«Сладкий, пряный, огнестрельный»

Сладкий, пряный, огнестрельный (fb2) - Сладкий, пряный, огнестрельный (Детектив-квест - 6) 1014K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Влада Юрьева

Влада Юрьева Сладкий, пряный, огнестрельный

Пролог

— Когда этот проклятый клоун доберется сюда, клянусь, я возьму этот нож и перережу ему глотку!

Для убедительности Антон схватил со стола большой нож для резки мяса и со свистом взмахнул им в воздухе. Нина знала, что это все пустые слова, неудачная шутка, но сердце невольно замирало от страха: слишком уж озлобленным был взгляд ее мужа, слишком резкими и яростными движения.

— Он еще даже не опаздывает, — робко напомнила Нина.

— А мне плевать, опаздывает он или нет! Нормальный артист должен прийти заранее, ему ж еще переодеться надо! А этот что? Припрется и будет сопли жевать!

— Не кричи так, ведь Гриша…

— Если бы не Гриша, я бы вообще свалил отсюда уже, — прервал ее Антон. — Навсегда!

Муж продолжил рассказывать все, что думает, даже не пытаясь понизить голос. Он винил Нину, клоуна и весь белый свет. Нина не слушала. За последний год она научилась очень четко отфильтровывать подобные тирады с его стороны, превращая их в белый шум.

Это не значит, что она была тихой, скромной или забитой. Когда позволяло настроение, Нина могла огрызнуться, да так, что Антон мигом закрывал рот. О скандалах в их семье знали все соседи вокруг — а может, и в соседних подъездах, акустике их дома позавидовал бы оперный театр. В дни, когда ссоры хотелось обоим, они были равными противниками, одинаково ненавидевшими друг друга.

А потом Нина выходила из кухни или спальни после такого скандала и обнаруживала, что сын Гриша опять забился под стол в своей комнате или под кровать. Он начал заикаться и часто болеть. Не нужно было быть психологом, чтобы понять, с чем это связано. Нина сто раз обещала себе сдерживаться и думать в первую очередь о нем, а потом срывалась. Антон провоцировал ее, и она не собиралась овцой прикидываться!

Сейчас она не чувствовала злобы. Только глубокую грусть, по-своему даже светлую. Она не могла понять, как их семья превратилась вот в это — мертвую любовь и запуганного ребенка.

А ведь как хорошо все начиналось! Антон любил ее, она — его. Трудностей хватало, но они справлялись. Они со дня свадьбы копили на собственную квартиру, это была общая цель, которая сплачивала их, как солдат на поле боя. Когда родился Гриша, желание обзавестись собственным гнездышком только усилилось. Они могли часами лежать, обнявшись, и обсуждать, как здорово все будет в их квартире.

Им ведь повезло! Возможность обзавестись жильем появилась гораздо раньше, чем они думали, квартира досталась им чуть ли не за полцены. Они были так счастливы тут первые месяцы. Они вложили в эти стены все, сделать ремонт уже не получалось, но квадратные метры перешли к ним со всеми вещами предыдущего владельца, так что жить было можно.

Сегодня их цель была почти достигнута. Они потихоньку отремонтировали обе комнаты и кухню, оставалось лишь закончить с коридором, и все, это тот идеальный дом из их полуночных разговоров!

Вот только Нина понимала, что такого дома уже не будет. Все изменилось, когда они поселились тут. Сперва исчезло взаимопонимание, потом последовали ссоры, которые становились все громче и яростнее. То ли они стали другими, то ли всегда были такими, сложно сказать, но что-то важное исчезло из их отношений.

— Как же я тебя ненавижу, — процедил сквозь сжатые зубы Антон.

Это были не пустые слова, впустую такими фразами только избалованные подростки бросаются. А перед ней стоял взрослый мужчина, которого она знала больше десяти лет, и просто называл вещи своими именами.

Раньше такое признание вызвало бы у Нины боль и гнев, а теперь только отозвалось гулким эхом в той пустоте, что поселилась в ее сердце. Сама она его не ненавидела, просто уже не любила. И устала. Им нужно было расстаться, чтобы не убить друг друга — и ради Гриши. Он-то ни в чем не виноват!

— Потерпи еще немного, — попросила она. — Ты ведь знаешь, что первое слушание по разводу будет через месяц. Давай решим дело как цивилизованные люди.

Ее спокойный тон повлиял на Антона. Он положил нож на место, отвел глаза.

— Первым слушанием не обойдется, — буркнул он. — Будут полгода мусолить, если не год!

— Зато потом все закончится. Навсегда.

Перспектива того, что ее семья будет официально уничтожена, больше не пугала Нину. И это придавало ей уверенности.

— Где этот чертов клоун? — в который раз спросил муж. — У меня через три часа назначена встреча!

— Он успеет.

Нина произнесла это уверенно, хотя на самом деле никакой уверенности не было. Она уже пожалела о том, что решила позвать артиста, чтобы поздравил Гришу с днем рождения. Сын ведь наверняка слышал их очередной скандал, возможно, он напуган и плачет. Ему этот клоун даром не нужен!

Но изначально ей казалось, что это хорошая идея. Гриша опять заболел, лежал с температурой и выглядел таким несчастным, что ей хотелось порадовать его. Несмотря на все ссоры родителей, он не должен связать свой праздник с болью и страхом.

Поэтому она накрыла стол, сама испекла торт, который дожидался своего часа в холодильнике. Главным событием праздника должен был стать клоун — Гриша их очень любил. День даже начинался хорошо, пока Антону не приспичило устроить скандал на пустом месте.

Лучшим доказательством того, что весь этот шум он поднял напрасно, стал звонок в дверь, прозвучавший за пять минут до назначенного времени.

— Видишь! — радостно улыбнулась Нина. — Вот и он!

— Наконец-то! Впускай его, пусть приступает, покончим с этим поскорее!

Нина лишь укоризненно покачала головой, но говорить ничего не стала. Сейчас им нужно изобразить счастливую пару — перед Гришей и перед этим клоуном, как бы иронично это ни звучало. А потом вернутся мысли о разводе и о будущем, которое когда-то казалось ей таким радужным.

Прежде чем открыть, она выглянула в глазок. На лестничной клетке стоял молодой человек интеллигентного вида, опрятный, одетый модно и дорого. Нина вздохнула с облегчением: в прошлом году, когда они вызывали Грише Деда Мороза, явился такой откровенный забулдыга, что они и близко его к ребенку не подпустили, а этот юноша мгновенно внушал доверие.

Нина открыла перед гостем дверь, впуская его в квартиру.

— Здравствуйте, — кивнул хозяйке молодой человек. — А где именинник? Обычно дети первыми прибегают!

— Он в постели, — вздохнула Нина. — Болеет.

— Сочувствую. Вы уверены, что ему это нужно?

— Конечно! Температура спала еще вчера и больше не поднималась, так что веселиться он сможет. У нас, понимаете, такая ситуация, что перерывы между болезнями все короче и застать их все труднее.

— Понимаю, — помрачнел артист. — Где я могу переодеться?

— Пойдемте на кухню, — предложила Нина, — я все покажу.

Чемодан, с которым пришел молодой человек, был на удивление массивным, так что о размере костюма оставалось только догадываться. Это нравилось Нине. Их гость производил впечатление того, кто сможет устроить Грише настоящий праздник.

Антон все еще сидел на кухне. Он зачем-то достал из пачки две сигареты и теперь нервно перебирал их. На приветствие артиста он не ответил.

— Долго это все? — только и спросил он.

— Я переоденусь минут за пять, нанесу грим, и можно начинать, — отозвался молодой человек. Тяжелый взгляд Антона и не слишком учтивое отношение его не смутили. Видно, он привык и не к такому. — Вы не могли бы закрыть шторы?

— Конечно, конечно! — Нина сама направилась к окну. Муж не сдвинулся с места, всем своим видом выражая враждебность. — Антон, ты пока можешь покурить на лестнице!

— Разогнался! — фыркнул Антон. — Пока здесь посторонний, я с него глаз не спущу! Ты что, не читала новости про всех этих домушников? Притворяются артистами, а сами в карман дорогие вещи тянут, стоит только отвернуться!

— Антон! Это же хамство!

— Ничего страшного, — заверил ее молодой человек. — Полагаю, мы в такое время живем, что без подозрительности уже не обойтись. Я к этому спокойно отношусь. Уверяю, я ничего лишнего с собой не прихвачу.

— Проверим!

Нина опасений мужа не разделяла. Она всегда хорошо разбиралась в людях, доверяла своей интуиции. Молодой человек, стоящий перед ними, был вежливым, улыбчивым и спокойным. Идеальный артист для работы с детьми! Ну какой из него вор?

Когда окно было завешено шторами, а дверь — закрыта, молодой человек поставил на стол чемодан и открыл его. Нина спохватилась, понимая, что нужно выйти, все-таки переодеваться мужчина будет! Если Антон хочет изображать тут параноика, это его право, она не собиралась уподобляться ему.

Вот только ее вежливость не понадобилась. Быстро и уверенно, все с тем же доброжелательным выражением лица, молодой человек достал из чемодана пистолет с глушителем и выстрелил в голову Антона.

С такого расстояния и новичок бы не промазал, а движения указывали, что новичком этот мужчина не был. Кровь брызнула во все стороны, темные капли дождем пролились на светлую плитку, на посуду, предназначенную для семейных обедов, на безделушки, привезенные из разных стран, на бежевые шторы и холодильник с магнитиками; на все, что было нормальным, уютным и семейным. А еще — на лицо Нины, и алые капли были такими горячими, что, казалось, они вот-вот прожгут ее кожу.

Антон не издал ни звука. Он медленно и грузно повалился на пол, и она не успела увидеть, что осталось от его лица. Наверное, это было к лучшему.

Сама Нина не могла ни двинуться, ни закричать от охватившего ее ужаса. Она четко понимала, что этот кошмар заперт здесь вместе с ней. Соседям нечего слышать, хлопок выстрела прозвучал слишком тихо, а задернутые шторы надежно скрывали от мира то, что кухня залита кровью.

Молодой человек улыбнулся, словно ничего особенного и не произошло. Нина просто стояла перед ним, остолбеневшая, и единственным движением с ее стороны была крупная дрожь, сотрясавшая ее тело. Она думала не о муже, а о том, что в соседней комнате лежит ее сын.

— Ты из тихих? — с показным любопытством поинтересовался убийца. — Это хорошо. Терпеть не могу истеричек. Теперь садись, тебе так будет удобней. Нам предстоит очень серьезный разговор.

Глава 1. Центр мира

Алексею Петровичу Тронову казалось, что он стоит у финальной черты — и чувство это было неприятным. Раньше, в юности, он радовался таким ситуациям. Конец представлялся всего лишь возможностью для нового начала. Он жил так активно, быстро и ярко, что у него просто не было времени на уныние. Теперь же за этой новой чертой его ждала пустыня без возможностей и перспектив. Он всегда стремился только вверх, не позволял себе даже повторяться. Но после его нынешнего проекта он не представлял, за что взяться. Что вообще может быть более значимым? И имеет ли он на это право после того, как сдался, а не добился желаемого результата?

Его жена умерла больше пяти лет назад. Это было настолько дико и неожиданно, что поначалу Алексей не знал, как реагировать. Не было ни предупреждений, ни предпосылок, он ушел утром, когда она спала, а вернулся уже к трупу. Его даже обвинили в этом! Ненадолго, но все же… Потом объявили ее смерть самоубийством.

Но Алексей был уверен, что это не так. Он слишком хорошо знал свою жену. Это не было простой интуицией, он, психолог с мировым именем, мог определить склонность к суициду, Стелла была не из тех, что добровольно выберет смерть. Однако при этом у него не было никаких догадок о том, что же произошло на самом деле. Он нанимал лучших сыщиков, детективов и экспертов, но вынужден был наблюдать за их бессилием.

Он разочаровался в них. Что полицейские, что частные сыщики. Все они используют одни и те же методы, ходят по кругу! Иногда это помогает, но стоит только произойти чему-то из ряда вон выходящему, как смерть его жены, и они оказываются беспомощны. Что тогда остается, принять это?

Тронов не готов был принять. Он начал воспринимать детективные способности как некий особый дар, с которым можно только родиться. Если этот дар не развивать, он просто уснет, погребенный под другими навыками. Вот и получается, что те, кто действительно мог бы находить ответы, даже не думают об этом.

Он решил проверить свою теорию. Алексей отдал несколько лет своей жизни разработке специального теста, выявляющего первичные детективные способности. Потом тест был размещен в Интернете, и тех, кто показал высокий результат, Тронов приглашал на собеседование, а потом и в команду участников.

Набрав семь добровольцев, он запустил первый этап проекта. Дал им дело, которое полиция признала «глухарем», обеспечил всеми необходимыми ресурсами. Он был уверен, что ситуация под контролем и никакой опасности нет!

Однако контроль долго не продержался. Дело, на первый взгляд казавшееся абсолютно безобидным, было лишь верхушкой айсберга. С одной стороны, Алексей был рад этому, потому что непредвиденные обстоятельства позволяли выявить удивительные грани человеческой природы. С другой — на улаживание всех организационных вопросов требовались большие деньги, а его состояние, пусть и далеко не скромное, было ограниченно.

И все же Тронов хотел продолжать. Его подопечным удалось найти опасного убийцу, о существовании которого никто даже не подозревал! Алексей знал, что не должен останавливаться. Но для второго этапа ему пришлось искать инвесторов, а они наукой не интересовались, им нужен был доход. Так психологический эксперимент превратился в реалити-шоу.

Сначала его показали на закрытом интернет-ресурсе, доступном только по предварительной оплате. Но проект оказался настолько популярным, что инвесторы рвались развивать дело. Третий этап лишь подтвердил интерес со стороны широкой аудитории, а на четвертом к игре подключился известный медийный магнат, и шоу вышло на телевизионные экраны.

Уже тогда у Тронова появилось чувство тревоги, которое он старательно подавлял. Он видел, что люди, готовые к участию, продолжают появляться, многие возвращаются в проект сезон за сезоном, а главное, они помогают тем, кого никто не мог спасти. Поэтому его беспокойство отошло на второй план, он вел исследования, помогал участникам.

Он слишком увлекся, стал слишком активно убеждать себя, что все в порядке, и проглядел опасность, таившуюся прямо перед ним. Медийный магнат оказался вовсе не другом и единомышленником. Рядом с ним находился настоящий псих, а Алексей, отдавший психологии всю жизнь, даже не заподозрил этого, пока не стало слишком поздно.

Стараниями этого инвестора пятый этап из расследования превратился в шоу смерти. Медийный магнат собирался показать гибель всех участников — не в открытом доступе, конечно, а на специальном ресурсе, но ведь исход это не меняло. Два человека не выжили, остальным удалось спастись, но своей заслуги Алексей Тронов в этом не видел.

С его стороны шли одни ошибки. Он подвергал жизни людей опасности, он увлекся одним лишь исследованием и потерял хватку. А ради чего все это? Он ведь ни на шаг не приблизился к пониманию, кто может стать идеальным детективом!

Пять этапов его проекта принесли много хорошего, но сейчас он не мог не думать об ошибках и проблемах, возникших за это время. Степан, его ассистент, работавший с ним много лет, чуть не погиб на втором этапе, и хоть его помощник, за такой срок уже ставший другом, не стал увольняться, возвращаться к расследованиям он категорически отказался.

Может, нужно было остановиться уже тогда? Задуматься и понять, что это дорога в пустоту? Но нет, Алексей был слишком упрям, чтобы сдаться так легко, когда все обстоятельства способствовали продолжению!

Он пригласил в проект свою давнюю знакомую. Лю Ланфен тоже была психологом и тоже многого добилась в карьере. Однако после смерти мужа она переживала личный кризис, перестала интересоваться жизнью, и Тронов был уверен, что помогает ей. Ланфен нужна была встряска, она сама признавала это, соглашаясь сопровождать участников на третьем этапе.

Но и там все пошло не по плану. Дело было даже не в том, что снова появилась неожиданная угроза. Все оказалось намного серьезней: Ланфен сблизилась с одним из участников проекта. А она легкомыслием не отличалась, до этого в ее жизни был только один мужчина — муж. Больше она ни на кого внимания не обращала, хотя ее красота привлекала многих. Но для того, чтобы завладеть вниманием Ланфен, требовался кто-то особенный.

Увы, этим «особенным» оказался серийный убийца по кличке Гробовщик, пробравшийся на проект под чужим именем. Гробовщик был давно известен полиции своей жестокостью, профессионализмом и неуловимостью. Он вел охоту только на преступников, просто потому, что убивать обычных людей ему было слишком скучно, каждая его жертва должна была отличаться такой же силой, как и он. Это, конечно, не извиняло его — наоборот, делало более опасным.

Ланфен оказалась поймана в зачарованный круг. Она прекрасно понимала, что Гробовщик — преступник, что она должна испытывать к нему лишь презрение. А она любила. И он, пожалуй, тоже, потому что убийца без лица и имени возвращался к ней снова и снова, впервые в жизни рискуя свободой. Он не собирался переубеждать Ланфен и уважал ее сомнения. Каждый раз он позволял ей связаться с полицией при его визите — или лишал ее такой возможности, чтобы ее совесть была чиста. Он не рассказывал ей о своих преступлениях и планах, но и не давал остановить себя.

На четвертый этап расследования Ланфен вернулась только с надеждой на то, что он снова появится там. Она не говорила об этом, Алексей не спрашивал, но оба знали правду. Гробовщик действительно появился, чтобы защитить ее, когда возникла угроза ее жизни. Ланфен, понимая, как сильно эти чувства связывают ее, попыталась избавиться от них. Вместе с участниками она отправилась в Италию на пятый этап проекта, потому что была уверена, что там Гробовщик не появится. Просчиталась. Он снова спрятался под чужим ликом и был ближе, чем она могла представить.

Она окончательно запуталась, поэтому об участии в шестом этапе и речи не шло. Ланфен до весны уехала в Англию, к своей дочери, чтобы оправиться и привести мысли в порядок.

В сухом остатке все указывало на то, что проект нужно закрывать. Алексей лишился ключевого инвестора, талантливого куратора, а главное, убежденности в том, что он делает что-то важное и правильное.

Теперь он стоял перед большим окном своего московского офиса, глядя на укутанный туманом город. Погода словно копировала его настроение, идеально отражая то, что творилось у него в душе. Он знал, что проект нужно ликвидировать, уничтожить раз и навсегда. Он ждал, когда появится долгожданная решимость сделать это.

Зазвенел телефон, стоящий на столе, заставляя Алексея отвернуться от серого пейзажа за окном. Он был недостаточно подавлен, чтобы отгородиться от внешнего мира, поэтому ответил сразу.

— Да?

В трубке звучал голос Степана, его ассистента, который продолжал вести все офисные дела.

— Алексей Петрович, к вам гостья.

Это было неожиданно. Тронов никого не ожидал, а без договоренности и приглашения почти никто к нему не являлся. Такое позволялось только участникам проекта, но их Степан знал и представил бы по имени. А тут — гостья!

— Кто именно? — уточнил Алексей.

— Представилась Ариной Вержининой. Она предупредила, что никакой договоренности о встрече у вас не было, и готова заехать позже, если вам сейчас неудобно.

Имя было знакомо Тронову, но он никак не мог вспомнить, где слышал его раньше. В принципе он мог бы отказать, и сама гостья давала ему возможность для этого. Но он не хотел. Что было у него в альтернативе? Разглядывание городской серости за окном?

— Степан, проводи ее, пожалуйста. У меня есть время.

Долго ждать не пришлось; в его кабинет гостья зашла одна, без Степана.

На вид ей было лет сорок — сорок пять, и выглядела она великолепно, ухоженность и стиль прослеживались во всем. Женщина была среднего роста, но казалась высокой за счет осанки. Девичьей стройностью она уже не отличалась, однако держала себя в отличной форме. Вокруг миловидного лица вились золотистые локоны, доходившие до плеч; светлый оттенок ее глаз цвета ясного неба подчеркивала безупречная фарфоровая кожа. Женщина была одета сдержанно: в кремовый деловой костюм, с минимумом украшений, но одни лишь часы на ее руке стоили больше, чем воз золотых побрякушек массового производства.

Алексей не сомневался, что лично они не общались никогда, он бы запомнил. Но и совсем незнакомым ее лицо не было, он определенно видел эту женщину то ли на страницах журналов, то ли на телеэкране.

— Присаживайтесь, прошу. — Тронов кивнул на гостевое кресло перед своим столом. — Я могу вам что-нибудь предложить?

— Если есть зеленый чай, буду признательна, — кивнула женщина.

— Степан, будь добр. — Алексей перевел взгляд на своего ассистента, стоящего у двери. — Мне — как обычно.

Степан еле заметно улыбнулся и скрылся, оставив их наедине.

Гостья выглядела невозмутимой и уверенной, в ее взгляде не было ни намека на беспокойство. Тронов не сомневался, что она пришла к нему не за помощью.

Женщина подалась вперед, протягивая ему руку; движение было уверенным, почти как у мужчины. Тронов пожал ее. Его гостья не притворялась, она действительно привыкла вести бизнес и умела это делать.

— Мое имя, уверена, вам уже сообщили, — сказала гостья. — Я о вас тоже много читала и слышала, так что тратить время на долгое знакомство не вижу смысла. Могу я называть вас просто Алексей, без отчества? Мне кажется, это допустимо, ведь мы почти ровесники!

Тронов не сомневался, что между ними минимум десять лет разницы, но все же кивнул. Она интриговала его.

— Хорошо, — продолжила женщина. — Вы можете звать меня просто Арина, конечно, я отчество вообще не выношу. Оно меня старит. Я пришла поговорить о вашем проекте.

— О каком? — уточнил Тронов, хотя уже знал, о чем речь. — Я вовлечен во многое.

— Не сомневаюсь, и все же смею предположить, что это детективное шоу имеет для вас особое значение. Я пришла поговорить о нем: я хочу инвестировать в этот проект.

— Не получится, — покачал головой Алексей. — Шоу больше не будет. Проект завершен.

Даже говорить это было трудно — но нужно. Он не сомневался, что поступает правильно.

Арина его мнение не разделяла. Первым чувством, мелькнувшим в ее голубых глазах, было сожаление.

— Как же так? Как только я нашла деньги, чтобы присоединиться к этому, вы решили выйти из игры?

— В том-то и дело, что это перестало быть игрой.

— Из-за Игната Костора?

Упоминание имени бывшего инвестора заставило Тронова поморщиться.

— Да, из-за него в том числе, но не только. Погибли люди. Случаи насилия и смерти были связаны с проектом и раньше. Пришла пора остановиться.

Многие женщины, известные Тронову, даже из мира бизнеса, смутились бы перед такой непреклонностью. Арина Вержинина и бровью не повела.

— Алексей, я считаю, что вы не правы.

Она умела интриговать.

— Неужели?

— Именно так. Мой собственный бизнес связан с тем, что называют легкомыслием. Я владею сетью салонов красоты и косметических магазинов. Долгое время я работала только над тем, чтобы раскрутить все это, организовать нормальную работу, закрепиться на рынке. Когда тебе тяжело, ни о чем другом не думаешь. Но рискну сказать, что тряски в моей карьере закончились лет десять назад. Пришла стабильность, а с ней и насыщение. Мне захотелось не только брать что-то у мира, но и давать ему что-то взамен. Настоящее, серьезное! Конечно, сначала я занялась благотворительностью, я и теперь ею занимаюсь. Но я поняла, что благотворительности мне тоже мало.

Она не устраивала перед ним представление, она действительно говорила то, что думала. Вряд ли Арина заводила подобные разговоры со многими, и хотя Тронов пока не до конца понимал, к чему она ведет, он не собирался прерывать ее.

— В прошлом году я узнала про ваш проект, — продолжила Арина. — Узнала случайно, тогда о нем много говорили. Но дальнейший мой интерес стал уже осознанным. В моем круге общения считали, что то, чем вы занимаетесь, отвратительно. Меня не волнует чужое мнение, я должна составить свое. Я познакомилась с этим экспериментом подробней — и я была в восторге. Не от реалити как такового, меня подобные вещи не забавляют. Меня поразила суть, которая скрывается за этим реалити! Это некая попытка восстановить справедливость, если угодно. Пусть другие видят мишуру, монтаж и представление. Я видела то, что вы делаете невозможные вещи. Я видела, во что превращаются люди на этом проекте! Это, верьте или нет, повлияло на меня больше, чем любая благотворительность.

То, о чем она говорила, и было первоначальной целью его эксперимента. Тронов не ожидал, что кто-то поймет это лишь по реалити-шоу, и теперь был приятно поражен.

— Я не думал, что это будет заметно, — признал он.

— Это и не было заметно большинству. Нестрашно. Большинство и не думает о высоких целях и мотивах, им нужна развлекуха. Зачем вам одобрение толпы? Вы делали нечто значимое на глобальном уровне! Чем больше я узнавала про шоу, тем больше мне хотелось примкнуть к этому, стать частью проекта. У меня есть деньги! Сейчас я живу одна и, по правде говоря, у меня больше, чем мне нужно. Но я не рассматриваю это как новую благотворительность. Я прекрасно знаю, что ваши инвесторы получают хороший доход. Мне было страшновато присоединиться к этому, я все продумывала… как оказалось, слишком долго.

— Что вы имеете в виду?

— Когда я собралась с духом и готова была предоставить бизнес-предложение, я узнала, что к проекту примкнул Игнат Костор, — пояснила Арина. — Для меня это было как красный свет. Конечно, я понятия не имела тогда, что он такой урод. Но он мне не нравился никогда, мне рядом с ним было неуютно. Я поняла, что не смогу работать с таким человеком, даже не пересекаясь с ним напрямую. Я продолжила наблюдать за шоу как зритель. Но этим летом Костор умер. Преграда ушла, место освободилось. И вот я здесь.

— Мне очень жаль, но.

— Не нужно этого делать, — прервала его гостья. — Простите мою бестактность. Если вы закрываете проект из-за Костора, это огромная ошибка! Вы позволяете действиям этого психа перечеркнуть все хорошее, что дал ваш эксперимент!

— Дело не только в нем, — вздохнул Алексей. — Хотя в нем — в первую очередь. Я создал некое явление, которое помогает людям вроде Костора развлекаться.

— Не искажайте. То, что создали вы, спасает жизни. Даже если брать того же Костора. Кто бы узнал, что он творит, если бы не ваш проект? Участники не были его первыми жертвами и наверняка не планировались как последние! Но его остановили они — и вы. А раньше никто к такому и близко не подходил! По-моему, одного этого достаточно, чтобы продолжить.

— Дело не только в Игнате Косторе. На проекте случались разные. инциденты. Они заставили меня понять, что я взял в свои руки слишком большую власть.

— Они заставили вас так подумать. Нельзя понять то, что не является правдой. Вы создали проект — но остальное зависит не только от вас, Алексей. Многие люди теперь вовлечены в это. И как при любом организованном процессе, не все идет гладко. Помню, лет пятнадцать назад, когда мой бизнес стремительно развивался, я назначила директором одного из салонов мою старую знакомую, можно сказать, приятельницу. Я думала, что дружеские отношения между нами побудят ее работать лучше. Как бы не так! Она решила, что ей все позволено, потому что мы подруги, и я была вынуждена ее уволить. Для нее, уверенной в собственной неприкасаемости, это стало серьезным ударом. В тот же вечер она напилась, села пьяная за руль и разбилась насмерть. Но я не считаю, что я виновата в ее смерти или это делает мой бизнес хуже. У меня тогда и в мыслях не было закрывать салон, хотя радости от ее смерти я не испытывала, смириться было тяжело. Нужно разделять собственные чувства и объективные факты — поверить не могу, что я говорю это психологу вашего уровня!

Тронов тоже поверить не мог. Потому что она говорила правильные вещи, о которых он знал, но почему-то не вспоминал. Он действительно поддался жалости к себе, забыл о том, что важно. Исследователь должен быть отстраненным, а у него не получилось.

— Любой проект может привести к негативным результатам, — согласился он. — Но в моей власти убрать его, чтобы этих результатов не было.

— Да, но прежде подумайте, от чего больше негатива: от вашего проекта или от его отсутствия? Из-за истории с Игнатом Костором погибли несколько человек, но если бы вы не выявили, кто он на самом деле, жертв было бы больше. К тому же уже сейчас, после пяти этапов, я, человек со стороны, могу вам назвать больше причин оставить проект, чем закрыть его.

— Неужели? — удивился Тронов.

— Легко. Первая и самая очевидная — это уголовные дела, которые вы раскрыли. Вторая — развитие ваших участников. Многие из них были несчастны до того, как пришли на проект. а здесь они обрели себя! Я слышала, даже семейные пары образовались. Это правда?

— Да, но к проекту это не относится.

— То есть смерти относятся, а жизни — нет? — засмеялась Арина. — Вы принижаете свой труд! Третья причина — работа полиции. Они вас жутко не любят, это факт, но теперь им приходится работать еще усерднее, чтобы широкая аудитория не считала их менее способными, чем ваши участники. Мне продолжать? Я могу!

— Не сомневаюсь, но все же не нужно…

Она побеждала. Тронов не собирался показывать ей это, но в глубине души уже чувствовал, как ее аргументы приживаются, пускают корни. Он застрял в ловушке негатива и самобичевания — а она показала ему выход. Но это не значило, что он готов был сразу же изменить свое мнение.

— Я не готовился к шестому этапу, — сообщил он. — Я столько думал о том, что его не будет, что теперь не знаю, с чего начать! Без Костора нарушилась вся организация шоу.

— Так мы ее восстановим! — Арина достала из сумочки файл. — Я ведь говорила, что решилась прийти к вам только после того, как проработала детальное бизнес-предложение. Игнат Костор — не единственный, у кого есть деньги и связи. Насколько я знаю, из крупных инвесторов остался еще Александр Армейцев, есть и другие, готовые передать менее значимые, но все же крупные суммы. Мы закроем пробел. Проект существовал до Костора и будет существовать после него.

Она знала, о чем говорит — Тронов понимал это, просматривая принесенные ею бумаги. В некотором смысле Арина все проработала даже детальней, чем Костор. Она правильно заметила и про других инвесторов, в них недостатка не было, Алексей просто закрыл на них глаза из-за собственной душевной усталости.

— С участниками тоже проблем не будет. Ведь многие же возвращаются в проект? — спросила Арина.

— Да, но не все.

— А все и не нужны — с новичками даже интересней! Я знаю, что ваш тест все еще размещен в Интернете, я нашла его. При желании вы наберете новых участников за неделю.

— Технически это возможно, — признал Тронов. — Но зачем они нам за неделю? Я еще не дал окончательное согласие, заметьте! А даже если я соглашусь, спешки все равно не будет, ведь для каждого нового этапа основой становится уголовное дело. Или оно у вас тоже есть?

— Этого нет, моя жизнь, к счастью, далека от криминала. Но ведь начало — это ваше согласие. Возродите проект, соберите участников, найдите нового куратора! А уж кому помочь — мы найдем.

* * *

Центр тяжести сместился, центр мира — тоже. Это Алису нисколько не смущало. Она была рада тому, что природа мудра — перемены приходили постепенно, и она привыкала к ним до того, как они могли испугать ее. К тому же ей повезло в том, что с развитием беременности увеличивался только живот, вес она особо не набрала, и глядя на нее со спины, мало кто мог догадаться, что шел седьмой месяц ее беременности.

Удача улыбнулась ей и с ребенком. Судя по всему, малыш унаследовал фирменное спокойствие своего отца. Он редко пинался, мало крутился, да и плохое самочувствие, связанное с ее нынешним положением, осталось в первом триместре. Алиса чувствовала себя прекрасно и радовалась тем переменам, которые ее ожидали.

Ранний октябрь решил побаловать теплым солнцем. На столе стоял букет из желтых и красных листьев. Дамир должен был скоро вернуться домой.

Причин расстраиваться просто не было.

— Так, ну и где у нас мука? — задумчиво произнесла Алиса.

Никакого ответа не последовало, но где находится мука, она все-таки вспомнила. Алисе нравилось думать, что в такие моменты ребенок действительно подсказывает ей.

Пока она взбивала сметану и масло, новости, составлявшие ей компанию на кухне, кончились, сменившись мелодрамой. Алиса презрительно поморщилась и потянулась к пульту — стенания о тяжелой женской доле она не любила. Алиса переключала каналы, пока наконец не наткнулась на криминальный обзор. Вот это уже дело!

Хотя Дамир, конечно, не одобрил бы. Он придерживался непонятного убеждения, что беременным нужно смотреть только на позитив, поскольку это на благо ребенку. Алиса не спорила, потому что не считала нужным, она просто делала по-своему. Малыш не возражал.

С чего бы ему возражать, если он был зачат в период очередного расследования, да и его мама с папой познакомились далеко не на танцах?

Алиса не любила вспоминать свою жизнь до того, как в ней появился проект. Там было полно ошибок, разочарований и предательств. То, что на фоне всего этого она стала сильной, служило слабым утешением. Она разучилась доверять людям, занималась нелюбимой работой и мечтала лишь о мести собственному брату — кто о таком будет вспоминать с ностальгией?

А потом был случайно найденный в Интернете тест и звонок Тронова, и все переменилось. Алиса поначалу подошла к идее детективного проекта с недоверием, но скоро поняла, что ее место — именно там. Она впервые за много лет почувствовала себя нужной.

Там же она познакомилась с Дамиром. Они объединились для первого расследования, потому что так было проще и безопасней. Никакого тайного влечения Алиса не чувствовала и ко всему подходила практично. Он ей даже не нравился сначала, казался слишком тихим и медлительным!

Они бы никогда не сошлись при иных обстоятельствах, а тут — не просто сошлись, но и полюбили. Благодаря проекту Дамир, который из-за травмы потерял возможность работать хирургом, нашел новую профессию, вернул уверенность в себе. Они оба побеждали на проекте, и не раз. А после четвертого этапа Алиса узнала, что беременна, и пятый этап пришлось пропустить.

Она не сожалела и ко всему относилась спокойно, потому что точно знала, что вернется в игру. Они с Дамиром не обсуждали это. Алиса не считала нужным забегать так далеко вперед, даже не обдумывала свою детективную деятельность всерьез до рождения малыша. Однако это не мешало ей оставаться уверенной в собственном будущем: если ты нашел свое место в жизни, терять его просто обидно.

Криминальные новости она смотрела именно по этой причине — не хотела утратить хватку. Она не наслаждалась сюжетами о преступлениях, просто тренировалась, продумывала, что могло стать причиной преступления, прикидывала, как бы она сама поступила в такой ситуации. Мир — не теплица, беды случаются, и нужно уметь справляться с ними.

Сюжеты на экране сменялись, Алиса слушала их вполуха и замешивала тесто, пока ведущая не дошла до очередного сообщения:

— Жестокое убийство произошло в обычной московской квартире. В собственном доме обнаружены тела молодых родителей и трехлетнего ребенка — нападение произошло в день рождения мальчика. С места событий передает наш корреспондент.

Тут уже Алиса не могла отнестись к делу равнодушно. При всей своей отстраненности она не была железной. Молодая семья и сын — это ведь почти как они с Дамиром! У нее в животе тоже мальчик. Как такое вообще возможно: люди живут спокойно и мирно, растят ребенка, а потом все вдруг обрывается?

Она подошла поближе, чтобы посмотреть сюжет до конца. Алисе почему-то казалось, что этим она отдает дань уважения погибшим. Можно готовить рулеты, равнодушно слушая об угоне машин или крахе очередного турагентства. Но убийство — это другое.

Она не ожидала, что сюжет как-то повлияет на нее. Алиса собиралась посмотреть его, посочувствовать погибшей семье и вернуться к своим делам. Ведь если всерьез расстраиваться из-за каждой несправедливости, можно сойти с ума, в самом прямом смысле.

Однако с первых кадров сюжета она почувствовала, как ее сердце начало биться чаще. Репортер вещал что-то, но она не слушала. Алиса не могла оторвать взгляд от экрана. Она знала этот дом! Этот подъезд, эту лестницу. Она знала соседей, которые давали интервью, и даже дверь квартиры знала.

Алиса забыла обо всем на свете, даже о том, где находится и что ее окружает. Сюжет закончился, сменившись другим, а она стояла перед телевизором, глядя на экран невидящими, застеленными слезами глазами.

Малыш словно почувствовал ее состояние, забеспокоился. Его движения привели Алису в себя, и она прижала руки к животу.

— Извини, маленький, не хотела пугать тебя, — прошептала она. — Но для мамы это очень важно!

Из кухни она направилась в гостиную, туда, где стоял компьютер. Предыдущие расследования научили ее искать информацию. Алиса сразу отсеивала лишнее, делала основную ставку на форумы и любительские кадры, а не официальные источники, собирала данные по крупицам. Ей нужно было знать наверняка! В душе бушевал ураган, и она осознавала, что только активные действия помогут ей удержать себя в руках, не дать сорваться в слезы.

Время пролетело незаметно. Где-то за границами ее мира, сузившегося до рабочего стола с компьютером, щелкнул замок, она услышала шаги в прихожей, переместившиеся на кухню. Потом прозвучал и голос Дамира:

— Любимая, а в какой кухне мира на обед подают недоделанное тесто и банку варенья?..

Она не ответила, не поняла даже смысл его слов — ей было не до того. Дамир, мгновенно настороженный этим, был рядом с ней через секунду.

— Алиса? Что происходит?

Она повернулась к нему. Слез уже не было, они высохли, но веки наверняка остались покрасневшими, указывая, что последние часы дались ей нелегко.

— В квартире моей матери убили целую семью, — тихо сказала она.

— Что?..

Она не смогла повторить. Алиса поднялась со стула, подалась вперед, чтобы обнять его. Она еще сама не отошла от шока, не знала до конца, что происходит. Ей нужно было его тепло, чтобы успокоиться.

Он понял это, терпеливо ждал, хотя ожидание наверняка было для него непростым. Лишь после того, как она сама отстранилась от него, Дамир рискнул произнести:

— Алиса, солнце. но ведь твоя мама умерла.

— Как будто я не знаю! — горько усмехнулась Алиса. — Она умерла, и мой брат продал ее квартиру. Ради этого я и пришла на проект, помнишь?

Та цель казалась теперь такой далекой и забытой. А тогда она заслоняла от Алисы весь остальной мир!

Она настолько увлеклась карьерой после неудачного романа и прерванной беременности, что почти не встречалась с семьей. Так было проще. Родственники постоянно спрашивали, когда будут свадьба, муж, дети, а Алисе было больно. Она с головой ушла в работу, потому что ей важно было чувство контроля над собственной жизнью.

Ситуация не изменилась и когда мать серьезно заболела — начались проблемы с психикой и памятью. Алиса предлагала дать денег на сиделку, но ее брат рвался все делать сам, хотя справлялся откровенно плохо. Алиса решила не вмешиваться, лишь изредка звонила и навещала.

А потом ее мать умерла, упав с лестницы. Она была совсем одна, никто за ней не следил, брат был на работе! Одно лишь это казалось подозрительным, но пока не слишком. Вскоре выяснилось, что все имущество матери, включая квартиру, было переписано на брата. И как вовремя на него свалилось это наследство, как раз тогда, когда ему нужно было расплатиться с крупными долгами!

Алиса хотела справедливости. Ситуация казалась ей очевидной: брат сам подготовил собственное наследство, а потом избавился от матери, чтобы развязать себе руки. Дело было не в деньгах или квартире, Алиса в этом остро не нуждалась. Она чувствовала вину перед матерью и хотела искупить ее хотя бы так.

Однако для суда ее подозрений и даже кажущейся очевидности ситуации было недостаточно. Требовались доказательства. Алиса не бедствовала, но и не зарабатывала столько, чтобы нанять детективов для сбора данных.

Приглашение в проект казалось ей настоящим подарком судьбы. За победу Тронов обещал деньги, которых с лихвой хватило бы, чтобы организовать полноценное расследование. И Алиса выиграла первый этап! Но ту сумму она передала другой участнице, собиравшей на лечение больной племянницы.

Затем Алиса сблизилась с Дамиром, и жизнь действительно изменилась, заиграла новыми красками. В душу пришел покой, и она решила отказаться от мести. Дамир убеждал ее, что сын никогда бы не поступил так с матерью, и она поверила. Алиса приняла свою вину, брата не простила, но и зла на него не держала. Она оставила эту историю в прошлом, а сама сосредоточилась на счастье, доставшемся ей в настоящем.

Пока не увидела дом, знакомый с детства, в криминальных новостях.

Все это она рассказала Дамиру, сбивчиво и эмоционально. Он не смеялся над ней, но и не разделял ее страх.

— Алиса, твою маму это больше не касается.

— Квартира, где я росла, теперь кровью залита!

— Это совпадение, — заметил Дамир. — Трагичное, да, и точно не нормальное. Но совпадение. Ты ведь не знала эту семью, не так ли?

— Нет.

— Вот видишь. Я понимаю, почему это тебя расстроило. Просто. отпусти ситуацию. Она не для тебя.

Если бы он сказал ей все это сразу после того, как она увидела сюжет, Алиса бы прислушалась к нему. Дамир был, пожалуй, единственным человеком, который имел на нее такое влияние. Она бы забыла.

Но теперь этому мешали часы, посвященные поиску дополнительных данных: она слишком много знала, чтобы поверить в трагическое совпадение.

— Дамир, это связано с квартирой. И связь появилась еще при жизни моей мамы, она тоже часть всего!

— Не уверен, что понимаю тебя.

— Я просмотрела историю квартиры! — Алиса указала на компьютерный монитор. — Почитала, что соседи говорят, какие версии есть. Сопоставила это с тем, что знаю я! Возможно, я была права с самого начала и мою маму убили!

Слезы снова обожгли глаза. Заметив это, Дамир привлек ее к себе.

— С чего ты взяла?

— Потому что в этой квартире только смерть теперь и живет, — всхлипнула Алиса. — Я посмотрела историю. Квартиру после мамы купил какой-то холостяк, но не прожил там и года. Его убили!

— В квартире?

— Нет, в баре каком-то, но это и неважно! Это связано с квартирой, я чувствую! После него квартиру купила эта семья. Самая обычная семья! Не бандиты, не авторитеты, не алкаши или наркоманы. Простые люди, пара с маленьким сыном! А теперь их убили, расстреляли в своей квартире. Три смены владельца за, считай, пять лет! Все, кто там жил, умерли неестественной смертью, начиная с моей мамы!

Она видела, что любимый не во всем согласен с ней. Да Алиса и сама понимала, что построила версию слишком быстро, многие факты связала кое-как. Однако это не останавливало ее, она чувствовала, что обнаружила нечто важное.

— Даже если ты права, тебе не стоит лезть в это. — Дамир осторожно провел рукой по ее животу. — Только не сейчас. Особенно если ты права! Что-то плохое там точно случилось, и не единожды. Мы не знаем, что именно. Понимаю, что тяжело, но придется забыть об этом.

— Нет, — покачала головой Алиса. — Я уже один раз забыла! А теперь я себя простить не в состоянии. Получается, маму действительно убили? А я приняла это, типа так и надо? Я так не могу!

— А как ты можешь? Вернее, как ты хочешь, чтобы обстояло дело?

Нельзя было откладывать это расследование на неопределенный срок после рождения ребенка. Семью убили только что, нужно ловить момент, пока любые улики еще хоть что-то значат! Ведь речь шла о массовом убийстве.

Казалось бы, ситуация уже была определена, но это в понимании Дамира. Алиса видела и третий вариант.

— Я предложу это дело Тронову! — решительно заявила она.

— Какое? Убийство семьи?

— Все, что связано с этой квартирой!

— Мы не знаем, одно это дело или нет, — заметил Дамир.

— Я просто расскажу все, что знаю, а он пусть разбирается. В этом и суть расследования!

— Почему ты решила, что он согласится?

Ничего подобного они еще не делали.

Обычно дела приходили от инвесторов и затрагивали их личные интересы. Но ведь все должно меняться!

— Я не знаю, согласится он или нет, — вздохнула Алиса. — Но никому не будет хуже, если я предложу ему этот вариант. Пускай решает.

Только так она могла сейчас достигнуть перемирия со своей совестью, не рискуя при этом ребенком. Может, она сейчас и бессильна — при всех своих детективных способностях Алиса умела четко расставлять приоритеты. Но ведь есть другие люди, те, кто готов рискнуть!

В глубине души она уже верила, что Тронов не подведет.

* * *

У нее не получалось открыть зонтик, потому что обе руки были заняты пакетами с продуктами. Это было не страшно, когда она выходила из магазина: в воздухе просто висела густая водяная дымка. Но пока Саша шла домой, дождь усилился и теперь струями стекал по лицу, размазывая косметику, и по сбившимся волосам.

Но все не так плохо. Много кто мокнет без зонтика, и под проливным дождем можно плакать на улице сколько угодно — никто не заметит и не пристанет к тебе с вопросами.

У Саши не было причины для слез, ничего особенного не произошло. Но многое накапливалось уже давно, и сегодня все навалилось сразу: на нее накричал начальник; на продукты она истратила все деньги и теперь плохо представляла, как дотянуть до зарплаты даже при жесткой экономии; автобус оказался забит под завязку, потому что дождь затруднил движение транспорта, и домой пришлось идти пешком. Ее туфли давно промокли насквозь, плащ — тоже, она чувствовала себя замерзшей, никому не нужной и уставшей, как загнанная лошадь. Тут только и оставалось, что плакать! Под это настроение в голову лезли мрачные, тяжелые мысли, лишь усугублявшие ситуацию.

Не о такой жизни она мечтала — и не такую ожидала. Ее родители не были богаты, но их вполне можно было назвать обеспеченными. С самого детства у Саши было все, в чем она нуждалась. Ее не баловали, однако это было и не нужно. Она чувствовала себя любимой и защищенной, и мир казался ей идеальным местом, в котором ее жизнь будет становиться лучше с каждым годом. Она, конечно, знала, что не у всех судьба складывается так радужно и мило, но верила, что многие ее подруги просто переоценивают свои проблемы. Если смотришь на завтрашний день с позитивом, все обязательно будет хорошо!

Саша с одинаковой силой мечтала о любви и карьере. Себя она представляла красивой улыбчивой молодой мамой, которая с обожаемой работы приходила к мужу и деткам-ангелочкам. Она хотела реализовать себя во всем, и у нее, круглой отличницы, были для этого все задатки.

После школы она легко поступила в университет. Несмотря на готовность родителей помочь, их деньги не понадобились — Сашу приняли на бюджет. Ею гордились. Она была рада. И почти сразу после того, как ей исполнилось восемнадцать, влюбилась.

Женя казался ей воплощением ее желаний. Симпатичный, подтянутый, длинноволосый, да еще и музыкант — именно в таких парней влюблялись киногероини, и у них все было хорошо. У Жени с Сашей — тоже, они начали встречаться, и буквально через пару месяцев он сделал предложение.

Тогда Саша впервые столкнулась с непониманием со стороны родителей. Отец рвал и метал, ни о каком благословении и речи не шло.

— Зачем тебе этот неудачник?!

— Он не неудачник, папа!

— У него ни работы, ни образования, ни планов на жизнь! Это якорь, который ты добровольно повесишь себе на шею!

Саша обижалась. В чем-то папа был прав: окончив школу, Женя не собирался нигде учиться. Так что с того? У Стива Джобса или Билла Гейтса тоже высшего образования не было, а вон сколького они добились! К тому же Женю не тянуло ни в офис, ни в бизнес. Он любил музыку и хотел посвятить ей всю жизнь. Саша верила, что у него получится — особенно когда он пел ей песни собственного сочинения.

Отец оказался непреклонен. Родители купили ей квартиру, но на этом их общение прекратилось. Саше четко дали понять: Жене в этой семье не рады и вернуться она сможет только тогда, когда сбросит этот балласт. Ей было грустно, однако она надеялась, что время и рождение внуков все изменят.

Оказалось, что время вовсе не на ее стороне. Пока она заканчивала обучение, Женя терпел провал за провалом. Скоро иссякли даже те скудные средства, которые он приносил с редких выступлений в кафе и ресторанах. Саша повторяла, что это еще не конец света. Она как раз нашла работу, и их маленькая семья могла жить так же, как и раньше.

Но дело было не только в деньгах. Под лавиной провалов что-то сломалось в самом Жене. До него наконец дошло, что музыкальной легендой он не станет, а никем больше он себя не видел. Вместо того чтобы искать выход, он подсел на наркотики.

Это должно было отпугнуть Сашу, доказать, что родители были правы, однако новая беда придала ей решительности. Она не сомневалась, что сможет вытащить любимого из этой ловушки, вместе они все преодолеют и обязательно будут счастливы.

Она работала за двоих, вела хозяйство и периодически таскала Женю по врачам. Он перешел на более серьезные наркотики и от реабилитации отказывался. Она перестала давать ему деньги. Он начал воровать — пока только у нее. Саша, в свою очередь, стала прятать деньги у подруг, и тогда муж понес вещи из дома.

Их квартира, и без того небогатая, постепенно пустела. В ней оставались только старые, дряхлые и сломанные вещи, которые у Жени никто не покупал. Обстановка накалялась, но о том, чтобы подать на развод и оставить мужа, Саша даже не думала. Кто она будет после этого? Предательница! Она не сомневалась, что не сможет жить с таким грузом на совести. Поэтому все уговоры подруг и родителей бросить его ни к чему не привели, она с гордостью несла крест, назначенный ею самой себе.

Даже когда он начал ее бить. Первый раз это произошло случайно: у него началась ломка, он вообще на человека похож не был, скорее на животное какое-то! Придя в себя, он долго извинялся, и Саша, конечно же, простила. Ей даже было приятно, что он на короткий период стал таким же нежным и внимательным, как прежде, на заре их отношений.

Но ситуация повторилась — и не раз. Его обещания ничего не значили. Женя никогда не нападал на нее, когда был трезв или сильно под кайфом. Но в периоды, когда ему хотелось уколоться, а было нечем, он был готов пойти на что угодно.

Саше начало казаться, что она живет в каком-то зачарованном мире. Жизнь снова была сказкой, но теперь совсем не веселой. От ее желаний не осталось и следа, она просто проживала день за днем по привычке, не позволяя себе задуматься о будущем. Она знала, что для глобальных перемен ей нужно бросить Женю. В глубине души она понимала, что он не вылечится, пока не захочет — а не захочет он никогда. И все-таки она несла этот груз, потому что боялась другой жизни, боялась своей совести.

— Он тебя убивает, — твердили подруги. — Остановись, а то умрете в один день, хотя до этого долго и счастливо не жили! Посмотри, в кого он тебя превратил!

Ей не нужно было смотреть, она и так знала. Каждый год жизни с Женей старил ее на пять лет. Она не растолстела, но ту идеальную форму, которой всегда гордилась, потеряла. Кожа стала портиться от плохого питания, появилась ранняя седина, залегли вечные круги под глазами. В двадцать семь лет она выглядела хуже, чем ее ухоженная, моложавая мать. Раньше мужчины пытались с ней знакомиться, теперь не подходили. Она и не хотела. Она твердо усвоила, что ее мир — это Женя. А как можно бросить свой мир?

Вот и теперь она шла к нему, плакала от усталости, зная, что никакой поддержки дома не получит. Благодарности — тоже. Самая большая радость — это если он не нашел ее последнюю заначку. Но поплакать можно, после этого становится легче, она уже усвоила.

Когда она наконец добралась до дома, ее тошнило от усталости. Но ведь она добралась! Завтра выходные, можно отдохнуть, чтобы с понедельника снова тянуть все и сразу. Пока же она дрожащими от перенапряжения и холода руками достала из сумочки ключи и открыла дверь.

В квартире было тихо и душно. В воздухе висел острый запах химии, который Саша научилась узнавать за долгие годы жизни рядом с наркоманом.

Она мгновенно поняла, что это значит. Под влиянием ломки Женя обзаводился просто феноменальными способностями ищейки! Он все-таки нашел ее заначку, а уж где покупать наркотики — он знал прекрасно. Теперь придется думать, у кого одолжить деньги, чтобы с голоду не умереть. Конечно, продуктов она принесла много, но недостаточно, не на такой срок.

Саша оставила покупки в коридоре, сбросила мокрые туфли и плащ.

— Рад теперь? — спросила она. Слезы обиды снова звенели в голосе. — Добился своего?

Он не ответил. Конечно, он не ответил! Он и не ответит в ближайшие несколько часов. У него как раз все хорошо, он сделал заветный укол. Его не беспокоят проблемы с деньгами, отсутствие еды в холодильнике, долги и уж тем более то, что она промокла под холодным дождем.

Пройдя в гостиную, Саша получила подтверждение всех своих догадок. Женя лежал на диване, рядом валялся пустой шприц с окровавленной иглой. Классика жанра! И как он только в вены попадает? Там же синяки сплошные!

Саша злилась на него, но больше жалела. Да и смысл устраивать скандал перед этим бесчувственным телом? Она справится, она же сильная! Она подошла ближе, чтобы накрыть его пледом, а потом проветрить комнату. Это было привычно, и Саша не ожидала обнаружить ничего подозрительного, а получилось иначе.

Его глаза оставались полуоткрытыми, взгляд застыл, остекленел, лицо стало каким-то серым. Догадка мелькнула сразу, но Саша отказалась верить ей. Она перевела взгляд на его грудь, стараясь уловить движение от вздохов, однако движения не было. Тело, застывшее на диване, не шевелилось.

Ей нужно было дотронуться до него. Она знала, что все поймет сразу. Но она не хотела! Сама мысль о том, что он может быть не жив, приводила ее в ужас. Ей казалось, что как только она получит подтверждение, мир рухнет.

Она не знала, сколько стояла там, в душной комнате, перед диваном. Наконец она пересилила себя, заставила прикоснуться к его шее — туда, где под кожей должен был биться пульс.

Пульса не было.

Кожа остыла.

Он умер задолго до того, как она вернулась домой.

Дальше все было как в тумане. Саша обрывками помнила, что кричала, пыталась привести его в себя, потом — звонила кому-то. Точно не в «Скорую». Кажется, отцу. Уже он организовал все остальное и появился в квартире вместе с медиками.

Врачи забрали Женю. Отец забрал Сашу. На следующий день ей сказали, что ее муж умер от некачественного наркотика.

Жизнь напоминала поезд, сошедший с рельсов. Вокруг себя Саша видела только руины того, к чему столько лет привыкала. Ей казалось, что она ненавидит эту рутину, но стоило рутине исчезнуть — и ее место заняла пустота. Саша не могла работать, она ничем не интересовалась, она либо спала, либо плакала, либо бесцельно бродила по дому, как зомби. Она во всем случившемся винила себя.

Родители, конечно, забеспокоились, отвели ее к психологу.

— Это созависимость в тяжелой форме, — вздохнул пожилой мужчина. — Так бывает с женами алкоголиков и наркоманов, даже если они сами ничего не принимают. Тяжелое расстройство. Дайте ей время, она поправится. Не травите медикаментами, ей и так досталось.

Саша тоже надеялась, что ситуация разрешится сама собой, но лучше не становилось. Она только и делала, что сидела в Интернете, смотрела какие-то ролики и фильмы, тут же забывала их, проходила бессмысленные тесты. Она убивала время, а время в отместку убивало ее.

А потом был звонок. С незнакомого номера на ее мобильный, который оплачивала и заряжала мама.

— Александра? Здравствуйте. Меня зовут Степан, я — ассистент доктора Алексея Тронова. Вы показали отличный результат в разработанном им тесте, и он приглашает вас к участию в своем проекте.

Глава 2. На своем месте

Вероника была рада снова попасть в офис Тронова, хотя она была далека от того шального азарта, какой испытал бы Север. Вероника ко всему относилась спокойно и взвешенно.

Этому ее научила жизнь, что, впрочем, не означало, что у нее нет эмоций. Просто в любой ситуации Вероника руководствовалась собственной системой ценностей, только и всего. Когда она первый раз услышала о проекте Тронова, она решила принять участие не ради денег, с этим у нее проблем не было. Вероника хотела испытать себя, узнать с новой стороны — такое ведь не купишь.

Она научилась ценить собственную душу после многолетней борьбы с онкологией. Сначала она проиграла болезни все — планы на будущее, первую любовь, внешность и даже имя. В какой-то момент ей показалось, что она на дне и дальше падать некуда. Тогда она и оттолкнулась от этого дна, направилась вверх вместо того, чтобы поддаться отчаянию.

Лечение помогло. Вероника сменила имя, чтобы начать новую жизнь, переехала в США, стала успешным и известным специалистом по компьютерной безопасности. Но она не считала все это своим пределом. Она четко понимала, что сомнительные сокровища приходят и уходят, а душа остается, и именно ею нужно заниматься, не банковским счетом.

Соглашаясь на то первое расследование, она ожидала новых ощущений, а встретила человека из прошлого. Оказалось, что любовь не забывается и не стирается временем, она может разве что затаиться, дожидаясь своего часа. Так и случилось с ней и Георгием Северовым, которому привычней было отзываться на прозвище Север. Они много лет не могли пересечься, и раз уж этот проект соединил их, они готовы были возвращаться сюда снова и снова.

По крайней мере, пока могли. Три месяца назад Север по глупости попал в серьезную аварию и вынужден был беречь себя, пока срастались кости. После этого врачи настоятельно рекомендовали ему отправиться в реабилитационный центр для полного восстановления.

И тут Тронов объявил о шестом этапе проекта. Да еще каком — дело предоставлено Алисой, которую Вероника оправданно считала своей лучшей подругой. Естественно, Север, с его привычным энтузиазмом и взрывным характером, уже был на коне и, размахивая шашкой, рвался в бой.

Тут у них случилась первая с момента воссоединения крупная ссора. Вероника знала, что ему нужно завершить лечение, это была не прихоть врачей. Сейчас ему казалось, что все срослось и о падении с мотоцикла можно не вспоминать. Вероника понимала, что плохо залеченные травмы напомнят ему о себе болями через десять или двадцать лет. У Севера, как у малого ребенка, это называлось «еще не скоро». Вероника же не собиралась позволять ему испортить свою жизнь, даже ради Алисы.

В итоге он сдался. Она знала, что так будет. Объективно Вероника осознавала, что Север любит ее больше, чем она его. Она редко думала об этом и тем более использовала в корыстных целях, а тут — пришлось. Она умела расставлять приоритеты.

Он уехал в реабилитационный центр вчера, а сегодня она шла на главную встречу по шестому этапу проекта. Север добился от нее обещания о ежедневных отчетах по делу; Вероника согласилась, потому что ей было несложно.

Она не боялась участия. Во-первых, она не впервые стала частью проекта. Вероника не любила рисковать жизнью, старалась избегать этого, однако и не позволяла риску сдерживать себя и загонять в угол. Во-вторых, несмотря на отсутствие Севера, она не была одинока. Она уже знала, что Дамир дал согласие на участие в шестом этапе. Он к этому не рвался, но Алиса попросила его, потому что дело касалось ее матери. Они уже работали вместе на предыдущем этапе, и Вероника в нем не сомневалась.

Насколько ей было известно, больше никто из предыдущих участников в игру не вернулся. Может, оно и к лучшему. При участии в проекте каждый быстро понимает, на своем он месте или нет.

Она пришла не первой и не последней. Когда Степан проводил ее до конференц-зала, там уже сидели три человека, в том числе и Дамир. Вероника заняла место рядом с ним, улыбнулась.

— Алисы нет?

— Уговорил ее не ходить, — ответил он. — Она согласилась в знак благодарности за то, что я участвую. Ей не нужно снова все это выслушивать.

— Она все равно будет думать об этом, — заметила Вероника.

— Это понятно. Но одно дело — думать, другое — смотреть фотографии и слушать факты с перечислением имен и событий. Ей лучше сейчас дома.

С этим Вероника была согласна. Семимесячная беременность — не лучшее состояние для бурной детективной деятельности. По сути, присутствие Алисы здесь ничего бы не изменило, Тронов и сам справился бы с объявлением задания, всегда справлялся.

А пока его здесь не было, Вероника рассматривала тех, кому предстояло стать ее конкурентами или помощниками.

Напротив нее сидел молодой мужчина, высокий и накачанный. Такие мышцы невозможно было получить простыми походами в зал, чувствовалось, что спортивное питание занимает в его рационе не последнее место. При этом одет он был не вызывающе, так что вариант со стриптизером предварительно был отметен. Возможно, бодибилдер или актер. Лицо у мужчины было пропорциональным, правильно красивым, но совершенно не запоминающимся, а взгляд казался блеклым, как у сонной рыбы.

В том же ряду, в паре кресел от него, сидела девушка лет тридцати. Природа подарила ей привлекательную внешность с кошачьими чертами, но девушка то ли осознанно себя уродовала, то ли не любила тратить усилия на уход за собой. Она выглядела уставшей, измученной, а в темно-русых волосах, несмотря на ее очевидную молодость, буйно пестрила седина.

Вскоре дверь открылась и состоялось явление еще одного участника — по-другому это описать было нельзя. Походкой от бедра в комнату прошел мужчина, возраст которого с трудом определялся из-за заметной пластики лица и косметики, впрочем, не кричащей. Его и без того высокий рост был дополнен ботинками на платформе, черный костюм поблескивал черными же стразами, а длинные волосы поражали красотой и ухоженностью. При этом взгляд у мужчины был умный, цепкий, и сомневаться в том, что он оказался в этой комнате не случайно, не приходилось.

Последние два участника зашли вместе. Первой в конференц-зал пропустили женщину лет пятидесяти пяти, невысокую и приземистую, с коротко стриженными волосами, в спортивном костюме. Взгляд у нее был примерно как у крестьянки, впервые попавшей на бал — казалось, что она всех хотела обдать дружелюбием и показать, что она вовсе не враг, а товарищ и брат каждому живому существу.

— Здравствуйте, братцы! — широко улыбнулась она. — Ну что, вместе будем зажигать?

Ответом ей послужили кивки и невнятные приветствия. Вероника не любила такое скоростное заведение друзей, за ним обычно скрывалась корысть.

Мужчина, вошедший за жизнерадостной женщиной, таким благодушием не отличался. Напротив, он был очевидно напряжен и зажат, на окружающих он смотрел с подозрением. Средним в нем было все — рост, телосложение, черты лица. Из примечательных моментов можно было отметить разве что массивный пивной живот и крупную залысину на макушке. Судя по застиранным джинсам и клетчатой рубашке, в офисах он бывал нечасто.

Это ничего не значило. Ни его наряд, ни показная придурковатость вошедшей перед ним женщины, ни стразы на костюме высокого мужчины. Этот проект часто выигрывали те, от кого этого не ожидал никто.

Вероника и не строила никаких предположений, ей было все равно. Она пришла сюда ради себя и Алисы, а не для того, чтобы соревноваться с кем-то.

Участников было семь, как и в большинстве предыдущих этапов. Когда они собрались в конференц-зале, вошел и Тронов. Степан не последовал за ним, предпочел остаться в коридоре, однако человек, сопровождавший психолога, все равно был знаком Веронике — и это удивляло.

Она не ожидала встретить здесь Артура Буевского! Он участвовал в предыдущем этапе, а ей сказали, что, кроме нее и Дамира, никто не вернулся. Однако с Артуром уже тогда все было не однозначно. Он был полицейским, которого послали разоблачить или даже подставить Тронова. Он это делать отказался — и был уволен. С тех пор Вероника больше ничего о нем не слышала.

Интрига долго не продержалась, ее разрушил сам Тронов:

— Еще раз здравствуйте. Разрешите представить вам моего ассистента. Это Артур, он станет вашим куратором на шестом этапе проекта.

Что ж, этого следовало ожидать. Полицейская карьера Артура закончилась, а Тронов нуждался в человеке, который хотя бы поверхностно знаком с проектом. Мозаика сложилась сама собой. Пока что Вероника не бралась сказать, насколько Артур с его упрямством подходит для такой роли, но Тронову виднее.

Первым делом каждому из них раздали пакет документов. Вероника прекрасно знала, что это такое: контракт со всеми условиями и соглашение о сохранении коммерческой тайны. В эфир должно было пойти только то, что одобрили инвесторы, и только в положенный срок, все остальное можно было максимум обсуждать с родственниками на кухне.

Вероника подписала документы не глядя, ничего нового она бы для себя там не открыла. Но не все отнеслись к этому так просто.

— Подождите-подождите, — протянул мужчина в стразах. — Что за пункт в контракте про то, что я не имею претензий в случае собственной смерти? Эта тема, знаете ли, никогда меня позитивом не заряжала!

— Там написано не так, не искажайте, — спокойно отметил Тронов. — С каждым из вас мы это обговаривали. Думаю, вы просматривали материалы по предыдущим проектам. Там случалось всякое, и вы должны быть к этому готовы.

— Как показывает практика, основным источником опасности становятся сами участники проекта, а не расследование, — добавил Артур.

— А если меня не устраивает моя смерть?

— Тогда не умирайте — все просто, — хмыкнул Буевский.

— Я никого не задерживаю здесь силой, — пояснил психолог. — Но для участия в проекте вы должны принять его условия, даже те, что вам неприятны. Если же какие-то из них являются для вас неприемлемыми, я предлагаю вам покинуть этот зал сейчас. Я изложу суть дела только после того, как все подпишут соглашение и сдадут документы моему ассистенту.

Никто не ушел из зала. Никто никогда не уходил. Вероника наблюдала это достаточно часто, чтобы знать все наперед. Они могли возмущаться, угрожать судом, требовать разъяснений — в зависимости от характера. Однако никто еще не отказался от такого приключения на самом первом его этапе.

— Читайте внимательнее, — посоветовал Тронов. — Здесь указано все, что связано со съемкой, ведением видеодневников и научным аспектом проекта. Напоминаю вам, что это не игра. На предыдущих этапах мы еще могли позволить себе такое заблуждение, потому что предложенные дела на первый взгляд казались безобидными и безопасными. Сейчас — нет. Речь пойдет об убийстве, и жертв несколько.

— А полиция вообще не против этого? — удивился качок.

— Полиция ведет собственное расследование, — ответил Артур. — Мешать им мы не будем, нарушать закон — тоже, это все прописано в условиях. Расследование, которое проводит наш проект, можно рассматривать как гражданскую сознательность.

Он, бывший полицейский, не мог не знать, что все не так просто. Однако он это принял — принял то, что изначально пришел наказать. Видимо, проект все-таки меняет людей.

Наконец документы были подписаны, бумаги вернулись к Тронову. Быстро просмотрев их, он кивнул.

— Отлично. Я рад, что мы поняли друг друга. Теперь мы можем начинать.

* * *

Артур поверить не мог, что все сложилось именно так. Он пришел на проект, чтобы уничтожить его, а теперь работает здесь! Хотя нельзя сказать, что решение далось ему так уж тяжело. Он нуждался в работе, а проект был близок к тому, чем он занимался всю жизнь. Условия Тронова были нехитрыми, он просто запретил будущему координатору вмешиваться непосредственно в расследование, нужно было постоянно сохранять нейтралитет. Артур ответил встречным условием: никаких нарушений закона, даже незначительных. Тронов согласился подозрительно легко.

И вот уже начинается шестой этап проекта. Артур еще не успел ознакомиться с сутью дела, поэтому и сам теперь слушал нового работодателя с пристальным вниманием. Зато он изучил личные дела всех участников, знал, кому ему предстоит помогать.

На первом собрании предоставлялись все базовые материалы. Тронов привычно включил проектор, который давал большую по размеру картинку, чем любой экран. Свет погас, и на стене появилось изображение дома старой застройки.

— Это дело несколько необычное, поскольку о расследовании меня попросила одна из бывших участниц проекта, — объявил Тронов. — Алиса Соколова когда-то пришла сюда так же, как и вы, просто пройдя тест. Именно она выиграла первый этап, и победа не стала для нее последней. Сейчас она участвовать не будет по личным причинам. Признаться, когда она впервые рассказала мне, что ее беспокоит, я был несколько обескуражен. Не могу сказать, что я ей не поверил, и все же ее версия событий казалась мне слишком невероятной. Но я помнил о том, как Алиса проявила себя на проекте, помнил о ее детективных способностях. Я заказал своим ассистентам проверку приведенных ею фактов. Теперь я могу сказать, что у нас есть все исходные данные для расследования.

— А дом здесь при чем? — удивилась женщина с короткой стрижкой.

Элину Крашевскую, только-только вступившую в пенсионный возраст, Артур считал здесь лишней. Дело было не в недостатке ума, тут у нее как раз все в порядке, все-таки окончила престижный вуз, работала в разных странах. Но сама она уважения не внушала. Пообщавшись с ней, Артур остался убежден, что идеальная работа для нее — тамада на сельской свадьбе, тот, который поручает гостям перекатывать шарик от пинг-понга через штанины. Но Тронов был в ней уверен, и Артур решил не спорить.

— Дом — это, в некотором смысле, обстоятельство, которое стало основой для этого дела, — пояснил психолог. — А точнее, расположенная в нем двухкомнатная квартира. Семья Алисы, состоявшая на тот момент из нее, ее старшего брата Андрея Федорова и матери Аллы Соколовой, переехала туда после смерти отца Алисы, когда та была подростком. До этого никаких неприятных историй, связанных с квартирой, не было, и семья жила там много лет. Уже во взрослом возрасте Алиса покинула квартиру, оставив ее матери и брату. Вскоре Алла Соколова заболела. По просьбе Алисы я не буду называть точный диагноз, могу лишь сказать, что это достаточно серьезное психическое заболевание, при котором пациент контролирует себя лишь отчасти. Заботу о матери взял на себя Андрей Федоров, от предложенных услуг сиделки он отказался. При этом Алла часто оставалась одна. Она могла себя обслуживать и не выходила из квартиры, этим Федоров мотивировал то, что не нанимал для нее помощницу. Однако в день своей смерти она из квартиры все-таки вышла.

Фотография дома сменилась изображением лестницы в подъезде. Здесь не было ничего необычного, стандартная застройка с обшарпанными стенами и разоблачительными надписями в адрес конкретных жительниц подъезда.

— Алла Соколова упала с этой лестницы, — продолжил Тронов. — В официальной версии сказано, что она покинула квартиру самостоятельно, собираясь куда-то идти, не удержала равновесие на ступеньках и упала. В рамках ее диагноза, это могло произойти. Одна из соседок утверждает, что слышала голос Аллы на лестничной клетке, но ей никто не отвечал. Поэтому можно предположить, что женщина все же была одна, просто в бреду — полицейские восприняли это как подтверждение официальной версии. После смерти Аллы выяснилось, что завещания нет, а имущество переписано на Андрея Федорова. Он, в связи со своими крупными долгами, быстро все продал.

— И когда это было? — поинтересовался спортивный молодой человек.

Константин Петровский, как помнил Артур. Этот вообще непонятный субъект. На первый взгляд — типичный бодибилдер, того и гляди намажется автозагаром и пойдет по подиуму в шортах бегать. Но при этом работал Петровский в банке, занимал там неплохую должность и трудился за солидное вознаграждение. Зачем ему понадобился проект — неясно.

— Это было в две тысячи одиннадцатом году.

— Нормально вы так спохватились! Чего мы должны решать семейные дрязги, которые произошли хрен знает когда?

Артур укоризненно покачал головой, а вот Тронов на вызов в голосе молодого человека не отреагировал, он сохранял неизменный нейтралитет.

— Если бы речь шла просто о спорной семейной истории, я бы не стал использоватье ее в проекте. Алиса и сама это понимала, поэтому дела своей семьи планировала решать самостоятельно. Позже она отказалась от этой идеи, сочтя версию с убийством своими домыслами. Однако печальная история квартиры на этом не закончилась, именно поэтому я и заинтересовался делом.

На стене впервые появился портрет. На них смотрел молодой человек лет тридцати с очаровательной улыбкой, тонкими чертами лица, настолько изящными, что они делали его несколько похожим на девушку. Аккуратная форма бровей указывала на работу пинцетом, сквозь одну из них был продет пирсинг.

— Это Леонид Марканов, — представил его Тронов. — Новый владелец квартиры. Не женат, детей нет. Он приобрел квартиру Аллы Соколовой в срочном порядке за достаточно низкую по московским меркам сумму. В связи с тем, что Андрей Федоров очень спешил, квартира досталась Леониду со всеми вещами покойной, в том числе и личными. По наблюдениям соседей, Марканов ничего не выбрасывал и ремонт не делал — или не успел сделать до своей смерти. Он вообще только ночевал в этой квартире, да и то не всегда. Леонид работал врачом, справедливо предположить, что у него случались ночные смены.

— Вот это — врач? — поразился Дамир.

Его Артур узнал еще на прошлом этапе — и с тех пор уважал. Вот у кого есть все шансы выиграть!

— Именно так.

— А какая специализация?

— Терапевт, — пояснил Тронов. — Близких родственников у него не было, постоянной сожительницы — тоже, и после его смерти квартира снова была выставлена на срочную продажу. На этот раз владельцами стала семья Цветиных.

Словно в подтверждение его слов участники увидели фото молодой семейной пары. На свадебном снимке молодожены казались влюбленными и бесконечно счастливыми. Обычная пара, миловидная, они даже похожи чем-то друг на друга были.

— Это Нина и Антон Цветины, — представил их Тронов. — Также с ними в квартире жил их сын, Григорий Цветин. Они выкупили квартиру Марка-нова, прожили там несколько лет, а в этом месяце были жестоко убиты. По этическим соображениям я не буду показывать вам снимки с места преступления, с ними вы можете ознакомиться в индивидуальном порядке, но общие данные сообщить могу.

— У них что, враги были? — поинтересовался мужчина в блестящем костюме, небрежно откидывая с лица пряди длинных волос.

Этот вообще непонятно что здесь забыл. Витольд Греков был известен в узких кругах как стилист, тем и довольствовался — он не нуждался в массовой аудитории и сюда пришел точно не за пиаром. А за чем еще? Артур сильно сомневался, что этот фрик способен на нечто серьезное.

— Врагов не было, — ответил психолог. — Семья Цветиных не была богатой и серьезных накоплений не имела, все деньги они вкладывали в постепенный ремонт квартиры. Более того, после убийства ничего не пропало из квартиры, хотя. Вот это я вам, пожалуй, покажу.

Они увидели интерьер комнаты, которая в прошлом скорее всего была стандартной гостиной. Мебель недорогая, зато новая, нейтральные обои, сервизы и хрустальная люстра — все это теперь узнавалось среди обломков. В квартире не то что обыск провели — погром устроили! Дошли до того, что перебили все цветочные горшки и частично сорвали обои со стен.

— Что это такое? — нахмурилась Вероника. — Как можно такое провернуть, чтобы соседи не слышали?

— Достаточно легко. Соседей снизу в этот день не было дома, соседи сверху — пожилые люди, у которых проблемы со слухом. К тому же, несмотря на масштаб результата, эксперты установили, что все это проделал один человек, и довольно быстро. Это верный знак профессионализма.

— Какой тут профессионализм? — хмыкнул Петровский. — Он же разнес все к чертям!

— Значит, не мог найти то, что искал, — объяснила Вероника. — Если бы нужно было искать что-то конкретное, никто не стал бы убивать целую семью — это же пожизненный приговор! Проще было украсть то, что нужно. Очевидно, у Цветиных хранилось нечто такое, что они хорошо спрятали, поэтому к ним и подослали дознавателя.

— Очень хорошая версия, — кивнул Тронов. — Ее неточность я спишу на недостаток данных. Я согласен с тем, что у Цветиных могло что-то храниться, но если и так, они об этом не знали.

— Почему вы так считаете?

Тронов кивнул Артуру, и тот ответил за него:

— На это указывает порядок убийств. Преступника по какой-то причине впустили в дом добровольно, провели на кухню. Полиция считает, что это связано с днем рождения ребенка. Там был убит Антон Цветин — одним точным выстрелом в голову. После этого Нину Цветину отвели в гостиную, служившую также спальней родителей, связали. Туда привели ребенка. Очевидно, ее допрашивали с использованием ребенка. Эксперты установили, что перед смертью Гриша получил серьезные травмы, только после этого ему свернули шею. Нину перед смертью не пытали, она была застрелена.

Не пытали ее в физическом плане, но Артур прекрасно понимал, что она как раз прошла худший вид пытки. Прямо у нее на глазах издевались над ее ребенком. Наемник, сделавший это, был не дурак. Он не стал тратить время на разминку вроде избиения женщины. Он сразу перешел к самому серьезному, что мог ей сделать. Но судя по последовавшему погрому, никаких ответов он не добился.

— Мы не знаем, пропало ли что-то из квартиры, — уточнил Тронов. — Место преступления осматривали родственники, они утверждают, что все ценные предметы находятся на месте, но при этом признают, что им может быть известно не все. Подозреваемых они не назвали. По их версии, семья часто ссорилась. Настолько часто, что супруги Цветины вполне могли заказать друг друга. Но поскольку погибли оба, да еще ребенок, эта версия отпадает. Теперь квартира в порядке наследования будет разделена между родственниками, пока что она пустует и на продажу не выставлена.

— Я не вижу связи между этими преступлениями, — указал Петровский. — Что, эти три жертвы знали друг друга? Были убиты одинаково? Пока это больше похоже на совпадения!

Он выступал больше всех, а два других участника вообще молчали. Александра Арсеньева, молодая девушка с потухшим взглядом, если и хотела что-то сказать, то просто не решалась. А Михаил Сивак вообще, похоже, спал с открытыми глазами. Артур до сих пор не верил, что этот вялый дальнобойщик мог пройти тест. С чего бы он взялся за такое?

Впрочем, ассистенту не полагалось оспаривать решения работодателя.

— Леонид Марканов тоже был застрелен, но не в квартире. В тот момент он находился в баре и, судя по показаниям свидетелей, перестрелка была хаотичной и случайной. Помимо Марканова, погибли еще несколько человек. Как умерла Алла Соколова, вам уже известно. При этом я должен признать, что такое количество совпадений подозрительно для одной квартиры, и все же оно могло случиться. Мой проект — масштабное мероприятие, и я не могу полагаться на судьбу. Однако было еще одно обстоятельство, которое я должен был учесть. Вот оно.

Им показали еще один портрет, на этот раз женщины лет тридцати пяти — сорока. Она была стройной с легким переходом в болезненную худобу, хотя лицо как раз казалось полным, по крайней мере, нижняя его часть. Под красивыми голубыми глазами начинались широкие щеки и нечеткой формы губы, причем в ее случае это была не провальная пластика, а прихоть природы. Но в целом благодаря макияжу и стильной стрижке женщина была вполне симпатичной.

— Это Анастасия Гусинская, риелтор, — указал на фотографию Тронов. — Агент и сооснователь компании «2А». Она продала квартиру Аллы Соколовой Леониду. Она же занималась продажей квартиры семье Цветиных после смерти Леонида. Возможно, это все тоже совпадение. Но такого количества «чудесных» совпадений для меня достаточно, чтобы объявить это поводом для расследования.

— Черные риелторы? — нахмурилась Вероника. — Вы на это намекаете?

— Я ни на что не намекаю. Если бы я сделал всю работу, никакого проекта бы не было. Все остальное я предоставляю вам. Каждый из вас получит от Артура набор исходных данных. Помимо того, что я вам рассказал, там находятся комплекты фотографий, дополнительные сведения и так далее. В том числе рабочий и даже домашний адрес Гусинской. Это все, чем я готов вам содействовать. Дальше — дело за вами.

Артур считал, что это вполне справедливо. Возможностей изучить деятельность Гусинской не так мало — от официальных документов до отзывов в Интернете. Дальше нужно решать, как поступить с этими данными, а это и есть детективная работа.

Сам он не считал, что речь идет просто о черных риелторах. Слишком уж громкой, жестокой и неоднозначной была история с семьей Цветиных! Хотя вполне возможно, что это тоже связано с квартирой. Вряд ли Леонид Марканов был простым врачом, раз в таком возрасте смог позволить себе квартиру в Москве, пусть и по дешевке.

«Строю версии, — подумал Артур. — А ведь это теперь не нужно.»

Впрочем, запрещено ему было только помогать участникам или мешать им. О чем он думает — это уже его личное дело. Преступление должно быть раскрыто в любом случае, и если эти дилетанты не справятся, он сможет взять все на себя!

* * *

Ледяная вода пролилась на Кристину потоком, резко и безжалостно вырывая из сна. Девочка подскочила на кровати, инстинктивно стараясь вдохнуть побольше, набрать полные легкие воздуха перед тем, как она захлебнется. Но воды больше не было. Содержимое ведра вылилось на нее и на кровать, вымочив подушку, простынь и одеяло — и накачав вены адреналином, мгновенно избавившим от сонливости.

Небо за окном все еще было темным, слишком темным даже для октябрьского утра, а это значит, что еще не кончилась ночь. Но Госпожу такие мелочи не интересовали, ее массивный силуэт легко угадывался возле кровати в скудном свете фонарей, долетавшем от окна.

— Одевайся, — коротко велела она, и холод ее голоса мог сравниться с водой, пролившейся на Кристину. — У тебя минута.

Кристина знала, что происходит, уже усвоила. У Госпожи была бессонница. Она могла лечить этот сомнительный недуг алкоголем, но не всегда хотела. Бывали ночи, когда она просто развлекалась, вот как сейчас.

Когда речь шла о минуте, Госпожу следовало понимать буквально. Кристина пулей вылетела из-под мокрого одеяла и стала натягивать одежду, сложенную на стуле. Она знала, что чем больше успеет надеть, тем лучше для нее. На улице уже начались заморозки.

— Минута истекла, пошли! — с пугающей радостью заявила Госпожа.

Девочка только и успела, что схватить лишнюю майку — вытереть волосы. Она боялась того, что произойдет дальше, но принимала это с мрачной отрешенностью. Лучше уже не будет, и никто ей не поможет. Так зачем дергаться?

Когда они покинули дом, те самые заморозки, которых так боялась Кристина, обожгли ее, налетели с такой силой, что ей казалось, будто ее легкие превратились в лед. Сейчас можно было крикнуть, позвать на помощь. Она не стала. Вряд ли кто-то проснется от ее одинокого тонкого крика в такое время. А даже если проснутся, Госпожа найдет способ их обмануть, и Кристина снова останется виноватой. Они уже такое проходили. За попыткой жаловаться обязательно последует наказание.

Госпожа открыла багажник, кивнула на него. Кристина, зная правила, залезла туда без слов, и крышка захлопнулась у нее над головой. Девочка поспешно вытирала волосы, чтобы сохранить в себе хоть чуть-чуть тепла. Она ни о чем не думала, старалась не загадывать на будущее, и даже обиду в душе пыталась заглушить. Реальность уже плоха, а если начать раздумывать об этом, станет только хуже — исчезнет последнее желание жить.

В проржавевшем металле багажника была небольшая дыра, оставленная давней аварией. Сквозь нее в замкнутое пространство поступал свет, а Кристина могла рассматривать город, который они проезжали. Только так она отвлекалась от мыслей, отравлявших ее сознание.

Здесь так много церквей. В этом чувствовалась какая-то жуткая ирония. Казалось, что в таком месте руку только протяни — и тебе сразу помогут.

Но ей никто не помогал. Чтобы помочь, нужно было сначала поверить, а на это никто бы не отважился. Правда, с которой жила Кристина, казалась слишком дикой для их привычного, нормального мира.

Скоро золотые огни города угасли, машина выехала на шоссе. Хотелось плакать, но Кристина успокаивала себя, знала, что будет только хуже. Справедливости ради стоило отметить, что она уже не чувствовала такого парализующего ужаса, как в первые разы. Больше всего пугает неизвестность, а нынешние «развлечения» Госпожи понемногу делались привычными.

Минут через десять машина остановилась. Кристина напряглась, ожидая, что ее выпустят, но багажник не открывался. Хотя Госпожа точно покинула машину и ушла! Это что-то новое, а нового она не хотела, с привычным злом справиться проще.

Наконец Госпожа вернулась, позволяя ей выйти. Кристина, замерзшая до онемения, замешкалась, и женщина просто вышвырнула ее на землю.

— Вставай, — приказала она. — И иди.

— Куда? — еле слышно спросила девочка.

— Да вон туда!

Среди деревьев, возле которых теперь стояла машина, выделялся старый дуб, подсвеченный фарами. Судя по столикам и пенькам-стульям, в хорошую погоду под его роскошной кроной устраивали пикники. Сейчас же дереву предстояло послужить более мрачной цели.

На одной из крупных нижних ветвей была закреплена веревочная петля, под которой стоял пень. Все это было как раз рассчитано на скромный рост Кристины — так вот к чему готовилась Госпожа!

Кристина встала как вкопанная. Не потому что хотела этого или набралась смелости для осознанного протеста. Просто ее тело отказывалось подчиняться, приближаясь к верной гибели.

Госпожа, явно наслаждаясь произведенным эффектом, подтолкнула ее вперед. Кристина не удержала равновесие на неровной земле, упала.

— Чего разлеглась? Иди давай!

— Не надо. Ну пожалуйста.

Она все-таки не удержала слезы; Госпожу это радовало. Похоже, та апатия, в которую все чаще впадала Кристина, перестала ее развлекать, и она решила покончить со всем.

— Я здесь решаю, что надо, а что — нет! Иди!

Для убедительности она пнула Кристину ногой, призывая ускорить движение вперед. Подняться девочка не могла — при падении протез заело, и это мешало ей. Но чтобы успокоить Госпожу, она попыталась ползти вперед.

У нее получилось, вот только недостаточно быстро — на это указывал новый удар.

— Ускорься, тварь маленькая! Ты все равно ничего не изменишь, можешь тут сопли мне не пускать! Зачем тебе тянуть время?

На самом деле смысл был. Кристина все надеялась, что на шоссе появится другая машина и кто-нибудь остановит это варварство. Ведь это уже. не по закону даже! В двадцать первом веке ее могли просто убить, ни за что, как в Средневековье! И Госпожа точно не будет наказана. Она всегда сухой из воды выходит и гордится этим!

Госпожа то ли разгадала планы Кристины, то ли просто устала ждать. Она без труда подхватила худенькое тело девочки с земли и понесла к дереву. Кристина попыталась сопротивляться, но холод, страх и голод делали свое дело — вот почему ей вчера еды не давали! А машин на дороге все не было.

Петля из жесткой веревки захлестнула шею, царапая кожу. Она была подвешена так высоко, что Кристине пришлось замереть на цыпочках, чтобы не сорваться — а в ее случае это было очень и очень трудно, так трудно, что обычному человеку и не понять. Она вцепилась в веревку обеими руками, но снять ее с себя не могла. Ей пришлось замереть, она даже дышать боялась, чтобы не сорваться.

Она очень хотела жить, несмотря ни на что.

Госпожа сделала шаг назад, наслаждаясь творением рук своих. Тонкое тело девочки, практически подвешенное на веревке, явно казалось ей забавным. Она в любой момент могла выбить пень из-под ног у Кристины — и тогда все завершилось бы очень быстро. Судя по блеску в глазах, она хотела этого, уже не сомневалась даже, но пока сдерживала себя.

— Не надо, — пискнула Кристина. Говорить было еще сложнее, чем дышать. — Пожалуйста.

Ветер усиливался, хлестал ее по спине, угрожая в любой момент столкнуть вниз. Веса-то в ней осталось совсем немного.

— Что — не надо? Что — пожалуйста? — поинтересовалась Госпожа. — Ты совсем от рук отбилась в последнее время!

— Но я же. делаю все.

— И ты считаешь, что этого достаточно? Что раз ты такая хорошая и все делаешь, уже этим ты заслуживаешь жить? Зазналась вконец! Ты не чувствуешь должного почтения ко мне. Мне это надоело!

— Не надо. — только и могла повторить Кристина. Она не знала, что еще сказать, ей было слишком страшно, и мысли путались. В одном Госпожа была права: никогда еще девочка не ощущала настолько четко, что ее жизнь ей не принадлежит.

— Страшно тебе?

— Да.

— Если ты еще раз хотя бы пикнуть при посторонних попытаешься, эти свои сплетни начнешь распускать, жалости просить, мы с тобой снова приедем сюда. И домой ты уже не вернешься!

Она перерезала веревку, и Кристина, лишившись опоры, повалилась с пня, но дышать все же могла нормально. Это сейчас помогало, ведь рыдания душили ее сильнее петли.

Госпожа стояла над ней, из-за этого она казалась бесконечно огромной, как чудовище.

— Запомни место, на котором ты находишься, потому что только оно и подходит тебе, — посоветовала она. — И запомни то, что сегодня я спасла тебе жизнь. Ты могла умереть, а я спасла тебя. За это ты вечно будешь у меня в долгу!

Глава 3. Земля плачет

— Ты уверена, что хочешь это сделать? — спросил Дамир. — Я могу поговорить с ним сам.

— Да все в порядке, — заверила его Алиса. — Он согласился встретиться со мной, о тебе я его вообще не предупреждала. Сюрприз будет!

Он знал, что она это скажет. Впрочем, выражение ее лица и голос значили для него гораздо больше, чем слова как таковые. Алиса действительно была спокойна.

Несмотря на свои давние конфликты с братом и нынешнюю напряженную ситуацию, она могла сохранить самообладание. Именно поэтому он не стал отказываться от встречи.

Дамиру до сих пор не нравилось, что его все-таки втянули в расследование. В то, что Тронов откажется от проекта, он не верил, даже после летнего скандала с Игнатом Костором. Да и в целом Дамир не мог отрицать, что ему нравится участвовать в расследованиях. Именно благодаря этому он смог полностью восстановиться после аварии, понять, что многое может даже при том, что планы на жизнь пришлось сменить.

Но он все равно не ставил эти игрища выше собственного ребенка! Он хотел поддерживать Алису в последние месяцы беременности, ему важно было не пропустить роды, и только после этого он собирался задуматься о новых этапах.

А получилось вот как. Это уже семейное дело, потому что семья Алисы связана с ним, как ни крути.

Со своим братом Алиса не встречалась практически со смерти матери. Они пересеклись на похоронах, но тогда разговор прошел на повышенных тонах. Алиса обвинила его открыто и публично. Андрей, естественно, был не рад этому и грозил подать на нее в суд за клевету.

Но в итоге все обошлось без судебных разбирательств. Она не стала настаивать на расследовании, потому что ей остро не хватало доказательств. Он получил деньги, которые были ему нужны. На следующие годы брат и сестра друг о друге забыли. Теперь им даже пришлось наводить справки с помощью Артура, чтобы разыскать Федорова!

Оказалось, что Андрей наконец оставил попытки завести собственный бизнес, которые и втянули его когда-то в долги. С помощью друзей он устроился работать директором небольшого магазина. За прошедшие несколько лет он успел жениться, а потом развестись. Продав ту квартиру, он обзавелся комнатой в коммуналке, да так и остался там. Его, видимо, все устраивало, потому что машина, записанная на его имя, стоила примерно столько же, сколько та комната.

— Он любит очевидные понты, — прокомментировала Алиса, когда узнала об этом. — Машину-то все видят! Думают, что он царь вселенной, нефтяной магнат или как минимум продюсер. Телочки на такое ведутся. Он потом номер в отеле снимет, развлечется и поедет в свою коммуналку. Коммуналку никому показывать не обязательно! Вот такая веселая жизнь.

— Слушай, вы с братом хоть в какой-то момент были друзьями? — осведомился Дамир.

— Друзьями? Нет, так чтобы друзьями, нет. Секретами мы не делились, вместе не играли, ну и далее по тексту. Семь лет разницы — чего ты хочешь? Но мы и не враждовали. У нас просто у каждого была своя жизнь. Иронично, но первые сильные чувства, которые мы испытали по отношению друг к другу, были негативными. Так случается.

Дамир не стал в это лезть. Он рос в семье один и в детстве хотел брата или сестру. Ему казалось, что это обязательно будет его лучший друг, который никогда не подведет и не предаст. Но детство кончилось, иллюзии развеялись, и он увидел, что отношения между братьями и сестрами бывают разные, кому как повезет.

Услышав голос сестры в трубке, Андрей Федоров не проявил ни восторга, ни враждебности. Предложение поговорить о матери его, конечно же, насторожило. Но Алиса сумела его убедить, что речь пойдет не об обвинениях, ей действительно важно было знать правду. В итоге Андрей согласился на встречу в кафе возле магазина, где он работал.

Когда они прибыли, он уже ждал их. Дамиру было любопытно, похожи ли они с Алисой, и теперь он видел, что не особо. Эти двое были примерно одного роста, но что в случае девушки было выше среднего, то в случае мужчины не сильно впечатляло. У Андрея было обычное телосложение, а плечи даже узкие, спокойное лицо с мягкими чертами, коротко стриженные коричневые волосы. И только глаза у них были похожи: изящным разрезом и удивительным оттенком темного янтаря.

Алиса, увидев брата, осталась спокойна, как статуя. Он же был настолько впечатлен ее положением, что поначалу даже не обратил внимания на Дамира.

— Алиса, ты. — потрясенно прошептал он. — Почему не сказала?

— Почему я должна была говорить? Это нашего разговора не касается.

— А ты. как. отец. сколько.

Из этого набора слов сложно было что-то понять, но Алиса справилась:

— Сколько — семь месяцев. Как — посредством секса. Отец вот стоит. Зовут Дамир.

Андрей наконец заметил, что рядом с ними еще кто-то есть. Возможно, в иных обстоятельствах он был бы и не рад неожиданной компании. Однако весть о том, что он скоро станет дядей, настолько его потрясла, что он лишь молча протянул Дамиру руку, которую тот пожал.

— Теперь ты понимаешь, почему мне важно знать всю правду? — поинтересовалась Алиса. — И я говорю именно о правде, какой бы тяжелой она ни была! Не бойся, никаких заявлений я писать не буду, это нужно лично для меня.

— Опять ты за старое? — укоризненно посмотрел на нее Андрей. — Почему когда речь заходит о правде, я у тебя виноват в чем-то по умолчанию? Почему ты не можешь допустить, что я не врал тебе и не убивал собственную мать?!

— Если бы я это не допускала, я бы не пришла сюда сегодня. А я здесь. Так что давай поговорим начистоту.

В обеденный перерыв кафе бурлило офисными сотрудниками, но это было к лучшему. В общем гуле и постоянном движении никто не обращал на них внимания. Они заняли дальний столик, и говорить можно было спокойно.

Дамир сел рядом с Алисой, Андрей — напротив них. Он обедал, потому что для этого, очевидно, и приходил сюда постоянно — его знали официантки. Его собеседники заказали чай.

— Расскажи мне все, — попросила Алиса. — Как ты видишь.

— Опять намекаешь, что это будет не правда?

— Просто расскажи.

— Хорошо, — вздохнул Андрей. — Ты хоть слушать готова, и это радует. Мы с мамой жили вдвоем, и я первым начал замечать странности, еще раньше, чем она. Она не помнила, где оставила вещи, могла что-нибудь непонятное сделать, например, положить телефон в холодильник. Зачем — она сказать не могла. Потом начались более опасные штуки. Она была не в состоянии найти дорогу домой из магазина, включала газ на кухне и забывала про него, могла подняться посреди ночи, раскрыть дверь в квартиру нараспашку и снова идти спать. Нам тогда повезло, что все обошлось без серьезных последствий! Понятное дело, игнорировать такое не могли ни она, ни я. Мы направились к врачу. Поставили диагноз, сначала один, потом второй. Я сообщил тебе. Врач мне честно сказал, что вылечить такое невозможно, нужно было либо сдавать ее в больницу, либо ухаживать дома. Я выбрал второе.

— Можно было нанять сиделку, — заметила Алиса. — И я предлагала тебе!

— Думаешь, я был против? Меня не радовала мысль о том, что кто-то будет выполнять работу за меня? Я ведь в тот период бизнес строить пытался, у меня каждая минута была на счету!

— Тот бизнес, из-за которого ты долгами порос?

— Тогда долгов еще не было, — указал Андрей. — В момент, когда мы с тобой говорили о сиделке. Это мама не хотела, не я! Ей было тяжело вот так сразу выпасть из жизни. Она хотела работу по дому выполнять самостоятельно и себя обслуживать, чтобы доказать, что она может все это! Я принял ее волю, тем более что получалось у нее неплохо. Потом у меня начались сложности с деньгами, и речь о сиделке больше не шла.

— Я говорила, что заплачу!

— Во-первых, ты хотела оплатить половину. Во-вторых, даже если бы ты взяла на себя все, я не хотел подчеркивать связь между нами — мной и тобой. На меня уже начинали давить кредиторы. Я не хотел, чтобы они знали, что у меня есть сестра, которая хорошо зарабатывает! Я не собирался втягивать тебя в это.

Дамир видел, что он не врет. Иногда не нужно выпытывать и проверять, все и так очевидно. А вот Алиса верить не спешила. Чувствовалось, что былое упрямство дает о себе знать.

— Ты не втягивал меня, но втянул маму? — спросила она. — Ведь именно в этот период ты переписал на себя все ее имущество!

— Переписал, но ради нее, а не ради себя! Маме становилось все хуже. У нее начались галлюцинации! Ей казалось, что кто-то за ней следит. Бывало, я прихожу с работы, а она в комнате своей сидит, в угол забилась, колотится. Я у нее спрашиваю: «Что случилось?» — а она мне: «Не помню! Но оно снова приходило следить за мной!» Ну я, ясное дело, спрашиваю, кто за ней следит. Она мне опять: «Не помню!» «А что помнишь?» — говорю. «Что глаза его горели золотом!» Вот и весь разговор, Алиса! Она принимала лекарства, но они ей не сильно помогали. Забьется в этот угол, тычет в стену и кричит: «Оно там, оно там!» — а я же вижу, что возле стены ну вообще никого нет! А за стеной — кухня, то есть и через стену никто не следит. Мама сама знала, что это ненормальное поведение. Когда я предложил переписать все ценные вещи на меня, она согласилась. Сама! Что бы ты себе ни придумала, это было ее трезвое решение, я не накачивал ее никакими препаратами! В моменты ясности мама осознавала, что она сейчас может стать жертвой любых мошенников. Так что лучше — чтобы у нее все украли или чтобы это хранилось у меня?

— Я так полагаю, она не знала, что ты погряз в долгах.

— Она знала не все, — уклончиво ответил Андрей.

Он действительно рассказывал матери не все, боялся напугать ее этим. Но и обворовывать ее, чтобы справиться со своими проблемами, Андрей не собирался. Когда стало совсем тяжело, он подумывал о том, чтобы продать машину матери, было очевидно, что ей автомобиль больше не понадобится. Но трогать материнскую квартиру и накопления он не собирался, это было делом принципа, да и не настолько на него давили кредиторы, чтобы решиться на столь отчаянный шаг.

А потом Алла Соколова умерла. Для Андрея это стало полной неожиданностью.

— У нее было хорошее здоровье, — пояснил он. — Да, провалы в памяти усилились, были галлюцинации. Но тело соответствовало возрасту, врачи говорили, что она лет двадцать проживет! Я не готовился к ее смерти. И уж тем более я не устраивал это!

— Ты оставил ее одну!

Алиса повысила голос, все же поддаваясь волнению. Дамир взял ее за руку, помогая успокоиться.

— Я оставил ее одну — запертой в квартире! Я помнил о ее состоянии, потому и забрал у нее ключи. Я был уверен, что до моего возвращения она останется дома! А у нее, очевидно, был дубликат. Когда я в тот день вернулся с работы, она уже была мертва. Тело забрали, и о том, что случилось, рассказали соседи. Из полиции нам с тобой позвонили одновременно.

Для Андрея смерть матери действительно стала серьезным стрессом. Та жизнь, к которой он успел привыкнуть, рухнула. Он потерял единственного близкого человека — невесты у него тогда не было, с сестрой он общаться перестал, а отца и не знал никогда.

Решение продать квартиру стало спонтанным.

— Мне хотелось свежего старта, — признал Андрей. — Настоящего чистого листа. Поэтому я и согласился продать квартиру быстро, дешево и со всеми вещами.

— Ты не имел права этого делать! — возмутилась Алиса. — Хоть бы вещи оставил!

— Теперь я это понимаю, а тогда. Казалось, что это и есть чистый лист. Мамы больше нет, а что могут на этом фоне значить вещи? Я хотел продать квартиру, чтобы избавиться от долгов и забыть об этом кошмаре, другую жизнь хотел, раз старая закончилась.

— А обо мне ты вообще подумал?

— Я ведь предлагал тебе часть денег, помнишь?

— Да при чем тут деньги?!

Ситуация разогревалась, становясь опасной. На них уже начали оборачиваться люди за соседними столиками. Более того, Дамир видел, что Андрей готов закрыться. Еще чуть-чуть — и он плюнет на все и уйдет, так и не дав им исчерпывающего ответа.

Поэтому Дамир был вынужден вмешаться:

— Давайте не будем снова обсуждать то, что было и что вы оба уже знаете! Это ошибка, которую исправить нельзя. Прощать ее или нет — подумаете позже. Меня другое интересует. Ты сказал, что согласился продать квартиру с вещами, так?

— Да, — кивнул Андрей. — По той цене, что мне предложили. Я понимал, что это мало. Но я хотел ускорить процесс, сделать и забыть!

— Забыл, поздравляю, — буркнула Алиса.

— То есть ты не сам пришел к решению о продаже, кто-то сделал тебе предложение? — поспешил спросить Дамир, пока между братом и сестрой не начался очередной скандал.

— Да. Только-только завершились похороны, я как пьяный ходил. Иногда и пьяный частично! Хотелось боль приглушить хоть как-то, но не помогало, да и трезвый я соображал не очень.

— Тоже мне, новость. тенденция сохранилась!

— Алиса, помолчи, пожалуйста, — попросил Да-мир. — Потом выскажешь мне все, что думаешь, а пока продолжим.

Она надулась, но все же замолчала. Это не значит, что она приняла его правоту. Возможно, месть ожидала его дома. Пока же им нужно было знать правду, и Алиса была достаточно умна, чтобы понять это сквозь обиду.

— Кто предложил купить у тебя квартиру? — осведомился Дамир.

— Ну а кто продажей квартир занимается? Риелторша, конечно!

— Какая? Анастасия Гусинская?

— Вроде. Я не помню, как именно ее звали, это было давно! — отмахнулся Андрей. — Не хватало еще такие вещи запоминать! Она сама нашла мой номер, сама мне позвонила и завела разговор о продаже.

— Ты не пытался выяснить, откуда у нее твой номер?

— Нет, я и не удивился особо. Когда мама умерла, мне почти сразу из похоронных агентств стали звонить. Видно, это у них часть бизнеса, информация по конвейеру передается. Риелторша стала расписывать мне, какие преимущества есть у быстрой продажи квартиры, как это избавит меня от проблем, ну и далее по тексту. Надо признать, говорила она ладно. Даже сказала, что нашла покупателя и все за неделю оформит! Это меня окончательно добило. Мне казалось, что появился просвет. Если я соглашусь на это, все мои беды разом закончатся, жизнь станет нормальной!

Дамир настороженно покосился на Алису, ожидая очередную колкость, но Алиса молчала.

— Ты знал, кому она собирается продавать квартиру?

— Когда она мне звонила, не знал, — отозвался Андрей. — Она имя упомянула, но я пропустил его мимо ушей. Оно не показалось мне знакомым. Мы с ней тогда больше о сумме разговаривали и о документальных условиях продажи. Я впервые увидел того мужика, когда мы предварительное соглашение подписывали. Вот тогда я его узнал.

— Вы были знакомы? — встрепенулась Алиса.

— Я и он — нет. Он и мама — в некотором смысле. Мужик оказался врачом, терапевтом из местной поликлиники, который иногда заходил к маме. Он стал мне что-то втюхивать о том, как он сочувствует, и что ему всегда нравилась эта квартира, ну и так далее.

— А тебя это не смутило? Ему нравилась квартира, мама умерла, и тут его агент тебе сама звонит!

— Не смутило, потому что я в отличие от некоторых не страдаю паранойей, — отрезал Андрей. — Я не верю, что простой врач из поликлиники пришел бы и убил мою мать! Он узнал о случившемся, конечно, у врачей же круговая порука. И, думаю, пригнал ко мне риелторшу. Но он не мог убить маму!

— Простой врач, говоришь. С деньгами на квартиру?

— Он сказал, что с деньгами ему помогли родители, а я не налоговый инспектор, чтобы проверять!

Дамиру и проверять было не нужно. Тронов уже сообщил им, что у Леонида Марканова не было прямых наследников, способных претендовать на квартиру. А он там всего год прожил! Вряд ли родители, обеспечившие его такими деньгами, за этот год дружно скончались.

Их просто не было в этой истории. А уж где он взял деньги — вопрос другой. Пока что было непонятно, кто более подозрителен: Леонид с его финансами и осведомленностью или риелтор, которая дважды оказалась в нужном месте в нужное время.

— Я больше ничего не слышал об этой квартире с тех пор, — завершил Андрей. — Я не связывался с врачом, я просто. жил. Забросил свой бизнес, если тебе интересно. С долгами было покончено. Я не вспоминал о том, что оставил позади!

— Это включает и маму?

— Не придирайся к словам! Мне не нужны ее вещи, чтобы помнить ее. Я поступил неправильно во многом. Но я ее не убивал, никогда даже не думал об этом! Теперь ты мне веришь?

— Если бы я считала, что ты ее убил, ты бы уже знал об этом, — пожала плечами Алиса. — Мы бы не в кафе это обсуждали, а в суде. Но то, что непосредственно ты ее не убивал, не значит, что ты не виноват в ее смерти. Как-то же она открыла квартиру в тот день и выбралась! Я узнаю как.

Алиса встала из-за стола и направилась к выходу. Дамир последовал за ней, а Андрей остался на месте. Поначалу он не пытался остановить их, потом все же окликнул сестру:

— Алиса!

— Что еще?

— Когда ребенок родится. Ты ведь скажешь мне? Позволишь увидеть?

Она продолжила движение, ничего не ответив. Но сейчас это и был самый простой ответ.

* * *

Проект не был для него чем-то особенным. Константин Петровский рассматривал всю историю с детективами просто как сферу, в которой он не преуспел раньше и должен преуспеть сейчас.

Он так ко всему относился, с самого детства. Чтобы быть лучшим, нужно постоянно показывать окружающим, на что ты способен. Этот метод всего раз подвел его. И то не окончательно — Костя еще надеялся все исправить. Пока же он с головой погрузился в новое для себя занятие.

Он должен выиграть. Он уже видел своих соперников — нельзя проигрывать подобным людям!

Костя не знал, чем будут заниматься они, да и не интересовался этим. Он решил отталкиваться от простейшей версии и верить в нее, пока не будет доказано, что она ошибочна. Если вообще будет! Пока же все указывало на то, что ситуация вполне очевидна. Историй с черными риелторами в новостях хватало, ими уже никого не удивишь. Как минимум две жертвы «страшной квартиры» подходили под мишень охотников за недвижимостью. А уж во что умудрилась вляпаться семья Цветиных — это их проблема. Тронов сказал, что победителем станет тот, кто определит, что случилось с Аллой Соколовой.

Первым делом он поехал в офис агентства недвижимости «2А». Тут у Кости сразу были опасения: адрес указывал на окраину города, на один из дешевых бизнес-центров. Не тех, где сверкают мрамор и зеркала, а тех, где пластиковое покрытие стен желтеет через год после сдачи в эксплуатацию.

В павильонах по соседству продавали утягивающие колготки, пищевые добавки с ягодами годжи, китайские мягкие игрушки и свадебные платья из блестящего полиэстера. Были тут и фирмы — в основном кредитные точки банков, страховые агентства и даже одинокий туроператор. Все помещения были однотипные, толпы клиентов нигде не наблюдалось.

Но агентство «2А» все-таки превзошло соседей. Несмотря на то, что табличка у входа обещала работу в это время, дверь оказалась заперта, и света внутри не было. Костя подождал минут пятнадцать, чувствуя нарастающую злость, но никто из риелторов так и не появился. Тогда он направился к соседнему павильону.

Там сидела девушка, предлагавшая всем желающим товары из телемагазинов. Издалека она казалась спящей, но при появлении Кости оживилась, заулыбалась.

— Здравствуйте! Вы по акции?

— Какой акции? — От неожиданности он даже забыл, зачем подошел к ней.

— Два шланга по цене одного! Очень выгодное предложение!

— Зачем мне два шланга?..

— Мыть дом и машину, — не моргнув и глазом, отрапортовала девушка. Видимо, в ее мире подобное предложение было логичным и понятным без пояснений. Кто же по доброй воле откажется от двух шлангов?

— Нет, я не за. акцией. Я приехал в агентство недвижимости, но там закрыто.

— А, эти! — Энтузиазм девушки угас наполовину. Возможно, он угас бы полностью, если бы не тот эффект, который Костя стабильно производил на женщин. — Там почти никого никогда не бывает.

— То есть как? Они вообще не приходят?

— Приходят иногда, но они в этом плане непредсказуемы. Могут появиться в любой день и в любое время, системы нет. Вы уверены, что вам ничего не нужно? Может, насадка для бритья головы?

— Нет, спасибо. Может, агентство вообще закрыто, раз они так редко стали появляться?

— А они не «стали», так всегда было, — уточнила продавщица. — Они где-то с год назад сюда переехали, так и мелькают. Зачем время работы повесили — непонятно. Видно, нужно было для аренды. Я там всего двух работников видела, мужчину и женщину. Я так поняла, они же и владельцы. Так что у них все согласовано друг с другом! Но платят они регулярно, так что хозяин центра их любит. Может, купите летающую фею детям?

— У меня нет детей, — отмахнулся Костя. — Ну а клиенты что? Не приходят никогда, никто не возмущается?

— Вот вы пришли, возмущаетесь. А вообще, такое очень редко бывает! Видно, с ними по телефону изначально договариваются. Я несколько раз видела, как они приезжали и почти сразу клиенты появлялись. Значит, назначали время. А вот так, как вы, отдельно. Было пару раз, но люди уходили. Я так понимаю, это агентство никакой рекламы не дает, поэтому о нем мало кто знает. Если расскажут другие — люди придут, а потока нет.

Информации об агентстве «2А» действительно было очень мало. Серьезной рекламы Костя не видел вообще. А между тем компания существовала с две тысячи девятого года! Получается, они полностью полагались на агрессивную стратегию: сами звонили хозяевам квартир и уговаривали о продаже.

Или не только уговаривали.

— Сегодня тут никого не было? — поинтересовался он.

— Где — тут?

Сдерживать раздражение на эту девицу было все сложнее.

— В агентстве!

— Не кричите. Если подводят нервы — купите вот успокоительное средство, китайское, хорошее! А этих не было, я мужика где-то неделю назад видела, а она уже не помню сколько не появлялась. Хотите особую добавку с женьшенем? — Девушка бросила на Константина многозначительный взгляд. — Так и дети появятся, будет кому летающую фею купить!

На это Костя не счел нужным отвечать. Он узнал у продавщицы все, что хотел, и больше не было смысла ее терпеть. Ждать у закрытой двери он тоже не собирался — ведь у него был альтернативный адрес.

Пока что действия загадочной Анастасии вполне укладывались в его версию о черных риелторах. Офис для них был юридической условностью, известности они даже сторонились. Для города, где агентств недвижимости больше, чем грибов после дождя в Чернобыльской зоне, это ненормально. Значит, то, чем занималось «2А», приносило им солидный доход именно в условиях молчания.

Было несколько странно теперь ехать домой к этой Анастасии, но иного выбора он не видел, шансы застать ее там были выше, чем в бизнес-центре.

Тем более что личная недвижимость риелтора впечатляла гораздо больше, чем офис. Анастасия была гордой владелицей квартиры в старой застройке в самом центре города. А это уже не шутки! Чтобы поселиться в таком доме, квартиру нужно было либо наследовать, либо стать олигархом.

Но это если речь идет о законном получении.

К своему удивлению, в подъезд Костя попал без особых проблем. Кто-то из жильцов обзавелся новой мебелью, и пока грузчики метались по этажам, дверь оставалась открыта. От молодого человека требовалось только пройти мимо них уверенно, как будто так и надо.

А вот дальше дела обстояли сложнее. У него не было четкого плана. Он ехал сюда лишь для того, чтобы поговорить с Анастасией, но теперь это казалось ему крайне наивным. Где гарантия, что она будет отвечать ему? Надеяться лишь на его природное обаяние было бы глупо, а других ресурсов у него попросту не было. К тому же не факт, что риелтор сейчас одна, если второй владелец агентства ей больше чем деловой партнер, в квартире могут быть оба.

Так что стратегия «приди и спроси» и с простыми риелторами вряд ли принесла бы успех. А тут он имел дело с преступниками, отказ которых может быть совсем не безвреден!

Костя остановился у окна, перебирая в уме варианты действий, но ничего путного не придумал. Ему только и оставалось, что наблюдать, как возятся во дворе грузчики. Он ожидал вдохновения — а увидел знакомое лицо.

Элина Крашевская маршировала через двор уверенно, словно на параде. Костя еще не общался с ней, им просто раздали краткую информацию о других участниках, поэтому он и знал ее имя. Эта тетка сразу ему не понравилась, она напоминала клоунессу, да и умом определенно не блистала. И тем не менее она заявилась сюда!

Костя считал ее достаточной безмозглой, чтобы сделать то, на что он не решался. Он быстро поднялся по лестнице на этаж выше нужного и затаился на лестничной клетке. Теперь он мог слышать все, что происходит внизу, не сомневаясь, что его не заметят.

Как он и ожидал, Элина вошла в подъезд, поднялась по лестнице и позвонила в квартиру Анастасии. Она в отличие от Кости вообще ни в чем не сомневалась.

Дверь ей открыли довольно быстро, зазвучал молодой женский голос.

— Добрый день. Вы ко мне?

— Вы Анастасия? — уточнила Элина.

— Да.

— Анастасия, дорогая, очень приятно познакомиться! Мне крайне важно с вами поговорить! Это вопрос жизни и смерти!

Риелтора эмоциональное вступление не впечатлило.

— На какую тему будет разговор?

— Я бы хотела поговорить с вами об одной квартире, которую вы продавали два раза!

— Мне это ни о чем не говорит.

Элина, не сдаваясь, назвала адрес. Она действовала именно так, как ожидал Костя — как танк. Если Анастасия и поняла, о чем речь, выдавать себя она не спешила.

— Простите, я не понимаю, что происходит и кто вы такая.

— Но вы же продали эту квартиру, милая девочка!

— Начнем с того, что я вам не милая девочка, — в голосе Анастасии скользнули металлические нотки, которые не предвещали ничего хорошего. — А продолжим тем, что любая сделка — завершенный процесс. После того, как все бумаги подписаны, а ключи переданы, я не имею к этой квартире никакого отношения.

— Там погибли люди!

— Глубоко им сочувствую, но, могу заверить, я здесь ни при чем.

— Но.

— Как, простите, вы назвались?

— Меня Элина зовут, я не представилась.

— Так вот, Элина, послушайте теперь меня внимательно, — прервала ее Анастасия. — Мне жаль, что где-то там погибли люди. Но это Москва, здесь каждый день кто-то гибнет. На всех слез не напасешься! Даже если я когда-то работала с погибшими, это никак не влияет на нынешние обстоятельства. Мир праху их и все такое, а меня больше не беспокойте. Если через пять минут вы все еще будете здесь, я вызову полицию. Всего доброго.

Дверь захлопнулась, демонстрируя, что ответ Элины Анастасию не интересовал. Та немного постояла на лестничной клетке, потом медленно направилась вниз. Видно, в ее воображении этот разговор проходил совсем не так, а тут — сюрприз.

Какая же дура. Впрочем, Костя подозревал, что и более умный собеседник не вытянул бы из Анастасии ответов. Она много лет в бизнесе, и если бы она была глупа и болтлива, давно сидела бы за решеткой. А она вместо этого шикует в центре Москвы!

Есть только один путь получить от нее информацию: заставить ее говорить. А на это наверняка не способен ни один из участников проекта.

* * *

— У тебя ведь все в порядке? — в который раз спросил Север. — Ты в безопасности?

Чувствовалось, что ему неуютно находиться так далеко от нее, пока она вовлечена в расследование. Однако свою часть уговора он выполнял исправно: посещал все прописанные врачом процедуры, присылал ей фотоотчеты и даже не ввязался ни в одну драку. Пока.

— У меня все хорошо, — заверила его Вероника. — Я постоянно на связи с Дамиром и Алисой, так что я не одна. Рисковать понапрасну я не буду, ладно, я побегу, у меня дела, завтра созвонимся.

— Удачи. И Ника. я скучаю.

Север был не из тех, кто часто и открыто говорит о своих чувствах. Если уж он решился признаться, значит, соскучился действительно сильно. Вероника оценила это.

— А я люблю тебя. Выздоравливай, мне без тебя скучно побеждать!

Она не собиралась обманывать его. То, что она планировала сделать сегодня, Вероника вполне серьезно не считала риском. А что она поедет за город одна — ему знать не обязательно. Ему покой нужен! Она не обещала постоянно оставаться рядом с Да-миром, поэтому не было слова, которое она могла нарушить.

По сути, Дамир нуждался в ней больше, чем она в нем. Это он не мог водить машину, у нее с этим было все в порядке. С ним Веронике было спокойней, однако он пока был занят с Алисой и ее братом, а она не хотела ждать.

Поездка в разгар дня не казалась ей серьезным риском. После разговора с Севером Вероника подхватила собранную заранее сумку и покинула квартиру. Она сбежала по лестнице, на ходу доставая ключи от машины. Вероника планировала преодолеть этот короткий участок пути без остановок, но остановиться все-таки пришлось. Когда она покинула подъезд, навстречу ей поднялся мужчина, до этого сидевший на лавке.

Михаила Сивака она узнала сразу — он был на общем собрании. Но они тогда не общались толком и уж точно не договаривались о встрече! Это было странно, если не сказать подозрительно, и Веронику успокаивало только то, что ее неожиданный собеседник выглядел растерянным и смущенным.

— Здравствуйте. — промямлил он. — Только не сердитесь, но я по делу!

— По какому еще делу? — удивилась Вероника. — Как вы вообще узнали, где я живу?

— Это не очень сложно было. В прошлый раз я запомнил, кто на какой машине приезжал. У меня есть друзья в ГИБДД, я попросил узнать ваш адрес, так и нашел.

— Что ж, этот момент отпадает, хотя болтливость нашего ГИБДД меня не радует. Но все-таки почему вы пришли ко мне? Почему не позвонили?

— Да мне вживую общаться как-то сподручней, — виновато улыбнулся Михаил. — Тут такое дело. Я уж не знаю, как я попал в это все, потому что я точно не детектив. Но мне очень нужно выиграть! Правда нужно! А что делать — я не знаю. Я расследованиями даже не интересовался раньше. Я все думал, думал, с чего начать, и не знаю! Поэтому я пришел к вам. Я надеялся, что вы сможете научить меня, хотя бы чуть-чуть объяснить, что делать, а потом уж я сам! Пожалуйста?..

Это могло быть либо наглостью, либо наивностью, либо глупостью. Но наглым Михаил не казался, от глупости страховало участие в проекте — откровенных идиотов Тронов все-таки к расследованию не допускал. Значит, Михаил действительно был наивным. И это в его-то возрасте!

Кто-то другой на месте Вероники высмеял бы его сразу или послал к черту. Но Веронике стало его жалко. Он не был наглецом, который наживается за чужой счет, он всего лишь решился на совершенно детский шаг. Кто бы мог подумать.

— Почему вы обратились именно ко мне? — спросила Вероника. — Есть еще пять участников.

— Так я это, досье почитал! Я решил, что если кто меня научит, то только человек, который уже занимался этим. А таких двое: вы и еще мужчина тот, Дамир. Но я решил сперва к вам подойти. У вас взгляд добрее! Я дико извиняюсь, что такое прошу, только без помощи я пропаду, а отказываться не хочу! Моей семье деньги нужны.

Судя по внешности и одежде Михаила, про деньги он не врал. Однако это все равно не было весомым поводом помогать ему.

Проект Тронова — это не игра и не благотворительность. Тот, кто не находит себе места, должен уйти.

И все же Вероника не стала прогонять его. Может, в других обстоятельствах она и не проявила бы такую щедрость, но сейчас Михаил мог пригодиться ей. Даже если с соображалкой у него туго, физическая сила точно есть!

— Садитесь. — Вероника кивнула на свой джип. — Поедете со мной.

— Вот спасибо!

Михаил, видно, и не надеялся на согласие. Он был так окрылен этим успехом, что заскочил в машину без вопросов. Лишь когда джип тронулся с места, до него дошло, что он ничего не знает про маршрут.

— А куда мы едем? — спросил он.

— В одну небольшую деревню, — пояснила Вероника. — В этом и суть расследования. Алексей Петрович дает нам первоначальный набор данных. А уже мы решаем, как на их основе собирать другие сведения. В частности, я предположила, что за всеми несчастьями этой квартиры стоит риелтор Анастасия. Я собрала кое-какие материалы о ней и ее агентстве.

Она не стала уточнять, что не все эти материалы были получены законным путем, свою хакерскую деятельность она не афишировала. Да и какая разница? Для Вероники было главным, что ее поиски никому не вредили.

Она просмотрела документы на недвижимость, сделки, зарегистрированные за последние годы, отзывы в Интернете. Так она и выяснила, что в работе агентства «2 А» было много сомнительных моментов. Причем это не стало веянием нового времени, самая первая сделка, заключенная когда-то Анастасией, уже выглядела подозрительно.

Долгие месяцы после регистрации агентство простаивало без работы, а потом вдруг озолотилось на продаже захудалого деревенского дома — за свои услуги Анастасия взяла половину стоимости постройки. Обычно так щедро агентов не вознаграждал никто!

Все это Вероника без сомнений рассказала своему спутнику. Конкуренции она не боялась: их задача — найти ответы, и неважно, кто именно это сделает. А о призовых деньгах Вероника особо не думала, ей они просто были не нужны.

— А с чего это ей вдруг отдали половину стоимости? — поразился Михаил.

— Потому что иначе этот дом не удалось бы так легко продать. По документам были проблемы: единственная владелица не умерла, а пропала без вести. Однако Анастасия смогла устроить все так, что ее признали погибшей через месяц после исчезновения. Дом перешел к мужу исчезнувшей женщины, а уж он продал дом с помощью Анастасии.

— Это же очевидное преступление! — возмутился Михаил. — Как такое допустили?

— Даже очевидные преступления очевидны не всем. Да и потом, маленькая деревня, хорошо пьющая женщина. Когда Елена Рябченко, владелица дома, пропала, это никого там не удивило. По крайней мере, такую версию выдвигали. Я хочу спросить, действительно ли это так, осмотреть дом.

— А если нынешние хозяева будут против?

— Не будут, — заверила его Вероника. — Этот дом сгорел два года назад, там уже никто не живет.

Михаил задумался, но больше ни о чем не спрашивал.

Осень за городом пылала огненным великолепием. Леса переливались всеми оттенками золота и пурпура. В этом была особая красота, которую человеку никогда не повторить. В этой осени, классической, в самом своем разгаре, было совершенно все — от сохранившихся полос зелени до тонкого запаха прелой листвы в воздухе.

Вероника с восхищением оглядывалась по сторонам, насколько это позволяла дорога.

Михаил остался равнодушен к красотам природы. В его досье было сказано, что он работал дальнобойщиком, так что на такую красоту он, должно быть, насмотрелся. Сейчас его больше интересовало расследование: он взял с собой бумаги и теперь перечитывал их.

— Я вот тут подумал. А как эта Анастасия узнала про дом? — изумился он. — Она же работает в Москве, и агентство ее в Москве. А дом — нет. Ну и как тогда?

— Вот и мне хотелось бы получить ответ.

Поселок, в котором находился злополучный дом, наверняка привлекал дачников. Он был классической деревенской сказкой, за которой они гнались, и яркая осень лишь подчеркивала это. Здесь не было ни разрухи, ни запустения, абсолютное большинство домов находилось в отличном состоянии, и было видно, что многие живут тут круглый год.

Но были и исключения: по тому адресу, что значился в документах, их встречали обугленные руины. На фоне аккуратной разноцветной улицы этот дом казался гнилым зубом, который так и хотелось вырвать.

Однако можно было угадать, чем он раньше привлекал покупателей. Само здание, если судить по контуру, было просторным, на большом участке располагался роскошный старый сад. Тут и сажать ничего не надо, ухаживать особо — тоже. Мечта горожанина!

Судя по объявлению на воротах, мечта снова искала своего обладателя. Но теперь, когда дома не было, очередь из покупателей тут не выстраивалась.

Вероника не стала пока никого искать, ей хотелось осмотреть участок. Вряд ли за столько лет тут что-то сохранилось, да еще после огня, но кто знает! Михаил и вовсе не собирался проявлять инициативу. Чувствовалось, что ему здесь неуютно, и он не отходил от своей спутницы.

Яблони на участке встречали их мягким шелестом ветвей, словно соскучились по людям. Вероника поймала себя на мысли, что ей тоже когда-нибудь хотелось бы обзавестись таким домиком. Размышления ее были прерваны окриком:

— Эй! Кто тут? Кто тут ходит еще?

Со стороны открытой калитки к ним спешила старушка. По крайней мере, желание спешить чувствовалось, хотя на скорость это слабо влияло. Пожилой женщине было лет девяносто, не меньше. Время иссушило ее, согнуло, заставило постоянно опираться на палку. Такие даже в деревне обычно уже не работают. Свое время они посвящают прогулкам и наблюдению за окружающими.

Вот и эта старушка быстро засекла посторонних. Что было Веронике на руку.

— Мы думаем купить этот дом, — пояснила она, улыбаясь старушке. — Узнали, что он продается, и приехали посмотреть.

Ей всегда удавалось ладить с людьми. Ничего особенного Вероника для этого не предпринимала, обучающих курсов не проходила — она их вообще считала дикостью. Она просто верила, что если ко всем относиться с дружелюбием, то и люди чаще всего будут отвечать тем же.

Попадались, конечно, исключения, но старушка была не из их числа. Она улыбнулась в ответ, демонстрируя отсутствие большинства зубов.

— О, это будет хорошо, если кто-то вежливый поселится, да еще молодой! А то стоит этот дом, как проклятый, уже и мне страшно иногда становится.

— Главное, чтобы действительно не проклятый, — заметила Вероника. — Для меня важна история дома, просто так въезжать — страшновато!

— Историю этого дома я хорошо помню! Когда я девочкой была, его еще и не было тут, и всей улицы не было. Мои родители и хозяева этого дома одновременно участки получали, строить друг другу помогали. Когда у них дочка родилась, я ее нянчила. Только вот дурная кровь оказалась. Хорошая, а дурная!

Судя по весьма эмоциональному рассказу старушки, у пары, построившей дом, родилась всего одна дочь — Елена. Родители ушли рано, а Лена начала пить. С такой бедой в деревне много кто сталкивается, остановить ее было нереально, а никто и не рвался помочь. Соседи только журили через забор. Да и что они могли?

Потом Лена где-то встретила городского — говорили, что москвича, но это старушка наверняка не знала. От любви женщина отрезвела. Сыграли свадьбу. На осень и зиму Лена часто уезжала к мужу, а летом они отдыхали здесь, потому что места действительно отличались редкой красотой.

Ждали наследника — да не сложилось. Лена никому не рассказывала почему, все держала в себе. Они с мужем все чаще ссорились, и она начала прикладываться к бутылке после многолетнего перерыва. Муж это не стерпел, они расстались.

— Хотя штампы о браке в паспортах оставили, — уточнила старушка. — Он иногда приезжал, одуматься просил. Но трезвой Ленку уже и не заставал. Потом рукой махнул, больше не появлялся тут, в Москве отсиживался.

Многие деревенские алкоголики быстро обзаводятся соответствующей компанией, но Лена Рябченко заливала свое горе одна. Когда она пропала — никто и не заметил, и точную дату исчезновения назвать не брались. Она просто перестала мелькать на улицах. Деревенские решили, что муж все-таки забрал ее к себе.

Однако он приехал сам, и не с Леной, а с полицией.

Женщину искали всем миром, обошли ближайшие леса, перекопали весь участок, даже на дно озера водолазы ныряли. Напрасно. Казалось, что Лена просто растворилась в воздухе.

Вскоре ее объявили мертвой, муж продал дом. В него въехала московская семья с двумя маленькими детьми. Вот только радости им это не принесло.

— Детки болели постоянно, — покачала головой соседка. — Приезжали сюда за здоровьем, а болели! Девочка еще ничего, а вот мальчик. Кровью плевался! Не рад был им этот дом. И земля не рада. Ее родители Ленки обрабатывали, и чужой род тут был не нужен.

— Почему вы так решили?

— А вон, смотри!

Старушка указала в сторону от едва различимой дорожки, туда, где когда-то было крыльцо дома. Теперь рядом с обугленными камнями чуть покачивались на ветру иссохшие ветки розовых кустов. Это не было данью сезону: все остальные растения на участке еще были покрыты листвой, местами даже зеленой. А розы умерли, и чувствовалось, что весной они не оживут.

— Когда новые люди въехали, они тут цветы посадили, — пояснила старушка. — Сказали, что тут некрасивая проплешина, и надо ее чем-то закрыть. А это земля плачет! Если земля плачет, ничего уже не сделаешь. Все, что посадили Ленкины родители, продолжало цвести и плодоносить год за годом. А что сажали чужие, то всегда умирало!

Вероника подошла ближе к засохшим кустам. Было видно, что эту землю огонь не задел, сюда пожар не дотянулся. Слова старушки были пугающе верными: почва словно погибла от горя и не позволяла зародиться новой жизни.

— В одно лето мальчик так разболелся у городских, что они «Скорую» прямо сюда вызывали, — завершила соседка. — Уехали с ним, больше не вернулись, дом выставили на продажу. А в него потом молния ударила. Сразу тушить не начали, пожар разгорелся, и уже ничего не спасли. Может, оно и к лучшему? Поэтому я не знаю, что можно вам посоветовать. Мне-то хочется, чтобы тут люди хорошие поселились, детишки снова бегали. это и есть жизнь! Но вот Ленкины родители, чую, против. Сердятся они, что и она, горемыка, жизнь свою сгубила, и мы ее покинули. Я вот как думаю: люди тут смогут жить только тогда, когда ее тело найдут и в могилу наконец положат. Хоть там ей будет покой!

Глава 4. Все еще я

Саша сидела на подоконнике, поджав под себя ноги, и смотрела, как за окном осенний ветер срывает листья с деревьев. Она понимала, что сейчас должна заниматься совсем не этим. А чем — она не знала.

Бумаги, которые ей дали в офисе Тронова, все еще лежали на столе. Она пересмотрела их уже сотни раз, вчитывалась в каждую букву, но что делать — все равно не догадывалась. Она слышала, как другие участники планировали куда-то идти, кого-то опрашивать, действительно разбираться в этом. Она так не могла.

Саша не представляла, как она может заявиться на место преступления — или завести разговор с риелтором, которая, может, людей убивала! Прошлая Саша такого не испытывала, она умела общаться с людьми и добиваться своего. Но та Саша исчезла лет десять назад. А та, что осталась, только и могла, что смотреть из своей квартиры на город, в котором кто-то действовал и побеждал.

Она надеялась, что участие в проекте поможет ей прийти в себя после смерти Жени и способствует новому старту. Видно, ошиблась. Она добилась только нового разочарования в себе.

Зазвонил мобильный телефон. Номер был незнакомый, и это несколько смутило Сашу, и все же здесь, в безопасности своего дома, она решилась ответить.

— Алло?

— Александра, как продвигается расследование? — уверенно спросил мужской голос.

Он мог бы показаться ей незнакомым, если бы не характерная манера растягивать слова. Она такое только у одного человека замечала — другого участника проекта, Витольда Грекова. Саша спрыгнула с подоконника, чтобы снова просмотреть бумаги, и убедилась, что номер действительно его.

Это не объяснило ей, почему Греков звонит. Саша с этим странным существом неопределенного пола и возраста вообще на проекте не общалась и осознанно старалась держаться от него подальше!

— Ну? — поторопил он. — Ты так занята, что не можешь ответить? Перестрелка? Или в засаде сидишь?

— Нет, я дома, — смущенно ответила Саша.

— Ты вышла из проекта?

— Нет, я просто не знаю, что делать.

— Чего и следовало ожидать. Поздравляю, тебе повезло, будешь работать со мной. Есть ручка и бумага рядом?

— Да, есть.

— Бери и записывай адрес! Жду тебя там через час, уж постарайся не опаздывать!

В этой ситуации Сашу возмущало многое. Наглость этого Витольда, стремление отдавать ей указания, да хотя бы то, что он «тыкает» — а ведь он вряд ли ей в отцы годится! При этом сам Витольд никаких сомнений не испытывал. Ему все казалось логичным: он приказывает, она подчиняется. Он просто продиктовал ей адрес и бросил трубку, оставшись в полной уверенности, что она будет там. Он даже ее мнения не спросил!

Первым импульсом Саши было просто послать его к черту. И его, и весь проект! Это все слишком опасно, да и потом, она не ассистентка и не марионетка! Однако взгляд Саши упал на зеркало, и ее решимость мгновенно угасла.

Оттуда на нее смотрел грустный толстый хомячок. Она ведь в последнее время такой и была — всклокоченной, рассеянной, ничем не интересующейся. Она потерялась в новой жизни. И если проект мгновенно не дал ей нужную встряску, то кто виноват, она или проект?

Саша не тешила себя надеждой, что участие в этих играх поможет ей снова стать красивой, подтянутой и уверенной. Но она хотя бы сможет испытать себя! Убедиться, что та, прежняя она, все еще здесь, просто спрятана под годами унылого существования. Разбудить ее самостоятельно Саша не могла, и предложение Витольда оказалось для нее лучшим вариантом.

Так что она быстро собралась и на место встречи прибыла без опозданий. По указанному адресу находился салон красоты — один из дорогих, сиявший золотом изнутри и снаружи. Она в таких давненько не была. Пожалуй, с самого знакомства с Женей. Входить туда ей было неловко. Ей казалось, что администраторы обязательно будут смотреть на нее с презрением. Разве не так поступают в подобных заведениях? Мгновенно оценивают потертые джинсы и стоптанные кроссовки и выносят вердикт, что она лишняя в этом мире.

Однако этот салон красоты оказался исключением. Девушки у стойки словно и не заметили ее усталого вида, побитого временем наряда и полного отсутствия косметики.

— У вас к кому запись? — только и поинтересовалась одна из них.

— У меня не запись, мне встречу назначили, — пробормотала Саша. Хотелось быть уверенней, но пока не получалось. — Витольд Греков.

— Вы Александра, не так ли?

— Да.

— Давайте я провожу вас в кабинет директора, он сказал, что вы придете.

Ей и в голову не могло прийти, что весь салон принадлежит ему. Хотя, наверно, стоило бы догадаться — даже она, далекая от мира гламура, не раз слышала его имя. Теперь же она могла только последовать за администратором, стараясь побыстрее прошмыгнуть мимо роскошных гостей салона.

К счастью, в кабинете Грекова не было никого, кроме самого стилиста. Хотя клиенты тут определенно появлялись: в просторном помещении письменный стол соседствовал с парикмахерским креслом, раковиной для мытья волос и полками с косметикой.

— Это для ВИП-клиентов, — пояснил Витольд, проследив за ее взглядом. — Молодец, что не опоздала. Оля, принеси мне чай с жасмином, гостье — кофе с халвой.

— Но я не пью кофе с халвой, — робко возразила Саша.

— Ты не пьешь его или никогда не пила?

— Никогда не пила.

— Вот и попробуешь, а потом уже будешь о вкусе говорить!

Она не стала спорить; Саша все больше теряла связь с реальностью. Сама себе она казалась сказочной Алисой, которая провалилась в кроличью нору. Теперь она в другом мире, а вокруг мелькают странные создания, похожие на результат воздействия галлюциногенных грибов.

— Садись. — Витольд кивнул на кресло. Он в мире Кэрролла определенно был бы Безумным Шляпником. — Сейчас будем делать стрижку и красить волосы. По-хорошему, надо и выпрямить, но я не буду. Это кощунство, природа подарила тебе слишком роскошные кудри, и кто я такой, чтобы портить их?

— Стрижку? — эхом повторила Саша. — Красить волосы? Что вообще происходит?

— Ах да, не сказал. Вот!

Он сунул ей в руки удостоверение, а сам направился к столику с инструментами. Воспользовавшись паузой, Саша рассмотрела свой неожиданный трофей. Оказалось, что удостоверение полицейское, на имя Антонины Никифоровой, которую она не знала — и на которую была отдаленно похожа.

У женщины-полицейского были темные волосы и стрижка каре. Саша начинала понимать.

— Вы хотите выдать меня за нее?

— Не выкай, — поморщился Витольд. — Я чувствую себя твоим дедом, взявшим Берлин. Да, я выдам тебя за нее. Только так ты сможешь вытянуть ответы из Анастасии — этого мастера по продаже чужих квартир. По-другому с ней никак.

— А разве не нужно это сначала обсудить со мной? Спросить, согласна ли я?

— Была бы не согласна, не приехала бы сюда, — рассудил стилист. — Но ты здесь. Значит, своих вариантов у тебя нет. Так что не кривляйся, и оба мы будем в выигрыше.

Он накрыл ее парикмахерской накидкой. Вставать и переходить к раковине Саше оказалось не нужно — кресло для ВИП-клиентов легко перемещалось по залу. До Саши только сейчас дошло, что Витольд не шутит и все это по-настоящему. А она ведь никогда в жизни не красила волосы! Она так гордилась своим природным цветом.

— Так, постой! — возмутилась Саша. — Я не хочу менять внешность!

— Серьезно? — Витольд посторонился, чтобы открыть ей зеркало. — Вот это ты рвешься сохранить? Детка, да такую голову нужно прятать в пакет, как алкоголь в Прибалтике!

Он был жесток, но прав. Свет в кабинете был настроен так, чтобы клиенты сами себе казались красивее, однако Сашу и это не спасало. Она не стала уродливой — она стала старой. И не от возраста, а из-за состояния души. Крест, который она поставила на себе много лет назад, теперь стал особенно четким.

Может, она и гордилась своими волосами раньше. Но теперь тот самый природный цвет наполовину уничтожила седина, и держаться было не за что. Да и ее волосы больше напоминали мочалку, чем «роскошные кудри».

— Ладно, сдаюсь, — вздохнула Саша. — Делай что хочешь.

— Я слышу глас рассудка! Это радует. Красить будем в горький шоколад. Это не тот оттенок, что носит Тоня, но на маленьком фото не видно, а тебе он пойдет, цвет глаз подчеркнет и как родной ляжет.

Вернулась ассистентка, которая принесла прозрачную чашку с чаем и белую, фарфоровую, с кофе. Напиток был густой, ароматный, украшенный облачком взбитых сливок. Первый глоток Саша делала осторожно, она понятия не имела, чего ждать. Вкус был сложный — и одновременно приятный: сочетание тягучей сладости халвы и острой горчинки натурального кофе. Как будто десерт новый попробовала. она так давно себе этого не позволяла!

— Мне нравится, — призналась Саша.

— Кто б сомневался. Милая, я бы не поднялся так в этой профессии, если бы не знал, что нравится каждой конкретной женщине. Послушай, — Витольд вмиг посерьезнел. — Я не верю, что ты всегда была такой, как сейчас. Сущность-то у тебя огненная, но кто-то сильно ее погасил. Я не буду спрашивать, кто и как, и ты не думай об этом. Давай сделаем вид, что ничего не происходило. Скоро снова гореть будешь, вот увидишь! А пока поработаем вместе, мы нужны друг другу.

Оказалось, что Витольд, как и многие другие, верил, что ключом к расследованию станет Анастасия. Он думал, как подступиться к ней, рассматривал вариант подойти напрямую, но, к счастью, не успел этого сделать.

К нему пришла их конкурентка, Элина, и стала жаловаться на то, что Анастасия ее послала куда подальше. Очевидно, риелтор не привыкла к вопросам и не собиралась предоставлять посторонним никакую информацию. Элина не знала, что делать, и отчаянно искала помощника. Она решила, что если объединится с кем-то, то обязательно найдет способ разговорить Анастасию.

— Только я ее отправил по долгому маршруту. Мне такие союзники не нужны! Знаю я эту породу. Это только на публику они «Братцы-ребятушки, давайте все обнимем березку!» На самом деле под этим сусальным золотом скрывается жуткий эгоизм. Того, кто согласится с ней работать, Элина использует и подставит. А мне это надо? Вот уж нет!

После долгих размышлений Витольд пришел к выводу, что Анастасию нельзя уговорить быть откровенной, можно только заставить. Черные риелторы, как правило, старались не нагнетать отношения с полицией. Поэтому если бы к ней пришел представитель закона, она была бы гораздо любезнее.

Самостоятельно изображать полицейского Витольд даже не брался.

— У меня, конечно, есть полицейская форма, но она совсем для других целей, — хмыкнул стилист. — Не по ГОСТу, так сказать.

Его отношение было понятно: даже если бы он переоделся в самую обычную форму или пришел в деловой одежде, как следователь, он бы не смог скрыть следы многочисленных пластических операций. Так что вряд ли Анастасия легко бы поверила, что перед ней полицейский.

Долго думать ему не пришлось, он быстро сообразил, где взять удостоверение. Ему даже ничего подделывать не нужно было — с молодой следовательницей Никифоровой он был знаком давно, она относилась к числу «полезных друзей» Грекова.

При этом вовлекать саму полицейскую в проект Тронова он не собирался. Она и так рисковала, давая ему удостоверение, но пока лично ее там не было, она всегда могла сказать, что кто-то воспользовался подделкой.

— Да и вообще, чем меньше ей известно, тем лучше, — добавил Витольд. — О тебе я сразу подумал. Я похожие черты легко соотношу.

— Это понятно, но откуда ты знал, что я соглашусь?

— Думаешь, это сложно? Ты запуталась в своей жизни, куда тебе еще расследование вести! Я не был уверен до конца, пока не позвонил тебе. А потом услышал твой голос — и все стало на свои места.

Саше было немного обидно, что он раскусил ее так легко и быстро. И в то же время ее душу грело что-то подозрительно похожее на благодарность. Ведь сама она не знала, как выбраться из болота, в котором очутилась из-за Жени.

А Витольд, похоже, знал.

— Когда я пойду говорить с ней? — спросила Саша. — Завтра, может, чего тянуть?

— Чего тянуть — это ты верно обозначила. Поэтому сегодня.

— Что?!

— Время — деньги, — напомнил Витольд. — Я не люблю просто так болтать. Когда я позвал тебя, я уже знал, что и как. Ты не истери, у тебя будет время свыкнуться с этой мыслью, я еще даже окраску не закончил! Потом накрашу тебя так, что родная мать от Тони не отличит, и форму я подготовил, хотя она довольно часто не в форме, а в костюмчике ходит. Но в нашем случае — лучше в форме.

— Это все понятно, и я не сомневаюсь, что ты превратишь меня в сестру-близнеца Антонины Никифоровой. А действовать-то все равно мне одной придется, — поежилась Саша. — Я не уверена, что справлюсь.

— Не дергайся. Если бы я видел, что ты не справишься, я бы не позвал тебя. Говорю же, не люблю делать лишнего! Но ты сумеешь. Не зря ведь Тронов выбрал тебя!

Его уверенность понемногу передавалась и Саше. Да, изначально перспектива изображать полицейского и допрашивать кого-то пугала ее. Но Саша заставила себя отстраниться от этого страха, представить ситуацию во всех подробностях. И внезапно оказалось, что она так много умеет! Она знала, что и как спросить, уже представляла, как должен вести себя настоящий следователь.

Она не узнавала себя — и все-таки узнавала! С такой же уверенностью она когда-то оканчивала школу, становилась лучшей студенткой в университете и получала первую работу.

«Это все еще я, — с изумлением подумала Саша. — Я — такая на самом деле. Именно такая».

— О, успокоилась! — оценил Витольд. — Ты молодец. И я молодец! Я в людях не ошибаюсь.

Он колдовал над Сашей долго. Греков оказался прав в своей первой оценке: за это время Саша пережила все волнение и сумела отстраниться от него. Сейчас ее больше интересовало то, что она видела в зеркале, чем предстоящие действия.

Витольд определенно знал свое дело. Сашины волосы оживали на глазах, казалось, они стали гуще раза в два и заискрились теплым шоколадным цветом. Косметика умело скрыла и нездоровую бледность кожи, и круги под глазами. Пара движений пинцетом, вроде как коротких и несущественных, и вот уже брови аккуратно обрамляют глаза, а не напоминают колючий кустарник.

Саша знала, что она была такой раньше — но она едва помнила себя такой.

Закончив, Витольд остановился у нее за спиной и посмотрел в зеркало.

— Значит, так. Скоро я отвезу тебя к Анастасии, ты выполнишь задание. Это не так сложно. Что для тебя по-настоящему важно, так это запомнить, что ты чувствуешь сейчас, и сохранить это ощущение. В конце концов, проект — это не так существенно, это даже ненадолго. Но ты у себя одна, ты о себе заботишься. Пора бы знать это в таком возрасте, так нет же, все объяснять приходится!

Саша только усмехнулась в ответ. Она не обиделась, потому что знала, что он не хотел ее оскорбить. В целом она была с ним согласна.

Полицейскую форму Витольд подобрал по размеру, это было как раз не так сложно. Переодевшись, Саша критически осмотрела себя в зеркале. Может, она и не была точной копией Антонины Никифоровой, но она определенно не напоминала ту девушку, что зашла в салон несколько часов назад.

Когда они отправились к дому Анастасии, на улице уже начинало темнеть. Ехали молча, хотя напряжения Саша не чувствовала. Она просто использовала эту тишину, чтобы прикинуть, как лучше себя вести.

По сути, она собиралась завалиться к кому-то домой и задавать весьма неоднозначные вопросы. Еще сегодня утром, проснувшись в своей спальне, она и предположить не могла, что будет заниматься чем-то подобным! А жизнь вот какие перемены подкидывает. Это к лучшему.

Двор старого дома, в котором жила Анастасия, был забит машинам под завязку, и здешним газонам оставалось только посочувствовать. Витольд высадил свою спутницу у подъезда и предупредил:

— Я дождусь тебя, отвезу домой. Звони, как закончишь. Если через час не будет ни тебя, ни звонка, будем тебя вытаскивать с французским легионом!

— Думаю, до этого не дойдет, — заметила Саша. — Я справлюсь!

Она не пыталась бравировать, она верила в то, что говорила.

Щелкая каблучками по асфальту, Саша подошла к подъезду, набрала номер нужной квартиры. Отвечать ей не спешили, но она не нервничала. Она ведь полицейская, ей не положено спешить!

Наконец гудки сменились раздраженным женским голосом:

— Кто там?

— Добрый вечер, я из полиции. Могу я поговорить с Анастасией Гусинской?

— Из полиции? — недоверчиво переспросила женщина, но раздражения в тоне убавила. — А по какому вопросу?

— Вы Анастасия? Это дело касается только ее.

— Да, да, это я. Я сейчас вас впущу!

Анастасия не только впустила ее в подъезд, но и встречала на лестничной клетке. Она ни о чем не спрашивала, Саша сама продемонстрировала ей удостоверение. Усилия Витольда оценены не были: риелтор бросила на документ мимолетный взгляд, и чувствовалось, что сомнений у нее не возникло.

— Проходите! Я уверена, что произошло какое-то недоразумение, и сейчас мы все уладим!

Уже по этому дому было понятно, что квартиры здесь немаленькие и недешевые. Но в реальности недвижимость, которой обзавелась сама риелтор, впечатляла больше, чем можно было ожидать.

Во-первых, эта квартира была очень дорогой. Хороший образец советской классики — с добротным ремонтом, а главное, с обилием антиквариата, который и любитель бы отличил от подделки. Тут были фарфоровые вазы, картины в тяжелых рамах, зеркала, инкрустированные золотом и камнями. Настоящие сокровища! Саша бы не удивилась, узнав, что содержимое квартиры стоит столько же, сколько и эти квадратные метры.

Во-вторых, квартира не подходила Анастасии, встречавшей гостью в драных джинсах и майке с котятами. Понятно, что риелтор никого не ждала, не готовилась. И все же Саше казалось, что люди, живущие в подобных интерьерах, должны соответствовать им хотя бы немного! Анастасия была тут не к месту, как сосновая шишка в хрустальном сервизе.

— У вас интересный дом, — не удержалась от комментария Саша.

— Квартира моей бабушки, царствие ей небесное, — отозвалась Анастасия. — Так почему вы здесь?

— На вас поступило заявление в связи с продажей одной из квартир.

— Я даже знаю какой! Той, где недавно убили семью!

Саша не знала, каким чудом ей удалось не вздрогнуть, услышав это, и сохранить серьезное выражение лица. Пожалуй, свои актерские способности она недооценила.

— Все верно. Откуда вы знаете?

— Да по этой квартире ко мне давно пристает какая-то сумасшедшая, — поморщилась Анастасия. — Сначала она пришла сюда, но я ее прогнала, потом она начала мне звонить. Вы представляете эту наглость? Это ведь она написала заявление, Элина эта?

— Я не уполномочена говорить вам такое.

Они прошли на кухню, сияющую дорогой посудой. Помещение было большим, и по пути сюда Саша успела насчитать три жилые комнаты. Сомнений относительно того, что квартира досталась Анастасии честным путем, становилось все больше.

— Чай будете? — спросила риелтор. — Сок еще есть.

— Нет, спасибо, я вас надолго не задержу.

— Так в чем меня подозревают?

— Вас ни в чем не подозревают, это обычная проверка. Мы обязаны проводить такие по каждому заявлению. Скажите, вы были знакомы с Антоном Цветиным или его женой Ниной?

— Не больше, чем с другими моими клиентами, — покачала головой Анастасия. — Я понимаю, что ситуация с этой квартирой выглядит странно. Но для меня это не более чем совпадение! Да, я занимаюсь квартирами со сложной историей. Это просто специфика моей работы! Когда по городу так много конкурентов, нужно чем-то выделяться! Да, у меня есть связи в банковских и кредитных кругах, поэтому я заранее узнаю о людях, которые хотят продать квартиру. Так я и вышла когда-то на этот адрес! А потом, во втором случае, покупатели сами позвонили мне с просьбой устроить сделку.

Она врала. Саша не была психологом или даже экспертом в таких вопросах. Но она за много лет насмотрелась на то, как врет Женя — какой у него при этом взгляд, как он улыбается; Анастасия делала примерно то же самое.

Однако использовать это как аргумент Саша не могла. Для обвинений во лжи нужны доказательства посолидней!

— То есть вы утверждаете, что Цветины сами связались с вами?

— Так и было.

— Откуда у них ваш телефон?

— Понятия не имею, — пожала плечами Анастасия. — Но мой телефон — не секретная информация. Сами понимаете, специфика работы такая. Я не стала выспрашивать, откуда у них мои контакты, это меня не обеспокоило. Я просто навела справки по квартире, узнала, что это возможно, и осуществила сделку.

— Кто выступал продавцом?

— Дальний родственник со стороны погибшего хозяина квартиры. Его координаты у меня, увы, не сохранились.

Судя по тому, что она отвечала уверено и не ссылалась на беспамятство, Анастасия подготовилась к этому разговору. Видно, Элина ее все-таки спугнула. А жаль. Человек, который умеет врать, при должной подготовке лишнего не ляпнет.

— В чем меня вообще можно обвинить? — допытывалась риелтор. — В чем суть того заявления?

— В том, что вы, возможно, повлияли на продажу квартиры незаконным путем.

— Так это же бред сумасшедшей! Проверьте документы, они у меня все в порядке. В этой квартире произошли трагедии, но они много где встречаются. А продажа была бы осуществлена и без меня, другим риелтором, я просто оказалась первой на очереди. Разве в этом есть какое-то преступление?

Документальную сторону вопроса можно было даже не смотреть. Качественное оформление бумаг было так же очевидно, как то, что Анастасия играет по своим правилам. Она улыбалась сейчас, но ее взгляд оставался колючим. Даже при отсутствии обвинений как таковых было ясно, что она не рада визиту полиции в свой дом.

— Скажите, а я могу побеседовать с человеком, подавшим заявление?

— Зачем вам это? — насторожилась Саша.

— Не люблю, когда про меня говорят гадости за спиной. Это ведь Элина была, не так ли?

— Неважно, кто это был. Мы во всем разберемся.

— А впрочем, вы правы, — загадочно улыбнулась Анастасия. — Оставим это дело полиции — я в вас верю! Что же до Элины, то пусть распускает сплетни сколько угодно. Я верю в закон сохранения энергии. Так что зло все равно вернется к тому, кто его творит!

* * *

Элина была довольна тем, как прошел сегодняшний день. Она прекрасно знала, что другие участники не считали ее серьезным конкурентом. Многие, казалось, и не понимали, что она вообще здесь делает! Однако их мнение ее не волновало. Она точно знала, что выиграет.

Она верила в то, что все люди — друзья и братья. пока не ущемлены ее интересы. Если ей ничего не было нужно, она любила весь мир. Если же кто-то становился у нее на пути, стратегию приходилось менять. Она либо использовала препятствие, либо устраняла его. Все просто — все всегда должно быть просто.

При этом Элина была убеждена, что она вовсе не плохой человек. Она знала, что эгоистичны в душе все. Она просто одна из немногих, кто принял это и не дергается по пустякам.

Теперь она сидела дома, делала педикюр и думала, как доказать вину Анастасии Гусинской. В принципе такую процедуру Элина могла заказать и в салоне, благо средства позволяли. Но ей нравилось делать все самой, потому что в такие моменты ей лучше всего думалось.

В том, что виновна Анастасия, она не сомневалась. Элина поняла это, когда заглянула в наглые глаза риелторши. Но о том, чтобы получить чистосердечное признание, и речи не шло. Она уже несколько раз пробовала поговорить с Анастасией, и всегда нарывалась на непоколебимую стену молчания.

Значит, нужно искать доказательства на стороне, только и всего. С этим тоже проблем не было. Эли-на невольно улыбнулась, вспоминая свою сегодняшнюю находку. Анастасия, при всем своем профессионализме, работала не безупречно: были те, кто озадачивался судьбой пропавших владельцев квартир.

Например, Антона Сурко, чью жилплощадь Анастасия выставила на продажу от имени его сводной сестры. Антон не был стар, ему было немногим за тридцать, но пристрастие к выпивке и легким наркотикам внесло в его жизнь коррективы. Мать, единственный человек, который любил его любым, умерла, сестра с ним не общалась. Зато он умудрился обзавестись девушкой, которая с ним встречалась в редкие минуты трезвости.

Именно она забила тревогу, когда квартира сменила владельца. Но что она могла сделать? Официальные родственники уверяли, что Сурко уехал куда-то по своей воле, тело не нашли, все законно. Покинутой невесте только и оставалось, что забрасывать Интернет обвинительными отзывами в адрес агентства «2А».

Девчонка была молодая, неопытная и толковых улик не собрала. Но Элина все равно собиралась поговорить с ней и даже назначила встречу на завтра. Как знать, может, и будет толк! Потом она планировала заняться квартирой, где жила сама Анастасия, найти других жертв. Возможностей много, и в этой череде обязательно найдется что-то стоящее. По сути, Элине достаточно было одной полноценной улики, чтобы убедить во всем Тронова и выиграть проект.

Она не исключала, что придется использовать других участников — выяснить, какие сведения раздобыли они, но основную ставку Элина на это не делала. После завтрашнего разговора видно будет!

Участие в проекте совпало с ремонтом в ее квартире, и это было не слишком удобно. Мотаться по Москве, а потом возвращаться к себе было бы выгоднее. Зато бывший муж позволил ей пожить в его загородном доме, пока он с новой пассией укатил в Таиланд, и Элина ценила здешние просторы. Она устроилась в гостиной, налила себе бокал вина и, завернувшись в теплый халат после ванны, занималась любимыми процедурами.

Она как раз закончила обработку кожи и намазала пальцы защитным кремом, приготовившись наносить лак, когда в дверь позвонили. Это было очень некстати, но вызвало скорее раздражение, чем страх. Да, она никого не ждала, но в этом поселке люди свободно ходили друг к другу в гости — кто за продуктами, а кто просто поболтать.

К тому же звонивший сейчас стоял не у дома даже, а у калитки. У Элины была возможность посмотреть, кто это, через видеодомофон, и если бы человек ей не понравился, она могла не впускать его. Пока незваный гость пытался перебраться через забор, она бы успела двадцать раз вызвать полицию!

Так что она все-таки подошла к двери, шлепая босыми ногами по полу. К ее удивлению, маленький черно-белый экран домофона показал знакомое лицо.

— Здравствуйте, Анастасия! — удивленно произнесла в трубку Элина. — Какими судьбами?

— Нам нужно поговорить.

— Сейчас? Здесь?

Время было еще не позднее, но в октябре темнеет рано, и это ощущалось особенно остро после недавнего лета. Тем не менее Анастасия приехала сюда, за город, именно сейчас.

— Уж поверьте, я не просто так мимо проходила!

— Верю. Но все равно не понимаю, почему вы пришли ко мне!

— Меня, скажем так, поразила ваша настойчивость, — угрюмо отозвалась Анастасия. — Надеюсь, этот разговор все расставит на свои места.

Элина не была уверена, о какой настойчивости идет речь, ведь сегодня она Анастасии даже не звонила, но решила не выспрашивать о таком, чтобы не спугнуть бесценный источник информации.

— Я сейчас выйду!

— Знаете, я предпочла бы поговорить у вас дома. Это довольно важные сведения — в публичных местах такое не обсуждают.

— Вы меня заинтриговали, — призналась Элина.

— Это связано с семьей Цветиных, которая вас так интересует. Я могу доказать, что агентство «2 А» не имеет к этому никакого отношения!

Это не вписывалось в версию Элины, однако она не жаловалась. Та версия и не была проработанной до конца. А Анастасия могла дать ей окончательные ответы, позволяя победить даже быстрее, чем она ожидала!

Поэтому она нажала кнопку на домофоне, отпиравшую калитку, и приготовилась встречать гостью. Элина не сомневалась в том, что сегодня ее счастливый день.

* * *

Возвращаться сюда было странно — она не ожидала, что придется. Уже при первом шаге в подъезд сердце начало колотиться быстрее и мороз пошел по коже.

Дамир, конечно же, заметил:

— Ты уверена, что готова к этому?

Он старался отговорить ее долго, по сути, с того момента, как она высказала желание прийти сюда. Он указывал, что ради этого и согласился участвовать в проекте — ради ее безопасности! Но эти доводы, правильные и грамотные, на Алису сейчас не действовали.

Она не собиралась присоединяться к расследованию, однако этот этап ей хотелось пройти. даже не «хотелось», нужно было.

Эта квартира за столько лет стала символом всего, что в ее жизни пошло не так. Смерть матери, ссора с братом, потерянное прошлое. Алиса чувствовала, что ей необходимо окунуться в это, пройти до конца, а потом снова передать дело Дамиру.

Он понял ее, хотя и был не рад. Только поэтому он не стал запирать ее в спальне или увозить из города.

— Я ко всему готова! — заверила его Алиса.

— Хочется верить.

Естественно, ключей от замков, которые поставили на дверь Цветины, у них не было. Но это оказалось и не нужно: за время своего вынужденного отстранения от проекта Алиса сама научилась вскрывать замки любой сложности.

Источником знаний стал Север. На прошлом этапе Алиса получила возможность наблюдать, как он это делает, и осталась в таком восторге, что потребовала и ее отправить на «мастер-класс». Дамир ее энтузиазм не понял, досталось и ей, и Северу. Алиса, которая и раньше справлялась с замками, но теми, что попроще, смиренно вынесла критику, однако от своей идеи не отказалась. Должна же быть какая-то польза от ее «декретного отпуска»!

Ей никогда еще не доводилось использовать свои знания на практике, но в себе она не сомневалась. В конце концов, ловкостью рук она отличалась еще до участия в проекте! Этим и поразила когда-то Да-мира, когда они познакомились на первом этапе.

Дом, уже переживший трагедию, мирно спал. В позднее время не было ни звука голосов, ни музыки, и главным признаком цивилизации оставались тусклые лампочки, подсвечивавшие лестницу. Насколько удалось выяснить Дамиру, в разгромленной квартире сейчас никто не жил. Наследники Цветиных только забрали оттуда самые ценные вещи, но еще не разобрались, как делить внезапно свалившееся на них имущество. Алиса хотела навестить свой бывший дом последний раз, пока они не заказали генеральную уборку перед продажей.

Того, что она увидит в квартире, Алиса боялась гораздо больше, чем разоблачения. Даже если соседи их поймают, что будет? На домушников они не тянут — слишком очевидна ее беременность! В худшем случае в полицию заберут, а оттуда Тронов их вытащит. Но Алиса сомневалась, что даже до этого дойдет.

Дамир прикрывал ее, пока она возилась с замком. Много времени не потребовалось: руки у нее не тряслись, и все прошло даже лучше, чем на тренировках. Не слишком профессионально, и любой следователь заметил бы, что дверь вскрывали. Однако следователи тут уже побывали, так что ее маленькая диверсия никому не помешала бы.

Квартира встречала их темнотой, тишиной и пересушенным воздухом. Алиса с опаской ожидала, что на нее сразу нахлынет ностальгия, но обошлось: слишком сильно изменилось это место. Может, Леонид ничего и не ремонтировал, а вот Цветины обустраивали тут полноценное семейное гнездышко.

Правда, чувствовалось, что денег у них было в обрез. Обстановка квартиры была чистой, аккуратной и дешевой. Определить, что работы они проводили сами, тоже не составляло труда. Простенькие, криво поклеенные обои, пластиковая люстра, плинтус разных оттенков, купленный где-то со скидкой. Они не шиковали. Но они и не махнули на это рукой! Они планировали жить в этой квартире долго, меняли ее под себя!

Это не соответствовало рассказам их близких о том, что супруги вполне могли заказать смерть друг друга. Правда, знакомые оговаривались, что так было не всегда. Сначала Нина и Антон очень любили друг друга, и уже в этой квартире, заветной и желанной, все полетело в пропасть.

На секунду Алисе даже показалось, что это проклятие, заложенное ее разрушенной семьей, распространяется на других жильцов. Но она быстро отмахнулась от этой мысли: слишком сентиментально и мистично для нее, это больше в духе Вероники!

Насчет погрома официальные источники не соврали: по квартире словно ураган пронесся. И это было странно: само убийство, отсутствие улик и свидетелей — все это указывало на грамотного исполнителя. Но почему он потом начал вести себя как буйнопомешанный?

Алиса терялась в догадках, Дамир — нет, у него версия появилась почти сразу:

— Думаю, он искал что-то маленькое. И раз хозяева не смогли подсказать ему, где это, он обыскивал все подряд.

В этом был смысл. Убийца уничтожал имущество не от злости или ярости. Он просто детально осматривал свое окружение: доходило до того, что он распахивал толстые книги и разрывал декоративные подушки.

Может, он и нашел то, что искал. Никто не мог сказать наверняка. Но Алиса в этом сильно сомневалась. Если бы эта вещь хранилась в подушках и книгах, Цветины бы знали о ней.

Они бы сказали! Ни одна мать не будет смотреть, как мучают ее ребенка, и молчать! Получается, наемник зря потратил время.

Алиса направилась было на кухню, но тут же шарахнулась оттуда, увидев засохшие пятна крови. Уважение родственников к погибшим сводилось к тому, что они забрали тела. Сделать нечто большее они не удосужились.

— Алиса, мне все это не нравится.

— Нормально, — слабо улыбнулась она, прижимая руки к животу. — Дергаюсь только я, малыш вообще спит.

— Тебе не нужно видеть это.

— Я и не собираюсь смотреть. А что один раз увидела — от меня не убудет. Мы с тобой и не такое наблюдали!

Дамир лишь укоризненно покачал головой. Он не стал указывать разницу между тем, что было тогда, и нынешним положением Алисы.

Она же старалась не вспоминать прошлое, не сравнивать здешние интерьеры с тем, что было когда-то. С семейными завтраками, знакомыми голосами, с тем, как через эти окна пробивались лучи солнца и будили ее перед школой. Что было, то прошло, а это всего лишь квартира. Она не имеет никакой ценности без людей, которые жили здесь вместе с ней.

Комнаты и коридоры были заняты преимущественно вещами Цветиных, но было и исключение: возле антресолей под потолком. Похоже, вор нашел этот «тайник» и выбросил все, что там хранилось, на пол.

В просторном уголке Цветины собрали все более-менее ценные вещи, что достались им вместе с квартирой. Семья жила недостаточно богато, чтобы выбрасывать все подряд, но и пользоваться чужим они не спешили. Просто хранили это, ждали, когда пригодится. А оно не пригодилось.

Многое из того, что теперь валялось на полу, было Алисе незнакомо; оно ее и не интересовало. Ее внимание было приковано к чемодану, распахнутому посреди коридора.

Вещь была старая и точно не местная, из тех чемоданов, что делались с твердыми стенками, правильной прямоугольной формы. Причем состояние кожи на внешней стороне показывало, что это не новодел под старину. А внутри лежало то, что в принципе могло называться хламом — и было бесконечно важно для Алисы.

— Вот поэтому я и хотела прийти сюда, — прошептала она.

Цветины сохранили часть фотографий. Вряд ли из-за самих снимков, скорее, им понравились добротные дорогие рамы. Но пользоваться ими у Цветиных не хватило духу, и они убрали чужие вещи на антресоли — «на потом». Были тут сувениры, металлическая ваза, сломанный браслет, большая энциклопедия. То, что когда-то не имело для Алисы вообще никакого значения, внезапно обрело новый смысл.

Это были единственные уцелевшие осколки ее прошлого.

Дамир понял ее еще до того, как она успела что-то сказать.

— Мы заберем это, не бойся. Не думаю, что это кому-то пригодится, кроме тебя. Чемодан тебе тоже нужен?

— Зачем он мне? — удивилась Алиса. — Он не наш! Все вещи моей мамы, кроме него, но, видно, их уже Цветины сюда кинули, чтобы хранить удобнее было.

— Ты уверена?

— Я бы такую горгулью запомнила, не сомневайся!

— Может, твоя мама купила его после того, как ты уехала из дома? — предположил Дамир.

— Смеешься? Если бы она хотела купить чемодан, она бы купила нормальный. А такую фигню еще поискать надо! Это точно не наше, говорю тебе!

Варианта оставалось всего два: либо чемодан принадлежал Цветиным, либо Леониду. Но все они были молодыми людьми, этот чемодан старше их! Леонид въехал квартиру с минимумом вещей, зачем ему тащить с собой такой хлам? Да и Цветины, судя по валяющимся на полу мелочам, убирали на антресоли только чужое. Странно это. А в такой ситуации любая странность заслуживает внимания. Особенно притом, что убийца тоже не оставил чемодан без внимания: часть вещей из него выкинул, остальное — перекопал. Казалось, что в этом чемодане он искал что-то даже внимательнее, чем в валяющейся рядом сумке побольше.

Алиса поспешно переложила вещи матери в рюкзак и сумку, которые принесла с собой. Теперь перед ней лежал пустой чемодан, однако отстраняться от него она не спешила. Она провела рукой по шершавой поверхности, проверила все боковые отделения, которых было немного.

— Я не хочу показаться пессимистом, но конкретно этот стакан наполовину пуст, — констатировал Дамир. — Если убийца ничего там не нашел, то и ты не найдешь!

— Не обязательно.

— Почему это?

— Потому что убийца искал что-то конкретное, а я — что-нибудь, — пояснила Алиса. — Понять бы, откуда здесь вообще этот чемодан!

Несмотря на собственные слова, она не надеялась что-то найти, однако чемодан удивил ее. В самом маленьком кармане, предназначавшемся, вероятнее всего, для хранения билетов, обнаружился сложенный вдвое листок бумаги. Сначала это поразило Алису: неужели убийца что-то пропустил? Но она быстро сообразила, что если предмет, разыскиваемый убийцей, был больше, чем этот карман, он бы сюда не полез.

Да и им листок не давал никаких ответов. На пожелтевшей от времени бумаге обнаружился странный набор слов.

— «Номер один, Катарина.» Тут мамин адрес! — поразилась Алиса. — Адрес этой квартиры!

— И ничего больше?

— Вообще ничего! Только номер, имя и адрес! Дальше уже второй пункт!

— А что вторым пунктом?

— «Номер два, Палома», — прочитала девушка. — «Прекрасное решение. Возможен портрет. Номер три, Мария. Илона Гринник» — и знак вопроса. Да-мир, это все!

— Серьезно?

— На, проверь на аутентичность! — Алиса протянула ему записку. — Хрень какая-то. Но похоже, что это писал не в меру богатый врач Леонид, больше некому. Значит, и чемодан его.

— Похоже. Это может указывать на то, где он брал деньги!

— Да? Ну круто тебе, потому что мне это вообще ни на что не указывает! Никакая Катарина здесь не жила, Мария в истории не фигурирует, а Палома — это вообще имя?

— Не думаю, что мы разгадаем это вот так сразу, — признал Дамир. — Если вообще разгадаем! Но попробовать стоит. Для начала нужно собрать побольше материалов на этого Леонида, чем я и займусь, а ты снова отстранишься от расследования, как и обещала. Ты все взяла? Уже почти четыре утра, пора уходить!

— Еще нет, — покачала головой Алиса. — Мне нужно было прийти сюда лично не только за этим. Есть одна вещь, которую ты без меня не найдешь. Да и я не факт, что найду.

Чувствовалось, что Дамир не рад очередной задержке, но возражать он не стал. Они вместе прошли в гостиную.

Здесь крови тоже хватало, но темнота несколько сглаживала эффект. Алиса замерла, оглядевшись по сторонам, потом велела своему спутнику:

— Забейся в угол!

— Чего? — опешил Дамир.

— Ну, представь, что ты сильно напуган и тебе хочется просто забиться в угол. Какой бы ты выбрал?

— Ты пытаешься воссоздать поведение матери, — догадался он. — Но эксперимент некорректный. Цветины поменяли расположение мебели.

— Я знаю. Андрей говорил, что мама забивалась в угол и указывала на стену напротив. При таком раскладе подходит только этот угол. И вот эта стена.

Алиса подошла к стене возле главной двери, провела рукой по абсолютно гладкой поверхности, скрытой за светлыми обоями.

— Как странно. — нахмурилась она.

— Что именно?

— Все! Стена слишком ровная. Таких ровных стен в этой квартире отродясь не было! К тому же здесь должна быть ниша, а ее нет!

— Какая еще ниша?

— Когда мы купили эту квартиру, обнаружилось, что предыдущие жильцы обустроили в этой стене небольшой скрытый шкафчик, — пояснила она. — С сейфами тогда было туго, и ценности прятали как могли. Мама этот шкафчик убирать не стала, использовала сама. Мы его закрывали такими большими настенными часами. С чего бы Цветиным демонтировать его? Они даже пыльный чемодан не выкинули!

— Чемодан они не выкинули, потому что он был удобен для хранения. Но ты права, не в их стиле избавляться от чего-то, что они могут использовать. Может, Леонид?

— А зачем ему? Он ремонт не проводил, а шкафчик застроил? Нет, что-то тут нечисто. Ты можешь пробить стену?

На первый взгляд вопрос казался совершенно неадекватным. Однако как только Дамир постучал по стене, стало ясно, что за обоями скрывается не кирпич.

— Похоже, гипсокартон положили. Это объясняет ровные стены.

— Это можно убрать? — спросила Алиса.

— Сейчас попробуем.

Преимущество было в том, что Алиса помнила, где именно находился шкафчик. Недостаток — в необходимости избегать любого шума. Даже притом, что Дамир нашел среди старых вещей инструменты, действовать приходилось очень аккуратно. Каждый шорох казался оглушительным, но отступать они не собирались — уже было поздно отступать.

Очень скоро стало ясно, почему Цветины не сохранили шкафчик для себя: они о нем просто не знали. В целях экономии они положили тонкие гипсокартонные плиты прямо на старые обои, справедливо рассудив, что ничего видно не будет. А вот те обои уже были поклеены поверх дверцы шкафчика.

— Все-таки Леонид! — сказал Дамир.

— Нет. Мама.

— Почему ты так считаешь?

— Я помню эти обои, — Алиса провела рукой по ветхой бумаге. — Они уже были здесь, когда я навещала маму. Часы были на месте, поэтому я не увидела, что шкафчик скрыт. Но обои были. Получается, мама намеренно сделала это. Она спрятала что-то в шкафчике, заперла его, заклеила обоями для надежности. А потом, когда ее состояние ухудшилось, она очень боялась того, что спрятала. Нам нужно знать, что там.

Она не ожидала такого результата, когда шла сюда, но теперь чувствовала: это оно. То, ради чего подсознание манило ее сюда, причина, по которой она не могла отпустить воспоминания об этом месте. Она не зря вспомнила тайник, когда Андрей рассказывал про поведение матери!

Обои Алиса содрала сама, и шкафчик действительно был там. На том же месте, никто его не застраивал. Деревянная дверца оказалась заперта, но вскрыть ее было несложно, это все-таки не сейф.

На какой-то момент Алиса испугалась, что внутри ничего нет. Ее теория напрасна, и устранение тайника было лишь одним из последствий болезни матери. Это не шаг к разгадке.

Но нет, интуиция ее не подвела. Внутри шкафчика, там, где раньше хранились деньги и скромные драгоценности, теперь лежал неопрятный тканевый сверток размером чуть меньше футбольного меча.

В ткани Алиса узнала шаль и платок матери, и все сомнения отпали. Женщина действительно сделала все это сама, спрятала то, чего испугалась. Оставалось лишь понять, что это.

— Не трогай, — велел Дамир. — Я сам.

Алиса и не рвалась. Ей почему-то боязно было касаться этого предмета, хотя вряд ли там хранилось что-то действительно опасное.

Пока Дамир разворачивал тряпки, она старалась вспомнить, чего могла бояться мама, догадаться, что там. Не получилось. Когда она наконец увидела источник всех страхов, ее ожидания померкли рядом с ним.

Это была статуэтка — небольшая, размером примерно с мужскую ладонь. Ничего подобного Алиса прежде не видела, да и сейчас не сразу поняла, на что смотрит. Это была человеческая фигурка, но словно сотканная из переплетающихся змей, с человеческими черепами в центре туловища, спереди и сзади.

Это был не безобидный сувенир и даже не произведение искусства. Вместе с леденящим ужасом пришло понимание: они обнаружили идола. Существо было отлито из бронзы, и лишь глаза его горели золотом.

Глава 5. Призраки разума

Веронику совершенно не напрягало то, что план пришлось сменить. Она изначально подозревала, что Алиса не сможет держаться в стороне от расследования. Одно дело — когда проект проходил на острове, и она физически не могла присоединиться к ним. Другое — когда все здесь, рядом, и Дамир ей все рассказывает. Он, конечно, пытался отговорить ее, но получалось слабо, так что ему оставалось только сосредоточиться на защите.

Вероника чувствовала себя вполне спокойно. В телефонных разговорах с Севером она уверенно говорила, что она не одна, ее защищают. Она не лгала ему — она просто не уточняла, что теперь все это делает не Дамир.

Решение работать с Михаилом было окончательным с ее стороны, и далось оно ей легко. Как только он рассказал ей, как и ради чего пришел в проект, Вероника сразу предложила сотрудничество. Она хотела, чтобы он выиграл, деньги-то ей были не нужны.

Как и следовало ожидать, Михаил был в восторге. Потому что, несмотря на преподанный «мастер-класс», он по-прежнему не знал, как быть. Он признавал лидерство Вероники, не возражал и даже волновался, как бы она не передумала.

— Я не вру, — убеждал он свою неожиданную напарницу. — И точно не давлю на жалость! Это просто моя жизнь. все могу доказать!

— Это не нужно, — заверила его Вероника. — Я верю тебе.

Она действительно верила. По его глазам, голосу, выражению лица было видно, что он не лжет. Да и фантазии у него бы не хватило придумать такое. Высоким интеллектом он похвастаться не мог.

На его удачу, Вероника знала, что делать дальше. Просматривая материалы об агентстве «2А», она искала свежие случаи, возможно, квартиры, которые все еще выставлены на продажу. Здесь Анастасию уже не могло защитить время, улики и свидетели должны быть.

Предположение Вероники оказалось верным. Не далее как в прошлом году агентство взялось за очередную жилплощадь в столице, и на этот раз предложение зависло. Причем не из-за недовольных родственников — те как раз были в восторге. Это, пожалуй, был единственный случай, когда клиенты с остервенением защищали риелтора на всех специализированных форумах.

Тут уж Вероника порадовалась, что она, как многие, не бросилась незамедлительно допрашивать Анастасию. Ей важно было, что риелтор не знает ее в лицо. Поэтому теперь она могла вполне спокойно под видом клиента назначить встречу для осмотра квартиры. В принципе Михаил ей был тут не нужен, но с ним она чувствовала себя спокойнее.

— Не понимаю, почему эта квартира год висит, — удивлялся Михаил, пока они ехали по указанному адресу. — Реально дешево для Москвы!

— Дешево, но цена не самая низкая на рынке.

— И что? Я видел цены! Другие квартиры, которые стоят столько же, меньше размером! И тоже идут без ремонта!

— Да, там тоже квартиры алкоголиков чаще всего, — кивнула Вероника. — Но здесь случай действительно особый. Настолько, что никто за эту квартиру не берется, понимая, что инвестиции в нее потребуются серьезные. Проще заплатить чуть больше, но купить квартиру, готовую для жизни. Суммарно это будет дешевле.

— А здесь что, документы не в порядке?

— Там, где замешано агентство «2А», документы всегда в порядке. В данном случае дело скорее в квартире. Ты сам все увидишь.

Квартира, которую выставила на продажу Анастасия, располагалась в панельном доме, но из старого фонда. Район был далеко не фешенебельный, и все же достаточно тихий и спокойный. Утреннее время даже радовало возможностью запарковать машину во дворе, что наверняка удавалось тут редко.

Когда они прибыли, Анастасия уже ожидала их. Риелтор была в элегантном строгом костюме и казалась воплощением приветливости.

— Здравствуйте, очень рада вас видеть! — Она не переставала улыбаться даже во время приветственной речи. — Осмотрели район? Очень приятное место! Если деток планируете, лучшего места и не найти!

— Жить мы все-таки будем не во всем районе, а в этой конкретной квартире, — заметила Вероника.

— Квартира шикарная! Немного инвестиций — и будет конфетка! Вот, смотрите, как раз ее окна выходят на тихий уютный двор!

Любой, кто взглянул бы на эти окна, думал бы о дворе в последнюю очередь. Слишком уж странно они выглядели: изнутри стекла были заклеены выцветшими от солнца газетами, а снаружи каждая их щель была проклеена синей изолентой. Увидеть, что находится внутри, было бы нереально, даже если прильнуть к ним вплотную. Но если прежние хозяева отличались скрытностью, изоленту снаружи это все равно не объясняло.

— Это что вообще? — поразился Михаил. — Что с окнами-то сделали?

— Вы не знаете историю этого места? — нахмурилась Анастасия.

— Я знаю, — заверила ее Вероника. — Я читала ваше объявление. Просто мой муж много работает, и я не успела ему все рассказать.

— А-а. Очень важно, чтобы вы понимали, что находится внутри. Вообще, когда я только бралась за эту квартиру, покупатель у меня был, и казалось, что сделка будет легкой. Я рассказала ему, что представляет собой квартира, он на словах согласился. Но когда он увидел, как это выглядит на самом деле, сразу отступил. Поэтому квартира и осталась в продаже. Но я верю, что она просто ждет своего истинного обладателя. Это прекрасный вариант, просто прекрасный!

Она открыла дверь подъезда, пропуская их внутрь. Там ожидал очередной сюрприз: дверь, ведущая в квартиру, тоже была проклеена изолентой, как и окна.

— Соседи чудят, — вздохнула Анастасия. — Думают, что так они сдержат запах. Может, им и помогает, я не знаю. Вот, держите, специально для вас захватила.

Она достала из сумки пакетик с новыми медицинскими масками, теми, что используются во время эпидемии гриппа, и хирургическими перчатками. Михаил бросил на свою спутницу вопросительный взгляд, она еле заметно кивнула. Теперь Вероника жалела, что не объяснила ему все заранее, но исправлять ситуацию было поздно.

Пока они надевали маски, Анастасия оторвала изоленту и открыла дверь. Пахнувшая оттуда волна концентрированной вони была настолько сильна, что никакая марля на лице не могла сдержать ее, а глаза почти сразу начали слезиться. Что ж, соседям действительно можно было только посочувствовать!

Казалось, что дверь обычной квартиры панельного дома служила порталом на свалку. Прямо за порогом бал правили горы хлама, иногда настолько массивные и высокие, что мимо них едва можно было протиснуться. Даже там, где мусора не наблюдалось, стены были покрыты чем-то мутным и липким. Пол вообще не просматривался, ходить приходилось по спрессованному хламу. По потолку сонно ползали мухи, которых здесь было пугающе много.

Запах и вовсе представлял собой отдельную картину, многогранную, самостоятельную и жуткую. Благодаря густой вони, повисшей в воздухе, можно было определить, что где-то среди бесформенных завалов мусора скрываются отходы человеческой жизнедеятельности, бытовая химия, рыбье мясо — вероятнее всего, внутренности, что не могло не радовать мух, — грязная одежда и обувь, удобрения, освежители, возможно, еще и дохлые крысы. Отдельные запахи распознавались, только если они были очень сильными и характерными. Все остальное сливалось в единое кислотное облако вони.

Тому, кто решится приобрести эту квартиру, недостаточно будет просто вывезти весь этот мусор, что само по себе весьма тяжело. Вонь наверняка пропитала обои, доски пола, штукатурку даже. Эту квартиру выжигать изнутри придется, прежде чем в ней жить!

Поэтому и не нашлось за год покупателей на низкую по московским меркам цену. Даже те, кто позарился на эту сумму, при осмотре квартиры понимали, что не готовы к таким финансовым и моральным вложениям.

Хотя и при таком состоянии, за этими зловонными и наверняка токсичными завалами просматривалось, что квартира довольно большая. Вероника не представляла, что нужно сделать, чтобы довести ее до такого состояния.

— Хозяева квартиры были так называемыми «несунами», — сообщила Анастасия. — Ну, знаете, такие Плюшкины, которые тащат в дом все. Нормальные люди мусор выносят, а они с помойки к себе притаскивают! Это уже расстройство психики.

— Судя по всему, в клинической стадии, — заметила Вероника. Она неоднократно видела в новостях сюжеты о подобных людях, но никогда не сталкивалась с ними лично. И не жалела об этом.

— Еще бы! Хотя изначально женщина, которой принадлежала квартира, была очень интеллигентной, — риелтор проявила неожиданную осведомленность. — Я изучала, с чем работаю, а потому знаю! Она одна сына растила, ей вообще никто не помогал, одна лихие девяностые пережила. Она уже тогда начала экономить на всем, ничего не выбрасывала.

Но потом ее взрослый сын уехал из дома, она познакомилась с каким-то мужичком, вышла за него замуж — и понеслось! Они дополняли друг друга весьма неудачно.

Вероника знала, что это правда, примерно то же самое она читала на форумах в рассказах соседей и сына владелицы квартиры. Ольга Ефремова много лет не знала отдыха и уверенности в завтрашнем дне. Потом бедность, казалось бы, отступила — а мировоззрение осталось. На пару с супругом Степаном она начала сначала выпрашивать старые вещи у знакомых, а потом и приносить их со свалок.

Ее сын тогда учился, жил в общежитии, дома бывал редко и не мог оценить масштаб катастрофы. А когда он опомнился, было уже поздно. Страсть к накопительству приобрела болезненный характер.

Это не значит, что он сразу же сдался на милость судьбы. Первый раз молодой мужчина заказал грузовик и, несмотря на вопли матери, вывез весь мусор прямо на городскую свалку. Тогда еще накопления были не столь солидными, и он смог вынести все с помощью пары друзей.

Но через несколько месяцев горы хлама вернулись на место, да еще и подросли. Не желая сдаваться, Ефремов-младший снова вывез «богатство» родительницы на помойку, а сам поселился с ней. Он думал, что его присутствие положит конец накопительству.

Он крупно просчитался. Мать и отчим использовали любую возможность, чтобы протащить в квартиру что-нибудь объективно ненужное. Стоило ему ступить за порог, как они чуть ли не ведрами таскали с помойки хлам. Они даже не присматривались, что несут в дом. Казалось, их пугает наличие свободного пространства.

Сын уставал, они — нет. Постепенно в доме завелись блохи, тараканы, крысы и другие обитатели свалки. Конфликты с соседями случались регулярно. Это уже не было проблемой одной семьи, нарастающая вонь захватила весь подъезд, да и нежданным «гостям», приползавшим из квартиры на первом этаже, соседи были не рады.

Молодой мужчина не выдержал первым, он съехал и прервал всякий контакт с матерью. Ему было стыдно от того, в кого она превратилась. Он сменил номер телефона и больше не отвечал на звонки соседей, требовавших порядка. Если такая реакция и огорчила его мать, на ее поведении это никак не сказалось. Поток хлама прибывал, мусор утрамбовывался, загнивал, квартира приходила в негодность.

Степень разрухи нельзя было описать словами, лишь осматривая комнаты лично, Вероника понимала, как это страшно и тяжело. Ванна и унитаз были уничтожены: забиты и даже расколоты. Запах не оставлял сомнений относительно того, куда прежние владельцы квартиры справляли нужду. Повсюду по-прежнему ползали насекомые, исчезновение людей на них никак не повлияло: запасов еды им тут хватило бы на несколько поколений.

— Что случилось с хозяевами квартиры? — спросил Михаил. — Все-таки отправили в психушку?

— Вообще-то, этого никто не знает, — ответила Анастасия. — Самый вероятный вариант — их засыпало мусором на очередной свалке, или они встретили там не самую приятную компанию. Я мониторила эту квартиру уже давно, поэтому одной из первых узнала, что они исчезли.

— Так, стоп! А почему вы мониторили эту квартиру до того, как они пропали? — изумилась Вероника.

— По просьбе их сына. Он считал, что если квартиру продать, то мать бросит своего мужа, согласится жить с ним, и это пойдет на пользу ее здоровью. Он знал, что у меня есть опыт работы с трудными квартирами, поэтому он и попросил меня помочь. Я искала способ подступиться к его матери, потому и узнала, что она больше не приходит домой. Она и ее муж исчезли одновременно.

Чувствовалось, что она что-то недоговаривает. Как бы искусно ни лгала Анастасия, подвох все равно улавливался. При этом Вероника понимала, что спрашивать об этом риелтора бесполезно.

— Вы знаете, что с ними случилось?

— До сих пор нет, — покачала головой Анастасия. — По заявлению сына они были поданы в розыск. А соседи и вовсе нечто странное говорили!

— Это что же?

— Что они последний раз видели Ольгу и Степана входившими в квартиру — но не выходившими. На основании этого особо впечатлительные старушки вбили себе в голову, что тела остались здесь, и активно ее распространяют. Но я могу вам гарантировать, что это невозможно. В квартиру пригласили экспертов со специально обученными собаками. Эти животные натренированы находить трупы под завалами зданий! Есть сертификат и видео после того осмотра. Тел здесь не нашли. Где бы Ольга и Степан ни погибли, это произошло не здесь. Но соседям лишь бы посплетничать! Ничего не поделаешь, такова человеческая природа.

Далее судьба квартиры была законной лишь наполовину. Через три месяца после исчезновения Ольгу Ефремову объявили погибшей, хотя никто не мог точно сказать, что с ней стало. Сын вступил в право наследования и выставил квартиру на продажу.

Вот тут и возникли трудности. Осматривая заваленную барахлом комнату, Вероника особенно четко понимала, какой ужас должен был почувствовать покупатель, который дал предварительное согласие на покупку. Естественно, он сбежал при первой возможности, а новые так и не появились.

Вероника провела рукой по одной из гор мусора. На перчатке осталось густое серое вещество, определить происхождение которого девушка не могла. Да и не хотела.

Анастасия заметила ее жест.

— Лучше этого не делать! — предостерегла она. — Резиновые перчатки, конечно, защитят от большинства угроз, но давайте не будем испытывать судьбу! Никто не знает, что здесь скрыто, даже я. Даже сын Ольги Ефремовой!

— Квартира ни на что не годна, — заметила Вероника. — Вы бы уже продали ее, если бы хотя бы очистили от мусора.

— На это нужны дополнительные инвестиции, а клиент к этому не готов.

— Цену скинуть он тоже не готов?

— Увы, — вздохнула Анастасия. — Он уперся. Не знаю почему! Я лишь надеюсь, что время убедит его передумать. Вы правы, абсолютно. Эту квартиру нужно удешевить на стоимость уборки — или провести уборку самостоятельно. Думаю, он скоро решится это сделать.

— Позвоните мне, когда решится, — попросила Вероника. — Тогда я готова обсуждать покупку, сейчас — нет.

Она ожидала, что Анастасия обозлится, но нет, та прекрасно владела собой. Возможно, она уже привыкла к таким ответам и понимала их справедливость.

Они поспешно покинули квартиру. Анастасия заперла дверь, но заклеивать не стала. Вероника не сомневалась, что соседи скоро сделают это сами.

На улице Вероника выкинула перчатки и маску в ближайший контейнер, но вонь все равно не отпускала ее. Казалось, что запах впитался в волосы, даже в кожу. Веронике безумно хотелось забраться в ванну, наполненную ароматной пеной, и не вылезать оттуда ближайшие два часа.

— Тупик, — указал Михаил. — Только зря время тратили и этой дрянью дышали!

— Не тупик, — возразила Вероника. — Напротив, мы на грани прорыва.

— О чем это ты?

— Ты почувствовал запах в квартире?

— Да эта квартира вся из запахов стоит! Я чуть с завтраком не распрощался там!

— Это верно, — кивнула она. — И все-таки есть разница. В гостиной, той комнате, окна которой заклеены и выходят во двор, вонь особая. Там запах химии даже над гниением преобладает.

— Что с того? Риелтор правильно сказала, неизвестно, что эти два психа туда таскали!

— Допустим. Но конкретно этот запах. Он резкий, острый, и я не знаю, откуда он, что нужно для получения такого запаха. Зато я точно помню, где почувствовала его впервые.

— И где же?

— Возле дома Елены Рябченко в той деревне, — тихо ответила Вероника. — В том месте, где осталась проплешина мертвой земли.

* * *

Иногда Артур жалел, что не участвует в проекте, а лишь координирует его. Хоть он больше и не не имел отношения к полиции, ему было обидно, что официальное следствие снова остается в стороне. Анастасия Гусинская действовала слишком нагло, и кое-где точно нарушила закон, да и недоброжелателей у нее хватало. Раз все это до сих пор не повлекло за собой никакого преследования, значит, у нее были покровители в органах правопорядка. Им-то Артур и хотел противопоставить себя — чтобы доказать, что не все там «менты продажные».

По иронии судьбы его уволил как раз не продажный полицейский. Просто слишком твердолобый.

Артур не знал, чем занимались его предшественники на этой должности, но ему курировать проект было легко. Пока что участники справлялись с работой сами, ему даже было немного обидно.

И вот он получил первое полноценное задание от Тронова. Одна из участниц, Элина Крашевская, уже сутки не выходила на связь. После того, что произошло на пятом этапе, все участники должны были каждый день сдавать видеодневники и подтверждать, что с ними все в порядке. Изначально Элина следовала этому правилу, теперь вот перестала.

Что, впрочем, не означало, что у нее проблемы. Чувствовалось, что она существо настроения. Она помнила, что нужно отмечаться у куратора, потом ей это наскучило. Пропущенная сдача дневника была не так уж важна, а вот хронически молчащий телефон внушал тревогу.

— Просто съезди к ней, — попросил Тронов. — Убедись, что с ней все в порядке, напомни о правилах. Скажи, что в случае повторного нарушения она будет дисквалифицирована.

— Да без проблем!

Однако очень скоро оказалось, что без проблем как раз не получится. По адресу, который Элина указала в своей анкете, никто не жил. Дверь в квартиру была вымазана побелкой, белые следы тянулись от нее по всему подъезду. В шесть вечера, когда Артур прибыл туда, движения внутри не было, и на его звонки никто не реагировал. Ситуация стала бы совсем печальной, если бы не соседка по лестничной клетке. Она вышла из своей квартиры на звонки, доносившиеся за стеной, и без лишних сомнений сдала Элину.

— Она живет в доме своего мужа! Ну, бывшего. Она хвасталась, что будет там, как царица, одна прохлаждаться, пока его нет!

— Вы знаете, где этот дом?

— Знала бы — уже приволокла бы ее сюда! Ее таджики задолбали, сверлят целыми сутками, такое ощущение, что ажурно вырезают дрелью по стене!

Раздражение из-за шума и побудило ее без сомнений рассказать, где находится соседка, что было Артуру только на руку. Через Тронова он узнал адрес и сразу же поехал туда, хотя погода не радовала: пока он был на шоссе, начался один из тех проливных дождей, от которых веет почти зимним холодом. Артур, как назло, не взял с собой зонтик, но разворачиваться и ехать назад было жаль, он и так слишком много времени потратил.

Его успокаивало, что Элина обосновалась не в лесу, а во вполне современном поселке.

Улицы здесь ярко освещались фонарями, горели почти все окна, указывая, что это место не пустовало и не в дачный сезон.

Впрочем, дом бывшего мужа Элины был исключением. За высоким металлическим забором царили темнота и тишина. На фоне темного ночного неба постройка, созданием которой наверняка занимался хороший архитектор, выглядела зловеще.

Несмотря на это, Артур все же нажал на звонок у калитки. Потом — снова и снова, пока его поливали струи ледяной воды с неба. Реакции не было. Причем Элина в свои пятьдесят пять вряд ли коротала осенние вечера в клубе, и дурное предчувствие в его душе лишь крепло.

Здесь не было соседки, готовой выглянуть на звонок в чужой дом, и ответы Артуру пришлось искать самостоятельно. Теперь уже дождь служил ему прикрытием, избавляя улицу от случайных прохожих в тот момент, когда он перелезал через забор. Вода усложнила ему задачу: руки соскальзывали и замерзали, и все же он справился.

Это еще было легкой задачей, а вот что делать дальше — Артур не знал. Он попробовал открыть входную дверь, но та оказалась заперта, и на его стук по-прежнему никто не отвечал. Он прильнул к окну, стараясь уловить движение, но из-за недостатка света не мог различить, что творится внутри.

— Чертовщина какая-то, — пробормотал он.

Обогнув дом, Артур оказался на просторном заднем дворе. Здесь чувствовался тот же тонкий вкус, что и при постройке дома. На одном пространстве гармонично сочетались зона барбекю, подвесные качели, собачий вольер, сейчас пустой, аккуратные цветники и газоны и даже искусственный пруд, по которому теперь барабанил дождь.

Была тут и задняя дверь, которую и ожидал увидеть Артур. Однако она тоже оказалась заперта, и на весь его отчаянный стук снова не было ответа. Из окон не пробивалось ни лучика света, и сомневаться в том, что Эллины внутри нет, не приходилось. Или же она забилась под какую-нибудь кровать в полной темноте и отказывается идти на контакт с жестоким внешним миром! Артура не устраивали оба варианта.

Пытаясь понять, что делать дальше, он прохаживался по двору, присматриваясь к окнам на втором этаже. Уезжать он не спешил, дождь его не волновал — он и так промок до нитки. Он знал, что если уедет отсюда, то останется в тупике, он понятия не имел, где еще можно искать Элину. А дурное предчувствие его уже не отпускало.

Окна второго этажа ему ничем не помогли, зато его внимание неожиданно привлек искусственный пруд. Дождь пускал по воде рябь; это и темнота не позволили увидеть сразу, что на поверхности плавает нечто странное, а вблизи это можно было разглядеть.

Рыбы — и все мертвые. Похоже, раньше в пруду плавали большие ленивые карпы, готовившиеся уснуть на зиму. Но их нынешнее состояние на сон было не похоже, сомнений в том, что они погибли, не оставалось.

Артур опустился на одно колено возле водоема, однако касаться поверхности не спешил. Он уже отсюда чувствовал резкий химический запах, исходящий от воды. Он понятия не имел, что это такое.

Он отломил ветку от одного из декоративных кустов, чтобы подогнать трупы к берегу.

Артур пока не мог точно сказать, зачем это делает, как быть дальше. Он чувствовал, что все это ненормально и связано с исчезновением Элины.

Рыбы были в основном крупные, темные с едва уловимым при недостатке света красноватым отливом. И только две из них отличались: на воде безвольно качались белесые маленькие тушки.

По крайней мере, сначала Артур решил, что это рыбы. Не разглядывая их, просто методом исключения: что еще тут может быть? Однако потом очередь дошла и до них, он подтянул свою находку поближе — и отшатнулся, плюхнувшись в грязь. Потому что рассмотрел их.

На волнах, созданных дождем, колыхались два куска человеческих ступней — сантиметра по два плоти с примыкающими к ним женскими пальцами. Других фрагментов тела в пруду не было.

* * *

У Саши было дурное предчувствие насчет этой встречи, хотя пока ей ничего пугающего не сказали. Артур, ассистент Тронова, просто попросил явиться в офис психолога в назначенное время, сказал, что будет общее собрание. Но было в его голосе что-то такое, от чего Саше сразу стало не по себе.

Из-за волнения, не дававшего ей толком заснуть ночью, она пришла в офисное здание одной из первых — и уже в дверях едва не столкнулась с Константином Петровским.

— Девушка, а вы куда? — нахмурился он.

Сначала Саша решила, что это шутка, причем не самая удачная. Они ведь не общались, нашел время прикалываться! Она уже готовилась ответить какой-нибудь колкостью, а потом заглянула в его глаза.

Он не шутил. Он действительно не узнал ее! А для Саши перемены в ее внешности были такими неожиданными и стремительными, что она не научилась толком акцентировать их, не думала, что они будут иметь для кого-то значение, что кто-то вообще заметит.

— Я в проекте участвую! — напомнила она.

— Разве. Подождите, вы же та седая женщина с прошлого раза!

— Ну вот, пять минут назад я в вашем понимании была еще девушкой! — надулась Саша. — Как быстро уходит моя молодость!

— Я бы сказал, возвращается. Дико извиняюсь за то, что не узнал, но в прошлый раз вы были. другой. Можно на «ты»?

Ей понравился тот интерес, который теперь горел в его глазах, да и сам Петровский был привлекателен, этого у него не отнимешь. Саша уже и не помнила, когда мужчина последний раз смотрел на нее так!

— Можно. В конце концов, мы, думаю, примерно ровесники, несмотря на то, что кое-кто меня в бабушки записал!

— Кое-кто извинился от чистого сердца. Тебе идет новый образ!

Конференц-зал был пуст, и они могли занять любые места, а сели рядом. Саша убеждала себя, что это логично и никакого скрытого смысла тут нет. Им ведь еще предстояло ждать остальных, нужно как-то время скоротать! Тем более что сам Тронов пока тоже не появился. Константин продолжал рассматривать ее, пристально, и она почувствовала, что краснеет. Он ничего не говорил, но и не отводил взгляд. Ей это льстило. Саша вроде как всегда знала, что она еще молодая девушка, ей всего двадцать семь, все еще впереди. Но теперь она это чувствовала — разница была существенной.

— Как ты вообще попала сюда? — поинтересовался он. — Нечасто красавицы идут в детективы!

— Как будто ты эксперт! — засмеялась Саша. — Так же, как и остальные: через тест.

— В тесте не говорилось, что мы будем заниматься чем-то подобным. Мне сначала показалось, что это очередная безделушка. Ну, вроде тех, которых в Интернете как тараканов — «Какой ты литературный персонаж», «В какой стране тебе лучше жить», «Какой бы ты был табуреткой» и далее по тексту. А расследование. Зачем?

— Хотелось начать жизнь заново, — пожала плечами Саша. Вспоминать о Жене не было ни малейшего желания. — Ну а ты? Не похоже, что тебе так уж нужны призовые деньги!

Костя оказался более откровенен:

— От такой суммы не откажусь! Но в чем-то ты права, я здесь не только из-за выигрыша, я нормально зарабатываю. Мне, как и тебе, нужно было что-то поменять в своем окружении. Хотелось острых ощущений, риска. Я с девушкой расстался недавно. Банально звучит?

— Звучит, может, и банально, но такая история у каждого своя.

— У меня была фиговая, — усмехнулся Костя. — Мы с Софией три года встречались. Она была первой девушкой, на которую я так запал — я жениться на ней хотел! Мне казалось, что этой любви достаточно, что она говорит сама за себя. Оказалось, что нет. Это я понял, когда София меня бросила.

Сашу удивляло уже то, как он называл свою бывшую — не Соня, не Софа, а именно София. И отзывался он о ней действительно с любовью. Все друзья Жени, изредка навещавшие его, своих бывших именовали не иначе как стервами и дурами. Так что Костя умел заинтриговать!

— Почему она это сделала? — спросила Саша.

— Начнем с того, что сделала она все правильно. Вспоминая, как я с ней обращался, я понял, что я ее действительно не ценил. Мне казалось, что раз мы вместе, то все хорошо. Я стал делать ей меньше комплиментов, мог предпочесть друзей свиданию с ней. Я был уверен, что она всегда будет ждать меня. Раз мы вместе, то она примет и меня, и мои интересы. Оказалось, что нет. София воспринимала это как безразличие и эгоизм с моей стороны. У нас были скандалы, да, но ведь в любых отношениях они бывают! Я считал это нормой. Пока она не ушла.

— Наверно, она из тех девушек, которые думают, что конфетно-букетный период будет длиться вечно! — покачала головой Саша.

— Она-то на самом деле нормальная. Прекрасная! Тут проблема действительно во мне, и я понимаю это. Когда она ушла первый раз, я сумел вернуть ее. Я постарался измениться, думал, что у меня получилось! Только ни черта не получилось. Сам того не замечая, я вернулся к своему прежнему поведению. Тогда София снова ушла — на этот раз навсегда. Это не значит, что я сразу сдался. Я ходил за ней, преследовал даже, а она вызвала полицию.

Постепенно я понял, что в мою жизнь она больше не вернется. А это нелегко было понять! Принять — еще сложнее, веришь? Я чуть с собой не покончил.

Он пытался свести все в шутку, но Саше показалось, что его глаза в этот момент странно блестели. Впрочем, если это и были слезы, то Константин сумел их сдержать.

— Я рада, что ты не сделал это.

— Я тоже, — кивнул он. — Теперь уже да. А тогда совсем хреново было. Моя рутина мне не помогала. Днем я с головой уходил в работу, а что мне ночью было делать? Вечером, в выходные? Я не знал. Мне нужно было что-то, что отвлекло бы меня от Софии, иначе я бы окончательно свихнулся. Этот проект оказался очень кстати.

— Я тебя понимаю. Я.

Она хотела рассказать ему про свою жизнь с Женей. Ей казалось, что она готова к этому. Но Саша не успела — начали приходить другие участники, а при них она не решалась говорить о таких вещах.

Первыми явились Дамир и Вероника. Они, похоже, так и работали вместе, хотя точно сказать Саша не бралась. Оба выглядели уставшими, причем Дамир — больше. Он, похоже, вообще не спал всю ночь.

Практически сразу за ними вошел Витольд. Он кивнул Саше, но, увидев рядом с ней Костю, нахмурился и сел подальше. Саша не совсем поняла, что это может означать, но ей сейчас было и не до размышлений о его эмоциях и намеках.

Последним появился тот одутловатый мужчина, Михаил. Как ни странно, он улыбнулся Веронике, и присутствие рядом с ней Дамира на него никак не повлияло. Он не рвался пообщаться с ней, просто рад был ее видеть. Хотя что общего может быть у настолько разных людей, Саша понятия не имела.

Когда они собрались, в конференц-зал вошли Тронов и Артур и закрыли за собой дверь. Похоже, больше они никого не ждали.

— Здесь еще Элины нет, — заметил Витольд.

— Я знаю, — кивнул Тронов. — Ее и не будет. Именно поэтому я собрал вас здесь. С прискорбием вынужден сообщить, что Элина Крашевская мертва.

На секунду в зале зависла тишина, предсказуемо тяжелая, заряженная электричеством.

Потом она просто взорвалась, рассыпалась на вопросы, возмущения и горестные восклицания. Саша в этом не участвовала, просто не могла. Она сидела молча, неподвижно, сжимала кулаки от бессилия и старалась поверить, что человека, который всего несколько дней назад находился рядом с ней, больше нет.

И вроде как их всех предупреждали, говорили, что это не игра. Но Саша в это не верила до конца — до настоящего момента.

Костя заметил ее состояние. Он положил руку поверх ее судорожно сжатого кулачка и шепнул на ухо:

— Не бойся, все хорошо. С нами так точно. Мне жаль Элину, но нас это не коснется.

Он не мог знать это наверняка, однако Саша почувствовала, как ее накрывает теплая волна признательности — и спокойствия. Ей сейчас важно было получить поддержку, важнее даже, чем достоверную информацию.

Тронов, надо отдать ему должное, угомонил собравшихся довольно быстро. Скоро они уже терпеливо ждали, что он скажет, хотя и были не рады этому.

— С точки зрения закона Элина Крашевская еще не объявлена погибшей, — пояснил он. — Но я готов поручиться за то, что именно так и произошло.

— Это странные слова, — прокомментировал Витольд.

— Ситуация тоже непростая. Когда Элина перестала выходить на связь, я послал Артура в ее дом, чтобы убедиться, что с ней все в порядке.

— Судя по теме нашей встречи, в порядке было не все, — отметил Дамир.

— Верно. Рядом с ее домом Артур нашел фрагменты человеческих ступней. Никаких других частей тела обнаружено не было. Естественно, мы сразу же обратились в полицию. Оказалось, что из дома исчезли многие вещи Элины — включая паспорт, кошелек, сумку, часть одежды. На основании этого полиция рассматривает версию о том, что Элина может быть как жертвой, так и преступницей.

— Типа она отрубила кому-то ноги и смылась? — удивился Костя. — Что за бред? Мы ее все видели, адекватная тетка!

— Внешность бывает обманчива, но в данном случае я с вами согласен, — заявил Тронов. — Эксперт подтвердил, что ступни принадлежат женщине, но по тем фрагментам, что есть, невозможно определить, Элина это или нет. Полиция рассматривает все варианты, потому что это их работа.

— Тот, кто убил ее, наверняка намеренно убрал часть ее вещей, чтобы это было похоже на побег, — добавил Артур. — То, что я нашел у дома, будут исследовать, экспертиза займет определенное время. Но только после нее можно будет говорить о том, как были ампутированы ноги. Уж поверьте мне, это не ножом делали!

Саша не знала, как на это реагировать. Никто не знал. Она была просто рада, что им не показали фотографии найденных останков. Она бы тогда неделю спать не смогла!

— Я сообщаю вам об этом не только из-за вежливости или чувства скорби, — признал Тронов. — Это связано с предыдущими этапами проекта. Тогда по тем или иным причинам трагедии, произошедшие с участниками, скрывались от остальных, и это могло привести к новым бедам. Я не хочу, чтобы все повторилось. Поэтому, возвращая проект на шестой этап, я твердо решил, что буду с вами предельно честным. Узнав о несчастье, произошедшем с Элиной, я сразу поставил вас в известность. Шестой этап будет продолжаться, но я даю вам возможность досрочно его покинуть. Вам придется сохранить все в тайне, потому что вы подписали соглашение, но в остальном же никаких санкций со стороны организаторов не будет.

Это казалось сложным вопросом. Для Саши даже вести о том, что кого-то расчленили, было достаточно для серьезных размышлений! Но не всех смерть пугала так же, как ее.

Дамир и Вероника поднялись со своих мест первыми.

— Жаль Элину, — сказала Вероника. — Когда будет известна дата похорон, я бы хотела посетить их. Но я не считаю, что отступать сейчас — достойно. Если ее смерть связана с тем, чем мы все занимаемся здесь, мы не можем оставить это без внимания. На совести Анастасии и так слишком много жизней.

Дамир оказался немногословен:

— Мне нужно работать. Позвоните, когда будут известны результаты анализа.

Они ушли сразу, не оборачиваясь. Саша не знала, что это: жестокость, сила воли, эгоизм.

Но она бы хотела так же хорошо контролировать себя.

— Я тоже остаюсь, — буркнул Михаил. — Хоть я и не рад.

— Я в гущу не полезу, — объявил Витольд. — Никаких побегов и стрелялок для меня! Но в расследовании я участвую, сегодня вечером ждите очередной дневничок!

— Я в деле, — только и произнес Костя.

Саша оставалась единственной, кто еще не принял решение. Ее возмущало то, с какой легкостью все отнеслись к смерти Элины. Да, они не знали ее толком, мало общались. Но ведь она, возможно, умерла из-за этого дела! Разве это не важно?

А с другой стороны, что им было делать? Плакать, убиваться и терять смысл жизни? Они ведь действительно не знали эту женщину. Возможно, если бы она была тут одна, Саша бы и отказалась. Но рука, лежавшая поверх ее руки, придавала ей сил. Проект уже много дал ей, и у нее были основания полагать, что в будущем ее ждет что-то важное.

— Я не отказываюсь от участия, — тяжело вздохнула она. — Хотя все это, конечно, ужасно. Но Вероника права, нам нужно найти того, кто это сделал.

Есть шанс, что именно она найдет убийцу. Мысль о том, что она сделает нечто подобное для Элины, укрепляла ее решимость. Это лучше, чем сразу умыть руки!

И все равно ей было непросто сейчас. Саше хотелось как можно скорее оказаться на свежем воздухе. Только там она вздохнула с облегчением, успокоилась — и обнаружила, что она на улице не одна.

Костя стоял рядом с ней и улыбался.

— Впечатлен твоей выдержкой! Я-то думал, ты откажешься. Хотя это не было бы плохо, тогда хоть в ком-то из нас сохранились бы призраки разума!

— А ты считаешь, что продолжать расследование глупо? — изумилась Саша.

— Как минимум опасно, и судьба Элины доказывает это. Но если держаться вместе, то и угроза становится меньше. Как смотришь на то, чтобы отправиться ко мне в гости?

Предложение прозвучало невинно, но Саша прекрасно понимала, что за ним стоит. Видела отражение этого в голубых глазах своего собеседника. И не боялась. Напротив, нервное возбуждение уже сменяло страх, покалывая кожу невидимыми иголочками.

После того, что она услышала сегодня, ей нужно было нечто подобное.

К тому же, она никогда так себя не вела. Ранний брак и последующие проблемы с мужем избавили ее и от диких вечеринок, и от бесшабашного веселья, которое в зрелом возрасте стыдливо именуют опытом. У нее не было случайных любовников. у нее вообще любовников не было! Не от преданности к Жене, а просто потому, что она так уставала, что любовь и секс ее особо не волновали.

Теперь, когда она снова научилась чувствовать свою молодость, ей хотелось наверстать упущенное. Тем более что и Костя смотрел на нее не как на мимолетное развлечение — она действительно нравилась ему. Саша все еще чувствовала легкое волнение, нерешительность, но знала, что сумеет отстраниться от этого.

Она готова была уехать с ним, когда ее окликнули. Обернувшись, она увидела, что у входа в офисное здание стоит Витольд.

— Я на минутку, — виновато улыбнулась Саша.

— Я подожду, — заверил ее Костя. — Мне этот чувак все равно не нравится. Как минимум потому, что он и на чувака-то не тянет!

Она понятия не имела, что нужно Витольду, но все же подошла. Ей было стыдно игнорировать его после того, как он помог ей.

Вместо приветствия и обсуждения собрания Витольд сразу потребовал:

— Не связывайся с ним.

— Чего? — поразилась Саша.

— С этим своим голубчиком на стероидах. Я такую породу очень хорошо знаю! Держись от него подальше, и ты здорово сэкономишь на слезах.

Этого Саша не ожидала, и при других обстоятельствах, быть может, прислушалась бы. Все-таки она уже убедилась, насколько Витольд умен! Но сейчас она успела улететь мечтами в совместное будущее с Костей, связала его с возможностью вернуть настоящую молодость и подобные оскорбления выслушивать не собиралась.

— Среди вас двоих, он — голубчик? Серьезно?

— Не кривляйся, — поморщился Витольд. — Ты знаешь, о чем я.

— Понятия не имею! Но со стороны выглядит так, будто ты взревновал — причем даже не ко мне! Улавливаешь? Я помогла тебе, ты помог мне, мы квиты! А свое мнение держи при себе.

— Уловил, — горько усмехнулся Витольд. — Твой выбор. Но потом не говори, что я тебя не предупредил.

Глава 6. Осколки былых времен

— Нет, он точно никогда ничего не крал. Взятки тоже не вымогал. Парень честный был, к пациентам с душой относился.

Медицинское сообщество — отдельный маленький мир, Дамир давно усвоил это. Любой, кто проработал здесь несколько лет, обрастал массой нужных знакомств и вроде как становился членом особой касты. Медики хорошо хранили свои тайны от других, поэтому врачебные ошибки чаще всего и оставались без наказания. Зато со своими они могли и пооткровенничать.

Это было важно сейчас: многое указывало на то, что Леонид Марканов сыграл в печальной судьбе квартиры не последнюю роль.

Алиса была абсолютно уверена, что странная статуэтка, обнаруженная ими в тайнике, не принадлежала ее матери, хотя и была спрятана ею. Эта вещь вполне могла быть тем, что искал убийца, избавившийся от семьи Цветиных. Кто был общим знаменателем между ними и Аллой Соколовой? Только он, Марканов.

Он бывал в квартире еще до смерти матери Алисы, причем не всегда под присмотром Андрея. Он вполне мог там спрятать не то что статуэтку, чемодан! Хотя при чем тут чемодан? Возможно, этот массивный предмет как раз попал в квартиру вместе с Леонидом, теперь уже не скажешь.

Он принес статуэтку, мать Алисы нашла ее, перепрятала. Причем перепрятала не осознанно, а из страха: на это указывало то, что она замуровала тайник.

Они пока не разобрались, что представляет собой эта вещь. Распознавание взяла на себя Вероника. Дамиру же предстояло выяснить, как статуэтка могла попасть к обычному московскому врачу — и где Марканов брал деньги.

Семьи у него не было, и единственным возможным источником информации оставались коллеги. Так Дамир и вышел на врача, который часто работал с Маркановым на «Скорой», да и в целом общался неплохо.

— Честным в нашей профессии нелегко приходится, — заметил Дамир. — А я знаю, что у Леонида деньги водились.

— Это да, он точно не нуждался. Одежда, часы, мобила — все лучшее, всегда.

— Вас это удивляло?

— Удивляло — да, но не возмущало. Говорю же, он отличный парень был. Если у кого-то были проблемы, он легко давал в долг. А мог просто деньгами помочь! У Витьки когда дочь родилась, он о-го-го сколько в подарок отстегнул!

Несмотря на свое очевидное материальное превосходство, Марканов умудрился сохранить симпатию и коллег, и пациентов. Он настолько нравился людям, что мог за пару секунд усмирить скандал в очереди, полной воинственных старушек. Даже среди более опытных врачей такое терпение встречается нечасто!

— А его что-нибудь беспокоило? — поинтересовался Дамир. — Может, он чего-то боялся?

— Наоборот, Ленька всегда был очень доволен жизнью. Похоже, его все устраивало: чем он занимается, с кем живет, что делает в свободное время. Он довольный был, ничем не парился, отсюда и доброжелательность. Все просто на самом-то деле.

— А с кем он жил?

Этот пункт биографии Леонида пока оставался пробелом. Официально он женат не был, постоянную девушку в квартиру не водил. По крайней мере, соседи никого припомнить не могли. Но он и сам в этой квартире не так часто появлялся!

Врач ситуацию не прояснил. Он отвернулся к окну и задумчиво произнес:

— Кто-то у него был, но он никогда не говорил об этом. Да я и не спрашивал. Что я, баба, что ли, такими вещами интересоваться? Хотел бы сказать — пожалуйста, а в душу я никому лезть не собирался.

— Его поведение как-нибудь менялось перед смертью? Может, у него предчувствия были?

— Да не было у него никаких предчувствий! — отмахнулся медик. — Все нормально было! И в день, когда он умер, он ничего подобного не ожидал! Он же случайно погиб. Тупая ирония судьбы.

Об этом Дамир как раз знал. В день смерти у Леонида наверняка было хорошее настроение: он отправлялся на вечеринку в клуб. И уже там он умер. Началась перестрелка, жертвами стали три человека, еще с десяток получили тяжелые ранения.

Коллеги Леонида не собирались разбираться, что, когда и почему. Они посетили его похороны, оплакали его, месяц в коридоре стоял портрет с черной ленточкой. На этом для них все закончилось, их работа не позволяла много времени тратить на философствования.

Дамир же подозревал, что не все можно списать на нелепую случайность. Возможно, в той перестрелке именно Леонид был главной целью — с его неизвестно откуда взявшимися деньгами и странной статуэткой в его квартире. В газетах о той перестрелке писали мало и сжато, словно не хотели привлекать лишнее внимание, и для Дамира это тоже стало тревожным звоночком.

Однако обсуждать такие вещи с коллегами Марканова было бесполезно. Поэтому, попрощавшись с ними, Дамир отправился в клуб, где произошла перестрелка. Заведение все еще работало, не меняло ни названия, ни владельца, и это упрощало его задачу.

Когда он добрался туда, клуб только открылся и зал пустовал. Основная публика собиралась тут ночью, а пока могли разве что офисные сотрудники на бизнес-ланч заскочить да спортивные фанаты — игру посмотреть. Это определенно не радовало бармена, который сонно протирал зеркальную барную стойку.

Дамир не собирался терять время, он направился к единственному сотруднику, которого видел.

— Добрый день. Есть шанс, что вы работаете здесь больше четырех лет?

— Восемь, — отозвался бармен, не отрываясь от работы. — А что?

— Дело есть.

— Что налить? Это все дела, которые меня касаются.

— Это в теории. Но по факту, многие клиенты наверняка и поболтать любят, кто-то запоминается. А в частности, меня интересует вот этот человек.

Он достал фотографию Леонида, распечатанную на цветном принтере, и положил на стол. Поверх фотографии лежали две пятитысячные банкноты. Дамир невольно вспомнил свое первое расследование — когда он искренне не понимал, как можно платить за простейшую информацию. Теперь от той наивности не осталось и следа.

Бармен не спешил брать деньги, хотя на снимок посмотрел.

— Не знаю его. Сюда не ходит.

— Уже не ходит, — уточнил Дамир. — Потому что он мертв. И убили его в этом самом баре.

— Тогда вариантов немного, — пожал плечами бармен. — Потому что в этом баре была только одна перестрелка за всю его историю. Надеюсь, так и останется.

— Что там была за история?

— Это не ответ про того человека, которого ты ищешь.

— Это важный для меня ответ.

Бармен кивнул, забрал одну из банкнот и положил в карман.

— Ну, если говорить объективно, мы в некотором смысле нарывались. Где-то за полгода до того, как все произошло, хозяин бара начал это устраивать.

— Что — это?

— Гей-вечеринки, — невозмутимо пояснил бармен. — Вообще-то наш бар — для обычной клиентуры. Но тут босса кто-то надоумил, что эти готовы хорошо платить. Надоумил не зря, кстати. У нас стали организовываться закрытые вечеринки с платным входом. Билет стоил очень дорого, так что это всегда окупалось. Но дело не только в деньгах. Есть отдельные бары для такой публики, а наш таким не был. Многие сотрудники тогда уволились из принципа.

— Но не ты?

— Да мне побоку, кому наливать. Хоть геям, хоть убоищам пьяным, хоть шлюхам. Из названной публики геи вели себя еще более-менее адекватно. Я остался, они платили чаевые. Очень хорошие. Ничего особенного они мне не говорили и уж точно не делали. С чего бы не работать с ними? Но это нравилось не всем. Уже после первых пати боссу начали поступать угрозы, один раз побили окна в баре. Но такие вечеринки покрывали непредвиденные расходы. А потом была эта перестрелка. Группа парней в масках вломилась в клуб, стали стрелять по всем подряд. Но целились только в посетителей, меня и официанток не трогали, охрану нашу просто оглушили. Побыли минут пять, как я потом понял, и свалили до приезда полиции. Их все равно поймали, но. такие вечеринки у нас прекратились. Босс нехило приплатил, чтобы эта история не особо афишировалась, и больше мы к этой теме не возвращались.

Такого Дамир не ожидал, но и шокирован не был. Если задуматься, вариант не самый невероятный. Леонид не женился, скрывал свои отношения от коллег, это все указатели, которые, впрочем, не объясняют, где он брал деньги.

Между тем бармен присмотрелся к снимку, нахмурился.

— А знаешь, может, я и помню этого парня! Хотя я не уверен. Если это и он, то он выглядел по-другому, когда в бар приходил — накрашенный, и уже перед выходом все смывал, чтобы на улице не били. Он был среди погибших, так что, возможно, это твой парень.

— Я бы не использовал подобное словосочетание, учитывая его интересы, — поморщился Дамир. — Меня наняла его семья — расследовать его убийство.

— Поздно же они спохватились! Только расследовать тут нечего. Тех уродов, что устроили стрельбу, поймали. Все состояли в подпольных организациях, что они сделали и почему — понятно.

— Так ты помнишь его или нет?

— Если мы все-таки говорим об одном и том же человеке, то помню — он отличился. Как-то я грохнул бутылку, случайно, и сильно порезал руку. Кровища хлестала так, что думал — в больницу придется ехать. Но он мне помог: очень грамотно наложил повязку, сказал, что делать. Я понятия не имею, как его звали, имя я не спросил, но запомнил его, иногда наливал бесплатно. Он это понимал правильно, не воспринимал как флирт, что меня радовало.

— Это скорее всего был он, — подтвердил Да-мир. — Он работал врачом.

— Ну, тогда все сходится. — Бармен забрал и вторую купюру. — Хотя много я тебе про него не скажу. Я не знал его.

— Но ты наблюдал за ним. Он часто приходил на вечеринки?

— Да вроде на каждую. По крайней мере, на нескольких был.

— Один?

— А хрен его знает. Один он никогда не был, они ж туда знакомиться приходили! Он тусил то с одной группой, то с другой. Но постоянного партнера у него не было, если ты об этом.

Пока не было ни одного доказательства, что смерть Леонида не случайна. Напротив, все указывало на то, что он действительно стал жертвой диверсии, не связанной с ним лично.

И все-таки эти деньги, статуэтка, список. Что-то не сходится.

— Этот человек ведь не был жадным? — уточнил Дамир.

— Да наоборот! Платил щедро, сыпал чаевыми. Короче, был при деньгах.

— А могло оказаться так, что он эти деньги зарабатывал прямо на вечеринках?

Кто-то другой мог не понять вопрос. Но у бармена, проработавшего с самой разной публикой восемь лет, сомнений не возникло.

— Он ничего не продавал. С наркотой у нас строго — под запретом. Я знаю, что звучит банально, учитывая, что она везде под запретом. Но босс действительно это не допускает. Себя он тоже не продавал, не похож он был на шлюху — я их достаточно наблюдал, чтобы определить. Мужчины, женщины — они все одинаковы. Я пару раз видел, как он уезжал отсюда на такси, всегда один. К тому же он жил с кем-то.

Последняя фраза прозвучала как бы между делом, но для Дамира именно она имела принципиальное значение. Он многое узнал о Леониде, однако пока ничего такого, что указывало бы на его тайную жизнь.

Так что заявление бармена стало настоящим прорывом.

— Откуда ты это знаешь?

— Подвозил его один раз. Говорю же, я чувствовал себя обязанным ему за помощь! Как-то он перебрал, такси не было, ну я и взялся подвезти его. Он назвал адрес. В машине вел себя цивильно, не бесил меня, заплатил очень много. Я за всю ночь столько не заработал! В доме, куда я его привез, горел свет. Так что кто-то его точно ждал.

— Это был частный дом? — спросил Дамир. — Адрес помнишь?

— Четыре года спустя? — фыркнул бармен. — Вроде как логично сказать нет, но, ты удивишься, примерно помню. Кстати, этот вопрос тарифицируется отдельно.

— Да без проблем. — Дамир достал деньги. — Как запомнил-то? Действительно четыре года прошло, пять почти!

— Легко. Это был офигительно дорогой район, но даже на том фоне дом, куда я повез этого парня, выделялся. И вот у него, — бармен постучал пальцем по фото, — был от этого дома собственный ключ!

* * *

Жизнь вернулась на круги своя; Косте это нравилось. Рядом с ним снова лежала красивая молодая женщина. Он был при деле. Он готовился к новой победе. Словом, будущее представлялось именно таким, как он хотел.

После того как ушла София, он пробовал заводить новые отношения, но все они недотягивали до того стандарта, который он себе поставил. Только Саша стала исключением. После смены имиджа она подходила под его определение красоты, а раз она тоже участвует в проекте, значит, она умна.

То, что они переспали чуть ли не на первой встрече, его нисколько не смущало и не делало Сашу хуже в его глазах. Чувствовалось, что особого опыта у нее нет, а значит, и неразборчивостью она не отличалась. Костя был достаточно уверен в себе, чтобы понять, почему она поддалась.

Теперь они могли работать вместе, и он не считал это угрозой своей победе. Сразу же понятно, кто в их дуэте лидер!

Когда она проснулась, он как раз заканчивал готовить завтрак. Она была приятно поражена. как он и ожидал. Он не любил непредсказуемость в таких делах.

— Ты все еще не жалеешь, что не оставила проект? — спросил он.

— Нисколько. Почему ты спрашиваешь?

— Потому что я, кажется, знаю, что делать.

Ему не давала покоя роскошная квартира, в которой жила Анастасия Гусинская. Костя чувствовал: тут есть зацепка, нужно только определиться, понять, в чем она. Он высказал все это Саше, ожидая услышать восхищение, но оказалось, что она уже успела побывать внутри.

План, конечно, был не ее, а Витольда. Костя сразу почувствовал, что этот парикмахер со странностями — опасный противник. И не зря! Но свою роль Саша сыграла блестяще, и это давало им определенное преимущество.

Стратегия Кости изменилась мгновенно.

— Тебе придется снова изобразить полицейского!

— Невозможно, — покачала головой Саша. — Форму и удостоверение давал Вит.

— Форму я тебе найду, а удостоверение. обойдемся без него.

— Я бы не хотела снова видеться с этой Анастасией после того, что произошло с Элиной, — поежилась Саша. — Хотя постой. Когда я оттуда уходила, дверь в другую квартиру открылась, пожилая женщина наблюдала за мной. Мне показалось, что она хочет мне что-то сказать, но потом она заметила Анастасию и снова спряталась.

— Отлично! — Константин хлопнул в ладоши. — Это же идеальная возможность! Ты к этой женщине и поедешь, но вместе со мной. Уверен, она тебя запомнила, удостоверение спрашивать не будет!

Судя по взгляду, Саша такой же уверенностью похвастаться не могла, но Костю это мало волновало. Он не собирался тратить время на сомнения. У него хватало знакомых, работающих в театрах, поэтому к обеду у него уже было два комплекта полицейской формы. Он не собирался отправлять туда Сашу одну. Он не боялся за девушку, просто считал, что сам поймет гораздо больше.

Удача определенно сопутствовала им в этот день. Когда они приехали, машины Анастасии во дворе не было — Костя специально запомнил этот автомобиль. Риск снижался, что не могло не радовать.

Пока они поднимались к квартире, Костя продумал несколько вариантов вступления, но ни один не понадобился. Едва увидев, кто стоит на пороге, пожилая женщина распахнула перед ними дверь.

— Вы вернулись! — воскликнула она с театральным энтузиазмом. — Я так рада! Милое дитя, я знала, что вы поймете мой призыв!

— Мы просто опрашиваем всех соседей, — охладила ее пыл Саша. — Но да, я заметила, что вы выглядывали в прошлый раз.

— У этой ведьмы неприятности, не так ли?

Что ж, о добрососедских отношениях тут речи не шло.

— Мы расследуем жалобу на Анастасию Гусинскую, — уклончиво ответила Саша. — Мы можем войти?

— Безусловно!

Интуиция Костю не подвела: женщина определенно имела какое-то отношение к театру. Стены ее квартиры были увешаны афишами и фотографиями с разными людьми, в том числе и весьма известными. На старых обоях размещались картины с театральными сюжетами и фарфоровые маски, а на полочках сидели арлекины и клоуны.

Семейных фотографий нигде не было. Детских и мужских вещей — тоже.

Хозяйка квартиры провела их на кухню, выставила на стол чашки из тонкого фарфора, выполненные в форме кувшинок. Ни о чем не спрашивая их, она заварила чай, наполнивший кухню ароматами клубники и персика. Лишь после этого женщина села за стол вместе с ними.

— Итак, она попалась? Скажите мне, что я права! Возмездие ее обязано постигнуть!

— Пока идет проверка, — ответила Саша. — На вашу соседку поступили достаточно серьезные жалобы. Больше мы ничего сказать не можем, это тайна следствия.

— Мне не нужно ничего знать дополнительно, я знаю, какое зло она причинила мне! — Женщина картинно прижала ко лбу тонкую руку с некрасиво вздувшимися венами. — Этого мне достаточно!

— Это какое же? — уточнил Костя.

— Она отняла у меня мою дорогую подругу! Единственную душечку мою Лизоньку!

— А можно конкретнее? Что это за душечка?

— Я говорю об Элизе Грановской!

Это имя было произнесено таким тоном, что сразу чувствовалось: женщина ожидает от них весьма бурной реакции. Однако Саша и Костя лишь переглянулись.

— Ну и кто это? — наконец решилась спросить Саша.

— Как, вы не знаете?!

— Очевидно, что нет.

— Элиза Грановская — та светлая, святая душа, которой принадлежала эта квартира! — Соседка указала пальцем на потолок. — Та, в которой теперь эта стервятница разврат чинит! С хахалем своим, таким же мужланом! Они лишние в этом доме!

— А вот с этого места давайте поподробней, — потребовал Костя. — Нам известно, что эта квартира принадлежит Гусинской официально.

На самом деле они не знали этого наверняка. Однако, учитывая репутацию Анастасии, можно было предположить, что по своему жилью она точно привела документы в порядок.

— Может, и официально, — поджала губы соседка, — но получена она страшным обманом! Святую простоту каждый норовит использовать. Именно это стервятница сделала с Лизонькой!

Выяснилось, что Элиза Грановская была женой очень уважаемого человека — академика, который еще при советской власти получил эту квартиру. Тогда весь дом предназначался для работников науки и искусства.

Но времена изменились, и уже представители нового поколения, наследники квартир, предпочли съехать отсюда, обменяв золотое жилье на квадратные метры попроще — с весомой доплатой. Впрочем, оставались и такие «осколки былых времен», как семейство Грановских и их соседка, актриса на пенсии. У них не было детей, они не рвались к богатству, им важнее была память о своей юности.

Муж Элизы умер первым, а для нее он был всей жизнью. Она никогда не работала, во всем поддерживала супруга. Когда его не стало, она обнаружила себя наедине с пустотой. С финансами у нее все было в порядке — покойный муж позаботился о том, чтобы она ни в чем не нуждалась. Вдова просто не знала, чем занять себя. Она превратилась в отшельницу: мало общалась с людьми, редко выходила из дома. Ей всюду мерещились черные риелторы, которые наверняка узнают, что наследников у нее нет, и придут за ней.

— Чего боялась, то и пришло, — вздохнула соседка. — Так в жизни часто бывает. Мы привлекаем свои страхи, потом платим за них.

Черных риелторов Грановская представляла в виде крепких мужиков-дуболомов, прилизанных мафиози или «новых русских» с пальцами веером. Словом, в ее воображении это обязательно были мужчины, причем, очевидно, озлобленные. А тут на ее пути появилась улыбчивая молодая женщина — и Элиза не заметила опасности.

Изначально речи о квартире вообще не шло. Анастасия просто регулярно навещала новую знакомую, расспрашивала ее о прошлом, смотрела старые фотографии. Уже потом, спустя несколько месяцев после встречи, как бы между делом стала жаловаться на проблемы с жильем и безумные цены на квартиры.

— Короче, надавила на жалость, — заключила пожилая женщина. — На самое уязвимое место — на сердце! Лизоньке показалось, что она видит перед собой настоящее, искреннее страдание. Я пыталась ее предупредить, но она меня не слушала. Лиза, говорила я ей, присмотрись, ты же пригрела на груди змею! А она, светлая душа, верила, что в людях есть только хорошее. Я поняла, что спорить с ней бесполезно, иначе она бы и вовсе перестала со мной говорить.

Элиза первой завела разговор о наследовании квартиры. Анастасия для видимости посмущалась, но об отказе и речи не шло. А вот идею с наследством она все-таки отвергла.

Она убедила Элизу, что наследование в таком случае — это слишком опасно. Мол, бюрократы и чиновники обязательно придерутся к тому, что Анастасия не была кровной родственницей усопшей. В итоге квартира досталась бы государству, все ушло бы с молотка!

Вместо этого она предложила Грановской продать ей квартиру сразу, в тот же период. Не за деньги, конечно, потому что это противоречило бы ее образу «бедной девочки». Элиза расставалась с имуществом за право пожизненного проживания в этой квартире и содержания со стороны Анастасии.

Договор показался Грановской логичным и выгодным, она согласилась.

— Нужно ли говорить, что я была против? — поинтересовалась соседка. — Мы тогда крупно поссорились с Лизонькой, наговорили друг другу всякого — сейчас даже стыдно! Но она всегда очень упрямой была, это еще ее муж отмечал, царствие ему небесное. Если она считала, что права, то отговорить ее было невозможно.

Первые месяцы все шло настолько хорошо, что соседка даже засомневалась: не ошиблась ли она? Анастасия добросовестно взяла на себя всю домашнюю работу. Она стирала, убирала, готовила, гуляла с Элизой по паркам и с прежним увлечением слушала ее рассказы о былых временах.

— Я расслабилась, — признала пожилая женщина. — Все расслабились. А потом Лизонька умерла.

Элиза Грановская скончалась от инфаркта, так установили медики. Возраст женщины приближался к девяностолетнему юбилею, поэтому подозрений ни у кого не возникло. Анастасия организовала похороны и вступила в единоличное владение квартирой.

После этого ее отношение к соседям изменилось. Она больше не изображала смиренную овечку и посылала их по известному адресу, стоило им только оказаться у нее на пути. Прямых нарушений с ее стороны не было, но ни у кого не оставалось сомнений относительно того, что собой представляет эта женщина.

— Я ходила в полицию! Я бы предала память Лизоньки, если бы не пошла. Я все им рассказала! Но они только руками развели: нет состава преступления, так они сказали! Документы у нее чистые, за Лизонькой она ухаживала прилежно, а инфаркт никого не щадит. И что теперь? Раз вы здесь, эта ведьма навредила кому-то еще, не так ли? А ведь этого можно было бы избежать, если бы меня послушали сразу!

Действия Анастасии в общем и в целом подходили под схему, которую часто применяют черные риелторы. Да она бы и не продвинулась так далеко, если бы была плохой актрисой! Костя и Саша точно шли по верному следу! Гусинская просто обязана была убить всех тех людей. Оставалось только понять, как именно.

— Спасибо вам большое, — Саша начала подниматься.

Похоже, она собиралась уходить. Косте это не понравилось: с чего она взяла, что может делать что-то, не посоветовавшись с ним? Она же все испортить может! Поэтому, когда хозяйка квартиры отвернулась, он подбил ноги своей спутницы, заставив снова плюхнуться на стул.

— Жди, — еле слышно произнес он, глядя в глаза своей спутницы.

Чувствовалось, что ей такое обращение не по нраву. Однако Саша быстро сообразила, что капризами может испортить все дело, и промолчала.

— Я уверен, что вы правы! — объявил Костя. — Гусинская наверняка черный риелтор. Но чтобы доказать это, нужно найти, где она прячет все нелегальные документы, так называемую теневую бухгалтерию. Только так мы сможем прижать ее к стенке! Может, у вас есть какие-то предположения?

С его стороны это был выстрел вслепую. Он сильно сомневался, что соседке, пусть даже с ее социальной паранойей, что-то известно.

Однако пожилая женщина удивила его. Она наклонилась к нему и четко произнесла:

— Я точно знаю, где вам нужно провести обыск!

* * *

Многие люди, подошедшие вплотную к смерти, верят в мистику. Не все, но многие. Это не обязательно какая-то конкретная религия. Можно не знать названий и не понимать даже, но все равно чувствовать, что есть душа и мир, в котором она существует отдельно от тела.

Такие идеи Вероника не пропагандировала, но и не отрицала. Она много раз пыталась вспомнить, что видела тогда, в глубоком наркозе, пока бригада врачей возвращала ее к жизни. Не получалось. В памяти осталось лишь четкое ощущение, что это не сон, а нечто большее, а еще — много белого и золотого цвета. Все. Она принимала это спокойно и надеялась, что однажды сможет вспомнить больше.

Понимала она и то, что у любого явления есть темная сторона. У мистики — тоже. Энергия разрушения и проклятия, нечто темное, непознанное пока.

— Ты вообще слушаешь?

Голос Алисы отвлек ее от размышлений, заставил вздрогнуть и вернуться ко вполне реальному миру.

— Извини, — смущенно улыбнулась Вероника. — Отвлеклась.

Она приехала в дом Алисы и Дамира, потому что им многое нужно было обсудить. Речь шла даже не о шестом этапе проекта, дело стало гораздо более серьезным. И, конечно, опасным, но отступать никто не собирался.

Дамир поработал на славу, но меньшего она от него и не ожидала. Ему удалось узнать, что Леонид был представителем нетрадиционной ориентации, за что и погиб. Однако источник его денег не был связан ни с работой, ни с подобными «знакомствами по интересам».

Похоже, у Леонида был весьма влиятельный знакомый, который и спонсировал его роскошную жизнь.

— Там дом действительно очень дорогой, — сообщил Дамир. — Когда я узнал адрес, я сразу поехал посмотреть. Видно, что человек живет не простой.

На отсутствие простоты в жизни хозяина дома указывали видеокамеры по всему заботу и охрана, прогуливавшаяся по участку. Это был точно не тот случай, когда кто угодно может пробраться внутрь. Чувствовалось, что деньги там водятся, и в избытке.

Оставалось лишь понять, как с владельцем особняка связан Леонид. Учитывая пристрастия погибшего, один вариант напрашивался сам собой. Но на участке Дамир видел женщину, гулявшую с маленьким ребенком, а это указывало на вполне традиционную семью. Возможно, Марканов приходился им родственником, которого они стыдились, но и отказываться от него не хотели.

— Вот. — Дамир протянул Веронике адрес, записанный на листке бумаги. — Пробей, пожалуйста, кто там живет.

Она кивнула, хотя мысли отказывались переходить к этой проблеме. Она понимала, что расследование очень важно, что нужно разобраться, что к чему, а Леонид — ключевая фигура.

Однако она была слишком впечатлена тем, что выяснила этим утром.

Она даже не знала, как сказать им. Но молчать и дальше было нельзя, тем более что Алиса заметила ее странное состояние:

— Да что с тобой такое? Ника, все нормально?

— У меня лично — да. А у нас у всех — не совсем.

— Ты выяснила, что за штуку мы нашли в маминой квартире?

— Да. Но вам это не понравится.

Статуэтка напугала всех — даже Алису, которая была к мистицизму не склонна. Видимо, беременность заставляет и циника лишний раз перестраховаться! Поэтому странную находку перевезли в загородный дом Севера и спрятали в сейф. Перед этим Вероника сделала несколько фотографий, которые послала знакомому историку в США.

Судя по всему, вещица была древней и ценилась вовсе не из-за бронзы, из которой была сделана, и даже не из-за незначительного количества золота на глазах. Поэтому показывать саму статуэтку кому-либо было крайне опасно. Им требовалось незаинтересованное лицо, и точно не в этой стране! Здесь и пригодились связи Вероники в Америке.

У нее сразу было тревожное ощущение насчет этой статуэтки, и оно оказалось верным. Причем даже после этих опасений Вероника была не до конца готова к ответу, который получила.

— Есть две новости, — объявила она. — Как водится, хорошая и плохая.

— Давай с хорошей! — потребовала Алиса.

— Мой знакомый по фотографии не может определить, что это подлинник, так что шансы, что это искусная подделка, составляют примерно пятьдесят процентов.

— Если это хорошая новость, то какая же тогда плохая? — поразился Дамир.

Вероника глубоко вздохнула, не зная, как начать. С кем-то другим она бы вообще не решилась говорить об этом — ее бы просто сочли сумасшедшей! Но Дамиру и Алисе она доверяла, да они и сами знали, что со статуэткой что-то не так.

— Что вам известно о мифологии ацтеков? — наконец решилась на вопрос Вероника.

— Это действительно очень, очень плохое начало, — покосилась на нее Алиса. — Ты серьезно?

— Вполне.

— Да почти ничего! Кто там конец света в две тысячи двенадцатом обещал? Они?

— Майя, — поправил Дамир. — И они не обещали, это горстка придурков идею придумала и раструбила.

— А, да, — кивнула Алиса. — А у ацтеков куча кровавых ритуалов и божества с труднопроизносимыми именами вроде Кетцалькоатля!

— Ты мыслишь в верном направлении, — кивнула Вероника.

— Да ладно! Просто этот чудик, пернатый змей или как там его, самый раскрученный из всех ацтекских божков! А при чем тут он?

— Притом, что вот это, — Вероника достала одну из фотографий статуэтки и положила на стол, — его мать.

Она ожидала, что на нее будут смотреть с подозрением, и не прогадала. Но в своем знакомом Вероника не сомневалась, поэтому продолжила:

— Ее зовут Коатликуэ. В ацтекской мифологии она была богиней земли, огня и неба. Женщина, одетая в змей, так ее звали. Славна она была еще и тем, что породила массу других богов, включая упомянутого выше Кетцалькоатля.

— А ничего, что сейчас двадцать первый век и мы в Москве? — фыркнула Алиса.

— Я не говорю тебе, что такое существо на самом деле было. Я просто рассказываю, во что верили ацтеки.

— Это-то понятно. Но где ацтеки, а где квартира моей мамы!

— Это подводит нас к менее мифическому и более прагматичному моменту истории.

При всей любви ацтеков к драгоценным металлам и камням, а также развитому ювелирному делу, следов их культуры сохранилось немного. Испанские завоеватели искусством особо не восхищались, зато ценили редкие материалы. Поэтому все, что они привозили из дальних странствий, чаще всего отправлялось на переплавку.

Из-за массового истребления индейцев и быстрого завоевания континента образцов той культуры осталось совсем мало. В основном это было то, что отступающие индейские вожди забирали с собой и прятали в джунглях и горах.

В двадцатом веке такие клады обнаруживались — не слишком часто, но каждый из них представлял собой особую ценность.

— Если эта статуэтка из такого клада, то ей нет цены, — заключила Вероника. — Точнее, цена есть, но она астрономическая.

— Может, ее украли из какого-либо музея? — предположил Дамир.

— Я об этом тоже подумала, поэтому до того, как ехать к вам, поискала похожие новости. Ацтекских сокровищ довольно мало, и ничего в последние десять лет не крали. Я тебе больше скажу, я просмотрела фотографии всех известных изображений Коатликуэ. Этого нет нигде! То есть опять же либо это подделка — либо подлинник, о котором никто не знает.

— Как такое возможно? — удивился Дамир.

На этот раз ответила ему Алиса:

— Как, как. Какие-нибудь не очень сознательные граждане откопали в джунглях клад, но не побежали с ним к правительству, потому что знали, что от правительства они получат только билет в кино и отрез на платье. Они продали эту штуку кому-то, а уже этот кто-то приволок ее в Россию!

— Я тоже о таком подумала, — кивнула Вероника. — Если клад обнаружили малограмотные крестьяне или контрабандисты, они могли не знать о реальной стоимости этой статуэтки. Бронза сама по себе не слишком дорога! Возможно, какой-то наш соотечественник выкупил статуэтку по низкой цене и привез сюда.

— Это не объясняет, при чем тут моя мама, — настаивала Алиса.

— Пока неясно, не все можно понять вот так сразу, — заметила Вероника. — Мне вообще эта история не нравится.

— Очень смешно.

— Нет, я о другом. Если это подлинник. Получается, с точки зрения индейцев, мы потревожили божество?

— А с точки зрения адекватного мира, кто-то убил мою маму! — напомнила Алиса. — И это, извини, беспокоит меня гораздо больше, чем какая-то ацтекская тетка в змеях!

— Еще ведь не доказано, что она была убита.

— Вы не о том думаете, — прервал Дамир.

— А о чем мы должны думать?

— Во-первых, если это действительно был клад, то вряд ли там хранилась только одна статуэтка. Возможно, конечно, но маловероятно.

— Разумно, — согласилась Вероника. — А во-вторых что?

— Во-вторых, судя по списку Леонида, вот эта Коат — как там ее? — и есть Катарина. В этом свете мне вдвойне любопытно, где находятся Мария и Палома и что они собой представляют.

— То есть ты хочешь сказать, что в Москве сейчас находятся три не очень довольных ацтекских божества? — Алиса удивленно приподняла брови.

— Вроде того. Но меня больше пугает тот, кто привез их сюда. Потому что если он узнает, что Катарина у нас, боюсь, все мы скоро повстречаемся с твоей мамой.

Глава 7. Мексиканские поля

Дачный поселок был старый, густо поросший сосновым лесом, так что все сходилось. Дачи здесь выдавались когда-то советской интеллигенции, совсем как квартиры в Москве. Муж Элизы Грановской и здесь оказался в почетном списке.

Домик пожилая вдова особенно любила. Она даже признавалась, что в самых тяжелых финансовых условиях скорее продала бы квартиру, чем его. Элизу можно было понять: места тут были потрясающе красивые, чистейший воздух аж звенел, и даже в октябре поселок окутывала какая-то особая, волшебная атмосфера сказки.

Так что домик был частью ее наследства и перешел к Анастасии Гусинской, а вот дальнейшую его судьбу пока выяснить не удавалось. Лежа на невысоком холме, с которого открывался прекрасный вид на участок, Саша могла уверенно сказать, что внутри кто-то есть — и это не гость, там люди постоянно живут. А для Анастасии это невозможно, у нее все дела в Москве! К тому же машина, стоящая у забора, точно не принадлежала риелтору. Тут невольно напрашивалась версия о том, что домик Гусинская продала.

Но верить в это не хотелось, так что Костя отправился в деревню — собирать сведения. Саша же осталась лежать здесь, наблюдая, что происходит внизу. Смотреть на самом-то деле было не на что, и у нее хватало времени подумать на другие темы.

Она совсем не понимала Костю. Когда они только начали общаться, он был идеален — словно знал все ее желания! Стоило им переспать, как он отгородился от нее эмоционально, хотя прогнать не пытался и не заводил речи о том, что это было ошибкой. Но Саша не такого хотела, особенно после долгих лет брака с наркоманом! Ей нужен был нормальный мужчина, такой, каким он был в начале.

Она попыталась разорвать их сотрудничество, а заодно и только-только зародившиеся отношения. Костя снова стал лапочкой, притащил ей огромный букет цветов, и ночь опять была незабываемой. А наутро, когда они вроде как помирились, он снова был в репертуаре холодного и отстраненного! Это сбивало Сашу с толку, заставляло винить себя. Может, это она истеричка, с которой невозможно общаться нормально?

К счастью, расследование вновь заняло их обоих, не давая ей окончательно погрузиться в самокритику.

Костя вернулся быстро и с довольным видом повалился на землю рядом с ней.

— У нас есть зацепка! — заявил он.

— А конкретней?

— Примерно через год после смерти Грановской сюда вселился одинокий дед. Ну как — дед, крепкий дядька лет шестидесяти. На богача он не тянет, но и не бедствует, середнячок, такие обычно не покупают тут участки. Дядька нелюдимый, с соседями общается по минимуму, мотается в город чуть ли не каждый день, хотя, сама знаешь, дорога не близкая.

— Пока не вижу, с какой стороны он — зацепка.

— Сашка, не тупи! — раздраженно поморщился Костя. — Все же очевидно! К нему приезжают сюда всего два человека, причем чаще всего — вместе. Мужчина и женщина лет тридцати пяти. Женщина по описанию похожа на Анастасию.

— Для меня это было не очевидно, потому что угадать такое невозможно, — заметила Саша.

— Давай обойдемся без бабских обид? Мы на задании, тут не время для твоих капризов! Короче, я уверен, что этот дядька — какой-то родственник Анастасии. И она поселила его здесь неспроста! Та бабка, соседка, может быть очень даже права, этот дом — отличное место, чтобы прятать любые незаконные документы. Уверен, что юридически дом не имеет никакого отношения к Анастасии!

Саша пока не видела в этом повода для радости, к тому же ей было обидно — он опять взялся за старое! Она сдерживала негодование из последних сил, она действительно боялась показаться истеричкой.

— Я пока не понимаю, что это нам дает, — признала она. — Даже если документы там, как мы найдем их?

— Вот прямо сейчас пойдем и найдем!

— В смысле?

— А чего медлить? — удивился Костя. — Уверен, что сейчас они ничего подобного не ожидают!

— Они-то, может, и не ожидают, но как ты себе это представляешь?

— Очень просто! Я отвлеку этого деда, заболтаю его, а ты проникнешь в дом через заднюю дверь. Она открыта, я видел, похоже, он то ли мусор выносит, то ли дом так проветривает. У тебя будет ровно пятнадцать минут — мы оба засечем время. Пока он остается на крыльце, осмотри дом, прикинь, где хотя бы примерно могут храниться документы, но не бери их. Дальше уже придумаем, как их добыть, может, Тронова привлечем! Тебе все понятно?

— Понятно, но это жутко! — пожаловалась Саша. — Почему ты не можешь пойти вместо меня? Вдруг меня убьют, как Элину?!

— Не неси чушь, Сашка! Я туда не пойду, потому что если вдруг дед заметит, что в его вещах копались, он спросит соседей, не видели ли они посторонних, а они вспомнят меня. К тому же я не уверен, что ты сможешь отвлекать его пятнадцать минут, а я смогу. Так что не дрейфь! Я организую все так, что даже ты справишься!

Саше такая позиция не нравилась. Ни его аргументы, ни вот это «даже ты». Вместе с тем она понимала, что зерно истины в словах Кости есть. Анастасия не зря оставила себе этот дом, не зря оформила его на кого-то другого. Учитывая ее явную жадность, она не отказалась бы от такой недвижимости без острой причины!

Так что Саша была вынуждена согласиться, хотя страх не отпускал ее ни на секунду. Костя ушел первым, направляясь к поселку через основную дорогу. Саша выждала с минуту, потом направилась к дому со стороны холмов. Участок был окружен невысоким деревянным забором, перелезть через него не составило труда.

Она слышала, как пришел Костя, подошел к главному входу, позвонил в дверь. Слышала, как ему открыли. Дальше медлить было нельзя, отсчет пятнадцати минут шел с этого момента. Как бы Саше ни было страшно, как бы громко и быстро ни колотилось ее сердце, оглушая ее, она заставила себя действовать. Она не хотела снова быть слабой и беспомощной, ей нужно было доказать Косте, что она на многое способна!

Как он и ожидал, дверь на задний двор была приоткрыта, так что внутрь Саша проникла без труда. Судя по собранным у выхода коробкам, хозяин дома собирался жечь макулатуру. В коробках лежали газеты, рекламные каталоги, листовки — словом, то, что обычно бросают в почтовый ящик. Похоже, мужчина, живущий здесь, накапливал подобный хлам, чтобы потом избавиться от него одним махом. Саша на всякий случай порылась в коробках, но ничего похожего на документы там не обнаружила.

Она осматривала дом быстро, нервно, потому что знала, что пятнадцать минут — это чудовищно мало! Саша понятия не имела, что будет, если она найдет нечто подозрительное.

Перед собой она видела самый обычный дом. Тут в отличие от квартиры Грановской определенно сделали свежий ремонт. Ретроатмосферу сохранили, но не того имперского шика, который любила вдова, а скорее семидесятых. При этом мебель была не старая, а стилизованная под ту эпоху, чувствовалось, что поработала команда дизайнеров, а хозяева не жалели денег. В итоге получилась уютная обстановка с деревянными панелями на стенах и яркой мебелью. Все это готовили «под себя», не собираясь продавать дом.

Здесь определенно отдыхали, а не работали. Саша не нашла ничего похожего на кабинет, и сейфов нигде не было — или их очень удачно скрыли. Ни договоров, ни планировок квартир, ни даже газеты с подчеркнутыми объявлениями о продаже недвижимости. Ничего! На диване валялся открытый каталог с дорогими коврами, который хозяин, похоже, читал до звонка в дверь, на журнальном столике скопились буклеты и визитки.

Не было связи с Анастасией Гусинской. Не было даже ее фото на стенах! На снимках, развешанных по комнате, Саша видела только двух мужчин — пожилого и помоложе, очень похожих между собой, так что сомнений, что это отец и сын, не оставалось.

Она как раз рассматривала очередной снимок, когда стеклянная рамка отразила темный силуэт, появившийся у нее за спиной. Мужчина двигался так тихо, что у Саши не было ни шанса услышать его приближение — ковры на полу помогали ему в этом.

Саше показалось, что у нее сердце замерло — а потом взорвалось в груди. Поток адреналина был настолько сильным, что стало почти больно. Она даже не могла дышать, настолько силен был ужас, охвативший ее. Медленно, едва контролируя себя, Саша начала оборачиваться.

Мужчина не дал ей закончить движение. Он ударил ее наотмашь, не слишком сильно, но этого было достаточно, чтобы свалить ее с ног. Теперь уже ковер помог ей, смягчив падение. Саша почувствовала, как кровь из разбитой губы струится по подбородку.

Он нависал над ней. То, что мужчина намного старше ее, не делало его менее опасным. В его теле все еще чувствовалась сила, достаточная для того, чтобы свернуть ей шею. И судя по его глазам, на жалость надеяться не приходилось.

— Воровка, значит, — процедил сквозь сжатые зубы он. — Мне следовало догадаться, когда этот пацан пришел тут говорить о продаже дома. Вы в команде работаете? Кто вас навел? Или просто дорогой дом увидели и решили поживиться?

— Я не. — начала было Саша и запнулась.

Она не знала, что сказать. У нее не было ни одного достойного оправдания! Ссылаться на проект Тронова было глупо — участие в нем не давало ей никаких полномочий. А если этот мужчина связан с теми, кто убил Элину, то подобное оправдание еще и опасно!

Хотя и сейчас она не могла сказать, что он позволит ей уйти отсюда живой. Он ударил ее без раздумий. Плевать ему было, что перед ним девушка. Он видел только человека, который пришел на его территорию.

— Отвечай мне! — потребовал мужчина. — Почему ты здесь? Почему вы выбрали именно этот дом? И поверь мне, тебе лучше ответить быстро, внятно и добровольно!

Саша была настолько напугана, что не только ответить не могла, думать даже! Она оказалась не в силах отвести взгляд от прожигающих ее глаз, и не видела больше ничего вокруг. Этот человек пока ни слова не сказал о вызове полиции, он просто угрожал ей. И Саше казалось, что перед ней стоит сама смерть.

А потом она наблюдала, как эти жуткие глаза закатываются, как рассыпаются вокруг головы мужчины осколки. Пойманная в собственном туннельном зрении, Саша упустила момент, когда Костя подкрался к мужчине сзади и разбил об его голову одну из напольных фарфоровых ваз, стоявших у дивана.

Хозяин дома повалился на пол без единого звука. Саша была шокирована произошедшим, Костя — нет. Он схватил девушку за руку, рывком поднял с ковра и потащил за собой.

— Стой! — только и успела крикнуть она. — А если он умер?

— Не умер! — отозвался Костя. — От таких ударов не умирают, очухается! Но нам лучше не быть здесь, когда это произойдет!

Они покинули дом через заднюю дверь, побежали напрямик через лес к своей машине, припаркованной у шоссе. Мимо мелькали зеленые сосны, желтые березы и красные осины, и Саше казалось, что она поймана внутри калейдоскопа. Сердце все еще не замедлилось после недавнего стресса, ей было тяжело бежать, воздуха не хватало, и у нее кружилась голова. Ей казалось, что она в любую минуту потеряет сознание, а сказать об этом Косте она уже не могла, сил не хватало.

И все же она добралась до машины. Там ей пришлось опереться руками о капот, чтобы не повалиться на землю. Когда болезненное жжение в легких начало проходить и исчезли темные пятна перед глазами, Саша с изумлением обнаружила, что ее спутник смеется.

Это был нервный смех — и вместе с тем веселый. Похоже, Костя был весьма доволен собой и считал, что все получилось отлично.

— Ты совсем офонарел? — только и смогла спросить Саша.

— Круто я его, да?

— Нет, не круто! Все это было не круто! Какого черта? Ты же хвалился, что сможешь его разговорить, пятнадцать минут у меня есть! А там и десяти не прошло!

— Дед настороженный попался! — отмахнулся Костя. — Что ты мельтешишь? Все же нормально!

— Это не нормально! — Саша провела рукой по лицу, смахивая хлопья засохшей крови. — Он меня видел! И тебя тоже!

— И что? Пусть попробует что-нибудь доказать! Да и не будет он. Я таких знаю, они с полицией обычно не связываются.

— Нельзя быть таким беспечным! Помнишь, что случилось с Элиной?

— Ой, не нуди! — отмахнулся Костя. — Мы не знаем, что случилось с Элиной, никто не знает! Ты лучше скажи мне, что ты нашла в доме.

Он серьезно не видел в произошедшем никакой проблемы. Саша ушам своим поверить не могла, а что делать — не знала. Спорить с ним? Так они приехали на одной машине! Костя с его характером может «наказать» ее, бросив здесь. Поэтому ей нужно было держать язык за зубами хотя бы до тех пор, пока они не вернутся в Москву и она не перестанет от него зависеть.

— Я ничего не нашла, — признала она. — Хотя успела осмотреть все комнаты. Я в отличие от тебя со своей задачей справилась!

— Не нуди, я сказал! — Костя заметно повысил голос. — Хрен бы ты с чем справилась, если бы я не вытащил тебя оттуда!

— Ты должен был прикрывать меня, а не вытаскивать!

— Все, закрыли тему! Я изначально дал тебе более простое задание, так что особо собой не гордись. Мы установили, что этот дом — пустышка, о нем можно забыть. Видишь? Несмотря на твое кудахтанье, мы полноценно проверили версию, и нам за это ничего не будет!

В последнем Саша была совсем не уверена.

Вероника знала, что Север точно не одобрил бы ее действия, поэтому ему и не полагалось знать об этом, а она не собиралась останавливаться. Семен Гарбушев был в этот момент главным подозреваемым, и кому-то нужно было поговорить с ним, а могла только она.

Именно Гарбушеву принадлежал дом, адрес которого добыл Дамир. И когда Вероника выяснила, что это за человек, все стало на свои места. Несмотря на то, что сейчас он не находился под следствием, в поле зрения правоохранительных органов Семен попадал часто. Это не удивляло, как и то, что он, при поддержке лучших адвокатов, выходил сухим из воды.

Согласно полицейским отчетам, он уже много лет работал на влиятельного наркобарона Игоря Леонова, в определенных кругах известного как Магнат. В его окружении Гарбушев выполнял роль логиста. Именно он продумывал, как доставлять наркотики в страну, как пересылать их между городами, где найти новые рынки сырья и сбыта. Он подбирал маршруты, транспорт, даже даты умело использовал. В этой сфере Семену не было равных, поэтому его высоко ценил работодатель и неоднократно пытались переманить конкуренты.

Но Семен был слишком умен, чтобы поддаться на обещания золотых гор. Он прекрасно знал, что стоит ему переметнуться к кому-то другому, как Магнат найдет его и пристрелит без сомнений. Зато за лояльность он получал защиту и не боялся никого и ничего.

Он был женат. Расписался с юной моделью, она родила ему троих детей. Так что его связь с Леонидом уже стояла под вопросом, хотя и не исключалась. Согласно документам, Марканов не был ему родственником, ни кровным, ни по жене, и как он получил ключ от особняка — непонятно.

Чтобы разобраться в этом, нужно было поговорить с хозяином, а в идеале и дом осмотреть. Только это пока не представлялось возможным. Из всех, с кем они имели дело за шесть этапов проекта, Гарбушев был самым закрытым. Он прекрасно знал, какое количество людей хочет от него избавиться, поэтому никуда не выезжал без необходимости — и охраны.

С одной стороны, он не подходил им, потому что никто не видел его с Маркановым. С другой — именно Гарбушев, талантливый логист, мог доставить в Россию уникальные сокровища так, что они остались незамеченными. Его нельзя было списывать со счетов.

Дамир и Алиса оказались в тупике, Вероника — нет. Имя Семена Гарбушева не зря сразу показалось ей знакомым, она быстро вспомнила, где слышала его раньше.

Заточенный большую часть времени в своем особняке преступник слыл большим ценителем искусства. Недавно многие известные художники получили от него заказ — он искал лучшего мастера для написания портрета. Надо полагать, своего, хотя это не указывалось. Такое коммерческое предложение получил и Север — Гарбушев не мог проигнорировать одного из самых известных художников столицы. Но Север с такими людьми предпочитал не иметь никаких дел. Он тогда посмеялся и благополучно обо всем забыл.

Однако официальный отказ не послал. Это было не в его духе — в подобных вопросах он отличался безалаберностью. Сейчас это могло сослужить Веронике добрую службу.

Она прекрасно знала пароли от всех ящиков Севера — определить их не составляло труда. Обычно Вероника не пользовалась этим преимуществом, потому что ценила доверие и уважала личную свободу. Теперь же у нее просто не было выбора.

Она нашла старое письмо Гарбушева и ответила на него сама — с официального ящика личного сайта Севера. Вероника представилась ассистенткой Георгия Северова, которую он обычно посылал на обсуждение заказов. «Георгий просит прощения за долгое молчание, — писала она. — Виной тому были серьезные проблемы со здоровьем. Сейчас он проходит финальный курс реабилитации и скоро сможет вернуться к работе. Он просил меня связаться с вами и узнать, в силе ли еще заказ. Если да, то я бы хотела подъехать к Вам лично и оценить объем работ. Георгий такими вещами не занимается, думаю, Вы и сам понимаете это».

Лучшим подкреплением ее слов служили новостные заметки об аварии, в которую Север попал без малого полгода назад. К тому же у нее хватало совместных фотографий с Севером, они часто появлялись на светских вечеринках вместе. Так что связать ее с художником и понять, что она не самозванка, было легко.

Она не была уверена, ответит Гарбушев или нет. После первоначального предложения прошло много времени, он мог нанять кого-то другого! Однако письмо от него пришло в тот же день. Он назначил Веронике встречу в своем доме.

Естественно, ее друзья были не в восторге. Даже Алиса, которая повышенной осторожностью обычно не отличалась, выступала против этой идеи. Но Вероника умела настаивать на своем. Ей для этого не нужно было ни кричать, ни спорить, она просто обозначала свою точку зрения и делала то, что решила.

— Но одеться ты могла бы и поскромнее, — заметила Алиса, которая зашла к ней перед встречей.

— Нет. Так надо.

Вульгарной Вероника не казалась, но легкая провокация в ее образе была — причем намеренная. Белоснежный костюм с юбкой чуть выше колена и пиджаком на голое тело, туфли на шпильке, яркий макияж с алой помадой — она прекрасно знала, что красива, и умела это подчеркнуть. Просто обычно она в таком не нуждалась, а сейчас это могло стать полезным. Вероника накинула кашемировое пальто, чтобы не замерзнуть, но застегивать его не стала — внизу уже ожидало такси.

Ей необходим был этот яркий образ. Она хотела определить, интересуют ли Гарбушева женщины на самом деле — жену и детей он мог завести для прикрытия, вряд ли его работодателя порадовало бы наличие сотрудника с нетрадиционной ориентацией, каким бы талантливым он ни был.

— Мне нужно говорить, чтобы ты была осторожна? — поинтересовалась Алиса.

— Ну, из твоих уст это прозвучит как ирония!

— И все же — будь!

Вероника не считала, что ее действия опасны. Она не была девицей с улицы, да и Гарбушев вряд ли относился к тем туповатым бандитам, которые добиваются своего напролом.

Такси довезло ее до ворот участка, но дальше незнакомый автомобиль не пустили: Гарбушев не хотел рисковать. Однако он исправил неловкий момент тем, что лично встречал ее.

Из полицейского досье Вероника знала, что ему сорок шесть, но выглядел он великолепно. Чувствовалось, что мужчина следит за собой: ходит в тренажерный зал, выбирает одежду с личным стилистом, или у него самого безупречный вкус. Даже седина волос и аккуратной бороды не старила его, а придавала определенный шарм.

— Добрый день, Вероника, рад встрече. Позвольте сделать вам комплимент: вы обворожительны!

Дело было даже не в комплименте как таковом, а в голосе мужчины, в его взгляде. С этого момента сомнений у Вероники не оставалось: к женщинам Гарбушев питает далеко не платонический интерес.

— Спасибо, радость встречи взаимна, — кивнула она. — Не терпится ознакомиться с вашей галереей!

— Это честь для меня. Признаться, я не люблю показывать свою коллекцию людям со стороны. Но ваше мнение мне интересно.

Она знала, что в этом будет проверка, и не боялась. В живописи Вероника неплохо разбиралась всегда, а с тех пор, как стала жить с Севером, узнала еще больше.

Дом Гарбушева впечатлял. В какой-то момент Вероника ожидала увидеть бессмысленное нагромождение произведений искусства, которые при неправильной расстановке теряют свою красоту. Но нет, для Семена искусство было не просто способом выражения богатства. Он действительно разбирался в том, что коллекционирует.

В его доме вообще никаких нагромождений не было, нигде. Ставка делалась на свободное пространство, которое дышало светом. Этот дом разрабатывался для жизни, а не для показухи. Картин, скульптур и дорогого фарфора здесь тоже хватало, но вещи были грамотно рассортированы — по стилям, эпохам и цветам. Похоже, интерьер делался под них, произведения искусства занимали в нем центральное место.

— Я поражена, и приятно, — признала Вероника. — Это ведь рисунок Пикассо, если не ошибаюсь?

— Думаю, про ошибку вы сказали из чистой вежливости, — рассмеялся Гарбушев. — Пикассо невозможно не узнать. Старый пройдоха точно знал, насколько он талантлив и как дороги в будущем будут его картины. Знаю, что рисовал он часто не по велению сердца, а чтобы над людьми посмеяться. Но именно благодаря этой массовости многие могут прикоснуться к его гению. Я не в обиде. Он, Фаберже, Кандинский — у меня есть перечень вещиц, которыми я особо дорожу.

— Вы и так знаете, что у вас хороший вкус. Не считаю нужным озвучивать очевидное.

За просторными, во всю стену, окнами был виден двор, в котором играли маленькие дети.

— Я поражена, что ваша коллекция в сохранности, — заметила Вероника. — Обычно в доме, где есть хотя бы один ребенок, такого идеального порядка не встретишь.

— Вот из-за этого дети многими и воспринимаются как вредители. Это вздор, вина родителей. Малышня еще ничего не понимает, и задача родителей — грамотно организовать пространство. В моем доме детям открыты только определенные комнаты. Няни строго следят, чтобы дети не бегали где попало, места им и так хватает. За счет этого и дети счастливы, и мои нервы в сохранности. Дети — мое сокровище, но и коллекция — тоже. Я не хочу, чтобы одно омрачало другое.

Он был умен, воспитан, обладал великолепным вкусом. Он всерьез интересовался женщинами, и Вероника чувствовала, что если бы не уважение к Северу, Гарбушев и к ней бы проявил совсем иное внимание. Он был богат и умел находить обходные пути. Словом, он не походил на человека, который спрятал бы необыкновенное сокровище в обычной московской квартире, у чужих людей.

Должно быть, его общение с Маркановым никак не было связано с этим. Или бармен, который дал Дамиру этот адрес, что-то напутал, и здесь был не Леонид, а совсем другой человек. Все-таки столько лет прошло! Бармену просто так хотелось получить деньги, что он выдал желаемое за действительное.

Получается, эта версия оказалась ошибочной. Вероника не была расстроена — с таким противником, как Семен Гарбушев, лучше не связываться без особой необходимости.

— Итак, о каком портрете будет идти речь? — спросила она. Ей хотелось завершить этот визит как можно скорее. — Вы хотите свой портрет, не так ли?

— Я понимаю, что вы рассматриваете самый вероятный вариант, но нет, у меня ситуация несколько иная.

— Неужели? Я вся внимание.

— Я бы хотел переписать портрет, который уже существует. Я надеялся, что это будет лишним, но в прошлый раз работа была выполнена некачественно, и теперь это стало необходимостью. Следуйте за мной.

Они пришли в гостиную, которая, вне всяких сомнений, представляла собой самое роскошное помещение дома. Здесь было много белого цвета в оформлении, мебель с золотом, которое наверняка было больше чем просто краской. На стенах висели картины в ажурных золотых рамах — в основном периода Ренессанса.

И только одно изображение выделялось на этом фоне. Единственный портрет, висевший у камина. Причем выделялся он не в лучшую сторону, рядом с этим сияющим великолепием он смотрелся грязным пятном. Учитывая вкус Гарбушева, вряд ли это было случайностью. Скорее всего человек, изображенный на картине, был ему достаточно дорог, чтобы пренебречь стилем.

Именно этот человек полностью завладел вниманием Вероники. Она знала это лицо! Достаточно часто видела на фотографиях и не могла не узнать. Леонид Марканов собственной персоной! Художник приукрасил его, как это свойственно всем портретистам, лишенным таланта, но в целом мужчина узнавался.

Все сомнения, которые были у Вероники относительно связи этих двоих, мигом испарились. Слишком явное место у портрета, слишком большое внимание уделяет ему Гарбушев. Совпадений не было, они действительно нашли связь!

Когда первое удивление прошло, Вероника смогла лучше рассмотреть портрет именно как материальный объект — и он не радовал. Основой послужили несколько сколоченных вместе досок, пусть и ровно обрезанных. Так обычно никто не делает! Дерево, не прошедшее должную обработку, стало плохим фоном, да и с красками художник не рассчитал. Теперь верхний слой отшелушивался, показывая, что под ним скрыта другая картина.

— Изначально это была просто старая мазня, — пояснил Гарбушев. — Уже и не помню, что там было… Какие-то мексиканские поля или иная экзотическая пастораль. Словом, штампованный пейзаж и ничего важного. Но потом умер мой друг, и я заказал его портрет. Думаю, вы заметили, что работа отвратительная. Это я виноват, сэкономил на художнике. Поэтому теперь я и хочу пригласить именитого мастера. Пока что ничье мастерство меня не поразило. Многие откликнулись на мое предложение, я давал им тестовые задания, и они меня разочаровали. Я готов был ждать — и, как оказалось, не зря. Если Георгий Северов сможет мне помочь, это будет большая честь для меня. Я видел, как он делает ваши портреты. Он бесподобен.

— Он не подписывает мои портреты, — заметила Вероника.

— Это и не нужно. Ваша красота и его мастерство служат лучше любой подписи. Если кто и справится с задачей так, как я хочу, то только он!

— Возможно. Но мне не нравятся доски, на которых сделан портрет. Может, проще будет нарисовать картину с нуля, на холсте?

— Нет! — резко ответил Гарбушев, но быстро взял себя в руки. — Простите мою эмоциональность, но картина очень нравилась моему другу, и я считаю символичным то, что портрет будет нарисован именно на ней. Эта картина — единственное напоминание о нем, и я не позволю, чтобы с ней что-то случилось. Поэтому портрет придется рисовать здесь, я не могу вывезти картину куда-то, транспортировка может ее повредить. Естественно, я оплачу Георгию это неудобство.

Возможно, он и был сентиментален, но не настолько. Скорее всего именитый мастер ему нужен был для того, чтобы картина перестала так откровенно выделяться в его доме. Наверняка он планировал оформить портрет в золотую раму, когда Север закончит.

Такая привязанность к картине не могла объясняться симпатией к другому человеку. Да и картина по себестоимости дорогой не была. Скорее, ее можно было назвать нелепой: эти корявые доски, на которые краска нормально не ложится, этот странный размер, излишняя толщина.

Но в этом, возможно, и скрывалась тайна картины. Она не была ценной сама по себе, зато была достаточно большой, чтобы хранить настоящее сокровище!

Это был финальный кусок мозаики. Ситуация предстала перед Вероникой настолько ясно, что даже ее выбила из колеи неизменного спокойствия. И тут она допустила ошибку, которую можно было объяснить только шоком.

— Палома. — прошептала она.

Ее голос звучал тихо, и она тут же прикусила губу, заставляя себя замолчать, но было поздно. Гарбушев ее услышал.

— Что, простите?

Он сделал вид, что ничего не понял, но по его глазам Вероника прочитала, что он все прекрасно слышал. Она поверить не могла, что произнесла это вслух! Глупая ошибка — но их все совершают. Она просто выбрала для этого весьма неудачный момент.

— Нет-нет, ничего! — нервно улыбнулась она. — Я так, о своем подумала.

Это был не самый лучший ответ с ее стороны, а иного она придумать не могла. Гарбушев все еще был вежлив с ней, не бросался на нее с разоблачениями, однако взгляд его уже стал колючим.

Вероника не сомневалась, что сейчас он выпустит ее из дома. Он умен, сдержан, он знает, что слишком многим может быть известно о ее визите. Он не подставится так просто.

Ну а потом. потом эта оговорка, эта ошибка может стать для нее роковой.

* * *

— Гори ты в аду, тварь бесполезная! Тебе один, один шанс жизнь дала! Всего один шанс оправдать свое жалкое существование, а ты и это не можешь сделать!

Кристина сжалась на кровати испуганной улиточкой, накрылась одеялом с головой, но спрятаться от криков все равно не смогла. Ей было страшно, ее колотило так, что домик из одеяла, который она себе создала, дрожал у нее над головой. Хотя на этот раз Госпожа кричала не на нее даже, а на папу.

Она так радовалась, когда он приехал! Кристина не ждала его сегодня, просто не могла заснуть, потому и услышала, как его автомобиль подъезжает к дому. Ей тогда хотелось сразу бежать к двери, встречать его, но она побоялась пересечься с Госпожой. И не зря. Потому что скандал разразился почти сразу.

— Я постоянно убираю этот дом, слежу за твоей дочкой, заменяю ей родную мать, а что делаешь ты? Что ты вообще полезного сделал? Ты даже не работал все эти дни!

Папа отвечал что-то, но тихо. Наверно, боялся разбудить Кристину. Это было наивно — и вместе с тем грело душу.

Кристина не сомневалась, что он ее любит, просто знала это. Он не умел говорить о своих чувствах, а ей и не нужно было слышать. Зачем, если это очевидно? Им было так хорошо вдвоем, еще до того, как появилась Госпожа! Не то что теперь.

И все равно Кристина не винила отца в своих бедах, не могла. Она даже не обижалась на него за то, что он не поверил ей, когда она пыталась рассказать ему правду. Пожалуй, никто бы не поверил. При других людях Госпожа вела себя совсем по-другому, у нее была хорошая репутация, монстр просыпался только когда они с Кристиной оставались наедине.

— Что? Да спит твоя дочь, спит! Наелась конфет на ночь, наигралась и отрубилась! Ты мне зубы не заговаривай, все, что делаю я, делается хорошо! А что можешь ты? Чего ты добился? Поверить не могу, что ты такой бездарный!

Это все было настолько несправедливо, что слезы сами брызнули из глаз, хотя Кристина сто раз обещала себе не плакать. Много чести для этой тетки! Но нет, слезы не желали отпускать ее.

Потому что звучала абсолютная ложь. Конфет Кристина не ела так давно, что едва помнила их вкус. Играть она не могла — во время очередного «наказания» Госпожа окончательно сломала ее протез, и теперь Кристина с трудом передвигалась. Дети в школе нашли это очень забавным. Хотя она и раньше была посмешищем, что уж тут. Госпожа ее кормила каким-то странным густым супом, а главное, прекратила давать таблетки. Кристина не знала толком, что от этого будет, но догадывалась, что ничего хорошего. Она уже чувствовала себя намного хуже, у нее часто кружилась голова, и невозможно было сосредоточиться на уроках.

Госпожа и это исказила:

— Твоя дочь совсем от рук отбилась! Вот, посмотри на ее дневник! У нее появились тройки!

А все почему? Потому что ее папочка занимается черт знает чем, и из достойных примеров у нее остаюсь только я! А кто я ей? Не мать, и она прекрасно это знает!

У Кристины просто сердце разрывалось от несправедливости того, что звучало внизу, но вылезти из-под одеяла она не могла — боялась.

Она надеялась, что папа зайдет к ней. Тогда, возможно, он все поймет сам. Он увидит, какой страшной стала ее кожа — бледная, покрытая трещинами, которые иногда кровоточили. Увидит кости, четко прорисовавшиеся под этой кожей. Кристина никогда не была полной, но нынешняя худоба пугала даже ее. Он увидит, во что превратился ее протез, который и без того давно нужно было менять.

Папа поймет, он что-нибудь придумает.

Но папа так и не пришел.

— Я не позволю тебе все испортить в очередной раз! Я слишком часто закрывала глаза на твои неудачи, но то были мелочи. Здесь у тебя появилась возможность, которую ты даже не заслужил! Ты понимаешь, о каких деньгах идет речь? Тебе такие и за десять лет не заработать! Что значит — не можешь? Так научись, научись делать это! Все могут, а ты не можешь! Значит, так, пошел вон отсюда! Обратно! Я не позволю тебе приблизиться к дочери, ей не нужен такой отвратный пример перед глазами!

И папа послушался — как делал уже много, много раз. Хлопнула дверь. Завелся мотор за окном. А у Кристины, совершенно опустошенной сорвавшимся спасением, не было даже сил, чтобы посмотреть, как он уезжает.

Она больше не плакала. Просто лежала, сжавшись, без движения и смотрела в окружающую ее темноту невидящими глазами. Она ждала, что будет дальше. Может, все-таки ничего? Может, Госпожа тоже устала от скандала и пойдет спать?

Но нет, такого не случалось никогда. Любая ссора не забирала у Госпожи энергию, а питала ее новыми силами. По крайней мере, так казалось Кристине. Скоро зазвучали шаги, дверь распахнулась, и в следующую секунду с девочки сорвали одеяло.

— Вставай, — велела Госпожа. — Быстро!

— Я сейчас оденусь. — обреченно прошептала Кристина.

— Никакой одежды! Будешь сама себя греть!

— Что?

— Мы едем в лес!

— Но там же холодно!

Госпожа отвесила ей пощечину, заставившую голову Кристины откинуться назад.

— Ты меня не слушаешь? Ты будешь двигаться, а значит, греть сама себя! Движением!

— Мой протез не подходит для…

— Не оправдывайся! — прервала ее Госпожа. — Протез не работает — будешь без него! Ты должна быть мне благодарна! Я учу тебя выживать без помощи медицинского оборудования! Кто еще преподаст тебе такой урок? Вставай, неблагодарная маленькая тварь, вся в своего папашу! Не время бока отлеживать!

Спасение казалось таким близким — ведь папа приехал! И вот его снова нет. Спасения не будет, а будет очередной раунд унижения и боли.

Кристина чувствовала, как пустота, давно уже поселившаяся у нее в груди, разрастается. Перед эти странным, поглощающим все чувством отступала даже горечь. Зачем обижаться или надеяться на что-то? Зачем вообще нужно было выживать?

Но тогда она надеялась, что кошмар остался позади и ее будущее будет таким, как она мечтала! Ей казалось, что она заслужила это. Ведь другие получают все и просто так, без страданий, а она столько прошла!

Да, видно, не суждено. Не для нее. Нужно было умереть тогда, раньше. А раз она выжила и обманула судьбу, судьба решила с ней поквитаться.

Глава 8. Внезапно открылись глаза

— Я беспокоюсь за Нику, — вздохнула Алиса.

В этом Дамир был с ней согласен. Визит к Гарбушеву вроде как прошел хорошо, но странное ощущение осталось. Как будто не все пошло по плану. К сожалению, выудить что-то из Вероники было нереально. Она отлично владела собой и говорила им ровно столько, сколько хотела, а об остальном и догадаться было невозможно!

К тому же она не пожелала остаться с ними. Вероника встретилась в кафе с Дамиром, все ему пересказала, но зайти в гости не захотела. Это было подозрительно — и все же им нужно было уважать ее решение.

— Она справится, — сказал Дамир. — Вероника — не новичок в этом деле, и ума ей не занимать. Возможно, ее что-то личное волнует, не связанное с Гарбушевым. Она бы сказала нам, если бы хотела.

— Она оберегает меня. — Алиса указала на свой живот. — И тебя заодно.

— Даже если так, это ее выбор. Давай вернемся к делу, это тоже важно. Теперь мы знаем, где находятся Катарина и Палома. Катарина у нас, а Палому не достать. Значит, нам нужна Мария, и тогда у нас будет финальный козырь против Гарбушева. Это поможет и Веронике, если он действительно угрожает ей.

По крайней мере, на это Дамир надеялся. Им нужно было не философствовать тут о мотивах и поведении Вероники, а заняться делом.

Третьим и последним ключом из списка было имя — Илона Гринник. Поначалу оно показалось незнакомым им обоим. Но стоило только ввести его в Интернет, как не понадобились и хакерские навыки Вероники: информация и без того была как на ладони.

Илона Гринник была известна, хоть и в меру. Дочь влиятельного бизнесмена, она с детства занималась художественной гимнастикой, участвовала в многочисленных конкурсах, в том числе и международных. Ее внешность способствовала этому: яркая голубоглазая блондинка с белоснежной улыбкой мгновенно пленяла любое жюри.

Правда, серьезных побед на спортивном поприще она так и не добилась. Самым серьезным результатом для нее стало четвертое место на соревнованиях европейского масштаба. Илона и сама понимала, что на пьедестал Олимпийских игр ей не подняться, тогда как жертв от нее художественная гимнастика требовала таких же, как и от чемпионок.

Илона решила, что нужно менять свою жизнь. В восемнадцать лет она заявила родителям, что продолжать спортивную карьеру не будет. Вместо этого Илона посвятила себя другому увлечению: завела блог о путешествиях. Там она выкладывала отчеты о своих поездках, рассказы о разных культурах, впечатления.

Это получалось у нее гораздо лучше, чем занятия спортом. Даже отец, который сначала относился к ее хобби скептически, вынужден был признать, что у дочери есть талант. Блог Илоны стал популярен, ушел с общей платформы и обзавелся собственным доменом, у нее появились работодатели. Через два года после того, как она написала первый пост, она зарабатывала на своем творении тысячи долларов.

Правда, для того чтобы держать марку, нужно было выделяться среди многочисленных конкурентов. Поэтому стандартные туристические маршруты Илона игнорировала, предпочитая им экзотику, порой довольно опасную. Это было ей не в тягость, она наслаждалась каждой поездкой. Родители такому риску не радовались, но что они могли? Разве что запереть ее дома, но она и оттуда бы сбежала. Получив рекламодателей, Илона стала финансово независима, так что и лишить ее бюджета было невозможно.

Как и многие молодые люди, она думала, что смерть — это что-то такое, что происходит с другими. А ее, красивую, успешную, влиятельную, это точно не коснется. Ошиблась, конечно. Илоне Гринник только-только исполнился двадцать один год, когда она погибла.

Дамир сравнил даты смерти Илоны и Леонида.

— Получается, что в тот момент, когда Леонид заносил ее в список, Илона была жива. Даже больше того, она еще не занималась толком блогом!

— Тогда откуда он мог знать, что она умрет? — поразилась Алиса.

— Ну, вариант у меня только один: ее смерть планировалась.

Для своей последней поездки Илона выбрала Мексику. Она не тратила время на фешенебельные отели и пляжи, моталась по отдаленным уголкам, снимая красоты дикой природы. Не одна, естественно: даже со своей бесшабашностью Илона понимала, что страна опасная. Поэтому она сразу же наняла для себя группу охранников, которые и сопровождали ее повсюду.

Только они ей не помогли. Илона попыталась забраться на дерево, чтобы сделать особо удачный кадр, но переоценила свои силы. Она сорвалась с высоты и напоролась на толстую ветку поваленного дерева.

Охранники тут же погрузили ее в автомобиль, почти на космической скорости довезли до ближайшей больницы, но было уже поздно. Через час Илона скончалась в реанимации. Ее отец был безутешен, но что он теперь мог сделать? Только привезти тело дочери домой и похоронить. Виноватых в ее смерти не было. Только-только разгоревшуюся карьеру потушил несчастный случай.

— Такова официальная версия, — сообщил Да-мир. — И отец Илоны, Егор Гринник, поверил в нее.

— Почему ты так уверен?

— Потому что я узнавал у знакомых, которые занимают достаточно высокие должности, и их словам можно доверять. Гринник запретил проводить вскрытие дочери, не хотел уродовать ее. Он просто велел врачам осмотреть место прокола, подтвердить, что причина смерти точна. Они подтвердили. На этом — все, Илону захоронили.

— Думаю, поэтому ее и выбрали, — задумчиво произнесла Алиса.

— Илону?

— Да, из-за положения ее отца. Родителей обычной туристки могли бы не послушать, да и не торопиться с перевозкой. Положен карантин — значит, был бы карантин. Положено вскрытие — было бы вскрытие. Но Гринник сам диктует правила.

— Твою логику я вижу, но это все равно опасно, — отметил Дамир. — Смерть обычной туристки привлекла бы меньше внимания. А тут все явно было сложнее и дороже.

— Ну, если Мария у нее внутри, то эти вложения оправдались!

Дамир прекрасно знал, о чем она. Мертвые тела уже давно использовались для контрабанды запрещенных товаров. Закрытый гроб — идеальное прикрытие, тело особо не осматривают. Такой груз редко вызывает подозрения.

Но дочь настолько богатого и уважаемого человека. Даже для Гарбушева это была высокая ставка. Впрочем, уникальное сокровище окупает все. Деньги, наркотики, оружие — нет, для этого задействовать семью Гринник не стали бы. Однако Мария представляла собой нечто такое, ради чего можно было рискнуть.

— Мне нужно осмотреть тело, тогда я смогу точно сказать, перевозили там что-то или нет, — пояснил Дамир. — Возможно, я даже смогу приблизительно определить, что там хранилось.

— Если они это достали. А могли и не достать!

— Вряд ли.

— Да легко! — настаивала Алиса. — Смотри, где хранили Катарину! Похоже, Гарбушев не хотел связывать эти сокровища со своим именем. Он хоть и мафиози, но тоже под присмотром. Вот он и выбрал такие места, где их никто не найдет!

Труп Илоны действительно подходил под определение такого «места», однако даже думать об этом было жутко.

— Если ты права, то этот предмет, чем бы он ни был, хранится в теле уже два года, — заметил Дамир.

— Сколько Катарина хранилась в квартире моей мамы — лучше даже не считать! Мы должны проверить тело!

— Не гони лошадей. Мы не можем взять и выкопать гроб посреди городского кладбища. Для эксгумации останков нужно либо постановление суда, либо согласие семьи. А я не представляю, как мы можем получить то или другое.

— Должны! — Алиса снова придерживалась любимой стратегии упрямства. — Думаю, нам проще получить согласие отца!

— Ты серьезно считаешь, что слово «проще» тут применимо?

— Я уверена, что мы должны попробовать, — кивнула она. — Объясним ему все, привлечем какой-нибудь авторитет вроде Тронова. Он же отец, он должен сердцем чувствовать, что что-то не так.

Дамир сильно сомневался, что последнее заявление вообще может учитываться при следствии. Он просто не стал говорить об этом Алисе, чтобы прекратить спор.

Он бы на месте Гринника не позволил такое. Никто бы не позволил. Но если Алисе от этого проще, пусть придумывает какое-нибудь письмо, которое все равно никто не будет читать. Если Илону действительно использовал Семен Гарбушев, то он все рассчитал верно: тело девушки теперь недостижимо ни для кого.

* * *

Воспаление уже спало, и губа оставалась только чуть-чуть припухшей. Это ощущалось, но под помадой было не видно. Раньше у Саши в косметичке не было достаточно ярких оттенков, чтобы спрятать такое, однако сейчас многое изменилось.

Она бросила последний взгляд в зеркало, натянула капюшон, чтобы спрятать кудри от дождя, и покинула квартиру. На самом-то деле идти ей никуда не хотелось, и настроение было на нуле. Но она знала, что просто так Костя не отвяжется, и не хватало еще, чтобы он приперся в квартиру ее родителей!

Она думала, что обида на него со временем отступит: все-таки он был гораздо лучше Жени, которого она терпела столько лет. Загвоздка заключалась в том, что Саше надоело прощать. Брак научил ее, что ни к чему хорошему это обычно не приводит.

Понятно, что их с Костей отношения развивались стремительно, и на это можно было бы сделать скидку. Однако было в его обращении что-то такое, что пугало Сашу на более глубоком уровне. Может, он и правда хотел, чтобы у них был серьезный роман, кто его знает. Но Саша сильно сомневалась, что это нужно ей.

Он назначил встречу на фудкорте одного из развлекательных центров. Когда она пришла, Костя уже ждал ее, прихватив с собой букет желтых хризантем. Букет был милый, Костя казался счастливым, и Саша постаралась копировать его настроение. Получилось только отчасти.

— Ждал тебя, — сообщил он, целуя ее в щеку. — Ну почему ты такая колючая?

— Какая есть.

— Я скучал. Ты же знаешь, как ты дорога мне!

— Не думаю, — покачала головой Саша. — Если бы была дорога, ты бы не подверг меня такой опасности, как в прошлый раз.

— Опять ты за старое! Это была случайность, и я уже извинился!

— На самом деле извинился ты только в своем воображении, — вздохнула Саша. — Да не в этом дело. Не в словах извинения уж точно. Ты можешь хоть сто раз сказать «прости», но ты не понимаешь, чем именно я недовольна.

Костя, надо отдать ему должное, держался собранно. Если он и злился на нее, то виду не подавал. Но Саша уже не была впечатлена; она такое видела. Он изображал обеспокоенного принца в те моменты, когда она готова была отдалиться от него. Если же он считал, что буря миновала, он возвращался к более удобной для него модели поведения.

— У меня тогда лицо было разбито, а тебе до лампочки, — напомнила Саша.

— Не лицо, а губа, не обобщай! Там фигня была, крохотная трещинка. И она уже зажила, я же вижу! Если проблемы нет, то зачем делать ее на пустом месте?

— Для этого больше причин, чем для продолжения нашего общения.

— Блин, говорю с тобой, а такое ощущение, что Софию слушаю! — Костя повысил голос, но пока еще не сильно. Это напоминало Саше трещинки на льду, готовом в любой момент провалиться под темную воду.

— Значит, София не всегда была не права.

— Давай ты не будешь ее копировать! — взвился Костя.

— Я даже не знаю ее, а значит, не могу копировать, — резонно заметила Саша. — Я не буду менять свое отношение только потому, что тебе не нравится мое мнение.

Она не кричала на него и отступать не собиралась. Саша прекрасно знала, что такими темпами потеряет его. Это ее не радовало, и даже ранило по-своему: только нашла кого-то лучше Жени, и все уже рушится! Может, она действительно какая-то дефективная? Но даже при таком раскладе она не хотела больше притворяться кем-то другим.

Саша уже за первую попытку дорого заплатила! Девять лет жизни — в никуда, а она даже не заметила, как это произошло. Изменить прошлое она не могла, зато могла извлечь из него уроки. Как будто она все это время жила зажмурившись, а теперь внезапно ее глаза открылись — и все предстает совсем иным.

Но Костя всего этого не понимал. Ему ситуация казалась гораздо более плоской и очевидной.

— Ты выбрала не лучшее время, чтобы выпендриваться, — с пафосом заявил он, — мы на границе прорыва!

— Я никакого прорыва не вижу. А если у тебя появилась важная версия, думаю, ты справишься с ней самостоятельно.

— Я-то справлюсь, а ты? — усмехнулся Костя. — Это сейчас ты крутая, а что будешь делать, если я уйду? Или ты так далеко в будущее не заглядываешь? Я же тебе помочь пытаюсь!

— Не нужно благотворительности, я справлюсь.

— Ты что, закусила удила из-за того, что произошло в доме того деда? Но я же пришел за тобой, спас!

— За это спасибо, — кивнула Саша. — Земной поклон, так сказать. Хотя если бы ты лучше продумывал свои планы, а я не следовала бы им так слепо, меня вообще не нужно было бы спасать.

— Ты уходишь из проекта?

— Я этого не говорила. Но наше сотрудничество в таком виде продолжаться не может.

В глубине души Саша все еще надеялась, что он поймет ее. Начнет уважать за ее мнение! Однако у Кости просветления не случилось. Он подскочил на ноги; Саша продолжила сидеть.

— Ну и дура же ты! — выпалил он.

— Может быть.

— Опомнишься — поздно будет!

— Значит, мне не повезло.

Ее равнодушие бесило его больше, чем любые споры. Не зная, как еще реагировать, он подхватил цветы, мирно лежавшие на столе, и швырнул их в урну. Не попал, конечно, но и поднимать не стал. Вместо этого Костя быстрым шагом покинул фудкорт, бормоча себе под нос проклятия.

Саша тоже там не осталась. Все взгляды сейчас были устремлены на нее, и они давили ее. Она чувствовала себя грязной. Может, она и выдержала этот спор с достоинством, однако победа ей дорого далась: у нее дрожали руки, хотелось плакать. Но девушка сдерживалась. И не собиралась отступать.

Ей сейчас нельзя было под дождь — Саша знала, что там точно расплачется. А среди людей ей будет стыдно, она сможет держать себя в руках. Чтобы отвлечься, она направилась к галерее ярко освещенных магазинов.

У нее не было какой-то конкретной цели, хотелось просто побродить здесь, посмотреть на красивые вещи и жизнерадостных людей. Стратегия оказалась верной: постепенно среди всей этой мишуры и ярких рекламных листовок ей стало лучше.

Когда слезы отступили, окружающий мир стал восприниматься четче. Тогда Саша и обнаружила, что за ней следят.

Может, как риелтор, обманщица или даже убийца Анастасия преуспела, но в слежке она определенно была дилетантом. Как бы она ни пыталась таиться в толпе, она все равно мелькала близко, постоянно, и ее любовь к яркой одежде делу не способствовала.

Ее спутник был гораздо опытнее в этом деле. Он бы себя не выдал — но это сделала Анастасия. Она постоянно косилась в его сторону, позволяя Саше выделить из толпы крепкого мужчину примерно того же возраста, что и риелтор, чуть полноватого и откровенно сильного.

Они могли в любой момент подойти и заговорить, но не делали этого, просто следили. Анастасия еще и узнала в ней полицейского, не могла не узнать. И все это совпало с тем, что она и Костя попались в загородном доме Элизы Грановской!

Это было плохо. Очень. Невольно вспомнилась страшная смерть Элины и все те люди, чьи квартиры Анастасия продала. Ведь многих из них так и не нашли! Получается, эти двое знали, что делают.

А еще они вполне могли выяснить, кто Саша такая на самом деле. У Элины, как и у других участников, были файлы с краткой информацией о ее соперниках. Если за исчезновением женщины действительно стоят эти двое, им известно и имя Саши, и ее адрес, так что скрыться от них ей не удастся.

Да и не похоже, что они собирались позволить ей выйти из развлекательного центра самостоятельно. Они все время были рядом, словно ждали, когда она останется одна. Казалось невозможным напасть на нее тут, похитить из такого оживленного места, но Саша не обольщалась на этот счет. Они знают, что делают!

Саша начинала паниковать. Она старалась найти выход, а его не было! Она понятия не имела, где тут служебные лестницы, есть ли такие. А еще она очень боялась отдаляться от людей и камер наблюдения. Если они загонят ее в угол, все пропало!

Она быстро сообразила, что самостоятельно ей не выбраться. Ей нужна была помощь.

Саша шагнула в ближайший бутик одежды, который за счет скидок был переполнен, схватила с вешалки первое попавшееся платье и направилась в примерочную. Вещь ее не особо волновала, она просто воспользовалась этим относительным уединением, чтобы позвонить.

Вот только отвечать Костя не собирался. Она набирала его номер снова и снова, но получала лишь длинные гудки и переключение на голосовую почту. Он решил изображать обиду — и не думал о том, в какой ситуации они все находятся! Или.

Возможно, Анастасия была здесь, когда они встречались, видела, как Костя ушел. Что, если на него уже напали?

«С тобой все в порядке?» — быстро напечатала Саша и отослала текст сообщения.

Ответ не заставил себя ждать: «Хотела работать одна — справляйся».

Конечно, это мог набрать и тот, кто похитил Костю, завладев его телефоном. И все же Саша чувствовала: это он. Его тон не подделаешь!

«Это не шутки, у меня проблемы!» — улетело к нему очередное сообщение.

«Вот и справляйся сама. Тема закрыта».

Она попробовала набрать его снова, надеясь, что он сообразит наконец, что это не попытка помириться. Однако телефон оказался отключен, Костя наглухо закрыл за собой дверь.

Теперь она должна была спасаться сама, и эта мысль пугала Сашу. Она к такому не готовилась, у нее в жизни не получится! Ну а что тогда? Сдаться на милость победителя?

Нет, она слишком хорошо помнила, что осталось от Элины! Она такого не хотела.

Саша попыталась покинуть магазин незаметно, надеясь слиться с толпой подростков. Но нет, стоило ей только обрадоваться, что получилось, как Анастасия и ее спутник снова мелькнули в стороне. Они напоминали Саше акул, кружащих вокруг добычи: такие же спокойные и непреклонные.

Она не знала, куда податься. В очередной раз пытаясь оторваться, Саша обнаружила, что находится в магазине косметики и бытовой химии. Здесь точно негде было спрятаться, даже примерочных нет! Хотя чем ей помогут примерочные? Анастасия просто дождется ее возле выхода, а может, и следом отправится! Кто их знает, как они убивают.

Она не могла убежать от них в буквальном смысле. Нужно было нечто такое, что отвлекло бы ее преследователей. Подсказать ей путь к спасению никто не мог, и приходилось думать самой.

Она все-таки нашла решение. Сначала оно показалось таким безумным, что Саша отмахнулась от него. Но других вариантов не было, и этот план снова и снова возвращался к ней. Это было неправильно, преступно даже. Да только. Что ей остается?

В памяти всплыли слова «Загнанная в угол крыса бросается на кошку». Она не помнила, где услышала их, да это было и неважно.

Она отошла в ту часть зала, где складировалась внушительными горами туалетная бумага, бумажные полотенца, салфетки. К этому моменту Саша уже нащупала в сумке зажигалку, которую когда-то забрала у Жени — он с ней мог бед натворить. Кто бы мог подумать, что беды станет творить она! Нужно было действовать либо быстро, либо никак. Если бы она стала медлить и сомневаться, ее бы просто вышвырнули из магазина, и Анастасия обязательно воспользовалась бы этим! Страх перед тем, что с ней могли сделать эти двое, придал Саше сил.

Она одним пинком развалила ряды туалетной бумаги, так, что рулоны валялись повсюду, подхватила с ближайшей полки бутылку с аэрозолем и поднесла ее к зажигалке…

Это было не так красиво, как показывают в фильмах. Пламя, которое подхватило газовое облако, было похоже не на ровный контролируемый поток, а на ураган. Оно больно обожгло Саше пальцы, и девушка вскрикнула, но бутылку из рук не выпустила. Она слишком хорошо представляла, что с ней будет, если она сейчас потерпит неудачу.

Бумага загорелась быстро, еще через мучительно долгую минуту взвыли пожарные извещатели. В той части зала, где находилась сейчас Саша, никого не было, но дым и пламя многие увидели издалека; зазвучали крики.

— Пожар!

— Все на выход!

— Горим!

Начало было успешным, и хоть у Саши нестерпимо болела рука, она не собиралась замедляться. Она покинула магазин вместе с толпой перепуганных клиентов. Если кто-то из охранников и заметил, что пожар устроила она, удержать ее все равно не удалось бы.

Она не сомневалась в том, что огонь быстро потушат — если он сам еще не погас! Там не настолько разрушительный эффект был, больше дыма, чем жара. Но Саше нужен был тот шум, что возникает при опасности, и хаотичное движение.

Она уже не присматривалась, рядом ее преследователи или нет. Все ее внимание было сосредоточено на том, чтобы не упасть, иначе ее могли просто затоптать! Она только видела перед собой спасительный выход и бежала к нему.

На улице Саша вздохнула спокойней, но шаг не замедлила. Ей нельзя было находиться здесь, и по многим причинам. Она на ходу достала телефон из кармана, набрала единственный номер, который сейчас был важен.

Витольд в отличие от Кости ответил сразу, хотя у него причин обижаться было гораздо больше.

— Чем могу быть полезен? — холодно поинтересовался он.

— Мне нужна помощь, — всхлипнула Саша. — Очень!

Его тон мгновенно изменился:

— Где ты, что случилось? Давай самое основное.

— У меня обожжена рука, я только что устроила пожар в магазине, меня хотели похитить, а возможно и убить!

— М-да. Я ожидал, что от сотрудничества с тем мужланом у тебя будут проблемы, но не такие же. Ты можешь сейчас приехать в мой салон?

— Да, я как раз в центре.

— Дуй сюда, я как раз все подготовлю.

Она не знала, что он собирается подготавливать, но все же послушалась. Обожженную руку Саша завернула в шарфик, чтобы не вызвать лишних вопросов, и нырнула в первое попавшееся такси.

Путь до салона Витольда отнял минут двадцать. Саша заплатила водителю и, не дожидаясь сдачи, побежала к дверям. Она знала, что выглядит жалко: мокрая от дождя, с размытой косметикой и перемотанной рукой.

Стилист не стал ни о чем расспрашивать. В его салоне Сашу уже ждала девушка с противоожоговой мазью и специальной повязкой.

— Медсестра по образованию, — представил ее Витольд. — У меня работают очень талантливые люди. Когда она с тобой закончит — быстро ко мне.

Саша знала, что не заслужила такое отношение — после того как некрасиво поговорила с Витольдом. Но отказываться не стала. Хоть кто-то же должен остаться человеком, когда все остальные подводят!

Когда предполагаемая медсестра закончила обрабатывать ее руку, боль почти утихла.

— Покажитесь врачу, — посоветовала она. — На всякий случай. Ничего слишком серьезного там нет, думаю, и шрама не останется. Вам повезло!

В своем везении Саша сильно сомневалась, но медсестру поблагодарила. Когда она пришла в кабинет Витольда, ее уже ждал горячий обед. Как ни странно, от этого она почувствовала себя еще хуже.

— Извини, — Саша отвела взгляд. — Я очень виновата перед тобой.

— В тебе есть глупость, но нет злости, — усмехнулся Витольд. — В нынешних реалиях это далеко не худший вариант.

— Мне правда очень жаль!

— Это я уже понял. В иных обстоятельствах я бы заставил тебя помучиться угрызениями совести подольше, но тут не стану. Я не садист. Выкладывай все, что случилось с момента нашего последнего разговора.

Она послушалась, потому что не видела смысла ничего таить. Саша вконец запуталась, и ей нужен был кто-то, кто вывел бы ее из этого лабиринта. Витольд вполне подходил на такую роль. Он не перебивал ее, иногда хмурился, но не критиковал. Лишь когда она закончила, он сказал:

— Твой дружок оказался именно таким, как я ожидал. У меня на них нюх! Махровый эгоист, иначе и не скажешь. Даже его ухаживания — акт самолюбования. Вроде как: смотрите, каким я могу быть! Но в целом женщина нужна ему как зеркало — чтобы постоянно отражать его великодушие и сексуальность. Скверный типус.

— Да плевать мне на него! Меня или убьют, или посадят, вот что меня действительно волнует!

— Уже не убьют. Могли, это было бы в их стиле — с подачи твоего Ромео ты засветилась. Но ты правильно сделала, что ушла от них. Теперь они к тебе не подкрадутся.

— Тогда посадят, — рассудила Саша. — Этого я тоже не хочу!

— Не хочешь — не надо! Ты серьезно думаешь, что я тебя не отмажу от такого пустячка? Мелкое хулиганство, и никто не пострадал — большая проблема!

— Меня засняла камера скорее всего. Меня там много кто видел!

— Все, включая камеру, видели какую-то девушку, — подмигнул ей Витольд. — Не тебя. Кто знает, что это ты? Никто. Если не будешь болтать, никто и не узнает. Я уже послал Леночку, одну из моих мастериц, за новыми вещами. Когда она принесет их, переоденешься, а с этими можешь попрощаться. Оставь себе только документы и деньги, если есть, сумку и шмотки сожжем без проблем. Волосы тебе перекрасим, но это даже к лучшему, все-таки шоколадный — не твой цвет!

Его слова обнадеживали, но расслабляться Саша не спешила.

— А вот с этим как быть? — Она указала на свою перебинтованную руку. — Это же улика?

— Ой, даже слова такие не говори, зая! Это ты просто схватилась за раскаленную плойку. Бывает! По глупости девушки еще и не такое делают — тебе ли не знать?

Витольд действительно собирался помочь ей. Саша понятия не имела почему. Она понимала, что это будет дорого и совсем не так просто, как он пытался обрисовать. Однако отказываться она не спешила. После того, что случилось сегодня, ей важно было знать, что хоть один человек готов остаться на ее стороне, несмотря ни на что.

* * *

Вероника не знала, чего ожидать — и ожидать ли чего-то вообще. Был еще шанс, что Гарбушев оставит ее в покое хотя бы из уважения к Северу. Он отпустил ее из своего дома, не продемонстрировал никакой агрессии, она обещала ему перезвонить. Все прошло цивилизованно!

Той ночью она боялась заснуть. Она сидела полностью одетая, с телефоном в руках, и ждала. Ее дверь была заперта на все замки, но вряд ли это могло помочь. Она даже не знала, к кому обратиться, потому что не могла толком описать угрозу!

Гарбушев все понял, это однозначно. Но нет гарантии, что отреагирует он нападением. Ее осведомленность могла лишь стать для него знаком, что пора менять тайники.

Она не спешила расслабляться. Весь следующий день она держалась подальше от своих друзей, она не могла допустить, чтобы Дамир и Алиса пострадали из-за этого. Она не сказала ничего Северу, когда он звонил. Вместо этого Вероника весь день провела в библиотеках и кофейнях — работала оттуда со своего ноутбука. Она собирала информацию о Гарбушеве, стараясь лучше понять его.

Она сама не заметила, как засиделась допоздна. Осенью ведь не поймешь — поздно уже или еще только семь. Ей казалось, что стемнело совсем недавно, а беглый взгляд на часы показал, что перевалило за десять.

Это не предвещало ничего хорошего. Веронике даже хотелось напроситься к кому-нибудь ночевать, но она сдержалась. За день она не заметила за собой никакой слежки, похоже, ее решили оставить в покое!

Всю обратную дорогу она внимательно смотрела по сторонам. Вероника специально кружила по городу дольше обычного, чтобы выявить возможный «эскорт». Ничего! Машины рядом с ней сменялись, все ехали по своим делам, игнорируя ее.

Сворачивая во двор, она была почти спокойна. Здесь ярко горели фонари, свет приветливо мерцал во многих окнах, а людей не было вообще. Она могла быстро попасть в свой дом. Может, провести очередную бессонную ночь, но все-таки в безопасности!

Она поставила машину на обычное место, забрала сумку с ноутбуком и еще раз огляделась по сторонам. Хоть в обозримом пространстве и не было движения, Веронику это не успокаивало. Снова обвинив себя в позднем возвращении домой, она направилась к подъезду.

Козырек над подъездом создавал тень, лампа прямо над дверями была сломана, поэтому Вероника долгое время не замечала притаившегося там человека. Да и он задачу ей не упрощал: прижимался к стене, не двигался. Лишь когда он шагнул ей навстречу, все стало очевидно.

Вероника невольно отпрянула, вскрикнула. От резкого движения ремень соскользнул с плеча, и сумка с ноутбуком упала на землю. В этот момент она была почти беззащитна, и если бы мужчина напал, она бы не смогла отбиться от него.

Однако нападать он не спешил. Напротив, он растерянно взмахнул руками и бросился помогать ей. А Вероника наконец узнала его.

— Миша? Ты что здесь делаешь?

— Извини, не хотел пугать тебя, — виновато улыбнулся он. — Да и права припираться сюда не имел. Но у меня дело — труба! Выхода не было, так что. Извини.

Она совсем позабыла о нем! Вероника переключилась на другое дело, перестала думать о том расследовании, которое поручил им Тронов. Сделать это ей было легко, она же за деньгами не гналась!

Михаил не звонил ей, и она была уверена, что он справляется сам. А он снова появился здесь.

— Я думал, мы решили работать командой, — заметил он. — Не то чтобы ты чем-то мне обязана! Просто. я так решил. Наивно, да?

— Не наивно. Я действительно не собиралась участвовать в этом отдельно от тебя. У меня просто появилось более важное дело, не связанное с проектом, и я отвлеклась.

— А. Я-то думал, ты на меня махнула рукой! Это было бы справедливо. Скажем прямо, детектив из меня неважный.

— Может, и так, — пожала плечами Вероника. — Но я действительно хотела помочь тебе выиграть.

— Тут или с тобой, или никак. Третьего мне вообще не дано. Я пытался что-то делать сам, следовать твоему примеру, но с этим у меня ноль! Тогда я решил уйти из проекта досрочно. Это тоже был плохой шаг. Я вообще загнан в угол, и мне очень нужна твоя помощь!

У Вероники совершенно не было на него времени. По сравнению с Гарбушевым риелторы со своими махинациями отходили на второй план. Вместе с тем ей было стыдно, что она бросила Михаила после того, как пообещала помочь. Ее не волновало, что он взрослый мужчина и полноценный участник проекта, который должен действовать самостоятельно. Веронику вообще не беспокоили обязанности других людей; она слово дала, вот что важно!

— Давно ты тут?

— Часа три уже, — отозвался Михаил. — Звонил в твою квартиру, понял, что тебя нету, и решил подождать.

— А на телефон почему не позвонил?

— Да мне вот так, лично, просить как-то проще. По телефону — совсем не то!

— Ты не знал, вернусь я ночевать или нет, — указала Вероника. — Мог всю ночь тут прождать!

— Мог. Но мне больше некуда идти. Говорю же, я в тупике!

Еще одна проблема на ее голову. Хотя в чем-то она виновата сама: нечего было обещать! Придется помогать этому дядьке. К тому же в его обществе должно быть не так страшно.

— Сделаем вот как: останешься на ночь у меня, — решила Вероника. — Спать будешь на диване, лишнего не подумай!

— Да я и не думал того. лишнего!

— Это правильно. У меня квартира большая, места хватит. А утром уже.

Договорить она не успела. Михаил подался вперед и довольно резко оттолкнул ее в сторону. Несмотря на невысокий рост, сила у него была внушительная: Вероника отлетела практически на метр и неловко приземлилась на пожухлую траву. Сильно она не ударилась, скорее была шокирована.

Однако причина такого странного поведения со стороны ее собеседника очень скоро стала ясна. Вероника при разговоре стояла лицом к подъезду, Михаил — к дорожке. Именно поэтому он первым заметил мужчину в темной куртке, приближавшегося к ней со спины. Поначалу Михаил не обращал на него внимания, решил, что это кто-то из жильцов, он ведь не знал тут никого! Однако нож в руке незнакомца отразил свет, выдал себя. Было очевидно, что жертвой должна была стать Вероника.

И стала бы, если бы Михаил не откинул ее в сторону. Теперь мужчины отчаянно боролись на дорожке. С головы незнакомца слетел капюшон, но Вероника все равно не узнала его, они точно никогда не встречались.

Это было и неважно. Она не обязана знать в лицо всех наемников, что работают на Гарбушева.

Казалось бы, ситуация предрешена заранее: Михаил не должен был одолеть профессионала. Но и дальнобойщик оказался не так прост. Чувствовалось, что на него не первый раз нападали с ножом, он знал, как обороняться.

Помогло ему еще и то, что незнакомец оступился на неровном асфальте. Михаил воспользовался моментом, когда противник потерял равновесие, чтобы выхватить нож. Он ударил незнакомца рукоятью в висок, быстро, решительно, и тот повалился на дорожку. Вероника уже успела встать и теперь снова стояла у подъезда с ключами наготове.

— Нам нужно срочно подняться в мою квартиру! — прошептала она.

— Зачем спешить? — Михаил все еще пытался отдышаться после драки, но чувствовалось, что он доволен собой. — Я же завалил его! Черт, а сильный лосяра. Кто это был?

— Понятия не имею, поэтому нам и нужно спрятаться!

Он думал, что одной дракой дело закончится — и она такой исход не отрицала. Но Вероника все равно не хотела рисковать.

Из них двоих она оказалась права, хотя и не желала этого. В тишине прозвучал выстрел, частично скрытый глушителем. Откуда стреляли — Вероника сказать не могла, рядом с ними по-прежнему никого не было.

Однако пуля не была случайной: Михаил вздрогнул всем телом и начал заваливаться вперед, на нее. Вероника не была к такому готова, но все равно каким-то чудом сумела его поддержать. Потому что знала: если она даст ему упасть, то уже не поднимет.

По ним больше не стреляли, но со стороны зарослей сирени через парковку от них бежали три человека в одинаковых черных куртках. Похоже, у нападавших было несколько планов захвата — и человек с ножом был лишь первым из них. Его бы хватило, если бы не Михаил, а значит, она теперь отвечала за две жизни!

В такие моменты решения приходят быстро, сами собой. Страх окончательно покинул ее, уступив место предельной ясности. Вероника открыла дверь подъезда, завела своего спутника внутрь и заставила его прислониться к стене.

— Я сейчас! — заверила она.

Михаил судорожно кивнул. Одной рукой он держался за стену, другой зажимал рану на боку, но кровь все равно продолжала струиться.

Освободившись, Вероника использовала свою сумку, чтобы замотать ручки двери, блокируя вход для всех, кто сейчас находился снаружи. Она только переложила из сумки в карман телефон, все остальное ее не интересовало.

Ее решение оказалось правильным: вскоре она услышала сигнал открывающегося замка, а значит, у нападавших был ключ. Но добротный кожаный ремень держал надежно, и попасть в подъезд быстро они не могли. А стрелять в дверь было бесполезно: толстая сталь сдерживала пули.

Вероника знала, что это временная мера. Им нужно лишь чуть-чуть приоткрыть дверь, и тогда можно будет перерезать ремень и зайти. Поэтому нужно было спешить!

Помогая Михаилу, она чувствовала, как его кровь пропитывает ее одежду.

— Помогите! — крикнула Вероника. — Кто-нибудь! Вызовите полицию!

Холл пустовал, и двери не открылись, но она и не рассчитывала на это. Она знала, что полицию кто-нибудь вызовет. Пока же им нужно было укрытие.

Ее квартира была самым заманчивым вариантом, но Вероника не была уверена, что там ее никто не поджидает. Они хорошо подготовились! Может, целью этих стрелков и было загнать ее туда? Нет, нужно было что-то более замкнутое, безопасное и неподвластное нападающим.

Двери лифта открылись перед ними, пропуская внутрь. Вероника нажала на кнопку одного из верхних этажей наугад, усадила Михаила на пол. Как только кабина была достаточно высоко, она уверенно нажала на кнопку принудительной остановки.

Но и этого было недостаточно. Вероника достала из кармана связку ключей; в брелоке среди прочего была и маленькая пилочка для ногтей. Трясущимися от напряжения руками она прижала ее к болту панели лифта, начала отвинчивать. Пальцы срывались, она уже содрала ноготь, но не отступила. Никто не поможет, если она не сделает это.

Она знала коды к самым секретным программам. На этом фоне принцип работы лифта изучить было нетрудно. Когда-то Вероника озадачилась этим, чтобы можно было запустить застрявшую случайно кабину, она терпеть не могла такие ситуации. Она понятия не имела, что однажды этот навык спасет ей жизнь.

Она слышала, как с грохотом распахнулась дверь подъезда, слышала поспешные шаги. Вот только они опоздали! К тому моменту, как они вошли в подъезд, Вероника успела перерезать провода. Лифт теперь никуда не сдвинулся бы.

Она вызвала полицию со своего телефона. Она знала, что помощь скоро будет, чувствовала это. Теперь нужно было только сидеть тихо и надеяться, что нападающие не смогут определить, где находится лифт; световое табло больше этого не отображало, и они могли разве что открывать на всех этажах двери.

Вероника опустилась на колени рядом с Михаилом. Она стянула с шеи платок и подала ему.

— Прижми к ране со всей силой! — тихо сказала она. — Будет больно, но ты должен. Все будет хорошо!

Он попытался ответить, но поперхнулся кровью, лившейся изо рта. Это было очень плохим знаком — знаком опасной раны.

— Не говори сейчас, — попросила Вероника.

— Я должен. просить тебя. об обещании.

— Не надо! Тебе будет хуже, если говорить начнешь! Расскажешь мне все, когда выздоровеешь!

— А если не. выздоровею? — кроваво улыбнулся ей Михаил. — Надо. одно только. обещай. и я замолчу. Если я. умру.

— Ты не умрешь! — жестко пресекла Вероника. — Но если тебе от этого спокойнее, я пообещаю тебе что хочешь! А ты меня знаешь, я держу слово!

— Да, знаю. Пообещай.

Его глаза стремительно теряли ясность, поддаваясь слабости. Вероника знала, что с ним сейчас нужно говорить, не позволять ему терять сознание. Поэтому она выслушала его.

И дала обещание.

Глава 9. Родной человек

Алиса не могла припомнить такой наглости — которая во всех остальных порождала чувство бессилия. Семен Гарбушев сделал себя неприкасаемым. О том, чтобы проводить обыск в его доме, никто и слушать не хотел, наблюдения Вероники не служили для этого достаточным основанием. Доказать его связь с Леонидом Маркановым и уж тем более со статуэткой было невозможно. Даже нападение на Веронику с точки зрения полиции не имело к нему никакого отношения!

Потому что он перестраховался. За долгие годы работы в преступном мире он хорошо овладел этим мастерством. Было доказано, что на Веронику и Михаила напал кто-то.

Группа вооруженных людей. Но с чего бы связывать их с уважаемым бизнесменом Гарбушевым? К приезду полицейских они оттуда убрались, прихватив коллегу, которого оглушил Михаил.

Собственно, Гарбушев не отрицал напрямую, что имеет к этому отношение. Но и не соглашался. Видимо, ему доставляло особое удовольствие ходить королем жизни, чуть ли не прямым текстом заявляя, что нападение повторится. А на кого, когда — им и не угадать.

Повлиять на ситуацию не мог никто. Ни Тронов со своим авторитетом, ни Армейцев и другие инвесторы с их деньгами. Денег у Гарбушева тоже хватало, и за спиной у него маячили авторитеты совсем другого порядка.

Так что преступление было налицо, преступник — тоже, и они вынуждены были просто смириться с этим! А ведь его действия уже принесли разрушительные последствия. Михаила доставили в реанимацию живым, и врачи всю ночь боролись за его жизнь, пытаясь остановить внутреннее кровотечение. Вроде как у них получилось, однако никаких гарантий они не давали. Говорили, что в ближайшие три дня все станет ясно.

Посетителей к нему не пускали, но Вероника отказывалась уходить. Она так и сидела в коридоре, в пропитанной кровью одежде. Словно боялась, что если она уйдет, он обязательно погибнет! Алисе стоило немалых усилий заставить ее сходить в больничный душ и переодеться.

Михаил умирает, у Вероники сердце разрывается от чувства вины, а Гарбушев в итоге на коне! Алиса отказывалась это принимать. Несмотря на то, что она официально не участвовала в расследовании, отсиживаться дома она не собиралась. Слишком многие из дорогих ей людей втянуты в это!

В навалившемся отчаянии она видела всего одну возможность развернуть ситуацию против Гарбушева: Егор Гринник. Он богат, влиятелен и, насколько ей удалось узнать, опасен. Причем настолько, что Дамир наверняка бы не позволил ей встречаться с ним, если бы знал о ее планах.

Но он не знал. Алиса специально попросила его съездить к Веронике. Потому что сегодняшний день был лучшей и, возможно, единственной возможностью встретиться с Гринником.

Он периодически проводил дни открытых дверей для сотрудников головного офиса своей компании. Идея была исключительно пропагандистская — показать, как близок начальник к народу. Но она нравилась и сотрудникам, и журналистам, да и Гриннику приносила ценные сведения. В этот день любой работник мог пообщаться с ним лично и минут за десять — больше времени не давали — пожаловаться на жизнь.

Вот за такого работника и хотела выдать себя Алиса. Она понятия не имела, как это сделает, возможно ли это. Но она отказывалась отступать после всего, что случилось.

Она как раз подъезжала к офисному зданию, когда позвонил Дамир. Алиса сбросила звонок. Она сейчас слишком волновалась, чтобы общаться с ним, ей нужно было правильно настроиться.

Естественно, у входа была проходная, но часть турникетов была отключена. Алиса решила сделать ставку на наглость и просто прошла вперед с уверенными лицом. Охранники окинули ее скучающим взглядом, но остановить не пытались. Это несколько удивляло.

На этаже, где находился офис Гринника, было людно, и вряд ли это было тут нормой. У входа находилась стойка администратора, где каждого прибывшего проверяли по заранее подготовленному списку и сообщали, сколько примерно придется ждать.

Алиса ожидала чего-то подобного. Она специально продумывала, как назовет чужое имя, его, конечно, не будет в списке, и она станет доказывать, что это просто канцелярская ошибка. Скверный план, не тот, которым гордиться можно, а другого у нее не было.

Однако все ее актерские таланты тут не понадобились. Увидев ее, девушка-администратор широко улыбнулась.

— Вы, наверное, одна из наших декретниц?

Алиса поспешно кивнула.

— Извините, вас не внесли в списки, из ваших мало кто приходит, — продолжила администратор. — Но вы можете пройти без очереди! Сейчас оттуда выйдет человек — и вы заходите.

Очередь определенно не была рада такому повороту, но никто спорить не решился. Тут не поликлиника: если начальник услышит под дверью выяснение отношений, можно и схлопотать.

— Я быстро, — заверила Алиса. — Всего лишь хочу поблагодарить за великолепные условия!

Теперь она понимала, почему охранники так легко пропустили ее внизу. Тоже за декретницу приняли! Она восприняла это как хороший знак — не зря она все-таки пришла сюда.

«Забавно, — подумала Алиса. — Малыш еще не родился, а с расследованием уже помогает. Дамир меня убьет, когда узнает».

Очередной посетитель покинул кабинет довольно быстро, уступая место следующему. Тот, кому полагалось заходить, смотрел на Алису с укоризной, однако пропустил ее. Алиса, показательно поддерживая живот, вошла внутрь и закрыла за собой дверь.

Гринник сидел за массивным письменным столом. Мужчина оказался именно таким, как на официальном фото в Интернете: лишенным волос, моложавым, с живыми серыми глазами, которые словно сканировали каждого, кто перед ним окажется. Алиса читала, что в прошлом он был боксером, и сейчас тень былой спортивной славы отражалась на его фигуре, хотя в целом влияние возраста чувствовалось. Уставшим он не выглядел, похоже, общение с таким количеством людей было ему не в тягость.

В отличие от администратора он ее положению не умилился, лишь сдержанно кивнул.

— Здравствуйте, вы по какому поводу? Обговорить условия декрета?

— Не совсем, — покачала головой Алиса. — Я пришла поговорить о вашей дочери.

— Карина? А что с ней?

— Не Карина. Илона.

Гринник едва заметно вздрогнул, но быстро взял себя в руки.

— Это что, шутка такая?

— Это не шутка! Илону убили, и вы обязаны об этом знать.

Уже в этот момент он мог позвать администратора и охрану — но не сделал этого. Гринник все еще смотрел на нее с явным недоверием и неприязнью. Но раз он не стал выгонять ее, значит, какая-то часть его сознания тоже думала о такой версии!

— Моя дочь погибла в Мексике, — только и сказал он.

— Илона была убита в Мексике, потому что ее хотели использовать. и использовали!

Алиса рассказала ему все, что знала. Не было правильного порядка, которого она могла бы придерживаться, и получалось сбивчиво. Она волновалась, и ей казалось, что чем убедительней она говорит, тем выше вероятность, что он поверит. Она хотела сосредоточиться только на сокровищах ацтеков, но Анастасия и ее сомнительная деятельность тоже приплелись к истории.

Она знала, что получается странно. Однако заикаться, исправлять свои же слова и начинать с начала было бы еще хуже. Алиса даже не называла имен, чтобы не запутать его, вообще ни одного, упоминала только роли, которые определенные люди сыграли в этой истории.

Она надеялась, что ее искренности хватит, чтобы убедить Гринника. Наивно, конечно, но в кино это срабатывало! А в реальности — нет. Он не умилился слезам, блеснувшим на ее глазах от переизбытка эмоций. Судя по взгляду, он счел ее истеричкой.

— Девушка, вы понимаете, что это звучит как полный бред? Какие еще сокровища ацтеков, вы с ума сошли?

Алиса торопливо достала из сумки фотографии Катарины и положила перед ним.

— Вот! Это то, что нашли в квартире моей матери!

Гринник бросил на снимки безразличный взгляд.

— И как я на это должен реагировать? Для меня это всего лишь какая-то побрякушка. Я не знаю, что это, и не знаю, где вы взяли эти фотографии. Я даю вам последнюю возможность уйти добровольно, слушать вас и дальше мне неинтересно. Будете настаивать — покинете это здание в сопровождении психиатров. Несмотря на ваше положение.

Это был провал. Алиса надеялась, что сможет вывести ситуацию из тупика, а сделала только хуже! Она не знала, что еще можно сказать, а уходить просто так не хотелось.

У нее за спиной открылась и закрылась дверь — кто-то вошел. Алиса не стала оборачиваться. Вероятнее всего, у Гринника на столе была установлена кнопка для вызова охраны, и теперь он ею воспользовался.

Вот только к Алисе никто не прикоснулся. Вместо этого у нее за спиной зазвучал знакомый голос:

— Судя по всему, тебе уже изложили ход событий. Что бы ты ни думал сейчас, за психическое здоровье этой юной особы я ручаюсь.

Тронов уверенно подошел к столу и занял гостевое кресло. Судя по его обращению к Гриннику, эти двое были знакомы.

— Ты серьезно? — нахмурился Гринник. — Что происходит? Речь о моей дочери!

— Вы же сказали, что не сможете поговорить с ним об этом, — поразилась Алиса.

— Я говорил, что не хочу. Я не знал всю ситуацию в деталях, вот это вообще впервые вижу, — Тронов указал на фотографии. — Но большую часть Дамир мне объяснил. Я планировал провести беседу с Егором в более подходящих условиях. Однако ты перестала отвечать на звонки, уехала из дома, и Дамир предположил, что ты направилась сюда.

Вот значит как. Алисе одно было любопытно: Дамир все это организовал из больницы или сразу направился к Тронову?

— Может, свои проблемы решите потом? — напомнил о себе Гринник. — Речь о моей дочери! Алексей, мы встречались сразу после смерти Илоны. Тогда ты ни о каком убийстве речи не вел!

— Тогда я не знал о нем, — пояснил психолог. — Ты пригласил меня помочь твоей жене справиться с горем, я помог. Теперь мне известно больше, и я не могу скрывать это от тебя.

— Только не говори мне, что это связано с твоим шоу!

— Шоу не мое, — спокойно разъяснил Тронов. — Я занимаюсь психологическим экспериментом, а шоу организуют привлеченные инвесторы. Судьба Илоны стала известна мне случайно. Алиса не участвует в шестом этапе, камеры нет ни у нее, ни у меня. Я могу предоставить тебе список участников, если ты не веришь мне.

— Как будто ты список подделать не можешь, — невесело усмехнулся Гринник. — Проклятие. Алексей, ты знаешь, как тяжело это горе далось моей семье. Я не хочу возвращаться в те дни! Илону это не вернет, а нам трудно.

— И что, только потому, что вам трудно, убийца может остаться безнаказанным? — вмешалась Алиса. — Илона умерла, а Гарбушев до сих пор петухом ходит, никто ему не страшен!

— Стоп! Вы и Семена в это вплести умудрились?!

Теперь уже настала их очередь удивляться. Перед тем как ехать сюда, Алиса прочитала несколько статей о Егоре Гриннике, но нигде не упоминалось, что он ведет какой-то бизнес с Гарбушевым. Потому что Гарбушев вообще никаким легальным бизнесом не занимался! На нем числилась какая-то фирма, однако всем было ясно, что это легенда для налоговой.

Тронов опомнился первым:

— Вы с ним знакомы?

— Шутишь? Лучше, чем с тобой! — заявил Гринник. — Семен — мой старый друг. Он был крестным Илоны! И вы выставляете его ее убийцей?

— Заказчиком убийства, если выражаться точнее.

— Лучше не выражайтесь точнее, а выметайтесь отсюда! Семен любил мою дочь. Он знал ее с детства, заботился о ней! А вы мне говорите, что он ее убил?

Чувствовалось, что теперь даже Тронов растерян. А вот для Алисы это было финальным моментом ясности. Если сначала она и сомневалась в том, что Гарбушев мог это провернуть, то теперь все стало на свои места.

Это знание придало ей уверенности; слезы высохли окончательно.

— А не Гарбушев ли надоумил ее бросить художественную гимнастику? Не он ли предложил ей завести блог о путешествиях? Он оплатил первую поездку? А может, не он отправил ее в Мексику, а кто-то другой? Нет! И охрану, я больше чем уверена, для мексиканского путешествия подбирал он! Он вел ее к этому с самого начала! Вы знаете, чем занимается Гарбушев — трафиком наркотиков. Не думаю, что вы в этом участвуете, но и не лезете в это. Друг все-таки! Вы точно знаете, что он никогда не втянул бы ни вас, ни Илону в свою деятельность. Это ведь даже не его наркотики, он их для другого человека привозит! Но сокровища ацтеков — явление совершенно иного порядка. Это не ювелирные изделия, это именно сокровища, в самом прямом смысле слова! То, что бывает раз в жизни! Он вел к этому Илону с самого начала!

Гринник был не рад это слышать, гнев плескался в его глазах. Но он молчал! Потому что, очевидно, Алиса со своими предположениями попадала в цель.

А для нее обстоятельства уже выстроились в стройную версию. Перевозка контрабанды в трупах была одним из излюбленных способов преступного мира. Ради наркотиков Гарбушев не стал бы привлекать кого-то настолько известного, как Илона Гринник. Но сокровище — другое дело. Ему нужен был именно такой труп: важный, влиятельный, а главное, связанный с ним! Чтобы он мог способствовать скорейшему перемещению гроба через границу, не вызывая при этом подозрений.

И плевать ему было, что это его крестница. Он и своих детей, скорее всего, завел для репутации — судя по тому, что Вероника рассказывала о его отношении к ним. Его поражало искусство, а не люди. А эта троица, Катарина, Палома и Мария, в его глазах была эталоном искусства. Слишком дорогие и редкие, чтобы упустить их.

Егор Гринник достаточно хорошо знал своего друга, чтобы понять: слова Алисы вполне реальны.

— Чего вы от меня хотите? — устало спросил он. — Что уже можно исправить?

— Исправить — ничего, зато можно доказать преступление, — пояснил Тронов. — Нам нужно твое согласие на эксгумацию тела. Мой доверенный человек проверит его и скажет, какой на самом деле была смерть Илоны.

— Вы хотите откопать мою дочь и глумиться над ее трупом?!

— Осмотреть ее тело, — терпеливо поправил психолог. — Это необходимо!

— Этого не будет!

Голос Гринника все еще звучал уверенно, словно он и не собирался отступать. Но все присутствующие в комнате, включая его самого, уже знали, что он услышал слишком много, чтобы отказаться.

Алиса осознавала, что все равно получит нагоняй от Дамира, но ни о чем не жалела. Ее решение оказалось правильным.

* * *

Саша пока не рисковала где-то появляться одна. Не боялась — и это ее удивляло. Должна бы бояться! Но нет, потому что она чувствовала: у нее есть поддержка. Витольд Греков, как оказалось, жил по соседству с собственным салоном и позволил ей переночевать у него. А когда их вызвали на очередное общее собрание, они направились туда вместе.

Ее этот вызов не возмутил, Саша была даже рада ему. Она пока не знала, как продолжить расследование, но очень хотела. Это теперь уже личное дело! Анастасия со своим дружком должна понять, что ей не все сойдет с рук, не с той связались.

Ей нравилось чувствовать себя такой решительной. Саша узнавала себя заново — или, скорее, вспоминала ту себя, которую похоронила за годы брака.

— Вот, у тебя снова глаза заблестели, — заметил Витольд. Он такие вещи быстро замечал. — Это правильно.

— Я просто хочу что-то сделать и знаю, что могу!

Он вызвал для них такси. Сам он умел водить машину, но не любил. Саша тоже оценила комфорт от возможности сидеть на заднем сиденье и спокойно говорить, предоставив управление автомобилем кому-то другому.

— Главное, чтобы эта решительность тебя не покинула.

— Тоже верно, — помрачнела она. — Я этого не понимаю! Я уже чувствовала себя сильной и уверенной — например, когда мы с Костей начали встречаться! Но потом все пошло не так, как я ожидала, и мне показалось, что опять проблемы из-за меня.

— А это потому что ты слишком подвязана на мужчин, — назидательно произнес Витольд.

— В смысле?

— Когда ты с кем-то встречаешься, ты подсознательно подстраиваешься под него.

Стараешься сделать так, чтобы ему было хорошо, угодить. Многие считают, что это дар, и учат такому на бредовых курсах вроде «Как стать настоящей женщиной». Только брехня все это, поверь старому цирюльнику. Это делает тебя настоящей телочкой в лучшем случае. Чтобы стать самостоятельной человеческой единицей, нужно знать себя, любить себя, одну! Выбрось из головы мусор про то, что женщина становится настоящей только рядом с мужчиной. Если ты одна, ты не становишься хуже.

— Я знаю.

— Ты знаешь — а должна бы верить. Вот когда поверишь, тогда и перестанешь быть несчастной. Всякие там Жени и Кости приходят и уходят, а ты остаешься у себя. Ты себя не предашь, не подведешь и не покинешь. Я не говорю, что счастье — только в одиночестве. Но оно точно в самостоятельности! Будь спокойна одна, не воспринимай это как проблему, а мужчину принимай в свою жизнь, только если он делает тебя счастливей, чем ты была до него.

— Мужчина, что вы девочке голову забиваете? — вмешался таксист. — Она и так уже не сильно молодая, а вас послушает, так вообще в девках навсегда останется! Настоящая женщина умеет под мужчину подстроиться, тогда и мир в семье!

— Уважаемый, а ведь вам грозили крупные чаевые, — вздохнул Витольд. — Я понимаю, что господа водители такси лучше всех разбираются в психологии и политике. Но, боюсь, вы еще не готовы принять это высокое знание.

— Но.

— Размер чаевых обратно пропорционален количеству сказанных вами слов.

Таксист надулся и угрюмо замолчал. Видимо, деньги ему были дороже, чем наставление Саши на путь истинный.

Но она в других подсказках и не нуждалась. Она знала, что Витольд прав. Не потому что он так сказал, а потому что ее и саму подобные мысли посещали — в том числе и до проекта.

Она бы действительно хотела научиться быть самостоятельной, не бояться одиночества. Она пока просто не знала как.

Они застряли в очередной пробке, и Саша, задремав, положила голову на плечо своего спутника. Рядом с ним было тепло и уютно.

— В качестве подушки, конечно, можешь меня использовать, — тихо сказал Витольд. — Но о другом даже не думай. Я не по тому вопросу. Ты знаешь, о чем я.

— Знаю. Мне жаль.

— Мне — нет. Каждому свое.

Ей действительно было жаль.

На этот раз они прибыли в конференц-зал не первыми, но и не последними. Кроме них тут находились только Костя и Дамир, а значит, нужно было дождаться еще двоих.

При виде Кости Саша почувствовала, как неприятные мурашки пробежали вдоль позвоночника. А когда он улыбнулся, стало только хуже! Она хотела быть такой сильной, как описывал Витольд, но пока не получалось, и ей оставалось только ждать, когда все пройдет само. Она уже решила, что после собрания нужно будет ускользнуть раньше его, потому что Костя наверняка захочет поговорить.

В зал, как и в прошлый раз, зашли Тронов и его ассистент; за ними дверь закрылась.

— Не рановато ли? — удивилась Саша. — Нас же всего четверо!

— Столько и будет, — спокойно пояснил Артур.

— Ни черта себе! — возмутился Костя. — Что это за «Десять негритят» начались? Где остальные?

— На Веронику и Михаила напали, когда они обсуждали расследование, — ответил Тронов. — Но это не было связано с делом, которое вы ведете, просто трагическая случайность.

Саша не стала говорить, что на нее напали как раз из-за дела, которое они все тут ведут. Потому что это было не совсем нападение.

— Так где они? — поинтересовался Витольд. — Вероника и Михаил, я имею в виду. Только не говорите, что они.

— Михаил ранен, Вероника с ним в больнице, но с ней все в порядке. Как я и сказал, это не связано с расследованием, поэтому угрозы для вас нет. Возможно, Вероника еще вернется в проект. Пока же я собрал вас здесь, чтобы ознакомить с результатами анализа останков, обнаруженных на временном месте жительства Элины Крашевской.

— Вы установили, что это точно она, или нет?

— Пришлось в частном порядке проводить тест ДНК, но да, мы все установили, — кивнул Тронов. — Это действительно Элина Крашевская, и мне очень жаль. В полицию данные уже передали.

— Но что с ней случилось? — еле слышно спросила Саша. От того, что кто-то оставил от взрослой женщины лишь незначительный фрагмент плоти, становилось не по себе.

— Точная причина ее смерти нам неизвестна, но тело было растворено.

Артур сообщил об этом так обыденно, словно прогнозом погоды поделился. Из-за его интонации было даже сложно поверить, что это правда, но шутить о таком никто бы не стал.

— Нам неизвестно, как именно была убита Эли-на, — добавил Тронов. — Но после осмотра дома примерную картину убийства установить удалось. Кто-то пришел к ней, и она пустила этого человека внутрь добровольно. Далее Элина была убита, а ее тело — растворено до жидкого состояния, по консистенции схожего, если вам угодно, с киселем.

Саша почувствовала острый приступ тошноты.

— Не особо нам это и угодно, — поморщился Костя. — Как это вообще проделали?

— С предварительной подготовкой, не иначе. Убийца принес с собой и средство для растворения, и сосуд, в который было погружено тело. Вероятнее всего, Элина была уже мертва, потому что соседи не слышали криков.

— В чем ее растворить так могли? В кислоте?

— Далеко не всякая кислота так быстро возьмет тело, — отозвался Артур. — По нашим оценкам, труп растворили за шесть-восемь часов, после чего останки выплеснули в пруд, запустив систему самоочистки водоема. Расчет убийцы был частично верен: большая часть растворенного тела оказалась в канализации. Но часть попала на берег и мелководье, и конечно, рыбы не выжили. Мы считаем, что убийца спешил. Он пробыл рядом с телом Элины весь день, а когда увидел, что растворение достигло нужной стадии, избавился от смеси и уехал.

Это означало, что убийца и Артур, который приехал проведать Элину, разминулись всего на пару часов. Саша и представлять не хотела, как страшно должно было быть ассистенту Тронова! Или не страшно. Он выглядит уверенным, может, и не боится так сильно.

— В некотором смысле, это очень грамотная схема убийства, — подытожил Тронов. — Труп в таком состоянии найти нереально, об установлении личности и речи не идет. А если тела нет, то и дело об убийстве возбуждено не будет.

— Но с Элиной у них случился прокол, — указал Дамир.

— Да. Полагаю, что виной всему спешка и воля случая. Видимо, растворяющего вещества у убийцы было мало — а много в чужой дом не привезешь. Он не погрузил в него тело, а залил, и концентрация химиката оказалось достаточной, чтобы все растворить.

— Но почему остались именно ноги?

— Не ноги, а пальцы ног. Набор предметов в доме Элины указывает, что перед встречей с убийцей она делала педикюр. Она успела частично покрыть ступни защитным кремом-пленкой, который упрощает нанесение лака. Этот крем и оказал воздействие на реагент. Жидкость просто скользнула по нему, растворяя только незащищенную плоть.

— Мы полагаем, что убийца торопился, боялся включать в доме свет, чтобы не привлечь соседей, — указал Артур. — Он не заметил, что часть плоти не растворилась. Он такого не ожидал — что указывает на доверие препарату. Убийца так часто прибегал к этому методу, что не ожидал промаха.

— Ну, тут уж вы загнули лишнего! — фыркнул Костя. — С чего вы это взяли? Какого-то серийного убийцу нам рисуете!

— Не серийного, а весьма практичного. Вполне возможно, что это наши основные подозреваемые.

Оказалось, что Тронов уже успел побеседовать в больнице с Вероникой. Она рассказала ему о том, какое продвижение по делу было у нее — дала наводку на сгоревший дом и квартиру «несунов». С участка при доме были взяты образцы мертвой почвы, в жилище собирателей хлама — странное серое вещество из гостиной.

— Во всех трех случаях обнаружены следы одного и того же реагента, — объявил Тронов. — Это настолько мощный концентрат, что он не смывается годами. В случае с домом, был найден только он. В веществе из квартиры Ефремовых мы нашли и остаточные элементы человеческих тел.

— То есть хозяев дома растворили и выплеснули останки прямо в их квартире?! — пораженно прошептала Саша.

— Это вписывается в схему действия. Одно дело — избавиться от останков в частном секторе, другое — в многоквартирном доме. А в квартире Ефремовых были убиты двое, это создает достаточно большой объем. раствора. Останки выплеснули на мусор, который был частично растворен. Но благодаря нагромождению хлама, да еще тому, что жили они на первом этаже, никто ничего не заметил.

Все это настолько не вписывалось в нормальную человеческую жизнь, что Саша уже и шока не испытывала. Казалось, что это сюжет или попросту ложь. Нельзя уничтожить людей так нагло и открыто. Нельзя, чтобы всем было настолько плевать на них, что никто и разбираться не стал!

Но именно таких жертв подбирала себе Анастасия. Если она подозревала, что у ее мишени сохраняется связь с семьей, как, например, у Аллы Соколовой, она устраивала несчастный случай. А с людьми вроде этих полубомжей разбирались быстро. Родственники даже радовались, что они исчезли!

Это продолжалось не один год — и могло продолжаться и дальше, если сейчас их не остановить.

— Так чем растворяли тела? — осведомился Костя. — Кислоту мы типа отмели, что остается?

— В лаборатории не взялись точно определить это вещество, — сообщил Тронов. — Вероятнее всего, оно было специально создано для такой цели. Данная версия подтверждается еще и тем, что убийца очень хорошо умеет с ним обращаться. Но за основу определенно был взят промышленный реагент, использующийся для растворения — например, прочистки труб.

— Или ковров каких-нибудь?..

Саша сказала это раньше, чем успела обдумать, к чему она клонит. Слова будто сами сорвались с губ! Но они никого не удивили.

— Или ковров, — кивнул Артур. — Что-нибудь бытовое, на виду. А потом уже была достигнута нужная концентрация. Это не простое преступление, тут нужны очень глубокие знания химии. Мы были бы рады подсказать вам, где искать теперь, но мы не знаем. Мы всего лишь предостерегаем вас, с кем вы имеете дело. И напоминаем, что вы можете добровольно покинуть проект в любое время.

Этого Саша точно делать не собиралась. Она только-только начала понимать, где получить ответы.

* * *

Дамир понятия не имел, как они умудрились сделать это. Он был абсолютно убежден, что Егор Гринник просто пошлет их всех к черту! Но Алиса и Тронов каким-то образом уговорили его.

Это действительно могло стать для них прорывом — или фиаско. В отличие от Алисы Дамир не был уверен, что в теле что-то есть. Даже если было, со стороны Гарбушева было бы разумнее забрать такую вещь сразу.

А с другой стороны, где ее хранить? Где спрятать так, чтобы никто не увидел? Тело, как бы жестоко это ни звучало, могло стать лучшим сейфом из доступных ему.

Давая согласие на эксгумацию, Гринник поставил единственное условие: он должен присутствовать на вскрытии.

Он потребовал прислать ему копию медицинского диплома Дамира и указание опыта работы. Дамир не был оскорблен. В некотором смысле он даже понимал Гринника.

Также там должен был находиться Тронов. Ему предстояло выступить в роли медиатора, потому что только ему Егор доверял. Рвалась посмотреть на вскрытие и Алиса, но это Дамир запретил. Он дал ей понять: если она туда явится, он уйдет, и пусть разбираются сами! Она и без того слишком сильно рисковала, когда пошла к Гриннику одна.

Дав свое согласие, Егор собирался все организовать на высшем уровне. Гроб, извлеченный из могилы поздней ночью, направили в специальный морг, куда уже был доставлен рентген — Гринник хотел по возможности избежать травмирования тела дочери. Разрытую яму прикрыли свежими венками, и со стороны казалось, будто туда просто кого-то подзахоронили. Егор не хотел скандала и собирался скрыть все это от своей жены.

В основном зале они находились втроем. Дамиру запрещено было привлекать ассистентов, да он и не рвался. Ему достаточно было того, что тело извлекли из гроба и переложили на рабочий стол.

Илона, смотревшая с фотографий красавицей, теперь выглядела угнетающе. Дамир понимал, что это естественно, но не все были готовы к такому наблюдению за круговоротом жизни и смерти. Увидев тело дочери, Гринник побледнел, прикрыл лицо рукой.

— Вы уверены, что вам нужно находиться здесь? — спросил Дамир.

— Приступайте уже! Чем быстрее мы покончим с этим, тем лучше.

— Как вам будет угодно.

В первую очередь Дамир срезал истлевшее платье, чтобы получить полный доступ к телу. Жуткую рану он увидел сразу — она находилась на уровне солнечного сплетения и была достаточно глубокой, чтобы пройти через все тело.

— Край рваный, очень похоже на то, что это сделано веткой, сухой и крепкой.

— Как и указано в досье, — холодно заметил Грин-ник.

— Я знаю. Но меня смущает угол, под которым произошло проникновение.

Работать с разложившимися тканями было тяжело. Дамир не сомневался, что если бы осмотрел труп два года назад, когда его только доставили в Россию, то смог бы сказать все наверняка. А теперь.

— Чем же этот угол вас смущает?

— Создается впечатление, что на момент поражения Илона находилась параллельно земле, — пояснил Дамир. — Следовательно, угол между телом и палкой составлял девяносто градусов.

— И что? Она упала с дерева!

— Люди не падают с дерева вот так. Как правило, падение идет либо ногами вперед, либо головой. Человек, находящийся в сознании, пытается удержаться. В нашей же ситуации кажется, что тело Илоны падало плоско, животом вниз, и она при этом была неподвижна.

Не нужно было объяснять Гриннику и дальше, что это значит, он был достаточно умен, чтобы догадаться. Теоретически Илона могла так упасть. Один шанс на миллион. Но вероятность того, что Илону силой подняли с земли и нанизали на ветку, была гораздо выше.

— Это ничего не доказывает пока, — сказал Егор, однако уверенности в его голосе заметно поубавилось. — В досье было сказано, что на ее теле не нашли следов борьбы!

— Я не могу подтвердить это или опровергнуть, по крайней мере, не при поверхностном осмотре. Вы мне вот что скажите. Вы лично осматривали тело, когда ее привезли? Проверяли на синяки? Запросили дополнительный токсикологический анализ крови?

Зависла довольно долгая пауза, после которой Гринник наконец произнес:

— Нет, я. Мне было тяжело тогда. Организацию похорон взял на себя Семен. Он нанял людей, которые омыли и переодели ее. Она же моя дочь! Как я мог смотреть на нее без одежды? Да еще такую.

— Я вас не виню, — мягко сказал Дамир. — Но вы ведь понимаете, что это все странно?

— Продолжайте лучше работу!

Сомнений в том, что Илона умерла от этого ранения, не осталось. На месте прокола не было никаких посторонних предметов, ничего. Дамир осторожно прощупал ткани, однако не нашел даже приблизительного места, где могли перевозить запретный груз.

Это ничего не означало. Опытные контрабандисты точно знали, где и что нужно прятать. Нужно было проводить полноценное вскрытие — и тут снова взвился Гринник.

— Не смейте ее резать!

— Егор, так нужно. — попытался вмешаться Тронов.

Но тот и слушать ничего не хотел:

— Пока — не нужно! Я для чего заказал вам рентген? Сначала просветите им, покажите мне, есть ли подозрения! Только тогда вы получите мое позволение! Я вас сразу об этом предупредил.

— И то, как выглядит рана, не заставит вас изменить свое мнение?

— Я не разбираюсь в ранах, а значит, не могу сказать, правду вы говорите или лжете! Приступайте к делу.

Рентген он действительно добыл отличный — компактный, приспособленный для работы с горизонтальным телом. Провести единое обследование тела на нем было невозможно, зато можно было обследовать труп по частям — сделать снимки разных конечностей и сложить их вместе.

Снимки ничего не показывали. Вернее, они показывали кости, которые и так проступали под истончившейся кожей. Перед ними были обычные останки девушки, погибшей в результате несчастного случая. А даже если ее убили, это никак не было связано с использованием ее трупа.

Не нужно было быть медиком, чтобы разобраться в этом. Егор смотрел на снимки, и в его взгляде не было злорадства, только бесконечная усталость. Вывод, который он сделал, не нужно было даже озвучивать.

Но это не могло так закончиться! Дамир не верил, что они не правы, теперь, когда он осмотрел рану, он не мог уже отступить. Перед ним лежала девушка, которая заслужила справедливости! А вместо этого ее тело лишь послужит оправданием для ее убийцы. Егор наверняка расскажет Гарбушеву о том, что произошло сегодня, и тогда охота будет идти не только на Веронику, но и на всех них!

Должно было что-то остаться, след, нечто вроде послания от самой Илоны. вряд ли она хотела бы, чтобы человек, подставивший ее, ушел безнаказанным!

— Пора это сворачивать, — заявил Гринник. — Моя дочь достаточно страдала при смерти, и теперь она заслужила покой.

— Подождите, — попросил Дамир. Он указал на снимок черепа. — А это что?

— Ничего подозрительного, не надейтесь. Илона получила серьезную травму в возрасте семнадцати лет, а это — металлическая пластина в черепе. Следствие той травмы. Тогда она и решила покинуть спорт, уверен. Предвосхищая ваши расспросы, скажу, что да, в день травмы рядом с ней был Семен. Он проводил для нее урок скалолазания. Но то, что она сорвалась и настолько пострадала — не его вина. Он нашей семье родной человек, он никогда бы не поступил так с Илоной!

В этом Дамир был не уверен. Возможно, они ошиблись с самого начала! Алиса предположила, что Гарбушев выбрал Илону из-за положения и имени ее отца. Но что, если это было скорее удобным бонусом? Что, если первопричиной послужила именно эта пластина?

Гарбушев был мастером своего дела. Он прекрасно знал, что перевозка контрабанды в трупах стала известным фактом. Теперь многие тела просвечивают на рентгене при транспортировке. Он мог это обойти благодаря своим связям — а мог сделать так, что ничего не нужно обходить.

— Оно там, — уверенно произнес Дамир. — То, что хотел перевезти Гарбушев, находится под пластиной.

— У вас хоть какое-то представление о чести и совести есть? — тяжело вздохнул Гринник. — Умейте проигрывать достойно! Как что-то могли поместить в череп? На нем нет ни травм, ни трещин, за исключением пластины!

— Там не нужны трещины. Природа и без того обеспечивает человеческий череп несколькими естественными отверстиями.

— Вы про рот?

— Не только. В данном случае, я про глаза, — уточнил Дамир. — Сколько глаз было у вашей дочери, когда она отправилась в Мексику?

— Два, конечно! Что за вздор вы несете?!

Вместо ответа Дамир осторожно подцепил пинцетом иссохшее веко правого глаза и отодвинул в сторону. Под ним скрывалось глазное яблоко в идеальном состоянии — белое, с аккуратными красными сосудиками. Дамир постучал по нему пинцетом, и звук был звонкий, как при ударе по пластику.

— Протез, — прокомментировал он. — Очень дорогой и хороший. Когда труп только доставили сюда, он ничем не отличался от настоящего глаза, да и вряд ли кто-то рассматривал его. Вы же сами запретили проводить детальный осмотр, не говоря уже о вскрытии! Под опущенными веками оба глаза выглядели идеально. Но за два года обычное глазное яблоко поддалось сильному разложению, а протез — нет. Посмотрите на рентген. Он здесь смотрится как обычный глаз. У двухлетнего трупа такого не может быть, у свежего — вполне. Поэтому на промышленном рентгене, используемом на таможне, и не заметили подвоха.

— Я не понимаю. — только и смог проговорить Егор.

Дамир уже не обращал на него внимания, знал, что он мешать не будет. Он взял медицинские щипцы и осторожно, стараясь не повредить глазницу, извлек протез. В образовавшееся отверстие он запустил пинцет и почти сразу почувствовал что-то твердое, гладкое — то, чего в человеческом черепе быть не должно.

Очень медленно, еще не зная, что они увидят, он извлек свою находку. Ею оказался продолговатый сверток из непрозрачного целлофана, перемотанного металлической нитью — идеальной формы для такого отверстия. При виде этого Гринник пошатнулся, но на ногах устоял. Тронов на всякий случай встал к нему поближе.

Не отвлекаясь на них, Дамир перерезал нить специальными ножницами и начал разворачивать сверток. Руками он этой вещи не касался, только пинцетом и щипцами. Он и сам не знал, почему, а иначе не получалось.

Как только целлофан был отодвинут в сторону, комната заискрилась радужными отблесками. Перед ними на металлическом столе лежало ожерелье, подобного которому Дамир еще не видел. Его основой служили две нити, унизанные камнями — вероятнее всего, бирюзой и нефритами. Между круглыми бусинами размещались фиолетовые вставки аметистовых черепов. Но центром внимания все равно служил крупный человеческий череп в середине, сделанный из идеальной гладкости цельного опала, камня, в котором словно застыла радуга.

Молчание, охватившее комнату, было сейчас логичным — и бесконечно тяжелым. Кто-то должен был его прервать, потому что иначе казалось, будто жизнь остановилась и черепа смотрят на них. Дамир понимал, что это всего лишь иллюзия, вызванная событиями последних дней, но терпеть ее не собирался. Именно его голос зазвучал первым.

— Я понимаю, что подтверждения у нас нет, но. Думаю, можно сказать, что мы только что познакомились с Марией.

Глава 10. Сдержать слово

Телефон разрывался отчаянными звонками уже минуты три. Отвечать Веронике не хотелось, но она знала, что должна. Север так просто не отстанет, и его можно понять. Если она не снимет трубку, он примчится сюда прямиком из Швейцарии! Так что она наконец приняла вызов.

— Привет. У меня все в порядке.

Север не стал злиться и спрашивать, куда она умудрилась засунуть телефон.

— У тебя не все в порядке. Я говорил с Дамиром. Мне очень жаль.

Сама Вероника Дамиру ничего не сообщала. Значит, ему передали врачи больницы — он умел договариваться о таких вещах.

— Да, — вздохнула Вероника. — Мне тоже.

Прошло больше часа с тех пор, как ей объявили эту новость, а она до сих пор не могла поверить. Не в ее характере было отрицать очевидное, а тут принять правду не получалось. Даже после того, как ей позволили увидеть тело. Как будто его подменили, это кто-то другой, не он!

Она верила в то, что Михаил выживет, — настолько сильно, что это воспринималось почти как знание. Он дождался приезда «Скорой», перенес многочасовую операцию. Разве этим он не заслужил право на жизнь? Это там, в лифте, он мог умереть. Она вынуждена была верить в это, потому что видела, как быстро вокруг него расползается лужа крови. Но та угроза миновала, и он получил помощь!

Когда доктор вышел к ней, Вероника ожидала, что ее просто позовут в палату. Михаилу пора было прийти в сознание! А вместо этого ей сказали, что сердце отказало, не справилось с нагрузкой.

— Я скоро буду в Москве, — заверил ее Север.

— Не нужно, закончи лечение. Осталось ведь совсем чуть-чуть!

Он не мог помочь ей, и никто не мог. Вероника прекрасно понимала, что Михаил Сивак погиб из-за нее. Соглашаясь на участие в проекте Тронова, он принимал риск, но только тот, что связан с доверенным им делом. А история с Гарбушевым не имела к нему никакого отношения, он даже не знал, что происходит!

А еще он спас ее. Вероника осознавала, что без его вмешательства уже тот первый наемник с ножом смог бы справиться с ней. Убить или затащить в машину, в зависимости от того, какой приказ был ему дан. Так что ее долг перед Михаилом возрастал в два раза.

— Именно что осталось чуть-чуть, — парировал Север. — Этим временем можно и пренебречь.

— Не стоит.

— Что значит — не стоит?! Я хочу быть с тобой сейчас, я должен! Я беру билет на Москву.

— Меня не будет в Москве, — предупредила Вероника. — Сегодня и, возможно, завтра.

— Куда ты собралась в таком состоянии?

— У меня нормальное состояние.

Она уже не могла отплатить Михаилу за все, что он для нее сделал. К счастью, он дал ей возможность вернуть этот долг и после его смерти.

— Что бы ты ни задумала, дождись меня, — настаивал Север. — Или хотя бы попроси Дамира съездить с тобой! Давай я попрошу!

— Не нужно. Я должна сделать это сама. Пожалуйста, пойми меня правильно, это очень важно сейчас. Я расскажу тебе все, когда вернусь.

Она завершила вызов и отключила телефон. Это было жестоко с ее стороны, но по-другому Вероника не могла, только не сейчас. Сердце как будто изморозью сковало, и ей нужно было действовать немедленно, пока изморозь не превратилась в полноценный лед.

Она ценила жизнь и старалась сохранить ее при любых условиях. Теперь, когда кто-то умер из-за нее, нужно было восстановить баланс.

Вероника была особенно благодарна Алисе, которая заставила ее принять душ и принесла чистую одежду. В том виде, в каком она прибыла сюда, ей было бы проблематично выйти на улицу. А так — она просто ушла, предупредив медиков, что организует похороны сама.

Больше некому было, Михаил предупредил ее об этом.

На такси Вероника доехала до дома, забрала машину и сразу, не заходя в квартиру, отправилась в дорогу. До Коломны путь был неблизкий, однако Веронике нужно было это время, чтобы обдумать события, которые уже произошли, и свои дальнейшие действия.

Естественно, центром ее внимания оставался Михаил Сивак. Таких, как он, обычно называют маленькими людьми. Они проходят по жизни незамеченными, особых успехов не добиваются, да и не рвутся к ним. Впрочем, даже на фоне таких людей Михаил казался особенно невезучим.

Он с детства звезд с неба не хватал: вырос в небольшом городке, кое-как окончил школу, дальше учиться не пошел — материальное положение семьи не позволяло, да и не хотел он. Для него счастье было не в положении и богатстве, а в мирном проживании дней. Есть работа, хватает на хлеб и нехитрые развлечения — ну и ладно. О чем еще мечтать?

При этом в молодости Михаил определенно был достаточно симпатичным мужчиной и неожиданно для себя сошелся с дочкой богатого соседа, человека влиятельного и образованного. Правда, интеллект от отца она не унаследовала, могла похвастаться разве что красотой. С добротой и душевным теплом у девушки точно были проблемы, Вероника понимала это даже из тех коротких рассказов, на которые Михаил решался во время расследования.

Избалованная красотка использовала молодого любовника, только чтобы отвлечься от болезненного развода. Она не планировала никаких отношений — и уж точно не хотела иметь детей! Однако ни один способ защиты не может дать стопроцентной гарантии, и новая жизнь все же зародилась. Девушка собиралась делать аборт, но тут Михаил впервые в жизни проявил твердость. Он заявил, что если она избавится от ребенка, об их романе станет известно всем. Для нее это было большим позором, чем беременность.

Но и сдаваться так просто она не собиралась. Начитавшись сомнительных интернет-форумов, она начала принимать препараты, которые якобы растворяли ребенка изнутри. Однако результатом стало лишь сильнейшее отравление, после которого о беременности узнали ее родители. Они тоже настаивали на аборте, но врачи предупредили, что она пока слишком слаба для этого — да и ребенок, возможно, умер.

Когда же она поправилась, прошли все сроки, а ребенок все еще был в ней. Девушка смирилась, но сразу предупредила, что ей не нужно «отродье». Свое мнение она за последующие месяцы не изменила, родила ребенка в положенный срок и сразу же написала отказную.

Михаил был на седьмом небе от счастья, ему и не нужны были деньги несостоявшегося тестя. Он поверить не мог, что стал отцом — несмотря на все преграды!

Счастье его было недолгим. Оказалось, что препараты, которые принимала будущая мать, все же повлияли на ребенка. Малышка родилась с онкологией — раком костей. Врачи сочувствующе смотрели на молодого отца и советовали ему отказаться от дочери, потому что дни ребенка все равно были сочтены. Зачем ей мучаться?

Но Михаил не верил, что все может закончиться так быстро и бессмысленно. Раз этот ребенок сумел родиться, значит, должен жить! Сначала он добился лечения в Москве, а уже там медики помогли ему выйти на международную благотворительную программу.

Когда малышке исполнилось три года, ей полностью ампутировали правую ногу — по самый коленный сустав. Но это в сочетании с химиотерапией дало отличный результат, болезнь отступила.

Рассказ об этом повлиял на Веронику, породил желание помочь Михаилу. Она не представляла, какой жаждой жизни нужно было обладать маленькому человечку, чтобы преодолеть такое. Она сама была почти ребенком, попав в онкологическую клинику, и повзрослела уже там. Так, как не взрослел никто из ее сверстниц. Позже Вероника встречалась с детьми, перенесшими рак. Это были особые существа: мудрые не по годам, наученные болью, серьезные. Их глаза словно смотрели из другого мира, о котором здоровые дети даже не подозревали.

Михаил, хоть и не получил такого опыта, как Вероника, тоже восхищался дочерью.

— Я решил, что ей Бог помог, — признался он. — Он хотел, чтобы она жила, вот и не позволил нам, людям глупым, ее уничтожить. Я потому ее Кристиной и назвал.

Маленькая Кристина, преодолев болезнь, вдыхала жизнь полной грудью. Она научилась довольно ловко перемещаться на протезе — она и не помнила жизнь с двумя ногами, так что для нее это было естественно. Когда настало время идти в школу, она быстро стала первой в классе. Учителя были настолько восхищены ею, что из первого класса она перешла сразу в третий, из третьего — в пятый. Михаил не знал, откуда в ней такие способности, но смиренно признавал, что дочка умнее его. Эта мысль его не тяготила, он гордился своей Кристиной.

Она была его главной радостью — потому что других не было. Ему хотелось снова жениться, он был еще молод, и Кристина первой заметила, что ему одиноко. Она поддержала его, помогла заполнить анкету на сайте знакомств.

Там он и встретил женщину по имени Тамара. Завязалась переписка, которая длилась полгода. За это время Михаил решил, что вот оно — его счастье! В отличие от его первой любовницы Тамара осыпала его комплиментами, восхищалась им, была милой и ласковой.

Он отправился к ней в гости. Женщина не была красавицей, но и себя он оценивал трезво. Для Михаила главным было то, что она добра к нему, и Кристину готова принять как родную.

В первый визит он сделал ей предложение, он не видел смысла тянуть. Тамара согласилась, но поставила одно условие: он и Кристина должны были переехать к ней в Коломну, в ее дом. Поскольку работа дальнобойщика к месту не привязана, Михаил не стал возражать.

Он знал, что после свадьбы отношения меняются, но не думал, что так кардинально. Тамара стала гораздо более требовательной и жесткой, критиковала его, могла и упрекнуть. Однако бывали в их отношениях и светлые моменты, да и в постели все складывалось отлично. Михаил знал, что идеальных отношений не бывает, на развод подавать не собирался. Ему было довольно легко терпеть капризы жены — он больше времени проводил в рейсах, чем дома.

Только одно не давало ему покоя: отношения Тамары и его дочери. С момента свадьбы Кристина становилась все более замкнутой и тихой. Михаил решил, что это связано с переездом в другой город, и не давил на нее. Он прекрасно видел, что его новая жена не превратилась в ту идеальную мать, образ которой рисовала. Но она заботилась о девочке: готовила ей, покупала новую одежду, делала с ней уроки. Ему казалось, что этого достаточно.

Вот только Кристина чахла на глазах. Она худела, стала чаще болеть, старалась никому не смотреть в глаза. Михаил стал настаивать на откровенном разговоре, и дочь вроде как поддалась, расплакалась и долго, долго рассказывала ему.

Полный бред. Она обвинила Тамару в вещах, которые были за гранью понимания. Даже не будучи родной матерью, женщина не могла вести себя так с ребенком, это было бесчеловечно! Михаил был абсолютно уверен в этом. В то же время он видел на теле дочери синяки и ссадины, но не знал, как их объяснить.

Он решил поговорить с Тамарой. Та, естественно, все отрицала, свела его с учителями Кристины. Те рассказали, что у девочки не лучшие отношения с одноклассниками, да и потом, протез ноги стал ей мал, и она часто падает с него.

Михаил отругал Кристину за ложь, но не сильно. Все-таки она пострадала! Впрочем, он был неприятно удивлен тем, что дочь, которая раньше его во всем поддерживала, вдруг попыталась разрушить его брак.

Кристина на выговор отреагировала болезненно и больше с ним не откровенничала. Михаил убедил себя, что поступил правильно. А вот Вероника в этом уверена не была!

Не похожа была эта Кристина на избалованного ребенка, который исподтишка будет гадости отцу делать, она ведь заботилась о нем, пока он был один, и сама подтолкнула его к знакомству с Тамарой. Он не уточнял, в чем именно Кристина обвиняла его жену, но Вероника не исключала, что даже самые жуткие версии были реальностью. Что одному кажется чрезмерно жестоким — другому развлечение. Не зря же придумано столько сказок о злых мачехах! Хотя Тамара выделилась бы и на их фоне. Поднять руку на ребенка-инвалида, поборовшего смерть, — такого Вероника не смогла бы ни понять, ни простить.

Именно Кристина прошла тест Тронова. Она не знала, что это, просто развлекалась, она подобные задачки легко щелкала. Там для получения результата нужно было ввести телефон, и Кристина напечатала номер отца, потому что своего мобильного у нее не было. Именно она продемонстрировала интеллект, так впечатливший психолога.

А позвонили ее отцу. Михаил счел это шуткой, хотел завершить разговор, но Тронов упомянул возможное денежное вознаграждение. Когда об этом стало известно Тамаре, обратного пути уже не было. Она отправила его в Москву, а когда он попытался вернуться раньше срока, потому что не знал, что делать дальше, даже переночевать дома не позволила.

И Вероника действительно хотела помочь ему выиграть. Не из-за его женушки с садистскими наклонностями, а ради Кристины. Даже не зная девочку, она чувствовала определенное родство с ней. Словно они обе прошли через один огонь и вышли обожженными. разве они ничего не заслужили за это?

Михаил пообещал, что если он выиграет, то купит дочери новый протез. Веронике этого было достаточно.

А теперь он мертв! Но даже тогда, в лифте, чувствуя, как с кровью из него вытекает жизнь, он думал только о Кристине. Хоть он и не поверил, что Тамара избивает девочку, он знал, что полноценной матерью она никогда не будет. Она просто не любила Кристину, и любая забота с ее стороны была проявлением обязанности, а не доброй воли.

Он просил Веронику позаботиться о его ребенке. Не говорил, что нужно сделать; он был не в состоянии что-то планировать. Его угасающее сознание цеплялось за одну только идею: нужно обеспечить будущее Кристины.

Вероника собиралась сдержать свое слово. Не только ради него — ради себя тоже. Иначе она не смогла бы себя простить за то, что случилось.

Пока она не знала, как все организовать и подать. Вряд ли Тамара просто согласится. Ей уже сообщили о смерти мужа из больницы, у нее будет время подумать о своем будущем без главного кормильца. Михаил упоминал, что она не работает, — а это важно.

В то же время ушлая тетка может сообразить, что Вероника приехала за ребенком не просто так. Кто ее знает, что она тогда потребует. Но Вероника была готова сделать что угодно, лишь бы забрать Кристину с собой. Если бы речь шла только о деньгах, все было бы просто чудесно!

…Старинная Коломна встречала ее пасмурным небом, под стать настроению, но даже на этом мрачном фоне ярко смотрелись стены и купола многочисленных церквей. По сравнению с Москвой здесь были пустынные дороги, и сдерживало Веронику лишь то, что она плохо ориентировалась на местных улицах.

И все-таки она нашла нужный адрес. Вероника бросила автомобиль у дороги и побежала к дому, в котором жил Михаил. Звонка здесь не было, и ей пришлось стучать в дверь. Однако Вероника делала это достаточно громко, чтобы быть услышанной.

Никакой реакции не последовало. Она стучала в дверь, в окно, но ей не отвечали. В доме вообще не было слышно ни звука! А в месте, где только что потеряли близкого, так не бывает.

Вероника знала, что внутри никого нет, и нет смысла оставаться здесь, но она все равно не прекращала. Она не знала, что еще может сделать.

Все ее отчаянные попытки достучаться привели лишь к тому, что на улицу вышла соседка.

— Девушка, ну что за грохот вы здесь устроили? — укоризненно спросила она.

— Простите, пожалуйста, не хотела вас беспокоить, но мне срочно нужно видеть Тамару Сивак!

— Срочно не срочно, а не будет этого. Потому что нету ее тут.

— Вы не знаете, где она?

— Где — не знаю, но уехала она минут двадцать назад, — ответила женщина. — Сама, и дочку свою взяла. Куда бы они ни направлялись, мне показалось, что Тома очень торопилась.

* * *

Саша поверить не могла, что она решилась это сделать. Самое смешное, что от жены наркомана, пожалуй, такого всегда ожидали. Но это другие, она — нет. Она себя знала. Несмотря на девять лет, проведенные с Женей, она по-прежнему не стремилась к разрушению.

Но сейчас это было необходимо. Пойти на риск, покончить со всем одним махом, пока никто больше не пострадал.

— Не дрейфь, — поддержала ее одна из двух девушек, стоящих рядом с ней.

Витольд называл ей их имена, но она так волновалась, что все забыла. Она в этот момент могла думать только о холодном камне, тяжелым весом давившем ее руку. А ведь она сама это предложила.

Именно она догадалась, где искать следующую нить. В доме, принадлежавшем когда-то Грановской, она видела немало рекламных материалов, посвященных коврам, — слишком много, чтобы это было совпадением. Она попросила проверить, кому принадлежит дом и не связан ли его владелец с бытовой химией.

Попадание было предельно точным. Недвижимость оказалась зарегистрирована на Николая Телешева, сын которого, Алексей, был совладельцем агентства недвижимости «2А». Сам Николай риелтором не был и даже не интересовался этим. Он, опытный химик, восемь лет назад вышел на пенсию и основал собственное дело: химчистку, занимающуюся выведением пятен с ковров.

Химчистка была расположена на окраине Москвы в небольшой подворотне. Саша не сомневалась, что это не случайность. Да, туда удобно было отвозить ковры. А еще — подогнать машину и загрузить несколько контейнеров со смертоносным веществом.

Сам по себе растворитель для въевшихся пятен мог так повлиять на человеческое тело, но для этого требовалось время. Не пять часов. Однако Саша была уверена, что у Николая Телешева хватило бы опыта для того, чтобы усовершенствовать формулу для такой вот зловещей цели.

А раз там хранилось их главное оружие, химикат, там же нужно было искать и любые важные документы. Зачем раскидывать компромат по городу, если удобнее хранить его в одном месте, где никто не будет искать?

Ставку в своем плане Саша сделала на то, что Анастасии и ее сообщникам не нужно полицейское внимание. В их химчистке либо не было сигнализации, либо она была связана далеко не с полицией. Впрочем, если бы приехали официальные представители закона, это было бы еще не худшим вариантом! Витольд уже заверил ее, что поможет ей выбраться.

Сам он участвовать в этой вылазке наотрез отказался, но послал двух своих помощниц. Сашу поражало то, с какой легкостью эти девушки согласились участвовать в откровенной авантюре. Подробности она не узнавала, да и, если честно, побаивалась своих спутниц. Но ей было важно их присутствие.

Камень, который она сейчас держала в руке, должен был разбить одно из больших окон химчистки. Судя по отсутствию решеток, какая-то сигнализация здесь все же была. Но тех, кто приедет по ее вызову, и должны были отвлекать эти две девушки, изображавшие подростков. Тоненькие и худенькие, они вполне справились бы с этой ролью. А Саша тем временем осмотрела бы помещение.

Ей не хотелось этого делать, она прекрасно помнила свой провал в доме Грановской. Но вместе с тем она бы не простила себя, если бы не попыталась. Уже умерли люди — нельзя отступать!

Замахнувшись, она швырнула камень вперед. Попадание было не самое удачное, стекло разбилось лишь частично, и грохот показался Саше оглушительным. Но это было как стартовый выстрел на гонке. Ее спутницы помогли ей, и в окно полетел настоящий каменный дождь. Скоро от стекла мало что осталось, и она вполне могла проникнуть внутрь.

— Давай, мелкая! — Ближайшая девушка легонько толкнула ее в спину. — Покажи, что ты можешь!

Саша не стала ей отвечать, но и на месте не осталась. Осторожно обходя торчащие острые осколки, она пробралась внутрь.

На первый взгляд химчистка казалась самой обычной, но так и было задумано. В отличие от агентства «2А» она работала по заявленному графику. Тут, согласно отзывам в Интернете, могли «уничтожить любые пятна». В это Саша охотно верила.

Миновав холл для клиентов, она прошла мимо административной стойки и кассы в служебное помещение. Саша обратила внимание на то, что тут не было сейфа, а деньги лежали прямо на столешнице. Как приманка для возможных воров: возьмите то, за чем пришли, и бегите, а дальше не продвигайтесь! Но ее деньги как раз не заинтересовали.

В служебном помещении пахло химией так сильно, что у Саши сразу же начала кружиться голова. Она поспешила закрыть лицо шарфиком: не хватало еще сознание тут потерять!

Она оказалась одна в совершенно темном зале. У стен стояли большие стиральные машины; одни казались вполне привычными, другие же чем-то напоминали ей космические корабли. Рядом с ними находились специальные вешалки для размещения ковров, небольшие приборы для отпаривания, был стенд с одеждой — очевидно, работали тут не только с коврами.

Такие массивные вещи никто не возит просто так, при средней степени загрязнения ковер чистят на дому водными пылесосами. А если уж кто-то тащил такую бандуру сюда, нужно было вывести нечто серьезное. Например, кровь. Саша не знала, почему именно такой пример пришел на ум.

В центре зала размещалась странного вида машина, похожая на металлический стол с валиками и щетками. Похоже, тут и чистили самый массивный из принимаемых химчисткой товаров. Рядом с машиной находились металлические полки, уставленные канистрами и коробками; на большинстве из них были наклеены этикетки известных производителей.

Но не все — ровно. Саша не сразу заметила это, потому что в целом работу выполнили аккуратно. Однако под светом фонарика кое-где она могла разглядеть шов от склейки.

Это было странно. Зачем кому-то переклеивать этикетку? Клиент все равно не видит, чем ведут работу! Получается, это трюк для возможных проверяющих. Однако проще было полностью освободить тару от дорогого средства — и перелить в нее позже более дешевое.

Но это если целью был именно такой обман. Что, если там хранилось нечто такое, что не всякая тара выдержит? Тогда наклейки нужны были, чтобы скрыть это как минимум от сотрудников, которые действительно приходили сюда чистить ковры.

Саша достала из рюкзака несколько стеклянных колб и защитные перчатки. У нее уже дрожали руки от волнения, а ведь она даже не начала работу! Витольд сто раз показывал ей, как это делается, но сейчас знания словно улетучились из памяти.

То, что снаружи донесся шум двигателя, спокойствия ей не прибавило. Вскоре она услышала крики.

— Какого черта вы творите?!

Кричал мужской голос, и на этом цензурная речь закончилась. Но Витольд, надо отдать ему должное, умел подбирать людей для заданий. Девушки лишь подначивали преследователя, и скоро голоса начали отдаляться. Он погнался за ними, точно по плану!

Однако Саша уже достаточно обжигалась в прямом и переносном смысле, чтобы верить в удачу. Она поспешно прикрыла дверь в служебное помещение, словно и не было тут никого, и затаилась за одной из машин. Ей нужно было убедиться, что девушки отвлекли всех, кто приехал, и сюда никто не зайдет.

Ее осторожность была не напрасной. Очень скоро она услышала шаги в холле — не тяжелые, а медленные, щелкающие каблуками. Женщина! Неужели Анастасия?! Саша на ее месте никогда бы не решилась зайти в такую темноту, где кто угодно ожидать может.

Но черная риелторша робостью не отличалась. Что, впрочем, было понятно: даже в темноте Саша могла разглядеть пистолет, который Анастасия держала в руке, такой маленький, что он казался игрушечным.

Анастасия осторожно огляделась по сторонам, включила свет. Ей-то таиться не было смысла!

— Эй, школота! — уверенно произнесла она. — Выходи давай, и не будем ментов вызывать!

Она умела быть убедительной, но Саша все равно не двинулась с места. Это просто проверка! С того места, где стояла Анастасия, увидеть «взломщицу» было нереально.

Значит, она и ее спутник купились на представление, разыгранное для них.

Подождав с минуту, Анастасия убрала пистолет, но уходить не спешила. Вместо этого она направилась вглубь зала — к одной из машин. А Саша лишний раз порадовалась, что успела захватить с собой в укрытие все свои вещи, включая перчатки. Ну а то, что бутылки переставлены местами. этого Анастасия не заметит, не должна!

Риелтор и не интересовалась химикатами. Она подошла к одной из машин и. заглянула внутрь. Она не искала там никого, понятно, что в такое маленькое пространство человек не поместится, пусть даже и подросток. Судя по ловкости движений, она проделывала такое много раз.

Внутри машины что-то щелкнуло, странно, так, как не должно было. Когда Анастасия отстранилась, стало видно, что в руках она держит стопку документов. Вот, значит, где они были! Саша поняла, что никогда не нашла бы их.

Да и сейчас ее задача не упростилась. Анастасия не вернула бумаги на место, она спрятала их в сумку! Видимо, не хотела рисковать. В последнее время вокруг их фирмы творилось много подозрительного. Ей важно было уничтожить документы или спрятать их получше.

А значит, сейчас для Саши был единственный шанс. Либо она перехватит их здесь, либо не увидит больше никогда.

У нее не было времени на то, чтобы продумать свои действия. Она поддалась импульсу, только это сейчас и казалось правильным. Саша выбежала из своего укрытия, схватила первое, что попалось под руку, — а это был один из приборов для отпаривания, — и наотмашь ударила Анастасию по голове.

Она надеялась, что риелтор потеряет сознание, и тогда можно будет забрать документы и бежать отсюда! По телевизору это всегда смотрелось так просто. Но в жизни рука дрогнула, она не знала, куда бить, боялась применить слишком большую силу.

Анастасия оказалась на полу — но сознание не потеряла. Нападение лишь разозлило ее, и рука женщины уже потянулась за пистолетом.

Тут уже Саше было не до робости и неуверенности. Сообразив, что ее жизнь действительно в опасности, она не стала убегать — потому что Анастасия с легкостью выстрелила бы ей в спину. Вместо этого Саша навалилась на нее всем телом, не давая добраться до оружия.

А сдержать Анастасию было не так легко. Несмотря на кажущуюся худобу, она была гибкой и сильной. Сашу пока спасало только то, что у нее получилось оказаться сверху, и можно было прижимать соперницу к полу своим весом. Однако Анастасия извивалась, как змея, ей достаточно было освободить одну из рук, чтобы все закончилось. Удар по голове ее даже не замедлил!

О том, чтобы убить ее, Саша и не думала. Ей просто нужно было, чтобы все прекратилось! Если борьба затянется, может вернуться спутник Анастасии, и вот это точно будет конец. Поэтому требовалось обездвижить риелтора — ненадолго, хотя бы на пару минут, чтобы скрыться в ночном городе!

В такой ситуации Саша могла освободить только одну руку, чтобы потянуться к ближайшей полке. Она не решалась отвести взгляд от Анастасии, поэтому не видела толком, что взяла. Но ей достаточно было того, что это бутылка из какого-то плотного материала — пластика или даже металла. Судя по весу, еще и полная!

Стратегия была примитивная: ударить Анастасию так, чтобы она все-таки отключилась, схватить сумку и бежать как можно дальше! Саша даже решилась на это, не сдерживалась, надеялась, что получится.

Но ей снова не повезло. В досье участников, которые расследовали предыдущие этапы, она читала, что они через подобное проходили. А у нее не получалось!

Ей под руку попалась одна из тех бутылок, из которых она собиралась брать образцы. С плохо закрытой крышкой. При ударе крышка слетела, и на лицо Анастасии полилась мутная белесая жижа.

В следующую секунду Саша отбросила бутылку, но было поздно. Тело Анастасии изогнулось дугой, как в судороге, и буквально сбросило с себя противницу. Теперь у риелтора был шанс подняться, однако она уже не могла. Вместо этого она каталась по полу, словно стараясь потушить охвативший ее огонь, и кричала так жутко, что Саша не сомневалась: она в жизни этого не забудет.

Анастасия закрыла лицо руками, и пока не ясно было, насколько сильно она пострадала, однако на бетонном полу Саша уже видела кровь. Не помня себя от ужаса, она все-таки подхватила сумку и бросилась прочь из зала.

Она уже не таилась, не думала даже об осторожности. У нее в ушах завис этот жуткий крик. Она пока не знала, как принять то, что сделала. А если Анастасия все-таки непричастна к этим преступлениям? Получается, она невиновного человека покалечила?! С этим вообще жить нельзя! Даже если Анастасия виновна. Саша не считала, что она вправе выбирать преступнице наказание.

Но обратного пути уже не было.

Возле химчистки стояла машина, однако там никого не было. Саша миновала автомобиль и бросилась прочь по ночным улицам. Она не помнила толком, где они договорились встретиться, просто бежала.

Витольд сам нашел ее. Видно, заметил, куда она двинулась, и направился на перехват. Он поймал Сашу — в самом прямом смысле слова. Его появление было своевременным, потому что она уже начала задыхаться от бега и понятия не имела, куда направиться.

— Тихо, тихо, все хорошо уже. — Витольд забрал у нее сумку, обнял Сашу за плечи и повел к машине. — Все закончилось.

— Там. такое. я. Мамочки!

— Информативно, конечно, но давай ты сначала успокоишься, а потом расскажешь мне, что там произошло.

Саша коротко кивнула. Он, как всегда, был прав.

* * *

Дамир понимал, что приходить сюда было опасно — но только в определенной степени. В принципе Семен Гарбушев все равно узнал бы, кто стоит за этим — всех поименно. Так что, заявляясь в его дом лично, Дамир не сильно влиял на свою судьбу. К тому же Тронов тоже пришел, и это давало определенную уверенность.

Вероника рассказывала ему, как выглядел дом во время ее визита, и по ее голосу можно было понять — она действительно впечатлена. Да и теперь в окружении чувствовался тот тонкий вкус, о котором она говорила.

Но рейд не прошел даром ни для дома, ни для окружавшей его территории. Охранники покорно лежали на земле лицом вниз, автоматы у них забрали. Камеры все еще работали, однако никто за ними не наблюдал; в будущем их записи наверняка используют как улику.

В доме было грязно — как, наверное, не бывало со времен строительства. Полы из дорогих пород дерева оказались затоптаны десятками ног, о коврах тоже никто особо не беспокоился. А вот о произведениях искусства полицейские позаботились: тут ничего не упало и вроде как не пропало.

Жене Гарбушева и его детям позволили уйти в полицейский автобус, отпускать их пока не решались. Она, конечно, выглядела безмозглой содержанкой, но кто ее знает, кому она позвонить может. Женщин-служанок собрали в одной комнате для допроса.

Сам Гарбушев расхаживал в наручниках, в сопровождении двух полицейских. Издалека он казался совершенно спокойным, надменным даже, однако стоило подойти к нему поближе, как становилась очевидной ярость, плескавшаяся в его глазах.

— Это просто прекрасно, — заявил он. — Не то чтобы я нуждался в деньгах, но не откажу себе в удовольствии подать на вас в суд, когда все закончится.

— Есть ордер на обыск, — спокойно пояснил полицейский, руководивший операцией. Его лицо было предусмотрительно закрыто.

— И что? Показали бы вы ваш ордер — я бы дал порыться в моем доме, раз суду так угодно, а потом влепил бы вам счет за услуги уборщиц. А теперь без иска не обойдется.

— Как вам будет угодно.

— А это еще кто? — Гарбушев кивнул на Дамира и Тронова. — Почему при этом цирке присутствуют посторонние?

— Это не посторонние, это понятые.

— Чего вы надеетесь этим добиться? Кроме проблем, разумеется. А впрочем, неважно. Ищите уже то, за чем пришли. Вы доставили беспокойство моим людям, а моих детей и вовсе запугали. Чем быстрее это закончился, тем лучше.

Его уверенность можно было понять. Он, много лет занимавшийся логистикой контрабанды, был слишком умен, чтобы хранить в своем доме что-либо запрещенное. Гарбушев уже заявил, что на каждый предмет искусства у него есть соответствующие документы. Полицию это не интересовало.

Как и следовало ожидать, портрета Леонида Марканова в гостиной больше не было. Вероника все правильно поняла: она спугнула его, показала, сколько ей известно. Однако это никого не смутило. Картина должна была находиться здесь, за такой короткий срок Гарбушев не нашел бы ей новое хранилище, а избавиться от своего сокровища не решился бы!

И все же обыск дома ничего не давал. Полицейские осматривали комнаты часами, подходили к каждому изображению, но все напрасно. Прибыл адвокат Гарбушева, и с того сняли наручники, но не отпустили.

Многие сейчас волновались. Дамир — нет. Он чувствовал, что картина где-то близко.

— Довольны собой? — поинтересовался Гарбушев, подходя к ним. — Я ведь знаю вас. странно, что вы рискнули прийти сюда лично!

— Многие в наше время рискуют, — рассудил Тронов. — Кто-то приходит в опасное место, кто-то похищает опасные вещи. У всех свои безумства.

— Чем же могут быть опасны вещи?

— Всякое бывает. Давайте поговорим на отвлеченную тему, зачем нагнетать обстановку? Вот вы, например, слышали о том, что золото Нового Света часто бывало проклято?

— К чему это вообще? — поджал губы Семен.

— Ни к чему, просто легенда. Во времена конкистадоров в проклятия очень верили. Считалось, что на тех, кто привозил в Европу золото индейцев, опускалось проклятие, уничтожавшее их. Кто-то сгнивал от болезни, на кого-то нападали, но все в итоге лишались жизни.

— Вы что, угрожаете моему клиенту?! — взвился адвокат.

— Боже упаси. Всего лишь делюсь народными сказаниями. Мне казалось, ваш клиент любит искусство в любой форме.

В доме картины не было. Оставались гостевой домик, беседка, баня. Но судя по тому, как уверенно Гарбушев смотрел на направлявшихся туда полицейских, их там ничего хорошего не ожидало.

Казалось, что он перестраховался идеально. А потом Дамир заметил то, что они упустили.

Они как раз покинули дом, чтобы проследить за оставшейся частью обыска, когда он указал на дальнюю часть участка, туда, где росли старые деревья.

— А это что?

— Лес, — с демонстративной вежливостью пояснил Гарбушев.

И все же мелькнуло в его взгляде что-то, что лишь разожгло подозрения Дамира.

— Он ведь на вашем участке, не так ли?

— Да, формально он принадлежит мне. А что, то, ради чего вы разгромили мой дом, может храниться под деревом?

— Нет. Но оно может храниться вон в том домике на дереве.

Домик, построенный для детей, был великолепным сооружением. Крепким, безопасным и вместе с тем сказочным. Туда мог забраться всего один человек, но этого было достаточно, чтобы вынести из маленькой постройки все, что там находилось.

— Дожили! — возмущался Гарбушев. — Теперь вы и в детских вещах копаетесь! Нет, простым штрафом дело не ограничится, я добьюсь, чтобы кого-нибудь за это посадили!

Лучше бы он молчал. Теперь уже все, включая его адвоката, догадывались, что что-то не так. Для Семена это было своего рода агонией.

Портрета там не было. Зато была детская доска для рисования мелом — слишком маленькая, сделанная из слишком плотной древесины, и этим она выдавала себя. Да, портрет был закрашен, и доску покрыли специальным слоем, подходящим для мела. Если бы к этой вещи не привлекли внимание, при беглом осмотре она осталась бы незамеченной.

Они вернулись с доской в дом, и уже там, над большим деревянным столом, разломили дерево.

— Аккуратней, — только и сказал Гарбушев.

Из-под старой древесины появилось сияние. Несмотря на комментарий владельца дома, полицейские действовали достаточно бережно. Они извлекли из тайника большую табличку из золота. На ней драгоценными камнями было выложено странное существо. Бирюза, лунный камень, красные и белые раковины переплетались, образуя нечто похожее на танцующую фигуру человека. Только у этого существа были большие и круглые, как у совы, глаза, оплетенные змеями, массивная зубчатая корона, яркая одежда.

— Это Тлалок, бог дождя и грома, — еле слышно произнес Семен. — Но вам этого не понять, вы видите только золото. Варвары.

— Мы видим еще и то, что теперь вы не можете отрицать, что знали об этой вещи, — заметил полицейский.

— Протестую! — возмутился адвокат. — Мой клиент всего лишь продемонстрировал образованность! Которая не доказывает, что ему было известно об этой вещи!

— Протестовать в суде будете, уважаемый. А сейчас — все на выход.

Пока что угроза для Гарбушева была небольшой, и он знал об этом. Его могли обвинить в контрабанде предметов искусства, скупке краденого, махинациях, и не факт, что его адвокат вообще не добьется оправдания — с помощью высоких покровителей логиста! Семен знал об этом, и полиции особо не боялся. Скорее, он был расстроен тем, что наверняка потеряет свое сокровище.

Но его настроение изменилось, когда он вышел на улицу. Рядом с домом находились полицейские да еще немного прохожих, остававшихся за заграждением. Но чуть дальше по улице несложно было различить дорогой белый автомобиль, окруженный охраной.

Рядом с машиной стоял Егор Гринник. Он ничего не говорил, даже не выражал открыто гнев, но по его глазам можно было понять очень многое. Насколько было известно Дамиру, Гринник был одним из самых серьезных заступников Гарбушева.

Семен заметно побледнел, опустил голову. Похоже, в этот момент он все-таки начал верить в проклятия.

Глава 11. Ангел. Хранитель

Волнение и так зашкаливало, а Витольд еще и усугубил ситуацию.

— Это твоя победа, — спокойно сказал он. — Ты и должна ею насладиться.

— Но без тебя я бы не справилась! — попыталась возразить Саша.

— А для меня лучшая награда — то, что я смог повлиять на тебя, вот такой уж я тщеславный. Я впервые увидел тебя унылым седым кексиком, а сейчас смотрю на сильную молодую женщину. Пока я могу так изменить человека, списывать меня в утиль рано!

Саша подалась вперед и порывисто обняла его. Нет, она не питала на его счет никаких романтических иллюзий. В этом плане правда была понята и принята ими обоими. Но ей важно было знать, что у нее есть такой друг, настоящий хранитель, которому она действительно может доверять.

Если бы Витольд хотел забрать себе победу, он бы сделал это. Саша совершенно не разбиралась в документах, которые украла у Анастасии, не могла понять, что к чему. Это он сумел разобраться, насколько они важны, и объяснить все Тронову.

Теперь же психолог вызвал ее к себе. Она знала зачем. Витольд довез ее до дверей, они договорились о встрече для празднования, но внутрь Саша отправилась одна.

На этот раз беседа проходила не в конференц-зале, а в кабинете Тронова. Психолог встречал ее там — и он был не один. Одно из кресел уже занимал Костя. Судя по довольному виду, он тут оказался не случайно.

Саше хотелось возмутиться, но она сдержала себя. Витольд сказал, что побеждает всегда тот, кто спокоен. У Саши не было оснований не верить ему.

— Александра, здравствуйте, — кивнул ей Тронов. — Вы снова изменились, и снова в лучшую сторону. Примите мои комплименты.

— Спасибо.

Цвет волос ей пришлось сменить после инцидента в торговом центре. Но Саша была даже рада этому теперь, пепельно-русый нравился ей больше, чем шоколадный. Витольд порывался остричь ее еще короче, но тут уж она воспротивилась. Теперь Саша привыкла к новому образу и чувствовала: вот так она и должна выглядеть.

— Я готов объявить, что шестой этап проекта закончен, и во многом благодаря вам, Александра. Преимущественно благодаря вам!

— Тогда что здесь делает он? — Она кивнула на Костю.

— Константин разделил с вами победу. Видите ли, добытые вами документы доказывают, что Анастасия Гусинская и ее сообщник, Алексей Телешев, занимались противоправной деятельностью. Но там, увы, нет доказательств, что они причастны к смерти Аллы Соколовой, — а это и было основное задание. Такие доказательства предоставил нам Константин. Но поскольку одних данных, добытых им, вообще не было бы достаточно для уголовного дела, мы решили разделить победу не в равных долях, потому что ваш вклад в нее не однозначен. На совете инвесторов мы решили, что Александра получит восемьдесят процентов выигрыша, а Константин — двадцать.

— Эй! — возмутился Костя. — С какой стороны это честно? Вы ж сами сказали, дело касалось только Аллы Соколовой! То, что Саша доказала что-то еще, не так важно! Давайте уж делить сумму пополам, что ли!

— Решение инвесторов окончательно и пересмотрено не будет, — холодно сообщил Тронов.

— А я не возражаю, — пожала плечами Саша. Скандалить из-за этих двадцати процентов она не собиралась, Витольд правильно сказал: деньги — не главное в жизни. — Только я не понимаю, какие доказательства он умудрился добыть.

— Давайте я лучше расскажу вам все по порядку, — предложил психолог. — К сожалению, на этот раз, в силу обстоятельств, общего собрания не получится. Но вы — победители, а значит, должны получить ответы первыми.

Против этого Саша не возражала. Ей до сих пор не верилось, что она победила — что она превратилась в человека, который умеет побеждать. И чем больше она узнавала о том, что сумела остановить, тем сильнее становилось ее удивление.

Алексей Телешев и Анастасия Гусинская познакомились в две тысячи девятом году. Его тогда только-только уволили из полиции после долгих лет службы — за злоупотребление полномочиями. У нее биография была более впечатляющая. За свои неполные тридцать лет Анастасия успела узнать улицы в роли жрицы любви, торговала наркотиками, а потом устроилась на роль барменши в довольно крупное заведение в центре города. Правда, барыжить не перестала и от старых знакомств не избавилась. Работа в баре воспринималась ею просто как пауза, после которой начнется ее настоящее дело.

Они познакомились, когда она работала, а он стал ее клиентом. Стали встречаться. Оба были недовольны своим нынешним положением, оба искали новое дело, обоим был неинтересен законный небольшой заработок. Среди идей, которые они рассматривали, появилось и агентство недвижимости.

Естественно, не настоящее — там они бы не выплыли, им не нужны были копейки от законных сделок. Они сразу планировали продажу квартир, за которые больше не возьмется никто. Мысль о том, что нужно будет убить, не пугала их, просто заставила разработать набор возможных схем действия. Среди них главной было полное уничтожение тела; нет тела — нет дела, так ведь говорят.

Здесь на помощь пришел Николай Телешев. Он никогда не участвовал в убийствах, но всегда знал, чем занимается сын. Он поставлял растворитель, хранил их документы; его химчистка была специально оборудована для этого.

Они не спешили со своим планом, продумывали все тщательно. Все это время Анастасия продолжала работать в баре — это было очень удобно. Именно там она получила наводку на первую клиентку.

Она в тот день обслуживала мужа Елены Рябченко. Мужчина, зарядившись алкоголем, стал жаловаться на то, что ему срочно нужны деньги, и идеально было бы продать домик непутевой жены, так она же уперлась. А он и не настаивает, потому что не уверен, что готов терпеть ее в своей городской квартире. Вот если бы померла она наконец от цирроза печени — было бы счастье всем! У нее все равно не осталось родни, никто скучать не будет.

Анастасия сразу поняла: вот она, идеальная возможность проверить, как работают их схемы на практике. Елена Рябченко жила одна, далеко от Москвы, она оказалась никому не нужной. Даже в случае их неудачи ее смерть особо и не расследовали бы.

Но неудачи не было. Они избавились от Елены, задушить беспробудно пьяную женщину оказалось несложно. Погрузили тело в контейнер, залили жидкостью, стали ждать. Труп действительно растворился полностью, как и обещал Телешев-старший, но на это ушли сутки, так что формулу нужно было совершенствовать. Останки просто выплеснули во двор, участок покинули. Когда муж Елены Рябченко появился в баре снова, Анастасия вручила ему визитку агентства «2А» и намекнула, что они решают любые проблемы.

Вот только счастья опустошенный дом никому не принес. Остатки вещества в доме и во дворе испарялись, вызывая респираторные заболевания у новых жильцов. Особенно пагубно они действовали на детей, дом скоро опустел, а потом и сгорел, словно проклятый погибшей хозяйкой.

Анастасию и Алексея это уже не интересовало. Они отслеживали судьбу недвижимости, которой занимались, но только на возможность уголовных расследований. Печальная участь новых жильцов их не заботила.

У них появилась новая цель — Алла Соколова. Точнее, ее квартира. О ней Анастасия узнала от знакомых, которые занимались «не совсем легальным возвращением долгов». Они вели дело Андрея, знали, что у него есть больная мать, а у матери — квартира. Они подсказали Анастасии, что Андрей на пределе, и если его подтолкнуть в нужную сторону, жилье можно получить за гроши.

Для начала Анастасия попробовала поговорить с самим Андреем, но он был непреклонен. Ему не жалко было квартиру, он просто не хотел лишать свою мать любимого дома. Тогда риелтор решила познакомиться поближе с самой Аллой. Она не планировала сразу убивать ее — в центре города это сделать сложнее, чем в одиноком деревенском домике! Она шла просто поговорить.

Квартира была заперта, но для Анастасии это не стало проблемой. Она вскрыла замок, ей нужно было время наедине с Аллой. Однако у той случился очередной приступ паники: ей показалось, что по квартире ползают змеи, а кто-то с золотыми глазами хочет ее убить. Она вырвалась в подъезд, Анастасия последовала за ней. Завязалась потасовка, в ходе которой Алла и упала с лестницы.

Сообразив, что хозяйка квартиры мертва, Анастасия поспешила покинуть дом. Ситуация вышла из-под контроля, она не знала, заподозрят ли ее. Она затаилась в загородном доме, а Телешев следил за ситуацией.

Но ей повезло. Никто не видел ее, а соседи слышали только голос самой Аллы. Правда, тогда никому не было известно про одну мелочь.

— Тут и вступаю я, — гордо заявил Костя. — Черта с два они бы что без меня нашли!

Потеряв нить расследования и окончательно поссорившись с Сашей, он решил подойти к делу с другой стороны. Он обходил дома, сидел на форумах, связанных с районом, просматривал блоги. Он искал информацию не об убийстве Аллы Соколовой, а просто о дне, когда это произошло.

Ему повезло не сразу. Он проводил за работой даже не часы — дни. И когда Костя почти отчаялся, его необычный метод внезапно дал результат. В фото-профиле одной из социальных сетей он обнаружил результат фотосессии, сделанной в этот день. Девушки позировали как раз в том дворе, где жила Алла Соколова, — а на заднем плане было четко видно Анастасию Гусинскую, которая сначала заходила в подъезд, а потом с перепуганным видом выбегала из него.

— Это ни в коем случае не прямая улика, — пояснил Тронов. — Но как косвенная она очень важна.

Костя нашел автора фото, выкупил оригиналы снимков. По ним четко можно было определить дату и время визита Анастасии. Притом что она неоднократно заявляла, будто не знала Аллу и никогда не бывала в том доме до заключения контракта с Андреем! Теперь эта ложь работала против нее.

Когда угроза отступила, она снова связалась с Андреем. Он был настолько подавлен случившимся, что согласился сразу. Ему хотелось избавиться и от квартиры, и от долгов и начать новую жизнь.

Анастасия выставила квартиру на продажу — и клиент мгновенно нашелся сам. Леонид Марканов был готов подписывать договор немедленно и платить наличными. Ему настолько хотелось получить эту квартиру, что у риелтора даже возник соблазн поднять цену, но она остановила себя. Она и так слишком рисковала в этом случае, она разделяла стремление врача покончить со всем как можно скорее.

Тем более что вскоре она познакомилась с Элизой Грановской, и все ее внимание переключилось на пожилую вдову. По сути, Анастасия вела себя именно так, как предполагала соседка. Сначала изобразила внимание и заботу, добилась оформления продажи, а потом просто избавилась от своей благодетельницы. Как ни странно, она не убивала Элизу — она только планировала убить. Анастасия настолько детально объяснила пожилой женщине, какой будет ее смерть и что произойдет с трупом, что дополнительные действия не понадобились. У Элизы действительно случился сердечный приступ, и ни один эксперт не доказал бы, что в этом есть вина Анастасии.

Квартира так понравилась риелтору, что она решила оставить себе и ее, и загородный дом. Дом передали Николаю, а в квартире Алексей и Анастасия поселились вдвоем. Они рассматривали это как инвестицию: в интерьере было достаточно дорогих вещей, чтобы обеспечить им финансовую поддержку, если с бизнесом что-то пойдет не так.

Но пока затруднений не было. Скоро знакомый Анастасии по наркоторговле подкинул ей очередную жертву. Он пожаловался, что один из клиентов уже весь в долгах — и это притом, что живет он в квартире один, мог бы и продать! Лучшей мотивации Анастасии было не нужно. Она проверила все данные, и когда они подтвердились, судьба Антона Сурко была решена.

Его перехватили на улице, когда он возвращался домой от того самого барыги. Затолкали в машину, отвезли в лес, убили там и избавились от тела своим фирменным способом — все по накатанной. Квартиру с радостью продала сводная сестра Антона, которая давно уже была не рада сомнительному родственнику, а жить в «наркопритоне» не собиралась. Правда, шум подняла его возлюбленная, но ее усилия были такими ничтожными, что Анастасия даже не собиралась от нее избавляться. Никаких доказательств все равно не было!

Денег от проданной квартиры хватило на два года. В это время в агентство приходили сторонние клиенты, которым Анастасия и Алексей помогали с документами. Но там нарушение закона было лишь на бумаге, жизни никто не лишился. Это приносило доход, и не худший, однако не тот, что нелегальная продажа квартир.

Проведя три месяца за границей, черные риелторы снова нуждались в больших деньгах. Тогда им и подвернулась квартира Ольги Ефремовой — ее историю Анастасия узнала чуть ли не случайно, но с готовностью зацепилась за нее. Ольга и Степан, может, были не совсем адекватны психически, но здоровьем отличались неплохим. Их было не довести до инфаркта, как Элизу, нужно было убивать.

Если бы это была обычная семья, у риелторов ничего бы не получилось. Двор был загруженный, оживленный, многие заметили бы незнакомых людей, выносивших канистры из «той самой» квартиры. Но образ жизни Ольги и ее мужа оказался Анастасии на руку. Останки оставили прямо там — среди прочего хлама. Неподготовленный человек ничего бы и не заметил.

Правда, продажа квартиры затянулась из-за упрямства сына Ефремовой, не желавшего сбрасывать цену, и риелторы уже подыскивали новую жертву. Однако тут они заметили подозрительное внимание к себе и вынуждены были отвлечься.

Документов, которые добыла Саша, хватало для того, чтобы привлечь их к ответственности за незаконную продажу квартир. За убийство — нет. Но здесь фирменный метод убийства сыграл против них. Смесь, созданная Телешевым-старшим, была настолько уникальна, что ее «химический след» без труда распознавался на местах преступлений. Вкупе с человеческими клетками, обнаруженными в нем, это была серьезная улика.

Оставалось только доказать, что смесь имеет отношение к ним. А вот это как раз было непросто! Они быстро сообразили, что на химчистку напали далеко не придурковатые подростки, хотя изначально все выглядело именно так. Алексей Телешев, который так и не догнал подосланных Витольдом девушек, вернулся в зал и уничтожил оставшиеся документы и любые вещества, которых не могло быть в обычной химчистке.

И вроде как все решилось, но одну ошибку он все же допустил. Уничтожая улики, он затянул с доставкой Анастасии в больницу. Небольшой ожог, который она получила изначально, усугубился. Риелтора привезли в больницу в довольно тяжелом состоянии.

А потом полицейские эксперты взяли на анализ ее ткани и обнаружили в них остатки того вещества, которым были убиты люди в незаконно проданных квартирах.

Теперь владельцев агентства «2А» ждал суд. Для Алексея Телешева пожизненное заключение было практически неизбежным, для этого достаточно было доказать хотя бы половину совершенных им преступлений. Его отцу грозило меньшее наказание — он не участвовал ни в убийствах, ни в продаже квартир, по сути, он лишь изготовил химическую смесь и прятал документы, о содержании которых мог и не догадываться. Но в его возрасте и при его состоянии здоровья даже несколько лет за решеткой сыграли бы серьезную роль.

Анастасия совершила те же преступления, что и Алексей. Однако к женщинам правосудие порой относится неоправданно мягко. Уже сейчас многие признавали, что даже за такое количество отнятых жизней и сломанных судеб больше двадцати пяти лет она не получит.

Но ее наказание уже началось: химический ожог, нанесенный непонятным веществом, поразил шею и треть лица, он с трудом поддавался лечению, а в тюрьме мог привести к осложнениям. Врачи честно предупреждали, что прежней ее внешность не будет никогда.

Саша не знала, можно это назвать справедливостью или нет, но о своих действиях она сожалела. Если бы можно было избежать того ожога, она бы сделала это. А теперь уже ничего не исправить, и ей оставалось лишь принять ситуацию.

— У полиции никаких вопросов к нам нет, — заключил Тронов. — Ни к проекту в целом, ни к отдельным участникам, что лично меня не может не радовать. Александра, сообщите Артуру ваши банковские реквизиты, на них будут переведены призовые деньги. Константин, вас я попрошу сделать то же самое.

— Спасибо. — только и сказала Саша.

Она должна была торжествовать сейчас, но в итоге у нее осталось смешанное послевкусие от всего этого. С одной стороны, она была рада тому, кем стала благодаря проекту, она наконец-то ожила! С другой — пострадали люди.

Ей было неловко находиться здесь, и она почувствовала облегчение, когда снова оказалась на улице. Но долго это облегчение не продлилось.

— Саша!

— Чего тебе? — спросила она, не оборачиваясь.

Костя поравнялся с ней, очаровательно улыбнулся. А она обнаружила, что никакого отклика в душе эта улыбка больше не вызывает. Совсем.

— Может, отпразднуем нашу победу? — предложил он.

— Нет.

— Да ладно тебе! Ты что, дуешься, что мне отдали часть денег?

— Нет.

Она продолжила идти, а он шел рядом с ней. Это было в его стиле: заигрывать, кокетничать, делать вид, что ничего не случилось. Он строил из себя ловеласа и даже не спросил, болит ли ее перебинтованная рука. Саша не могла это игнорировать.

— Я понял, ты просто не в духе!

— Ничего ты не понял, — равнодушно отозвалась Саша.

— Ой, да ладно! Не дуйся.

— Оставь меня, пожалуйста, в покое.

Он не собирался отступать. Напротив, чем сильнее она отталкивала, тем принципиальнее для него становилось добиться прощения. Не потому что он действительно заботился о ней, а потому что не любил проигрывать. Костя мог бы окончательно испортить ей день, но снова помог Витольд.

Его машина остановилась прямо перед Сашей, позволяя ей сесть внутрь.

— Я позвоню. — растерянно произнес Костя.

— Лучше не надо.

Они уехали, а он так и остался стоять посреди улицы, задумчиво глядя им вслед. Чувствовалось, что выигранные двадцать процентов и для него отошли на второй план.

— Горжусь тобой, — подмигнул ей Витольд.

И они оба знали, что сейчас речь идет не о расследовании.

* * *

Происходило что-то странное. И вроде как Кристина должна была радоваться, потому что странности были хорошего плана, однако на душе становилось лишь тревожней. Госпожа никогда, никогда не была добра к ней. С чего бы ей меняться без повода? Под маской добра обычно худшее зло и скрывается!

Когда она пришла из школы, Госпожа собирала какие-то вещи.

— Иди обедай, стол уже накрыт, — бросила она через плечо.

Кристина не решилась ослушаться или спрашивать о чем-то. Она прошла на кухню и с удивлением обнаружила, что ее ждет нормальная человеческая еда! Наваристый куриный суп, котлеты, картошка — все не слишком вкусное, потому что готовить Госпожа никогда не умела, но свежее, горячее! Для девочки и это стало деликатесом.

И все-таки она не расслаблялась. Из кухни Кристина наблюдала за Госпожой и обнаружила, что та складывает в сумку довольно необычные предметы: набор плотных мусорных мешков, топорик для мяса и большой топор для дров, складную лопатку, скотч. Кристине не нравилось такое сочетание! Она могла успокаивать себя лишь тем, что подобные предметы Госпожа никогда раньше не использовала в своих развлечениях, да и веревки там не было.

Госпожа поймала ее взгляд и спокойно пояснила:

— Эти вещи нужно кое-кому вернуть, поэтому мы и берем их с собой. Тебя это не касается. Закончила?

— Да.

— Тогда иди в машину.

— Может, мне переодеться?

— В машину, я сказала!

Школьная форма у нее была красивая — юбка в клеточку, белоснежная блузка, стеганая курточка. Эту одежду видели люди, и перед ними Госпожа старалась казаться хорошей матерью. Поэтому она всегда заставляла Кристину сменить школьную форму на грязную одежду перед тем, как начать свои игрища. А сейчас — ничего! И протез забирать не стала, хотя починили его кое-как, и ходить Кристине все равно было тяжело.

В багажник Госпожа убрала сумку, а Кристине позволила ехать в салоне автомобиля. Она давала людям возможность увидеть их вместе, и это успокаивало девочку. На людях она всегда лучше.

Они пересекли город, украшенный последними осенними цветами и яркими листьями, и выехали к лесу. Кристина занервничала — слишком много жутких воспоминаний у нее было связано с этими местами! Однако до паники было далеко, она перечисляла в уме все странности сегодняшнего дня и убеждала себя, что это ее защита.

На этот раз они отъехали дальше, чем обычно, но остановились все равно у леса — рядом не было ни заправок, ни мотелей, ни жилья. Только стена вечнозеленых и рыжих от октября деревьев.

— Идем со мной, — приказала Госпожа. — Не забудь в машине свой рюкзак.

— Куда мы идем? — еле слышно спросила Кристина.

— Я же сказала, мне нужно передать вещи моему знакомому!

— В лесу?

— Ему так удобней!

В эту версию Кристина не очень-то верила, но все равно поплелась следом. Убегать было бессмысленно, это только разозлило бы Госпожу. С таким протезом бег — это не совсем бег, а скорее неуклюжая быстрая ходьба.

Природа вокруг них баловала красотой. Все было настолько ярким, пропитанным светом, что казалось, будто они во дворце. Кристина могла отмечать это, но не могла расслабиться. Что-то тут нечисто.

Наконец они поднялись на вершину холма, поросшего молодыми деревьями. Вид отсюда открывался потрясающий, и Госпожа даже улыбнулась, оглядываясь по сторонам.

— Тебе здесь нравится? — бодро спросила она, опуская сумку на землю.

— Очень. А где ваш знакомый?

Госпожа бросила на нее такой взгляд, что стало ясно: эту тему лучше не поднимать.

— Вот и я решила, что тебе тут понравится, — объявила она. — Раз уж так сложилось, ты заслужила как минимум уютную могилу. Станешь привидением — будешь здесь бродить, а не меня беспокоить!

Может, это и было похоже на шутку, но Госпожа не смеялась. А Кристине тем более было не до смеха!

— Ч-что происходит? — только и сумела произнести она. Ее страх перед Госпожой был настолько велик, что тело уже дрожало, хотя она не понимала толком, что ее ждет.

— Твой отец мертв, — безжалостно ответила Госпожа. — А без него ты становишься абсолютной обузой.

— Что?! Папа.

— Мертв как камень. От камня даже больше пользы! Твоему папаше один раз от судьбы достался шанс сделать хоть что-то стоящее, заработать денег для своей семьи! А он облажался по полной. Сначала приплелся домой с поджатым хвостом, а теперь и вовсе сдохнуть умудрился! Это же надо было.

Она говорила что-то еще, но Кристина уже не слушала. Перед глазами у девочки все плыло, голова кружилась. В принципе Госпожа могла ее обмануть, обманывала и раньше. Но не в этот раз, Кристина чувствовала. Ее голос, взгляд, все те странности, что были сегодня. это все шло к чему-то подобному.

Но так не может быть, не должно! Папа был для нее единственным близким человеком. Конечно, Кристина обижалась на него за то, что он не верил ей, не пытался помочь. Но она все равно любила его, не могла не любить. И он ее любил! После переезда в этот город у нее не осталось друзей, ее жизнь превратилась в ад, и мир сузился до одного человека, который был добр к ней.

А раз этого человека нет, то и мира нет.

— …Поэтому я и должна избавиться от тебя, — слова Госпожи вывели ее из ступора. — С тобой было забавно играть, но всему хорошему приходит конец.

— О чем вы? Вы хотите меня. убить?!

— А как иначе? Содержать тебя я не собираюсь, мне самой придется покрутиться! Твой папаша оставил немного денег, но их можно использовать дольше, если убрать тебя сразу, на старте.

— Но это же. преступление.

Кристина невольно попятилась. Госпожа не пыталась ее остановить, она наклонилась над сумкой, перебирая собранные там предметы.

Она действительно хотела убить. Кристина давно подозревала, что в ней есть что-то такое. Да, Госпожа никогда не убивала раньше, и ей нужно будет переломить себя. Но она способна на это! Блеск в ее глазах давно выдавал, что так все и закончится.

А Кристина отказывалась верить до последнего. Как это может быть? Есть папа, который ее защитит, есть закон! Но теперь папа исчез, а закон Госпожу не сильно волновал.

— Если тебе от этого легче, с официальной точки зрения ты будешь жива, — как ни в чем не бывало заверила ее Госпожа. — Мы с тобой поехали в лес — на твое любимое место. Я надеялась, что это успокоит тебя, когда я сообщу тебе ужасные новости. Но смерть твоего отца настолько повлияла на тебя, что ты кинулась прочь. Решила, что я вру, и захотела убежать из дома! И убежала. Тебя будут искать, но совсем в другом лесу. А между тем части твоего тела будут находиться в этом. Может, бродячие псы сожрут, а может, сгнить успеешь!

То, что она слышала, давило Кристину, уничтожало. Не только таким жутким будущим, но и реакцией Госпожи на смерть отца. Узнав, что его больше нет, она не скорбела о нем, она сразу начала продумывать план убийства его дочери! А ведь он любил ее. Из-за этой любви и начались все беды!

Кристина не могла поверить, что все закончится вот так. Несмотря на то, что она не представляла себе мир без папы, она очень хотела жить. Она родилась с этим желанием и не могла отказаться от него.

— Зачем вам это нужно? — спросила она. — Если я вам мешаю, просто сдайте меня в приют! Сегодня же!

— А я себе не враг! — хмыкнула Госпожа. — Во-первых, тебя сегодня же не возьмут, мне придется еще какое-то время содержать тебя. Во-вторых, на тебе могут найти следы побоев, ты начнешь болтать, а это уже уголовное дело. В-третьих, это разрушит мою репутацию!

Кем лучше быть — скорбящей женой и матерью, вмиг потерявшей всю семью, или жестокой мачехой, избавившейся от ребенка? Не будь эгоисткой! Твоя смерть облегчит жизнь мне и завершит твое страдание. Кому ты вообще нужна, одноногая, больная насквозь? У тебя все равно не было будущего! Так что просто смирись и не мешай мне!

Она не могла так. Пусть ей суждено умереть в любом случае, но не овцой, идущей под нож! Кристина развернулась и неловко побежала вперед. Ей было все равно, куда двигаться, ведь это не изменило бы ее судьбу. Смысл сейчас был в самом движении.

Госпожа могла бы догнать ее мгновенно, но не спешила. То ли пока не решилась на убийство до конца, то ли ей нравилось смотреть на убегающую жертву.

— Куда ты идешь? — только и крикнула она. — Ты все усложняешь! Кристина!

Кристина даже не обернулась. Она не думала о ней, о себе и о папе. Она думала только о ногах. Левая, правая, левая. обойти кочку, перепрыгнуть через ветки. Если сосредоточиться на этом, то можно двигаться быстрее!

Но Госпожа все продумала. Она не зря завела ее на холм. Спускаясь, пусть даже по пологому склону, Кристина не удержалась, покатилась вниз. Рыже-зеленый лес замелькал перед ней ослепительно быстро, она где-то потеряла рюкзак, ей было больно, а остановиться она не могла.

Когда падение наконец завершилось, Кристина обнаружила, что лежит на ковре из листьев у основания холма. Ее одежда была вымазана грязью и частично порвана, волосы запутались, кожу покрывали синяки и царапины, а главное, протез сломался окончательно. Он развалился на куски, из-под юбки торчал только жалкий обломок.

Значит, с бегом было покончено. Она даже на ноги не могла встать, хотя Госпожа уже продвигалась к ней. В руках женщина держала нож, а за поясом просматривался топор. Значит, она все-таки определилась с оружием.

И все равно Кристина не лежала на месте. Она ползла вперед, выигрывая сантиметр за сантиметром. Зачем — она не знала. Но это было правильно.

— Когда ты угомонишься? — рассмеялась Госпожа. — Сдохни уже, не отбирай больше времени, чем нужно.

Кристина не обернулась. Если уж суждено такому случиться, пусть будет в спину, неожиданно! Это, может, не так страшно.

Но удар она так и не почувствовала. Сзади послышалась какая-то странная возня, треск дерева, а потом на листья рядом с Кристиной грузно повалилось. тело Госпожи.

Она не была мертва. По крайней мере, не выглядела мертвой. Похоже, она получила удар по затылку, обернувшийся кровоточащей ссадиной, но дышать она не перестала!

Кристина резко обернулась. В какой-то отчаянный, совершенно безумный момент она ожидала увидеть перед собой папу. Он не умер, Госпожа соврала, он пришел спасти ее! Однако отца здесь не было. Вместо него перед Кристиной стоял ангел.

Таким было первое впечатление. На Рождество папа часто дарил ей открытки, на которых были изображены ангелы. И тот, что стоял перед ней сейчас, был точь-в-точь как те картинки: тонкий силуэт в белых одеждах, удивительно красивое лицо, длинные волосы, поймавшие редкий луч осеннего солнца, как сияние вокруг головы.

Но долго наваждение не продлилось. Кристина очень быстро поняла, что это не ангел, это просто красивая молодая девушка в белых сапожках, брюках и пальто.

А может, не «просто» девушка? Она только-только отбросила в сторону массивное полено, которым и огрела Госпожу.

— Кристина, маленькая, не бойся, — улыбнулась она. — Все хорошо, меня послал твой папа. Я заберу тебя отсюда.

Кристине показалось, что она действительно умерла и за ней пришел ангел, посланный папой. А девушка тем временем наклонилась над Госпожой, вытянула ремень из ее джинсов и связала им руки неподвижно лежащей женщине.

— Никогда не давай врагам шанс погнаться за тобой, — пробурчала она себе под нос. — Вот так-то лучше! Теперь нам пора уходить!

Она не исчезла. Она наклонилась к Кристине и без труда взяла девочку на руки.

— Какая же ты легкая! — поразилась она. — Это не дело. Ничего, откормим.

К Кристине наконец вернулся дар речи:

— Кто вы? Как вы попали сюда?..

— Меня действительно прислал твой папа. Он не был уверен, что вот она, — изящный белый сапожок пнул тело Госпожи, — сможет заботиться о тебе, и поручил это мне. Когда я приехала к вашему дому, тебя там уже не было. Соседи назвали мне марку, цвет и номер вашей машины. Пришлось немного покружить, но, к счастью, с главной дороги вы не съехали. А уже потом эта тетка помогла мне своими воплями. Кстати, меня зовут Вероника.

Поверить во все, что она говорила, было сложно. Но для Кристины значение имело лишь одно: смерть все-таки отступила! Девочка прижалась к своей неожиданной спасительнице и наконец позволила себе заплакать.

* * *

— Ты не поверишь, но Север меня троллит, — отметил Дамир, доставая из холодильника молоко.

— По поводу? — удивилась Алиса.

— По поводу того, что он все-таки стал отцом раньше, чем я.

— Ой, да пусть развлекается! Ты же знаешь, каким он чертом из табакерки может быть! Главное — что он делает.

Реакция Севера на решение Вероники была идеальной, но Алиса и не сомневалась, что он все поймет. Он поддержал решение невесты удочерить девочку-инвалида. Оба понимали, что им сначала придется нелегко: годы жизни рядом с Тамарой Сивак, которая сама себя величала не иначе как Госпожой, никому бы не прошли даром. Но ведь это теперь позади!

Кристина сразу, инстинктивно, потянулась к Веронике и старалась держаться поближе к ней. Севера она пока побаивалась, но он был полон решимости это преодолеть. Девочке уже заказали новый протез, Вероника закупила ей лучшие препараты для восстановления иммунитета, документы об удочерении готовились в ускоренном режиме.

Алиса не могла не подумать сейчас, что для этого и нужны деньги. Не чтобы покупать себе по сто яхт и по двадцать самолетов, не для того, чтобы «Феррари» кристаллами Сваровски инкрустировать, и не для того, чтобы элитным шампанским на пляже обливаться. Деньги нужны, чтобы можно было спасти чью-то жизнь, вовремя купить лекарство и защитить от бумажной волокиты ребенка, который и так настрадался.

Но теперь Кристине, можно сказать, повезло. Ее новая семья в деньгах не нуждалась — но не это было главным. Вероника хоть и не была ей родственницей, чувствовала определенную связь с девочкой из-за схожего прошлого. Кристина эту связь не понимала, но тоже улавливала; дети остро реагируют на искренность.

В этом была чудовищная ирония, но своей смертью Михаил Сивак принес дочери больше пользы, чем жизнью. Вряд ли он решился бы бросить Тамару в ближайшее время, да и не зарабатывал он достаточно, чтобы обеспечить достойную жизнь такому особенному ребенку. Но он думал о Кристине, умирая, и сделал все, чтобы она была счастлива.

Кристина это заслужила. Алиса пока не общалась с ней, еще рано было, но со стороны видела. Худенькая, с огромными карими глазами олененка и крупными веснушками на лице, она была действительно очаровательна. И умна, как показал тест! Ей многого предстоит добиться.

Дамир поставил перед ней чашку какао, сам сел напротив с кофе. За окном снова лил дождь, но от этого в доме становилось лишь уютней.

— Ты рада, что все закончилось? — тихо спросил он.

— Да, — уверенно ответила Алиса. — Потому что только теперь это действительно закончилось.

Она знала, что Семен Гарбушев не виновен в смерти ее матери напрямую. Но Анастасия уже наказана, и справедливо. Теперь настал и его черед.

Несмотря на их подозрения, Гарбушев был представителем традиционной ориентации — интересовали его исключительно женщины. Так что с Леонидом Маркановым он познакомился не на очередной тематической вечеринке, а вполне случайно. Марка-нов помог ему: остановился на улице, когда Семен попал в аварию.

Гарбушеву как раз нужен был личный врач. Человеку с его образом жизни очень важно доверять таким профессионалам. Он видел, что молодой медик обладает не только талантом, но и порядочностью, которую редко можно встретить.

Поэтому Семен стал поддерживать Леонида финансово, время от времени давая ему несложные поручения. А Марканов. влюбился. Для Гарбушева это было настолько неожиданно и дико, что он даже подумывал о том, чтобы пристрелить врача как собаку. Однако Семен вовремя остыл, увидел, что это действительно чувство — хоть и не понятное ему, но глубокое. Отвечать взаимностью он не планировал, ему все это было отвратительно. И все же он сообразил, что такое искреннее обожание можно использовать с большой выгодой. Леонид отлично скрывал свои пристрастия в целом и эту влюбленность в частности, так что разоблачения Семен не боялся. Он знал, что рано или поздно использует это чувство — и случай представился, когда речь зашла о латиноамериканских сокровищах.

Это действительно были сокровища, не меньше. Готовя очередной тайник, наркодельцы обнаружили в джунглях следы бегства индейских племен. Сами исполнители были родом из Америки, суеверием не отличались и не до конца поняли, что вообще нашли. Их барон был поумнее, однако он боялся связываться с наследием ацтеков. Он знал о сопутствующих мифах, и боялся не проклятия даже, а расправы со стороны тех, кто в него верит.

Семен оказался там случайно. Для российских наркоторговцев вроде его босса не было резона доставлять из Латинской Америки обычные наркотики — зачем, если есть поля поближе? Так что Гарбушев отправился туда, чтобы отобрать элитные галлюциногенные смеси для той публики, которая обычным кокаином уже пресытилась.

До него дошли вести о сокровищах, и он сразу же отправился за ними. Каждый предмет из небольшого клада продавался отдельно, за огромные деньги, но все равно в разы уступающие их реальной стоимости.

У Гарбушева хватило средств только на три предмета, которые мексиканцы назвали Катарина, Па-лома и Мария. Просить деньги у своего работодателя он не стал, он вообще не собирался говорить об этом Магнату. В отличие от него наркобарон не разбирался в искусстве, но предпочитал окружать себя только лучшим. Гарбушев не хотел, чтобы у него забрали его неожиданную удачу, пусть и за солидное вознаграждение. Денег у него и так хватало, а возможность приобрести такой товар появляется раз в жизни!

Теперь ему нужно было доставить предметы в Россию — так, чтобы Магнат ничего не узнал. Прежде чем выставить их на всеобщее обозрение, ему необходимо было оставить их в укрытии лет на пять, чтобы характерные ацтекские фигурки в его доме не связали с недавней поездкой в Мексику. К тому же он надеялся уменьшить свою зависимость от Магната, а значит, получить большую свободу.

Но на тот момент зависимость еще была велика. Поэтому Гарбушев не мог воспользоваться своими сейфами и официальными тайниками: Магнат, как и многие серьезные преступники, страдал легкой паранойей и регулярно проверял все имущество подчиненных. Включая сейфы и тайники. Для сокровищ нужно было нечто особое, место, где они были бы защищены и где о них бы никто не знал.

Тогда и понадобился Леонид с его слепой преданностью.

Первой в Россию прибыла Катарина. Статуэтку спрятали в одном из чемоданов наличных денег, переданных Магнату. Деньги Семен отдал, а чемодан — забрал. Он поручил Леониду спрятать эту вещь надежно, потому что чемодан, по его словам, представлял собой компромат на его врагов благодаря отпечаткам. Леонид, который не рвался вникать в подробности криминального мира, ему поверил.

Вот только хранить чемодан у себя он не мог: он тогда жил на съемной квартире, куда любила захаживать хозяйка жилплощади, могли коллеги заскочить. Тогда он и решил оставить чемодан в доме кого-то из своих пациентов, которых великолепно знал.

Квартира Аллы Соколовой подходила для этого идеально. Женщина была больна и не всегда отличала правду от вымысла. С ней жил только сын, который редко появлялся дома и по-холостяцки интересовался лишь теми помещениями, которыми пользовался сам. Судя по пыли на антресолях, туда вообще никто не заглядывал годами, и хлам накапливался.

В один из визитов Леонид специально подгадал время, когда Андрея не будет дома. Он пришел к Алле, вколол ей лекарство, а когда ему показалось, что пациентка спит, спрятал чемодан на антресоли, подальше. Гарбушев его выбор одобрил.

Леониду было невдомек, что Алла заснула позже, чем он ожидал. Судя по тому, что произошло дальше, она видела, куда он положил чемодан. Оставшись одна, Алла осмотрела странную вещь детально, так, как Марканов не решился, — по просьбе «любимого» он даже не открывал чемодан.

Алла нашла статуэтку. Но под влиянием болезни ей показалось, что это живое существо, которое охотится за ней. Она спрятала находку в тайник, но и этого ей показалось мало. Тогда она еще отлучалась из дома сама, без Андрея. Она сбегала в ближайший хозяйственный и переклеила целую стену новыми обоями. Андрей отнесся к этому как к безобидному чудачеству, а про тайник и вовсе не вспомнил.

Время от времени Леонид навещал пациентку — и проверял, на месте ли чемодан. Там все было без изменений, о чем он и докладывал Гарбушеву. Но вскоре Алла погибла — не без помощи Анастасии Гусинской.

Леонид запаниковал. Он общался с Андреем о дальнейших планах на квартиру, сутки напролет проводил у дома, стараясь уловить момент, когда вынесут чемодан. Но все вещи оставались внутри — они были проданы вместе с квартирой.

Жадность Анастасии спасла их. Получив ключи, Леонид первым делом проверил, на месте ли чемодан, успокоился сам и успокоил Гарбушева. Он не проверял содержимое — даже не знал о нем.

Хотя опасность миновала, для Семена это стало ценным уроком. Поэтому когда в том же году прибыла Палома, он решил оставить ее у себя. Тем более что нагрудная табличка с изображением Тлалока была его любимым артефактом! Сокровище доставили между двух досок в ящике с наркотиками. Груз забрал Магнат, ящик перешел к Семену. Он счел это символичным, оставил Палому в прежнем тайнике и велел оформить доски в виде картины с мексиканским пейзажем.

Но если Тлалоку было все равно, где находиться, то богиня Коатликуэ, похоже, не рада была оказаться вдали от родных берегов. По крайней мере, то, что творилось с людьми, жившими с ней под одной крышей, напоминало злой рок. Леонид погиб в случайной перестрелке, а Гарбушев не только лишился верного ассистента, но и столкнулся с риском потери сокровища.

На этот раз он решил не связываться с квартирой, а просто забрать чемодан — ведь его наверняка выкинут! Однако Цветины старую вещь не тронули, все, что было на антресолях, их мало интересовало. В этом убедились воры, вскоре подосланные Семеном.

В тот период у него возникли сложности иного характера, и он решил оставить Катарину в прежнем тайнике. Ему важнее было подтолкнуть на нужный путь свою крестницу, Илону Гринник, чтобы в ее теле доставить в Россию последнее сокровище.

Здесь все прошло гладко, местонахождение двух артефактов не вызывало вопросов. Семен решил, что пришло время попробовать перенести в свой дом Катарину, проверить реакцию на нее.

В период, когда Цветиных не было в квартире, он лично пришел со своими наемниками в дом, проверил чемодан. Статуэтки не было! Если бы кто-то сказал ему об этом, он бы не поверил, а теперь вынужден был убедиться сам. Чемодан опустел.

В пропаже статуэтки он обвинил Цветиных — он считал, что больше украсть Катарину некому. Леониду он полностью доверял, а Аллу вообще не воспринимал всерьез, ведь после ее смерти врач не забил тревогу. Он послал наемника, который допросил семью с пристрастием, потом убил, устроил обыск. Но Катарины нигде не было.

После долгих размышлений Гарбушев решил, что это дело рук Леонида. Он не рассказывал медику о содержимом чемодана, зато упоминал о «трех сокровищах» и называл их кодовыми именами. Теперь Семен вспомнил, что Марканов проявлял к этому делу повышенный интерес. В части своих подозрений он был прав: список, найденный в чемодане, подтверждал, что Леонид почуял неладное, стал прорабатывать возможные тайники. Но, скорее всего, его побудили к этому туманные рассуждения о грядущей смерти юной Илоны Гринник. Леонид хотел помочь ей — но не успел.

С потерей Катарины пришлось смириться. Марканов был мертв, узнать, что он сделал со статуэткой, Семен не мог. Он лишь оформил картину с Паломой в виде портрета — отчасти потому, что жалел молодого медика, отчасти — как напоминание себе о том, что доверять нельзя никому.

Но портрет, выполненный некачественно, стал осыпаться, а Гарбушев терпеть не мог «облезлые» картины. В своем доме он бы такого не вынес! Поэтому он решил пригласить известного художника, чтобы обновить изображение.

Он был уверен, что все под контролем и двум другим сокровищам ничто не угрожает. О них и не знает никто! А потом Вероника случайно выдала себя. С тех пор Гарбушев не мог успокоиться, ему нужно было знать, кто раскрыл его тайну. Возможно, тот, кто похитил Катарину?

Он попытался захватить Веронику, но ее спасло неожиданное появление Михаила. А времени на организацию второй попытки у Семена не было: в его дом нагрянула полиция.

В принципе он мог бы вообще уйти от наказания. А он, напротив, делал все, чтобы остаться в тюрьме по подозрению в контрабанде объектов искусства.

За это ему дали бы небольшой срок, да и в серьезную тюрьму не послали бы. Он, вероятно, надеялся, что за это время гнев Гринника остынет. К тому же Магнат, который узнал, что творилось у него под носом, тоже покровительствовать ему не спешил.

— Короче, он хочет отсидеться, — вздохнула Алиса, помешивая какао.

— Да, наказание не самое адекватное, — признал Дамир. — Надеюсь, это не слишком расстраивает тебя?

Алиса почувствовала теплое, осторожное движение внутри и невольно улыбнулась.

— Расстраивает, конечно, но я не хочу об этом думать. Я предпочитаю сосредоточиться на более важных вещах! Что же до Гарбушева. пусть сидит где хочет и за что хочет, меня это не касается. Карма его рано или поздно все равно настигнет — мне этого достаточно!

Эпилог

Все было не зря. Конечно, были в этой истории непредвиденные ситуации — равно как и трагедии. Но Алексей Тронов подготовился к ним, и они уже не ударили так больно, как раньше. Пользы от того, что было организовано им, оказалось больше, чем вреда. Для него это было важно.

Обычно, когда проект завершался, он надолго оставался один. Он так хотел: так проще было все проанализировать, а часто и принять вину. Он и теперь собирался уединиться, но ему не позволили.

Когда Арина первый раз пригласила его в принадлежащую ей кофейню, он отказался, сочтя это жестом вежливости. Но она настаивала — или, будет правильнее сказать, не отставала. И Алексей с удивлением понял, что ей действительно хочется его видеть.

Кофейня располагалась неподалеку от его офиса, да и в целом он был заинтригован. Он не пожалел о том, что пришел. В воздухе пахло крепким кофе и ванилью, посетителей в такое время почти не было, Арине был отведен личный столик с отличным видом на улицу.

— Я так рада, что все-таки решилась на это, — с довольным видом заметила Арина. — Пожалуй, это можно назвать моим достижением года!

— Ты не можешь знать, насколько удачным было решение, — возразил Тронов. — В эфир шоу пойдет только в ноябре, тогда и можно будет говорить о дивидендах.

— Да при чем тут дивиденды? Не все в жизни сводится к деньгам! Я поражена тем, что они сделали, эти участники. Два серьезных уголовных дела, Алексей! Два!

— Одно скоро будет закрыто.

То, что дело Семена Гарбушева закроют, подозревали многие. Но мало кто ожидал, что это произойдет вот так. В связи со смертью обвиняемого.

Его убили за час до того, как адвокат добился для него выхода под залог, в одиночной камере. Теоретически это было невозможно. Фактически — случилось. И никто ничего не видел, не слышал, не знал.

Главным подозреваемым стал Егор Гринник, который обеспечил себе великолепное алиби — будто знал, что оно пригодится! Тронов допускал, что это мог быть он.

Однако был и второй кандидат: обманутый работодатель Гарбушева. В любом случае на этом история завершилась и участникам проекта уже ничто не угрожало.

— Если ты думаешь, что мне его жалко, то — нет! — заявила Арина. — Сам виноват. Не хочу даже думать о нем! Можешь считать меня плохим человеком, но мне спокойнее от того, что его больше нет.

— С этой точки зрения я тоже плохой человек. Меня не он беспокоит, а то, что в который раз в проект вступают семь участников, а выходят — пять.

— Не вини себя. — Арина мягко положила руку поверх его руки. — Они знали, на какой риск идут, подписали договор. И их смерти точно нельзя назвать напрасными!

Вряд ли Элина Крашевская согласилась бы с ней. И все же именно ее смерть помогла получить ключевые сведения о том, какими методами пользуются Анастасия и ее сообщник, так что ее тоже можно было считать победителем в этой игре.

Михаил Сивак действительно погиб случайно. Тронов готов был оказать материальную помощь его семье, несмотря на то, что на момент ранения Михаил не участвовал в расследовании. Однако его деньги не понадобились. Из всей семьи у Михаила осталась только дочь, его жена готовилась предстать перед судом.

А девочке повезло. Тронов лично ходатайствовал об ускорении процесса удочерения. Он не сомневался, что из Вероники Аргос выйдет великолепная мать. Многие радовались за Кристину, а психолог радовался еще и за Веронику. Может, теперь она наконец распрощается со старой болью, которую научилась скрывать так виртуозно, что ее не замечали и близкие ей люди. Годы, проведенные в больнице, не проходят даром. Но кого-то они уничтожают, а кому-то дают силу.

Дамир Корнеев совершенно спокойно отнесся к тому, что не стал победителем шестого этапа. Он и Алиса все равно были в выигрыше: за возвращение сокровищ ацтеков им сулило солидное вознаграждение правительство Мексики и, по слухам, даже международная награда. Для них это наверняка был бы отличный подарок к рождению малыша!

Александра Арсеньева серьезно выросла на этом проекте. Тронов не имел к этому отношения — но оказался впечатлен. За такой короткий срок она словно раскрылась, став кем-то совершенно новым. Или, быть может, сбросила с себя все лишнее, чтобы снова научиться летать.

Константин Петровский таким же ростом похвастаться не мог. Он был доволен выигрышем, но как только проект завершился, снова впал в уныние. Некоторые люди просто не меняются, потому что не хотят этого. Хоть и твердят на каждом углу, что хотят.

Витольд Греков выступил в странной роли — не пассивной, но и не нацеленной на победу. По сути, за эту игру он сделал больше как координатор, чем Артур. Хотя Артуру новая работа определенно нравилась!

Инвесторы были довольны, шоу готовилось к эфиру. А в своей душе Тронов чувствовал покой.

— Ну что? — вопросительно посмотрела на него Арина.

— Хм?

— Надеюсь, тебя оставили странные сомнения, и седьмой этап точно состоится?

— В целом ты права, но я не стал бы забегать так далеко в будущее, — улыбнулся психолог. — Нужен отдых. И тем участникам, что решат вернуться, и нам.

— Понимаю. Но как будет седьмой этап, знай — я с вами! Давно меня так ничто не увлекало, честно.

Тронов лишь кивнул. Когда-то ему не нравилась сама необходимость привлекать инвесторов и устраивать шоу из психологического эксперимента. Потом он смирился с форматом, но был неприятно поражен некоторыми спонсорами проекта.

С Ариной таких сложностей не было. Ему просто нравилось находиться рядом с ней — вне зависимости от деловых планов.

Такого ощущения он не помнил уже давно.

— Слушай, есть вопрос, — задумчиво произнесла Арина, отставив на столик пустую чашку.

— Я к твоим услугам.

— Собственно, про это и вопрос. До седьмого этапа и даже до того, как ты определишься с ним. Могу я звонить тебе? На встречи приглашать? Просто так.

Вопрос был глубже, чем показалось бы многим. Не о простых звонках и встречах. Это был намек, который Алексей понял, оценил.

Он вспомнил свою погибшую жену. От этих воспоминаний до сих пор кололо в груди, но. столько лет прошло. Что-то должно меняться, раз жизнь не остановилась сразу.

— Буду рад слышать твой голос.

Ее пальцы еле ощутимо сжали его руку; Арина улыбнулась. До конца встречи они больше не сказали друг другу ни слова.

Оглавление

Пролог

Глава 1. Центр мира

Глава 2. На своем месте

Глава 3. Земля плачет

Глава 4. Все еще я

Глава 5. Призраки разума

Глава 6. Осколки былых времен

Глава 7. Мексиканские поля

Глава 8. Внезапно открылись глаза

Глава 9. Родной человек

Глава 10. Сдержать слово

Глава 11. Ангел. Хранитель

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg