Александр Варго Проводник
© Варго А., 2018
© Анна Курбатова, сценарий кинофильма
© ЗАО «Мотор фильм студия», кинофильм, сценарий
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2018
* * *
Мертвые могут с нами говорить, среди живых мелькают духи, движутся, объединяются и смеются над нами. Они-то и составляют воздух, которым мы дышим…
Элис Сиболд, «Милые кости«Мы близнецы, мы все делим пополам. То, что его – мое, а то, что мое – тоже мое…»
Фильм «Двадцатый век» (Novecento)Набухшее от влаги промозгло-сонное небо нависло над темнеющим лесом так низко, что, казалось, верхушки старых елей вот-вот проткнут сизую поверхность небесного покрывала, превратив его в громадное решето.
Где-то далеко на востоке громыхнули первые раскаты грома, и, словно по команде, заморосил мелкий дождь, усиливаясь с каждой секундой.
Пробирающаяся сквозь заросли крошечная девочка, одетая лишь в легкое голубое платьице, машинально смахнула с лица прохладные капли. Дыхание с шумом вырывалось изо рта вместе с облачками пара – к вечеру значительно похолодало.
Жесткие ветки норовили хлестнуть побольнее, и она инстинктивно жмурилась, страшась остаться без глаз. В какой-то момент девочку даже посетила безумная мысль, что это не ветки вовсе.
«Паучьи лапы», – шевельнулось в мозгу, и по спине ребенка пробежал ледяной озноб. В эту же секунду ее нога зацепилась о выступающий из земли корень, и она упала, вскрикнув от боли. Подтянула ногу, осмотрела ссадину на перепачканной коленке. Первые раскаты грома заставили ее завороженно разглядывать стремительно темнеющее небо. Буквально через мгновение оно стало аспидно-черным. Непрерывно двигающееся и изменяющееся, небо было похоже на угольную бездну, безжалостно пожирающую все на своем пути. Эта чернота над головой, изрыгающая потоки ледяного ливня, высоченные кроны деревьев, качающихся под порывами яростного ветра, «паучьи» ветки-лапы, будто специально намеревающиеся иссечь ей лицо и руки в кровь, узловатые, змееподобные корни, сплошь и рядом торчащие из стылой земли, – все это словно угрожающе шипело:
«Не пущу!»
Лес не хотел пускать ее дальше.
Пускать, чтобы она стала свидетельницей…
Ослепляющая молния кинжалом рассекла небо надвое. Девочка вздрогнула. Поднявшись на ноги, она, превозмогая пульсирующую боль в ушибленном колене, упрямо захромала дальше.
Туда, где среди чащи желтел едва заметный мерцающий огонек. Словно дрожащее пламя одинокой свечи на чердаке заброшенного дома.
Этот желтый помаргивающий отблеск придал девочке дополнительные силы, и она убыстрила бег, насколько ей позволяла саднящая от боли нога. Ей даже показалось, будто корявые ветки как-то незаметно расступались перед ней, словно почуяв ее решимость во что бы то ни стало добраться до источника этого странного света.
«Что это? Фонарь? Окошко в доме? Или…»
Бесформенное ярко-желтое пятно увеличивалось с каждым шагом, пока ее не осенило:
Огонь.
Лес внезапно закончился, как если бы деревья с кустарниками разъехались в стороны, как бутафорские декорации в детском театре. Выскочив на небольшую полянку, запыхавшаяся от бега девочка застыла на месте. Тяжело дыша, она не сводила округлившихся глаз с охваченного огнем дома. Несмотря на нескончаемый дождь, правое крыло двухэтажного здания полыхало, как смоляной факел в безлунную ночь. С гулким треском лопались окна, выпуская наружу жадные языки пламени. Черный едкий дым клубился над издыхающим домом, мельтешащие в раскаленном воздухе искры, смешиваясь с дождем, быстро гасли, словно звезды во время звездопада.
Девочка сделала осторожный шаг вперед. Затем еще один. Словно загипнотизированная, она, не мигая, смотрела на бушующий пожар. Громко треснула балка, крыша пожираемого огнем дома перекосилась, опускаясь все ниже и ниже.
Внезапно девочка встрепенулась, ее затуманенные глаза прояснились, словно она только что очнулась от дремы.
Там, внутри, кто-то был. Она ясно слышала характерный стук. Будто…
«Будто кого-то заперли в комнате… А теперь он стучит, чтобы его спасли», – подумала она с нарастающим страхом.
Бах. Бах. Бах.
В короткое мгновение девочка поставила себя на место человека, оказавшегося в этой страшной огненной ловушке. Кругом багрово-зыбкий, выедающий глаза дым… Нестерпимый жар, от которого плавится кожа и трескаются волосы… И никого рядом, кто бы мог прийти на помощь.
С губ девочки сорвался едва слышный стон.
Бах.
Она вытерла мокрое от дождя лицо.
«Ты все равно ничего не сделаешь, – шепнул внутренний голос. – Если ты сунешься внутрь, то сгоришь за считаные секунды».
Бах.
Бах.
Девочка всхлипнула, прислушиваясь.
Удары прекратились.
Между тем всепоглощающее пламя торопливо перекинулось на левое крыло строения. Спустя несколько секунд, хрустнув, просела крыша, и объятый пожаром дом начал рушиться, складываясь, будто карточный домик.
Неожиданно дикий, нечеловеческий вопль ланцетом рассек ночь, и девочка непроизвольно отпрянула назад. Крик оборвался резко, словно человеку, из глотки которого он вырвался, заткнули рот, и девочка даже размышляла, не померещился ли ей этот жуткий звук…
«Нет. Не померещилось», – решила она, и ее вдруг охватило чувство безнадежного одиночества.
В безбрежно-холодное небо снопом взметались искры, они словно надеялись добраться до звезд, при этом светясь и сохраняя тепло.
Девочка продолжала стоять, безмолвно глядя на догорающий дом. Отблески пламени мерцали в распахнутых глазах ребенка, а в мозгу далеким эхом все еще резонировал преисполненный боли и ужаса крик несчастного, погребенного под дымящимися обломками дома.
Спустя 19 лет
Ближе к полудню у ограды старого городского кладбища припарковался слегка запыленный «Хендай-Солярис» цвета «бордовый металлик».
Неподалеку от иномарки застыл плотный мужчина с короткой стрижкой, облаченный в темный пиджак и белую шелковую рубаху, расстегнутую едва ли не до живота. Поражала неестественная бледность его лица, цвет которого несущественно отличался от рубашки.
Женщина средних лет в темных очках, сидящая за рулем машины, заглушила двигатель и, приподняв очки, посмотрелась в зеркало заднего вида. Изящным мизинцем аккуратно стерла едва видневшийся мазок помады с уголка губ, поморгала, как если бы желая избавиться от случайной соринки в глазу. Чрезмерно яркий и даже немного вульгарный макияж хоть и неуклюже, но умело скрывал истинный возраст, и это вполне устраивало владелицу иномарки.
Рядом с ней сидела невысокая девушка лет двадцати – двадцати трех. На ней были джинсы и кожаная куртка, из-под накинутого капюшона от серой толстовки выбилась прядь темных волос, делая ее похожей на подростка. Прищурившись, она внимательно смотрела на неподвижно стоящего мужчину, который, в свою очередь, таращился на припаркованную машину.
– Катя? – позвала женщина, вновь надвигая на глаза темные очки.
– Ну? – безучастно отозвалась пассажирка, погруженная в свои мысли.
– Мы точно приехали в нужное место?
– Точно, – подтвердила Катя. Она подхватила рюкзак, и, открыв дверь, накинула его на плечо. – Идемте, Алиса.
Вздохнув, Алиса еще раз мазнула придирчивым взглядом по зеркалу, после чего вышла из автомобиля.
Неотрывно пялившийся на автомобиль мужчина подобрался, в его глазах, окруженных темными кругами, мелькнула неясная тень.
– Опаздываете… – сказал он, заискивающе улыбнувшись. – Привет, Алиска! Четко выглядишь…
Алиса даже не повернула голову в его сторону.
– Лопату не забудьте, – вспомнила Катя, и женщина, хмыкнув, открыла заднюю дверь автомобиля. Достав оттуда небольшую садовую лопату, она захлопнула дверь, с беспокойством оглядевшись по сторонам. С лопатой в руках, в оранжевой мини-юбке, черных нейлоновых колготках и розовых туфлях на шпильках она выглядела как минимум нелепо и догадывалась об этом. Но куда больше, чем внешний вид, Алису тревожили мысли о благополучном исходе их рискованной задумки, которая должна пройти тихо и гладко, без лишних свидетелей…
Катя шагнула к громадной дыре в ограде и, оглянувшись, сказала:
– Тут пролезайте.
Алиса скривилась, словно надкусила лимон:
– Начинается… – пробурчала она. – А нормально нельзя пройти?
Она с вызовом смотрела на девушку, но Катя даже и ухом не повела.
– Я на каблуках, что за детсад? – ворчливо произнесла Алиса.
Катя, не обращая внимания на реплику женщины, пролезла в отверстие.
Алиса медлила, всем своим видом выражая недовольство.
– Она дело говорит, Алиска, – подал голос мужчина в пиджаке. – Не надо лишний раз у ворот палиться…
Вновь проигнорировав его совет, Алиса перевела взор на дыру, зияющую в ограде, за которой только что скрылась ее спутница. Вздохнув, она с явной неохотой принялась перебираться через пролом.
Мужчина словно ждал этого и с готовностью полез следом. Как только они оказались на кладбище, он обогнал Алису, поравнявшись с Катей.
– Не мельтеши под ногами, Вася, – тихо процедила девушка. – Куда?
Василий быстрым шагом двинулся направо по тропинке, усыпанной гравием. Катя молча шагала следом, искоса поглядывая на мелькающие надгробные камни.
…Астафьева Елена Игоревна… 1938–2011…
…Романенко Дмитрий… 1980–2016…
…Ерохин Ванечка… 2017–2018…
«Совсем кроха», – пронеслась у нее горькая мысль, и в какой-то миг ее охватила невыносимая тоска.
Что могло случиться с ребенком? Болезнь? Несчастный случай?
«Как все-таки беспомощны и хрупки люди, – подумала она. – Кто мы, по сути? Мешки, набитые мясом и костями, по которым моторчик в груди гоняет кровь в венах… Неосторожное падение, ДТП, отрыв тромба – и все, в морг…»
– Сюда! – позвал Василий, махнув рукой. Свернув между старых, неухоженных могил, он прошел еще несколько метров, остановившись у высокого монумента из белоснежного мрамора.
– Это здесь? – хрипловато спросила Алиса, нервно кусая губы.
– Не дрейфь, Алиска, – подбодрил ее Василий с заискивающей улыбкой. – Скоро все будет ништяк, девочка моя…
Она не удостоила мужчину взглядом.
– Давайте сюда, – коротко произнесла Катя, и Алиса выронила лопату, непроизвольно отпрянув, словно она была заразной.
Катя взглянула на Василия, который, замерев, стоял у памятника.
– Где копать? – холодно спросила она.
– Интересно… – фыркнула Алиса. – Притащила меня на кладбище и сама не знает. Вот дура я! Повелась, называется…
– Эх, совести нет у тебя, – покачал головой Василий. – Когда тут в последний раз была, коза неблагодарная?! Посмотри, как все заросло!
Алиса промолчала.
Вздохнув, Василий ткнул в землю носком запыленного ботинка:
– Тут. Справа от плиты. Живее давай только…
– Поторопи еще меня, – проворчала Катя.
Алиса метнула в сторону девушки неприязненный взгляд:
– Стуканутая…
– По сторонам поглядывайте, – отозвалась Катя, начиная копать возле могилы.
Алиса хотела огрызнуться, но в последний момент удержалась.
«Нужно просто немного потерпеть», – мысленно успокаивала она себя, воровато оглядываясь.
Василий безмолвно глядел на быстро увеличивающуюся яму.
– Черт… – наконец воскликнул он, заметно нервничая. – Ну куда ты, ну куда?! Сейчас в гроб влезешь! Правее греби! Никогда не копала, что ли?
Катя выпрямилась, всаживая лопату в нетронутый участок земли:
– На! Сам копай!
Алиса вздрогнула.
– Ч… что? – спросила она растерянно.
– Ничего, – резко бросила Катя. Сунув руку в рюкзак, она резким движением извлекла наружу блеснувшую хромом фляжку. Увидев ее, Василий попятился назад, как если бы перед ним шипела кобра, гневно раздувая свой капюшон.
– Все-все, – пролепетал он. – Молчу…
– Молчит, – передразнила его Катя. Поболтав в воздухе фляжкой, она полюбопытствовала:
– А может, мне все-таки хлебнуть, а?
Алиса с ошарашенным видом смотрела на девушку.
– Так… – протянула она, кашлянув. – Знаешь, девочка, я, наверное, ухожу…
Бледное лицо Василия стало пепельно-серым, напоминая грязный талый снег у обочины.
– Не пей, – испуганно проблеял он. – Не надо, Кать… Извини!
– Ладно, – буркнула Катя, убирая фляжку обратно в рюкзак. Вздохнув, она взяла лопату, продолжив копать. Буквально через пару минут раздался характерный металлический звук, и девушка, отложив садовый инструмент, принялась выгребать землю руками.
Сгорая от нетерпения, Алиса сняла очки и торопливо шагнула вперед, вытягивая шею, чтобы поближе рассмотреть находку.
– Есть, – с удовлетворением произнес Василий, увидев, как Катя вытаскивает наружу круглую жестяную коробку, перетянутую липкой лентой.
– Открывай! – поторопил он девушку, которая неспеша отряхивала находку от налипшей грязи.
– Ну, открывай же ее! – воскликнула Алиса, глаза ее горели от возбуждения.
Катя накрыла коробку ладонью.
– Значит, так, – спокойно начала она. – Как мы и договаривались – я беру себе тридцать процентов. О находке и прочих сегодняшних обстоятельствах вы никогда и никому не рассказываете. Имя мое забываете, номер телефона стираете. Идет?
– Да, да! – нетерпеливо закивала Алиса, не сводя алчного взгляда с коробки, тускло поблескивающей в лучах полуденного солнца. Казалось, весь мир женщины сузился, сжавшись до размера этой невзрачной штуковины из поцарапанной, грязной жести.
Поддев ногтем край скотча, Катя принялась его аккуратно разматывать. Когда последние обрывки липкой ленты были удалены, она сняла крышку. Мелькнул целлофановый пакет, внутри которого угадывалось что-то объемное. Разорвав пакет, Катя выложила на землю четыре увесистые пачки долларов.
Алиса кашлянула, не сводя с денег плотоядного взгляда. Доллары гипнотизировали, притягивая как магнит.
– У тебя сейчас слюна закапает, – усмехнулся Василий, наблюдая за женщиной.
– Может, домой ко мне? – не обращая внимания на язвительную реплику, предложила Алиса. – Тут как-то стремно…
– Ничего стремного, мы тут одни, – не согласилась Катя.
Выдержав небольшую паузу, Алиса выдохнула:
– Блин, сколько их?! Маловато как-то… Эх, Вася, Вася… Тысяч пятьдесят хоть будет?
– Семьдесят косарей тут, – самодовольно заявил Василий. – Ты…
– Я считаю, – перебила его Катя. – Вы мне мешаете!
Василий умолк, глядя, как девушка быстро пересчитывает купюры, шевеля губами.
Ни он, ни Катя не видели, как внезапно преобразилась Алиса. Плотно сжатые губы, сдвинутые брови и ледяной взгляд придали ее лицу отталкивающий и даже злобный вид.
– Ну вот, – проговорила Катя, закончив пересчет. Перед ней лежали две стопки долларов, слева побольше, справа поменьше.
– Тут двадцать одна тысяча, – кивнула она в сторону более тонкой стопки. – Моя доля. Пересчитывать бу…
Закончить фразу Катя не успела, оглушенная лопатой, плашмя обрушившейся на ее голову. Несмотря на капюшон, который отчасти смягчил удар, девушка потеряла сознание, завалившись набок.
У Василия отвисла челюсть.
– Вот так, – тихо произнесла Алиса. Отложив лопату в сторону, она присела над деньгами, торопливо сгребая их в сумку.
– Алиска! – прийдя в себя, заговорил Василий. – Что ж ты творишь, сука бешеная?!
Не поднимая головы, женщина продолжала набивать сумку деньгами. «Вжикнув» молнией, она поднялась на ноги.
– Ну, ты даешь, девочка моя, – захохотал Василий. – Браво! Прямо как я – все в дом!..
– Стуканутая, – сплюнула Алиса, отряхивая руки. Нервно хихикнув, она добавила:
– Хрен тебе, а не проценты. Все в дом… Все себе, как Васечка говорил. Да, Васечка?
Василий перестал смеяться.
– Пальцы сотри с лопаты, – посоветовал он.
Поразмыслив, Алиса присела на корточки, аккуратно вытирая ручку лопаты об куртку бесчувственной девушки.
– Умница, – с презрительной усмешкой сказал Василий.
Поднявшись, Алиса поддела носком туфельки черенок лопаты, резко дернув ногой. Взлетев в воздух, лопата неожиданно пролетела сквозь Василия, чья фигура в этот момент стала расплывчато-зыбкой.
Оглянувшись по сторонам, Алиса торопливо зашагала прочь.
– Меня не забывай, – бросил ей вслед Василий. – А то ночью приду!
Как только женщина скрылась из виду, он повернул голову в сторону Кати, все так же лежащей у могилы в бессознательном состоянии. Василий почесал затылок, в его взгляде читалась растерянная обескураженность.
– Что ты натворил? – неожиданно раздался мужской голос. Спокойный, чуть хрипловатый голос уверенного в себе человека, разменявшего шестой десяток.
– Она наш проводник! – послышался женский голос, дрожащий от негодования. – Единственный! Ты всех нас подставил, идиот! Понимаешь ты это или нет?!
Василий нахмурился, выпятив нижнюю губу, со стороны напоминая обиженного малыша, которому отказали в покупке дорогой игрушки.
– Плевал я на вас, – проворчал он, но в голосе его не чувствовалось уверенности. – Набросились, как шавки…
– Козел, – прошипел женский голос.
– Кто? – возмутился Василий, подбоченившись. – Совсем берега попутала, Белла? Да я тебя…
Он замер, не договорив – Катины глаза внезапно открылись, и она медленно села.
– Катенька? – осторожно прозвучал мужской голос.
– Пошли вон, – проговорила она. Морщась от стреляющей боли, девушка сняла капюшон и потрогала ушибленное место, затем взглянула на мужчину с женщиной, чьи фигуры маячили у белоснежного памятника.
Василий нерешительно переступил ногами. Воинственный запал исчез, сейчас он явно чувствовал себя виноватым за случившееся.
– Ну, короче, Кать… Ты это… извини. Я не знал, что Алиска так поступит.
– Все ты знал, – отозвался интеллигентного вида мужчина с чеховской бородкой. Его черные проницательные глаза с нескрываемым презрением разглядывали Василия сквозь толстые линзы очков.
– Да какая разница, Сан Саныч! – раздраженно воскликнул Василий. – Чего вы все докопались? Может, судить меня будете еще?! Вон, башка целая у нее! Не умерла ведь?
– Не кричи, – осадил его Сан Саныч, склоняясь над Катей. – Живому человеку плохо, не видишь?
Он заглянул в глаза девушке:
– Катенька, как вы? Удар, судя по всему, был по касательной. Потрогайте, шишка есть?
Катя машинально коснулась взъерошенной головы.
Сзади бесшумно подошла Белла, стройная девушка лет двадцати пяти, стыдившая Василия минуту назад. Для кладбища она была весьма странно одета – в коротеньких розовых шортах, ярко-алом корсете из латекса и туфлях на тоненьких каблуках. За спиной девушки, словно из ниоткуда, пульсируя и подрагивая, материализовались еще несколько расплывчатых фигур, быстро обретая формы человеческих тел.
– Кэт, хай! – поприветствовала Белла девушку. – Как здоровье? У-у-у… можешь не говорить. Ну, крови нет, глаза ясные…
Она кивнула в сторону застывшего, словно истукан, Василия, и глаза Беллы гневно сверкнули:
– А этого придурка… Мы его вообще уволим.
Василий моргнул, словно не веря в только что произнесенную угрозу.
– Куда ты меня уволишь? – забормотал он. – Из профсоюза мертвяков? Не много ли берешь на себя, детка?!
Белла раздраженно отмахнулась, как если бы Василий был мухой, назойливо кружившей над головой.
– Слушай, Кэт, очень тебя прошу… – обратилась она к Кате. – Не могла бы ты к брату съездить? Сказать, чтобы музыку не бросал…
– Да подождите вы! – сердито вмешался Сан Саныч. – Между прочим, вы в очереди за мной, барышня!
– А я следующий, – подал голос бледный худой мужчина, стоявший справа от Беллы.
– Ну, пошел базар-вокзал, – хмыкнул Василий, теребя воротник своей шелковой рубашки. – На меня наезжают, а сами глотку готовы друг другу перегрызть, как гопники из подворотни…
Сан Саныч присел перед Катей на корточки.
– Есть одно лекарство, – с доброжелательной улыбкой произнес он. – Его сейчас не выпускают, но в одной аптеке можно заказать. Вас не тошнит, Катенька?
Девушка медленно поднялась на ноги, отряхивая вылинявшие джинсы.
– Тошнит, – угрюмо ответила она, вновь накидывая капюшон на голову. – Меня от вас всех тошнит…
– Куда ты полезла со своими проблемами? – недовольно поинтересовался один из призраков, обращаясь к Белле.
– Это все ты виноват! – Белла ткнула аккуратным пальчиком с ярко-красным ноготком в сторону Василия. – Козел рогатый, вот ты кто!
– Он козел, а ты коза тощая! – выкрикнул кто-то.
– Катя, прости, мы другое имели в виду…
Катя закрыла уши руками, зажмуриваясь, но истеричные голоса, превратившись в непереносимо-однообразный гвалт, накрыли ее тяжелой волной, и каждая реплика пронзала барабанные перепонки раскаленной спицей, добираясь до мозга.
– Ну ладно, – пробормотала она и, вытащив из рюкзака флягу, открутила крышку.
Шум мгновенно стих, призраки, неотрывно глядя на Катю, осторожно попятились назад, словно в руке девушки была не фляга со спиртным, а граната с выдернутой чекой.
Сан Саныч деликатно откашлялся.
– Катерина… Вы же порядочная и интеллигентная девушка… Пожалуйста, не делайте этого! – попросил он, поправляя очки.
Белла шмыгнула носом.
– Кэт, мы так долго ждали, пока из тебя эта дрянь выветрится, – хныкающим голосом проговорила она. – Не пей, пожалуйста!
– Все! – рявкнула Катя, всем своим видом показывая, что компромиссов не будет. – У меня отпуск! От всей вашей дохлой шушеры!
Глубоко вздохнув, она сделала большой глоток. В это же мгновение в голове раздался оглушительный свист, как у неисправного микрофона. Перед глазами, колыхаясь, словно желе, поплыли искрящиеся пятна, в мозг яростно вгрызлась зубастая боль, и Катя зажала уши, глухо застонав.
Окружавшие ее фигуры быстро истончались, становясь прозрачными. Они вибрировали, как раскаленный воздух в выжженной солнцем пустыне. Спустя секунду призраки рассыпались в прах, тут же развеянный порывом ветра. Послышался резкий звон – искрясь, начали лопаться фонари, молчаливыми солдатами стоявшие вдоль кладбищенской аллеи.
После этого наступила тишина, настолько густая и вязкая, что, казалось, от нее можно было отщипнуть ломтик…
С неба упали редкие капли дождя.
Катя поднесла флягу к губам. Запрокинула голову, с досадой отметив, что на дне всего лишь жалкие остатки.
– Черт… – вздохнула она, убирая флягу в рюкзак. – Через полчаса опять вернутся.
* * *
Город медленно, но неуклонно накрывала ночь, угольно-черная и вместе с тем кристально ясная, словно бескрайнее покрывало, на котором сверкающими стразами поблескивали прохладные звезды. И если движение и суматоха в различных учреждениях, офисах, магазинах и прочих заведениях стихли, то в ночном баре «Гавань» жизнь только просыпалась.
Переливающийся свет мощных софитов чертил на танцплощадке нервные зигзаги, напоминая окрас хамелеона, находящегося в состоянии крайнего возбуждения, – лимонно-желтые огни плавно переходили в ядовито-зеленые, затем алели, словно наполняясь артериальной кровью, окрашивая головы танцующих в густой багрянец.
Активно работая локтями, Катя протискивалась сквозь живую стену молодежи. Кто-то заливался истеричным смехом, кто-то громко рассказывал пошлый анекдот, из туалета тянуло сладковатым запахом травки… Слева высокий юноша с выбритыми висками и «тоннелями» в ушах целовался взасос с едва держащейся на ногах пьяной подругой, и, мельком взглянув на прикрытые глаза девушки, Кате вдруг пришло в голову, что в настоящий момент ей совершенно фиолетово, кто именно слизывает с ее губ остатки помады.
Наконец пробившись к барной стойке, Катя с шумом выдохнула. Невысокий бармен с аккуратной стрижкой бросил на нее внимательный взгляд, и на лице его проскользнула учтивая улыбка.
– Добрый вечер! – поздоровался он, и Катя, кивнув ему в знак приветствия, положила на стойку несколько скомканных купюр.
Понятливо кивнув, бармен ловким движением смахнул деньги, и спустя несколько секунд перед Катей стояла пол-литровая бутылка «Джемесон».
Все так же кивнув в знак благодарности, она, не говоря ни слова, сунула виски в рюкзак и направилась к выходу.
Выйдя из бара, Катя некоторое время стояла, безмолвно глядя на рваные клочья облаков, которые смутными тенями плыли по небу.
«М-да. Денек сегодня так себе», – подумала она и медленно побрела вдоль забора, ограждающего заброшенную стройку. Мимо, шатаясь из стороны в сторону и дыша смертоубийственным перегаром, проковылял какой-то мужчина.
Проходя мимо красного сигнального фонаря, прикрученного к забору проволокой, Катя подмигнула ему, словно старому приятелю.
Дойдя до угла, девушка обратила внимание на небольшой кабельный барабан, лежащий неподалеку от забора, и двинулась к нему.
Поставив на него свой рюкзак, Катя достала виски, принявшись возиться с крышкой, которая, как назло, лишь прокручивалась, ни в какую не желая сниматься со своего места.
– Тьфу ты…
Не собираясь сдаваться, из кармана рюкзака она вытащила связку ключей. Наконец пробка поддалась, и со вздохом облегчения Катя откупорила злосчастную бутылку. Выудив из недр рюкзака флягу, она принялась переливать в нее виски, с явным неудовольствием заметив, как дрожат ее пальцы.
«Так недалеко и в запой уйти, – рассеянно подумала она. – А, плевать…»
Собственно, даже если ей и светит перспектива стать беспробудной пьяницей, то сейчас она ничего с этим поделать не сможет. Во всяком случае, другого способа отгородиться от непрошеных гостей, осаждающих ее в самых неподходящих местах, она пока не знает.
Фляга уже наполнилась, но Катя почему-то медлила, не решаясь сделать глоток. Нахмурившись, она оглядывалась по сторонам, ловя себя на мысли, что кто-то вот уже несколько минут пристально наблюдает за ней. Словно подтверждая ее тревожные ощущения, откуда-то слева из кустов раздался едва различимый шорох.
– Уеду отсюда, – пробормотала Катя, поворачиваясь в сторону звука. – На фиг…
Кусты были сонны и спокойны, никакого шороха и других посторонних звуков оттуда больше не доносилось. Резко мигнул сигнальный фонарь, словно предупреждая об опасности.
Качнув головой, Катя развернулась обратно, едва не завопив от страха. Пальцы непроизвольно разжались, выпуская флягу и бутылку, в которой еще оставалось немного виски. Звонко грохнувшись о бордюр, бутылка разлетелась на стеклянные льдинки, в воздухе поплыл запах знаменитого ирландского алкоголя.
Буквально в двух шагах от Кати в неподвижности замерла незнакомая девушка. Тонкое, безмерно уставшее лицо пепельно-воскового цвета, как у жуткой маски, в глубоко запавших глазах тлели рубиновые огоньки, источавшие исступленное безумие. Густые распущенные волосы девушки лениво колыхал ветер, и совершенно некстати Катя подумала о водорослях на дне пруда, которые заставляло шевелиться подводное течение. Незнакомка была облачена в темное пальто, накинутое прямо на полупрозрачную ночную рубашку.
– Твою мать, – процедила Катя, не без труда совладав с первым испугом. Одновременно она злилась на себя – если так пойдет и дальше, она очень скоро очутится в дурдоме. – Ты еще кто?!
Девушка, на вид которой было не более двадцати пяти, хранила глухое молчание.
Катя шагнула вперед, осторожно вытянув правую руку. Не встретив никакого препятствия, кисть свободно прошла через безмолвствующую фигуру незнакомки.
Катя отступила, нервно встряхнув руку, как если бы испачкалась.
– Ясно, – обронила она с безучастным видом. – Еще одна в очередь?
Странно, но испуг мгновенно улетучился, и она горько усмехнулась про себя.
Да уж. Когда человек дожил то того, что призраков боится меньше, чем обычных людей из мяса и костей, пора вызывать машину с красным крестиком и мигалкой…
На ум неожиданно пришла байка, рассказанная кем-то из знакомых совсем недавно:
«Кладбище – единственное место, где маленькая бледная девочка в белом платье нагоняет больше ужаса, чем здоровенный мужик с топором…»
– Может, все-таки представишься? – скучным голосом осведомилась Катя.
Взгляд стоящей перед ней девушки внезапно вспыхнул, затем незнакомка отвела его в сторону. Катя сдвинула брови, проследив за ней взором. Прямо на грязном асфальте, среди окурков и пятен от машинного масла нежным аквамарином пульсировало:
МАРИНА
А чуть ниже более мелкими буквами:
кафе
Катя желчно усмехнулась.
– В ресторан приглашаешь, подруга? Так у меня все с собой… Из горла будешь? Или манеры не позволяют?
С этими словами девушка наклонилась за фляжкой, выругавшись, – все содержимое разлилось по асфальту, и от бутылки остались лишь осколки, тускло мерцающие в темноте.
– Не беда, – холодно улыбнулась Катя, выпрямляясь. – Я сейчас новую куплю, и тебя, Марина, сдует к чертям. Ты немая, но не глухая же? Или все-таки глухая? Так вот, дорогуша, читай по губам: «Приема не будет!» Учет и ремонт. Усекла?
Глаза Марины расширились, тлеющие угольки превратились в два пылающих факела, словно внутри тела девушки бушевал неистовый пожар.
Катя переступила с ноги на ногу, на мгновение задумавшись.
– Ладно, – смягчилась она. – Платить есть чем?
Неподалеку остановились двое парней, минуту назад вышедших из ночного клуба. Один из них ткнул пальцем в Катю, что-то сказав приятелю, и тот пьяно хохотнул.
– Я на халяву не работаю, – как ни в чем не бывало продолжала «беседовать» с призраком Катя.
– Нормальная заява! – воскликнул один из парней, качнувшись в сторону, будто маятник. – Ну че, может, наскребем?!
Смерив молодых людей ледяным взглядом, Катя стремительно зашагала обратно в бар.
– Эй! – позвал второй парень, пытаясь поймать девушку за руку. – Ну че ты? Иди к нам, не стесняйся! Передумала?
– За базар нужно отвечать, – поддержал друга его покачивающийся приятель.
– Уроды, – бросила Катя и, резко развернувшись, быстро пошла в обратном направлении.
Пройдя сотню метров, Катя немного расслабилась.
«Вроде отстала. Куда теперь? Домой?»
Она остановилась, оглядываясь по сторонам прояснившимся взглядом. Пожалуй, нужно выбираться из этих подворотен…
Пока она раздумывала, куда направиться, воздух перед ней внезапно затрепетал, словно завернувшись в немыслимый серебристо-искрящийся узел. Легкая вспышка, и призрак Марины вновь оказался буквально на расстоянии вытянутой руки.
– Отвали, – сквозь зубы проговорила Катя, но Марина не двинулась с места. Ее некогда пышущие жаром глаза угасли, теперь в них читались невыносимая усталось и мука. А еще Кате показалось, что в них скользнула мольба.
«Только о чем ты хочешь попросить меня?!» – мысленно произнесла Катя, обходя безмолвную фигуру.
Свернув в переулок, она убыстрила шаг, но спустя мгновение снова знакомая вспышка и глаза Кати опять перехватили молящий взгляд.
– Настырная барышня… – вздохнула Катя, накидывая на голову капюшон. Она уже едва ли следила за тем, куда несли ее ноги, движимая лишь одной целью – избавиться от не в меру настойчивой «попутчицы». С другой стороны, ее смущало упорство своей новой знакомой. Как там ее, Марина? Похоже, она отчаянно хотела что-то ей показать…
Катя свернула в какую-то темную подворотню, пахнуло затхлостью. Пройдя несколько метров, она с досадой ткнула ногой, обутой в кед, старую обшарпанную стенку:
– Приехали… И откуда тут тупик?
Она повернулась, но, к ее изумлению, Марины рядом не оказалось:
– Куда завела, дура?!
Помешкавшись, Катя посмотрела на стену с отслаивающейся штукатуркой.
«А почему бы и нет?» – шепнул внутренний голос. Катя часто слышала его у себя в голове. Это одновременно был ее голос и чей-то чужой. Поискав глазами, она заметила неподалеку от стены обломки досок. Выбрав несколько штук подлинней, она соорудила из них нечто вроде шатких ступенек. Осторожно поднявшись на получившееся сооружение, Катя уцепилась пальцами за верхний край стены и, подтянувшись, перемахнула на другую сторону.
– Ого, – вырвалось у девушки, когда она спрыгнула вниз. Отряхивая ладони от пыли, она с любопытством огляделась.
«Похоже на територию фабрики или какого-то комбината, – подумала Катя. – Только давно заброшенного…»
В пользу этого умозаключения красноречиво свидетельствовали громадные, исписанные граффити ворота, облезлый высоченный забор, на верхушке которого еще сохранились гнутые кольца колючей проволоки, мятые, подернутые ржавчиной трубы, спящие корпуса промышленных зданий с выбитыми стеклами… Судя по этому, а также по проросшим сквозь металлоконструкции деревьям, жизнь на этом комбинате угасла не один год назад.
Немного поразмыслив, Катя двинулась вперед. Под резиновыми подошвами кед тихо похрустывали стеклянное крошево и керамзит вперемешку с гравием. Пересекая территорию заброшенного комбината, она вздрогнула – возле потемневшего от времени и непогоды амбара материализовались очертания ее недавней знакомой.
– Марина! – позвала Катя, но призрак бесшумной тенью скрылся в дверном проеме.
Не раздумывая, Катя кинулась следом.
Внутри царила кромешная тьма, тянуло плесенью и мышами. Катя поморщилась, силясь разглядеть в обволакивающей темноте Марину.
– Ну, и куда ты притащила меня? – грубовато, но беззлобно спросила она.
Кожу обдало прохладным ветерком, тихая вспышка, и Марина, словно сотканная из ночных грез, возникла рядом с девушкой. Мертво-желтый свет луны, пробивающийся сквозь пробоину в крыше, засеребрил контуры волос призрака. По каждому волоску фантома проскальзывали крохотные искорки, и Катя неосознанно представила себе кошку, когда ее гладишь в темноте. Марина была так близко, что Катя могла разглядеть на ее подбородке малюсенький шрамик.
«Наверное, упала в детстве», – почему-то подумала девушка. Она уже хотела открыть рот для очередного язвительного вопроса, как Марина неожиданно подняла голову, пристально всматриваясь куда-то вверх.
Катя медленно проследила за ее взглядом, пока ее глаза не уткнулись в едва видневшийся люк.
– И что там? – нетерпеливо спросила она, но Марина продолжала молчать.
– Я вылезу на крышу, спрыгну вниз, и все по кругу? – усмехнулась Катя. – Как в каком-нибудь задрипанном квесте? Со мной такие штуки не проходят, понятно? Я ухожу.
Марина неслышно придвинулась еще ближе, так, что Катя ощущала безжизненный холод, который источала ее белая как мел кожа. И без того огромные глаза распахнулись еще больше, теперь в них не просто мольба, а истошный, преисполненный болью крик о помощи.
Помедлив, Катя вздохнула.
– Моя доброта меня когда-нибудь саму в гроб загонит, – проворчала она, начиная двигать в середину помещения рассохшийся стол. В углу она нашла массивный ящик и, кряхтя от напряжения, взгромоздила его на стол.
– Добилась своего, – смахнув пот со лба, резюмировала Катя. Она залезла на стол, вытирая об джинсы запылившиеся ладони. Поднялась на ящик и, встав на цыпочки, потянулась к люку.
– Блин, – пропыхтела она, едва удерживая равновесие. – Сантиметров десять не хватает…
В струившемся бледном свете луны было видно, что в петлях люка висит здоровенный замок, и его дужка открыта.
– Молись, чтобы там было что-то путное, – сказала Катя.
Спрыгнув вниз, она подобрала с захламленного пола ржавую арматурину и ловко вскочила на стол.
Марина с застывшим лицом наблюдала за действиями девушки. С каждым ударом стального прута ее нежные, полупрозрачные веки вздрагивали, словно вместо старого замка удары били по ней.
Сверху сыпалась какая-то труха, и Катя жмурилась, с размахом колотя по замку. Наконец дужка со скрипом выскочила из петли, люк распахнулся, словно хищный рот гигантской твари, вываливая на ошеломленную Катю облако прелых опилок и что-то бесформенно-скрюченное, облепленное лохмотьями паутины. Девушка успела лишь издать короткий крик и, не удержавшись на хрупкой конструкции, грохнулась вниз вместе со странным продолговатым предметом.
«Что это?! Кукла, манекен?! Или…»
В это же мгновение по стройному телу Марины неожиданно зазмеились голубоватые всполохи, контуры тела затрепетали, растекаясь и сливаясь с тьмой. Спустя секунду она бесшумно растаяла в ночных сумерках.
На исчезновение своей молчаливой знакомой Катя не обратила внимания. Взяв себя в руки и преодолевая отвращение, она осторожно подползла к своей находке, от которой исходил едва уловимый запах тлена.
Даже скудного света луны, льющегося из дыры в крыше, хватило на то, чтобы определить – перед ней высохший, полностью мумифицированный труп женщины. Приглядевшись повнимательнее, Катя вздрогнула: на теле мертвеца было темное пальто и ночная рубашка.
Точно такие же, как у Марины.
Словно в тумане, она достала мобильник и, набрав номер экстренных служб, вызвала полицию, совершенно спокойным и ровным голосом сообщив о жуткой находке. После того как разговор был окончен и дежурный пообещал направить к комбинату оперативную группу, у Кати проскользнула запоздалая мысль о том, что это с ее стороны было не самым удачным решением. Теперь возни не оберешься, ведь звонок можно было сделать анонимно, из любого таксофона. Выполнила свой гражданский долг и адью, пусть доблестная полиция ищет убийцу. А она, как информатор о совершенном преступлении, осталась бы в тени…
Но теперь уже все. Как говорится, поздно пить «Боржоми», когда почки отказали.
Следующие тридцать минут текли ужасно медленно, словно липкая патока, капающая из трещины в цистерне. И когда уже Катя начала всерьез подумывать, а не слинять ли ей, пока еще не поздно, за громадными воротами комбината началось нервное движение, и вскоре сонная территория наполнилась светом фонарей и гулом мужских голосов.
Судебный эксперт, худощавый мужчина с посеребренными сединой висками, принялся деловито осматривать труп, а молодой опер плотного телосложения под его диктовку торопливо заполнял бланк протокола. Подошла женщина-кинолог, ведя на поводке настороженно фыркающую овчарку. Услышав от эксперта предположительное время наступления смерти, кинолог скептически покачала головой. Тем не менее она отстегнула поводок от ошейника, коротко отдав команду собаке. Овчарка суетливо повертелась в амбаре, недовольно гавкнула, затем выскочила на территорию комбината. Принюхиваясь, она сделала неуверенный круг, после чего села, выжидательно глядя на кинолога.
Кто-то из сотрудников полиции предложил Кате куртку, и она молча кивнула, чуть улыбнувшись в знак благодарности. Накинув ее на плечи, она села на пыльный ящик и устало прикрыла глаза. Хотелось спать, но как только она начинала думать о постели, перед глазами, словно чертик из табакерки, материализовывалась скукоженная мумия в грязном пальто, со спутанными клочьями волос и пустыми глазными впадинами.
Младший следователь, молодой человек лет тридцати, представился ей Морозовым Антоном Владимировичем. После нескольких уточняющих вопросов он раздраженно заходил из угла в угол, затем вынул из кармана куртки смартфон, набирая чей-то номер. Какое-то время Морозов говорил с кем-то приглушенным голосом, после чего резко развернулся, вытянув руку с гаджетом в сторону Кати:
– Значит, судя по твоим словам, ты пошла гулять не по дороге, как нормальный человек. На протяжении получаса ты продиралась через кусты, перелезала через заборы, рискуя сломать шею, и оказалась именно в том месте, где на тебя случайно свалился из люка труп. Так?
– Да, – лишенным эмоций голосом отозвалась Катя.
– Пила вечером? – спросил Антон, подозрительно покосившись на девушку.
– Было дело, – не стала скрывать она.
На лице следователя появилось удовлетворенное выражение, словно он поймал Катю на какой-то изобличающей неточности.
– Вещества другие употребляешь? – вкрадчиво спросил Морозов.
– Нет! Да чего вам надо-то?! – вспылила Катя. – Не там убийцу ищете!
Антон холодно усмехнулся.
– Ты это слышал? – негромко осведомился он в смартфон. Сверля недоверчивым взглядом Катю, он прибавил:
– Вообще-то, я следователь. Произошло убийство, и к тебе, сообщившей о происшествии, есть вопросы. Очень много вопросов, Катерина. Проблемы с законом раньше были?
– Пробейте по своим базам и все узнаете, – буркнула Катя, кутаясь в куртку.
Антон кивнул, как если бы девушка только что чистосердечно призналась в злодеянии.
– Значит, были, – подытожил он. – Сейчас поедешь с нами и все подробно опишешь.
– Хрен тебе, – вполголоса произнесла Катя, но следователь услышал.
– Что ты сказала? – нахмурился он. – Значит, так? Хорошо. Сорок восемь часов задержания…
– За что?! – взвилась Катя, соскакивая с ящика. Куртка, слетев с ее плеч, свалилась на грязный пол бесформенной тряпкой. – За то, что я вызвала вас?! За это вы меня хотите запереть в камере?! Я что, похожа на убийцу?! Хрен вам!!
Лицо Антона потемнело. Он уже открыл было рот, чтобы поставить эту не в меру эмоциональную и обнаглевшую девицу на место, как за спиной раздался протяжный гудок клаксона. Он обернулся, увидев припарковавшуюся у ангара «Тойоту Камри».
Рыжеволосый оперативник, составлявший схему места происшествия, тоже заметил автомобиль. Оторвавшись от работы, он приблизился к напарнику, который сосредоточенно заполнял протокол осмотра трупа.
– Деньги гони. Как договаривались, – сказал «рыжий», и второй опер покосился на «Тойоту».
– Смотри-ка, не уволился еще, – кислым голосом заметил он.
– Держится, душегуб, – ухмыльнулся «рыжий». – Давай, не заговаривай зубы!
Плотный опер с неохотой полез в бумажник и, недовольно сопя, передал коллеге несколько мятых купюр.
Вышедший из иномарки мужчина захлопнул дверь, неспеша направляясь к Морозову и Кате. В его руках был сотовый, прислоненный к уху.
– Отбой, – бросил он, убирая мобильник в карман, и Антон последовал его примеру.
Пожав руку Морозову, мужчина повернулся к Кате.
– Следователь Капков, – отрывисто представился он.
Катя недоверчиво разглядывала мужчину. На вид лет тридцать пять, густые, без седины, волосы, спортивная фигура. Однако ее недоумение было вызвано болезненной бледностью лица, трехдневной щетиной и общим взъерошенно-помятым видом этого представителя правоохранительных органов.
«Похоже, он тоже сегодня далеко не «Дюшес» хлестал», – мрачно подумала Катя.
– Ну, ты все слышал, Семен, – сказал Антон, всем своим видом показывая, мол, все, что от меня зависело, – сделал.
– Оставь нас, – не глядя на него, произнес Капков, и Антон, чуть помедлив, отправился к судебному эксперту.
– Как чувствуете себя? – спросил следователь, когда Морозов ушел.
Катя вздохнула.
– Только не надо вот этого, – отмахнулась она. – Мне тут ваш коллега уже арестом грозил…
– Хорошо-хорошо, – примирительно сказал Капков. – Не надо волноваться.
Катя перехватила взгляд следователя. Тот как ни в чем не бывало выудил из кармана прозрачный леденец, и, развернув обертку, закинул его в рот.
– Руку дайте, – неожиданно велел он, и Катя изменилась в лице, густо покраснев:
– Это еще зачем? Я чистая!
– Это я вижу, – невозмутимо отозвался Семен. – Руку дайте. Не бойтесь.
Помешкавшись, она неуверенно вытянула правую руку, и, к нескрываемому изумлению Кати, следователь положил на ее ладонь очередную конфетку.
На губах Кати заиграла неуверенная улыбка.
– Как вы тут оказались? – спокойно спросил Капков.
Улыбка Кати померкла.
«Снова-заново», – уныло подумала она и ответила, вызывающе глядя на следователя:
– Просто гуляла. Разве это запрещено?
– Понятно, – так же ровно промолвил Капков. – Гуляли. В темноте на вас падает труп с перерезанным горлом, а вы не очень-то испугались. Вы что, часто покойников видите?
Катя растерянно моргнула.
– Что?
– Только врать не надо. Особенно по мелочам.
«Я покойников каждые полчаса вижу», – мрачно подумала она. Вслух же сказала:
– Нет, конечно. Не часто. И я не вру.
Капков вздохнул:
– Вы можете идти.
Кате показалось, что она ослышалась.
– Вы меня отпускаете? – недоверчиво спросила она.
– Да.
Метнув на следователя оценивающий взгляд, Катя торопливо зашагала к выходу.
Когда она скрылась в сумерках, к Семену приблизился судмедэксперт. Монотонно-бесцветным голосом он начал что-то излагать, но следователь, казалось, едва слушал специалиста, продолжая смотреть в сторону ушедшей девушки.
– Семен Николаевич! Да очнись ты, – затормошил его эксперт. – Ты слышишь, о чем я толкую? Мумия. Женщина, лет двадцать пять ей. Судя по всему, мумифицировалась прямо в вентиляции. На шее при визуальном осмотре виден след от острого предмета. Скорее всего, нож. Примерно полгода как смерть наступила. Может, даже год, завтра все точно скажу. Семен Николаевич?
– Да-да, – рассеянно кивнул Капков и крикнул:
– Антон!
– Мутная девица, – поделился своим мнением Морозов, подходя к следователю. – Зря отпустил, Семен. Может, завтра к ней наведаться?
Капков пожал плечами:
– Как хочешь.
Антон окинул начальника критическим взглядом с головы до ног и осторожно полюбопытствовал:
– Ты это… Опять, что ли, не спишь?
– Не твое дело, – сухо ответил Семен и повернулся к судмедэксперту:
– Слушай, Хирург, расскажи все Антону. Это дело будет вести он, а то я опять не справлюсь.
И прежде чем кто-то возразил или что-то сказал, Капков резко развернулся, направившись к машине.
* * *
Катя медленно брела по ночной улице, меланхолично пиная смятую банку из-под «фанты».
Бамс!
Отскочив от бордюра, банка попала в лужу, но девушка, ничуть не смутившись, шагнула прямо в неровный овал грязной воды, сонно мерцающий в свете уличных фонарей, и с каким-то мазохистским наслаждением наподдала по банке кедом. Во все стороны полетели брызги, намочив ее джинсы едва ли не до колен, но Катя и бровью не повела.
– Гол, – мрачно сообщила она в темноту, и, приблизившись к банке, снова пнула ее.
Бемц!
Катя вдруг неожиданно подумала, что ее мозг можно было сравнить с бескрайней дремлющей пустыней. Выжженная палящим солнцем потрескавшаяся земля, по которой колючий ветер беспорядочно гонит перекати-поле – ее мысли. И эти мысли, подпрыгивая и сталкиваясь друг с другом, никоим образом не приближали ее к ответам на многочисленные вопросы, касающиеся недавнего происшествия.
Что хотела от нее Марина?!
Катя вспомнила ее исступленный, пылающий безумием взгляд и судорожно повела плечом.
Этот призрак не был похож на тех, с кем ей приходилось раньше иметь дело.
«Она хотела, чтобы нашли ее мертвое тело, – предположил внутренний голос. – И ты вызвала полицию».
– Угу, – вслух хмыкнула Катя, в очередной раз ударяя по уже изрядно исцарапанной и помятой банке.
Бимс!
– А если бы я забила на все? Развернулась и свинтила по-тихому?!
«Значит, она была уверена, что ты не свинтишь», – вдруг подумала она.
Вот только зачем это Марине?! Хочет найти убийцу? Но, судя по всему, смерть бедняги наступила очень давно! А Катя не вчера родилась и, благодаря прессе и кинофильмам, хорошо осведомлена, что разыскать злоумышленников спустя такой значительный промежуток времени будет очень непросто.
Если это вообще возможно.
– А вот гемор на свою задницу я точно нажила, – заметила она, доставая из кармана плеер с наушниками. Выбрала любимый альбом «Роб Зомби» и, нажав на воспроизведение, продолжила путь.
Зайдя в подъезд, она на секунду замерла, вцепившись рукой в перила. Все лестничные пролеты, все ступеньки заполнены ими. Старые, молодые и совсем дети… Мужчины и женщины, высокие и маленькие, пухлые и тощие, улыбающиеся и хмурые, казалось, их здесь сотни… Спертый воздух подъезда был наполнен невнятным вибрирующим гулом – они негромко переговаривались.
«О боже, – мысленно выдохнула Катя. – Это никогда не закончится…»
Призраки, все как один, уставились на девушку, умолкнув как по команде.
С отстраненным видом она принялась медленно подниматься наверх, не обращая на странное сборище никакого внимания.
Катя ничуть не удивилась, когда открыла дверь в квартиру и увидела, что там то же самое. Она обвела собравшихся усталым взором.
Сил спорить, ругаться и что-то доказывать не было. Отчаянно хотелось одного – забыться крепким сном.
– Хорошо хоть молчите, – с горькой усмешкой произнесла она, продвигаясь дальше. – Как очередь в поликлинике…
Блекло-расплывчатые фигуры торопливо расступались перед ней, будто бы в этом был какой-то смысл – один из нескладных юношей (новичок, что ли?) замешкался, и Катя рассеянно прошла сквозь него, словно и не заметив препятствие.
Небрежно швырнув рюкзак в коридоре, она свернула на кухню, где умыла лицо, после чего жадно попила холодной воды прямо из крана.
Она закрыла кран, вытерла губы и направилась в комнату. Взгляд девушки задержался на крупной фотографии в серебристой рамке. Со снимка, счастливо улыбаясь, глядели обнимающиеся мужчина с женщиной.
– Папочка, мама… – вздохнула Катя, проведя перед глазами рукой, словно прогоняя туманную завесу. – Как же мне вас не хватает…
Она зашла в комнату, мазнув равнодушным взглядом по царившему внутри бардаку. Казалось, здесь только что прошел неистовый ураган – разбросанная повсюду скомканная одежда, выдвинутые ящики, стопки книг прямо на полу, заваленный всяким хламом стол, наполовину разобранные коробки, валяющиеся пустые бутылки и смятые салфетки. Впрочем, Катя давно привыкла к этому и практически не обращала внимания на беспорядок.
А кроме того, в комнате тоже были они.
Десятки глаз застывших фигур следили за ней, не упуская из виду любое движение девушки.
Между тем Катя, ничуть не стесняясь, стянула футболку и джинсы, оставшись в одних трусиках.
Кто-то из находившихся внутри деликатно отвернулся, но нашлись и те, в основном из мужской части, кто, округлив глаза, буквально пожирал взором стройное тело хозяйки квартиры.
С непроницаемым выражением лица Катя подняла с дивана светлую рубашку и уже хотела сунуть руку в рукав, как услышала за спиной осторожный голос:
– Катюнь… Ты это, извини… Можно пару слов?
Девушка обернулась, смерив неприветливым взглядом стоявшего в дверях Василия. Вид у него был помятый и обескураженный, как у мужа, вернувшегося в час ночи домой и оправдывающегося перед рассвирепевшей женой.
Катя склонилась над одной из коробок, пошарила там и двинулась к следующей.
– Катюнь… – снова заканючил Василий, но девушка его оборвала:
– Уйди.
– Эй, тут очередь вообще-то, – хрипло заметила фигура высоченного мужчины с длинными волосами, забранными в хвост.
– Замолкни, – огрызнулся Василий и снова повернулся к Кате.
– Ну послушай, Катюнь… Ты уж извини, что так с Алиской получилось. Но мне твоя помощь все-таки очень нужна! Поверь! Короче, есть другая тема денег поднять. Надо одного умника приморить. Считай, это я исполню. А ты просто на курок нажмешь, я все покажу… Код от сейфа, как уйти – это все я продумал! Все бабки – тебе, а мне плюс в эту… как ее…
Василий озабоченно наморщил лоб, но тут же его лицо разгладилось:
– Во, в карму! Ну, и пару делишек за меня закончишь. А, Катюнь? Он очень нехороший человек, я клянусь…
Переворошив содержимое очередной коробки, Катя заметила торчащее наружу горлышко бутылки. Она вытащила ее наружу, поболтав в воздухе. Плещущаяся внутри жидкость заполняла стеклянную тару почти на треть. Катя не видела, как кардинально изменились взгляды ее «гостей» – из молчаливо-угодливых и заискивающих они мгновенно преисполнились недовольством, а то и нескрываемой ненавистью.
– Уйди отсюда, – приказала Катя, и в ее голосе зазвенела сталь. – Все уходите! Мне от вас ничего не нужно. Проваливайте!
Василий обиженно пожал плечами.
– Понял, – пробурчал он. – Ухожу.
Издав долгий вздох, он шагнул вперед, прямо в стену, растворившись в ней за сотую долю секунды.
Это было сигналом, после чего остальные неохотно зашевелились, бесшумно исчезая в воздухе.
Спустя некоторое время в комнате не осталось никого, кроме одной девушки, замершей у закипающего чайника. Мигнул синий глазок, раздался короткий щелчок, и чайник вырубился, покрывая испариной прозрачную крышку.
Нахмурившись, Катя подошла ближе, с раздражением отметив, что незнакомка с внимательным видом рассматривала фотографию ее покойных родителей.
– Оглохла, что ли? – повысив голос, спросила она. – Или специальное приглашение нужно?!
Девушка повернулась, и Катя отпрянула назад.
– Лариса?!
– П-п-привет, сестренка, – слегка заикаясь, сказала девушка и тепло улыбнулась. Она шагнула было вперед, чтобы заключить в объятия Катю, но та увернулась, продолжая хмуриться.
Лариса была как две капли воды похожа на Катю. Та же хрупкая фигура, темные волосы. Только, в отличие от Кати, она выглядела аккуратно и строго. Они казались двумя половинами одного целого, такие одинаковые и такие разные одновременно.
– Ты как вошла?
– У меня есть к-к-ключ, – с удивлением ответила Лариса. – Разве не п-п-помнишь?
Катя поджала губы.
– Четыре утра, вообще-то. Время видела, сестренка?
Лариса снова улыбнулась.
– Видела. П-прости, что не предупредила заранее. Но ты ведь угостишь меня чаем, Катюш? Холодно…
* * *
Сорвав зубами пробку, Капков, не снижая скорости, прильнул к горлышку бутылки. Остатки водки хлынули в глотку, обжигая нутро. Следователь небрежно швырнул пустую бутылку на пассажирское сиденье, вытер губы. Покрасневшие глаза не мигая смотрели на пустынную дорогу, высвечиваемую ярко-желтым светом фар.
Проклятый сон.
Да, именно сон, увиденный накануне, которому он, следователь Капков Семен Николаевич, не придал никакого значения, досадливо отмахнувшись, словно от жужжащего комара.
Впрочем, нужно признаться, что кошмары мучили его не так уж и редко. Но особенно зачастили ночные ужасы после смерти, а точнее, убийства Аллы Степной, дело по которому он вел лично… но убийцу так и не нашел.
«А ведь этот сон был знамением», – внезапно подумал Капков, смахнув с лица выступивший пот.
Он зажмурился, как если бы желая поскорее избавиться от неприятного видения, но увиденная во сне картина, как назло, маячила прямо перед глазами, словно неоновая вывеска…
…Вот он пробирается в каких-то сумрачных коридорах, нервно моргают тусклые лампочки, где-то монотонно капает вода. И вдруг тревожную тишину, словно скальпелем, вспарывает дикий, надрывно-животный крик. Кричит женщина, и кричит она так, словно ее заживо поджаривают на углях.
Капков цепенеет, но ноги сами несут его на крик.
Женщина замолкает, но зловещее эхо еще долго вибрирует в стылых коридорах бесконечного лабиринта.
Наконец, он видит впереди приоткрытую дверь, оттуда льется бледный свет, и Семен устремляется туда. Рука послушно ныряет за табельным «ПМ», и, ощутив прохладную тяжесть оружейной стали, к нему возвращается уверенность.
Ногой он распахивает дверь и, тяжело дыша, во все глаза смотрит на крупного мужчину в капюшоне, стоящего к нему спиной. Человек стоит у медицинской каталки, на которой, распластавшись, лежит обнаженная девушка.
«Руки за голову!» – хрипит Капков, снимая пистолет с предохранителя.
Слышится злобное хихиканье, плечи здоровяка трясутся от смеха. Раздается чавкающий звук, и девушка вздрагивает, ее залитое кровью тело изгибается от очередной волны нестерпимой боли.
Она поворачивается и видит Семена.
«Помогите», – шепчут ее бескровные губы, и Капков стреляет садисту в голову. Пуля бесшумно проходит сквозь капюшон мужчины, словно тот соткан из тьмы.
Продолжая хихикать, монстр поворачивается. Следователь смотрит ему в лицо, но разглядеть не может. Лица будто нет.
«Я буду и дальше их убивать».
Капков холодеет – мерзкий хихикающий голос звучит у него в голове.
«Буду… дальше… убивать».
– Нет, – произнес Капков. – Я найду тебя, чертов ублюдок.
Он пьяно взглянул на пустую бутылку, валявшуюся на сиденье.
– Слышишь?! Я найду тебя!
«Тойота» стремительно набирала скорость, но накачавшийся алкоголем следователь едва ли отдавал себе в этом отчет.
– Ответишь… за все ответишь, – хрипло пообещал Капков, с силой вдавливая педаль газа в пол.
На перекрестке загорелся «красный», однако иномарка, игнорируя запрещающий сигнал светофора, пролетела мимо со скоростью ракеты.
– Я сам растерзаю тебя на клочья! – брызгая слюной, завопил Семен, окончательно потеряв связь с реальностью. Перед глазами что-то с треском взрывалось и вспыхивало, словно радужный фейерверк во время праздника, в ушах октава за октавой нарастал странный дребезжащий гул.
Он уже не контролировал управление машиной, и «Тойота» вылетела с проезжей части. Проломившись сквозь густой кустарник, исцарапанный ветками автомобиль с грохотом выскочил на параллельную трассу. Послышался громкий хлопок – лопнула одна из задних покрышек. Потерявшую равновесие машину тряхнуло, перевернув на крышу, и теперь она со скрежетом тащилась по асфальту, высекая снопы искр и постепенно замедляя скорость.
* * *
Катя молча стояла у окна, невидящим взглядом уставившись на дремлющую улицу. Ее распирали противоречивые чувства к родной сестре, и это вызывало раздражение, так как ей казалось, что после смерти родителей в их отношениях с Ларисой поставлена жирная точка.
Да и раньше они не особенно-то и ладили, если быть до конца честной. И все же…
Пока Катя размышляла, Лариса разливала чай по чашкам. В какой-то момент она зазевалась, и пара капель кипятка попали ей на руку. Она испуганно ойкнула и, виновато глядя на Катю, начала дуть на обожженные пальцы.
Катя вздрогнула, взгляд ее прояснился. Вытянув перед собой правую кисть, она медленно сжала и разжала пальцы, чувствуя, как сотни невидимых иголочек покалывают кожу. Руку словно обдало шипящим жаром, и Катя инстинктивно дунула на пальцы.
«Я чувствую твою боль, сестренка, – с грустью подумала она, убирая руку. – Вот только ты вряд ли поверишь мне, если я скажу тебе об этом…»
Тем временем Лариса, деловито поискав глазами на полке, достала сахар и чайные ложки.
– Ой, Катюш, какая сейчас в деревне красота! – мечтательно сказала она, усаживаясь за стол. – Осень такая теплая в этом году. Воздух чистейший – спишь как младенец. Яблок столько – не с-с-обрать! Может, ты ко мне переедешь ненадолго? Не пожалеешь!
Катя покачала головой, скрестив руки на груди.
– Ты же знаешь, что я все это ненавижу, – нехотя выдавила она. – Комарье, грязь повсюду, умывальники на улице… Приспичит в туалет ночью – одевайся, как на парад…
– А речка! – словно не замечая скепсиса сестры, продолжала Лариса. – Чистая и прозрачная, до сих пор купаются!
– Заманиваешь? – с усмешкой спросила Катя.
Лариса перестала улыбаться.
– Да зачем? – тихо сказала она, кладя в чашку сахар. – Помогла бы мне. Да заодно и сама отдохнешь.
– Отдохнешь? – повторила Катя, и ее правое веко дернулось. – А ты чего, собственно, вообще приперлась, сестричка? Про деревенские красоты мне тут сладкие песни напеть?
Лариса растерялась, ее щеки покрылись пятнами.
– Я просто, – запинаясь, проговорила она. – Я… п-проведать тебя хотела, Катюш. Давно не виделись, соскучилась.
Катя с каменным лицом шагнула к висевшей на стене аптечке:
– А почему дверца открыта? Лар, ты что, рылась в моей аптечке, да?
Лариса выглядела окончательно сбитой с толку.
– Кать, да что ты…
– И на руки мои все косишься, – не дала ей договорить Катя. Она повернулась к сестре и, закатав рукава, сунула ей свои запястья чуть ли не под нос:
– На, смотри! Вопрос снят?!
– Кать, ну зачем ты, – пробормотала Лариса. Казалось, она уже совершенно забыла про остывающий чай. – Извини…
Уловив боковым зрением какое-то движение, Катя резко развернулась.
– Простите, Катенька, – откашлявшись, вежливо проговорил невесть откуда взявшийся Сан Саныч. – Я телевизор посмотрю тихонько?
– Иди отсюда, – прошипела Катя, и призрак послушно исчез.
– К-к-кать… – робко произнесла Лариса. – Послушай, Кать, может, з-з-завтра к Михнову съездим? Он хороший врач, говорят. Уверена, что поможет!
– Ага! – торжествующе воскликнула Катя, словно и ждала этого предложения. – Вот ты и проговорилась, дорогая сестричка! Теперь все ясно, могла бы с этого и начинать, а не про яблоки тут фигню всякую рассусоливать. Меня, значит, в дурку опять. А ты сюда, да? Порядок типа наводить. Да иди ты!
В кухню бесшумно заглянул Сан Саныч.
– Катенька, вы звук не прибавите? – спросил он, поправляя очки. – Пожалуйста, самую малость…
Скривившись, как от зубной боли, Катя схватила наполненную чашку и, не глядя, швырнула ее в призрака. Чашка, пролетев сквозь бесплотную фигуру и расплескивая еще теплый чай, со звоном разлетелась об стену. Сан Саныч печально вздохнул, вновь испарившись в воздухе.
Лариса вздрогнула, в глазах плескалась паника.
– Господи, да что с тобой?!
– У меня все отлично! – рявкнула Катя. – По крайней мере, было, пока ты не пришла!
– Ты сейчас в каком-то расстройстве, – как можно мягче проговорила Лариса. – Я же вижу.
– Ни хрена ты не видишь, – угрюмо ответила девушка. – Хоть бы раз… Хоть бы… Пришел кто-нибудь ко мне.
Помедлив, Катя добавила едва слышно:
– Кто мне так сильно нужен…
Лариса глубоко вздохнула. Она искренне пыталась понять чувства сестры, но сейчас все выходило за рамки, стремительно и неумолимо, как кипящее варево из котла, под которым разожгли слишком большой костер.
– Если ты опять чувствуешь свою вину за… – она на мгновение запнулась, словно споткнувшись об корень. – В общем, ты понимаешь. Тогда ты з-з-зря, Катюш. Твоей вины здесь нет. Жизнь, она…
– Что ж ты добрая-то такая, Ларис?! Скажи прямо: ты, Катя, пьяная скотина! Это из-за тебя погибли родители!
Потеряв остатки самообладания, Катя сорвалась на крик:
– Ты ведь это хотела сказать?!
– Нет, – вымученно ответила Лариса. Она сидела, сгорбившись, боясь поднять голову, но Катю было уже не остановить.
– Скажи! – крикнула она, продолжая распаляться. Пассивность и смиренное молчание сестры еще больше злили ее. – Наори на меня! Давай! Мол, это ты, Катя, чертова сука, родителей убила! Как будто бы в каждого по пуле выпустила! Это все из-за тебя! Все из-за тебя! Что же ты меня как тупым ножом режешь, сволочь?!
Лариса продолжала хранить молчание.
С губ Кати сорвался усталый вздох.
– Тогда уходи отсюда, – приказала она ничего не выражающим голосом.
Лариса ошарашенно посмотрела на сестру. У нее было такое выражение лица, словно Катя только что отвесила ей пощечину. Она выдавила жалкую улыбку.
– Кать, ты что? – забормотала Лариса. – Ночь на улице! Я ведь с тобой остаться х-х-хотела…
– Доберешься, ничего с тобой не случится, – сказала Катя тоном, не допускающим компромиссов. Видя, что сестра продолжает неподвижно сидеть, она прикрикнула:
– Вали давай!
Лариса медленно поднялась из-за стола.
– А ну-ка стой, – произнесла Катя. – Это что такое у тебя?
Щурясь, она пристально разглядывала красный шарфик, небрежно повязанный на шее сестры.
– Давай его сюда, – решила Катя.
– Зачем тебе? – окончательно растерялась Лариса.
– Отдай, я сказала. Мама его всегда мне давала, а не тебе, – сухо напомнила Катя. – Ты его просто стащила…
Глаза Ларисы возмущенно вспыхнули:
– Когда?! Ты с ума сошла, Кать?
Лицо Кати стало каменным.
– Как ты сказала? – тихо произнесла она. – Повтори.
Лариса с трудом сглотнула подкативший к горлу комок.
– Прости, Кать… Я не это имела в виду.
Она вытерла повлажневшие глаза и добавила дрогнувшим голосом:
– Все, я пошла.
Она двинулась к выходу, прихватив с вешалки плащ. Катя, помедлив, направилась следом, прямо в одной рубашке выйдя за сестрой на лестничную клетку.
– Ты считаешь меня сумасшедшей, да?! – в бессильном гневе крикнула она, и Лариса обернулась.
– Как все, да? – продолжала Катя. – Ты ничем от них не отличаешься, сестричка! Ты просто двуличная стерва! Верни шарф!
Лариса печально покачала головой.
– Прости, Катя… Но этот шарф ты п-п-получишь только через мой труп.
И прежде чем ее сестра успела что-то предпринять, девушка начала быстро спускаться по лестнице.
Шаркая ногами, словно больная старуха, Катя вошла в комнату, плюхнулась на кровать. Взяла липнувший к ладоням пульт, заляпанный на днях яблочным соком, включила маленький телевизор. На экране замелькали кадры ожесточенной погони с перестрелкой.
«Неужели тебе не жаль меня, родную сестру?» – тихо поинтересовался внутренний голос.
Катя поморщилась. У нее возникло странное ощущение, будто где-то под сердцем заворочался крошечный зверек, желающий вылезти наружу.
– Опять я виновата? – вслух усмехнулась Катя, щелкая каналы. Перестрелка сменилась постельной сценой, и она машинально продолжила «листать» программы.
«Тебе ведь на фиг сдался этот шарф, – не унимался голос. – Ты просто хотела сделать Ларисе побольнее… И у тебя это почти получилось».
Катя молчала, с отрешенным видом вдавливая кнопки пульта. Секс сменился музыкальным клипом, затем мультфильмами для категории «18+», потом кадрами дикой природы, и так снова по кругу…
Глаза девушки наливались тяжестью, голова опустилась на грудь, пульт выпал из разжатых пальцев. Спустя минуту Катя спала.
– Вот… Забирай его, – неожиданно раздался знакомый голос, и она лихорадочно вскинула голову, часто моргая. По телевизору шла реклама, и Катя, приподнявшись в постели, растерянно оглянулась.
В дверном проеме стояла Лариса. Лицо бледное и застывшее, словно восковая маска, глаза мерцали холодными льдинками. Тяжело и прерывисто дыша, она странно смотрела на проснувшуюся сестру.
– Ты… вернулась? – спросила Катя, отчасти понимая, что выглядит идиоткой. Ну конечно, Лариса вернулась, вон она, только руку протяни.
– Забирай, – холодно проговорила Лариса, и Катя озадаченно посмотрела на шарф, которым была замотана шея сестры.
«Что-то здесь не так».
Она села в постели, с тревогой глядя на мокрые растрепанные волосы Ларисы и ее заляпанный грязью плащ.
– Да мне уже по барабану, – неуверенно проговорила Катя, мысленно задавая себе вопрос, что могло случиться с Ларисой и что вообще сподвигло ее передумать насчет шарфа.
«Получишь… только через мой труп».
Эта фраза всплыла в ее сонном мозгу, словно пузырек воздуха на поверхность воды.
– В общем, спасибо, – тихо сказала она, начиная нервничать. Ей явно не нравилось оцепенелое и белое как бумага лицо Ларисы, ее тяжелый полубезумный взгляд.
– Эй? Ты в порядке? – позвала Катя.
«Конечно же, нет, – заворочался внутри проснувшийся зверек. – Она похожа на твоих назойливых приятелей вроде Василия… Разве ты не видишь?!»
Не меняя выражения лица, Лариса принялась медленно разматывать шарф.
Катя потерла глаза. Ей показалось, или?!
На мелькающей ленте шарфа мерцали странные узоры, и они…
«Они живые», – в каком-то ступоре подумала Катя, не отрывая завороженного взора от шарфа. Он все разматывался и разматывался, с тихим шелестом сменялись рисунки, одни за другими, словно картежные карты, наслаиваясь друг на друга.
«Почему он такой длинный?!»
Эта мысль раненой птицей забилась в сознании Кати.
Она встала с кровати, но приблизиться к Ларисе не решалась.
– Забирай, – хрипло потребовала сестра. Пугающие картинки постепенно уменьшались, сливаясь в какой-то замысловатый узор.
«Сейчас шарф закончится, а под ним будет поросший мхом скелет», – внезапно подумала Катя, и ее сковал ледяной страх.
– За… – начала Лариса, но закончить не успела. Шарф, словно живой, вырвался из рук девушки, сдавливая ее шею. Узорчатая длинная лента судорожно сдвигалась и расправлялась, словно гигантская змея.
Лицо Ларисы из бледного стало лиловым, изо рта вывалился язык, смахивая на пиявку, насосавшуюся крови. Налившиеся кровью глаза вылезли из орбит.
– А-а-а-а-а… – захрипела она в тщетной попытке избавиться от кошмарной твари. Потеряв равновесие, девушка подалась вперед, задев Катю, и сестры, не удержавшись на ногах, рухнули на пол.
Парализованная страхом Катя все же попыталась подняться, но ее рука неожиданно коснулась извивающейся ленты шарфа. «Оно» было холодным и скользким, словно брюхо дохлой рыбы, и девушка закричала, отпрянув.
Только сейчас Катя ощутила, что пол под ногами почему-то стал влажным и липким, и от него резко несло металлическими стружками. Катя отползла к кровати, в ужасе глядя на свои ладони. Казалось, их окунули в ведро с алой краской.
«Кровь», – застучало в мозгу.
Узорчатая тварь, подрагивая и колыхаясь, медленно поднялась вверх, напоминая огромного питона. Лариса, хрипя и елозя в луже крови, все еще пыталась предпринять слабые попытки освободиться от петли. Шарф вздрогнул, как живой, и девушку начало волочить, разбрызгивая вокруг кровь.
Катя завизжала, размазывая алые капли по перекошенному от ужаса лицу.
– Нет! Нет, Ла…
Сверкнула яркая вспышка, и ее вопль утонул в оглушительном грохоте – взорвался телевизор. Осколки экрана разлетелись смертоносной шрапнелью, один из которых чиркнул по предплечью Кати, оставив едва заметную царапинку.
Словно путь в неведомую бездну, с треском распахнулась дверь. Из проема повалил едкий, выедающий глаза дым. Из «нутра» твари слышались душераздирающие вопли и злобный смех, вспыхивали багровые искры, в комнату толчками начали вливаться свежие потоки крови, в которых белели ошметки плоти. Шарф дернулся, словно получив негласную команду, и резко потащил Ларису в визжаще-хохочущую тьму.
– Нет! – срывая голосовые связки, закричала Катя. Она на коленях поползла к сестре, ухватившись за щиколотку, но ее резко встряхнуло, словно котенка, и поволокло вместе с Ларисой. Будто какая-то неведомая, демоническая сила неумолимо тянула сестер прямо в ад.
Глаза нещадно выжигала гарь, уши закладывало от пронзительных криков и безумного хохота, но Катя упорно держалась за ногу сестры. Внезапно по телу широкой волной пробежал стылый озноб, и она хрипло закричала. Пальцы держали вязкую пустоту, никакой Ларисы рядом не было.
Зловонный дым рассеялся, и, как только Катя обрела способность видеть, с грохотом захлопнулась дверь.
– Нет, – неверяще прошептала она, с трудом поднимаясь. Поскальзываясь босыми ногами по залитому кровью полу, Катя проковыляла к двери и потянула ручку на себя.
Дверь не шелохнулась, как если бы была наглухо заколочена толстыми гвоздями.
– Лариса, – дрожащим голосом позвала Катя. Она снова и снова дергала на себя дверь, до тех пор пока в плече не начало стрелять рваной болью. Но девушка не обращала на это внимания, исступленно крича и дергая неподдающуюся, словно вросшую в пол дверь.
Из глаз девушки хлынули слезы отчаяния.
– Прости, сестричка, – всхлипывая, сказала она. – Про…
Она вздрогнула, непонимающе смотря перед собой. Сумерки отступили, пол был совершенно сухим. Катя повернулась, с изумлением глядя на телевизор, который минуту назад разлетелся вдребезги.
Она потерла глаза и, вздохнув, потянула за ручку. Дверь послушно открылась. Только сейчас Катя услышала, как кто-то настойчиво звонит в квартиру.
Щелкнув замком, она в недоумении уставилась на ранних гостей. Перед ней стояли следователь Морозов и рыжеволосый оперативник, который был вчера вечером на комбинате. Чуть дальше маячила пожилая соседка, с нескрываемым любопытством выглядывая из-за спин мужчин.
– Вы что здесь делаете? – наконец спросила Катя.
Антон смерил девушку цепким внимательным взглядом.
– Пиццу привезли, – обронил он. Видя, что шутка не сработала и Катя продолжает с тревогой смотреть на него, Морозов нехотя пояснил:
– Нас соседи вызвали, жалобы на вас, гражданка Калужских. Можно войти?
Катя молча посторонилась, впуская мужчин внутрь.
* * *
Дежурный полицейский остановился возле камеры, гремя ключами.
– Как он? – отрывисто спросил стоявший рядом Павел Лактин, невысокий мужчина лет сорока пяти, облаченный в форму Следственного комитета. На погонах поблескивали подполковничьи звезды.
– Жив, – отозвался дежурный, отпирая тяжелую стальную дверь. – Повезло. Можно сказать, в рубашке родился.
Многозначительно хмыкнув, подполковник вошел внутрь.
Капков, лежащий на нарах с поджатыми ногами, приоткрыл глаза и чихнул.
– Будь здоров, – хмуро произнес Лактин.
– И вам не хворать, – откликнулся следователь и, зевнув, сел.
– Ты что творишь, Капков? – процедил подполковник. Он говорил спокойно и ровно, но даже слепой мог уловить волны глухого бешенства, исходящие от мужчины. – Со смертью в догонялки решил поиграть?!
Капков пожал плечами.
– В кои веки задремал, – сказал он, словно речь шла о рыбалке, затем снова зевнул. – Что конкретно вы имеете в виду, шеф?
– Ты почему дело по трупу не возбудил? По какой причине не допросил свидетельницу? – сверкнул глазами Лактин. – Где тебя ночами черти носят?
Подойдя ближе, подполковник слегка нагнулся и, принюхавшись, скривился в гримасе:
– Да ты бухой! Несет, как от винной бочки!
Семен потянулся.
– Вы же знаете, у меня серьезные проблемы, – не стал увиливать он. – Психологические. Не справляюсь с чувством вины, так сказать.
– Не юродствуй, Семен, – холодно произнес Лактин. – Совсем берегов не видишь, по лезвию ходишь…
Выдержав короткую паузу, он сказал:
– Три месяца тебе даю, Капков. Не образумишься – уволю.
Следователь понятливо кивнул, словно только и ждал этих слов. Сунув руку во внутренний карман пиджака, он вынул смятый листок бумаги.
– Отлично, Павел Петрович, – проговорил он с невозмутимым выражением лица. – Вот заявление. Ставьте автограф, только число впишите. Сегодня, кстати, какое?
Лактин фыркнул.
– Разбежался… Мумию эту определишь, а там хоть в сторожа иди! Или в курьеры, машина у тебя имеется…
– Я месяц уже не сплю, – тусклым голосом произнес Семен, убирая замусоленное заявление обратно в карман. – С ума скоро сойду. Отпусти, а?
Лактин покачал головой.
– Послушай, Капков. Ты, наверное, ждешь, что я тебя переубеждать буду? Что я тебе скажу, мол, твоей вины нет? Ну не нашел убийцу-изувера, не расстраивайся! Пусть он погуляет еще, молоденьких девочек помучает, а мы пока побухаем, да? Нет, не скажу. Это ты облажался, Семен, и тебе жить с этим грузом.
– А я и живу.
– Ты смерти ищешь, – вздохнул Лактин. – В общем, так. Приводи себя в порядок и принимайся за работу. И хватит пить, цирроз не за горами.
Не дожидаясь ответа Капкова, подполковник вышел из камеры, крикнув дежурному:
– Выпускайте его отсюда к чертям!
Капков устало облокотился на прохладно-шершавую стену и прикрыл глаза.
* * *
– Ну? Еще какие-то вопросы? – нетерпеливо спросила Катя.
Она, одетая в джинсы и легкую футболку, сидела на подоконнике, поджав к подбородку стройные ноги.
– Какая аптечка тут у тебя, – сказал Антон, кивая оперативнику, который со скучающим видом разглядывал беспорядок, царивший в комнате девушки.
– Аптечка как аптечка, – пробурчала Катя. – Первый раз аптечку увидели?
– Респиридон, – продолжал следователь. – Реланиум… Рецепты есть на это богатство?
– Есть рецепты! – сказала она, с трудом сдерживаясь, чтобы не сорваться. – Я не принимаю эти лекартсва, ясно? Потому что я давно здорова! Зачем этот бессмысленный допрос? Я же вам говорю, у меня сестра пропала! Ее искать надо!
Рыжеволосый опер с озадаченным видом почесал шевелюру:
– Пока не похоже, что здесь кто-то еще был вчера. Мы осмотрели посуду, мусор и прочие следы…
– Не было тут сестры никакой, – вмешалась соседка. Враждебно посмотрев на насупленную Катю, женщина добавила:
– Опять дряни своей наглоталась… И шумела всю ночь.
Катя глубоко вздохнула, мысленно приказывая отключить свои эмоции хоть на десять минут и держать себя в руках.
– Вы же должны были видеть, как Лариса по лестнице спускалась. Вы постоянно в «глазок» смотрите, когда кто-то приходит, я знаю!
– Не твоего ума дело, на кого и когда я в «глазок» смотрю, – хладнокровно парировала соседка, и Катя отвернулась, обреченно глядя в окно.
Оперативник остановился у полки с фотографией родителей Кати. Протянув руку, он взял фото, рассматривая его внимательнее.
Метнув холодный взгляд на полицейского, девушка сказала:
– На место поставь.
В комнату неслышно вошел Капков.
– День добрый, – поздоровался он, улыбнувшись краем рта. – Опять вы? На вас еще и соседи жалуются?
Женщина из соседней квартиры фыркнула, не преминув воспользоваться возможностью «пропесочить» юную и шумную соседку:
– Да она же сумасшедшая! Сожжет нас всех когда-нибудь, вот увидите! Никакого житья нет с такими!
– Да пошла ты, – сквозь зубы процедила Катя.
– В котором часу к вам приходила сестра? – поинтересовался Капков.
– Часа в четыре, под утро уже, – немного подумав, ответила она.
Капков и Морозов переглянулись.
– Зачем она пришла так поздно? – удивился Семен.
– Навестить приехала, – с раздражением ответила Катя. – Сестра ведь. Мы разговаривали, потом поссорились, и она ушла. Только не надо меня спрашивать почему!
– Почему? – с невинным выражением лица полюбопытствовал Капков, словно не расслышав последней фразы Кати.
– Потому что мы с ней разные, – не глядя на следователя, ответила она.
– Понятно, – протянул Семен. – Фотография сестры у вас есть?
– Нет. Хотя подождите…
Соскочив с подоконника, Катя оглядела коробки на полу и шагнула к одной из них. Порывшись внутри, она вытащила мятый конверт, из которого извлекла фото.
– Вот, – сказала она, Капков с нескрываемым интересом взглянул на изображение. С карточки на него смотрела… Катя. Разве что черты лица помягче, и волосы собраны в длинный хвост.
– Но… это же вы на фотографии, – недоуменно произнес он, взглянув на Катю.
Она с легкой грустью улыбнулась.
– А какая разница? Мы близняшки… У вас, случаем, сигареты не будет?
Капков посмотрел на Антона, тот многозначительно ухмыльнулся.
Капков снова внимательно посмотрел на фотографию. Опер достал из кармана сигаретную пачку и протянул ее Кате.
– Вы мне верите? – вдруг спросила девушка. Она в упор смотрела на следователя, держа в руке пачку сигарет.
Семен оторвал взгляд от фото.
– Следствие в своих действиях обязано руководствоваться фактами, – мягко произнес он.
– О боже… – выдохнула Катя, выбивая из пачки сигарету. – Не ломайте мне мозг своими профессиональными терминами! Просто скажите, верите или нет?!
– Я хочу помочь вам. Но чтобы это сделать, вы тоже не должны ничего скрывать.
Катя щелкнула зажигалкой и, затянувшись, выпустила кольцо дыма, которое тут же развеяла рукой:
– Значит, не верите.
Когда они вышли из подъезда, небо затянуло рыхло-сумеречными облаками, заморосил дождь.
– Красивая девка, – внезапно произнес Антон, и Капков с удивлением отметил, что на этот раз голос его помощника звучал без иронии и ехидства.
– Жаль, только с головой не дружит, – продолжал Морозов. – Семен, как ты думаешь, к ней сестра вчера приходила? И есть ли она вообще у нее?
Капков медлил с ответом. В отличие от Антона, он не считал, что эта девушка страдает какими-то психическими отклонениями, хотя некоторые закидоны у нее имелись… Но странное дело, когда Катя, едва справляясь с эмоциями, рассказывала о своей сестре, он ни на секунду не усомнился в правдивости ее слов. Просто…
«Помоги мне».
Капков вздрогнул, словно дотронулся до оголенного провода.
Катя.
«Это ее голос», – ошарашенно подумал Семен, оглядываясь. Но вокруг, кроме Антона и оперативника, усаживающегося в служебный автомобиль, никого не было.
– Ты что? – удивился Морозов, с беспокойством глядя на следователя.
– Ничего, – бросил Капков.
«Прошу тебя. Помоги», – шепнул голос Кати, и он обхватил виски, словно испытывая сильную головную боль.
«Я схожу с ума?!» – шевельнулась в мозгу.
– Мы едем или как? – крикнул опер, высовываясь из окна.
Антон осторожно провел ладонью перед лицом Капкова, словно проверяя зрение:
– Ау, шеф. О чем задумались?
Стряхнув вязкую заторможенность, Семен сунул Морозову фотографию Ларисы:
– Ориентировки разошли. По всем участкам и патрулям.
– А ты, я смотрю, серьезно включился, – многозначительно подмигнул Антон. – Аж зарумянился, товарищ старший…
– Исполнять, – оборвал его Семен.
– Ладно, ладно, – миролюбиво проговорил Морозов. – Хорошо, ты хоть работать начал… Увидимся в управлении.
Развернувшись, он направился к служебной машине, а Капков поднял лицо вверх, чувствуя уколы холодных капель. Автомобиль с его помощником уже уехал, а он все стоял, зажмурившись.
«Помоги», – колыхнулись в памяти слова Кати, и он открыл глаза.
Повернув голову в сторону дома девушки, Семен увидел ее в окне. Отодвинув занавеску, Катя внимательно наблюдала за ним.
* * *
Она продолжала смотреть на Капкова до тех пор, пока следователь не сел в служебную машину. Через мгновение заработал двигатель, и автомобиль выехал со двора.
Катя задвинула занавеску, принявшись бесцельно мерять комнату шагами.
Ее обуревали странные противоречивые чувства. Она всегда относилась к полицейским с ощущением холодной настороженности. Конечно, случай с Мариной был слишком неординарен, и было бы наивно полагать, что от нее быстро отстанут, – ведь обстоятельства обнаружения трупа несчастной девушки действительно были очень странными и много мелочей играли не в ее пользу. Во всяком случае, с точки зрения простого обывателя, к которым относился и Семен, и его настырный помощник Антон…
Но в случае с Семеном…
Во время разговора с Капковым она неоднократно ловила взгляд мужчины, и в какой-то момент она совершенно ясно увидела боль. Да-да, невыносимую, раздирающую в клочья боль, которую Капков неуклюже пытался скрыть своим напускным спокойствием и невозмутимостью. С таким же успехом можно было поливать зеленкой пораженную гангреной конечность – толку-то? Все равно некроз распространился настолько, что здесь нужна ампутация.
Она вспомнила, когда задавала вопрос Семену, верит ли он ей. Он мешкался, но вместе с тем выдержал ее взгляд, глаз не отводил. И Катя была готова поклясться, что он верил ей.
«Возможно, ему было неудобно признаться об этом вслух при своих коллегах? – проскользнула у девушки мысль. – Впрочем, даже если это так, то сейчас уже неважно».
Важно то, что в какой-то момент, не совладав с эмоциями, она мысленно воззвала к нему о помощи. Это было на уровне подсознания, когда ты в критической ситуации машинально держишься рядом с более сильным, уверенным и решительным человеком, лидером, способным взять на себя ответственность за других и повести за собой людей…
И, судя по всему, Семен получил этот призыв. По крайне мере, Кате хотелось верить в это.
Она вытерла влажный от пота лоб, с удивлением поймав себя на мысли, что дышать стало сложнее и воздух с шумом вырывался изо рта.
Катя остановилась, озадаченно посмотрев в сторону окна.
«Странно. Форточка открыта. Жары нет, почему так душно?!»
Откуда-то запахло гарью, виски сдавило режущей болью, и она поморщилась.
Что это?!
Где-то что-то горит? Или показалось?
А может, это месть ее многочисленных надоедливых «приятелей», которые зависли между миром живых и мертвых?!
Между тем в комнате стало не просто душно, а жарко, словно в донельзя разогретой бане. И этот удушливо-изнуряющий жар наплывал громадным, плотным облаком.
У Кати закружилась голова, к горлу подскочил горький комок, и она закашлялась.
– Нет, – прохрипела она. Колени девушки подогнулись, и она обессиленно сползла на пол. – Нет, прекратите…
«Это пришли за тобой, – мелькнула у нее мысль, прежде чем бездна беспамятства сомкнула над ней свои плотные объятия. – Ларису забрали, теперь твоя очередь…»
Тело Кати стало невесомым и…
* * *
…какая-то чудовищная звериная сила небрежно швырнула ее на мокрую от дождя траву словно плюшевую игрушку.
Судорожно переведя дыхание, она села, остолбенело уставившись на пылающий дом в паре десятков метров. Вся правая сторона старого здания была охвачена пламенем, крыша просела, слышался треск пожираемых огнем балок и перегородок.
«А вдруг внутри есть люди? Живые люди?!»
Едва отдавая себе отчет в действиях, Катя вскочила на ноги и ринулась вперед. Обогнув полыхающую часть дома, она остановилась у двери.
«Сейчас я ее открою, а меня засосет внутрь… Как Ларису», – со страхом подумала она, и тем не менее взялась за медную ручку, потемневшую от времени.
Дверь не шелохнулась, и Катя отступила назад, глядя на черные от копоти окна.
Пока она раздумывала, стоит ли разбить камнем окна, как дверь с тихим скрипом отворилась.
На нее, словно из склепа, потянуло тленом и вековой пылью.
«Заходи», – хихикнул в голове чей-то ухмыляющийся голос.
Катя осторожно шагнула внутрь. По коридору уже змеились клочья дыма, и она закричала:
– Эй! Есть тут кто живой?!
Наверху что-то с грохотом упало, по дощатому полу пошла крупная дрожь, словно во время землетрясения.
В это мгновение откуда-то справа послышался сдавленный стон, и Катя, повернувшись, толкнула ногой дверь. На этот раз она распахнулась сразу.
– Эй! – позвала Катя, осторожно входя в комнату. На шею капнуло чем-то теплым, и она застыла.
Где-то наверху раздался жалобный всхлип, и она медленно подняла голову.
Дикий, преисполненный страха крик рвался из глотки, но единственный звук, который вырвался наружу, был глухим, едва слышным хрипом.
Четыре девушки в одинаковых белых платьях, словно танцовщицы из какого-то музыкального шоу. Вот только вместо сцены их, словно освежеванные туши, подвесили к балке, прикрутив руки проволокой. Тела несчастных заляпаны кровью, и Катя машинально потерла шею, куда только что капнула алая клякса. Терла, пока не стало больно. И все время, пока она терла покрасневшую кожу, она не сводила глаз с истерзанных мучениц.
«Мне показалось, или…»
На негнущихся ногах Катя сделала шаг вправо. Потом еще один. Теперь она смотрела на девушку, голова которой была наполовину закрыта густыми волосами. Из-за крови они напоминали багровую паклю, с которой безостановочно капало вниз, образуя красную лужу.
– Не может быть, – хрипло сказала Катя. – Лариса?..
Она коснулась босой ступни девушки, с ужасом узнав на щиколотке косой шрам – результат падения с велосипеда Ларисы в детстве. Кожа на ноге была ледяной.
В комнату медленно поползли струйки едкого дыма, и Катя закашлялась.
– Лариса!! – завопила она вне себя от ужаса. – Не умирай, Лариса!! Слышишь?!
Ее взгляд лихорадочно заметался по комнате. Стул, стол, все что угодно, чтобы снять сестру!!
Однако комната была абсолютно пуста.
Пуста, кроме огромного зеркала на противоположной стене, на которое оцепенело уставилась Катя. Точнее, на свое отражение.
На ней было точно такое же платье, как на подвешенных.
– Нет… – забормотала она, пытаясь избавиться от этого жуткого, пахнущего кладбищем платья. Казалось, оно было живое, и складки этого ужасного одеяния лишь плотнее прилипали к коже девушки, а все ее попытки сорвать с себя платье были бесплодны. – Нет, нет!..
С оглушительным грохотом хлопнула дверь, отрезая ее от внешнего мира, и Катя зашлась в истошном крике.
Плотный туман, обволакивающий ее с ног до головы, постепенно бледнел, пока не растаял, лишь розоватые хлопья плавно поднимались к потолку, исчезая прямо на глазах.
Катя села, очумело вертя по сторонам головой.
Никакого старого дома, никаких комнат с подвешенными девушками, никаких зеркал, и, черт возьми, никакого жуткого платья, напоминающего саван, пропахший кладбищем…
Она посмотрела на руки и, побледнев, до крови закусила губу.
Оба запястья были опоясаны рваными ссадинами, словно следы от рабских кандалов.
«Проволока», – царапнуло внутри, и Кате показалось, что ее сердце остервенело сжали чьи-то костлявые пальцы.
«Сон, – подумала она, и кожа ее покрылась мурашками. – Сон, который я постоянно вижу с детства… Старый дом на отшибе… Пожар…»
– Я знаю, – прошептала девушка. – Я знаю, где тебя держат, сестричка… Подожди, я приду за тобой… Потерпи немного…
Катя поднялась на ноги, подошла к столу, на котором белела визитка, оставленная Капковым.
Набрав номер следователя, она то и дело бросала взгляды на исцарапанную руку.
«Значит ли это, что я следующая?» – в панике подумала она, слушая эти ненавистно-нудные и долгие гудки. Наконец на том конце провода послышался знакомый голос:
– Я слушаю.
– Это Екатерина Калужских, – торопливо заговорила она. – Послушайте, я знаю, где моя сестра Лариса! Пустой дом в старом городе, на опушке леса… Вы знаете его? Пожалуйста, приезжайте туда!
– Екатерина, не мелите ерунды, – отозвался Семен после небольшой паузы. – Там давно ничего нет. И вообще, откуда вам это стало известно?
– Неважно откуда, – ответила Катя, сердясь на упрямство следователя. – Это абсолютно точная информация!
– Вам надо просто отдохнуть и выспаться, Катя, – спокойным голосом проговорил Капков, и та была готова вцепиться ему в лицо за эти слова. В беспомощном гневе девушка подумала, что их разговор выглядел, будто доктор уговаривал несговорчивого пациента принять лекарство.
– Да идите вы… – в сердцах вырвалось у Кати, и она нажала «отбой». – А я почти поверила тебе, – чуть слышно промолвила девушка и принялась быстро одеваться.
* * *
До нужного места можно было добраться на электричке, но ее пришлось бы ждать, – промежутки между поездами были немалыми, а потеря времени была слишком дорогим удовольствием в сложившейся ситуации.
Таксист, пухлый дядька с крошечными тараканьими усиками, удивленно переспросил, не ошиблась ли с адресом, но Катя просто молча сунула ему пару купюр и, ни слова не говоря, выскочила из машины.
Едва не срываясь на бег, она быстро шла по разбитой дороге, сплошь изрытой ямами, в которых скопились дождевые лужицы. Вскоре перед ней появилась развилка, и Катя остановилась. Слегка прищурившись, девушка глубоко вздохнула, пытаясь воссоздать в мозгу тропинку, ведущую к дому. Спустя мгновение она открыла глаза и решительно зашагала направо. Сквозь темнеющие стволы елей мелькнуло полуразрушенное здание старой церкви, и Катя с удовлетворением кивнула – ее чутье не подвело, она на правильном пути. Вместе с тем ее не отпускало странное ощущение какой-то неестественности, это чувство можно было сравнить с малюсенькой занозой – вроде и неглубоко сидит, а палец ноет, и ногтем подцепить эту заразу невозможно.
Через несколько метров Катю неожиданно осенило:
Лес.
Да, лес. Чем ближе она подходила к дому, тем страннее выглядел лес. Поблекший, мутно-серый, из него словно неведомая сила высосала все соки и краски, оставив лишь бутафорско-плоские силуэты деревьев и кустарников, а трава и вовсе напоминала опилки, шуршащие под ногами. Не было слышно пения птиц, не ощущался запах хвои и свежести, как обычно бывает после дождя…
Она замерла, не в силах двинуться с места. Там, среди деревьев, кто-то стоял. Заметив Катю, человек медленно двинулся к ней.
Катя попятилась назад.
«О господи! Это еще кто?!»
Фигура вышла на тропу, и у Кати отлегло от сердца. Ковыляя по ухабинам, к ней шел Василий.
– Тьфу ты… Напугал до смерти! – крикнула она.
Василий растерянно улыбнулся. Он открыл рот, чтобы произнести какую-то фразу, но Катя уже стремительно пронеслась сквозь его аморфно-зыбкое тело. Василий, спохватившись, заспешил следом.
– Катюнь, дело есть, – начал он примирительным тоном, словно заранее был готов к отрицательному ответу. – Смотри, план такой. Ты с призраков деньги берешь? Ну да. Только вот часто они тебя кидают. Ну, то есть мы кидаем тебя. Так вот, у меня предложение. Давай я буду весь этот процесс контролировать. Все терки, все просьбы – только через меня. Я типа как фильтр буду. У меня они не забалуют! Ну, конечно, за соответствующий процентик. Надо же как-то устраиваться в этой… смерти. И потом…
Он резко умолк, словно кто-то невидимый заткнул ему рот, с нескрываемым страхом глядя на высившийся впереди дом. Массивный, потемневший от времени и непогоды, он напоминал громадный барак. Тропа, ведущая к крыльцу, заросла травой, которая доходила до пояса. Одна из стен обуглена, но крыша, окна и дверь целы.
На лицо Кати упала капелька дождя, и она рассеянно смахнула ее, продолжая изучающее разглядывать заброшенное строение.
– Слушай, – снова заговорил Василий, маленькими шажочками отступая назад. – Я, наверное, пойду. Вспомнил, день рождения у одного приятеля… Потом договорим… Хорошо?
Катя даже не удостоила его взглядом, но Василий уже развернулся и, испуганно озираясь, заторопился обратно.
– Ты это… Осторожней, – вполголоса произнес он.
Катя подошла к крыльцу, аккуратно обходя буйные заросли крапивы. Наклонилась, провела пальцами по рыжеватой шляпке гвоздя, вколоченному в ступеньку.
«Сейчас все повторится», – с нарастающим ужасом подумала она, немигающим взглядом рассматривая перепачканные ржавчиной пальцы.
Катя обернулась, глядя на тропу, которая привела их с Васей сюда несколько минут назад. В какой-то миг ее охватило жгучее желание развернуться и кинуться прочь. Прочь от этого гиблого места, где молодых девушек подвешивают, как освежеванные туши…
К горлу подкатил комок, и Катя встряхнулась, словно сбрасывая липкую паутину сомнений.
Дверь с первого раза не поддалась, хотя и шаталась, как гнилой зуб. Она быстро отыскала толстую палку и, используя ее как рычаг, с трудом выдавила дверь наружу.
Некоторое время Катя стояла в полной неподвижности, устремив тревожный взор в чернеющий зев дверного проема.
Войдя внутрь, она непроизвольно зажмурилась. В груди бешено колотилось сердце, выбивая по ребрам суматошную дробь. В эти секунды, длящиеся, казалось, целую вечность, она вдруг подумала, что стоит ей открыть глаза, как вокруг вновь начнет клубиться едкий дым, а на балке будут висеть безжизненные тела замученных девушек в одинаковых платьях, залитых кровью.
Она с трудом приподняла веки.
Все тихо и спокойно. Обстановка совершенно обычная – коврик для ног, чистый, но вытертый до проплешин, вешалка, колченогий стул. Никаких признаков пожара или вообще каких-либо повреждений даже при тщательном осмотре не наблюдалось. Со стороны вообще создавалось ощущение, что жилец дома всего несколько минут назад вышел по своим делам…
Катя осторожно двинулась вперед. Она ступала очень осторожно, и все равно старый пол предательски скрипел, и каждый звук рассохшихся досок отзывался впрыском свежей порции адреналина в кровь.
«Я не могла ошибиться, – мысленно твердила она, выходя из холла. – Она где-то здесь…»
Мимо мелькали древние, отслаивающиеся от времени обои с незатейливым орнаментом. Перед ней темнел широкий коридор, по правой стороне которого виднелся ряд дверей. Помедлив, Катя толкнула самую первую.
– Похоже на кабинет, – вслух пробормотала она, увидев массивный деревянный стол и высившиеся за ним полки, доверху забитые старыми книгами. В окно бестолково билась крупная муха, она недовольно жужжала, в упор не замечая открытую форточку в нескольких сантиметрах от себя.
Катя осторожно прикрыла дверь и направилась дальше. Следующей была спальня. Широкая кровать, аккуратно застеленная допотопным зеленым одеялом, одинокий стул у окна. Обстановка более чем скромная, решила она.
«Даже скорее аскетичная».
Взгляд девушки сфокусировался на чашке, стоящей на подоконнике, и она, подойдя ближе, увидела, что у той на дне сохранились остатки заварки.
Катя мельком глянула в окно.
Она с тревогой подумала, что, невзирая на заросшую тропинку к дому и запущенный внешний вид, внутри дом выглядел так, словно еще пятнадцать минут назад хозяин заправлял постель и пил чай…
«А если сейчас кто-то придет?!» – неожиданно подумала она, и колючие клешни страха вцепились ей в загривок, медленно приподнимая над полом.
Катя вышла из спальни и открыла дверь в третью комнату.
По размерам она значительно уступала предыдущим, и, кроме стоящего в середине помещения стола, тут ничего не было. Окно завешано светло-фиолетовым тюлем, на стене древняя «радиоточка», провод который был подключен к розетке.
Катя медленно шагнула вперед, провела пальцами по шершавой поверхности стола, после чего внимательно разглядела пальцы.
Никакого намека на пыль.
Катю прошиб холодный пот.
«Такого просто не может быть, – промелькнуло у нее в голове. – В огромном доме ни соринки?! Это при открытых-то форточках?!»
Оглядываясь, она обратила внимание на крошечную дверь в боковой стене. Затаив дыхание, девушка приблизилась к ней, подумав, что ей придется согнуться вдвое, чтобы пролезть через эту дверцу.
В коридоре послышался тихий шорох, и Катя вздрогнула, ее рука замерла в пяти сантиметрах от латунной ручки.
«Хозяева?!»
Неожиданно в памяти всплыла жутковатая история, рассказанная как-то Беллой. К ним в свое время примкнул призрак какого-то мальчика, и приключившаяся с ним трагедия долгое время не выходила у Кати из головы.
Парнишка с приятелями залез в чужой сад, где жила одинокая старушка. Набрали фруктов, но когда стали перелезать через забор с трофеями, пожилая хозяйка неожиданно вышла из сарая. Оказалось, все время, пока сорванцы обрывали плоды с ее деревьев, она наблюдала за ними оттуда.
Мальчуган замешкался, подбирая с земли выроненные яблоки, а когда спохватился, было уже поздно.
Старуха приволокла его в подвал, где связала и мучила несколько дней. Когда парнишка терял сознание, она окатывала его ледяной водой и совала под нос нашатырь.
К ней домой приходили родители вместе с полицией и даже провели обыск, но все было тщетно – подвал, где проходила страшная экзекуция, был надежно скрыт.
Спустя какое-то время старуха вытащила ночью полуживого мальчишку, взвалила его на тележку, накрыла тряпьем и покатила на пруд. Там она привязала к ногам несчастного камень и столкнула в воду.
Тело ребенка не нашли до сих пор.
Теперь, вспоминая эту дикую историю, Катя неожиданно почувствовала себя в роли этого бедолаги.
– Я все равно узнаю, что там, – прошептала Катя, открывая дверь.
Затхлый запах прелости неприятно защекотал ноздри, и она, засопев, принялась протискиваться внутрь.
Когда она выпрямилась, ее изумлению не было предела.
Никаких других комнат, никаких коридоров и дверей. Катя находилась на громадной, скрипевшей от дряхлости лестнице. Причем ступеньки вели как вверх, так и вниз.
– Этого не может быть, – замотала она головой, едва веря собственным глазам.
«Я видела дом снаружи… Я прошла три комнаты… Откуда здесь еще столько места для этой огромной лестницы???»
«Это что-то меняет? – заметил голос Ларисы. – Лестница ЕСТЬ. Принимай это как факт, не то обязательно окажешься в психушке, ломая голову над каждой загадкой. Законы логики тут не работают».
Поспорить с этим, учитывая столь ясное и отчетливое видение с подвешенными девушками, было трудно.
Да и не желала она спорить сама с собой.
Нога Кати осторожно опустилась на ступеньку. Послышался едва уловимый хруст, но доска выдержала. Осмелев, Катя переступила еще на одну ступеньку. Снова легкий хруст.
Она медленно спускалась вниз, вздрагивая от тихого потрескивания гнилых досок.
Пугало одно – она постепенно удалялась от дверцы, через которую пробивалась полоска и без того скудного света. Задрав голову, Катя увидела лишь едва различимое блеклое пятнышко, оно было похоже на дырочку в бумаге, оставленную острием шила.
«Телефон! – вспомнила она, обрадовавшись. – Конечно, в мобильнике же есть фонарик…»
Однако едва пальцы Кати нащупали сотовый в кармане, доска под ней хрястнула, разламываясь надвое.
Чувствуя, что твердая поверхность под ногами проваливается в никуда, Катя закричала от ужаса, пытаясь хоть за что-то уцепиться. В спину что-то больно ударило, глаза запорошило облаком трухи. Левая нога зацепилась за торчащий гвоздь, выступила кровь. Ломая ногти, девушке удалось немного подтянуться на следующий пролет старой лестницы. Беспомощно болтая ногами, она уже принялась было карабкаться наверх, как неожиданно ее лицо окаменело.
Между ступенек, буквально в метре от нее краснела до боли знакомая лента.
Шарф.
Эта мысль заставила ее похолодеть.
Шарф Ларисы.
– Лариса! – хрипло закричала Катя. – Лариса-а-а-а!!!
Сил висеть в воздухе, упираясь одними локтями в ступеньки, которые того и гляди тоже развалятся, почти не оставалось, но она упрямо звала сестру.
Шарф, словно издеваясь, лениво колыхался в воздухе, словно его обдували сквозняки. Он источал едва заметное розоватое свечение, будто внутри были вшиты миниатюрные светодиоды.
– ЛАРИСА!!! – срывая глотку, закричала Катя. Руки и спина онемели от неимоверного напряжения. Она предприняла еще одну попытку подтянуться, и у нее это получилось. Тяжело дыша, девушка протянула пальцы к шарфу, но тот, будто живой, отплыл в сторону, как если бы дразнил насмерть перепуганную девушку.
– Лари…
Закончить она не успела, ее крик слился с сухим треском доски, не выдержавшей веса девушки.
Перевернувшись в воздухе, ее тело с размаху упало на бетонный пол. В глазах с хлопком вспыхнул калейдоскоп фантастических красок, который тут же растворился в холодной бездне. Но прежде чем отключиться, меркнущее сознание Кати, будто фотоаппарат, успело зафиксировать смутный силуэт мужчины, неспеша направлявшегося к ней.
* * *
Чьи-то теплые пальцы осторожно убрали волосы с ее лба, коснулись кожи.
Катя с трудом разлепила веки, осовело таращась по сторонам.
Судорожно села, оглядываясь.
– Доброе утро. Чай будете? – раздался над головой знакомый голос, и она встрепенулась.
Капков обошел небольшой диванчик, на котором, сжавшись, сидела Катя, неторопливо взял с подноса закипевший чайник и налил в чашку дымящегося кипятка. Таким же размеренным движением следователь достал прозрачную баночку с сахаром, принявшись с невозмутимым видом класть в чай ложку за ложкой.
– Мне… – Катя откашлялась, пытаясь привести свои хаотичные мысли в порядок, – мне не сладкий…
При этих словах стоящий возле сейфа Антон усмехнулся. Он сунул в рот зубочистку, не сводя пытливого взгляда с Кати, которая все еще не могла сообразить, как и почему очутилась в кабинете следственного управления.
– Мне без сахара, – повторила Катя уже громче, видя, что Семен как ни в чем не бывало размешивает сахар.
– Надо, – ответил он тоном, словно общаясь с капризным малышом. – Вы сознание потеряли – соответственно, сахар упал. Пейте.
Катя перевела растерянный взгляд на Антона, словно ища в его лице ответы на накопившиеся вопросы, роем кружившие в изможденном мозгу, но лишь наткнулась на его непроницаемо-холодные глаза.
«Словно лбом об стенку со всего маху», – почему-то подумала она.
Вздохнув, Катя пересела на стул, и, обжигаясь, сделала глоток. Чай был сладким настолько, что, казалось, оседал на зубах полурастаявшей сахарной массой.
– Который час? – спросила она, старательно дуя на чашку.
– Девять, – сообщил Капков, скользнув взором по часам. – Утра, то есть.
– Я тут спала? – напряженным голосом поинтересовалась девушка.
– Да. Чувствуете себя нормально?
Сделав еще один глоток, Катя решительно отодвинула чашку в сторону:
– Абсолютно нормально. Мне надо идти.
– Подождите немного.
С этими словами Капков открыл дверцу шкафа, извлекая наружу свернутый шарф.
Глаза Кати расширились от удивления.
– Сначала несколько вопросов, – сказал Семен. – До того как вы заснули, вы кричали, что нашли под лестницей шарф своей сестры, Ларисы. И, как я понял, считаете это доказательством, что она находится в этом доме.
Наклонившись над Катей, следователь щелкнул в воздухе пальцами.
– Понимаете, о чем я говорю?
– Я все понимаю, – сказала Катя, начиная раздражаться. – Да. Это шарф Ларисы, и она там.
Антон, молчавший до этого момента, усмехнулся.
– Сама принесла эту тряпку в дом и теперь морочит голову…
Катя пригнулась, словно от удара. С ненавистью посмотрела на свои тонкие пальцы, по которым пробегала едва заметная дрожь.
– Это не так, – с трудом выдавила она.
– На шарфе ваши инициалы, а не Ларисы, – заметил Капков. – «Е.К.», Екатерина Калужских. Что скажете?
– Умные очень? – вспылила Катя. – Это мамины инициалы! Моей погибшей мамы! Ее звали Елена! А шарф был у Ларисы, что вам еще непонятно?! И она там, в доме! Я это точно знаю!
– Так, давайте по порядку, – успокаивающим голосом произнес Капков. – Мы с вами познакомились, когда вы обнаружили неопознанный труп девушки. Утром нас вызывает ваша соседка, которую разбудил шум, а вы вдруг заявляете: «Сестра пропала, ищите!» Мы начинаем разбираться, а вы в этот момент несетесь к черту на куличики и едва не погибаете в каком-то старом доме!
– Между прочим, если бы не Семен Николаевич, ты бы там до сих пор лежала, – снова вмешался Морозов, и голос его звучал серьезно. – Я бы не обратил внимания, а он сорвался, мол, давай в Старый город! На руках тебя нес, как дочь родную!
При этих словах Катя отвела взгляд в сторону.
– Но это так, к слову, – продолжал Антон. – Мы тщательно осмотрели весь дом, и признаков того, что там кто-то живет, не обнаружили. Разве что пару голодных крыс…
– Погоди, Антон, – мягко прервал его Капков и обратился к насупевшейся Кате:
– Помогите мне связать эти события, Екатерина. Труп, пропажу вашей сестры, этот странный дом…
– Якобы «пропажу», – вполголоса пробормотал Антон.
– Связь есть, – глухо произнесла Катя.
– Какая? – задал вопрос Капков.
Она задумалась, уставившись в точку на слегка затертом ламинате, которым был выложен пол в кабинете.
«Действительно, какая связь?! – уныло подумала она. – Не говорить же им о моих видениях?!»
Катя на секунду представила, как вытянутся лица у следователей, когда она начнет им рассказывать о подвешенных к балке девушках, и ей вообще расхотелось продолжать этот бессмысленный разговор.
– Не знаю, – только и сказала она.
– Суперответ, – хмыкнул Антон. – А знаешь, ведь и о тебе есть кое-какая информация.
Он с многозначительным видом хлопнул по какой-то папке, лежащей на середине стола.
– Какая еще информация? – с подозрением спросила Катя.
– Про чердак твой съехавший, – отчеканил Морозов. Он повернул голову в сторону Капкова, который молча слушал подчиненного.
– Как удобно быть психом, да, шеф? – продолжал рассуждать Антон. – Если что – «не помню», «не знаю»… Девку убила и в вентиляцию запихнула – «ой, забыла, извините!» Давай-ка теперь следакам мозг взорву, поэкспериментирую! А лучше во как! Придумаю сестру себе пропавшую! А может, не пропавшую?! Может…
Договорить Морозов не успел.
Изменившись в лице, Катя с неожиданной силой перевернула стол. Белым веером, шелестя, разлетелись бумаги, посыпались ручки и прочие канцелярские принадлежности. Чашка, расплескивая остатки чая, полетела на пол, звонко разлетевшись на осколки.
– Ты что творишь, сумасшедшая? – только и смог выдавить ошарашенный Антон, но Катя с кошачьей ловкостью уже перепрыгнула через опрокинутый стол, бросаясь на него. Не удержавшись, Морозов грохнулся на пол вместе с вцепившейся в него девушкой.
Опомнившись, Капков кинулся к дерущимся. Перехватив руку Кати, он заломил ее за спину, и она закричала от боли.
– Все, отставить! – гаркнул он, и Катя внезапно обмякла, перестав сопротивляться. Словно тот мощный заряд, так резко и внезапно подбросивший ее со стула, улетучился, испарился словно дым.
Антон поднялся на ноги, поправляя выбившуюся из-за брюк рубашку.
– Ее надо в психушку, шеф, – сказал он, приводя в порядок дыхание.
– Хрен вам, – процедила Катя, сидя на полу.
Морозов силком поднял ее на ноги.
– Куда ее? По статье оформлять будем? – осведомился он.
Капков окинул взъерошенную девушку хмурым взглядом.
– Пусть пока в раздевалке посидит, – решил он.
Пожав плечами, Антон положил руку на плечо Кати.
– Вздумаешь бежать, пристрелю, – предупредил он. – Я не такой добрый, как Семен Николаевич. Давай, вперед.
Катя лишь горько усмехнулась и, демонстративно заложив руки за спину, словно арестант, зашагала к выходу.
* * *
Вернувшись, Антон застал Семена за наведением порядка в кабинете. С мрачным выражением лица Капков собирал раскиданные по кабинету бумаги и ручки.
Морозов покачал головой и, подняв отвалившуюся при падении стола боковую перегородку, с помощью железной линейки принялся прикручивать ее на место.
– Я что-то плохо понимаю происходящее, – наконец нарушил он затянувшуюся паузу. – Ты уж прости, что я такие вещи тебе говорю, Семен, но… Ты что, ведешься на эту девчонку? Уж не влюбился ли?
– Влюбился, – сухо отозвался следователь, и было непонятно, шутит ли он или всерьез. Он положил стопку бумаг на стол и сказал:
– Показывай, что накопал.
Видя, что Морозов продолжает ковыряться со столом, Семен поморщился:
– Да оставь ты этот хлам, потом починят! Иди сюда и докладывай!
Антон отложил в сторону линейку и, подхватив ноутбук, встал у подоконника, где расположился Капков.
– Ну, если быть откровенным, не так уж много удалось раздобыть, – начал он. – Смотри, вот страница этой ненормальной в социальной сети. Последний раз она посещала ее три дня назад. Тэ-экс… А это страница ее так называемой «пропавшей» сестрички. Они тут, кстати, даже не в «друзьях». Так что найти эту Ларису удалось через третьих лиц… Заходила к себе на страницу эта особа последний раз два года назад.
Капков нетерпеливо махнул рукой:
– Это ничего не значит. Я у себя не был лет пять, если не больше.
Антон сделал вид, что не расслышал Семена.
– Провели опрос среди деревенских, где жила Лариса. Но там мы не нашли ни одного человека, который смог бы рассказать о ней что-либо внятное. Это при том, что девка видная. В деревне видели ее редко. И все как один твердят в один голос: «Давно ее не было… А что, разве она в город не перебралась?!» Одна бабка шепнула, что Лариса, мол, травница. Могла спокойно на пару дней в лес уйти.
– Ясно, – промолвил Капков, задумчиво барабаня пальцами по подоконнику. – А на работе что? Где-то эта Лариса работала?
Антон кивнул.
– Она вела детский кружок в местном Доме культуры. И вот ведь оказия какая… Как ты думаешь, когда ее там видели в последний раз?
– Два года назад?
– Вот ты и сам ответил на свой вопрос…
* * *
Оказавшись за дверью, Катя несколько минут стояла в полной растерянности, мысленно прокручивая события, столь стремительно развивавшиеся в кабинете Капкова и явившиеся причиной ее заточения в этой раздевалке, тесной и пропахшей спертым воздухом.
«Ну вот… – прошелестел голос Ларисы. – Доигралась?»
– Он сам напросился, – буркнула Катя. На всякий случай она толкнула дверь, хотя прекрасно слышала, как этот несносный Морозов, закрывая ее здесь, несколько раз повернул ключ в замке.
Конечно, дверь оказалось запертой.
– Я не виновата! – едва не срываясь на крик, сказала девушка. Ее усталые, покрасневшие от недосыпа глаза уставились в ровные ряды стальных шкафчиков.
«Как шеренга вымуштрованных солдат», – внезапно подумала она, и ее губы раздвинулись в слабой улыбке. Однако нудный голос не намеревался так просто оставить ее в покое.
«Скажи спасибо, на тебя не надели наручники, – нравоучительно заметил он. – Фактически, ты совершила преступление, напав на сотрудника, как там его, Следственного комитета».
«Ну и пусть меня сажают в тюрьму», – промелькнула у Кати ожесточенная мысль. Она вдруг с изумлением пришла к выводу, что если бы время можно было повернуть вспять и судьба вернула бы ее обратно в кабинет Капкова, за стол с чашкой чая, она поступила бы точно таким же образом.
«Ну и дура», – холодно произнес внутренний голос.
– Заткнись, – безо всяких эмоций приказала Катя, прислушиваясь. Ей показалось, что где-то в коридоре послышались торопливые шаги. Может, это за ней?!
Затаив дыхание, она прильнула к двери, но шаги быстро стихли.
– Черт, – выругалась Катя. Она стукнула носком кеда по плинтусу. – Черт, черт!!
Развернувшись, она едва на закричала от неожиданности – прямо перед ней стоял Василий. Выдохнув, она села на лавочку. Призрак покорно стоял рядом, и девушка обратила внимание, что выглядит он не ахти. Набрякшие черные мешки под глазами, глубокие морщины. И без того бледная кожа Василия истончилась и стала почти прозрачной, словно он постепенно растворялся в воздухе. На этот раз навсегда и безвозратно.
– Опять ты? – угрюмо поинтересовалась Катя. – Когда вы все оставите меня в покое?
– Ты в порядке? – тихо спросил Василий и глубоко вздохнул. – Это хорошо. Знаешь, Кать, тот дом… Он ведь очень жуткий. Но я сейчас о другом.
– Извини, Вася, не до тебя, – хмуро ответила Катя.
– Слушай, – взмолился он. – Отправь меня отсюда. Богом прошу тебя! Я одноклассников видел! Представляешь, у Кольки двойня родилась! Они пьянку закатили по этому поводу… Саня под гитару пел! Правда, фальшиво, но с душой… Девчонки дурные такие… веселые…
Глаза Василия мечтательно закатились, будто он мысленно перенесся на вечеринку.
– А Алиска моя самая красивая, – вновь заговорил он. – И вот, без мужика теперь. Знаешь, Кать, меня такая тоска взяла… Как я жил?
Призрак с невыносимой печалью покачал головой.
– Плохо я жил, – подытожил он еще тише. – И сейчас пытаюсь за вот это все зацепиться тут… А смысл? Смысл, Кать?! Ничего ведь не исправишь! Прошу тебя, отправь меня отсюда, Кать!
– Меня бы кто отправил, – устало произнесла она. – Надо попробовать еще раз со следаком поговорить… Он должен помочь.
– Ты бы, Катюнь, на него особо не надеялась, – осторожно проговорил Василий.
– Это еще почему?
– Он не такой добренький, как тебе кажется, – с грустью в голосе промолвил фантом, и контуры его бесплотного тела начали подрагивать, как пламя свечи на сквозняке.
Катя уставилась на Василия. Потрясение на лице девушки сменилось подозрением:
– А ты откуда знаешь?
– Да так, ходят тут у нас слухи, – обиделся Василий. – Я что, врать тебе буду?
Некоторое время они молчали, затем Василий неожиданно предложил:
– Кать, может, через окно попробуешь? Решеток нет, а ты худенькая.
Катя медленно встала со скамейки, с сомнением глядя на небольшое окошко над шкафчиками.
* * *
– Не люблю я морги, – признался Антон, едва поспевая за Капковым по узкому коридору, освещаемому флуоресцентными лампами. – Один запах чего стоит… Глядишь на эти морозильники со скрюченными телами и думаешь – вот, блин, все там будем…
– Что ж тогда в следаки пошел? – резонно полюбопытствовал Семен, быстро шагая вперед. – Морг есть морг. Необходимая составяющая нашей работы. Здесь тебе не гербарии в альбомы клеить, дружок…
– Ладно, я привык, – усмехнулся Антон. – Но все равно как-то не по себе…
Они свернули направо, прошли еще пару десятков метров, после чего Капков, постучавшись, приоткрыл железную дверь секционного блока:
– Егорыч?
Наружу выглянул судебный эксперт:
– Еще раз приветствую, Семен Николаевич. Антон, привет.
Морозов кивнул, а Капков сказал:
– Где она?
Судмедэксперт сделал жест рукой, призывая следовать за ним.
Вскоре они оказались у секционного стола, на котором лежал труп девушки, обнаруженной на заброшенном комбинате.
Взгляд Антона наткнулся на медицинскую пилу, к зубьям которой прилипло немного волос, и он плотно сжал губы, стараясь больше не смотреть в эту сторону. Как и на эмалированную миску, в которой лежал срез черепа убитой.
– Ну? – поторопил эксперта Капков.
Тот протянул следователю стопку бумаг, скрепленных степлером.
– Собственно, вот…
Семен отмахнулся, словно эксперт предлагал ему протухшую колбасу:
– Что «вот»? Хирург, не томи, прошу, времени в обрез. Давай своими словами.
Хирург откашлялся, словно не был готов устно отвечать на вопросы.
– Ну что… смертельное ранение в шею. Орудие убийства – острый предмет, нож или скальпель. Тело погибшей мумифицировалось, признаки разложения минимальны…
– А почему оно высохло? – задал вопрос Семен.
– Хорошие условия содержания, так сказать, – объяснил эксперт. – Сухо, прохладно, сосновые опилки…
Капков осторожно склонился над погибшей. Содранная со вскрытого черепа кожа, словно пергаментная маска, закрывала лицо усохшей мумии.
– Как вы уже знаете, это женщина, – продолжил Хирург. – Примерно от 18 до 30 лет. Рост – выше среднего, около метра семидесяти – семидесяти трех.
– Почти как у буйной нашей, – вставил Антон.
– …других повреждений при исследовании не обнаружено, – монотонно вещал эксперт. – Следов секусуального насилия также не выявлено, но здесь однозначно сказать нельзя, учитывая, сколько времени прошло с момента наступления смерти.
– Когда наступила смерть? – спросил Капков напряженно.
Эксперт пожал плечами.
– Трудно сказать однозначно, мумификация ведь полностью завершилась. Но я так полагаю, порядка двух лет она там точно провела.
Антон посмотрел на Семена:
– Может быть, ее сестра-близнец потому и не заходила в социальные сети? И все это время лежала себе тихонько в вентиляции с перерезанным горлом?
Капков ничего не ответил, задумчиво разглядывая труп.
Хирург снова кашлянул, словно желая привлечь внимание следователей:
– Если есть живой близнец умершей, то ДНК у них практически идентичны… Ко всему прочему, рентгеновское исследование также дает достаточно точную идентификацию. Но лучше все-таки провести ДНК-анализ. И, кстати, необязательно брать для этого кровь. Это могут быть волос, слюна, ну и…
– Я в курсе, – прервал эксперта Семен и повернулся к Антону:
– Пойду навещу ее.
– Я тоже, – подумав, сказал Морозов.
– Егорыч, спасибо, – поблагодарил на прощание Капков. – С меня причитается.
Эксперт проводил их взглядом и направился к умывальнику.
– Ты что, действительно допускаешь, что это могла быть сестра нашей подопечной? – спросил Капков.
– Семен, ты же сам меня учил, что нужно рассматривать все версии, – сказал Антон. – Даже самые невероятные и нелогичные.
– Тогда зачем она сама привела нас к трупу? Не вяжется что-то.
Морозов молча покрутил у виска пальцем. Капков искоса взглянул на следователя, но ничего не сказал.
Так же молча они поднялись на второй этаж, остановившись возле раздевалки.
– Она, наверное, проголодалась, – сказал Капков, глядя, как Антон засовывает ключ в замочную скважину.
– Добрый ты, Семен, – обронил Морозов, открывая дверь. – Она у тебя в кабинете столами швыряется, а ты…
Он замер на полуслове, неверяще глядя на пустую раздевалку.
Взгляды мужчин одновременно устремились к настежь распахнутому окну.
– Черт! – вырвалось у Морозова.
– Вот тебе и черт, – пробормотал Семен, бросаясь к окошку. Выглянув, он успел заметить знакомую фигурку в толстовке с накинутым на голову капюшоном. Доля секунды – и беглянка скрылась за уголом здания.
Следователи переглянулись.
– Как в сказке про Колобка, да, Антон? – с усмешкой произнес Капков.
Морозов выругался сквозь зубы.
* * *
Она плохо помнила, как снова оказалась у Дома.
К тому времени уже смеркалось, и он напоминал Кате исполинскую древнюю черепаху. Старую, злую и голодную черепаху, которая спрятала свою чешуйчатую голову в панцирь, но одно неосторожное движение, и она вынырнет наружу, ухватив пастью свою зазевавшуюся жертву.
Сонные окна Дома тускло мерцали, словно внутри зажгли свечи, рассохшаяся дверь медленно приоткрылась, будто приглашая девушку внутрь.
С трудом поборов охватившую ее панику, Катя глубоко вздохнула и вошла внутрь.
– Попытка номер два, – чуть слышно проговорила она. – Я не отступлюсь…
Она медленно шла по коридору, бегло касаясь рукой поверхности стен. Подушечки пальцев ощущали их шероховатую поверхность, вызывая ассоциацию с крупным наждаком. В какой-то жуткий момент Кате почудилось, что стены пульсируют, выпячиваясь и прогибаясь внутрь, словно огромное, тяжело дышащее живое существо, и она резко отдернула руку.
Наконец Катя оказалась в той самой комнате, откуда в тот раз попала на бесконечную темную лестницу.
«Я должна, – твердила она про себя, маленькими шажочками приближаясь к крошечному отверстию. – Должна убедиться… что она там…»
Она обхватила холодную ручку пальцами и потянула на себя.
Дверь не шелохнулась.
За спиной послышался болезненный вздох, и Катя подскочила как ошпаренная.
Комната была пуста.
«Это дом, – догадалась она, и лоб ее покрылся испариной. – Дом живой. И сейчас он не хочет, чтобы я оказалась на той лестнице…»
Сопя от напряжения, она изо всех сил потянула за ручку, но с таким же успехом она могла попытаться сдвинуть с места Пизанскую башню.
Дом не пускал ее.
Катя вытерла пот со лба, выпрямляясь.
Ее взгляд остановился на огромном зеркале, и она, мгновенно позабыв о двери и лестнице за ней, шагнула к нему.
Катя медленно подняла руку вверх, но «Катя-отражение» лишь молча стояла и улыбалась.
По спине девушки пробежал ледяной ручеек.
«Это не зеркало, – прошептала Лариса. – Это твоя душа…»
Бледнея, Катя повернулась боком, но ее зеркальное отражение и не думало копировать движения. Катя-двойник просто стояла, исподтишка глядя на свой «оригинал». Улыбка постепенно превратилась в злобную ухмылку, глаза стали злыми и чужими.
Катя попятилась назад, и в это мгновение тишину разорвал протяжный звон настенных часов. Было что-то обреченно-заунывное в этом вибрирующем звуке, часы словно отсчитывали последние секунды перед тем, как приговоренный к казни положит свою голову на плаху.
Внезапно жуткое отражение в зеркале зашлось в безумном хохоте и тут же растворилось, превратившись в белесую пленку тумана.
– Прекратите! – завизжала Катя. Ее лихорадочный взгляд метался от страшного зеркала, в котором отсутствовало собственное отражение, до старинных часов, оглушающий звон которых становился поистине невыносимым.
– ХВАТИТ!!
Вибрирующий звук, казалось, застыл в воздухе, после чего часы буквально развалились в воздухе на две половины, с гулким стуком грохнувшись на пол.
Катя вновь повернулась к зеркалу, оцепенев.
Они были там, буквально в двух метрах за ее спиной. Четыре неподвижно застывшие женские фигуры, все в одинаковых белых платьях. Бледные, застывшие лица, от глубоко запавших глаз веяло зыбким мертвым холодом.
«Они… о боже, их рты…» – в ужасе подумала Катя.
Ни у одной из них не была рта. Ни шрама, ни полоски, зашитой нитками, просто гладкая, бледная кожа под носом, и все. Будто девушки были такими с самого рождения.
Несмотря на дикость происходящего, Катя узнала в одной из них Марину. Ту самую девушку, что привела ее на старый комбинат…
С едва слышным шорохом по поверхности зеркала поползли тоненькие трещины. Звук был похож на шелест лап какого-то крупного насекомого.
Фигуры безмолвно приближались к Кате, а та была настолько парализована животным страхом, что не могла даже пошевелиться. Как загипнотизированная, она во все глаза смотрела в зеркало, где неожиданно появилась Лариса. Она была обнажена, при этом бережно прижимая к груди длинное белое платье.
– Нет, – прошептала Катя, на ватных ногах приблизившись к зеркалу вплотную. – Нет, Лариса!
Но та, словно не слыша сестру, принялась неторопливо облачаться в платье.
Расползающиеся по зеркалу трещины постепенно расширялись, из них показались первые бусинки крови.
– НЕТ!!! – заорала Катя.
Она стукнула кулаком по зеркалу. Звук был такой, будто она ударила по наковальне, – глухой и едва слышный.
Гротескная паутина трещин быстро росла, неумолимо пожирая само зеркало, кровь уже не капала, а короткими толчками выплескивалась из глубоких, хаотично пересекающихся отверстий.
– Лариса!!! Не надевай его!!! – прохрипела Катя. В бессильной ярости она снова ударила по зеркалу и оно, не выдержав, лопнуло, разлетевшись по комнате окровавленными пазлами.
Тяжело дыша, Катя обернулась.
Безмолвные фигуры не сводили с нее прожигающих взглядов.
– Кто вы? – прошептала девушка. – Кто вы все?!
Призраки плавно отступили назад, продолжая многозначительно смотреть на Катю. Еще один бесшумный шаг назад, и легкие кивки.
«Они зовут меня, – словно в трансе подумала Катя. Она чувствовала, что ее окутывает странная слабость, заставляя слипаться веки. Ноги уже сами несли ее к молчаливым фигурам в белых платьях, которые постепенно удалялись, не сводя с нее многозначительных взглядов. – Может, только так я смогу вытащить Ларису?!»
Она, выдохнув, уже собиралась последовать за мерцающими тенями, как прогорклый воздух лезвием рассек властный голос:
– Стоять!
Катя замерла.
Чья-то крепкая рука схватила ее за локоть, не давая шевельнуться.
Она моргнула, и, когда открыла глаза, «немых» уже не было.
Катя повернула голову, увидев рядом с собой Капкова.
– Вы? – чуть слышно пробормотала она, оглянувшись. Сейчас они находились в обычной комнате, и, кроме осколков разбитого зеркала, ничего странного здесь не было.
– Я, – подтвердил Семен, не выпуская Катин локоть.
– Они… – Катя облизала пересохшие губы, лихорадочно пытаясь подобрать нужные слова, чтобы следователь смог ей поверить. – Они… хотят, чтобы я пошла с ними! Вы ведь видели их?! Они…
Она осеклась, перехватив решительный взгляд Капкова.
– Кого? – сухо поинтересовался он. – Хватит дурку валять, Екатерина. Набросилась на Морозова, сбежала… Ты что творишь?! Идем. К тебе есть вопросы.
– Как вас зовут? – спросила Катя.
– Гражданин следователь, – отчеканил Капков.
– У вас что, нет имени? – в сердцах воскликнула она, и в лице мужчины что-то дрогнуло.
– Конечно, есть. Семен Николаевич, – смягчившись, представился он. – Нормальное имя? А теперь поехали.
– Куда? – оторопела Катя.
– Обратно в управление. Составим протокол, как полагается…
– Семен, подожди! – умоляюще глядя на следователя, заговорила Катя. – Я должна тебе это показать! Ты сам во всем убедишься! Там за стеной лестница!
Вырвавшись из рук Капкова, она сама схватила его за руку и чуть ли не силком потащила к стене.
– Вот, смо…
Она запнулась на полуслове, ошарашенно глядя на ровную стену. Никаких дверей, ни маленьких, ни больших, только стена, заклеенная выцветшими обоями.
С губ девушки сорвался горестный вздох. У нее было такое выражение лица, словно только что ее предал самый лучший друг.
– Только что тут… тут была дверь, – пробормотала она, в растерянности щупая рукой старые обои. – А теперь нет… Не может быть…
Она повернула свое бледное осунувшееся лицо к Капкову.
– Мне страшно, Семен, – тихо проговорила она. – Поверь, мне никогда не было так страшно… Может, я действительно сумасшедшая? Я вижу то, что другие не видят!
Голос Кати затрепетал:
– Помоги мне… Прошу тебя…
Она без сил опустилась на корточки. Если бы Капков был повнимательнее, он бы увидел, что девушка подобрала с пола треугольный осколок зеркала. Но в этот момент следователь разглядывал стену, которую только что трогала Катя.
– Хорошо, – промолвил Семен. – Ты сейчас успокоишься и все расскажешь.
Он нагнулся, помогая Кате выпрямиться, и та, как ребенок, прижалась к нему. Капков растерялся.
– Послушай… – наконец сказал он. – «Они» – это кто?
– Мне страшно… – всхлипнула Катя.
Семен осторожно погладил ее по волосам.
– Я хочу тебе помочь, – тихим голосом проговорил он. – Но ты должна мне довериться и все рассказать. С самого начала. Хорошо?
Катя как-то странно взглянула на следователя.
– Ты один приехал, Семен?
Он кивнул с легким удивлением, и в этот же момент девушка резким движением оттолкнула следователя от себя. Спустя долю секунды она уже стояла, приставив поблескивающий в сумерках кусок зеркала к своей худенькой шее.
– Прости, Семен, – сказала Катя с безмерной усталостью. – Ничего личного. Но если ты двинешься, я перережу себе горло.
И прежде чем Капков успел открыл рот, она резко добавила:
– Ключи от машины. Живо!
Следователь покачал головой. После неожиданного трюка девушки обескураженное выражение на его лице исчезло, Семен вновь держался ровно, с присущим ему невозмутимым спокойствием.
– Не делай этого. Будет только хуже, и ты ничего не добьешься.
– Ты считаешь, я на это не способна?!
Холодно улыбнувшись, Катя надавила осколком на шею. Острая кромка слегка разрезала кожу, наружу выступили капельки крови, красной ниточкой потянувшись вниз.
«Она и правда сумасшедшая», – остолбенело подумал Семен и крикнул:
– Все, все! Хватит, убери стекло!
– У меня нет другого выхода, – нервно кусая губы, сказала Катя. – Ключи!
– Ты ведешь себя как виновная. И тем самым еще больше затягиваешь на себе петлю.
– Ты ошибаешься. Ну?!
Помедлив, Капков достал из кармана джинсов ключи с брелоком и, аккуратно положив их на пол, отошел на пару метров назад. Для пущей убедительности он поднял руки, показывая пустые ладони.
– Имей в виду, машина казенная, – счел своим долгом предупредить Семен.
Продолжая держать кусок зеркала у шеи, Катя подобрала ключи и, не сводя цепкого взгляда с Семена, попятилась к выходу.
– Ты говорила, что можешь видеть что-то, – мягко напомнил следователь.
– Я пошутила, – бросила она и через мгновение скрылась за дверью.
Катя уже давно выскочила наружу, но Капков даже не шелохнулся. Затаив дыхание, он прислушивался. И лишь когда до его слуха донесся отдаленный звук заработавшего двигателя, он неспеша двинулся к выходу.
Оказавшись на крыльце, следователь глубоко вздохнул.
Спустившись по скрипучим ступенькам, он некоторое время внимательно смотрел в сторону дороги, по которой только что на его автомобиле умчалась Катя.
В кармане куртки настойчиво затренькал сотовый, и Семен извлек его наружу.
– Извини, звоню на домашний, у тебя служебный отключен, – услышал он взволнованный голос Антона.
– Ничего, все в порядке. Батарея села на рабочем.
– Ну, нашел ее?
– Не было ее здесь, – не раздумывая ответил Семен. – Извини, мне сейчас некогда, Антон.
Морозов что-то разочарованно пробубнил, но следователь уже прервал соединение.
– Не было, – чуть тише промолвил Семен, бережно расправляя на ладони длинный темный волос.
Волос Кати.
* * *
Шоссе было практически пустынным. За окном бескрайним морем стелились унылые осенние поля, ветер раздраженно гнал рваные клочья облаков, обнажая вечернее небо, на котором холодными хрусталиками вспыхивали первые звезды.
– Вася, – хрипло позвала Катя, глядя перед собой. – Сан Саныч? Белла?
Ответом была тишина.
– Мне нужна ваша помощь! – повысила она голос. – Почему, когда не надо, вы всей толпой меня преследуете?! А когда вы мне действительно нужны, все попрятались по углам, как тараканы?!
Несколько секунд она молчала, напряженно прислушиваясь к малейшим звукам, но вокруг царило безмолвие.
– Ну и хрен с вами. Обойдусь… – сквозь зубы проговорила она, и в это мгновение в мозгу шевельнулось:
Аттракционы.
Старые аттракционы в Березовом парке.
Глубоко вздохнув, Катя резко развернула автомобиль, пересекая сплошную линию, и, поддав газу, двинулась к развилке, которую только что пролетела.
Остановив машину возле ветхой ограды, она быстро вылезла наружу и направилась к покосившимся воротам. Пройдя мимо облезлой будки с разбитым стеклом, на которой все еще виднелась поблекшая вывеска «КАССА», девушка вышла на площадку с выщербленной плиткой, сквозь проплешины которой виднелись пучки пожухлой травы.
Катя оглянулась. Она помнила, что когда-то в далеком детстве родители водили их сюда с Ларисой. Они смеялись, с наслаждением лизали восхитительно вкусное мороженое, до одури крутились на каруселях, прыгали на батуте, катались на электромашинках со смешными антеннами, и все было классно и здоровски… Сейчас же заброшенный парк выглядел так, словно здесь намеревались снимать фильм про очередной апокалипсис. Покореженные качели, ржавые цепи, болтающиеся на сломанной карусели, были похожи на петли виселицы, покосившееся колесо обозрения, казалось, вот-вот свалится на чахлые березки.
– У меня есть вопрос, – тихо промолвила Катя, пристально глядя на колесо. В этот же миг воздух задрожал, искрясь голубоватыми всполохами, и на ее глазах начали выкристаллизовываться расплывчатые силуэты, постепенно обретая знакомые формы и образы. Несколько фигур сидели на пузатом паровозике, который давно сошел с давно проржавевших рельс. Качели и карусели тоже были заполнены молчаливыми призраками. Чуть поодаль стоял Василий, с надеждой глядя на Катю. Девушка еще раз обвела взором собравшихся, затем заговорила:
– Первый вопрос. Кто такие «немые»?
Она терпеливо ждала, но ответом была глухая, чуть ли не враждебная тишина.
– Что, тоже языки проглотили? – невесело улыбнулась Катя.
Сан Саныч, сидящий в кабинке колеса обозрения, откашлялся и уже открыл было рот, чтобы ответить, но его опередила Белла:
– Саныч, не говори ей ничего. Она неблагодарная.
– Я прошу вас, – произнесла Катя, и глаза ее повлажнели от слез. – Клянусь, я всем помогу.
Несмотря на обещание, красивое лицо Беллы оставалось недоверчивым.
– По-настоящему поклянись, – велела она, и Катя, поискав глазами, подняла с земли кусок стекла. Не говоря ни слова, она провела острой стороной осколка по ладони левой руки. Из царапины закапала кровь.
– Клянусь, – каменным голосом произнесла она, сжав пальцы в кулак.
Капли крови, не успев долететь до земли, внезапно превратились в божьих коровок, которые тут же понеслись к призракам.
Белла подставила руку, с неподдельной улыбкой глядя на оранжевых жучков, приземлившихся на тыльную сторону ее ладони.
– Живая, – восхищенно вырвалось у нее.
Сан Саныч осторожно вытащил запутавшуюся в волосах божью коровку.
– Не зря их назвали именем Бога, – промолвил он.
Василий скосил глаза, восторженно разглядывая жучка, опустившегося на его нос. Он боялся шелохнуться, чтобы не спугнуть божью коровку, и даже затаил дыхание.
– Итак. Кто такие «немые»? – повторила вопрос Катя.
– Те, которых убили, – ответил Сан Саныч, не отрывая благоговейного взгляда от божьей коровки, которая деловито ползала по его узловато-старческой руке.
– Хм… Тебя ведь тоже убили, а ты трещишь, как… – фыркнула Катя.
Сан Саныч поднял глаза.
– Меня убили… – проговорил он чуть ли не по слогам, словно дегустируя эти два слова на вкус. – У меня смерть была мгновенная. А у немых – долгая и кошмарная, Катенька. Их долго и изощренно мучили перед тем, как отпустить сюда или на покой. Если им покой вообще когда-нибудь светит… Скитаются, как отверженные души… Приходят, уходят… Вообще, не все так просто. Вот мы, например, застряли тут, потому что…
– Это я все знаю, – перебила его Катя. – Теперь второй вопрос. У меня пропала родная сестра. Скажите… она сейчас жива?!
Призраки обменялись многозначительными взглядами, некоторые при этом усмехнулись.
– Среди нас ее нет, – покачал головой Сан Саныч.
Катя беспомощно оглянулась, словно надеясь увидеть сестру:
– Почему я не вижу всех умерших?
– Вы меня перебили, Катенька, – мягко проговорил Сан Саныч. – Я вот как раз до вашего прихода Васе объяснял… Мы тут застряли по причине того, что у нас остались какие-то дела в мире живых…
– Угу, – влез в разговор Василий. Лицо его было мрачнее тучи. – Только поди их, угадай, эти дела… – прибавил он и тяжело вздохнул.
– Вы нам, Катенька, конечно, помогаете, но много ли наших отправилось на покой? – осторожно заговорил Сан Саныч. Было видно, что он тщательно продумывал каждое слово, чтобы ненароком не рассердить девушку. – А остальные, и их большинство, – сразу улетают…
– Вот ты ведь родителей своих хочешь увидеть, – вмешалась Белла. – Но их тут нет. Им, можно сказать, повезло.
Девушка присвистнула, сделав в воздухе изящный жест рукой.
– Сразу на дальних берегах. Понимаешь?
Катя пораженно уставилась на Беллу.
– Ты… откуда ты это знаешь?!
– Так ты сама во сне зовешь их, причитаешь… «Мама! Мамочка, папочка!»
Лицо Кати исказилось.
– Вот ты мразь, – сплюнула она. – Чтобы я еще раз вам…
– Но-но! – Белла погрозила ухоженным пальчиком. – Не забывай, ты поклялась!
Словно в подтверждение своих слов призрак поднял другую руку, на которой сидела божья коровка.
– Ну что же мне делать?! – с надрывом крикнула Катя. – Что, черт возьми?! Я устала, я ничего не понимаю! Я вконец запуталась!
Она всхлипнула, вытирая жгучие слезы.
– Я хочу покоя, – прошептала Катя. – И… найти Ларису. Свою сестру.
Она яростно терла глаза, но предательские слезы катились градом по ее щекам.
Василий нерешительно приблизился к плачущей девушке.
– Ну, вы даете, – хмурясь, буркнул он, мельком бросив недовольный взгляд на притихших собратьев. – Чего вы мучаете ее?! В конце концов, вы людьми были? Или лягушками холодными?! Видите, у человека проблемы!
Сан Саныч протер очки носовым платком и аккуратно водрузил их обратно на нос.
– Катенька… Ты чего больше хочешь? – спросил он, в упор глядя на девушку. – Покоя? Или найти сестру?
– Сестру, – не раздумывая ответила Катя. Он шмыгнула носом. – Понимаете… Я же никому довериться не могу… У меня ведь никого нет. Понимаете, никого, кроме вас!!
Она села на корточки, закрыв мокрое от слез лицо руками.
Фантомы молча окружили ее, их бледные лица были преисполнены сочувствия.
Белла коснулась уголка глаза и отвернулась, чтобы окружающие не видели выступившую слезу.
– Помогите, – прошептала Катя. – Что мне делать?!
– Искать, – твердо и решительно произнес Сан Саныч. – Искать, Катенька.
* * *
– Добрый день.
Библиотекарша, тучная женщина лет пятидесяти с крашеными рыжими волосами, стянутыми в тугой хвост, оторвалась от кроссворда и посмотрела на посетителя. Перед ней стояла худенькая девушка, одетая как подросток – джинсы, кеды, толстовка с накинутым на голову капюшоном.
– Здрасте, – поздоровалась женщина в ответ. – Чем могу помочь?
– Дайте мне, пожалуйста, подшивку «Областной газеты».
Библиотекарша сняла очки, пристально разглядывая стекла, словно выискивая на поверхности царапину.
– Девушка, «Областная» выходит еженедельно. Какой именно период вас интересует?
– Давайте за последние пять лет, – немного подумав, ответила Катя. Библиотекарша надела очки обратно и взглянула на девушку так, словно та только что предложила ей посетить Марс на воздушном шаре.
– Извините, у меня мало времени, – нетерпеливо сказала Катя. – Можно побыстрее?
Поджав губы, библиотекарша достала из выдвижного ящика бледно-желтый бланк и протянула его Кате со словами:
– Заполните формуляр и ждите.
– Я очень тороплюсь, – вполголоса произнесла Катя, кладя на бланк две сотенные купюры. Женщина непонимающе уставилась на деньги, затем черты ее полного лица разгладились.
– Все куда-то спешат, – проворчала она, тем не менее загребая деньги вместе с бланком. – Так и жизнь вся пройдет, в спешке…
Она поднялась и, переваливаясь из стороны в сторону, как утка, направилась к высоченным стеллажам, снизу доверху заполненным книгами и журналами.
Скользнув равнодушным взглядом по выцветшей табличке над стойкой библиотекарши: «КНИГА – ИСТОЧНИК ЗНАНИЙ», Катя села за ближайший столик, в углу которого стояла зеленая лампа. Достала из рюкзака потрепанный блокнот на пружинках, гелевую ручку и принялась ждать.
Спустя пару минут библиотекарша вернулась, неся в руках громадную папку в картонной обложке.
– Это только за год, – объявила она, словно втайне надеясь, что после этих слов юная посетительница откажется от своего намерения копаться в старых газетах. Но Катя лишь подвинула к себе папку, рассеянно пробормотав:
– Хорошо, несите еще…
Хмыкнув, женщина ушла.
«Шестилетняя девочка заблудилась в лесу…», «Мотоциклист сбил ветерана и скрылся с места ДТП…», «Младенца нашли в мусоропроводе…», «Пластиковые окна…», «Тесть расправился с семьей, после чего убил себя…», «Исчезла девушка…» «…Найдена живой…»
Катя откинулась на спинку стула и уставилась в потолок с отслаивающейся штукатуркой.
Она уже почти час штудировала прошлогодние газеты, но ни на миллиметр не приблизилась к ответам на скопившиеся вопросы.
Внезапно она нахмурилась и резко повернулась в сторону окна. Снаружи мелькнула едва уловимая тень, и Катя моргнула.
«Там кто-то есть, – скользнула мысль, и она поежилась. – Это этот «кто-то» только что смотрел на меня»…
Девушка вздохнула, перелистывая блокнот.
«Может, там просто кто-то мимо прошел, – подумала Катя. – А ты уже скоро на каждый шорох будешь реагировать, как шизофреничка…»
Лампа на ее столе несколько раз мигнула, словно игрушечный маяк, но Катя даже не посмотрела на нее, вновь склонившись над подшивкой.
– Давай… Ну, давай, – пробурчала она.
– Чего еще? – послышался голос библиотекарши, в котором уже проскальзывала плохо скрытая неприязнь.
– Все нормально, – натянуто улыбнулась Катя. – Это я сама с собой беседую…
В это же мгновение моргнули все лампы, находящиеся в библиотеке. И еще раз.
Смерив Катю подозрительным взглядом, библиотекарша вылезла из-за стола и переваливаясь направилась к выходу.
– Опять эти пробки треклятые, – проворчала она. – Из-за дождя, что ли?
Катя продолжала сосредоточенно изучать подшивку. Слегка измятые страницы перелистывались с тихим шорохом, и Катя неосознанно подумала об огромном голодном насекомом, которое чистит свои колючие лапы, предвкушая сытный ужин…
Неожиданно она замерла, переворачивая обратно только что мельком просмотренную страницу. Взгляд тут же наткнулся на фотографию красивой улыбающейся девушки.
Утомленные глаза Кати торжествующе вспыхнули – это она!
Одна из тех, кто был среди «немых»!
Заголовок к статье гласил:
«Королеву красоты нашли мертвой на детской площадке»
– Алла Степная… – вслух прочитала Катя. – Победительница конкурса… Убита на пятый день после исчезновения…
Сделав пометку в блокноте, она тихо прибавила:
– Первая.
Спустя двадцать минут ей удалось найти еще одну.
«Вера Крюкова, – вывела в блокноте Катя. – Задушена».
Она рассеянно сунула в рот колпачок от ручки.
Как и Алла, вторая потерпевшая была убита через пять дней после пропажи.
«Что это? Совпадение? Или эти пять дней имеют какой-то смысл?!» – подумала она, продолжая переворачивать страницы.
Еще через какое-то время Катя наткнулась на третью жертву. Осторожно разглаживая надорванный лист газеты, она внимательно перечитывала сухие сводки:
«…Елизавета Артамонова… Труп девушки обнаружен в коллекторе… Найдена спустя пять дней поисков после того, как исчезла… Убийцу установить не удалось…»
– Правильно, не удалось, – тихо промолвила Катя. – Потому что этот ублюдок очень хорошо прячется…
Она снова посмотрела в окно, за которым сгустились плотные сумерки.
Сколько она уже здесь? Час? Два, три?
– Нужна еще одна, – прошептала Катя. – Где же ты?!
Библиотека постепенно опустела, и вскоре внутри осталась только одна Катя. Библиотекарша пила чай. Между делом затачивая карандаши с помощью скальпеля, она время от времени «одаривала» склонившуюся над подшивкой Катю недовольным взглядом.
Когда чай был допит, она неожиданно сказала:
– Так, все! Библиотека закрывается!
– Еще десять минут, – не отрываясь от газет, отозвалась Катя.
Женщина покачала головой.
– Девушка, покиньте библиотеку. Мне что, охранника позвать?! – повысила она голос, видя, что Катя и не думает подчиняться.
– А где можно о пропавших без вести посмотреть? – спросила девушка, листая страницы. – Я доплачу…
Ответом была тишина, и Катя наконец оторвалась от подшивки.
К ее удивлению, библиотекарши на месте не оказалось. Странно, как это она пропустила уход этой всем недовольной толстухи? Впрочем, она слишком погружена в статьи, ничего удивительного…
– Иди, иди, – фыркнула Катя. – Зови охрану…
Она повернулась к газетам, намереваясь продолжить работу, как стол неожиданно накрыла бесформенная тень. Сзади кто-то стоял, тяжело дыша.
Сердце, совершив головокружительный кульбит, подскочило едва ли не к глотке. И прежде чем Катя успела что-то предпринять и даже о чем-то подумать, чья-то рука вцепилась в ее волосы, с силой дернув назад.
Катя закричала, с ужасом почувствовав, как в горло уперлось лезвие скальпеля.
– Нет, – хрипло произнесла она. – Пожалуйста… пустите.
Скосив взгляд, Катя увидела толстые ноги, обутые в стоптанные туфли, и темно-синее платье.
«Библиотекарша?!»
– Не надо, – зашептала она вне себя от ледяного ужаса. – Отпустите, прошу вас…
– Нет, деточка, – ухмыльнулась библиотекарша, демонстрируя почернелые гнилые зубы. – Пять дней прошло…
Катя завизжала, трепыхаясь в сильных руках женщины. Продолжая ухмыляться, библиотекарша коротким резким движением рассекла шею девушки. Тугой струей брызнула алая кровь, края раны разъехались, напоминая жуткий рот.
Из глотки Кати вырывались хрипяще-булькающие звуки, ее ноги подогнулись, и она упала на колени, зацепив рукой подшивку. Газеты свалились на пол, их тут же оросил кровавый дождь, хлещущий из страшной расползающейся дыры на шее девушки.
Перед глазами, разбухая, сгущался багровый туман, в мозгу лихорадочно пульсировало только одно слово:
Умираю.
«Неужели это все?!» – подумала Катя, истекая кровью.
Слабеющей рукой она коснулась разверстой раны, пытаясь ее хоть как-то зажать, и пальцы начало заливать горячей кровью.
Она с трудом подняла голову, ставшую странно тяжелой, будто череп заполнили свинцом.
Библиотекарши рядом не было. Однако в проходе кто-то стоял, и меркнущее сознание Кати шепнуло, что это кто-то другой.
Мужчина.
В руках у незнакомца был фонарь, и теперь он направлял луч прямо в лицо умирающей девушки.
Откашливая кровь, Катя поползла в другую сторону, однако спустя секунду ее тускнеющий взгляд вновь наткнулся на странную фигуру.
«Кто ты?!» – хотела спросить Катя, но вместо этого изо рта у нее вырвались булькающие звуки.
Очертания мужской фигуры неожиданно задрожали, растворяясь в воздухе, и она увидела странную окровавленную девушку, стоящую на четвереньках.
«Зеркало, – подсказал голос Ларисы. – Ты перед зеркалом…»
Катя захрипела, из последних сил приближаясь к зеркалу.
Ее отражение послушно ползло к ней навстречу, повторяя каждое движение. В следующее мгновение «Катя» в зеркале подняла голову.
«Нет. Это ночной кошмар», – промелькнуло в мозгу Кати.
На нее в упор смотрела Марина, протягивая залитую кровью руку. У нее был такой вид, словно она на что-то указывала, и Катя машинально коснулась ладонью груди. Трясущиеся, липкие от крови пальцы наткнулись на жесткий прямоугольник.
Сорвав странный предмет, она уставилась на него гаснущим взглядом и перед тем, как провалиться в холодную бездну, Катя успела разобрать, что это был бейдж, на котором значилось:
«Мельникова Марина. Администратор»
* * *
– Эй! С вами все в порядке?
Катя разлепила глаза и села, щурясь от яркого света ламп.
Над ней склонились встревоженные лица библиотекарши и охранника, немолодого мужчины в черной помятой форме.
– Что с вами? – снова спросила женщина. – Может, вызвать «Скорую»?
Катя осторожно ощупала шею. Никаких порезов, не считая крошечной царапины, оставленной осколком зеркала еще тогда, в Доме.
– Все нормально, – пробормотала она, поднимаясь на ноги.
Ее слегка покачивало, к горлу подступила тошнота.
– Вы меня напугали, – призналась библиотекарша. – Внезапно закричали и упали в обморок… Вам точно не нужна помощь?
Катя покачала головой. Ее взор наткнулся на скальпель, который все еще держала в руках тучная женщина, и она подумала, что еще немного, и ее вывернет наизнанку.
– Извините, – проговорила она. Шагнув к столу, Катя взяла блокнот.
Когда она вышла из библиотеки, женщина и охранник переглянулись.
– Чокнутая, – вынесла свой вердикт библиотекарша.
– Ага, – согласился мужчина, почесав затылок. – Или наркоманка…
Катя устало брела по вечерней улице, невидяще глядя перед собой. Рука девушки то и дело тянулась к шее. Видение в библиотеке казалось таким ясным и реалистичным, что она с затаенным страхом ожидала нащупать страшную рану, из которой толчками выплескивается кровь вместе с ее жизнью. Но каждый раз подушечки пальцев встречали лишь теплую кожу.
Никаких ран на ее шее не было. Зато в мозгу глубокой занозой застряла не дающая покоя мысль:
«Пять дней».
Да, все девушки были убиты на пятый день после исчезновения.
Значит ли это, что такая же участь ожидает и Ларису?!
«Нужно все-таки пойти к Семену», – поразмыслив, решила она.
Советы от Сан Саныча, Василия и прочих, конечно, не были лишними, но в сложившейся ситуации ей могут помочь не призраки, а живые люди.
Где-то за спиной послышался нарастающий гул приближающегося автомобиля, и Катя инстинктивно оглянулась.
«Чего я дергаюсь? – подумалось ей. – Машина и машина…»
Однако спустя секунду ее глаза расширились, когда она в панике поняла, что темный автомобиль несется прямо к ней, ослепляя ярким светом фар.
Взвизгнув, Катя кинулась прочь.
«О боже, пожалуйста… Хоть какой-нибудь переулок или магазин…»
Как назло, дом, вдоль которого неслась девушка, был каким-то административным зданием, и единственная железная дверь была закрыта.
– Помогите! – закричала Катя. Взвизгнули покрышки, и она в страхе вжалась в кирпичную стену. Мимо, едва не зацепив ее бампером, с ревом пролетел автомобиль. Он был так близко, что еще пару сантиметров левее, и колеса расплющили бы ее ступни.
– Черт, – выдохнула Катя, с гневом глядя вслед иномарке. – Пьяный, что ли?
Она боялась сделать лишний шаг, не отрывая взгляда от машины. Между тем автомобиль, отъехав на пару десятков метров, принялся не спеша разворачиваться. Словно издеваясь, моргнули фары, и Катя почувствовала, как у нее зашевелились волосы на голове.
«Нет, это не пьяный, – шепнул голос сестры. – И если ты сейчас очнешься и побежишь, у тебя есть шанс остаться живой, а не размазанной по грязному асфальту, как жвачка…»
Взревел мотор, и машина рванула с места, с пугающей стремительностью набирая скорость.
Стряхнув с себя оцепенение, Катя вскрикнула и побежала.
Она неслась так, что резиновые подошвы ее кедов едва касались мостовой. Рюкзак исступленно прыгал и хлопал по спине, словно живой, сердце бешено колотилось, изо рта вырывалось учащенное дыхание.
«Он специально не нагоняет меня, – неожиданно подумала Катя, мельком оглянувшись. – Играет как кот с мышью…»
Справа показался поворот в арку, но оказавшись ближе, Катя едва не застонала от бессилия – вход в переулок был закрыт решетчатыми воротами. Переведя дыхание, она возобновила бег. Одинокий прохожий, увидев стремглав несущуюся девушку и следовавший за ней по пятам автомобиль, лишь вытаращил глаза, после чего заспешил прочь.
Улица вскоре закончилась, и у Кати затеплилась надежда – впереди виднелся небольшой старый мост. Она знала этот мост – его постоянно ремонтировали, изредка перекрывая проезд. Но сейчас дорога была свободна.
Если у нее хватит сил, она перебежит на другую сторону и спустится по ступенькам вниз. Возможно, преследующий ее псих не станет выходить из машины…
В боку начало нещадно колоть, легкие разрывались от напряжения, но она, стиснув зубы, продолжала бежать, не снижая темпа. Мысленно Катя молилась о том, чтобы ее нога не подвернулась о какой-нибудь камень или бутылку, случайно оказавшуюся на пути.
Когда она пронеслась половину моста, автомобиль прибавил газу – похоже, сидевший за рулем понял замысел преследуемой.
Двигатель взревел буквально за спиной, и Кате даже почудилось, что ее обдало волной раскаленного воздуха. Метнувшись влево, она прижалась к ветхой ограде моста. Автомобиль резко вильнул за ней, выруливая на тротуарную дорожку, чуть сбавив скорость.
Катя перегнулась через перила, с ужасом уставившись на бетонные плиты, утыканные арматурой, словно подушечка с иголками. Вода была дальше, а она находилась над стройкой. И прыгать сейчас вниз было равносильно самоубийству.
Она повернулась, зажмурившись, – теперь машина неслась прямо на нее.
«О господи… прости меня», – пронеслась у нее мысль, и Катя с силой вжалась в перила. Послышался сухой треск.
Между ней и машиной оставалось не более десяти метров, как внезапно перила за ее спиной куда-то поплыли, и она почувствовала, что мост уходит из-под ног.
Пронзительно вскрикнув, Катя вцепилась в провисшие перила, раскачиваясь в воздухе. Внизу тихо звякнула связка ключей, выпавшая из кармана куртки.
«Ну, вот и все», – бледнея, подумала она, чувствуя, что вот-вот – и ее пальцы разожмутся, не выдержав нагрузки. С трудом подтянувшись, она судорожно обвила ногами обломок перил. «Наверху маньяк, внизу бетон. Смерть при любом раскладе…»
– Ох ты, бедолага, – внезапно раздался знакомый голос, и девушка задрала голову, не веря своим глазам – из-за обломков ограждения выглядывал Василий, с тревогой глядя на нее.
– Помоги, – прохрипела она.
Василий внимательно оглядел болтающийся фрагмент перил, на котором держалась девушка.
– Не дергайся. Вроде прочно зависла, не упадешь, – успокаивающим голосом произнес он. – Теперь тянись рукой наверх… Видишь?
Катя скосила взгляд, заметив петлю толстого троса, свисающую с ограждения.
– Еще, еще, – приговаривал Василий.
– Не… могу, – пропыхтела Катя. На ее лице выступил холодный пот. – Ты не можешь мне его сам подвинуть?!
– Не могу, – сказал Василий, разведя руки в стороны. – Я же не человек, Катюнь… Точнее, человек, но не живой… Давай, у тебя получится!
– Я не достану! – закричала она, теряя остатки самообладания.
– Попробуй раскачаться, – предложил Василий.
– Я упаду!
– Как в детстве, на ветке… – мягко продолжал призрак. – Потихоньку… Перила выдержат, не бойся… И глаза не закрывай, трусиха!
Закусив до крови губу, Катя качнулась вперед. Обломок перил медленно колыхнулся, и она вытянула руку. Нет, слишком далеко…
– Еще, – скомандовал Василий, внимательно наблюдавший за девушкой.
Раздался шорох, затем что-то хрустнуло, и Катя, сглотнув подкативший комок, увеличила амплитуду.
– Скорее! – тревожно крикнул Василий, и она, зажмурившись, протянула руку. Пальцы нащупали шероховатую поверхность троса.
Над головой что-то затрещало, и кусок перил с Катей просел еще ниже. Но руки девушки уже ухватились за трос. Помогая себе ногами, она вскарабкалась на кромку моста, без сил распластавшись на тротуарной дорожке.
Снизу раздался грохот упавшего фрагмента перил.
– А говорил – надежно висит, – тяжело дыша, сказала Катя.
– Нужно ведь было поднять твой моральный дух, – смущенно улыбнулся Василий. – Ладно, все в прошлом. Жить будешь!
Она медленно села, вытирая мокрый от пота лоб.
– Это не видение, – тихо проговорила она. – Не то… не то, что в библиотеке…
– Что ты там бормочешь? – поинтересовался Василий, присаживаясь рядом на корточки. – Черт, номера у тачки не успел срисовать… Тебя, по ходу, кто-то мочкануть решил, Кать. Ты хоть это поняла?
– Догадалась, – мрачно ответила Катя. – Спасибо тебе.
– Не за что, – пожал плечами фантом. – В конце концов, я просто инструктировал… Слушай, я тебя чего искал, кстати… Я понял, Кать. Все дело в матери!
Она уставилась на него, как на инопланетянина.
– В какой матери?
– В моей! – нетерпеливо пояснил Василий, словно сердясь на девушку за несообразительность. – Я как последняя тварь себя с ней вел. Не приезжал по полгода, хамил, когда она мне звонила… Стыдно признаться, но один раз даже руку на нее поднял по пьяни… Короче, я понял, что ее обида меня тут держит! Надо мне это дело искупить, понимаешь? Я решил к ней съездить сегодня. Ты, это… если что, поспособствуешь мосты с ней навести? А, Катюнь?
Катя устало поднялась на ноги, отряхивая джинсы и ладони.
– Да, – сказала она, закидывая на спину рюкзак. – Конечно, съезди к матери.
Глаза Василия загорелись надеждой.
– Давай, на связи, – засуетился он, видя, что девушка собирается уходить. – И это… Береги себя.
– Да-да, – рассеянно отозвалась она, похлопав по карманам. – Черт, ключи от дома вывалились.
– Да, чуть не забыл, – вспомнил Василий. – Ты это… Домой не ходи. Там засада ментовская, я видел, когда тебя искал. Иди туда, где тебя меньше всего ждут…
* * *
Запив холодный ужин таким же холодным чаем, Семен сидел за столом, в задумчивости постукивая пальцами по столу. Неожиданно раздался звонок в дверь.
Капков посмотрев на часы.
Почти девять вечера.
«Кого еще занесло в такой час? – недовольно подумал он, направляясь к двери. – Если только соседям что-то срочно не понадобилось…»
Взглянув в смотровой «глазок», следователь не поверил своим глазам – за порогом стояла Катя.
– Не ждал? – спросила она с усмешкой, когда Капков открыл дверь. – Добрый вечер, Семен. Точнее, доброй ночи.
– Привет, – произнес Капков, продолжая с изумлением разглядывать позднюю гостью. Опомнившись, он спросил:
– Как ты меня нашла?
– Друзья адрес подсказали, – подмигнула Катя. – Пустишь? Устала, как собака.
Катя достала свой блокнот и, открыв его на нужной странице, протянула Капкову.
– Смотри, Семен. Я была в библиотеке сегодня. Судя по всему, всех этих девушек убил один и тот же выродок. Если не веришь мне, пробей по своим базам, – сказала она, глядя, как следователь просматривает ее записи. – И этот убийца похитил Ларису.
– Убийца, – задумчиво повторил Капков. – Значит, он был один?
– Да. Он где-то держал всех этих бедолаг перед смертью. Истязал, мучил… А потом подкидывал трупы в различные места. Не знаю, по какой причине, но убийства происходили на пятый день после похищения. Поэтому Лариса еще жива и ее можно спасти!
Капков закрыл блокнот.
– Послушай, тебе надо успокоиться. Я все прочитал и верю тебе. Как не верить, когда мне все эти фамилии знакомы… Но я не вижу связи, Катя.
– Вы опознали ту девушку, которую я нашла в вентиляции? – горячо заговорила Катя. – Нет? А я знаю! Ее фамилия Мельникова! Мельникова Марина.
– Здесь о ней ничего нет, – заметил Семен. – Откуда у тебя информация?
Катя нетерпеливо заерзала на стуле.
– Долго объяснять. Но это точно она, я тебе говорю!
Семен продолжал недоверчиво смотреть на девушку.
– Откуда такая уверенность?
– Просто поверь, – устало проговорила Катя.
Некоторое время они молчали, погрузившись в собственные мысли. Тишину нарушал лишь осенний ветер, тоскливо завывающий за окном.
– Хорошо, – наконец прервала затянувшуюся паузу Катя. – Я уверена, что Мельникова есть среди пропавших без вести. Найди ее приметы и сравни с приметами трупа! Я не сомневаюсь, что даже у мумии, в которую она превратилась, можно обнаружить какие-то особенности! Что ты смотришь на меня, как на дуру?!
Семен молча уселся за стол и, подвинув к себе ноутбук, проворно застучал клавишами.
– Ты права, – отозвался он. – Есть такая в розыске. Рост 174 см, волосы темные… Особые приметы – послеоперационный шрам на правом плече.
– Вот! – торжествующе воскликнула Катя. – Есть у трупа шрам? Это ведь можно проверить?
Капков закрыл ноутбук и в упор посмотрел на нее.
– Что уставился? – с вызовом спросила она. – Не веришь мне?!
– Катя, может быть, ты не помнишь чего-то? – поинтересовался Семен. – Может, забыла? Или захотела забыть… Может, эта девушка…
– Ты о чем?
– Твоя сестра, – тихо произнес следователь.
Лицо Кати покрылось мертвенной бледностью.
– Слушай, если ты так счи…
Договорить она не успела – створки окна распахнулись с ошеломляющим грохотом, звеня стеклами. Ворвавшийся ветер яростно колыхал штору, словно желая сорвать ее и унести в набухшее от влаги темное небо.
Катя вскочила со стула, задев чашку с недопитым чаем. Темно-коричневым веером полетели капельки, пятная пол, чашка покатилась по полу, оставшись целой.
– Спасибо за прием, – отрывисто сказала она, намереваясь уйти, но Капков перегородил ей путь, неожиданно прижав к себе.
– Успокойся, – мягко сказал он. – Ты ведь просто могла что-то забыть.
Она вздохнула, перестав сопротивляться.
– Ты – Катя? – вдруг задал вопрос следователь. – Или ты Лариса…
В глазах девушки проскользнул затаенный страх.
– Назови свое имя, – шепотом произнес Семен.
Взгляд Кати обрел осмысленность, и она рассерженно оттолкнула его.
– Уйди. Пусти меня!
Она попыталась пройти в коридор, но Капков, перехватив девушку, словно куклу, понес ее ванную.
– Ты с ума сошел! – закричала Катя, забарабанив в дверь, когда следователь закрыл ее. – Выпусти меня немедленно!
– Остынь немного, – спокойно проговорил Семен, повернув голову в сторону кухни – на подоконнике, мерцая голубоватым экраном, тренькал мобильник.
– Да, – проговорил он, держа трубку возле уха. – Нет, не поздно, Виталий Егорович. Работа у меня такая, круглосуточная…
– Семен Николаевич, результаты ДНК пришли… Помните? – заговорил на том конце провода медицинский эксперт.
– Ну?! – оживился Капков. – Какие выводы?!
– Найденный труп не мог принадлежать ближайшей родственнице той женщины, чей волос вы нам предоставили.
Семен озадаченно потер щетинистый подбородок.
– Точно? – на всякий случай спросил он.
– Обижаешь, Семен Николаевич, – насупился судмедэксперт.
– А особые приметы у трупа имеются?
– Приметы? – переспросил Хирург. Капков услышал, как торопливо зашуршала бумага. – Есть шрам на правом плече. Судя по всему, замена сустава. Я слышу по твоему голосу, ты что-то накопал?
– Вроде того, – уклонился от прямого ответа Семен. – Ладно, Егорыч, благодарю за информацию! На связи.
Убрав телефон в карман, он открыл ванную комнату.
Катя медленно подняла голову.
– Теперь ты мне веришь? – глухо спросила она.
Капков молчал, собираясь с мыслями.
– Как же это вы проворонили его, – покачала головой Катя.
– Кого? – машинально спросил следователь.
– Серийного убийцу.
* * *
Утром Капков с Морозовым сидели в кабинете Лактина. Пока Антон настраивал проекционный экран, Семен подключил флеш-карту в ноутбук.
– Ну-ну, – скептически произнес Павел Петрович, глядя на статьи и фотографии убитых девушек, мелькающие на экране.
– Итак, первая жертва, – невозмутимо начал Капков. – Марина Мельникова, двадцать пять лет. Исчезла два года назад в Правобережном районе. Обнаружена позавчера в вентиляционном отсеке на заброшенном тракторном заводе в Пасынкове. Причина смерти – проникающее ранение в шею. Орудие убийства – скальпель или очень острый нож.
Он щелкнул «мышью», и на экране появилось изображение следующей жертвы.
– Вторая девушка. Елизавета Артамонова, двадцать три года. Пропала полтора года назад. Ушла утром на работу и не вернулась. Ее труп найден на пятый день в сточном колодце в Старом городе. Причина смерти – захлебнулась водой. При этом на теле погибшей обнаружены многочисленные ссадины и ушибы, однако дело было квалифицировано как несчастный случай.
– Обычные царапины, – подал голос Лактин, внимательно рассматривая фотографии. – Кувыркалась в колодце… Ладно, продолжайте.
– Третий случай, – произнес Семен, меняя на экране изображение. В глазах следователя скользнула едва уловимая тень. – Алла Степная, двадцать четыре года. Пропала без вести год назад… Тело убитой было найдено на детской площадке, неподалеку от общежития, где проживала потерпевшая… Смерть наступила в результате рубленой раны топором. Экспертизой установлено, что Степную убили на пятый день после исчезновения. В ходе оперативно-следственных мероприятий по подозрению в убийстве был задержан гражданин Саулов, но дополнительное расследование…
– …показало, что у Саулова было стопроцентное алиби, – вместо Капкова закончил Лактин. – Однако выйти на свободу обвиненному не довелось, потому что спустя некоторое время он умер в СИЗО от сердечного приступа. Настоящий убийца не установлен до сих пор. Здесь мы все в курсе твоего дела, Капков. Давай следующую.
С каменным выражением лица Семен «перелистнул» файл, и на экране вспыхнула фотография очередной девушки.
– Вера Крюкова, – сухо заговорил следователь. – Двадцать четыре года. Исчезла в мае этого года. Поехала вечером на машине отца к подруге в район Новое Брянцево, до места назначения не добралась. Ее труп нашли спустя неделю на территории Второго Массива, и, судя по заключению эксперта, Крюкова была убита на пятый день от удушения. Убийца пойман, это Григорьев А.В., рецидивист. Вину свою в ходе следствия и на суде не признал. В данный момент отбывает наказание… Собственно, пока все.
В кабинете повисла вязкая пауза.
– Семен, какую ты деятельность-то развернул, – нарушил тишину подполковник, вертя пальцами ручку. – Давненько я тебя таким не видел, Шерлок Холмс прямо… Только ерунда это все.
Подставив ладонь, Павел Петрович легонько дунул, словно смахивая невидимую соринку.
– Мыльный пузырь. Ясно?
Лицо Капкова оставалось непроницаемым.
– Извините, но вы просто боитесь ворошить это дело, – сказал он. – Так, как сейчас – оно спокойней, привычней… Я понимаю.
– Слил яд? – прищурился Лактин. – Что ж, о’кей. Я готов выслушать твои конкретные предложения, Капков.
– В первую очередь необходимо повторно допросить родственников убитых, – проговорил Семен. – Потребуется послать запрос в соседнюю область – возможно, там совершались аналогичные преступления, и мы имеем дело с «гастролером». Перепроверить все материалы. В общем, стандартные мероприятия при поимке «серийника». Только делать это нужно безотлагательно. Мне будет нужна оперативная группа и…
– Этого ничего не будет, – безапелляционно отрезал Лактин.
Капков вскинул брови.
– Не понял?
– Ты не имеешь никаких фактов, – отчеканил подполковник. – Это раз. Не перебивать меня! – прикрикнул он, глядя что следователь намеревается возразить.
– Дальше – одно убийство раскрыто, – продолжил Лактин. – Сомневаться в несчастном случае утопленницы в канализации оснований нет! Остается Степная Алла… Извини, Капков, но это твой косяк, и связывать это дело с найденным позавчера трупом просто смешно.
Капков терпеливо выждал, когда подполковник закончит, после чего произнес:
– Павел Петрович, есть подозрение, что Лариса Калужских, пропавшая…
– А про это вообще молчи! – вновь загремел Лактин. – Какая-то сумасшедшая решила, что пропала ее сестра, а ты цепляешь этот несусветный бред к совершенно несостоятельному делу! Ты соображаешь, что она сделала, твоя Калужских? Фактически сбежала из-под ареста, совершив нападение! Нападение на сотрудника Следственного комитета! Дать почитать Уголовный кодекс, чтобы освежить твою память, чем это чревато, Капков?
– Я не писал жалобы, – осторожно заметил Антон, до сих пор хранивший молчание.
Лактин сдавленно усмехнулся.
– Во как, – изумленно проговорил он, вылезая из-за стола. Он принялся мерить кабинет резкими шагами. – Она вас что, обоих околдовала? Скажи, Капков, ты сам-то уверен в том, что говоришь? Ну, я о «серийнике», невесть откуда взявшемся? Признайся, ты ведь из-за Степной начал шуршать? Из-за погибшего по твоей вине Саулова?
– Да, – тихо, но решительно ответил Семен.
Лактин метнул в следователя негодующий взгляд и шагнул к окну.
– Ты, Капков, уйти хотел? – произнес он устало, не глядя на подчиненных. – Я тебе тогда сказал твердое «нет», но теперь стал сомневаться… Давай сюда заявление затертое, я его с радостью подпишу.
– Нет, – покачал головой Капков.
Лактин повернулся к следователю, вытаращив глаза:
– Ты что, Капков, оборзел?!
– Петрович, я тебя прошу, дай еще пару дней, – сдержанно произнес Семен.
Лактин молчал, сверля его испытующим взглядом.
– Все, свободны, – наконец промолвил он. – А эту вашу Екатерину Калужских нужно на обследование положить. Так сказать, добровольно-принудительное. От греха подальше. Ясно? Лично проверю!
Капков с Антоном молча вышли из кабинета.
– Не кипятись, Семен, – сказал Морозов, глянув на коллегу. – Я же вижу, тебя колбасит всего. Будто ты Петровича не знаешь…
– Я все равно это дело так не оставлю, – процедил Капков. – Ты со мной?
– Ты офигел? – возмутился Антон. – Еще сомневаешься! Я хоть за эти два года, что мы вместе работаем, подвел тебя?!
– Два года, – задумчиво повторил Капков, размышляя о чем-то другом.
– Ты о чем?
– Нет, ничего. Так, поток мыслей, – усмехнулся Семен. – Проехали.
– Как с нашей буйной мадам быть? – полюбопытствовал Антон. – Петрович семь шкур сдерет, если указание не выполним. Может, ее все-таки на время изолировать?
– Я с ней поговорю, – подумав, ответил Капков.
Они пошли по коридору, перебрасываясь фразами.
Никто из следователей не видел (да и не мог видеть), как буквально в метре от них находился внимательный слушатель их разговора.
Когда мужчины скрылись из виду, на губах Беллы заиграла презрительная усмешка.
Выйдя на улицу, Капков непроизвольно улыбнулся, заметив стоявшую неподалеку Катю. Увидев следователя, девушка тоже улыбнулась.
Неожиданно она застыла на месте, словно наткнувшись на невидимую преграду, лоб прорезали морщины.
– Что?! – с недоумением спросила она, глядя куда-то в сторону.
Улыбка Капкова потускнела.
«У нее и правда проблемы с головой», – шевельнулась мысль, отчего следователю сделалось не по себе.
– Катя, – начал он, подходя ближе к ней, но та отпрянула, будто увидев клубок змей. Недоверчивое выражение на ее лице сменилось испугом, который тут же затмил едва сдерживаемый гнев.
– Ясно, – сквозь зубы проговорила она, так же глядя куда-то налево. – Спасибо…
Перевела преисполненный ярости взгляд на следователя:
– Хрен я в дурку лягу, Семен Николаевич Капков. Старший следователь и редкая сволочь. Прощай!
И прежде чем ошарашенный Семен успел что-то сообразить, она кинулась прочь.
– Катя! – выкрикнул Капков, по инерции бросившись следом, но тут же остановился. Он помнил, как сверкнули глаза Кати и благоразумно решил оставить ее в покое. По крайне мере, сейчас.
– Что это с ней? – растерянно спросил Антон, глядя вслед убегающей. – И как она узнала?!
Белла, стоявшая рядом, покачала головой и, усмехнувшись, бесшумно двинулась прочь.
* * *
– Ты точто уверен? Имей в виду, шутки закончились, – отрывисто сказала Катя, торопливо шагая по улице. За ней, едва поспевая, спешил Василий.
– Точно, – уверил он. – По крайней мере, на некоторые вопросы ты получишь ответы.
– Хорошо. Ладно, рассказывай, как к матери съездил, – смягчившись, произнесла девушка.
Василий помрачнел.
– Лучше бы я вообще туда не ездил, – шмыгнув носом, сказал он. – Я думал, она меня втихую проклинает, а она никакой, понимаешь, Кать, никакой обиды на меня не держит! Живет одна как перст… Почтальон ей пенсию принес, а она давай ему, постороннему человеку рассказывать, какой я славный парень был… И ласковый сын в придачу.
Он вытер повлажневшие глаза, всхлипнув.
– Мамка моя… – продолжил он дрогнувшим голосом. – Седая совсем, хрупкая, как тростинка… Всю комнату моими фотками обклеила. Свечки горят день и ночь. Не в маме дело. Понимаешь, Катюнь, не она меня тут держит… Что же теперь делать? Я ведь надежду теряю!
– Дальше ищи, Вась, – вздохнула Катя. – У меня тоже надежды почти не осталось, а я ищу…
Василий понуро кивнул, глядя себе под ноги.
– Понял… Тебе, кстати, туда.
С этими словами он указал на старинное здание пожарной части из красного кирпича. Катя направилась к массивным дверям, а Василий, проводив ее унылым взглядом, медленно растворился в воздухе.
– Пожарная часть номер один, – вслух прочитала Катя медную табличку, пришпиленную к массивным воротам.
Она недоверчиво оглянулась по сторонам.
«Сгораю от нетерпения узнать, что же такого интересного здесь можно узнать», – подумала девушка, заходя в фойе. Внутри царили сонная тишина и мягкий полумрак – свет в помещении был выключен. Казалось, время здесь замерло много лет назад.
«Меньше всего это похоже на пожарную часть», – сделала вывод Катя, бегло осматриваясь. В ее понимании пожарная часть должна ассоциироваться с муравейником в разгар дня – бесконечная суета, отрывисто-хлесткие команды по рации, окрики командиров к сбору, сирены, рев двигателей, мигалки… А здесь… Как в сказке про сонное царство.
Катя остановилась возле небольшого столика, на котором светлела табличка с надписью «КАССА».
– Эй! – неувернно позвала она. Повертела головой из стороны в сторону. Какие-то старые стенды с выпмелами и грамотами… Высокие допотопные шкафы, за пыльными стеклами которых виднелись пожелтевшие фотографии пожарных, а также инструменты для тушения огня – каски, пожарные извещатели, огнетушители, костюмы и прочее…
«Похоже, это музей», – догадалась она, с интересом рассматривая аккуратно разложенные экспонаты.
Шагнув к одному из стендов, Катя приблизила свое лицо к начищенной до блеска старинной пожарной каске с гребнем, разглядывая собственное отражение. Она невольно улыбнулась, увидев гротескно растянутые щеки, непомерно широкий нос и глаза-щелочки.
– Неописуемая красота, – подытожила она, отодвигаясь. Внезапно лицо Кати посерьезнело и она слегка отодвинула шлем, внимательно разглядывая приклеенную к стенду измятую фотографию.
«Дом, – подсказал внутренний голос. – Ты что, не узнала?»
Катя не могла оторвать глаз от старой фотографии. На ней действительно был запечатлен Дом, причем в тот момент, когда его бо́льшая часть была охвачена пламенем.
Неожиданно пожарная каска сорвалась со стенда и с грохотом покатилась по иссеченному трещинами кафелю.
– Пятая пришла, – послышался за спиной чей-то хриплый голос, и Катя подпрыгнула, словно ужаленная. Резко обернувшись, она увидела перед собой сутулого пожилого мужчину. Незнакомец был облачен в линялый домашний свитер, под которым виднелась давно вышедшая из моды рубашка с засаленным воротником.
– Здрасте, – пискнула она, обратив внимание, что на левой руке незнакомца черная кожаная перчатка.
– Чего надо? – недружелюбно поинтересовался старик, наклоняясь за каской. – Музейные экспонаты ронять нельзя!
– Я случайно, – оправдывающимся тоном проговорила Катя. И тут же спросила:
– А почему вы сказали «пятая»? Вы, простите, кто?
– Пятая за день, – пояснил пожилой мужчина, бережно вешая каску обратно на гвоздь. Помедлив, он добавил с достоинством:
– А я – хранитель.
Старик усмехнулся, видя, как вытянулось лицо девушки.
– Какой хранитель? – переспросила Катя, сбитая с толку. – А пожарная часть где?
Хранитель перестал улыбаться.
– А что, горит что-то? – вкрадчиво осведомился он. – Где горит?!
Катя окончательно растерялась.
– Часть переехала, – смягчился хранитель, глядя на нее. – А тут теперь музей. Ты что хотела? Или случайно зашла?
– Ну… – протянула она, собираясь с мыслями. – Раз это музей, то, наверное, билет.
– Да ладно, – вдруг улыбнулся старик. – Так посмотришь. Я гляжу, вас, барышня, именно этот стенд заинтересовал?
Он приблизился к Кате, встав с ней рядом.
– Я обратила внимание на фото за шлемом, – объяснила она. – Это ведь дом в Кривом Овраге, да?
Изрезанное морщинами худое лицо хранителя накрыла тень.
– Тысяча девятьсот девяносто девятый год, – начал он сухим невыразительным голосом. – Третья категория сложности…
Пока он говорил, Катя подумала, что этот странный старичок наверняка рассказывает этот случай не первый раз.
«И не во второй, и не в третий. Раз в двадцать пятый будет ближе», – подумала она, наблюдая за хранителем.
– …вызов был в двадцать один двадцать, – заученным тоном продолжал хранитель. – Неделю была жара несусветная, а в тот день хлынул дождь. Но и он не помог. Огонь горел так, словно с неба брызгали керосином. Будто сам Господь желал, чтобы этот дом сгорел дотла…
– Ничего себе, – вырвалось у Кати. – Как вы все помните… А от чего дом загорелся-то?
Хранитель пожал плечами.
– По официальной версии причина пожара – неисправная проводка.
– А что, есть другая версия? – настойчиво спросила девушка. – Как вы считаете? Это был поджог?
– Не знаю, – с усилием выдавил старик, не глядя на Катю. – Наверное.
– Погибшие были?
Хранитель кивнул.
– Все, кто там жил. Семья – отец и сын. Раньше там еще две семьи жили – дом-то большой, барачного типа… Но позже съехали. Ходили слухи, что дом этот нехороший…
– Почему? – тихо спросила Катя.
Пожилой мужчина нахохлился, словно этот вопрос показался ему подозрительным.
– А ты что, журналистка, да? Так и сыплешь вопросами… Дай-ка я тебя разгляжу…
Выудив из нагрудного кармана рубашки очки в роговой оправе, хранитель нацепил их на нос, после чего чуть ли не вплотную приблизился к оробевшей Кате.
«Очки без стекол, – словно в ступоре, подумала она. – Уж не псих ли этот так называемый хранитель?!»
– Нет, – негромко произнес старик. – Ты тоже жертва, деточка.
Глубоко вздохнув, он неожиданно процедил с нескрываемой злостью:
– Мы его два часа тушили. Всю пену использовали, три цистерны воды извели, потом «рукав» до речки волокли – там же водопровода не было! Льем, льем, а он, бес проклятый, снова огнем пышет, будто дьявол подкидывает ему дрова в дышло! Уже хотели начать рушить, а от дома жар такой, что волосы обугливаются, как из домны, не подойдешь…
Хранитель перевел дух и продолжил уже более спокойно:
– Впервые такой жар видел. И огонь не просто красный, а багровый прямо… Плохой пожар. Очень плохой.
Он перевел взгляд на Катю и сказал с горькой усмешкой:
– Похож я на командира расчета? Нет? А у меня, милая, двадцать пять высших пожаров на счету! Я представлен к награде был! Но это потом, как раз после этого проклятого Кривого Оврага… Потом словно покатилось все под откос. Пить начал… Вот, смотри!
С этими словами старик поднял вверх руку в перчатке, резким движением закатав рукав свитера. Катя вздрогнула, увидев обгорелую черную плоть, выглядевшую как отслаивающаяся кора дряхлого дерева.
– Он у меня всю шкуру до кости сожрал, – прошипел хранитель. – Смотри! Фотографируй! Знаешь, какой жар был? Даже не как из домны, он… Он будто из ада! Из самого ада!!
– Саша! Саша, перестань! – внезапно послышался мужской голос, и к хранителю подошел высокий парень в строительной одежде. Он положил руку на плечо старика, заглядывая ему в глаза:
– Не заводись. Все хорошо, правда?
– Куда уж там, – буркнул старик. – Лучше не бывает…
– Ну, и будет. Иди, не пугай даму.
Хранитель устало вздохнул и, сгорбившись еще больше, заковылял прочь.
Мужчина перевел заинтересованный взгляд на Катю:
– Меня Серьга зовут. Ты извини Сашу, он совсем в последнее время плох стал…
– Это из-за пожара? – задала она вопрос.
– Не только. У него жену Проводник убил, – ответил Серьга, глядя ей прямо в глаза.
– Кто?! – изумленно спросила Катя.
– Проводник, – повторил мужчина. – Не слыхала? Маньяк у нас лютовал в те годы… Ну, ты не знаешь, маленькая еще…
– Расскажи.
– Ты куришь, кстати? – вдруг спросил Серьга, вытаскивая из кармана мятую пачку.
– По настроению. Так что там Проводник? – нетерпеливо поторопила Катя парня.
– Пойдем наружу, – предложил он, доставая сигарету. – Саше необязательно это слушать…
Они расположились на парапете старой каменной клумбы, на которой чахлая растительность еще подавала признаки жизни. Катя вопросительно смотрела на Серьгу, который неспеша прикуривал от исцарапанно-затертой зажигалки.
– И? – наконец не выдержала она.
– Да сдались тебе эти маньяки в такой погожий денек! – воскликнул Серьга, выпуская кольцо дыма. – Ну да ладно, раз начал… Короче, не поймали этого психа. Каждый месяц менты врали, что схватили кого-то. Сама понимаешь, «лихие девяностые», епта…
– Что он делал с женщинами?
Серьга стряхнул ногтем пепел.
– Ломал. Резал. Прижигал кожу, – сказал он с посуровевшим лицом. – В газетах писали, что он семерых девок уделал, но на самом деле, конечно, больше. А трупы Проводник подкидывал в людные места. И как ему удавалось так ловко… Жуть.
– Серьга, а сколько он их держал? – спросила Катя.
– Долго. Дней пять, кажется. Или шесть, не помню точно.
– Так… Ну, а слухи какие-то были среди людей? Всегда же трещат, быстрее радио новости разлетаются…
– Дом знаешь на Кривом Овраге? – поинтересовался Серьга, делая очередную затяжку. – Он там жил. Там и сожгли его.
Катя отшатнулась, не веря своим ушам:
– Что?! Проводник жил там?!
Серьга убежденно кивнул.
– Кто его сжег? – задала она вопрос.
– Отец Амвросий говорил, будто ангелы, – с серьезным выражением лица ответил он.
На лице Кати отразилось разочарование.
– Постой… Он точно жил в этом доме? Ну, Проводник?
– Ага, не сомневайся. Народ всегда все знает. И, кстати, после пожара все эти зверства прекратились, как отрезало. Все логично…
Он посмотрел на дымящийся окурок между пальцами.
– Хотя были слухи, что этот урод выжил. Обгорел с ног до головы, но выжил. Из пламени вышел, вроде как очищенный…
– Кем он был? Имя у него было? – не отставала Катя.
Серьга усмехнулся.
– Ты прямо как мент заправский… Не знаю. К ним в дом в гости никто не ходил. Это место плохим считалось. Всегда плохое было, еще до него… Он вроде проводником работал в поезде, так и прозвали его в народе. А за кличкой со временем и имя потерялось.
Затушив окурок о каменный парапет, он неожиданно сказал, глядя в сторону:
– Похоже, это за тобой.
Катя проследила взглядом за Серьгой и поморщилась, увидев Капкова с Антоном.
– Привет, – спокойно произнес Семен. – В общем, в дурку тебя класть не будем. Нужно поговорить.
– Раз нужно, значит, нужно, – сухо бросила Катя. Она посмотрела на Серьгу, невозмутимо восседающего на парапете, и с благодарностью улыбнулась:
– Спасибо.
Автомобиль тронулся с места, и некоторое время был слышен только шум двигателя. Все трое молчали.
– Так о чем разговор? – не выдержала Катя. – Или просто покатать меня по городу решили? Так я все это видела уже, и не раз.
– Ты говорила, что не знала ту девушку, чей труп нашли на заводе. Я о Мельниковой, – уточнил Капков.
– Не знала, – подтвердила Катя, внутренне готовясь к неожиданному подвоху.
– Мы сейчас проводим опрос ее родственников. Поговорили с братом Марины. Между прочим, он тебя помнит, – сказал Семен, мельком взглянув на замершую девушку. – Вы с Мариной в одном колледже учились. Пока ты его не бросила.
– Я ее не помню, – категорически отрезала Катя.
– Он сказал, что ты у них даже дома была, – добавил Капков. – Раза три.
– Нет! Не помню я ее!
– Вы учились вместе! – внезапно крикнул следователь, и машина резко вильнула вправо, едва не задев придорожный куст. – Чай пили у нее дома!! Ты видела Марину Мельникову живой, это ты понимаешь?!
Лицо Кати обмякло, и она всхлипнула.
– Живой я ее не видела, – тихо ответила она, обхватывая виски. – Я… я не знаю… У меня это…
– Что «это»? – продолжал кипятиться Капков. – Провалы в памяти? Я не шучу, Катя. Если у тебя такие проблемы, это нужно лечить.
Катя побледнела.
– Ты обещал…
– Тогда мне придется тебя запереть.
– Нет! – воскликнула она. – Семен, послушай, умоляю! Лариса там, в старом доме! Я уверена в этом! Мы найдем ее, если будем все вместе! Прошу тебя, поверь! Пожалуйста!
Взвизгнув тормозами, машина резко остановилась.
– В доме?! – заорал Капков, повернув к Кате свое побагровевшее от гнева лицо. – В доме, говоришь?! Ну, хорошо! Олично! Поехали искать!
Он толкнул в плечо притихшего Антона:
– Младший следователь Морозов, надеюсь, тоже не возражает?!
Антон молча кивнул, и Капков начал разворачивать автомобиль.
– Спасибо, – прошептала Катя.
Через тридцать минут они были на месте.
Катя первой выскочила из машины, глаза девушки блестели от волнения.
– Она там, Семен, – сказала она, стараясь казаться как можно убедительнее и указывая в сторону Дома. – Там… есть комната маленькая, и в ней лестница. Они меня туда звали, понимаешь?
Капков мрачно смотрел на Катю, затем перевел взгляд на Дом.
– «Они» это кто? – спросил он.
– Я объясню потом, – сказала Катя, нетерпеливо взмахнув рукой. – Самое главное, что сейчас мы вместе! И должны обязательно найти ее! Пойдемте, я покажу!
Не дожидаясь следователей, она чуть ли не бегом кинулась к Дому. Открыла дверь, быстро прошла по темному коридору, внимательно вглядываясь в двери, пока не остановилась у нужной комнаты. Глубоко вздохнув, потянула за ручку. К ее разочарованию, на этот раз дверь даже не шелохнулась. Катя толкнула ногой, затем от бессилия забарабанила по ней кулаками.
Обернулась, в надежде увидеть Семена с Антоном, однако в коридоре, кроме нее, никого не было.
Чертыхаясь про себя, девушка заспешила наружу.
– Скажи мне, Антон, – задумчиво произнес Капков, глядя на Катю. – Ты видишь то же, что и я?
Девушка, словно слепая, бродила по обгорелым развалинам дома, трогая воображаемые стены и открывая несуществующие двери.
– Она ненормальная, – покачал головой Морозов. На его посерьезневшее лицо легла тень. – Жаль девчонку…
Тем временем Катя прошла несколько метров и повернула голову в их сторону.
– Что же вы стоите?! – с отчаянием крикнула она. – Идемте! Вы сможете сломать дверь, она там, в комнате!
Помедлив, Семен приблизился к ней, осторожно взяв девушку за руку.
– Послушай… поедем с нами. Обещаю, что помогу тебе.
– Но…
– Иначе ты можешь себе навредить, – мягко перебил ее следователь.
Катя умолкла, плечи ее обвисли. С понурым видом она поплелась к машине.
– Вы посадите меня под замок? – тусклым голосом спросила она, когда Капков уселся за руль. Семен медлил с ответом, но тут внезапно заговорил Антон:
– Шеф, знаешь… Может, не надо ее запирать, такой крюк сейчас делать. А у нас, кстати, последний адрес еще остался. Пусть девчонка с нами съездит. Все-таки на виду…
Помолчав, Капков молча кивнул, и Катя с благодарностью взглянула на Антона. Он заметил этот взгляд и улыбнулся краем рта.
* * *
– Здесь должны знать Аллу Степную, – сказал Капков, останавливая машину у обветшало-неряшливого общежития.
Все трое вышли из автомобиля, по очереди прошли внутрь здания.
Катя наморщила нос – запах мочи и несвежей еды, впитавшийся в облупившиеся стены подъезда, вызывал тошноту.
Поднявшись на третий этаж, следователи двинулись по длинному коридору, освещаемому тусклыми лампочками. Катя брела за мужчинами, машинально разглядывая стены, изрисованные пахабными рисунками и надписями.
– Шеф, мы сюда еще не заходили, – вдруг сказал Антон, остановившись возле обшарпанной двери.
Помедлив, Капков шагнул вперед, постучал в комнату. Спустя мгновение дверь открылась, словно хозяин ждал их, стоя в прихожей.
– Что вам надо? – напряженно спросила невысокая женщина с изможденным лицом.
Семен продемонстрировал ей служебное удостоверение.
– Здравствуйте, мы из Следственного комитета.
– Чем я смогла заинтересовать следователей? – спросила она, безрадостно улыбнувшись.
– Вы знали Аллу Степную? Она в 34-й комнате жила.
Антон молча протянул фотографию погибшей девушки, и женщина уставилась на карточку.
– Степная… Алла, – медленно проговорила она, будто вспоминая, о ком именно идет речь. – Которую убили? Нет… я здесь с июня живу.
– Извините, всего доброго, – сказал Семен, направившись дальше по коридору.
– А еще королева красоты, – проворчал Антон. – Год же прошел всего после смерти… А все забыли уже.
– Или делают вид, что забыли, – согласился Капков, оглядываясь на Катю, которая почему-то не шла следом. – Катя, не отставай!
Однако она продолжала стоять рядом с комнатой, прислонившись к стене плечом и тяжело дыша.
Ничего не понимая, Семен вернулся, осторожно тронув ее за руку.
– Тебе нехорошо?
– Пить хочу, – выдавила Катя. – И душно что-то…
– Пойдем. Недолго осталось.
Следователь взял девушку под локоть, но едва Катя, отлипнув от стены, сделала первый шаг, кто-то с силой дернул ее назад, едва не свалив на пол.
– Стоять! – визгливо прокричал женский голос.
Капков не понимая смотрел, как та самая женщина, с которой он разговаривал минуту назад, держала за волосы Катю, другой рукой приставив к ее горлу опасную бритву.
– Стоять!! – повторила сумасшедшая. – Одно движение, и я полосну!
Семен медленно поднял руки вверх.
– Тихо, тихо, – ровно произнес он. – Все нормально! Уберите бритву. Зачем вам это?
Женщина рассмеялась сухим колючим смехом, и Капков подумал о ржавой сковороде, по дну которой ожесточенно скребли вилкой.
– Не узнал меня?! – хрипло выкрикнула женщина. Ее искаженное от ярости лицо было похоже на бесформенное серое пятно с глазами-дырами, в которых бесновалось пламя. – Забыл?!
– Спокойно. Я не узнал, – сказал следователь и осторожно спросил: – Кто вы?
– Теперь ты меня не забудешь, – пообещала она. Ее буквально трясло от ярости, и Капков боялся, как бы она ненароком не ранила Катю. Между тем на побледневшем лице девушки застыл непередаваемый ужас. Ее широко распахнутые глаза молили о помощи, и Семен лихорадочно соображал, как же можно ее вызволить из хватки этой взбеленившейся женщины.
– Прошу вас, не делайте этого, – сказал он. – Кто вы?
– Тебе было наплевать, – с ненавистью выдохнула женщина. – Ты даже не смотрел в мою сторону, ты пялился только в свои бумаги… Тварь! А я знаю, зачем ты засадил его! Только я знаю! Потому что ты сам убил Аллу! Ты ее убил, Капков! На тебе ее кровь! И кровь моего мужа!
На лице Семена отразилось понимание происходящего.
– Я узнал, – тихо промолвил он. – Вы – жена Саулова.
– Вдова! – закричала женщина. – Это две большие разницы, убийца!
Из-за разгорающегося шума двери комнат начали приоткрываться, сквозь щели мелькали испуганные лица обитателей общежития.
Капков сделал осторожный шаг вперед:
– Пожалуйста, не нужно этого делать.
– Ты ведь ее любишь? – неожиданно спросила женщина. – Любишь, я не сомневаюсь… Я видела, как ты на нее смотришь. Знаешь, как больно, когда отбирают любимых?
– Не надо, – произнес Капков, придвигаясь еще ближе.
– Это очень больно, – прошептала жена погибшего, всхлипнув. На секунду ее рука с бритвой, вздрогнув, опустилась вниз, и Капков, неотрывно следивший за происходящим, рванулся вперед. Перехватив руку с бритвой, он вывернул сустав, пытаясь заставить женщину разжать пальцы. Антон, оценив обстановку, стремглав метнулся на помощь следователю, перехватив вторую руку женщины.
Катя шмыгнула в сторону, испуганно ощупывая шею.
«Сколько раз за этот день к ней прикасались ножами и стеклами?» – невольно подумала она, со страхом глядя на извивающуюся на полу женщину.
Наконец бритва вывалилась из разжатых пальцев, и она взвыла в бессильной ярости.
Капков бросил взгляд на собственную руку, с запястья капала кровь.
Соседи нерешительно выходили наружу, разглядывая соседку со смешанным чувством страха и любопытства.
– Ты ранен, – констатировал Антон.
– Нормально, – уставшим голосом отозвался Капков. – Хоть какой-то, но результат имеем…
* * *
После того как Антон вышел у автобусной остановки, Капков посмотрел на Катю:
– Я довезу тебя?
Она неопределенно пожала плечами, и Семен, восприняв это как знак согласия, тронулся с места.
– Рука болит? – осведомилась Катя, и следователь подумал, что вопрос был задан чисто механически, – судя по выражению лица девушки, в мыслях она находилась где-то очень далеко.
– Нормально, – ответил он, следя за дорогой. – Жить буду.
Немного помолчав, Семен вновь заговорил:
– Катя, ты должна мне пообещать, что не наделаешь глупостей. И никуда не сбежишь. Я даю тебе последний шанс или буду вынужден отправить тебя на лечение.
Девушка взглянула на него так, словно видела впервые в жизни.
– Семен… ты… – она кашлянула. – Ты действительно думаешь, что моей сестры нет?
– Нет, – не раздумывая отозвался Капков.
Катя усмехнулась.
– «Нет» – не думаю, или «нет» – Лариса не существует? Две большие разницы, улавливаешь?
Семен уже намеревался съязвить в ответ, однако в последнее мгновение его что-то удержало, и он просто молча вел машину.
Несколько минут Катя безмолвно глядела в окно. Пейзаж не радовал разнообразием – стремительно темнеющее небо, ветер обрывал редкую листву с чахлых деревьев. Вдали высились заводские трубы, напоминая угрюмых великанов, из которых в промозглое небо клубились сизые хлопья дыма.
– А ты… Ты когда-нибудь видел что-то такое… – вдруг заговорила Катя, оторвав взгляд от унылой картины. – Ну, что другие не видят?
– Это моя работа.
– Я не про это, – она сделала в воздухе нетерпеливый жест рукой. – Столько ведь книг написано, фильмов снято про это…
– Про «это» про что? – уточнил Капков.
Катя бросила на него короткий внимательный взгляд, словно проверяя, не шутит ли он. Но лицо следователя оставалось серьезным и усталым.
– Про невидимые миры, – тихо произнесла она. – Неужели все это только в моем воображении?! Или…
– Человеческая тоска это все, – перебил ее Семен. – От серой, беспросветной жизни.
– Ты про маньяка знаешь? – медленно проговорила Катя. – Который тут в начале девяностых женщин убивал? Тоже на пятый день…
– Слышал, – кивнул Капков.
– Он жил в том самом доме, – произнесла она бесцветным голосом. – Он не сгорел, Семен. Он вернулся. Ты понимаешь?
Капков вздохнул.
– Если даже допустить, что этот псих жил именно там… Катя, я наводил справки об этом доме в Кривом Овраге. На месте пожара были найдены обгорелые останки двух человек.
– Тогда это переселение душ, – прошептала девушка.
Семен недоверчиво качнул головой.
– Ты так просто об этом говоришь, – промолвил он. – Значит, это старый маньяк переселился в кого-то другого, так? И в кого же?
Он мазнул взглядом по зеркалу заднего вида, и усмешка его померкла. В какую-то долю секунды ему почудилось, что лицо Кати, затрепетав, внезапно изменилось, став похожим на лицо другой девушки… затем другой… еще и еще…
«Алла Степная… – сверкнуло в голове Капкова, и ему стало не по себе. – Вот и у тебя галлюцинации… С кем поведешься, как говорится…»
Он моргнул, всматриваясь в зеркало. На него смотрела Катя, бледная, с уставшими ввалившимися глазами и плотно сжатыми губами.
– И в кого же он переселился? – глухо спросил Семен, переводя взор на пустынную трассу.
– Не знаю, – вымученно отозвалась Катя. – Но я чувствую, что он где-то рядом. Совсем рядом…
* * *
– Я на связи, – сказал ей Капков через открытое окно. – Звони в любое время. Ты слышишь, Кать?
– Ага, – отстраненно отозвалась она и, махнув рукой на прощание, вошла в подъезд.
Поднявшись по ступенькам, девушка сунула руку в карман, рыская в поисках ключей.
– Ну, конечно, – с усмешкой сказала она, вспомнив сегодняшнее приключение на мосту. – Ку-ку мои ключики.
Она отошла назад, оценивающе глядя на дверь. Вздохнув, резко метнулась вперед, с разбегу ударяя по двери в область замка. Раздался хруст, дверь шевельнулась, но выдержала. Тяжело дыша, Катя вновь отошла на пару метров.
Со второй попытки дверь распахнулась настежь, вывороченный замок повис на саморезе. Окинув равнодушным взглядом последствия своего проникновения, Катя с помощью полотенца кое-как закрепила дверь в закрытом положении.
– Извини, – сказала она, с сожалением глядя на болтающийся замок. – Не ночевать же мне на лестнице…
На ходу скинув кеды, девушка прошла в ванную.
«Который сейчас день? – подумала она, снимая джинсы. – Третий? И что будет потом, когда наступит пятый?! Что будет с Ларисой?!»
Она швырнула джинсы на стиральную машину.
– А потом ее найдут, – с ледяным спокойствием произнесла Катя, чуть ли не с ненавистью глядя в собственное отражение. – Где-нибудь в мусорном контейнере, с чулком на шее. Или отверткой в горле…
«Как я буду жить, если это все же случится? – шрапнелью пронеслось у нее в голове. – Какой смысл в этой жизни?! Уж лучше бы я сегодня упала с того моста…»
Воспоминания о том, как она сегодня беспомощно висела над бетонной плитой, ощетинившейся арматурой, вновь всколыхнули тревожные мысли.
Кто и зачем пытался ее убить?
Маньяк? Он понял, что Катя занялась распутыванием клубка? Клубка, нити которого, как многие полагали, уже настолько спутались и слиплись, что уже никто не верил в поимку опасного психа?
Или это просто совпадение и за рулем сидел пьяный отморозок, у которого неожиданно съехала крыша?
Катя забралась в ванну, включила воду. Погруженная в свои невеселые размышления, она меланхолично раскачивалась под горячими струями воды.
Она не слышала, как скрипнула входная дверь – звук льющейся воды заглушил это. Полотенце, выступающее в роли «замка», мягко упало на истоптанный коврик. Что-то, проникшее внутрь, тихо и медленно двинулось по коридору. Остановившись у ванной, оно, не мигая, уставилось на дверь.
Катя прибавила горячей воды и села на корточки, молча глядя на клубящийся вокруг пар.
Она неожиданно подумала о следователе. Точнее, о тех странных и необъяснимых чувствах, которые ее охватывали, когда она ловила на себе его взгляд.
«Он неравнодушен к тебе, – пояснил голос Ларисы. – Вспомни слова той несчастной женщины в общаге… Даже она заметила, как на тебя смотрит Капков… В темном узком коридоре, а заметила!»
– Угу, – вздохнула Катя. – Чтобы полюбить такую чокнутую, как я, нужно самому быть без башни…
Свет над головой моргнул, словно безоговорочно соглашаясь с девушкой, и она встревоженно посмотрела наверх. Нахмурившись, поднялась на ноги и выключила воду. Она уже намеревалась выбраться из ванны, как застыла, не в силах пошевелиться.
За бежево-матовой шторой, покрытой россыпью поблескивающих капель, кто-то стоял.
– Эй, – прошептала Катя, чувствуя, как леденящий страх колючей проволокой оплетает ее сердце. – Кто тут?..
Фигура чуть шелохнулась, и по телу девушки пробежала крупная дрожь. Трясущейся рукой она вытащила из пластикового стаканчика на полке зубную щетку.
За шторой долго и протяжно вздохнули, и Катя вздрогнула.
Набрав в легкие побольше воздуха, она отдернула штору, выставив перед собой щетку, словно нож.
– Привет, Катюнь, – виновато произнес Василий, шмыгнув носом.
– Черт! – закричала Катя, одновременно испытывая раздражение и громадное облегчение. – Вася, черт! Везде достанешь! Еще осталось в постели с тобой встретиться, под одеялом!
– Кать…
Она торопливо сорвала с крючка полотенце, прикрыв мокрое тело.
– Уходи отсюда, – потребовала она, вылезая из ванны.
– Ты должна меня отпустить! – взмолился фантом. – Ну, прошу тебя! Пожалуйста! Ты должна мне помочь!!
– Не до тебя сейчас, – хмуро отозвалась Катя, натягивая на себя джинсы.
– Тебе всегда не до меня! – с неожиданной ожесточенностью воскликнул Василий. – Тебе ни до кого нет дела! Ты достала уже своим равнодушием! Ты… ты просто обязана!..
– Успокойся.
– Я не дам тебе уйти! – завопил Василий, видя, что Катя вышла из ванной и направилась в прихожую. – Не дам, пока ты не скажешь, что мне делать?! Что МНЕ ДЕЛАТЬ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ?!
– Вася, мы же с тобой уже…
Она осеклась, неверяще глядя на полотенце, валяющееся на полу.
– Это ты сделал? – спросила Катя, метнув испытующий взгляд на Василия.
– Нет, – обиженно засопел он. – Ты забыла, что я могу проникать через закрытые двери?
Катя присела на корточки, осторожно касаясь пальцем мокрых следов в прихожей.
– Здесь кто-то был, – шепотом проговорила она, в страхе глядя на следы. – Только что… минут пять назад я закрывала дверь…
– Катя…
Вася возник прямо перед ней.
– Ты сделаешь из меня чудовище! – с плохо скрытой яростью предупредил он, однако девушка проскользнула сквозь его бесплотную оболочку, кинувшись вниз по ступенькам.
Лицо Василия обмякло, он сгорбился, руки безвольно повисли вдоль тела. Теперь он жалел о своей вспыльчивости.
– Катя, прости, – промямлил он. – Я не хотел… Подожди!
* * *
Не разбирая дороги, Катя неслась по улице. Холодный дождь хлестал в лицо, укалывая кожу острыми каплями, злые порывы ветра заставляли отворачивать лицо.
Судорожно хватая воздух ртом, она напряженно вглядывалась вперед.
«Ну, давай! – ожесточенно подумала она. – Где ты?! Попробуй сбить меня снова, урод!»
Адреналин, смешиваясь с кровью, кипящим потоком несся по жилам и венам, у нее было такое ощущение, что попадись ей сейчас тот самый псих на машине, она без промедления удавила бы его голыми руками.
Сзади послышались звуки удаляющихся шагов, и девушка резко остановилась. Прерывистое дыхание сипло вырывалось изо рта.
Оглянувшись, Катя молча уставилась в промозглую тьму.
Никого.
Если не считать едва подрагивающую ветку увядшего кустарника – словно секунду назад ее кто-то задел ногой.
Она медленно двинулась вперед, шлепая кедами прямо по грязным, пузырящимся от дождя лужам. Пнула пустую пивную бутылку, остановившись в круге тусклого света фонаря.
– Я тут, – хрипло проговорила Катя, обводя взором окружающее пространство. – Ну?! Давай, выходи! Тут я!
Ее голос сорвался на надрывно-пронзительный крик:
– Давай же! Чего боишься?! Или ты привык нападать только со спины?! Да легко! На! Бери меня! Забирай, чертов трус!!!
Катя посмотрела в сторону кустарника. Ветка больше не дрожала, замерев в стылом ночном воздухе скрюченной лапкой.
– Не хочешь, – тихо произнесла она. – Все. Хватит с меня. Я…
Внезапно из ее глаз градом хлынули слезы.
– Я больше так не могу!!! – исступленно закричала она. – Я не хочу так!! Что тебе надо от меня?! Почему ты выбрал меня? Чего ты хочешь?! Забирай меня!! Забирай!!!
Захлебываясь рыданиями, она обессиленно упала на колени прямо в лужу.
– Забирай, – едва слышно всхлипнула она. – Пожалуйста… К маме… к папе…
Ее голова склонилась, а дождь продолжал лить равнодушно-холодной стеной.
* * *
Проводив Катю, Семен заехал в управление. Повозился какое-то время с бумагами, в который раз машинально пролистал досье на погибших девушек, затем устало посмотрел в окно.
«Глубокая ночь, – подумал он безо всяких эмоций. – Скоро светать начнет, а домой и не тянет…»
Конечно, можно было переночевать и здесь, но каким он предстанет утром на службе? Небритый, осунувшийся, в измятой, пропахшей потом рубашке?
Убрав документы в сейф, Капков закрыл кабинет, вышел на улицу, зашагал к машине.
Спустя полчаса он уже поднимался по ступенькам, пытаясь вспомнить, что же съестного у него есть в холодильнике. Не доходя пары ступенек до своей площадки, Семен остановился – у его двери на корточках сидела Катя. Насквозь промокшая, обхватив себя руками, она мелко тряслась от холода.
Следователь молча сел рядом, и она подняла голову.
– К-капков, у т-т-тебя есть чай? – стуча зубами, спросила девушка.
– И не только чай, – ответил Семен, доставая ключи из кармана. – Идем.
Через пятнадцать минут они расположились на кухне. На Кате была пестрая футболка с коротким рукавом и спортивные брюки, которые постоянно сползали, отчего ей приходилось их поддерживать, но девушка была рада и этой одежде. Ее мокрые вещи были аккуратно разложены на батарее.
– Тебе сейчас не чай нужен, – сказал Семен, внимательно посмотрев на нее. С этими словами он открыл холодильник, вытащив наружу запотевшую бутылку водки. Плеснув в стакан, следователь подвинул его в сторону Кати:
– Пей.
Она покачала головой.
– Это была паническая атака, Семен, – сказала она. – Как говорят мои друзья-психиатры… Я сейчас согреюсь и пойду.
– Куда ты пойдешь в такое время? Не чуди. Тебя никто не выгоняет, – мягко произнес Капков.
– И на том спасибо, – горько усмехнулась Катя. – Ты узнал что-нибудь о Ларисе? Хоть что-нибудь?
– Пока нет.
С ее губ сорвался болезненный вздох.
– Я никому не верю, – с опустошенным видом сказала она. – Даже тебе. Прости.
Семен сел за стол и, глядя ей прямо в глаза, промолвил:
– Послушай… Я делаю все, что могу.
Катя скептически поджала губы.
– Знаешь, я только беду приношу… Иногда так себя ненавижу… Мои родители погибли в аварии, Семен. Это из-за меня произошло.
Она запнулась, словно прогоняя в памяти те трагические события.
– Ты можешь не говорить об этом, – осторожно заметил Капков.
– Да нет тут никаких секретов, – грустно проговорила Катя. – Я права получила на днях… А мы на пикник ехали, на шашлыки… Я начала отца уговаривать пустить меня за руль. Мама была против, а отец согласился… В итоге не справилась с управлением на резком повороте…
Она отвернулась, вытирая выступившие слезы.
– Ты не представляешь, как я скучаю по ним! – продолжила Катя. – Я так хочу их увидеть… Папа… мама… А вместо них вижу каких-то придурков! Несчастных, но совершенно ненужных и надоедливых. Если бы…
Она снова осеклась, понимая, что сболтнула лишнее.
– Кого ты видишь? – насторожился Капков.
– Никого, – мрачно отозвалась Катя, избегая встречаться со следователем взглядом. – Я… мечтаю. Если бы я на секунду увидела родителей… Я бы…
– Что?
– Прощения попросила, – вымученно проговорила она.
– Я не верю в прощение, – бросил Семен. – Люди не умеют прощать.
– Это не так! – горячо возразила Катя. – Семен, слушай… Я… расскажу тебе.
Она снова осеклась, будто пытаясь собрать разбегающиеся мысли воедино.
– Что именно?
– Нет, – тихо ответила девушка. – Ничего…
– Ты все время недоговариваешь, – сказал Капков. – Если откровенно, это бесит. Ладно, извини, нервы ни к черту. Я в последнее время не сплю совсем, измотался…
Какое-то время они молча смотрели друг на друга, потом Катя заговорила:
– Ты выспишься. Обязательно. И я тебе все расскажу. Но не сейчас, Семен. Когда Ларису найдем, обязательно. Я ведь раньше не думала о ней. А теперь ясно, что только благодаря сестре я не сдохла под забором. Не сторчалась и не спилась. Хоть мы и виделись пару раз в год, она будто все время рядом была, за руку меня держала.
Неожиданно лицо Кати накрыла пепельная бледность, и она, судорожно всхлипнув, закашлялась.
– Эй, ты чего? – с тревогой спросил Капков. – Тебе плохо?!
Отдышавшись, она выдавила:
– Нет. Это ей плохо. Но я это чувствую.
– Ты вся дрожишь.
Семен коснулся руки девушки.
– Ого! Кожа ледяная!
– Скажи, что она жива, – тихо попросила Катя.
Капков сдвинул брови – он не хотел обсуждать больную тему. Во всяком случае, сейчас.
– Фактов, указывающих на то, что твоя сестра погибла, – нет, – как можно мягче произнес он.
– Не то, – со вздохом сказала она. – Ты говоришь штампами, Семен. Как будто я корреспондент, тычу тебе в лицо микрофон… Просто мне нужно верить, понимаешь? Это единственное, что остается, когда надежды нет. Как фонарик в кромешной тьме. Единственное спасение. Ты веришь? Как человек, Семен. Не как бездушная следственная машина со всеми ее маховиками и винтиками. Скажи!
– Она жива, – произнес Капков, глядя девушке прямо в глаза.
Катя медленно поднялась из-за стола, невольно потянувшись к мужчине. Некоторое время они безмолвно смотрели друг на друга, затем она неожиданно обвила следователя руками, прижавшись к нему дрожащим телом.
– Катя, – прошептал Капков, но она закрыла его рот поцелуем.
Он вздрогнул, словно стряхивая оцепенение, судорожно вздохнул, обнимая девушку. Не переставая покрывать поцелуями Семена, Катя принялась торопливо расстегивать его рубашку. Наткнулись на стол, что-то со стуком упало, звякнула перевернутая чашка.
Весь окружающий мир для каждого из них перестал существовать.
За окном сверкнула молния, прогремел раскат грома.
Капков вздрогнул, закрыв и тут же открыв глаза.
«Нет, показалось».
Несмотря на сумерки, Капков был готов поклясться, что на какие-то доли секунды перед ним вместо Кати оказалась Алла…
«Я схожу с ума…»
Сладкая истома разлилась по телу вместе с чувством животного неудержимого страха.
Она проснулась еще задолго до рассвета. Дождь давно прекратился, и на улице было тихо.
Сполоснув лицо, Катя завернулась в простыню и, усевшись на подоконник, закурила. Выпустила дым в приоткрытое окно, посмотрела на спящего Капкова. Он спал как ребенок, безмятежно сопя и свернувшись в калачик.
– Семен, – чуть слышно промолвила она. – Ты всегда можешь отличить сон от реальности?
Капков вздохнул, повернувшись на другой бок.
– А я уже нет, – так же тихо сказала Катя, выбрасывая окурок в окно. Спрыгнув с подоконника, она скинула с себя простыню и начала одеваться.
«Я все равно узнаю, – думала она, натягивая джинсы. – Все узнаю».
Пусть она сдохнет, но вытащит сестру из лап психа, невесть каким образом вернувшегося из прошлого.
* * *
Когда она была на месте, по влажной от росы траве зазмеился пепельный туман. Он был настолько плотным, что Кате чудилось, его можно было ухватить руками, словно бескрайнее покрывало.
Полусгоревший дом вырос внезапно, словно до этого был невидим. В предрассветной дымке, с пустыми глазницами окон и провалившейся крышей, он был похож на старый, затянутый паутиной склеп.
Достав из кармана куртки фонарик, Катя щелкнула кнопкой, и обволакивающий ноги туман вспорол желтый луч.
– Я тебе его верну, Капков, – пробормотала она, заходя в дом. – Не буду же я тут в потемках шариться…
Ровный кружок света, чуть подрагивая, заскользил по обгорело-мертвым стенам. Нахмурившись, Катя остановилась, направив фонарик чуть влево. Перед глазами блеснула дверная ручка, и девушка шагнула ближе.
«Странно, – подумала она. – Как будто ее пять минут назад прикрутили… Учитывая, что дверь вся черная от копоти».
Рука Кати помимо собственной воли потянулась к ручке, повернув ее вниз, и дверь бесшумно отворилась.
«Ты уверена, что хочешь войти? – услышала она голос Ларисы в своей голове. – Это решение может оказаться последним в твоей жизни».
– Хочу, – хрипло ответила Катя вслух, делая шаг вперед. И тут же вздрогнула, услышав, как за спиной хлопнула дверь. Обернувшись, она остолбенело уставилась на голую стену.
Никаких дверей и тем более ручек. Просто ровная стена, черная и угрюмая, как безлунная ночь.
«Иди вперед, – прошептала сестра. – Первый шаг сделан. Ты приняла решение войти, назад пути нет».
Фонарик в руках прыгал, словно живой, вырисовывая на закоптившихся стенах абстрактные узоры, и лишь спустя какое-то время Катя с досадой поняла, что у нее попросту трясутся руки. Расстилающийся перед ней коридор, казалось, был бесконечен.
Неожиданно нога девушки за что-то зацепилась, и она, потеряв равновесие, растянулась на полу, выронив фонарик. Тот мгновенно погас.
– Вот черт, – буркнула Катя, пытаясь найти его на ощупь.
С тихим щелканьем вспыхнула лампочка на потолке. Моргнув, она поднялась на ноги, всматриваясь в пол. Над головой загорелась еще одна лампочка, и Катя от неожиданности пригнулась. На глаза тут же попался фонарик, лежащий в метре от нее, и девушка подобрала его, щелкая кнопкой. Фонарик неуверенно мигнул, затем вновь погас.
За спиной послышался шорох, и Катя резко обернулась.
– Лариса? – неуверенно проговорила она.
Тишина.
Лишь вдали моргнула лампочка.
В висках запульсировало, дыхание участилось, став затрудненным.
– Где ты, сестренка? – спросила она, медленно продвигаясь вперед. – Лариса?!
Эхо, гулко отталкиваясь от обгорело-шершавых стен, растворилось в затхлом воздухе.
Внезапно коридор повернул направо, и перед глазами Кати мелькнул невысокий проход. Едва соображая, что делает, она машинально пригнулась, чтобы не удариться о верхний край головой, пролезая внутрь. Тоннель, скудно освещаемый пыльными лампочками, остался за спиной.
– Есть тут кто?! – хрипло позвала Катя, делая осторожный шаг вперед. – Лариса?!
Она собиралась было продолжить движение, как внезапно ее нога встретила пустоту. С приглушенным криком девушка рухнула вниз, на какое-то затхлое тряпье.
Вскрикнула, кое-как встала на ноги, оглядываясь по сторонам. Судя по всему, это тесное помещение когда-то использовали как чулан. Стопки выцветших от времени журналов, перетянутые капроновой веревкой, старые фотоальбомы, изношенная обувь. В углу притулился детский велосипед, еще сохранивший остатки зеленой краски. Стена увешана различными инстументами. А слева…
Катя потерла глаза, чувствуя, как у нее перехватило дыхание.
У стены, спиной к ней стоял ребенок.
Мальчик.
– Эй, – неуверенно позвала девушка, вытягивая вперед руку. – Ты как здесь оказался?
Кап.
Она продолжала медленно приближаться к застывшему в неподвижности мальчику, как внезапно ее нога словно провалилась в глубокую трещину, и Катя, споткнувшись, упала.
Кап. Кап. Кап.
Когда ей не без труда удалось встать, странные капающие звуки перешли в журчание. Катя подняла голову, со страхом увидев, как из стен чулана начала сочиться вода. И с каждой секундой напор увеличивался, будто кто-то огромный сдавливал это крохотное помещение, как пропитанную влагой губку. Вода уже достигла щиколоток девушки, продолжая стремительно и неумолимо подниматься вверх.
Только сейчас она осознала, что левую ногу что-то прочно держит, не позволяя сдвинуться с места. Опустив голову, Катя почувствовала, что внутри нее все перевернулось. Сквозь толщу воды виднелась проволока, которой ее нога была прочно прикручена к полу.
– Нет, – пролепетала Катя, тщетно пытаясь освободиться.
Вода дошла уже до колен, обжигающе-холодная, как неминуемая смерть.
– Нет!! – закричала она. Повернувшись к ребенку, который был уже по пояс в воде, завопила:
– Помоги мне! Слышишь?! Мы утонем здесь!!!
Она осеклась, когда вода поднялась до уровня груди. Легкие слово сдавили стальными тисками, и она могла издавать лишь едва слышные всхлипы.
Мальчик обернулся. На бледном, тонком лице мерцали глаза, и в них не было ничего человеческого. В какой-то жуткий миг Кате даже показалось, что там, за детскими глазами, за обычными детскими глазами с белками, зрачками, радужными оболочками и прочими анатомическими деталями бушевал самый настоящий ад. Словно какая-то злобная тварь затаилась внутри оболочки тринадцатилетнего мальчишки, с исступленной яростью глядя через его глазницы.
– Ты думаешь, что спишь? – с ухмылкой поинтересовался мальчик. Покачав головой, он произнес:
– Это не так.
Засмеявшись, он медленно поплыл вокруг Кати, чьи попытки освободиться от проволоки становились все более вялыми и заторможенными. Она задрала голову вверх, судорожно ловя ртом воздух.
– Пожалуйста, – взмолилась Катя задыхающимся голосом. – Помоги…
В ответ она услышала тихий смех, и через секунду ее голова скрылась под водой.
Плавно колыхая страницами, мимо ее лица проплыл какой-то журнал, за ним несколько фотографий…
«Как их много», – почему-то подумала Катя. Она уже не пыталась вырваться из ловушки, смирившись с неизбежным. Воздух в легких закончился, и теперь она чувствовала, как голова набухала горячим свинцом, отчего легкие рвались в клочья. Глаза окутывал розовый туман, постепенно становясь пурпурным, но перед тем как она перестала видеть, прямо перед лицом девушки медленно проплыла пожелтевшая от времени фотография.
На ней был изображен взрослый мужчина с мальчиком.
Тем самым мальчиком, которого она только что видела.
* * *
– Кать? – хрипловатым спросонья голосом спросил Капков.
Приподняв веки, он отлепил от плоской подушки голову. Моргнул, оглядывая еще расфокусированным взглядом комнату. Мятая постель, разбросанные вещи на полу, распахнутое окно…
«Мои вещи» – машинально отметил мозг, и он торопливо поднялся с кровати.
– Катя?
Беглый обзор квартиры подтвердил его опасения – девушка ушла.
И случилось это, вероятно, еще ночью, когда он дрых без задних ног.
«Ты выспишься, Капков… А потом я тебе все расскажу», – вспомнил он слова девушки, ощутив, как к горлу подкатил комок.
– Что ты опять задумала, дуреха? – прошептал Семен, садясь на кровать. – Чувствую, опять тебя придется вытаскивать из очередной задницы…
Он понимал, что нужно приводить себя в порядок, одеваться и ехать в управление, но все, что ему хотелось сейчас, – обнять Катю, прижать к себе, чувствуя восхитительный вкус ее губ…
Капков медленно склонился над подушкой, на которой спала девушка. Она все еще хранила едва уловимый запах Кати.
* * *
В тот момент, когда проснулся следователь Капков, Катя тоже открыла глаза. Закашлялась, вытирая тоненькую струйку воды, выплеснувшуюся из уголка рта, затем резко села.
– О, черт, – сипло выдохнула она, проведя тыльной стороной ладони по грязному лицу. Вокруг в беспорядке разбросаны набухшие от влаги журналы, мятые фотографии. Взгляд Кати упал на ржавый велосипед с облупившейся краской.
– Жива, – резюмировала она, осторожно ощупывая свое тело. Поднявшись на ноги, девушка обратила свой взор на прореху в стене, сквозь которую зеленели кусты и заросли крапивы. Начал накрапывать робкий дождик. С трудом волоча ноги, Катя приблизилась к стене. Она уже собиралась вылезти наружу, как вдруг нахмурилась, разглядывая мокрые фотографии под ногами. Наклонилась, подбирая одну из них. Исцарапанная, затертая, с изломанными уголками.
«Мужчина с мальчиком», – вспыхнуло в мозгу недавнее видение.
Она почувствовала, как внезапно пересохла глотка, а в висках болезненно застучало.
Та самая фотография, где мужчина держит за руку мальчика. Лица какие-то обесвеченные, серые, словно безликие тени.
(Ты думаешь, что спишь?)
Ей почудилось, что кривляющийся голос мальчика прозвучал у нее прямо в голове, и ее сердце сковал ледяной страх.
* * *
Дорога в город показалась ей вечностью, пронизанной стылой мглой. В какой-то момент Катя подумала, не заехать ли домой, чтобы переодеться и выпить горячего кофе, потом решила, что не станет тратить время на такие мелочи.
Несколько раз девушка звонила Капкову, но тот не поднимал трубку, и она набрала служебный номер. Услышав голос Кати, Морозов предложил ей подъехать в управление, пояснив, что Семен вышел из кабинета.
Антон встретил ее на КПП, давая команду охраннику пропустить девушку.
– Привет, – коротко бросила Катя, поднимаясь по лестнице. – Антон, я не могу дозвониться до Семена. Он мне очень нужен!
Морозов мягко приостановил ее за локоть.
– Что-то срочное? Он у начальства…
И тут же брови следователя поползли вверх:
– Почему ты мокрая?
– В бассейне была! – ответила Катя, едва скрывая раздражение. – Послушайте… Вы все тянете и тянете, а тем временем моя сестра погибнет!
– Катя…
– Антон, возьми это, – она не дала закончить ему фразу.
Морозов с удивлением уставился на сильно измятую фотографию.
– Кто это? – наконец спросил он.
– Этот мальчик… Надо его найти. Он выжил при пожаре, тогда, в 1999-м! В том самом Доме! Ты понимаешь?! Я сама видела его!
Антон вздохнул.
– Послушай, Катя, это какой-то бред.
– Он и есть убийца! – горячо воскликнула она. – Я тебя умоляю, Антон! Пожалуйста! Пробей по своим базам тех, кто проживал там! Найди мальчика. Прошу, поверь!
Морозов вновь перевел взгляд на фото, его лоб прорезали морщины.
– Ладно. Подожди здесь, я сейчас.
Вернув фотографию Кате, следователь скрылся за одной из дверей коридора.
Девушка с безмерной усталостью прислонилась к стене.
«Надолго ли хватит меня? – прикрывая веки, вяло подумала она. – Сколько еще осталось? Два дня?»
– Катюнь, – прошелестело где-то совсем рядом, и она встрепенулась.
Рядом с ней, понурив голову, стоял Василий. Катя вздохнула.
– Опять ты…
– Извини, – глухим голосом проговорил призрак. – Меня тогда занесло маленько… Клянусь, я больше не буду. Представляешь, я нашел, что искал!
В запавших глазах Василия блеснул робкий огонек.
– Понимаешь, у меня девушка была три года назад… Хорошая, любила меня очень. А я, мерзавец, бросил ее. Так вот, я тут узнал случайно, что она тогда беременной была. И…
Он обиженно выпятил губу, видя, что Катя, казалось, совершенно не обращала на него внимания. Полностью поглощенная собственными мыслями, она нервно мерила коридор шагами.
– Катя, послушай внимательно, – чуть громче заговорил Василий. – Я серьезно. Тебе грозит опасность. Знаешь, мы иногда такие вещи чувствуем! Я понимаю, что твоя сестра… Короче, расклад такой. Сейчас твой следак вот прямо за этой стеной, – для пущей убедительности фантом ткнул пальцем в стену, – как раз разговаривает с врачом. В общем, не надо никуда убегать. Ложись в дурку. Поверь мне, тебе там безопасней будет.
– Ты с ума сошел? – вспыхнула Катя. Она остановилась, устремив гневный взор на призрака. – В какую дурку?!
Однако фигура Василия уже рассеялась в воздухе.
Помедлив, Катя бесшумно подошла к двери, за которой минуту назад скрылся Антон. Она прислушалась и тут же затаила дыхание, услышав голос Капкова.
– Гад, – тихо процедила она.
* * *
…все время недоговаривает, – продолжал между тем Семен. Он стоял у окна, сунув руки в карманы брюк. Судмедэксперт, именуемый среди коллег и следователей «Хирург», расположился в кресле, внимательно слушая Капкова. Лактин сидел за своим столом, рисуя в блокноте абстрактные каракули. Антон стоял у дверей, держа в руках папку с документами.
– Точнее, как бы намекает, будто видит что-то, чего обычные люди не в состоянии увидеть, – продолжил Семен. – Иными словами… При ближайшем рассмотрении она кажется не очень нормальной…
– А резкие перепады настроения бывают? – задал вопрос эксперт.
Помолчав, Капков с неохотой произнес:
– Да. Бывают.
Хирург кашлянул.
– Сезонное обострение шизоидного типа, – вынес он вердикт. – Она представляет опасность?
Капков покачал головой.
– Не думаю, – проговорил он, но в его глазах промелькнула тень сомнения, и, похоже, это ни от кого не ускользнуло.
Лактин наконец отодвинул в сторону блокнот и окинул Семена взглядом, не предвещавшим ничего хорошего:
– Почему эту сумасшедшую не отвезли в клинику, как я приказал?!
– Я думаю, в настоящее время куда важнее найти ее сестру, Павел Петрович, – ответил Капков. – А с Катей потом разберемся.
– Снова-заново, – простонал подполковник, беспомощно разводя руки в стороны. – Морозов, а ты что думаешь? А? Самодур номер два?
Антон посмотрел на Капкова, словно ожидая от него некий тайный знак или подсказку, затем ответил:
– Сложно сказать, Павел Петрович… Я думаю, ей сейчас не клиника нужна, а человеческое тепло. Всего-то навсего.
– Сопли, – холодно обронил подполковник. – Раз такой умный, Антон, я тебе поручаю: находишь нашу буйную даму и так тепло, по-человечески отвозишь ее в клинику. Ты меня понял? Вроде по-русски объяснил?
Морозов кашлянул.
– Павел Петрович, может…
Взгляд Лактина посуровел.
– Выполнять, – процедил он с каменным лицом.
Вздохнув, Антон вышел из кабинета и едва не столкнулся с Катей.
– …подслушиваешь? – краем рта улыбнулся следователь, но лицо девушки оставалось серьезным.
– Спасибо, что не сдал, Антон, – тихо сказала она.
Морозов взял ее за локоть, отводя в сторону.
– Через минуту тебя увидят. Сама знаешь, что начнется.
– Поверь мне. Пожалуйста, – взмолилась Катя, заглядывая Антону в глаза. – Я не сумасшедшая!
Антон на мгновение растерялся, но тут же взял себя в руки.
– Я знаю, – твердо сказал он, выдержав взгляд девушки. – Но сейчас тебе надо уходить. И как можно быстрее.
Едва коснувшись руки следователя, Катя бросила:
– Капкову передай, что он умер.
Она быстро зашагала по коридору, оглянувшись, добавила:
– Для меня.
Она уже давно скрылась, но Морозов продолжал неотрывно смотреть в сторону, где девушка только что стояла.
– Чего тут околачиваешься? – хмуро спросил Капков, выходя из кабинета подполковника.
Антон взглянул на следователя.
– Семен, ты мне нужен. Есть одна мысль.
Спустя несколько минут они сидели в кабинете, за столом, где были разложены дела погибших девушек.
– Вот, посмотри, – сказал Антон, указывая пальцем на протокол допроса. – Из показаний подруги Лизы…
– Ну? – Капков подвинул дело к себе, вчитываясь в текст.
– Семен, они накануне встречались в клубе… «Фонарь» называется, – пояснил Антон. – У Веры была печать на руке, помнишь? Оттуда же. Марина там недавно начала работать администратором. Про Аллу пока не знаю, но у нас в городе не так уж много подобных заведений, и это самое приличное. Я так полагаю, и она там частенько бывала.
Капков задумчиво забарабанил пальцами по столу.
– Да, она там была, – медленно проговорил он.
– Ты понимаешь, к чему это ведет? – произнес Антон, листая материалы. – Они незадолго до смерти были в одном месте. Получается, он…
– Часто бывает там? – вместо него закончил мысль Семен. – Или работает?
Он поднялся из-за стола и, закрыв дело, сказал:
– Надо ехать.
* * *
– Шеф нам по мозгам даст, – подал голос Антон, глядя на темно-серую ленту дорожного полотна. Он посмотрел в зеркало заднего вида – за ними пристроилась полицейская машина, сверкая проблесковыми маячками.
– Слушай, – вновь заговорил Морозов, внимательно рассматривая собственные пальцы. – Я тут подумал… Без обид, конечно. У вас с Катей что-то было?
Капков промолчал, лишь плотнее сжал губы.
– Ну, не хочешь, не говори, – пожал плечами Антон, снова глядя на дорогу. – Вообще-то она хорошая девчонка. И, как я погляжу, по уши влюбилась в тебя. Я тебе, если откровенно, даже завидую. Это честно, Семен.
– Спасибо, – сухо отозвался Капков. Взяв рацию с приборной панели, он нажал кнопку приема сигнала:
– Капков говорит. Сбавляем обороты, гасим мигалки. Каждый шаг по моей команде.
В рации что-то зашуршало, затем хрипло выплюнуло:
– Есть, так точно…
– Отбой, – сказал Капков. Положив рацию обратно, он окинул цепким взглядом подчиненного.
– Пошли?
Антон кивнул:
– Идем.
* * *
У клуба, покачиваясь, стояли две девушки. Визгливо хихикая и непрерывно дымя тоненькими сигаретами, они что-то горячо обсуждали, перебивая друг друга. Увидев Капкова с Антоном, одна из них широко улыбнулась ярко накрашенным ртом:
– Ой… какие симпатичные мальчики!
Капков лишь мазнул по ее фигуре ничего не выражающим взглядом, направившись к входным дверям. Трое оперативников двигались следом. Семен сунул под нос охраннику «корочку», и тот беспрекословно пропустил всю группу внутрь.
В баре царил полумрак, изредка пронизываемый яркими всполохами софитов, нервно мигал стробоскоп. Уши мгновенно заложило от грохочущей музыки. В воздухе витали сигаретный дым и сладковатый запах кальяна.
Заметив маячившего у стойки крупного мужчину в черном костюме, Капков шагнул к нему.
– «Служба безопасности», – громко и вслух прочитал он бейджик на груди охранника и открыл перед его глазами удостоверение. – Добрый вечер. Глушите музыку!
– А собственно… – начал было охранник, но следователь не дал ему закончить фразу:
– Выключите звук!
Мужчина нахмурился, но подчинился и, повернувшись к диджею, скрестил над головой руки. Тот понятливо кивнул, и электронная долбежка мгновенно оборвалась. Зажегся свет.
– Че такое?! – раздался чей-то недовольный возглас.
– Спокойно! – жестко произнес Капков. – Следственный комитет. Всем оставаться на месте!
Взглянув на оперативников, он велел:
– Осмотрите помещения.
К следователям подошел высокий мужчина с глубокими залысинами.
– Добрый вечер, я администратор заведения, – произнес он, слегка кивнув в знак приветствия. – Что-то случилось?
– Оперативные мероприятия, – коротко бросил Капков. Он собирался сказать что-то еще, как почувствовал за спиной едва уловимое движение, и резко обернулся. Кто-то торопливо прошмыгнул в дверь, располагающуюся за барной стойкой.
– Стоять! – рявкнул Капков. Вынув из наплечной кобуры пистолет, он ринулся следом. Обернувшись, он приказал:
– Двое тут, остальные за мной…
Отпихнув какого-то зазевавшегося парня, оказавшегося на пути, Семен распахнул дверь и побежал по коридору. Он толкнул первую попавшуюся дверь и, убедившись, что она пуста, двинулся дальше.
Внезапно за стеной что-то загрохотало, раздался сдавленный крик. Замерев, Капков остановился у следующей двери. Перехватив взгляд оперативника, достающего пистолет, он тихо спросил:
– Где Антон?
Опер покачал головой.
«Куда подевался Морозов?» – недоумевал Семен. Действительно, казалось, еще пару секунд его помощник стоял рядом с ним.
Он уже потянулся к двери, как неожиданно погас свет.
– Что за черт, – глухо выругался оперативник.
– Кто свет вырубил? – раздраженно проговорил Семен, хлопая себя по карманам. – Фонарь есть?
– Только в телефоне, – последовал ответ от полицейского, но Капков уже нащупал зажигалку. Щелкнуло колесико, выбрасывая крохотный огонек. Набрав воздуха в легкие, он толкнул дверь и проскользнул внутрь. Трепещущего пламени от зажигалки едва хватило, чтобы видеть пространство на расстоянии вытянутой руки. Слух уловил осторожные шаги где-то прямо перед ним, затем чуть слышно скрипнула дверь.
По виску Семена скатилась капля горячего пота. Он отдавал себе отчет, что с горящей зажигалкой в руке он представлял собой отличную мишень. Но, похоже, злоумышленник уже скрылся через другую дверь. Нагревшись, колесико зажигалки обожгло палец, и Капков проскрежетал:
– Кто-нибудь даст мне свет?!
Наконец в коридоре послышался топот и в комнату влетели два оперативника, освещая помещение светом фонарей. Два бледно-желтых круга замерли на распластавшемся теле.
– Похоже, бармен, – сказал один из оперов.
– Сам вижу, – буркнул Капков. Он склонился ниже, увидев, как под неподвижным телом мужчины быстро расползается багровая лужа крови.
– Да светите нормально! – крикнул он раздраженно. Выпрямился, видя, что бармену уже не поможешь, – его горло было перерезано от уха до уха и кровь толчками продолжала выплескиваться наружу.
– Твою мать, – выдохнул Семен, глянув в сторону двери. Той самой, куда скрылся убийца. – Где Антон, черт бы его побрал?!
Обойдя труп, он распахнул дверь, глядя на темнеющие в сумерках ступеньки. Стараясь ступать бесшумно, он двинулся вниз. И тут же замер, увидев сгорбленную фигуру. Человек сидел прямо на ступеньках, прислонившись к стене.
Семен спустился чуть ниже, не поверив глазам, когда узнал в нем Морозова.
– Ты? – ошарашенно вымолвил он. – Зачем ты это сделал?! Антон!
Морозов медленно поднял голову, и Капков обратил внимание на неестественную бледность лица следователя.
– Зачем ты убил его?! – закричал Капков, вскидывая пистолет. – Руки!
Антон выдавил слабую улыбку.
– Не могу… поднять. Больно что-то очень…
Семен опустил пистолет, склонившись над Морозовым. Правая рука следователя напоминала перебитую птичью лапу, с которой на ступеньки непрерывно капала кровь.
Капков нахмурился, чувствуя, как в бешеном вихре закрутился целый ворох противоречащих мыслей.
– Ты ранен? – отрывисто спросил он и замер, услышав за спиной шаги. Семен выпрямился и, стремительно развернувшись, почти в упор ткнул пистолетом в грудь Кати.
Взор девушки сместился на матовый ствол табельного «ПМ», и ее глаза испуганно расширились.
Капков был изумлен не меньше.
– Ты? – сквозь зубы проговорил он, не убирая пистолета. – Почему ты здесь?!
– Семен… – начала что-то лепетать Катя. – Я просто…
– Доктора бы, – внезапно хрипло заговорил Антон. Он схватил окровавленной рукой Семена за локоть и повторил:
– Позовите доктора…
Мгновенно потеряв интерес к девушке, Капков сунул пистолет в карман и присел над раненым. Между тем Антон, хватая ртом воздух, начал тяжело заваливаться набок. Мелькнуло темное влажное пятно, быстро увеличивающееся на груди.
– «Скорую»! – заорал Семен, задирая футболку Антона. Покачал головой, увидев аккуратную дырочку в залитой кровью груди. Скомкав край футболки наподобие тампона, он с силой прижал рану.
– Антон! – позвал Капков. Он переменился в лице, увидев, что глаза Морозова закатились. – Антон, не смей! Доктор уже едет! Смотри на меня! Слышишь?!
– Ты… – прошелестел в полуобморочном состоянии Антон. – Ты думаешь, что… это я? Смешно, Семен… Я…
Капков склонился над раненым так близко, что его ноздри защекотал запах жевательной резинки, дезодоранта и крови.
– Ты видел, кто тебя ранил? – голос следователя буквально искрился от напряжения. – Антон, что ты видел?! Может, ты помнишь?! Мужчина или… женщина?! Хотя бы это скажи!
– Не знаю, – вымученно прошептал Морозов. – Темно… Схватился за лезвие… а кто держал… будто и никого рядом… Глупо как… Поищи… Звякнуло где-то здесь…
Его тело внезапно обмякло, но губы продолжали беззвучно шевелиться, словно кто-то невидимый щелкнул пультом, отключив у раненого голос.
Хлопнула дверь, и на лестницу высыпала оперативная группа.
– Все оцепить! – крикнул Семен. Он вытер влажный от пота лоб, оставив на коже алый мазок крови Антона. – Никого не выпускать!
Он устало посмотрел на застывшую в ступоре Катю. Затем взгляд Семена опустился вниз, замерев на ступеньках. На одной из них лежал нож с длинным узким лезвием, вымазанным кровью.
Спустя несколько минут с улицы раздался заунывный вой сирен.
Когда Антона осторожно переложили на носилки и понесли наружу, он на мгновение пришел в себя.
– Привет, Хирург, – чуть слышно просипел он, увидев рядом с собой судмедэксперта. – Все будет хорошо… хорошо…
Над Морозовым нависло осунувшееся лицо Капкова.
– Антон, вспомни, кто был рядом, – настойчиво проговорил он. – Как только свет выключился…
– Опера, – с усилием вымолвил раненый. – Потом шум…
Скривив губы, следователь добавил:
– Семен, больно…
Капков хотел спросить что-то еще, но тут решительно вмешался медицинский эксперт:
– Семен Николаевич, нельзя ему разговаривать! Дайте нам до операционной доехать!
Гневно зыркнув на санитаров, он прикрикнул:
– Да не в эту, куда вы его тащите?! Вон в ту машину, изверги! Кислород срочно готовьте!
У входа в бар с визгом притормозила служебная машина Следственного комитета. Хлопнув дверью, к Капкову стремительным шагом направился Лактин и резким движением развернул следователя лицом к себе.
– Здравия желаю, товарищ подполковник, – каменным голосом поприветствовал Семен начальника.
– Что у вас тут происходит, черт вас раздери?! – прорычал Лактин. Глаза его сверкали от ярости. – Вы охренели совсем?! Где он, убийца этот ваш?!
* * *
– Лицом к стене, руки за спину, – заученно-бесцветным голосом велел конвоир, и Катя безропотно выполнила указание. Лязгнул массивный засов, отпирающий железную дверь.
– Вперед, – приказал охранник, но она замешкалась, и тот грубо втолкнул девушку в камеру. Дверь с грохотом захлопнулась, словно громадным ножом разделяя ее жизнь на «до» и «после».
«Я в тюрьме, – ошеломленно подумала Катя, с возрастающим страхом оглядываясь по сторонам. – В тюрьме, как преступница…»
Тесное, крохотное помещение два на два, с жесткой шконкой, на которой растекся плоский матрас, покрытый желтоватыми разводами. Глядя на него, Катя подумала о заветрившемся блине, который не доели и он остался лежать на тарелке. Камеру освещала тусклая лампочка, вокруг которой трепетал невесть откуда появившийся мотылек. Бледно-коричневые стены покрыты шершавой штукатуркой, но какой-то упорный сиделец все же умудрился нацарапать чем-то острым свой крик души:
«МЕНТЫ – КОЗЛЫ!»
Затхлый воздух заставил ее поморщиться.
«Что ж, придется привыкать».
Катя села на корточки и, тупо уставившись перед собой, принялась в десятый раз прокручивать в памяти события последних часов.
– Может, у меня и правда провалы в памяти? – дрожащим голосом спросила она вслух.
«Нож, – болезненно царапалось внутри. Как застрявшая стальная стружка под кожей, вызывая нагноение. – Нож, проклятый нож… Откуда он там взялся?!»
– Нет, – чуть громче сказала она.
Перед ней просеменил крупный таракан, шевеля усиками.
– Нет, это не я! – крикнула Катя, с ненавистью глядя на беззаботно ползущего таракана. Она смотрела на него так, словно именно это насекомое было источником всех неудач, свалившихся на ее голову. – Я все помню!
В дверь сильно стукнули, и девушка вздрогнула.
– Будешь орать, вырубим свет и наденем «браслеты», – пригрозили снаружи.
Катя закрыла лицо руками, едва сдерживаясь, чтобы не зарыдать.
* * *
Как только Капков переступил порог кабинета, затрезвонил служебный телефон.
– Специально дожидался? – буркнул он с кислой миной, гадая, кому он мог понадобиться. – Капков слушает.
– Зайди, – бросил Лактин и тут же отключился.
Глубоко вздохнув, следователь положил трубку.
Кроме подполковника в кабинете за переговорным столом сидели оперативники, сопровождавшие Капкова в ночном клубе.
– Садись, – хмуро велел Лактин, указывая на свободный стул, и лишь только Семен присел, он чуть ли не швырнул в него папку с документами.
– А теперь молчи и слушай, – сухо заговорил подполковник. – Это ведь ты запросил сведения? А ты их внимательно прочитал, Капков? Или все некогда? Понятное дело, мы ж занятые, времени не было!
– Павел Петрович…
– Не перебивать! – гаркнул Лактин, стукнув кулаком по столу. Его щеки побагровели от гнева. – Вы с Антоном эту деваху жертвой считаете? Отлично…
С этими словами он взял со стола листок и помахал им перед непроницаемым лицом Семена.
– Это из психбольницы, где она частый гость, – пояснил Лактин. – Итак, читаем… Ага, вот: «Способна манипулировать людьми, втирается в доверие… пользуется слабостью… Агрессивна… Хитра… Комиссией признана вменяемой… Оставлена под наблюдением… Так, вторая комиссия… третья… Набросилась на санитара… И вот еще – паталогическая склонность ко лжи».
Подполковник поднял глаза на Семена.
– И как десерт к основному блюду… «Представляет опасность». Теперь ты понял, Капков, с кем связался?
– Вы считаете, что Катерина, эта хрупкая девчонка, убила бармена и тяжело ранила Антона? – негромко спросил Семен. Он полистал документы и закрыл папку.
– А кто? – сузил глаза Лактин. – Опера наши? Андреев? Ребята, это не ваша работа?
Он обвел оперативников ледяным взором, но мужчины не решились что-либо ответить. Каждое лишнее слово в споре с Лактиным могло сыграть роль искры, за которой мог последовать неминуемый взрыв.
– Или те тусовщики из бара, которых сейчас маринуют в коридоре? – продолжал распаляться подполковник.
– Когда выключили свет, в течение трех минут была полная темнота, – сказал Капков. – По сути, это мог быть кто угодно.
Лактин откинулся на стуле, усмехнувшись:
– Даже ты?
– Даже я, – ответил Семен, ничуть не смутившись.
– А может, это Антон? – вкрадчиво заговорил подполковник. – Ты ведь на него ствол направил, когда свет врубили?! Или нет?! Давай, Капков, съезди в реанимацию к напарнику, допроси его по всей форме протокола!
Семен посмотрел в упор на начальника.
– Я бы не исключал, – тихо произнес он, и Лактин вытаращил глаза.
– Да ты умом тронулся, – сказал он, покачав головой. – Антон убил свидетеля? Зачем? Семен, это бред! А его рана? То есть это мог быть кто угодно, но только не твоя стерва, да?!
Лактин перевел дух и продолжил:
– Вот ты сестру ее ищешь… А ты хоть задал себе вопрос, как погибли родители твоей обожаемой подружки?
– Да.
– Ни черта! – взорвался подполковник. Вскочив с места, он принялся мерять кабинет напряженными шагами. Казалось, еще одна реплика со стороны Капкова и он вцепится следователю в горло. – Там во время аварии в машине был еще один труп! Обгорелый труп девушки, понял?! Он не был идентифицирован! Со слов Екатерины Калужских, это была какая-то случайная попутчица! И ей тогда поверили! Впрочем, как всегда…
– К чему вы клоните? – с недоумением задал вопрос Семен.
Лактин резко остановился. Весь его пыл куда-то внезапно испарился, лицо выглядело усталым и изможденным.
– Семен, она придумала свою сестру, – мягко промолвил он, словно на пальцах объясняя очевидные вещи. – И жила двойной жизнью. В одной – милая, добрая девушка Лариса из сельской местности… А в другой… Нам еще предстоит узнать все подробности.
Он взглянул на оперов и приказал:
– Подготовьте задержанную для допроса.
В глазах Капкова метнулась неясная тень, и он тоже поднялся со стула.
– Паша… дай мне возможность поговорить с ней, – попросил он. – Потом можете допрашивать…
Лактин сморщился, как от зубной боли, затем махнул рукой:
– Все равно ведь не отцепишься… Десять минут даю. В камере!
– И еще, – снова заговорил следователь. – Только не кричите… Мне нужен допрос Морозова, как только он придет в себя. Перед тем как вырубился свет, он исчез из поля зрения. Это могут подтвердить сотрудники.
Лактин едва успел открыть рот для ответа, как стоящий на столе телефон разразился пронзительными трелями.
– Да! – гаркнул подполковник, хватая трубку. – Что?!
Какое-то время он молча слушал, плотно сжав губы, после чего медленно повесил трубку и посмотрел на Капкова.
– Антон только что умер в реанимации.
* * *
Катя встрепенулась, когда услышала, как вновь загремел засов.
– Ты? – поразилась она, увидев Капкова.
Следователь молча вошел внутрь, закрыв за собой массивную дверь. Лицо Капкова было бледным и отрешенным, обрамленные темными мешками глаза ввалились еще глубже.
– Семен, я… – только и успела сказать Катя, но тот резко прервал ее:
– Скажи мне правду!
Она отпрянула. У Капкова был такой вид, словно он вот-вот даст ей пощечину. Хлесткую, сильную, от которой мгновенно пламенеет и опухает половина лица, а в глазах искрится…
– Я… Я Антону передавала фотографию, – сбивчиво проговорила она. – Мальчика из того самого дома. Семен, нужно найти его… Он убийца, я не ошибаюсь! Пожалуйста, найди!
– Хватит! – закричал Капков, теряя над собой контроль. – Хватит этих долбаных загадок, Катя, я скоро от них сам в дурдом загремлю! Как ты оказалась в баре, отвечай!
Катя присела на краешек шконки.
– Записка, – хрипловато отозвалась она. – Я нашла в кармане записку. Там было всего два предложения… «Приходи в клуб «Фонарь». Лариса там».
Глаза Капкова оставались отчужденно-холодными.
– Где записка? Покажи, – потребовал он.
Девушка принялась судорожно рыться в карманах.
– Ну? – поторопил ее Семен.
– Нету, – упавшим голосом проговорила Катя после бесплодных поисков. – Потеряла…
– Ну да, – усмехнулся следователь. – Конечно. Кто был в машине, когда произошла авария с твоими родителями? Только не лги!
Катя замерла, расширенными глазами глядя на Капкова.
– Ты… я не говорила тебе…
– Это неважно. В машине был найден обгорелый труп, который так и не смогли опознать.
Она сжала виски, уставившись на пол. Туда, где полчаса назад проползал таракан.
– Это была просто попутчица, – наконец выдавила она из себя. – А моя сестра жива. Пока еще жива. Но времени почти не осталось…
Шагнув вперед, Семен бесцеремонно встряхнул ее за плечо.
– Я тебе не верю, – отчеканил он. – Только что в больнице умер Антон. Его убили, понимаешь ты это?!
Кате показалось, что она ослышалась, перед глазами все поплыло.
– Антон? Умер? – пролепетала она.
– У нас куча трупов, доходит до тебя? – жестким голосом продолжал Капков. – И подозрение падает на тебя!
– Но я никого не убивала! – всхлипнула Катя, прерывисто дыша. – Семен, найди того, кто был этим мальчиком… Прошу тебя… Поверь…
С губ девушки сорвался сдавленный стон, и, к изумлению Капкова, она начала сползать на пол.
Первым порывом Семена было кинуться на помощь, но словно чьи-то невидимые руки удержали его на месте, не давая даже на сантиметр двинуться в сторону девушки. Вздохнув, он открыл дверь и сказал скучающему конвоиру:
– Врача вызовите. Быстро!
Когда Катю погрузили на носилки, к Капкову подошел доктор.
– Я вас уже сегодня видел, – бесцветным голосом произнес Семен. Все происходящее осточертело ему до смерти, и единственное, чего бы ему хотелось, оказаться дома в своей одинокой неубранной квартирке и напиться вдрызг.
– Немудрено, мы два часа назад в баре пересекались, – отозвался врач. – Ей обследование нужно. Полное и всестороннее. И больше никаких допросов.
Поправив синюю шапочку, он заспешил к выходу. Между тем оперативники подняли носилки с Катей, начав осторожно спускаться по ступенькам. Капков последовал за ними.
Когда они почти подошли к дверям, девушка неожиданно окликнула его.
– Чего тебе? – не слишком дружелюбно взглянул на нее Семен.
– Не отвозите меня в больницу, – хрипло попросила Катя, с трудом приподнимая голову. – Я умоляю тебя, Семен…
Капков протиснулся вперед и, придерживая дверь, помог операм пройти с носилками наружу.
– Я уже ничем тебе не могу помочь, – покачал он головой. – Ты сама заварила эту кашу.
– Семен, – прошептала Катя. Она облизала пересохшие губы. – Семен, я боюсь. Прошу тебя…
– Катя…
– Я должна тебе сказать кое-что…
Капков сдвинул брови.
– Все допросы закончились.
– Пожалуйста, – взмолилась Катя, и ее глаза наполнились слезами.
Он склонился ниже, чувствуя жаркое дыхание девушки.
– Послушай, – зашептала она. – Я знаю, кто убийца. Только не считай меня сумасшедшей…
Семен смотрел на нее с безмолвным выжиданием.
– Я…
Катя закашлялась, внезапно потянувшись к нему, и в следующее мгновение следователь ощутил, как рука девушки скользнула к левому боку, туда, где висела кобура.
Когда он все понял и отпрянул, было поздно.
– Опусти пистолет, – сказал он, видя как Катя ловко, словно кошка, соскользнула с носилок, держа его на прицеле.
– Не двигайтесь, – приказала она, держа пистолет обеими руками. Оперативники медленно опустили пустые носилки и замерли.
– Ты делаешь только хуже, – произнес Семен, делая шаг вперед.
– Стой на месте! – прикрикнула Катя, пятясь к машинам. – Я тебе верила… Ключи от машины!
Опера переглянулись.
– Дайте ей, – холодно приказал Капков, и рыжеволосый ткнул пальцем:
– Вон, «Ауди». Ключи в замке.
Катя опрометью метнулась к иномарке, проскользнув в салон.
– Шеф вас на части порвет, Семен Николаевич, – произнес оперативник, когда автомобиль, взвизгнув шинами, унесся прочь. – А если она мою машину угробит, вы мне новую будете покупать?
– Куплю, – машинально отозвался Капков. – Продам почку и всем куплю по машине…
– Вы что, не собираетесь в погоню? – с легким сарказмом поинтересовался напарник рыжеволосого. – Чего медлим? Упустим ведь!
– Мы ее не упустим. Я знаю, куда она направляется, – тихо ответил Капков. – Больше ей некуда ехать.
* * *
Наехав на кочку, автомобиль врезался в пень и заглох. Катя открыла дверь и буквально вывалилась наружу, ловя ртом воздух. Перед глазами расстилался бескрайний бледно-розовый туман, пронизанный красной сеткой паутины. Она словно находилась внутри огромного пульсирующего организма. Взглянув отсутствующим взором на мятый бампер, который болтался словно полуоторванная губа, Катя двинулась к Дому.
Дверь была открыта, будто внутри все давно приготовлено и дожидались только ее.
Только ее.
«Хэй-хоп, – подумала Катя, шагая по темной прихожей. – Может, сейчас все и решится?!»
Перед глазами мелькали двери, и каждый раз, когда девушка проходила мимо, они приоткрывались, тихо поскрипывая, как если бы зазывали внутрь. Но она шла дальше, пока не оказалась у лестницы, той самой, где в тот день она нашла шарф. Сердце замерло, и Катя потерла воспаленные глаза – все пролеты были целыми, словно она и не проваливалась тогда…
– Дом, Дом… Милый Дом. Я наконец-то пришла.
Выдавив тяжелый вздох, она прибавила:
– Надеюсь, ты рад меня видеть?
Старый дом хранил каменное молчание, и, постояв немного, Катя принялась спускаться вниз. Оказавшись в просторном пыльном подвале, она обратила внимание на едва видневшийся арочный проем в стене.
– Это то, что мне нужно? – прошептала девушка, направляясь к нему. Нога подвернулась, и Катя, потеряв равновесие, с коротким криком растянулась на холодном полу. Медленно, словно сомнамбула, она поднялась, и, не отряхиваясь, двинулась дальше.
Пройдя сквозь проем, она оказалась в тесном тоннеле, который терялся где-то далеко в беспроглядной мгле. Свод тоннеля напоминал гигантского кольчатого червя.
«Он очень узкий. Ты можешь остаться здесь навсегда, – прозвучало в голове. – Помнишь сказку про Винни-Пуха?»
– На хрен, – сплюнула Катя и, опустившись на четвереньки, поползла вперед. Под ладонями попадался разный мусор, вот ее рука раздавила какого-то зазевавшегося жука… Его осклизлые останки размазались по коже, но Катя даже бровью не повела.
Дышать становилось труднее с каждой минутой, и воздух с хриплым клекотом вырывался из легких.
– Лариса, – позвала она, тщетно пытаясь что-то рассмотреть в вязко-давящей тьме. – Ла…
Она оцепенела, услышав сзади шорох.
Кто-то двигался следом, и от этих неторопливых шуршащих звуков Катя покрылась ледяным потом.
Развернуться возможности не было. И если двигаться обратно, то только пятясь.
Она слегка наклонила голову, пытаясь что-либо разглядеть за собой, и в глаза мгновенно ударил луч мощного фонаря. Катя зажмурилась, и в это мгновение чьи-то сильные пальцы, словно клещами, обхватили ее щиколотку.
* * *
– Откуда он знал, что она там? – спросил опер у рыжеволосого напарника. Они стояли у служебной машины, проблесковые маячки которой лениво вращались, освещая их лица то красным, то синим. Неподалеку за кустарником белела карета «Скорой помощи».
– Да черт их разберет, – откликнулся «рыжий», закуривая. – Мутняк с самого начала какой-то… Так и знал, что тачку ремонтировать придется…
– Надо было с ним, – сказал первый оперативник, с тревогой глядя на сонные окна дома. – И так уже дел наворотил…
Его напарник, выпустив струю дыма, хотел что-то ответить, как дверь дома распахнулась. По ступенькам спустился Капков, осторожно неся на руках Катю, завернутую в куртку.
Засуетившись, опера кинулись помогать.
– Я сам, – хрипло сказал Капков, бережно укладывая девушку на траву. – Врача зовите!
Однако врач уже сам спешил к бесчувственной девушке. Присев на корточки, он взял Катю за руку, нащупывая на тонком бледном запястье пульс.
Опер толкнул Семена, и тот непонимающе глянул на подчиненного. Мужчина молча кивнул в сторону дома. Капков выпрямился, изумленно глядя на девушку, нетвердой походкой спускающуюся с крыльца.
– Катя? – только и смог вымолвить следователь, переводя потрясенный взор на распростертую у его ног девушку.
Между тем Катя, подойдя вплотную к лежащей, опустилась на колени.
– Лариса, – разлепила она пересохшие губы, и по ее щекам заструились слезы. – Сестренка моя…
Врач, осмотрев зрачки девушки, надел фонендоскоп. Хмуро покачал головой и, поднявшись, тихо отошел в сторону.
– Лариса, – пролепетала Катя, трогая сестру за плечо. – Лариса, я здесь! Открой глаза! Прошу тебя!
Она склонилась над телом Ларисы, осыпая ее холодное лицо поцелуями.
– Семен Николаевич, может… – нерешительно начал рыжеволосый опер, но Капков оборвал его, процедив:
– Не сейчас.
Катя зарыдала. Захлебываясь слезами, она звала сестру по имени, трясущимися руками гладя ее лицо и волосы, а Капков стоял и смотрел, до боли стиснув зубы. Смотрел, чувствуя, как в его глазах тоже начинают собираться слезы.
* * *
– Кажется, это твое, – глухо сказала Катя. Ее надтреснутый голос был похож на тихий шелест перекати-поля, который суховей гонит по выгоревшей пустыне.
Капков посмотрел на девушку, которая протягивала ему пистолет. Он молча забрал его, сунув в карман.
– Сегодня особенно ярко светит луна, – заметила Катя, глядя в окно автомобиля.
– У тебя есть сестра, – произнес Семен, и было непонятно, задавал ли он вопрос или приводил констатацию очевидного факта.
– У меня была сестра, – не отрывая взгляда от луны, поправила его Катя. – А теперь она мертва. Я пытаюсь угадать, о чем она могла думать эти четыре дня, пока он ее мучил и медленно убивал…
Следователь вздохнул.
– Прости, я до последнего момента сомневался…
– Это уже неважно… Ты найдешь его?
Он не очень уверенно кивнул.
– Катя, – снова заговорил Капков. – Если ты хочешь… В общем, ты всегда можешь позвонить мне. Если тебе будет нужна какая-то помощь или…
Внезапная трель мобильника прервала его, Семен с неохотой полез в карман. Извлекая сотовый, он выронил бумажник, упавший между сиденьями, не обратив на это внимания.
– Да, Павел Петрович, – устало проговорил он в трубку. – Я давал запрос по всем поступившим в детдома в нашем округе… В том году, естественно… Да, сейчас жду результата…
Прикрыв трубку ладонью, Семен тихо сказал, глядя на Катю:
– Я сейчас. Отчитаться перед начальством надо.
Она безучастно кивнула, и он вылез из автомобиля, продолжив разговор с Лактиным. Пока следователь что-то доказывал, раздраженно жестикулируя, Катя достала бумажник и положила его на водительское сиденье. Мелькнул уголок фотокарточки, и Катя машинально потянула ее наружу, вытащив до середины.
На нее, улыбаясь, глядели Семен и некая девушка в праздничном платье. Катя озадаченно сдвинула брови, полностью вытаскивая фотографию. Она приблизила ее к лицу, и рука девушки дрогнула.
«Алла… Алла Степная! – запульсировало в мозгу. – Они знакомы?!»
Катя повертела фото, обратив внимание, что платье Аллы было украшено розовой лентой. Надпись на ней гласила: «Королева красоты».
В груди что-то кольнуло, и она хрипло выдохнула воздух. Подняла голову, увидев Капкова, разглядывавшего ее через стекло. Трясущимися руками Катя убрала фотографию обратно и торопливо бросила бумажник на сиденье, словно он был чем-то испачкан.
Резким движением Семен распахнул дверь и, подобрав бумажник, сел, глядя перед собой. В салоне воцарилась гнетущая пауза.
– Н-да, – произнес Капков после минутного молчания. – Неосторожно.
Он положил руки на руль и взглянул на побледневшую Катю.
– Алла была моей девушкой. Мы только начали встречаться, и об этом никто не знал.
– Ты всем врал, – отрешенно сказала Катя. – И мне тоже…
– Мне не дали бы вести это дело, – попытался оправдаться Семен, но Катя покачала головой.
– Ладно, – вздохнула она. – Допустим… Скажи мне, а как ты прошел в ту комнату, в доме? Вы же ее толпой не могли найти! А тут бац – и нашел. Как, Семен?
Капков на мгновение смутился.
– Я… просто спустился, – пояснил он после короткой паузы. – Возможно, в первый раз эту комнату попросту не заметили. Я тебя хотел спросить…
– Допустим, – холодно перебила его Катя. – Семен, а скажи, там, в клубе… Зачем тебе понадобилось…
Она подняла глаза, в упор глядя на следователя.
– …бармена и Антона убивать? А? Кто ты такой на самом деле, Семен?
У Капкова был такой вид, словно Катя только что ударила его в лицо.
– Ты что, шутишь? – нервно усмехнулся он, пытаясь понять, серьезно ли говорит девушка или это какой-то подвох.
Однако Катя молчала, продолжая сверлить следователя безжизненным взглядом.
– Ты сейчас в стрессе, – сказал он. – Послушай…
Капков попытался взять ее за руку, но та брезгливо оттолкнула его и, открыв дверь, выскользнула наружу.
– Катя, остановись! – закричал Семен. – Не убегай!
Сквозь стекло Катя смотрела на Капкова полными ужаса глазами:
– Так это ты…
С угрюмым выражением лица он смотрел, как хрупкая фигурка девушки растворилась в темноте.
* * *
Ноги сами привели ее на недостроенный мост.
Тот самый, с которого она едва не свалилась пару дней назад, и если бы не Василий, сейчас ее окоченевший труп лежал бы в морге, а ее черепная коробка была бы срезана и мозг помещен в эмалированный тазик…
Катя сняла капюшон, глядя на бледно-матовый диск луны, источавший туманное свечение. Она так долго смотрела на луну, что ей начало казаться, как на поверхности далекого небесного тела начинают двигаться пятна, соединяясь и разъединяясь в бессмысленные узоры.
– Может, мне надо было родиться на луне? – прошептала она. – Там, на луне. Где нет уродов, убивающих людей. Где жизнь замерла. Где не предают и не обманывают…
Пронизывающий ветер взлохматил волосы девушки.
Где-то за спиной раздался протяжно-унылый сигнал товарного поезда.
Катя шагнула ближе, глядя вниз, на серые плиты, из которых, словно колючки дикобраза, торчали ржавые прутья арматуры.
– Мамочка, – шепотом произнесла она. – Мамочка, папочка… Лариска… Я больше так не могу… Я осталась совсем одна. Я… Я не хочу жить так…
Веки девушки прикрылись, словно мягкие шторы закрыли окно спящего дома.
«Еще один шаг, и все закончится», – проскользнула в ее сонном сознании мысль, и от этого внутри тела разлилось теплое спокойствие.
Да, всего-навсего один шаг.
Один шаг.
Краем уха она услышала едва уловимое движение за спиной. Потом кто-то хихикнул, и она резко открыла глаза.
Повернуться Катя не успела, потому что чьи-то сильные руки плотно зажали ей рот. Короткий удар в голову, и чернильная бездна, словно пыльные крылья огромной моли, заключила ее в свои объятия.
* * *
Боль накатывала, словно клокочуще-перекатная волна, и с каждым очередным нахлестом все яростнее вгрызалась в затылок, кроша кости черепа и добираясь до мозга.
Катя с трудом разлепила веки, обводя пространство оцепенелым взглядом.
Поморщившись, она коснулась затылка. Он был липким и теплым, и когда Катя посмотрела на пальцы, они блестели от крови.
«Я в Доме», – шелохнулось внутри, и она, покачиваясь, поднялась на ноги. Головокружение усилилось, перед расширенными глазами заплясали мерцающие огоньки, желудок скрутило в мертвый узел.
Держась за стену, Катя, шаркая негнущимися ногами, направилась к выходу.
– Ка-а-тя-а-а-а… – прошелестело в темноте, и она отшатнулась. Где-то звякнуло, и Катя неосознанно подумала о цепочке.
– Кто тут? – проскрипела она, вглядываясь в сумерки. Было видно, что от двери отделилась бесформенная тень, которая двинулась к ней. Странное звяканье повторилось. Человек шел совершенно как-то странно, будто… будто…
«На четвереньках», – пронеслось у Кати в голове.
– Ты ведь искала меня, – прошептали в темноте, и на губах Кати появилась слабая улыбка.
– Лариса? Я думала, ты умерла…
Темнота издала хлюпающий звук.
– Еще нет.
Катя непроизвольно попятилась. Ей не нравилась эта скособоченная тень, этот странный шамкающий, как у старухи, голос.
– Ты не обманываешь меня? – тихо спросила она, и тень, ковыляя, вышла на свет.
Катя закричала.
Перед ней, слегка покачиваясь, на кровоточащих обрубках стояла Лариса. Конечности ниже локтей и колен отсутствовали, культи замотаны окровавленными тряпками. Каждый шаг девушки оставлял за собой на полу багровое пятно. Кровь, смешиваясь с пылью, становилась похожа на липкую слякоть.
– Пойдем со мной, – хрипло попросила Лариса, медленно приближаясь к Кате. – Он прислал меня за тобой…
– Нет, – забормотала Катя, в ступоре глядя на поседевшие волосы сестры. Только сейчас она увидела, что на шее Ларисы была цепь, которая тянулась куда-то за дверь.
– Идем, – продолжала настаивать Лариса. – Я обещала… Если я не приведу тебя, он снова начнет резать…
Цепь дернулась, натягиваясь как тетива, и Лариса подмигнула оцепеневшей от ужаса Кате:
– Видишь? Он все слышит. Он там, за дверью… Пошли, сестренка…
Катя продолжала пятиться, пока не уперлась спиной в шершавую стену.
– Пошли, – продолжала бубнить Лариса как заведенная. – Пошли, и ты станешь как я… Мы снова будем одинаковыми…
Она залилась безумным смехом, из раззявленного рта выплеснулась кровь. Не в силах выносить происходящее, Катя пронзительно завизжала и…
…открыла глаза, пытаясь унять клокочущее дыхание.
Нестерпимо болела голова, и она дотронулась до затылка.
«Кровь»
Катя села.
– Чертов сон, – мрачно сказала она вслух. Поднялась на ноги, морщась от ноющей боли.
«Да, это сон, – подумала девушка. – Только я снова в Доме… И это уже не видения…»
Отворив дверь, Катя вышла из комнаты, застыв на месте.
«Нет, о господи…»
По коридору крался человек и, судя по очертаниям, на этот раз это был мужчина.
Катя остервенело потерла глаза, так, что стало больно.
«Если это снова сон, то пусть я поскорее проснусь! Пожалуйста!» – мысленно взмолилась она.
Однако все было наяву.
Вскрикнув, она кинулась обратно в комнату и, хлопнув дверью, заперла ее на щеколду. Затаив дыхание, прислушалась.
В коридоре было тихо.
«Он ушел, – мелькнула у нее успокаивающая мысль. – А может, мне вообще все показалось?!»
Катя повернулась спиной к двери, и внутри у нее все оборвалось – незнакомец, хихикая, стоял в углу комнаты.
– Нет, – прошептала Катя, мотая головой. – Нет, нет, нет!
Он медленно направился к ней, и она умолкла, с изумлением глядя на Антона.
– Привет, – хрипло выдохнул он, приблизившись к Кате вплотную. Бледное лицо следователя покрывали крупные капли пота, передняя часть футболки разорвана и залита кровью.
Антон стоял так близко, что Кате казалось, будто она видит свое отражение в каждой прозрачной капельке пота на его застывшем лице.
– Я думал, умирать страшно, – промолвил он, трогая окровавленную футболку. – Оказывается – нет. Вам, живым, страшнее…
Страх в глазах Кати сменился усталой отрешенностью, и она тихо сказала:
– Ты стал призраком.
Антон вздохнул, пожимая плечами:
– Конечно…
– Где убийца? Ты знаешь, как выбраться отсюда? – задала она вопрос.
В глазах Антона проскользнула смутная тень.
– Конечно, – кивнул он, загадочно улыбнувшись.
Он шаркнул навстречу, и Катя инстинктивно выставила руку вперед.
Однако, к ее изумлению, ладонь не прошла насквозь, как она предполагала, а уткнулась в грудь мужчины, в пропитанную кровью футболку.
– Ты… – недоуменно начала она, затем ее лицо прояснилось от осенившей догадки. – Ты живой?! Так это… Это ты?!
Улыбка на бледном лице Антона стала похожа на акулью ухмылку.
– Конечно.
Взвизгнув, Катя ударила его в грудь и, толкнув плечом, кинулась к выходу.
* * *
Сделав глоток горячего чая, Капков уставился в монитор. Он несколько раз моргнул воспаленными глазами, пытаясь прогнать усталость. В ожидании запрашиваемых сведений следователь вновь пересматривал материалы преступлений, совершенных маньяком. Колесиком «мышки» Семен медленно прокручивал черно-белые фото несчастных жертв.
– Ты же умер, падаль, – процедил он, мельком глядя на заголовки статей прошлых лет. «Жестокий убийца терроризирует город…», «Еще одна жертва Проводника», «Маньяк вышел на охоту…»
Курсор остановился на сгоревшем доме, и следователь увеличил фото.
– Или тебя кто-то копирует? – задумчиво проговорил Капков.
Вздохнув, он посмотрел на телефон, лежащий на углу стола.
Мысли о Кате вновь нахлынули, как поток свежего воздуха.
«Неужели ты права, девочка? Неужели у этого изверга был сын?»
Он взял мобильник в руки. После недолгой внутренней борьбы он все же решился позвонить девушке, но абонент был недоступен.
Капков вновь перевел взор на монитор, открыл электронную почту. Раздраженно откинулся на стуле назад, увидев, что новых писем не поступало.
* * *
– Куда же ты, зайка?
Жуткий голос пробежал резонирующим эхом по мертвым стенам Дома. Катя, задыхаясь от быстрого бега, неслась по коридору. По дороге сбила ногой стул, невесть как оказавшийся на пути и, больно стукнувшись коленкой, упала. Вскочила, закусив губу, бросилась дальше. Мечущийся взгляд выхватил из темноты полуоткрытую дверь, и девушка кинулась в комнату.
– Привет, – шепнул кто-то прямо над ухом, и Катя завопила от неожиданности. Антон стоял, глядя на нее совершенно безумными глазами, ощерившись в нечеловеческой ухмылке.
– Ты не убежишь от меня, – сказал он, подмигивая ошалевшей от ужаса девушке. – А знаешь почему? Каждый из нас видит свое. Ты видишь стены, а я вижу сквозь них. И я могу проходить сквозь стены, детка. Для каждого из нас этот Дом – разный. Ты в нем гость. Я – хозяин.
Катя рванулась назад. Не разбирая дороги, она проскользнула на кухню и, закрыв за собой дверь, медленно оглянулась.
За столом сидел Антон. Держа перед собой длинный нож, он словно между делом тыкал лезвием между пальцев, постепенно увеличивая скорость.
– Знаешь, Кать, перед тобой самый везучий и ловкий парень на свете, – спокойным голосом произнес он. – За минуту темноты успеть убить свидетеля и разыграть собственную смерть.
Катя, не шелохнувшись, смотрела на него, чувствуя, как по венам вместо крови заструились ледяные ручейки.
– Сам себе поражаюсь, – продолжал Морозов, сосредоточенно долбя ножом стол. Каждый удар лезвия был точным и четким, он ни разу не зацепил палец, словно отшлифовывал этот трюк всю жизнь. – Выстрел чуть рядом с сердцем, вдоль ребер… Ничего, заживет… Это просто царапина, остальное – моя хорошая игра.
Антон засмеялся, словно услышав удачную шутку.
– Кстати, о хирургах.
Он воткнул нож в стол и поднялся.
– Эксперт-то наш прекрасный сейчас с биркой на ноге лежит, охлаждается, – насмешливо произнес Морозов. – Вместо меня. Думал, я его отпущу, если Лактину про мою смерть скажет. Слушай, ты, надеюсь, поняла, что это я?
Он медленно приближался к Кате, не сводя с нее взгляда, преисполненного злобным весельем.
– Я тот, кого ты искала, девочка, – прошептал он, оскалившись.
Катя содрогнулась, когда их глаза встретились. Крохотная искорка, мерцающая в темноте, неожиданно расцвела, превращаясь в громадный бутон ослепляющего света, и Кате показалось, что пол уходит из-под ног…
Она в какой-то темной душной комнате без окон, пол и стены заклеены полиэтиленом. Антон с садисткой ухмылкой держит за волосы Марину и, запрокинув голову девушки, коротким росчерком перерезает ей горло. Кровь бьет фонтаном, пятная потолок россыпью алых капель. Антон смеется, отряхивая руки от крови…
Кадр дрожит и мгновенно растворяется в воздухе, словно Катя смотрит жуткое кино. Через секунду она видит, как Морозов тащит Лизу к здоровенной бочке и все с той же ухмылкой начинает ее топить, погружая в воду голову несчастной…
Резкая вспышка, и уже спустя мгновение изумленному взору Кати предстает третья жертва, Вера. Тело несчастной подвешено к крюку, вбитому в потолок. Она хрипит, извиваясь, пытаясь достать до пола кончиками пальцев, но все тщетно…
Картинка съеживается с тихим хрустом, словно сминаемая фольга, и перед Катей очередная смерть. На детской площадке лежит Алла, побелевшее лицо в песке, остекленевшие глаза затягиваются пленкой, а голова покрыта коркой запекшейся крови…
С сухим щелканьем кадр разлетелся на сотни разноцветных пазлов, которые, тускнея прямо на глазах, медленно растаяли в темноте.
На Катю, плотоядно облизываясь, смотрел Антон.
– Не подходи ко мне, – разлепила губы Катя. – Гребаный псих!
– Из твоих уст это звучит как комплимент, – хохотнул Антон. Внезапно резким движением он выбросил руку вперед, схватив девушку за волосы и, прежде чем она успела что-то предпринять, поволок ее из комнаты.
Катя заверещала. Цепляясь за любые выступы, она пыталась освободиться, но, получив крепкий удар от Морозова, обмякла. Лишь слабый сдавленный стон вырывался сквозь зубы.
– Вот и правильно, – пропыхтел Антон. Он протащил Катю по ступенькам вниз. – А то у меня уже уши болят от твоих воплей. Так на чем я остановился? Ах да… С сестрой твоей незадача вышла. Я ж на тебя глаз положил, дорогая. Очень мне не понравилось, как ты тот труп на старом заводе отыскала. А в итоге поймал ее, Ларису. Мы когда к тебе с Семеном утром по вызову приехали, я чуть в штаны не наделал, вы ж абсолютно одинаковые… А как ты от меня на мосту улепетывала… Молодец, спаслась! Я рассчитывал, что ты разобьешься, но, видать, у тебя целый полк ангелов-спасителей. Вот только сюда твои защитники побоятся спускаться. Здесь моя территория, детка. Моя.
– Так это ты тогда пробрался ко мне домой? – догадалась Катя. – Когда я была в ванной?
Антон кивнул.
– Не знаю, что меня тогда остановило… Я слышал, как ты с кем-то переругивалась, и не стал рисковать.
– Семен скоро будет здесь, – хрипло сказала Катя. Безумец продолжал волочить ее, держа за волосы, и от нестерпимой боли у нее на глазах выступили слезы. Ей начало казаться, что волосы трещат, отслаиваясь вместе со скальпом от черепа.
– Ого, как мы заговорили, – улыбнулся Антон. На этот раз улыбка вышла мягкой и доброжелательной, хотя глаза его оставались двумя слюдяными окошечками, за которыми бушевал ураган. – А вы разве не поссорились?
Не дождавшись от Кати ответа, Морозов проговорил с озабоченным видом:
– Слушай, а может, ты и права. Пожалуй, не буду с тобой тянуть…
С этими словами он швырнул Катю в сторону с такой небрежной легкостью, словно та была нашкодившим котенком, а не взрослой девушкой.
Вытащив из заднего кармана джинсов фотографию, Антон склонился над ней:
– Ты ее тут нашла?
Катя кивнула, с неприкрытой ненавистью глядя на маньяка.
– Это я, – с гордостью произнес Антон. – Похож? С Ним. С папой… Я как сейчас помню день, когда была сделана эта историческая фотография… У папы был фотоаппарат «Зенит», и он обращался с ним как профессионал. Он любил это дело. Тогда нужны были навыки и упорный труд… выдержка, диафрагма, фокусировка… не то что сейчас – достал телефон и на кнопку нажал… Отец ставил фотоаппарат на штатив, чтобы картинка получилась более четкая… Как будто это вчера было… Папа напряжен и сосредоточен… Я внимательню наблюдаю за каждым его шагом, пытаясь запомнить последовательность действий… Мешают гудящие мухи, но отец пшикает аэрозолем, и на какое-то время они разлетаются в стороны…
– Мухи… – послушно повторила Катя. Она коснулась головы, морщась от пульсирующей боли. У нее было ощущение, что под кожу вогнали сотни рыболовных крючков.
– Конечно, мухи, – с сияющим лицом подтвердил Антон. – Возле фотоаппарата сидела одна девушка. Я уже и не помню, как ее зовут. В памяти отложились лишь кровоподтеки на распухшем лице и колючая проволока, которой она была связана. А еще я запомнил выражение ее глаз. Беспредельный ужас и вместе с тем – смирение. Понимаешь, детка? Она знала, чем все закончится. Ты не представляешь, что говорят люди в последние минуты жизни. Об этом можно написать целую энциклопедию…
Антон уставился на стену, заляпанную темно-бурыми пятнами, погрузившись в воспоминания.
– Знаешь, а ведь он был ненормальный, этот сукин сын, – вдруг сказал он, поворачиваясь к Кате. – Я про своего папашу. Он запрещал мне выходить из дома. Средь бела дня хватал девок, представляешь? Перед тем, как уйти в рейс. Запирал их в подвале, без еды и воды, а меня оставлял караулить. Если бы ты слышала, как они орали! Когда возвращался отец, некоторые из них к тому времени срывали глотки и могли только шипеть, а другие седели, прямо на глазах превращаясь в дряхлых старух… Папе нравилось убивать их такими – обессиленными и полуживыми, изгаженными в собственной моче. Псих, что сказать.
Антон слегка склонил голову, лучезарно улыбаясь Кате.
– А ты… ты другой, да? Особенный? – с трудом ворочая языком, выдавила она.
– Да, я другой, – спокойно отозвался Морозов. – Однажды он притащил очередную девку. Запер ее на замок, а она молчит. День молчит, два… На пятый я не выдержал, зашел к ней и посмотрел прямо в глаза. И знаешь, что я там увидел? Я увидел саму Вечность.
Взгляд психопата затуманился, кончик языка скользнул по губам. Казалось, Антон вспоминал самый яркий эпизод из своего сексуального опыта.
– Тебе не понять, – сказал он после небольшой паузы. – В какой-то момент я решил, что спасу девчонку от отца. Я сам убил ее, распотрошил, как курицу. Так-то. Папа тогда страшно разозлился и избил меня до полусмерти. Но я тоже припомнил ему это. Я ни на минуту не забывал о побоях, и как только представился удобный случай, сжег своего отца. Вместе с домом.
Катя подумала о снах, в которых она, совсем крошечная, бежит сквозь лес к пылающему дому.
– И что? – устало спросила она. – Помогло?
Антон смерил девушку задумчивым взглядом.
– Я хотел начать жизнь с чистого листа, – медленно произнес он. – Уехать куда подальше… Но уже через пару дней оказался в детском доме. Знаешь, как меня там любили? Как верили!
Он наклонился над Катей, ухватившись крепкими пальцами за подбородок девушки.
– А все почему? – шепотом проговорил он. – Не знаешь? Потому что я нормальный, хороший парень! А не мрачный душегуб, как мой папаша…
Он ткнул пальцем куда-то влево.
– Видишь? Там сидела твоя сестренка. Теперь твоя очередь, малышка.
Катя медленно повернула голову. При виде грубо сколоченного стула, на подлокотнике которого висели массивные наручники, у нее потемнело в глазах.
* * *
Капков вновь вскипятил чайник и, поставив на стол дымящуюся чашку, вперил взор в экран монитора. С рассеянным видом сунул в рот карандаш обратным концом, на котором был полустертый ластик.
– Анатолий Вербин, – пробормотал он слегка озадаченно, словно не веря собственным глазам. На него смотрел мужчина лет сорока, лицо хмурое, неприветливое, с глубоко посаженными глазами и выпяченным вперед подбородком.
– Родился… 25 февраля 1956 года, – снова вслух забубнил следователь. – Погиб при пожаре… Хм… В 1999 году…
Он вынул карандаш изо рта, посмотрел на него и, нахмурившись, кинул его на стол. Тот дробно покатился и, наткнувшись на массивный дырокол, замер.
«Ладно, посмотрим почту», – решил Семен, наводя курсор на соответствующий ярлычок. Скривился, обнаружив что новых писем нет.
– Ленивые задницы, – буркнул он, набирая чей-то номер на мобильнике. – Это Капков. Да, все по тому же поводу. Есть результат?
Вздохнув, он прибавил:
– Понятно.
Сунув телефон в карман, следователь вылез из-за стола и приблизился к стенду. Его взгляд переместился на фотографии жертв маньяка – Аллы, Лизы, Веры и Марины. Лица девушек смотрели осуждающе, словно обвиняя Капкова в бездействии.
«Еще немного, и я сойду с ума», – совершенно спокойно подумал Семен. Он не мог отвести глаз от Аллы – ясных, светло-голубых, как безоблачное небо.
«Ну что же ты? – прошептал где-то внутри ее голос. – Поймай его, Семен… Мне было очень больно, когда он мучил меня… Сделай и ему больно… Сделай так, чтобы он прочувствовал всю боль, которую причинял другим…»
Капков вздрогнул. Голос убитой звучал так отчетливо, будто она стояла за спиной.
Он посмотрел на фото, соседствовавшее с изображением Степной. На фотографии был запечатлен мужчина азиатской внешности, с густой шапкой черых волос и кустистыми бровями.
«Саулов…» – пронеслось в мозгу, и чьи-то ледяные пальцы сдавили легкие Капкова, затрудняя дыхание.
– Чего смотришь? – хрипло спросил он, глядя на фотографию. – Думаешь, я забыл о тебе? Думаешь, я счастлив? Я знаю, что виноват.
Семен с трудом оторвал взор от карточки.
– Черт, – выдавил он. – Глупо как все получилось… ты меня ни хрена не слышишь, но… прости меня. Прости, если сможешь. Я во все это, конечно, не верю, но… может, подскажешь?
Он снова посмотрел на фото.
– Подскажешь оттуда, – шепотом промолвил он. – Кто их всех…
Краем уха Капков уловил сочный звук упавшей капельки и, встрепенувшись, кинулся к компьютеру.
«Письмо, – застучало в мозгу. – Новое письмо на почту!»
Едва не смахнув со стола кружку с остывающим чаем, следователь жадно уставился на экран.
– По вашему запросу… – вслух заговорил он, – составлен список мальчиков, поступивших в приюты в мае 1999 года…
Семен бегло просмотрел фамилии, сосредоточив внимание на те, которые начинались на «В».
«Васюков… Вартанов… Вешкин… Горевой… уже не то…»
Он разочарованно вздохнул.
Вербин в списке не значился.
Машинально скользнув по списку взглядом вниз, он напряженно застыл.
Морозов Антон.
– Что? – прошептал Капков, отказываясь верить собственным глазам.
В скобках после фамилии значилось: «Поступил без документов»
Семен почувствовал, как на шее вздыбились волоски.
* * *
– Ну? Чего уставилась как баран на новые ворота? – усмехнулся Антон. Он откровенно забавлялся, наблюдая за Катей. – Идите на свой трон, принцесса…
– Семен подозревал тебя, – сказала она, исподлобья глядя на Морозова.
Он сделал в воздухе неопределенный жест рукой, обронив:
– Ровно настолько, насколько этого хотел я. Но меня интересует другое. Как ты умудрилась найти в вентиляции труп Марины? Просто гуляла и нашла?!
– Марина подсказала, – угрюмо ответила Катя. – Сама.
Антон присвистнул, покрутив у виска пальцем.
– Я считал тебя везучей, – сказал он скучающим тоном. – А ты просто стукнутая на голову. Больная дурочка.
– Пошел ты…
Размахнувшись, Морозов с силой ударил Катю в лицо кулаком. Лопнула губа, расплющиваясь об зубы, и подбородок девушки окрасился кровью. От удара она рухнула на пол, потеряв сознание.
– А вот хамить мне нельзя, – мягко заметил Антон. Подхватив безвольное тело Кати, он усадил ее на стул, ловко пристегнув наручниками к подлокотникам.
– Я все помню… – бормотал Морозов, направившись в угол помещения. – Все, кто и что мне сказал… кто не так посмотрел… кто толкнул… кто наступил на ногу… Помню…
Когда он вернулся к Кате, в руках у него была двадцатилитровая алюминиевая канистра.
– Представь, я даже ревновал тебя, – признался Антон, внимательно глядя на девушку. Катя лишь тихо застонала. Кровь, скапливаясь на подбородке, пятнала ее судорожно вздымавшуюся грудь.
Отвернув крышку, Морозов принялся поливать ее бензином.
– Ты ведь нравилась мне, – нежно проворковал он, тряся канистрой вокруг скрюченного тела девушки. Спертый воздух подвала наполнился резким запахом бензина.
– Ты ведь спала с Семеном? – внезапно спросил Антон, отшвыривая в сторону пустую канистру. С гулким стуком она отскочила от стены, упав на пол.
– Спала, – утвердительно кивнул он, не дожидаясь ответа от Кати. – Я почувствовал. Запах от него был твой. А он в тебя влюбился, представляешь? Эх, счастливый Семен… теперь никогда не разлюбит. Потому что я не позволю, детка.
Закончив монолог, Антон выудил из кармана зажигалку и, вертанув колесико, с улыбкой смотрел на крохотный огонек, слабо трепетавший в потемках.
– Ну, вот и все, – хмыкнул он.
Он начал поворачиваться к Кате, собираясь что-то добавить, но слова так и остались невысказанными – незаметно поднявшись, она с силой ударила его головой в лицо. Влажно хрустнул сломанный нос, кровь хлынула, как вода из прогнившей трубы. Зажигалка погасла, тихо упав на пол.
– Сука, – прогнусавил Антон, и в его голосе слышалось скорее удивление, нежели злость. Он прислонился к стене, размазывая по лицу кровь.
– Получил, мразь? – выдохнула Катя. Шатаясь и согнувшись, она сделала шаг вперед, намереваясь нанести очередной удар, однако Морозову удалось уклониться, и, схватив ее за плечи, он швырнул ее на пол. Ушибленный при падении локоть девушки обожгло пламенем, и она закричала. Вместе с тем ее затуманенное сознание успело зафиксировать обнадеживающий факт – от падения старый стул треснул, подлоконик развалился надвое, и теперь ее правая рука была свободна. Перевернушись на бок, Катя принялась отдирать второй подлокотник.
Антон дышал тяжело, с хлюпающим присвистом, из свернутого носа выползали кровавые пузыри. Он осторожно потрогал лицо, сморщился, когда пальцы коснулись кровоточащего носа.
– Маленькая шлюха, – булькнул Морозов, разглядывая блестящую от крови ладонь. – Посмотри, что ты натворила!
Наконец Кате удалось освободить вторую руку, и она, бряцая наручниками, которые все еще оставались на ее запястьях, замахнулась стулом. В последнюю секунду Антон пригнулся, подняв над головой руку, приняв на нее всю силу удара. Раздался сухой треск, и остатки стула развалились на щепки. Рука мгновенно онемела, болтаясь безвольной плетью.
– Бой до конца, да? – сипло сказал он, ощерив зубы в безумном оскале. Несколько секунд они стояли друг перед другом, тяжело и хрипло дыша, словно псы, изможденные долгой схваткой.
Катя от полного бессилия попыталась плюнуть в него. Морозов улыбнулся и, шагнув вперед, нанес ей в живот короткий удар здоровой рукой. Пронзительно вскрикнув, Катя повалилась вниз, увлекая Антона за собой. Они катались по грязному, залитому бензином полу, рыча и визжа, как дикие звери. Окровавленные пальцы Морозова нащупали шею девушки, сомкнувшись на ней. Катя захрипела и, извернувшись, впилась ногтями в искаженное гримасой лицо маньяка.
– Я… все равно… сильнее, – брызгая слюной вперемешку с кровью, проскрежетал Антон.
От нехватки кислорода лицо Кати начало багроветь.
* * *
Капков повернул ключ зажигания, с застывшим лицом вслушиваясь, как размеренно заурчал двигатель.
– Поступил без документов, – сказал он, взглянув на собственное отражение в зеркале. Он едва узнал сам себя – бледный, осунувшийся, с ввалившимися глазами и полубезумным выражением лица.
– Без документов, – тупо повторил следователь, нажимая педаль газа.
«Если это так, – подумал он, лихорадочно соображая и сопоставляя звенья событий последних дней. – Тогда что? Антон умер. Какие доказательства, что…»
Он свернул на перекрестке, двигаясь в сторону больницы.
Впереди уже замелькали окна лечебного учреждения, как мозг словно пронзила молния:
Катя.
– Катя, – вслух пробормотал Семен, будто пытаясь распробовать имя девушки на вкус. – Как же я сразу не понял…
Завизжали покрышки, оставляя за собой черный след. Развернувшись через две сплошные линии, машина рванула в обратную сторону.
* * *
– Думаешь… ты сильнее меня? – прошептал Антон, продолжая стискивать горло Кати скользкими от крови пальцами. Глаза ее закатились, дыхание с шумным клекотом вырвалось сквозь сжатые зубы. Трясущаяся рука девушки вцепилась ему в лицо, задев искалеченный нос, и он взвыл от боли, тряся головой, словно мокрая собака. Веером разлетающаяся кровь кляксами пятнала багровое лицо Кати.
– Упря… мая девочка, – прохрипел Морозов. Он почувствовал, как вторая рука Кати нащупывала его ремень, и скосил взгляд вниз.
– Хочешь горячей любви, детка? – усмехнулся он. – Так не вопрос. Задушу тебя, а потом сделаю все, пока ты теплая.
Катя открыла глаза, и усмешка Морозова погасла. Он слишком поздно понял, что на самом деле пыталась сделать Катя, а когда догадался, грянул выстрел.
Морозова подбросило, словно кто-то невидимый резко приподнял его тело. Пуля, войдя в живот, прошла насквозь и, зацепив позвоночник, застряла в стене.
– Нет, – прошептал Антон, зажимая рану рукой.
Катя выстрелила еще раз, и голова Морозова дернулась назад. Из простреленной шеи резкими плевками начала выливаться кровь.
Булькнув, Антон опустился на пол, раскинув руки. Его пальцы судорожно сжались в кулак, затем медленно распрямились.
Хрипло дыша, Катя поднялась на ноги. Устало посмотрела на пистолет, словно удивляясь, каким образом оружие могло оказаться в ее руках, и бросила его в угол.
– Вот и все, – проскрипела она, толкнув ногой тело Антона.
Ковыляя, словно умирающая старуха, девушка двинулась к выходу. Убедившись, что дверь заперта, она подняла с пола фонарь. Щелкнула кнопкой, освещая пространство комнаты.
За спиной что-то шевельнулось, и она резко обернулась.
Воздух над трупом Морозова плавно вибрировал, постепенно вырисовывая искрящийся контур человеческой фигуры. Стали видны ноги, руки, наконец, голова, медленно проступали краски, насыщаясь разнообразными цветами. Через мгновение на Катю с удивлением смотрело неестественно бледное лицо Антона.
– Где я? – испуганно озираясь, проговорил он.
– Добро пожаловать, – холодно поприветствовала Катя призрака.
«Антон» поднял руку, зачарованно глядя на окровавленную ладонь.
– Ты можешь их видеть… Так вот в чем дело…
Катя даже не взглянула в сторону новоявленного фантома. Она обессиленно прислонилась к стене, вытирая кровь с лица.
«Антон» осторожно обошел собственный труп, с некоторой долей сочувствия глядя на застывшее лицо, залитое кровью.
– Рановато я ушел, – вынес вердикт призрак и посмотрел на Катю. – А знаешь, это даже хорошо, что я тебя не убил.
Поймав непонимающий взгляд Кати, он пояснил с нехорошей улыбкой:
– Ты мне еще пригодишься, детка.
И прежде чем Катя успела что-то сообразить, он метнулся к ней, оказавшись лицом к лицу.
– Пошел прочь, тварь, – процедила она, но призрак лишь загадочно улыбнулся, придвинувшись еще ближе. Катя вжалась в стену, со страхом глядя, как бесплотное тело фантома начало сливаться с ее собственной плотью.
– Нет! – закричала она, но ухмылка безумца стала только шире, напоминая разверстую рану. «Антон» продолжал неумолимо перетекать в Катю.
– Мы как два ртутных шарика, – шепнул он, подмигивая охваченной ужасом Кате. – Станем единым целым… Но главным буду я…
– Никогда! – завизжала она, бросаясь к двери, однако ее тело внезапно закрутилось юлой, затем приподнялось над полом, после чего девушку швырнуло в стену, словно влажную тряпку. Катя застонала от рвущей в клочья боли.
– Нет…
Тело призрака, подрагивая, словно желе, практически полностью растворилось в ней.
Катя встала на колени и, держась за стену руками, начала выпрямляться.
– Помогите, – прошептала она. – Я… не хочу этого…
Ее глаза расширились, словно Катя увидела перед собой ядовитую змею, и она рухнула на пол как подкошенная. Несколько минут Катя лежала в полной неподвижности, затем открыла глаза.
– Отлично, – хриплым мужским голосом произнесла она, поднимаясь на ноги. – Теперь надо забыть эту потаскушку.
– Это вряд ли, – неожиданно раздался тихий, но решительный голос.
«Катя» недоуменно оглянулась.
У дверей комнаты застыла фигура Василия.
– Что за хрен с горы? – окрысилась «Катя».
– Узнаешь, – сказал Василий, наградив «Катю» нехорошей улыбкой.
Стены вдруг ожили, пошли ребристыми волнами, и помещение стало быстро наполняться другими фигурами. Среди прочих мелькнули бледные лица Марины, Аллы, Лизы и Веры…
– Давай, урод, – заговорил Василий. – Вылезай из нее!
«Катя» подняла руку, ее тонкие пальцы мелко-мелко тряслись.
По рядам призрачных фигур прошелся глубокий вздох, и их вибрирующие тела начало всасывать обратно в стены комнаты.
Ухмылка сползла с лица «Кати».
– Помогите, – тихо проговорила она своим настоящим голосом и посмотрела на пистолет, валявшийся под ногами. Девушка попыталась наклониться, но ее трясущаяся рука словно каждый раз натыкалась на невидимую преграду.
– Я не могу! – беспомощно закричала Катя. – Я не могу сама!
С трудом отлипнув от стены, Василий приблизился к корчившейся в судорогах девушке. Однако когда расстояние между ними сократилось до метра, она неожиданно вскинула другую руку, и Василия отбросило в сторону, словно скомканный клочок бумаги.
– Катя… – шепотом позвал Василий, медленно приподнимая руку. С указательного пальца сорвалась божья коровка. Сделав пару кругов над головой девушки, она аккуратно уселась Кате на щеку.
– Я здесь, – промолвила девушка своим голосом. – Я… еще здесь…
С ее губ сорвался долгий вздох. Рука, не встретив сопротивления, взяла пистолет и медленно повернула его, направив себе в грудь.
– Нет, – прохрипела она голосом Антона.
– Да, – улыбнулась Катя, нажав на спусковой крючок. Грохнул выстрел, запахло дымом.
Катя вздрогнула, на ее груди стала расплываться алая роза. Пройдя навылет, пуля срикошетила по металлической балке, высекая искру. Мгновенно вспыхнул разлитый на полу бензин, ярко-оранжевые языки пламени жадно набросились на бревенчатые стены.
Катя осела на пол, выронив пистолет. В расширенных глазах плясали бешеные огни горящей комнаты.
Вязко-серое облако, словно сотканное из тумана, неохотно сорвалось с тела девушки и, набирая скорость, принялось исступленно биться об стены и потолок, напоминая подстреленную птицу. Изредка сквозь сизые клочья бесформенного сгустка просвечивало лицо Антона, охваченное леденящим ужасом.
Губы Кати шевельнулись в усталой, но счастливой улыбке.
– Мамочка, папа, я к вам, – чуть слышно вымолвила она. – Вот теперь точно… конец.
* * *
Она стояла на шоссе, терпеливо вглядываясь в каждую проезжающую машину. Летний ветерок приятно обдувал разгоряченное лицо, где-то высоко в небе парили птицы, беззаботно щебеча на своем птичьем языке, солнце ласково гладило ее теплыми золотистыми лучами…
«Может, вот оно, настоящее счастье? – подумала она. – Или чего-то не хватает?»
– Где же вы? – прошептала девушка. Вскоре вдали показался белый автомобиль, и в ее глазах вспыхнула надежда.
Машина сбавила скорость, и она счастливо улыбнулась, увидев родителей внутри салона. Они тоже смотрели на нее, и их лица светились от радости.
– Привет, дочка, – помахал рукой отец. – Садись скорей!
Катя проскользнула в салон, усевшись на заднее сиденье. Обменялась теплыми взглядами с Ларисой.
Автомобиль начал набирать скорость. Шоссе было ровным, словно зеркало, ни рытвин, ни трещин. Радостно светило солнце, она была рядом с семьей, и все было чудесно.
– Мамуля, папочка… – заговорила Катя. – Я так скучаю по вам. Мне плохо одной… Одиноко.
Она почувствовала, как защипало в глазах, и торопливо вытерла их. Не нужно, чтобы кто-то видел ее слезы.
– Лариса, прости меня.
Мама повернулась с переднего сиденья, с нежностью глядя на дочерей, и Катя, не выдержав, заплакала.
– Не надо, дочка, – с нежностью проговорила мама. – Все будет хорошо.
– А куда мы едем? – всхлипывая, спросила Катя.
– А куда ты хочешь? – вместо ответа поинтересовался отец.
Катя бережно накрыла своей ладонью руку Ларисы.
– Я хочу домой, – тихо сказала она. – И… с вами очень хочу.
Отец покачал головой.
– Так нельзя, – с грустью промолвил он. – Придется делать выбор…
Катя посмотрела на мать, словно ища в ее лице поддержку.
– Я хотела сказать… – запинаясь, проговорила она. – Ну… вы не сердитесь на меня? Простите, пожалуйста! Простите меня за все!
Мама улыбнулась.
– Не нужно извиняться, доченька. Мы гордимся тобой. И очень любим тебя! Тебе где остановить?
Катя едва открыла рот, как впереди неожиданно появилась какая-то машина.
«Семен», – почему-то подумала она, глядя, как автомобиль стремительно приближался к ним. В последний миг Катя успела зафиксировать напряженно-бледное лицо Капкова. Закусив губу, он смотрел прямо перед собой. С гулким вибрирующим звоном служебная машина Следственного комитета пролетела сквозь их автомобиль и унеслась прочь.
– Лихач, – фыркнул отец, глядя в зеркало заднего вида.
– Папа… – прошептала Катя, видя, как машина начала снижать скорость.
– Тебе пора, дочка, – сказал отец.
Катя взглянула на Ларису.
– Иди ты.
Их глаза снова встретились.
– Ты уверена? – тихо спросила Лариса, и Катя кивнула.
– Я люблю тебя, – чуть слышно произнесла Лариса.
– А я тебя, – сквозь слезы улыбнулась Катя.
Она смотрела, как сестра выпорхнула из автомобиля и помахала им рукой.
– Я вас очень-очень люблю, – сказала Катя, вытирая слезы.
Машина тронулась с места, а она все смотрела на сестру. До тех пор, пока та не превратилась в едва заметную точку, но вскоре исчезла и она.
* * *
Дымящаяся дверь вылетела из косяка с третьего удара ногой. Внутрь ввалился Капков, держа у лица смоченный водой платок. Увидев распростертое тело Кати, следователь, забыв о платке, кинулся к девушке. Лицо Семена перекосилось, когда он увидел громадное пятно крови на ее груди.
– Нет, нет, – испуганно заговорил он, пытаясь нащупать у Кати пульс.
Тщетно.
Тут же неподалеку лежало безжизненное тело Антона.
Где-то за спиной затрещала полыхающая балка, падая вниз. В лицо брызнуло снопом искр, и Капков, подхватив Катю, принялся выбираться наружу. Лицо обдавало нестерпимым жаром, носоглотку разъедал колючий дым, но он, превозмогая тошноту и изнеможение, упрямо взбирался наверх. Когда Семен оказался в коридоре, с хрустом обвалился выгоревший пол, похоронив под пылающими головешками комнату, откуда он только что вынес Катю.
– Только не умирай, – шептал Семен, вглядываясь в лицо девушки, белое как мел. – Не смей, слышишь?!
Коридор тоже был объят пламенем, и он зажмурился, ощущая, как потрескивают волосы и ресницы.
«Только бы не упасть. Только бы…» – молился он про себя.
Когда Капков, теряя сознание, все же выбрался наружу, его волосы уже начали дымиться, а в легкие словно напихали толченого стекла.
Тускнеющим взором он выхватил из темноты мелькнувшую карету «Скорой».
– Врача… – прохрипел он, падая на колени, при этом продолжая держать обмякшее тело Кати. – Скорее, врача…
Его привели в чувство уже в больнице.
– Где Катя? – разлепил губы Семен, рывком поднимаясь с кушетки. Сейчас его не узнала бы собственная мать – прокопченный, с наполовину выгоревшими волосами и обожженным лицом.
Один из оперативников молча повел его за собой.
– Сюда нельзя! – запротестовал врач, когда Семен ввалился в реанимационный блок. – Послушайте…
Но Капков уже стоял у тела девушки, с надеждой всматриваясь в ее лицо.
– Она будет жить? – не отрывая глаз от Кати, спросил он. По грязным щекам, оставляя чистые дорожки, заструились слезы. – Будет?
– Послушайте, сейчас не время…
Катя открыла глаза, и все умолкли.
– Пп-привет, – слегка заикаясь, сказала она и слабо улыбнулась. – А… где моя сестра? Катя?
* * *
Этой ночью Людмила Викторовна плохо спала. Впрочем, как и последние месяцы, после смерти единственного сына. Но именно эта ночь была какой-то особенной, напряженной и тревожной. Разглядывая свое рано состарившееся лицо, она почему-то подумала о длинном темном тоннеле. В конце которого вроде бы забрезжило робкое окошечко света.
– Что-то должно измениться? – бесцветно проговорила она, выходя из ванной. Зашла в комнату сына, скользя тусклым взглядом по фотографиям, которыми была обклеена вся стена, сместив взор на иконку.
– Я чувствую, что ты где-то рядом, Васенька, – сказала Людмила Викторовна, смахивая слезу. – Ты…
Она не успела закончить – кто-то настойчиво трезвонил в дверь.
Гадая на ходу, кто бы это мог быть, женщина накинула на плечи шаль и заспешила в прихожую.
– Иду, иду, – пробормотала она, отпирая дверь.
Перед ней стояла худенькая девушка в простенькой куртке и джинсах. Миловидная, с серьезными глубокими глазами, волосы заплетены в аккуратную косу.
– Доброе утро. Людмила Викторовна?
– Да. Только я вас не знаю, – слегка растерялась пожилая женщина.
– Меня зовут Лариса, я всего на минутку. По поводу вашего сына, Василия.
Людмила Викторовна ощутила, как внутри все сжалось, а горло мгновенно пересохло.
– Он умер, – с трудом ответила она, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не расплакаться.
– Я знаю, – мягко произнесла девушка. – Я не отниму у вас много времени.
Людмила Викторовна вздохнула, посторонившись, и Лариса прошла в квартиру.
– Я вас слушаю, – сказала пожилая женщина.
– Видите ли, Людмила Викторовна… Один очень близкий мне человек знал вашего Васю. И мне стало известно, что у него есть сын…
Людмила Викторовна переменилась в лице.
– О боже… Этого быть не может, – пролепетала она. – Я бы… я бы знала об этом!
– Я понимаю, что это неожиданно, но это правда. Он не успел вам рассказать, понимаете? Дело в том, что ребенок не от его жены Алисы. Для вас ведь не секрет, что она не любила вашего сына? Уж так случилось…
– Лариса, если вы шутите… С вашей стороны это очень жестоко, – дрогнувшим голосом проговорила Людмила Викторовна. – Я всегда мечтала, что у меня будут внуки… А сейчас, я ведь совсем одна, понимаете.
– Я не шучу, Людмила Викторовна. Меня попросили это передать, – повторила Лариса. – Знаете что? Давайте просто пойдемте вместе! Это здесь, недалеко! Они только вышли гулять! Нет так нет…
Несколько секунд Людмила Викторовна сидела неподвижно, глядя перед собой в одну точку, затем, словно очнувшись, вскочила со стула.
– Подождите… Я только оденусь, – бросила она, исчезая в комнате.
Спустя десять минут они были на детской площадке. Несколько малышей увлеченно рисовали мелками, девочка с громадными бантами раскачивалась на качелях, двое мальчиков, громко смеясь, наперегонки лезли по «шведской» стенке. В песочнице сидел мальчик лет четырех, сосредоточенно лепивший какие-то замысловатые фигурки. На лавочке неподалеку расположились родители.
– И… – Людмила Викторовна запнулась, словно боясь продолжить. – Который из них?!
Губы Ларисы тронула улыбка.
– А вы угадайте, – мягко предложила она, и пожилая женщина с колотящимся сердцем принялась вглядываться в лица играющих детей.
– Вася! – неожиданно раздался голос одной из женщин на скамейке. – Не ешь песок!
Малыш, возившийся в песочнице, повернулся на голос матери.
Заметив мальчика, Людмила Викторовна вздрогнула.
– Господи, – прошептала она. Шагнув к ближайшей скамейке, она присела, не сводя благоговейного взгляда с малыша.
«Как же он похож, – потрясенно думала она. – Боже, Васенька…»
– Я не ем, – наконец отозвался мальчик и, поднявшись на ноги, заспешил к матери.
Людмила Викторовна вытащила платок, вытирая повлажневшие уголки глаз. Лариса тихонько отошла в сторону и, немного постояв, быстро зашагала прочь.
За оградой, никем не видимый, неподвижно стоял Василий.
Он тоже плакал, только от счастья. Плакал, переводя взгляд с матери на сына.
– Спасибо, Катюнь, – тихо сказал он, медленно отступая прочь. – Спасибо, девчонки.
Вместо эпилога
Лариса вернулась в деревню. В город она выбирается редко, и если это происходит, она обязательно приходит на могилку Кати.
Спустя какое-то время из-под обгоревших обломков были извлечены останки Антона. Прямых доказательств его причастности к убийствам у Семена не было, но Капков не сомневался, что в этот раз знает настоящего убийцу. Постепенно он начал возвращаться к нормальной жизни и наконец обрел покой. Никаких дополнительных расследований по жертвам маньяка больше не проводилось.
Капков все так же работает следователем. Иногда у него возникают конфликты с руководством, но в целом все нормализовалось, и в ближайшее время его даже намереваются повысить в должности.
Семен пытался поддерживать отношения с Катей, но девушка избегала с ним контактов, и он оставил ее в покое. События, связанные с Катей и поимкой серийного убийцы, для него отныне закрытая тема, и он никогда не обсуждает это с кем бы то ни было.
Развалины догоревшего Дома сровняли с землей, однако даже спустя многие годы на его месте все так же чернеет громадное пятно, на котором с тех пор так ничего и не выросло.
Июнь, 2018 г. Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg
Комментарии к книге «Проводник», Александр Варго
Всего 0 комментариев