«Мистер Паркер Пайн»

Мистер Паркер Пайн (fb2) - Мистер Паркер Пайн [сборник] (пер. Андрей Сергеевич Петухов) 783K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Агата Кристи

Агата Кристи Мистер Паркер Пайн (сборник)

Agatha Christie

Parker Pyne Investigates

© 1934 Agatha Christie Limited. All rights reserved. AGATHA CHRISTIE and The Agatha Christie Signature are registered trade marks of Agatha Christie Limited in the UK and/or elsewhere. All rights reserved.

© Петухов А.С., перевод на русский язык, 2016

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2016

Рассказ первый Случай с немолодой женой[1]

Возмущенное ворчание, недовольный голос, вопрошающий, почему нельзя оставить шляпу в покое, захлопнувшаяся дверь – и мистер Пакингтон, наконец, отбыл, чтобы успеть на поезд до города, отправляющийся в 8:45 утра. Миссис Пакингтон осталась сидеть за столом с остатками завтрака. Ее щеки порозовели, губы надулись, и единственная причина, по которой она не расплакалась, заключалась в том, что в последний момент ее жалость к самой себе уступила место гневу.

– Я этого не потерплю, – сказала она себе. – Ни за что не потерплю. – Несколько минут она размышляла, а потом пробормотала: – Эта кокетка… Эта хитрая чертова кошка… Как только Джордж может быть таким дураком!

Гнев растворился, и вернулась печаль. Слезы навернулись на глаза миссис Пакингтон и медленно покатились по ее не первой свежести щекам.

– Легко сказать, что я этого больше не потерплю, но что мне остается делать?

Внезапно женщина почувствовала себя одинокой, беспомощной и всеми покинутой. Она неторопливо взяла утреннюю газету и уже не в первый раз прочитала на первой странице объявление:

«Вы счастливы? Если нет, то приходите на консультацию к мистеру Паркеру Пайну. Ричмонд-стрит, 17».

– Абсурд, – произнесла миссис Пакингтон. – Полнейший абсурд. А что, если все-таки сходить, полюбопытствовать…

Именно поэтому, слегка нервничая, в 11:00 утра она появилась в офисе мистера Пайна.

Как уже было сказано, миссис Пакингтон нервничала, но вид Паркера Пайна каким-то образом принес ей некоторую уверенность в себе. Он был крупным, если не сказать полным, мужчиной, и на его благородных пропорций голове не имелось никаких признаков растительности. Он носил очки с сильными диоптриями, за которыми скрывались маленькие поблескивающие глазки.

– Прошу вас, присаживайтесь, – предложил мистер Пайн. – Вы ведь пришли по моему объявлению, не так ли? – добавил он доброжелательным голосом.

– Да, – ответила миссис Пакингтон и замолчала.

– Вы несчастливы, – произнес мужчина веселым и где-то даже равнодушным голосом. – Но счастливых людей в мире очень мало. Вы будете сильно удивлены, когда узнаете, сколько их на самом деле.

– Неужели? – удивилась его посетительница, хотя, надо признаться, счастье остальных жителей Земли ее совсем не интересовало.

– Я знаю, что вас это не интересует, – продолжил мистер Паркер Пайн, – но меня это интересует чрезвычайно. Видите ли, тридцать пять лет своей жизни я занимался тем, что обрабатывал статистические данные в одном из государственных учреждений. А теперь, когда я вышел на пенсию, мне пришло в голову использовать накопленный опыт с несколько необычной стороны. Ведь все это так просто! У несчастья бывает пять основных причин – поверьте мне, только пять. А когда вы знаете причину болезни, то найти лекарство уже не составляет труда. Таким образом, я в некотором роде веду себя, как врач. Тот ведь сначала диагностирует состояние пациента, а потом уже рекомендует схему лечения. Но бывают и такие случаи, когда никакое лечение не поможет. Если это так, то я честно говорю об этом. Но уверяю вас, миссис Пакингтон, если я берусь за дело, то излечение практически гарантировано.

Разве так может быть? Это что, полная ерунда или доля правды здесь есть? Миссис Пакингтон с надеждой смотрела на собеседника.

– Так давайте попробуем поставить вам диагноз, – произнес мистер Паркер Пайн, улыбаясь. Он откинулся в своем кресле и соединил кончики пальцев перед собой. – Проблема связана с вашим мужем. В общем и целом, у вас была счастливая семья. Мне кажется, что ваш муж добился кое-чего в этой жизни. И мне кажется, что в этом деле присутствует некая молодая особа – возможно, она работает в офисе вашего мужа.

– Машинисткой, – согласилась Пакингтон. – Противная раскрашенная распутница – сплошная губная помада, шелковые чулки и кудряшки. – Слова лились из нее потоком.

– «В этом нет ничего плохого», – успокаивающе покачал головой мистер Паркер Пайн, – так, я уверен, говорит ваш муж?

– Это его точные слова.

– «Почему же он не может наслаждаться чистой дружбой с молодой женщиной и слегка скрасить ее скучное существование? Бедняжка, у нее так мало радостей в жизни!» Ведь именно эти аргументы он вам приводит?

– Ерунда, все это полнейшая ерунда! – энергично закивала миссис Пактингтон. – Он проводит с ней время на реке – я сама обожаю реку, но лет пять или шесть назад он сообщил, что речные прогулки мешают его игре в гольф. А ради нее он поступается своим гольфом. Я очень люблю театр, но Джордж всегда говорил мне, что слишком устает на работе, чтобы выходить куда-нибудь по вечерам. А теперь он ходит с ней на танцы, только представьте себе! И возвращается в три утра. Я… я…

– И наверняка он осуждает ревность, присущую всем женщинам. И расстраивается от того, что женщины готовы ревновать без всяких на то причин?

– Вот именно, – еще раз кивнула миссис Пакингтон, а затем задала резкий вопрос: – А откуда вы все это знаете?

– Статистика, – просто ответил Пайн.

– Я так несчастна! – пожаловалась его собеседница. – Я всегда была хорошей женой Джорджу. И когда мы были бедны, работала не покладая рук. Я помогла ему пробиться и никогда даже не смотрела на других мужчин. Его одежда всегда выглажена, у нас хорошая кухня, и я правильно и экономно управляю домом. И вот теперь, когда у нас есть деньги и мы можем позволить себе немного повеселиться, сделать, в конце концов, те вещи, о которых я всегда мечтала, – нате вам! – Женщина с трудом сглотнула.

– Уверяю вас, я прекрасно все понимаю, – мистер Паркер Пайн со значением кивнул.

– И вы… и вы можете мне помочь? – Голос миссис Пакингтон опустился до шепота.

– Ну конечно, моя дорогая леди. Лекарство существует. Обязательно существует.

– И что же это такое? – спросила дама, глядя на него полными надежды глазами.

Голос мистера Паркера Пайна прозвучал спокойно и твердо:

– Вы должны полностью передать себя в мои руки. Все это будет стоить вам двести гиней.

– Двести гиней!..

– Вот именно. Вы же можете позволить себе такие траты, миссис Пакингтон. Ведь вы заплатили бы подобную сумму за операцию? А ведь счастье не менее важно, чем физическое здоровье.

– Но, я полагаю, заплатить мне надо будет после всего?

– Напротив, – ответил мистер Паркер. – Вы заплатите мне авансом.

– Боюсь, что я не готова… – произнесла миссис Пакингтон, вставая.

– …покупать кота в мешке? – весело закончил за нее фразу мистер Паркер Пайн. – Что ж, может быть, вы и правы. Деньги действительно немалые. Но все дело в том, что вы должны мне верить. Вы должны рискнуть и заплатить. Это мои условия.

– Двести гиней!

– Совершенно точно. Двести гиней. Это действительно большая сумма. Всего хорошего, миссис Пакингтон. Если все-таки решитесь – сообщите мне об этом. – Мужчина пожал ей руку и невозмутимо улыбнулся.

Когда посетительница ушла, он нажал кнопку звонка у себя на столе. В комнату вошла молодая женщина в очках, довольно неприятной наружности.

– Дайте мне папку, пожалуйста, мисс Лемон. И сообщите Клоду, что он скоро может мне понадобиться.

– Новый клиент?

– Новый клиент. В настоящий момент эта женщина сбита с толку, но она вернется. Скорее всего, сегодня днем, в районе четырех часов. Тогда проведите ее ко мне.

– План А?

– Ну конечно, план А. Интересно – каждый уверен, что его ситуация уникальна… Ну, что же, предупредите Клода. Скажите ему – поменьше экзотики, никакого одеколона и пусть подстрижет волосы покороче.

* * *

В четверть пятого миссис Пакингтон вновь вошла в кабинет мистера Паркера Пайна. Она вынула чековую книжку, выписала чек и протянула его мужчине. Тот немедленно выдал ей расписку.

– И что теперь? – спросила дама, с надеждой глядя на хозяина кабинета.

– А теперь, – улыбнулся тот, – вы вернетесь домой. Завтра, первой утренней почтой, вы получите инструкции. Буду благодарен, если вы будете им следовать.

В состоянии приятного возбуждения миссис Пакингтон вернулась домой. Мистер Пакингтон вернулся, настроенный на очередную ссору и готовый защищать себя, если сцена за завтраком продолжится. Однако он с облегчением обнаружил, что его жена не настроена продолжать военные действия. Она была непривычно задумчива.

Джордж слушал радио и размышлял, позволит ли этот очаровательный ребенок, Нэнси, подарить ей норковую шубку. Он знал, что эта девушка очень горда, и не хотел обижать ее. И тем не менее она уже несколько раз жаловалась на холод. Это твидовое пальто, в котором она ходит, – полная дешевка, совсем не греет. Может быть, ему удастся представить все так, чтобы она не возражала…

Им, наверное, надо куда-то сходить. Приятно вывести такую девушку в хороший ресторан. Джордж видел, что многие молодые люди ему завидуют. Нэнси была чрезвычайно хорошенькой. И нравился ей именно он. Она всегда говорила, что совсем не считает его стариком.

Джордж поднял глаза и встретился взглядом с женой. Он почувствовал укол вины, и это его расстроило. Что за подозрительная и узколобая женщина эта Мария! Она лишает его даже мимолетного счастья.

Мистер Пакингон выключил радио и отправился спать.

На следующее утро его жена получила три неожиданных письма. В одном содержалось письменное подтверждение назначенной у известного косметолога встречи, второе было от модного портного, а третье приглашало на ланч с мистером Паркером Пайном в «Ритце»[2].

За завтраком Джордж заметил, что не будет обедать дома, так как у него встреча с деловым партнером. Миссис Пакингтон только рассеянно кивнула, и ее муж покинул дом, мысленно поздравляя себя с тем, что на этот раз шторма удалось избежать.

Косметолог произвел на Марию должное впечатление. «Как же можно так не любить себя, мадам, и почему? Вы должны были сделать это еще несколько лет назад! Однако все еще не поздно исправить…»

Ее лицо подверглось полной обработке: его давили, разглаживали и отпаривали паром. На него накладывали грязи. Его покрывали различными кремами. Его запудрили. Ну, а потом нанесли на него завершающие штрихи.

Наконец, ей протянули зеркало. «Я действительно выгляжу моложе», – подумала она про себя.

Сеанс у портного был не менее восхитителен. Женщина вышла от него обновленная и в отличном расположении духа.

В половине первого миссис Пакингтон появилась в отеле «Ритц». Мистер Паркер Пайн уже ожидал ее. Он был безукоризненно одет и распространял вокруг себя атмосферу спокойной уверенности.

– Очаровательно, – произнес он, окинув свою клиентку с ног до головы придирчивым взглядом. – Я позволил себе заказать для вас «Белую леди»[3].

Миссис Пакингтон, которая еще не приобрела привычки пить коктейли, не стала возражать. Потягивая восхитительную жидкость, она слушала своего доброжелательного инструктора.

– Мы должны расшевелить вашего мужа, мистера Пакингтона, – сказал Паркер Пайн. – Вы меня понимаете? Расшевелить! Чтобы помочь вам в этом, я познакомлю вас с моим молодым другом. И вы встретите его сегодня за ланчем.

В этот момент в дверях появился молодой человек, который внимательно осмотрел зал. Увидев мистера Паркера Пайна, он направился к нему элегантной походкой.

– Мистер Клод Латрелл, миссис Пакингтон, – представил их друг другу Паркер Пайн.

Мистеру Клоду Латреллу нельзя было дать больше тридцати. Он был изящен, элегантен, прекрасно одет и очень хорош собой.

– Я счастлив встретиться с вами, мадам, – проговорил он.

Еще через три минуты Мария уже сидела со своим новым знакомым за столиком на двоих.

Сначала она стеснялась, но вскоре мистер Латрелл разговорил ее. Он хорошо знал Париж и много времени проводил на Ривьере. Он поинтересовался, любит ли миссис Пакингтон танцевать. Та ответила утвердительно, но пожаловалась, что нынче танцует очень редко, так как мистер Пакингтон не любит выходить по вечерам.

– Но ведь он не может быть таким злюкой и заставлять вас сидеть дома, – улыбаясь, сказал Клод, демонстрируя идеальные зубы. – В наши дни женщины отказываются терпеть мужскую ревность.

Миссис Пакингтон чуть было не рассказала, что ревность здесь не имела никакого значения, но вовремя остановилась. В конце концов, пусть думает что хочет.

Клод Латрелл стал беспечно рассуждать о ночных клубах, и они договорились на следующий вечер почтить своим присутствием «Младший архангел».

Миссис Пакингтон слегка нервничала, когда сообщала об этом своему супругу. Джордж, подумала она, наверняка посчитает это экстравагантным и, возможно, смешным.

Однако волновалась женщина совершенно напрасно. За завтраком она так и не смогла ничего сказать мужу, а в два часа пополудни от него позвонили и сообщили, что мистер Пакингтон будет обедать в городе.

Вечер прошел просто прекрасно. Еще девочкой миссис Пакингтон хорошо танцевала и теперь, под чутким руководством Клода Латрелла, быстро научилась современным движениям. Молодой человек сделал ей комплимент по поводу ее платья и прически (утром она посетила модного парикмахера). Прощаясь, он оставил на ее руке волнующий поцелуй. Мария уже много лет не получала такого удовольствия, как в тот вечер.

* * *

Прошли десять изумительных дней. Миссис Пакингтон наслаждалась ланчами, файв-о-клоками[4], обедами, танцами и ужинами. Она узнала все о детстве Клода Латрелла. Она услышала о тех печальных обстоятельствах, при которых его отец разорился. Она выяснила о его несчастной любви и об отрицательном отношении к женщинам как к таковым.

На одиннадцатый вечер они танцевали в «Красном адмирале». Миссис Пакингтон первой заметила своего супруга. Джордж был в компании молодой женщины из своего офиса. Обе пары в тот момент находились на танцполе.

– Привет, Джордж, – легко поздоровалась миссис Пакингтон, когда их траектории пересеклись.

Она с большим удовольствием увидела, как лицо ее благоверного сначала покраснело, а потом стало пунцовым от удивления. Помимо удивления, на нем появилось выражение вины.

Мария же чувствовала себя абсолютной хозяйкой положения. Бедный несчастный Джордж! Усевшись за свой стол, она продолжала наблюдать за ним. Какой он был приземистый, лысый и как смешно дергался на своих ногах в танце! Танцевал он в манере двадцатилетней давности. Бедняга, как ему хочется выглядеть молодым! И этой бедняжке, с которой он танцевал, приходилось притворяться, что ей это нравится… Когда она отворачивалась от Джорджа, на ее лице появлялось выражение ничем не прикрытой скуки.

И насколько завидным было ее собственное положение, подумала миссис Пакингтон. Она взглянула на почти идеального Клода, который сейчас тактично молчал. Как хорошо он ее понимает! И совсем не раздражает, как обычно раздражают мужья после нескольких лет совместной жизни.

Мария опять посмотрела на Латрелла. Их взгляды встретились. Молодой человек улыбнулся: его прекрасные темные глаза, полные меланхолии и любви, нежно смотрели на нее.

– Не хотите ли потанцевать? – чуть слышно предложил он.

И они опять пошли танцевать. Это было божественно!

Она чувствовала на себе извиняющийся взгляд Джорджа. Ведь именно в этом и заключалась идея, вспомнила она, – заставить мужа ревновать. Как давно это было! Сейчас она уже не хотела, чтобы Джордж ревновал. Это может его расстроить. А зачем ему, бедняге, расстраиваться? Ведь все так счастливы…

* * *

Мистер Пакингтон уже час как вернулся домой, когда появилась его супруга. Джордж выглядел озадаченным и неуверенным в себе.

– Так вот как, – заметил он. – Вы изволили вернуться.

Мария сбросила вечернюю шаль, за которую только утром заплатила сорок гиней.

– Да, – ответила она, улыбаясь, – я вернулась.

– Было довольно странно встретить вас там… – закашлялся муж.

– Действительно, – заметила миссис Пакингтон.

– Я решил… то есть я подумал, что из чувства милосердия выведу эту девочку в свет. У нее сейчас большие проблемы дома…. И вот я подумал – ну, вроде как милосердие и все такое…

Его жена согласно кивнула. Бедняга Джордж – скакать козлом в танце, потеть и при этом быть таким довольным собой!

– А что это был за молодой человек? Я его раньше не видел? – спросил Пакингтон.

– Его зовут Латрелл. Клод Латрелл.

– И где вы познакомились?

– Ну, нас представили друг другу, – туманно ответила Мария.

– Довольно странно для вас отправиться на танцы – это в вашем-то возрасте! Не стоит делать из себя дуру, моя дорогая.

Миссис Пакингтон улыбнулась. У нее было слишком хорошее настроение, чтобы дать мужу достойный ответ.

– Всегда приятно испытать что-то новенькое, – добродушно ответила она.

– Вы ведете себя небрежно. Сейчас развелось достаточно много этих альфонсов. Женщины среднего возраста очень часто ведут себя как полные идиотки. Я просто предупреждаю вас, моя дорогая. Мне бы не хотелось узнать, что вы совершили какую-то неосторожность.

– А мне все это, наоборот, кажется очень полезным, – возразила миссис Пакингтон.

– Что ж, может быть.

– Надеюсь, что вам тоже, – голос миссис Пакингтон звучал добродушно. – Помню, дней десять назад, за завтраком, вы говорили о том, что главное – это быть счастливым.

Муж резко взглянул на нее, но на ее лице не было и тени сарказма. Женщина зевнула.

– Мне пора спать. Кстати, Джордж, за последние несколько дней я совершила несколько экстравагантных покупок. Должны прийти ужасные счета. Вы ведь не возражаете, не правда ли?

– Счета? – переспросил мистер Пакингтон.

– Ну, да, за одежду. И за массаж. И за прическу. Я была ужасно экстравагантна, но я знаю, что вы не будете против.

И миссис Пакингтон стала подниматься по ступенькам, оставив Джорджа стоять с широко открытым ртом. Мария прекрасно держалась сегодня вечером – такое впечатление, что ей это абсолютно все равно. Жаль только, что она вдруг превратилась в транжиру. И это Мария – образец бережливости!

Ох уж эти женщины… Мистер Пакингтон покачал головой. И эти проблемы, в которые брат девочки стал влипать все чаще… Конечно, он не против того, чтобы помочь ей, но тем не менее, черт побери, не все так безоблачно в этом лучшем из миров.

Вздохнув, Джордж стал взбираться по лестнице.

* * *

Иногда слова, которые не произвели никакого впечатления в момент их произнесения, вспоминаются позже. И некоторые слова, произнесенные мистером Пакингтоном вечером, дошли до его жены только на следующее утро.

Эти альфонсы… Женщины среднего возраста, которые ведут себя как полные идиотки…

Миссис Пакингтон была смелой женщиной. Она села и проанализировала все факты. Жиголо. Она ведь читала об этих жиголо в газетах. И про выходки женщин среднего возраста тоже читала.

Но был ли Клод жиголо? Скорее всего, да. Однако за жиголо всегда платят, а Латрелл, напротив, сам платил за нее. Но ведь платил не Клод, а мистер Паркер Пайн или если быть до конца точной, то она сама – из тех двухсот гиней, что передала ему.

Так что же, она просто пожилая идиотка? И Клод Латрелл смеется над ней за ее спиной? При этой мысли дама покраснела.

Ну и что теперь? Пусть Клод будет жиголо, а она – пожилой идиоткой. Наверное, ей надо ему что-то подарить… Золотой портсигар? Да, что-нибудь в этом роде.

Повинуясь странному импульсу, Мария вышла из дома и отправилась в «Аспрейз»[5]. Там она выбрала портсигар и заплатила за него. За ланчем женщина собиралась встретиться с Клодом в «Кларидже»[6].

Уже за кофе миссис Пакингтон достала подарок из сумочки и протянула его Латреллу.

– Маленький сувенир, – пробормотала она.

– Мне? – Мужчина нахмурился и поднял голову.

– Да. Я… я надеюсь, что вам понравится.

Взяв портсигар, Латрелл сильно толкнул его через весь стол.

– Почему вы мне это дарите? Я этого не возьму. Заберите. Немедленно заберите! – Было видно, что он не на шутку разозлен; его темные глаза метали молнии.

– Простите, – пробормотала женщина и убрала портсигар назад в сумку.

В течение всего дня они испытывали какое-то напряжение. На следующее утро Клод позвонил ей:

– Я должен вас увидеть. Могу я заехать к вам домой во второй половине дня?

Миссис Пакингтон назначила встречу на три часа дня.

Ее друг появился бледный и напряженный. Они поздоровались, и напряжение стало еще заметнее.

– За кого вы меня принимаете? – неожиданно спросил Латрелл, вскакивая и поворачиваясь к ней лицом. – Я хочу понять именно это. Ведь мы же с вами друзья, не так ли? Да, друзья. Но тем не менее, вы считаете меня… жиголо. Мужчиной, который живет за счет женщин. Альфонсом. Не так ли?

– Нет, нет, что вы!

Клод отмахнулся от протестов Марии. Он был бледен.

– Именно так вы и думаете! И это правда. И я пришел признаться вам именно в этом. Все это правда. Мне велели ухаживать за вами, выводить вас в свет, развлекать вас, притвориться влюбленным. То есть сделать все, чтобы вы забыли своего мужа. Это и было моей работой. Мерзкая работенка, не правда ли?

– А зачем вы все это мне рассказываете? – спросила миссис Пакингтон.

– Потому что мне все это надоело. Я больше так не могу. Только не с вами. Вы совсем другая. Вы – женщина, в которую я мог бы поверить. Которой мог бы довериться и которую мог бы обожать. Вы думаете, что я говорю это просто потому, что это часть моей роли? – Клод подошел поближе. – Сейчас я докажу вам, что это не так. Я уезжаю – из-за вас. Именно из-за вас я хочу стать настоящим мужчиной, а не тем жалким существом, которым был до этого.

Неожиданно он обнял Марию и прикоснулся своими губами к ее губам. А затем разомкнул объятья и отступил на шаг.

– Прощайте. Я всегда был гнилушкой, но клянусь вам, что теперь все изменится. Помните, вы как-то сказали, что любите читать объявления в рубрике «Разыскиваются»? Так вот, каждый год в этот день вы будете находить там послание от меня, в котором будет говориться, что я вас помню и что со мной все в порядке. Вот тогда вы поймете, что вы значите для меня в действительности. И вот еще что. Я ничего у вас не взял, но хочу подарить вам вот это. – Латрелл снял простую золотую печатку с пальца. – Это кольцо моей матери. Я хочу, чтобы теперь оно было у вас. А вот теперь – прощайте.

* * *

В тот день Джордж Пакингтон рано вернулся домой. Она нашел свою жену сидящей перед камином и глядящей на огонь отсутствующим взглядом. Говорила она с мужем спокойно, но отстраненно.

– Послушайте, Мария, – неожиданно начал мистер Пакингтон. – Я все насчет этой девочки…

– Слушаю вас, дорогой.

– Дело в том, что я никак не хотел расстраивать вас. У нас с ней никогда ничего не было.

– Я знаю. Я вела себя глупо. Встречайтесь с ней, сколько хотите, если это делает вас счастливым.

Эти слова, без сомнения, должны были бы обрадовать Джорджа, однако вместо этого они его расстроили. Ну какое удовольствие можно получить от того, что выводишь девушку в свет, когда твоя собственная жена практически заставляет тебя сделать это? Проклятие, это нечестно! Все эти ощущения опасности, тайны, того, что ты настоящий храбрец, играющий с огнем, мгновенно улетучились и почили смертью храбрых. Внезапно Джордж Пакингтон почувствовал себя усталым. Он понял, что его банковскому счету нанесен серьезный ущерб. Эта девчонка была хитрой чертовкой.

– Если хотите, Мария, мы могли бы уехать куда-нибудь вместе? – смущенно предложил он.

– Не беспокойтесь обо мне. Я вполне счастлива.

– Но я хотел бы увезти вас отсюда. Например, на Ривьеру.

Миссис Пакингтон мечтательно улыбнулась. Старина Джордж… Она испытывала к нему теплые чувства. Он был таким беззащитным душкой! И в его жизни, в отличие от ее, никогда не было такой великолепной тайны. Мария еще раз улыбнулась, но теперь значительно нежнее.

– Это будет просто очаровательно, дорогой, – ответила она.

* * *

Мистер Паркер Пайн беседовал с мисс Лемон.

– Наши расходы?

– Сто два фунта, четырнадцать шиллингов и шесть пенсов, – ответила его помощница.

В этот момент дверь распахнулась, и в комнату с мрачным видом вошел Клод Латрелл.

– Доброе утро, Клод, – поздоровался Паркер. – Все закончилось успешно? Как с кольцом? Кстати, какое имя вы на нем написали?

– Матильда, – уныло ответил Клод. – Тысяча восемьсот девяносто девять.

– Прекрасно. Каков текст объявления?

– «Все хорошо. Помню. Клод».

– Запишите, пожалуйста, мисс Лемон. В колонке «Разыскиваются». Ежегодно, четвертого ноября в течение… дайте подумать… Принимая во внимание наши расходы, в течение десяти лет. Таким образом, наш чистый доход составляет девяносто два фунта, два шиллинга и четыре пенса. Неплохо. Очень неплохо.

Мисс Лемон вышла.

– Послушайте, – взорвался Клод. – Мне все это не нравится! Это нечестная игра.

– Мой дорогой мальчик…

– Нечестная! Она была достойной женщиной. И рассказывать ей всю эту ложь, вешать ей на уши все эти сопли – черт возьми, меня тошнило от всего этого!

Мистер Паркер Пайн поправил очки и посмотрел на Латрелла с заинтересованностью ученого-исследователя.

– Вы только послушайте его, – сухо произнес он. – Что-то я не припомню, чтобы ваша совесть так беспокоила вас в течение вашей, скажем так, скандально известной карьеры. Ваши связи на Ривьере были невероятно наглыми, а «разработка» миссис Хэтти Вест, жены калифорнийского огуречного короля, была совершенно беспрецедентна, принимая во внимание ваш грубый инстинкт наемника, который вы продемонстрировали тогда во всей красе.

– Ну так что ж, а теперь я изменился, – огрызнулся Клод. – И мне такие игры больше не по нраву.

Голос мистера Паркера Пайна прозвучал, как голос директора школы, журящего своего любимого ученика.

– Вы совершили, дорогой Клод, акт истинного милосердия. Вы дали несчастной женщине то, о чем мечтает любая, – чувство влюбленности. Страсть женщина рвет на части и ничего не получает взамен, а вот влюбленность можно завернуть в бумагу цвета лаванды и наслаждаться ею многие-многие годы. Мой мальчик, я знаю человеческую натуру и заверяю вас, что это может приносить счастье женщине многие годы. – Паркер закашлялся. – Думаю, что мы достаточно удачно выполнили свои обязательства перед миссис Пакингтон.

– Что ж, – пробормотал Клод. – И все равно мне все это не нравится. – С этими словами он вышел из комнаты.

А мистер Паркер Пайн достал из ящика новую папку, на которой написал:

«Интересные рудименты совести, наблюдаемые в душе закоренелого жиголо и завсегдатая танцполов. Примечание: проследить за развитием».

Рассказ второй Случай со скучающим военным[7]

Майор Чарльз Уилбрэхем остановился перед дверью офиса мистера Паркера Пайна, чтобы еще раз, уже не в первый, прочитать объявление в утренней газете, которое его сюда и привело. Оно было совсем простым.

«Вы счастливы? Если нет, то приходите на консультацию к мистеру Паркеру Пайну. Ричмонд-стрит, 17».

Майор глубоко вздохнул и, как в прорубь, бросился во вращающуюся дверь, которая вела в приемную. Ничем не примечательная молодая женщина подняла глаза от печатной машинки и вопросительно посмотрела на него.

– Мистер Паркен Пайн? – спросил майор Уилбрэхем, краснея.

– Сюда, пожалуйста.

Он прошел за женщиной во внутренний кабинет – туда, где находился сам мистер Пайн.

– Доброе утро, – поздоровался тот. – Прошу вас, присаживайтесь. И рассказывайте, чем я могу вам помочь.

– Меня зовут Уилбрэхем… – начал его посетитель.

– Майор? Или полковник?

– Майор.

– Так-так. Совсем недавно вернулись из-за границы? Индия? Восточная Африка?

– Восточная Африка.

– Думаю, неплохое местечко. Итак, вы вернулись домой – и вам здесь не нравится. В этом вся проблема?

– Вы совершенно правы. Хотя как вы об этом узнали?..

– Это моя работа, – мистер Паркер Пайн со значительным видом развел руками. – Видите ли, тридцать пять лет своей жизни я занимался тем, что обрабатывал статистические данные в одном из государственных учреждений. А теперь, когда я вышел на пенсию, мне пришло в голову использовать накопленный опыт с несколько необычной стороны. Ведь это так просто! У несчастья бывает пять основных причин – поверьте мне, только пять. А когда вы знаете причину болезни, то найти лекарство уже не составляет труда. Таким образом, я в некотором роде веду себя, как врач. Он ведь сначала диагностирует состояние пациента, а потом уже рекомендует схему лечения. Но бывают и такие случаи, когда никакое лечение не поможет. Если это так, то я честно говорю об этом. Но если я берусь за дело, то излечение практически гарантировано. Уверяю вас, майор Уилбрэхем, что шестьдесят девять процентов строителей империи – а я так вас всех называю – несчастливы. Они поменяли свою активную жизнь, полную ответственности, жизнь, в которой встречались настоящие опасности, – на что? На ограниченные финансовые возможности, ужасный климат и общее ощущение рыбы, выброшенной из воды.

– Все, что вы сказали, абсолютно верно, – согласился военный. – Лично меня больше всего раздражает скука. Скука и бесконечные разговоры о каких-то ничего не значащих событиях. Но что я могу с этим поделать? Помимо пенсии, у меня совсем немного денег. У меня есть хороший домик в районе Кобхэма, но я не могу позволить себе заняться охотой или рыбалкой. Жены у меня нет. Соседи мои – люди прекрасные, но их ничего не интересует за пределами этого острова.

– Короче говоря, майор, вы находите свою жизнь тоскливой, – прервал его мистер Паркер Пайн. – Абсолютно тоскливой. А вам хочется какого-то эмоционального возбуждения, а возможно, и какой-то опасности.

– Таких вещей в этой мелкотравчатой стране, кажется, просто не существует.

– Прошу прощения, – заметил мистер Паркер Пайн, – но здесь вы абсолютно не правы. В Лондоне можно найти любое возбуждение и массу опасностей – надо просто знать, где искать. До сих пор вы сталкивались только с внешней стороной нашей английской жизни – приятной и спокойной. Но есть и другая сторона. И если вы хотите, то я готов показать вам ее.

Чарльз Уилбрэхем задумчиво посмотрел на мистера Пайна. В нем было что-то обнадеживающее. Он был крупным, если не сказать полным, мужчиной, и на его голове благородных пропорций не было никаких признаков растительности. Он носил очки с сильными диоптриями, за которыми скрывались маленькие поблескивающие глазки. И у него была аура – аура человека, на которого можно положиться.

– Однако должен предупредить вас, – продолжил мистер Паркер Пайн, – что во всем этом будет определенный риск.

– Отлично, – ответил военный, и глаза его заблестели. – А сколько это будет стоить? – уточнил он.

– За это я беру пятьдесят фунтов авансом, – ответил его собеседник. – Если через месяц вы будете все так же скучать, я верну вам деньги.

Уилбрэхем задумался.

– Ну, что же, – сказал он наконец, – думаю, что это мне подходит. Я прямо сейчас выпишу чек.

Сделка была заключена, и мистер Паркер нажал на кнопку звонка у себя на столе.

– Нынче час дня, – сказал он. – Я хотел бы попросить вас сопроводить на ланч одну молодую леди. – Дверь открылась. – Мадлен, моя дорогая, позвольте представить вам майора Уилбрэхема, который сегодня пойдет с вами на ланч.

Военный заморгал, что было совсем не удивительно. Вошедшая девушка была темноволосой, томной, с прекрасными глазами в обрамлении длинных темных ресниц. Идеальное телосложение и пухлый рот с яркими губами. Изысканная одежда подчеркивает грацию фигуры. От головы до пят – само совершенство.

– Я… э-э-э… польщен, – произнес майор.

– Мисс де Сара, – представил девушку мистер Паркер Пайн.

– Это очень мило с вашей стороны, – тихо проговорила Мадлен де Сара.

– У меня есть ваш адрес, – сказал в заключение мистер Паркер Пайн. – Завтра утром вы получите дальнейшие инструкции.

Майор и очаровательная Мадлен исчезли.

В три часа дня девушка вернулась уже одна.

– Ну и как? – задал вопрос мистер Паркер Пайн, подняв на нее глаза.

– Он меня боится, – покачала головой Мадлен. – Считает меня роковой женщиной.

– Я так и думал, – произнес он. – Вы выполнили мои инструкции?

– Да. Мы довольно откровенно обсудили женщин, сидевших за соседними столиками. Ему нравятся светловолосые, голубоглазые, анемичные особы среднего роста.

– Тогда это будет не сложно, – продолжил мистер Пайн. – Принесите мне план Б и проверьте, что у нас есть в наличии на сегодняшний день. – Он провел пальцем по поданному ему списку, пока не остановился на имени. – Фреда Клегг. Да, я думаю, что Фреда подойдет идеально. Надо будет встретиться по этому поводу с миссис Оливер.

* * *

На следующий день майор Уилбрэхем получил письмо следующего содержания:

«В понедельник утром, в 11:00, отправляйтесь в Иглмонт, Хэмпстед, улица Фрайарс-лейн, и найдите там мистера Джонса. Скажите ему, что вы прибыли от Гуавской пароходной компании».

В следующий понедельник (который оказался выходным праздничным днем) майор, как ему и было предписано, отправился в Иглмонт, Фрайарс-лейн. Отправиться-то он туда отправился, но до места назначения так и не добрался. По пути произошло нечто.

В тот день, казалось, все население Лондона направлялось в Хэмпстед. Уилбрэхема затолкали в толпах людей, он почти задохнулся в метро и с трудом нашел Фрайарс-лейн.

Это был глухой тупик, состоящий из сплошных выбоин, вдоль которого, на некотором расстоянии от проезжей части, стояли дома. Это были довольно большие дома, явно знававшие лучшие времена, а сейчас пришедшие в упадок.

Майор шел вдоль улицы, стараясь прочитать на воротах полустертые имена владельцев, когда услышал нечто, что заставило его напрячься. Это был булькающий, полузадушенный крик.

Звук раздался еще раз, и теперь можно было с трудом разобрать «Помогите!». Крик донесся из-за стены, окружавшей дом, мимо которого майор как раз проходил.

Ни на секунду не задумавшись, Чарльз распахнул хлипкие ворота и бесшумно бросился по покрытой листвой дороге. Там, в кустарнике, он увидел девушку, которая старалась вырваться из лап двух здоровенных негров. Она отчаянно сопротивлялась, брыкаясь, дергаясь и выворачиваясь изо всех сил. Один из негров, несмотря на все усилия девушки, зажимал ей рот своей ручищей.

Оба черных были настолько поглощены своей борьбой с девушкой, что ни один из них не заметил приближения майора. И узнали они об этом, только когда сильнейший удар в челюсть бросил на землю того из них, кто зажимал девушке рот. Его не ожидающий нападения подельник ослабил хватку и повернулся. Военный был готов к этому – последовал еще один прямой в челюсть, и негр сначала отступил на несколько шагов, а потом упал. Уилбрэхем же обернулся к первому негодяю.

Но оказалось, что обоим чернокожим этого было достаточно. Второй противник Чарльза перекатился на живот, сел, а затем бросился к воротам. Его подельник последовал за ним. Уилбрэхем бросился было за ними, но передумал и повернулся к девушке, которая, задыхаясь, стояла, прислонившись к дереву.

– Благодарю вас, – с трудом произнесла она. – Это было ужасно…

И тут майор Уилбрэхем впервые смог разглядеть ту, которую ему удалось спасти из рук негодяев. Девушке было лет двадцать с небольшим; светлые волосы, голубые глаза. Можно сказать, что она была хорошенькой, хотя и довольно бесцветной.

– Если бы не вы… – задыхаясь, продолжила она.

– Спокойней, спокойней, – попытался утешить ее майор. – Все позади. Хотя мне кажется, что нам лучше убираться отсюда. Не исключено, что эти подонки вернутся.

– Не думаю. По крайней мере, не после того, что вы с ними сделали. – На губах девушки появилась слабая улыбка. – Вы были просто великолепны.

Под ее восхищенным взглядом Уилбрэхем слегка покраснел.

– Да ну, что вы… – нечленораздельно произнес он. – Все абсолютно нормально. На леди напали. Послушайте, если вы обопретесь на мою руку, то сможете идти? Я понимаю, вы, должно быть, в шоке.

– Со мной уже все в порядке, – ответила девушка.

Однако на протянутую руку она оперлась с удовольствием, так как все еще дрожала. Когда они вышли за ворота, юная леди оглянулась на дом.

– Ничего не понимаю, – почти про себя сказала она. – Дом выглядит абсолютно заброшенным.

– Да он и есть заброшенный, – согласился ее спутник, бросив взгляд на закрытые ставнями окна и общую атмосферу упадка, окружавшую дом.

– И все-таки это именно Уайтфрайарс. – Девушка указала на полустершееся название на воротах. – А мне надо было именно в Уайтфрайарс.

– Теперь вам не стоит ни о чем беспокоиться, – заметил Уилбрэхем. – Через минуту-другую мы поймаем такси. А потом куда-нибудь заедем и выпьем по чашечке кофе.

В конце тупика они вышли на более оживленную улицу и увидели освободившееся такси, которое только что отъехало от одного из домов. Майор остановил его, сказал водителю адрес, и они сели в машину.

– Ничего не пытайтесь сказать, – предупредил Чарльз свою спутницу. – Просто откиньтесь назад. Вам пришлось немало пережить.

Блондинка благодарно улыбнулась ему в ответ.

– Кстати… меня зовут Уилбрэхем, – представился майор.

– А меня Клегг. Фреда Клегг.

* * *

Десятью минутами позже Фреда уже отхлебывала горячий кофе и с благодарностью смотрела через стол на своего спасителя.

– Все это похоже на сон, – произнесла она и содрогнулась. – На плохой сон. А ведь совсем недавно я просто мечтала, чтобы со мной что-нибудь произошло – ну хоть что-нибудь! Хотя такие приключения мне не нравятся.

– Расскажите же мне, что, собственно, произошло? – попросил ее новый знакомый.

– Чтобы рассказать вам это, мне, боюсь, придется слишком долго говорить о себе самой.

– Прекрасная тема для разговора, – с поклоном заметил Уилбрэхем.

– Я сирота. Мой отец – он был капитаном дальнего плавания – умер, когда мне было восемь лет. Работаю я в Лондоне, служу в «Вакуум газ компани». Однажды, на прошлой неделе, когда я вернулась с работы, я увидела джентльмена, который ожидал меня. Это был адвокат из Мельбурна, мистер Рэйд. Он очень вежливо задал мне несколько вопросов о моей семье, а потом объяснил, что много лет назад знавал моего отца. Более того, он выступал в качестве его поверенного в одной сделке. После этого мистер Рэйд объяснил мне цель своего визита. «Мисс Клегг, – сказал он мне, – я думаю, что вы можете получить неплохие дивиденды от той сделки, которую я провел от имени вашего отца за несколько лет до его смерти». Естественно, я очень удивилась. «Маловероятно, что вы об этом когда-нибудь слышали, – объяснил адвокат. – Мне кажется, что Джон Клегг никогда не воспринимал эту сделку всерьез. Однако, совершенно неожиданно, из нее кое-что получилось. Теперь возможность предъявить свои претензии будет зависеть от наличия у вас некоторых документов. Они должны быть частью бумаг, оставленных вашим отцом, но, вполне возможно, что их уже уничтожили как совершенно бесполезные. У вас остались хоть какие-то бумаги вашего отца?»

Фреда вздохнула и после короткой паузы продолжила рассказывать:

– Я рассказала ему, что моя мать хранила вещи отца в старом морском сундучке. Несколько раз я из любопытства просматривала их, но ничего интересного для себя не нашла. «Возможно, вы просто не можете оценить важность этих документов!» – улыбнулся тогда мистер Рэйд. Так вот, я достала бумаги, которые хранились в сундучке, и принесла их адвокату. Он просмотрел их, но объяснил, что на месте не может определить, что имеет, а что не имеет отношения к той сделке. Он сказал, что заберет их с собой, а потом свяжется со мной, если из всего этого что-нибудь получится. И вот с последней субботней почтой я получила от него письмо с приглашением приехать к нему домой для обсуждения этого вопроса. Он сообщил мне адрес: Уайтфрайарс, Фрайарс-лейн, Хэмпстед. Я должна была приехать к нему сегодня утром, без четверти одиннадцать. Но я немного заблудилась и уже опаздывала. Поэтому я быстро прошла сквозь ворота и направилась к дому, не заметив, как из кустов на меня набросились эти два ужасных человека. У меня даже не было времени, чтобы закричать, – один из них сразу же зажал мне рот. К счастью, вы услышали звуки. Если б не вы… – Она остановилась; ее глаза говорили гораздо больше ее слов.

– Рад, что оказался неподалеку. Мой бог, хотел бы я еще раз встретиться с этими подонками! – воскликнул майор. – Как я понимаю, раньше вы их никогда не видели?

Фреда отрицательно покачала головой.

– И что, по вашему мнению, это все значит? – спросила она.

– Сложно сказать. Но в одном можно быть уверенным – кому-то что-то надо среди бумаг вашего отца. Этот человек, Рэйд, рассказал вам абсолютную ахинею, только для того, чтобы получить возможность на них посмотреть. И скорее всего, там не оказалось того, что он искал.

– Ах, вот как! – произнесла мисс Клегг. – Очень интересно. Когда я вернулась домой в субботу, то у меня создалось впечатление, что кто-то рылся в моих вещах. Честно сказать, я тогда подумала, что моя домовладелица из любопытства заходила в мою комнату. Но теперь…

– Ну что же, все одно к одному. Кто-то тайно проникает в вашу комнату, обыскивает ее, но не находит того, что ищет. Он решает, что вы знаете о ценности этих бумаг, какими бы они ни были, и держите их при себе. Поэтому он планирует эту засаду. Если б вы носили бумаги с собой, у вас бы их отобрали. Если нет, то вас держали бы взаперти до тех пор, пока вы не признались бы, где они спрятаны.

– Но что же может быть в этих бумагах?! – воскликнула Фреда.

– Не знаю, но, наверное, что-то важное, если преступник идет на такие старания.

– Но такое в принципе невозможно…

– Не знаю, не знаю… Ваш отец был моряком и посещал всякие богом забытые места. Ему могло попасться в руки нечто, о ценности чего он просто не догадывался.

– Вы действительно так думаете? – Бледные щеки девушки окрасились от волнения в розовый цвет.

– Именно так я и думаю. Вопрос в том, что мы должны теперь предпринять. Ведь вы, наверное, хотите заявить в полицию?

– Нет, пожалуйста, только не это!

– Рад, что вы это сказали. Не вижу, чем здесь может помочь полиция. Она просто создаст дополнительные неудобства. Поэтому я хочу предложить вам для начала поесть, а потом я провожу вас домой – просто для того, чтобы убедиться, что вы благополучно добрались туда. А после этого мы поищем бумагу, потому что ведь где-то же она должна быть?

– Но отец мог сам уничтожить ее.

– Конечно, мог. Но наши противники так, по-видимому, не считают, а это дает нам определенные надежды.

– И что же это может быть, как вы думаете? Клад с сокровищами?

– Да все что угодно, клянусь Юпитером! – воскликнул майор Уилбрэхем, и в нем разом проснулся мальчишка-кладоискатель. – Ну, а теперь, мисс Клегг, ланч!

* * *

Вместе они очень мило поели. Майор рассказал Фреде все о своей жизни в Восточной Африке. Он описал ей охоту на слонов, и девушка была в полном восхищении. А когда они закончили, Чарльз настоял на том, чтобы до дома они доехали на такси.

Мисс Клегг жила недалеко от Ноттинг-Хилл-Гейт. Приехав домой, девушка быстро переговорила с домовладелицей, а вернувшись, провела майора на второй этаж, где арендовала небольшую спальню и гостиную.

– Все так, как мы с вами и предполагали, – сообщила она. – В субботу утром приходил мужчина по поводу прокладки нового электрического кабеля – он сказал, что у меня в комнате какие-то проблемы с электричеством. В комнате он провел какое-то время.

– Покажите мне этот сундук вашего отца, – попросил Уилбрэхем.

Фреда показала ему деревянную коробку, перетянутую бронзовыми лентами.

– Вот посмотрите, – сказала она, поднимая крышку. – Здесь ничего нет.

– А в другом месте бумаг быть не может? – задумчиво спросил офицер.

– Уверена, что нет. Мама все хранила именно здесь.

Чарльз внимательно исследовал внутренности сундучка и внезапно издал торжествующий крик.

– Здесь прореха в обивке! – Он осторожно просунул руку в прореху, и его усилия были вознаграждены. – Что-то туда провалилось.

Еще через минуту он вытащил на свет божий свою находку. Это был свернутый в несколько раз лист грязной бумаги, и Уилбрэхем разгладил его на столе, Фреда внимательно наблюдала через его плечо.

– Да это просто набор каких-то странных значков! – разочарованно воскликнула девушка.

– Да нет, просто письмо написано на суахили[8]. Только представьте себе, на суахили! Знаете, это один из диалектов Восточной Африки.

– Невероятно! – отозвалась Клегг. – И что, вы можете его прочитать?

– В общем, да. Совершенно невероятное совпадение. – Майор отошел с бумагой к окну.

– Ну, и что же там написано? – спросила девушка с дрожью в голосе.

Уилбрэхем дважды перечитал письмо, а потом подошел к ней.

– Что ж, – сказал он, покашляв. – Речь действительно идет о спрятанных сокровищах.

– Спрятанные сокровища? Не может быть! Вы имеете в виду испанское золото, затонувший галеон – что-то в этом роде?

– Ну, может быть, не так романтично, как вы это себе представляете… Но речь, тем не менее, все о том же. В этом письме даны координаты склада слоновой кости.

– Слоновой кости? – Было видно, что девушка изумлена.

– Да. Знаете, это имеет отношение к слонам. Там существует закон, который определяет количество животных, которых вы можете убить. Какому-то охотнику удалось нарушить этот закон и настрелять множество слонов. Его преследовали официальные лица, и он спрятал бивни. Там их целая куча, а в письме даны четкие указания, как найти тайник. Послушайте, нам, то есть вам и мне, придется за ним отправиться.

– Вы хотите сказать, что это действительно стоит денег?

– Да, это небольшое, но вполне достойное состояние.

– Но как это письмо попало в бумаги отца?

Майор пожал плечами.

– Может быть, этот парень умирал или что-нибудь в этом роде. Написал письмо на суахили, чтобы его не могли прочитать, и передал его вашему отцу, с которым где-то раньше познакомился. Так как ваш отец не мог прочитать письмо, он не придал ему никакого значения. Это просто моя догадка, но, думаю, она не так уж далека от истины.

– Совершенно невероятно! – выдохнула Фреда.

– Сейчас главный вопрос – что делать с этим драгоценным документом, – сказал майор. – Мне бы не хотелось оставлять его здесь. Они могут вернуться и еще раз сделать обыск. Вы не согласитесь доверить его мне?

– Ну конечно! Но… разве это не опасно для вас? – неуверенно произнесла девушка.

– Ну, я-то крепкий орешек, – сурово заявил Чарльз. – Обо мне можно не беспокоиться. – И он, сложив письмо, спрятал его в бумажник. – Вы позволите зайти к вам завтра вечером? К тому времени я выработаю план действий и проверю это место на карте. Когда вы возвращаетесь с работы?

– Около половины седьмого.

– Великолепно. Мы с вами пообщаемся, а потом, может быть, вы позволите пригласить вас на обед. Мы должны как-то отметить это дело. А пока – всего хорошего. Завтра в половине седьмого.

* * *

На следующий день майор Уилбрэхем был точен. Он позвонил в дверь и попросил позвать мисс Клегг.

Горничная, которая открыла дверь, ответила:

– А мисс Клегг еще нет.

– Ах, вот как! – Чарльз не решился попросить, чтобы ему позволили дождаться Фреду в доме. – Я зайду чуть позже.

Он болтался на другой стороне улицы, каждую минуту ожидая, что вот сейчас появится идущая в его направлении Фреда. Минуты утекали. Без четверти семь. Семь. Четверть восьмого. А девушки все не видно. Майор заволновался. Еще раз подойдя к дому, он позвонил в дверь.

– Послушайте, – сказал он, когда дверь открылась. – Я должен был встретиться с мисс Клегг в половине седьмого. Вы уверены, что ее нет? А может быть она оставила для меня записку?

– А вы, случайно, не майор Уилбрэхем? – спросила служанка.

– Да, это я.

– Для вас есть записка. Ее недавно принесли.

Военный торопливо прочитал:

Дорогой майор Уилбрэхем,

Произошла довольно странная вещь. Я не буду вам ничего описывать, но не могли бы вы встретиться со мной в Уайтфрайар? Отправляйтесь туда немедленно, как только получите эту записку.

Искренне ваша,

Фреда Клегг

Офицер нахмурил брови, пытаясь понять, что же все-таки происходит. Рассеянным жестом он достал из кармана письмо. Это было письмо к его портному.

– Простите, – обратился он к горничной, – а у вас не найдется почтовой марки?

– Думаю, что миссис Паркинс вам поможет.

Девушка вернулась с маркой, за которую майор заплатил шиллинг. Через минуту Уилбрэхем уже шел к ближайшей станции подземки, по дороге опустив свое письмо в почтовый ящик.

Письмо Фреды сильно озадачило и насторожило его. Что могло заставить девушку одну отправиться на место вчерашнего происшествия?

Майор покачал головой. Как она могла поступить так неосторожно! А может быть, опять появился Рэйд? Может быть, он каким-то образом убедил девушку, что ему можно верить? Что заставило ее отправиться в Хэмпстед?

Чарльз посмотрел на часы. Почти половина восьмого. А Фреда наверняка ждет помощи уже с половины седьмого. Он опаздывает на целый час. Это очень много. Если б она только хоть как-то намекнула ему, чего следует ожидать!

Сам текст письма тоже заинтриговал его. Оно было написано в не характерном для Фреды Клегг независимом тоне.

Без десяти восемь мужчина добрался до Фрайарс-лейн. Темнело. Майор внимательно огляделся вокруг, но никого не заметил. Он осторожно толкнул хлипкую половинку ворот, и та бесшумно повернулась на петлях. На подъездной аллее никого не было. Окна дома были темными. Чарльз осторожно прошел по тропинке, постоянно оглядываясь. Он совсем не хотел быть захваченным врасплох.

Неожиданно майор остановился. Сквозь ставни на секунду блеснул какой-то огонь. Значит, в доме кто-то есть, и он не такой заброшенный, каким выглядит на первый взгляд.

Почти бесшумно майор пробрался в кусты и обошел дом сзади. Наконец ему удалось найти то, что он искал. Одно из окон первого этажа оказалось незапертым. Это было окно посудомоечной. Мужчина поднял оконную раму, зажег фонарь, который он купил по дороге на станцию подземки, рассмотрел пустое помещение и забрался внутрь.

Очень осторожно Уилбрэхем открыл дверь посудомоечной. В доме стояла абсолютная тишина. Он еще раз зажег фонарь и увидел пустую кухню. За ней оказалась лестница из пяти ступенек и дверь, которая, очевидно, вела в переднюю часть дома.

Майор открыл дверь и опять прислушался. Тишина. Он проскользнул в дверной проем и очутился в холле. Там он увидел две двери. Одна вела направо, другая налево. Уилбрэхем выбрал ту, что находилась от него по правую руку, несколько минут внимательно прислушивался, а потом повернул дверную ручку. Та поддалась. Очень осторожно, дюйм за дюймом он открыл дверь и сделал шаг внутрь.

Там майор еще раз зажег фонарь. Комната была пустой – в ней отсутствовала даже мебель.

И как раз в этот момент он услышал у себя за спиной какой-то звук и резко повернулся, но было уже слишком поздно. Что-то ударило его по голове, и он провалился в темноту…

* * *

Уилбрэхем не знал, сколько времени провел без сознания. Его возвращение к жизни было довольно болезненным, а голова просто раскалывалась от полученного удара. Он попытался пошевелиться, но понял, что не может этого сделать. Майор был спеленат веревками.

Постепенно к нему вернулась память, и он вспомнил, как получил удар по голове.

Бледный свет, исходивший от газового рожка, расположенного под потолком, освещал крохотный подвал. Офицер осмотрелся, и его сердце сжалось – в нескольких футах от него лежала связанная по рукам и ногам Фреда. Глаза ее были закрыты, но под его пристальным взглядом девушка вздохнула и открыла глаза. Она недоуменно осмотрелась кругом – и когда ее взгляд упал на майора, в ее глазах появилась радость узнавания.

– И вы тоже! – произнесла Фреда. – Как же это произошло?

– Я вас ужасно подвел, – сказал Уилбрэхем. – Как мальчишка, вляпался в эту ловушку… Скажите, вы посылали мне записку с просьбой встретиться с вами именно здесь?

Глаза девушки широко раскрылись от изумления.

– Я – вам? Да нет же, это вы прислали мне записку!

– Ах, так записку прислал вам я?

– Ну да. Я получила ее на работе. В ней вы просили меня встретить вас здесь, а не дома.

– Один и тот же метод, – застонал майор и объяснил Фреде ситуацию.

– Понятно, – сказала девушка. – Значит, все это было затеяно для того….

– …чтобы получить бумагу. Скорее всего, вчера за нами следили. Так они обо мне и узнали.

– И… они ее получили? – спросила мисс Клегг.

– К сожалению, я ничего не вижу и не чувствую, – ответил военный, отчаянно пытаясь ослабить свои путы.

Вдруг они оба вздрогнули. В подвале раздался голос, который, казалось, звучал из пустоты.

– Благодарю вас, – произнес он. – Бумагу я получил в целости и сохранности. Можете в этом не сомневаться.

Этот невидимый голос заставил их задрожать.

– Голос мистера Рэйда, – пробормотала Фреда.

– Мистер Рэйд – это всего лишь одно из моих многих имен, милая девушка, – произнес голос. – Но только одно из многих. А теперь я с грустью должен признать, что вы двое вмешались в мои планы; подобное я никогда не прощаю. Вы побывали в этом доме, а это очень серьезно. Пока вы еще не рассказали о нем полиции, но вполне можете сделать это в будущем. Боюсь, что в этом вопросе я не могу вам доверять. Вы даже можете дать мне слово, но люди редко сдерживают данные обещания. А этот дом, как вы можете догадаться, для меня очень важен. Это, если так можно выразиться, моя расчетная палата. Дом, из которого не возвращаются. Отсюда есть только одна дорога – в никуда. И, к моему большому сожалению, по ней вы и отправитесь. Очень огорчительно, но совершенно необходимо.

Голос замолчал, но после короткой паузы продолжил:

– Крови не будет. Я ненавижу кровопролитие. Мой метод гораздо проще, и, насколько я понимаю, не такой болезненный… Ну что же, мне пора. Хорошего вам вечера.

– Послушайте, – заговорил Уилбрэхем, – делайте со мной что хотите, но эта девушка ничего вам не сделала, абсолютно ничего. Вы можете отпустить ее без всяких опасений.

Но никакого ответа они уже не услышали.

В этот момент Фреда закричала:

– Вода, вода!

Чарльз с трудом изогнулся и посмотрел в ту сторону, куда она смотрела. Через отверстие в потолке в подвал лилась тонкая струйка воды.

– Они утопят нас! – истерически воскликнула девушка.

Лоб майора покрылся потом.

– Это еще не конец, – произнес он. – Мы будем звать на помощь, и нас обязательно услышат. Давайте вместе, на счет «три».

Они кричали изо всех сил до тех пор, пока полностью не охрипли.

– Боюсь, что это нам не поможет, – печально сказал Уилбрэхем. – Мы слишком глубоко под землей, а двери здесь, готов поспорить, звуконепроницаемые. Впрочем, если б нас могли услышать, этот негодяй наверняка вставил бы нам кляпы.

– Боже! – воскликнула Фреда. – И все это из-за меня! Ведь это я заставила вас заняться всем этим!..

– Не беспокойтесь обо мне, моя дорогая. Я сейчас думаю только о вас. Сам-то я бывал во многих переделках и благополучно выбрался из всех из них. Поэтому главное – не поддавайтесь панике. Я вытащу нас отсюда, тем более что у нас масса времени в запасе. Судя по тому, с какой скоростью льется вода, до самого худшего нам еще ждать и ждать.

– Как вы прекрасны! – сказала Фреда. – Я никогда не встречала мужчин, похожих на вас, только читала про них в книгах.

– Глупости, так бы вел себя любой на моем месте. А теперь мне надо ослабить эти чертовы веревки…

Через пятнадцать минут, поочередно напрягая и ослабляя мышцы рук, майор с удовлетворением почувствовал, что его путы значительно ослабли. Он умудрился нагнуть голову и поднести связанные руки ко рту – узлы быстро поддались напору его зубов.

После того, как его руки были развязаны, освободить ноги было несложно. С затекшими руками, весь занемевший, но свободный, мужчина наклонился над девушкой. Через минуту она тоже была свободна.

Вода успела подняться только до уровня их колен.

– Ну, а теперь, – сказал офицер, – давайте выбираться отсюда.

Дверь из подвала находилась на вершине небольшой лестницы. Майор внимательно изучил ее.

– Это будет нетрудно, – заметил он. – Все держится на честном слове. Петли долго не выдержат. – Он навалился плечом на дверь и нажал.

Раздался треск дерева, что-то лопнуло, и дверь слетела с петель.

За дверью оказалась лестница, а на ее вершине – еще одна дверь, на этот раз сделанная из цельного дерева и укрепленная полосами железа.

– Вот это будет немного посложнее, – сказал Уилбрэхем, поднимаясь к ней, но затем вдруг воскликнул: – Да вы только посмотрите – она не заперта!

Офицер открыл дверь, выглянул наружу и пригласил девушку следовать за собой. Они оказались в проходе за кухней, а еще через минуту уже стояли под звездами на Фрайарс-лейн.

– Ой-ёй! – всхлипнула Клегг. – Как же это было ужасно!

– Моя бедная девочка, – обнял ее майор. – Вы были так смелы! Фреда, ангел мой, сможете ли вы когда-нибудь… я хочу сказать… я люблю вас, Фреда. Вы выйдете за меня замуж?

После некоторой паузы, во время которой обеим сторонам было не до разговоров, майор откашлялся и сказал:

– Ну, а кроме того, у нас есть секрет тайника со слоновой костью.

– Но они же отобрали его у тебя! – вздохнула мисс Клегг.

– Как раз этого-то они и не сделали, – отозвался военный со смешком. – Понимаешь, я сфабриковал копию этого письма и сегодня, перед тем как встретиться с тобой, положил оригинал в конверт с письмом моему портному и отправил его по почте. Так что теперь у них фальшивая копия, и пусть они ею наслаждаются! А знаешь, что сделаем мы с тобой, любимая? Мы проведем наш медовый месяц в Восточной Африке и отыщем этот тайник!

* * *

Мистер Паркер Пайн вышел из своего кабинета и поднялся на второй этаж. Здесь находилась комната миссис Оливер, превосходной писательницы, недавно ставшей членом его команды.

Мистер Паркер Пайн постучал в дверь и вошел. Хозяйка комнаты сидела за столом, на котором стояла пишущая машинка, лежали несколько блокнотов, целый ворох исписанных листов и большой пакет с яблоками.

– Отличная история, миссис Оливер, – голос мистера Паркера Пайна был добродушен.

– Все завершилось успешно? – спросила писательница. – Я очень рада.

– Эта вода, заливающая подвал, – сказал мистер Паркер Пайн. – Как вы думаете, нельзя ли на будущее придумать что-нибудь пооригинальнее? – Мужчина постарался сделать это предложение со всем возможным почтением.

Миссис Оливер отрицательно покачала головой и достала из пакета яблоко.

– Не думаю, что в этом есть необходимость, мистер Пайн. Понимаете, люди уже привыкли читать о подобных вещах: вода, заливающая подвал, отравляющий газ и так далее и тому подобное. И когда они заранее знают, что должно произойти, это добавляет остроту в то, что происходит с ними самими. Публика ведь очень консервативна, мистер Пайн, и не любит расставаться с привычными вещами.

– Что ж, вам виднее, – признал мистер Паркер Пайн, вспомнив о ее тридцати шести успешных романах, которые стали бестселлерами в Англии и Америке и которые были переведены на французский, немецкий, итальянский, венгерский, японский и абиссинский языки. – А что насчет наших расходов?

– В общем, достаточно скромно, – ответила его собеседница, взглянув на лежавший перед ней лист бумаги. – Двое чернокожих, Перси и Джерри, запросили сущую ерунду. Молодой Лорример, актер, согласился сыграть роль мистера Рэйда за пять гиней. Речь в подвале была, естественно, записана на фонограф.

– Этот дом, Уайтфрайарс, мне очень пригодился, – заметил мистер Пайн. – Купил я его за бесценок, а в нем уже произошли одиннадцать душещипательных драм.

– Ах да, я забыла, – заметила миссис Оливер. – Зарплата Джонни – пять шиллингов.

– Джонни?

– Ну да, Джонни. Это мальчик, который лил воду в отверстие.

– А, ну конечно… Кстати, миссис Оливер, откуда вы знаете суахили?

– Не знаю ни слова.

– Понятно. Скорее всего, Британский музей?

– Нет. Информационное бюро «Делфридж».

– Возможности современной коммерции воистину неисчерпаемы, – пробормотал мужчина.

– Меня волнует только одно, – сказала писательница. – А что будет, когда эти молодые люди не найдут тайник?

– Всего в жизни получить просто невозможно, – ответил мистер Паркер Пайн. – Но у них все-таки останется их медовый месяц.

* * *

Миссис Уилбрэхем сидела в шезлонге в то время, когда ее муж был занят написанием письма.

– Какое сегодня число, Фреда? – спросил он неожиданно.

– Шестнадцатое.

– Шестнадцатое! Клянусь Юпитером!

– А в чем дело, дорогой?

– Да так, ни в чем. Просто мне вдруг вспомнился парень по имени Джонс, – ответил майор. Даже если вы счастливы в вашей семейной жизни, не стоит рассказывать супруге абсолютно все.

«Проклятье, – подумал Уилбрэхем, – мне надо бы зайти в ту контору и получить назад свои денежки!» Но, будучи человеком широких взглядов, майор взглянул на этот вопрос под другим углом. «В конце концов, ведь это я не явился на назначенное свидание. Думаю, что если б я встретился с этим Джонсом, что-нибудь обязательно произошло бы. А кроме того, если б я не ехал на встречу с ним, я никогда не услышал бы криков Фреды о помощи и мы могли бы с ней никогда не встретиться. Так что, хоть и опосредованно, но у них есть право на эти пятьдесят фунтов».

В свою очередь, миссис Уилбрэхем тоже размышляла:

«Какая же я была дурочка, что поверила в это объявление и заплатила им три гинеи! Ведь они так ничего не сделали, и ничего так и не произошло! Если бы я только знала, что должно произойти – сначала мистер Рэйд, а потом этот странный, но такой романтический способ, которым в моей жизни появился Чарли… А ведь я вполне могла с ним никогда не встретиться!»

Она повернулась и с обожанием улыбнулась своему мужу.

Рассказ третий Случай с расстроенной леди[9]

Звонок на столе мистера Паркера Пайна чуть слышно зазвенел.

– Слушаю, – сказал великий человек.

– Вас хочет видеть молодая женщина, – объявила его секретарша. – Заранее о встрече она не договаривалась.

– Пусть она войдет, мисс Лемон, – ответил мистер Паркер Пайн и через минуту уже пожимал руку своей посетительнице.

– Доброе утро, – поздоровался он. – Прошу вас, садитесь.

Молодая женщина уселась и посмотрела на него. Она была хорошенькой и совсем юной. Волосы у нее были темными и мило кудрявились на шее, одежда – безукоризненной, начиная с белой вязаной шапочки на голове и кончая тонкими чулками и элегантными ботинками. Было видно, что она нервничает.

– Вы мистер Паркер Пайн? – спросила она.

– Да.

– Тот самый, который помещает… объявления?

– Который помещает объявления.

– И в них вы пишете, что когда люди… когда люди несчастливы, они… они могут прийти к вам?

– Именно так.

Посетительница кивнула – она явно приняла решение.

– Понимаете, я абсолютно несчастна. Поэтому и решила, что зайду к вам и просто… просто посмотрю.

Мистер Паркер Пайн спокойно ждал. Было видно, что это только начало.

– Я… я в ужасной беде. – Молодая женщина нервно сжала руки.

– Это я вижу, – произнес мистер Паркер. – И вы не против рассказать мне об этом?

В этом, по всей видимости, посетительница как раз и не была уверена. В полном отчаянии она внимательно изучала своего собеседника. А потом, наконец, быстро заговорила:

– Да, я вам все расскажу. Я решила. Я сходила с ума от беспокойства. Я не знала ни что делать, ни к кому обратиться. А потом на глаза мне случайно попало ваше объявление. Сначала я подумала, что это просто глупая шутка, но оно мне запомнилось. Почему-то мне показалось, что оно подействовало на меня успокаивающе. А потом я подумала, что ничего не случится, если я просто зайду и посмотрю… Ведь я всегда смогу извиниться и уйти, если… если только…

– Конечно, конечно, – сказал мистер Пайн.

– Понимаете, – сказала женщина, – здесь самое главное – это вопрос доверия.

– А вы чувствуете, что можете мне доверять? – с улыбкой спросил он.

– Это странно, – сказала его собеседница с неосознанной грубостью, – но да. И это притом, что я о вас ничего не знаю! Но я уверена, что могу вам доверять.

– Я уверяю вас в этом, – сказал мистер Паркер Пайн. – И ваше доверие не будет использовано во зло вам.

– В таком случае, – произнесла посетительница, – я все вам расскажу. Меня зовут Дафна Сент-Джон.

– Я вас внимательно слушаю, мисс Сент-Джон.

– Миссис. Я… я замужем.

– Черт побери! – прошептал Пайн, разозлившись на самого себя за то, что не заметил платинового обручального кольца на безымянном пальце ее левой руки. – Простите меня.

– Если б я не была замужем, – продолжила молодая женщина, – то все было бы не так плохо. То есть я хочу сказать, что это «не было бы так серьезно». Так всегда говорит Джеральд, и в этом-то вся проблема.

Она раскрыла сумочку, достала из нее какой-то предмет и бросила его на стол. Блестя и сверкая, предмет покатился в сторону хозяина кабинета.

Это было платиновое кольцо с крупным солитером[10].

Мистер Пайн взял кольцо, отошел с ним к окну, проверил бриллиант на стекле, а потом вставил себе в глаз ювелирное увеличительное стекло и внимательно осмотрел камень.

– Просто отличный бриллиант, – заметил он, возвращаясь к столу. – Стоит, по-моему, не менее двух тысяч гиней.

– Да. И он ворованный! – выпалила его посетительница. – Я лично украла его! И теперь я не знаю, что мне делать.

– Великий боже! – воскликнул Паркер. – Как это интересно!

Его клиентка расплакалась и стала вытирать слезы крошечным платочком.

– Ну же, ну, – сказал мистер Пайн, – все будет хорошо.

Молодая женщина вытерла глаза и чихнула.

– Вы уверены? – спросила она. – Вы в этом уверены?

– Ну конечно. А теперь расскажите мне всю историю.

– Все началось с того, что у меня были некоторые финансовые затруднения. Дело в том, что я до невозможности экстравагантна. А Джеральда это очень раздражает. Джеральд – это мой муж. Он намного меня старше и – как бы это сказать – придерживается аскетических взглядов. Он считает долги просто смертным грехом. Поэтому я ничего ему не говорила. И вот однажды мы с друзьями поехали в «Ле Туке», и там я решила попытать счастья в «железку»[11] и, по возможности, поправить свое финансовое положение. Сначала я выиграла, но потом начала проигрывать, однако игры не прекратила. Я все играла и… и…

– Да, да, – сказал мистер Паркер Пайн. – Вы можете не продолжать. Ваш долг еще больше вырос, не так ли?

– Понимаете, к этому моменту я уже просто не могла ничего рассказать Джеральду, – кивнула Дафна Сент-Джон. – Он просто ненавидит азартные игры. Я попала в жуткую ситуацию. Ну вот, и мы отправились погостить у Дортхаймеров, недалеко от Кобхэма. Лорд Дортхаймер невероятно богат. Я училась в школе с его женой, Наоми. Она очень хорошенькая и настоящая душка. Ну, и пока мы там гостили, оправа этого кольца сломалась. Поэтому, когда мы уезжали, Наоми попросила меня завезти кольцо к ее ювелиру на Бонд-стрит…

Девушка на минуту остановилась.

– Ну, а теперь самое сложное, – постарался помочь ей мистер Паркер Пайн. – Продолжайте, миссис Сент-Джонс.

– Но вы ведь никому не скажете, правда? – Голос Дафны звучал умоляюще.

– Секреты моих клиентов для меня священны. Да и кроме того, миссис Сент-Джон, вы мне уже столько рассказали, что я, скорее всего, могу сам закончить за вас этот рассказ.

– Это верно. Ну так вот – хотя мне не хочется говорить об этом, – это просто ужасно. Я отправилась на Бонд-стрит. Там есть еще один ювелирный магазин – «Виро». Они занимаются тем, что делают копии с драгоценностей. И вот тут я совсем потеряла голову. Я отнесла кольцо туда и попросила сделать его точную копию – сказала, что еду за границу и не хочу брать с собой настоящие драгоценности. Их это совсем не удивило. И вот я получила эту точную копию – она была так хороша, что ее было невозможно отличить от оригинала – и бандеролью отправила ее леди Дортхаймер. У меня была коробка от ее ювелира, и я постаралась профессионально запаковать кольцо – так что с этой стороны мне ничего не грозило. А потом я… я заложила оригинал. – Дафна закрыла лицо руками. – Как я могла? Как я могла это сделать?! Я оказалась мелким, дешевым воришкой!

– Мне кажется, что вы еще не совсем закончили, – покашляв, заметил ее собеседник.

– Нет, еще не закончила. Все это произошло недель шесть назад. Я заплатила все свои долги, но чувство вины не покидало меня все это время. А потом умер один мой старый кузен, и мне достались кое-какие деньги. Первым делом я выкупила это несчастное заложенное кольцо. Его вы сейчас и видите перед собой. Но потом… потом случилось нечто ужасное.

– И что же именно?

– Мы поссорились с Дортхаймерами. Это из-за каких-то акций, которые лорд Рюбейн убедил купить моего мужа. Тот здорово прогорел на них и поэтому сказал лорду Рюбейну все, что он о нем думает, – это было совершенно ужасно! И вот теперь я не могу вернуть кольцо.

– А вы не можете просто послать его леди Дортхаймер, не указывая свою фамилию?

– Тогда все сразу же станет ясно. Она тут же осмотрит свое кольцо, увидит, что это подделка, и сразу же поймет, что это моих рук дело.

– Но вы говорите, что она ваша подруга – так почему не рассказать ей все и не сдаться на ее милость?

– У нас не те отношения, – покачала головой миссис Сент-Джон. – В том, что касается денег или драгоценностей, Наоми – настоящий кремень. Думаю, что она не сможет отдать меня под суд, так как кольцо я вернула, но всем об этом расскажет, и я буду просто уничтожена. Джеральд тоже узнает и никогда меня не простит. Все просто ужасно! – Она опять заплакала. – Я все думала и думала – и так и не придумала, как же мне поступить! Мистер Пайн, вы можете хоть что-нибудь сделать?!

– Кое-что могу, – ответил мужчина.

– Кое-что? Это правда?

– Ну конечно! Я предложил вам простейший выход, потому что на своем долгом опыте убедился, что самый простой способ – всегда самый надежный. Удается избежать множества неожиданных препятствий. Но я понимаю смысл ваших возражений. Ведь в настоящее время никто, кроме вас, не знает об этом печальном происшествии?

– Только вы, – ответила Дафна.

– Я в данном случае не в счет. Что ж, в этом случае ваш секрет пока вне опасности. Все, что надо, – это незаметно, под благовидным предлогом, обменять кольца.

– Именно так, – с радостью согласилась женщина.

– Это не должно быть слишком сложно. Просто надо посмотреть, какой способ в данном случае будет наилучшим…

– Но у нас нет времени! – прервала Паркера миссис Сент-Джон. – Именно это и сводит меня с ума. Она хочет поменять оправу кольца.

– А откуда вам это известно?

– Совершенно случайно. Пару дней назад я обедала с одной подругой и обратила внимание на ее кольцо – громадный изумруд. Она сказала, что это новейшая оправа и что Наоми собирается вставить свой бриллиант в такую же.

– А это значит, что нам надо действовать быстро, – задумчиво произнес мистер Пайн. – Это значит, что нужно получить доступ в дом, и не в роли каких-то там слуг – им редко доверяют драгоценные кольца. А какие у вас самой есть идеи на этот счет, миссис Сент-Джон?

– Знаете, в среду Наоми устраивает большой прием. И эта моя подруга сказала, что она ищет профессиональных танцоров для представления. Я не знаю, нашла ли она их…

– Думаю, что все это можно утрясти, – сказал мистер Паркер. – И если что-то уже организовано, то это просто будет стоить чуть дороже. Кстати, еще одна вещь: вы случайно не знаете, где в доме расположен главный выключатель электричества?

– Случайно знаю, потому что в одну прекрасную ночь, когда все слуги уже отправились спать, там перегорел предохранитель. Выключатель находится в коробке в самом дальнем конце холла – внутри небольшого шкафчика.

По требованию Пайна его новая клиентка нарисовала точный план холла.

– Ну, а теперь, – заверил он ее, – все будет в порядке, и поэтому вам, миссис Сент-Джон, не о чем беспокоиться. А что будем делать с кольцом? Мне забрать его сейчас или вы предпочитаете хранить его у себя до среды?

– Знаете, я лучше пока оставлю его у себя.

– И еще раз прошу вас, ни о чем не беспокойтесь, – предупредил женщину мистер Пайн.

– А сколько это будет стоить? – робко поинтересовалась Дафна.

– Думаю, что сейчас не готов вам этого сказать. В среду я сообщу вам, какие у меня будут расходы. Уверяю вас, что мое вознаграждение будет чисто номинальным.

Он проводил посетительницу до двери, а затем нажал звонок на столе.

– Пригласите Клода и Мадлен.

Клод Латрелл был одним из самых красивых альфонсов в Англии, а Мадлен де Сара – самой обольстительной женщиной-вамп.

Мистер Паркер Пайн с одобрением осмотрел эту парочку.

– Дети мои, – произнес он. – У меня есть для вас работа. Вы будете играть роль хорошо известной международной пары профессиональных танцоров. Клод, прошу вас, отнеситесь к этому серьезно и проследите, чтобы все было в порядке…

* * *

Леди Наоми Дортхаймер была полностью удовлетворена подготовкой к балу. Она осмотрела цветочные украшения и одобрила их, а потом дала несколько последних указаний дворецкому и заметила в разговоре с мужем, что пока все идет без сучка и задоринки!

Она слегка расстроилась, когда Микаэль и Хуанита, танцоры из «Красного адмирала», не смогли выступить у нее на балу. В последний момент партнерша повредила колено – так, по крайней мере, Наоми сообщили по телефону. Вместо этого ей прислали новую пару, которая недавно произвела фурор в Париже.

Танцоры приехали, и леди Дортхаймер их одобрила. Вечер проходил просто великолепно. Жюль и Санчия показали свое искусство, и их выступление было сенсационным. Испанский революционный танец, потом танец под названием «Сон разврата», а потом изысканный дивертисмент из нескольких современных танцев.

Когда представление «Кабаре» закончилось, возобновились обычные танцы. Красавец Жюль пригласил хозяйку дома, и они закружились в вальсе. Никогда еще у леди Дортхаймер не было такого великолепного партнера.

Лорд Рюбейн в это время везде искал обольстительную Санчию и нигде не мог ее найти. В танцевальной зале ее точно не было.

В действительности же в этот момент она находилась в пустынном холле и внимательно следила за временем по своим украшенным драгоценностями часикам.

– Вы не англичанка – вы не можете быть англичанкой. Для этого вы слишком хорошо танцуете, – шептал тем временем Жюль на ушко леди Дортхаймер. – Вы фея, вы сама душа ветра. Droushcka petrovka navarouchi[12].

– Что это за язык? – поинтересовалась Наоми.

– Русский, – не моргнув глазом, соврал танцор. – Я говорю вам по-русски то, что не решаюсь сказать по-английски.

Леди Дортхаймер закрыла глаза, и ее партнер по танцу крепче прижал ее к себе.

Именно в этот момент погас весь свет. В темноте Жюль наклонил голову и поцеловал руку, лежавшую у него на плече. Наоми попыталась убрать руку, но танцор придержал ее и поцеловал еще раз. Каким-то образом кольцо соскользнуло с ее пальца и оказалось у него в руке.

Леди Дортхаймер показалось, что прошло всего одно мгновение, и свет вновь загорелся. Жюль широко ей улыбался.

– Ваше кольцо, – произнес он. – Оно соскользнуло с вашего пальца. Вы позволите? – И он надел кольцо на палец хозяйки. Пока он это делал, его глаза многое ей рассказали.

Сэр Рюбейн следующим образом прокомментировал выключение света:

– Какой-то идиот решил неудачно пошутить.

Леди Дортхаймер это совсем не интересовало. Те несколько мгновений в темноте были чрезвычайно приятными.

* * *

Когда в четверг утром мистер Паркер Пайн появился в офисе, миссис Сент-Джон уже ждала его.

– Пригласите ее войти, – распорядился мистер Пайн.

– Ну что? – Молодая женщина сгорала от нетерпения.

– Вы выглядите очень бледной, – осуждающе произнес мужчина.

– Прошлой ночью я не могла заснуть, – встряхнула головой Дафна. – Я все время думала…

– Вот вам небольшой список наших расходов. Билеты на поезд, костюмы и пятьдесят фунтов Микаэлю и Хуаните. Всего шестьдесят пять фунтов и семнадцать шиллингов.

– Конечно, конечно! Но что же прошлая ночь – все прошло успешно? Вам удалось?

– Моя милая леди, – удивленно посмотрел на нее Паркер, – естественно, всё в порядке. Я был уверен, что вы это понимаете.

– Боже, прямо гора с плеч! Я все время боялась…

– В этом учреждении слово «неудача» находится под запретом, – мистер Паркер Пайн осуждающе покачал головой. – Если я не уверен в успехе, то просто не берусь за дело. А если я за что-то берусь, то результат не должен вызывать никаких сомнений.

– И она действительно получила назад свое кольцо, так ничего и не заподозрив?

– Абсолютно ничего. Все было сделано исключительно деликатно.

– Вы не представляете, какой груз вы с меня сняли, – Дафна облегченно вздохнула. – Так что вы там говорили насчет расходов?

– Шестьдесят пять фунтов и семнадцать шиллингов.

Миссис Сент-Джон открыла сумочку и отсчитала деньги. Паркер Пайн поблагодарил ее и написал расписку.

– А ваши услуги? – удивленно спросила женщина. – Ведь это только расходы…

– В этом случае я ничего с вас не возьму.

– Но мистер Пайн! Послушайте, я так не могу!

– Моя милая леди, я настаиваю. Я не возьму с вас ни пенни. Это против моих принципов. Вот ваша расписка. А теперь…

С улыбкой иллюзиониста, показывающего успешный фокус, он достал из кармана коробочку и положил ее на стол. Дафна открыла ее – внутри лежало кольцо, абсолютно идентичное тому, которое она показывала хозяину этого кабинета несколько дней назад.

– Дрянная безделушка, – произнесла миссис Сент-Джон со злой гримасой. – Как я тебя ненавижу! Мне хочется выбросить тебя из окна.

– Я не стал бы этого делать, – заметил Пайн. – Прохожие могут этого не понять.

– А вы абсолютно уверены, что это не настоящее? – спросила его собеседница.

– Конечно, уверен. То, которое вы показали мне несколько дней назад, уже на пальце леди Дортхаймер.

– Ну, тогда всё в порядке. – Дафна со счастливым смехом поднялась на ноги.

– Странно, что вы задали мне этот вопрос, – заметил мистер Паркер Пайн. – Конечно, Клод, бедняга, умом никогда не блистал. Он вполне мог все перепутать. Поэтому, чтобы быть абсолютно уверенным, сегодня утром я попросил специалиста осмотреть кольцо.

Миссис Сент-Джон внезапно опустилась на место.

– Неужели? И что же он сказал?

– Что это просто блестящая копия, – мистер Паркер Пайн весь светился от радости. – Первоклассная работа. Так что вы, наконец, можете успокоиться, не так ли?

Женщина начала что-то говорить, но замолчала. Некоторое время она молча смотрела на мистера Паркера Пайна.

А он вернулся на свое место за столом и доброжелательно взглянул на нее.

– Обезьяна, таскающая каштаны из огня, – задумчиво произнес он. – Не очень приятная роль. Не та роль, которую я хотел бы, чтобы играли мои люди. Простите, вы что-то сказали?

– Я… нет ничего.

– Очень хорошо. Так вот, миссис Сент-Джон, я хочу рассказать вам одну небольшую историю. Она касается одной молодой леди. Молодой леди со светлыми, как мне кажется, волосами. Она не замужем, и фамилия ее не Сент-Джон. И зовут ее не Дафна. Совсем напротив, ее имя Эрнестина Ричардс, и до недавнего времени она была секретарем леди Дортхаймер. Однажды оправа бриллиантового кольца леди Дортхаймер ослабла, и мисс Ричардс отвезла ее в город к ювелиру. Похоже на вашу историю, не правда ли? И в голову мисс Ричардс пришла та же идея, что и в вашу. Она сделала точную копию кольца. Но Эрнестина просчитывала все на несколько шагов вперед. Она понимала, что в один прекрасный день подмена обнаружится, а когда это произойдет, леди Дортхаймер вспомнит, кто возил кольцо в Лондон, и она попадет под подозрение.

Пайн сделал театральную паузу.

– И что же произошло после этого? – продолжил он затем. – Прежде всего, полагаю, мисс Ричардс инвестировала небольшую сумму в продукцию компании «Ля Марвелиз» – краску для волос номер семь, – он невинно взглянул на локоны женщины, – темно-каштанового оттенка. А потом нанесла мне визит, показала кольцо и позволила мне удовлетворить мое любопытство и убедиться, что кольцо настоящее, с тем чтобы разрушить все возможные подозрения. Сделав это и тщательно продумав план подмены, молодая леди отнесла кольцо ювелиру, который в назначенное время вернул его леди Дортхаймер. Вчера вечером другое кольцо, на этот раз фальшивое, было в спешке передано мистеру Латреллу в последнюю минуту на станции Ватерлоо. Мисс Ричардс справедливо полагала, что мой помощник мало что понимает в бриллиантах. Но, чтобы быть спокойным за все происходящее, я организовал все так, что на поезде оказался один из моих друзей, торговец алмазами. Он взглянул на кольцо и тут же заключил: «Кольцо не настоящее – это прекрасная копия». Вы понимаете, к чему я клоню, миссис Сент-Джон? Когда леди Дортхаймер обнаружит пропажу, то что она сможет вспомнить? Только очаровательного молодого танцора, который снял кольцо с ее пальца в тот момент, когда погас свет! Конечно, она начнет что-то выяснять и узнает, что танцорам, которых она пригласила изначально, заплатили, чтобы те отказались от выступления. Если же все произошедшее проследят до моего офиса, то моя история про миссис Сент-Джон не выдержит никакой критики. Ведь леди Дортхаймер никогда не знала никакой миссис Сент-Джон, поэтому всю историю примут за не очень умную выдумку. Теперь вы понимаете, не правда ли, что я не мог позволить такому случиться? Поэтому мой друг Клод надел на палец леди Дортхаймер то же самое кольцо, которое он снял с него за несколько секунд до этого.

Мистер Паркер Пайн улыбался, но уже совсем не так доброжелательно.

– Теперь вы понимаете, почему я не мог взять с вас никакой платы? Я ведь гарантирую, что дам людям счастье, но вас я счастливее не сделал. И последнее. Вы еще молоды – возможно, это ваша первая попытка совершить подобное деяние. Я же уже человек немолодой и многие годы занимался обработкой статистических данных. По своему опыту я могу заверить вас, что в восьмидесяти семи процентах случаев нечестность не приносит никакой выгоды. В восьмидесяти семи процентах! Только вдумайтесь в эту цифру.

Резким движением фальшивая миссис Сент-Джон поднялась со своего места.

– Ах ты, вредный старикашка с елейными манерами! – выпалила она. – Развел меня! Заставил возместить расходы! И все это время… – Она задохнулась и бросилась к двери.

– Ваше кольцо, – напомнил мистер Паркер, протягивая ей коробку.

Женщина схватила кольцо, взглянула на него и выбросила в открытое окно. Раздался хлопок закрывшейся двери, и она исчезла.

Мистер Пайн с интересом наблюдал за происходившим на улице.

– Как я и думал, – сказал он сам себе. – Люди на улице сильно удивлены. Продавец «Дисмал Дезмондз»[13] не знает, что ему с ним делать.

Рассказ четвертый Случай с недовольным мужем[14]

Вне всяких сомнений, одним из главных достоинств мистера Паркера Пайна были его приветливые манеры – они сразу же внушали доверие посетителям. Он хорошо был знаком с тем параличом, который мог охватить людей, приходивших к нему в офис. А основной задачей мистера Паркера Пайна было заставить этих людей говорить.

В то утро, о котором идет речь, перед мистером Пайном сидел новый клиент, некто мистер Реджинальд Уэйд. Мистер Пайн сразу же догадался, что мистер Уэйд с трудом выражает свои мысли, особенно те, которые касались каких-то эмоций.

Клиент был высоким широкоплечим мужчиной с мягкими, приятными голубыми глазами и хорошим загаром. Он непроизвольно подергивал себя за небольшие усики, пока сидел и смотрел на мистера Паркера Пайна с вызывающим сострадание видом совершенно тупого животного.

– Увидал ваше объявление, знаете ли, – прерывисто произнес он. – Подумал, что стоит заглянуть. Штука довольно-таки подозрительная, но кто знает, а?

Мистер Паркер Пайн правильно понял значение этого краткого вступления.

– Когда дела плохи, начинаешь хвататься за соломинку, – перефразировал он.

– Вот именно. Именно так. Хочу попробовать, чего бы мне это ни стоило. У меня сейчас плохая полоса, мистер Пайн. И я не знаю, что мне делать. Сложно. Чертовски сложно.

– Это именно то, – сказал мистер Пайн, – что нужно для того, чтобы обратиться ко мне. Я-то как раз знаю, что делать. Я специалист по всем человеческим проблемам.

– Ну, это, вообще-то, слишком громко сказано.

– Совсем нет. Все человеческие беды можно разделить на пять основных проблем. Прежде всего, физическое недомогание. Затем скука. Потом идут жены, которым мужья доставляют проблемы, и мужья, которым проблемы доставляют жены… – начал перечислять мистер Пайн, но потом замолчал.

– И вы в принципе угадали. В самую лунку попали.

– Ну, так расскажите мне об этом.

– Да рассказывать-то не так уж и много. Моя жена хочет, чтобы я дал ей развод для того, чтобы она могла выйти замуж за другого.

– Довольно распространенная в наши дни ситуация. А вы, как я понимаю, не совсем с ней согласны.

– Я ее люблю, – просто ответил мистер Уэйд. – Понимаете… да, я ее люблю.

Это было довольно простое и даже скучноватое заявление, но, даже сказав: «Я ее обожаю. Я боготворю землю, по которой она ходит. Я готов порезать себя на маленькие кусочки ради нее», мистер Реджинальд ничего не добавил бы к уже сказанному.

– Однако в то же время, – продолжил Уэйд, – что я могу сделать? То есть я хочу сказать, что в такой ситуации парень совершенно беспомощен. Если ей нравится другой – приходится играть по правилам, то есть отойти в сторону и все такое.

– Предложение состоит в том, как я понимаю, что она сама должна развестись с вами, – предположил мистер Пайн.

– Естественно. Я не могу позволить, чтобы ее мучили в суде.

– И тем не менее, вы пришли ко мне, – мистер Паркер Пайн задумчиво посмотрел на мужчину. – А для чего?

– Не знаю. – Посетитель стыдливо хихикнул. – Понимаете, я парень не слишком умный. Я никогда ничего не могу придумать. И вот я подумал, что вы… сможете мне что-то предложить. Понимаете, у меня есть шесть месяцев. На такую отсрочку она согласилась. И если она не изменит своего мнения через шесть месяцев, я выхожу из игры. Вот я и подумал, что, может быть, вы дадите мне парочку советов, мистер Пайн. Сейчас все, что бы я ни делал, ее раздражает. Понимаете, мистер Пайн, все дело в следующем: я не очень умен. И мне нравится заниматься спортом. Я люблю покатать мячи в гольф или сгонять хорошую партию в теннис. А вот музыка, театр и все такое меня совсем не трогают. А жена моя – умница. Она любит картины, и музыку, и концерты, и естественно, что ей со мной скучно. А тот, другой, противный длинноволосый тип, он все про эти вещи знает. И умеет о них говорить. А я не умею. То есть где-то я могу понять умную, красивую женщину, которая устает от такого тупоголового, как я…

Мистер Паркер застонал.

– И сколько лет вы уже женаты? Девять лет? И я полагаю, что с самого начала вы ведете себя именно таким образом? Это совсем неправильно, мой дорогой друг, абсолютно неправильно! Никогда не защищайтесь, когда имеете дело с женщиной, или она начнет оценивать вас так же, как вы сами себя оцениваете, – и это будет вам по заслугам. Вам надо было гордиться своими достижениями в спорте. Вы должны были смело говорить и о музыке, и об искусстве, и о других «глупостях, которые так любит моя жена». Вам надо было все время напоминать ей о том, что она не слишком сильна в спорте. Покорность же убивает брак! Ни одна женщина не сможет ее вынести. Неудивительно, что ваша жена пошла на крайние меры.

Мистер Уэйд с недоверием посмотрел на собеседника.

– И что же, – спросил он, – я должен, по-вашему, делать?

– А вот это большой вопрос. Вам теперь поздно начинать делать то, что вы должны были начать делать девять лет назад. Теперь придется использовать новую тактику. У вас были связи с другими женщинами?

– Конечно нет.

– Уточню – может быть, какой-нибудь легкий флирт?

– Меня другие женщины никогда сильно не интересовали.

– В этом ваша ошибка. Придется начинать сейчас.

– Эй, эй, послушайте! Я правда не могу вот так взять и… – Мистер Уэйд явно разволновался.

– Успокойтесь, проблем вам это никаких не доставит. Для подобных вещей я предоставлю вам одну из моих сотрудниц. Она будет говорить вам, что от вас требуется. И все знаки внимания, которые вы будете ей оказывать, будут восприниматься как чисто деловые отношения.

– Ну, так-то лучше, – с облегчением вздохнул Уэйд. – Но неужели вы думаете… то есть я хочу сказать, что в этом случае Айрис захочет расстаться со мной гораздо быстрее.

– Вы не понимаете человеческую натуру, мистер Уэйд. Еще меньше вы понимаете женщин. В настоящее время вы, с точки зрения женщины, – отработанный материал. Вы никому не нужны. А зачем женщине что-то, что никому не нужно? Совершенно незачем. А теперь взгляните на это под другим углом. Предположим, ваша жена узна́ет о том, что вы с нетерпением ждете, когда освободитесь от нее?

– Ну, это должно ее обрадовать.

– По логике вещей вы правы, но радости это ей не принесет! Более того, она увидит, что рядом с вами молодая, привлекательная женщина – молодая женщина, которая может себе позволить самостоятельно выбирать пару. Ваши акции немедленно взлетят вверх. Ведь ваша жена понимает: в этом случае все ее подруги решат, что это вы бросили ее и захотели жениться на женщине гораздо более привлекательной. И это ее сильно разозлит.

– Вы так думаете?

– Я в этом просто уверен. И вы больше не будете «бедным стариной Реджи». Вы будете «этим мерзавцем Реджи». А это уже две большие разницы. Поэтому, не порывая отношений с другим мужчиной, она постарается удержать и вас. Но вы ей этого не позволите. Вы будете мудры и повторите ей все те же аргументы, которые она приводила вам. «Лучше расстаться». «Не сошлись характерами». Вы же понимаете: хотя она и была права, когда говорила, что вы ее не понимаете, но она-то вас тоже не понимает. Однако сейчас не имеет смысла обсуждать все это в подробностях – когда придет время, я передам вам подробные инструкции.

– И вы думаете, что этот ваш план достигнет-таки цели? – Было видно, что мистер Уэйд все еще колеблется.

– Не буду говорить, что я в этом абсолютно уверен, – осторожно произнес мистер Паркер Пайн. – Всегда есть вероятность, что ваша жена настолько влюблена в того, другого, что ничего из того, что бы вы ни говорили или ни делали, ее не остановит. Но я в этом сомневаюсь. Мне кажется, что она вступила в эти отношения из-за скуки – скуки, созданной атмосферой безоглядной любви и абсолютной верности, которой вы так неосторожно окружили ее. Если вы будете следовать моим инструкциям, то я оценил бы ваши шансы как девяносто семь процентов из ста.

– Ну что же, это неплохо, – ответил мистер Реджинальд. – Я так и сделаю. А кстати, сколько же это будет стоить?

– Я беру двести гиней авансом.

Уэйд достал чековую книжку.

* * *

В послеполуденном солнечном свете лужайки Лорример-корт выглядели совершенно очаровательно. Айрис Уэйд, возлежащая на шезлонге, представляла собой изысканное цветовое пятно на фоне их зелени. Она была одета в платье нежных сиреневых тонов, а искусный макияж делал ее гораздо моложе ее тридцати пяти лет.

Женщина общалась со своей подругой, миссис Массингтон, которая всегда с большим вниманием относилась к ее проблемам. Обе дамы страдали от мужей-спортсменов, которые могли говорить только об акциях, ценных бумагах и гольфе.

– Так вот и приходится учиться жить и давать жить другим, – закончила Айрис.

– Вы великая женщина, дорогая, – произнесла миссис Массингтон и добавила, чуть быстрее, чем это было нужно: – И кто же эта девушка, скажите?

– И не спрашивайте меня! – Миссис Уэйд в изнеможении повела плечом. – Реджи сам нашел ее. Она его дружочек! Это просто фантастика какая-то! Вы же знаете, что обычно он не обращает на женщин никакого внимания. А тут пришел ко мне, долго жался и мялся, а потом, наконец, сказал, что хочет пригласить эту мисс де Сара к нам на уикенд. Естественно, сначала я расхохоталась. Просто не смогла сдержаться. Вы только представьте – это говорит мне Реджи!.. И вот она здесь.

– А где он ее нашел?

– Не знаю. Обо всем этом он говорит очень туманно.

– А может быть, он знает ее уже какое-то время?

– Не думаю, – ответила миссис Уэйд. – Естественно, я в восторге, в полном восторге. Я хочу сказать, что для меня вся ситуация стала гораздо проще. Потому что я все время чувствовала жалость по отношению к Реджи. Он такой лапочка… И поэтому я всегда повторяла Синклеру, что Реджи будет больно. А он все время настаивал, что Реджи быстро все это переживет – и сейчас все выглядит так, будто он оказался прав. Еще два дня назад Реджи выглядел так, словно его сердце навсегда разбито, а уже сегодня он приглашает эту девушку. Я уже сказала, это очень сильно меня забавляет. И я рада наблюдать, как Реджи тоже получает удовольствие. Полагаю, бедняга думал, что я буду ревновать его. Совершенно абсурдная идея. «Ну конечно, – сказала я, – приглашай свою девушку». Бедняжка Реджи – да разве может такая девушка им увлечься? Да она просто развлекается!

– Она очень привлекательна, – заметила миссис Массингтон. – Это даже опасно, если вы меня понимаете. Таких девушек обычно интересуют только мужчины. Мне кажется, что она не такая уж хорошая в глубине души.

– Может быть, и нет, – согласилась миссис Уэйд.

– Она великолепно одета, – заметила ее подруга.

– На мой взгляд, слишком экзотично, вы не находите?

– Но очень дорого.

– Просто шикарно. Она слишком шикарно выглядит.

– А вот и они! – сказала вдруг миссис Массингтон.

Через лужайку к ним приближались Мадлен де Сара и Реджи Уэйд. Они разговаривали, смеялись и выглядели абсолютно счастливыми. Мадлен упала в кресло, сбросила берет, который носила, и запустила руки в свои роскошные волосы.

Она была невероятно красива.

– Мы так прекрасно провели время! – воскликнула она. – Мне жутко жарко. Я, наверное, ужасно выгляжу.

Услышав эту подсказку, Реджинальд вздрогнул.

– Вы выглядите… выглядите… – Мужчина коротко засмеялся. – А вот и не скажу, как вы выглядите! – закончил он.

Мадлен встретилась с ним взглядом, и миссис Массингтон тут же заметила, что в глазах девушки светилось полное понимание.

– Вам надо играть в гольф, – сказала де Сара хозяйке дома. – Вы так многого лишаете себя. Почему бы вам не начать? У меня есть подруга, которая начала совсем недавно и уже очень прилично играет, а ведь она много старше вас!

– Меня такие развлечения не интересуют, – холодно ответила Айрис.

– Вы что, не любите спорт? Какая жалость! Спорт позволяет отключиться от всех проблем. Уверяю вас, миссис Уэйд, в наше время тренеры настолько хороши, что могут кого угодно научить прилично играть. Я, например, летом прошлого года довела до ума свой теннис. Правда, в гольфе я еще полный профан.

– Глупости, – заметил Реджи. – Вам просто нужен хороший тренер. Вспомните, как вам сегодня удавались удары латунной клюшкой[15].

– Это потому что вы показали мне, как правильно наносить удар, – повернулась к нему девушка. – Вы прекрасный учитель. Ведь многие люди учить других просто не в состоянии. А у вас есть этот дар. Как, должно быть, вы себя прекрасно ощущаете – ведь вы умеете все на свете!

– Глупости. Наоборот, я практически ни на что не годен. – Реджинальд выглядел сконфуженным.

– Вы должны им очень гордиться, – обратилась Мадлен к миссис Уэйд. – Как вам удалось не потерять его за все эти годы? Вы, наверное, очень умны. Или вы его где-то прятали все это время?

Хозяйка дома ничего не ответила и дрожащей рукой подняла свою книгу.

Реджи пробормотал что-то о необходимости переодеться и исчез.

– Поверьте, это так мило с вашей стороны, что вы пригласили меня сюда, – сказала мисс де Сара хозяйке дома. – Некоторые женщины так подозрительно относятся к подругам своих мужей… Ревность, по моему мнению, – явление совершенно абсурдное. А как вы думаете?

– Абсолютно с вами согласна. Мне бы и в голову не пришло ревновать Реджи, – ответила Айрис.

– Как это очаровательно! Потому что любому сразу видно, что он мужчина невероятно привлекательный для любой женщины. Я была в полном шоке, когда узнала, что он женат. И почему все интересные мужчины теряют свободу такими молодыми?

– Я рада, что вы находите Реджи привлекательным.

– Но ведь это действительно так, не правда ли? Такой симпатичный – и такой великолепный спортсмен! И это его показное равнодушие к женщинам… Действует просто безотказно.

– Полагаю, что у вас много друзей-мужчин, – сказала миссис Уэйд.

– О да… Мужчины нравятся мне гораздо больше женщин. Те никогда не относились ко мне по-доброму. Совершенно не понимаю почему.

– Может быть, потому, что вы слишком по-доброму относитесь к их мужьям? – предположила миссис Массингтон с дребезжащим смехом.

– Знаете, иногда людей становится просто жалко, – повернулась к ней де Сара. – Все эти прекрасные мужчины, которые привязаны к таким занудным женам… Ко всем этим «богемным» и заумным. Естественно, что мужчине хочется пообщаться с молодой и милой женщиной. Мне кажется, что нынешние взгляды на свадьбы и разводы такие милые… Начать все сначала, пока вы еще молоды, с кем-то, кто разделяет ваши вкусы и мысли! Ведь, в конце концов, так лучше для всех. То есть, я хочу сказать, что эти заумные жены могут найти себе какое-нибудь длинноволосое существо, родственную душу, которое будет полностью их удовлетворять. Мне кажется, что подвести итоги и начать все сначала – это так мило! А вам, миссис Уэйд?

– Конечно, – сухо отозвалась Айрис.

Некоторая прохладность беседы теперь дошла и до Мадлен. Она пробормотала что-то о необходимости переодеться к чаю и покинула женщин.

– Эти современные молодые женщины совершенно отвратительны, – произнесла миссис Уэйд. – В головах абсолютная пустота, ни одной мысли.

– Ну, у этой-то как раз одна мысль есть, Айрис, – заметила миссис Массингтон. – Она влюблена в Реджи.

– Глупости!

– Точно влюблена. Я видела, как она только что смотрела на него. Ее совсем не волнует, женат он или нет, – она твердо решила заполучить его любым способом. На мой взгляд, это просто отвратительно.

Какое-то время Уэйд молчала, а потом неуверенно рассмеялась.

– В конце концов, – сказала она, – какое это все имеет значение?

Наконец, Айрис тоже отправилась наверх. Она нашла своего мужа переодевающимся к чаю. Он что-то негромко напевал.

– Наслаждаешься жизнью, милый? – спросила хозяйка дома.

– Ну… да, конечно, – кивнул Реджинальд.

– Я рада. Мне бы хотелось, чтобы ты был счастлив.

Реджи никогда не был хорошим актером, но оказалось, что его сильное смущение от того, что ему приходится притворяться, было именно тем, что надо. Он старался избегать взглядов своей жены и вздрагивал, когда она с ним заговаривала. Ему было стыдно – он ненавидел этот фарс всей душой. И никакая искусная игра не могла бы произвести лучшего эффекта. Он был ходячим воплощением вины.

– А как давно ты ее знаешь? – неожиданно задала ему вопрос супруга.

– Э-э-э… кого ты имеешь в виду?

– Мисс де Сара, естественно.

– Точно не могу сказать. Ну, какое-то время…

– Правда? А раньше ты никогда о ней не упоминал.

– Да? Значит, наверное, я забыл.

– Забыл, как же! – произнесла миссис Уэйд и исчезла, сопровождаемая шорохом сиреневых одеяний.

После чая мистер Уэйд решил показать мисс де Сара розарий. Они прошли по лужайке, ощущая на себе два сверлящих взгляда, которыми их проводили Айрис и ее подруга.

– Послушайте. – Скрывшись в гуще розария, мистер Реджинальд дал волю своим чувствам. – Послушайте, мне кажется, что все это надо прекратить. Сейчас моя жена посмотрела на меня просто с ненавистью.

– Не волнуйтесь, – ответила Мадлен, – все идет по плану.

– Вы так думаете? Я совсем не хочу восстанавливать ее против себя. Сегодня за чаем она сказала несколько не совсем приятных вещей.

– Всё в порядке, – повторила де Сара. – Вы просто великолепны.

– Вы действительно так думаете?

– Да, – ответила девушка, а затем, понизив голос, добавила: – Сейчас ваша жена покажется из-за угла террасы. Она хочет посмотреть, что мы с вами здесь делаем. Вам надо меня поцеловать.

– Боже! – занервничал Уэйд. – Вы действительно так думаете? Я имею в виду…

– Целуйте же! – яростно велела Мадлен.

И Реджи поцеловал ее. А недостаток пыла в его действиях был компенсирован действиями Мадлен, которая обняла его с такой силой, что он чуть не потерял равновесие.

– Ой! – произнес мужчина.

– Неужели это было так ужасно? – спросила мисс де Сара.

– Нет, ни в коем случае, – галантно ответил мистер Уэйд. – Это… просто это произошло слишком неожиданно. – А потом он задумчиво добавил: – Как вы думаете, мы уже достаточно долго находимся в этом розарии?

– Думаю, да, – ответила девушка. – Мы с вами неплохо здесь потрудились.

Когда они вернулись на лужайку, миссис Массингтон рассказала, что миссис Уэйд решила прилечь.

А когда Реджинальд вновь встретился с Мадлен, на лице у него было написано сильное волнение.

– Она в жутком состоянии, – сообщил он, – у нее истерика.

– Хорошо, – кивнула его сообщница.

– Она видела, как я вас целовал.

– Но ведь этого мы и добивались!

– Знаю, но не могу же я ей об этом сказать. Я просто не знал, что мне говорить. И я сказал, что это… что это произошло случайно.

– Отлично.

– Она сказала, что вы интригуете, чтобы выскочить за меня замуж, и что вы ничем не отличаетесь от других охотниц на мужчин. Это меня расстроило – ведь это несправедливо по отношению к вам. Я просто хочу сказать, что ведь вы просто делаете свою работу. Я ответил, что очень вас уважаю и что все, что она говорит, неправда. Боюсь, что я слегка вышел из себя, когда она попыталась продолжить этот разговор.

– Просто изумительно!

– А потом она велела мне убираться. И сказала, что больше никогда не будет со мной разговаривать. И еще она говорила о том, что уедет. – На лице у Реджи был написан настоящий ужас.

– Я объясню, как вы должны на это ответить, – улыбнулась Мадлен. – Скажите ей, что это вы собираетесь уезжать. Что вы упакуете вещи и отправитесь в город.

– Но я этого не хочу!

– Да не волнуйтесь вы так! Никуда вы не поедете. Ваша жена не допустит, чтобы вы развлекались в Лондоне в одиночестве.

На следующее утро Реджи Уэйд явился к мисс де Сара со свежими новостями.

– Она сказала, что считает нечестным для себя уезжать, раз уж сама согласилась подождать шесть месяцев. Но она сказала, что если я пригласил сюда своих друзей, она не видит причин не пригласить своих. Поэтому она пригласит Синклера Джордана.

– Это того самого?

– Да, и будь я проклят, если позволю ему показаться у меня в доме!

– Вы должны разрешить это, – сказала Мадлен. – Не волнуйтесь, я сама им займусь. Просто скажите ей, что, обдумав все еще раз, вы решили не возражать – ведь она тоже не будет возражать, чтобы я осталась еще на несколько дней.

– О боже! – вздохнул мистер Уэйд.

– Да не расстраивайтесь вы так, – успокоила его девушка. – Все идет просто прекрасно. Еще пара недель – и ваши беды останутся позади.

– Две недели? Вы действительно так думаете? – переспросил мистер Реджинальд.

– Думаю? Да я просто в этом уверена! – ответила мисс де Сара.

* * *

Через неделю Мадлен де Сара вошла в кабинет мистера Паркера Пайна и без сил опустилась в кресло.

– Появляется королева обольстительниц! – с улыбкой объявил ее босс.

– Обольстительниц! – повторила девушка, глухо засмеявшись. – Еще никогда в жизни мне не было так тяжело быть обольстительницей. Этот человек просто одержим своей женой! Просто какая-то болезнь.

– Неужели? – улыбнулся мистер Паркер Пайн. – Что ж, с одной стороны, это облегчает нашу задачу. Я ведь не каждого мужчину с легким сердцем подвергну воздействию ваших чар.

– Если б вы только знали, чего мне стоило заставить его притвориться, что ему нравится меня целовать.

– Да, это для вас совершенно новое ощущение, моя дорогая… Так вы выполнили ваше задание?

– Да, думаю, что все прошло удачно. Вчера вечером произошла ужасная сцена. Дайте вспомнить… мой последний отчет вы получили три дня назад?

– Да.

– Так вот, как я вам уже рассказывала, мне было достаточно лишь один раз взглянуть на этого несчастного червяка, Синклера Джордана. И он сразу забыл обо всем на свете, еще и потому, что, глядя на мои наряды, решил, что у меня есть деньги. Естественно, миссис Уэйд была вне себя от ярости. Только представьте себе ее состояние – оба ее мужчины распускают передо мной свои перья. Но я очень быстро показала, кто интересует меня в первую очередь. Я высмеяла Синклера Джордана в ее присутствии – высмеяла его манеру одеваться и длину волос. А еще я сказала, что у него ноги в форме буквы «икс».

– Отличный ход, – с уважением произнес мистер Паркер Пайн.

– А вчера все прорвалось. Миссис Уэйд выступила против меня с открытым забралом. Она обвинила меня в том, что я разрушила ее семью. При этом Реджи Уэйд робко напомнил ей о Синклере Джордане. На это она сказала, что Джордан был результатом ее одиночества и тоски. Она уже давно заметила, что ее муж от нее удаляется, но не могла понять, чем это вызвано. А также миссис Уэйд сказала, что они всегда были идеальной парой, что она обожает Реджи, который знает об этом, и что ей нужен он, и только он. Я сказала, что она немного запоздала с этими признаниями. А мистер Уэйд отлично выполнил все инструкции. Он сказал, что все это его совершенно не интересует и что он на мне женится! А миссис Уэйд может убираться к своему Синклеру, когда захочет. И что абсурдно ждать еще целых шесть месяцев – развод можно начинать немедленно! А еще он сказал, что через несколько дней она получит необходимые доказательства его неверности и может связываться со своими адвокатами. И что он не может жить без меня! Тогда миссис Уэйд схватилась за грудь и стала говорить что-то о слабом сердце, а потом попросила налить ей бренди. Но и здесь Уэйд не сдался. Сегодня утром он уехал в город, и я абсолютно уверена, что она уехала вслед за ним.

– Что ж, тогда все хорошо, – радостно заключил мистер Пайн. – Очень удачное дело.

* * *

Дверь кабинета распахнулась, и на пороге появился Реджи Уэйд.

– Она здесь? – спросил он требовательным голосом, входя в комнату. – Где она?

Тут он увидел Мадлен.

– Дорогая! – вскричал Реджинальд и схватил ее за руки. – Дорогая, дорогая… Вы же знаете, правда, что вчера вечером все было по-серьезному? Что я действительно говорил Айрис правду? Не знаю, почему я был так слеп. Но вот уже три дня я знаю это.

– Знаете что? – спросила де Сара слабым голосом.

– Что я вас обожаю. Что, кроме вас, для меня в мире не существует других женщин. Пусть Айрис начинает свой бракоразводный процесс, а когда он закончится – вы ведь выйдете за меня, правда? Скажите, что да, Мадлен! Я вас обожаю.

И он обнял остолбеневшую девушку как раз в тот момент, когда дверь распахнулась еще раз и в нее влетела худая женщина в одежде болотного цвета.

– Я так и знала, – произнесла вновь прибывшая. – Я следила за тобой! Я знала, что ты пойдешь к ней!

– Уверяю вас… – начал мистер Паркер Пайн, слегка приходя в себя.

Женщина не обратила на него никакого внимания. Она продолжила свои рыдания:

– О, Реджи, ты же не хочешь разбить мое сердце! Прошу тебя, вернись! Я никогда об этом не вспомню. Я научусь играть в гольф. Я никогда не приглашу никого, кто был бы тебе неинтересен. После всех этих лет, когда мы были так счастливы вместе…

– До сегодняшнего дня я не знал, что такое счастье, – ответил мистер Уэйд, не отрывая глаз от Мадлен. – Проклятье, Айрис, ты ведь хотела выйти замуж за этого придурка Джордана. Вот и выходи!

Миссис Уэйд издала вопль отчаяния.

– Я ненавижу его! Я видеть его не могу! – выкрикнула она и повернулась к Мадлен. – Развратная женщина! Вы настоящий вампир – подумать только, украли у меня моего собственного мужа!

– Да не нужен мне ваш муж, – ответила девушка в смятении.

– Мадлен! – Мистер Уэйд смотрел на нее глазами, полными отчаяния.

– Прошу вас, уходите, – попросила его мисс де Сара.

– Но послушай, я не притворяюсь сейчас. Я действительно хочу на тебе жениться.

– Уходите! – Мадлен была уже на грани истерики. – Умоляю вас, уходите!

Реджи неуверенно направился к двери.

– Я еще вернусь, – предупредил он девушку. – Это не последняя наша встреча. – И он вышел, захлопнув за собой дверь.

– Таких, как вы, надо публично пороть и клеймить! – закричала миссис Уэйд. – Пока вы не появились, Реджи был абсолютным ангелом. А теперь он так изменился, что я не узнаю его. – И, всхлипывая, она удалилась вслед за своим супругом.

Мадлен и мистер Паркер Пайн посмотрели друг на друга.

– Я ничего не могу с собой поделать, – беспомощно произнесла мисс де Сара. – Он очень приятный мужчина – просто душка, но я не хочу выходить за него замуж. Я ничего не понимаю. Если б вы только знали, как трудно мне было заставить его поцеловать меня…

– Д-а-а-а, – произнес Паркер. – Должен с сожалением признать, что ошибся в своих рассуждениях. – Он печально покачал головой и подвинул к себе папку мистера Уэйда, на которой написал:

«Неудача – по естественным причинам.

N.B. Их можно и должно было предвидеть».

Рассказ пятый Случай с клерком из Сити[16]

Мистер Паркер Пайн, откинувшись в своем вертящемся кресле, рассматривал очередного посетителя. Перед ним сидел крепкий невысокий мужчина лет сорока пяти с грустными, озадаченными и испуганными глазами, которые смотрели на Пайна с выражением заинтересованной безнадежности.

– Я прочитал ваше объявление в газете, – нервно сказал мужчина.

– У вас проблемы, мистер Робертс?

– Да нет, не совсем так.

– Вы несчастливы?

– Так бы я тоже не сказал. Мне есть за что благодарить Создателя.

– Как и всем нам, – заметил Пайн. – Но не надо забывать, что когда мы начинаем его благодарить – это плохой знак.

– Я знаю, – с готовностью согласился посетитель. – Именно так! Вы попали прямо в точку, сэр.

– Так расскажите мне о себе, – предложил мистер Паркер.

– Да не так-то много можно рассказать, сэр. Как я уже сказал, мне много за что нужно благодарить Создателя. У меня есть работа, мне удалось скопить немного денег, и у меня хорошие и здоровые дети.

– Так чего же вы хотите?

– Я… я не знаю, – мужчина покраснел. – Наверное, все это кажется вам глупым.

– Вовсе нет, – ответил мистер Паркер Пайн.

Путем искусно задаваемых вопросов ему удалось разговорить своего посетителя. Он узнал о том, что мистер Робертс работает в известной компании, где медленно, но верно продвигается по служебной лестнице, а также услышал о его свадьбе и о постоянной борьбе за то, чтобы выглядеть не хуже других, дать детям хорошее образование и сделать так, чтобы они «были как все», и о том, как он всю жизнь планирует и напрягается, чтобы в конце года отложить хоть несколько фунтов. Короче, это была сага о жизни, посвященной только одному – выживанию.

– Ну, а теперь – вы знаете, как это иногда бывает, – признался мистер Робертс. – Жена с двумя детьми уехала к матери. Там дети немного развлекутся, а она немного отдохнет. Для меня там места нет, а поехать куда-то еще мы не можем себе позволить. И вот, сидя в одиночестве и читая газету, я наткнулся на ваше объявление. И задумался – ведь мне уже сорок восемь лет, – а не могу ли я… Ведь в мире постоянно что-то случается, – закончил он, и глаза его были полны грусти.

– Вы хотели бы, – предположил мистер Пайн, – со славой прожить хотя бы десять минут.

– Знаете, я бы сказал по-другому, но, возможно, вы правы. Выбраться из этой рутины. А потом я буду об этом с благодарностью вспоминать – если только будет о чем. – Посетитель взволнованно посмотрел на хозяина кабинета. – Но, наверное, ничего сделать нельзя, сэр? Боюсь… боюсь, что у меня не очень много денег.

– И сколько же вы готовы на это потратить?

– Думаю, фунтов пять, – сказал мужчина и замолчал, затаив дыхание.

– Пять фунтов, – повторил мистер Паркер Пайн. – Интересно. Ну что же, может быть, мы и сможем вам помочь. Вы не боитесь опасностей? – внезапно резко спросил он.

На щеках мистера Робертса появился румянец.

– Вы сказали «опасностей», сэр? Нет, совсем нет. Я просто… никогда с ними не сталкивался.

Мистер Паркер Пайн улыбнулся.

– Приходите ко мне завтра, и я скажу вам, что смогу для вас сделать.

* * *

«Бон Вояджер» – это мало кому известная гостиница, а ее ресторан посещают только завсегдатаи. Новичков здесь не любят.

Именно туда и пришел мистер Паркер Пайн, и его поприветствовали с большим уважением.

– Мистер Боннингтон здесь? – спросил он.

– Да, сэр. Он за своим обычным столиком, – ответил один из официантов.

– Очень хорошо. Я присоединюсь к нему.

Мистер Боннингтон был мужчиной с военной выправкой и слегка бычьим лицом. Он с радостью поприветствовал своего друга:

– Привет, Паркер. Редко вижу тебя в последнее время. Не ожидал, что ты придешь сюда.

– Как видишь, пришел. Захотелось пообщаться со старым другом.

– Ты меня имеешь в виду?

– Тебя. Понимаешь Лукас, я все не могу забыть то, о чем мы говорили с тобой в последний раз.

– Об этом деле Петерфилда? А последние газеты ты читал? Вижу, что нет. Да в них ничего и не появится до вечера.

– И каковы же последние новости?

– Ночью они его убили, – сказал мистер Боннингтон, безмятежно поедая салат.

– Боже мой! – воскликнул мистер Пайн.

– Меня это совсем не удивило, – заметил его друг. – Он всегда был идиотом, этот Петерфилд. Не послушался наших советов. Все настаивал на том, чтобы чертежи были у него.

– И они их заполучили?

– Нет. Создается впечатление, что какая-то женщина сообщила ему рецепт приготовления буженины. И этот старый осел, как всегда, абсолютно рассеянный, положил рецепт буженины в сейф, а чертежи – на кухню.

– Повезло.

– Просто рука Провидения. Но я так и не знаю, как отвезти их в Женеву. Мэйтланд в больнице, Карлсэйк в Берлине. Сам я уехать не могу. Остается только молодой Хупер, – мужчина посмотрел на своего друга.

– А ты так и не поменял своего мнения о нем? – поинтересовался мистер Паркер Пайн.

– Абсолютно. Считай, что я все равно что поймал его. У меня нет никаких доказательств, но я уверен, Паркер, этот парень – мошенник! А мне необходимо, чтобы эти чертежи попали в Женеву. Они нужны Лиге[17]. Впервые в истории изобретение не продадут отдельной стране, а добровольно передадут в распоряжение Лиги. Это самый прекрасный поступок, который когда-либо совершался, и он должен быть доведен до конца. А Хупер – мошенник. Вот увидишь, на поезде его обязательно отравят! А если он полетит на самолете, то тот приземлится в каком-нибудь очень удобном для Хупера месте… Все так запутано, но я не могу пройти мимо этого! А все потому, что в организации должна быть железная дисциплина! Именно поэтому я и заговорил с тобой об этом.

– И ты спросил меня, нет ли у меня подходящей кандидатуры.

– Ну да. Подумал, что может быть, в твоем бизнесе тебе попадался кто-нибудь подходящий. Какой-нибудь бретер-скандалист. Ведь любого, которого пошлю я, почти наверняка прикончат. А на твоего человека могут не обратить никакого внимания. Но у него должны быть железные нервы.

– Кажется, я знаю кое-кого, кто тебе подойдет, – сказал мистер Паркер.

– Спасибо тебе, Господи, что не перевелись еще люди, готовые рискнуть! В таком случае, по рукам?

– По рукам, – согласился мистер Паркер Пайн.

* * *

Мистер Паркер Пайн заканчивал инструктаж:

– Это абсолютно понятно? Вы направитесь в Женеву в спальном вагоне первого класса. Из Лондона вы отправитесь в десять сорок пять через Фолкстон и Булонь, где и сядете на ваш поезд. В Женеве вы окажетесь на следующее утро в восемь часов. Вот адрес, по которому вы должны прибыть. Прошу вас запомнить его наизусть, и я уничтожу эту бумажку. После этого вы должны поселиться вот в этой гостинице и ждать дальнейших указаний. Вот достаточно приличная сумма во французских и швейцарских франках. Вам все понятно?

– Да, сэр, – глаза мистера Робертса сияли от возбуждения. – Простите меня, сэр, но будет ли мне позволено узнать о характере груза, который я везу?

Мистер Пайн покровительственно улыбнулся.

– Вы везете шифровку, в которой указано место тайника с драгоценностями короны Российской империи, – проговорил он на полном серьезе. – Как вы понимаете, вас будут разыскивать агенты большевиков, чтобы перехватить шифровку. Если вам вдруг придется рассказывать о себе, то рекомендую сказать, что вы недавно получили наследство и теперь наслаждаетесь жизнью, путешествуя по заграницам.

* * *

Мистер Робертс пил кофе и смотрел на Женевское озеро. Он был одновременно и счастлив, и разочарован.

Счастлив, потому что впервые в жизни оказался за границей. Более того, он живет в гостинице, в которой никогда бы не поселился по своей воле, и может совершенно не задумываться о деньгах! У него комната с ванной, в гостинице прекрасная кухня и ненавязчивое обслуживание. Всем этим мистер Робертс действительно с удовольствием наслаждался.

А вот разочарован он был потому, что до сих пор с ним не произошло ничего, что бы хоть отдаленно было похоже на приключение. Никаких переодетых большевиков или таинственных русских он так и не увидел. Единственным контактом, который у него произошел за все время путешествия, была беседа с французским коммивояжером, который говорил на безукоризненном английском. Как Робертсу и велели, он спрятал бумаги в своем несессере с туалетными принадлежностями. И никаких сложностей, которые надо было преодолеть, никаких опасностей, которые удалось бы избежать в самый последний момент… Мистер Робертс был действительно разочарован.

Именно в этот момент высокий, бородатый мужчина пробормотал «пардон» и устроился за столиком напротив Робертса.

– Простите меня, – сказал мужчина, – но мне кажется, что вы знаете одного моего знакомого с инициалами «П.П.».

Мистер Робертс приятно удивился. Ну, наконец-то появился этот таинственный русский!

– В-вы правы, – отозвался он.

– Тогда, полагаю, мы поймем друг друга, – сказал незнакомец.

Робертс пристально осмотрел его. Вот это больше походило на настоящую жизнь. Мужчина, около сорока лет, явно был иностранцем. Он носил монокль, а петлицу его пиджака украшала цветная ленточка.

– Вы прекрасно справились со своим заданием, – похвалил этот человек мистера Робертса. – Готовы продолжать?

– Да, ну конечно, да.

– Очень хорошо. Вам надо купить билет на завтра на поезд Женева – Париж. Билет должен быть в спальный вагон, на полку номер девять.

– А если она уже будет занята?

– Не будет. Об этом позаботятся. Во время путешествия к вам подойдут и скажут: «Простите, месье, это не вас я недавно видел в Грассе?» На это вы ответите: «Да, я был там в прошлом месяце». Тогда ваш попутчик скажет: «А вы что, интересуетесь запахами?», а вы ответите: «Да, я произвожу синтетическое масло жасмина». После этого вы поступаете в полное распоряжение заговорившего с вами человека. Кстати, вы вооружены?

– Нет, – заикаясь, ответил мистер Робертс. – Нет. Я никогда не думал… то есть…

– Это мы сейчас исправим, – сказал незнакомец. Он оглянулся вокруг и убедился, что за ними никто не наблюдает, после чего вложил в руку собеседника что-то блестящее и довольно тяжелое.

– Оружие небольшое, но достаточно эффективное, – улыбнулся незнакомец.

Мистер Робертс, который в жизни не стрелял из револьвера, осторожно опустил оружие в карман. Ему было не по себе от мысли, что в любую минуту может раздаться выстрел.

Они еще раз повторили пароль, после чего новый знакомый Робертса встал.

– Желаю вам удачи, – произнес он. – Пусть все пройдет благополучно. Вы, мистер Робертс, очень смелый человек.

«Неужели это действительно так? – подумал путешественник, когда этот мужчина ушел. – Уверен, что мне совсем не хочется умирать. Ничего хорошего в этом нет».

По его спине пробежали мурашки приятного волнения, вслед за которыми последовали мурашки волнения совсем неприятного.

Мистер Робертс прошел в свой номер и осмотрел револьвер. Он так и не понял, как работает это оружие, поэтому надеялся, что ему не придется им воспользоваться.

После этого он отправился покупать билет.

* * *

Поезд отправлялся из Женевы в девять тридцать. Робертс прибыл на станцию заранее. Проводник спального вагона взял его билет и паспорт и отошел в сторону, пока его помощник укладывал чемодан Робертса на багажную полку. На ней уже лежал чей-то багаж: чемодан свиной кожи и небольшой саквояж.

– Девятая полка – это внизу, – сказал проводник.

Повернувшись, чтобы выйти из купе, Робертс столкнулся с крупным мужчиной, который как раз входил в него. Оба они отступили в сторону и извинились: Робертс по-английски, а незнакомец по-французски. Этот человек был крупным, тучным мужчиной с гладко выбритой головой и в очках с толстыми стеклами, сквозь которые его глаза с подозрением изучали окружающих.

«Малоприятный тип», – сказал сам себе мистер Робертс.

Что-то смутно знакомое было в его попутчике. Неужели он должен был купить себе билет на девятую полку для того, чтобы следить за этим человеком? Все может быть…

Робертс вышел в коридор. До отправления поезда оставалось еще десять минут, и он решил прогуляться по платформе. Пройдя половину вагона, путешественник был вынужден прижаться спиной к стене, чтобы пропустить молодую леди. Она только что вошла в вагон, и перед ней шел проводник с ее билетом в руке. Проходя мимо Робертса, девушка уронила сумочку. Англичанин наклонился, поднял сумочку и вернул ее хозяйке.

– Благодарю вас, месье, – сказала она по-английски, но акцент у нее был иностранный. Говорила она глубоким низким голосом, полным очарования. Уже почти пройдя мимо, леди задержалась и негромко спросила: – Простите, месье, но не вас ли я видела недавно в Грассе?

От восторга сердце Робертса бешено заколотилось. Он должен был отдать себя в полное распоряжение этого очаровательного существа – потому что эта юная дама действительно была очаровательна, в этом не было никаких сомнений. Одета она была в дорожное меховое пальто и модную шляпку. Волосы у нее были темными, а губы – алыми.

– Да, я был там в прошлом месяце, – произнес Робертс правильный отзыв.

– Вы интересуетесь запахами?

– Я выпускаю синтетическое масло жасмина.

Девушка наклонила голову и прошла мимо, чуть слышно прошептав:

– В коридоре, сразу же после отправления.

Следующие десять минут показались Робертсу целой вечностью. Наконец поезд тронулся, и клерк медленно пошел по коридору. Леди в меховом пальто пыталась открыть окно, и Робертс немедленно поспешил к ней на помощь.

– Благодарю вас, месье. Немного свежего воздуха, перед тем как нас заставят все здесь закупорить, – громко сказала она, а затем произнесла мягким тихим голосом: – После границы, когда ваш попутчик заснет – но ни в коем случае не раньше, – пройдите в туалетную комнату, а через нее – в соседнее купе. Понятно?

– Понятно. – Мистер Робертс опустил окно и сказал чуть громче: – Так хорошо, мадам?

– Благодарю вас.

Затем Робертс удалился в свое купе. Его попутчик уже лежал, вытянувшись, на верхней полке. Его подготовка ко сну была очень простой – он лишь снял пальто и ботинки.

Мистер Робертс стал обдумывать свой собственный костюм. Естественно, если он идет в купе к даме, то не может пойти туда раздетым.

Он нашел пару тапочек, снял ботинки и прилег, выключив свет. Через несколько минут человек на верхней полке захрапел.

Вскоре после десяти часов вечера они достигли границы. Дверь распахнулась, и раздался сакраментальный вопрос: будут ли господа что-то декларировать? Потом дверь снова закрылась, и поезд отошел от станции Бельгард.

Мужчина на верхней полке опять захрапел. Робертс подождал еще двадцать минут, а затем встал и открыл дверь в туалетную комнату. Войдя, он тут же запер свою дверь и посмотрел на дверь в противоположной стене. Он была не заперта. Робертс заколебался. Надо ли в такой ситуации стучать?

Скорее всего, это будет выглядеть абсурдно. Но он не мог заставить себя войти без стука. Наконец, путешественник пошел на компромисс и стал потихоньку, сантиметр за сантиметром открывать дверь. Он даже позволил себе слегка покашлять.

Остальное произошло мгновенно. Дверь распахнулась, его схватили за руку и буквально втащили в купе, после чего пассажирка быстро заперла дверь.

У Робертса перехватило дыхание. Он никогда не думал, что женщина может быть так прекрасна. На ней был надет длинный воздушный халат из кремового шифона и кружев. Тяжело дыша, она облокотилась на дверь, ведущую в коридор. Мистер Робертс часто читал о прекрасных животных, загнанных в угол. И вот теперь, впервые в жизни, он увидел, как это выглядит воочию. Это было потрясающе.

– Спасибо тебе, Господи! – прошептала девушка.

Робертс заметил, что она еще очень молода – и так хороша, что казалась ему существом с другой планеты. Вот, наконец, и романтический эпизод, в котором он принимает самое активное участие!

Пассажирка заговорила низким голосом и очень быстро. У нее был очень хороший английский, но впечатление было такое, словно она говорит на иностранном языке.

– Я так рада, что вы пришли, – произнесла она. – Я ужасно испугана. На поезде Василевич. Вы понимаете, что это значит?

Робертс не понимал абсолютно ничего, но он все-таки утвердительно кивнул.

– Я была уверена, что мне удалось сбросить «хвост», – продолжала красавица. – Но, к сожалению, ошиблась. Что будем делать? Василевич находится в соседнем купе. Что бы ни случилось, драгоценности не должны достаться ему.

– Он вас не убьет, и драгоценности ему не достанутся, – твердо произнес Робертс.

– Тогда что мне с ними делать?

– Дверь заперта, – заметил путешественник, взглянув на замок.

– Что такое запертая дверь для Василевича? – засмеялась девушка.

Мистеру Робертсу все больше и больше казалось, что он находится в самом центре событий, описываемых в одном из его любимых романов.

– У вас только один выход, – решил он. – Отдайте их мне.

– Они стоят почти четверть миллиона… – В голосе женщины звучало сомнение.

– Вы можете мне доверять! – Кровь бросилась в лицо Робертса.

– Да, я поверю вам, – сказала красавица, поколебавшись еще несколько мгновений. А затем она сделала быстрое движение рукой и через секунду протянула ему пару скатанных тонких чулок.

– Возьмите их, мой друг, – сказала она потрясенному Робертсу.

Он взял чулки и все понял. Вместо того чтобы ничего не весить, чулки оказались неожиданно тяжелыми.

– Отнесите их в ваше купе, – сказала девушка. – Вы сможете вернуть их мне утром. Если… если я буду еще жива к тому времени.

– Послушайте, – закашлялся мистер Робертс. – Насчет вас. – Он замолчал. – Я… я буду вас охранять. – Он весь покраснел, стараясь, чтобы все выглядело пристойно. – То есть, конечно, не здесь. Я буду там. – И мужчина указал на дверь туалетной комнаты.

– Если вы хотите остаться здесь… – Его сообщница подняла глаза на свободную верхнюю полку.

– Нет-нет! – запротестовал Робертс, покраснев до корней волос. – Я буду там. Если я вам понадоблюсь, то вы меня позовете.

– Благодарю вас, мой друг, – мягко сказала женщина.

Она улеглась на своей нижней полке, натянула на себя одеяло и благодарно улыбнулась Робертсу. Тот вышел в туалетную комнату.

Внезапно – прошло уже не менее двух часов – ему показалось, что он услышал какой-то звук. Он прислушался – тишина. И все-таки путешественник был уверен, что из соседнего купе до него донесся какой-то звук. Если представить себе… просто представить…

Робертс осторожно приоткрыл дверь. В купе ничего не изменилось – его освещала крохотная голубая лампочка под потолком. Он постоял несколько мгновений, ожидая, пока глаза не привыкнут к полумраку. Девушки не было!

Он включил весь свет. Купе было пустым. Неожиданно он чихнул, почувствовав странный запах. Это был сладковатый, нездоровый запах хлороформа!

Робертс вышел из купе (теперь он заметил, что оно не заперто) в коридор и осмотрелся. Коридор был пуст! Взгляд мужчины перешел на дверь соседнего купе. Девушка говорила, что в соседнем купе находится Василевич. Мистер Робертс осторожно попробовал ручку купе – дверь была заперта изнутри.

Что же делать? Потребовать, чтобы его впустили? Но Василевич откажется, а девушки, в конце концов, может там и не быть! А если она и там, то поблагодарит ли она его за то, что он привлек к этому делу всеобщее внимание? Робертс уже понял, что секретность была основным козырем в этой игре.

Взволнованный невысокий мужчина медленно шел по коридору. Он остановился возле последнего купе. Дверь в него была открыта, а проводник спал на нижней полке. Над ним, на крючке, висела его коричневая форменная шинель и фуражка с козырьком.

Робертс мгновенно решил, что ему делать. Уже через минуту он шел по коридору, одетый в шинель и фуражку. Подойдя к двери купе, собрал все свое мужество и требовательно постучал.

Когда ему никто не ответил, путешественник постучал еще раз.

– Месье! – позвал он, пытаясь произнести это с французским акцентом.

Дверь приоткрылась, и из нее высунулась голова. Это явно была голова иностранца – гладко выбритый череп с черными усами. Лицо было злым и недовольным.

– Qu’est-ce-qu’il y a?[18] – резко спросил этот мужчина.

– Votre passeport, monsieur[19]. – Робертс поклонился и отступил в сторону.

Мужчина заколебался, а затем вышел в коридор. Именно на это и рассчитывал фальшивый проводник. Если девушка в купе, то ее тюремщику не захочется, чтобы он туда заходил. Робертс действовал с быстротой молнии. Он со всей силы оттолкнул иностранца в сторону – тот этого совершенно не ожидал, да еще и покачивание вагона помогло, – а сам запрыгнул в купе, захлопнул дверь и запер ее.

В углу полки, с кляпом во рту, лежала девушка. Ее руки были связаны у нее за спиной. Мистер Робертс быстро освободил ее, и она прижалась к нему со вздохом облегчения.

– Я чувствую себя такой слабой и больной! – прошептала она. – Думаю, что это все хлороформ. Они… они у него?

– Нет. – Робертс похлопал себя по карману. – И что же мы будем теперь делать?

Девушка выпрямилась. Было видно, что сознание возвращается к ней. Она осмотрела костюм своего освободителя.

– Как умно с вашей стороны! Ведь это надо же, придумать такое! Он сказал, что убьет меня, если я не скажу ему, где драгоценности. Я так испугалась… а потом появились вы! – Неожиданно она рассмеялась. – Мы его перехитрили! Сейчас он уже ни на что не решится. Теперь он даже не сможет войти в свое собственное купе. Нам надо переждать здесь до утра. Вполне возможно, что он сойдет в Дижоне. Мы прибудем туда минут через тридцать. Он обязательно позвонит в Париж, и там они снова сядут нам на хвост. А пока вам надо избавиться от этой формы – выбросьте ее в окно, а иначе у вас могут быть неприятности.

Робертс повиновался.

– Нам нельзя спать, – решила его сообщница. – Будем настороже до самого утра.

Это было странное и захватывающее ночное бдение. В шесть часов утра мистер Робертс осторожно приоткрыл дверь и выглянул наружу. В коридоре было пусто. Девушка быстро перешла в свое купе, и он последовал за ней. Было ясно, что купе тщательно обыскали. Через туалетную комнату Робертс прошел в собственное купе – его попутчик продолжал храпеть на верхней полке.

* * *

В семь часов утра они прибыли в Париж. Проводник жаловался на пропажу своей формы. Он еще не знал об исчезновении одного из пассажиров.

А потом началась эта невероятная погоня. Робертс и его сообщница пересекали Париж, меняя одно такси за другим. Они входили в гостиницы и рестораны через одни двери и выходили через другие. В конце концов, девушка подала сигнал.

– Я уверена, что мы, наконец, оторвались от них, – сказала она. – «Хвост» обрублен.

Они позавтракали и отправились в аэропорт Ле Бурже, а через три часа приземлились в Крайдоне. Это был первый в жизни полет Робертса.

В аэропорту их ожидал высокий мужчина, чем-то неуловимо напоминавший контакт мистера Робертса в Женеве. Он поприветствовал девушку с особым уважением.

– Машина ждет вас, мадам, – торжественно произнес он.

– Этот джентльмен поедет с нами, Поль, – сказала красавица, а потом представила мужчину Робертсу: – Граф Поль Степани.

Машина оказалась громадным лимузином. Ехали они около часа, пока не добрались до территории загородной усадьбы и не подъехали к дверям впечатляющего дома. Мистера Робертса отвели в комнату, которая была обставлена как кабинет. Здесь он передал хозяину бесценную пару чулок. На какое-то время его оставили в одиночестве, а потом в кабинет вернулся граф Степани.

– Мистер Робертс, – сказал он. – Примите нашу глубочайшую благодарность. Вы проявили себя как храбрый и изобретательный человек. – Поль достал футляр из красного сафьяна. – Позвольте мне наградить вас орденом Святого Станислава десятой степени с лавровым венком.

Как во сне, Робертс открыл футляр и посмотрел на орден, украшенный драгоценными камнями. А старый граф продолжил:

– А теперь, перед тем как вы уедете, вас хотела бы поблагодарить сама великая княгиня Ольга.

Робертса привели в большую гостиную, где его ждала прекрасная попутчица, великолепная в своих развевающихся одеждах. Она сделала царственный жест, и граф оставил их одних.

– Я обязана вам жизнью, мистер Робертс, – сказала великая княгиня.

Она протянула руку, и Робертс почтительно поцеловал ее. Неожиданно девушка совсем близко наклонилась к нему.

– Вы храбрый человек, – сказала она.

Их губы встретились, и мистера Робертса окружило облако терпкого восточного аромата.

Всего мгновение эта восхитительная дама находилась в его объятиях.

– Машина доставит вас, куда вам будет угодно, – услышал он как во сне.

Часом позже машина вернулась за великой княгиней Ольгой. Она вышла из дома вместе с седовласым мужчиной. Было жарко, и он уже отклеил свою бороду. Великая княгиня вышла из машины в Стритхэме. Когда она вошла в дом, на нее посмотрела старушка, сидевшая за чайным столиком.

– Мэгги, дорогая, а вот и ты!

В экспрессе Женева – Париж эта девушка была великой княгиней Ольгой, в офисе мистера Паркера Пайна ее звали Мадлен де Сара, а в доме в Стритхэме она оставалась Мэгги Сайерс, четвертой дочерью в достойной и работящей семье.

Вот как низко могут иногда пасть сильные мира сего!

* * *

Через несколько дней мистер Паркер Пайн обедал со своим другом.

– Прими мои поздравления, – сказал тот. – Твой человек доставил документы без сучка без задоринки. Банда Тормали, наверное, сходит с ума от одной мысли, что чертежи этой пушки уже в Лиге. А ты сказал своему человеку, что он везет?

– Нет. Я подумал, что лучше будет несколько… э-э-э… приукрасить ситуацию, – ответил Паркер.

– Очень предусмотрительно с твоей стороны.

– Правда, это было не приукрашивание в полном смысле этого слова. Я просто хотел, чтобы он почувствовал себя счастливым. Мне показалось, что вариант с револьвером может показаться ему несколько скучноватым, а мне хотелось, чтобы он пережил какие-то приключения.

– Скучноватым? – Мистер Боннингтон взглянул на своего друга. – Поверь моему слову, эти подонки убили бы его, не моргнув глазом!

– Понимаю, – мягко сказал мистер Пайн. – Но мне не хотелось, чтобы его убили.

– Послушай, Паркер, а твой бизнес приносит тебе хорошие деньги? – поинтересовался Боннигтон.

– Иногда приходится работать себе в убыток, – ответил его друг. – Но это только в том случае, если случай того стоит.

* * *

Трое сердитых джентльменов ругались в Париже.

– Этот проклятый Хупер, – сказал один из них. – Он нас подвел!

– Никто из офиса не прикасался к этим чертежам, – сказал второй. – Но я точно знаю, что увезли их в среду. А это значит, что все дело завалили именно вы.

– Я ничего не заваливал, – угрюмо произнес третий. – На поезде не было ни одного англичанина, за исключением какого-то мелкого клерка. Он никогда ничего не слышал ни о Петерфилде, ни о пушке. Я это точно знаю, потому что проверил его. Петерфилд и пушка ничего для него не значили. – Тут он рассмеялся. – Кажется, он был зациклен на каких-то большевиках.

* * *

Мистер Робертс сидел перед камином, в котором горел газ. На коленях у него лежало письмо от мистера Паркера Пайна, к которому был приложен чек на пятьдесят фунтов «от людей, которые восхищены тем, как было выполнено одно небольшое поручение».

Рядом с письмом, на подлокотнике кресла, лежала библиотечная книга. Мистер Робертс открыл ее наугад и прочитал: «Она прижалась к двери, как прекрасное животное, загнанное в угол».

Что ж, теперь он знает, как это выглядит.

Он стал читать следующее предложение: «Он чихнул. Сладковатый, нездоровый запах хлороформа ударил ему в нос».

И это он тоже проходил.

«Он сжал ее в объятьях и почувствовал ответное дрожание алых губ».

Мистер Робертс вздохнул. Так это был не сон, все это случилось с ним в действительности… Поездка в Женеву была довольно скучной, но вот возвращение домой! Оно ему понравилось. Хотя он и рад был снова оказаться дома. Робертс инстинктивно чувствовал, что прожить всю жизнь на такой скорости просто невозможно. Даже великая княгиня Ольга – несмотря на ее последний поцелуй – становилась уже частью какого-то сна.

Завтра возвращается Мэри с детьми. Мистер Робертс счастливо улыбнулся.

«У нас были такие прекрасные каникулы. Мне так тяжело было думать о том, как ты справляешься здесь в полном одиночестве, мой дорогой», – скажет жена.

«Да все в порядке, милая. Мне тут пришлось отъехать в Женеву по делам фирмы – небольшие деликатные переговоры, – и смотри, чем меня наградили…» – ответит он ей и покажет чек на пятьдесят фунтов.

Мистер Робертс также вспомнил об ордене Святого Станислава десятой степени с лавровым венком. Пока он его спрятал, но вдруг орден попадется на глаза Мэри! Ей будет сложно объяснить, откуда он взялся…

Хотя вот что – он скажет жене, что приобрел его за границей как сувенир.

Мистер Робертс открыл книгу и вернулся к чтению. Грустное выражение полностью исчезло с его лица.

Он ведь тоже принадлежал к компании людей, с которыми Что-то Происходит!

Рассказ шестой Случай с богатой женщиной[20]

Мистеру Паркеру Пайну принесли визитную карточку миссис Абнер Раймер. Это имя было ему хорошо известно, и он удивленно поднял брови.

В следующую минуту посетительницу ввели к нему в кабинет.

Миссис Раймер была высокой, широкой в кости женщиной. Фигура ее была далека от идеальной, а вельветовое платье и тяжелая меховая шуба совсем не скрывали ее недостатки. Суставы на руках сильно распухли, а лицо было большим, широким и ярко накрашенным. Темные волосы были причесаны по последней моде, а шляпка намекала на наличие под ней шиньона.

Кивнув, миссис Раймер бросилась в кресло.

– Доброе утро. – Говорила она с грубым акцентом. – Если вы действительно хоть что-то можете, то помогите мне избавиться от денег!

– Довольно оригинально, – пробормотал мистер Паркер. – Такую просьбу редко услышишь в наше время. А у вас что, какие-то проблемы с этим, миссис Раймер?

– Ну да, – откровенно заявила дама. – У меня три меховые шубы, множество парижских нарядов и всего такого. У меня машина и дом на Парк-лейн[21]. У меня есть яхта, но я не люблю море. Есть масса этих выпендрежных слуг, которые смотрят на меня сверху вниз. Я немного путешествовала и побывала кое-где за границей. И я возблагодарила бы Бога, если б он подсказал мне, что бы мне еще купить такое этакое. – Она с надеждой взглянула на мистера Пайна.

– Но ведь есть же благотворительность, – напомнил он.

– Что? Вы имеете в виду, чтобы я раздала свои деньги? Ну, уж нет, этого не будет! Все мои деньги честно заработаны, и заработаны тяжелым трудом! И если вы думаете, что я начну просто раздавать их ни за что ни про что, вы глубоко ошибаетесь. Я хочу их потратить и получить от этого какое-то удовольствие. Так вот, если у вас есть какие-то идеи в этом смысле, то хорошее вознаграждение я вам гарантирую.

– Очень интересное предложение, – признался Пайн. – Вы ничего не сказали о загородном поместье.

– Совсем позабыла, но оно у меня есть. Скука смертная.

– Расскажите мне о себе. Вашу проблему не так-то легко решить.

– С удовольствием. Мне совсем за себя не стыдно. Я работала на ферме, когда была еще девочкой. И работенка была не из легких. А потом я закрутила с Абнером – он был работником на соседней мельнице. Восемь лет он меня обхаживал, а потом мы поженились.

– И были тогда счастливы? – спросил Паркер.

– Точно, была. Он был хорошим человеком, мой Абнер. Хотя жизнь нам досталась совсем не легкая – он дважды терял работу, а тут еще пошли дети… Четверо у нас их было – трое мальчиков и девочка. И всех их прибрал Господь. Ежели хоть один вырос бы, то, думаю, все бы пошло по-другому. – Неожиданно лицо женщины смягчилось и помолодело. – У него была слабая грудь, у моего Абнера. И поэтому его не взяли в армию. Ну, а дома он развернулся. Его даже сделали мастером – очень умный был, да. И вот мой Абнер придумал какой-то процесс – и хозяева обошлись с ним по-честному, должна вам заметить, заплатили ему неплохие деньги. А мой Абнер истратил их на еще одну свою идею. И вот тогда деньги потекли рекой, да. И все еще продолжают течь. Поверьте мне, поначалу это было здорово. Дом с ванной, и у каждого свой слуга. И никакой готовки, уборки или штопки, да. Знай себе посиживай на шелковых подушках да позванивай в колокольчик, чтобы, значит, несли чай – прям-таки графиня какая-то! Это было здорово, и нам чертовски нравилось, да. Ну, а потом мы переехали в Лондон. И одежду я себе стала шить у этих модных портных. А потом мы поехали в Париж и на Ривьеру – и это тоже было здорово, да.

– Ну, а что потом? – поинтересовался мистер Пайн.

– А потом, глядишь, мы к такому и привыкли, – продолжила миссис Райнер. – И в этом не было такого уж веселья. Случались даже дни, когда мы не удосуживались заказать нормальную еду – это мы-то, у которых выбор был неограничен, да. А ванна? Да одной ванны в день больше чем достаточно! А здоровье Абнера меж тем стало хуже. Ну, и мы заплатили врачам хорошие деньги, да, а они все равно ничего не смогли сделать. И пробовали и то, и другое, и третье. Но все бесполезно, и мой Абнер помер. – Женщина сделала паузу. – Он был еще молодым, всего-то сорок три года.

Мистер Паркер Пайн сочувственно кивнул.

– Все это было пять лет назад. Деньги все еще текут рекой. И жалко, когда с ними ничего не можешь сделать. Но я ж уже вам сказала, что больше не могу придумать ни одной покупки – все у меня уже есть, да.

– Другими словами, – вмешался мистер Паркер Пайн, – ваша жизнь скучна, и вы не получаете от нее никакого удовольствия.

– Я от нее просто устала, – мрачно согласилась миссис Раймер. – Друзей у меня нету. Новые только и ждут, когда я сделаю взносы в какой-нибудь фонд, а потом смеются у меня за спиной, да. А старые не хотят иметь со мной ничего общего, да. Моя машина заставляет их стесняться себя. Так вы можете что-то сделать или предложить, а?

– Возможно, что мне это удастся, – медленно произнес ее собеседник. – Это будет не просто, но надежды я не теряю. Думаю, мне удастся вернуть вам то, что вы потеряли, – интерес к жизни.

– А как? – резко спросила миссис Раймер.

– А вот это уже, – ответил мистер Паркер Пайн, – мой профессиональный секрет. Я никогда заранее не раскрываю своих методов. Вопрос вот в чем: согласны ли вы рискнуть? Я не могу дать стопроцентную гарантию, но, полагаю, вероятность успеха достаточно высока. Однако мне придется прибегнуть к нестандартным методам, так что это будет недешево. Моя плата составит одну тысячу фунтов, и деньги вперед.

– Ну, уж вы сказанете так сказанете! – В голосе Амелии Райнер послышалось уважение. – Думаю, что рискну. Я привыкла платить по максимуму, да. Тока смотрите, ежели я за что-то заплатила, то будьте уверены, получу это любым способом!

– Конечно, получите, – ответил мистер Пайн. – Можете не сомневаться.

– Чек я пришлю вам вечером, – пообещала женщина, вставая. – Совсем не понимаю, почему я вам поверила. Ведь верно говорят, дураки и деньги вместе долго не живут. Правда, я совсем не дура, да. А вы человек наглый, ежели пишете во всех газетах, что можете дать людям счастье, да!

– Эти объявления приносят мне очень даже немало, – заметил Паркер. – И если то, что я пишу, – неправда, то я потеряю эти деньги. Я знаю, что может быть причиной несчастья, и, соответственно, хорошо понимаю, что надо сделать, чтобы достичь обратного эффекта.

Миссис Раймер с сомнением покачала головой и удалилась, оставив после себя аромат дорогих запахов.

В кабинет вошел красавец Клод Латрелл.

– Есть что-нибудь для меня?

– Все не так просто, – покачал головой его начальник. – Случай довольно сложный. Боюсь, что нам придется пойти на некоторый риск. Применить нестандартный подход.

– Миссис Оливер? – уточнил Клод.

Мистер Пайн улыбнулся при упоминании о всемирно известной писательнице.

– Миссис Оливер, – заметил он, – действительно самая приличная из всех нас. Но я думаю о необычном и дерзком ходе. Кстати, позвоните доктору Антробусу.

– Доктору Антробусу?

– Да, нам понадобятся его услуги.

* * *

Прошла неделя, и миссис Раймер еще раз вошла в кабинет мистера Паркера Пайна. Он встал ей навстречу.

– Уверяю вас, – произнес он, – что эта задержка была вызвана необходимостью подготовить массу вещей. Мне пришлось обратиться за помощью к довольно необычным людям, которые приехали сюда издалека.

– Ах, вот как! – подозрительно произнесла Амелия. Все это время она боялась, что по чеку, который она выписала, уже получили тысячу фунтов, и все на этом закончилось.

Мистер Паркер нажал на кнопку звонка, и в кабинет вошла молодая, темноволосая девушка восточной наружности, одетая в форму медицинской сестры.

– Все готово, сестра де Сара? – спросил ее Пайн.

– Да, доктор Константин ожидает нас, – ответила девушка.

– Что вы собираетесь делать? – занервничала клиентка.

– Я собираюсь ввести вас в мир восточного волшебства, моя дорогая, – ответил Паркер Пайн.

Миссис Раймер, вслед за сестрой, поднялась на следующий этаж. Там ее проводили в комнату, которая совершенно не была похожа на остальные помещения в доме. Стены были задрапированы восточными тканями, повсюду стояли диваны с мягкими подушками, а на полу лежали прекрасные мягкие ковры. В комнате мужчина склонился над чайником с кофе. Он выпрямился, когда они вошли.

– Доктор Константин, – представила его медсестра.

Хотя доктор и был одет в европейский костюм, у него было смуглое лицо и темные, острые глаза. Они делали его взгляд очень проницательным.

– Так вот это и есть мой пациент? – спросил он низким, резонирующим голосом.

– Я не пациент, – ответила миссис Раймер.

– Ваше тело здорово, – произнес Константин, – чего не скажешь о вашей душе. Мы, жители Востока, знаем, как лечить душу. Присаживайтесь и выпейте чашечку кофе.

Миссис Раймер уселась и приняла из его рук маленькую чашку ароматного напитка. Пока она пила его, врач говорил не переставая.

– Здесь, на Западе, врачи лечат только тело. И в этом их ошибка. Тело – это ведь только инструмент души, из которого та извлекает разные звуки. Они могут быть слабыми и печальными, а могут быть громкими и полными жажды жизни. Именно это мы и хотим вам вернуть. У вас много денег, и вы должны тратить их и получать от этого удовольствие. В вашей жизни опять появится смысл. Это очень просто, просто, просто…

Миссис Раймер почувствовала слабость. Фигуры доктора и медсестры расплывались, как в тумане. Неожиданно она ощутила безоблачное счастье и непреодолимое желание уснуть. Фигура врача выросла, и весь окружающий мир тоже стал увеличиваться в размерах.

Доктор смотрел ей прямо в глаза.

– Спите, – повторял он. – Спите. Ваши веки закрываются. Вы скоро заснете. Вы будете спать. Спать…

Веки миссис Раймер сомкнулись, и она уплыла в этот прекрасный необъятный мир.

* * *

Когда она вновь открыла глаза, то ей показалось, что прошло очень много времени. Миссис Раймер смутно помнила какие-то вещи – странные, невероятные сны… Потом она просыпалась, потом опять были сны… Женщина смутно вспомнила какую-то машину и темноволосую девушку в форме медсестры, которая наклонялась над ней.

Но не важно – теперь она совсем проснулась, и проснулась в собственной кровати.

Но была ли это ее собственная кровать? Чувствовала миссис Раймер себя в ней как-то по-другому. Постель не была такой мягкой, как ее собственная. Чем-то она напоминала давно прошедшие времена. Женщина пошевелилась, и кровать заскрипела. Ее кровать на Парк-лейн не скрипела никогда.

Она осмотрелась. Это точно не Парк-лейн. Больница? Нет, решила миссис Раймер, и не больница. И не гостиница. Просто пустая комната, со стенами, выкрашенными в какой-то непонятный оттенок лилового цвета. Потрепанный умывальник с таким же потрепанным кувшином на нем. Потрепанный комод и металлические трубы. На крючках в стене висела незнакомая одежда. Кровать была накрыта много раз заштопанным одеялом, под которым лежала она сама.

– Где я? – вслух спросила миссис Раймер.

Дверь открылась, и в нее вошла невысокая пухлая женщина. У нее были розовые щеки и смешливое выражение лица. Ее рукава были закатаны, и она носила фартук.

– Ну, наконец! – воскликнула она. – Мы проснулись! Входите же, доктор!

Миссис Раймер уже открыла было рот, чтобы что-то сказать, но так и не произнесла ни слова, потому что вошедший вслед за женщиной мужчина ничем не напоминал смуглого, элегантного доктора Константина. Это был пожилой, согнутый человек, который носил толстые очки.

– Ну, так-то лучше, – произнес он, подходя к миссис Раймер и беря ее за руку. – Теперь вы уже скоро поправитесь, милочка.

– А что со мной произошло? – потребовала миссис Раймер.

– У вас был судорожный припадок, – ответил врач. – Пару дней вы были без сознания. Но беспокоиться совершенно не о чем.

– Ну и напугала же ты нас, Ханна! – произнесла пухлая женщина. – К тому же ты еще и бредила, несла всякую ерунду.

– Да, да, миссис Гарднер, – согласился с ней медик. – Но давайте не будем волновать нашу пациентку. Совсем скоро вы уже встанете, милочка.

– И не беспокойся о работе, Ханна, – сказала миссис Гарднер. – Миссис Робертс мне помогает, так что у нас все в порядке. Просто лежи и поправляйся, милая.

– А почему вы зовете меня Ханной? – спросила миссис Раймер.

– Ну, потому что это твое имя, – с удивлением ответила толстушка.

– Нет, неправда. Меня зовут Амелия. Амелия Раймер. Миссис Абнер Раймер.

Доктор и миссис Гарднер переглянулись.

– Знаешь, тебе надо еще полежать, – предложила полная женщина.

– Да, да. И не надо волноваться, – подтвердил врач.

Они вышли, а миссис Раймер осталась лежать в постели, так ничего и не поняв. Почему они называют ее Ханной и откуда взялся этот изумленно-недоверчивый взгляд, когда она назвала им свое настоящее имя? Где она и что, в конце концов, с ней произошло?

Миссис Раймер выбралась из кровати. Она не очень твердо держалась на ногах, но все-таки медленно прошла к небольшому окну и выглянула из него – на двор фермы! Совершенно ошарашенная, женщина вернулась в постель. Что она делает на ферме, которую никогда прежде не видела?

В комнату опять вошла миссис Гарднер с чашкой бульона на подносе.

– Что я делаю в этом доме? – начала свой допрос миссис Раймер. – Кто привез меня сюда?

– Никто тебя никуда не привозил, милочка. Это твой дом. По крайней мере, последние пять лет ты живешь именно здесь – и за все это время мне ни разу не пришло в голову, что ты подвержена каким-то приступам.

– Живу здесь? Пять лет?!

– Именно. Послушай, Ханна, ты же не хочешь сказать, что ничего не помнишь?

– Я никогда здесь не жила! И я никогда раньше вас не видела.

– Послушай, ты просто приболела и кое-что забыла.

– Я никогда не жила здесь!

– Нет, жила, моя милая, – неожиданно миссис Гарднер бросилась к обшарпанному комоду и вернулась оттуда со старой выцветшей фотографией в рамке, которую она протянула миссис Раймер.

На фото были изображены четверо: бородатый мужчина, пухлая женщина (сама миссис Гарднер), высокий тощий мужчина, с приятной, хотя и несколько овечьей улыбкой и женщина в цветастом платье и переднике – сама Амелия!

Не веря своим глазам, миссис Раймер смотрела на фотографию. Миссис Гарднер осторожно поставила чашку рядом с ней и потихоньку вышла из комнаты.

Чисто механически миссис Раймер отхлебнула бульон. Он был хорош – крепкий и горячий. Все это время мозг ее лихорадочно работал. Кто здесь сошел с ума? Миссис Гарднер или она сама? Одна из них точно сумасшедшая! Но ведь есть еще и доктор…

– Я – Амелия Раймер, – твердо сказала женшина самой себе. – Я знаю, что я Амелия Раймер, и никто не убедит меня, что это не так.

Женщина допила бульон и поставила чашку на поднос. Ее внимание привлекла сложенная газета, и, развернув ее, она посмотрела на дату. 19 октября. А когда она ходила в офис мистера Пайна? То ли пятнадцатого, то ли шестнадцатого. Значит, без сознания она была около трех дней.

– Этот врач – негодяй! – гневно произнесла миссис Раймер.

Но в то же время она слегка успокоилась. Ей доводилось слышать о случаях, когда люди забывали, кто они такие, на долгие годы. Она боялась, что нечто подобное случилось и с ней.

Женщина стала бесцельно листать газету, пока одна заметка не бросилась ей в глаза:

«Миссис Абнер Раймер, вдова Абнера Раймера, “пуговичного короля”, была вчера доставлена в частную клинику для душевнобольных. Последние два дня миссис Раймер настаивала на том, что она – это не она, а служанка Ханна Мурхаус».

– Ханна Мурхаус! Так вот в чем дело, – сказала себе под нос Амелия. – Она – это я, а я – это она. Вроде как местами поменялись… Ну что же, это мы скоро исправим! Если этот врун с елейным голоском, этот Паркер Пайн, собирается играть со мной в игры…

Еще через минуту она наткнулась на фамилию Константин, которую обнаружила на следующей странице. На этот раз это был заголовок:

ДОКТОР КОНСТАНТИН РАССКАЗЫВАЕТ

В своей прощальной лекции перед отъездом в Японию доктор Клод Константин выдвинул несколько удивительных теорий. Он объявил о том, что существование души можно доказать тем, что душа человека может быть перенесена из одного тела в другое. Во время своих исследований, которые проводились на Востоке, доктор Константин, по его словам, смог совершить успешный двойной перенос души – душа из загипнотизированного тела А была перенесена в загипнотизированное тело Б, и наоборот. Выйдя из гипноза, А объявила себя Б, а Б была уверена, что она А. Для того чтобы подобный эксперимент прошел успешно, необходимо было найти двух очень похожих друг на друга женщин. Ни для кого не секрет, что люди, сильно похожие друг на друга, находятся en rapport[22]. Это очень хорошо видно на примере близнецов, однако и люди, не являющиеся родственниками и иногда находящиеся на разных концах социальной лестницы, но похожие физически, демонстрируют такую же гармонию.

– Негодяй! Абсолютный негодяй! – воскликнула миссис Раймер, отбросив газету.

Теперь она поняла весь план. Это был подлый план, направленный на то, чтобы завладеть ее деньгами. Ханна Мурхаус оказалась игрушкой в руках мистера Пайна – скорее всего, невинной игрушкой. А этот фантастический план они претворили в жизнь с Константином, этим дьяволом в человеческом обличье.

Но она выведет его на чистую воду! Она еще покажет ему, что к чему! Ведь есть же на свете закон, наконец! Она всем расскажет…

Внезапно миссис Раймер остановилась. Она вспомнила первую заметку. Мурхаус не была такой уж безответной овечкой – она протестовала. Она назвала себя. И что из этого получилось?

– Бедняжку упекли в дурдом, – сама себе ответила миссис Раймер.

По ее спине пробежали мурашки.

Дурдом. Если они вас туда заберут, то на волю вы уже не выйдете. Чем больше вы будете утверждать, что нормальны, тем меньше вам будут верить. Там вы есть, и там вы останетесь навечно. Нет уж, так рисковать Амелия не собиралась!

Дверь открылась, и в комнату вошла миссис Гарднер.

– Ах, так мы выпили бульончик, моя дорогая? Вот и умница! Скоро ты совсем поправишься.

– Когда я заболела? – Голос миссис Раймер прозвучал очень настойчиво.

– Дай вспомнить… Три дня назад, аккурат в среду. Пятнадцатого числа. Где-то около четырех часов дня.

– Ах, вот как!

Слова хозяйки дома были полны смысла. Ведь именно около четырех часов миссис Раймер вошла в кабинет доктора Константина.

– Ты сползла со стула, – продолжила свой рассказ миссис Гарднер. – «Ой», – сказала ты. «Ой, ой», – именно так. А потом: «Я засыпаю», – это уже сонным голосом: «Я засыпаю». И ты действительно заснула, а мы положили тебя в постель и послали за доктором, и ты так и была в этой постели до сегодняшнего дня.

– Я полагаю, – закинула удочку миссис Раймер, – что у вас нет никакого способа убедиться, что я – это я, кроме моей физиономии. Не так ли?

– Довольно странно то, что ты говоришь, – заметила ее собеседница. – Что может быть лучше человеческого лица, когда речь идет об узнавании человека? Но если тебе будет от этого легче, то у тебя есть родинка.

– Родинка? – переспросила Амелия, улыбнувшись. Никаких родинок у нее отродясь не было.

– На правом локте, такая красная, – пояснила миссис Гарнер. – Можешь сама убедиться, милочка.

– Вот и доказательство, – сказала сама себе миссис Раймер. Она знала, что никакой родинки на правом локте у нее нет, и подняла рукав своей ночной рубашки. И увидела на правом локте красную родинку.

Амелия разрыдалась.

Через четыре дня миссис Раймер встала на ноги. За это время она обдумала несколько планов действия – и от всех отказалась.

Конечно, она может показать заметку в газете миссис Гарднер и попытаться ей все объяснить. Но поверит ли она ей? Миссис Раймер была убеждена, что нет.

Она может обратиться в полицию. Но поверят ли ей там? Ответ, скорее всего, тоже отрицательный.

Она может появиться в офисе мистера Пайна. Эта идея понравилась женщине больше всего. С одной стороны, она хотела высказать этому негодяю с елейным голоском все, что она о нем думает. Но от этого плана ей пришлось отказаться по совершенно прозаической причине. Она находилась в Корнуолле (это Амелия, в конце концов, смогла выяснить), и у нее не было денег, чтобы добраться до Лондона. Два шиллинга и четыре пенса в поношенном кошельке были всей ее наличностью.

Поэтому на четвертый день после того, как она встретилась с доктором Константином, миссис Раймер приняла основополагающее решение. Она на какое-то время смирится с тем, что с ней произошло. Если они утверждают, что она Ханна Мурхаус, то она ею станет. Она смирится с этой ролью, а позже, когда скопит достаточно денег, отправится в Лондон и хорошенько прищучит этого негодяя.

* * *

Придя к такому решению, миссис Раймер совершенно спокойно приняла на себя свою новую роль. Более того, она нашла в этом даже какое-то развлечение. История повторялась еще раз. Эта жизнь напомнила ей о ее детстве. Как же давно это было!

После стольких лет безделья работа поначалу показалась ей довольно тяжелой, но уже через неделю Амелия заметила, что все глубже и глубже погружается в жизнь фермы.

Миссис Гарднер оказалась приятной женщиной с добрым характером. Ее муж, крупный молчаливый мужчина, тоже был добр к ней. Худой, улыбающийся мужчина с фотографии давно исчез – его место занял другой помощник, сорокапятилетний добродушный гигант. Он медленно говорил и думал, но в глазах его поблескивали робкие голубые искорки.

Неделя проходила за неделей. Наконец наступил день, когда у миссис Раймер оказалось достаточно денег, чтобы оплатить поездку в Лондон. Но она туда не поехала. Женщина решила отложить поездку. Она подумала, что времени у нее достаточно, а мысль о сумасшедшем доме все еще не покидала ее. Этот негодяй Паркер Пайн слишком умен. Он наверняка найдет врача, который подтвердит, что она сумасшедшая, и ее упекут за решетку так, что об этом никто и не узнает.

– А кроме того, – говорила миссис Раймер сама себе, – такие перемены идут только на пользу.

Она рано вставала и много работала. Джо Уэлш, новый помощник, в ту зиму много болел, и она вместе с миссис Гарднер ухаживала за ним. Великан так трогательно от них зависел…

Пришла весна – время окота овец. На полях расцвели дикие цветы, и воздух наполнился какой-то опасной нежностью. Уэлш помогал Ханне с ее работой, а Ханна штопала его вещи.

Иногда, по воскресеньям, они ходили гулять. Джо был вдовцом. Его жена умерла четыре года назад, и после ее смерти, по его собственному признанию, он стал сильно закладывать за воротник. Правда, сейчас он больше не ходил в «Корону». Он купил себе новую одежду, и супруги Гарднер радостно улыбались чему-то.

Ханна любила шутить над Джо. Она высмеивала его неуклюжесть, но работник совсем не возражал против этого – он выглядел застенчивым и одновременно счастливым человеком.

После весны наступило лето – в тот год оно было очень хорошим. Все много трудились.

Закончился сбор урожая. Листья на деревьях стали красными и золотыми.

И вот восьмого октября Ханна подняла глаза от грядки с капустой, которую она собирала, и увидела мистера Паркера Пайна, облокотившегося о загородку.

– Вы! – воскликнула женщина, известная ранее под именем миссис Раймер. – Вы…

Какое-то время она говорила, не останавливаясь, а когда закончила, то долго не могла восстановить дыхание.

– Совершенно с вами согласен, – спокойно улыбнулся в ответ мистер Пайн.

– Вы обманщик и плут, вот вы кто! – повторила еще раз миссис Раймер. – Вы, с этим вашим Константином и гипнозом, и этой бедняжкой Ханной Мурхаус, которую вы заперли с этими психами!..

– Нет, – сказал мистер Паркер Пайн, – здесь вы плохо обо мне думаете. Ханна Мурхаус отнюдь не в дурдоме. Она никогда не существовала в реальности.

– Да неужели? – спросила миссис Раймер с издевкой. – А как же ее фото, которое я видела своими собственными глазами?

– Подделка, – ответил Пайн. – Это совсем не сложно сделать.

– А заметка о ней в газете?

– Вся газета была напечатана в одном экземпляре для того только, чтобы поместить там те два материала, которые могли бы вас убедить. И они-таки вас убедили.

– А этот мерзавец Константин?

– Вымышленное имя, которым воспользовался один из моих друзей со способностями к лицедейству.

– Вот это да! – фыркнула миссис Раймер. – Сейчас еще окажется, что и меня вы не гипнотизировали, не так ли?

– Ну, если говорить начистоту, то да, не гипнотизировали. Вы выпили ваш кофе, в который была подмешана индийская конопля. Позже мы использовали и другие лекарства, а потом вас привезли сюда и позволили прийти в себя.

– Так значит, миссис Гарднер знала обо всем с самого начала? – спросила Амелия.

Паркер Пайн утвердительно кивнул.

– Уверена, что вы ее подкупили! Или навешали ей лапши на уши!

– Миссис Гарднер мне полностью доверяет, – сказал мистер Пайн. – Однажды мне удалось спасти ее сына от заключения.

Что-то в его манерах заставило миссис Райнер неожиданно замолчать.

– А как же родинка? – спросила она, наконец.

– Она уже сильно побледнела, – улыбнулся мистер Пайн. – Месяцев через шесть от нее вообще ничего не останется.

– Ну, и для чего же тогда было затеяно все это фиглярство? Сделать из меня идиотку? Или превратить меня в простую служанку – это меня-то, со всеми моими деньгами в банке?.. Хотя, наверное, я могу и не спрашивать. Вы наверняка всласть попользовались моими денежками, приятель. И все это надо было именно для этого.

– Правда состоит в том, – произнес мистер Паркер Пайн, – что пока вы находились под влиянием препаратов, я заставил вас подписать доверенность на мое имя, и что пока вы, так сказать, отсутствовали, я принял на себя управление всеми вашими финансами. Могу вас заверить, мадам, что за исключением той тысячи фунтов, которую вы мне сами заплатили, я не взял у вас ни копейки. Скажу даже больше – благодаря профессиональным инвестициям ваше состояние даже увеличилось. – И он беззаботно улыбнулся женщине.

– Тогда зачем же… – начала Амелия.

– Позвольте задать вам один вопрос, миссис Раймер, – прервал ее Пайн. – Вы же честная женщина и, надеюсь, дадите мне честный ответ. Я хочу спросить вас, счастливы ли вы?

– Счастлива ли я? Вот уж вопрос так вопрос! Украсть деньги бедной женщины, да еще и спросить ее, счастлива ли она! Меня восхищает ваша наглость!

– Вы все еще сердитесь на меня, – сказал мужчина. – И это совершенно естественно. Но давайте на минуту забудем о моих преступлениях. Миссис Раймер, когда вы впервые появились у меня в офисе ровно год назад, вы были несчастной женщиной. А теперь вы можете сказать то же самое? Если да, то я приношу вам свои извинения и вы можете предпринять против меня все, что вам заблагорассудится. Более того, я верну вам ту тысячу фунтов, которую вы мне заплатили. Ну, так скажите, миссис Раймер, вы все еще несчастны?

Женщина долго смотрела на мистера Паркера Пайна, а потом, наконец, заговорила, опустив глаза.

– Нет, – произнесла она. – Я не могу сказать, что я несчастна. – В ее тоне послышались нотки удивления. – Я признаю, что вы поместили меня сюда. И что я никогда еще не была так счастлива с того момента, как умер бедняжка Абнер. Я… я собираюсь замуж за мужчину, который здесь работает, за Джо Уэлша. Свадьба назначена на следующее воскресенье… то есть планировалось, что она состоится в следующее воскресенье…

– Ну, а теперь, естественно, все изменилось?

Миссис Раймер покраснела и сделала шаг вперед.

– Что значит «изменилось»? Вы что думаете – если у меня будут все деньги в мире, это сделает из меня леди? Спасибочки вам, но я не хочу быть леди! Это совершенно беспомощные и никому не нужные женщины. Джо достаточно хорош для меня, а я – для него. Мы подходим друг другу и будем счастливы вместе. А что касается вас, мистер Вонючка-Паркер, то убирайтесь-ка отсюда подобру-поздорову и не вмешивайтесь в то, во что вам вмешиваться не следует!

Мистер Пайн достал из кармана лист бумаги и протянул его женщине.

– Это доверенность, – пояснил он. – Мне что, порвать ее? Как я полагаю, теперь вы будете сами заниматься своими деньгами.

На лице миссис Раймер появилось странное выражение. Она оттолкнула бумагу.

– Заберите ее. Я много чего здесь вам наговорила, и что-то из этого вы, без сомнения, заслужили. И в то же время я вам доверяю. Мне нужно, чтобы вы перевели в здешний банк семьсот фунтов – именно столько стоит ферма, которую мы присмотрели. А все остальное… Ведь есть же еще и благотворительность.

– Не хотите же вы сказать, что отдаете весь свой капитал на благотворительность?

– Именно это я и хочу сказать. Джо – добрый и хороший человек, но он слаб. Если дать ему деньги, то они уничтожат его. Сейчас он не пьет, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы так было и дальше. Слава богу, я женщина твердая и не позволю каким-то деньгам встать между мной и моим счастьем.

– Вы потрясающая женщина, – медленно произнес мистер Пайн. – Только одна из тысячи поступит так, как вы сейчас.

– Значит, только у одной женщины из тысячи и есть здравый смысл, – ответила миссис Раймер.

– Я снимаю перед вами шляпу, – сказал мистер Паркер Пайн, и в его голосе прозвучали незнакомые нотки. Он снял шляпу и торжественно удалился.

– И помните, Джо ничего не должен знать об этом! – крикнула ему вслед миссис Раймер.

Она осталась стоять, освещаемая заходящим солнцем, с большим сине-зеленым кочаном в руках, с высоко поднятой головой и расправленными плечами. Прекрасная фигура фермерши на фоне заходящего солнца…

Рассказ седьмой Вы получили все, что хотели?[23]

– Par ici, madame[24].

Высокая женщина в норковой шубе шла за тяжело нагруженным носильщиком по платформе Лионского вокзала в Париже.

Ее вязаная темно-коричневая шапочка была кокетливо сдвинута набок и почти закрывала один глаз и ухо. Посмотрев на открытую часть ее лица, можно было увидеть очаровательный профиль со вздернутым носиком и мелкие золотистые кудряшки, вившиеся вокруг похожего на раковину ушка. Несмотря на то что она была типичной американкой, в очаровании ей никак нельзя было отказать, и не один мужчина повернул голову, чтобы еще раз взглянуть на нее, пока она шла вдоль высоких вагонов стоявшего поезда.

По бокам вагонов, в специальных держателях, были размещены крупные надписи: «Париж – Афины», «Париж – Бухарест», «Париж – Стамбул»…

У вагона с последней надписью носильщик остановился. Он расстегнул ремень, который скреплял чемоданы, и те тяжело опустились на платформу.

– Voici, madame[25].

Проводник спального вагона стоял около его ступенек. Он сделал шаг вперед и проговорил:

– Bonsoir, madame[26]. – Сказано это было с empressement[27], которое было связано, скорее всего, с дороговизной и безукоризненностью норковой шубы пассажирки.

Женщина протянула ему свой билет, напечатанный на листке тонкой бумаги.

– Шестое место, – прочитал проводник. – Прошу вас, мадам.

Он без усилий поднялся в вагон, и пассажирка последовала за ним. Торопясь за ним по коридору, она чуть не столкнулась с грузным джентльменом, который вышел из расположенного рядом купе. Женщина мельком заметила крупное, доброжелательное лицо с внимательными глазами.

– Voici, madame.

Проводник открыл дверь купе. Затем он подал в окно сигнал носильщику, и тот занес багаж и расположил его на полках. Женщина села.

Рядом с собой, на сиденье, она расположила небольшой футляр алого цвета и сумочку. В вагоне было жарко, но ей, кажется, не пришло в голову снять шубу. Она смотрела в окно ничего не видящими глазами. Люди бегали вверх и вниз по платформе, мимо поезда проходили продавцы газет, подушек, сладостей и минеральной воды. Они поднимали свои товары к ее окну, но она смотрела сквозь них. Для нее Лионский вокзал исчез. На лице ее были написаны грусть и волнение.

– Не могли бы вы дать мне ваш паспорт?

Казалось, пассажирка просто не услышала этих слов. Проводник, стоя в дверях, повторил их еще раз, и Элси Джеффриз пришла в себя, как от толчка.

– Простите?

– Ваш паспорт, мадам.

Дама открыла сумочку, вынула из нее паспорт и протянула его проводнику.

– Не волнуйтесь, мадам, все будет в порядке. Я за всем прослежу, – заверил он ее и, многозначительно помолчав, добавил: – Мы едем вместе до самого Стамбула.

Элси вытащила пятидесятифранковую банкноту и вручила ее мужчине. Он принял ее как должное и спросил, когда она хотела бы обедать и когда он может приготовить ее постель.

Выяснив интересующую его информацию, проводник исчез, и его почти мгновенно заменил официант из ресторана, который шел по коридору, отчаянно звеня в колокольчик и громко выкрикивая: «Premier service! Premier service!»[28]

Элси встала, освободилась от тяжелого меха, быстро взглянула на себя в зеркало и, захватив сумочку и футляр для драгоценностей, вышла в коридор. Она сделала всего несколько шагов, когда навстречу ей пронесся возвращающийся официант. Чтобы избежать столкновения, Джеффриз пришлось отступить в соседнее купе, которое в тот момент было пустым. После того, как официант прошел, она собралась было продолжить свой путь в вагон-ресторан, но тут обратила внимание на чемодан, который лежал на полке.

Это был слегка поношенный, но очень крепкий на вид чемодан из свиной кожи. На бирке было написано: «Дж. Паркер Пайн. До Стамбула», а на самом чемодане была монограмма «П.П.».

На лице девушки появилось ошарашенное выражение. В течение нескольких мгновений она колебалась, а потом вернулась в свое купе и взяла в руки номер «Таймс», который положила на стол вместе с целой стопкой журналов и книг. Быстро пробежала глазами колонку объявлений на первой полосе, но не нашла там того, которое искала. Элис слегка нахмурилась и отправилась в вагон-ресторан.

Официант предложил ей место за маленьким столом на двоих, где уже сидел мужчина, с которым она чуть не столкнулась в коридоре. То есть владелец кожаного чемодана.

Джеффриз незаметно рассмотрела его. Он выглядел очень вежливым и доброжелательным. Почему-то, хотя это и было трудно объяснить, этот джентльмен сразу же внушал людям доверие к себе. Вел он себя в сдержанной британской манере и заговорил не раньше, чем на стол поставили фрукты.

– Они здесь жутко топят, – заметил он.

– Я знаю, – ответила Элси. – Хорошо бы, чтобы кто-нибудь открыл окно.

– Невозможно, – сказал мужчина с улыбкой, полной сожаления. – Все, кроме нас с вами, сейчас же начнут протестовать.

Дама улыбнулась ему в ответ. Больше они не разговаривали.

Подали кофе и счета, в которых, как всегда, невозможно было ничего понять. Положив на счет несколько банкнот, Элси неожиданно собрала всю свою отвагу.

– Простите, – проговорила она тихим голосом. – Я случайно увидела ваше имя на чемодане – Паркер Пайн. Это… это не вы, случайно?

Она заколебалась, и сосед по столу тут же пришел ей на помощь.

– Скорее всего, я. – И он процитировал объявление, которое Джеффриз прочитала в «Таймс» и которое пыталась там найти несколько минут назад. – «Вы счастливы? Если нет, то приходите на консультацию к мистеру Паркеру Пайну». Да, это именно я, вы правы.

– Понятно, – сказала Элси. – Как это… как это замечательно!

Мужчина покачал головой.

– Вовсе нет. Замечательно это с вашей точки зрения, но не с моей.

Он ободряюще улыбнулся, а потом подался вперед. Ресторан был уже почти пуст.

– Так вы несчастливы? – спросил Паркер.

– Я… – начала было женщина, но замолчала.

– Ведь иначе б вы не сказали: «Как замечательно!» – заметил ее собеседник.

Несколько минут Элси молчала. В присутствии мистера Паркера Пайна она чувствовала себя удивительно спокойно.

– Д-а-а-а, – призналась она наконец. – Я… несчастлива. Или, по крайней мере, очень обеспокоена.

Мужчина понимающе кивнул.

– Понимаете, – продолжила американка, – произошла одна очень странная вещь, и я совершенно не понимаю, что бы это могло значить.

– Так, может быть, вы расскажете об этом мне? – предложил мистер Пайн.

Элси вспомнила объявление в газете. Вспомнила, как они с Эдвардом смеялись над ним. Ей и в голову не могло прийти, что она… может быть, ей лучше не… а вдруг мистер Паркер Пайн шарла… Но он так мило выглядит!

И она решилась. Все что угодно, только чтобы перестать так беспокоиться!

– Я вам все расскажу, – начала она. – Я еду в Константинополь к своему мужу. У него большой бизнес на Востоке, и в этом году он решил, что нам надо пожить там. Сам он уехал две недели назад – собирался все подготовить к моему приезду. Я была в совершеннейшем восторге от его предложения. Дело в том, что я никогда раньше не была за границей. Мы и в Англию-то приехали всего шесть месяцев назад.

– Вы с мужем – американцы? – уточнил Паркер.

– Да.

– И поженились, наверное, не так давно…

– Полтора года назад.

– И вы счастливы в замужестве?

– Очень! Эдвард – настоящий ангел! – воскликнула Элси, но потом вдруг заколебалась. – Правда, он слегка, я бы сказала, нетерпим в вопросах нравственности и морали. Множество предков-пуритан, ну и все такое. Но он просто душка, – добавила она поспешно.

Мистер Паркер Пайн несколько минут в задумчивости смотрел на нее, а потом предложил ей продолжить.

– Где-то через неделю после отъезда Эдварда я сидела у него в кабинете и писала письмо, – стала рассказывать дальше миссис Джеффриз. – И заметила, что промокашка была совсем новой и чистой, если не считать нескольких слов, отпечатавшихся на ней. А я в то время читала детектив, где главной уликой как раз и была промокашка, поэтому, смеха ради, я поднесла ее к зеркалу. Поверьте, мистер Пайн, я сделал это просто смеха ради, то есть я хочу сказать, что он еще такой теленок, что никому и в голову не придет в чем-то его заподозрить.

– Да, да. Я вас хорошо понимаю.

– Прочитать эти слова не составило никакого труда. Сначала шло слово «жена», потом «Симплонский экспресс», а чуть ниже «прямо перед Венецией будет самое удобное время», – перечислила Элси и замолчала.

– Любопытно, – сказал ее новый знакомый. – Это определенно очень любопытно. Почерк вашего мужа?

– Ну конечно! Я почти сломала себе голову, но так и не смогла придумать ситуацию, в которой он написал бы письмо с такими словами.

– «Прямо перед Венецией будет самое удобное время», – повторил мистер Паркер. – Определенно, очень любопытно.

Миссис Джеффриз наклонилась вперед и теперь смотрела на него с подкупающей беззащитностью.

– И что же мне теперь делать? – просто спросила она.

– Боюсь, – ответил мистер Пайн, – что нам придется дождаться прибытия в Венецию. Вот расписание нашего поезда. – Он вынул из подставки на столе брошюру. – Мы прибываем в Венецию завтра, в два двадцать семь пополудни.

Они посмотрели друг на друга.

– Положитесь во всем на меня, – сказал Паркер Пайн.

* * *

Было уже пять минут третьего, и «Симплонский экспресс» опаздывал на одиннадцать минут. Минут пятнадцать назад они проехали Местре[29].

Мистер Паркер Пайн сидел рядом с миссис Джеффриз в ее купе. До сих пор путешествие было приятным и проходило без происшествий, но теперь должен был наступить момент, когда, если что-то вообще могло произойти, это должно было случиться. Мистер Паркер Пайн и Элси сидели друг напротив друга. Сердце женщины колотилось, а ее глаза, смотревшие на мужчину, казалось, просили его дать ей еще хоть чуточку уверенности в себе.

– Не стоит волноваться, – сказал он. – Вы в абсолютной безопасности. Я рядом.

Внезапно по вагону разнесся крик:

– Смотрите, смотрите! Поезд горит!

Как по команде Элси и мистер Пайн выглянули в коридор. Взволнованная женщина славянской внешности драматично указывала на что-то пальцем. Из одного купе в начале вагона шли клубы дыма. Паркер и миссис Джеффриз побежали по коридору. Остальные пассажиры присоединились к ним. Купе, к которому они подбежали, было полно дыма. Те, кто добежал до него первым, кашляя, отходили назад. Появился проводник.

– Купе пусто! – закричал он. – Не волнуйтесь, месье и мадам! Le feu[30] сейчас погасят!

Посыпался град взволнованных вопросов и ответов. Поезд шел по мосту, соединявшему Венецию с материком.

Неожиданно мистер Паркер Пайн развернулся и, пробившись сквозь небольшую группу зевак, заторопился по коридору к купе Элси. В нем сидела та дама славянской внешности, которую он уже видел, – окно было открыто, и она глубоко вдыхала прохладный воздух.

– Простите меня, мадам, – сказал Паркер, – но это не ваше купе.

– Я знаю, знаю, – ответила славянка. – Пардон. Знаете, все эти эмоции, такой шок – у меня даже прихватило сердце. – Она откинулась на спинку кресла и указала на открытое окно.

– Вам нечего бояться, – успокаивающе произнес мистер Паркер Пайн, стоя в дверях. – Я абсолютно уверен, что этот пожар не причинит нам вреда.

– Нет? Боже, какое счастье! Вы меня просто вернули к жизни, – женщина полупривстала. – Я, пожалуй, вернусь к себе в купе.

– Не так быстро, – мистер Паркер слегка нажал рукой на ее плечо. – Я попрошу вас задержаться на несколько секунд, мадам.

– Но, месье, это возмутительно!

– Мадам, вы задержитесь здесь. – Голос Пайна был холоден.

В дверях купе показалась Элси. Славянка в этот момент все еще сидела на своем месте, мрачно глядя на мистера Пайна.

– Кажется, это была дымовая шашка. – Миссис Джеффриз слегка задыхалась. – Чья-то дурацкая шутка. Проводник просто в ярости. Он всех спрашивает… – Она запнулась, увидев в своем купе незнакомку.

– Миссис Джеффриз, – спросил Паркер, – что вы возите в этом небольшом алом футляре?

– Свои драгоценности, – ответила Элси, входя в купе.

– Может быть, вы сделаете нам одолжение и проверите, все ли они на месте? – холодным голосом предложил мистер Пайн. Незнакомка продолжала сверлить его взглядом. Услышав его слова, она мгновенно разразилась длиннющим монологом, закончившимся несколькими фразами на французском языке, видимо, справедливо посчитала, что так ее скорее поймут.

Пока она возмущалась, Элси взяла футляр в руки.

– Боже, да он открыт! – воскликнула она.

– Et je porterai plainte a la Compagnie des Wagons-Lits[31], – закончила славянка.

– Они исчезли! – воскликнула Элси. – Все до одного! Мой бриллиантовый браслет. И ожерелье, которое подарил мне папа. И кольца с рубинами и изумрудами! И бриллиантовые брошки… Хвала Господу, что я надела сегодня свои жемчуга! Боже, мистер Пайн, что же мне теперь делать?!

– Если вы пригласите проводника, – сказал мистер Паркер Пайн, – то я пока прослежу, чтобы эта женщина не покидала купе до его прихода.

– Scelerat! Monstre![32] – завизжала славянка. Так она и продолжала оскорблять всех окружающих до тех пор, пока поезд не подошел к вокзалу Венеции.

О событиях, произошедших в следующие полчаса, говорить особенно нечего. Мистер Пайн пообщался с несколькими официальными лицами на нескольких европейских языках – и потерпел полное поражение. Подозреваемая согласилась на то, чтобы ее обыскали, и вышла из обыска с незапятнанной репутацией. Никаких драгоценностей на ней не нашли.

* * *

На всем пути между Венецией и Триестом Элси и мистер Пайн обсуждали происшедшее.

– Когда вы видели ваши драгоценности в последний раз?

– Сегодня утром. Я убрала сапфировые сережки, которые носила вчера, и достала простые жемчужные.

– И все драгоценности были на месте?

– Понимаете, я, естественно, не проверяла их все. Но все выглядело как обычно. Может быть, какого-то кольца и не хватало, но не более того.

Мистер Паркер понимающе кивнул.

– А когда сегодня утром проводник убрал вашу кровать?

– Я в это время была в ресторане, и футляр находился со мной. Я с ним никогда не расставалась, за исключением сегодняшнего случая, когда бросилась из купе, услышав крики про пожар.

– И в этом случае, – заметил Пайн, – эта оскорбленная невинность, мадам Субайска, или как там она себя называет, должна быть воровкой. Но что, черт побери, она сделала с украденным? Она ведь находилась в купе не более полутора минут! Этого времени достаточно, чтобы открыть футляр вторым ключом и достать драгоценности – но что же потом?

– А она не могла передать их кому-то еще?

– Маловероятно. Я почти сразу же повернулся и стал пробиваться назад, к вашему купе. Если б из него кто-то вышел, я бы увидел.

– Тогда, может быть, она перебросила их кому-то через окно?

– Прекрасная мысль, вот только в тот момент мы ехали по мосту, и вокруг было только море.

– Значит, она спрятала их где-то в вагоне.

– Что ж, давайте искать.

Элси взялась за дело с истинно трансатлантической энергией. Мистер Паркер Пайн тоже принял участие в поисках, но было видно, что думает он о чем-то другом. Когда миссис Джеффриз указала ему на это, он извинился и пояснил:

– Понимаете, я думаю, что из Триеста мне надо будет послать одну очень важную телеграмму.

Элси холодно выслушала это объяснение – мистер Пайн сильно упал в ее глазах.

– Боюсь, что вы сердитесь на меня, миссис Джеффриз, – кротко произнес мужчина.

– Не могу сказать, что вы достигли большого успеха в ваших поисках! – огрызнулась дама.

– Но, моя дорогая, не забывайте, что я совсем не детектив. Я слишком далек от краж и других преступлений. Скорее, меня можно назвать инженером человеческих душ.

– Знаете, когда я садилась на этот поезд, мне было немного не по себе, – сказала Элси. – Но этого нельзя сравнить с тем, что я испытываю сейчас. Мне хочется просто рыдать. Мой любимый, очаровательный браслет… А изумрудное кольцо, которое Эдвард подарил мне на помолвку!..

– Но я уверен, что ваши драгоценности застрахованы, – попытался вставить слово мистер Паркер Пайн.

– Вы так думаете? Я просто не знаю. Скорее всего, вы правы, но вопрос не в деньгах, а в тех воспоминаниях, которые связаны с этими драгоценностями, мистер Пайн.

Поезд стал замедлять ход, и мужчина выглянул в окно.

– Триест, – сказал он. – Мне необходимо послать телеграмму.

* * *

– Эдвард!

Лицо Элси просветлело, когда она увидела своего мужа, встречающего ее на платформе вокзала в Стамбуле. На какое-то мгновение женщина даже забыла о потерянных драгоценностях и о тех странных словах, которые обнаружила на промокательной бумаге. Забыла обо всем, кроме того, что уже две недели не видела своего мужа и что, несмотря на то что он был трезвенником и праведником, для нее это был самый прекрасный мужчина на свете.

Они уже выходили из здания вокзала, когда Элси почувствовала, что кто-то дружески похлопал ее по плечу. Она обернулась и увидела мистера Пайна, на вежливом лице которого была добродушная улыбка.

– Миссис Джеффриз, – сказал он, – не могли бы вы встретиться со мной в отеле «Токатлиан» через полчаса? Думаю, что смогу сообщить вам приятные новости.

Элси неуверенно посмотрела на своего супруга, а потом представила мужчин друг другу:

– Это, э-э-э… мой муж Эдвард. Эдвард – это мистер Паркер Пайн.

– Думаю, что ваша жена телеграфировала вам о краже ее драгоценностей, – сказал мистер Пайн. – Я сделал все, что было в моих силах, чтобы помочь разыскать их. Надеюсь, что где-то через полчаса у меня будут для нее хорошие новости.

Миссис Джеффриз вопросительно посмотрела на своего мужа.

– Конечно, ты должна пойти, – быстро ответил тот. – Вы сказали «Токатлиан», мистер Пайн? Я прослежу, чтобы она там была.

Спустя полчаса Элси провели в гостиную номера мистера Паркера Пайна. Тот встал ей навстречу.

– Уверен, что вы были разочарованы во мне, миссис Джеффриз, – сказал он. – И не пытайтесь это отрицать. Понимаете, я не волшебник, но стараюсь сделать все, что в моих силах. Взгляните вот на это.

И он протянул женщине небольшую, грубую картонную коробку. Элси открыла ее – коробка была полна колец, брошей, браслетов и ожерелий.

– Мистер Пайн, как здорово! Это просто… это просто невероятно!

– Я рад, что не подвел вас, моя милая леди, – скромно улыбнулся мужчина.

– Мистер Пайн, только сейчас я поняла, как виновата перед вами. Начиная с Триеста я вела себя просто ужасно. И вдруг – вот это… Но как вам удалось их разыскать? Где? Когда?

Мистер Паркер Пайн задумчиво покачал головой.

– Это долгая история, – ответил он. – Когда-нибудь вы ее услышите. Не исключаю, что это может произойти даже довольно скоро.

– А почему не сейчас?

– На то есть свои причины, – загадочно произнес мистер Паркер Пайн.

Элси пришлось уйти, так и не удовлетворив своего любопытства.

* * *

Когда она ушла, мистер Пайн взял свою шляпу и трость и вышел на улицы Перы[33]. Он шел, улыбаясь самому себе, пока, наконец, не добрался до небольшого кафе, пустынного в это время дня. Кафе выходило на Золотой Рог[34], а на другом берегу виднелись тонкие минареты стамбульских мечетей, освещенные закатным солнцем. Вид был просто роскошный. Паркер сел за столик и заказал два кофе. Принесенный напиток был густым и очень сладким. Пайн только-только сделал первый глоток, когда еще один мужчина занял место напротив него. Это был Эдвард Джеффриз.

– Я заказал для вас кофе, – произнес мистер Пайн, указывая на крохотную чашечку.

Но Эдвард отодвинул кофе в сторону и подался к нему.

– Как вы узнали? – спросил он.

Мистер Пайн мечтательно пил свой кофе.

– Ваша жена рассказала вам, что она обнаружила на промокательной бумаге? Еще нет? Ну, тогда скоро расскажет – в суматохе она просто забыла об этом.

И он рассказал о находке Элси.

– Как вы понимаете, это идеально совпало с тем любопытным происшествием, которое случилось как раз перед остановкой в Венеции. Я понял, что по какой-то причине вы разрабатывали план похищения драгоценностей вашей собственной жены. Но откуда взялась фраза «прямо перед Венецией будет самое удобное время»? В этом есть какая-то глупость. Почему вы не предоставили возможности выбора вашему… если можно так сказать, агенту? И неожиданно я все понял. Драгоценности вашей жены были похищены еще до того, как вы сами покинули Лондон, и заменены точными копиями. Но такое решение вас не удовлетворило. Вы же умный и совестливый молодой человек. Вы боялись, что под подозрение попадет кто-нибудь из слуг или другой невинный человек. Кража должна была действительно произойти – причем так и в таком месте, чтобы она не бросила тени подозрения ни на кого из ваших знакомых или слуг.

Вы снабдили вашу сообщницу дубликатом ключа к футляру и дымовой шашкой. В нужный момент она подняла панику, бросилась в купе вашей жены, открыла футляр и выбросила подделки в море. Ее могли подозревать и даже обыскать, но доказать все равно ничего не смогли бы – ведь драгоценностей у нее не было. В этом случае выбор места и времени становится понятен. Ведь если б дубликаты выбросили, когда поезд шел по земле, их могли бы найти. Именно поэтому было так важно выбросить их точно в тот момент, когда поезд шел по мосту. Параллельно с этим вы организовали продажу украденных драгоценностей. Вам ведь надо было только подождать, пока произойдет настоящее ограбление. Однако моя телеграмма пришла вовремя. Вы выполнили мои инструкции и доставили камни в отель «Токатлиан», где те и ждали моего появления; вы ведь понимали, что в противном случае я выполню свою угрозу и передам дело в руки полиции. И, кроме того, сами вы появились сейчас здесь.

Эдвард Джеффриз с мольбой смотрел на Паркера Пайна круглыми, как у кошки, глазами. Он был высоким и светловолосым симпатичным молодым мужчиной с округлым подбородком.

– Как мне вам все объяснить? – спросил он с безнадежностью в голосе. – Ведь вы же видите во мне простого жулика!

– Вовсе нет, – ответил мистер Паркер. – Более того, мне кажется, что вы человек болезненно честный. Дело в том, что я уже много лет занимаюсь классификацией различных людей по категориям. Так вот вы, мой дорогой, без сомнения, относитесь к категории жертв. Ну, а теперь расскажите мне всю историю.

– Ее можно рассказать всего одним словом – шантаж.

– Да?

– Вы же видели мою жену. Вы должны понимать, какое она чистое и невинное создание – ничего не знающее о темных сторонах жизни.

– Да, да, я понимаю.

– Она воспитана на высоких и чистых идеалах. И если она только узнает… узнает о том, что я совершил, она немедленно уйдет от меня.

– Не уверен. Но дело сейчас не в этом. Что же вы все-таки сделали, мой юный друг? Полагаю, что во всем этом замешана женщина?

Эдвард Джеффриз утвердительно кивнул.

– Уже после свадьбы – или до нее?

– До нее. Ну конечно, до нее.

– Так, так. И что же все-таки произошло?

– Ничего, абсолютно ничего. И в этом-то весь ужас моего нынешнего положения. Все это случилось в одной гостинице в Вест-Индии. В ней жила очень привлекательная женщина – миссис Росситер. Муж у нее был жестоким человеком – у него случались жуткие приступы ярости. Однажды ночью он стал угрожать ей револьвером. Она вырвалась от него и прибежала ко мне в комнату. Бедняжка была вне себя от ужаса. Она… она попросила, чтобы я укрыл ее до утра. Что, по-вашему, я должен был сделать?

Мистер Паркер Пайн уставился на молодого человека, и тот ответил ему прямым и честным взглядом.

– Другими словами, если называть вещи своими именами, – вздохнул Пайн, – вас использовали как полного простофилю, мистер Джеффриз.

– Но послушайте…

– Да-да. Шутка стара как мир, но она часто срабатывает с молодыми идеалистами. Полагаю, что, когда было объявлено о вашей свадьбе, мышеловка захлопнулась?

– Да. Я получил письмо. Если я не заплачу определенной суммы, то все будет раскрыто моему будущему тестю. Как я… как я увел эту несчастную женщину у ее мужа и как ее видели входящей ко мне в номер. Муж подаст на развод… Правда, мистер Пайн, все это выставляло меня в ужасном свете!

Эдвард дрожащей рукой вытер бровь.

– Да-да, я все понимаю, – кивнул Паркер. – И вы заплатили. И время от времени продолжали платить.

– Да. Ну, а сейчас это уже была последняя капля. На нас сильно повлиял экономический спад, и у меня в распоряжении просто не было достаточно наличности. Вот мне и пришлось придумать этот план. – Молодой человек взял свою чашку уже остывшего кофе, недоуменно посмотрел на нее и выпил залпом. – Что же мне делать? – спросил он с пафосом в голосе. – Что мне делать, мистер Пайн?

– Вы должны следовать моим рекомендациям, – ответил тот. – Я разберусь с вашими мучителями. Что же касается вашей жены, то вы немедленно вернетесь к ней и расскажете ей всю правду. Или, по крайней мере, ее часть. Единственное, в чем вы должны будете отойти от истины, так это в описании того, что произошло в Вест-Индии. Вы должны будете скрыть от нее тот факт, что вас провели как истинного простофилю, как я вам уже об этом сказал.

– Но…

– Мой дорогой мистер Джеффриз, вы совсем не понимаете женщин. Если женщине будет предложено сделать выбор между простофилей и Дон Жуаном, она обязательно выберет Дон Жуана. Ваша жена, мистер Джеффриз, – очаровательная, невинная, высокоморальная девушка. Единственное, что может придать остроту ее жизни, так это вера в то, что ей удалось укротить настоящего распутника.

Эдвард смотрел на собеседника, широко раскрыв рот.

– Я полностью отдаю себе отчет в том, что говорю, – заметил тот. – В настоящее время ваша жена в вас влюблена, но я уже заметил признаки того, что она может быстро разочароваться в вас, если вы не прекратите вести себя с вашей всегдашней правильностью и высокой нравственностью, которые в один прекрасный день могут стать для нее синонимами скуки. Идите к ней, мой мальчик, – продолжил мистер Пайн мягким голосом, – и признайтесь во всем – во всем, что придет вам в голову. А потом объясните, что с того момента, как вы встретили ее, вы порвали с той жизнью. Вам даже пришлось совершить кражу, чтобы информация о вашей прежней жизни не дошла до ее ушей. Она с удовольствием простит вас.

– Но прощать, вообще-то, нечего…

– А что такое, по-вашему, правда? – задал вопрос мистер Паркер Пайн. – По моему опыту, это именно та соломинка, которая ломает спину верблюда! Фундаментальной аксиомой в жизни женатого мужчины является то, что он должен лгать своей жене. Женщины любят это! Идите и получите свое прощение, мой мальчик. И живите после этого счастливо. Думаю, что ваша жена будет в будущем внимательно следить за вами, особенно если где-то рядом будет появляться хорошенькая женщина – некоторым мужчинам это не нравится, но вы, я думаю, против этого возражать не будете.

– Кроме Элси, меня никогда не интересовали другие женщины, – просто сказал мистер Джеффриз.

– Вот и великолепно, мой мальчик, – ответил ему мистер Паркер Пайн. – Но я бы на вашем месте не говорил ей об этом. Ни одной женщине не понравится, если у нее муж – тюфяк.

– Так вы действительно думаете… – Эдвард Джеффриз встал.

– Я просто уверен в этом, – с нажимом ответил мистер Паркер Пайн.

Рассказ восьмой Багдадские ворота[35]

«Четыре входа в городе Дамаске… – чуть слышно прочитал мистер Паркер Пайн строки Флекера[36]. – Врата судьбы, Врата пустыни, Пещера бед, Форт страха… Я, страж судьбы, вам открываю проход в Багдад, в Диярбакыр…»

Стоя на улице Дамаска, он наблюдал, как перед отелем «Ориентал» припарковался один из громадных шестиколесных «Пульманов»[37], который завтра утром повезет его и еще одиннадцать других пассажиров через пустыню в Багдад.

О, караван, страшись пройти под ними, Страшись нарушить их молчанье песней. Молчанье там, где умерли все песни, И все же кто-то свищет, словно птица?.. Что ж, проходи, о, Караван, Прах Караван, Смерть Караван…

Теперь все было по-иному. Раньше Багдадские ворота были действительно воротами смерти. От них начинался путь на Багдад длиной в четыреста километров. Долгие изматывающие месяцы пути. А теперь вездесущие монстры, пожирающие бензин, проделывали этот путь за какие-то тридцать шесть часов.

– Что вы сказали, мистер Паркер Пайн?

Это прозвучал энергичный голос мисс Нетты Прайс, самой молодой и самой очаровательной представительницы их группы путешественников. Несмотря на то что она находилась под жестким контролем строгой тетушки, у которой была какая-то подозрительная поросль на подбородке и неискоренимая жажда посетить библейские места, Нетта умудрялась получать удовольствие от жизни множеством легкомысленных способов, которых пожилая мисс Прайс могла бы и не одобрить, если б что-то о них узнала.

Мистер Паркер Пайн еще раз повторил строки Флекера.

– Как волнительно! – произнесла его молодая попутчица.

Рядом с ними стояли трое молодых людей в форме военных летчиков, и один из них, поклонник Нетты, вмешался в разговор:

– В этом путешествии все еще сохранилась масса волнительного. Время от времени конвои обстреливают бандиты. А иногда, и это тоже случается довольно часто, путешественники теряются. И тогда нас отправляют на их поиски. Один парень блуждал по пустыне целых пять дней. Хорошо еще, что у него был большой запас воды. Ну, и кроме того, есть еще рытвины на дороге. И какие рытвины! Одного пассажира убило. Это абсолютная правда! Он спал, и когда его подкинуло на очередной рытвине, несчастный ударился головой о потолок и умер.

– И они ехали на шестиколесном автобусе, мистер О’Рурк? – уточнила старшая мисс Прайс.

– Нет-нет! – успокоил ее молодой человек.

– Нам необходимо осмотреть окрестности! – воскликнула Нетта. Ее тетушка достала путеводитель, но девушка постаралась отойти от нее подальше и прошептала: – Знаю, она сейчас потащит меня к какому-нибудь месту, где Святого Павла вытащили через окно. А мне так хочется увидеть базар!

– Пойдемте со мной, – мгновенно откликнулся О’Рурк. – Мы начнем с улицы, которая называется Стрейт… – И они удалились.

Мистер Паркер Пайн повернулся к молчаливому мужчине, стоявшему рядом с ним. Звали этого человека Хенсли. Он был сотрудником Управления общественного строительства в Багдаде.

– Когда видишь Дамаск впервые, то он слегка разочаровывает, – заметил Пайн извиняющимся тоном. – Слишком уж здесь все цивилизованно. Трамваи, современные здания, магазины…

Хенсли согласно кивнул. Говорил этот мужчина мало.

– Плохо. Ощущаешь себя, как у черта на куличках, – выдавил он из себя.

К собеседникам подошел еще один молодой человек. Он был светловолосым и носил итонский[38] галстук; у него было приятное, хотя и слегка отстраненное лицо, на котором временами появлялось беспокойство. Они с Хенсли работали вместе.

– Привет, Сметхёрст, – кивнул Хенсли. – Что-то потеряли?

Капитан Сметхёрст отрицательно покачал головой. Соображал он довольно медленно.

– Просто так, смотрю, – туманно ответил он, а потом вдруг словно неожиданно проснулся. – Надо бы устроить сегодня пирушку, а?

Два друга ушли вместе. Мистер Паркер Пайн купил местную газету на французском языке.

Ничего интересного он в ней так и не нашел. Местные новости для него ничего не значили, а в остальном мире, если судить по газете, не происходило вообще ничего интересного. Мистер Паркер Пайн просмотрел рубрику «Вести из Лондона», в которой было две новости: одна касалась финансовых вопросов, а вторая – возможного местонахождения мистера Сэмюэла Лонга, сбежавшего недавно финансиста. Сумма его мошенничеств составляла три миллиона фунтов, и ходили слухи, что он уже давно прячется в Южной Америке.

– Совсем не плохо для человека, которому еще не исполнилось и тридцати лет, – сказал мистер Пайн себе под нос.

– Простите, что вы сказали?

Паркер Пайн повернулся на голос и увидел итальянского генерала по фамилии Поли, с которым вместе плыл на пароходе из Бриндизи в Бейрут. Пока мистер Пайн объяснял, что он имеет в виду, генерал несколько раз согласно кивнул.

– Этот человек большой жулик, – заявил Поли. – Даже в Италии мы от него пострадали. Ведь он заставил весь мир себе поверить! И говорят, что он из хорошей семьи.

– Да, он учился в Итоне и Оксфорде, – осторожно заметил Пайн.

– Как вы думаете, его поймают?

– Все зависит от того, сколько у него было времени, пока его не хватились. Он может быть все еще в Англии, а может перебраться в любую другую страну.

– Может быть, он даже среди нас? – рассмеялся генерал.

– И такое возможно, – согласился мистер Пайн, сохраняя серьезность. – Вполне возможно, что им являюсь я, например.

Итальянец удивленно посмотрел на него, а затем на его лице появилось понимающее выражение.

– Ах, вот как! Неплохо, совсем неплохо. Но ведь вы…

Он осмотрел англичанина с ног до головы. Мистер Паркер Пайн правильно истолковал его взгляд.

– Не стоит судить по внешнему виду, – сказал он. – Немного, как это называется, embonpoint[39] – и все. И старящий эффект просто потрясающий. А помимо этого есть еще краски для волос, грим для лица и возможности полностью изменить его черты, – мечтательно добавил он.

В нерешительности генерал Поли отошел – с этими англичанами никогда не знаешь, серьезны они или шутят.

* * *

В тот вечер мистер Паркер Пайн сходил в кино, а после этого ему посоветовали посетить дворец «Ночных удовольствий». Как он убедился, это был совсем не дворец, а уж об удовольствиях там речи и вовсе не было. Несколько женщин танцевали с явным отсутствием всякого настроения. Аплодировали им очень сдержанно.

Неожиданно мистер Паркер Пайн заметил Сметхёрста. Молодой человек сидел за столом в полном одиночестве. Лицо его было пунцовым, и мистер Пайн решил, что этот парень уже выпил гораздо больше, чем требовалось. Он прошел через зал и присел за его столик.

– Просто возмутительно, как эти девушки с вами обращаются, – угрюмо сказал капитан Сметхёрст. – Купил ей выпивку – одну порцию, две… в общем, много. А потом она со смехом уходит с каким-то итальяшкой! Я просто возмущен.

Пайн отнесся к этому с сочувствием и предложил выпить кофе.

– Уже заказал арак[40], – произнес Сметхёрст. – Отличная штука. Советую попробовать.

Мистер Паркер уже знал кое-что об особенностях арака, однако тактично промолчал.

А его собеседник, напротив, потряс головой.

– Я в немножко разобранном состоянии, – объяснил он. – Приходится веселить себя самому. Уж и не знаю, что бы вы делали на моем месте. Не люблю предавать друзей, понятно? А с другой стороны… что мне остается?

Он посмотрел на мистера Паркера Пайна, как будто увидел его впервые.

– Кто такой? – Язык его почти не слушался. – Чего надо?

– Но это называется злоупотребить доверием, – мягко произнес Пайн.

– Что – вы тоже? – Теперь Сметхёрст смотрел на него с заинтересованностью.

Мистер Паркер достал из бумажника вырезку и протянул ее капитану.

«Вы несчастливы? – было написано там. – Если да, то приходите на консультацию к мистеру Паркеру Пайну».

Сметхёрст с трудом смог сконцентрировать на ней взгляд.

– Чтоб мне провалиться! – вырвалось у него. – Выхтитескзать, что люди приходят и рассказывают вам всякие вещи?

– Да, они делятся со мной своими секретами.

– Какая-нибудь банда женщин-психопаток.

– Женщин довольно много, – признался мистер Пайн. – Но мужчины тоже бывают. Так что же у вас за проблема, мой юный друг? Вы хотите, чтобы я прямо сейчас дал вам совет?

– Заткнитесь, черт меня побери! – огрызнулся капитан Сметхёрст. – Это никого не касается – никого, кроме меня. И где же этот чертов арак?

Мистер Пайн печально покачал головой и отошел от мужчины, понимая всю бесполезность своих усилий.

* * *

Турпоездка в Багдад начиналась следующим утром, в семь часов. Всего их было двенадцать человек: мистер Паркер Пайн, генерал Поли, мисс Прайс и ее племянница, три офицера-летчика, Сметхёрст и Хенсли, а также армянка с сыном по фамилии Пентемяны.

Начало путешествия было спокойным. Вскоре фруктовые сады Дамаска остались позади. Небо было облачным, и молодой водитель с сомнением поглядывал на него.

– За Эр-Рутбой[41] шли сильные дожди. Как бы нам там не застрять, – сказал он Хенсли.

В полдень они сделали остановку, во время которой все получили плоские картонные коробки со вторым завтраком. Водители заварили чай и разлили его по картонным чашкам. После этого они опять пустились в путь по бескрайней пустыне.

Мистер Паркер Пайн лениво размышлял о караванах, которым приходилось неделями двигаться по этой дороге.

Как раз перед заходом солнца они подошли к покинутому форту Рутба.

Громадные ворота были открыты, и шестиколесная махина проехала в них и оказалась во внутреннем дворе.

– Как здесь интересно! – произнесла Нетта.

Умывшись, она высказала пожелание прогуляться. Лейтенант авиации О’Рурк и мистер Паркер Пайн предложили сопровождать ее. Они уже было отправились, но руководитель поездки предупредил их, что далеко отходить не следует – после захода солнца найти дорогу домой будет проблематично.

– Мы пройдемся совсем рядом, – пообещал лейтенант.

Прогулка оказалась не очень интересной – во многом из-за однообразия пейзажа. По дороге мистер Паркер Пайн нагнулся и поднял что-то с земли.

– Что вы там обнаружили? – поинтересовалась Нетта.

Мистер Пайн протянул ей свою находку.

– Доисторическое кремневое изделие, мисс Прайс, каменный молоток.

– И что же… что, вот этим убивали людей? – удивилась девушка.

– Нет, его использовали в более мирных целях. Но, думаю, если б они захотели, то могли бы и убить им. Главное ведь – само желание убить; оружие, как правило, не имеет значения. Какое-то оружие всегда можно найти.

Уже сильно стемнело, и туристы вернулись в форт.

После обеда, который состоял из множества консервированных кушаний, они уселись поудобнее и закурили. Путешествие должно было продолжиться в двенадцать ночи.

Водитель выглядел взволнованным.

– Недалеко отсюда есть довольно неприятные отрезки пути, – сказал он. – Там легко можно забуксовать.

Наконец, все путешественники забрались в большой автобус и устроились поудобнее. Младшая мисс Прайс была расстроена тем, что не может добраться до одного из своих чемоданов.

– Я хотела бы получить свои спальные тапочки, – сказала она.

– Вам, скорее, понадобятся резиновые сапоги, – заметил Сметхёрст. – Если я в этом хоть что-то понимаю, то скоро мы по уши увязнем в море грязи.

– А у меня нет даже смены носков, – расстроилась девушка.

– Всё в порядке, не волнуйтесь. Только сильному полу придется выходить и толкать машину.

– А я вот всегда ношу с собой сменную пару носков, – сказал Хенсли и похлопал себя по внутреннему карману. – Никогда не знаешь, что может произойти.

Свет внутри салона погас, и машина тронулась в путь.

Путешествие было не очень приятным. Конечно, трясло пассажиров меньше, чем в обычной машине, но автобус все равно время от времени здорово подбрасывало на ухабах.

Мистер Паркер Пайн сидел на одном из передних сидений. Через проход от него расположилась армянская дама, вся закутанная в одежду и шали. Ее сын сидел сразу за ней. За мистером Пайном устроились две мисс Прайс, а генерал, Сметхёрст, Хенсли и трое летчиков занимали задние ряды.

Машина шла сквозь ночь, и мистеру Паркеру Пайну все не удавалось заснуть – кресло было очень тесным. Армянская леди вытянула свою ногу и вторглась на его личную территорию. По крайней мере, ей это было очень удобно.

Казалось, что все остальные пассажиры уснули. Мистер Паркер Пайн почувствовал, как его тоже охватывает дремота. Внезапно их сильно подбросило на очередном ухабе, и он услышал, как кто-то из сидящих сзади сонно произнес:

– Осторожнее; вы, что, хотите, чтобы мы переломали себе шеи?

Дремота вернулась, и через несколько минут, неудобно свесив голову на грудь, мистер Паркер Пайн тоже заснул.

Проснулся он неожиданно – машина стояла, не двигаясь. Мужчины собирались выходить.

– Мы забуксовали, – быстро пояснил Хенсли.

Стараясь рассмотреть все как можно лучше, мистер Паркер Пайн беззаботно ступил в грязь. Дождя не было. На небе появилась луна, и в ее свете было видно, как водители лихорадочно работают деревянными рычагами, пытаясь приподнять машину. Большинство мужчин помогали им. На них из окон смотрели три женщины. Старшая мисс Прайс и Нетта были явно заинтересованы, а на лице армянской леди было видно плохо скрытое раздражение.

По команде одного из водителей, мужчины стали дружно толкать автобус.

– А где этот армянский паренек? – поинтересовался О’Рурк. – Греет свои пальчики, как домашняя кошка? Давайте его тоже вытащим.

– Тогда уж заодно и капитана Сметхёрста, – заметил генерал Поли. – Его с нами тоже нет.

– Это ничтожество наверняка все еще спит. Вы только полюбуйтесь на него!

Сметхёрст действительно сидел в своем кресле, опустив голову на грудь и съехав вниз на сиденье.

– Сейчас я его разбужу, – сказал О’Рурк и запрыгнул в салон. Но через минуту он появился опять. Тон его теперь изменился.

– Послушайте, – сказал он, – мне кажется, что он болен или что-то еще. Где доктор?

Майор авиации Лофтус, врач авиационной части – спокойный мужчина с седеющими волосами, – оторвался от колеса машины и распрямился.

– А что с ним такое? – спросил он.

– Я… я не знаю.

Доктор вошел в салон, и О’Рурк с мистером Паркером проследовали за ним. Лофтус нагнулся над обвисшим телом. Одного взгляда было достаточно.

– Он мертв, – тихо сказал врач.

– Мертв? Но как?.. – один за другим посыпались вопросы.

– Какой ужас! – произнесла Нетта.

Лофтус раздраженно повернулся лицом к остальным.

– Скорее всего, стукнулся головой о крышу автобуса, – сказал он. – Один ухаб был особенно плохим.

– Но это просто не могло его убить! – снова загалдели пассажиры. – Что может быть еще?

– Я ничего не смогу сказать, пока тщательно не осмотрю его, – огрызнулся медик и с недовольством оглянулся вокруг. Женщины придвигались все ближе и ближе к нему, а кроме того, в салон с улицы стали забираться мужчины.

Мистер Паркер Пайн переговорил с шофером. Это был сильный молодой человек атлетического телосложения. Он брал на руки каждую из женщин и переносил ее через грязь на высокий и сухой кусок суши – с мадам Пентемян и Неттой никаких проблем не возникло, а вот под весом плотной мисс Прайс он чуть не потерял равновесие.

Салон шестиколесного автобуса очистили для того, чтобы доктор мог произвести свой осмотр.

Мужчины вернулись к своим попыткам вытолкнуть машину на сухую дорогу. Солнце уже успело подняться над горизонтом, и день обещал быть просто великолепным. Грязь быстро подсыхала, но автомобиль все никак не хотел выбираться. Пассажиры с водителями уже успели сломать три рычага, но так и не достигли никаких видимых успехов. Один из шоферов занялся приготовлением завтрака – он кипятил воду и открывал банки с сосисками.

Через некоторое время майор Лофтус произнес свой вердикт:

– На нем нет ни ран, ни следов насилия. Как я и сказал, он, скорее всего, ударился головой о крышу.

– И вы уверены, что он умер естественной смертью? – уточнил мистер Паркер Пайн.

Что-то в его тоне заставило доктора быстро взглянуть на него.

– Есть еще только один вариант.

– Я слушаю вас.

– Что кто-то ударил его по основанию черепа чем-то, напоминающим мешок с песком. – В голосе медика послышались извиняющиеся нотки.

– Это слишком маловероятно, – заметил еще один офицер-летчик по фамилии Уильямсон. Это был еще совсем молодой человек с лицом, похожим на лицо херувима. – То есть, я хочу сказать, что это невозможно было сделать так, чтобы никто из нас этого не заметил.

– А если мы все в это время спали? – предположил доктор.

Возражения последовали тут же:

– Но ведь убийца не мог быть уверен в этом на все сто процентов!

– Все эти вставания и передвижения наверняка бы разбудили кого-то.

– Легче всего, – заметил генерал Поли, – это было сделать тому, кто сидел рядом с ним.

– А кто сидел рядом с капитаном Сметхёрстом? – спросил врач.

– Хенсли, сэр, но в этом нет никакого смысла, – с готовностью ответил О’Рурк. – Они были лучшими друзьями.

Наступила тишина, а потом раздался уверенный голос мистера Паркера Пайна.

– Я думаю, – сказал он, – что лейтенанту Уильямсону есть что нам рассказать.

– Мне, сэр? – отозвался молодой человек. – Но я… понимете ли…

– Говорите, Уильямсон, – сказал О’Рурк.

– Да все это ерунда! Уверяю вас, господа…

– Да говорите же!

– Это просто кусочек разговора, который я услышал в Рутбе, во дворе. Я залез в автобус в поисках портсигара. И вот пока я его искал, снаружи разговаривали двое мужчин. Один из них был Сметхёрст. И он говорил…

Пилот замолчал.

– Ну же, говорите! – снова потребовали его попутчики.

– Он говорил что-то о том, что не хочет предавать своего друга. И было слышно, что он чем-то расстроен. А потом Сметхёрст сказал, что будет держать язык за зубами до Багдада – и ни минутой дольше. И что кому-то придется быстро убираться.

– А второй? – спросил О’Рурк.

– Не знаю, сэр. Клянусь вам, что не знаю! Было темно, а он произнес всего пару слов, которые я не расслышал.

– Кто из вас хорошо знал Сметхёрста? – спросил врач.

– Не думаю, что слово «друг» могло относиться к кому-нибудь, кроме Хенсли, – медленно произнес О’Рурк. – Я плохо знал Сметхёрста. Уильямсон здесь новичок, так же как и майор Лофтус. Не думаю, чтобы они встречались с ним до этой нашей поездки.

Оба названных им мужчины согласно кивнули.

– А вы, генерал? – спросил мистер Паркер Пайн итальянца.

– Я никогда не видел этого молодого человека до того, как нам пришлось ехать по Ливану в одной и той же машине, – отозвался Поли.

– А этот армянский крысеныш?

– А он не может быть другом, – решительно заявил О’Рурк. – И потом, ни один армянин не способен убить другого человека.

– Возможно, что у меня есть еще одна, совсем крохотная улика, – сказал мистер Паркер Пайн и повторил свою беседу со Сметхёрстом в кафе в Дамаске.

– Он и тогда употребил эту фразу – «не хочу предавать друга», – задумчиво проговорил О’Рурк. – И вы говорите, что он был чем-то обеспокоен…

– Кто-то может добавить что-нибудь еще? – спросил мистер Паркер Пайн.

Доктор откашлялся.

– Вполне возможно, что это не имеет никакого отношения к произошедшему… – начал он.

Его подбодрили, и он продолжил:

– Просто я услышал, как Сметхёрст сказал Хенсли: «Ты не можешь отрицать, что из твоего отдела утекают деньги…»

– И когда это было?

– Вчера утром, как раз перед отправлением из Дамаска. Мне показалось, что они просто обсуждают какие-то производственные проблемы. Мне и в голову не могла прийти… – вздохнул врач и замолчал.

– Друзья мои, это становится все интереснее, – сказал генерал. – Фрагмент за фрагментом у нас появляется цельная картина.

– Доктор, вы упомянули мешок с песком, – обратился Паркер Пайн к врачу – А такое оружие можно сделать самому?

– Песка кругом навалом, – заметил медик, нагибаясь и пропуская песок между пальцами.

– Если положить его в носок… – начал было О’Рурк и заколебался. Все помнили два коротких предложения, которые Хенсли произнес накануне: «Всегда ношу с собой запасную пару носков. Никогда не знаешь, что может произойти».

Наступила тишина.

– Майор Лофтус считает, – заговорил Пайн тихим голосом, – что запасная пара носков в настоящий момент лежит во внутреннем кармане пальто мистера Хенсли, которое находится в салоне автобуса…

Все глаза обратились на грустную фигуру, которая меряла шагами песок в отдалении. Хенсли оставили в покое, как только была обнаружена смерть Сметхёрста. К его желанию остаться в одиночестве отнеслись с пониманием – все знали, что они с умершим были близкими друзьями.

– Вы не могли бы принести их? – попросил Паркер врача.

– Мне не нравится… – пробормотал тот, заколебавшись, и опять взглянул на фигуру в отдалении. – Мне все это кажется…

– Я прошу вас, принесите их, – повторил мистер Пайн. – У этого дела очень необычные обстоятельства. Мы здесь практически в ловушке, а нам необходимо знать правду. Если вы их принесете, мы окажемся на шаг ближе к истине.

Лофтус послушно полез в автобус.

А мистер Паркер Пайн отвел в сторону синьора Поли.

– Генерал, если не ошибаюсь, вы сидели через проход от капитана Сметхёрста…

– Вы совершенно правы.

– Вы не помните, никто не вставал и не проходил в заднюю часть автобуса?

– Только эта английская леди, мисс Прайс. Она там что-то мыла.

– А она спотыкалась?

– Естественно, ее качало в такт движению автобуса.

– И она была единственным человеком, которого вы видели двигающимся?

– Да. Но хотел бы я знать, кто вы на самом деле, – произнес генерал, с интересом глядя на мистера Пайна. – Вы взяли на себя командование, но человек вы явно не военный.

– Просто я немало повидал в этой жизни, – ответил Паркер.

– Много путешествовали, а?

– Нет, сидел в конторе.

В этот момент вернулся Лофтус с носками. Пайн взял их у него и внимательно осмотрел. На внутренней стороне одного из них налип сырой песок.

Мистер Паркер Пайн глубоко вздохнул.

– Теперь все понятно, – сказал он.

И все они опять посмотрели на одинокую фигуру в отдалении.

– Я бы хотел взглянуть на труп, если позволите, – попросил мистер Пайн. Вместе с доктором он подошел к тому месту, где лежало мертвое тело, прикрытое брезентом.

Врач убрал этот брезент.

– Смотреть тут особенно не на что, – заметил он.

Мистер Паркер Пайн уставился на итонский галстук мертвеца.

– Так Сметхёрст был выпускником Итона, – сказал он.

Лофтус удивился, но в следующее мгновение мистер Пайн удивил его еще сильнее.

– Что вы знаете о молодом Уильямсоне? – неожиданно спросил он.

– Абсолютно ничего. Мы впервые встретились с ним в Бейруте. Я прибыл туда из Египта. Но почему вы спрашиваете? Вы ведь…

– Ну, потому, что мы собираемся отправить человека на виселицу, основываясь только на его показаниях, не так ли? – весело заметил мистер Пайн. – А в таких делах осторожность не помешает.

Его все еще интересовали галстук убитого и воротничок его рубашки. Он отстегнул воротник, стал внимательно изучать его и тут внезапно вскрикнул:

– Вы только взгляните сюда!

На задней части воротничка было маленькое круглое пятнышко крови.

Мистер Пайн наклонился совсем близко к шее убитого.

– Его убили не ударом по основанию черепа, доктор, – резко сказал он. – Ему нанесли укол в шею. Видите эту крохотную точку?

– И я это проморгал, – признал медик.

– Вы действовали под влиянием заранее сложившегося мнения, – сказал мистер Паркер Пайн извиняющимся тоном. – Удар по голове. А это довольно легко пропустить. Ведь рана едва заметна. Быстрый укол небольшим, острым предметом – и смерть наступит мгновенно. Жертва даже не успеет крикнуть.

– Вы имеете в виду стилет? Не мог же генерал…

– Молва всегда соединяет итальянцев и стилеты… Смотрите-ка, вон едет машина! – воскликнул вдруг Пайн. На горизонте и вправду появился автомобиль.

– Отлично, – сказал О’Рурк, приблизившись к ним. – Женщины смогут на ней уехать.

– А как же наш убийца? – спросил Паркер.

– Вы имеете в виду Хенсли?

– Нет, не Хенсли. Дело в том, что я знаю, что Хенсли невиновен.

– Вы?.. Но почему?

– Понимаете, у него песок в носке.

О’Рурк в изумлении уставился на Пайна.

– Я понимаю, мой мальчик, – мягко сказал тот, – что это звучит как бред, но, тем не менее, это так. Понимаете, Сметхёрста убили не ударом по голове – его закололи.

Помолчав с минуту, он продолжил:

– Вспомните еще раз о той беседе, о которой я вам рассказал, – о беседе в кафе. Из нее вы запомнили лишь то, что вам показалось наиболее важным. Но на меня впечатление произвело совсем другое. Когда я сказал Сметхёрсту о злоупотреблении доверием, то он спросил: «Как, и вы тоже?» Вам не кажется это немного странным? Я не знал, что растрату денег в Управлении можно назвать «злоупотреблением доверия». Этим, скорее, можно описать действия кого-то, похожего на мистера Сэмюэла Лонга, например.

Доктор молча уставился на него.

– Да, возможно, вы… – сказал О’Рурк.

– Мимоходом я как-то заметил, что Лонгом вполне может оказаться один из нас. Давайте представим себе, что это действительно так.

– Что-о-о… но это невозможно!

– Совсем нет. Что вы знаете о людях, кроме тех сведений, что указаны в их паспортах, и того, что они сами рассказывают о себе? Действительно ли я мистер Паркер Пайн? А генерал Поли – итальянский генерал? А что вы скажете по поводу подбородка мисс Прайс-старшей, которому просто необходимо бритье?

– Но он – в смысле Сметхёрст – не знал Лонга!

– Сметхёрст – выпускник Итона. Лонг тоже там учился. И Сметхёрст вполне мог его знать, хотя и не говорил об этом. Он мог узнать его среди нас. А если узнал, то что бы он сделал? Он человек простой, и происшедшее его сильно разволновало, поэтому он решает, что будет молчать до Багдада. Но, прибыв туда, он начнет говорить.

– Так вы думаете, что один из нас – это Лонг? – спросил О’Рурк, все еще не пришедший в себя. Он глубоко вздохнул. – Тогда наверняка этот итальянец… Или армянин?

– Превратиться в иностранца и получить иностранный паспорт гораздо сложнее, чем остаться англичанином, – заметил мистер Паркер.

– Мисс Прайс? – с недоверием спросил О’Рурк.

– Нет, – ответил мистер Пайн. – Вот наш человек.

И он, казалось бы, дружески положил руку на плечо мужчине, который стоял рядом с ним. Правда, в его голосе уже не было ничего дружеского, а пальцы превратились в стальные клещи.

– Майор Лофтус, или Сэмюэль Лонг, – можете называть его как вам удобнее.

– Но это невозможно, просто невозможно! – заикаясь, произнес О’Рурк. – Лофтус уже много лет служит в армии.

– Но вы же никогда его раньше не встречали, не так ли? Он не знаком всем вам. Просто это ненастоящий Лофтус.

Врач, наконец, обрел дар речи.

– А вы умны, если догадались. Кстати, как вам это удалось?

– Это все ваше идиотское предположение, что Сметхёрст умер от удара головой о потолок. Ведь эту идею заложил вам в подкорку О’Рурк, когда мы вчера вечером разговаривали в Дамаске. И вы подумали – как же это просто! Вы были единственным врачом среди всех нас – и любые ваши слова мы восприняли бы, как должное. У вас были инструменты Лофтуса, и вам не составило труда подобрать что-то, что отвечало вашим требованиям. Вы наклонились к бедняге во время разговора и воткнули орудие убийства прямо ему в шею. После этого вы поговорили с ним еще пару минут. В автобусе было темно – поэтому кто мог вас заподозрить? А потом было обнаружено, что Сметхёрст мертв. Вы высказали свой вердикт. Но все прошло не так гладко, как вы рассчитывали. Возникли сомнения. Тогда вы отступили за вторую линию обороны. Уильямсон повторяет разговор, который слышал, – это вы беседовали с уже мертвым Сметхёрстом. Разговор должен вывести нас на Хенсли, и вы даже добавляете свою собственную дьявольскую выдумку – говорите об утечке денег в отделе Хенсли. Ну, а потом я провел последнюю проверку, вспомнив о песке в носках. В это время у вас в руках был песок. Я попросил вас принести носки, с тем чтобы мы узнали правду. Но я имел в виду совсем не то, о чем подумали вы. Ведь я уже проверил носки Хенсли до вас. Ни в одном из них не было песка. Это вы положили его туда.

– Сдаюсь, – сказал Сэмюэль Лонг, закуривая. – Удача отвернулась от меня. А пока она была со мной, мне все удавалось. Они были у меня на хвосте, когда я попал в Египет. Там я столкнулся с Лофтусом. Он должен был явиться в Багдад, где его никто не знал. Такой шанс я не мог упустить. И я заплатил ему – двадцать тысяч фунтов. Для меня это были сущие пустяки. Но потом мне не повезло, и я встретил Сметхёрста – идиота, каких еще поискать! В Итоне он был кретином, а я в те дни был для него настоящим героем. Ему совсем не хотелось меня выдавать. Я сделал все, что мог, и он, наконец, согласился держать язык за зубами до Багдада. А какие шансы у меня были бы, когда бы мы туда добрались? Да никаких. Выход был только один – убрать его. Хотя, хочу вас заверить, по своей натуре я не убийца. У меня совсем другие таланты.

Лицо Лонга неожиданно изменилось – его свела судорога. Он закачался и упал навзничь.

О’Рурк наклонился над ним.

– Скорее всего – мышьяк в сигарете, – предположил мистер Паркер Пайн. – Последний ход игроку явно не удался.

Пайн оглянулся вокруг. Солнце нещадно палило. Только вчера они покинули Дамаск – через Багдадские ворота.

О, караван, страшись пройти под ними, Страшись нарушить их молчанье песней. Молчанье там, где умерли все песни, И все же кто-то свищет, словно птица?..

Рассказ девятый Дом в Ширазе[42]

В шесть часов утра, после остановки в Багдаде, мистер Паркер Пайн отправился в Персию.

Место для пассажиров в небольшом моноплане было ограничено, а узкие кресла не позволяли человеку сложения мистера Пайна расположиться даже с намеком на какой-то комфорт. Вместе с ним летели еще двое путешественников: большой краснолицый мужчина, которого мистер Пайн отнес к категории разговорчивых попутчиков, и худая женщина с поджатыми губами и сосредоточенным видом.

«В любом случае, – подумал мистер Паркер Пайн, – они не будут докучать мне просьбами о профессиональных консультациях».

Так оно и вышло. Оказалось, что женщина была американской миссионеркой, счастливой и полной мыслей о своей тяжелой работе, а краснолицый мужчина – работником нефтяной компании. Еще до отправления самолета они успели рассказать мистеру Пайну свои биографии.

– Боюсь, что я просто турист, – сказал мистер Паркер Пайн в ответ, как бы осуждая себя, – и хочу посетить Тегеран, Исфахан и Шираз.

Волшебная мелодия этих названий настолько завораживала его, что он не переставал повторять их про себя.

Теперь же мистер Паркер Пайн смотрел в иллюминатор на простирающуюся под ним страну. Абсолютно плоская пустыня – он хорошо чувствовал загадочность этих огромных, пустынных территорий.

Самолет приземлился в Керманшахе для паспортного и таможенного контроля. Чемодан мистера Паркера Пайна был открыт. Небольшая картонная коробочка, извлеченная из него, была изучена с большим тщанием. Было задано много вопросов, и поскольку Пайн не говорил на персидском языке и не понимал его, ситуация осложнилась.

В этот момент к нему подошел пилот самолета, на котором они летели. Это был высокий, симпатичный, белобрысый немец с синими глазами и обветренным лицом.

– У вас проблемы? – вежливо поинтересовался он.

Мистер Пайн, который как раз в этот момент изображал какой-то очень реалистический танец-пантомиму, правда, без большого успеха, с облегчением повернулся к нему.

– Это средство от клопов, – объяснил он. – Как думаете, вы сможете объяснить это им?

– Простите? – переспросил пилот в недоумении.

Пайн повторил свою просьбу на немецком языке. Летчик улыбнулся и перевел эту фразу на персидский. Серьезные и мрачные официальные лица были удовлетворены ответом – их полные печальной сосредоточенности лица расслабились, и они заулыбались, а один из них даже засмеялся. Сама идея бороться с клопами при помощи порошка показалась им забавной.

После этого трое пассажиров заняли свои места, и полет продолжился. В Хамадане они снизились и, не приземляясь, сбросили почту. Мистер Пайн смотрел вниз, пытаясь рассмотреть Бехистунскую скалу, то самое романтическое место, на котором Дарий описал размеры своей империи и историю своих побед на трех языках: вавилонском, мидийском и персидском.

В час дня они прибыли в Тегеран, и формальности в аэропорту продолжились. Немецкий пилот опять подошел к мистеру Паркеру Пайну и с улыбкой наблюдал, как тот отвечал на многочисленные вопросы, содержание которых совершенно не понимал.

– Что я им сказал? – спросил потом Пайн на немецком.

– Что вашего отца звали «Турист», что по профессии вы «Чарльз», что девичья фамилия вашей матери «Багдад» и что прибыли вы из «Харриета», – сообщил ему летчик.

– А для них это все важно?

– Абсолютно нет. Просто надо отвечать хоть что-то – большего им и не надо.

* * *

Тегеран разочаровал мистера Пайна – на его вкус, он оказался удручающе современным. Именно это англичанин и сказал герру Шлегелю, пилоту, которого случайно встретил на следующий вечер в тот момент, когда он входил в его отель. Повинуясь импульсу, мистер Паркер пригласил его на обед, и летчик принял приглашение.

Официант-грузин выслушал их пожелания, нависнув над столом, и сделал заказ по своему усмотрению. Пришлось подождать, но, наконец, еда была принесена.

Когда они дошли до la torte[43], который оказался довольно липким вариантом шоколада, немец спросил:

– Итак, вы направляетесь в Шираз?

– Да. Я лечу туда, а потом возвращаюсь в Тегеран через Исфахан на машине, – рассказал Паркер. – Завтра в Шираз мы полетим вместе с вами?

– О нет. Я возвращаюсь в Багдад.

– А вы давно здесь?

– Три года. Нашу компанию открыли всего три года назад. И пока у нас не было ни одного несчастного случая – просто невероятно! – И пилот постучал по деревянному столу.

На столе появились чашки со сладким кофе. Мужчины закурили.

– Моими первыми пассажирами были две леди, – погрузился в воспоминания немец. – Две английские леди.

– И что же? – спросил мистер Паркер Пайн.

– Одна из них была молодой женщиной из очень хорошей семьи, дочерью одного из ваших министров. По-моему, в этих случаях надо говорить – леди Эстер Карр. Красивая, но – сумасшедшая.

– Сумасшедшая?

– Абсолютно. Она и сейчас живет в Ширазе в большом доме, построенном в национальном стиле. Ходит только в восточных одеждах и отказывается общаться с европейцами. Ну, разве так должна жить высокородная английская леди?

– Что ж, я слыхал о таком, – ответил мистер Пайн. – Была, например, леди Эстер Стэнхоуп[44]…

– Она абсолютно сумасшедшая, – перебил его собеседник. – Это написано у нее в глазах. У командира моей подводной лодки во время войны были такие же глаза. Теперь он в сумасшедшем доме.

Мистер Паркер Пайн глубоко задумался. Он хорошо помнил лорда Мичелдевера, отца леди Эстер Карр, так как работал у него, когда тот занимал должность министра внутренних дел. Это был высокий блондин со смеющимися голубыми глазами. Видел Паркер однажды и леди Мичелдевер – известную ирландскую красавицу с темными волосами и фиалково-синими глазами. Они были красивыми, абсолютно нормальными людьми, но в семье Карр сумасшествие считалось наследственным заболеванием. Члены семьи заболевали совершенно неожиданно – как правило, это происходило в каждом втором поколении. Странно, подумал Пайн, что герр Шлегель так подчеркивает этот момент.

– А вторая леди? – равнодушно поинтересовался он.

– Вторая леди – она мертва, – ответил летчик.

Что-то в его голосе заставило мистера Пайна резко поднять глаза.

– У меня есть сердце, – сказал Шлегель, – и есть чувства. Для меня она была самой красивой на свете, эта леди. Вы знаете, как это происходит – такие вещи обычно сваливаются на вас, как гром среди ясного неба. Она была цветком, настоящим цветком. – Пилот глубоко вздохнул. – Однажды я был у них в гостях – в этом доме в Ширазе. Эта леди Эстер сама пригласила меня. И тогда я увидел, что мой цветок, моя любовь чего-то боялась. А в следующий раз, когда я прилетел в Багдад, мне сообщили, что она мертва. Мертва!.. Вполне возможно, другая леди убила ее, – продолжил он после короткого размышления. – Говорю вам, она была совершенно сумасшедшая.

Он снова тяжело вздохнул, и мистер Паркер заказал два «Бенедиктина»[45].

– «Кюрасао»[46] очень карашо, – сказал официант-грузин и принес им два «Кюрасао».

На следующий день, во второй половине дня, мистер Пайн впервые увидел Шираз. Они пролетели над горной грядой с узкими, изолированными долинами, окруженной безводной, прокаленной беспощадным солнцем сухой пустыней. И вдруг неожиданно перед ними раскинулся Шираз – изумрудный оазис в самом сердце пустыни…

* * *

Шираз понравился Пайну настолько же, насколько ему не понравился Тегеран. Даже примитивные удобства в отеле не расстроили его, так же как и примитивный вид улиц.

Он прибыл как раз в персидский праздник. Новруз[47] начался накануне – пятнадцать дней, во время которых в Персии отмечается начало Нового года. Мистер Пайн бродил по пустым базарам, а потом вдруг оказался на большом поле на севере города, где, казалось, собрался для празднования весь город.

В один из дней мистер Паркер Пайн решил прогуляться в предместьях Шираза. Он побывал на могиле поэта Хафиза[48] и, возвращаясь оттуда, увидел дом, который произвел на него неизгладимое впечатление. Здание было украшено голубой, розовой и желтой плиткой и располагалось в зеленом саду, полном воды, роз и апельсиновых деревьев. Мистеру Паркеру Пайну показалось, что это просто сон.

В тот вечер он обедал с английским консулом и спросил его об этом доме.

– Потрясающее место, не так ли? – отозвался тот. – Он был построен бывшим губернатором Луристана, который смог неплохо заработать на своем политическом положении. Теперь в доме живет англичанка. Вы, наверное, о ней уже слышали. Леди Эстер Карр, совершенно выжившая из ума. Она почти полностью превратилась в местную жительницу. Не хочет иметь дела ни с кем и ни с чем, что было бы так или иначе связано с Британией.

– Она молода? – поинтересовался Паркер.

– Слишком молода, чтобы просто прикидываться. Ей около тридцати.

– Вместе с ней жила еще одна англичанка, или я ошибаюсь? Женщина, которая умерла?

– Да, это случилось три года тому назад. Как раз на следующий день после того, как я приступил к своим обязанностям. Как вы, может быть, слышали, мой предшественник на этом посту, Бархам, умер совершенно неожиданно.

– А как она умерла? – напрямую спросил мистер Пайн.

– Упала с веранды или балкона на втором этаже. Она была то ли служанкой, то ли компаньонкой леди Карр, сейчас я уже не помню. В любом случае, она несла поднос с завтраком и оступилась. Очень грустно, но сделать ничего было нельзя – бедняжка раскроила себе череп о камни во дворе.

– А как ее звали?

– Кажется, Кинг. Или Уиллис… Нет, Уиллис – это миссионерка. Она была довольно симпатичной девушкой.

– А леди Эстер сильно расстроилась?

– И да, и нет. Не могу сказать точно. Она вела себя очень странно, и я так и не смог ее понять. Она, я бы сказал, очень царственная особа. Посмотришь на нее один раз и сразу же понимаешь, что она очень непроста, если вы понимаете, о чем я. Она здорово испугала меня своей манерой повелевать всеми, воздейством своих сверкающих темных глаз.

Консул засмеялся, как бы извиняясь, а потом с любопытством посмотрел на своего собеседника. Оказалось, что мысли мистера Паркера Пайна были где-то очень далеко. Спичка, которую он зажег, чтобы прикурить сигарету, горела у него в руке. Когда она догорела до самых кончиков его пальцев, он уронил ее, вскрикнув от боли. А потом, увидев удивленное выражение лица консула, улыбнулся.

– Прошу прощения, – сказал мистер Пайн.

– Витали где-то в облаках?

– И очень высоко, уверяю вас, – загадочно произнес он.

И мужчины перешли к другим темам.

В тот вечер, при свете небольшой масляной лампы, мистер Пайн написал письмо. Он долго обдумывал его содержание, но, в конце концов, письмо получилось очень простым:

«Мистер Паркер Пайн свидетельствует свое почтение леди Эстер Карр и имеет честь сообщить, что остановился в отеле Фарс и будет находиться там еще три дня на тот случай, если мадам захочет у него проконсультироваться».

К этому письму он приложил свою знаменитую газетную вырезку: «Вы счастливы? Если нет, то приходите на консультацию к мистеру Паркеру Пайну. Ричмонд-стрит, 17».

– Это должно подействовать, – сказал сам себе мистер Паркер Пайн, весело забираясь в свою не самую удобную кровать. – Почти три года… Это обязательно подействует.

На следующий день, около четырех часов дня, пришел ответ. Его принес слуга-перс, ни слова не знавший по-английски.

«Леди Эстер будет рада видеть у себя мистера Паркера Пайна в районе девяти часов вечера».

Мистер Пайн улыбнулся.

Вечером его встретил тот же слуга, который принес письмо. Гостя провели сначала по темному саду, а потом по внешней лестнице, которая шла вокруг дома. С ее верхней площадки имелся выход на открытый балкон или террасу, погруженную в темноту. У стены помещался большой диван, на котором расположилась необычная фигура.

Леди Эстер была одета в местные одеяния – очевидной причиной этого было то, что они очень шли ее насыщенной, восточной красоте. Консул назвал ее царственной, и она действительно выглядела очень величественно. Подбородок ее был высоко вздернут, а брови надменно приподняты.

– Вы мистер Паркер Пайн? – спросила хозяйка дома. – Прошу вас, садитесь.

Она указала на груду подушек. На среднем пальце ее руки сверкнул крупный изумруд с выгравированным на нем гербом ее семьи. Это была фамильная ценность, которая стоила, должно быть, небольшое состояние, подумал мистер Пайн.

Он послушно опустился на подушки, хотя получилось это у него не очень изящно. Для мужчины с его комплекцией совсем не просто было красиво опуститься на пол.

Появился слуга, который принес кофе. Мистер Пайн взял свою чашку и с удовольствием сделал глоток.

Хозяйка, по-видимому, абсолютно приняла восточную привычку неторопливой неги. Она не сразу начала разговор, а спокойно пила свой кофе с полузакрытыми глазами. Наконец, женщина заговорила.

– Так вы помогаете несчастным людям? – спросила она. – По крайней мере, об этом говорится в вашем объявлении.

– Да, вы правы.

– А почему вы прислали его мне? Это что, ваш способ зарабатывать во время путешествий?

Это была явная грубость, но мистер Паркер Пайн ее проигнорировал.

– Нет. Когда я путешествую, то предпочитаю только отдыхать, не думая о делах, – просто ответил он.

– Тогда почему вы прислали его мне?

– Потому что у меня есть основания считать, что вы несчастливы.

На секунду наступила полная тишина. Мистеру Пайну было интересно, как леди Эстер среагирует на его последнюю фразу. Ей потребовалась минута, чтобы это решить, а потом она засмеялась.

– Полагаю, что вы считаете, что любой человек, который ведет мой образ жизни, который отрезан от мира, своей расы и своей страны, делает это только потому, что несчастлив! Горе, разочарование – вы думаете, что именно эти чувства заставили меня уйти в добровольное изгнание? Как бы вам это попроще объяснить… Там, в Англии, я чувствовала себя, как рыба, вытащенная из воды. А здесь я обрела самое себя. В душе я женщина Востока, и мне это нравится. Боюсь, что вы меня не поймете. В ваших глазах я, наверное, выгляжу, – дама заколебалась, – сумасшедшей.

– Вы не сумасшедшая, – ответил мистер Паркер.

Голос его звучал очень убедительно, и женщина с любопытством взглянула на него.

– Но ведь все считают меня сумасшедшей… Идиоты! Все люди разные, и я совершенно счастлива в этом своем мире.

– И все-таки вы пригласили меня к себе.

– Признаюсь, что мне было любопытно посмотреть на вас, – сказала Эстер, немного колеблясь. – Кроме того, хотя у меня никогда не возникает желания вернуться туда, в Англию, иногда мне хочется услышать…

– …что происходит в мире, который вы оставили.

Дама кивком подтвердила догадку своего нового знакомого.

И мистер Паркер Пайн заговорил. Его голос, мягкий и успокаивающий, звучал негромко, и только изредка он чуть повышал его, когда хотел подчеркнуть какую-то мысль.

Мистер Пайн говорил о Лондоне, о сплетнях высшего общества, об известных мужчинах и женщинах, о новых ресторанах и ночных клубах, о скачках и охотах в загородных поместьях, о великосветских скандалах… Говорил об одежде, о парижской моде и о небольших магазинчиках на боковых улицах, где можно было недорого купить прекрасные вещи.

Он описал театры и кино, сделал обзор киноновинок, рассказал о строительстве нового парка в пригороде и долго еще говорил о садоводстве и луковицах цветов. Наконец, он перешел к описанию вечернего Лондона, с его трамваями и автобусами, а также спешащими толпами людей, возвращающихся домой после рабочего дня, и о маленьких домиках, которые их ожидали, и о том, что же собой представляет английская семейная жизнь…

Это был великолепный рассказ, в котором мистер Паркер Пайн продемонстрировал глубокое знание предмета и умение отлично подбирать необходимые факты. Голова леди Эстер опустилась, и надменность ее позы исчезла – какое-то время ее слезы падали молча, но после того, как гость закончил свой рассказ, она прекратила сдерживать себя и разрыдалась в открытую.

Мистер Пайн сидел, молча наблюдая за ней. На лице у него было спокойное, удовлетворенное выражение человека, который только что завершил эксперимент и получил желаемый результат.

– Ну, и что? – горько спросила его женщина, подняв, наконец, голову. – Вы удовлетворены?

– Теперь думаю, да.

– И что же мне делать? Как мне все это перенести? Никогда не покидать этого дома, никогда не видеть – никого!

Эти слова вырвались у леди Эстер, как крик. Женщина покраснела и постаралась взять себя в руки.

– Ну же, – произнесла она в отчаянии. – Почему же вы не говорите очевидные слова? Ведь вы собираетесь спросить: «Если вам так хочется домой, то почему бы туда не поехать?»

– Ничего подобного спрашивать я не буду, – ответил мистер Паркер Пайн. – Мне очевидно, что для вас это не так просто.

В первый раз за все время в глазах хозяйки дома появился страх.

– И вы знаете, почему я не могу ехать?

– Думаю, что да.

– Все неправильно, – покачала головой леди Карр. – Вы никогда не догадаетесь об истинной причине.

– А я не догадываюсь, – сказал мистер Пайн. – Я наблюдаю и классифицирую.

– Вы же ничего не знаете, – еще раз покачала головой женщина.

– Вижу, мне придется убедить вас в обратном, – сказал мистер Паркер Пайн приятным голосом. – Когда вы приехали сюда, леди Эстер, то я полагаю, что вы летели на самолете новой немецкой авиакомпании из Багдада?

– Да.

– Вашим пилотом был молодой человек, герр Шлегель, который позже приходил к вам в гости.

– Да.

На этот раз слово «да» прозвучало по-другому – гораздо мягче.

– И у вас была подруга или компаньонка, которая позже умерла.

Теперь голос Эстер стал холодным и агрессивным, и в нем появились стальные нотки:

– Она была моей компаньонкой.

– И ее звали…

– Мюриэль Кинг.

– Вам она нравилась?

– Что значит «нравилась»? – спросила женщина и на какое-то мгновение замолчала. – Она была мне полезна.

Это было сказано таким надменным тоном, что мистер Пайн мгновенно вспомнил слова консула: «Вы сразу поймете, что она не так проста, если вы понимаете, о чем я говорю».

– А вам было жалко, когда она умерла? – задал он новый вопрос.

– Я… естественно! Послушайте, мистер Пайн, неужели это так необходимо обсуждать? – Эти слова леди Карр произнесла злым голосом и, не дожидаясь его ответа, продолжила: – Было очень мило с вашей стороны посетить меня. Но я немного устала. Если вы скажете, сколько я вам должна…

Но мистер Паркер Пайн даже не пошевелился. Никак не обидевшись на эту грубость, он спокойно продолжал задавать свои вопросы:

– После ее смерти герр Шлегель у вас ни разу не был. А если он захочет прийти – вы примете его?

– Конечно нет.

– Вы действительно откажете ему?

– Действительно. Герр Шлегель никогда не будет принят в этом доме.

– Ну, конечно, – задумчиво произнес мистер Паркер Пайн. – Ничего другого я и не ожидал услышать.

Защитная броня надменности его собеседницы стала потихоньку крошиться.

– Я… я не знаю, что вы имеете в виду, – неуверенно произнесла женщина.

– А вы знаете, леди Эстер, что молодой Шлегель влюбился в Мюриэль Кинг? Он очень сентиментальный молодой человек и никак не может забыть ее.

– Неужели? – спросила леди Карр шепотом.

– Какая она была?

– Что значит «какая она была»? Откуда я знаю!

– Но вы же иногда смотрели на нее, – мягко произнес мистер Пайн.

– Ах, вот вы что имеете в виду! Она была довольно красивой молодой женщиной.

– Приблизительно вашего возраста?

– Да, около того, – потвердила Эстер, а затем, выдержав паузу, спросила: – А почему вы так решили… что Шлегель влюбился в нее?

– Потому что он сам мне об этом сказал. Да-да, и не понять его было невозможно! Он с радостью открыл мне этот свой секрет. Его очень расстроило известие о ее смерти.

– Вы что, думаете, что это я убила ее? – Леди Эстер вскочила на ноги.

Мистер Пайн остался сидеть. «Вскакивать» вообще было не в его характере.

– Нет, мое дорогое дитя, – сказал он. – Я как раз не верю, что вы ее убили, и поэтому считаю, что чем скорее вы закончите притворяться и отправитесь домой, тем лучше будет для вас.

– Что вы имеете в виду? Притворяться?

– Дело в том, что у вас сдали нервы. Именно так. Вы здорово перенервничали. Ожидали, что я обвиню вас в убийстве вашей хозяйки…

Девушка дернулась.

– Вы не леди Эстер Карр, – продолжил Пайн. – Я знал об этом еще до того, как пришел сюда, но хотел вас проверить, чтобы убедиться в этом окончательно. – И он улыбнулся своей спокойной, доброжелательной улыбкой. – Когда я рассказывал вам про Лондон, я внимательно наблюдал за вами. Все ваши реакции были реакциями Мюриэль Кинг, а не леди Эстер Карр. Дешевые магазины, киношки, новый парк в пригороде, возвращение домой на автобусе – на все на это вы реагировали. А вот великосветские сплетни, новые ночные клубы, болтовня в Мейфэре, скачки – все это оставило вас равнодушной. А теперь садитесь и расскажите мне все по порядку. – Его голос звучал покровительственно и убедительно. – Вы не убивали леди Эстер, но думали, что вас могут обвинить в ее убийстве. Расскажите мне, как все это произошло.

Женщина глубоко вздохнула, а потом опустилась на диван и заговорила. Казалось, что говорит она короткими очередями:

– Я должна начать – с самого начала… Я… я ее боялась. Она была сумасшедшая – не буйная, а так, слегка. Она привезла меня сюда, и я, как дурочка, была вне себя от счастья; думала, что все это очень романтично. Дура. Я была просто дура. Там была какая-то история с шофером. Она была помешана на мужчинах – абсолютно помешана. Он отказался иметь с ней дело, но все это вышло наружу, и ее засмеяли. Поэтому-то она и оставила семью и уехала сюда. Все это она сделала для того, чтобы сохранить лицо, – уединение в пустыне и так далее. Она собиралась пожить здесь совсем недолго, а потом вернуться в Лондон. Но с ней стали происходить странные вещи. А потом случилась эта история с пилотом. Она… он ей понравился. А пилот пришел ко мне, и она подумала… ну, вы меня понимаете. По-видимому, он дал ей ясно понять… И вот тут она набросилась на меня. Это было жутко и страшно. Она сказала, что я никогда больше не вернусь домой. Что я полностью в ее власти. Что я ее рабыня – именно так, рабыня. Она сказала, что вольна казнить меня или помиловать.

Мистер Паркер Пайн понимающе кивнул. Теперь ситуация стала для него абсолютно ясной. Леди Эстер медленно погружалась в безумие, так же как и другие члены ее семьи, а бедная девочка, абсолютно беспомощная и необразованная, верила каждому ее слову.

– Но однажды что-то во мне сломалось, и я выступила против нее. Я сказала ей, что коли дело дойдет до открытой стычки, то я сильнее ее, и пообещала сбросить ее головой вниз, на камни. И тогда она испугалась, действительно испугалась. Думаю, что она считала меня бессловесным червяком. Я сделала шаг к ней – не знаю, что ей пришло тогда в голову, но она отступила и… и потеряла равновесие! – Мюриэль спрятала лицо в ладонях.

– А что было потом? – мягко подсказал мистер Пайн.

– Я совсем потеряла голову. Я подумала, что все скажут, что я столкнула ее, что никто меня не послушает. И я испугалась, что здесь меня посадят в какую-нибудь ужасную тюрьму. – Губы женщины непроизвольно шевелились, и Паркер понял всю глубину страха, который охватил несчастную. – А потом мне пришло в голову, как было бы здорово, если б на ее месте оказалась я. Я знала, что к нам приехал новый консул, который нас никогда не видел. Предыдущий неожиданно умер, и я подумала, что смогу разобраться со слугами – ведь для них мы были просто двумя сумасшедшими англичанками. Если умерла одна, то ее с успехом заменит вторая. Я дала им денег и велела привести английского консула. Он пришел, и я беседовала с ним, как леди Эстер. На пальце у меня было ее кольцо. Консул был очень мил и все организовал. Никто ничего даже не заподозрил.

Мистер Пайн задумчиво кивнул. Какой бы ненормальной ни была леди Карр, она при этом оставалась леди Карр.

– А потом, уже позже, – продолжила Мюриэль, – я поняла, что ошиблась. Я поняла, что в тот момент сама сошла с ума. Ведь теперь я вечно должна была играть здесь ее роль. И я не видела никакого выхода – ведь если я во всем признаюсь, то все это будет выглядеть с моей стороны, как попытка скрыть убийство. Боже, мистер Пайн, что же мне делать? Что мне делать?

– Что делать? – Мистер Паркер Пайн поднялся с пола так быстро, как позволила ему это его фигура. – Дитя мое, сейчас мы с вами отправимся к британскому консулу, который произвел на меня впечатление человека доброго и благожелательного. Конечно, вам придется пройти через некоторые неприятные формальности, и я не обещаю вам, что все пройдет абсолютно гладко, но за убийство вас точно не повесят. Кстати, а почему рядом с телом был найден поднос с завтраком?

– Это я его бросила. Я… просто я подумала, что для меня было бы логично нести в руках поднос. Глупо, правда?

– Напротив, это слишком умно, – заметил Паркер. – Это была единственная улика, которая заставила меня задуматься, а не убили ли вы леди Эстер на самом деле. Но это было до того, как я встретился с вами. Когда я вас увидел, то подумал: что бы вы ни сделали в своей жизни, леди Эстер вы точно не убивали.

– Вы хотите сказать, что у меня не хватило бы мужества?

– Да нет, просто вы устроены по-другому, – улыбаясь, сказал мистер Пайн. – Ну, что же, идемте. Нам предстоит довольно неприятная процедура, но я буду рядом с вами; ну, а потом – домой на Стритхэм-хилл, я правильно угадал? Думаю, что да. Я заметил, как изменилось ваше лицо, когда я назвал один автобусный маршрут. Так вы идете, моя дорогая?

– Они мне никогда не поверят, – нервно проговорила Мюриэль Кинг, останавливаясь. – Ни ее семья, ни остальные. Они не поверят, что она могла вести себя так, как вела.

– Оставьте это мне, – произнес мистер Паркер Пайн. – Видите ли, я знаю кое-что об истории ее семьи. Пойдемте, дитя, не надо заранее праздновать труса. Помните о молодом человеке, который совсем извелся. Надо будет сделать так, чтобы в Багдад вы полетели именно на его самолете.

– Я готова, – просто сказала девушка, покраснев и засмущавшись. Подойдя к двери, она обернулась. – Вы сказали, будто знали, что я не леди Эстер Карр, еще до того, как увидели меня. Как такое могло произойти?

– Статистика, – ответил Пайн.

– Статистика?

– Да. И у лорда, и у леди Мичелдевер были голубые глаза. Когда консул упомянул, что у их дочери были сверкающие темные глаза, я понял, что здесь что-то не так. У родителей с темными глазами может родиться голубоглазый ребенок, а вот наоборот быть не может. Уверяю вас, это научно доказанный факт.

– Вы просто восхитительны! – воскликнула Мюриэль.

Рассказ десятый Дорогая жемчужина[49]

У экспедиции выдался долгий и трудный день. Из Аммана они вышли рано утром, но температура уже была девяносто восемь градусов[50] в тени, и только когда стало темнеть, они, наконец, добрались до лагеря, расположенного среди фантастических и экстравагантных красных скал Петры.

В составе партии их было семеро: мистер Калеб П. Бланделл, коренастый и богатый американец; его темноволосый и симпатичный, хотя и немного скупой на слова, секретарь Джим Харрис; английский политик сэр Дональд Марвел, член парламента, выглядевший очень усталым; доктор Карвер, пожилой археолог с мировым именем; галантный французский полковник Дюбоск, служивший в Сирии; мистер Паркер Пайн, профессия которого не была написана у него на лбу, но который источал британскую надежность; и, наконец, мисс Кэрол Бланделл – хорошенькая, избалованная и удивительно самоуверенная девушка, единственная представительница слабого пола среди полудюжины мужчин.

После того как они решили, в каких палатках или пещерах будут спать, в большой палатке был накрыт обед. Разговор шел о политике на Ближнем Востоке – англичанин говорил о ней осторожно, француз – осмотрительно, американец – слегка бессмысленно, а мистер Паркер Пайн, так же, как и Джим Хёрст, предпочли роль слушателей.

Потом разговор перешел на город, в который они прибыли.

– Здесь так романтично, что у меня не хватает слов, – сказала Кэрол. – Только подумать обо всех этих набатеях[51], которые жили здесь так много лет назад, кажется, еще до начала цивилизации…

– Ну, в это трудно поверить, – заметил мистер Паркер Пайн. – Что скажете, доктор Карвер, а?

– Все это происходило здесь всего две тысячи лет назад, и если вы считаете обычных рэкетиров романтичными, тогда набатеи тоже были романтичны, – отозвался медик. – Хотя в реальности они были просто бандой негодяев, которые заставляли всех путешественников пользоваться их караванными путями и следили за тем, чтобы все остальные пути были небезопасны. А в Петру свозили доходы от своего рэкета.

– Вы считаете их просто грабителями? – переспросила Кэрол. – Обычными жуликами?

– «Жулик» звучит не слишком романтично, мисс Бланделл. Слово жулик подразумевает мелкого воришку, а «грабитель» предполагает гораздо более широкое поле деятельности.

– А к какой категории вы отнесете современных финансистов? – подмигнул остальным мистер Паркер Пайн.

– Это к тебе относится, па, – заметила Кэрол.

– Человек, который делает деньги, служит на благо человечества, – назидательно произнес мистер Бланделл.

– Человечество, – тихо сказал мистер Пайн, – часто бывает таким неблагодарным.

– Прежде всего надо определить, что есть честность, – произнес француз. – Ведь это же тонкость, простая условность. В разных странах ее воспринимают совершенно по-разному. Арабу не стыдно воровать и не стыдно лгать. Для него главное – у кого он ворует и кому лжет.

– Что ж, и такая точка зрения имеет право на существование, – согласился Карвер.

– А это, в свою очередь, доказывает превосходство Запада над Востоком, – заметил Бланделл. – И когда все эти бедняги получат образование…

– Образование само по себе – штука, во многом бесполезная, – лениво вмешался в беседу сэр Дональд. – Оно учит народ многим ненужным вещам, и при этом, прошу заметить, никакое образование не сможет изменить человеческую сущность.

– Что вы хотите этим сказать? – уточнил Калеб.

– Только одно. Например, единожды укравший будет красть всегда.

В палатке повисла мертвая тишина, а потом Кэрол вдруг пустилась в лихорадочные рассуждения о москитах, и ее отец присоединился к ней.

– Кажется, я ляпнул что-то не то, – удивленно прошептал сэр Дональд своему соседу, мистеру Паркеру Пайну.

– Любопытно, – заметил тот.

Только один из присутствовавших не обратил внимания на неожиданно возникшую неловкость – археолог сидел молча, с полусонными отсутствующими глазами. Когда наступила пауза, он вдруг отрывисто заговорил:

– Знаете, я, наверное, с этим соглашусь, однако попытаюсь обосновать это от противного. Человек по сути своей может быть или честным, или нет. И с этим уже ничего не поделаешь.

– А вы не верите в то, что неожиданное искушение, например, может превратить честного человека в преступника? – спросил мистер Пайн.

– Это невозможно! – ответил Карвер.

– Я бы не был так категоричен, – покачал головой мистер Паркер Пайн. – В данном случае приходится учитывать слишком много факторов. Например, фактор последней капли.

– А что вы понимаете под последней каплей? – впервые заговорил Хёрст. У него оказался глубокий и довольно приятный голос.

– Дело в том, что мозг может справляться только с определенным объемом нагрузок. То, что может вызвать кризис, то есть превратить честного человека в вора, может оказаться сущей безделицей. Именно поэтому большинство преступлений абсурдны по своей сути. В девяти случаях из десяти причина – именно безделица, последняя капля, которая оказывается соломинкой, ломающей спину верблюда.

– Ну, это уже психология чистой воды, друг мой, – сказал француз.

– Если б все преступники разбирались в психологии, нам бы пришлось трудновато, – заметил мистер Паркер Пайн. Было видно, что эта мысль доставляет ему удовольствие. – Подумать только, из десяти людей, которых вы встречаете, девять можно заставить делать то, что вам надо, если применить правильные психологические стимулы.

– Объясните, пожалуйста! – воскликнула Кэрол.

– Есть люди трусливые – прикрикните на такого человека погромче, и он все для вас сделает. Есть люди, которые всегда поступают наоборот – укажите ему направление, противоположное тому, в котором вам надо, чтобы он пошел, и вы добьетесь своего. А есть люди внушаемые, и это, наверное, самая распространенная категория: это те люди, которые уверены, что видели такси, потому что слышали его звук, видели почтальона, потому что слышали, как стукнула крышка почтового ящика, видели нож в ране, потому что им сказали, что человека зарезали. Они даже услышат пистолетный выстрел, если им скажут, что человека застрелили.

– Мне кажется, что со мной такой фокус не пройдет, – сказала мисс Бланделл с сомнением в голосе.

– Ты слишком умна для этого, дорогая, – согласился с ней ее отец.

– То, что вы сказали, очень верно, – задумчиво произнес француз. – Предвзятое мнение обычно влияет на восприятие окружающего.

– Я иду в свою пещеру, – зевнула Кэрол. – Устала до смерти. Аббас-эфенди сказал, что завтра мы встаем рано. Он собирается отвести нас на место, где совершались жертвоприношения, хотя я не поняла, где это.

– Это там, где в жертву приносят молодых и красивых девушек, – пошутил сэр Дональд.

– Боже, только не это! – воскликнула мисс Бланделл. – Надеюсь, это не так. Спокойной всем вам ночи… Опля – я уронила сережку!

Полковник Дюбоск поднял закатившуюся в угол палатки драгоценность и протянул ее девушке.

– Это настоящий жемчуг? – отрывисто спросил Дональд Марвел, довольно бесцеремонно уставившись на две крупные жемчужины, которые блестели в ушах Кэрол.

– Да, настоящий, – подтвердила та.

– Заплатил за них восемьдесят тысяч долларов, – с гордостью сказал ее отец. – А она так слабо их завинчивает, что они у нее падают и катаются по всему столу. Ты что, хочешь разорить меня, девочка?

– Думаю, что ты не разоришься, даже если купишь мне новую пару. – Было видно, что Кэрол любит своего отца.

– Думаю, нет, – согласился Калеб. – Я мог бы купить тебе три пары таких сережек и даже не заметил бы этого в своем балансе. – Он с гордостью оглянулся вокруг.

– Да вы просто счастливчик! – заметил Дональд.

– Знаете, господа, я, пожалуй, отправлюсь на боковую, – сказал Бланделл. – Спокойной вам ночи.

Молодой Хёрст ушел вместе с ним, а четверо оставшихся улыбнулись друг другу, как будто им в голову пришла одна и та же мысль.

– Что же, – сказал сэр Марвел, растягивая слова. – Приятно знать, что кто-то может не думать о хлебе насущном. Набитая деньгами свинья! – закончил он неожиданно злобно.

– У этих американцев слишком много денег, – заметил полковник.

– Богатому человеку, – мягко заметил мистер Паркер Пайн, – всегда сложно завоевать любовь бедноты.

– Из-за злобы и зависти? – рассмеялся француз. – Вы правы, месье. Все мы здесь хотим разбогатеть, чтобы можно было покупать по несколько жемчужин за раз – кроме, возможно, вот этого господина. – И он кивнул на доктора Карвера, который, как и всегда, был в своих мыслях где-то далеко-далеко. Он вертел в руках небольшой предмет.

– Что? – вернулся археолог к действительности. – Должен признаться, что крупные жемчужины меня мало интересуют. Хотя лишние деньги совсем не помешают. – По его тону было понятно, что для него вопрос исчерпан. – Вы только посмотрите вот на это, – предложил он своим спутникам. – Вот нечто, что в сто раз интереснее, нежели любые жемчуга.

– А что это такое? – заинтересовались остальные путешественники.

– Это круглая печать, сделанная из гематита, на которой выгравирована сцена представления – бог представляет новообращенного более старшему богу. Новообращенный принес в качестве подношения ребенка, а главный бог сидит на троне, и слуга отгоняет от него мух пальмовой ветвью. Это гравировка говорит о том, что изображенный на ней человек – слуга Хаммурапи[52], так что можно предположить, что печати около четырех тысяч лет.

Археолог достал из кармана кусок пластилина и размазал его по столу. После этого он смазал его вазелином и сильно прижал к нему печать, а потом ножом вырезал квадратный кусок пластилина и аккуратно поднял его со стола.

– Видите? – спросил он.

Только что описанная им сцена ясно и четко отпечаталась на пластилине.

На какое-то мгновение все они почувствовали очарование прошлого, а потом снаружи раздался совсем немузыкальный голос Бланделла:

– Эй вы, ниггеры! Возьмите мой багаж из этой пещеры и перенесите в палатку. Невидимки сильно и больно грызут меня. Я просто не могу заснуть!

– Невидимки? – переспросил сэр Дональд.

– Скорее всего, он имеет в виду песчаных мух, – предположил доктор Карвер.

– «Невидимки» нравится мне больше, – заметил мистер Паркер Пайн. – В этом есть какая-то двусмысленность.

* * *

На следующий день, рано утром, отдав должное цвету и форме скал, путешественники отправились в путь. «Розовый» город, по сути, был творением матушки-природы, которая создала его в один из своих самых веселых и беззаботных моментов. Двигалась группа медленно, потому что доктор Карвер шел, вперившись в землю, и время от времени останавливался, чтобы поднять с земли какие-то маленькие предметы.

– Археолога всегда очень легко отличить от других людей, – улыбнулся полковник. – Он не восхищается ни голубым небом, ни холмами, ни красотами природы – он идет с опущенной головой и что-то постоянно ищет.

– Да, но что именно? – спросила Кэрол. – Что вы там собираете, доктор Карвер?

С легкой улыбкой археолог протянул ей на ладони пару черепков разбитого кувшина.

– Но ведь это же мусор! – скривилась девушка.

– Осколки посуды могут быть гораздо интереснее, чем золото, – заметил Карвер. Мисс Бланделл с недоверием посмотрела на него.

Они подошли к резкому повороту и мимовали две или три гробницы, вырезанные в скалах. Охранники-бедуины прошли вперед, легко передвигаясь по крутым склонам и совершенно не обращая внимания на обрыв, шедший вдоль тропинки, по которой все они двигались.

Кэрол, в отличие от них, сильно побледнела. Один из охранников наклонился сверху и протянул ей руку, а Хёрст стал перед ней и прислонил свою палку к крутой стене, как поручень. Девушка поблагодарила его, и не прошло и минуты, как она уже стояла на безопасной и широкой скале. Остальные медленно забрались туда же. Солнце стояло уже высоко, и жара чувствовалась все сильнее и сильнее.

Наконец, они добрались до широкого плато почти на самой вершине скалы. Теперь перед ними находилось только возвышение из больших квадратных кусков камня. Бланделл знаком показал гиду, что дальше они пойдут одни. Бедуины уселись, прислонившись спинами к скале, и закурили. Прошло всего несколько минут, и члены экспедиции оказались на самой вершине.

Это было странное и абсолютно пустое место. Вид на долину, раскинувшуюся внизу, был просто великолепен. Они стояли на простом полу из прямоугольных камней, в котором были вырезаны подобия ванн и нечто, похожее на жертвенник.

– Божественное место для жертвоприношений, – с энтузиазмом заметила Кэрол. – Но, боже, им ведь приходилось нелегко, пока они затаскивали жертвы на такую высоту!

– Дело в том, что раньше вдоль стены шла зигзагообразная дорога, – объяснил доктор Карвер. – Мы увидим ее остатки, когда будем спускаться по другой стороне.

Какое-то время путешественники еще разговаривали и наслаждались видом окрестностей, а потом вдруг услышали, как что-то негромко звякнуло о камни.

– Боюсь, что у вас опять упала сережка, мисс Бланделл, – заметил Карвер.

– А ведь вы правы, – сказала девушка, схватившись за ухо.

Француз и Хёрст тут же занялись поисками.

– Она должна быть где-то здесь, – сказал полковник. – Она не могла никуда закатиться, потому что катиться здесь просто некуда. Это место напоминает мне квадратную коробку.

– А в щель она не могла попасть? – спросила Кэрол.

– Здесь нигде нет ни одной щели, – ответил мистер Паркер Пайн. – Сами можете убедиться. Поверхность почти идеально гладкая. Вы что-то нашли, полковник?

– Камешек, – ответил француз, улыбнувшись, и отбросил находку в сторону.

Постепенно атмосфера поисков становилась все напряженнее. Никто не произносил вслух слова «восемьдесят тысяч долларов», но они, без сомнения, крутились в голове у каждого.

– А ты уверена, что она на тебе была, Кэрол? – резко спросил отец девушки. – Может быть, ты уронила ее, когда поднималась сюда?

– Она была у меня в тот момент, когда мы ступили на это плато, – ответила мисс Бланделл. – А все потому, что доктор Карвер обратил мое внимание, что крепление сережки ослабло, и прикрутил ее покрепче. Ведь правда, доктор?

Археолог согласно кивнул. Теперь пришел черед сэра Дональда высказать то, что беспокоило всех присутствовавших.

– Ситуация не из приятных, мистер Бланделл, – сказал он. – Вчера вечером вы сказали нам, сколько стоят эти сережки. Даже одна из них – это маленькое состояние. Если мы не найдем сережку – а шансов найти ее у нас, по-моему, нет, – все мы попадаем под некоторое подозрение.

– И именно поэтому я требую, чтобы меня обыскали, – вмешался полковник Дюбоск. – Не прошу, а именно требую.

– И меня тоже обыщите, – потребовал Хёрст хриплым голосом.

– А что думают все остальные? – оглядел присутствующих сэр Дональд.

– Конечно, – сказал мистер Паркер Пайн.

– Прекрасная идея, – добавил доктор Карвер.

– Я тоже прошу меня обыскать, джентльмены, – сказал отец Кэрол. – У меня есть на это свои причины, хотя я не хочу об этом распространяться.

– Это ваше право, мистер Бланделл, – вежливо сказал Дональд.

– Кэрол, дорогая, ты не спустишься вниз и не подождешь нас вместе с охранниками? – повернулся американец к дочери.

Не произнеся ни слова, девушка удалилась. Лицо ее застыло и выглядело мрачным. На нем было написано отчаяние, и это привлекло внимание по крайней мере одного члена экспедиции. Он задумался над тем, что бы это все могло значить.

Обыск был долгим, тщательным – и безрезультатным. Одно было очевидно – сережки не было ни у кого. Вниз спускалась уже не экспедиция, а небольшая группка подавленных людей, которые вполуха слушали объяснения гида.

* * *

Мистер Паркер Пайн только закончил переодеваться ко второму завтраку, когда у входа в его палатку появилась одинокая фигура.

– Можно мне войти, мистер Пайн? – услышал он женский голос.

– Ну конечно, моя дорогая леди, входите.

Войдя, Кэрол уселась на кровать. На ее лице было все то же мрачное выражение, которое Пайн заметил раньше.

– Вы ведь занимаетесь тем, что помогаете несчастным людям, так вы это называете? – спросила девушка.

– Сейчас я на отдыхе, мисс Бланделл, и делами не занимаюсь, – возразил Паркер.

– Этим вам придется заняться, – спокойно сказала девушка. – Послушайте, мистер Пайн, я совершенно уничтожена.

– А в чем же дело? – спросил мужчина. – Это все из-за сережки?

– Именно. Вы совершенно правы. Но Джим Хёрст ее не брал, мистер Пайн. Я это точно знаю.

– Я вас не совсем понимаю, мисс Бланделл. Почему кто-то должен заподозрить именно его?

– Из-за его биографии. Когда-то Джим Хёрст был вором, мистер Пайн. Его однажды поймали у нас в доме. И мне… мне стало его жалко. Он выглядел таким юным и отчаявшимся…

И к тому же симпатичным, подумал мистер Паркер Пайн.

– И я уговорила па дать ему шанс исправиться. Мой отец готов для меня на все. Он дал ему этот шанс, и Джим им воспользовался. Па стал ему доверять и доверил все деловые секреты. И скоро Джим стал бы совсем нормальным человеком, если б не нынешний случай.

– Когда вы говорите «нормальным человеком»…

– Я имею в виду, что собираюсь за него замуж. И он тоже хочет жениться на мне.

– А как же сэр Дональд?

– Сэр Дональд – это идея па. Мне он ни к чему. Неужели вы думаете, что я выйду замуж за такую фаршированную рыбу, как сэр Дональд?

Не вдаваясь в анализ описания молодого англичанина, которое дала ему Кэрол, мистер Пайн продолжил расспросы:

– А что думает по этому поводу сам сэр Дональд?

– Думаю, он считает, что я буду неплохим дополнением к его охотничьим угодьям, – печально проговорила Кэрол.

Мистер Паркер попытался проанализировать ситуацию.

– Я хочу спросить вас о двух вещах, – сказал он. – Вчера вечером было сказано: «Единожды укравший будет красть всегда».

Девушка кивнула.

– Теперь я понимаю, почему эта фраза вызвала такое смущение.

– Да. Для Джима, как и для меня и для па, это было очень неприятно. Я так испугалась, что лицо Джима его выдаст, что затараторила о какой-то полной ерунде.

Мистер Паркер Пайн задумчиво кивнул.

– А почему ваш отец сегодня настаивал, чтобы его тоже обыскали? – спросил он.

– А вы что, еще не поняли? Я-то сразу его раскусила! Па решил, что мне может прийти в голову, что все это было сделано для того, чтобы подставить Джима. Понимаете, па совершенно свихнулся на почве моей свадьбы с англичанином. И вот он хотел показать мне, что не ведет никакой грязной игры против Джима.

– Боже, – произнес мистер Паркер Пайн, – как же все это интересно… Правда, эта отвлеченная информация не позволит нам разыскать преступника.

– Но вы ведь не собираетесь отказаться от поисков?

– Нет-нет, – заверил мистер Пайн собеседницу, а потом, немного помолчав, спросил: – Так что же вы хотите, чтобы я для вас сделал, мисс Бланделл?

– Хочу, чтобы вы доказали, что Джим не брал жемчужину.

– А если предположить, простите меня, что ее взял именно он?

– Если вы так думаете, то глубоко ошибаетесь. Очень глубоко.

– А вы хорошо обдумали всю ситуацию? Не кажется ли вам, что жемчужина оказалась настоящим соблазном для Джима? Ее продажа принесла бы ему кругленькую сумму – тот фундамент, который, как бы это сказать, мог бы сделать его независимым, с тем чтобы он смог жениться на вас и без разрешения вашего отца.

– Джим этого не делал, – просто сказала девушка.

На этот раз мистер Пайн не стал подвергать ее заявление сомнению.

– Что ж, я постараюсь сделать все, что в моих силах.

Кэрол резко кивнула и вышла из палатки. Теперь уже мистер Паркер Пайн уселся на кровать. Неожиданно он, негромко хмыкнув, произнес вслух:

– Я начинаю медленно соображать!

За вторым завтраком он был очень весел.

* * *

После полудня ничего особенного не произошло: большинство членов экспедиции спали. Когда в четверть пятого мистер Паркер Пайн вошел в большую палатку, то нашел там только доктора Карвера. Археолог рассматривал глиняные черепки.

– Ах, это вы! – воскликнул мистер Пайн и придвинул стул поближе к столу. – Вы-то мне и нужны! Не могли бы вы поделиться со мной кусочком вашего пластилина?

Доктор порылся в карманах и протянул пластилин Паркеру.

– Нет, – отмахнулся от него мистер Пайн. – Я имел в виду не этот. Мне нужен кусок, который был у вас вчера. Честно сказать, мне нужен даже не сам пластилин, а его содержимое.

– К сожалению, я вас не совсем понимаю, – тихо сказал археолог после короткой паузы.

– А мне кажется, что понимаете, и очень хорошо, – ответил мистер Паркер Пайн. – Мне нужна сережка мисс Бланделл.

На минуту установилась мертвая тишина, а потом Карвер сунул руку в карман и достал из него бесформенный кусок пластилина.

– Неплохо, – проговорил он. Его лицо ничего не выражало.

– Хотелось бы, чтобы вы мне об этом рассказали, – сказал мистер Паркер Пайн.

Пальцы его ни на минуту не останавливались. Наконец, с ворчанием, он освободил из куска пластилина слегка запачканную сережку с жемчужиной и произнес извиняющимся тоном:

– Простое любопытство, знаете ли… Так расскажите же мне все в подробностях.

– Расскажу, – ответил археолог, – если только вы скажете, как вам удалось выйти на меня. Ведь вы же ничего не видели, нет?

– Я просто размышлял о происшедшем, – покачал головой мистер Паркер Пайн.

– Начну с того, что все это – результат простого совпадения, – заговорил доктор Карвер. – Все это утро я шел за вами и увидел ее лежащей на тропинке, – по-видимому, она только что выпала из уха девушки, а та этого не заметила. И никто не заметил. Поэтому я просто поднял ее и положил в карман, собираясь вернуть ее хозяйке, как только догоню ее. И тут же забыл о находке. А потом, когда мы уже наполовину забрались на скалу, я задумался. Драгоценность ничего не значила для этой дурочки – ее отец купил бы ей новые сережки и глазом не моргнул, а для меня она значила бы очень многое. Продажа жемчужины позволила бы мне снарядить экспедицию. – Его неподвижное лицо неожиданно ожило. – Вы знаете, как в наше время трудно собрать деньги на раскопки? Нет, вы этого не знаете. А продажа жемчужины значительно облегчила бы мою задачу. У меня есть на примете одна площадка – в Белуджистане. Там под землей лежит целая глава из нашего прошлого и ждет, когда ее раскопают… И я вспомнил то, о чем вы говорили прошлым вечером, – я имею в виду внушаемых свидетелей. Я подумал, что девушка относится именно к этой категории. Когда мы достигли вершины, я сказал ей, что ее сережка расстегнулась. Я притворился, что закрепляю ее, а на самом деле просто нажал ей на ухо острым грифелем небольшого карандаша. Еще несколько минут спустя я уронил камешек. К тому моменту она уже была готова поклясться, что сережка была у нее в ухе и потерялась только что. А я в это время спрятал жемчужину в кусок пластилина и сунул в карман. Вот и всё. Должен сказать, что рассказ мой получился не слишком поучительным. А теперь ваша очередь.

– Мой рассказ будет еще короче, – сказал мистер Паркер Пайн. – Вы были единственным среди нас, кто постоянно поднимал что-то с земли, – именно поэтому я и обратил на вас внимание. А когда полковник нашел тот камешек, дело стало проясняться – эта находка была очень важна. Она прямо указывала на тот трюк, который вы проделали. А потом…

– Продолжайте, – попросил Карвер.

– Понимаете, вчера вечером вы говорили о честности как-то уж слишком рьяно. И слишком сильно протестовали – а ведь вы помните, что сказал Шекспир. Выглядело это все так, будто вы в первую очередь пытались убедить в своей правоте самого себя. Да и о деньгах вы говорили слишком презрительно.

Лицо мужчины, который сидел перед мистером Пайном, выглядело измученным и было покрыто сетью морщин.

– Ну что же, что сделано, то сделано, – произнес он. – Теперь со мной все кончено. Я полагаю, вы вернете девушке ее игрушку? Меня всегда удивляла эта языческая страсть к украшательству. Ее можно проследить до эпохи палеолита. Один из первых приобретенных рефлексов, который появился у женщин.

– Боюсь, что вы недооцениваете мисс Кэрол. Она девушка умная и, что важнее, совсем не бессердечная. Думаю, что она никому ничего не скажет, – возразил Паркер.

– Чего не скажешь о ее папаше, – заметил археолог.

– Думаю, он будет вести себя так же. Понимаете, у «па» есть собственные причины молчать. Сережка не стоит сорока тысяч долларов. Ее красная цена – пятерка в базарный день.

– Вы хотите сказать…

– Вот именно. Девочка ничего не знает. Она свято верит, что жемчуг настоящий. Сомнения появились у меня еще вчера. Мистер Бланделл слишком громко распространялся о своих деньгах. Когда дела плохи и вы попадаете в болото, то все, что вам остается, – это сделать хорошую мину при плохой игре и блефовать напропалую. Вот мистер Бланделл и блефовал.

Внезапно доктор Карвер улыбнулся. Было странно видеть на его лице эту открытую мальчишескую улыбку.

– Так значит, мы все здесь бедны, как церковные крысы?

– Вот именно, – ответил мистер Паркер Пайн. – «А общность интересов делает нас удивительно добрыми»[53].

Рассказ одиннадцатый Смерть на Ниле[54]

Леди Ариадна Грэйл нервничала. С того момента, как она ступила на борт парохода «Файюм», ее раздражало абсолютно все. Ей не нравилась ее каюта. Она могла пережить утреннее солнце, но не послеобеденное. Поэтому Памеле Грэйл, ее племяннице, пришлось уступить ей свою каюту по противоположному борту. С ворчанием леди Ариадна перебралась туда.

Она напустилась на свою сиделку, мисс Элси Макнотон, которая дала ей не тот шарф и упаковала ее маленькую подушку, вместо того чтобы оставить ее незапакованной. Она отчитала своего мужа, сэра Джорджа, за то, что он купил ей не те четки, – она хотела из ляпис-лазури, а он купил из сердолика. Джордж всегда был идиотом!

– Прости, моя дорогая, прости, – взволнованно извинился супруг. – Я схожу и поменяю их. У нас еще масса времени.

Единственным, на кого леди не нарычала, был секретарь ее мужа Бэзил Уэст, потому что никто никогда не рычал на Бэзила – его улыбка разоружала с первого мгновения.

Однако больше всего, естественно, досталось переводчику Мохаммеду – импозантному и дорого одетому типу, которого, казалось, ничто не могло вывести из себя.

Когда леди Грэйл увидела пассажира, сидевшего в плетеном кресле на палубе, ее гнев уже невозможно было сдержать.

– В офисе они четко сказали мне, что мы будем единственными пассажирами! Конец сезона, и никто больше не собирается ехать в эту поездку! – воскликнула она.

– Это так, леди, – спокойно ответил Мохаммед. – Вы, ваши сопровождающие и один джентльмен. Вот и всё.

– Но мне сказали, что на пароходе мы будем одни!

– Именно так, леди.

– Это совсем не так. Мне солгали! Что этот человек здесь делает?

– Он приехал позже, леди. Уже после того, как вы купили билеты. Он решил ехать только сегодня утром.

– Это абсолютное надувательство!

– Всё в порядке, леди. Он хороший джентльмен, очень тихий, очень приятный…

– Вы идиот! Вы ничего в этом не понимаете… Мисс Макнотон, где вы? Ах, вот вы где! Я ведь уже несколько раз просила вас не отходить далеко. Я могу потерять сознание. Проводите меня в каюту, приготовьте аспирин, и пусть Мохаммед не смеет больше ко мне приближаться. Он готов повторять «всё в порядке, леди» до тех пор, пока я не завизжу!

Мисс Макнотон без единого слова протянула Ариадне свою руку.

Сиделка была высокой женщиной тридцати пяти лет, обладавшей спокойной, неброской красотой. Она устроила леди Грэйл в каюте, обложила ее со всех сторон подушками, дала ей аспирин и выслушала постепенно ослабевающий поток ее жалоб.

Леди Ариадне было сорок восемь лет. С шестнадцати лет она страдала от избытка денег. Десять лет назад эта дама вышла замуж за обедневшего баронета, сэра Джорджа Грэйла.

Она была крупной женщиной с приятными чертами лица, которое было испещрено морщинами и с которого никогда не сходило капризное выражение. Яркий макияж, которым она пользовалась, только подчеркивал разрушительное действие времени и несносного характера. Волосы леди попеременно красила или в платиновый, или в красновато-коричневый цвета, из-за чего те выглядели совсем блеклыми и усталыми. Одевалась она слишком броско и носила слишком много драгоценностей.

– Передайте сэру Джорджу, – закончила Ариадна, обращаясь к мисс Макнотон, которая молча стояла с непроницаемым лицом, – передайте ему, что он должен избавиться от этого пассажира на нашем пароходе! Мне необходимо уединение! После всего того, что я пережила за последнее время… – И она закрыла глаза.

– Конечно, леди Грэйл, – сказала сиделка и вышла из каюты.

Пассажир, который вызвал эту бурю эмоций, продолжал сидеть на палубе. Он сидел спиной к Луксору и смотрел вдаль, через Нил, туда, где над темной полосой зелени виднелись золотистые вершины холмов.

Проходя мимо этого человека, Элси бросила на него быстрый, оценивающий взгляд.

Сэра Джорджа она нашла в салоне. В руках у него были четки, которые он с сомнением рассматривал.

– Скажите, мисс Макнотон, по-вашему, эти подойдут?

Сиделка быстро взглянула на ляпис-лазурь.

– Они действительно очень красивые, – сказала она.

– А леди Грэйл они понравятся, как вы думаете?

– Ну нет, я бы так не сказала, сэр Джордж. Понимаете, сейчас ей ничего не понравится. В этом вся проблема. Кстати она просила вам передать, что вы должны избавиться от постороннего пассажира.

У сэра Грэйла буквально отвалилась челюсть.

– А как? Что я должен сказать этому несчастному?

– А никак, – добрый голос Элси Макнотон звучал ободряюще. – Просто скажете ей, что ничего не смогли сделать. И не волнуйтесь, все будет в порядке, – добавила она.

– Вы так думаете? – Лицо мужчины было удивительно беспомощным.

– Вы не должны принимать эти вещи так близко к сердцу, сэр Джордж, – продолжила Элси все тем же добрым голосом. – Вы же знаете, что это все из-за ее здоровья. Поэтому не воспринимайте все так серьезно.

– А вы думаете, что она действительно плоха?

По лицу сиделки пробежала тень. В ее голосе появились какие-то странные нотки.

– Да, мне… мне не совсем нравится ее состояние, – ответила женщина. – Но, прошу вас, не волнуйтесь, сэр Джордж! Это совсем ни к чему, уверяю вас. – Она улыбнулась баронету дружеской улыбкой и ушла.

В салон неторопливо вошла Памела. От ее белой одежды веяло прохладой.

– Привет, дядюшка, – поздоровалась она.

– Привет, Памела, дорогая, – отозвался Джордж.

– Что это у тебя? Какая прелесть!

– Что ж, я рад, что тебе понравилось. А как ты думаешь, твоей тетушке тоже понравится?

– Ей ничего не может понравиться. Никак не могу понять, почему ты на ней женился, дядюшка.

Сэр Джордж ничего не ответил. Перед его мысленным взором пронеслись проигрыши на скачках, настойчивые кредиторы и лицо красивой, хотя и деспотичной, женщины.

– Бедняжка, – сказала Памела, – думаю, что ты был вынужден это сделать. И теперь она здорово портит жизнь нам обоим, не так ли?

– После того, как она заболела… – начал было сэр Грэйл.

– Она совсем не больна, – прервала его племянница. – Совсем! И делает все, что ей захочется. Вот смотри, когда ты ездил в Асуан, она была весела, как, как… как сверчок. Спорить могу, что мисс Макнотон знает, что она прикидывается.

– Не знаю, что бы мы делали без мисс Макнотон, – произнес Джордж со вздохом.

– Что ж, она девушка расторопная, – согласилась с ним Памела. – Правда, я не балдею от нее так, как ты, дядюшка. Не спорь! И не возражай! Ты считаешь ее самим совершенством, и, в каком-то смысле, так оно и есть. Но мне она кажется темной лошадкой. Я никогда не могу понять, о чем думает эта женщина. Хотя она действительно здорово управляется с этой старой кошкой.

– Послушай, Пэм, тебе не следует говорить о своей тете в таком тоне. Проклятие, она очень хорошо к тебе относится!

– Ну да, она же оплачивает наши счета, правда? Хотя жизнь от этого не становится легче.

Сэр Джордж решил поменять тему разговора на более нейтральную.

– Что будем делать с этим новым пассажиром, который едет вместе с нами? Тетя хочет, чтобы на пароходе были только мы.

– Значит, у нее ничего не получится, – холодно произнесла девушка. – Тот мужчина выглядит очень импозантно. Его зовут Паркер Пайн. Я бы сказала, что он служит в Департаменте учетных записей, если такой вообще существует. Смешно, но я, кажется, уже слышала где-то это имя… Бэзил! – обратилась Памела к только что вошедшему в салон секретарю. – Где я могла видеть имя Паркер Пайн?

– На первой странице «Таймс» в колонке «Разыскиваются», – ответил молодой человек, не задумавшись ни на секунду. – «Вы счастливы? Если нет, то приходите на консультацию к мистеру Паркеру Пайну».

– Не может быть! Вот это совпадение! – изумилась девушка. – Давайте будем рассказывать ему о наших проблемах всю дорогу до Каира.

– А у меня никаких проблем нет, – заметил секретарь. – Мы будем просто скользить по золотому Нилу и любоваться храмами… – Он быстро взглянул на сэра Джорджа, который взял в руки газету. – Вдвоем.

Последнее слово больше походило на легкий выдох, но Памела его услышала. Их взгляды встретились.

– Вы правы, Бэзил, – чуть слышно произнесла она. – Как прекрасна жизнь!

Сэр Грэйл встал и вышел. Его племянница нахмурилась.

– В чем дело, счастье мое? – насторожился секретарь.

– Ненавидимая мною жена дядюшки…

– Не волнуйся, – быстро проговорил Бэзил. – Какое значение имеет для нас, что она думает? Просто ни в чем ей не перечь. Вот увидишь, – рассмеялся он, – это прекрасный способ защиты.

В салоне появилась крупная фигура мистера Паркера Пайна. За ней виднелась живописная фигура Мохаммеда, который готовился произнести заранее отрепетированную речь.

– Леди, джентльмены, мы отправляемся, – объявил он. – Через несколько минут по правому борту у нас будет Карнакский храм[55]. Я расскажу вам историю о том, как маленький мальчик отправился покупать жареную баранью ногу для своего отца…

* * *

Мистер Паркер Пайн промокнул лоб. Он только что вернулся с экскурсии к храму Дендеры[56] и теперь в полной мере ощущал, что поездка на осле совсем не подходила человеку его комплекции. Мистер Пайн только собрался отстегнуть воротничок, как его внимание привлекла записка, лежавшая на письменном столе. Открыв ее, он прочитал следующее:

Глубокоуважаемый сэр,

Буду благодарна, если вы воздержитесь от посещения храма в Абидосе [57] и останетесь на борту, так как я хочу проконсультироваться у вас.

С уважением,

Ариадна Грэйл

На крупном и широком лице мистера Паркера Пайна появилась улыбка. Он пододвинул к себе листок бумаги, отвинтил колпачок своей авторучки и принялся писать:

Уважаемая леди Грэйл,

Мне жаль огорчать вас, но в настоящий момент я нахожусь на отдыхе и не даю консультаций.

Затем мистер Пайн подписался и отправил письмо со стюардом. Но только он закончил переодеваться, как ему принесли еще одну записку.

Уважаемый мистер Паркер Пайн,

Я с уважением отношусь к тому, что вы находитесь на отдыхе, и поэтому готова заплатить сто фунтов за вашу консультацию.

С уважением,

Ариадна Грэйл

Мистер Пайн приподнял брови и стал в задумчивости постукивать ручкой по зубам. Ему хотелось увидеть Абидос, но сто фунтов – это сто фунтов, как ни крути. А цены в Египте оказались гораздо выше, чем он мог предположить. И он снова взял ручку.

Уважаемая леди Грэйл,

Я не поеду в Абидос.

С уважением,

Дж. Паркер Пайн

Отказ мистера Пайна сойти на берег вызвал приступ горя у Мохаммеда.

– Очень красивый храм. Все мои гости любят смотреть этот храм, – принялся уговаривать он путешественника. – Я найду повозку. Матросы в кресле снесут вас на берег.

Но от всех этих заманчивых предложений мистер Паркер Пайн отказался.

Он сидел и ждал на палубе. Наконец, дверь в каюту его попутчицы открылась, и из нее выплыла сама леди Грэйл.

– Сегодня так жарко! – тонко подметила она. – Я вижу, вы решили остаться, мистер Пайн. Вы приняли мудрое решение. Не хотите ли выпить чаю в салоне?

Мистер Паркер быстро поднялся и проследовал за дамой. Нельзя было отрицать, что эта дама его заинтриговала.

Казалось, что леди Ариадна испытывает какие-то трудности и никак не может перейти к самому главному. В разговоре она перескакивала с предмета на предмет, но, в конце концов, произнесла изменившимся голосом:

– Мистер Пайн, я хочу, чтобы то, что вы сейчас услышите, осталось строго между нами. Надеюсь, вы это понимаете.

– Естественно.

Ариадна замолчала и глубоко вздохнула. Ее собеседник спокойно ждал.

– Я хотела бы знать, травит меня мой муж или нет, – выпалила она.

Мистер Паркер ожидал услышать все, что угодно, но только не это. Он не стал скрывать своего удивления.

– Это очень серьезное обвинение, леди Грэйл.

– Послушайте, я не дура и не вчера родилась. Я подозреваю его уже какое-то время. Как только Джордж куда-нибудь уезжает, мне становится лучше. Я могу спокойно есть и чувствую себя совершенно другим человеком. Ведь должно же быть этому какое-то объяснение!

– То, что вы говорите, леди Грэйл, очень серьезно. Но не забывайте, что я не детектив, я, если вам будет угодно, скорее специалист по делам сердечным…

– Это понятно, – прервала его Ариадна. – Но меня это как-то мало волнует. Мне не нужен полицейский – я сама в состоянии за себя постоять, будьте уверены, мне нужна определенность. Я не какая-нибудь злодейка, мистер Пайн. И отношусь по-доброму к тем, кто добр со мной. Сделка есть сделка. И я выполнила свои обязательства. Я выплатила все долги моего мужа и не ограничиваю его в деньгах.

Паркер Пайн почувствовал мимолетную жалость к сэру Джорджу.

– А что касается его племянницы, то у нее есть деньги на одежду, на развлечения и на все такое прочее. И все, чего я прошу, – это простой благодарности.

– Благодарность невозможно почувствовать по приказу, леди Грэйл.

– Глупости! – отрезала женщина и продолжила: – Ну, так вот, выясните для меня всю правду. А когда я ее узнаю…

– Что же будет тогда, леди Грэйл? – Мистер Пайн с любопытством посмотрел на новую знакомую.

– Это уже мое дело, – ответила она, плотно сжав губы.

– Простите меня, леди Грэйл, но мне кажется, что вы не совсем откровенны со мной, – сказал мистер Паркер Пайн после минутного колебания.

– Абсурд. Я же сказала вам, чего от вас хочу.

– Да, но вы не сказали, почему.

Взгляды собеседников встретились, и женщина первой отвела глаза.

– Мне казалось, что причина очевидна, – сказала она.

– Нет. Потому что я сомневаюсь в одной вещи.

– И это…

– Вы хотите, чтобы вы оказались правы – или ошиблись?

– Ну, это уже слишком, мистер Пайн! – Леди Грэйл встала, дрожа от негодования.

– Да-да, – сказал тот, мягко кивнув. – Но это не ответ на мой вопрос, как вы сами понимаете.

– Ну-у-у-у!.. – Казалось, что Ариадне не хватает слов. Она выскочила из комнаты.

Оставшись в одиночестве, мистер Пайн задумался. Он был настолько глубоко погружен в размышления, что заметно вздрогнул, когда кто-то вошел в салон и уселся напротив него. Это была мисс Макнотон.

– А вы очень быстро вернулись, – заметил Паркер.

– Остальные еще на экскурсии. Я сказала, что у меня разболелась голова, и вернулась одна, – ответила Элси и, немного поколебавшись, спросила: – А где леди Грэйл?

– Полагаю, лежит в своей каюте.

– Тогда всё в порядке. Я бы не хотела, чтобы она узнала, что я здесь.

– Так значит, вы вернулись не из-за нее?

– Нет, – Макнотон покачала головой. – Я вернулась, чтобы переговорить с вами.

Мистер Паркер Пайн был сильно удивлен. На первый взгляд сиделка показалась ему женщиной, способной самостоятельно решать свои проблемы и не нуждающейся в советах постороннего. По-видимому, он оказался не прав.

– Я наблюдаю за вами с того момента, как вы поднялись на борт, – сказала Элси. – Мне показалось, что вы человек, обладающий большим опытом и широкими взглядами. Мне просто необходим ваш совет.

– Простите меня, мисс Макнотон, но мне кажется, что вы не тот тип, который обычно нуждается в советах. Я бы сказал, что вы человек, который привык полагаться на свое собственное мнение.

– В обычной жизни – да, вы правы. Но сейчас я нахожусь в довольно деликатной ситуации… – Женщина на минуту задумалась. – Обычно я не говорю о своих подопечных, но сейчас, мне кажется, это необходимо. Когда мы отправились из Англии, мистер Пайн, с леди Грэйл все было абсолютно ясно. Говоря простым языком, с ней все было в полном порядке. А теперь это, по-видимому, не совсем так. Понимаете, слишком большие деньги и слишком много свободного времени могут привести к некой патологии. Несколько этажей, которые надо ежедневно убирать, и пять-шесть детишек, за которыми надо ухаживать, превратили бы леди Грэйл в абсолютно здоровую и счастливую женщину.

Мистер Паркер Пайн согласно кивнул.

– Больничные сиделки часто встречаются с различными нервными заболеваниями, – продолжала его собеседница. – Все дело в том, что леди Грэйл наслаждалась своим плохим здоровьем. Поэтому с самого начала в мою задачу входило минимизировать ее страдания, вести себя как можно тактичнее и наслаждаться путешествием настолько, насколько это возможно.

– Очень мудро с вашей стороны, – заметил Паркер.

– Но, мистер Пайн, с того времени ситуация сильно изменилась. Теперь леди Грэйл жалуется на реальные страдания, а не на вымышленные.

– Вы хотите сказать…

– Я подозреваю, что леди Грэйл травят.

– И когда у вас появились эти подозрения?

– Три недели назад.

– Вы кого-то подозреваете? Кого-то конкретного?

Женщина опустила глаза, и мистеру Пайну впервые показалось, что ее ответ прозвучал неискренне:

– Никого.

– А я уверен, мисс Макнотон, что вы подозреваете совершенно конкретного человека, и этот человек – сэр Джордж Грэйл.

– Нет-нет! Этого не может быть. Он такой беспомощный, как дитя… Он не может быть хладнокровным отравителем. – В голосе Элси послышались нотки страдания.

– И тем не менее, вы заметили, что каждый раз, когда сэр Джордж отсутствует, его жене становится лучше и что периоды ее болезни совпадают с периодами его присутствия.

Женщина промолчала.

– Как вы считаете, какой яд использует преступник? Мышьяк? – предположил мистер Пайн.

– Что-то в этом роде. Или мышьяк, или сурьму.

– И какие же шаги вы предприняли?

– Я постаралась как можно тщательнее следить за тем, что леди Грэйл ест и пьет.

Мистер Паркер Пайн кивнул.

– А как вы думаете, сама леди Грэйл ни о чем не подозревает? – небрежно поинтересовался он.

– О нет! Я в этом уверена.

– А вот здесь вы ошибаетесь, – сказал мистер Пайн. – Леди Грэйл как раз подозревает.

На лице мисс Макнотон читалось недоверие.

– Но она способна хранить секрет лучше, чем вы это можете себе представить, – продолжил ее собеседник. – Она женщина, которая хорошо знает, как хранить собственные секреты.

– Я очень удивлена, – произнесла сиделка.

– Позвольте мне задать вам еще один вопрос, мисс Макнотон. Как вы думаете, вы нравитесь леди Грэйл?

– Я никогда об этом не задумывалась.

Их беседу прервали. В салон в развевающихся одеждах, вошел Моххамед.

– Леди. Она слышала, вы вернулись. Просит к ней, – обратился он к Элси. – Спрашивает, почему еще не пришли.

Макнотон поспешно встала. Мистер Пайн поднялся вслед за ней.

– Устроит вас встреча завтра, с утра пораньше? – спросил он сиделку.

– Да, думаю, это лучшее время. Леди Грэйл обычно спит допоздна. А пока я постараюсь быть очень осторожной, – ответила та.

– Думаю, что леди Грэйл тоже стоит поостеречься.

Мисс Макнотон быстро удалилась.

* * *

В следующий раз мистер Паркер Пайн увидел Ариадну Грэйл только перед обедом. Она курила, а в пепельнице перед ней горело что-то, напоминавшее письмо. Леди не обратила на Пайна никакого внимания, и он понял, что она все еще на него обижена.

После обеда он сел играть в бридж с сэром Джорджем, Памелой и Бэзилом. Все, казалось, думали о чем-то своем, так что партия быстро распалась.

Через несколько часов мистера Паркера Пайна разбудили. К нему вошел Мохаммед.

– Старая леди. Сильно болеет, – сказал он. – Сиделка очень боится. Я найду врача.

Мистер Паркер в спешке оделся. Он подошел к дверям каюты леди Грэйл одновременно с Бэзилом Уэстом. Сэр Джордж и Памела были уже в каюте, где Элси Макнотон отчаянно пыталась помочь своей пациентке. Когда мистер Пайн вошел внутрь, у леди Ариадны начались последние судороги. Тело ее выгнулось, затряслось и замерло, а потом упало на подушки.

Мистер Пайн мягко вывел Памелу на палубу.

– Это совершенно ужасно! – всхлипывала девушка. – Ужасно! Она, что…

– Умерла? Да, боюсь, что это так, – вздохнул Паркер.

Он передал Памелу с рук на руки Бэзилу. Сэр Джордж с совершенно ошарашенным видом вышел из каюты.

– Я никогда не думал, что она действительно больна, – бормотал он. – Ни одной минуты.

Мистер Паркер Пайн прошел мимо него и скрылся в каюте.

У Элси Макнотон было бледное, измученное лицо.

– Они послали за врачом? – спросила она.

– Да, – кивнул мистер Пайн, а потом посмотрел на покойную. – Стрихнин?

– По-видимому. Эти судороги трудно с чем-то перепутать. Я просто не могу в это поверить!

Рыдая, сиделка опустилась в кресло. Мистер Пайн похлопал ее по плечу.

Внезапно ему в голову пришла мысль. Он выбежал из каюты и бросился в салон. В пепельнице лежал крохотный несгоревший клочок письма, на котором можно было прочитать всего несколько слов[58]:

– А вот это действительно интересно, – сказал сам себе мистер Пайн.

* * *

Мистер Паркер Пайн сидел в кабинете важного официального лица в Каире.

– Вот и все улики, – задумчиво произнес он.

– На мой взгляд, их вполне достаточно, – отозвался его собеседник. – Мужчина оказался полным идиотом.

– Сэра Джорджа действительно нельзя назвать светочем мысли.

– И тем не менее! – продолжало возмущаться официальное лицо. – Леди Грэйл просит подать ей чашку «Боврила»[59]. Сиделка подает ей чашку. После этого леди хочет, чтобы туда добавили чуть-чуть шерри. Сэр Джордж приносит шерри. А через два часа леди Грэйл умирает со всеми симптомами отравления стрихнином! Пакетик с ядом находят в каюте сэра Джорджа, а еще один – в кармане его смокинга.

– Впечатляющая картина, – заметил мистер Паркер. – А кстати, уже известно, откуда взялся стрихнин?

– С этим пока еще не все ясно. Какое-то количество его было у сиделки – на случай, если леди Грэйл будет жаловаться на сердце, – но она не очень тверда в своих показаниях. Сначала она сказала, что ее запасы не тронуты, а теперь утверждает обратное.

– Такая неуверенность на нее совсем не похожа, – заметил Пайн.

– По-моему, они совершили это вместе. Эти двое, кажется, неровно дышат друг к другу.

– Вполне возможно. Но если б это убийство спланировала мисс Макнотон, то все прошло бы гораздо лучше. Это очень профессиональная молодая женщина.

– И тем не менее… По моему мнению, сэр Джордж влип в это по самую макушку. У него нет ни малейшего шанса.

– Ну-ну, – сказал мистер Пайн. – Тогда мне надо подумать, чем я могу ему помочь.

Он разыскал хорошенькую племянницу баронета.

– Дядюшка никогда бы такого не сделал! Никогда, никогда, никогда! – Девушка была белой от возмущения.

– Тогда кто? – напрямую спросил мистер Паркер Пайн.

– Знаете, что мне кажется? – Памела подошла чуть ближе. – Она сама это сделала. В последнее время у нее что-то творилось с головой. Она постоянно выдумывала всякое…

– А что именно?

– Да какую-то ерунду. Например, про Бэзила. Все время намекала на то, что Бэзил в нее влюблен. А ведь мы с Бэзилом, мы…

– Это я уже понял, – сказал мистер Пайн, улыбаясь.

– Так что все разговоры про Бэзила были выдумкой чистой воды. Мне кажется, она за что-то разозлилась на бедного дядюшку, потом придумала всю эту историю и рассказала ее вам, а затем положила стрихнин в каюту к дядюшке и к нему в карман. А после этого – отравилась. А что, ведь подобное уже случалось, нет?

– Здесь вы правы, – согласился Паркер. – Но не думаю, что леди Грэйл совершила что-то подобное. Она, если позволите, была совсем другим человеком.

– Тогда зачем же она вводила людей в заблуждение?

– А вот об этом я хотел бы узнать у мистера Уэста.

Молодого человека мистер Пайн нашел в его номере. Бэзил достаточно спокойно ответил на его вопросы.

– Не хочу показаться вам дураком, но она в меня влюбилась, – заявил он. – Именно поэтому я не решался сказать ей о нас с Памелой – она бы сразу заставила сэра Джорджа уволить меня.

– Как вы думаете, теория мисс Грэйл похожа на правду?

– Думаю, что да, – с сомнением произнес молодой человек.

– Похожа, да не совсем, – тихо сказал мистер Паркер Пайн. – Надо придумать что-то получше. – Он замолчал и, казалось, на несколько минут погрузился в медитацию. – Думаю, что чистосердечное признание – это самый лучший выход, – наконец энергично произнес мистер Пайн и протянул Уэсту лист бумаги и авторучку. – Напишите его своей рукой, хорошо?

– Написать своей рукой? Что, черт возьми, вы имеете в виду?! – Бэзил уставился на собеседника в полном недоумении.

– Мой юный друг… – Голос мистера Паркера Пайна звучал почти по-отечески. – Мне все известно. Как вы занимались любовью с этой женщиной. Как она стала испытывать угрызения совести. Как вы влюбились в хорошенькую, но нищую племянницу. И даже как вы все это организовали. Медленное отравление ядом. Вполне могло сойти за смерть от гастроэнтерита, а если нет, то все можно будет свалить на сэра Джорджа, потому что вы тщательно следили за тем, чтобы приступы совпадали с периодами его появления. А потом вы узнали, что леди что-то заподозрила и обсудила этот вопрос со мной. Потребовались решительные действия! Вы извлекли некоторое количество стрихнина из запасов мисс Макнотон. Что-то спрятали в каюте сэра Джорджа, что-то в его кармане и не забыли положить достаточное количество в капсулу, которую прислали леди с запиской, что эта «капсула сновидений». Это было очень романтично. Она должна была выпить ее, как только сиделка выйдет из ее каюты, и никто ничего так и не узнал бы. Но вы совершили одну ошибку, молодой человек. Женщин бесполезно просить сжечь письмо или записку – они этого никогда не сделают. Поэтому у меня в руках и оказалась вся ваша переписка, включая и записку, касающуюся капсулы.

Бэзил Уэст позеленел. Все его очарование куда-то испарилось. Он выглядел, как пойманная крыса.

– Будьте вы прокляты! – прорычал он. – Вы все знаете, проклятый мистер Паркер-Сующий-Нос-Куда-Не-Надо!

От физической атаки мистера Пайна спасло лишь появление свидетелей, которых он благоразумно расположил за полуоткрытой дверью.

…Вскоре после этого Паркер опять обсуждал происшедшее со своим другом в одном из высоких кабинетов.

– А ведь у меня не было никаких доказательств! Только почти нечитаемый клочок бумаги с написанными на нем словами «Сожгите это!». Я просто придумал всю эту историю и проверил на нем. И все сработало. Я совершенно случайно с первого раза попал в самую точку. Леди Грэйл сожгла все его письмо целиком, но ведь он об этом не знал! Она была очень необычной женщиной. Когда леди Ариадна обратилась ко мне, я был сильно заинтригован. Она ведь хотела, чтобы я сказал ей, что ее травит собственный муж. В этом случае она планировала бросить его ради молодого Уэста. Но при этом она хотела оставаться честной перед самой собой. Очень любопытный характер.

– Бедная девочка будет очень страдать, – заметил его собеседник.

– Она это переживет, – жестко сказал мистер Паркер Пайн. – Ведь она еще очень молода. А я, например, рад, что на склоне дней сэру Джорджу достанется хоть немного радости, пока еще не совсем поздно. Десять лет с ним обращались, как с червяком, а теперь Элси Макнотон даст ему всю необходимую теплоту.

Он улыбнулся, но сразу же помрачнел и добавил:

– Думаю, что в Грецию мне придется поехать инкогнито. Должен же я, наконец, отдохнуть!

Рассказ двенадцатый Дельфийский оракул[60]

Mиссис Уиллард Дж. Питерс никогда не любила Грецию. А о Дельфах она до недавнего момента вообще ничего не знала.

Сердце миссис Питерс принадлежало Парижу, Лондону и Ривьере. Она была женщиной, которая любила жить в гостиницах. Правда, в ее понимании спальня в гостинице означала комнату с роскошной кроватью, полом, покрытым мягким ковром, широким выбором различных осветительных приборов, включая прикроватную лампу с затененным абажуром, горячей и холодной водой в ванной комнате и телефоном на тумбочке рядом с кроватью, с помощью которого можно было заказывать чай, еду, минеральную воду и коктейли, а также общаться с друзьями.

В отеле в Дельфах ничего подобного не было и в помине, хотя вид из окон был великолепен, а постельное белье – чистым, так же как и вся комната с выкрашенной белой краской стенами. Кроме кровати, в комнате был умывальник, стул и комод. О ванне надо было договариваться отдельно, и она часто огорчала миссис Питерс недостаточно высокой температурой воды.

Миссис Питерс полагала, что будет неплохо как-нибудь мельком заметить в обществе, что она побывала в Дельфах, и искренне пыталась заинтересоваться Древней Грецией. Однако это давалось ей с большим трудом. Скульптуры были здесь какими-то незаконченными – у многих не хватало голов, рук или ног. То ли дело мраморный ангел с крыльями, который был воздвигнут на могиле недавно почившего мистера Уилларда Питерса!

Но все эти мнения дама старалась держать при себе, из боязни, что ее сын Уиллард начнет ее презирать. Ведь приехала сюда она именно ради Уилларда, и только ради него теперь жила в этой холодной и неудобной комнате с угрюмой горничной и совершенно отвратительным шофером, который все время вертелся неподалеку.

Уиллард (до недавнего времени его называли «младший» – прозвище, которое он искренне ненавидел) был восемнадцатилетним сыном миссис Питерс, которого она любила до умопомрачения. И именно Уиллард испытывал это странное влечение к искусству давно ушедших эпох. Именно он – худой, бледный, очкастый и страдающий расстройством пищеварения – заставил обожающую его мать предпринять этот вояж.

Они посетили Олимпию, которая произвела на миссис Питерс грустное впечатление. Ей понравился Парфенон, хотя сами Афины показались городом без будущего. А поездки в Коринф и Микены довели и ее и шофера до полного исступления.

Дельфы, размышляла миссис Питерс, оказались последней каплей. Здесь было совершенно нечего делать, кроме как бродить по улицам и любоваться на руины. Уиллард долгие часы проводил, стоя на коленях и пытаясь прочесть надписи на древнегреческом языке. Изредка он обращался к матери со словами:

– Мама, послушай, разве это не прекрасно? – После чего зачитывал ей длиннющий отрывок, казавшийся миссис Питерс квинтэссенцией скуки.

В то утро Уиллард ушел очень рано, чтобы осмотреть какую-то византийскую мозаику. Его мать, инстинктивно почувствовав, что мозаика не произведет на нее никакого впечатления (как в литературном, так и в духовном смысле), отказалась от этого удовольствия.

– Я понимаю тебя, мама, – сказал Уиллард. – Ты хочешь одна посидеть в амфитеатре или на стадионе, пытаясь навечно запечатлеть в памяти эти древние пейзажи.

– Именно так, детка, – согласилась миссис Питерс.

– Я знал, что это место тебя зацепит, – восторженно произнес молодой человек и отправился на экскурсию.

И вот теперь миссис Питерс готовилась встать и отправиться на завтрак.

* * *

Столовая была почти пуста, за исключением четырех человек, которые уже заканчивали еду. Мать с дочерью, одетые, по мнению миссис Питерс, очень странным образом (дело в том, что ей в голову не приходило относиться к пеплуму[61] как к одежде) и рассуждавшие об искусстве самовыражения в танце; грузный пожилой джентльмен, который помог ей с чемоданом, когда она сходила с поезда, и которого звали Томпсон; и вновь прибывший, лысый джентльмен средних лет, который появился в гостинице накануне вечером.

Этот персонаж был последним, кто задержался в столовой, и вскоре миссис Питерс разговорилась с ним. Женщина она была коммуникабельная и любила общаться с людьми. К сожалению, манеры мистера Томпсона совершенно не располагали к беседе (миссис Питерс называла таких людей «британским отстоем»), а мать с дочерью были слишком высокомерны и заумны, хотя с Уиллардом девушка общалась довольно успешно.

Вновь прибывший же показался миссис Питерс очень приятным человеком. Он умел разговаривать без всякой зауми. Рассказал ей несколько интересных вещей о греках, которые заставили ее подумать о них, как о живых людях, а не как о нудных персонажах исторических книг.

Миссис Питерс подробно рассказала этому туристу об Уилларде, о том, какой он умный мальчик и как его можно было бы справедливо называть мистером Культурой. Что-то было в этом вежливом и благожелательном человеке такое, что здорово располагало к нему собеседника.

Чем он сам занимался и как его звали, миссис Питерс так и не поняла. За исключением того, что он путешествует, чтобы отдохнуть от дел (каких-таких дел?), он не сказал о себе ни слова.

В его компании день прошел быстрее, чем ожидала миссис Питерс. Мать с дочерью и мистер Томпсон продолжали держаться особняком. С Томпсоном они столкнулись, когда выходили из музея, и тот мгновенно отвернулся от них.

Новый знакомый миссис Питерс, нахмурившись, посмотрел ему вслед.

– Интересно узнать, кто этот человек? – заметил он.

Его спутница сообщила ему имя мужчины, но больше ничем помочь не смогла.

– Томпсон, Томпсон… – пробормотал он. – Нет, не думаю, что мы встречались с ним раньше, хотя лицо его кажется мне знакомым… Никак не могу вспомнить.

После полудня миссис Питерс подремала в тенечке. Книга, которую она взяла с собой, была не той «великолепной» книгой по греческому искусству, которую порекомендовал ей ее сын. Совсем напротив, эта книга называлась «Загадка речного трамвая», и в ней были четыре убийства, три похищения и целая плеяда различных ужасных преступников. Миссис Питерс находила это произведение бодрящим и одновременно успокаивающим.

* * *

В четыре часа дня она вернулась в гостиницу. Женщина была уверена, что к этому времени Уиллард уже вернется. Она была настолько далека от мыслей о чем-то дурном, что чуть не забыла прочитать записку, которую, по словам владельца, оставил для нее незнакомый мужчина.

Записка была написана на очень грязной бумаге. Дама машинально открыла ее, но когда прочитала несколько первых слов, то смертельно побледнела и оперлась рукой о стол, чтобы не упасть. Почерк выглядел так, словно писал иностранец, но язык, на котором она была написана, оказался английским.

Леди,

Это передадут вам, чтобы сообщить, что ваш сын спрятан как заложник, в секретном месте. С благородным молодым человеком ничего не случится, если вы четко выполните наши требования. Мы требуем за него выкуп в десять тысяч фунтов стерлингов. Если вы расскажете об этом владельцу гостиницы, или полиции, или кому-то еще, его убьют. Это чтобы вы задумались. Завтра мы сообщим, как заплатить деньги. Если вы не подчинитесь, мы отрежем уши благородного молодого человека и пришлем их вам. А на следующий день, если денег все равно не будет, мы его убьем. И это совсем не пустая угроза. Пусть Кирия [62] думает и остается немой.

Деметриус Мрачный

Невозможно было описать состояние несчастной женщины. Хотя послание было абсурдным и звучало слишком по-детски, оно, тем не менее, донесло до нее мрачную атмосферу свалившегося на нее несчастья. Уиллард, ее мальчик, ее радость, ее серьезный и деликатный Уиллард!

Она немедленно отправится в полицию, она поднимет на ноги всю округу. Но если она это сделает… Ее пробрала дрожь.

Затем, собравшись с силами, миссис Питерс вышла из комнаты и направилась на поиски владельца гостиницы – единственного человека, который мог говорить по-английски.

– Уже поздно, – сказала она, – а мой сын до сих пор не вернулся.

Приятный маленький человечек радостно улыбнулся ей.

– Правильно. Месье отпустил мулов. Он захотел вернуться пешком. Он уже должен был прийти, но наверняка задержался по дороге, – сказал он со счастливой улыбкой.

– Скажите, – резко спросила женщина, – у вас в округе есть плохие люди?

Выражение «плохие люди» этот маленький человечек, с его знанием английского языка, понять не смог. Тогда миссис Питерс спросила проще. В ответ ей сообщили, что в Дельфах живут очень хорошие и очень спокойные люди, которые, все как один, прекрасно расположены к иностранцам.

Туристка еле сдержалась, чтобы не продолжить свои расспросы. Но серьезность угрозы связывала ее по рукам и ногам. Конечно, это могло быть простым блефом. А что если нет? У одной ее подруги в Америке украли ребенка, а она сообщила об этом в полицию, и несчастную крошку убили. Такое тоже случается.

Миссис Питерс чуть не сошла с ума. Что же ей делать? Десять тысяч фунтов – сколько же это? Да, должно быть, что-то около сорока-пятидести тысяч долларов! Что это значит по сравнению с безопасностью Уилларда? Но где найти такую сумму? Сейчас крайне сложно получить наличные. У нее был открыт кредит всего на несколько сотен фунтов.

Поймут ли это бандиты? Услышат ли они ее резоны? Согласятся ли подождать?

Когда к миссис Питерс вошла ее горничная, она довольно резко прогнала девушку. Раздался гонг к обеду, и несчастная женщина направилась в столовую. Ела она абсолютно механически, не видя никого вокруг себя. Для нее комната была совершенно пуста.

Когда принесли фрукты, перед ней появилась еще одна записка. Сердце у нее зашлось от ужаса, но почерк был совершенно не похож на тот, которого она так боялась, – это был аккуратный почерк английского клерка. Не очень заинтересовавшись, женщина открыла записку и прочитала интригующую фразу:

«В Дельфах больше нельзя обращаться к Оракулу, но можно проконсультироваться у мистера Паркера Пайна».

Кроме этого в конверте лежала вырезка с объявлением, к которой была прикреплена копия фотографии из паспорта. С фотографии на миссис Питерс смотрел ее новый лысый друг.

Она дважды прочитала объявление:

«Вы счастливы? Если нет, то приходите на консультацию к мистеру Паркеру Пайну».

Счастлива… Счастлива? Да был ли в мире еще один человек, который был бы так же несчастлив, как она сейчас?!

Миссис Питерс показалось, что новая записка – это ответ на все ее молитвы. В спешке она написала на листке бумаги, который отыскала у себя в сумочке:

«Прошу вас – помогите! Встретимся возле гостиницы через десять минут».

Записку она положила в конверт и велела официанту передать ее джентльмену, который сидел возле окна. Через десять минут миссис Питерс, закутанная в меховое пальто, так как вечер был прохладным, вышла из гостиницы и медленно направилась к руинам, где ее уже поджидал мистер Паркер Пайн.

– Это настоящий подарок небес, что вы оказались рядом, – задыхаясь, произнесла туристка. – Но как вы догадались, что я попала в ужасную беду? Скажите же мне!

– Вас выдало выражение лица, мадам, – мягко ответил мистер Паркер Пайн. – Посмотрев на вас, я сразу же понял, что что-то произошло. Но я жду от вас подробностей.

* * *

Подробности не заставили себя ждать. Миссис Питерс протянула ему письмо, которое мужчина внимательно прочел при свете карманного фонарика.

– Что ж, – сказал он, – документ довольно примечательный. Очень примечательный. В нем есть несколько моментов…

Однако миссис Питерс была не в настроении выслушивать мнение мистера Пайна о документе. Что ей делать, чтобы спасти Уилларда? Ее любимого, нежного Уилларда!

Мистер Паркер Пайн постарался ее успокоить. Широкими мазками он набросал перед ней очень привлекательную картину преступной жизни в Греции. Если верить его словам, то бандиты будут очень внимательно относиться к своему заложнику, потому что для них он – не что иное, как золотая жила. Наконец, постепенно женщина успокоилась.

– И что же мне делать? – всхлипнула она.

– Ждать завтрашнего дня, – ответил мистер Паркер Пайн. – Это если вы не решите обратиться прямо в полицию.

Крик ужаса, который издала миссис Питерс, прервал его рассуждения. Ее дорогого Уилларда в этом случае сразу же убьют!

– И вы думаете, что мальчика вернут мне живым и невредимым? – спросила она.

– Я в этом абсолютно уверен, – еще раз успокоил ее мистер Пайн. – Вопрос только в том, придется ли вам за это заплатить.

– Мне нужен мой мальчик!

– Понимаю, понимаю… Кстати, а кто принес письмо?

– Мужчина, которого владелец не знает. Незнакомец.

– Ах, вот как! Тогда у нас с вами есть шанс. Надо будет проследить за человеком, который принесет письмо завтра. А как вы объясните в гостинице отсутствие вашего сына?

– Я об этом еще не думала.

– Давайте прикинем, – задумался мистер Паркер Пайн. – Думаю, что будет нормально, если вы начнете волноваться по поводу его отсутствия. Стоит даже организовать поисковую партию.

– А вам не кажется, что эти бандиты… – начала возражать женщина и осеклась.

– Нет-нет. До тех пор, пока вы не упоминаете о похищении и выкупе, они будут вести себя прилично. В конце концов, глупо, если вы никак не среагируете на исчезновение сына.

– А вы не могли бы этим заняться?

– Ну конечно, ведь это моя профессия, – ответил мистер Пайн.

Они направились в гостиницу и чуть не врезались в грузную фигуру, которая шла им настречу.

– Кто это был? – резко спросил мистер Паркер Пайн.

– Кажется, мистер Томпсон, – сказала его спутница.

– Ах, вот как, – задумчиво произнес он. – Томпсон, вы говорите?.. Ну что ж, посмотрим, посмотрим…

Ложась в постель, миссис Питерс решила, что идея мистера Пайна насчет письма была совсем не плоха. Ведь тот, кто его принесет, должен иметь контакт с бандитами. Она почувствовала себя успокоенной и заснула гораздо быстрее, чем могла от себя ожидать.

* * *

На следующее утро, одеваясь перед зеркалом, миссис Питерс обратила внимание на конверт, лежавший возле окна. Она подняла его, и ее сердце затрепетало – такой же замусоленный дешевый конверт, все тот же ненавистный почерк! Миссис Питерс разорвала конверт.

Доброе утро, леди.

Вы уже подумали? Пока с вашим сыном ничего не случилось. Но нам нужны деньги. Для вас может быть сложно собрать всю сумму, но нам сказали, что у вас есть бриллиантовое ожерелье. Очень хорошие камни. Вместо денег мы согласны на него. И вот что вы должны сделать: вы или кто-то, кого вы назначите, должны взять ожерелье и принести на стадион. Там поднимитесь к одинокому дереву, растущему около скалы. Глаза будут наблюдать за вами, чтобы пришел только один человек. Там мы обменяем вашего сына на ожерелье. Это должно быть завтра, в шесть часов утра, сразу после восхода солнца. Если вы предупредите полицию, вашего сына убьют по дороге на станцию.

Это наше последнее слово, леди. Если утром нет ожерелья, мы пришлем вам уши сына. А на следующий день он умрет.

Салют, леди.

Деметриус

Миссис Питерс срочно разыскала мистера Паркера Пайна, и тот внимательно прочитал письмо.

– А это правда? – спросил он. – То, что они пишут про ожерелье?

– Абсолютная. Мой муж заплатил за него сто тысяч долларов.

– А наши воры, оказывается, хорошо информированы, – пробормотал мистер Паркер Пайн.

– Что вы сказали?

– Ничего. Просто обдумываю детали происходящего.

– Я уверена, мистер Пайн, что на это у нас нет времени. Я должна вернуть своего сына.

– Но вы же мужественная женщина, миссис Питерс. Вам что, нравится, когда вас шантажируют и отнимают у вас десять тысяч фунтов? Вы что, готовы отдать эти бриллианты какой-то кучке подонков?

– Ну, если посмотреть на это под таким углом… – Мужественная женщина в душе миссис Питерс боролась с матерью. – То я бы много отдала, чтобы с ними поквитаться. Трусливые ублюдки! В ту же секунду, мистер Пайн, как мой мальчик вернется ко мне, я натравлю на них всю полицию в округе. И если надо будет, найму бронированный автомобиль, который довезет меня и Уилларда до станции! – Щеки разозлившейся дамы порозовели.

– Д-а-а-а! – сказал мистер Паркер. – Видите ли, мадам, боюсь, что к подобному они будут готовы. Они понимают, что как только Уиллард возвратится к вам, ничто не сможет заставить вас не поднимать шума на весь город. Поэтому можно предположить, что к такому ходу с вашей стороны они приготовятся.

– Тогда что вы предлагаете?

– Хочу предложить небольшой план, – мистер Паркер Пайн оглянулся. Столовая была пуста и двери закрыты. – Миссис Питерс, я знаю одного человека в Афинах – он ювелир и специализируется на искусственных бриллиантах очень хорошего качества. – Голос мужчины понизился до шепота. – Я позвоню ему. Он может приехать сюда сегодня вечером и привезти с собой неплохую коллекцию камней.

– Вы хотите сказать…

– Он вынет из ожерелья настоящие камни и заменит их искусственными.

– Это самое классное предложение, которое я когда-либо слышала! – Глаза миссис Питерс светились восхищением.

– Ш-ш-ш, не так громко! Могу я попросить вас об одолжении?

– Ну конечно!

– Проследите, чтобы никто не подслушал мой телефонный разговор.

Миссис Питерс кивнула в знак согласия.

Телефон находился в кабинете владельца гостиницы. Маленький человечек сначала помог мистеру Паркеру Пайну соединиться с необходимым номером, а потом беспрекословно покинул комнату. Когда он вышел из кабинета, то увидел под дверью миссис Питерс.

– Я просто жду мистера Пайна, – пояснила она. – Мы собираемся на прогулку.

– Ну конечно, мадам.

Мистер Томпсон тоже находился неподалеку. Он подошел к ним и завел беседу с владельцем гостиницы.

– Можно ли в Дельфах арендовать виллу?.. Нет? Но ведь одна из них расположена прямо над гостиницей!

– Она принадлежит греческому джентльмену, месье. Он ее не сдает.

– А других нет?

– Есть одна, которая принадлежит американке, но сейчас в ней никто не живет. Это на другой стороне деревни. И еще одна принадлежит английскому художнику – она расположена на краю скалы и смотрит прямо на Итею[63].

В этот момент в разговор вмешалась миссис Питерс. Природа наградила ее громким голосом, и она нарочно не старалась приглушить его.

– Послушайте, – сказала она. – Я просто мечтаю о вилле в Дельфах. Город такой естественный и чистый… Я просто в восторге от этого места, а вы, мистер Томпсон? Ну конечно, да, если вы подумываете о вилле. Это ваш первый приезд сюда?.. Да не может быть!

Она не останавливалась до тех пор, пока из кабинета не вышел мистер Пайн, который слабо улыбнулся ей в знак благодарности.

Мистер Томпсон медленно спустился по ступенькам и вышел на улицу, где присоединился к заумным матери с дочерью, которых холодный ветер, с их открытыми руками, пробирал до костей.

Все прошло просто прекрасно. Ювелир приехал как раз перед обедом на автобусе, полном туристов. Миссис Питерс отнесла ему ожерелье. Увидев его, тот что-то одобрительно проворчал, а потом заговорил по-французски:

– Madame peut etre tranquille. Je reussirai[64].

С этими словами он достал из своего небольшого чемоданчика какие-то инструменты и принялся за работу.

В одиннадцать часов вечера мистер Паркер Пайн постучался в номер миссис Питерс и протянул ей замшевый мешочек.

– Получайте!

Женщина заглянула внутрь и воскликнула:

– Мои бриллианты!

– Тише! А вот ожерелье с фальшивыми камнями. Неплохо, правда?

– Просто изумительно!

– Аристопулос – настоящая умница.

– Вы думаете, они ничего не заподозрят?

– А как? Они знают, что у вас с собой ожерелье. Вы передаете его им. Как они могут догадаться о подмене?

– Мне кажется, это просто великолепно, – согласилась миссис Питерс, протягивая ожерелье мистеру Паркеру. – Вы отнесете его им? Или я прошу от вас слишком многого?

– Ну конечно, отнесу. Дайте мне письмо, чтобы я понял, куда надо идти. Благодарю вас. А теперь, спокойной ночи и bon courage![65] Ваш мальчик вернется завтра к завтраку.

– Ваши бы слова да Богу в уши!

– Послушайте, ни о чем не беспокойтесь. Положитесь во всем на меня.

Миссис Питерс провела беспокойную ночь. Когда она смогла заснуть, ей приснились кошмарные сны, в которых бандиты на бронированных машинах расстреливали из ружей Уилларда, убегавшего от них по склону горы в пижаме. Пробуждение принесло женщине облегчение. Наконец, показались первые лучи солнца. Миссис Питерс встала, оделась и села ждать.

* * *

В семь часов утра в ее дверь постучали. Горло женщины так пересохло, что она с трудом произнесла:

– Войдите!

Дверь открылась, и в комнату вошел мистер Томпсон. Дама с непониманием уставилась на него. Говорить миссис Питерс не могла: она сразу же почувствовала, что произошла катастрофа. Однако слова Томпсона прозвучали абсолютно буднично. У него был глубокий, вежливый голос.

– Доброе утро, миссис Питерс, – поздоровался он.

– Как вы смеете, сэр? Как смеете вы!..

– Вы должны простить меня за неожиданный визит в столь ранний час, – сказал мистер Томпсон, – но, понимаете ли, у меня к вам есть дело.

Миссис Питерс наклонилась вперед и посмотрела на него обвиняющим взором.

– Так это вы похитили моего мальчика! Это были совсем не бандиты!

– Это действительно были не бандиты. Намек на бандитов был совсем неубедителен. Мягко говоря, артистичности явно не хватило.

Однако в голове миссис Питерс была только одна мысль.

– Где мой мальчик? – повторила она с глазами, как у разозленной тигрицы.

– Если сказать правду, то он за дверью, – ответил Томпсон.

– Уиллард!

Дверь распахнулась, и в следующий миг Уиллард Питерс, в очках, мрачный и небритый, был прижат к материнской груди. Мистер Томпсон добродушно наблюдал за происходящим.

– И все равно, – сказала миссис Питерс, приходя в себя и поворачиваясь к нему, – вы за все ответите по закону. Можете в этом не сомневаться.

– Мама, ты ничего не понимаешь, – подал голос Уиллард. – Этот джентльмен меня освободил.

– Где же ты был?

– В доме на вершине скалы. Всего в миле отсюда.

– И позвольте мне, миссис Питерс, – произнес Томпсон, – вернуть вам вашу собственность.

И он протянул женщине небольшой пакет, небрежно завернутый в упаковочную бумагу. Сняв ее, миссис Питерс увидела свое бриллиантовое ожерелье.

– Тот мешочек с камнями ничего не стоит, миссис Питерс, – объяснил мистер Томпсон, улыбаясь. – Настоящие камни не вынимали из ожерелья. В замшевом мешочке прекрасные искусственные копии. Как сказал ваш знакомый, Аристопулоса действительно можно назвать гением.

– Я ничего не могу понять, – пробормотала миссис Питерс измученным голосом.

– Взгляните на все произошедшее с моей точки зрения, – сказал мистер Томпсон. – Мое внимание привлекло использование одного имени. Я позволил себе пройти вслед за вами – и вашим толстым приятелем – на улицу, где и подслушал, каюсь, вашу чрезвычайно интересную беседу. Она настолько увлекла меня, что я привлек на свою сторону хозяина гостиницы. По моей просьбе он записал номер, по которому звонил ваш скользкий друг, и организовал все так, что ваша утренняя беседа за завтраком была подслушана официантом. План был совершенно ясен. Пара талантливых похитителей драгоценностей выбрали вас в качестве жертвы. Они все знали о вашем бриллиантовом ожерелье – за вами давно следили, – похитили вашего сына и написали вам это смешное «бандитское» письмо. После этого они сделали так, чтобы вы доверились главному организатору похищения. Все остальное было очень просто. Этот достойный джентльмен передал вам мешочек поддельных камней и собрался исчезнуть вместе со своим подельником. Если б сегодня утром ваш сын не появился, вы сошли бы с ума. Отсутствие вашего друга заставило бы вас задуматься о том, что его тоже похитили. Думаю, что они организовали все так, что завтра на виллу кто-нибудь пришел бы. Этот человек нашел бы вашего сына, и когда вы сели бы с сыном обсудить все произошедшее, то вполне смогли бы догадаться об их замысле. Но к этому времени у преступников имелась бы хорошая фора.

– А сейчас?

– А сейчас я сделал так, чтобы они оказались под надежным замком.

– Негодяй, – сказала миссис Питерс с гневом, вспоминая свою былую доверчивость. – Грязный, скользкий негодяй!

– Да, – согласился мистер Томпсон, – не очень приятная личность.

– Не могу понять, как вы до всего до этого додумались! – с восторгом произнес Уиллард. – Вы, должно быть, большая умница.

Мужчина неодобрительно покачал головой.

– Нет-нет, – сказал он. – Просто, когда вы путешествуете инкогнито и слышите, как кто-то почем зря использует ваше собственное имя…

– Да кто же вы? – отрывисто спросила миссис Питерс.

– Меня зовут мистер Паркер Пайн, – объяснил джентльмен.

Примечания

1

Рассказ «Случай с немолодой женой» был впервые напечатан под заголовком «Озабоченная женщина» в журнале «Вумэнз пикториал» 8 октября 1932 г.

(обратно)

2

«Ритц» – один из лучших пятизвездочных отелей в Лондоне; известен своим рестораном.

(обратно)

3

Классический английский коктейль для женщин.

(обратно)

4

Традиционный английский чай в пять часов пополудни.

(обратно)

5

Знаменитый ювелирный магазин на Бонд-стрит.

(обратно)

6

Один из старейших отелей в Лондоне.

(обратно)

7

Рассказ «Случай со скучающим военным» был впервые напечатан под заголовком «Солдат в поисках опасности» в журнале «Космополитен» в августе 1932 г., а затем, под названием «Приключение по заказу», – в «Вумэнз пикториал» 15 октября 1932 г.

(обратно)

8

Суахили – крупнейший из языков банту и один из наиболее значительных языков Африканского континента.

(обратно)

9

Рассказ «Случай с расстроенной леди» был впервые напечатан в США под названием «Хорошенькая девушка, которая хотела кольцо» в «Космополитен» в августе 1932 г., а затем под названием «Подделка!» в «Вумэнз пикториал» 22 октября 1932 г.

(обратно)

10

Так называют особенно крупные бриллианты.

(обратно)

11

Карточная игра.

(обратно)

12

Так у автора – по-видимому, намеренная квазирусская абракадабра.

(обратно)

13

Герои мультипликационного фильма, которые часто продаются в виде мягких игрушек.

(обратно)

14

Рассказ «Случай с недалеким мужем» был впервые опубликован в США под заглавием «Муж, который хотел сохранить жену» в «Космополитен» в августе 1932 г. Позже, 9 октября 1932 г., он был напечатан в «Вумэнз пикториал» под названием «Увлечение его жены».

(обратно)

15

Одна из 14 клюшек, используемых при игре в гольф, подбитая латунью.

(обратно)

16

Рассказ «Случай с клерком из Сити» был впервые напечатан в США под названием «Клерк, который хотел внести разнообразие в свою жизнь» в «Космополитен» в августе 1932 г., а затем под названием «Приключение за десять фунтов» в «Стрэнд мэгэзин» в ноябре того же года.

(обратно)

17

Имеется в виду Лига наций – международная организация, существовавшая в 1919–1946 гг.

(обратно)

18

В чем дело? (фр.)

(обратно)

19

Ваш паспорт, месье (фр.).

(обратно)

20

Рассказ «Случай с богатой женщиной» – это первый рассказ о мистере Паркере Пайне, который был напечатан в США под названием «Богатая женщина, которая просто хотела быть счастливой» в «Космополитен» в августе 1932 г.

(обратно)

21

Одна из самых роскошных улиц Лондона.

(обратно)

22

В гармоничной связи (фр.).

(обратно)

23

Рассказ «Вы получили все, что хотели?» был впервые напечатан в США в журнале «Космополитен» в апреле 1932 г., а затем, под названием «Случай в “Восточном экспрессе”» в «Нэш Пэлл Мэлл» в июне 1933 г.

(обратно)

24

Сюда, мадам (фр.).

(обратно)

25

Здесь, мадам (фр.).

(обратно)

26

Добрый вечер, мадам (фр.).

(обратно)

27

Услужливость (фр.).

(обратно)

28

Первая смена (фр.).

(обратно)

29

Некогда город, а теперь один из районов Венеции, считается «въездными воротами» в город.

(обратно)

30

Огонь (фр.).

(обратно)

31

И я буду жаловаться на компанию «Вагон-Лит» (фр.).

(обратно)

32

Злодей! Монстр! (фр.)

(обратно)

33

Историческое название района Бейоглу в Стамбуле.

(обратно)

34

Узкий изогнутый залив, впадающий в пролив Босфор в месте его соединения с Мраморным морем.

(обратно)

35

Рассказ «Багдадские ворота» был впервые напечатан под заголовком «У Багдадских ворот» в «Нэш Пэлл Мэлл» в июне 1933 г.

(обратно)

36

Джеймс Элрой Флекер (1884–1915) – английский поэт, вдохновитель Парнасской школы. А. Кристи приводит отрывок из его стихотворения «Ворота Дамаска».

(обратно)

37

В данном случае имеется в виду туристический автобус для междугородних перевозок.

(обратно)

38

Выпускники Итона, одной из закрытых частных школ Великобритании, носили белые галстуки-бабочки.

(обратно)

39

Лишний вес (фр.).

(обратно)

40

Ароматизированный анисом крепкий алкогольный напиток, распространенный на Ближнем Востоке.

(обратно)

41

Эр-Рутба – город в Ираке в провинции Анбар. Поскольку в год там выпадает до 114 мм осадков, он считается «влажным местом».

(обратно)

42

Рассказ «Дом в Ширазе» был впервые напечатан в США в «Космополитен» в апреле 1933 г. После этого, в июне того же 1933 года, он появился в «Нэш Пэлл Мэлл» под заголовком «В доме в Ширазе».

(обратно)

43

В данном случае – десерт (фр.).

(обратно)

44

Британская светская львица, авантюристка, путешественница по Ближнему Востоку.

(обратно)

45

Крепкий французский ликер на основе спирта из сахарной свеклы, трав и меда.

(обратно)

46

Ароматный ликер, вырабатываемый из винного спирта с добавлением высушенной апельсиновой корки.

(обратно)

47

Праздник Нового года по астрономическому солнечному календарю. Обычно отмечается в период 21–23 марта.

(обратно)

48

Великий персидский поэт (ок. 1325–1389/90), уроженец Шираза.

(обратно)

49

Рассказ «Дорогая жемчужина» был впервые напечатан под названием «Жемчужина» в «Нэш Пэлл Мэлл» в июле 1933 г.

(обратно)

50

Температура дана по Фаренгейту; соответствует + 36,7°С.

(обратно)

51

Набатеи – группа семитских племен, занимавшихся скотоводством и обслуживавших караваны, шедшие от Средиземного моря в Месопотамию и обратно. После падения Персии образовали набатейское иудейское государство со столицей в городе Петра.

(обратно)

52

Царь Вавилона, правил приблизительно в 1793–1750 гг. до н. э.

(обратно)

53

Цитата приписывается Д. Гаррику – английскому актеру, драматургу, директору театра Друри Лейн; якобы он произнес ее, когда прощался со сценой.

(обратно)

54

Рассказ «Смерть на Ниле» был впервые напечатан в США в «Космополитен» в апреле 1933 г., а потом появился в «Нэш Пэлл Мэлл» в июле того же года.

(обратно)

55

Ипет-Исут, крупнейший храмовый комплекс Древнего Египта, главное государственное святилище Нового царства.

(обратно)

56

Небольшой город на западном берегу Нила, в котором находится храм богини Хатор.

(обратно)

57

Храм Сети I в Абидосе. Cети I, сын Рамзеса I, правил в 1290–1297 гг. до н. э.; с него начинается период возрождения Египта как государства.

(обратно)

58

«…сула сновидений. Сожгите это!»

(обратно)

59

Марка крепкого консервированного бульона.

(обратно)

60

Рассказ «Дельфийский оракул» был впервые напечатан в США в «Космополитен» в апреле 1933 г., а затем, в июле 1933 г., появился в «Нэш Пэлл Мэлл».

(обратно)

61

Женская верхняя одежда из легкой ткани в складках, без рукавов, надевавшаяся поверх туники.

(обратно)

62

В Библии – благородная дама.

(обратно)

63

Городок в районе Дельф.

(обратно)

64

Госпожа может быть спокойна. Я все сделаю (фр.).

(обратно)

65

Не падайте духом (фр.).

(обратно)

Оглавление

Рассказ первый Случай с немолодой женой[1]

Рассказ второй Случай со скучающим военным[7]

Рассказ третий Случай с расстроенной леди[9]

Рассказ четвертый Случай с недовольным мужем[14]

Рассказ пятый Случай с клерком из Сити[16]

Рассказ шестой Случай с богатой женщиной[20]

Рассказ седьмой Вы получили все, что хотели?[23]

Рассказ восьмой Багдадские ворота[35]

Рассказ девятый Дом в Ширазе[42]

Рассказ десятый Дорогая жемчужина[49]

Рассказ одиннадцатый Смерть на Ниле[54]

Рассказ двенадцатый Дельфийский оракул[60] Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg