«В обличии человека»

В обличии человека (fb2) - В обличии человека 1881K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Анна Чиж-Литаш

Анна Чиж-Литаш В обличии человека

© Чиж-Литаш А., 2018

© Оформление. ОДО «Издательство “Четыре четверти”», 2018

Посвящается моему отцу, полковнику запаса Литашу Петру Петровичу

Глава 1. Два брата

Наши страсти и наши желания. На что мы готовы пойти, чтобы получить желаемое? Наверное, это зависит от того, сколько мы на самом деле стоим. И речь идет не о материальном обличии, а о внутреннем содержании.

Стоял солнечный апрельский день. На деревьях уже начинала расцветать новая жизнь, и даже теплый воздух тихонько нашептывал о том, что приближается лето.

В центре облагороженного сада стояла большая деревянная беседка, напоминающая собой небольшой домик в стиле русского зодчества с прекрасными резными элементами. Вокруг беседки протекал искусственный ручей, а через него был проложен деревянный мостик, по которому можно было попасть из беседки в сад. Все вместе это выглядело просто волшебно, и казалось, что ты гуляешь по страницам любимой сказки.

Из стоящего напротив беседки дома вышел высокий мужчина средних лет. Он был одет в светлые брюки и белый джемпер, а его голову украшала бежевая кепка. Легкой походкой, присвистывая на ходу, он направился в сторону беседки. Это был хозяин этого прекрасного двухэтажного особняка, оставшегося за его спиной – Илья Николаевич Колесников. Подойдя к беседке, он бросил нежный взгляд на супругу, которая дремала в кресле. Плед уже почти съехал на пол, очки сползли на кончик носа, а заложенную пальцем страницу книги, ветер уже давно перелистнул. Услышав шаги, Екатерина Владимировна проснулась и открыла глаза.

– Ты уже вернулся из центра? – приоткрыв глаза, спросила она.

– Да, сегодня с самого утра начали подготовку лошадей к соревнованиям. Ты же знаешь, что на следующей неделе состоятся соревнования на кубок страны по преодолению препятствий. Мы уже давно готовили нашу команду, но сегодня принялись за лошадей.

– Да, это будет для тебя тяжелая неделя!

– Это будет грандиозное мероприятие! Соберутся представители со всей страны, и мы должны показать настоящий «класс». Дорогая, как ты смотришь на то, чтобы пригласить детей на следующие выходные к нам? Соревнования в воскресенье, а в субботу мы сможем устроить пикник и покататься на лошадях.

– О! Это замечательная идея, милый! Мы уже давно не собирались всей семьей. Я думаю, дети будут рады повидать друг друга, а заодно, и отдохнуть от городской суеты.

– Катя, я хочу пригласить своего старого друга Александра Петровича Виноградова, ты должна его помнить.

– Конечно! Этот высокий усатый полковник милиции, – воскликнула она, – в прошлый раз он произвел на меня очень приятное впечатление. Я даже представить себе не могла, что человек способен знать так много анекдотов!

– Ты, наверное, не слышала, он уже почти полгода как на пенсии, и пока нигде не работает. Его дочь Настя пошла по его стопам и сейчас трудится в милиции, насколько мне известно, оперуполномоченным розыска!

– А их дочь Оля еще учится в университете?

– Да, в Санкт-Петербурге. Очень способная девочка, в этом году уже заканчивает.

– А как поживает Алла Владимировна? В последний раз я ее видела несколько месяцев назад, мы случайно столкнулись с ней в магазине. Очаровательная женщина!

– Значит, ты не против, дорогая?

– Конечно, нет, я буду очень рада видеть их. Ты ведь пригласишь всю семью?

– Да. Тогда я сегодня же ему позвоню.

– Илья, набери, пожалуйста, и детей. Следует предупредить их заранее, ты же знаешь, они у нас все в работе, пусть спланируют выходные заранее.

– Хорошо. Ты еще долго будешь здесь сидеть? Становится прохладно. И, что мне сказать Анне Константиновне по поводу ужина?

– Я уже собиралась идти в дом. Попроси, чтобы подавала к столу через полчаса. Ты еще не умираешь с голода? – слегка улыбнувшись, спросила Екатерина Владимировна.

– Нет, милая, я плотно позавтракал, но через полчаса, я думаю, будет в самый раз.

После этих слов Илья встал и проследовал к дому. Екатерина Владимировна также поднялась с кресла и принялась собирать вещи.

– Какие замечательные выходные мы проведем все вместе, – подумала она. – Дети так редко стали заезжать к нам, и это очень печально.

В этот момент за спиной она услышала приближающиеся шаги. Обернувшись, она увидела, как неустойчивой походкой в ее сторону идет Игорь, брат ее супруга.

– Игорь, ты опять пьян? – спросила она.

– Как тебе не стыдно так говорить, – искренне возмутился он, – я совсем немножко выпил, так сказать, для поднятия настроения.

– В последнее время ты стал слишком часто пить! Это уже выходит за рамки дозволенного.

– За какие рамки? – закричал Игорь, – за какие? А, кажется, я понимаю, о чем ты. Ты намекаешь на то, что я сижу на шее у твоего дорогого супруга?

– Не стоит так нервничать, мы просто переживаем за тебя!

– Не надо мне вашей помощи! Мне от вас вообще ничего не надо! Не волнуйтесь, я скоро съеду отсюда, найду работу и заживу нормальной жизнью, без ваших идиотских нотаций и тупых нравоучений!

– Я думаю, тебе не следует разговаривать со мной в таком тоне и на такие темы. Мы рады, что ты живешь с нами, мы знаем о твоих проблемах с работой, и искренне хотим помочь. Именно поэтому, как ты выразился, и лезем к тебе со своими советами.

– Мне не нужно вашей помощи! – крикнул Игорь, – я сам во всем разберусь.

Екатерина Владимировна с дрожащими губами и бледным лицом стояла посреди беседки и смотрела вслед Игорю. Он, заплетающейся походкой, шел по аккуратно подстриженному газону, даже не соизволив обойти недавно посаженную клумбу, на которой только-только собирались взойти фиалки.

Игорь и раньше не всегда умел сдерживать свои эмоции, и был любителем выпить, но то, что происходило в последнее время Екатерина Владимировна не могла никак объяснить.

В семье мужа больше внимания и любви всегда получал Игорь, родители даже не пытались этого скрыть. Игорь был избалованным и наглым мальчишкой, в отличие от Ильи, который все свободное время проводил за учебой, либо за книгой. Игорь так и не обзавелся семьей, поэтому детей у него не было. После окончания университета пытался работать по специальности, но затем бросил работу, решив, что медицина это не дело его жизни. Затем попытался открыть свой бизнес по продаже автозапчастей для машин, но через два года потерял все.

В молодости Игорь часто выпивал в компании, отшучиваясь, что это не серьезно, а так, баловство, но сейчас стал употреблять спиртное почти каждый день. Уже на протяжении последних пяти лет Игорь жил у брата и за его счет. Илья был очень рад, что рядом живет родной человек и всячески потакал ему. Родители умерли несколько лет назад, и единственным родственником у Ильи остался брат. Вот и сейчас Илья видел, что происходит с Игорем, и каждый раз пытался поговорить с ним, предлагал помочь в поиске работы, но все было зря. Каждый день Игорь устраивал конфликты и специально пытался вывести Илью из себя.

При всем этом Игорь умел производить впечатление очень респектабельного и делового человека. Всегда одевался очень дорого и из кожи вон лез, чтобы понравиться незнакомым людям. Конечно, сейчас он уже не выглядел так молодо и привлекательно, как раньше, от ежедневного употребления алкоголя под глазами появились мешки, а кожа на лице стала сухая и красная.

Екатерину Владимировну тревожила вчерашняя ссора, которая произошла между братьями за ужином. Все началось с обычной беседы, Илья рассказывал о новых седлах, которые они купили для центра:

– Вы не представляете, какие они удобные и красивые, сделаны из натуральной кожи, – с восторгом сказал Илья, – ручная работа, я специально заказывал их у мастера.

– И сколько же ты за них заплатил? – спросил Игорь.

– Да, они обошлись нам в кругленькую сумму, но это не важно! Мы будем выступать с ними на соревнованиях, и я рассчитываю, что это произведет фурор!

– Ты тратишь деньги на всякую ерунду, лучше бы ты вложил их в дело! Ты слишком расточителен, когда дело касается твоих лошадок!

– Я вкладываю деньги в любимое дело, это только пойдет на пользу центру и поднимет его престиж. И смени тон. Я уже устал разговаривать на повышенных тонах.

– О, простите, – язвительно сказал Игорь, – извините, если обидел ваших лошадок, но я говорю дело, а ты занимаешься ерундой!

– Я сам решу, чем и когда мне заниматься! – сквозь зубы сказал Илья и сжал кулаки.

– А я и не думал, что ты такой нервный. Я просто высказываю свое мнение! Я думал, что у тебя есть более важные дела, на которые следовало бы потратить деньги.

– Хм, любопытно. Интересно – какие?

– Не строй из себя дурака, ты прекрасно знаешь в каком я положении, – стукнув кулаком по столу, крикнул Игорь.

Он встал из-за стола и принялся быстро ходить по комнате.

– Ты должен был подумать о единственном брате! У меня нет ни рубля. Ты знаешь, как это унизительно каждый раз брать у тебя либо у твоей женушки деньги!

– Я не раз предлагал тебе работу, но ведь ты отказываешься.

– Какую работу? Какую? На твоей ферме? Убирать навоз за твоими лошадьми или стричь газоны на поле? Ты что надо мной издеваешься?

– Ты же знаешь, что это не так, я могу устроить тебя администратором или одним из моих заместителей, но ты сам этого не хочешь!

В этот момент Игорь подбежал к Илье и, наклонившись над ним, почти шепотом сказал:

– Ты ведь знаешь, чего я хочу, чем мечтаю заниматься. Я хочу открыть свое казино, я не раз тебе говорил об этом! Мы будем купаться в деньгах!

Илья так резко встал из-за стола, что стул, на котором он сидел, с грохотом упал на пол.

– Я тебе в последний раз говорю, что я не собираюсь вкладывать в это деньги. Это безумная идея! – закричал он, – я не буду выкидывать деньги на ветер! Можешь раз и навсегда забыть об этом.

– А я думал, что братья должны помогать друг другу. Раз так, хорошо, я больше ничего у тебя не попрошу! Но знай, что ты об этом сильно пожалеешь. Очень сильно пожалеешь.

После этих слов, Игорь швырнул скомканную салфетку, которую до этого держал в руках, на пол, и, хлопнув дверью, вышел из комнаты.

Екатерина Владимировна, которая все время, молча, сидела за столом, подошла к мужу и нежно погладила его по голове.

– Ты только не расстраивайся, дорогой, подожди, он успокоится, и вы спокойно обо всем поговорите. Ты должен был знать, на что способен твой брат, когда предлагал ему жить с нами.

– Знаешь, ведь у меня кроме него никого нет. Он мне очень дорог. Но то, о чем он меня просит, это просто безумство! – Я не для этого всю жизнь работал, чтобы сейчас выбросить свое состояние на его нелепую идею, – Илья замолчал. – Не волнуйся, я позабочусь о нем, – через минуту сказал он. – Я не забыл упомянуть его в своем завещании. После моей смерти он не будет голодать.

– Какое завещание? Ты написал завещание? Когда? И почему ты ничего не сказал мне?

– Прости дорогая, я не собирался пока ничего говорить, но так вышло. Я решил, что так мне будет спокойнее. Я немало потрудился в своей жизни и заработал неплохие деньги. Жизнь – штука непредсказуемая, никогда не знаешь, что с нами случится завтра, – тяжело вздохнув, сказал Илья, и посмотрел в открытое окно.

– Ты меня пугаешь, не говори так больше никогда. Помнишь, на нашей свадьбе мы поклялись друг другу, что будем жить долго и счастливо и умрем в один день, – сказала Екатерина Владимировна, и легкая улыбка проскользнула по ее лицу.

– Конечно, помню. Так и будет. Обязательно! – Илья наклонился и крепко поцеловал руку супруги.

Закрыв тихонько дверь в гостиную, в которой разговаривали супруги, Игорь довольно ухмыльнулся и на цыпочках поднялся в свою комнату.

Глава 2. Знакомство с полковником

Семья. Что может быть важнее в жизни? Да, ничего. Ведь, где бы мы не находились и кто бы нас не окружал днем, главное, чтобы вечером нам было к кому вернуться. А нас ждут! Нас всех где-то ждут. Просто, возможно, многие этого не знают или не хотят знать. И, порой, сворачивая со знакомого маршрута, идут бродить в темноту.

Пройдя через всю комнату и аккуратно переступив через тапочки, Бах подкрался к спящему в кресле хозяину и свернулся клубком возле его ног. Хоть на дворе и стояла середина апреля, в доме все равно было еще прохладно. В комнату вошла Алла Владимировна. Увидев задремавшего супруга, она аккуратно укрыла его ноги теплым шерстяным пледом и случайно дотронулась до дремавшего Баха. Хозяйка с любовью посмотрела на спящую собаку.

– Казалось, это было вчера, а уже прошло почти шесть лет, как Бах живет у нас, – подумала она.

В памяти у нее восстановилась картина того дня, когда маленького щенка немецкой овчарки принесли к ним в дом. Александр Петрович Виноградов в красивом черном костюме, белой рубашке и черной бабочке пошел открывать дверь. К его удивлению, там никого не оказалось. Уже собравшись закрыть дверь, он опустил глаза и увидел небольшую коробку, перевязанную красивым голубым бантом. Обрадовавшись неожиданному сюрпризу, Александр Петрович взял ее в руки и занес в квартиру.

– Алла, иди посмотри, какой подарок я обнаружил под дверью, – крикнул Александр Петрович.

– Что это? – с интересом спросила вышедшая из кухни супруга.

– Я еще и сам не знаю, не успел посмотреть.

Вдруг коробка, издав непонятный звук, зашевелилась. Алла Владимировна от неожиданности вскрикнула и засмеялась.

– Ну, открывай же быстрее. Я догадываюсь что там внутри, – усмехнулась она.

Развязав красивую ленточку, которой была перетянута коробка, Александр Петрович приоткрыл подарок. И вдруг изнутри выпрыгнуло что-то мягкое и пушистое и лизнуло его в щеку. От неожиданности он отпрыгнул от коробки, но быстро взяв себя в руки, сделал вид, что вовсе не испугался. Опустив глаза, он увидел, как по коридору бегает маленький щенок немецкой овчарки и заливается радостным лаем.

Не успев отойти от неожиданного сюрприза Александр Петрович услышал, как входная дверь открылась. С выстрелами хлопушек, с криками поздравлений и воздушными шарами в квартиру ворвались Коля Крючков, Дима Хабаров и Серега Кулагин. Все трое были давними друзьями и коллегами по службе Александра Петровича.

– Ну как тебе наш сюрприз? – с улыбкой на лице спросил Дима Хабаров. И все трое дружно рассмеялись.

– Теперь будет тебе чем заняться по вечерам – сказал Коля Крючков, – это практически тоже, что внука вырастить.

– По-моему, Настя еще не собирается тебя дедушкой делать, – добавил Серега Кулагин, который все это время играл с пушистой игрушкой на полу.

– Это точно, – улыбнувшись, сказал Александр Петрович, – она решила по моим стопам пойти.

– Если я не ошибаюсь, она же вроде на втором курсе Академии МВД учится? – спросил Дима Хабаров.

– Да, и вроде как с интересом. Тяжело, конечно, но она молодец, настоящий офицер, – сказал Александр Петрович, и его лицо озарила теплая улыбка.

– А, кстати, где она?

– Должна быть с минуты на минуту.

– О, Господи, ну что же мы стоим, прошу вас, проходите к столу, все уже готово, – засуетилась Алла Владимировна.

– А что нам делать с этим чудом? – сказал Александр Петрович, и, почесав затылок, взглянул на играющего с его тапком щенка, – он же, наверное, голодный? Дорогая, маленького гостя мы к столу приглашать не будем, но если тебе не составит труда, пожалуйста, положи ему что-нибудь покушать.

– Конечно, дорогой, – ответила жена, и проследовала на кухню.

– Чем же тебя покормить, – подумала Алла Владимировна. Открыв холодильник, она достала кусочек вареной курицы, который остался от салата, и положила его перед сидевшим у ее ног улыбающимся щенком. Не успев сделать и пару шагов, Алла Владимировна увидела, как пушистый гость снова крутится возле ее ног.

– Ты уже все съел? – спросила она и посмотрела вниз. Щенок, виляя хвостом, смотрел на новую хозяйку и глаза его искрились благодарностью.

…Алла Владимировна стояла в комнате, погрузившись в воспоминания, и ласково смотрела на мужа и спящего у его ног Баха.

– Как быстро бежит время, – подумала она, – кажется, как будто несколько недель прошло, а на самом деле – уже шесть лет… Отвлечься от грустных мыслей ей помог раздавшийся в дверь звонок. На пороге стояла Настя.

– Привет, мамуля, – сказала она, – что-то я сегодня совсем устала, слишком много работы.

– Настя, тебе нужно меньше работать!

– Мама, не беспокойся за меня! Я знала на что шла, я сама выбрала эту профессию.

– Я же тебя знаю, ты никогда не будешь жаловаться, вся в отца, – сказала Алла Владимировна и пошла на кухню. – Давай переодевайся и иди кушать.

– А где папа?

– Я здесь, – раздался сонный голос, и в коридор вышел Александр Петрович. – Здравствуй милая, как дела?

– Как всегда хорошо, много работы, а так все замечательно.

– Ну ладно, давай кушай, а потом расскажешь, что там творится у вас.

Александр Петрович вот уже почти полгода как ушел на пенсию. Поэтому теперь, после ужина, он садился рядом с Настей и часами слушал ее рассказы о вновь задержанном преступнике или о новом уголовном деле. Смыслом всей его жизни была работа, а сейчас, уйдя на пенсию, он не мог смириться с мыслью, что это все. Финиш. Что больше не будет той жизни, работы, его коллег, друзей, наглых и хитрых преступников и интересных уголовных дел. Почти полгода назад его отправили на пенсию, и он до сих пор не мог поверить в это. Поверить и простить. Простить тех, кто предал его, уволив со службы. Службы, которой он посвятил тридцать шесть лет своей жизни.

– Какие запахи у вас здесь, – сказал он, войдя на кухню, – дорогая, ты опять приготовила что-то вкусненькое?

– Переодевайся и садись кушать.

– Я мигом.

Открыв шкаф, Александр Петрович достал чистую отглаженную сиреневую рубашку и черные брюки. Быстро переодевшись, он направился в ванную. Вымыв как следует руки и лицо и причесав волосы, он достал из кармана расчес-ку для усов, и, приведя их в порядок, направился на кухню.

– Так, я готов! Где у нас еда? – Я очень проголодался, – потирая ладони, сказал он.

Ужин с семьей, как и любое другое семейное событие, всегда много значило для него. И не важно, по какому поводу собиралась семья, будь то обычный ужин или празднование дня рождения – приготовления начинались за неделю. Сейчас, восседая во главе стола, он выглядел как всегда безукоризненно и очень величественно.

– Я очень соскучился по Оле. У нее скоро каникулы?

– Через два месяца, – ответила Настя, – сначала сессия в июне, а только потом каникулы.

– Ну, ничего, недолго потерпеть осталось. Она же на последнем курсе?

– Да, папа, я вот никак не пойму, как ты можешь, каждый раз забывать на каком курсе учатся твои дети, сколько им лет и когда у них день рождения, – засмеялась Настя, – но при этом помнить все детали, касающиеся работы. Мама, вот если ты спросишь у него, какой номер уголовного дела, например, Петрова или Сидорова, или сколько лет лишения свободы получил Иванов? Он ответит, даже не раздумывая. И это я еще не говорю о тексте присяги или о законе «Об органах внутренних дел», – опять расхохоталась Настя.

– Ну что ты такое говоришь, я все прекрасно помню, просто иногда делаю вид, что забыл, – растерялся Александр Петрович, – вообще, давайте кушать. Приятного всем аппетита! – Александр Петрович опустил голову вниз и, недовольно пошевелив усами, принялся за ужин.

Глава 3. Жизнь, которой не было

Равнодушие. Действительно ли это безразличие к тому, что нас окружает? Или, может быть это способ скрыть свои истинные эмоции? Или, зависть, испепеляющая изнутри.

Так или иначе, но это отвратительное качество, из всей живой цепочки вселенной, присуще только человеку.

Положив телефонную трубку, Марина подошла к окну и сладко потянулась.

– Какой прекрасный солнечный день, – подумала она, распахивая плотно задернутые шторы. Повернувшись к зеркалу, она принялась рассматривать себя, слегка кружась из стороны в сторону. На ней сегодня была одета длинная шелковая сорочка с глубоким вырезом на спине, а густые белые волосы тяжело спадали с ее плеч. Грустно улыбнувшись своему отражению, Марина прошла на кухню и поставила чайник. Присев возле окна, она принялась рассматривать бегущих в разные стороны людей.

– Ну и муравейник, – усмехнулась она и подошла к плите, где уже почти закипел чайник. Доставая из шкафчика кофе, Марина невольно вспомнила события сегодняшней ночи, и улыбка быстро исчезла с ее лица.

– Как он может так со мной поступать! – возмущенно сказала она. – Мне всего двадцать шесть лет, я молодая, красивая и сексуальная женщина, – подумала она, – как он может не видеть всего этого. Каждый день стараешься удивить его собой, а он только и думает о своей дурацкой работе, – воскликнула Марина и пролила воду на стол.

– Черт возьми! – выругалась она. – Я не понимаю, почему я до сих пор это терплю? Почему не могу уйти от него? Сделав глоток кофе, Марина задумалась. – Хм, интересно, а отсутствие интимной жизни с супругом можно считать причиной для развода, – усмехнулась она. Я не верю, что все мужчины настолько помешаны на работе. Наверное, женам тоже следует выдвигать ультиматумы своим мужьям: либо ты выбираешь меня, либо работу, хотя я предполагаю, что это больше свойственно только им.

После этого Марина демонстративно поднялась из-за стола, как будто на нее смотрел полный зал зрителей, и медленно проследовала в ванную. Напустив воды, она скинула сорочку на пол и полностью погрузилась в теплую пенистую воду. Прикрыв глаза, она подумала, как все-таки замечательно, что отец пригласил их на выходные. Олегу давно пора встряхнуться, он слишком много работает и в последнее время выглядит очень измученным.

Здоровье мужа и его душевное состояние практически никогда не волновали Марину, а в последнее время их отношения совсем испортились. Единственное чувство, которое испытывала к нему Марина – жалость. Хотя сексуальное желание Олег вызывал в ней всегда. В нем было что-то, что дико притягивало Марину, она никогда не могла понять в чем дело. Олег не был красавцем, но от него исходило невероятное обаяние. Порой, взглянув на него, хотелось все бросить и кинуться в его объятия.

Наверное, именно это и привлекло Марину три года назад. Ее всегда раздражала его молчаливость и замкнутость, он практически ничего не рассказывал ей о свое работе. Марина плохо знала своего мужа, она понятия не имела, что ему нравится, к чему он стремится, что хочет получить от жизни. Не знала и не хотела знать, ей просто было не интересно.

Он удовлетворял ее потребности, не контролировал, обеспечивал материально и никогда не спрашивал, где и с кем она была. Марину такая жизнь вполне устраивала и она не хотела ничего менять, кроме одного. Последние три месяца он практически не дотрагивался до нее в постели. Марина чувствовала исходящий от него холод. Внешне все выглядело как обычно, он был ласковый и нежный, как всегда внимателен и корректен. Но ночью, как только она дотрагивалась до него в постели, он говорил, что устал и завтра нужно рано вставать. Это безумно злило Марину. Попытки поговорить с мужем не увенчались успехом, поэтому она решила еще немного подождать и посмотреть, что будет дальше.

Приведя себя в порядок, Марина посмотрела в зеркало и, оставшись довольной увиденным, накинула висевший на двери белоснежный халат и вышла из ванной.

– Нужно позвонить Даше, уточнить, поедут ли они с Андреем к отцу, – подумала Марина, – наверняка, он уже позвонил им. Это действительно замечательная идея встретиться всей семьей. Отец говорил о каких-то важных соревнованиях или скачках и, что мы все должны будем там присутствовать. Он всегда был помешан на своих лошадях и мог часами рассказывать безумно скучные истории о своем центре.

Войдя в гостиную, Марина легла на диван и укрыла ноги пледом.

Интересно, какая будет погода в выходные, я надеюсь, что будет достаточно тепло в моем новом бежевом платье, – улыбнувшись, подумала она и удобно устроилась на диване. Лениво дотянувшись до телефона, Марина набрала номер сестры.

Глава 4. Омут времени

Есть люди, которых нельзя обижать.

Обидеть их равноценно убийству. Порой, даже мысль о том, что ты можешь сделать этому человеку больно, приводит в ужас.

В этот момент хочется закрыть глаза и выбросить картинку из головы.

Подойдя к шкафу, Александр Петрович открыл дверцу и печально взглянул на висевший, на вешалке, как всегда идеально отглаженный, китель. Дотронувшись до него, Виноградов нежно провел рукой сначала по золотистым погонам, затем по сверкающим медалям, которые от прикосновения тихонько зазвенели.

– Саша, ты дома? – спросила вошедшая в квартиру Алла Владимировна.

Услышав голос супруги, Александр Петрович резко закрыл шкаф и вышел из комнаты.

– Здравствуй, дорогая, – сказал он.

Подойдя к супруге, Александр Петрович нежно поцеловал ее и помог раздеться.

– Как дела на работе? – спросил он.

– Все хорошо, людей как всегда было немного. В последнее время люди стали реже посещать библиотеку, особенно молодежь. Зачем выходить из дома, если все можно найти в интернете. Хотя, я с этим совершенно не согласна.

– Не расстраивайся, дорогая, истинные любители литературы всегда найдут время, чтобы заглянуть в «храм книги», – улыбнувшись, сказал Александр Петрович.

– Будем надеяться, – грустно сказала она, и, подняв сумки, проследовала на кухню.

Алла Владимировна была женщиной средних лет и очень приятной внешности. В ее чертах было что-то родное, материнское. Лишь небольшие морщинки, появившиеся в последние годы, выдавали ее возраст. Она одевалась очень элегантно, но при этом скромно. Светлые волосы всегда были аккуратно уложены на затылке в красивую прическу или просто заплетены в небольшой пучок.

Алла Владимировна всю жизнь посвятила работе в библиотеке, отсюда и трепетное отношение к книгам. Смысл всей ее жизни заключался в семье. Глядя в глаза этой невысокой стройной женщины, пропитанные любовью и лаской, казалось, что она готова бросить все ради дома и семьи, но Александр Петрович понимал, что без работы супруга совсем зачахнет и поэтому не опускал ее на заслуженный отдых.

– Звонил мой друг, Илья Колесников, пригласил нас в гости на выходные, – сказал Александр Петрович.

– Я помню его, интересный человек. Если не ошибаюсь, он живет в Ратомке. В последний раз я видела его достаточно давно, а его супругу… не могу вспомнить, как ее зовут…

– Екатерина Владимировна, – подсказал Александр Петрович.

– Точно! Мы как-то случайно встретились с ней в магазине, но это тоже было давно.

– Так как ты смотришь на небольшой отдых за городом?

– Прости, дорогой, но в следующие выходные у меня никак не получится. Я обещала маме, что помогу ей с огородом. В последнее время она совсем сдала.

– Конечно, я понимаю.

– Но вы обязательно поезжайте, я думаю, Настя не будет против.

– Я тоже так думаю, а заодно возьмем с собой Баха, пусть порезвится на свежем воздухе, а то он с ума сходит в квартире.

Услышав свое имя, Бах приподнялся и быстро завилял хвостом.

После ужина Настя встала из-за стола и принялась мыть посуду, при этом громко и возмущенно рассказывая о водителе, который облил ее, когда она переходила дорогу.

– Нет, ну ты представляешь, какая свинья! – с обидой в голосе сказала она, – он даже не остановился, чтобы извиниться! Я просто не понимаю, как такие «олигофрены» сдают на права, хотя судя по его машине, скорее всего он их купил.

– Настя, что за выражения! – улыбнувшись, сказал Александр Петрович.

– Папа, перестань! Я же не матом ругаюсь, просто очень импульсивно высказываюсь. Я так разозлилась, – сказав это, она чуть не уронила из рук только что вымытую тарелку.

Александр Петрович поднялся со стула и, подойдя к Насте, принялся переставлять за ней тарелки.

– Папа, что ты опять делаешь?

– Настя, все тарелки должны стоять согласно своему размеру. Сперва большие, затем поменьше и последними – блюдца. Вот так! – взглянув на шкафчик, он расплылся в улыбке так, что усы разъехались в разные стороны.

– Папочка, ты не перестаешь меня удивлять. Ну, какая разница, если они будут стоять не по порядку, главное, что они чистые, – возмутилась она.

– Нет, дорогая, это очень важно! Я бы даже сказал – принципиально. Идеальный порядок должен быть во всем: в одежде, обуви, книгах, шкафах и даже в тарелках. Только так я могу быть спокоен и не нервничать. Аналогичная ситуация и с мыслями, – поднеся палец к голове, сказал он. – Только тогда можно достичь успеха, когда все на своих местах. Если хоть одна вещь находится не на положенном ей месте, вся картинка теряет смысл, и ты не обращаешь внимания на все остальное, потому что взгляд сконцентрирован только на этом предмете, – добавил и, довольный собой, посмотрел по сторонам в ожидании одобрения.

– Ну, ты даешь, папуля, – рассмеялась Настя, – просто нет слов. Педант!

Александр Петрович растеряно посмотрел на жену, которая стояла у плиты и ничего не говорила, только слегка подрагивающие плечи выдавали ее смех.

Глава 5. Нож в спину

Доверие. Замечательное чувство.

Невидимая нить, объединяющая людей.

Чувство свободы. Возможность быть собой.

И для того, чтобы его построить, порой нужны года, а чтобы разрушить… секунды.

Игорь сидел возле окна в кафе и разглядывал проходящих мимо людей. Он ждал. С минуты на минуту должен был прийти Артем Кислый. Стрелки на часах показывали почти три часа дня.

– Опаздывает, чертяга, – еле слышно сказал Игорь.

Сделав глоток виски, он закурил очередную сигарету. Держа в руках зажигалку, он начал щелкать кремнем, пока тот не замер.

– Вот черт! Что за денек! – сказал он и отшвырнул зажигалку в сторону. Та, пролетев через стол, ударилась об край и упала на пол. Игорь не обратил на это никакого внимания. Его мысли были заняты совсем другим. Вариантов как расплатиться с долгами было немного. Сроки поджимали, а денег не было. Если он не вернет всю сумму через неделю, то, как ему и обещали, его ждут большие неприятности.

Нервно постукивая по столу, Игорь, не отрывая глаз, смотрел на вход. Вскоре в дверях показался Артем. Побрякивая в руках ключами, он прошел через весь зал к барной стойке и что-то сказал официанту. Осмотревшись по сторонам, он увидел сидящего возле окна Игоря. Махнув рукой, Артем снял очки и направился к столику.

– Ну, привет, Игорек. Что-то тебя давно не слышно было.

– Привет. Да так, замотался. Работы много.

Артем ухмыльнулся:

– Какой работы? Что ты мелешь!

– Я серьезно. К брату в конный центр устроился.

– Что, навоз убирать? – Артем мерзко засмеялся. – Шучу-шучу. Я-то думал, что ты решил свалить.

– Ты что. Когда это я тебя подводил. Никогда задержек не было. Это в первый раз.

– И я надеюсь в последний. Деньги принес?

Игорь взял пачку сигарет и снова закурил.

– Понимаешь, у меня сейчас вообще нет. Но, я отдам.

– Мне твои обещания до сиреневой звезды. Это я еще мягко выражаюсь! Ты понимаешь, какая сумма на кону?

– Да я понимаю. Ты же сам видел – в прошлый раз я все проиграл.

– Ты хоть понимаешь, у кого ты одолжил денег? – наклонившись к Игорю, сказал Кислый.

– Я знаю. Я верну в течение месяца.

– Месяца? Значит так. Срок тебе – до конца недели. Не вернешь, пеняй на себя!

– Я не успею найти деньги!

– А мне все равно! Меньше надо было бухать! Ты помнишь, что ты написал бумагу?

Игорь кивнул головой и сделал сильную затяжку сигаретой. Затем, выпив залпом стакан виски, наклонился к Артему:

– У меня очень богатый брат. Ты же знаешь, у него свой конный центр. Просто мы сейчас поссорились, и я не могу попросить у него денег. Кстати, он отказался профинансировать строительство казино!

– И что мне от этого?

– Ты послушай! Я узнал, что он очень болен и осталось ему недолго. А в своем завещании он оставил мне кругленькую сумму! Ты понимаешь?!

– И что я буду сидеть и ждать пока он сдохнет?

– Ну, пойми! Тогда мы с тобой сразу же сможем открыть казино! И не одно, а целую сеть! У тебя все равно одного не хватит денег, чтобы сделать все самому.

Артем внимательно посмотрел на Игоря, как-будто оценивал каждое сказанное им слово. Сделав несколько глотков виски, он прервал молчание:

– И что у него за болезнь?

– Что-то с сердцем.

– Что-то с сердцем?! Ты понимаешь, что с этим можно жить еще лет двадцать! И ты думаешь, я буду ждать?

– Не говори ерунду! Какие двадцать лет! Я думаю, ему остался год максимум.

– Значит так, по поводу казино я подумаю, но, а деньги, дружок, надо будет вернуть к концу недели. Это твоя проблема. Десять тысяч долларов – крупная сумма! Так что думай!

– Где я возьму тебе такую сумму? – крикнул Игорь.

Люди, сидевшие в кафе, в недоумении посмотрели в его сторону.

– Чего ты орешь! Надо было головой думать, когда ты играл! Это будет тебе уроком!

– Ты еще меня жизни поучи!

– Ты же сам говоришь, что у тебя брат богатый. Вот тебе и козырь в руки!

Игорь пристально посмотрел на Кислого.

– Ты на что намекаешь?

– Ты тупой? Вроде не похож, – сказал Артем, и неприятная ухмылка появилась на его лице. – Тебя надо учить, где взять деньги? Укради, продай что-нибудь!

– Я не знаю. Я никогда не воровал у него, – растерянно сказал Игорь, – это как-то подло…

– А проиграть десять штук за ночь – это не подло? Короче, думай! У тебя на все про все ровно четыре дня.

– Ладно, я верну деньги.

– Вот и умница! И заканчивай бухать в таких количествах. А то скоро органов здоровых не останется!

– На себя посмотри! Ты хоть один день не пил? Вот-вот, а меня еще учишь. Так что счастливо! Я тебя наберу, как найду деньги.

– Четыре дня! Не забудь!

Игорь достал из кошелька двести тысяч и, бросив деньги на стол, вышел из кафе. Артем, развалившись на диване, смотрел ему вслед.

– Алкаш проклятый. Какой бизнес? Что бы я через два дня разорился? Иди бутылки сдавай, – еле слышно сказал Кислый и сделал глоток виски.

Глава 6. Вечер в террариуме

Кто мы? Что скрыто под масками, именуемыми лицами?

Какие мысли и тайны, несет за собой невинная улыбка или осторожный взгляд? Лицемерие – стало нашей врожденной чертой, которая передается по наследству, через гены и кровь.

Солнечные лучи пронизывали только начинающие зеленеть молодые деревья, которыми был усажен весь сад. От слабого ветра они тихонько раскачивались из стороны в сторону, создавая иллюзию, будто общаются друг с другом. По правую сторону от дома, вдоль аккуратно выложенной камнем дорожки, стояли небольшие садовые скамейки с навесом, защищающим от дождя и палящего солнца. По другую сторону дорожка вела прямо к расположенной в центре сада беседке. Со стороны, дом вместе с садом, сливаясь воедино, представляли собой живописную картину.

Во дворе воздух вкусно пах костром. Александр Петрович над мангалом аккуратно переворачивал шампуры, на которых вертелась сочная свинина. Он всегда считал себя мастером в приготовлении мяса на костре, и сейчас старался сделать все на высшем уровне, как обычно он любил говорить.

– Саша, – позвал его Илья, – ну, как продвигается приготовление обеда?

– Все под контролем, – улыбнулся Александр Петрович, – все будет на высшем уровне, пальчики оближешь.

– Да, я вижу, Бах уже глаз не спускает с мангала, а если судить по его слюноотделению, он уже готов к приему пищи, – смеясь, проговорил Илья.

Александр Петрович взглянул на собаку, которая смотрела на хозяина жалобными глазами, полными печали и тоски.

– Нет, дружок, я уже давно не покупаюсь на эти несчастные глаза, – с улыбкой сказал он.

Бах печально вздохнул, лег на землю и уронил голову на сложенные лапы.

– Я до сих пор не могу поверить, что мы встретились, – искренне сказал Илья.

– Да, это действительно здорово!

– Не сомневайся, я придумал нам увлекательную программу на завтра, а сегодня только отдых, общение, мясо и хороший коньяк.

– О, это хорошая идея. Особенно про коньяк! А куда все разбежались?

– Катя пошла встречать детей, они уже подъезжают, а Настя гуляет по саду, чудесная у тебя дочурка.

– Это правда. Настя действительно молодец – вся в отца, – с гордостью сказал он. – Кстати, у тебя здесь очень красиво, да и вообще природа в Ратомке великолепная. Я видел красивую речушку по дороге к тебе.

– Это Ратомка, деревню назвали в честь этой реки. Вообще наша деревня была образована еще в шестнадцатом веке и принадлежала дворянам Ратомским. Изначально здесь проживало мало людей, но сейчас это вполне развитый поселок. Здесь есть все для жизни: магазины, школы, банки, больницы, ну и, конечно, мой центр конного спорта. Именно поэтому я предпочел столице – сельскую местность.

– Да, я заметил, Заславское водохранилище, река, лес – чудесные места.

Вдруг Илья переменился в лице, и тень грусти промелькнула в его глазах.

– Саша, мне нужно с тобой поговорить… очень серьезно, это касается моего…

– Александр Петрович, дорогой, извините, что заставила вас ждать, – вмешалась Екатерина Владимировна, которая только что подошла с целым подносом свежих овощей, – я встречала детей, они сейчас переодеваются и через пару минут присоединятся к нам. Ну, как вам наши хоромы?

– О, все замечательно, я в восторге. Кстати, мясо уже почти готово, так что скоро можно будет начинать.

– Прекрасно. Я сказала Анне Константиновне, чтобы она накрывала на стол.

Екатерина Владимировна поставила овощи на стол и со сверкающей улыбкой повернулась к гостям. Запустив руки в черные, как смоль, волосы, она легонько взъерошила их пальцами. Этот легкомысленный жест придал ей еще больше очарования.

Екатерина Владимировна относилась к тому типу женщин, которые никогда не были обделены мужским вниманием. Она всегда знала, как и под каким «соусом» себя следует подавать. Эта женщина напоминала дорогой и прекрасный букет роз, который не каждый может себе позволить. Екатерине Владимировне было около пятидесяти лет, но с возрастом она не только не потеряла, а, наоборот, с каждым днем приобретала еще больше очарования и шарма. Такие женщины заставляли помнить о себе и еще долго чувствовать их аромат в воздухе.

Кокетливо забросив одну ножку на другую, она приподняла ровно подкрашенные брови и спросила:

– Александр Петрович, я считаю, что вы слишком рано ушли отдыхать. Вы еще в том возрасте, когда у мужчины открывается второе дыхание и он готов к новым победам.

– Не могу не согласиться, но, увы, как я уже не раз говорил, нужно уступать дорогу молодым и талантливым.

– Глупости и вздор! – эмоционально сказала она. – Молодежь сейчас слишком наглая. Они не уважают никого, кроме себя, хотят сразу всего и побольше. Но мы-то с вами знаем, что бесплатным бывает только сыр в мышеловке, хотя и за него бедное животное порой расплачивается своей жизнью. Ваше начальство глупцы! Разве они не видели, кого потеряли, – фыркнув, сказала она. – Я много слышала и читала о ваших заслугах и скажу вам, что не следует сдаваться.

– Спасибо. Я польщен. Но, уже хватит. Я свое отслужил. Надо отдохнуть. Кстати, у меня есть замечательное стихотворение на этот счет. Послушайте:

– Важныя пасады я займаў калісьці, Птахам праляцелі тыя дні мае, Хоць, Айчыне мала я прынёс карысці, Дык затое ж многа выпіў за яе.

Все залились хохотом.

– Какая прелесть, – сказала Екатерина Владимировна, но это все равно не причина опускать руки!

Встав из-за стола, она подошла поближе к Александру Петровичу, который в этот момент аккуратно переворачивал мясо на огне, и интригующе сказала:

– А как вам идея заняться частным сыском, это очень увлекательно и, как я знаю, очень хорошо оплачивается, – улыбнувшись, сказала она. – Как интересно расследовать запутанные и загадочные убийства или кражи, разоблачать наглых и самоуверенных убийц, а, выводя на чистую воду очередного преступника, купаться в лучах славы, – восторженно сказала она.

Закончив повествовать, Екатерина Владимировна изможденно упала на скамейку и расхохоталась. Мужчины, переглянувшись между собой, удивленно посмотрели на нее.

– Предложение действительно звучит заманчиво, но, к сожалению, это не возможно, – слегка улыбнувшись, сказал Александр Петрович. – Детективы существуют только в кино, а в действительности это парочка сыскных агентств, где сидит несколько человек, работа которых заключается в слежке за каким-нибудь блудным мужем. Тем более в нашей стране по закону не положено создавать подобные агентства.

– Да, Катюша, ну ты и фантазерка! – сказал Илья.

– А я с вами не согласна, это действительно замечательное дело, добиться справедливости и дать возможность восторжествовать закону – это великая удача, – сказала она, – к тому же так вы сможете вернуться в дело, а заодно помочь бывшим коллегам. В общем, как только у нас кого-нибудь убьют, я сразу же дам вам знать, – подмигнув, сказала она, и все трое дружно рассмеялись.

– Почему смеемся? – с улыбкой, спросила только что подошедшая Настя.

На ее лице играла детская живая улыбка. Это была красивая молодая девушка с длинными русыми волосами, которые аккуратно спускались с худеньких плеч. Светлые облегающие брюки и белая приталенная рубашка прекрасно подчеркивали ее изящную фигурку. Каблуки от лаковых туфлей наполовину застряли в земле, и она все время переминалась с одной ноги на другую, чтобы никто не заметил, что туфли уже наполовину в грязи.

– Настя, ты опять в туфлях? – спросил Александр Петрович, – я же предупреждал тебя, что мы едем на природу, а не идем в театр.

– Папа, ну перестань, ты же знаешь, я не ношу другой обуви, и, вообще, я не могу понять, какая тебе разница. Ведь главное, чтобы мне было удобно, – с гордым видом сказала она.

– Все правильно ты говоришь, дорогая, – вмешалась в разговор Екатерина Владимировна. – Вот хотя бы посмотрите на меня, мне почти пятьдесят лет, а я до сих пор ношу туфли только на каблуках, и считаю, что это правильно. Неважно сколько женщине лет, и в каком месте заставила находиться ее жизнь, важно, чтобы она всегда оставалась женщиной. Будь это лето или зима, дождь или снег – пустяки, если я посчитаю нужным, то и в грязь надену белые сапоги и светлое пальто, – тоном, не приемлющим возражений, сказала она.

– Да, дорогая, иногда мне кажется, что я тебя совсем не знаю, хотя прожил с тобой почти всю жизнь, – с нежностью в голосе сказал Илья.

– Так, пора заканчивать дебаты, – скомандовал Александр Петрович, – мясо уже готово, я надеюсь, что все уже успели нагулять аппетит и смогут по достоинству оценить мои кулинарные способности. – Довольный собой он расплылся в улыбке так, что на мгновение показалось, что усы растянулись почти до ушей.

– А вот и дети! Сейчас будем знакомиться.

По дорожке, которая вилась от дома, шли две молодые девушки и о чем-то оживленно беседовали. Немного позади их шли двое мужчин. Один из них помахал рукой и прибавил шаг.

Даша была младшей дочерью Колесниковых, ей недавно исполнилось двадцать пять лет. Это была очень худенькая рыжеволосая девушка с приятными чертами лица. У нее были огромные зеленые глаза, в которых постоянно играл огонек от ее рыжих волос. Заглянув в них, становилось как-то сразу не по себе, и внутри пробегала тихая дрожь. Практически все лицо и руки у нее были покрыты маленькими, слегка заметными веснушками, которые сглаживали неприятное ощущение от ее взгляда. Создавалось впечатление, что, даже проживи всю жизнь с этой девушкой, ты никогда не узнаешь, кто она на самом деле.

Марина наоборот была, как открытая книга. После каждого общения с ней казалось, что ты переворачиваешь страницу и знаешь, что тебя ждет дальше. Иногда можно было даже подумать, что она немного глупа и инфантильна. Казалось, она может говорить без остановки часами, не обращая внимания, или просто не понимая, что это уже никому не интересно. Но в этом было нечто очень заманчивое и притягательное. В ней было что-то от матери: такой же непреступный взгляд, который тут же менялся, когда речь начинала идти о том, что было интересно только ей. Марина напоминала маленького ребенка в теле прекрасной грациозной женщины. Такую женщину мечтал заполучить каждый мужчина, но как только он успевал наиграться с ней, ему сразу хотелось от нее избавиться.

– Извините, что мы задержались. Марина никак не могла найти свое платье, которое она специально привезла для пикника, – сказала Даша.

– Да, но это того стоило, – кокетливо добавила Марина и грациозно присела на одно из ротанговых кресел, стоящих вокруг стола.

– Ну, вроде бы все в сборе, и пора приступать к самому приятному – к обеду, – сказал Илья и жестом руки пригласил всех за стол.

– А где дядя Игорь? – спросила Даша.

– Он себя неважно чувствует, – смутившись, сказал Илья, – он спустится немного позже.

Недавняя ссора с братом до сих пор стояла у Ильи перед глазами. Первый раз в жизни он не мог простить брата сразу. Илья с детства знал, что кто бы из них не был виноват, он все равно первый пойдет на перемирие. Но на этот раз все было по-другому. Он больше не будет извиняться за то, в чем был не виноват.

Оторваться от тяжелых мыслей ему помог громкий голос Александра Петровича:

– Илья, друг мой, в каких облаках ты летаешь? Давай быстро за стол, иначе ты не сможешь по достоинству оценить мой кулинарный шедевр.

Повернувшись ко всем, он продолжил:

– На самом деле, скажу вам по секрету, я абсолютно не умею готовить. Единственное, что я могу, это приготовить хорошее мясо на костре и испечь по воскресеньям картофельные драники. Хотя на самом деле, я не знаю, хватило ли мне терпения, если бы у меня забрали кухонный комбайн. Чудная вещь! – сказал он и положил себе в рот кусочек сочного горячего мяса. – Кстати, я уверен, что утверждение: мужчины – лучшие повара в мире, это полный вздор! Они придумали это для того, чтобы хоть как-то оправдать себя в глазах женщин в плане кулинарных способностей.

После этих слов все присутствующие громко рассмеялись.

– Александр Петрович, после сказанного я еще больше влюбилась в вас, а после только что растаявшего во рту куска свинины, мне захотелось выйти замуж еще раз! – сквозь смех проговорила Екатерина Владимировна.

– Катюша, Александр Петрович сейчас как раз ищет работу, а ты недавно отправила нашего дорогого повара Василия Степановича на пенсию, вот и предложи ему трудоустройство, – улыбнувшись, сказал Илья и потянулся к тарелке со свежими овощами.

– Нет, дорогой, мы же уже решили, что наш уважаемый Александр Петрович будет работать детективом, а повар мне действительно нужен. Мне стыдно сказать, но кроме того, чтобы расставить красиво тарелки на столе, я ничего не умею. А нашего последнего повара я отправила на заслуженный отдых. Ему было почти семьдесят лет, и он упорно не признавал очки, говорил, что зрение у него, как у орла. Но, когда в очередной раз он перепутал соль с содой, я не выдержала.

Все дружно рассмеялись.

– А однажды, – начала Марина, – он забыл, что поставил мясо в духовку десять минут назад, и ему показалось, что оно стоит больше часа. Как он тогда перепугался, а как испугались мы, когда голодные, после работы, гости набросились на горячее, а оно оказалось сырым! О, я никогда не забуду их выражение лица, когда они поняли, что у них во рту сырая курица, – сказала Марина и заливисто рассмеялась на весь сад.

– Это был мой день рождения, – вспомнила Екатерина Владимировна. – Нам повезло, что мы не успели тогда положить мясо себе в тарелки. Тогда все дико засмущались и принялись аккуратно выплевывать сырое мясо, – продолжала она. – Только представьте себе, сидят десять разряженных гостей и одновременно выплевывают курицу в тарелки, – сквозь смех сказала он. – На самом деле, это сейчас смешно, а тогда я чуть не потеряла сознание стыда.

– Я думаю, что вы поступили правильно, отправив старика на заслуженный отдых, – сказал Александр Петрович, – а то в следующий раз он мог бы вместо соды подсыпать стрихнина и не заметить.

– Типун вам на язык, – сказала Екатерина Владимировна и демонстративно поднесла руку к сердцу, как будто от одной мысли об этом ей стало плохо. – О, простите, я забыла представить вам моих дорогих зятьев! Это Олег – муж Марины, а это Андрей – супруг Дашеньки.

Молодые люди, услышав свои имена, немного привстали и незаметным кивком головы поприветствовали присутствующих. Сидящие мужчины представляли собой две противоположности, как и их жены. Первому мужчине на вид было около тридцати, хотя взглянув на его костюм и очки, посаженные на кончик носа, ему можно было дать гораздо больше. Очень тяжело было представить красивую и грациозную Марину рядом с этим непривлекательным и, даже, порой вызывающим неприязнь мужчиной. На красивое, мускулистое тело был одет черный шерстяной костюм, который явно был маловат ему. На протяжении всего вечера Олег молчал, лишь слегка кивая головой и постоянно поправляя очки, которые были ему большими. Когда из уст кого-нибудь из гостей звучала шутка, тонкие, как нитка губы Олега расплывались в улыбке, создавая впечатление, что он усмехается. Общаясь с этим человеком, казалось, что разговариваешь сам с собой, и рядом на самом деле никого нет.

– Олег, ты у нас давно не был, – сказала Екатерина Владимировна, с удовольствием подкладывая себе в тарелку очередную порцию мяса. – Вы не думайте, я на самом деле решила сесть на диету. Мне следует похудеть, – после этих слов она обвела взглядом присутствующих в ожидании услышать комплименты в адрес своего внешнего вида.

Мужчины, уловив ее взгляд, быстро оживились и принялись расхваливать ее фигуру и отговаривать от ненужной диеты.

– Ну, хватит, вы меня засмущали. Ладно, уговорили, сяду на диету завтра, а сегодня наемся вдоволь, – сказала она и отправила себе в рот очередной кусочек аппетитного, еще горячего шашлыка. – Ой, прости Олег, меня отвлекли, я хотела спросить, как тебе нравится наш новый сад, новый, потому что в прошлом году у нас был другой садовник, который сделал из сада деревенский огород. Именно поэтому, как и с нашим дорогим поваром, с Василием Степановичем мы тоже расстались.

Олег дрожащей рукой поправил очки. Он уже несколько минут пытался ответить на вопрос, но словесный поток так и лился из ярко накрашенных губ Екатерины Владимировны.

– Если бы вы только знали, как я люблю наш сад, еще пару недель и здесь будет настоящий рай. Вдоль всех дорожек будут расти красные и желтые розы. А вы видели те маленькие декоративные сосны, высаженные вокруг дома? Они просто великолепны!

В этот момент Екатерина Владимировна напоминала курицу, которая могла кудахтать часами без остановки. Это была удивительная женщина! И, если в начале разговора казалось, что перед тобой находится интеллигентная, скромная и интересная собеседница, то в разгаре знакомства мнение быстро менялось на противоположное.

Наговорившись, она замолчала и удивленно посмотрела на Олега, который молчаливо сидел в дальнем углу беседки:

– Олег, я с кем разговариваю, может ты, наконец, ответишь мне, – спросила она и невинным взглядом посмотрела на него.

Сидевший напротив мужчина покраснел, но быстро собравшись, ответил:

– Да, Екатерина Владимировна, сад действительно чудесный.

Олег чувствовал себя неловко, от того, что теща своей глупой болтовней выставила его в дураках. Хотя никто, кроме него, не предал этому разговору значения.

Весь оставшийся вечер Олег молчал, но во взгляде, который он бросал на тещу, болтавшую без остановки, присутствовала неприязнь.

Оставшаяся часть вечера прошла довольно спокойно. Александр Петрович без устали рассказывал анекдоты, от которых у всех заболели животы от смеха.

– Я все-таки не понимаю, откуда вы знаете столько анекдотов? – через смех, после очередной истории, спросила Марина.

– Это только малая часть того, что я знаю, – сказал Александр Петрович, – я думаю, что в следующий раз, когда мы соберемся у меня на даче, я еще не так повеселю вас. Вы, наверное, не знаете, но я сам строю дачу, – с гордостью сказал он, – на старости лет, наконец, сбудется моя мечта.

– Начинается, – улыбнувшись, сказала Настя, – когда папа начинает говорить о своей даче, его не остановить.

– Перестань, Настя, это вовсе не так, – с обидой в голосе сказал он.

– Ну, конечно, не так, все гораздо страшнее. Сначала папа расскажет историю об уже почти построенной бане, затем, какой огород он посадит, и самое главное, какие у него ленивые дети, которые не хотят проводить все свое свободное время за покраской забора, выкапыванием траншеи и вырыванием травы с пустого поля, – почти сквозь смех сказала Настя.

– Ты преувеличиваешь, дорогая, – я действительно считаю, что лучшего отдыха, чем физическая работа на свежем воздухе, просто не найти. Настя целыми днями сидит в пыльном кабинете и работает головой, а на выходных я ее вывожу на природу, где она может отдохнуть.

– Ну, конечно, как я только раньше сама не додумалась! Спасибо папа, это же куда интереснее, чем полежать дома на диване, или сходить с друзьями погулять и самое главное выспаться. Вы себе даже представить не можете, какое счастье подниматься в воскресенье в семь утра, брать лопату в руки, дышать свежим, холодным воздухом и отдыхать. Папа, ты удивительный человек!

Все присутствующие с интересом наблюдали за происходящим и еле сдерживали улыбки, которые гуляли на их лицах.

Александр Петрович немного растерялся, но быстро взяв себя в руки, перевел разговор на другую тему, а сам подумал:

– Либо я что-то не так понял, либо Насте действительно не нравится наша дача, и она не хочет туда ездить.

Александр Петрович решил, что продолжит этот разговор с дочерью сразу по возвращении домой. В этот момент Бах подошел к хозяину и с любовью посмотрел ему в глаза.

– Хороший пес, – нежно потрепав собаку за ухом, почти шепотом сказал он, – я точно знаю, что ты, мой мальчик, никогда меня не подведешь.

Бах как будто понял слова хозяина и радостно завилял хвостом.

– Уже почти стемнело, я думаю, что все уже порядком устали, поэтому предлагаю пройти в дом, выпить по чашечке чая и отправиться спать, – сказал Илья, – завтра очень важный день. Завтра соревнования, на которые вы приглашены. Как я и обещал, самые лучшие места я для вас забронировал, так что вы сможете разглядеть моих лошадок во всей красе.

– А после соревнований мы сможем сами покататься на лошадях? – спросила Настя.

– Конечно, я уже приготовил для вас целую программу.

– Здорово! Я никогда не ездила, – с восторгом сказала она. – Пап, а ты прокатишься кружок?

– Я лучше посмотрю, как это делаешь ты. Боюсь, что лошадке не понравятся сто пять килограммов веса, сидящие на ее спине, – сказал он и, улыбнувшись, погладил свой живот, который был похож на пивной бочонок, выпирающий через рубашку.

Настя с нежностью посмотрела на отца и, взяв оставшуюся посуду со стола, проследовала в дом.

Глава 7. Страшная новость

Поддержка. Она всегда так важна. Она может быть осязаемой и одновременно невидимой. Но если она настоящая, то ее запах вы еще долго будете ощущать перед собой в воздухе, вдыхая нотки дружбы и любви, успокаиваясь и находя в себе силы идти дальше.

Александр Петрович проснулся с первыми лучами солнца. Стрелки на старинных деревянных часах показывали ровно семь часов. Потрепав себя по волосам, Виноградов поднялся с кровати и направился в ванную.

Прямо над умывальником висело красивое зеркало, обрамленное в широкую раму из натурального дерева, украшенное диковинной резьбой. Осторожно проведя рукой по узору, Александр Петрович подумал о неимоверной сумме, которую оно, наверное, стоит.

– Люди часто тратят деньги на всякие безделушки, – сказал он вслух и резко прикрыл рот рукой, как будто его кто-то услышал. – Сейчас тяжелые времена, поэтому следует экономить каждую копеечку, – подумал он. – Если бы я всю жизнь не откладывал, я бы ни за что не построил свою дачу. А эти женщины, им же всегда мало! Зачем покупать десять пар штанов, если ты их все равно не носишь. Я всю жизнь проходил в форме, а из гражданской одежды у меня было несколько рубашек и две пары брюк, и мне этого было вполне достаточно, – слегка нахмурившись, дальше думал он. – Именно поэтому я постоянно привожу этот пример Насте. Зачем покупать столько одежды, если ты все равно целый день ходишь в форме? – спросил он сам себя. – Наверное, я что-то не понимаю.

Приняв теплый душ, Александр Петрович оделся и, посмотревшись в зеркало, довольно улыбнулся. Немножко намочив пальцы водой, он аккуратным движением пригладил выбившийся в сторону волос на голове. Перебирая глазами стоящие на полках ванные принадлежности, Виноградов ни как не мог найти нужный ему предмет.

– Ну почему я не взял с собой свою линейку? – нервно бегая глазами из стороны в сторону, сказал он. – Ах, ну конечно, это Настя в пороге сказала мне переодеть пиджак, и линейка осталась в кармане. Очень расстроенный, он быстро проследовал в комнату, откуда вернулся назад с маленькой расческой в руках.

– Ну, хоть так, – вздохнул он, – все равно это лучше, чем ничего.

Наклонившись перед зеркалом, Александр Петрович приложил маленькую расческу в горизонтальном положении к усам и померил ровные ли они в длину и ширину.

– Вот это совсем другое дело, – очаровательная улыбка отразилась в зеркале.

– Все-таки Алла была права, этот парикмахер действительно очень аккуратно и ровно стрижет. Мой предыдущий цирюльник просто кромсал мои усы, – убирая за собой кровать, размышлял он, – а сейчас все просто замечательно!

Наведя за собой в комнате идеальный порядок, Александр Петрович вышел на лоджию и открыл ставни. В комнату ворвался теплый воздух, который был пропитан приближающимся летом. Виноградов набрал полные легкие кислорода, на несколько секунд задержал дыхание, затем медленно выдохнув, довольно улыбнулся.

– Вот она жизнь… настоящая, – мечтательно подумал он, – я обязательно в этом году должен успеть достроить баню и посадить сад с огородом. Еще нужно будет достроить веранду. Какие окна я заказал – нужно будет показать Насте, она будет в восторге.

В этот момент Александр Петрович мечтательно представил себе, как он вместе со всей семьей сидит за столом на веранде и пьет чай. От этих мыслей у него приятно закружилась голова, и чудесная улыбка озарила лицо.

Дом только начинал просыпаться. Анна Константиновна аккуратно расставляла на столе в гостиной фарфоровый чайный сервиз. Шаги на лестнице заставили ее обернуться: Виноградов тихо, почти бесшумно спускался вниз по ступенькам. Сегодня на нем были одеты идеально отглаженные бежевые брюки, белая тенниска, а на голове красовалась светлая кепка. Улыбнувшись женщине, Александр Петрович вежливо поинтересовался ее делами:

– Я смотрю, еще только солнце встало, а вы уже вся в делах.

– Работы много, еле успеваешь до темноты все дела переделать, – с грустью сказала она, – тем более, что повар то наш на пенсию пошел, и я теперь и за кухню отвечаю.

– Да, работы у вас хватает, – с пониманием сказал Виноградов, – я сам привык рано вставать, чтобы все успевать, и детям своим всегда об этом говорил, но они свой сон ни на какие деньги не променяют.

Анна Константиновна была приятно удивлена таким вниманием со стороны усатого полковника к своей скромной персоне, поэтому уже через несколько минут разговора оживилась и с удовольствием принялась повествовать о теперешней тяжелой молодежи и о своих больных суставах.

Александр Петрович, как человек вежливый, внимательно слушал щебет этой миловидной женщины и понимающе кивал головой. Уже через полчаса Виноградов знал о ней практически все. Как выяснилось, Анна Константиновна работает в доме Колесниковых почти десять лет. До этого жила в деревне и работала на ферме. Для своих почти шестидесяти лет она была очень живой и шустрой дамой, не каждый по-моложе смог бы так ловко управляться с несколькими делами одновременно.

Переставляя чашки со стола на поднос, одновременно она успевала вытирать пыль и поливать цветы. Все эти действия она сопровождала разговорами о своей нелегкой жизни.

В этот момент в гостиную вошел Илья и радостно поприветствовал Виноградова.

– Доброе утро, мой друг! Как тебе спалось на новом месте?

– Это было прекрасно! Ты же знаешь, я человек земли. Меня кстати разбудил ваш петух.

– Нет, это не наш, у нас нет никакой живности. Я поначалу хотел завести домашнее хозяйство, но Катя была против. Она считает, что все можно купить в магазине, а не кормить курицу полгода, чтобы потом ее съесть за один раз, – рассмеялся Илья.

– Какая расточительность, – прошептал себе под нос Виноградов и нахмурил брови. – А я наоборот хочу у себя на даче посадить большой огород и завести хозяйство, только вот Алла все сопротивляется. Говорит, что я тогда сам буду полоть этот огород и ездить кормить кур. Но ничего, я думаю, Настя будет только рада помочь мне, только она еще об этом не знает.

После этих слов оба мужчины громко рассмеялись.

– Ну как, ты готов сегодня оседлать одну из моих лошадок, – с улыбкой на лице сказал Илья.

– Я думаю, что лошадки не очень обидятся, если я не уделю им внимания.

– Ладно, я не буду тебя заставлять, но на соревнования ты хоть сходишь?

– Конечно. Я с удовольствием посмотрю на них издалека, – подкурив сигарету, сказал Виноградов.

– Сейчас семь тридцать, если ты не возражаешь, то пойдем, прогуляемся по саду, мне очень нужно с тобой поговорить.

Виноградов кивнул, и мужчины направились в сторону сада.

На улице стоял свежий, пропитанный запахами цветов и деревьев, чарующий аромат весеннего утра. На протяжении пяти минут прогулки Илья не проронил ни слова. Александр Петрович чувствовал, что его друг хочет сказать ему что-то очень важное и собирается с мыслями.

Молчание затянулось.

– Я знаю. Мне просто тяжело об этом говорить. – остановившись посреди дорожки, ведущей в заднюю часть сада, Илья повернулся к Виноградову и добавил: – О нашем разговоре никто не должен знать, я прошу тебя об этом, как твой друг. Саша, я болен… Возможно, очень серьезно. Я не знаю, долго ли я протяну.

Александр Петрович испуганными глазами посмотрел на друга. Пытаясь подобрать нужные слова, которые вихрем проносились в его голове, Виноградов хотел что-то спросить, но слова застряли комом в горле.

– Что случилось? – еле слышно вдруг спросил он.

– Полгода назад у меня случился инфаркт. Сначала врачи говорили, что все будет хорошо, но сейчас ситуация ухудшилась. Врачи поставили диагноз – острая сердечная недостаточность, сказали, что мне нужно ложиться в больницу и постоянно находиться под наблюдением. Но я решил, что если мне и осталось немного времени, то лучше я проведу его дома, рядом с родными, занимаясь любимым делом.

– Если бы я не знал тебя, то, конечно же, сразу приказал тебе лечь в больницу, но раз ты решил, то ничего уже не изменить.

Виноградов повернулся лицом к Илье:

– Мне страшно за тебя. Ты мне очень дорог. Настоящими друзьями не раскидываются, поэтому береги себя. Тебе сейчас вообще нельзя волноваться. И постарайся посещать врача почаще. Хотя бы один раз в неделю.

– Ты прав. Я постараюсь, – сказал Илья и похлопал полковника по плечу.

– Кто-нибудь еще знает об этом?

– Только Катя и брат. Они были рядом, когда все произошло. Детям я ничего не говорил. Они думали, что я был в командировке, да и вообще, если честно, то только Марину и интересует моя жизнь. Порой мне кажется, что она немного легкомысленна, порой даже глупа, но у нее доброе сердце.

– А как же Даша?

– Даша, Даша, – тяжело вздохнув, повторил Илья, – она всегда была очень замкнутым ребенком, с ней всегда было тяжело найти общий язык. Меня всегда пугала жестокость и бездушие, которое поселилось в ее сердце. Порой кажется, что она несчастна. Я не раз пытался поговорить с ней, помочь ей, узнать, чем она живет, чем дышит, о чем думает и мечтает, но все безрезультатно.

Хоть на улице и просыпался чудесный солнечный день, в какой-то момент Виноградову показалось, что он попал в совсем незнакомый, пустой, и мгновениями пугающий дом, а за окном, вместо солнечных весенних лучей, небо затянуто тучами и беспрестанно льет дождь. От этих мыслей Виноградову резко стало не по себе. Остановившись, он посмотрел по сторонам, как будто впервые очутился здесь и не понимает, что происходит вокруг.

– У меня какое-то недоброе предчувствие, – сказал полковник.

– Все будет хорошо, нам следует забыть о грустных мыслях и пойти позавтракать, а затем собираться на соревнования. Начало в двенадцать часов, так что времени осталось совсем немного.

Александр Петрович взглянул на часы: над циферблатом красивым тонким стержнем было написано «девяносто пять лет милиции». Эти часы много значили для Виноградова. На празднике ему их лично подарил министр внутренних дел, поэтому со значимым подарком он не смог расстаться до сих пор.

– Знаешь, Илья, я попрощался со службой, но со всем остальным расстаться никак не могу. Вещи, фотографии, люди, которые окружают меня каждый день, не перестают напоминать мне о работе. Самое страшное, что когда ты тридцать шесть лет отдал любимому делу, то сейчас чувствуешь себя потерявшимся. Я потерялся. Я не знаю, что делать.

– Мой друг, я понимаю тебя. Я уверен, что совсем скоро твоя жизнь изменится, и ты обязательно вернешь то, что утратил.

– Спасибо! Спасибо тебе за дружбу. А теперь хватит сентиментальностей, пойдем завтракать и собираться. У тебя сегодня очень важный день!

Глава 8. Приятного чаепития

Стечение обстоятельств. Всегда ли это действительно случайность?

Или, может, это запланированная свыше встреча с судьбой? А, может это чей-то грамотно составленный план? И, порой, не жизнь, а какое-то страшное существо, именуемое себя человеком, заставляет нас поверить в случай…

– Никогда не думал, что могу сказать такое вслух, но я влюбился в этих грациозных животных! – с чувством сказал полковник. – Пусть простит меня Бах, но по-моему, это животное гораздо умнее любой дрессированной собаки. У меня нет слов, я восхищен!

– Спасибо. Я рад, что тебе понравилось, – сказал Илья.

Люди с трибун уже практически разошлись, а последние лошади под присмотром инструкторов мирно шагали в сторону конюшни. В воздухе царил необычный аромат, который окутывал все вокруг. Сила, ум, выдержка и красота – вот что осталось в памяти после выступления лошадей.

– Еще часик и вы сами сможете насладиться обществом лошадей, – продолжал он. – Смотреть со стороны это одно, но прочувствовать все сидя верхом, это совсем иные впечатления. Я сейчас провожу наших зарубежных гостей и вернусь к вам. Катюша, скажи Анне Константиновне, чтобы она через час подавала обед. Пообедаем прямо здесь.

– Хорошо, я все организую, не волнуйся.

Дружной компанией во главе с Екатериной Владимировной они проследовали к открытому кафе с видом на ипподром.

– Я сейчас распоряжусь, чтобы нам подали напитки. Следует отпраздновать такое событие. Все-таки мы одержали победу. Илья всегда очень рад, когда его ученики выигрывают.

– Лошади были просто великолепны, – сказала только что подошедшая к столу Настя. – Но, больше всего, меня впечатлили их прически.

– Заплетение гривы это обязательное правило на всех соревнованиях. Это целое искусство. У папы есть специальные люди, которые занимаются только внешним видом лошадей, – сказала Марина, закуривая тонкую сигарету.

– Иногда мне кажется, что Илья любит своих лошадей больше, чем людей, окружающих его, – еле слышно сказал Олег, не проронивший ни слова до этого. – Я считаю, что это не правильно и не этично. Человек – это человек, а животное – это животное. Каждый должен знать свое место.

– Мой друг, поверьте мне, я много видел в этой жизни и могу с уверенностью сказать, что иногда животное гораздо лучше человека. Самый близкий человек может предать вас в одно мгновение, вы даже не будете этого ожидать, а вот животное будет вам предано до конца своей жизни. Взять хотя бы собаку, она любит тебя просто за то, что ты есть в ее жизни. Собаке неважно, есть ли у тебя деньги, красивый ты или нет, есть ли у тебя машина и квартира в центре города. Нет. Ей не важно. Она будет любить тебя просто за то, что ты есть. А вот человек, к сожалению, на такое не способен.

Олег самодовольно ухмыльнулся и, не сказав ни слова, направился в дом.

На несколько секунд в воздухе повисла тишина. Все, опустив глаза в пол, молчали. Настя первая прервала тишину:

– У нашего дедушки в деревне была корова. Он очень любил ее, как могут любить только родного человека. Он каждый день разговаривал с ней, ласково гладил ее и никогда не бил. Со стороны казалось, что он очень одинокий человек и у него в жизни, кроме этой коровы, никого не было. Вскоре он сильно заболел, и его положили в больницу. Через несколько недель он умер, – немного помолчав, сказала она. – После похорон, когда бабушка пришла доить корову, у животного из глаз текли слезы. Она все понимала, только не могла сказать. Корова перестала давать молоко и каждый день плакала. Через неделю она умерла, – закончила Настя.

– Это правда, – тихонько сказал Виноградов, – это был мой отец. Я сам видел эти слезы.

– Меня очень тронул рассказ, – сказала Екатерина Владимировна, – порой люди так черствы и жестоки, что им все равно жив ты или умер.

– Вы абсолютно правы. Меня, уже повидавшего жизнь, до сих пор пугает та жестокость, которая живет в сердцах у людей. С каким бездушием они порой убивают, обманывают и предают своих близких и друзей. И тот остаток жизни, который у меня остался, я не смогу понять этого и принять.

После этих слов Виноградов медленно отошел в сторону, и, закурив сигарету, посмотрел на стоящих на террасе людей.

– Все это очень странно, – подумал он, – здесь точно что-то происходит и Илья не в курсе.

– Папа, у меня нехорошее предчувствие, – сказала только что подошедшая Настя. – От этой семьи как будто пахнет злом.

– У меня на душе тоже неспокойно. Завтра мы поедем домой, и если ты захочешь, то больше не приедешь сюда. Договорились? – Виноградов нежно улыбнулся и провел рукой по голове дочери.

Настя лишь благодарно посмотрела на отца и уткнулась лицом в его грудь.

– Илья, мы тебя уже заждались, – капризным голосом сказала Екатерина Владимировна мужу, который только что вернулся из центра.

– Простите меня, я торопился, как мог. Нужно было уладить несколько срочных дел, но теперь я полностью в вашем распоряжении.

– Всем лошадям успел подкрутить хвосты? – сказал появившийся в дверях Игорь.

В одной руке у него был стакан, наполненный виски, во второй он держал уже давно начатую бутылку этого же напитка. Игорь был пьян. Его лицо было покрыто трехдневной щетиной, а мятая грязная рубашка и брюки говорили о том, что он не переодевался уже несколько дней.

– Познакомьтесь, это мой брат Игорь, – вымолвил Илья.

– Очень приятно, – протягивая руку, сказал полковник.

Игорь, сделав вид, что не заметил знака приветствия, ухмыльнувшись, вернулся в дом.

– Извините моего брата, он сегодня не в духе.

– Какие прекрасные лошади! Это для нас? – спрятав руку в карман, спросил Виноградов и показал пальцем на приближающегося парня, который вел трех жеребцов.

– Сейчас устроим, – сказал Илья и крикнул молодому человеку, чтобы тот не уходил.

– Я с удовольствием прокачусь прямо сейчас, – с нетерпением в голосе сказала Настя.

– С удовольствием составлю тебе компанию. Мне не помешает сделать пару кругов и проветрить голову. Кто еще с нами? – спросил Илья.

– Я присоединюсь к вам через минуту, – сказала Даша.

– Доченька, ты меня удивляешь. Ты же не любишь кататься верхом, – удивился Илья.

Немного растерявшись от подобного замечания, Даша ответила:

– Сегодня я хочу прокатиться. Мне тоже хочется отвлечься, а ты всегда говорил, что ничто так не отвлекает от проблем, как езда верхом.

– Именно так! Тогда пойдемте переодеваться и в путь, – радостно воскликнул Илья. – Катюша, а ты пока развлекай гостей.

Переодевшись, трио направилось к скучающим четвероногим красавцам, которые все это время паслись недалеко от террасы.

– Настя, познакомься, это Дмитрий, один из наших лучших тренеров. Он обучит тебя всему необходимому.

– А меня учить не надо, я еще помню, как ездить верхом, – сказала Даша, ловко запрыгнув на лошадь.

Сильно ударив лошадь по бокам так, что последняя, издав жалобный крик, приподнялась на задние ноги и быстро поскакала прочь. Илья неодобрительно посмотрел вслед дочери и, запрыгнув на лошадь, поскакал вслед за ней.

– Резвые, – удивился полковник, – наверное, нужно долго учиться, чтобы так умело ездить верхом.

– Если профессионально, то да, а если просто хотите совершить прогулку, то достаточно одного урока и присмотра инструктора.

– Мама, чай уже подали, идемте к столу, – сказала Марина.

На красивом серебряном подносе красовался фарфоровый сервиз, который Анна Константиновна аккуратно поставила на стол.

– Я вам помогу, – с улыбкой сказал Андрей.

– Спасибо, мой мальчик, я хоть и старая уже, но с годами не утратила ловкость и аккуратность, – расставляя чашки на столе, сказала женщина.

– Вы только посмотрите, что испекла наша дорогая Анна Константиновна! – воскликнула Екатерина Владимировна.

Посередине стола, в большой деревянной корзинке, лежало только что испеченное домашнее печенье и рогалики с повидлом.

– Всегда завидовала тем, кто умеет печь! Вы только вдохните, какой аромат!

– У меня сейчас потекут слюнки, – облизнувшись как кот, сказал полковник.

В этот момент он был действительно похож на сытого усатого кота, который с нежностью смотрел на тепленькое молочко, которое налили хозяева.

– Это моя слабость, – сказал он, – и еще коньяк, но в небольших количествах.

– Да ладно тебе, пап, не скромничай, – смеясь, сказала Настя, которая только что вошла на террасу.

– Ты уже все? Так быстро?

– Это было супер! На первый раз хватит.

– Так, давайте звать Илью с Дашей, – сказал Виноградов.

Вдалеке показались два силуэта и все дружно замахали им рукой. Приблизившись к террасе, Илья, немного отдышавшись, спросил:

– Вы нас звали?

– Да, мой друг, идемте пить чай, – крикнул Виноградов.

– Если вам не составит труда, принесите чай сюда, я смочу горло, и после еще одного круга присоединюсь к вам.

– И мне тоже, – прокричала издалека Даша. – Андрей, тебе ближе всего, принеси, пожалуйста.

Взяв стоящие на краю стола чашки, Андрей быстрым шагом направился в сторону жены.

– Спасибо тебе, сынок! – ласково сказал Илья и залпом выпил чай.

Даша поблагодарила мужа легким кивком головы и так же быстро выпила чай.

– Передай всем, что мы будем через минут пятнадцать, – запрыгивая на лошадь, обронил Илья.

– Хорошо. Давайте, только побыстрей!

– Вам не кажется, что прошло уже больше получаса? – спросил полковник, поглядывая на часы. – Илья сказал, что будет через пятнадцать минут, а он сама пунктуальность…

Полковнику не дал закончить мысль раздавшийся вдалеке крик. Обернувшись, он увидел, как незнакомый молодой человек бежит к ним навстречу, размахивая руками, и что-то кричит.

Все, кто находился на террасе, резко обернулись на звук. Андрей, перепрыгнув через перила, бросился навстречу незнакомцу.

– Что случилось? – подбежав, спросил он.

– Там Илья и Даша, – задыхаясь, сказал он, – они упали с лошадей и лежат неподвижно.

– Как упали? Почему? Они живы?

– Я не знаю, я всего лишь уборщик, а не врач.

– Ты вызвал скорую?

– Нет, я сразу же побежал сюда! Я видел, что все здесь, – оправдываясь, сказал служащий.

Обернувшись, Андрей громко закричал:

– Марина, срочно вызовите скорую помощь. Папа и Даша упали с лошадей, они лежат неподвижно. Я бегу туда.

– Как тебя зовут, – спросил Андрей у испуганного парня.

– Саша.

– Саша, давай бегом показывай, где это случилось.

Оба молодых человека быстро побежали через ипподром в сторону конюшен.

– Что случилось? Я ничего не понимаю, – дрожащим голосом спросила Екатерина Владимировна.

– Держите себя в руках, мы немедленно направляемся за ними, – жестким тоном объявил полковник, – что-то случилось с Ильей и Дашей.

– Марина, ты вызвала скорую?

– Да. Сказали, что скоро будут.

– Сейчас все успокойтесь и проследуйте за мной, – сказал Виноградов и быстрой походкой проследовал через поле.

– Я чувствовал. Я знал, что должно случиться что-то нехорошее, – едва шевеля губами, сказал полковник.

Глава 9. Смерть под стук подков

Смерть – это всегда финальный аккорд жизни.

Но, если эта смерть естественна. Другое дело, если кто-то решил закончить твое произведение раньше, оборвав его в момент кульминации. Дирижер убирает палочку, саксофонист прячет инструмент в чехол, а пианист, в последний раз дотронувшись рукой до клавиш, закрывает крышку фортепьяно… Тишина.

– На зеленой, аккуратно постриженной лужайке, похожей на расстеленный ковер, паслись две непривязанные лошади. Это были именно те гнедые, на которых ускакали Илья и Даша. Рядом, всего в нескольких шагах, на земле лежали два тела.

Услышав звуки сирены скорой помощи, Александр Петрович прибавил шаг и поспешил к конюшням. Бежать он не мог, а от быстрой ходьбы резко заныла спина. На протяжении двадцати лет его беспокоил позвоночник, и врачи так и не смогли излечить недуг. Несколько раз в год Виноградов ложился в больницу, где ему оказывали терапевтические процедуры, но это спасало его лишь на несколько месяцев, а иногда и меньше. Поэтому сейчас этот рослый, с виду здоровый полковник, сжимая зубы от боли, со всех ног спешил навстречу беде.

– Они живы? Доктор, скажите, что с ними? – с дрожью в голосе спросил Виноградов.

– Мужчина мертв, а девушка жива, но находится в очень тяжелом состоянии, – констатировал врач, – ей срочно нужна медицинская помощь. Женя, неси срочно носилки, мы увозим девчонку! – вдруг крикнул доктор.

– Что произошло? Они живы? – с ужасом в глазах спросила Марина.

Александр Петрович молчал. Подняв глаза, он посмотрел на Марину и лишь легонько кивнул головой.

Наверное, самое страшное – это смотреть в глаза людей в тот момент, когда им сообщали о смерти родного человека. Ни один художник мира не сможет передать горечь, страх, испуг и те слезы, которые, как гром среди ясного неба, появляются в глазах. Лучше никогда не видеть этого. Лучше никогда не смотреть в этот момент в глаза человеку. Эти воспоминания невозможно забыть. Каждый раз, вспоминая об этом, ваше сердце будет сжиматься от боли.

Полковник опустил глаза и посмотрел вниз. Он пытался сдержаться, не поддаться порыву чувств, которые нахлынули на него. Крепко держа все это время в своих руках хрупкую ладошку Марины, он, наконец, услышал позади себя голоса остальных.

– Андрей, помогите ей, мне нужно поговорить с врачом.

Подойдя к доктору, который уже садился в машину, полковник спросил:

– Что случилось? Почему они упали?

– Пока не знаю. Мы сейчас везем девушку в больницу, надо установить, что с ней, а вот мужчине мы, к сожалению, помочь ни чем не можем. Он мертв. Вам следует вызвать милицию. Тело мы забираем с собой.

– Вы не будете возражать, если я поеду с вами. Это мой близкий друг и его дочь.

– Конечно, передайте родственникам, чтобы направлялись в девятую больницу.

Немедленно передав сообщение врача, полковник сел в машину, которая под звук сирены исчезла из вида.

Все произошло настолько быстро, что никто из присутствующих ничего не понял.

– Немедленно едем за ними, – крикнул Андрей, – моя машина припаркована за углом.

– Андрей, Марина сказала, что Илья мертв. Это прав-да? – еле слышно спросила Екатерина Владимировна, все это время стоявшая прислонившись к дереву. – Этого не может быть… не может быть… – тихо повторяла она.

– Екатерина Владимировна, садитесь в машину, мы все узнаем в больнице, – сказал Андрей.

Придерживая женщин за плечи, Андрей проводил их к машине.

– Саша, убери лошадей и сообщи о случившемся Олегу и Игорю, я не знаю, где их искать.

– Хорошо. Я сейчас же все сделаю, – сказал тот и изо всех ног бросился к лошадям.

В воздухе повисла тишина. Даже деревья перестали перешептываться между собой. И только один аист, пролетая низко над землей, громко прокричал что-то на своем языке, как будто был чем-то очень недоволен и, взмахнув крыльями, взвился вверх к облакам.

Глава 10. Разговор с врачом

Теряя дорогого человека – мы навечно теряем покой.

В такие моменты наша душа, подобно порывистому, сильному ветру, извивается и кричит среди бескрайних просторов.

Но со временем ветер стихает, превращаясь в легкие прикосновения воздуха.

Нужно время. Просто нужно время…

Александр Петрович медленными шагами ходил по коридору больницы. Время как будто замерло. Пытаясь собраться с мыслями, полковник принялся считать, сколько потребуется шагов, чтобы измерить длину коридора. Виноградов пытался не поддаваться на уговоры сердца и не заплакать. Крепко сжав кулаки, он медленно подошел к распахнутому настежь окну.

– Я потерял друга, – еле шевеля пересохшими губами, сказал он, – как это могло случиться, я ничего не понимаю.

Ожидание длилось невыносимо долго. Вся семья была в сборе. Екатерина Владимировна, уткнувшись лицом в Марину, громко рыдала. Игорь, медленно подойдя к окну, дрожащей рукой прикурил сигарету.

– Здесь нельзя курить, выйдите, пожалуйста, на улицу, – сказала проходящая мимо медсестра.

– Мне все равно, – делая очередную затяжку, сказал Игорь, – у меня брат умер.

Услышав последнюю фразу, полковник повернулся и посмотрел на стоящего рядом мужчину. Было видно, что он пьян. Помятый костюм и нерасчесанная грязная голова говорили о том, что мужчина не переодевался уже несколько дней. Нахмурившись, полковник уже собрался отойти подальше, но увидел, как по щекам мужчины быстро скатились две слезы и спрятались за воротник рубашки. Это была очень странная картина, глаза сами невольно впивались в нее, и было очень сложно отвести взгляд. Взрослый мужчина, грязный и помятый, плакал детскими слезами.

– Держитесь, мой друг, вам еще через многое предстоит пройти, это только начало, – похлопав по плечу, сказал Виноградов.

Игорь промолчал, лишь благодарный взгляд, вместо слов, говорил спасибо. Полковник решил пока не подходить к женщинам, им сейчас лучше побыть вдвоем, сочувствие и поддержка могут вызвать очередной приступ.

Было сложно собрать картинку воедино. Произошедшее напоминало разбитую вазу, которая тебе настолько дорога, что ты непременно должен попытаться ее склеить. Виноградов хотел проанализировать произошедшее, но в голове была пустота, лишь только сердце было пропитано невыносимой болью.

В конце пустого длинного коридора появился силуэт мужчины в белом халате, который направился в их сторону. Чем ближе он подходил, тем длиннее казалось ожидание.

– Это вы семья Ильи Колесникова? – спросил он.

– Да. Мы все его родственники и друзья, – ответил Александр Петрович.

– К сожалению, Илье мы не в силах были помочь, он скончался еще до нашего приезда. Примите мои искренние соболезнования. А вот с Дашей все будет хорошо. Она сейчас будет переведена в палату, ей сделали промывание желудка. Но беспокоить ее сегодня не стоит.

– Доктор, что произошло? Причем здесь промывание желудка? – растерянно спросил полковник.

– Я вам сейчас все объясню. Даша упала с лошади, потому что серьезно отравилась и потеряла сознание. Возможно, она съела что-нибудь испорченное или несвежее за столом. Сейчас она уснула, так что не волнуйтесь. С Ильей все иначе, у него произошла остановка сердца, что и привело к смерти. Конечно, мы будет проводить вскрытие, которое покажет истинные причины смерти, но пока это вся информация, которой мы владеем.

– Подскажите, а чем отравилась Даша? – спросил Александр Петрович, переминая с ноги на ногу из-за сильной боли в спине.

– Мы еще точно не знаем, мы взяли у нее все необходимые анализы, завтра с утра мы получим ответы.

– Спасибо вам, доктор. Разрешите уточнить, в котором часу завтра можно будет подъехать?

– Я буду на месте в половине восьмого утра. Для меня эта смерть стала как неожиданностью, так и ожидаемым исходом. Я долгое время лечил Илью и был в курсе его истории болезни.

– Я вас пониманию, для меня он очень много значил, – тихо сказал полковник.

– Знаете, Илья был для меня не только пациентом, но и другом. Для меня это тоже большая потеря, в принципе, как и жизнь любого другого человека. Извините, но мне нужно идти.

– Спасибо вам за помощь. До свидания.

Закончив разговор, полковник дождался, пока все разойдутся. Убедившись, что никого нет, он схватился обеими руками за спину, и, хромая, дошел до стоящей в конце коридора скамейки. Медленно опустившись, Александр Петрович издал облегченный вздох.

– Вот несчастье! Ну почему она заболела именно сегодня, – пробормотал Виноградов.

Подождав несколько минут пока боль утихнет, полковник встал и направился к выходу. На первом этаже в холле стоял Андрей и читал объявления, вывешенные на стенде.

Увидев полковника, он направился ему навстречу.

– Извините, что заставил вас ждать, – сказал Виноградов, – заговорился с врачом, а где все?

– Олег повез их домой, Екатерина Владимировна очень плохо себя чувствует, а я решил остаться и дождаться вас. Я просил врача пустить меня к Даше, но он не разрешил.

– Вам сейчас лучше отправиться домой и хорошенько отдохнуть, завтра мы приедем сюда с самого утра и узнаем, что произошло на самом деле.

– Все это очень странно. Отец и дочь вместе падают с лошади, один умирает от остановки сердца, а Даша теряет сознание.

– Это действительно очень странно, – повторил полковник. Вы, наверное, не знали, никто не знал, что у Ильи были большие проблемы с сердцем.

– Какие проблемы? Он никогда не жаловался.

– У него был инфаркт. Полгода назад. После этого сердце совсем ослабло.

– Он ничего не говорил нам, – удивился Андрей.

– Да, я знаю, он не хотел вас расстраивать. Периодически он лежал в больнице, проходил курсы реабилитации в лучших санаториях, а вам говорил, что был в командировках.

– Да, так и было. Какой ужас. Он много нервничал из-за этих соревнований, вот сердце и не выдержало.

– Такой вариант возможен, но, что же произошло с Дашей, чем она могла отравиться? Мы все ели и пили с одного стола. Все было свежее, это точно, я сам ел. А до этого во время соревнований она что-нибудь ела?

– По-моему нет, возможно, пила воду. Да, она покупала газированную воду в начале представления, если не ошибаюсь, минеральную.

– Вряд ли причиной была вода, это было слишком давно, – задумчиво сказал полковник.

– Вы думаете, что ее мог кто-то отравить? – неожиданно спросил Андрей.

– Сейчас трудно сказать что-то конкретное, нужно дождаться результатов анализов. Да и кому нужно отравлять Дашу. За столом была только ее семья и никого больше.

– Я просто предположил, ладно, давайте не будем говорить загадками, а просто поедем домой, нам всем следует отдохнуть.

– Это правильно, я тоже поеду домой. Там бедная Настя уже, наверное, совсем извелась. Я отправил ее на такси домой.

– Давайте я вас подвезу. Вы где живете?

– На Комсомольской. Это недалеко от Площади Победы. Я буду вам признателен, – со слабой улыбкой на лице сказал полковник и, прихрамывая, направился к машине. – Приятный молодой человек, – подумал Виноградов, – очень вежливый и воспитанный, но чересчур самоуверенный. Даше повезло с мужем, хотя и не скажешь, что он сильно расстроен.

Легкой походкой Андрей шагал впереди полковника. Черные, как смоль, густые волосы немного развевались на ветру. Синие узкие джинсы прекрасно обтягивали длинные ноги, а розовая рубашка подчеркивала молодое мускулистое тело. Взгляд был полон уверенности, и было видно, что этот молодой человек знает себе цену, и она очень высока. Андрей знал, что взгляды проходящих мимо людей адресованы именно ему, и получал от этого удовольствие. Взглянув сейчас со стороны на этого молодого человека, трудно было сказать, что у него сегодня чуть не умерла жена.

Заведя машину, Андрей резко нажал на газ и умчался с парковки. Бедный полковник от неожиданно быстрой скорости вжался в сидение, и, нахмурив брови, недовольно посмотрел на водителя.

Глава 11. Послевкусие дня

Наши страхи. Мы прячем их всю жизнь за плотными шторами. Чтобы никто не смог узнать, насколько страдает наша душа. Насколько страдает наше тело. Какие странные мысли забираются к нам в голову, чтобы в очередной раз испугать, когда в комнате потухнет свет. И, порой мы даже не осознаем, что прячемся не от кого-то, а от самих себя.

Раскачиваясь в своем любимом ротанговом кресле, полковник прикрыл глаза, пытаясь еще раз осмыслить произошедшее. Сильная боль в спине мешала сосредоточиться, поэтому периодически он издавал звук, напоминающий скрип старого пола. Приоткрыв дверь, в комнату заглянула Алла Владимировна.

– Ты не спишь? – шепотом спросила она.

– Нет, Алченок, заходи.

У Александра Петровича была привычка называть близких людей ласково. Во время ссор или споров он всегда громко и с акцентом называл собеседника по имени и отчеству, отчего сразу становилось смешно, и злоба утихала.

– Как там Настя? – ласково спросил он, – бедная моя девочка, намаялась она сегодня.

– Она уснула в зале перед телевизором. Для нее это был шок, хотя она говорит, что видит смерть не в первый раз и не боится, но сегодня ей стало не по себе.

– Сегодня всем стало не по себе. Для семьи это вообще полная неожиданность, ведь никто не знал, что у Ильи были проблемы со здоровьем.

– Бедная Екатерина Владимировна, бедные дети, как они сейчас страдают.

– Это ужасно когда умирают близкие люди. Это страшное горе. Знаешь, я ведь в первый раз теряю друга. За тридцать шесть лет своей службы я ни разу никого не терял. И сейчас это ужасно. Я не могу в это поверить и не могу это принять. Мое сердце и мозг не хотят верить в то, что Ильи больше нет.

После этих слов полковник медленно поднялся с кресла, чтобы Алла Владимировна не заметила, что у него болит спина. Она всегда очень сильно переживает и расстраивается, когда узнает, что супругу плохо. Поэтому и сейчас Александр Петрович медленно принялся расхаживать по комнате, делая вид, что сильно озадачен.

– Я считаю, что люди не должны уходить из жизни так рано, тем более такие люди как Илья. Он всегда был хорошим семьянином, замечательным отцом и верным другом. Такие люди должны жить и творить добро.

Подойдя к шкафу с посудой, полковник принялся переставлять посуду так, чтобы каждая чашка стояла ровно посередине блюдца.

– Человек должен пройти путь до конца, увидеть всю красоту и всю грязь, что приготовила ему судьба, – сказал он. – Когда я был маленький, отец всегда говорил, что Бог забирает самых лучших к себе, потому что там будет еще лучше, а плохих оставляет жить на земле, чтобы они в полной мере поняли, насколько жестокой может быть судьба.

Алла Владимировна тихонько сидела на краешке дивана и слушала супруга.

– Теперь я понимаю, что он имел в виду, – с горечью в голосе добавил полковник. – Ни отца, ни друга.

В комнате стояла такая тишина, что было слышно, как тикают настенные часы и как у соседей сверху назревает скандал.

– Алла, пойдем ужинать, я сегодня почти ничего не ел, – сказал полковник и провел рукой по выпирающему из-под рубашки животу.

Настя всегда любила подшучивать над отцом из-за живота, а он, в свою очередь, всегда говорил, что это не живот, а авторитет, заработанный за долгие годы.

Алла Владимировна за несколько минут собрала на стол и позвала супруга кушать. Александр Петрович зашел на кухню, держа в руках бутылку армянского коньяка. Подойдя к столу, полковник с тяжестью поставил спиртное посередине стола и достал две рюмки. Алла Владимировна искоса посмотрела на мужа, но не сказала ни слова.

После своего увольнения полковник довольно часто стал употреблять спиртное. В первые недели он буквально каждый день приходил домой подвыпивший, мотивируя это тем, что прощается с коллегами по службе. Но проводы закончились, а спиртное нет. Становилось страшно, что полковник может спиться из-за своего горя. А это было действительно горе – он потерял смысл жизни. Порой, когда ему было совсем плохо, он говорил, что у него ощущение, будто он лишился ноги или руки и ощущает себя инвалидом. На глазах сильный и успешный мужчина терял лицо и превращался в… алкоголика. Но прошло время, и с помощью супруги и дочери он взял себя в руки.

Алла Владимировна молчала. Полковник аккуратно разлил коньяк по рюмкам и, не чокаясь, выпил залпом. Затем снова налил, и немного помолчав, сказал:

– За тебя друг. Ты был достойным человеком. Я тебя не забуду.

Алла Владимировна, немного отпив из рюмки, принялась раскладывать еду по тарелкам.

– Знаешь, я все равно не могу понять, как могло так получиться, что они одномоментно упали с лошадей. Допустим, у Ильи действительно произошла остановка сердца, но Даша, что произошло с Дашей?

– Ты говоришь, врач сказал, что это пищевое отравление, – добавила Алла Владимировна, – но почему тогда с остальными все в полном порядке?

– У меня тот же вопрос. Есть предположение, что Илья тоже отравился и не выжил, а Даше просто повезло, – размышлял полковник, – но мы все ели и пили с одного стола и с нами ничего не произошло.

Виноградов снова взял бутылку со стола и налил себе полную рюмку. Поймав возмущенный взгляд супруги, он сказал:

– Алла, не сегодня. Прошу тебя. Мне нужно выпить.

Часы показывали ровно половину первого ночи. Александр Петрович никак не мог заснуть. Боль в спине была просто невыносима. Собрав все силы в кулак, полковник сел на кровати. Несколько попыток подняться не увенчались успехом.

– Ух, ничего себе сегодня меня прихватило, – вслух сказал он, – черт бы побрал эту спину!

Дотянувшись до стула, Александр Петрович, наконец, встал на ноги. Опираясь на спинку, он медленными шагами проследовал на кухню, пытаясь ступать бесшумно, так, чтобы никого не разбудить. При каждом скрипе пола он вздрагивал и несколько секунд стоял на месте в надежде, что никто не проснулся.

– Какой позор, какое унижение, если меня сейчас кто-нибудь увидит в таком состоянии, – подумал он, – докатился, как беспомощный старик. Ну, ничего, мы еще посмотрим, кто кого.

Скрипнув зубами и сжав кулаки, полковник отодвинул стул в сторону, и, хромая, прошел на кухню.

Налив полную рюмку коньяка, Александр Петрович залпом выпил ее до дна.

– Сейчас должно стать немного легче, таблетки ведь все равно не помогают, а так и телу, и душе станет спокойней, – размышлял он в темноте.

Стрелки часов показывали ровно час ночи.

– Ну, вот полчаса туда и еще полчаса пути обратно в комнату, к утру как раз дойду, – усмехнувшись, сказал полковник.

Тяжело вздохнув, Виноградов крепко сжал стул руками и сделал шаг вперед.

Глава 12. Картина проясняется

Мы все боимся признаться себе, что стареем.

Новые морщинки, плохое зрение, боль в спине – вестники того, что назад повернуть уже не получится. Но если задуматься, то и возвращаться не надо. Ведь, мы там уже были, пережили, попробовали на вкус каждый день. А теперь нам остается только идти вперед. Именно идти, а не стоять на месте.

Облака медленно плыли по небосводу. Создавалось впечатление, что проезжающие машины задымили небо и от этого, оно перекрасилось в грязно-серый цвет.

Александр Петрович стоял возле окна и смотрел вверх. От вчерашнего весеннего солнца и след простыл, оставалось только надеяться, что эта грустная картина не дополнится дождем.

Беспокойно поглядывая на часы, полковник не сводил глаз с входной двери больницы. С минуты на минуту должен прийти доктор, и всем тайнам, наконец, придет разгадка.

– Я смотрю, не спится вам, Александр Петрович, – сказал только что подошедший врач.

– Доброе утро, Михаил Михайлович, вы извините меня, что я так рано, но больше я ждать не смог.

– Это и не удивительно, результаты анализов действительно заставляют задуматься, – с серьезным выражением лица сказал доктор и показал рукой на дверь. – Я думаю, что разговор нам следует продолжить в моем кабинете.

Расположившись в кресле доктор, нажал кнопку на телефоне:

– Валентина Петровна, принесите мне все документы по Колесниковым. – затем сказал полковнику: – Я не сыщик и не детектив и заранее выводов делать не люблю, но этот случай действительно настораживает и заставляет нас сделать звонок в милицию.

– Вы меня пугаете, Михаил Михайлович, что вы узнали? – нетерпеливо заерзав на стуле, спросил Виноградов.

– После проведения всех необходимых процедур и анализов в крови у обоих пострадавших был обнаружен атропин, – сказал доктор и пристально посмотрел на полковника.

– Атропин? – повторил Виноградов, – но если я не ошибаюсь, то атропин применяется при язвенных болезнях желудка.

– Абсолютно верно, также он применяется в ряде других случаев, например, при бронхиальной астме или холецистите. В данном случае нас интересует, как данное лекарство в такой большой дозе попало к Илье и Даше. Ведь, как выяснилось, ни у одного, ни у другого никаких проблем со здоровьем в этой области не было.

– Это невероятно, этого просто не может быть, – прошептал полковник.

– Более того, то, что я вам сейчас скажу, наведет вас на еще более неприятные мысли. В крови у Ильи было обнаружено в несколько раз больше атропина, чем в крови у Даши, – добавил Михаил Михайлович. – Я повторюсь, я не детектив, но выводы, которые можно сделать – неутешительные, и, как бы мне не хотелось втягивать в это дело милицию, я просто не могу поступить иначе.

– Я вас понимаю и полностью поддерживаю. Пора назвать вещи своими именами, вы думаете, что это было убийство?

– Я почти уверен в этом. По-другому объяснить случившееся я просто не в силах.

Александр Петрович встал с кресла и принялся медленно мерять шагами комнату. В кабине несколько минут стояла тишина, каждый был погружен в свои мысли.

– Мне даже страшно думать об этом, ведь я был там, и самое страшное, я пил этот же чай, но это просто невероятно, – почти прокричал полковник. – Я с вами полностью согласен, без милиции здесь никак не обойтись. Я сам с ними свяжусь и сообщу о случившемся, у меня остались очень хорошие друзья в органах, настоящие профессионалы.

Александр Петрович, отнеся телефон подальше от глаз, принялся тщательно перебирать записную книжку в поисках нужного номера.

– Друг мой, я вижу вам необходимо показаться окулисту, у вас налицо дальнозоркость! – Вам срочно нужны очки, так вы только делаете еще хуже своим глазам.

– Какая дальнозоркость? Вы о чем? – спросил полковник и быстро спрятал телефон в карман брюк, – просто в помещении темно, а так свет лучше падает.

– Ну, да, конечно, – улыбнувшись, добавил Михаил Михайлович, – а, по-моему, кто-то просто боится признаться, что он стареет.

– Я? Ни в коем случае! У меня все в порядке со зрением. Я же вам объяснил, что так просто лучше видно. – Вы извините меня, я выйду на пару минут, нужно сделать один звонок.

– Конечно, конечно, идите. В очередной раз убеждаюсь, что мужчины в этом возрасте – как дети, не признают очевидного! Хорошо, что я еще не дошел до этой стадии, – усмехнувшись, сказал доктор и поправил очки.

Оказавшись в коридоре один, полковник недовольно пробурчал себе под нос:

– Я смотрю, все такие умные стали! У меня все нормально со зрением, и никакие очки мне не нужны.

Достав телефон из кармана, Александр Петрович присел на кресло возле окна и продолжил поиски злополучного номера.

– Дурацкий телефон! Вот кто придумал телефон без кнопок, мало того, что ничего не видно, так еще и пальцем невозможно попасть на нужный номер, – продолжал бурчать Виноградов.

Наконец, набрав нужный номер, полковник услышал в трубке знакомый голос:

– Какие люди у аппарата, – ответил на другом конце Сергей Васильевич Беляк, – какими судьбами?

– Здравствуй, брат! Я тоже рад тебя слышать. Я сейчас долго говорить не могу, но мне нужна твоя помощь. С моим другом случилась беда, вчера днем он трагически скончался, предполагаю, что это по нашей линии.

– Прими мои соболезнования, друг. Знай, ты можешь рассчитывать на мою помощь. Это не телефонный разговор. Давай встретимся после шести часов и все обсудим. Отправь мне сейчас «смеской» адрес и точное время встречи. Саша, извини, начальник вызывает, нужно бежать, увидимся.

– Хорошо. До встречи.

Полковник задумчиво повертел телефон в руках.

– «Смеской?» Ну и как ее печатать? Вот выдумал! Ну, неужели так трудно было просто записать адрес и время на бумажке?

Александр Петрович принялся тщательно нажимать пальцем на экран, пытаясь напечатать злополучный текст.

– Вот для кого они создают такие маленькие буквы, что на них невозможно попасть пальцем? Наверное, для детей!

Спустя пять минут мучений полковник с радостным вздохом положил телефон в карман.

– Ну вот, эту функцию я тоже освоил, осталось только узнать, зачем нужны оставшиеся пятьдесят значков.

Вернувшись в кабинет, Виноградов, довольный собой, расположился в кресле.

– Что вызвало у вас улыбку? – спросил доктор.

Немного смутившись, Александр Петрович ответил:

– Просто давно друга не слышал, вот и порадовал его звонок, – ответил он и крепко сжал телефон в руке.

– Ну, что сказал ваш коллега? Он возьмется выяснить, что произошло на самом деле?

– Да мы договорились встретиться через час, и я введу его в курс дела. Я считаю, что сперва я сам расскажу ему, как все было, а затем мы еще раз побеседуем с вами и семьей Колесниковых. Спасибо вам еще раз за помощь, я думаю, что мы видимся далеко не в последний раз.

– До свидания. Кстати, подумайте об очках, у меня есть на примете хороший окулист…

– Спасибо, но не стоит, – перебил полковник, – у меня все в порядке со зрением, я же вам объяснил, так лучше падал свет. Еще раз спасибо. До скорой встречи, – слегка кивнув головой, Виноградов вышел из кабинета, недовольно шевеля усами.

Глава 13. Вопросы и ответы

Пока мы сами не сталкиваемся с бедой, нам сложно понять, насколько мучается человек, познавший ее. Мы пытаемся ставить себя на место другого, представляя, как поступили бы мы.

И фраза «Я представляю, какого тебе» – остается лишь словами.

А затем, сталкиваясь с разногласием – мы начинаем судить.

Возле кафе «Лидо», как обычно, толпилось много людей, тем более время было как раз, чтобы поужинать. Александр Петрович, зайдя внутрь, пытался глазами найти своего старого друга.

Вместе со своим боевым товарищем полковник съел не один пуд соли. Сейчас Сергей Васильевич Беляк возглавляет управление уголовного розыска. Будучи руководителем, он не бросил оперативную работу и сам принимает участие во всех задержаниях.

– Здравствуй, брат! – громко крикнул Сергей Васильевич и, крепко обняв полковника, попытался поднять его над полом. – Здоровье уже не то, что было раньше – стареем, – с улыбкой сказал он.

Услышав опять про старость, Александр Петрович скривился, как будто только что проглотил лимон:

– Я попросил бы не обобщать, – сказал он.

– Как же я рад тебя видеть, нам тебя очень сильно не хватает.

– Мне очень приятно это слышать, я тоже очень скучаю по всем, по работе…

– Все уже знают правду, как именно ты уволился, точнее… тебя уволили, – сказал Беляк.

– Откуда? Я ведь никому не говорил, – удивленно спросил полковник.

– Правда всегда выходит наружу, как бы ее ни прятали. Кому, как ни тебе этого не знать.

– Знаешь, Сережа, мне до сих пор больно об этом говорить. Вроде бы и время уже прошло, а каждый раз, когда вспоминаю, сердце сжимается от боли. Я боюсь, что никогда не смогу этого забыть и, самое страшное, простить.

– Это хорошо, что люди узнали правду. До этого все просто недоумевали, что произошло.

После этих слов, Сергей Васильевич показал рукой на зал:

– Бери поднос и пошли, выберем что-нибудь покушать, я лично голоден, а ты?

Александр Петрович, ничего не ответив, проследовал в зал. Через несколько минут на его подносе стояла тарелка запеченной картошки с мясом, салат и несколько драников со сметаной.

– Ты совсем не изменился, разве что усы немного поседели, – усмехнувшись, сказал Сергей Васильевич и, поставив поднос на столик, с нетерпением потер руки.

– Я теперь понимаю, почему ты давно сбрил свои, чтобы не выглядеть старше своего возраста, – ответил полковник и принялся аккуратно разрезать горячую картофелину, от которой исходил чарующий аромат домашнего тепла. – Тебе только осталось подбрить свои залысины – и снова пятьдесят! – рассмеялся Александр Петрович, чуть не поперхнувшись горячей едой.

– Как остроумно, смотри не подавись, – парировал Беляк, – в нашем возрасте маячки приближающейся старости должны восприниматься адекватно.

– Зайчик мой, я попросил бы не обобщать, я младше тебя на шесть лет и волос у меня на голове столько, что тебе и не снилось, – сказал Виноградов, – и вообще, пора прекращать этот спор, а то, зная тебя, он может продолжаться бесконечно.

Сергей Васильевич Беляк был давним другом полковника. Судьба свела их почти двадцать лет назад, когда Александр Петрович перевелся работать в Минск. Взбалмошный, своенравный, легкомысленный – все эти качества составляли его суть. Человек с добрым сердцем и светлой головой. Большой любитель повеселиться, выпить и поспорить, с ним всегда было легко и весело. Есть такие люди, которые похожи на теплый домашний плед, который укутывает нас своим теплом в холодные вечера, и на душе становится очень комфортно.

– Сергей, мне нужна твоя помощь, я рассказывал тебе по телефону, что случилось с Ильей Колесниковым и его дочерью.

– Расскажи поподробнее, что произошло. Как я понял, есть предположение, что их отравили? Вскрытие уже было?

– Да, я сегодня был у врача, он сказал, что в крови у обоих был обнаружен атропин.

– Атропин? Но как он там мог оказаться? Ты не знаешь, он страдал язвенными болезнями, возможно, он принимал лекарства?

– Допустим, но в крови у Даши тоже был атропин, только она выжила, а он нет.

– Хорошо. Размышляем логически, есть вероятность, что она тоже принимала препараты.

– Я знаю, что у Ильи были проблемы с сердцем, но на желудок он никогда не жаловался. С Дашей у него были очень сложные отношения, в подробности он не вдавался, но про ее здоровье он ничего не говорил.

– Странно, все это очень странно, – сказал Беляк, медленно перемешивая салат. – Все, что мы сейчас можем, это провести судебно-медицинскую экспертизу и точно установить в каких количествах у Ильи и Даши в крови находился атропин.

Несколько минут мужчины сидели молча и доедали обед. Александр Петрович был явно озадачен. Периодически он поднимал голову от тарелки и дотрагивался рукой до усов, покачивая головой из стороны в сторону.

– Знаешь, Сергей, на самом деле такой способ убийства нетривиален. Атропин в больших дозах – это идеальное орудие для убийства. Это бесцветная жидкость или порошок, который прекрасно растворяется в воде и не имеет никакого запаха.

– Да, действительно, интересно, – сказал Сергей Васильевич, – подскажи, а из чего его делают?

– Насколько я знаю, атропин получают из белладонны.

– И сколько нужно его выпить, чтобы потерять сознание?

– Пару капель, а вот для летального исхода понадобится почти столовая ложка, – ответил полковник и пристально посмотрел на друга.

– Кто еще присутствовал в тот день на обеде, кроме тебя с Настей?

– Две дочери Ильи вместе с мужьями, жена – Екатерина Владимировна, – сказал Виноградов, – еще там была их горничная, очень милая женщина, вроде бы все.

– Мне нужны их полные данные, я проверю по своим каналам, может что-нибудь выплывет.

– Хорошо. Кстати, там еще был брат Ильи – Игорь. Он заходил всего на пару минут и был пьян. Илья рассказывал, что он большой любитель выпить и в последнее время их отношения складывались не совсем благополучно.

– Интересно, – ухмыльнулся Беляк, – продолжай.

– Я не совсем владею информацией, но явная неприязнь к присутствующим была видна на его лице. Мне он показался очень странным.

Сергей Васильевич посмотрел на часы, стрелки показывали почти семь часов вечера.

– Петрович, мне уже нужно бежать на работу. Я сегодня же займусь этим делом. Дай мне координаты врача, я хочу, чтобы они провели дополнительную экспертизу.

– Да, конечно, беги. Я все понимаю, работа, – с грустью в голосе сказал полковник и посмотрел в окно.

– Не грусти, дружище, я думаю, что мы еще поработаем вместе. Я сейчас созвонюсь с доктором и, надеюсь, завтра мозаика начнет складываться.

Поднявшись из-за стола, Сергей Васильевич крепко обнял полковника и нежно похлопал его по плечу.

– Не переживай, все будет хорошо, – добавил он.

На полпути к выходу Беляк обернулся и произнес:

– Знаешь, Петрович, что самое ужасное? Это то, что мы в любом случае окажемся на твоем месте, только неизвестно, когда и как. Может завтра, а возможно и через год… Не жизнь, а пороховая бочка.

После этих слов Сергей Васильевич развернулся и уже через несколько секунд растворился в толпе шумного проспекта.

Глава 14. Старые раны. Новое убийство

Преданность и предательство. Слова столь разные по значению и одновременно стоящие вплотную друг к другу.

Единожды предав, человек уже никогда не сможет быть человеком. Единожды доказав преданность, человек уже никогда не обманет.

Как близки и как далеки эти понятия.

В зале на полу были разложены фотографии. Возле дивана стояла аккуратная стопочка фотоальбомов, на каждом из которых был написан год. Посреди комнаты на ковре сидел Александр Петрович и внимательно рассматривал фотографии.

– Папа, у нас что, были грабители? – спросила Настя, которая только что вернулась домой.

Полковник с озадаченным видом продолжал пристально вглядываться в фотографии, не обращая внимания на дочку.

– Все понятно, он опять никого не слышит, – усмехнувшись, сказала Настя. – Я думаю, что если бы сейчас на самом деле в дом ворвались грабители, он и не заметил бы.

Настя стояла, прислонившись к двери, и с нежностью наблюдала за отцом. Трепетная любовь разливалась по ее сердцу, когда она находилась рядом с ним. Эта любовь была безгранична. Она была готова на все, только чтобы папе было хорошо.

Улыбнувшись, Настя вспомнила, как мама рассказывала ей историю ее рождения. Когда она появилась на свет, Александр Петрович неделю никому не говорил о том, что стал папой. Полковник не мог поверить, что у него снова девочка. Как и любой мужчина, он безумно хотел сына, хотя бы одного, и вот снова дочка.

Сейчас полковник гордится дочерьми и ни капельки не жалеет, что стал счастливым обладателем двух девчонок. Хотя Настя в детстве не совсем походила на девушку, скорее – наоборот. Да и сейчас, выбрав не совсем женскую работу, ей было легче найти общий язык с мужчинами, нежели с представительницами ее пола.

– Папа, – вновь позвала она, – неужели ты меня слышишь!

– Привет, ты давно пришла?

– У меня нет слов, вообще-то я уже здесь минут десять стою и жду, когда ты обратишь на меня внимание.

– Извини, солнышко, я задумался, – с грустной улыбкой на лице сказал полковник.

– Я смотрю, ты снова формируешь семейный архив? Какой год?

– Да, что-то я позабросил это направление. Смотри, сколько уже накопилось, – Александр Петрович показал рукой на разложенные на полу фотографии.

– Да уж, нашел ты себе работу.

– Это не работа, а сплошное удовольствие. Настя, распечатай мне, пожалуйста, две таблички на фотоальбомы, сейчас скажу какого размера.

Взяв в руки линейку, полковник аккуратно приложил ее к альбому и снял размеры:

– Так, ровно пятнадцать с половиной сантиметров, а лучше пятнадцать сантиметров и три миллиметра.

– А давай лучше пятнадцать сантиметров и тридцать две сотые, – пытаясь сдержать улыбку, сказала Настя.

– Не умничай, а то я посмотрю, как ты будешь потом это измерять на компьютере, – сказал Александр Петрович.

– Слушаюсь, товарищ генерал, разрешите выполнять, – через смех сказала дочка.

– Разрешаю, – ответил полковник и тоже рассмеялся.

– Папа, а какой год печатать?

– Текущий, – раскладывая фотографии по стопочкам, ответил он.

На полу, прислонившись к стене, стояла стопка фотоальбомов. Сбоку, на каждом из них была приклеена бирка с определенным годом. В самом низу лежали большие, красного цвета и немного потрепанные от старости альбомы, на которых золотыми буквами были напечатаны названия городов: Брянск, Ленинград, Череповец и другие. У каждого альбома была своя история жизни. Жизни, которую прошел полковник.

Открыв альбом с надписью Ленинград, Александр Петрович на первой странице увидел себя в форме лейтенанта.

– Как давно это было, как недавно это было, – с печалью в голосе сказал он.

Сергей Васильевич сегодня еще сильнее всколыхнул воспоминания, которые и так каждый день не давали ему спокойно засыпать. Как разбитую чашку, полковник попытался по кусочкам собрать мозаику тех ужасных недель его жизни.

Не сказав никому ни слова, Александр Петрович набросил на плечи ветровку и вышел из квартиры. Медленными шагами полковник спустился к Свислочи и тихонько побрел вдоль набережной.

Его тридцати шестилетняя служба оборвалась в один момент. Весь смысл жизни рухнул в одночасье.

– Господи, да я и сам бы уволился, мне оставалось всего полтора года до конца контракта, – думал про себя полковник. – Меня выкинули, как ненужную вещь! И ради чего? Ради кого? Я великолепно вел дела, все было просто замечательно.

В последние полгода до увольнения на Александра Петровича неожиданно стало поступать давление от высшего руководства, совершенно не причастного к его работе. Намеки на то, чтобы он освободил должность, изначально были ненавязчивыми и звучали больше, как шутка. В скором времени Виноградов понял, что это далеко не шутки, а запланированная «игра» неизвестных ему людей. Через несколько недель в его управление с внезапными проверками нагрянули неизвестные в штатском, которые перевернули с ног на голову всю документацию. Так ничего и не обнаружив, проверяющие ушли, но напоследок ясно дали понять, что они еще вернутся и обязательно докопаются до правды. Только вот какую правду они собирались искать, так никто и не понял.

Полковник понимал, что он ставит под угрозу безопасность своих подчиненных, а играть жизнями своих людей он не хотел. Вспоминая последний разговор с руководством, Александр Петрович осознал, что помощи и поддержки со стороны людей, на которых он раньше мог рассчитывать, он не получит, а предъявляемое требование немедленно покинуть должность и передать ее другому человеку – стало «устным» приказом.

Еще до увольнения Александр Петрович узнал, что именно стояло за его срочным увольнением – должность являлась благодарностью за оказанные услуги руководству. Новый начальник в недалеком прошлом оказал «помощь» в постройке нескольких дач одному из министерских «боссов». За проделанную работу был установлен прейскурант – хорошая должность в столице.

Узнав, за что у полковника забрали его детище, смысл его жизни, первые несколько недель он не мог ни спать, ни есть, а единственным утешением был алкоголь. Невыносимая, жгучая боль от нанесенного удара, наполненного подлостью, малодушием и жадностью, разрывала ему сердце. Все, во что он верил, рухнуло в одночасье. Получив пощечину от тех людей, которым он служил, которым доверял – вера офицера была разрушена. А слово «честь» утратило тот великий и неприкосновенный смысл, с которым он жил всю свою жизнь.

Сейчас, спустя время, рана на сердце Александра Петровича начинала затягиваться, но он четко осознавал, что никогда не сможет забыть и простить.

Окутанный своими мыслями, он и не заметил, как дошел до моста, который разделял «мир детства и развлечений» с одинокой аллеей, омывавшейся Свислочью. Глядя на мелкие волны от быстрого течения, темп которому задавал внезапно возникший теплый весенний ветер, полковник попытался также быстро прогнать гнетущие его мысли.

Столица была пропитана невероятным запахом весны. Каждое деревце наперебой пыталось сообщить людям о приходе новой поры года. Своим легким шелестом от только что появившейся листвы они передавали эту радостную новость друг другу. В это время Минск становился прекрасным. Все везде обновлялось. Дорожная разметка сверкала новизной, столбики деревьев были покрашены свежей побелкой, а люди в яркой зеленой форме, старательно рассаживая в новые клумбы цветы, творили уличные шедевры. Создавалось впечатление, что каждый, кто находился в это время на улице, пытался вдохнуть в себя глоток новой счастливой жизни.

Решив еще немного прогуляться, Александр Петрович вошел в арку под мостом и оказался в детском парке. Поднимаясь вверх по алее, полностью погруженный в свои мысли, он не сразу услышал звонок телефона. Подняв трубку, полковник услышал взволнованный голос Екатерины Владимировны.

– Александр Петрович, здравствуйте! Вы меня узнали?

– Добрый день, Екатерина Владимировна, я как раз собирался вам позвонить.

– Вы не поверите, что случилось! Это ужасно! Я не знаю, что делать.

– Успокойтесь и расскажите мне, что произошло.

– Я сегодня была на конюшне и то, что я увидела… Это ужасно! – прокричала Екатерина Владимировна.

– Что ужасно? Что у вас произошло?

– Лошадь. Она убита. Очень жестоко. Я не знаю, что делать и кому звонить.

– Ничего не предпринимайте, я сейчас приеду.

Положив трубку, Александр Петрович быстрым шагом направился в сторону дома. Недавняя боль в спине немного утихла, и это позволяло полковнику шагать более уверенно.

Подъезжая к конюшням, Александр Петрович увидел огромное скопление людей перед входом и, судя по их лицам, на которых был отпечатан ужас и недоумение, увиденное их сильно впечатлило.

Найдя глазами Екатерину Владимировну, полковник быстрым шагом направился к ней.

– Дорогой наш друг, я ничего не понимаю. Что происходит? Зачем кому-то убивать нашу любимую лошадь?

– Сейчас вам следует успокоиться, а я постараюсь во всем разобраться, – спокойным голосом сказал полковник. – Подскажите, с кем я могу поговорить о случившемся?

– Я вас сейчас проведу к управляющему делами центра, он первый обнаружил Джессику.

– Какую Джессику?

– Так звали убитую лошадь. Она была нашей гордостью, победительницей всех соревнований. Умнейшее животное.

Пробираясь через толпу людей, Александр Петрович увидел перед входом в здание тело убитого животного. У лошади было перерезано горло и вспорот живот. Зрелище было не из приятных. У полковника при виде несчастной скотины к горлу подступил ком.

– Добрый день, меня зовут Николай Александрович. Екатерина Владимировна предупредила меня по поводу вас. Безумно рад знакомству. Понимаете, мы не хотим привлекать к этому инциденту милицию, дабы избежать огласки случившегося.

– Я понимаю и прошу вас подробно рассказать мне, что здесь произошло.

– Конечно. Я с утра, как обычно, приехав на работу, делал утренний обход конюшен. Подойдя к загону, я обнаружил калитку открытой. Лошади там не было. Сначала я подумал, что кто-то из сотрудников вывел ее на прогулку и, не придав этому значения, пошел дальше. Когда я покидал конюшню, я увидел, что перед входом в леваду лежит лошадь.

– Кто-нибудь был рядом с ней?

– Нет, я сразу же подбежал, но было уже поздно. Лошадь была мертва. Я немедленно позвал наших сотрудников, но они ничего не видели и были шокированы не меньше моего.

– У лошади перерезано горло и вспорот живот. Неужели человек с помощью ножа мог так легко убить такое крупное животное?

– Вот здесь я вообще ничего не понимаю, так как лошадь была убита не ножом, а из ружья. Уже после выстрелов убийца вскрыл ей горло и живот, как будто хотел еще больше поиздеваться над умирающим животным.

После этих слов Александр Петрович быстрым шагом направился к месту событий. В голове не укладывалось только что услышанное, мысли путались, а предположительные мотивы убийства пугали офицера. Подойдя к телу, Александр Петрович присел на корточки и провел рукой по гладкой шерстке лошади. В области сердца полковник увидел три отверстия от пуль.

– Значит, животное умерло не сразу, – еле слышно пробормотал он. – Три выстрела в область сердца. Даже для такого животного этого было достаточно, зачем надо было издеваться над телом?

В недоумении полковник еще несколько минут просидел рядом с лошадью, ласково поглаживая ее по шикарной, ухоженной гриве.

– Очевидно, есть взаимосвязь между смертью Ильи и убийством животного, – подумал Александр Петрович, – просто не верится, что все это происходит на самом деле.

Внимательным взглядом он окинул близлежащую территорию. На земле рядом с изгородью полковник нашел три гильзы, которые аккуратно были сложены рядом.

– Очень странно, очень странно, – вслух повторил он.

– Что странно, Александр Петрович? – спросил управляющий, который все это время стоял рядом и наблюдал за действиями полковника.

Сложив гильзы в карман, Александр Петрович подошел к Николаю Александровичу и аккуратно отвел его в сторону.

– Любопытно и одновременно странно, что все гильзы лежали ровно в одном месте.

– И что здесь необычного?

– А то, что кто-то специально собрал их и положил на видное место, что бы мы с вами могли их найти.

– И кому, и, главное, зачем нужно было делать это?

– А вот на эту загадку нам и придется найти ответ. Лучше вспомните, у вас в центре у кого-нибудь есть гладкоствольное оружие? Или, может быть, у вас имеются заядлые охотники?

– Гладкоствольное? Точно нет. Наших сотрудников я знаю уже очень давно и никогда не слышал, чтобы среди них были охотники.

– Спасибо вам за помощь, – искренне улыбнувшись, сказал Александр Петрович и на прощание крепко пожал руку своему собеседнику.

– Подождите, – крикнул Николай Александрович, – что вы собираетесь делать?

– Уважаемый Николай Александрович, я знаю, где стоит искать ответ на этот вопрос, – в полголоса сказал полковник, – тот, кто это сделал, очень хотел, чтобы мы об этом узнали. Еще раз большое спасибо за помощь. Как только я что – нибудь узнаю, я вам обязательно сообщу.

Попрощавшись, Александр Петрович крепко сжал в кармане пиджака гильзы и направился к дому Колесниковых.

Глава 15. Операция «Внедрение»

Эгоизм. Это инстинкт самосохранения или отрицание превосходства кого-то над самим собой?

Или эгоизм – это эмбрион неравнодушия, который, так и не развившись в плод, пробуждает в других чувство неполноценности. Так или иначе, это не черта характера, как принято считать.

Это порок души.

Сергей Васильевич быстрым шагом поднимался по лестнице, порой даже перепрыгивая через несколько ступенек. Он был озадачен звонком Виноградова. Из телефонного разговора он только и успел понять, что дело не требует отлагательств, так как без причины Виноградов не стал бы его беспокоить. Нажав на кнопку звонка, он услышал звонкий голос Баха, который, опередив хозяина, спешил открыть дверь гостю.

– Мой дорогой друг, здравствуй!

– Твой звонок стал отличным предлогом сбежать с работы, – улыбнувшись, сказал Беляк.

– Да ладно, тебя ведь в свое время оттуда было не выгнать и ночью.

– Времена меняются, тем более без тебя жизнь повернула в совсем другое русло.

– Ну, все, перестань, иначе ты меня растрогаешь, – сказал полковник, – ты же ведь знаешь, я к старости стал еще более сентиментальным. На самом деле, дело, о котором я тебе сейчас расскажу, не столь приятное, как наша встреча.

– Я так и понял из твоего звонка, что дело Колесникова набирает не столь приятные обороты.

– Сегодня я снова был у них дома. Мне позвонила жена Ильи и попросила срочно приехать, так как у них на конюшне была жестоко убита лошадь. Ты не поверишь, что я увидел: мало того, что в нее стреляли из ружья, так убийца к тому же перерезал ей горло и вспорол живот уже после смерти.

– Очень странно. Напоминает месть.

– Я сразу же об этом подумал. Но кому? Илье? Судя по всему, ему уже отомстили, а это – финальный аккорд.

– Главное, чтобы на этом убийца поставил точку, а не запятую.

Александр Петрович разлил по чашкам свежий чай и, аккуратно поставив сервиз на поднос, отнес на лоджию. Удобно разместившись в креслах, коллеги отпили по глотку и, закурив по сигарете, продолжили разговор.

– Самое глупое в этой ситуации, это аккуратно оставленные на месте происшествия гильзы, как будто убийца дал нам намек, где стоит искать владельца ружья.

Александр Петрович достал из кармана гильзы и протянул их другу.

– Да, все верно, это гильзы от гладкоствольного ружья.

– Я расспросил управляющего конюшен, но он говорит, что никто в центре не имеет ружья и охотой не увлекается. После этого я пошел домой к Колесниковым и, Екатерина Владимировна подтвердила, что у Ильи было гладкоствольное ружье – подарок друзей на день рождения.

– Ты проверил количество патронов?

– Обижаешь, хоть я и на пенсии, но нюх еще не потерял, – улыбнувшись, сказал полковник и затушил сигарету в пепельнице. – Екатерина Владимировна сразу же показала мне ружье, и ты не поверишь, в нем не хватало трех патронов. Кто-то специально взял ружье Ильи и оставил гильзы.

– Но зачем? Какой в этом смысл?

– У нас есть два варианта: либо убийца сделал это по глупости, не подумав, что кто-то будет проверять ружье Ильи, либо наш преступник хочет кого-то подставить в доме Колесникова.

– Второй вариант больше похож на правду, надо быть полным дураком, чтобы сложить гильзы в одно место.

– Кстати, я забрал ружье и отвез его к знакомым экспертам. Мне уже позвонили, и что ты думаешь, оно чистое, отпечатков нет. Также Екатерина Владимировна сказала, что не видела, чтобы кто-то брал оружие, так как оно хранится у них в спальне, на витрине в шкафу.

– Ты понимаешь, что если она напишет заявление, то нам придется начать официальное расследование!

– Конечно, понимаю, она просит, чтобы мы до последнего смогли сделать все, что в наших силах, не предавая дело огласке. Бедная вдова и так на грани нервного срыва, и лишние допросы и стресс ей ни к чему. Так что, давай, дружище, надо хорошенько подумать, прежде чем мы сделаем следующий шаг.

Сергей Васильевич снова закурил сигарету и посмотрел в распахнутое окно. Вид был великолепен: Свислочь, медленно разбрасывая свои берега в стороны, спокойно текла вперед, покачивая на своих волнах сонных уток. Это была самая прекрасная пора года, когда жизнь как будто начиналась заново с каждым распустившимся деревом или цветком. В свете последних событий эта красота не успевала запечатлеться в памяти, так как мысли были заняты совсем другим.

– Я думаю, что нам следует отправить туда своего человека, – немного подумав, сказал Беляк, – но так, чтобы никто об этом и не догадался.

– Рассказывай, хитрец, что ты уже придумал.

– Нам не следует демонстративно выставлять возле дверей сотрудника. Нужен человек, который оказался бы там как бы случайно, не привлекая к себе внимания. Такой человек, чтобы никто из домочадцев не смог и подумать, с какой именно целью он здесь находится.

– И кто это может быть? Я привлеку к себе слишком много внимания.

– Я предлагаю отправить Настю в гости. На недельку. В отпуск я ее лично отпущу.

– Настю? Ты с ума сошел? А если с ней что-нибудь случится, я никогда себе этого не прощу.

– Ну, ты даешь! А когда ты ее в милицию отправлял работать, ты не подумал, что с ней каждый день может что-нибудь случиться?

Полковник, осознавая неубедительность своих доводов, подскочил с кресла и стал нервно ходить по лоджии, принимая решение.

– Хорошо. Давай попробуем. Вот только с Настей договариваться будешь ты.

В гостиной у распахнутого окна стояла маленькая женщина. Плечи и спина были опущены вниз. Со стороны силуэт больше напоминал пожилую женщину, которая нашла в себе силы подойти к окну, чтобы еще раз вдохнуть частицу весеннего чарующего аромата цветов, растущих под окном. Еще немного постояв, женщина, скрестив руки на груди, будто скрываясь от холода, подошла к большому зеркалу. Пропитанный усталостью и страданием, взгляд пробежался по отражению и остановился на лице: застывшие в глазах слезы говорили о неимоверном страдании, которому подверглась эта несчастная женщина.

– Екатерина Владимировна, – словно эхом через всю комнату пролетели эти два слова и внезапно разбудили хозяйку дома, стоящую перед зеркалом. Екатерина Владимировна, – снова повторил голос, и женщина, наконец, повернулась.

В дверях стояла Анна Константиновна. Она не хотела тревожить хозяйку, но к дому уже подъехала машина.

В последние две недели после смерти мужа Екатерина Владимировна практически не разговаривала и не выходила на улицу. Это был совсем другой человек. Из веселой жизнерадостной женщины, она превратилась в старуху. Спала она в гостиной на диване, не желая возвращаться в спальню, наполненную болезненными воспоминаниями. Так, свернувшись калачиком и накрывшись шерстяным пледом, Екатерина Владимировна проводила сутки напролет, изредка вставая, чтобы подойти к окну. Каждый раз, когда к дому подъезжала машина, она вставала с дивана и быстрым шагом направлялась к окну в надежде, что сейчас из автомобиля выйдет тот, кого она так ждала, и кому уже было не суждено никогда вернуться.

– Что вы хотели, – еле слышно сказала она и присела на диван.

– Приехала Настя Виноградова, вы просили позвать вас.

– Ах да, конечно. Проводите ее в дом.

Через несколько минут в коридоре застучали каблучки и юный женский голос зазвенел в тиши пустого дома. О приезде Насти Александр Петрович договорился с Екатериной Владимировной несколько дней назад, настойчиво предложив ей помощь в лице своей дочери. Полковник решил пока не посвящать вдову в подробности возможной причины смерти ее мужа.

– Здравствуйте, – сказала Настя, войдя в комнату, – как вы себя чувствуете?

Екатерина Владимировна, взяв себя в руки, повернулась к гостье и, неуверенно улыбнувшись, ответила:

– Добрый день, дорогая, я очень рада, что ты приехала, – искренне сказала она и, подойдя поближе, крепко обняла Настю. – Как видишь, я сильно сдала за последние недели, до сих пор не могу поверить, что такое могло случиться с нашей семьей.

– Я даже представить не могу, что вы сейчас чувствуете, но я приехала, чтобы помочь вам. Папа говорил, что Дашу уже выписали из больницы и она сейчас дома, а Марина была у вас и уже уехала домой. Он считает, что вы не должны оставаться одна, поэтому я буду с вами рядом, сколько нужно.

– Спасибо, солнышко! Мне очень приятно ваше внимание и забота, – сказала она. – У тебя замечательные родители, цени их. Пойдем, я проведу тебя в комнату, которую мы подготовили для тебя.

Бросив вещи на большую кровать, Настя обвела комнату глазами и, еще раз полюбовавшись интерьером спальни, подошла к окну. Прямо возле стены росли кусты пионов. Чарующий аромат цветов заставил Настю отвлечься от печальных событий, которыми были наполнены последние недели.

– Жизнь полна радости и горя, – подумала она, – казалось бы, у людей есть все, но в один миг они потеряли смысл и опору существования.

Шикарные комнаты, дорогая мебель и изысканный интерьер дома – все это утратило свой блеск и ценность после смерти хозяина. Сейчас в пустых комнатах и длинных коридорах поселилось горе. Спасти этот дом могло лишь время и близкие люди, которые своей добротой и любовью прогонят печальные воспоминания прочь.

Развешивая вещи в шкафу, Настя была полностью погружена в свои мысли. Она очень боялась подвести отца и не найти правду, которая была спрятана в одной из комнат этого дома. Во всей этой истории была какая-то недосказанность, ощущение, что каждый знает часть истории, но не знает точного ответа. И только сложив мозаику воедино, этот клубок сможет распутаться.

Ровно в семь часов вечера Настю позвали к столу. На ужин приехали Даша с Андреем и Марина. Олег задерживался на работе и не успевал к ужину. В половине восьмого спустился Игорь. Натянуто улыбнувшись, он присоединился к присутствующим. Никто не был настроен на светскую беседу, лишь Андрей пытался поднять настроение и разбавить тишину обсуждением нового коллеги с работы.

Настя сразу же уловила тревожные нотки в воздухе, которыми была наполнена комната. Пытаясь сосредоточиться на том, зачем она сюда на самом деле приехала, она начала тщательно изучать присутствующих и прислушиваться к разговору.

– Андрей, я считаю, что ты не прав, делая подобные умозаключения, когда знаком с человеком всего один день, – сказала Даша. – Первое впечатление – оно, практически всегда, обманчиво. Нормальный человек не будет выкладывать все козыри на стол в начале игры. Сперва он будет играть по-другому.

– Я не согласен, сущность данного гражданина я разглядел в первые пять минут разговора. Вычурная внешность, прическа, свойственная больше женщине, и лакированные туфли. Разве так должен выглядеть адвокат? – с раздражением в голосе спросил Андрей.

– О! В твоем голосе слышны нотки ревности? – ухмыльнувшись, спросила Марина.

– К кому?

– Как к кому? К себе любимому!

– Не понял?

– Все предельно ясно, мы уже давно раскрыли твою тайну! Нарцисс ты наш!

– Не говори ерунду, Марина. Если кто среди нас и страдает от самовлюбленности, так это вы, моя дорогая.

– Ладно, не обижайся, я ни в коем случае не хотела затронуть твои чувства, – подавляя улыбку, сказала Марина. – Просто, Даша права – не суди так строго человека, которого не знаешь.

– В этом и есть проблема большинства людей, они не думают, что говорят, – вмешалась в разговор Екатерина Владимировна, – нам легче не разобраться и облить грязью, чем узнать, что представляет собой тот или иной человек. Людям просто нечем заняться и вместо того, чтобы жить, они умудряются находить время, чтобы не наслаждаться своей жизнью, а выворачивать наизнанку чужую.

– Всё, остановитесь, я понял, – подняв руки вверх, сказал Андрей, – милые и заботливые тетушки, я обязательно запомню и выучу сегодняшний урок и больше так делать не буду.

– Поменьше сарказма, мой друг, – не поднимая глаз от тарелки, сказал Игорь, – ты еще слишком глуп, чтобы понять, как стоит себя вести и каким местом думать перед тем, как говорить.

Ухмыльнувшись, Андрей встал из-за стола и, проходя мимо Игоря, сказал:

– Насколько я знаю, вам не стоит говорить такие вещи вслух, иначе все в очередной раз удивятся вашему лицемерию.

На секунду в комнате воцарилась тишина. Игорь, сделав вид, что ничего не услышал, продолжил есть.

– Кстати, Катя, я надеюсь, мне можно продолжать жить в твоем доме или уже стоит поискать себе квартирку на окраине? – пристально взглянув на хозяйку, спросил Игорь.

– Не говори ерунды, ты можешь жить здесь, сколько хочешь, это и твой дом тоже.

– Может мой брат оставил мне гораздо больше, а не только пафосно обставленную комнатку над чердаком? Кто-нибудь видел завещание?

– Ты прав, это действительно нескромный вопрос. Я думала, что тебя больше беспокоит смерть твоего брата, чем вопрос наследства.

– Просто хотел сменить грустную тему и разбавить сегодняшний вечер более приятным моментом. Ты очень ненаблюдательная. Только посмотри на лица присутствующих, после моего вопроса гримасы наших родственников изменились. На лицах уже не видна грусть и печаль. Их лица просто кричат от любопытства и жадности. Особенно очаровательное лицо Андрея, он так и застыл с неподкуренной сигаретой в зубах, – усмехнувшись, сказал Игорь.

– Что за бред! Вы слышите, что говорите?

Встав из-за стола, Игорь медленно подошел к барной стойке и налил себе в бокал виски.

– Что это за ужин, на котором даже нельзя нормально выпить? А по поводу бреда, я отвечу. Подскажите мне, молодой человек, как часто вы раньше навещали свою драгоценную тещу? Раз в полгода? Зато сейчас вашу необогащенную интеллектом физиономию приходится наблюдать почти каждый день, а от мнимой заботы уже даже немного тошнит.

На долю секунды в комнате воцарилась тишина. Андрей замер, пытаясь сохранять спокойствие. Быстрым шагом он подошел к Игорю, выхватил из его руки бокал и швырнул его в стену. Мелкие осколки хрусталя заблестели на полу. Все пристально смотрели на Андрея.

– Я же вам всегда говорил, что он сумасшедший. Дашенька, как ты с ним живешь? У вас дома, наверное, нет хрустальной посуды или она спрятана, а Андрей пьет виски из пластиковых стаканчиков. Очень неэкономный молодой человек.

– Заткнись! Заткнись! Алкаш проклятый! – выкрикивая оскорбления, Андрей схватился за голову и выбежал из комнаты.

– Ну, что я вам говорил! Сумасшедший.

– Дядя, зачем ты так с ним? У него сейчас и так проблем хватает. Тебе не стоило так говорить, – встав из-за стола, сказала Даша.

– Я просто решил разбавить наш кислый вечер яркими впечатлениями. Кстати, давно пора уже было переключить внимание с пьющего старикана на кого-нибудь более интересного.

Екатерина Владимировна обессиленно посмотрела на Игоря.

– Тебе не стоило этого делать. Он обиделся.

– Ты слишком добрая, тебя окружают одни пираньи, а ты, зная это, все равно протягиваешь им руку. Так что там с завещанием? – не сдержав улыбку, спросил Игорь.

– Завтра вечером к нам придет нотариус, я сегодня разговаривала с ним. Прошу всех приехать к ужину.

– Анна Константиновна, завтра приготовьте вдвое больше, приедут все и даже те, кто постоянно по вечерам задерживается на работе, – Игорь бросил взгляд на Марину, которая до сих пор не проронила ни слова. – Настенька, а ты прости меня, старого идиота, ты единственная, в кого сегодня я не планировал кидать камни. Хотя, я думаю, что и твой вечер сегодня наполнился впечатлениями.

Настя с самого начала ссоры почувствовала себя лишней в этой комнате, но встать и уйти из-за стола было неловко. Тем более, она смогла получить хоть какую информацию. Отцу, наверняка, будет полезно узнать, что здесь произошло, – подумала она.

Вечер закончился спокойно. Андрей так и не вернулся в дом, а Олег не приехал с работы. Женщины обсуждали домашние дела за чашкой чая, делая вид, что ничего не произошло. Игорь за столом не остался, лишь раз в полчаса подходил к барной стойке, наполнял стакан виски и снова уходил на улицу.

Закрыв дверь на ключ, Настя упала на кровать в своей комнате и набрала номер отца.

– Здравствуй милая, ну как у вас прошел день? Я очень беспокоился.

– В целом все неплохо, единственное – за ужином произошел странный инцидент. Игорь откровенно высмеял Андрея на глазах у всех присутствующих.

– Что именно он говорил?

– Сначала он просто подтрунивал над ним, а затем сказал, что всем наплевать на семью и что всех интересуют только деньги. Кстати, завтра приедет нотариус и огласит завещание. Екатерина Владимировна попросила всех приехать на ужин. Папа, может мне стоит уехать завтра?

– Ни в коем случае. Ты должна слышать, кому и что достанется и видеть при этом их реакцию. Попробуй прочитать по лицам. И самое главное, помни, что порой глаза человека могут сказать гораздо больше, чем слова.

– Но, пап, доказательств от этого больше не станет.

– Доказательств может и не станет, но ты сможешь увидеть истину, которая будет ключом к разгадке.

– Ты сам не хочешь приехать завтра в гости?

– Это будет подозрительно. Большинство не сможет расслабиться при мне. Я бывший оперативник, поэтому доверия ко мне не будет. Ты – это совсем другое дело. Постарайся не умничать, а, наоборот, притворись не совсем сообразительной девочкой, это даст возможность их разговорить.

– Слышала бы тебя мама! Она бы сказала, что ты плохо воспитываешь свою дочь.

– Слава Богу, она меня не слышит, – улыбнувшись, ответил Александр Петрович. – Сегодня кто-нибудь остался ночевать?

– Нет, все уехали. А что?

– Как мы и договаривались, завтра, пока никого не будет дома, начинай осмотр комнат. Только очень внимательно. Любая мелочь может пригодиться.

– Папа, кого ты учишь, я сама мент. Не зря же я пять лет в академии училась.

– Я очень на тебя надеюсь. Пойми, дорогая, это для меня дело чести. Я должен узнать, кто предал моего друга, и поставить точку в этом деле.

– Я понимаю. Все, я больше не могу разговаривать, кто-то проснулся. Целую тебя крепко. Береги себя.

– И ты себя, солнышко.

Положив трубку, Александр Петрович подошел к шкафу и аккуратно достал из коробки с фотографиями спрятанную сигарету. Проверив, что Алла Владимировна спит, полковник на цыпочках пробрался на балкон и закурил. Ночь стояла теплая. Небо было чистое и звездное. Александр Петрович поднял глаза вверх, и только по движению губ было понятно, что он что-то шепчет в темноту.

Глава 16. Осмотр дома

Мы все ищем правду. Бродя в бесконечных лабиринтах жизни, мы идем на светлый огонек, тлеющий вдалеке, в надежде найти ту самую истину.

Мы спотыкаемся, падаем, встаем, снова падаем и так всю жизнь.

Но правду стоит искать. Обязательно стоит. Каким бы сложным ни был наш путь. Ведь жить постоянно во лжи невозможно.

Хотя, кому-то это и удается.

Настя проснулась от звука закрывающейся двери. Подбежав к окну, она увидела, как от дома отъехала машина. Накинув халат, она спустилась в гостиную. Анна Константиновна стояла перед зеркалом и завязывала шарф.

– Доброе утро, деточка.

– Доброе утро, вы куда-то уходите?

– Я прогуляюсь к подруге, она здесь живет неподалеку, а потом в магазин. Завтрак на столе. Правда, кушать тебе придется в полном одиночестве.

– А где все?

– Хозяйка уехала в город, а Игорь Николаевич с самого утра отправился на конюшни. Вечером здесь будет много народу, надо всех накормить, – с грустью в голосе сказала Анна Константиновна.

– Все хлопоты опять на вас.

– Ничего страшного, это моя работа. Сама захотела. Ну ладно, я побежала, а то ничего не успею.

– Хорошего дня вам.

Закрыв дверь, Настя подумала о том, как все удачно сложилось. За это время она успеет осмотреть все комнаты. Бросившись со всех ног наверх, она быстро переоделась и, надев перчатки, направилась в комнату Екатерины Владимировны.

Дверь была не заперта. Шторы были занавешены. В комнате царил полумрак. Подойдя к окну, Настя распахнула занавески и открыла окно. На тумбочке стояли бутылочки с лекарствами: валерьянка, корвалол, валидол.

– Атропина здесь нет, – подумала Настя. Осмотревшись, она увидела на кровати альбомы с фотографиями. С каждого снимка на Настю смотрели счастливые лица.

– Выглядят они очень дружной семьей, – вслух сказала она, – но кто-то здесь врет, папа не мог ошибиться.

Просмотрев несколько альбомов, Настя наткнулась на детские фотографии. С фотоснимков искренне улыбалась маленькая девочка.

– Прямо как у папы, все фотографии разложены по годам.

На всех фотографиях была Марина. Взяв другой альбом, Настя увидела на фото уже двух девочек. А вот и Даша.

– Странно, почему нет фотографий Даши в грудном возрасте, она ведь младше Марины?

Пересмотрев еще раз, Настя убедилась, что Даша появилась на снимках только в трехлетнем возрасте.

– Может фото в другом месте? – подумала Настя.

Перелистав все альбомы, так и не найдя фотографий Даши, Настя решила обязательно выяснить, почему нет снимков. Вывернув все шкафы, она не нашла ничего подозрительного. В аптечке лежало много лекарств, в основном от сердца.

– Видно у Ильи действительно были проблемы с сердцем, – подумала Настя, – столько лекарств дома просто так не держат.

Сложив все на свои места и занавесив шторы, Настя на цыпочках вышла на лестницу. Постояв несколько минут, вслушиваясь в тишину, она направилась в комнату к Игорю, надеясь, что здесь она найдет разгадку.

С первой встречи Настя с опаской относилась к брату Ильи Николаевича. Его вызывающее поведение, хамское отношение ко всем и алкоголизм вызывали отвращение. Но при этом в нем чувствовались боль и одиночество. Настя не могла определиться со своими чувствами, но была уверена, что этот человек что-то скрывает.

Открыв дверь, Настя застыла на месте. В комнате царил изумительный порядок. Каждая вещь лежала на своем месте. Надеясь увидеть холостяцкую, грязную берлогу, она не могла поверить своим глазам. В шкафу каждая рубашка висела аккуратно на вешалке. Вместе с ней в паре – брюки и галстук. Все было подобрано идеально. На тумбочке возле кровати стоял букет пионов. Рядом лежала книга и очки. Человек, которого знала Настя, просто не мог жить в такой комнате.

– Все это очень странно, – растерянно сказала Настя, – зачем человеку казаться тем, кем он на самом деле не является. Здесь явно что-то не так.

Взглянув на часы, Настя принялась за дело. Времени оставалось немного, а впереди еще десяток комнат. Проверив содержимое всей мебели, Настя ничего не нашла. Расстроенная и уставшая, она опустилась на кровать.

– Зачем спать на таком жестком матрасе? Это же неудобно.

Полежав еще несколько секунд, Настя вдруг резко подскочила с кровати и откинула постельное белье. Рядом с матрасом, на краю лежала большая деревянная шкатулка. Настя от радости чуть не запрыгала по комнате. Она была уверена, что нашла именно то, что искала.

Шкатулка оказалась не закрыта. Внутри лежали стопки писем, фотографии и… детские игрушки. На всех снимках были Илья и Игорь. Совсем недавно снятые фото вперемешку с детскими. Два молодых и здоровых брата улыбались с каждой фотографии. Отложив снимки, Настя взглянула на письма. Везде был один и тот же адрес и отправитель. Это были письма Илье от Игоря и наоборот. Они писали друг другу пока служили в армии. Каждое письмо было пропитано теплом и любовью. По очереди братья описывали свои приключения по службе и мечтали поскорее встретиться.

В полной растерянности Настя посмотрела на находку. Такого она найти не ожидала. Аккуратно сложив вещи обратно в шкатулку, она обратила внимание на детские игрушки. На одной из деревянных машинок было вырезано ножом: «Братику Игорю. Твой Илья».

В последнее время Настя слышала, что братья постоянно ругались, а здесь совсем другая картина. За всем этим стоит история, но какая, Настя пока не могла понять. Положив шкатулку на место и, уже собравшись уходить, Настя услышала, как внизу хлопнула дверь. Испугавшись, что ее увидят, она пулей выскочила из комнаты и, пробежав по коридору до своей комнаты, сделала вид, что только что вышла.

– Здравствуй, Настюша, – на лестнице стоял Игорь, – ты что, только что проснулась?

– Доброе утро. Я уже давно встала, просто читала в комнате.

– Такой прекрасный день надо встречать не с книжкой в комнате, а на улице, очаровывая местных кавалеров.

– Каких кавалеров. Сейчас нет нормальных кавалеров. Наступает то время, когда женщина должна остановиться и признать, что ей придется коротать свой срок на земле в гордом одиночестве.

– Это еще что за настроение? Даже как-то обидно за наших мужчин стало, – рассмеялся Игорь. – Тебе всего двадцать пять, еще встретишь свою любовь.

Пытаясь говорить спокойно, Настя чувствовала, как сердце выпрыгивает из груди.

– Не знаю, пока одни разочарования. Разбалованные, ленивые, эгоистичные – типичные качества современного мужчины, и это только один процент от всей сущности.

– Ну не надо так пессимистично, есть и порядочные мужчины. Хотя, доля правды в твоих словах есть. Кстати, один из наших соседей уже интересовался, что за красотка поселилась у нас.

– Скажете тоже, красотка, – рассмеялась Настя, – небось, местный конюх?

– Нет, сын одного из столичных бизнесменов. Их дом напротив, через дорогу.

– Ну вот, наверняка, все выше перечисленное относится именно к нему. Так что – я пас. Ладно, пойду покушаю. Не хотите присоединиться ко мне?

– Спасибо. Но я заскочил на пару минут. Переодеться и назад на конюшни. Сегодня приезжает российская делегация, будем встречать. Правда, я ничего в этом не понимаю. Чушь, одним словом!

Игорь уже дошел до дверей комнаты, но развернулся и посмотрел на Настю.

– Ты почему не идешь?

– Ой, я задумалась. Что-то со мной сегодня не так.

– Я заметил, – спустя несколько секунд Игорь расплылся в улыбке. – Беги кушать. А то у тебя натощак мысли с утра странные.

Настя, слегка улыбнувшись, быстрым шагом направилась к лестнице.

– Кстати, ты подумай насчет соседа. Он вроде парень толковый.

– Какого соседа? А, который кавалер? Нет, спасибо, пока мне не до этого.

Последние слова Настя прокричала уже спускаясь с лестницы.

– Ужас! Чуть не попалась. Ну, папочка, втянул ты меня в приключение. Детектив ты мой дорогой!

Выпив кофе и позавтракав свежими булочками, которые испекла Анна Константиновна, Настя дожидалась, пока Игорь снова уйдет на работу. Времени оставалось мало, а впереди еще несколько комнат.

Встав из-за стола, Настя подошла к окну. На улице стояла прекрасная погода. Солнце своими первыми весенними лучами согревало все вокруг. Деревья от нежных прикосновений тепла млели, выпуская каждый день новую листву.

Настя набросила кофту и вышла во двор. Из-за неприятных событий она так и не успела толком рассмотреть усадьбу Колесниковых. По периметру дома были высажены огромные кусты пионов. Разнообразие красок ослепляло. Желтые, розовые, синие бутоны под ласковыми лучами солнца начинали распускаться. Настя, подойдя к кусту, присела на корточки и набрала полные легкие чарующего аромата.

– Вам нравятся пионы? Это большая редкость. Сейчас девушки больше предпочитают розы или тюльпаны.

Обернувшись, Настя увидела высокого черноволосого парня, стоящего возле ворот.

– Вы это мне сейчас говорили?

– По-моему, в радиусе десяти метров, кроме нас, больше никого нет. Извините, что напугал вас, просто было очень приятно наблюдать за вами. Мое любопытство пересилило мою тактичность.

– Вы меня вовсе не напугали. Просто не понимаю, что удивительного в том, что девушка любуется цветами?

– Удивительно то, что в роскоши архитектуры и новомодных технических устройств, расположенных в этом доме, вы сконцентрировали свое внимание на кусте пионов.

– Я очень люблю эти цветы и очень давно не видела, чтобы кто-то выращивал их у себя в саду. Как вы сказали, сейчас многие предпочитают розы или гонятся за диковинными цветами, которые стоят огромных денег. Извините, но мне надо идти.

Развернувшись, Настя направилась к дому.

– Извините, но мы только начали разговор. Вы, может, и не знаете, но я к нему готовился уже несколько дней. Все выбирал красивый момент, а вы вот так меня бросаете?

Настя, еле сдержав улыбку, обернулась:

– У меня очень много дел. До свидания.

– Насколько мне известно, вы здесь в гостях. А какие дела могут быть у гостей? Гости должны отдыхать. Собственно, что я и хотел вам предложить.

– В другой раз. Я, действительно, спешу.

– Значит, у меня будет другой раз? Это хорошо. Давайте встретимся сегодня вечером? Я вам покажу, какие пионы растут у меня в саду. Вы будете удивлены.

– Я не обещаю. До свидания.

Настя быстрым шагом направилась к дому.

– Подождите, я же даже не знаю вашего имени!

– Марфа.

– Марфа? Ну, тогда меня Тимофей.

После этих слов Настя закрыла за собой дверь. Рассмеявшись, она подумала, что уже давно не видела такого приятного молодого человека.

– Ну, что я говорил? Хороший парень, а ты мне рассказываешь байки про какое-то одиночество и самостоятельность. Давай, дерзай, а я пошел заниматься какой-то ерундой. Счастливо, – сказал Игорь.

– Удачи вам!

Убедившись, что Игорь уехал, Настя побежала наверх. Проверив гостевые комнаты Марины и Даши, она ничего не нашла.

– Как же так, неужели мы не там ищем? Так, соберись Настя, ты что-то упускаешь. Осталась еще комната Анны Константиновны, хотя вряд ли она вообще замешана в этом деле.

Комната горничной находилась на первом этаже, возле кухни. Зайдя внутрь, Настя почувствовала запах сырости и старых вещей. В воздухе как будто парила бедность и неимоверная тоска. Кровать, два шкафа, трюмо и стул – вся мебель, которая была в комнате. Кровать была застелена старым покрывалом, подушки взбиты и накрыты пожелтевшими гипюровыми накидками.

– Прямо, как в детстве, у бабушки, – подумала Настя. – Странно, что имея столько денег, комнату для горничной не смогли обставить новой мебелью и хорошими вещами.

В шкафу на вешалках висело всего несколько вещей. Два платья, которые уже давно вышли из моды, халат, брюки с кофтой и одно пальто.

– Чересчур скромно. Неужели ей так мало платят?

Внимательно просмотрев всю мебель и ничего не найдя, Настя села на стул возле трюмо. На полочке возле зеркала стоял крем для рук, лак для волос и тюбик туши.

– Да, не густо. Она же еще не такая старая, всего шестьдесят лет, а за собой совсем не ухаживает.

Открыв шуфлядку, Настя застыла на месте.

– Не может быть!

В углу ящика лежали две пустые упаковки от атропина. Открыв второй ящик, Настя достала сверток бумаги, в котором была завернута посуда. Развернув бумагу, она увидела две кружки.

– Это же те самые чашки, из которых мы пили чай в день смерти Ильи. Так вот куда они исчезли!

Встав со стула, Настя принялась быстро ходить по комнате. Она не могла поверить, что так быстро нашла разгадку.

– Зачем? Зачем она это сделала? – не контролируя себя, Настя выкрикивала слова. – Какую выгоду она преследовала? Может месть? Но за что?

Вопросов было больше чем ответов. Подбежав к трюмо, Настя упала на колени и заглянула под кровать. Интуиция ее не подвела: в дальнем углу лежала коробка. Настя дрожащими руками достала находку. Пыли практически не было, значит, коробку поставили сюда недавно.

– Настенька, я пришла. Ты дома? – снизу донесся голос Анны Константиновны.

Настя на доли секунды застыла на месте. Схватив находку, она выбежала из комнаты. В комнате она спрятала коробку в шкаф и быстро упала на кровать.

– Ты спишь? – приоткрыв дверь, спросила Анна Константиновна.

– Я задремала. Вы только что пришли?

– Да, чуть дотащила сумки до дома. Времени уже почти два часа, а мне еще нужно приготовить ужин на десять человек. Так что я побегу работать, а ты отдыхай.

– Давайте я вам помогу. Я все равно ничем не занята.

– Деточка, ну что ты. Ты сюда приехала, чтобы отдыхать, а не работать. Дома будешь трудиться.

– Я не могу сидеть без дела. Дайте мне пару минут, и я спущусь к вам на кухню. Приготовьте для меня фартук.

– Ну, спасибо. Ты меня очень выручишь.

Взглянув на себя в зеркало, Настя ужаснулась:

– Какая я бледная! Хорошо, что хоть живая. Думала, умру от страха.

Закрыв дверь на ключ, Настя достала коробку из шкафа. Внутри таинственного ящика лежала стопка писем, фотографии и детские вещи. Настя аккуратно взяла в руки маленькие вязаные носочки.

– Господи, да это же для новорожденного! Нитки старые, значит, связаны были очень давно. Может это для внука? Хотя, по-моему, у нее нет детей.

На дне коробки лежала детская пеленка, шапочка и именной номерок новорожденного: Дарья Липницкая, двенадцатое марта 1989 года. На всех письмах стоял один и тот же адрес. Получатель – Колесникова Екатерина Владимировна.

– Это невероятно! Они знакомы? Зачем они переписывались столько лет? – Настя не понимала, что все это значит. – Надо успеть вернуть коробку до вечера.

Положив письма в сумку, Настя выбежала из комнаты.

Анна Константиновна стояла на кухне и нарезала овощи.

– Настенька, а ты куда?

– Вы меня извините, позвонил папа и попросил, чтобы я подвезла ему ключи. Я туда и обратно.

– Конечно, дорогая, беги.

Настя выскочила на улицу. В домашнем костюме и тапочках она села в машину и завела двигатель. Через несколько секунд она уже мчалась по улицам Ратомки.

– Извините, вы не подскажете, где здесь почта? – остановившись на остановке, спросила Настя.

– Едете сейчас прямо, потом налево и за магазином направо.

– Спасибо, – сказала Настя, и машина с ревом помчалась по улице.

Людей на почте было много. Когда подошла очередь, Настя тихонько обратилась к оператору:

– Я прошу прощения, но не окажете ли вы мне услугу. Мне надо отксерокопировать документы. Много документов.

– Давайте, – женщина протянула руку.

– Только мне нужно сделать это самой.

– Не положено.

– Девушка, я вас очень прошу, посмотрите какая у вас очередь, а это займет много времени.

Сотрудница почты окинула взглядом очередь и кивнула головой. Через полчаса все копии были готовы.

– Папа, ты дома? – садясь в машину, спросила Настя.

– Да, дорогая, а что случилось? Почему у тебя такой взволнованный голос?

– Приеду, расскажу. Через полчаса буду.

Глава 17. Оглашение завещания

Ни один человек не заслуживает таких страданий просто так.

Это знак, плата за свои поступки. Но порой мы становимся частью обстоятельств. Марионеткой в руках умелого кукловода.

Чтобы получить желаемое, он готов идти до конца.

Переступая через людей.

Не замечая их боли.

Не ценя человеческую жизнь.

Порой я очень жалею, что, не зная того, встречаю на своем пути таких людей. Что, порой проходя мимо, не могу исправить или предостеречь их от беды. Я искренне страдаю от своей никчемности.

Услышав звонок в дверь, Бах радостно завилял хвостом и, обгоняя хозяина, бросился к дверям.

– Привет, моя любимая собака! Привет, папуля! Ты не поверишь, что я узнала.

– Я чуть с ума не сошел, пока тебя ждал. Давай, выкладывай.

Вытряхнув содержимое сумки на диван, Настя протянула отцу пакет.

– Не может быть! Ты где это нашла?

– В комнате Анны Константиновны. А вот еще, смотри.

Настя аккуратно достала из карманов две чашки.

– Именно из этих чашек пил Илья и Даша в день смерти.

– Это очень странно. У меня была совсем другая версия. У меня сразу возникает вопрос «зачем»? У нее не было мотива.

– На твой вопрос, по-моему, у меня есть ответ, – Настя протянула папе ксерокопии писем. – А вот оригиналы. У меня очень мало времени, их надо вернуть назад до того, как она пойдет спать.

– А если она сейчас пойдет в комнату?

– Не пойдет. Она занята приготовлением ужина. Сегодня у нас ожидается аншлаг в связи с оглашением завещания.

– Что это за письма? Кто получатель? Кто? Екатерина Колесникова?

– Папа, я не успела прочитать, сразу к тебе. Давай договоримся так, я сейчас поеду, а ты разберись, что к чему. Я думаю, что сегодня мы получим ответы на самые страшные вопросы в этом деле.

– Смотри аккуратно. Я не уверен, что тебя пригласят на оглашение завещания. Но ты должна узнать, кто что получил, а особенно, Анна Константиновна.

– Хорошо. Поцелуй от меня маму. Надеюсь, что скоро этот кошмар закончится, и я вернусь домой, – окинув взглядом квартиру, Настя закрыла за собой дверь.

Александр Петрович сел на пол и разложил вокруг себя письма. Отсортировав их по датам, он взял в руки первое письмо. На нем стояла дата – седьмое августа тысяча девятьсот восемьдесят третьего года.

– Екатерина Владимировна, несмотря на все запреты, пишу вам пару строк, – медленно, вслух начал читать Александр Петрович. – Вот черт! Ничего не видно. Плохая ксерокопия!

Быстрым шагом полковник направился в спальню. Растянувшись на полу, он аккуратно залез под кровать. Просунув руку сквозь пружины матраса, он достал спрятанные очки.

– Не дай Бог, кто увидит! – поднимаясь с колен, сказал он. – Хоть раз они мне пригодились, а то букв не разобрать на этой бумажке.

Надев очки, Виноградов удобно уселся на диване и продолжил читать письмо.

– Вот это да! Такого я точно не ожидал, – потирая усы, сказал он, – настоящий бразильский сериал! Где мой мобильный? Надо срочно позвонить Насте.

Осмотрев все комнаты, Александр Петрович так и не нашел свой телефон.

– Ах, как же это я сразу не догадался! Бах, быстро ко мне!

Сонная собака приоткрыла глаза и завиляла хвостом.

– Где мой телефон? Ты опять его унес? Ревнивая собака!

Услышав слово телефон, Бах подорвался с места и убежал на кухню.

Догнав собаку, Александр Петрович достал из пасти пропажу.

– А вот и он! Фу! Весь в слюне!

Вытерев телефон, полковник набрал номер дочери.

– Алло, Настенька. Я все прочитал. Сейчас долго рассказывать.

– Я еще нужна здесь или мне ехать домой?

– Конечно, нужна! У меня к тебе важное задание. Завтра ты должна привести ко мне Анну Константиновну.

– А что я ей скажу?

– Придумай что-нибудь. Соври. Скажи, что папе очень понравились ее котлеты, и он просит показать мастер – класс!

– Папа, что за чушь! Она мне не поверит.

– Ну, придумай что-нибудь другое. Только сделай это!

– Папа, а почему ты шепчешь?

– Хм, я не шепчу, – сменив тон, сказал Виноградов, – ты шепчешь, вот и я под тебя подстроился.

– Ладно, что-нибудь придумаю, детектив ты мой, – в трубке раздался звонкий смех.

Положив трубку, полковник несколько секунд постоял в тишине, а затем, скорчив гримасу, повторил:

– Детектив ты мой дорогой, эка шутница! Смешно ей, а я может по работе соскучился.

После этих слов Александр Петрович удобно уселся в своем любимом кресле-качалке, скрестил руки и, прикрыв глаза, стал медленно раскачиваться. Бах сидел возле ног хозяина и тщательно следил за движением странного стула.

Как Настя и думала, гостей был полный дом. Никто не пропустил семейную встречу. Первыми приехали Андрей и Даша, затем Марина и Олег. Нотариус был пунктуален. Ровно в семь часов вечера все собрались в гостиной. Анна Константиновна приготовила восхитительный ужин: изысканные закуски, салаты по новомодным рецептам и, конечно же – горячее, от запаха которого текли слюнки.

Екатерина Владимировна в черном маленьком платье выглядела совсем юной. За последние недели она очень сильно похудела. Но, несмотря на горе, не утратила своей привлекательности. Девушки тоже были одеты во все черное. Андрей пришел в коричневом костюме и белой рубашке, Олег в свитере и джинсах.

– Наш милый друг, вы сегодня оделись как на праздник! – сказал Игорь, подойдя к Андрею. – Вам стоило быть скромнее и не показывать вашу радость. Хотя, цвет вполне уместен, соответствует вашей натуре.

– Сегодня я не куплюсь на ваши тупые шуточки, – сказал Андрей, вплотную приблизившись к Игорю. – И, вообще, закрой, алкаш, свой поганый рот, не порти вечер. Тем более, что тебе ничего не достанется.

– Откуда такая осведомленность? Не удивлюсь, если ты уже подкупил нотариуса и выведал всю информацию. Или того лучше, подменил завещание. А, может, это на твоей совести смерть моего брата?

– А, может, на твоей? Мерзкая свинья!

– Тебе надо чаще надевать коричневое, это точно твой цвет!

Игорь, мило улыбаясь гостям, направился к бару. Налив себе в бокал виски, он залпом выпил его.

– Вот уроды, – подумал он, разглядывая родственников. – Как можно ходить и улыбаться, когда на самом деле каждый здесь готов разорвать друг друга из-за лишней копейки. Зачем вообще надо было устраивать такой пир. Отпраздновать наследство, которое любезно оставил покойный, убитый кем-то из своей семьи? Тьфу! Я больше не хочу здесь находиться.

Взяв со стойки бутылку виски, Игорь еще раз осмотрев толпу, направился к себе в комнату. К сожалению, никто не увидел за этим спрятанное горе. Гости подумали, что алкоголик снова взялся за старое.

Нотариус Бронислав Иосифович выглядел на редкость отталкивающе. Хоть гости и пытались улыбаться ему во все зубы, как будто от этого зависела сумма их наследства. В свои шестьдесят он выглядел гораздо старше. Огромная лысина украшала его слегка удлиненную по бокам шевелюру, кожа на лице была набухшая и красноватая, что говорило о его любви к алкоголю. Завершали картину лица – зубы. Когда рот растягивался в улыбке, было видно, что зубы гнилые и желтые. Хотя одежда на нем была дорогая. Шикарный черный костюм дополняли белоснежная рубашка и красный платок, выглядывавший из кармана. Взглянув на него, резко отпадало желание составлять последний документ в своей жизни.

– Уважаемые! – писклявым голосом сказал он. – Давайте перед тем, как я оглашу завещание, почтим минутой молчания моего хорошего друга, вашего мужа и отца Илью Колесникова.

В зале воцарилась тишина. Все так и замерли с бокалами и закуской в руках. Настя, стоявшая наверху, пристально наблюдала за присутствующими. Ее взгляд остановился на Марине. Девушка стояла одна в дальнем углу гостиной и плакала. Пока никто не видел, она вытирала слезы платком. По ее плечам было заметно, что она рыдает про себя. Недалеко за столом сидела Екатерина Владимировна. Женщина, закрыв лицо руками, тихо плакала. Остальные, молча, стояли посреди гостиной, как будто дожидаясь, когда стрелка на часах вернется на исходную позицию.

Бронислав Иосифович достал из портфеля документы. Надев очки, он еще раз пробежался глазами по бумаге. Одобрительно кивнув, как будто убеждая себя в том, что он все сделал правильно, он громко прокашлялся.

– Уважаемые! Как бы ни было прискорбно, что этот день настал, я все-таки должен зачитать последнюю волю вашего отца и мужа. Но перед этим я хочу сказать пару слов об Илье. Я был его давним другом, но, к моему сожалению, так и не успел познакомиться с вами до его кончины.

– Поразительно, – подумала Настя, – даже представить себе не могу, что Илья мог дружить с таким неприятным человеком. У него же на лице написано, что он сволочь.

Боясь оказаться замеченной, Настя отошла в дальний угол коридора и прислонилась к стене. Сверху ей были хорошо видны все лица присутствующих.

– Итак, приступим, – продолжил нотариус, – начнем, наверное, с большего. Дом, автомобиль, дача, денежная сумма в размере трехсот тысяч долларов, а также пятнадцать процентов от дохода конного клуба достаются Екатерине Владимировне.

Услышав свое имя, женщина лишь слегка приподняла голову и еле заметно кивнула. Затем снова закрыла лицо руками и заплакала. Сидящие рядом дети лишь переглянулись между собой. Марина, как тень, скользящая по стене, тихо подошла к маме и обняла ее за плечи. В знак благодарности она аккуратно погладила дочь по руке.

– Конный клуб вместе с конюшнями достается Дарье Осиповой, дочери Ильи Колесникова.

В комнате на несколько секунд воцарилась мертвая тишина. Даша резко подскочила со стула и обвела взглядом присутствующих.

– Что? Мне? Но почему? – она как будто задавала вопросы самой себе, так как никто из присутствующих не мог дать ответа.

– Уважаемая, на то была воля вашего отца. Я лишь оглашаю его слова, написанные при жизни.

– Мама, но это не честно! У меня есть сестра, такая же родная папе, как и я. Это несправедливо! Зачем он так поступил? Давайте, немедленно скажите, что он оставил Марине!

Даша стояла посреди комнаты. Ее всю трясло. Слезы катились из глаз. Андрей подскочил со стула и подбежал к жене.

– Дорогая, перестань плакать. Ты ни в чем не виновата. Это воля твоего отца. Он, наверняка, хотел как лучше.

– Разрешите, я продолжу. Марине Огневой, дочери Ильи Колесникова достается загородный дом, квартира в Минске, площадью сто пятьдесят квадратных метров и автомобиль марки «Мерседес».

Марина растеряно посмотрела на маму, как будто спрашивая, что ей делать дальше. В голове быстро пробегали слова, но собрать полную картинку у нее не получалось. Поэтому, повернувшись ко всем присутствующим, она тихо сказала:

– Спасибо, папа. Я очень благодарна тебе за все. Я благодарна тебе за каждую минуту, которую мы провели вместе.

Несколько секунд в зале стояла мертвая тишина.

– Мне тебя очень не хватает. Я никогда тебя не забуду. Люблю.

После этих слов она вышла из комнаты. Тишину прерывал стук слез. Екатерина Владимировна сидела неподвижно на стуле, и только по стекавшим по щекам слезам было понятно, что она жива.

Следующие полчаса нотариус дальше оглашал завещание. Илья Колесников никого не оставил без внимания. Игорь получил приличную сумму денег, автомобиль и пять процентов дохода от бизнеса. Олег и Андрей вступают во владение имуществом и денежными суммами наравне со своими женами. Анне Константиновне досталась двухкомнатная квартира в Минске и пять тысяч долларов. Последнее заявление нотариуса удивило всех. Анна Константиновна от услышанного выронила стакан воды, который несла хозяйке.

– Зачем мне все это? Меня и так все устраивает. Отдайте это все Екатерине Владимировне. Мне ничего не надо.

Тараторя слова, она голыми руками стала собирать стекло с пола.

– Дорогая наша Анна Константиновна, вы это заслужили. Честно заслужили, – спускаясь по лестнице, сказал Игорь. – Двадцать лет – это не шутка.

Опустившись на колени, он помог собрать ей оставшееся стекло. Взяв ее аккуратно за руку, он посмотрел ей в глаза – неимоверная боль и слезы застыли в глазах, от которых не было видно даже зрачка.

Так и оставаясь стоять на коленях, Анна Константиновна посмотрела на присутствующих, которые не спускали с нее глаз уже несколько минут и сказала:

– Спасибо вам всем.

Потом подняв глаза вверх, она добавила:

– Спасибо Вам, дорогой Илья Николаевич! Никто не был ко мне так добр, как вы. Вы не умерли – вы живы в моем сердце.

Поднявшись, она забрала мусор и медленно побрела на кухню.

– Да уж, вот так поворот, – прервал тишину Андрей, – неожиданно. Ну, что, – потирая ладони, сказал он, – теперь, когда все точки над «и» расставлены, предлагаю сесть за стол и почтить память Ильи Николаевича.

Екатерина Владимировна медленно приподнялась со стула и направилась на кухню. Когда все заняли свои места за столом, Анна Константиновна принесла горячее. Несколько минут все ели молча.

– Я очень прошу вас всех не держать обиды и зла на Илью Николаевича, – еле слышно сказала Екатерина Владимировна, – он так поступил, руководствуясь своими взглядами. Ему было виднее. Я уверена в этом и не осуждаю его.

После этих слов она зарыдала. Громко. Теряя голос. На это невозможно было смотреть. Боль захлестнула человека полностью. В такие минуты, кажется, что лучше умереть, чем видеть и понимать, насколько больно человеку.

Глава 18. Прошлое. Настоящее. Будущее

Выбор. Кто придумал и уверовал нас в том, что он всегда есть?

Фраза «Выбор есть всегда» – лишь мотиватор для того, чтобы мы не останавливались. На самом деле, выбора порой нет. И как бы человек не стремился пройти сквозь стену – у него это не получится.

Вы скажете: «Ее ведь можно перепрыгнуть или обойти сбоку, или сделать подкоп под землей». Иногда нельзя. Стена будет настолько высокой, что ни одна лестница мира, не достанет до верха.

По бокам будут вырыты огромные рвы, которые нельзя будет перепрыгнуть. А земля под стеной превратится в камень, который нельзя будет пробить.

Настя сидела в кресле и наблюдала за папой. После того, как она подробно рассказала ему все о вчерашней встрече с нотариусом, Александр Петрович уже полчаса неподвижно стоял возле окна. Целая сигарета почти истлела в пепельнице. Он то и дело хмурился, а затем как будто напрягал все мышцы лица, не давая эмоциям выйти наружу. В этот момент он был похож на ребенка, лет двенадцати. В таком возрасте дети уже стараются не так сильно проявлять свои эмоции, неумело сдерживая их под маской спокойствия и сосредоточенности.

– Пап, может, расскажешь мне, что ты узнал из писем?

– Боюсь, здесь быстро не получится. У меня в голове не укладывается то, что я узнал. А после того, что ты мне рассказала, я совсем запутался. Все мои предположения оказались неверными. Я не вижу логики.

Александр Петрович медленно расхаживал по комнате, скрестив руки за спиной. Наступая ему на пятки, Бах, не останавливаясь ни на секунду, ходил за хозяином. Несмотря на мрачную обстановку в доме, Настя не могла сдержать умиления при одном только взгляде на них.

– Настя, мне надо подумать. Я попрошу тебя любой ценой привезти сегодня ко мне Анну Константиновну. Это очень важно. Я не знаю, как ты это сделаешь, но ты должна. Дело зашло слишком далеко. И у меня есть предположение, что это еще не конец этой истории, – сквозь зубы сказал Александр Петрович.

Поймав этот взгляд, Настя взяла сумку и, быстро одевшись, вышла из квартиры. Она видела этот взгляд всего несколько раз в жизни. И сейчас она понимала – отец не шутит. Все очень серьезно.

В доме Колесниковых царила тишина. После вчерашнего вечера Екатерина Владимировна еще не вставала с кровати. Дети разъехались по домам, и женщина снова осталась наедине со своим горем.

Зайдя на кухню, Настя никого не увидела. Уже собираясь уходить, она услышала тихие всхлипывания в кладовке. Открыв дверь, она увидела Анну Константиновну: скукожившись, женщина сидела среди коробок с овощами и плакала. Увидев Настю, она закрыла лицо руками и зарыдала еще громче.

– Анна Константиновна! Дорогая! Что случилось? Вас кто-то обидел? Скажите мне что-нибудь, не молчите!

– Настенька, – еле слышно проговорила она, – что я наделала! Я так больше не могу! Не могу больше врать! Я жить не хочу, понимаешь?

– Что случилось? Как я могу вам помочь?

– Я не достойна жить! Я думала, что Бог меня накажет, и я умру, но я почему-то живу. Наверное, это и есть наказание – жить.

Закрыв лицо руками, она рыдала в тишину. От слез у нее опухло лицо, и она выглядела старше своего возраста. Настя, молча, стояла и не знала, что делать. Ей надо было каким-то образом заставить приехать ее к папе.

– Анна Константиновна, вам надо успокоиться. Так и сердце может не выдержать. Давайте я вам помогу встать.

Женщина сидела и смотрела на Настю. Через несколько секунд она протянула ей руки.

– Я не хочу, чтобы кто-нибудь из хозяев знал о том, что ты видела меня в таком состоянии.

– Я никому не скажу. Обещаю.

Видя, что женщина собирается уйти в комнату, Настя решила действовать напролом.

– Вам надо поехать со мной. Это важно. Вопрос жизни и смерти.

– Я? Зачем? – Анна Константиновна была испугана. Лицо побледнело.

– Это может прозвучать странно, но я не могу вам сказать. Вы скоро сами все узнаете. Мой папа хочет с вами поговорить.

– Александр Петрович? Но зачем? Он же работает в милиции! Вы хотите меня отправить за решетку?

– Никто не собирается отправлять вас за решетку! Успокойтесь! Вы разве сделали что-то плохое?

Настя резко замолчала. Все это выглядело очень странно. Почему она заговорила про тюрьму? За что она себя винит? Может, это она убила Илью?

Пытаясь не показывать эмоции, Настя вплотную подошла к Анне Константиновне и взяла ее за руку:

– Поверьте мне, все будет хорошо. Я обещаю.

Анна Константиновна внимательно посмотрела Насте в глаза, как будто пытаясь прочитать ее мысли. Убедившись, что она говорит серьезно, женщина лишь кивнула головой. Взяв со стола платок, она направилась к дверям. Настя последовала за ней.

Александр Петрович сидел на табуретке в коридоре и чистил обувь. Если присмотреться, то можно было увидеть свое отражение в каждой паре ботинок. Несмотря на это, полковник продолжал усиленно тереть свои коричневые туфли. Погрузившись в свои мысли, он не заметил, что за этим увлекательным занятием он провел уже целый час. На самом деле все его мысли были далеко от домашних дел. Складывая в голове разбросанные пазлы истории смерти Ильи, он никак не мог найти главную деталь.

Письма Анны Константиновны не столько пролили свет на вопросы, сколько еще больше запутали. Виноградов не мог поверить в то, что смерть Ильи – дело рук Анны Константиновны. Исходя из писем, с одной стороны у нее был повод для мести, с другой – это бессмысленно. Вопросов было больше, чем ответов. Взяв в руки очередной ботинок, Александр Петрович с удивлением посмотрел на него.

– Зачем я их чищу? Они ведь идеально чистые! – сказал он Баху, который все это время сидел рядом и наблюдал за действиями хозяина.

Смахнув пылинку с ботинка, он аккуратно составил обувь на полку. На каждой полке стояли три пары обуви: светлые, черные и коричневые. Туфли были отсортированы таким образом, чтобы каждый день в зависимости от погоды у него было в запасе две пары чистой обуви: светлая и темная. Все члены семьи знали эти правила и неукоснительно соблюдали их.

Однажды Настя поставила рядом с папиной обувью свои туфли. Неделю она пыталась тщетно найти их по всей квартире. Спустя месяц Алла Владимировна обнаружила их на балконе в коробке со старой обувью, которую планировала отвезти на дачу. На вопрос: «Зачем ты это сделал, папа?» Александр Петрович ответил, что какая разница, где им стоять, все равно они не на своем месте. С того раза семья четко усвоила: свою обувь ставить отдельно.

Убрав все на свои места, полковник окинул взглядом стеллаж с туфлями. Сделав несколько шагов в сторону комнаты, он развернулся и снова подошел к полке. Наклонившись к полке, он сдвинул левую пару туфлей на полсантиметра вправо.

– Вот теперь, как я люблю. Все идеально, – сказал он вслух. – Можно и перекурить.

Закурив сигарету, Виноградов стоял на балконе и смотрел, как во двор заезжали машины. Быстро, как муравьи, она сновали по двору в поисках места для ночлега. Часы показывали начало шестого. Люди, с полными сумками продуктов и с детьми под мышкой, спешили домой.

Полковник волновался. Настя должна была уже дать о себе знать. Набрав в очередной раз номер дочери, Александр Петрович услышал лишь гудки. Закурив вторую сигарету, он облокотился на подоконник и, не отводя взгляда, смотрел на заезд во двор.

Через несколько минут полковник увидел машину дочери. Она была не одна. Через закрытое окно был виден силуэт женщины.

– Молодец, доча. Я знал, что ты сможешь.

Александр Петрович, быстро затягиваясь, докурил сигарету. Потушив окурок, он побежал в ванную, взял с полки освежитель и, вернувшись обратно, стал забрызгивать сигаретный дым.

Спустя минуту в дверь позвонили. На пороге стояли Настя и Анна Константиновна. Женщина выглядела, как испуганный котенок, который всего несколько дней как оказался на улице, и не знает, что его ждет впереди. Александр Петрович приветливо поздоровался и протянул руку.

– Я бесконечно признателен вам, что вы нашли для меня время.

– Я не понимаю, зачем вам понадобилось поговорить со мной. Настя мне ничего не объяснила. Просто сказала, что надо ехать.

Александр Петрович бросил на Настю благодарный взгляд. Она в ответ лишь опустила глаза в пол.

– Проходите, пожалуйста, на кухню. Вы будете чай?

– Да, спасибо.

– Настя, завари, пожалуйста, чай. А вы проходите в зал.

Провожая женщину в комнату, Александр Петрович обратил внимание, что она вся дрожит.

– Анна Константиновна, я не буду томить вас долгими прелюдиями. Скажу прямо, – полковник сделал паузу и посмотрел в глаза женщины. – Я ни на секунду не сомневаюсь, что Илью убили.

Анна Константиновна с ужасом в глазах посмотрела на Виноградова.

– Вы думаете, что это я? Я так и знала, что вы так подумаете! Но это не я! Я вам клянусь!

Анна Константиновна подскочила с дивана и, схватившись за голову, продолжала кричать.

– Я клянусь вам всеми святыми, что я не делала этого!

Александр Петрович подошел к ней и взял ее за руки.

– Я знаю. Успокойтесь.

– Знаете? – женщина с удивлением посмотрела на него. – Тогда зачем вы меня позвали?

– Чтобы узнать, зачем вы отдали свою дочь Колесниковым? Я знаю, что Даша – ваша родная дочь.

Виноградов стоял напротив Анны Константиновны и смотрел ей в глаза. Женщина, тяжело вдохнув, как будто задыхаясь, медленно села на диван. Закрыв лицо руками, она зарыдала. Настя, услышав плач, зашла в комнату.

Александр Петрович, стоя на коленях возле женщины, что-то еле слышно говорил ей.

Настя не знала, что ей делать. Пауза, как гитарная струна, медленно растягивалась, готовая в любую секунду порваться.

Анна Константиновна, взяв себя в руки, перестала плакать и посмотрела в глаза полковнику:

– Александр Петрович, вы человек с огромной светлой душой, не запачканной грязью жизни, должны меня понять. Я не оправдываю себя, но иначе поступить в тот момент я не могла.

Настя принесла салфетки. Вытерев слезы, Анна Константиновна начала исповедь. Именно исповедь, потому что это был монолог души. Души и сердца.

Сорок лет назад Анна Константиновна вышла замуж за Валерия Константиновича Рыбина, который в то время работал агрономом в колхозе. При вступлении в брак любви не было. Не стало ее и потом. Первые пять лет Анна Константиновна работала уборщицей на складе. Муж с утра и до ночи пропадал в колхозе, лишь вечером позволяя себе расслабиться за бутылкой. Первое время молодая женщина смотрела на это сквозь пальцы, понимая, что муж устает. Через несколько лет супруг стал прикладываться не только к бутылке, но и к жене – ежедневно одаривая ее синяками и ссадинами. Однажды, не выдержав побоев, женщина собрала все свои вещи и решила уйти от мужа. Просчитав по времени, что супруг еще на работе, Анна Константиновна, взяв вещи, направилась к выходу. В дверях она столкнулась с мужем. Он с первой секунды понял, что происходит.

– В тот вечер я думала, что умру, – сделав паузу, сказала Анна Константиновна. – Я никогда не знала такой боли. Меня били всем, что только было под рукой. Я не знаю, как я выжила. Наверное, Бог знал, что мне надо жить. Есть ради кого жить.

Через неделю Анна Константиновна узнала, что она беременна. Несколько месяцев она скрывала радостную новость от мужа, зная, что он не хочет детей. Тем более, что он на два месяца уехал в Могилевскую область на работу – в разгаре была уборочная.

Когда скрывать беременность стало невозможным, женщина рассказала супругу. Реакция была предсказуема.

– Он сначала весь покраснел, даже бордовый стал, – вспоминает Анна Константиновна, – а потом как начнет все громить вокруг. Я только и успевала, что прятаться. Меня он в тот день не тронул.

В тихой комнате было слышно, как женщина бесшумно глотала слезы. Было видно, как болит ее душа, изрезанная невидимыми ранами, спрятанными под оболочкой тела.

– Очень страшно вспоминать тот день. Очень страшно. Он пришел домой трезвый. Молча, просидел час за столом. Потом встал и резко так, прямо в лицо, сказал, чтобы я рожала.

В те секунды Анна Константиновна поняла, что теперь она выдержит все. Появился смысл жизни. Смысл ждать завтрашнего дня. Но радость была поспешной.

– Ты будешь рожать, но только рожать. Потом отдашь дитя. Я не буду растить его. Я тебе говорил, что не хочу.

Анна Константиновна замолчала и внимательно посмотрела на Александра Петровича и Настю, которые сидели, не двигаясь уже полчаса. Даже Бах, бегая по квартире и радостно облизывая всех присутствующих первые минуты, сейчас лежал в ногах хозяина и периодически поскуливал.

– В тот момент я почувствовала такую боль, что все побои мужа показались мне лишь поглаживаниями. Я знала, что, как он сказал, так и будет. И ничего не изменить.

Убедившись, что муж не изменит решения, Анна Константиновна решила бежать.

– Я снова собрала вещи. Ехать решила к троюродной сестре в Жлобин. Родители умерли, а из близких людей только она. Не знаю как, но он, наверное, почувствовал. Как только я вышла за порог, он вошел во двор.

В те минуты Анна Константиновна подумала, что сейчас он убьет ее. Но муж решил ограничиться побоями. На этот раз он бил не как обычно в живот, а по лицу.

– Наверное, пожалел ребенка, – сказала Анна Константиновна, – он не хотел его убивать… Просто не хотел растить.

Когда пришел срок рожать, Анна Константиновна снова завела разговор с мужем. Но он был непреклонен. В голове каждую секунду стремительно мелькали мысли “Что делать? Куда бежать?” Но бежать было некуда и не к кому.

– Я до последнего не могла принять мысль, что у меня заберут моего ребенка. Что я никогда не смогу подержать его на руках, петь ему песни, учить его ходить…

Несколько секунд Анна Константиновна, закрыв глаза и запрокинув голову назад, сидела неподвижно. Было видно, что женщина сдерживает слезы, стесняясь снова заплакать.

Встав с дивана, она подошла к окну и вдохнула свежего воздуха. В комнате стояла тишина. Спустя несколько минут она продолжила рассказ:

– После родов Дашеньку сразу забрали. Я даже не успела толком ее рассмотреть. Помню только ее маленькие ручки, тянувшиеся ко мне навстречу. Я отказалась от ребенка. Муж увидел дочь, но даже после этого он не изменил решение. Врачи еще долго уговаривали меня оставить ребенка, но я отказалась… Не знаю, как я пережила тот день. Думала, что умру. Но, Бог, наверное, простил меня, потому что знал, что я не виновата.

Анна Константиновна снова села на диван, сделав глоток воды, она пристально посмотрела на воду, как будто пытаясь увидеть там свое отражение.

– Спустя несколько лет я узнала, что Дашеньку удочерили. У меня подруга работала в детском доме, и она мне сразу же позвонила. Я хорошо помню тот день. Помню даже, во что была одета Екатерина Владимировна. Дорогое красное пальто, черный шарф, элегантно наброшенный на плечи и черные замшевые сапоги. В руках была маленькая сумочка с золотой пряжкой. Я раньше таких вещей и не видела. Она шла к машине. За руку она держала мою Дашеньку. Я долго думала, как поступить, понимая, что возможно это мой последний шанс…

В этот момент Бах поднялся с коврика и подошел к Анне Константиновне. Усевшись рядом, он положил голову ей на колени.

– Хороший пес, – нежно сказала она и почесала Баха за ухом.

Поскулив, Бах свернулся клубочком возле ее ног и закрыл глаза.

– Я подошла к ней, когда она садилась в машину. Она, наверное, тогда подумала, что я сумасшедшая. Я схватила ее за рукав и попросила поговорить со мной. Сначала она оттолкнула меня и села в машину, но, услышав, что Даша моя дочь, вернулась назад. Меня тогда, как прорвало. Я говорила без остановки, плакала, кричала, переходила на шепот и снова кричала. Екатерина Владимировна оказалась порядочной женщиной. Она внимательно выслушала меня, ни разу не перебив. Тогда, стоя на обочине шоссе, ведущего в город, мы обе понимали, что ничего нельзя изменить. Я просто хотела знать, что моя дочь будет в надежных руках, что ее будут любить. По-настоящему.

Анна Константиновна снова сделала глоток воды. Лицо женщины было бледным. Руки дрожали. Она все время робко приглаживала край затертой юбки. Как будто успокаивала себя.

– Екатерина Владимировна оказалась женщиной с большой и светлой душой. Достав из сумки листок бумаги, она начала что-то писать. Закончив, она протянула его мне. Там был адрес. Новый адрес моей Дашеньки. Она сказала, что я могу ей писать, и она обязательно ответит. Она сдержала свое слово.

– Так вот откуда все эти письма, – сказал Александр Петрович.

– Да. Мы переписывались пятнадцать лет. Пятнадцать долгих лет. Муж ничего не знал. Я хотела от него уйти, но он сказал, что убьет. А если сбегу, то найдет и убьет. Бежать мне было некуда, да и незачем. Жизнь казалось бессмысленной. Каждый день, ложась спать, я уже ждала, когда закончится следующий день. Жила лишь письмами. Фотографии Даши, которые мне присылала Екатерина Владимировна, я складывала в толстый пакет и закапывала во дворе за сараем. Каждый день я надеялась, что Бог услышит мои молитвы и накажет мужа за свой поступок. Так и случилось. Через пятнадцать лет он умер. Нелепая смерть. Попал под свой же комбайн. Пьяный был. С товарищами отмечали день зарплаты и уснули в поле. Друзья в сторонке легли, а он прямо под ковшом комбайна. С утра водитель завел машину и поехал. Говорят, что он даже ничего не почувствовал, так во сне и умер. Мне все равно было. Я даже не плакала, когда хоронила.

После этих слов Анна Константиновна даже изменилась в лице. Горечь и боль сменились на гнев и отвращение. Лицо исказилось в кривой улыбке.

– Я написала Екатерине Владимировне о смерти мужа. Тогда она и предложила мне работу домработницы. Невероятная женщина! Я могла не только уехать от воспоминаний и устроится на работу, но самое главное, она разрешила мне быть рядом с дочерью. Единственным условием было молчание. Даша ничего не должна была знать о моем существовании. Просто Анна Константиновна Бобко. Просто домработница. Я согласилась, не раздумывая. Тот день стал самым счастливым за всю мою жизнь… Я, наконец-то, обрела смысл просыпаться с утра и ложиться вечером в ожидании нового счастливого дня. Если бы мне сейчас сказали подождать еще десять лет хотя бы ради одной встречи, я бы согласилась.

Закончив рассказ, Анна Константиновна посмотрела на Александра Петровича, который все это время сидел, не двигаясь, на краешке стола.

– Я не причастна к смерти Ильи Николаевича. Я ему была благодарна и сама отдала бы за него жизнь. Не раздумывая.

– Я знаю. Я верю вам.

– Александр Петрович, я могу вам одно сказать точно: тот, кто это сделал, жил под одной крышей с ним.

– Вы что-то знаете?

– Нет. Я просто чувствую. Поверьте мне.

– Я вам верю. Но мне нужны доказательства.

– Вы кого-нибудь конкретно подозреваете?

– Пока я не могу ничего сказать. Преждевременные выводы могут оказаться ошибочными. А я не могу этого допустить.

Анна Константиновна в ответ лишь кивнула головой. Виноградов попросил Настю выгулять Баха, который уже добрых пятнадцать минут напевал какую-то грустную песню под дверью. Как только дверь захлопнулась, полковник пододвинул стул поближе к Анне Константиновне и сказал:

– Мне крайне необходима ваша помощь.

– Конечно. Только скажите, что я могу для вас сделать.

– Поговорить. Расскажите мне самые несущественные вещи, на которые вы обратили внимание. За последний месяц.

– Например? Я не совсем поняла.

– Анна Константиновна, вы – женщина. А женщины всегда видят то, что представителям противоположного пола незаметно.

Анна Константиновна внимательно посмотрела на полковника, пытаясь прочитать пробегающие в его глазах мысли. Немного подумав, она начала говорить…

Глава 19. Синие пионы

Как жаль, что мы порой не ценим тех, кто идет по дороге жизни рядом. Кто делает нас счастливыми.

Кто учит нас, подталкивая к новым свершениям.

Как жаль, что в круговороте дней и событий мы упускаем самое главное. Суть бытия. Мгновения любви и доброты.

Растрачивая свою жизнь на иллюзию вечности.

Александр Петрович сидел за кухонным столом и курил. Тишину нарушал взволнованный чайник. Последние тридцать секунд он слегка потрескивал и шипел, как будто возмущаясь тем, что его заставляют работать. Наконец, вскипятив воду, он грустно выдохнул последние дымки пара и замолчал.

Полковник взял свою любимую чашку с блюдцем и заварил зеленый чай. Со стороны эта картина выглядела довольно мило: большой усатый мужчина маленькими глотками пьет чай из миниатюрной чашечки. Закурив еще одну сигарету, Александр Петрович, не отрывая глаз, смотрел на шкафчик. Сделав очередную вкусную затяжку, он поднялся со стула и, открыв шкаф, взял томившуюся в полной темноте бутылку коньяка. Налив полную рюмку, залпом выпил ароматный напиток. Запив это дело чаем, он решительным шагом направился в сторону телефона.

На экране появилась надпись «Заяц». Александр Петрович слегка улыбнулся, представив себе реакцию его любимого друга – Сергея Беляка. Тот, мягко сказать, не любил свою «вторую» фамилию.

– Алло, Сережа, привет! Ты можешь говорить?

– Привет, Петрович! Что, настроение хорошее?

– С чего ты взял?

– Ты называешь меня Сережей, когда у тебя хорошее настроение, либо тебе что-то от меня надо. Ну, или ты пьян.

– Ты прямо детектор! У меня сегодня, как говорят, три в одном флаконе.

– Обалдеть! На часах всего два часа дня, а он уже квасит! И почему ты меня не позвал?

– Да не пью я! Всего пятьдесят граммов. Повод есть!

– Тем более, если повод есть! Все, я выезжаю!

– Не надо ехать. Мне нужна твоя помощь.

– Дай угадаю. Это касается дела Колесникова?

– Да. Долго объяснять всю ситуацию. Надо, чтобы ты узнал мне про одного человечка.

– Фамилия?

– Осипов Андрей.

– Это еще кто?

Александр Петрович немного помолчал, а затем почти шепотом сказал:

– Зять Ильи Колесникова.

– А он тут при чем?

– При том. Потом объясню. И еще одного… Дарья Осипова.

– Я так понимаю – это его жена?

– Да ты просто гений!

– Так, без иронии! Это еще, если не ошибаюсь, дочь Ильи?

– Да. Есть у меня пара мыслей. А может и не только мыслей… Только это надо сделать очень быстро.

– Насколько быстро?

– Быстро! Сегодня! Сейчас! Пазлы уже начинают складываться…

– Все, тогда давай. Судя по твоему голосу, ты уже что-то нарыл. Будет сделано. Давай в шесть часов в кафешке на углу Добромысленного.

– Принял. До встречи.

Положив трубку, Александр Петрович радостно потер руки.

– Главное, чтобы я не ошибся и ничего не упустил. Я же ничего не упустил? – Александр Петрович присел на колени и почесал Баха за ухом. – Не должен был. Теперь мою гениальную теорию осталось подкрепить фактами и вуаля!

Полковник с улыбкой на лице подошел к зеркалу и начал пристально рассматривать свои усы. Улыбка исчезла.

– Вот тебе на! Как же быстро они растут! Надоели! Может сбрить их, наконец? Сорок лет на лице!

Рассматривая себя в зеркале, полковник несколько минут трогал свое волосистое достояние.

– Нет, не смогу. Это же не просто усы – это целая история.

Настя неспешно собирала свои вещи. Папа, наконец-то, дал отбой по операции «Внедрение». Подумав об этом, Настя улыбнулась.

– Это же надо было придумать такое дурацкое название, – сказала она вслух, – надеюсь, что он все-таки пошутил.

В дверь тихонько постучали.

– Можно войти? – аккуратно спросила Екатерина Владимировна и, не дождавшись ответа, приоткрыла дверь.

– Конечно можно.

– Ты уже уезжаешь?

– Да. Спасибо вам за гостеприимство.

– Это тебе спасибо, дорогая, что была со мной рядом в самые трудные минуты моей жизни.

Екатерина Владимировна села на край кровати, как будто была не дома, а пришла в гости.

– Может, останешься еще на недельку?

– Спасибо, но надо ехать. На работу скоро выходить – отпуск не безграничный, к сожалению. Хочу еще съездить бабушку проведать.

– Я хочу тебя еще раз поблагодарить за помощь. Ты замечательная девочка! И у тебя замечательный папа. Не знаю, что бы мы делали без него.

Настя неловко поджала губы, стараясь скрыть эмоции. Смешанные чувства: с одной стороны они обманули Екатерину Владимировну, но с другой – всем сердцем хотели ей помочь.

– Если вы не будете возражать, то я стану у вас частым гостем.

– Конечно, нет! Я всегда буду рада видеть тебя и твою семью у меня дома. А с товарищем полковником я отдельно поговорю, – улыбнувшись, сказала Екатерина Владимировна. – Кстати, забыла тебе сказать, что наш сосед очень интересовался твоей персоной. Я, конечно, все карты не раскрывала, но парочку тузов ему показала.

– И каких же? Червовых или трефовых?

– Ну, конечно, червовых. Так что, смотри, не удивляйся, если тебя возле машины будет поджидать красивый брюнет.

Настя слегка покраснела и рассмеялась. Она не видела Диму со дня их знакомства во дворе. Она ведь так и не пришла посмотреть на разрекламированные пионы.

– Мне сейчас не до этого, – пытаясь сделать серьезное лицо, сказала Настя, – я целыми днями на работе.

– Солнышко, можно я дам тебе банальный, но в то же время очень важный совет. Ни работа, ни достижения, ни деньги не дадут тебе возможность познать счастье в полной мере. Только настоящая любовь мужчины сможет сделать тебя полноценной женщиной. Поверь мне. У меня за спиной – жизнь. Жизнь счастливой женщины. Я всегда это чувствовала. Но по-настоящему поняла только сейчас… Когда я осталась одна. Я потеряла не просто мужа, я потеряла вечность.

Екатерина Владимировна замолчала. С грустными глазами и мягкой улыбкой на губах она смотрела на Настю.

– Я искренне хочу, чтобы ты была счастлива. У меня две прекрасные дочери, но они несчастливы. Я это знаю. Марина очень светлый человек. Может ей и не хватает где-то знаний, но она умеет чувствовать и любить душой. С Дашей сложнее…

Екатерина Владимировна опустила глаза в пол, как будто обдумывая, что сказать дальше.

– Дашенька не похожа на нас по характеру. Она с детства была эдаким борцом против условностей. Не принимала ничью точку зрения, даже если одна из них была верна, она все равно шла наперекор. Какая-то необъяснимая агрессия, порой вспыльчивость были присущи ей. Ее муж Андрей тоже сложный человек. Неуправляемый. Они вдвоем – как две бомбы замедленного действия. Хотя отношения у них получше, чем у Марины с Олегом. Между ними есть какая-то невидимая связь. Наверное, так и надо. Не зря же говорят, что муж и жена одна сатана.

– Даша с Мариной даже внешне не очень похожи, – не отводя глаз от Екатерины Владимировны, сказала Настя.

– Да, они вообще разные у меня, – не изменившись в лице, ответила она.

– Мы с сестрой тоже не похожи, ни внешне, ни по характеру. Всю жизнь ругались. Только сейчас поняли, что иметь сестру – здорово. А Марина с Дашей общаются?

– Не очень. Они с детства как-то не нашли общий язык. А сейчас вообще встречаются только на семейных торжествах. Это со стороны кажется, что у нас идеальная семья, а на самом деле… мишура. Красиво снаружи, а внутри – пустота. Не получилось как-то сплотиться в одно целое. А жаль. Илья об этом очень мечтал. Но дети завели свои семьи, а мы остались где-то на обочине. Хотя мы с мужем были вдвоем безумно счастливы. Поэтому смерть Ильи – это моя самая большая боль. Я осталась одна. Одна со своим горем.

Настя подошла к Екатерине Владимировна и села рядом. Она взяла ее за руку и положила голову на плечо. Так они просидели несколько минут. Так много рассказав друг другу, не проронив ни слова.

Собрав вещи, Настя пошла попрощаться с Анной Константиновной. Женщина стояла у плиты и что-то напевала себе под нос. Впервые на ее лице играла улыбка.

– Здравствуй, дочка! Я так рада тебя видеть!

– Я вас тоже! Как вы себя чувствуете?

– Благодаря вам, просто замечательно. Я сегодня впервые за долгие годы спала, как младенец. После нашего разговора у меня на душе стало спокойно. Я как будто исповедалась и получила прощение.

– Вам не за что просить прощения. Вы замечательный человек и прекрасная мама. Жаль, что дочь так и не узнает, какой мамы она была лишена.

– Ничего, – с грустью в голосе, сказала Анна Константиновна, – наверное, так будет лучше. Да. Наверное…

Крепко обняв друг друга, женщины распрощались. Екатерина Владимировна провела Настю до машины.

– О! Настя! Взгляни! По-моему, у тебя появился тайный, а возможно и очевидный поклонник.

На капоте автомобиля лежала охапка пионов. Розовые, желтые, белые, синие… Букет был великолепен.

– Настя, достойный букет! Не сомневаюсь, что и мужчина тоже достойный.

Настя улыбнувшись, взяла букет и поднесла к лицу. Любимый аромат детства окутал ее.

– Наверное, надо зайти и сказать спасибо.

– Обязательно надо, – подмигнув Насте, сказала Екатерина Владимировна.

Крепко обняв Екатерину Владимировну, Настя с букетом в руках направилась к соседской калитке.

– Надеюсь, я угадал с цветами? – знакомый голос раздался из-за калитки, и на входе показался Дмитрий.

– Угадал. Я за тем и шла, чтобы сказать спасибо за цветы. Очень красивые. Я смотрю, ты прям садовод.

– С чего такие выводы?

– Синие пионы – большая редкость. Рассаду даже в Минске тяжело найти. Ну, а вырастить – это большой труд.

– Ну… я старался.

– А можно посмотреть на твой цветник?

– Конечно, пойдем, – неуверенно сказал Дима, – он, на самом деле, не такой уж и большой… Пара кустиков.

Настя шла и пыталась скрыть то и дело появляющуюся на лице улыбку.

– Ну, как-то так, – поглаживая волосы на затылке, сказал Дима.

Прямо посреди зеленой лужайки красовались два свежепосаженных куста пионов. Рядом лежала лопата и грабли.

Настя изо всех сил старалась сдержать смех, но не смогла:

– Ах, какая досада, – сквозь смех, сказала она, – не успел!

– Сдаюсь, – сказал Дима, и поднял руки над головой, – прошу заметить, почти успел.

– Я оценила. Честно. Небанальный ты парень.

– Настя, извини, что так получилось, мне просто хотелось сделать тебе приятно. Ну, и… понравиться тебе.

Настя улыбнувшись, сказала:

– Я думаю, у тебя получилось.

Глава 20. Мозаика начинает складываться

Дружба. Это не просто отношения между людьми или тесная связь.

Дружба – это слияние двух душ в одном танце. В танце под названием жизнь. Это может быть грустный вальс, зажигательная самба или страстное аргентинское танго. Не важно. Главное – постичь это искусство доверия партнеру, искусство отдачи себя и умение раствориться друг в друге.

Открытая веранда кафе купалась в весенних лучах солнца. Ветерок легко покачивал кашпо с цветами, нашептывая им свои мелодии. Весна окончательно вступила в свои владения. Люди в зеленых жилетках, как вестники тепла, расстилали вдоль обочины разноцветные ковры с цветами. Другие люди, в оранжевых касках и серых жилетах, аккуратно рисовали картины города на тротуарах и бордюрах, вдыхая новую жизнь во все, что их окружало.

В воздухе парил запах уюта и счастья. Минск пахнул хлебом. Как будто на каждом углу стояли маленькие хлебопекарни. Их аромат пропитывал все вокруг: стены кирпичных домов, магазинчики, остановки и газетные ларьки.

Александр Петрович вышел из дома на полчаса раньше. В бежевой тенниске, светлом пиджаке и брюках он идеально вписывался в интерьер улиц. Он постоянно набирал в легкие воздуха, как будто боясь, что тот сейчас закончится.

Машины как обычно извергали языки пламени из-под своего стального нутра. Дорожные строители оперировали асфальт, вынимая больные органы и латая старые раны. Но воздух не пах выхлопными газами и строительной пылью. Воздух пахнул хлебом. Полковник представил себе горячую булку хлеба, от которой он отламывает корочку и медленно кладет ее в рот. Вкус детства. Вкус свободы.

Спрятав мысли, он прибавил шаг. Виноградов терпеть не мог опозданий. Для него это было равноценно предательству. Он долго не мог простить непунктуального человека и еще год вспоминал его задержку. Он не считал это условностью, но искренне верил в то, что если человек опаздывает – он не надежен. За свои пятьдесят пять лет он ни разу не опоздал. И искренне гордился своим достижением.

Часы показывали без пятнадцати шесть. Полковник сидел за столиком и любовался жизнью города. Без десяти шесть на пороге появился Беляк. Они были знакомы уже двадцать лет. Беляк давно зазубрил правила их дружбы. Главным пунктом в этом неписаном уставе товарищества была пунктуальность. Сам Сергей Васильевич не относился к людям, которые ценят чужое время. Опоздать он мог и частенько злоупотреблял своим не лучшим качеством. Но только не с Виноградовым.

– Привет Петрович! – крикнул он.

– Привет, шэры!

Улыбка быстро исчезла с лица Беляка. Он терпеть не мог, когда Виноградов коверкал его фамилию. Тем более, что он был единственным, кто нашел его фамилию настолько забавной.

– Ты еще громче крикни! Чтобы все услышали! – обиженно поджав губы, сказал Беляк.

– Ути-пути! Не обижайся! Ты же знаешь, что я любя.

Это правда. Александр Петрович действительно очень трепетно относился к их дружбе. Двадцать лет – немало. Каждый успел показать свои светлые и темные стороны. Они любили достоинства и недостатки друг друга. Ценили и уважали мнение каждого. Это был очень колоритный дуэт.

– Мне кажется, что твоя фантазия скоро иссякнет, – сказал Беляк.

– Не дождешься! За двадцать лет не иссякла. Тем более, сколько тебе уже осталось? Пять? Десять лет? Ты же старый пень!

– Ну-ну. Недалеко от тебя ушел. Всего пять лет разницы.

– А внешне и не скажешь, – улыбнувшись, сказал Виноградов, – да и по внутреннему содержанию ты отстаешь лет эдак на пятнадцать.

– Ну, все, посмеялись и хватит. Сейчас ты договоришься, и я тебе не скажу, что раскопал.

Александр Петрович мгновенно изменился в лице. Даже усы, которые танцевали на лице от смеха, превратились в грозный арсенал.

– Давай, выкладывай, – нетерпеливо сказал он.

– В общем, твой Андрей Осипов – тот еще фрукт! Редкая находка. В две тысячи десятом он умудрился избежать наказания за подделку документов. На прежнем месте работы он работал юрисконсультом и имел доступ ко всем ценным бумагам конторы. Проработав год, он полностью вошел в доверие к руководству фирмы и стал незаменимым сотрудником. Его босс стал поручать ему самые ответственные дела. В последнем деле он отличился.

Беляк взял чашку кофе и, сделав несколько глотков, посмотрел в окно.

– Ты что, издеваешься? – возмущенно сказал полковник, – ты что, там ворон разглядываешь? Давай продолжай!

Беляк, улыбаясь во все зубы, смотрел на полковника.

– Чего ты лыбишься?

– Это тебе месть, – с важным видом сказал он, – за «шэрага».

– Нашелся мне, мститель! Давай-давай, – нетерпеливо сказал полковник, – тем более что у тебя тоже есть интерес к этому делу.

– Схема была простая. Я бы сказал примитивная. Он закрутил роман с одной клиенткой. Она была несчастной вдовой, которая пришла к ним в контору за юридической помощью. Дело в том, что ее богатый муженек скончался и оставил в наследство один миллион.

– Долларов?

– Нет! Рублей. Белорусских! Конечно, долларов! При его жизни женушка успела заработать авторитет далеко не самой верной супруги. Узнав о ее шашнях, муж решил отомстить, оставив ее без наследства.

– С хорошим чувством юмора был мужик, – улыбнувшись, сказал Виноградов.

– Это точно. Но, к сожалению, заверить завещание у нотариуса не успел. Так и умер, держа его в руке. Супруге повезло, ведь за вторую руку держала его она. Быстро похоронив мужа, она решила изменить волю мужа и направилась к твоему Осипову.

– А почему именно к нему?

– Парень был популярен в отдельных кругах. За хорошую плату он помогал бедным женам вернуться в прошлое и поменять ход истории. Причем, в итоге жены получали не только наследство, но и любовь молодого юноши.

– Я так понимаю, гонорар он брал не маленький.

– О! Ты не представляешь насколько немаленький! Бедные женщины после ночей сострадания оставляли мальчику хорошие чаевые.

– Он же женат на Даше! Интересно, она знала о талантах супруга?

– Я думаю, нет. «Бизнес» процветал, парень купался в деньгах. Через два года, когда схема была идеально отлажена, Андрей Осипов немного забылся. Ты же знаешь, тридцать процентов преступлений не раскрывалось, если бы преступник не терял бдительность и не считал себя венцом криминалистики. Так и здесь. Парень заигрался. В очередной раз, переделывая завещание своей очередной клиентки, он не посмотрел, что у покойного помимо жены есть туча родственников. Вот эта «туча» и нагрянула к нему. Паренек быстро сообразил, что к чему. Передав своему коллеге материалы дела, он направился в как раз запланированный отпуск. И пока он нежился на греческих песках, его напарнику предъявили обвинение за подделку документов. Несчастный пытался доказать, что не он начал дело, а его коллега. Но милиция, проверив все документы отпускника, ничего не нашла. Хитрая падла! – немного помолчав, сказал Беляк, – все продумал!

– Да уж, – еле слышно сказал полковник, – сообразительный малый. И что дальше?

– А дальше несчастному впаяли два года условно, а отпускник, загорелый и отдохнувший, вернулся на Родину. Проработал два месяца и, собрав вещички, нашел новую работу. Где сейчас и трудится на благо страны.

– Интересно. Как ты узнал детали? Явно, что не из протокола.

– Я встречался с одним человеком, который его знал. Он мне и рассказал. Улик против него нет. Свидетелей тоже. Но ничего, мы за ним уже наблюдаем. Проколется.

Александр Петрович медленно пил кофе. Несколько минут он сидел молча и разглядывал прохожих, спешивших по своим важным делам. Затем, резко повернувшись к Беляку, он сказал:

– Серега, мне нужна твоя помощь.

Беляк внимательно посмотрел на Виноградова.

– Я знаю, что прошу тебя о невозможном, но я должен докопаться до правды. Мой друг не умер. Его убили. И я знаю, что он надеется на меня. Понимаешь, он ждет, что я ему помогу и докопаюсь до правды.

Александр Петрович сначала говорил медленно, но с каждым словом буквы бежали все быстрее и громче. Лицо покраснело. А стук сердца был слышен за соседним столиком.

– Говори. Я все сделаю, – с серьезным лицом сказал Беляк.

– Мне надо попасть в квартиру Осипова.

– Поговорить с ним?

– Нет. Когда никого не будет дома. Понимаешь? Это мой последний шанс.

– Ты сумасшедший, – покачав головой, сказал Беляк.

– Так ты согласен?

Сергей Васильевич молча смотрел на Виноградова.

– Да, – сказал он, спустя несколько секунд.

– Что да?

– Да. Я согласен.

Александр Петрович расплылся в улыбке, а усы снова затанцевали на лице в ритмичном танце.

Глава 21. В обличии человека

Поднимаясь каждое утро с кровати, мы все надеваем маски.

Маски добродетелей, счастливых и успешных людей, маски порядочных и честных единиц общества. Маски друзей, любовников, родителей, коллег…

Но порой маски слетают с наших лиц, обнажая реальность, к которой мы совершенно не были готовы.

Весна томилась. Порой, она нежно грелась на городских скамейках в парке, а иногда прогуливалась медленной походкой по улицам, растворяясь в сумерках вечера.

Александр Петрович сидел на скамейке в парке недалеко от дома. Он уже несколько минут наблюдал за дымом сигареты, который мгновенно исчезал в вечернем воздухе. Он был полностью поглощен своими мыслями, не замечая проплывавших мимо людей.

Утки, собравшись дружной компанией на берегу Свислочи, подводили итоги дня. Перебивая друг друга, они шумно крякали и толкались, а затем, разогнавшись, прыгали назад в воду. Виноградов, заметив птичью компанию, принялся бросать им крошки хлеба. Он всегда носил с собой в кармане горбушку хлеба, когда шел на набережную. Птицы, обрадовавшись неожиданному ужину, выпрыгивали из воды и наперегонки бежали к еде.

Александр Петрович принимал решение. Он, наконец, получил ответ на главный вопрос. Теперь он точно знал, что Илья был убит. Он знал, кто это сделал. Но он не знал одного: как поступить дальше. Ответ загнал его в тупик. Виноградов с самого начала чувствовал, что отгадка его поразит. Но он не знал, что настолько…

Если он не расскажет правду, то станет предателем в своих глазах и виновные не понесут наказание. А если скажет, то разрушит семью Колесниковых раз и навсегда.

– Вот дилемма, – вслух сказал полковник, – я должен сказать правду, иначе я встану на одну линию с преступниками.

Александр Петрович докормил уток остатками хлеба и направился домой. Надо было хорошенько выспаться перед завтрашним днем. Он будет сложным. Очень сложным.

Екатерина Владимировна была удивлена. Утренний звонок Александра Петровича взволновал ее.

– Зачем полковник попросил собрать всю семью и что за серьезный разговор? – подумала она.

Екатерина Владимировна села на диван в гостиной и набрала Марине. Затем она позвонила Даше. Причину встречи она не называла, просто семейный вечер.

– Доброе утро, – сказал Игорь и, войдя в дом, отряхнул ноги.

– Что-то ты сегодня рано?

– Много дел накопилось. Привезли двух новых лошадей. Так я им показывал новые апартаменты и знакомил с соседями по комнате.

Екатерина Владимировна искренне улыбалась. Ее очень радовало то, что Игорь с головой погрузился в семейное дело. – Он очень изменился, – подумала она. Илья был бы очень счастлив, узнав, что брат продолжил дело всей его жизни.

В последнее время Игорь действительно преобразился. Перестал пить, стал больше разговаривать и с головой погрузился в работу. В глазах Екатерины Владимировны читалась благодарность. Она не знала, что будет с конным клубом. Теперь это бизнес Даши и Андрея. Как они поступят? Продадут или наоборот продолжат дело отца? Этот вопрос очень тревожил ее в последние дни. Екатерина Владимировна не могла не думать о решении мужа. «Почему он отдал самое главное – Даше? Почему не разделил поровну между детьми?». Ведь, как мать она знала, что Илья был больше привязан к Марине, чем к Даше. Он всю жизнь старался относиться к детям одинаково, но кровная связь с Мариной выдавала его истинные чувства. Она не осуждала мужа. Но пыталась найти для себя ответы на вопросы, которые задавала сама себе.

– Игорь, чуть не забыла, сегодня вечером ты будешь дома?

– Да, после работы сразу домой, – сказал он, – а что?

– Сегодня вечером собирается вся семья.

– Есть повод для встречи?

– Звонил Александр Петрович, – немного помолчав, она продолжила, – сказал, что у него для нас есть важное сообщение.

Игорь на несколько секунд замер. Было видно, что такого ответа он не ожидал. Затем, резко повернувшись, спросил:

– Интересно какое?

– Это касается смерти Ильи. Это все, что я знаю.

– Ну, что же. Вечером все и узнаем. Я думаю, что он разгадал головоломку. И вычислил убийцу.

– Какого убийцу? – Екатерина Владимировна резко поднялась с дивана, – что это за мысли? Неужели ты думаешь, что Илью убили? Забудьте! Он умер, потому что болел! Что за вздор!

Она кричала. Не голосовыми связками. Нет. Это кричала душа.

– Катя, успокойся, – сказал Игорь и, подойдя к ней сзади, положил ей руку на плечо, – тихо, не плачь.

– Тогда зачем ты так говоришь? – спросила она.

Ее голос звучал, как голос ребенка. Ребенка, которого неимоверно обидели. Ранили в самую душу. Напомнили о том, что он так хотел забыть.

– Я знаю, как тебе больно. Мне тоже очень больно. Очень.

Они стояли обнявшись посреди гостиной. И только стрелка часов, перебирая секунды, нарушала тишину. Тишину, пропитанную горем.

Часы показывали половину седьмого вечера. Первыми приехали Марина и Олег. На Марине было красивое черное платье с бантом на поясе. Волосы были распущены. В руках она держала ветку белой орхидеи. Она крепко обняла Екатерину Владимировну и протянула ей цветы. Та, с бесконечной благодарностью в глазах, посмотрела на дочь. Олег лишь слегка кивнул головой и сказал: «Добрый вечер». Его лицо не выдавало никаких эмоций.

Часы показывали без двадцати семь. Дверь открылась, и в комнату вошли Даша и Андрей. Ее рыжие волосы были собраны в гладкий хвост. Губы накрашены красной помадой. Образ дополняло зеленое платье и изумрудного цвета туфли на высоком каблуке. Издали она была похожа на лису из сказки, чертовски обворожительную и неимоверно хитрую. Андрей, как всегда, был при параде. Синие брюки, белая рубашка с расстегнутой вверху пуговицей и аккуратно уложенные волосы. По лицу было видно, что он немного нервничает и сие мероприятие не представляет для него ни малейшего интереса.

Часы показывали без пятнадцати семь. Вниз по лестнице спускался Игорь. Он пришел с работы пораньше, поэтому успел привести себя в порядок и переодеться. Поздоровавшись с племянницами, он подошел к Андрею и протянул ему руку:

– Добрый вечер, юноша. Вы тоже приехали?

– И вам доброго. Да, только вот еще не знаю зачем.

– Скоро узнаете, – Игорь самодовольно улыбнулся и отправился в сторону бара. Налив себе пятьдесят граммов виски, он удобно разместился в кресле.

Анна Константиновна была удивлена. Ее попросили не только накрыть на стол, но присутствовать на вечере. По этому случаю она надела свое самое красивое платье. Немного потрепанное временем, черное длинное платье на пуговицах, на удивление, преобразило ее. Она выглядела гораздо моложе своих лет. Увидев себя в зеркале, Анна Константиновна смутилась и отвернулась. Затем, нерешительно направилась к столу. Поправила скатерть и поменяла тарелки с едой местами.

– Кого мы ждем? По-моему, все на месте! Можно приступать к приему пищи и ненавязчивым беседам, – ухмыльнувшись, сказал Андрей.

– Еще не все, – сделав глоток, перебил его Игорь.

Андрей что-то хмыкнул себе под нос и решил не продолжать разговор с Игорем.

Часы показывали без пяти семь. В окне блеснул свет фар подъехавшей машины. Через полминуты дверь открылась. На пороге стоял Александр Петрович, Настя и Сергей Васильевич Беляк.

Среди присутствующих прошелся шепот. Екатерина Владимировна встала и быстрой походкой подошла к гостям.

– Здравствуйте, дорогая Екатерина Владимировна, – улыбнувшись, сказал полковник и, наклонившись, слегка дотронулся губами до ее руки.

– Здравствуйте, Александр Петрович, – дрожащим голосом сказала она и, сделав шаг навстречу, крепко обняла его.

Полковник на несколько секунд растерялся. Но потом ласково погладил ее по спине и прошептал:

– Все будет хорошо. Я обещаю.

Она лишь слегка кивнула головой и отошла в сторону. Поздоровавшись с Настей, она протянула руку Сергею Васильевичу и поздоровалась.

– Что они здесь делают? Я думала, что это семейный вечер! – возмущенно сказала Даша.

– О! Милая! Это будет необычный вечер, который запомнится тебе на всю жизнь! – сказал Игорь, который неожиданно оказался у нее за спиной, – поверь мне! У меня чуйка.

– А я-то думаю, почему вы все время лаете, – самодовольно сказал Андрей, – а позвольте узнать, какой вы породы будете?

– Стаффордширский терьер, – ответил он, – а вы точно шумная болонка. И как это я раньше не разглядел. Извините, мой друг. В следующий раз я буду внимательней.

Андрей попытался что-то еще сказать, но Игорь быстрым шагом направился в сторону прибывших гостей. Поздоровавшись со всеми за руку, он пригласил гостей в зал.

– Позвольте представить, – сказал он, – полковник милиции в отставке, Александр Петрович Виноградов, которого вы все прекрасно знаете, как и Настеньку.

Все одобрительно кивнули головой и посмотрели на Беляка.

– Меня зовут Сергей Васильевич Беляк, – сказал он, – я друг и бывший коллега Александра Петровича.

– Очень приятно, – сказал Игорь и жестом руки пригласил гостей к столу.

Екатерина Владимировна представила всех членов семьи по очереди.

– Екатерина Владимировна, позвольте мне, чтобы не задерживать присутствующих, сразу приступить к делу, – сказал полковник.

Все удивленно переглянулись.

– Конечно, – неуверенно ответила она, – только я не совсем понимаю, к какому делу?

– Сейчас вы все узнаете, – волнительно потирая руки, сказал Виноградов.

Все застыли от удивления. На лицах читался страх, волнение и нетерпение узнать, что происходит. Полковник решил не томить публику и, собравшись с мыслями, начал говорить.

– Скажу прямо. Но прошу отнестись к моим словам с терпением и уважением, – Александр Петрович бросил взгляд на Настю и Сергея Васильевича, сидевших напротив. Те одновременно кивнули головой, как будто подбадривали его. – Илья Николаевич Колесников умер не своей смертью. Он был убит.

Тишина мгновенно растворилась во внезапно ворвавшемся крике присутствующих. Все возмущенно кричали, перебивали друг друга и поднимались с мест. Лишь Екатерина Владимировна сидела неподвижно на месте и в упор смотрела на Александра Петровича.

– Я вас попрошу внимательно выслушать меня. Дайте мне полчаса, и вы все узнаете. Наберитесь терпения, мне так же сложно говорить, как вам ожидать моих слов.

Полковник медленными шагами мерял комнату, периодически дотрагиваясь до усов, как будто заряжаясь от них энергией. Окинув гостиную взглядом, он почувствовал в воздухе страх. Его самого охватило волнение. Он знал, что сегодня его слова сыграют решающую роль в истории семьи Колесниковых. И он начал.

– Мой друг Илья Николаевич Колесников умер ровно месяц назад. Его смерть поставила меня в тупик. Выбила почву из-под ног. Меня поразил не просто факт того, что он умер, – полковник сделал паузу и внимательно посмотрел на присутствующих – все смотрели на него, не отводя глаз, – а то, как именно он умер. Как часто за этот месяц вы задумывались о странном стечении обстоятельств в тот день? Давайте вспомним. Мы отдыхали, катались на лошадях, веселились и радовались жизни. Когда подошло время пить чай, все по-прежнему веселились. Илья в том числе.

– Кто-нибудь в тот день слышал от него жалобы по поводу плохого самочувствия? – спросил Виноградов и посмотрел на присутствующих, которые лишь отрицательно покачали головой. Нет? Вот и я не слышал. Но это не самое главное! Что происходит дальше? – как-будто сам у себя спросил Виноградов. – Дальше все пьют чай. Илья Николаевич сначала отказался, но Даша уговорила его освежиться чашечкой зеленого чая. Он согласился. После этого, как по взмаху волшебной палочки, на поле появляются две лошади.

– Кто-нибудь из вас задумывался, почему их было две? Не три, не четыре? А две. В зале стояла тишина. Скоро вы поймете почему! Это элементарно. Затем Даша приглашает своего отца проехаться верхом, и он соглашается. Конечно, он соглашается, ведь лошади – это его страсть. Невзирая на все приличия, Илья оставляет гостей и уезжает.

Тембр голоса полковника все время менялся. Было видно, что ему трудно сдерживать эмоции. Что он борется сам с собой. Сначала тихо, затем громче, порой переходя на крик, когда чувства заполняли всю его душу, он пытался контролировать себя.

– Идем дальше. Через несколько минут мы узнаем, что Илья и Даша упали с лошади. Скорая помощь констатирует факт смерти Ильи. А Дашу забирают в больницу.

– Зачем вы нам это все рассказываете? Мы все были там, – со злостью в голосе спросил Андрей.

Александр Петрович слегка улыбнувшись, сказал:

– Скоро узнаешь, дружок. При вскрытии в крови Ильи был обнаружен атропин. В крови у Дарьи тоже, но в несколько раз меньше. Именно поэтому она и выжила. При тщательной проверке анализов выяснилось, что Илья в последнее время принимал много лекарств, и, возможно, именно таким путем атропин и попал в кровь. Хотя, я вам со всей уверенностью заявляю, что это полнейший абсурд! И снова вопрос: откуда в крови Даши атропин? – полковник посмотрел на Дашу.

– Я не знаю! Я же говорила, что никаких лекарств не принимала, и я абсолютно здорова, – с вызовом в голосе ответила Даша.

– То-то и оно! – воскликнул Виноградов. – Никто не знает! И никто из вас не захотел узнать ответ. Но я узнал. Наверное, не все в этом зале знают, что последние несколько лет Илья болел. Он скрывал свое заболевание от вас, чтобы не расстраивать. За последний год он перенес два инфаркта. Но он все равно продолжал работать, несмотря на все запреты врачей.

Александр Петрович оторвал взгляд от семейного портрета, который висел на стене, и посмотрел на присутствующих. Все, как завороженные, смотрели на него.

– Ну как же так? – со слезами на глазах, сказала Даша. – Почему он нам ничего не рассказал.

– Он вас всех очень любил и не хотел расстраивать. Он не хотел умирать. Он очень хотел жить. Не ради себя. Ради вас. Он был удивительным человеком!

Александр Петрович замолчал и опустил глаза в пол. С каждым словом ему было все сложнее говорить. Он собрал волю в кулак и продолжил:

– Меня все время преследовали мысли. Почему две отдельно поданные чашки? Почему именно две лошади? Почему в одной чашке атропина было больше, чем во второй? Почему наследство поделено не поровну? Ведь, зная Илью, я могу с уверенностью сказать, что он бы так не поступил! Тогда кто на самом деле написал это завещание? Или правильнее будет сказать: «Кто его переписал?».

Андрей не выдержал и, подскочив с места, сказал:

– Что за бред вы несете? Это была воля покойного! И ее надо уважать!

Александр Петрович снова погладил усы:

– Молодой человек, извините, но вы меня уже утомили. Если вы уважаете покойного, то, пожалуйста, потерпите и вы все узнаете.

Жесткий, словно звон металла, голос полковника раскатился по комнате.

– Я не собираюсь в этом участвовать! Если вы хотите, то продолжайте осквернять память покойного! Я в этом не участвую! Всего хорошего!

Андрей встал со стула и быстрым шагом направился к выходу.

– Я думаю, вам не стоит уходить, – сказал полковник, – это касается каждого.

– Я сам решу, что мне делать, – сказал Андрей, – Даша, мы уходим!

Даша нерешительно посмотрела на Андрея, продолжая сидеть.

– Молодой человек, перестаньте истерить, – тихо сказал, подошедший к нему Сергей Васильевич. – Сядьте на место. И все будет хорошо.

– Не собираюсь!

– Дом окружен. Вы не выйдете отсюда. Сядьте на место, – произнес Беляк.

Андрей внимательно посмотрел на собеседника. Затем, оттолкнув Сергея Васильевича, прошел на место.

– Я могу продолжить? – спросил полковник. В зале стояла тишина. – Спасибо, тогда я продолжу. Неделю назад в комнате Анны Константиновны во время осмотра дома были найдены пустые ампулы от атропина.

Анна Константиновна от неожиданности подпрыгнула со стула. И с отчаянием и страхом в глазах посмотрела на полковника.

– Это не мое, – еле слышно сказала она, – я не убивала Илью Николаевича.

– Я знаю. Присядьте, Анна Константиновна, – спокойным голосом сказал полковник. – Вам их подбросили. Умышленно. Чтобы обвинить вас. Так как, у вас, по мнению преступника, были мотивы.

– Какие еще мотивы? – спросила Марина, – зачем это Анне Константиновне?

Александр Петрович пристально посмотрел на Анну Константиновну, спрашивая взглядом ее разрешения. Та лишь кивнула головой и закрыла лицо руками.

– Эта женщина не просто горничная в этом доме. Она сыграла в судьбе семьи Колесниковых важную роль. Это мать Дарьи Колесниковой! Родная мать!

– Что? Что за бред вы несете? – вскочив со стула, закричала Даша. – Мама, – она подбежала к Екатерине Владимировне, – это правда? Это правда?

– Да, – с каменным выражением лица сказала та.

Александр Петрович внимательно наблюдал за Дашей. Когда девушка на секунду замолчала, он продолжил:

– Даша, перестаньте ломать комедию! Вы прекрасно знаете, кто здесь ваша родная мать! Хотя, актриса, я вам скажу, вы неплохая! Сядьте на место!

Даша, подобно ледяной статуе, не могла двинуться с места. Вдруг оттаяв, она резко изменилась в лице. Полным ненависти взглядом она посмотрела на полковника:

– Да кто вы такой? Пришли в наш дом и несете какой-то бред! Пошли вон все отсюда! Что вы смотрите на меня? Пошли вон!

– Замолчи! – сказала Екатерина Владимировна. – Сядь на место!

Ее лицо было белое, как снег. Ни кровинки, ни румянца. Она села на свое место и посмотрела на полковника:

– Продолжайте, Александр Петрович, – ее взгляд светился благодарностью. Благодарностью за то, что вся эта жуткая вереница лжи, наконец, закончится.

В гостиной снова воцарилась тишина. Но не пустая тишина. Сейчас она была наполнена криками, болью, страданием, удивлением, ложью и предательством.

– Почти тридцать лет назад супруг Анны Константиновны заставил ее отказаться от ребенка. Условия были жестокими: если она не откажется от ребенка, то он ее убьет…

Александр Петрович подробно рассказал всю историю жизни несчастной женщины. Он периодически поднимал глаза и наблюдал за реакцией присутствующих. Анна Константиновна весь рассказ сидела неподвижно.

– Даша, – сказал полковник и сделал паузу, – все знала. Год назад подробностями этой истории с ней поделился ее супруг Андрей, который привычным образом узнал об этом. Подслушал разговор Ильи и Екатерины Владимировны. Правда, своей супруге он подал этот разговор, как говорится, под своим соусом. Он заставил супругу поверить в то, что Анна Константиновна продала Дашу за хорошую сумму денег богатой семье. А сейчас, на старости лет, решила вернуться, чтобы выпросить прощения.

Анна Константиновна не могла поверить своим ушам. Она чувствовала, как сердце с каждым ударом замирает. Она боялась, что сейчас умрет, так и не успев сказать дочери правду.

– Доченька, – прокричала она и упала на колени, – это не правда! Александр Петрович сказал правду! А это не правда!

Захлебываясь слезами, она на коленях ползла через комнату. Даша смотрела на нее, не отводя глаз.

– Мама, – она позвала Екатерину Владимировну, – мама, это правда?

Екатерина Владимировна кивнула головой.

– Андрей, зачем ты это сделал? Ты что, больной? Зачем? Как ты мог? – вопросы вырывались из нее и, не дожидаясь ответа, вылетали в открытое окно.

– Дашенька, верь мне. Я рассказал тебе то, что услышал. Я ничего не знал! Они тебе голову морочат, – он говорил спокойно, ласково, практически напевая слова. – Рыжик мой, пойдем отсюда. Давай уйдем.

– Что-то ты рано засобирался, – сказал Игорь и подошел вплотную к Андрею, – то тебя палками отсюда не выгнать, а тут… Какой ты, однако, шустрый! Я пока посижу рядом. Ты не против?

Александр Петрович знал, что надо говорить и продолжил:

– Андрей, раз уж ты так хочешь скорее уйти, то я перейду к главному. Андрей Осипов, как давно у вас язва?

– Что? Какая язва? – растерянно сказал он.

– Язва желудка. Если не ошибаюсь, то почти полгода. Вы почему-то тщательно скрывали это от семьи. Казалось бы, зачем скрывать банальную язву? Но причина была. Вам знакомо это? – полковник достал из кармана маленький пакетик с порошком. Можете не отвечать! Я отвечу за вас. Это метадон. Удивительный порошок. Точнее таблетка, перетертая в порошок. С одной стороны лекарство, с другой – волшебная палочка для наркомана. Разведенный с водой, он превращается в спрей, который в соприкосновении с любой травой или даже домашним растением превращается в курительную смесь. Наркотическую.

– Что за бред, – крикнул Андрей, – у вас нет доказательств!

– Неужели ты думаешь, что я бы пришел сюда без доказательств и размахивал пакетом с наркотой? Ты еще глупее, чем я предполагал. Сядь на место! Полгода назад у тебя начались проблемы с деньгами. Это и немудрено, так как все деньги ты спускал в казино. От этого ты очень страдал. И, однажды, нашел выход – в этой дряни! – полковник потряс пакет, а затем швырнул его на пол. – Как итог – язва. Как итог – атропин. Как человек интересующийся, особенно, когда дело касается себя самого, Андрей тщательно изучил свойства это препарата.

Полковник замолчал. Все сидели и, не двигаясь, смотрели на него. Полковник подошел к стулу, где стоял его портфель, и, достав какие-то документы, вернулся на место.

– Это завещание. Настоящее завещание, а не то, которое было зачитано вам неделю назад. Согласно ему, бизнес достается вовсе не Даше, как и все остальное имущество, а делится ровно пополам. Между обеими дочками.

– А тогда что нам зачитывал нотариус? – удивленно спросила Екатерина Владимировна.

– Это была подделка! Андрей Осипов подделал завещание, переписав себе весь основной источник дохода. Нотариус, который вам это зачитывал, за хороший гонорар согласился внести правки.

– Но как? Как они это сделали? – спросила Екатерина Владимировна.

– У вашего зятя богатый опыт в подобных делах. На протяжении нескольких лет он помогал вдовам, оставшимся без наследства, переписывать завещания. К слову, не только за хороший гонорар, но и за оказание интимных услуг. Андрей входил в доверие к несчастным женщинам, помогал им с бумагами, затем закручивал роман и так по кругу.

Даша, услышав слова полковника, встала, подошла к мужу и плюнула ему в лицо:

– Тварь! – это были единственные слова, сказанные ею в тот вечер.

Андрей сидел на стуле и ехидно улыбался, вытирая слюну, стекающую по лицу.

– Наркотики сделали свое дело, – продолжил полковник, – карточные долги, проблемы с деньгами. Андрей знал, что Илья в курсе его новых увлечений. Он совсем недавно узнал от знакомых, чем занимается его зять. От этого и обострение со здоровьем и, как следствие, второй инфаркт.

Виноградов поднял глаза и с презрением посмотрел на Андрея.

– Выход был только один. По крайней мере, так думал Андрей. Он хорошо спланировал убийство. На удивление хорошо. Именно он сказал конюхам привести лошадей ровно в половину второго к веранде. Именно он незаметно подсыпал в чашку атропин Илье и Даше. В его планы не входила смерть Даши, так как без нее он не получил бы ни гроша. Поэтому в одну из чашек он добавил целый флакон, а во вторую несколько чайных ложек. Андрей рисковал: Илья мог взять чашку предназначенную Даше, и наоборот. Поэтому, он лично отнес чай Илье и Даше!

– Что за чушь! – смеялся Андрей, – вы прямо Шерлок Холмс! Увлекательное сочинение! Я уже могу идти?

– Я бы не советовал вам смеяться, юноша, – укоризненно сказал полковник. – В тот день все получилось именно так, как Андрей запланировал. Он даже умудрился отпраздновать это в одном из самых фешенебельных ресторанов Минска, а затем спустил несколько тысяч долларов в казино.

Александр Петрович замолчал. Его плечи резко обмякли, как будто тонны невидимого груза упали на пол. В тот момент он был горд собой и одновременно ненавидел себя. Но он знал одно: он поступил правильно.

Все посмотрели на Андрея. Никто не знал, как ему быть и что делать.

– Екатерина Владимировна, Даша, Марина, – в глазах Андрея появился испуг, – вы верите этому старому идиоту? Это все ложь! Им просто нужно найти козла отпущения!

Он беспомощно метался по комнате в поисках малейшей поддержки. Но никто не ответил ему. Никто.

– Андрей Владимирович Осипов, вы задержаны по подозрению в убийстве Ильи Николаевича Колесникова, – сказал Сергей Васильевич Беляк, протягивая ему ордер на арест.

Андрей стоял и ехидно улыбался ему в лицо. Затем резко оттолкнув Беляка, он бросился к двери. Все мужчины подорвались со своих мест и бросились за ним.

– Мужчины, спасибо большое за помощь, но можете не спешить, – улыбнувшись, сказал Беляк, – его там ждут.

Через несколько секунд дверь открылась и в комнату зашли три сотрудника милиции, ведущих Андрея под руки. Он еще пытался вырываться и брыкаться. Он выглядел жалким.

Александр Петрович подошел к Андрею и пристально посмотрел ему в глаза. В надежде увидеть хоть малую долю раскаяния. Но ничего. Там ничего не было.

– Пока юноша не ушел, я, пожалуй, закончу, – сказал полковник. – План был рассчитан на то, что обвинят Анну Константиновну. Андрей Осипов думал, что в глазах милиции у нее для этого будут все мотивы. Месть! Месть за дочку, которую у нее забрали. Именно поэтому он подкинул в ее комнату пустые ампулы от атропина и «завещал» ей квартиру, а также внушительную сумму денег. Но твой план не удался, – сказал Виноградов, – Настя быстро нашла поддельную улику.

Александр Петрович благодарно посмотрел на Настю.

– А вот с лошадью – перебор! Сколько же в твоем сердце было ненависти, чтобы так изувечить животное! А оставленные гильзы? Зачем? Просто так! Чтобы запутать нас. Дома у Андрея был найден пиджак, в котором он был в тот вечер. На нем были обнаружены следы пороха из ружья Ильи. Ружья, из которого застрелили лошадь.

Замолчав, полковник медленным шагом подошел к Екатерине Владимировне. Он поцеловал ей руку и сказал:

– Простите меня, если сможете, но я не мог по-другому. Илья рассчитывал на меня. Я это знаю.

– Я знаю. Спасибо вам, – сказала она и крепко обняла его за шею.

– Уведите эту тварь, пока я его не убил! – сказал Игорь.

Он подошел к Андрею и плюнул ему в лицо.

Когда милиция увела Андрея, Александр Петрович вышел на улицу и, постояв несколько минут в тишине, сказал:

– В обличии человека.

Глава 22. Звонок из прошлого

Александр Петрович стоял на веранде и валиком вытирал пылинки с парадного кителя. Лучи солнца играли с золотистыми медалями, побрякивающими от прикосновения ветра. Взяв салфетку, он принялся тщательно натирать каждую награду, аккуратно отпуская ее и беря в руки новую.

Настя, притворившись, что задремала в гамаке, наблюдала за отцом. Она знала, что ему больно. Она всегда чувствовала его боль: будь он в одном шаге от нее или находясь в километрах пути от дома. Дело Колесниковых вернуло его к жизни. Он снова улыбался, смеялся и хотел жить. Но она знала, что это скоро закончится.

От грустных мыслей ее отвлек звук подъехавшей машины. Это был Сергей Васильевич Беляк. Вместе с ним из машины вышли Екатерина Владимировна и Анна Константиновна. Виноградов, увидев их, быстро забежал в дом и спрятал китель в шкаф. Оправившись перед зеркалом, он вышел к гостям.

– Как я рад вас всех видеть!

– Здравствуйте, Александр Петрович! – в один голос сказали женщины и по очереди принялись обнимать полковника.

От такого внимания Виноградов растерялся и даже немного смутился.

– Как ваши дела? Как Даша? – спросил он, приглашая гостей в дом.

– Спасибо вам, Александр Петрович, если бы не вы, мы бы так и умерли с грехом на душе, – сказала Екатерина Владимировна, и на ее глаза навернулись слезы.

– Даша поверила мне, – Анна Константиновна светилась от счастья, – представляете! Поверила и простила! Я только сейчас поняла, что я не зря жила. Ведь я всю жизнь ждала этого момента! Я чувствую себя живой! Спасибо вам еще раз! Я никогда этого не забуду. – По ее щекам текли слезы. Это были слезы счастья.

– Ну, все, – сказала Екатерина Владимировна, – хватит нам плакать. И так уже три дня ревем без остановки.

Александр Петрович оставил женщин с супругой, а сам пошел навстречу Беляку, который что-то доставал из машины.

– Привет, брат!

– Привет, дорогой! Как ты? Отошел уже? Я до сих пор в шоке. Столько лет служу, а так тяжело впервые было. Старею, наверное. Сентиментальным становлюсь.

– Если честно, то я тоже. Уехал на дачу специально, чтобы отвлечься.

– Ты произвел настоящий фурор в управлении! Наше руководство в ступоре! Как это, Виноградов на пенсии еще и преступления раскрывает! Завидуют, заразы.

– Да ладно тебе. Завидуют. Это вряд ли. Может, совесть замучила? Стыдно стало, что продались? Хотя, вряд ли. Совесть – это либо есть, либо нет.

– Это точно, – сказал Беляк и с грустью посмотрел на полковника. – Ну что, сегодня мы с тобой оторвемся уже! Я надеюсь, предложение по поводу всех выходных на даче в силе?

– Конечно в силе!

– Тогда держи, – Сергей Васильевич достал из багажника ящик пива, пять бутылок коньяка и протянул полковнику.

– Ты что! Спрячь! Сейчас Алла увидит, погуляем мы с тобой! Лучше пусть это добро у тебя в багажнике потомится. Коньяк любит солнце. А начнем мы именно с него. Пиво – это на утро.

– Вот это правильное решение! Молодец!

В этот момент из дома с телефоном в руках выбежала Алла Владимировна:

– Саша, тебя к телефону!

– Кто там?

– Написано какой-то Тихий!

– Тихий! – в один голос сказали Виноградов и Беляк. – Что генералу понадобилось от тебя в субботу утром? – спросил Сергей Васильевич.

– Сейчас узнаем, – ответил полковник и поднял трубку.

Он долго слушал, что ему на другом конце трубки говорил генерал. Казалось, на мгновение, полковник забыл, что он разговаривает по телефону и отвлекся. Он стоял посреди сада и разглядывал зеленевший на грядке чеснок. Присев на корточки, он аккуратно поправил заломившийся стебелек. Затем, встав, придерживая себя за спину, он подошел к аккуратно сложенной стопке бревен и присел на край.

Наконец молчание прервалось:

– Нет. Я не вернусь, – сказал полковник и положил трубку.

Его слова подхватил ветер и, нашептывая что-то себе под нос, понес вместе с облаками куда-то далеко. Куда-то вперед. В будущее.

Оглавление

Глава 1. Два брата

Глава 2. Знакомство с полковником

Глава 3. Жизнь, которой не было

Глава 4. Омут времени

Глава 5. Нож в спину

Глава 6. Вечер в террариуме

Глава 7. Страшная новость

Глава 8. Приятного чаепития

Глава 9. Смерть под стук подков

Глава 10. Разговор с врачом

Глава 11. Послевкусие дня

Глава 12. Картина проясняется

Глава 13. Вопросы и ответы

Глава 14. Старые раны. Новое убийство

Глава 15. Операция «Внедрение»

Глава 16. Осмотр дома

Глава 17. Оглашение завещания

Глава 18. Прошлое. Настоящее. Будущее

Глава 19. Синие пионы

Глава 20. Мозаика начинает складываться

Глава 21. В обличии человека

Глава 22. Звонок из прошлого Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg