«Горький, свинцовый, свадебный»

Горький, свинцовый, свадебный (fb2) - Горький, свинцовый, свадебный 3086K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Влада Юрьева

Влада Юрьева Горький, свинцовый, свадебный

Пролог

В этот день сбылись все ее мечты. Можно было умереть без сожалений.

Конечно, умирать Яна не собиралась и сама была удивлена, что подумала о таком. Наверное, люди, когда счастливы, могут вообразить такие же странные вещи, какие приходят на ум в депрессии. Уж она-то знала. Для нее депрессии не были диковинкой. Но это в прошлом: она не сомневалась, что начиная с этого дня все будет по-другому.

Сегодня она вышла замуж. Яне до сих пор сложно было поверить в это, и она то и дело поглядывала на безымянный палец, украшенный кольцом из белого и желтого золота. Дальше будет только лучше: свой большой дом, дети, собака. А главное — рядом человек, который не оставит ее до последнего вздоха.

Это с детства было ее заветной мечтой. Она очень рано поняла, что карьера, работа — это не для нее. Яне были милее типично девичьи радости: куклы, платья, модные журналы. Даже университет она окончила только для того, чтобы в будущем дети ее не стеснялись. Тусовщицей она тоже не была, боялась шумных компаний, о том, чтобы провести ночь на каком-нибудь фестивале, как делали ее подруги, и речи не шло. Яна была домашней девочкой и сама себе казалась принцессой в заточении, ожидающей принца.

Но он все не шел. Желающих получить ее руку и сердце было много, они появлялись регулярно. Однако уже к подростковому возрасту Яна поняла, что все не так просто. Ей хотелось, чтобы ее любили за то, кто она есть, были готовы на подвиги именно ради нее, а не ради миллионов отца, маячивших у нее за спиной.

Яна пообещала сама себе, что обязательно будет разборчивой. Тех, кто на первом свидании упоминал имя ее отца, она отметала сразу. Она очень настороженно относилась к мужчинам, чей достаток не дотягивал до среднего. Разве они смогут хотя бы увидеть ее душу? Нет, они наверняка думают лишь о том, как озолотятся после этой свадьбы!

Поэтому ей нужен был человек такого же круга. Отец эту идею поддерживал, а его мнение всегда имело для Яны огромный вес. В глубине души она хотела выйти замуж за такого же, как отец, — сильного, целеустремленного и богатого. Как минимум имеющего шансы сколотить капитал.

Проблема заключалась в том, что такие не спешили за ней ухаживать. Яна и сама знала, что не красавица, а многим казалась еще и слишком тихой, недостаточно яркой. Да и потом, молодые люди с деньгами даже не задумывались о брачных узах, а мужчины за сорок, которые созрели для брака, двадцатилетнюю Яну отпугивали.

Замкнутый круг. Получается, нужно было ждать, пока принц постареет, обрастет складками жира, обзаведется хроническими болезнями и парочкой незаконнорожденных детей? А встречаться с кем-то просто так, ради одного момента она не собиралась.

Подруги убеждали подождать. Родители говорили то же самое. Яна и ждала — но уже успела узнать, что такое депрессия. Она подумывала о самоубийстве; она так и не решилась.

Оказалось, что этим сама судьба уберегла ее, потому что вскоре Яна наконец встретила его. Умного, красивого, богатого и молодого.

Вадим Довлатов неоднократно попадал в журналы — и деловые, и глянцевые. Деловые включали его в список самых молодых миллионеров, самых перспективных наследников — и самых завидных женихов. Глянцевые писали о его безумных вечеринках, дерзких выходках и брошенных любовницах.

Он был не из тех, кто всего добился сам. Вадим просто вошел в бизнес отца, но сделал это, в отличие от многих, достойно. Его уважали даже враги, своими вечеринками и сменой фавориток он не портил себе карьеру, бизнес он вел железной рукой и не собирался отчитываться перед журналистами о том, как он проводит свое свободное время. Впрочем, ему многое прощали — он умел быть обаятельным.

Когда Яна смотрела на его фотографии в журналах, она и подумать не могла, что такой человек может заинтересоваться ею. В нем было много «слишком»: слишком красивый, слишком наглый, слишком самоуверенный. На его фоне она терялась, просто выцветала.

В день, когда их представили друг другу, она и вовсе все испортила. Краснела, блеяла что-то непонятное, не смела даже заглянуть ему в глаза. После той встречи она всю ночь проплакала, хотя и сама толком не могла сказать почему. Что она испортила, если у нее все равно не было шансов?

Вадим сумел ее удивить. Он сам нашел ее, сам назначил свидание. Он начал добиваться ее с решительностью, которой отличаются разве что герои кинороманов. Яна соглашалась видеться с ним, но все ждала, когда эта сказка закончится. Не может такого быть, чтобы он всерьез увлекся ею! Зачем ему это? Почему именно она, из всех роскошных красавиц, что его окружали?

Однако сказка не закончилась — Вадим сделал ей предложение. Яна была счастлива. Ее отец остался доволен: он считал, что породниться с семьей Довлатовых — большая удача. Его гордость лишь усиливала ее счастье.

Свадьбу полностью оплатил Вадим, он сам настоял, чтобы ее отец не потратил на это ни копейки. Если бы она предпочла одного из прежних ухажеров, все было бы наоборот. Но, видно, терпение все-таки вознаграждается, раз судьба послала ей идеального мужчину!

Он узнал, какой она представляла свою свадьбу, и исполнил все ее желания. День всех влюбленных — дата, которую и через много лет не забудешь. Лепестки красных роз на снегу. Сани, запряженные тройкой лошадей. Роскошная загородная усадьба-ресторан. Сотни счастливых лиц, улыбки, букеты, вспышки фотоаппаратов. Торт в виде замка и салют на фоне ночного неба.

Яне казалось, что столько счастья выдержать невозможно. Оно наполняло ее вены крошечными кристаллами, искрилось внутри, и Яна как будто растворялась в нем. Но стоило ей посмотреть на Вадима, теперь уже ее мужа, как она понимала, что дальше ее жизнь будет только лучше.

Наконец суета закончилась, и они оказались в номере, снятом специально для них. Здесь все было оформлено в стиле загородного домика. Деревянные стены, картины, а главное — огромная кровать, при взгляде на которую у Яны по коже мурашки шли. Она ведь никогда не была с мужчиной, ее так воспитали. Все — только для законного мужа, чтобы не предать его еще до знакомства. Вадим знал.

Сейчас они стояли на ковре из медвежьей шкуры, между кроватью и небольшим камином. За кованой решеткой потрескивало живое пламя, не пускавшее в комнату уличный мороз, у стены лежали многочисленные подарки, до которых Яне сейчас не было никакого дела. Вадим, стоявший перед ней, стал для нее целым миром.

Она уже скинула меховую накидку, в которую куталась на улице, и туфельки на шпильке. Теперь, когда она была перед ним без каблуков, он казался еще выше, сильнее, и ей нравилось преклоняться перед этой силой. В отличие от других знакомых ей наследниц Яна не видела ничего плохого в покорности. Она все равно не представляла себе жизни в одиночестве, зачем ей вся эта борьба за сомнительное равноправие?

— Ты такая красивая, — прошептал он.

Она подумала, что сегодня он прав. Рядом с ним ей проще было быть красивой, ведь он предпочел именно ее. Его бывшие любовницы исходили ядом своими записями в Интернете — как это, он с некоторыми годами жил просто так, а на ней женился через месяц! Наверно, ему что-то нужно!

А что ему может быть нужно? Он богаче ее отца.

Ее накрасили перед свадьбой лучшие мастера, длинное струящееся платье подчеркивало ее тонкую фигуру, и она стала той самой принцессой, что должна стоять рядом с принцем в конце сказки. Она это заслужила!

— Я люблю тебя, — улыбнулась Яна.

Он осторожно коснулся ее лица, мягко заставляя поднять подбородок, посмотреть ему в глаза.

— Ты счастлива? — спросил Вадим.

— Да, конечно!

— Это ведь то, чего ты хотела?

— Ни о чем другом и не мечтала.

— Я рад.

Она ожидала, что он будет направлять ее — поможет снять это платье, подведет к кровати. Он ведь знал, что опыта у нее нет! Она в нем нуждалась, и при мысли о том, что он наконец коснется ее, внутри разгорался непривычный жар.

Однако Вадим не собирался ее касаться. Напротив, он отстранился, подошел к небольшому шкафчику, который стоял возле камина. Там, по идее, должны были храниться напитки, но вместо бутылок и бокалов Вадим достал две странного вида металлические канистры.

Это было настолько неожиданно, что Яна не знала, как реагировать. Их свадьба шла по идеальному сценарию до настоящего момента. От изумления Яна не могла произнести ни слова.

А Вадим больше не обращал на нее внимания. Он обошел комнату, поливая все вокруг содержимым канистры; по воздуху быстро разлетелся острый запах химии.

— Что ты делаешь? — наконец сумела произнести Яна.

— Заканчиваю все.

Его голос звучал глухо и непривычно, он даже не смотрел на молодую жену.

— Я не понимаю.

— А что тут понимать? Я все выполнил, осталось только одно.

Он отбросил в сторону пустую канистру, выпрямился и обернулся к ней. Глаза, которые смотрели на Яну, были его — и одновременно не его. Такие холодные, чужие, со странной темнотой внутри. Пораженная этим, Яна невольно сделала шаг назад.

— Вадим…

— Успокойся и жди смирно.

— Что в канистре?

— Лекарство от ведьм, — усмехнулся он. — Старое, доброе, проверенное временем лекарство.

— Прекрати… Ты пугаешь меня!

— Это ненадолго.

Он не должен был вести себя так! Только что на свадьбе Вадим был совсем другим. А тут от него вдруг осталась одна оболочка, в которую заползло что-то другое, злобное и неведомое Яне.

Она не могла это выносить. Она в жизни с таким не сталкивалась и не привыкла решать проблемы сама. Поэтому она приняла то же решение, что и обычно: она побежала к папе.

Вернее, хотела побежать. Потому что отец всегда выступал гарантом ее защиты, в сознании Яны он был тем столпом, на котором держится мир. Стоило только пожаловаться ему — и все трудности исчезали сами собой. Он и сейчас должен помочь!

Но до него еще нужно было добраться. Он был далеко: когда молодые отправились к себе, он все еще оставался с гостями, внизу, на первом этаже. А Яна не могла выйти из своего номера — дверь оказалась заперта.

В этом отеле, как в старом охотничьем домике, были винтажные замки, открывавшиеся красивыми медными ключами. Это сыграло с Яной злую шутку: ключа нигде не было. Она даже не заметила, как Вадим забрал его, она слишком волновалась перед первой брачной ночью — и была слишком счастлива.

— Это ищешь?

Яна резко обернулась, прижимаясь спиной к двери. Вадим все еще стоял возле камина, он прекрасно знал, что она никуда не денется. Ключ лежал на его открытой ладони.

— Выпусти меня, пожалуйста, — всхлипнула Яна.

— Зачем? Разве не ты только что говорила, что я теперь твой муж и больше тебе никто не нужен?

Его глаза были настолько черными, что в них, казалось, даже свет не отражался. Яна в жизни не видела ничего подобного.

— Я сейчас вернусь… просто нужно поговорить с папой…

— Я тебе не верю.

— Вадим, пожалуйста…

— Раз пожалуйста — прошу! Как я могу отказать моей красавице жене! — рассмеялся он. От этого смеха Янино сердце испуганно сжалось. — Тебе ключ нужен?

— Да.

— Так подойди и возьми. Ты что, внезапно перестала доверять мне?

— Нет.

— Тогда бери. Вот же он, ключ!

Ей не хотелось подходить. Прекрасный принц, о котором она столько мечтала, вдруг превратился в чудовище, от которого должен был ее спасти. Все перепуталось!

Она все равно пошла, потому что прекрасно знала, что другого выхода у нее нет. Иронично так и страшно: в этом здании полно людей, готовых помочь ей, но все они слишком далеко и не услышат ее крики.

Сказка рухнула за минуту. От этого тоже было больно.

— Почему ты плачешь? — удивленно спросил он.

Она уже не могла ответить, все силы Яны уходили на то, чтобы сдержать рыдания и не потерять над собой контроль. Она подозревала, что выглядит ужасно: от слез наверняка потекла тушь с ресниц, окрасив бледное лицо черными полосами. А еще. Яна никогда прежде не ощущала такого ледяного, сдавливающего грудь ужаса. Она понятия не имела, сможет ли снова подойти к мужу, даже если все закончится благополучно.

Но нужно бороться! Он ведь пока ничего не сделал. Он говорил, что любит ее. Может, этого достаточно, чтобы он ее не тронул?

Яна сохранила между ними максимальное расстояние, с которого можно было достать ключ. Когда она потянулась к нему, Вадим все еще стоял неподвижно, словно и не был живым. Но стоило холодным пальцам Яны коснуться его ладони, как все мгновенно изменилось. Его движения стали настолько быстрыми и резкими, что за ними едва можно было уследить.

Он перехватил Яну за запястье, рванул на себя и резко швырнул на пол. Удар был такой силы, что на пару секунд у нее потемнело перед глазами. Лишь ковер смягчил ее падение, иначе она наверняка потеряла бы сознание. Пока же Яна пыталась оправиться, чтобы хоть как-то защитить себя.

Она не успела. Резкая боль прошила живот — всего один удар, но этого было достаточно. Ничего подобного Яна раньше не испытывала, ее всегда охраняли и оберегали, как фарфоровую куклу. Теперь же ей казалось, что та боль, с которой обычные люди сталкиваются за двадцать лет своей жизни, обвалилась на нее сразу, единой лавиной.

Это ощущение было настолько переполняющим, что Яна не смогла издать ни звука. Она попыталась встать, но от движения боль усилилась. Яна с трудом приподняла голову и закричала. Теперь уже она могла. Даже боль отступила перед ужасом от того, что с ней сделал Вадим. Из ее живота торчала та короткая металлическая пика, которой перемешивают угли в камине. Жуткий инструмент, в детстве она даже играть рядом с ним боялась, слишком страшно смотрелся заостренный край. Теперь металл поднимался из ее живота, а на роскошном платье, платье ее мечты, расползалось багряное пятно.

Удар был такой силы, что пика, пробив и ее, и ковер под ней, вошла в деревянный пол. Она пригвоздила Яну к месту, лишив возможности подняться.

Вадиму этого было достаточно. Он больше не бил ее, вообще не касался, лишь стоял над ее телом и смотрел на свою жену, которой клялся в любви, с холодным любопытством.

— Тебе идет, — сказал он. — Так тебе лучше, чем просто белой куклой.

— Вадим, — только и смогла она произнести. Во рту появилось что-то густое, горячее, поднимавшееся из горла. У него был горьковатый привкус металла.

— Лежи спокойно. Скоро все будет завершено.

Он взял вторую канистру и продолжил обливать комнату, а потом часть этой жижи плеснул на Яну. Остальным он облил себя, и она вдруг поняла, что он не остановится.

Деревянные стены, горючая смесь — номер превратится в печь за считаные минуты! Когда спасатели доберутся сюда, от нее, недавней невесты, останутся только головешки.

Эта мысль должна была добить Яну, а она внезапно придала ей сил. Мужчина, находившийся рядом, уже не был ее прекрасным принцем. Он превратился в того, кто пришел украсть все ее мечты, а не осуществить их. Но она не позволит ему победить!

Она не могла стать такой сильной, как отец, или такой умной. Однако Яна все равно не собиралась безропотно принимать выбор, который кто-то другой сделал за нее. Помощь ведь действительно близко, нужно только добраться до людей, они помогут, папа ее обязательно спасет!

Тем более что ключ лежал совсем рядом. Он упал на пол, когда Вадим схватил ее, Яна могла с легкостью до него дотянуться.

А вот встать у нее не получалось. Она, в своем пышном белом платье, должно быть, напоминала бабочку, пригвожденную к рамке в доме коллекционера. Сама мысль о том, что что-то пробило ее насквозь, была для Яны кошмаром наяву. Она понятия не имела, смертельна ли эта рана.

Но ведь она жива! Надежда есть. Она бы не могла двигаться так свободно, если бы уже умирала.

Яна никогда не отличалась смелостью, но этот кошмар пробудил в ее душе силы, о которых она даже не подозревала. Дрожащими руками она обхватила пику и попыталась вытянуть ее из себя. Бесполезно, Вадим был намного сильнее ее, а ей мешали слезы, которые застилали глаза и не позволяли нормально дышать.

И все-таки она пыталась. Вадим отвлекся, разыскивая что-то, и она должна была воспользоваться моментом. Тело захлестнул адреналин, победивший боль, и лишь поэтому она не теряла сознание.

Она сделала то, о чем раньше не посмела бы и подумать. Она начала расшатывать пику, стараясь освободить металл от дерева. Яна знала, что это расширяет рану, видела, как кровь струится по ковру, дотекает до ключа. Но это работало! Она четко почувствовала момент, когда сила, приковывавшая ее к полу, исчезла.

Она освободилась от металла резким, болезненным движением. Вадим заметил это, попытался остановить ее, но после такого Яна не собиралась сдаваться. Пика полетела в него — Яна не целилась, бросила наугад, и попала в руку, похоже, сломала ему пальцы. В глубине души она была рада, что не причинила ему серьезных травм.

Она все равно любила.

Но снова разговаривать с ним, пытаться понять, что произошло, она не собиралась. Она слишком дорого заплатила за этот опыт.

Яна подхватила с пола ключ и бросилась к двери. Замок поддался сразу, и вот из душного полумрака комнаты она попала в ярко освещенный коридор.

— Ты ничего не изменишь! — крикнул ей вслед Вадим. — Все закончилось!

Но следом он, кажется, не побежал. Яна не была уверена: боялась обернуться.

Она слышала музыку впереди, значит, гости не разошлись. У нее перед глазами все плыло, изо рта что-то выплескивалось, и казалось, что кто-то давит на руку, которую она прижимала к ране на животе, но Яна сосредоточила остаток сил на том, чтобы добежать до людей.

Когда она, недавняя невеста, ворвалась в зал, гости шарахнулись от нее. Лица у них были такие, будто они видели ее впервые. Ей было все равно. Она искала в толпе лишь одного человека — и нашла его.

Он ее как раз узнал. Расталкивая гостей, отец бросился к ней, поймал, не дал упасть на пол. Он что-то спрашивал, но Яна не могла ответить, да и слов не слышала — в ушах гудело море. Она могла лишь смотреть на него и счастливо улыбаться, потому что добежала. Справилась. Теперь все точно будет хорошо.

А мир вокруг нее становится все темнее.

Глава 1. Договор на счастье

Алексей Тронов обвел взглядом людей, собравшихся с ним за одним столом. Они смотрели на него, ожидая, что он скажет дальше. Все они должны были стать инвесторами проекта, но он оставался главой и идейным вдохновителем, для него это много значило.

Он никогда не думал о создании реалити-шоу, напротив, ему претила подобная публичность. Психолог с мировым именем, автор серьезных научных работ — и вдруг начал развлекать толпу! Он был уверен, что никогда в такое не ввяжется, но у судьбы все же есть чувство юмора, разрушающее чужие планы на жизнь.

Проект, который начал Тронов, был полноценным психологическим экспериментом. Когда умерла его жена, он на собственном печальном опыте убедился, какими бесполезными бывают традиционные следственные ресурсы. Полицейские разводили руками, частные детективы тянули деньги до последнего, а потом рассказывали ему то же, что и полицейские. Он хотел узнать правду, готов был заплатить за это, но в итоге пришел к выводу, что ему просто не к кому обратиться.

Это заставило его задуматься: а что вообще нужно, чтобы стать хорошим детективом? Знания? Но ведь многие из тех, кто получает такие знания, всю жизнь остаются дилетантами, как их ни учи. Деньги? Он готов был дать деньги — на технику, информаторов, да на что угодно! И кому это помогло? А ведь его случай не был единственным «глухарем»! Сколько дел так и не были раскрыты?

Он понял, что и в детективном деле крайне важен талант. Вот только как определить такой талант — Тронов не знал. Какие нужно иметь навыки? Какой набор личностных качеств? Как соотнести интуицию с логикой и аналитикой?

Он понимал, что никакая теория не даст ему ответов. Нужен был эксперимент.

Тогда Тронов и создал специальный тест, призванный выявить врожденные детективные способности. Людей, прошедших этот тест, он вызывал на личное собеседование и приглашал участвовать в проекте.

Первый этап получился закрытым, как и хотел Тронов. Психолог все организовал сам, сам за это и заплатил. Он привлек к эксперименту семерых участников, которые раньше не имели никакого отношения к расследованиям. Он дал им уголовное дело, как ему казалось, простое, предоставил базовую информацию и, разумеется, назначил приз. Просто так никто бы стараться не стал! Все материалы, полученные в ходе эксперимента, предназначались для его исследований, не более того.

Но уже тогда начались сложности. Дело, которое он выбрал, внезапно оказалось не таким простым, как он надеялся. Они разворошили осиное гнездо, возникла реальная угроза. Чтобы справиться с ней, средств и связей Тронова остро не хватало, он был вынужден привлечь инвесторов. Однако результаты проекта превзошли все его ожидания, он не хотел завершать исследования, ему нужно было больше данных.

Чтобы проект продолжался, на втором этапе эксперимент пришлось превратить в реалити-шоу. Тронова это раздражало, однако он во всем искал преимущества: проект развивался и становился все масштабней.

Дело для второго этапа предоставил один из инвесторов, который ради этого и связался с Алексеем. Когда участники справились с заданием, проект получил известность не только среди зрителей, но и среди широкого круга бизнесменов. То, что подопечные Тронова распутывали сложные дела, сохраняя при этом конфиденциальность заказчика, было очень ценно для делового мира.

Так что к третьему этапу потенциальных инвесторов стало больше. Тронов получил возможность выбирать — причем не только людей, с которыми ему предстояло работать, но и дела, которые они ему предлагали. Этапы становились все более напряженными и опасными.

Третий не стал исключением, однако то, как быстро его партнеры уладили все формальности, было ценно для Тронова. Он знал, что реалити-шоу набирает популярность. Его это мало волновало. Значение имел только фактический результат эксперимента.

А он был: в проекте уже появилась девушка, ставшая трехкратной победительницей, и она серьезно отличалась от того портрета идеального детектива, который Тронов составил в своих прогнозах, начиная проект. Это его не расстраивало, напротив, приносило определенный азарт. Он надеялся, что Алиса будет участвовать снова.

Был и двукратный чемпион, но он не пожелал возвращаться в проект на третьем этапе. Жаль. Он обладал качествами, которые серьезно отличались от характеристик Алисы, и это было важно. Тронов надеялся, что снова увидит Дамира на четвертом этапе.

В том, что четвертый этап будет, уже никто не сомневался. Они собрались, чтобы обсудить его подробности. У четырех инвесторов оставались разногласия, которые нужно было разрешить сегодня же.

— Так финальный список участников определился или нет? — поинтересовался Александр Армейцев.

Он был инвестором и на предыдущем этапе. Тогда он не только предоставил деньги, но и настоял на участии в проекте своей дочери, хотя она как раз тест пройти не смогла. И предсказуемо пострадала. Однако Армейцев, вопреки ожиданиям Тронова, от проекта не отступил. Это было к лучшему: работать с ним оказалось удобно, комфортней, чем с другими инвесторами.

— У меня есть примерный список. Но я еще не решил, принять ли мне новую идею, новый формат проекта.

— А чем плоха моя идея? — удивился Игнат Костор.

Он был инициатором изменений и инвестором, работавшим над проектом впервые. Костор относился к тем, кого в Америке зовут «самодельные миллионеры». Не обладая серьезным начальным капиталом, он построил бизнес-империю с нуля. Ее основой стало программное обеспечение для военных нужд, позже — оружейный цех, работавший с изобретениями Костора. Уже сколотив состояние, Игнат подался и в медийный бизнес. На сегодняшний день он успел стать владельцем собственного канала, крупного издательства и нескольких интернет-порталов.

Он сам вышел на Тронова, предложил сотрудничество. Тогда многие знакомые рекомендовали психологу согласиться не раздумывая, причем не только из-за нынешнего положения Костора. Ходили слухи, что Игнат был внебрачным сыном весьма влиятельного человека, и именно на этом строится его успех, а вовсе не на гениальности.

Тронов согласился, но не из-за чужих советов — они как раз не имели для него большого значения. Просто он рассудил, что Костор может быть полезен. У Игната были связи везде и со всеми, иногда казалось, что попроси его связаться с миром иным — у него и там найдется «надежный человек». Расследование, выбранное для четвертого этапа, могло стать очень серьезным, и определенная протекция участникам пригодилась бы. При всем научном интересе Тронов не хотел подвергать людей опасности, он одобрил уголовное дело с убийствами для проекта лишь потому, что не сомневался: их есть кому защитить.

Костор с удовольствием подключился к проекту и сразу предложил изменить формат. Сегодня Тронову предстояло решить, согласен он на это или нет.

Идея Игната была не такой уж безумной. Он хотел, чтобы участниками проекта на четвертом этапе стали только пары, состоящие в романтических отношениях. Логика Костора была ясна: это придаст шоу зрелищности. Плюс на третьем этапе возникли технические проблемы со съемкой. Несмотря на четкие инструкции, участники порой забывали вести запись, и для шоу едва хватило материалов.

Работа в парах могла упростить съемку. Поэтому для реалити их союз был выгоден, для науки — нет. В проекте, выявляющем прирожденных детективов, могли появиться лишние люди.

Если удастся привлечь Алису и Дамира, замечательно — они и так работают вместе, а романтические отношения установились у них естественным путем, Тронов давно это отметил. Но как быть с остальными? Какова вероятность того, что оба представителя пары обладают нужными способностями? Да почти нулевая! Получается, один участник будет активен, другой станет балластом.

Но это лишь предварительная версия, все может оказаться по-другому. Эта возможность не давала Тронову сразу отказаться от предложений Костора. Если бы речь шла только о деньгах, он бы и не задумывался, инвестиций уже хватало, с Игнатом или без него. Алексей просто боялся упустить нечто важное для проекта.

— Сильных участников, способных и готовых работать вместе, очень мало, — пояснил Тронов. — Одна пара, мои прошлые победители, еще думает. Других таких пар просто нет! Вот что… Я попытаюсь объединить в этом проекте двух других участников, которые играли раньше, не являющихся парой. Их отношения довольно интересны. Если они согласятся, я приму новый формат. Но только на один этап!

— Одного достаточно, сделаем спецвыпуск! — заявил Костор.

— То, что эти двое — не пара, может быть очевидно, — заметил Армейцев.

Игнат таких сомнений не испытывал:

— Да не будет ничего очевидно! Даже не обязательно заставлять их притворяться парой, лишь бы вместе работали. А потом мои монтажники так нарежут кадры, что эти двое будут казаться семьей с десятилетним стажем.

Тронов понимал, что, решившись на это, он поступит не совсем этично. Но он ведь никого ни к чему не принуждает. Он даст им выбор, объяснит все — и независимо от того, согласятся они или откажутся, его совесть будет чиста.

— Если эти пары пойдут на четвертый этап, у нас уже будет очень сильный костяк подопытной группы, — задумчиво произнес он. — Также у меня есть на примете двое кандидатов, прошедших тест, чьи партнеры, скорее всего, согласятся на участие.

— Четырех команд вполне достаточно! — заверил его Костор.

— Но это будут неравнозначные команды.

— Тем веселее. Разве нет?

— Я бы не использовал здесь слово «веселье». Григорий, вы не возражаете? — Тронов повернулся к четвертому инвестору, до этого молчавшему.

Григорий Орловец предоставил расследование для четвертого этапа. Сложное дело, опасное… Он же назначил приз. Обычно победители проекта могли получить пятьдесят тысяч долларов. Орловец предложил двести.

Его поведение не удивляло, если учитывать, насколько личный характер носило для него это расследование. Сначала Тронов вообще не хотел связываться с ним, а если и принять задание, то не привлекать к инвестированию Григория. Но потом он понял, что этим лишь навредит.

Когда в жизни человека происходит такое горе, любое действие гораздо важнее, чем мнимое спокойствие. Тронов слишком хорошо помнил, что чувствовал и чего хотел, когда умерла его жена. Он пошел Григорию навстречу.

— Я не возражаю, — коротко ответил Орловец. — Я верю вашему выбору.

Он держался достойно, и человек непосвященный даже не догадался бы, что что-то не так. Но Тронов видел многое — он не зря посвятил жизнь психологии. Орловец был на грани.

— Так когда мы познакомимся с участниками? — осведомился Игнат. — Я бы хотел лично присутствовать на встрече!

— Только когда я получу от них письменное согласие на участие. С некоторыми я пока даже не обсуждал новый формат. И потом, я обязан предупредить их, что это задание может иметь повышенную опасность.

— Разве? — поморщился Костор. — Я просмотрел выпуски из китайских пещер. Вон там опасность была! А тут — все безопасно!

— В начале проекта всегда кажется, что все безопасно. Люди, с которыми я работаю, должны здраво оценить риски. Я не рекламный агент, я никого не буду привлекать обманом.

— Поступайте как нужно, вы же у нас эксперт! — примирительно улыбнулся Костор. — Я с таким работать не привык, но мне это нравится! Вы снова пошлете с ними своего ассистента? Как там его… кажется, Сергей?

— Степан, — поправил Тронов.

Степан работал с ним много лет, Тронов доверял ему, ценил его мнение. Поэтому именно Степан представлял его интересы на первых двух этапах. Однако на втором этапе он получил серьезные травмы, и в Китай с игроками полетела старая знакомая Тронова, психолог по образованию Лю Ланфен, выполнявшая роль переводчика.

За прошедшее время Степан полностью оправился и даже не прекратил работать на Тронова. Однако Алексей видел, что ассистент не хочет возвращаться к проекту. Если бы он настоял, Степан бы, скорее всего, согласился. Но настаивать не хотелось — он слишком ценил старую дружбу.

А вот Ланфен, несмотря на определенные трудности, проявила к проекту живейший интерес.

— Сначала я поговорю с Лю. Если она согласится, пошлю ее.

— Лю Ланфен? — оживился Костор. — Это та, которая спала с Гробовщиком?

— Господи, какие примитивные у вас интересы! — нахмурился Армейцев.

— А что такого? Это важный момент!

В эфир реалити-шоу «важный момент» не вошел по настоянию Тронова, однако инвесторы о нем, очевидно, слышали.

О том, что среди участников проекта оказался маньяк, они не знали до последнего момента. Гробовщик использовал личные данные убитого и вступил в игру под его именем. Он настолько вжился в роль, что даже Тронов, проводивший с ним личное собеседование, ничего не заподозрил.

У него и Ланфен был роман. Многим это казалось мимолетным увлечением, однако Тронов знал Ланфен много лет, понимал, насколько это серьезно для нее. У нее в жизни был всего один мужчина — ее муж, который скончался за два года до ее участия в проекте. Однако она хранила верность памяти о нем, ни с кем не встречалась, хотя постоянно привлекала внимание. Мужчины были ей неинтересны, она словно окружила душу невидимой стеной.

Серийный убийца пробился через эту стену за пару дней. Как — Тронов не спрашивал, тема была слишком личной. Но Гробовщик, настоящее имя которого не знали даже следователи, Ланфен не тронул. Он защитил ее, когда ее попытались убить местные уголовники, а после этого исчез.

Тронов надеялся обсудить ситуацию с Ланфен, однако напрасно. Она была слишком умна и слишком опытна, чтобы попасться в ловушку грамотно поставленных вопросов. Он не был уверен, что ее желание вернуться в проект не связано с Гробовщиком. Но он достаточно доверял ей, чтобы не считать это проблемой.

Впрочем, они не общались больше трех недель, и он не мог поручиться, что она не передумала.

— Лю — специалист высокого класса, — сдержанно пояснил он. — Если она согласится помогать нам, это будет большая удача. В дальнейшем прошу воздержаться от обсуждения ее личной жизни.

— Прошу прощения, работа в медийной среде накладывает свой отпечаток, — кивнул Костор. — Если госпожа Лю согласится, тема Гробовщика подниматься не будет вообще — даю слово.

— Благодарю. Итак, сделаем мы вот что… В течение этой недели я переговорю со всеми участниками лично, объясню им ситуацию. Если они будут согласны, я устрою для них общее собрание, с которого и начнется четвертый этап.

— Отлично, — согласился Армейцев. — Я к этому моменту обеспечу все условия для проживания.

— Не рановато ли?

— Там нужно установить камеры, — напомнил Костор. — Так что нормально. Не согласятся эти — согласится кто-то еще, жилье пригодится в любом случае.

— Тем лучше, — признал Тронов. — Тогда в день основной встречи мы сможем передать им ключи и билеты. Присутствие инвесторов на этой встрече не обязательно.

Говоря это, он обращался ко всем, однако было ясно, что его слова предназначены для Григория. Участникам проекта будут показывать фотографии, сообщать подробности убийства…

Отцу жертвы там делать нечего.

* * *

— Этим мы не напьемся, — Алиса критически осмотрела элегантную бутылку розового вина, принесенного гостьей.

— А кто ставит цель напиться? — удивилась Вероника.

— Ты сказала, что разговор будет серьезный.

— И что, это твой подход к серьезным разговорам?

— Это национальный подход!

И обе они знали, что она всего лишь развлекается. Алиса пока не была уверена, что шутить сейчас уместно, но разрядить обстановку не мешало. Чувствовалось, что ее собеседницу что-то гнетет. Вероника была искренне рада ей, но тяжелые мысли, как тень, не оставляли ее ни на минуту.

У Алисы было мало друзей. Не потому что не находилось желающих, а потому что она сама никого не подпускала близко. Не намеренно — просто так получалось, жизненные обстоятельства этому способствовали. В итоге к двадцатидевятилетнему рубежу своей жизни она пришла с сомнительными результатами: ни семьи, ни детей, ни любимой работы.

А ведь когда-то казалось, что все будет хорошо — быстро и сразу. Едва отучившись на переводчика, Алиса получила выгодный контракт: сопровождение популярной группы в гастрольном туре. Это было первое серьезное испытание… с которым она не справилась. Потому что умудрилась влюбиться в одного из музыкантов и даже забеременеть от него.

Их роман длился ровно столько, сколько было удобно ему. Когда пришло время покидать Россию, гастролер без сомнений обвинил недавнюю возлюбленную в непрофессиональном поведении. Естественно, никакой ребенок ему и даром был не нужен. Алиса сделала аборт и постаралась избавиться от памяти о тех событиях и сгладить болезненный удар по репутации.

С последним все обстояло неплохо, она получила работу синхронного переводчика, участвовала в важных переговорах. Карьера понемногу начинала налаживаться. А вот с личной жизнью было совсем глухо: рано столкнувшись с таким грандиозным предательством, Алиса не спешила снова кому-то верить. Встречаться — встречалась, но серьезных отношений избегала.

Новый удар не заставил себя долго ждать. Умерла ее мать, страдавшая от тяжелой болезни. Алиса, поддавшись стрессу, потеряла работу. Более того, у нее возникли основания предполагать, что ее старший брат специально обеспечил все условия для гибели матери, чтобы, получив наследство, избавиться от собственных проблем.

Алиса не могла просто забыть об этом, она пообещала, что обязательно отомстит. Но ее голословные обвинения никого не интересовали, чтобы началось полноценное расследование, ей требовались доказательства. Получить их можно было только через частных детективов, а услуги таких специалистов стоили недешево. Алиса же, окончательно испортившая репутацию переводчика, была вынуждена пойти преподавателем английского в университет. На жизнь ей хватало, а вот отложить на что-то столь масштабное, как расследование, не получалось. Тупик.

Тогда она и наткнулась на тест Тронова. Особых надежд Алиса на него не возлагала, думала, очередная «утка», стаями которых полнится Интернет. Но все оказалось более чем серьезно, и она попала на первый этап проекта.

Недели, проведенные там, странные, шальные, принесли ей сразу два достижения. Во-первых, она выиграла. Во-вторых, познакомилась с Дамиром.

Сначала они объединили усилия просто потому, что самостоятельно справиться с расследованием не получалось, — правила такое не запрещали. Но постепенно они поняли, что им просто очень комфортно работать вместе. Алиса была взрывной, эмоциональной и порой неоправданно смелой. Дамир отличался великолепными аналитическими способностями и непробиваемым спокойствием. Она была двигателем их дуэта, он подстраховывал и обеспечивал безопасность. Они разделили ту победу на двоих — и нисколько не жалели об этом.

Во второй этап Алиса вернулась без сомнений. Чтобы получить возможность участвовать в проекте, она даже уволилась из университета — второй отпуск ей никто бы не дал, а она уже четко определила свои приоритеты.

Дамир не был так же воодушевлен идеями Тронова, для него проект был всего лишь самым выгодным способом заработать. Он никогда не рвался в детективы, Дамир был хирургом и планировал всю жизнь работать по профессии. Для него это было призванием.

Но вмешалась судьба, которую в таких случаях зовут злым роком. Дамир попал в аварию, обернувшуюся для него серьезной травмой головного мозга. Он не потерял возможность мыслить или управлять своим телом, однако теперь любой стресс мог спровоцировать приступ — от легкой дрожи в руках до эпилептического припадка.

Естественно, работать хирургом при таком диагнозе он больше не мог. Дрогнувшая рука могла стоить кому-то жизни, поэтому на полном перспектив будущем он поставил крест. Жена поспешила развестись с ним, детей не было, и он остался совсем один, да еще и без работы. Он столько сил отдал медицине, что ничего более значимого не умел, а заниматься тяжелым физическим трудом не позволяла болезнь.

Он был в шаге от затяжной депрессии, когда попал на проект. Он выиграл, но отдал деньги, в которых так нуждался. На лечение жертвы преступника отдал, и для Алисы это было важно. Поэтому на второй этап проекта Дамир пошел без споров, по необходимости.

Ему там пришлось хуже, чем другим, потому что дала о себе знать болезнь и он едва не погиб. Да и потом он никогда не испытывал того энтузиазма, который был привычен для Алисы. Поэтому, когда после второго этапа у него появилась полноценная работа, он отказался от участия в проекте.

К тому моменту они с Алисой уже стали парой, и его отказ спровоцировал серьезную ссору. Алису возмутило даже не то, что он отказался помогать ей, а то, что обвинил в зависимости — якобы она уже не пытается заработать, ей важен сам процесс расследования. Ей сложно было спорить с ним, ведь, получив деньги, она так и не воплотила свой план мести брату. Это вдруг показалось не таким важным, неуместным даже. И все равно Алиса не считала, что страдает от зависимости, так что в Китай она уехала без него.

Впрочем, Дамир тоже не остался в стороне от расследования. Именно он установил, что под именем участника проекта скрывается серийный убийца. Когда Алиса вернулась в Москву, ссора была забыта обоими.

На третьем этапе Алиса познакомилась с Вероникой. Поначалу она и предположить не могла, что они подружатся. Вероника Аргос, девушка модельной внешности, специалист по компьютерной безопасности, казалась идеальным воплощением сноба: привлекательность и деньги редко оставляют человека неиспорченным.

Но у Вероники это получилось. Вероятнее всего, причиной была тяжелая болезнь, которую она перенесла в ранней юности. После тех событий Вероника научилась ценить жизнь и четко определила важнейшие ценности. Самолюбование в их число не вошло.

Им было легко работать вместе. Победу они не разделили — выиграла Алиса, однако произошло это почти случайно. Вероника, у которой и так денег хватало, обиды не держала. Она много лет потратила на лечение, потом — на работу и возвращение долгов. Из-за этого она потеряла связь практически со всеми старыми друзьями, а новых так и не завела. Она тоже ценила сотрудничество с Алисой.

Проект завершился, но их отношения не прервались. Они даже Новый год отпраздновали вместе в загородном доме Вероники. Позже, когда Веронике понадобилось на пару месяцев поехать в Нью-Йорк, они часто связывались по Интернету.

И вот Вероника вернулась, а Тронов объявил о четвертом этапе проекта. Алиса подозревала, что это не совпадение.

— Он ведь звонил тебе, да? — поинтересовалась Алиса.

— Да. Мы разговаривали вчера. Ты будешь участвовать?

— Мы будем участвовать. — Алиса указала на стену, за которой работал Дамир.

Он был хорошо знаком с Вероникой, и они неплохо ладили. Но лезть в женские «разговоры по душам» он не рвался, потому остался в соседней комнате, предоставив кухню в их полное распоряжение.

— Так ты его все-таки уговорила? — удивилась Вероника.

— Знаешь, как ни странно, и уговаривать не пришлось! Он не фанат этой детективщины, но он знает, что я все равно поеду.

— Как бы ты поехала без пары? В этот раз проект особенный!

— Дамир дал согласие на участие до того, как узнал об этом. А он не из тех, кто берет слово назад.

Ее не покидало чувство, что в глубине души Дамиру даже нравится то, что он снова будет участвовать в проекте. Его новая работа — это здорово, важно для самооценки. Но написание книги и редактирование сценариев медицинской программы никогда не принесут того драйва, который есть в расследованиях.

Алиса не заставляла его признаваться в этом. Она просто радовалась, что они будут вместе.

Новый формат не казался ей такой уж плохой идеей до этого разговора.

— Подожди-ка, а как будешь участвовать ты? — нахмурилась Алиса.

Она знала, что у Вероники никого нет. Парадоксально, но — факт. Высокая красавица с модельной фигурой, обладательница густых волос медового цвета и чудесных лучистых глаз, Вероника до сих пор была одна. Она не любила это обсуждать, но Алиса догадывалась, что и у нее есть свои скелеты в шкафу.

— В том-то и дело! — вздохнула Вероника. — Я хочу участвовать, но одна не могу. Тронов предложил мне решение.

— Какое же?

— Объединить усилия с Севером.

Алиса только присвистнула; да уж, умеет Тронов дурацкие варианты подбирать!

Георгий Северов, в кругах любителей перформансов и среди друзей известный как Север, тоже участвовал в третьем этапе. И тоже, как и Вероника, не ради денег. Зачем ему? Он, сын дипломатов и популярный, востребованный художник, в средствах к существованию не нуждался. Но если для Вероники проект был способом самосовершенствования, то Север просто развлекался. Однако когда ситуация стала опасной, он проявил себя неплохо, помог обеим участницам спастись.

Так что проблема заключалась не в нем, а в его отношении к Веронике. Он же с самого начала на нее зубы скалил! А почему — непонятно: более терпеливого и доброжелательного человека, чем Вероника Аргос, Алиса в жизни не встречала.

Однако необъяснимая война Севера началась еще до того, как он узнал ее. Как будто увидел — и сразу невзлюбил. Это не помешало ему вывести ее из пещер, но друзьями они так и не стали.

— Он тоже хочет вернуться в проект, — пояснила Вероника. — Сразу хотел. Но у него та же ситуация, что у меня: у него никого нет.

Алиса не сказала бы, что это «та же ситуация». Если Вероника придерживалась добровольного одиночества годами, то Север просто менял партнерш как перчатки. Тут только одно верно: вряд ли кого-то из его клубных дев можно привести в проект.

— И что, Тронов хочет, чтобы вы изображали пару?

— Этого он как раз не хочет. Он предлагает нам вместе работать над расследованием — и только. От нас не требуется никакой актерской игры, но он предупредил, что на проекте нас представят парой.

— Тебе это нравится?

— Мне все равно, — пожала плечами Вероника. — Меня давно уже не волнует, что обо мне говорят. Если слухов после проекта станет слишком много — уеду в Америку, туда они не доберутся. Ни они, ни многочисленные фанатки Севера, желающие отомстить. Меня другое беспокоит… Я не уверена, что у нас получится работать вместе.

На третьем этапе проекта они держались друг от друга подальше. Преимущественно Север бегал от нее, но и она не стремилась с ним видеться. Их единственный полноценный разговор состоялся только в пещерах, и о чем он был — Алиса не знала.

— Я тебя понимаю, он неоднозначный, — согласилась Алиса.

— Дело не в нем. Тут все сложнее.

— Что ты имеешь в виду?

Вероника не спешила отвечать. Она крутила в руках бокал, наблюдая, как искрится свет в нежно-розовом напитке. Она так и не сделала ни одного глотка.

— Я знаю, почему я не нравлюсь Северу и почему он сейчас один. Он рассказал мне.

— Почему же?

Алиса не была уверена, что имеет право спрашивать. Она уже и сама начала прислушиваться — не подошел ли Дамир к кухне. Глупо, конечно, он подслушивать в жизни не станет! Но этот разговор его точно не касался.

— У него была девушка, которую он любил, — тихо ответила Вероника. — Много лет назад, когда он был подростком. Мария. Они расстались по его инициативе — он решил, что так рано любовь не приходит, что не нужно связывать себя отношениями прямо сейчас. Подростки часто так заблуждаются. Она сказала, что будет ждать, и отпустила его. А когда он все-таки решил вернуться, натешившись свободной любовью, узнал, что она умерла от рака. С тех пор он искал ее во всех последующих любовницах, даже дочь назвал в ее честь. Но его дочь скончалась от той же болезни, и Север решил, что это нечто вроде проклятия или кармы, и больше серьезных отношений не строил никогда. Вот что он рассказал мне в пещере, именно в такой версии. Он объяснил, что я очень напоминаю ему ее, потому он и злился. Эти воспоминания до сих пор приносят боль, и эту боль он начал ассоциировать со мной. Мне не в чем его обвинить.

— Надо же, — тихо сказала Алиса. — Никогда бы не подумала, что он такой романтик! Но я его толком и не знала. То, что он сказал это тебе, сумел признаться, тоже очень важно. Может, оно и к лучшему, что вы попробуете работать вместе? Вам бы не повредил свежий старт обоим!

Если задуматься, они были бы красивой парой. Север, высокий, плечистый, смуглый и кареглазый, и она, классическая русская красавица, — они бы великолепно смотрелись вместе.

Но взгляд Вероники оставался печальным.

— Это не клуб знакомств, Алиса, и не способ поправить личную жизнь. Если бы это был другой человек, точно такой же, как Север, я бы согласилась не глядя. Мне важен этот проект. Но это все-таки он… Я не знаю, что делать.

— Но почему? — изумилась Алиса. — Что тебя так смущает?

Вероника оторвала взгляд от бокала с вином и наконец заглянула в глаза подруги.

— Я и есть Мария. Вот что меня смущает.

На кухне вдруг стало очень тихо. Алиса отчетливо услышала, как тикают на стене часы, которые она же и принесла сюда. Зря принесла. Так неловко…

Она пыталась понять, правильно ли услышала, тот ли вывод сделала. Судя по взгляду Вероники — тот. А как реагировать — непонятно.

Так просто не бывает.

— Поясни, — сдалась Алиса.

— Он не знает. А Тронов, думаю, знает, потому я и получила специальное приглашение в проект, хотя вызывать меня из Америки было дорого и не слишком удобно. Они надеялись, что мы друг друга узнаем, сцену устроим… Я узнала, конечно, я ведь знала, что он жив. Для него все сложнее. Когда он решил найти меня, моя подруга сказала ему, что я мертва. Зачем — не знаю, я больше не общаюсь с этим человеком. А Север… он на такие вещи остро реагирует. Весть о моей болезни подтвердилась, и он ничего не стал проверять, поверил на слово. Он увидел, что меня больше нигде нет, мои родные спешно покинули страну, и он сделал собственный вывод, пусть и неправильный. Я… я тогда лечилась, мне не до него было. А потом, когда выздоровела, решила, что прошлое ворошить нет смысла. Он меня не искал, и мне казалось, что это ответ на любые вопросы. Я заставила себя его отпустить.

— Но как он мог не узнать тебя, когда увидел? — поразилась Алиса.

— Человеческая природа — штука сложная. Он узнал меня, конечно, но поверить, что это я, не мог. Мертвые не возвращаются. Сложный психологический парадокс, у Тронова спроси, если нужны подробности. К тому же такие болезни, как моя, не проходят бесследно, я изменилась. Я была тем же человеком, но вместе с тем могла быть и другим, время и болезнь достаточно повлияли на меня для этого. Вот он и столкнулся с внутренним конфликтом. Он видел, что это я, но не верил, что такое возможно. В итоге решил, что я просто похожа, и потому злился на меня. Как я могу быть похожа на его Марию! Имя тоже сбило его с толку.

— Кстати, да! Что случилось с твоим именем?

— Я изменила его добровольно, — пояснила Вероника. — Был период, когда лечение не помогало, химия шла впустую, я оказалась на грани отчаяния. Один врач посоветовал мне сменить имя, вроде как обнулить собственную судьбу. Вероника Аргос — придуманное имя, но с ним моя жизнь стала лучше. Не думаю, что оно повлияло на лечение, мне просто нравится верить в это. Моя мама, правда, до сих пор сердится. Ей нравилось «Мария».

Алиса слушала ее, но поверить ей было очень тяжело. Казалось, что таким вещам не место в жизни одного человека! Потерянная любовь, болезнь, имя… И под весом всего этого Вероника не только не сломалась, но и начала жизнь заново.

Вот только…

— Почему ты не сказала ему? — тихо спросила Алиса. — Мне кажется, он имеет право знать.

— Я думала об этом, и у меня нет ответа. Мне казалось, что Север — это уже закрытая глава в моей жизни, пока я не увидела его на проекте. Вряд ли это совпадение, но я была не готова к таким переменам. Не хотела устраивать драму на потеху организаторам и зрителям. Думала, что все закончится само собой! А оно не закончилось.

— Ты обсуждала это с Троновым?

— Нет. Я не знаю, что движет им, и мне все равно. Я должна решить сама, а я не готова. Быть с ним в проекте — одно. Работать как команда — совсем другое. Я не знаю, как быть. Я не хочу отбирать у него тот образ Марии, который он так любит. Я не уверена, что Вероника, которой я стала, лучше, чем она.

Она многое недоговаривала, и это было видно даже Алисе, которая на звание профессионального психолога не претендовала. Вероника по характеру больше похожа на Дамира, чем на нее. Вряд ли этот проект мог так уж ее зацепить. Но она сразу знала, что вернется! Только ли ради расследования? Может, на что-то надеялась?

Многое из того, что произошло на третьем этапе, теперь представало в новом свете. То, как Вероника смотрела на Севера, как быстро он терял самообладание, как злился ни на что… Он запутался. То, что он видел глазами и чувствовал сердцем, не совпадало с тем, что знал его разум. Ему тоже не позавидуешь!

Тронов хорош, ничего не скажешь: как можно так манипулировать людьми? Почему не сказать им сразу? А с другой стороны, что он имеет право говорить и кому? Это же тайна Вероники!

Алиса вдруг подумала, что, если бы не проект, она бы никогда не сошлась с Дамиром, никогда бы не узнала его вот так. Они были слишком разными! Вроде как это не имеет отношения к Веронике, но это очень важно.

— Если тебе нужно мое мнение, я считаю, что вы должны попробовать, — решительно заявила Алиса.

— Серьезно? — удивленно моргнула Вероника.

— Конечно! Безо всяких разборок и признаний. Просто начать с нуля, ладно, пускай почти с нуля. Как люди, познакомившиеся на проекте. Сама проверь, сможет ли он полюбить новую тебя, уже как Веронику. Посмотри, любишь ли ты его так, как тебе казалось.

— Я не говорила, что люблю его!

— Ой, да перестань! — отмахнулась Алиса. — Больше десяти лет ты одна просто так, потому что тебе нравится! Посмотри, что с вами стало. Он добился успеха, ты — такого же успеха, хотя вы шли разными путями! Потому что у вас много общего, и вы эту свою любовь превратили в нечто другое. Что-то вроде сублимации, но чисто платонического плана. А в итоге что? Вы оба одиноки и не слишком счастливы.

— Я не несчастна, — возразила Вероника.

— Не быть несчастной и быть счастливой — разные вещи. Ты знаешь, о чем я. Понятно, что Тронов мутит воду со своей целью, а скорее всего, не он, а кто-то из инвесторов, заинтересованных в зрелищности. Но ты можешь использовать ситуацию по-своему! Если откажешься — сохранишь понятный и привычный мир, тут без вопросов. Но ты уверена, что не упустишь при этом что-то важное?

— Нет… Я уже сама не знаю, на что имею право!

— Да пускай все просто идет своим чередом, вот и все! Живи, участвуй в проекте, не думай о скрытых смыслах!

— Если бы это было так легко, — вздохнула Вероника. — Хотя вполне возможно, что он сам откажется от этого, и я зря сомневаюсь, все решится без меня.

— О, он как раз не откажется, — подмигнула ей Алиса. — Думаю, он уже подписал договор! Даже поспорить готова. Так что будете нам самыми опасными конкурентами!

* * *

Очередной визит в офис Тронова, да еще с такой целью, приносил смешанные чувства. С одной стороны, Дамиру было любопытно снова испытать себя, посмотреть, справится ли он. С другой, он ведь пообещал себе, что больше это не повторится. Получается, слово нарушил?

Зато Алиса все время будет под его присмотром. И это самое важное.

Ему не нравилась вся эта идея с обязательным разделением на пары. Он не позволил новым условиям внушить ложное чувство безопасности или несерьезности происходящего. Уголовные дела в проекте шли по нарастающей. Того, что было на предыдущих этапах, после уже не будет. Это ведь шоу, и зритель не простит им послабления.

Восьмерых участников проводили в конференц-зал и рассадили за маленькие столики по парам. Это тоже было в новинку, раньше стол тут стоял только один, большой. Ожидая, пока явятся организаторы, Дамир украдкой рассматривал пришедших.

Веронику Аргос он уже знал. Неплохая девушка, подруга Алисы. Дамир общался с ней, хоть и не слишком близко, и ничего против нее не имел. Рядом с ней сидел любимец журналистов и герой светской хроники Георгий Северов. Алиса предупредила, что эти двое будут работать вместе, а потому их на шоу выставят парой. Дамир считал идею сомнительной, однако свое мнение держал при себе — его какое дело, если Вероника и Северов согласны?

Ему было любопытно, изображает ли отношения кто-то еще здесь. На такие мысли наталкивала пара справа. Девушка там была молодой, лет двадцать пять от силы, и весьма симпатичной. Правда, постоянно поджатые губы несколько ее портили, но в целом личико очаровательное. Увы, ее спутник таким обаянием не отличался. Обращала на себя внимание нездоровая кожа, которая висела чуть ли не складками. Белесые волосы и ресницы только подчеркивали пламенно-красные волдыри на лице. При этом не скажешь, что на свою внешность ему было плевать: стрижка модная, наряд вроде тоже. Но на его тощей фигуре эти вещи смотрелись несуразно.

У четвертой пары на руках были обручальные кольца, да и сидели муж и жена близко друг к другу, то и дело перешептываясь. Он был моложе лет на десять, а может, больше, и, пожалуй, следовало ожидать, что жена покорила его необычайной красотой, но — нет. У нее была обычная, несколько грубоватая внешность. Впрочем, кошачьи глаза и широкая улыбка компенсировали это, мгновенно располагая к ней. В свете ее обаяния высокий и рыхлый молодой муж просто терялся.

Дамир понятия не имел, по какому принципу их отобрали, кто вообще эти люди. Он не спешил делать преждевременных выводов. На прошлых этапах самые слабые участники порой оказывались в лидерах.

Наконец дверь в зал открылась, вошел Тронов. Его сопровождали господин лет тридцати пяти в дорогом костюме и тонкая, элегантная дама азиатской внешности. Степана, которого Дамир ожидал увидеть, нигде не было.

Спутники Тронова расположились на стульях, приставленных к стене, сам Алексей обратился к собравшимся.

— Добрый день, друзья, я рад снова видеть вас. С каждым из вас я встречался на прошлой неделе, и вы меня знаете, а сегодня я впервые собрал вас вместе. Некоторые ради этого проделали долгий путь из Америки, за что им большое спасибо. Это наша финальная встреча перед началом проекта. Сегодня вы узнаете суть расследования и получите необходимые первоначальные данные. Все остальное будет зависеть только от вас. Напоминаю, что все вы подписали договор о неразглашении коммерческой тайны. Это значит, что даже если вы решите покинуть проект, вы не имеете права никому сообщать о том, что услышали сегодня.

— А если сообщит кто-то один из нас? — поинтересовалась девушка. Было заметно, что она пыталась сделать свою кукольную внешность более строгой за счет стрижки каре и делового костюма. Видимо, образ, выбранный природой, ей категорически не нравился. — Что будет тогда, вы накажете всех?

— Зачем наказывать всех? — удивился тот, что сидел у стены, скорее всего, инвестор. — Если кто-то из вас выдаст тайну, мы узнаем. Поверьте на слово.

— Звучит как угроза.

— Никто вам угрожать не собирается, — заверил ее Тронов. — Но есть правила, которые все должны соблюдать. На предыдущих этапах у нас проблем такого характера не было. Однако если кто-то из присутствующих чувствует, что не сможет хранить тайну любой ценой, ему лучше удалиться сейчас.

Никто не вышел; чего и следовало ожидать.

— Хорошо, — с довольным видом кивнул Тронов. — Тогда начнем. Позвольте представить моих спутников. Игнат Костор является одним из инвесторов проекта. Лю Ланфен — моя ассистентка, она будет сопровождать вас на проекте и выполнять роль связующего звена между мной и вами.

О Ланфен Дамир слышал от Алисы, причем слышал только хорошее. Китаянка не была душой компании, не стремилась к панибратству с участниками, но со своей работой справлялась отлично. Она в отличие от Степана не рвалась обсуждать с Троновым все подряд, и если нужно было принять решение, которое наверняка не устроит нанимателя, — принимала без сомнений. Потому что она на Тронова формально не работала и была финансово независима. Что ей терять?

Имя Костора тоже вроде как было на слуху, явно кто-то из олигархов. Но Дамир такими вещами не интересовался и проверять через поисковую систему ничего не собирался.

Между тем Тронов включил проектор, установленный в зале. На экране появились две фотографии. На одной была изображена совсем юная особа, худенькая, хрупкая. Льняные волосы, бездонные голубые глаза и застенчивая улыбка делали ее похожей на эльфа. Второй снимок определенно был сделан на какой-то пляжной вечеринке. С него на мир смотрел загорелый мачо — из тех, кого модно звать метросексуалами. Ухоженный, с безупречной укладкой и белоснежной улыбкой. Два существа из разных миров.

— Это Вадим Довлатов. — Тронов указал на загорелого красавчика. — Двадцать шесть лет. Получил высшее образование в Швейцарии, начал работать в компании своего отца. Невзирая на склонность к разгульному образу жизни, добился значительных успехов в роли управленца. Его навыки оценивались экспертами настолько высоко, что он получил несколько предложений от компаний, не связанных с его отцом. Стоимость его как специалиста исчислялась сотнями тысяч долларов. Рядом с ним вы видите Яну Орловец, дочь Григория Орловца, известного в сфере грузоперевозок. Получила высшее образование в сфере искусства. Не работала, жила на обеспечении родителей.

Собравшиеся внимательно слушали Тронова. Девушка, задавшая вопрос, записывала ответ на диктофон. Рыхловатый супруг делал пометки в блокноте. Дамир знал, что это напрасная трата времени: им все равно потом выдадут файлы с той же информацией.

— Яна и Вадим познакомились в декабре прошлого года на благотворительном вечере, — продолжил Тронов. — В январе Вадим сделал ей предложение. Четырнадцатого февраля этого года молодые люди поженились. В тот же день они погибли.

Кадр на экране сменился. Перед ними предстало помещение, сильно поврежденное пожаром. Среди обгоревших кусков мебели и обугленных стен можно было различить человеческие останки, в таком состоянии неузнаваемые.

Дама с обаятельной улыбкой охнула и прикрыла лицо руками. Тронов пояснил:

— Это тоже Вадим Довлатов. Как удалось установить полиции, он покончил жизнь самоубийством.

— Мы уже сталкивались с самоубийством, которое на проверку оказалось постановкой, — напомнил Дамир.

— Да, я тоже подумал о том случае. Но на сей раз все иначе. Празднование свадьбы Вадима и Яны прошло очень хорошо. После торжественной части молодые люди отправились в свой номер. Внутри нет камер наблюдения, но они установлены в коридоре. Прошу, смотрите.

Он запустил видеоролик. Несколько секунд перед ними была просто белая дверь, закрытая, как и все остальные. Но внезапно она распахнулась, и из номера выбежала перепуганная, испачканная кровью невеста. Она зажимала рукой рану на животе и казалась шокированной — до животного ужаса.

Яна вырвалась из номера и убежала прочь. За ней к двери подошел Вадим, что-то сказал, но звук камера не записала. Молодой человек казался предельно спокойным. Он не пытался догнать Яну, за которой на полу оставался зловещий кровавый след. Вместо этого он вернулся в номер, но дверь не закрыл, и камера засняла то, что произошло дальше.

Он зажег спичку и бросил на себя. Его одежда вспыхнула мгновенно — так, как ткань вспыхнуть не могла. Похоже, она была чем-то обработана. Вадим, словно пожалев о своем решении, начал метаться по номеру, и огонь перекидывался на все вокруг. Смотреть на это без звука почему-то было еще тяжелее — его крик все равно звучал, но прямо в сознании. Такое не могло происходить без крика.

Очень скоро номер утонул в пламени, стал напоминать жерло вулкана. Запись оборвалась.

В зале повисла тишина. Дамир постарался незаметно коснуться руки Алисы; он знал, что она такое не любит, но не сомневался, что ей это нужно.

Из зала никто не вышел. А значит, участники подобрались не такие уж слабые.

— На сегодняшний день у нас есть следующая версия, разработанная после осмотра места происшествия и показаний свидетелей. Около полуночи пара поднялась в номер. Там в течение часа между ними, видимо, произошла ссора, повлекшая неадекватную реакцию Довлатова. Он ударил Яну пикой для камина, пробив ей живот насквозь. После этого он облил номер горючей смесью. Вероятнее всего, он намеревался поджечь их обоих, но Яне удалось вырваться и добраться до гостей. Вадим все равно выполнил свой замысел, он погиб в огне. Яну повезли в больницу, но она скончалась по дороге туда, не приходя в сознание.

Официальная версия уже вызывала сомнения, пока еще легкие и не влияющие на суть преступления, но все же…

Если они якобы поссорились, почему Вадим был так спокоен, когда невеста убегала от него? Это по глазам видно, такую невозмутимость не подделаешь! Да и потом, вряд ли в стандартном гостиничном номере хранится нужное количество зажигательной смеси.

Вадим готовился к этому, иначе не объяснишь. А значит…

— Похоже, жених был сумасшедшим.

Север, спутник Вероники, высказал ту версию, о которой подумал и Дамир.

— Это нельзя отрицать, но только потому, что любое категоричное отрицание вредоносно, — отозвался Тронов. — Статистическая вероятность такого исхода не слишком велика. Довлатов дважды проходил профессиональные психологические тесты: в Швейцарии и при устройстве на работу. Были допрошены его друзья, коллеги, родные. Все они указывают, что у него никогда не было проблем с психикой. При этом подобный поступок не мог совершить человек, у которого произошел простой нервный срыв. Мы говорим не только о нападении на невесту, но и о самоубийстве. Это противоестественный шаг для любого живого существа. Совершить его можно только в состоянии сильного душевного волнения, это мое профессиональное мнение.

— Так может, она дала ему повод для такого волнения? — хмыкнул прыщавый. — Узнал об измене или просто достала.

— Тоже маловероятно. Составлен психологический портрет Яны Орловец, изучены показания ее близких. Покойная отличалась скромностью и нерешительностью, находилась в психологической зависимости от отца, которая должна была распространиться и на мужа. Любила Вадима Довлатова. С молодыми людьми накануне свадьбы не общалась. За два месяца до церемонии на медицинском осмотре упомянула, что она девственница. Опять же мы можем допустить, что в эти недели она сорвалась во все тяжкие, но, прошу, помните о теории вероятности.

— А наркотики? — предположила Алиса. — Не было у него зависимости?

— Довлатов применял легкие наркотики, марихуану, курительные смеси. Но все это в рамках характерных вечеринок, он никогда не был заподозрен в некой зависимости. Поверьте, все связи проверялись очень тщательно, эти показания — не пустые слова по принципу «о мертвых или хорошо, или никак». Данные, которые я вам предоставляю, Григорий Орловец проверил лично. Довлатов не был наркоманом, он был обычным мажором, балующимся легкими наркотиками. Более того, в его останках, в номере и во всем здании гостиницы, в которой проводилась свадьба, не было обнаружено следов психотропных веществ. На основании этого был сделан вывод, что Довлатов не употреблял наркотики ни осознанно, ни случайно.

— Но в чем тогда суть расследования? — поинтересовался Север. — Оба участника преступления мертвы. Мы должны установить, почему у этого парня снесло крышу?

— И это тоже, если получится, но ваша основная цель в другом.

— Неужели?

— Инициатором расследования стал отец Яны, Григорий Орловец, — пояснил Тронов. — И он уже знает, кто виновен в этой трагедии.

На экране появилось изображение — на сей раз не фотография, а графическая картинка. Силуэт певчей птички, попавшей в клетку.

В этот момент Игнат достал из кармана телефон и быстро набрал сообщение. В этом вроде как не было ничего подозрительного — кроме поспешности действия.

— Существует некая личность, настоящее имя которой нам неизвестно, — продолжил Тронов. — Однако мы уверены, что личность эта вполне реальная. Этот человек действует под именем, а точнее, псевдонимом Птицелов.

В этот момент дверь открылась, впуская в зал мужчину лет пятидесяти — среднего роста, крепкого и полностью седого. Вся одежда на мужчине была черного цвета, и при первом же взгляде на него можно было понять, что это траур.

Тронов был удивлен его появлением и не собирался скрывать этого.

— Григорий? Я думал, ваше решение о неучастии в нашей беседе было окончательным.

— Именно так, — кивнул мужчина. — Я не буду присутствовать на встрече. Но эту часть… Эту часть истории я бы хотел рассказать сам. Должен. Я буду признателен, если в это время вы не будете задавать вопросы или показывать фотографии.

— Как вам будет угодно.

Тронов отошел в сторону. При этом он бросил в сторону Игната вопросительный взгляд. Похоже, с нынешним составом инвесторов не все так гладко, однако это сейчас волновало Дамира меньше всего.

Григорий Орловец стоял перед ними, но ни на кого не смотрел. Казалось, он вообще не видит людей, собравшихся в зале. Для него присутствие здесь и этот рассказ были обязанностью, которую он сам на себя возложил, своего рода наказанием. Дамир пока не понимал, зачем ему это, — но знал, что сейчас поймет.

— Птицелов не стремится к славе, он известен лишь в определенных кругах, — начал Григорий. — Я об этом узнал позже. До нашего сотрудничества я о нем не слышал. Я просто упомянул на нескольких встречах о том, что хотел бы найти достойного жениха для моей дочери. Яна, она… Она очень хотела создать семью. Я видел, что она грустит, и хотел прекратить это. Но она была гордой! Я не мог просто купить ей бойфренда, она бы это не позволила. Я хотел счастья для нее. Хотел, чтобы у нее был мужчина, который будет заботиться о ней, когда меня не станет. Я не знал, как этого добиться, но, видно, мои слова кто-то услышал, потому что Птицелов сам вышел на меня. Тогда я и узнал, что он — это что-то вроде сводника для богатых. Но он не просто знакомил пары, он гарантировал, что пара сойдется, цель будет достигнута. Он предложил мне выбрать любого жениха для моей дочери… Любого! Я не поверил ему. Но мне сказали, что он уже работал с некоторыми моими знакомыми, помогал им устроить судьбы детей. Все прошло хорошо! Просто он не афишировал свои услуги, он сам узнавал, кто может стать его клиентом, и выходил на них. Я никогда не видел его лица, не слышал голоса. Он написал мне письмо.

Орловец сделал паузу, прикрыл глаза, словно стараясь разобраться в собственных мыслях. У Дамира уже возникли вопросы, которые он не решался задать.

Он ждал. Все ждали.

— Собрав информацию о Птицелове, я все еще не верил, что это сработает. Написал ему, что даже если я заинтересуюсь, Яна на такое не согласится. Но он ответил мне, что моя дочь ничего не узнает, как и ее жених. Они всю жизнь будут верить, что сошлись сами, если я не решусь сказать им правду. Никто больше не узнает. Яне исполнилось двадцать. Она расплакалась на празднике, когда ее бабушка, моя мать, пожелала ей любви. Она не сказала почему, но я-то все понял! Я решил попробовать.

— Вы сами выбрали Вадима Довлатова? — тихо спросила Вероника.

Казалось бы, это было прямым нарушением его просьбы. Но Вероника умела выбирать правильный момент — Орловец не был смущен или оскорблен.

— Да, я выбрал сам. Нашел всех обеспеченных холостяков нужного возраста, стал собирать данные. Довлатов оказался лучшим кандидатом — из хорошей семьи, с головой на плечах, приятный в общении. За ним не было ни одного серьезного греха! Он был на голову выше остальных. Но я знал, что он принципиально не хочет жениться до тридцати пяти лет, его отец говорил об этом. Я написал Птицелову. Он сказал, что возьмется за это дело, но Довлатов будет особо дорогой мишенью. Он назначил цену, действительно высокую, но я мог себе это позволить. Он потребовал десять процентов предоплаты, все остальное я должен был заплатить в день, когда Вадим сделает предложение моей дочери.

— Вы заключали какой-то договор? — поинтересовалась молоденькая. — У него были гарантии, что вы заплатите?

— Нет, только договоренность. Но я не собирался обманывать его. Думаю, он делает ставку на уважение. С тем, кто манипулирует людьми, не хочется ссориться. Мне не слишком нравилась идея того, что в судьбу моей дочери кто-то вот так вмешается, но Птицелов гарантировал, что она будет счастлива. Я слышал, что созданные им пары не расстаются. Я решился. Я перевел ему деньги… это было в октябре. Он сказал ждать полгода, но уже в январе Вадим и Яна объявили о помолвке. Они были счастливы, любили друг друга! Я говорил с Вадимом, и не раз, но подвоха не заметил. Он пришел к моей дочери сам, по своей воле! Я перевел деньги и больше ничего не слышал от Птицелова. В день свадьбы Вадим убил мою дочь. Я был рядом, когда она умерла. — Григорий перевел взгляд на свои руки. — Я не подозревал, что она может быть такой сильной. Она сама, хрупкий ребенок, вырвалась, но внутренние органы были слишком сильно повреждены, она потеряла слишком много крови. Она улыбалась мне…

— Я думаю, этого нашим участникам хватит, — вмешался Тронов. — Вам не нужно оставаться здесь, я сам объясню остальное.

— Да, пожалуй, вы правы.

Тронов дождался, пока Григорий выйдет и его шаги утихнут в коридоре. Лишь после этого он продолжил.

— Произошедшее стало шоком и для родителей Вадима Довлатова. Они были уверены, что их сын любил Яну, раз решился нарушить свои прежние намерения. У них нет объяснения тому, что случилось. Григорий считает, что поступок Вадима стал результатом того, как его подтолкнули к этому решению. Я готов объявить вашу главную задачу на четвертом этапе проекта. Вы должны выяснить настоящее имя Птицелова.

— Вы начинаете не с нуля, — добавил Игнат. — Люди Григория уже провели кое-какую проверку. Вам предоставят собранные ими сведения. Крайне высока вероятность, что Птицелов проживает в Питере. Туда вы и отправитесь.

— Но почему этим занимаемся мы? — удивилась впечатлительная представительница семейной пары. — Если у Григория есть свои люди, почему они ничего не расследуют?

— Для этого у него несколько причин, — ответил Тронов. — Первая и главная — то, как зарекомендовал себя наш проект. Это очень сложное дело, Птицелов крайне осторожен. Он связывается со своим клиентом сам и не оставляет никаких контактов. Неизвестно, как вести расследование, какой метод тут лучше подойдет, какие навыки понадобятся. Поэтому к делу привлечены вы. Вторая причина — роль, которую сыграл в этой истории Григорий Орловец. Он не желал зла ни своей дочери, ни Вадиму. Тем не менее семье Вадима лучше не знать о том, как началась эта история. Официально Григорий считается соучастником преступления. Поэтому он не готов сообщить все факты полиции. Третья причина тесно связана со второй. Вероятнее всего, Птицелов уже знает о том, что произошло. Он будет ожидать ответных действий со стороны Григория, но не с вашей.

— А это вообще не опасно? — поинтересовался прыщавый. — Мы что, жизнью рисковать должны? Интересное кино!

— Как вы уже могли понять, я ничего не отрицаю, я могу лишь оценить вероятность. Здесь она низкая. Известная деятельность Птицелова связана только с романтическими отношениями, пусть это и мошенничество. Он не организовывает убийства.

— Но ведь о чем-то вы можете не знать!

Ответить на это Тронов не успел, его опередила Ланфен:

— Верно. Если бы мы знали все, не было бы нужды в этом проекте. И вы, взрослые люди, вполне можете оценить и принять этот риск. Паре, которая узнает имя Птицелова, достанется двести тысяч долларов. Как думаете, достойное вознаграждение за ваши усилия?

Прыщавый злобно зыркнул на нее, но больше рот не открывал.

— У вас будет вот такой базовый набор информации. — Тронов продемонстрировал им пластиковую папку на молнии. — Вам оставят ваши телефоны и свободный доступ к Интернету, вы можете контактировать с кем угодно. Но помните о неразглашении тайны! Также вам оплатят переезд в Санкт-Петербург. Там вы будете жить в шестикомнатной квартире, арендованной для вас одним из инвесторов проекта. В ней каждая пара получит отдельную спальню, а общее пространство, представленное гостиной, кухней, ванной и библиотекой, вам придется делить с другими участниками. Весь проект вас будет сопровождать моя ассистентка, Лю Ланфен. Она поможет вам с любым организационным вопросом. У нее вы можете получить деньги на расследование, если сумеете объяснить необходимость таких трат. Она же окажет вам содействие, если вам понадобится поехать в другой город, арендовать машину, что-то узнать из источника, доступ к которому ограничен. Каждая ситуация обсуждается индивидуально.

— Вас постоянно будут снимать камеры, — встрял Игнат. — Они установлены практически везде. Также вам дадут камеры, которые вы должны носить с собой, вести видеодневник. Каждый день вы сдаете видеоотчет госпоже Лю. Минимум час съемки в сутки! Тому, кто сделает хорошие кадры, я лично заплачу премиальные — по тысяче за каждую удачную сцену. Вот и считайте, сколько вы можете заработать на проекте! Есть вопросы? Нет вопросов! Тогда вперед, господа, Питер ждет вас!

Вроде им все пояснили и обо всем предупредили. Однако у Дамира сложилось впечатление, что нечто важное так и осталось недосказанным.

Глава 2. Заставить полюбить

У Полины Грановской был свой план на эту игру, но она не собиралась делиться им с остальными.

Она стала журналистом не для того, чтобы строчить статейки о модных платьях в глянцевые журналы. Полина хотела однажды войти в число серьезных профессионалов, тех, чье мнение имеет вес. Вести расследования, экономические, например, или даже политические, а потом раскрывать людям правду.

Пока что получалось слабо. Ее долгое время не воспринимали всерьез из-за чересчур женственной внешности. Пророчили ей должность обозревателя по вопросам котяток в женском журнале и прочий бред несли. Полина пыталась, как могла, исправить ситуацию одеждой и манерой поведения, однако результат был не слишком заметный.

Это ее не остановило. Она собиралась идти к своей цели любой ценой. Ей нужно было провести хотя бы одно серьезное журналистское расследование, написать одну важную статью — и все изменится.

Тут очень удачно подвернулся проект Тронова. Полина искала тест намеренно, потому что к тому моменту о необычном реалити-шоу уже многие знали. Она нашла в Сети записи этого действа, кое-что посмотрела, прикинула, справится ли она. Она понимала, что статья по мотивам такого события — это уже много.

Все сложилось удачней, чем она ожидала. Полина стояла перед откровенным скандалом! Олигархи, которые используют какого-то трюкача для влияния на судьбу своих собственных детей, отец, из-за которого погибла его дочь, — все это важно, это серьезно, а не просто какие-то светские сплетни.

На соглашение о сохранении тайны Полине было плевать. Она знала, что если сумеет продать свою статью серьезному изданию, штатные юристы ей помогут. Карьера для нее была гораздо важнее, чем возможный риск.

Проблема, настоящая и серьезная, была только одна: то, что ее заставили взять с собой Леву. Мол, у них сейчас спецпроект, участвуют только пары! Полина прекрасно знала, что это может стать преградой на ее пути, но отступить она не могла. Она не была уверена, что ее позовут на пятый этап. Вдруг там появятся более достойные кандидаты? Тогда она себе никогда не простит эту упущенную возможность!

Лева на все согласился быстро, как только узнал, о каких деньгах идет речь. Он даже тест прошел, хотя результат им так и не сообщили. Полина подозревала, что это не очень хорошо.

Теперь же Лева мирно дремал рядом с ней в кресле самолета. Он сразу сказал, что это все «ее игры» и ей не стоит слишком на него рассчитывать. Но — кто знает? Он ведь непредсказуем!

Самолетом полетели две команды: она с Левой и супруги Белоус. Еще четверо участников предпочли добираться самостоятельно. В одном случае все понятно: Полина хоть и не интересовалась светской хроникой, а известного художника Георгия Северова узнала. Такой понтярщик, как он, на самолете с простыми смертными не полетит! У него наверняка свой собственный самолет и все такое. Скорее всего, тест Тронова прошел только он, а красотку, что сидела рядом с ним, взяли в довесок, примерно как Леву к Полине.

Еще одна пара вроде как уже участвовала в проекте. Там была русская девушка и какой-то то ли китаец, то ли кореец — Полина всех этих азиатов не различала и не хотела различать. Как собирались добираться эти двое, она вообще не представляла.

Еще с ними летела ассистентка Тронова. Она оказалась молчаливой и не слишком дружелюбной. Но это и к лучшему. Полина не хотела привязываться к тем, кого, возможно, потом придется подставить.

Ассистентка Тронова собрала их в аэропорту, провела к заказанному для них микроавтобусу. Их встречала зима — несмотря на то, что на календаре уже был март. Сырая, отживающая свое зима, укутавшаяся напоследок в белую снежную шубу.

— Вчера такой снегопад был — страшное дело, — вещал водитель автобуса. — Повезло вам, что вы сегодня летели, хоть дороги успели почистить и многое растаяло! А вчера… просто небо упало!

С ним сложно было спорить при таком окружении. Пласты снега покрывали крыши, скапливались сугробами на тротуарах, шапками падали на памятники. Из-за этого город казался гравюрой, нарисованной тушью.

— На сегодня снег обещали? — спросила ассистентка Тронова.

— Да, опять такую вот стену! Во второй половине дня должен пойти.

Было бы не слишком удобно, если бы этот снег застал их в пути, но — повезло. Они добрались до дома прежде, чем погода снова начала капризничать.

Старое здание было расположено близко к центру, и Полина, лишенная собственного авто, видела в этом большой плюс. Дом недавно отреставрировали, поставили новые окна и двери, обновили фасад. У подъезда стояли дорогие машины, и чувствовалось, что коренных жителей, ровесников дома, здесь не так уж много.

В сопровождении Ланфен они поднялись на третий этаж. Ключи у каждого были свои — их раздали с первоначальным набором данных. Ассистентка Тронова не пошла с ними в квартиру, она просто указала на дверь.

— Проходите и располагайтесь. В ключнице у входа висят ключи от спален. Они в единичном экземпляре. Вы выбираете комнату и остаетесь в ней до конца проекта, меняться нельзя. Еду вы готовите сами, продукты покупаете тоже сами, приносите мне чеки, и я возвращаю вам деньги. Я буду жить на этой же лестничной клетке, вот здесь. Если что-то понадобится — приходите, и мы это обсудим. Мой телефон у вас есть. Вопросы?

Вопросов ни у кого не было. Полина не отрицала, что они появятся, и скоро. Но сейчас ей хотелось просто отдохнуть после перелета, совсем чуть-чуть, и уже с новыми силами приниматься за дело.

Открывая дверь в квартиру, Полина ожидала, что их встретит духота, свойственная нежилым помещениям, которые давно не проветривались, и ошиблась. Воздух в квартире был свежим, и пахло кофе. Едва они вошли, как из кухни, в которой не было двери, появилась та брюнетка, Алиса, собственной персоной. Судя по тому, что ее волосы были закручены в полотенце после душа, она прибыла не за минуту до них.

— О, а вот и вы! — улыбнулась она. — И снова здрасьте. Вас порадует весть о том, что квартира классная. Две комнаты мы уже разобрали, еще две остались, но они мало чем отличаются от тех, что у нас. Кофе кто-нибудь хочет?

— Как вы здесь оказались? — только и смогла спросить Полина.

— На машине. Никому из нас не хотелось лететь, и мы решили, что ехать на машинах будет удобнее, — пояснила Алиса. — Мы с Дамиром на одной, Вероника с Севером — на другой. Приехали посреди ночи, не очень удобно, но хоть отоспаться успели.

— Но это, должно быть, очень тяжело! — всплеснула руками Лера Белоус. С ней и ее мужем Полина была знакома так же поверхностно, как и с остальными, да и не горела желанием сближаться.

— Нет, не очень. Иногда шел снег, но дороги чистили быстро. Один раз только в пробке на трассе постояли — и все.

Вроде как все было нормально, если они здесь, то организаторы об этом предупреждены. Но Полина все равно почувствовала, как у нее в душе разгорается негодование. С чего эта четверка решила, что они лучше других? Какое право они имели приезжать сюда первыми? Может, эти несколько часов станут для них неоценимой форой!

Полина понимала, что рассуждает нелогично, однако гнев сейчас побеждал здравый смысл. Ей казалось, что все вокруг должны следовать правилам — кроме нее. Но она-то особенная, она вообще журналист, а значит, представляет интересы народа!

— Вы уже играете нечестно! — выпалила она.

— Почему это? — удивилась Алиса.

— Вы знакомы друг с другом, вы действуете вместе… Что это вообще такое?

— Объединяться не запрещено, а мы, кстати, и не объединялись. Мы просто приехали сюда вместе, потому что так было безопасней.

— Может, вы уже все комнаты обыскали!

— Давай не будем играть тут в Машеньку и медведей — «кто сидел на моем стульчике», «кто ел из моей мисочки»!

— Я просто хочу, чтобы все были в одинаковых условиях.

Она могла продолжать сколько угодно. Еще с университета Полина никогда не отступала в спорах, это было важно для нее. Однако она почувствовала, как кто-то берет ее за локоть и бесцеремонно оттягивает в сторону.

— Хватит уже! — заявил Лева. — Хорош лаяться! Пошли комнату смотреть, мне спать охота! Меня тошнит.

Это казалось поражением перед лицом Алисы, и Полина еле удержалась от того, чтобы вырваться. Но она вовремя прикусила губу: ссориться с Левой ей было невыгодно, он все равно окажется прав.

Выяснилось, что, пока она ругалась с Алисой, супруги Белоус умыкнули один из двух оставшихся ключей, так что выбора комнаты им не осталось. Впрочем, та спальня, что досталась им, все равно была безукоризненной.

Комната оказалась просторной, больше двадцати метров, это наверняка. Все было оформлено в одной цветовой гамме — фиолетовой. Двуспальную кровать накрыли фиолетовым покрывалом с черным узором, обои на стенах были сиреневые, без рисунка, мебель — белая, в классическом стиле. Под потолком висела хрустальная люстра, похоже, старинная, стены украшали картины. На подоконнике стояла ваза с ирисами — искусственными, но такого хорошего качества, что они казались живыми.

— Телик! — обрадовался Лева. — Круто!

Он завалился на кровать и сразу же включил телевизор, стильно оформленный в белую картинную раму.

— Я рада, что тебе тут нравится, — улыбнулась Полина.

— Иди проверь, что на кухне. И постарайся не сорваться на скандал!

— Ой, да ладно! Она первая начала!

— Сомневаюсь! Когда тебе полаяться хочется, ты та еще базарная баба.

Полина обиженно фыркнула, но ничего не сказала.

Вся квартира была обставлена так же стильно и дорого, как их спальня. В просторный коридор выходили семь одинаковых белых дверей, пока что закрытых. Двери не было только на кухне, ее заменяла широкая арка.

Кухня была оформлена в винтажном стиле, хотя техника здесь, безусловно, была новой. Подоконник занимали комнатные цветы, ярко контрастировавшие со снегом за стеклом. В помещении было пусто, но запах кофе все еще витал в воздухе.

Холодильник заполнили до предела, тут было все — мясо, сыры, овощи и фрукты. Полина не сомневалась, что и в полках шкафчиков скрывается не меньшее изобилие. Леве должно понравиться, он быстро поймет, что не зря сюда приехал.

— Тут очень здорово, да?

Закрыв дверь холодильника, Полина увидела, что у нее появилась компания — на кухню вошла Валерия Белоус. На вид около сорока; некрасивая, но улыбчивая и с прекрасным характером. Она не вызывала у Полины раздражения просто потому, что никогда не оказывалась на пути.

А сейчас общаться с ней даже выгодно: если те две команды объединились, им тоже стоит держаться вместе.

— Да, нормально, — кивнула Полина. — Хотя соседи — так себе!

— Я уверена, что это всего лишь недоразумение.

— Некоторые люди сами по себе недоразумение!

— Все равно в итоге все будут при деле, — пожала плечами Валерия. — Хотя мы, если честно, пока что вообще не знаем, с чего начать!

— А я знаю! И буду признательна, если вы не пойдете за мной следом. Я понимаю, что все мы имеем одинаковые права, но если станем хвататься за одни улики, то толку не будет.

— Да, наверно, так… А что вы будете делать?

— Мы займемся историей Яны и Вадима, — объявила Полина. — Считайте, что мы это первыми заняли. Там еще хватает подсказок, придумайте себе свою версию.

Она понимала, что забирает себе лучший кусок, но наглость — одна из основ успеха в журналистике.

Материалов о Яне и Вадиме было больше всего. Григорий Орловец знал их историю любви и ничего не скрывал. В отчетах его людей были указаны места встреч, имена подруг, события… В общем, все! Нужно только найти недостающие кусочки мозаики, и будет полная картина.

Есть и вторая сторона дела, важная только для Полины: расследуя дело Яны, она соберет необходимые разоблачительные данные на Орловца. Он свое получит, статья должна выйти очень сильной!

Вот только нужно было торопиться. Полина не сомневалась, что Алиса и остальные ее дружки тоже ухватятся за эту версию.

* * *

— Расследовать роман Вадима и Яны бесполезно, — уверенно заявила Алиса.

Вероника кивнула, подтверждая, что думает так же. Понятно, что по этим двоим собрано много данных. Однако это хорошо лишь на первый взгляд. Потом, задумавшись, понимаешь, что плохо.

Историю своей дочери Орловец уже пытался расследовать и ничего не добился. Все эти адреса, даты и прочие данные гроша ломаного не стоят, уже понятно, что Птицелов сработал чисто. Нет, нужно искать другие его ошибки, он не идеален — никто не идеален.

Пока что они с Алисой не собирались работать вместе, просто решили «сверить часы» и не мешать друг другу. Расследование выглядит безопасным, а значит, нет острой необходимости объединяться. И все же между ними существовало негласное понимание: помощь будет предоставлена в любой момент.

У них ведь разные цели в проекте. Алисе деньги важны, Веронике — нет, для нее это весомая, но не критичная сумма. Гораздо больше для нее значило то неповторимое саморазвитие, которое сулил четвертый этап.

Она знала, что не сможет вечно бегать от себя. Это других она могла убедить, что давно уже разлюбила и забыла. Когда там Север был рядом с ней? Да целую жизнь назад! Причем та жизнь была другой и сама Вероника — тоже. Но что-то все равно осталось.

И вот он снова здесь, рядом. Большую часть времени они пока проводили в компании Дамира и Алисы, и от этого было легче. Друзья были для них одновременно проводником и буфером, который все упрощает. Оставаясь наедине, они почти не общались. Спать легли в одну кровать — взрослые люди, чего стесняться. Тем более что и кровать достаточно большая, чтобы не касаться друг друга.

Несмотря на усталость, Вероника этой ночью не смогла сомкнуть глаз. Да и он, судя по дыханию, тоже.

Теперь она хотела полностью сосредоточиться на задании. Если она поймет принципы работы Птицелова, то разберется, как можно заставить полюбить кого-то. Для нее это было важно.

Сейчас они сидели в спальне, которую выбрали Алиса и Дамир. Сам Дамир перебрался с ноутбуком в библиотеку, давая им возможность пообщаться, а Север еще спал. Вероника же не первый час пыталась разобраться с компьютерной программой.

У Орловца остался электронный адрес, с которого приходили письма от Птицелова. Теперь этот адрес, понятное дело, был уничтожен, но все равно можно было попытаться отыскать его, в Интернете ничего не исчезает бесследно. Если бы это делал любитель, — завел и удалил почту, — Вероника без труда отыскала бы его. А здесь…

— Или сам Птицелов — уникальный профи, или на него работает такой человек, — заключила Вероника. — Я понимаю, в принципе, что он делал, какие серверы использовал, но против этой схемы нет приема, даже если понимаешь ее. Все гениальное просто.

— Что, даже ты, великий хакер, не сможешь ничего придумать? — удивилась Алиса.

— Раздави машину бульдозером, а потом отвези великому механику и скажи, чтобы починил. Поможет?

— Намек понят. Что тогда?

— Кое-что мне выделить удалось, — признала Вероника. — Я смогла восстановить часть переписки с другим клиентом. Он, похоже, тоже создавал для этого разовый электронный адрес, но с ним все не так секретно. Думаю, к концу дня я буду знать, кто был предыдущим клиентом Птицелова, до Орловца.

— Интересненько… А почему Птицелов удалил ящик только сейчас? Почему не сделал это после предыдущего клиента?

— У меня два варианта. Или он работал с ними одновременно, или Григорий прав: Птицелов был уверен в своих клиентах до того, как начались проблемы. Он знает, что его будут искать, и сейчас срочно подчищает следы.

Это не было критичным. Даже если бы адрес все еще существовал, Вероника сомневалась, что он дал бы им серьезную зацепку. Профессионал, который устроил это, не дурак, он с машинами ладит. Но ведь и она не на пустом месте свою репутацию построила!

То, что противник хорош, разжигало в ее душе определенный азарт.

— У вас ниточка будет, у нас пока глухо, — вздохнула Алиса.

— Могу поделиться данными, которые получу.

— Нет, не надо. Договорились же — объединяем усилия, только если будет нужно. Мы с Дамиром разберемся, не первый раз здесь! Конечно, велик соблазн ухватиться за историю Яны, но бесполезно это, да и опасно, если Птицелов будет ее отслеживать. Мы будем работать с фото.

Это тоже было перспективное направление. Если бы не электронный адрес, Вероника и сама бы сосредоточилась на фотографии.

Естественно, счет, на который были переведены деньги, сразу стал ключевой уликой, люди Орловца занялись им еще до проекта. Все ожидали, что будет та же история, что с электронным адресом — переходы от одного сервера к другому, от одной страны к другой и полная путаница.

Однако использовалась совершенно другая схема. Счет открыл реальный человек — он же и закрыл. Этот счет был предназначен только для одного перевода, после этого приехал владелец счета, забрал деньги наличными и уехал.

Казалось бы, вот он, их главный подозреваемый! Может, и так, но он остался неизвестным. Все документы, которые он использовал для операций в банке, оказались фальшивыми. Камеры сняли его, но мутно, он всегда приходил в те часы, когда в банке было больше всего людей, и терялся среди них. В итоге было лишь одно более-менее четкое изображение, которое все равно ничего не давало. Он даже не на машине приехал, просто ушел из банка, слился с толпой; так и было задумано.

И все-таки Веронику смущало то, что он пошел на такой риск — курьер это был или сам Птицелов. Сумма большая, вес наличных — тяжелый, вряд ли он решился бы перевозить такое в другой город. Вероятнее всего, он действительно живет в Питере.

Это подтверждали и другие факторы: большинство его клиентов были отсюда, здесь он начинал. Он точно местный, хоть и «гастролирует» иногда в Москву.

— О чем задумалась? — полюбопытствовала Алиса.

— Обдумываю странную штуку. Почему он не вывел деньги со счета, а работал с наличными? И посетила меня любопытная мысль…

— Это какая же?

— Что он не умеет работать с банковскими счетами, — ответила Вероника. — С компьютерными адресами справляется прекрасно, а в банковской системе мало что смыслит. Такое бывает, но это немного странно. Я не могу понять профиль этого человека.

— Банкам доверять нельзя.

— А курьерам — можно?

— Мы ведь не знаем, курьер это был или сам Птицелов, — напомнила Алиса.

— Думаю, курьер. Птицелов ведет себя очень осторожно, а поход в банк — чудовищный риск. Уверена, он привлек к этому не кого-то из своих приближенных, а человека, который с ним не знаком. Так что даже если мы его найдем, он не сможет сказать ничего особенного.

— А мы все равно попробуем. Найти бы! Но с этим мы справимся сами. У тебя я другое попрошу… Ты не поверишь, идея родилась только что!

— Поздравляю с новорожденной.

— Спасибо, — хмыкнула Алиса. — Я назову ее в твою честь.

Пока Вероника возилась с компьютером, Алиса сидела в кресле у окна и наблюдала за жизнью улицы. Ничего особенного она не делала и даже папку с данными отложила. Что можно придумать в такой ситуации — Вероника не представляла.

— Хорошо, и в чем суть моей идеи-тезки? — поинтересовалась она.

— Ты можешь сама сделать это — зашифровать адрес так, как это сделал Птицелов? Чтобы невозможно было найти человека, которому он принадлежит?

— Да раз плюнуть! Я ведь сказала тебе, это не уникальная схема. Это простой прием, который хорошо работает.

Алиса всегда была эмоциональной, да и не стремилась скрывать это. Чувствовалось, что она все больше заражается собственной идеей, ей не терпелось действовать. От переизбытка энергии она встала с кресла — так было удобней ходить туда-сюда по комнате и жестикулировать. Даже при том, что сейчас это было совсем не нужно.

— Я больше чем уверена, что Птицелов действует достаточно нагло. Это не сваха, которая кого-то там знакомит и убеждает. Он просто швыряет людей друг на друга, принуждает быть вместе. И работает не первый год. Неужели за это время только с Вадимом Довлатовым вышел прокол? А все остальные были довольны и счастливы?

— Как любит говорить Тронов, вероятность не слишком высока. Что нам с того? Эти люди, даже если они несчастны, не знают, что их свел Птицелов.

— Но тот, кто оплатил его услуги, знает, — напомнила Алиса. — Если этот человек, как и Григорий Орловец, руководствовался счастьем своего ребенка, то его такой расклад не устроит!

— Вопрос «что нам с того» остается открытым.

— А это и есть моя идея! Я хочу, чтобы ты на форуме, а то и нескольких, разместила обращение к Птицелову. Причем это должны быть такие сайты, где собирается его потенциальная целевая аудитория — бизнес и все такое. При этом очень важно, чтобы никто не мог тебя отследить!

Технически все это было выполнимо и даже не отняло бы у Вероники слишком много времени. Но фактически она не понимала главного:

— Зачем тебе это? Думаешь, Птицелов сам выйдет на тебя и попросит угомониться?

— Да конечно! Нет, я надеюсь, что отреагирует кто-то из его недовольных клиентов. Таких, как Орловец, которые хотят с ним расправиться, но все подходящего момента не находят! Мы им этот момент обеспечим.

— Разумно, — признала Вероника. — Но таких людей может и не быть.

— Я знаю, поэтому для меня это будет «план Б». Пока что я помогу Дамиру с фотографией, может, совместными усилиями и обнаружим что-то важное.

— Будет нужна помощь — зови, а твое сообщение я размещу в Интернете уже сегодня.

— Я его даже напишу, чтобы ты время не тратила!

Алиса, все еще увлеченная, быстро отыскала блокнот и принялась за сообщение. Вероника между тем прикидывала, как лучше это сделать, и вдруг поняла, что есть очень любопытный способ.

Если приложить чуть больше усилий, она могла извлечь из идеи Алисы двойную выгоду. При этом вредить самой Алисе она не собиралась, обманывать ее — тем более, это противоречило принципам Вероники. Раз Алиса придумала такой трюк, ей и принадлежат данные, которые он принесет.

А Вероника тем временем собиралась устроить виртуальную ловушку для Птицелова. Ей даже нравилось чувство вызова в этой ситуации, хотелось понять, сможет ли она обойти его компьютерщика.

Скорее всего, сможет. Потому что она смогла бы украсть деньги Орловца без всяких курьеров.

Но ловушка сработает только в том случае, если последует обратная реакция. Вероника не собиралась просто сидеть и ждать, пока это случится. Тут уже Алиса энтузиазмом пышет, Полина какую-то деятельность развернула, Валентин Белоус тоже без дела не сидит. Конкурентов хватает!

Поэтому пока основной версией она собиралась сделать работу с человеком, который заказал услуги Птицелова для самого себя.

* * *

Кирилл Онуфриев не собирался бросать это дело только потому, что так велел его работодатель. Это уже не вопрос официального задания или оплаты, это личное.

Он работал с Яной Орловец много лет. Встретил ее совсем девчонкой, можно сказать, на руках носил. Она была не первой богатой наследницей, которую защищал профессиональный телохранитель. Но лишь она, из всех его подопечных, смогла остаться нормальным человеком, несмотря на все деньги и возможности отца.

Он не был сентиментален, и все же Кирилл не мог отрицать, что привязался к ней. Это не было романтическое увлечение — какое там, при разнице в тридцать лет! Скорее, он воспринимал ее как воспитанницу. Она всерьез интересовалась его мнением, слушала его советы, доверяла ему. Это дорогого стоило.

Он часто сопровождал ее до тех пор, пока не состоялась помолвка с Довлатовым. Потом уже Яна вообще не прибегала к услугам телохранителей, она почти всюду ездила с будущим мужем.

О Птицелове Кирилл знал. Гриша Орловец был уже не просто работодателем, он был другом, они полжизни работали вместе. Он поручил Кириллу собрать базовые сведения о Птицелове еще до того, как была заключена сделка.

Идея казалась Кириллу неудачной, но Орловец уперся. Захотелось ему получить выгодного жениха для своей дочери! Причем вначале все шло настолько хорошо, что даже телохранитель успокоился, поверил в успех этой аферы.

И вот свадьба закончилась кошмаром. Кирилл был приглашен туда, но уехал раньше других, и Яна осталась в его памяти счастливой невестой. В следующий раз он увидел ее только на похоронах, но она и на себя-то не была похожа!

Кирилл возглавил группу, назначенную Гришей для расследования этого дела. Он собрал немало важных улик, среди которых были фотографии человека, забиравшего деньги, полный перечень встреч Яны и Вадима, общие знакомые — все! Он мог продолжать. Он знал, куда нужно двигаться.

Но Орловец внезапно запретил ему. Да и не только ему, все следственные действия с их стороны были прекращены. Другие сотрудники приняли это как волю шефа, они не задавали лишних вопросов. Но Кирилл не мог просто так отступить, он докопался до истины.

Оказалось, Птицелов начал угрожать шефу. У этой твари наглости хватило! Прислал письмо с предупреждением о том, что, если Орловец не успокоится, будут новые жертвы. Самоуверенности этому парню было не занимать.

Безусловно, окончательно сдаваться Гриша не собирался. Он возложил свои надежды на какую-то сомнительную команду, о которой Кирилл мало что знал. То ли психологи они, то ли детективы… короче, черт пойми что! Нет никаких гарантий, что эта любительская бригада на что-то способна.

Кирилл в таких вопросах доверял только себе. Мертвое лицо Яны будто зависло у него перед глазами, он не мог отступить. А угрозы Птицелова… да плевать на них! Во-первых, лично Кириллу никто не угрожал. Во-вторых, этот грозный кукловод только в Сети такой могущественный, а пусть попробует сделать что-то в реальном мире.

Телохранитель подозревал, что шеф знает о его усилиях. Открыто они это не обсуждали, но Орловец стал давать ему гораздо меньше заданий, словно поощряя его этим свободным временем. Кирилл не хотел его подводить.

Он вышел на след. Он точно знал, куда двигается и зачем. Завтрашняя встреча должна была стать для него решающей, он найдет Птицелова гораздо раньше, чем те клоуны, которых привлек Орловец!

Но приблизить этот момент было невозможно, и он хотел отдохнуть. Он и так задержался в офисе дольше других: дома Кирилл не держал компьютер из принципа, а сейчас ему нужен был Интернет.

Его этот поздний отъезд не волновал. Семьи у него никогда не было, просто не сложилось. Он и дома-то почти не жил! Постоянно на заданиях, у телохранителя график беспокойный. Он все думал, что само собой сложится, и не заметил, как годы промчались мимо.

Сейчас уже ничего менять не хотелось. Он привык к такой жизни, даже любил ее. К тому же Кирилл не считал себя одиноким. Его семьей были друзья, а иногда и работодатели.

Например, Яна. Он мог бы назвать ее семьей. Она лично пригласила его на свадьбу.

Поздний час не делал московские дороги свободней. Недавний снегопад усугубил ситуацию, нервные и злые водители с трудом пробирались сквозь заносы. Даже Кириллу, который никуда не спешил, это хорошего настроения не прибавило.

Он был рад наконец оказаться в своем дворе. Зимой с парковкой было, как ни странно, проще: можно сделать вид, что ты не помнишь, где именно газон. Все ведь в снегу!

«Сейчас весна, — напомнил себе Кирилл. — К черту такую весну».

Все его мысли были сосредоточены на завтрашнем дне. Сегодняшний, почти закончившийся, казался понятным: дойти до квартиры, поужинать, лечь спать. Однако Кирилл не сумел добраться даже до подъезда.

Три черные тени вынырнули из-за угла быстро и неслышно. Он заметил их, но не придал значения их появлению. Он сейчас ни от кого не скрывался, у Орловца не было серьезных проблем с конкурентами. А если это уличная шпана, то не на того нарвались!

Он быстро понял, что ошибся: от шпаны эти трое были далеки. Они действовали умело и слаженно, он и опомниться не успел, как на его заведенных за спину руках защелкнулись наручники. Секундой позже к ним подъехал автомобиль, Кирилла затолкали внутрь. Машина сразу же двинулась с места.

Телохранитель не был напуган, но и спокоен тоже не был. Опыт предыдущих лет подсказывал, что сейчас не время для гнева или паники. Он оказался в сложной ситуации, но не безвыходной же! Раз они не убили его сразу, значит, готовы к переговорам. Зачем еще им это нужно?

Его похитители не скрывали свои лица, однако узнать их Кирилл не мог. Он был уверен, что они никогда прежде не встречались. Все они были моложе его, сильнее, и он осознавал, что если попытается вырываться, то его повезут в багажнике.

— Кто-нибудь скажет мне, что здесь происходит? — холодно осведомился он.

— Привет тебе, — буркнул водитель. — От Птицелова.

Такого поворота Кирилл не ожидал. Стоило бы, наверно, но он, расследовавший дело Птицелова не первый день, не сомневался, что тот не был убийцей. Это манипулятор, жулик, опытный игрок, а главное — сводник, но это не криминальный авторитет, такие роли исключают друг друга! Сваха и крестный отец в одном лице — так просто не бывает.

Плюс Птицелов действовал преимущественно в Питере, информации о его заказах в Москве было очень мало. Откуда в его распоряжении исполнители такого класса? Это не тупые дуболомы, они умеют действовать грамотно!

— Вы работаете на него? — спросил Кирилл.

— Еще не хватало, — фыркнул охранник, сидящий рядом, — на курицу какую-то работать. Как можно таким именем назваться? Мы работаем на босса.

— Я не понимаю.

— А что тут понимать? У босса с Птицеловом свои дела. Много у кого с ним дела — и много кто ему должен. Когда у человека беда, он просит долги назад. Я так понял, это твой босс ему беду устроил!

— Мой работодатель тут ни при чем, — невозмутимо сообщил Кирилл. — Я выслеживал Птицелова по собственной инициативе.

— Да мне как-то пох… Ты не слышал — я его вообще не знаю!

— Тогда куда вы меня везете? Зачем?

— Послание передавать.

— Какое?

— Увидишь.

Что ж, хотя бы частично выводы Кирилла были верными. Птицелов не располагал собственной командой в Москве, но он был связан с очень серьезными людьми. Чтобы устроить это похищение, нужно обладать не только финансами, но и должной беспринципностью. Получается, в должниках у Птицелова оказался кто-то из криминального мира.

Злость от этого никуда не исчезла, Кирилл точно знал, что не откажется от расследования. Нужно только выдержать все, что будет сейчас… А потом все ответят!

Они ехали недолго. Отдалились от более оживленных районов, свернули к промышленной зоне, где в такое время наступало затишье. Машина остановилась прямо посреди улицы, и в золотистом свете фар Кирилл мог различить, как ползут у земли странные сероватые облака.

— Что это такое? — нахмурился он. Выдавать им свою тревогу не хотелось, но он не сдержался.

— На выход давай!

Он попытался сопротивляться — инстинктивно скорее, потому что четкого плана действий у него не было. Но его рост и сила, которые обычно становились преимуществом, тут ничего не значили. У его похитителей было все то же самое — плюс молодость. Они не оставляли ему шанса.

Его оттащили в сторону улицы, туда, где чернел в асфальте открытый канализационный люк. Клубы пара вырывались именно из него.

— Что это? — еле слышно повторил Кирилл.

Тут уж водитель удосужился объяснить:

— Прорыв канализации, понимаешь ли. Настоящая беда в отопительный сезон! Хорошо еще, что вода фонтаном вверх не пошла, а то бы уже и журналисты съехались. А так — она вся, горяченькая, внизу хлещет. Кипяток! В трубе, должно быть, температура больше сотни.

Сомневаться в его словах не приходилось: морозный воздух возле открытого люка быстро становился жарким.

Того, кто попал бы туда, ожидала верная смерть, полное погружение в кипяток. И большая удача, если удастся при падении удариться головой или сразу же потерять сознание от болевого шока, потому что иначе начинается ад. Кипящая вода обжигает и растворяет кожу не хуже огня. Она выедает глаза, делая их бесполезными, и сразу все рецепторы наполняют мозг болью. Крик вырывается невольно — и это позволяет воде хлынуть в рот, сжигая горло и легкие.

Труп, который кто-нибудь когда-нибудь найдет, будет больше похож на сгусток слизи, чем на человека.

Кирилл тряхнул головой, отгоняя ужасающее видение. С ним такого не случится! Это всего лишь попытка запугать его. Они не зря привезли его сюда!

— Вы сказали, что у вас есть сообщение. — Он хотел казаться гордым, но голос предательски дрожал. — Так передавайте.

— Сообщение есть, — кивнул водитель. — Только не для тебя.

— А для кого же?

— Для Орловца. Насколько я понял, нормальных вежливых предупреждений он не понимает. Будем действовать иначе! Он должен усвоить, что с некоторыми связываться опасно. Птицелов не один, его охраняют серьезные люди. И любой, кто ему мешает, будет уничтожен. Без переговоров и шансов оправдаться.

— Справедливо, — кивнул Кирилл. — Это я должен передать Орловцу?

— Передать? Ты правда еще не понял?

— Что я должен был понять?

— Никто не собирается говорить ему это, болтовня уже ни к чему не привела. Послание для Орловца — это ты!

Прежде чем Кирилл успел осознать истинный смысл этих слов, его толкнули вперед. Сильно — достаточно сильно, чтобы он не удержался на краю люка и с криком полетел вниз.

В облака пара.

Туда, где в непроницаемой темноте бурлила кипящая вода.

Глава 3. Где заканчивается радуга

— Ты что, обиделся на что-то?

Алиса прекрасно контролировала интонацию, знала, какой эффект производит. Для Дамира это до сих пор оставалось загадкой: вроде бы ничего особенного, всего лишь чуть повышает тональность и добавляет придыхание. А в итоге — мурашки по коже, и желание если не поддаться, то подыграть ей так точно. Это не означало, что он каждый раз следовал порыву, но не удивиться собственной реакции не мог.

В такие моменты лучше было не смотреть на нее. Этот голос да соответствующее выражение лица — и все, можно было простить ей что угодно. Правда, на этот раз нечего было прощать. Дамир не злился на нее, он просто задумался. Но поскольку причины чувствовать себя виноватой у нее были, он решил не отказываться от воспитательного момента.

— А как ты думаешь? — поинтересовался он.

Ночью снова шел снег, дороги замело. Поэтому они предпочли поехать на автобусе, оставив машину Алисы на парковке. В такое время в салоне было пусто, тихо, и можно было смотреть в окно на черно-белый город.

— Думаю, что нечего на меня дуться, если я скрашиваю твое существование, — подмигнула ему Алиса. — В прямом смысле.

Тут поспорить с ней было сложно. В такую погоду ее ярко-красное полупальто и красный же длинный шарф смотрелись как рябина на снегу. И снова Дамир не позволил себе поддаться ее очарованию.

— Это не извиняет все твои действия.

— Ничего особенного я не делала!

— Ты подралась с Полиной.

— Я не дралась с этой Чиполиной!

— Как она тогда оказалась на полу?

— Упала, — хитро ухмыльнулась Алиса.

На самом-то деле конфликт их яйца выеденного не стоил. Полина попыталась с утра выгнать всех из кухни, потому что «привыкла готовить завтрак одна». Валерия послушно ушла, Алиса, с привычным упрямством, отказалась даже слушать. Тогда Полина и сделала очень большую глупость: попыталась вытолкать Алису.

Она-то не знала, что в месяцы, прошедшие после третьего этапа проекта, Алиса успела пройти базовый курс самообороны. Обстоятельства заставляли! Этого вряд ли хватило бы, чтобы справиться с опытным бойцом — а чтобы опрокинуть девушку на шпильках, как слепого котенка, оказалось достаточно.

Дамир находил все это забавным, несколько варварским и слишком шумным. Он бы вообще не участвовал в этой потасовке, если бы не опасался, что за даму сердца вступится ее партнер, Лев Адамович. Но тот, увидев Полину на полу, ржал громче полковой лошади.

Словом, высокие отношения.

Скандал мог бы греметь все утро, если бы они не уехали. Их планы были для Алисы важнее мелких разборок.

— Ты ведь понимаешь, что ты делаешь рейтинг этому шоу? — спросил он. — Из детективного проекта оно превратится в то реалити, от которого мозг трансформируется в сливочное масло.

— Мне-то что? Я отвоевываю территорию! Если у нее осталось хоть немного соображалки, она отстанет.

В принципе, Полина полной дурой не была, он это видел. Просто она отличалась излишней категоричностью и уверенностью в своей правоте. С возрастом у таких, как она, это проходит или перетекает в маразм.

Хотя тут вряд ли запущенный случай, должна уняться. Полина тоже без дела не сидит, это видно, но чем она занимается, Дамиру было все равно.

У них появилась первая версия, вот что важно. Правда, пока что она была очень условной, потому что основывалась исключительно на догадках и непроверенных материалах.

Он рассматривал снимок курьера из банка часами, но ничего особенного не замечал. Он думал, что это тупик. А потом к делу соизволила подключиться Алиса, и именно она заметила одну очень важную деталь.

А именно — рюкзак на плече молодого человека. Рюкзак этот был простой, дешевый даже, но специфической формы и расцветки. Такие в магазинах не продаются, эти рюкзаки осенью разыгрывала одна компания — производитель чипсов. Дамир за подобными вещами не следил, а вот Алиса внезапно оказалась в курсе.

— По телевизору рекламу видела, — пояснила она. — Таких рюкзаков было немного, всего-то пара сотен. Нужно посмотреть, кто их выиграл, и, может, среди них будет наш парень!

Все это казалось Дамиру очень сомнительным, но просто так возражать он не любил, а альтернативу предложить не мог. Они решили воспользоваться предложением инвестора и отправились к Ланфен. Сами они не могли получить список победителей той игры, а она — могла, и она им не отказала.

Скоро список имен был у них. Выяснилось, что счастливые обладатели рюкзаков заполняли специальную анкету, где указывали личные данные. Однако среди них могло и не быть курьера: кто его знает, где он этот рюкзак взял. Может, подарили, или одолжил, или украл где-то! Да и Алиса могла ошибиться, снимок нечеткий. С чего бы вдруг курьеру, перевозившему сотни тысяч долларов, складывать их в рекламную дешевку?

Тем не менее проверку они провели. Каждое имя пробивали в Интернете, искали фотографии и аккаунты в соцсетях, сравнивали с изображением из банка. Алиса терпеть не могла такую нудную и однообразную работу, но тут даже она не стала отказываться.

Они прошли только половину списка, были на грани того, чтобы сдаться, когда неожиданно получили результат. Юноша, смотревший на них с фото в очередном профиле, был очень похож на курьера из банка. Та же комплекция, тот же цвет волос. Сомнительные признаки, однако приходилось довольствоваться этим.

— Нужно проверить его, — заявила Алиса. — А если не повезет, искать дальше. Потому что я больше в компьютер пялиться не могу!

— Не буду спорить.

В то, что девятнадцатилетний Святослав Сохин — это знаменитый Птицелов, Дамир не верил. Что это за злой гений с пеленок? Да и то, что невзрачный малолетка может работать на преступника, вызывало сомнения. Однако гадать бесполезно, можно только проверить.

Дом, указанный в анкете, был старым — не из того «золотого фонда», что уже считался элитной застройкой, а всего лишь зданием, доживавшим свой век в ожидании неизбежного сноса. Лишь в трети окон были установлены современные стеклопакеты, в остальных красовались деревянные рамы — ровесницы стен.

— По-моему, мы ошиблись, — указал Дамир. — Не может он жить в таком доме!

— Слушай, но мы уже проехали полгорода! И я замерзла. Давай хоть попробуем зайти, погреться!

— Ты будешь греться в доме чужих людей?

— Или, если повезет, преступника!

— У тебя странное представление о везении.

Несмотря на общее состояние дома, вход в подъезд блокировала вполне добротная дверь, защищенная домофоном. Алиса без сомнений набрала номер квартиры. Дамир был убежден, что они напрасно тратят время.

Прошло намного больше времени, чем обычно требуется для ответа. Даже Алиса, с ее энтузиазмом, уже была готова сдаться и уйти, когда из динамика наконец послышался голос.

— Кто там?

Голос был женский и мгновенно выдавал пожилой возраст своей обладательницы. Алису это не смутило.

— Здравствуйте! Мы ищем Святослава! Он дома?

— Славика нету, он в колледже… А вы кто ему будете?

— А мы как раз из колледжа, — уверенно заявила Алиса. — Дело в том, что Слава прогуливает! Мы бы хотели поговорить с его официальным опекуном или родителями!

Дамир только глаза закатил. Что она несет? Какой опекун у девятнадцатилетнего парня?

Однако их собеседница подвох не заметила.

— У Славика что, проблемы могут быть?

— Возможно. Но мы бы хотели сначала поговорить, а потом уже делать выводы.

— Заходите, можно мне рассказать, я его бабушка! Я ему всыплю сама, не нужно его наказывать!

Прозвучал звуковой сигнал, указывающий, что дверь открыта. За ней их встретил теплый подъезд, обшарпанный, но чистый. Лифта здесь не было, поэтому у них была возможность осмотреть каждый лестничный пролет в поисках нужной квартиры.

— Если это тот чувак, что нам нужен, бабушка точно ничего не знает, — шепнула Алиса. — Я ее отвлеку, а ты постарайся осмотреть его комнату!

— Ты что, серьезно?

— Конечно!

— Алиса, это преступление!

— Да ерунда это, а не преступление! Если это не он, мы ничего не тронем. А если это преступник, правда на нашей стороне!

Вот поэтому он и не хотел возвращаться в этот проект.

Дверь им открыла пожилая дама. Она ходила, опираясь на палку, одета была элегантно, хотя гостей вряд ли ждала. Она не относилась к тем, кто с возрастом перестает следить за собой. В этом, да еще в осанке и манере держать голову Дамиру виделся образ бывшей учительницы.

Квартира была небольшой, чистой, но не ремонтировалась она лет двадцать. На вешалке висели женские вещи, судя по размеру, встречавшей их старушки, и мужские, молодежные. Больше ничего.

Алиса тоже это заметила:

— Вы воспитываете внука одна, не так ли?

— Всегда одна воспитывала, — вздохнула дама. — И такой ведь хороший мальчик получился! Может, вы что-то напутали? Может, он все-таки ходит, а его не отметили или как-то так?

— Может, — кивнула Алиса. — Давайте обсудим.

— Конечно! Проходите в зал, я вам чай сделаю.

— Разрешите, я вам помогу.

Старушка пыталась отказаться, ссылаясь на то, что гости сами себя обслуживать не должны. Но Алиса умела быть настойчивой и без сомнений отконвоировала хозяйку квартиры на кухню.

Дамир сделал вид, что замешкался с обувью, а когда обе ушли из коридора, отправился осматривать комнаты. Их было всего две, и определить ту, что принадлежала Святославу, оказалось несложно.

Он не был похож ни на бунтаря, ни на наркомана, ни на юного бандита. По крайней мере, его жилище такого впечатления не производило: повсюду были книги, исписанные тетради, в углу стоял старенький компьютер. Многие из этих учебников Дамир видел и сам, когда был студентом медицинской академии.

Но Святослав учился не на врача, а, судя по записям, на медбрата. Это ничего не меняло. Было видно, что он увлечен своим делом, эта увлеченность была Дамиру знакома.

Он уже не сомневался, что они ошиблись. Да, Святослав похож на того курьера, но это не может быть он! Поэтому комнату Дамир намеревался осмотреть бегло, просто потому, что обещал Алисе и привык держать слово свое.

Спальня Святослава была скучным, несколько захламленным, но в целом не подозрительным местом. Дамир настолько расслабился, что в общем хаосе едва не пропустил очень важную для них деталь — рюкзак. Но подсознание все-таки работало исправно, заставило снова посмотреть в ту сторону.

Это еще ничего не доказывало, они ведь и пришли сюда, потому что Святослав был в списке победителей розыгрыша. Но рюкзак был очень похож на тот, с записи, и даже одна шлейка была стерта больше другой — курьер носил его на одном плече.

Пока это были лишь легкие сомнения, которые мало что значили для расследования, и тем сильнее было удивление Дамира, когда он заглянул в рюкзак.

Денег там не было, зато в боковом кармане лежал паспорт на имя, использованное для открытия счета в банке, а с фотографии, несомненно, смотрел Святослав. Тихий студент-медик внезапно перестал быть таким безобидным.

Пока Дамир размышлял об обманчивости первых впечатлений, в коридоре щелкнул замок входной двери.

— Славик пришел! — донесся с кухни голос хозяйки. Судя по интонации, она ничего не заподозрила, и Алиса не сильно расстроила ее. — Вот сейчас и разберемся!

Зазвучали их шаги: обе направлялись в прихожую. Дамир чуть задержался, он не хотел, чтобы хозяйка квартиры видела, где он сейчас был.

— Что здесь происходит? — послышался из коридора удивленный мужской голос.

— Славик, мне сказали, что ты прогуливаешь!

— Что прогуливаю?

— Уроки!

— Ба, я только что из колледжа, у нас просто пара отменилась!

— Мы представляем дисциплинарный комитет, — авторитетно заявила Алиса. — Нас послали разобраться с вашими пропусками!

— Кого вы представляете? Кого это вообще — вас?

Дамир вышел из комнаты. Он оказался за спинами обеих, а они, отвлекшись на Святослава, не обернулись.

Молодой человек прекрасно знал, что никакой дисциплинарный комитет по домам не ходит. Он готов был заявить об этом, когда наконец перевел взгляд на Дамира. Тот показал ему паспорт.

Святослав все понял. Похоже, его бабушка не догадывалась о том, чем он занимается, и он не хотел, чтобы она знала. Студент понуро опустил голову, продолжая наблюдать за ними исподлобья.

— Возможно, действительно произошла ошибка, — многозначительно произнесла Алиса. — Я так вашей бабушке и сказала. Компьютерный сбой, знаете ли! Хотя техника у нас дорогая — двести тысяч долларов за обновление заплатили! Но нам лучше обсудить это наедине.

— Давайте обсудим, — сдержанно кивнул Святослав. Он понял намек, это было видно по глазам. — Пойдемте ко мне.

— А я пока успею пирожок на скорую руку сделать! — обрадовалась старушка. — Уверена, все разрешится!

Они прошли в комнату Святослава, оставив хозяйку одну.

Там молодой человек поспешно запер дверь, прислушался, чтобы убедиться, что бабушка не будет стоять возле его спальни, а действительно уйдет на кухню.

— Ну и свинарник! — присвистнула Алиса. — Это на кого же он учится, что столько книжек нужно?

— На медика, — пояснил Дамир. — У меня еще больше было.

— Вы пришли ругать меня за прогулы, не зная, где я учусь? — ядовито осведомился Святослав.

— Дебила из себя не строй, а лучше поблагодари, что мы твоей бабушке правду не сказали, — посоветовала Алиса. — Ты ведь понимаешь, что тебе светит срок?

— За что? Какой еще срок?

— Да как минимум вот за это. — Дамир снова показал ему паспорт.

— А это не мое!

— Да неужели? С твоей фотографией — и не твое?

— На улице нашел, — заявил Святослав. — Иду, смотрю — паспорт лежит. А фото на меня похоже! Решил — оставлю себе, вдруг пригодится.

— Бывают же чудесные совпадения! — отметила Алиса. — Прямо вылитый ты, даже родинка на шее такая же! Может, у тебя брат-близнец есть? Так ищи же его скорее!

— Вы издеваетесь?

— Скорее да, чем нет.

— Это она умеет, — вздохнул Дамир. — Ты должен правильно понимать ситуацию: даже за то, что ты нашел паспорт и оставил его себе, ты можешь понести наказание. Ты такие вещи в полицию сдавать обязан. Но давай не будем тратить ни наше, ни твое время на истории о чудесных находках. Просто скажи правду.

— По-моему, вы уже сами себе придумали версию правды, под которую я подстраиваться не собираюсь! Я вообще не знаю, кто вы!

— Те, кто знает, что ты забрал двести тысяч долларов из банка для Птицелова и куда-то их отвез. Расскажи все, что тебе о нем известно.

— Не знаю я никакого Птицелова!

— Есть доказательства, записи видеокамер…

— Не представляю, о чем вы, — перебил ее Святослав.

Он все прекрасно знал — и давал им понять это. Выдавал жестами, мимикой, но не словами. Похоже, он решил уйти в полный отказ.

Парень упрямый, а серьезных улик у них нет, кроме рюкзака и паспорта. Но рюкзак вообще мало что значит, а для паспорта он уже придумал версию, за которую будет цепляться, как бы дурацки она ни звучала.

Вот и как на него давить? Угрожать раскрыть все его бабушке? Она-то как раз в его обман поверит и лично полицию вызовет, чтобы выгнать посторонних! А что еще? Бить его? Шантажировать? Все это было не их методом, а на уговоры не оставалось времени. Да и потом, если Святослав достаточно упрям, никакие переговоры не помогут.

Пока Дамир раздумывал, как быть, Алиса, как всегда, пошла по прямой. Она открыла на мобильном телефоне фотографию и продемонстрировала ее Святославу.

— Сюда смотри, придурок!

Дамир успел разглядеть обилие красного цвета и понял, что это за снимок. Фото раненой Яны Орловец, сделанное кем-то из гостей на свадьбе. Тронов не показывал его на общем собрании — боялся их шокировать. Но к первоначальному набору данных эти кадры прилагались.

Святослав невольно отпрянул, побледнел. Даже в маленьком разрешении эта фотография производила гнетущее впечатление.

— Что это?

— Это девушка, которую убил твой наниматель! — ответила Алиса. — Из-за тех двухсот тысяч! А ты думал, такие деньги просто так достаются? Серьезно? Ты ведь понимаешь, что ты становишься соучастником ее убийства?

— Я не знаю…

— Прекращай эту песенку! То, что ты помогал убийце, рано или поздно докажут, тебя посадят!

Она выбила его из колеи, показав снимок, и это было правильно. Но теперь Алиса давила слишком сильно, и Дамиру пришлось вмешаться.

— Посмотри на меня, — обратился он к Святославу. — Ты ведь хочешь стать врачом, не так ли? Для тебя это важно. Хочешь людям помогать, сохранять жизни, а не отбирать их. Ты не знал, что те деньги связаны с убийством, я уверен. Но теперь знаешь. Помоги нам найти Птицелова.

— Я не знаю, кто такой Птицелов…

— Ой, хватит уже! — возмутилась Алиса.

— Я серьезно! Я не знаю о нем ничего — ни имени, ни прозвища…

Он больше не пытался все отрицать — Рубикон был пройден. Не сводя глаз с фотографии, Святослав им все рассказал.

Своих родителей Слава не знал. Мать спилась и ушла из дома, а отца не могла назвать даже она. Точнее, не была уверена, от кого из многочисленных партнеров она забеременела. Его с детства растила бабушка, которая из-за этого не могла позволить себе ни отдых, ни полноценный выход на пенсию. Зато ей удалось создать для него все условия, чтобы он не чувствовал себя убогим, не таким, как все.

Слава понимал, какими усилиями все это ей дается, и чувствовал искреннюю благодарность. Он хотел стать по-настоящему выдающимся человеком, отплатить ей за все. Его идея учиться на врача ей очень понравилась.

Но на бесплатное обучение он не добирал баллов, ведь позволить себе репетиторов он не мог, а на платное не хватало денег. Замкнутый круг. Слава старался, подрабатывал, но те деньги были каплей в море его потребностей.

Все изменилось два года назад: ему пришло письмо без подписи. Неизвестный предлагал ему странную, но очень выгодную работу. Славе полагалось открывать счет на свое имя по поддельным документам, через некоторое время снимать оттуда деньги и получать за это хорошее вознаграждение.

Естественно, сначала он был полон сомнений. Молодой человек прекрасно знал, что эти деньги не имеют никакого отношения к легальному бизнесу. Кто станет перемещать законный заработок таким образом? Да и потом, что, если его хотят подставить? Он же в тюрьму сядет на полжизни. Неизвестный собеседник в письмах уверял его, что деньги пусть и не законные, но и не «кровавые» и никакой подставы тут нет. Слава не верил.

Он уже думал отказаться, но в то время заболела его бабушка. Потребовались средства на лечение — а он не мог даже одолжить их, не было у него таких знакомых! Тогда, набравшись смелости, он согласился.

Дело прошло точно по схеме незнакомца. Вознаграждения Славе хватило, чтобы оплатить лечение бабушки. На следующую подработку он решился уже с мыслями о поступлении в колледж.

Документы для него каждый раз делали новые, старые полагалось сжигать. Приходя в очередной банк, он, помня о камерах, маскировался шапками и одеждой, менял прическу, но в целом вел себя спокойно и ни у кого не вызывал подозрений. Для каждого задания ему давали новое место для отгрузки денег. Он кидал их в мусорный бак, закапывал в поле, прятал в мягкую игрушку и оставлял в парке.

Слава никогда не пытался отследить своего работодателя или обмануть его. Зачем? Из каждого груза ему разрешалось взять определенную сумму, что он и делал. Ему этого хватало.

Совесть иногда покалывала его, но он научился заглушать ее порывы. Для себя он решил, что будет работать со странным незнакомцем, пока не окончит обучение, дальше их пути обязательно разойдутся. Он заставил себя верить, что эти деньги никому не вредят.

Но вот явились Алиса и Дамир и показали ему фотографию умирающей девушки.

— А это ты зачем оставил себе? — Дамир кивнул на паспорт.

— На всякий случай. Решил, пусть полгода полежит, а потом, может, кредит на него возьму. Это точно не кровавое преступление! Я такого никогда еще не делал, да и сейчас не уверен, что решился бы. Но мне его хранить несложно, бабушка сюда не заходит, а вас я не ожидал.

Дамир еще раз просмотрел паспорт. Подделка была очень качественная, идеальная просто. В фальшивый документ даже поставили использованную визу! Понятно, почему у работников банка не возникло подозрений.

— Сколько заданий ты для него выполнил? — спросила Алиса.

— Пять или шесть… Нет, уже шесть. Три раза открывал счет в банке. Три раза получал деньги из рук других курьеров, или не знаю, кто они были. Мне просто говорили, куда подъехать и кого искать.

Тоже неплохая схема. Таким образом, Птицелов вообще не светился в банковском секторе. Но этот способ оплаты он мог применять только с клиентами, которым полностью доверял.

— Тебе сейчас придется вспомнить, куда именно ты отвез двести тысяч, — сказала Алиса. — Но для начала скажи мне, запомнил ли ты людей, у которых получал деньги лично.

— Не запомнил и не собирался запоминать! Я с ними не разговаривал даже, не хотел, чтобы они долго на меня смотрели. Правда… — Святослав замялся.

Чувствовалось, что он уже боится своего неизвестного нанимателя. Еще бы, после того, что он увидел! И теперь до него дошло, что, выдавая секреты, он и себя подставляет под удар.

— Прекрати жаться, все нормально будет, — поторопила его Алиса. — Он не узнает, что ты его выдал, а ты постарайся больше с ним не работать. Что ты вспомнил?

— Имя одного из клиентов.

— Как это? — смутился Дамир. — Ты же сказал, что не знаешь их!

— Я и не знал. Но этот был особенный… запоминающийся. Я получил от него деньги — а через пару недель увидел его по телевизору.

* * *

Соглашаясь на этот проект, Валерия не сомневалась, что будет совершенно бесполезна. Она подписала бумаги только для того, чтобы муж смог поучаствовать — он очень этого хотел. Сама Лера рассматривала это лишь как возможность бесплатно съездить в Питер.

А вот Валя — он всякие детективы любит. Всегда любил. Он ведь даже на работу устроился в частный музей криминалистики! Их дом был полон книг, научных и художественных, посвященных преступлениям.

При этом к детективной практике Валя раньше не стремился. Ему нравилось читать о сыщиках, наверное, даже представлять себя на их месте. Но полезть в криминал самому — это на него не похоже. Однако Лера не сомневалась, что в проекте Тронова все не по-настоящему. Это просто квест, пусть и очень страшный! Те жуткие фотографии, что им показали на общей встрече, до сих пор заставляли ее вздрагивать. И все же Лера понимала, что это не может быть реальным, им бы никогда не позволили такое расследовать.

Даже если отвлечься от других участников и сосредоточиться на их семье, все равно будет ясно, что это просто постановка. Валя ведь до жути боится покойников, куда ему расследование вести? И все же Лере было любопытно посмотреть, что из этого получится.

Она вообще с удивлением наблюдала за своим браком. Странно, что она когда-то решилась на такие отношения, она до сих пор не могла привыкнуть к ним! Но в жизни всегда есть место эксперименту.

К своим романам Лера относилась очень просто. Любовь, в том числе и плотская, — это естественно, а что естественно — то не безобразно. Для нее было принципиально только одно: она должна была испытывать хоть какие-то чувства по отношению к партнеру. К счастью, влюблялась она легко, легко и забывала о прошлом, благо на смену одному обожателю всегда приходил новый.

Это только в детстве она считала себя некрасивой и жутко комплексовала из-за маленьких глаз, крупноватого носа и больших пятен веснушек на лице. Повзрослев, она поняла, что классическая красота важна только для модной индустрии. Мужчины же ценят ощущение, которое появляется рядом с женщиной.

Поэтому у Леры всегда было намного больше поклонников, чем у тех ее подруг, что считались красавицами. Правда, надолго никто не задерживался, но ей было важнее, чтобы хоть кто-то оставался рядом. Она обожала этого человека, точнее, эту роль — роль ее возлюбленного. Какая разница, кто играет ее в данный момент?

Первый раз она вышла замуж рано, по глупости, просто потому, что хотелось показать однокурсницам: она способна окольцевать главного сердцееда университета. Тогда ей еще казалось, что брак, семья — это все ценность.

А толку? Сердцеед оказался пустышкой. Он и раньше-то не сильно справлялся с ее запросами в постели, а когда она родила дочь, и вовсе перестал ее устраивать. Тогда Лера решилась на то, что раньше считала чудовищным — с подачи родителей, вечно читавших ей нотации о «правильной жизни». Она изменила мужу.

Это оказалось не так страшно, как вопила мать, и не так подло, как рассказывал порой отец. Это очень даже здорово! Лера снова почувствовала себя живой, желанной, счастливой. Секс как будто заряжал ее, без него уже стало тяжеловато.

Муж сначала радовался тому, что жена вновь стала веселой, перестала скандалить. Но счастье длилось недолго: кто-то рассказал ему. Лера думала, что он поймет — все же стало хорошо! Но он решил цепляться за стереотипы, да еще и ударил ее тогда, нос сломал… В общем, расстались они некрасиво.

После такого Лера не то что не рвалась снова замуж — шарахалась от замужества, как от чумы. Зачем? Любовники у нее всегда были и так. Они помогали ей с карьерой, бытовыми проблемами и отдыхом, и делали это вдохновенно. Потому что любили. Когда переставали любить, расставались, но происходило это спокойно, а не так, как с первым мужем. При этом Леру не волновало, женат ее очередной спутник или нет. Она совершенно четко понимала, что никого из семьи уводить не будет. Никогда.

Валя не должен был стать исключением. Поначалу он вообще не привлек ее внимания, потому что отличался от ее любовников в худшую сторону. Но он не оставлял ее, поражал теми милыми романтичными сюрпризами, которые она на фоне роскошных подарков и забыла.

Постепенно Лера начала увлекаться им: совсем юный мальчишка, только-только достигший совершеннолетия, но такой серьезный, в этом был свой шарм. К тому же девственник — она это сама поняла, он не говорил, но Леру новое обстоятельство лишь раззадорило. Она и не заметила, как оказалась с ним в одной постели.

А потом она забеременела. В общем-то, ничего дикого в этом не было, в тридцать лет — нехитрое дело. Она даже решила оставить ребенка, но не думала, что это повлечет глобальные перемены в ее жизни. Как показывал опыт с первой дочерью, мужчины охотно слетаются на беззащитных молодых мамочек.

Но Валя красиво позвал ее замуж, а ее собственные родители давили все сильнее. Они жили старыми устоями, и им было важно, чтобы дочь «остепенилась».

Лера согласилась. Сыграли свадьбу, он переехал в ее квартиру. Несмотря на то, что Валя тогда еще учился, он не позволил жене его содержать, сам работал. Когда он стал музейным сотрудником, студенческий уровень заработка принципиально не изменился.

Но Лера не жаловалась. Наоборот, она прекратила работать, потому что ее очередной любовник был влиятельным человеком, способным ее содержать. Особой роскоши не было, но его подарки она ценила.

Сначала она думала, что Валя просто молча принимает это. Догадался, что он, мальчишка без опыта, не сможет заменить ей такое разнообразие, и смирился с этим. Тем более что тема измен в их доме не поднималась, Лера всегда заботилась о муже, исправно вела хозяйство, любила.

Ей потребовалось несколько лет, чтобы понять: Валя не притворяется. Он действительно верит ей. Конечно, до него доходили слухи о ее похождениях, а кто-то даже говорил прямым текстом, что у него гулящая жена, — люди любят оценивать чужую жизнь. Он ревновал и переносил это мучительно. Однако ему было нужно, чтобы Лера сама сказала ему правду, только тогда он бы поверил. Она же ничего говорить не собиралась.

Так и жили. Он — в мире своих любимых детективов, она — среди чужой роскоши, и в кругу знакомых они считались любящей парой, какие бы слухи о них ни ходили. Тем более что сына Валя обожал, да и с ее старшей дочерью, которая была всего на девять лет младше него, быстро нашел общий язык.

А теперь подвернулся этот проект. Для Вали это был первый шанс добиться чего-то значимого, проявить себя. Лера посмотрела на него новыми глазами, даже гордость почувствовала. Однако в расследование она не лезла. Муж сутками сидел над бумажками, которые ему дали, что-то там анализировал, схемы рисовал. Она же прогуливалась по улицам Петербурга, любовалась чудесными зданиями и улыбалась прозрачному мартовскому небу. Она готова была принять одиночество на этот период — для нее оно успело стать экзотикой.

И вот Валя попросил ее о помощи. Он хорошо ладил с книгами и другими источниками информации, но не с людьми. А тут требовалось поговорить с человеком, и не просто поговорить, а выманить у него важный секрет!

— Вот, — Валя протянул ей фотографию, распечатанную на принтере. — Это он.

На снимке был изображен импозантный господин лет пятидесяти пяти. Он не был моложавым, выглядел на свой возраст, да еще и седую бороду отпустил — элегантно постриженную, конечно же. Во всем его облике было что-то дворянское, не из этой эпохи. Как будто он только что сошел со страниц романа о царской России!

— Симпатичный!

— У тебя странная реакция, — надулся муж.

— Имею право, дядька-то видный!

— Это не просто видный дядька. Его зовут Анатолий Хромов, он владелец частной клиники. Он несколько раз упоминал о Птицелове, можно сказать, рекомендовал его. Нам очень важно узнать, что ему известно. Если повезет, мы сразу лидерами проекта станем!

То, что Лера не интересовалась расследованием, не означало, что она ничего в этом не понимала. У нее никогда не было проблем ни с памятью, ни с аналитическими способностями. Она догадывалась, почему такая информация важна для мужа.

Она была заинтригована. Она не собиралась притворяться детективщицей, но могла почувствовать себя шпионкой, прекрасной Матой Хари, соблазняющей тех, кто хранит тайные знания.

Свою роль сыграло и то, что ловить Хромова ей нужно было вовсе не на улице. К таким людям просто так не подойдешь! Валя достал ей билет на закрытую выставку в картинной галерее. Она там будет, Хромов там будет — идеальные условия для общения.

Валя мог пойти сам — и одновременно не мог. Они оба понимали, что это чуждая ему стихия, он там будет торчать, как гнилой зуб, неуместный и даже постыдный гость. Поэтому Лера готова была пойти хотя бы затем, чтобы он не позорился.

И еще это был отличный повод выгулять новое платье и украшения! Вишневый бархат скромно и аристократично подчеркнул достоинства ее фигуры, белое золото поблескивало на запястьях. Лера знала, что будет выделяться на фоне юных моделей, которых богатые мужчины берут на такие выставки в качестве аксессуара. Знала она и то, что выделяться будет выгодно.

Она не чувствовала смущения от того, что пришла на этот прием в одиночестве. Она привыкла бывать в таких местах. Лера слышала шепот за своей спиной, но знала, что одета достаточно дорого и этот шепот — не осуждение, а, скорее, зависть. Нет, эта миссия ей определенно нравилась!

Анатолий Хромов тоже был один. Он не привел с собой ни ухоженную супругу, отчаянно борющуюся со старостью, ни юную девочку с глазами колибри. Создавалось впечатление, что он действительно пришел в эту галерею ради картин.

Лера не собиралась терять время на сомнительные уловки, своего она привыкла добиваться кратчайшим путем.

— Добрый вечер. Вы ведь Анатолий, не так ли?

— Он самый, но не помню, чтобы нас представляли. — Хромов посмотрел на нее с мимолетным интересом. — Хотя не думаю, что я мог забыть.

Явной неприязни он не проявлял. Он знал, что сюда приглашены только люди определенного круга, никаких попрошаек. Где Валя взял приглашение, Лера до сих пор не знала. Вероятнее всего, у той китаянки, что привезла их в квартиру.

— Ваша память вас не подводит, я пришла, чтобы представить себя сама. Меня зовут Валерия.

— Очень приятно. Чем обязан?

— Я бы хотела поговорить о Птицелове.

Что-то мелькнуло в его глазах, но что — Лера не разобрала. Она не была сильна в толковании того, что не связано с притяжением между мужчиной и женщиной. Зато убедилась, что муж не ошибся: Хромов точно что-то знает.

Однако сам Хромов признаваться в этом не спешил.

— Не уверен, что понимаю, о чем вы.

— Это человек, который сводит пары. — Лера уверенно смотрела ему в глаза. — Очень влиятельный человек. Мне передали, что вы его знаете.

— Кто мог это передать?

— Да знаете… болтают то тут, то там…

— Не всем слухам можно верить, — усмехнулся Хромов. — Некоторые из них совсем уж нелепы. Но даже если бы я, допустим, знал такого человека, к чему он вам, прекрасная леди?

— Такая слава, как у него, не возникает на пустом месте.

— И что с того?

— Может, мне очень нужен его профессионализм!

Валя рассказал ей, что у Хромова не было ни жены, ни детей. Следовательно, сам он в услугах Птицелова не нуждался и не пользовался ими. А раз он так активно продвигает этого мошенника, они должны быть друзьями.

Хромов смерил ее изучающим взглядом.

— Вам? Для кого же?

— Для себя.

— Невозможно. Может, я и слышал об этом Птицелове… Но слышал я только то, что он помогает людям, у которых есть определенные трудности личного характера. Он не мог понадобиться вам.

Бинго. Хромов вел себя именно так, как она ожидала — как вели себя многие мужчины. Значит, и ей следовало продолжать в привычном стиле.

Лера чуть развернулась, почувствовала, как бархатная шлейка платья сползает по плечу. Она выждала пару секунд и только потом поправила ее. Все это время Хромов пристально наблюдал за ней.

— Вы думаете, я не могу страдать от одиночества? — жалостно спросила она.

— Чтобы разрушить ваше одиночество, вам достаточно просто пальцами щелкнуть.

— Пока вот не щелкается. Мне тридцать восемь, но, как видите, одна.

Ее обручальное кольцо осталось в квартире; она убедила Валю, что это всего лишь отвлекающий маневр.

— Птицелов — сомнительный тип. Я бы не рекомендовал вам с ним связываться.

— Значит, вы его все-таки знаете! — обрадовалась Лера.

— Слышал кое-что. Вы слышали обо мне, я — о нем. Когда ходишь по всем этим светским раутам, много чего наслушаешься.

— И много вы о нем слышали?

— Что есть такой ушлый торгаш человеческими душами. Не поймите меня неправильно, но он мне точно не друг. Я восхищаюсь им как бизнесменом. Но рекомендовать его я могу лишь тем, кто мне лично неприятен. Тем более, говорят, он сейчас затаился и заказы не принимает. Почему — не знаю.

— И как же выглядит такая рекомендация?

Мимо них прошел официант с бокалами. Лера сделала шаг в сторону, пропуская его, но показательно оступилась и чуть не упала, вынуждая Хромова поддержать ее. Это уже было не для шпионской миссии, а для ее собственного развлечения.

С такими людьми она никогда не сталкивалась. Он ее очаровывал.

— Вы любите картины, Валерия?

— Безумно. Разве не поэтому мы оба сегодня на выставке картин?

— Тонко подмечено. Я собираю их. Не знаю, какую купить, какая больше подойдет к моей нынешней коллекции.

— Чтобы узнать об этом, мне нужно посмотреть вашу коллекцию, — кокетливо заметила Лера.

— Я бы дорого заплатил за такое мнение! Может, подъедем ко мне? Это недалеко. Если мой шофер не подведет, мы успеем съездить в мой дом и вернуться сюда, чтобы приобрести картину.

— Думаю, это будет увлекательно.

Как же она была права, когда сняла обручальное кольцо!

Уходя из картинной галереи, Лера еще помнила о своей миссии, понимала, что, оставшись наедине с Хромовым, сможет узнать больше. Но она не была уверена, что к концу вечера не забудет об этом окончательно.

* * *

Во второй половине дня она перестала отвечать на его звонки.

Вроде бы взрослые люди, не подростки, и не нужно такому удивляться, но Егор сразу почувствовал неладное. Стало как-то холодно внутри, как будто в самом сердце открылся провал.

Так бывает, когда у тебя за спиной ложь. Огромная такая и опасная, как хищное животное. Твоя жизнь может быть идеальной, сказка с розовыми пони и хрустальными замками. Но там, где заканчивается вся эта радуга, начинается ложь. И ложь тебя убивает.

Объективных причин для беспокойства не было. Утром, когда он уезжал на работу, все было как обычно. Они проснулись вместе, она приготовила ему завтрак. Он поцеловал ее в щеку, а потом осторожно прикоснулся губами к ее животу, в котором рос их ребенок.

Ей не обязательно было уходить с работы так рано, но Люда сама приняла это решение. Она очень беспокоилась о малыше, хотела избежать любого риска. Сейчас, когда погода была не по сезону зимней, а на крышах нависли угрожающие сосульки, она нечасто выходила из дома.

А потому всегда была на связи! Сегодня утром она отвечала. Днем он послал ей сообщение — напомнил, что любит. Она обожала такие милые жесты, а Егор… ему они дарили чувство спокойствия. Пока Люда улыбалась ему, он знал, что ложь, маячившая за его спиной, все еще надежно укрыта.

Он подождал десять минут и позвонил. Послал электронное письмо. Сообщение. Зашел на ее страничку в Интернете и оставил послание там. И так — по кругу, не один раз. Люда молчала!

Он хотел сорваться и ехать к ней, но, как назло, именно на сегодня была назначена важная встреча. Он не мог уйти, но и сосредоточиться тоже не мог. Он знал, что проявил себя полным идиотом перед иностранными партнерами, и это ему еще аукнется.

Однако Егор не был уверен, что завтрашний день вообще будет иметь значение. Телефон Люды отвечал холодом длинных гудков. Это могло изменить всю его жизнь.

Егор пытался угадать, что могло случиться, и не мог. Одно его предположение было хуже другого. Поэтому он бегом покинул офис, даже не надел куртку, швырнул ее и сумку на заднее сиденье и ударил по газам.

Если бы его остановили полицейские, он бы не смог оправдаться. Но на этот раз повезло: патрульных не было. Он добрался до дома в рекордное время, едва не снес шлагбаум на подземной парковке, но наконец оказался на привычном месте.

А там его уже ждали. Некто опирался спиной о стену. Но Егор сразу почувствовал: это по его душу. На коже проступил холодный пот, руки дрожали. Этот тип, молчание Люды — это все не случайно!

У него ведь всегда было ощущение, что он не деньгами тому человеку заплатил, а душу продал. Сейчас оно стало особенно острым.

Он вышел из машины, и тот сделал шаг вперед. Он был достаточно молод — немногим старше тридцати по виду, подкачанный, высокий. Сильный. Но при этом одет скорее как дипломат какой-то, а не вышибала! Егор не знал, как все это понимать.

— Что, ты вдруг стал ей не мил? — насмешливо поинтересовался незнакомец.

— Что вы с ней сделали? — прошептал Егор.

— Не трясись ты так. Просто поговорить пришли. С ней и с тобой.

Незнакомец собирался подойти еще ближе, но этого Егор допустить не мог. Он сорвался с места, направляясь к лестнице.

— Подожди! — крикнул незнакомец.

Напрасно. Егор понятия не имел, кто это, однако доверять ему не собирался. Ему нужно было попасть в квартиру, убедиться, что Люда жива.

Преследователь не отставал. То, что он в лучшей физической форме, стало понятно очень быстро. Егор запыхался уже на третьем этаже, а незнакомец стремительно сокращал расстояние между ними. Они были на уровне пятого этажа, почти у цели, когда наконец поравнялись.

Мужчина налетел на него сзади, сбил с ног. Егор ударился лицом о ступени, и боль ненадолго ослепила его.

— Вот придурок, — услышал он как будто сквозь слой ваты. — А ведь с тобой хотели просто поговорить!

Незнакомец сильным рывком поднял его на ноги. На сером бетоне ступеней осталось алое пятно и кусок зуба.

— Шарфом замотайся, — велел он. — Не пугай девушку.

Люде действительно не следовало видеть его таким — окровавленным, с опухшим лицом. Поэтому Егор неохотно выполнил указание.

— Что вы будете делать? — с трудом произнес он. Поврежденный зуб нестерпимо болел.

— Отведу тебя к ней.

— А дальше?

— Увидишь.

Они поднялись еще на пролет, к квартире. Бежать Егор не пытался, знал, что это бесполезно. Похоже, сегодня собственная ложь все же отомстит ему.

Дверь в квартиру оказалась не заперта, они вошли вдвоем. Внутри царил привычный порядок, не было следов взлома или погрома. Это уже не вписывалось в мрачную картину, нарисованную воображением Егора.

Свет горел только в коридоре и на кухне, и незнакомец провел его туда.

За большим обеденным столом сидели двое — Люда и какая-то блондинка. Люда была заплаканной, но при этом целой и невредимой. Увидев его, она всхлипнула и снова прижала к лицу платок.

А вот блондинка сдержанно улыбнулась.

— Здравствуйте, Егор. Меня зовут Вероника. Как вы уже могли догадаться, я рассказала Людмиле правду.

Глава 4. Миражи

Тяжело было говорить все это. Правильно — а тяжело. Вероника даже чувствовала определенную вину перед своей собеседницей, хотя сама она была ни в чем не виновата.

Как и следовало ожидать, сначала Люда не хотела верить. Да и кто бы поверил? Но Вероника пришла не с пустыми руками, у нее были доказательства. Она почти полностью восстановила переписку Егора и Птицелова, добыла копии банковских счетов, подтверждение о переводе. Люда не была дурой… женщины чувствуют обман. Она давно уже подозревала, что что-то не так, но глушила эти чувства, потому что для них не было причины.

Получается, теперь ей придется резать эти отношения по живому.

Егор все понял, как только Вероника сказала насчет правды. Выражение его лица в тот момент было лучшим доказательством вины, превосходило все документы и отчеты. Естественно, он хотел оправдаться, но Люда не собиралась слушать.

— Пошел вон отсюда, — шепнула она.

— Котенок…

— Ты не понял? — Она вскинула голову и повысила голос. — Пошел вон из моего дома!

Вероника перевела взгляд на Севера:

— Уведи его, пожалуйста.

Север сдержанно кивнул. Он знал, когда можно спорить, а когда — нет. С Егором необходимо было поговорить, узнать, что ему известно о Птицелове, и сейчас это делать выгоднее всего, потому что он подавлен и не станет отпираться. Разговор с ним и был главной целью их приезда, но его Вероника предоставила своему спутнику. Она просто не могла сейчас оставить Люду одну.

То, что она беременна, было заметно сразу. От кого — гадать не приходилось. Получается, сейчас она должна принять тот факт, что отец ее ребенка — манипулятор и лжец.

— Я его давно знала, — еле слышно произнесла Люда. — Но знала в лицо, не по имени. Он был одним из заместителей моего отца, и мы встречались на корпоративных мероприятиях. Не более! Я не обращала на него внимания. Знаете, когда первый раз обратила?

Вероника знала, она практически полностью восстановила историю их знакомства. Но сейчас было не время козырять такой осведомленностью, и она спросила:

— Когда?

— Когда убили мою собаку! — Слезы снова хлынули из глаз Люды. — У меня был ретривер… Чарли… Мы гуляли после работы, долго. Только так я могла позволить себе долгие прогулки. От соседей я слышала, что в нашем районе завелся какой-то урод, который отстреливает бродячих собак. Но моя-то собака не бродячая! Он оставался рядом со мной… А кто-то выстрелил со стороны, от деревьев… Я не знаю кто, я его даже не увидела! Я осталась одна посреди улицы рядом с умирающей собакой… Я его даже поднять не могла!

Вероника могла кое-что здесь добавить. Судя по полученным данным, отстрел собак велся только неделю до нападения на питомца Людмилы, еще пару дней после, а потом затих сам собой. Не приходилось и гадать, кто это устроил.

Это был безжалостный, но умный ход со стороны Птицелова. Он знал, что смерть собаки оставит Люду в состоянии максимальной эмоциональной уязвимости. Дама в беде — самое время появиться прекрасному принцу!

— Тогда он и приехал, — продолжила Люда. — Просто ехал по той пустой дороге! Я увидела, что машина остановилась, кто-то вышел… Я не разобрала сначала кто, у меня была истерика. Он помог мне, погрузил Чарли в машину, и плевать ему было, что кровь пачкает обивку. Отвез нас к ветеринару, сидел там со мной. Потом мне сказали… что… все… Егор и тогда не уехал. Он отвез меня домой. Мы всю ночь говорили о Чарли. Он уехал только под утро, когда мне стало легче. Он ничего у меня не просил! Даже телефон не узнал, не намекал, что я ему что-то должна! Я оценила это, и мне было немного жаль, что мы расстались…

— Но вы встретились снова — и снова случайно.

Это не было вопросом со стороны Вероники, она и так все знала.

— Да, — кивнула Люда. — В моем любимом кафе. Я тогда задержалась по дороге — стояла в пробке из-за аварии, поэтому приехала не в свое обычное время. А он уже был там! Он сказал, что тоже любит это кафе. Нам с ним нравились одни блюда! Я разговаривала с ним, а как будто слышала от него собственные мысли! Это было чудесное совпадение. Мне ни с кем не было так легко и свободно! Вот как это можно подстроить?

— Давайте не будем об этом.

Вряд ли Люду сейчас могла порадовать правда о том, что подстроить все эти «случайности» было очень легко. Авария на дороге, задержавшая ее, вообще мелочь. Если она каждый день ездила в одно и то же кафе одним и тем же маршрутом, рассчитать время несложно.

Что же до ее мыслей, мало кто из современных людей полностью осознает, какой кусок своей души отправляет в Интернет. У Люды было четыре профиля в разных социальных сетях. На каждом она чем-то делилась — цитатами, фотографиями, даже мечтами.

Птицелов все это нашел. Просканировал, выбрал самые важные моменты. Он составил для Егора идеальную стратегию поведения, которая сразила бы избранницу наповал. Причем сама Люда, как и многие, не подозревала, насколько сильно она раскрылась перед совершенно незнакомыми людьми. Она-то делала по одному обновлению в день, не больше! Птицелов же работал комплексно, он взял все сразу и составил точный психологический портрет.

Это было несложно. Проще, чем скрыть свои координаты. Вероника и сама могла бы проделать подобное, и ей было несколько грустно от того, с какой легкостью можно манипулировать чужими жизнями.

Люда не стала настаивать на ответе, она рассказывала дальше:

— Тогда мы с ним обменялись телефонами. Он звонил мне раз в день, интересовался, как я. Он знал, что я скучаю по Чарли и мне очень тяжело… Я привыкла к нему. Где-то через пару недель у меня сломалась машина. Я, конечно же, должна была звонить технику. Но я использовала это как повод, чтобы позвонить Егору. Мне хотелось! Он помог, и мы начали встречаться. Я все ждала подвоха: будет ли он и дальше так идеален? Или все-таки испортит впечатление? А он ничего не испортил! Он знал мои любимые цветы, будил меня моим любимым кофе, у нас были одни интересы во всем! Я не знала, что он притворяется.

— Мне очень жаль.

Больше Вероника ничего сказать не могла. Да и что тут скажешь?

Преступления Птицелова, которые сперва казались не такими уж страшными, внезапно представали в новом свете. Для него не было самого понимания личной жизни — да и личности. Плевать ему было, что он ломает чью-то судьбу. Он получал деньги и использовал совершенно незнакомого человека как товар.

Чем это лучше работорговли? Да если только бытовыми условиями! Птицелов пробирался в душу, вырывал самое дорогое, а потом просто забывал об очередном «отработанном заказе». Но людям ведь приходилось жить с этим! И пары, сведенные насильно, вряд ли могли быть счастливыми. Сначала они верили, что все идеально и их ведет сама судьба, а потом жестоко разочаровывались.

И вот теперь, в случае с Яной и Вадимом, это привело к трагедии. Правда, тут простого разочарования мало, Птицелов явно где-то допустил ошибку.

— Вы не обязаны со мной сидеть. — Люда попыталась улыбнуться сквозь слезы. — Со мной все будет хорошо, я справлюсь! Мне нужно только поверить, что это действительно правда.

Она прижала руки к животу, словно пытаясь защитить нерожденного ребенка.

— Вам есть кому позвонить?

— Да… подруге позвоню…

— Она не участвовала в вашем знакомстве с Егором? — насторожилась Вероника.

— Нет, там наоборот все. Егор ей никогда не нравился. Но она его терпела, потому что я попросила… Я и подумать не могла, что она была права! Вот как все вышло.

— Не корите себя. Ни вы, ни она не могли знать истинную картину событий.

Вероника дождалась, пока приедет подруга Люды. Егора к этому моменту в квартире не было, Север его куда-то увел. Оставив дам наедине, Вероника наконец решилась уйти.

За окном стоял поздний вечер, и снова начал падать мягкий, искристый снег. Когда Вероника спустилась во двор, он уже присыпал машину легким кружевом.

Север ждал ее там. Они мало общались в эти дни, Север старался даже не смотреть на нее, если мог — не находился в одной комнате. Судя по покрасневшим, окруженным тенями глазам, у него были проблемы со сном, но Вероника не решалась обсуждать это.

Она давно уже не чувствовала себя такой беспомощной, потому что понятия не имела, как повлиять на ситуацию. Точнее, знала, что будет правильно, но просто не могла заставить себя сделать это!

— Ты не замерз? — спросила она.

— Я в машине ждал, только сейчас вышел.

— Как все прошло?

— Он сдал все, что знал, — ответил Север. — К нашей печали, это немного. Несмотря на то что Егор был в курсе действий Птицелова, сам Птицелов своими планами с ним не делился. Например, насчет отстрела собак он не знал до последнего и очень жалел об этом.

— Он что, все еще придерживается романтичного образа? — Вероника удивленно приподняла брови.

— Не думаю, что это образ. Людмила всегда ему нравилась, но он не решался подойти к ней. Думал, все сразу сделают однозначные выводы: подчиненный клеится к дочке босса! Хотя Егор и без протекции занимал достаточно высокую должность, имел солидный доход. Достаточный, чтобы оплатить услуги Птицелова.

— Как Егор узнал о нем?

— Во время кофе-паузы на деловой конференции услышал, как его обсуждали. Ему посоветовали оставить запрос на имя Птицелова на каком-нибудь форуме — любом, конкретного адреса не было. Он так и сделал, а через неделю Птицелов сам связался с ним.

— Это совпадает с рассказом Орловца.

Север открыл перед ней дверь машины, приглашая в салон. Чувствовалось, что для него этот жест был автоматическим, он не рассматривал это как проявление симпатии.

За рулем был Север. Вероника предпочла бы поменяться с ним местами, он слишком устал, чтобы вести машину. Но спорить она не решалась.

— Птицелов предложил ему простой путь, — задумчиво произнес Север. — Избавил от всех сомнений, помог понять, что нужно делать. Он упростил то, что Егор и так бы попытался сделать.

— Да, но игра по готовому сценарию превращает его в кого-то другого. Он ведет себя так, как надо, а не как он решил. По большому счету Люда даже не знает отца своего ребенка!

— Егора это тоже угнетало. Он и Птицелов давно перестали сотрудничать, произвели окончательный расчет, когда Егор и Людмила начали жить вместе. Это и было целью. Но с тех пор Егор жил в постоянном страхе.

— Чего же он боялся? Разоблачения?

— Конечно, но не только. Он боялся, что перестанет соответствовать ожиданиям Людмилы. Волшебных подсказок больше не было, ему приходилось принимать решения самостоятельно. Он вроде как получил те отношения, о которых мечтал, но он понимал, что это карточный домик, который может развалиться в любую секунду.

Такое поведение не подходило беспринципному карьеристу, которому только и нужно, что охмурить дочку босса. Люда забеременела, а значит, они уже связаны на всю жизнь. Цель достигнута! Не обязательно думать о том, счастлива она или нет, соответствует ли он ее ожиданиям.

Поэтому работа с Птицеловом и подходит только тем, кто преследует практичные цели. Реального счастья таким путем не добьешься. Симуляция любви — да и только.

— Тебе не кажется, что ты оправдываешь его? — осторожно поинтересовалась Вероника.

— Нет. Просто я вижу, что он не врет. Для него это было важно.

— Ты еще скажи, что мы напрасно вмешались и разрушили идеальную пару!

— Не скажу, — покачал головой Север. — Не идеальная это была пара. Да и Егор, как мне кажется, отчасти рад, что ложь наконец раскрылась. Он будет пытаться просить прощения, это точно, но без этого груза за спиной.

— Ты романтизируешь ситуацию.

— Нет. Я просто понимаю, насколько это важно — знать наверняка. То, что говорят насчет горькой правды, это не пустые слова. Если бы у меня был выбор, я бы всегда выбирал правду.

— Ясно.

Вероника отвернулась к окну, сделав вид, что потеряла интерес к этому разговору.

На самом деле на душе было тяжело. Она могла сколько угодно отгораживаться от правды, но наступали такие моменты, как сейчас, и она вспоминала о прошлом.

Чем она лучше Птицелова, если с этой стороны посмотреть? Из них двоих одна Вероника сейчас знала правду и не желала делиться ею. Она могла придумывать себе оправдания: вспоминать о том, что Север сам отказался от нее, что сразу поверил в нелепую версию, придуманную ее подругой. Но так ли это важно теперь? Прошлое имело для нее не большое значение. Гораздо важнее было то, что она еще что-то чувствовала к нему.

Да и он тоже. С ним давно уже творится нечто непонятное, и не просто так. Они застряли в своего рода сумеречной зоне, каждый в своем тупике, и чтобы продвинуться дальше, правду должны были знать оба.

Но Вероника просто не могла сказать ему! Боялась. Как вообще начать такой разговор? Если она подберет неправильные слова, станет только хуже. Север подумает, что для нее это вроде как шутка, некое развлечение, а может, даже месть!

Проще было молчать и делать вид, что ничего не происходит. Попросту говоря, создавать собственные миражи и дальше.

* * *

Даже врач порой не знает о клиенте столько, сколько знает персональный тренер. А все потому, что на тренировке человек отвлекается от своей обычной настороженности, чувствует поддержку и невольно воспринимает того, кто находится рядом, как друга. Он и сам не замечает, как переходит на личные темы, которые давно хотелось с кем-то обсудить, да он все не решался. А тренер помнит, что он на работе, и слушает спокойно, как исповедник, не нарушая атмосферу ни бестактными вопросами, ни упреками.

Именно на это делала ставку Полина, отправляясь в фитнес-клуб, где Яна Орловец занималась больше года — до самой свадьбы. Приобрести гостевой визит туда было несложно, если хватало денег, да и попасть к тренеру Яны — тоже. Эту информацию никто не скрывал.

Тренером оказалась молоденькая особа, младше самой Полины, вероятнее всего, ровесница Яны. Она была худенькой, но рассмотреть рельефную мускулатуру было несложно, и сомневаться в ее профессионализме не приходилось. Звали ее Витой.

— Яна о вас очень хорошо отзывалась, — заверила ее Полина. — Она мне вас рекомендовала. Поверить не могу, что ее больше нет!

— Очень грустно, — вздохнула Вита. — Я из новостей узнала, тоже поверить не могла! Я была уверена, что у Яны все будет хорошо.

— Она очень любила Вадима…

— Не то слово! За месяц до свадьбы мы с ней даже занимались по ускоренной программе, она хотела подтянуть фигуру к торжеству. Для нее было важно все, до последней детали.

В тренажерном зале была приятная обстановка: расслабленная, со свежим воздухом и обилием света. Днем здесь было совсем мало народу, человек пять от силы, не считая тренеров. Судя по записям, которые передали Полине, Яна ходила сюда именно в это время.

Полине сейчас пригодилось то, что она держала себя в хорошей форме. Чтобы вытерпеть нагрузку, которую давала Вита, нужно было постараться! Значит, и Яна не была совсем уж слабой. Понятно, как она вырвалась из той ловушки…

Жаль, что это ее не спасло. Тут много что жаль.

— Яна даже не рассказывала мне, как познакомилась с Вадимом, — призналась Полина, делая перерыв между подходами к тренажеру. — Я думала, позже у нее спрошу. Я ведь не знала, как все обернется!

— На благотворительном вечере они познакомились, — Вита проявила ожидаемую осведомленность. — Их представили знакомые, хотя Яна, конечно, знала его. Одна тусовка все-таки! Ей и в голову не могло прийти, что он позовет ее на свидание.

— А он позвал?

— Еще бы! Сразу, на следующий день встретились, потом — еще и еще. Он очень активно ее добивался, и Яна была на седьмом небе от счастья. Когда он сделал ей предложение, она просто летала.

— А я вот удивилась, что он так быстро решился на свадьбу, — сказала Полина. — Я о нем разное слышала. Тот еще был Казанова.

— Кто его знает, что у него в голове творится, — пожала плечами тренерша. — Я его никогда не встречала. Но я знаю, что Яне это было нужно. Он появился в ее жизни очень вовремя.

Полине пришлось сделать паузу для очередного подхода. Мышцы уже горели, хотя это была приятная боль. Давно она так не тренировалась! Все времени не хватало, работы стало больше, но Полина уже пообещала себе, что найдет время для занятий, когда все закончится.

Пока же ей нужно было получить из такого ценного источника информации все, что можно.

— Что вы имеете в виду? Что такое вовремя?

— У Яны всегда был пунктик по поводу семьи и детей, — признала Вита. — Я не знаю, чего она парилась. Она с восемнадцатилетия этой фигней страдала! Я ее не понимала, но осуждать ее — не мое дело. А буквально за месяц до знакомства с Вадимом она вообще на ушах ходила.

— С чего это? День рождения повлиял?

— Не-а. Двадцать лет — не тот день рождения, который заставляет о старости думать! Я так считаю… — Вита понизила голос, оглянулась по сторонам и только после этого продолжила: — Компания у нее неправильная появилась.

— Здесь? — догадалась Полина. Иного смысла в такой осторожности она не видела.

— Именно. Раньше Яна, сколько ни ходила, ни с кем тут близко не общалась. А где-то осенью у нас появилась новенькая, и они с Яной сошлись. Вот честно, по мне так эта новенькая сама потрындеть лезла! Нашим тренировкам она не мешала, но как только я отпускала Яну на кардио — все, начиналось! Прибежит к ней, займет соседний тренажер и давай языком молоть!

— Эта девушка до сих пор здесь?

— Нет, какое там! Такие энерговампирши обычно приходят, чтобы потрепаться. На постоянные занятия у них силы воли не хватает. Им нравится другим жизнь портить. Зачем еще взрослой тетке приставать к девочке, которая младше лет на десять, со своими нравоучениями? Но эта Ксения оплачивала абонемент по месяцу и ушла из клуба еще до свадьбы Яны.

— Вы не знаете, что именно она говорила Яне?

— Знаю, конечно! Болтала о предназначении, замужестве. Нашла больную тему Яны и давила на нее. Иногда такую околесицу несла, что мне, честно, хотелось ей врезать. Но я же на работе, мне нельзя.

— А вы не помните, что именно она говорила?

Оказалось, что Ксения действительно умела задеть за живое. Она втолковывала младшей подруге, что те, кто не вышел замуж до двадцати пяти, рискуют всю жизнь остаться в одиночестве. Что раз у Яны до сих пор не было серьезных отношений, есть повод для беспокойства. Что если поклонник все-таки появится, нужно держаться за него, а вдруг другого уже не будет?

Виту, которая все это слышала в пересказе, бесило. Она не понимала, как такое можно воспринимать всерьез. А Полина почувствовала, что ее симпатия к Яне возрастает, потому что она все это и сама прошла.

У них в семье был культ отношений. Брак всегда стоял на первом месте и считался основой в жизни любой женщины. Даже Полина с ее бунтарским характером не собиралась этому сопротивляться. Такие идеи очень живо откликались у нее в сердце, она чувствовала: ей это нужно. Она не из тех, кто может ощущать себя полноценной в одиночку, какого бы успеха она ни достигла. И это нормально! Все люди разные, и зачем противиться природе?

Однако она никому не призналась бы в таких мыслях. Среди друзей Полина активно пропагандировала принципы феминизма и полной независимости от кого бы то ни было. Ей хотелось создать образ сильной женщины, но и отказываться от своих целей она не собиралась.

Вот только с личной жизнью у нее не клеилось. Сперва она этого не замечала, но с годами ситуация становилась все хуже. Окончив школу, она была единственной из своих подруг, кто никогда не встречался с парнями. Полина была уверена, что в университете все наладится. Свобода же, самостоятельность, да и она — не какой-нибудь синий чулок, а вполне прогрессивная барышня!

Однако поклонников не было. Она не понимала почему. Полина знала, что красива. Знала она и то, что умна — она была одной из лучших на потоке. И с практичностью у нее все было в порядке, она уже на третьем курсе активно подрабатывала! Так почему же?

При этом знакомиться первой она не могла, гордость не позволяла. Исключались и сайты знакомств: если кто-то из друзей узнает об этом, она от позора не отмоется. Она ведь всем говорила, что у нее проблем в личной жизни нет и не было.

Поэтому Полина просто ждала, сопротивляясь нарастающему отчаянию.

С Левой они познакомились на дискуссионном форуме. Он там был активным участником, потому что имел свое мнение обо всем на свете, причем во всех областях он казался экспертом. Они с Полиной сначала общались на открытых ветках, позже перешли в приват, а потом он назначил встречу.

К тому моменту Полина настолько хотела отношений, что ей было уже все равно, как Лева выглядит. Так что разочарования при встрече она не испытала, напротив, он показался ей лучшим мужчиной на земле. Да и он был очень вежливым, веселым, цветы ей дарил, они гуляли под дождем… В общем, повеяло той милой романтикой, которую Полина высмеивала в беседах с подругами.

Она тогда жила с родителями, но Лева снимал собственную квартиру, поэтому с близостью проблем не возникло. Лева был очень нежен и осторожен с ней, и она окончательно убедилась: вот он, идеал. Нужно сделать все, чтобы остаться рядом с ним!

А Лева словно почувствовал ее преданность — и начал меняться. А может, просто притворяться перестал? Полина не знала наверняка. У него было четкое представление о «конфетно-букетном» периоде, когда нужно быть показательно милым, и всей остальной жизни, в которой романтике нет места.

Полина попыталась это все понять и даже оценить. Действительно, жизнь ведь не может все время быть красивой картинкой! Раз Лева не считает нужным притворяться рядом с ней, значит, верит, что это серьезные отношения, это навсегда. А идеальных людей не бывает, и его недостатки — не худшие.

Вроде как притерлись, свыклись, а потом Лева снова ее огорошил. В день ее рождения взял ее за руки, заглянул в глаза и заявил:

— Знаешь, мне кажется, я должен признаться тебе кое в чем важном. Ты для меня многое значишь, поэтому я не могу скрывать это. Я не верю в традиционный институт семьи. Мне это не нужно. К женщинам я отношусь просто, но ты особенная, и тебя я обманывать не буду. Знай, если останешься со мной, то принимай мои правила. Будем честными друг с другом!

Это никак не укладывалось в представления Полины о нормальной семье. Да и то, что он ей такие новости преподнес вместо подарка на день рождения, радости не прибавило! Оскорбленная, она вернулась к родителям. Лева написал ей буквально через неделю. Он не просил прощения, нет, просто удивлялся, а чего ты психанула? Я же был честным!

Полина твердо решила, что больше на его удочку не попадется. Она себя слишком уважает, чтобы связываться с таким типом. Разве что переписываться с ним можно… Иногда… Потому что он интересный собеседник и чувство юмора у них совпадает, только и всего!

Так прошло полгода. Новых кавалеров не было даже на горизонте. А Лева все еще оставался рядом — они общались на отвлеченные темы, иногда он звонил. Когда он в очередной раз предложил встретиться, Полина не стала отказывать.

Потому что одиночество — это не для нее. Леву она знала, доверяла ему. Какой смысл менять шило на мыло? Другой может оказаться хуже. А Лева только болтает, что ему семья не нужна, Полина не сомневалась, что рано или поздно он повзрослеет и все поймет. Вера не ослабла ни после того, как он сменил замок в квартире, пока она была на работе, ни после того, как он вышвырнул ее из дома, когда к нему приехала на одну ночь пьяная бывшая.

Мужчинам просто нужно больше времени, чтобы повзрослеть. А так он неплохой, конечно. Бывает и хуже. А лучше уже не будет.

У Яны ситуация была другая. На нее давили обстоятельства и собственные убеждения, но она-то встретила своего принца! Для нее Вадим Довлатов был просто идеалом. Она, подготовленная Ксенией, держалась бы и за кого похуже, а внимание Довлатова восприняла как особую честь.

Так что Ксения эта появилась очень вовремя.

— Скажите, а Яну и Вадима часом не Ксения познакомила? — поинтересовалась Полина.

— Чего не знаю, того не знаю. Но Ксения пригласила ее на тот благотворительный вечер, это сто процентов.

Похоже, чудесные совпадения — это основное оружие Птицелова.

Теперь особенно важным было найти Ксению. В том, что в данных, которые она сообщила при регистрации в фитнес-клубе, нет ни грамма правды, Полина не сомневалась. Да и имя, скорее всего, фальшивое.

Но лицо ведь не подделаешь!

— А вы помните, как она выглядела, эта Ксения? Может, я с ней знакома, у нас с Яной примерно один круг общения, но я по имени просто не знаю.

— Да чего ее помнить? Она вместе с Яной приходила на мастер-класс по йоге, с того дня фотографии остались, она там должна быть! Можно у нас на сайте посмотреть в разделе «События».

Такой удачи Полина не ожидала. Ведь эта Ксения, или как там ее на самом деле зовут, — это уже не случайный человек! Это приближенная Птицелова, и она наверняка знает, кто он. Если удастся выйти на нее, хотя бы проследить, а лучше — прижать, тогда задание будет выполнено.

А у Птицелова можно получить и компромат на Григория Орловца для статьи. Отомстить за Яну Полина сейчас хотела больше, чем когда-либо.

* * *

В этих местах было так много снега, что у Алисы невольно появлялись сомнения: не увязнет ли машина.

Но пока маленький «Ниссан» вроде как справлялся, пробираясь сквозь заносы.

— Застрянем тут и погибнем смертью храбрых, — драматично заявила она.

— Не вижу ничего храброго в том, чтобы превратиться в мороженую форель, — фыркнул Дамир.

Первые полтора часа дорога была простой — хорошо расчищенное шоссе, относительно пустое в будний день, у них даже разогнаться получилось. Но дальше дороги сужались, петляли среди лесов, полей и частной застройки.

Нет, места здесь были красивые, не поспоришь. Но летом они явно становились доступней!

— Если так пойдет и дальше, придется обратно возвращаться вообще ночью, — заметила Алиса.

— Не обязательно. Можем заночевать где-нибудь, а потом ехать в Питер.

— Ты хоть один мотель приличного вида видел по пути?

— Нет. А зачем нам мотель? Любая крыша над головой подойдет!

Алиса была настроена не так оптимистично. В том доме, куда они направлялись, она точно ночевать не собиралась!

Ей почему-то казалось, что раз их отправили в Питер, то и все расследование будет проходить там. На предыдущих этапах разъезжать по разным областям не приходилось. А сейчас они неожиданно оказались перед выбором — ехать в российскую глубинку или в Египет.

Потому что человек, которого узнал Святослав, был как раз египтянином. Естественно, сразу молодой человек этого не понял. На указанном Птицеловом месте его встречал араб, весь обвешанный золотом. С курьером он почти не общался, но смотрел презрительно и не слишком доброжелательно. Святослав поспешил забрать деньги и уйти.

Потом он увидел того же араба в передаче об иностранном инвестировании. Им оказался Ахмед Камел, представитель влиятельной египетской семьи, занимающейся отельным бизнесом. Позже, когда Алиса стала собирать информацию о нем, выяснилось, что за свой полугодовой визит в Россию Ахмед успел стать героем не только деловой, но и светской хроники.

Он уехал обратно на родину с женой, Екатериной Арамизовой. Все бы ничего, но его супругой стала не бедная официантка, которой выпала роль Золушки, а дочь влиятельного бизнесмена, владельца сети супермаркетов.

Да и сама Екатерина была не похожа на женщину, которая сошлась бы с Ахмедом. Она отличалась скандальным характером, бунтарский нрав проявляла во всем, в чем только можно, и гордо именовала себя рокершей и неформалкой.

Однако в Египет улетала уже совсем другая Екатерина. Она смыла агрессивный макияж в черно-красных тонах, избавилась от пирсинга, перекрасила волосы в естественный русый цвет. А самое главное — изменился ее взгляд. На лице молодой девушки жили потухшие глаза старухи.

Это были кардинальные перемены, практически такие же, что произошли с Вадимом Довлатовым. Поэтому история Ахмеда и Кати была особенно любопытна.

Тут снова помогли журналисты, которые лезли не в свое дело. Они выяснили, что примерно за полгода до свадьбы с Ахмедом Катя Арамизова вошла в секту последователей сомнительной личности по имени Милонег Август. На первый взгляд, обычный шарлатан, поющий песенки о единстве с природой. Но его секта считалась авторитарной и увлекала довольно обеспеченных людей. Впрочем, даже среди них Катя Арамизова выделялась — слишком высокое общество она представляла.

Все это Алиса обсудила с Ланфен. Та, хоть и выступала на проекте координатором, все равно оставалась профессиональным психологом, и ее мнение тут было очень важно.

— Похоже, определенный моральный надрыв у нее появился давно, — признала Ланфен. — Отсюда и желание публичного протеста. Она не хотела быть куколкой-дочкой властного отца. Но тот переход, который она совершила, — в секту, а потом к замужеству, — это не могло произойти просто так. Не ее тип личности совершенно, со всеми слабостями. Нужна была причина — ищите ее.

Они нашли. Друзья Кати, еще из прошлой «рокерской» жизни, сообщили, что ей поставили тяжелый диагноз — рак мозга. Ей отмеряли год жизни от силы, врачи помочь не брались. Тогда она и отправилась в секту Милонега — и вылечилась!

Естественно, в такое никто верить не собирался. Дамир нашел среди ведущих питерских врачей бывшего одногруппника, поговорил с ним и узнал, как все было на самом деле.

Повторно, уже после «лечения» у Милонега, ее осматривали в государственной больнице — и никакой опухоли не нашли. Но врача, который поставил диагноз, обнаружить не удалось. Сама Катя уже пребывала в несколько неадекватном состоянии и не смогла назвать его, ее родители были не в курсе. Они знали только, что на обследование ее потащила какая-то подруга, которая и заметила у нее тревожные симптомы.

После того как Катя погрязла в секте, подруга испарилась так же стремительно, как и врач-онколог.

Получается, Птицелов действовал не только нагло, но и чисто. Отец Кати пытался найти тех, кто обманул его дочь, но безуспешно, а Катя с ним уже не общалась.

Точку в этой истории поставила свадьба. Катя уехала в Египет, и Арамизов все усилия сосредоточил на том, чтобы вернуть ее, а не докопаться до причины перемен. Пока что результат оставлял желать лучшего.

Учитывая сходство изменений личности Вадима и Кати, логично было бы предположить, что и он стал жертвой секты. Но — нет. Милонег Август бесследно исчез незадолго до свадьбы Кати, в один не слишком прекрасный день он просто бросил своих последователей. За прошедшие годы никто о нем не слышал.

Его след обрывался в провинции, где размещалось главное убежище секты. Свою аферу Милонег начинал в Москве, потом перебрался в Питер. Накопив достаточно денег, он выкупил здание бывшего пионерского лагеря вдали от больших городов и руками последователей провел там ремонт.

Дела у секты шли неплохо. Перед законом Милонег был чист: он не удерживал никого силой, не пропагандировал экстремизм, никто из его адептов не был замечен в применении наркотиков. Его секта даже была зарегистрирована — как некоммерческая общественная организация.

Зачем ему исчезать? Да еще и бесследно!

Ответ можно было найти только в его последнем жилище. Не факт, что там хоть что-то сохранилось, прошло ведь почти три года с тех пор, как он пропал. Но вдруг? Других вариантов не было. Разве что попытаться вычислить Птицелова через его связь со Святославом, но этим сейчас занимается Вероника, у нее лучше получится. Алиса рассказала ей, куда курьер отвозил деньги, дополнительные сведения Вероника получила от еще одного клиента Птицелова и теперь пыталась составить карту.

А Алиса и Дамир все-таки отправились к бывшему пионерскому лагерю. Алиса была рада, что он участвует в этом этапе вместе с ней — одна она на такую поездку никогда бы не решилась. Понятно, что самого Милонега там уже нет, как и его последователей. Но в этом месте люди переставали быть собой, может, оно вообще проклято!

Признаваться в этом страхе было стыдно, а заглушить его — невозможно.

Хотя места тут были красивые и настраивали скорее на умиротворение. Пологие холмы, леса под белой шубкой, и все блестит в свете яркого весеннего солнца. Кое-где уже и ручьи шумят, пробиваясь сквозь снежные заносы. Сектанты заявляли, что здесь они чувствуют единение с природой, и, видно, не лгали.

Дорогу к лагерю они едва не пропустили — потому что дороги больше не было. Лишь на горизонте проглядывали специфические постройки, которые с деревней никак не спутаешь, а перед ними стелилась сплошная снежная целина. Похоже, тут всю зиму никого не было, да и кто сюда пойдет? Случайному человеку это даром не надо, а для местных прогулка получилась бы слишком далекой.

— Машина не проедет, — заметил Дамир. — Нужно идти пешком.

— Полчаса топать придется. И убежать быстро не получится!

— От кого ты уже убегать собралась?

— От призраков!

— Алиса, — он бросил на нее укоризненный взгляд.

— Что? Они там могут быть!

В призраков она на самом деле не верила, но и шуткой это было лишь наполовину. Заброшенные здания казались скелетами чудовищ, которые шли куда-то единой стаей, а потом рухнули здесь, да так и остались, погибшие.

Хотя оно и к лучшему, что секты больше нет. Если бы эти люди все еще были здесь, Алиса вряд ли решилась бы идти к ним. Они, может, и считались мирными, эдакие двинутые хиппи, но ведь отсюда Катя вышла уже совсем другим человеком! Алисе не хотелось испытывать судьбу, так что к сектантам она бы не подошла, а вот брошенных зданий не боялась.

Идти через поле оказалось сложнее, чем они могли предположить. Общий слой снега и так был выше колена, а там, внизу, еще и скрывались ямы, в которые Алиса проваливалась по пояс. Правда, продолжалось это недолго. После второго падения Дамир без лишних пояснений взял ее на руки и понес дальше. Как ни странно, это ускорило их продвижение вперед.

От неожиданности Алиса даже молчала первые секунды, потом задергалась.

— Эй, ты что творишь! Я вообще-то сама идти могу!

— Тебе снег до талии.

— И что? Не заледенею!

— Не заледенеешь, — подтвердил он. — Но однажды, надеюсь, ты остепенишься и захочешь иметь детей. Я не хочу, чтобы эта прогулка тебе тогда аукнулась. Считай это профессиональным мнением.

— Вот они, недостатки отношений с врачом, — проворчала Алиса, однако вырываться перестала. — Тогда груз не кантовать!

— Если груз продолжит болтать, перекину его через плечо. Мне так даже удобней.

Он донес ее до ворот, дальше продвигаться так было невозможно. Створки, перемотанные ржавыми цепями, перекосились и безнадежно застряли в земле. Даже если бы им удалось проехать сюда на машине, ее бы все равно пришлось оставить. В воротах была небольшая щель, зазор, в который с трудом можно было пробраться по одному.

На территории бывшего лагеря признаков жизни не было. В снегу не осталось даже следов, о дорожках и мечтать не приходилось. В белом полотне, словно острова в море, проглядывали три небольших домика из дерева и камня, там, скорее всего, жили отдыхающие дети, а потом и сектанты. Кирпичное здание было всего одно, оно ютилось среди садовых деревьев и выглядело давно покинутым.

Пробраться на территорию лагеря было несложно, да и осмотру ничто не мешало. Но смотреть тут было особо нечего: чувствовалось, что далеко не всех отпугивает зловещая репутация секты. Отсюда вынесли всю более-менее добротную мебель, оставили только поврежденную. Кое-где даже полы сняли, на потолке и лампочек не осталось. А потом, когда все было украдено и разрушено, сюда перестали ходить. Зачем?

Внутри не было ничего зловещего. Люди жили здесь не в роскоши, но и не в спартанских условиях. Никаких орудий пыток, перевернутых крестов или мистических рун на стенах не было.

Хотя секта Милонега и не была откровенно религиозной, строго говоря, их лидер скорее относился к язычникам. Он пропагандировал целительную силу природы, свои особые способности, жизнь в гармонии — и не более того. К нему приходили тяжело больные люди, те, кто страдал от депрессии, а иногда и вовсе пресыщенные жизнью. Одни жили тут, как на курорте, слушали рассказы о матушке-Земле, а потом благополучно возвращались в городские офисы. Другие оставались надолго и, вероятно, менялись, как Катя, только их случаи не вызывали такого резонанса — они не были детьми миллионеров.

Главное здание, где, скорее всего, обитал лидер секты, было разворовано и разрушено не меньше, чем деревянные домики. Можно было только приблизительно угадать ту обстановку, что была здесь раньше: сельский шик с картинами, коврами и дорогой мебелью. Похоже, тут был лучший ремонт, чем в маленьких домах, да оно и понятно, с чего это великий Милонег Август будет на себе экономить?

В представлении Алисы он был актером. Из тех, кто организовывает секты ради денег, а не славы или власти. Расчетливый прагматик, которому плевать на попавшихся в его сети лохов. И устроился он вполне комфортно! Зачем ему уходить?

Если только он не устал ото всей этой суеты, постоянного внимания прессы и недовольных родственников. Тогда он мог сменить род деятельности, но не кардинально, и продолжить манипулировать людьми уже в другом месте и в другой роли.

— Как думаешь, мог этот Милонег стать Птицеловом? — спросила Алиса, осматривая обшарпанные стены.

Она была рада, что они пришли не летом. Судя по всему, порой здесь ночевали бездомные, и запах стоял не самый приятный.

— Вполне возможно, — кивнул Дамир. — Он умен, опытен, умеет управлять людьми. Но есть крупная нестыковка: Птицелов уже работал в то время, когда Милонег был главой секты.

— Я б это нестыковкой не назвала. Он мог сочетать одно с другим, а потом, когда бизнес Птицелова развился, полностью уйти в это.

— Мог.

На некоторых стенах сохранились цветные росписи, явно времен секты. Люди с одинаковыми лицами, почти все голые и все бездумно счастливые. Сидели тут, с березками обнимались, и сами постепенно превращались в растения…

Алиса невольно поежилась. Она не могла понять, как можно доверить свою жизнь и судьбу человеку, назвавшемуся Милонег Август! А родным этих людей каково? Ты понимаешь всю опасность и бессмысленность ситуации, стараешься вбить в тупую голову недавно близкого человека правду, а в ответ тишина.

Самому же Милонегу было плевать на то, что происходило с его последователями. Как и Птицелову плевать на его живой товар. Все сходится!

— Слушай, а если бы я вдруг пошла в эту секту, что бы ты сделал? — полюбопытствовала Алиса, лениво расталкивая ботинком мусор.

— Отправил бы тебя на лечение, разумеется.

— Самый умный! Можно подумать, родственники настоящих сектантов не пытались этого сделать!

— Кто пытался, у того получилось, — отозвался Дамир. — А у кого не получилось, тот недостаточно хотел. Можно выкрасть тебя из секты, договориться с врачами, чтобы тебя не выпускали из психушки и полноценно лечили, пока в себя не придешь!

— Ты с ума сошел? — возмутилась Алиса. — Это же насилие!

— Я знаю.

— Да я бы после такого видеть тебя не смогла!

— Это я тоже знаю.

— И ты все равно поступил бы так?

Дамир повернулся к ней, он определенно не находил этот разговор забавным.

— Сделал бы, несмотря ни на что. Я люблю тебя, а не те события, которые ты приносишь в мою жизнь. Следовательно, я буду делать то, что нужно тебе, даже если это вредит нашим отношениям. Тема закрыта.

— Как скажешь, — смиренно кивнула Алиса, старательно подавляя улыбку.

Они осмотрели бы дом быстрее, если бы разделились. Но этого Алиса не хотела, пусть здесь и не было ничего страшного — ее угнетала атмосфера гнездовища секты. Поэтому они были вдвоем, когда набрели на странную дверь.

Вернее, сама дверь была обычной — из прочного дерева, покрашенная в синий цвет, как и все другие. Теперь она и вовсе валялась у стены. Но было видно, что когда-то на ней стояло сразу три замка, которые потом кто-то срезал. Опять местные свои дачки обустраивали!

Комната, в которую вела дверь, отличалась от остальных полумраком: окно, теперь уже треснувшее, наглухо закрасили серой краской. Мебели внутри не было, но непонятно, оставил все так Милонег или это стало следствием рейдов бродяг.

— Эй, посмотри-ка на это! Он что, дискотеки тут устраивал?

Алиса прошла к противоположной стене и указала на большое скопление розеток. Одна из них была необычной, она чем-то напоминала розетку для электроплиты. Получается, сюда пускали большое напряжение и подключали к нему сложный прибор. Все розетки были относительно новыми, да и по их расположению было понятно, что это не наследие пионерского лагеря.

Пока Алиса пыталась угадать, к чему здесь эти розетки, Дамир обнаружил нечто более странное.

— Думаю, тебе следует на это взглянуть.

Он откинул в сторону обвалившиеся куски штукатурки с потолка и присел на корточки возле странных отверстий в деревянном полу. Их было четыре, все парные, и они образовывали довольно большой квадрат.

— Это что? — смутилась Алиса.

— Следы от шурупов. Крупных. Похоже, тут что-то было привинчено к полу.

Квадрат располагался близко к розеткам. Но что это могло быть — Алиса не представляла, у нее даже вариантов не было.

— Видела, возле двери железка валяется? Принеси, пожалуйста, — попросил Дамир.

Возражать она не стала, порадовалась только, что на ней перчатки и весь этот хлам не приходится трогать голыми руками. Железный брус, несмотря на покрывавшую его ржавчину, оказался прочным, на что и рассчитывал Дамир. Он подцепил этим импровизированным ломом одну из досок, в которых были отверстия, и резко вырвал ее из пола.

Алиса не понимала, зачем это нужно, пока не увидела странное темно-коричневое вещество, неровным слоем покрывавшее бетон под досками. Оно было похоже то ли на порошок, то ли на смерзшийся гель, а дотрагиваться и проверять Алиса не собиралась. Ей проще было спросить:

— Что это?

— Кровь, — Дамир провел металлическим бруском по веществу. — Она тут давно, вся ссохлась, но в свое время ее было много. Возможно, разбавленная другими продуктами жизнедеятельности.

— Ты имеешь в виду?…

— Желчь, желудочный сок, моча.

— Я поняла! — прервала Алиса. Она отпрянула от пробоины и теперь держалась на расстоянии нескольких шагов. — Проклятие, что за хрень он сюда приволок?

— Понятия не имею. Но, думаю, это напрямую связано с тем, что произошло с Екатериной Арамизовой.

Он еще некоторое время осматривал выбоины в полу. Его, бывшего хирурга, такие вещи не пугали и особого отвращения не вызывали. Алиса же вышла в коридор, где были выбиты окна, чтобы подышать свежим воздухом.

Из окна открывался великолепный вид на маленькое озеро, на берегу которого и стоял лагерь. Даже сейчас, скованное льдом, оно было живописным, а летом тут наверняка пастораль.

— Я не знаю, что это такое, — признал Дамир, подходя к ней. — Я сфотографировал это на телефон, покажем Веронике, она лучше разбирается в технике. Больше тут ничего нет.

— Надо возвращаться. Будем искать мотель, о котором ты говорил. Но сначала давай прогуляемся туда, — Алиса кивнула на озеро.

— Зачем?

— Да просто на что-то красивое посмотреть хочу! У меня эта гниль до сих пор стоит перед глазами.

Еще Алисе хотелось размяться перед тем, как снова на несколько часов садиться за руль. Но об этом она предпочла не говорить — Дамиру и так тяжело, потому что из-за травмы ему больше нельзя водить машину.

На пологом берегу, ведущем к озеру, снега было относительно немного, всего-то по колено. Деревья и кусты почти вплотную подступали к воде, их черные ветки создавали причудливый узор на фоне снега и серого неба. Изредка их украшали опустевшие птичьи гнезда, обитатели которых должны были вернуться только весной — или не вернуться вообще. Это была красота, но не жизнерадостная, как полагается пионерскому лагерю, а немного готическая, мертвая даже. Хотя Алиса не отрицала, что такие мысли у нее появлялись во многом из-за осмотра бывшего пристанища секты.

— Как думаешь, у нас получилось бы жить в загородном доме? — поинтересовалась она. — Среди природы?

— Обстоятельства позволяют, но ты бы долго там не высидела и сорвалась на очередной проект.

— Но в перерывах между проектами я ведь где-то живу! И вообще, я скоро постарею и — как ты там сказал? Заматерею?

— Сказал, что однажды ты начнешь вести себя как взрослая. И если ты намекаешь на то, что тебе в этом году исполнится тридцать, то… страшная цифра, да.

— Не в этом году, а уже первого апреля!

— Твой день рождения тебе очень подходит.

— Да ну тебя!

Она не обижалась на него, скорее устроила небольшую демонстрацию. Алиса показательно отошла в сторону, вроде как подальше от него, хотя на самом деле ее интересовали темные шары, лежащие под старым деревом. На растение не похожи, да и снегом почти не присыпаны… Они интриговали.

Подойдя поближе, Алиса обнаружила, что это птичьи гнезда. Скорее всего, вьюга, которая бушевала тут ночью, сбросила их с дерева. Причем одно из гнезд было необычным: более плоским, чем другие, и вроде как более широким. Алиса не знала, как это понимать.

— Что ты уже тут нашла? — спросил Дамир, поравнявшись с ней.

— Домик птички, склонной к авангардизму.

Алиса считала гнездо просто любопытной штукой, не заслуживающей и повторного взгляда. А вот Дамир поднял его и достал из переплетения веточек странное, чуть изогнутое блюдце серовато-желтого цвета, с неровным контуром. Оно и на блюдце-то не было похоже, но Алиса не могла придумать более точного сравнения.

Дамир откинул гнездо в сторону, а блюдце оставил. Вид у него был совсем не веселый, и Алиса, прекрасно его знавшая, мгновенно уловила напряженность.

— И что ты только что украл у птички?

— Os frontale.

— По-русски!

— Лобная кость, — ровным голосом пояснил Дамир. — Человеческая.

— Это что, кусок черепа?

— Да.

От удивления Алиса попыталась попятиться, но неудачно, и скоро повалилась в снег. Дамир подал ей руку, однако она отказалась принимать помощь, поднялась сама.

— Пока ты держишь эту штуку, я тебя не трогаю! — заявила она. — Дамир, здесь кого-то зарубили.

— Как раз не зарубили, но это тоже проблема, — откликнулся он, внимательно осматривая находку.

— Что ты имеешь в виду?

— Тут очень странный скол. Не берусь сказать наверняка, что его вызвало, но точно не ровное лезвие. Пока единственная версия, которая у меня есть, получается слишком фантастической, и все же… Если судить только по краю лобной кости, этот череп что-то разорвало изнутри.

Глава 5. Один и тот же человек

Севера не покидало ощущение, что он сходит с ума, медленно, но верно.

Он держался за логику, факты и здравый смысл, сколько мог. Но в последнее время даже это ускользало от него.

Он видел, что перед ним Мария. Он слишком сильно любил ее, чтобы не узнать! Да, исчезли воздушные льняные кудри, сменившись тяжелыми медовыми прядями. Она похудела, стала смуглее от загара. Но это такие ничтожные перемены на общем фоне! Даже время практически не тронуло ее, она выглядела моложе своих лет.

Жесты и мимика тоже совпадали. Когда ее что-то смешило, она забавно морщила носик. Не повышала голос, если злилась. Старалась побольше и пошире улыбаться, когда ей грустно. Что это, просто отдаленное совпадение? Или память уже играет с ним злые шутки?

Та, в ком он узнал Марию, не могла ею быть. Во-первых, Мария умерла. Во-вторых, у нее другое имя — Вероника. А в-третьих, сама Мария узнала бы его! Зачем ей скрываться?

Он проверил Интернет, увидел, что никаких упоминаний о Марии Крестовской за последние десять лет не было. По крайней мере, его Марии! А вот информации, посвященной Веронике Аргос, хватало. Это был не персонаж, созданный специально для проекта, а вполне реальный человек.

Получается, истинная картина мира противоречила тому, что Север видел своими глазами. Разве это не сумасшествие? Когда тебе все вокруг твердят, что трава на самом деле красная, а ты знаешь, что она зеленая, — кто сходит с ума, ты или окружающие?

Север оказался к такому не готов. Он уже похоронил Марию и в сердце, и в сознании. Расставание с нею оставило ему в наследство боль, от которой нельзя избавиться, и тем не менее прошлое казалось завершенным этапом.

Пока не появилась она. И этой своей схожестью Вероника жутко его злила! Как будто она нарочно скрывала от него правду. Он начал замечать это уже на третьем этапе проекта, а теперь, когда они столько времени проводили вместе, ощущение лишь усиливалось.

Он не мог спать. Просто лежал ночь за ночью и смотрел в темный потолок, слушал ее спокойное дыхание рядом с собой. Он пытался понять, призрак она или на самом деле живая. Усталость накапливалась, острый недостаток сна порождал нервозность. Вероника просто бесила его, но этому гневу постоянно противоречила любовь к Марии. Ему казалось, что он загнан в угол, и стены сдвигаются вокруг него, угрожая раздавить в любую минуту.

Она, кажется, что-то замечала. Иногда она смотрела на него так задумчиво, почти мечтательно, что мурашки шли по коже. А иногда, казалось, смеялась. И он был на грани… Нужно было бросить этот проект и вернуться в Москву, как того требовал инстинкт самосохранения, но Север просто не мог.

У него сейчас не было жизни, за которую стоит держаться. А Вероника, как бы она его ни раздражала, давала ему странную, отчаянную надежду.

Он лежал на кровати, в очередной раз пытаясь заснуть. Горела только настольная лампа, и комната была заполнена мягким полумраком. Вероника работала за компьютером, и он надеялся, что без ее присутствия в кровати уснуть будет проще.

Надежда долго не продержалась. Лежа на своем привычном месте, он мог наблюдать за ней, смотреть, как она хмурится, глядя на экран, как между делом убирает за ухо золотую прядь волос. В груди засела ноющая боль…

Она хотела и вовсе уйти в библиотеку, чтобы не мешать ему, но там обосновались Полина и Валентин, и минимум один из них был склонен без спроса заглядывать в монитор. Поэтому Вероника осталась в их спальне. Север был рад этому.

— Ты не спишь? — Вероника вопросительно посмотрела на него, и он вздрогнул от неожиданности. Он уже привык к тишине, нарушаемой лишь щелчками мышки.

— Нет.

Он не скрывал от нее свою неприязнь — иногда даже проявлял слишком бурно, и за это ему было стыдно, но он ничего не мог с собой поделать.

— Мне нужно твое мнение. У меня тут получается нечто странное!

Она всерьез занималась расследованием, он уже не мог. Сначала пытался, напоминал себе, ради чего пришел сюда, но потом добавился недостаток сна, и Север махнул на проект рукой. Однако сейчас речь шла о работе с ней, и он не мог отказаться.

— Что от меня нужно?

— Посмотри сюда, у меня кое-что нарисовалось!

Дома Север не терпел одежду в кровати, но на проекте пришлось спать в майке и штанах — не из-за Вероники даже, а из-за того, что камер здесь хватало, парочку он уже обнаружил, остальные и не искал.

Он подошел к столу и посмотрел на монитор. Там была открыта карта одного из районов Питера, теперь усеянная красными точками.

— Это что?

— Места, которые связаны с Птицеловом, — пояснила Вероника. Она начала водить пальцем по экрану. — Вот это — те адреса, которые Святослав Сохин дал Алисе и Дамиру. Сюда он доставлял деньги. Вот тут был Егор. Он сказал, что не передавал деньги, а оставлял их в указанных местах, дважды, — аванс и окончательную плату.

— Вот из этих точек получается круг, — отметил Север. — Но в него попадают не все.

— Остальные можно назвать статистической погрешностью. Внутри этого круга находится достаточно большое количество самых разных заведений, но лишь одно из них имеет и другую связь с Птицеловом.

Она щелкнула пальцами по клавиатуре, и на экране появилось изображение нового стеклянного здания, окруженного палисадниками и гравиевыми дорожками. Над входом висела вывеска — «Курама».

— Это что за центр шаурмы? — нахмурился Север.

— Это центр рэйки. Его владельцем является Анатолий Хромов — человек, который, по информации Орловца, достаточно активно продвигает Птицелова в высшем обществе. Точнее, не продвигает, а хвалит, но в нашей ситуации это аналогично продвижению.

— Думаешь, он и есть Птицелов?

— Я, если честно, не знаю. Вроде как Птицелов должен быть осторожней и не выдавать себя так откровенно. А с другой стороны, он не мог знать, что мы получим информацию и от курьера, и от бывшего клиента. Но все это — косвенные доказательства, которые ни в коем случае не подтверждают его вину.

— Хорошо, тогда как нам эту вину доказать?

— Я еще не уверена, что есть что доказывать, — покачала головой Вероника. — Хромов — успешный бизнесмен, увлеченный своим делом. Он занимается этим центром много лет, у него своя клиентура, солидный доход. Этим он может заработать больше, чем Птицелов, и без криминального риска. С другой стороны, он занимается рэйки…

— Где тебе нужно мое мнение? — прервал ее Север. — Или тебе просто нужно, чтоб тебя послушали? Тогда обращайся к своей подружке!

Он снова злился на нее. Она ничего не сделала. Но золотой свет лампы делал ее моложе, совсем девчонкой, и перед ним снова была его Мария. Безо всяких «похожа» или «такая же», это была она, как будто он душу рассмотреть мог!

Злиться на нее было проще, чем поддаваться отчаянию.

— Алисы сегодня нет в квартире, — напомнила Вероника. Она не обиделась на его злость, она была такой же понимающей, как Мария, и это просто добивало. — Она и Дамир остановились неподалеку от того пансионата, к которому они сегодня ездили. Они нашли там что-то важное, но Алиса сказала, что расскажет, когда вернется, по телефону обсуждать не хотела. И да, она моя подруга, но ты мой напарник.

— Из этого следует, что я должен делать то, что ты скажешь?

— Ты делаешь глупые выводы и сам об этом знаешь, — мягко улыбнулась Вероника. — Как ты себя чувствуешь?

— При чем тут это?

— Ты просто себя со стороны не видишь. Все признаки бессонницы налицо.

— Слушай, вот только лечить меня не надо!

Он вернулся в кровать. Снова думать о расследовании не хотелось, и то, что он сам начал ссору, не успокаивало.

Если бы она хоть раз, один только раз повела себя как нормальный человек и нахамила в ответ… Но нет, она по-прежнему была ангелом и смотрела на него с сочувствием.

— У тебя были раньше такие проблемы со сном?

— Нет! У меня и сейчас проблем нет!

— Я вижу.

— Здесь не о чем говорить!

— Так не пойдет, — вздохнула Вероника. — Ты мне нужен на этом проекте, нужна твоя поддержка, твое мнение. Мы ведь команда! Но ты так долго не продержишься.

Хотелось прямо сказать ей, что проблема в ней. Точнее, она и есть проблема! Она ведь знает о Марии, он рассказал ей на прошлом этапе. А теперь можно добавить, что она просто не имеет права быть такой похожей на нее.

Но он сдержался. Остатки здравого смысла подсказывали, что Вероника как раз ни в чем не виновата. Человек она неплохой и не заслуживает такого отношения.

— Это мое дело, — проворчал он. — Которое тебя не касается. Если продолжишь болтать и свет тут палить, я точно не засну, вот и причина моей бессонницы!

Он повернулся на бок, спиной к ней, всем своим видом показывая, что разговор закончен.

Вероника не стала спорить. Через минуту свет погас, и компьютер она отключила. В наступившей тишине он лежал, не смыкая глаз, слушал, как она ходит по комнате. Потом кровать чуть прогнулась под ее весом, показывая, что она тоже легла.

А дальше произошло то, чего раньше не было. Север почувствовал, как ее рука осторожно обнимает его за плечи.

— Что, черт побери, ты делаешь? — спросил он, опомнившись. Повернуться и посмотреть на нее он просто не мог.

— Спокойно, это не изнасилование и не сексуальные домогательства. Я просто хочу помочь тебе.

В ее прикосновении действительно не было соблазна. Это касание было интимным, да, но в каком-то особом проявлении — более сложном, чем секс, что ли. Вероника побеспокоилась о том, чтобы между ними было одеяло, она намеренно избегала сейчас любого соблазнения.

Север наконец сумел развернуться к ней. В ночной темноте ее глаза, обычно зеленые, казались черными и бездонными.

Все различия с Марией полностью исчезли. Сердце билось все сильнее.

— Это мне не помогает, — прошептал он.

— Потому что ты настроен на отрицание. А ты успокойся, научись доверять мне. Мы работаем вместе. Ты мне нравишься. Я понимаю, что у каждого из нас свое прошлое. Но давай хотя бы на время проекта забудем о нем, а? Ты изматываешь себя.

— Что, боишься проиграть?

— Я спокойно отношусь к поражениям. Но я знаю, что тебе самому тяжело. Не думай, что я твой враг. Даже сейчас… Прекрати думать о том, что тебя беспокоит. Просто закрой глаза, глубоко вздохни и усни.

— Это тупо.

— Давай рассматривать это как шаг к примирению.

Он мог потребовать, чтобы она убрала руку, — и не стал. Ее прикосновение было легким, только к плечу, но оно грело. Находясь так близко, он чувствовал запах ее волос…

И даже запах был ее! Нежный цветочный аромат, едва уловимый, который витал у ее волос и кожи. Разве не безумие? Лежать рядом с живой, а думать о мертвой. Но запах вообще нельзя использовать как аргумент. Они взрослые люди, живут в двадцать первом веке. Какое значение имеет запах?

Он не верил, что получится, а спорить с ней просто устал. Север закрыл глаза, и когда пропала эта связь с миром, обоняние стало сильнее. Он снова лежал рядом с ней, как когда-то, словно в прошлое перенесся. Он чувствовал то абсолютное спокойствие, которое научился ценить слишком поздно.

Он закрыл глаза лишь на секунду, чтобы она отстала, — а проснулся поздним утром. Рядом с ним уже никого не было.

* * *

— Ты уверена, что это обязательно? — Муж смотрел на нее с явным подозрением.

Это не было тревожным знаком. Он и раньше проявлял легкое беспокойство. Но что бы она ни ответила, он поверит, и вопрос будет решен.

— Конечно! Я рада помочь тебе в расследовании. Толя связан с Птицеловом, я уверена!

— Он для тебя уже Толя?

Лера невольно прикусила язык. Это было лишним! Ладно, не критично. Достаточно сделать вид, что все в порядке.

— Я просто для краткости! Анатолий — очень длинное имя. Главное ведь не это, а то, что от него можно получить полезные данные.

— Если бы он что-то знал, то сразу сказал бы, — заметил Валя. — Вы с ним полдня провели!

Они провели вместе даже больше. Естественно, в картинную галерею из его дома они не вернулись, водитель Хромова потом подвез ее сюда, к ее временному дому. А до этого много часов подряд… они не говорили.

Но зачем Валеньке это знать?

— Я должна была получить его доверие! — важно заявила Лера. — Как видишь, получила, раз он хочет видеть меня снова!

Это стало неожиданностью для нее, но не большой. Радовало, что она может произвести то же впечатление, что раньше. Причем на этот раз Хромов звал ее не домой, а к себе на работу. Значит, он хотел по-настоящему заинтересовать ее!

Чтобы не драконить мужа, Лера надела строгий синий костюм. Она знала, что на развитие событий это никак не повлияет, а Валя будет спокоен.

Но муж проявил неожиданную бдительность:

— А чулки тебе зачем? Холодно же, колготки надень!

— Я не признаю колготки, и ты это прекрасно знаешь. Что же до холода… не замерзну, меня туда на машине подвезут и обратно отвезут!

— Будь осторожна. Я вчера подслушал разговор Вероники и Севера, они считают Хромова опасным.

О том, что он подслушивает чужие разговоры, Валя говорил без стеснения, даже с некой гордостью. Он считал, что для победы любые методы хороши. А у Леры это уже начинало вызывать отторжение — как не по-мужски!

Может, все-таки придется с ним развестись. Но такие глобальные решения она оставила на потом, а пока была просто рада отдалиться от него.

Ее встретили вовремя, отвезли в район новостроек. Вопреки ожиданиям Леры возле центра не было никаких зеленых крестов или иных указаний, что тут занимаются медициной. Только новенькое здание и вывеска — «Курама».

Хромов лично встречал ее у входа. Он сразу повел гостью в свой кабинет, но перед этим Лера успела заметить, что сотрудники тут ходят не в белых халатах, а в странных цветастых костюмах, похожих на пижамы. Она не совсем понимала, что это значит. Но клиентов здесь хватало, получается, Толя знает, что делает.

Его кабинет был большим и светлым, без нагромождений бумаг. Все полки здесь были заняты восточными сувенирами, их накопилось так много, что Леру не покидало чувство, будто она в музее. Восточная стилистика просматривалась и в интерьерах.

Наедине с Хромовым Лера чувствовала себя абсолютно спокойно. Ей было плевать, в чем там его подозревают Вероника и Север, что думает Валя. Она знала своих любовников, Хромов не может быть преступником.

— Рад снова видеть тебя, — улыбнулся он. — Не думал, что вдруг скучать буду!

— Почему нет?

— Я староват для романтики.

— Глупости какие! — рассмеялась Лера. — Мне такое можешь даже не говорить, уж я-то знаю, сколько у тебя энергии.

— Сочту это за комплимент. Выпьешь что-нибудь?

— Мартини, если есть.

— Сделаю вид, что два последних слова я не слышал.

Он не стал никого вызывать, бар располагался прямо у него в кабинете за закрытыми дверцами одного из шкафов. Пока он наполнял бокалы, Лера рассматривала собранные в комнате сувениры.

Одна картина привлекла ее внимание даже на общем пестром фоне. Небольшая табличка из меди, частично позеленевшей, а на ней — изображение маленькой птички, бьющейся о прутья клетки.

Лера уже видела этот образ раньше.

— Нравится? — отвлек ее Хромов.

— Здесь… много интересного. А это что? — Лера указала на картину.

— Просто одна из безделушек, которые я в свое время привез из Индии. Напоминает мне, как легко ограничить свободу живого существа.

— Как-то невесело!

— Смотря для кого. Птице несладко. Но у человека, который посадил ее в клетку, дела идут прекрасно.

Лера вернулась за стол, приняла бокал из рук Хромова. В этот момент в дверь постучали.

— Кто? — осведомился Хромов.

В кабинет заглянула полноватая миловидная блондинка.

— Анатолий Борисович, вы на семинаре будете?

— Не в этот раз, Света. У меня важная гостья, меня не беспокоить!

— Как скажете. — Дама украдкой улыбнулась Лере и вышла.

— Моя персональная ассистентка, Светлана, — представил ее Хромов. — Чудо, а не секретарь, половина моего успеха — ее заслуга. Многие мои коллеги не верят, что женщина может быть талантлива в бизнесе, но я такую ошибку никогда не допущу.

Лере нравилось, что его ассистентка — не юная топ-модель. В этом действительно было что-то солидное. Да и Светлана показалась ей очень милой.

— Она сказала, что сейчас будет какой-то семинар. Я не отвлекаю тебя? — захлопала ресницами Лера. Нужно было начинать шоу.

— Нисколько, это рутинное мероприятие.

— Для врачей?

— Я не могу сказать, что на меня работают врачи.

— Мне казалось, ты говорил, что у тебя медицинский центр.

— Это так. Но здесь не занимаются той медициной, о которой ты сейчас думаешь. Тебе известно, что такое рэйки?

— Никогда не слышала.

Хромов отставил в сторону непочатый бокал с коньяком и поднялся. Лера осталась сидеть на месте, наблюдая за ним. Он обошел стол и остановился у нее за спиной.

— Рэйки — это очень древнее искусство, исцеление через прикосновение. Не нужно никаких специальных операций, тем более травмоопасных. Достаточно просто коснуться пациента и управлять естественными энергетическими потоками его тела.

Его руки мягко опустились ей на плечи. Что бы он там ни говорил, это не было простым касанием, она чувствовала, как сильные пальцы разминают ее мышцы. Но возражать Лера не собиралась.

— Похоже на магию какую-то! — восхитилась она.

— И тем не менее это наука. Увы, не все понимают это, особенно в нашей стране. Здесь рэйки презрительно именуют псевдонаукой. Но ведь люди когда-то массово верили, что Земля плоская и стоит на трех китах. Так что мнение большинства не обязано быть правильным.

— А единицы развивают цивилизацию, — поддержала Лера.

— Именно так. Когда я начинал, было особенно трудно. Сейчас мало кто знает о рэйки, а тогда не знали вообще. Я этим занялся в двухтысячном году — самому не верится! Тогда я работал в собственной квартире, себе в убыток, но старался. Через пять лет смог снять квартиру под офис, а два года назад построил это здание. Но я точно знаю, что должен делать, и, как видишь, двигаюсь только вперед.

— Похоже, ты действительно веришь в это.

— Я верю, что делаю нужное дело! — заявил Хромов. — Знаешь, я в своей жизни много ошибок допустил, не раз сворачивал не туда, но когда узнал, что такое рэйки и как это работает, понял — мое. Я помогаю даже тем людям, на кого врачи традиционной медицины махнули рукой!

— Похоже, это еще и приносит неплохой доход.

— Сейчас — да, но даже когда я сидел без денег, я не собирался отступать.

Лера сомневалась, что эта наука действительно так чудодейственна, как он говорил, но массаж он делать точно умел. Она на секунду отстранилась от его рук, чтобы сбросить пиджак, и осталась в тонкой шелковой блузке.

— И что, от старости это искусство тоже спасает? — кокетливо поинтересовалась она.

— Тебе это пока не нужно. Вот ты и знаешь, чем занимаюсь я. А ты? Нашла свое призвание? Мой водитель сказал, что ты живешь в хорошем доме.

— Я думала, он был послан подвезти меня, а не проследить!

— Конечно. Но мои сотрудники умственными расстройствами не страдают, он не мог просто взять и забыть, что видел! Так чем ты занимаешься?

— Маркетингом. Продвижение, рекламные стратегии — вот это мое.

Тут Лера не солгала, она действительно много лет работала в маркетинге. Это было раньше, до того, как она стала домохозяйкой при Вале.

В этот раз она совсем забыла об обручальном кольце, сняла его только в машине. Водитель это, скорее всего, видел и непременно доложит Хромову. Так что с третьей встречей могут возникнуть проблемы, но это будет потом.

— Знаешь, эффект рэйки особо ощутим при прямом контакте с кожей, — как бы между делом заметил Хромов.

— Меня нужно лечить?

— Это не только лечит. С помощью энергии можно просто улучшить самочувствие человека.

— А может, и манипулировать человеком?

Руки Хромова напряглись всего на долю секунды, но Лера ощутила это.

— Вообще, можно, — признал он. — Но это не поощряется. Так можно и жизнь человеку сломать.

— Ты говоришь об этом без особого содрогания!

— Я верю в то, что каждый получает ему предназначенное. Но сам я — лекарь, а не разрушитель, надеюсь, ты уже увидела это.

— Не знаю. Ты ведь говоришь о птичках в клетке!

Она снова кокетничала, и он понял это, а потому не оскорбился.

— Это была метафора для моей жизни. Тебя такое не коснется — некоторые птички должны летать свободно.

* * *

Вызывать полицию было бесполезно. Слишком многое пришлось бы объяснять, и в любом случае нужно было бы упомянуть проект, а это запрещено, поэтому Дамир сразу связался с Ланфен. Просто взять и уехать отсюда было нельзя, речь ведь шла не об игре, а о настоящем преступлении.

Инвесторы согласились помочь, но с предсказуемым условием: нужно было снять подробный отчет о том, что они нашли. Это было несложно, особенно вдвоем: пока сюда добиралась специальная бригада, они с Алисой успели запечатлеть на камеру все самое важное. Потом они отправились на ночлег в ближайший мотель, предоставив сбор костей экспертам.

Алиса справлялась с ситуацией отлично и этим даже удивила его. Дамир ожидал, что она будет угнетена случившимся. Однако, когда первый шок после обнаружения черепа прошел, она взяла себя в руки, по углам не жалась, о возвращении в город и речи не вела. Она не солгала, когда говорила, что чувствует себя в своей стихии на этом проекте.

Утром они снова поехали в лагерь. К этому моменту эксперты собрали все, что могли в таких условиях. Для более серьезных действий нужно было ждать, пока стает снег. Но и в нынешних обстоятельствах они многого добились.

Теперь Дамир стоял перед металлическим столом, на котором были аккуратно разложены пятьдесят три осколка костей, в том числе и два куска черепа. Это не приравнивалось к полноценным костям: осколки были разного размера, но преимущественно мелкие.

На многих еще сохранились куски плоти. Судя по всему, осколок, который Дамир нашел в гнезде, обглодали звери, остальные же хранились в иных условиях. Зрелище они представляли не самое приятное, и поначалу Алиса предоставила ему возможность самому изучать их, она же ушла в соседнюю комнату с компьютером. Теперь вот, спустя час, вернулась.

— Так что, Милонег это наш или нет? — поинтересовалась она.

— А я откуда знаю? На костях не написано.

— Ты же врач! Разве ты не должен определить, что это «белый мужчина средних лет», или как там бывает?

— По-моему, кто-то смотрит слишком много сериалов о судебных антропологах, — покачал головой Дамир. — Я хирург, забыла? Я с живыми людьми работаю… работал. Если бы здесь был труп или хотя бы скелет, я смог бы сказать больше. А так будем ждать, пока придут результаты экспертиз, благо Тронов помогает с этим.

— Но ты можешь хотя бы предположить, Милонег это или нет? — упорствовала Алиса.

— Может быть, кости крупные. И если это он, то его взорвали.

Когда Дамир изучил другие кости, их странное состояние стало проясняться. Необычный скол, такие повреждения — это могло быть только результатом взрывной волны. Как бы дико это ни звучало, кто-то поместил бомбу внутрь тела, швырнул труп в озеро — и уже там произошел взрыв.

При этом взрывное устройство было достаточно мощное: часть костей выбросило на берег, часть потом вымыли волны озера. Однако Дамир подозревал, что необнаруженные фрагменты все еще находятся в воде.

На то, что это Милонег Август собственной персоной, указывал и еще один факт. В ночь, когда он пропал, в секте был праздник, над лагерем запускали фейерверки, это привлекло всеобщее внимание. На этом фоне взрыв, да еще и заглушенный водой, свидетели могли и не различить — или не посчитать чем-то необычным. После праздника лидера секты уже никто не видел.

Дамир не мог определить, был ли Милонег еще жив на момент взрыва. Это теперь и экспертиза не покажет. Похоже, самопровозглашенный целитель кому-то неслабо насолил! Потому что такой метод убийства и уничтожения тела — это не месть обозленных родственников его жертв, тут чувствуется профессиональный подход.

— Надеюсь, в этом озере никто не купался в последние годы, — Алиса опасливо покосилась на кости. — Не самое приятное окружение!

— Не думаю, что он сам хотел бы так загрязнять окружающую среду. Чтобы организовать такое убийство… Алиса, это уже не шутки. Это серьезный криминальный опыт.

— Это расследование началось с двойного убийства — какие уж тут шутки? И я тебя прошу, не начинай снова разговоры о том, что в этом проекте нормальным людям не место!

Начать такие разговоры как раз хотелось, но Дамир был научен горьким опытом. Если на нее не производят впечатления сгнившие кости, лежащие перед ней, о чем вообще можно говорить?

— Ты тут все посмотрел, что нужно? — деловито поинтересовалась Алиса. — Потому что нам надо уезжать!

— Смотреть мне особо нечего, я больше надеюсь на результат экспертизы. А куда мы собрались?

— Пока ты тут с косточками возился, я поискала, не проявился ли кто-то из этой секты в Интернете. Оказалось, проявился — и не один! Существует целая страничка помощи бывшим членам секты. Я связалась с ее администратором, там всем заведует девушка по имени Леля. Она была в секте до последнего, пока Милонег не пропал. Потом она была вынуждена вернуться к родителям, они отправили ее на лечение, и теперь она вменяема и даже социально активна.

— В Питере живет?

— В Пушкине, но это не принципиально в нашем случае. Давай, если сейчас выедем, во второй половине дня должны добраться.

Дамир не стал отказываться, он все думал, как лобная кость могла попасть на дерево. Вороны не должны были на нее позариться, она не блестит. Правда, остатки плоти как раз могли их привлечь, а птица поменьше эту кость и не поднимет. Был еще вариант, что осколок забросило на дерево взрывной волной, а гнездо птица сплела уже вокруг него. Как бы то ни было, вряд ли лидер секты, не раз прогуливаясь вдоль озера, ожидал такой судьбы.

Он не хотел обсуждать все это с Алисой. Не от страха или брезгливости, просто неприятно было. Ему не нравилось то существо, против которого они играли. Сложно было даже представлять его как человека — ни внешности нет, ни имени, только прозвище.

Алиса тоже молчала, но напряжена она не была. Чувствовалось, что она думает о предстоящей встрече, а не о том, что они уже нашли.

— Знаешь, а ведь большинство девушек на твоем месте реагировали бы иначе, — заметил он.

— На что? На фонтан из костей?

— Именно.

— Я бы тоже реагировала иначе, если бы снова ввязалась в это одна, — признала Алиса. — Да я бы даже не додумалась позвонить Ланфен! Увидела бы, что схватила череп, и бежала бы с воплями по полю. Поэтому для меня и важно было, чтобы ты участвовал в этом. Я много могу, когда ты со мной.

— Это не оправдывает твою опрометчивость.

— Скорее, поощряет!

Он не забывал о том, что они рискуют и проект Тронова того не стоит. И все же Дамиру было приятно слышать это. Не только как признание того, что он ей нужен, но и как доказательство, что он многое может и сейчас, после всех травм и реабилитации.

Погода в этот день баловала, и дороги оставались чистыми, поэтому поездка заняла даже меньше времени, чем рассчитывала Алиса.

Неизвестная им Леля не работала, весь день сидела дома, поэтому к офисному графику была не привязана. Если это и удивило Дамира, то ненадолго: причина была ясна с первого взгляда.

Дама передвигалась на инвалидной коляске, и общая худоба указывала, что это не просто результат травмы, а следствие болезни. Тем не менее взгляд голубых глаз был решительным и жалости не требовал.

Она провела их на кухню, усадила за стол. Здесь все было сделано с учетом потребностей человека, который не может встать. Вероятнее всего, Леля жила одна.

— Что, думаете, небось, он это или не он? — Леля усмехнулась, кивая на инвалидную коляску.

— Думаю, что он, — ответила Алиса. — Поэтому вы и посвящаете столько времени помощи другим. У вас есть причина не забывать о том, что он сделал, и не отпускать прошлое.

— Ловко вы. Сразу видно, что частный детектив.

Она представилась частным детективом? Дамир был удивлен, но виду не подал. Им нельзя обсуждать такие вещи в присутствии Лели.

— Надеюсь, ваш наниматель этого урода найдет и закопает заживо. — Леля сжала кулаки. — Ненавижу!

— Как он это сделал?

Алиса не сумела закончить вопрос, но и так было понятно, о чем она.

— Косвенно, и за такое к уголовной ответственности не привлекают. Он мне солгал!

Леля была из тех, кто шел к Милонегу Августу за исцелением, а не за сомнительными байками о природе и единстве. Врачи традиционной медицины не отказывались от нее, но предупреждали, что лечение будет долгим и мучительным.

А Леле хотелось остановить болезнь, разъедающую ее кости, быстро. Жизни нормальной хотелось! Она думала, что лидер секты подарит ей то чудо, которого она так ждала.

— Он умел красиво говорить, — вздохнула Леля. — У него еще голос такой был… мягкий, вкрадчивый. Когда он с кем-то разговаривал, то всегда заглядывал в глаза и брал за руку. Это подкупало, честно. Врачи так со мной не говорили. У меня создавалось впечатление, что им на меня плевать, а ему действительно есть дело. Я отбросила все сомнения и поверила ему.

Тут Дамир многое мог бы сказать. Он на собственном опыте знал бессилие врачей, которым приходилось работать с такими вот пациентами. Ты видишь способ помочь человеку, хочешь это сделать, а он дурит и теряет драгоценное время! Да, медицина — это не чудо. Она связана с ожиданием, риском, болью, порой с не самыми приятными условиями пребывания в больнице. Но это реальный шанс на жизнь!

Потом все эти сектанты и адепты нетрадиционных лекарей все равно приходят в обычную клинику. А врачу приходится брать на себя роль плохого парня и сообщать им, что уже поздно. Болезнь успела развиться, и лекарства больше не помогут.

Вот только что толку сейчас от этих слов? Леля и сама прекрасно знает, какую ошибку она допустила. К Милонегу она пришла по доброй воле и радостно прекратила прием лекарства. Через неделю после возвращения из секты она навсегда потеряла способность ходить.

— Нас там было три группы, — вспоминала она. — Первая — это чудики. У них не было никаких серьезных проблем, они сами себя убедили, что у них депрессия. Они платили за проживание в этой конуре столько, сколько платят за дорогой отель на курорте. Да еще и сами работали за эти деньги — сад, огород и прочие сельские прелести. А Милонег щедро обматывал им уши лапшой, вещал о птичках и травушке-муравушке. Миру мир, все люди — братья. Они могли так месяцами жить, иногда возвращались в город, если надоедало. Но никто из них не разочаровывался в нем, даже вернувшись, они всем подряд твердили, как он крут. Поэтому Милонег и не старался удержать их, он знал, что это будет бесплатная реклама. Вторая группа — это такие, как я.

Людей, приехавших в секту за исцелением, было около трети от общего числа. Они жили отдельно от других, были освобождены от работы, целыми днями занимались медитацией. Каждый день Милонег находил время, чтобы побеседовать с каждым из них. Они платили больше, чем остальные, часто продавали квартиры и все имущество за право побыть там.

Многие из них выздоравливали. Вот только…

— Теперь я уже не верю, что это были чудеса, — вздохнула Леля. — Тогда — да, меня это здорово поддерживало, питало надеждой. Но когда я потом стала вспоминать, догадалась, что все эти «выжившие» были без видимых признаков болезней. Всегда бодрые, розовощекие… Подсадные утки, короче. Он приглашал их для того, чтобы обманывать наивных идиоток вроде меня. Никто из них, конечно же, не зашел на мою страничку в Сети, хотя другие заходят. До сих пор коробит, что поддалась всему этому!

— Лидеры сект, как правило, хорошие психологи, — пояснила Алиса. — Потому они и умудряются повести за собой столько людей. Вы не виноваты.

— Это как сказать… Но одно я знаю наверняка: за свои ошибки я заплатила, так что стыдиться мне нечего!

— Вы говорили, что групп было три, — напомнил Дамир.

— Их и было. Но третья группа — это випы, я их так называла. Они жили в том же доме, что и Милонег, с нами почти не общались, держались сами по себе. Вечно какие-то задерганные, дикие… Вроде как они тоже болели, но у них все было гораздо серьезней, чем у нас. Не знаю, куда уж тут серьезней…

Дамир украдкой посмотрел на Алису, она кивнула.

Особо важных клиентов, таких как Катя Арамизова, Милонег должен был держать поближе к себе. Да и потом всех адептов подряд он не ломал, это было бы слишком очевидно. Скорее всего, столь печальная участь предназначалась именно для третьей группы.

— А чем именно занимался Милонег? — спросила Алиса. — Помимо того, что держал людей за руку и толкал речи.

— В каком смысле?

— Являл он какие-нибудь чудеса? Не знаю, может, были тайные церемонии исцеления?

— Для меня — точно нет, — с горечью ответила Леля. — Но для других… Я не могу сказать, что конкретно делали, но иногда главное здание просто блокировалось. Нам не разрешали туда заходить, Милонег запирался внутри, играла очень громкая музыка, но даже сквозь нее слышались крики. После таких сеансов обычно кто-то из третьей группы или исчезал, или начинал шарахаться еще больше, чем раньше.

— Вас это не насторожило?

— Знаю, в это сложно поверить, но тогда… Я просто не сомневалась в нем. Если меня что и задевало, так это то, что меня не приглашают внутрь во время таких сеансов. Я хотела тоже быть особенной! А спросить у него напрямую, попросить что-то я не решалась. Я была в его доме всего пару раз, в общем зале, где он принимал всех. Пройти дальше мне не позволяли.

Это понятно. Там должно было быть установлено как минимум серьезное звуковое оборудование, дававшее достаточную шумовую поддержку. А еще — то, из-за чего люди кричали. Дамир был уверен, что это напрямую связано со странной комнатой, которую они нашли.

— Вы были в лагере в тот день, когда пропал Милонег? — спросила Алиса.

— Да. Я там до самого конца была… Я помню этот праздник. Мы все были так удивлены!

— Почему? Такого раньше не бывало?

— Ни разу! Буквально за два дня до самого праздника Милонег объявил, что мы должны почтить какую-то там звезду, которая где-то там взошла. Короче, нес пургу, но так мастерски, что нам в итоге все казалось логичным. Были украшения, очень много алкоголя… и под вечер все были жутко пьяные. Но я не пила, мне уже тогда становилось хуже, и я не могла… Я была среди тех немногих, кто дождался салюта. Это было вообще жесть, потому что раньше Милонег утверждал, что любое проявление огня — зло. Но мы-то глотали все, даже нелогичность и непоследовательность! Мозги к нам начали возвращаться, только когда он исчез, а было это уже на следующий день. Больше его никто не видел. Мы искали, полиция искала. Но это все бесполезно. Его до сих пор нигде нет.

Ее рассказ дал дополнительную информацию, но особой ясности не внес. Получается, Милонег действительно готовился к чему-то масштабному. Но не к своей же смерти!

— А до того праздника он выказывал беспокойство? — уточнил Дамир. — Может, боялся чего-то?

— Нет, наоборот! Он выглядел очень довольным, и мы поверили, что это действительно важное событие.

Вот, значит, как… Но насколько должны были исказиться его планы и ситуация, чтобы он вместо ожидаемого куша получил взрывчатку во внутренности? Кто мог такое сделать, кому он доверял — и кто его не боялся?

Птицелов не боялся.

Алиса достала телефон и открыла на нем фото Кати Арамизовой, которое они скачали из Интернета.

— Скажите, а вот эту особу вы там не видели?

— Была, кажется, — кивнула Леля. — Но среди випов, с нами, простыми смертными, она не общалась.

— Одна держалась?

— Нет, с подругой. Они вместе прибыли, почти не расставались, вместе и уехали. Подруга, кстати, была любезнее, мы с ней даже пересекались. Так, пообщались чуть-чуть, я толком ее не узнала. Она следила за вот этой как нянька.

— Может, помните имя?

— Катя, кажется.

— Катя — это та, которую мы ищем. — Алиса старалась сохранять спокойствие. — А я о той, что с ней ходила.

— Та вроде тоже на «К»… Ксюша! Да, Ксения, так ее звали.

Глава 6. Кукловод чужих судеб

Музыка, ревущая вокруг, уже стала такой привычной, что Полина даже опасалась выходить из клуба. Тогда ей волей-неволей придется признать, что слух снизился и в ушах как будто вата — так всегда бывает после этих вечеринок.

Она их не любила вообще-то. Ходила туда или по работе, или для того, чтобы быть как все, быть частью того круга, к которому она хотела принадлежать. Но сегодня как раз был первый случай.

Она пока не могла выйти на загадочную Ксению. У нее было имя, была фамилия — Иванова, — которая сильно смахивала на придуманную впопыхах. Фотография тоже нашлась: рослая и довольно спортивная девушка с коротко остриженными рыжими волосами. Но на этом — все! Способов узнать, кем была эта Ксения, Полина не видела.

Она не сдалась, просто сменила тактику. Нашла коллег из Питера, с которыми когда-то общалась по работе, отдала им снимок и попросила прогнать его через программу распознавания лиц. Вдруг кто найдется?

Пока они были заняты этим, Полина тоже не собиралась терять время даром. О Яне она уже, казалось, знала все, что можно. Пришло время сосредоточиться на другой стороне истории — Вадиме.

Он, как и сообщил Орловец, был тусовщиком. Днем работал, и работал хорошо, а по вечерам оттягивался в клубах, на вечеринках, мог сорваться и на выходные улететь куда-нибудь в Европу. Полина искала новости о нем, говорила с теми, кто знал его лично.

Любопытных деталей в его истории хватало. Во-первых, он прекратил дальние поездки примерно за два месяца до знакомства с Яной. Во-вторых, его приятели отмечали, что он стал каким-то странным. Не кардинально изменился, нет, до такого не дошло. Но появилась нервозность, ранее ему несвойственная. Это списали на проблемы, с которыми столкнулась фирма его отца, но Полина сомневалась, что бизнес имеет к этому хоть какое-то отношение. Не тот Вадим был человек, чтобы так переживать из-за дел!

Она не могла отследить его точный график. Он жил один, и пока что Полина не знала, что он делал, когда не работал и не мелькал на вечеринках. Получался довольно большой промежуток времени! Вадим как будто исчезал… Не факт, что происходило нечто подозрительное, просто требовалось больше данных.

За ними Полина и пришла в элитный ночной клуб, где Вадим часто бывал до знакомства с Яной. С одной стороны, это место ее раздражало. Очень шумно, темно и душно, полуголые девицы трутся намасленными телесами обо всех подряд, а в воздухе, кажется, то и дело мелькают белые облака наркотиков. С другой — Полина видела, что это не сельская тусовка, все, кто пришел в клуб, одеты очень дорого. Даже те девицы, что пришли сюда стрелять глазами в поисках неженатых мужчин, раскошелились на приличный наряд. Да что там, профессиональные проститутки — и те выдают себя не одеждой, а поведением!

Полина была рада отметить, что она не теряется в этой пестрой толпе. Она умела уверенно держаться на шпильках, золотистое платье было коротким, но не слишком, и мерцало даже в полумраке, а на природные данные она никогда не жаловалась.

Ей уделяли внимание с первых шагов в клуб. Она всем отказывала и лишь усилием воли сдерживала брезгливость. Да, эти богачи умеют заливаться соловьями. Но о честности им и мечтать не приходится! Лева — другое дело. В нем можно не сомневаться, а комплименты ей и не нужны особо, она и так знает, что красавица.

Привлекательная внешность упрощала общение с теми, кто мог дать ей нужные ответы. Правда, пока серьезных результатов это не приносило. Вадима здесь видели, помнили, но ничего особенного сказать о нем не могли. Приходил, танцевал, клеил телочек. Потом вдруг исчез. Мог ли он вдруг влюбиться до потери памяти? Вадим Довлатов? Вы с кем-то его путаете, девушка!

Лучше всех его помнили проститутки. Романтиком его не мог назвать никто.

Вроде как результат, но какой-то невпечатляющий. С самого начала было понятно, что на Вадима кто-то сильно повлиял. Полине нужно было знать, кто и как это сделал.

Она промучилась в клубе больше четырех часов. Иногда танцевала, чтобы ее расспросы не выглядели такими очевидными, но в основном общалась. Теперь даже ее силы были на пределе, да и клубная публика казалась все менее вменяемой.

Полина собиралась направиться к выходу, когда кто-то схватил ее за запястье и ловко развернул.

— Потанцуем, красавица?

Ее внезапный партнер был из тех, кому хочется сразу отказать — а смелости не хватает. Тип был невысоким, но спортивным и более органично смотрелся бы на соревнованиях по вольной борьбе, а не здесь. Впрочем, одет он был так же дорого, как и остальные, и незваным гостем не выглядел. Плюс был абсолютно трезв, а это внушало определенное уважение.

Он закружил ее и вывел на танцпол до того, как она успела хоть что-то сказать. Полине пришлось подыграть ему, хотя ноги уже болели от каблуков и прижиматься в окружении обкуренной толпы было неприятно.

— Не видел тебя здесь раньше, — заметил он.

— Я не приходила.

— Ты спрашивала насчет Вадима. Девушка его, что ли?

— Бывшая, — мгновенно соврала Полина, ухватившись за поданную им подсказку. — Он меня бросил, чтобы сразу жениться на какой-то шлюхе. Заливал о любви, что его там накрыло с головой и прочий бред. А я вот пытаюсь понять, зачем ему это было нужно.

— Расспрашивая о нем в клубе?

— Среди прочего!

— А врешь ты вдохновенно, — кивнул он. — Артистично, я бы сказал. Но сюжетно совершенно неграмотно.

Его слова напугали ее, и в глазах собеседника было что-то такое, от чего сердце болезненно сжималось. Теперь Полина понимала, что чувствует мелкий зверек, который оказался перед клыками хищника.

Она хотела изобразить возмущение, вырваться и уйти, но он не позволил ей. Полина почувствовала холодное прикосновение к животу и от ужаса замерла на месте, не в силах даже дышать. Лезвие было прижато к самой коже! А значит, оно достаточно острое, чтобы распороть свободно висевшую ткань платья.

— Сообразительная. Теперь слушай меня внимательно и не перебивай. Иначе я тебя убью.

— Вы не посмеете, — пролепетала она.

— Надо же, какое уважение сразу в голосе появилось! Посмею. Мне достаточно чиркануть один раз и отступить, а ты будешь стоять здесь и смотреть, как твои кишки вываливаются тебе на ноги. Знаешь, как красиво будет в здешнем мерцании огней? А потом на кучу собственных внутренностей и грохнешься. Не самый приятный конец для такой куколки, как ты, не так ли?

Его слова обжигали, потому что Полина чувствовала: он сделает это. Плевать ему на толпу, свидетелей, камеры и прочие обстоятельства. Если возникнет необходимость, он ее тут вскроет, как поросенка, и бросит умирать.

В этом был какой-то жестокий цинизм. Полина, понимая всю опасность профессии журналиста, старалась избегать откровенно рискованных ситуаций. Возвращаясь откуда-то поздно, она брала такси, не ходила одна по паркам и промышленным зонам, не сворачивала в темные подворотни.

А это все и не понадобилось! Вот она в клубе, окруженная десятками людей, они так близко, что и кричать не надо, достаточно просто сказать, что ей нужна помощь! Парадокс заключается в том, что даже при этой близости они ничего не смогут сделать. Пока до их отуманенного наркотиками и алкоголем мозга дойдет, что происходит, сбудутся жуткие предсказания незнакомца — она будет лежать в луже собственной крови.

Людей, которые умеют убивать, Полина чувствовала инстинктивно. Это был один из них.

— Что вам от меня нужно?

Она предполагала, что однажды кто-то совершит покушение на ее жизнь. Если становишься серьезным журналистом, это неизбежно! Но в своих фантазиях Полина всегда проходила эти испытания с честью: она разговаривала с преступниками уверенно и презрительно, им не удавалось запугать ее.

Жизнь — не фантазия. Лезвие у ее живота очень хорошо напоминало об этом. Голос Полины дрожал, а на глаза в любой момент готовы были навернуться слезы. Оказалось, что не такой уж она крутой и непробиваемый профессионал. И смерти она боится, как все.

— Пока только предупредить, — рассмеялся он. — Расслабься, куколка, трясешься вся! Я не убью тебя, если не будешь дергаться. Видишь? Я тебе все честно говорю. Ты должна перестать собирать информацию о Довлатове и его невесте. Усекла? Если ты снова попытаешься дурить, твоя судьба будет намного печальней, чем сегодня.

Такое откровенное давление возмутило Полину, но спорить с человеком, способным зарезать ее на месте, она не собиралась.

— Я не буду… Честно!

— Орловцу передай, что его уже устали предупреждать. Дальше будет хуже.

Получается, они все это списывают на отца невесты! Тем лучше, тогда они вряд ли знают, кто она такая. Но радоваться этому сейчас не получалось: весь мир для Полины сосредоточился на том месте, где нож касался ее живота. Лезвие такое острое… Даже сила не нужна, чтобы убить ее, достаточно правильного движения.

— Отпустите меня, — тихо попросила она. — Я никому ничего не скажу. Я уеду!

— Вот и я думаю, что ты дурить не станешь. Глазки-то у тебя умненькие, хоть и наглые! Но я, понимаешь ли, очень занятой человек. У меня нет времени долго втолковывать тебе правду, поэтому я объясню тебе ситуацию наглядным примером. Запомни его — и никогда не забывай, что это было последнее предупреждение.

Ответить ему Полина не успела: живот обожгло резкой болью. Она невольно вскрикнула, а незнакомец позволил ей отступить назад. Верный своему слову, он уже через секунду растворился в толпе.

Полина не пыталась отследить его, она прижала руку к животу и с ужасом смотрела вниз, ожидая, когда сбудется его предсказание и ее внутренности окажутся на грязном полу. Однако ничего настолько чудовищного не случилось, просто между ее пальцами все сильнее и сильнее пульсировала кровь.

Он порезал неглубоко. Это действительно было лишь предупреждение.

Осознав это, Полина кинулась к туалету. Клубная публика не обращала внимания на нее, окровавленную, эти люди точно не смогли бы ее спасти! Они в дыму и полумраке не видят никого и ничего, а музыка еще больше отбивает им мозги. Плевать на них. Полина надеялась только на себя.

Порез на животе был небольшой, сантиметров пятнадцать всего, но очень болезненный. И кровь из него струилась, не переставая; подол платья из золотистого успел стать бордовым.

Наверно, нужно было вызвать врача. Но Полина не хотела просить помощи, она уже никому не доверяла. Если ее увезут в больницу, там, в палате, она будет совершенно беспомощна! Что, если Птицелов захочет ее добить? Да и потом, это всего лишь порез, он не может быть таким уж опасным.

Она вытянула из подставки половину бумажных полотенец, закрыла ими рану, замотала сверху декоративным тканевым пояском, до этого болтавшимся на бедрах. Потом подумала, что нужно было, наверно, сбрызнуть рану духами, в них же есть спирт, но убирать импровизированную повязку сейчас было больно и страшно.

Свободный фасон верхней части платья позволял скрыть рану, даже при том, что ткань была надрезана. Однако кровавые пятна на одежде и на полу, где она только что стояла, не позволяли медлить. Ей нужно было попасть домой, немедленно!

— Случилось что? — нахмурился гардеробщик, выдававший ей пальто.

— Вином облилась, — нервно улыбнулась Полина.

— Что, праздник жизни задался?

— Именно так!

Как же она радовалась теперь, что выбрала для этой поездки длинное пальто, которое поначалу казалось таким неудобным. И мороз был очень кстати, он останавливал кровь, и боль отступала, сменяясь ноющим покалыванием.

Полина заплатила двойную цену за ночное такси. Она всю дорогу не отнимала руку от живота. Водитель, должно быть, подумал, что она чем-то отравилась.

Когда она добралась до квартиры, соседи спали. Она и не собиралась их будить, ведь они наверняка настоят на вызове «Скорой». Изобразят заботу, тогда как сами просто порадуются возможности убрать конкурентку!

Она со многим в жизни справилась сама и теперь отступать не собиралась. Полина взяла аптечку и направилась к себе в комнату. Лева, конечно, тоже спал, но включившийся свет разбудил его.

— Ты офонарела? — простонал он, накрываясь с головой одеялом.

— Лева, меня порезали.

— Ты что, пьяная?

— Нет. На меня напали возле клуба.

Она не хотела говорить о предупреждении, боялась расстроить. Но она хотела сочувствия! Он может притворяться холодным и хамоватым, однако в такой ситуации он должен что-то чувствовать, разве нет?

Лева выглянул из-под одеяла; вид у него был растрепанный и мрачный. Увидев обилие крови, он выругался.

— Охренела?

— Я не виновата.

— Блин, надо врача звать! Или тебе к врачу ехать!

— Не надо никакого врача, это просто порез!

— А если ты окочуришься здесь?

— От такого не умирают! Мне просто нужно наложить повязку!

— Кто это вообще сделал? — Лева смотрел на нее с явным опасением.

— Да какой-то пьяный урод. В клубе напал, может, ограбить хотел. Я вырвалась, но, как видишь, не просто так! Помоги мне, нужно повязку сделать!

— Поля, я крови боюсь! Ты об этом прекрасно знаешь! Поэтому я и говорю — звони врачам!

Он не врал. Лева действительно побледнел и, казалось, был готов выставить ее за дверь.

— К врачам обращаться нельзя, — упорствовала Полина. — У меня есть реальные шансы победить в проекте! Ты помнишь, какие это деньги?

— Тогда позвони китаянке этой, пусть пришлет кого-нибудь!

— Нет, она будет злиться, потому что я забыла вести съемку в клубе. Никого она не пришлет!

— Тогда делай все сама, овца упертая!

— Без тебя разберусь!

Оскорбленная, она подхватила аптечку и выбежала из спальни, направляясь в ванную. Но потом минутная вспышка гнева, придававшая ей силы, прошла, и вернулся страх. Она боялась того, что увидит под насквозь промокшей повязкой. Да еще и слезы, свободно катившиеся из глаз, сейчас мешали. Полине пришлось собрать всю силу воли, чтобы продолжить, а не сесть тут и разрыдаться.

Порез смотрелся мерзко. Наверняка будет шрам! Но это точно не угроза жизни, слишком неглубокая рана… Все равно больно, конечно. И обрабатывать ее больно, и повязку накладывать. Но Полина терпела, сжав зубы. Потому что рассчитывать можно только на себя. Остальные крутятся рядом, только когда у тебя все хорошо, а если помощь нужна — «Я крови боюсь»! Хорошее оправдание.

Повязка получилась корявая, но на другую у Полины больше не было сил. Еще полчаса она провела, смывая следы крови в ванной. Никто из участников проекта не должен узнать о ее слабости! Да, сейчас тяжело. Однако после таких жертв она просто обязана победить!

На часах было уже пять утра, когда она добралась до постели. Полина думала, что после всех этих переживаний тело мгновенно отключится, но сон не шел. Болела рана, ей было очень жарко и душно, она чувствовала себя одинокой — и от жалости к себе снова возвращались эти предательские слезы.

А рядом мирно посапывал Лева.

Время шло, а становилось только хуже. Пару раз Полине удалось задремать, но это был беспокойный, болезненный сон, не приносивший успокоения. Она просыпалась в панике, и каждый раз ей хотелось разбудить Леву, но она сдерживалась. Она прекрасно знала, что будет все то же самое, но под аккомпанемент его нытья.

Когда за окном едва-едва забрезжил рассвет, она не выдержала. Встала, натянула мягкий спортивный костюм; увидела, что повязка уже пропиталась кровью, но сил на перевязку не было. В голове все было как в тумане, и даже боль сделалась привычной. Полина не красилась, не причесывалась, хотя такого не позволяла себе много лет. Ей просто хотелось побыть одной, чтобы это было настоящее одиночество, а не одиночество вдвоем. В горле пересохло, и вода стала важна как никогда.

Она была уверена, что в такое время на кухне никого не будет, и напрасно. Когда она вошла, там уже находился Дамир — возился у плиты. Он бросил на Полину мимолетный взгляд, кивнул ей в знак приветствия. Очевидно, решил, что она из тех, кто с утра всегда так выглядит. Общаться он не спешил, и Полина его не винила: все знали, что недавно она сцепилась с его сожительницей. И ни о чем не жалела.

— Тебе что, не спится? — поинтересовалась она, наполняя стакан водой.

— Нет, для меня это нормально. Я всегда рано встаю без будильника, привычка такая осталась.

— Откуда берутся такие ужасные привычки?

— Я раньше работал в хирургии, — пояснил Дамир, нарезая яблоко. Судя по тому, как ловко он управлялся с ножом, готовить ему было не впервой. — В восемь утра мне нужно было обойти своих пациентов, которым я делал операцию накануне, в девять уже могла быть назначена новая операция. Комфортно, когда ты к этому привыкаешь, а не отдираешь себя от кровати по будильнику. Мышление яснее.

— Ты врач? — оживилась Полина.

— Был врачом.

— А ты… ты можешь мне помочь?

Еще пару часов назад она не решилась бы и на это. Но теперь собственное тело не оставляло ей выбора. Полине было жарко, на лбу проступила испарина, а дышать приходилось часто, через рот, иначе она задыхалась.

Дамир наконец развернулся к ней, смог рассмотреть нормально и понял, что у нее вид не просто сонный, а откровенно больной.

— Что случилось?

— На меня вчера напали в клубе. Порезали…

— Что?

— Чуть-чуть, — виновато пояснила Полина. — Один небольшой порез… Но вот!

Она приподняла джемпер, показывая неуклюжую повязку с красным пятном посередине.

— Почему ты не поехала в больницу?

— Потому что тогда, возможно, мне придется прекратить участие в проекте — из-за какого-то пореза! А я не хочу этого делать, я слишком далеко зашла. Ты поможешь мне или нет?

Чувствовалось, что он ее поведение не одобряет. И все-таки он был врачом…

— Я не уверен, что смогу тебе помочь, я здешнюю аптечку даже не видел!

— А она большая! — обрадованно заявила Полина. — Я ее вчера изучила! Там точно есть нитки, скальпель, пинцет зачем-то…

— Пинцет не зачем-то, а для зашивания. Странно, что здешние организаторы подготовились к такому, не нравится мне это. А тебе, по-хорошему, нужно в больницу! Но что такое упрямство — я знаю по опыту общения с Алисой. Ладно, сейчас посмотрим, что я могу сделать. Я принесу аптечку, а ты снимай свитер и ложись на диван.

— Зачем это?

— Насиловать тебя буду, — закатил глаза Дамир. — Если нужно нормально осмотреть рану на животе, и тем более зашить ее, ты должна лежать. И потом, здесь освещение лучше.

— А можно майку хотя бы поднять?

— Вовремя в тебе стеснительность проснулась! Ладно, но как минимум до груди.

Диванчик, поставленный на кухне, был довольно удобным, Полина со своей комплекцией могла без труда на нем разместиться. Пока Дамир ходил за аптечкой, она успела рассмотреть продукты, расставленные на рабочем столе. Похоже, он собирался готовить что-то сложное с творогом и фруктами. Лева и половину этих ингредиентов не смог бы достойно смешать!

Он вернулся с аптечкой, включил все лампы на люстре, и Полина невольно прищурилась. Дамир действовал решительно, но вместе с тем осторожно. Сняв повязку, он нахмурился, однако ничего не сказал. Самой же Полине было страшно смотреть на то, что там творится.

Она забеспокоилась только, когда увидела, как он наполняет шприц из какого-то пузырька.

— Ты что делаешь?

— Обезболивающее тебе колоть буду, — пояснил Дамир. — Зашивать придется. Если бы сразу зашили, вообще бы без шрама обошлось, теперь он будет, но не слишком страшный. Не дергайся. Повезло тебе, что они тут для шоу мини-больницу организовали. Я дам тебе таблетки, будешь принимать не меньше недели, но если почувствуешь ухудшение — сразу к врачу. Поняла?

— Да…

Она ожидала, что будет больно, и когда он поднес иглу к ее коже, зажмурилась. Однако укол она почти не почувствовала и вскоре даже осмелилась приподняться, чтобы посмотреть, что происходит.

За что тут же получила нагоняй:

— Не дергайся! Плохо уже то, что это делаю я, а не действующий хирург, не усугубляй.

Она все равно наблюдала за ним, слишком уж завораживающее получилось зрелище. Его руки двигались постоянно и мягко, это по-своему напоминало танец. Казалось, что все действия, которые ночью вызвали у Полины истерику, давались ему легко, сами собой. А еще у него были теплые пальцы и осторожные прикосновения — он касался ее мягче, чем Лева в постели!

— Я там хоть не умру от этого? — Полина старалась казаться беззаботной, но страх все равно обжигал ее изнутри.

— Не должна. Край раны воспалился, это от неправильной обработки, так что следи за швом. Появится нагноение — сразу говори мне.

— Ой…

— А чего ты хотела? Это не царапинка, это порез. Не хочешь сказать, как ты его получила?

— Это случайность…

— Случайность — это когда ты бежишь с ножом и падаешь на него, — рассудил Дамир. — А тут у кого-то случайно дрогнула рука, и он случайно порезал тебе живот так, что мне швов двадцать накладывать придется! Это связано с проектом?

— Нет!

— Значит, да. У тебя сейчас жар, и каждую ложь ты сама выдаешь — я чувствую, как у тебя пульс меняется. Не хочешь говорить, не надо. Не вся жизнь этим проектом должна измеряться. Поэтому, если тебе понадобится медицинская помощь — обращайся ко мне независимо от обстоятельств. Не нужны мне твои секреты, я вообще сюда пришел, только чтобы за Алисой присматривать.

Полина снова перевела взгляд на рабочую поверхность стола:

— И завтраки ей готовить?

— А что такого? Алиса — скорее сова, она стабильно встает позже меня. Мне несложно приготовить ей завтрак.

— Не знаю. Как-то это… Не по-мужски, что ли…

— Гендерные стереотипы. — Дамир делал вид, что говорит серьезно, но уголки его губ дрогнули в улыбке. — Рад видеть прогрессивное мышление среди журналистов. Знаешь, после многих лет обучения медицине и интернатуры выучить сочетание продуктов оказалось не так сложно, и даже мой ограниченный мужской мозг справился с этим.

— Да я не то имела в виду, — смутилась Полина.

— Я знаю. Но сама задумайся, отойдя от предубеждений: как мое достоинство страдает от того, что я забочусь об Алисе?

— Может, мне просто сложно поверить, что ты настоящий!

— Не рекомендую меня идеализировать. Наш с Алисой союз подпитывается тем, что нам весело проводить время вместе, но скрепляется он умением принять недостатки друг друга.

Скорее всего, на поверку у них все было не так хорошо. Вон, они с Левой тоже казались хорошей парой, по крайней мере Полина в это верила. А скандалили постоянно! Все умеют играть на публику.

И все-таки даже в игре на публику Лева не вставал с утра пораньше, чтобы приготовить ей завтрак. Никогда. Он даже не вытащил свою дряблую тушку из постели, когда она пришла посреди ночи вся в крови! А этот, чужой и почти незнакомый, обращался с ней так бережно, будто она ребенок: наложил швы и закрыл рану свободной марлевой повязкой.

Почему кому-то достаются такие? Алисе-то за какие заслуги? Эта девица бесила Полину гораздо больше, чем остальные конкурентки по проекту. Наглая, хамоватая — и реально может ударить! Полная противоположность той спокойной уверенности и интеллигентности, которые излучал Дамир. Вот и почему он с ней?…

— Готово, — сказал Дамир, убирая инструменты в жестяной ящик аптечки. — Сегодня рану не мочить, вечером показать мне. И посиди дома минимум один день, потому что может сохраняться высокая температура.

— Хорошо. Спасибо!

— Не за что. В качестве благодарности просто игнорируй Алису, держись от нее подальше — и мы в расчете.

Это Полина готова была сделать с удовольствием. В своем нынешнем состоянии она была бы рада ни с кем не цапаться! А что отсидеться нужно… Это не так уж страшно. После ночного нападения она все равно не рискнула бы снова собирать информацию в неизвестных местах. Она теперь должна делать все, чтобы Птицелов до нее не добрался!

Но о полной капитуляции и речи не шло. Главную ставку Полина делала на то, что в ближайшее время ее коллеги выяснят настоящее имя и адрес Ксении.

* * *

Похоже, он решил пойти на примирение. Это, с одной стороны, радовало Веронику, а с другой — усиливало чувство вины.

— Мои проблемы — это мои проблемы, — признал Север. — Несправедливо было сваливать их на тебя. Я не обещаю, что быстро со всем разберусь, но постараюсь, чтобы это не мешало нашей работе.

Утешил! Он как раз вел себя как взрослый человек, это она продолжала нести тайну, от которой не могла избавиться.

Так что золотой серединой и линией безопасных отношений для них было расследование. Именно оно позволило больше не оставаться с ним наедине так часто, потому что вернулись Алиса и Дамир.

— Пора объединять усилия, — заявила Алиса. — Мы нашли труп, который разделили на гораздо большее число костей, чем есть в человеческом теле. Плюс те смерти, с которых все началось, и наш Птицелов окончательно теряет статус безобидной свахи!

Возражать ей никто не стал.

Теперь обе сидели на кухне в компании Севера. Дамир тоже был с ними, но вышел, его отвлек телефонный звонок. Вероника повернула к Алисе свой компьютер:

— Вот, это я уже показывала Северу. Каким-то образом все упирается в Анатолия Хромова. Он пиарщик Птицелова, возле его клиники обнаружены деньги.

— Скажи, а в его клинике есть условия, чтобы подключить какой-нибудь прибор, требующий много электричества? — поинтересовалась Алиса.

— О каком приборе идет речь?

— Пока не знаю, но проводка для него нужна тюнингованная!

— Эта клиника — новое здание, — кивнула Вероника. — Оно строилось по специальному заказу Хромова. В принципе, он мог установить там любую проводку, какую хотел.

Она понимала, что Птицелов мог получать информацию о жертвах через Интернет. Но и она шла тем же путем! К этому разговору у нее уже было довольно четкое представление о том, что представляет собой Анатолий Хромов.

— Он инженер по образованию, — сказала она. — Но по профессии никогда не работал. Едва окончив университет, сел за кражу.

— Что украл? — полюбопытствовал Север.

— Похоже, какую-то технику с предприятия. Освободился, но вскоре снова был привлечен за мошенничество — выманивал у людей деньги за лечение сомнительными травами. Освободившись, уехал в Индию, потом отправился в путешествие по Азии.

— Этакий советский дауншифтер, — фыркнула Алиса.

— Советский Союз как раз развалился, так что он был уже российский дауншифтер. Видимо, Хромов, будучи человеком предприимчивым, почувствовал, что тут грядет, и решил отсидеться. Вернулся в Россию в конце девяностых и вскоре организовал сообщество рэйки.

— А это мошенничеством не считается?

— Нет, но и наукой — тоже, — уточнила Вероника. — Он действовал открыто, предоставлял достоверную информацию о том, чем занимается. Как он ее подавал — другой вопрос, но это уже маркетинг, а не обман.

— Синонимы.

— Юридически — нет. В своем увлечении Хромов стал достаточно успешен, пусть и не сразу. На сегодняшний день его центр рэйки можно назвать примером удачного бизнеса, прямых конкурентов нет.

— Словом, у него все шансы быть Птицеловом, но нет мотива, — подытожил Север.

— Именно. Любые корыстные цели ему проще реализовать через клинику. Но есть и еще одна деталь: он предпочитает брать на работу тех, кто, как и он, имеет за плечами уголовное прошлое. Это ничего не доказывает, но все же заслуживает внимания.

Пока Хромов был их единственным подозреваемым, и нужно было проверить эту версию, а как — не понятно. Это же не обычный офисный сотрудник! Да и потом, какими вопросами можно вывести его на чистую воду? Он наверняка привык разделять две свои жизни!

Вариантов не было ни у кого. К тому же, если Хромов и есть Птицелов, он будет действовать безжалостно — как уже поступил с Полиной. Дамир не стал скрывать, что с ней произошло, и Вероника искренне хотела ей помочь. Однако Полина никакую помощь принимать не желала.

Сам Дамир в этот момент вернулся на кухню, и вид у него был далеко не веселый. Алиса мгновенно заметила это:

— Что-то случилось?

— Я просил экспертов, работавших на озере, связаться со мной, когда они закончат с анализами.

— И? Не трави душу!

— Две принципиально важные новости. Первая — мы нашли труп Милонега Августа с девяностодевятипроцентной вероятностью.

— Так и знала! — Алиса с азартом хлопнула по столу. — Существуют все-таки судебные антропологи, которые такие вещи по костям определяют!

— Мне жаль тебя расстраивать, а придется, — усмехнулся Дамир. — Если и существуют, то не у нас. По остаткам плоти определили группу крови, кости могли принадлежать ему. Но важную роль сыграло то, что на берегу обнаружили остатки руки, кожа на которой практически мумифицирована из-за особенностей хранения. Там нашли отпечаток пальца, точнее, фрагмент оного. Так и вышли на Августа.

— Мумифицированная рука… Нет, вот как ты об этом можешь говорить спокойно?

— Не вижу ничего ужасного.

Веронике нравилось наблюдать за ними. Даже когда они ворчали друг на друга, в их взаимодействии чувствовалась гармония, которой она и сама хотела бы достичь. Пока же ей приходилось справляться с жутким чувством вины и безысходности, которое она старательно глушила.

— Ты сказал, что новости две, — вмешался Север, который их общением явно не умилялся. — Какая вторая?

— Не все кости, которые нашли у озера, принадлежат одному человеку, — помрачнел Дамир. — Пока что выявили минимум два трупа. Один — женский. Дно озера не обследовали и не будут до смены погоды, а основные улики там.

Это расследование становилось все серьезнее и опаснее. Смерть двух людей на их собственной свадьбе уже пугает, но когда трупов становится так много и ты узнаешь, что убийства происходили не один год, поневоле задумаешься: а зачем ты связалась со всем этим?

Однако никто из их четверки не заводил речь о том, чтобы выйти из игры, даже Дамир.

Компьютер издал мелодичную трель, привлекая внимание своей владелицы. Север с удивлением покосился на устройство:

— Что у тебя там, еще и чат открыт?

— Нет. Это одна из моих программ для расследования.

Писать такие программы Веронике было несложно и очень важно. В них она загружала все исходные данные, которые появлялись в ходе расследования. Компьютер сопоставлял их, анализировал и порой выдавал неожиданный результат. И еще программы, ее маленькие виртуальные охранники, следили за тем, чтобы Птицелов не подобрался к ним в Сети.

И нынешний сигнал был связан как раз с этим.

— Бинго, — улыбнулась Вероника, пробежав глазами по монитору.

— Искусственный интеллект превзошел нас? — осведомилась Алиса.

— Не в этот раз. Помнишь, ты просила разместить сообщение в открытых источниках о том, что ведешь охоту на Птицелова? У нас есть результат. В приват одного из форумов пришло довольно интересное сообщение.

Ее собеседники, позабыв о предыдущих темах, собрались у монитора, где уже было открыто личное письмо.

«Если вы действительно хотите поймать Птицелова, я помогу. Докажите, что можете, и тогда я встречусь с вами».

— Ловушка, что ли? — насторожился Север.

— Сейчас проверим, — откликнулась Вероника.

Логично было предположить, что сам Птицелов попытается выманить их, узнать, кто вдруг взялся ему угрожать. Однако он пока не проявлял особой активности в этом плане — видно, решил, что его неизвестный оппонент блефует.

Отследить профиль адресата оказалось проще простого. Письмо им написала Карина Царева, молоденькая домохозяйка, жена хозяина сети частных гимназий и детских садов, дочь известного «сырного барона». Тут не было тех сложностей с переходами по серверам, которые обычно использует Птицелов, только прямая связь между компьютерами. Чувствовалось, что девочка в таких вещах совершенно не разбирается. Ей казалось, что она обеспечила свою безопасность, не подписавшись.

Это не исключало, что Птицелов использует ее. Но вряд ли. Карина производила впечатление скорее наивного домашнего цветочка, чем сообщницы преступника. Манипулировать ею — тоже не лучший вариант, высоки шансы, что она сорвется.

Скорее всего, ее заинтересованность была искренней. Но это все равно не делало ситуацию простой.

— И как мы докажем, что мы на что-то способны? — спросил Север. — И что мы не Птицелов?

— Это достаточно просто. Я отвечу на это сообщение не через форум, а через ее личную страничку в Сети, — пояснила Вероника. — Ей будет уже все равно, кто мы. Она поймет, что нам известно ее имя, и она вынуждена будет встретиться.

— Тогда вопрос решен! — обрадовалась Алиса.

Вероника ее оптимизм не разделяла:

— Не совсем. Пока что Птицелов на нас не реагировал, потому что это действие напоминало вопли дурачка на базаре. Но теперь на наш запрос пришел ответ. Не только мы это увидим, плевать, что сообщение приватное. Он, думаю, тоже вот-вот узнает.

* * *

Наверно, это было самым смелым поступком в жизни Валентина Белоуса. Тем, чем можно гордиться еще много лет — если удастся выжить.

Он не любил риск и избегал его любой ценой. Валентину гораздо удобнее было жить среди своих фантазий. Сел где-нибудь в уголке музея, где он работал, отгородился ото всех, и представляешь, как вокруг взрываются небоскребы, а ты уводишь в убежище группу беззащитных детей. Или как стране угрожают террористы, и только ты можешь всех спасти. Да он много чего мог вообразить!

На определенном этапе жизни Валентин еще пытался соответствовать тому, каким рисовал себя в фантазиях: ходил в тренажерный зал, зачем-то записался на фехтование. Но он очень быстро понял, что ему никогда не угнаться за собственными мыслями. Валентин Белоус из его придуманного мира был воином, солдатом, гонщиком, джентльменом — он был всем! За годы мечтаний он обзавелся большим количеством образов, чем кукла Барби.

На фоне того великолепия фантазий, которыми он жил, сами собой стали исчезать нити, которые связывают любого человека с реальностью. Таких нитей очень много: семья, друзья, любимые, коллеги, работа, хобби. Все это постепенно переставало иметь для Валентина значение. Он бы совсем замкнулся в себе, если бы не встретил Леру.

Когда он впервые показал матери ее фото, та лишь поморщилась:

— И зачем тебе эта страхолюдина? У тебя ведь вся жизнь впереди! Она еще и с довеском… Я против!

Но мать руководствовалась лишь тем, что видела, а он — чувствами. У Леры была совершенно особая аура, сводившая мужчин с ума. Валентин понимал, что ему вряд ли удастся заполучить ее расположение, однако он ничего так раньше не хотел, как ее любви.

У него вообще не было опыта отношений до встречи с ней, и он просто старался поступать так, как поступил бы придуманный им герой. А это неожиданно сработало! Она стала его женой, потом появилась еще одна очень важная ниточка: их сын. Только ради них Валентин старался хоть что-то делать в этой жизни.

Он знал, что жена ему изменяет. Но с этим знанием он боролся, как со своим злейшим врагом. Одна мысль о том, что его прекрасную Леру касается кто-то другой, что она счастлива с другим, доставляла ему непереносимые страдания. К счастью, Валентин наловчился обманывать себя, его вера была очень выборочной.

Когда появилась возможность участвовать в этом проекте, да еще и вместе с Лерой, он был на седьмом небе от счастья. Он наконец сможет выпустить того, внутреннего себя! А любимая жена будет рядом и увидит его триумф.

Как всегда, его фантазии разошлись с суровой действительностью. Валентин видел, как действуют другие участники: ездят куда-то, встречаются, совещаются. Он же не мог заставить себя выйти из квартиры. Он обработал данные ему материалы, кое-что подслушал, получил результат, но это все равно не было геройством, которым хвастаются перед любимыми. Это было обычным крысятничеством.

Более того, Лера начала отдаляться от него! Такого никогда еще не было. Она встречалась и кокетничала с мужчинами, скорее всего, даже спала с ними, но игнорировать это раньше было очень просто. Теперь — нет. Валентин кожей чувствовал: появился кто-то такой, кто отнимает у него Леру. Это очень сильный соперник, тот, от кого она однажды может не вернуться.

Анатолий Хромов. Он сам послал к нему Леру, а теперь она встречается с этим типом регулярно! Она всегда была такой счастливой перед встречей с ним и такой несчастной, когда возвращалась сюда. Это было больше, чем очередная интрижка.

Ситуация усугублялась еще и тем, что Валентин верил: Хромов и есть Птицелов. Он подслушал беседу конкурентов, знал, что они подозревают владельца клиники. А он не подозревал, он знал! Потому что только Птицелов, кукловод чужих судеб, достаточно хитер, чтобы так обмануть его бедную жену.

К сожалению, для победы в проекте недостаточно было интуиции и предчувствий, нужны были доказательства. Отказываться от расследования Валентин не собирался, он понимал, что только этот успех по-настоящему вернет ему Леру.

Так он и решился на самый смелый шаг в своей жизни: отправился в центр рэйки «Курама».

Он тщательно готовился к этому. Он раздобыл план здания — у него хватало знакомых среди тех, кого именуют канцелярскими крысами. Не друзей, конечно, но людей, с которыми он раньше пересекался. Технический паспорт — не государственная тайна, взглянуть на него несложно. Забирать и копировать нельзя, но Валентин в этом и не нуждался, он обладал отличной памятью.

Фотографии центра, вывешенные на сайте, помогли соотнести планировку с реальной картиной. Когда Валентин попал туда, ему казалось, что он здесь не впервые.

Он пришел еще до закрытия. Он вычитал, что примерно за час до конца работы тут особенно людно: заканчиваются групповые сеансы, многие приходят на вечерние процедуры. Проникнуть в клуб с этой толпой было несложно.

А вот дальше пришлось постараться. Посетителям была открыта лишь определенная часть здания. На территорию, где находились офисы, можно было попасть лишь с помощью магнитных карточек, которые выдавались исключительно сотрудникам. Но если проскользнуть за ними, поймать медленно закрывающуюся дверь, карточка и не нужна.

Никому не было до него дела. Иногда на него странно косились, но в итоге проходили мимо. Мало ли, к кому это — Валентин уже столкнулся с парой курьеров, которые, как и он, были случайными гостями, а еще — с соискателем на какую-то вакансию, который пришел на офисный этаж в верхней одежде. Благодаря им Валентин не вызывал подозрений.

Самым сложным было получить пропуск, чтобы остаться здесь и дальше. Украсть у кого-то из персонала — до смешного легко, офисные сотрудницы собирались у одного стола, чтобы поболтать о чем-то, а на их собственных рабочих местах карточки оставались без присмотра. Но для Валентина это было «планом Б», потому что может подняться шум, и не каждая сотрудница достаточно глупа, чтобы подумать, будто пропуск потерялся сам. Она заявит, куда следует, и карточку дезактивируют.

Валентин знал, как работает эта система, потому что в музее планировали установить такую же. Потом владелец урезал финансирование, и пришлось довольствоваться обычными ключами. Но знания-то остались!

Нужный пропуск можно было получить в техническом отделе. Если есть дубликат — для случайных гостей или новых сотрудников, — то только там. Если нет… Что ж, придется облегчить сумку кого-то из девушек.

Он собирался украсть карточку и остаться в офисном здании на ночь, вопреки всем законам. Мысли об этом переполняли его адреналином, и даже страх отступал. Вот оно, вот как должен вести себя настоящий Валентин Белоус!

В техотделе было шумно — что-то обсуждали с открытой дверью. А пропуски тут и правда были, сразу несколько, валялись на столе! От индивидуальных дубликаты отличались отсутствием фотографии и имени.

Пластиковая карточка уже лежала в руке, и Валентин начал отступать, когда его наконец заметили.

— Вы к кому? — Тип в потрепанном костюме смотрел на него не слишком дружелюбно.

— Я на собеседование!

— На какую должность?

Это делало ситуацию значительно сложнее. Он понятия не имел, какие вакансии тут открыты! А если скажет неправильно, что тогда будет?

К счастью, ему на помощь, сам того не подозревая, пришел другой сотрудник:

— А на какую бы ни пришел, все к Бондаренко на собеседование. Вам вторая дверь по коридору, не сюда!

— Я понял… Извините…

— Бог простит!

Вторая дверь по коридору как раз интересовала его меньше всего. Еще по пути сюда он заметил дверь с указателем «Техническое обеспечение». За ней слышался характерный гул — похоже, работали машины. Люди там постоянно сидеть не могут!

Зато для него это было идеальное убежище. Валентин затаился среди массивных генераторов и с ужасом прислушивался к тому, что происходит за дверью. Если сюда кто-то заглянет — это конец! Скандал или даже уголовное преследование. Может, уйти сейчас, плюнуть на это?

Вот только тогда он не вернет себе Леру. Лишь мысль о ней могла заставить Валентина пойти на такой шаг.

Обошлось — никто к нему не заглянул. Примерно через полчаса после окончания рабочего дня из офиса ушли последние сотрудники, погас свет под дверью. Только тогда Валентин решился выйти.

На офисном этаже должен быть и кабинет Хромова. Он догадывался где: в той части коридора лежали дорогие ковры, а сотрудники туда почти не ходили. Валентин не знал, получится ли проникнуть внутрь, что он ищет, но теперь мысли об отступлении не появлялось. Поздно уже!

Он добрался до двери, рядом с которой висела золотая табличка: Хромов А. Б. Там Валентин замер, не решаясь идти дальше. Если сирена завоет, он тут и умрет на месте!

Ему показалось, что где-то на этаже звучат шаги. Валентин обернулся, напряженно всматриваясь в темноту, но не уловил и следа движения. Должно быть, показалось, да и кто еще будет ходить здесь таясь, и свет не включит?

Поэтому он снова повернулся к двери. Провел у замка пропуском, и — ничего. Вторая попытка ни к чему не привела, это не сбой программы, просто запасной пропуск не был рассчитан на доступ в кабинет директора.

Но Валентин не собирался сдаваться. В техотделе ведь было несколько пропусков, возможно, другой сгодится! Нужно попробовать.

Он развернулся — и онемел от ужаса. Потому что перед ним, будто призрак из темноты, появился массивный мужской силуэт.

Глава 7. Умение ждать

Алисе хотелось действовать, и то, что на этот раз ей пришлось остаться в квартире, возмущало. А возразить было нечего: если бы они отправились на встречу с Кариной всей толпой, она вряд ли обрадовалась бы. Поэтому поехали Вероника и Север.

Это к лучшему. Вероника спокойная, умеет общаться с людьми так, что они сразу доверяют ей. Север позаботится о безопасности, у них хороший дуэт. Но Алисе все равно хотелось быть с ними, в квартире она откровенно скучала.

Чтобы отвлечься от раздражения, она направилась в библиотеку. Книг здесь было собрано много, но поначалу она не обращала на них внимания. Теперь же заметила, что это преимущественно классика — коллекция старинных и новых изданий, идеально вписавшаяся в интерьер. Понятно, что книги были для дизайнера всего лишь аксессуаром, который он удачно использовал. Алису больше интересовало содержание.

Она как раз просматривала хрупкие страницы одного из вековых томов, когда еле слышно скрипнула дверь в библиотеку. Посмотрев в ту сторону, Алиса обнаружила, что у нее появилась странная компания. По крайней мере, на нее Лев Адамович не производил впечатления человека, который захочет уединиться с книгами.

Впрочем, книги его и не интересовали. Партнер Полины направился к ней и, очаровательно улыбаясь, плюхнулся в соседнее кресло. Алиса сразу могла сказать, что игнорировать его бесполезно, поэтому не сводила с него напряженного взгляда. Если Полину, несмотря на все их конфликты, она еще могла за что-то уважать, то он вызывал не больше симпатии, чем сосед-алкоголик в квартире пожилых интеллигентов.

— Редко когда увидишь тебя без китайца! — заявил Лева.

— Чего бы ты ни хотел, сразу нет.

— Зачем же так грубо? Я думал, что нам пора бы познакомиться, получить представление друг о друге.

— Тоже мне, передача из цикла «Эти забавные животные»…

— Ты можешь быть помилее?

— Иди напорись на дверной косяк.

Алиса понимала, что общается резковато, но ей не нравилось то, как он рассматривал ее. Его взгляд редко когда поднимался выше шеи собеседницы и был откровенно оценивающим. Кем он вообще себя возомнил?

— Давай не будем сразу рычать! Я ведь не враг тебе. Ты мне нравишься, ты активная…

— Чего ты вообще пришел сюда и где Полено?

Если бы кто-то взялся насмехаться над ней в присутствии Дамира, результат был бы плачевный. Но Лева романтичных иллюзий по поводу дамы сердца не питал, он расхохотался.

— Ловко ты! Полено… надо будет запомнить. Она спит. Она в последнее время только и делает, что спит.

— Она ранена, и кое-кому не мешало бы позаботиться о ней!

— А зачем? Даже когда она бодрствует, она как сонная муха! Больше от нее толку не будет, она не выиграет проект. Хорошо еще, что призы полагаются не только победителям.

И вот теперь Алиса поняла, зачем он явился. Казановой Лева не был — может, ему и нравилось рассматривать себя в этой роли, но он был недостаточно глуп, чтобы поверить в это. Ему неожиданно повезло с Полиной, но остальные красивые девушки в его окружении, вероятнее всего, были умнее. Он прекрасно знал, что Алиса ему откажет.

Но он пришел не за ее вниманием. Он пришел за эффектной сценой — Игнат Костор высоко оценил такие кадры. Алиса понятия не имела, что Лева будет делать, и это ее напрягало.

— Хочешь денег — занимайся расследованием сам, не ищи обходных путей.

— Расследования — это не мое. Я романтик, а не брутал.

— Я бы сказала, романтикозаменитель.

— Почему тебе обязательно быть такой холодной? — Лева начинал раздражаться. — Можно подумать, ты сейчас ой как занята! Ну же, не будь мороженым хеком, подыграй мне! Что мне сделать, чтобы понравиться тебе?

— Вопрос из серии «Что делать пассивному зоофилу, если он упорно не нравится животному?» Ответ — оставить зверюшку в покое!

Она намеревалась встать с кресла, но Лева перехватил ее за руку.

— Тебе что, деньги не нужны?

— Не такой ценой.

— Чего это я «не такой ценой»? — оскорбился Лева.

— На это указывает уже то, что ты завел этот разговор. Ты в проект был приглашен как довесок к Полине, вот и попытайся работать с ней в команде. Помогать ей, а не думать, где бы бабла хапнуть. Тебе вообще молиться на нее надо!

— Было бы на кого!

— На нее! — отрезала Алиса. — И молить того, в кого ты веришь, — подозреваю, что это Ктулху, — чтобы она однажды не одумалась. Серьезно, ты думаешь, более привлекательная девушка на тебя позарится? Полина тебя любит, непонятно за что, и если ты не в состоянии ответить на это чувство, хоть оцени его!

Лева не хотел ее понимать, но она и не надеялась, что он поймет. Его устраивал и тот вариант событий, при котором они просто ссорятся перед камерой. Да большинство реалити-шоу строятся на скандалах и грязном белье! Лева хотел принести это и в проект Тронова. А если потом ему достанется от Дамира, даже лучше, это вторая выгодная сцена для инвесторов.

Алиса не собиралась помогать ему. Она могла смириться с тем, что это реалити-шоу, раз так нужно для расследования, но не прыгать же теперь в грязь! Она освободила руку, хотя прекрасно знала, что он попытается ударить ее. Не по-мужски, а так, оплеуху отвесить — то ли как зарвавшейся проститутке, то ли как нашкодившему щенку.

А может, он в принципе драться не умел.

Алиса не собиралась сопротивляться. Она дождалась, когда он замахнется, и резко отклонилась, уходя от его руки. Лева двинулся уже по инерции, споткнулся и перелетел через кресло.

Пока он неуклюже поднимался с пола, Алиса успела добраться до выхода. Покидая библиотеку, она заметила, что Лева умудрился разбить нос при падении.

Настроение сразу улучшилось.

С кухни пахло апельсиновым чаем, и Алиса направилась туда, ожидая увидеть Дамира. Но за столом сидела Полина.

Она постепенно приходила в себя, однако чувствовалось, что процесс затягивается. Она потеряла немало крови, рана, которую не обработали вовремя, воспалилась. Это сказывалось не только на ее физическом состоянии, но и на настроении: если раньше она успевала быть везде и всюду, то теперь неслышной тенью скользила из угла в угол.

Алисе было жаль ее, даже при том, что они были далеко не друзьями, и злорадствовать она не собиралась. Напротив, она хотела оставить Полину в покое, но та сама обратилась к ней:

— Я знаю, чего от тебя хотел Лева.

— Он поделился с тобой планами?

— Нет, но он о чем-то думал все утро, потом уверенно куда-то направился. Это на него не похоже, и я двинулась следом. Мне почему-то показалось, что он злится на Птицелова за то, что случилось со мной, и готов действовать, а он стал приставать к тебе в библиотеке.

— По-моему, ты слишком романтизируешь его образ, — вздохнула Алиса. — Если тебе будет от этого легче, я не поддалась его неземному обаянию.

— Не ерничай. Я прекрасно знаю, что ты о нем думаешь и что думают другие. Но вы его просто не знаете так, как я!

— А зачем нам его знать? — удивилась Алиса. — На этой планете живет семь миллиардов людей, и отдельные нации продолжают работать над возрастанием масс. Как видишь, выбор есть. Это исключает потребность рыться в чьем-то там внутреннем мире, пытаясь доказать себе, что человек не из мусора сделан. Серьезно: он не великий ученый, не деятель искусств, не гений бизнеса. Нет в нем интриги, которая заставила бы пробираться сквозь сомнительные внешние слои его личности. Не могу понять, за что ты его любишь.

— Любить нужно не за что-то, а просто так! — назидательно произнесла Полина.

— Да конечно! Такое прокатывает только в статусах малолеток в социальных сетях. Не понимаю, как можно любить человека, который к тебе относится как к грязи. Видно, недостаточно во мне жертвенности. Или глупости.

— Легко тебе насмехаться. Не всем везет, как тебе.

Полина говорила глухо, без злобы, словно готова была в любой момент расплакаться. Лишь поэтому Алиса не ушла отсюда так же, как из библиотеки.

— При чем тут везение? Оно не так важно, как тебе кажется. Могла произойти наша с Дамиром встреча, этот проект — но если бы к тому моменту я была замужем, ничего бы не вышло. Я тебе не Лерочка Белоус, у меня довольно четкое представление о верности! Думаешь, у меня не было таких, как Лева? Полный набор! Но штука в том, чтобы отказать им, даже если страшно и на тебя давят все знакомые, призывая наконец остепениться. Умение ждать даст тебе больше, чем любая удача.

— Я что, Ассоль, чтобы столько ждать? Ведь может вообще никто не появиться!

— Вот о том я и говорю. Если тебе нужен «абы какой, лишь бы свой», хорош на Дамира коситься.

Вероятно, Игнат Костор и другие инвесторы будут торжествовать. Их идея поставить в проект пары окупилась, объективы камер жадно ловили человеческие чувства, которые не имели к расследованию никакого отношения. А что в итоге?

Супругов Белоус в квартире вообще нет, причем ушли они не вместе. Валерия в последнее время обращала на мужа не больше внимания, чем на мебель, и постоянно радовалась возможности куда-то удрать. Сегодня она ночевала одна и уехала рано утром. Валентин Белоус ушел еще вчера вечером. Жена не знала, где он, но и не сильно интересовалась. Казалось, без него ей даже комфортнее.

Лева решил, что он мастер амурных дел и король экрана. Полина прекрасно знает, что из этой жабы никогда не получится принц, но упорно продолжает его целовать. С таким же упорством она отказывается от лечения, хотя до добра это не доведет. Да что там, даже Вероника запуталась в каких-то интригах, потому что скрывает от Севера правду, а он это чувствует!

Алиса побаивалась, что такими темпами и она начнет подозревать Дамира в чем-то неладном. Лучше уж вообще с проекта уйти, чем это!

— Я не смогу продолжить.

Полина сказала это так тихо, что Алиса даже не была уверена, правильно ли услышала.

— Чего?

— Я не смогу продолжить игру эту. Не только из-за пореза. Просто, считай, выдохлась. Как будто сил не осталось, знаешь такое чувство?

— Чувство знаю, зато не знаю, что тебе ответить, — смутилась Алиса. — С одной стороны, я понимаю, что тебе нужно отдохнуть и позаботиться о себе. С другой, я уважаю сильных соперников. Ты мне не нравишься как человек, честно скажу.

— В переизбытке такта тебя не упрекнешь!

— Меня можно упрекнуть лишь в честности. Так вот, как бы я к тебе ни относилась, я не могу сказать, что ты — лишняя на проекте.

— Тогда тебе тем более нужно радоваться моему уходу. Потому что результаты, которые у меня получились, я собираюсь передать тебе.

— С чего бы это? — изумилась Алиса. — Передавай тогда своему Левочке, пусть проявит себя мужчиной!

— Он не будет заниматься этим, я его слишком хорошо знаю. И ты мне тоже не нравишься, кстати. Но мне нравится Дамир, и мне кажется, что если кто и должен выиграть, то вы. Раз этот проект посвящен парам, то у вас и конкурентов нет. Вас вместе держит не игра. Я… восхищаюсь этим, наверно.

Алиса не привыкла пользоваться результатами чужой работы. Да и неловко было принимать такое одолжение от Полины, учитывая историю их общения. Но она пока не знала, как отказать.

— На самом деле, только один факт будет по-настоящему важен, — уточнила Полина. — Я вышла на помощницу Птицелова. Ее зовут Ксения, скоро я буду знать ее настоящее имя и адрес.

— Ксения? — переспросила Алиса. — Мы это имя тоже не раз слышали!

— Очередное подтверждение моей теории. Эта Ксения действовала слишком решительно и сложно, чтобы быть подсадной уткой. А раз она мелькнула в разных историях, она работает с Птицеловом на постоянной основе.

— Может, это совпадение имен!

— Что-то мне подсказывает, что вряд ли.

Алиса готова была спорить и дальше, она сомневалась, что Птицелов допустил такую оплошность. Однако ее отвлек звонок в дверь — кто-то пришел. Причем кто-то посторонний, ведь у всех участников проекта были свои ключи.

— Какова вероятность того, что Лева откроет дверь? — полюбопытствовала Алиса.

— Минусовая.

— Ладно, тогда я в горничную поиграю.

У них сейчас не было причин кого-либо опасаться, и Алиса сомневалась, что люди Птицелова вообще явились бы сюда с утра пораньше. Тем не менее прежде чем подать голос, спрашивая, кто там, она выглянула в глазок.

Человек, стоявший на пороге, вообще не должен был звонить! Но с первого взгляда было ясно, что вопрос о ключах для Валентина Белоуса сейчас вторичен. Он стоял, пошатываясь, и не падал лишь потому, что держался рукой за стену.

Рядом с ним вроде бы никого не было, поэтому Алиса поспешила открыть. Валентин действительно был на лестничной площадке один, он буквально ввалился в квартиру. Алисе с трудом удалось удержать его.

— Дамир! — крикнула она. — Иди сюда, скорее!

Судя по скорости появления, Дамир и так выходил, услышав звонок в дверь. Теперь он смог быстро подхватить Валентина, избавив Алису от немалого груза.

Последние двенадцать часов, очевидно, были не самыми приятными в жизни Валентина. Он был бледен до пепельного оттенка, под глазами появились синеватые мешки, а сами глаза выглядели красными и воспаленными. На лбу и возле виска появились две царапины, опухшие, но не глубокие. Взгляд был ошалелый и какой-то потерянный. Один рукав куртки оказался измазан кровью, которая сочилась из раны на указательном пальце. Более серьезных травм не было, но ему и этого хватило.

— Час от часу не легче, — проворчал Дамир. — Может, все-таки вызовем «Скорую»?

— Не надо! — встрепенулся Валентин. — Я в порядке!

— Еще один…

— Где Лера?

— Она уехала, — ответила Алиса.

— А-а…

Он не стал спрашивать куда. Казалось, что он и так знает.

Дамир на этот раз бушевал серьезно — и врачебную клятву вспомнил, и здравый смысл, и законы Российской Федерации. Для него такое проявление гнева было редким, но тут оно накапливалось еще с тех пор, как он узнал о травме Полины. Алисе потребовались все дипломатические навыки, чтобы успокоить его.

Наконец он сдался и согласился помочь Валентину.

— Я тут у вас превращаюсь в командного врача, — заметил он.

— А разве это плохо?

Они оба знали, что нет. Дамир скучал по медицине, и раз он не мог вернуться к ней официально, такая помощь другим была для него отдушиной.

Валентин настоял, чтобы осмотр проходил наедине, что было вполне предсказуемо. Они направились в комнату Белоусов, Полина к тому моменту уже ушла к себе, и Алиса осталась на кухне одна.

Дамир присоединился к ней минут через сорок. Он стянул резиновые перчатки и выбросил их в мусорное ведро.

— Что говорит? — осведомилась Алиса.

— Что пошел осматривать какой-то объект, важный для расследования. Какой — не сказал, потому что я ему не просто врач, а конкурент. По версии Белоуса, там он оступился и упал с лестницы, потерял сознание. Очнулся только сейчас и пришел сюда.

— Врет?

— Безусловно. У него на теле есть синяки, и крупные, но я бы не сказал, что их можно получить при падении. К тому же у него на указательном пальце вырван ноготь, тогда как фаланга в целом не повреждена. Это не случайная травма, ноготь вырвали намеренно.

— Его что, пытали? — тихо спросила Алиса.

— Похоже на то. При этом его состояние я оцениваю как удовлетворительное.

— Они могли бы избить его сильнее, но остановились. Может, получили свое?

— Возможно, — кивнул Дамир. — А возможно, это такое же предупреждение, как то, что получила Полина.

— Думаешь, нас это касается?

— Пока мы живем с ними под одной крышей, нас касается все. Боюсь, что определенное предупреждение Птицелов приготовил и для нас с тобой.

* * *

У нее были мягкие черты лица, голубые глаза, кукольно длинные ресницы и темно-русые волосы, крупными локонами падавшие на плечи. Природа подарила ей тонкую фигуру и нежные руки с изящными аристократичными пальцами. И все это естественное великолепие портила худоба.

Вероника не была экспертом в таких вопросах, но подозревала, что состояние Карины Царевой — это уже анорексия. На всех открытых участках тела просматривались кости, плотно обтянутые кожей, скулы на лице проступили слишком уж остро, а бледные губы, едва подведенные светлой помадой, будто и вовсе исчезли.

Да и теперь Карина заказала себе только чайничек зеленого чая. Упрекнуть ее было сложно — их беседа нормальному завтраку не способствовала.

Они сидели в кафе вдвоем. Север настоял на том, чтобы остаться снаружи, в машине. Так он мог и просматривать кафе через огромные окна, и наблюдать, не подойдет ли кто-то подозрительный. Веронике было спокойней при такой расстановке, она понимала, что Север, с его горячностью, может еще больше запугать Карину, и тогда она вообще замкнется.

Их важнейшая свидетельница и так, похоже, сожалела, что пришла сюда, но что-то все-таки не давало ей уйти.

— Вам ведь не нравится то, что вы связались с Птицеловом? — догадалась Вероника. — И то, что ваш брак построен на обмане?

— Такое и не может нравиться, — нервно улыбнулась Карина, помешивая чай. — Но я за это была достойно наказана.

Это точно. Вероника видела в Интернете более ранние снимки своей собеседницы, и там ни о какой анорексии и речи не шло. Веселая, цветущая красавица…

— Почему вы сделали это с собой? — Вероника кивнула на ее костлявые руки.

Карина нервно натянула рукава пониже.

— Так надо. Я оказалась рядом с человеком, который предназначался не мне. Разве не справедливо будет наказать меня за это?

— Давайте пойдем по порядку. Зачем вы вообще обратились к Птицелову? Вы же наверняка привлекали внимание мужчин и без этого!

— Если уж идти по порядку, то я к нему не обращалась. Я просто влюбилась — в Сережу.

Сергей Царев был одного с Кариной круга и в ее деньгах не нуждался. Он, в отличие от Вадима Довлатова, не был откровенным тусовщиком, презиравшим женщин. Напротив, он казался серьезным и ответственным, ориентированным на семью. Карине очень хотелось быть с ним.

Но он не обращал на нее внимания. Даже при том, что они смотрелись бы идеальной парой — милая, женственная Карина и молчаливый, элегантный Сергей. Идеальные супруги. В будущем — идеальные родители.

А Сергей этого как будто не понимал! Карина отчаялась, решила, что нужно просто дальше искать своего человека и не останавливаться перед лицом неудач.

Однако ее родители, знавшие о ситуации, сдаваться не спешили. Они и подняли тему Птицелова.

— Я слышала об этом раньше, — признала Карина. — Мельком, и в подробности никогда не вдавалась. Я считала, что этот человек… он… вроде как городская легенда. Персонаж, а не кто-то реальный. Мне казалось ужасно нелепым вот так воздействовать на чью-то судьбу и на свою судьбу…

— Но вы все равно согласились?

— Да, потому что я привыкла всегда и во всем доверять маме и папе. Они оба в бизнесе и много лет живут вместе. Да и сама я поспрашивала о том, кто такой этот Птицелов… В общем, я согласилась.

Когда Карина дала согласие на помощь Птицелова, Сергей ни с кем не встречался, а потом вдруг стал везде появляться с девушкой. Он смотрел на нее влюбленными глазами, брал с собой на деловые мероприятия, поехал с ней отдыхать. А главное, его новая спутница была чуть ли не клоном Карины! Абсолютно такой же типаж, и они, если бы стали рядом, выглядели бы родными сестрами.

Карина была в замешательстве. Разве за это заплатили ее родители? Сергей игнорировал ее, как и раньше, а она теперь страдала от ревности!

Но Птицелов велел ждать. Значит, так было нужно.

Встречи продолжались около полугода — пока она не погибла.

— Утонула в море, — пояснила Карина. — Тело так и не нашли. Птицелов сказал нам, что никого не убивал и все хорошо. Но он всегда так говорил.

Вероника была не так уверена в доброжелательном подходе Птицелова. Она помнила о женских останках возле озера, опознать которые так и не удалось.

Вскоре Сергей и Карина пересеклись на светской вечеринке. Она была одета так же, как его предыдущая возлюбленная, сделала похожую прическу. Он заметил.

— Он тогда со мной впервые стал общаться. Я понимала, что он смотрит на меня и видит ее, но я утешала себя тем, что это временно. Та девушка в его жизнь больше не вернется, чего мне беспокоиться?

Во время первого разговора были странные моменты, когда Карина не совсем понимала его вопросы и смущалась под его взглядом. Как будто он намеками с ней говорил, а она не могла разгадать ни одного! Но Птицелов предупредил ее, что так будет, и объяснил, как нужно себя вести.

— Я решила, что это некий код, который был между Сережей и его прежней пассией, — вздохнула Карина. — И чтобы любовь к ней перешла на меня, я должна была играть по правилам. Отступить я уже не могла.

— Почему?

— Мои родители заплатили Птицелову, я подвела бы их, если бы не справилась. Да и потом, Сережа все еще очень-очень нравился мне. Я решила, что тут не обычная ситуация. Должно быть, та девушка, подосланная Птицеловом, специально вела себя как я, и Сережа влюбился в меня, нужно было только показать ему это!

Вероника едва удержалась от того, чтобы укоризненно покачать головой. Насколько же все-таки некоторые люди ловко придумывают себе оправдания!

Но раз Карина похожа на живой скелет с побитым взглядом дворняги, сказка не сложилась.

— Что пошло не так? — поинтересовалась Вероника.

— Оно с самого начала было не так… Да только я об этом не знала!

Птицелов велел Карине сказать потенциальному жениху, что никакого секса до свадьбы не будет. Якобы за этим очень строго следит ее отец, и если случится такое, то проблемы будут у обоих.

— Причем теперь уже я говорила об этом намеками. Как будто скрывала от отца тайну, а Сережа эту тайну знал! Мне б тогда задуматься: вот к чему все это? Для кого цирк? Я-то девочкой уже не была, пардон, и мне все это притворство было непонятно! Но Сережа реагировал нормально, как будто понимал, о чем речь. Я все больше и больше верила Птицелову. Мне казалось, что раз он так ловко предвидит реакции людей и все-все знает, то он просто волшебник! В общем, ушла я в это с головой. Мы поженились и сразу с церемонии улетели на Мальдивы, оставив родных праздновать дальше. Там мы поселились на отдаленной вилле, и мне это казалось очень романтичным… Сперва. Потом меня ожидало прозрение. Идеальных людей ведь не бывает, мне все хотелось узнать, где будет подвох, и вот я его обнаружила.

Сексуальные предпочтения Сергея оказались весьма специфическими: он любил насилие. Ничего противозаконного он не делал, потому что предполагалось, что его партнерша идет на эту связь добровольно. Но для Карины это все равно стало шоком.

И вроде как она согласилась! Она несколько месяцев, до самой свадьбы, намекала ему, что интересы у них общие, их привлекают одни и те же вещи. Как она могла отступить, если они зашли так далеко в прямом и переносном смысле? Она решила снова поддаться, подыграть, надеясь, что он будет действовать помягче. А может, ей в конце концов все это понравится? В конце концов, нравятся же такие вещи другим.

Карина не стала уточнять, что именно так привлекало Сергея. Вероника сама догадалась. Когда ее собеседница потянулась за чаем, стали видны тонкие ниточки шрамов на запястье, которые Вероника сначала не заметила.

Видно, так загадочная пропавшая девушка и поймала Сергея Царева. Он был сыном влиятельных родителей, известным бизнесменом, всегда на виду, да еще и работал с детьми. От него ожидали удачного брака. Уже одно признание любимой в том, что ему интересно, могло вылиться в грандиозный скандал, если бы девица побежала с этим к журналистам.

А та девушка сама вывела его на нужную тему. Видимо, даже показала, как они на самом деле близки. Он получил возможность воплотить свои самые сокровенные желания, и он с готовностью принял это. Но прежняя любовь для него умерла, зато появилась Карина. Она была не только похожа на его предыдущую возлюбленную, она и интересовалась тем же. Плюс Карина была из влиятельной семьи, а значит, стала бы той женой, которую одобрили его родители. И она хранила бы их общую тайну, Карина «доказала» это тем, что не хотела пристального внимания до свадьбы.

Разделить его увлечение у Карины так и не вышло. Она лишь делала вид, что всем довольна, но чем больше времени проходило, тем сложнее ей становилось.

— Что, «50 оттенков серого» не получилось? — спросила Вероника.

— Какое там! Все эти книжечки на утеху домохозяек, где все равно есть любовь… Не знаю, может, для кого-то мир работает именно так. Но не для меня. Все это мне не просто неприятно было, понимаете? Меня это убивать начало! Он радуется одну ночь, а я потом неделю лечусь! Я не хочу говорить об этом… Но это страшно — когда вы с человеком настолько разные, а жить должны вместе. Ему нужен был кто-то другой, а попалась я со своей слепой влюбленностью!

О разводе и речи не шло: ее родители не поняли и не простили бы ее. Днем Сергей был идеален — и с ними, и с ней наедине. Просто образцовый муж, мечта любой женщины! Проблемы начинались только ночью.

Тогда она и начала худеть. Карина хотела стать непривлекательной для него, да и, как предполагала Вероника, боялась забеременеть, ведь тогда ей пришлось бы признать, что из ловушки она уже не выберется. Ребенок — это связь навсегда.

Ее стратегия не сработала. Сергей все равно тянулся к ней, хотя худобу, конечно, заметил. Карина уверяла его, что просто следит за своей внешностью, он предлагал ей обратиться к специалисту, но не настаивал. Он знал, что многие женщины помешаны на диетах, и надеялся, что все пройдет само собой.

А тело Карину не благодарило. Теперь любая травма заживала на ней гораздо дольше, шрамы появлялись легче, начались проблемы с внутренними органами. Она не исключала, что может погибнуть — и не была уверена, что это плохо.

— Да зачем же такое терпеть? — возмутилась Вероника. — Почему не уйти?

— А что люди скажут? — вздохнула Карина. — Родители меня не выгонят, но это будет плохо для репутации. Я ведь сама все это начала, сама захотела быть с ним! Он хороший… В нем много хорошего. Он ведь не насилует меня… Я сама… Он думает, что нам обоим это нравится!

— Можно поговорить с ним честно, рассказать, какие сложности это приносит. Если он вас любит, он может изменить свое поведение.

— Но может и бросить меня, — заметила Карина. — Я к такому не готова. Знаете… Я ведь до сих пор боюсь Птицелова. Я не знаю, как он отреагирует, если мы с Сережей расстанемся.

— А ему какая разница? Он получил деньги!

— Не знаю… Я не уверена, что все так просто… Я больше ни в чем не уверена. Я так хочу вернуть дни, когда я не догадывалась о подобных вещах! Но это понимание, оно многое меняет. Вот ты живешь, добиваешься чего-то, во что-то веришь. Тебе кажется, что в твоей жизни есть фундамент, который уже не изменяется. Но появляется кто-то, кто показывает тебе, что все твои основы — это просто песчинки, которые легко можно сдуть. Птицелов изменил мою судьбу, залез в голову Сереже… А ведь мы считаемся как бы высшим обществом! Я не знаю, кем еще он манипулирует и как. Но я не хочу злить этого человека!

— И все-таки вы здесь.

— Когда я писала, я была уверена, что не приду! Я даже пожалела о том сообщении, что отправила вам, и твердо решила, что отступлю.

— Чтобы жить как раньше?

— Чтобы просто жить! Но вы меня нашли… Это показало, что вы тоже не просто так говорите… Вы могли работать на него, а могли быть против него, но я в любом случае попалась. И знаете… я уже и не жалею, что пришла! Я не знаю, сколько я еще буду терпеть. Сегодня я цепляюсь за жизнь, а завтра пойду и кинусь под поезд. Меня уже посещали такие мысли! Я смотрю, как едет по рельсам электричка, и думаю: один шаг, и все закончится.

Веронике было жаль ее. Даже при том, что она сама согласилась на этот обман. Карина правильно сказала: она уже расплатилась за свои ошибки, и даже переплатила.

— Вы ведь с самого начала подозревали, что с Птицеловом лучше не связываться, не так ли? — осведомилась Вероника.

— Какая уже разница, что я подозревала? Это «начало» осталось слишком далеко.

— Вы только из-за родителей согласились на это?

— Не только, — ответила Карина. — Я же сказала, я поспрашивала о нем у друзей.

— Это у тех друзей, по рассказам которых он показался городской легендой?

— Не только. Просто раньше я не интересовалась им всерьез, а теперь начала. Оказалось, что моя подруга Дина была одной из его ранних клиенток. Тогда еще Птицелов общался с заказчиками сам. Она видела его и сказала, что он очень хороший!

* * *

Розы были недостаточно белыми. Совсем не такими, какие она видела на сайте. Дина собиралась разобраться с этим — жалобу им отправить, самой там больше не заказывать и всех подруг отговорить. Она умела идти на принцип, если хотела.

Пока же приходилось работать с тем, что есть. Дом без живых цветов — это непозволительно. Поскольку забота о семейном гнездышке полностью лежала на ее плечах, она не собиралась упускать ни одной мелочи.

Многие ее подруги жаловались на то, что им скучно без работы. Дину все устраивало. Она ведь не убирала сама, посудой не занималась, готовить было не нужно — она лишь следила за тем, чтобы все это вовремя сделали нанятые работники. В некотором смысле она считала себя даже лучшим управленцем, чем муж.

Но Леониду не нужно об этом знать. Секрет успешного брака — когда муж верит, что он во всем лучше жены.

Сегодня Дина никого не ждала до обеда. С утра она получила цветы, расставила их по вазам и собиралась дождаться кухарку. Дети пока спали, и это упрощало ей жизнь. Муж не разрешал ей нанять няньку, он считал, что дети должны как можно больше времени проводить с родителями, потому и позволял ей не работать. То, что детский график постоянно вмешивался в ее планы, несколько бесило Дину, но она это тщательно скрывала.

Она собиралась идти в тренажерный зал и сделать пару фото для своего аккаунта в Интернете, когда ей показалось, что она слышит шаги на втором этаже. Только этого быть не могло! Она не сомневалась, что находится в доме одна.

Однако ей не показалось — звук повторился. Дина никого не пускала в дом, получается, вошел кто-то со своими ключами. А это или муж, приближение машины которого она бы услышала, или домработница. Ей-то что надо? А тем более сразу на втором этаже!

— Софья? — позвала Дина. — Ты, что ли?

Ответа не последовало, да и шаги вроде как затихли. Но теперь уже Дине было тревожно, и она не могла сделать вид, что все в порядке. Нужно было проверить, как там дети!

Девочки спали в одной комнате. Площади дома позволяли выделить каждой свою детскую, но Дина этого не хотела. Рано еще, да и присматривать за ними проще, когда они вдвоем. Вот и теперь, заглянув внутрь, она сразу увидела, что дочери по-прежнему мирно лежат в своих кроватках.

А еще — что они не одни.

Высокая худощавая дама занимала кресло между кроватями, откуда она могла с легкостью дотянуться до каждой из девочек. Она почти не изменилась за прошедшие годы: то же угловатое лицо, огненно-рыжие волосы и наглый взгляд, лишенный намека на сострадание. Но раньше Дине и не нужно было это сострадание, наоборот, ей нравилась бессердечность исполнительницы заказа. А теперь все стало иначе.

Ксения раздраженно постукивала длинными, покрытыми черным лаком ногтями по подлокотнику, но пока улыбалась.

— Привет.

— Что ты здесь делаешь? — Дина отчаянно пыталась придумать способ связаться с мужем, но пока не получалось. Она-то убежать сможет, а с детьми что будет? Она не питала иллюзий по поводу своей собеседницы, эта тварь и младенца не пожалеет.

— Не так громко, малюток разбудишь. И подойди ближе, тогда и голос повышать не нужно будет.

Дина не стала отказываться. Она сделала несколько шагов от двери к кроватям, но подходить слишком близко не решалась.

— Вот так стой, ты все делаешь правильно, — кивнула Ксения.

— Так почему ты здесь? Что-то случилось?

— Увы, да.

— Я не понимаю… Я никому ничего не рассказывала!

— В этом я как раз не сомневаюсь.

У Ксении не было причин для сомнений, она понимала, что правда невыгодна самой Дине — за такие вещи можно и жизни лишиться.

Дина никогда не была богатой, но всегда хотела попасть в мир роскоши и гламура. Почему одним сразу достается все, а другим — ничего? При этом она слишком четко понимала, к какому жалкому результату приводит честная работа, а красть деньги не то что совесть мешала — таланта не хватало.

Зато с внешностью все было в порядке, и это позволяло делать ставку на замужество. Увы, в клубах, где она мелькала, никто не спешил воспринимать ее всерьез. Могли пройти мимо, могли завязать мимолетный роман, чтобы бросить через неделю. Она научилась распознавать таких женихов быстро, а толку? Это не приближало ее к цели.

Она уже и не помнила, как именно вышла на Птицелова. Дина впервые услышала его имя в клубе, потом начала целенаправленно разыскивать его в Интернете. Они связались, потом встретились. Дине предложили несколько кандидатов в мужья, среди которых она выбрала Леонида Воронко, ведь в его случае к деньгам прилагались еще и молодость и неплохая внешность. За старика выходить — сомнительное удовольствие: он может и не умереть в ожидаемые десять лет, а портить ей жизнь лет сорок.

Потом она узнала цену за услуги Птицелова. Естественно, у нее таких денег не было, но она могла их получить — продав машину, все подарки от бывших любовников, да еще подзаняв чуть-чуть. Но стоило ли идти на такой риск? На такие вещи не бывает гарантийных документов, и если бы Птицелов ее обманул, что она, в суд пошла бы?

И все-таки она решилась. Оплатила сумму в полном размере, после этого Дину свели с Ксенией, ее координатором. Она объяснила клиентке, что нужно делать, чтобы выйти замуж за выбранного кандидата. Ведь к тому моменту у Лени уже была девушка, с которой он встречался много лет и даже предложение успел сделать!

Вскоре он расстался с ней. Почему — не удалось узнать даже вездесущим журналистам, обе стороны отказывались что-либо говорить.

Тем временем Дине подправили биографию. Сменили имя, чтобы оградить от прежних знакомых, зачистили след в социальных сетях из фотографий с вечеринок и баров. Леня хотел скромницу — и ему дали скромницу. Дину обучили правильному поведению, этикету, заставили прочитать больше книг, чем ей доводилось видеть за всю жизнь.

Их познакомила личный психолог Лени. Поначалу роман не клеился, и все же они стали парой. Потом поженились — это было обязательным условием договора с Птицеловом и принципиальным моментом для самого Лени. В качестве свадебного подарка Дина получила препараты, стимулирующие беременность, и меньше чем через год после бракосочетания у них родилась первая дочь.

Поначалу Дина боялась, что Птицелов будет шантажировать ее. Ведь этот человек, по сути, держал в руках ее судьбу! Однако прошли месяцы, потом годы, а вестей от него не было. Сделка была завершена.

Из чувства благодарности Дина и раздавала рекомендации. Она окончательно успокоилась и больше не ждала подвоха. И вот Ксения в ее доме, рядом с ее детьми!

— Изменились обстоятельства.

— Я не понимаю, — признала Дина. — Я хвалила Птицелова! Но никогда никому… ни о чем…

— Я верю тебе. Я и не говорила, что эти обстоятельства связаны с тобой.

— Но ты ведь здесь!

— Это следствие чужих действий, — вздохнула Ксения. — Появились те, кто желает нам зла. Ситуация становится все более серьезной, и люди, которые знают моего работодателя, — неоправданный риск.

— Слушайте, я столько лет хранила тайну! — возмутилась Дина. — Что, сейчас что-то будет по-другому?

— Скорее всего, нет. Но мы оказались в ситуации, когда мы не имеем права проверять это.

Прежде чем Дина успела ответить, вокруг ее горла захлестнулась тонкая петля. Хозяйка дома даже не подозревала, что сзади нее кто-то есть, этот человек не издал ни звука! Ее руки инстинктивно взметнулись вверх, к шее, но это было на секунду позже, чем нужно для выживания. Бечевка уже врезалась в кожу, и Дина, сколько бы она ни ломала ногти, не могла подцепить ее.

Поток кислорода резко оборвался. Первые несколько секунд это не ощущалось, но потом начали гореть легкие, появилась боль и слабость в мышцах. В уголках зрения стали мелькать темные пятна, и хоть глаза невольно оказались навыкате, видеть нормально Дина не могла. Тело спазматично дергалось, сражаясь за жизнь, однако тот, кто душил ее, знал, что делает: у нее не было ни единого шанса освободиться.

Хрип, вырвавшийся из ее перетянутого горла, разбудил детей. Дина не могла этого увидеть, она только услышала плач. Потом откуда-то издалека донесся голос Ксении:

— Посмотри, что ты наделала! Теперь придется решать, что делать с ними.

Глава 8. Время собирать камни

Разделение на команды было непривычным, но жаловаться Дамир не собирался. Для него важнее всего было то, что Алиса согласилась взять более безопасную часть задания и не таскаться сюда с ними.

Вероятность того, что Птицелов явится за Диной Воронко, была предельно высока. В лучшем случае он поговорит с ней и она ничего им не скажет. В худшем… Об этом и думать не хотелось.

Алиса тоже не осталась без дела. Она отправилась к бывшей невесте Леонида Воронко, мужа Дины. В свое время о помолвке бизнесмена и простой учительницы много трубили в прессе и на интернет-порталах, потом все внезапно закончилось. С тех пор та девушка больше не появлялась на публике, и обнаружить ее удалось лишь усилиями Вероники.

С Диной все обстояло проще: ее адрес был известен Карине. Семья Воронко жила в загородном доме, элитном, но не откровенно роскошном. Тут даже не было охраны, только автоматический шлагбаум, который поднимался при использовании специальной карточки. У Дамира и Севера такой карточки не было, поэтому машину они оставили у дороги, а дальше направились пешком.

Север был неразговорчив, что-то определенно тревожило его, не давало сосредоточиться на расследовании. Дамир от вопросов воздержался, он и не претендовал на звание знатока человеческих душ. Ему так было даже удобней.

Дом Воронко они нашли без труда, позвонили в звонок у калитки, связанный с домом. Ответа не последовало — и это было несколько странно. Карина упоминала, что ее подруга не работает и почти все время сидит дома с детьми.

— Может, с дочками гуляет? — предположил Дамир.

— Такие, как она, только по двору и гуляют! Точнее, дети гуляют, а мамаша красит ногти. Думаю, здесь она, просто по телефону заболталась.

Повторный звонок ситуацию не исправил. Пока Дамир раздумывал, как быть, Север подошел вплотную к калитке и, просунув руку сквозь прутья, стал возиться с замком.

— Что, собственно, ты делаешь? — удивился Дамир.

— Решаю проблему. У меня в одном из домов похожий замок, я знаю, как он открывается.

— Хм. Почему ты знаешь, как вскрывается замок в твоем собственном доме?

— Потому что я не всегда знаю, где потерял ключ, — фыркнул Север. — Вскрытие замка — знание более универсальное, потому что он остается на месте независимо от того, насколько я пьян.

— У вас с Алисой схожий взгляд на закон, вы бы сработались.

— Только если бы наше общение было строго дозированным. Иначе один из нас обязательно убил бы другого.

Насчет своих умений Север не обманул: замок открылся до того, как они смогли привлечь внимание соседей. Правда, попасть внутрь дома будет не так просто, но Дамир пока не терял надежды, что им откроют.

Как только они подошли к двери, стало ясно, что ситуация мирной уже не будет. С той стороны слышался отчаянный детский плач — и ни одного взрослого голоса в ответ.

Вряд ли Дина была настолько горе-мамашей, чтобы бросить рыдающих детей. Скорее всего, у нее была веская причина игнорировать их.

Север осторожно повернул ручку, и дверь открылась. В доме было светло, пусто и спокойно — за исключением этих рыданий.

— Очень похоже на ловушку, — отметил Дамир.

— Дети-то в ней использованы настоящие!

— Нам лучше позвонить в полицию, а потом идти за ними.

— Так проект же пострадает! — возразил Север. — Сами справимся!

— Слушай, при чем здесь вообще проект? Мы говорим о жизнях детей!

Однако Север не собирался его слушать. Он прекрасно понимал, что Птицелов мог устроить тут западню, но был достаточно самоуверен, чтобы не обращать на такое внимания. Дамиру пришлось следовать за ним, чтобы прикрыть его при необходимости.

Движения в доме не было, как не было и толпы вооруженных головорезов. Плач доносился из комнаты, которая, судя по рисункам на двери, была детской. Эта дверь сейчас была наполовину открыта, детские голоса звучали громко, испуганно, отчаянно.

Север и на этот раз двигался без особых раздумий. Он хотел распахнуть дверь, но что-то ему помешало.

— Да не пори ты горячку! — не выдержал Дамир. — Что если там бомба за дверью лежит?

— Тогда уже рвануло бы, и мы бы не успели ни о чем пожалеть.

— Это сомнительный аргумент!

— Но мы же живы! А вес за дверью… он какой-то странный! Как будто не на полу, а на самой двери.

Его описание, поначалу показавшееся странным, оказалось пугающе верным. На ручку двери было подвешено мертвое тело.

Судя по всему, это была хозяйка дома, та самая Дина, которую они искали. Молодая, ухоженная, одета по-домашнему — в спортивный костюм из мягкой ткани. Похоже, она никуда не собиралась идти, когда ее поймали и казнили.

Хотя кто-то другой подумал бы, что произошло самоубийство. Шея жертвы была сдавлена петлей ремня, закрепленного на дверной ручке, тело повалилось на колени, неспособное окончательно упасть. Лицо сохранило все признаки удушения: глаза навыкате, прикушенный язык… И это было ошибкой преступников.

— Что-то я не верю, что она решила покончить с собой именно в тот день, когда мы пришли поговорить о Птицелове. — Север настороженно оглянулся.

— Она не покончила с собой, это тебе кто угодно скажет. Умереть от повешения на дверной ручке можно лишь одним способом: сломав позвонки при инициированном падении. Если же речь идет об удушении, то заработают инстинкты, с которыми не способен справиться ни один самоубийца. Она ведь находилась на полу! Похоже, она боролась…

— Но ведь раньше Птицелов хорошо заметал следы! К чему вдруг этот очевидный ляп?

— Не знаю… И это мне не нравится!

Дамиру казалось, что они уже в ловушке, которая вот-вот захлопнется. Но полностью контролировать свое окружение не получалось: мешал непрекращающийся плач.

Девочки находились в своих кроватках. Та, что постарше, возможно, умела говорить и наверняка поняла, что с мамой что-то не так. Но оба ребенка были в состоянии истерики, которая и взрослого человека сделала бы беспомощным. Нужно было уносить их отсюда, и срочно!

Север разделял его мнение:

— Я беру ту, что постарше, ты — маленькую, и давай на улицу! Потом уже вызовем полицию и сообщим остальным!

Первая здравая мысль с его стороны за весь день. Дом большой, здесь есть где спрятаться, и если на них нападут внутри, соседи даже не услышат этого. Поэтому плевать на проект, секретность и даже возможные обвинения со стороны полиции. Для начала нужно было вынести отсюда детей!

Старшая девочка попыталась сопротивляться, и Северу пришлось завернуть ее в одеяло, младшая слишком устала и почти не двигалась, только плакала. Дамир с легкостью поднял ее и первым спустился на первый этаж.

Он сразу увидел, что входная дверь закрыта. В доме по-прежнему никого не было, но дверь закрылась, они ее такой не оставляли!

— По-моему, у нас начинаются проблемы, — тихо произнес он.

Словно в подтверждение его слов в окно влетела дымовая шашка, за ней — вторая, третья, а потом Дамир потерял им счет. Они заполняли пространство мутными удушающими облаками, в которых невозможно было видеть и нормально дышать. Должно быть, кто-то стоял прямо у окон! Люди Птицелова действовали нагло и решительно, а это указывало, что они пойдут на крайние меры.

Сквозь завесу дыма Дамир все равно сумел пробраться к двери, но та была заперта. Выбить ее не представлялось возможным, а где находится другой выход, Дамир не знал. Есть ли такой выход вообще?

Единственным путем на свободу оставались окна. Но ведь там кто-то был! Хотя… Если бы они хотели убить, они бы выбрали менее экзотичный способ. Скорее всего, Птицелов приказал брать их живыми. Зачем — Дамиру и представлять не хотелось.

Если бы они с Севером были здесь одни, можно было бороться за свободу. Способов много — от побега через крышу до самой обычной схватки. Но с ними были дети, и девочка на руках у Дамира уже начинала задыхаться.

Ему пришлось подойти к окну. Из-за дыма он ничего не видел и просто крикнул в пустоту:

— Хотя бы ребенка заберите! Она этого не выдержит, ей года два, наверно…

Через секунду девочку вырвали у него из рук, он даже не успел рассмотреть, кто это был. Самого Дамира не тронули, потому что знали, что он не сможет выбраться.

Дым вокруг них становился все гуще, Дамир понятия не имел, где находится его спутник. Он знал, что ему не позволят уйти, и до того момента, как он потеряет сознание, остается не больше пары минут. Птицелов не допускал ошибку с Диной, он лишь устроил ловушку. Он найдет более эффективный способ избавиться от ее тела… А может, от трех тел сразу.

* * *

Ей казалось, что одиночество вдруг стало осязаемым — как некая вязкая субстанция, заполняющая собой все вокруг. Болотная грязь, из которой хочется вырваться на свежий воздух, а не получается. Это было странно и горько одновременно.

Лю Ланфен никогда раньше не ощущала одиночество вот так. И не потому, что много лет прожила в большой семье с обожаемым мужем и тремя детьми. Муж умер, дети разъехались, но она все равно не чувствовала, что осталась одна, так остро. Она была в депрессии, да, но это было связано с тоской по человеку, который никогда не вернется. Она ведь психолог, она не должна так откровенно поддаваться своим слабостям!

Однако теперь ее одиночество было не абстрактным «рядом со мной никого нет». Оно обрело форму вполне конкретного человека и смотрело из неизвестности его глазами. Ланфен стоило огромных усилий признать себе, что она полюбила.

Вот только эта любовь не имела права на существование. Тут не было ни логики, ни здравого смысла, одна лишь дорога к самоуничтожению. Она столько лет хранила верность мужу, даже после его смерти, чтобы всего за пару дней влюбиться в серийного убийцу! В человека, который должен быть символом всего худшего, что есть в жизни.

Сначала она не знала, что он убийца, и это ее несколько оправдывало. Но ведь не знала она и о том, что любит! Ее просто тянуло к нему, как магнитом, и эта страсть развилась от притяжения. Тело, душа — все как будто сливалось в гармонии.

Узнав, что он — преступник, Ланфен попробовала просто выжечь в себе это чувство, однако оно отказывалось уходить. Оно лишь обретало более четкую форму, заставляя признать себя. Ланфен хотела бы его презирать, но не могла. В конце концов, он убивал не обычных людей, а других преступников… но ведь есть закон, так поступать нельзя! Да и потом, то, как он это делал, указывало, что он не просто возомнил себя мстителем, он получал определенное удовольствие от расправы над другими хищниками.

Ее это пугало — и все равно не отвращало от него. Сердце оставалось непреклонно.

После того как третий этап проекта был завершен, Гробовщик связался с ней. Всего один раз, это и связью назвать нельзя! Он всего лишь прислал ей цветы, не оставив никаких контактов. Она считала, что это точка в их отношениях — и вместе с тем надеялась, что ошиблась.

Новый год Ланфен отправилась встречать с дочерью в Англию. Она хотела думать о настоящем моменте, но была рассеянной, то и дело окуналась в воспоминания о прошлом. Иногда ей казалось, что она видит его в толпе, однако там, конечно, никого не было.

Дети ни о чем не узнали. Они решили, что это продолжается депрессия, вызванная смертью их отца. Ланфен было стыдно признаться им, как все обстоит на самом деле.

Когда Тронов предложил ей стать куратором на четвертом этапе проекта, она согласилась безо всяких сомнений. Ланфен могла сколько угодно убеждать себя, что это просто ради профессионального интереса, никаких тайных мотивов у нее нет. В глубине души она знала, что хочет снова увидеть его. Тронов, кажется, тоже знал.

Она надеялась, что Гробовщик как-то проявит себя. Не нападением, разумеется, а просто выйдет на контакт. Они ведь не представляли, почему этот проект вообще его заинтересовал! Тогда его спугнули, неужели он окончательно отступил?

Проходили дни, а Ланфен все ждала. К своему стыду, она почти не обращала внимания на участников проекта. Она помогала им, когда они того просили, но в подробности не вдавалась, не знала, кто чем занят. Она даже толком не познакомилась с теми, кто не участвовал в третьем этапе!

Гробовщика нигде не было. Каждый день она с надеждой выглядывала в окно, смотрела на телефон, выходила в Интернет. Бесполезно! Он мог бы связаться с ней, если бы захотел. Он просто не хотел.

Зато в своем пристальном интересе к окружающему миру она заметила другую важную деталь: какой-то странный тип постоянно ошивался возле их дома. Внутрь он не заходил, ничего подозрительного не делал, но и не был похож на человека, который может позволить себе жилье здесь. Большую часть времени он сидел на лавке, прогуливался, иногда исчезал, видно, погреться ходил, чтобы потом появиться снова.

Это напрягало Ланфен. Даже при том, что она не рвалась активно участвовать в расследовании, она знала, что участники проекта наткнулись на что-то важное. И вот появился человек, откровенно напоминающий уголовника, да еще и не самого мирного.

Сегодня с утра он тоже был здесь. Один раз посмотрел наверх, и у Ланфен было такое чувство, что прямо на нее. Ее словно холодом обдало, и когда в тишине ее квартиры зазвонил телефон, она даже вскрикнула от невольного испуга.

Однако в этом звонке не было ничего подозрительного. Тронов связывался с ней в условленное время для планового отчета.

— Как проходит день? — поинтересовался он после приветствия.

— Нормально. Все при деле, о чрезвычайных ситуациях мне не сообщали.

— Кто-то находится в отъезде?

— Да, Дамир и Север уехали с утра. Чуть позже куда-то направилась Алиса. Остальные, насколько мне известно, в квартире.

Участники не делились с ней своими планами, но чаще всего сообщали, что уезжают. Это было всего лишь мерой предосторожности, чтобы им могли помочь, если они вдруг не вернутся.

— Как обстановка в квартире? — спросил Тронов.

— Жизнерадостной я бы ее не назвала. Полина демонстрирует признаки психологической подавленности, хотя ее здоровье улучшается. Валерия и Валентин Белоусы, похоже, в ссоре, они не разговаривают. Ночью Лев Адамович попробовал включить музыку на полную громкость, это привело к словесному конфликту с Алисой и физическому — с Дамиром. Теперь Адамович с подбитым глазом, отсыпается. Вероника работает над чем-то.

В квартире, где жили участники, пока было тихо. Это хороший знак — если только они не поубивали друг друга.

— А у тебя как дела?

— В смысле? — смутилась Ланфен.

— Ты знаешь, о чем я. Я бы хотел, чтобы ты преодолела некие затруднения и свободно жила дальше.

— У меня все в порядке.

— Ты в последнее время кажешься мне обеспокоенной.

— Делай акцент на «кажешься». Я действительно в порядке.

Разговаривая с ним, Ланфен медленно прохаживалась по квартире. Она на секунду остановилась у окна, чтобы посмотреть во двор, но подозрительный тип оттуда исчез. Это несколько улучшило ее настроение.

— Мне важно твое мнение, потому что я доверяю твоему профессионализму. Если ты рекомендуешь убрать участников из проекта, я сделаю это, — напомнил Тронов.

— Даже если другие инвесторы будут против?

— Со многими из них у меня достаточно четкое взаимопонимание, и этого хватит, чтобы игнорировать мнение несогласных.

— Рада слышать, — признала Ланфен. — Но я бы пока не стала вмешиваться. Хотя уже могу приблизительно предсказать, кто первым покинет проект по своей воле.

— Неужели?

— Полина — первый кандидат. Здесь ее максимализм играет против нее: убедившись, что от своего партнера она не получит поддержки даже в самый сложный период, она начинает сомневаться в своих ценностях. Она еще недостаточно опытна и умна — в бытовом плане, а не интеллектуальном, — чтобы быстро найти выход из такой ситуации.

Странный звук, донесшийся с лестницы, заставил ее прерваться. Резкий, короткий — как будто кто-то крикнул, но вроде как глухо. Может, дверь скрипнула или ветер с акустикой играет?

Не совсем нормальным было уже то, что такой короткий звук повлиял на нее, заставил сердце биться быстрее. Однако это можно было списать на затянувшееся ожидание, которое постоянно держало ее в напряжении.

— Ланфен? — позвал Тронов. — Все в порядке?

— Да, извини, это на лестнице кто-то чудит.

— Не наши испытуемые?

— Не называй их так! — возмутилась Ланфен. — Даже если считаешь это правдой. О чем я говорила? Ах да, о кандидатах на выбывание. Тут мы не должны забывать о Валерии. По-моему, у нее появился собственный интерес, совершенно не связанный с расследованием. А поскольку ее муж в последнее время ведет себя апатично, она приближается к некой черте невозврата.

— Я и не питал надежд относительно ее персоны. Адамович может быть умен и деятелен, если захочет. Но Валерия Белоус — совсем не тот типаж, которому нужно участвовать в проекте.

— Тогда зачем ты ее допустил?

— Это было теорией, я же хотел убедиться на практике, — пояснил Тронов. — Как думаешь, будет у нас победитель?

— Учитывая перемены в настроении Полины, реальных кандидатов осталось четверо. Возможно, они так и будут действовать вместе, а возможно, появится один лидер. Или два, что более вероятно. Я, если честно, не так хорошо знаю, чем они заняты, чтобы строить прогнозы.

— Понимаю тебя, тем более что это не входит в твои обязанности. Наблюдай за ними, но сильно не рискуй. Если посчитаешь, что есть угроза для тебя или участников, звони или мне, или по одному из телефонов, которые я тебе прислал. Игнат заверяет меня, что может решить любую проблему. Мне бы не хотелось проверять это, но «план В» нужен всегда.

— Я помню. Но у нас и правда все в порядке.

— Верю тебе. Тогда завтра свяжемся снова.

— Конечно, ты знаешь, где меня искать!

Отложив трубку, Ланфен вспомнила о лестнице. Тот звук был единичным и больше не повторялся, но у нее все равно было неспокойно на душе. Она даже разозлилась на себя: совсем в истеричку с этим проектом превратилась! Подумаешь, кто-то на кошку наступил, а ей дело есть!

Но ей нужно было убедиться, что все действительно в порядке. Поэтому Ланфен решила, что просто выглянет на лестницу, буквально на секунду, чтобы убедиться в своей ошибке. Тогда можно продолжить скучать дальше!

Однако одного взгляда за пределы квартиры хватило, чтобы надолго позабыть о скуке.

Лестничная площадка за ее дверью была залита кровью. Багряные потеки брызгами исполосовали светлую плитку, алый след тянулся от участка между квартирами вниз по лестнице, размытый, непрерывный… Источник крови несли так, что она не лилась, а размазывалась. Тело потащили! И ширина этой полосы указывала, что несчастный вряд ли выжил.

Она соотнесла все быстро — такое количество крови, единственный приглушенный крик и больше ни единого звука. Ланфен достаточно хорошо знала анатомию, чтобы понять, что случилось.

Несколько минут назад прямо под ее дверью кому-то перерезали горло.

* * *

Молодая дама, сидевшая по другую сторону стола, была ранена. Не физически — тело уже успело восстановиться. Но повреждения души, скорее всего, останутся навсегда. Об этом свидетельствовали глаза: ее взгляд постоянно метался, он ни на чем не задерживался больше пяти секунд. Как будто постоянно ждала нападения.

— Женя, вы уверены, что вам удобно говорить сегодня? — тихо спросила Алиса.

Она уже жалела, что пришла. Ее появление, вопросы и тень прошлого — все это может повлиять на собеседницу не лучшим образом. А у нее с нервами и так не все в порядке, на это указывала привычка постоянно чесать голову — быстро, резко, иногда до крови. Среди светлых волос проглядывали отчетливые залысины, покрытые засохшей бурой коркой.

Даже не специалисту было понятно, что Женя умирала. Она боялась выйти из комнаты, боялась яркого света и не позволяла открывать шторы, пугалась громких звуков. Она калечила сама себя и не успокаивалась даже во сне, который, впрочем, приходил все реже.

Бесплатная медицина уже ничем не могла ей помочь, физически она была здорова. Ее матери предложили на выбор три варианта: отправить Женю в психиатрическую лечебницу, заботиться о ней самостоятельно или определить на реабилитацию в частный центр. Пока подходил лишь второй вариант, потому что на третий не было денег, а первый… все понимали, что это не поможет ей, а лишь ускорит неизбежное.

Сложно было поверить, что эта тень была когда-то той яркой, жизнерадостной красоткой с фотографий, которые Алиса видела на стене. Дело было даже не в красоте Жени, у нее просто светились глаза. Собственно, за этот свет она и поплатилась.

— Нет, я все расскажу. — Женя в очередной раз провела ногтями по руке, быстро и нервно. — Мне несложно. Я постоянно думаю об этом. Я ничего не забываю. Это было недавно.

— Прошло четыре года.

— Да? Не знаю. Для меня — недавно.

Мать Жени долго не давала согласия на этот разговор, смягчилась, только когда узнала, что Алиса занимается расследованием. Чувствовалось, что имя Леонида Воронко до сих пор пробуждает в ней жгучую ненависть. Теперь она стояла у двери, в разговор не вмешивалась, но и уходить не собиралась.

— Скажите, как вы познакомились с Воронко? — мягко поинтересовалась Алиса.

Женя была не из его круга — совсем не богатая, скорее, ближе к нижней границе среднего класса. Но это ее не тяготило, она относилась к тем немногим людям, которым на материальное искренне плевать. Ей хотелось помогать кому-то, спасать, выводить на путь истинный. Она стала учительницей и работала преимущественно с трудными подростками и детьми-инвалидами. Женя не только учила их, она организовывала для них праздники, инициировала кампании по сбору средств.

Она не бегала по салонам красоты, мало денег тратила на одежду, привлекательность досталась ей как бы между делом, от природы. Ее главным магнитом была широкая искренняя улыбка, которая мгновенно цепляла окружающих. Алиса видела это даже по фотографиям, ей не нужно было ни о чем спрашивать.

С Воронко Женя познакомилась на благотворительном празднике, который она помогала организовывать. Он был среди скучающих, дорого одетых гостей, она — одна из волонтеров в форменных шортиках и майке. Она рассказала ему о программе помощи детям. Он пригласил ее на свидание.

— Ей нужно было сразу отказаться! — не выдержала мать Жени. — Такие союзы бывают только в фильмах о Золушке. В реальности приличная девушка не должна связываться с теми, у кого одни деньги в голове.

— У него были не одни деньги, мама, — нервно улыбнулась Женя. Веко ее левого глаза заметно дергалось — нервный тик. — Он был очень хороший, я это сразу поняла.

Женя не изменила себе: за деньгами она по-прежнему не рвалась. Но она видела, что у Леонида те же приоритеты, что и у нее. Он не искал себе светскую кошечку с неадекватным соотношением груди и талии. Он хотел создать обычную, здоровую семью.

В этом плане Женя восхищала его всем: принципиальностью, самоотверженностью и искренностью. Он встречался с ней все чаще, но старательно ограждал от своего мира, не водил на светские тусовки. Да она и не рвалась. Женя по-прежнему работала с подростками и сотрудничала с благотворительными фондами. Леонид, хоть и считал такие вещи несколько опасными, уважал ее позицию и все чаще жертвовал деньги на организованные ею мероприятия.

У них все было хорошо, дело шло к свадьбе, и тут вмешался Птицелов, нанятый Диной. Но они об этом, конечно, не знали, а Алиса не собиралась говорить. Зачем? Только горечи добавит…

Женя никогда не боялась своих подопечных. Она была уверена, что мир возвращает тебе то, что ты даешь ему, и ко всем относилась с добром. Поэтому когда группа из пяти подростков, почти совершеннолетних, попросила ее остаться после занятий, чтобы помочь им с учебой, она и мысли не допустила, что что-то не так. Подумаешь, все они намного выше и сильнее ее, все уже были судимы и давно состоят на учете в полиции, она ведь здесь для того, чтобы помочь им исправиться!

Уроки кончились в семь вечера. В восемь из школы ушли все учителя. В девять Женю изнасиловали прямо в классе, где она обычно преподавала. Да еще и снимали это на фото и видео.

Сказать, что она была в шоке, — значит, не сказать ничего. В свои двадцать четыре года она еще ни разу не была с мужчиной, и Леонид об этом знал. Женя и не собиралась ему изменять! Но тут у нее и выбора-то не было. Она была настолько раздавлена случившимся, что никому ничего не сказала, кое-как добралась до дома, отмылась, попыталась заснуть. Ей и в голову не пришло обратиться в полицию, почему — она и сама толком не понимала. Она бы рассказала все Леониду, но его в городе не было. Алиса подозревала, что это не совпадение, Птицелов специально все так рассчитал.

А наутро все пятеро учеников явились к ее квартире. Если бы они попытались угрожать, Женя бы обязательно сдала их. Она уже достаточно оправилась, чтобы пойти на принцип. Однако они вместо этого стали лить слезы и умолять о прощении. Мол, не знаем мы, что произошло, бес попутал, вы такая красивая, мы не сдержались. Если вы пожалуетесь, нас обязательно посадят, жизнь будет сломана!

Женя не то что простила, просто поверила. Она считала, что они еще могут исправиться, а тюрьма окончательно их сломает. Поэтому она не стала писать заявление и ничего не сказала Леониду. Знала: он это дело так не оставит, и смутно догадывалась, что ее жених и убить за такое может. Женя всего лишь отказалась преподавать в этом классе, не объясняя причин, она не хотела видеть лица своих обидчиков. На этом вопрос был закрыт.

Подростки дисциплинированно обходили ее стороной, и она успокоилась. Вернулся Леонид, она почувствовала себя защищенной, и кошмар понемногу забылся. А спустя пару месяцев Леонида пригласили на конференцию в США. Он предлагал взять Женю с собой, она отказалась — и потом всю жизнь сожалела об этом.

Ее похитили в день его отъезда. Привезли в какой-то загородный дом, который был обустроен далеко не для мирной жизни. Женя даже борделем его бы не назвала, потому что секс в традиционном понимании там никого и не интересовал. Она была единственной, кто находился в этом месте не по своей воле, однако другие и не думали помогать ей.

Ее продержали в том доме неделю. Что происходило в эти дни — Женя вспомнить не могла, а мать запретила расспрашивать ее об этом. Алиса и не собиралась. Женя была уверена, что живой ее не выпустят. Однако ее напоили до потери адекватности, посадили за руль и велели уезжать. То, что она только-только научилась водить, сейчас никого не интересовало, Женя, которая была рада вырваться из этого кошмара, уверенно выжала педаль газа.

То ли машина была неисправна, то ли опыта не хватило, то ли алкоголь сыграл свою роль — теперь уже никто не скажет. Возможно, все факторы сложились вместе, и Женя попала в серьезную аварию.

Она выжила и пошла на поправку, но в больнице ее навещала только мать. Леонид так ни разу и не появился. Потом стало ясно почему.

Ему сообщили о том, что его скромница невеста вела совсем не ту жизнь, о которой рассказывала ему. Конечно, наивным романтиком Воронко не был, начав встречаться с Женей, он сразу проверил ее прошлое, чтобы разыскать бывших партнеров, но таковых не было. Теперь же ему сказали, что его избранница и не интересовалась традиционными отношениями, ее притягивали совсем другие развлечения.

В качестве доказательства привели фотографии и видеозаписи. Фотографий было больше, ведь на постановочных кадрах исказить реальность до смешного просто даже без фотошопа. Завяжи жертве глаза, чтобы не было видно слез и ужаса во взгляде, поймай момент, когда лицо исказилось от боли так, что это будет похоже на удовольствие — и идеальная подделка готова. Любой специалист подтвердит, что снимок подлинный и никакой программой не обработан. Воронко тогда был слишком разгневан, чтобы вспомнить, что постановка — древнейший вид обмана.

Женя все-таки попыталась связаться с ним — и узнала все, что он о ней думает. Ее отчаянные попытки оправдаться ни к чему не привели. Леонид был задет за живое: он действительно полюбил, а его обманули настолько нагло и цинично. В рассказы об изнасиловании он не верил, потому что считал, что тогда Женя рассказала бы ему о случившемся. А раз она покрывала своих учеников, значит, ей это действительно нравилось!

Оправдать Женю могли бы травмы, которые она получила за неделю пребывания в «черном борделе». Но для того Птицелов и подстроил аварию: казалось, что все повреждения Женя получила там, а к моменту выписки большая их часть зажила.

В принципе, прояви Женя большее упорство, она могла бы доказать бывшему жениху правду. Судя по всему, Воронко действительно любил ее, даже ее мать не могла это отрицать. Однако Женя уже не была похожа на себя прежнюю. Она стала бояться всего — теней, света, открытых пространств, мужчин, женщин, животных. Доверяла только матери, с посторонними общалась, если мать лично гарантировала ей, что это хорошие люди. То, что Леонид ушел от нее, она довольно быстро приняла, потому что сама не знала, где осталась правда, а где начинается ложь.

Воронко тоже болезненно переживал разрыв отношений. Матери Жени удалось узнать, что он даже к психологу стал ходить. И именно эта психолог позже познакомила его с Диной — девушкой с манерами ангела и безупречной репутацией.

О том, что он женился, Женя так и не узнала. Она успела забыть, что за пределами ее квартиры существует другой мир. Вряд ли Птицелов хотел добиться таких необратимых изменений, скорее, ему было все равно. Он шел к поставленной цели, а Женю раздавил просто потому, что она оказалась на его пути. Если это было действительно одно из его первых заданий, он не мог отступить, он нуждался в хорошей репутации. Это не тот человек, что станет размышлять об искалеченных судьбах.

— Леня хороший, — Женя поднесла руку к лицу, и Алиса лишь теперь разглядела, что ногти у нее изгрызены до кровоподтеков. — Я его обидела… Все испортила.

— Даже не начинай, — вмешалась ее мать. — У нас все будет хорошо!

Женившись на Дине, Воронко намеренно оборвал связь с бывшей возлюбленной, даже не интересовался ее судьбой. Может, был настолько счастлив в новой жизни — или не хотел ворошить былое. А Женя и ее мать жили вдвоем на пенсию и пособие. Кое-как перебивались, однако перспектив как таковых в их будущем не было.

Мать винила во всем Воронко, Женя — никого. Она, поглощенная страхом перед прошлым, о будущем и настоящем особо не думала.

Выслушав их, Алиса поймала себя на невольном возмущении. Почему они не начали полноценное расследование? Почему не отыскали тот дом, не доказали Воронко хотя бы своим поведением, что он был не прав? Она бы точно так сделала!

Может, и Женя бы сделала, если бы осталась прежней. Но сложно осуждать ее после всего, что с ней произошло. Да и потом, такая бурная деятельность с их стороны могла принести лишь дополнительные проблемы. Птицелов нашел бы способ устранить угрозу своей работе.

Алиса уходила оттуда с тяжелым сердцем. От нее ожидали не помощи даже, а мести, а она понимала, что это невозможно. Формально Леонид Воронко вообще ни в чем не виноват. Да и с общечеловеческой точки зрения он не такое уж чудовище, каким считает его мать бывшей возлюбленной. Он видел реальность совсем иной.

Теперь уже Алиса жалела, что пошла сюда одна. Ей хотелось поговорить с кем-то, потому что после того, что она только что услышала, было не по себе. Но Дамир и Север сейчас заняты, они беседуют с Диной. Это и к лучшему, что они пошли вдвоем, без нее. После того, что она только что узнала, Алиса не была уверена, что не попытается свернуть этой дамочке шею. Дина ведь даже не любила Воронко, ей просто нужен был кошелек на лапках! Она не думала о том, как ей этот кошелек достанется, и ни о чем не жалела, раз рекомендовала Птицелова своим подругам. Для таких, как она, и наказания достойного нет, они всегда выходят сухими из воды!

Звонить Дамиру и отвлекать его Алиса не хотела, она знала, что пока сможет обсудить все с Вероникой. Та и вовсе осталась дома, так что они теперь смогут спокойно поговорить.

Однако до спокойствия оказалось очень далеко. Еще на подходе к дому Алиса различила скопление полицейских машин возле того подъезда, где находилась их квартира. Чувствуя, как страх ледяной ладонью сжимает сердце, она прибавила шаг, почти побежала. За Дамира она могла не беспокоиться, он не успел бы вернуться из дома Воронко, но там же осталась Вероника, и Ланфен тоже — Алиса не хотела, чтобы с ними что-то произошло.

Подъезд оцепила полиция, внутрь пропускали только жильцов, стремившихся попасть в свои квартиры, и то строго по паспортам. Лестница была измазана кровью, и на крыльце можно было различить место, где лежало тело, но сам труп успели унести. Алиса догадывалась, что это не совсем правильно — неужели место преступления уже достаточно изучили?

Она не взяла с собой паспорт, да и прописана здесь не была. Из-за этого у Алисы могли возникнуть проблемы, но, на счастье, среди полицейских стояла Ланфен, что-то им рассказывавшая. Вид у психолога был утомленный, но не опечаленный. А значит, жертва не из числа участников!

Алису предсказуемо попытались задержать, но Ланфен заметила ее:

— Пропустите, она здесь живет.

Полицейские беспрекословно ей подчинились. Это было странно, но Алиса решила узнать о причинах позже.

— Что случилось? — только и спросила она.

— Иди в квартиру, — велела Ланфен. — Вероника тебе все расскажет.

— Это ведь не из наших?

— Нет, мы этого человека не знали. А теперь иди, пока что папарацци отгонять удается, но не нужно, чтобы кто-то все-таки сумел заснять тебя — идиотов с мобильными телефонами здесь хватает.

— Уже ушла.

Лестница была покрыта пятнами размазанной крови вплоть до того этажа, где располагались их квартиры. Там работали эксперты, не обратившие на Алису никакого внимания. В воздухе висел специфический сладковатый запах, и ей пришлось закрыть лицо платком.

В их квартире все было спокойно, пятен крови там не оказалось, и это радовало. Веронику она застала на кухне, та как раз ставила чай.

— Вернулась наконец! — облегченно вздохнула Вероника. — На твою долю воду наливать?

— У нас коньяк есть? — мрачно осведомилась Алиса.

— Вроде бы в баре был, посмотри.

Но бар уже пустовал, бутылки, которые украшали его в день приезда, бесследно исчезли. Алиса подозревала, что беседовать на эту тему с Левой бесполезно, выпитое не вернешь, поэтому ей пришлось довольствоваться травяным чаем.

— Рассказывай! — потребовала Алиса. — Что тут случилось?

— Я знаю не так много, как может показаться. Часа три назад, где-то через час после того как уехали Дамир и Север, а потом ушла ты, Ланфен обнаружила под дверью квартиры кровь. Она позвонила по телефону, указанному инвесторами, вскоре прибыли полицейские. Они нашли у входа в подъезд труп мужчины лет сорока. Личность не установлена, в этом доме не проживал, знакомых не было. Одет был прилично, а при себе имел два пистолета, дополнительные патроны к ним и охотничий нож. Этим ножом ему и перерезали горло прямо на пороге квартиры Ланфен.

Вероника говорила о случившемся с тем уникальным спокойствием, на которое была способна лишь она. Однако спокойствие это было заразительным — и очень нужным. Потому что иначе Алиса и сама могла поддаться страху перед тем, что могло случиться.

На пороге их временного дома появился вооруженный незнакомец, это указывало, что Птицелов вычислил, кто за ним охотится, и решил избавиться от проблемы радикальным способом. А главное, все бы получилось, если бы наемник был достаточно опытным! Они ведь не вооружены, а при том, что Дамира и Севера, двоих самых сильных, здесь нет, — практически беспомощны.

Но наемник не добрался до них, он был убит раньше.

— Почему ты решила, что его зарезали его собственным ножом? — удивилась Алиса.

— Это не я решила, это эксперты. У него на поясе нашли ножны, подходившие под охотничий нож, который лежал рядом. Рана на шее совпадает с лезвием ножа. Судя по всему, кто-то подошел к нему, забрал нож и убил.

Все это должно было произойти очень быстро, иначе наемник наверняка сопротивлялся бы. А он даже пистолет не достал! Тот, кто убил его, действовал безжалостно и профессионально. Насколько силен он должен быть, чтобы так быстро протащить тело вниз? А главное — зачем? Ведь все равно не составило труда определить, где был убит наемник! Зачем тащить его вниз, рискуя быть пойманным? Это действие представлялось Алисе совершенно бессмысленным.

Да и само преступление чудовищно в своей неожиданности и жестокости. Это не совпадение и не чужие разборки, это должно быть связано с ними и Птицеловом!

— Ланфен сказала, что замечала странного типа, который вроде как следил за домом, — добавила Вероника. — Но убитый — не он.

— Может, тогда тот тип — убийца?

— Может. Но зачем ему защищать нас?

— По поручению инвесторов? — предположила Алиса.

— Они бы в таком признались, а они молчат. Но Костор сдержал свое слово: он обеспечил прикрытие в отношении полиции. Сюда не пустили журналистов, а нас не будут официально втягивать в расследование этого убийства.

Какими связями нужно обладать, чтобы организовать подобное — Алиса и представлять не хотела. То, что Костор помогает, ее совсем не умиляло. Он делает это не по доброте душевной, а потому что Тронов пошел на его условия. Этот тип настораживал Алису. Вполне вероятно, что если его ослушаться, то все его могущество будет направлено против них.

На кухню вошел Валентин Белоус. Вид у него был равнодушный и сонный, но это не менялось с момента его возвращения. Как будто его не волновало то, что только что произошло за пределами квартиры! Он как ни в чем не бывало взял с полки кастрюлю и начал наполнять ее водой.

— Ты как? — вкрадчиво поинтересовалась Алиса.

— У меня все нормально. Обед вот буду готовить, — ответил Валентин.

— Я так понимаю, полиция в подъезде тебя не смущает?

— А почему они должны меня смущать? — Он пожал плечами. — Они меня допросили, мне нечего сказать. Обед они мне не приготовят, и надо самому.

— Как Лера?

— Вещи пакует.

— В смысле? — изумилась Вероника.

— Уезжать будет. Ей вся эта шумиха не нравится, пугает очень. Вот она и собралась туда, где потише и побезопасней. Не знаю куда.

Валентин говорил об этом так, словно все само собой разумеется. Его не волновало то, что его жена собирается уехать в неизвестном направлении. Он, еще недавно смотревший на нее с обожанием, словно потерял интерес — не только к Лере, к самой жизни.

Это было так же плохо, как и кровь, размазанная по ступенькам. Неконтролируемое насилие, игра с чужими жизнями, психологическая манипуляция — методы Птицелова угнетали. Алиса никогда не относилась к этому проекту как к игре, понимала, с каким риском сталкивается, но здесь ситуация начала выходить из-под контроля.

Один только сегодняшний день много в себе собрал: рассказ Жени, бессмысленное убийство в подъезде, а теперь вот Валентин ведет себя как зомби. То, что делал Птицелов, было хуже смерти. Он отнимал у людей их собственное «я», оставлял живую оболочку с мертвой душой внутри. Алиса не хотела, чтобы такое произошло с ней.

— По-моему, я на этот раз обрадую Дамира, — вздохнула она.

— В смысле?

— В смысле, соглашусь уйти из проекта. А он и вовсе приходить не хотел, он здесь из-за меня!

Алисе было неловко перед Женей и другими жертвами Птицелова. Она бы хотела сделать так, чтобы человек, сотворивший с ними это, ответил. Но она не была готова жертвовать собой и любимым ради справедливости или даже мести. А тут речь уже начинала идти именно о жертве, а не о риске.

Вероника не стала ее осуждать, она согласно кивнула:

— Понимаю тебя. Я не люблю сдаваться, и я не отрицаю, что все равно попробую выйти на Птицелова. Он часто действует через Интернет, это моя стихия. Но я хочу сделать это на своих условиях, а не в рамках проекта, где меня к чему-то вынуждают.

Алиса не исключала, что после такого отказа ей никогда не позволят вернуться в проект. Однако она была готова даже к такому исходу. Дамир был не прав: она знала, когда нужно остановиться.

— Ты уже связывалась с Севером? — поинтересовалась она.

— Пыталась. Его телефон пока не отвечает, но это нормально. Он предупредил, что на время беседы с Диной они будут недоступны.

Спорить Алиса не могла, и все равно она бы сейчас предпочла, чтобы они хотя бы ответили. Телефон Дамира тоже упрямо молчал, и это напрягало.

На кухню вошла Полина. Она почти полностью восстановилась после ранения, к ней вернулся здоровый вид, но взгляд все равно оставался потерянным. Это было еще одним тревожным звоночком. Алиса скорее предпочла бы видеть ее откровенную наглость, чем такое угасание!

— Надеюсь, снова на допрос не позовут, — поежилась Полина. — Мне и сказать-то нечего! По-моему, у меня скоро будет аллергия на красный цвет.

— Ланфен сказала, что больше не позовут, — заверила ее Вероника. — Подъезд зачистят, доступ откроют, и можно будет свободно выходить отсюда.

— Какое уж тут свободно, если не знаешь, не кинется ли на тебя кто-то возле квартиры? Бред! И камеры наблюдения были отключены, и прохожие никого не видели. Что, призрак того мужика зарезал?

— Не думай об этом. Нас это не касается!

Однако Полина была настроена более категорично:

— Нас все касается, потому что мы влезли в это. И пока Птицелова не остановят, охота не прекратится. Он не просто сводник, он торгует любовью, потому что этот товар хорошо продается. Но это не делает его безобидным, и в методах он себя не ограничивает! Я много думала об этом… Я не могу отступить, не могу просто сбросить все на вас. Мы должны держаться вместе и разоблачить его! Не ради проекта, а просто чтобы не ждать, что он однажды придет поквитаться с нами. Нельзя отступать сейчас, когда цель очень близка. Мне нашли адрес его сообщницы, Ксении. Если мы отправимся к ней вместе, она ничего не сможет нам сделать!

Решительность Полины, уже не наивная, а вымученная, не позволяла отказать ей сразу. Алисе даже стало немного стыдно за свое желание отступить. Может, Полина права, нужно довести дело до конца? Они ведь не знают, насколько мстителен может быть Птицелов, остановит ли его их капитуляция?

В руке Полина держала листок бумаги с записанным адресом. Она хотела передать его, но не успела.

Валентин действовал так же невозмутимо и уверенно, как и раньше. Его лицо было полностью лишено эмоций, когда он снял с плиты кастрюлю, полную кипящей воды, и выплеснул ее содержимое в лицо Полине.

Это было настолько неожиданно и жутко, что в первую секунду все три, включая жертву, не могли пошевелиться. Но для Полины эта пауза длилась недолго. Из ее рта вырвался жуткий визг, резкий и оглушительный. Она отшатнулась назад, не удержалась на стуле и упала на пол, извиваясь от боли.

Алиса была парализована и понятия не имела, что нужно делать. А вот Вероника не растерялась и в мгновение оказалась рядом с Полиной. Держала руки ее, не позволяя коснуться опухшей и успевшей покраснеть кожи. Это было правильно: судя по состоянию лица, даже под легким прикосновением кожа могла сойти слоями.

— Дай мне кувшин с холодной водой! — велела Вероника. — Быстро! Потом вызывай «Скорую», потом зови полицию из коридора! Давай, давай, в темпе!

Но и без ее руководства Алиса больше не медлила. Чужая решительность передалась и ей, она действовала быстро и старалась не смотреть на то, во что превратилась Полина.

Она не могла не подумать о том, что они были беззащитны в этот момент. Если бы Валентин решился напасть, он бы мог расправиться со всеми тремя. Полина уже обезврежена, Вероника занята, Алиса — тоже. А у него под руками полно ножей!

Но Валентин не обращал на них внимания. Он поставил кастрюлю на место, взял из корзины яблоко и сел за стол. Он вел себя обыденно, словно ничего особенного и не произошло; срывающиеся в хрип крики Полины не имели для него никакого значения.

Глава 9. Свет и звук

Нужно было уйти раньше. Но Валерия все пыталась соответствовать неким общественным ожиданиям, медлила, сомневалась из-за детей. Вот и нарвалась на дополнительные проблемы! В свое оправдание она могла сказать лишь то, что не ожидала такого от мужа.

Он всегда был нерешительным, но агрессии в нем не было, даже затаенной. Когда ей сказали, что он напал на Полину, она сначала не поверила. Но ведь Вероника и Алиса не могли врать, зачем им это?

Такая суета потом началась: Полину забрали в больницу, Валентина тоже куда-то увезли. Полицейские, до этого мельтешившие в коридоре, теперь проникли и в квартиру. Лера только и успела, что послать сообщение Хромову: «Забери меня отсюда, у меня проблемы».

Дальше уже было не до того. Ее заставили давать показания. Может, она знала, что ее муж задумал что-то недоброе? Да ее чуть ли не в подозреваемую превратили! А как она могла понять, что у него мозг размягчился? Лера в последнее время вообще не обращала на него внимания, да и он к ней, к счастью, не приставал. Сидел себе тихонько в уголочке, в окно пялился.

Если сама Полина до последнего не догадывалась, что ей грозит опасность, откуда об этом могла знать Лера?

Наконец ее оставили в покое, уяснили, что она ничего не знает. Лера быстро бросила в чемодан остатки своих вещей, она начала собираться еще до того, как Валя устроил этот цирк. Она убедилась, что нельзя оставаться в квартире, где происходит такое. Лера не желала иметь никакого отношения к проекту, она нуждалась в сильном мужчине, который оградил бы ее от этого кошмара.

Она как раз застегнула чемодан, когда на телефон пришло ответное сообщение: «Во дворе соседнего дома, справа от твоего, ждет черный лимузин. Выйди к нему так, чтобы тебя никто не видел. Остальное расскажешь мне, когда приедешь, не звони».

Она знала, что Хромов не сможет ей отказать. Она всегда тонко чувствовала момент, когда мужчина начинал к ней тянуться. Конечно, пока ему самому не понятно, чем она так привлекла его — на фоне девочек, которые рвутся в его постель. Но Лера собиралась ему это продемонстрировать. И конечно, она понимала его желание соблюдать секретность: кому захочется связываться с каким-то криминалом?

Лера взяла чемодан и украдкой покинула квартиру. Никто не пытался остановить или задержать ее: полицейские убрались из подъезда, ступеньки были чистыми и мокрыми, в воздухе пахло хлоркой. Ланфен уехала с ними разбираться, что будет дальше.

В квартире тоже наступило относительное затишье. Вероника и Алиса отправились в больницу вместе с Полиной, потому что Лев отказался это делать. Он заперся в своей комнате и ни с кем не разговаривал. Валентина забрали. Куда, зачем, что ему грозит — Лера и знать не хотела. Он и так доставил ей достаточно проблем!

Во дворе дома все еще было неспокойно: местные жители бурно обсуждали недавние события. Если бы тут вдруг появился черный лимузин, у них был бы новый повод для сплетен, поэтому Хромов все очень правильно рассчитал.

Когда она пришла в указанный двор, машина уже ждала ее там. Водитель помог ей с чемоданом и открыл перед ней дверцу салона. Внутри было прохладно и царил приятный полумрак: стекла машины были затемнены до зеркального состояния, чтобы любопытные прохожие не могли пялиться на тех, кто живет гораздо лучше их. Лера невольно прикинула, что можно делать в такой приватной машинке, и улыбнулась: а жизнь-то налаживается!

Салон автомобиля был защищен от водителя непроницаемой стенкой, и создавалось впечатление, что машина едет сама по себе, а пассажирка тут вообще одна. Это действовало расслабляюще, особенно при том, что движение было идеально амортизировано, и Лера его почти не чувствовала. Как будто лимузин оставался на месте, а планета вальяжно проплывала мимо!

Массивная машина легко покинула двор, заставленный легковушками, влилась в городской поток. Лера чувствовала себя королевой: она сидела на мягком кожаном кресле, смотрела, как пыхтят и злятся в пробках водители, а они не могли ее даже увидеть. Но главное, впереди ее ждала совсем другая жизнь, а их — привычное унылое существование.

Подумав об унылом существовании, она вспомнила, что еще не окончательно порвала с прошлым. Инициировать развод с Валей можно позже: если его осудят, сделать это будет совсем несложно. Пока же требовалось предупредить ту тихую китаянку, Ланфен, что Лера больше не участвует в этом шоу. Выслушивать упреки и спорить ей не хотелось, поэтому она решила ограничиться сообщением.

Лера даже начала набирать текст, когда заметила, что в уголке экрана пропал значок мобильного оператора. Попытка отправить сообщение подтвердила: связи действительно нет. Полностью заряженный телефон стал лишь бесполезной игрушкой в ее руках, находясь в самом центре города, он не ловил сеть.

Так не должно было случиться. Лера точно знала, что деньги на счету закончиться не могли, она только вчера проверяла баланс! Да и таких трюков ее телефон раньше не выделывал. Она попробовала выключить и включить его, искала сеть вручную, но все было бесполезно, миниатюрное устройство не работало.

Как это не вовремя! Телефон она получила в подарок меньше года назад, и он еще никогда даже не барахлил, о поломках и речи не шло. Но говорят ведь, что если уж неприятности приходят, то все сразу. Лере оставалось лишь тяжело вздохнуть и напомнить себе, что это не самая большая беда, с какой можно столкнуться.

Со своего места она перебралась поближе к перегородке, отделявшей ее от водителя. Оттуда доносилась приглушенная музыка, и Лера постучала, чтобы привлечь к себе внимание.

— Простите! — крикнула она. — Можно воспользоваться вашим телефоном? Мой почему-то не работает!

Она ожидала, что сейчас перегородка опустится, чтобы облегчить им общение, однако ничего подобного не произошло. Со стороны водителя не было никакой реакции.

Лера даже разозлилась: надо же таким тупым быть! Врубил музыку и теперь совершенно не слышит свою пассажирку! Она постучала по стеклу сильнее, повысила голос.

— Эй! Отзовитесь, что ли! Мне нужен телефон!

Музыка зазвучала громче, значит, водитель все-таки услышал ее! Однако его ответное поведение, мягко говоря, удивляло.

Лере стало не по себе, но она поспешила отмести это чувство. Должно быть, он просто не понял ее, не расслышал. Решил, что она с кем-то общается по телефону, и прибавил громкость, чтобы невольно не подслушать. Это просто профессиональная этика. Ведь наверняка Хромов доверяет такую дорогую машину только тому, кто этого достоин!

— Эй! Уважаемый! Да выключите звук наконец!

Музыка достигла максимальной громкости. Она ревела в салоне так, что у Леры закладывало уши, и она уже едва слышала собственный голос.

Это не могло быть случайной ошибкой. Водитель намеренно пресекал любой контакт с ней, и ее одиночество в салоне стало не таким уж заманчивым.

— Остановите машину! Я хочу выйти! Я хочу позвонить Толе!

Лера сама не знала, зачем кричит. Уже было ясно, что ни одно из ее требований не будет выполнено. Но сопротивление, даже такое жалкое, дарило ей надежду, что не все еще потеряно.

Она сама попробовала открыть дверцу автомобиля. Лимузин как раз двигался медленно в загруженном городском потоке, с ней ничего серьезного не случилось бы, если бы она выпрыгнула на ходу. А она и не собиралась выпрыгивать, ей просто нужно было привлечь внимание других водителей, чтобы ей помогли.

Поворот ручки ничего не дал. Дверь как будто потеряла с ней всякую связь — а может, так и было задумано с самого начала. Но такое просто не укладывалось у Леры в голове. Ее что, похитили?

Одной этой мысли было достаточно, чтобы привести ее в ужас. Лера уже не контролировала свои действия, кричала, плакала, металась по салону, стараясь найти хоть какую-то лазейку. Это привело лишь к тому, что она сломала ногти, пытаясь справиться с упрямым механизмом.

А водители окружающих машин не обращали на лимузин внимания. Просто очередная дорогая тачка, внутри которой ревет музыка — мало ли таких? Из-за этого автомобиль, как и его пассажиры, вызывал у них лишь раздражение.

По сути, ее похищали на глазах у десятков людей. Многие из них, может, и хотели бы помочь, и даже могли бы это сделать, но не подозревали, что ей нужна помощь. Во всем этом была ирония, граничащая с издевательством.

Под конец Лера не могла даже бороться. Она свернулась калачиком на полу между креслами и просто рыдала, пока черный лимузин, внезапно ставший похожим на гроб, увозил ее по оживленным улицам в полную неизвестность.

* * *

— Совсем с ума посходили!

Алиса не обращалась ни к кому конкретно, просто оповестила об этом всех, кто находился в квартире — Льва и Веронику. Но Адамович отказывался с ними общаться, он отсиживался в своей комнате, дожидаясь, пока закончится проект, потому что надеялся, что ему все-таки заплатят. Вероника же слышала этот громогласный протест, но поддерживать разговор не стала, потому что считала это бесполезным.

Решение, о котором сообщила им Ланфен и которое так разгневало Алису, психолог приняла не сама. Она лишь передала волю инвесторов.

Большую часть дня они провели в больнице с Полиной. Кто-то должен был сделать это, раз ее гражданский муж отказался! Полине пока не давали прийти в сознание из-за боли, но в целом прогноз был положительный. Ее жизни однозначно ничего не угрожало, и врачи считали, что кожу на лице со временем удастся восстановить почти полностью, без шрамов.

Куда увезли Валентина — они не интересовались. У них были дела поважнее.

Адрес сообщницы Птицелова, который добыли друзья Полины, оказался уничтожен водой. Он больше нигде не был записан, а приводить в сознание саму Полину было слишком опасно. Так что в некотором смысле Птицелов добился своего — если это действительно он управлял действиями Валентина. Что, увы, было очень вероятно.

Еще в больнице они обе пытались дозвониться до Дамира и Севера, в квартире продолжили. Бесполезно. Ни один не выходил на связь, а потом телефоны и вовсе стали недоступны. День переходил в ночь, а вестей все не было.

Зато были новости по делу Дины. Интернет уже полнился слухами о том, что в коттеджном поселке, где она жила, произошел жуткий пожар. Якобы хозяйка сама подожгла дом, а пока пламя разгоралось, покончила с собой. Ее малолетних дочерей обнаружили на участке: видимо, девочкам удалось выбраться самостоятельно.

Официальные источники не подтверждали, что речь шла о Дине Воронко. Но любительских роликов с болтовней соседей Алисе было достаточно.

Внутри дома нашли лишь один труп, женский, и это, хоть и не радовало, а успокаивало. Значит, Дамир и Север не успели добраться туда. Но тогда куда они подевались? Или их забрали уже оттуда? Алиса не представляла, чем Птицелов мог заманить их, не знала даже, с чего начать.

Тогда она и потребовала организовать централизованный поиск. Однако ей отказали — обоих не было меньше суток, поводов для паники нет. Алису это не успокоило, однако ее возмущение сейчас ничего не дало. Она попыталась договориться с Ланфен, но, судя по тому, в каком раздражении она вернулась, ни к какому результату это не привело.

Теперь она с таким же бессильным возмущением ворвалась в комнату Вероники и застала ту за компьютером.

— Вообще ничего не изменилось! — возмутилась Алиса. — Тебе что, плевать на него?

О нет, Веронике было совсем не плевать. Она уж и вспомнить не могла, когда последний раз испытывала такое беспокойство. Оно сжигало ее изнутри, делая слабой и уязвимой. Ситуация стала слишком серьезной, и она знала, что Север давно бы уже позвонил, если бы мог.

Но Вероника не давала себе поддаться этому чувству. Она сопротивлялась страху действием и в этом преуспела.

— Я просто пытаюсь понять, что мы можем сделать без помощи инвесторов.

— Ничего, в том-то и дело! — сжала кулаки Алиса. — Как шоу снимать, так они любой бюджет предлагают! А как людей искать — фиг вам, не прошло и суток! Будут ждать минимум до полудня завтрашнего дня, представляешь?

— Представляю. Поэтому и хочу, чтобы ты успокоилась и поберегла нервы Ланфен, ей и так досталось.

— Я так не могу! Что мы можем сделать?

— Для начала — понять, с кем мы имеем дело.

— С Птицеловом! — закатила глаза Алиса. — С долбаным психом, для которого «мораль» — это анекдот в одно слово! И, черт побери, я почти не сомневаюсь, что это Анатолий Хромов!

— А я не уверена, что это он, хотя тоже считаю его наиболее вероятным кандидатом. Но Птицелов использует огромное количество методик, у него серьезные связи в криминальном мире. Откуда они у Хромова?

— Через его центр, может!

— Нет, я все равно сомневаюсь, что центра рэйки было бы достаточно для таких возможностей. Чтобы справиться с ним, нужно понять, в чем его главное преимущество. А это, несомненно, тот способ, которым он оказал воздействие и на Вадима Довлатова, и на Валентина Белоуса.

Даже разозленная, Алиса не могла отрицать сходства в их реакции. Оба творили жуткие вещи, не теряя при этом самообладания. И оба до этого никакой агрессии не проявляли! Поведение не меняется настолько кардинально без веской причины.

— И как мы это узнаем? Или ты сумела восстановить адрес этой Ксении?

— Нет, относительно Ксении мы пока в тупике, — признала Вероника. — Но я еще вчера связалась со своим знакомым — профессором психологии из США. Он специализируется на способах давления на личность.

— Хорошая специализация! — иронично заметила Алиса.

— Достаточно узкая, что нам на руку. Я сообщила ему об особенностях поведения Довлатова, о том, что, возможно, это связано с неким прибором, который нужно прикручивать к полу и который требует большого объема электричества. Сегодня от него пришел ответ. То, что он описывает, совпадает с поведением Валентина.

— И что же он такое описывает?

— Так называемый «эффект двадцать пятого кадра».

— Это трюк маркетологов, с помощью которого они через скрытую картинку могут продать розовые бантики пятидесятилетнему байкеру? — нахмурилась ее собеседница. — Это здесь при чем? Да и потом, я слышала, что этот двадцать пятый кадр в рекламе — миф!

— Во-первых, мы не о рекламе говорим. Во-вторых, это не полный миф, многие ученые считают, что двадцать пятый кадр действительно способен оказывать серьезное влияние на психику человека. А в-третьих, и это сейчас главное, здесь использовано условное название, отражающее общий принцип.

Сочетание света и звука использовалось для воздействия на психику человека очень давно — веками. Еще в начале двадцатого века эта методика вполне официально применялась в некоторых психиатрических клиниках мира, а задолго до этого она использовалась при изобретении устройств пыток. Яркое мелькание света, особое сочетание ритмов, движение — все это, порой в сочетании с контролем над температурой и запахами, было способно изменить сознание.

Иногда — бесповоротно.

— Все зависит от вида воздействия и времени, — добавила Вероника, еще раз пробежав глазами по письму. — Как ты наверняка помнишь, само наше расследование началось с ненормального поведения одного человека. Чем оно может быть обусловлено? Понятно, что все сразу думают о наркотиках, и мы тоже подумали. В мире сейчас существует столько видов наркотиков, что они чуть ли не всесильными кажутся! Но это ведь не так. Здесь мы совершенно точно знали, что наркотики ни при чем, я указала это в обращении. Поэтому нам и рассказали о другом пути.

Судя по всему, Милонег Август обзавелся машиной, способной воздействовать на подсознание. Такие устройства могли создаваться в разной форме, но общий принцип работы у них был один: нужно заставить человека смотреть на то, что ему неприятно, и слушать то, что доставляет ему дискомфорт. Отсюда и следы от болтов на полу в бывшем лагере: к полу, скорее всего, прикрутили кресло, чтобы вырывающаяся жертва не могла его опрокинуть.

Повышенное потребление электричества было связано с одновременной работой звука и видео. Та кровь, которую обнаружил Дамир, тоже была связана с этим: если воздействие велось слишком сильно, жертва могла поранить сама себя. Так что по-настоящему важных вопросов оставалось всего два: где глава секты взял такую машину и как контролировал процесс воздействия?

Казалось невероятным, что у этого шута есть такая техника. Но проверь архивы — и многие кусочки мозаики появляются сами собой. В детстве Милонег Август, для которого это сомнительное имя не было настоящим, жил в закрытом советском городе. Его отец был инженером-изобретателем, разработки которого навсегда остались засекреченными. Понятно, что выкрасть его изобретения Милонег не мог, это было бы слишком! Но ему достаточно было получить необходимые знания, чтобы построить что-то с нуля.

При этом американский профессор утверждал, что полноценно управлять процессом такого воздействия невозможно. Человеческий мозг — слишком сложная конструкция природы. Сломать его гораздо проще, чем заставить действовать так, как кому-то нужно. Поэтому официальной методики использования двадцать пятого кадра так и не появилось.

— Но он не отрицает, что можно запрограммировать человека на выполнение определенных действий через стимулы, — добавила Вероника. — Например, видит зеленый свет — стреляет из ружья. Это я условно говорю, но суть такая. Связь между действием и стимулом должна быть очень простой, само действие — примитивным, не требующим размышлений.

— И что? Птицелов настроил мозги Довлатова так, что он при виде белого платья ножом жену затыкал?

Когда Алиса поддавалась плохому настроению, она была склонна к неуместным возражениям. Сейчас это было некстати, но Вероника напомнила себе, что хоть одна из них должна остаться спокойна.

— В случае с Довлатовым, думаю, произошло то, о чем я говорила раньше. Вместо того, чтобы внушить Вадиму примитивное действие, его попытались нагрузить чем-то настолько глобальным, как любовь. Это привело к потере рассудка.

— А Валентин?

— Его не было всего одну ночь. Правильное и полноценное воздействие за такое время провести невозможно. Думаю, Птицелов надавил на него слишком сильно, сломал сразу. И потом, мы не знаем, что привело к его действиям на кухне. По какой-то причине он напал именно на Полину, хотя я и ты были рядом с ним гораздо раньше! Возможно, от нее исходил какой-то стимул.

Ответов на многие вопросы у Вероники пока не было, она сама полностью не понимала, как может работать такая машина. В письме, которое она получила, было лишь условное описание. Да и то чувствовалось, что профессор и сам рассуждает об этом чисто гипотетически. Он верит, что такую машину можно создать, но не верит, что кто-то это уже сделал.

Если бы действительно существовали технологии, с помощью которых можно управлять человеком, то о них бы все знали. Или, по крайней мере, ими бы обладали военные, а не шарлатаны вроде Милонега Августа! Поэтому Вероника не бралась утверждать, что разгадала действия Птицелова верно.

Но один фактор все же подтверждал ее догадки.

— Смотри, — она указала на монитор компьютера. — Когда я начала думать об этой машине, я проверила потребление электричества внутри центра «Курама».

— Как ты это сделала?

Вероника в ответ лишь усмехнулась. Если ты умеешь вскрывать виртуальные архивы банков, то пробраться в систему электросетей — вопрос пяти минут.

— Скажем так, я умею находить ответы на интересующие меня вопросы. Так вот, за последние полгода можно отметить целый ряд случаев, когда потребление электроэнергии в центре резко возрастало. Довольно большое их число приходится на декабрь и январь — время, когда Довлатов и Яна встречались и готовились к свадьбе. Несколько случаев было осенью. А тут, смотри, большой скачок в марте — в то время, когда Валентин не ночевал в этой квартире.

— Но насколько же Хромов обнаглел, если установил эту штуку в своем центре? — присвистнула Алиса.

— Это как раз относительно логичный поступок. Он владеет всем зданием, а значит, любые проблемы с электроэнергией не привлекут внимание обозленных соседей. Он может оборудовать помещение с хорошей звукоизоляцией. Конечно, он рискует, но в его случае преимущества перевешивают риск.

Как и следовало ожидать, через пару секунд Алиса уже рвалась в бой.

— Тогда нужно рассказать все это Ланфен! Пусть связывается с Троновым и остальными! Мы должны обыскать центр!

— Должны, — подтвердила Вероника. — Но только мы будем делать это самостоятельно.

— Почему?

— Потому что обыск имущества Хромова — дело рискованное. Это, конечно, не остановит Костора, но он потребует более серьезных доказательств, чем мои домыслы и скачки электричества.

— Но ведь… Дамир…

Она не закончила, однако это было и не нужно. Обе понимали, о чем речь.

Если Север и Дамир исчезли, они, скорее всего, у Птицелова, у Анатолия Хромова. Он может убить их — а может повторить тот трюк, что уже проделал с Валентином. По сути, превратить их в бомбу замедленного действия! Он убивает сразу двух зайцев: избавляется от врагов, не привлекая к себе внимания.

Очевидно, что он уже знает о проекте, не может не знать. Раз у него не получилось избавиться от таких преследователей через обычное убийство, он задействует их самих.

Это не тот случай, когда у него может получиться или не получиться. Даже если он не сумеет заставить пленников делать то, что нужно ему, их сознанию будет нанесен непоправимый вред — и они уже никогда не станут прежними.

* * *

Где-то совсем близко уныло каркала ворона, в воздухе пахло почему-то металлом, а солнце обжигало щеку — при том, что телу было холодно. Все это было настолько ненормально и непривычно для него, что невольно сбивало с толку. Открыв глаза, Север обнаружил, что ему не мерещится.

Он действительно лежал среди снежных заносов, а солнце, только-только поднявшееся на небо, с любопытством рассматривало его. Север хотел подняться, чтобы осмотреться по сторонам и понять, где он, но это оказалось не так просто.

Нет, связан он не был, и тело ему подчинялось. Но голова казалась тяжелой, словно ее чугуном наполнили. Боль была пульсирующей и переходила в тошноту. Осторожно ощупав затылок, Север обнаружил грандиозного размера шишку и рассеченную кожу. Память о том, что произошло накануне, понемногу возвращалась.

Они с Дамиром пробрались в дом Дины Воронко, клиентки Птицелова, которая знала, как он выглядит. Но к их приходу она уже была мертва, а их поджидала ловушка. Все вокруг наполнилось дымом, Дамир куда-то исчез… Север сумел вынести ребенка через окно, подальше от этого кошмара, но его самого втолкнули обратно.

Его противник был в противогазе, а Север задыхался от дыма и почти ослеп. Но он все равно не собирался сдаваться без боя, дрался с кем-то, слышал крик и вроде под его кулаком треснули кости. На это ему хотелось надеяться. Однако сопротивление еще больше разозлило его соперников, и они дрались в полную силу, а потом что-то обрушилось ему на голову — и наступила темнота.

«Сзади ударили, выродки, — догадался он. — На большее смелости не хватило!»

Раз его не убили сразу, то хотели похитить, это было понятно. Поэтому проснуться он ожидал связанным, в каких-нибудь катакомбах, а не на снегу.

Выждав несколько минут, Север все же поднялся. Более детальный осмотр местности показал, что он находится на лугу, покрытом нетронутой снежной целиной, возле автомобильного шоссе. Дорога в такое время пустовала, вдалеке просматривался только лес, без жилья, и домов не было даже на горизонте. При этом Север был не один: в паре шагов от него лежал Дамир.

Его спутник тоже не был связан, он просто не пришел в себя. Но на то, что он жив, указывало ровное дыхание. Они оба были потрепаны, на одежде остались следы какой-то сажи и грязи, а еще крови, но совсем немного. У Дамира была ссадина на лице, под носом и на подбородке засохла кровь.

И все-таки они живы, не покалечены, свободны! Почему?

Кое-как поднявшись, Север смог подойти к своему спутнику.

— Вставай! У нас сейчас не та ситуация, чтобы на снежке валяться!

Усилие и необходимость говорить даром ему не прошли: желудок болезненно сжался, угрожая явить миру свое содержимое. Вот только содержимого, похоже, давно уже не было, и лишь это сдержало рвоту. Север раньше переживал сотрясение мозга и симптомы распознавал безошибочно.

Дамир тоже приходил в себя медленно. Он сел на снегу, прижимая руки к вискам, и несколько секунд сидел так, зажмурившись. Лишь после этого он рискнул открыть глаза.

— Что… Где мы?

— Сам бы рад получить ответ! Ты что-нибудь помнишь?

Дамир провел рукой по лицу и посмотрел на свои пальцы, на которых остались засохшие хлопья крови.

— Дом Дины Воронко…

— Теперь мы точно не там!

Север не узнавал эти места, они даже не проезжали здесь. Но это все равно свобода! Вряд ли Птицелов стал бы устраивать им ловушку, чтобы потом освободить. В чем тогда подвох?

Ситуация становилась все более странной с каждой минутой. Север обнаружил, что его личные вещи на месте, включая кошелек, ключ и телефон. На аппарате было немыслимое количество неотвеченных вызовов, большинство — от Вероники, и аккумулятор почти разрядился, но ведь работал же!

У Дамира оказалась та же ситуация.

— Они что, похитили нас, чтобы покатать и выкинуть?

— Понятия не имею, — отозвался Север. — Но расслабляться рано!

— Какое уж тут расслабление! Такое ощущение, что по моей голове бульдозер проехал! Надо возвращаться домой…

— У меня телефон разрядится при первом же вызове.

— По моему тоже особо болтать не будешь, — кивнул Дамир, потом болезненно поморщился. Любое движение головой сейчас давалось ему нелегко. — Нужно сделать так, чтобы мы за этот вызов смогли передать все, что нужно!

— Легко тебе рассуждать, умник! Я понятия не имею, где мы.

Север понимал, что злиться на собственного союзника — не слишком разумно. Но он был не в том состоянии, чтобы рассуждать здраво: его мутило, и ему было больно. Это кого угодно выведет из равновесия! Дамир словно сам нарывался на грубость: как можно оставаться таким собранным в подобной ситуации? Чертов кореец или монгол… или кто он там…

Тело протестовало против того, чтобы куда-то идти, а выбора не оставалось. Сейчас самым правильным было подняться и брести вдоль дороги в поисках хоть каких-то указателей. Изредка мимо них проезжали машины, и они пытались голосовать, но без толку.

Понятно, почему никто не останавливался, Север и сам не стал бы таким типам помогать! Рослые, крепкие, все в грязи и крови — не факт, что они жертвы. Может, просто преступники, которым не повезло.

Поэтому они старались остановить попутку скорее от отчаяния, надеясь на удачу, потому что с каждой минутой шансы замерзнуть насмерть возрастали, — и им неожиданно повезло. Возле них остановился тяжелый грузовик, из кабины которого выглядывал розовощекий мужик средних лет.

— Хлопцы, а вы чего такие побитые? — удивился он.

— Нас насильно с машиной разлучили, — буркнул Север.

— Ограбили, что ли?

— Да нет, партнер бизнес отжимает, — пояснил Дамир. — Машину отнял, побил со своими шкафами, но деньги у нас остались. Подвезите нас до Питера, и мы заплатим!

— Вот холера ваш партнер! Чего тут платить, врачам деньги свои отдадите! Пара километров до Питера, так довезу.

Пока они добирались, Север подумывал позвонить Веронике и все же решил не делать этого. Не факт, что люди Птицелова не следят за ними, им сейчас безопаснее оставаться в квартире.

В Питере они распрощались с сердобольным водителем и поймали такси. Пришлось сразу показать деньги, потому что они не производили впечатление людей, способных оплатить поездку, однако этот момент был решен очень быстро.

В пути они не разговаривали. Дамир казался спокойным, апатичным даже, а Северу просто было паршиво. Вероятно, он и сам со стороны напоминал снулую рыбу!

Подъезд встречал их непривычной абсолютной чистотой и почти выветрившимся запахом хлорки. Это было несколько странно, однако сейчас Северу было не до выяснения таких деталей.

Он открыл дверь своими ключами; в квартире было очень тихо и пусто. Сначала это даже испугало, но потом из комнаты появилась Алиса, с радостным визгом кинувшаяся навстречу Дамиру. Вероника тоже не заставила себя долго ждать. Отношения у них были другие, и все же она обняла его, и снова нахлынуло это ощущение… родства, что ли. Знания о ней — из прошлого. Сейчас, после всего, что уже произошло, выносить это было сложнее.

После первых приветствий они все же собрались на кухне, чтобы обменяться новостями.

Выяснилось, что отсутствовали они весь вчерашний день и ночь. Не слишком долго, но чертовски неприятно в свете того, что они не знали, где были. За это время кого-то успели убить в подъезде, Полину покалечили, Валентина забрали в полицию, а Валерия бесследно исчезла. И на фоне всего этого Вероника была одна, без защиты! Алису ведь сложно считать защитой.

Но худшее открытие было еще впереди. Вероника рассказала им о своей теории — про машину эту. И обстановка на кухне сразу перестала быть спокойной.

— Считаешь, на нас тоже могли так воздействовать? — спросил Дамир, когда она закончила.

— Думаю, что это очень вероятно, если я не ошиблась и Птицелов действительно умеет так делать. Посуди сам: вас не было почти сутки, очевидно, что вас похитили. А потом отпустили!

— Вас там хоть не покалечили? — снова забеспокоилась Алиса. — Дамир, ты Севера осматривал?

— Что его осматривать? Если до сих пор не умер, значит, уже не умрет!

— Понятно, что ранений нет, — вмешалась Вероника. — Но вы были у него, а теперь вы свободны. И все-таки один день, или даже одна ночь, с учетом похищения и всех перевозок, — это мало. Думаю, Птицелов успел воздействовать лишь на кого-то одного, если, конечно, второй машиной не обзавелся! Да и на такое воздействие у него было мало времени, давление должно быть сильное, как в случае с Валентином. Вы что-нибудь помните?

Вопрос был несколько наивным. Север пытался вспомнить хоть что-то, хоть одну деталь — яркий свет или странный звук. Однако в памяти царила темнота, словно он и не приходил в сознание после событий в доме Воронко.

У Дамира была та же ситуация. Но зачем-то же Птицелов их отпустил! То, что он был не уверен даже в себе, еще больше злило Севера. Хотелось действовать, быть сильным, а не получалось. Он в лучшем случае стал жертвой, в худшем — сообщником. И ничего такого он не хотел!

— И что теперь делать? — спросил Дамир. У него настроение тоже было не из лучших, и даже его привычная маска полного безразличия не могла это скрыть. — Запихать в клетку нас обоих?

— Желательно в две разные клетки, чтобы вы еще и друг друга не поубивали, — буркнула Алиса.

— Не смешно, говорила бы лучше по делу!

Эти двое ссорились редко, и наблюдать такое было неприятно. Север и сам не знал почему — какое ему дело до них? Они ведь живые люди, не котятки из мультфильма, могут и конфликтовать! Но как-то не вовремя это.

Теперь все под подозрением. Понятно, что они с Дамиром — первые кандидаты. Но и Алиса не постоянно была на виду! Она покинула квартиру на несколько часов, как раз в тот период, когда в подъезде произошло убийство. Никому нельзя доверять, даже тем, кому раньше было можно.

Это вынужденное, абсолютное подозрение выматывало. Единственным человеком, пока не поддавшимся враждебности, была Вероника.

— Думаю, нам всем нужно отдохнуть, — сказала она. — Север и Дамир прошли серьезные испытания, им необходим покой. Да и у нас с Алисой ночь была непростая. Неизвестность — тот еще груз, даже когда тебе ничего не угрожает!

— Отдохнуть — это здорово, а дальше что?

— Сейчас лучше не предпринимать каких-то особых действий. Если на вас пытались повлиять этой машиной, воздействие было грубым и обязано проявиться в ближайшее время. Поэтому давайте держаться вместе и наблюдать друг за другом. Когда вы отдохнете, можно будет поговорить с Ланфен, она все-таки психолог, она может что-то подсказать.

Север принял ее версию, хотя Вероника его сейчас бесила больше обычного. Вся такая правильная, как будто сильнее их всех! Теперь еще и жить их учит. Под влиянием головной боли и слабости переносить такое было тяжело.

Поэтому он покинул кухню первым. Отправился к себе в спальню, улегся на кровать и ожидал, что получится сразу заснуть — при такой слабости. Как бы не так! Тело болело, а сон не шел. Север вынужден был лежать на боку, глядя в стену, и чувствовать, как мучительно долго тянется каждая минута этого ожидания.

Скоро у него за спиной щелкнул замок. Он не обернулся, знал, кто это.

— Ты можешь не быть здесь? — глухо спросил он. — Я знаю, что это и твоя комната тоже, но шла бы ты куда-нибудь еще! Вон, спальня Белоусов свободна, там валяйся, если так приспичило!

— Не пытайся отпугнуть меня грубостью, — посоветовала Вероника. — Я прекрасно знаю, что ты ведешь себя так, когда тебе страшно, больно или непонятно. Сейчас, думаю, больно.

— Может, хватит приписывать мне поведение трехлетнего ребенка?

— С возрастом меняются знания о мире и социальное поведение. Чувства остаются.

— Отстань.

— Я аспирин принесла, — примирительно сказала Вероника. — Хуже от него точно не будет.

— Если я выпью, ты уйдешь?

— Конечно.

— Тогда давай.

Он повернулся и привстал, она подошла ближе. Солнечный свет из окна упал на ее волосы, делая их на пару оттенков светлее, заиграл бликами в зеленых глазах. И как будто она вдруг сделалась моложе лет на десять, стирая все придуманные грани в его памяти…

Он так и не смог протянуть вперед руку, чтобы взять стакан и таблетку. Север просто смотрел на нее, старался думать о том, что правильно, логично и реально.

Однако правильные мысли ускользали, сменяясь инстинктивным знанием, которое жило в нем уже давно.

А главное, в ее глазах он видел ответ, которого, теоретически, там быть не могло.

— Ты? — наконец спросил он. — Ведь все-таки ты?

Вероника на секунду прикрыла глаза, глубоко вздохнула и ответила:

— Я.

Он полностью сел на кровати. Она поставила на комод стакан и просто смотрела на него. Тишина, повисшая в комнате, стала звенящей.

Он и сам не понимал, почему так шокирован теперь. Он ведь знал правду с самого начала! Но он так долго и упорно приучал себя не верить, что теперь, когда все открылось, это казалось сном.

— Но как? — выдохнул Север.

— Очень просто. Ты поверил человеку, которому верить было не нужно, не стал проверять — тогда, много лет назад. А сейчас не узнал меня, потому что и ты другой, и я тоже другая.

Удивление, охватившее его, было настолько сильным, что Север с ним просто не справлялся. Оно угрожало раздавить его, захлестнуть с головой, у него ведь и так немного сил осталось.

Чтобы выдержать этот удар, нужна была мощная защитная реакция, и он выбрал гнев.

— Какого черта ты не сказала мне сразу? — процедил он сквозь сжатые зубы. — Зачем устроила этот спектакль?

— Я не обязана была ничего тебе говорить.

— Почему это?

— Ты не задавал вопросов и открыто не говорил, что узнал меня.

— Но я рассказал тебе! Там, когда мы были в пещерах! Я тебе все рассказал! И ты поняла, что я узнал тебя!

— Поняла, — кивнула Вероника. — Но никаких вопросов с твоей стороны не прозвучало. Мы не обсуждали тогда твои догадки.

— Это не оправдывает тебя!

— Мне не в чем оправдываться.

— Не в чем… Ты должна была сказать! Обязана! Я признался, что считал тебя мертвой! Почему ты не сказала? У тебя и имя другое!

— Причины, по которым я сменила имя, с тобой не связаны.

Он кричал, она разговаривала спокойно. Он был виноват перед ней больше, чем она перед ним, если задуматься. Он бросил ее, не поддерживал, когда она нуждалась в этом. Предал ее доверие, когда она ждала.

Однако и с такой грандиозной ложью Север никогда не сталкивался. Особенно от человека, который много лет был для него воплощением всего лучшего, что есть в людях. Если она способна лгать, то, может, и сам образ, сохранившийся у него в сознании, неверен?

— Как ты могла… Ты знала обо мне все и все использовала!

— Добавь еще — в корыстных целях.

— Ты находишь это смешным?

— Нисколько.

Он полностью поднялся и нависал над ней, а она не двигалась с места. Вероника даже не думала отступать, хотя Север и сам не был уверен, что не ударит ее.

Естественно, его крики не могли не привлечь внимания. Скоро дверь приоткрылась, и появилась испуганная Алиса:

— Ребята, что у вас происходит?

Они ответили ей одновременно:

— Иди отсюда!

— Алиса, пожалуйста, дай нам поговорить наедине. Это давно назревало.

На него Алиса не обратила ни малейшего внимания, а вот Веронику послушала. Она кивнула и вскоре исчезла из виду.

Значит, и она знала! Все знали главную тайну в его жизни, кроме него самого! Это приводило Севера в ярость, с которой он раньше не сталкивался.

Его Мария, идеальная солнечная Мария, не могла так поступить. Так была ли она когда-нибудь настоящей?

— Кто ты вообще такая? Мария, Вероника — кто ты на самом деле?

— Вероника, — пояснила она. — Такие перемены в моей жизни были связаны не с тобой. Ты знаешь с чем.

— Нет, я уже ничего о тебе не знаю! Я просто придумал себе милую, робкую Марию, которая в моем прошлом промелькнула и исчезла! Еще винил себя… А чем ты лучше Птицелова, в самом-то деле? Ты манипулировала мной!

Лучший способ защиты — нападение. Лучшее лекарство от боли — ненависть. Но на ненависть по отношению к ней Север был неспособен, поэтому держался за ярость, как за последнее спасение.

Вероника могла бы спорить, на ее стороне было немало аргументов. Однако она предпочла не использовать ни один из них. Она лишь смотрела на него чудесными лучистыми глазами, пока он продолжал бушевать.

— Тебя это радует, да? Власть над чужой жизнью! Позволяет преодолеть то убогое существование, с которым ты столкнулась! Хороший ты нашла способ самоутверждения, нечего сказать. Если ты — то, во что превратилась моя Мария, то лучше тебе вообще было умереть тогда!

Она подняла руку, потянулась к его лицу. Север думал — ударить. Это было бы справедливо, потому что ему уже было стыдно за свои слова, и он знал, что, когда гнев отступит, стыд только усилится. Может, наказание с ее стороны чуть уменьшит это чувство.

Но Вероника не ударила его. Она коснулась его щеки мягко и нежно, как тогда, много лет назад, когда он оставлял ее в прошлом, а она заранее прощала его за все грехи будущего.

— Не надо, — улыбнулась она. — Ты же себе больно делаешь, а не мне.

Она все еще видела его насквозь, понимала его чувства раньше, чем он сам успевал понять их.

Она не изменилась, не до такой степени, чтобы стать другой. Это он сделал слишком много глупостей, чтобы снова быть с ней. Ситуация вдруг стала такой запутанной, что Северу показалось: он просто тонет в мутной воде, и берега больше не видно. Он не мог подобрать правильных слов. Выплескивать на нее свою ярость так просто! Но выразить сожаление, боль и — любовь, которая никуда не исчезает… это намного сложнее.

Он не справился. Может, в другой день, при других обстоятельствах у него еще и хватило бы сил, но не теперь. Поэтому Север выбрал отступление. Он развернулся и быстрым шагом покинул комнату, ни разу не оглянувшись на Веронику. А она и не пыталась его остановить, давала свободу выбора, совсем как тогда, целую вечность назад.

В квартире он не задержался, потому что прекрасно понимал, что Алиса его в покое не оставит. Да ему и самому было тяжело находиться так близко от Вероники, знать, что она может появиться рядом с ним в любой момент.

Поэтому он вышел на лестницу, но направился не к дверям подъезда, а наверх. У него был ключ от выхода на крышу, как и у других жильцов. Там была обустроена небольшая терраса — просто площадка, облицованная плиткой, с пластиковыми стульями. Судя по пепельницам, обычно тут собирались курильщики, но пока что он был один.

Север устроился возле окна, из которого открывался вид на заснеженный двор, и ждал, пока гнев отступит сам собой. Внизу шумела жизнь, но голоса наверх почти не долетали. Он смотрел на небо, раскрашенное закатом, и думал, что делать дальше.

Вариантов не было. Под ним как будто земля проваливалась, увлекая его в бесконечность. Мертвецы оживают. Его убеждения были ложными. Он допустил так много чудовищных ошибок, что и представить сложно. Она виновата перед ним, но эта вина не так грандиозна, как ему хотелось бы. Не получится заменить одно прощение на другое и жить дальше. Да и можно ли жить с ней дальше после того, как она обманула его?

Его одиночество долго не продлилось. Дверь на чердак открылась, но оказалось, что следом за ним пришел один лишь Дамир. Это радовало.

— Тебя она послала? — тихо спросил Север.

— Не знаю, кого имеешь в виду ты, но меня послала Алиса. Она думает, что ты способен кинуться с крыши.

— Мне всегда казалось, что самосожжение было бы более достойной смертью для художника.

— Шутишь — значит, будешь жить, — довольно отметил Дамир.

— Да, только вопрос — как? И нет, я не хочу обсуждать это с тобой.

— Отлично, потому что и я не горю желанием становиться твоим духовником.

— Тогда зачем ты пришел сюда?

— Чтобы Алиса чувствовала себя спокойнее. А еще сказать, что Адамович вылакал не весь коньяк. Зная о его привычках, одну бутылку я перепрятал в самом начале. Как чувствовал, что пригодится!

Он поставил на пластиковый стол бутылку и два стакана.

— Это не те доводы, которых ожидала от меня Алиса, но иных не имею, — усмехнулся Дамир.

— Что, считаешь, нам можно пить после сегодняшней ночки?

— Тебе нужно мое позволение врача? Выдаю, пей!

— Да тебе просто самому нажраться хочется, — хмыкнул Север.

— Может быть. А заодно можно и поговорить.

Глава 10. Живая душа

Она привыкла доверять ему, и поверить в то, что он может быть опасен, оказалось немыслимо сложно.

А не верить Алиса не могла, слова Вероники просто не шли у нее из головы.

— Ночью, когда их не было, в центре Хромова произошел очередной скачок напряжения, — предупредила Вероника. — Но я почти уверена, что воздействовали только на одного.

Вот только на кого? И Дамир, и Север вели себя как и прежде, они не казались надломленными. Валентин, например, сразу пришел подавленным и притихшим, хотя и он до последнего момента был вменяем. Да он за минуту до того, как покалечить Полину, разговаривал с ними!

Алиса хотела верить, что Птицелов выбрал Севера. Эта мысль была чудовищной, и Алиса стыдилась ее, но ничего не могла с собой поделать. Когда речь заходила о таких вещах, Дамир был ей дороже всех.

Она знала, что Север подозревает ее, Вероника, может быть, тоже. Но в себе она была уверена! Да и Вероника ни разу не пропадала из поля зрения, у нее вроде как алиби. Север — другое дело. Он так кричал накануне, потом ушел на крышу, они там час сидели с Дамиром. Вернувшись, Север не сказал никому ни слова, спать он отправился в опустевшую комнату Белоусов.

Дамир был более сдержан, и все же, несмотря на весь свой оптимизм, Алиса не могла не отметить определенные странности. Начать хотя бы с того, что он не помог Северу сразу, не осмотрел его, как полагалось врачу. Это на него не похоже. Да и потом, уже в квартире, он был более раздражительным и нервным, чем обычно. От посторонних это укрылось бы, однако Алиса слишком хорошо его знала.

Она видела ссадину у него на виске и тонкую царапину на лбу, видела сбитые кулаки. Но он, видно, тоже с кем-то дрался. Мог ли он быть так спокоен, если на него действительно воздействовали?

В этом свете Птицелов представлялся не человеком даже, а чуть ли не демоном. Алиса понимала, что это глупо, и днем она так не думала. Но ночью другие правила. Рациональное мышление отступает, суеверия и предубеждения побеждают. Их подпитывают страшные воспоминания предыдущих дней — кровь, заливающая лестницу, Полина, кричащая, опухшая, переставшая быть похожей на себя, и безнадежно длинные гудки в телефоне Дамира.

Теперь это осталось позади, и он лежит рядом с ней, родной и любимый, а ей страшно до него дотронуться! Алиса никак не могла избавиться от ощущения, что если она поверит, что он не изменился, настоящий Дамир исчезнет, и на его месте появится… кто-то другой.

Она не могла заснуть, потому что боялась закрыть глаза рядом с ним. Она была уверена, что он уже спит, пока он не обернулся к ней.

— Когда ты спишь, у тебя дыхание спокойное и ровное, — указал он. — А когда ты пытаешься затаиться, его почти не слышно. В чем дело? Происходит то, что я думаю?

— Не знаю… А о чем ты думаешь?

— Что ты испугана.

— Я верю тебе, — уклончиво ответила Алиса.

Солгать ему напрямую она не могла, это было бы слишком, а признать правду не решалась. Но он и так все понял.

Дамир поднялся и быстро оделся.

— Ты куда? — спохватилась Алиса.

— Не бойся, не убегаю. Я переночую в библиотеке. Когда я выйду, можешь запереть дверь, если это позволит тебе заснуть.

— Дамир…

— Я не обижаюсь, — улыбнулся он. — И не думаю, что ты меня разлюбила, поэтому типично женские объяснения придержи при себе. Но я понял одну очень важную вещь.

— Какую?

— Мне нравится твоя идея уйти из проекта сейчас, и мне хочется вернуться к нашей нормальной жизни. Но это — не тот случай. Даже если Птицелов оставит нас в покое, — а это вполне вероятно, ведь он бизнесмен, а не злодей из комиксов, — страх не уйдет. Ты не будешь знать наверняка, сорвусь я или нет, не будешь уверена в безопасности Вероники рядом с Севером. А что, если он решит мстить? Что, если, доверяя, мы попадаем под удар? Нам нужно верить друг другу искренне, не принуждая себя. А это, как я вижу, доступно, лишь когда Птицелов будет обезврежен. Я собираюсь сделать это не ради проекта, на который мне по-прежнему плевать, а ради нас с тобой.

— Дамир, я правда не хочу, чтобы ты считал…

Она и сама не знала толком, что хочет сказать. Дамир почувствовал это, прервал ее:

— Все в порядке. И нет, это не останется между нами той обидой, которую обычно вспоминают при ссорах. Мы пройдем это и забудем, я тебе обещаю.

Он все-таки ушел, а Алиса не собиралась его останавливать. Он, как всегда, оказался прав: уснуть она смогла лишь после того, как заперла дверь.

Утром стало чуть легче, причем всем. Никто ни на кого не нападал, и этот очевидный факт вдруг превратился в достижение. Даже Адамович выполз из спальни — правда, лишь для того, чтобы быстренько накидать на тарелку завтрак и утащить его в свою комнату.

Вероника и Север все еще не разговаривали. Он делал вид, что вообще не замечает ее. Она не была столь демонстративна, однако и обратиться к нему первой не пыталась. Сейчас было не лучшее время для выяснения отношений.

На часах было десять утра, когда они получили сообщение. Оно было прислано через тот же аккаунт, что они использовали для связи с Кариной Царевой. Вероника не стала его удалять, скорее, на всякий случай, чем в реальной надежде что-то через него получить. А вот как все обернулось…

— Тут видеоролик, — предупредила Вероника. — Все смотреть будут?

— А его открывать вообще не опасно? — поинтересовалась Алиса.

— По сравнению с тем, что уже произошло? Нет. Я спросила лишь потому, что тут вряд ли будет жизнерадостное зрелище. Такие, как Птицелов, используют любую связь для шантажа и запугивания. Не думаю, что он хочет сдаться нам.

Алиса была с ней согласна — и обе оказались правы.

Камера была установлена в каком-то непонятном темном помещении. Окон там то ли не было совсем, то ли они были занавешены очень плотными шторами. Центром кадра оказался небольшой участок, освещенный одинокой лампочкой.

Там, привязанная к металлическому стулу, сидела Валерия Белоус. Вид у нее был измученный, она опухла от слез, однако никаких травм Алиса не видела, даже незначительных. Валерию не трогали — по крайней мере, до того, как началась съемка. У пленницы был заклеен рот, и с ее стороны доносились лишь приглушенные рыдания. Голос, женский, звучал за кадром.

— Думаю, нам пора было познакомиться. Я та самая Ксения, которую вы так давно ищете. Я не люблю такое вот внимание — за спиной. Поэтому решила пообщаться с вами сама.

Она вышла в кадр, заглянула в камеру, всем своим видом показывая, что ничего не боится. Молодая, лет тридцати, спортивная, с огненно-рыжими волосами. Можно было предположить, что она и есть Птицелов, но Алиса в это не верила. Дело даже не в ее возрасте, а в дурноватом взгляде — она способна быть максимум жестоким исполнителем, вряд ли из нее получится полноценный стратег.

— Конечно, засветившись вот так, я рискую, — подмигнула им Ксения. — Ведь вы вполне можете показать этот ролик полиции! Но знаете что? Не стоит. Если бы я допускала, что вы способны мне хоть как-то навредить, я бы не дала вам такую возможность. Мой босс просил передать, что игра затянулась. Сначала вы со своим проектом были забавны, потом стали раздражать.

То, что она знала о проекте, должно было удивить, но не удивило. Раз Птицелов начал подсылать убийц, ему все известно.

— Надо отдать вам должное, вы зашли достаточно далеко, — продолжила Ксения. — У босса много врагов, как и у любого успешного человека. То, что вы на фоне всей этой толпы сумели обратить на себя внимание, заслуживает поощрения. Этим поощрением и будет ваша жизнь. Вы все не из этого города, мы проверили. Вы должны сегодня же покинуть Питер.

Они проверили… Вот от чего становилось по-настоящему жутко! Получается, Птицелов знает, кто они, где живут, с кем связаны. Сегодня он решит их отпустить, а если завтра передумает? Понятно, что с титанами вроде Тронова, Армейцева или Костора он тягаться не будет. Но они, участники, другое дело.

Алиса понимала, что это блеф, и хотела бы просто отмахнуться, да не получалось, слова Ксении задевали за живое. Дамир словно догадался об этом — а может, заметил. Она почувствовала, как он осторожно берет ее за руку, и от этого стало спокойнее.

— Уезжайте немедленно. Дамир Корнеев и Алиса Соколова в Москву, Левушка Адамович пусть дует в свою Тюмень, Вероника Аргос — в Нью-Йорк, а Георгий Северов пускай и дальше мотается по свету, неприкаянный. Можете ездить куда угодно, но в Питер вам отныне въезд запрещен.

— Чувствую себя так, будто под санкции попал, — вполголоса заметил Север. — Кем они вообще себя возомнили?

— Понимаю, у вас возникнут сомнения, а ущемленное самолюбие может не позволить вам поступить правильно, — ухмыльнулась Ксения. — Что ж, позвольте придать вам ускорение.

Она покрутила перед камерой садовым секатором — тем, которым подрезают небольшие ветки и стебли растений. После этого Ксения направилась к Валерии. Та, предчувствуя недоброе, задергалась, слезы снова потекли из ее глаз. Но освободиться она не могла, а жалости Ксения не знала.

Она зашла за спину пленницы, бросила выразительный взгляд в сторону камеры, а через секунду щелкнули металлические лезвия, и Валерия взвыла так, что даже кляп лишь чуть-чуть приглушил звук.

— Минус один, осталось девять, — сказала Ксения, задумчиво разглядывая окровавленный трофей. Насколько могла рассмотреть Алиса, Валерия лишилась мизинца. — За каждый день вашего промедления госпожа Белоус будет платить каким-нибудь кусочком тела. Их много — десять пальцев на руках, например. Нет, теперь уже девять. Еще есть пальцы на ногах, нос, уши, я много что могу обрезать этой штучкой! И, поверьте, вы узнаете о каждой потере, которую она понесет. Возможно, я даже поделюсь с вами тем, что из-за вас пришлось удалить! Поэтому если вы не способны принять правильное решение ради собственного благополучия, сделайте это ради нее. Я не могу ручаться, на сколько хватит терпения моего работодателя. Если вы проявите упрямство, скоро кто-то из вас может занять ее место. У меня все, хорошего дня!

Съемка прекратилась. Сама Ксения камеру не выключала, значит, с ней в комнате был кто-то еще, но сейчас это было не важно.

Подавлены были все, однако первым нарушить тишину решился Север:

— Мне показалось, или эта сучка действительно не обещала отпустить Валерию живой, даже если мы уедем?

* * *

Ланфен казалось, что все очевидно. Однако то, с чем она столкнулась во время беседы с инвесторами, напоминало ей сплошную бетонную стену: как ты в нее ни бейся, не будет даже трещины.

— Этот человек обладает достаточно большим влиянием, — терпеливо пояснил Александр Армейцев. — Его центр рэйки как таковой — так себе бизнес. Но его клиентура впечатляет. К сожалению, многие мои знакомые склонны верить в этот бред с рэйки. Хотя по большей части не они, а их дочери, жены и любовницы.

— Короче, если подсекать его сейчас, не имея веских оснований, поднимется шум, — подытожил Игнат Костор.

На этот раз они общались не по телефону, а через Интернет, используя видеоконференцию. Ланфен переслала ролик с похищенной участницей всем инвесторам, чтобы они лично убедились, насколько все серьезно.

Однако они оставались слишком спокойны, и это раздражало. Конечно, они ведь все сейчас далеко! Отсиживаются в теплых безопасных офисах, а на Валерию Белоус им, по большому счету, плевать.

— И что, мы оставим все как есть? — холодно осведомилась Ланфен.

— Ни в коем случае, — возразил Тронов. — Дело Валерии будет передано официальному следствию, ее начнут искать.

— Зачем ее искать, если и так ясно, где она?

— На самом деле ничего не ясно. Сам Хромов в кадре не появляется. Нет никаких подтверждений, что Валерия в его клинике, помещение на это не указывает.

В том, что Валерия в центре рэйки, Ланфен как раз сомневалась. Если Хромов держит там машину — это одно, само по себе обладание такой вещью проблем не вызовет. Но похищение человека, отсечение пальцев — это, безусловно, преступления. Он не станет делать это в своем обожаемом центре! У него, вероятнее всего, хватает недвижимости, в том числе и незарегистрированной.

Чтобы понять, где именно находится Валерия, и помочь ей, нужно брать Хромова и допрашивать его. А это, видите ли, делать нельзя, потому что он пару домохозяек от мигрени избавил!

— Валерия — наша ответственность!

— Валерия Белоус — взрослый человек, — напомнил Костор. — Она, как и все остальные, подписала соглашение, которое избавляет нас от всякой ответственности за ее судьбу. Вы еще скажите, что мы обязаны помочь ее мужу!

— Было бы неплохо!

— Перестаньте, это несерьезно. Не нужно забывать, что проект — это в первую очередь шоу, для кого-то — психологический эксперимент. Мы не должны брать на себя функции полиции!

Тут уже вмешался Тронов:

— Подождите, но и полностью отстраниться мы не можем!

— Я и не говорил, что мы будем отстраняться. Более того, я даже не отрицаю, что помогу вам арестовать Хромова. Но сейчас мы вернемся к тому, с чего начали: нужны веские доказательства. Будут они — будет мое вмешательство.

Этот тип, Игнат Костор, Ланфен не нравился, причем как с человеческой, так и с профессиональной точки зрения, но он был нужен им, только он был с Хромовым в одной весовой категории.

— Какие же доказательства вам нужны? — спросила она. — И почему того, что участники уже предоставили, недостаточно?

— Потому что они не предоставили ничего серьезного, — пояснил Армейцев. — Мнение какого-то там американского профессора — это вообще смешно, как и разговоры о влиянии на разум.

— Это как раз возможно, — возразил Тронов. — Я наблюдал подобные эксперименты. После определенного воздействия, особенно длительного, поведение человека может измениться до неузнаваемости.

— Хорошо, допустим. Но как понять, что это делают с людьми в «Кураме»? Скачки электричества — это не улика. Мы слабо представляем, чем там занимается Хромов и в чем суть его методики. Может, он каждый вечер стирает пижамы своих сотрудников, сушит и гладит — вот вам и скачок электричества!

— Это же нелепо! — вспылила Ланфен. — Речь идет о человеческой жизни!

Она осознавала, что действует сейчас непрофессионально, но их шуточки ее раздражали. Тронов серьезен, Армейцев относится к участникам с легким сочувствием, а Костор продолжает развлекаться! Как тут сохранить хладнокровие? У них накануне под дверью никого не убивали!

— Не теряй спокойствие, — попросил Тронов. — Мы обсудим возможность раннего сворачивания проекта.

— Ни в коем случае! — взвился Костор. — Все идет отлично, драмы как раз столько, как я хотел!

— А жертвы? Жертвы вас не смущают?

— Большие деньги всегда предполагают большой риск.

— Посмотрим, как вы запоете, если Птицелов вам начнет ее пальцы присылать!

— Тенором запою, вероятнее всего, — усмехнулся Игнат. — Давайте отойдем от эмоций и вернемся к фактам. Я могу арестовать Хромова. Не я лично, конечно же, но я могу это устроить, как и полноценный обыск в его центре. Да что там, я лично к нему заявлюсь с наручниками, пусть потом на меня бочки катит! Но я сделаю это только в том случае, если участники смогут гарантировать, что машина действительно там — или определят точное место, где держат Валерию Белоус. Как видите, я готов идти на сотрудничество!

— Да уж, ваша помощь неоценима. Я все поняла. Я передам это участникам.

Чувствовалось, что Тронов хочет успокоить ее, но Ланфен это было не нужно. Он не поможет — вот и все, что имело значение. Поэтому она сама отключила чат.

Тяжелее всего было рассказывать об этом участникам. Они-то стали непосредственной мишенью Птицелова! Они держались неплохо, но сложно передать, что они ощущали в этот момент.

Ланфен и сама была далека от привычного спокойствия. Личность человека, убитого в подъезде, до сих пор не удалось установить. Не было и предположений относительно того, кто мог это сделать. Она не знала, пытался Птицелов убить их или все это было очень странным методом запугивания.

— Так что им нужны доказательства, — завершила она свой рассказ участникам. — Будут доказательства — и все закончится очень быстро.

— А уговорить их никак не получится? — уточнила Вероника.

— Вряд ли, поскольку основная ставка делается на Костора, а он не слишком сентиментален. Ни у кого из инвесторов нет таких возможностей, как у него, а деньги в чистом виде нам здесь не помогут.

— Значит, нужно узнать, где эта машина, — вздохнула Алиса. — Весело, блин!

— Если честно, я бы рекомендовала вам покинуть проект, тогда все и закончится, — сказала Ланфен. Ей было плевать, что это попало на камеры. — Ни Тронов, ни кто-либо еще свернуть проект не решатся.

— Если мы уйдем, проект будет завершен, и у Костора исчезнет единственный стимул вообще вмешиваться в это дело, — напомнил Дамир.

— Да. Но мы передадим результаты вашей работы Григорию Орловцу, он ведь этого хотел.

— А нечего еще передавать, — возразила Вероника. — Лично я не уверена на сто процентов, что Птицелов — это Анатолий Хромов. На девяносто — да, но не на сто.

— А кто еще это может быть? — изумился Север.

— Понятия не имею. Но не знаю, как вам, а мне нужна эта уверенность. Я догадываюсь, какими методами будет действовать Орловец, если узнает имя предполагаемого убийцы своей дочери. Что, если из-за нашей ошибки пострадает невиновный человек? Так что в чем-то я согласна с Костором: нужны однозначные доказательства.

— Это понятно, — вздохнула Алиса. — Знать бы еще, как их получить.

— Если нужна будет моя помощь — только скажите, — заявила Ланфен. — Я на вашей стороне и считаю, что вы правы. Я прекрасно понимаю, что я тоже буду в числе мишеней Птицелова, так что на меня можете рассчитывать.

Она действительно была готова им помочь. Единственная сложность заключалась в том, что Ланфен понятия не имела, как это сделать.

* * *

Вероника не считала нужным вмешиваться в чужой спор. Она и так знала, что Алиса добьется своего.

Дамир и Север хотели отправиться в центр «Курама» только вдвоем. Сама вылазка стала необходима после разговора с инвесторами. Если машина там, — а она, скорее всего, там, — одной фотографии достаточно, чтобы запустить процесс. Покидать проект без полного завершения этой истории не хотел никто.

У такой диверсии было больше недостатков, чем преимуществ. Понятно, что двух человек сложнее обнаружить, но на этом плюсы и заканчивались. Не стоило забывать, что один из них мог пройти через серьезное психологическое воздействие и в любой момент обернуться против своего спутника.

Правда, это Вероника считала все менее вероятным. Прошло почти двое суток с момента их похищения, а никаких признаков психического расстройства она не наблюдала. Кроме заметной раздражительности обоих, но, учитывая обстоятельства, это нормально. Раз Птицелов отпустил их, он точно пытался что-то сделать, но времени у него было слишком мало, и воздействие оказалось бесполезным.

И все равно они не могли отправиться одни. Уже было известно, что в центре установлена система замков, подключенных к компьютеру, да и сигнализация, вероятнее всего, есть. Эти двое с такой преградой не справились бы, им нужна была Вероника.

А вот у Алисы вроде как не было объективных причин присоединяться к ним, поэтому Дамир и пытался отговорить ее, убедить остаться в безопасности. И терпел предсказуемое поражение.

— Что, если Птицелов заявится сюда, пока вы будете там? — добила его Алиса. — Что, меня Адамович защитит? Может, на это все и рассчитано! Если и меня похитят, вообще сказка будет! С этого момента нам нужно держаться вместе.

— Скажи ей хоть ты! — Дамир с надеждой посмотрел на Веронику.

— Что ей сказать?

— Чтобы сидела здесь!

— Во-первых, она меня не послушает, потому что я для нее — подруга, а не авторитет.

— Женская дружба во плоти. А во-вторых что?

— Во-вторых, она может сделать вид, что послушалась, но все равно пойти за вами, — пожала плечами Вероника. — Это, на мой взгляд, намного опасней. Так что давайте действительно держаться вместе.

Ей хотелось, чтобы Алиса пошла, так что Дамир напрасно искал союзника в ее лице. Если Север или Дамир все-таки сорвутся, численное превосходство должно быть на их стороне. Если это будет Дамир, присутствие Алисы станет особенно важно — у нее на него сильное влияние.

Да и потом, с Дамиром Вероника была не особо близка, а Север с ней по-прежнему не разговаривал. Она могла лишь умело делать вид, что ее это не заботит, на самом деле ситуация давила. Чтобы сохранить самообладание, ей нужна была Алиса — со своей прямолинейностью и резковатой честностью. Рядом с ней хоть обстановка не такая тяжелая будет!

— Все, сдаюсь! — Дамир показательно поднял руки. — Делайте что хотите! Но чтоб от меня не отходила, поняла?

— Две твои последние фразы противоречат друг другу, — с довольным видом заметила Алиса. — Но я тебя поняла.

Они выехали из дома около полуночи. Взяли одну машину и даже ее оставили на соседней улице. Никто не знал, поможет ли им Тронов выкрутиться, если их вдруг поймают.

Вероника понимала, что тоже должна волноваться, а волнения не было. Все это казалось таким простым по сравнению с другими событиями, ворвавшимися в ее жизнь! С одной стороны, она была рада, что наконец рассказала Северу правду. Врать ему и смотреть, как он пытается заставить себя не верить в очевидное, было тяжело. С другой, она не была уверена, что это признание не нанесет неисправимого вреда их отношениям. Она ведь так хотела начать все с чистого листа, а получилось нечто непонятное.

Так что никакая опасность не могла перевесить то, что творилось у нее на душе.

Вся дорога прошла в тишине, и Вероника не знала, о чем думают остальные. Она не спрашивала, просто то и дело посматривала на них, пытаясь угадать, не сорвется ли кто-то. Она бы не призналась в этом открыто, но она и Алису начинала подозревать. Север правильно сказал — где доказательства, что она несколько часов провела с жертвой Птицелова, а не с ним самим?

«Этот человек научился сводить с ума не только техникой, но и одним лишь своим именем, — подумала Вероника. — Это хуже, чем убийство, наверно».

Живая душа была ей дороже, чем живое тело. А Птицелов как раз это и разрушал.

Когда они приехали, центр «Курама» был закрыт, работала только стандартная ночная подсветка. Насколько удалось выяснить Веронике, охранники тут на ночь не оставались, не тот масштаб бизнеса. Но камеры точно были, да и случайных прохожих никто не отменял.

Поэтому их маленькая группа даже не приближалась к центральному входу. Они зашли со стороны парковки клуба, там, где располагалась другая дверь — меньшая по размеру и не такая приметная. Она вела сразу в подвал и для клиентов не предназначалась. Ее создали для обслуживающего персонала: прачек, уборщиц, поваров. Словом, тех, кому не полагалось мелькать перед глазами почтенных гостей, по крайней мере без специальной формы.

Они затаились под козырьком подъезда, пока Вероника возилась с компьютерным замком. Никто ее не торопил, хотя она кожей чувствовала: им хочется. Они прекрасно понимали, в каком уязвимом положении сейчас находятся.

— Нас снимает камера, — только и сказал Дамир.

— Я знаю, — отозвалась Вероника. — Но это запись, которую просматривают потом, в режиме реального времени за нами не наблюдают.

— И это хорошо?

— Хорошо, потому что записи я смогу удалить.

Она не вдавалась в подробности, если это было не нужно. И так уже ходило слишком много слухов о том, что она занимается хакерством. Вероника их обычно не обсуждала — хотя бы потому, что они были правдой.

Все равно никто бы не понял, что так называемые виртуальные преступления нужны ей не ради наживы. Она и без того зарабатывала гораздо больше, чем нужно ей одной. Просто Веронике необходимо было проверить, способна ли она на такое, она постоянно бросала вызов самой себе.

«Это чтобы отвлечься от тоски, — мелькнуло в голове. — Но ты и сама это знаешь».

Такие мысли Вероника старалась отметать, сейчас они отвлекали, а потому были разрушительными.

Наконец дверь поддалась, пропуская их внутрь. Из открывшегося коридора пахло сыростью и химическими реагентами, воздух здесь был очень теплый, а значит, вентиляция работала слабовато.

— Я отключила сигнализацию и всю систему замков, — предупредила Вероника. — Это значит, что сейчас открыты абсолютно все двери в центре.

— Это не очень хорошо, — нахмурилась Алиса.

— Это лучшее, что я могу сделать в таких обстоятельствах при ограниченных ресурсах.

— Значит, нужно торопиться?

— Торопиться нам нужно было с самого начала!

Уничтожить записи камер наблюдения отсюда было нереально, Веронике нужно было подключиться к компьютеру. Но эту задачу она считала второстепенной. Если они найдут нужные доказательства, пусть уже инвесторы заботятся о том, как защитить их честное имя! Пока же все четверо спустились в подвал.

Помещение находилось в углублении, но не совсем под землей: под потолком были окошки. Впрочем, не везде.

Некоторые залы по своей планировке вообще не предполагали окон.

Обстановка в подвале была предсказуемой: склады, прачечная, кухня, нечто вроде кабинета для смешивания трав, словом, ничего подозрительного. Даже травы, хранившиеся в специальных пластиковых стендах, были в большинстве своем знакомы Веронике. Не похоже, что это наркотики, да и если бы Птицелов прибегал к таким ресурсам, об этом давно стало бы известно.

Центральную комнату, самую большую, занимала прачечная. Этот зал предназначался не только для стирки одежды, но и, похоже, для очищения оборудования: здесь размещалась специфической формы душевая, а чистящие средства на полках подходили для разных материалов.

И все равно ничего подозрительного! А ведь именно на этот зал Вероника возлагала самые большие надежды: среди легальной техники проще спрятать другую, запрещенную. Она бы именно так и поступила, а Птицелов пошел по другому пути.

Получается, что они явились сюда зря? Но как же так?… Все оборудование, что здесь есть, не могло вызвать тех скачков напряжения, которые она наблюдала, что-то не так! Поэтому они распределились по залу и продолжили искать — сами не зная что.

Прачечная была оформлена в бело-серых цветах, ярких красок здесь не было, поэтому алый предмет, пусть и маленький, сразу привлек внимание Вероники. Он лежал на одной из больших стиральных машин, в зоне полумрака, и она не сразу догадалась, что это. Хотя следовало бы, но она почему-то была убеждена, что они на шаг опережают Птицелова. Она ошиблась.

На машине лежал указательный палец. Женский. Рядом с ним на белой поверхности было кровью выведено: «Зря пришли».

Ни одна капля не успела засохнуть, даже на здешнем горячем воздухе. Это было сделано менее часа назад.

— Ребята. — Вероника обернулась, чтобы предупредить остальных, но запнулась на полуслове.

Никто в ее предупреждениях не нуждался, все и без того было ясно.

Основной мишенью стала Алиса. Она находилась ближе всех к выходу — и именно ее теперь прижимал к себе рослый массивный мужик. Вероника была уверена, что никогда раньше его не видела, это точно был не Анатолий Хромов.

Север и Дамир застыли посреди зала в нерешительности. Чувствовалось, что оба в ярости и готовы броситься на незнакомца, но мешало то, что он держал пистолет у виска пленницы. Вряд ли это было пустой угрозой, да и сама Алиса, при всей своей смелости, не решалась дергаться.

Получается, их здесь ждали? Или не ждали? Опыт показывал, что Птицелов умеет делать грамотные ловушки, а тут опустился до грубой силы. Почему? И если он не ждал их, то как узнал, что они здесь?

Ответов на эти вопросы пока не было, да они и не имели большого значения. Были проблемы посерьезней, и если не решить их, все остальное будет не важно.

— Не ожидала, что встретиться доведется так скоро, но это и к лучшему. Чего оттягивать?

Ксения появилась с другой стороны зала. Она никем не прикрывалась, но и причин бояться у нее не было: в одной руке она держала пистолет, в другой — странного вида пульт. Второй пистолет пока оставался у нее за поясом; у них же оружия не было вообще.

— Как видите, я решила лично заняться этим, — усмехнулась она. — Я такое делаю, когда все должно быть наверняка.

— И что дальше? — спокойно поинтересовался Дамир. — Расстреляете нас здесь?

— Это крайняя мера, я такое называю иссечением проблемы. Но есть нюансы: слишком много тел прятать, да и не факт, что вообще удастся. Сопутствующие обстоятельства мы уладим, но на это уйдут время и деньги, а время и деньги мы стараемся экономить.

— Очень самоуверенно, — Север говорил спокойно, но Вероника, прекрасно его знавшая, чувствовала, что его едва ли не трясет от гнева. — Смерти случайных бродяг, забравшихся к вам в подвал, вы могли бы скрыть, но тут другое. Каждого из нас будут искать, у каждого есть друзья, которые не оставят нашу смерть без внимания.

— Конечно. Особенно если здесь пристрелят самого Георгия Северова — весь московский бомонд всполошится!

— Иронизировать ты можешь сколько угодно, а суть должна понимать. Поэтому предлагаю не махать оружием, а спокойно поговорить.

— Поздно уже разговаривать, — жестко возразила Ксения. — К вам пытались обратиться по-хорошему, давали шанс отступить. Вы начали вести себя еще наглее. Я должна вас устранить, вот и все.

Что-то в этой ситуации в ее поведении сразу насторожило Веронику. Теперь она поняла что.

— Птицелов ведь не знает о том, что сейчас происходит? Вы действуете по своей инициативе!

То, что человек, схвативший Алису, не Птицелов, было очевидно. Взгляд у него был решительный, но недостаточно властный. По его движениям и выражению лица было видно, что он подчиняется Ксении.

— Отсюда и недоработка плана, — добавила Вероника. — Вы в панике, потому что к вам подошли недопустимо близко. Сейчас вы свяжете преступление с центром, а это проблема! Вам придется убрать машину.

— Хорошее предположение, логичное, но не верное, — покачала головой Ксения. — Сильно вы эту машину нашли? Нет. А она здесь! Старое доброе правило: если хочешь спрятать что-то ценное — прячь на виду. Она спокойно себе стоит в клиентской зоне, в кабинете косметологии. Естественно, мы не стали брать то ржавое, окровавленное кресло, которое использовал этот придурок Август. Мы все оформили под новую мебель, и никто даже не будет знать, что перед ним. Видите, у вас не было ни шанса!

Она все-таки была недостаточно умна, чтобы быть Птицеловом. Но это усиливало вероятность того, что она будет действовать агрессивно и глупо. Она допустит ошибки, которые ее работодатель не допустил бы, а исправить их не получится.

Глупость — один из самых страшных видов оружия, если задуматься. Поэтому Вероника и хотела успокоить Ксению, разговорить ее, убедить, что не нужно идти на отчаянные меры.

— О Валерии Птицелов хотя бы знает? Об отрезанных пальцах?

— Эту шлюху отдали мне, а что с ней будет — никого не волнует! Ее телу очень просто исчезнуть…

— А нашим — нет, — парировал Север. — Четыре тела сразу — как вы это будете полиции объяснять? Своим же сотрудникам? Или думаете, что удастся все скрыть и убрать кровь до того, как они появятся?

— Зачем? Все и без того будет очевидно!

— Да неужели?

Ксения выглядела уверенной и довольной. Это уже настораживало.

— Безусловно. Четыре взломщика проникли в клуб — не воровать, потому что минимум двое из них очень обеспечены. Возможно, они хотели так развлечься, кто же их поймет? Но что проникли они сами и без принуждения — очевидно, это подтвердят камеры наружного наблюдения. А вот что произошло дальше, никто так и не узнает, ведь взломщики повредили систему внутреннего наблюдения и все записи были уничтожены.

— Как мы ловко сработали, — заметила Вероника. Она старалась сохранять спокойствие, но внутри росла тревога. — И что же найдет полиция, когда прибудет сюда?

— Три мертвых тела и их убийцу. Неизвестно, из-за чего у взломщиков произошел конфликт. Похоже, один из них был неадекватен с самого начала. И когда приедет полиция, он не сможет дать показания, а вскоре погибнет при загадочных обстоятельствах. Видите, как хорошо я умею предсказывать будущее?

Ее слова звучали слишком странно, полным бредом, но смеяться не получалось. Глупость Ксении была относительной, и она, похоже, прекрасно знала, о чем говорит. До того как Вероника успела еще о чем-то спросить, она начала действовать.

Ксения нажала на несколько кнопок на пульте. Ничего серьезного не случилось, это был простой контроль над освещением. Свет над ними начал часто мерцать, послышался резкий звук из колонок, скрытых среди машин. Веронику и остальных он заставил поморщиться — но не Дамира.

Он упал на одно колено, зажимая уши руками, зажмурился. Когда освещение восстановилось, Дамир не спешил подниматься, оставаясь на полу.

— Дамир! — крикнула Алиса. Тип, удерживавший ее, сжал руки, заставляя замолчать.

Теперь Вероника понимала, кого Птицелов выбрал главной целью. А что делать — не знала.

Дамир между тем медленно встал на ноги. Он не смотрел ни на кого из них, просто стоял на месте. Его лицо было лишено даже тени эмоций, взгляд будто остекленел. Он не реагировал на окружающий мир, как будто спал.

Нечто похожее происходило с Валентином Белоусом. К чему это привело — Вероника помнила слишком хорошо.

А вот Ксения торжествовала. Она достала из-за пояса пистолет, положила его на пол и толкнула к Дамиру. Оружие остановилось у его ног, а Ксения поспешила отступить за дверь. Ее сообщник по-прежнему прикрывался Алисой, и им двоим ничего не угрожало.

Ксения ничего не приказывала Дамиру, но он, похоже, и так знал, что делать. Он поднял оружие и направил на того, кто был к нему ближе всех, — на Севера. Тот замер, приподнял руки, показывая, что не вооружен и не опасен.

— Спокойно, — тихо сказал он. — Ты же не будешь делать то, что велит эта психопатка? Что за цирк — контроль разума!

— Дамир, не надо, — всхлипнула Алиса.

Бесполезно — и Вероника знала, что будет бесполезно. Дамир с самого начала проекта был не совсем стабилен из-за травмы, которую пережил когда-то. Теперь он их не слышал и не видел, вероятнее всего, его мысли были ограничены инструкциями, полученными ранее. Он даже не знал, что это произойдет, поэтому и вел себя как раньше! Нужен был стимул, чтобы запустить условную программу, и Ксения его дала.

Вероника понятия не имела, как остановить это, ее знаний психологии тут остро не хватало. Ксения все рассчитала правильно, пусть даже без участия Птицелова. В подвале будет устроена настоящая бойня, и все спишут на Дамира, который ничего и не вспомнит.

Но главным для Вероники было то, что дуло пистолета почти в упор было направлено в грудь Северу. Он мог умереть прямо сейчас, перед ней… Она почему-то даже не представляла, что такое возможно. Сама в глаза смерти заглядывала, и не раз. Но Север для нее оставался воплощением жизни, то, что у него все хорошо, было основой реальности, не меньше. Даже если Вероника не могла быть с ним, ей давало сил уже то, что он есть в этом мире.

А теперь его мог убить человек, которого он считал другом, причем сам того не ведая!

— Дамир, не нужно этого делать, — Вероника четко контролировала свой голос, чтобы ни одной неверной нотой не спугнуть Дамира. — Посмотри на Алису. Ты ведь ее любишь? Смотри на нее и думай о ней, не смотри на Севера!

Только так с ним можно было общаться — медленно, ровно, без напряжения. В таком состоянии он был оружием, и его нужно было разбудить.

К несчастью, Север этого не понимал. Он уже был разозлен тем, что они попали в ловушку Ксении. Быть жертвой обстоятельств — это для него худшее унижение. Он хотел действовать, спасать, а не быть спасенным.

Поэтому он кинулся вперед, намереваясь разоружить Дамира, не веря, что тот способен поддаться Ксении. Он же врач, у него даже в подсознании остается четкая цель спасать людей, а не убивать их!

Прогремел выстрел. Пуля, выпущенная без сомнений и жалости, полетела к сердцу. С такого расстояния нельзя было промазать.

Глава 11. Шерлок Холмс

Кровь скользила по белоснежной плитке юркими ручейками, образуя причудливые контрастные узоры. Ее было так много, Алисе даже казалось, что ненормально много, хотя так, наверно, и должно быть.

Она не сомневалась, что Север мертв. Он получил пулю в грудь и больше не двигался. А Дамир… он даже не вздрогнул, не посмотрел на собственную жертву. Это зрелище было каким-то нереальным, оно парализовало Алису эффективнее, чем пистолет, упиравшийся в висок.

В сознании кометами пролетали вопросы — важные, опутанные облаками страха. Что теперь будет? Придет ли Дамир вообще в сознание? Как сможет жить после такого?

Сумеет ли выстрелить в нее?

Даже если не сумеет и опомнится, то, что произошло, уже непоправимо. Он убил человека! Алиса слишком хорошо знала его, понимала, что он никогда себя не простит. Дело было не в том, что это его знакомый, друг даже. Он бы за кого угодно не простил! Убить кого-то — для Дамира это было противоестественным, а он это сделал. Что нужно сотворить, чтобы так быстро и так кардинально сломать человека?

Получается, ее страхи были не напрасны, и он… он ведь потерян теперь! У них было будущее, которое с этим выстрелом оборвалось так же безвозвратно, как жизнь Севера. А все из-за нее, из-за Алисы! Дамир не хотел участвовать в проекте, она вынудила его! Но она и предположить не могла…

Если Алису случившееся заставило замереть в шоке, то Вероника кричала. Она, вечно холодная и рассудительная, теперь даже не пыталась сохранить маску равнодушия. Слезы сами собой хлынули из зеленых глаз, и она упала на колени, не в силах приблизиться к телу Севера — теперь уже мертвому.

Зато Ксения торжествовала! Она покинула свое укрытие и снова вошла в зал, чувствовалось, что она довольна собой. Она до последнего момента была не уверена, что что-то получится. Теперь же она убедилась, что все пойдет по ее плану. Дамир, только что убивший человека, продолжал оставаться безжизненной куклой и готов был выстрелить снова, в того, на кого она укажет.

Такой абсолютный контроль над чужой душой завораживал не только спутников Дамира, но и того, кто держал Алису. Он был полностью поглощен открывшимся перед ним зрелищем — этими кровавыми потеками на белом. Похоже, он никогда еще не видел чужую смерть! Алиса почувствовала, как пистолет отстраняется от ее виска и рука, вцепившаяся в нее, опускается.

Она не собиралась упускать этот момент. Резко ударила типа, который ее держал, локтем, целясь в солнечное сплетение. Он инстинктивно отпустил ее, чтобы прижать руку к поврежденному месту, а следующий удар Алиса нанесла по его второй руке. Пистолет выпал на пол, и она поспешила пнуть его, откидывая на максимально возможное расстояние, потому что не надеялась поднять достаточно быстро.

Больше ничего она не успела. Он ударил, не целясь, просто сшиб ее с ног, его кулак формой и весом напоминал кувалду. У Алисы не было ни шанса удержаться на ногах, она упала на пол — у самой границы кровавых узоров.

А он продолжал надвигаться. Он был достаточно сильным, чтобы просто свернуть ей шею — безо всякого оружия, голыми руками. И это тоже укладывалось в сценарий Ксении! Убийцей всех окажется Дамир, и не важно будет, как он это сделал.

Вот только добраться до нее он не успел.

Два выстрела прозвучали почти одновременно. Сначала один, и тот, что нападал на Алису, согнулся, прижимая руки к ребрам, но остановить кровь все равно не мог. Потом крик Ксении:

— Не вовремя же ты решил очухаться! Ничего, тогда «план В»!

Тогда и был второй выстрел. Алиса ожидала, что он будет направлен на Дамира, но нет — крикнула как раз Ксения. Однако Дамир бы не смог опередить ее, он же не ковбой на Диком Западе, чтобы с такой скоростью мишень менять!

Алиса понятия не имела, что произошло, и удивление пересилило страх. Посмотрев в сторону зала, она увидела то, чего быть не могло.

Один пистолет по-прежнему держал Дамир. Исчезла отрешенность, глаза снова были живыми, но спокойными. Казалось, он полностью понимает, что произошло раньше и происходит сейчас, и не стыдится этого.

А второй пистолет, который уронил тот, державший Алису, был у Севера. Он был жив, хоть и оставался на полу. Оружие он держал в правой руке, левой, похоже, двигать не мог, однако на умирающего он совсем не походил.

Ксении в зале уже не было. На стене возле двери, где она стояла, остались брызги крови, значит, она была ранена. Но это не помешало ей уйти отсюда, и вряд ли она решилась бы возвращаться.

Ее раненый сообщник попытался встать, но Алиса без лишней жалости пнула его, возвращая на пол. Жить будет, а сочувствовать ему после пистолета, прижатого к ее виску, она не собиралась.

Вероника молнией метнулась к Северу, она стянула с шеи тонкий кашемировый шарфик и прижала его к кровоточащей ране. Дамир между тем приблизился к Алисе, и она поспешила обнять его.

— Это правда ты? — спросила она.

— Твоя фирменная логика в действии. Ты ведь понимаешь, что если бы я действительно был не совсем в адекватном состоянии, то мог бы и убить тебя?

— Я уже вообще ничего не понимаю! Ксения управляла тобой или нет?

— Кишка тонка, — усмехнулся Дамир. — Я тебе чуть позже объясню, на чем она прокололась, а пока давай позвоним Ланфен. Просто взять и уйти отсюда у нас, думаю, не получится.

Это точно, теперь у них были доказательства — очевидней некуда!

Но и Костор не подвел. Они выполнили его условия, он, в свою очередь, прислал бригаду следователей. Они были не слишком рады работать в таких условиях, но приказ им дал кто-то такой, кого они не смели ослушаться. Вряд ли это был сам Костор, и об уровне его связей оставалось лишь догадываться.

Севера забрали в больницу, доставать пулю, Вероника отправилась с ним. Алисе и Дамиру после беглого допроса позволили вернуться домой.

Им предлагали вызвать машину, но Алиса отказалась. Она хотела остаться с ним наедине, чтобы побыстрее узнать правду.

Оказалось, что в доме Дины Воронко их действительно похитили для психологической ломки. Но возникли непредвиденные обстоятельства: Север сопротивлялся слишком активно, получил сотрясение мозга, и привести его в себя достаточно быстро не получалось, а время поджимало. Тогда было принято решение сосредоточиться на Дамире, который уже очнулся.

— Туда, к машине, меня привели с мешком на голове, — пояснил он. — Я ничего не видел и мало что слышал. Потом усадили в кресло, голову к нему примотали, наушники надели. Видно, там надо, чтобы ты под особым углом смотрел на эту их картинку. Вот эта вот ведьма, Ксения, предупредила, что я скоро сам от собственных друзей избавлюсь. Я не совсем понял, что она имеет в виду, да и не та ситуация была, чтобы размышлять. Она ушла, погас свет, пошли странные звуки, в основном ритмы и какое-то гудение, и картинки, свет скакал только так…

— Но почему тебя все это не взяло? — не выдержала Алиса. — Это из-за недостатка времени или что?

— О нет, думаю, время тут ни при чем! Ты когда-нибудь замечала, что в парках развлечений на экстремальные аттракционы запрещено проходить эпилептикам?

— Знаешь, как-то не обратила внимания!

— А зря, — отметил Дамир. — Это стандартная система безопасности. Резкая смена звуков и световой контраст могут спровоцировать приступ. Нечто подобное произошло и со мной.

Дамир эпилептиком не был, но его травма была слишком серьезна, чтобы не проявить себя в такой ситуации. При начале работы машины мозг просто отключался, Дамир терял сознание. Несколько раз его приводили в себя, потом, видно, у него остались открыты глаза — из-за специальных креплений на веках. Но мозг, по сути, потерял связь с реальностью, и воздействие не шло.

То, что у них ничего не получилось, Дамир понял, когда очнулся у дороги рядом с Севером. Он все прекрасно помнил! А это не должно было случиться, если его собирались использовать тайно. Он пока не знал, как реагировать, и решил никому ничего не говорить.

— Для надежности я еще двойную дозу вот этого принял. — Дамир продемонстрировал ей пузырек таблеток, который хранил в кармане.

Алиса знала, что это: лекарство для стимулирования мозговой деятельности, которое ему прописали от приступов. Она к нему привыкла, видела, как Дамир принимает таблетки по утрам, и перестала обращать на это внимание. Она и не представляла, что однажды препарат сыграет такую роль!

— А двойная доза — это не опасно? — только и спросила она.

— Не особо, и это помогло мне взять себя в руки.

Дамир подумывал о том, чтобы сразу обо всем рассказать, но быстро отказался от этой идеи, когда ему сообщили о происшествии с Полиной и Валентином. Он вспомнил, что его похитители проявляли странную осведомленность о проекте и о том, что происходит в доме. Чтобы вести себя настолько решительно, Валентину нужен был прямой сигнал, а не случайные стимулы — например, особый звук или что-то в этом роде.

Значит, в квартире было установлено оборудование: транслирующее и подслушивающее. Сам Валентин его установить не мог, после воздействия он плохо соображал и искренне не помнил, что с ним случилось. На Птицелова кто-то работал добровольно.

Из-за этого Дамир решил хранить секрет и дальше.

— Если бы я признался тебе и Веронике там, Птицелов бы понял свою ошибку, — пояснил Дамир. — Я решил, что сначала обыщу квартиру, чтобы найти передатчики, мне нужно было убедиться, что я прав. А потом все закрутилось слишком быстро, и стало не до разговоров.

— Ты все равно должен был сказать нам, — упрекнула его Алиса. — Скорее всего, через эти передатчики Птицелов узнал о наших планах!

— Птицелов как раз не узнал, его тут не было. Узнала Ксения. Думаю, ей кое-кто сообщил. Я знаю, что рисковал, но я решил, что это лучший из доступных нам вариантов. Птицелов бы не оставил нас в покое — или Ксения, которую он до конца не контролирует. Я решил, что мы сможем получить доказательство, а дальше пусть это дело завершает Костор. Я допускал, что могут возникнуть сложности, и договорился с Севером.

— Так Север знал?

— Конечно. Они с Вероникой очень удачно поссорились.

Дамир решил использовать момент, когда Север захотел уединиться, чтобы все ему объяснить. Это ни у кого не вызвало подозрений: ссора была искренней, поговорить с Севером его попросила Алиса. Всего лишь совпадение — так это должно было предстать в глазах Птицелова.

Там, на крыше, они обсуждали готовящуюся ловушку, а вовсе не личную жизнь Севера. Дамир допускал, что его могут проверить на лояльность — ведь из-за его приступов Ксения сомневалась, подействовало ли на него внушение. Север сам вызвался стать «жертвой».

— Не думаю, что он до конца понимал, с чем придется столкнуться, — вздохнул Дамир. — Но мы оба знали, что это усыпит бдительность Ксении и Птицелова. Я надеялся, что не придется ему вредить, а вот пришлось.

Главный риск возник в момент выстрела. Дамиру нужно было обставить все так, чтобы ранение выглядело смертельным, но не было таковым на самом деле. Точность хирурга не подвела: пуля прошла высоко над сердцем и жизни Севера не угрожала.

Дамир правильно разгадал характер Ксении. Увидев, что ее план работает, она поддалась преждевременному торжеству, подставилась под удар — и очень быстро поплатилась за это. Алиса и Север тоже не сплоховали, и ситуация разрешилась даже лучше, чем ожидал Дамир.

Теперь механизм был запущен. Обыски, задержание — все это лишь вопрос времени.

— Получается, ты знаешь, кто такой Птицелов? — оживилась Алиса.

— Нет, непосредственно его я не видел. Зато я знаю, кто сдал нас Ксении.

— Это знаю и я. Сейчас побеседуем с ним по душам! Если у этого хорька, конечно, есть душа.

Они как раз подъехали к дому. В окнах их квартиры, несмотря на поздний час, горел свет.

* * *

Анатолий Хромов понятия не имел, что происходит и почему это вдруг случилось. Еще вчера ничто не предвещало беды, а сегодня его центр полон полицейских, при виде которых клиенты и подойти боятся. Конечно, то, чем он зарабатывал на жизнь, у многих вызывало нарекания, но с таким он не сталкивался и на заре своей карьеры в рэйки. Беспредел, не иначе!

Самого Анатолия полицейские не трогали, но и объяснять, что тут происходит, отказывались. Уже от сотрудников он узнал, что вроде бы кого-то задержали в подвале, и речь идет о преступной группировке. Он не знал, правда это или нет.

Ему только и оставалось, что минимизировать ущерб. Он уже велел маркетологам распространить сообщения о внезапном выходном через сайт и мобильное приложение, послал Светлану, свою ассистентку, сделать краткое заявление для журналистов, позвонил своему адвокату. Анатолий не собирался опускаться до скандала, не на того напали. Те, кто устроил эту диверсию, еще пожалеют, что связались с ним!

А потом в «Кураму» заявился Игнат Костор собственной персоной. Этого типа Анатолий знал лишь поверхностно, но слышал, что он сын весьма влиятельной особы, да и сам многого достиг. Получается, он стоит за этим? Но зачем ему подставлять Хромова? Общих интересов у них не было, прямой конкуренции — и подавно. Анатолий даже не пытался навредить ему или его знакомым.

Тем не менее, судя по разговору Костора и полицейских, все это устроил именно он.

— Я поговорила с журналистами, их пока будут держать на расстоянии, — отчиталась Светлана. — Что дальше?

— Проводи Костора в мой кабинет. Секретаря из приемной убери, будешь за нее.

— Как скажете.

Ему нужны были свидетели этого разговора. Анатолий пока не определил, чего именно добивается Игнат, чего ожидать. Это было похоже на движение в темноте, и он хотел получить подстраховку от людей, которым доверял.

Наглости Костору действительно было не занимать. Он пришел в кабинет Анатолия как к себе домой, взгляд был уверенный и жесткий. Хромов терпеть не мог таких людей и обычно старался свести общение с ними к минимуму, однако тут у него не оставалось выбора.

— Может, поясните мне, что здесь происходит? — поинтересовался Анатолий. Он знал, что его злость сейчас очевидна, и не стеснялся этого. — Я ведь знаю, что это ваших рук дело! Чего вы пытаетесь добиться?

— Только справедливости, — как ни в чем не бывало отозвался Костор.

— Какое отношение к справедливости имеет разгром моей клиники?

— Во-первых, вашу собственность никто не уничтожает, не нужно путать термины. Во-вторых, я бы не назвал центр рэйки клиникой. То, что происходит сейчас, не связано с вашей профессиональной деятельностью.

— Неужели?

Костор и бровью не повел.

— Именно так. Ответьте мне честно, не вы ли рекомендовали людям услуги некого Птицелова?

Анатолий бросил на него угрюмый взгляд. Тема Птицелова стала всплывать слишком часто, и это явно не совпадение.

Он решил не отмалчиваться:

— Это не имеет отношения к центру, я не рекомендовал его своим клиентам. Просто на некоторых мероприятиях я выражал свое мнение о нем. Это преступление?

— Но вы им восхищались, не так ли?

— Симпатизировал ему, — уточнил Анатолий. — Я понимаю, что у этого парня теневой бизнес. Но, насколько мне известно, безвредный, и ведет он его неплохо. На этом и было основано мое мнение.

— Значит, вы Птицелова не знаете? — прищурился Костор. — Никогда с ним не встречались и лично не знакомы?

— Я и не утверждал, что знаком.

— Его имя вы тоже не знаете?

— Нет.

Сдерживаться становилось все сложнее, потому что дурное предчувствие нарастало. Костор мог сколько угодно изображать наивное любопытство, уже было понятно, что он ведет свою игру. И пока Анатолию приходилось принимать его правила.

— Тогда я расскажу вам о нем! — беззаботно заявил Игнат. — Время у нас есть, пока продолжается обыск.

— Зачем мне это?

— Вы же увлекаетесь талантливыми теневыми бизнесменами. Знание биографии помогает лучше понять их, не так ли?

— Пожалуй, — кивнул Анатолий. Хотя слушать Костора ему совсем не хотелось. — Прошу, рассказывайте. Развлеките меня, раз уж отняли у меня рабочий день!

— С удовольствием. Но начать нам придется не с Птицелова как такового, а с другой примечательной личности и в некотором роде теневого бизнесмена. В конце восьмидесятых и сквозь все девяностые свою деятельность вела весьма колоритная дама под псевдонимом Лорина. В паспорте она значилась как Лариса Клементьева, но об этом мало кто знал, да и она не афишировала. Лорина — вот подходящее имя для ведьмы!

— Какой еще ведьмы?

— Гадалки, колдуньи — назовите как хотите. Сегодня люди, выполняющие такие функции, именуются экстрасенсами. А если подходить к этому более прагматично, Лорина была деловым консультантом. Эта дама лишь прикрывалась картами и хрустальными шарами. На самом деле она была тонким знатоком психологии. Она очень хорошо разбиралась в людях, умела залезть в душу клиенту. Благодаря этому она получила огромный объем знаний о криминальном мире тех лет и удачно этим пользовалась. Как гадалка она консультировала жен и любовниц тех, кто был наделен большой властью, а они выбалтывали ей секреты мужей. Помогала Лорина и мужьям, составляя хорошую бизнес-стратегию. Кто-то верил в ее паранормальные способности, кто-то ценил деловую хватку. Ясно одно: она была талантлива, и именно это помогло ей выделиться на фоне самопровозглашенной нечисти, которой в девяностые хватало.

— И при чем здесь Птицелов?

— Терпение, я еще дойду до этого, — усмехнулся Костор. — И очень скоро… Да вот прямо сейчас. У Лорины, как и у всех нас, была одна слабость: она предпочитала сексуальных партнеров намного моложе себя. Ей это было позволительно, поскольку она в богатом муже-покровителе не нуждалась. Она сама могла стать покровителем! Так в тысяча девятьсот восемьдесят девятом году судьба свела ее с Птицеловом. Видите? Я обещал, что мы дойдем до этого!

Анатолий ничего не ответил. Ему казалось, что у него в душе натягивается струна, готовая вот-вот лопнуть. А Костор явно наслаждался процессом, его глаза следили за собеседником внимательно, стараясь ничего не упустить.

— Тогда, конечно, Птицеловом этот молодой человек не был, но уже отличался умом и сообразительностью, которые почувствовала Лорина. Она помогла своему юному протеже получить образование, и в девяносто шестом он начал работать на нее. Сама по себе работа была не слишком сложная: вести архивы, составлять расписание встреч, делать нужные звонки. В большей степени это время стало школой для Птицелова. От Лорины многому можно было научиться: от общения с трудными людьми до искусства идеальной лжи. По сути, Лорина вырастила такого же манипулятора, как и она сама. Он мог стать союзником, если бы их романтические отношения продолжились, или конкурентом, если бы они поссорились. Но что было бы — мы так и не узнаем. Потому что Лорина, которая бескровно пережила лихие девяностые, в девяносто девятом допустила ошибку. Ужасно обидно — годик не дотянуть до миллениума!

— Что же она сделала? — сухо поинтересовался Анатолий.

— Попыталась шантажировать криминального авторитета, но выбрала добычу не по зубам. Лорину убили, стали охотиться за ее помощниками. Тогда Птицелов выкрал архивы с очень важными данными и поспешил скрыться. Для этого он выбрал несколько радикальный, на мой взгляд, способ — видно, поддался страстям. Он устроил нападение на магазин с попыткой грабежа, покалечил продавца. Получил два года срока и в две тысячи первом вышел на свободу. Ни о каких попытках исправления и речи не шло, он собирался восстановить бизнес Лорины — или заняться чем-то подобным. Но пока у него была лишь информация, денег не было, людей, которым он мог доверять, тоже. Ему требовалась работа, которая дала бы ему все это. А где найти хорошую работу тому, кто только что освободился из тюрьмы?

— У меня, — прошептал Хромов. Он наконец начал понимать, к чему все идет. — Я всегда охотно принимал на работу бывших заключенных… Я хотел помочь им!

— В точку, — улыбнулся Костор. — Но добрые самаритяне не всегда заслуживают достойное вознаграждение. Получив уютную должность у вас, Птицелов начал готовиться к собственному бизнесу. Через год он познакомился, благодаря вам, с Антоном Смолиным.

— Моим системным администратором? — не поверил Анатолий. — Он здесь при чем?

— Вы увлечены рэйки и все знаете об этом, но то, что с рэйки не связано, иногда проходит мимо вас. Например, вы упустили, какую уникальную личность наняли. Смолин — редкий талант, его способности в программировании поражают.

— Но он же всего лишь сисадмин!

— Лень и не такие таланты ломала, — пояснил Костор. — Смолин от природы лишен амбиций и стремления к наживе. Ему нужно, чтобы жизнь текла ровно, мягко, без лишних потрясений. Поэтому он выбрал себе невзрачную работу, довольствовался малым и старался поменьше общаться с людьми.

О последней черте Анатолий знал. Смолин действительно почти ни с кем не говорил, приходил, чтобы выполнить работу, и быстро уходил. Но ведь справлялся он блестяще и ничего не требовал сверх зарплаты. По сути, за все годы, что они были знакомы, Анатолий обменялся с ним лишь парой незначительных фраз, остальное делали его ассистенты и кадровики.

Он был уверен, что раз человек работает на такой должности, за такие деньги, он просто больше ни на что не способен. Как оказалось, зря.

— В отличие от вас Птицелов быстро разглядел потенциал Смолина, — продолжил Костор. — И сумел найти к нему подход, во многом благодаря сестре Антона, Ксении, с которой познакомился тогда же. Ксения и Птицелов хотели денег. Смолин был готов на все, лишь бы его лишний раз не дергали. Он выполнял то, что ему велели. Теперь у Птицелова было сразу две ценнейших ресурса: гениальный программист и решительная, наглая Ксения, которая действовала довольно артистично и умела входить в доверие. И еще база криминальных авторитетов прошлого. Главным для Птицелова было определиться, что продавать, и он выбрал любовь. Это товар, который всегда нужен, независимо от того, какая эпоха и где там кризис. Кому-то любовь дает счастье, кому-то — связи, кому-то — покровительство. Ловко используя методики психологического воздействия, разработанные еще Лориной, он начал объединять пары. Сначала он делал это осторожно, мягко, да и людей выбирал не слишком влиятельных. Но постепенно его аппетиты возросли. Однажды возникла ситуация, когда ему потребовалось не склонить человека к определенной цели, а сломать его.

— И что он сделал тогда?

Анатолию только и оставалось, что спрашивать, слушать, а ведь хотелось возражать. Потому что он знал и Антона Смолина, и его сестру Ксюшу много лет, она в отделе маркетинга «Курамы» работала! Как они могут оказаться преступниками?

Но Игнат Костор — не тот человек, что будет врать. Раз он пришел сюда, то уже знает все наверняка.

— Птицелов связался с джентльменом, работавшим под сомнительным псевдонимом Милонег Август. Август был клиентом Лорины, она помогала ему наладить свой бизнес — организовать секту. От отца у Августа остались чертежи аппарата, способного воздействовать на человеческую психику, и сам будущий лидер секты усовершенствовал эту разработку. С такими ресурсами он мог добиться многого, но остановился на собственной общине, потому что не хотел лезть ни в политику, ни в откровенный криминал. Он существовал сам по себе, и его это устраивало. Но и от предложения Птицелова он отказываться не стал, потому что это было выгодно всем. Птицелов сам приводил к нему клиентов, платил огромные деньги, а Милонег Август помогал внушить им то, что нужно. Впрочем, на определенном этапе конфликт интересов все же случился. Милонег стал требовать больше денег, а в случае отказа угрожал разоблачением Птицелова, за что и поплатился. Птицелов сделал вид, что согласен, а на встречу явился не один. К тому моменту он уже успел оказать несколько услуг не за деньги, а за спасибо. Скажем, пригонял криминальному авторитету невесту, не брал за это ни копейки, но взамен мог потребовать об одном одолжении в будущем. Вот такое одолжение ему и оказали с Августом. Лидер секты был устранен весьма характерным способом с использованием озера и взрывчатки, а Птицелов забрал принадлежавшую ему машину и продолжил работу. Дела у него шли неплохо, пока его жертвой не стала юная особа по имени Яна Орловец. Ее отец организовал расследование, которое привело к обнаружению Птицелова и его сегодняшнему аресту.

Анатолий пытался понять, о ком идет речь. Кто обладал должными ресурсами, чтобы и работать в центре, и проворачивать такое? Кто был достаточно умен для этого? С кем чаще всего общались Антон и Ксения? Он перебирал в уме сотрудников, он их всех знал лично, но никто не подходил на эту роль.

— Ах да, совсем забыл упомянуть! — показательно спохватился Костор. Видно, он все это воспринимал как развлечение. — Лорина никогда не интересовалась не только ровесниками, но и мужчинами вообще, они ей были просто противны. В свою спальню она допускала только юных дев. Говоря «он», я имел в виду «молодой человек», а человек — это и мужчина, и женщина, чтоб вы знали.

Вот тогда Анатолий понял. Все еще не веря себе, он повернулся в ту сторону, где сидела Светлана.

Та была белее мела. Она давно уже ничего не записывала, просто смотрела на них, и глаза ее горели такой ненавистью, какой Анатолий от нее просто не ожидал. Хромов двинулся к ней. Светлана, не говоря ни слова, схватила со стола декоративный нож для бумаги — подарок партнеров, оформленный в виде небольшого кинжала с малахитовой ручкой. Не потратив ни секунды на сомнения, Светлана вогнала лезвие себе в грудь.

Стало тихо, как в гробу, а потом снова зазвучал голос Костора:

— Надо же… Получилось даже эпичнее, чем я ожидал!

* * *

Вероника была рада, что не придется лишний раз встречаться с Севером. Она знала, что у него все хорошо и он стремительно идет на поправку, и этого ей было достаточно. Она несколько дней оставалась с ним в больнице. Когда она уходила, они не прощались, но оба знали, что больше им видеться нельзя, так будет лучше.

Теперь Тронов заранее предупредил ее, что на беседе будут присутствовать только Алиса и Дамир. Почему не приехал Север — она не спросила. Все к лучшему.

Она специально попросила отложить эту встречу до момента, когда расследование будет закончено. Ей хотелось знать все детали — не только о Птицелове, но и о том, что стало со всеми жертвами. В квартире Светланы Агафоновой нашли полную базу данных, где были зафиксированы имена ее клиентов, подобранных для них пар и меры воздействия. Григорий Орловец позаботился о том, чтобы копию базы получили семьи ее жертв. Возможно, теперь для них все изменится.

— Поздравляю, — обратился к ней Тронов. — Вы выиграли этот этап.

Треть приза отдали Дамиру, поскольку именно он разоблачил союзника Птицелова — Льва Адамовича. Но остальная награда досталась Веронике. Она, правда, и на это соглашаться не хотела, порывалась передать Дамиру все, да он не принял. Тогда она перевела выигрыш на счет Полины — ей пригодится.

— И все-таки скажите, как вы поняли, что Птицелов — это Светлана Агафонова, а не Анатолий Хромов? — спросил психолог.

— «Шерлок Холмс» помог, — улыбнулась Вероника.

— Кто, простите?

— «Шерлок Холмс».

Это была новая программа, созданная Вероникой, простейший вариант искусственного интеллекта. Туда нужно было вносить все фактические данные, связанные с расследованием: имена, адреса, даты. После этого «Шерлок» начинал поиск по открытым источникам Интернета, а также закачанным в него базам данных.

Именно программа неожиданно нашла связь между Милонегом Августом, ассистенткой Хромова Светланой Агафоновой и Святославом Сохиным — молодым курьером. А точнее, не самим Сохиным, а его бабушкой, которая когда-то была уборщицей в офисе Лорины и гувернанткой в ее доме. Там, видимо, Агафонова познакомилась с ней, прониклась симпатией и спустя много лет нашла способ дать ее внуку заработать хорошие деньги. Именно поэтому она не убила Сохина, когда почувствовала неладное и начала избавляться от свидетелей. Милонег Август был одним из ее клиентов, слишком приметных, чтобы скрыть эту связь. Лорина в свое время привлекала много внимания, заметок о ней хватало.

Об этой связи Вероника и сообщила Тронову. По сути, она назвала имя Птицелова, и игра была закончена, дальше расследование вела полиция, вычисляя всех, кто был причастен к брачным аферам. Что же до Хромова, то он не знал, что творят его сотрудники — даже при том, что своим символом Светлана сделала картину, которую не раз видела в его кабинете.

Хромову действительно важно было распространение рэйки. Светлану интересовали деньги, но еще ее манила власть над чужими судьбами — та, которой обладала Лорина. Это увлечение разделяла Ксения Смолина, и если Светлана в основном придумывала планы, то Ксения воплощала в их жизнь, проявляя порой излишнюю жестокость.

Леонид и Дина Воронко были одним из первых серьезных проектов Птицелова. До этого Светлана занималась парами среднего достатка, теперь же перешла на по-настоящему богатых людей. Она дала распоряжение морально сломать невесту Леонида Женю, убрать ее из игры. Реализацией этого плана занималась Ксения. Это было новое преступление для них, связанное с реальностью, а не с виртуальным миром, уничтожившее чью-то судьбу, но никто ни о чем не жалел. Жени как человека для них не существовало, была лишь преграда, которую требовалось устранить. После ее «измены» шокированного Леонида вовремя подцепил психолог, выбранный Светланой, который внушил молодому бизнесмену, какая жена ему нужна, а потом свел с Диной. Ситуация была решена, деньги — получены.

Теперь Леонид Воронко узнал об этом. Он все равно оплакивал Дину — она была матерью его детей. Однако он вернулся в жизнь Жени, стал выделять деньги на ее реабилитацию. Мать Жени пока была настроена враждебно, однако помощь принимала. А он был полон решимости исправить ошибку, которую допустил много лет назад.

Дочери Леонида, ставшие невольными свидетельницами смерти матери и похищения двоих незнакомцев, все еще проходили лечение. Воронко знал, что в будущем обеим понадобится семейное тепло. Женя — такая, какой она была раньше, — идеально вписалась бы и в его, и в их жизнь.

— Как думаете, Женю получится вылечить? — поинтересовалась Вероника.

— Не знаю, — вздохнул Тронов. — Случай тяжелый. Но хороших специалистов хватает, поэтому сдаваться нельзя.

Справившись с дебютом, Светлана не собиралась останавливаться на достигнутом. С тех пор Птицелов брался за два-три больших проекта в год, и слава его росла, равно как и гонорары. Рвение Ксении было Светлане на руку — она могла не показываться на людях, прикрываясь образом мистического Птицелова. Ей нужна была власть, но не слава. Ее проекты становились все масштабнее и безжалостнее.

На то, чтобы свести Ахмеда Камела и Катю Арамизову, потребовалось немало времени. Она была своевольной, с характером, а он хотел получить совсем другую жену. Он даже не любил ее, скорее, пошел на принцип, потому что она ему отказала при первом знакомстве.

Светлана быстро выяснила, что никакие психологи и лжеподруги не смогут убедить Катю вступить в брак с египтянином, а время поджимало. Ее нужно было ломать. Тогда были проанализированы особенности характера Кати, найдены слабости — такие, как страх перед смертью. Сыграв на них, Ксения устроила спектакль со смертельным диагнозом и заманила ее в секту. Катя сначала отнеслась к этому с сомнением, но уже после нескольких сеансов об уходе из лесного убежища не шло и речи. Она верила, что ее там лечат, и постепенно теряла себя. Когда пришло время отдать ее Ахмеду, она превратилась в жалкую тень той, кем была прежде.

Милонег Август и раньше помогал Птицелову, а тут вдруг сыграл решающую роль. Жадность взяла свое, он потребовал больше денег, и сделал это нагло. Тогда Светлана обратилась к преступнику, которому оказала услугу парой месяцев ранее. Он придумал план с праздником, отвлекающим сектантов, да еще и заставил Милонега помогать — тот был убежден, что ему все-таки заплатят. А его убили и взорвали тело. Это было фирменным методом того преступника, на котором настояла Светлана. Она рассудила так: даже если тело Милонега обнаружат, его смерть припишут мафиозным разборкам, с Птицеловом не свяжут. Птицелов ведь сводник, а не убийца!

Однако останки лидера секты так и не нашли. Его изобретение Ксения забрала с собой, машину установили прямо в центре «Курама». Внешне все это выглядело как экраны и колонки. Светлана объявила боссу, что закупила новое оборудование для релаксации — она занималась такими вопросами, и подозрений у Хромова не возникло.

Впрочем, использовать машину они не спешили. Они лишь условно представляли, как она работает, им не хватало знаний и опыта, которые были у Августа. Поэтому устройство было решено применить лишь в крайнем случае, пока же работали привычными методами.

Этих методов хватило для сведения Сергея и Карины Царевых. Антон вскрыл компьютер Сергея, и стали известны его специфические сексуальные предпочтения. Ксения нашла проститутку, способную дать ему то, что он хочет, а потом исчезнуть. Ту девицу сделали похожей на Карину, обучили, как себя вести, и познакомили с Царевым. В нужное время она вышла из игры и даже не пыталась никого шантажировать. Однако у Ксении возникли подозрения относительно того, сможет ли проститутка держать язык за зубами, и ее решено было убрать.

Задание выполнил тот же человек, что избавлялся от Августа, и тем же способом. На этот раз одолжений не было, ему заплатили, но исход всех устраивал: озеро стало могилой еще для одного человека. Сергей и Карина сошлись, гонорар был переведен. То, что Карина несчастна, никого не интересовало.

— Насколько мне известно, она собирается разводиться, — признала Вероника. Карина писала ей недавно, благодарила, так что информация была достоверной. — Теперь, когда Птицелова нет, она уже не боится это сделать. Впрочем, они могут и сойтись.

— Только если она закроет глаза на его вынужденные измены, — усмехнулась Алиса. — Сомневаюсь, что Сергей может измениться! Но не могу сказать, что так уж сочувствую этой Карине. Она сама подписалась на такое! А вот Катю жалко…

— Не стоит ее жалеть, — загадочно произнес Тронов. — Насколько мне известно, через несколько дней после того, как ее отец получил базу данных Птицелова и сделал соответствующие выводы, Екатерина пропала из дома мужа вместе со своими детьми. Ахмед ищет ее, но пока безрезультатно, никто не знает, где она. Ее родители уже объявили, что не имеют к этому отношения. Недавно ее отец спрашивал у меня совета относительно хорошего психиатра. Не думаю, что эти факты связаны.

— Действительно, — Вероника улыбнулась уголками губ. — Как они могут быть связаны?

Были у Птицелова и простые дорогие проекты — например, история Егора и Людмилы. Их не пришлось ломать, из-за них не совершались серьезные преступления и не рушились судьбы людей. Эти двое и так были одиноки, их свели обстоятельства.

До начала этой встречи Алиса сказала, что они снова сошлись. Егор все-таки вымолил прощение у беременной возлюбленной. Вероника не была уверена, нормально ли это — прощать такой обман. Но кто она такая, чтобы осуждать их?

Последней работой Светланы стали Вадим Довлатов и Яна Орловец. Вадим был умен, силен и самодостаточен, жениться он осознанно не хотел, а Яна вообще не была его типажом. Его нужно было ломать — и сильнее, чем Катю.

Работа над ним велась несколько месяцев. По сценарию Птицелова, ему везде виделся образ Яны — на картинах, в случайной рекламе, подброшенной Интернетом. Иногда девушки, очень похожие на нее, мелькали в толпе. Не единожды его заманивали в центр или просто похищали, чтобы воздействовать оборудованием, украденным у Августа. Ему вкалывали наркотические препараты для усиления эффекта и старательно втолковывали, что он должен полюбить Яну. Вадим те сеансы не запоминал, но информация в его подсознании откладывалась.

Это было первое использование техники Августа. Светлана действовала интуитивно, она мало что знала о побочных эффектах машины. А они были — и привели к трагедии.

Вадим не влюбился в образ Яны. Она в его подсознании стала ассоциироваться с болью, страхом и унижением, которыми сопровождались похищения. В итоге, встретив ее, молодой человек, уже не совсем здоровый, решил, что она ведьма, а его миссия — уничтожить ее. Тем более что пока он встречался с Яной и готовился к свадьбе, воздействие со стороны Птицелова не прекращалось.

К четырнадцатому февраля его безумие было доведено до предела. Он пришел на свою свадьбу, зная, что убьет невесту, как только они останутся наедине. Он вел себя идеально на празднике, чтобы не спугнуть ее раньше срока. Светлана это не предвидела, но ни о чем не жалела, она лишь учла, что с техникой нужно обращаться осторожней.

Сначала она не боялась мести Орловца. Многие пытались достать Птицелова, и ни у кого не получилось. Но был привлечен проект Тронова — с финансовыми ресурсами инвесторов и интеллектуальными способностями участников.

Конечно, о проекте Светлана тогда ничего не знала. Она лишь стала замечать, что кто-то отслеживает ее — ищет в Интернете и даже угрожает там, опрашивает людей, с которыми она работала или которых задействовала. Первым кандидатом на такое был Орловец, и она заказала жестокую расправу над его телохранителем, чтобы припугнуть бизнесмена. Однако загадочное преследование не прекратилось.

О том, что представляет собой проект, она узнала от Валентина Белоуса. Тот нашел связь между Птицеловом и центром рэйки, пробрался туда ночью и был случайно пойман Антоном Смолиным, который работал из офиса, потому что ему удобно было использовать мощный сервер «Курамы» для поручений Светланы.

Валентина допросили с пристрастием, а он не отличался терпением к боли, выложил все и обо всех. Теперь Светлана понимала, какие серьезные силы направлены против нее, и должна была найти способ с ними разобраться.

Естественно, первым ее вариантом было убийство — нет человека, нет проблемы. Но два киллера, которых она наняла для участников проекта, так и не добрались до цели — они бесследно исчезли. Светлана не спешила второй раз повторять попытку, она просто установила наблюдение за домом.

Задерживать Валентина она не собиралась, но и сделать своим союзником не решилась. Она видела, что он слаб и недостаточно хладнокровен, сбежит при первой возможности. Поэтому было принято решение воздействовать на него машиной, внушить простейшую задачу: уничтожить кого-то при упоминании кодовых слов, среди которых было и имя Ксении. Это и стало решающим фактором для Полины, которая первой произнесла это имя в его присутствии. Метод нападения Светлана не задавала, его Валентин выбрал сам.

Дамир угадал правильно: на Птицелова работал Лев Адамович. Но их сотрудничество началось позже и стало не причиной, а следствием поведения Валентина. Светлана не решилась бы обратиться ни к кому из участников без острой необходимости. Но когда произошло нападение на Полину, ее партнер был единственным, кто не проявил особого участия. Он походил на тот тип личности, с которым Светлана любила работать.

А шпион в рядах проекта был ей очень нужен, потому что незадолго до нападения на Полину она предприняла новую попытку использования наемников. На этот раз цель была проще: требовалось убить только Ланфен, куратора проекта, и посмотреть, не приведет ли это к остановке расследования. Однако наемник был зарезан в подъезде, кем — не смогли определить даже ее наблюдатели.

Лев Адамович был достаточно труслив и продажен, чтобы помогать ей. Он поддерживал контакт с Ксенией и предупредил ее, когда Дамир, Север, Алиса и Вероника отправились в центр рэйки. Ксения такого не ожидала, она думала, что видеоролик отпугнет их.

Пытка Валерии Белоус была ее инициативой. Светлана просто велела похитить и убить ее, она не хотела, чтобы кто-то из проекта вертелся рядом с Хромовым. Но Ксения решила использовать Валерию для запугивания остальных. Это было ее ошибкой — и теперь она не смела рассказать все Светлане, она решила избавиться от преследователей сама. Брат согласился помочь, и она верила, что сможет использовать Дамира. Вместе с зомбированным Дамиром их в подвале «Курамы» было бы трое против троих, и победили бы те, у кого в руках оружие.

Но события пошли не по плану, а дальше в дело вступил Игнат Костор со своими людьми, и все было кончено.

Полина Грановская все еще оставалась в больнице. Ее ожидала реабилитация, однако прогнозы врачей были положительными. Ожог был поверхностным, помощь оказали быстро, так что, вероятнее всего, ей не придется всю жизнь провести со шрамами, напоминающими о проекте.

Льва Адамовича арестовали. Сначала он пытался доказать, что оставался в квартире, чтобы участвовать в шоу, а вовсе не по заданию Птицелова, но изучение файлов на его компьютере и истории звонков все расставило на свои места. Вероника не знала, какой срок ему грозит, да и не интересовалась — этот человек был ей противен.

Валентина Белоуса собирались отправить на лечение. Он не отдавал себе отчета в том, что делает, и совершенно не помнил нападения на Полину. Поскольку воздействие на него было краткосрочным, вероятность возвращения к нормальной жизни Тронов оценивал как очень высокую.

Валерию Белоус нашли в загородном доме, принадлежащем Ксении и Антону. Она лишилась двух пальцев, но более серьезных травм ей нанести не успели, хотя вряд ли планировали оставлять ее в живых. Анатолий Хромов вызвался ей помочь, и она с радостью приняла эту помощь. Три дня назад она подала официальное заявление на развод и судьбой пока что официального супруга даже не интересовалась.

Алиса показательно возмущалась, что ей не удалось стать абсолютной чемпионкой проекта, выигравшей все этапы, однако по-настоящему не злилась. Она была первой, кто поздравил Веронику с победой.

Дамир опасался, что воздействие машины все-таки вызовет побочные эффекты, но все обошлось. Приступы, связанные с его болезнью, не участились, и та ночь стала забываться.

Север вовсю посещал светские вечеринки, хотя левую руку еще носил на перевязи, на заживление травмы плеча требовалось больше времени. Зато он мгновенно стал героем и тусовок, и светской хроники. Он старательно делал вид, что это ему нравится.

Светлана Агафонова, узнав о том, что ее разоблачили, совершила неожиданно импульсивный поступок, которого от нее не ожидал никто — нанесла себе смертельное ранение. Она скончалась по дороге в больницу. Видимо, она догадывалась, что теперь, когда семьи ее жертв знают правду, ей все равно не удалось бы дожить до суда, только смерть ее была бы не такой быстрой и безболезненной.

Ксения Смолина пришла в полицию сама — серьезная огнестрельная рана не позволяла ей покинуть страну. Очевидно, она надеялась на помощь Светланы, но, узнав о ее смерти, потеряла всякую надежду. Теперь она и ее брат ожидали суда.

Птицелов был уничтожен. Инвесторы остались очень довольны отснятым материалом. Четвертый этап закончился.

Эпилог

Ланфен терпеть не могла это время — смену зимы весной. Период, когда полностью исчезает снег, обнажая мусор и грязь, а травы еще нет. Небо чаще всего серое, а дождь падает вперемешку со снегом, заставляя ждать приход тепла еще дольше.

Обычно она в это время старалась куда-нибудь уехать, а теперь вот не могла. Сразу несколько расследований шли полным ходом, и потребность в ее показаниях пока не отпала. Речь шла не только о подельниках Птицелова, но и о Льве Адамовиче.

Его Ланфен нисколько не жалела, он сам заслужил то, что получил. Валерии Белоус она тоже не сочувствовала. В этой истории ей было жаль только Валентина и Полину, им она желала выздоровления.

И все-таки Ланфен считала, что ее присутствие тут не так уж важно, как твердят следователи. Неразрешенным, по сути, осталось только два вопроса: куда делись наемники, подосланные Птицеловом, и кто убил человека в подъезде.

С наемниками все было не так уж таинственно: вероятнее всего, эти двое решили обмануть работодателя и удрали с авансом. Но человек в подъезде… Тут ни у кого не было версий, дело обещало стать «глухарем».

Ей было плохо от серости межсезонья, почти физически плохо. Страх и напряжение, которыми заканчивался проект, хоть как-то отвлекали ее, а теперь снова навалилось одиночество. Хотелось в тепло, к детям — да к кому угодно, лишь бы не быть одной.

Зазвонил телефон, на экране высветился незнакомый номер. Ланфен это нисколько не насторожило, в последнее время ей звонили разные следователи, и она не считала нужным заносить их номера в телефонную книгу. Она вообще предпочла бы с ними не общаться! Но если она не ответит, они заявятся к ней домой, с них станется.

— Слушаю.

— Здравствуй. Не хотел отвлекать тебя, но мне нужно убедиться, что все в порядке.

Голос, прозвучавший в трубке, прошел через нее электричеством. Ланфен не надеялась уже услышать его — только не сегодня, не сейчас… да вообще никогда! Она так долго ждала, и наконец разочаровалась, сдалась.

А он — вот, звонит.

— Ты? — только и смогла произнести она.

— Ты же знаешь, что я. Мы с тобой такие — не забываем.

Она должна была сразу же звонить в полицию по другому телефону, вообще не разговаривать с ним, сообщить все куда следует. Потому что сейчас на другом конце был Гробовщик — один из самых опасных серийных убийц страны.

Но Ланфен не сделала ничего из того, что считалось бы правильным. Она просто слушала его. Она скучала по этому голосу.

— Я не буду нагружать тебя лишней ответственностью, — предупредил он. — Когда мы закончим говорить, смело звони в полицию, сообщи им этот номер. Пусть ищут, мне это не навредит. Я хочу, чтобы твоя совесть была чиста. Я уважаю твои принципы.

— Я ждала тебя в Питере, — призналась она.

Говорить об этом было трудно, не необходимо.

— Я знаю, — неожиданно ответил он. — Ты очень красива. Тебе идет зима, это ее черно-белое окружение, так что не страшно, что она задержалась в этом году. И Питер тебе идет, твой город.

— Ты… был там? — потрясенно спросила Ланфен.

— Да.

— Почему не подошел?

— Это возвращает нас к излишней ответственности. Мое имя, мое общество — любое знание обо мне способно сделать тебя преступницей с точки зрения закона. Я этого не допущу. Но и не увидеть тебя я не мог.

Его слова грели сердце, и она понемногу приходила в себя.

— Я думала, тебя интересует проект…

— О нет, я принял участие в третьем этапе по своим причинам. Хотя эксперимент Тронова мне любопытен, и я благодарен ему за то, что встретил тебя. Но сейчас я веду другое расследование, которое для меня намного важнее, чем проект.

Ну конечно. Он убивает только преступников. А значит, ему сначала нужно провести расследование, убедиться, что его жертва действительно заслуживает казни.

— Твое новое расследование тоже связано с Питером?

— Нет. Но ты для меня важнее, я решил подстраховать тебя, а теперь вернулся к своим делам. Мне нужно было тебя увидеть.

— Подстраховать?

— В некотором смысле, — голос Гробовщика стал предельно серьезным. — Я бы хотел попросить у тебя прощения.

— За что?

— За беспорядок в подъезде. Я не хотел делать это убийство таким показательным, принял неправильное решение, но свернуть ему шею, как я хотел, не получилось. Прыткий оказался. Извини. Я постарался убрать этот мусор от твоей двери, но больше я ничего сделать не мог.

— Ты… убил того человека в подъезде? — потрясенно прошептала она.

— Не просто человека — наемника. Я наблюдал за твоим домом, знал всех, кто и как следит за вами. Они были безобидны, поэтому я их не трогал. Но появился кто-то новый, и он был вооружен. Поскольку двое наемников уже пытались попасть в квартиру участников ночью, у меня были основания для беспокойства.

— Тех двоих тоже ты убил?

От того, что он уничтожил кого-то, было жутко. Но он оберегал ее, всегда, и Ланфен не могла игнорировать это.

— Я, — невозмутимо ответил он. — Нет, я не скажу тебе, где тела, это уже не твои проблемы. Что же до третьего наемника, то я пошел за ним следом, увидел, что он остановился у твоей двери и собирался позвонить. Больше меня ничего не интересовало. Еще раз извини за грязь.

Она не знала, что тут можно ответить, слов просто не было. Гробовщик понял ее:

— Это все, что я хотел сказать. Отдыхай и не волнуйся. Я не стану твоей проблемой. Можешь жить, как считаешь нужным, и если появится мужчина, который тебе дорог, я его не трону. Я не хочу, чтобы ты думала обо мне со страхом.

— А если я хочу увидеть тебя?

— Сейчас это невозможно. А в будущем… Не буду загадывать. Высока вероятность, что расследование, которое я веду, может пересечься с проектом Тронова.

— Откуда ты знаешь? — поразилась Ланфен. — Пятый этап пока даже не обсуждается!

— Знаю, и все. Если это произойдет и ты все еще будешь работать куратором, тогда, может, и увидимся снова.

* * *

Веронике нравился этот ресторанчик: маленький, уютный, похожий на деревенскую хатку. Он не имитировал провинциальный стиль, а жил им, и атмосфера здесь была совершенно особенная. Несмотря на то что Вероника не знала тут никого, кроме именинницы и Дамира, она чувствовала себя расслабленно и не просто отбывала повинность, а наслаждалась моментом.

Даже лучше, что они собрались здесь, а не в каком-нибудь пафосном ресторане. Во дворе был установлен мангал, и в зал, оформленный деревом, уже проникал запах мяса на гриле. Он был способен вызвать аппетит даже после того, как гостям подали румяные деревенские беляши и пирожки с картошкой. У потолка то и дело взрывались воздушные шарики, но пробелы в разноцветной завесе не появлялись — слишком уж много их сюда запустили.

Это отвлекло Веронику от депрессии, заставило почувствовать себя живой. Но сейчас она нуждалась в отдыхе даже от этой суеты. Вероника покинула ресторан и оказалась на свежем, чуть морозном воздухе первого дня апреля.

Она прошлась вдоль беседок, которые летом наверняка были особенно популярны, остановилась возле лавочки с видом на лес. Садиться не стала — холодно еще. Ей нравилось просто стоять здесь и смотреть, как волнуются вдали деревья. Это приносило в душу долгожданное умиротворение.

Она не знала, сколько времени прошло, прежде чем сзади послышались шаги; к ней шел кто-то один, и это была не Алиса, та обычно подлетает с воплями и смехом. Веронике не хотелось оборачиваться. К ней уже неоднократно подходили знакомиться одинокие мужчины, и она решила отсрочить момент, когда очередного соискателя придется мягко послать восвояси.

Но, к ее удивлению, вместо скромного приветствия за спиной прозвучал знакомый голос:

— Тебе не холодно тут?

Вероника резко обернулась, потому что не могла поверить своим ушам. Однако слух ее не обманывал — действительно, он.

— Север? Ты как здесь оказался?

— Хотел приехать раньше, но попал в пробку, — усмехнулся он. — Бывает, правда? Ты серьезно думаешь, что Алиса не пригласила бы меня?

— Я удивилась, когда праздник начался без тебя. Думала, ты не приедешь…

Она не стала добавлять, что связала его отсутствие с собой. Это и так было очевидно. Вероника была уверена, что он не захочет с ней разговаривать!

— Я должен был, и не только ради Алисы, хотя я благодарен ей за повод. Нам пора перестать бегать друг от друга. Вероника… или ты все-таки Мария?

— Вероника, — твердо ответила она. — То имя осталось в прошлом, и не из-за тебя.

— Хорошо. Вероника — мне тоже нравится. Послушай меня… Ты не поверишь, сколько я придумывал, что скажу тебе! Так что дай мне закончить, даже если не согласна, — приз за старательность, так сказать. Так вот… Я не знаю, почему ты сменила имя. Не знаю, что чувствовала тогда и все эти годы. Я вообще слабо представляю, что с тобой происходило и как такое можно пережить. Я, кажется, начинаю понимать, почему ты не сказала мне правду, хотя все еще не считаю это правильным. И я понятия не имею, можно ли вернуть то, что у нас было. Но в одном я уверен точно: я люблю тебя. И не «все еще», это связано не только с тем, кем ты была. Я знаю, что люблю тебя, потому что ты не меняешься. Мне проще и привычней получать признания, честно, и я хреново прошу прощения, опыта маловато. Но я не могу и дальше делать вид, что не хочу быть с тобой. Пожалуйста, не улетай в Нью-Йорк, останься здесь и давай попробуем начать сначала, уже без обмана и тайн.

Вероника привыкла все анализировать — это было основой ее спокойствия, в том числе и душевного. Факты подсказывали, что сегодня им лучше разойтись, забыть друг друга и ничего не начинать сначала. Такой накал страстей — огромный риск.

Но она слишком хорошо помнила, что испытала, когда Дамир выстрелил в него. Она на собственном опыте поняла, каково это — поверить в смерть любимого человека. Поэтому Вероника, как ни старалась, не могла злиться на него.

Север во всем прав. Настоящий момент драгоценен. Они уже и так потеряли много лет из-за упрямства, ошибок, гордыни. Если не прекратить это сейчас, можно лишиться чего-то большего и жалеть об этом до конца своих дней.

Поэтому вместо ответа она подалась вперед и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала его. Вероника почувствовала, как его руки обнимают ее, согревают — совсем как прежде, будто и не было тех лет! Стоять здесь, с ним, было самым естественным желанием, какое ей довелось испытывать.

Они отстранились друг от друга, лишь когда со стороны ресторана донеслись радостные крики и визги.

— Что происходит? — нахмурился Север.

— Мы пропустили самое интересное, — вздохнула Вероника. — Дамир сделал Алисе предложение, а поскольку сделал он это красиво, с опусканием на одно колено и кольцом с рубинами, она радуется в своем стиле — бурно.

— Откуда ты это знаешь? Я не о реакции, а о подробностях вроде рубинов.

— Алиса рассказала, — усмехнулась Вероника. — Она случайно наткнулась на кольцо в тумбочке Дамира, поняла, что если он и сделает предложение, то в день ее рождения. Она мне с тех пор все уши прожужжала! Но это не значит, что сейчас она притворяется с этими своими воплями, это просто кульминация ее восторга.

Волна аплодисментов, вырвавшаяся из домика, была даже громче, чем первоначальный вопль.

— А это что? — Север был окончательно сбит с толпу. — Он ведь уже сделал предложение, чему хлопают?

Вероника только головой покачала. Мужчины! Даже самые гениальные из них порой не понимают простейших вещей.

— Хлопают тому, что она сказала «да».

Оглавление

Пролог

Глава 1. Договор на счастье

Глава 2. Заставить полюбить

Глава 3. Где заканчивается радуга

Глава 4. Миражи

Глава 5. Один и тот же человек

Глава 6. Кукловод чужих судеб

Глава 7. Умение ждать

Глава 8. Время собирать камни

Глава 9. Свет и звук

Глава 10. Живая душа

Глава 11. Шерлок Холмс

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg