«Черный толкинист»

Ч. К. Улаири ЧЕРНЫЙ ТОЛКИНИСТ Скверный детектив

Обдумывался: с кошмарного сна в ночь на 5.01.1995

Начат: 13.01.1995

Закончен: 26.01.1995

Все лица и события, описанные в данной книге вымышленные, все совпадения имен, мест и происшествий носят чисто случайный характер.

Всякое распространение в коммерческих целях без уведомления автора запрещено и преследуется по закону джунглей.

1

Для меня эта история началась с ХИ-96. Точнее, не совсем с ХИ, а с отъезда на эти ХИ. Мы приперлись на Фин Бан минут за сорок до электрички. Мы, это были: собственно я, Улаири, командир Черной Гвардии, назгул, Гронт, человек, Уфтханг, урук-хай, Акела, человек, Хельм, человек и Брего, тоже человек. Это были бойцы моего отряда, в нем было вообще-то восемь человек, но двое всегда садились на Удельной, когда мы ездили на север. Минут через двадцать-тридцать должны были подойти Манор и Ресвальд со своими восьмерками. Ожидая их, мы свалили мешки у стены в довольно спокойном закутке у разменных автоматов и расположились на отдых.

Тех гопников привлекла, очевидно, наша амуниция. Оно, конечно, понятно, одеты мы были что надо — на ХИ ехали, как-никак. Плащи, мечи у поясов, да еще и такая живописная команда — мы, все шестеро, были как на подбор под два метра ростом — могли привлечь внимание даже полного идиота, слепого и глухого. Думаю, что любой из нас предпочел бы разговаривать с полным дебилом, чем с гопником…

Их было добрых два десятка человек — мерзких моральных уродов с большими кулаками и тупыми рылами. Мать, как я их ненавижу! Не дело назгулу проявлять эмоции, но… Приставать они начали к Акеле, наезды были довольно стандартные, какой крутой, че встал, я тебе сказал или нет и тэ дэ. Акела, как и положено черному гвардейцу, бойцу личной охраны Короля-Призрака, хранил презрительное молчание. От слов они перешли к делу, один ткнул Акелу кулаком в плечо. Акела даже бровью не шевельнул. Тогда он с силой толкнул Акелу в бок. Реакция была та же — попробуйте-ка сдвинуть с места девяносто килограммов хороших мускулов! Гопник, разъяренный насмешками своих дружков бросился с разбегу, но Акела чуть повел плечиком и нападавший с жутким грохотом влетел своей тупой башкой в разменный автомат. Смотрелось это так хорошо, что я не удержавшись громко хрюкнул от восторга. Мои ребята отреагировали соответственно темпераменту. Равно как и сбитый с ног гопник. Он вскочил на ноги с глухим рычанием, лишний раз доказав, что доброй свинье все впрок, даже такой поцелуй с железным шкафом, и с рыком бросился на нас. Встретил его Хельм. Успевший одеть латную рукавицу, он просто двинул этому придурку кулаком в лоб, а кулак у него был — что у того самого, Молоторукого. Это послужило сигналом к общей атаке. Двацать против шести — неважное соотношение сил, но зря что ли мастера натаскивали моих обормотов? Еще пять тел оказалось на полу, но наши противники, к сожалению, относились к тому печальному классу дураков, которые не учатся даже на своих ошибках. В их серой массе, как мне показалось, даже увеличившейся, замелькали ножи, дубинки, арматурины и прочие подручные предметы. Когда они стройной шеренгой двинули вперед, то я понял, что терять уже нечего, кромя жизней и рванул из ножен клинки, а мечи у нас были, слава богу, не деревянные. Дальнейшее смешалось в какую-то жуткую кровавую кашу.

Гопники очень нескоро оценили всю пагубность этого инцидента. Когда до них дошло, что надо бы делать ноги, их оставалось уже человек семь, не больше. Они медленно отходили назад, ища выход из нашего закутка. Я мельком оглянулся по сторонам. Странно, народу определенно прибавилось. Пополнение было одето в серые плащи без эмблем. Следопыты. Тут обернулся мой сосед, и я узнал прикрывавшего мне спину. Это был Эрлон — командир отряда. Забавно. Чтобы командиры Черной Гвардии и Следопытов рубились спина к спине — в жизни такого не бывало. Н-да, ладно, где наши? Уже начав отходить от боевой злости, я обернулся, считая черные плащи, и тут во мне все оборвалось. Нет, еще раз, один, два, я третий… Мать! Где еще трое?! Тут я заметил на полу черный плащ Акелы с белым ижображением его тезки на плече. Ну, все, братья-гопники, идет в моем лице ваш печальный конец!

Гопота, похоже, оценила выражение моего лица, так что не сговариваясь рванула к выходу с хорошей спринтерской скоростью. Я бы, наверно, побежал бы за ними, но вовремя увидел входящий через главный вход отряд Ресвальда в полном составе.

— Ресвальд!! — заорал я на весь вокзал, — взять их, живыми, мать-перемать!!!

Ресвальда я не зря взял к себе командиром. Он быстро понял, что случилось, понял и мою интонацию, и окровавленный меч у меня в руке, и рожи бегущих на него — и отдал короткую команду своим ребятам. Гопники едва не налетели на их мечи, и, слава тебе Господи! догадались поднять ручки.

Ресвальд и его ребята повели их наверх по ступенькам, в наш закуток, а я швырнул клинки в ножны и повернулся, желая выяснить, что с моими ребятами.

И вот тут-то до меня дошло, что мы натворили. Я увидел наконец-то и море разливанное кровищи, и гору тел на полу — на глаз человек тридцать, из них четверо точно убиты — и мне стало просто худо. Последним осмысленным движением было отойти в уголок, а там я просто рухнул на пол с единственной мыслью: «Ну все, финиш, век воли не видать!». После чего я, кажется, отключился.

2

В отключке я провалялся не слишком долго. В чувство меня привел тот же Ресвальд. Не, чего-то не так. По полю боя болталось слишком много народа. А, это отряд Манора. Долго, интересно, я все-таки отдыхал?

— Минуты две, — буркнул Ресвальд.

— Как там наши?

— Не знаю, мне тебя хватало.

Красота! Командир Черной Гвардии шлепнулся в обморок, как кисейная барышня! Я тихо ругнулся и встал. Хельмом уже занимались следопыты, зажимая ему кровоточащую рану на шее. Я нагнулся к Акеле и похлопал его по щеке.

— Эй, друг, очнись!

Акела приоткрыл глаза. Над плечом у меня возник Эрлон.

— Они его ногами… — Мы стянули с Акелы кольчугу. Эрлон ощупал ему бока. — Три сломаных ребра. Нужен врач. — Он подложил Акеле под голову сложенную кольчугу. — Лежи и не рыпайся, а не то свяжем.

Акела чуть кивнул и мы перешли к Брего. Его угостили топором, целились в голову — попали в плечо. Я вспомнил тот светлый миг, когда чуть ли не силой заставил Брего положить на плечи кольчугу в три слоя. Два были пробиты. Плечо было в жутком состоянии — размозжена ключица, задет сустав. Одна надежда — на хорошего хирурга. К счастью, Брего был в глубоком обмороке. Я выпрямился, прикидывая, прибить пленных сразу, или сперва помучать.

— Что делать, командир? — это Ресвальд.

— Расставь оцепление, никого не пускать, кроме милиции и «скорой».

Ресвальд молча отдал честь и отправился исполнять приказание. Выполнял он его очень лихо — его парни быстро очистили поле битвы, выбрасывая черезчур назойливых зевак рукоятками мечей, и встали шеренгами у двух входов с клинками наголо, без особых церемоний тыкая остриями в грудь самым любопытным. Следопыты и остатки моего отряда на скорую руку перевязывали раненных, своих, в основном, но и чужих тоже. Дело с чужими осложнялось тем, что рубленную рану заткнуть пальцем обычно непросто, тем более что бинтов у нас было не так уж чтобы и много. Я мрачно наблюдал за происходящим, прикидывая, сколько получит каждый — по пятнадцать лет, или по молодости, все-таки по десять. Из раздумий меня вырвал крик одного из караульных. Милиция.

3

Ментов было человек десять, вел их здоровенный майор.

— Что такое? — рявкнул он вместо приветствия. Ребята заворчали. Такой тон был не по вкусу всем.

— Разбойное нападение, — дипломатично ответил Эрлон. — На нас напали, нам пришлось защищаться.

— На вас — это на кого?

— На нас — это на нас, — сказал я. — Что вас так интересует? Нападающие — вон, на полу валяются. Мы — перед вами, почти все.

— А! Предумышленное убийство! — У майора, видно, давно не было никаких серьезных происшествий.

— Ну да, — сказал я, стараясь придать голосу саркастические интонации. — Мы вшестером напали на двадцать громил среди бела дня, рассчитывая на свое превосходство в силах.

Из мрачной шеренги наших плеснуло коротким смешком.

— Да ты!.. Да я тебя!.. — захрипел майор.

— Меньше эмоций, пожалуйста! — проворчал Эрлон с омерзением на лице. — Разговоры, как у этих идиотов, — он кивнул на груду тел на полу.

— Вы «скорую» вызвали? — спросил я.

— Да ты кто такой, чтобы я тебе отчеты давал! — завелся майор.

— Вы — сотрудник милиции, который не выполняет свои обязанности!

Тон беседы начал опасно повышаться.

— Вы настаиваете на сказанном?

— У нас что, уже допрос?

— Раз я здесь, то можете считать себя под арестом!

— Ого! Зарываешся, майор!

— А также осужденными и расстрелянными?

— За этим дело не станет! Вы оскорбили сотрудника милиции!

— Думаете, что фуражка дает вам право на все?

— Взять его! Перед бросившим последние слова Эрлоном сомкнились плечи Следопытов и Гвардейцев. Майор потянулся к кобуре, какой-то не слишком выдержанный следопыт схватился за меч, один из патрульных потянулся к автомату, Уфтханг и Ресвальд схватились за метательные ножи, Манор вскинул арбалет. Тут я понял, что будет бойня похуже предыдущей и бросился вперед, между дерущимися группировками, вскинул пустые руки и гаркнул: «Стоять!», так, что у самого в ушах зазвенело. Я не рассчитывал на это, но все замерли. «Убрать оружие! — хрипло сказал я. — Убрать, я сказал!». Майор убрал пистолет.

— Слушай, майор, — повернулся я к нему, — ты дурак, или родился такой? Вопрос риторический. А теперь вопрос конкретный. Знаешь, что мы бы сейчас вас всех уложили рядом с этими? — я кивнул на пол.

Майор скептически ткнул пальцем в арбалет Манора.

— Этим, что ли?

— Смотри! — я вытряхнул из рукава метательный нож. — Мне нужно полсекунды, чтобы метнуть эту игрушку. С ножом в горле не до стрельбы, правда? А что касается арбалета, то эта хреновина у меня на глазах с полутора сотен метров уложила кабана. В голову. Еще вопросы будут?

Майор скептически усмехнулся. Я вздохнул.

— Манор, нам не верят!

Манору не нужно намекать по десять раз. Он моментально вскинул арбалет и нажал на спуск. Разменник номер тринадцать, и без того несчастный, с грохотом слетел со своего постамента. Уфтханг перевернул его и продемонстрировал торчащий из задней стенки наконечник стрелы.

— Так будут вопросы? — переспросил я.

— Не будет, — в голосе майора послышалось уважение. — Сейчас подойдет «скорая», а нам придется прогуляться в отделение. Оружие можете оставить.

Похоже, нас начинают уважать…

4

У следопытов было двое тяжелораненных — одного подвела кольчуга, на другом ее и вовсе не было. У гопников шестеро были уже мертвы, трое умирали, человек двадцать было ранено. Я тогда не ошибся — к ним пришло подкрепление.

В отделении состоялся следующий разговор.

— Не знаю, что и делать, — начал майор. — По показаниям — чистая самооборона. Тогда я должен вас отпустить. По осмотру — вообще черт знает что, больше тридцати убитых и раненных. Тут я должен вас посадить в полном составе. Что делать — ума не приложу.

— Было бы что… — начал было Ресвальд, но я коротко стукнул его по почкам, отбив при этом руку.

— Простите, что? — не понял майор.

— Нет-нет, ничего, — поспешил сказать я. — Так что вы делать предлагаете?

— Даже не знаю, — майор то ли сделал вид, то ли действительно задумался. — Нет, я не могу брать на себя такую ответственность. Я должен посоветоваться с начальством.

Майор принялся насиловать телефон, а мы тем временем вполголоса обсуждали сложившуюся ситуацию. Ресвальд предлагал просто встать и уйти, его поддержал кто-то из следопытов, кажется, его звали Келаст — один из старших офицеров. Мы с Эрлоном и Манором уперлись рогами, считая, что только навредим себе.

Майор бросил трубку.

— Вас хочет видеть начальник милиции города, — удрученным тоном сказал он. Видно, ускользала хорошая запись в послужном списке.

— Подъем, ребята! — скомандовал Эрлон, лениво поднимаясь. — На Игры мы, похоже, уже не попадем.

От высокого начальства мы вышли только под вечер. Результаты беседы с начальником милиции города были довольно средненькие. Мы остались на свободе, это уже хорошо. Но начальник обломил нам массу кайфа, приказав дать подписку о невыезде, в результате чего мы потеряли возможность съездить на эти чертовы ХИ-96, и слово не влезать больше в драки или, хотя бы, не убивать всех, кто попадется в драке под руку. За это же Начальник нам выдал по ксиве типа доки Ришелье: «Все, что сделал предъявитель сего…» за его личной подписью и примечанием, о необходимости обо всех инцидентах, в которых поучаствовал «предъявитель сего» сообщать лично ему и немедленно. Мы с ребятами тянули жребий, кому сообшать Мастерам благостную весть об обломе игр. Я ожидал своей скорой кончины, но короткая спичка вышла Келасту, которому я и вручил свой радиотелефон. В процессе разговора Келаст сначала покраснел, потом побледнел, потом снова покраснел, потом приобрел нежно-пурпурный оттенок, а под конец разговора посерел. Видно ему пришлось выслушать немало приятных вещей. Вдоволь налюбовавшись на его колористические упражнения, я протянул ему четвертинку коньяку. Келаст глотнул прямо из горлышка и чуть порозовел. После чего сообщил нам, что Игры накрылись, без нас никто играть не хочет, а командирам, то есть мне и Эрлону, Мастер Берен обещал вставить так, что небо с колечко покажется. Я только выругался.

До дома я добрался только в начале первого. Как и следовало ожидать, предки укатились на дачу. Я завалился было спать, но ben presto понял, что черта с два у меня это получится. Гора мертвецов, а особливо тот, со снесенной башкой, и его башка, мирно лежащая в уголке, отказывались отпускать душеньку на покой. Промаявшись часа полтора, я не выдержал и соорудил себе в качестве снотворного литрового «ерша». Это средство оказалось весьма действенным, и через двадцать минут я провалился в нирвану.

5

Никогда не используйте «ерша» в качестве снотворного! Проснулся я с такой головной болью, что остро пожалел, что меня не прибили во вчерашней драке. Звонок телефона был похож на едущюю по мозгам мотодивизию, вооруженную циркулярками. Я с трудом дотянулся до трубки. Лена.

Удивительно, как она определяет, когда она мне нужна! Выслушав мои спутанные жалобы на похмелье, она молча повесила трубку и уже через полчаса позвонила в мою дверь. Бедная девочка! Откуда у нее только силы взялись? Она принесла целый ящик, я еле мешок поднял!.. Осушив пять бутылок, я почувствовал, что в состоянии передвигаться вертикально. Сидя на кухне, она рассказывала мне свежие новости, а я молча слушал и тихо радовался, что она здесь.

Мне повезло с девушкой. Позже она сыграла важную роль в происходивших событиях, но даже если бы нет, то все равно заслуживала бы упоминания. Лена была на год младше меня, нормального среднего роста, нормального среднего сложения. Из толпы же всяких химических красоток ее всегда выделяло спокойное открытое личико без тени косметики. Плюс ко всему этому у нее были чудные золотые волосы. При более же близком рассмотрении у моей милой выявились кроме разных других положительных качеств ангельское терпние и железный характер. В какой-то момент она попросила научить ее пользоваться каким-нибудь оружием, чисто так, на всякий пожарный случай. В результате через год у нее на поясе появились два длинных ножа, а за душой прозвище «Лючиэнь». Тусовка немало позубоскалила на предмет союза эльфийской принцессы и назгула, но приняла ее очень тепло. В общем понятно, ее было за что любить. Что же она нашла во мне — даже сейчас, спустя четыре года после нашей свадьбы, мне непонятно.

На мой рассказ она отреагировала коротко и ясно: «Обошлось? Ну и хорошо! А чтобы тебя не мучали кошмары, сообщу одну хорошую новость. Мои родители уехали на курорт, так что на ближайшие недели две-три я свободна». И спустя каких-то десять минут мне уже было не до того идиота с отрубленной головой…

Наша идиллия продолжалась целую неделю. А на восьмой день нас разбудил телефонный звонок. Злой голос Большого Начальника прорычал в трубку: «Так-то вы держите свое слово!», а на вполне резонный вопрос, какого рожна и вообще, отрубил: «Думаю, что вам лучше бы подъехать сюда!»

6

Вам — это, интересно, кому? После недавних событий ходить в одиночку как-то не хотелось. Я позвонил своим ребятам, они еще кому-то, кто-то не поехал, но в итоге в кабинет Большого Начальника ввалилась компания в следующем составе: я, Лена, Эрлон, Ресвальд, Келаст, новый телохранитель Эрлона — Санделло и еще человек десять-пятнадцать бойцов разных отрядов. Не дав слегка ошарашенному Большому начальнику опомниться, я моментально наехал на него, потребовав объяснений. Он, чуть отойдя, объяснил, что совершено новое убийство. Зарублено, заколото и застрелено шестнадцать человек, все вместе и одного контингента. Все были гопниками. Услышав такие новости ребята слегка ошалели, а потом резонно спросили: «Ну а мы-то тут при чем?», на что получили в ответ: «При том, что это вы его убили!». Лена выразила общие чувства: «А с чего бы это вдруг?». «А с того!», безаппеляционно заявил начальник. «А как же презумпция невиновности?». «Принцесса Лючиэнь! Он же Самый Большой Начальник! Он как скажет — так все и будет!», горько протянул в ответ Эрлон. «Я так не говорил», смутился начальник. «Тогда давайте поговорим без взаимных обвинений», вынес я конструктивное предложение. Начальник смягчился, и даже выдал нам пачку фотографий с места происшествия и из лабораторий. Фотографии привели нас в состояние тихого обалдения — кладбище там было не хуже, чем на вокзале. А только опомнившись, мы снова впали в состояние легкого замешательства, когда Келаст обратил наше внимание на снимки ранений. Они нас оправдывали. Дело в том, что наши Мастера учили нас приемам вполне конкретных школ боя: Черная Гвардия использовала западноевропейскую школу рубки, с упором на удар мечом и укол кинжалом, а Следопыты — старорусскую, школу рубящего боя одним длинным одноручным мечом. На фотографиях же были ясно видны следы работы двуручным мечом, причем как рубленные, так и колотые раны, а укол двуручником как-то не практиковался на Играх. Самое интересное, что двуручных мечей было на Играх всего четыре штуки, и все четверо, бойцы минас-тиритского гарнизона, были приезжими откуда-то из Сибири. Большой Начальник, выслушав наши соображения, надолго задумался. Потом родил: «Вообще-то это не положено, но так уж и быть, скажу. На месте преступления остались все стрелы. Я могу их вам показать, но они вам наверно, ничего не скажут», после чего достал из стола четыре арбалетные стрелы. Стрелы нам действительно ничего не сказали: единственное, что на них было — это изображение стрелы, выжженное на древке. Большой Начальник еще подумал, и выжал из себя следующую тираду: «Вообще-то они спешили, и оставили в ране один кинжал с какой-то эмблемой». Уфтханг сделал такое движение, будто хотел кого-то придушить. Я понял его эмоции, но сдержался. Келаст вырвал у Большого Начальника кинжал, и тут же над его плечом раздался отчетливый треск столкнувшихся голов, а потом удивленное «О-о-о!». На кинжале стояло клеймо — три стрелы вылетают из моря в звездное небо. Символ, никогда не использовавшийся на играх по простой и понятной причине отсутствия страны, которой принадлежал этот герб. Это был символ падшего Нумерона.

7

Наш стройный коллектив вырвал из раздумий телефонный звонок. Большой начальник послушал, бросил трубку и встал.

— Новое. Я туда. Телеграф он, что ли?

Впрочем, суть была ясна. Я молча встал, жестом приказал своим раздолбаям следовать за мной и направился за Начальником, на ходу потребовав объяснить поподробнее. Факт был коротким и вполне определенным: новая милая находка — шестнадцать свежих, еще тепленьких трупов. Большой Начальник мрачно посмотрел на нашу тусовку и вызвал по телефону автобус.

По прибытии я с удовольствием обнаружил, что место происшествия (мы даже уже устали говорить каждый раз «преступление» — привыкли!) оцеплено, а сыщики еще ничего испортить не успели. Я живенько отрядил своих ребят обнюхать территорию, пообещав сносить по голове за каждый затоптанный след. В принципе, ничего нового мы не получили. Тот же ворох стрел с тем же клеймом, те же разваленные пополам двуручником трупы, новыми были только следы — отчетливый след ботинка сорок пятого размера с эльфийской руной «Б» на пятке и руной «Н» на подошве. И самопальный брелок — кольцо с впаянной в него той же руной «Б», который я втихаря засунул в карман. Черт подери, или, по нашему, назгул все и вся забери! Этот брелок я знал черезчур хорошо, потому что сам помогал его ковать. Этот брелок отковал Мастер Берен.

В кабинете Большого Начальника я вызвал на свою голову очень неприятный разговор. Я думал, Большой меня прибьет на месте! Хотя, он, конечно, прав. Сокрытие вещественных доказательств — это статья. Но мои соображения насчет Мастера Берена он слушал аж приоткрыв рот. Захлопнул он его только по окончании и, выждав минут пять, родил: «Подумаем. Зайдите ко мне завтра».

Лена ждала меня в приемной. Конечно, она была согласна пойти со мной в какую-нибудь забегаловку, прополоскать горло кружкой-другой пива. Для набега мы выбрали филиал небезызвестного «Гнома». Слово за слово, тема за темой, время бежит, было уже к одиннадцати вечера. Мы собрались уже отчаливать, как в бар ввалилась человек шесть из той мерзкой тусовки, что называется мажорами. Те же гопники, только одеты жорошо. «Эй, ты, с палкой на жопе!» Ну, как и положено, начали наезжать. Старая песня по подозрительно знакомому сценарию. Только по тому варианту фильма мне прикрывали бока мои ребята, а здесь не было никого, кроме девушки, с которой я сдувал пылинки. Я сплеча рубанул по протянувшейся к Лене руке. Парню повезло — меч разнес часы и не отрубил руку, а только содрал с тыльной стороны ладони слой мяса. В себя я пришел только при крике: «Стоять, руки за голову!». Патруль.

8

Положение наше было довольно поганое. Нас вели под белы рученьки в отделение. Добро б только под ручки, так еще и под прицелы! Старший патруля, глянув на мою бумагу, довольно гыкнул, разорвал ее и пустил по ветру. Мне стало немного не лайк, зная милые манеры нашей милиции. На выходе я оглянулся. Ну, нормально, давненько не было! Два трупа, трое при смерти. Интересно, посадят сразу? И угораздило же меня втянуть Лену в эту попсню! Она чуть пожала мне руку. Это значит, что не сердится. Девочка ты моя!

В отделении нас встретил капитан с тупой физиономией и осоловевшими глазами. То ли под мухой, то ли ошизел от работы. На его рык: «Попался, убийца!», я коротко ответил: «Отказываюсь давать показания». Кэп сдался неожиданно легко: «Утром заговоришь! В камеру их!». «А обыскать?». Это тот баран-сержант, старший патруля, с глумливой ухмылкой шагнул к Лене. «Ты!», рявкнул я, протянув меч в его сторону, «Тронь ее только!». «Костриков, дробь!», вмешался кэп, «А вы, юноша, оставьте-ка здесь свой ножик!». Я отстегнул пояс с оружием и швырнул его на стол, игнорируя ротянутую руку сержанта. Лена с презрительным лицом бросила капитану свою сумочку. Ножи мы оставили при себе — на память.

Сброд в КПЗ был еще тот. Первые минут десять к нам присматривались, потом человек пять разом встали и шагнули в нашу сторону. Я поднялся навстречу. «Валите-ка по углам, дети!», сказал я мягко. В ответ щелкнули ножи. Я пнул дверь камеры. Караульный, похоже, слушал, что происходит. «Чего надо?», рявкнул он в окошко. «Начальник, потрудись объяснить этому сброду, за что я сюда попал». Караульный хмыкнул и спросил: «Че, наезжают?». «Ага. А я не хочу руки пачкать, их здесь мыть негде». Лязгнула дверь. Обитатели камеры приняли невинный вид. «Ну, вы! Оставьте его! Этот шизик затеял драку с шестью такими, как вы, идиотами. Двое мертвы, четверо в реанимации». Как четверо? Я же ранил троих!». «Мудила! А тот, с рукой? Он чуть не сдох от потери крови!». Караульный захлопнул дверь. Публика тихо-тихо расползлась по углам. Лена отпустила рукоятки ножей.

Спать я не стал, чисто ради своего спокойствия. Лена прикорнула у меня на плече, а я сторожил и пытался подумать. Мне страсть как не понравилось это нападение в баре. Оно было до удивления похоже на то, на вокзале, даже выражения те же. Такое впечатление, что все они были тщательно подготовлены. А куда прикажете приткнуть эти кровавые разборки с гопотой? Чует мое сердце, что это грани одного клинка. Что-то тут не так. Если дело так пойдет и дальше, то в один прекрасный день кто-нибудь на улице закричит: «Бей толкинистов!». И ему откликнутся. А кому это может быть нужно? Ну, думай, голова, шапку купим! Тут я вспомнил о медальоне Берена и мне стало что-то совсем не лайк. Неужто ж Мастер организовал все это? Верить не хотелось как-то, но факты, как известно, вещь упрямая. Береновская побрякушка найдена на месте преступления, едва втоптанная в землю. Стоп, а где это было? ЦПКО. А где живет Берен? В Красном Селе? Чертова мать и красное дышло! Ох, не нравится мне все это! Ох, не нравится! Спросить в лоб? А если я прав, и это его работа? Он же меня убьет на месте, он силен, как паровой молот! Надо придумать что-нибудь поинтереснее…

9

Сорок минут у меня ушло на то, чтобы уломать такого же очумевшего капитана позвонить Большому Начальнику, зато результат превзошел самые смелые мои ожидания. Недавние колористические упражнения Келаста не шли ни в какое сравнение с тем, что мне продемонстрировал капитан. Под конец он бросил трубку и сполз под стол. Я с тихим кайфом любовался. Капитан, очухавшись, прорычал: «Где этот идиот?». Идиот, в смысле задержавший нас сержант, был представлен под светлы очи начальства. «Где его бумага?», рявкнул капитан. «Выкинул, липа!», гордо заявил идиот. «Липа? Сдай оружие и документы, до распоряжения ты под домашним арестом! Бумага была настоящая, а если ты не в состоянии…». Ну и тэ дэ, и так на десять минут. Любо-дорого было слушать. Рожа у сержанта была как у ребенка, которого уже отшлепали, а заплакать он еще не успел. Завершив свое выступление и чуть отведя душу, кэп обрадовал меня приглашением к Большому Начальнику. «Само собой. Надо же отчитываться за эту бойню», проворчал я в ответ.

Лена отказалась от проводов, сказав, что сама доберется. Я посадил ее на автобус и отправился к Большому Начальнику. Тот был в тихой панике: за эту ночь на всех наших кто-нибудь да нападал. Четверо, вэ тэ че Манор в больнице, Уфтханг в реанимации. Одиннадцать убитых. Два с чем-то десятка раненных. Начальник рвал и метал. Я вздохнул и порадовал его своими умозаключениями. Тот пришел в буйство. Наконец он выдохся. «Ну, что предложишь, Черный Князь?», мрачно сказал он. Предложил я ему созвать конференцию Мастеров и старшего комсостава Игр. Он согласился, я порадовался, собрался уходить, как зазвонил телефон. Начальник послушал и выругался. «Плохие новости, Черный! Твоя девчонка во что-то влипла». Лицо у меня было многообещающее, так как он сразу добавил: «На нее напали, но она прирезала двоих, а теперь забаррикадировалась в служебном входе какого-то там магазина и не хочет выходить». Я выдавил одно только слово: «Где?», после чего рванул к выходу, кажется, сбив по дороге трех или четырех человек.

На место я прибыл в самый интересный момент. Милиция бегала вокруг этой дурацкой двери и кричала разные слова. Я полюбовался, а потом начал разбираться. На свой вопрос я получил, что какая-то глупая девчонка заперлась и не хочет выходить. Я тихо хихикнул и пошел разгонять всех по углам. «Она обещала зарезать всякого, кто сунется!», информировал меня какой-то доброжелатель. Я вежливо постучался в дверь и спросил: «Разрешите?». В ответ я услышал длинное и цветистое высказывание на наречии тьмы с упоминанием всей родни, неродни, органов, мыслей и чувств. Завершалось это заявление классическим: «Моргот твою мать!». «Слушай, милая моя, ты там ночевать решила?», осведомился я. Глубокое молчание. «Кто ты?», спросил из-за двери дрогнувший голос. «Ой, а ты не узнала? Позор! Героев нашего времени надо знать и по голосам! Пошли, а то и вторую ночь проведем в отделении». Дверь открылась. «А нас отпустят?», спросила Лена, появляясь на пороге. Я молча повел ее прочь. Преградившего дорогу омоновца я отодвинул, сопроводив сию физработу коротким ругательством. Омоновец так обалдел, что даже не закрыл рот. Мою милую я напутствовал коротким: «Без спросу не выходи!».

10

Команда, пришедшая на конференцию, смотрелась не в пример живописнее нашей с Эрлоном дружины, навестившей Большого Начальника во второй раз. От метро шли следующим составом: от Темных сил я, Лена, Ресвальд и шестеро моих дружинников; от Людей Эрлон, Келаст, их новенький — Санделло, натурально горбатый, четверо Следопытов; от эльфов Мастер Ильве и шестеро его охранников; от гномов Торин, Хорн и Бран, Лидеры трех самых сильных группировок с полудюжиной гномов; Высокие Мастера — Король-Призрак и мой главный подозреваемый Берен, оба без охраны, только с клинками на боку и в кольчугах; Мастер Дори — рангтор, знаток старинного вооружения, без оружия, но с роскошной охраной — восемь Черных Гномов в лучших в тусовке кольчугах, глухих шлемах и с топорами наголо, других представителей Черные Гномы не прислали, верные своему принципу невмешательства. Не приехали представители независимых темных сил из-под Мурманска, не пришла гвардия Дольна, не пришли ангмарцы. Но то, что столько народу откликнулось на призыв не-мастера — было уже хорошо.

До офиса Большого Начальника дошли без особых хлопот, не считая одного инцидента. Шайка гопников со стандартными наездами и привычным нам оружием. Первого же бросившегося в атаку встретил Берен, бережно отобрал у него арматурину, завязал ее в узел и потянулся своими жуткими лапами к горлу своего противника. Гопники прыснули, как стая мальков от щуки.

Компания была столь живописна, что не выдержали даже менты. Хуже всего было то, что они начали прикалываться. «О, идет, ублюдок горбатый!», послышалось в один момент. Санделло замер. Он повернул голову так, что я увидел его глаза, и меня поразило сходство с его прототипом: глаза были без выражения — ледяные, бесчувственные, ни злобы, ни ненависти — только холодный рассчет… дистанции. В следующий миг его длинный клинок со свистом полетел к горлу обидчика. Быстро поняв, что руку Санделло мне не остановить, я бросился в ноги незадачливому юмористу. Мать! Отъел себе брюхо по тылам! В этом придурке было килограммов восемьдесят, это я оценил в полной мере, когда его туша придавила меня к полу. Я быстро стряхнул этого дурака и приподнялся на полусогнутых. Нет, все нормально. Рука Санделло с мечом была зажата в стальной ручище Берена, потомственного кузнеца, крепкой, как кузнечные клещи, а сам Мастер негромко увещевал разъяренного Санделло на ухо. Наконец горбун что-то буркнул в ответ и левой отправил меч в ножны. И тут, наконец, поднялся на ноги сбитый мной и поднял жуткий хай. Эрлон оборвал его: «Заткнись и радуйся! Ты первый, кто ушел от меча Санделло. На твоем месте я бы бежал ставить богу свечку!», после чего коротко сплюнул и отвернулся. Ильве тоже буркнул что-то себе под нос и шагнул дальше.

Пока мы шли до конференц-зала, Эрлон вкратце рассказал мне историю появления Санделло в его дружине. Полтора года назад, лет пятнадцати горбатый парнишка попросился учиться. Его взяли. Похоже, у мальца был здоровый комплекс по поводу своей горбатости, и прием в дружину он воспринял как счастье. На тренировках работал, как проклятый, по двенадцать часов в день тренируясь с деревяшкой. Через год в отряде следопытов не осталось никого, кто мог бы ему противостоять. Меч ему отковал лично Мастер Берен, что было явлением нечастым — сам, без просьбы Берен ковал клинки очень редко и только очень хорошим бойцам. Я украдкой глянул на этот самый клинок. Нет, меч под описание не подходит: длинный, но неширокий и одноручный.

Как и следовало ожидать, Большой Начальник слегка обалдел, узрев такое вторжение. Вообще-то говоря, я его предупреждал, что народу будет много, но он то ли не внял, то ли в принципе боялся большого скопления людей. Мастера и старшие командиры расселись, Дори усадили под локотки. Старому Мастеру было за девяносто лет, он был еще крепок, но наши его берегли, как не знаю даже кого. У специалиста по древнему вооружению, нашедшему в толкинистах первых за всю свою жизнь благодарных слушателей и учеников, был только один недостаток — чрезмерная горячность, причем мы оценили это первыми. Он ругал своих охранников до тех пор, пока очередной патруль, Авари, насколько я помню, не заслонил его своими телами в какой-то случайной драке. После этого старик проникся к нам уважением настолько, что даже прочитал «Властелина» и «Сильм». На третий год он уже ездил с Мастерами подбирать место для очередных игр.

Я остался стоять вместе с конвоирами, наблюдая со стороны за публикой. Неведомый руководитель знал наши обычаи, и был большой шанс, что он находится здесь. Надо было его вычислить. Кто это мог быть? Дори? Вряд ли. Берен? Может быть, слишком много улик. Но по жизни Берен был человек не злой, больше любитель возиться с металлом, чем с оружием. А его медальон? Ладно, дальше. Король-Призрак? Его я знал уже лет семь и никогда за ним особых задвигов не замечал, в меру чокнутый толкинист, к тому же в миру занимавшийся научной работой. Гномы? Вообще-то они активно возражали против разрешения на Играх боевого оружия, но, может быть, это у них такие методы борьбы за запрещение? Черт! Так, дальше! Ильве? Этого один черт разберет, как Этчелион — не доверяет свои мысли даже подушке. Мать-перемать! Подозреваемые плодятся, как тараканы! Нельзя сразу исключить иногородних. С этими, правда, проще. Я вызвонил Мастера Мандоса, который имел на руках все списки и выдал их Большому Начальнику. После конференции он должен был сообщить мне результаты проверок. Я пристроился в уголке на стуле и принялся систематизировать мысли.

11

Иногородних все-таки исключили. По данным тамошних органов они никуда не выезжали. Берена подозревали уже чуть слабее — егопоставили под контроль, и не нашли ничего подозрительного, хотя нападения на наших продолжались. Была перебита еще одна шайка всякого сброда. Были убиты три женщины невысокого морального уровня, но неведомым убийцам это, похоже, претило. Во всяком случае, их не зарубили, а аккуратно закололи. А мои подозрения обрели новую силу — на этот раз мне не нравился Мастер Ильве. Когда Большой Начальник объявил, по чьей инициативе собрана конференция, Ильве исподтишка бросил на меня редкостно злобный взгляд. Я ожидал нападения сразу после выхода от Большого, но ничего такого не случилось. Случилось кое-что, что понравилось мне еще меньше всего ранее происходившего.

С утреца я поехал в родной институт. У Лены был экзамен, я хотел ее поздравить (где вы видели, чтобы на четвертом курсе засыпали кого-то, а тем более девушку?), а заодно зайти на кафедру спецэнергетики. Там недавно поставили 486-ю, и я обещал мужикам DOOM, коего и тащил вместе с разным другим софтом — целый винчестер. Лена попалась мне в коридоре с каким-то огромным справочником. Оказалось — не берется интеграл. Я глянул, чего она наворотила и чуть не упал со смеху. Девочка от волнения попыталась взять неберущийся интеграл. Она сдалась, когда я уже слил все игрушки и даже успел установить и запустить DOOM. Она остановилась у меня за спиной, положила руку на плечо и негромко сказала: «Знаешь, мне тут звонили, и сказали, что если ты не прекратишь совать свой нос куда не надо, то они меня убьют». Я остановился, не нажав кнопку и не обращая внимания на то, что меня там, на экране, потрошил какой-то кабаноид. «Что?», переспросил я, чисто повинуясь рефлексу не верить жуткой новости. «Я сказала, ты слышал», сказала моя милая, отбирая у меня клавиатуру. «Ты сказала, я слышал. Если позвонят еще раз, передай, что я обещал спустить шкуру с любого, кто до тебя дотронется. А меры я приму».

Три дня я только и делал, что собирал информацию. Ильве был неведом почти никому, единственно, что мне удалось установить, так это то, что жил он где-то на Ржевке, и имел дачу в Шалово, под Лугой. За это время успели выпотрошить еще одну мажорскую тусовку. Это я узнал на третий день, зайдя к Большому Начальнику поделиться информацией. К этому он мне добавил, что звонил с этой новостью Берену и Ильве. Берен спросил, не надо ли чего помочь, узнав что нет пока, сказал, что ладно. Ильве буркнул что-то невнятное и бросил трубку. Я взял и Большого копии этих разговоров и отправился домой переваривать. Всю ночь я крутил записи и пытался вспомнить, что мне так не понравилось на конференции в Берене. К рассвету зазвонил телефон. Сообщение было коротким и ясным: «Твоя девчонка у нас. Если будешь что-нибудь предпринимать, то мы ее…». Отбой. И тут все встало на свои места. Вот что мне не нравилось! Ильве по телефону буркнул: «Я знаю!», а на конференции медальон Берена болтался на поясе у своего хозяина. Ильве знал!

12

Все было в порядке вещей. Документы не лезли в сумку, порог схватил за ногу, ключ не лез в замок. От ярости я даже успокоился, и очень во время вспомнил старый принцип: «Когда спешишь, торопиться не надо!». Когда я дождался лифта и вылетел наконец на улицу, я уже успокоился настолько, что мог рассуждать. Поезд отпадает, нужна машина. У меня доверенности на половину тачек города, какую выбрать? Отцовская в гараже — сорок минут хода, транспорта нет. Отпадает, надо ближе. О! Билл! Биллом звали моего бывшего одноклассника. Из девятого класса его с треском выперли и он с горя ударился в коммерцию. Мы постоянно контактировали, пару-тройку раз я делал ему всякие переводы. А недавно он приехал из Германии и привез себе «Ауди-80» с трехлитровым движком, и жил он за три дома, и тачка стояла у подъезда. На пятый этаж я взлетел по лестнице, забыв про лифт. Билл открыл и я сразу вцепился ему в горло: «Ключи! И не вздумай сказать, что машина неисправна!». Он, не задавая вопросов, сунул мне ключ. Я сунул ему телефон Большого Начальника и приказал передать от моего имени, что это Ильве. Машина завелась с полтычка и я полетел в Шалово, ощупывая по дороге оружие. Рука скользнула по титановой пластинке зерцала, которое я установил неделю назад, и мельком подумал, что если я, идиот несчастный, напорюсь на пистолет, то меня это вряд ли спасет. Хоть будет кому оплакать…

До Шалово я долетел за час. Дом я выяснил, и так точно, что даже нашел. Одно окно было приоткрыто. Интересно, это меня ждут или не ценят? Ценили и уважали. Только влетев в комнату, я увидел поворачивающийся в мою сторону пистолет. Но мой нож оказался быстрее. Незадачливый стрелок без звука повалился на пол. За дверью стоял еще один, но спиной. Не люблю бить в спину, но что делать? Когда я укладывал его на пол, из глубины дома вылетел короткий женский крик. Двери были не преградой, а только помехой. Ну да, сцена именно та, что я и ожидал увидеть. Два амбала пытались сорвать с Лены какой-то предмет ее туалета. Я срвал с пояса один из ножей. «Че орешь, типа тебя здесь кто-то услышит…». Этот замолчал первый трудно говорить с ножом между лопаток. Второй с похвальной быстротой обернулся — чтобы напороться на мой кинжал. Я ударил его под ложечку с такой силой, что тело отлетело в угол. Я быстро нагнулся. Нет, цела моя девочка, только в обмороке. А разогнувшись, я услышал за спиной короткий щелчок, который ни с чем спутать нельзя: щелчок попавшей в затвор арбалетной тетивы. Времени на раздумья не оставалось. Я вытряхнул из рукава третий метательный нож и круто обернулся, одновременно кидая оружие. Тут я увидел летящую мне в грудь стрелу. Удар был, как от пущенного в грудь лома. Последнее, что я увидел сквозь кровавый туман, была долговязая фигура, в конвульсиях вырывающая из горла нож. Дорога Мастера Ильве закончилась.

ЭПИЛОГ

Я остался жив. Меня спасла та самая титановая пластинка — стрела не пробила ее, а только согнула в кулечек и вмяла мне в грудь. В результате четыре сломанных ребра и порванное легкое. Пока я валялся в корсете, Лена кормила меня только что не с ложечки и не манной небесной. Заходили ребята, заходил и Большой Начальник. В доме у Ильве нашли все, что найти у нормального Организатора было бы нельзя — планировка следующих акций, адреса, телефоны, и тэ дэ. Манор умер в соседней палате, а я его даже и не увидел.

Выйдя из больницы, я сдал дружину Ресвальду. Меня уговаривали остаться, хотя бы инструктором, но я отказался. Слишком тяжело было вспоминать все это. Я занялся программированием и переводами. Лена училась и параллельно стала заниматься вместе со мной компьютерами. Зимой мы поженились. События скоро забылись. Только иногда я вижу один и тот же сон — залитый кровью пол Фин Бана и отрубленную голову в углу. Потом мне в грудь летит стрела и я просыпаюсь от собственного крика. Потом долго лежу, не в силах заснуть, а Лена гладит меня по голове, отгоняя кошмар.

Оглавление