«Предают только свои»

Предают только свои (fb2) - Предают только свои (Телохранитель Евгения Охотникова) 749K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Марина Серова

Марина Серова Предают только свои

1

В этот субботний вечер случилось настоящее чудо. Событие неслыханное и необычайное. Моя неподражаемая тетушка сама предложила мне клиента.

Она, которая не пропускала ни одного удобного случая, чтобы объяснить мне, какая это грубая, отвратительная и совсем не женская работа — личный телохранитель, эта самая тетя Мила вдруг…

Впрочем, обо всем по порядку.

Отведав на ужин нечто невыразимо прекрасное под названием «рагу из кролика с кабачками», я коротала время в интернете. Блуждая по сайтам в поисках интересных киноновинок, я почти не обращала внимания на в изобилии встречавшуюся практически везде рекламу.

Но когда я открыла очередную «киностраничку», мое внимание, как ни странно, сразу же привлекла именно реклама. Картинка была настолько яркая, стильная и привлекательная, что пропустить ее было просто невозможно.

Две только что сидевшие на ветке дерева птицы, расправив крылья, будто в фантастическом танце, застыли на взлете. Четкость изысканных линий, динамика, голубое небо и кипенно-белое оперение — все это создавало картину настолько гармоничную и прекрасную, что я смотрела и не могла оторваться. Никогда бы не подумала, что такое неотразимое впечатление может произвести обычная фотография.

Заинтересовавшись, я кликнула по этой картинке и попала на авторский сайт неизвестного мне, но, несомненно, очень талантливого фотографа. Любуясь его произведениями, я даже забыла о том, что собиралась смотреть вовсе не фотографии, а кино.

— Опять за компьютером? — недовольно бурчала появившаяся в комнате тетя Мила. — Конечно, чему после этого удивляться. Днем она сражается, как Робин Гуд, с разными невидимыми врагами, вечером ее от компьютера не оттащишь… Конечно. Где уж тут найти время для того, чтобы создать нормальную семью. Вместо того чтобы поискать себе приличного парня, ты, как всегда…

— Взгляни на часы, тетушка, — не желая портить себе настроение выслушиванием нотаций, перебила я. — Уже одиннадцать, поздно искать приличных парней. Все они давно попрятались в норки и крепко спят. Ты лучше посмотри, какое здесь чудо. Изумительно талантливые фотки. Просто загляденье. В жизни бы не подумала, что подобного эффекта можно добиться, используя всего лишь обычный фотоаппарат.

— Ах да! Кстати. Чуть не забыла. Как раз по поводу фотографии, — даже не глянув на экран компьютера, проговорила тетушка. — Моя знакомая, Кларочка Зибель, я, кажется, рассказывала тебе — прекрасная женщина, добрейшей души и такая образованная…

— Нет, про Кларочку Зибель ты точно не рассказывала, — снова перебила я. — Такое оригинальное имя я бы наверняка запомнила.

— В самом деле? Хм… Что ж, возможно. Но дело, в общем-то, даже не в ней. Племянник Кларочки, Аркаша, он как раз занимается фотографией. Вот сейчас, когда ты сказала мне об этих снимках, я сразу вспомнила, что она просила меня поговорить с тобой.

Предположив, что речь пойдет об очередном сватовстве, я нахмурилась. И что это за манера у некоторых? Так и норовят при каждом удобном случае устроить чужую жизнь. Не спится им спокойно.

— Тетушка, если вы с Кларочкой Зибель решили, что Аркаша — это и есть тот самый «приличный парень», который…

— Подожди, Евгения, дай мне договорить, — строго сказала тетя. — Да, Аркаша — вполне приличный молодой человек, серьезный, самостоятельный и жених, прямо скажем, очень завидный. Я была бы просто счастлива видеть его своим родственником. Но, к сожалению, у него уже есть девушка.

— Какое счастье! — совершенно искренне воскликнула я. — Просто от сердца отлегло.

— Не язви, Евгения! — нахмурилась тетя Мила. — Иногда с тобой просто невозможно разговаривать. Да, так на чем это я остановилась?

— На том, что у Аркаши уже есть девушка, — с готовностью подсказала я.

— Нет, дело не в этом. Девушка здесь ни при чем. Кларочка говорила, что в последнее время с Аркашей происходят странные вещи. С одной стороны, все это вроде бы выглядит как случайность, а с другой… В общем, с некоторого времени Аркаша стал ощущать чье-то пристальное внимание к себе, и внимание отнюдь не доброжелательное. С ним то и дело происходят какие-то досадные случаи, непредвиденные помехи, неприятности. Иногда это даже создает угрозу для жизни. В общем, Кларочка очень обеспокоена, и, зная, чем ты занимаешься, она попросила меня…

— Тетушка! — Изумлению моему не было предела. — Ты хочешь, чтобы я взяла на себя охрану Аркаши? Ты?! Я просто ушам не верю.

— Ах, Евгения… Ну что ты за человек! Ничем тебе не угодишь. И когда я ругаю твою работу, тебе не нравится, и когда…

— Нет, нет! Что ты! Наоборот, я просто счастлива. Даже и не думала, что доживу до такого дня, когда сама тетя Мила предложит мне клиента. Высшего признания просто быть не может.

— Снова язвишь? — настороженно глянула тетя.

— Нисколько! Говорю совершенно искренне и без подтекста. Буду очень рада, если мне удастся помочь Аркаше, и готова даже поработать за… ну, скажем, за две трети обычного гонорара. Учитывая, что Кларочка Зибель — твоя подруга и прекрасная женщина.

— Так значит, я могу их пригласить? Клару и Аркашу? Думаю, будет лучше, если они сами расскажут тебе о том, что происходит.

— Да, конечно. Приглашай. С удовольствием познакомлюсь и с твоей подругой, и с ее племянником.

После этого ответа последние тетушкины подозрения улетучились, и, очень довольная, она отправилась звонить Кларочке Зибель, чтобы пригласить ее с племянником на воскресный обед.

* * *

Как правило, ранним утром, когда я выполняю свои традиционные бодрящие процедуры, тетя Мила предпочитает нежиться в постели. Но в это воскресенье, выходя на пробежку, я обнаружила, что она уже колдует в кухне.

— Бессонница? — мимоходом поинтересовалась я.

— С чего ты взяла?

— А что же еще может заставить в шесть утра возиться у плиты?

— Как можно быть такой легкомысленной, Евгения?! Сегодня к обеду приглашены гости, ты забыла? Мне необходимо все подготовить.

— Ах да! Что-то я действительно не подумала.

Я поспешила пройти в коридор, чтобы тетушка не заметила моей усмешки и, чего доброго, не обиделась. Ее архиответственное отношение к процессу приготовления пищи всегда немножко меня забавляло.

Если бы я сама приглашала гостей, я бы, не мудрствуя лукаво, заказала пиццу с доставкой и прикупила в соседнем супермаркете какой-нибудь незатейливый тортик на десерт. Но у тети Милы к обряду гостеприимства был совсем другой подход, и, если она кого-то пригласила к обеду, подготовка к этому ответственному мероприятию начиналась чуть ли не с предыдущего ужина.

Вернувшись с пробежки, я сделала обычный комплекс упражнений, но, похоже, могла бы и не стараться. В процессе создания очередного кулинарного шедевра мне столько раз пришлось ходить в магазин, что эта нагрузка наверняка дала эффект лучше, чем любая гимнастика.

Едва лишь я успела позавтракать, как выяснилось, что у нас нет совершенно необходимой для рецепта капусты брокколи. Потом я ходила за спаржей. Затем мне пришлось объехать весь город в поисках белого перца. После оказалось, что в сочетании с волшебно-нежным гарниром кета «выглядит жестковато» и необходимо срочно купить форель. Нельзя же было ударить в грязь лицом перед Кларочкой Зибель.

Венцом всех этих, на мой взгляд, совершенно непозволительных кулинарных капризов стало требование добыть ананасный ликер.

— Тетушка, такого продукта не существует в природе, — донельзя утомленная бессмысленными метаниями по городу, протестовала я.

— Что значит — не существует? — возражала уверенная в своей правоте тетя Мила. — Если в рецепте указано, значит, должен существовать.

Что было с ней делать? Сцепив зубы, чтобы как-нибудь невзначай не заругаться, я отправилась в очередное кулинарное турне.

Поиски ликера оказались самым сложным из всех тетушкиных заданий. Похоже, продукт и впрямь был эксклюзивным. Я объехала несколько специализированных алкомаркетов, заглянула даже в дьюти-фри, но заветного продукта не было нигде. Отчаявшись, я уже готова была признать, что его и впрямь не существует и все это — бредни извращенцев-гастрономов, свихнувшихся от постоянных стремлений придумать «самый изысканный» рецепт.

Однако самолюбие не позволило мне вернуться с пустыми руками, и в качестве последнего средства я решила обратиться в рестораны. Если уж и там ничего не знают об ананасных ликерах, значит, это и впрямь продукт больного воображения какого-нибудь спятившего кулинара.

Но разочаровываться мне не пришлось. В первом же заведении, куда я решила заглянуть, мне не только подтвердили факт существования этого напитка, но и согласились продать бутылочку. За сколько — не хочу даже вспоминать.

— Все, с меня хватит! — решительно заявила я, ставя на стол добытую с такими трудами бутылку. — Больше не поеду никуда, хоть убей.

— А больше никуда и не надо, — счастливо улыбаясь, проговорила тетя Мила. — Все почти готово, осталось только добавить изюминку, капельку этого самого ликера, и тогда…

— Капельку?! Я объехала весь город, побывала, наверное, в сотне магазинов и все для того, чтобы куда-то там добавить… капельку? Тетушка, ты… ты просто…

— Успокойся, Евгения, к чему столько эмоций? Разумеется, ликера нужно совсем немного. Такие вещи всегда добавляются в минимальном количестве, они необходимы, чтобы создать своеобразие, так сказать, флер.

— Флер?! Я потратила час времени, выбросила уйму денег, и все это только для того…

Трудно даже представить, чем мог закончиться этот разговор. Я действительно была возмущена до глубины души, и, вполне возможно, мы не на шутку поссорились бы с тетей Милой перед самым приходом «дорогих гостей», но тут зазвонил телефон.

— А вот и Кларочка, — довольно произнесла моя тетушка, взглянув на высветившийся номер. — Наверное, хочет сообщить, что они уже вышли из дома и направляются к нам. Да, дорогая, рада тебя слышать.

Мое раздражение, разгоравшееся еще больше из-за того, что тетя Мила решительно не желала его замечать, достигло критической точки. Глядя на ее довольную физиономию, я уже готова была заявить, что обед состоится без меня, когда все вдруг резко переменилось. Лицо моей тетушки стало испуганным и озабоченным, и, явно чем-то встревоженная, она торопливо заговорила в трубку:

— Нападают? Что значит — нападают? Хотят напасть? Кто? А ты? А Аркаша? Но ведь можно полицию… Что значит — не разрешают звонить? Этого просто быть не может! Ничего не понимаю…

— Что-то случилось? — внимательно слушая эти бессвязные фразы, спросила я.

— Кларочка! Подожди минуту. Они ехали к нам, и, кажется, на них кто-то напал, — продолжила тетя Мила, уже обращаясь ко мне. — Кларочка страшно расстроена, чуть не плачет. Говорит, что Аркаше угрожают, не дают звонить в полицию. Я ничего не понимаю…

— Дай мне трубку, я сама с ней поговорю.

— Да, конечно. Кларочка? — снова обратилась к подруге тетя Мила. — Сейчас с тобой будет говорить Евгения. Может быть, хоть ей удастся разобраться в том, что там у вас происходит.

С этими словами тетушка передала трубку мне.

— Алло, Клара Карловна? Это Женя. Что у вас случалось?

— Ах, я даже не знаю, — донесся из трубки очень расстроенный женский голос. — Мы ехали по дороге, никого не трогали, Аркаша всегда очень аккуратно водит. И тут… я даже не знаю, что произошло. Нас обогнала какая-то машина, потом они остановились, перегородили дорогу и теперь говорят, что Аркаша поцарапал им машину и должен заплатить. Но мы никого не царапали. Аркаша всегда очень аккуратно…

«Автоподстава, — тут же догадалась я. — Интересно, ребята выбрали жертву навскидку или все было заранее подстроено именно для «Аркаши»? Похоже, Клара Карловна беспокоилась за него не зря».

— Где вы сейчас находитесь? — спросила я.

— Мы на Лобачевского, можно сказать, только-только выехали из дома, и вот…

— Ничего не предпринимайте и старайтесь не провоцировать открытый конфликт. Я сейчас подъеду. Какая у вас машина?

— У Аркаши белый «Форд», — чуть не плача, проговорила Клара Карловна.

— А та, что обогнала вас? Можете определить марку?

— Серая, кажется, «Мазда», и тут еще черная… не знаю, такая, с кольцами…

— «Ауди». Понятно. У меня «Фольксваген». Буду минут через десять. Представим все так, как будто я — ваша давняя знакомая и нечаянно проезжала мимо. Предупредите Аркадия, он должен будет мне подыграть. И главное — не ввязывайтесь в конфликт. Дождитесь меня.

Вернув трубку тетушке, я буквально на секунду забежала в свою комнату, чтобы взять револьвер и засунуть за пояс пару звездочек, и вылетела на улицу.

Улица Лобачевского находилась не так уж близко от нашего дома, и, чтобы прибыть на место через обещанные десять минут, мне пришлось очень постараться.

Зато не пришлось искать участников автоподставы. Выехав на прямую, как стрела, магистраль, идущую вдоль берега Волги, я почти сразу увидела небольшую группу автомобилей. Они действительно почти полностью перегородили одну из полос движения.

Белый «Форд», по-видимому, очень резко затормозивший, стоял с самого края, одним колесом заехав на тротуар. Прямо перед ним стояла последней модели серая «Мазда», а слева его прижимала видавшая виды черная «Ауди».

На заднем сиденье «Форда» я различила силуэт женщины, а возле водительской двери с растерянным и немного ошарашенным видом стоял мужчина. Видимо, это и был тот самый фотограф Аркадий, которого по тетушкиной рекомендации я должна была взять под охрану. Что и говорить, услуги телохранителя ему сейчас явно бы не помешали.

Взяв его в плотное кольцо, на него наседали сразу несколько человек. Вероятно, это были пассажиры «Мазды» и «Ауди», стоявших сейчас пустыми.

— Иди, иди! — орал один, низенький и толстый, как откормленный на убой хряк. — Иди посмотри. Посмотри, какая царапина. До грунтовки краску стер. Этой тачке месяца нет, только-только из салона взял. И что? Мне теперь ее перекрашивать целиком из-за того, что такой вот лох на дороге попался?!

— Какая царапина? — неуверенно сопротивлялся Аркадий, молодой мужчина лет под тридцать с ухоженной бородкой и намечающимся брюшком. — Я вас даже не задел… я бы заметил.

— Не задел?! — во весь голос завопил толстяк. — Нормально! Да тут такой скрежет стоял, наверное, на другом конце города слышно было. Иди посмотри, как ты не задел. До грунтовки процарапал. Иди, чего встал? Хочешь убедиться? Иди убедись.

Толстяк подошел вплотную к Аркадию и даже протянул руку, как бы желая подтолкнуть его к «Мазде».

Но тут в дело вступила я, и ситуация коренным образом изменилась.

Я прекрасно понимала, для чего «братаны» хотят увести Аркадия от машины. Пока он будет разглядывать несуществующие царапины на «Мазде», они наждачкой или чем-нибудь еще в этом роде поцарапают «Форд», и тогда уже не удастся доказать, что столкновения не было.

Этого ни в коем случае нельзя было допускать, и, притормозив возле живописной группы автомобилей, я смело ринулась в самую гущу сражения.

— Ба! Аркаша! Сколько лет, сколько зим! — бодро приветствовала я совсем заскучавшего бородача.

Тот глянул недоверчиво и испуганно, но потом, видимо, вспомнив о переданной ему просьбе подыграть, вяло проговорил:

— А… привет. Давно не виделись.

«Мог бы и по имени назвать, хам! — с несколько некстати возникшей неприязнью подумала я. — Вот и спасай их всех… после такого отношения».

Тем не менее эмоции никак не повлияли на мой профессионализм, и я продолжила в том же бодром и радостном ключе.

— Что за шум, а драки нету? — говорила я, подходя все ближе к группе мужчин, обступивших Аркадия. — Знакомых встретил?

Я улыбалась и демонстрировала общительность, в то же время исподволь оглядывая и оценивая своих потенциальных противников.

Всего парней было четверо, и трое из них с виду не представляли особой угрозы. Толстяк явно был горазд только кидать понты, стоявший рядом с ним, длинный, как каланча, и наверняка неуклюжий в движениях дядя тоже не внушал опасений, а молодой парень с очень шустрыми глазками, нетерпеливо переминавшийся чуть поодаль, скорее всего, привык брать хитростью, а не силой.

Серьезную угрозу, по моему мнению, мог представлять лишь четвертый, крепко сбитый мужчина средних лет, внимательно наблюдавший за происходящим и самый спокойный из всех.

Пока я производила мысленную оценку шансов, ребята тоже не теряли времени зря.

Смерив меня критическим взглядом, ко мне обратился толстяк, по-видимому, самый коммуникабельный из всех.

— Слышь, девушка, — сплюнув, негромко процедил он. — Шла бы ты отсюда. Лесом. Не видишь, у нас мужской разговор. Потом пообщаешься со своим другом.

— Фи, как грубо. — Я сделала недовольную гримасу. — Кто вас воспитывал, что вы так разговариваете с женщиной? Что здесь происходит, Аркадий? У вас что, авария? Ты полицию вызвал? А в страховую звонил? Лучше сразу позвонить и им, и полицейским, а то знаешь, этот пресловутый европротокол…

— Слышь ты, шустрая, — начал надвигаться на меня толстяк, видимо, рассчитывая задавить массой. — Езжай, куда ехала, без тебя разберемся.

— А почему вы мне все время хамите? — сочла уместным возмутиться я. — И с какой стати обращаетесь на «ты»? Мы с вами, кажется, на брудершафт не пили.

— Слышь, Батон, она, похоже, совсем без мозгов, — вступил в разговор высокий. — Подруга, ты тупая? Тебе русским языком сказано, вали отсюда подобру-поздорову, пока цела.

— А, так вы еще и угрожаете? Ну это уже… Это уже ни в какие рамки не лезет! Поехали отсюда, Аркадий! С этими хамами нам разговаривать не о чем.

Я шире распахнула водительскую дверь «Форда», недвусмысленно давая Аркадию понять, что ему следует незамедлительно сесть за руль.

К счастью, его первоначальная заторможенность прошла, он уже включился в игру и, следуя моему приглашению, устроился на водительском месте. Но поддерживать эту игру, кажется, не очень хотели наши приятели.

— Э, ты куда это?! — вновь во всю мочь заорал толстяк, увидев маневр Аркадия. — Это кто тебе сказал, что ты можешь ехать? Ты мне денег должен! Ты знаешь, сколько сейчас стоит покрасить такую машину?

— А тебе кто сказал, что именно он должен тебе ее красить? — вместо Аркадия ответила я. — Ты ее поцарапал неизвестно где, а теперь хочешь на первого встречного свалить? Дурака нашел, да? Так это мы в два счета разъясним. Было у вас столкновение, Аркадий?

Племянник Клары Карловны Зибель, по-видимому, не обладавший особо волевым характером, снова слегка замешкался, но под моим пронзительным взглядом все-таки принял правильное решение.

— Нет, не было, — коротко сказал он. — Я бы заметил.

— Вот! Слышишь, что тебе человек говорит? Никто твою старую кастрюлю даже пальцем не трогал. Дураков в другом месте ищи. Заводи, Аркадий!

— Да ты… да пошла ты…

Толстяк, начавший понимать, что дело, кажется, не выгорит, от ярости не мог найти слов. Видимо, поэтому он решил, не теряя времени, перейти к действиям.

Он снова стал надвигаться на меня, изображая таран, только теперь гораздо быстрее. Вытянув вперед руки, он, наверно, намеревался меня толкнуть, но немного не рассчитал.

По габаритам я была меньше раз в шесть, поэтому задуманный мною маневр удался как нельзя лучше. Извернувшись, я проскользнула аккурат между растопыренных рук этого медведя и, оказавшись в самой непосредственной близости, что есть силы ударила его пяткой по ступне.

Подобные болевые приемы — самое эффективное средство для нейтрализации противника, обладающего большей массой.

Толстяк заойкал и перегнулся пополам, любезно подставляя для удара массивный загривок. Разумеется, я не стала игнорировать это гостеприимное приглашение. Сложив руки замком, я так приложила товарища по затылку, что он тут же ушел в нокаут.

Все это произошло довольно быстро, и приятели Батона сообразили, что именно случилось, лишь тогда, когда он уже валялся без чувств на асфальте.

— Эх… глянь-ка, — обескураженно проговорил длинный парень, чуть раньше так неосторожно предположивший, что я «похоже, совсем без мозгов». — Ты чего это… ты каратистка, что ли? Миха, чего это она, а?

Вопрос был обращен к тому самому плотному мужичку, которого я определила для себя как наиболее опасного соперника. Но вступать в дискуссию он явно не спешил, и, воспользовавшись образовавшейся небольшой паузой, я обратилась к Аркадию.

— Уезжай, я здесь разберусь, — вполголоса, так, чтобы не слышали наши друзья, произнесла я. — Тетя Мила вас давно ждет, волнуется, наверное.

— Но как же… а ты? То есть вы…

— Я же сказала — я разберусь. Возьми правее, «Мазду» объедешь по тротуару, и вперед. За меня не волнуйтесь, — добавила я, мельком глянув в испуганные глаза пожилой женщины, сидевшей на заднем сиденье. — Езжай.

Тем временем длинный, явно удивленный и расстроенный тем фиаско, которое настигло его товарища, похоже, намеревался отмстить. Серьезный Миха не вмешивался, быстроглазый парень помоложе тоже предпочитал роль зрителя, но этот человек-паук явно не собирался оставаться в стороне. Растопырив свои несуразные ручищи, напоминавшие рачьи клешни, он так же, как до этого его толстый друг, пошел на меня войной, кажется, абсолютно уверенный, что я испугаюсь и убегу просто от одного вида этой ужасающей картины.

— Ты чего это? А? — все повторял он. — Ты борзая, что ли?

В этот момент заурчал движок «Форда», и Аркадий, в точности выполняя мои инструкции, обогнул «Мазду» и скрылся из виду.

— Эх… глянь-ка, — вновь удивленно притормозил длинный. — Куда это он? Чего это, Миха? Куда это… Это как… это он что, уехал, что ли?

В заторможенном мозгу моего нового друга, похоже, сорвалась какая-то пружинка и колесики закрутились с небывалой скоростью. Наверное, еще никогда в жизни ему не доводилось так быстро соображать. Он вновь обернулся ко мне, вдруг как бы неожиданно прозрев и что-то поняв, и с непередаваемым сочетанием злости и изумления протянул:

— Ах ты су-у-учка-а-а…

Тут с асфальта донесся стон начинавшего приходить в себя Батона, и, похоже, это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения длинного. Зарычав, как разбуженный посреди зимы медведь, он подскочил ко мне, вытянув свои огромные ручищи, будто намеревался схватить меня и переломить пополам.

Этого удовольствия я ему, конечно же, не доставила.

Высокий рост парня представлял отличные возможности для работы головой и, слегка пригнувшись, я со всей силы боднула его в область солнечного сплетения. Сознание, в отличие от чувствительного Батона, мой новый противник не потерял, но равновесие утратил и, поверженный, уже не мог оказывать эффективное сопротивление.

Несколько пинков в «протектор» и в некоторые другие болевые области заставили его болезненно скорчиться на земле и позабыть о своих воинственных планах.

Парень явно не имел отработанных навыков ближнего боя, и разбираться с ним мне было настолько несложно, что попутно я еще успевала держать в поле зрения более опасного Миху и следить за его действиями.

Впрочем, отследить я могла только то, что никаких особенных действий Миха не совершал. Он спокойно наблюдал, как я разделываюсь с длинным, а когда тот скрючился на асфальте, кивнул стоявшему поодаль быстроглазому юноше, коротко бросив:

— Заводи, Налим.

Парень с готовностью сел за руль «Ауди», Миха устроился на заднем сиденье, и через минуту из неподвижно стоящих машин на дороге остались только серая «Мазда» и мой «фольк».

— Что ж, и мне, пожалуй, пора, — проговорила я, обращаясь к сидевшим на асфальте противникам, которые с большим трудом приходили в себя. — Попутного вам ветра, друзья, и не поминайте лихом. В следующий раз ведите себя хорошо и не приставайте без нужды к проезжающим мимо добропорядочным гражданам.

— …Су-у-учка-а-а… — выплевывая красные слюни, вновь протянул длинный, но я не удостоила его ответом.

Сев за руль, я поехала домой, где Аркадий и Клара Карловна наверняка уже во всех красках излагали моей взволнованной тетушке последние новости.

В целом итоги этой небольшой «дипломатической встречи» меня вполне удовлетворяли, но инстинктивно я чувствовала, что разговор не закончен. Конечно, я могу и ошибаться, но, судя по всему, не таким человеком был этот наблюдательный и спокойный Миха, чтобы вот так вот просто взять и уехать, оставив поле боя за кем-то другим. И уж тем более за бабой. Нужно быть повнимательнее, продолжение вполне может последовать.

— Женя! Ну наконец-то! — эмоционально воскликнула тетя Мила, когда я появилась в квартире. — Как ты долго! Я уже не знала, что и думать.

— Думать, тетушка, ты всегда должна одно и то же — что все будет хорошо, — улыбнувшись, бодро ответила я.

— Да, Милочка, твоя Евгения — это просто чудо, — включилась в разговор появившаяся в прихожей Клара Карловна. — Как она лихо разобралась с этими бугаями! Я даже подумать не могла, что такая хрупкая, миловидная девушка сможет так… драться.

— Вот-вот, Кларочка, — сразу перешла к излюбленной теме тетя Мила. — Вот именно. Только и может, что драться. Как будто мужиков для этого нет. А когда начинаешь с ней серьезный разговор о том, что пора бы остепениться, семью завести, она все сводит к шуткам.

— У молодых сейчас совсем другие интересы, Милочка, нам этого не понять, — сентенциозно заметила Клара Карловна. — Аркадий, где ты там? Иди, поблагодари нашу спасительницу.

В прихожей появился Аркадий, и мысленно я не без сарказма отметила, что теперь делегация для торжественной встречи собрана в полном составе.

Слушая рассказы тетушки и пытаясь мысленно представить себе Кларочку Зибель и Аркашу, я рисовала в воображении женщину средних лет и веснушчатого юношу-фотографа, вся проблема которого в том, что его, стеснительного и некоммуникабельного, задразнили ровесники.

Но уже во время разборок на трассе я успела убедиться, что сложившееся у меня представление ошибочно. Теперь же, приглядевшись внимательнее, только еще раз в этом убедилась.

Средние лета здесь имел мужчина, а не женщина, самой же Кларе Карловне на вид было не меньше восьмидесяти.

— Да, разобралась ты с ними действительно лихо. То есть вы, — смущенно улыбаясь, тем временем проговорил Аркадий.

— Не надо «вы», — улыбнулась в ответ я. — Мы ведь теперь, можно сказать, боевые товарищи, так какие же могут быть церемонии?

— Ну из меня-то боец, конечно, тот еще, но ты — это да. Полностью согласен с Кларой — настоящее чудо. Брюс Ли и Ван Дамм в одном лице.

— Ладно, ладно, хватит нахваливать, — прервала тетя Мила этот поток восхищений. — Вместо того чтобы отговорить ее от этой ужасной работы, только лишний раз мотивируете. Идемте лучше за стол, все уже давно готово.

— Нет, Милочка, это ты напрасно, — вступилась за меня Клара. — Я понимаю, для тебя это, конечно, волнительно — каждый раз переживать, беспокоиться, как оно там все обернется. Но уверена, что для Жениных клиентов ее работа очень важна. Вот что бы мы, спрашивается, делали сегодня, если бы она за нас не вступилась?

— Похоже, заплатили бы за покраску, — невесело усмехнулся Аркадий.

— Очень даже легко. А ведь на самом деле столкновения-то никакого не было. Так что это не ужасная, а, наоборот, можно сказать, самая прекрасная работа. Она позволяет восстановить справедливость.

— Ну вот, взялись дифирамбы петь, и не остановишь. — Тетушка пыталась изобразить неудовольствие, но было очевидно, что признание моих заслуг ей приятно. — Проходите на кухню. Сначала угощу вас, а уж потом будете говорить о своих боевых делах. Конечно, меньше всего хотелось бы беседовать на эту тему. Мы так редко видимся, можно было бы поговорить и о чем-то более приятном. Но что поделать, видимо, ты, Кларочка, была права, Аркадию действительно что-то угрожает.

— О да! — с чувством подтвердила Клара, выходя из прихожей и направляясь в кухню. — Сегодня я убедилась воочию. Честно говоря, мне и самой до последнего не хотелось верить. Все надеялась — а вдруг это просто недоразумение.

— Да нет, на недоразумение как-то непохоже, — вполголоса заметил Аркадий.

— Что верно, то верно. После сегодняшнего случая я сама поняла. Здесь явно чей-то злой умысел.

— Что ж, тогда вам точно к Жене. Она у нас по злым умыслам… главный специалист.

Тетушка взглянула на меня с укоризной, как будто похвала подобного рода ничего, кроме негатива, не могла в себе содержать по определению, и торжественно направилась вслед за гостями в кухню.

Кулинарные шедевры неподражаемой тети Милы, как всегда, были аппетитны и изумительны, но, несмотря на это, разговор «о боевых делах» начался уже за столом. Как-то незаметно с замечаний о погоде и последних новостей из жизни поп-звезд мы перешли на новости из жизни Аркадия и вскоре полностью сосредоточились на этой теме.

— Я журналист, пишу для газеты «Город», — рассказывал он. — Наверное, все слышали это название.

— Да, разумеется, — с готовностью подтвердила я.

Газета «Город» была нашим местным периодическим изданием. Основное содержание репортажей составляли последние новости из жизни Тарасова, а также громкие события федерального уровня или законодательные акты, которые могли отразиться на жизни горожан.

Издание это было довольно популярным, и, думаю, хотя бы раз в жизни газету «Город» читал каждый житель нашего города.

— Я специализируюсь на социальной тематике, — продолжал Аркадий. — Конкретные проблемы людей, их надежды и чаяния, а также удачи и неудачи в процессе осуществления этих чаяний и надежд — вот то, о чем я пишу.

— Значит, твоя специализация — статьи? А тетушка говорила, что ты занимаешься фотографией.

— Да, в основном статьи. Фотография — это для души. Иногда, конечно, фотографирую что-то и в процессе создания репортажа — такие попадаются случаи, что просто невозможно остаться равнодушным. Бывает, что эти снимки публикуют вместе со статьей, но это редко. Ведь в газете есть штатный фотограф, с какой стати я полезу в чужой, как говорится, монастырь? Поэтому снимаю больше для себя. Или для сайта. Я открыл сайт специально для этой цели. Называется «Социо». Там я выкладываю снимки о событиях, которые меня взволновали, произвели сильное впечатление. Иногда это даже не событие, а просто небольшой, но очень яркий, показательный эпизод из жизни города. И, судя по количеству откликов, которые появляются после каждой новой подборки, подобные вещи волнуют и впечатляют не только меня.

— Так, значит, у тебя тоже есть фотосайт, — сказала я. — Обязательно зайду. Я тут недавно побывала в гостях у одного фотохудожника, впечатление действительно очень сильное.

— Ты, наверное, имеешь в виду тех, кто фотографирует, так сказать, с эстетическими целями, — уточнил Аркадий. — Людей, которые относятся к снимкам, как художник относится к картине. Но я не ставлю перед собой подобных задач. Даже, в каком-то смысле, цели у меня противоположные. Я стремлюсь привлечь внимание зрителя к вопиющему факту и добиться того, чтобы он не просто заметил этот факт, но и захотел как-то отреагировать. Исправить ситуацию, помочь человеку, которого увидел на снимке, или передать информацию тем, кто может помочь. В общем, моя цель — сделать так, чтобы, увидев снимок, люди не оставались равнодушными, не проходили мимо.

— И это удается?

— Ты знаешь, да. Оказывается, в нашем городе масса отзывчивых людей, неравнодушных к чужому горю. Я могу назвать не один и не два случая, когда ко мне обращались за координатами тех, кто был запечатлен на снимках, и предлагали помощь. Несколько лет назад, когда я только начал выкладывать фотографии, посетителей было немного, но со временем сайт стал набирать популярность, и число посетителей постоянно растет. Многие говорят о том, что это очень полезное дело и привлекать внимание к подобным проблемам нужно обязательно. В общем, реакция на мою инициативу в основном положительная. Но в последнее время…

Тут Аркадий сделал паузу и с минуту о чем-то думал. Судя по выражению его лица и нахмуренным бровям, тема размышлений была не из приятных.

— В последнее время стало происходить что-то странное, — продолжил он. — Две моих недавних подборки были посвящены социальным учреждениям, призванным заботиться о наименее защищенных категориях граждан. В первой я выложил фотографии из дома престарелых, во второй — из интерната для детей с отклонениями в развитии. Сейчас существуют и частные заведения подобного рода, но те, в которых мне довелось побывать, находятся на государственном обеспечении. Неизвестно, то ли обеспечение это оставляет желать лучшего, то ли карманы у администрации этих учреждений слишком глубокие, но факт остается фактом — обитатели их содержатся в условиях далеко не идеальных. Меня тронуло положение этих несчастных, и я выложил снимки на сайт в надежде, что появятся спонсоры или просто неравнодушные люди, которые захотят чем-то помочь.

— Я бы хотела уточнить, — прервала я его повествование, — в эти учреждения ты пришел по собственной инициативе, специально для того, чтобы сделать снимки?

— Нет, конечно, — улыбнулся Аркадий. — Я был там по заданию газеты, причем беседовал с руководством именно о проблемах обеспечения. Все, разумеется, жалуются, что оно совершенно недостаточное, но так ведь всегда говорят. А финансовые проверки рядовой журналист проводить не уполномочен. Поэтому я постарался сделать максимум возможного в моем положении — запечатлел на снимках реальное положение вещей и выложил их на всеобщее обозрение.

— Если я правильно поняла, на этот раз реакция посетителей сайта была не такой, как ты ожидал?

— Да… то есть нет. В общем и целом отклики, как обычно, были положительные и сочувственные, но несколько отзывов просто поразили меня своей агрессивностью. Да, именно так. Агрессия — это самое подходящее слово. Казалось бы, что за проблема? Не понравилось тебе, так выскажись и иди себе дальше. Но нет. Заходили несколько раз под разными никами, хотя общее настроение и стиль настолько схожи, что угадать одного и того же автора совсем нетрудно. Агрессия так и пышет. Даже выражения повторяются.

— И в чем же суть претензий? — поинтересовалась я.

— В основном речь шла о том, что автор подборки, то есть я, преследует одну лишь цель — создать себе «дутый имидж». Якобы в действительности мне совершено наплевать на судьбы несчастных, о которых я делаю репортажи, а хочется лишь добиться известности, используя их как разменную монету. И все это в самых жестких, оскорбительных выражениях. Впрочем, можешь убедиться сама. Эти комментарии я не удалял, зайди, почитай.

— Очень хорошо сделал, что не удалил, — отметила я. — Если за этим действительно кроется целенаправленное стремление нанести вред, подобные выпады можно будет использовать как доказательство.

— Целенаправленное стремление? — оживился Аркадий. — Еще какое целенаправленное! В сущности, злобные отзывы — это пустяки. Есть примеры гораздо более показательные. В частности, сегодняшний случай.

— Думаешь, это было подстроено? — с интересом спросила я, вспомнив, что и меня посещали похожие соображения.

— Учитывая последние тенденции, даже не сомневаюсь, — уверенно ответил Аркадий. — Не знаю, что было на уме у этих «веселых ребят» и каким мог оказаться финал этой «нечаянной» встречи, но в ситуации, когда я сталкивался с реальной угрозой жизни, мне попадать уже приходилось.

— Вот как? Это интересно. — Я навострила уши.

— Да, именно так, — подтвердил Аркадий.

— Расскажи Евгении, как они подкараулили тебя, Аркаша, — подала голос Клара Карловна.

— Да, вот, кстати, совсем недавний случай, — с готовностью откликнулся племянник. — Я провожал Лику, это моя девушка…

— Анжелика — Аркашина невеста, — вновь вставила свое веское слово Клара Карловна.

Это было сказано с такой гордостью, что из глубин моей души сразу поднялся на поверхность сарказм.

«Не иначе, эта Анжелика — не кто иная, как Анжелина Джоли», — подумала я.

Впрочем, на мою едва заметную усмешку, к счастью, никто не обратил внимания.

— Да, мы с Ликой собираемся… впрочем, не об этом сейчас речь, — продолжал между тем Аркадий. — А речь о том, что все это случилось накануне дня рождения ее мамы. Вообще-то Лика с недавнего времени живет у меня, но на день рождения было приглашено много гостей, и вечером Лика собиралась к родителям, чтобы помочь с приготовлением блюд. Предполагалось, что она останется ночевать там, поскольку возни с этой готовкой было много.

— Да уж, приготовление блюд — это задача серьезная, — со знанием дела подтвердила тетя Мила.

— Вы правы. Там был целый список, и Ликина мама, конечно, не справилась бы одна. Я отвез ее к родителям и, припарковавшись во дворе, вышел, чтобы проводить до подъезда. К этому моменту я уже обратил внимание на то, что все происходящие со мной в последнее время «случайности» на самом деле далеко не случайны, поэтому хотел подстраховаться. Только зная наверняка, что Лика добралась до дома без приключений, я мог уехать со спокойной душой.

— А что, с твоей девушкой тоже происходили какие-то «случайности»? — спросила я.

— К счастью, пока нет. Но кто может знать, что на уме у этих людей? К тому же было уже довольно поздно, мало ли кто может шляться по улице в это время. В общем, как бы там ни было, я решил проводить Лику до подъезда. Подъехать поближе не получилось, у них весь двор заставлен машинами, так что пешком пришлось пройти довольно приличное расстояние. Когда я возвращался обратно, то заметил весьма живописную компанию, направлявшуюся прямиком ко мне. Ребята вели себя настолько недвусмысленно, что относительно их намерений сомнений быть не могло.

— Предполагаешь, что они собирались причинить тебе вред?

— Да я не предполагаю, я просто уверен в этом, — саркастически усмехнулся Аркадий. — Предполагать можно, когда рассуждаешь о чем-то в мирной беседе, а когда на тебя наступает компания отморозков, у которых на лбу слово «зона» написано, тут уж не до предположений.

— Они вели себя агрессивно?

— Да ты знаешь, нет. С чего бы они стали проявлять агрессию? Это было бы возможно, если бы силы наши были хотя бы сопоставимы, я уж не говорю — равны. Тогда да, тогда показуха такого рода имела бы смысл. Напугать, продемонстрировать силу. А тут — пятеро на одного. Понятно, за кем осталось бы поле боя. Так что подходили они, посмеиваясь, больше издевались, чем угрожали. «И кто это у нас тут такой красивый», «и как это отпустили его так поздно одного, без мамки», — и прочее в этом духе.

— Пятеро на одного — это действительно многовато, — согласилась я. — Но судя по тому, что сейчас ты, кажется, в полном здравии и неплохо выглядишь, напасть им, по-видимому, так и не удалось. Что же помешало? Меня в тот раз там точно не было.

— Да, тебя там не было, к сожалению, — вновь невесело усмехнулся Аркадий. — Так что если бы они напали, я бы сейчас точно выглядел по-другому. Вполне возможно, с бирочкой на ноге лежал бы в морге.

— Аркаша, что ты такое говоришь! — всполошилась Клара Карловна.

— А что, тетушка, это ведь было вполне возможно и даже не очень удивительно. Если припомнить эти физиономии… Впрочем, ладно. Не будем о грустном. Ты спрашивала, что им помешало? — снова обратился Аркадий ко мне. — Как ни странно, тоже некая веселая компания. Только гораздо более цивильная, к счастью. Подъехали какие-то ребята, начали разгружаться, вытаскивать какие-то баулы, удочки… Наверное, ездили отдыхать «дикарями» или просто на рыбалку. Но так или иначе мне их возвращение принесло спасение. Негодяи, которые уже подошли совсем близко, в присутствии свидетелей как-то сразу стушевались, и во время образовавшейся заминки я успел дойти до машины. Вот это уж точно была случайность, но на сей раз случайность очень удачная и спасительная для меня.

— Но эти товарищи, которые хотели разобраться с тобой, наверное, были другого мнения, — в свою очередь саркастически усмехнулась я.

— Да уж. Надо было видеть их рожи. Я же говорю — по виду настоящие уголовники.

— Ну вот, пошло-поехало, — сокрушенно вздохнула тетя Мила. — Что это за темы для разговора за столом? То уголовники у вас, то морги. Неужели нельзя выбрать что-то более приятное? Давайте лучше чай пить. На десерт у меня пудинг с вишней, английский рецепт — просто пальчики оближешь.

Ради тетушкиного пудинга действительно стоило сменить тему.

Выпив по чашке ароматного чая и по достоинству оценив очередной шедевр, мы с Аркадием перешли в комнату и продолжили «неприятный» разговор, а две тетушки остались в кухне, чтобы обсудить текущие дела и вспомнить былое.

2

— Так, значит, ты считаешь, что та встреча возле подъезда была не случайной? — спросила я, возвращаясь к теме.

— Само собой. Они явно поджидали меня, притаившись где-то в укромном месте. Дом, где живет Лика, старой постройки, во дворе много растительности, да и прочего добра хватает. Всякие котельные, гаражи…

— То есть при желании укрыться можно?

— Легко. Когда мы подъехали, двор был абсолютно пустым, только машин было больше чем достаточно — они были припаркованы буквально друг на друге. Я проводил Лику до двери, а стоило мне отойти на пару шагов от подъезда, как откуда ни возьмись появились эти ребята.

— Но почему ты считаешь, что они поджидали именно тебя? Может быть, они изначально ничего такого даже в виду не имели. Просто сидели себе в уголке, пивко посасывали, а потом увидели, что мужик идет один и вокруг никого нет, да и решили на всхожесть, как говорится, пробить.

Похоже, подобная мысль моему собеседнику в голову не приходила. Пару минут он сосредоточенно размышлял о чем-то, потом медленно проговорил:

— Хм… Не знаю. Возможно, я и правда преувеличиваю важность проблемы и все это действительно из области случайностей и совпадений, но… слишком уж часто они происходят, эти совпадения. Я ведь тоже не без причин подумал, что эти ребята явились туда именно по мою душу. Это был вывод из всего предыдущего, причем вполне логичный. Если тебе то и дело бросают что-то под колеса или на голову, если без видимых причин у тебя появляются какие-то непримиримые враги в интернете, если из каждого темного угла тебе навстречу выползают всякие неадекватные личности, тут поневоле задумаешься. И начнешь делать соответствующие выводы. Если бы подобные случайности были повседневным явлением, я бы, возможно, и воспринимал их как нечто само собой разумеющееся. Но раньше ничего подобного не наблюдалось.

— В самом деле? А с какого времени все это началось, не припомнишь?

— Около месяца назад, — снова немного подумав, сказал Аркадий. — Сначала мне на голову стали падать бутылки.

— То есть? — озадаченно спросила я.

— Нет, ни разу, к счастью, не попали, если ты об этом, — усмехнулся он. — Но пролетали эти снаряды в самой непосредственной близости. Рядом с домом, где я живу, стоит семнадцатиэтажка довольно своеобразной конструкции. Там с каждой лестничной площадки имеется выход на балкон. Балконы эти никак не связаны с квартирами, и какова их функция, в общем-то, непонятно. Разве что декоративная. Так вот, путь к парковке, где я ставлю машину, как раз проходит мимо этого дома. Уж не знаю, что там происходит, в этих подъездах и на этих балконах, но, похоже, стеклотары после этого происходящего остается более чем достаточно. По крайней мере, те, кто кидает ее в меня, недостатка в снарядах не испытывают.

— Уверен, что кидают именно в тебя, прицельно?

— Более чем. Я даже пару раз эксперимент ставил. Когда замечал неподалеку от себя еще какого-нибудь пешехода, специально замедлял шаг, чтобы эту опасную зону вместе с ним пройти. И в такие моменты ни разу не случалось, чтобы сверху «бомбы» сыпались. Ну а уж если один…

— Тогда обязательно?

— Не обязательно, конечно, но… как правило. Хожу я там почти всегда в одно и то же время, утром, когда беру машину, и вечером, когда ставлю. Так что при желании подкараулить несложно.

— А маршрут изменить не пробовал?

— Пробовал, конечно. Но дело ведь не в маршруте. Дело в том, что кто-то прямо-таки преследует меня, и я не пойму, кто это и чем я ему так не угодил. Бутылки — это ведь только один из способов. А их масса. Вот аварии эти, например. Ты, кажется, удивилась, когда я так уверенно сказал, что сегодняшний случай подстроен, а это ведь не в первый раз. Есть от чего появиться уверенности.

— В самом деле? — с интересом спросила я. — Значит, что-то подобное уже было?

— Увы. Я, честно говоря, и до сих пор не знаю, что там было в действительности, наверное, просто бросили что-то под колеса. Но происходило все поздно вечером, и если ты сама ездишь за рулем, должна знать, что не всегда можно рассмотреть, что там творится на обочинах. Свои фары, встречные фары — очень резкий контраст яркого света на дороге и полной темноты по сторонам, глаз не успевает перестроиться.

— Да, это верно.

— Поэтому я и не рассмотрел. Метнулось что-то прямо под колеса, я подумал — живое. Собака, может быть, или кошка. Ударил по тормозам и автоматически вывернул руль влево.

— А слева по соседней полосе ехал… танк?

— Почти, — невесело усмехнулся Аркадий. — Бетономешалка. Уж не знаю, куда она держала путь в такое время, но под боком оказалась очень вовремя.

— Однако и тут, кажется, особенно глобальных ущербов ты не понес, — проговорила я, вновь пытливо осматривая своего собеседника.

На мой взгляд, столкновение с бетономешалкой неизбежно должно было оставить свой след в виде сломанных рук и ног или хотя бы шрамов и царапин. Но ничего такого у Аркадия не наблюдалось, и мне показалось, что он и впрямь несколько преувеличивает важность проблемы.

Однако сам он, кажется, так не думал.

— Это как сказать, — возразил он. — Летального исхода, конечно, удалось избежать, но авария все-таки случилась, и машину мне пришлось отдавать в ремонт. И могу сказать, тот факт, что обошлось без серьезных последствий, — это тоже всего лишь счастливая случайность. Дорога была четырехполосной — по две полосы в каждую сторону, и на тот момент встречная была свободна. Парень этот, что был за рулем бетономешалки, тоже взял влево, поэтому столкновение произошло по касательной и особенно глобальных последствий за собой не повлекло. Но ведь все могло сложиться и иначе. Встречная могла оказаться занятой, и тогда бетономешалка не смогла бы отклониться от курса и осталась бы на своей полосе, и я впечатался бы в нее, что называется, не по-детски. Причем главный удар пришелся бы именно на водительское место.

— Да, это действительно было бы неприятно, — согласилась я.

— Еще как! Да и бутылки эти. Это ведь оно только со стороны выглядит как дурацкая шутка. А на самом деле, если такой снаряд попадет в человека, думаю, летальный исход гарантирован. Ты только представь, какое ускорение набирает эта бутылка, пролетая аж целых семнадцать этажей. Когда они разбивались в двух шагах от меня, звук был такой, будто взорвалась бомба. Представляешь, что было бы, если бы одна из них действительно угодила мне в голову?

— Понятно, что ничего хорошего не было бы, — согласилась я. — Все эти случаи, конечно, весьма и весьма неприятны. Смущает только одно — твоя непоколебимая уверенность в том, что все это делается целенаправленно. На чем она основана? Ты с кем-то поссорился, у тебя есть тайные недоброжелатели, или, может быть, кто-то стремится осуществить родовую вендетту? В чем причина?

— Если бы я знал! — в сердцах и, кажется, совершенно искренне воскликнул Аркадий. — Но у меня даже предположений нет по этому поводу. На работе у меня со всеми хорошие отношения, а кроме работы я, можно сказать, ничем и не занимаюсь. Даже хобби мое с работой связано.

— А может быть, именно какое-то твое действие по работе и оставило у кого-то негативные впечатления? Ты ведь общаешься не только с коллегами, ты еще берешь интервью у тех, о ком делаешь репортажи. Разные темы, разные люди. У каждого свой характер, свое восприятие. Ты, может быть, и не подразумевал ничего плохого, а человек обиделся. Так бывает. Вот ты, например, упоминал о своем последнем репортаже. Если верить твоим словам, и дом престарелых, и детский приют находятся в плачевном состоянии. А ведь руководству этих учреждений могло и не понравиться то, что их представляют в таком невыгодном свете. Как знать, может, не ты один догадываешься, что причина этого — вовсе не недостаточное финансирование, а избыточное воровство. Припомни, о чем ты делал репортажи месяц назад. Не могло там случиться чего-то подобного?

— Да нет… кажется, нет, — немного подумав, ответил Аркадий. — Был репортаж о детском садике. Там все празднично. Еще писали о первом сентября, кажется, тоже вполне нейтрально. Нет, экстраординарного ничего не вспоминается. Разве что вот действительно с руководством этим. В доме престарелых одна директриса чего стоит. Такая харя… Просто Собакевич в юбке. Ее бы на место этих бедолаг.

— Об этом я как раз и говорю. Возможно, она или кто-то еще из тех, о ком ты писал статьи, уловили скрытый негатив и решили ответить тем же.

— Не знаю. Не уверен. Вообще-то, скрытый негатив, о котором ты говоришь, появляется у меня довольно-таки редко. Гораздо чаще эпизоды, с которыми сталкиваешься, вызывают сострадание. Поэтому я и фотографировать начал, и сайт этот открыл. А директриса… что с нее взять? Представился случай набить собственный карман за чужой счет, она и пользуется. Возможно, даже и не думает, что как-то обделяет этих несчастных. Деньги-то государственные. Конкретно из чьего-то кармана она ничего не вытаскивает. Думаю, окажись на ее месте кто-то другой, он, скорее всего, стал бы действовать так же.

— Да, задачка. Врагов у тебя нет, в профессиональной деятельности все в порядке, а между тем кто-то такой ненавистью к тебе воспылал, что готов даже убить.

— Именно! — с чувством воскликнул Аркадий. — Ты вот говоришь — люди, о которых я писал статьи. Но ведь с ними я соприкасаюсь разово и ненадолго. Даже если у кого-то из них и осталось негативное впечатление, навряд ли оно было настолько сильным, чтобы так упорно и целенаправленно меня доставать. Похоже, здесь что-то другое.

— Интересно было бы знать, что именно. Впрочем, всему свое время. Возможно, мне и удастся выяснить, кто и по какому поводу так сильно тебя невзлюбил, но для начала хотелось бы убедиться, что мои усилия будут как-то… оценены. Если я правильно поняла, твоя тетушка обратилась к моей, чтобы узнать, готова ли я заняться обеспечением твоей личной безопасности. Но поскольку клиентом в данном случае будет не она, то я бы хотела узнать твое мнение по этому вопросу. Ты сам-то готов подписаться на мои услуги?

— Безусловно, — сразу же ответил Аркадий. — После того, что я увидел на трассе… Безусловно! Кроме того, о тебе очень хорошо отзывалась Клара — так мы с Ликой ее обычно зовем, она не любит обращение «тетя». К ее мнению я всегда прислушиваюсь. Она говорила, что у тебя даже есть какие-то регалии и за плечами опыт не хуже, чем у любого спецназовца. Впрочем, в этом я и сам мог сегодня убедиться. Думаю, любому киношному Брюсу Ли ты дашь сто очков вперед.

— Возможно, — уклончиво ответила я. — Так значит, будем считать, что договор заключен?

— Да, конечно. Надеюсь, это меня не разорит, — усмехнулся Аркадий. — Все-таки журналист — не та профессия, где услуги телохранителя входят в райдер.

Произнося эти фразы, он улыбался, но в глазах его явно читался вопрос. Видимо, финансовая сторона дела имела в данном случае важное значение, поэтому я не стала томить собеседника и без обиняков объявила сумму гонорара. Как и обещала тетушке, я уменьшила ее на целую треть, но и за всем тем сумма, похоже, оказалась для Аркадия значительной.

— Если это слишком много, я могу рассмотреть… — начала было я.

— Нет, нет, — поспешно перебил он. — Сумма, конечно, не маленькая, но и услуги эти, насколько я понимаю, эксклюзивные. Всякая вещь имеет свою цену. Я готов заплатить сколько потребуется. Ведь речь идет о моей безопасности.

— Кстати, хотела бы еще раз уточнить. Имеется в виду только твоя безопасность? Анжелике, твоей девушке, ничто не угрожает?

— Да нет, она, кажется, ни на что такое не жаловалась. Более того, когда мы с ней идем куда-нибудь вместе, то и в отношении меня самого никто не совершает диверсий. Так что она у меня как ангел-хранитель.

— Правильно, она ведь Анжелика, — улыбнулась я. — Так значит, о ее безопасности мы можем не беспокоиться?

Задавая этот вопрос, в душе я ни минуты не сомневалась, что он чисто риторический. Честно говоря, в ангелов-хранителей я вообще как-то плохо верю. Я сама, можно сказать, такой «ангел», и мне не понаслышке известно, насколько грязная это работа. Ангелы ручки запачкают.

Скорее всего, тот факт, что в присутствии этой Лики на Аркадия никто не нападает, объясняется гораздо проще. Наличие живого свидетеля — вот и весь «оберег».

Все эти падающие с неба бутылки, бросающиеся под колеса разные «живые» предметы и прочие не слишком серьезно выглядевшие «случайности» — их ведь и выдумать можно. А что до нападок в интернете… да кто же может избегнуть их? Особенно если человек решился открыть свой сайт.

То есть ничего серьезного Аркадий мне пока не предъявил, и если бы мне вздумалось объявить, что его рассказы — полный бред, ему, в общем-то, нечего было бы возразить. Кто видел, как в него бросали эти бутылки? Кто подтвердит, что причиной той аварии действительно стал какой-то брошенный под колеса предмет, а не обычная невнимательность? Никто. Ведь рядом с Аркадием в эти моменты не было очевидцев.

Но подтверждение свидетеля — это совсем другое дело. Это означает, что факт действительно имел место, не является ничьей выдумкой и может быть доказан в суде.

То, что недоброжелатели Аркадия так старательно избегали риска быть обнаруженными, как раз и было самым веским доказательством, что поработать здесь есть над чем. Я ведь не суд, для меня достаточно слов и одного человека, если этот человек — мой клиент. А уж клиент, которого порекомендовала сама тетя Мила, заслуживал доверия просто по определению.

Поэтому в том, что Аркадий говорит правду, я не сомневалась ни минуты, даже несмотря на то, что его враги ни разу не проявили себя в присутствии Анжелики или еще какого-то третьего лица.

Что касается безопасности самой девушки, пока было ясно одно — к ней тайные недоброжелатели не имеют претензий. Она могла пострадать лишь в том случае, если негодяи исчерпают доступные им средства воздействия непосредственно на самого Аркадия. Как человек, связанный с ним и, несомненно, дорогой ему, Лика может стать чем-то вроде инструмента давления и принуждения к каким-либо действиям.

Впрочем, будем надеяться, что до этого не дойдет.

По-видимому, сам Аркадий мыслил приблизительно так же, как и я. На мой вопрос о безопасности своей невесты он ответил:

— Да, насколько я знаю, ей пока никто не угрожал. Но как пойдет дело дальше, неизвестно, поэтому если встанет вопрос о том, кого охранять, меня или ее, то я, конечно же…

— Нет, дело не в этом, — перебила я. — Просто мне необходимо планировать действия хотя бы на шаг вперед, поэтому я всегда стараюсь учитывать и потенциальные угрозы тоже.

— Понятно. Что ж, если Лика заметит что-то подозрительное, я сразу же тебе сообщу. Но пока, кажется, ничего нет. К счастью.

В этот момент послышались шаги и в комнату заглянули вдоволь наговорившиеся и очень довольные друг другом тетушки.

— Все воркуете, голубки? — улыбалась тетя Мила. — Полюбуйся на них, Клара, никак не наговорятся. Мы с тобой, кажется, уже все мировые проблемы обсудили, а они никак не могут простой вопрос решить. Или, может быть, Аркаша засомневался в тебе, Евгения? Может, решил, что в тех случаях, когда вопрос касается охраны, мужчина всегда справится лучше, чем дама?

— Нет, нет, что вы, — поспешил разубедить ее Аркадий. — Напротив, в ходе нашей беседы я только лишний раз убедился, что Женя — настоящий профессионал. Думаю, мне просто повезло, что у моей любимой тетушки есть такие полезные знакомства.

— Так значит, вы договорились? — вступила в разговор Клара Карловна. — Женя берется тебя охранять?

— Берешься? — улыбнулся Аркадий.

— Берусь! — торжественно объявила я.

— Вот так и живем, Кларочка, — сокрушенно вздохнула тетя Мила. — У кого-то солярий и шопинг, а у нас… вечный бой. Покой только снится.

— Не переживай, Милочка. Эмансипация — не такая уж плохая вещь. То, что женщина теперь может постоять за себя и даже защитить других, на мой взгляд, вполне логичное следствие прогресса. Мир так изменился…

— И, увы, не в лучшую сторону, — резюмировала моя бесподобная тетушка. — Так что же, Женя, раз ты берешь Аркадия под охрану, тогда тебе, наверное, нужно будет сопроводить наших гостей до дома?

— Да, разумеется, — ответила я. — Поскольку Аркадий и Клара Карловна приехали на своей машине, думаю, мне лучше будет просто ехать следом, играя роль почетного эскорта. А уж завтра, дорогой клиент, милости просим на пассажирское место.

— Пассажиром? — Аркадий был явно разочарован. — Вообще-то я рассчитывал, что у меня будет больше самостоятельности. Уж по крайней мере, порулить на любимой машине мне разрешат. Может, немного смягчим условия? Ты ведь все-таки телохранитель, а не личный шофер.

— Хм… — Я сосредоточенно нахмурила брови, как будто решала сложную задачу. — В целом рассмотреть альтернативу можно. Но в любом случае постоянно ездить на двух машинах — это не вариант.

— Зачем же на двух? Покатаемся пока на моей, а там видно будет.

— Ладно, уговорил. Пожалуй, действительно будет лучше, если мне не придется отвлекаться от своих основных обязанностей. По крайней мере, на первых порах, пока я не разберусь в обстановке.

Да, я привела именно эту причину, хотя в действительности мною руководили несколько иные соображения. Передвигаясь на машине Аркадия, мне было бы гораздо удобнее соблюдать конспирацию, что было бы нам на руку.

Если тайные враги Аркадия не будут знать, кто я такая и по какой причине нахожусь рядом с ним, они не станут маскироваться и спокойно продолжат свои атаки. А это — как раз то, что мне нужно, чтобы как можно скорее их разоблачить.

Кстати, чтобы не раскрывать, кто я такая, неплохо было бы придумать легенду. Как мы объясним окружающим тот факт, что я хожу за Аркадием как привязанная? Ответ на этот вопрос нужно было найти как можно скорее.

— Значит, сделаем так, — резюмировала я. — Сейчас вы с Кларой Карловной поедете вперед, а я двинусь следом. Заодно и понаблюдаю, что происходит вокруг. Может, повезет и удастся отследить какого-нибудь диверсанта. А завтра пересаживаемся в твою машину, Аркадий, и катаемся вместе. Только учти, мера эта временная, действует до тех пор, пока я не разберусь, что к чему. Я пассажиром ездить тоже не привыкла.

— Договорились, — улыбнулся он. — Пятьдесят на пятьдесят. День — ты за рулем, день — я.

— Можно и так. Кстати, есть еще кое-что, насчет чего не мешало бы договориться. Ведь теперь мне практически постоянно придется находиться рядом с тобой. Конечно, если ты готов прямо сообщить всем, что нанял тело-хранителя, вопрос отпадает. Но если не готов…

— Да уж, представляю, как вытянутся физиономии после такого сообщения, — усмехнулся Аркадий. — Ты права, Женя, наверное, лучше придумать какое-то другое объяснение. Только вот какое?

— Будем считать, что это — твое домашнее задание, — улыбнулась я. — Если за время пути ничего подходящего в голову не придет, можно подумать до завтра, ведь сегодня, насколько я поняла, ты больше никуда ехать не собираешься. Поразмыслишь, посоветуешься с Анжеликой, я тоже пораскину мозгами. Что-нибудь придумаем.

На этой оптимистической ноте мы и завершили беседу. Аркадий и Клара Карловна попрощались с тетей Милой, и мы, устроившись каждый в своем транспортном средстве, двинулись к первому пункту назначения — дому, где проживала тетушка Аркадия.

Путешествие оказалось во всех смыслах весьма удачным. Во-первых, по дороге нам не встретилось ни одного диверсанта, а во-вторых, мы с Аркадием смогли выполнить его домашнее задание. До завтра ждать не пришлось. Как выяснилось чуть позже, одна и та же гениальная мысль осенила нас обоих почти одновременно.

Когда, неотрывно следуя за «Фордом», я притормозила рядом с панельной девятиэтажкой, где, по-видимому, находилась квартира Клары Карловны, у меня уже вполне созрело решение, и я готова была его озвучить.

— Я придумала! — бодро сообщила я, едва успев выйти из машины.

— Что придумала? — удивленно взглянул на меня Аркадий.

— Объяснение. Причину, по которой я смогу повсюду ходить за тобой так, чтобы это никому не казалось странным.

— Правда? Надо же, а я тоже, кажется, придумал такую причину. Причем очень даже логичную и естественную. На мой взгляд, вариант просто идеальный. Навряд ли твой лучше.

— Да? Ну это мы еще посмотрим. Валяй, озвучивай свой вариант.

Заявление о том, что кто-то может сделать или придумать что-то лучше, чем я, показалось мне слишком смелым. С чего это он решил, что его вариант лучше? Мой подходил по всем параметрам, и если уж говорить об идеальности, то, конечно, он был именно такой.

Я решила, что представлюсь выпускницей факультета журналистики и скажу, что хочу пройти стажировку и набраться опыта. Даже не представляю, какая еще легенда в данной ситуации могла бы подойти больше, чем эта.

— Поскольку тебе придется все время сопровождать меня, я тут навскидку перебрал места, где чаще всего бываю, — говорил между тем Аркадий. — И понял, что большую часть суток так или иначе расхаживаю или разъезжаю по делам, связанным с работой. Отсюда вполне логично вытекает, что причины, по которым ты можешь всегда находиться рядом, тоже должны быть связаны с моей профессией. Я немного об этом поразмыслил и решил, что твое присутствие вполне можно объяснить стажировкой. Мы можем сказать, что ты учишься в университете на факультете журналистики и перед выпуском пожелала набраться практического опыта. Для этого ты готова на общественных началах потрудиться, так сказать, помощником корреспондента. А? Как тебе такая идея? Теперь снова скажешь, что твой вариант лучше?

— Нет, теперь не скажу, — улыбнулась я. — Твоя идея и правда отличная. Давай на ней и остановимся.

— Ну вот, видишь, — удовлетворенно резюмировал Аркадий. — Я же говорил — это просто идеальный вариант. А у тебя какой был?

— Да не важно, — снова загадочно улыбнулась я. — Твой действительно лучше.

Да, в этот раз я решила проявить скромность. Пускай человек порадуется. В конце концов, он ведь действительно сам придумал это, подсказками не пользовался. А то, что одновременно то же самое придумала и я… что ж, это пускай останется моей маленькой женской тайной.

Проводив тетушку Аркадия и убедившись, что она благополучно добралась до дверей своей квартиры, я снова села за руль и проследовала за «Фордом» дальше.

Аркадий проживал в Речном районе в одном из современных жилых комплексов с развитой инфраструктурой. Несколько много-этажных домов представляли собой уютный островок, где имелось все необходимое для комфортного существования. Там же неподалеку располагалась и автостоянка, где Аркадий ставил машину.

Подъехав к ней, я притормозила, дожидаясь, когда он припаркуется, и попутно наблюдая за происходящим. Но пока в этом происходящем не было ничего особенного. Аркадий поставил машину на свое место и спокойно направился к выходу со стоянки.

— Итак, где же она, эта твоя роковая семнадцатиэтажка? — бодро спросила я, закрыв «фольк» и шагая ему навстречу. — Сгораю от нетерпения попасть под бутылочный обстрел.

— Не думаю, что желание твое сбудется, — улыбнулся мужчина. — Я ведь говорил, если я иду не один, обстрелов обычно не бывает.

— Жаль. Но поскольку я взялась обеспечивать твою безопасность, в этот раз не могу отпустить тебя одного. Придется самое интересное пропустить.

Однако дальнейшие события показали, что расстраивалась я зря. Как выяснилось, кое-что «интересное» судьба в этот вечер все же нам приготовила.

Мы благополучно миновали высотный дом с декоративными балконами, куда можно было попасть с лестничных площадок, и двинулись дальше к жилому комплексу, в котором проживали Аркадий и его невеста.

Возле него, как я уже отмечала, имелась все необходимая инфраструктура и даже некоторые не столь необходимые дополнения в виде, например, небольшого кафе.

Там-то нас и поджидал сюрприз.

Едва лишь мы поравнялись с небольшим одноэтажным зданием, где располагалась не самая элитная на вид забегаловка, как откуда-то из-за угла вылетела довольно неопрятного вида женщина и, вопя диким голосом, набросилась на Аркадия.

— Ты! Ты украл! — в бешенстве орала она. — Паша, вот он! Держи! Он украл!

Бессмысленный взгляд и характерный запах с полной очевидностью давали понять, чем объясняется чрезмерное возбуждение дамы. Пресловутая «белочка» явно была уже на подходе, если не в самом разгаре. Но почему объектом этих излияний оказался именно Аркадий? Просто попал под горячую руку или это очередная неслучайная случайность?

Я шла рядом, и для того, чтобы вклиниться между клиентом и этой полоумной бабой, мне нужно было лишь сделать шаг.

— Э-э, женщина, поаккуратнее. — Стараясь говорить как можно спокойней, я оттеснила перебравшую алкоголичку. — Вы адресом ошиблись.

— Чего? А ты еще кто такая? Этот у меня деньги украл. Вчера. Мы с Пашей тут сидели, а он… украл. Обрадовался, что я выпимши. Думал, не замечу. А твое какое дело?! На свои деньги могу себе позволить. А он украл… Паша! Иди, вот он! Наподдай ему, гаду.

— Женщина, успокойтесь, — оторопело проговорил Аркадий, похоже, еще меньше, чем я, понимавший, что происходит. — Что я мог у вас украсть? Я вас вижу-то первый раз в жизни…

— А-а, ты так?! Сначала, значит, украл, а теперь отказываешься?! Держи его, Паша! Начисти морду гаду, чтобы знал, как воровать.

В продолжение этого монолога импульсивная мадам все пыталась оттолкнуть меня и подобраться поближе к Аркадию, но ей почему-то это никак не удавалось. В конце концов, видимо, раздосадованная постоянными промахами, она сделала решительный рывок в сторону моего клиента, налетев на меня всем корпусом и, похоже, рассчитывая, что под давлением такой массы я просто не устою.

Пришлось и мне действовать решительно. До сих пор, делая скидку на то, что тетенька явно в неадеквате и, собственно, с нее даже спрашивать строго нельзя, я ограничивалась лишь стратегией сдерживания. Но когда противник перешел в открытое наступление, стало понятно, что полумеры здесь не помогут. Особенно учитывая тот факт, что на помощь боевой подруге со стороны кафе уже выдвигался некто, столь же нетрезвый и неопрятный, наверняка тот самый настойчиво призываемый Паша.

Нешироко размахнувшись, я заехала пьяной тетке кулаком в челюсть.

Эффект получился что надо. Схватившись за свое распухшее от постоянных «возлияний» лицо, алкашка завопила еще громче.

— А-а-а! — на всю улицу заголосила она, заливаясь пьяными слезами и выплевывая красные слюни.

— Эй ты! Ты чего это? Чего беспредельничаешь? — сурово нахмурившись, проговорил приближающийся Паша.

— Я?! — Возмущению моему не было предела. — Это я беспредельничаю? Ты лучше у своей ненормальной подружки спроси, кто тут беспредельничает. Она что, из психушки сбежала, что ли? Чего она на людей кидается?

— Кто это кидается?! Это ты кидаешься! Дура ненормальная! Она подошла, спокойно спросила…

Паша все повышал тон, явно нарываясь на неприятности. Но самым интересным было даже не это. По ходу нашей с ним перепалки я заметила, что вокруг постепенно собираются зрители, которых, видимо, привлек соблазнительный спектакль.

Несколько человек вышли из кафе, да и редкие прохожие замедляли шаг, с интересом посматривая на нашу живописную группу.

С одной стороны, это мне не очень нравилось, поскольку я пока не планировала раскрывать, кто я, а с другой — представлялся неплохой случай кое-что проверить.

Если этот нелепый инцидент — всего лишь следствие невменяемости пьяной бабы, то дополнительное количество очевидцев ее только подстегнет и заставит кривляться еще активнее. Если же эта странная и явно совершенно беспричинная атака — очередная провокация, устроенная тайными врагами Аркадия, появление зрителей очень скоро должно свести ее на нет. Ведь дополнительные свидетели тайному кукловоду наверняка не нужны. Ведь, судя по рассказам Аркадия, в него даже бутылки не бросают, если видят, что он идет не один.

Ответы на интересующие меня вопросы я получила буквально через несколько минут.

Надвигавшийся на меня Паша стал говорить, что сейчас позовет каких-то загадочных «ребят», которые быстро объяснят мне, кто тут на кого кидается, и вообще «на раз» со мной разберутся. Такая угроза меня не удивила, ведь сам Паша в своем «расслабленном» состоянии явно был более склонен к устным угрозам, чем к физическим действиям. Но ребята не спешили.

Паша несколько раз вопросительно оглядывался на кафе и «группу товарищей» у себя за спиной, но помощь не приходила. Среди зрителей, с интересом наблюдавших за развитием событий, я уже отметила пару подозрительных физиономий, явно принадлежавших к тому же социальному контингенту, что и Паша, но они, кажется, решили ограничиться лишь моральной поддержкой.

Более того, когда возле кафе стали останавливаться прохожие, эти загадочные личности и вовсе исчезли из поля зрения.

— Так что, где они, твои ребята? — вызывающе спросила я.

Но, поняв, что остался с проблемой один на один, Паша вмиг утратил боевой пыл.

— А чего ты… чего беспредельничаешь? — невнятно бубнил он, сменив траекторию и теперь направляясь к своей пострадавшей в бою подруге.

— Вмажь ей, — еле двигая поврежденной челюстью, так же невнятно пробормотала она.

Но я уже поняла, что Пашиного нападения мне стоит опасаться меньше всего. Гораздо больше меня интересовал тот, кто Пашу и его даму сердца спровоцировал. Теперь уже было ясно, что, несмотря на полную надуманность претензий пьяной бабы, все произошедшее отнюдь не было случайностью. Несомненно, Аркадий был выбран в качестве жертвы предполагаемого скандала намеренно.

Решив, что нужно ковать железо, пока горячо, я бодрым шагом направилась к одноэтажному зданию, на котором красовалась надпись: «Кафе «Берег». Именно там несколько минут назад скрылись отмеченные мною подозрительные личности.

В небольшом зале стояло несколько столиков, а из-за барной стойки на меня неприязненно поглядывала донельзя размалеванная средних лет «девушка». Кроме нее, в зале больше никого не было, и я догадалась, что главные виновники «торжества» скрылись в недрах хозяйственных помещений.

— Что это тут у вас творится? — возмущенно начала я. — Завсегдатаи ваши ни с того ни с сего к прохожим цепляются.

— Какие еще завсегдатаи? — неприязненно проговорила девушка. — У нас никаких завсегдатаев нет.

— Как же нет? Вот сейчас из вашего кафе какая-то алкашка выскочила и набросилась на нас. Это как, по-вашему, называется?

— Какая еще алкашка? У нас никаких алкашек нет. Витя, иди сам разговаривай!

Размалеванная кукла, явно не желавшая брать на себя ответственность за чьи-то невинные шалости, повысила голос и последнюю фразу произнесла, обернувшись к находившемуся у нее за спиной дверному проему.

После короткой заминки из проема показался молодой человек с очень бледным лицом и совершенно отсутствующим взглядом.

— Добрый день, меня зовут Виктор, я менеджер, — заученно произнес он, глядя куда-то сквозь меня. — У вас претензии к обслуживанию?

— У меня претензии к вам! — усиливая напор, произнесла. — Что у вас тут творится, в этом вашем заведении? Почему нормальный человек не может спокойно пройти мимо? Почему мы должны опасаться нападения каких-то невменяемых элементов? Это переходит всякие границы! Я полицию вызову!

В сущности, мой визит в кафе преследовал только одну цель — выяснить, кто такие Паша и его подруга и кто надоумил их пристать к Аркадию, который сейчас скромно переминался у входа. Я рассчитывала, что, устроив скандал и пригрозив полицейскими, заставлю персонал кафе дать развернутое объяснение инцидента, в ходе которого само собой выяснится, кто такие эти ребята и откуда они взялись.

Понятно, что уважаемые сотрудники кафе будут всячески открещиваться от знакомства с неуважаемыми отбросами общества, но для моего плана это было даже лучше. Как только они начнут доказывать, что Паша и его товарищи не имеют отношения к «Берегу», я тут же задам свой давно заготовленный контрольный вопрос: «Если они не отсюда, то откуда?»

Опасаясь, что я решу, будто они что-то скрывают, мои собеседники, конечно же, будут вынуждены на него ответить, а это, собственно, и есть то самое, зачем я сюда явилась.

Но реальность, увы, спутала все карты, и мое блестящее логическое построение разбилось о непрошибаемую стену ослиного упрямства менеджера.

— Не понимаю, о чем вы говорите, — все так же глядя в пространство, совершенно без эмоций произнес он. — У нас здесь все спокойно, как видите, никаких невменяемых элементов нет. Если вам нагрубил кто-то из официантов, я могу…

— Каких еще официантов?! — раздраженно сказала я. — У вас здесь и без официантов есть кому грубить. Что это за тетка наскочила на меня сейчас? Она — ваш постоянный клиент? Откуда она взялась здесь?

— Какая тетка? — все с тем же нерушимым спокойствием спросил Виктор. — Рита, ты видела кого-нибудь?

— Нет, — как-то тупо ответила Рита, вызвав у меня подозрение, что прострация — вещь заразная.

— Ну вот, видите. У нас все спокойно.

Крыть было нечем. В зале действительно не было сейчас никого, кроме Риты и менеджера, и они не давали ни малейшего повода для того, чтобы, раздув скандал, ворваться во внутренние помещения и накрыть всю «малину». Приходилось отложить разведку боем до лучших времен.

— Ладно, я еще это выясню, — напоследок пригрозила я и, кивнув Аркадию, торжественно удалилась.

Когда мы вышли из кафе, вокруг было безлюдно. Зрители за неимением зрелища разошлись, а действующие лица происшествия тоже не спешили возвращаться на «сцену», по-видимому, решив, что продолжать комедию небезопасно. Никто из них явно не хотел ни привлекать внимание общественности, ни снова получить в табло.

Мы с Аркадием спокойно продолжили путь к его дому, и тут мне пришла в голову мысль, что он, возможно, смог бы помочь в данной ситуации.

— Послушай, а если бы ты снова увидел тех ребят, что поджидали тебя возле подъезда, ты смог бы их узнать? — спросила я.

— Сложно сказать, — озабоченно нахмурился мужчина. — Боюсь, гарантировать опознание не смогу. Конечно, некое общее представление о внешности этих негодяев у меня сложилось, но если рядом будет еще кто-то похожий, могу и перепутать. Ведь когда случился этот инцидент, было уже довольно поздно и темно, да и думал я тогда совсем не о том, как бы их запомнить. Того гляди, на тот свет отправят, а там, сама понимаешь, фотороботы составлять не для кого. Так что в тот момент я меньше всего беспокоился о том, чтобы как следует запомнить эти приятные лица.

— Да, с одной стороны, это, конечно, понятно. Но с другой — досадно. Ведь если выяснится, что все это делалось специально и ты — вовсе не случайная, а заранее намеченная жертва этих диверсий, доказать это будет не так-то просто. Так что неплохо было бы исполнителей знать в лицо. К кому, в случае чего, смогу я обратиться с конкретным вопросом?

— Не думаю, что с этим возникнут особые проблемы, — усмехнулся Аркадий. — Учитывая, при каких обстоятельствах мы с тобой встретились, обратиться с вопросом у тебя будет масса возможностей.

— Не исключено. Но я, в общем-то, сейчас имею в виду случай вполне конкретный. Тот самый, что произошел несколько минут назад. Там, возле кафе, к концу этого спектакля появилось несколько подозрительных элементов. Из них никто не показался тебе знакомым? Или этот Паша. Ты его раньше не видел? И кстати, тебе уже приходилось сталкиваться с нападениями возле этой забегаловки? Ты ведь проходишь мимо нее наверняка не реже, чем мимо своей пресловутой семнадцатиэтажки.

— Сколько вопросов, однако, — снова улыбнулся мой клиент. — Попробую по порядку. На подозрительных элементов возле кафе, честно говоря, не обратил внимания. Все-таки профессиональный телохранитель у нас ты, а не я. Так что замечать все и сразу у меня не получается. Что до Паши, то его я точно раньше не видел. И среди тех, кто в тот вечер караулил у Ликиного подъезда, его не было. Там все были росточка среднего, такую каланчу, как этот Паша, я бы наверняка выделил. Да и что касается нападений, это тоже впервые. Здесь всегда тихо, если и пьют, то где-нибудь внутри или на задворках. Такого, чтобы к прохожим приставали, никогда не случалось. Я, по крайней мере, не припомню.

— То есть вполне возможно, что и этот случай кем-то специально организован?

— Я бы не удивился, — мрачно ответил Аркадий.

Честно говоря, я и сама все больше склонялась к этой мысли. Но вместе с тем мне было абсолютно ясно, что по горячим следам здесь выяснить ничего не удастся. Паша и его подруга сейчас невменяемы, и задавать им какие-то вопросы бесполезно. А те, кто прятался в хозяйственных помещениях кафе, как раз потому ничего и не скажут, что наверняка вполне сохранили способность соображать. Зачем им самих себя подставлять и рассказывать правду?

Нет, здесь явно требовались методы более тонкие.

«Нужно будет при случае понаблюдать за этой забегаловкой, — думала я, когда мы подходили к подъезду. — Семнадцатиэтажка тут тоже не особенно далеко. Вполне возможно, что чудаки, бросающие оттуда бутылки, как-то связаны с этими ребятами из кафе. Не удивлюсь, если окажется, что этим занимается тот же Паша и его подруга. А что, все логично. Опохмеляются они наверняка ежедневно, а все время делать это в кафе навряд ли удобно. Последних посетителей можно распугать. Вот и идут, куда ноги ведут. В подъездах этой семнадцатиэтажки их наверняка никто не беспокоит, особенно если повыше забраться, а кроме того, и дополнительный комфорт имеется. Балкончики, свежий воздух… Вопрос только один: сами они догадались опустевшую тару сверху в людей бросать или их кто-то надоумил?»

Разговаривая с Аркадием и наблюдая за происходящим, я все больше склонялась ко второму варианту и была уверена, что этот мой визит в кафе «Берег» отнюдь не последний.

Тем временем мы поднялись на девятый этаж, и Аркадий позвонил в одну из четырех дверей, располагавшихся на площадке.

Щелкнул замок, и в дверном проеме показалась улыбающаяся девушка, вполне миловидная и приятная, хотя и не похожая на Джоли.

— Как вы долго! — воскликнула она. — Я уже собиралась звонить, узнавать, не случилось ли чего.

— Да нет, ничего особенного, — поспешил успокоить ее Аркадий. — В дороге немного… задержались. И потом, ты же знаешь Клару. Если она начинает разговор с подругой, то закончится он не раньше, чем они обсудят все мировые проблемы до одной.

Говоря это, Аркадий многозначительно взглянул на меня, и я поняла, что об инциденте с автоподставой упоминать не следует. По-видимому, он предпочитал лишний раз не расстраивать свою невесту и рассказывал ей не все.

— Да уж, Клара любит поговорить всласть, — согласилась Анжелика. — А это, как я понимаю, та самая легендарная Евгения Охотникова? — добавила она, снова улыбнувшись.

— Так уж и легендарная… — решила проявить скромность я.

— Конечно! Если верить тому, что говорила о вас Клара, вы просто уникум.

— Можно на «ты», — великодушно разрешила я.

— Правда? Здорово! У меня еще никогда не было таких крутых знакомых.

— Возможно, это и к лучшему, — озабоченно пробубнил себе под нос Аркадий. — Проходи, Женя, — добавил он, обращаясь к мне. — Посидим, чайку попьем. Лика сейчас что-нибудь сообразит на скорую руку.

— Да, конечно, — тут же откликнулась та. — Я мигом.

Аркадий и Анжелика жили в просторной двушке современной планировки. Незамысловатое, но выполненное по последним технологиям оформление этой квартиры явно свидетельствовало о том, что приобретена и отделана она недавно.

— В расчете на будущую семейную жизнь? — улыбнувшись, вполголоса спросила я Аркадия, так, чтобы Лика не услышала.

— Вроде того, — вернул он улыбку.

В это время Анжелика хлопотала на кухне, готовя неожиданной гостье, то есть мне, незамысловатое экспресс-угощение.

— А ты правда служила в спецназе? — наивно округлив глазки, спросила она, когда мы с Аркадием появились в кухне.

— Все может быть, — уклончиво ответила я, не желая вдаваться в подробности своей насыщенной биографии.

— Круто. А у меня… сплошная рутина. Хотя при моей работе другого и ждать нечего.

— А где ты работаешь? — с интересом спросила я.

— Я-то? Да ничего особенного. Менеджер в фитнес-клубе. Конечно, там спецназовцев не бывает. Только девушки гламурные. Тошнит уже от них.

— Нормальная работа, — снова резонно заметил Аркадий. — Не нервная, не пыльная. Многие мечтают о такой.

— Да уж, не нервная, — фыркнула Анжелика. — Одна Альбина чего стоит.

— Кто это — Альбина?

— Начальница Анжелики, — ответил за свою невесту Аркадий. — По рассказам очевидцев — девушка чрезвычайно требовательная.

— Вот еще! — сделала недовольную гримаску Лика. — Какая она мне начальница? Такой же менеджер.

— Старший менеджер, а не такой же, — уточнил Аркадий.

— Ну пускай старший, — неохотно согласилась Анжелика. — А все равно. Все мы там в одном положении, все на одной работе работаем, нормально друг с другом общаемся. Только Альбине неймется. Все хочется выделиться, власть свою продемонстрировать. Начальница…

В очередной раз презрительно фыркнув, Лика достала две упаковки с чайными пакетиками.

— Тебе какой, Женя? Черный или зеленый? — спросила она.

— Зеленый.

После получасовой беседы, которую мы вели за чаем, я знала о своем клиенте практически все, что мне было необходимо для эффективной работы с ним. Выяснилось, что из города Аркадий уезжает редко, но зато внутри Тарасова перемещается довольно активно и именно эти свои перемещения считает связанными с повышенным риском.

— Про аварии ты уже знаешь, — вновь выразительно взглянув на меня, проговорил он. — Да и разные другие нюансы, думаю, тоже не исключены. Мне ведь не только в цивильных местах приходится бывать. Тематика моих репортажей, как я уже говорил, социальная, а социум — это понятие очень многогранное.

— Да уж, — совершенно искренне согласилась я, вспомнив ребят, повстречавшихся нам возле кафе. — Так значит, завтра наш первый совместный рабочий день?

— Получается, что так. Можем встретиться на стоянке, я договорюсь, поставишь свою машину на мое место, а на моей поедем. Завтра вообще-то эксцессы вряд ли возможны. Задание скучное — редакция заказала бравурную статью о том, какими ударными темпами у нас в Тарасове жилье возводится. Нужно будет репортаж со строительной площадки сделать и записать интервью с этими застройщиками. Статистика.

— Думаю, о чем репортаж — это для твоих «друзей» без разницы, — резонно заметила я. — Им главное удобную возможность для новой диверсии найти, а от содержания репортажа это не зависит. Так что завтра с нетерпением жду тебя на стоянке. Пока, Лика, спасибо за чай.

3

Попрощавшись со своими новыми знакомыми, я вышла на лестничную площадку и нажала кнопку лифта.

В сущности, мне вроде бы больше нечего было здесь делать, но уезжать я не торопилась. Рассказы о летающих бутылках и интересная сцена возле кафе вызвали у меня несколько вопросов, на которые мне очень хотелось получить ответы.

Мысль о том, что Паша и его подруга могут быть связаны с теми, кто устроил охоту на Аркадия, не покидала меня, и я решила проверить, насколько она обоснована.

Спустившись вниз, я вышла из подъезда и направилась к роковой семнадцатиэтажке.

Дом был выстроен по подобию башни — компактный прямоугольник устремлялся в небо и, несмотря на большое число квартир, на земле занимал совсем небольшую площадь. Соответственно, и подъезд в этом доме имелся всего один.

Мне повезло, как раз когда я подходила к этому подъезду, кодовая дверь открылась, выпустив пожилого мужчину и гостеприимно впустив меня.

Следующие сорок минут моей жизни были посвящены занятию хотя и, несомненно, полезному, но весьма скучному и однообразному. Переходя с этажа на этаж, я методически обследовала лестничные площадки и балконы в надежде обнаружить на них следы пребывания загадочных метателей стеклотары.

Но с каждым новым этажом надежда эта таяла, и, добравшись до пятнадцатого этажа, я была почти уверена, что всю эту утомительную работу проделала зря.

«Понятно, что если с большой высоты запустить бутылку, она упадет с очень громким звуком, — размышляла я, обследуя очередной безнадежно пустой балкон. — Неудивительно, что Аркадию показалось, что эти снаряды летят с самого верха. Но неужели для своих дурацких шуток эти придурки впрямь забирались аж на семнадцатый этаж?»

Ответ на этот интересный вопрос я получила в течение следующих пяти минут.

Обследовав балкон на шестнадцатом этаже, где тоже не оказалось никаких следов человеческого пребывания, я добралась до финального рубежа, и тут меня ожидала награда.

То ли из-за этих внешних балконов, то ли просто по капризу чудака-архитектора, но конфигурация лестничных площадок в этом доме была довольно замысловатой. Ту часть, где располагались квартиры жильцов, от балконной части отделяли несколько поворотов узкого коридорчика, делавшего эти две области практически автономными.

Перед дверью, ведущей на внешний балкон, располагался небольшой тамбур, и в нем-то я и обнаружила первые улики.

Дверь, ведущая в тамбур с лестничной площадки, была приоткрыта, и, распахнув ее шире, я услышала характерный перезвон. Войдя в тамбур и заглянув в пространство между дверью и стеной, я обнаружила то, что и ожидала — несколько выстроенных в ряд пивных и водочных бутылок.

Поняв, что вожделенная цель достигнута, я поспешила на балкон.

Пустой стеклотары там не было, но мусор, смятые пластиковые стаканчики и несметное количество сигаретных окурков вполне красноречиво свидетельствовали о том, что временами жизнь здесь бьет ключом.

«Значит, не врал, — с удовлетворением подумала я, припомнив рассказ Аркадия. — Остался пустячок — выяснить, кто именно занимается этим бомбометанием и получал ли он какой-то конкретный заказ».

Мне не раз доводилось читать и слышать о том, насколько это полезно для здоровья — ходить по лестнице пешком. Особенно вверх. Но в тот день обратный путь с семнадцатого этажа я все-таки предпочла проделать на лифте. Думаю, свою порцию пользы я и так уже получила.

Когда я подъезжала к дому, уже смеркалось. Разборки в кафе и исследования на этажах заняли немало времени, а осеннее солнце не баловало, и пасмурные октябрьские дни становились все короче.

Во дворе в этот вечер было настоящее столпотворение, машины стояли чуть ли не друг на друге. Поэтому «фольк» я решила поставить в гараж, благо он находился недалеко от дома.

Загнав машину и закрыв ворота, я развернулась, чтобы идти домой, и тут чуть ли не лоб в лоб столкнулась с довольно плотным мужчиной среднего роста.

Для идентификации мне понадобилась лишь секунда. Такой же уверенный в себе и нерушимо спокойный, как и утром, передо мной стоял Миха, а в нескольких шагах от него полукругом выстроились его верные приятели.

В этой пикантной ситуации первой моей мыслью было, что револьвер лежит сейчас в бардачке «фолька», а значит, рассчитывать я могу лишь на личные данные. Из арсенала при себе у меня имелось сейчас лишь несколько метательных звездочек, которые я заправила за пояс джинсов утром, когда спешила на выручку к Аркадию.

— Ну что, девушка? Поговорим? — с расстановкой произнес Миха.

Впервые услышав его голос, я поразилась, насколько он грубый, низкий и хриплый. Он никак не сочетался с вполне цивильной внешностью и больше напоминал речь испитого и прожженного уголовника-рецидивиста, за плечами которого уже не одна ходка.

— Там на дороге сегодня утром как-то нехорошо у нас получилось. Мы стояли, спокойно решали свои проблемы, а ты вдруг влезла, начала кричать, ребят моих обидела. — Тут Миха мельком взглянул на сердито пыхтевшего Батона, похоже, весь сегодняшний день мечтавшего о справедливом возмездии.

— Твои ребята первые полезли, — в тон Михе спокойно ответила я. — Что хотели, то и получили. Если вы ни с того ни с сего на людей набрасываетесь, другого не ждите.

— Ни с того ни с сего?! — Миха пытался изобразить возмущение, но выходило у него не особенно достоверно. — Этот придурок мне машину поцарапал. Новую. Он мне денег должен. А ты влезла. Если такая борзая, значит, тебе и платить. Или, если денег нет, можешь тачкой своей рассчитаться. Как тебе ее тачка, Жердяй? Пойдет?

— Нормально, — угрюмо пробубнил верзила, не так давно получивший от меня «подарочек» в солнечное сплетение.

— Вот и договорились. Давай выгоняй свою каракатицу, да и разбежимся подобру-поздорову. Время уж позднее, тебе домой пора, к мамке.

Но у меня был другой взгляд на ситуацию.

— С чего это вдруг я вам свою машину отдам? Ты не выспался, что ли, дядя? Тебе там кто-то что-то поцарапал, неизвестно, во сне или наяву, а я непонятно за что расплачиваться должна?

— Почему непонятно? Все предельно понятно. Ты влезла, прервала серьезный разговор. Придурок этот с места уехал, теперь мне в страховую обращаться бесполезно. А виноват кто? Ты! Значит, тебе и отвечать. Давай выгоняй, не тяни время. А то мы ведь и по-другому поговорить можем. Да, ребята?

Жердяй и Батон сделали страшные лица и придвинулись ближе. Кроме них в группу поддержки входили еще два ублюдка, которые в автоподставе участия не принимали. Блондин и брюнет приблизительно одинакового роста и одинаково мускулистого телосложения, они, несомненно, представляли собой гораздо большую угрозу, чем раздувшийся от жира Батон и неуклюжий, костистый Жердяй.

Быстроглазого парня, которого Миха называл Налимом, в зоне моей видимости не было, и я предположила, что он, скорее всего, сидит сейчас в каком-нибудь укромном уголке за рулем все той же «Ауди».

«Надеюсь, кроме него, в засаде больше никого нет, — думала я, внимательно разглядывая блондина с брюнетом и оценивая свои шансы. — Если сюда подойдет подкрепление, мне, пожалуй, придется туговато».

— Про машину мою забудь, — веско сказала я, внутренне уже приготовившись дать отпор. — А насчет «по-другому», так ведь и я по-другому поговорить могу. Вон хоть у ребят своих спроси.

— Ах ты стерва! — злобно процедил Батон. — Да я же тебя…

— Подожди, Батон, нужно дать девушке шанс, — остановил его Миха. — Может, она не поняла чего, не доперла. Слышь, ты, глупая, я тебе в последний раз терпеливо и популярно объясняю — ты нам должна. А долги надо отдавать. Так что давай сюда ключи от этого сарая и можешь валить куда глаза глядят. Тачку твою мы по-любому заберем, это даже не обсуждается. Но если сама отдашь, целее будешь. И не зли моих ребят, а то они тебя перед кончиной так отделают, что и на том свете икнется. Давай ключи!

— А это видел?

Да, признаю, это было уже чересчур. Стоя в окружении пятерых бугаев, на провокации идти явно не следовало, а уж на такую, как показывание среднего пальца, и подавно. Но уж слишком он меня разозлил.

Угрожать убийством в двух шагах от многоквартирного дома, рядом с гаражами, куда в любой момент мог подъехать еще кто-то, чтобы поставить машину, — это была неслыханная наглость. И кому угрожать?! Мне! Мне, которая всего лишь несколько часов назад отделала этих его ребят так, что они до сих пор почесываются.

Нет, как хотите, а я была просто вне себя. Поэтому не сдержалась. Бывает.

Поскольку эмоции, как известно, имеют свойство передаваться, причем очень быстро, увидев палец, Миха в секунду перешел от своего нерушимого спокойствия к дикому бешенству. Теперь и он, несомненно, был вне себя.

Лицо его исказилось, губы скривились, и мне даже показалось, что из глаз в мою сторону полетели искры.

Миха метнулся ко мне, по-видимому, намереваясь схватить за дерзко поднятую руку, но я была к этому готова.

Отшатнувшись назад, я уклонилась в сторону и, извернувшись ужом, выскользнула из ловушки.

Признаюсь, это было не так-то просто. Спереди, все плотнее сжимая кольцо, на меня надвигались «верные друзья», а сзади нерушимой крепостью стоял гараж с моей любимой машиной.

Разговаривавший со мной Миха был самым крайним справа. Когда он шагнул ко мне с намерением напасть, небольшая щель, остававшаяся между ним и гаражом, увеличилась, и, воспользовавшись удобным моментом, я смогла улизнуть.

Но далеко уходить не стала. Это не соответствовало стратегии, которую в процессе нашего не слишком длинного разговора я уже успела для себя наметить. Вкратце эту стратегию можно было охарактеризовать знаменитым девизом «шаг вперед, два шага назад».

Я понимала, что если мои новые друзья навалятся на меня все разом, шансов у меня ноль. Конечно, спецподготовка — это фактор серьезный, но с голыми руками одна против пятерых мужиков… нет, нереально. Просто массой задавят.

Поэтому я решила нейтрализовать врагов по одному. А для этого необходимо было чередовать длинные, изматывающие врага отступления и быстрые короткие нападения.

Именно с отступления я и решила начать.

Проскользнув между Михой и кирпичной стеной гаража, я отбежала на несколько шагов и оглянулась, чтобы узнать, что собираются делать мои враги.

Разъяренный Миха, по-видимому, еще не успев опомниться от моей новой наглости, стоял на месте, Батон и Жердяй переминались в нерешительности, как бы соображая, что им сейчас лучше предпринять. И лишь «двое из ларца», как мысленно окрестила я для себя подкачанную парочку, ни минуты не медля, бросились за мной в погоню.

В каком-то смысле мне это было даже на руку. Сейчас, когда мои силы были предельно сконцентрированы и я еще не была утомлена сражением, мне, конечно же, гораздо проще было обезвредить двух самых сильных противников, чем в конце нашей «дипломатической встречи».

Поэтому, оставив сомнения, я с энтузиазмом взялась за дело.

Пробежав еще пару шагов вдоль гаражного ряда, я заприметила на воротах одного из гаражей огромные засовы и решила, что это именно то, что нужно. Использовав их как лесенку, я в мгновение ока оказалась на крыше и через минуту была уже на противоположной стороне.

Местечко было довольно диким, изобиловало древесной порослью и производило впечатление полной заброшенности. Но для выяснения отношений это было именно то, что нужно. Оставалось лишь дождаться, кто из этих двоих окажется более проворным и первым прибудет на это импровизированное поле боя.

Первым оказался блондин. Его силуэт, на секунду возникнув в закатных лучах на крыше, тут же исчез, и в следующий миг гора тренированных мускулов возникла прямо передо мной.

Я не стала ждать, пока он нападет первым или успеет закрыться. Молниеносный хук в печень заставил его согнуться и подставить для удара челюсть, а правой я бью, может быть, и не как Сталлоне, но уж наверняка не хуже Ван Дамма.

Парень явно не ожидал такого натиска и потерял равновесие. Здесь, конечно, можно было бы вспомнить принцип «лежачего не бьют», но вместо этого мне почему-то вспомнилось математическое неравенство 1<5. Мысль о том, что я, хрупкая беззащитная девушка, вынуждена отбиваться от пятерых здоровых мужиков, пригрозивших ни много ни мало меня убить, моментально уничтожила все позывы на жалость. «Пленных не брать», — мысленно приказала себе я и, сцепив руки в замок, с размаха приложила поверженного врага по почкам.

Если от удара в челюсть парень и не ушел в нокаут, то этот последний аккорд, несомненно, отправил его прямо в нирвану.

Закончив с блондином, я использовала в качестве трамплина ближайшее деревце и через минуту вновь была на гаражных крышах.

С противоположной стороны туда уже карабкался брюнет.

Используя все преимущества своего положения, я и на этот раз действовала с максимальной оперативностью. В два прыжка подскочив к краю крыши, я с размаха приложила противника в челюсть, только теперь уже ногой.

Бедолага слетел на землю, будто сбитый щелчком таракан.

Помня свой беспощадный девиз, я спрыгнула следом и в несколько пинков довела врага до нужной кондиции.

Два самых опасных противника были повержены, и, по идее, дальше все должно было быть проще, но действительность, как это часто бывает, ожиданиям не соответствовала.

Разделавшись с брюнетом, я едва успела перевести дух, как в паре шагов от себя увидела Миху. В руке у него был пистолет.

Вновь с запоздалым сожалением вспомнив про револьвер, бесполезным грузом лежавший сейчас в бардачке «фолька», я вновь мысленно оценила шансы.

— Будешь стрелять? — не сводя глаз с направленного прямо на меня дула, спросила я. — Здесь ведь вокруг дома. Через секунду целая толпа соберется.

— Секунды мне хватит, — прозвучал в ответ хриплый голос. — Я за это время сто раз отвалить успею так, что никто и не узнает, что я здесь был. А ты, сучка стервозная, в землицу пойдешь, червей кормить.

— За секунду? Сто раз? Смотри не ошибись. Да даже если и успеешь, все равно это тебе ничего не даст. Сам свалишь, а дружки-то здесь останутся. Я их так уработала, что они не только через секунду не очухаются, они и через час вряд ли в форму придут. Так что если и не застанут тебя на месте преступления над моим бездыханным трупом, то все равно возмездия тебе не избежать. Дружки на тебя народных мстителей выведут. Даже не сомневайся.

Заговаривая зубы, я постепенно отступала назад, уводя Миху все дальше от своего гаража и от спрятанной где-то неподалеку «Ауди» (наверняка на такое черное дело ребята не поехали на приметной серой «Мазде»).

Жердяй и Батон, маячившие на заднем плане, поглядывали в нашу строну с опаской и, даже горя желанием отомстить за свое утреннее фиаско, явно не спешили подходить ближе. Видимо, они твердо помнили народную мудрость, гласящую, что пуля — дура.

Я же, почти на автомате проговаривая свои монологи, поджидала удобного момента для решительных действий.

Похоже, мысль о дружках, валявшихся сейчас без чувств, Михе в голову не приходила, и напоминание о них его слегка отвлекло.

Это мне и было нужно.

Быстрым движением выдернув из-за пояса звездочку, я ее метнула, и в следующий момент пистолет уже лежал на земле.

В отличие от своих кровожадных врагов, я не планировала никого убивать, поэтому целилась Михе в руку. Он стоял недалеко от меня, и благодаря этому маневр мой оказался как нельзя более удачным. Звездочка глубоко вошла в мягкие ткани, кажется, даже перерезала вену. Миха со стоном схватился за кровоточащую рану и, перегнувшись почти пополам, упал на колени.

Сколько раз я убеждалась в справедливости правила, гласящего, что нельзя оставлять недобитых врагов! Но человеколюбие почему-то постоянно берет верх. Все-таки я телохранитель, а не наемный киллер.

Нет, я не убила его. Ублюдка, наставившего на меня пистолет и прямым текстом угрожавшего убить. Просто врезала пару раз для науки и отправила в астрал, где уже вкушали блаженство два его товарища.

Я даже не тронула пистолет. А зачем? Чтобы на нем остались мои отпечатки? Не надо. Для чего вводить в заблуждение полицию? Я не имею ни малейшего отношения к разборкам всяких недоделанных отморозков, непонятно по каким причинам взявшихся выяснять отношения именно возле моего гаража. Так пускай и запишут в протоколе.

Но прежде чем звонить в полицию, мне нужно было кое-что сделать.

Оставив Миху с его пистолетом лежать на дороге, я ринулась вдогонку за Жердяем и Батоном. Воспользовавшись тем, что я ненадолго отвлеклась, доводя до кондиции их предводителя, они спешили убраться восвояси, несомненно, направляясь сейчас к спрятанной в укромном месте машине, на которой эта компания сюда приехала.

Предчувствия меня не обманули. Добежав до своего гаража, я услышала звук взревевшего движка и почти сразу же следом за этим увидела знакомую «Ауди». Она вывернула из-за ряда гаражей, стоявших напротив, и, быстро набирая скорость, покатила в сторону трассы.

Батон и Жердяй, видимо, только что запрыгнувшие внутрь, на ходу захлопывали двери и что-то говорили, испуганно и удивленно глядя в мою сторону.

Поняв, что победа снова осталась за мной, я достала телефон и вызвала полицию, испуганным голосом сообщив о драке возле гаражей.

Ждать полицейских я не стала. Сами разберутся. Номер мой у них есть, если понадоблюсь, вызовут. А у меня день и без того оказался не в меру насыщенным. Даром, что воскресенье.

Бросив прощальный взгляд на гараж, где мирно проводил время оставшийся там благодаря моим стараниям «фольк», я пошла к дому.

Был уже поздний вечер, и повсюду горели фонари. Глядя на них, я подумала, что тетя Мила, наверное, уже волнуется, и прибавила шагу.

Но на сей раз опасения мои были напрасны. Видимо, потому, что тетушка точно знала, где и с кем я нахожусь, она не особенно переживала по поводу моего позднего возвращения.

— Никак не могли наговориться? — улыбнувшись, поинтересовалась она.

— Да… было много интересных тем, — многозначительно ответила я, но тетушка по-своему поняла эту многозначительность.

— Надеюсь, хоть с Анжеликой вы говорили на темы, которые должны интересовать молодых девушек, — завела она свою любимую пластинку. — Ты знаешь, Евгения, я была бы очень рада, если бы вы подружились. Судя по рассказам Кларочки, Анжелика — прекрасная девушка, хрупкая, женственная, романтичная. А ведь это те самые качества, которых тебе так не хватает. Возможно, если вы будете общаться, то и ты станешь… помягче. Начнешь видеть в людях не только потенциальных клиентов, но и…

— Потенциальных женихов? — Как ни старалась, я не смогла скрыть сарказма.

— И ничего смешного! — тут же обиделась тетя. — Я тебе желаю добра, а ты…

— Ладно, тетушка, извини. — Я слегка приобняла Милу за плечи и нежно зашептала ей в самое ухо: — Ты ведь знаешь, это я любя. Ты — самая лучшая тетушка в мире, самая заботливая, самая хозяйственная, самая женственная, самая романтичная, самая, самая, самая…

— Да ну тебя, — блаженно улыбаясь, пыталась вырваться из моих объятий тетя Мила. — Ни о чем с тобой серьезно говорить нельзя!

Мир был восстановлен, и, слегка перекусив остатками праздничного обеда, я села за компьютер. Но на сей раз я не собиралась искать новые фильмы. На сон грядущий мне хотелось посмотреть социальный сайт Аркадия, о котором я столько узнала сегодня. «Социо», кажется, так он называется.

Я набрала в поисковике название и ФИО моего клиента и вскоре уже просматривала подборку материалов. Она называлась «Город — обратная сторона медали».

С первой же фотографии становилось понятно, что если и могла здесь идти речь о медали, то действительно только лишь об обратной ее стороне.

Оборванные, исхудавшие, нищие, брошенные старики и искалеченные любителями быстрой езды животные производили гнетущее впечатление и, конечно, вызывали жалость. Под каждой тематической подборкой имелось огромное количество откликов. Это живое свидетельство того, что мои земляки — люди неравнодушные и что, кроме тех, кто, не задумываясь, готов калечить, есть и те, кто готов помогать, было бальзамом на душу.

Журналист по профессии, Аркадий размещал не только фотографии, но и комментарии к ним. Довольно часто он играл на противоположностях, выставляя в качестве контраста к бедственному положению одних чрезмерное довольство других, и в целом, на мой взгляд, вел свою страничку вполне профессионально. Если цель его состояла в том, чтобы вызвать у людей сочувствие и подвигнуть их к действенной помощи, он сделал все, чтобы ее достигнуть. По крайней мере, как журналист.

Тем удивительнее было знать, что на подобные материалы имелись некие гневные отклики и что автора их пытаются обвинить в попытках создать себе «дутый имидж».

Но, внимательно просмотрев комментарии, я действительно нашла недовольных. Аркадий был совершенно прав, утверждая, что к этим отзывам больше всего подходит слово «агрессия». Раздраженные и грубые выпады, подчас не особенно-то и связанные с основной темой подборки, резко выделялись на фоне остальных отзывов, которые носили сопереживательный характер.

Сориентировавшись с датами, я выяснила, что эти нападки начались около месяца назад.

«Как и говорил Аркадий, — подумала я. — Месяц назад появились претензии на сайте, и в это же время его начали преследовать, так сказать физически. Что же произошло в это время? Он кому-то крупно насолил, сам того не понимая? Написал о ком-то «неправильный» репортаж? Поссорился лично? Что это могло быть?»

Но, ломая голову над причинами, я видела, что мои предположения несостоятельны.

Если бы статья Аркадия не понравилась кому-то из героев его репортажей, об этом наверняка все бы уже давно знали, и в первую очередь редакция. Ведь в конце концов, вопрос о публикации материала решают не журналисты.

Идея насчет ссоры тоже была слабовата. Ссора, конечно, могла произойти без свидетелей, но такого, чтобы о ней не знали сами ее участники, просто не могло быть по определению. И в этом случае Аркадий не терялся бы в догадках о том, кто имеет к нему претензии.

Кроме того, меня с самого начала поразил контраст методов, которыми пытались давить на Аркадия, и той цели, которую это давление, вполне возможно, преследовало. Метание пустых бутылок, приставание невменяемых алкашей — все это было крайне несерьезно и с виду напоминало фарс. Но если бы летящая с семнадцатого этажа бутылка действительно попала в цель, исход был бы весьма плачевным, здесь Аркадий был совершенно прав. Да и тот случай у подъезда. Свидетелей не было, и, в сущности, его запросто могли убить, списав происшедшее на случайность.

А сегодня возле гаражей? Разве не этим же грозил мне Миха? Да если бы только грозил…

Я снова вспомнила решительные глаза своего недавнего визави и в этот момент почти пожалела, что метнула звездочку в руку, а не куда-нибудь повыше. В шею, например. Пущенная с такого расстояния, она запросто перерезала бы артерию, и уж тогда…

Впрочем, ладно. Не нужно уподобляться в кровожадности моим врагам. Тайное все равно рано или поздно станет явным, и я обязательно доберусь до исходных причин всех этих странных происшествий.

На этой оптимистической ноте я и решила закончить день. Из полиции так и не позвонили, и для меня навсегда осталось тайной, приезжал ли кто-нибудь на мой вызов.

Хотя, судя по тому, как события стали развиваться дальше, вмешательство полиции, даже если оно и имело место, никому не повредило. Вообще, на первых порах Михе и его подручным везло. Чего стоил хотя бы тот факт, что за все время наших разборок возле гаражей так и не появилось ни одной живой души. Хотя, учитывая близость жилых домов, там обычно частенько встречались люди, желающие взять машину или поставить ее на прикол.

Но я твердо верила, что еще наверстаю упущенное и возьму свое.

* * *

На следующее утро я встала, как обычно, в шесть и выполнила свой стандартный комплекс упражнений.

Ехать за Аркадием было рано, и, позавтракав вкуснейшими сырниками, которые с пылу с жару подгоняла мне к чаю тетя Мила, я решила осуществить на практике кое-какие свои задумки.

Помня о том, как вчера вечером мне пришлось отбиваться от пятерых мужиков практически голыми руками, сегодня я собиралась подготовиться к выходу более основательно.

Револьвер так и лежал в бардачке «фолька», и его я, конечно же, обязательно приобщу к основному арсеналу чуть позже, а сейчас было необходимо «зарядить» то, что можно спрятать на себе.

Осень — благодатная пора, и количество одежды, которую необходимо натягивать на себя, чтобы не замерзнуть, позволяет весьма удобно маскировать некоторые оборонительно-наступательные средства.

Помимо метательных звездочек, уже, кажется, ставших стандартным аксессуаром моего повседневного туалета, я прихватила несколько миниатюрных ножей, рассовав их по всем возможным и невозможным местам, а также взяла небольшой кастет, удобно поместившийся в кармане куртки.

— Поедешь к Аркаше? — спросила тетушка, заметив мои сборы. — Кажется, рановато. Во сколько начинается рабочий день у журналистов?

— В редакцию Аркадий приходит к десяти, — ответила я. — Но я хочу поехать пораньше, чтобы сориентироваться в обстановке.

— В обстановке в редакции? — с недоумением спросила тетя.

— Нет, возле его дома.

Хотя я и пообещала Аркадию дожидаться его на стоянке, но за то время, что прошло с нашей встречи, у меня появились некоторые новые мысли, которые я и хотела проверить на практике.

По времени сейчас действительно было довольно раннее утро, но я хорошо помнила, что Аркадий говорил, что бутылки падали на него «с неба» в том числе и тогда, когда он шел на стоянку за своей машиной. То есть где-то около девяти часов утра.

А чтобы в девять часов уже сидеть в засаде на семнадцатом этаже во всеоружии, явиться туда необходимо было как минимум на полчаса раньше.

Вот это-то «явление» я и собиралась отследить.

Правда, я, к сожалению, не могла притаиться непосредственно возле балкона, там меня сразу бы обнаружили. Но я была уверена, что нужного мне индивида я без особого труда смогу распознать, что называется, по походке.

Не думаю, что подобное интеллектуальное времяпровождение практиковали какие-нибудь аристократы в седьмом поколении. Если в половине девятого или около того мне удастся заметить входящего в подъезд неопрятного и, возможно, не совсем трезвого гражданина, можно будет с большой долей вероятности предполагать, что он-то мне и нужен.

А уж если это будет сам пресловутый Паша или его громогласная подруга, тогда можно быть уверенной просто на сто процентов.

Руководствуясь этими нехитрыми рассуждениями, я намеревалась приехать к дому, где жил Аркадий, немного раньше намеченного срока и, припарковавшись в сторонке, понаблюдать.

Подъехав к знакомому жилому комплексу, я оставила машину в «кармане» возле стоявшего неподалеку от трассы супермаркета и дальнейший путь до кафе прошла пешком.

В этом районе не было особенно густых насаждений, и соблюдать конспирацию мне пришлось, используя всевозможные постройки и ландшафт местности.

Перед парадным входом в кафе находилось довольно обширное пустое пространство, которое отлично просматривалось со всех сторон. Но с тыльной его стороны стояло несколько жилых домов, и вот там-то я вполне могла подыскать для себя подходящее укрытие.

Все сложилось даже лучше, чем я могла ожидать. Зайдя на дворовую территорию двух стоявших углом девятиэтажных домов, я обнаружила, что в просвет между ними отлично просматривается не только технический вход в кафе, но и подъезд интересующей меня семнадцатиэтажки. Так что, если между этим заведением и жилым домом имеется канал сообщения, отсюда я вполне смогу его отследить.

В то же время меня саму, притаившуюся за выступающими углами построек, ни от входа в кафе, ни от подъезда дома разглядеть было практически невозможно.

Очень довольная, что удалось найти такую удобную диспозицию, я вытащила телефон и, сделав вид, что очень занята разговором, начала наблюдение.

Однако уже через полчаса я поняла, что капризная фортуна осыпать меня дарами не собирается. Наблюдательный пункт был удачным, но само наблюдение особыми результатами не радовало.

Возле подъезда появлялись в основном выходящие, а не входящие, по-видимому, люди спешили на работу. Что до кафе, то около него вообще не наблюдалось никакого движения, наверное, для начала рабочего дня было еще рановато.

Постояв еще немного с прижатым к уху смартфоном, я окончательно убедилась, что сегодня ничего интересного здесь не увижу. Никто не спешил с заговорщицким видом от кафе к подъезду семнадцатиэтажки, никто не околачивался возле кафе, собирая в сеточку стеклянные снаряды.

Между тем время шло, и, в очередной раз взглянув в сторону семнадцатиэтажки, я увидела Аркадия, несомненно, направлявшегося к автостоянке, где у нас была назначена встреча.

Мои не слишком результативные наблюдения позволили мне хотя бы понять, что бутылочного обстрела сегодня можно не опасаться. Поэтому, не тратя времени даром, я поспешила к машине.

Сев за руль, я через несколько минут уже встречала своего клиента у въезда на стоянку.

В свете событий вчерашнего вечера я была даже довольна, что, пока я буду кататься на «Форде» Аркадия, мой «фольк» постоит под присмотром. Слишком уж рьяно мои новые друзья старались его присвоить.

— Привет! — поздоровалась я, выходя из машины. — Ну что, меняемся местами?

— Да, сейчас я скажу охране, — ответил Аркадий. — Можешь пока заезжать.

С охраной проблем не возникло, и мы благополучно произвели рокировку.

— Итак, куда лежит наш путь? — вольготно устроившись на заднем сиденье, поинтересовалась я. — На строительную площадку?

— Нет, сначала в редакцию. Нужно уточнить, подтвердили ли застройщики согласие на интервью. Если подтвердили, то берем Гену — и вперед.

— Гену? Какого Гену? — сразу навострила я уши.

— Гена Бурцев, наш штатный фотограф, — ответил Аркадий.

— Твой конкурент? — усмехнулась я.

— Да нет, что ты, какая конкуренция. У него свое, у меня свое. Наоборот, он частенько даже сам с инициативой выходит, чтобы мои фотографии опубликовали. Иногда и правда очень удачные снимки получаются, так что Генка, если видит, что что-то хорошо, всегда это предложит.

— Надо же! Какой-то альтруист просто.

— Почему альтруист? Просто нормальный парень. У нас вообще хорошие отношения в коллективе. Разных там интриг или придирок даже в помине нет. Наоборот, все помогают друг другу, поддерживают. Отличная атмосфера. Думаю, и тебя должны хорошо принять. Тем более, девушка ты… видная.

Проговорив эту фразу, Аркадий, как бы для того, чтобы удостовериться в справедливости своих слов, бросил быстрый взгляд в зеркало заднего вида.

В целом я была с ним согласна. Сдержанный макияж, лишь подчеркивающий мои природные внешние данные, волосы, собранные на макушке в тугой хвост, и женственная курточка, прекрасно скрывавшая засунутый за пояс револьвер, — все это создавало стильный и лаконичный образ, вполне достойный не только определения «видная девушка», но и гораздо более восторженных отзывов.

Редакция газеты «Город» располагалась на Ленинградской — одной из наших центральных улиц. Мы добрались до нее вполне благополучно, без аварий и автоподстав, и мой тайный замысел соблюдать конспирацию, ради которой я, собственно, и пряталась всю дорогу на заднем сиденье, не достиг намеченной цели.

Я надеялась, что, увидев Аркадия, как обычно, едущего в одиночку, его тайные недруги вновь предпримут какие-нибудь шаги, и, проявив оперативность, я, возможно, смогу наконец лицом к лицу увидеть врага. Но сегодняшнее утро на «радостные встречи» было небогато. То ли дело вчера!

Может быть, причина в том, что вчера был выходной, а сегодня — понедельник? Может быть, по будним дням бандиты заняты на работе?

Войдя в пятиэтажное здание старой постройки, мы поднялись на третий этаж и, пройдя метров десять по коридору, оказались перед дверью с надписью: «Редакция газеты «Город».

За дверью царило несказанное оживление. Небольшой внутренний коридор, объединяющий несколько комнат, ни на минуту не оставался пустым. В нем непрерывно сновали, переходя туда и сюда, какие-то люди, на ходу читающие бумаги, говорящие по телефону или просто сосредоточенно молчавшие, углубившись каждый в свои мысли.

На нас они почти не обращали внимания, лишь, не глядя, бросали короткое «привет». Практически непрерывно здороваясь, Аркадий довел меня до последней комнаты, на стеклянной двери которой красовалась надпись: «Главный редактор».

— О, Аркаша!

Едва лишь мы показались в дверях, сидевший за столом полный мужчина в огромных очках встрепенулся и, оторвавшись от компьютера, бойко заговорил:

— Ты как раз вовремя. Я сейчас звонил в «Монолит», там все подтвердили. Бери Гену, можете ехать хоть сейчас. Адрес ты знаешь? Это в Трубном, недалеко от больницы. Там, кстати, очень неровный ландшафт, можно обыграть эту тему. Дескать, несмотря на трудности, и прочее в таком духе. Тон статьи должен быть жизнеутверждающий, ведь у нас в городе строительство и впрямь идет довольно активно. Так что можем быть оптимистичными, не кривя душой. На этой площадке у них, кажется, пока только нулевой цикл. Неплохо было бы сделать снимки и чего-нибудь уже построенного. Узнай у этого прораба, где еще работала их фирма, съездите, посмотрите. Если в виде иллюстрации выложим одну яму, это мало кого впечатлит. А если рядом с началом процесса будет красоваться конечный результат — совсем другое дело. Да и репортаж тебе будет строить проще. Вот, дескать, с какого безобразия все начинается и к какой несказанной красоте в итоге приходит. В общем, все в таком духе. Кто это с тобой?

Прервав свою торопливую речь, мужчина в очках уставился на меня, будто только что заметил, хотя все это время я стояла рядом с Аркадием прямо перед ним.

— Здравствуйте, Ефим Юрьевич! — торжественно произнес Аркадий, кажется, очень обрадованный, что этот нескончаемый словесный поток наконец иссяк. — Это Женя, знакомая… Анжелики. Она учится на факультете журналистики, уже заканчивает, и ей очень хотелось бы узнать профессию, как говорится, изнутри. Лика попросила меня… как бы это сказать… в порядке шефства…

— А, так это — твоя помощница? — плотоядно улыбнувшись, проговорил Ефим Юрьевич. — Недурно… Что ж, желание попрактиковаться в будущей профессии, это… похвально. Все мы, как говорится, учились понемногу. Кто у вас спецпредметник, Женя? Аратовский или Рябинина?

Удар был не в бровь, а в глаз. Я была настолько не подготовлена к подобному вопросу, что от растерянности чуть было не раскрыла рот. Но к счастью, в последний момент на помощь пришла боевая выучка и выражение моего лица вместо растерянного и обескураженного стало твердым и непроницаемым. «Умру, но не выдам тайну» — было написано у меня на лбу.

Занятая своими проблемами, я как-то упустила из виду, что кроме меня в нашей компании есть еще как минимум один человек, наверняка имевший самое непосредственное отношение к факультету журналистики.

Аркадий пришел на выручку, не дожидаясь просьб.

— Аратовский давно на пенсии, Ефим Юрьевич, — ответил он за меня. — Женя учится у Крапивина.

— У Крапивина? — поднял брови редактор. — Не знаю такого. Наверное, кто-нибудь из новых. Что ж, Женя, учитесь. Ученье — свет. Как знать, возможно, когда-нибудь нам посчастливится вместе поработать. Нравится вам эта профессия?

— Да, очень! — с чувством сказала я, очень довольная, что все обошлось и моя легенда не потерпела крах при первом же испытании.

— Вот и отлично. Аркаша — один из опытнейших наших репортеров, у него есть чему поучиться. Да и вообще, практика всегда дает лучшие знания, чем теория. В добрый путь, ребята. Аркадий, не забудь про Гену.

— Спасибо, Ефим Юрьевич, только я как-то не очень понял, на какое время назначено интервью?

— Да на любое! — щедро разрешил добрый начальник. — Я же сказал, прямо сейчас можете ехать. Рабочий день в разгаре, этот прораб как минимум до обеда будет на котловане, так что не опоздаете.

— Прораб?

— Как он по должности правильно называется, это ты у него самого узнаешь, но директор компании называл его прорабом. Он там у них всей этой стройкой заведует, так что целиком и полностью в курсе происходящего. С ним и поговоришь.

— Значит, прораб… А по имени он его не называл? Кого мне искать в этом котловане?

— По имени? — усмехнулся Ефим Юрьевич. — С именем ситуация просто классическая. Петрович он по имени.

— Прораб Петрович, — без энтузиазма повторил Аркадий. — Здорово. А я точно найду его по этим координатам? Других Петровичей в котловане нет?

— Ну ладно, пускай будет Игорь Петрович. Хотя, думаю, если к отчеству ты добавишь слово «прораб», то найдешь быстрее. Он, похоже, из незаменимых, и все его зовут именно так.

Когда мы вышли из редакторского кабинета и вновь оказались в людном коридоре, Аркадий чуть не столкнулся с высоким молодым человеком, держащим в руке фотоаппарат.

— Генка! Здорово, — протянув руку для рукопожатия, приветствовал он. — На ловца и зверь. Наум говорил тебе про котлован?

— Стройка? Да, что-то было, — ответил Гена Аркадию, в то время как его пытливый взор был устремлен на меня. — А кто это у нас?

— Это не у вас, — отрезал Аркадий. — Практикантка моя, факультет журналистики заканчивает. Предупреждаю тебя, Женя, это — бабник, каких свет не видывал, и у серьезной девушки, как ты, с ним не может быть ничего общего.

— Подлая клевета! — изображая праведное возмущение, воскликнул Гена. — Я просто в активном поиске. Но когда найду ее, единственную…

— Ну начал заливать. Теперь не остановишь. Не слушай его, Женя. Да и вообще, нам уже ехать пора. Ты готов?

— Я всегда готов! — бодро отрапортовал Гена, и мы втроем вышли на улицу.

Строительная площадка, где нам предстояло отыскать прораба Петровича, располагалась на одной из окраин Трубного района, возле больницы. Сказав, что здесь неровный ландшафт, Ефим Юрьевич ничуть не погрешил против истины и даже, пожалуй, несколько ее смягчил.

Сама больница стояла на возвышенности, а за ней начиналась настоящая гора. Покрытая редким леском почва резко уходила вверх, да и чуть левее, там, где строительная компания «Монолит» задумала возводить дом, местность выглядела не лучше. Чередования природных оврагов и холмов невольно вызывало в памяти фотоснимки времен Великой Отечественной, на которых изображались последствия бомбежки.

Окинув взглядом эту картину, я пришла к выводу, что, выбирая площадку, фирма руководствовалась не удобством расположения будущего дома, а дешевизной земли, на которой предполагалось его возводить.

Трубный район и так не относился к числу престижных, а уж место, на котором предполагалось построить будущий дом, было, наверное, непрестижным в квадрате.

Но так или иначе возле огромной ямы шла очень активная деятельность. Там копошились люди, стояли подъемные краны, и туда одна за одной подъезжали машины со стройматериалами.

Котлован под фундамент был довольно длинным, и если бы не забитые сваи, его можно было бы принять за один из природных оврагов, которыми изобиловала местность. На одном краю котлована фундамент уже был готов, и рабочие начинали делать кирпичную кладку, на другом, со стороны которого мы сейчас и подходили к стройке, никаким фундаментом еще и не пахло, лишь торчали из земли сваи.

4

— Не подскажете, как нам найти Игоря Петровича, прораба? — вежливо обратился Аркадий к какому-то мужичку, деловито спешащему к тому краю, где работали каменщики.

— Петровича? — тут же откликнулся он. — Да тут где-то должен быть. Вон «Нива» его стоит. Значит, и он где-нибудь неподалеку.

Посмотрев в указанном мужичком направлении, мы действительно увидели серую «Ниву Шевроле». Рядом с ней никого не было, но, не имея других ориентиров, мы направились к машине.

По дороге Аркадий спрашивал о Петровиче каждого, кто попадался навстречу, но, кроме уже знакомого «да тут где-то должен быть», ничего внятного не услышал.

Оказалось, что пресловутый Петрович не сидит на месте, а весьма активно перемещается по площадке, лично контролируя производственный процесс и выдавая ценные указания. Поиски его заняли не так уж мало времени, на протяжении которого я скучала, бессмысленно глазела по сторонам и, что называется, считала ворон.

Только позже, когда вся эта история уже разъяснилась, я узнала, под каким пристальным наблюдением находились мы все в продолжение этих поисков и как оперативно действовали наши враги, организовывая очередное нападение.

А тогда, видя, что все заняты своим делом и безопасности Аркадия ничто не угрожает, я расслабилась и, ничего не подозревая, с интересом вглядывалась в лица снующих туда-сюда людей, силясь угадать, кто из них искомый Петрович.

Наконец Петрович был найден. Им оказался приземистый плотный мужчина, в облике которого чувствовалась серьезность и основательность.

Аркадий и Гена сосредоточились на интервью, я же, делая вид, что очень внимательно слушаю и беру уроки мастерства, продолжала исподволь наблюдать за происходящим вокруг в поисках потенциальных угроз.

Но угроз не было. В разгар рабочего дня все были очень сосредоточены и заняты своим делом. К беседующему с Аркадием Петровичу время от времени подходили какие-то люди и задавали вопросы, но, получив руководящие указания, тут же удалялись на вполне безопасное расстояние от него, а следовательно, и от Аркадия.

В непосредственной близости от моего клиента не происходило ничего подозрительного, но через некоторое время внимание мое привлек конфликт, разгоравшийся неподалеку, там, где трудились сейчас каменщики, выкладывая стену будущего дома.

Поскольку район был далеко не престижный, а местность глухая — на безлюдных просторах вокруг больницы из жилых строений имелись только гаражи, — я ничуть не удивилась, когда увидела, что в направлении стройки выдвигается группа товарищей, своим внешним видом очень напоминавшая Пашу и ему подобных.

Ребята подошли к каменщикам и, отозвав в сторонку одного из них, завели разговор. Поскольку сторонка эта находилась всего в нескольких шагах от нас, краем уха я улавливала основные тезисы разговора и очень скоро поняла, что вновь прибывшие пытаются предъявить худощавому приземистому мужичку какие-то претензии.

Суть этих претензий, кажется, была приблизительно та же, что и недавно возле кафе «Берег». Ребята пытались предъявить мужичку какой-то счет, а он отвечал, что ничего никому не должен.

Слово за слово, разговор перешел на повышенные тона, чуть ли не заглушая беседу Аркадия с Петровичем.

— Может быть, подойдем поближе к котловану? — предложил Аркадий, покосившись на шумную компанию. — Посмотрим, как выглядит, так сказать, самое начало. Вы расскажете нашим читателям, с чего начинается строительство дома, Гена сделает несколько снимков.

— Можно, — веско произнес Петрович.

Но шумные разборки, происходящие всего в нескольких шагах, по-видимому, привлекли и его внимание, и, обернувшись к спорящим, он добавил:

— Костя, что это у тебя тут? Это друзья, что ли, твои? Нечего им тут делать. Все вопросы выясните после работы.

— Да, да, Игорь Петрович, мы сейчас… — торопливо ответил каменщик, которого так непредвиденно отвлекли от дела.

Однако, отходя вместе с Петровичем и остальными подальше от шумной группы и поближе к краю котлована, я заметила, что никаких действий за словами мужичка не последовало. Он продолжал выяснять отношения со своими «друзьями», и накал эмоций по мере этого выяснения возрастал.

Тем временем Аркадий продолжал интервью, и его собеседник, видимо, и сам увлеченный темой, оживленно жестикулировал, стоя над котлованом и описывая нюансы возведения жилых зданий на участках со сложным ландшафтом.

В той части ямы, возле которой мы сейчас находились, пока не было никакого намека на фундамент, всюду были натыканы лишь многочисленные сваи с торчащими из них щупальцами арматуры. Дно котлована, сплошь покрытое этими иглами, напоминало спину ощетинившегося дикобраза.

Между тем интервью шло своим чередом.

— …и таким образом мы имеем возможность с полной гарантией от какого бы то ни было риска возводить высотные здания даже вот на таких участках, — заканчивал Петрович какую-то фразу, начало которой я не уловила.

— Ах, ты так?! — неожиданно донеслось сзади. — Так я же тебя сейчас…

Все последующее произошло буквально в течение нескольких секунд. Один из «друзей», выяснявших отношения с Костей, по-видимому, потерял терпение. Он набросился на него и, отступая, тот стал быстро приближаться к нашей группе, стоявшей на самом краю котлована.

Видя, что враг пытается уйти, нападающий вошел в раж и, пробежав пару шагов, всем корпусом налетел на обескураженного Костю. И все бы ничего, но как раз в этот момент Костя находился буквально в шаге от Аркадия, стоявшего на самом краю котлована.

Поняв, что через секунду клиент, которого я взялась охранять, полетит вниз прямо на иглы «дикобраза», я моментально сконцентрировалась, и от моей легкомысленной расслабленности не осталось и следа.

Ринувшись наперерез дерущимся, я тоже использовала силу инерции и массу тела. А как иначе смогла бы я остановить двух сцепившихся в остервенении мужиков, в упоении битвы катившихся прямо на Аркадия?

Ударив корпусом этот рычащий клубок, я изменила траекторию его движения, и теперь Аркадий был в безопасности. Но, отклонившись от моего клиента, дерущиеся покатились в сторону Гены, делавшего фотоснимки и в связи с этим тоже стоявшего очень близко от края котлована.

Это тоже было нехорошо. Конечно, безопасность Аркадия для меня была приоритетным вопросом, но, заботясь о его безопасности, я не собиралась жертвовать безопасностью других.

Впрочем, за те несколько секунд, что прошли с начала этой неожиданной драки, Гена успел сориентироваться и сам. Он посторонился, отходя от края ямы и предупредительно давая дорогу шалунам, как видно, не боявшимся сломать себе шею.

Но, как ни странно, истеричная заварушка так же неожиданно прекратилась, как и началась. Когда все, кто стоял возле самого края котлована, отошли от него на безопасное расстояние, мосластый мужик, нападавший на Костю, от действий снова перешел к словам. Расцепив яростные объятия, он лишь пару раз ударил несчастного каменщика кулаком, да и то, похоже, только для вида.

Этот странный финал таких крутых разборок сразу разбудил во мне подозрения, и я снова вспомнила случай возле кафе. Надуманные претензии, громкие понты и как результат — бессмысленный «обмен мнениями», в итоге сошедший на нет, все это показалось мне каким-то подозрительно знакомым.

«Еще одна подстава? — думала я, наблюдая, как мосластый поднимается с земли и пытается привести себя в порядок. — Способ, конечно, своеобразный, но если их настоящей целью была вовсе не эта ссора, а возможность как бы нечаянно столкнуть Аркадия вниз, тогда…»

Тогда это была просто неслыханная наглость. Шутки шутками, а если бы Аркадий с такой высоты налетел на торчащую из свай арматуру, это вполне могло бы закончиться трагически. И даже летально. А эти ублюдки списали бы все на нетрезвость и «нечаянность» драки.

Еще не уверенная на сто процентов в том, что мои догадки верны, я почувствовала, что прихожу в ярость. Вот так вот, у всех на глазах намеренно подвергать человека смертельной опасности и при этом посмеиваться втихаря в полной уверенности, что за это ничего не будет. Ну уж нет! Не знаю, как там полиция, а я им этого с рук не спущу.

В два прыжка подскочив к чистившему перышки мосластому, я с размаха двинула ему в челюсть, вложив в этот удар все свое справедливое негодование.

От изумления и неожиданности он не удержал равновесие, но, похоже, реакция у парня была неплохой. Видимо, неспроста именно ему поручили выполнение рискованного задания. Через секунду он уже снова был на ногах и все еще с некоторым недоумением, но уже с заметно нараставшим недовольством проговорил:

— Э, ты чего это? Ты сдурела, что ли?

— Это я чего это? Это ты чего это? — на всю стройплощадку возмущенно заорала я. — Ты что себе позволяешь? Ты понимаешь, что из-за вашей идиотской драки люди чуть было в яму не попадали?! Ты понимаешь, что они покалечиться могли?! Ты понимаешь, что…

Но времени, чтобы договорить обвинительную речь, мне не дали. Пока я произносила свой монолог, мосластый подошел ближе и, по-видимому, намереваясь вернуть мне удар, широко размахнулся. Он даже не сжал кулак, наверное, решив, что здесь будет достаточно и шлепка ладонью. Но уже очень скоро парень понял, как сильно он ошибся.

Следя за его чересчур уж широким размахом, я прекрасно видела, что какого-то особенного вреда такой удар нанести мне не может. Поэтому, не особенно беспокоясь о том, чтобы увернуться, я левой рукой блокировала его руку, а правой ударила в солнечное сплетение.

Этот удар я отрабатывала годами, так что эффект от него всегда был одинаково впечатляющим. Застонав от боли, мосластый перегнулся пополам и, широко раскрыв рот, как выброшенная на сушу рыба, стал заглатывать воздух, пытаясь восстановить дыхание.

Но я не собиралась дожидаться, когда мой противник придет в себя. Сцепив руки в замок, я врезала ему по шее, благо она оказалась прямо передо мной, а когда он свалился на землю, добавила еще несколько чувствительных пинков.

Закончив с одним, я уже готова была приняться за остальных, настолько велики были мое возмущение и ярость. Но, посмотрев на то место, где они еще недавно тусовались, я никого не обнаружила.

Зато увидела кое-что другое.

Вместо того чтобы заниматься своими делами, выкладывать стену, делать фотографии или брать интервью, окружающие стояли по стойке «смирно», в изумлении наблюдая за происходящим. Петрович, Гена, Аркадий, да и большая часть рабочих как зачарованные смотрели на мой «откровенный разговор» с мосластым, не в силах произнести ни слова. Впечатлительный Гена от удивления даже слегка приоткрыл рот.

Почувствовав, что для полноты картины сейчас не хватает только аплодисментов, я смутилась.

— А что, собственно… что-то случилось? — не очень осмысленно проговорила я.

— Да как тебе сказать, — первым обрел дар речи Гена. — В целом, конечно, ничего особенного. Это, конечно же, вполне рядовое явление, когда тщедушная девчонка вот так вот на раз укладывает на обе лопатки здоровенного бугая, просто… просто конкретно лично мне не так уж часто приходится наблюдать подобное, поэтому я… как бы это сказать… немножко удивился.

— А-а-а, ты про это, — небрежно кивнула я в сторону поверженного противника. — Ничего особенного. Я просто в секцию самбо хожу. С детства. Хобби такое. А тут смотрю — они на Аркадия летят, а он на самом краю ямы стоит. Вот, думаю, негодяи, они же вниз его могут запросто столкнуть. Вот и сработал рефлекс. Очень уж разозлилась. Как можно так наплевательски к другим людям относиться? Захотелось подраться, отошли бы куда-нибудь в сторонку да и разбирались там сколько вздумается. Мы-то здесь при чем?

— Это да, — все еще находясь под властью впечатления, согласился Гена. — Мы здесь, конечно, ни при чем.

— Ну, девушка… — видимо, только что придя в себя, с большим чувством проговорил Петрович. — Ну ты даешь!

— Ничего особенного, — снова засмущалась я. — Просто… хобби.

— Да уж… это уж хобби, так уж… хобби, — не совсем внятно по смыслу, но вполне не-двусмысленно по настроению вновь высказался Петрович.

После этого, повернувшись к своим рабочим, он сердитым начальственным тоном добавил:

— А вы чего уставились? Что, у нас уже обеденный перерыв? Работаем, работаем, не отвлекаемся!

Кратковременное пребывание в роли звезды, конечно, оставило в моей душе след очень приятный, но и за всем тем я не забывала о своих прямых обязанностях.

Исчезновение веселой компании окончательно убедило меня в том, что весь этот спектакль был разыгран специально и в ссоре, которую мы недавно наблюдали, не было никакой спонтанности. Все было задумано и срежиссировано заранее, и целью этой мини-постановки являлся исключительно финальный акт, а именно — попытка «нечаянно» столкнуть Аркадия в котлован.

В присутствии такого количества свидетелей мне было неудобно продолжать свои профессиональные действия и допытываться у мосластого, кто его прислал. Поэтому, с сожалением наблюдая, как он постепенно приходит в себя и пытается встать на ноги, чтобы, конечно же, незамедлительно ретироваться, я пыталась хотя бы проанализировать ситуацию.

«Они не могли заранее знать, что мы будем здесь, — думала я. — Маршрут был известен только в редакции, а если верить Аркадию, там у него со всеми отношения дружеские. Или… нет? Может быть, здесь как раз тот случай, когда враг скрывается там, где меньше всего ожидаешь? Может быть, кто-то, да вот хоть бы этот улыбчивый Гена, проникся завистью к успехам и популярности Аркадия и решил сжить его со свету? Тогда, конечно, куда мы направляемся, было известно врагам заранее. Зная, о чем предполагается делать репортаж, они вполне могли подготовиться и спланировать свои действия».

Если же скрытые враги находились не в редакции и заранее не готовились, сориентироваться им было сложнее, но в целом тоже возможно. Пожалуй, в этом случае вычислить их было бы даже проще. Если они не имеют никакого отношения к редакции, то узнать, где мы находимся, они могли только одним способом — если и сами находились там же. То есть тут же. Кто-то из «своих» увидел нас на котловане и передал информацию кому надо.

А значит, тайный заказчик либо сам проживает в этом районе, либо имеет здесь некую контрольную точку, которая позволяет ему оперативно узнавать о том, что происходит.

Я бросила взгляд на довольно обширную территорию больницы, располагавшуюся, благодаря неровному ландшафту, на разных уровнях, а также на полупустынную местность, которая окружала ее почти со всех сторон. Жилой массив начинался несколько в стороне на довольно приличном расстоянии, а непосредственно возле самой больницы окрестности выглядели довольно мрачно.

И тут мне снова вспомнился Паша и его друзья. Внешность и манера поведения ребят, приставших к нам возле кафе, ребят, подкарауливших Аркадия возле подъезда, и ребят, с которыми я вступила в столь непосредственный контакт у котлована, имели на удивление много общих черт. Все они были яркими представителями маргинального слоя, в просторечии именуемого «синь», и у меня не было ни малейших сомнений в том, что они — всего лишь марионетки в чьих-то более сильных и «цивилизованных» руках.

«А недоброжелатели наши, похоже, не из простых, — как-то невзначай подумалось мне. — Какими бы отмороженными ни выглядели эти ребята, но и подобную армию далеко не каждый может позволить себе двинуть куда угодно по личному произволу. А Миха и его дружбаны даже внешне смотрятся вполне прилично. Нет, здесь точно все не так просто. Уж не является ли наш тайный враг одним из уважаемых криминальных авторитетов? Если вспомнить, кто на него шестерит, я бы не удивилась. Удивительно другое. Чем мог насолить криминальному авторитету умеренный и аккуратный, добропорядочный и правильный журналист Аркадий Бессонов?»

Пока я размышляла над этими интересными вопросами, мои коллеги по журналистской профессии окончательно пришли в себя и благополучно закончили интервью и фотосессию.

Помня напутствия редактора, Аркадий расспросил Петровича и о том, имеются ли в активе компании «Монолит» какие-либо завершенные объекты строительства. Из ответов выяснилось, что эта фирма возвела несколько жилых домов в Звездном — одном из новых и быстро растущих районов Тарасова. Если верить словам Петровича, дома эти были уже заселены, и жители их были очень довольны своими новыми квартирами.

Подробнее расспросив об адресах, Аркадий поблагодарил словоохотливого Петровича, и, попрощавшись, мы снова устроились на мягких сиденьях «Форда».

Оказавшись «среди своих», мои спутники дали волю чувствам.

— Да, Аркаша, вот уж удивил так удивил, — с каким-то совсем новым интересом разглядывая меня, проговорил Гена. — И где только ты их находишь, таких практиканток?

— Знать надо рыбные места, — самодовольно ответил Аркадий, наверняка изумленный не меньше своего друга.

— Женя, а давно это ты… занимаешься? — не сводя с меня глаз, спросил Гена.

— Я же сказала — с детства. Так что, мы едем или где? Петрович, кажется, сказал, что готовые дома у них находятся в Звездном. По глазам вижу, Гена просто жаждет там пофотографировать.

Положа руку на сердце должна признать, что в глазах Гены читалось нечто совершенно иное, но, учитывая обстоятельства, сейчас было совсем неподходящее время для приятной интрижки. Странные и всегда неожиданные угрозы, возникающие там, где на первый взгляд их меньше всего можно было предполагать, напрягали, создавали атмосферу тревожности и никак не располагали к легкомысленному флирту.

Поэтому, несмотря на недвусмысленные Генины намеки, что-то подсказывало мне, что, пока я не выясню всю подноготную этого загадочного дела, я не смогу отвлекаться ни на что другое. Увы, похоже, на сей раз матримониальным надеждам моей тетушки снова не суждено сбыться.

Между тем Аркадий, правильно оценив мой призыв к действию, завел двигатель и вырулил на трассу.

Хотя Гена явно был не прочь развить тему спортивных тренировок, в дороге разговор постепенно перешел от моих ратных подвигов к более злободневным темам. Друзья-журналисты обсуждали последние новости в профессиональной среде, делились байками и, увлеченные насущным, почти не обращали на меня внимания.

Это было мне очень на руку, поскольку позволило полностью сосредоточиться на наблюдении за дорогой и за всем, что на ней происходило.

Сидя на заднем сиденье, я неустанно сканировала окрестности, умудряясь не только отслеживать ситуацию прямо по курсу, но и время от времени заглядывать в зеркало заднего вида.

В моей памяти еще свежи были впечатления от недавних встреч с Михой и его приятелями, и, уже зная, что за машиной Аркадия могут следить, я подсознательно опасалась сюрприза.

«Если тот случай с бетономешалкой был подстроен, как они могли это организовать? — думала я. — Наверняка заранее знали, что Аркадий будет проезжать именно в этом месте и сидели в засаде, дожидаясь удобного случая. И ведь дождались. Это еще хорошо, что никого не оказалось на встречке и этот парень на бетономешалке смог уклониться. А то ведь и впрямь могло закончиться плачевно».

Тут я подумала о том, что, если водитель этой бетономешалки начал уходить от столкновения, значит, сам он в заговоре замешан не был. Хоть что-то приятное.

Однако, как бы там ни было, практически все случайности, которые в последнее время с такой завидной регулярностью происходили с Аркадием, вполне могли иметь летальный исход.

Дурацкая затея с метанием бутылок в случае попадания одной из них в голову привела бы как минимум к сотрясению мозга. А скорее всего, к смерти. В случае столкновения с бетономешалкой основной удар, как верно подметил сам Аркадий, пришелся бы на водительскую дверь, и, соответственно, самому водителю это грозило в лучшем случае переломами и реанимацией, а в худшем — моргом. Тем же могла закончиться и вечерняя встреча с «веселыми ребятами» у подъезда. А уж про сегодняшний случай у котлована и говорить нечего.

«Так что же это получается? — снова думала я. — Что безобидного и сострадательного к сирым Аркашу хотят… убить? За что?!»

Ответ на этот вопрос интересовал меня чрезвычайно. То, что Аркадий — человек миролюбивый и абсолютно неконфликтный, было видно с первого взгляда, а в процессе общения с ним я только дополнительно убедилась в том, что первое впечатление было верным. Предположить, что он нажил себе смертельного врага, поссорившись или что-то с кем-то не поделив, было очень сложно. Несомненно, причина лежала в другой плоскости. Но вот в какой?

Для того чтобы делать обоснованные предположения, у меня пока было слишком мало информации, и я решила, что самая правильная тактика сейчас — это та, на которую в недавнем разговоре намекал сам Аркадий: ловить за шиворот и колоть на месте тех, кто осмелится на нас напасть. Правда, пока я пытаюсь действовать инкогнито, осуществлять эту тактику было немного затруднительно, но я не теряла кураж.

Не знаю, как у Аркадия, но у меня самой со зрительной памятью все было в полном порядке, и я прекрасно запомнила и зрителей, стоявших вчера вечером возле кафе, и ублюдков, которые сегодня пришли к котловану. Если я увижу их снова, узнаю тут же, пусть они даже не сомневаются. А в том, что снова я их увижу обязательно, не сомневалась уже я сама. Если все эти так называемые случайности подстроены, значит, ребята действуют заодно, а раз так, мы наверняка еще встретимся.

Впрочем, сейчас, когда мы ехали по трассе, я больше всего опасалась встречи с Михой и его подручными. Конечно, там, возле гаражей, они получили хороший урок, но, честно говоря, такой человек, как Миха, вряд ли был способен быстро усваивать уроки. Если он очухался раньше, чем приехали вызванные мною полицейские, вполне возможно, что и с ним мне предстоит встретиться снова.

За размышлениями я не заметила, как мы доехали до нужного адреса, и осознала, что за время пути так и не произошло ничего экстренного, только тогда, когда мы уже въезжали в Звездный.

Аркадий начал маневрировать среди жилых построек, отыскивая адрес, который дал ему Петрович, Гена с интересом смотрел в окна, кажется, уже прикидывая лучший ракурс для фотографии, а я с облегчением констатировала, что на сей раз все обошлось без происшествий.

«Даже удивительно, — думала я. — Может, для автоподставы в этот раз слишком много свидетелей?»

— Вот, кажется, этот, — между тем проговорил Аркадий, сбавив скорость до минимума возле нового дома высотой этажей в шестнадцать. — Да, точно. Вон, видишь, на торце написано — Оладьева, тридцать восемь. Именно этот адрес называл Петрович.

Гена не возражал. Выйдя из машины, он начал фотографировать, я же вновь бдительно сканировала окрестности, выискивая, нет ли чего подозрительного.

Но подозрительного не было. Тихий уютный двор в разгар рабочего дня был почти пуст, и лишь на детской площадке возле песочницы благовидная старушка выгуливала бойкого внучка лет трех.

— Готово! — пощелкав минут десять, сообщил Гена. — Несколько штук снял. Нужно будет на компьютере посмотреть, выбрать парочку тех, которые получше. Вперед, шеф! — усмехнувшись, скомандовал он Аркадию.

— Слушаюсь, командир, — усмехнулся в ответ тот.

Обратный путь до редакции тоже прошел на редкость спокойно. Никто не кидал под колеса Аркадию загадочные предметы, никакие подозрительные машины не подрезали его, пытаясь устроить автоподставу.

Вернувшись в уже знакомое здание, я неожиданно для себя выяснила, что дальнейшее мое времяпровождение будет еще менее интересным, чем в пути. Аркадий и Гена уселись каждый за свой компьютер и, уставившись в экраны, позабыли обо всем на свете. Журналист углубился в написание статьи, фотограф — в коррекцию сделанных снимков. Я же в унылом бездействии обводила глазами стены.

Однако мысль моя не дремала, и уже через несколько минут я знала, как с пользой провести неожиданно свалившееся на меня свободное время.

— Послушай, Аркадий, а тебе еще долго здесь со статьей заниматься? — спросила я.

— Часа два, — не отрываясь от экрана, бросил он. — Написать, отредактировать, под объем подогнать… Да, часа два, не меньше.

— Тогда я сейчас съезжу кое-куда, ладно? По делу. Быстренько. Я ведь все равно помочь тебе ничем не смогу, чего сидеть без толку, время тратить.

— Мастерству учись, — на секунду оторвавшись от своих фотографий, назидательно проговорил Гена.

— Научусь еще, какие мои годы, — усмехнулась в ответ я. — Так я отъеду? Тебе ведь все равно в эти два часа машина не понадобится? Ты ведь здесь будешь?

Последнюю фразу я произнесла с некоторым нажимом, и, судя по выражению его лица, Аркадий догадался, что я имею в виду.

— Да. Буду, — твердо взглянув мне в глаза, ответил он. — Мне со статьей нужно заниматься.

— Вот и ладненько. Ключи дашь?

Получив ключи от «Форда», я отправилась к тому самому котловану, возле которого совсем недавно чуть было не произошла трагедия.

Сидя в редакции, я от нечего делать прокручивала в голове происшедшее, и эти воспоминания навели меня на довольно интересные мысли.

Конечно, вполне можно было предположить, что странные разборки на стройплощадке произошли именно потому, что какие-то ребята имели претензии к каменщику Косте. Но если все это было организовано намеренно, чтобы под сурдинку осуществить еще одну диверсию в отношении Аркадия, то сами собой напрашивались определенные выводы.

Главный из них состоял в том, что все было проделано на редкость оперативно. С момента нашего прибытия на стройплощадку до начала конфликта прошло не более получаса. Даже для того, чтобы туда доехать, например, из центра, требуется больше времени. А ведь кроме доставки нужных людей до места, требовалось еще их найти, объяснить задачу, как-то заинтересовать… В общем, если это действительно была намеренная диверсия, для нее требовались предварительные организационные действия, а для этих действий нужно время. И поскольку времени этого понадобилось совсем немного, вывод мог быть только один — исполнители, а возможно, и заказчик этого спектакля находились в тот момент где-то поблизости. И, отправляясь с повторным визитом на стройплощадку, я твердо намеревалась выяснить, где именно.

Мне не хотелось афишировать свой повторный визит, поэтому, прибыв на место, я припарковала машину подальше от стройплощадки и направилась к ней пешком. Я планировала поговорить исключительно с Костей и старалась сделать все, чтобы, кроме нас двоих, об этом разговоре никто не узнал.

Благодаря пересеченной местности, сложенным там и сям штабелям кирпичей, а также то и дело подъезжавшим грузовикам и бетономешалкам мне удалось практически незаметно подобраться к той части фундамента, где работали каменщики. Я увидела Костю и, пока соображала, что бы такое придумать, чтобы его подозвать, он, будто прочитав мои мысли, направился ко мне сам.

Сняв рукавицы и сказав что-то продолжавшим трудиться коллегам, Костя полез в карман, достал пачку сигарет и, вытаскивая одну из них, пошел прямо на меня.

Разумеется, видеть меня он не мог, поскольку в этот момент я стояла за углом небольшого сарайчика. Назначение постройки было мне неизвестно, но, похоже, именно здесь располагалось место для курения, и я не преминула мысленно отметить, что зашла на редкость удачно.

Дождавшись, когда Костя сделает первую, самую сладкую затяжку, я вышла из укрытия.

— Привет, Костя. Разговор есть.

Увидев меня, несчастный отшатнулся, будто перед ним появилось привидение.

— Да не бойся, бить не буду, — усмехнулась я. — Про дружка твоего хотела узнать. Давно знаком с ним?

— К-какого дружка? — испуганно таращась куда-то мимо меня, спросил Костя.

— Того самого, — многозначительно взглянула я. — Мосластый такой, наезжал на тебя, пока мы тут возле ямы разговаривали, а потом парня моего чуть вниз не столкнул. Кто это такой?

— Он-то? — Глаза моего собеседника забегали, будто юркие мышки. — А кто его… Не знаю я его. Просто подошел… Не знаю, зачем.

— Нет, ты мне эту песню не пой. Я ведь слышала. Он тебе предъявлял что-то, а ты говорил, что ничего не должен. Значит, у вас какие-то дела с ним, и вы точно знакомы. Кто это был?

Припертый к стенке мужичок немного помолчал, по-видимому, выискивая новые аргументы, чтобы не отвечать, но, не найдя их, обреченно произнес:

— А тебе зачем?

— Надо, — отрезала я. — Слишком уж быстро он слинял. Разговор незаконченным остался. Хочу повидаться, договорить.

И тут произошло нечто непредвиденное. Приземистый мужичок, в руке которого дымилась истлевшая почти до фильтра сигарета, явно был готов назвать мне все явки и пароли. Он уже раскрыл рот, чтобы начать говорить, но тут взгляд его остановился на каком-то объекте за моей спиной и наполнился ужасом.

Заинтригованная и заинтересованная, я обернулась.

За моей спиной простирался широкий пустырь, разделявший строительную площадку и корпуса больницы. Ни на нем, ни возле зданий не было никого и ничего такого, что могло бы повергнуть человека в ужас. Если говорить точнее, там не было вообще ничего и никого. И тем не менее бедный Костя дрожал от страха как осиновый лист.

— Ты что? — снова повернувшись к нему, спросила я. — Увидел, что ли, кого-то?

— Я?.. Н-нет… я… никого. Ничего. Все нормально.

Но я видела, что все совсем не нормально. Руки бедного Кости дрожали так, что он выронил обуглившийся фильтр, и с этого момента на все мои пытливые вопросы у него был только один ответ.

— Так кто это приходил утром? — пыталась я продолжить конструктивный разговор.

— Утром? Не помню.

— Но как же. Ты ведь только что сам говорил — это твой знакомый, у тебя с ним были какие-то дела.

— Знакомый? Не помню.

— Как ты можешь не помнить?! — уже начиная раздражаться, произнесла я. — Он же тебе по морде врезал. Вон, на скуле синяк.

— Синяк? Не помню.

Промучившись минут двадцать с этим бедолагой, у которого вдруг так резко отшибло память, я уже была готова от слов перейти к делу и добавить на маячившую передо мной физиономию еще пару украшений. Но здравый смысл возобладал, и я сдержалась.

В сущности, этот парень — лишь пешка в чужой игре. Если этот мосластый связан с криминалом и там, возле больницы, Костя увидел его самого или кого-то из братанов, неудивительно, что он от страха лишился дара речи. Судя по тому, как вольно эти ребята ведут себя среди дня и при всем народе, нетрудно догадаться, на что они могут быть способны посреди ночи где-нибудь в темном закоулке. Понятно, что Костя боится.

Не видя смысла в продолжении этого непродуктивного разговора, я отпустила посиневшего от наплыва эмоций Костю и удалилась теми же окольными путями, какими пришла на стройплощадку.

Но ушла я недалеко. Укрываясь от любопытных глаз то за грудами стройматериалов, то за громадиной бортового «КамАЗа», я вскоре обнаружила еще одно укрытие, вполне подходящее для продолжения наблюдений.

На некотором расстоянии от будущего дома стояла бытовка — довольно солидных размеров строение на колесах, где обедали и коротали редкие свободные минуты рабочие. Сейчас она была совершенно пуста, и я могла сколько угодно тусоваться возле нее, не опасаясь, что кто-нибудь выскочит оттуда с глупым вопросом о том, что мне здесь нужно.

Из-за угла бытовки отлично просматривался участок стены, на котором трудился сейчас Костя, и, притаившись там, я решила немного понаблюдать.

Помня о его очень эмоциональной реакции на неизвестный мне объект возле больницы, я предположила, что он не ограничится проявлением эмоций, а захочет предпринять какие-то действия. Вот за этими-то действиями я и хотела проследить, надеясь, что они дадут мне какую-то подсказку, где искать моего мосластого друга, а возможно, даже укажут к нему путь.

Ждать за бытовкой пришлось довольно долго, и надежды мои в результате оправдались лишь отчасти.

Никаких особенных действий Костя не предпринимал. Разве что выражение его лица стало очень угрюмым и сосредоточенным, да в движениях появилась некая порывистость, так что кирпичи он не клал, а в сердцах почти бросал на место.

Вероятно, из-за повышенного нервного напряжения он стал чаще отлучаться на перекур (видимо, Петрович из каких-то соображений не разрешал смолить во время производственного процесса). В одной из таких отлучек его сопровождал товарищ, и когда они проходили мимо бытовки, я услышала очень интересный разговор.

— …порвала его, как Тузик грелку, — заканчивал Костя какую-то фразу, начало которой я не уловила.

— Так тем более, — ответил его друг. — Тем более надо было ей сказать. Может, она при повторной встрече так его отделала бы, что он и дорогу сюда забыл бы. А ты тормозишь. Можно сказать, шанс свой прошляпил.

— Да уж конечно, прошляпил, — с досадой пробубнил Костя. — Он, между прочим, на Меченого шестерит, известно это тебе? И где я, по-твоему, буду, если они узнают, что это я его заложил? А? Что молчишь?

— Да что уж тут…

— Вот то-то и оно. Мне еще жить не надоело.

Ребята прошли, а я осталась стоять на месте, исполненная изумления и недоумения по поводу того, кто же такой этот Меченый, если тот, кто осмелится заложить его «шестерку», должен опасаться за свою жизнь.

Чем больше я размышляла об этом, тем сильнее убеждалась, что у Кости получить ответ на этот вопрос я точно не смогу. Нужно было искать другие пути.

Окинув глазами окрестности, я восстановила в памяти события недавнего прошлого, пытаясь определить направление, откуда явился на стройплощадку мосластый мужик и его компания. К сожалению, момент старта я зафиксировать не могла, и о многом мне приходилось только догадываться, но экспресс-анализ имеющейся информации подсказывал, что ребята, скорее всего, появились со стороны больничных корпусов, а не из жилой зоны.

Придя к такому выводу, я дождалась, когда Костя и его друг докурят и вернутся на стройплощадку, и удалилась так же тихо и незаметно, как пришла.

Добравшись до больничных корпусов и не особенно внятно представляя себе, что, собственно, я хочу здесь обнаружить, я решила методически обследовать территорию, обращая внимание на все необычное и примечательное.

«Если у этого Меченого есть «шестерки», значит, сам он «туз» или как минимум «король», — рассуждала я. — Это жаргон криминальной среды, и очевидно, что этот Меченый — один из ее авторитетных представителей. Если так, он вполне мог привлечь своих «шестерок», чтобы организовать небольшой кипеж возле котлована. А организовать это быстро он мог только в одном случае — если подвластные ему «шестерки» тусуются где-то в этом районе. Моя задача — выяснить, где именно».

Кроме вопроса «где?», меня, конечно же, чрезвычайно интересовал вопрос «почему?». Что общего может быть у Аркадия с Меченым и какие претензии мог иметь к журналисту криминальный авторитет?

Но выяснением этих интересных вопросов я планировала заняться на следующем этапе. Нельзя объять необъятное. Для меня сейчас главное — найти хоть какую-то, хотя бы самую тонюсенькую ниточку, ведущую к этому Меченому. А уж раскрутить ее до конца — дело техники.

Но ниточка не находилась. В тщетных надеждах отыскать мосластого или кого-то из его компании я бродила по территории больницы, которая, к слову сказать, была огромной, но вожделенные знакомые лица ни разу не попались мне навстречу. Да и вообще за время этой экскурсии мне не встретилось практически ничего необычного и примечательного. Корпуса, лавочки, деревья.

Недалеко от главного корпуса стояла часовня, возле которой дежурили несколько нищих — вот, пожалуй, единственное, что выбивалось из общего лечебного контекста. Хотя возводить культовые сооружения возле больниц и университетов в последнее время стало модным, так что и это явление трудно было отнести к необычным.

Еще немного побродив по территории больницы, но так и не встретив ни мосластого, ни кого-то из его приятелей, я разочарованно вернулась к «Форду». Условленные два часа прошли, Аркадий наверняка уже дописал статью, и мне не хотелось, чтобы он нарвался на неприятности, отправившись куда-то без моего сопровождения.

Сев за руль, я завела движок и поехала в редакцию.

В кабинете, где, уезжая, я оставила двух сосредоточенных мужчин, теперь находилась целая толпа. Уже в коридоре я услышала оживленный гул голосов и, обеспокоенная, что в мое отсутствие произошло еще что-то неординарное, поспешила войти внутрь.

Но оказалось, что этим неординарным, что все так эмоционально обсуждали, была я сама.

— …и ка-а-ак врежет ему! — восхищенно говорил Гена. — Тот — сразу в аут. Здоровенный мужик. Мы там все просто… А! Вот и она! Наша героиня.

Поняв, что мои подвиги стали достоянием общественности, я смущенно улыбалась, изображая стеснительность и изо всех стараясь не показывать так и распиравшее меня изнутри раздражение. Подобная реклама никак не входила в мои планы.

Но, с другой стороны, я не могла бросить клиента в опасности, даже если для его защиты пришлось пожертвовать своим инкогнито. Приходилось мириться с издержками славы.

— Да ничего особенного, — глуповато улыбаясь, в который раз за день проговорила я. — Это просто хобби.

Когда эмоции улеглись и восторженные отзывы по поводу моего «конкретного разговора» с мосластым поутихли, я отозвала Аркадия в сторонку и поинтересовалась:

— Слушай, ты, случайно, не знаком с парнем по кличке Меченый? Может, писал о нем что-то или просто в разговорах мелькало? Не припомнишь?

— Меченый? — сосредоточенно нахмурился Аркадий, перебирая в голове возможные варианты. — Нет, ничего похожего, кажется, не было. Словечко хлесткое, я бы запомнил.

— Да уж, хлесткое. Да и сам парень, похоже, не промах.

— Думаешь, он здесь причастен? — пытливо глянув мне в глаза, проговорил мой клиент.

— Не исключено.

— А как ты о нем узнала?

— Неважно. Важно, что узнала. И еще важнее, что сам ты о нем ничего не знаешь. Странно. Странно и… нехорошо.

«Очень смахивает на заказ», — могла бы добавить я, но не стала расстраивать клиента.

— О, Аркаша!

Мы разговаривали в коридоре, как обычно, кишащем очень озабоченными людьми, торопливо переходящими из кабинета в кабинет, и вот в этом потоке появился главный редактор.

— Что там со стройкой?

— Все готово, Ефим Юрьевич, — бодро отрапортовал Аркадий. — Со статьей я закончил, фотографии Гена тоже подогнал. Как вы и просили — нулевой цикл плюс готовый дом. Все в полном ажуре, хоть сейчас на полосу.

— Отлично! — Глаза редактора засветились радостью. — Я же говорил тебе…

— Женя, — понимающе улыбнувшись, подсказала я.

— Да, Женя. Я же говорил тебе, Женя, что у Аркаши есть чему поучиться. Значит, стройку мы закрыли, — глубокомысленно нахмурив лоб, продолжил он. — Дальше у нас на повестке дня эпидемиологическая обстановка и отопительный сезон. Нужно интервью кого-то из медиков, чем выше чин, тем лучше. Идеальным вариантом был бы главврач больницы. И общая информация, и реальная статистика в одном флаконе. Поезди по больницам, попробуй договориться с кем-то. Это должно пойти в субботний номер. А по отоплению… ладно, про отопление поговорим, когда закончишь с медициной. Кстати, у меня тут наклевывается один сюжетец… — хитро улыбнувшись, произнес главред. — Весьма и весьма привлекательный. Интервью на выезде, так сказать. Впрочем, ладно, об этом тоже поговорим после. Там все пока неопределенно.

Озадачив нас с Аркадием этой загадкой, хитрый главред развернулся и удалился в свой кабинет.

— Что за сюжетец, что за выезд? — поинтересовалась я у Аркадия. — Снова что-то связанное с повышенным риском?

Теперь, когда я взялась его опекать, любая новость или изменение в режиме интересовали меня в первую очередь с точки зрения безопасности клиента.

— Не знаю, пока трудно сказать, — ответил он. — Я иногда езжу в соседние города, если, так сказать, тема обязывает. Какие-то мероприятия областного масштаба или чрезвычайные происшествия. Может быть, он это имел в виду. Но пытать бесполезно, пока сам не захочет, все равно не скажет. Сейчас нужно определиться с этой эпидемиологической темой. Главврачи — люди занятые, по моему опыту, они не очень-то охотно идут на контакт.

Но по поводу эпидемиологической темы у меня были свои соображения.

5

— А как ты смотришь на то, чтобы пообщаться с руководством той самой больницы в Трубном, что находится возле стройки? — спросила я. — Район мы с тобой, можно сказать, уже освоили, больница эта вполне солидная, она — одно из базовых лечебных учреждений нашего города. Так что и общая информация, и реальная статистика, думаю, будет нам обеспечена.

— Хм. А что, это, пожалуй, мысль. Попробую сейчас созвониться, может, что-нибудь и получится.

Да, признаю, затея была рискованной, но на то я и телохранитель, чтобы обеспечивать безопасность. Даже в условиях повышенного риска.

Основная цель, которую я преследовала, подавая Аркадию идею об уже знакомой мне больнице, состояла, конечно же, в том, чтобы еще раз «пробить на всхожесть» наших тайных недоброжелателей. Если они один раз смогли так оперативно организовать диверсию, то, конечно же, смогут и во второй. Но тут уж я буду на страже.

Возможность отследить наконец врага, все время нападающего из-за угла и тут же бесследно исчезающего, была настолько мощным мотиватором, что ради этого я готова была смириться с повышенным риском.

«Пробьемся, — мысленно успокаивала себя я, в то время как Аркадий наводил справки и пытался выйти на связь с главврачом больницы. — Работа телохранителя в том и состоит, чтобы защищать клиента в условиях повышенного риска. Если бояться таких ситуаций, можно смело переквалифицироваться в домработницы».

В общем, решение мое было твердым, и когда по обрывкам разговора я поняла, что Аркадию удалось достигнуть взаимопонимания и интервью, скорее всего, состоится, я была только рада.

— Вечером нужно будет еще раз позвонить им, чтобы все подтвердили, и можно сказать, что дело в шляпе, — очень довольный результатами своих переговоров, сообщил мне Аркадий.

— Главврач согласился на интервью?

— Нет, главврача я не застал, но ему обещали передать и сообщить мне, в какое время мы сможем встретиться. Часов в семь нужно будет позвонить и узнать.

— То есть на завтра, как я понимаю, пока точных планов нет?

— Пока нет. Зато есть на сегодня, — как-то загадочно улыбнулся мужчина. — Днем, пока тебя не было, звонила Лика, предложила сходить в театр. Московская труппа, какое-то суперсовременное экспериментальное направление. Самый писк. Билетов не достать, но ей предложили по знакомству. Так что, если ты не против, можем культурно просветиться. Ты ведь, я так понимаю, и на подобные мероприятия тоже должна меня сопровождать.

— Правильно понимаешь. Только, думаю, Лика твоя не будет в восторге от моего присутствия.

— Ничего подобного. Ты ей очень понравилась, и она прониклась большим пиететом. Можешь не сомневаться, пообщаться с тобой она будет только рада. Она, кстати, первая упомянула, что ты должна идти с нами, я даже ничего не говорил.

— Правда? Что ж, если так, то конечно. Давненько не бывала на суперсовременных экспериментальных спектаклях. С удовольствием культурно отдохну.

Остаток дня прошел на редкость спокойно и безмятежно. Я перезнакомилась почти со всеми сотрудниками газеты «Город», и поскольку благодаря утреннему происшествию была уже личностью знаменитой и авторитетной, со мной обращались очень уважительно. Однако очень скоро выяснились, что всенародная слава имеет и свои отрицательные стороны.

Рассказывая о легендарном сражении возле котлована в четырнадцатый или пятнадцатый раз, я чувствовала, что готова взорваться.

Впрочем, все плохое когда-нибудь кончается. Закончился и мой первый рабочий день.

Мы с Аркадием заехали за Ликой, и всю оставшуюся часть пути я пребывала в блаженном безмолвии, которого мне так недоставало в редакции. Сейчас за всех говорила Лика.

— Слушай, Аркаш, как думаешь, что мне лучше надеть? — спрашивала она и тут же сама себе отвечала: — Думаю, в театр лучше всего строгое черное. Хотя, с другой стороны, это ведь современная постановка. Может быть, наоборот, что-то экстравагантное? Или просто что-нибудь лаконичное, совсем простое, чтобы не бросалось в глаза. Мы ведь идем на других смотреть, а не себя показывать. А, Женя, как ты считаешь?

— Я?.. Да, я думаю, что…

— Вот и я говорю, зачем выпендриваться? Решено — надену что-нибудь совсем простенькое. Аркаш, помнишь то серенькое платьице, я еще надевала его на корпоратив, когда наше начальство расщедрилось и устроило нам праздник на Восьмое марта? Девчонки все вырядились, некоторые даже в вечерних платьях пришли, а я что-то не в настроении была, надела первое, что под руку попало. Мне потом говорили, что я там из всех была самая элегантная. А платьице-то простое совсем. Рукава три четверти, вот тут вот вытачка, юбка такая, с виду прямая вроде бы, но за счет того, что сзади там такая вставка…

Наверное, Лика еще долго могла бы перечислять достоинства «простенького серенького платьица», но, к счастью, мы уже достигли конечного пункта нашего путешествия.

— Собирайтесь, я здесь подожду, — напутствовала я счастливую парочку.

— Ой, Женя, а я и не подумала! — будто только что вспомнив о чем-то, сокрушенно проговорила Лика. — Тебе ведь и переодеться не во что. Точнее, некогда. Все время на посту. Надо же, как обидно!

— Не волнуйся, мне не привыкать, — успокоила я. — И так сойдет. Кажется, в редакции мой внешний вид всех вполне устроил. Думаю, и в театре ни у кого не будет претензий.

Я действительно совершенно не страдала, что в этот раз предстану не в полном блеске. В конце концов, я ведь сейчас на работе, и для меня гораздо важнее сохранить боеспособность, чем затмить красотой всех присутствующих дам. Переживу как-нибудь. Думаю, у меня будет еще не один шанс блеснуть в театральных ложах.

Отправив Лику с Аркадием собираться, я приготовилась долго и терпеливо ждать. Рассказы о «простеньком платьице» могли ввести в заблуждение разве что мужчину, я же как истинная дочь Евы прекрасно понимала, что это такое — сборы в театр. Филигранный процесс, в котором важна каждая мелочь, начиная от марки туши для ресниц и заканчивая высотой каблука, поэтому он наверняка должен был занять не меньше часа.

И каково же было мое удивление, когда уже через тридцать минут я вновь увидела своих друзей, уже выходящих из подъезда.

Не знаю, каким было платье Анжелики, но ее персикового цвета пальто выглядело просто очаровательно. Аркадий тоже сменил повседневную куртку на длинное драповое пальто, которое придавало ему невыразимую важность и солидность.

В целом пара выглядела очень гармонично и производила впечатление стопроцентного комильфо.

— Отлично смотритесь, — улыбнувшись, выдала я резюме.

— Правда? — Ликины глаза засветились от счастья. — А как тебе Аркаша? Это я выбирала пальто. Правда, классное?

Наш поход в театр удался как нельзя лучше. В огромной толпе, собравшейся в фойе перед началом представления, практически никто не обращал внимания на чужие туалеты, а главное, никто не пытался устроить диверсию в отношении моего клиента.

Напряжение, с которым я вначале вглядывалась во все лица, стремясь определить, не тут ли притаился враг, постепенно спадало, и, когда прозвенел первый звонок, я была почти уверена, что наши враги не знают, что мы здесь.

Мне даже понравился спектакль, несмотря на вычурность и своеобразие режиссерской мысли.

Поздно вечером, в последний раз за этот день садясь в «Форд», чтобы отвезти домой Аркадия и Анжелику, я думала о том, что, похоже, все эксцессы, которые запланировала на сегодня злодейка-судьба, были исчерпаны в первой половине дня. Видимо, вечером она решила подарить нам немного покоя.

Но дальнейшее развитие событий показало, что этот прогноз был ошибочным.

Подъехав к стоянке, мы снова поменяли наши автомобили местами. «Форд» Аркадия занял свое место за оградой, а я, сев за руль «фолька», по которому уже успела соскучиться, выехала «на свободу».

— Садитесь, прокачу с ветерком, — приоткрыв дверь, пригласила я сладкую парочку, которая уже собиралась идти домой пешком.

— Да брось ты, Женя, тут два шага пройти, — попытался возразить Аркадий. — Ты езжай домой, отдыхай. И так целый день ходишь за мой, как за маленьким. Неудобно даже. Дойдем, ничего с нами не случится. Время позднее, все террористы уже десятый пьяный сон видят.

Однако шутливый тон Аркадия не заставил меня утратить бдительность. Поняв, что в машину садиться мои друзья категорически не собираются, я заглушила движок и направилась следом за ними пешим ходом.

— Нет, вы посмотрите, — рассмеялся Аркадий. — Все-таки идет провожать. Ну что может здесь с нами случиться, Женя? Два шага осталось пройти.

— Что может случиться? Да все что угодно! Не ты ли сам говорил, что именно здесь в тебя бутылки бросали?

— Так это утром. Или в конце дня, когда я с работы возвращаюсь. Не по ночам же.

— Вечером или утром, мне это без разницы. Моя задача — в целости и сохранности доставить тебя из пункта «А» в пункт «В». Я эту задачу выполняю.

— Хорошо, хорошо. Выполняй, — продолжая смеяться и подняв руки в знак капитуляции, проговорил Аркадий. — Ты, оказывается, не только самбистка, ты еще и диктатор.

— Я просто профессионал, — вполголоса произнесла я.

Впрочем, на сей раз его оптимистические прогнозы оправдались, и на небольшом промежутке пути между автостоянкой и домом ничего экстраординарного не случилось. Благополучно проводив клиента до дома, я, расслабленная и умиротворенная, возвращалась обратно, думая лишь о том, какими кулинарными шедеврами встретит меня наверняка соскучившаяся за день тетушка.

И вдруг посреди моих кулинарных мечтаний прозвучал взрыв. По крайней мере, в первую секунду именно так расценила я звук, раздавшийся совсем рядом. Но вскоре поняла, что причина его в другом.

В двух шагах от меня с оглушительным грохотом вдребезги разбилась бутылка, и теперь я могла удостовериться лично, что все, что говорил Аркадий об этом странном обстреле с высоты, — абсолютная правда.

Бутылка, конечно же, прилетела сверху, с того самого балкона, который я обследовала сегодня утром, и не оставалось никаких сомнений, что если бы она приземлилась на два шага левее, моя карьера телохранителя, а с ней, возможно, и жизнь, была бы закончена.

Возмущению моему не было предела.

«Ах так! — в ярости думала я. — Ну это уже просто наглость! Даже не надейтесь, что со мной пройдут эти штучки. Я вам не Аркаша».

Кодовая дверь была, разумеется, закрыта, и сейчас, поздно ночью, было бессмысленно ждать, пока кто-то зайдет или выйдет. Но телохранителя Евгению Охотникову такой пустяк остановить не мог.

Внешние балконы семнадцатиэтажки начинались со второго этажа, и, окинув взглядом стену, я сразу же определилась с дальнейшими действиями.

Вентиляционный проем в цоколе, козырек над подъездом, газовая труба, идущая по внешнему периметру, — не прошло и двух минут, как я уже влезала на первый балкон. В отличие от балконов верхних этажей, практически везде чистых, здесь было полно мусора, что оказалось весьма кстати.

Подхватив обломок кирпича, я выбежала на лестничную площадку.

Лифт приехал почти сразу, и, просунув между дверей кирпич, я заблокировала его, лишив негодяев, притаившихся сейчас на последнем этаже, возможности скоростного спуска. Оставалась лестница.

Этот марш-бросок мне не забыть никогда. Обливаясь даже не седьмым, а, наверное, семьдесят седьмым потом, я скакала с этажа на этаж с одной только мыслью — успеть застать на месте своих невидимых врагов.

Каково же было мое удивление, когда, добравшись до заветного балкона, я обнаружила, что никто и не думает никуда убегать. Вальяжно рассевшись на груде тряпья, блаженно потягивали пивко и гутарили «за жизнь» мои старые знакомые — Паша и его боевая подруга.

Рядом стояла целая батарея пустой тары.

— Ах ты, пьяная харя! — разъяренной тигрицей набросилась я на Пашу. — Балдеешь, значит? Пивком угощаешься? А ненужную тару, значит, вниз сбрасываешь? На головы гуляющих?

Не в силах больше сдерживать эмоции, я размахнулась и с большим удовольствием заехала Паше кулаком в челюсть.

Блаженное настроение моего собеседника сняло как рукой. В ужасе вытаращив глаза, он отмахивался от меня руками, будто увидел привидение и, заикаясь, бросал обрывочные фразы:

— Э-э… ты чего? Чего это ты? Светка, скажи ей…

Подруга, которую, как теперь выяснилось, звали Света, была немного трезвее и намного массивнее своего кавалера. Проревев стандартное «Ах ты сучка!», она отважно бросилась на его защиту.

Но даже учитывая массу тела, пьяной Свете было со мной не тягаться. Не понадобилось даже нокаутирующих ударов в солнечное сплетение. Пара щелчков по физиономии, и Света вышла в тираж, заливаясь обиженными слезами и прикрывая ладонью подбитый глаз.

Я же обратила все свое внимание на Пашу. Не было никаких сомнений, что из этих двоих информацию о заказчике бутылочного обстрела я смогу получить только от него.

Сбив его с ног, я пинками заставила мужика отползти в угол балкона и, поставив ногу ему на грудь, взяла его за горло.

— Ты ведь не просто для забавы бросил сейчас бутылку, да, Паша? Ты ведь выполнял чье-то задание? Сначала тебе велели метать снаряды в этого парня, а потом, когда выяснилось, что он везде ходит со мной, приказали и мне выдать порцию? Да? Так было? Отвечай!

Я сдавила пальцы, и Паша засипел, выкатив обезумевшие глаза.

— Я… нет… пусти… а… а…

— Что?! Не слышу! — Видя, что он начинает синеть, я ослабила хватку.

— Пусти… сучка… Сдурела совсем?! — судорожно заглатывая воздух, бормотал Паша.

— Что?! Кто я?! — Я снова сдавила пальцы.

— А! Нет… нет, не надо, — взмолился поверженный враг.

Второй подход был более продолжительным, и когда я снова позволила ему дышать, Паша был почти без сознания.

— Ну что, продолжим? Или начнем говорить? — ласково поинтересовалась я.

— Отцепись от него! Стерва, — всхлипывая, промямлила Света.

— Помолчи, девушка, — даже не обернувшись к ней, спокойно сказала я. — А то как бы тебе и на второй глаз не получить украшение.

Между тем Паша пришел в себя, и лицо его снова приняло натуральный оттенок.

— Спрашиваю последний раз, — проговорила я не сулившим ничего хорошего тоном. — Кто велел тебе бросать в того парня бутылки?

— Да никто мне не велел! Дура ты отмороженная! Я завтра пацанам скажу, они тебя, знаешь…

Но узнать мне не довелось. Поняв, что предыдущие уроки Пашу не вразумили, я, коротко размахнувшись, врезала ему по переносице.

— Ай! Ай! — завопил он, по Светиному примеру спрятав лицо в ладонях.

— Ты, Паша, я смотрю, из непонятливых, — не теряя спокойствия, произнесла я. — Что ж, будем продолжать, пока до тебя не дойдет.

— Нет! Хватит! — заголосил бедный Паша. — Леха это! Леха! Он попросил.

— Леха? Что за Леха? — навострила я уши.

— Леха, сторож. Стоянку здесь сторожит.

— Стоянку? Автостоянку, которая тут рядом?

Мысль о том, что то самое место, где я чувствовала себя в полной безопасности, на поверку оказалось вражеским станом, была не самой приятной.

— Да, рядом. Он сказал, что кореш его что-то там имеет к этому жлобу, какие-то счеты у них.

— А ты здесь при чем?

— Да ни при чем я! Вообще ни при чем! — снова во всю глотку завопил Паша. — Это их дела. Ни за что страдаю.

— Правда? Так-таки прямо ни за что? А бутылки? Леха, что ли, их кидал? Ты понимаешь вообще, что человека убить мог?

— Да кому он нужен, убивать его. Так, попугали слегка. Для науки. Леха так и сказал — мол, чтобы нервы ему потрепать. Денег дал, пивком угостил. Все как полагается.

— И ты, такой послушный, принялся выполнять поручение?

— А почему не сделать для хорошего человека? Он денег дал, попросил. Все как полагается.

— Ну да, тебе лишь бы глаза залить, большего счастья не надо.

— А чего я? Я ничего. Он попросил, я сделал. Почему не помочь хорошему человеку?

Я видела, что о мотивах Пашу расспрашивать бесполезно. Он наверняка и Лехиными-то мотивами не слишком интересовался, и не такое бы еще сделал, лишь бы тот угостил пивком. А уж если речь о каком-то там «кореше», здесь добраться до сути вообще нереально. С подобными пытливыми вопросами имеет смысл обращаться только к самому Лехе.

— Так значит, говоришь, Леха сторожит автостоянку?

— Сторожит, — блаженно улыбнулся Паша, как будто вспомнил что-то приятное. — Хороший парень. Для хорошего парня почему бы и не…

— Какой он из себя?

— Кто?

— Леха твой, кто же еще! — в сердцах проговорила я, досадуя на все медленнее соображавшего Пашу. — Сейчас он там дежурит?

— Сейчас-то? Сейчас нет. Сегодня Витек на смене. А Леха завтра. Завтра в ночь ему выходить. С вечера, значит, — глядя посоловевшими глазами в пространство, бубнил Паша.

Только что пережитый стресс, наложившийся на изрядное количество выпитого алкоголя, вызвал своеобразную реакцию организма, и теперь крайнее Пашино возбуждение постепенно переходило в заторможенность.

Видя, что он уже готов захрапеть, я прекратила допрос с пристрастием и вышла на лестничную площадку.

— Если узнаю, что с этого балкона слетел еще хоть осколок стекла… смотри! — напоследок бросила я Свете, и, надеюсь, выражение моего лица досказало ей то, что не прозвучало вслух.

Поскольку лифт был заблокирован, вниз мне тоже пришлось идти пешком, но по сравнению с недавним подъемом это была просто воскресная прогулка.

Легко переступая по ступенькам, я почти не смотрела под ноги, целиком и полностью сосредоточившись на обдумывании только что полученной информации.

«Что это за Леха такой? — размышляла я. — И что это за претензии, которые его загадочные дружбаны имеют к журналисту Аркадию Бессонову? И что это за дружбаны такие, которые дружат и со сторожами на стоянках, и с представителями городских массмедиа? Интересные ребята. Может, этот загадочный друг — какой-нибудь в прошлом подававший надежды, а ныне в хлам спившийся выпускник журфака?»

Вопросы были интересные, и прояснить их я намеревалась в самое ближайшее время. Если Леха заступает на смену завтра в ночь, думаю, уже к утру я буду иметь гораздо более четкое представление о происходящем.

Однако, несмотря на то что ситуация вроде бы начала проясняться, многое оставалось непонятным.

Подговорить Пашу и Свету на то, чтобы они исподтишка напакостили, было, в общем-то, совсем не трудно. Сделать это мог практически любой, кто расщедрился бы на угощение пивком. Но для того, чтобы организовать нападение у котлована, требовалось определенное влияние и авторитет. А уж активировать таких товарищей, как Миха и его подручные, и вовсе было непросто. Такие ребята всегда вольные художники, работают только на себя. Чтобы они стали действовать в чьих-то еще интересах, мотив должен быть очень весомым.

Конечно, можно было бы предположить, что Миха и есть самый главный заказчик всех этих диверсий, но тогда как объяснить, что он занимается выполнением своих заказов сам? Обычно так не бывает. Если кто-то хочет с кем-то разобраться лично, он идет и разбирается, не скрывая, кстати, и того, в чем именно заключаются его претензии.

А если для решения подобных вопросов человек прибегает к услугам сторонних лиц, то сам он обычно в процессе разборок не засвечивается.

Нет, Миха здесь, пожалуй, все-таки исполнитель, а не заказчик. Но кто он, наш тайный недруг? Друг Лехи? Криминальный авторитет по кличке Меченый? А может, это одно лицо?

Да, вопросов пока было больше, чем ответов.

За размышлениями я не заметила, как дошла до второго этажа, где уже битых полчаса снова и снова открывались и все никак не могли полностью закрыться двери лифта. Вытащив кирпич, я прекратила это бессмысленное движение и, спустившись еще на этаж, вышла на улицу.

С безоблачного ночного неба мне дружественно сияли звезды, и, инстинктивно взглянув вверх на знакомый балкон, я направилась к автостоянке. Теперь она уже не казалась мне надежным и безопасным приютом.

Впрочем, «фольк», припаркованный недалеко от ограды, дождался меня в целости и сохранности. Не исключено, что причина была в том, что Леха дежурил в другую смену.

Сев за руль, я поехала домой, наслаждаясь пустынными трассами и продолжая размышлять о последних событиях.

Теперь я уже готова была полностью отказаться от версии о том, что в качестве тайного недоброжелателя может выступать кто-то из коллег Аркадия. Хотя вначале у меня и появлялись такие мысли, но с течением времени я все больше убеждалась в их несостоятельности. Слишком уж своеобразным был контингент, с которым нам приходилось иметь дело.

Все эти Паши и Светы, маргинальные личности у котлована, а также Миха и его подельники — все они находились гораздо ближе к криминальной среде, чем к культурной. Если бы Аркадию захотел отомстить кто-то из коллег-журналистов, навряд ли он обратился бы к помощи подобных социальных слоев.

«Гораздо интереснее в этом плане фигура Меченого, — думала я. — Если каменщик Костя до икоты пугается, увидев даже его «шестерку», какое же впечатление должен производить сам босс? Ясно, что если такой человек рассердится, то для расплаты за нанесенную обиду он может привлечь достаточно серьезные силы».

Но, подумав еще немного, я поняла, что и в этом стройном и логичном рассуждении имеется некий изъян.

Серьезный уголовный авторитет не будет подговаривать чудаков вроде Паши и Светы, чтобы они бросались в прохожих бутылками. Если у подобных людей появляются к кому-то претензии, то они разбираются быстро и вполне конкретно. А в отношении Аркадия ведется какая-то бесконечная и бессмысленная травля, неотступное преследование, когда никто не предъявляет ясных претензий, но и не оставляет в покое.

Нет, с уголовным авторитетом тоже как-то не сходится. Кто же этот загадочный заказчик? И какую цель он преследует?

Размышляя о заказчике, я догадывалась, что в список жертв входит теперь не только Аркадий. Этой ночью бутылку метнули, когда мимо семнадцатиэтажки проходила я. Ни Аркадия, ни Лики рядом не было. Что это может означать? Только одно — меня приметили и взяли на контроль. Теперь нужно быть вдвое осторожнее.

Если наши тайные «друзья» догадаются о моей истиной миссии и о том, почему я всегда нахожусь рядом с Аркадием, мои возможности для маневра резко сократятся. Они просто перестанут открыто нападать в моем присутствии, как сделали это, например, у котлована, и тогда мне гораздо сложнее будет добраться до сути и выяснить, кто дергает за ниточки всех этих марионеток.

Да, надо быть осторожнее.

С этой здравой мыслью я подъехала к дому и, отыскав свободное местечко в ряду припаркованных машин, заглушила движок. Было уже довольно поздно, и мне не хотелось ехать в гараж. Включенная сигнализация — тоже неплохая гарантия от покушений злоумышленников, и, уверенная, что за несколько оставшихся до утра часов с моим верным «фольком» ничего не случится, я отправилась домой.

— Что так поздно? — выглянув из своей спальни, сонно поинтересовалась тетя Мила.

— Ходили в театр, — без всякой задней мысли честно призналась я.

Но после этих слов тетушкину сонливость сняло как рукой.

— В театр?! Евгения, ты… ты просто изумляешь меня! Сколько раз я говорила тебе, что пора определиться с личной жизнью, ты и слышать ничего не хотела, а тут вдруг… Это же совсем не тот случай. Подумай, правильно ли так поступать. Вспомни, ведь у Аркадия есть девушка. Они даже собираются пожениться. То есть собирались. Как я буду смотреть в глаза Кларочке? Все-таки мы договаривались о том, что ты будешь охранять Аркадия, а не уводить.

— Успокойся, тетушка, — проговорила я, еле вклинившись в этот поток эмоций. — В театре я как раз и занималась именно тем, о чем мы договаривались. Инициатива этого похода принадлежала Лике, и Аркадий ходил туда с ней, а не со мной. Я лишь скромно выполняла свои профессиональные функции.

— Правда? — Взор тетушки пронзал насквозь, как рентген.

— Правда!

— Смотри, Евгения! Подсунуть такую свинью такой прекрасной женщине, как Кларочка, это… это было бы просто… просто чудовищно.

Еще раз заверив тетю Милу, что не имею никаких видов на Аркадия, я приняла душ и, наскоро перекусив, отправилась спать. День выдался длинным.

* * *

На следующее утро, вновь произведя рокировку автомобилей, мы с Аркадием поехали в редакцию.

Я не стала рассказывать ему про ночное происшествие. Зачем понапрасну расстраивать человека? К тому же борьба с врагами — это забота моя, а не клиента. Ему и знать не надо, как я решаю проблему обеспечения безопасности.

Но, удобно разместившись на заднем сиденье «Форда», в глубине души я уже решила, что с завтрашнего дня мы будем ездить на моей машине.

Если вчерашний прицельный огонь намеренно велся именно по мне, значит, теперь я — такая же мишень для диверсий, как и Аркадий. Другими словами, соблюдать инкогнито бессмысленно, а это была единственная причина, по которой я согласилась ездить в качестве пассажира в чужой машине. За рулем «фолька» я чувствовала себя гораздо увереннее.

Но сегодня «Форд» был мне еще нужен. Я хотела использовать его как приманку, когда мы поедем в больницу брать интервью. Если нас заметили аж у котлована, то тем более должны заметить, когда мы будем на территории больницы. А подсказать, что мы находимся на этой территории, должна была машина Аркадия.

Я не сомневалась, что, увидев ее, наши тайные враги не упустят шанс организовать еще одну диверсию. И уж на сей раз я тоже буду начеку, чтобы не упустить шанс поймать их за руку и поговорить по душам.

— Да, кстати, совсем забыл тебе сказать, — прервал мои размышления Аркадий. — Вчера вечером, когда мы с Ликой собирались в театр, мне позвонили из больницы и подтвердили, что главврач готов дать интервью. Ориентировочно назначили встречу на одиннадцать часов, договорились, что утром еще раз созвонимся, чтобы уточнить. Так что если все срастется, через полчасика можем стартовать.

— Что ж, отлично. Чем раньше все прояснится, тем лучше.

— Что прояснится? — в недоумении спросил Аркадий.

— Ну в смысле… Я имела в виду, насчет планов, — наконец нашлась я. — Насчет расписания на сегодняшний день. Чем быстрее мы с ним определимся, тем яснее будем представлять, что и когда следует делать.

— А-а, ты об этом. Это да. Расписание — вещь важная. В целом.

Разумеется, я ни в коем случае не хотела говорить Аркадию, что собираюсь использовать его как наживку. В сущности, риск для самого клиента в данном случае был минимальный, поэтому я предпочла, чтобы он о нем просто не знал.

Думаю, все основные события произойдут в то время, когда он будет брать интервью. Толстые стены и кабинет главного начальника были, на мой взгляд, неплохой гарантией безопасности. Я же в это время сосредоточусь на полевых исследованиях и постараюсь взять интервью несколько иного плана.

Приехав в редакцию, Аркадий занялся уточнением каких-то вопросов, связанных со вчерашним репортажем со стройплощадки, а я неспешно прогуливалась по кабинетам, поддерживая налаженные вчера контакты с так называемыми коллегами.

Горячую новость о моем сражении возле котлована уже успели заменить несколько новых новостей, не менее горячих. Вчерашнее происшествие почти забылось, чему в глубине души я была очень рада. Как бы там ни было, мне не хотелось лишний раз афишировать свои способности. Сейчас такая реклама могла только повредить.

В очередной раз выйдя в коридор, я застала там Аркадия, разговаривавшего по телефону.

— Значит, мы можем подъехать? — говорил он. — Хорошо… хорошо, спасибо. Ровно в одиннадцать будем у вас.

Заметив меня, он кивнул и, закончив разговор, бодро произнес, обращаясь уже ко мне:

— Ну что, стартуем? Интервью нам подтвердили, для него выделили целых полчаса.

— Конечно! — так же бодро согласилась я. — Если все подтвердили, значит, стартуем. У тебя, кстати, отличные способности переговорщика. Насколько я знаю, главврачи крупных больниц — люди всегда очень занятые и выбить у них целых полчаса не так-то просто.

— Это часть профессии. Учись, если уж ты на стажировке, — улыбнулся Аркадий.

— Буду стараться, — улыбнулась в ответ я.

— Если повезет, я попробую пробить еще пару встреч с персоналом. Лишний материал не помешает. Всегда лучше, если есть из чего выбрать.

— Желаю успехов. Значит, быстро тебя не ждать?

— Ждать? — удивился Аркадий. — А ты что, со мной не поедешь?

— Поеду, но, пожалуй, не пойду. Подожду в машине. Чего я буду у тебя под ногами путаться? Только мешать работать истинным профессионалам. Лучше посижу, понаблюдаю за обстановкой. В больнице на тебя навряд ли кто-то нападет, разве что пациенты. Если снова захотят покуситься, будут с улицы наступать. Тут-то я их и возьму тепленькими.

— Как скажешь, — согласился клиент. — Я в своей области профессионал, ты — в своей. Так что тебе виднее, где засаду устраивать.

Согласовав действия, мы поехали в знакомую больницу.

Аркадий припарковал «Форд» возле главного корпуса, и мы вместе зашли в здание. Я специально замедляла темп, копошась возле машины и чинно вышагивая к дверям больницы, чтобы наблюдатели, если таковые здесь имеются, нас увидели.

И, как показали дальнейшие события, старалась я не зря.

— Ты же собиралась ждать в машине, — в очередной раз удивился Аркадий.

— А я и буду там ждать, — не моргнув ответила я. — Сейчас только провожу тебя до места, посмотрю, все ли в порядке, и сразу на боевой пост. Должна же я знать, где ты будешь находиться все это время. Куда мне бежать, если ты закричишь «караул».

— Ну до этого, надеюсь, не дойдет, — усмехнулся он.

Кабинет главного врача больницы находился на втором этаже, и, осмотревшись на местности, я пришла к выводу, что здесь моему клиенту точно ничего не угрожает. В коридоре находилась дежурная, по нему то и дело кто-то проходил, и это множество неподкупных свидетелей само по себе было лучшей гарантией того, что в больнице наши друзья напасть не рискнут.

Но положа руку на сердце должна сказать, что все это мне и так было понятно с самого начала. В больницу вместе с Аркадием я пришла вовсе не для того, чтобы дополнительно убедиться в том, что уже знаю. Я хотела, чтобы те самые наблюдатели, о существовании которых на территории клиники я подозревала, увидели (и доложили кому следует), что я нахожусь внутри.

Тогда как сама я, как и обещала Аркадию, собиралась дежурить снаружи.

Проводив его в кабинет, я спустилась на первый этаж и, немного поблуждав по коридорам, без труда нашла запасной выход.

Вновь оказавшись на улице, я обошла главный корпус по периметру и вскоре из-за угла увидела припаркованную перед главным входом машину Аркадия.

Через главный вход периодически входили и выходили люди, но возле «Форда» пока не было никакого движения. Зато нечто довольно интересное я вскоре заметила чуть дальше по курсу.

С того места, на котором я сейчас находилась, хорошо был виден не только пятачок перед входом, на котором стояли припаркованные машины, но и часть пространства возле часовни, расположенной неподалеку от главного корпуса. Хотя все мое внимание было сосредоточено на «Форде», время от времени я взглядывала и на часовню.

Территория, на которой она находилась, была огорожена кованой оградой, а возле калитки терся поношенного вида мужичок с палочкой. Он вроде бы и не просил милостыню, но к каждому заходившему на территорию обращался с каким-то вопросом, и некоторые ему подавали.

Возле входа в часовню, который мне тоже был виден, сидели и стояли уже «штатные» бабки, явно дежурившие здесь ежедневно.

В тот момент, когда, обойдя главный корпус больницы, я заняла свой пост, в калитку один за другим вошли несколько человек, и у стоявшего там щуплого мужичка нашлось много работы. Но вскоре поток посетителей иссяк и образовалась пауза. Однако парень не терял времени зря.

Достав из кармана мобильник, он набрал какой-то номер и приложил трубку к уху. Разговаривая, он повернулся в сторону больницы и, как мне показалось, уставился прямо на меня.

Но это был обман зрения. Вновь выглянув из-за угла, куда я поспешила спрятаться, чтобы не быть обнаруженной, я пригляделась повнимательнее и поняла, что мужчинка смотрит на «Форд». Ощупывая его своими бесцветными глазками, он что-то бойко говорил в телефон, по-видимому, передавая информацию.

«А рыбка-то, кажется, клюет», — наблюдая за этим процессом, подумала я.

Очень довольная своей идеей ловли на живца, я с нетерпением ждала развития событий. И долго ждать мне не пришлось.

Не прошло и четверти часа после того, как мужик с палочкой доложил обстановку, как в поле моего зрения появился новый объект.

Объект этот с виду мало чем отличался от большинства персонажей, которых мне доводилось встречать в последнее время. Поношенная и потертая личность, явно не понаслышке знакомая с зеленым змием, неспешно, как бы прогуливаясь, приближалась к главному корпусу больницы.

Небольшая площадка, где в числе прочих машин был сейчас припаркован «Форд» Аркадия, со всех сторон была окружена довольно густой растительностью. Больничный парк, высаженный в незапамятные времена, давно превратился в роскошные кущи, и место, где стояли автомобили, было довольно укромным, несмотря на то, что располагалось недалеко от главного входа.

Этой-то укромностью, по-видимому, и решил воспользоваться мой новый друг. Воровато оглядевшись, он нырнул в заросли и вынырнул уже в самой непосредственной близости от «Форда».

Наблюдая за его действиями, я не могла не оценить остроумие и даже некоторую отвагу этого подозрительного гражданина. Практически у всех на виду, каждую секунду рискуя быть застигнутым на месте преступления, он как ни в чем не бывало ковырялся возле чужой машины, кажется, нимало не беспокоясь о том, что в любую минуту сюда может явиться ее хозяин.

Кстати, вот интересный вопрос. Неужели он действительно не боится, что я или Аркадий можем неожиданно появиться и всыпать ему за эти проделки по первое число?

Но, снова взглянув в сторону часовни, я сразу поняла, почему парень, занимавшийся с нашей машиной, так спокоен. Тип с палочкой застыл на месте, не сводя глаз с главного входа, и, кажется, даже перестал обращаться к прохожим со своей просительной мантрой. Несомненно, он подаст сигнал своему другу в тот же миг, как только увидит кого-то из нас, выходящих из дверей, и тот оперативно смоется.

Что и говорить, дело было налажено неплохо.

Эти наблюдения дали мне ценный материал, подтвердивший две предыдущие догадки. Во-первых, о том, что все недавние события — результат неких специально организованных действий, а вовсе не неожиданные случайности. И во-вторых, о том, что организатор этих действий — человек, в определенных кругах весьма влиятельный.

«Нищими занимается особая мафия, — думала я, продолжая наблюдения. — Кому попало этот тип с палочкой не стал бы делать доклады. Вполне возможно, этот загадочный Меченый — один из авторитетов в этой сфере. Но каким боком он может касаться Аркадия?»

Дойдя до этого вопроса, я в очередной раз попала в тупик. Ну никак не связывался в моем воображении облик респектабельного и упакованного журналиста с теми отбросами общества, которые так навязчиво покушались на его жизнь.

Тем временем работа возле «Форда» кипела. Я специально выждала время, чтобы дать этому умельцу войти во вкус и углубиться в свое занятие. Кроме того, что это отвлекало его внимание от того, что происходило вокруг, поработав немного, он, конечно же, успел оставить следы своей деятельности, а следовательно, и реальные доказательства того, что хотел нанести вред.

Сама я, конечно же, обошлась бы и без доказательств, но если мне вдруг захочется сдать негодяя полиции, думаю, они пригодятся.

Решив, что нужный момент настал, я вышла из своего укрытия и обходными путями, так, чтобы мои маневры не заметил стоявший у калитки сторож, двинулась в сторону припаркованных автомобилей.

Парень трудился самозабвенно. Согнувшись в три погибели и почти полностью скрывшись под днищем, он сосредоточенно ковырялся возле правого колеса.

— Бог в помощь, — негромко произнесла я.

Эффект, который произвела эта недлинная фраза, превысил все мои ожидания. Фрагмент туловища, который был доступен моему взгляду, дернулся, будто по нему ударили палкой, и в следующую же секунду пропал из виду.

Если бы я могла предположить, что оппонент окажется таким юрким, я бы, конечно, позаботилась обо всем заранее. Но по его вялой походке и сонному выражению лица предположить подобное было трудно, поэтому путь, который он выбрал для отступления, явился для меня полной неожиданностью.

Вместо того, чтобы вылезти из-под днища машины и продемонстрировать мне всего себя целиком и полностью, он залез еще глубже и через секунду вынырнул с другой стороны.

Вскочив на ноги, он тут же помчался прочь, даже не взглянув в мою сторону.

Несмотря на такой непредсказуемый поворот ситуации, я медлила не больше секунды. Уже в следующую я сорвалась с места и помчалась вдогонку.

Маршрут нашего движения был незатейлив и вполне предсказуем — парень стремился к воротам, через которые можно было покинуть огороженную территорию больницы.

Сбивая на ходу всех, кто попадался под ноги, он бежал с такой скоростью, как будто ему впрыснули куда-нибудь скипидар. Но и я не теряла времени даром.

Быстро наверстав упущенное из-за минутной растерянности время, я нагнала его и уже готова была схватить, но, резко сменив направление, парень ужом выскользнул прямо из моих рук.

Зато я получила возможность рассмотреть его поближе и убедиться, что вальяжная расслабленность, с которой он подходил к машине, была только маской, одной из многих окрасок хамелеона. В действительности это был довольно молодой и, как я успела уже убедиться, находящийся в неплохой физической форме мужчина. Щуплый и невысокий, в честном бою он, возможно, и не продемонстрировал бы чудес, но в забегах на спринтерские дистанции ему, похоже, не было равных.

Вылетев из больничных ворот, он даже не притормозил, чтобы выбрать направление, а сразу помчался к трассе.

Светофор и пешеходные переходы находились чуть в стороне, и я сразу поняла, почему парень не побежал в эту сторону. Довольно оживленная в этом месте трасса представляла собой неплохой заградительный барьер.

Ввиду близости больницы и пешеходного перехода поток машин двигался достаточно медленно, и перебегать между ними было не так опасно, как на обычной городской трассе. Вместе с тем, пускай и медленно, но поток этот все же двигался и не позволял эффективно вести преследование.

Юркнув в небольшое пространство между двумя ближайшими машинами, мой новый знакомый начал перемещаться на противоположную сторону проезжей части. Он настолько ловко лавировал между автомобилями, что создавалось впечатление, будто этому занятию он обучался всю жизнь.

Я, как могла, старалась ему подражать, но в какой-то момент не сориентировалась и вместо того, чтобы плавно обогнуть капот очередной машины, налетела на него корпусом. Громко матерясь, водитель машины, оказавшейся «Тойотой», затормозил, а в миллиметре от его заднего бампера застыл «Ниссан», которому до аварии оставалось лишь мгновение.

— Ты что творишь, ты полоумная?! — выходя из машины, гневно орал водитель «Тойоты». — Ты видишь, здесь проезжая часть? Куда тебя несет? Пьяная, что ли?

Но я не слушала. Шустрый негодяй, за которым я гналась, уже находился на противоположной стороне трассы и вот-вот грозил скрыться из виду. Поэтому я решила, что автомобильные разборки подождут. Обогнув «Тойоту», я ринулась дальше и тут получила, что называется, удар в спину.

Точнее, ударили меня по ногам, но коварство и подлость ситуации мало чем отличались от убийства из-за угла.

Хам, вылезший из «Тойоты», поняв, что сейчас я не смогу уделить ему время, решил насильно принудить меня к диалогу и прервал мой полет, подставив подножку. Вместо того чтобы продолжить погоню и использовать инерцию своего порыва в благих целях, я, как подстреленная птица, рухнула на дорогу под колеса проезжающих машин.

Несмотря на боль в лодыжках, по которым этот ублюдок довольно ощутимо и бестактно приложил слабую женщину, я тут же вскочила. Но время было упущено. Последним, что смогла я увидеть, была спина бойкого парня, скрывшегося за углом жилой высотки, стоявшей метрах в пятидесяти от трассы.

6

Не думаю, что в человеческом языке существуют слова, которыми можно было бы описать мою ярость. Меня просто разрывало изнутри, и если бы недальновидный придурок из «Тойоты» знал, чем чревато такое мое состояние, он, конечно, хорошенько бы подумал, стоит ли ему ставить подножки Евгении Охотниковой.

Но видимо, он не знал, и уже через секунду я готова была ему объяснить.

Стоя возле своей гнилой кастрюли, он продолжал что-то говорить, размахивая руками и указывая на медленно объезжавшие нас машины, но я не собиралась слушать. Развернувшись, я ударила кулаком в мерно двигавшуюся челюсть, потом, сцепив руки в замок, приложила парня по шее и, наконец, с особенным наслаждением ударила ступней по лодыжкам, вложив в этот удар всю досаду за эту неудавшуюся погоню, прерванную так некстати.

Водитель «Ниссана», который тоже вышел на свежий воздух, видимо, желая поучаствовать в дискуссии, замер с открытым ртом, так и не подобрав нужных аргументов. Кроме него, больше не было желающих присоединиться к разговору. Большинство проезжающих предпочитало наблюдать из окон. Но смотрели они с интересом.

Придурок из «Тойоты», занявший мое место на асфальте, пытался встать, и я решила поддержать это благое стремление. Захлопнув водительскую дверь, я схватила его за шиворот и, слегка приподняв, впечатала башкой в стекло.

Кажется, это свое действие я сопроводила неким высказыванием, но в точности воспроизвести его не берусь. Вполне возможно, оно было не очень цензурным.

От удара глупой головы стекло не разбилось, видимо, оно было хорошего качества. Но симпатичные трещинки покрыли его почти сплошь, создав замысловатый узор из тех, какие в морозные дни образуются на окнах домов.

Привнеся в дизайн «Тойоты» это элегантное дополнение, я обернулась к водителю «Ниссана», чтобы узнать, не хочет ли и он что-нибудь мне сказать. Но тот уже садился за руль.

Поняв, что на сегодня автодискуссии окончены, я неторопливо и осторожно — благо торопиться было уже некуда — проделала обратный путь, лавируя между проезжавшими автомобилями, и, выбравшись с проезжей части, уныло побрела к больнице.

В невыразимой досаде снова и снова возвращалась я к мысли о том, из-за какого пустяка нарушились все мои блестящие планы. Возможность встретиться лицом к лицу с противником и узнать подоплеку этой странной истории вновь отодвигалась на неопределенное время.

«Разве что этот Леха с автостоянки, про которого говорил Паша, даст какую-то зацепку, — уныло думала я. — Но как бы там ни было, все эти сторожа — мелкая сошка, а ловкий парень, который ковырялся под машиной, возможно, смог бы вывести прямо на самого Меченого. Ведь не этот чудик с палочкой, дежуривший у калитки, дал ему указание. Наверняка тут действовал кто-то посолиднее. Если уж не сам Меченый, то какая-нибудь его «правая рука».

Эти размышления напомнили мне о двух важных фактах. Во-первых, ковыряясь под днищем «Форда», наш новый друг мог успеть причинить какой-то реальный вред, поэтому машину необходимо было проверить. А во-вторых, я сообразила, что этот самый чудак у калитки — тоже некая ниточка, которая может привести к боссу. Кому он звонил, сообщая о нашем прибытии? Было бы неплохо это узнать.

Вдохновленная этой идеей, я решила, что еще не все потеряно, и прибавила шагу.

Благодаря ускоренному темпу уже минут через пять я была возле главного корпуса, но — увы! — здесь меня снова ждало разочарование.

Старушки, сидящие возле часовни, дежурили на своих местах, но парня с палочкой не было. Я специально изменила курс, чтобы мое приближение не было заметно от калитки, ведущей во двор часовни. Но, похоже, предосторожность эта была излишней. Думаю, парень не стал дожидаться, когда я незаметно подкрадусь и задам ему какой-нибудь интересный вопрос. Наверняка он слинял гораздо раньше, сразу, как только заметил, что вражеский десант возле машины Аркадия обнаружен.

В полном унынии я побрела к «Форду», чтобы узнать, что там напакостил этот мерзавец и можно ли теперь ездить на этой машине, не опасаясь внезапной аварии.

Оказалось, что за те несколько минут, которые я предоставила ему в качестве форы, он успел немного. В качественном изделии автопрома, изготовленном по новейшим западным технологиям, подступы ко всем жизненно важным центрам были закрыты, и чтобы причинить реальный вред, нужно было постараться.

По некоторым признакам я догадалась, что ловкий парень, видимо, хотел повредить тормозную систему, но, учитывая, что в процесс неожиданно вклинилась я, времени для полной реализации задуманного ему не хватило.

Тщательно осмотрев правое колесо и находящиеся в непосредственной близости узлы, я пришла к выводу, что наш автомобиль вполне пригоден к эксплуатации.

«Хоть что-то позитивное», — без особого энтузиазма думала я, выбираясь из-под машины.

Понимая, что негодяи, которых я спугнула, на повторную диверсию не решатся, я устроилась на заднем сиденье и стала ждать Аркадия. Полчаса, отведенные ему на беседу с главврачом, давно прошли. Учитывая эту задержку, я решила, что он смог исполнить свою первоначальную задумку и, кроме разговора с начальником, нашел возможность побеседовать с кем-то из персонала.

Судя по сияющему виду, с которым он вскоре появился из дверей, догадка моя оказалась верной.

— Со всеми поговорил, обо всем расспросил, Наумов будет в восторге, — оживленно произнес он, устраиваясь на водительском месте.

— Наумов? — с недоумением спросила я. — Это кто?

— Как кто? — в свою очередь удивленно взглянул он. — Главный редактор. Вы же знакомы.

— А-а, главред. Я не знала фамилию.

— А что мы такие кислые? — обернувшись, Аркадий внимательно посмотрел мне в лицо. — Случилось что-нибудь непредвиденное?

— Да нет, ничего страшного. Просто шлялись тут какие-то… вокруг да около. Потом ушли. Ничего особенного.

— Да? Ну ладно. Хорошо, если ничего.

Кажется, он не очень поверил, но меня это не особенно беспокоило. В сущности, я сказала правду. Вот если бы мне удалось поймать этого бегуна и как следует поговорить с ним по душам, тогда да, тогда это действительно было бы происшествие. А из ничего, как говорится, и не будет ничего. Ничего особенного.

Но уже через несколько минут я поняла, что, думая так, ошибалась. Наши враги вовсе не собирались сдавать позиций, они просто изменили тактику.

Аркадий завел двигатель и медленно вырулил со стоянки. Прежде чем выехать на трассу, нам нужно было проехать некоторое расстояние по территории больницы, и вот на этом-то коротком пути и случилось второе за этот день чрезвычайное происшествие.

Среди прочих строений там находился стационар, от которого сейчас разносился по всей округе запах съестного. По-видимому, в преддверии приближающегося обеда на полную мощность работала больничная столовая.

Возле торца здания стояла «Газель»-термобудка, разрисованная рекламой каких-то йогуртов, по-видимому, тоже имевшая некое отношение к столовой и происходящим там кулинарным процессам. Мельком взглянув на нее, я переключилась на другие объекты, не подозревая, что эта безобидная на вид хозяйственная колымага может нам хоть чем-то угрожать.

Наш путь проходил как раз мимо торца здания. Когда Аркадий, соблюдая должную осторожность, на малой скорости проезжал мимо громадного прямоугольного кузова «Газели», водитель ее дал задний ход и этот кузов поехал прямо на нас. Резко взяв с места в карьер, водитель «Газели» стал разворачиваться, вероятно, намереваясь тоже выехать с территории больницы, и оцинкованный угол этой самой термобудки, стремительно приближаясь, вот-вот готов был врезаться в водительскую дверь «Форда».

Предприняв единственное, что возможно было в такой ситуации, Аркадий нажал на газ, и в результате пробита была задняя дверца. Вмятина оказалась весьма ощутимой. Если бы Аркадий не сориентировался вовремя и этот удар пришелся бы на него, больничная койка была бы ему обеспечена. Если не что-то похуже.

Да, конечно, это вполне могла быть случайность. Именно в этом стал клятвенно заверять нас парень, тут же выскочивший из кабины «Газели». Но, накрученная всеми предыдущими происшествиями, я уже не готова была так легко верить словам.

— Ты куда прешь, придурок? — в ярости заорала я, тоже выйдя из машины. — Ты глазами смотришь или чем?! Не видишь — люди едут?! Куда газуешь?!

— Чего я газую?! Ничего я не газую! — пытался отстоять свою правоту худощавый светловолосый паренек, чем-то похожий на недавно удравшего от меня спринтера. — Вы сами-то как едете? Вы что, специально затормозили, когда я разворот начал? Вы же к тому времени уже проехать давно должны были.

— Да, конечно! Мы специально затормозили! — вопила я. — Мечта у нас такая была заветная, чтобы какой-нибудь придурок нам тачку помял.

Тем временем Аркадий, не без усилий открыв водительскую дверь, которая хотя и не была так искорежена, как задняя, но тоже не избежала повреждений, вышел из машины и достал телефон. В отличие от случая с автоподставой, здесь ситуация была совершенно однозначная и вызвать полицию было необходимо.

Продолжая перепалку, я попутно осматривала место происшествия и постепенно начала приходить к довольно своеобразным выводам.

Конечно, это была реальная авария, в которой пострадали обе стороны. Но, присмотревшись внимательнее, можно было заметить, что степень этих «страданий» у «Газели» и «Форда» до обидного разнится.

Машина Аркадия была серьезно покорежена и требовала капитального ремонта. В то же время на прямоугольном кузове «Газели» виднелось лишь несколько царапин да небольшая, едва заметная вмятина. Парень, уверявший меня сейчас, что ничего такого не планировал и, трогаясь с места, был уверен, что мы уже проехали, мог немедленно продолжать свой путь и ехать, куда собирался. Аркадий же после этого происшествия мог ехать только в автосервис.

Такая ощутимая разница в результатах поневоле наводила на размышления.

«Местность здесь открытая, обзор хороший, — размышляла я, обводя взглядом окрестности. — Прохожих в этот момент не было, из машин ехала только наша. Захочешь — не перепутаешь. То, что мы заехали к нему, так сказать, в тыл, этот парень видел однозначно. Не заметил, что, когда он начал разворачиваться, мы еще не выехали? Хм… Возможно, конечно, но… странно. Все это до чрезвычайности странно».

Но кроме своих догадок, ничего конкретного предъявить я, к сожалению, не могла. На любые предположения о подставе этот парень ответит, что и сам пострадал. И никому не будет интересно, что повреждения на его машине даже приблизительно не сопоставимы с нашими.

Поняв, что в данном случае преимущества не на моей стороне, я не стала понапрасну тратить слова, а лишь постаралась получше запомнить лицо водителя, на случай, если доведется еще встретиться.

Тем временем подъехала полиция, и Аркадий как владелец транспортного средства углубился в оформление документов.

Я же, наблюдая за этой картиной, думала о том, что ситуация, похоже, накаляется. Если эта случайная авария из той же серии, что и вчерашнее нападение у котлована, приходится признать, что наши враги перешли к открытым действиям.

Чего ожидать от них в следующий раз? И как долго эти разы будут повторяться? Чего они хотят? Запугать? Но запугивают всегда с какой-то целью, а Аркадию никто не выставляет никаких требований. Убить? Но для этого не так уж сложно найти гораздо более надежный и менее рискованный способ, чем метание бутылок с верхних этажей жилого дома. И что-то мне подсказывает, что для таких ребят, как этот Меченый, применить подобные способы — совершенно не проблема.

Но почему-то никто к решительным способам не прибегает и все сводится лишь к изматывающим разовым акциям, вроде бы не приносящим глобального вреда, но и не дающим жить спокойно.

Или, может быть, отсутствие этого самого вреда — и есть самая главная и удивительная случайность в этом деле? Один раз пронесло, другой… А в третий раз может и не сыграть рулетка.

Тут я вспомнила ночной разговор на балконе и слова Паши о том, что его попросили всего лишь «потрепать нервы». Что таила в себе эта просьба? Действительно невинные приставания или надежду на то, что одна из бутылок попадет в цель? Вопрос интересный.

Пока я размышляла над этими интересными вопросами, Аркадий закончил оформление бумаг и вызвал эвакуатор.

«Да, теперь уж точно придется задействовать мой верный «фольк», — не без иронии думала я, вспоминая, как тщательно подбирала сегодня утром аргументы для убеждения Аркадия, не любившего ездить пассажиром.

Теперь убеждать никого не требовалось. Все было предельно очевидно.

— Возьмем такси? — уже заранее зная ответ, предложила я.

— А куда деваться? — согласился Аркадий. — Других вариантов не предвидится. Сейчас приедет эвакуатор, объясню им, как проехать в сервис, и можем стартовать следом.

— Сервис — тот самый, где ты устранял последствия столкновения с бетономешалкой?

— Да, он, — невесело усмехнулся клиент. — Не успел после одной аварии в себя прийти, уже следующая подоспела.

— Ребята заработают денежек.

— Да уж. Похоже, в этот раз я им сделаю месячную выручку.

— А! Теперь я все поняла. Вот кто устраивает все эти нападения! Коварные авторемонтники!

— Хорошо бы, если так, — снова усмехнулся Аркадий. — Только что-то с трудом верится. Если бы вчера я свалился в котлован, авторемонтники с этого точно ничего бы не поимели.

С этим трудно было не согласиться.

Когда приехал эвакуатор, мы вызвали такси и, уладив все вопросы с ремонтом, поехали в редакцию.

Там на Аркадия набросился разгневанный Ефим Юрьевич, который, если верить его словам, уже отчаялся получить эпидемиологический репортаж.

— Аркадий, что ты со мной делаешь! — вопил он. — Уже рабочий день заканчивается, а тебя все нет. Где тебя носит?!

Однако после того, как мы объяснили ситуацию, строгий начальник сменил гнев на милость.

— Дела-а… — сочувственно протянул он. — Что ж, бывает. Но репортаж нужен максимум к завтрашнему вечеру. То есть это уже готовый, в виде статьи.

— Да, я понял, — ответил Аркадий. — Не волнуйтесь, Ефим Юрьевич, все сделаю. Если нужно, посижу сегодня сверхурочно. Материала у меня достаточно, и с главврачом побеседовал, и кое с кем из персонала парой слов перекинуться удалось. Так что в итоге у нас не одни потери. Нужно только скомпоновать все это, довести до ума. Не волнуйтесь, я сделаю.

— Ладно, жду. Компонуй, доводи. Главное — к сроку успей.

— Понял, постараюсь.

Поговорив с редактором и поделившись с коллегами последними новостями о чрезвычайных происшествиях, Аркадий засел в кабинете и начал колдовать над статьей. Догадавшись, что это снова надолго, я решила использовать это время, чтобы съездить за своей машиной.

— Без меня никуда! — выдала я ЦУ напоследок.

— Слушаюсь, шеф, — на секунду оторвавшись от компьютера, усмехнулся мой клиент.

Снова взяв такси, я поехала на стоянку, где вот уже второй день томился в бездействии мой «фольк».

По дороге я обдумывала, как мне лучше организовать визит к Лехе, который, если верить словам Паши, сегодня вечером должен был заступить на дежурство. Вспомнив, что точное время «смены караула» мне неизвестно, я подумала, что сейчас мне представляется отличная возможность уточнить этот вопрос. А заодно и сориентироваться на предполагаемом месте нашего будущего задушевного разговора.

— Здравствуйте, — войдя в помещение для сторожей, вежливо обратилась я к лысоватому и полноватому дядечке. — Я хочу забрать машину, вон тот «Фольксваген».

— А, это который вместо «Форда»? — сразу сориентировался дядечка.

— Да, он. И еще. Хозяин «Форда» просил вам передать, что несколько дней не будет ставить машину. У него небольшая поломка, автомобиль сейчас в сервисе. Передайте, пожалуйста, своим коллегам. Кто после вас будет дежурить?

— После меня-то? После меня Леха должен заступить. Сегодня с восьми он в ночную выходит.

— Ну вот, вы ему передайте, пожалуйста. Чтобы не получилось так, что человек деньги заплатил, а его место кто-то другой занял.

— Нет, не волнуйтесь. У нас таких накладок случиться не может. У нас все четко.

— Правда? Что ж, это отлично. Значит, я так и передам. Скажу, что он может не волноваться.

— Да, конечно. Так и передайте.

Выяснив, в какое время нужно отправляться в гости к Лехе, я наконец-то заняла привычное место за рулем своей любимой машины.

Выехав со стоянки, я уже начала крутить руль влево, чтобы ехать в направлении редакции, как вдруг мне в голову пришла другая идея.

Тут надо сказать, что досада, которую я испытывала после своего утреннего фиаско, была довольно велика. Хотя я и старалась заглушить одолевавшие меня эмоции, прекрасно понимая их бессмысленность и непродуктивность, но воспоминания об утренней погоне, так бесцеремонно прерванной и оттого неудавшейся, не оставляли меня до сих пор. И сейчас они вдруг нахлынули с новой силой.

Кованая калитка, ведущая на территорию часовни, и тщедушный силуэт с палочкой настолько живо представились мне в воображении, что вместо того, чтобы ехать в редакцию, я развернулась и поехала в прямо противоположную сторону.

«Аркадий все равно еще как минимум часа два будет торчать за компьютером, — думала я. — Что мне делать там рядом с ним все это время? Караулить стены? Глупо. А между тем в больничке страсти, возможно, уже улеглись, и этот наблюдательный парень вполне мог снова заступить на свой пост возле калитки».

Трудно было смириться с тем, что ниточка, которая уже была практически в руках, так глупо выскользнула и пропала за горизонтом. Я хотела сделать еще одну попытку ее поймать.

Приехав в Трубный район, я оставила машину возле супермаркета в самой гуще жилой застройки, настолько далеко от интересующей меня местности, что не только от больницы, но даже со строительной площадки увидеть ее было невозможно.

В поликлинику я отправилась пешком, тщательно соблюдая все меры предосторожности и бдительно наблюдая за всем, что происходит вокруг.

Я уже догадывалась, что наши враги получают информацию от всевозможных маргинальных элементов, которых в нашем городе, к сожалению, больше чем достаточно. Поэтому, выдвигаясь к больнице, особое внимание обращала на то, нет ли поблизости попрошаек или какой-нибудь теплой компании, соображающей на троих.

Но ничего подобного на моем пути не наблюдалось. Все было цивильно и опрятно, граждане сосредоточенно спешили по своим делам, и никто не отвлекался на чужие.

Добравшись до больницы, я не пошла в главные ворота, а направилась по периметру ограды, уверенная, что, кроме главного, здесь должны быть еще какие-нибудь ходы. Не может такого быть, чтобы такая большая территория не имела дополнительных пропускных точек.

Предчувствия меня не обманули, и уже вскоре я вышагивала по больничному парку, проникнув туда через небольшую калиточку, расположенную метрах в пятидесяти от главных ворот. Местечко было укромным, и калиткой, по-видимому, пользовались нечасто. Асфальт на дорожке, по которой я сейчас шла, был почти сплошь разбит, и сквозь трещины активно пробивались сорняки, которые никто здесь не выпалывал.

Местность была знакомой, и, без труда сориентировавшись, я минут через десять уже приближалась к часовне. Чтобы не быть никем обнаруженной, я подходила к ней не со стороны калитки, возле которой дежурил мой новый знакомый, а обойдя ее вокруг, приближалась, так сказать, с тыла.

Но уже через минуту я убедилась, что проделывала все эти сложные маневры напрасно. В этот предвечерний час не только пространство возле калитки было совершенно пустым, но и старушки, которые несли вахту возле самой часовни, тоже исчезли. По-видимому, очередной «рабочий день» у них закончился.

«Да, похоже, сегодня фортуна не на моей стороне, — сокрушенно размышляла я, уже без всяких предосторожностей и конспирации направляясь к главным воротам. — Что ж, не все коту масленица. Попробуем дневные недостачи наверстать вечером».

Когда я вернулась в редакцию, Аркадий все еще сидел перед экраном монитора, глубокомысленно наморщив лоб и время от времени бойко постукивая по кнопкам клавиатуры.

— Уже приехала? — едва удостоив меня взглядом, бросил он.

— Да, уже. Уже, между прочим, шесть часов. Твои коллеги собираются по домам.

— Правда?! Уже шесть?!

Удивленно вскинув брови, Аркадий глянул в нижний угол монитора. Можно было не сомневаться, что за все это время он впервые вспомнил про таймер.

— Надо же! Как, однако, время летит. Но мне осталось уже совсем чуть-чуть. Сейчас допишу, потом подправлю немного, и все. Подождешь?

— А куда же я денусь? Мы с тобой теперь одной веревкой связаны, — саркастически усмехнулась я.

— Да, Высоцкий… — В глазах Аркадия появилось ностальгическое выражение. — Какая личность! Не человек — целая глыба. Все собираюсь написать о нем, но как-то…

— Закончи сначала про вирусы, — вернула я его с небес на землю. — А уж про Высоцкого потом как-нибудь. Иначе сегодня домой мы просто не попадем.

«Я-то уж точно попаду не скоро», — додумала я то, что не хотела произносить вслух.

Могла ли я предполагать в тот момент, насколько точно сбудется это предсказание? Увы, этот мой рабочий день оказался еще длиннее предыдущего, и домой в этот раз я вернулась только под утро.

Но в шесть часов вечера я еще ничего об этом не знала и, рассеянно просматривая старые номера газеты «Город», терпеливо дожидалась, когда Аркадий закончит работу над статьей.

— Строчишь? — бодро поинтересовался главред, заглянув в дверь перед тем, как идти домой.

— Тружусь, — тяжко вздохнув, ответил Аркадий.

— Молодец. Не забудь, статья нужна завтра. Уже готовая к печати. Полностью.

— Спасибо, я помню.

Несмотря на обещанное «чуть-чуть», Аркадий просидел перед монитором целый час, и когда мы подъезжали к его дому, стрелки показывали уже половину восьмого.

«Нет худа без добра, — смирившись с неизбежностью, думала я. — Закончили поздновато, зато можно будет сразу приступать к наблюдениям, не тратя времени в бесплодных ожиданиях урочного часа. Урочный час — вот он. Уже, можно сказать, на носу».

— Так что, завтра катаемся на моей? — уточнила я, притормозив возле подъезда Аркадия.

— Других вариантов, кажется, нет, — согласился он.

— Тогда в половине десятого жду тебя здесь. На том же месте, в тот же час.

— Идет.

Мы попрощались, и, проследив, как он вошел в подъезд, я на малой скорости двинулась вдоль периметра дома.

Нужно было выбрать местечко, подходящее для наблюдений за домиком, где квартировали стояночные охранники. Сама стоянка располагалась на открытой со всех сторон площадке, и с близкого расстояния наблюдать за ней было нельзя. Меня сразу же вычислили бы и заподозрили в чем-нибудь нехорошем. Но чуть дальше ее практически со всех сторон окружали жилые дома, и вот среди них-то я и планировала отыскать себе временное укрытие.

Мне это удалось довольно быстро. Жилая застройка повсюду была утыкана припаркованными автомобилями, которым не хватило места на «цивилизованной» стоянке. Проехав вдоль нестройных рядов, я вскоре увидела местечко, с которого отлично просматривалась интересующая меня точка. Припарковавшись, я оказалась с тыльной стороны домика сторожей, где не было ни дверей, ни окон, так что меня увидеть они не могли в принципе. Мне же отлично была видна небольшая лесенка, по которой поднимались и спускались входящие и выходящие, так что всю последнюю информацию о посетителях я получала, так сказать, онлайн.

Поскольку свой наблюдательный пост я заняла уже около восьми, ждать мне пришлось недолго. Стрелки показывали без пяти минут, когда на лесенке появился вихрастый веснушчатый парень, как-то очень по-хозяйски, уверенно взявшийся за ручку двери.

Безошибочный инстинкт сразу подсказал: «Он!»

Дальнейшие события полностью подтвердили эту догадку. Минут десять ничего не происходило, потом дверь снова открылась, и на лесенке показался тот самый лысоватый и полноватый дядечка, с которым я беседовала недавно. Он обернулся, по-видимому, заканчивая разговор с тем, кто находился внутри, потом закрыл дверь, спустился по лестнице и отправился восвояси.

«Значит, этот в веснушках и есть Леха», — сделала я несложный вывод.

Из двух возможных вариантов — начать предполагаемый задушевный разговор немедленно или подождать, пока окончательно стемнеет, — я выбрала второй. До девяти на стоянку еще могли приехать запоздавшие или не в меру трудолюбивые клиенты, допоздна пропадающие на работе.

Но в десятом часу вечера поток посетителей здесь наверняка уже минимальный, если не нулевой, и я смогу спокойно разобраться с этим Лехой, не опасаясь внезапного вторжения ненужных свидетелей.

Выезжая на свои «дежурства», я неизменно брала с собой что-нибудь из боевой экипировки. Вот и сейчас на эластичной ленте возле щиколоток у меня были закреплены два ножа, а за поясом ждали своего часа несколько метательных звездочек. Для разговора со стояночным сторожем этого было более чем достаточно.

Дождавшись темноты, я вышла из машины и, подойдя к сторожке, поднялась по знакомой лесенке. Дернув за ручку, я поняла, что отважный страж храбро заперся изнутри.

Услышав, что кто-то ломится в дверь, Леха выключил свет и выглянул в небольшое окошко, пытаясь разглядеть позднего гостя.

— Здравствуйте, — мило улыбаясь, проговорила я. — Откройте, пожалуйста. Мне нужно кое-что у вас уточнить.

Увидев, что в этот поздний час его решила навестить не шайка головорезов, а симпатичная девушка, Леха щелкнул замком и распахнул дверь.

Не тратя времени на ненужные предисловия, я с ходу засветила ему кулаком в табло.

Изумленный до глубины души Леха не только не успел защититься, а даже, похоже, не сразу понял, что его ударили, настолько мой хрупкий и изящный образ не вязался с этим решительным действием.

Только когда, инстинктивно схватившись за переносицу, он увидел на руке кровь, в его глазах промелькнула некая неожиданная догадка.

— Ты… вы… ты чего это? Вам кого?

— Мне Леху, — предельно ясно ответила я на вопрос. — То есть тебя. Ты ведь Леха? Правильно?

— Я? Да… то есть. А зачем вы… Зачем я тебе? Я ничего не сделал.

От удара он отлетел в дальний угол сторожки и сейчас ерзал по полу, пытаясь на пятой точке отъехать еще немного подальше.

— Не сделал? — наступала я на него. — Надо же! А у меня почему-то совсем другая информация. Мне почему-то сказали, что это именно ты заставлял Пашу метать сверху бутылки. Причем не просто так, а прицельно. В совершенно конкретного человека. Тебе вообще известно, что может случиться, если в человека попадет бутылка, брошенная с семнадцатого этажа? Могу устроить тебе эксперимент, чтобы ты убедился на опыте. Пристегну тебя вон хоть к газовой трубе да и запулю сверху стеклотарой. Хочешь попробовать? Узнать, что из этого выйдет?

— Какой Паша? Какие бутылки? Я ничего не сделал! — продолжал упрямо твердить Леха.

— Не расстраивал бы ты меня, парень. Не огорчал бы на ночь глядя уставшую женщину. Мне ведь лично от тебя всего лишь пустяк нужен. Я ведь знаю, что это ты не сам на такую подлость людей подбил. Это ведь тебя попросил кто-то. Так? Правильно? Может, даже заставил. Так что если этот нехороший человек получит по заслугам, это будет только правильно. Правильно и справедливо. А чтобы справедливость восторжествовала, от тебя требуется только одно — сказать мне, кто это. Итак? Я слушаю.

— Какой пустяк? Какая справедливость? Я ничего не сделал!

Я поняла. что Леха пытается «запустить дурочку», и, чтобы он быстрее соображал, снова засветила ему по физиономии, для верности добавив еще пару пинков.

— А-а-а! — завопил он. — Больно! Ты что, охренела совсем?! Я сейчас полицию вызову!

— Не зли меня, Леха, — очень серьезно глянув ему в глаза, предупредила я. — А то я могу и по-настоящему ударить, и тогда ты действительно узнаешь, что такое больно. У меня к тебе всего лишь один простой вопрос, и я не уйду отсюда, пока не получу на него ответ. Так что выбор у тебя небольшой — либо озвучить этот ответ сейчас, пока у тебя на месте все зубы и целы все кости, либо дать мне искомую информацию приблизительно через полчаса, когда ты превратишься в отбивную котлету. Итак, повторяю вопрос: по чьей наводке ты подговорил Пашу метать стеклотару в журналиста?

Неизвестно, то ли речь моя оказалась очень убедительной, то ли дополнительная серия ударов сыграла свою роль, но Леха больше не угрожал полицией и не произносил бессмысленностей вроде утверждений о том, что он ничего не сделал. Он затих и погрузился в раздумья.

— Это меня Картавый попросил, — через несколько минут угрюмо произнес он. — Сказал, что счет у него какой-то к этому кренделю… неоплаченный. Просил, чтобы попугали его, на вшивость проверили. Он, мол, живет тут рядом, тебе, дескать, это будет удобнее. Мигни, мол, кому следует, пусть кипеж устроят, попробуют его… слегка. Денег дал. Типа, вы, мол, артподготовку проведите, а уж потом я сам. Где-нибудь в укромном уголке его встречу и… того.

— Чего «того»?

— Ну, типа, разберется.

— Разберется? Нормально. А что это за счет у него, у этого твоего Картавого? Он что, знаком, что ли, с ним, с парнем этим?

— Да не знаю я! — снова заголосил Леха. — Не говорил он. Сказал только, что должок за ним, а отдавать не хочет. Попросил наехать слегка. Денег дал…

Я видела, что на этот раз Леха не пытается запудрить мне мозги и говорит правду. Скорее всего, Картавый действительно не посвящал его во все тонкости этой вендетты. Деньги — вполне удовлетворительный аргумент, который дополнительных убеждений не требует.

— Как найти этого Картавого, где он обычно тусуется? Я так поняла, отсюда не близко?

— Где тусуется, не знаю, а работа у него такая же. Смотрит за стоянкой в Дзержинском районе.

— А поконкретнее? В Дзержинском, наверное, не одна автостоянка.

— А зачем он тебе? — как бы вспомнив о чем-то, вдруг спросил Леха.

— Не тупи, Леха, — спокойно сказала я. — Только сам себя задерживаешь. Зачем и почему — это тебя абсолютно не касается, и вообще, вопросы здесь задаю я. Где именно в Дзержинском?

На этот раз Леха ответил не сразу. По-видимому, он считал, что, выдав местонахождение Картавого, окажется предателем, и во время очередных раздумий на лице его отражалась внутренняя борьба.

Но, в очередной раз стерев ладонью кровь, которая все еще стекала из-под носа, он набрался мужества и принял единственно правильное решение.

— На Тихомировской, — насупившись, пробубнил он. — Там еще сетевой гипермаркет. Огромный такой. А рядом стоянка. Вот там он и работает.

— Как выглядит?

— Что? — недоуменно поднял на меня глаза Леха.

— Картавый этот твой какой из себя? Внешне.

— Да какой… обычный. С меня ростом, волосы у него такие… светлые. Обычный. Картавит только, «р» не выговаривает. Все у него «пгишел» вместо «пришел» да «пгиехал» вместо «приехал». А так — обычный.

— Ладно, разберемся, — пообещала я, без труда запомнив этот не слишком обстоятельный словесный портрет. — Как он работает? Так же, как и ты, в ночную?

— Нет, у них другое расписание. Они с девяти до девяти на сутки выходят. Он вроде бы как раз сегодня должен дежурить, так что…

Проговорив эту фразу, Леха вдруг осекся и понял, что сказал лишнее. Но слово не воробей, каяться было поздно.

— Спасибо, Леха, ты настоящий друг, — улыбнувшись, поблагодарила я. — Надеюсь, что благодаря твоей помощи смогу повидаться с Картавым в самое ближайшее время. Не хочешь передать что-нибудь? Приветы, пожелания?

— Заложишь меня? — обиженно прищурился Леха. — Эх ты… Я с тобой, как с человеком, а ты…

— В интимных отношениях, Леха, самое важное — это взаимность. Если ты меня не заложишь, то и я тебя не заложу. Но если я пойму, что о моем визите Леху заранее предупредили… смотри.

Я выразительно взглянула на Лехин нос и перевела взгляд на измазанную в крови руку.

Собеседник понял мою мысль вполне.

— А чего я? — взволнованно засопев, пробурчал он. — Я не сука, доносами не занимаюсь.

— Вот и ладненько. Значит, договорились. Бывай, Леха, успехов тебе в ударном труде.

Выйдя на улицу, я уже знала, что буду делать дальше. Ориентировочное расположение нужной автостоянки в Дзержинском районе было мне известно, как отличить Картавого от прочих смертных, я тоже имела представление, оставалось лишь с пользой применить эти знания на практике.

В два счета добежав до машины, я села за руль и поехала в Дзержинский район.

Упомянутый Лехой гипермаркет был, наверное, самой главной достопримечательностью, расположенной на улице Тихомировской. Его, а следовательно, и находившуюся неподалеку автостоянку я обнаружила без особого труда.

Тем не менее разговор с Лехой и путешествие по городу заняли достаточно времени, и когда я подъезжала к стоянке, было уже около одиннадцати часов.

«Самое время для задушевных разговоров, — думала я, притормаживая в отдалении и осматриваясь на местности. — Ночь, романтика… Время открывать тайны».

Место, где я остановилась, было выбрано случайно, но, как оказалось, весьма удачно. Оно находилось под прикрытием жилого дома, возле которого довольно густо росли деревья — явление не такое уж частое в нашем городе. Вдоль газона с деревьями уже стояло несколько автомобилей, и, пристроившись в этот ряд, я отлично замаскировалась.

Ни от гипермаркета, ни со стоянки это место не просматривалось, и если бы мне по каким-то причинам пришлось поспешно ретироваться, лучшего варианта для парковки средства передвижения нельзя было и придумать.

Закрыв дверь и щелкнув сигнализацией, я отправилась на второе за эту ночь свидание с ночным стражем.

Уже выработав определенную стратегию поведения, я мысленно представляла себе, как постучу в дверь и, сделав глупую физиономию, попрошу разрешения «кое-что уточнить». Мне, конечно, откроют (не держать же на улице хрупкую беззащитную девушку, постучавшую в двери посреди ночи), а уж остальное — это, как говорится, дело техники. А в том, что техникой я владею неплохо, могли убедиться уже очень многие, не только веснушчатый Леха.

Уверенная в своих силах, уже нарисовав в воображении картину ближайшего будущего и определившись со сценарием, я подходила к строжке. Но, находясь шагах в десяти от нее, была вынуждена остановиться. То, что я услышала, моментально опрокинуло все мои стройные планы и в очередной раз доказало, что насмешница-судьба плевать хотела на человеческие расчеты и в любой момент готова подкинуть самый неожиданный сюрприз.

— …да пгобовали уже, — донесся от сторожки хрипловатый басок. — И так, и этак. Леха говогит, какого-то синяка пгипахал, он ему там концегты устгаивает. Только тот, похоже, не больно-то волнуется.

— Храбрый, что ли? — послышался второй голос, сиплый надтреснутый баритон.

— Да не то чтобы очень хгабгый. Пгосто как-то пока не больно его это достает. Ну пгистали они к нему пагу газ, ну камень бгосили. А он плюнул да и дальше пошел. Надо посегьезнее что-нибудь.

— Посерьезнее не получилось, сам знаешь. Дима говорил, совсем уже было его в ту яму столкнули, да тут сучка какая-то влезла. Каратистка, блин.

— Да, Леха мне тоже гасказывал. В последнее вгемя постоянно с ними какая-то телка таскается.

— Вот-вот. Эта телка Грохота так отделала — до сих пор почесывается.

Дверь сторожки была приоткрыта, и из нее в темное пространство ночи вклинивалась полоса света. Кроме этого света и голосов, из небольшого помещения доносились вполне узнаваемые запахи, по которым безошибочно можно было определить, что здесь пьют и закусывают. По-видимому, у Картавого, которого я без труда опознала в одном из говоривших, были гости. Точнее, гость. Кроме баритона и косноязычного баса, других голосов не слышалось.

— Кто она такая вообще? — спросил Картавый.

— Пока не понял. Но прояснить не мешало бы. Мне и Миха жаловался. Разбросала, говорит, архаровцев моих, как кутят. А они впятером на одного были. Точнее, на одну.

— Впятегом?! Кгуто.

— Круче некуда, — с досадой произнес баритон. — Только я и сам не пальцем делан. Нужно с Димой перетереть. У него там всякие есть, пускай образумят ее.

— Ты с Димой поостогожнее. Ему только мигни — он так «обгазумит», костей не собегешь.

— Тем лучше. Я уж давно хотел… ладно, это потом. Это нужно будет… обмозговать. Кстати, ты зря говоришь, что ничего посерьезнее нету. Мне ребята только сегодня звонили, сказали, что тачку его в хлам уделали.

— Что, опять на догоге встгетили?

— Нет, в этот раз еще смешнее получилось. Они с этой бабой в больницу поехали, я так понял, интервью брать. Он же корреспондент у нас. А когда оттуда уезжали, им и подсунули сюрпризец. «Газель» грузовая всем кузовом в бок въехала. Прикинь? Заднее крыло — всмятку!

Из сторожки послышался смех.

— Это надо спгыснуть, — решил Картавый.

— Наливай!

7

Друзья пили и закусывали, а я, стоя в двух шагах от них, переваривала услышанное. Эта стоянка тоже располагалась на открытом месте, но в этот поздний час я не опасалась, что меня заметит какой-нибудь случайный прохожий. Все прохожие видели сейчас уже десятый сон.

Подойдя вплотную к забору, огораживающему территорию стоянки, я слушала перестук стеклянной посуды и удовлетворенное кряканье принявших на грудь и думала свои думы.

«С Картавым, кажется, разобрались. Он — точно такая же шестерка, как Паша и этот Леха. А вот товарищ, который сейчас здесь гостит, похоже, фигура посерьезнее. Это Миха, значит, ему жаловался. А ведь Миха и сам парень не промах, не из тех, кто жаловаться ходит. То есть получается, что этот баритон по иерархии находится уровнем выше? Тогда что, черт возьми, он делает сейчас с этим чудаком, сторожащим автостоянку? Как-то не стыкуется».

Кроме некоторой странности столь тесного общения низших и высших слоев, у меня были и другие вопросы. По ходу беседы прозвучало несколько новых имен, и меня чрезвычайно интересовало, о ком идет речь. Ведь все упомянутые люди, несомненно, имели отношение к травле Аркадия.

Что это за Дима? Судя по тому, как отзывался о нем Картавый, он тоже не из простых. Может, это и есть тот самый пресловутый Меченый? Дима Меченый… Хм! А что, звучит.

Или это тот мосластый парень, с которым мы так мило побеседовали у котлована? Впрочем, нет. Если верить баритону, парня, которого я отделала на стройплощадке, звали Грохот.

Что это вообще за имена у них? Картавый, Меченый, Грохот. Каким боком весь из себя цивильный Аркадий может соприкасаться со средой, представители которой носят такие имена?

Несмотря на то что этот ключевой вопрос до сих пор оставался без ответа, в том, что претензии к журналисту имеют именно эти представители, у меня теперь не было ни малейших сомнений. Сознательно или нет, но мой клиент умудрился насолить ребятам из местного криминального сообщества, и хотя мне пока неизвестно, в чем именно заключается его вина, ответить Аркадия, похоже, хотят заставить по полной.

«Как он там сказал, этот баритон? — припоминала я. — «Ребята мне звонили»? То есть получается, он — один из заказчиков? Если ему отзваниваются с докладом, иначе и быть не может. А возможно, он даже не один из, а единственный. Может, он-то и есть заказчик. Не он ли сейчас собирался «перетереть» с Димой о том, чтобы меня образумили? Другими словами, это нужно ему самому, а не Диме. Дима здесь — только своеобразная дубинка, а размахивает ею загадочный мужчина, сидящий сейчас в сторожке у никому не известного и никому не нужного босяка по кличке Картавый. И Паша — дубинка, и Миха, и этот мосластый придурок, которого непонятно за какие достоинства зовут Грохотом. Какой, однако ж, широкий спектр! Чуть ли не все криминальные слои умудрились поучаствовать в этой охоте. Что же это за заказчик такой, что может по собственному желанию двинуть такие силы? Боссы такого уровня к стояночным сторожам обычно в гости не ходят».

— Надо проставиться Диме, — смачно чавкая, говорил между тем баритон. — Я у него, считай, в долгу.

— Тогда уж и меня не забудь пгигласить, — с усмешкой прохрипел Картавый. — Кто для тебя с Лехой договагивался?

— Нормально! А вот это вот все тебе кто сюда принес? От Лехи твоего пока толку немного, а Дима мне реально помог. И ребят в нужный момент подогнал, и с Михой свел.

— Миха — мэн кгутой.

— Это точно. Думаю, ему в самый раз будет с этой бабой разобраться. Он сейчас на нее обижен, как же, какая-то щуплая шлюшка четырех мужиков раскидала, да не каких-нибудь, а его непобедимых орлов. Она для него сейчас вроде красной тряпки для быка. Если их на одной площадке вместе свести, он от нее мокрого места не оставит.

— Да, Миха — он такой. Он если рассегдится, добга не жди.

— Вот-вот. Он с девушкой займется, а мы тем временем с парнем… вплотную потолкуем. Надо будет матери сказать, пускай она Гарика… хотя ладно, это потом.

«События развиваются, — слушая эту интересную беседу, думала я. — Тут, оказывается, замешан еще и какой-то Гарик, и чья-то мать… Половина города ополчилась на бедного Аркашу, а мы сидим, в ус не дуем. Даже уже становится интересным, что же такое он мог совершить, что все криминальные структуры скопом на него восстали».

Упоминание баритона о матери показалось мне довольно занятным. Создавалось впечатление, что самостоятельно мальчик мог решать вопросы только на уровне метания бутылок. А когда дело доходило до серьезных вещей, решающее слово было за мамкой. Она обращалась к какому-то Гарику, и тогда…

«Не иначе, к Аркадию имеет претензии какой-то криминальный клан, — думала я. — Этот парень, который любит ходить в гости к стояночным сторожам, — у него случайно фамилия не Карлеоне?»

Каждый новый факт, который я узнавала, подслушивая беседу, делал ситуацию все более интересной и все менее понятной.

Если претензии к журналисту имеют действительно серьезные люди, как объяснить то, что он до сих пор жив? Ведь до того момента, когда я взялась его охранять, его доставали почти целый месяц, и тем не менее он вполне благополучно дожил до нашего знакомства. Если же все это — лишь глупые шутки, цель которых просто потрепать нервы, как объяснить, что в этой глупости участвует столько народа? Причем не только испитые чудаки, вроде Паши, но и «кгутой мэн» Миха.

Кусочки пазла никак не складывались в цельную картину, и по мере того, как продолжалась беседа сидевших в сторожке друзей, я меняла свои решительные планы на более острожные.

Теперь мне уже не хотелось ворваться в эту каморку и, приставив нож к горлу, потребовать признания. Мне хотелось понять, разобраться, откуда здесь растут ноги. Как получилось, что люди, имеющие столь разный статус, объединились для одной цели — испортить жизнь журналисту Аркадию Бессонову? Что могло связать воедино Пашу, Меченого, Миху, Картавого и этого загадочного парня, разговаривающего баритоном и имеющего такую влиятельную мамку?

Все это необходимо было прояснить и только потом приступать к решительным действиям. Иначе недолго и ошибиться. А в такой среде ошибок не прощают.

Исходя из своих новых установок, я решила дождаться окончания этого импровизированного пикника и проследить за человеком, который гостил у Картавого. Самого сторожа я в случае чего знала, где могу найти, а вот его друг пока был для меня полной загадкой. В то же время, судя по их разговору, друг этот играл гораздо более существенную роль во всем, что происходило вокруг Аркадия.

«В чем бы ни проявлялись эти наезды, причин их я пока не знаю, — размышляла я. — А следовательно, не могу и строить прогнозы. И, соответственно, планировать свои действия. Что подразумевается под словами «потолкуем вплотную»? Это ведь можно трактовать по-разному. Может быть, Аркаше просто хотят как следует начистить морду, а может, и впрямь уложить на холодный стол с бирочкой на ноге».

Разумеется, последнего варианта я должна была всеми силами постараться избежать, да и первый был нежелателен. Если я берусь охранять человека, в идеале на него и пылинка не должна упасть. А чтобы этого идеала достигнуть, мне необходимо обладать полной информацией.

Но уже через полчаса я поняла, что на сей раз, чтобы эту информацию получить, мне понадобится просто беспримерное терпение.

Время шло, а приятели, неспешно выпивающие в сторожке, кажется, и не думали расставаться. Темы разговора сменяли одна другую, все дальше уходя от персоны моего клиента и становясь все менее интересными для меня, речь делалась все менее внятной, и, не предвидя конца-края этой истории, я уже начала думать, что баритон решил остаться здесь с ночевкой и я зря трачу свое время.

Однако когда стрелка доползла до половины четвертого, в сторожке произошло некоторое движение. Пьяный в хлам баритон кисло промямлил что-то вроде: «я щщас позвоню», и в предутренней тишине я уловила мелодичные звуки, которые издают при наборе кнопки некоторых мобильных аппаратов.

— Вадя! — заорал он так громко, будто вызываемый абонент находился на Северном полюсе. — Заедь за мной. Да. Да. Нет. Нет, я сейчас на работе. У Сени, да. Ага. Ага. Лады. Жду!

«На работе? — в очередной раз изумленная новостью, подумала я. — Это в каком смысле? Парень, которому ничего не стоит вот так вот запросто перетереть с Меченым, караулит автостоянку? Ничего не понимаю».

Между тем это непонимание было не единственной моей проблемой на данный момент. Узнав, что «с работы» загадочного обладателя баритона должен доставить не менее загадочный личный шофер, я подумала, что моя идея о слежке может потерпеть крах. На пустынных ночных магистралях невозможно преследовать чей-то автомобиль, оставаясь незамеченным. Уже после первого поворота этот Вадя догадается, что я еду именно за ним и что это совсем не случайность, что в четыре часа ночи два совершенно разных автомобиля едут одним совершенно одинаковым маршрутом.

«Подождать, пока они уедут, и прижать к ногтю этого Картавого? — лихорадочно раздумывая над ситуацией, пыталась я принять решение. — Но тогда всей конспирации конец. Враг поймет, что мы тоже объявили войну, и изменит тактику, а я и без того пока не понимаю, чего ждать. Нет, нужно что-то другое. Прежде чем идти в атаку, надо узнать, где установлены мины. Необходимо выяснить, кто такой этот парень, как он связан с Меченым и остальными, что это там у него за крутая мамка, которая чуть что, сразу обращается к Гарику. И главное — в чем суть претензий, которые все они имеют к Аркадию».

Список вопросов получился не короткий, и это еще больше убедило меня в том, что спешка здесь совершенно ни к чему.

В конце концов, на пустой дороге не только мою машину будет хорошо видно. Фары этого Вадика я тоже смогу рассмотреть за версту. Ничего, пробьемся. Следить — вовсе не означает ехать, упираясь в задний бампер.

Минут через двадцать после телефонного разговора с Вадей я заметила приближающийся издалека свет фар и, чтобы не попасть под эти яркие лучи, поспешила отойти подальше в тень.

На территорию стоянки въехала черная «Тойота» и остановилась возле сторожки.

— А-а, вот и Вадя!

В дверном проеме появился невысокого роста плотный мужчина и, пошатываясь, начал спускаться с лестницы.

Водительская дверца «Тойоты» открылась, и худощавый парень поспешил к сторожке, чтобы поддержать слегка перебравшего босса. Его лицо на секунду попало в луч лившегося из комнаты света, и я с удивлением узнала в этом парне водителя «Газели», подновившей сегодня «Форд» Аркадия.

«Вот оно, значит, как! — вся в эмоциях от очередного озарения, думала я. — Все-таки подстава. И этот «нечаянный» случай возле больницы — тоже совсем не нечаянный. Впрочем, неудивительно. Ребята расстроились, что я не позволила им повредить тормозную систему, и решили наверстать упущенное другим способом. Ладно, так и запишем. Это я им тоже припомню. В свое время».

Но до тех пор, пока это время не настало, я должна была проявлять осторожность и тайно наблюдать, а не открыто действовать. Руководствуясь этим принципом, я запомнила номер «Тойоты», куда шустрый парень уже усаживал позднего гостя, и отходя все дальше, вскоре добралась до места, где был припаркован «фольк».

Во время своего отступления я могла полностью убедиться в правильности выбранной стратегии. Фары единственной машины, разъезжавшей в этот поздний час по окрестностям, были видны практически из любой точки пространства. Даже сев за руль «фолька», намеренно припаркованного мной как можно дальше от стоянки, я прекрасно видела два ярких луча, перемещавшихся по мере того, как «Тойота» разворачивалась, чтобы выехать на трассу.

Процесс слежки тоже прошел довольно гладко. Держась на весьма солидном расстоянии, я следовала за «Тойотой» и иногда даже сворачивала с основной трассы и срезала, догадываясь, каким будет ее следующий маневр. На пустых дорогах было удивительно легко угадывать направление.

Вскоре я поняла, что мы снова едем в пресловутый Трубный район. Но, выехав на перекресток, где начиналась улица, ведущая к знакомой поликлинике, «Тойота» свернула совсем в другую сторону.

Проехав несколько километров по трассе, мы миновали многоэтажки и въехали в частный сектор. Здесь вести преследование мне было уже намного сложнее. Прямые параллельно-перпендикулярные улицы просматривались насквозь, а заехав за угол, я полностью теряла из виду «Тойоту». Даже свет фар не был виден за сплошными рядами домов.

Внушая себе, что получить столько ценных сведений за одну ночь было бы слишком хорошо, я почти смирилась с тем, что отследить, где находится пункт прибытия «Тойоты», мне не удастся. Однако мне хотелось исчерпать все возможности до конца, и, погасив фары, я продолжила преследование.

Проехав несколько улиц следом за «Тойотой», после очередного поворота я оказалась на длинной и прямой, как стрела, дороге, которая практически из любой точки просматривалась от начала и до конца. Поняв, что здесь не помогут даже выключенные фары, я остановила машину и заглушила движок.

С грустью наблюдая из-за угла, как, доехав до конца улицы, «Тойота» снова поворачивает, я направилась следом за ней пешим ходом. И тут мне неожиданно повезло.

Многочисленные палисадники и пристройки делали пешее преследование гораздо более удобным и незаметным. Перебегая от укрытия к укрытию, я приближалась к повороту, за которым скрылась «Тойота», когда неожиданно обнаружила проулочек, позволяющий срезать путь.

Пройдя его, я вновь осторожно выглянула из-за угла и увидела, как из стоящей невдалеке «Тойоты» верный вассал выгружает своего босса, которого совсем развезло. Подставив дружеское плечо, он практически донес его до калитки ближайшего дома, довольно приличного на вид, и, дождавшись, когда ему откроют, скрылся внутри.

Воспользовавшись моментом, я быстро пробежала открытое пространство дороги и притаилась в укрытии. К дому, стоявшему по соседству с тем, который меня сейчас интересовал, был пристроен небольшой палисадник, и этот элемент деревенской архитектуры сослужил мне неплохую службу.

— Мамка! Звони Бибику своему! — донесся из ночной тьмы знакомый баритон.

— Ладно, ладно. Орешь тут, — проговорил в ответ недовольный женский голос. — Спасибо, Вадик, что привез его. Мученье мое.

— Да на здоровье, Инесса Юрьевна! Ноу проблем.

После этого краткого диалога послышалась возня и натужное кряхтенье, видимо, подгулявшего сынка транспортировали в дом. Потом все стихло.

Минут через пять я услышала быстрые шаги, и из калитки показался Вадик.

— Доброй ночи, Инесса Юрьевна, — произнес он, обращаясь к невидимой мне женщине во дворе, после чего сел в машину и уехал.

В этот поздний, а точнее, уже ранний час, когда обыватели досматривали сладкие сны в преддверии очередного рабочего дня, улица была пустынна. Выйдя из-за палисадника, я подошла поближе к дому. Строение имело высокий цоколь, и окна находились на довольно приличной высоте. Заметив, что в одном из них открыта форточка, я решила постоять там немного, подышать свежим воздухом. Нужно было осмыслить последние новости, а главное, я не теряла надежды, что благодаря открытому окну смогу добавить еще что-нибудь в свою копилку информации.

И уже очень скоро надежды эти вполне оправдались. Видимо, под занавес капризная Фортуна снова решила повернуться ко мне лицом.

До меня доносились звуки шагов, какая-то возня и отрывочные фразы, которые я не могла внятно расслышать. Но вот слова стали доноситься четче, видимо, жильцы перешли в ту комнату, где было открыто окно.

— Ну что, ты позвонила? — пьяно пробубнил баритон.

— Поздно уже. Завтра позвоню, — ответил уже знакомый мне женский голос, хриплый и грубый, чем-то похожий на голос Светы.

— Нет, сейчас! Это срочно!

— Чего тебе приспичило? Иди спать лучше. Завтра поговорите.

— Вот именно! Завтра нужно поговорить. А звони сейчас. А то он опять отмазываться будет, скажет, что у него дела. Звони! Он все равно не спит. Я знаю. С корешами своими в покер режется. Они у Арсена ночи напролет заседают. Звони!

Что-то недовольно бурча, женщина вышла из комнаты. Минут десять до меня доносилось только громкое сопение и стук передвигаемой посуды, потом снова послышались голоса.

— Ну что? Что он сказал? — требовательно вопрошал баритон.

— Сказал, что завтра приедет. Вечером.

— То-то же. Кончать нужно с ним, с хлюпиком этим. Надоел.

После этой фразы послышались тяжелые шаги, и, по-видимому, комната опустела. Хозяева отправились спать.

Поняв, что больше ничего интересного здесь не произойдет, я тоже решила последовать их примеру. В пятом часу утра, пожалуй, уже пора было.

Вернувшись к терпеливо ожидавшему меня «фольку», я села за руль и по пустым магистралям вмиг добралась до своего дома.

Открывая замок и перемещаясь по квартире, я старалась делать все как можно тише, но, видимо, мне это не удалось.

— Снова ходили в театр? — высунувшись из спальни, подозрительно спросила тетушка. — Или на этот раз в цирк?

— Тетя Мила, ну что за охота ни свет ни заря выскакивать из постели? Спала бы себе и спала. Ты же знаешь, когда я на работе, график у меня ненормированный.

— Да, конечно. Просто не хотелось бы, чтобы итоги этой твоей работы заставили меня краснеть перед Кларочкой.

— Об этом можешь даже не волноваться. Уверяю тебя, будущему семейному счастью Аркадия и Анжелики абсолютно ничего не угрожает. Я не собираюсь никого уводить.

— Хорошо, если так…

Вновь окинув меня с ног до головы подозрительно-оценивающим взглядом, тетя Мила удалилась в свою спальню.

Недолго думая, я и сама последовала ее примеру. До того момента, когда мне нужно будет снова сесть за руль и ехать за Аркадием, оставалось не так уж много времени. И выкроить из этого времени хотя бы пару часов для полноценного сна мне было просто необходимо.

Последним, о чем я думала, прежде чем упасть в объятия Морфея, была фраза о «хлюпике», которую произнес баритон. Если этот самый «хлюпик», с которым они собрались «кончать», — не кто иной, как Аркадий, дела наши плохи.

* * *

Я чувствовала, что собранную за последнее время информацию необходимо осмыслить и проанализировать. Но следующий день был настолько заполнен новыми событиями, что на анализ уже произошедших у меня просто не осталось времени.

— О, Аркаша! — как всегда, бодро приветствовал нас великолепный Ефим Юрьевич. — Ты как раз вовремя. Я получил подтверждение от Данилова, так что можешь выезжать. Командировка за счет редакции, так что с твоей стороны практически никаких расходов. Знай только кайф лови. Я уже послал Люду за билетами, так что…

— Постойте, постойте. Одну минуточку, — изумленно вытаращив глаза, перебил Аркадий. — Какие билеты, какая командировка? Я ни сном ни духом. Вы хотя бы предупреждали, Ефим Юрьевич.

— Здрасте! — в свою очередь, удивленно взглянул тот. — А я разве не предупреждал? Вчера еще говорил, вон хоть стажерка твоя подтвердит. Говорил же? — обратился он ко мне.

Но и я со своей стороны про поездку в Москву ничего не могла припомнить.

— Ну вы, блин, даете! — возмущался редактор. — Ладно, у меня, пенсионера, а у вас-то откуда склероз? Вроде бы рановато. Вчера же я говорил тебе, Аркадий, что имеется некий эксклюзивный шанс и скоро все будет точно известно.

— Про шанс говорили, но про Москву — нет, — стоял на своем мой клиент.

— Так это же оно самое и есть! Интервью с нашим бывшим земляком, проживающим теперь в Москве и добившимся там немалых успехов. Андрей Данилов, неужели не слышал?

— Андрей Данилов… — медленно, как бы припоминая что-то, проговорил Аркадий. — Что-то связанное с телевидением? Это не он ведет ток-шоу… как его там… «Современная политика», кажется.

— «Политика и современность». Да, это его передача. Именитые гости, высокие рейтинги. В общем, парень раскрутился на всю катушку. Даром что провинциал.

— Так он из Тарасова? — снова удивился Аркадий. — Не знал. Надо же, каких героев рождает наша земля! Так значит, он готов дать интервью?

— Да. Я хочу сделать спецвыпуск к празднику.

— Вы сегодня, Ефим Юрьевич, как сундучок с сюрпризами. У нас еще и праздник?

— Ну как же! Казанская… то бишь День народного единства. Вполне себе общенародный праздник. Вот я и решил на реальных примерах показать, как все мы здесь близки и в конечном итоге совершенно едины. Москва, Тарасов… Все это лишь названия. А в сущности, мы — один социум. Единая страна с общим менталитетом, культурой, традициями. И тот факт, что наши земляки становятся успешными в столице, только еще раз это доказывает.

— Да, глубокая мысль…

Слушая этот интересный диалог и сопоставляя неожиданную новость с тем, что мне довелось узнать сегодня ночью, я вдруг подумала, что судьба подкидывает отличный шанс.

В сущности, разобраться вплотную со всеми этими Мечеными и Картавыми мне мешал сейчас только один человек — мой клиент Аркадий Бессонов. Именно из-за него я так осторожничала, не желая прежде времени обнаруживать себя и лезть на рожон. Уже убедившись, что наши враги могут одновременно нападать, так сказать, с нескольких направлений, я опасалась, что, не зная досконально всей ситуации, могу, сама не ведая того, подставить Аркадия.

Выступив с инициативой и разукрасив физиономию кому-нибудь из приближенных того же Меченого, я могла спровоцировать жесткую ответную реакцию. А достоверно не зная, откуда она придет, я имела все шансы пропустить удар. Причем удар не в свою сторону, а в сторону клиента, что допускать нельзя было ни в коем случае.

Именно поэтому я проявляла максимальную осмотрительность и хотела сначала собрать побольше информации и разобраться, что к чему.

Но предполагаемая командировка полностью развязывала мне руки. Если Аркадия не будет в Тарасове, я смогу действовать с максимальной жесткостью, а следовательно, с максимальной же эффективностью. Какими бы ни оказались ответные действия наших врагов, все они за отсутствием главного обвиняемого будут адресованы исключительно мне, а уж за себя я не волновалась. Телохранитель Евгения Охотникова сможет дать отпор.

— Слушай, по-моему, с этой командировкой все складывается просто отлично, — сказала я Аркадию, когда, закончив беседу с главредом, мы шли в его кабинет.

— Думаешь?

— Уверена! Я уже имею некоторое представление о тех, кто на тебя наезжает, и не сомневаюсь, что, пока ты будешь прохлаждаться в столицах, смогу окончательно расставить все точки над «ё». Думаю, к твоему приезду проблема будет уже решена.

— Серьезно?! — Кроме изумления, в глазах моего собеседника читалось неподдельное уважение. — Надо же! А я и не предполагал, что ты уже все выяснила. Когда только успеваешь!

— Ну, допустим, не все, но кое-что, проливающее свет на ситуацию, мне уже известно. Осталось уточнить пару мелких деталей и поговорить по душам с ребятами, которым вздумалось тебя беспокоить.

— А почему? Почему вздумалось? — взволнованно спросил Аркадий. — Чем я им так не понравился?

— Вот это и есть те самые детали, которые я надеюсь уточнить в самое ближайшее время. Думаю, ответ на вопрос «кто?» мне уже известен, — произнесла я, припомнив ночной диалог матери и сына. — А зная, кто, выяснить, почему, не так уж сложно.

— Да, Женя, ты и правда настоящий профессионал. Я и не заметил ничего, а ты уже всю подноготную вызнала.

— Пока не всю, но, думаю, финал не за горами, — бодро улыбнувшись, ответила я.

Конечно, я не стала говорить Аркадию о том, какой финал подразумевают наши враги. Но сама уже понимала, с кем имею дело, и, демонстрируя оптимизм и уверенность, в глубине души не сомневалась — победа не будет легкой.

Так оно и вышло в итоге, хотя, настраивая себя на решительные действия и борьбу, я даже не предполагала, какой неожиданной стороной повернется ситуация.

Тем временем профессиональные журналистские будни шли своим чередом. Сдав репортаж об эпидемиологической ситуации, Аркадий начал готовить статью, посвященную началу отопительного сезона, и снова сидел на телефоне, договариваясь об интервью.

— Здесь хорошо бы подать материал с двух точек, — делился он своими мыслями со мной, будто я и впрямь проходила у него стажировку. — Разговор с городскими властями и интервью с представителем какой-нибудь управляющей компании.

— Общая ситуация и конкретный пример?

— Именно. В муниципалитете у меня есть канал, там я уже договорился. А вот насчет конкретного примера, похоже, будет посложнее. Такие фирмы не особенно склонны делиться информацией.

— Еще бы! Кто тебя знает, какие у тебя аппетиты. Сегодня тебе про отопление расскажешь, а завтра ты обнаглеешь да на правах старого знакомого начнешь расспрашивать, сколько они в карманы себе кладут, эти фирмы.

— Да уж, судя по тому, сколько я ежемесячно отчисляю на какой-то фиолетовый капремонт, по карманам там расходится немало, — усмехнулся Аркадий. — Но я скромный, в сокровенные тайны не лезу. Мне бы в текущем номере колонку закрыть, большего счастья не надо.

Несмотря на все его сомнения, дар переговорщика снова помог ему добиться результата, и вскоре мы уже ехали на очередную встречу с респондентом.

Уже зная, как сложится день, я тоже строила планы. Набрав материал, Аркадий наверняка снова на несколько часов засядет за компьютер, чтобы заняться обработкой, а значит, у меня появится свободное время для того, чтобы решить некоторые наболевшие вопросы.

Мысль о придурке с палочкой, дежурившем возле часовни, не выходила у меня из головы. Ведь это именно он передал информацию о том, что машина Аркадия находится возле поликлиники. Другими словами, он тесно связан с заказчиком, человеком, который имеет зуб на Аркадия и которому информация о его машине могла быть интересна.

Независимо от того, передавал ли он эту информацию напрямую или через посредника, он, несомненно, знал, что делает. И что, и зачем. Знал причины. А если он обладает таким знанием, ничто не мешает ему им поделиться. Например, со мной. В прошлый раз мне так и не удалось его застать. Возможно, сегодняшний день будет счастливее.

Поразмыслив обо всем этом, я решила, что, как только наши блуждания по инстанциям окончатся, я доставлю Аркадия в редакцию и усажу за компьютер, а сама снова отправлюсь навестить нищих возле больничной часовни.

«Похоже, главный организатор травли — все-таки этот баритон из Трубного, — дожидаясь окончания разговора в муниципалитете, размышляла я. — Меченый здесь — лишь вспомогательное средство. Он мог включиться либо по дружбе, либо потому, что положение его по сравнению с положением баритона более низкое, подчиненное. Но сам по себе Меченый — тоже не из последних. Значит, тип с палочкой звонил кому-то из этих двоих — либо ему, либо баритону. Вот это мы и постараемся узнать».

Конечно, было бы небезынтересно выяснить, какую роль играет здесь «мамка» и кто такой этот «Бибик-Гарик», но не все сразу. Как-то слишком много народу выстраивается в очередь, чтобы совершить вендетту в отношении журналиста. Будем разъяснять все по порядку.

Около двух часов дня наши полевые исследования завершились, и я смогла приступить к выполнению намеченного плана.

Билеты на вечерний поезд в Москву были уже куплены, и я с удовольствием предвкушала, как начищу физиономию подлому осведомителю, уже не опасаясь, что вместо меня враги отомстят моему клиенту. Они просто не успеют это сделать.

Припарковав «фольк» за больничной оградой, я пешком дошла до часовни и застала там уже знакомую патриархальную идиллию. Возле строения сидели старушки, калитку караулил знакомый мне худощавый мужчина.

Встав в сторонке, так, чтобы он не мог меня видеть, я некоторое время наблюдала за происходящим, раздумывая, как вынудить его отойти куда-нибудь в укромное местечко.

Присмотревшись внимательнее, я заметила много новых деталей и сделала вывод, что мое первоначальное впечатление об этом человеке было не совсем верным.

Худоба, испитое лицо и палочка создавали имидж старика, но более пристальные наблюдения показывали, что парню навряд ли больше тридцати лет, да и палочка эта — только для вида. В его походке, пусть медленной и не очень уверенной из-за непрерывных возлияний, не было даже намека на хромоту, и, скорее всего, этот аксессуар он брал с собой лишь для того, чтобы разжалобить потенциальных благотворителей.

На некотором расстоянии от часовни находилось небольшое прямоугольное строение с условными обозначениями на дверях. Значение их было понятно всем. Минут через тридцать после того, как я заняла наблюдательный пост, парень с палочкой отошел от калитки и направился к этому строению.

Более удобного случая нельзя было и желать. Туалеты располагались в стороне от проложенных по территории поликлиники пешеходных и проезжих дорог, и для разговора по душам эти задворки были вполне подходящим местом.

Дождавшись, когда мой будущий собеседник войдет в дверь, я приблизилась к строению и, чтобы не привлекать ненужного внимания, притаилась за углом.

Минут через пять, довольный и счастливый, с палочкой наперевес, парень показался из двери.

— Слышь, друг! Закурить не найдется? — негромко окликнула его я.

Надо отдать ему должное — реакция и память у мужчины были отличными. Обернувшись в мою сторону, он тут же сообразил, кто я и зачем сюда явилась, и, не тратя времени на бесплодные раздумья, просто бросился наутек.

Однако недаром все медики мира в один голос твердят, что алкоголизм — это нехорошо. Проворством мой новый друг явно не отличался, и до спринтерских качеств мерзавца, который по его наводке хотел испортить нашу машину, ему было очень далеко.

В два прыжка его нагнав, я ударила его по ногам и на этом соревнования закончились.

— Ай! Ой! — свалившись на землю, что было мочи завопил он. — Ты чего это?! Ты сдурела, что ли, совсем?

— Да, я сдурела.

С этими словами я нагнулась и пару раз ударила в челюсть, чтобы отбить у мужчины охоту попусту тратить слова.

Это удалось мне вполне. Хотя и очень возмущенный моим поступком, парень больше не высказывал своих претензий словесно, только мычал.

— Давай-ка мы с тобой отойдем в сторонку, чтобы не мешать никому, — проговорила я, подхватывая его за шиворот и без труда отрывая щуплое тело от земли. — Вон там, в тишине на природе пообщаемся.

Не отпуская воротник куртки и слегка подталкивая в спину, я завела мужичонку за угол сортирного дома и здесь уже приступила к разговору по существу.

— Ну что, парень, рассказывай, — толкнув его на землю, проговорила я, и взгляд мой не обещал ничего хорошего.

— Чего рассказывать? — размазывая по лицу кровь и сопли, невнятно пробубнил он. — Ты ненормальная, что ли? К людям пристаешь…

— А ты, я смотрю, из непонятливых. Хреново. Ладно, попробуем еще раз. Вчера мы с моим другом приехали сюда на автомобиле марки «Форд», и ты тут же кому-то слил эту информацию. В результате к нашей машине прислали какого-то придурка, который мог нанести ей непоправимый вред, если бы не моя своевременная реакция. Мой вопрос очень простой: кому ты звонил?

— Да никому я не звонил! С чего это ты взяла?! Приснилось, что ли?

— Послушай… тебя, кстати, как зовут?

— Никак!

— Что, прямо так назвали? Шутница у тебя мамка. Так вот, слушай сюда, Никак. Если ты хочешь, чтобы я сделала из тебя отбивную котлету, просто скажи. Не будем и время терять. А если…

— Какую котлету?! Чего ты ко мне привязалась?! — снова завел свою песню упрямый парень. — Ты ненормальная, что ли?!

Входя в раж, он снова превысил допустимую громкость и, чтобы немного убавить звук, а заодно и дополнительно вразумить моего нового знакомого, мне пришлось снова применить силу.

Еще раз врезав ему по физиономии, которая и без того уже представляла собой довольно красочное зрелище, я добавила несколько пинков, после чего посчитала результат вполне удовлетворительным. Согнувшись в три погибели, враг корчился на земле, снова утратив способность выражать свои мысли словесно. Он лишь стонал да изредка мычал что-то нечленораздельное и, по-видимому, ругательное в мой адрес.

— Ну что, Никак, мне продолжить? Или все-таки поговорим? — присев на корточки и наклонившись к нему, задушевно спросила я.

— Сука… стерва… — снова захлебываясь соплями и слезами, проныл поверженный враг. — Чего тебе от меня надо?

— Я ведь сказала — ничего особенного. Просто имя. Кому ты нас заложил? Я-то, в отличие от тебя, никого не закладывала, так что это ты сука, а не я. Так кому? Я слушаю.

— Су-ука… чего тебе…

Это начинало мне надоедать. Поднявшись на ноги, я пнула уже прицельно и гораздо сильнее, чем до этого, вложив в удар всю досаду из-за неудачной погони, которая вдруг снова мне припомнилась.

Получив такой «подарок» в солнечное сплетение, парень перестал дышать и, вытаращив глаза, только разевал рот, как рыба, выброшенная на сушу.

Подождав, пока он придет в себя настолько, чтобы заглатывать воздух хотя бы ртом, я снова присела на корточки и продолжила:

— Ты, наверное, подумал, что, говоря про отбивную котлету, я использовала метафору. Спешу уточнить: слова эти были сказаны в самом что ни на есть буквальном смысле. Мне нужна информация, и я не уйду отсюда, пока ее не получу. Если же выйдет так, что я ее не получу, но все-таки уйду, для тебя это будет означать только одно — ты уже в раю. Организм у тебя хилый, ослабленный дурными привычками. Подумай, как немного надо, чтобы ты перестал существовать. Подумай и прими решение. Итак, повторяю вопрос: кому ты звонил, чтобы сообщить про нашу машину?

— Пахану! Пахану звонил! — в отчаянии собрав последние силы, завопил мнимый хромой. — Сучка ты позорная! Он тебя на куски… на ремни порежет, стерву паскудную!

— Ух ты! Напугал. Напугал, правда. Что же это у тебя за «пахан» такой крутой? Просвети меня напоследок. Если уж суждено мне быть порезанной на куски, хотелось бы по крайней мере знать, кем. Кто здесь командует вами?

— Дед Пихто! — Отдышавшись, мой упрямый знакомый снова пошел в отказ. — Не твое дело, кто. Он таких, как ты…

Договорить строптивому собеседнику снова не удалось. Я в очередной раз перебила его пламенную речь, врезав по физиономии, и, уже убедившись, что уроки не идут впрок, сдавила пальцами горло.

Хрипя и задыхаясь, оппонент пытался оторвать мою руку, но силы были явно неравны. Его хилый организм, кроме дурных привычек, был сейчас ослаблен еще и моим воздействием, поэтому способность к сопротивлению у парня снизилась практически до нуля. Я все сильнее сжимала пальцы, а он лишь дергался на земле в тщетных попытках ослабить эту мертвую хватку.

— Дима… Дима Меченый, — просипел он, когда я почти перекрыла доступ воздуха в легкие.

— Как? Не слышу?

— Меченый! Ему звонил.

— Ну вот видишь, — умиротворенно проговорила я, отпуская его горло. — Вот и все. Все закончилось. Только и всего требовалось от тебя — пару слов сказать. А сколько времени потеряли. Морда вон у тебя вся разбитая. Нужно оно было тебе? Нет чтобы сразу…

— Он тебя порвет… на куски порежет, — потирая горло и с ненавистью глядя мне в лицо, пригрозил поверженный враг.

— Буду ждать. А вот что мне действительно интересно, на кой черт мы твоему Меченому сдались? На его место мы вроде не претендуем, конкурировать не собираемся.

— Хе-хе… На его место. Да тебе до этого места, как до неба. Не претендует она. Да Дима тебя на одну ладонь положит, другой прихлопнет. Мокрого места не останется.

— Так я поэтому и удивляюсь, — простодушно проговорила я. — Такой крутой парень, а охотится за какими-то шавками. В чем фишка?

— Хе-хе! Точно! Шавка ты и есть. Шалава прохожая. Дима тебя…

— Да, я помню — порежет на куски. Ты это уже говорил. Я спросила — почему?

— По кочану, — угрюмо буркнул парень. — Он мне не докладывает. Сказал, если увижу лоха этого или тачку его, чтоб набрал ему. Я набрал.

— А откуда ты знаешь это все? И лоха, и тачку. Видел, что ли, где-то?

— Видел. Вы когда возле котлована тусовались, мне ребята показали. Дима велел. Чтоб, если что, тоже знал.

— Вот оно как. Ребята, значит. Это уж не Грохот ли случайно?

Услышав эту кличку, парень вытаращил глаза от удивления.

— А ты что, Грохота знаешь?

— А я много чего знаю. Дима-то что, за старшего тут у вас? Типа, работодатель?

— Типа, — вновь нахмурился мой избитый друг. — Тебя не касается. Ты одно знай — Дима это так не оставит. Он тебя…

— Ладно, ладно. Надоел. Тебя как все-таки зовут-то?

— Никак.

Оставив своего несгибаемого приятеля в уютной тени деревьев, росших за туалетным строением, я прогулочным шагом направилась к главным воротам. На ходу я размышляла о новых данных, полученных столь жестким способом.

Мои предположения о том, что Меченый — одна из ключевых фигур в этом деле, полностью подтвердились, но подтверждение это скорее породило новые вопросы, чем дало ответ.

Мне приходилось кое-что слышать про так называемую «нищую мафию» — закрытую группу полуподпольных дельцов, раскручивающих довольно успешный бизнес на эксплуатации калек, грудных младенцев и опустившихся элементов вроде этого типа с палочкой. Львиную долю собранной милостыни эти бедолаги отдают паханам вроде Меченого, и, конечно, чтобы рулить в подобном бизнесе, нужно иметь совершенно определенные связи и соответствующую репутацию.

Поэтому словам о том, что Меченый — парень крутой, я вполне верила. И ничуть не удивлялась угрозам, что при желании он порвет меня на куски. Удивляло другое. Чем подобному типу мог насолить вращающийся в совершенно иных социальных слоях Аркадий?

Все тот же вопрос, всякий раз остающийся без ответа, какая бы новая информация ни приходила ко мне, возник и здесь. Журналист не претендовал на долю в этом «завидном» бизнесе, он не собирался конкурировать с Меченым и даже, в отличие от меня, не бил морды его шестеркам. Какие претензии мог иметь Дима к Аркаше?

Этот неподдающийся вопрос камнем преткновения стоял на любой дороге, какую бы я ни выбирала, пытаясь добраться до истоков этого дела. Зная почти все возможные ответы на вопрос «кто?», я до сих пор не могла объяснить, «почему».

Вернувшись в редакцию, я застала почти идиллическую картину. В тиши кабинета, глубокомысленно уставившись в экран монитора, гений журналистики создавал очередной шедевр.

— А, это ты… — едва обернувшись на звук открываемой двери, бросил Аркадий. — Что, прогулялась? Как там погодка?

— Погодка ничего, — ответила я, и воображение услужливо нарисовало мне пышные кроны растущих на задворках больничного туалета деревьев. — Как у тебя? Скоро счастливый финал?

— Да, уже почти закончил. Посиди немного, вон газетки посмотри. Я сейчас.

Взглянув на стопку старых номеров, которые изучила уже от корки до корки, я уныло опустилась на стул, не найдя ничего лучшего, чем просто уставиться в окно.

8

— Ну вот и все, — победно произнес Аркадий, с размаху ударив по какой-то клавише, видимо, ставя последнюю точку. — Готово!

В ожидании этих волшебных слов прошло минут двадцать, и хотя я не трудилась физически, мозг мой отнюдь не бездействовал. Поэтому, чуть только Аркадий оторвался от своей статьи, я уже готова была обратиться к нему с целым списком интересных вопросов. Кажется, настало время чуть приоткрыть завесу тайны и узнать, что же думает о сложившейся ситуации ее главный герой.

— Послушай, Аркадий, — вкрадчиво начала я. — Ты обратил внимание, что подавляющее большинство граждан, которые пытаются к нам приставать, относятся, скажем так, к довольно специфическим слоям общества?

— Ты про этих алкашей возле кафе?

— И возле кафе, и на стройке. Да и вообще… По моим сведениям, зуб на тебя держат какие-то полукриминальные элементы. То ли «нищая мафия», то ли бригада спившихся сторожей автостоянок. Тебе ни о чем не говорит имя Инесса Юрьевна?

— Абсолютно ни о чем, — немного подумав, ответил Аркадий. — А кто это?

— Хотела бы я знать. Инесса Юрьевна и Дима Меченый — вот два фигуранта, получить информацию о которых сейчас чрезвычайно важно. И чем скорее, тем лучше.

— Меченый? Это тот, про которого ты как-то спрашивала, не знаком ли я с ним?

— Да, он.

— Так что, выходит, это он имеет ко мне претензии?

— Вопрос пока открыт. Но одно я знаю совершенно точно — именно этот Меченый контролирует нищих, пасущихся возле поликлиники.

— Это где мне уделали машину?

— Да. То, что твоя машина там появилась, а следовательно, и ты сам, заметил один из этих побирушек. И он передал информацию кому следует.

— То есть Меченому?

— Возможно. Я пока не уверена, что именно он — наш главный враг. Но, несомненно, он тут — одна из главных фигур. Поэтому у меня к тебе будет очень убедительная просьба. Постарайся вспомнить, не было ли у тебя когда-либо раньше каких-либо пересечений с этой поликлиникой, или с этой стройкой, или вообще с этой местностью. Может быть, ты где-то здесь работал, брал интервью, снимал что-то. Может быть, ты просто проезжал мимо и нечаянно кому-то нахамил. Может быть, случилось еще что-то такое, что могло дать повод кому-то затаить на тебя злобу. Особенно меня интересует период месячной давности, когда, если верить твоим словам, тебя начали преследовать все эти «случайности». Подумай, не торопись отвечать. Это очень важно.

По-видимому, Аркадий внял моему убеждению, поскольку, прежде чем ответить, сосредоточенно и напряженно думал минут пять. Но результат этих раздумий меня не особенно порадовал.

— Не знаю, Женя, — наконец произнес он. — Кажется, ничего такого не было. Что касается периода месячной давности, тут просто однозначно нет. Месяц назад я писал в основном о городских мероприятиях, День знаний, День учителя, все такое. Все это время тусовался больше в центре, чем на окраинах. Да и вообще, в Трубном я уже сто лет не был. Что же касается нищих и всяких там Меченых… Ты знаешь, несколько лет назад, уже довольно много лет, я именно о нищих в Трубном сделал небольшой репортаж. Не для газеты, а для своего сайта. Я тогда, можно сказать, только-только его открыл, еще года не прошло. И вот увидел нечаянно этакую городскую сценку и решил ее, так сказать, увековечить в цифре. Очень уж сильным оказалось впечатление.

— Сюжет о том, как нищие Трубного района собирают подаяние?

— Нет, там было по-другому. Нищих везде полно, они уже почти не вызывают у людей сочувствия. Все понимают, что теперь это — бизнес и они не сами по себе стоят на этих углах. Все схвачено. А эти не возле церквей стояли или на перекрестках людных, а работали на автомобильной трассе. Мать с сыном. Мне там по работе несколько раз проезжать пришлось, и я заметил некую интересную деталь. В первый раз, когда я остановился на светофоре, ко мне подъехал парень.

— Подъехал?

— Да, на тележке такой низкой. Можно сказать, доска на колесиках. Он без ног был, или, может быть, притворялся, что без ног, они ведь как-то делают это. Хотя неважно, я не об этом хотел рассказать. Дело в том, что тогда, в первый раз, как я уже сказал, подъехал ко мне парень. Прямо по проезжей части на этой своей дощечке — и как только не боялся?! А потом, дня через два, снова я там проезжал и смотрю — на такой же дощечке и тоже как бы без ног — женщина. И такая, знаешь, довольно-таки средних лет. Да и мало того, еще и вполне опрятного вида.

— Из-за этого ты решил, что она — мать того парня?

— Да нет, я ничего такого не решал, мне это потом рассказали. Стал наводить справки, расспрашивать. Мне и объяснили, это, мол, мать с сыном, они таким образом на пропитание себе зарабатывают. Какая-то там трагедия случилась в семье, обстоятельства прижали, вот и пришлось идти в нищие. Меня эта история впечатлила, и я решил, что для моего сайта это самое то. Именно обратная сторона медали. Главное, на вид оба — вполне приличные люди. И мать, да и сын тоже. И такая ситуация. Говорили, что на эту работу в основном парень ездит, а мать выходит, так сказать, на подмену изредка, если он заболеет, например. В общем, съездил я туда еще раз, сделал несколько снимков, написал комментарий да и выложил это все на всеобщее обозрение. Вместе с вопросом к потенциальным посетителям. Очень уж было мне интересно, как они отреагируют на то, что приличные люди не могут найти в нашем городе более приличной работы, чем попрошайничество.

— А у тебя сохранился этот репортаж? — с внутренним трепетом поинтересовалась я.

— Да, конечно. Я ничего не удаляю. Все, что выложено на сайте, начиная с первого дня его существования, так там и хранится.

— Тогда, может быть, взглянем? Как знать, может, в твоих фотографиях и окажется что-то такое, что подаст верную идею и выведет на разгадку этой странной истории.

— Давай посмотрим, — согласился Аркадий, снова садясь за компьютер. — Сейчас я прокручу… У меня тут по датам рассортировано.

Пока он искал нужный репортаж, я переваривала свалившуюся на меня новую сенсацию.

«Мать и сын, мать и сын, — неотвязно крутилось у меня в голове. — Этот мачо, разговаривающий баритоном, то и дело поминал мамку и, по-видимому, с ней живет. Живет в частном секторе в Трубном. Опять же, нищие, Меченый… Просто не может быть, чтобы здесь не было никакой связи. Нереально. А с другой стороны, Аркадий говорит, что все это было много лет назад. И нищие эти, и репортаж. Черт его знает, где она, эта связь. Да и существует ли она здесь вообще».

Я чувствовала, что ответ где-то на поверхности, что еще чуть-чуть, и я смогу ухватить его, но лишь только я протягивала руку, желанная разгадка ускользала как заколдованная.

Дело усложнялось тем, что в лицо я не видела ни человека, разговаривающего баритоном, ни его «мамку». Поэтому, даже посмотрев фотографии из давнего репортажа Аркадия, навряд ли смогу ответить на главный вопрос — те ли это мать с сыном, разговор которых я подслушала вчера ночью, или они не имеют к ним никакого отношения.

— Вот смотри, — наконец услышала я. — Вот здесь, видишь, трасса полностью забита машинами. Пока все стоят на светофоре, парень на дощечке проезжает по разделительной полосе и собирает, кто что подаст.

— Он что, отталкивается руками?

— Да, видишь, перчатки. Это чтобы не стереть руки до крови. За день так накатаешься — не то что в кровь, до кости сотрешь.

На фотографии был запечатлен довольно молодой парень, действительно вполне благообразной наружности, сидевший на доске с укрепленными на ней колесами. Трудно было определить, поджаты ли его ноги под себя или просто отсутствуют. В момент, когда был сделан снимок, он вопросительно смотрел в стекло водительской двери одного из автомобилей, стоявших в ряду.

— А вот здесь посмотри — это уже его мать.

Аркадий переместил курсор, и я увидела между рядами автомобилей сидевшую точно так же с поджатыми ногами женщину. Она была намного крупнее парня и едва умещалась на небольшой площади дощечки.

И мать, и сын внешне выглядели вполне прилично, в этом Аркадий был прав. Они никак не походили на отщепенцев, опустившихся на самое дно и вынужденных служить за еду и стакан водки.

— А ты, случайно, не знаешь, как ее зовут? — вдруг осенило меня.

— Увы! У меня, к сожалению, нет связей в социальных слоях, где обретаются всякие Меченые. Так что с паспортными данными этих людей я не знаком. Честно говоря, я даже не знаю, действительно ли они инвалиды или эти обрубки до колена — лишь умелая маскировка.

— Скорее всего, — сказала я. — Чтобы и у матери, и у сына аккурат по колено были отрезаны обе ноги — это как-то уж чересчур по-киношному.

— Может быть. Но с ногами или без ног, я думаю, они наверняка достойны лучшей участи, чем попрошайничество на автотрассе.

— После того как выложил фотографии, ты видел их там?

— Честно говоря, потом я долгое время не появлялся в Трубном. А месяца, наверное, через два или даже больше, сейчас трудно припомнить, когда я снова проезжал по этой трассе, там уже никого не было. Ни этого парня, ни его матери, ни кого-то еще.

Увлеченные беседой, мы не заметили, как пролетело время.

— Аркаша, ты еще здесь?! — Изумленный и возмущенный возглас главреда вернул нас из прошлого в текущую реальность. — У тебя же поезд! Езжай немедленно! Не хватало еще, чтобы ты сорвал мне договоренность, стоившую таких титанических трудов.

— О черт! — глянув на часы, воскликнул Аркадий. — И правда, времени уже впритык. Как думаешь, успеем?

— Даже не сомневайся! — заверила я. — Когда я за рулем своей тачки, о проблемах можешь просто забыть.

Отлично зная центральную часть города, по которой должен был пролегать наш маршрут, и все ее тайные обходные тропы, я действительно не сомневалась, что домчу Аркадия до вокзала в два счета, даже если на дорогах будут сплошные пробки.

— Как же ты так едешь — прямо с работы? Ни багажа, ни теплого напутствия? — спросила я, маневрируя в транспортном потоке.

— Почему же без багажа? — возразил Аркадий. — Будет и багаж, и напутствие. Лика должна привезти, мы созванивались сегодня днем.

— Вон оно как. Тогда понятно, почему ты так спокоен. А она вообще нормально относится к таким вот резким убытиям? Утром вроде ушел на работу, а оказалось — уехал в Москву. Не устраивает сцен на правах будущей супруги?

— Нет, что ты! — улыбнулся мой клиент. — Лика — мировая девчонка. Она прекрасно понимает, что при моей профессии какие-то внезапности неизбежны. И потом, я же не на месяц уезжаю. Сегодня вечером туда, завтра вечером обратно. Всего-то сутки. Даже и багаж, в общем-то, ни к чему. Так уж, для порядка. Дань традициям, так сказать.

— Понятно. Раз уж ты едешь всего на сутки, думаю, сим-карту в телефоне можно не менять. Оставайся на этом номере, связь может нам понадобиться. Думаю, за день ты не разоришься, даже если придется платить за двойной роуминг.

— Как скажешь, — легко согласился Аркадий. — Если это так важно, могу не отключаться.

— Важно, — ответила я, сама еще не догадываясь, насколько окажусь права.

На вокзал мы приехали, когда поезд уже стоял у платформы.

— Ох, ну наконец-то! — запыхавшись, подбежала к нам взволнованная Лика. — Я уже забеспокоилась, не случилось ли чего, хотела звонить.

— Нет, просто в редакции задержались. Ничего особенного.

— Смотрели старые фотографии на сайте Аркадия, — поддержала я. — Увлеклись.

— Значит, все в порядке? — пытливо взглянула Лика в глаза любимому.

— Абсолютно! — пылко заверил он.

Лика решила проводить Аркадия в купе, я же скромно осталась дожидаться ее на перроне, решив не мешать нежному прощанию влюбленных.

Минут через десять поезд тронулся, и Лика, в последнюю секунду выскочившая из вагона, еще долго махала рукой высунувшемуся из окна Аркадию.

«Только кружевного платочка не хватает», — с несколько неуместным сарказмом подумала я, но, к счастью, Лика стояла ко мне спиной и не видела моей снисходительной усмешки.

— Ну что, едем домой? — спросила я, когда последний вагон поезда скрылся за горизонтом.

— А? — слегка вздрогнув, как будто ее неожиданно оторвали от грез, произнесла девушка. — Ах да! Конечно! Что-то я замечталась. И правда, уже пора домой. Ты подвезешь меня, Женя?

— Разумеется!

Доставив домой невесту, уже заскучавшую без своего жениха, я с радостью осознала, что уж теперь-то никто и ничто не сможет помешать мне вплотную разобраться со всеми этими Мечеными, Картавыми, мамками и сынками, которые неизвестно по какой причине всем скопом ополчились на бедного журналиста.

Помня вчерашний диалог мамки с сынком, я первым делом решила съездить в Трубный район. Не было никаких сомнений, что затевается что-то грандиозное и неизвестного мне Бибика вызвали на беседу не просто так.

Если не ошибаюсь, беседа должна была состояться сегодня вечером. Но вот вопрос — что подразумевают мои новые знакомые под словом «вечер»? Пять утра — это, по-видимому, для них еще ночь. Тогда словом «вечер» можно назвать что угодно. И шесть часов вечера, и восемь, и одиннадцать.

Стрелка часов подходила к семи, и я давила на газ, понимая, что мой временной ориентир очень расплывчатый и я могу опоздать. А могу приехать часов на пять раньше. Не угадаешь. Нет чтобы этой мамке назвать точное время!

Подъехав к домам частного сектора, где я узнала столько интересного этой ночью, я припарковала машину в сторонке, а по деревенским улочкам решила прогуляться пешком.

Знакомый дом я нашла без труда. Рассмотрев его повнимательнее, я еще раз могла убедиться, что строение вполне добротное и даже щеголеватое. Кирпичный забор, железные ворота, цоколь, выложенный природным камнем, аккуратные отливы, отводящие воду с крыши, — все указывало на то, что хозяева, строившие или ремонтировавшие этот дом, — люди с достатком.

Особенно это чувствовалось благодаря контрасту с соседней развалюхой — кособоким деревянным домиком, построенным еще, наверное, во времена Ивана Грозного. Здесь не было таких неприступных стен и солидных ограждений, и это навело меня на одну интересную мысль.

Перегородки между соседями в таких домах обычно бывают лишь символическими, и если мне удастся проникнуть за ограду этой развалюхи, вполне возможно, что я смогу попасть и во двор интересующего меня дома.

Сгущались сумерки, и во многих окнах уже горел свет, но деревянный домик не подавал признаков жизни.

«Может быть, этот дом вообще пустой? — подумала я. — Если окажется, что там никто не живет, это будет просто волшебно».

Пройдя вдоль покосившейся деревянной ограды, я нашла подходящее местечко и, быстро оглядевшись по сторонам, в один миг перемахнула через забор.

Оказавшись внутри, я сразу поняла, что за участком, где находился старый дом, ухаживали так же мало, как и за самим домом. Прямо за забором начинались непролазные джунгли, состоявшие из кустарника, растущих как попало плодовых деревьев и молодой поросли, заполонившей все оставшееся от них пространство.

Впрочем, мне это было только на руку. Темнота ночи и густая растительность были надежной ширмой, которая могла спрятать следы моего несанкционированного вторжения от посторонних глаз.

Обойдя как можно дальше ветхий домик и двор, я приблизилась к забору, отделяющему этот участок от участка загадочной Инессы Юрьевны.

Осмотрев это незамысловатое ограждение, я поняла, что задача моя даже проще, чем можно было предполагать. Хлипкий заборчик из штакетника, по-видимому, ровесник дому, доживал последние дни. Местами покосившийся, местами просто сломанный, он отнюдь на являлся преградой для желающих перебраться на соседний участок. Мне даже не понадобилось через него перепрыгивать. Найдя разломанную поперечину, я немного увеличила образовавшуюся щель и спокойно перешла на территорию Инессы Юрьевны.

Как ни странно, и здесь я обнаружила очень похожую картину. Красивый и аккуратный фасад скрывал за собой неухоженный, заваленный всяким хламом двор и заброшенный сад, заросший почти так же, как сад на соседнем участке.

Во дворе не наблюдалось никакого движения, и, осторожно выглядывая из-за деревьев и поминутно останавливаясь, чтобы прислушаться, я подобралась поближе к дому.

Из всех окон, выходивших во двор, было освещено только одно, зато форточки были открыты во всех без исключения. Оттуда доносились голоса, звуки работающего телевизора и переставляемой посуды.

Голосов было два — уже знакомый мне баритон и женский голос, несомненно, принадлежавший хозяйке.

«Значит, Бибик еще не приехал», — с облегчением подумала я.

Конечно, если бы в тот момент кто-то сказал мне, что этого приезда придется ждать еще почти четыре часа, я, наверное, не испытывала бы такой радости. Но о предстоящем мне долгом томительном ожидании я пока не догадывалась, поэтому была очень довольна, что успела вовремя.

Панорама двора еще не потеряла для меня прелесть новизны, и, притаившись в зарослях, я наблюдала за происходящим.

Правда, непосредственно во дворе ничего не происходило. Все события разворачивались в доме, и лишь один раз за все время моих наблюдений во дворе показался человек. Минут через двадцать после того, как я проникла на участок, дверь дома открылась, и в освещенном проеме появился среднего роста и довольно плотного телосложения мужчина с рыжеватыми вьющимися волосами.

Он прошел к одной из стоявших во дворе построек и скрылся за дверью.

— Боря, ну где ты там?! — минут через пять донеслось из дома.

— Да иду уже, иду.

Дверца сарая снова открылась, и из нее вышел Боря, держа в руках трехлитровую банку с маринованными огурцами.

Я с удовлетворением отметила, что теперь знаю имя не только мамочки, но и сынка, однако на этом хорошие новости закончились. Да и плохие тоже. Следующие несколько часов не происходило вообще ничего. Я скучала, грустила, переминалась с ноги на ногу, пробовала делать упражнения, чтобы окончательно не превратиться в неподвижную статую, но результатом всего этого было одно — я убивала время. В доме никто не ложился спать, но и гости не приезжали, и в моей голове то и дело мелькала неприятная мысль о том, что ведь этот Бибик легко может нанести свой визит и утром.

От нечего делать я снова стала размышлять, пытаясь хотя бы предположительно установить связь между всеми известными мне персонажами этой истории.

Если предположить, что Инесса и этот Боря — те самые мать с сыном, которых когда-то сфотографировал на трассе Аркадий, в принципе, все более-менее складывается. Они зарабатывали попрошайничеством, Меченый делает бизнес на нищих, причем именно в Трубном районе. Тот факт, что они знакомы, в принципе, совсем не удивителен.

Правда, вот этот неплохой домик как-то не очень вписывается в картину, нищие в таких обычно не живут. Но мало ли что могло произойти за несколько лет. Может быть, они получили наследство или удачно воспользовались какой-нибудь государственной программой, или, в конце концов, среди посетителей сайта Аркадия нашелся сердобольный спонсор и помог семейству встать на ноги. Много чего могло случиться.

Инесса и ее сынок поднялись со дна на поверхность, но старые связи остались, и вот теперь…

«Что же это получается? — изумленно думала я. — Теперь она решила отомстить тому самому журналисту, благодаря которому выбралась из нищеты? Нет, здесь снова что-то не то».

Если Инесса имела знакомства в подобных сферах, ей, конечно, было не сложно активизировать эту армию отщепенцев и поднять ее на борьбу с Аркадием. Но какова причина?!

Причина не давалась, как клад. Все красивые логические построения, доходя до этой точки, разбивались вдребезги, и какими бы ни оказывались новые данные по этому делу, ответа на главный вопрос они упрямо не давали.

Между тем наступила ночь, и, снедаемая унынием, я решила, что мне, похоже, и впрямь придется дежурить в этом саду до утра.

Но только лишь я окончательно уверила себя в этой мысли, как с улицы донеслось шуршание автомобильных покрышек, а округу осветил свет фар.

Короткий автомобильный гудок пробудил к жизни сонное царство, и на пороге дома вновь показался Боря. Он открыл ворота, и во двор вкатил огромный черный внедорожник.

— Здравствуй, здравствуй, дорогой, — выходя из машины и обнимая встречающего, проговорил здоровенный детина, объемами превышавший Борю раза в четыре. — Что стряслось у вас? Рассказывай.

— Да чего рассказывать, Гарик, ты же знаешь нашу историю. Тут с этим дебилом никак не разберешься, а теперь еще и баба какая-то за ним таскается везде. Надоело. Я думаю… да что это мы на улице разговариваем! Проходи в дом. Выпьем, закусим, да заодно и обмозгуем, как нам лучше все это… провернуть.

Гость и хозяин скрылись в доме, а я, поняв, что теперь на улицу долго никто не выйдет, подобралась к самым окнам.

После первых приветствий и возлияний разговор перешел к основной теме.

— Я думаю, кончать их всех надо, — решительно прозвучал баритон Бори.

— Ух ты! Прямо-таки всех? Смотри, какой кровожадный, — с усмешкой ответил ему Гарик.

— А что, Игорь, я тоже согласна, — включилась в разговор женщина, и по ее голосу можно было понять, что она уже в хорошем подпитии. — Из-за этого гада у нас, считай, вся жизнь наперекосяк пошла. А он в шоколаде. На дорогой тачке катается, статейки пописывает.

— Ну тачку-то вы ему, как я понял… подновили, — лукаво произнес Гарик.

Из комнаты послышался смех.

— Тачка — это ерунда, — снова начал Боря. — Так, разминка. А он серьезной кары заслуживает. Да и баба эта… откуда она взялась вообще? Ты слышал, что Миха про нее рассказывал?

— Да, интересно, — ответил Гарик. — Не знаю, как она смогла этих его головорезов раскидать. Может, пьяные были?

— Пьяные или трезвые, а за это ее наказать нужно. Да как следует. Чтоб знала, как это — в мужские дела лезть.

— И что ты предлагаешь?

— Я-то? А вот… пойдем-ка покурим.

Услышав эту фразу, я обрадовалась, решив, что ребята сейчас выйдут на улицу и я смогу, как в кинотеатре, смотреть и слушать, без труда получая информацию об их дальнейших планах. Но, как выяснилось уже через минуту, именно это «покурим» как раз и явилось тем роковым обстоятельством, которое не позволило мне ничего узнать об этих планах.

Ребята уже минут пять как вышли из комнаты, а входная дверь все не открывалась, и, удивленная этой заминкой, я перешла поближе к крыльцу, чтобы выяснить, в чем дело. Двигаясь по периметру дома, я была надежно прикрыта его стенами и не опасалась, что меня обнаружат.

Выглянув из-за угла, я увидела свет, льющийся во двор из окон веранды, и тут же поняла, почему Гарик и Боря не стали курить на улице. Они устроились с гораздо большим комфортом, а главное — смогли обеспечить себе гораздо большую конфиденциальность.

Со стороны двора, напротив места, где стояла сейчас машина Гарика, к дому была пристроена небольшая веранда. Ее высокие окна были сейчас закрыты, и воздух проникал лишь через небольшие форточки, наподобие тех, что были в окнах дома.

В эти форточки сейчас вылетали клубы дыма, и, по-видимому, стоя рядом с ними, можно было услышать и некоторые слова, но в том-то и дело, что подслушивать возле этих форточек я уже не имела возможности.

Хорошо освещенный двор и опасность того, что в любую минуту кто-то может появиться на крыльце, лишали подобное предприятие всяких шансов на успех. Друзья обнаружили бы меня раньше, чем начали говорить.

С досады кусая губы, я вернулась в заросли сада и стала ждать, когда военный совет окончится и стратеги вернутся в комнату. Оставался еще небольшой шанс, что, все обсудив, они поделятся своими планами с мамкой, и тогда я смогу узнать хоть что-то. Но и эти мои надежды сбылись лишь отчасти.

Боря и Гарик вернулись очень довольные друг другом, но делиться планами не спешили.

— Так значит, ты сможешь найти человека? — спросил Боря.

— Да чего искать? Вон Миху попросить, он все в лучшем виде обделает. Он у нас крутой, в горячих точках служил, — посмеиваясь, ответил Гарик. — Ему человека положить — раз плюнуть.

— Кого? Кого положить? — беспокойно заговорила Инесса. — Вы чего это придумали там? На нары захотелось? Смотри, Борька! Это тебе не шутки.

— Погоди, мамка, не лезь, — пренебрежительно произнес Борис. — У нас все схвачено.

— Ну да, схвачено у тебя! И так вся жизнь из-за этого урода наперекосяк пошла, так еще напоследок придется передачки в зону возить.

— Не придется, не волнуйся. Все продумано.

Ничего более внятного по интересующему меня вопросу я узнать так и не смогла. Гарик засиделся в гостях до первых петухов, и я прилежно слушала под конец уже совсем пьяные разговоры, но нового узнала из них немного. Единственное, что я смогла добавить в копилку фактов, — это то, что Гарик, видимо, тоже имеет некоторое отношение к построенному на нищих бизнесу и что с Инессой они знакомы очень давно.

Я все ждала, что Гарик начнет собираться домой, но в пятом часу утра из форточки стал доноситься густой храп, и я поняла, что ожиданиям этим сбыться не суждено.

Осторожно пробравшись на соседний участок, я вновь перепрыгнула через забор и оказалась на улице. Она по-прежнему была пустынна. Решив, что сейчас вполне подходящее время для утренней пробежки, я дала небольшой кросс до машины и поехала домой.

Думы мои были совсем невеселыми. Фразы типа «человека положить — раз плюнуть» не предвещали ничего хорошего, и, учитывая, что о планах наших врагов ничего конкретного я не знала, для беспокойства были все основания.

«Нужно будет сегодня днем позвонить Аркадию, — решила я. — Пускай пока не возвращается в город. Поживет какое-то время на даче или где-нибудь в пригороде у друзей. Он же журналист, у него должно быть много знакомых. А я пока разберусь, кого это они собрались тут «положить». Нужно выиграть время».

Когда я подъехала к дому, часы показывали пять утра. Уставшая и замерзшая, я еле дождалась, пока лифт привезет меня на нужный этаж. Тихонько открыв замок, я разделась, приняла теплый душ и, юркнув в кровать, заснула как убитая.

* * *

Пользуясь тем, что в этот день мне не нужно было заступать на дежурство, я позволила себе немного расслабиться и поспать до девяти часов. Учитывая, что легла я в пять, это не было таким уж большим нарушением режима.

— А что, сегодня ты не поедешь к Аркаше? — удивленная моим непривычно поздним появлением в кухне, спросила тетушка.

— Он в командировке, — вдыхая аппетитный запах свежих блинчиков, ответила я. — Уехал в Москву по делам.

— Вот как. А я уж подумала было, что вы поссорились.

— Я на работе, тетушка, какие могут быть ссоры? У нас чисто деловое сотрудничество.

— Ну… все-таки, — уклончиво произнесла тетя Мила. — Вы то в театр ходите, то еще неизвестно куда. Мало ли что могло случиться…

Что я могла на это ответить? Моя тетушка была неисправима.

Однако время шло, и сейчас оно работало против меня. Необходимо было как можно скорее узнать, что за новые козни задумал Борис, и предпринять какие-то контрмеры.

Бодрая и отдохнувшая, готовая к подвигам и свершениям, я спустилась к машине. В тот момент я даже не подозревала, насколько оперативно сработали наши враги, и не знала, что, выходя из дома навстречу новым приключениям, я, в сущности, уже везде опоздала.

Первым делом я решила навестить развалюху, чей заброшенный сад так гостеприимно приютил меня вчера ночью. Теперь я хотела явиться в этот дом вполне легально и попробовать выяснить у его обитателей что-нибудь про соседей, то есть про Инессу и ее сына. Хотя вчера домик и произвел на меня впечатление нежилого, я решила все-таки попытать счастья. Строение закрыто, следов вандализма и мародерства там не наблюдается. Вполне возможно, что хотя бы изредка, но кто-то там появляется.

Дорогу в этот частный сектор я знала уже как родную и, проехав несколько улиц, остановилась недалеко от поворота на ту, которая была мне нужна. Подъезжать прямо к воротам я не хотела, опасаясь раньше времени засветить «фольк». Наивная, я думала, что они до сих пор не знают мою машину.

Добравшись пешком до знакомого покосившегося домика, я постучала в калитку. Потом еще. В третий раз, уже уверенная, что в доме никого нет, я тарабанила кулаком со всей силы.

— Иду, иду! — неожиданно послышалось со двора. — Чего вы долбите? Сейчас калитку сломаете.

В щели между неплотно пригнанными досками я разглядела низенькую пожилую женщину, спускавшуюся с крыльца.

— Ой, извините! — стоя перед закрытой калиткой, сказала я. — Я думала, что никого нет. Хотела уходить уже. Я из собеса. Мы собираем данные о пенсионерах. Откройте, пожалуйста.

— Из собеса? — проговорила старушка, гремя щеколдами. — Так это вам лучше на Лесную прийти. Я там прописана.

— Правда? А здесь что, никто не живет?

— Как же не живет, живем. Я сама жила, потом сына здесь прописала. Он, правда, редко бывает. Дом-то видите какой, осыпается весь. Тут ремонт нужен, а ему некогда. Вот и не ездит сюда. Я-то, конечно, захожу, по старой памяти. Подмести, прибраться. Хоть какой-то порядок поддерживать. А то что же это — совсем выморочное стало место.

— Так значит, вы живете на Лесной?

— Да, на Лесной.

— А соседи ваши? Там есть пенсионеры, не знаете?

— Соседи? — Старушка глянула на ухоженный дом. — Да нет, Инна — она, кажется, еще не на пенсии. Там мать с сыном живут.

— Вы знакомы с ними?

— Я-то? Конечно. Я ведь здесь почти всю жизнь прожила. Инку еще молодой помню. Бойкая девка была — огонь. Муж вот только ей неудачный попался, запивал больно. Но ничего, вроде постепенно наладилось. Ребеночка прижила от него, Борьку. А потом как будто сглаз на нее кто навел. Одно за одним посыпалось. И муж умер, и работу потеряла, и Борька из больниц не вылезал. Как уж крутилась бедная, не знаю. Говорят, даже милостыню где-то собирала.

— Надо же! — сочувственно произнесла я.

— Да, вот так. А потом смотрю — снова наладилось. И так это, знаешь, хорошо пошло, просто как в сказке. И вширь, и ввысь. Машину купила, дом отремонтировала. Видите, теперь какой. Ездила несколько раз в Москву, а потом и насовсем решила там остаться. Борьку перетащила, работу ему какую-то очень хорошую нашла. Престижную. Приезжала как-то раз, меня встретила, ключи от дома своего отдала. Я, говорит, его продавать буду, риелторам уже все данные сдала. А вы, дескать, тетя Клава, когда они покупателей водить будут, им открывайте, показывайте, как и что. А мне что, мне не трудно. Я в то время еще жила здесь, так что согласилась. Подойти, соседнюю дверь открыть — невелика работа.

— И часто приходили смотреть? — поинтересовалась я.

— Нет, не часто. За весь год раза два были.

— За год?

— Да, за год. Она в Москве этой своей только год погуляла. Видать, не сладкое там оказалось житье. В этом году в конце лета обратно приехала. И дом раздумала продавать.

— Вот оно что… — Чувствуя, что неразрешимые загадки, мучившие меня на протяжении всего этого времени, начинают проясняться, я слушала все внимательнее.

— Да, вот так. Погуляла, попраздновала, да и назад домой вернулась. Дома оно всегда лучше. Как говорится, где родился, там и пригодился. Только смотрю, что-то опять у них неладно. Как ни приду — все скандалы какие-то, кричит, ссорится с этим Борькой своим. Тоже еще нещечко. Здоровый лоб, а работать не хочет. Все бы у матери на шее сидеть.

— Что ж он, совсем нигде не работает?

— Нет, нигде. Инка хвасталась как-то, что, мол, бизнес ему какой-то купила. А как он будет идти, этот бизнес, если им не заниматься? Работать везде нужно. Хоть в бизнесе, хоть так — на работе.

Уже догадываясь, о каком бизнесе идет речь, я понимала, что утверждение тети Клавы в данном случае довольно спорно.

«Вот почему он сказал тогда по телефону Вадику, что он «на работе», — озаренная догадкой, думала я. — Это он, получается, не гостил у сторожа на стоянке, а как хозяин к себе, так сказать, в офис пришел. Отсюда и личный шофер, отсюда и уважительное обращение к мамке по имени-отчеству. Вот, оказывается, как открывается этот ларчик».

Но главный ларчик с секретом в этом деле все-таки был пока закрыт.

Я уже многое знала об Инессе и ее сыне и уже не сомневалась, что это именно их запечатлел Аркадий на тех своих давних фотографиях. Да, похоже, в некий сложный период своей жизни ей и впрямь пришлось просить милостыню, но ведь после этого она снова поднялась, и вполне возможно, именно репортаж журналиста сыграл в этом не последнюю роль. Какие же она могла иметь к нему претензии?

Эту загадку тетя Клава, похоже, разрешить не могла.

— Да действительно, работать нужно везде, — согласилась я. — Может быть, поэтому они и уехали из Москвы? Слишком много приходилось работать? Не знаете, чем они там занимались?

— Нет, не знаю. Инка говорила только, что работа какая-то уж очень престижная. Ты, говорит, тетя Клава, Борю моего скоро по телевизору смотреть будешь.

— Вот как? И даже по телевизору?

— Да, вот так. Только на поверку-то оно видишь как вышло. Не пришлось мне Борьку по телевизору посмотреть. Сам собственной персоной сюда явился.

— Действительно, интересный поворот. Так значит, выходит, в этом доме пенсионеров нет?

— Нет, у них нет. Там только Инна да Боря. А они молодые еще. Не то что я.

Поблагодарив словоохотливую тетю Клаву, я попрощалась и пошла к машине.

Итак, с заказчиками дело, кажется, прояснилось. Нет никаких сомнений, что в качестве обиженных в данном случае выступают Инесса и ее сын.

Конечно, нынешний мамкин облик мне пока так и не удалось увидеть, а сынок с того времени успел порядочно возмужать, так что провести идентификацию по фотографии сейчас затруднительно. Но и у худощавого парня на тележке, и у плотного мужчины, встречавшего вчера вечером дорогого гостя, были одинаково рыжеватые, слегка завивающиеся волосы, и эта деталь давала надежду, что предположения мои верны.

Опустившись на самое дно, Инесса сумела подняться и даже рассчитывала переехать на ПМЖ в столицу. Но в этих планах что-то сорвалось, и, похоже, вину за несостоявшееся счастье она склонна возлагать на Аркадия.

Чем же он умудрился помешать ей, находясь в Тарасове? Вопрос.

Для меня во всей этой ситуации самым интересным было то, что сам Аркадий, похоже, ни сном ни духом не догадывался, что его враг номер один — та самая женщина, просившая подаяние на трассе, которую, движимый человеколюбием, он когда-то сфотографировал.

Если бы здесь существовал какой-то конфликт, скандал или еще что-то в этом роде, Аркадий, конечно, помнил бы об этом и хотя бы предположительно числил Инессу в стане врагов. Но при упоминании ее имени он не проявлял абсолютно никаких эмоций, и даже рассказывая мне, как в то далекое время делал эту фотографию, похоже, больше интересовался самим случаем, чем персоналиями.

«Дело ясное, Аркаша насолил Инке, сам того не подозревая, — думала я, садясь за руль. — И если они его убьют, он даже не будет знать, за что. А это несправедливо».

Чем дальше я размышляла над ситуацией, тем больше крепло во мне желание поговорить с Инессой. Среди всего этого сброда она, как ни странно, выглядела наиболее вменяемой. Ведь именно она вчера пыталась предостеречь своего неразумного Борьку и напомнила ему про нары.

Кроме того, она — мать и, конечно, не хотела бы, чтобы кто-то положил ее собственного сына. Так почему же она с такой легкостью готова подписать приговор чужому?

Я была уверена, что, если привести разумные доводы, ситуацию можно разрешить ко всеобщему удовлетворению, не доводя до абсурда.

«Наверняка она сейчас дома, болеет с бодуна, — размышляла я. — Зайти к ней, поболтать о нашем, о девичьем? Глядишь, какой-то луч и мелькнет в этом темном царстве».

Уже почти доехав до трассы, я решительно крутанула руль и вернулась на знакомую улицу. Теперь я не скрывалась. Остановившись прямо перед воротами дома Инессы, я выключила движок и подошла к калитке.

Здесь, как во всех цивилизованных владениях, имелся звонок, и я смело надавила на кнопку.

Резкий противный звук был слышен даже на улице, но, увы, это была единственная реакция на мои действия. Я позвонила три раза, но никто не только не открыл калитку, но даже не вышел на крыльцо.

«Неужели так напились?» — несолоно хлебавши возвращаясь к машине, думала я.

Потратив столько сил на то, чтобы внутренне настроиться на этот непростой разговор, я испытывала досаду от того, что он не состоялся. Мысленно ругая на все лады «отмороженных алкашей, которые и получаса не могут потерпеть без выпивки», я вновь выруливала к трассе, даже не подозревая, насколько бодра и деятельна сейчас Инесса. Если бы я знала, где она находится и чем занята, я бы и думать забыла о варианте с переговорами.

Но, увы, лишь несколько часов спустя я поняла, что для решения этой проблемы подходят лишь жесткие меры.

Потерпев неудачу в доме Инессы, я решила заехать к Лике. Я надеялась на то, что она, возможно, сможет прояснить, каким образом Аркадий мог повлиять на происходившие в столице события.

Где расположен фитнес-клуб, в котором работала девушка, мне было известно, и вскоре я уже входила в опрятное, современного вида помещение. Спортивного вида девушка, дежурившая в холле, спросила у меня, чем она может мне помочь.

— Я бы хотела поговорить с Анжеликой. Анжеликой… — я запнулась, неожиданно сообразив, что не знаю фамилию.

Но, похоже, Анжелика в штате была только одна.

— Анжелика? — с нажимом проговорила спортивная девушка. — Да уж! Я бы и сама не отказалась с ней кое о чем переговорить. Ушла больше трех часов назад, и до сих пор ни слуху ни духу. Не позвонила, не предупредила. И сама не отвечает на звонки.

— В самом деле? — Мой безошибочный инстинкт сразу подал сигнал тревоги. — Что, вот так вот просто — ушла и не вернулась?

— Да, вот так вот просто. Пришла какая-то баба — видок еще тот — вызвала ее, сказала, что нужно поговорить. Вот как вы. — Спортивная девушка окинула меня неприязненным взором. — И все. Вышла на пять минут и пропала. На работу — плевать. Вот такой вот у нас персонал.

— Альбина! — донеслось откуда-то из глубины помещений. — Можно тебя на минутку?

— Извините, я сейчас.

Спортивная девушка удалилась, а я, поняв, что имела дело с тем самым старшим менеджером Альбиной, о котором так плохо отзывалась Лика, тоже не стала задерживаться.

Выйдя на улицу, я набрала номер Лики, но смогла узнать лишь, что абонент недоступен. Со все возрастающей тревогой я поехала в квартиру, где они жили с Аркадием, но и там, по всей видимости, было пусто, поскольку на мой звонок никто не открыл.

«Какая-то баба», «тот еще видок» — эти выражения постоянно крутились в моей голове, вызывая вполне конкретные ассоциации.

«Инесса? Не может быть! Зачем им Лика? — и верила, и не верила я. — Ведь у нее претензии к Аркадию, и девушку до сих пор не трогали… Да, до сих пор. А сейчас он в Москве, и, поняв, что до него добраться они не смогут, они могли… Черт! Надо звонить».

9

— Аркадий, привет! Как дела, как столица? — бодро проговорила я, набрав знакомый номер и с облегчением узнав, что хоть один абонент на месте.

— Дела даже очень неплохо. — Мой клиент явно был чем-то чрезвычайно доволен. — Данилов подтвердил интервью, вечером встречаюсь с ним. Так что ждите меня с эксклюзивом. Но это еще не все. Я тут человечка одного встретил, он мне такие вещи рассказал, просто потрясающие!

— Правда? Что ж, когда приедешь, рада буду послушать. А сейчас у меня к тебе…

— Да ты погоди! Новость и правда сенсационная. Уверен, ты просто в обморок упадешь, когда узнаешь.

«Скорее, это ты упадешь», — как-то машинально подумала я, но вслух сказала другое.

— Ладно, говори свою новость. Только коротко. У меня сообщение тоже важное.

— Помнишь, перед отъездом мы с тобой смотрели фотографии? Мать с сыном, которые просили подаяние на трассе?

— Да, помню. — Узнав, о чем пойдет речь, я притихла и навострила уши.

— Так вот, — продолжал Аркадий. — Оказывается, эту женщину зовут угадай как?

— Даже не представляю, — соврала я.

— Инесса Юрьевна! — торжествующе провозгласил Аркадий. — Помнишь, ты спрашивала, не слышал ли я где-нибудь это имя? А оказывается, оно известно в столице!

— Откуда?

— А вот слушай. Это целый детектив. Здесь работает один парень, Павел Друбичев, у него своя передача. Так вот, я когда Данилова искал, с ним пересекся. Так и так, говорю, провинциал из Тарасова, хочу написать очерк о знаменитом земляке. А он в ответ смеется. Вас, говорит, тарасовских, что-то развелось здесь, как тараканов. Не успели одних сбыть, уже другие лезут. Я его и спрашиваю — кого, мол, это вы так сбыли? А была, говорит, здесь баба одна, не в меру бойкая, Инна Привалова. Инесса Юрьевна то бишь. В миру. Выскочила, как чертик из коробочки, и через полгода уже свою программу пробила. Да мало того, и сынка еще пристроила. На дружественном канале что-то вел. Типа о людях хороших. А у нас, мол, есть кому рассказать о людях.

— Ненужный конкурент?

— Он самый. В общем, Друбичев этот, похоже, тоже тот еще подарочек. На зуб ему не попадайся. В очередной программе кто-то из героев у него из Тарасова был. Стал он справки наводить, просматривать наши городские интернет-ресурсы, в том числе и на мой сайт зашел.

— Ну да, у тебя же про социум.

— Вот-вот. Смотрю, говорит, я фотки, сочувствую. И вдруг вижу — Инна! Звезда наша восходящая. Представляешь? У нее только-только дело пошло, стали рейтинги расти, и тут такая предыстория колоритная.

— Да, если эти кадры умело разрекламировать… рейтинги, пожалуй, расти перестанут, — постепенно прозревая, медленно проговорила я.

— Еще как перестанут! Но Друбичев этот — между прочим, гад просто — одними фотографиями не ограничился. Не поленился к нам в Тарасов съездить и под этим соусом — типа рассказ про «хороших людей» — всю историю раскопать. Говорит, заплатить пришлось, но и информация вылезла просто эксклюзивная. Оказывается, давний друг этой Инессы — то ли одноклассник, то ли одногруппник — был одним из криминальных боссов, рулил как раз в той сфере, которая этих нищих контролирует. Они же там не сами по себе, там целая организация.

— Само собой.

— Ну так вот. Этот друг увидел фотографию на моем сайте, узнал свою подругу и решил по-дружески ей помочь. В результате она из рабов резко перешла в рабовладельцы и стала контролировать одну из зон города, где работали эти нищие. Дело у дамы пошло, и через пару лет она была уже в шоколаде. Настолько поправилась, что решила штурмовать столицу. Уж не знаю, каким ветром занесло ее именно на телевидение, но, видимо, коммуникативные способности были неплохие, поскольку раскрутилась она тут просто фантастическими темпами.

«Да уж, за год создать передачу с растущими рейтингами — это надо еще суметь», — мысленно согласилась я, вспомнив рассказ тети Клавы.

— И себя сумела продвинуть, да и сынка за собой потянула паровозиком, — продолжал Аркадий. — Понятно, что это понравилось не всем. Вот и Друбичев этот тоже был недоволен. Этот сынок со своей новой программой, похоже, ему статистику портил, и он решил выжить его отсюда во что бы то ни стало. Собрал информацию, состряпал «досье» и пошел к Инессе. Объяснил ей, что к чему, и поставил перед выбором — либо придумываешь любую уважительную причину и катишь отсюда вместе с сынком своим куда глаза глядят, либо я тебе такую всенародную славу устрою, что премия «золотая малина» сладким медом покажется.

— Жестко.

— Еще бы! Но на то он и медиабизнес. Здесь выживает тот, у кого зубы острее. В общем, девушка наша подумала-подумала, да и свалила. Я у Друбичева спрашивал, куда, мол, она подалась, но он сказал, что не знает. Без разницы ему, главное, что с дороги ушла. А мне, честно говоря, интересно. Представляешь, какая судьба у человека? С самого дна на такие вершины подняться, а потом опять… Это ж роман просто. Вот бы у нее интервью взять!

«Нет уж, это предоставь мне», — подумала я.

— Как думаешь, есть вероятность, что она в Тарасов вернулась? — с надеждой спросил Аркадий.

— Трудно сказать, — уклончиво ответила я. — Но вообще история интересная. Думаю, можно и без интервью о ней написать.

— Правда? Хм, а что, это мысль. Надо будет Наумову предложить. А ты насчет чего звонила? — вдруг, будто что-то вспомнив, спросил он.

— Хотела предупредить. Пока не нужно, чтобы ты появлялся в городе.

— Так я и так не появляюсь.

— Да, но ведь поезд у тебя сегодня вечером. Значит, появишься ты уже завтра утром. А это рано. Нужно еще подождать. День или два. У тебя есть где пересидеть трудные времена?

— Можно Димке позвонить. Или Косте.

— Это кто? Друзья? Если они в Тарасове живут, они не подходят. Нужен загород.

— У Кости дача есть. Далеко где-то, километров за пятьдесят.

— Вот-вот! Это самое оно. Позвони ему и напросись в гости. Будет идеально, если ты даже на вокзале не появишься.

— Ладно, попробую. Только, думаю, нужно Лике позвонить, а то волноваться будет. Она ведь меня завтра ждет.

«Да уж, она ждет», — с досадой подумала я, снова вспомнив рассказ про «какую-то бабу».

— Нет, Лике звонить не нужно. Ее я сама предупрежу. И вообще, постарайся никому не звонить эти дни. Особенно в Тарасове. Договорись со своим Костей и жди моего звонка.

— Слушаюсь, товарищ командир, — отрапортовал Аркадий, и по тону его было понятно, что он улыбается. — Ты, я так понимаю, взяла след? Узнала наконец-то, кто это до меня так усердно докапывается?

— Узнала, — ответила я, и это была чистая правда. — Теперь нужно нейтрализовать этих негодяев, и твое присутствие при этом процессе совершенно не обязательно. Точнее, даже крайне нежелательно.

— Понял, не дурак. Что ж, тогда до связи.

— До связи.

Закончив разговор с Аркадием, я несколько минут размышляла, переваривая услышанное. После его рассказа разрозненные кусочки пазла наконец-то встали на свои места и сложились в цельную картину.

Теперь мне было понятно, за что именно так обижена на Аркадия Инесса. И понятно, почему он об этой обиде ничего не знает. Если он не уверен даже в том, что она вернулась в Тарасов, где уж ему догадаться, что это именно она инициировала страшную месть.

Понятно было и то, откуда выросли ее криминальные связи. Этот Гарик-Бибик, похоже, и есть тот самый давний друг, который когда-то помог барышне подняться. Помог тогда, помогает и сейчас. Участие Меченого и армия босяков, которая так заботливо ее опекает, следя чуть ли не за каждым нашим шагом, — наверняка это тоже результат его покровительства. Видимо, так же они вычислили и Лику.

Мысль о невесте Аркадия, несомненно, находящейся сейчас в плену у врага, вернула меня к действительности. Похоже, время размышлений и анализа прошло. Настало время решительных действий.

Повернув ключ в замке зажигания, я поехала к знакомой автостоянке, где не так давно слушала интересную беседу ее хозяина Бориса Привалова и сторожа по кличке Картавый.

То, что ни Инессы, ни Бориса нет сейчас дома, мне было уже известно. А серьезный разговор имело смысл вести только с ними. Где может находиться Инесса, я не имела представления, но контрольные точки, где может появиться Борис, были мне известны.

Приехав в Дзержинский район, где располагалась принадлежавшая Борису стоянка, я снова припарковалась в сторонке и до нужного мне объекта прошлась пешком.

Уже вечерело, но на улице было еще достаточно светло, и я не могла надеяться на то, что меня скроет тьма. В то же время мне не хотелось сразу врываться и начинать косить направо и налево. Маменькин сынок мог сейчас находиться на своей работе, но никто не гарантировал, что он действительно там.

Для начала я хотела это проверить.

Делая вид, что внимательно осматриваю окрестности в поисках чего-то очень важного, я неспешно приближалась к стоянке.

Вскоре до меня начали доноситься чьи-то голоса. Дверь сторожки снова была открыта, по-видимому, здесь работали очень горячие парни. Подойдя поближе, я начала разбирать слова и, кроме того, определила, что оба говоривших мне не знакомы. Не слышалось ни хрипловатого баритона Привалова, ни сиплого баса, принадлежавшего парню по кличке Картавый.

— Да не волнуйся ты, он еще не скоро появится, — донесся из комнатки чей-то надтреснутый тенор. — Часов в девять только. За выручкой придет. Он каждый день приходит.

— Да?

— Да. Бабки свои аккуратно снимает, не залеживаются. Но это еще не скоро. Так что сиди. Не бойся.

— Ладно, если так, еще погощу у тебя. Не пыльная работенка, блин. У вас тут свободных вакансий нету?

— Пока нет. Но если хочешь, могу позвонить тебе, если он будет новых людей набирать. Он не любит, если пьют на работе. Тут за машинами следить надо, караулить. А ты пьяный в стельку валяешься. Непорядок.

Слушая это глубокомысленное рассуждение, я вспомнила, как Бориса, не любящего, если «на работе пьют», чуть ли не на руках уносил с этой работы верный Вадик. Да и в речах беседовавших, которые звучали не слишком внятно, явно слышалось присутствие неких веселящих паров.

Поняв, что раньше восьми мне здесь делать нечего, я развернулась и, никем не узнанная, пошла обратно к машине.

«Куда же все они подевались? — с досадой думала я. — Собрались в подпольном каземате и устраивают там бедной Анжелике групповые пытки?»

Мысль о том, в какой плачевной ситуации может сейчас находиться девушка, вновь заставила меня активизироваться.

«Я буду не я, если не узнаю, куда они ее спрятали», — с этой решительной мыслью я снова села за руль.

Логика моих рассуждений была очень проста — если во всех этих противоправных действиях Инессе и ее сыну помогают люди, связанные с «нищей мафией», то к ее представителям и следует обращаться с вопросами.

Вырулив на трассу, я снова поехала в Трубный район.

На сей раз моей целью был больничный парк, и уж оттуда я не собиралась уходить с пустыми руками. В этом «средоточии криминала» я так или иначе сумею пересечься с теми, кто мне нужен. Учитывая, как бдительно просматривается территория, можно было не сомневаться: если не я их, то они меня найдут. Ведь нашли же, когда захотели испортить машину. Вычислили даже там, у котлована, хотя от больницы это достаточно далеко.

Так что, думаю, успех моему предприятию обеспечен.

* * *

Прогнозы мои сбылись, уже очень скоро я действительно получила ответы на все интересующие меня вопросы. Только не совсем так, как ожидала…

Думаю, они заметили меня уже на входе. У главных ворот.

Когда я подходила к часовне, там привычно отирался хромой с палочкой. Заметив мое приближение, он пошел прочь от калитки, причем теперь, после нашего задушевного разговора у больничного сортира, палочка, похоже, была очень кстати.

Совсем непритворно прихрамывая, он ковылял, как ни странно, именно в сторону сортира, о котором, казалось бы, у него должны били остаться отнюдь не добрые воспоминание.

Поначалу я даже обрадовалась, подумав, что зверь сам идет на ловца, но почти сразу вслед за этой радостью в душу закрались подозрения. Слишком уж легкой оказывалась победа. Зная, что наши враги всегда действуют исподтишка, я замедлила шаг и стала передвигаться осторожнее, внимательно осматриваясь по сторонам.

Но было уже поздно.

Я даже не успела подойти вплотную к небольшому прямоугольному зданию, где находился туалет, как сверху на меня обрушилось нечто, которое, не рассмотрев, я приняла за орангутанга-гиганта, и, сбив с ног, повалило на землю.

Через минуту выяснилось, что это был все-таки человек. А еще секунд через пять я опознала в этом человеке брюнета, одного из подручных Михи, которых для себя я обозначила как «двое из ларца».

Блондин тоже находился неподалеку. Когда, извернувшись ужом, я выскользнула из-под навалившегося на меня брюнета, он налетел на меня всем корпусом, снова опрокинув на землю.

Судя по тому, что меня не пытались ударить, но все время порывались схватить за руки, цель моих старых знакомых была не в том, чтобы убить или искалечить. Вероятно, меня хотели взять в плен, для того чтобы с моей помощью исполнить некие свои планы.

Однако у меня тоже были свои планы, и они никак не совпадали с планами моих врагов.

Поняв, что через секунду ребята навалятся на меня вдвоем и дискуссия будет закончена, я выхватила из-за пояса звездочку и метнула в блондина.

Острые, как лезвие, зубцы впились в его шею и, кажется, перерезали артерию. Залитый кровью, блондин упал на траву. Разделавшись с ним, я занялась брюнетом.

В том, что эти двое вполне профессионально владеют приемами рукопашного боя, я убедилась еще при первой встрече. И теперь, сойдясь один на один с врагом, практически равным по силе, я выкладывалась на всю катушку. Оппонент мастерски умел закрываться и почти не пропускал удары. Я тоже пока не допустила ни одной ошибки, но, учитывая быстроту реакции противника, мне для этого требовалось все внимание.

Обменявшись предварительными «любезностями», мы взялись за дело серьезно. Обманные маневры, подножки, запрещенные болевые приемы — в ход пошло все. Но за всем тем перевеса не было ни на его, ни на моей стороне.

Наконец, замахнувшись, как бы для того, чтобы ударить кулаком в лицо, я со всей силы заехала ногой в пах, и это переломило ход битвы. От боли парень согнулся в три погибели и подставил под удар части тела, которые подставлять не следовало.

Обрушив целую канонаду ударов на почки, печень и прочие чувствительные места, я уже предвкушала победу, когда боковым зрением заметила некое движение справа от себя. На секунду оторвавшись от близкого к ауту брюнета, я повернулась в этом направлении и обнаружила толстяка по кличке Батон, участвовавшего в приснопамятной автоподставе.

Он уже замахнулся на меня толстенной палкой, которую, видимо, подобрал где-то среди деревьев больничного парка.

«А ты-то куда лезешь», — с иронией по-думала я, но вслух это произносить не стала.

Вместо пустых разговоров я с ноги врезала по необъятному пузу, целя в то место, где за полуметровым слоем жира должна была находиться диафрагма.

Не знаю, достиг ли удар своей настоящей цели, но Батон выронил дубинку и, перегнувшись, насколько позволяло это его тучное тело, тяжко застонал.

Презрительно усмехнувшись, я уже намеревалась вернуться к недобитому брюнету, как вдруг почувствовала, как к моему затылку прикоснулся некий предмет. Небольшая величина этого предмета и приятная прохлада металла, которую я ощутила тут же, не оставляли никаких сомнений — у моего затылка находится дуло пистолета.

— Налим, надень наручники, — прозвучал из-за моей спины спокойный голос Михи.

Юркий парень, которого я тоже запомнила по автоподставе, материализовался в пространстве, и через секунду мои руки были скованы за спиной. Лишив меня возможности действовать, Миха все равно продолжал держать пистолет возле моего затылка, как бы опасаясь, что, даже закованная в железо, я могу нанести вред его драгоценному здоровью.

Между тем Налим вполне профессионально обыскал меня, лишив средств самообороны. Метательные звездочки и спрятанные на щиколотках ножи стали частью добычи победителя.

Да и сама я в тот момент представляла собой лишь безгласный и безвольный трофей. С пистолетом спорить было глупо.

Мне заклеили рот скотчем, надели на голову мешок и, держа под локоть, повели в неизвестном направлении.

Вскоре приказания и удары доходчиво объяснили мне, что меня хотят затолкать в багажник автомобиля. Судя по тому, что багажник был довольно вместительный, машина была не из дешевых.

Мягко запел движок, и мы стартовали в неизвестном мне направлении.

Скорчившись в крайне неудобной позе, я пыталась угадать свою дальнейшую судьбу. Что они собираются со мной сделать? Убить? Но выстрелить Миха мог уже сорок раз. Поместить в каземат вместе с Ликой? Какой смысл? В отличие от нее и от Аркадия, я не имею даже отдаленного отношения к этой истории. За что мне мстить? Разве что Миха захочет поквитаться за павшего в бою друга.

Вопросы оставались без ответов.

Между тем движок смолк, машина остановилась, и я поняла, что путешествие наше закончилось. Оно не было слишком долгим. По моим ощущениям, с момента старта прошло не больше двадцати минут.

Меня выгрузили из багажника и снова куда-то повели.

Каково же было мое удивления, когда, вынырнув из мешка, я увидела перед собой Бориса, а рядом с ним женщину уже в возрасте, но, судя по яркому макияжу, еще пытавшуюся следить за собой.

— Молчи и слушай, — повелительно приказала Инесса, как будто с заклеенным скотчем ртом я могла говорить. — Эта дурочка у нас. Боря, покажи ей.

Боря открыл ноутбук и, нажав клавишу, включил видеозапись. На экране я увидела помещение с неоштукатуренными кирпичными стенами, напоминавшее подвал, и сидящую на стуле Анжелику. Рот ее так же, как и у меня, был заклеен скотчем, но полное мольбы выражение глаз не требовало словесных комментариев. Текущие по щекам слезы и измученный вид говорили сами за себя.

— Вот. Видела? — резюмировала Инесса, когда запись закончилась, и Боря закрыл ноутбук. — Теперь слушай. Сегодня в час ночи ты должна привезти этого своего придурка к перекрестку, где поворот на больницу. Помнишь его? Думаю, помнишь. Ты у нас там частая гостья. Так вот, привезешь его туда. Когда подъедешь, позвонишь вот по этому номеру. — Инесса взяла со стола бумажку с цифрами и сунула мне в карман джинсов. — Хотя мы и так машину твою знаем, увидим, когда приедешь. Наберешь номер, по телефону тебе скажут, куда направляться дальше. Отдашь нам ублюдка, взамен получишь девчонку. Она мне не нужна. Мне нужен он, этот гад. Своими руками его… Хотя ладно, это потом. В общем, привезешь. Где ты его прячешь, я не знаю, да и знать не хочу. Неинтересно. Расскажешь ему про девчонку, он сам прибежит. Если в час тебя вместе с ним на перекрестке не будет, в половине второго можете приезжать туда же вместе с гробиком, — Инесса хохотнула. — Думаю, пригодится. Все поняла?

Я продолжала спокойно смотреть на нее, не совсем понимая, как должна ответить на этот вопрос.

— Эй ты, ты тупая, что ли? — включился в беседу Борис. — Тебя спрашивают! Если поняла, то кивни.

Что оставалось делать? Преимущества сейчас были явно не на моей стороне. Нужно было выручить Анжелику и прекратить посягательства этих ублюдков на Аркадия. Здоровье и жизнь еще могли мне пригодиться, и глупо было бы сейчас начинать драку.

Я кивнула.

— Вот и ладненько, — удовлетворенно произнес Борис. — Если все поняла, действуй. Время у тебя есть. Но смотри, если опоздаешь… В общем, ты поняла.

Мне снова надели на голову мешок и через несколько минут погрузили в багажник. Дорогая машина с тихим движком проехала положенное расстояние в обратную сторону, и меня снова выгрузили на свежий воздух.

Я с надеждой ждала, что вот сейчас снова снимут этот дурацкий мешок, в котором трудно дышать, и я наконец увижу свет. Но произошло другое.

Совершенно неожиданно я ощутила сильнейший удар по затылку, и свет окончательно погас. Последним моим ощущением было, что меня приложили железобетонной балкой.

Очнувшись, я обнаружила себя лежащей на земле в том самом закутке позади больничных туалетов, где еще недавно шла драка. Блондина «из ларца» здесь уже не было, видимо, верные друзья забрали его тело, чтобы предать земле.

Но я вовсе не собиралась допускать, чтобы кого-то из моих собственных друзей паковали в «гробики», как ласково назвала их Инесса.

Чувствуя тошноту и невыносимую боль в области затылка, я поднялась на ноги и начала действовать.

Добравшись до машины, первым делом я поехала домой. Необходимо было снова вооружиться, а заодно и сменить имидж. Возможно, мои новые друзья действительно готовы были пустить дело на самотек, посчитав, что Лика — вполне достаточная зацепка, чтобы я никуда от них не делась. Но если это не так и за мной собираются следить, нужно было подстраховаться.

Тети Милы дома не было, чему я в глубине души даже обрадовалась. Сейчас я менее всего была склонна выслушивать пытливые вопросы и нравоучения.

Вновь заправив за пояс брюк несколько звездочек и укрепив на щиколотках вторую партию ножей, я решила в этот раз добавить к арсеналу еще и наручники, и рулон скотча. Авось пригодятся.

А вот револьвер, так и пролежавший все это время в бардачке «фолька», я решила не брать. Что-то подсказывало мне, что в этот раз у меня не будет возможности им попользоваться. А вот обыскать меня и отнять его могут. Нет, пусть лучше полежит. Без него справлюсь.

Разобравшись с вооружением, я занялась своей внешностью.

Собрав волосы в пучок на затылке и закрепив его заколками, я выбрала из своей коллекции париков темно-русый. Такие волосы больше всего отвечали моему представлению о «среднестатистической внешности», а именно такой образ я хотела сейчас принять. Короткая, тоже вполне стандартная стрижка, какую можно увидеть чуть ли не у каждой второй женщины, — это было самое то.

Невзрачный свитерок и темно-серая курточка довершили картину, и теперь из зеркала на меня смотрела затюканная лохушка, вся жизнь которой проходит между кухонной плитой и продуктовым магазином.

Образ получился просто идеальным.

Теперь нужно было позаботиться о транспорте. Те же соображения о слежке подсказывали мне, что «фольк» лучше оставить возле дома.

Среди моих многочисленных знакомых был гений автомеханики по имени Витя, у которого я время от времени брала напрокат машину. Машина эта под внешностью обычной «девятки» скрывала эксклюзивные характеристики, сравнимые разве что с гоночным вариантом «Феррари». Зная о моей профессии, Витек с пониманием относился к моим просьбам и, как правило, не отказывал, даже зная, что, отдавая мне свою машину, рискует получить обратно груду металлолома.

Вот и в этот раз он поступил по-джентльменски.

— Приезжай, — коротко ответил он на мой вопрос о ключах. — Я сейчас у Вовика, подгребай прямо сюда.

— А машина у тебя там же?

— Нет, «ласточка» на стоянке. Сегодня меня ребята катают. Но, думаю, это не проблема, ты ведь там была, кажется. Не заблудишься.

«Ласточку» Витя держал на подземной парковке, и при мысли о ней я вновь вспомнила видеозапись с Ликой.

«Кирпич, штукатурка, полумрак, — сев в такси, мысленно перечисляла я. — Где все это может находиться, как не в подвале? Только вот где находится сам этот подвал? Интересный вопрос».

Ответ на него необходимо было получить как можно скорее. Не так уж много времени оставалось до часа ночи.

Я вспомнила о том, что местом встречи негодяи назначили перекресток недалеко от поликлиники. Но ведь оттуда можно было попасть не только в больницу. Поворот в противоположную сторону выводил к стройке, а уж там-то в подвальных помещениях не было недостатка.

«Они спрятали ее где-то в недостроенных катакомбах? — подумала я. — Хм, почему бы и нет? Помнится, когда мы приезжали туда, активная работа шла только на небольшом участке, где возводили первый этаж. Левая часть, где этот этаж был уже возведен, и правая, где только-только закладывали фундамент, стояли пустынные и заброшенные. Никто не интересовался, что там происходит, никто не ходил проверять, а не спрятан ли в этих недостроенных катакомбах какой-нибудь заложник. Хм! А стройка — это, пожалуй, вариант».

Водитель такси притормозил перед «Атлетом», спортивным клубом, хозяином которого был тот самый Вовик, Витин друг. С ним я тоже была хорошо знакома.

— Прикольный видок, — окинув меня с ног до головы оценивающим взглядом, резюмировал он.

— Красоту ничем не испортишь, — парировала я. — Витя здесь? Позови его, будь ласков.

Получив ключи, я снова поймала такси и поехала на стоянку.

Витина машина, как я и ожидала, была в идеальной форме, и, снова оказавшись за рулем, я почувствовала себя гораздо увереннее.

По дороге к знакомому котловану я вновь размышляла о ситуации. Что задумали наши враги? Действительно ли они готовы отдать Лику в обмен на Аркадия, или за этим обещанием скрывается лишь новая коварная ловушка?

Здравый смысл подсказывал, что наиболее вероятен второй вариант. Даже если у Инессы и Бори были претензии исключительно к Аркадию и разделаться они хотели только с ним, Лика, да и я сама были ненужными свидетелями. А оставлять свидетелей в подобных делах не принято.

«Ясно, что приговорили они нас всех, — думала я. — Нет даже гарантии, что Лика еще жива. Вполне возможно, что они убили ее сразу же после того, как записали это видео-обращение».

Эта мысль заставила меня сильнее нажать на газ.

Подъехав к стройке, я увидела, что рабочий ритм там сейчас далеко не такой интенсивный, как был в тот день, когда мы с Аркадием брали интервью у прораба Петровича. Каменщики лениво ковырялись возле стены, кто-то покуривал, кто-то травил байки. Рабочий день заканчивался, Петровича нигде не было видно, и в отсутствии начальства никто не хотел поддерживать трудовую дисциплину.

Поставив машину неподалеку, я обходными путями приблизилась к левой части будущего дома, туда, где уже была практически готова коробка первого этажа, и начала методически обходить помещения.

Благодаря моей осторожности никто не видел, как я сюда проникла, и я снова подумала о наших врагах. Если пробраться на стройку незаметно для окружающих смогла я, то могли и они, а значит, предположение о том, что Лику спрятали именно здесь, вполне реально.

Однако, шаг за шагом исследуя закоулки будущих комнат и подъездов, я не находила не только самой Лики, но и места, где ее можно было бы спрятать. Лабиринт помещений был довольно запутанным, но все они были открыты, и оставлять там пленницу без присмотра было бы довольно рискованно. Ее могли заметить, она могла сбежать.

Подвал, который я обследовала в первую очередь, тоже не представлял собой особенно надежного убежища. Вид стен и залитый цементом пол, конечно, практически один в один повторяли помещение, в котором проходила видеосъемка, но как можно здесь кого-то спрятать, я себе не представляла. По-видимому, не представляли этого и наши противники, и, сделав съемку, они перевели пленницу куда-то в другое место. Так что помещение было, а Лики не было.

Шаг за шагом обойдя лабиринты первого этажа, я снова выглянула на улицу.

Бравые строители окончательно забросили стену и собирались домой. Лишь возле только что подъехавшей бетономешалки, заливающей раствором очередную часть фундамента, суетились несколько человек. Часы показывали четверть шестого, и, по-видимому, это был последний всплеск трудового энтузиазма.

Воспользовавшись тем, что каменщики покинули свои рабочие места, я обследовала и ту часть дома, где первый этаж не был достроен, но и там не нашла никаких фактов, которые могли бы указать на присутствие здесь заключенных в казематах пленников. Впрочем, в данном случае это было неудивительно, ведь в этой части дома целый день находились люди.

Еще через полчаса стройплощадка окончательно опустела. Уехала бетономешалка, ушли рабочие.

Одиноко и уныло бродила я среди бесчувственного камня, не зная, что предпринять. Инстинкт и опыт в один голос кричали, что Лика должна быть где-то здесь, но то, что видели глаза, увы, пока никак не подтверждало эти догадки.

Миновав кирпичную кладку, я перепрыгнула на фундаментные блоки и продолжила свое путешествие по бетонной «тропинке», проходящей метрах в трех от земли. Эти блоки составляли основную часть фундамента, но особенности архитектуры дома были таковы, что в некоторых местах между ними образовывались некие технологические щели. В эти полости и заливала раствор бетономешалка.

Ближайшие к начатым стенам щели были уже заполнены раствором, те, что находились подальше, пока представляли собой узкие и глубокие колодцы, где-то заполненные строительным мусором, где-то абсолютно пустые.

Обследуя фундамент, я на автомате двигалась все дальше и дальше, уже не надеясь найти ничего интересного и продолжая это бесплодное путешествие, кажется, лишь из упрямства, привычки доводить любое начатое дело до конца.

Бетонная тропка уже заканчивалась, когда на глаза мне попался очередной колодец. В отличие от прочих, он не был пустым, наоборот, он был переполнен строительным мусором. Старые доски и рубероид заполняли его чуть ли не до половины, и я решила, что нерадивые строители, ленясь выбрасывать мусор в положенные места, решили устроить здесь свалку отходов.

Я уже хотела развернуться и идти обратно, когда меня остановила некая почти неосознанная догадка.

Эти доски и куски рубероида… конечно, можно было предположить, что их выбросили. Пронесли через всю строительную площадку, специально выбрали именно эту полость… Но ведь все могло быть и иначе. Я подошла к колодцу и присмотрелась внимательнее. Доски с накрывавшим их рубероидом лежали так, что под ними образовывался некий шалашик, в котором легко можно было кого-то… спрятать?

— Лика? — озаренная внезапной догадкой, тихо позвала я.

Доски задвигались, и рубероид немного сполз вниз.

— О черт! Лика! Подожди… потерпи немного. Я сейчас.

Галопом промчавшись по бетонному бордюру, я добежала до строительной площадки и, схватив первый попавшийся кусок арматуры, бросилась обратно.

Положив железную палку поперек узкой и глубокой щели в фундаменте, где томилась сейчас Лика, я уцепилась за нее и, на мгновение повиснув на руках, спрыгнула вниз.

Вдвоем в таком невеликом пространстве нам было уже тесновато, но сейчас я об этом не думала. Откинув доски и рубероид, я сорвала скотч с лица несчастной девушки и разомкнула сковывавшие ее запястья наручники. В следующую секунду Лика кинулась мне на шею и залилась слезами.

— Женя… Женя… — не находя слов от переполнявших ее эмоций, повторяла она.

— Ничего. Ничего, успокойся. Теперь все будет хорошо.

Когда шок прошел и волнение немного улеглось, я подсадила Лику, помогая ей выбраться наверх, а через минуту и сама уже стояла на кромке бордюра.

Вечерело, и я не думала, что сейчас нас может кто-то увидеть. Ведь «фольк» стоял возле дома, и даже если за мной собирались следить, то никак не на стройплощадке.

Тем временем место, где я обнаружила Лику, навело меня на новые неприятные размышления.

«Они знали, что эту полость не сегодня, так завтра зальют раствором, — думала я, вместе с Ликой направляясь к машине. — Не глядя бухнут туда несколько тонн цемента, и никто никогда не узнает, что под ним похоронен живой человек. Сняв видеоролик, они бросили девушку в эту яму и не собирались за ней возвращаться. Значит, я не ошиблась. Значит, ни меня, ни Аркадия, которого они ждут, никто не планирует оставлять в живых. Хорошо, что его сейчас нет поблизости».

Ставки в игре все повышались, и я поняла, что от меня требуется концентрация всех моих способностей.

Раздумывая о том, где безопаснее оставить Лику, я вдруг набрела на довольно забавную мысль. Доехав до пресловутого перекрестка, с которого, как в той сказке, можно было повернуть практически в любую сторону, я свернула в частный сектор.

Зная, что покосившийся деревянный домик моя добрая знакомая тетя Клава навещает нечасто, я подумала, что он может стать неплохим временным убежищем для Анжелики. Даже если Боря и Инесса узнают, что птичка упорхнула из клетки, им и в голову не придет искать ее прямо у себя под носом.

— Ты, главное, не шуми, — инструктировала я, когда под покровом уже спустившейся темноты мы перебрались через ограду. — Сиди тихо, как мышка. Как будто дом пустой.

— А долго? — испуганно глядя на меня, спросила Лика.

— Нет, недолго. Максимум до утра. Я приду и заберу тебя. Но пока меня нет, сиди тихо. Тихо, как мышка, — для убедительности снова повторила я.

Анжелика согласно кивнула, а с улицы неожиданно донеслось:

— Да чего я буду там тусоваться? Была охота. Еще подставишься, не ровен час…

Осторожно выйдя из дома, я подошла к ветхому забору, отделявшему участок тети Клавы от участка Инессы, и прислушалась.

— …кто его знает, какой он там спец, этот Миха, — громко и развязно говорил Боря, видимо, в телефонную трубку. — Может, он с десяти шагов в стену сарая не попадает. А я буду там светиться. Не надо. Я лучше в сторонке покараулю, посмотрю, нет ли хвоста за ней. Да. Да. Вот именно.

Звук становился все тише, слов почти невозможно было разобрать, и я поняла, что Борис перешел в другую комнату.

Но и того, что я услышала, было более чем достаточно, чтобы понять дальнейшие планы наших врагов. Да, я не ошиблась. Свидетелей действительно оставлять не планируют.

В порыве ярости я готова была немедленно броситься на этого негодяя и вцепиться ему в глотку. Но тут на меня снизошло очередное озарение, и уже через минуту в голове сложился блестящий план, позволяющий не только обвести вокруг пальца коварных врагов, но и отомстить. Зная, что уже скоро Боря поедет на свою «работу» за дневной выручкой, я была уверена, что у моего плана есть все шансы успешно реализоваться.

— Слушай, а у тебя, случайно, не сохранились ключи от квартиры? — вернувшись в дом, спросила я Анжелику. — Или изъяли при обыске?

— Нет, ключи остались. Они у меня на карабинчике к шлевке пристегнуты. Я однажды потеряла, теперь всегда так делаю. Вот. Возьми, если тебе нужно, — проговорила она, вытаскивая из кармана ключи и отстегивая декоративный стилизованный карабин.

— Да, могут пригодиться. Спасибо.

Заполучив ключи, я в ускоренном темпе выдвинулась к квартире будущих молодоженов.

Во избежание ненужных недоразумений обойдя с тыла знакомое кафе, я поднялась на лифте и уже через минуту стояла возле платяного шкафа, выбирая вещи Аркадия. Так, куртка, свитер… брюки не обязательно. Что еще? Шапка? Да, захвачу, пожалуй. На всякий случай. Главное — куртка. Это его повседневная, он в ней появляется часто. И свитер. Отличный, вязаный, с высоким воротником. То, что нужно.

Взяв первый попавшийся под руку пакет и сложив в него одежду, я выскочила на улицу. Времени было в обрез.

Надавив на педаль газа, я помчалась в Дзержинский район. Конспирация, как всегда, заняла дополнительные драгоценные минуты, и к знакомой автостоянке возле крупного сетевого супермаркета я подошла практически одновременно с подъехавшей к ней черной «Тойотой».

— Ну, как тут у вас дела? — бодро проговорил Боря, поднимаясь в сторожку.

По-видимому, свои финансовые дела он афишировать не стремился, поэтому в этот раз, кажется, впервые за все время разговор в домике проходил при закрытых дверях.

Минут через сорок Боря снова показался на улице, и, судя по его сияющей физиономии, дела шли прекрасно.

— Ну что, Вадик, стартуем? — подойдя к «Тойоте», бодро проговорил он.

— Куда сейчас? — послышалось из машины.

— Езжай, по дороге расскажу.

Догадываясь, куда лежит путь этих «странников», я бегом помчалась к машине, которую, соблюдая осторожность, припарковала довольно далеко.

В этот поздний час городские пробки полностью рассосались, и на полупустой трассе мне несложно было обнаружить нужную машину, даже учитывая, что стартовала я минут на семь позже ее. Я была уверена, что знаю, куда они едут, и дальнейшие события показали, что я не ошиблась.

Строительная площадка, на которой за этот недолгий промежуток времени произошло столько неординарных событий, находилась несколько в стороне от жилых массивов и проезжих дорог. На пути к ней недалеко от трассы стояли ряды старых гаражей, многие из которых были давно заброшены и местами даже разрушены. Вот эту-то местность я и выбрала в качестве площадки для следующего акта задуманного мной спектакля.

Тактично и ненавязчиво проводив «Тойоту» до поворота в гаражный кооператив, прямо перед ним я резко ускорилась и, прижимая ее сзади, заставила повернуть. Проехав метров десять вглубь, так, чтобы нас не было видно с трассы, я затормозила и вышла из машины.

— Ты, дура, ты рехнулась, что ли, совсем? — возмущенно завопил тоже покинувший водительское место Вадик.

Но сейчас мне было некогда разворачивать дискуссии. Коротко размахнувшись, я применила свой фирменный нокаутирующий удар в челюсть, и все вопросы отпали сами собой.

С Борей, за эти пару минут тоже успевшим выбраться на свежий воздух, мне пришлось немного повозиться. Он был гораздо мощнее Вадика, к тому же я не планировала вырубать его окончательно. Боря был нужен мне в дееспособном состоянии.

Пару раз ударив его по печени и в дополнение слегка приложив по почкам, я поняла, что нужной кондиции клиент достиг.

— Надевай, — коротко приказала я, подавая ему свитер.

— Чего? Зачем это? Ты больная, что ли? Извращенка?

— Надевай!

Я яростно уставилась прямо в глаза непонятливому Боре, и до него, кажется, дошло.

— Ни фига себе… — ошеломленно пробубнил он, на минуту позабыв даже про боль в правом боку. — Это… это ты, что ли?..

— Надевай свитер, сука, — прямо ему в лицо прошипела я. — Иначе…

Других аргументов не потребовалось. Боря послушно облачился в свитер и куртку и довольно вежливо подставил запястья, чтобы мне удобнее было защелкнуть на них наручники.

— И что дальше? — пытаясь изобразить пренебрежительную насмешку, спросил он. — Мать ведь тебя за это…

Монолог моего друга был прерван залепившим рот скотчем, и о том, что будет мне «за это», я так и не узнала. До сих пор.

Разобравшись с Борей, я подошла к лежащему без чувств на земле Вадику. Скотч пригодился и тут, да и вторая пара наручников оказалась весьма кстати.

Оттащив Вадика в один из полуразрушенных гаражей, я посадила Борю на заднее сиденье «девятки», а «Тойоту» отогнала в самый дальний конец гаражного ряда.

Подготовительные мероприятия были практически завершены. Недоставало лишь одной детали.

Догадываясь, что мое прибытие на перекресток перед больницей будут контролировать с нескольких точек, я понимала, что даже при всех моих выдающихся личных способностях шансы здесь неравны. Я была лишена возможности действовать, поскольку, в отличие от своих врагов, не знала, где находится моя цель. Они будут видеть меня прекрасно, я же не буду даже подозревать, где именно они притаились.

В подобной ситуации нужно было задействовать более масштабные силы, и именно этим я собиралась сейчас заняться.

Старая дружба не ржавеет с годами, и мои старые связи позволяли в экстренных случаях призывать на помощь специалистов, не менее квалифицированных, чем я.

Я сделала пару звонков и уже через полчаса была уверена, что за тем, кто будет следить за мной, тоже будут достаточно бдительно следить.

«Конечно, работа полиции в нашей стране еще далека от идеала, — возвращаясь к машине, думала я. — Но в некоторых отдельных случаях и полиция может оказать неоценимую помощь».

Все запланированные мной подготовительные мероприятия были выполнены, и теперь я на все сто процентов была готова встретить врага лицом к лицу. Оставалось лишь вернуть себе первоначальный облик, чтобы ни у кого не возникло сомнений, что я — это действительно я.

Объехав крайний гаражный ряд, я вновь повернула и, оказавшись посреди густых, напоминавших лесную чащу древесных зарослей, проехала вглубь, насколько позволял этот пересеченный ландшафт. Спрятав таким образом машину, я обернулась к Боре.

— Жди, я скоро, — пообещала я. — Смотри не уходи никуда. Будь хорошим мальчиком.

После этого, оставив слегка приоткрытым стекло задней двери, чтобы до моего возвращения «хороший мальчик» не задохнулся, я закрыла машину и, щелкнув сигнализацией, вернулась к трассе.

Домой я снова приехала на такси.

— Вам кого? — во все глаза уставившись на незнакомую девушку, ключом открывающую дверь в ее квартиру, поинтересовалась тетушка.

— Вот это да! Неужели я так кардинально перевоплотилась? — рассмеялась я. — Даже любимая тетя не узнает.

— Ах, Евгения, эти твои шутки! — с досадой проговорила тетя Мила. — Они меня до инфаркта доведут.

Разоблачившись и приняв душ, я наскоро перекусила и снова стала собираться в дорогу.

— Куда это на ночь глядя? — строго спросила тетушка.

— Так, пустяки, дельце одно нужно закончить, — небрежно бросила я. — Не волнуйся, я скоро.

Спустившись вниз, я села за руль верного «фолька». Был уже первый час ночи, и я не сомневалась, что замечу, если меня будут вести. На пустой трассе любая машина видна за версту, и я на собственном опыте могла убедиться, как непросто в таких условиях вести слежку.

Вырулив из двора, я неспешно поехала вперед. Пока ничего подозрительного не происходило.

Спокойно и без приключений я добралась до контрольной точки, где нужно было сворачивать в лесное укрытие, и, для надежности немного поманеврировав и запутав следы, притормозила возле зарослей.

— Пересаживаемся, — коротко сообщила я, взяв Борю за воротник куртки и вытаскивая с заднего сиденья «девятки».

По пути еще раз внимательно его осмотрев, я нашла его внешний вид вполне удовлетворительным. Конечно, он был ниже ростом и массивнее, чем Аркадий, но куртка скрадывала полноту, а рост… Ну кто там в темноте будет обращать внимания на такие детали?

— Красавец! — резюмировала я, потянув вверх высокий воротник свитера и почти полностью закрыв им налепленный на губах скотч.

На перекресток мы прибыли вовремя. Я набрала записанный на бумажке номер и услышала незнакомый мужской голос:

— Поверни налево.

Дальнейшие инструкции с исчерпывающей ясностью доказали, насколько верными были мои догадки. «Невидимая рука» направляла нас прямиком на стройплощадку.

— Видишь крайний подъезд? — поинтересовались из трубки, когда я притормозила перед той частью дома, где уже был выложен первый этаж. — Бери его и идите туда.

— Где Анжелика? — требовательно спросила я, решив немного побрыкаться для вида.

— Иди, иди, — приказал голос. — Она там, в подъезде. Там вас ждет.

Догадываясь, что именно может ждать меня в этом подъезде, я пустила перед собой Борю, безуспешно пытавшегося все это время что-то сказать, и осторожно вошла в подъезд.

Действительно, прямо на входе нас поджидала Инесса.

— А-а, вот он, наконец, — плотоядно сверкнув глазами, произнесла она. — Явился, голубчик. Ну, иди, иди. Подойди поближе. Погутарим с тобой за жизнь. Поговорим о делах наших скорбных.

Инесса стояла в некотором отдалении и призывно махала рукой, как бы приглашая подойти к ней поближе. Но слева и справа на этом пути находились повороты в загадочные темные закоулки, и я не спешила выдвигаться из безопасной зоны.

Боря же, напротив, увидев маму, рванул вперед. Наверное, он хотел, чтобы она поскорее рассмотрела его и поняла, как коварно ее обманули, но, кажется, слишком поторопился.

Впрочем, Инесса действительно узнала его, в этом без труда можно было убедиться по изменившемуся выражению ее лица. Злорадство сменилось ужасом, и, судорожно схватившись за телефон, она истошно завопила в трубку:

— Нет! Миха, не надо! Не…

В этот момент раздался негромкий хлопок, и на Борином виске образовалась небольшая ранка, из которой тут же потекла кровь. Он покачнулся, потом еще постоял немного, как бы недоумевая, и рухнул на пол.

— Нет! Нет! — бросаясь ему на грудь, закричала Инесса. — Боря! Борюшка! Нет!

Справа из темноты появился Миха. Поняв, что произошло, он наставил на меня пистолет, но в подъезд уже входили полицейские. Сопротивляться было бессмысленно.

* * *

Морозным ноябрьским днем, несколько часов посвятив шопингу в одном из крупнейших торговых центров нашего города, я зашла в расположенное тут же кафе, чтобы выпить чашечку кофе и немного отдохнуть.

За соседним столиком оживленно обсуждала покупки молодая пара.

— Нет, Аркаша, ты не понимаешь! Если брать занавески в тон обоям, все будет сливаться. Комната будет напоминать внутренность коробки. Это некрасиво. Некрасиво и безвкусно.

Услышав знакомое имя, я обернулась и увидела своего недавнего клиента Аркадия Бессонова. Рядом с ним за столиком сидела счастливая Анжелика, судя по колечку на пальце, благополучно перекочевавшая из невест в законные жены.

— Аркадий! Вот так встреча, — приветствовала я старых знакомых.

— Женя! Как же я рад тебя видеть!

Я пересела за столик к молодоженам и вскоре уже имела исчерпывающую информацию о том, чем закончилось странное противостояние женщины, сумевшей из нищих выбиться в телезвезды, и журналиста, пишущего социальные репортажи для городской газеты.

— Ты представляешь, она во всем призналась! — взволнованно воскликнул Аркадий. — И в том, что следила за мной, и в том, что нападения устраивала. Честно говоря, я даже сам не ожидал.

— Наверное, потеря сына заставила ее по-иному взглянуть на некоторые вещи, — глубокомысленно предположила я.

— Да, похоже на то. На суде просила у меня прощения. Плакала даже. Не поверишь, сам растрогался.

— Аркаша даже написал ходатайство, чтобы ей уменьшили срок, — добавила Анжелика.

— Так значит, суд все-таки был? — спросила я.

— А как же? Ты ведь подключила полицию. Так что все было по правилам. Каждый получил то, что ему причитается по закону. Самый большой срок присудили этому Михе, ведь это он стрелял. Но и Инесса тоже как организатор возмездия, как говорится, не избежала.

— Что ж, теперь, думаю, можно не опасаться, что тебя кто-нибудь будет доставать. В Трубном уж точно за версту станут обходить, — улыбнулась я.

— Да уж. Но ведь все это благодаря тебе, Женя. Если бы ты не вступила в эту игру так вовремя, они бы легко исполнили свои планы. И лежал бы я сейчас…

— Ой, Аркаша, что ты такое говоришь! — всполошилась Анжелика. — Я даже слушать не хочу.

— Ничего, ничего. Ничего страшного. Ведь все уже закончилось, — успокоил ее Аркадий. — Слушай, Женя. Раз уж мы в магазине, давай я куплю тебе какой-нибудь подарок. А то как-то даже неудобно. Ты для меня столько сделала, а я даже не отблагодарил.

— Я выполнила работу, ты заплатил гонорар.

— Гонорар — это само по себе. А благодарность — это другое. Заказывай, что желаешь? Весь мир у твоих ног, — картинно отведя руку, рассмеялся Аркадий.

— Ладно, уговорил. Здесь можно где-нибудь периодику купить?

— Да, на первом этаже есть киоск с газетами.

— Отлично! Преподнеси мне экземпляр газеты «Город» со своим автографом. Такого подарка мне еще никто не делал. Как знать, возможно, это будет первый номер в будущей эксклюзивной коллекции «Автографы моих клиентов». По-моему, звучит неплохо.

Журналист оценил идею, и через час, покидая торговый центр, я уносила с собой не только пакеты с обновками, но и вещественное напоминание об одном из самых загадочных своих дел, изумивших меня поистине непредсказуемым финалом.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg