«У него цвет глаз фиалковый.»

У него цвет глаз фиалковый. (fb2) - У него цвет глаз фиалковый. 1089K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Екатерина Игоревна Фатеева - Ольга Анатольевна Фатеева

Екатерина и Ольга Фатеевы У него цвет глаз фиальковый

От авторов

Авторы убеждены, что у преступности нет национальности, поэтому национальное происхождение главного героя романа выбрано случайно и исключительно для детализации образа.

Все виды преступлений, описанные в романе, взяты из реальной жизни, многие — с сохранением имен преступников.

Посвящение

Посвящаю книгу своим друзьям, благодаря которым я представляю собой то, что я есть.

Ира и Саша, помните, как я грозилась написать книгу? Ну вот, сдержала обещание. Правда, на другую тему.

Кулямина Ирина, ты одна из моих самых близких подруг. Без тебя моя жизнь была бы совсем иной. Твой острый ум, харизма, непримиримая решительность и пылкий характер не оставляют людей равнодушными. Твои черты отразились на одной из главных героинь этой истории. Спасибо тебе за твою каменную дружбу. Ты — моя опора!

Пичугина Александра! Без тебя нашей троицы не получается! Твоя отзывчивость, доброта и сладость характера не остаются незамеченными окружающими, и особенно, — мужчинами. Красота, кокетливость, любовь к модельному бизнесу, — все эти очаровательные особенности твоей личности мелькают в каждом женском образе этой книги. Спасибо тебе за твою крепкую дружбу и искреннюю поддержку.

С любовью, Екатерина Фатеева.

Вместо предисловия

Признание в любви.

Нью — Йорк, я тебя люблю. Люблю не только за желтые такси, увозящие В красно — желто — зелено — оранжевую осень; Не только за Бродвей и Пятую авеню. Я люблю твою бессонную суету, твои небоскребы, Незнакомых людей, из лиц которых складывается Твое уникальное лицо. Есть в твоих тайных темных Закоулках чудовища, бросающие тень на твою Притягательную красоту. Мы хотим включить свет В этих закоулках и показать чудовищ людям, чтобы Они не доверяли им и не относились к своей жизни Легкомысленно. Но все же, хорошего в твоем облике больше. Нью — Йорк, я думаю о тебе, поэтому чувствую, Как по твоим венам — магистралям и мостам, несется Неудержимая жизненная сила, и Вливается в мою кровеносную систему. Теперь ты и я — одной крови. Даже если ты не замечаешь меня, Не думаешь обо мне, я все равно люблю тебя И буду любить тебя всегда. Искренне твоя, Ольга Фатеева.

ГЛАВА 1. Португальская принцесса Азалия. Нью-Йорк Сити. 2016 год

«Будьте осторожны с живописными людьми».

Стефан Цвейг.

Португальская принцесса Азалия. Нью-Йорк Сити. 2016 год.

Из сообщений СМИ: тело 62 — летней португальской принцессы найдено в ее собственном особняке 21 декабря. Предположительная причина смерти — отравление. Жертва преступления была одета в бальное платье и в неестественной позе уложена на софе. Рядом к стене была прислонена картина с изображением молодой девушки с цветком розовой азалии в руках. В руках погибшей также был цветок розовой азалии. Цветы азалии обнаружены в прическе убитой. К сведению, родовое имя принцессы — Азалия Мария Милагреш Силва Родригеш да Вимар.

* * *

Португальская принцесса Азалия принадлежала к неправящей династии и недавно отметила свой 62 — й день рождения. Вдовствующая бездетная аристократка путешествовала по миру и последние несколько лет проживала в роскошном особняке на одной из самых богатых улиц мира — Пятой Авеню на Манхеттене в Нью-Йорке. Меланхолия и душевное одиночество были постоянными спутниками стареющей женщины. Ее жизнь расцвечивало огромное количество дорогих бутиков, брендовых магазинов, ресторанов на любимой ею Пятой Авеню. Светские тусовки давно наскучили ей и вызывали отвращение.

В комнате для гостей, на втором этаже, стену украшал огромный живописный портрет хозяйки дома. На портрете была изображена хрупкая юная девушка с тонкой прозрачной кожей, белоснежной и безупречно гладкой. Темно — русые блестящие волосы были изящно убраны в пышную прическу. Высокий, с горбинкой, нос придавал лицу аристократический вид. Обнаженная шея восхищала восхитительным изгибом и белизной. Белое платье простого фасона, без украшений, не отвлекало внимания на себя, а служило ненавязчивым фоном, дополняющим красоту принцессы. Крошечные бриллиантовые серьги, освещенные солнечными лучами, бросали отсветы на бархатные розовые щечки, а нежные губы сложились в надменную высокомерную улыбку, плохо гармонирующую с девственной чистотой и воздушностью образа.

Талантливый художник очень точно передал горделивую натуру молодой прелестницы, полной осознания собственной красоты, ощущения здоровой молодости и высокого положения в обществе, основанного на финансовом благополучии. В своих полудетских руках юная принцесса держала цветок розовой азалии. Живописцу удалось донести до зрителя мысль о том, что прекрасный цветок азалии потерялся на фоне более прекрасной принцессы, названной в честь этого цветка.

Сейчас, в 62 года, пожилая женщина выглядела отвратительно. Когда — то бывший ее гордостью аристократический нос, теперь придавал ее лицу, и особенно, профилю, вид хищной птицы. Кожа потускнела и пожелтела, у жесткого рта пролегли глубокие морщины, а покрашенные в каштановый цвет волосы, потеряли эластичность и печально свисали вокруг лица.

Азалия презрительно относилась к косметическим операциям, наблюдая, как некоторые ее состоятельные сверстницы под ножом хирурга превращались в мумий с натянутой кожей, надутыми губами и вытаращенными глазами. Глядя на их тощие, измученные диетой тела, на раскрашенные по — цирковому лица с глубоко запавшими от возраста и худобы глазами, она мысленно называла их «восставшими из гроба».

Многие женщины на земле захотели бы занять ее место, чтобы прожить весело и богато, тратя деньги без оглядки, меняя дворцы, любовников, континенты.

Азалия знала цену деньгам, умела их не только умножать, но и безрассудно тратить. Она щедро одаривала деньгами молодых прохвостов, скрашивавших ее увядание, но ни с кем из них она никогда не была духовно близка. Они хотели денег, она — развлечений.

* * *

Принцесса Азалия родилась в Португалии в 1954 году и выросла в старинном родовом замке, выстроенном из серого камня ее предками в эпоху средневековья. Высота главной круглой башни была 30 метров. Эта высота, увеличенная высотой холма, на котором он стоял, позволяла когда — то наблюдать за окрестными деревнями и за передвижениями врага далеко, до линии горизонта. Ширина стен замка была 5 метров.

Став взрослой, путешествуя по разным городам и странам, в минуты покоя, Азалия закрывала глаза, и перед ней проносились картины воспоминаний из ее жизни в фамильном замке, сопровождаемые музыкой, как в фильме, потому что в замке в течение дня всегда играла музыка.

Мрачный и величественный вырастал он в ее памяти, возвышаясь на зеленеющем холме. Его узкие многочисленные окна бойниц были украшены современными цветными витражами, а массивные двери — вставками из современного серебристого металла. В центре замка стояла старинная часовня. Недалеко от нее — колодец, глубиной 100 метров, предназначавшийся раньше для обеспечения людей водой на случай длительной осады врагом. Владельцы замка очень гордились им, потому что не в каждом средневековом замке мог быть настолько глубокий колодец.

В 20 — м веке полы замка были вымощены белым мрамором, прикрывавшим старинный каменный пол. Некоторые помещения были оставлены в своем первозданном виде, чтобы наследники рода видели и чувствовали историю предков. Когда в полдень солнце поднималось высоко, затемненные залы с высоченными потолками оживали в разноцветных бликах: это солнечные лучи пробивались сквозь цветные стекла витражей.

Несколько раз, ночью, родители вместе с Азалией и охранниками поднимались по внутренней винтовой лестнице на верхнюю смотровую площадку круглой башни. Мать Азалии, любившая все прекрасное, хотела сама посмотреть на звезды и показать их мужу и дочери. Звезды и, правда, были ошеломительно прекрасны: огромные, некоторые ярко светившиеся голубоватым огнем, поражали воображение. Черное бархатное небо не имело никаких посторонних оттенков, и все это зрелище напоминало девочке — подростку Азалии о посещении ювелирного магазина с мамой. Бриллианты, выложенные на бархат, были похожи на звезды, низко опустившиеся над замком. С тех пор она стала любить драгоценные камни, напоминавшие ей небо ее детства.

Жилые залы, измененные современными строительными материалами, и обставленные современной мебелью совсем не напоминали о прошлом предназначении замка. Раньше вокруг него было вырыто несколько рвов, заполненных водой, предназначенных для защиты от врагов. Теперь на этом месте, по желанию сеньоры Изабель, — матери Азалии, были искусственно созданы заросли роз, за которыми ухаживала целая армия садовников. Изабель с дочерью, в сопровождении охраны, спускались в эту долину роз и гуляли там часами. Вместе с принцессой росла кошка неизвестной породы, которую отец привез из поездки любимой дочери на 10-летие. Внешне кошка напоминала клубок белого пуха. Девочка назвала ее Белый Жасмин и всегда брала с собой на прогулки в долину роз. А также с ними гуляла собака — далматинец по имени Клеопатра.

Вьющиеся сорта красных роз обвивали замок, смягчая его суровый вид. Летом, при сильном ветре, аромат цветов, растущих внизу, доносился до вершины холма, но не проникал в замок.

Во время грозы молнии сверкали в окнах — бойницах. Грохот стоял такой, что обитателям замка казалось, что они переместились в 16 век и войска противника осаждают неприступные стены твердыни.

Зимой ветер со снегом завывал вокруг стен, но современные обогревательные системы, которыми был оборудован замок, работали круглосуточно. А огромные камины топились так часто, что уютное тепло сохранялось во всех жилых помещениях.

В замке проживала семья Азалии, состоявшая из ее родителей, ее бабушки, ее троюродного дяди с женой и тремя детьми, и незамужней дальней родственницы её матери.

До замужества мать Азалии, Изабель, жила во Франции в современном поместье, и немного побаивалась своего нового дома, но не хотела менять место проживания.

Замок обслуживало триста человек. Не было необходимости в таком количестве прислуги, но Изабель, боялась находиться в полупустом замке. Поэтому были придуманы разные мелкие дела или странноватые поручения, которыми занималась прислуга.

Например, в штате была девушка — флорист. Ее работа заключалась в том, чтобы три раза в неделю выбирать розы разных сортов около замка и составлять из них букеты для главных залов и спален. Девушку выбирала сама Изабель, мать Азалии. Она непременно хотела, чтобы им девушки было как — то связано с розами. Сотрудники агентства по подбору персонала не сразу нашли для нее такую девушку. Ее звали Розалва, что в переводе с португальского означало «роза на рассвете».

Розалва рано утром (на рассвете) спускалась с холма в сопровождении двух охранников и садовника. Она собирала не только розы, но и полевые цветы и травы, которые дополняли букеты. Также она иногда требовала возить ее по сувенирным магазинам с целью покупки игрушек, статуэток, бантиков и другой мелочи для составления композиций с розами. Запрещено было только трогать красные розы, украшавшие замок. Зимой, поздней осенью и ранней весной букеты составлялись из заказанных по каталогу цветов.

В штате обслуживающего персонала был француз — молодой человек с высшим музыкальным образованием, которого наняла сеньора Изабель для того, чтобы он включал каждый день негромкую музыку в жилых помещениях замка, включая комнаты для прислуги и кухню. К нему обращались месье Бюжо или по фамилии — месье Дюмаж. В помощь ему был приглашен техник, обеспечивавший непрерывную работу катушечных магнитофонов и проигрывателей виниловых пластинок, и занимавшийся ремонтом аппаратуры в случае поломки. Музыка звучала разная — вальсы, блюзы, классические произведения и эстрадные песни разных стран.

Для хранения пластинок была выделен небольшой зал на третьем этаже, он назывался музыкальной библиотекой. Месье Дюмаж регулярно пополнял коллекцию пластинок и записей, для чего он часто выезжал на семейной машине с шофером в крупные музыкальные магазины и студии записи. Пластинки и катушки были расставлены на полках и подписаны по подобию оформления библиотечного фонда. Азалия много времени проводила в музыкальной библиотеке, слушая модные эстрадные песни.

Служанка средних лет, наряженная в белое накрахмаленное платье, несколько раз в день разбрызгивала духи в господских комнатах.

В подростковом возрасте Азалия любила посещать фамильную библиотеку в сопровождении своей гувернантки. Там она знакомилась с историей своей страны и с мировой историей. Особенно ей нравилось перечитывать записи о событиях средних веков.

Отец Азалии постоянно отсутствовал, занимаясь поддержанием финансового благополучия семьи. Редкие встречи с ним оставили хорошее впечатление в душе его дочери. Так как детей кроме Азалии больше не предвиделось, вся родительская любовь отдавалась ей.

Она любила своего отца. За немногочисленными семейными обедами она любовалась его красивыми манерами, и, как ей казалось, привлекательными чертами его лица. Отец всегда мягко и сдержанно общался со своей семьей, не допуская грубости.

Все прелести проживания в замке с любимыми родителями закончились, когда она выросла.

В юности Азалия была выдана замуж за человека своего круга, достойного и богатого, но нелюбимого ею. Он совсем не напоминал ей отца, по которому она теперь очень скучала, и который был ее идеалом мужчины. Разумеется, прессе подавалась история «счастливого брака принцессы Азалии».

После жизни в замке, ей чудилось, что она вышла из темного подземелья на яркий солнечный свет, и глаза никак не могут привыкнуть к нему. Нет, конечно, света в замке хватало, даже слишком. Просто жизнь там настолько была окружена фамильными тайнами, что современная жизнь казалась ей нереальной, выскочившей из будущих веков.

Долгие двадцать два года замужества показались ей скучными и бесцветными. После смерти мужа она редко вспоминала о нем и, чувствуя себя виноватой из — за своего равнодушия, выстроила бессовестно дорогой памятник на месте его последнего пристанища.

Родители Азалии давно умерли один за другим. Остались только дальние родственники, которые раньше жили с ней в замке. Она любила их по — своему, потому что они были отголоском ее счастливого детства, но общалась с ними редко. Встречались они по праздникам, и она дарила им очень дорогие подарки.

Годы промелькнули незаметно, и к 62 — летнему возрасту, все еще носящая титул принцессы, Азалия подошла с $ 23 — х миллиардным состоянием и затаенной обидой на судьбу, не предоставившей ей, когда — то ослепительно красивой и богатой, возможности посмотреть в глаза любимого человека и прочитать в них три магических слова.

* * *

В тот, знаменательный для нее день, 62 — летняя Азалия со скучающим видом осматривала витрины ювелирно — часового дома «Harry Winston» на Пятой Авеню, постоянными покупателями которого были знаменитости, такие как Гвинет Пэлтроу, Энн Хэтэуэй, Натали Портман.

Имя основателя этого магазина, Гарри Уинстона, прославила голливудская актриса Мэрилин Монро в фильме «Джентльмены предпочитают блондинок», исполнив песню «Бриллиант — лучшие друзья девушек». В песне были такие слова: «поговори со мной, Гарри Уинстон, расскажи мне все о них».

У одной из витрин молодой человек, лет тридцати, примерял часы. Он продолжительно посмотрел на проходившую мимо Азалию. В свете неоновых светильников глаза парня сверкали и были неестественного фиолетово — синего цвета, похожего на ультрамарин. Его глаза соперничали своей красотой с драгоценными камнями, разложенными на витринах этого магазина.

«Линз такого цвета не бывает», — пронеслось в голове у принцессы.

Едва заметный укол в сердце приятно встревожил Азалию. Принцесса, как и большинство представительниц прекрасной половины человечества, обладала столь же прекрасной юной душой, не желающей мириться со своим возрастом.

Рождественские праздники многими людьми воспринимаются как время исполнения желаний и тайных надежд. Вот и настоящая принцесса Азалия почувствовала себя сказочной принцессой, встретившей прекрасного принца. Этому немало способствовало то, что магазин был декорирован дорогими украшениями под заснеженный зимний лес. На покрытых искусственным белым инеем деревьях, мерцали бледно — фиолетовые фонарики, создавая иллюзию таинственности и нереальности происходящего. Принцесса начала грезить наяву: она представила себя рядом с синеглазым принцем на лесной дороге, окруженной высокими сугробами. Они вели сказочного единорога к водопою — незамерзшей полынье живописного озера. Крупные узорчатые снежинки шелестели вокруг них, падая вниз и ложась им под ноги девственно — белым кружевом.

Азалия не смогла заставить себя соблюдать приличия и продолжала с волнением и любопытством осматривать незнакомца. Тот в свою очередь, не отводил от нее пристального взгляда. Растерявшийся продавец вежливо замолчал и не знал как ему себя вести.

Золотистые локоны, ниспадая на плечи молодого человека, создавали романтический образ представителя творческой профессии. Образ дополняла темная однодневная щетина. Среди сверкающих витрин и сказочных рождественских украшений он явился ей высоким, красивым эльфом с бездонными темно — фиолетовыми глазами с синим отливом.

— Даниил, — широко улыбнулся он, обнажая белоснежные зубы и тряхнув шелком золотых волос.

Пожилая женщина обернулась назад, предполагая, что он обратился к кому — то за ее спиной. Но за спиной никого не было. Радость захлестнула ее душу. Она счастливо засмеялась и выдохнула:

— Азалия. Меня зовут Азалия…

Даниил, не обращая внимания на продавца, серьезно и просто сказал:

— Я принимаю ваше приглашение на коктейль сегодня вечером.

— Капризная принцесса цветов Азалия, — добавил он проникновенным полушепотом, настойчиво глядя ей в глаза. — Кажется, так цветоводы называют это прекрасное растение, требующее к себе много внимания и заботы?

Азалия, покраснев как неопытная девушка, достала свою визитку, украшенную глазком изумруда, и ручку. Написала на ней свой адрес и подала ее Даниилу.

— Я буду ждать вас в 8 вечера, — застенчиво проговорила она и быстро вышла из магазина.

* * *

Подъехав на своем новом «Бентли» к многоэтажному роскошному дому принцессы, Даниил немного растерялся, не сообразив где главный вход, так как увидел четыре подъезда. Он вышел из машины и посмотрел на окна первого этажа. У левого подъезда стукнула дверь и на крыльцо вышла сама хозяйка, плотно укутанная в меховое манто. Даниил знал, что сегодня распущена вся прислуга, иначе, зачем он такой красивый?

Азалия пригласила его зайти кивком головы и незаметно нажала на потайную кнопку, отключающую все внутреннее наблюдение. Наружное давно уже было отключено. Она знала, что видео, раскрывающее подробности ее интимной жизни, имеет рыночную стоимость, поэтому так осторожничала.

Гость сам закрыл тяжелую дверь. Принцесса приняла из его рук огромный букет розовых азалий и рассмеялась, — счастье разлилось по всему ее телу, светилось в ее глазах. Она чувствовала себя юной и красивой. Тщательно подобранная одежда и драгоценности, умело нанесенная профессионалом омолаживающая косметика, замысловатая прическа, — все это убавило женщине лет 15. Восторженное состояние украсило ее взгляд и преобразило лицо. Даниил с интересом всмотрелся в изменившееся лицо аристократки и довольно улыбнулся: ему понравилось то, что он увидел.

Азалия повернулась и повела его по длинному коридору за руку, через огромную гостиную, по ступеням на второй этаж в большую светлую комнату для гостей. Взгляд молодого человека остановился на портрете красивой девушки, отдаленно похожей на Азалию. Он смотрел долго и удовлетворенно сказал: ты красивая.

Комната была выполнена в серебристых тонах. Огромное высокое окно с балконом, выходящее во двор, было занавешено белыми шторами из прозрачной газовой ткани. В комнате горел свет. Посреди комнаты стоял серебряный стол. Коктейли и закуски были выполнены на «высоком художественном уровне».

Даниил сел на серебряный стул с витыми ножками и достал из сумки фотоаппарат. Потом взял в руку коктейль и доверительно сообщил:

— У меня есть хобби — фотография. Сегодня я сделаю целую обойму снимков прекрасной принцессы.

Лицо Азалии изменилось.

— Не бойся, я не папарацци. Я дизайнер, вот моя визитка, — протянул он фальшивую карточку. Этот фотоаппарат память об отце. Хочешь, я покажу тебе снимки моей семьи?

Азалия согласно кивнула и пододвинула к нему другой серебряный стул для себя.

— Я принес их для тебя, чтобы мы могли познакомиться лучше.

Даниил достал из сумки пачку фотографий и стал не спеша перебирать их, потягивая коктейль.

— Это моя мама, у нее так же, как и у тебя, «цветочное» имя. Это я в пятом классе. Это мой любимый пес, его зовут Бруно.

Когда фотографии закончились, Азалия встала и включила музыку.

— Хочешь потанцевать? — тихо спросила она.

Даниил молча встал, нежно обнял ее за талию, и стал медленно кружить по комнате.

Он безотрывно смотрел на Азалию и пытался представить ее лицо мертвым и спокойным. Это ему всегда легко удавалось. Любопытство все больше и больше овладевало им. С этого момента он почувствовал, что любил эту женщину всегда, всю свою жизнь. Каждый раз, представив жертву мертвой, он влюблялся в нее безоглядно, сразу, по — юношески восторженно.

— Голубые сапфиры в твоих серьгах дрожат и переливаются, как моя душа, которая полюбила тебя с первого взгляда. Ты веришь в любовь с первого взгляда, Азалия?

— Я верю, — ответила она. — А ты не обманываешь меня?

— Посмотри в мои глаза, и ты узнаешь ответ. Что ты видишь в моих глазах?

— Вижу, что мои драгоценные сапфиры по сравнению с твоими глазами булыжники с мостовой, — скромно улыбнулась она.

— Могу ли я попросить тебя надеть свое самое красивое бальное платье, а прическу украсить цветами азалии? Ты позволишь мне сделать снимки?

Азалия заколебалась:

— Тебе не нравится мой наряд?

— Нравится. Но ведь ты настоящая принцесса, не правда ли? Разве я не подхожу на роль прекрасного принца, который достоин увидеть тебя самой красивой на балу?

— Хорошо, я выполню твое желание, прекрасный принц, — загадочно улыбнулась она и пошла к выходу.

— Стой там. Обернись ко мне через плечо, — сказал Даниил.

Принцесса обернулась и серьезно, без улыбки посмотрела в объектив. Раздался щелчок.

— Готово. Надеюсь, мой фотопортрет будет не хуже этого, — указал он глазами на картину, висевшую на стене.

Азалия вышла, а Даниил, привстав, вылил в ее недопитый коктейль содержимое непрозрачного пузырька.

Через некоторое время Азалия вернулась в комнату в пышном бальном платье нежно — голубого цвета. Размах подола платья достигал 4-х метров в диаметре. Многочисленные невесомые шелковые юбки таинственно шуршали и перекатывались при шаге подобно волнам океана. Верх платья из плотного шелка, расшитый серебряными нитями, утягивал талию. Небольшие бриллианты украшали неглубокий вырез платья. На обнаженных руках, чуть выше локтя, поблескивала белая газовая накидка, усыпанная мелкими бриллиантами. Крупные прозрачные бриллианты в ушах солнечными зайчиками играли на щеках Азалии. Розовые цветы были изящно и со вкусом вплетены в каштановые волосы.

Казалось, что моложавая принцесса медленно плывет в голубом пенном облаке морского прибоя, поблескивающем бриллиантовой россыпью. Комната стала казаться тесной для такого наряда.

Даниил усомнился в реальности происходящего: роскошная сказочная принцесса, с царственными манерами, с безупречно прямой спиной, в оглушительно дорогом и великолепном наряде, ровной плавной походкой торжественно шла ему навстречу. И дарила свою нежную улыбку исключительно ему.

Он представил ее навсегда уснувшей и прекрасной в окружении «морской пены» воздушных тканей, бриллиантов и нежно — розовых цветов. Его сердце бешено заколотилось. Он кинулся к ее ногам и, взволнованно, прерывающимся голосом проговорил: я люблю тебя. И тут же упал в обморок.

Очнувшись, он увидел над собой лицо прекрасной возлюбленной. Именно так он будет называть ее до тех пор, пока ее красота не отпустит его, не освободит от своих чар.

Азалия сидела на полу, придерживая руками его голову, и тревожно смотрела на него.

— Прости, дорогая, я напугал тебя? Прости меня, — и, улыбнувшись, добавил:

— Красота принцессы убила наповал слабонервного принца.

Азалия, похорошевшая и тихая, смотрела на него с обожанием. Впервые в ее жизни появился мужчина, которого она полюбила с первого взгляда и, что самое важное, он, похоже, также искренне полюбил ее.

Даниил взял за руку свою принцессу и повел к белоснежной софе. Усадив ее, принес недопитый ею коктейль и взял свой. Потом включил негромко музыку. Он молча пил коктейль. Они смотрели друг на друга. Все важные слова были сказаны и вслух и мысленно. Азалия придвинулась к нему, робко коснулась золотых локонов, и заглянула в его ультрамариновые глаза.

— Знаешь, — сказала она, сделав один глоток из бокала, я…, и, не договорив, замертво рухнула ему на руки.

Даниил мелко задрожал. Вот он кульминационный момент его любви! Нельзя медлить пока еще тело возлюбленной не стало чужим и неподатливым. Вскочив на дрожащие непослушные ноги, он стал укладывать ее на софе, пытаясь красиво разложить огромное платье. Он посмотрел на ее портрет и вложил в руки Азалии цветок. Остальные цветы разложил на полу рядом с софой. Снял портрет со стены и поставил у ее изголовья. Взял фотоаппарат и начал увлеченно щелкать, заходя с разных сторон, то удаляясь, то приближаясь, то вскакивая на стул.

Прошло примерно полчаса. Уставший и опустошенный, Даниил сел на пол. Немного погодя, он поднялся и подошел к своей навсегда уснувшей принцессе, поцеловал ее в лоб и пошел к выходу. Еще раз обернулся, чтобы запечатлеть в памяти комнату.

Он никогда не мелочился, не брал чужие деньги и вещи, как дорого они бы не стоили. Его больное воображение навязывало ему идею, что он артист, художник высокого класса, чьи гениальные произведения искусства останутся в веках. Его завораживал сам процесс творчества — создание фотографии смерти.

Считая цифровые фотокамеры лишенными художественных средств, фотограф Даниил Голденблюм, использовал раритетные пленочные фотоаппараты, типа «Leica», создавая необычные портреты, пейзажи, натюрморты. Многие известные люди из шоу — бизнеса и политики платили огромные деньги за собственные фотосессии, придававшие их облику привлекательный вид, и намекавшие на незаурядное внутреннее содержание. Таким волшебным образом талант художника преображал действительность. Иногда снимки, выполненные на подобном фотоаппарате, использовались для того, чтобы изменить прошлое клиента, молодость которого приходилась на расцвет пленочных фотокамер. На новых фотографиях человек представал перед зрителем с новой биографией. Биография была отмечена вещественными признаками тех лет, и записана на старинной фотопленке. Придирчивому взгляду критика было не зацепиться за эффекты состаривания снимка в цифровой фотосъемке, знакомые каждому школьнику по бесплатному онлайн — редактированию фотографий в интернете.

Как ни странно, художественный талант и высокое эстетическое чувство не одергивали Даниила Голденблюма, когда он подливал яд в напитки своим наивным жертвам.

Горе, повредившее его ум, не давало покоя, заставляло искать все новых и новых жертв, — он тосковал по умершей матери. Она была единственным человеком, которому он доверял и с кем был духовно близок. Он сознательно подавлял в себе голос совести, наряжаясь в печаль, требующую приносить на алтарь любви к матери, чужие жизни.

Пытаясь заглушить в себе душевную боль, он искал женщин, названных в честь цветов, как его мать Пирхи, что в переводе с еврейского означало «мой цветок». По странной случайности к ее имени присоединилась «цветочная» фамилия мужа «Голденблюм» — «золотой цветок».

Перед его мысленным взором всплыло красивое лицо матери, очень похожее на его лицо. Прозрачные голубые глаза светились добротой. У нее всегда было очень кроткое выражение лица и тихий мелодичный голос. Почти физически ощутил, как ее руки нежно гладили его по голове в детстве.

Вспомнил, как с отчаяния, за несколько минут до кремации, стал торопливо делать ее последние снимки. Когда он проявил пленку, милые черты на кадрах были едва узнаваемы: слезы мешали смотреть, и фотографии получились непрофессионально неудачными, смазанными.

Даниил очень расстроился и рассердился на себя: как он, незаурядный художник, известный нью — йоркский фотограф, мог испортить память о горячо любимой матери? Исправить уже ничего не возможно.

И тогда в его воспаленном мозгу родилась сумасшедшая идея: он мог исправить ошибку. Надо просто найти мертвую «модель» сделать такие снимки, которые смогут выразить его печаль. А также передать образ совершенной красоты, не поддающейся влиянию смерти.

По какому признаку выбрать модель? Она должна быть внешне похожа на его мать? Но кто может сравниться с ее образом, который навечно запечатлела его память? Кто сможет соперничать с той, чьи имя и фамилия означают «мой золотой цветок»?

Символически ее образ может нести любая мертвая женщина, носящая «цветочное» имя. И вот тогда он создаст настоящие шедевры, которые загладят его вину перед памятью матери, запечатленную на посмертных фотографиях на недостойном ее уровне.

Даниил чувствовал, что его творческий вечер требует окончательной точки. Он освободился от чар принцессы, он больше не любил ее и опять стал свободен. Заключительным аккордом прошедшего вечера стали строки из Джона Китса, которые он прочитал едва слышно на прощанье:

День отошел и все с собой унес: Влюбленность, нежность, губы, руки, взоры, Тепло дыханья, темный плен волос, Смех, шепот, игры, ласки, шутки, споры. Поблекло все — так вянут вмиг цветы. От глаз ушло и скрылось совершенство, Из рук ушло виденье Красоты, Ушел восторг, безумие, блаженство.

ГЛАВА 2. Первая любовь

Долорес О’Брайан была соседкой Даниила Голденблюма, когда он был маленьким и жил с родителями. Их квартиры находились на одном этаже. Они знали друг друга с самого раннего детства и были сверстниками. Они даже учились в одной школе, но в разных классах. Долорес, симпатичная черноглазая девчонка, нравилась многим мальчикам. Когда ей исполнилось семнадцать, ее красота, подкрепленная косметикой и оригинальными женскими украшениями, разбила не одно мальчишеское сердце.

Ее же сердце принадлежало молчаливому золотоволосому Даниилу. Она пользовалась любым случаем в школе, чтобы привлечь к себе внимание синеглазого парня, которым интересовалась вся женская половина школы. Воспользовавшись своим соседским положением, Долорес сумела подружиться с его религиозной матерью, миссис Голденблюм, и стала посещать ее несколько раз в неделю с целью чтения Библии.

Ее старания не прошли даром: Даниил стал внимательнее присматриваться к ней. Он заметил, что те дни, в которые он не видел девушку, были скучными и однообразными. Он ждал, когда Долорес с его матерью, обсудив библейские дела, выйдут на кухню пить чай с маминым домашним печеньем, и он присоединится к ним. Он любовался ее смуглыми щеками, раскрасневшимися от чая и от волнения. Даниил прочитал в какой — то восточной книге, что темные глаза главной героини были похожи на черных бабочек. Он украдкой любовался этими красивыми бабочками, обрамленными длинными густыми ресницами. Ему очень хотелось погладить ее прямые и блестящие черные волосы.

Они незаметно для матери переглядывались, и были так счастливы, как могут быть счастливы беззаботные подростки, чьих чистых душ еще не коснулась житейская рутина. Долорес не делилась своим секретом с подружками, также и Даниил не говорил своим друзьям ничего о Долорес. Эта их маленькая тайна, делала жизнь интереснее, украшала будни. Они не говорили друг с другом о любви, но каждый из них был уверен, что любим. Они наслаждались своим первым чувством молча и интуитивно оберегали свою возвышенную любовь от других людей, тщательно скрывая свои чувства.

Даниил придумал хитрость, чтобы видеться со своей тайной возлюбленной чаще, он сказал родителям, что попросил Долорес помогать ему с уроками по математике. С тех пор они стали вместе выполнять школьные домашние задания, и их встречи стали каждодневными. Это, конечно не ускользнуло от внимания матери Даниила. Она радовалась за них и мечтала о том, как после школы они поженятся.

Родители Долорес ничего не подозревали, так как думали, что она общается исключительно с миссис Голденблюм на библейские темы.

* * *

Так прошел год, и наступила весна. Даниил и Долоре стали встречаться в Центральном парке, добираясь туда по отдельности. Это предложила Долорес, потому что она не хотела, чтобы вся школа обсуждала их отношения, которые они еще сами не обсуждали друг с другом. Они выискивали в парке нелюдные места и, спрятавшись в густой зелени деревьев, обнимались и целовались.

В тот будний день они встретились в два часа дня у одного из озер, объятого ароматом цветущей японской вишни — сакуры. В будни парк обычно немноголюден, и можно практически в полном одиночестве любоваться природой. Они распаковали сумку, приготовленную для пикника. Даниил постелил на траву толстый плед. А Долорес достала горячий кофе и бутерброды. Они сидели обнявшись, и наблюдали за птицами.

Сзади них послышались шорохи. Они обернулись и увидели трех парней, лет по семнадцать. Парни не спеша прогулялись к берегу озера, не обращая внимания на влюбленную парочку, и пошли обратно. Проходя мимо, один из них сильно ударил чем — то железным по затылку Даниила, а второй, одновременно с ним, затолкал тряпичный кляп в рот Долорес. Даниил упал без сознания. Когда он очнулся, его голова так болела, что ему было больно даже посмотреть в сторону.

Превозмогая боль, он повернул голову на шум и увидел, что один из парней насилует извивающуюся Долорес, и бьет ее кулаком в бок, чтобы остановить сопротивление с ее стороны. Даниил попытался встать, но голова закружилась. Его вырвало прямо на одежду. Превозмогая дикую боль, он поворачивал голову влево и вправо, ища защиты от случайных прохожих, но никого не было видно. Долорес с закрытым ртом не могла позвать на помощь. Даниил собрал силы и медленно встал на ноги. Пошатываясь, он поспешил к Долорес, но получил сильнейший удар по уху и полетел на землю. Двое стали молча пинать его в живот и по ребрам. Когда они отошли от него, он не потерял сознания, а лишь тихо стонал.

Невдалеке послышалась чья — то речь. Насильник отстал от Долорес и все трое быстрым шагом скрылись из виду. Даниил хотел позвать на помощь проходящих невдалеке людей, но из его горла вместо голоса раздалось шипение. Он попытался ползти, но не смог и обессиленный, упал лицом в прохладную траву. Долорес неподвижно лежала, подтянув ноги к груди и беззвучно плакала.

Примерно через полчаса Даниил поднялся и подошел к Долорес. Он поставил ее на ноги и крепко обнял. Так они очень долго стояли, пошатываясь, не проронив ни единого слова. Потом Долорес достала свою косметичку и вытерла вокруг глаз и на щеках подтеки от туши. Они молча вместе доехали до дома. Долорес пошла в свою квартиру, а Даниил в свою. Пришедшей с работы вечером матери он сказал, что его избили и поэтому он не будет ходить в школу несколько дней. На ее тревожное беспокойство ответил резковато:

— В полицию жаловаться не смей и отцу ничего не рассказывай, скажи ему, что у меня грипп. Дай мне обезболивающее. И позвони в школу, придумай что — нибудь.

Тихая миссис Голденблюм не стала возражать взрослеющему сыну.

На следующий день Даниил проснулся рано утром от того, что все тело ныло от боли. Он дрожащими руками долго доставал таблетки из упаковки, лежащей на прикроватной тумбочке, а потом выпил две штуки, и уставший, откинулся на подушку.

Он стал вспоминать жуткие события вчерашнего дня. Он припомнил, как парень насиловал Долорес, и к его горлу подступила тошнота. Он почувствовал брезгливость и презрение к униженной девушке. Весь романтический флер, до сих пор таинственно окутывавший образ его подруги, улетучился, и его место заняло устойчивое отвращение к Долорес. Ее лицо, фигура и блестящие волосы, некогда заполнявшие его мечты, теперь вызывали гадливость.

Долорес не смогла рассказать родителям о своем страшном несчастье. Собрав всю волю, девушка мужественно изображала спокойствие, в то время как душа разрывалась от боли.

На следующий день в школе Долорес искала глазами Даниила. Душевная боль стала усиливаться. Она испугалась за его здоровье, нафантазировав, что он умирает в больнице от тяжелых последствий избиения. Не дождавшись окончания уроков, она побежала к нему домой. Позвонив в двери Даниила, Долорес, приложив ухо, слушала тишину с той стороны. Она громко заплакала, сокрушаясь, что не знает, в какой больнице он сейчас умирает. Горе охватило ее и она, не понимая, что делает, стала громко стучать в дверь. Неожиданно дверь открылась. На пороге, сутулясь и придерживая рукой живот, стоял Даниил. Он пренебрежительно посмотрел на нее и раздраженно, с неуважительной интонацией сказал:

— Больше не ходи сюда. Я не хочу тебя видеть.

Он закрыл дверь. Слышно было, как его медленно удаляющиеся шаги, шаркали по полу.

Долорес, растерявшись от неожиданности, продолжала стоять около квартиры. Слезы прекратили течь из ее глаз. Она мысленно повторяла только что услышанные слова, пытаясь проникнуть в их смысл. Смысл ускользал, потому что в этих словах не могло быть смысла вообще.

Вечером, пришедшие с работы родители, застали Долорес в кровати одетой. У нее был жар, она бредила. Ее увезла в больницу скорая помощь. На следующее утро жар прошел, она пришла в себя и у нее началась неконтролируемая истерика. Долорес поставили успокоительный укол и перевели в психиатрическое отделение, в котором она пролежала полгода. Диагноз, поставленный в больнице, туманно и непонятно указывал на «клиническую картину нарушения гормонального баланса, свойственного подростковому возрасту». Выйдя из больницы, похудевшая и повзрослевшая Долорес, не стала продолжать обучение в школе и пока находилась дома. Она не хотела смотреть в окно, боясь увидеть Даниила. Долорес занималась домашними делами и увлеклась вязанием. Она боялась читать книги и смотреть фильмы, опасаясь услышать историю про любовь или про изнасилование. На улицу она тоже боялась выйти. Ей даже было страшно находиться дома, но любящие родители, так и не узнавшие ее тайну, пригласили к себе ненадолго близкую родственницу, чтобы она скрасила одиночество Долорес.

Миссис Голденблюм спросила сына, почему Долорес больше не приходит. Он ей кратко ответил:

— Нашла себе другого парня. Больше не пускай ее к нам домой.

Его мать проплакала всю ночь, сожалея о случившемся. Первое время, встречая Долорес, она пыталась поздороваться с ней, но та отворачивалась, и миссис Голденблюм стала молча проходить мимо. Но она всегда с сожалением и симпатией смотрела вслед Долорес.

После происшествия в Центральном парке, Даниил ожесточился: любые незначительные разногласия в споре со сверстниками, стали переходить в жестокие драки. Некоторые его друзья и знакомые парни, не сумев объяснить ему, что боевой настрой в дружбе неуместен, прервали с ним отношения навсегда, ограничив знакомство с ним кивком головы при встрече.

* * *

Даниил Голденблюм, как и многие серийные убийцы, в кругу своих коллег по работе имел характеристику человека отзывчивого, добродушного и щедрого. На следующий день после убийства принцессы Азалии, «отличный босс», владелец фотосалона в престижном районе Нью — Йорка — Даниил Голденблюм, сел в свой «Бентли» около шести вечера. В хорошем расположении духа он отправился в более дешевый район Манхэттена. Там жил один из его помощников по работе — Ричард Уайт. Голденблюм обещал ему, что прокатит его по вечернему городу вместе с его девятилетним сыном Филом, чтобы показать ребенку праздничный Нью — Йорк.

Заехав за ними, Даниил сначала повез их по сверкавшим иллюминациями улицам на Центральный вокзал. Там они несколько минут смотрели грандиозное лазерное представление в холле имени Вандербильта. Потом съездили на Бродвей, который в Рождество и в Новый год так ярко освещен праздничными огнями, что его стали называть в это время года «Great White Way» — «Большой Белый Путь». Оттуда они поехали на главную елку Нью — Йорка, которую наряжают каждый год в Рокфеллеровском центре, около знаменитого 70 — ти этажного небоскреба «Дженерал Электрик Билдинг», который Фил видел только по телевизору и на картинках. С любопытством понаблюдал он за людьми, заполнившими каток, залитый под золотой скульптурой Прометея, недалеко от небоскреба. Все это время мальчик был переполнен впечатлениями и счастьем; он с наслаждением прикасался к обивке «Бентли». Около десяти вечера Голденблюм отвез довольных Ричарда и Фила домой.

Все, кто на него работал в его собственном престижном фотосалон — галерее «Private collection» (Частная коллекция) в районе Сохо (SoHo), самом «модном» районе Нью — Йорка на Манхэттене, любили и уважали мистера Голденблюма («такого молодого и такого талантливого»).

Район Сохо известен своей необычной архитектурой — зданиями 19 — го века. А также тем, что здесь сосредоточены арт — галереи современного искусства, множество магазинов, кафе, ресторанов. Несмотря на жесточайшую конкуренцию, Голденблюм процветал и давал возможность хорошего заработка своим сотрудникам. Он ежеквартально выплачивал большую премию всем, кто добросовестно работал на него. Не каждый смог бы успешно развивать фотобизнес рядом с недавно открывшейся культурной площадкой «Cadillac House», собравшей под своей крышей фотогалерею современных талантливых художников, модный дом, лаунд — кофейню (бар — гостиная с негромкой музыкой для встреч и приятного времяпрепровождения). К тому же, «Cadillac House» привлекает толпы посетителей проведением дизайнерских шоу, концертов.

Внимательность Даниила к окружающим и его дружелюбие бросались в глаза. Прошедшим летом Даниил угощал своих подчиненных в ресторане «The River Café» («Речное кафе»), расположенном на берегу судоходного пролива Ист — Ривер. Он заехал за Ричардом и его супругой вечером, по пути забрал из дома еще одного своего сотрудника, Арнольда с женой, и привез их в ресторан, про который говорят, что «он буквально плавает на воде».

Интересной особенностью этого ресторана является необычный вид из окна: из голубой водной глади вырастают Бруклинский мост и нижний Манхэттен. А поздним вечером на реке разбросаны отблески от фонарей. Эти детали оценили его подчиненные и особенно их женщины. Одри Уайт, жена Ричарда восхищенно посматривала через стекло на чудесный вид, который дополнял приятные впечатления от изысканной кухни.

Арнольд Харт, тоже был в приподнятом настроении, он чувствовал себя так, как будто бы находился на романтическом свидании со своей женой в необычной обстановке. Ему было приятно продемонстрировать жене — Сью Харт, что босс очень уважает и ценит его, поэтому проводит время в его компании.

* * *

После сообщений в СМИ о смерти португальской принцессы, Даниил Голденблюм был вызван в полицейский участок.

Детектив Мэйбл Браун, крупная женщина высокого роста, лет сорока, с короткой стрижкой, угрюмо рассматривала молодого человека, которого мысленно обозвала «обабившимся смазливым слабаком». Ее разозлили «дурацкие» золотистые вьющиеся волосы, убранные назад в хвост. Неестественно сине — фиолетовые глаза и красивые черты лица настраивали детектива враждебно. Она взяла себя в руки и сказала нейтральной официальной интонацией:

— Продавец ювелирного салона сообщил, что португальская принцесса пригласила вас к себе на коктейль в 8 вечера. Она была отравлена алкогольным коктейлем с синильной кислотой, ее еще называют цианистым водородом, который применяется в фотографии в качестве реактива.

Мне известно, что вы один из высокооплачиваемых оригиналов — художников, которые считают, что цифровая фотокамера пригодна только для создания фотографий на документы. Рекламное объявление на витраже вашего фотосалона сообщило мне, что ваш творческий стиль во многом зависит от характеристик пленочной фотокамеры, которая дает возможность фотографу реализовать в своих работах большое количество художественных находок, в отличие от цифровой фотокамеры.

Но давайте вернемся к событиям того вечера, когда вы посетили Азалию Вимар. Смерть принцессы наступила приблизительно с 8 до 9 часов вечера. Есть свидетели, которые видели, как вы заходили в дом и как выходили именно в это время. Других посетителей не было. К сожалению, видеонаблюдение в ее доме было отключено к вашему приходу. — И придя в крайне раздраженное состояние, детектив Браун неожиданно выкрикнула хрипловатым голосом:

— Зачем вы убили пожилую женщину?

— Я не убивал, — равнодушно ответил Даниил, и посмотрел на нее удивленно: не похоже было на то, чтобы офицер Браун «поплыла» от созерцания его очаровательной внешности.

— Я фотограф. На снимках известной личности в домашней обстановке можно неплохо заработать.

Даниил достал из папки большую фотографию Азалии и положил ее на стол.

— Убитая лично сообщила вам, что кроме меня в доме никого не было? Может быть, кто-то из прислуги спрятался в огромном доме, и сразу, после моего ухода, незаметно пробрался в комнату и подлил в ее бокал яд? Кстати, вы знаете, что у синильной кислоты есть характерный запах? Поэтому трудно добавить ее к напитку.

— Разумеется, — ответила Браун. — Но запах синильной кислоты отдаленно напоминает запах горького миндаля, что позволяет замаскировать его в многочисленных ингредиентах коктейля. Тем более, смерть наступает мгновенно от вдыхания паров синильной кислоты.

Браун резко подалась в сторону Даниила:

— У нас есть два совпадения: вас видели в доме убитой в то время, когда она была отравлена. А также ваша работа в качестве фотографа непосредственно связана с цианистым водородом, что, согласитесь, большая редкость на сегодняшний день.

Мистер Голденблюм, вы арестованы по подозрению в убийстве португальской принцессы Азалии Милагреш Вимар.

Детектив злобно посмотрела на парня и с ненавистью спросила:

— Что у вас с глазами? Почему носите такие странные линзы?

— Это не линзы, офицер. У меня очень редкий цвет глаз. Он называется фиалковый. Такой же цвет глаз был у голливудской актрисы Элизабет Тейлор. Иногда радужка глаз имеет неестественный ультрамариновый цвет, а иногда принимает сиреневый или фиолетовый оттенок, это зависит от освещения, времени года или даже от личного самочувствия.

Браун подняла удивленно одну бровь, пытаясь определить, разыгрывает ее «красавчик» или говорит правду. В своем компьютере она набрала в поисковой строке: «фиалковый цвет глаз». Информация подтвердилась, что еще больше рассердило детектива.

— Я имею право на один телефонный звонок, — твердо сказал Даниил.

— Разумеется. Но я хочу, чтобы вы знали: если вам удастся выйти под залог, я буду внимательно наблюдать за вами. Очень внимательно, мистер.

Данил позвонил своей постоянной клиентке, известнейшему в Н — Йорке адвокату Мириам Эванс, помешанной на собственных фотосессиях. Заплатив за него залог, она благополучно освободила мистера Голденблюма от тюремного заключения.

В интервью средствам массовой информации детектив Браун подчеркнула, что полиции стало известно о нескольких случаях убийств женщин с «цветочными» именами.

* * *

Через два дня офицер Робертс, который принимал заявления посетителей и отвечал на телефонные звонки в полицейском участке в свою смену, передал телефонное сообщение для детектива Браун:

— Передайте детективу Браун, что женщина с «цветочным» именем будет отравлена завтра в 20.00.

После этих слов говорящий прервал звонок. Офицер Робертс предположил по голосу, что это был интеллигентный мужчина лет сорока, с нервным складом характера.

Звонок был сделан с новой уличной телефонной кабины LinkNYC с сенсорным экраном, на Манхэттене, на углу 15– ой стрит и Третьей Авеню, рядом с кафе «Starbucks». Эти городские точки связи начали устанавливать в Нью — Йорке с начала 2016 года. Набор бесплатных услуг — высокоскоростной WiFi, зарядное устройство для мобильных, бесплатные звонки в любую точку США, кнопки вызова главных городских служб, сделал эти будки популярными среди жителей города.

Камера, установленная на электронном телефонном столбе LinkNYC, зафиксировала высокого худого, белого мужчину. Удалось получить изображение его лица. Поиск по полицейскому архиву не дал результатов, похоже, этот человек не пересекался с полицией. Отследить, куда он пошел после звонка, было невозможно, так как мужчина передвигался пешком, а не на машине. На видеокамерах соседних зданий его не было.

Детектив Браун самовольно, без разрешения, начала следить за Даниилом Голденблюмом. Она предположила, что звонок мог сделать специально нанятый за деньги человек, выполняя поручение фотографа.

Через день (а не на следующий день, как предупреждал звонивший), детектив Браун выехала на вызов по поводу тяжелого отравления пожилой женщины Сьюзен Говард. Ей была оказана своевременная медицинская помощь, и у нее были все шансы на то, чтобы выжить. Имя Сьюзен означает «цветок лилии», поэтому Мэйбл Браун сообщили о происшествии. Сьюзен была отравлена крысиным ядом. Для полиции не составило труда найти преступника. Им оказался ее бывший зять, Эрик Адамс, купивший яд в отделе бытовой химии в гипермаркете.

Разногласия возникли между ними полгода назад. Ее дочь развелась с мужем. До этого они втроем жили в доме вдовы — миссис Говард.

Эрик Адамс считал, что именно теща «подучивала» его жену подать на развод. Интеллигентный и тихий, он ни разу не попытался устроить скандал после решения суда. А три дня назад услышал по телевизору интервью с детективом Браун, которая говорила о том, что убита какая — то принцесса, имя которой совпадает с именем цветка. Тогда он поинтересовался в интернете, что означает имя тещи.

Ну и вот, он не виноват, а все произошло потому, что имя тещи означает название цветка. И он решил отомстить ей, а полиция подумает, что преступление совершено каким — нибудь маньяком. И он позвонил и сообщил о предстоящем убийстве.

Этот Адамс, хорошо зная распорядок дня тещи, дождался, когда Сьюзен Говард уедет за покупками, зашел к ней в дом, никем не замеченный. Стеклянную входную дверь она никогда не закрывала на ключ, так делали все ее соседи, как, впрочем, и большинство американцев в районах для среднего класса. Эрик Адамс достал из аптечки пластмассовую бутылочку с БАД, который его теща принимала три раза в день на протяжении нескольких лет. Он высыпал содержимое и сосчитал количество капсул, изготовленных в оболочке. Пересыпал капсулы обратно, и положил бутылочку в карман. Из другого кармана достал точно такое же лекарство, отсчитал нужное количество капсул, как в тещиной упаковке. Свою бутылочку поставил в аптечку. Накануне, вечером, он раскрыл капсулы, освободил их от содержимого, и всыпал в них крысиный яд. Он сообщил в полицию о будущей смерти на следующий день в 20.00, потому что не знал, что крысиный яд в небольшом количестве не убивает человека мгновенно. Симптомы отравления тоже проявляются не сразу.

Адамс требовал немедленного составления протокола с указанием важного факта: он не виновен, виновна теща, которая довела его своими действиями до совершения преступления. Также он настаивал на аресте детектива Браун, которая «подсказала» ему в своем интервью по телевизору идею об убийстве тещи.

После этого в полицию позвонили еще два человека. Одна из них была женщина. Она сообщила, что ее преследуют несколько мужчин с целью убить за то, что у нее «цветочное» имя — Камилла («ромашка»). Прибывшим полицейским она по секрету рассказала, что в школе девочки называли ее этим именем за белый цвет волос.

Выяснилось, что по паспорту «ромашку», теперь жгучую брюнетку, звали Лора Бейкер, и что ей 49 лет. И что никто ее не любит, «потому что она всегда говорит правду в глаза». Но мисс Бейкер не будет против, если симпатичные молодые офицеры полиции выпьют с ней по чашке кофе и поговорят с ней о психологии. Она хорошо разбирается в людях, и как «психолог» расскажет о мотивах преступлений. Даст физиогномические характеристики лица потенциального преступника. Нет, алкоголь она не употребляла, просто приняла несколько капель успокоительной настойки на спирту, потому что «в новостях по телевизору, все врут».

Крофорд Тейлор 82 — х лет вызвал скорую помощь с жалобой на отравление неизвестным ему ядом. Прибывшим, как всегда одновременно, врачам и полицейским, мистер Тейлор рассказал, что его соседка, пенсионерка миссис Скотт, тайно травит потерявшихся собак. Сегодня утром он почувствовал себя плохо, и все симптомы совпали с теми, которые проявляются при сильном отравлении. Его восьмилетний внук прочитал ему об этом статью из интернета.

Каким образом соседка могла подсыпать ему яд, Крофорд Тейлор не знал, «но он всю жизнь платил налоги для того, чтобы полиция знала». Соседка подсыпала ему яд, потому что по телевизору сказали, что за людьми с «цветочными» именами идет охота. А имя Крофорд означает цветок лютик. Если офицерам кажется смешным слово «лютик», мистер Тейлор позвонит капитану, тогда будет не смешно. Лучше пусть поинтересуются мужем этой самой соседки, он ведь сидел в тюрьме за воровство. Внимательные и сочувствующие старику врачи, установили, что у него проявились признаки хронического гастрита.

Следующие несколько звонков на «цветочную» тему также оказались не серьезными. Полиция добросовестно проверила всех звонивших. К большому разочарованию детектива Браун фотограф Голденблюм не совершал никаких подозрительных поступков, он вел обычный образ жизни.

ГЛАВА 3. Тайна Даниила Голденблюма

Даниил Голденблюм действительно был талантлив, унаследовав от отца, художника — гравера, незаурядные художественные способности. Но, как известно, в нашем несправедливом мире не всегда богат и успешен тот, кто всего лишь талантлив. Необходимы когти и зубы, изворотливость, контактность, терпение, а некоторым достаточно просто полного отсутствия совести и моральных принципов.

Голденблюм считал себя утонченным аристократом по убеждениям, поэтому не мог позволить себе «отрастить зубы». Но у него была одна маленькая тайна. И эту тайну звали Вирджиния Грин.

Мисс Грин познакомилась с Даниилом на приеме у золотопромышленника Федерико Гуарини семь лет назад. 22 — х летний Даниил так поразил ее, что она едва не потеряла сознание, взяв из его рук бокал вина. На эту встречу Даниил попал совершенно случайно: его босс не смог сам приехать и отправил одного из своих самых талантливых сотрудников — Голденблюма.

Вирджиния Грин была правой рукой Гуарини. Широкие полномочия, данные ей мистером Гуарини, распространялись так далеко, что менеджеры высшего звена компании «Gold reserve» («Золотой запас») боялись ее больше, чем босса. Завистники Федерико Гуарини говорили: лиши Гуарини мисс Грин, и он разорится.

Вирджинии было 38 лет. Она блистательно окончила Гарвардский университет, и по протекции профессорско — преподавательского состава стажировалась в одной из успешных компаний США. Природные способности к обучению, трудолюбие и общительность превратили ее в незаменимого специалиста по менеджменту. В золотопромышленной компании она занималась управлением инновациями, то есть организовывала процесс научных исследований; отслеживала прикладные разработки; руководила созданием опытных образцов машин и инструментов; осуществляла внедрение новинок в производство. Недюжинные организационные способности делали ее незаменимой, а ее научные достижения приносили огромные прибыли.

Перед глазами Даниила Вирджиния предстала в образе увядающей женщины, чья внешность сильно пострадала от неженской загруженности работой. Худенькое тело зрелой женщины не имеет тех едва заметных округлостей, которые украшают юную девушку сухощавого телосложения. Ее фигура была похоже на палку от изгороди, дополненную засохшей вялой грудью. Мелкие морщинки сеткой покрывали кожу под глазами. Серый цвет суховатой кожи щек проступал сквозь тональный крем и румяна. Уставшие глаза с розоватыми тусклыми белками, не прибавляли привлекательности. Завершали образ неухоженные коротко стриженые волосы, густо смазанные муссом. Но Вирджиния не страдала самокритичностью, считая себя достойной внимания любого мужчины.

Спустя три недели после встречи мисс Грин с Даниилом, золотопромышленник умер, застреленный при выходе из ресторана. Пока шла подготовка к похоронам, Вирджиния, имеющая бесценный опыт овладения ситуацией и понимания особенностей текущего момента, сделала решительный шаг, достойный полководца. Она села в свой красный «Феррари» и отправилась на поиски молодого фотографа.

Она нашла Даниила, работавшего за незначительную оплату в одном из фотосалонов в престижном районе Сохо, и пригласила его за свой счет в старинный ресторан французской кухни «Balthazar Restaurant» (Ресторан «Бальтазар») в этом же районе — на 80 — ой Спринг стрит. Для Даниила цены в нем были заоблачными.

Молодому парню понравился красивый интерьер с темно — коричневой мебелью и очень вежливое обслуживание. Они сели за маленький круглый стол. В воздухе носились аппетитные запахи выпечки. Это очень популярное место и поэтому столики бронируются заранее, но мисс Грин не была бы мисс Грин, если бы она не умела взять то, что ей необходимо в данную минуту.

«Balthazar» существует с начала 20 — го века, и в нем до сих пор чувствуется та непередаваемая атмосфера, которая витала в нем в далекие времена. В ресторане было как всегда людно и очень шумно, поэтому тихо звучавшую музыку было трудно расслышать. Столики стоят очень тесно друг к другу, из — за этого хорошо слышны разговоры за соседними столами и видно, кто что ест.

Вирджиния заказала себе морепродукты и салат «Бальтазар», а Даниилу — стейк из свинины с густым соусом, пирог из козьего сыра, рыбу со шпинатом, салат из арбуза с помидорами и сыра Фета, выпечку. Конечно, он не смог все съесть, но попробовал еду из каждой тарелки. Вирджиния заплатила смешные для нее 200 долларов и оставила большие чаевые. Все это время из головы Даниила не выходил ее автомобиль «Феррари». Он расстроился.

«Мне никогда не заработать денег на такую дорогую машину», — с горечью подумал он.

Они подошли к барной стойке и бармен дал им попробовать понемногу разные вина, пока они не выбрали то, что понравилось. Когда молодой человек был готов слушать, мисс Грин повернулась к нему на барном стуле и сказала:

— Даниил, я человек дела, поэтому не привыкла размазываться от разной романтической ерунды. Я сейчас сделаю вам предложение. Вы ответите мне «да» или «нет». Если «нет», то мы расходимся навсегда. Если «да», то обсуждаем наши дела дальше. Ни каких «мне надо подумать». Я не люблю неудачников, которые не чувствуют момент.

Я хочу быть вашей возлюбленной, — сказала она уверенным голосом. Даниил онемел от неожиданности. Глядя в его сиреневые глаза, Вирджиния продолжила:

— Не женой, а именно возлюбленной: мне не нравится скучная семейная жизнь. В случае вашего согласия я немедленно бросаю семейство Гуарини и сегодня же заселяю вас в вашу собственную квартиру в любом самом престижном районе Нью — Йорка. Завтра я начинаю работать над созданием конкурентоспособной фотогалереи с солидным доходом и популярностью. Разумеется, выставки вашего творчества будут частыми, а договоры на рекламные работы и фотосессии известных людей станут обыденностью. В течение года ваш доход вырастет настолько, что вы сможете купить себе все, что может позволить себе очень обеспеченный человек.

Доход от галереи будет полностью вашим, я столько заработала денег, что мне не потратить их за одну жизнь. Но я не хочу просто материально поддержать вас, потому что тогда вы будете мне неинтересен. Я хочу наблюдать за развитием художника и любить художника, а не оплачивать физическое тело, пусть даже и очень соблазнительное и красивое.

Думаю, не надо объяснять, что после многолетней руководящей работы в серьезной компании, создание фотогалереи для меня просто детские игрушки. Вы спросите, почему я не боюсь, что вы меня бросите после того, как встанете на ноги? Потому что в вашей натуре нет той предпринимательской жилки, которая создала Америку. Как только потеряете меня, так сразу и покатитесь на дно, на котором сейчас находитесь.

Даниил в ужасе смотрел на ее пористый нос, замазанный тональным кремом, и блестевший под светом одной из круглых люстр, освещавших барную стойку сверху. Кровь прилила к голове, и в ушах зазвенело от волнения. Он облизнул пересохшие губы. Повернув голову вправо, Даниил увидел, что сидевшая на соседнем стуле очень симпатичная девчонка, лет 22 — х, во все глаза смотрит на них. Ясно было, что она подслушала разговор и не собиралась уходить, пока не услышит ответ Даниила.

Демон — искуситель в лице Вирджинии впился своими красноватыми глазами в его лицо. Даниилу стало страшно, ему показалось, что если он сейчас согласится, то ему придется подписать кровью договор о продаже души с сухопарым дьяволом, у которого вместо дорогих туфель козлиные копыта. Он посмотрел на дьявольскую ухмылку жестких губ мисс Грин, потом на ее провалившуюся грудь, похожую на выжженную сатанинским огнем пустыню. Он прямо посмотрел ей в глаза сиреневым взглядом.

— Молодость и красота уйдут, как у меня, — шепнул дьявол — Вирджиния, а деньги останутся. — Подумай о матери, сможешь ли ты содержать ее, когда она будет больной от старости?

Сама того не зная, мисс Грин больно царапнула когтями по сердцу Даниила, упомянув о матери, которую он любил больше себя.

— Ну, — сказал дьявол и дыхнул в лицо Даниилу парами дорогого вина, обдав кожу горячим пламенем изо рта. — Да или нет. Ответ. Быстро, Даниил!

Так как оригинальное художественное воображение Даниила нарисовало ему картину беседы с сатаной, он почувствовал даже запах серы. Он посмотрел дьяволу в красные глаза и твердо ответил:

— Да, моя любовь. Да — да — да. Я твой, моя прекрасная Вирджиния. Только помни, дьявол, я не потерплю менеджмента женщины над собой в личных отношениях. Ты должна будешь выполнять любое мое желание, мой малейший каприз. За это обещаю не изменять тебе ни с кем.

— Условия приняты, милый, — по — деловому спокойно ответила мисс Грин.

Договор о продаже души был подписан. Кровь подсыхала на росчерке его имени.

Девчонка, сидевшая рядом, громко охнула и, неловко опрокинув стакан, разлила коктейль на прилавок. Алкоголь лился ей на колени, но она этого не замечала, а безотрывно, в растерянности смотрела на «некрасивую и старую» мисс Грин. Та, в свою очередь, бросила на нее взгляд участника боев без правил по версии UFC, взявшего победу техническим нокаутом.

* * *

После разговора с Даниилом Вирджиния решила со свойственной ей настойчивостью и целеустремленностью добиться симпатии Даниила. Начала она с обхода пластических хирургов, понимая, что лицо должно выглядеть молодо. Побеседовав с большим количеством врачей, она начала бояться предстоящей боли. Ее пугало, когда на консультации ей разрисовывали лицо, обозначая предполагаемые линии разрезов кожи, а также показывали места для омолаживающих уколов. Вирджиния не могла побороть в себе страх. Она предполагала, что когда действие обезболивающего будет проходить, она не сможет терпеть боль до воздействия следующей таблетки.

Однажды, лежа в постели ночью, Вирджиния долго плакала: ей жутко было представить свое лицо изрезанным и окровавленным. И тут она вспомнила о мистере Альберто Витторини, который вел частную практику в районе Грейвсенд и сам жил в этом же районе по адресу 29 Van Sicklen Street (Ван Сиклен Стрит). Этот талантливый пластический хирург с мутной репутацией оказывал услуги итальянской мафии по изменению черт лица. Несколько раз ее бывший босс, Федерико Гуарини, поручал ей договариваться о перемене внешности своих парней с этим врачом. Вирджиния подумала, что у него, возможно, найдутся более щадящие методы омоложения.

Утром она сразу же, без звонка, поехала к хирургу. Оставив свой красный «Феррари» на стоянке, зашла в клинику. Как только администратор доложил о ее приходе, хирург ее сразу же принял.

— Синьор Витторини, как ваши дела? — зашла она с улыбкой в его кабинет.

— Синьорина Грин, рад вас видеть. Дела у меня идут прекрасно. Как ваши дела?

— Синьор Витторини, у меня возникла необходимость значительно омолодить свое лицо, — начала Вирджиния в своем деловом стиле, не тратя времени на лишние разговоры. — Я проконсультировалась с большим количеством пластических хирургов и не хочу резать и колоть лицо, потому что боюсь боли. Не могли бы вы предложить мне не такие зверские меры омоложения?

— Я понял вас, синьорина — учтиво ответил Витторини, так же, как и Вирджиния, привыкший сразу обсуждать дела без длинных объяснений.

Он развернул к ней свой ноутбук:

— Пожалуйста, смотрите в камеру, я сделаю снимок вашего лица. Сколько вам лет?

— 38.

Витторини сделал снимок и снова повернул ноутбук к себе. Некоторое время он не отрывал взгляда от экрана, и его пальцы бегали по клавиатуре. Потом повернул экран к Вирджинии:

— Мисс Грин, тип вашего лица не нуждается в хирургическом вмешательстве, тем более вам всего 38 лет, возрастные изменения ни такие страшные, как вам кажется. Посмотрите на свой портрет. Я воспользовался программой, которая просто добавила вам 10 кг веса. Как видите, практически все морщинки растянулись, и лицо помолодело на несколько лет. Кожа так сильно натянется над жировой прослойкой, что эффект не будет уступать результатам операции. Более того, блефаропластика — подтягивание и подрезание верхнего века, придает лицу неестественное выражение. Мой вам совет. Обратитесь к хорошему диетологу, который разработает для вас диету, при которой вес будет прибавляться, а желудок не будет растягиваться. Скорее всего, это будет дробное питание. А также запишитесь на прием к косметологу для ухода за лицом современными процедурами. Не забудьте о визажисте, который подберет удачную для вас косметику. И обратитесь к дизайнеру одежды.

— Сколько килограммов я должна прибавить, мистер Витторино?

— Столько, чтобы ваш вес визуально соответствовал весу матери того человека, для которого вы хотите омолодить свое лицо. Желательно узнать ее вес в молодом возрасте. Если она была такой же стройной, как вы, тогда придумаем что — нибудь другое. Простите за дерзость, синьорина, я не хотел бы вмешиваться в вашу личную жизнь, я только стараюсь дать вам ценный совет.

Вирджиния не растерялась от проницательности хирурга: его жизненный опыт простирался далеко за пределы медицинских знаний.

— Я понимаю, синьор Витторино. Благодарю вас. Действительно, совет настолько же прост, насколько гениален.

Вирджиния достала из сумочки две тысячи долларов и положила на стол хирургу. Во столько она оценила его совет. Витторино посчитал деньги и, довольный, молча убрал их в стол. Мисс Грин встала:

— Не буду задерживать. До свидания, синьор Витторино.

— До свидания, синьорина Грин.

* * *

Постепенно облик Вирджинии начал меняться в лучшую сторону, и это не ускользнуло от внимания Даниила. Она продолжала много работать, но это была ни та нагрузка, которая состарила ее в фирме золотопромышленника. Ее темно — русые, когда — то короткие волосы, отросли до плеч и стали теперь блестящими и смотрелись ухоженными. Белки глаз стали более ясными, без красных прожилок. Щеки и губы стали более пухлыми. А фигура приобрела женственную округлость.

Общаясь с Вирджинией практически каждый день, Даниил стал к ней привыкать. Ее изменяющаяся внешность все больше и больше нравилось ему. Он отметил мысленно, что у нее, оказывается, очень привлекательная фигура и красивые голубые глаза, прозрачные, как кристалл, и похожие на глаза его матери. Он стал ухаживать за ней по собственному желанию. Ее неуемная энергия, дисциплинированность и незаурядный ум, покорили сердце Даниила. Его распирало от гордости, что такая необычная женщина, обратила на него внимание.

Сам Даниил не злоупотреблял алкогольными напитками и не курил, поэтому сохранял моложавую здоровую внешность.

Мисс Грин была счастлива: она получала огромное удовольствие от роли «девушки Даниила». Возможно, она искренне полюбила мальчика с сиреневыми глазами и золотыми локонами. А Даниил не отвлекался от нее на других женщин, выполняя данное ей обещание.

Вирджиния познакомила его с лучшими ночными клубами Нью — Йорка, города, который никогда не спит. Сначала они посетили легендарный клуб «Copacabana», прославленный Фрэнком Синатрой, вмещающий до четырех тысяч людей одновременно. Музыка в нем, в основном, — латиноамериканская. Шеф — повар клуба — Алекс Гарсия создает авторские блюда, способные удивить любого привередливого посетителя — гурмана.

Вирджиния была одета в длинное черное платье, сильно расклешенное книзу, в стиле Кармен. Кроваво — красные серьги и ожерелье из алого коралла, красная помада поддерживали выбранный стиль. Ее волосы были завиты, часть которых падала на плечи в виде локонов, а часть была поднята вверх. Даниила она одела в строгий черный костюм.

Вирджиния заранее договорилась о встрече в клубе с известным бродвейским танцором Бэрри Гоулди, который последний месяц усиленно репетировал с ней аргентинское танго. Когда зазвучала музыка, Бэрри подошел к их столику и, страстно глядя Вирджинии в глаза, выгнув спину, кивком пригласил ее на танец. Приглашенная дама, как бы нехотя, встала под волнующую музыку, резко повернув голову вправо. Потом, подчиняясь ритму, отступила назад, снова вперед, показывая свою непокорность и характер. Но, не удержавшись, прильнула почти вплотную к кавалеру и, пылко глядя ему в глаза, вышла с ним в центр танцевальной площадки. Музыка провоцировала танцующую пару на жаркие объятия, однако, как бы чувственно и недвусмысленно не обнимал кавалер за талию даму своими широко расставленными пальцами, дама не хотела поддаваться искушению. Она боролась со страстью, не желая ее показывать, но временами невольно подчинялась напору кавалера. Горячие взгляды, бросаемые друг на друга, выдавали в них любовников, забывших все на свете, умирающих от любви под ритмичную музыку, толкающую их в объятия друг друга. Наклонив Вирджинию назад, нежно поддерживая ее своей рукой, знаменитый танцор приблизился губами к ее рту, почти коснувшись ее ждущих губ. Музыка набрала темп и почти кричала в исступлении. Дама откликнулась на этот призыв, но, как бы опомнившись, медленно выпрямилась, глядя с любовью в его глаза, кокетливо улыбаясь под утихнувший аккордеон, дразня своей красотой и недоступностью. Кроваво — красные серьги и красное колье придавали ее образу коварство. Временами ее призывная улыбка обманывала кавалера, и он еще чувственнее и крепче сжимал ее в своих сильных руках, увлекая ее в танец, заставляя наслаждаться музыкой и — снова, и снова вспыхивающей страстью. Стройная, гибкая и мускулистая фигура загорелого кавалера волновала и влекла к себе даму. Но до конца танца дама не сдала свои позиции: она бросила на него обжигающий взгляд, но на последней ноте в ритме танца отвернула свое строгое лицо вправо от кавалера.

Раздались аплодисменты. Даниил был ошеломлен и приведен в крайне взвинченное страстное состояние, которое не было знаком ему раньше. Сам он, талантливый художник, был вдребезги разбит и уничтожен красотой и волнующей грацией Вирджинии, отшлифованной талантом одаренного танцора. Он так разволновался, что когда Бэрри подвел ее к столику, Даниил забыл, что вокруг огромное количество людей, он видел только ее — свою прекрасную неподражаемую Вирджинию. Он встал и в наклоне поцеловал ей руку. Бэрри он чуть заметно кивнул, охваченный ревностью и завистью к его хореографическому таланту.

— Даниил, — начала говорить Вирджиния задыхающимся от танца голосом, — Это — Бэрри Гоулди…

Даниил опять сдержанно кивнул и поднял руку в знак протеста, пытаясь показать этим жестом, что он не желает знакомиться с Бэрри. Вирджиния, чтобы сгладить грубость Даниила, начала, смеясь, что — то говорить танцору, что именно, Даниил не слушал: он смотрел на нее и чувствовал сильное волнение, подстегиваемое ее прерывающимся от усталости голосом. Сразу после этого он выразил желание немедленно ехать домой. Вирджиния согласилась с ним.

Мисс Грин и Даниил иногда вместе посещали казино. Вирджиния, всегда разумная, не поощряла безумный азарт, поэтому сразу предупредила его, что надо заранее решить для себя с какой суммой ты готов безболезненно расстаться.

— Развлечения не должны доводить человека до унижения. Они должны украшать жизнь, — говорила она.

Даниил полюбил особую атмосферу казино, но деньги тратил всегда аккуратно. Ему нравилось наблюдать за человеческими страстями, не прикрытыми маской приличия. Здесь люди жили настоящей эмоциональной жизнью, в которой для счастья нужна такая малость — звон нескольких монет. А неподдельное страдание в случае проигрыша, было достойно театральных подмостков.

Однажды они в течение трех часов ужинали на круизном корабле — ресторане с огромными стеклянными стенами «Bateaux New York» («Бато»), глядя на золотые огни Манхэттена. Корабль отчаливает от 61 — го пирса в 19.00, продолжая свой путь по Гудзону, и выходит на Ист — Ривер. За прозрачными, как слеза, окнами, проплывает величественная Статуя Свободы; дальше — 102 — этажный небоскреб Эмпайер Стэйт Билдинг; потом — старейший висячий Бруклинский мост, соединяющий Бруклин и Манхэттен. Легкая музыка и празднично одетые посетители (на корабле действует дресс — код), создают хорошее настроение.

Когда, сидя за столом, чувствуешь движение корабля в сгущающихся сумерках, окропленных огоньками, кажется, что жизнь легка и беззаботна. Жизнь — вечный праздник, в котором мужчины с хорошими манерами одеты в элегантные костюмы, а дамы — в «коктейльные» платья с глубоким вырезом на спине. В жизни нет горя и слез. Впереди только счастье и спокойствие.

* * *

Так прошло четыре года. Их отношения были стабильными, и оба они были уверены в том, что любят друг друга. Несмотря на это, в душе Даниила зрело недовольство своим образом жизни. С одной стороны, ему крупно повезло, что свою жизнь он начал с больших денег. А с другой… Его многие сверстники, в свои 22–26 лет навеселились от души, успев при этом как — то незаметно закончить учебные заведения или были на пути к этому, некоторые обзавелись семьей с детьми. Да и зарплата у них, в общем — то позволяла получать от жизни удовольствие. В разговоре с ними, он вынужден был выслушивать хвастовство молодых папаш, гордых своими отпрысками. Они с интересом наблюдали за развитием своих детей и щедро делились своей радостью с другими людьми. Они рассказывали, что ребенок смешно выговаривает имя отца. У них за плечами были бессонные ночи, проведенные в дружеских попойках, в случайных и запланированных встречах с ослепительными блондинками, жгучими брюнетками и нежными шатенками. Они пережили, каждый по своему, трагедию или счастье первой любви и плавно перешли к бесконечным знакомствам с молодыми девушками, пока не выбрали спутницу жизни. Они беззаботно валялись на пляжах в компании хохочущих и кокетничающих девчонок. Девчонки притворно визжали и просили о спасении, когда парни тащили их в холодную воду. А потом они смеялись, счастливые от такой мелочи — обрызгивания друг друга водой. Жизнь била у них ключом. Радость и неудачи сменяли друг друга, незаметно сплетая в целое то, что называется жизнью. Даниил чувствовал себя старичком, жизнь которого прошла стороной, мимо него. Абсолютный штиль наступил очень скоро, как только он ознакомился с дорогими ресторанами. Что дальше? Дорогая машина. Но те оболтусы, его сверстники, на своих дешевых машинах ездили на шумные молодежные базы отдыха в составе огромного количества людей, на рыбалки, путешествовали во время каникул автостопом в другие города и страны. Почему автостопом? Да потому, что молодость хочет все узнать, все посмотреть, а автостоп — это романтика для молодых. Человеку среднего возраста надо искусственно поддерживать себя в хорошей физической форме, чтобы преодолевая усталость, болтаться на пыльных, обожженных солнцем дорогах, спать в некомфортных дешевых номерах хостела, рассчитанных на десять человек. У молодости есть преимущество — неутомляемость, поддерживаемая любопытством к жизни, еще не ставшей рутиной. На своих дешевых машинах они попадались дорожной полиции, которая штрафовала их за превышающее количество человек в салоне. У водителя отбирали права, что потом шумно, со смехом, обсуждалось за банкой пива. Потом загружались в дешевую машину другого своего товарища в неразрешенном законом количестве и катались по улицам ночного города, обнимая своих случайных подруг, юных, с гладкой прозрачной кожей, с красивыми упругими телами. Методом проб и ошибок они искали способы самоутвердиться перед девчонками в роли несравнимых любовников, а также рисануться в драке с соперниками, подтверждая жизненное наблюдение — «когда я пьян, я Джеки Чан». Голденблюм с завистью наблюдал за любыми шумными молодежными компаниями. Поездки Даниила за границу вместе с Вирджинией, напоминали выезд пенсионеров в свет перед лицом надвигающейся старости. Дорогие развлечения, которыми одаривала его уже немолодая женщина, казались ему незначительными. Не хватало в них свежести юности, что ли. Он пытался перевести общение с Вирджинией в такое же русло — шумное времяпрепровождение с ее знакомыми. Но она быстро уставала: жизнь, отданная гонке за успехом и деньгами, превратила ее в выжатое яблоко, сухое, жесткое и кислое. Впрочем, такими же скучными оказались и его новые знакомые, похожие на принаряженные дорогими бусинками, тугие кошельки. Общение с ними заключалось в созерцании набора этих самых бусинок (у кого лучше) и, например, обсуждения тщательно скрываемой беременности новой подружки какого — нибудь актера или политика. Потом выпивка и прием дорогостоящего корма. Потом бусинки увозились домой, чтобы уступить место новым блестяшкам на следующих встречах.

Отказаться от Вирджинии он не мог, потому что боялся битвы жизни. Но, размышляя наедине с собой, он думал, что в идеале хотел бы самостоятельно зарабатывать себе на жизнь такую же огромную сумму, какую ему выделяла Вирджиния. При этом он предполагал, что она точно также была бы его любимой женщиной. Несмотря ни на что, он любил ее лицо с мелкими морщинками около глаз. Даниил был уверен, что без этих морщинок она была бы ни так красива. Он дорожил ее нежностью, ее неустанной заботой о нем. Но ему хотелось быть настоящим мужчиной, покоряющим женщину не цветом глаз и локонов, а своей мужественностью, умением противостоять жизненным невзгодам. Ему хотелось открывать ей мир, удивлять дорогими подарками, купленными на собственные деньги. И еще одна маленькая деталь — ему хотелось втайне от Вирджинии проводить достаточно времени с юными девушками, пусть и нелюбимыми, но очень разными.

Но все это было в мечтах. В реальности он некрепко держал в руках руль своей судьбы, он был похож на миловидного юнгу, скрывавшегося в каюте во время шторма. Кораблем управлял бесстрашный капитан, его любимая женщина — Вирджиния. Такое положение дел задевало его, но, видимо, задевало не настолько, чтобы вести образ жизни, при котором он мог бы уважать себя.

Постоянно подавляя в себе порывы молодости, Даниил сделался неврастеником. Чтобы не срываться на раздраженные фразы в общении с Вирджинией, он, чувствуя нарастающий в груди взрыв бешенства, говорил ей, что ему требуется побыть одному, чтобы обдумать намечающуюся идею по созданию какого — нибудь фотомакета или рекламного щита. Он уходил, чтобы побродить по недорогим гипермаркетам, переполненным толпой людей с глазами, горящими шоппинговым азартом. Чужие живые эмоции успокаивали его нервы. Но он не мог постоянно слоняться по магазинам, ему необходимо было заниматься Вирджинией и работой. Он помнил, что одним из условий их общения, Вирджиния выдвинула его рост как талантливого художника, личность которого достойна ее внимания.

Спустя год после того, как он начал жить с Вирджинией, на Даниила в минуты нервного напряжения время от времени стало находить странное наваждение: ему казалось что кто — то незримо присутствует рядом с ним. Боковым зрением он видел неясную тень, но повернув голову и устремив прямой взгляд на то же место, он никого не обнаруживал. Тень смутно напоминала человека, и от нее веяло холодом. Он подходил к зеркалу, чтобы увидеть призрак. В зеркальной мути, сбоку от него, слабо фосфоресцировал силуэт человека в длинном широком балахоне с капюшоном. Через некоторое время балахон незнакомца стал окрашиваться в кроваво — красный цвет и теперь призрак являлся к нему только в этом цвете. Лица его не было видно, вместо него просматривалось белесое пятно. Тогда страх полз по его телу. Даниил стремился выйти на улицу под яркий свет дня. Если такое случалось ночью, он включал музыку и телевизор, люстры, светильники и ночники во всех шести комнатах своей квартиры с окнами на Центральный парк, которую подарила ему Вирджиния.

Он не знал, что подобное состояние означает первые признаки шизофрении. Даниил воспринимал происходящее как сверхъестественное явление, как проявление активности потустороннего мира. Он самонадеянно считал, что справится с ситуацией, потому что мать научила его молитвам, оберегающим от вмешательства темных сил. Но обсуждать с кем — нибудь эту тему стеснялся, боясь выглядеть смешным и слабонервным, даже в глазах собственной матери.

* * *

Даниил внимательно изучал методы работы Вирджинии. Он узнал практически всех, кого знала она, и научился от нее поддерживать полудружеские — полуделовые отношения с влиятельными и известными людьми. Подготавливая Даниила к встрече с каким — нибудь значительным человеком, Вирджиния давала ему характеристику и учила как себя вести и что говорить. Постепенно надобность в этих наставлениях стала отпадать, потому что Даниил усвоил все уроки. Но, несмотря на это, боялся оторваться от Вирджинии, опасаясь, что не справится с конкуренцией.

К 26 годам Голденблюм превратился в богатого человека, клиентура которого состояла из звезд кино, политики и представителей крупного бизнеса. Его подруга Вирджиния создала такие условия, при которых у талантливого человека есть свободное время для творческой работы.

При этом все его знакомые знали, что мисс Грин его девушка, а не только помощник. На некоторых встречах, где они бывали вместе, часто молодые красивые актрисы или подвыпившие представительницы «золотой молодежи», отчаянно добивались внимания красивого успешного парня со странным цветом глаз. Но Даниил был непоколебим. Исключительно вежливый и равнодушный в общении со знакомыми женщинами, он заслужил от них прозвище «ханжа».

Однажды Даниил был приглашен в качестве фотографа на день рождения известного политика. Жена политика и дети присутствовали здесь же. Даниил пришел со своей подругой Вирджинией. Ему предстояло создать частный фоторепортаж в стиле «Чикаго 30 — х годов» так, чтобы создать иллюзию, что фотографии были сделаны в те годы.

Жена политика с нескладной фигурой и в парике, высказала пожелание «изобразить ее так, чтобы она выглядела моложе, худее и красивее».

— Но, будьте любезны, без фотошопа, если вы такой уж профи. После фотошопа мать родная не узнает.

Все гости и сами хозяева принарядились в одежду тех лет. Женщины заранее сделали волнистые прически, надели туфли — лодочки и старомодные шляпки. Мужчины в коричневых костюмах — двойках и в лакированных остроносых туфлях, зубах — сигары. Мужчинам были выданы муляжи автоматов, а женщинам — муляжи пистолетов.

На вечеринку была приглашена популярная джаз — певица Эльза Фиш. Исполнение популярных песен 30 — х должно было помочь воссоздать атмосферу тех лет, а собравшимся — войти в образ. Конечно, певица не была оригинальной в своих ухаживаниях за фотографом. Ей не приходило в голову, что она стотысячная поклонница. Эльза пела исключительно для него, поводя бедрами и выполняя наклоны вперед, демонстрируя глубоко открытую грудь. Заключительную фразу песни она решила спеть на ушко Даниилу, крепко обвившись вокруг его тела. По окончании песни, крепко схваченный фотограф, посмотрел на нее равнодушно и сказал:

— Как был бы я счастлив, если бы на вашем месте сейчас была моя подруга, — и перевел фиолетовый взгляд на Вирджинию. И обратившись к жене политика, сказал:

— Если мне будут мешать, миссис Стоун, вряд ли я смогу выполнить требования по созданию вашего образа.

Возмущенная его реакцией, певица недовольно отцепилась от него и пошла на сцену.

Миссис Стоун свирепо глянула в спину удаляющейся певицы и сказала ледяным тоном:

— Моя дорогая Эльза, не пытайтесь менять сценарий по своему усмотрению. Здесь присутствует талантливый кинорежиссер, который единолично придумывает мизансцены и решает, кому и на каком месте находиться.

Однажды Даниил решил сделать художественные снимки Вирджинии на фоне так называемого психоделического светового шоу на станции метро Bleecker street (Бликер стрит). Замысловатое название шоу в этом месте обозначает светящиеся на потолке фигуры в виде пчелиных сот, составленных из светодиодных ламп, меняющих цвет освещения. Художник этого произведения искусства, Лео Виллэрил, хотел донести до зрителя идею о том, что люди, подобно пчелам, разлетаются из многочисленных сот улья в разные концы города, чтобы трудиться. Эта идея, по мысли автора, должна способствовать развитию в зрителях философских ассоциаций, говорящих о разных сторонах жизни человека.

Однако, философские ассоциации некоторых бездомных жителей городской подземки, принимали совершенно неожиданные повороты: они не желали изображать из себя трудолюбивых пчел и попросту бессовестно грабили одиноких пассажиров метро.

Даниил с Вирджинией вышли на платформу и увидели, что молодой парень машет ножом над пытающимся встать со скамьи человеком средних лет. Человек был одет в традиционную хасидскую одежду еврея — ультраортодокса. Парень нанес ему ножом несколько ударов — в лицо, в грудь и руки, которыми несчастный защищался. Даниил кинулся на помощь человеку, прокричав на ходу парню:

— Эй, отвали от него!

В это время его взгляд невзначай упал на ноги нападавшего, и он увидел грязные черно-белые кеды. В долю секунды в его мозгу мелькнула вспышкой картинка: ноги в кедах пинают его больно в живот, в грудь и в голову, когда его избили в парке на свидании с Долорес. Звериная ярость, гнев и ослепляющая ненависть ударили ему в голову. Он бросился на бездомного бандита, свалил его с ног, и, не замечая боли от порезов ножом, с рычанием, глубоко укусил его за руку в области запястья, из-за чего хулиган выронил нож. Из прокушенной вены хлынула темно-красная кровь. Парень закричал от боли и попытался извернуться так, чтобы здоровой рукой схватить нож. Но Даниил откинул нож ногой, а подбежавшая Вирджиния, отбросила его ногой еще дальше от них. Она начала звонить в полицию.

Даниил вскочил на ноги и стал, не останавливаясь, ожесточенно пинать парня по голове. Когда голова потерявшего сознание, начала безжизненно мотаться, он перешел к животу. Удары подбрасывали обмякшее тело. Даниил не останавливался. Вирджиния подбежала и попыталась оттащить его от тела противника. Он посмотрел на нее стеклянными невидящими глазами и резко оттолкнул. Вирджиния отлетела к стене, и, упав на пол, заплакала. Даниил в бешенстве подскочил к ней, рывком поднял за одежду, начал сильно трясти ее и с ненавистью процедил сквозь зубы:

— Никогда не мешай мне. Ты поняла меня?

Он продолжал ее трясти, пока она не закричала громко в отчаянии:

— Даниил, мне страшно! Страшно! Не надо, пожалуйста! Даниил! Не тряси меня, остановись! Я прошу тебя, прекрати, пожалуйста, ты убьешь меня!

Он остановился и пришел в себя. Крепко обнял вздрагивавшую Вирджинию, пытаясь ее успокоить, шепча в растерянности разные ласковые слова. Подбежавшие офицеры полиции, увидели такую картину: истекающий кровью человек в национальной еврейской одежде без чувств лежал на скамье; бездомный без сознания валялся на полу в луже крови; а молодой парень с растрепанными золотыми локонами успокаивал женщину, обнимая ее окровавленными руками.

Впоследствии выяснилось, что турист из Израиля заблудился в метро: он не говорил по-английски свободно и плохо читал. При помощи переводчика с идиш он объяснил полиции, что ожидал поезда, следующего по маршруту № 6, но уставший, уснул на скамейке платформы. Проснулся он от того, что молодой парень хотел его ограбить. А когда он попытался оказать ему сопротивление, тот начал наносить ему удары ножом. Дальше он ничего не помнит.

Бездомному спасли жизнь и после суда отправили в тюрьму. Даниил выглядел в этой истории героем в глазах спасенного туриста и общественности. Шрамы от лезвия ножа остались навсегда на его руках, но со временем становились менее заметными.

Вирджиния, по странной и непонятной в некоторых сильных женщинах потребности к самоуничижению в отношениях с мужчинами, стала не просто любить Даниила, а начала преклоняться перед ним, как перед божеством. Она увидела другую грань его души, незнакомую ей до этого случая, и была покорена его красотой, «усиленной» необузданным гневом и безмерной жестокостью. Она часто вспоминала тот момент, когда Даниил тряс ее и смотрел на нее бешеным взглядом, и ее чувства к нему укреплялись и придавали его образу черты неукротимой сексуальности. Ощущение опасности, которое она испытала тогда, вызывало у нее чувственное влечение к Даниилу. Обожествляя не самые лучшие качества его характера, Вирджиния косвенно содействовала их развитию, так как 26-летний, неглупый от природы Даниил, заметил перемену в поведении Вирджинии и понял ее причину по восторженным взглядам подруги. Важно, что сам Даниил оценивал успешную, умную Вирджинию очень высоко, а это означает, что ее мнение о любом его поступке формировало его поведение.

Мать Даниила никогда не препятствовала общению взрослого сына с Вирджинией. Также спокойно вел себя и его отец. Обе женщины прекрасно поладили. У них было много общего — они любили Даниила. Некогда жесткая и не домашняя Вирджиния, стала приобщаться к домашнему очагу. Пирхи Голденблюм научила ее печь любимое печенье Даниила, и умная, прилежная в любом обучении, бывшая бизнес — вумен и здесь успешно справилась с заданием. Еще мисс Грин выполнила поставленную перед собой четыре года назад, казалось бы, невыполнимую задачу — произвести впечатление на мальчика с ультрамариновым взглядом и заставить его полюбить себя.

Даниил начал подумывать о том, чтобы жениться на ней. Но неожиданно Вирджиния Грин, в возрасте 42-х лет, умерла от инсульта: многолетняя напряженная работа все — таки подорвала ее здоровье. Она умерла утром в своей квартире, в постели. Половину своего огромного состояния и некоторые памятные антикварные сувениры она оставила по завещанию своему возлюбленному, Даниилу Голденблюму, которому только что исполнилось 26 лет. Остальная часть отошла ее родителям.

Ее смерть больно ударила Даниила. Горе было непоправимым. Миссис Голденблюм горевала вместе с сыном.

После похорон Вирджинии, Даниил боялся даже думать о том, как приступить к управлению своим собственным бизнесом, но потом успокоился и взял себя в руки: нет ничего, чему бы он ни научился у мисс Грин. И со временем стало понятно, что Вирджиния ошиблась, когда сказала ему тогда, в ресторане, что у него нет той предпринимательской жилки, которая создала Америку. Она подумала, что художник и бизнес несовместимы.

Однако, прадед Даниила тоже участвовал в становлении Америки, приехав сюда когда — то с молодой женой. И даже древнееврейская фамилия Голденблюм была сохранена потомками. Так что предпринимательский дух присутствовал в генах Даниила. Он не сдал позиции и не разорился, а наоборот, преуспевал и помогал преуспевать своим коллегам — подчиненным (этому принципу работы научила его Вирджиния).

Благодаря стараниям Вирджинии его фотосалон — галерея, помимо создания художественного портрета, выполнял много современных работ: нанесение фото на зеркала, стекло, дерево и любые другие поверхности, на настенные часы; изготовление фотовитражей; нанесение рисунка методом лазерной гравировки стекла; создание большого ассортимента фотообоев; разработка рекламных фотощитов; фотосессии любых мероприятий и отдельных людей; организация фотовыставок профессионалов и любителей на конкурсы; создание фотокниг на заказ; изготовление визиток и другой полиграфической продукции.

Еще через два года умер отец Даниила, а следом за ним, при невыясненных обстоятельствах была убита его мать. Эта последняя потеря была очень страшной для 28 — летнего Даниила.

Смерть его родственников и близких людей, неотступно следовала за ним. Смерть стала неотъемлемой частью жизни Даниила Голденблюма. Стороннему наблюдателю, чудесным образом узнавшему будущее преступное «творчество» Даниила, могло бы показаться, что череда смертей дорогих ему людей, дается в наказание за неуважительное отношение к чужой жизни.

Чтобы не бросать свои текущие дела, он вынужден был принимать в течение полугода успокоительные лекарства, которые прописал ему врач. Одновременно с этим, он пил таблетки от тахикардии. Оставшись один, без Вирджинии и родителей, и особенно без матери, он почувствовал глубокое одиночество. Потеря Вирджинии с годами начала забываться, а смерть матери так и не давала ему покоя. Иногда ночью, тоска так сдавливала его грудную клетку, что он не мог находиться в помещении. Он брал машину и бесцельно ездил по ночному Нью — Йорку. Тогда Даниил немного успокаивался: он обожал этот город, который хорошо знал с детства.

Весть о том, что красавец — фотограф теперь остался без пары, вдохновила многих его знакомых женщин на телефонные звонки и приглашения на всевозможные вечеринки и ужины. Даниил не отказывался от предложений, чтобы не находиться одному, и за короткое время близко познакомился с большим количеством женщин. Он даже стал понемногу употреблять красное вино для лечения сердца и для снятия стресса, как советовал ему семейный врач. Он все еще не потерял внешность и до сих пор оставался объектом охоты для многих женщин.

Но Даниил так и не выбрал себе постоянную подругу из толп поклонниц, потому что ни одна из них не сумела отвлечь его от тяжелых мыслей. Рассердившись на его равнодушие и холодность, одна девушка сказала ему обиженно: лучше бы ты был некрасивый, но живой и теплый, чем холодный, как мертвец, и красивый.

* * *

Однажды, придя на работу в свой фотосалон после обеда, Голденблюм увидел, что приемщица заказов — Элейн, внимательно смотрит телевизор, предназначенный для развлечения клиентов.

— Даниил, — обратилась она к нему. — Только что перечислили темы новостей. Сейчас расскажут о каком — то придурке, который делал посмертные снимки убитых им жертв.

Даниил сел на диван.

На экране появилось фото молодого парня. Репортер начал говорить:

— Полицией арестован житель Сент — Луиса, штат Миссури, — Кристиан Джой по подозрению в убийстве нескольких женщин. Молодой человек знакомился по интернету с одинокими женщинами. Он предлагал им встретиться на их территории для более близкого знакомства. При встрече, Джой убивал своих жертв при помощи удара по голове различными тяжелыми предметами, принесенными с собой на встречу в пакете. После этого он укладывал их на кровать и делал посмертные снимки.

Журналист повернулся вправо и пошел по коридору полицейского участка. Он остановился перед Кристианом Джой, который стоял в наручниках в окружении двух полицейских. Репортер обратился к нему с вопросом:

— Кристиан, скажите, зачем вы делали снимки убитых женщин?

Преступник злобно посмотрел на корреспондента и отвернулся от него.

— Вы не убивали крепких с виду мужчин? — снова спросил репортер. — Слабые физически женщины казались вам легкой добычей? Вы ощущали себя героем, капитаном Америка, победившим сильного врага?

— Я не псих, чтобы чувствовать себя героем, — огрызнулся парень. — Я увидел в интернете снимки мертвых людей, которые делали профессиональные мастера на заре освоения фотографии. Тогда фото стоило очень много денег, и не каждый мог позволить себе такое дорогостоящее удовольствие, как собственный фотопортрет. Но когда умирали близкие люди, в том числе и дети, то родственники, не надеясь на свою память, желая сохранить их образ в подробностях, приглашали домой фотографа. Покойника одевали и садили их рядом с живыми членами семьи, создавая впечатление семейного фото. Я случайно наткнулся в сети на эти картинки. Меня заинтересовала тема. Я тоже захотел сам сделать такие снимки. Не пойдешь ведь в морг, правильно? Вот я и придумал знакомиться с одинокими женщинами. Но я не псих, понял? — рванулся он в сторону репортера.

Полицейские крепко схватили его. Но журналист и не собирался уворачиваться, он твердо стоял на том же месте.

— Не надо выставлять меня идиотом перед моими знакомыми, которые меня сейчас смотрят, — с ненавистью сказал преступник.

— Ты сам только что выбрал для себя никнейм «идиот», которым тебя никто не называл, — ответил репортер.

— Что скажешь, Дэн? — спросила Элейн.

— Скажу, что мне, как человеку творческому, противно делать посмертные снимки. Я ни разу не согласился на фотосессии похорон, сколько бы денег мне не предлагали. Я хочу воспевать красоту жизни, а не ее увядание, ответил Даниил.

Однако, увиденное произвело на него сильное впечатление, о чем он умолчал. В течение дня он несколько раз напряженно думал о том, какой интерес может вызывать подобное занятие. Он размышлял о самом преступнике по фамилии Джой, пытался угадать его биографию. Эта история не давала ему покоя много дней, он сам не знал почему. Что — то глубоко поразило его, но он не мог понять чем.

Именно в этот период, когда Даниилу исполнилось 28 лет, в Нью — Йорке был обнаружен труп женщины, отравленной синильной кислотой в собственной квартире. Потом еще две женщины были лишены жизни таким же способом. Когда Даниилу исполнилось 30 лет, его встреча с португальской принцессой Азалией оказалась для нее роковой. Сама принцесса стала его четвертой жертвой. За ней последовало убийство студентки Дэборы Кларк.

Услышанная однажды история о посмертных снимках, преобразовалась в его сознании в идею «исправления последних фотографий матери с участием мертвых моделей с цветочным именем». Зарождающееся заболевание шизофренией начало постепенно разъедать его душу. Он не знал, что в будущем, когда он будет в расцвете лет и финансового благополучия, когда его жизнь будет украшена головокружительной взаимной любовью и приключениями, достойными голливудского фильма, его нежелание обратиться к психотерапевту сейчас, сыграет с ним злую шутку.

Глава 4. Цена жизни — $24 000 и 4 унции золота

Эту главу дарю моей дочери — фотомодели, мастеру спорта, тренеру по фитнесу, Екатерине Фатеевой.

О. Фатеева.

«…Вы спрашиваете о моих друзьях. Холмы, сэр, и закат солнца, и собака, ростом почти с меня…»

— из письма американской поэтессы 19 века Эмили Дикинсон.

Как — то, собираясь на работу утром, Даниил прислушался к новостям по ТВ. Сообщалось, что в начале февраля начнется знаменитая международная гонка на собачьих упряжках «Юкон квест» по территориям США и Канады. Стартуют соревнования с Аляски. Эта гонка считается одной из самых трудных среди всех известных. Даниил бросил взгляд на экран и увидел несколько кадров с прошлогодних соревнований, на которых собачьи парные ряды тащили по снегу сани. Сзади, на краю саней, стоял гонщик. Далеко вокруг простиралось безграничное белое пространство. Глаз художника выхватил главное: бескрайние просторы, заснеженные холмы в серебристой морозной дымке, раскрасневшееся небо и тусклое солнце на верхушке горы. По центру тянется темная полоска — собачья упряжка. Справа — беспорядочно растущие невысокие черные ели. Его потянуло туда, в самую гущу событий, в искрящийся морозный туман, к холодному солнцу, уходящему к загадочным синим горам и холмам. Ему захотелось увидеть «край света» и рассказать о нем другим людям посредством своих снимков. В последнее время его фотоработы были ограничены рамками Нью — Йорка. Необходимо было отвлечься на новые темы, зажечься новыми идеями.

Он быстро навел справки о дате соревнований, купил несколько запасных фотоаппаратов, фотопленок, реактивов для проявки и выехал на Аляску, в город Фэрбенкс, где должны начаться гонки. Оттуда спортсмены помчатся на ездовых собаках в Канаду, в штат Юкон.

Аляска встретила его забавной надписью:

«Welcome to Alaska».

The last foreign country still.

Friendly to americans.[1]

Таинственный полуостров Аляска! Самый большой 49 — й штат США, далекий и незнакомый многим американцам. Одно из красивейших мест в мире. Более ста тысяч ледников, снежные горы, восхитительные заповедники, три тысячи рек, три миллиона озер. Равнины, заполненные снегом, и хребты, на которые не ступала нога человека. Разнообразный животный и растительный мир. Земля богата пушным зверем, россыпями золота, нефтью, газом, углем, медью, железом, цинком. В идеально чистом воздухе плавают гордые орлы. Аляска в переводе с алеутского — «китовое место», так как здесь наблюдается китовое изобилие с 19 — го века. Охота и рыбалка в знаменитых лососевых реках Рашен и Кенай, в практически дикой природе — незабываемые развлечения для цивилизованного туриста. Бескрайние просторы заселены небольшим количеством людей. Плотность населения такая, что если бы Манхэттен был на Аляске, то на нем бы жило всего 16 человек. Торжественная красота и величавое спокойствие. Зимняя сказка, поэзия снега и льда.

Даниил остановился в гостинице и, оставив вещи в номере, пошел прогуляться с фотоаппаратом. Слово «прогуляться» в условиях зимы на Аляске имеет свое значение: когда температура воздуха ниже 60 градусов по Фаренгейту, длительная прогулка может закончиться обморожением. Поэтому Даниил обратился к портье с просьбой помочь ему найти провожатого с машиной, который покажет ему красо̀ты местной природы. Тот указал ему на девушку — эскимоску в национальной одежде. Она сидела в холле со скучающим видом.

— А она понимает по — английски? — спросил Даниил.

— Она закончила университет в Майами, но не смогла там остаться — вернулась к вечной мерзлоте и романтике Севера.

— Может быть, у нее нет денег, чтобы уехать отсюда?

— Вообще — то она сама у нас достопримечательность, — сказал портье. — Она победительница особой лотереи, которая проводится на Аляске с 1917 года. Тогда железнодорожные инспекторы поспорили о том, когда тронется лед по реке Танане. С тех пор появился необычный вид лотереи: каждую зиму устанавливают металлический треножник на льду, от которого тянется кабель к часам на берегу. Когда начинается ледоход, кабель обрывается и часы останавливаются. Победителем лотереи становится тот, кто угадал время начала ледохода, и ему вручается треть миллиона долларов. Так вот она уже четвертую зиму получает этот приз. Стали даже раздаваться голоса, требующие через средства массовой информации, чтобы ее отстранили от участия в лотерее, и дали другим людям возможность выиграть.

— Но ведь одновременно с ней некоторые тоже угадывают? — спросил Даниил.

— Конечно. Но не по четыре раза!

— Чем же объяснить такую удачливость? — продолжал расспрашивать Даниил.

— Она говорила в интервью, что любит природу своего края так сильно, что чувствует себя ее частью, поэтому ей не надо угадывать, она просто знает, — ответил портье.

— Очень странное объяснение. Вам так не кажется? — спросил Даниил.

— Согласен. Все мы любим свою природу, но не всегда можем предсказать температуру воздуха на завтра.

Даниил посмотрел на нее. Ничего необычного, характерная внешность для местной аборигенки: рост ниже среднего; темная, буровато — желтая кожа; прямые черные волосы; черные блестящие глаза с узким разрезом и с монгольской складкой; сплюснутый нос; губы полные; большая голова; длинное тело и коротковатые ноги. Несмотря на непривычные параметры внешности, девушка показалась Даниилу симпатичной и милой. Он подошел к ней:

— Здравствуйте, меня зовут Даниил. Я по профессии фотохудожник. Могу я попросить вас показать мне такие места, которые заставят меня влюбиться в Аляску так, как любите ее вы?

— Покажу, только фотоаппарат свой берегите. По возвращении в гостиницу не торопитесь доставать его из фоторюкзака, так как при перепаде температур камера покроется конденсатом и выйдет из строя. Меня зовут Нагуя, что в переводе с эскимосского языка означает «чайка».

— Красивое у вас имя. И спасибо за совет. С чего начнем? — спросил Даниил.

— Со знакомства с моими предками, — хитро улыбнулась Нагуя.

— То есть с предков чаек? — сыронизировал он.

— У нас встреча с духами умерших эскимосов. Пойдемте на улицу, они уже там. Приготовьте свой фотоаппарат.

Даниил с сомнением посмотрел на нее, а потом — на портье. Тот тоже хитро улыбнулся и поощрительно кивнул в сторону входной двери.

— Надеюсь, вы не хотите удивить меня сюжетом фильма «От заката до рассвета»? — недовольно спросил Даниил, подозревая, что сумасшедший портье сговорился с сумасшедшей эскимоской, чтобы посмеяться над наивным туристом. Он окинул взглядом фойе гостиницы и к своему отчаянию не увидел никого кроме них троих: Аляска не кишит туристами. Даниил устыдился своего мимолетного колебания и решительно двинулся к выходу. Нагуя опередила его и, распахнув двери, торжествующе показала на небо. Потом дернула его за рукав:

— Закройте дверь, не охлаждайте помещение.

Небо сверкало и переливалось северным сиянием.

— У эскимосов Аляски есть красивая легенда, — сказала она. — Души умерших улетают в воздушный дворец, который расположен под Полярной звездой. Здесь, на земле, нам не видно этот дворец. Но иногда те, кто живет в нем, открывают окна, и из них льется волшебный свет, который мы видим на небе и называем это полярным сиянием.

— Там живут мои предки, — добавила она восхищенным шепотом.

Даниил был поражен тем, что увидел. Он достал фотоаппарат и начал делать снимки цветомузыки, льющейся с небес. Всполохи зеленого переходили в синие и фиолетовые, красные уступали место розовому и желтому.

Нагуя свозила его на машине в разные уголки, чарующие своей первозданной северной красотой. Даниил сделал фото облаков, мягких, пушистых, голубовато — белых, осевших на сине — белые горы и превративших пейзаж в нереально прекрасный. Она отвезла его к знакомой семье алеутов, которые изготавливали национальную одежду на продажу, чтобы он купил у них меховые шубу, шапку и меховые сапоги для себя, чтобы не замерзнуть во время фотографирования. Теплые перчатки фабричного производства они купили в местном магазине. Теперь издалека его можно было принять за высокого алеута в национальной одежде.

Он сделал снимки единственной железной дороги, особенностью которой является возможность сесть в поезд любому пассажиру в любом месте, с условием, что он «выкинет белый флаг» (любую белую вещь).

Даниила удивило наличие ресторанов с национальными кухнями других стран: мексиканские, еврейские, испанские, китайские, японские, индийские, ирландские, греческие.

В городе Фэрбенкс он фотографировал улицу Золотой лихорадки, которая создает атмосферу столетней давности. В деловом центре нашелся отличный материал для съемки — постройки на сваях, стоящие над водой.

Недалеко от города Уиллоу он сфотографировал легендарный сказочный дом доктора Сьюза — 12 — ти этажную узкую башню, воспринимаемую как местный небоскреб, после осмотра низких строений жилых зданий. Издалека она похожа на маяк, который состоит из домиков, уменьшающихся в размере с каждым этажом. В каждом домике стены состоят из многочисленных стеклянных окон с деревянными рамами, от пола до потолка. Верхушка башни заканчивается ни то крошечным чердаком, ни то маленьким фонарем. В вечернее время домик, освещенный светом ламп изнутри, напоминает башню из фильма «Красавица и чудовище», окруженную снегом. Силуэт такого сооружения можно было бы использовать в каком — нибудь диснеевском мультфильме.

Ночью Нагуя вывела его на широкую дорогу, бегущую по замерзшему озеру. Под прозрачной толщей льда чернела вода. Снежная поземка, подобно невесомой тонкой накидке змеилась низко по льду. Даниилу почему — то показалось, что лед под ногами дышит, было немного страшновато. Наверное, это разыгралось у него воображение. Он фотографировал звезды на ночном небе, и уходящий в неоглядную даль зимник (зимняя дорога в просторечье), освещенный северным сиянием. Стоя посреди озера, Даниил поделился своим впечатлением с Нагуей:

— Когда видишь полярное сияние во все небо, охватившее его в ширину и в высоту, до самого горизонта, смотришь на бескрайнюю ледяную пустыню без единого признака человеческого жилья, ощущаешь первозданный мороз и понимаешь, что на много миль вокруг нет никого, кроме тебя, то кажется, что попал на Землю в момент ее сотворения.

Днем он нафотографировал местных рыбаков, достающих рыбу из круглого отверстия, прорубленного в толстом льду озера. Очень колоритная алеутка средних лет сидела на складном стуле около проруби и демонстрировала на камеру большого усатого сома. Здесь же было около двадцати рыбаков, среди которых были и мальчики — подростки.

«Просто удивительно, как они выдерживают такой холод», — думал Даниил, щелкая затвором фотоаппарата, нацеленного на рыбаков, показывающих ему больших и маленьких рыб.

Между тем приблизился день соревнований на собачьих упряжках. Они выехали с Нагуей на пункт сбора гонщиков, называемых каюрами. В этом году приехало 27 спортсменов из США, Канады, Франции, Швеции, Норвегии, Великобритании.

Даниил начал знакомиться с каюрами и стал рассматривать собак. Очень интересно посмотреть на тех, кто в состоянии передвигаться на большой скорости в течение 8 — 10 дней по трассе, проложенной по замерзшим рекам, по четырем труднопроходимым хребтам. Надо идти к финишу по малонаселенной, а то и попросту безлюдной пустынной местности не только в дневное, но и в ночное время, в кромешной тьме. На голове гонщика — небольшой круглый фонарь для освещения дороги. Сильный ледяной ветер, температура — 58 по Фаренгейту будут сопровождать отчаянных гонщиков и их отважных собак весь путь, а это — 1000 миль. Маршрут проложен по местам золотых приисков во времена клондайкской лихорадки в 19-м веке. Победителю будут наградой 24 тысячи долларов и 4 унции золота. Во время гонок каюры нередко обмораживаются, получают различные травмы. Лишь пару раз останавливается гонщик в течение дня на короткий отдых среди заснеженных пустынных равнин, заносимых снежной пургой. Собакам надеваются на лапы специальные тапочки из толстой нейлоновой ткани, чтобы они не травмировали серьезно ноги. За все время гонок может использоваться 1000–1500 башмачков на упряжку. Несмотря на эти предосторожности, многие собаки все равно сбивают в кровь лапы или выбиваются из сил и сходят с дистанции. Если в начале забега у каюра было 14–16 собак, то к финишу может прийти 7–9.

Даниил решил начать со знакомства с девушкой — каюром. Ее звали Вивьен, она была младше Даниила на три года, ей было 25 лет, и она приехала из штата Монтана. В прошлом году она стала победителем гонки. За несколько дней пребывания на морозе ее кожа обветрила, но, несмотря на это, лицо Вивьен не потеряло свое привлекательности. Высокая, худенькая, с упругим, как струна телом, она была больше похожа на спортсменку по художественной гимнастике, чем на неутомимого мужественного гонщика. Теплый комбинезон красного цвета, толстый оранжевый жилет и меховая шапка с рыжим лисьим хвостом очень шли ей.

Даниилу понравилась ее обветренность, немного надтреснутый от окриков на собак голос, застенчивая улыбка и открытая манера общения. Она, прикрывая от мороза нижнюю часть лица шарфом, охотно рассказывала ему о своем хобби, поглаживая собак. Будки стояли в небольшом леске.

— Обычно в гонках участвуют собаки определенных пород, такие, как хаски и маламуты, — сказала она. — Кстати, ездовые собаки не используются в гонках против их воли: любимое их занятие — бег, они не могут долго усидеть на месте. Хозяин такой собаки должен учитывать ее потребность в регулярных пробежках и соотносить это со своими возможностями: нельзя отказать ездовой собаке в удовольствии бегать.

— Хочешь, удивлю тебя? — спросил Даниил.

— Попробуй, — засмеялась Вивьен.

— В Центральном парке в Нью — Йорке есть бронзовый памятник собаке по имени Балто — вожаку упряжки ездовых собак, которая доставила лекарство в короткие сроки в один из городов Аляски, он называется Ном. Эпидемия дифтерии была побеждена благодаря применению сыворотки, которую они привезли. Они преодолели тяжелый путь…

— В 674 мили, — договорила за него Вивьен. — Тебе удалось удивить меня: при чем здесь Нью — Йорк?

— При том, что Балто стал настоящей знаменитостью.

— А теперь я удивлю тебя, — сказала она. — Каюры знают эту историю с небольшими изменениями. Все это происходило на Аляске. Вожака звали Того, а не Балто. Великий Того. Знаменитый гонщик — норвежец Сеппала ошибся, посчитав, что Того самый слабый из помета. Того пытались держать взаперти, как комнатную собачку, несмотря на то, что он был потомком вожака — победителя соревнований. Но, Того сбежал из теплых скучных комнат женщины, у которой жил и прибежал к Леонарду Сеппала. Каюр отправился на соревнования и оставил его в вольере. Но тот вырвался, сильно поранив себе лапу, и догнал упряжку Сеппалы. Гонщик перевязал Того ногу и поставил его впереди. И не ошибся. Великий Того тащил нарты 75 миль наравне со взрослыми, опытными собаками, несмотря на то, что его нога была повреждена.

В январе 1925 года из практически изолированного города Ном стали передавать по телеграфу сигналы о помощи. Над городом бесновался арктический шторм, поэтому аэропланы не могли доставить туда сыворотку от быстро распространяющейся дифтерии. Была снаряжена эстафета из 20 каюров и 150 собак. Они передавали лекарство друг другу, как делают это легкоатлеты, передавая эстафетную палочку следующему участнику. Леонарду Сеппала с его собаками выпало доставить ценный груз до места назначения. Того был лидером собачьей упряжки. Гонщик выбрал кратчайший путь — по замерзшему озеру, чтобы скорее спасти людей. Неожиданно лед вокруг упряжки обломился, и они оказались на плавучей льдине. Несколько дней их носило в открытом море. Когда же их льдина приблизилась к цельному льду на расстояние 1,5 метров, гонщик перебрался на него и тянул за собой собак. Но перебраться к нему осмелился только Того. Леонард крепко держал ремни для управления собаками. Вдруг все животные свалилась в воду, не сумев перепрыгнуть к хозяину. Отважный Того повел себя как настоящий вожак. Он прыгнул в воду, подплыл к стае и стал тянуть зубами ремень от упряжи в сторону гонщика до тех пор, пока Леонард смог вытащить всех до одного на крепкий лед.

Вивьен открыла большой сине — белый термос и стала наливать горячую еду в миски, прикрепленные на весу к будкам. Собаки радостно накинулись на корм. Пушистые, очень симпатичные, добродушные псины «просились» на фото. Данил делал снимки бело — рыжих, черных, коричневых собак, голубоглазых, кареглазых, время от времени поднимавших морды на свою любимую хозяйку.

— Я хочу узнать окончание истории, — сказал Даниил.

— Сеппала посоветовался со старым эскимосом, и он порекомендовал ему держаться ближе к берегу во время движения, не приближаясь к открытой воде, чтобы не свалиться в нее, — продолжила Вивьен. — Но необходимо было спешить, поэтому упряжка неслась у края воды. В таких условиях вся надежда только на собак — лидеров. Вожак должен уверенно выбирать жесткую и удобную дорогу, чтобы остальные собаки не соскользнули в воду. Нельзя было сбавлять скорость еще и потому, что примерно через три часа тронется лед в заливе Нортон, по которому они шли. Того показывал чудеса выносливости и сообразительности. Он подгонял собак и предупреждал хозяина о полыньях и трещинах во льду. Кстати, вожак упряжки и вожак дикой стаи не одно и то же. Но Того можно наградить двумя этими званиями.

Когда гонщик остановился на отдых в эскимоской иглу, надеясь переждать снежную бурю, собаки упали без сил. У Того отнялись лапы. Это была последняя гонка в его жизни. Ведь они прошли почти без отдыха страшное расстояние — 260 миль!

По щекам Вивьен покатились слезы. Она вытерла их и продолжила рассказ.

— Небольшой остаток пути преодолела другая упряжка, подхватившая эстафету с замерзшим, но не потерявшим силу лекарством. Вожаком у них был молодой пес Балто. Очень смелый и выносливый, он провел свою команду через сильную метель и не сбился с дороги. Ему и поставили памятник. Я думаю, что он заслужил такой награды, — чтобы его имя помнили. Ведь эпидемия дифтерии была остановлена благодаря и его мужеству тоже. Великий Того прожил остаток своей жизни в почете и уважении со стороны опытных каюров. Он успел передать свои гены некоторым собакам, которые показали свои лучшие качества в гонках. Великий Того прожил 16 лет и теперь его забальзамированное тело находится в музее в аляскинском городе Василла.

Вивьен и Даниил засмотрелись друг на друга. Ей нравился молодой фотограф, так внимательно слушавший ее рассказы о соревнованиях, о любви к собакам, о любви к бескрайнему Северу. Они одновременно гладили одних и тех же собак, соприкасаясь руками и наслаждаясь этим безобидным контактом. Она думала об ультрамариновом цвете его глаз, похожих на ярко — голубой лед арктических ледников. Ей хотелось добиться первого места и доказать ему, что она достойна его внимания.

— У меня сложилось такое впечатление, что ты любишь собак больше себя. Я прав?

— Это так, Даниил. Клянусь тебе, если мне придется замерзать в безлюдной ледяной пустыне, вся моя теплая одежда и последнее тепло моего тела будут отданы моим собакам.

Он посмотрел на нее с восхищением.

«Вот это воля», — подумал он.

Им казалось, что они давно уже знакомы и их многократные встречи в течение дня только усиливали это впечатление.

Даниил познакомился с каюром — эскимосом, выступавшим в команде США. Его звали Джереми, он был жителем Аляски. Джереми был бойким молодым пареньком, лет 28, веселым, неунывающим оптимистом. Он уже два раза участвовал в гонках и не занял никакого призового места. Но это его не останавливало и не огорчало. Он говорил, что время, проведенное в соревнованиях, самое лучшее и самое интересное, что случается в его жизни.

— Представьте себе, — говорил он Даниилу. — Целый год скуки в условиях арктической зимы. Вам это в новинку, поэтому воспринимается как экзотика, а местным жителям часто нечем заняться: развлечений, как в Нью — Йорке здесь нет. Некоторые аборигены просто спиваются.

Он позировал перед камерой с уверенностью опытной фотомодели. Его улыбка выглядела задорной. Национальная одежда придавала снимкам неординарность.

Гонщики из других стран тоже с удовольствием позировали перед фотообъективом и хвалили своих собак больше, чем себя.

— Без доверительных отношений между собакой и человеком ничего не получится, — говорил Жан, каюр из Франции. — Преданность собаки не имеет границ, поэтому хозяин должен следить за тем, чтобы она не повредила свое здоровье во время гонок, желая показать свою силу и выносливость.

Каждый день был слышен лай большого количества собак, скрип снега под полозьями саней, окрики каюров, разговоры корреспондентов, представителей телевидения и других средств массовой информации.

Нагуя надела куртку с надписью «Волонтер». Она принимала участие в медицинском осмотре ездовых собак, так как оказалось, что она по образованию ветеринар. Они пересекались с Даниилом постоянно и приветливо махали друг другу рукой.

В помещении для отдыха гонщиков Даниил подошел к Вивьен, обедавшую прямо на деревянной скамье: особенных комфортных условий для людей в таких местах не создается, возможно, с целью поддержать колорит суровой северной действительности. Признаком цивилизации на таких пунктах можно считать только горячие обеды и ветеринарную заботу о ездовых собаках.

— При твоей физической нагрузке можно не думать о калориях, Вивьен, — шутливо сказал Даниил, подходя к ней и кинув взгляд на внушительное количество еды на тарелке.

— Ой, ты застал меня на месте преступления, я стараюсь скрывать от знакомых людей, что я обжора, — засмеялась Вивьен.

— Позволь тебя сфотографировать и показать людям, сколько пищи для получения энергии требуется физически неутомимой гонщице — победительнице прошлогодних соревнований, — засмеялся в ответ Даниил.

— Нет — нет, я запрещаю. Пусть зрители думают, что энергию я получаю из воздуха, — пошутила Вивьен. — Присаживайся рядом. Через несколько минут я пойду спать. Завтра начало гонок.

— Волнуешься?

— Да, но не из — за того, что не уверена в себе, а наоборот, волнуюсь от нетерпения — хочется скорее начать гонку.

Даниил как бы невзначай положил свою руку на ее руку. Он посмотрел ей в глаза:

— Я буду ждать тебя на каждом контрольном пункте. Обещаю тебе, твоя красота и твой неукротимый дух будут отображены на фото самым лучшим образом. Твое приближение в вихре летящего от саней снега, выражение твоих глаз, будут запечатлены мной на пленку.

Ему захотелось поцеловать девушку, привлечь ее к себе, но он не решился.

— Тебе придется нанимать самолет, чтобы прибывать на следующий этап гонки: я слишком быстро преодолеваю большие расстояния на собачьей упряжке, — сказала Вивьен, рассматривая его лицо.

— Я уже нанял. Я сделаю снимки сверху, правда, на них ты и твоя упряжка будете выглядеть точками или черточками, но этот прием позволит показать Север во всей его безжалостной красоте.

В это время в помещение зашла уставшая Нагуя. Ее взгляд перекрестился со взглядом Даниила, и на какое — то мгновение ему показалось, что в ее глазах мелькнула злоба. Но это только на мгновение, в следующий миг она радостно улыбнулась ему и пошла за ужином.

— Рассчитываешь на призовое место, Вивьен? — спросил Даниил.

— Разумеется. Но не расстроюсь, если приду последней. Моя цель — романтическое приключение, позволяющее почувствовать себя в другом веке, в той реальности, когда люди зависели от природы.

— Ну что же, удачи тебе, — сказал Даниил и крепко сжал ее ладонь.

Вивьен ответила крепким сжатием его руки.

— Спасибо. Удача мне очень нужна, — благодарно ответила она. Вивьен ушла в свою зимнюю палатку «Arctic Oven», оборудованную печью.

Даниил тоже решил пораньше улечься спать, чтобы чувствовать себя бодрым в течение завтрашнего дня.

На следующее утро гонки начались. Через час поступило сообщение о том, что гонщик из Норвегии, многократный призер разных лет, любимец публики, сошел с трассы из — за сильных головных болей и болей в желудке. Возможно, спортсмен переволновался. Утепленные в области «морды» и крыльев самолеты, приземлились на лыжах около него и взяли на борт каюра вместе с его собаками.

Остальные участники соревнований продолжали продвижение вперед. Вивьен, за которой Даниил и Нагуя следили с высоты птичьего полета, уверенно шла впереди всех. Она помогала упряжке развивать скорость, отталкиваясь от тропы палкой, а иногда — ногой. Взбираясь на скользкий крутой холм, она толкала сани вперед, не давая им скатиться и потянуть за собой упряжку. Шапка слетела с ее головы и болталась сзади, зацепившись завязками — шнурками за шею. Наблюдатели гонок обычно удивляются, когда видят, что гонщики на страшном морозе временно находятся без шапки. Как правило, это проходит бесследно для здоровья каюров. Видимо, психологический подъем укрепляет иммунитет спортсменов. Испугался и Даниил, увидев Вивьен без шапки. Но взобравшись на холм, она надела шапку и побежала рядом с санями, чтобы облегчить собакам нагрузку. В одной руке она держала ремни, при помощи которых управляла упряжкой. Потом встала позади саней и продолжала скольжение по замерзшему озеру.

На контрольный пункт Ту — Риверс Вивьен прибыла первой. Она скомандовала собакам остановиться. От тел животных шел пар. Болельщики, отслеживавшие маршрут каюров у экрана компьютера с помощью GPS — навигатора, выбежали за несколько минут до ее прибытия, невзирая на сильный мороз, и сейчас криками и аплодисментами встречали ее. Даниил был впереди и, как и обещал, успел сделать много снимков Вивьен и ее упряжки, отражающих те драгоценные минуты, когда неподдельные эмоции украшают лицо каюра. Красивые собаки, целеустремленная и счастливая гонщица были великолепны, как объект художественной фотографии. Темно — русые волосы девушки, выбивавшиеся из шапки, были покрыты искрящимся инеем, а ресницы превратились в рождественские снежинки, обрамлявшие голубые льдинки — глаза.

Прозрачными сосульками покрылась шерсть собак на морде и на шее. Трогаться в путь до следующего пункта можно только через 36 часов. В это время гонщики отдыхают в кемпинге, а собаки лежат на сене. Здесь ветеринары осматривают животных и снимают с соревнований травмированных. У одной собаки из упряжки Вивьен стерлась в кровь лапа. Она выбывает из соревнований, и дальше гонщица будет управлять 13 — ю собаками. Впереди еще 7 остановок, а восьмая будет финишем.

Нагуя принимала активное участие в уходе за собаками на каждом контрольном пункте. Потом она вместе с Даниилом следила за гонками с борта небольшого самолета. Гонки были, как всегда тяжелыми. Каюрам приходилось нелегко. Нагуя часто комментировала для Даниила разные происшествия, происходившие во время соревнований.

На каждом остановочном месте Даниил продолжал общаться с Вивьен. Он помогал ей делать массаж уставшим в дороге собакам. Помогал их кормить. Приносил для девушки горячие обеды, усадив ее на скамью. Даниил настойчиво продолжал заложенную в самом начале их знакомства традицию — прикасаться к ее руке, как бы невзначай. Это вносило в их отношения намек на близкие отношения, которые обычно закладываются не в короткий срок, а в течение продолжительного времени. Он поражался выносливости и физической подготовке Вивьен — хрупкой на вид девушки. Ему страшно было подумать о том, что он бы не выдержал такой нагрузки и не смог бы стать достойным соперником для нее. Ее усталость, раскрасневшиеся щеки представлялись ему тем идеалом красоты, который овеян романтикой, украшен физическим здоровьем и восхищающей железной волей. Такую красоту не встретишь в Нью — Йорке.

— Расскажи мне, Вивьен, — спрашивал он ее с любопытством, — какие мысли и чувства появляются у человека, когда он несется в ночи̒ на собачьей упряжке, окруженный недружественной по отношению к человеку, природе?

— Ты ждешь от меня каких — нибудь лирических высказываний? — отвечала Вивьен. — Например: я чувствую себя стремительно несущейся по черному небу кометой? В моем случае все намного проще, я чувствую романтику — трудности жизни минувших эпох, как уже говорила раньше, а также — чувствую себя свободной и бесстрашной.

— А пейзаж вокруг себя некогда посмотреть? — продолжал выспрашивать Даниил.

— Запоминаются некоторые виды, но сразу некогда обдумывать. А вот потом, на отдыхе всплывают разные картины. Хотя сегодня у меня захватило дух от вида невероятной красоты. Я мчалась по коридору из заснеженных елей. Уже начали опускаться сумерки, и снег на еловых лапах и на тропе окрасился в голубоватый не цвет, а свет. Ты понимаешь, о чем я?

Даниил согласно кивнул.

— Я представляла себя Снежной королевой, въезжающей в свой заснеженный дворец в арктической вечной мерзлоте. Ветер 50 миль в час, температура воздуха минус 60 по Фаренгейту, снег, лед и я.

На каждой остановке Даниил делал снимки, рассказывающие о том, как отдыхают гонщики, фотографировал некоторых, свалившихся буквально на пол, измученных, уснувших каюров, подушкой для которых иногда служили какие — то доски.

В самой середине гонки случилось страшное происшествие. На пути к контрольно — пропускному пункту в канадском городе Доусон — Сити один из опытнейших гонщиков из Франции перевернулся вместе с санями, которые ударили его в висок. Пострадало несколько собак, получивших серьезные травмы при падении саней. К счастью, все произошло днем и его вовремя увидели с самолета. Спортсмена срочно погрузили на борт и отправили в больницу. Несчастные случаи нередки в экстремальных видах спорта. Гонку Юкон Квест принято называть самой жесткой из всех подобных видов соревнований, потому что у спортсменов на трассе случаются травмы разной тяжести.

Даниилу не терпелось посмотреть готовые фотографии. Это чувство знакомо любому, кто хотя бы раз держал в руках фотоаппарат. Он решил сделать на скорую руку печать всех кадров. Конечно, потом он превратит свои снимки в настоящие художественные картины, но пока достаточно очень посредственной печати фотографий, что позволит ему приблизительно оценить масштаб фотосессии. Когда фотографии высохли, он их внимательно просмотрел. Даниил был доволен собой, все получилось отлично. Но осталось какое — то странное чувство, как будто бы что — то недосказанное или навязчивое стучалось в его сознание. Но что это было, он не смог уловить.

Когда до финиша, который находился в канадском городе Уайтхорс, оставался последний бросок, отношения между Даниилом и Вивьен установились на том уровне, когда появляется влюбленность. Сейчас они находились в городе Брэберн. Даниил показал Вивьен ее снимки. Они обсуждали ход соревнований.

— Жаль, что многократный призер гонок из Норвегии сошел с трассы так неожиданно, — сказала она. — В прошлом году он занял второе место.

— А тот, который перевернулся на санях, тоже хороший спортсмен? — спросил Даниил.

— Да, он в прошлом году занял третье место. А в предыдущем году — первое.

— Значит, вы все трое были призерами в прошлом году, заняли 1-е, 2-е, 3-е место, правильно? — спросил Даниил.

— Да, это так, — подтвердила она.

— Мне надо подойти к одному американскому спортсмену, я обещал ему показать его фото, — сказал Даниил. — Пообедай одна, а я потом присоединюсь.

— Хорошо, — ответила Вивьен.

Даниил показывал снимки знакомому парню и в процессе разговора бросил взгляд на Вивьен, которая подошла к стойке кафе и ставила тарелки с едой себе на поднос. И он понял, что его тревожило, когда он просматривал фотографии. Он подождал, когда она сядет на скамью и подошел к ней.

— Вивьен, веди себя спокойно, делай вид, что мы как обычно беседуем, — прошептал Даниил. — Не прикасайся к еде, тебя хотят отравить. Я думаю, что два спортсмена тоже неспроста сошли с трассы. Кто — то хочет убрать с дороги сильных соперников, обычно занимающих призовые места, и приз в 24 тысячи долларов и 4 унции золота достанется не самому лучшему каюру. Улыбайся мне, нельзя вспугнуть того, кого я подозреваю. Сейчас мы с тобой должны незаметно выйти и поехать в полицейский участок.

— А нельзя сразу громко объявить во всеуслышание то, что ты мне только что сказал?

— Нет, я могу ошибаться. На репутации человека может навсегда остаться пятно подозрения.

— Но мне — то ты можешь сказать, кого подозреваешь.

— Нет. Полиция должна проверить факты.

— Тогда ты можешь один пойти в полицию, одному легче незаметно исчезнуть из поля зрения окружающих.

— Нет, я не оставлю тебя одну, тебя могут обмануть и придумать другой способ устранения.

Они незаметно вышли и тайком выехали в полицейский участок. Шерифу полиции Даниил показал фотографии, на которых перед первым стартом Нагуя стоит в кафе рядом с гонщиком — норвежцем, который сошел с трассы из — за сильных головных и желудочных болей. Она потянулась рукой к стаканам с напитками, но ее ладонь остановилась над тарелкой парня.

На следующих снимках они увидели, что Нагуя подходила к каждой собаке, впоследствии перевернувшегося в санях француза. Она не видела, что стоящий сбоку Даниил фотографирует все подряд. На трех кадрах было отчетливо видно, как она дает маленькие белые шарики собакам. При этом она опасливо поглядывает на тех, кто находится недалеко от нее.

А в последний раз Даниил увидел, как Нагуя стоит рядом с Вивьен и ее рука находится рядом с едой на подносе девушки.

Также фотоаппарат зафиксировал странные взгляды, бросаемые друг на друга Нагуей и каюром — эскимосом. Таких кадров оказалось очень много. Шериф спросил Вивьен:

— Кто сейчас лидирует в гонках?

— Пока что я, — ответила она. — Второй — эскимос, третий — англичанин. Эскимос всегда занимает четвертое — пятое место. Но это ни о чем не говорит. Победителем неожиданно может стать любой спортсмен.

Полицейский уточнил имя гонщика — эскимоса через организаторов соревнований. Ничего подозрительного на этого спортсмена в информационной базе полиции не обнаружилось.

Шериф срочно связался с постовыми, которые обеспечивали порядок на территории контрольных пунктов гонок. Он дал им задание, не поднимая шума, в абсолютной тайне, распорядиться взять анализ крови у собак из упряжки француза, перевернувшегося на трассе. Также шериф назначил полицейских для слежки за волонтером — эскимоской Нагуей, чтобы не допустить ее исчезновения.

Он отдал на анализ еду с тарелок Вивьен, которую Даниил сумел незаметно выложить в пластиковый пакет. Полицейский позвонил в больницу, в которой находился перевернувшийся в санях каюр, и попросил тщательно проверить все его анализы, так как есть подозрение на умышленное отравление.

Вивьен уже было необходимо готовиться к выходу на трассу. Даниил свозил ее на белом такси (непривычном по цвету для нью — йоркера) в местный ресторан, где она наскоро поела. Когда они вернулись в кемпинг, пошли проверить, все ли в порядке у ее собак. Шериф полиции выслал к ней криминалиста, сделавшего экспресс — анализ крови ее животных. Все было в норме. Даниил и Вивьен не отходили от них до самого начала соревнований, боясь, что их отравят помощники Нагуи, если она действительно это делала и если у нее есть помощники.

Даниил чуть ли не насильно втащил Нагую в самолет, чтобы она все время была у него на глазах. Он внимательно следил за гонкой.

Когда Вивьен лидировала и уже подходила к финишу, она на ходу расстегнула оранжевый жилет, накинутый на комбинезон: ей стало жарко. Она часто отталкивалась ногой от трассы, ускоряя бег саней. Остальные гонщики значительно отставали от нее: их упряжки примерно в один — два дня были от упряжки Вивьен.

Когда до финиша оставалась примерно одна миля, сани Вивьен начали разваливаться. Даниил понял замысел преступников: сани были повреждены, какая — то часть конструкции отлетела в сторону. Он не хотел приземляться раньше нее на финишной черте: Даниил боялся, что не увидит, если она перевернется на большой скорости и он не сможет вовремя помочь ей.

Вивьен тоже все поняла. Она спрыгнула с подножки и изо всех сил побежала рядом с санями. Гонщица приняла решение: если оставшееся расстояние она преодолеет бегом, то есть вероятность, что до финиша облегченные сани не сломаются.

«Молодец, правильно сделала», — взволнованно подумал Даниил. Он боялся, что Вивьен получит серьезную травму, если перевернется вместе с санями. Ясно, что бежать рядом с ними безопаснее.

Вивьен собрала все вои силы, всю свою волю и побежала так быстро, как бегала только подростком на тренировке по легкой атлетике. Шапка слетела с ее головы, заснеженные волосы развевались по ветру. Она и сама почувствовала себя ветром, быстроногим, удивительно быстрым, легким и непобедимым. И она знала, что сверху на нее смотрит Даниил, поэтому она должна доказать не только себе, но и ему, что она одна из лучших. Надев на бегу шапку, она поскользнулась и чуть не упала, но выровняла координацию. К счастью, трасса пролегала не по льду, а по снегу. Сердце Даниила сжалось от страха за нее.

Вивьен бежала ровно, без рывков: не сбавляла темпа, но и не ускорялась, и больше половины пути преодолела довольно легко. Финиш приближался. Она уже видела болельщиков, неистово махавших ей руками. Вивьен прикрикивала на своих собак и в последний рывок вложила все оставшиеся силы.

— Сэ-эм-ми-и! — закричала она протяжно надтреснутым голосом, обращаясь к вожаку упряжки, когда до финишной черты оставалось 100 метров. — Вперед!

Сэмми обрадовался, что хозяйка выделила его своим безграничным доверием, и рванулся к финишу со всех ног, увлекая стаю за собой.

И вот он финиш! Вивьен ворвалась на финишную черту и через несколько метров сани развалились полностью. Болельщики аплодировали ей, кричали. Ее поздравляли. А она упала обессиленная рядом со своими собаками и беззвучно плакала от радости. Кто — то успел написать от руки плакат: 9 дней 11 часов 48 минут. Это был результат победителя гонок.

Даниил выскочил из приземлившегося самолета и быстро побежал к ней. Он достал фотоаппарат и стал щелкать им подряд. И вдруг остановился. До него дошло, что он фотографирует целующуюся парочку влюбленных. Высокий широкоплечий парень крепко обнимал Вивьен и их губы слились в длительном поцелуе. Болельщики пришли в неистовство от такого поворота событий и радостно аплодировали им. Наконец, парень оторвался от нее и встал на одно колено, раскрыв коробочку с кольцом.

— Вивьен, я люблю тебя. Выходи за меня замуж. Прости меня за глупую ссору, которая произошла между нами. Забудем это. Ты согласна выйти за меня?

Девушка задумчиво посмотрела на стоящего невдалеке Даниила. Потом повернулась к парню и сказала:

— Я тоже люблю тебя. Я попыталась тебя забыть и впустить в свое сердце новую любовь, но ты победил. Я с радостью выйду за тебя замуж.

Аплодисменты раздались вокруг них. Но это было не последнее потрясение для Даниила. Когда он, убитый горем, зашел внутрь помещения контрольного пункта, он увидел, что Нагуя набросилась на гонщика — эскимоса и уже успела расцарапать ему лицо. Она пыталась оттолкнуть от него другую девушку — эскимоску.

В это время появился отряд полицейских во главе с шерифом. Он обратился к Нагуе:

— Вы арестованы по подозрению в отравлении норвежского спортсмена, который только что скончался в больнице, и в том, что дали ездовым собакам французского каюра снотворное. А также — по подозрению в повреждении саней американской гонщицы и в попытке отравить ее.

— Это он виноват! — закричала Нагуя, показывая рукой на каюра — эскимоса. — Он обещал на мне жениться. А оказалось, что у него есть жена! Вот она — рядом с ним стоит. Он попросил меня подсыпать какое — то лекарство норвежскому гонщику и дать собакам снотворное! А сани он сам ей повредил. Он говорил, что увезет меня в Калифорнию и, что мы будем с ним жить в доме на берегу моря!

Шериф приказал задержать эскимоса до выяснения обстоятельств.

Даниил со свойственной ему резкостью в принятии решений, немедленно выехал домой, в Нью — Йорк. Обида на Вивьен душила его и требовала выхода. Он возненавидел всех женщин. Ему хотелось мстить. И он стал искать жертву, на которой он смог бы выместить обиду. И такая жертва очень скоро нашлась.

ГЛАВА 5. «Анютины глазки»

Из сообщений СМИ: тело 22 — х летней начинающей фотомодели Дэборы Кларк (творческий псевдоним Пэнзи Кларк) найдено в ее съемной квартире на Манхэттене. По предварительным данным, девушка отравлена. На ее шее и на руках обнаружены синяки и кровоподтеки. Погибшая Дэбора Кларк лежала на софе и была одета в нарядное платье для торжественных случаев.

На грудь был положен букет цветов «анютины глазки». Эти же цветы художественно разложены на пол и расставлены в плетеных корзинах вокруг софы. Точно такие же цветы поставлены в вазу на столе.

Детектив Мэйбл Браун, ведущая расследование, сообщила важную подробность: старинное английское имя Пэнзи обозначает цветы «анютины глазки». Она напомнила о недавнем преступлении, в котором жертва по имени Азалия была отравлена, а ее тело было украшено одноименными цветами. Детектив предположила: есть вероятность того, что в Нью — Йорке действует маньяк, выбирающий жертв по «цветочным» именам.

* * *

Когда Дэбора была в возрасте пяти лет, ее отец сильно простудился. Он начал бредить от температуры, и его жена вызвала скорую. При перевозке пациента скорая попала в страшную дорожную аварию, в которой не выжил ни отец Дэборы, ни врачи.

Через год ее мать скоропостижно умерла от рака. Маленькой девочке было всего 6 лет, когда она осталась на попечении своей бабушки — Джессики Вильямс. Джессика нашла в себе силы и мужество не согнуться под лавиной горя, а сумела сосредоточиться на воспитании Дэби. Добрая и любящая бабушка вырастила внучку такой же добродушной и приветливой, какой была сама. Они любили друг друга, и все делали по дому вместе.

Однажды настал момент, когда внучка повзрослела и сняла квартиру в недорогом районе на Манхэттене, отдельно от бабушки. Конечно, она по — прежнему любила Джессику и приезжала к ней в Бруклин. Бабушка грустила, но понимала, что не может насильно заставить Дэби жить с ней. Но Джессика продолжала материально поддерживать ее.

Дэбора Кларк обожала себя с детства. Никакая реклама на тему похудения не могла убедить ее в том, что ее любимые сладости способны испортить кукольное личико и красивую пухлую фигурку, называемую в модельном бизнесе «Плюс сайз». Она училась на медицинском факультете в Колумбийском университете Нью — Йорка, расположенного в районе 116-й улицы и Бродвея на Манхэттене.

Еще она увлекалась астрономией и посещала клуб любителей астрономии. Заветной мечтой Дэборы было открыть при помощи сложных математических расчетов, т. е. «на кончике пера», неизвестную звезду, чтобы назвать ее именем своей любимой бабушки. Она много раз мысленно представляла, как они вместе придут в планетарий Центра изучения Земли и космоса «Роуз» в Нью — Йоке. Здание Центра всегда поражало Дэбору своим видом: гигантский шар, окруженный кубическим стеклянным фасадом. Вечером все это освещается голубым светом и придает сооружению фантастический вид. Она подведет бабушку к телескопу и торжественно скажет: ба, я дарю тебе звезду по имени Джессика.

Дэбора подрабатывала фотомоделью, это давало немного свободных денег и вносило приятное разнообразие в ее жизнь. Ей нравилось проводить время перед фотокамерой. Знакомая привела ее в модельный бизнес год назад. Ее тип фигуры определили как «Плюс сайз». С детства она любила наряжаться в бабушкины платья и делать себе прически с заколками и цветами. Теперь у нее появилась возможность примерить ультрамодные платья, туфли, шляпки.

Но сейчас она узнала, что работа перед объективом — это тяжелый труд: часто приходилось «замереть» надолго в неудобной позе, пока фотограф получит нужный кадр. Потом болели спина и ноги. Трудно сосредоточиться, глядя в одну точку В это время необходимо думать о выражении лица, взгляде и красивой позе.

Каждый раз было любопытно, какой наряд приготовил для нее дизайнер — стилист, как она будет в нем смотреться. Дэбора любила наблюдать за работой художника по мейк апу и прическам. Ей интересно было смотреть, как на ее собственном лице и на волосах шаг за шагом воплощаются идеи талантливых мастеров.

Сначала на лицо наносится крем, и кожа становится гладкой. Потом на веки ложатся тени, и глаза украшаются ресницами. Идеально подобранный тональный крем преображает кожу и делает ее ровной. Румяна и губная помада завершают работу художника. И вот уже твои брови, глаза и губы изменили форму и цвет. А волосы превратились в нежнейшие локоны или в безупречно гладкую волну.

Часто, глядя в зеркало, Дэбора думала, что эта отраженная девушка напротив совсем не она, а незнакомый ей человек. Так и должно быть: художник хочет донести до зрителя идеальный образ. Зачем? Человеку свойственно стремиться к идеалу. Каждая женщина, независимо от профессии, изо дня в день творит это маленькое чудо — усовершенствование своей внешности. А вместо объектива фотоаппарата используется зеркало.

Через некоторое время Дэбора стала понимать, что красивый наряд, прическа и макияж только тогда помогают модели нести задуманный образ, когда фотоаппарат держит в руках настоящий мастер своего дела.

На нанесение макияжа, на прическу, на работу с фотографом уходило 5–8 часов. Уставшая, она ехала домой на метро. Потом брала у фотографа некоторые свои снимки и отдавала их своей бабушке на хранение и любование внучкой. За время работы фотомоделью Дэбора успела воплотиться в большое количество образов. Официально названий у фотосессий не было, но Дэбора сама давала им названия: «Девушка в саду», «Осень». Особенно ей нравилось наряжаться в длинные платья под старину и фотографироваться на берегу океана.

Работа фотомоделью научила ее подавать себя окружающим в выгодном свете. Только стало пропадать желание постоянно наряжаться и пользоваться косметикой.

Однажды Дэбора с подругами из университета отмечала свой день рождения в небольшой пекарне под названием «Two Little Red Hens» (две маленькие красные курицы) на Второй Авеню на Манхеттене.

Пекарня не вмещает всех желающих, так как столиков немного, поэтому выпечку покупают в основном на вынос. Но три подруги уютно расположились в углу.

Шоколад был главным украшением стола, а еще — роллы с корицей, тающее во рту печенье, кофе с вишневым чизкейком, кексы (лучшие в Нью — Йорке). Все, что здесь выпекается, иначе как волшебством назвать было нельзя. А что могло быть чудеснее пирожного «Brooclin Blackout»?

Чудеснее могла быть только неподражаемая Дэбора. На нее и обратил внимание красивый молодой человек, заглянувший в пекарню. Это был Даниил. Он случайно бросил свой ультрамариновый взгляд на девичью компанию и сразу же выделил из толпы ее: это вкусненькое пирожное с нежно-смуглым цветом кожи, с зелеными глазами, ярко — красными пухлыми губами и черными длинными и шелковистыми локонами, вздрагивавшими при каждом движении девушки. Джинсы туго обтягивали очень аппетитные формы красавицы. Глубокий вырез черной вязаной кофты под расстегнутой курткой открывал умопомрачительное зрелище для любопытных.

Дэбора поймала на себе восхищенный взгляд незнакомца и старательно, по очереди, продемонстрировала все эффектные модельные позы, удачно показывавшие ее потрясающее тело с разных ракурсов. Ее смех сделался мелодичным, а щеки запылали румянцем.

Так как ее подруги стояли спиной к дверям, они не заметили Даниила. Но хорошо заметили двух юных парней за соседним столиком. Подруги были уверены, что красавица Дэбора крутится перед ними.

И каждая из них рассказала потом об этих мальчиках детективу Браун. Их очень быстро нашли по описанию, потому что они оказались студентами и были постоянными посетителями пекарни целый год. Проверили их алиби и отпустили ни в чем не повинных молодых людей.

Для того, чтобы произвести впечатление на златокудрого Даниила, иногда недостаточно было быть хорошенькой. Часто полюбовавшись женской красотой, он без сожаления отворачивался от ее обладательницы, если обнаруживалось, что имя женщины не имеет отношения к цветам. Даниил прислушался к разговору девушек, чтобы узнать имя красавицы. Он уловил два имени — Дэбора и Пэнзи. После недолгих поисков в интернете в своем мобильном телефоне, выяснил, что красивое древнее английское имя Пэнзи обозначает название цветка — «анютины глазки».

Когда девушки закончили праздничный обед, Даниил сел в свой «Бентли» и тронулся вслед за подругами, вышедшими на улицу. Они сели в такси, которое по очереди развозило их домой.

Дэбора снимала квартиру поближе к месту и учебы — на Манхэттене, чем очень огорчала свою бабушку, жившую в Бруклине. Но Дэби твердо отстаивала свою жилищную независимость, чтобы вести «взрослый» образ жизни.

На следующий день фотограф открыто следил за Дэборой, преследуя ее на «Бентли» на очень маленькой скорости, стараясь не обгонять идущую по тротуару Дэби. В то утро она спешила в университет, направляясь к станции метро. Она узнала Даниила, который опустил стекло машины, чтобы девушка хорошо его рассмотрела. И Дэбора рассмотрела красивого молодого мужчину, украшенного дополнительно богатством, о котором говорила марка его машины.

Милая наивная девушка очень хотела, чтобы прекрасный незнакомец заговорил с ней. Она просто мечтала об этом. Ей казалось, что сказка о Золушке сбывалась наяву, и она была главной героиней событий. Она и не подозревала, что сценарий событий больше всего был похож на встречу Красной шапочки с Волком.

— Здравствуйте, — сказал Даниил. Мы с вами встречались вчера в пекарне.

— Правда? — «удивилась» Дэбора. — А я вас не помню.

— А я вас помню, — ответил Голденблюм. — Меня зовут Даниил.

— А меня Дэбора или Дэби.

— Вы очень спешите?

— Я иду в университет.

— Вы живете одна или с родителями?

— Я снимаю квартиру и живу одна.

— А что, красивые девушки тоже учатся? Разве им не достаточно приказать своим поклонникам, чтобы их обеспечили всем необходимым?

— У меня нет таких поклонников, сэр.

— Ну, во — первых, Дэби, я для вас не сэр, а Даниил. А во — вторых, не согласитесь ли вы командовать мной, как самым первым и верным поклонником вашей красоты?

Дэбора растерялась от такого напора и замолчала.

— Предлагаю вместо университета вернуться к вам домой и выпить кофе в честь нашего с вами знакомства. Поверьте моему опыту: я много раз пропускал занятия в университете, но это никак не отразилось на моих мозгах.

Дэбора испугалась, что богатому человеку ее квартира покажется убогой.

Даниил рассмеялся:

— Я знаю, о чем вы сейчас думаете. О том, что ваша квартира поразит меня своей бедностью. Вы ошибаетесь. Нет ничего более прекрасного и чистого, чем девичье жилище. Я не приглашаю вас сейчас в ресторан позавтракать, потому что вы будете переживать, что не одеты как надо и не готовы для такого времяпрепровождения. Но обещаю, что сегодня вечером мы вместе поужинаем в самом лучшем ресторане Нью — Йорка. Так я напросился или нет, на приглашение выпить чашку кофе или королева прогонит меня навсегда?

Даниил сделал многозначительное ударение на слове «навсегда», чтобы дать прочувствовать девушке, что второго раза не будет.

Дэби разволновалась, она хорошо поняла намек.

— Конечно, я приглашаю вас на кофе, если у вас не вызовет отвращения вид небогатой квартиры, — ответила она. Я живу вон в том доме, — и махнула рукой в сторону красного 4-х этажного кирпичного здания с пожарными лестницами. Рядом с ним стояло несколько таких же жилых домов с характерным дополнением — стальными лестницами, являющимися одной из архитектурных достопримечательностей Нью — Йорка.

— Тогда я оставлю машину здесь, на стоянке, а сам приду после вас, чтобы злые соседские языки не обвиняли вас в кокетстве с состоятельными мужчинами. Должен извиниться перед вами: вы так поразили мое воображение, что я позволил себе следить за вами. Я боялся потерять ваш след навсегда. Поэтому я точно знаю ваш дом, но не знаю номера квартиры.

— Номер квартиры 76, — ответила Дэбора.

— Я позвоню в домофон через пятнадцать минут, — сказал Даниил.

Счастливая Дэбора вернулась домой, и стала на скорую руку наводить порядок в своей крошечной квартирке.

Через некоторое время девушка услышала громкий стук в балконную дверь. Она со страхом посмотрела туда и увидела своего нового знакомого, стоящего на ее балконе. Сначала она его не узнала, потому что его внешность изменилась: золотые волосы были тщательно убраны под вязаную шапку. Вместо дорогого пиджака — обычная темно — синяя куртка и джинсы. На согнутой в локте руке висели три большие корзины, наполненные цветами «анютины глазки». А на ладони он держал небольшую коробку. На шее у Даниила висел фотоаппарат на широком ремне.

У Дэборы испортилось настроение. Ей стало неприятно все это мероприятие, на которое она зачем — то согласилась. Было что — то странное в поведении этого человека. Еще не поздно было выскочить в подъезд и позвонить в полицию. В ее душе росла тревога.

«Почему он поднялся по пожарной лестнице, а не позвонил в домофон, как мы договорились»? — подумала она недовольно.

В это время Даниил, видя ее растерянность начал строить ей через стекло разные уморительные рожицы, пытаясь ее рассмешить. Но она еще больше испугалась: все эти выходки больше подходили двадцатилетнему мальчишке, а не богатому человеку, лет тридцати на вид.

Она колебалась, а время шло, и ей стало неловко, что она все еще не впустила гостя. Преодолевая внутреннее сопротивление, Дэбора улыбнулась ему, и открыла балконную дверь. Даниил шумно ввалился в комнату и поставил на пустой стол корзины с цветами.

— В коробке — пирожные Дэби, неси их на кухню, — сказал он.

Они пили кофе с пирожными на кухне, и Даниил старался развеселить девушку, что мало помогало.

— Почему у вас на шее такой странный фотоаппарат? — спросила Дэби.

— Потому что я по профессии фотограф.

Она посмотрела на него с сомнением: откуда у фотографа новый «Бентли»?

— Я не простой фотограф, — улыбнулся Даниил. — Я, если можно так выразиться, «модный» фотограф — художник, Даниил Голденблюм.

Дэбора от восторга подпрыгнула на стуле:

— О, Боже мой, я слышала о вас от наших парней — фотографов, с которыми я работаю в модельном бизнесе! Мистер Голденблюм, как я рада, что мы с вами познакомились! Ваш салон называется «Private collection» («Частная коллекция») и находится в районе Сохо. Представьте себе, я была там!

Чувство тревоги у нее сразу же прошло, вытесненное восхищением.

— Напомню, что ты можешь обращаться ко мне не «мистер Голденблюм», а просто Даниил. И еще, я хочу сделать несколько (снимков) прямо сейчас, — сказал фотограф.

— Но я не готова, — запротестовала Дэбора. — И разве можно сделать хорошие снимки на фоне «такой» квартиры?

— Поверь моему опыту, Дэби, для того, чтобы создать художественное произведение, необходима импровизация и естественность. Фон будет практически полностью размыт, и не забывай, — я работаю с пленочным фотоаппаратом. Это значит, что в моем распоряжении огромно количество выразительных средств для создания шедевра. Музой этого шедевра будешь ты. Доверься мне. Выбери любой свой наряд, который ты любишь больше всего, а я подожду, пока ты переоденешься.

Дэбора побежала переодеваться, а Даниил вылил в ее чашку с недопитым наполовину кофе, жидкость из непрозрачного пузырька.

Когда она позвала его в комнату, он увидел хорошенькую куколку в красном платье с белыми кружевами и с белыми лентами в волосах. Он попытался представить ее мертвой, и это ему удалось: на бело — голубых облаках спала миленькая девушка с детскими пухлыми щечками и длинными черными локонами, живописно разметавшимися по нарядному платьицу. Она была похожа на фею, только что вышагнувшую из крупного белого цветка озерной лилии».

Знакомое чувство преклонения перед физической красотой завораживало душу Даниила. Его голова закружилась, а сердце радостно забилось в предчувствии творческого экстаза. И как всегда в таких случаях, он забыл про все на свете ради любви к этой чудесной девушке. До тех пор, пока она не отдаст оттиск своей красоты пленке в его фотоаппарате, она будет единственной и обожаемой покорительницей его сердца.

Он торопливо вышел на кухню. Вернулся с ее чашкой кофе.

— Пей кофе, и начнем работать, — сказал фотограф дрожащим взволнованным голосом.

— Я не хочу пить, — ответила Дэби.

— Ты должна допить свой кофе, прекрати спорить со мной, — довольно резко сказал Голденблюм.

— А в чем проблема? — упрямо уточнила она. — Я готова. Начнем.

Даниил, неожиданно разозлившись, подошел к Дэборе, крепко обхватил рукой ее голову и прижал к себе. Он поднес чашку с кофе к ее лицу и стал наклонять ее голову назад.

Дэбора почувствовала незнакомый запах, исходящий от кофе. Она опять испугалась и задрожала.

— Что вы налили в кофе? — проговорила она, стуча зубами от страха.

— То, что ты должна обязательно выпить, — злобно прорычал Даниил.

Дэбора начала вырываться, но Голденблюм зажал ее руки и пытался залить ей в рот кофе. Она отворачивала лицо. Он оттолкнул Дэби от себя, и поставил чашку на стол. Потом ударил девушку кулаком в висок.

Она потеряла сознание. Даниил залил ей в рот кофе и уложил на кровать. Расправил ее платье, поправил волосы. Положил ей на грудь, ближе к шее, «анютины глазки», чтобы прикрыть царапины, появившиеся во время борьбы с ним. Потом красиво расставил цветы на полу около кровати. Схватив свой фотоаппарат, начал лихорадочно щелкать им.

Голденблюм наслаждался ситуацией, уверяя себя, что в этот момент он искупает свою вину перед матерью за свои непрофессиональные посмертные снимки, сделанные в крематории.

Закончив «фотосессию», он тщательно помыл посуду и протер носовым платком все, к чему прикасался, чтобы не оставлять отпечатков. Надел хлопчатобумажные перчатки и вышел через балкон на пожарную лестницу, выходившую на пустынную улицу. Протер и ручки балконной двери перчатками. Напротив дома не было ни магазинов, ни деловых офисов, а, значит, не было и камер слежения. Если бы кто — то заинтересовался записями камеры видеонаблюдения на доме Деборы, Даниила на них бы не обнаружили: он не проходил мимо подъездов. Никем не замеченный, Даниил спустился с лестницы и пошел на автостоянку.

Он сел в свою машину и тронулся с места. Включил на полную громкость свою любимую арию Шарлотты из фильма «Паганини — скрипач дьявола». Арию исполнила актриса Андреа Дэк, сыгравшая роль Шарлотты, получившая музыкальное образование в Лондонской академии музыкального и драматического искусства.

Ее нежный чарующий голос заполнил салон автомобиля. Он уносил ввысь, рвал душу, терзал ее и заставлял страдать от невысказанной боли и тоски. Сверхъестественная, нечеловеческая, чувственная музыка Николо Паганини, которую исполнил современный гений скрипки Дэвид Гаррет, обжигала сердце своей неразгаданной страшной тайной. Слезы покатились ручьем из его глаз.

А где — то там, в другом мирке, который не имел к нему теперь никакого отношения, в недорогой квартире, юная наивная девочка навсегда закрыла свои глаза. В своем красном платьице и в белых бантиках она была прелестна и выглядела крепко уснувшей. Но таинственная, возвышающая душу музыка, никогда больше не будет тревожить ее сердечко и вызывать из глаз слезы.

* * *

Голденблюм поехал ни к себе домой, а в пустующую родительскую квартиру. Там он проявил свежую пленку и к вечеру напечатал фотографии. Сделанные снимки принесли ему моральное удовлетворение.

Даниил включил телевизор, так в это время шла передача «О преступниках и преступлениях всех времен». Он регулярно смотрел все выпуски, возможно, подсознательно запоминая методы работы полиции. Та часть его мозга, которая отвечала за здравый смысл, подсказывала ему, что его «художественная» деятельность трактуется Законом как преступление, а точнее — как убийство.

В передаче, по странному совпадению, рассказывали о знаменитом деле 66 — летнего Родни Джеймса Алкала, фотографа из США. Это уже был второй случай, когда телевидение освещало преступления, схожие с теми, которые совершал Голденблюм. Алкала был арестован в 2010 — м году после 30 — летнего розыска за похищения, изнасилования, жестокие пытки женщин и несовершеннолетних девочек. В передаче сообщили, что этот нелюдь делал посмертные снимки своих жертв.

В 1980 и в 1986 годах его уже приговаривали за убийство одной и той же 12 — летней девочки. За недостаточностью улик приговоры были отменены.

Голденблюма особенно поразило совпадение профессии преступника и его самого; и их общая потребность в посмертных снимках. Также трудно было не заметить и некоторое внешнее сходство с Алкала: длинные, до плеч, сильно вьющиеся седые космы преступника, напоминали длинные кудрявые волосы Даниила. Тот был одет в элегантный светло — серый костюм и голубую рубашку с галстуком. Все вещи на нем были очень хорошо отглажены, как будто бы его вели на бал, а не в зал суда, в котором будут присутствовать больные от горя родственники убитых.

Даниил тоже любил приодеться, что называется «с иголочки». Его неприятно задели все эти совпадения, так как Голденблюм презирал людей, марающих свои руки в крови. Его эстетическое чувство не позволяло ему провести тождество между собой и кровавым убийцей.

Но он плохо знал себя: однажды преступив запретную линию, допустив мысленно совершение преступления, человек «входит во вкус», что часто бывает из — за безнаказанности. Или ужесточает способ убийства в тех случаях, когда необходимо замести следы. Все еще было у него впереди.

ГЛАВА 6. Детектив Мэйбл Браун

Высокий рост и крупное телосложение сыграли не последнюю роль в успешном поступлении Мэйбл Браун в полицейскую академию. Когда она ее закончила в возрасте двадцати двух лет, то была отправлена патрулировать улицы. Через три года получила звание детектива и место работы в отделе уголовных расследований в нью — йоркской полиции.

Замуж выйти не получилось, детей не было, и эти обстоятельства давали ей возможность посвящать все свое время работе. Браун могла работать до позднего вечера. Свои обязанности Мэйбл выполняла добросовестно и с настроением. Она с подросткового возраста занималась тяжелой атлетикой, которая помогала ей поддерживать себя в хорошей физической форме.

Со стороны многим ее знакомым казалось, что Мэйбл никогда не собиралась замуж. Ее сдержанность в общении с мужчинами — коллегами по работе подтверждала это мнение. На самом деле Мэйбл относилась к людям, которых называют «однолюбами».

Учась в полицейской академии, она влюбилась в своего однокурсника Дюка Миллера, который ответил ей тем же. Дюк был спокойным парнем из рабочей семьи. Они вместе ходили в спортзал и в кино. Два года они встречались, не ссорясь, и практически не расставаясь. Родителям Мэйбл парень понравился. В выходные они часто проводили время в доме ее родителей. Отец Мэйбл, бывший полицейский, был рад, что в его семье скоро образуется династия.

Однажды, в выходные, отец Дюка поехал с друзьями на рыбалку, и они решили прихватить с собой семьи. Позвали с собой и Мэйбл с Дюком. Устроившись на месте, они немного выпили и готовили жареное мясо.

День был жаркий, и все решили, что пора искупаться. На берегу остались два младших брата Дюка, 13-ти и 9-ти лет, и два взрослых человека. Сообща решили доплыть до средины озера и вернуться.

Когда все вернулись на берег, мать Дюка стала нервно озираться по сторонам, ища глазами сына. К поискам подключились все, и заглянули даже в ближнюю густую поросль. Дюка нигде не было. Вызвав полицию, все взрослые продолжали нырять, пытаясь найти его.

Нашли его специальные службы только через час на дне, в самой середине озера. Дюк даже не хлебнул воды, ее не было в легких. У него остановилось сердце от перепада температур: до купания он не отходил от барбекю и, видимо, сильно перегрелся, поэтому озерная вода оказалась слишком прохладной для него.

Сердце Мэйбл окаменело. Она не хотела верить в то, что Дюка больше нет. Она не понимала, почему это случилось с ним: он был спортивный и отлично плавал. Чтобы снять тяжелый эмоциональный стресс, она отправилась в тренажерный зал, в котором занималась постоянно. Натянув на себя белую футболку и эластичные трико, сделала пару глотков воды.

В зале никого не было. Она начала с пробежки на беговой дорожке для разогрева, но, взглянув на таймер, обнаружила, что вместо 15–20 минут пробегала 40 минут: ее мысли крутились вокруг событий на озере. Чтобы отвлечься от мучительных раздумий, она периодически ускорялась, до потери дыхания, пока не выбилась из сил.

Мэйбл вспомнила улыбку Дюка; отливавшие на ярком солнце рыжиной волосы, когда он побежал к воде и на секунду обернулся на нее через плечо. Такой красивый и веселый. Слезы начали пощипывать глаза.

Подойдя к перекладине штанги, Мэйбл сделала несколько подходов подтягиваний (это было одним из ее любимых упражнений), потом многочисленные подходы отжиманий со штангой до упора.

Пытаясь прекратить поток тягостных мыслей, она решила сфокусировать внимание на тяжелых упражнениях со штангой, требующих концентрации и много физических сил: на приседании и мертвой тяге. Штанга сегодня казалась особенно тяжелой и неподатливой, но Мэйбл не останавливалась.

Уже после второго подхода к приседаниям, немного кружилась голова, сбивалось дыхание, по лбу потекли струйки пота, началось жжение в мышцах ног.

«Надо сделать еще два подхода», — подумала Мэйбл, но вместо этого упала на пол в изнеможении и громко разрыдалась.

«Что мне теперь делать? Дюк, как ты мог утонуть? Почему меня не было рядом с тобой»?

Она вспомнила, как вместе с Дюком, в этом же спортзале, они делали комплекс из кроссфита, который состоял из тяги, подтягиваний и вертикальных подъемов ног. Они морально поддерживали и подгоняли друг друга. Мэйбл тогда посматривала на разгоряченное лицо Дюка и вдруг подумала: как это она не замечала раньше, что парень симпатичный и высокого роста? По поведению Дюка она поняла, что тоже нравится ему. Тогда между ними начала возникать симпатия, развившаяся позднее в более глубокое взаимное чувство. На последнем подходе к штанге, Мэйбл сорвала спину. Дюк приложил лед к ее спине, участливо заглядывая в ее глаза, а потом отвез ее домой на своей машине. Вечером они перезванивались и, как все молодые люди, беззаботно смеялись и шутили по поводу травмы. По совету Дюка, мама Мэйбл делала ей массаж спины и прикладывала горячую грелку.

Наконец — то, усталость начала стирать воспоминания. Эмоциональное бесчувствие постепенно прокрадывалось в душу. Поднявшись с пола, она вытерла футболкой мокрое от слез лицо, сделала глоток воды и приступила к выполнению мертвой тяги. Несмотря на то, что Мэйбл чувствовала себя уставшей, она решила сделать четыре подхода. Намазывая мелом руки, проговорила вслух печально, но уже ни так эмоционально:

— Дюк, мне плохо без тебя.

Сделав первый подход, она расцарапала голень, из ранки потекла кровь. Поясницу начало сводить от усталости, ноги тоже устали, и штангу было трудно удерживать в руках. Она сделала еще четыре подхода.

Плетясь на уставших ногах в душ, Мэйбл не могла больше ни о чем думать: полная пустота в мыслях. Она включила прохладную воду. Свое измученное тело она не ощущала совсем, и чувства от тяжелой физической нагрузки притупились, боль в области сердца отпустила. Жесткие струи воды хлестали по лицу, смывая отчаяние и принося безразличие и покой.

Академию Мэйбл закончила без Дюка. Больше ей никто не нравился. Да она и не хотела изменять его памяти. Она взрослела, ей было уже 40, а Дюк навсегда остался для нее очень молодым высоким парнем с каштановыми волосами и карими глазами.

* * *

Мэйбл Браун нравилось не спеша, досконально обдумывать доступные факты текущих дел. Она никогда не ленилась собирать информацию о людях, замешанных в преступной деятельности, как бы далеко ей не пришлось за ней ехать. Вникала во все тонкости других профессий, если это было необходимо для понимания особенностей поведения человека в предлагаемой ситуации.

Еще у детектива Браун была профессиональная интуиция, которая развилась за двадцать лет работы. У нее не всегда хорошо получалось вести тонкую психологическую беседу с предполагаемым преступником. Но ее манера допрашивать заставляла его сначала путаться в словах и в собственном вранье, что часто заканчивалось громкими спорами с ней. После этого Мэйбл спокойно излагала свое видение совершенного преступления и роль допрашиваемого в нем. Часто подобная беседа припирала преступника к стене, не давая ему изворачиваться и увиливать от ответа.

Независимо от того, согласился ли преступник принять ее доводы или нет, детектив Браун настырно выстраивала голые факты в реальную историю, опираясь на интуицию. Подавляющее большинство дел, которыми она занималась, были успешно доведены ею до победного конца. Это говорило о том, что она нашла профессию по своим интересам и по своим способностям. Благодаря всем перечисленным качествам, Мэйбл Браун считалась одним из самых талантливых детективов Нью — Йорка.

Однако бывали такие дела, к которым было трудно подступиться. Интуиция подсказывала, что перед ней сидит преступник, а факты говорили о том, что у него есть твердое алиби. И многочисленные проверки, расчеты по минутам каждого шага преступника, не давали никаких результатов. Таким трудным делом оказалось для нее доказать, что известный фотограф Даниил Голденблюм отравил насмерть португальскую принцессу Азалию и фотомодель Дэбору Кларк.

Обратившись к своим незакрытым делам об убийстве трех женщин, которые до этого были отравлены синильной кислотой, Мэйбл обнаружила, что почерк преступлений один и тот же. Из — за того, что Браун вела эти дела, ей разрешили заниматься делом Азалии Вимар и Дэборы Кларк, несмотря на то, что эти два убийства были совершены в другом округе. У всех предыдущих жертв тоже были «цветочные имена», и все они были из района Бруклин. Их убийства происходили в течение последних двух лет с интервалом в 3 и 8 месяцев. А Дэбора Кларк была убита спустя всего два месяца после смерти португальской принцессы. Преступник не останавливался: фантазия, поселившаяся в мозгу маньяка, не дает ему покоя. Сначала он осторожничает и волевым усилием растягивает период между первым преступлением и следующим. А дальше его охватывает «творческое нетерпение» и он не может справиться с собой.

Детектив Браун требовала установить постоянную слежку за Даниилом Голденблюмом, но ей отказали в незаконных действиях, так как не было найдено ни одной убедительной улики. Вышестоящие инстанции отвечали ей: это все равно, что начать следить за всеми фотографами и гражданами страны, которые пользуются раритетными пленочными фотокамерами типа «LEICA» или антикварными, перешедшими по наследству от дедушки. Тот факт, что Голденблюм находился в доме Азалии Вимар по работе в день убийства, не дает оснований утверждать, что он и есть преступник.

Действительно, он находился у нее с восьми до девяти, когда она и была предположительно отравлена. Но так как время смерти до минуты не известно, отраву могла подлить и прислуга, которая вернулась в дом около девяти часов вечера.

Интуиция подсказывала Мэйбл, что она на правильном пути, но уличающих доказательств не было. Кроме портрета Азалии Даниил предъявил полиции еще несколько снимков известных людей Нью-Йорка, отснятых им в течение недели. Некоторые из объектов его художественных произведений также позировали на фоне домашней обстановки. И еще он выложил толстый альбом с подобными работами разных лет.

Реактивы для проявки пленки (содержащие синильную кислоту), которые были обнаружены в коктейле принцессы и в кофе фотомодели, находятся в свободной продаже. Это значит, что любой может их купить и использовать для убийства, умышленно наводя подозрение на фотографа: преступник мог знать от хозяйки дома о том, кто ее посетит в восемь вечера.

У продавца магазина, который слышал, как Азалия пригласила Голденблюма к себе домой, есть твердое алиби — камеры магазина. Он задержался до следующего утра для еженедельной ревизии. Проверено все окружение продавца. Ничего подозрительного.

Нет точных данных о том, что камеры наружного и внутреннего наблюдения были отключены самой Азалией к приходу Голденблюма: их мог отключить неизвестный преступник. Что касается фотомодели Дэборы Кларк, то Даниил и близко не был замечен около нее ни в день убийства, ни в другое время. И, разумеется, он никогда не был с ней знаком и не сталкивался с ней в модельном бизнесе.

Так что интуиция требовала немедленного подтверждения. И детектив Браун решила поймать преступника на месте преступления, используя себя как приманку. С ее физическими данными «обабившийся слабачок» не может быть опасен. Можно не ставить в известность начальство. В любом случае она имеет право потратить свою зарплату на что угодно, хоть бы и на фотографии. Она подумала, что пригласит фотографа на очередную беседу в полицейский участок, и как будто невзначай назовет свое вымышленное второе имя, обозначающее цветок. Ну, например, Дэйзи — маргаритка. Она уже поняла, что внешность и социальный статус не имеют никакого значения для этого «сукиного сына»: пожилая принцесса и юная красавица Дэбора не были похожи ни чем, кроме «цветочного имени».

Потом она пригласит его к себе домой для фотосессии. Конечно, преступник догадается, что все подстроено для того, чтобы подловить его, что даже квартира съемная. Он может согласиться провести обычную работу по созданию своего «нетленного» художественного произведения. Ясно, что в квартире будут установлены камеры, а около дома — дежурить полицейские. Не важно, согласится он на это или нет, в его больном мозгу начнет зреть навязчивая идея, которая может стать всепоглощающей — пополнить свою страшную коллекцию смертью женщины — полицейского.

Был еще один интересный момент: любой, самый слабосильный мужчина никогда не позволит себе согласиться с тем, что спортивная женщина крупного телосложения превосходит его в физической силе. И Мэйбл надеялась, что преступника «замкнет» именно на том, что он сильнее, а также хитрее. Он начнет за ней охотиться: или в общественных местах, пытаясь подлить ей отраву в напитки, или попробует заманить в уединенное место. Вот там — то она и наломает ему ребра от души, прежде чем вызовет коллег из полиции.

Когда вызванный на допрос Даниил сел за ее стол, детектив Браун сделала вид, что разговаривает по — своему мобильному. Она встала и немного отойдя, сказала невидимому телефонному собеседнику:

— Мое полное имя Мэйбл Дэйзи Браун. Хорошо. До свидания.

От фотосессии Голденблюм отказался, объяснив это тем, что у него сейчас творческий кризис, а художнику необходимо вдохновение.

Следуя своему плану, детектив стала приглашать Даниила на беседы чаще. И с каждым разом Браун дразнила его почти открыто, развивая мысль о том, что если бы она была на месте жертв отравителя, то она бы этому цыпленку просто свернула шею. Недоразвитый размазня специально выбирает слабеньких женщин. Уж она — то дала бы здоровенного пинка под зад этой «девочке».

— Тем более, при моей профессиональной внимательности я бы не дала отравителю возможности вылить яд в мой бокал, — покровительственно сообщила она фотографу. — Хотя вряд ли этот слабачок рискнул бы связаться с женщиной — полицейским, — духу не хватит: трусишка понимает, когда его задержат, он получит на полную катушку за покушение на жизнь полицейского.

— Кстати, — продолжала она, по моим наблюдениям, некоторые маньяки входят в доверие к жертве благодаря своей красивой внешности. Ну, вы меня понимаете, — такие куколки с бабским лицом. Я не удивлюсь, если узнаю, что маньяк, которого мы разыскиваем, носит под верхней одеждой кружевное женское белье.

Детектив Браун понимала, что ее поведение незаконно, и что очень скоро Даниил станет ходить на допросы с адвокатом.

Она как можно тише излагала ему свои мысли, чтобы ее коллеги за соседними столами не прислушивались к их разговору. Ее лицо при этом имело безмятежный вид.

Мэйбл не просто упражнялась в остроумии: ей было обидно, что маньяк разъезжал на дорогой машине, обедал в лучших ресторанах Нью — Йорка и, вообще, жил в свое удовольствие. А кто ответит за отнятые им у людей жизни? Кто согреет в старости заботой душу Джессики — бабушки погибшей фотомодели Дэборы?

Мало вероятного, что в ближайшие годы отыщутся улики, которые смогут обличить преступника. Где взять свидетелей преступления, которое совершалось в пустынном доме Азалии? И участниками его было всего два человека. В деле об убийстве Дэборы Кларк тоже не было свидетелей. И еще не известно, не является ли он убийцей собственной матери, которую нашли задушенной в своей квартире.

Кто — то должен был найти способ вывести фотографа на чистую воду. Детектив Браун взяла это обязательство на себя.

Поначалу Даниил спокойно реагировал на издевательские намеки, понимая, что они адресованы лично ему. Но однажды количество оскорблений достигло критического предела. Белки его глаз налились кровью, ненависть и гнев ударили в голову горячим приливом. Ультрамариновая радужка глаз приняла темно — фиолетовый оттенок. В этом состоянии он пробыл около пятнадцати минут.

Браун молча наблюдала за ним, втайне надеясь, что маньяка разобьет инсульт или сердечный приступ. Неплохо был бы вариант, если бы он кинулся на нее в драку. Тогда можно было бы лишить его свободы. Она не предложила ему воды и не проронила ни слова. Но живучий фотограф не умер от удара. Он взял себя в руки и успокоился.

На прощание он прошипел в лицо Мэйбл, далеко наклонившись вперед через стол:

— Ваша неземная, можно сказать потусторонняя красота, мадам, должна быть запечатлена на фотопленку. Очень жаль, что у меня сейчас творческий кризис.

— Обращаться ко мне надо «офицер» или «детектив», а не «мадам», — резко одернула его Мэйбл.

— Да, офицер, виноват, — злобно ответил Даниил.

Детектив Браун не поняла образного выражения про фотопленку, но поняла, что маньяк принял ее вызов. Она подумала, что с этого момента началась долгая трудная дорога к разоблачению серийного убийцы.

Если бы Мэйбл знала, какие страшные события ожидают ее впереди …

* * *

В обеденный перерыв Мэйбл сидела в кафе в компании молодого психолога, Аллена Белла, из ее полицейского участка. Детектив Браун делилась с ним своими соображениями по поводу серийных убийц. Она не упоминала Голденблюма, так как официально он не считался преступником.

— Трудность в таких делах состоит в том, что серийный убийца внешне обычно выглядит как обыватель; часто это уважаемый человек в обществе, — сказала она.

Вот, например, ужасающая история доктора — убийцы Майкла Сванго (Michael Swango). — Сейчас я зачитаю тебе из интернета, — сказала Мэйбл, и включила экран мобильного телефона, уже открытый на нужной странице.

«Он угощал своих пациентов разной едой и напитками, в которые добавлялся сахар с мышьяком. Шестьдесят человек были отравлены им в Зимбабве и в США. Он был арестован по заявлению коллег по работе, когда они заподозрили неладное. За неимением достаточного количества улик, ему дали всего пять лет. На свободу он вышел через два с половиной года, видимо, за хорошее поведение.

Выйдя из тюрьмы, он снова устроился на работу врачом. И в одной из нью — йоркских больниц отравил насмерть предположительно сто сорок человек. У следствия опять не нашлось достаточного количества улик, и он был осужден за мелкое мошенничество».

Мэйбл Браун сделала большой глоток кофе, и добавила:

— Если нет доказательств, теоретически можно считать, что преступление могло быть совершено другим человеком, а сам убийца по случайному стечению обстоятельств оказался на месте преступления. Не удивительно, что из-за недостатка улик, маньяка разыскивают иногда десятки лет. Слушай еще:

«В 2007-м году в США задержан серийный убийца Тимоти Крэжсир (Timothy Krajcir), который убил девять женщин в течение тридцати лет! Преступник был юристом по специальности. Он нападал на жертв ночью, и свидетелей преступления не было. Его жертвы были найдены связанными в собственных домах, изнасилованными и застреленными в голову. Когда он совершил первое убийство в 1977 году, то не мог предположить, что со временем наука разовьется настолько, что преступника смогут найти по ДНК. На месте преступлений и на жертвах оставлен его генетический материал, который был занесен в базу полицейских данных, что и позволило через тридцать лет собрать достаточное количество улик».

— Бывает, что маньяка неоднократно задерживают по горячим следам, но так как внешне и по поведению он не похож на преступника, его отпускают как случайно попавшего под руку. Вот тебе показательный пример:

«Страшные подробности убийств с изнасилованиями, издевательствами и расчленениями, совершенных советским серийным убийцей Андреем Чикатило, наводят ужас даже на полицейских, повидавших много необычного в своей работе. Его характеризуют как педофила, некросадиста, некрофила, каннибала. Чикатило окончил университет по филологической специальности, и писал статьи в газете по моральному воспитанию молодежи. Доказано пятьдесят три убийства, следствие предположило шестьдесят пять. Среди убитых — двадцать один мальчик, четырнадцать девочек, восемнадцать девушек и женщин.

За совершение одного из его убийств по ошибке расстрелян другой человек, к счастью, как оказалось потом, тоже убийца. Восемь лет Чикатило безнаказанно совершал преступления. За это время он был дважды задержан полицией; но был отпущен, так как не было улик, несмотря на то, что в его сумке нашли вазелин и веревки, которыми он душил жертв. Более того, он как общественный активист — дружинник, сам участвовал в розыске самого себя, то есть неизвестного преступника с известными по фотороботу приметами».

— Нередко вместо убийцы отправляют в тюрьму подвернувшегося психа, оговорившего себя; или невиновного человека, случайно оказавшегося на месте преступления, — добавила детектив Браун. — В самом начале моей службы в полиции, во время патрулирования улиц, я узнала о подобной истории.

Молодой заводской рабочий возвращался домой с ночной смены. Дойдя до своего дома, он увидел, что незнакомый мужчина наносит удары лежащему на земле человеку. При свете фонаря отчетливо видно было поблескивающее лезвие ножа. Он кинулся на помощь, а преступник, увидев его, скрылся, оставив нож в теле жертвы. Рабочий вытащил нож и склонился над раненым. В это время мимо проезжала патрульная полицейская машина. Они вышли из машины и увидели, что рабочий с окровавленным ножом склонился над мертвым человеком.

Молодого человека осудили на большой срок. В качестве мотива преступления было выдвинуто обвинение в постоянных ссорах с женой, которую рабочий ревновал. Убитый человек оказался его соседом по дому. Некоторые жильцы дома подтвердили, что он ругался с этим парнем. Следствие не обратило внимания на то, что рабочий постоянно ссорился со многими, в том числе и с женщинами, а не только с убитым. И он всегда ограничивался словесными оскорблениями, не переходя к физическим угрозам или действиям. Судимостей у него до этого не было.

Через шесть лет был задержан маньяк, который совершил серию убийств молодых людей. Среди убитых был и тот человек, за которого рабочий получил тюремный срок. Жертвы выбирались среди тех, у кого были симпатичные или красивые подруги. Женщины отвергали преступника с подросткового возраста, и он стал выслеживать молодые пары, чтобы отомстить более успешным «соперникам». Он дожидался, когда парень проводит девушку домой, и на обратном пути наносил в спину ножевые ранения. Потом ронял жертву на землю, и добивал.

Рабочий, отсидев шесть лет, был морально сломлен. Его конфликтный характер не помог ему самоутвердиться в тюрьме. Заключенные плохо обращались с ним и унижали его.

Сразу же после оглашения приговора, его жена отказалась от мужа — убийцы, и, забрав детей, развелась с ним заочно и поменяла место жительства. Выйдя на волю, он оказался без семьи, и не смог вернуться на завод, так как за шесть лет потерял квалификацию. Также ему необходимо было платить за квартиру, взятую в ипотеку для семьи. Пока он отбывал наказание, его родители вносили ипотечную оплату, так как денег, заработанных в тюрьме, было мало. Сейчас он должен был подать в суд, чтобы восстановить справедливость и получить деньги за моральный ущерб. Но психика у парня оказалась не очень крепкой, и он закончил жизнь самоубийством, повесившись в ванне.

Мэйбл закончила свой рассказ. Видно было, что она близко к сердцу принимает чужое горе. Молодой психолог был польщен вниманием, которое оказала ему Мэйбл Браун — опытный полицейский, уважаемый своими коллегами. Обеденный перерыв заканчивался, и они вернулись в участок на «Шевроле» детектива Браун.

* * *

Однажды в свой выходной день Мэйбл отправилась за покупками в магазин скидок Marshalls на 6-й Авеню. Она осматривала одежду на бесконечных длинных вешалках. Выбрав белую блузку строгого фасона, Мэйбл пошла в отдел товаров для кухни.

Здесь ей понравилось алюминиевое ведерко для охлаждения шампанского с надписью «Cheers» (веселье). Мэйбл купила его, потому что любила после работы посидеть у телевизора с бокалом шампанского, которое давало ей ощущение отдыха и помогало заснуть.

Еще побродив по магазину, она купила себе щетку для чистки одежды, и неожиданно вышла на отдел электротоваров. К своему удивлению она увидела Голденблюма с фотоаппаратом на шее. Он разговаривал с женщиной — консультантом средних лет.

«Странно» — подумала Мэйбл. — «Неужели он следит за мной? До нашего с ним жесткого разговора мы никогда не встречались в Нью — Йорке, — рассуждала она, делая вид, что рассматривает рекламу с женским бельем, и подсматривая за фотографом боковым зрением. — «Или я не обращала на него раньше внимания? Какова вероятность встречи двух человек, живущих в разных районах большого города? Очевидно, что с его огромным заработком нечего делать в магазине скидок, даже его одежда отличается от нарядов большинства посетителей. Но как место дл поиска жертвы магазин подходит. Интересно, знает ли он о том, что я наблюдаю за ним? Что говорит мне здравый смысл? Он говорит мне, что встреча случайна. А что подсказывает интуиция? Он следит за мной. Значит, я правильно предположила, что этот кудрявый ублюдок принял мой вызов. Он вел меня от моего дома, адрес которого выяснил, незаметно «проводив» меня с работы. Дешевая арендованная машина, в которой он следил за мной, конечно, не бросается в глаза. Хотя, может быть, в пробке машину он бросил и пересел на такси; потом попросил обычного водителя подвезти его за очень большие деньги. Сказал что-нибудь убедительно — житейское, например: вон в той машине едет моя жена с любовником, я должен посмотреть, куда они направляются. Сейчас, видимо, тоже приехал на арендованной машине, потому что я не видела в зеркале заднего вида его дорогого автомобиля.

Вероятнее всего, он специально меня дразнит, разговаривая с женщиной. Он хочет показать мне, что будет продолжать убивать, потому что он настолько умен, что не оставляет за собой следов. И все мои смешные попытки арестовать его, не беспокоят умного человека».

Женщина — консультант не видела вокруг себя ничего и никого кроме богатого молодого джентльмена. Обладательница тусклых черных волос с плохо прокрашенными седыми корнями, консультант была поражена красотой нежных золотых, шелковистых локонов, обрамлявших красивое лицо покупателя. Его сине — фиолетовые глаза смотрели ей прямо в душу и не позволяли отвлекаться на окружающую обстановку.

Когда детектив Браун подошла к ним, Голденблюм рассказывал консультанту о художественных особенностях черно — белой фотографии. Она застала говорящего Даниила на следующей фразе:

— Черно — белая фотография передает таинственную игру светотени, создает ощущение, что вы, — житель цветного мира, заглянули в параллельный мир. В этом мире другие формы, линии, эмоции.

— Чем отличается обычный фотограф от фотохудожника? — вопрошал Даниил, сжигая женщину синим пламенем своих глаз. И сам отвечал:

— Тем, что фотограф хорошо изучил техническую сторону пользования фотоаппаратом и методы изготовления снимков. Художник — это человек настроения. Он ловит момент наилучшего сочетания света и тени; гармонии цвета, если пленка цветная; создает композицию видимой им картины. Он любит искусство ради искусства, а не ради денег.

А вам никогда не приходил в голову такой парадокс: многие верят в то, что во время сна душа покидает тело? Это означает, что фотографируя спящего человека, вы фотографируете мертвеца.

Консультант в порыве ужаса прикрыла рот ладошкой.

Подошедшая Мэйбл с иронией обратилась к Голденблюму:

— Извините, что прерываю вашу познавательную лекцию, сэр, но мне показалось, что вы обсуждаете личные дела.

Детектив показала свой значок консультанту.

Женщина с трудом и с большой неохотой оторвала взгляд от прекрасного лица собеседника.

— Что — то случилось? — нервно спросила она.

— Пожалуйста, назовите мне свое полное имя, — сказала Браун, бросив быстрый взгляд на бейдж консультанта, прочитав «Энн Андерсон».

— Энн Мари Андерсон, — ответила та. А в чем дело?

— У полиции есть предположение, что очень опасный серийный убийца с красивой внешностью знакомится с женщинами, имеющими имена, обозначающие цветы. Он встречается с ними в нелюдных местах без свидетелей, например, дома у жертвы, и отравляет их ядом, который подсыпает в напитки.

Ваше имя не «цветочное», как я убедилась только что, но все равно будьте осторожны, поведение маньяка непредсказуемо.

Консультант недоверчиво посмотрела на Даниила. Тот никак не реагировал на слова детектива и равнодушно смотрел на рекламные плакаты. Женщина — консультант спросила его деловитым тоном:

— Могу ли я вам чем — то помочь, сэр?

— Нет, спасибо. Я просто искал собеседника, — улыбнулся он, показав белоснежные зубы, и не глядя на детектива Браун вышел из помещения.

Мэйбл не пошла за ним следом. Возвращаясь в этот день домой, она часто посматривала на машины, отражающиеся в зеркале заднего вида и на идущие рядом с ней авто, пытаясь угадать, не следит ли за ней сумасшедший фотограф. Около дома она осмотрелась, и не увидела незнакомых машин.

Браун тревожно окинула взглядом пожарную лестницу, проходящую рядом с ее окнами на третьем этаже.

«На ночь нельзя открывать окна», — подумала она. — «Но я ведь задохнусь от жары. А кондиционер мотает много электричества, но придется потратиться: необходимо думать о безопасности, когда бросаешь вызов опасному преступнику».

Заходя в дом и собираясь зайти в лифт, Мэйбл сняла пистолет с предохранителя, внимательно всматриваясь, нет ли кого — нибудь в подъезде. Все было чисто.

Ночью ей приснился сон, что она летит в самолете. Она смотрела в иллюминатор. Неожиданно в него прилетел небольшой обломок астероида и стекло разбилось. Звук был похож на разбиваемую об асфальт пустую бутылку. Она отшатнулась от иллюминатора и в испуге проснулась.

Мэйбл села на кровати и схватила с тумбочки пистолет. Потом посмотрела на свое окно. Все было в порядке: стекло не разбито. Осторожно подкралась к окну и выглянула на улицу. Во дворе двое подвыпивших мужчин удалялись к арке, соединявшей ее дом с соседним. В свете фонарей на асфальте поблескивали осколки разбитой бутылки.

Мэйбл не смогла уснуть до утра, раздумывая о том, как ускорить задержание Голденблюма на месте преступления. Но в голову ничего умного не приходило. Были мысли о разных вариантах «чудесной» поимки преступника, которые больше походили на сценарии мистических фильмов: неизвестные могущественные силы помогали ей установить торжество справедливости. На работу Браун пошла невыспавшаяся и недовольная собой.

* * *

Через неделю, в свой выходной, Мэйбл проспала до десяти утра. Не спеша поела, посмотрела телевизор и посмотрела в интернете комиксы. В четыре вечера она поехала в парикмахерскую, которая находилась недалеко от дома в Бруклине. Она наблюдала за машинами, предполагая, что фотограф следит за ней. Но пока ни одна машина не вызвала ее подозрений. После парикмахерской она поехала в супермаркет за продуктами. Из магазина Браун возвращалась в девять вечера.

Дневная летняя жара немного отступила. Мэйбл ехала по центральному району Бруклина. Начал накрапывать мелкий дождь. Вдалеке мелькнули две очень тонкие и неяркие молнии. Через десять — пятнадцать минут дождь заметно усилился. Неожиданно поднялся сильный ветер и стал закручивать спиралью листья и мусор.

Проезжая мимо бруклинской Музыкальной Академии, Браун увидела, как на дороге, прямо перед ней, мотоциклист со встречной полосы врезался в машину. После удара об автомобиль, мотоциклист подлетел в воздух и упал на капот машины, которая шла сзади мотоцикла. Его тело соскользнуло с капота, и казалось безжизненным. Мэйбл резко остановилась около места аварии, и, проверив пульс на шее мотоциклиста, начала делать ему искусственное дыхание. По вызову свидетелей происшествия, как обычно приехали три службы. Первыми прибыли пожарные, потом полиция и скорая помощь. Ко времени их приезда парень начал подавать признаки жизни. Детективу Браун пришлось задержаться для составления протокола.

Когда она посмотрела на часы, было 22.56. Холодный дождь уже настолько усилился, что ноги утопали в лужах по щиколотку. Молнии засверкали чаще. Стали появляться звуки грозы. Кто-то напомнил, что сегодня на ночь обещали штормовой ветер и сильный ливень с грозой.

Мэйбл села в свой старенький «Шевроле», чувствуя, как ветер бьет в двери. Машину толкало ветром и стальными струями дождя так, что не было слышно двигателя. Неожиданно, в течение нескольких минут, разразилась страшная гроза. Раскаты грома перемежались гулкими хлопками — взрывами, и небо озарялось как днем на несколько секунд. Дворники на лобовом стекле уже плохо справлялись с потоками воды. Видимость ухудшилась. Неожиданно погасли все фонари и свет в окнах. Наступила полная темнота. Шторм набирал скорость и становился опасным. По радио беспрерывно призывали не выходить из помещений на улицу. Также сообщили, что во всем Нью-Йорке повреждены линии электропередач.

Мэйбл сначала хотела бросить машину и укрыться где-нибудь около домов. Но потом подумала, что до ее дома в Сансет — Парк в бруклинском районе оставалось всего минут десять, а без машины пробираться по глубоким лужам еще опаснее.

Двигаясь на минимальной скорости вслепую, практически по памяти, детектив Браун подъезжала к арке, соединяющей ее дом с другим. Сама арка, не очень длинная, но узкая, была затоплена водой примерно по колено человеку. Но Мэйбл не видела этого из — за водяной завесы. Она решила выйти и посмотреть, насколько безопасна дорога впереди. Подъехав почти вплотную к арке, она ощутила, как машина провалилась одним колесом в яму. Браун много лет ездила по этой дороге и не помнила, чтобы здесь была яма. Открыв дверцу машины и осторожно выйдя из нее, она стала освещать карманным фонарем провалившееся колесо. Ледяные струи немедленно закатились за ворот одежды и намочили насквозь одежду.

Она увидела, что колесо попало в канализационный люк, у которого не было крышки. Каким бы сильным не был ветер, он не смог бы сдвинуть ее с места. Вероятно, рабочих коммуникационных сетей застал шторм, и они в панике забыли закрыть колодец. Детектив Браун аккуратно заглянула в арку, осветив ее. Глубокая лужа не понравилась ей, особенно учитывая неожиданное происшествие с колесом. Она приняла решение бросить машину здесь до утра. До дома оставалось дойти несколько метров пешком. Она подумала, что обогнет дом с торца.

Мэйбл пошла влево, и в это время получила сильный удар по голове сзади. Падая, она развернулась назад, и при свете вспыхнувшей молнии увидела размытый силуэт человека в капюшоне. Это было последнее, что увидела детектив Мэйбл Браун в своей жизни.

Присев на корточки, Даниил держал ее за плечо и наносил удары молотком по голове еще и еще, с остервенением, боясь, что она выживет. Наконец, он на ощупь в темноте проверил пульс. Его враг был мертв.

Радости он не ощущал, скорее, ненависть и презрение к убитой, за то, что он, художник, артист, виртуоз своего дела, вынужден был опуститься до грязного примитивного убийства. Если бы она не лезла не в свое дело, он бы не прерывал работы по созданию фотографий смерти.

«Красота требует жертв, — так можно сказать о любом талантливом произведении искусства. Но что ей, простой служаке до великого искусства и наслаждения им?», — рассуждал фотограф. — «Мне даже имя дали такое, которое оправдывает любые мои поступки: на древнееврейском Даниил означает «Бог мне судья», значит, я не простой человек». Странно, что воспитываясь с религиозной матерью, Голденблюм не усвоил суть своего имени, означающего человека, который хочет жить по законам Божьим, и желающего быть строго судимым самим Богом. То есть речь идет о человеке моральной чистоты.

В темноте опустевших улиц, никем не узнанный, он пробирался по городу пешком, держа молоток в руке. Приходилось бороться с ветром и плотным дождем, мешавшими ему идти. В некоторых местах он проваливался в лужах по пояс. Один раз рядом с ним упали два дерева, поверженные ветром. Примерно через два часа Даниил подошел к строящемуся зданию, местонахождение которого заприметил заранее, задолго до этого дня. Чтобы не сбиться с пути, он придерживался направления по компасу с подсветкой, и проходя вдоль попадавшихся зданий наощупь.

Этот путь он выучил наизусть, проезжая здесь на разных арендованных дешевых машинах. Он планировал напасть на детектива Браун, дождавшись ее однажды темной безлунной ночью около арки. Голденблюм задумал подложить шипы перед въездом, а когда она выйдет посмотреть проткнутые колеса, он убьет ее молотком.

Когда неожиданно вечером предупредили о шторме, Даниил решил воспользоваться этим. Он не знал, дома Браун или нет. Просто еще раньше, задолго до этого дня, решил наугад ждать ее время от времени около ее дома. Волосы он убирал под бейсболку, и надевал дешевые джинсы, футболку и дешевую обувь. Вечером того дня он отправился поджидать случайной встречи с Браун. Даниил добрался до Бруклина на метро, чтобы слиться с толпой. Там он присел на нижнюю ступеньку пожарной лестницы жилого дома, стоящего рядом с домом Браун. В вечерней темноте его не было видно. Когда началась гроза, он перешел от железной лестницы в арку. Потом решил не использовать шипы, а сдвинуть тяжелую крышку с люка.

Голденблюм особенно не продумывал свое алиби. Ему казалось естественным, что такой богатый и неординарный человек, как он, должен быть вне подозрений. Тем более, ему не терпелось ликвидировать препятствие в лице детектива, стоявшее на пути к «прекрасному». Его самолюбование было на грани сумасшествия. Или уже являлось запущенным сумасшествием.

* * *

Теперь Даниил спрятался под навесом недостроенного здания, и снял с себя плащ с капюшоном. Он бросил его под ливень так, чтобы вода продолжала смывать с него следы крови. Достал из внутреннего кармана сумки другой, туго свернутый плащ с теплым подкладом, и надел его. Потом бросил молоток на доски, лежавшие под дождем. Даниил достал из внутреннего кармана фляжку с вином. Отхлебнув из нее, сел на сухие доски внутри здания, ожидая окончания шторма.

Страшная тоска сжала его сердце. Ему было одиноко в этом мире после смерти матери.

Даниил вспомнил недавний выпуск своей любимой криминальной передачи «О преступниках и преступлениях всех времен». В ней рассказали о его сверстнике, который так же, как и он, не мог примириться со смертью матери. У него была гражданская жена, которой завидовали коллеги по работе и подруги: он постоянно дарил ей дорогие ювелирные изделия.

Оказалось, что в день рождения своей умершей матери, он выходил несколько лет поздно вечером на улицу, недалеко от своего дома, чтобы «отомстить» другим женщинам. Их вина заключалась в том, что они живы, а она умерла. Он даже не может поздравить ее с днем рождения. Как Даниил понимал его!

Тот парень бил женщин по голове молотком, а потом снимал с них кольца, серьги, цепочки. Все эти украшения он дарил своей гражданской жене. Некоторые жертвы его нападений выживали.

Однажды его жена пришла на работу в новых серьгах с изумрудом. Одна из ее коллег сказала, что точно такие же сережки недавно снял с нее псих, которого полиция не нашла. Он ударил ее кулаком по лицу и снял серьги. Также она рассказала о небольшом повреждении на одной серьге. Жена того молодого человека, конечно, осмотрела серьги и этот нашла дефект. Она догадалась, откуда он взял все ее украшения. Женщина сказала об этом мужу и пригрозила полицией. Он убил ее и выбросил тело в реку. Ее личность была установлена, и ему присудили смертную казнь.

Голденблюм очень расстроился, вспомнив эту историю. Ему было жаль несчастного парня. А кто пожалеет его жертв и их родственников, ему даже не приходило в голову. И он никогда не задумывался, о том, что бы сказала его набожная мать, если бы узнала о его «творчестве» в память о ней.

Гроза закончилась. Дождь перешел в мелко — моросящий. Ветер стих. Как будто бы и не было шторма. Даниил вышел на улицу в поисках случайной машины. Его заметил доброволец на грузовике, решивший по собственной инициативе помогать людям, попавшим в шквальную грозу. Он довез Даниила до самого дома, на Манхэттен. Уставший Голденблюм зашел в свою дорогую квартиру и лег спать.

* * *

Галлюцинации, преследовавшие Даниила, стали возникать у него неожиданно и в разное время суток. Через месяц, когда последствия шторма были в значительной мере ликвидированы, в престижный салон «Private Collection» обратилась начинающая поэтесса Элизабет Лав. На ее стихи было написано несколько популярных эстрадных песен. Она поприветствовала Даниила на плохом французском, очень мило грассируя букву «р», как бы немного картавя:

— Mon cher ami… Je vous important (мой дорогой друг…У меня к вам важное дело. — фр.).

Даниил не понял фразы и, приняв ее за иностранку, спросил:

— Вы говорите по — английски?

Наступила продолжительная пауза, во время которой поэтесса, пишущая стихи на английском языке, удивленно взирала на невежу, не понимающего романтичного французского языка — общепризнанного в мире в качестве лучшего средства для выражения любовной страсти.

Даниил во время затянувшейся паузы увидел перед собой молодую некрасивую девушку. Ее длинные коричневые волосы, распущенные по плечам, невыгодно подчеркивали скошенный подбородок и сильно выдающийся вперед нос. Гладкие волосы, плотно обрамлявшие полное лицо, визуально вытягивали его в ширину. Облегающее красно — белое платье было украшено рюшами, воланами, насборивающими ткань кокетками и короткими пышными рукавами — фонариками. Длинный подол платья был уложен на ногах так, что открывал колени и худые голени, неожиданно не гармонировавшие с полным телом. Живописная поза — нога на ногу, а также — высоко вздымавшаяся при дыхании полная грудь, томно прикрытые веками большие глаза, и высокий певучий голос с придыханием на манер астмы, французский выговор в нос, говорили о том, что поэтесса творит в жанре любовной лирики.

— Меня зовут Элизабет Лав, я поэтесса нескольких известных песен, которые вы слушаете по радио в машине, — проворковала она певуче. — И красиво продекламировала с закрытыми глазами, задыхаясь, как бы умирая от приступа астмы:

Любовь моя, я жду тебя. Услышишь ли, как я пою? Уже в камине нет огня, Сама я в пламени горю. Приди, словами залюблю, Мечтой несбыточной маня, Волшебной рифмой обовью… Не сможешь позабыть меня. Не бойся жизненных невзгод — В воздушном замке будем жить. Нам несказанно повезет: Как воду, будем счастье пить. Стихами будем говорить, И долго — долго будем жить. А, потеряв во мне себя, Ты скажешь мне: люблю тебя. стихи авторов.

— Твой голос мучает меня, — придумал рифму Даниил и испугался того, что сказал.

— Очень рад услышать в оригинальном исполнении великолепные стихи, Элизабет, — добавил он. — Вы позволите мне такую вольность, — обращаться к вам по имени? — Я всегда подпеваю этой песне, когда слушаю ее в машине, — соврал он. У него закружилась голова от большого количества «меня — тебя — огня — себя — маня — пить — жить — говорить» и от созерцания красно — белого платья. Что — то настойчиво пробивалось в его сознание, мешая сосредоточиться на беседе. Он тщетно пытался поймать ускользающее ни то воспоминание, ни то фильм или книгу. Он начал раздражаться и нервничать.

Поэтесса, плавно жестикулируя руками, украшенными диковинными по размеру и оформлению серебряными кольцами, пела — говорила:

— Понимаете, Дэн, я хочу, чтобы витражное окно в спальне не просто бросало разноцветные блики на стены и потолок. Мне бы хотелось, чтобы мое лицо казалось юным и свежим в потоке света, который будет просачиваться сквозь разноцветные стекла. Я, думаю, что розовый и белый — это основные цвета. А второстепенные, вы, как художник, сами придумаете.

Даниил почувствовал сильную психическую неуравновешенность, что — то замкнуло в его голове. Певицу любви — Элизабет затянуло в водоворот, и она исчезла. Вместо нее он увидел перед собой хорошенькую фотомодель Дэбору в ее красно — белом кружевном наряде. На плечах подрагивали нежные блестящие локоны темных волос. Темно — зеленые глаза с ненавистью смотрели на него. Крупные слезинки падали на платье. Она сказала:

— Твой срок вышел, теперь я буду жить в твоем теле. Убирайся вон из моего тела!

Даниил замер в нерешительности. Он не знал, сможет ли Дэбора действительно поменяться с ним местами. Он наблюдал, как она встала и, превратившись в хвостатую комету, влетела в его тело. Он сам вылетел и, его стремительно понесло грязным потоком в русле незнакомой реки. Он испугался, что никогда уже не сможет вернуться в свою плоть. Даниил начал кричать и барахтаться в воде. Он почувствовал, как в его ногу вцепились огромные зубы и стали ее грызть. Он взвыл от боли. Сверху полился дождь с запахом синильной кислоты. Дождь проникал в глаза, нос и рот, больно обжигая слизистую. Его глаза ослепли, и он не мог видеть, куда его уносит. Боль в ноге не утихала: какое — то злобное животное продолжало с остервенением обгрызать его ногу. В его голове зазвучал голос Дэборы:

— У вас очень удобное тело, мистер фотограф. Он увидел внутренним зрением, что его руки начали тыкать ножом во все достижимые участки его собственного тела. Даниил закричал от боли, неизвестно откуда взявшейся: ведь он покинул свое тело. Он понимал, что его руками управляет Дэбора, захватившая его физическую оболочку. Она изменяла его внешний вид, превращая тело в жалкую, искромсанную и бесформенную массу.

Страшное видение закончилось также неожиданно, как и началось. Он снова увидел перед собой поэтессу. Она снисходительно смотрела на него.

— Я заметила, Дэн, что мои стихи произвели на вас глубокое впечатление, — пропела она, астматически задыхаясь. — Вы впали в состояние столбняка на некоторое время, а потом стали махать руками и плакать.

Элизабет встала и подошла к нему очень близко, касаясь его лица своим бюстом.

— Твой сиреневый взор… — начала она подыскивать рифму.

Даниил резко отклонился от нее назад:

— Нет, прошу вас, стихов достаточно: рифмы переполнили меня до краев.

Он чувствовал себя обессиленным. Взяв себя в руки, он спросил:

— А как там все это рифмуется: в огне горя — маня — себя — полюбишь ты меня?

А, потеряв во мне себя, Ты скажешь мне: люблю тебя, 

— продекламировала «на бис» поэтесса.

— Браво! — сказал Данил уставшим голосом. — А теперь давайте уточним, как должны выглядеть витражи в вашей спальне.

ГЛАВА 7. Певица Роуз Стюарт

Прошел год после того, как Даниил убил детектива Мэйбл Браун. Ему исполнился 31. Даниил был в своей квартире, выходящей окнами на Центральный парк. Комната, в которой он находился, была оформлена Вирджинией под цвет его глаз и называлась «Сиреневой». Окна наполовину прикрывались сиреневыми жалюзи, разрисованными фиолетовыми розами; домашний бар, барная стойка, кресла и столики были фиолетового цвета.

Он сидел в кресле перед круглым столиком из фиолетового аметиста, схожим с цветом его глаз. Этот столик Вирджиния делала на заказ в подарок своему возлюбленному. На столешницу было нанесено фото темно — лиловой фиалки, выполненное самим Даниилом. На столе стояли два крупных предмета его творчества: хрустальная сфера с прозрачной призмой и 3Д — фотографией его матери внутри; а также — многогранный ромб, на зеркальные грани которого были нанесены фото Вирджинии. Постороннему человеку, наверно, жутко было бы смотреть на объемную голову его матери как будто зависшую в воздухе: она казалась живой. Слабая подсветка диодами усиливала впечатление. Лица Вирджинии дробились и при просмотре создавали легкое головокружение. Сфера и ромб вместе с фото были выставлены в его галерее для рекламы на недолгое время. После этого посыпались заказы от посетителей — «оригиналов», на изготовление подобных вещей.

Даниил вспоминал прошедшие годы. С неприязнью вспомнил трагическое свидание в парке со своей первой любовью — Долорес, так и «не простив» ее за то, что ее изнасиловали в его присутствии. После этого случая он не вступал в серьезные отношения с девушками. Редкие случайные встречи не оставили следа ни в его памяти, ни в душе. Да и отвлекаться на девчонок было некогда: он решил серьезно подготовиться к началу взрослой самостоятельной жизни. Отец подарил ему на день рождения фотоаппарат, и он увлекся фотографированием. Даниил также с удовольствием осваивал профессию отца — гравировщика по металлу в его мастерской. У него проявились разносторонние художественные способности: он рисовал, лепил из глины. В живописи ему особенно удавалось написание картин акварелью. Даниил тонко чувствовал ее прозрачную текстуру и удачно использовал ее. Он мечтал о славе художника в любой сфере, будь то фотография, гравировка, скульптура или живопись. После окончания школы Даниил устроился фотографом в престижный фотосалон в районе Сохо, решив строить карьеру фотохудожника.

Ему было всего 22 года, когда он встретил всесильную Вирджинию Грин. Четыре года они были вместе. Когда ему исполнилось 26, она умерла. Через два года, когда ему стало 28, умерли его родители, и он познакомился с гонщицей Вивьен. А затем, в течение двух лет, он убил трех женщин с «цветочными именами». В 30 лет он выследил португальскую принцессу и студентку Дэбору, и отравил их. В скором времени им была убита детектив Браун.

Окидывая мысленным взором все эти события, он ужаснулся тому, что натворил. Потом стал рассуждать и нашел приемлемые для себя объяснения каждому из своих поступков.

Он пришел к выводу, что такой красавец и носитель таланта не может опуститься до униженной девушки, такой, как Долорес, даже если она не виновата в этом.

«Вот, например, бездомные женщины. Они, может быть, по воле случая оказались на улице и не виноваты в этом. Но это не значит, что каждый нью — йоркер обязан встречаться с ними или жениться на грязной вонючей женщине, живущей в коробке», — размышлял он. — «Детектив Браун лезла не в свое дело, и ее надо было наказать. А женщины с «цветочными именами»? Они выполнили свое великое предназначение — стали Музой, вдохновившей Мастера на создание шедевров. Думаю, ни одна живая девушка не может внушить к себе такое мощное, шквальное чувство любви, как навсегда уснувшая, когда понимаешь, что ее красота недолговечна. Ты единственный, кто видел загадочный переход от жизни к смерти. Ты последний, кто взял поцелуем последнее тепло с ее губ».

Раздался звонок. Это была его постоянная клиентка, помешанная на собственных фотосессиях, известный в Нью — Йорке адвокат Мириам Эванс. Это она внесла залог за Даниила и освободила его от тюремного заключения после убийства португальской принцессы. Мириам пригласила Голденблюма в свой загородный дом на вечеринку по случаю Дня независимости.

Когда он прибыл туда с небольшим опозданием, гости уже начали переходить на специально отведенную лужайку с огромной круглой сценой посередине. Приглашенных было около пятисот человек. Молодой человек, ведущий вечера, стоявший у сцены, скороговоркой, чередовавшейся с затяжными гласными, объявил:

— Королева сцены, Мастер волшебных дел, мада-а-а-а-ам Иллю-юзия-я-я-я, бесстрашная укротительница огня, воздушная, как Фея-я-я-я-я, идущая по лезвию-ю-ю-ю, единственная в мире женщина — факир, — и протяжно прокричал:

— Глория Джойс! О-О-О-О-О-О-О-О…

— О-О-О-О-О-О-О-О…, — подхватила толпа.

Фонари и гирлянды выключили и вокруг сцены, в темноте, стали загораться факелы, которые поджигали босоногие мужчины с обнаженными торсами в белоснежных штанах и чалмах. Четверо из них принесли плоские железные носилки с деревянными ручками, засыпанные раскаленными углями. Мужчины прошлись перед первыми рядами зрителей, показывая им носилки. Некоторые из гостей шарахались назад, почувствовав жар от углей.

Зазвучала таинственная восточная музыка и на сцену в свете прожекторов выпорхнула женщина в поблескивающей чалме. Она была одета в черный костюм с блестками, состоявший из широких штанов с манжетами на тонкой щиколотке и из лифа. Она подошла по очереди к четырем точкам сцены и выдохнула изо рта струи огня на зрителей. Это была великая артистка Глория Джойс.

Раздались аплодисменты и одобрительные вскрики женщин. Помощники в чалмах поставили на бетонную площадку около сцены раскаленные носилки. Глория бесстрашно шагнула на красные угли и стала ходить по ним туда и обратно. Вышагнув из носилок, показала зрителям свои неповрежденные ступни, освещенные светом факелов.

Вынесли лестницу, которая была заставлена саблями, поставленными лезвиями вверх, вместо ступенек. Помощники брали каждую саблю и рассекали ею шелковые шарфы, чтобы показать, что лезвия действительно остро наточены. Музыка затихла. Глория сосредоточилась и бесстрашно начала подниматься по лезвиям. Зрители молчали. Стало слышно, как потрескивает огонь в факелах. Трудно было поверить в то, что у артистки был вес: она смотрелась легкой, как перышко. Поднявшись до верха лестницы, Глория начала спускаться вниз. Когда она шагнула на землю, раздались оглушительные аплодисменты и крики «Браво!» Глория изящно приседала в реверансах, посылая воздушные поцелуи, поворачиваясь вокруг себя.

Одна гостья, пораженная ее выступлением, подбежала к ней, обняла, потом посмотрела на нее с восторгом, и, сняв с пальца бриллиантовое кольцо, надела его Глории Джойс. Другие шокированные дамы и джентльмены последовали ее примеру. За несколько минут Глория была осыпана ювелирными изделиями и цветами.

Она поблагодарила всех еще раз реверансами и воздушными поцелуями и удалилась. Молодой человек, ведущий вечера, сообщил:

— А сейчас изюминка нашей программы — певица Роуз Стюарт. Эта красивая девушка известна тем, что ее чудесное пение вызывает такую зависть у бесталанных людей, что они без зазрения совести объявляют ее певицей без музыкального слуха!

Раздались смешки в разных местах лужайки.

— Поприветствуем красавицу Розу Стюарт! — прокричал ведущий.

На сцену вышла, жеманно ломаясь, слабая копия Мэрилин Монро в копии ее знаменитого белого платья. Также на сцену поднялся джазовый оркестр в костюмах 50 — х годов прошлого века, и, усевшись на стулья, заиграл вступление к песне, оставшейся в веках: «I want be loved by You».

Несколько девушек вынесли большие корзины с розами и раздали букеты зрителям. При этом девушки что — то говорили гостям. Как только Роуз фальшиво спела первые две строчки, раздался гомерический хохот, свист, аплодисменты, крики «Браво!» В нее полетели букеты роз. Собирая цветы со сцены, счастливая певица довольно точно изобразила знаменитый выдох в конце куплета: «Пу…», и подойдя к включенному в центре сцены вентилятору, стала ловить поднимающийся вверх подол платья. На эти жесты снова раздался свист. Роуз продолжала вертеться у вентилятора и перевирать ноты. Некоторые гости так смеялись, что у них выступили слезы на глазах. Кое — кто стал подпевать в насмешку. Певица не понимала издёвки, считая, что публика в восторге от нее. А смех понимала как одобрение ее талантливого подражания Мэрилин.

Мириам подошла к Даниилу и спросила:

— Ну как тебе вечер?

— Отлично, я не ожидал, что будет так интересно.

— Познакомить тебя с кем — нибудь?

— Нет, не надо. Я уже поздоровался кое с кем. Хочется молча понаблюдать за артистами и за публикой.

— Ну что же, я оставляю тебя в гордом одиночестве. Если очень заскучаешь, помани пальчиком, я прибегу, — подмигнула ему Мириам, намекая на их близкие отношения, случавшиеся время от времени.

— Окей, бэби. Я понял.

Рассеянно разговаривая с Мириам, Даниил посматривал на Роуз, заканчивавшую петь. Когда она допела, аплодисменты затянулись. Она бесконечно кланялась и махала рукой. Наконец, собралась уходить со сцены, роняя на ходу охапки роз.

К краю сцены подскочил Даниил, поднимая с полу цветы и поддерживая девушку, чтобы она не вывихнула ногу на высоких каблуках. Мужчины ему зааплодировали. Он сдержанно улыбнулся.

Отойдя от сцены, Даниил спросил:

— Вы сейчас должны уйти или останетесь здесь, Роуз?

— Я хочу уйти, у меня сегодня нет настроения проводить время с незнакомыми людьми.

— Могу я вас пригласить к себе домой?

— Сначала я сниму парик и смою всю косметику с лица в отведенной для меня комнате. А потом, если вас не напугает, что я не похожа на Мэрилин Монро, я рассмотрю ваше предложение.

— Хорошо, — сказал он. — Но проводить вас можно до этой комнаты?

— Проводите и если можно, поддержите меня, пожалуйста, чтобы я не упала на этих проклятых шпильках. Терпеть их не могу.

Даниил улыбнулся:

— А как же знаменитое высказывание Мэрилин: «Дайте девушке пару туфель на шпильках, и она завоюет весь мир!»?

— Мне не нужен весь мир, я просто люблю петь.

— Нет ничего, чтобы нравилось вам больше пения?

— Пожалуй, есть — очень люблю готовить, — заявила девушка. Хотя… есть еще одно желание — завести семью и много детей.

— Тогда вы перестали бы петь?

— Конечно. Я бы пела только для мужа и своих детей.

Они подошли к «дворцу» Мириам, и Роуз ушла в комнату для переодевания. Через несколько минут она вышла и повернулась к яркому свету, чтобы Даниил хорошо рассмотрел ее. Он увидел миловидную девушку лет 18-ти, с серо — голубыми глазами, с очень темными волосами, завивающимися в мелкие кудряшки.

— Кудряшки свои? — спросил Даниил.

— Свои, точно. Как у папы.

— Я думал, вам лет двадцать пять, когда вы были в гриме. А теперь вижу, что то вы совсем юная девушка.

— Мне двадцать один. Просто с косметикой выгляжу старше.

— Мое предложение остается в силе. Могу я пригласить вас к себе домой?

— Можете. Деньги за выступление я получила заранее: такую мелочь, как 500 долларов, богачам не страшно отдать перед концертом.

— Пойдемте к моей машине.

Они дошли до стоянки и сели в «Бентли».

Даниил привез девушку в свою манхэттенскую квартиру с окнами на Центральный парк. Он настроился на фотосессию мертвой бесталанной певицы Роуз, предположив, что ненужное ему тело он потом загрузит в свою машину и выбросит в воды Ист — ривер. Даниил перестал беспокоиться о своем алиби после первых трех убийств, которые он совершил еще до того, как отравил принцессу Азалию, потому что следствие не смогло выйти на него. Он уверовал в свою счастливую звезду, считая себя неуловимым.

— Будешь кофе или вино? — спросил Даниил, когда девушка села на белый кожаный диван.

— Апельсиновый сок, а потом кофе.

Даниил принес ей сок.

— Очень странно, что все в комнате белое-мебель, стены, портьеры, пол, — сказала Роуз. — Чем ты занимаешься в жизни?

— Я фотограф. У меня свой фотосалон в Сохо.

— А…, то я и смотрю, квартира у тебя богатая.

Даниил улыбнулся. Девушка оказалась очень простой и легкой в общении.

— Хочешь, я сделаю несколько твоих снимков на фоне этой комнаты?

— Хочу.

— Тебе очень идет это белое платье «под Мэрилин Монро». На фоне белой комнаты фотографии получатся красивые.

— А платье не потеряется на белом фоне?

— Нет, я волшебник, — шепотом и с улыбкой ответил Даниил.

Он закрыл ненадолго глаза и представил ее в белом, как снег, платье, с мелкими темными кудряшками на щеке. Образ получился волнующий.

— Я приготовлю кофе, а ты пока приведи волосы в порядок.

Он ушел на кухню и, приготовив кофе, налил в него синильной кислоты. Когда Даниил вернулся с чашкой в руках, девушка сидела на диване с закрытыми глазами.

— Ты причесалась? Хочешь спать?

— Да, извини, в гостях не спят. Я просто очень устала.

— Выпей кофе, Роуз, и проснешься.

— Спасибо, — сказала она, беря чашку из его рук, и добавила:

— Кстати, Роуз — это сценический псевдоним. На самом деле меня зовут Пирхи.

Даниил крепко обхватил запястье девушки и осторожно забрал у нее чашку.

— Что с тобой? Какой — то странный запах, откуда он?

— В квартире фотографа может пахнуть реактивами для проявки.

— Ты пользуешься пленочными фотоаппаратами? — удивленно спросила Пирхи.

— Совершенно верно.

— Ты больше не хочешь продолжать со мной знакомство, потому что услышал еврейское имя? Тебе не нравятся евреи? — спросила Пирхи.

— Моя фамилия Голденблюм. Зовут Даниил.

— А моя — Коэн. Пирхи Коэн. Значит, ты тоже еврей?

— Мою мать тоже звали Пирхи, — взволнованно сказал Даниил. — Как же я сразу не понял: эти чу̒дные мелкие кудряшки, характерные черты лица. Хотя, я вижу ты не чистокровная еврейка.

— Нет, мама — белая американка, — улыбнулась Пирхи.

— Знаешь что, Пирхи, давай я отведу тебя в спальню, чтобы ты хорошенько выспалась. Если хочешь, спи завтра целый день. Когда проснешься, иди на кухню, в холодильнике найдешь еду. Кофемашина на столе.

— А ты что же, не пойдешь со мной в спальню?

— Нет. Но могу всыпать ремня, если будешь вести себя, «как взрослая».

— А я и есть взрослая, мне уже 21 год.

— Да, я слышал. Марш спать. Спальня по коридору направо. Все. Спокойной ночи.

— Мне надо в душ, — настойчиво сказала Пирхи.

— В спальне есть ванная комната.

— Ну, я тогда пошла одна, — неуверенно глядя на Даниила, сказала она.

— Ну, иди.

* * *

На следующее утро Пирхи вышла на кухню около десяти утра. Даниил не пошел в этот день на работу и встретил ее на кухне. Он налил ей кофе и поставил перед ней завтрак: жареный бекон, тосты. Пирхи все с удовольствием съела. Даниил сидел лицом к окну. Пирхи напряжено всмотрелась в его лицо.

— Я иногда пользуюсь линзами для создания сценического образа, — сказала она. — Но никогда не встречала такого цвета, как у тебя.

— Это не линзы, Пирхи, это мой натуральный цвет глаз. Он очень редко встречается, поэтому люди думают, что у меня линзы.

Пирхи подошла к нему поближе.

— Похоже на сиреневый или светло-фиолетовый цвет. А, может, на ярко-ярко-синий. Очень странно.

— Хочешь остаться у меня жить? — спросил Даниил.

— А тебе какая от этого выгода?

— У тебя имя, как у моей матери, которую я очень люблю. Она умерла.

— Сочувствую тебе, Даниил. Но я найду тебе в интернете еще миллион девушек с таким именем. Почему я?

— Мне не приходило раньше в голову, что можно познакомиться с девушкой по имени Пирхи. Оставайся. Делать ничего не надо. Буду водить тебя в рестораны, в театр, на свои выставки. Куплю тебе ноутбук, чтобы не скучно было, пока я на работе.

— Ты забыл? Я же певица, у меня контрактов подписано вперед на полгода. И я, вообще, случайно попала в Нью — Йорк. Я из Лос — Анджелеса. Мама думает, что я разъезжаю с концертами.

Даниил поморщился:

— Пирхи, прекрати говорить о концертах, у тебя нет музыкального слуха. Ты бездарь в музыке.

— Что-о-о-о-о-о? — гневно воскликнула она. — И ты туда же. Ты завидуешь мне!

Пирхи начала всхлипывать.

— Нет, не завидую. В платье Мэрилин Монро я, конечно, буду выглядеть хуже, чем ты, но спою точнее.

Пирхи заулыбалась сквозь слезы.

— У тебя есть с собой номера телефонов людей, с которыми составлены контракты?

— Список в телефоне. А что?

— Дай мне свой телефон. Я отменю все.

— Ты хочешь лишить меня заработка? И думаешь, я соглашусь на это?

— Я дам тебе банковскую карту Visa, на которой 50 тысяч. Не сомневаюсь, что это намного больше, чем ты заработаешь своей клоунадой.

— Какой — то ты подозрительный. Очень большие деньги для меня. Ты сутенер?

— Сутенеры раздают банковские карты со счетом? — спросил Даниил, ни сколько не обидевшись.

— Держи карту. Я тебе не понравился? — спросил Даниил.

— Понравился. Только ты ведешь себя как чеканутый.

Даниил расхохотался:

— А ты не очень вежливая для гостьи. Давай список агентов.

— А как я узнаю, сколько денег на счету карты?

Даниил взял со стола свой телефон.

— Позвоним сейчас и узнаем, сколько на счету денег.

Сделав запрос, он показал Пирхи сумму.

— Ладно, я согласна. Бери список, — она протянула ему свой телефон.

— Телефон у тебя старый. Я куплю тебе сегодня современный. Но это не потому, что я сутенер, — улыбнулся Даниил.

— Я поехал за телефоном и ноутбуком для тебя. Можешь свободно ходить по всей квартире, смотреть все, что хочешь. Что — нибудь купить еще?

— А большую — пребольшую коробку конфет купить можешь?

— Куплю самую большую.

— А можно мне готовить на твоей плите?

— На плите еще ни разу ничего не готовилось с тех пор, как квартира была куплена. Любишь готовить?

— Да, я ведь постоянно в разъездах, мне не хватает домашней еды, не люблю рестораны и кафе. И, вообще, уютно, когда еда приготовлена своими руками.

— Как интересно, — удивился Даниил.

— Подожди, я напишу список продуктов, — сейчас достану бумагу и ручку из своей сумочки.

Она подала Даниилу исписанный тетрадный лист.

— А все — таки, ты чеканутый. Оставляешь незнакомого человека в своей квартире. Так и обокрасть могут.

— Так ведь дальше подъезда краденое не унесешь: швейцар у входа в подъезд, а на моем телефоне видео сигнализация в режиме реального времени.

— Ну да, у вас, у богатых, все продумано.

Даниил улыбнулся ей и вышел из квартиры.

Вернулся он с огромными пакетами.

— Пирхи, конфеты для тебя, — сказал Даниил и протянул ей конфеты с картинкой, которую только что сделал в своем фотосалоне.

Пирхи восхищенно взяла в руки огромную коробку, чуть ли не с нее ростом, и с удивлением прочитала надпись на верхней крышке рядом с красной розой:

«Тебе, прекрасный цветок, Пирхи!»

— Ты знаешь, что означает мое имя? Прости, я забыла, что это имя твоей матери. Я бестактная?

— Все нормально, Пирхи. Ты просто, очень молодая, поэтому такая непосредственная и наивная, — ответил он.

— А сколько тебе лет? — спросила она.

— 31.

— Немолодой уже, — констатировала Пирхи.

Даниил улыбнулся:

— Но и не старик пока.

Он открыл коробку. Пирхи попробовала три конфеты.

— Ну как? — спросил Даниил.

— Божественно. Никогда не ела таких вкусных конфет. Но мы не будем портить аппетит и сначала приготовим.

— И что же мы приготовим? — спросил Даниил с любопытством. Ты заказала много разной посуды и очень много пряностей.

— Есть древняя еврейская поговорка: в пище без пряностей нет ни пользы, ни радости. Мне не у кого было учиться приготовлению национальной еврейской кухни, но я люблю интернациональную еду, — сказала она веселым голосом. Будем готовить мясо, запеченное с помидорами, шампиньонами, сыром и специями. И творожное печенье.

После обеда Даниил сказал:

— Я как будто бы вернулся в детство, когда мама сама готовила. Ты права, Пирхи, действительно стало очень уютно дома.

— Вообще-то, имя Пирхи означает «мой цветок», а не «прекрасный цветок», как написано на коробке конфет, — сказала она.

— Да, я знаю. Но, думаю, можно допустить и «прекрасный» цветок, если он действительно прекрасный и пока еще не мой.

— Согласна.

— Чем мне теперь заняться? — спросила она.

— Пока я подготовлю для тебя твой ноутбук, сходи, посмотри квартиру. Потом покажу, как пользоваться телефоном.

— А в какой комнате будет ноутбук?

— В «Сиреневой».

— Звучит красиво.

— Сходи в мой кабинет, там есть библиотека очень старинных книг. Когда выйдешь отсюда, вторая дверь налево.

В библиотеке был особый запах. Пахло кожей, пылью, старыми залежавшимися газетами. Пирхи провела рукой по корешкам книг нижнего ряда. Книжные полки занимали все четыре стены. Единственное окно тоже было окружено полками с книгами.

На полированном письменном столе стоял небольшой портрет красивой молодой женщины, очень похожей на Даниила. Пирхи догадалась, что это его мать. Она всматривалась в ее черты и заметила, что выражение ее лица очень кроткое, взгляд застенчивый.

«Хорошим человеком была эта женщина», — подумала Пирхи.

Также на столе лежала старинная книга с надписью на незнакомом языке. Деревянные крышки книги были сделаны из дерева и обтянуты кожей, которая местами оторвалась. Медный оклад, укрепленный на верхней крышке, украшен голубой эмалью. Обрезы книги подкрашены золотистой краской. Металлическая застежка, предназначенная для предохранения книги от пыли, открывалась при помощи ключика, который лежал на ней. Пирхи открыла книгу. Ее листы показались грязными, но не очень ветхими и были исписаны от руки. Ощущение старины приятно воздействовало на нервы. Она села в мягкое кожаное кресло. Время остановилось.

«Хорошо бы так сидеть долго, никуда не спешить. Слушать, как ветер времени шелестит страницами старинных книг, представлять людей, которые держали эти книги в руках. Может быть, молодая, как я, девушка, только из очень богатой семьи, способной купить такую дорогое в те времена сокровище, трогала металлическую застежку. Наверно, она восхищалась ее блестящей наполированной поверхностью и любовалась голубой эмалью. Вряд ли она была счастлива: женские судьбы в старину были больше похожи на трагедию, так недавно рассказывали в фильме ВВС. А я что делаю в этом дорогом доме? Красивый и богатый молодой мужчина мог бы выбрать кого — нибудь и получше меня. Мне не хочется уходить из его кабинета. Мне приятно осознавать, что он тоже сидел в этом кресле. Я посплю, здесь так тихо, спокойно…»

* * *

Пирхи Коэн уже почти полгода прожила у Даниила. Она влюбилась в него без памяти и не представляла себе жизни без него. Даниил привык к Пирхи и относился к ней «как к девушке, которая напоминала о его матери». Это истолкование было нелогичным, и не понятно было, чем она может напоминать его мать, если у них были разные характеры, образ жизни и внешность. Совпадения одного имени, вряд ли, достаточно для того, чтобы найти сходство в двух разных женщинах. Но, как известно, логика не является основным правилом в жизни. Поступки и чувства некоторых людей бывают настолько алогичными, что их нельзя объяснить ничем, кроме как странностью или психическим заболеванием.

Даниил не хотел отпускать девушку от себя. Он очень раздражался и сердился, когда Пирхи говорила о том, что ей надо домой к матери. Он отвечал ей, что мать знает о ее местонахождении и тоже может здесь находиться, просто сама не хочет. Если надо, он отдаст в распоряжение ее матери любую комнату, на какую она укажет. Иногда он так выходил из себя из — за подобных разговоров, что несколько раз замахнулся на нее, пытаясь ее ударить. Но всегда останавливал руку, вспомнив, что имя ее Пирхи.

А когда Пирхи сама призналась, что любит его, он решил, что необходимо вступить с ней в близкие отношения, чтобы она не ушла от него. Эта уловка сработала, и Пирхи не сомневалась, что когда — нибудь они поженятся: Даниил сам сказал, что любит ее больше своей жизни. Она прекратила говорить о том, что должна уехать к себе домой.

Он стал увлекаться ею. Часто, находясь на работе, Даниил внезапно вспоминал о Пирхи. Ему хотелось забыться в ее объятиях и не думать о делах. При малейшей возможности, он мчался домой, прихватив по дорогие цветы и конфеты. Пирхи краснела от радости, понимая, что он приехал с работы ради нее. Даниил, наконец — то, получил возможность примерить на себя роль настоящего мужчины. Он представлял себя прекрасным принцем, богатым и красивым, вставшим на одно колено перед Золушкой, не знакомой с радостями роскошной жизни. Он осыпал ее подарками, как волшебным дождем. Он задыхался от счастья, когда Пирхи по — детски радовалась дорогим нарядам, ювелирным украшениям, развлечениям, недоступным ей ранее. Их отношения вошли в стадию восхищения друг другом, чему способствовало исполнение желаний каждого из них: прекрасный принц выполняет любой каприз дамы своего сердца, а дама изо всех сил старается забыть свое бедное прошлое и удивляется щедрости принца. Пирхи попала в бесконечную сказку, созданную Даниилом. Он подарил ей целый мир удовольствий, которые покупаются за большие деньги. Они растворились друг в друге. Молодость, финансовое благополучие, совпадение характеров превратили симпатию между ними в страстную любовь. Они наслаждались друг другом. Они дышали как один человек. Их сердцебиение стало общим. Даниил был в полном расцвете финансовых и физических сил. Его любовь к Пирхи совершила в нем чудесный переворот, возможно, спасший ни одну жизнь: он прекратил на время искать жертвы для своих страшных фотосессий. Начинающееся заболевание шизофренией временно отступило. Хорошее настроение преобразило его художественные работы: вместо мрачных авангардистских бредовых идей он начал создавать жизнеутверждающие произведения, пользующиеся не меньшим спросом у покупателей, чем предыдущие. Добираясь на работу и обратно домой, он стал искать на проигрывателе в машине музыкальную волну, передающую веселые зажигательные песни. Семейный уклад, который внедряла Пирхи своими собственноручно приготовленными завтраками и ужинами, подчеркнутым вниманием к делам Даниила, ярко — выраженным восторгом по поводу подарков, создавал уют и ощущение защищенности. Большинство нью — йоркцев предпочитают есть вне дома, в кафе, закусочных и ресторанах, так делал и Даниил. Но сейчас он чувствовал себя ни так одиноко, как раньше, зная, что дома после работы его ждет любящая женщина с именем его матери, которая специально для него приготовила вкусный ужин. Он знал, что она ждет его с работы и волнуется, если он задерживается. Конечно, иногда они ели в ресторанах и кафе, чтобы не отказываться от любимых блюд.

Видения призрака в красной мантии, преследовавшего Даниила, прекратились. Он перестал тревожиться и начал забывать о нем.

Пирхи, также как и Вирджиния, восхищалась его красивой внешностью и, особенно, его глазами, которые казались ей темно — синими с фиолетовым отливом. Даниил терпеливо поворачивался к свету, потом вставал в полутень по ее просьбе, чтобы она могла налюбоваться его глазами. Ему надоедал весь этот ритуал с рассматриванием его внешности, но он боялся рассориться с ней навсегда, поэтому, набравшись терпения, разрешал гладить свои золотые локоны и рассматривать радужку его глаз.

Она проводила большую часть времени в «Сиреневой» комнате за ноутбуком, находя ее загадочной и таинственной, потому что была отблеском сиреневых глаз Даниила. Пирхи не просила убрать из комнаты жуткую конструкцию, в которой голова его матери на 3 Д фото как бы висела в воздухе. Она не сердилась на фото Вирджинии в зеркальном ромбе, потому что поняла, что у нее самой особое положение: она Пирхи. И скорее всего, другие женщины с таким же именем не могут претендовать на ее место, потому что место занято ею первой.

Проводя время в интернете, Пирхи иногда прерывалась, чтобы подумать о своей неожиданно изменившейся жизни. Она с улыбкой вспоминала день первого знакомства с Даниилом. Могла ли она когда — то надеяться, чтобы за ней ухаживал такой красивый молодой человек? О деньгах она ни так много думала, потому что любовь к Даниилу заслоняла все. Конечно, деньги не были лишними, но она бы не задумываясь, бросила все, что у нее было раньше, только бы быть любимой им. Она согласна была жить с ним в крайней нищете, если бы в этом была необходимость.

Даниил заставил Пирхи позировать ему для картины. Он захотел написать Пирхи акварельными красками. Акварель, прозрачная по фактуре, легкая, очень подходила для того, чтобы подчеркнуть женственность Пирхи, зажженную любовью Даниила. Женственность светилась в каждом ее взгляде, проскальзывала в ее голосе, делала грациозной фигурку. Неделя, прошедшая в сеансах написания картины, сблизила их еще больше. Даниил изобразил Пирхи в легком голубом платье до колен, лежащую на лугу среди цветов темно-розового клевера. Полдневный зной покрыл румянцем ее щеки и подбородок, а губам придал цвет спелой земляники. Крошечные темные локоны разметались на яркой летней зелени. В глазах отразилось синее небо, окрасившее ее глаза в свой цвет. Она лежала на спине, скрестив босые ноги и закинув руки за голову, мечтательно глядя в небо. Рядом с ней, среди клевера, лежала опрокинутая стеклянная ваза с рассыпавшейся из нее красной малиной. Даниил назвал свою работу «Мечтательница».

Эта картина, написанная акварелью и любовью, произвела фурор на художественной выставке. Многие посетители были огорчены тем, что картина не продается. Но Даниил сделал фотокопии картины в натуральную величину. Все было раскуплено в этот же день, а также было принято много заказов на изготовление еще таких же копий.

Однажды он взял Пирхи на фотосессию по теме «Зоопарк». Оказалось, что Пирхи очень любит животных. Она мешала ему делать снимки, загораживая животных и изображая их. Очень многих она изобразила точно, подчеркнув характерные черты каждого. Даниил веселился и фотографировал ее. Таким образом, у него получилось две фотосессии — о животных зоопарка и актерские работы Пирхи. Но Пирхи не успокоилась на этом. Оказавшись около клетки с каким — нибудь животным, она декламировала четверостишия, посвященные конкретному виду.

Даниил подготовил для выставки подборку снимков, полученных при участии Пирхи на тему «В чем — то мы похожи». Под каждым снимком были помещены стихи о животных разных поэтов. Эта работа, выставленная в его фотогалерее, тоже нашла своих покупателей.

— Ты становишься моим талисманом, Пирхи, — сказал Даниил. — Скоро твой образ будет брендом галереи. Пожалуй, это не плохая мысль.

Пирхи любила теплый летний дождь без гроз. Даниил соглашался гулять с ней под дождем по нью — йоркским улицам. Ему, взрослому мужчине, доставляло удовольствие мокнуть под струями воды, ощущая себя 20-ти летним парнем, ведущим за руку молодую девчонку. Они покупали мороженое в киоске и ели его, стоя под навесом. Потом снова шли под дождь. Когда — то, живя с Вирджинией, он завидовал своим сверстникам, теперь же он как будто бы вернулся назад во времени, чтобы прожить свою юность заново.

Однажды они сидели на скамейке в Центральном парке.

— Ты знаешь, что в Центральном парке около 9 — ти тысяч скамеек? — спросил ее Даниил.

— Нет, а это важно?

— Видишь металлическую табличку с выгравированным на ней текстом?

— Да. Чье это имя? — спросила Пирхи.

— Любой человек, желающий поддержать парк финансово, может внести 7500 долларов и стать владельцем именной скамейки. Еще это может быть романтическим подарком прекрасной девушке от влюбленного по уши фотографа. Хочешь, чтобы у нас была своя скамейка?

— Конечно, — обрадовалась Пирхи.

С тех пор они иногда приходили к скамье, принадлежащей Пирхи.

Даниил катал ее на машине по ночной трассе, по бокам которой мелькали огни. Они включали веселую музыку, и Пирхи танцевала, сидя на сиденье.

Даниил прокатил Пирхи на экскурсионном вертолете. 15 минут в воздухе на высоте птичьего полета произвели на нее огромное впечатление.

— Хочешь посмотреть район, где я проводил время, когда был подростком? — однажды спросил ее Даниил.

— Конечно.

— Тогда приготовь купальник, мы едем на пляж, на Герритсен — Бич.

— Где это находится? — спросила Пирхи.

— Ну как тебе точнее сказать… Это полуостров на юго — востоке Бруклина. Район разделен с запада на восток на две части заливом, который называется Gotham Avenue Canal (Готэм Авеню Канал). Жители полуострова стали называть северную часть новой, а южную — старой. В новой части обычный город с кирпичными домами. В южной части можно купаться, арендовать морские судна для вечеринок, можно рыбачить. Когда я был подростком, то вместе со своими друзьями приезжал на полуостров во время каникул почти каждый день и пропадал там все лето. Мы купались или рыбачили до тех пор, пока кожа не становилась черной от солнца.

Прибыв на пляж, они арендовали квадроцикл, и Даниил возил Пирхи по всему побережью и по прилегающим к пляжу дорожкам.

Потом долго купались. Конечно, Даниил взял свой фотоаппарат и сделал кучу снимков. Пирхи, зная, что он ее фотографирует, нарочито медленно входила в воду и выходила из нее, стараясь подать свое тело более красивым и соблазнительным. Она взмахивала руками, поднимая ладонями воду, и создавалась иллюзия искрящихся серебром крыльев, воздетых к небу. Она взмахивала волосами, закручивая их вокруг себя, от чего пружинки — локоны вытягивались, и солнечные лучи пронизывали их, создавая сверкающий ореол вокруг ее головы. На фоне голубой воды, превращенной солнцем в сверкающий бриллиант, Пирхи казалась Даниилу греческой богиней любви — Афродитой, самой красивой на этом пляже.

Пирхи хорошо плавала, но Даниил стал тревожиться, когда она удалялась от берега на опасное расстояние. Уставшая и веселая, она возвращалась на берег, и падала в изнеможении на песок рядом с ним. Капельки воды дрожали на ее коже, и казались Даниилу более драгоценными, чем ювелирные камни.

Они перекусили в ресторане со смешным названием «Gerritsen Beach Bagel» (Бублики Герритсен — Бич). Дешевые большие бублики по $ 1.75 со сливочным сыром понравились обоим. А вот салат, который выбрала Пирхи, показался ей не свежим. Еще не понравилось довольно долгое обслуживание — в заведении явно не хватало обслуживающего персонала, так как на очередь из 15 — ти человек было всего двое работников ресторана. Но настроение не испортилось. Домой они вернулись в отличном настроении.

И все лето, в викенды Данила, они ездили на этот пляж. Ему не хотелось посещать дорогие пляжи, он хотел вернуться в память своего детства. Пирхи, пока еще не избалованная роскошью, отлично чувствовала себя в этом месте и каким — то образом вписывалась в его воспоминания: ему казалось, что он снова попал в тот временной промежуток, когда его родители были живы. Отчасти этому способствовало поведение Пирхи. Во — первых, она готовила еду, напоминая тем самым его мать. А также — ее простота и возрастная наивность создавали атмосферу юности, непосредственности молодости, которые он давно не ощущал, и, наверно, забыл, так как с 22 лет стал «боссом», бизнесменом в престижном модном районе Нью — Йорка.

Даниил понимал, что произошедшие в нем перемены сотворила его любовь к Пирхи. Он стал бояться возвращения мрачных шизофренических видений и подолгу обдумывал, не записаться ли ему на прием к психотерапевту. Но боязнь огласки удерживала его от этого шага. Он не верил в сохранение врачебной тайны и понимал, что со временем все его знакомые узнают об этом, а журналисты растрезвонят по всему городу его секрет в соответствующих интерпретациях. Он понимал, что с его психикой не все в порядке. Как любой взрослый человек он знал слово «шизофрения» и подозревал, что это слово имеет к нему отношение. Даниил нашел в интернете статьи и книги на эту тему, но никак не хотел согласиться с тем, что там было написано, а именно: видения отравленных им женщин и Инквизитора, являются галлюцинациями его расстроенного мозга. Он, как многие люди от искусства, верил в потусторонний мир и предполагал, что реально общается с этими образами. Но тему фотографирования мертвых старался не обсуждать с самим собой, делая вид, что этого не было в его жизни. В специальных статьях говорилось, что каждый приступ шизофрении все больше воздействует на личность человека, и, в конце концов, человек начинает подумывать, что его бредовые идеи не такие уж и бредовые. И уточнялось, что вялотекущая шизофрения часто не попадает в поле зрения психиатров из — за своей не яркой выраженности. Его пугало, что психиатры предрекают полный уход в себя и депрессивное бездействие в случае несвоевременного лечения.

* * *

Время летело быстро: прошел год, и снова наступило лето. Даниилу исполнилось 32 года, а Пирхи-22.

Странные галлюцинации и непреодолимая тяга к фотографированию мертвых отступили. Он решил закрепить результат. Даниил захотел сходить в церковь, так как помнил, что в детстве, когда мать водила его туда, он мысленно раскрывал Богу свои детские проблемы, и наступало облегчение. Его богобоязненная мать рассказывала ему, что если молиться искренне, от души, то Бог поможет справиться с любой бедой. Даниил выбрал для посещения главный католический храм в Нью — Йорке — Собор Святого Патрика.

Внешний вид Собора, выполненный в стиле неоготики, поражает воображение своей красотой. Он построен в виде латинского креста и украшен готическими шпилями и выгодно выделяется на фоне окружающих его небоскребов на Манхэттене, на перекрестке 50 — й улицы и Пятой авеню, напротив здания Рокфеллер — центра. Алтарь Собора помещен на могиле апостола Петра. В создании внутренней красоты участвовали представители искусства разных эпох — Рафаэль, Бернини, Микеланджело, Браманте. Витражные окна создают атмосферу уединенности и отрешения от мирской суеты.

Даниил вошел внутрь храма. Тишина создавала ощущение торжественности и присутствие тайны. Богатство обстановки поражало воображение. Даниил посмотрел вверх, и у него закружилась голова от бесконечной высоты купола и от аромата ладана. Он вдруг почувствовал себя маленьким и беспомощным. Он стал тревожно озираться по сторонам, ожидая неизвестного подвоха. Страх наполнил его душу. Горящие свечи и молящиеся шепотом посетители начали расшатывать его нервы. Он всмотрелся в полумрак сводов храма и увидел нечто, похожее на паутину, которая стремительно приближалась к нему. Он понял, что паутина нацелена на то, чтобы поймать его. По полу поползли клочья темного тумана, который плотно обхватывал его тело, как будто бы туман был живым. Даниил догадался, что туман хочет подняться выше его головы, утопить его в своей черной непроницаемости, и хочет помешать ему дышать. Не ясно было только кто и зачем все это делает. И тут он заметил мужчину в красной куртке, который стоял к нему спиной и молился шепотом. Неожиданно мужчина обернулся, и Даниил узнал в нем Инквизитора. Этот средневековый представитель церковной власти обычно показывался ему так, чтобы Даниил мог видеть его только боковым зрением. Если быстро посмотреть в его сторону прямым взглядом, то он мгновенно исчезает. Сегодня же Даниил увидел его исчерченное глубокими морщинами — бороздами лицо. Тот криво ухмыльнулся и снова отвернулся. Даниил начал задыхаться от нехватки воздуха. Он увернулся от паутины — сети, пытавшейся его захватить в свои путы, и стремительно выбежал из церкви.

* * *

В один из летних дней Даниил уехал на двое суток в Лос — Анджелес, чтобы провести фотосессию известного актера. Пирхи переделала все свои дела и поздно вечером села у окна в «Сиреневой» комнате, чтобы посмотреть на Центральный парк под начинающимся дождем. Фонари тускло светили в парке и, в общем — то, смотреть было нечего. Дождь усилился и забарабанил по стеклам. Начали сверкать тонкие молнии.

«Сейчас много любителей эффектных фото выйдут на улицы, чтобы похвастаться потом своими снимками грозы», — подумала Пирхи.

Действительно, интернет всегда переполнен фотографиями грозы в Нью — Йорке. Но Пирхи побаивалась грозы, особенно с громом. Она пошла в кабинет Даниила, чтобы посидеть в его кресле, это ее всегда успокаивало. Зайдя в кабинет, она бросила взгляд на старинную книгу, которая лежала как всегда на столе. Застежка была расстегнута, а ключа не было видно.

Пирхи открыла верхнюю крышку и увидела толстую школьную тетрадь с видом на небоскреб «Дженерал Электрик Билдинг» в Рокфеллеровском центре. Она открыла ее и увидела, что она исписана торопливым почерком. Чтение нескольких абзацев привело ее в сильное замешательство: Даниил, не скрывая своего имени на первой странице, описывал убийство какой — то принцессы. Сначала она подумала, что он пишет книгу, но прочитав, как Даниил убил детектива Мэйбл, поняла, что это описание его жизни. Она стала судорожно, беспорядочно перелистывать страницы, читая разные страшные отрывки. Потрясенная, она села в кожаное кресло и решила прочитать все до конца. Даниил писал:

«Что есть искусство и для чего оно предназначено? Искусство возвышает душу и требует жертв. Не от того, кто им живет, а от того, кто служит ему материалом, необходимым для создания скульптуры, книги, картины, художественной фотографии. Это значит, что отнимая жизнь у другого человека, я возвожу его на почетный пьедестал Высокого Искусства, я увековечиваю его образ силой своего таланта, когда запечатлеваю его мертвые черты на снимке».

Ошеломленная Пирхи вздрогнула от сильного громового раската. Она посмотрела в окно, и ей стало страшно. Но она продолжала читать в другом месте:

«Я знаю, что человек в красной мантии, которого я иногда вижу боковым зрением, хочет запугать меня. Мне известно кто ты, тебе не обмануть меня! Ты — инквизитор. Ты хочешь сжечь меня на костре. Аутодафе хочешь, гад? Я сам инквизитор, я сам решаю, кому жить, а кому умереть! Твое время давно ушло, твой век канул в Лету. Нет больше власти в твоих руках».

Снова раздался гром, похожий на громкий выстрел из ружья. Пирхи начала дрожать, но не прекратила чтение:

«Вчера я разговаривал со своим помощником Ричардом Уайтом, и увидел, что его лицо стало, как будто, оползать вниз и вправо, по — старчески сморщилось. Уайт неожиданно расхохотался и выкрикнул визгливым голосом:

— У тебя шизофрения, босс!

После этой дерзкой выходки я хотел его уволить, но подумал, что нельзя разбрасываться своими опытными служащими: так недолго и разориться. Поэтому я просто вывел его в подсобное помещение и сказал:

— Если ты думаешь, что я уволю тебя, то ты ошибаешься.

На что он нагло ответил:

— Я не понимаю. О чем вы говорите, мистер Голденблюм?

— Ты обозвал меня шизофреником.

— Я? Да как я могу себе такое позволить? Кто вам это сказал?

Я ответил ему ударом кулака в челюсть. Уайт упал и уставился на меня якобы непонимающим взглядом. Я сказал ему:

— Мы в расчете, Дик (уменьшительное от имени Ричард). Увольнять я тебя не буду: ты отличный работник».

Пирхи облизнула пересохшие губы. Очень хотелось пить. Ее трясло как от сильного мороза. Дрожавшими холодными руками она перелистнула много страниц, пытаясь найти последние записи, в которых могло упоминаться ее имя. Наконец, она нашла:

«Никогда не отпущу от себя свою Пирхи. Никогда не позволю себе обидеть ее. С ее появлением моя жизнь изменилась в лучшую сторону. Я даю себе слово, что никогда не попытаюсь, даже на секунду, представить ее мертвой. Роль моделей для фотографий смерти сыграют другие женщины, которые рождены для того, чтобы прославлять Искусство. Надеюсь, Пирхи, что ты не предашь меня, как и я обещаю никогда не предавать тебя, мой прекрасный цветок. Я уверен, что моя мать одобрила бы мой выбор».

Когда Пирхи прочитала последнее слово, раздался такой взрыв грома, и так ярко вспыхнула молния, что она громко вскрикнула от испуга и увидела в дверях кабинета Даниила. Пирхи встала с кресла и с ужасом остановила на нем свой неподвижный взгляд. Он процитировал отрывок из «Графа Монте-Кристо»:

— Никто не слышал ни стука кареты, ни шагов в прихожей; даже дверь отворилась бесшумно. На пороге появился граф.

Пирхи попятилась за кресло, ее спина уперлась в книги.

— Или нет, — продолжал Даниил, улыбаясь, — Вот так:

— Граф Дракула появляется только ночью.

Даниил рассмеялся. Пирхи еще больше задрожала и осела на пол. Он бросился к ней, поднял ее дрожавшую и обнял.

— Я рад, Пирхи, что ты ознакомилась с моим внутренним миром. Теперь мы с тобой стали близки, как никогда. Ты дрожишь. Тебе не надо меня бояться, я тебе не враг. Сейчас я дам тебе успокоительного, нельзя так дрожать, может быть нанесен непоправимый вред здоровью.

— Ты дашь мне синильной кислоты, — в панике забилась Пирхи в его руках.

Даниил рассмеялся:

— Отличная шутка, миссис Голденблюм. Должен вас разочаровать: сегодня в меню только соляная кислота.

— Ты думаешь, что я твоя мать — миссис Голденблюм? — едва слышным шепотом спросила Пирхи.

— Я, конечно, чеканутый, как ты говоришь, но не настолько же, чтобы путать тебя со своей матерью. Я хотел сказать, что хочу на тебе жениться, Пирхи, если ты, конечно, не против.

— Ты не шутишь? Ты не убьешь меня за то, что я прочитала твой дневник?

— Никогда больше так не говори, — серьезно сказал Даниил. — Клянусь, памятью своей матери: никогда не обижу тебя, и никому не позволю даже пальцем задеть тебя. А сейчас пойдем на кухню, тебе надо выпить воды и лекарство.

Гром, казалось, ударил прямо в оконное стекло. Пирхи от страха начала громко плакать и отталкивать Даниила. Она подумала, что наступили последние минуты ее жизни. Он подхватил ее на руки и принес на кухню. Даниил насильно налил ей в рот чистой воды и заставил выпить таблетку. Потом очень крепко обнял ее и унес в спальню.

— Я полежу рядом с тобой, чтобы тебе не было страшно, постарайся уснуть. Не надо бояться, глупышка, начиталась ужастиков. Прости меня, я виноват, что плохо спрятал тетрадь. Я дурак, прости меня, пожалуйста.

Пирхи внимательно всмотрелась в его лицо. Оно не было похоже на лицо убийцы. Его темно — фиолетовые, под электрическим светом, глаза, смотрели на нее мягко и с нежностью. Таблетка начала действовать, и дрожь начала проходить. Она поверила его взгляду, поверила его словам, что опасности для нее нет. Пирхи закрыла глаза и начала засыпать. Сильный стресс и таблетка сделали свое дело: через несколько минут она крепко уснула.

* * *

На следующее утро Даниил поднял Пирхи в 10 часов.

— Быстро собираемся, у нас сегодня много важных дел, — объявил он.

Заспанная Пирхи еще не вспомнила, что произошло вчера, и автоматически ответила:

— Я не хочу завтракать на улице или в кафе. Я успею приготовить быстрый завтрак?

— Конечно, я тоже хочу твой завтрак, миссис Голденблюм.

Пирхи вздрогнула. Она припомнила все мгновенно и испуганно уставилась на Даниила.

— Не надо так смотреть на меня, дорогая. Ты не хочешь замуж за меня?

Он подошел к ней и встал вплотную к ней:

— Ты хочешь предать меня, Пирхи? — спросил он, стараясь придать своему голосу оттенок глубокой печали и разочарования.

Она посмотрела в его глаза, почувствовала его дыхание на своем лице и поняла, что любит его так сильно, что у нее не хватит мужества выполнить свой гражданский долг и сообщить в полицию обо всем, что узнала вчера. Она тихонько заплакала и уронила голову ему на грудь.

— Я не предам тебя, — сказала она с грустью, — но ты должен знать, что мне не нравится то, что ты… что ты…

— Не всегда в жизни приходится делать то, что нравится, мой цветок. Только не предавай меня, Пирхи. Я никогда не прощу тебе этого, несмотря на то, что люблю тебя. Прекрати хныкать, готовь завтрак и нарядись. Сегодня мы подадим заявление на заключение брака в City Hall (Сити Холл — мэрия Нью — Йорка). После подачи заявления дается всего 24 часа на раздумья, так что завтра ты войдешь сюда в качестве миссис Голденблюм.

Даниил поцеловал ее и легонько подтолкнул к кухне.

Пирхи была потрясена до глубины души: страх, счастье, тревога и радость переполнили ее сердце. Она пошла на кухню и приготовила яичницу с беконом. А после завтрака надела свое самое красивое платье ультрамаринового цвета, под цвет глаз Даниила, которое он ей подарил. Этот цвет очень украшал ее. Воздушная копна непослушных крошечных локонов была восхитительна и в художественном беспорядке ложилась на ее плечи. Серо — голубые глаза были обрамлены недлинными густыми ресницами. Из косметики она использовала только бледно — розовую помаду. Духи с запахом утренней свежести прекрасно гармонировали с ее юным 22– х-летним образом. Увидев Пирхи перед выходом, Даниил не удержался от того, чтобы сделать несколько снимков. Художник, живший в этой жестокой душе, просто залюбовался ею:

— Миссис Голденблюм, вы сводите меня с ума!

В течение дня они подали заявление в мэрию. Вечером Даниил сводил свою невесту в театр Нила Саймона на знаменитый классический бродвейский мюзикл «Кошки», официальная премьера которого практически совпала с днем их регистрации брака — 2 августа 2016 года. Музыкальное шоу произвело сильное впечатление на обоих. И это не удивительно: мюзикл является обладателем семи премий «Тони» и шел на Бродвее 18 лет; переведен на 15 языков мира и показан в 30-ти странах.

На следующий день, когда они получили свидетельство о браке, счастливая миссис Голденблюм была привезена Даниилом в квартиру, утопающую в цветах. Несколько разных тортов, шампанское, виноград и апельсины (любимые лакомства Пирхи) были расставлены в «Сиреневой комнате». Даниил не хотел, чтобы посторонние люди присутствовали на их личном празднике, поэтому не стал делать свадьбу с приглашением гостей. Он просто разослал своим друзьям и знакомым смс по телефону, в которых сообщил, что только что женился, назвав имя жены. Вечером они, обнявшись, смотрели из окна фейерверк в Центральном парке, который заказал Даниил для своей любимой жены.

На следующий день он представил Пирхи своему адвокату, мистеру Хиллу, с которым его познакомила Вирджиния, — он вел все юридические дела Даниила. Даниил написал завещание, в котором изъявил свою волю: в случае его смерти, вся его недвижимость, его бизнес и его банковские счета переходят к его жене — миссис Пирхи Голденблюм. Потом Даниил купил ей электромобиль «Тесла» и нанял водителя машины. В последующие дни они ездили по магазинам, покупая все подряд, на что укажет пальчик молодой жены. По вечерам, после того, как миссис Голденблюм заканчивала примерять и сортировать покупки, Даниил учил ее, что она должна делать с его бизнесом, деньгами и недвижимостью в случае его смерти. Пирхи упрямилась и не хотела обсуждать эту страшную тему, но Даниил настаивал и заставлял повторять его советы.

Вскоре Пирхи сообщила Даниилу, что у них будет ребенок. Его радости не было предела. Он летал, как на крыльях. Все знакомые и коллеги по работе заметили, что он счастлив, как никогда раньше. Разговоры о будущем сыне стали главной частью их жизни. Даниил сделал фотомонтаж: он совместил рентгеновский снимок их ребенка с животом Пирхи, стоявшей около окна сиреневой комнаты. Они постоянно говорили о нем, обсуждая, как назвать ребенка, на кого он будет похож, кем их сын будет, когда вырастет. Иногда ссорились, когда их мнения по этой теме не совпадали. Они выбрали комнату, в которой будет жить их любимый сыночек. Вместе часами ходили по магазинам, закупая игрушки, детскую мебель, коврики со сказочным орнаментом. Даниил создал эскиз комнаты, похожий на застывшие мультяшки.

Глава 8. Доктор по имени Тамизин

Даниил очнулся от нестерпимой боли в запястьях и в щиколотках, которые были привязаны к чему — то. Мрак был настолько густым, что ни единого слабенького лучика света не освещало пространство, которое он предположил вокруг себя. Попытавшись приподнять голову, он понял, что она крепко зафиксирована стальным обручем. Во рту было какое — то вонючее тряпье, не дававшее ему говорить. Его тошнило. Тело ломало, как при гриппе. Странный резкий запах не то медикаментов, не то химических реактивов, мешал дышать, обдирая глотку и слезил глаза. К этому запаху примешивался отвратительный сладковатый запах мертвечины и нечистот.

Он так напугался, обнаружив себя намертво закрепленным в темноте и в жутком холоде, что потерял самообладание и начал протяжно стонать и дрожать всем телом. Он чувствовал себя бессильной, бессловесной тварью, не заслуживающей хотя бы такой скромной милости, — как знать, где он находится. Непроглядная темнота таила в себе непредсказуемость и отсутствие надежды, утонувшей в черной бездне небытия. Он понял, что находится на самом дне Мироздания, в адской кромешной тьме. Безысходность его положения была очевидна. Вот она расплата за погубленные им жизни! Он так сильно захотел вырваться отсюда, что начал горячо и искренне молиться так, как учила его в детстве добродетельная мать:

«Отче наш, сущий на небесах! Да святится Имя Твое. Да приидет Царство Твое. Да будет воля Твоя и на земле, как на небе. Хлеб наш насущный дай нам на сей день. И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим. И не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и сила, и слава Отца и Сына и Святого Духа во веки веков. Аминь».

После слова «Аминь» послышался грохот открываемой и вновь закрываемой тяжелой металлической двери, и включился нестерпимо яркий ужасный свет, пытавшийся выжечь его глаза. До этого Даниил думал, что находится в наихудшем состоянии. Он ошибался: безжалостный свет был предназначен для того, чтобы сжечь его и испепелить адским пламенем.

«Так значит, мать была права: воздастся каждому по делам его», — в ужасе подумал он, вспомнив слова из Евангелия.

— Ну что, бесовское отродье! — раздался рядом с ним низкий безжалостный бас. — Молись своему черному господину. Хотя, должен предупредить тебя: он не помогает тем, кто пакостит во имя его, теша его тщеславие.

Даниил пытался сообразить, кто с ним разговаривает: какой — нибудь приспешник сатаны или Михаил Архангел?

— Я, конечно, не знаю, чем ты препятствуешь Божественной воле, но меня это и не касается, Божий суд определит меру твоей вины, — сурово прогремел все тот же голос.

«Не знаю, чем ты препятствуешь Божественной воле… Так это просто человек?» — подумал, немного воспрявший духом Даниил. Зачем же я здесь и кто это?»

— Ты, верно, гадаешь: зачем ты здесь и кто я? — как будто угадывая его мысли, сказал обладатель баса. — Будешь уничтожен, как создание, позорящее Творца. Заметь, ни таким ты вошел в этот мир, каким стал. А я есть меч разящий, направляемый Его рукой, — назидательно, но без гордости и напыщенности, продолжал неизвестный.

Даниилу хотелось спросить этого человека: если он не знает, в чем заключается его вина, как же он узнал, что Даниил «позорит Творца»? Он начал мычать, давая понять своему мучителю, что он готов ответить на все вопросы, если ему освободят рот от грязной тряпки.

— Знаю, что говорить хочешь, — усмехнувшись, продолжал философски голос. Обольщать своими погаными речами будешь? Попробуешь показать всю мерзость темной стороны, называя эту мерзость красотой и справедливостью? Нет. Трибуну тебе не предоставлю. Умирать будешь молча.

«Это тот гад — инквизитор, в красной мантии, которого я иногда вижу боковым зрением».

«Бас» опять ответил на его вопрос:

— Ты находишься в помещении, соседствующим с кабинетом патологоанатома, попросту говоря, в «мертвецкой». А патологоанатом — это я.

«Нет, не инквизитор», — с облегчением подумал Даниил.

— Здесь нас никто не услышит, и возмездие свершится неминуемо, — не умолкал похититель. — Хоть ты и презренное порождение сатаны, я, как представитель высших светлых сил, обязан сообщить тебе свое имя. Меня зовут доктор Смит. Фамилия у меня, надо сказать, очень распространенная. Но это только означает, что я — собирательное лицо возмездия. Правда, у меня есть и второе имя, которое я выбрал в минуту глубокого религиозного преклонения перед Вездесущим. Я выбрал себе средневековое английское имя — Тамизин[2].

«Вот почему здесь так холодно, — это морг. Как же я все еще не умер от холода», — внутренне вздрогнув, подумал Даниил.

— Ты находишься здесь минут пять, столько мы с тобой разговариваем, — снова ответил незнакомец на его мысли.

«Пошел ты, телепат хренов, словоплет тупорылый. Похоже, — это сбежавший из психушки идиот», — злобно подумал Даниил, незаметно для себя оправившись от первоначального испуга. Как озарение всплыла предыстория происходящего. Он вспомнил, что решив обновить служебные ноутбуки на более новые, возвращаясь пораньше с работы, заехал в «Apple Store». Беседуя с консультантом, Даниил не замечал, что за ним наблюдает еще один посетитель магазина. Очень крупный высокий мужчина, лет 35 — ти, едва помещал свое громоздкое тело среди хрупких стеклянных витрин и небольших рекламных щитов. Видно было, что он опасается нечаянно снести все эти непрочные конструкции вместе с товаром. Он отказался от консультации и рассеянно посматривал на планшеты нового поколения, время от времени, бросая быстрые цепкие взгляды на Даниила. Голденблюм попросил служащего магазина доставить выбранные им ноутбуки в его фотосалон. Незнакомец внимательно прислушался к его имени.

Когда Данил вышел на улицу и направился к своему «Бентли», мужчина подскочил к нему с невероятной легкостью для такого большого тела и радостно пробасил:

— Голденблюм, какая встреча, друг! Как долго мы не виделись с тобой!

— Что такое? — ошарашенно спросил Голденблюм, глядя на великана, которого видел первый раз в жизни.

Неожиданно он почувствовал, как острая игла больно уколола его в бедро. Он приподнял руку, чтобы врезать в скулу придурка (или сломать руку о его твердокаменные выступы скул). Но «придурок» крепко его обнял медвежьей хваткой, похрустывая его костями, и еще радостнее запричитал:

— А я думал ты вообще из Нью — Йорка уехал. Ах ты, шалунишка! Так с друзьями не поступают. Ну да ладно, я тебя прощаю, старый друг невинных игр моей юности. А вот сейчас я не приму никаких возражений, и мы едем ко мне, чтобы пропустить по чарочке горячительного.

Даниил попробовал закричать на него, чтобы тот отцепился от него, но голос ему отказал. Неведомое лекарство разливалось по его венам, и наступило легкое онемение всех частей тела. Только он начал оседать на размякших ногах, как жизнерадостный здоровяк подхватил его, как тополиную пушинку, и сделал вид, что помогает «товарищу» сесть на заднее сиденье своего «Доджа». Голова Даниила закружилась, как на сумасшедшей карусели и, как ему показалось, оторвавшись от тела, выкатилась во мрак. Он потерял сознание.

Зазвонил его телефон, находившийся в верхнем кармане рубашки. Судя по мелодии, звонила Пирхи.

— Потеряли тебя родственники. В порядочной семье иногда вырастает человек со склонностью к жестокости, насилию, — это бес вселился в ребенка, и мучает родителей и окружающих своим поведением, — продолжал разглагольствовать патологоанатом. — Вполне в силах взрослого человека привлечь к себе демона, равно как и оттолкнуть. Своими нечестивыми мыслями и поступками кого же еще привлечешь к себе? — рассуждал Тамизин.

«Откуда этот ненормальный знает о «моем поведении»?» — задумался Даниил.

— Я — охотник за бесами, выискиваю вашу братию, выслеживаю и потом ликвидирую. Я считаю, что надо уничтожить тело, в которое вселился бес и использует его в своих целях. Когда демону негде будет находиться, он покинет это тело.

Пока Тамизин разговаривал, Даниил думал о том, что Пирхи его потеряла: он позвонил ей перед выходом из «Apple Store» и сказал, что скоро будет дома. Больших пробок на дороге сейчас нет, она должна встревожиться. Ужин уже приготовлен и Пирхи одна не сядет есть. Более того, в ее телефоне есть приложение, показывающее район местонахождения телефона Даниила.

— Я не глупый фанатичный герой из мистических телесериалов, бегающий за бесами с серебряными пулями, осиновым колом и чесноком, — не унимался доктор. — Я применяю кардинальные меры.

«Она может предположить, что у меня появились какие-то срочные дела, но все равно я должен ответить, хотя бы смс послать: Пирхи знает, что я никогда не оставляю телефон в машине или на столе, он всегда со мной», — раздумывал Даниил.

Пирхи, действительно, встревожилась. Она позвонила оператору сотовой связи, и ей сказали, что телефон не выключен, а работает в обычном режиме, просто абонент не отвечает. Пирхи испугалась, что муж попал в аварию, и стала обзванивать все больницы. Ничего не добившись, она позвонила в полицию, чтобы узнать, не попадала ли его машина в аварию. Оказалось, что таких данных нет. Она сообщила дежурному офицеру, что ее муж пропал по дороге домой. Он знает, что жена ждет его, и обязательно позвонил бы ей. Она попросила найти его местонахождение по включенному телефону.

Тамизин тем временем продолжал, добросердечно улыбнувшись, как бы сочувствуя непросвещенному в вопросах опознавания бесов, оппоненту:

— Вот еще что придумал твой черный господин: пришельцем с далеких звездных галактик представляться стал некоторым мечтателям. Чем только не развлечется ум человека, не желающего развлечься богоугодными делами.

Он достал карманную потрепанную книгу и открыл страницу, отмеченную цветным уголком.

— Послушай сам, что пишет уважаемый человек, — современный философ Артур Скандлер:

«Вера в добрых инопланетян — это детские грезы вымирающего человечества…Демоны ада, являющиеся нам в обличии пришельцев, несут страх, ужас и горе. Их сущность-зло. Их пришествие — сумерки человечества и предвестие скорого конца. Цель демонов — подорвать в человеке веру в Бога, для этого они принимают разные обличия».

— От себя добавлю, что они обольщают женщин и мужчин, склонных к контакту с темными силами и морально распущенных, своей демонической красотой, рождая таких же беспутных детей.

Так называемые «фиалковые глаза», как у тебя, не случайно восхищают и порабощают распутниц и распутников то ультрамариновыми, то сиреневыми, то фиолетовыми оттенками. Глаза обычного человека не могут иметь такого широкого цветового спектра. Демон хочет привлечь к себе внимание необычной игрой цвета. Я достаточно наблюдал за тобой в Apple Store. Твои глаза не имеют постоянного оттенка, дьявол выглядывает из них! Я хорошо изучил по интернету все редкие цвета глаз, которые встречаются в жизни, и понял, что они не могут принадлежать человеку, уж поверь мне, как врачу. Сюда же относятся и янтарные, они же — золотые, а также — красные глаза альбиносов. Обрати внимание, у альбиносов встречаются, в основном, карие или голубые.

«Понятно», — подумал Даниил, — «Проблема в цвете глаз. Но неужели он убьет меня до того, как Пирхи приведет сюда полицию? Пирхи, моя любимая, спаси меня скорее! Ты должна догадаться, что у меня что-то случилось. Говорят, что любовь творит чудеса — пробуждает в человеке интуицию. Пожалуйста, найди меня. Я не хочу умирать, мне всего лишь 32 года!»

Эти слова Даниил повторял беспрестанно, не вслушиваясь в то, что говорит Тамизин. Но когда тот подошел к нему вплотную, Даниил стал слушать.

— Я, как представитель Добра, не могу выбрать жестокий способ умерщвления плоти. Поэтому прерву твою жизнь высокой дозой наркотика, — сказал врач.

Даниил скосил глаза и увидел, что Тамизин, стоя около его головы, набирает жидкость из ампулы в шприц. Страх перед смертью и ярость от физического бессилия заполнили его душу. Он начал громко мычать и извиваться.

— Изыди, сатана, из этого тела, — сказал Тамизин торжественно и поднес шприц к руке Даниила.

Он крепко схватил его руку своей «медвежьей лапой», чем полностью обездвижил ее. Тамизин поднес шприц к вене и в этот момент дверь, которую он забыл закрыть на замок, распахнулась, и он увидел на пороге полицейских. Он не растерялся и воткнул иглу в руку наугад, но не успел выпустить содержимое шприца в кровь: здоровенный офицер ударил его в подбородок, а пока Тамизин падал на спину, выдернул иглу из руки Даниила.

Пирхи, вбежавшая вслед за полицейскими, увидела привязанного к блестящему металлическому столу морга Даниила с зафиксированной обручем головой и с грязным кляпом во рту. Едва добежав до стола, она упала без чувств, прямо на грудь мужа.

ГЛАВА 9. Виртуальное знакомство

Семейная жизнь Даниила была спокойной и счастливой: он любил свою жену. Ему исполнилось 33 года. Бизнес процветал. Здоровье у него и у его молодой красивой жены было отменным. Все было отлично. Чего еще желать? Происшествие в морге с чокнутым доктором, теперь надолго задержавшимся в психушке, стало казаться смешным и нелепым. Молодость ни так трагично относится к некоторым странным происшествиям в жизни. Чудесные праздничные дни, не похожие на будни, текли подобно молодой, не слишком бурной реке, весело несущей свои воды вдоль живописных берегов.

Но не было покоя Даниилу, какая-то едва заметная тень омрачала его ум. Ему казалось, что у него наступил творческий кризис, что он заштамповался в своем художественном творчестве, что у него нет способностей, потому что он бездарь, что быт уничтожает его талант. Больное воображение тут же услужливо подбрасывало идею «проверить» себя, доказать себе, что он все еще талантлив и одарен редким чутьем к красоте. Навязчивая идея «проверки» заключалась в том, что он смог бы из снимка мертвой некрасивой женщины с «цветочным» именем создать шедевр высокого искусства без фотошопа: превратить дурнушку в прекрасный одухотворенный цветок.

Он вспомнил, что недавно застал своего помощника за перепиской на сайте знакомств в рабочее время. Он подумал, что мог бы там же познакомиться с женщиной, а потом поработать над ее внешностью, лишенной трепета жизни. Он снова, как и раньше, не мог или не хотел противостоять своему желанию фотографировать мертвых. Ненасытное любопытство — всматриваться в застывшие черты лица, которые несколько минут назад были подвижными; пытаться разгадать тайну смерти тревожило его не совсем здоровый мозг. Он забыл, что «надо» убеждать себя в том, что необходимо исправить непрофессиональные фото матери, сделанные после ее смерти. Фотографирование мертвых стало самоцелью.

После ужина и недолгого разговора с женой, он поцеловал ее, сказал, что у него есть дела и ушел в свой кабинет. Включив ноутбук, Даниил зашел на сайт знакомств, создал свою страницу и стал искать женщин, похожих на Пирхи. Он подумал, что такой прием поможет ему выполнить важную задачу: никогда не представлять свою жену мертвой, ее заменят другие. Он сосредоточился на поиске женщины еврейской национальности с серо — голубыми глазами и волосами до плеч, завитыми в крошечные локоны, в возрасте 21–25 лет.

К его удивлению, девушек с такими данными оказалось очень много. Он рассматривал их лица, измененные фотошопом, или просто «удачно получившиеся», не задерживаясь ни на одной.

И вдруг его заинтересовала фотография девушки 25 — ти лет, уфолога по профессии. Он вспомнил, что псих — патологоанатом со смешным именем Тамизин (Даниил улыбнулся) что — то говорил про дьявола, являющегося к распутникам и распутницам в виде инопланетян. Его развеселила мысль о том, что он подобно дьяволу «явится» к уфологу и постарается искусить ее инопланетными речами. Девушку звали Веред, то есть «роза».

Слишком длинный нос и маленькие глаза, посаженные очень близко к переносице, не гармонировали друг с другом. Слишком густые брови придавали лицу неухоженный вид. Видно было, что умная девушка очень увлечена работой и не занимается собой. Но была и в ее внешности деталь, которую Даниил — художник считал совершенной красотой: крошечные черные локоны, как у Пирхи, приводившие Даниила в восторг, близкий к поклонению; они имели синий отлив и мягкий блеск. Чутье художника подсказывало ему, что синева на волосах натуральная. Не четко очерченные губы смотрелись свежими, не испорченными косметикой. Взгляд был открытый, серьезный. Выражение лица доброе, даже немного наивное для ее возраста. В манере смотреть было заметно наличие интеллекта. Она сообщала, что любит джаз и чтение книг в жанре «женские любовные романы». Упоминание жанра музыки и литературы говорило о том, что девушка ищет романтической любви и внимания. Главным своим качеством она называла любознательность.

Общее впечатление, которое произвела на Даниила Веред, он выразил для себя одной фразой: очень умная, порядочная и некрасивая девушка с настоящим женским именем, овеянным ароматом розы. Оставалось только создать художественный портрет, показывающий розу во всей ее царской красоте. Даниила охватил творческий азарт.

Он зашел на форумы, на которых люди рассказывали о своих контактах со звездными пришельцами. Он выяснил, что на борту любого космического корабля всегда присутствует несколько видов гуманоидов и роботов инопланетной цивилизации. Одни из них дружелюбны, а другие агрессивны и опасны для людей. Также говорилось о том, что во время медицинского осмотра, рядом с похищенным землянином иногда находились очень высокие мужчины и женщины со светлыми волосами и хорошим телосложением, с невероятно красивыми лицами, прекрасными голубыми глазами, похожими на звезды. Некоторые люди утверждали, что находятся в любовной связи с этими красивыми пришельцами много лет, а некоторые рожают от них детей (не красивых, как пришельцы, но отмеченных особым вниманием отцов — инопланетян и их обществ).

Даниил изучал инопланетную тему около двух часов, а потом написал Веред:

«Я покорен очаровательными локонами и добрым взглядом умных глаз. Каким должен быть герой вашего романа? Прежде всего, он должен быть внешне красивым, как я. Высоким блондином с небесно — голубыми глазами и короткой стрижкой. Широкоплечим и физически сильным».

Он вспомнил, как преданно стала смотреть на него Вирджиния после того, как он избил бездомного до полусмерти, и добавил:

«В чем — то жестоким».

«Он должен быть галантным кавалером, умеющим сказать приятный комплимент. Таинственным. Должен полюбить с первого взгляда или с первого слова в переписке. Это все обо мне. Я знаю, что у землян не принято «хвастаться» своей внешностью, степенью развитости ума и душевными качествами. Но я и не человек, в известном вам смысле, поэтому позволю себе дать беспристрастную характеристику своего внутреннего и внешнего содержания. Хотите, верьте, хотите — нет, вы понравились мне с первого взгляда на ваших фото, Веред. Я просто заглянул на этот сайт с целью изучения человеческих интересов. И вдруг — вы. Ваша загадочная профессия подскажет вам кто я. Если догадались, тогда зовите меня Чужой, мое настоящее имя вы не сможете выговорить. На своей странице я назвался греческим именем Анджелос. Почему греческим? Потому что мне все равно, какое человеческое имя назвать. Если пожелаете, обращайтесь ко мне с этим именем. И, пожалуйста, не выбалтывайте всем знакомым и подругам нашу тайну, иначе я прерву с вами общение. Моих фото на странице нет. Я воспользовался фотографиями известного киноактера, немного напоминающего меня по внешности.

Мы давно идем друг другу навстречу. Судьбе было угодно бросить меня в гиперпространство, из которого я вышел прямо на вас, Веред. Какое мелодичное имя — Веред, Веред… Человеческий мозг ни так уж и примитивен, если сумел извлечь из окружающего его эфира несколько волнующих нот, сложившихся в имя Веред…»

Даниил не стал ждать ответа и пошел спать. Он усмехнулся про себя, и, взглянув на свою спящую жену, необыкновенно красивую в красной шелковой пижаме в свете ночника, и мгновенно забыл про глупенькую девушку с сайта знакомств.

Когда Веред прочитала сообщение от Даниила, ее охватили сомнения. Будь она по профессии программистом или менеджером продаж, она бы приняла Даниила за дурака или за человека с неразрешенными комплексами, которыми наводнен интернет. Но девушка была библиотекарем, имевшим устойчивое увлечение уфологией. Правда, на сайте знакомств она не указала свою основную работу — в библиотеке, так как считала это занятие второстепенным, позволявшим зарабатывать деньги на хобби. Она тратила почти весь свой скромный заработок на поездки в составе любительских уфологических групп на места, в которых наблюдались следы инопланетной деятельности. Так же, как и ее коллеги, она мечтала о контакте с жителями далеких звезд. Точнее сказать, ее романтическая натура страстно мечтала о знакомстве с красивым голубоглазым и белокурым блондином — пришельцем, высоким и статным. Она видела сны, в которых встречалась с Ним на его межгалактическом летательном аппарате. Его глаза в ее девичьих снах действительно были похожи на звезды. Ничего предосудительного не было в ее мечтах: оторванность от кажущейся скучной некоторым людям действительности, часто смягчает удары судьбы, делая их незначительными, когда уходишь мысленно, с головой, в свою мечту.

Несмотря на не очень эффектную внешность, Веред не была обделена вниманием со стороны молодых людей. Она обладала тем легким, веселым типом характера, который называется «обаятельным» и который превращает его обладательницу в привлекательную девушку. Было что — то притягательное в ее улыбке, взгляде, повороте головы, что освещало ее лицо прекрасным внутренним светом. Ее движения были настолько женственными и грациозными, манера говорить настолько дружелюбная и уважительная к собеседнику, что ее простая внешность могла соперничать с блистательной красотой признанной красавицы. При этом она была общительной и легко сходилась с людьми любого психологического типа. На фото застывшее изображение не всегда передает эту особенность характера человека, который в жизни кажется намного симпатичнее, поэтому фотография Веред на сайте знакомств не привлекала к ней восхищенных поклонников. Но внимание земных парней становилось ей не нужным на фоне ее мечтаний о звездах. Тем более в ее жизни был горький опыт страстной любви и неожиданного расставания.

В 22 — летнем возрасте она познакомилась с очень интересным человеком, который был старше ее на 9 лет. У него было красивое английское имя — Артур. И профессия у него была очень интересная в ее понимании — археолог. Веред уже в юности решила, что посвятит свою жизнь загадкам археологии, НЛО, аномальным явлениям. В связи с этим она стала регулярно посещать блог Артура в интернете, в котором он делился своими размышлениями, опираясь на неожиданные находки в интересующей Веред теме. Он рассказывал о раскопках в Тибете, где присутствовал лично. Поделился своей теорией происхождения человека и предложил обсудить не актуальную на его взгляд теорию Дарвина. Он знакомил своих читателей с загадочными артефактами «запретной археологии». Например, о ядерном могильнике возрастом 1,8 миллиардов лет. Или о находках скелетов и черепов людей — гигантов. Или о многопрофильном металлургическом комбинате, который был расположен в 28 километрах от горы Арарат 4500 лет назад. В его состав входило 200 доменных печей, которые плавили железо, серебро и золото. Рабочие завода защищали себя респираторами и перчатками. Он рассказал о находке в израильской пещере стеклянной плиты малинового цвета с зеленоватыми прожилками, изготовленной в древности, весом 8,8 тонн и размером 1,15 на 2,1 метров при толщине 50 сантиметров.

Постепенно вокруг Артура сплотилась группа подписчиков блога, однажды собравшихся в кафе. Веред влюбилась в фото умного археолога с большим профессиональным багажом еще до этой встречи. Она ни разу не задумалась о его внешности: он был интересен в общении, значит, был красивым для нее. Артур при встрече тоже обратил внимание на девочку с широко раскрытыми наивными глазами. Она смотрела на него так восхищенно, что он просто не мог не полюбить это чистое существо.

Они стали встречаться в городе, гуляя в парках Нью — Йорка. Артур самозабвенно рассказывал ей о тонкостях своей работы. Он погружал ее в историю древних городов так искусно, что им обоим казалось, что они гуляют не в парках, а идут, изнемогая от жары, по мощеным улицам турецкого города Эфеса, находящегося сейчас в руинах. Он незримо вел ее по ступеням в прохладу храма Адриана, построенного в честь римского императора. Они наслаждались прозрачными струями эфесского фонтана Траяна, утоляя жажду его чистой водой.

Артур уверенно «вел» ее по самой старой дороге в мире — в Гизу, в Египте, рассказывая о том, что они видят по сторонам.

Он «привел ее за руку» на самый край Аравийской пустыни, провел под нависшими отвесно красными скалами и, трепеща перед величием одного из чудес света, ввел Веред в главное сокровище Иорданского королевства — древнейший город Петр̕а. Он был высечен в скалах примерно в 6 — м веке. Артур «подвел» ее к торговцам шелка и специй и других диковинных товаров из Индии, Египта, Сирии. Он предложил ей прикинуть на плечо тончайшую белую ткань, расшитую золотом и «дал вдохнуть» восхитительный аромат от растертых в ладонях восточных специй.

Веред несколько раз съездила с Артуром на археологические раскопки и после этих поездок их отношения окончательно укрепились и привели к помолвке. Они стали готовиться к свадьбе. Веред была так счастлива, что стала часами надоедать своей лучшей подруге рассказами о своем женихе. Та с интересом слушала ее, задавала разные вопросы и радовалась вместе с ней. Веред рассказала и такие милые подробности о его детстве, как кличка Верблюд, которую дали ему мальчишки за победу в дворовом соревновании «Кто дальше плюнет». Рассказала о смешном случае из его юности, когда он познакомился с красивой девушкой и долго за ней ухаживал, боясь к ней притронуться. А потом выяснилось, что его университетские друзья, ради розыгрыша «подсунули» ему молодого студента — будущего актера с нетрадиционной ориентацией. Артур подрался и с актером и с друзьями, навсегда прервав с ними отношения, не желая прощать глупой шутки. Подруга хохотала от души, поздравляла Веред с невероятным счастьем, свалившимся той на голову, расспрашивала о тонкостях семейной истории Артура. Она узнала от счастливой невесты, что на вступительных экзаменах в университет Артур от волнения упал в обморок. А также — о свадебном путешествии в Египет. И что Веред поедет с ним в Египет в качестве участника археологической группы, в которой работал Артур (предполагалось, что она будет помогать раскапывать древний город). Вот такое необычное свадебное путешествие.

Перед поездкой Артур пришел домой к Веред. Ее подруга была там же. Ее жених и подруга понравились друг другу. Они сразу же стали разговаривать так, как будто были знакомы много лет. И к великому ужасу Веред подруга назвала его Верблюдом. Потом посмеялась над его обмороком при поступлении в университет. Веред велела ей замолчать. Но та и не думала.

— А правда, что твоей первой любовью был гомосексуалист? — спросила она Артура и покатилась со смеху.

Подруга сыпала подробностями из его жизни, не обращая внимания на возмущенный вид Артура.

— Ты действительно думаешь, что смог бы лучше руководить экспедициями, чем твой старый, выживший из ума начальник, лысый мистер Маккол? — продолжала подтрунивать над ним подруга. — Хотелось бы и мне завести бойфренда постарше, чтобы он также хорошо целовался, как ты. Мы с Веред сошлись во мнении, что наш сверстник не смог бы поцеловать девушку так, чтобы дух захватывало: опыт имеет огромное значение в этом деле.

Его лицо стало каменным. Он выразительно посмотрел на Веред и увидел перед собой предательницу, поднявшую его на смех перед своими друзьями. Глаза Веред наполнились слезами. Она умоляла подругу замолчать, но та была переполнена черной завистью к счастливице: сама она страдала от одиночества и никак не могла ни с кем познакомиться. Поэтому она решила выложить жениху все, что знала, а знала она много. Наивная Веред, упоенная своим счастьем, не рассмотрела врага под личиной друга. Это вечная, как мир, история с подругой, случается в жизни многих женщин с очень похожими подробностями. Отличия только в именах и в названии страны, в которой происходит это событие.

— Зачем же нам жениться? — спросил Артур у Веред. — Разве что для того, чтобы все окружающие знали, когда мы с тобой поцеловались, когда каждого из нас постигла неудача, какие позорные события случались в нашей жизни? Думаю, тебе надо подобрать себе в мужья такого же болтуна, как ты сама.

— Артур, — растерянно лепетала Веред. — Я делилась с ней своим счастьем, как с близкой подругой, я не думала, что она так себя поведет.

— А я рад, что она так себя повела, лучше вовремя отменить свадьбу, чем узнать в будущем всю подлую сторону характера своей жены.

— Я просто делилась с ней… — снова пролепетала уничтоженная Веред.

— Отлично. Во время отдыха у костра я тоже поделюсь со своими коллегами впечатлениями о первой ночи с тобой. Постараюсь, чтобы всем было так же смешно, как и твоей близкой подруге.

Артур оттолкнул протянутые к нему руки Веред и ушел из ее дома. С подругой она разругалась и выгнала ее. Помолвка была разорвана. Артур уехал в Египет и больше никогда не звонил ей и не приходил. Веред очень любила его и долго не могла забыть. А он перестал вести блог, видимо, не желая, чтобы она узнавала о нем что — нибудь. Также он закрыл все свои страницы в интернете.

Прошло три года, и Веред немного успокоилась, хотя полностью еще не освободилась от любви к Артуру. Несмотря на тяжелые переживания, Веред не озлобилась, не стала хуже относиться к людям и, в частности, к мужчинам. Ее мать, видя неутихающую боль дочери, посоветовала ей познакомиться с кем-нибудь, чтобы отвлечься мыслями от Артура. Веред зарегистрировалась на сайте знакомств, чтобы не огорчать мать, но сама она не верила в то, что сможет забыть его. Через месяц с небольшим ей написал звездный пришелец — Даниил.

Даниил не писал Веред в течение двух недель после последнего разговора, это входило в правила задуманной им игры. Он хотел, чтобы девушка подумала о нем, помечтала (а в этом он не сомневался), сама дорисовала его романтический образ. А когда он снова написал ей, то Веред не ответила. Через два дня ему пришло сообщение:

— Мы должны с вами встретиться, чтобы я была уверена в том, что меня не разыгрывают. Я согласна на встречу на вашем космическом корабле. Я не боюсь.

Даниил ответил:

— Нет.

Прождав еще каких-нибудь уточнений от Чужого, Веред ушла с сайта. Краткий ответ «нет» мог означать, по мнению Веред, очень многое. Например, что пришелец не хочет выдавать себя, пока они плохо знакомы, ведь она могла привести толпу любопытных на место их встречи. Или он не может материализовать свое тело в земной атмосфере в данный момент по важным причинам, а переписывается с ней с главного компьютера корабля.

На следующий день он написал:

«Веред, твое имя похоже на дуновение ветра на моей планете, которую я покинул много тысяч лет назад. Там нет зданий, похожих на ваши. Наш народ живет в кораблях на орбите планеты, потому что она больше не пригодна для проживания. Некоторые из нас, как я, мотаются по Вселенной в поисках нового дома. Веред… Какие качества хотели подарить тебе родители, когда давали тебе это имя? Доброту, которая светится в твоих глазах? Умение полюбить чужое одинокое сердце, сошедшее со своей орбиты ради тебя? Или ты такая же прохладная, как вечно поющий в равнодушных скалах ветер на моей остывающей планете?»

Ошеломленная Веред ничего не отвечала. Она просто растерялась и боялась неосторожным словом задеть Его и потом потерять навсегда. Никогда, никто из земных мужчин не поднимал ее на такие высоты своей любви через 17 дней знакомства. Конечно, временами ей казалось, что кто-то подшучивает над ней. Но другим шутникам не хватало фантазии на такие обороты речи. Обычно каждый второй, кто заходил на ее страницу, назывался пришельцем, считая себя большим оригиналом.

И она влюбилась в него. В кого? Она не знала точно, — в человека или в инопланетянина, это было не важно. Самое главное было в том, что незнакомец сумел найти такие слова, которые она много лет мечтала услышать от человека с глазами — звездами.

Через неделю, измученная ожиданием, Веред получила сообщение от Чужого:

«Веред, завтра в 11 утра выходи в Скайп».

Она отпросилась с работы на целый день. Даниил выбрал это время, потому что Пирхи в 10 утра всегда уезжала на свой машине с водителем за продуктами. В назначенный час взволнованная Веред включила Скайп. Она увидела на экране затемненную комнату, в которой слабо просматривался силуэт стоящего мужчины. Силуэт его фигуры соответствовал описанию, данному Чужим на своей странице на сайте знакомств.

— Здравствуй, Веред — Ветер. Холодный или теплый сегодня? — спросил ее приятный негромкий баритон. — Я ждал встречи с тобой.

— Здравствуй, — тихо ни то прозвенели китайские колокольчики, ни то действительно прошелестел листвой ветер.

Сердце Даниила дрогнуло. Он не предполагал, что бывают такие мелодичные звуки и располагающие интонации в женском голосе. Ему хорошо было видно освещенное дневным светом лицо Веред. Он подался немного вперед, чтобы лучше рассмотреть ее. Никакой косметики и нарядных платьев. Вязаный синтетический свитер серого цвета, явно не новый. Она была не очень похожа на ту девушку с фотографий на сайте знакомств: намного симпатичнее и выразительнее. Вьющиеся волосы были небрежно убраны назад, как будто она хотела подчеркнуть, что не собирается «показывать товар лицом». Даниил обратил внимание, что у нее очень тихо играет музыка, называемая «космической». За ее спиной на стене висели плакаты и картины уфологической тематики.

— Жаль, что ты не можешь прийти ко мне в гости, — мелодично пропела Веред. — У меня сегодня чай из ягод и растений сибирской тайги. Мы с друзьями месяц назад вернулись из поездки на место падения Тунгусского метеорита. Правда, вывоз ягод и растений через границу запрещен. Но я нашла простой выход: в наших магазинах можно купить почти все, что растет там. Сибирская тайга является самым большим лесом на планете Земля. Помнишь, как у Толкина во «Властелине колец» описываются ужасы Вековечного Леса? Вот таким я увидела лес в сибирской тайге.

Местные жители рассказывали нам, что у тайги есть Хозяин или Хозяйка — древний мистический Дух, который следит за тем, чтобы люди не разоряли тайгу, а брали у нее только то, что необходимо для жизни.

— Покажи мне, из чего твой чай, Веред — попросил Даниил, увлекшись ее рассказом.

— Ну, тебе не видно, наверно, будет. Хотя, почему бы и нет, — обаятельно улыбнулась Веред, и эта улыбка задела Даниила «за живое».

Девушка сходила за плетеной корзиной и, вернувшись, наклонила ее к экрану.

— Смотри. Вот сушеные ягоды брусники, это листья березы, это кусочки коры кедра. А вот это корень женьшеня, который любит расти в кедровых лесах на гористых местах. Варенье из голубики и морошки.

Она подробно рассказала ему об экспедиции и восхищенно — о тайге. Высказала известные всем предположения о природе тунгусского метеорита.

Даниил перестал вслушиваться в ее слова, он слушал ее голос. Ему нравилась грация ее движений, нерезкая и неторопливая. Нравилось, что она так увлеченно рассказывала о тайге и о тунгусском метеорите.

— Скажи, на что была похожа твоя планета раньше? — неожиданно сменила тему Веред. — Мне бы там понравилось?

— Да. Много поющих серых скал. Совсем нет воды. Вместо нее — огромные острова сочной невысокой зелени. Вокруг островов — сыпучий лиловый кварц. Пригодная для питья вода была только под поверхностью планеты. Мы добывали ее сами. Солнце — желтое, похожее на земное. Ночное светило — голубоватое. И очень много свежего ветра, который нес в себе эмоции живых существ, живущих на планете.

— Ты не хочешь показаться мне полностью? — грустно спросила Веред.

Даниил оставил вопрос без ответа.

— Мы еще увидимся с тобой по скайпу? — спросила она.

— Да, я предупрежу тебя о следующей встрече. Ты будешь обо мне думать, Веред — Ветер?

— Буду. А почему ты называешь меня ветер?

— Потому что чувства землян изменчивы, как ветер, мы давно уже изучаем натуру человека и знаем, что она из себя представляет.

— А ты будешь думать обо мне ни как об изучаемой человеческой натуре, а как о друге? — стесняясь своего вопроса, спросила она.

— Нет, не буду, — ответил Чужой. — Я буду думать о тебе, как об очаровательной инопланетянке с голубой планеты.

— Вот уж не думала, что могу быть инопланетянкой по отношению к кому-либо, — опять зацепила она сердце Даниила своей улыбкой.

— Что ты любишь больше всего на свете, Веред?

— Шум сосен и искры костра среди ночи.

— А ювелирные украшения, наряды?

— Что? — спросила сбитая с толку, Веред. — Ну да, конечно, я не против украшений или нарядов, — ответила она без интереса в голосе. — И добавила вдохновенно:

— Но ни один драгоценный камень не сравнится с блеском низко повисших над полем и над черной рекой звезд в безлунную ночь. И с чем можно сравнить удовольствие от подслушанных тайных шорохов и звуков ночного леса, отступившего в густой мрак от костра?

— Да ты поэтесса, — сказал ошеломленно Даниил.

Кстати, я знаю, что ты чувствуешь в бескрайнем космосе, Чужой.

— Неужели? — продолжал он удивляться ее внутреннему миру.

— Когда ночью яркие звезды отражаются в черной реке с небыстрым течением, надо зайти в воду по колено. И тебя сразу же унесет в открытый космос: вокруг тебя движутся мириады светящихся огоньков, голова начинает кружиться от полета. И сразу приходит ощущение одиночества, как будто находишься в самой глубине Мироздания, один среди чужих галактик. Недавно я смотрела в интернете фотографии ночного неба Финляндии. На одной из них было изображено маленькое озерцо, окруженное каменной сушей. Синяя ночь, серо — голубые камни, небо, густо усыпанное россыпью бледно — голубых звезд, отраженных в озере. Подпись к фото говорит о том, что озеро — это портал во Вселенную. Не удивительно, что подобная мысль приходит в голову очень многим людям: ассоциация с космосом очевидна. Мне очень жаль, что твой народ потерял свой Дом. Представляю, как одиноко и тоскливо вам там, в холодном равнодушном космосе.

— Ты очень добрая, Веред. Спасибо тебе за сочувствие, — сказал Даниил, чувствуя неловкость за свое вранье.

«Я не должен был насмехаться над ней. Она достойна честного отношения к ней. Во что это теперь выльется?» — подумал он виновато.

— Думаю, что в ближайшее время я покажу тебе, что может быть выше перечисленных тобой удовольствий. Моя любовь вытеснит из твоих мыслей все лишнее, и ты ответишь мне тем же. А пока прощай, чистый наивный Ветер.

Даниил поспешно выключил скайп. Чувства его были в смятении. Он озадаченно взъерошил свои волосы и потер ладонями лицо. Что-то незнакомое, приятное и мистически — волшебное вкрадывалось в его душу. Он считал себя неотразимым и всегда высокомерно думал о женщинах, которые без сожаления тратили на него свою жизнь, энергию и деньги, как Вирджиния. Или беспрекословно шли навстречу любому его желанию, как Пирхи. Или наивно отдавали ему свои первые чувства, как Долорес. Он не сомневался в том, что любил их, каждую по — своему и в свое время. Также Даниил никогда не симпатизировал женщинам, таким, как адвокат Мириам Эванс, он просто использовал их по — своему усмотрению.

Теперь же его привычного высокомерия заметно поубавилось: он боялся, что его последние слова в скайпе выглядят смешно. Сможет ли он влюбить в себя эту запутавшуюся в фантастических мечтах женщину? Он напомнил себе, что знакомство с ней нужно ему для создания фотографии смерти, но не смог представить ее мертвой: ее захватывающая увлеченность, обаятельная улыбка, зажигавшая светом ее глаза, мелодичный голос, похожий на звук китайских колокольчиков, все это заинтриговало его своей необычностью. Никто из тех людей, с которыми он общался каждый день, не говорили ему о тайнах ночного леса и искрах костра. Разве что о барбекю в викенд на озере. Возможно, она чем — то напомнила ему прекрасную и неукротимую, как снежный вихрь, гонщицу Вивьен, которая пренебрегла его любовью.

Даниил был просто околдован простой обаятельной девушкой. Она очень отличалась от нарядных женщин из его жизни, с модными прическами и умело нанесенной косметикой. Его художественное воображение начало формировать ее образ, рисующий Веред в виде первобытной женщины с запутанными миниатюрными локонами до щиколоток. Ее звали Дриада (лесная нимфа). Лицо Дриады, вымазанное сажей от костра, который она поддерживала в пещере, отдаленной от соплеменников, представлялось ему красивее искусственных лиц окружавших его женщин. Она была оракулом, и ее пещера была украшена разномастными бубнами неправильной прямоугольной формы, шкурами зверей и засушенными частями их тел. Бусы из ягод украшали пещеру. А на самой главной стене красовалась выведенная известняком карта звездного неба. Кусочком красной глины была обозначена галактика, в которой жил ясноглазый пришелец, тайно посещавший ее в безлунные ночи. Он рассказывал любознательной прорицательнице о будущем ее планеты, о технических открытиях и учил примитивным методам медицины, которыми она лечила своих людей. Он обещал ей, что в будущем, когда Земля изменится, а сама она проживет несколько земных жизней, он снова посетит ее и напомнит ей об их любви, — ведь представители его расы живут много тысяч лет по земному летоисчислению. Даниил представил себе, что этот пришелец — он сам. Он понял, что легко поверить в любую сладкую сказку, если с первого взгляда неожиданно влюбишься в женщину. Он чувствовал себя готовым предстать перед ней в любой, даже в самой глупой или несуразной роли, лишь бы таинственная жительница Вековечного Леса полюбила его. Он не знал, что Веред и так уже полюбила его, не боясь того, что он может оказаться не пришельцем, а земным парнем.

Даниил пошел в спальню к жене. Пирхи ждала его и не спала, но притворилась спящей, подсматривая за ним сквозь полуприкрытые ресницы. Даниил остановился перед кроватью и посмотрел на жену, красиво вытянувшую тело и обхватившую голову руками. В его мозгу произошел какой-то сбой и перед глазами замелькали кадры жутких видений. Он увидел, что на ее руках не красная ткань пижамы, но — алая горячая кровь, именно горячая, подумал он. Эта кровь заливала черные локоны и белую наволочку подушки. Рот ее исказился в уродливой гримасе ужаса, она кричала. Ее крик пронзал его мозг наподобие острия кинжала. Инквизитор в огненно-красной мантии приблизился к Пирхи и приложил раскаленное докрасна железо к ее щеке. Лицо мгновенно опухло страшной розовой раной, а Пирхи потеряла сознание. Инквизитор потащил ее тело к пылавшему выше человеческого роста костру. Он швырнул ее в огонь, и пламя охватило ее прекрасные волосы и шелковую пижаму. Запахло горелой плотью. Пирхи, у него на глазах, исчезала в безжалостном огне. Густой черный дым мешал ему смотреть. Даниил кинулся к костру, но Пирхи там уже не было, ветер разносил серый пепел с затухающих углей. Данил сделал рывок вправо и протянул руку к инквизитору, пытаясь крепко схватить негодяя, но его рука прошла по воздуху, не коснувшись никого. Более того, он увидел, что раскаленное железо держит он сам, а красная мантия надета на нем. Он и есть иквизитор! Эта догадка добила его. Даниил отшвырнул железяку и застонал, закрыв лицо руками.

Пирхи, наблюдавшая за мужем, увидела, как он сжал кулаки и яростно заскрежетал зубами. Его вид был страшен: он озирался в поисках невидимого противника, которого пытался схватить, бросался из стороны в сторону по комнате. Потом застонал и, закрыв лицо руками, стоял, шатаясь, около кровати. На нее нахлынули воспоминания той страшной ночи, когда она читала его дневник во время грозы. Она вспомнила описание убийства женщины-детектива, которую Даниил забил насмерть молотком. Пирхи сильно задрожала, но боялась показать, что проснулась. Она со всей силы сжала простыню двумя руками под одеялом. Из ее глаз беззвучно катились слезы. Она внимательно следила за собой, чтобы случайно не всхлипнуть и не обратить на себя внимание. Ей было очень страшно.

Тем временем Даниил очнулся и в недоумении осмотрелся. Пирхи, как и прежде спала на кровати, абсолютно живая и красивая. Он с облегчением вздохнул и поплелся на кухню, чтобы выпить воды и привести себя в чувство от увиденного кошмара. Он понял, что инквизитор не хочет оставлять его в покое. Он грозно прорычал в пустое пространство в коридоре по пути на кухню:

— Тебе не сломить меня, я доберусь до тебя, и тогда посмотрим, кто настоящий вершитель судеб.

Пирхи, воспользовавшись его отсутствием, быстро вскочила и достала снотворные таблетки, которые были предназначены на случай страшных снов. Их главным сюжетом были истории, описанные Даниилом в своем дневнике. Пирхи трясущимися руками запила две таблетки, расплескивая воду на пижаму и на толстый ковер под ногами.

Когда успокоившийся Даниил вернулся в спальню через 10 минут, Пирхи ровно и спокойно дышала во сне. Он лег в кровать и с нежностью обнял свою жену: ему стало очень жаль ее после всего, что преподнесло ему больное воображение. На следующее утро Пирхи ни чем не выдала своего волнения, но и не захотела жить отдельно от Даниила. Стоило ему только посмотреть на нее, как она растворялась полностью в нем, и наслаждалась своей опасной любовью к нему.

Даниил спал хорошо. Ему приснилось, что он сидел на берегу лесной реки зеленого цвета и рассматривал на поверхности воды небольшую рябь, которая постепенно изменилась и приняла черты лица Веред. Она улыбалась своей колдовской улыбкой, глядя ему в глаза, а потом, как в замедленном фильме, встряхивала головой, и на ее лицо падали длинные черные кудряшки — пружинки.

Когда Пирхи уехала в 10 утра по разным магазинам, Даниил написал Веред в скайпе:

«Если лесная нимфа Веред не против, я приглашаю ее на свидание в Центральный парк. Ответь мне, в какой день и в какое время я должен ждать тебя у скалы «Umpire Rock» (Ампайер Рок), напомню, это на 61-й улице с юго-западного входа. Твой звездный скиталец».

Веред назначила время — 2 часа дня. Она намного раньше пришла в парк и была захвачена окружающей ее красотой. В Нью-Йорке была осень. Центральный парк осенью представляет из себя то, что не передается прозой: необходимо говорить о нем стихами, слагать поэмы и петь романтические серенады. Когда еще, если не осенью, можно встретить эту непередаваемую симфонию красок, захвативших деревья, цветы и траву?

Веред не чувствовала грусти, которую у многих людей вызывает пора увядания.

«Это не увядание», — подумала она. — «Это маленькая жизнь перед смертью — яркая и красивая. 26 тысяч деревьев расцветают здесь каждую осень, заставляя задуматься о быстротечности красоты и жизни. Но красота не дает печалиться, она может вызывать только восхищение».

Откуда пришел во-о-н тот вяз, с бурой потрескавшейся корой и темно — красной листвой? Он так быстро шел, что, устав, застыл на месте, вцепившись в землю когтистыми корнями — пальцами, чтобы не упасть. Рядом с ним еще два жилистых сородича, со скрюченными руками — ветками, абсолютно голых и почти черных на фоне пышной кроны из золотой листвы другого вяза, насквозь освещенной солнцем.

В самом сердце парка, в его центре, от 66-й  до 72-й улицы существует удивительная по своей торжественной красоте аллея Mall (Молл). Дорожка усыпана красными листьями, упавшими с высоких вязов, высаженных вдоль аллеи. Эти могучие вязы считаются самыми высокими в Северной Америке.

Хрупкие тоненькие яблоньки с неестественно алой листвой кострами вспыхивают среди темно — зеленых елей, неожиданно добавляя «не осеннего» цвета в оттенки желто — красного буйства осени. Таинственная темнота в глубине хвойных ветвей пахнет смолой и древней былью.

Рядом с яблоней и елью — американский клен в своем красно — желто — оранжевом великолепии. Редко кто не собирал его восхитительно красивые резные листья на осенних аллеях парка, хотя бы в детстве. Из — за клена выглядывает бледно — золотистая лиственница.

С ухоженных газонов с любопытством посматривают на прохожих опушенные стрельчатыми лепестками — ресницами хризантемы. Их аромат, соединивший запах свежей зелени и мяты, похож на изысканные духи.

Красавцы бархатцы — лимонно — желтые и оранжевые шары сплошным ковром устилающие края клумб вдоль аллей, поражают своим насыщенным цветом и напоминают бархатные солнца без лучей.

Когда Веред прибыла на место встречи, там было несколько туристов, которые сидели на широкой и волнистой поверхности синеватой скалы «Umpire Rock». Солнце серебрило слюду, обсыпавшую скалу крошкой.

Веред взволнованно окинула взглядом окрестности и увидела Его. Он был высокого роста, широкоплечий, с длинными золотыми локонами волос. Веред помнила, что Чужой подчеркнул деталь своей внешности: короткие волосы. Но она узнала бы его и с другим цветом волос и в любой одежде, его силуэт в темной комнате накрепко впечатался в ее память.

Умопомрачительные оттенки растительности послужили прекрасным фоном для редкой по красоте внешности Даниила. Его золотые волосы оспаривали первенство у золотых листьев, дрожавших на деревьях, которые росли около скалы. Даниил стоял к ней лицом. Он тоже узнал ее и подошел первым. Он посмотрел на нее своим сиреневым взглядом и тихо, проникновенно произнес:

— Здравствуй, лесная нимфа.

— Здравствуй, — эхом повторила она.

Даниил жестом пригласил ее пройти к возвышавшейся скале. Сев на теплую шершавую поверхность камня, Веред заглянула ему в глаза.

— Странно, я думала, что ты обманул меня, когда назвался пришельцем. У землянина не может быть такого цвета глаз. И красота у тебя неземная. Как же ты выбрал меня, такую обычную и некрасивую?

Даниил засмотрелся на ее лицо, на которое под ветром летели черные крошечные локоны:

— Ты очень красивая, Веред, поверь мне. Но я не пришелец. Я простой землянин, — улыбнулся он. — Примешь меня таким?

— Да, — прозвенели китайские колокольчики в голосе Веред.

— Знаешь, почему я пригласил тебя сюда, лесная нимфа? Я неспроста выбрал местом свидания самую высокую скалу в парке. Она сформировалась 450 миллионов лет назад из сланца. А сланец образовался под воздействием давления из осадочных пород глины и песка, — блеснул Даниил знаниями о происхождении геологических пластов Центрального парка. — В то время вся известная жизнь происходила в морях и океанах. Ты помнишь, как мы сидели с тобой на этой скале 450 миллионов лет назад?

— Помню, — с готовностью ответила Веред. — А ты помнишь, какого цвета были воды океана, бившиеся волнами с пеной об эту скалу?

— Они были темные и непрозрачные. Мы тогда не умели говорить, как сейчас, но я хорошо помню, что мы были водорослями, которые существовали, обвившись вокруг друг друга. Людей тогда еще не было.

— Как же мы тогда сидели на скале?

— Мы не сидели, мы лежали на ней, выброшенные на небольшой кусочек сланцевой суши.

— А потом? Как произошло, что мы стали людьми? — с любопытством спросила Веред.

— Не помню, но знаю, что любил тебя всегда, и сейчас люблю так же, как 450 миллионов лет назад.

— Я не слишком постарела с тех пор? — в шутку затревожилась Веред.

— Нет-нет, — ответил Даниил. — Ты выглядишь намного моложе тех, кому 500 миллионов лет.

Даниил потянулся к ней и поймал упругую пружинку ее волос. Осеннее солнце было теплым. Прохладный ветер прекрасно подыгрывал истории о любви продолжительностью в 450 миллионов лет, напоминая о том, как он обвевал их водорослевые тела на суше.

Некоторые женщины-туристки боролись с желанием постоянно поворачивать голову в сторону красавчика Даниила или громко смеялись, прыгая с телефонной камерой перед ними, пытаясь привлечь его внимание. Вероятно, они надеялись, что взглянув на них, парень бросит свою пару и предложит каждой из них немедленно идти под венец. Но Даниил смотрел или на Веред или в сторону, мимо шумных леди. Его удивляло, что она все еще не спросила о его профессии, чем он зарабатывает на жизнь. Похоже, ей было не интересно знать о его финансовом положении. И было немного обидно, что ей не интересно узнать, какими интересами он живет. Они непринужденно молчали минут двадцать, время от времени рассматривая друг друга. Даниил был по натуре урбанистом, не любившим сельские пейзажи и деревенский быт. Его восхищали небоскребы, вечерние огни и шум города. Но он любил Центральный парк, в котором все до мелочей, даже уголок дикой природы, сделаны руками человека. И как ни странно, большинство главных событий в его жизни было связано с этим парком. Здесь его жестоко избили на свидании с Долорес, здесь он гулял с Пирхи, здесь он встретился с Веред и здесь же произойдет еще одно важное для него событие в будущем.

— Расскажи мне о твоей любимой звезде или планете, жительница Вековечного Леса.

— Вряд ли я буду оригинальна, если скажу, что мне нравится самая ближайшая к Земле звезда — Сириус. Мне он напоминает новогоднюю гирлянду с разноцветными диодами, хотя наука утверждает, как и некоторые люди, что у звезды голубой цвет. Древние видели его красным, например, Сенека. Сириус намного моложе по возрасту нас с тобой: когда мы были водорослями, его еще не было. Ему всего лишь 200–100 миллионов лет. Сириус оказал огромное влияние на культуру загадочного Египта. Ты, возможно, обращал внимание на необычную внешность египетских фараонов. Слишком удлиненная форма черепов и неестественно длинные пальцы, женственная фигура с широкими бедрами и узкими плечами и тонкой шеей у мужчин. Ученые называют огромное количество причин подобной внешности, в том числе — заболевания, приводящие к этому. На самом деле, правители древнего Египта были потомками пришельцев с Сириуса и внешне отличались от людей. На севере страны обнаружены захоронения, в них найдены останки, которые не могут принадлежать человеческой расе, но имеют с ней некоторое внешнее сходство. Длинные продолговатые и удлиненные к вискам глаза, специально густо подводились краской, чтобы показать людям, что это просто нарисовано так, а глаза якобы, в действительности, похожи на человеческие. Что было целью их прибытия, сейчас уже не узнать, но они принесли с собой знания, поднявшие людей на более высокую ступень развития. Но, к сожалению, они же, видимо, научили их воевать, уничтожая друг друга и все живое на Земле. Нам они могут быть интересны тем, что доказательство их прибытия на нашу планету, доказывает и существование жизни во Вселенной.

Одна из туристок, понимающая английский язык, с удивлением посмотрела на Веред, расслышав несколько последних предложений. Она громко закричала что-то своей подруге, надеясь, что Даниил заметит ее и, влюбленный в нее без ума, сделает что?.. (никто не знает, на что надеются женщины такого сорта в подобных ситуациях). Вздрогнув от павлиньего крика иностранной мадам, взбесившийся Данил проявил негостеприимное поведение и велел назойливой, как муха, даме убираться к черту или в свою дерьмовую страну. Туристка вытаращила глаза, т. к. общеизвестно, что нью-йоркеры очень дружелюбно относятся к туристам, но побоялась связываться с психованным парнем. Она ушла с волнистой скалы, не оборачиваясь и не кокетничая, прихватив с собой свою притихшую подругу. Веред не возражала против такого поведения Даниила, она вообще не любила бесконечные толпы туристов. Каждый год город посещает 40 миллионов иностранцев. Ей казалось, что жители Нью-Йорка находятся в просторном вольере, который обступили любопытные путешественники и фотографируют, как нью — йоркцы едят, лежат на лужайках, ждут поезда в метро, пьют свой утренний кофе с пончиками на улице и целуются.

Даниил опять не удержался и поймал пружинку ее волос. Они снова замолчали надолго. Их тянуло друг к другу. Бросая частые взгляды на Даниила, Веред хотела посмотреть еще раз на его сиреневые глаза. Она до сих пор не могла поверить в то, что он земной человек.

— Как часто ты уезжаешь со своими друзьями в экспедиции? — спросил он, нарушая молчание.

— Не часто. Мы вообще не всегда уезжаем из Нью-Йорка, встречаемся здесь с людьми, которых похищали инопланетяне. Записываем их рассказы, помогаем им вернуться к нормальной жизни: некоторые из них не могут забыть ужасы жестокого обращения со стороны агрессивных пришельцев. Бывают доброжелательные представители внеземных цивилизаций, а бывают — злобные, нехорошие.

Даниил всматривался в ее лицо, вслушивался в ее голос, и ему становилось понятно, что он впервые в жизни встретил женщину, которая очень интересна ему в общении. Кроме того, ему нравилось в ней все: ее волосы, улыбка, от которой он чувствовал себя дезориентированным в пространстве и времени, звуки серебряных колокольчиков в голосе, спокойная манера общения без кривляний и томных взглядов.

— К какой цивилизации я отношусь на первый взгляд? — спросил Даниил. — К доброй или злой?

— К злой. У тебя не добродушный вид. Я бы сказала — хищный, — красиво прищурив глаза от солнца, ответила Веред.

— Неужели? — пораженный ее ответом, спросил он. — Ты не захочешь больше поддерживать со мной отношения? — запаниковал Даниил. — Хотя бы ради изучения моей жестокой инопланетной сущности? — улыбнулся он, пытаясь успокоить свой страх — потерять Веред.

— Ради изучения, конечно, можно поддержать отношения, — улыбнулась она, околдовывая «пришельца» своим обаянием. И заглянула ему глубоко в глаза, на самое дно черных зрачков.

Усилившийся недавно ветер взметал вверх сухие листья, закручивал их в воронку вокруг сланцевого камня и разноцветным, шелестящим конфетти опадал на них. Они были одни в этом месте. Окружающий мир отодвинулся далеко, замерло время внутри очерченного листьями круга. У Данила перехватило дыхание. Он почувствовал ее физическую близость. Веред поняла его состояние и не собиралась его одергивать: не в ее правилах было рисоваться. Она приблизила к нему свое лицо. Удивленный Даниил робко, как подросток, поцеловал ее в губы. Взгляд Веред поощрил его на более активное поведение, и он, взяв двумя ладонями ее лицо, припал к нагретым солнцем губам. У нее закружилась голова, и она закрыла глаза, обняв Даниила ослабшими руками за спину. Через некоторое время, оторвавшись друг от друга, они, не договариваясь, встали и пошли из парка. Даниил, приехавший в парк на такси, не желая с первой встречи произвести на Веред впечатление богатого человека, сейчас тоже поймал желтое такси и назвал адрес квартиры своих родителей.

Веред осталась у него на ночь. Утром Даниил принес кофе в пластиковых стаканчиках и Cronats (пончики с кремом). Когда Веред села на кровати, он поразился ее сходству с первобытной женщиной, образ которой устойчиво прикрепился к ней в его сознании. Оказалось, что локоны были не до плеч, а намного ниже талии, они разлетелись вокруг нее мелкими длинными пружинками, не путаясь. Ее кожа была абсолютно белой, какая бывает у рыжеволосых людей. А нос с горбинкой придавал ее лицу выражение гордости и высокомерия, не свойственные самой Веред. Даниил вспомнил, как мучилась с волосами Пирхи, пытаясь усмирить их разными дорогими средствами, чтобы расчесать кудряшки без слез и сожалений по поводу выдранных волос.

— Расскажи мне, прекрасная лесная нимфа по имени Веред, как ты справляешься со своими роскошными кудрями? — спросил он, перебирая ее волосы пальцами.

— Очень давно, когда я была маленькой, инопланетяне похитили меня.

Даниил улыбнулся:

— Правда?

— Очень высокая красивая женщина, одна из них, сказала мне, что я ее дочь. Она расчесывала мои волосы совсем не больно, ни так, как земная мама, приводя меня в истеричное состояние. Эта женщина дала мне мазь и ее рецепт для легкого расчесывания, которую очень трудно сделать, потому что ее растительные и минеральные ингредиенты находятся в разных частях света. Она регулярно давала мне новые тюбики с этим средством, пока я не выросла и смогла сама заниматься ее составлением. Мне приходится искать в своей стране аналоги, так как запрещено вывозить из других стран растения и некоторые минералы. Даниил придвинул к ней поднос с едой.

— Я сначала умоюсь, — сказала Веред и, прикрыв тело волосами, ушла в ванную.

Вернувшись, она весело принялась за кофе и пончики.

«Меня сводит с ума даже такая бытовая мелочь в ней, как манера есть», — подумал Даниил, восхищенно рассматривая ее. Он пододвинул к ней и свой кофе, увидев, как она наклонила немного пустой стакан. Он встал:

— Поддерживай огонь в очаге, Дриада, я сбегаю за кофе и куплю еще пончиков. Ешь мои.

— Как ты меня назвал?

— Дриада, значит, лесная нимфа.

Он вышел из дома. Даниил вчера утром предупредил Пирхи, что отправляется в деловую поездку в Вашингтон, а сейчас, с улицы, позвонил ей, сообщив, что у него все в порядке. Даниил не чувствовал себя виноватым. Он любил свою жену, как носительницу имени матери; Веред воспринял как любимую женщину. Если бы ему довелось сегодня делать «фотосессию» отравленной им женщины, то он временно полюбил бы и ее, как властительницу его дум на короткий период времени «ради искусства».

Вернувшись в квартиру, он увидел, что Веред уже одета, волосы убраны назад в короткий загнутый хвост.

— Тебе не надо на работу? — спросила она. — А кем ты работаешь? — прозвенели китайские колокольчики.

— Я фотограф, у меня свой салон и я могу не выходить на работу, поручив ее своим коллегам. А ты сегодня свободна?

— Я свободна на несколько дней.

Веред не стала говорить, что она работает в библиотеке и, что она взяла несколько дней выходных, чтобы встретиться со своими друзьями и заняться уфологическими делами.

— Я взял тебя в плен, нимфа, и не отпущу. Теперь будешь сидеть в моей клетке или передвигаться по Нью-Йорку в моем сопровождении. Чем хочешь заняться?

— Хочу попасть в рай, сегодня же: в ботанический сад в Бруклине.

— Хорошо. Но на природу я тебя не выпущу, если ты задумала побег от меня в свою среду обитания, лесная нимфа. Что тебя так привлекает в ботаническом саду осенью?

— Найдется, что посмотреть, не сомневайся. Там около миллиона растений. Летом я гуляла в саду азалий, там же цвели рододендроны, их вместе около трех тысяч! Представь себе, они растут под тюльпановыми деревьями и дубами на склонах!

Даниил замер. Потом внимательно всмотрелся в Веред.

«Она сказала что-то про Азалию», — тревожно подумал он. — «Нет, ей не откуда знать об этом».

— Принцесса Азалия? — переспросил Данил.

— Что? Ну да, этот цветок называют капризной принцессой, потому что его трудно выращивать. Оказывается, ты тоже кое — что знаешь о нашей земной флоре, Чужой.

— Знаю немного, — улыбнулся Даниил.

— По территории всего сада ездит поезд, можно сидеть в вагоне и смотреть в окно. Там есть оранжерея в викторианском стиле, туда мы и направляемся.

Они добрались до сада, усыпанного золотом листьев. Зашли в оранжерею. Веред долго любовалась водяными лилиями и лотосами, растущими в бассейне. Потом они посмотрели пруд с водопадом в саду камней. Потом посетили, так называемый, ароматический уголок, место, в котором высажены душистые сорта различных растений, их цветы и листья разрешено растирать руками, чтобы почувствовать аромат. Даниил с трудом увел уже уставшую Веред с этого места, она упиралась и хотела остаться там еще.

В квартиру его родителей они вернулись уже к вечеру, потому что по пути домой зашли в кафе, чтобы поесть и выпить вина.

Веред в одежде упала на софу и уснула. Даниил перенес ее в спальню, бережно сняв одежду и накрыв одеялом. Он распустил ее длинные волосы и, уткнувшись в них лицом, тоже крепко уснул.

Ночью сквозь сон он почувствовал в темной комнате без света ночника чье-то физическое присутствие. Приоткрыв глаза, Даниил увидел у окна слабое белое свечение. Он приподнял голову и всмотрелся. В сторону кровати шла принцесса Азалия, жутко прекрасная в своем посмертном наряде. Ее бриллиантовые серьги ослепляли, как фары встречной машины. Даниил зажмурился и со страхом подумал, что он не видит, как далеко от него находится мертвая Азалия. Он опять открыл глаза и увидел ее на полпути к нему. Она остановилась и, печально глядя на него, сокрушенно покачала головой и стала грозить ему пальцем. Ее эмоциональное состояние стало на глазах меняться. Она уже с ожесточением и злобой смотрела на него. Азалия вытянула к нему обе руки и как слепая, с невидящим взглядом, пошла быстрым шагом к нему. Ее лицо и тело сморщились, как у глубокой старухи и виден был беззубый оскал. Бриллиантовое колье на шее двигалось, громко звенело и оглушало Даниила. Он замер от страха.

— Я вижу, ты не рад мне, дорогой, — осуждающе прошипела она. — Чем же она лучше меня? Подари мне поцелуй, которого я не дождалась от тебя. Мне холодно, согрей меня в своих жарких объятиях.

Азалия рывком преодолела расстояние до кровати и крепко обняла Даниила за шею. На него напахнуло замогильным смрадом. Принцесса припала своим беззубым ртом к его губам. Собрав все свои силы, он оттолкнул ее и в ужасе закричал. Веред подскочила на кровати. Он прижался к ней. Вырвавшись из рук Даниила, она потянулась к ночнику и включила его. Он боялся посмотреть в сторону окна.

— Веред, она все еще там? — спросил он дрожащим голосом.

— Тебе приснился кошмар, здесь никого нет. Сейчас я включу яркий свет, и не будем выключать его до утра.

Даниил с опаской посмотрел на окно, Азалии не было. Веред включила пультом свет и крепко обняла его. Она заснула опять, а Даниил так и не спал до утра, вздрагивая от кажущихся шорохов. Необычная любовь к искусству — фотографирование мертвых, не была безвредной для его психики.

Утром, пока Даниил ходил за завтраком, Веред включила телевизор. В новостях показали фотовыставку в стиле авангард в районе Сохо. Даниил рассказывал корреспонденту о своих работах. На одной инсталляции из металла и дерева, подсвеченной синим светом, были помещены кусочки портрета женщины в виде пазлов. Даниил сказал, что это портрет его жены. Корреспондент похвалил работу, но было заметно, что он не составил мнения о внешности Пирхи, так как не мог свести в одно целое большое количество пазлов, беспорядочно разбросанных по деревянно-металлической конструкции.

Когда Даниил пришел, Веред спросила:

— Ты ищешь способы отдыха от жены, знакомясь в интернете?

— Откуда ты узнала про жену, Веред?

— Телевизор, — ответила она.

— Ясно. Тебе неприятно это слышать?

— Ты не ответил на вопрос.

— Я искал образы для работы.

— Нашел?

— Нет. Увидел тебя и забыл обо всем. Ты бросишь меня?

— Мне все равно — есть у тебя жена или нет. Я люблю тебя. Может быть, тебе кажется несерьезной женщина, которая влюбляется через день после первого свидания, но я не вижу смысла этого скрывать. Твоя жена мне не мешает. И если бы ты не был женат, я бы не вышла за тебя замуж, Даниил: я очень увлечена своей работой, у меня нет времени, чтобы заниматься семьей.

Даниила задел ее ответ.

— Мы можем видеться с тобой часто? — спросил он.

— Не знаю. А кофе не остынет? — спросила Веред.

— Извини, я забыл.

Даниил поставил перед ней кофе и пирожное. Сам пил только кофе, есть не мог, потому что расстроился: ему показалось, что Веред хочет прервать с ним отношения.

— А твоя жена в отъезде? — спросила Веред.

— Нет, у меня есть еще одна квартира. А в этой я жил с родителями. Они умерли, но мне жаль ее продавать: она напоминает мне время, когда мы все вместе жили здесь.

— Я так и подумала, что у тебя должна быть другая квартира: эта слишком дешевая для владельца бизнеса в Сохо.

После завтрака Веред встала: я должна идти на встречу с моей группой, с которой хожу в экспедиции.

— Я подвезу тебя, — сказал Даниил.

— Нет, я сама доеду на метро.

— Можно мне встретить тебя после этой встречи?

— Нет, у меня есть дела.

Она обняла Даниила:

— Не надо расстраиваться, очень скоро мы с тобой встретимся. Я сообщу тебе по скайпу, когда у меня будет свободное время. Я очень люблю тебя, правда.

— Дай мне номер своего телефона.

Веред продиктовала ему номер и пошла к выходу.

— Не люблю опаздывать. Сегодня мы должны встретиться с очень интересным человеком, — сказала она и ушла из его квартиры. Минут через десять после ее ухода Даниил испугался, что не проверил, тот ли номер дала ему Веред. Он позвонил, и она ему ответила. Он с облегчением вздохнул. Настроение улучшилось.

Даниил поехал домой, к Пирхи. В машине у него лежал подарок для нее. Он делал заказ ювелиру на изготовление сережек для жены по своему эскизу. Сидя в машине, он рассматривал их и явно был доволен. Лунный камень в серьгах матово светился и очень гармонировал с платиной.

Пирхи ждала его к завтраку, так как он позвонил ей из квартиры родителей и предупредил, что подъезжает к Нью-Йорку раньше намеченного срока из Вашингтона. Увидев жену, Даниил обрадовался встрече с ней. Он надел ей серьги и закружил ее по квартире. «Носительница имени его матери» была ему так же дорога, как и Веред. Они смеялись, радуясь встрече. Завтрак, приготовленный Пирхи, как всегда, был вкусным и по оформлению был похож на произведение искусства. Дорогая посуда и праздничная сервировка создавали атмосферу домашнего уюта, в котором нет места скучному быту. Сама Пирхи была красиво одета. Любимые мужем крошечные локоны были распущены до плеч. Даниил обращал внимание на эти детали и гордился своей женой. За завтраком он усадил ее к себе на колени и постоянно шутил, чтобы видеть ее веселой. Он делал вид, что съест ее, потому что она «очень аппетитная». Пирхи ему подыгрывала и закрывала лицо ладошками.

Пирхи соскучилась по мужу и не отходила от него, мешая собираться на работу. Он не сердился, ему было приятно сознавать, что жена так искренне любит его. Его поведение ничем не отличалось от поведения некоторых женатых мужчин, склонных к полигамии, — одновременно любящих жену и еще одну или двух женщин на стороне совершенно искренне. Разрыв с любой из сторон для них категорически не возможен. У Даниила была еще третья категория женщин, которых он любил кратковременно — его жертвы, когда он совершал убийства «по любви» для своих страшных фотосессий. Он дорожил воспоминаниями о пережитом «творческом» экстазе и мечтал испытать его снова.

На работе Даниил постоянно возвращался мыслями к Веред. Что бы он ни делал, с кем бы ни разговаривал, Веред незримо присутствовала во всех его делах. Он вспоминал, как первый раз поцеловал ее в парке, и сердце сладко замирало в груди.

* * *

Даниил несколько дней не видел Веред. Она говорила ему по телефону, что очень занята. Даниил сердился и обвинял ее в том, что она не хочет больше его видеть. Он звонил ей несколько раз в день, и каждый их разговор заканчивался ссорой. Он требовал, чтобы она назвала адрес своей квартиры, но Веред говорила, что ей некогда встречаться с ним: поздно приходя домой каждый день, она сразу же ложится спать. Даниил угрожал ей тем, что разыщет ее адрес и разгонит всех, с кем она проводит время. Потом перезванивал и просил прощения, а также просил не обижаться на него. Он настаивал, чтобы Веред повторяла ему, что она его любит. Веред подтверждала, что действительно любит его, но просила немного подождать, пока у нее появится свободное время.

Веред действительно уставала. Кроме работы в библиотеке она встречалась со своими единомышленниками для обсуждения документальных свидетельств о звездных пришельцах, которые члены группы собирали повсюду и записывали. Молодые люди иногда собирались в квартире своего товарища — Итана Дэвиса, геолога по профессии. В промежутках между геологическими исследовательскими экспедициями Итан организовывал свои собственные выезды на места, отмеченные инопланетной деятельностью. Итан писал книгу на тему «Реликтовые животные и их современные потомки».

Также группа собиралась в определенные дни у Веред. Она снимала квартиру отдельно от родителей. Веред регулярно писала статьи для журналов, газет и интернет-сайтов на эту же тему. Свои статьи она подписывала именем Starlight (Свет звезды). Она была активным блогером, носившим также имя Свет звезды. В своем блоге Веред подробно рассказывала о походах своей группы в разные концы света с целью добычи сенсационных событий, например, о высадках космических кораблей в малообитаемых районах планеты. Группа состояла из 12-ти постоянных членов, время от времени пополняемая новичками. Несколько девушек-студенток имели те же интересы, что и она. Среди членов группы были молодые люди самых разных профессий: юрист, пара безработных фанатов своего дела, один журналист, театральный актер, водитель — дальнобойщик. Одному Богу известно, как этим людям удавалось в одно и то же время путешествовать по стране и по зарубежью три-четыре раза в год, правда, в неполном составе. Каждый из них находил свободную минутку для интервью с очевидцами событий и на встречу с друзьями.

На последнем собрании, Итан сообщил, что в Румынии есть таинственный лес Хойя — Бачу (Hoia — Baciu Forest).

— Большинство местных жителей боятся в него заходить, — сказал Итан. — За лесом закрепилась слава, как о паранормальной территории. Говорят, что у тех, кто его посещал, возникали загадочные видения. Кто-то даже утверждает, что встречал там инопланетян. В глубине леса есть круглая поляна. Ее называют лысая поляна, потому что на ней нет растительности. Некоторые люди считают, что это небольшой космодром для инопланетных кораблей. Снимок неопознанного летательного аппарата, сделанный учеными на этой поляне, самый отчетливый по сравнению с фото из других мест. Желательно, чтобы у посетителя леса были крепкие нервы. Еще одна маленькая деталь. Лес Хойя-Бачу окружает мрачный замок знаменитого Влада Цепеша, известного как граф Дракула. Также поговаривают, что в окрестностях леса существуют временны́е порталы, ведущие в другие миры, и известны случаи исчезновения людей в этих местах. Более подробную информацию ищите в интернете: материала хоть отбавляй.

Я собираюсь туда выехать послезавтра, через две недели заканчивается мой отпуск и мне надо успеть во время вернуться. Предупреждаю, желающие составить мне компанию, должны завтра же, до полудня, встретиться со мной в аэропорту, чтобы мы могли купить билеты на самолет на один рейс.

Желающих оказалось пять человек: Веред; Бритни Джонс — студентка исторического факультета; водитель — дальнобойщик огромного роста по кличке Халк; актер Кристиан Белл Второй, для друзей — Белл; безработный ни то панк, ни то хиппи, по имени Вульф (волк), с татуировкой на предплечье «Fuck the system»[3]. Шестой — геолог Итан.

В день вылета, в 12 часов, Веред позвонила Даниилу и радостно, взволнованно сообщила, что через 10 минут вылетает в Румынию в страшный паранормальный лес около замка графа Дракулы.

— Не знаю, как набраться терпения, хочется оказаться там немедленно, — зазвенели китайские колокольчики в ее голосе, приводящие Даниила в состояние блаженного физического волнения. — Ты только послушай, один ученый сделал снимки леса и на готовых фотографиях обнаружили подозрительные пятна, шары и тени, похожие на спектральные сущности, которые не наблюдались обычным зрением!

— Скажи своему ученому, что когда я пацаном учился искусству фотографии, мои снимки были переполнены тенями из-за неправильного обращения с фотоаппаратом и радужными шарами, состоявшими из частиц пыли, попавших под яркий луч света. С тобой едут какие-нибудь сущности мужского пола?

— Даниил, тебе надо успокоиться. Те парни, которые со мной в группе, знают меня несколько лет. Руководит экспедицией опытный геолог.

— Да? И они тебе дороже, чем я? Ты даже не предупредила меня об отъезде, не предложила встретиться. Этот геолог действительно очень опытный, если он только пальчиком тебя поманил, и ты со всех ног побежала за ним в «страшный лес графа Дракулы». Даже забыла со мной встретиться. Он обещал тебя защищать от укусов спектральной сущности — вампира? Я хочу, чтобы ты отменила поездку и вернулась домой.

— Командуй своей женой, Даниил, — сердито прозвенели колокольчики на тон ниже.

— Веред, Веред, я люблю тебя, я должен тебя увидеть…

— Я тоже тебя люблю, и буду думать о тебе, — скороговоркой ответила она, перебивая его. — Мне надо идти. Целую. Позвоню, когда приедем на место.

Веред выключила телефон. Даниил снова попытался дозвониться до нее, но не смог, она, видимо, заблокировала его номер телефона.

Весь день у него был испорчен. Тоска по Веред становилась невыносимой. Его неуравновешенная психика искала выхода из тяжелого эмоционального состояния. Даниил развивал мысль о том, что он ей не очень дорог, он просто небольшой эпизод в ее жизни. Ему захотелось поехать за ней следом, найти ее и не отпускать от себя ни на шаг. Но он не мог заставить себя так поступить, подобное поведение казалось ему унизительным и непривычным. Обычно женщины унижались перед ним, иногда маскируя свое унижение под деловой стиль бизнес — вумен, покупающей его общество, как Вирджиния Грин. После покупки его времени они были вынуждены выполнять все его капризы, как правило, оскорбительные и не уважительные по отношению к женщине.

Утром Веред позвонила Даниилу и сказала, что они благополучно добрались до древнего румынского города Клуж — Напока. Сегодня же пойдут на экскурсию в лес, который находится недалеко от этого города. Она обещала ему, что будет звонить ему каждый день, если в округе есть вышки сотовой связи.

Днем ему позвонила Пирхи и сообщила, что сама вызвала скорую на дом: у нее появились сильные боли в животе. Сейчас ее везут в больницу. Он помчался туда. У Пирхи случился выкидыш. Горе сразило Даниила. Он склонился к руке жены и уткнулся в нее губами.

Глава 10. Вайолет

На следующий день Даниил выехал с работы раньше, чтобы где-нибудь выпить, что было не характерно для него. Он нервно давил на педаль, периодически, то набирая, то снижая скорость. Обида на Веред, любовь к ней и злость на нее, потеря ребенка и жалость к страдающей морально и физически жене, смешались в его сердце. Он все больше и больше приходил в состояние бешенства, ему хотелось выместить свою злость на ком — нибудь.

Он еще недалеко отъехал от фотосалона, когда с его машиной сравнялась группа рокеров на мотоциклах. Один из них был одет в костюм дьявола: красная шелковая накидка покрывала плечи, на шлеме закреплены рога, на лице — мефистофельская маска с иронически — злобной ухмылкой. Ряженый рокер повернул голову в сторону Даниила, хлопнул рукой в черной перчатке по боковому окну машины и рванул далеко вперед. Потом немного приотстал от товарищей и ударил по лобовому стеклу. Так повторялось несколько раз. Друзья мотоциклиста смеялись и показывали водителю средний палец. Даниил взглянул на красный плащ рокера и увидел ненавистную фигуру Инквизитора, преследовавшего его несколько лет. Даниил пришел в бешенство.

«Этот жалкий монах думает, что властен над судьбами людей. Он угрожает мне заточением и средневековыми пытками, а потом — сожжением на высоком костре за те шедевры искусства, которые я создал, используя тела мертвых женщин. Он преследует меня, ожидая, что я психологически сдамся, и буду биться в судорогах раскаяния. Что он понимает в искусстве, этот сухарь, твердолобый фанатик? Он превратил казнь несчастных людей, изувеченных в застенках церковных подвалов, в театральное шоу, используя ступени эшафота в качестве сценических подмостков. Он неспроста прикрыл свое лицо маской — личиной дьявола, потому что сам не лучше меня. В каком веке он жил? Я уже неоднократно говорил ему, что его время прошло. Я сам, силою данного мне таланта, решаю, кому жить, а кому умереть. Сдохни прямо сейчас, гад», — подумал Даниил и угрожающе усмехнулся, посмотрев на рокеров. Он резко вывернул руль влево и толкнул Инквизитора в костюме дьявола. Мотоциклист вылетел из «седла», показав чудеса левитации, напоминая летящую комету, сопровождаемую красным шлейфом — плащом, и, перелетев на встречную полосу, упал под колеса грузовика, который протащил его несколько метров. Машина Даниила развернулась вправо от удара, завиляла и выехала на встречную полосу. Несколько машин столкнулись между собой и с мотоциклами рокеров. Два автомобиля зажали «Бентли» Даниила так, что он встал вертикально на передний бампер.

Вероятно, из-за крайне агрессивного настроя Даниил не получил никаких серьезных травм, кроме легких ушибов. Даже оказавшись в неестественном положении в перевернувшейся машине, он продолжал сердиться и пытался выбраться с одной целью — «набить морду средневековому ублюдку». Он пинал ногой заклинившую дверь, исходя злобой и нетерпением, — сорвать маску Мефистофеля с Инквизитора. Когда ему помогли выйти из «Бентли», он пнул несколько раз со всей силы месиво, в которое превратился рокер, погибший под колесами грузовика. Его оттаскивали, а он «рвался в бой» и, плюясь слюной выкрикивал:

— Как на счет аутодафе, сукин сын? Инквизитор хренов! Не желаешь ли выдать индульгенцию? А — аа, да ты, подох, долбаный монах! Ну и кто тут вершитель судеб, жалкая церковная крыса? Ты мне̒ угрожал, что ли? Мне, который превратил тебя в кусок бесформенного мяса?

Поведение Даниила было расценено находившимися на месте аварии медиками, как состояние аффекта. Тем более, что отвечая на их вопросы, он пояснил, горячась, что Инквизитору пришел конец. Учитывая дьявольский костюм рокера, медики поняли, что выразительный наряд мотоциклиста временно расстроил психику Даниила. В остальном он отвечал осознанно и отчетливо — имя, возраст, род деятельности, что говорило о его адекватности. При составлении полицейского протокола он вел себя спокойно и настаивал на том, что рокер отвлек его внимание постукиванием по его машине, из — за чего он потерял управление. Его слова подтвердили водители, ехавшие сзади него. На вопрос полицейского «является ли погибший рокер инквизитором?», Даниил улыбнулся:

— Вы что, серьезно? Не знаю сам, почему я такое говорил. Мне очень стыдно теперь. Пожалуйста, больше не напоминайте мне об этом.

Офицер внимательно всматривался в лицо Даниила. Перед ним стоял здравомыслящий человек с умным взглядом глаз, прикрытых фиолетовыми линзами, как он подумал.

«Очень странные эти представители богемы, — подумал полицейский. — Сейчас нормальный, потом опять замелет какой — нибудь вздор. И как взрослый мужик может напялить фиолетовые линзы, как будто он актриса голливудская? И эти золотые локоны! Мне кажется, что они вообще путаются во времени и последовательности событий, все эти люди искусства», — продолжал он думать, рассматривая Даниила. — «Знает ли он, что сейчас 2016 год? Протокол подпишет, а на суде скажет, что инквизитор мешал ему управлять своим транспортным средством или отказался выдать индульгенцию. Но, впрочем, медики сказали, что у него было временное помутнение рассудка от необычной позы в перевернувшейся машине: стресс и паника. Может быть, они были знакомы с мотоциклистом и у того была кличка «Инквизитор»?». А вслух спросил:

— Вы были знакомы с погибшим рокером?

— Нет, — удивленно ответил Даниил. — У меня нет таких знакомых. Я человек серьезный и с такими чудаками на букву «м» никаких дел не имею.

«Да ты сам чудак», — подумал офицер. И спросил:

— А почему все — таки инквизитор? Откуда он взялся в вашем сознании?

— Я уже говорил, что я фотохудожник. Недавно делал снимки в монастырях, — соврал Даниил. И…

— Понял, — перебил его полицейский.

«Но все равно ты чудак», — подумал он.

Выжившие в аварии остальные рокеры, подтвердили, что их погибший товарищ не носил клички «Инквизитор».

После завершения всех полицейских формальностей, Даниил поехал в адвокатскую контору своей хорошей знакомой Мириам Эванс, на вечеринке которой познакомился с Пирхи. Контора располагалась в 74 — этажном офисном небоскребе 4 WTC (в новом Всемирном Торговом Центре) в Нижнем Манхэттене. Даниил хотел выяснить должен ли он платить за поврежденные в аварии машины, и покроет ли эти расходы страховка. Сама Эванс отсутствовала. Ответив на звонок Даниила, она заверила его, что предупредит своих помощников о его посещении.

Помощник адвоката Вайолет Келлер заполняла анкету с личными данными Даниила и подробно расспрашивала его об аварии. «Цветочное имя» Вайолет (фиалка), как всегда заинтересовало Даниила, хотя обладательница имени внешне ему не понравилась. Имя он выяснил просто: спросил, как ее зовут, «нет — нет, не миссис Келлер, а имя».

Вайолет была разведенной 55– летней женщиной. У нее был бойфренд, младше ее на 12 лет, безработный и скучный. Вайолет не любила его и не уважала, но думала, что на безрыбье и рак рыба — кроме него никого не было видно на горизонте ее судьбы. Она тоже производила впечатление скучной женщины, утратившей интерес к жизни. Пышные белые завитые волосы были небрежно забраны в пучок на затылке. Полная, с красивой высокой грудью, подчеркнутой глубоким вырезом футболки, с симпатичными чертами лица, Вайолет имела нервную манеру общения с клиентами. Она всегда невнимательно заполняла анкету, делая многочисленные ошибки и переписывая документы, иногда по несколько раз.

— У вас не очень веселый вид, Вайолет, — обратился к ней Даниил.

— Жизнь больно бьет, не до веселья, — нервно ответила Вайолет. Она кивком показала на фото, висевшие на стене:

— Вот, двух дочерей воспитала, но бывший муж сумел им внушить, что я была им плохой матерью, поэтому они очень редко со мной общаются. Выучила обоих, профессии хорошие помогла выбрать, зарабатывают неплохо обе, а матери звонят только по большим праздникам. К слову сказать, работа у меня тоже не очень интересная, как видите. Какое же здесь может быть веселье?

Даниил подавил зевок.

«Врет она — муж умер от скуки, а не развелся. А работу можно сделать интересной, если не спать на ходу, как эта кляча. Моль бесцветная, а не прекрасная фиалка», — подумал он.

В одно ухо Вайолет был вставлен наушник, прикрепленный к мп3 — плееру проводом.

«Кто сейчас пользуется такими наушниками?» — подумал Даниил. О беспроводных никогда не слышала? Что она там слушает? Наверно, радиопередачу «Кто бы нас развеселил?»

— Еще раз поясните, — обратилась к нему помощник адвоката скучным голосом без эмоций. — Почему вы резко вывернули руль влево? Или вправо?

«Похоже, она невнимательно меня слушала», — раздраженно подумал Даниил. — Может, сказать, что я повернул руль одновременно и вправо и влево? Все равно не вникает».

— Влево. Потому что…

Он не договорил, так как в это время Вайолет потянулась к папке, лежавшей на краю стола, и каким — то чудом зацепив провод от наушника, выдернула его из плеера. Офис наполнился долбежкой в стиле забойного тяжелого рока в легко узнаваемом исполнении Рамштайна:

Ich will eure stimmen hoeren, Ich will die ruhe stoehren, Ich will das ihr mich gut seht, Ich will das ihr mich versteht[4].

— взял по низам певец, чеканя каждый слог.

Все присутствовавшие, еще два помощника адвоката и их клиенты, удивленно воззрились на скучную тетку, образ которой в глазах окружающих вмиг изменился. Стало очевидно, что она тормозит при оформлении документов из — за того, что млеет и «тащится» от баса Рамштайна, сопровождаемого барабанами — кувалдами, ритмично и надрывно стучащими в ее мозг. Вайолет, не глядя на других, вставила провод в разъем плеера и наступила прежняя тишина.

Растерявшийся от неожиданности Даниил, спросил:

— Что это было?

— Хэви — метал — даб — степ, — оживленно ответила Вайолет. В ее серых глазах появился блеск.

— Степ чего? — глуповато спросил Даниил.

— Даб — степ, то есть примерно 140 ударов в минуту — снисходительно ответила помощник адвоката и ее тон говорил о том, что она разговаривает с «домашним телко̒м», слушающим «позорную попсу».

Даниилу стало неловко, что он отсталый от жизни «старичок», и он постеснялся спросить ее — ударов чего? Он с интересом стал наблюдать за ней, раздумывая о том, как бы она смотрелась на фото, уснувшая навсегда.

Перед его внутренним взором всплыла захватывающая дух картина так отчетливо, как будто все происходит наяву. Он представил, как несет Вайолет в ванную комнату и укладывает в ванну. Ему показалось, что света недостаточно, поэтому он достал из сумки фонарь и, включив его в розетку, направил его на Вайолет. Он достал из пластикового пакета живые фиалки и стал приклеивать их при помощи клея на волосы Вайолет. Через несколько минут лицо женщины обрамляли «фиалковые волосы», превратившие ее в уснувшую на лугу фею. Бледность ее лица контрастировала с темно — бордовым платьем выше колен. Он достал женскую помаду и подкрасил посиневшие губы в красный цвет. Даниил вылил в ванну несколько капель белой гуаши и включил холодную воду. Когда прозрачная белесая вода прикрыла лицо женщины, он посмотрел на Вайолет и почувствовал привычный бешеный стук сердца: он влюбился в нее, в ее отрешенную, неземную, холодную красоту. Даниил начал лихорадочно фотографировать. «Фиалковые волосы» всплыли, и некоторые цветы красиво покачивались на поверхности воды. Он любовался ею, меняя угол зрения и меняя выдержку фотоаппарата. Даниил забыл о своих любимых женщинах — Пирхи и Веред. Он забыл о том, что изначально оправдывал свои фотосессии желанием исправить неудачные фото матери. В этот момент для него существовала только одна женщина, его единственная любовь, чьей красоте он сейчас поклонялся — мертвая Вайолет. Через полчаса он устанет и сядет на пол. Ему не захочется больше смотреть на нее. Его любовь закончится с последним снимком. И ценой этой кратковременной любви будет бесценная человеческая жизнь, которую ему так легкомысленно дарят женщины.

Даниил очнулся от своих грез наяву и положил свою руку на тыльную сторону ладони Вайолет. Та, крайне изумленная, подняла на него глаза.

— Во сколько вы заканчиваете работу? — спросил он интимным шепотом, чтобы его не слышали другие.

Вайолет завороженно смотрела в его ультрамариновые глаза и не могла поверить в то, что услышала.

— Сегодня планировала остаться здесь до 11 — ти вечера, у меня есть дела.

— А если я встречу вас в это время и отвезу домой?

— У вас же машина разбита, — кокетливо сказала Вайолет.

— А я сейчас куплю новую. Вам нравится «Бентли»? Или купить другую марку?

— «Бентли» нравится, — расцвела она улыбкой, вспомнив свой надоевший до оскомины, старенький «Мустанг» 95-го года.

— Значит, в 11 я буду ждать вас на автостоянке. Когда вы подойдете, я выйду из машины и встречу вас. И вы впустите нахала к себе домой в полночь?

— Впущу, если только он на самом деле нахал, а не мастер разговорного жанра, — ответила Вайолет, подчеркнув интонацией слово «нахал» и вопросительно глядя на Даниила.

«Ого, да здесь целый вулкан страстей!»

— Нахальнее некуда, — ответил он, все больше удивляясь раскрывающемуся перед ним типажу.

— Тогда до вечера, — ответила Вайолет.

Когда Даниил ушел, Вайолет вышла в коридор и позвонила своему бойфренду, сообщив ему о том, что сегодня она ночует у коллеги по работе.

— Ее бросил друг, и я должна поддержать ее морально, — сказала она.

В 11 вечера Вайолет подошла к автостоянке. Навстречу ей вышел Даниил. Она узнала его только после того, как он ее окликнул: его золотистые волосы были убраны под кепку, а силуэт его фигуры был ей не знаком. Усевшись в новый «Бентли», Вайолет попала в цветочный рай: приборная панель, сиденья и пол были усыпаны лиловыми, темно — синими, фиолетовыми фиалками. Заднее сиденье было засыпано букетами фиалок.

— Куда едем? — спросил он.

— Ко мне домой. Квинс, 61 — я драйв.

Во время движения они не разговаривали. Рамштайн сотрясал салон машины своей тяжелой манерой пения. Даниил не хотел начинать знакомство со скучных вопросов биографического характера. Почему молчала Вайолет, он не знал. Молчание на фоне мелькающих ночных огней набрасывало налет романтики на происходящее. Они подъехали к многоэтажному дому и поднялись на 2– й этаж. Вайолет предложила Даниилу пройти в просторную гостиную, а сама отлучилась в ванную комнату.

Гостиная поразила Даниила. Яркий свет нескольких бра освещал ее убранство. Она была декорирована под пещеру. Он сложил фиалки на диван, который, так же, как и стулья с креслами, был обтянут черной тканью, и напоминал большой камень — первобытное ложе. На нем лежала небольшая искусственная шкура тигра. У стен комнаты стояло несколько высоких зеркал, направленных друг на друга. Внутри каждого из них — уходящий в глубину длинный коридор — анфилада из уменьшающихся зеркал с порогами. В центре комнаты стоял электрический макет костра, дробившийся в зеркалах на многочисленные отражения. С обеих сторон костра стояли палки — рогатки, а на них — перекладина с котелком. Потолок был неровно обтянут темно — коричневой тканью.

Очень большое количество живых домашних цветов имитировало пейзаж дикой природы. Благодаря отражению зелени в зеркальной поверхности, казалось, что находишься в пещере, выходящей в густой лес парникового периода. Вдоль стен были расставлены высоченные деревья Диффенбахии с огромными, длинными, заостренными, изумрудными листьями в белую крапинку, как будто забрызганными известкой. На окне трепетали экзотикой заросли цветущих орхидей всевозможных оттенков. Среди них красовалось чудо природы — восхитительная хрупкая «балеринка» Фуксия в темно — розовой кофточке и в многослойной пышной фиолетовой юбочке. Ее тоненькие ножки были одеты в сиреневые туфельки — тычинки. С потолка свисали длинные лианы темно — зеленого Клеродендрума и Сингониума с листьями, похожими на листья озерных кувшинок. Темные, со сквозными отверстиями листья Монстеры, подобно зеленым кружевным снежинкам, обрамляли окно. Крупные, изящные, красные чашечки гибискуса покачивались от ветра, проникающего в приоткрытое окно, возвышаясь над орхидеями. Высокие кактусы, окруженные ореолом игл, создававших ложное впечатление пушистости, поражали своими размерами. Разросшиеся деревья — фикусы задевали потолок. На полу, перед окном, застыли в своей пластмассовой красоте одиночные лепестки Антуриума.

Несколько черных деревянных досок на стене в виде небольших прямоугольников, были исчерчены «наскальными» рисунками.

Даниил оценил художественный вкус владелицы эксцентричного жилища. Скучная на первый взгляд помощница адвоката, все больше и больше удивляла его. Он услышал, как она вышла из ванной комнаты, и ее шаги направились в «пещеру». Увидев на пороге незнакомую женщину, Даниил пораженно выдохнул:

— О!

Присмотревшись, он узнал Вайолет, которая представляла собой первобытную женщину. Он тут же вспомнил, как мысленно видел Веред в этой роли. Очень интересным показалось Даниилу начало знакомства.

«Ролевая игра», — догадался он. — «Отлично. Постараюсь подыграть».

Женщина была очень скромно одета — из одежды были только крупные красные бусы на нежнейшей белой и полной шее, да юбка из соломы, точная копия наряда аборигенки в любой точке мира. Волосы ее были всклокочены и вымазаны черной сажей. Несколько размазанных по лицу грязных полос, завершали образ очаровательной дикарки.

Она подошла к Даниилу, мазнула черной краской по его лицу и бросила на большой валун — диван наряд для него. Она злобно зарычала и начала снимать с него одежду. Даниил засмотревшись на ее неожиданно красивое тело, заторопился и быстро сдернул с себя все. Он набросил искусственную леопардовую накидку через одно плечо, надел на шею «зубы мамонта» и взял в руки бейсбольную биту, предназначенную изображать дубинку первобытного человека. Вайолет взъерошила его волосы и полюбовалась им. Свое удовольствие от увиденного она выразила тем, что лизнула ему несколько раз щеку. Даниил открыл было рот, чтобы восхититься ее внешностью, но она зажала ему рот рукой и указала на стопку записок с краткими указаниями.

«Выражай свои мысли только звуками», — прочитал он на верхней бумажке.

Он схватил Вайолет и так страшно зарычал, окидывая ее восхищенным взглядом, что она рассмеялась. Она вырвалась из его рук и включила костер; подожгла около него крошечный кусочек бумаги, который зачадил тонкой струйкой дыма. Вайолет достала откуда — то закрутку с травкой и затянулась. Поднесла ее к губам Даниила, он сделал несколько затяжек.

Даниил прочитал следующую записку: обряд призывания дождя. Вайолет взяла глиняную тарелку, наполненную водой, и они стали разбрызгивать ее вокруг. При этом они изо всех сил выдыхали воздух из легких, раскачивая деревья фикусов, имитируя ветер.

А потом зазвучали очень тихо (чтобы не мешать соседям) африканские мелодии с ритмичными ударами по барабанам. Следуя кратким указаниям в записках, они начали двигаться в танце — магическом ритуале, который исполняли первобытные люди перед охотой на диких животных. Танец должен был содержать элементы будущей удачной охоты. Ритм музыки убыстрялся, и движения тела Вайолет становились очень и очень соблазнительными. Тропические заросли дикой природы, отблески «пламени» костра, гипнотический ритм барабанов, откровенные движения ослепительно — белого тела Вайолет, разбудили в Данииле первобытные инстинкты. Он забыл про то, что в его сумке спрятана непрозрачная бутылочка со смертельным ядом. Он сам хотел умереть у ног пышной красавицы. Весь дальнейший сценарий в связи с этими обстоятельствами был скомкан, отменен, записки были разбросаны по полу, так как «первобытный мужчина сошел с ума от первобытной женщины».

Проснувшись утром от аромата кофе, Даниил не сразу понял, где он находится. Обилие зелени сбивало с толку. Ложе было усыпано помятыми фиалками. Когда на пороге комнаты появилась улыбающаяся Вайолет, он восстановил в памяти события прошедшей ночи. Она принесла поднос, на котором стояли две чашки с кофе и четыре сучковатых палочки вместо шампуров, на которые были надеты куски жареного мяса, намекавшие на вчерашние первобытные игры.

Уходил Даниил в хорошем настроении, договорившись с Вайолет о регулярных встречах. Он был доволен тем, как провел время. Склонный к полигамным отношениям, Даниил Голденблюм получал удовольствие от разных качеств характера и разных черт внешности нескольких женщин одновременно. Но особенно ему понравился симбиоз: две женщины в одной — скучный помощник адвоката и дикарка в одном теле.

Глава 11.Мистический лес Хойя — Бачу

Приехав к месту, с которого все туристы начинают осмотр леса Хойя — Бачу, Веред, ее друзья и группы путешественников из других стран, отправились на экскурсию по лесу в сопровождении гида. Щелчки фотокамер мобильных раздавались беспрерывно. У некоторых были фотоаппараты, например, у Итана был «Canon».

Веред редко делала снимки и жадно всматривалась в сплетение веток и в тени под деревьями. Ей хотелось увидеть что-нибудь необычное своими глазами, а не объективом камеры. Для интернет — блога еще успеется сделать фото за несколько дней: подписчики с нетерпением ждали новостей из первых уст.

— Создано несколько документальных фильмов о Хойя — Бачу телеканалом ВВС, престижными журналами. Актер Николас Кейдж приезжал сюда и создал фильм о нем, — рассказывал мужчина — гид. — О лесе говорят, то это одно из самых страшных мест в мире. Этот лес называют Бермудским треугольником Румынии, потому что в нем пропадают люди. Некоторые из них объявляются живыми через несколько лет и ничего не могут вспомнить о том, где они находились. Есть предположение, что замок графа, расположенный внутри леса — это портал, который соединяет наш мир с параллельными мирами. Возможно, пропавшие люди перемещаются в другие измерения.

Солнечные лучи, проникавшие сквозь разноцветную осеннюю листву, как в любом лесу, создавали игру света и тени. Разница была в том, что этот лес располагал к неординарному восприятию благодаря своей славе мистического места. В стороне от протоптанной туристами тропы, Веред увидела высокое дерево с толстым темно — коричневым стволом, к правому боку которого прилипло нечто светло-серое и похожее на силуэт человека, выглядывавшего из — за дерева. Было впечатление, что человек состоит из облака. Веред остановилась и стала щелкать камерой мобильного. Просмотрев снимки, она не увидела того отчетливого силуэта, который видела глазами. Она крадучись, пошла к дереву. Несмотря на дневной свет и присутствие людей, Веред ощутила паранормальный страх, мурашки поползли по всему телу. Веред начала всматриваться в узор листьев. Продвигаясь все ближе к дереву, Веред боковым зрением уловила едва заметное движение слева от себя. Быстро переведя туда взгляд, она увидела большую черную птицу, повернувшую к ней свой блестящий глаз. Веред стало не по себе. У птицы был настолько умный взгляд, что он походил на человеческий. Она подумала:

«Уж не человек ли обернулся птицей»? — Но тут же одернула себя: «не надо сочинять то, что выглядит неправдоподобно для здравого ума». Приблизившись к дереву, она с удивлением обнаружила, что никакого серого облака в виде человека нет. Вообще нет ничего. Веред посмотрела на деревья, находящиеся впереди и увидела, что точно такой же силуэт спрятался за другим деревом.

«Угу, перебежал туда».

Она пошла быстрым шагом к тому дереву. Но и там ничего не оказалось.

«Не припомню, чтобы у меня когда — нибудь были галлюцинации».

Веред представила, как заинтригует читателей в интернете, когда будет рассказывать о своей охоте за серым человеком в мистическом лесу. Эта мысль прибавила ей смелости и азарта. Она побежала к очередному дереву, из — за которого, нахально дразня ее, выглядывал человеческий силуэт.

Черная птица низко пролетела над ней, задев ее голову своим крылом. Веред вздрогнула.

«От своего гнезда увести хочет», — подумала она.

Веред вспомнила, что местные жители рассказывают о духах, охраняющих лес.

«Птица с умным взглядом — лесной дух?»

Она побежала к следующему дереву и отчетливо увидела, как серое облако, похожее на силуэт человека, быстро поплыло вглубь леса, не прикасаясь «ногами» к земле. Веред на бегу прицелилась камерой на существо и включила видеозапись.

«Если повезет, у меня будут уникальные кадры», — думала она.

Прошло минут тридцать, дыхание у Веред начало сбиваться от быстрой ходьбы и от бега. Она остановилась. Серого облака не было видно нигде. Черная птица уселась недалеко от нее на ветку и стала пронзительно кричать на девушку. Солнечные лучи падали на оперение птицы и придавали им глянцевый блеск. Вдруг до Веред дошло, что кроме птичьего крика, не слышно ни одного звука.

«Здесь больше нет птиц»? — испуганно подумала она.

Веред начала оглядываться и поняла, что отбилась от своей группы и теперь неизвестно где находится. Она нашла телефонную книгу в мобильном и нажала кнопку вызова Итана.

Позвонить не получилось. По черному экрану телефона бежали косые линии.

Веред начала торопливо тыкать пальцем в сенсорный экран мобильного, пытаясь дозвониться до остальных членов группы, хотя здравый смысл подсказывал ей, что она понапрасну тратит время, вышек сотовой связи поблизости нет. А также Веред вспомнила предупреждения гидов о том, что в этой аномальной зоне электронные устройства плохо работают. Она побежала в обратном направлении, то есть, как она понимала, где «вперед», а где «обратно». В процессе охоты за облаком, она неоднократно сворачивала то влево, то вправо. Очень трудно было сейчас сориентироваться. Она попробовала включить интернет, чтобы связаться с кем-нибудь. В этот момент, возможно, закончилась зарядка батареи, работавшей довольно долго во время съемок видеокамерой, — экран телефона погас.

«Все происходит, как специально, как назло. Если бы я спала дома и камера была не выключена, то батарея не села бы. Известный закон подлости рушит все планы», — подумала Веред».

Она уже начинала нервничать. Взглянула на электронные часы на левой руке. Было три часа дня.

«Надо успокоиться и подумать. Времени мало, светит солнце. В лесу должно быть много туристических троп. Я могу пойти быстрым шагом наугад в любую сторону и куда-нибудь да выйду», — решила она. — «Можно сначала пробежаться немного, пока стояла здесь, отдохнула, нельзя терять времени».

Веред побежала. Черная птица с криками устремилась за ней. Настигнув девушку, она больно клюнула ее в голову. Веред на бегу отмахивалась от птицы руками. Когда та снизилась снова, девушка взмахнула рукой, чтобы сбить птицу на лету. Вжав голову в плечи и подняв глаза вверх, она не заметила корень дерева, вздымавшийся высоко над землей. Запнувшись за него, она, падая, полетела на ствол и со всего размаху ударилась о него головой. Веред упала лицом вниз и потеряла сознание.

Очнулась она, когда наступили сумерки. Голова сильно болела, она обхватила ее руками. На виске засохла струйка крови. Ранка саднила. Веред с трудом перевернулась на бок. Долго искала таблетки Ибупрофена, которые всегда носила собой в кармане. Дрожащими руками достала две штуки и разжевала их. Очень хотелось пить. Ее била мелкая дрожь от холода. Сильная тошнота и головокружение мучили так же сильно, как и жажда. Она посмотрела на циферблат часов с подсветкой.

«Семь часов. Если я не ошибаюсь, то пролежала здесь часа четыре. Разве может упавший человек быть без сознания четыре часа»?

Она с трудом припомнила, что уже приходила в себя и не смогла перевернуться на бок или на спину. Почему — то после этого был провал в памяти.

«Может быть, я шла по лесу, а потом снова упала?»

В наступающей темноте завозился черный комочек на дальних ветках. Как бы услышав ее мысли, черный комочек, бывший той самой птицей, закричал на нее.

Веред медленно приподнялась на руке и села. Голова так закружилась, что ей показалось, будто она сама вращается вокруг своей оси. Тошнота подступила к горлу. Когда головокружение прекратилось, она подползла к ближайшему дереву и откинулась головой на его шершавый ствол. Плакать не хотелось. Было просто жаль, что все так быстро закончилось. Она вспомнила Даниила, его фиолетовые глаза и золотые локоны. На душе стало теплее.

«Меня уже ищут. Я не должна размазываться. Надо сохранить тепло своего тела на максимально долгий срок».

Веред надела два капюшона на голову — от толстовки и от куртки. Подтянула к груди ноги и обхватила их руками.

Конечно, ее искали все эти четыре часа. Итан не мог простить себе такого промаха. Он, как руководитель экспедиции обязан был следить за членами своей группы. Он лично доставил остальных своих друзей до гостиницы, поручив мужчинам не спускать глаз с другой девушки — Бритни Джонс, чтобы с ней ничего не случилось. Сам он напросился к поисковикам, которые после долгих уговоров согласились взять его в качестве пассажира на военный вертолет, помогавший в розысках Веред. Солдаты с собаками и полицейские прочесывали лес в разных направлениях несколько часов.

В это время Веред начала замерзать. Тело била сильная дрожь. Она с трудом встала и потихоньку пошла, чтобы согреться. Это немного помогло. Она посмотрела вперед и увидела много голубоватых огоньков, беспорядочно висевших и моргавших совсем рядом. Казалось, что они передвигаются, не стоят на месте. Веред побрела на огни. Неожиданно ее нога провалилась в жидкую трясину — блуждающие огоньки были признаками болота. Веред очень испугалась и рванулась на сушу, с которой только что оступилась. Выбравшись на сухое место, она отползла подальше и упала без сил. Мокрая до пояса одежда усиливала ощущение холода, и это заставляло вставать. Веред снова пошла. Чтобы не наткнуться на деревья, она вытянула вперед руки. Ступая осторожно, чтобы не запнуться, она побрела неизвестно куда. Пропали все желания и мысли кроме одной — согреться. Осенний вечер, а было уже 22 часа, становился холоднее.

Первый день поиска пропавшей девушки не дал результатов. Поиски начали слишком поздно: пока встретились с консулом, разобрались с местными властями, составлявшими протоколы, пока Итан напрашивался на военный вертолет и это согласовывали по инстанциям и с начальством, прошло три драгоценных часа. Когда стемнело, солдаты и полиция были отозваны из леса. Поиски были назначены на завтра на рассвете. А сегодня Итан с военными вертолетчиками осматривали лес, освещая его прожекторами. Прозрачная и уже не очень густая листва на деревьях позволяла заметить некоторых животных, передвигавшихся по лесу, но полного обзора не хватало, — все — таки плотно растущие деревья загораживали обзор. Итана колотило на нервной почве так, что вертолетчик достал из аптечки какие-то таблетки и дал ему их с бутылкой чистой воды.

Наступил рассвет. Веред все еще брела, не останавливаясь. Она уже съела полпачки Ибупрофена. Начинался нехороший кашель, вздулась верхняя губа, простывшая, пока она лежала вниз лицом без сознания. Ноги от усталости сделались бесчувственными и, как ни странно, это помогало шагать без остановок. В глубине души она не сомневалась, что ее найдут, поэтому паники не было. Веред решила запоминать все, что видит вокруг себя, превозмогая боль и усталость: иначе, что она напишет в своем блоге? Запнулась, провалилась в болото, конечно, очень интересно прочитать для городского жителя. Но надо дать и описание леса, о котором ходят легенды.

«Зловещая черная птица неустанно преследовала меня и хотела меня убить, пытаясь заклевать меня», — сочинила она предложение. — «Получилось три раза подряд употреблено слово «меня». Зловещая черная птица налетела на меня с целью заклевать и убить. Как — то не звучит «с целью». Черная птица, подобная призраку смерти, зловеще кружила надо мной, пытаясь убить клювом. Невзирая на простуду и усталость, я шагала по загадочному лесу. Неплохо, надо запомнить. Интересно, что это было за серое облако, похожее на человека, за которым я пошла? Какое — нибудь атмосферное явление?»

«На полстраницы текста о своем приключении я уже набрала», — с горечью подумала Веред. — «Странно человек устроен, физические силы тают, а мозг продолжает работать как часы», — подумала Веред.

Она увидела дерево с дикими ранетками, загнивающими, но все еще красными. Попробовала, они были горьковатыми и кислыми.

«То, что надо от тошноты. У меня ведь сотрясение, наверно. Вместо воды тоже неплохо».

Веред собирала ранетки, складывая их в карманы, и вспомнила, что прочитала в интернете перед отъездом:

«Тем, кто находится в лесу Хойя — Бачу, чудятся шаги и голоса. Многих тошнит, и они чувствуют головокружение».

«Вот уж в точку попали», — мысленно улыбнулась она. — «Под ноги смотреть надо, тошнить не будет».

Набрав ранеток в карманы, она стала их есть с дерева. Потом пошла куда глаза глядят. Прошло два часа. Ноги Веред начали заплетаться, она не могла больше идти. Первые лучи солнца еще не проникли в гущу леса, поэтому было все еще очень холодно. Она села около дерева и стала наблюдать за лесом, в котором ничего не происходило. Однако, через несколько минут она услышала звук вертолета. Попыталась встать, но не смогла. Она заплакала, сильно закашлялась, а потом прошептала:

— Хоть кто-нибудь помогите мне…

Сзади нее послышался шорох. Веред напряглась. Ей было трудно повернуться назад, тело уже не слушалось. Послышались шаги, кто — то подходил к ней. Перед ней встал здоровенный молодой парень, одетый не по погоде: синяя шелковая рубаха старинного кроя явно не грела. На ногах — высокие сапоги. Его непричесанная темноволосая голова не была прикрыта головным убором. Он присел на корточках перед Веред, и уставился на нее с любопытством пронзительно зелеными глазами.

«Какие странные глаза, зеленые, как трава. И косят немного к переносице», — промелькнула мысль в ее угасающем сознании.

— Я заблудилась, — проговорила Веред окоченевшими губами. — Помогите мне, пожалуйста. — И вспомнила, что находится в Румынии, вряд ли он понял ее английский.

Парень, не говоря ни слова, поднял ее как пушинку и положил на плечо. Она уснула или впала в забытье.

Когда она пришла в себя, то, не открывая глаз, уже почувствовала, что дышит теплым воздухом. И одновременно с этим дикая боль пронзила легкие, она длительно закашлялась. К ней подошел тот же парень и, приподняв ее голову, поднес к ее губам кружку из коры, наполненную какой-то неприятно пахнувшей жидкостью, напоминавшей запах болота и вязкую, как болотная жижа. Веред отчаянно замотала головой, отказываясь пить эту гадость. Парень спокойно запрокинул ее голову и вылил ей ужасное зелье в горло. Веред поняла, что сейчас захлебнется и закашляется. Но кашель прекратился в одну секунду, и приятное тепло разлилось по всему телу. Ее голова отяжелела, она закрыла глаза и уснула без сновидений.

В это время Итан с вертолетчиками сделали огромное количество кругов. Нигде не было видно пропавшей девушки. Вся округа была поднята. Те немногочисленные местные жители, которые не боялись леса и ходили в него, приняли участие в розыске. Лес наполнился криками и ауканьем людей. Собаки обыскали все дупла и лесные овраги. Все тщетно. На третий день поиски были прекращены. Местные объяснили Итану, что если девушку не нашли, значит, она переправилась в другое измерение. Еще есть очень маленькая надежда: иногда пропавшие люди выходили из леса через два — пять лет, помолодевшие, не помня своего имени, и где они были все это время. Или она просто замерзла в лесу за несколько холодных ночей.

Прождав хоть каких — то результатов, экспедиция под руководством Итана вернулась в Нью — Йорк через неделю после отъезда.

Даниил, не сумев дозвониться до Веред, подумал, что она окончательно прервала с ним отношения, и начал ее розыск, чтобы уверить ее в своей любви. Сначала он нашел знакомых, которые помогли ему узнать владельца сим — карты на ее мобильном. Карта оказалась на имя Марка Брукса, проживавшего в Бронксе.

Даниил обратился через интернет к подросткам — хакерам с просьбой определить IP — адрес компьютера, по которому Веред связывалась с ним в скайпе. Он хотел узнать ее домашний адрес. Адрес, имя и фамилия тоже принадлежали Марку Бруксу. Приехав к Бруксу, Даниил проник в подъезд вместе с женщиной, возвращавшейся с прогулки с собакой. Он объяснил ей, что его коллега по работе — Марк Брукс, видимо, заболел и не выходит на работу. Даниил позвонил в квартиру. Дверь открылась на цепочке.

— Привет. Не буду многословен, — сказал Даниил. — Я ищу девушку по имени Веред, которая пользовалась сим — картой и IP — адресом, записанными на тебя. Как мне ее найти?

— Она снимала у меня квартиру вместе с моим компьютером. В день заезда она сказала, что уронила свой телефон в глубокую лужу только что, пока переносила свои вещи из машины. Сразу не заметила этого. Подняла телефон через некоторое время. Она показала мне мокрую сим — карту и спросила, нет ли у меня старой, а то уже поздно и ей не хочется идти покупать ее. Я дал ей свою старую симку, я все равно ею не пользовался. Мне хотелось заложить хорошие отношения с квартиранткой. Она заплатила вовремя за квартиру три недели назад, и с тех пор я ее не видел. А ты почему о ней спрашиваешь?

— Познакомились с ней недавно. Через некоторое время я понял, что девчонка мне очень нравится, а кроме телефона ничего о ней не знаю. Да она и телефон выключила.

— У меня бывало такое, — авторитетно поддакнул Марк.

— Я был на том адресе, где ты сдаешь квартиру. Соседка сказала, что Веред все еще не возвращалась из поездки в Румынию.

— О поездке в Румынию ничего не слышал.

— Слушай, разреши мне осмотреть ее квартиру, может, я найду адрес ее родителей или адреса ее друзей в компьютере. Может с ней что-то случилось, мне необходимо поговорить с ее родственниками, — попросил Даниил.

— Не — а, на это я не могу пойти, нельзя рыться в чужих вещах, — ответил Марк, закрывая дверь. — Я не знаю тебя и не знаю, что ты ищешь на самом деле. Не боишься, что я позвоню в полицию, и у тебя будут проблемы?

— Есть очень мудрая поговорка: если проблема решается деньгами, то это просто затраты, а не проблема, — ответил Даниил.

Он поставил ногу в щель между дверью и косяком, и, достав из кармана пять тысяч долларов, просунул деньги в отверстие. Лицо парня изменилось. Он взял деньги, покрутил их на свет и сказал:

— Ладно, поехали.

Они вышли на улицу. Даниил жестом пригласил его к своему «Бентли». Удивлению Марка не было предела.

Когда они приехали в квартиру Веред, Даниил быстро нашел нужные адреса в ее компьютере. Он поблагодарил Марка и дал ему еще 1000.

Сразу же, не откладывая, он позвонил прямо с улицы Итану, представившись бой — френдом Веред. Итан рассказал ему об обстоятельствах пропажи Веред, принес ему свои извинения и дал адрес и номер телефона библиотеки, в которой она работала. Даниил договорился о встрече с библиотекарем, работавшей вместе с Веред. Приехав в библиотеку, он поговорил с ее коллегой по работе. Она сказала Даниилу, что мать Веред позвонила и сообщила, что Веред потерялась в лесу в Румынии, поэтому не выходит на работу. Она нашла по просьбе Даниила в журнале звонков в своем мобильном телефон матери Веред.

Когда Даниил позвонил матери Веред и сказал, что он ее парень, она назвала свой домашний адрес. Матери Веред было очень тяжело разговаривать, но она рассказала все, что знала. Ничего нового она не добавила. Даниилу очень хотелось ее утешить. Он сказал ей:

— Или я вернусь в Нью-Йорк с Веред или никогда больше сюда не вернусь.

Мать Веред расплакалась:

— Ее уже нет в живых. Прошло слишком много времени.

— Ее могли подобрать в бессознательном состоянии местные жители с другого конца леса. Там могут ничего не знать о ее пропаже.

— Они бы уже сообщили куда надо, что нашли иностранку, — не успокаивалась мать.

— Может быть, они ждут, когда она выздоровеет, и ее родственники наградят их деньгами?

— Пусть твои слова будут правдой. Ты вселил в меня надежду, Даниил.

Выйдя от нее, Даниил сразу же поехал в аэропорт Кеннеди. Оттуда он позвонил Пирхи и сказал, что срочно вылетает в Румынию.

Когда он прилетел в Румынию и прибыл на место происшествия с переводчиком, среди окрестных жителей прошел слух, что приезжий богатый американец готов заплатить огромные деньги тем, кто вызовется помочь ему в поисках пропавшей невесты. Слово «невеста» вызвало в людях сочувствие. Даниилу посоветовали обратиться к местному цыгану-колдуну, пользовавшемуся дурной славой, но бывшему незаменимым в сложных случаях. Для начала Даниилу помогли обменять доллары на местные деньги — для подарка ведьмаку. Получилась объемистая спортивная сумка румынских денег. Потом порекомендовали попроще одеться, чтобы не сердить старика. Ему подобрали за деньги неношеные по размеру вещи, у кого что нашлось.

Когда Даниил предстал перед колдуном в сопровождении нескольких уважаемых в этой местности жителей, и протянул ему спортивную сумку, полную денег, цыган одобрительно крякнул. Гостям был предложен исключительно вкусный, оздоравливающий, по словам колдуна, чай из растений, произрастающих в глубине леса.

Пока гости пили чай и шепотом переговаривались, старик смотрел в деревянную кадку с темной водой. Проводил руками по поверхности и, замерев, снова смотрел.

— Ну что, парень. Жива твоя невеста. Сегодня же ее тебе и вручу. Только вот не знаю, не повредилась ли она рассудком.

— Она дорога мне в любом состоянии. А где она сейчас находится? — перевел слова Даниила переводчик.

— Так у Хозяина леса и находится. Он ее выхаживает, лечит своими средствами. Все бы ничего, только он любит добавить в свои зелья кое — каких болотных растений, которые наподобие наркотика, что ли. Они, конечно, хорошо обезболивают, но лишнее может повредить рассудок.

Последняя надежда покинула Даниила.

«Старик сумасшедший, — подумал Даниил. — Зря я связался с ними».

— Я не сумасшедший, — сердито ответил цыган. — Сказал, сегодня девицу тебе вручу, значит, — вручу. Спроси здесь любого, было ли такое, чтобы я наобещал, да не выполнил.

Пришедшие с Даниилом мужчины согласно закивали, подтверждая, что колдун правду говорит.

— Ты его не зли, парень. Хочешь невесту свою вернуть, помалкивай.

— А вы тоже не шепчитесь там, — с доброй усмешкой сказал старик. — Я все равно знаю о чем говорите. Сидите в моем доме, пока я за девушкой пойду, да не суйте любопытный нос в мои вещи, а то накликаете на себя беду. Как девушку зовут?

— Веред, — ответил Даниил. Он достал фотографии Веред, которые дала ему ее мать, и показал их старику.

— Мудреное имя, Веред… Да, ее на воде только что видел, — проговорил колдун и поспешно вышел из дома.

— Вы что действительно думаете, что Хозяин леса существует? — спросил Даниил у присутствующих.

— Да кто его знает, — ответил один из мужчин за всех. — Рассказывала мне моя бабка, когда я еще мальцом был, что один местный мужичок — нелюдим, здоровенный такой детина, ушел в лес жить, в самую глушь. И стали его люди называть Лесным Духом. Его мать — колдунья навещала его там, но никогда не признавалась в этом. Пытались ее выследить из любопытства, но в самом начале леса теряли ее из виду. Кинутся вокруг искать, а ее просто нет и все! А потом, на тебе — вечером ковыляет к своему дому, а в корзине у нее болотные растения для колдовских зелий. Некоторые смельчаки из деревни бывали в тех глухих местах, да больше туда ни шагу. Они рассказывали, что в этой глуши, как будто нечистая сила кругами водит. Кто — то даже пытался сверяться с компасом, но все бесполезно: все равно на одном и том же месте топчешься. И как только стемнеет, начинают отовсюду раздаваться всякие странные звуки, — ни то ребенок плачет, ни то птица какая — то в ветвях стонет. А еще, говорят, сильная головная боль развивается у человека. И самое главное — бывалые охотники, знавшие лес как свои пять пальцев, не могли найти дорогу к дому нелюдима. Доходило до драки в спорах между местными мужиками. Не хотят верить этим охотникам, что существует якобы едва заметная волшебная тропка, петляющая между темным ельником с могучими древними деревьями. Один из них рассказывал:

— Особенность той тропки в том, что ведет она к болоту. Над болотом клубится удушливый газ зеленоватого цвета. И вот ведь какое дело. Как только обернешься назад на тропу, так сразу почувствуешь, что тело тяжелым стало и стоишь, как вкопанный. Может, испарения какие — то вредные от болотной жижи исходят. И какая — то старая ведьма шепчет — шепчет что — то на ухо. Так страшно становится от этого шепота, что бежать оттуда без оглядки хочется, да ноги не двигаются, — словно к земле приросли. Проходит некоторое время и, очнувшись, замечаешь, что находишься уже на краю леса, рядом с деревней. Как будто, кто — то насильно вытолкал тебя оттуда. А весь путь от болота до деревни не удается вспомнить.

— Говорят знающие старые люди, что того болота на самом деле не существует в нашей реальности.

— А куда же мать Лесного Духа за зельем ходила, и где сейчас моя невеста находится? — в изумлении спросил Даниил.

— В том — то и вопрос, — ответил рассказчик. Нет в нашем лесу условий для возникновения болот. — Болотные растения, такие как камыш, всегда украшали жилище травницы. А на вопрос жителей своей деревни, как пройти к этому болоту, бабка не могла ответить. Мычала что — то непонятное. Все стали думать, что болото есть, просто никто на него никогда не наткнулся. А как такое может быть, спрашиваю я? — сказал рассказчик. — Никак, — ответил он сам на свой вопрос. За несколько столетий существования окрестных деревень, жители вдоль и поперек прошли весь лес. Как бы его не боялись, всегда находились любопытные пройти его в разных направлениях. Это может означать только одно — болото и избушка Нелюдима существуют в параллельном мире.

Уставший от эмоционального напряжения Даниил, встрепенулся:

— Вы что, серьезно?

— Конечно, — немного обиженно ответил собеседник. — Это не моя выдумка. О параллельных мирах только глухой не слышал.

— Так вот, — продолжил рассказчик. — Есть такое предположение, что существует несколько реальностей одновременно. Всякие там колдуны и маги, а иногда и случайные люди, могут переходить из одного мира в другой по временны́м порталам. К примеру, вышел Хозяин леса в нашу реальность, схватил женщину и перешел вместе с ней в свой мир. Слышал я, что есть параллельные миры, в которых каждый из нас совершает противоположные поступки. Сейчас мы с вами ждем встречи с твоей невестой, которую приведет цыган — колдун. И ты с ней встретишься. А в параллельной реальности нет никакого цыгана, и обратиться тебе не к кому. Это значит, что твоя невеста останется у Хозяина леса навсегда.

— А как же цыган проникнет в другой мир? — спросил ошарашенный Даниил.

— А он и сам оттуда, я думаю.

Даниил и все остальные слушатели удивленно воззрились на рассказчика.

— А что вы смотрите на меня? — не смутившись, сказал он. — Вы не замечаете, что молодость нашего колдуна слишком затянулась? Он, конечно, старик, но старик без седых волос и без морщин. А те, кто шныряет туда — обратно по мирам, выглядят намного моложе своих лет, потому что время в разных мирах течет с разной скоростью. Побывал в реальности, где время течет медленно, и омолодился на несколько лет. Да и мир снов также можно назвать параллельной действительностью. Всегда ли мы можем отличить сон от так называемой яви? У каждого из нас были такие случаи, когда не можешь понять — спал ты только что или бодрствовал. Может быть, этот мистический лес со всеми своими обитателями и паранормальными явлениями, является нашим коллективным сном. Вот так — то, — подытожил он.

Даниил ошеломленно смотрел на доморощенного философа.

— Я вам больше скажу, — продолжал философ. — Маньки и убийцы, не имеющие общечеловеческих моральных принципов, проникают в наш человеческий мир из параллельного, в котором живут человекообразные монстры. Кто — то в давние седые времена открыл для них вход к нам, вот они и совершают преступления, от которых стынет кровь в жилах. Я уверен, что человек не может так зверствовать.

Даниил не принял на свой счет обвинения в зверствах, так как считал себя человеком искусства. Свои душевные качества он не приравнивал к качествам монстра. Случайные убийства, совершенные им, были, по его мнению, необходимостью. Поэтому он не дрогнул под взглядом собеседника.

Слушай дальше, — продолжал рассказчик, обращаясь к Даниилу. — Заскучал там без женского общества наш Нелюдим. Вот он, значит, и повадился охотиться за нашими бабами, которые за грибами да ягодами в лес ходят. Схватит какую и утащит к себе. Остальные женщины с визгом разбегаются. И то сказать, страшно смотреть на него было, как рассказывали спасшиеся. Борода до пояса, ногти обломанные, грязные, волосы нечесаные, длинные. Жил он, видимо, охотой и тем, что лес дает. Девку потом отпустит, доведет до края леса, завязав ей глаза, чтобы дорогу не приметила. Родственники украденных женщин боялись идти к нему для расправы над ним в глубь окаянного леса, нечисто в нем что — то: то люди пропадут, то какие — то аппараты в небе летают, то крики жуткие оттуда раздаются.

А когда, значит, обзавелся этот Нелюдим постоянной женой, которую выкрал в лесу, стал получше выглядеть, побрился, одежда стала чистой и ногти длинные подстриг. Женский род, он ведь, как известно, в порядке все держать любит. Говорят, как будто видали его жену на крестьянской ярмарке, но может, и обознались. Сам Нелюдим был огроменного роста и жена его тоже высокая девка была. Оба статные, красивые на лицо, ладно сложены телом.

Мой сосед, якобы, видал его самого близко, когда охотясь, зашел незаметно в самую глубь леса. Узнал его, в одной деревне ведь жили раньше. Но тот не стал разговаривать и убежал, как дикий зверь от охотника. Говорят, что позднее кто — то видел его с пареньком лет десяти. Смекаю я, что родила ему жена сына. Теперь его сыну должно быть лет двадцать пять. Может, он тоже желает себе жену завести. Увидел девушку одну в лесу — твою невесту, и утащил в свою избушку.

В нашей деревне рассказывали, что недалеко от дома Нелюдима в параллельном мире болотце небольшое. Откуда и кто это разведал, теперь не известно. Может, украденные и отпущенные потом девки видели. Так вот он приспособился как-то добывать из болота лекарства и снадобья. И стали его глаза цвета сочной травы болотной от каких — то веществ в местной растительности наркотического свойства. К слову сказать, мать Нелюдима была известной травницей, хорошо знала лечебные свойства растений. Ну и заговорами, конечно, силу травяных зелий закрепляла. Вся наша деревня и соседние поселения у нее лечились. Злой колдуньей ее не назвать, люди ее уважали за доброе отношение к ним и за сострадание. Вот, думаю, она и сына кое-чему научила. Видели все, как она с маленьким и с повзрослевшим сыном в лесу ходила. Может, она его и водила на болото, да тра́вы показывала. Не боялась по страшному лесу ходить. Да и тра́вы где — то брать надо. Припоминаю, старшие рассказывали, что эта бабка в случае нестерпимой боли давала своим пациентам пахучий напиток, который вводил их в транс. Человек в этом состоянии может всю работу по дому выполнять, не чувствуя боли. А ведь это важно для деревенского жителя — болеть некогда, дел очень много в хозяйстве, сезонных работ хватает тоже. Только со стороны смотрится он замедленным в своих действиях, вроде бы как глубоко задумался о чем-то. И еще одна тонкость — эмоций никаких не проявляет. Говорили, у некоторых близкие родственники умирали, но они под воздействием бабкиного зелья не плакали и не страдали от горя. А потом, когда воздействие снадобья заканчивалось, человек все хорошо помнил и эмоции возвращались. Очень может быть, что и твоя красавица под влиянием бабкиного зелья находится. Сама — то бабка не уходила с сыном в лес жить, но, наведывалась к нему. А сейчас ее и в живых нет, померла уже.

Кто — то, встретившись в лесу с Нелюдимом, небритым, обросшим чудовищем с горящими зелеными глазами, сгоряча назвал его Хозяином леса. Только он сам и его жена, видать, уже умерли по какой — то причине, оставив после себя сына, который занял место лесного пугала, то есть своего отца. Давненько наши, деревенские, не встречали их ни в лесу, ни на местных фермерских рынках. Прошло одно — два поколения. Старших по возрасту стало меньше: одни уехали из деревни, иные поумирали. А молодежь всей правды не знает. Легенды так и рождаются. Но я хочу вот что тебе сказать. Когда человек уже не в первом поколении сливается с жизнью природы, проникает в ее тайны в процессе ежедневного общения с ней, когда его здоровье зависит от знания законов леса с аномальными явлениями, я думаю, его можно с полной уверенностью назвать Хозяином леса или Лесным Духом.

— Так что же, колдун не понимает, простой это человек или Дух леса? — спросил Даниил.

— Да он ведь тоже не Господь Бог, колдун — то. Может и не понимает, но невесту твою как — то обнаружил у него в гостях. Этак не каждый сможет. Надо ведь еще суметь и отобрать ее у него. Если Хозяин леса размерами в своего отца, вообще опасно с ним связываться.

— Так старику не справиться с ним, — встревожился Даниил.

— На то он и колдун, чтобы своими чарами одолеть физическое превосходство противника, — ответил собеседник.

За разговорами и за распиванием чая не заметили, как прошло четыре часа. Один только Даниил нервничал и переживал. Решил, что не уедет отсюда, пока не найдет Веред, если колдун не приведет ее.

— Много часов, наверно, идти вглубь леса? — спросил он.

— Да кому как, — ответили ему. — Если местность хорошо знаешь, то не больше двух часов.

Один из мужчин достал из кармана спичечный коробок и шариковую ручку из пиджака. Он начертил что — то на коробке.

— Вот смотри, — показал он Даниилу. — Лес не в виде круглого шара. На востоке он вообще сужается до узкой полосы. А дом колдуна и находится на самом узком месте. Отсюда до густого леса недалеко, он не в центре, а немного ближе к дому цыгана. И с этой стороны люди не ходят в лес совсем, боятся. Кроме колдуна, конечно. Нелюдим хорошо знал местность и повадки людей, вот и построил себе дом недалеко от края леса.

На улице раздался шум. Дверь открылась, и цыган завел в дом Веред, держа ее повыше локтя. Даниил бросился к ней.

— Веред, дорогая, я здесь, я приехал за тобой.

Веред смотрела на него несколько минут отчужденно, и вдруг узнала его. Она подошла к нему и медленно, с усилием, подняв непослушные руки, обхватила его за шею. Даниил подвел ее к деревянной скамье и усадил к себе на колени. Ее движения были замедленными, как во сне. Вещи на ней были чистые, но чужие, по стилю напоминавшие деревенскую одежду. На ней было черное пальто с роскошным воротником из меха рыжей лисы; красивое платье крупными красными маками на черно-зеленом поле, выглядывавшее в распахе полы пальто; сапоги из мягкой черной кожи и белый, пушистый, теплый вязаный платок на голове. Мелкие черные кудряшки, выбившиеся из платка, и кудрявый пух платка создавали воздушный ореол вокруг ее лица, придавая его чертам нежность. В этой, непривычной для нее одежде, она смотрелась намного женственнее и интереснее, чем в скучном сером свитере и джинсах. От нее пахло каким — то болотом. Веред уткнулась лицом в шею Даниила. У него чуть слезы не выступили от счастья. Он сказал, что должен немедленно выехать до ближайшей вышки сотовой связи, чтобы сообщить матери Веред, что дочь жива.

— Да и вообще надо бы поторопиться, — нервно сказал колдун. — Запала в сердце Хозяина леса твоя невеста. Взял я грех на душу, лишив его пленницы, теперь я его наипервейший враг надолго. Когда придет в себя от моего зелья, может ринуться в погоню за ней. Обездвижен был мною и лишен речи, а взглядом звериным угрожал мне, пена изо рта пошла, когда девицу к дверям повел. Уходи вместе с ней быстрее из наших мест. Приму удар на себя, страшно подумать, если застанет меня врасплох. И вы ступайте по домам, — обратился он к остальным мужчинам. — Мне надо очертить свой дом магическим защитным кругом, чтобы этот Лесной Дух не смог добраться до меня.

Даниил взял исхудавшую девушку на руки и понес к выходу. Он дошел со своей драгоценной ношей до гостиницы, в которой остановился. В это время туристический автобус отправлялся в аэропорт. Местные жители, сопровождавшие его к колдуну, договорились о том, чтобы его и Веред довезли вместе с другими туристами до аэропорта. В пути, когда телефон заработал, Даниил позвонил матери Веред и пообещал доставить ее дочь как можно скорее в Нью-Йорк.

В аэропорту Даниил разместился с Веред в гостинице и позвонил консулу. Он хотел, чтобы Веред доставили самолетом в США как можно скорее и поместили в больницу, так как ее положение казалось ему тяжелым. Консул договорился о немедленной отправке. Даниилу разрешили лететь вместе с Веред.

Прилетев в Нью — Йорк, Даниил почти не отходил от нее в больнице, часто разговаривал с ее матерью, встречаясь с ней в больнице или звоня по телефону. Он появлялся на работе урывками, изредка забегал домой к Пирхи. Он сказал жене, что готовит грандиозный проект и ему надо находиться на работе, чтобы готовить конструкции для макета. Чтобы не обделять жену вниманием, которого ей теперь не хватало, он каждый день приезжал домой на завтрак. Пирхи преображалась от счастья, когда он только открывал дверь. Даниил положил ей на карточку побольше денег и потребовал, чтобы она себе ни в чем не отказывала.

Когда Веред выписали из больницы, Даниил снял на 12 недель дом в лесу, в северной части штата Нью-Йорк, в двух часах езды на машине от Нью-Йорк — сити. Он специально привез Веред поздно вечером, чтобы она увидела черное небо в звездах. Высокие темные ели около дома благоухали запахом смолы. Освещенные огромные окна, высотой во всю стену, бросали отсвет на сверкающие инеем деревья. Дом встретил ароматом яблок, которые были в плетеной корзине на столе, и веселым щебетанием разноцветных канареек в большой клетке на полстены. Белые, красные, светло-коричневые и желтые птицы, рассевшиеся на жердочках, ползающие по прутьям и перелетающие с места на место, были похожи на осенние листья, разметаемые ветром. У окна, на подставке, стоял небольшой телескоп для рассматривания звезд. На высоком круглом столике был поставлен глобус звездного неба с подсветкой. Аквариум с редкими растениями бросал блики на потолок и на пол. Там были: перистолистник, похожий на нежно-изумрудную пихту; темно-зеленый сочный эриокаулон с иглоподобными листьями; кринум волнистый, родом из быстрых и чистых ручьев Африки; диандра, похожая на хвойный лес в миниатюре.

В отдельном, «тропическом», аквариуме у окна, находилось настоящее чудо — тигровая кувшинка, красавица Нимфея аквариумная, в лиловых пятнистых листьях которой плавала блестящая темно-синяя рыбка.

В доме уже находилась мать Веред, которой была отведена комната на случай ее приезда к дочери; горничная Даниила, которая следила за чистотой в квартире его родителей и молодая девушка — продавец из зоомагазина. Она должна была приходить сюда несколько раз в неделю, чтобы обеспечить грамотный профессиональный уход за птицами и аквариумами.

Веред была растрогана тем вниманием, которым окружил ее Даниил. Она очень ласково обходилась с ним, считая себя виноватой в том, что раньше слишком холодно относилась к нему. Веред стала еще больше любить его.

Наступила поздняя осень. Каждый раз, когда Даниил приезжал к ней на несколько часов или с ночевой, она выбегала к нему из спальни, крепко обнимала его за шею и долго не отпускала. Иногда поздно вечером он помогал ей потеплее одеться, и они гуляли недалеко от дома. Веред наслаждалась чистым холодным воздухом, созерцанием звезд и высокими темными елями. Даниил всегда привозил с собой много фруктов, шоколада и цветов. Они вместе пили на кухне кофе и обсуждали одно и то же без устали: как Веред заблудилась; как колдун отреагировал на спортивную сумку, заполненную деньгами. Как они поцеловались на первом же свидании. И Даниил говорил с наслаждением, какими теплыми были ее губы, нагретые солнцем. Спорили о том, что из себя представляло серое облако из — за которого Веред заблудилась. Она настаивала на том, что это сущность из параллельного мира, а Даниил доказывал ей, что это аномальное атмосферное явление. Он спрашивал ее, как это она, такая опытная путешественница, могла пойти на блуждающие огни: кто же не знает, что это признак болота? Веред оправдывала себя тем, что приняла огни за особый знак, ведущий ее к временно́му порталу или к месту приземления иноземных кораблей: некоторые люди встречались здесь с пришельцами.

Иногда она выходила в гостиную, чтобы посмотреть разноцветных птиц и полюбоваться аквариумами и темно — синей блестящей рыбкой. Ее здоровье было уже вне опасности, но она все еще нуждалась в медицинском уходе, так как в крови Веред было обнаружено критическое содержание наркотических веществ. Поэтому Даниил привозил к ней медсестру три раза в неделю. Большую часть времени Веред проводила сидя или полулежа в постели, слушая птичий щебет и возню, доносившиеся до ее спальни.

Глава 12.Воспоминания Веред о жизни в плену у Лесного Духа

Временами в памяти Веред всплывало лицо парня с глазами цвета сочной травы. Она помнила себя в каком — то одурманивающем наркотическом сне. Всплывали нечеткие воспоминания о том, как она вместе с ним ходила в лес, чтобы собирать ветки, возможно, для растопки печи.

Она припомнила, как выглядит в утреннем свете небольшое болотце, в котором чуть не утонула перед встречей с Лесным Духом. Красивый изумрудный туман двигался, как живой, низко стелился по заболоченной поверхности. Почти в самом центре болота росло искривленное дерево причудливой формы со скудной листвой на скрюченных ветках — руках. Два корня этого дерева поднимались над кочками, поросшими ярко — зеленым мхом. Корни, страшные в своем, как бы застывшем движении, — захватить любого, кто принял их за безжизненные коряги. В крошечных окошках — озерцах чернела неподвижная вода. С другой стороны болота путь к нему был перекрыт поваленными друг на друга деревьями. Веред и Лесной Дух собирали грибы и ягоды разных видов вдоль болота и складывали их в большие плетеные корзины. Он засыпал ей в рот черно — сизые ягоды, похожие по вкусу на чернику, заглядывал в глубину ее глаз и целовал в губы. Гладил ее огромной рукой по спине, прижимая к своему плечу.

Когда темнело, со стороны трясины тянуло влагой, и в разных уголках болотца зажигались сначала еще не яркие, бледно — голубые огоньки. Раздавались звуки, похожие на вздохи, всхлипывания тоненьким голоском, шепот и всплески воды. Пронзительно кричала птица. Ее надрывные крики были похожи на человеческие. Однажды Веред показалось, что в центре болота, на ветке искривленного дерева, висит старомодный фонарь и отбрасывает зеленый свет на дерево. Она потянула Лесного Духа за рукав рубашки и показала рукой в сторону дерева. Он погладил ее по голове, улыбнулся и сказал что — то на румынском языке. Он насильно потащил ее от этого места, а она постоянно оглядывалась и запиналась. Если бы не сильные руки Лесного Духа, она бы упала.

Потом, поздно вечером, он жарил грибы на костре, надев их на тонкий сучок. Веред снимала зубами немного подгоревшие грибы и с жадностью их ела, — пока они бродили по болоту, оба проголодались. Отблески пламени освещали рисунок на его груди, выглядывавший из расстегнутой рубахи. На нем был изображен спокойно смотрящий медведь на фоне мрачного черного леса. Рисунок был выполнен черной краской. Образ мощного зверя логично накладывался на образ Лесного Духа: сила тела и духа светились в глазах, цвета болотной травы. Взгляды животного и человека выражали одни качества — доброту, сдерживаемую ярость, нерастраченную нежность, свирепость дикого существа, благородство сильнейшего и затаенную кровожадность. Наделял ли Лесного Духа рисунок медведя способностями, присущими самому зверю? Ясно, что обладатель рисунка жаждет жить по законам природы, а, значит, он может быть опасен в случае вторжения в его личное пространство. Этот рисунок приоткрывал тайну души его владельца, являющегося неотъемлемой частью мистического леса, живущего в нем с самого рождения. Кто и какими средствами нанес на его грудь эту картинку? Может быть, его отец владел искусством татуировки или сводил сына однажды в город, где тому нанесли рисунок на тело, а они рассчитались дарами леса и мясом диких животных? Может быть, отец с сыном нашли в лесу растение, дающее несмываемую краску, и сами наносили себе татуировки при помощи обычной иглы? Ответ на этот вопрос был очень интересен Веред, потому что ее мать, помогая ей переодеться, обнаружила на ее спине большую татуировку. Обе были шокированы этим открытием. Веред рассматривала фото своей спины на экране ноутбука, который купил ей Даниил.

На картинке была изображена лесная нимфа с ветвистыми рогами. Лицо нимфы с фотографической точностью отображало лицо Веред. На глаза ей падали локоны — пружинки. Длинная коса лежала на плече. Она сидела на спине медведя, повернув тело вполоборота, и свесив ноги на один его бок. Нимфа держалась рукой за его шерсть на шее. На ней было темно — зеленое платье. На обнаженной руке, во всю ее длину, были нарисованы древесные грибы, тесно облепившие руку, раскрашенную под ствол дерева. В вырезе платья, чуть ниже шеи, отчетливо виднелись следы от когтей лап медведя. За спиной нимфы виднелись темные ели, а над их верхушками — белая луна с черным силуэтом птицы на ее фоне. Рядом с медведем и нимфой был нарисован фрагмент ствола каштана, а на нем — его полураскрытый орех.

Когда Веред жила в доме Лесного Духа, находясь под воздействием неведомого наркотика, ее сознание было немного путаным, а психика была лишена эмоций. Ее не удивляло, что временами ее обнимает зеленоглазый парень, а иногда — медведь с теплой шерстью и ласковыми коричневыми глазами. Она сама с наслаждением гладила его и прятала лицо в мохнатой шее.

Теперь, в Нью-Йорке, по ночам ей часто снился сон, в котором медведь лизал ей руку, и преданно смотрел в ее лицо. Во сне щемило сердце от непередаваемой тоски. Неужели лесной Дух общается с ней через сны? Она чувствовала, что ему плохо одному с тех пор, как она покинула его. Иногда Веред просыпалась с мокрым от слез лицом.

Она вспоминала, что они вместе ходили к лесному ручью за водой. Он не хотел заниматься любым делом, если девушки не было рядом. Веред трудно было шагать вровень со своим спасителем. Он видел это и, посадив ее на плечо, легко шагал, таща за собой телегу с большой металлической канистрой. Он набирал воду при помощи небольшого ковша. Потом привязывал канистру веревкой и, снова посадив Веред на плечо, возвращался домой. Иногда он негромко напевал тягучую песню. Она поражалась его физической силе, его сноровке и очень большому количеству навыков, необходимых для выживания в лесу.

Также вспоминался Веред котел, в котором она помешивала вкусно пахнувший суп. В нем варились большие куски мяса, сдобренные незнакомыми ей приправами. Вспоминался головокружительный аромат невероятно вкусного чая, который он подавал ей в деревянной кружке. Он готовил его вечером, перед сном. Ей нравился запах пряных трав и сушеных ягод, развешанных по стенам избушки. Над входной дверью висела высушенная голова косули.

Веред смутно видела картинки, как он пропитывал каким — то веществом ее запутавшиеся волосы, после чего они становились скользкими, как шелк, и легко расчесывались. Потом помогал заплести их в косу.

И где — то в дальнем уголке ее сознания пряталось воспоминание, которого она очень боялась. Ей припоминались очень жаркие объятия зеленоглазого Лесного Духа. Иногда ночью ей это снилось. Во сне ей снова хотелось вернуться туда, чтобы увидеть добродушные глаза цвета травы, всегда рассматривавшие ее с любопытством. Проснувшись, она мысленно обвиняла свое подсознание в предательстве по отношению к Даниилу, который любил ее и сделал для нее так много.

С каждым днем воспоминаний становилось все больше. Она припомнила большие седые шкуры животных, возможно, волчьи, которыми были устелены пол и грубо сколоченные из досок кресла и кровать. В мягких шкурах было очень уютно и тепло спать при отблесках огня из печи. Пламя освещало центр комнаты, согревая своим жаром стоящую напротив кровать. Углы помещения тонули во мраке. Сейчас, на Веред накатывал страх. Как она не боялась тогда того, что в шелестящей, шепчущей атмосфере дома какое — нибудь чудовище выползет из неосвещенных мест? Вспомнив об этом ночью в Нью — Йорке, она торопливо включала свет, потому что боялась темноты.

Вспомнилось, как она стояла перед высоким старинным зеркалом, потрескавшимся и туманным. В нем отражалась луна, заглянувшая в окно и попавшая во мрак зеркала. В нем же отражались Веред и Лесной Дух, надевавший ей маленькие деревенские серьги с зеленым камнем из простого стекла (почему — то в полумраке виден был цвет стеклянных вставок). Ей тогда почудилось, что в глубине мутного зеркального пространства она увидела серебристый образ немолодой женщины, одобрительно улыбавшейся ей. Откуда — то пришло понимание, что это мать Лесного Духа, и что серьги раньше принадлежали ей.

Веред потянуло войти внутрь: женщина манила ее к себе рукой. Она сделала шаг вперед и задохнулась — ей стало тяжело дышать, не хватало воздуха. Блестками осколков, медленно плывущих от нее, треснула и разошлась амальгама. Черная воронка втянула ее в зазеркалье. Вдаль убегала искривленная тропинка из лунного луча, слабо освещая окружающее пространство. Над ней мелькали лунные «зайчики», мелькавшие, как светлячки. Она пошла по зыбкой тропе, преодолевая сопротивление вязкой среды. Когда Веред приблизилась к женщине, та повернулась к ней спиной и повела ее дальше. Чуждое человеку пространство, казалось враждебным, подозрительно и недоброжелательно настроенным. Веред почувствовала холод и страх. Неясные образы ни то мифических существ, ни то монстров, слабо фосфоресцировали по обеим сторонам от нее.

«Не смотри на них, иначе сойдешь с тропы и пропадешь во мраке навсегда», — раздался в голове голос женщины. — «Смотри на мою спину».

Впереди неясно забрезжил белый свет. По мере приближения к нему, в грудь вливалось ощущения счастья. Сознание наполнялось всеобъемлющей любовью Сверхъестественного Существа. Каждый называет его по — своему: Богом или Вселенским Началом. Когда тропа оборвалась, глаза залил ослепительно яркий свет. Веред закрыла глаза рукой: было больно смотреть на него. Свет обволакивал ее своей нежностью, заботой, он был ее защитой. Неожиданно свет рассеялся, и она открыла глаза. Веред увидела цветущий луг, огороженный деревенской изгородью. Никогда в жизни не видела она таких чудесных цветов и такой сочной травы. Алеющие маки невероятной красоты грациозно покачивались под теплым ветерком, скользившим по лицу нежнейшим шелком. Солнца не было видно, но было ощущение солнечного дня, свет лился откуда — то с голубых небес. Веред перевела взгляд на небо и погрузилась в волшебную глубину синего сапфира. На лугу мелькнуло движение. Она посмотрела туда и увидела плывущую к ней навстречу молодую девушку лет 20-ти, она не касалась земли, а зависала в воздухе, не сминая маков и чудной изумрудной травы. Девушка приблизилась и улыбнулась:

— Не узнаешь меня, внучечка?

Веред ахнула: на нее смотрела ее любимая умершая бабушка, оставшаяся молодой на старых пожелтевших фото. Она бросилась в ее объятия.

— Бабушка, милая моя, наконец — то мы вместе! Какая ты красавица!

Веред и бабушка плакали от радости, держась за руки.

— Будем, как раньше, вместе гулять и собирать цветы. Теперь ты не будешь быстро уставать, ты моложе меня! Как такое возможно? — торопливо говорила Веред.

Бабушка счастливо улыбалась.

— Тебе пора возвращаться, — сказала бабушка без тени грусти.

— Нет, ни за что, я не хочу с тобой расставаться. Ты — моя память о безоблачном детстве, — заплакала Веред. — Неужели ты сама не печалилась о нашей разлуке?

— Печалилась, но не очень, потому что я знаю, что однажды мы встретимся с тобой и уже долго будем вместе. Земная жизнь скоротечна. А мне здесь некогда печалиться, моя жизнь здесь похожа на благоденствие в раю. Я буду ждать нашей встречи, — сказала бабушка и стала уплывать от Веред.

— Нет, не покидай меня, я люблю тебя, — закричала Веред.

«И я тебя люблю», — раздались у нее в голове слова бабушки, которая обернулась на прощание через плечо, улыбнулась и помахала рукой.

Ее образ растаял в прекрасной синеве. Кто — то потянул Веред за руку. Она оглянулась. Мать Лесного Духа звала ее обратно в мир людей. Веред начала сопротивляться, пытаясь побежать туда, где исчезла бабушка. Женщина погрозила ей пальцем и отрицательно покачала головой.

«Живым нет места в мире мертвых», — зазвучали слова у нее в голове.

Веред расстроенно вздохнула и, бросив последний тоскливый взгляд на луг, пошла обратно. Она помнила, как возвращалась по кривому лунному лучу в избушку Лесного Духа, с трудом вырвавшись из упругого зазеркалья.

Серьги сохранились у Веред до сих пор. Она рассматривала их иногда, и воспоминания окутывали ее своей странной непонятной магией. Стоило ей к ним прикоснуться, как у нее появлялось желание надеть их. Когда серьги были надеты, она чувствовала любовь кого — то невидимого, очень доброжелательно к ней относящегося. Веред думала, что это мать Лесного Духа выражает ей свою благосклонность. Она не сердилась на нее из — за того, что Веред оставила ее сына, возможно, пыталась мягко склонить ее к побегу в лес.

«Кто пытается склонить меня к этому? Дух его умершей матери?» — думала в испуге Веред. — «Я совсем уже с ума сошла, если думаю об умерших людях как о живых? Возможно, эти галлюцинации — последствия воздействия наркотика, который нашли у меня в крови в больнице. Что — то подсыпал или подливал мне красивый похититель в еду».

Но ей снова и снова хотелось ощутить блаженное состояние покоя и счастья, которое она испытывала, надев это украшение. И надевала. Невидимая рука нежно гладила ее по голове. Она слышала женский шепот скороговоркой, и постепенно засыпала под него. Ей снилась высокая красивая девушка в ярком деревенском наряде. Она вместе с Веред собирала красные — красные ягоды. Она ели их в большом количестве и пели грустную песню на незнакомом Веред языке. Она поняла, что это мать Лесного Духа показывалась ей в своем юном облике.

«Откуда я знаю слова и произношение?» — удивлялась во сне Веред.

«Возвращайся на болото», — шептала красивая румынка ей на ухо. — «Медведь ждет тебя. Не придешь — он умрет от тоски. Просто сильно пожелай вернуться, и я помогу тебе оказаться там мгновенно».

Выплыло видение странного цветка под стеклянным колпаком с белой и пушистой обезьяньей мордочкой, стоявшего на табуретке у окна. Здесь же стояла тарелка, наполненная водой, видимо для увлажнения воздуха вокруг растения. Тогда она не испугалась его, потому что находилась под воздействием какого — то зелья. Теперь ей было страшно. Неужели такое растение действительно существует или это ее галлюцинации? Веред поискала в интернете цветок такого вида и нашла его. Это редкий вид орхидеи, очень капризный. Уход за ним требует профессионального ухода. Совершенно не ясно, как парню удавалось поддерживать жизнь в растении, которое называется обезьянья орхидея или цветок Дракулы. Она так названа за боязнь солнечного света, за тягу к темным помещениям, насыщенным влагой и за схожесть цветка с мордочкой обезьяны. Веред не нашла в интернете никакой информации о том, что именно этот вид орхидеи произрастает в Румынии, но выяснила, что вообще орхидеи присутствуют во флоре страны.

Она вспомнила, что по ночам раздавалось пение неизвестной птицы. Голос у птицы был чистый и жалобный, как будто она кого — то жалела. А со стороны болотных зарослей раздавался детский и женский истеричный смех.

Сейчас у Веред от страха по коже бегали мурашки от этих подробностей. Ночные шорохи и голоса разных тембров и тональностей ползли по внешней стороне стен лесного дома. Но ей не было тогда страшно не только из — за наркотического зелья, которым подпаивал ее Лесной Дух: рядом с ним она чувствовала себя в безопасности. Даже когда ночью она просыпалась, потому что ей казалось, что лес смотрит на нее злобно, сквозь стены (именно так!), она плотнее прижималась к парню и успокаивалась.

Застигнутые сумерками во дворе дома во время приготовления мяса диких зверей на костре, они наблюдали, как к ним подкрадывался клубящийся по земле голубоватый дымок. Он вздыхал и уползал к росшему около дома высоченному каштану с красивым рисунком мощных ветвей, и шепот тумана сливался с шелестом багряно — желтых листьев дерева. Она где — то читала в описаниях западно — европейских преданий о происхождении людей от дерева. О том, что в дереве человек может временно хранить свою душу. Чья душа, оставленная на хранение в древнем каштане, и забытая, стонала в дождливые ветреные ночи, сливаясь со скрипом веток? И кто раскачивал вековые ели в безветренную погоду?

В дождливые ночи шепот и стоны с внешней стороны дома не были слышны. Вода лилась на крышу и билась в окно, но не могла проникнуть внутрь избушки, поддерживаемой в хорошем состоянии ее владельцем. В такие ночи Лесной Дух топил печь большим количеством дров. Сосновые поленья весело потрескивали в печи и распространяли по дому запах смолы. Парень вставал и заваривал свежий чай из трав. Он усаживал Веред к себе на колени и вместе с ней пил ароматный напиток.

Однажды днем, когда они развешивали постиранное белье, закрепляя его обычными бытовыми прищепками на ветках деревьях, с неба начали падать колючие белые снежинки. Они обжигали лицо и, упав на землю, сразу же таяли под яркими лучами солнца. Для снега еще не настало время, это было случайное дуновение зимы. Теперь, когда Веред видела в своем окне падающий снег, память всегда показывала ей картинки того дня.

Если дни были холодными, то Лесной Дух затапливал печь березовыми поленьями в домике, предназначенном для мытья. Кипятил воду на печи, заваривая в ней душистые травы. Здесь же дымился чайник с очень вкусным напитком. На деревянной скамье стояли металлические ковши. Пол был теплым, деревянным. В домике пахло весной от разных лесных растений.

Высокие деревья с толстыми стволами, окружавшие избушку Лесного Духа, заросли толстым мхом и древесными грибами. Под их густыми кронами никогда не было солнечного света, поэтому на земле под ними ничего не росло. Только желтые и красные листья осыпали их подножие осенью.

Но стоявшая вдалеке березовая рощица всегда горела ярким светом и была похожа на волшебный светильник, неизвестно как возникший среди тьмы вечнозеленых деревьев. Веред помнила, как они с Лесным Духом собирали осенние грибы в этой золотистой рощице. Птицы весело щебетали, радуясь солнечным лучам. Парень собирал в отдельную корзину шишки и корни кустарников. На душе у них было легко и хорошо. Лесной Дух сплел из веток с золотистыми листьями венок. Вплел в него несколько грибов на тонкой ножке и красные ягоды. Бережно надел венок на голову Веред и восторженно любовался ею. Он повел ее к отдельно стоявшей березе и показал Веред на висевшее на ветке круглое, размером с тарелку, зеркальце в серебристой пластмассовой оправе. Веред отчетливо запомнила свое отображение в зеркале, в котором, помимо нее, отражались позолоченные солнцем желтые березовые листья. Веред увидела в зеркале свои глаза, они были скорее зеленого, чем серо — голубого цвета, как раньше. Их оттенок приближался к цвету глаз Лесного Духа.

Теперь в ее доме, в пригороде Нью — Йорка, она стала замечать по ночам блеклое зеленоватое свечение из приоткрытой двери ванной комнаты, которая находилась в ее спальне. Кто открывал дверь, было не ясно. Увидев зеленый свет, Веред как под гипнозом вставала и шла туда. Она без страха, в каком — то забытьи, вставала перед зеркалом, которое висело на стене рядом с ванной. Зеленоватое свечение не отбрасывало света: темнота не расходилась вокруг него. Она смотрела во мрак стекла и постепенно в центре появлялась маленькая светящаяся звездочка. Она увеличивалась в размерах, и внезапно из глубины зеркала появлялось лицо Лесного Духа. Его зеленые глаза горели нечеловеческим пламенем, но не угрожали взглядом. По щекам изредка проблескивали слезы. Он тосковал по своей бывшей пленнице. Потом его лицо незаметно превращалось в морду медведя, который царапал когтями зеркало с внутренней стороны. Веред не знала, сон ли ей снился или это были галлюцинации. Но каждый раз после этого, проснувшись утром, она боялась заходить в ванную комнату. Умываться приходилось в комнате матери.

Веред была благодарна Лесному Духу за свое спасение, но, не желая вызывать ревности в сердце Даниила, никогда не упоминала о нем. И Даниил никогда не расспрашивал о ее знакомстве с молодым Хозяином леса. Он даже перестал называть ее лесной нимфой, как будто чувствуя подвох. Даниил боялся, что она увлеклась этим лешим, и будет сравнивать его с ним самим. Даниил специально снял дом в лесу, чтобы она забыла лес Хойя — Бачу и наслаждалась жизнью здесь, с ним. Но, скорее всего, он ошибался: пейзаж настойчиво напоминал ей о времени, прожитом в мистическом лесу. Когда за окном падал снег и кружился среди деревьев, Веред сразу же вспоминала, как она вместе с Лесным Духом развешивала постиранное белье. Как на лицо ей падали колючие снежинки. Как они таяли сразу же, коснувшись земли.

Веред внимательно следила за тем, чтобы Даниил не увидел татуировку на ее спине. Она думала, что удалит ее, когда выздоровеет и сможет самостоятельно выходить из дома.

* * *

Веред уже поместила в свой блог рассказ о приключениях в Румынии, полностью изменив сюжет своих приключений. Правда, некоторые незначительные детали, сохранились. Веред упомянула о своем спасителе — Данииле, не называя его имени. Она дала ему имя Стивен. Читатели с нетерпением ждали от нее обещанных отзывов о паранормальных событиях в лесу Хойя — Бачу.

Свое повествование Веред начала с того, что отбилась от своей группы и бродила по лесу дня два, пока измученная не дошла до знаменитой, круглой по форме, «Лысой поляны». Эта поляна известна тем, что по рассказам местных жителей, в воздухе над этим местом и в глубине леса зависают светящиеся шары. Существует одно противоречие в легендах: все жители близлежащих деревень боятся ходить в «проклятый лес», поэтому не совсем понятно, кто именно наблюдал паранормальные явления в глубине леса, в самой его центральной части. Исследователи необычного ссылаются на ученого, который в 60-е годы прошлого века сделал единственный отчетливый снимок НЛО, а также — фото подозрительных теней и фигур. Поясняется для всех желающих прикоснуться к тайне, что в интернете можно посмотреть все перечисленные фото. В нашем веке обнаружено несколько геологических аномалий в этом месте. Есть смелые предположения о том, что поляна является порталом в другой мир, а более смелые утверждают, что это космодром для инопланетных кораблей.

Веред, придерживаясь полуправды, сообщила своим читателям, что к «Лысой поляне» ее привел инопланетянин в виде серого облака, напоминавшего по силуэту человека. Когда она увидела космический корабль, то голос в голове приказал подняться по трапу внутрь. Что она и сделала. Чтобы совсем не завираться, Веред решила сжать рассказ о звездных пришельцев до нескольких предложений. Она пояснила, что не помнит ничего о том времени, когда находилась внутри корабля. Но зато, очень подробно опишет мистический лес изнутри и свою встречу с похитившей ее колдуньей.

В своем рассказе о жизни в мистическом лесу Веред подменила образ парня на образ старушки с зелеными глазами, от чего ее история нисколько не проиграла.

Она рассказала, что после того, как инопланетяне высадили ее ночью возле болота, она неожиданно провалилась в трясину. Веред не пожалела красок для описания местности: блуждающие голубые огоньки и страшные звуки, напоминающие человеческие вздохи и всхлипывания, нагнали жути на постоянных посетителей ее блога.

«Я уже прощалась с жизнью, медленно погружаясь в зловонную жижу», — писала Веред. — «Прощайте родные, друзья, ждущие от меня отчета о своей поездке в мистический лес! Дикий вопль болотной птицы возвестил о моей печальной кончине, когда над поверхностью болота оставалась только моя голова», — увлеченно живописала Веред. — «Сзади меня послышался шорох и старческий голос: смерть заговорила со мной на румынском языке. Вдруг кто — то потянул меня за волосы и с усилием вытащил наружу. В темноте не было видно, кто меня спас. Мне помогли подняться, и повели, таща за рукав куртки, в сторону от болота. Шли мы долго. За это время я предположила, что спасла меня пожилая женщина, судя по скрипучему голосу и костлявым пальцам, схватившим меня за руку. Она привела меня к полуразвалившейся избушке. Луна была полной и яркой. В ее свете я увидела, что избушка обросла мхом и покосилась от старости набок. Старушка оставила меня около входа, а сама прошла в дом и долго возилась там. Через некоторое время я увидела в открытую дверь, что пламя из затопленной печи осветило внутренности дома. Когда она пригласила меня внутрь, я, уставшая от долгого пути, свалилась в изнеможении прямо у порога. Старушка подвела меня к кровати, стоявшую напротив печи и так близко от нее, что было очень жарко. Почувствовав под собой мягкие пушистые шкуры диких животных, я довольная, подняла глаза на свою спасительницу. И вздрогнула. Передо мной стояла ожившая картинка из детских сказок: крючковатый нос, сгорбленная спина, сморщенное лицо и маленькие злые глазки, горевшие нечеловеческим ярко — зеленым светом, говорили о том, что это старая колдунья. Читать сказку ни так страшно, как попасть в нее. Образ дополняла высокая клюка из неровного древесного сучка. Я закричала в испуге и попыталась бежать, но колдунья цепко схватила меня за волосы, отбросив клюку, и потащила с кровати к столу. Она взяла кружку, наполненную противно пахнувшей жидкостью, и, запрокинув мою голову назад, залила мне в горло этот напиток. У меня не было сил сопротивляться: у хрупкой на вид старухи оказалась недюжинная сила. Через одну — две минуты я провалилась в крепкий сон без сновидений.

Все последующие дни я находилась под воздействием наркотика, который колдунья подмешивала мне в еду и питье. Я не знала, в какой части леса нахожусь. Приказы, которые отдавала мне колдунья, я выполняла, как под гипнозом. Но память о жизни там у меня не стерлась. Старуха заставляла меня выполнять разные работы по дому и по хозяйству. Я стирала какие — то лохмотья, ухаживала за домашней скотиной, которая жила в отдельном сарае. Убирала прилегающий к дому двор, подметая опавшие листья. Также я ремонтировала покосившийся забор из полусгнивших жердей. Вместе с ней я ходила собирать свежие прутья для забора. Старуха показала мне как переплетать ветки, чтобы забор был крепким. Я готовила еду для нее и для себя из мяса и пряных трав. Очень мне понравились эти приправы, я бы с удовольствием и сейчас поела суп, который сама готовила. Бабка заваривала вкусный чай из каких — то корений. Аромат от засушенных ягод и трав, висевших по стенам, навсегда останется у меня в памяти.

Кстати, вот посмотрите копию анализов крови, которые мне сделали уже в нью-йоркской клинике. Дозировка была достаточно большой, что может вызывать привыкание организма к психотропному веществу, содержащемуся в местных грибах».

Посетители блога изучали представленные справки с интересом, среди них нашлись и медики, прокомментировавшие анализы. Последовало бурное обсуждение этого факта между читателями. Некоторые приводили примеры победы над собственной зависимостью от наркотиков и давали Веред практические советы и адреса медицинских учреждений, занимающихся лечением наркоманов. Также поступило приглашение посетить анонимные группы «Нью — йоркцы против наркотиков», «Жертвы насилия со стороны сверхъестественных сил», «Похищенные инопланетянами» и «Пострадавшие от мистического беспредела». Также поступил совет обратиться к гипнологу — регрессионисту с целью восстановления событий до мельчайших подробностей, произошедших с Веред на борту иноземного космического корабля.

После этих дебатов, Веред продолжила рассказ о том, как ее друг Стивен по просьбе ее матери поехал в Румынию и с помощью местных жителей, разыскал ее. Они нашли колдуна — цыгана, который смог одолеть чары колдуньи.

«Меня срочно вывезли в Америку, сразу же поместив в больницу, так как воздействие бабкиного гипноза и продолжительное употребление наркотика превратило меня в безвольное больное существо», — заключила свой рассказ Веред.

После этого повествования ее рейтинг, как уфолога и специалиста по изучению аномальных явлений, сильно возрос.

Глава 13.Шантажист

Однажды, вернувшись из пригорода от Веред, Даниил застал Пирхи в слезах. Даниилу она рассказала следующее. Вчера вечером она зашла на кулинарный сайт. Пирхи приняла участие в обсуждении сложнейшего рецепта приготовления домашнего торта. Она познакомилась с женщиной, которая тоже комментировала рецепт, но предложила Пирхи пообщаться отдельно. На страничке Пирхи были названы ее настоящие имя и фамилия. Они переписывались минут 40. Каждая из них немного рассказала о своей семье, как это часто случается у женщин, нашедших общие темы соприкосновения. В самом конце беседы, новая знакомая — Джейн, предложила посмотреть интересное видео по приготовлению уникального рецепта из индейской кухни и дала ссылку на страницу. Пирхи открыла видео и замерла: на видео она сама, личной персоной, участвовала в грязном порно с участием еще нескольких людей. Пока она приходила в себя, ей пришло сообщение на почтовый ящик:

«Я взломал твою страницу в интернете и телефонную книгу в твоем телефоне (я — твоя новая подружка Джейн, LOL). У меня есть номера телефонов и электронные адреса всех твоих знакомых, электронный адрес твоего мужа и жен некоторых его знакомых, с которыми ты поддерживаешь отношения. Если ты, грязная еврейская шлюха, не перечислишь 10 тысяч баксов на виртуальный счет, который я укажу тебе, до 12 — ти часов завтрашнего дня, эта порнуха будет разослана по всем адресам твоих знакомых. В первую очередь, конечно, твоему мужу. Ты упоминаешь в своей переписке с подружками, что твой муж работает в фотосалоне «Private Collection» в районе Сохо. Порнуха с твоим участием будет отправлена на официальный сайт организации. Надеюсь, твой муж — фотограф, его босс и коллеги по достоинству оценят мое художественное мастерство. Если не знаешь, как найти такую сумму, возьми кредит в банке».

Даниил сел пить кофе на кухне.

— Принеси мне свой ноутбук, — обратился он к Пирхи. — И не надо плакать, у тебя есть муж, который не даст тебя в обиду.

— А ты не поверишь тому, что в этом видео, если тебе его вышлют? — в панике спросила Пирхи.

— Дорогая, — улыбнулся Даниил, — это обычный интернет — шантаж.

— Но как можно сделать такое без участия самого человека?

— Это я очень быстро выясню, — ответил он. — Ты сказала, шантажист думает, что я просто фотограф?

— Да, он не знает, что ты владелец, поэтому требует ни такую большую сумму. Хотя, видимо, предполагает, что зарплата в богатом районе Сохо у всех достаточная, чтобы иметь свободными 10 тысяч.

— Тем хуже для него. Он не знает, что его ждет.

Пирхи принесла ноутбук. Даниил открыл холодильник и достал из него упакованные пирожные. Оторвал наклейку фирмы производителя и заклеил ею веб — камеру на ноутбуке, на тот случай если придется общаться с шантажистом в скайпе. Не желательно показывать себя, чтобы не наляпали новых грязных фильмов. Он зашел в почтовый ящик и нашел ссылку на видео и посмотрел его. Пирхи в это время испуганно смотрела на мужа. Выключив ноутбук, Даниил задумался. Его размышления прервала Пирхи:

— Может, в полицию обратимся? — робко предложила она.

Даниил мгновенно взбесился. Он швырнул на пол посуду и пирожные, которые были на столе:

— В полицию? — проорал он так громко, что Пирхи закрылась от него руками.

— Мою жену назвали грязной шлюхой, требуют с нее денег, сделали унизительный видео — фильм и после всего этого мелкий шантажист отделается штрафом или принудительными работами?! Ты в своем уме? Меня посмели шантажировать! — продолжал кричать Даниил. Он попал! Дурак подписал себе смертный приговор! Никаких интеллигентных штучек, типа «вы имеете право на адвоката, вы имеете право хранить молчание…» Права̒ у того, у кого деньги, господин идиот!

Пирхи убрала руки от лица и внимательно посмотрела на мужа.

— Не надо так смотреть на меня, — сказал Даниил более спокойно. — Ты правильно поняла меня, Пирхи. Он должен умереть и я стану его палачом.

— И …адвокатом, — ехидно добавил он.

Понимая, что его ноутбук и телефон могут быть взломаны, он решил не пользоваться ими в данный момент.

— Я поеду к своим знакомым, которые помогут мне разобраться в этом деле. Из дома не отлучаться до моего прихода.

Даниил подошел к жене, обнял ее, погладил по голове:

— Ничего не бойся, я люблю тебя. Никакие фильмы не управляют моими чувствами к тебе.

Он поцеловал Пирхи и, прихватив ее ноутбук и телефон, вышел из дома.

Даниил купил новый ноутбук. Сидя в машине, он создал новый аккаунт и отправил сообщение на электронный адрес, который знакомые хакеры велели ему выучить наизусть, когда он обращался к ним после взлома компьютеров на работе. Он так щедро оплатил их работу, что они попросили беспокоить их почаще и в любое удобное для него время. Адрес уже не существовал, он достал обычный бумажный блокнот и нашел остальные адреса, на которых «собирались» те же самые хакеры. Один из них, по кличке Тамплиер, ответил и попросил Даниила выйти в скайп, чтобы убедиться, что разговаривает со знакомым. В скайпе он разъяснил Даниилу, что в интернете любой страны в свободном доступе существуют программы, позволяющие монтировать видео без специальных навыков. В готовый сюжет программы можно вставить фото любого человека или его изображение из домашнего видео, программа сама сделает монтаж. Он сказал Даниилу, что его жена общалась с подругой шантажиста Джейн с включенной веб — камерой по скайпу. Во время разговора они взяли изображение Пирхи и поместили его в видео. А ее аккаунт был взломан, скорее всего, когда она скачивала кулинарный видеофильм. Обычно при скачивании фильма пользователь ставит малозначительные на первый взгляд галочки: разрешить, согласен, да, продолжить. Среди этих пунктов иногда прячется программа — шпион, которая вместе с закачанным фильмом попадает на компьютер и тот, кто ее запустил, получает неограниченный доступ к чужому компьютеру. Он может пользоваться фото, перепиской, копиями документов, которые хранятся на жестком диске чужого компьютера.

— Ладно, вышли мне письмо с электронной почты своей жены, — сказал Тамплиер. — Я взломаю ее почту и посмотрю, кто ее шантажирует. В том случае, когда начинающий шантажист пишет со своего компьютера, легко вычислить его IP — адрес и, соответственно, его фамилию и имя, а также — реальный физический адрес, по которому находится компьютер. Но если шантажирует опытный хакер — дистанционно, используя программу для общения с чужого компьютера, то найти его практически невозможно. По крайней мере, официальная кибер — полиция точно не найдет. Но я лично придерживаюсь в жизни позиции, которую определяет американская поговорка: трудные задачи выполняем немедленно, невозможные — чуть погодя. Так что, дай мне немного времени, и я выдам тебе точные данные твоего хакера, «взломаю» его голову, и ты узнаешь его тайные мечты. Если это кто — то из наших, уладим вопрос быстрее. Не выключай ноутбук, я появлюсь минуты через 2 или через 15–20.

Даниил включил музыку и стал ждать. Через 5–6 минут объявился Тамплиер.

— Не поверишь, это простой домашний лошок, пишет прямо со своего компьютера. Лови его данные — имя, адрес, год и место рождения, где учился, с кем в детсад ходил, хобби, любимая еда, любимые кафешки, любимые подружки, данные о родителях, о бабушках и дедушках, о соседях. Кстати, он живет один на съемной квартире. Постоянной девушки нет.

Даниил посмотрел на длинное сообщение с данными шантажиста.

— Выручил, амиго. Давай номер счета, сброшу тебе денег, — сказал довольный Даниил.

Когда Тамплиер увидел сумму, которую перечислил ему Даниил, он чуть не поцеловал его через экран в благодарность.

— Друг, — сказал он, — в любое время суток буду рад тебе помочь. Можешь обращаться ко мне по любой мелочи, даже если спать буду, ради тебя согласен на вечное бодрствование.

Даниил попрощался с ним и поехал не домой, а в гипермаркет. Выйдя оттуда с покупками, он отправился по указанному адресу, где проживал шантажист. Он позвонил на номер, который дал Тамплиер, воспользовавшись дешевым одноразовым мобильным, который продается без заключения договора на абонентское обслуживание и предназначен для 1–2 звонков. Даниил потребовал немедленно открыть дверь, одновременно нажав кнопку его домофона.

— Это сантехническая служба, вы заливаете соседей. Открывайте скорее, чем быстрее мы ликвидируем причину, тем меньше вам платить за ремонт тем, кто живет этажом ниже. Дверь открылась. Даниил поднялся на второй этаж и уверенно прошел к квартире, номер которой дал Тамплиер.

Шантажист — хрупкий прыщавый парень, лет 22 — х, увидел перед собой человека в чистой рабочей одежде со слесарным чемоданчиком и большим пластиковым пакетом, из которого торчали обрезки труб. Слесарь шел прямо на него, заставляя отступать вглубь коридора спиной. Таким образом, у Даниила появилась возможность не дать хозяину дома оставить дверь открытой, он сам ее закрыл.

— Пройдемте в ванную комнату, — сказал слесарь.

— Я посмотрел, там все в порядке. Вы перепутали номер квартиры.

— Нет, не перепутал. Прорвало трубу около стены под ванной. Струйка воды не большая, поэтому ее не видно. Все это длится около двух часов, хозяева квартиры снизу только что пришли и увидели, что весь потолок ванной комнаты залит и в ванне много воды.

Даниил открыл чемодан с инструментами, достал огромный газовый ключ, не нужный в описанной им ситуации. Но юнец не знал, какой инструмент требуется. Слесарь встал на колени, заглянул под ванну и озадаченно присвистнул.

— Посмотри, что там делается!

Встревоженный реакцией слесаря, парень тоже встал на колени, а Даниил подвинулся, как бы давая ему место, и выпрямился. Как только парень наклонился, Даниил размахнулся и ударил его по затылку газовым ключом со всей силы. Он продолжал его бить, пока не удостоверился, что шантажист умер. Он надел хлопчатобумажные хозяйственные перчатки и стер все отпечатки своих пальцев. Спокойно, без суеты, Даниил снял окровавленные костюм, туфли, кепку и положил их в большой мусорный пакет. Умылся на кухне. Вытащил новый костюм, туфли и кепку из пакета с трубами. Надел новые вещи. Прошел в комнату и взял со стола старенький дешевый ноутбук и положил его в пакет к трубам.

Потом заглянул в ванную комнату и сказал с издёвкой:

— Гейм оувер, глупец. Не получился из тебя кинорежиссер.

Даниил прислушался, посмотрел в глазок. Никого не было. Он не спеша вышел из квартиры и ровной походкой пошел пешком к своей машине, которую оставил за два квартала от места событий. Машину он припарковал в безлюдном месте, поэтому никем не замеченный переоделся в свою одежду. Проехав немного, он поставил черный мусорный мешок, наполненный двумя комплектами рабочей одежды — окровавленной и чистой, рядом с мусорными мешками, около какого — то офиса. Домой он вернулся в хорошем настроении, довольный собой.

— Что? — тревожно спросила Пирхи.

— Я нашел его и обезвредил.

— Что значит «обезвредил»?

— Забил насмерть газовым ключом. Я голодный, давай что — нибудь поедим.

Пирхи осела на стул.

— Давай без драмы, любимая. Или ты хотела блеснуть голым телом перед моими подчиненными? — грозно спросил Даниил.

По его краснеющей шее она поняла, что очень скоро он взорвется бешеным гневом. Пирхи собрала все свое мужество и встала, чтобы поставить на стол еду. Налила кофе и поставила его перед Даниилом. Разогрела для него пиццу.

— Сама тоже ешь со мной, — недовольно сказал Даниил. — Не люблю неудачников и дураков, жизнью которых управляют другие люди. И слабаков чувствительных тоже не люблю, уважать себя надо.

Пирхи налила себе кофе и под тяжелым взглядом мужа начала есть пиццу. Еда застревала в горле, она хотела заплакать, но боялась, что муж будет ее презирать, как слабую и глупую. Даниил улыбнулся:

— Живи в свое удовольствие, моя любимая жена. Ты за каменной стеной, то есть — за мной.

ГЛАВА 14.Причина смерти матери Даниила

С тех пор, как Даниил бросил Долорес, девушку, которая была его первой любовью, прошло 17 лет. 34 — летняя Долорес не вышла замуж, потому что презирала мужчин. Ее родители развелись, и жили каждый с новой семьей. Изредка сталкиваясь с Даниилом, Долорес равнодушно отворачивалась. Старая рана зарубцевалась и не беспокоила. Лишь иногда, весной, когда до нее долетал запах цветущей японской вишни, напоминавший о происшествии около озера в Центральном парке, ее душа начинала ныть. В такой момент она старалась быстрее покинуть это место, и, придя домой, дрожащими руками закрывала окна и двери на все замки. В Центральный парк Долорес никогда в жизни больше не ходила, а также прекращала смотреть фильм или новости, в которых этот парк упоминался.

Однажды в новостях сказали, что ее соседка, мать Даниила — Пирхи Голденблюм, была задушена в собственной квартире. Потом полицейские опрашивали жильцов. Когда сын пришел домой, он обнаружил беспорядок в квартире, как будто там что — нибудь искали. Его мать сидела мертвая на стуле; ее шея была туго обмотана проволокой. Полиция обнаружила глубокие царапины на замке входной двери, — видимо, открыли дверь при помощи отмычки; а также отпечатки следов мужской обуви. Отпечатков пальцев обнаружено не было. Преступники не найдены. По предварительным данным смерть Пирхи Голденблюм наступила от удушения. Следствие по этому делу оказалось в тупике, и было переведено в архив.

Однажды Долорес возвращалась домой, и, подойдя к лифту, встретилась с миссис Такер, которая жила на одном этаже с ней. Соседка была в возрасте около пятидесяти лет. Это была милая, доброжелательная женщина, одетая по моде своей юности, с теплым взглядом и приветливой улыбкой. У нее был замечательный муж. Огорчением для них был восемнадцатилетний сын, который часто попадал в полицейский участок из-за разных мелких правонарушений. Оплата штрафов за него стала регулярной статьей в их семейном бюджете.

Миссис Такер таинственно посмотрела на Долорес и спросила:

— Могу ли я обратиться к вам за помощью? Возможно, дело очень важное, но я не могу сама пойти в полицию. Если я там появлюсь, то они во всем обвинят моего мальчика. А он здесь ни при чем.

— Я не уверена в том, что поняла вас, дорогая миссис Такер.

— Видите ли, в чем дело, Долорес. Пирхи Голденблюм, незадолго до своей смерти попросила меня отправить по почте письмо. Я спросила, почему она не сделает этого сама или не попросит своего сына. Ее ответ показался мне очень странным. Она сказала, что не хотела бы впутывать своего сына в дела, которые касаются только ее. А сама она не хочет отправлять письмо, чтобы не привлекать к себе внимание любопытных. Конечно, я ничего не поняла в ее ответе, но согласилась, так как у меня у самой есть сын и я не всегда хочу посвящать его в свои дела. Тем более что письмо предназначалось ее старой подруге, проживавшей в штате Тенесси, и в письме могло быть что — то из их девичьих тайн в прошлом, о чем неловко сообщить собственному сыну. Вы меня понимаете, Долорес?

— Да, конечно, — взволнованно ответила Долорес. Ей не хотелось говорить об этой семье, но было неловко показаться невежливой в глазах доброй женщины.

— Я отправила письмо и забыла о нем, — продолжила соседка. — Обратный адрес был указан мой. И представьте себе: вчера, по прошествии нескольких лет, письмо вернулось ко мне, так как подруга миссис Голденблюм поменяла адрес. Письмо затерялось в недрах почты штата Тенесси, и, обнаружившие его сотрудники почтовой службы переслали его мне, приложив записку с извинениями.

— Какую же помощь вы от меня хотите и почему обратились именно ко мне? — тихо спросила Долорес.

— А что если в письме есть сведения, которые прольют свет на причину смерти Пирхи Голденблюм? — подозрительно сузив глаза, шепотом проговорила миссис Такер. Если я обращусь в полицию, они могут приписать это дело моему сыну, он ведь живет по соседству с местом происшествия. Уж я — то знаю, как им хочется запрятать несчастного оступившегося подростка в тюрьму.

В этом месте Долорес с сомнением посмотрела на нее, не веря, что подросток оступился, и что его посадят ни за что. Она припомнила тех подонков — подростков, которые много лет назад унизили ее в Центральном парке. Ее взгляд ожесточился, и она собралась резко прервать беседу, грубо объяснив миссис Такер, что она думает о ее сыне. Но женщина вдруг сказала:

— Может быть, в письме есть упоминание и о вас. Вы ведь одно время очень часто с ней встречались. Скажите в полиции, что она просила вас отправить письмо, а вы забыли. А теперь вот нашли.

— Что же вы предлагаете? Прочитать письмо, которое мне не предназначалось?

— Это вы сами решите, читать или нет. Ну что, поможете мне?

— Да, я передам письмо в полицию и скажу, как вы просили, — ответила Долорес. — Ей очень хотелось, чтобы сына миссис Такер допросили и посадили в тюрьму, он ведь действительно сосед и мог совершить любое преступление, как те уроды в парке. Если это так, пусть его посадят. Но ей захотелось прочитать письмо, вдруг там есть хотя бы намек на то, почему Даниил бросил ее так неожиданно. Она не чувствовала за собой вины в том, что ее втоптали в грязь. Может быть, он рассказал все матери, и она запретила с ней общаться? Боли от всего происшедшего не было, но очень хотелось узнать правду.

— А вы обещаете мне, что не выдадите меня?

— Я обещаю, миссис Такер, — ответила Долорес, стараясь быть вежливой и боясь, что соседка передумает.

— Ну что же, пойдемте, я отдам его вам.

Любопытство разгоралось в душе Долорес.

Они вышли из лифта и, свернув в свой коридор, подошли к квартире Такеров. Долорес отказалась зайти, так как боялась их сына, поэтому ждала снаружи. Через несколько минут соседка вынесла письмо в конверте с многочисленными штампами, выглянула в коридор и, убедившись, что никто их не видит, отдала его девушке.

— Если на письме обнаружат мои отпечатки пальцев, скажите, что приходили посоветоваться со мной, — шепотом сказала миссис Такер. — Якобы я повертела письмо в руках, не зная, что с ним делать, но не стала его читать. А потом посоветовала вам идти в полицию.

— Хорошо, мэм, я так и сделаю. — Долорес взяла письмо и очень быстро дошла до своей квартиры. Зайдя в нее и закрыв дверь, она включила в коридоре свет, торопливо порвала конверт и развернула небольшой лист бумаги, свернутый вдвое. И прочитала следующее:

«Дорогая Сара. Мне необходимо встретиться с тобой, втайне от моего сына, так как я не хочу его беспокоить своими домыслами, которые, возможно, не имеют под собой почвы. Пожалуйста, напиши мне письмо на мой адрес и пригласи меня к себе в гости. Мне срочно нужен совет. Ты знаешь, что родственников у меня нет, ты единственный близкий мне человек. Это серьезно. Мне кажется, что за мной постоянно следят незнакомые мне люди. У меня есть подозрение, что сердечный приступ, от которого умер мой Иосиф, мог быть не случайным. Перед смертью он неожиданно встретился в супермаркете со своим одноклассником, которого через несколько минут взорвали вместе с его машиной на парковке магазина. Мой муж умер спустя неделю после встречи.

Это письмо отправит моя соседка, на конверте ее обратный адрес. Она не знает о содержании письма. Твоя Пирхи Голденблюм».

Долорес поняла, что ей необходимо идти в полицию. Она, конечно, разочаровалась в содержании письма, так как в нем не было сказано о ней ничего.

«Почему я решила, что эта семья думает обо мне? Очень глупо с моей стороны. Я уже не школьница, чтобы так ошибаться», — раздражаясь на себя и на Голденблюмов, подумала Долорес. — «Выброшу письмо, они наплевали на меня, а я наплюю на них. Какое мне дело до смерти его матери. Почему она ничего не объяснила мне, из — за чего ее сын бросил меня в самый тяжелый момент моей жизни»?

Немного успокоившись и поразмыслив, Долорес снова приняла решение унести письмо в полицию.

«Как бы я к ним не относилась, я обязана это сделать. Может быть, среди тех, кого накажут за это преступление, будут те, кто сломал мне детскую психику тогда в Центральном парке или подобные им твари».

* * *

Долорес О’Брайан сидела напротив детектива Фрэнка Бартока, и ждала когда он прочитает письмо миссис Голденблюм к своей подруге. Фрэнк, симпатичный молодой человек двадцати семи лет, вел дела, которыми раньше занималась погибшая Мэйбл Браун. Некоторые из них были сданы в архив, такие, как об отравлении женщин синильной кислотой, так как прошло уже четыре года, и за это время не было найдено твердых улик. Также прекратились убийства из этой серии.

Его бабушка с дедушкой приехали в Нью — Йорк из Венгрии. Поэтому внешность Фрэнка несла в себе признаки предков. Высокий и приятно полноватый, он был жгучим смуглым брюнетом, с глазами черными и блестящими, как чернослив. Веселый и добродушный нрав снискал ему безоговорочную симпатию со стороны коллег по работе.

Детектив Барток сразу же понравился Долорес. Она не испытывала к нему презрения, которое в последние годы проскальзывало в ее общении с мужчинами. Его спокойный голос приятного тембра успокаивал и располагал к его обладателю.

— Мисс О’Брайан, вы сказали, что общались с погибшей Пирхи Голденблюм довольно близко в течение года.

— Да, сэр. Это так.

— Не могли бы вы поделиться какими — нибудь наблюдениями, которые показались вам необычными. Например, в поведении убитой или в поведении ее сына?

— Нет, я не знаю. Ничего особенного не замечала.

— Она никогда не рассказывала вам о своем муже?

— Нет, не рассказывала.

От внимания Бартока не ускользнуло едва заметное мимическое выражение недовольства на лице Долорес при упоминании о сыне миссис Голденблюм.

«Вот это да», — подумал он. — «Похоже, между ними что — то было». — «Понятно, что сейчас она не захочет отвечать на этот вопрос», — решил Фрэнк, а вслух спросил:

— Вам что — нибудь известно о ее подруге, которой написано письмо?

— Нет, я никогда не слышала этого имени от миссис Голденблюм. Мы, собственно, общались в основном на библейскую тему, как я вам уже говорила, сэр. Миссис Голденблюм очень интересно пересказывала мне разные места из Библии. Правда, я католичка, а она иудейка. Но ведь Бог для всех один, не правда ли? Моя мама всегда говорила мне, что у Божьего слова не может быть национальности или принадлежности к какой — то одной организации или конфессии.

— Могу ли я рассчитывать на вашу помощь в дальнейшем, мисс О’Брайан, учитывая, что ваши воспоминания могут оказаться полезными следствию? И не могли бы вы позвонить мне, если вспомните что — нибудь важное? — Барток протянул Долорес свою визитку. Долорес покраснела и застеснялась того, что детектив мог заметить ее смущение.

В этот момент на пороге появилась Джолан Барток, бабушка Фрэнка. Это была невысокая пожилая женщина, очень подвижная и розовощекая. Она решительно направилась к столу внука, который в панике откинулся на спинку стула.

— Это безобразие, господин полицейский, — обратилась она к нему. Если вы в свой обеденный перерыв будете сидеть на стуле и вести разные разговоры, у вас разовьется язва желудка. — Она развернулась к кабинету начальника отдела и погрозила ему пальцем через стекло.

Фрэнк окинул взглядом своих коллег и с досадой отметил, что у большинства из них рот скривился в насмешливой улыбке.

Из кабинета вышел сержант Льюис и вежливо спросил:

— В чем я провинился, миссис Барток?

— Вы не следите за здоровьем своих подчиненных. Я требую немедленно отпустить моего внука на обед в мой ресторан.

— Слушаюсь, мэм. Детектив Барток, сейчас же следуйте на обед в ресторан своей бабушки. Я вам приказываю, — сказал сержант с улыбкой, и вернулся в свой кабинет.

Джолан Барток быстро подошла к Долорес и спросила:

— И давно он вас здесь держит? Разрешите мне пригласить вас в мой небольшой ресторанчик на обед за компанию. Поверьте мне, нигде в Америке не готовят такой вкусный венгерский гуляш, как в моем заведении под названием «Царский суп».

От неожиданности Долорес так растерялась, что не знала что сказать. Она удивленно посмотрела на Фрэнка, а тот только плечами пожал.

— Это свидетель по делу, ба.

— Очень хорошо, Фрэнки. Вот за обедом и поговорите.

— Да я уже все спросил. И вообще, ба, я нахожусь на работе. Ты не имеешь права врываться сюда и выставлять меня на смех.

— Ну, это мы еще посмотрим, кому будет смешно: тем, у кого язва желудка случится от недоедания или тому, кто будет здоров.

Миссис Барток наклонилась к Долорес и ласково сказала:

— Я очень хочу угостить вас … как ваше имя?

— Меня зовут Долорес, мэм, но я должна идти домой…

— Нет — нет, идемте со мной, дорогая Долорес, — сказала Джолан, и, повернув лицо к внуку, добавила:

— И к тебе это тоже относится.

Миссис Барток вывела Фрэнка и Долорес из участка. Как только дверь за ними закрылась, раздался оглушительный хохот. Фрэнк приоткрыл дверь и шутливо пригрозил:

— Я все слышал. — Вслед за его словами раздался новый взрыв хохота.

Долорес чувствовала себя неловко, но ей очень хотелось еще поговорить с Фрэнком, поэтому она позволила Джолан увлечь себя в небольшой ресторанчик, который находился недалеко от полицейского участка.

— Хотите узнать, почему ресторан называется «Царский суп»? — спросил Фрэнк.

— Конечно, — ответила Долорес.

— Так называется одно из главных блюд венгерской кухни — гуляш. Его изобрели пастухи. Вкус этого блюда удивил многих, за это его назвали «крестьянский царский суп». А готовится гуляш из мяса и овощей с небольшим количеством бульона, как в супе. Хотите попробовать?

— С удовольствием. Только я не знаю, ловко ли вот так неожиданно…

Фрэнк засмеялся.

— Очень даже ловко. Моя бабушка думает, что я замучил вас вопросами и очень хочет вас угостить.

Они зашли в уютный ресторанчик, особенно ничем не отличавшийся от других. Отличалось только меню. Джолан поставила перед ними большие тарелки с рисом и пиалы с дымящимся мясом.

Джолан поставила перед Долорес маленькую рюмку вина:

— Вот попробуйте самое лучшее венгерское вино, «Токайское». Это для аппетита. А Фрэнку нельзя, — он на работе, — говорила миссис Барток.

Долорес очень понравилось то, что она ела. Правда, во рту разгорался пожар от острых приправ. Она попросила простой воды. Вино тоже показалось ей вкусным и ароматным.

Возможно, знаменитое венгерское вино подействовало на нее, а, может быть, доброта и сердечность семьи Барток, и она вдруг сказала:

— Вы знаете, детектив …

— Обращайтесь ко мне просто Фрэнк, к чему церемонии, — перебил он.

— Ну да, Фрэнк. Я дружила с сыном миссис Голденблюм примерно год. Мы любили друг друга. Нам было по 17 лет. А потом мы гуляли с ним в парке, и какие — то подонки избили его, а меня изнасиловали. После этого он меня бросил.

Барток перестал есть и испуганно посмотрел на нее:

— Долорес, если это больно ранит вас, не рассказывайте. Не портите себе аппетит.

— Уже не ранит, Фрэнк. Кстати, вы первый человек, которому я рассказала об этом спустя семнадцать лет. Я просто хотела сказать вам кое — что.

Детектив Браун опрашивала всех соседей из нашего коридора, когда умерла миссис Голденблюм. Она сказала мне, что подозревает Даниила Голденблюма в убийстве нескольких женщин. Я не сказала ей тогда ничего. А сейчас я хочу, чтобы вы знали, что он из себя представляет. Может быть, эта деталь поможет вам в раскрытии преступления.

Фрэнк положил свою ладонь на ее руку:

— Спасибо вам, Долорес, что оказали мне такое доверие.

— Не за что, Фрэнк, вы очень хороший человек. Если вспомню что — нибудь важное, обязательно вам сообщу. А ваша бабушка замечательная женщина, и я действительно никогда не ела ничего более вкусного чем «царский суп».

Эти слова Долорес услышала подошедшая сзади Джолан Барток.

— Будьте нашим почетным гостем. Ваши слова стоят благодарности.

— Спасибо, — сказала Долорес, и, попрощавшись с ними, ушла.

* * *

Детектив Фрэнк Барток проверял в полицейских архивах имена выпускников школы из класса Иосифа Голденблюма, отца Даниила. Необходимо было найти одноклассника, с которым Иосиф встретился в гипермаркете за несколько минут до его смерти. Наконец, нашелся некий Калвин Фокс, журналист газеты «Нью — Йорк Дэйли Ньюс».

Найдя его домашний адрес, Фрэнк подъехал к его дому. Дверь долго не открывали, потом женский голос спросил:

— Кто?

— Детектив Барток, мэм. Полиция Нью-Йорка.

Дверь приоткрылась. Миловидная женщина смотрела на него с любопытством. Детектив показал значок.

— Миссис Фокс?

— Да, это я.

— Могу я задать вам несколько вопросов?

— После смерти мужа я должна думать о безопасности детей. Поэтому все, что я вам скажу, будет неофициально. На суде я откажусь от любых показаний по любому делу. Если вас устроит такая беседа, то проходите.

— Меня устроит, мэм.

Миссис Фокс распахнула дверь пошире, чтобы впустить детектива.

В доме кроме нее никого не было видно. Они сели друг против друга.

— Миссис Фокс, ваш муж за несколько минут до смерти встретился со своим одноклассником, Иосифом Голденблюмом. Знакомо ли вам это имя?

— Нет, Калвин никогда ничего не рассказывал мне о человеке с таким именем.

— Не могли бы вы предположить, с какой целью они встретились?

— В тот день он сказал мне, что должен встретиться со своим одноклассником. Имени его не назвал. Цель встречи тоже. В последнее время, перед смертью, он занимался журналистским расследованием. Для этого он ездил в Африку. Он говорил мне, что некоторые политики и бизнесмены потеряют свою власть после того, как он опубликует свою статью. Тема статьи мне не известна. А чем занимался его одноклассник?

— Иосиф Голденблюм был художником — гравером по металлу, ответил Барток.

— Гравером? — удивилась миссис Фокс. — Хотя, чему я удивляюсь, журналисту приходится иметь дело с людьми разных профессий.

— Как вы думаете, информация, собранная вашим мужем, может храниться у вас дома в потайном месте?

— Нет, этого не может быть. Калвин никогда бы не подверг опасности семью. Если только на работе.

— Или передал ее однокласснику? — спросил Фрэнк. — В редакции ничего не обнаружено.

— Может быть.

— Миссис Фокс, исходя из того, что вы знаете о вашем муже, не могли бы вы сказать мне: на каком носителе может храниться эта информация — на электронном, бумажном, на диктофоне? Что именно я должен искать?

— Я думаю, это микрочип.

— Благодарю вас, миссис Фокс, — встал детектив. — Если еще что — то вспомните, пожалуйста, позвоните мне по этому телефону, — он протянул ей визитку.

* * *

Вернувшись в участок, Барток позвонил Долорес:

— Мисс О’Брайан, не могли бы вы уделить мне немного времени?

— С удовольствием, сэр. Только не вечером, я не выхожу из дома после четырех часов дня.

— Если вы не против, я хотел бы поговорить с вами за столиком ресторана моей бабушки. Завтра у меня выходной, и можно было бы не спешить.

Долорес обрадовалась, не смогла сдержать улыбку. Ее темные глаза опять стали превращаться в красивых черных бабочек.

— Я согласна, сэр, — попыталась она говорить ровным голосом.

— В десять утра вам подходит?

— Подходит, сэр.

— Меня зовут Фрэнк.

— Да, Фрэнк, мне все подходит.

— Хотите, я заеду за вами домой, и мы вместе поедем в ресторан?

— Вы знаете мой адрес?

— Долорес, я знаю ваш адрес, потому что занимаюсь делом по вашему адресу.

— Извините, Фрэнк, я не хотела бы показаться вам глупой.

Фрэнк рассмеялся:

— Вы не глупая, Долорес, вы очень умная красивая девушка.

— Хорошо, я буду ждать вас в девять тридцать утра. До завтра, Фрэнк.

— До свидания, Долорес.

* * *

Джолан Барток очень обрадовалась, увидев Долорес. Было воскресенье, поэтому ресторан был заполнен, в основном, семьями с детьми. Ей некогда было присесть. Она поставила перед Фрэнком и Долорес по ростбифу, «приготовленному по рецепту князя Эстерхази» с пряными травами и майонезно — горчичным соусом. Потом принесла апельсиновый сок и мороженое «Фруктовый пломбир».

Фрэнку все больше и больше нравилась Долорес, скромная тихая девушка с красивыми печальными глазами. Серьги и перстень из белого металла с черным камнем очень гармонировали с ее образом. Длинные черные волосы с синим отливом, каскадом ложились на плечи и дополняли ее красоту. Ему захотелось познакомиться с ней лучше. Фрэнк увидел, что Долорес положила на стол явно не новую книгу и спросил:

— Ты была в библиотеке? Что это за книга?

— Это книга называется «Самообучение кройке и шитью». Я взяла ее в телефонной будке.

Долорес говорила о так называемых мини — библиотеках, которые придумал архитектор Джон Лок. Старые уличные телефонные будки перестали пользоваться большим спросом у нью — йоркцев из — за появления сотовой связи. И остроумный архитектор придумал добавить полки в открытые будки, на которые каждый может поставить ненужную или прочитанную книгу и обменять ее на другую. Иногда это отменяет посещение библиотеки. Что интересно, полки не мешают пользоваться телефоном.

— Вот выбрала эту книгу, — продолжала Долорес. — Пошел дождь и я спряталась под навесом телефонной будки и увидела книги. К сожалению, у меня не было с собой книг на обмен, но я обязательно принесу туда ненужные мне.

Фрэнк тут же подговорился:

— А можно мне сходить туда с тобой? У меня накопилось очень много ненужных книг, я хотел бы обменять их на полицейские детективы, — приврал Фрэнк, на ходу соображая, у кого из друзей можно выпросить ненужные книги.

— Да, конечно, — застенчиво ответила Долорес.

— Ты не потеряла мой номер телефона, который я давал тебе в участке?

— Не потеряла.

— Обещаешь, что позвонишь мне, когда пойдешь?

— Обещаю, — ответила она.

— Чем ты вообще занимаешься, Долорес? — спросил Фрэнк.

— Домашним рукоделием. Продаю свои изделия в магазинах «Handmade» (сделано своими руками). Что — то продаю через интернет — магазины.

— Что, например?

— Кукол, вязаную и сшитую мной женскую одежду.

— А из чего ты все это делаешь? — с поддельным интересом спросил Фрэнк, чтобы затянуть беседу с Долорес.

— Фурнитуру, бусинки, кружева и тесьму покупаю в магазине на пересечении 6-ой Авеню и 18-ой стрит. Там же недалеко магазины с тканями.

— Красивая у тебя кофта. Ты сама ее связала?

— Да.

— Тебе идет фиолетовый цвет.

— Я знаю, — покраснела Долорес.

— Долорес, прежде чем я начну задавать тебе вопросы по моей работе, я хочу спросить тебя:

— Ты согласишься встречаться со мной ни как с полицейским, а как с обычным парнем? Очень ты мне понравилась. Обещаю, что буду всегда и везде защищать тебя и оберегать от любых неприятностей.

— Я согласна, — искренне радуясь, ответила Долорес. Она постеснялась сказать Фрэнку, что он ей тоже понравился.

— Значит, сегодня после работы я позвоню тебе, да? Я знаю, что ты не выходишь вечером на улицу, поэтому сам могу прийти к тебе домой и познакомиться с твоими родителями. Я не слишком настойчивый?

— Я предупрежу маму и папу, чтобы они приехали: они живут отдельно от меня.

— Спасибо, что не оттолкнула меня, Долорес. Если честно, я боялся, что ты меня вежливо отошьешь.

Долорес смущенно улыбнулась.

— Скажи, а раньше у семьи Голденблюм был дома компьютер?

— Был ноутбук у Даниила, но миссис Голденблюм не умела им пользоваться. А с ее мужем я была плохо знакома, так что я не знаю, был ли у него компьютер. Почему ты об этом спрашиваешь, Фрэнк?

— Я предполагаю, что его одноклассник, журналист нью — йоркской газеты, передал ему перед своей смертью секретный материал, записанный на компьютер или на диск, на флэшку — на что успел перенести. Куда Иосиф Голденблюм мог спрятать это?

— Затрудняюсь ответить. Даже и не знаю, чем помочь.

— Его жена не рассказывала тебе о каких — нибудь причудах мужа перед смертью? Вспомни любую мелочь, вдруг она окажется важной.

Долорес глубоко задумалась.

— Однажды за чаем миссис Голденблюм сказала мне, что ее Иосиф умер так неожиданно, что она не успела с ним попрощаться. Она заплакала и сказала, что перед смертью он подарил ей выполненную лично им гравюру из латуни, очень похожую по цвету и по фактуре на золотую. На ней изображен ангелочек. И она подумала, что он предчувствовал свою смерть, поэтому выбрал для подарка ей ангела.

— Ты видела эту гравюру?

— Да, она мне ее показала.

— Их квартира все еще не продана, кто в ней живет?

— Никто. Иногда приходит Даниил.

— Долорес, если бы мы с тобой оказались в этой квартире в отсутствие Даниила, ты бы смогла узнать эту гравюру?

— Думаю, да. Гравюр из латуни было очень много в комнате миссис Голденблюм. Среди них — огромное количество на религиозную тему. Но эту я запомнила, потому что ангелочек был похож лицом на миссис Голденблюм. Наверно, муж специально изобразил ее лицо, потому что она по поведению и душой была похожа на ангела. Фрэнк, а как же мы зайдем в квартиру без разрешения хозяина? И кто даст нам ключи?

— Открою замок отмычкой. А мой друг, дорожный полицейский, в это время задержит Даниила на несколько минут для проверки документов на машину, если тот выедет с работы.

— Может быть, просто сказать ему, что ты ищешь, и он сам тебе поможет, разве он не захочет выяснить причину смерти своей матери?

— Дело в том, что детектив Браун, погибшая при невыясненных обстоятельствах, могла быть убита Даниилом Голденблюмом.

— Ты думаешь, это он ее убил? — ужаснувшись, спросила Долорес.

— Я допускаю такую возможность, потому что именно Мэйбл Браун четыре года назад требовала арестовать фотографа за убийство нескольких женщин.

— Но почему он не согласится вместе с тобой поискать гравюру?

— Потому что в квартире маньяка — убийцы частенько припрятаны ценные для следствия улики, например, его одежда со следами крови с места преступления. Он не впустит меня. Но испугавшись, уничтожит все вещественные доказательства, если таковые у него есть.

— А почему не попросить его самого поискать гравюру без посторонних свидетелей?

— Потому что я должен попасть туда без него, чтобы поискать не только гравюру, но и эти самые улики.

— Ты считаешь, что в гравюре спрятано то, что журналист передал Иосифу Голденблюму?

— Возможно.

— Фрэнк, а Иосифа Голденблюма тоже убили?

— Я запрашивал разрешение на эксгумацию, и мне дали разрешение. Он умер от сердечного приступа, — его смерть не была насильственной. На мой взгляд, сердечный приступ произошел от сильного переживания. Иосиф видел, как его одноклассника взорвали в машине. Значит, информация настолько важная, что могут убить и его вместе с семьей. Журналист встретился с ним в очень людном месте, и за ним могли следить. В поле зрения убийцы мог попасть и простой гравировщик. Но это только моя версия. Может оказаться, что журналист ничего не передавал Иосифу.

— А как умерли женщины, которых предположительно убил Даниил?

— Долорес, я думаю тебе не надо об этом задумываться. Лучше подумай, в какой день для тебя удобнее помочь мне сделать быстрый обыск в квартире Голденблюмов.

— Я могу в следующую пятницу.

— Хорошо, будь готова в 10 утра.

Фрэнк отвез Долорес до ее дома, а вечером пришел знакомиться с ее родителями. Простодушный веселый парень понравился О’Брайанам. Они все вместе пили апельсиновый сок, ели клубничный торт, который принес Фрэнк, и рассказывали друг другу разные истории из своей жизни.

В пятницу Фрэнк подъехал к дому Долорес и позвонил в домофон. Девушка открыла ему дверь и встретила его в общем коридоре на четвертом этаже.

— А если Даниил сейчас в квартире? — спросила она шепотом.

— Я позвонил ему на работу и сказал, что приеду к нему для оформления заказа в течение часа. Я сказал, что хочу лично с ним говорить. Мой друг — дорожный полицейский, караулит его недалеко от фотосалона. Когда зайдем, руками ничего не трогай, и ручки дверей и шкафов тоже. Просто показывай мне пальцем на то, что я должен осмотреть. Постарайся не топать ногами и ничего не ронять, чтобы соседи, живущие снизу, не вызвали полицию.

— Хорошо.

Фрэнк подошел к квартире Голденблюмов и стал подбирать отмычку для замка. Наконец, дверь открылась. Фрэнк снял обувь и знаком показал Долорес сделать то же самое. Держа обувь в руках, они зашли в квартиру. Долорес сразу же уверенно пошла к дальней комнате. Она показала пальцем на дверь, и Фрэнк открыл ее локтем. Долорес подошла к стене, которая была полностью, сверху донизу, завешена металлическими гравюрами. Она без колебаний устремилась к левой части стены. Всмотревшись в гравюры, Долорес уверенно указала пальцем на одну из них. Фрэнк надел перчатки и посмотрел, как она снимается. Сняв гравюру, он положил ее в обычный пластиковый пакет.

Фрэнк быстро провел осмотр квартиры и нашел в ней некоторые странные вещи: набор из 50 — ти пустых аптечных непрозрачных пузырьков; полный шкаф платьев не то старинного, не то театрального фасона; в средней комнате, прямо на кресле, лежал ворох вещей, больше похожих на одежду рабочего, чем богатого человека.

Они вышли в прихожую. Фрэнк послушал у входной двери, и, не обнаружив посторонних звуков, дал знак Долорес выходить. Они вышли. И Фрэнк аккуратно, без шума, закрыл дверь.

— Теперь иди домой, а я поеду на работу. Обязательно позвоню сегодня вечером. Можно? — спросил Фрэнк.

— Конечно, а ты расскажешь мне, если что — нибудь найдешь в гравюре?

— Обязательно, Долорес. Ты ведь принимала непосредственное участие в добывании улик.

— А как ты объяснишь на работе, что без разрешения зашел в чужую квартиру и взял оттуда вещь?

— Если обнаружу что — нибудь необычное, то снова вернусь сюда, но уже с разрешением на обыск и сделаю вид, что только что нашел это. Долорес, не думай, что я недостоин быть полицейским из — за того, что незаконно проник в квартиру. Пойми, разрешение на обыск без весомых причин не дадут. А как мне доказать, что отличный офицер и хороший человек Мэйбл Браун погибла не случайно? Как доказать, что ее предположения о фотографе были правильными? Моя совесть чиста перед законом: я хочу попытаться предотвратить новые убийства.

Не доехав до полицейского участка, Фрэнк достал гравюру. Он попытался разделить гравюру на две части перочинным ножом, предположив, что у нее двойное дно. Однако, лист не расщеплялся. Осмотрев ее со всех сторон, он заметил, вся гравюра однородного золотистого цвета, в том числе и девочка — ангелочек, изображенная на ней. Из общего фона выбивается сердце, которое она держит в руках. Цвет его был более темный. И сердце было очень выпуклым, как футляр металлических часов — кулона. Фрэнк попытался расшатать сердце и оторвать его от гравюры. Неожиданно раздался металлический щелчок, и верхняя часть открылась, как будто бы крышка держалась на пружинах. На колено Фрэнку выпал микрочип.

Доехав до полицейского участка, Фрэнк посмотрел, что на него записано. И сразу все понял. Погибший журналист, Калвин Фокс, сделал запись скрытой камерой в Африке. Высокое качество записи позволяло узнать некоторых известных политиков и бизнесменов, занимавшихся браконьерским отстрелом животных, занесенных в «Красную книгу». Возмутительным было то, что животных убивали жестоким образом, и они умирали в мучениях. Ясно, что когда об этой записи стало известно, журналиста убили, чтобы он не опубликовал ее в интернете.

Фрэнк вспомнил, что жена Фокса позвонила ему через день после его визита и сказала, что сразу после смерти мужа к ней приходили подозрительные люди. Они показали ей удостоверения, якобы сотрудников ФБР, и изъяли компьютер мужа. Они спросили ее, не договаривался ли ее муж о встрече с кем — нибудь перед выходом из дома. Она ответила, что не знает. Скорее всего, переписку с Иосифом Голденблюмом, Фокс удалил. Но специалист по компьютерам может найти на жестком диске удаленные файлы.

Пока испуганные охотники-браконьеры сообразили это, прошло некоторое время. Иосиф Голденблюм не выдержал психического напряжения и умер. Тогда они пришли к нему домой и пытали его жену, чтобы она выдала видеозапись, затягивая у нее на шее металлический провод. Ничего не добившись, они ее задушили. Бандиты перерыли все в квартире, но ничего не нашли.

Миссис Голденблюм ничего не знала о микрочипе: муж не поделился с ней тайной, желая оградить жену от неприятностей. У Даниила никто не спрашивал о микрочипе, видимо, они подумали, что Калвин Фокс не успел передать Иосифу ничего, или, может быть, устно изложил содержание видеозаписи.

ГЛАВА 15.Китайская Хризантема

Прошел год после жизни Веред в плену у Хозяина леса Хойя — Бачу. Она выздоровела и продолжала жить в загородном доме, аренду которого Даниил продлил еще на год. Жизнь Даниила превратилась в сплошной праздник. Любимая жена, наконец — то успокоившись после рождения мертвого ребенка, снова стала обращать на него внимание. Она готовила завтраки, обеды и ужины, ждала его с работы и восхищалась им, как раньше. Веред буквально осыпа̒ла его своей нежностью. Она очень изменилась после событий в Румынии: поняла, что ближе Даниила у нее никого нет. Она по — прежнему не хотела выходить за него замуж, считая, что семья и быт убивают любовь. Даниила это вполне устраивало, потому что он и жену свою тоже любил и не представлял своей жизни без нее. Редкие встречи с Вайолет, помощником адвоката и любительницей ролевых игр для взрослых, придавали его чувствам пикантные нотки. Бизнес был успешным, как и прежде.

Но Даниил заскучал. Его фантазии погружали его в мир любви к мертвым женщинам. Ему хотелось новой жертвы. Хотелось испытать кратковременный всплеск запретной любви, осуждаемой здравым смыслом. И он отправился на охоту.

* * *

Джу прогуливалась по Центральному парку. Она остановилась около фонтана со статуей Ангела и задумчиво смотрела на переливчатые струи воды, изредка переводя взгляд на белые озерные лилии, красовавшиеся на поверхности воды, окружавшей фонтан. Осенние листья крутились вокруг лилий.

Джу, худосочная девушка с китайскими чертами лица, щедро покрытого макияжем, и невыразительно одетая, не привлекала к себе любопытных взглядов. Обычная стрижка на черных волосах, едва прикрывающая уши, дополняла образ. Но если бы кто — то со стороны внимательно наблюдал за тридцатилетней Джу, присмотревшись, он бы обязательно отметил ее вдумчивую серьезность, умный взгляд, женственность в неторопливых движениях, трогательную хрупкость тонкой фигурки. Все это в целом создавало ощущение той самой наивной незащищенности, которая производит на мужчин неизгладимое впечатление. И такой наблюдатель нашелся. Им был Даниил. Они познакомились.

— И что же твое имя означает в переводе с китайского? Огнедышащий дракон?

— Хризантема.

Видно было, что имя Хризантема произвело впечатление на парня. Даниил предложил Джу прокатиться на лодке по озеру, которое находилось за фонтаном. Они перешли на правый берег к лодочной станции. Даниил помог Джу устроиться в лодке. После катания на лодке они отправились в «дикую» часть Центрального парка, которая находится к северу от озера. Искусственно созданные ландшафты с утесами, обрывами, с лесенками, художественно покрытыми мхом, с лесным ручьем и заросшими дорожками служили прекрасным фоном для романтического знакомства.

И жестокая душа Даниила дрогнула и поддалась красоте мгновенья. Весь этот лирический антураж, экзотический разрез глаз Джу, ее детская непосредственность и таинственная азиатская сдержанность, околдовали, затуманили его изощренный ум. Ему хотелось петь, читать стихи и дарить цветы. Он посмотрел в ее глаза, которые из черных почему — то превратились в темно — зеленые, и увидел в них свое перевернутое изображение.

«Что за чертовщина? Наверно, зелень окружающих деревьев отражается в ее глазах», — подумал Даниил. — Он припомнил, как его богобоязненная мать рассказывала ему в детстве о том, что подобное изображение вверх ногами бывает в глазах ведьм.

— Прекрасная колдунья, кажется, у меня начинаются галлюцинации.

Даниил вспомнил, как набожная мать наивно предостерегала его:

— Никогда не заговаривай с ведьмой. Опознать ее можно по разным меткам, например, по родинке, необычной формы; по маленьким рожкам в волосах; по косоглазию и по горбу.

— И помни, — наставляла мать, — свидание с ведьмой никому не пройдет даром: человек или сопьется, или с ума сойдет, или жизнь самоубийством закончит.

Даниил, конечно, считал рассказы матери религиозными предрассудками, но инстинктивно скосил взгляд на Джу, и ему стало стыдно от того, что он все — таки проверил и не обнаружил в ее волосах маленьких рожек.

Он попытался вновь заглянуть в глаза Джу, но она настойчиво отводила глаза в сторону, что придавало ее лицу очаровательный застенчивый вид.

Даниил хорошо усвоил, что его необычная внешность позволяет ему особенно не задумываться о том, что и в какой форме он выражает в общении с женщинами. Поэтому никогда не тратил время на ухаживание. Он знал, что редкий фиолетово — синий цвет глаз в сочетании с золотистыми вьющимися волосами, с четкими чертами лица, с хорошо сложенной фигурой производили на людей шоковое впечатление. Особенно чувствительными оказывались женщины. Несмотря на то, что Джу произвела на него самого впечатление, он не сомневался в своей силе.

— Я приглашаю тебя к себе домой. Я по профессии фотограф. Хочу сделать несколько снимков.

Разумеется, Джу согласно кивнула головой. Другой реакции он и не ожидал. Даниил подумал, что ему не составит никакого труда после фотосессии вынести ее мертвую на руках из квартиры поздно ночью и положить в свою машину. Потом выбросить на любой улице, недалеко от своего дома, чтобы не нарваться на полицейский патруль.

Безнаказанность сделала его самоуверенным: ни один «уважающий себя преступник» не удовлетворился бы таким сценарием и смехотворным алиби, учитывая, что он уже фигурирует в уголовных делах по отравлению реактивами для проявки фотографий. Но будет не лишним напомнить, что его преступная деятельность вписывается в статистику дел, которые годами не раскрываются по непонятным причинам.

* * *

Квартира нового знакомого показалась Джу неуютной. Беспорядочно развешанные по стенам фотографии разных людей и пейзажей, не были связаны между собой одной тематикой. Это создавало впечатление не жилой комнаты, а фотосалона. Мебель также была разного стиля и не гармонировала с огромным, раскинувшимся на всю комнату, восточным ковром с большими красными и золотыми цветами на зеленом фоне. А широкая белая софа на золоченых ножках, видимо, была приобретена в антикварном магазине, и совсем не вписывалась в общую какофонию стиля.

Это была квартира его родителей. В ней были еще комнаты, но Даниил не предложил их осмотреть. В родительской квартире приходящая горничная вытирала пыль и мыла полы два раза в неделю. Сюда Даниил приходил довольно часто и вспоминал свое детство и юность. Он почти не трогал старую обстановку. Из новых вещей здесь были только цветастый ковер на полу, антикварные шкаф и софа, и огромное количество фотографий на стенах.

Даниил положил на софу охапку белых хризантем, купленных по дороге домой. Принес из кухни два бокала, наполненные итальянским вином Verdicchio со вкусом миндаля, и глубокую вазу, наполненную китайским печеньем Fortune cookie (Печенье судьбы) с предсказывающими бумажками.

Джу сделала пару глотков, взяла печенье и прочитала надпись.

— Мое предсказание такое: ваша цель достижима. — А ты не хочешь узнать свою судьбу?

— Даниил не сразу взял печенье: немного подумал и выбрал то, что было ближе к нему.

— Проблема не там, где вам кажется, — прочитал он. — Хорошо бы еще узнать о какой проблеме речь.

— А мне интересно было бы узнать, какая именно цель достижима.

Они одновременно рассмеялись.

Даниил подошел к высокому старинному, темной полировки шкафу, и распахнул его. Изумленному взору его гостьи открылось внутреннее содержание: нарядные женские длинные платья всевозможных фасонов и тканей.

— Ну что же, прекрасная хризантема, выбери то, которое тебе больше всего нравится и приступим к фотосессии.

Даниил взял со стола вино и, отпивая его маленькими глотками, любовался раскрасневшейся китаяночкой. Пока гостья рассматривала гардероб, он вылил в ее бокал содержимое непрозрачного пузырька с легким запахом горького миндаля, похожим на аромат вина, которое они сейчас пили.

А Джу перебирала платья, наслаждаясь прикосновением к гладким тканям. Свой выбор она остановила на нежно — розовом шелковом платье свободного кроя с широкими оборками по низу, с неглубоким вырезом, с широкими длинными рукавами. Она взяла с софы одуряюще пахнувшие белые хризантемы и сплела из них широкий венок, который надела на голову. Порывшись в нижней части шкафа, Джу подобрала белые шелковые туфли без каблука и тут же их надела.

— Как я тебе? — спросила она кокетливо, перебирая тонкими пальцами крупную сверкающую серебряную подвеску в виде полумесяца, которая висела на цепочке у нее на шее. Даниил ничего не ответил и с волнением наблюдал за ней, сидя у стола. Смертоносная жидкость была уже налита в ее бокал.

Его дыхание стало учащаться. Он представил хрупкую, почти бесплотную Джу, с холодными, застывшими навсегда чертами лица, окруженную пьянящим ароматом хризантем, закутанную в розовый шелк. Даниил понял, что влюблен в нее «без ума», бесповоротно. Он подошел к ней с бокалами в одной руке, потащил к софе, усадил рядом с собой и протянул ей вино. Его золотые локоны живописно разметались по плечам, а ультрамариновые глаза вспыхивали фиолетовыми молниями и неотрывно смотрели на Джу.

— За твою нездешнюю красоту, дорогая. Как пронзительно пахнут хризантемы… Я люблю тебя, мой прекрасный цветок.

Он протянул ей ее бокал и отпил из своего. Его голова сильно закружилась, а черты лица китаянки стали неотчетливыми, размытыми.

— И я тебя люблю, дорогой, потому что я «Смерть твоя».

С этими словами Джу достала из складок платья широкий, ослепительно сверкавший кинжал и поднесла его к глазам Даниила. Он посмотрел на лезвие и почувствовал, как все его тело сковала неподвижность. Гипнотический транс позволял ему понимать и слышать, но руки и ноги стали тяжелыми и неподъемными. В оцепеневшем мозгу медленно всплыли картинки: сверкающий полумесяц на шее Джу, и его собственное перевернутое отражение в ее зеленых глазах.

— А сейчас твое сердце перестанет биться навсегда, — приказала она интонацией врача — гипнолога.

— Прощай, мой прекрасный золотой цветок. Кажется, так переводится твоя фамилия — Голденблюм? — уточнила Джу. — В твоем бокале снотворное, красавчик: я решила подстраховаться и не надеяться только на гипноз.

Она резко прочертила кинжалом в воздухе над его головой пентаграмму смерти. Глаза Даниила вспыхнули напоследок фиолетовым огнем и остекленели.

Жрица Луны, ведьма с тайным ритуальным именем Саманта (что значит «услышанная Вселенной»), назвавшаяся китайским именем Джу, удовлетворенно вздохнула. Свой магический жезл — кинжал, инкрустированный прозрачным хрусталем, Саманта положила за пазуху. Она приложила к губам священный символ Луны — серебряный полумесяц, висевший у нее на шее. Потом сняла с себя хризантемовый венок и издевательски торжественно возложила его на золотые кудри Даниила.

Не спеша переодевшись, она сняла черный парик, выпустив на волю длинную шелковистую волну волос темно — русого цвета. Сняла густую щеточку накладных ресниц. Достала из глаз линзы черного цвета, сквозь которые предательски высветился ее природный темно — зеленый цвет, замеченный Даниилом.

Потом не торопясь пошла в ванную комнату и стала смывать вокруг глаз черную подводку, которая искусственно сузила и удлинила веки почти до висков. Подводка была настолько мастерски нанесена на веки, что придавала глазам европейского типа восточный колорит. При помощи мыла убрала с лица контрастную косметику, создающую видимость азиатских скул. Довольно долго пришлось смывать помаду, которая была нанесена на центральную часть губ двумя тонкими полосками, с целью нарисовать характерный узкий рот китаянки, к тому же не очень длинный. Смыв ярко накрашенные брови, Саманта увидела в зеркале симпатичную ведьмочку, с европейским типом лица и светлой кожей.

Ведьма вылила содержимое двух бокалов (один из них с отравой), помыла их и протерла салфеткой, которую достала из своей сумочки. Положила бокалы в эту же сумочку. Также внимательно протерла все, к чему прикасалась.

Уходя, она остановилась в коридоре перед зеркалом, достала из своей сумочки сверток и, развернув его, вытащила огромные, в пол — лица серебряные серьги и вдела их в уши. Полюбовавшись на себя в зеркале, Саманта вышла из квартиры, предварительно послушав, нет ли кого в общем коридоре. Прикрыв дверь, она пошла к лифту. На пути к выходу она никого не встретила.

Глава 16.Жрица Луны Саманта

Придя в свой офис, ведьма нанесла на лицо устрашающую раскраску, состоявшую из: густо наложенных фиолетовых теней по верхнему веку, темно-сливовой помады на губах, пудры, придавшей коже смертельно белый цвет. На высокую часть скул она нанесла темно — коричневые румяна. Забрав волосы на затылке в высокий хвост, Саманта приколола к нему лохматый, сбитый в клочки шиньон под цвет своих волос, и пришпилила к прическе белую брошь в виде полумесяца.

В таком, привычном для нее виде, трудно было бы опознать китаянку Джу или хорошенькую темно — русую девушку без косметики, которая покинула квартиру Даниила пару часов назад.

Саманта сидела на стуле с очень высокой спинкой, который напоминал элемент старинной дворцовой мебели. Вычурный стул, обтянутый белым шелком и украшенный золотым шитьем, назывался Троном Света, так как ведьма была белой, не причиняющей вред ни чему живому. На ее руке матово светился лунный камень в серебряном перстне.

Несколько лет назад врач — гипнолог Мэри Ньютон увлеклась эзотерикой и превратилась в ведьму. Она нашла опытных единомышленников. Через полгода, при поддержке своих учителей, открыла салон магических услуг «Лунное озеро» в качестве ведьмы с тайным сакральным именем Саманта (не разглашаемым и неизвестным даже родственникам и коллегам по шабашу). Для посетителей ее имя звучало так же, как и в ее гражданском паспорте — Мэри. С тех пор кое — что изменилось в методах ее работы с пациентами.

Таинственная атрибутика ее салона, нестандартные одежды, обвешанные непонятными простому смертному украшениями, помогали создать благоприятную психологическую атмосферу для посетителей. Теперь она не смогла бы точно ответить себе на вопрос, чем она помогает своим клиентам: магическими ритуалами или классическими приемами гипноза. Но в принципе, этот вопрос ее и не беспокоил, потому что желающих обратиться за помощью к ведьме было так много, что ее волшебный бизнес успешно процветал.

Помещение без окон освещалось пламенем нескольких свечей, свет которых не достигал углов. Это создавало атмосферу сверхъестественного трепета и мистического волнения, призывающих клиента с уважением относится к чудесам магии.

В дверь офиса позвонили. Картинка с камер наружного наблюдения высветилась на миниатюрном мониторе, стоящем на столе Саманты. Монитор был замаскирован под старинное зеркало, установленное на подставку из красиво закрученной проволоки. У дверей стояла Джессика Кларк, бабушка убитой Даниилом студентки и фотомодели — Дэборы. Саманта нажала кнопку и наружная дверь открылась.

Взволнованная Джессика молча, без приветствий прошла и села у стола. Ведьма также молча налила из аппарата кофе себе и ей, и поставила кружку перед посетительницей. Достала из холодильника восхитительные нью — йоркские пончики Cronats с кремом и поставила их на середину стола. Потом, потянулась рукой вверх и сдернула черное покрывало с плоского большого телевизора и нажала на кнопку пульта. Взглянув на настенные часы, украшенные уродливой железной совой, ведьма сказала:

— Ждем ближайший выпуск новостей «Live».

Саманта занялась составлением пентакля для Кристалла лунного света, а бабушка Дэборы задумчиво смотрела на огромный прозрачный шар из горного хрусталя, который стоял на столе, покрытом голубой бархатной скатертью.

Она вспомнила, как в августе 2015 года пришла из любопытства на слет колдунов и ведьм — WitchsFest, который уже четвертый год проходил в Нью — Йорке. Она с интересом рассматривала товары, выставленные на продажу. На некоторых палатках были написаны приглашения пообщаться с духами. У застеленных красивой тканью столов предлагали погадать на картах Таро. Здесь были всевозможные амулеты, заговоренные фигурки животных, травы и зелье на все случаи жизни.

Но особенно ее поразил настенный светильник «Звездная пыль», под которым была надпись: «этот магический фонарь вмещает в себя лучи света нескольких тысяч самых разных звезд». Светильник представлял собой округлый плафон из матового стекла, удлиненный к низу. Сверху его покрывали стеклянные чашелистики, превращая его в фантастическую ягоду. Выгнутая ножка, украшенная стальными листьями, крепилась к круглой подставке, при помощи которой светильник вешался на стену. Светильник работал на диодах, и даже днем его бело — голубоватый свет казался волшебным.

Джессика одобряла увлечение своей внучки астрономией. Она считала это увлечение очень романтичным и отвлекающим от будничных проблем. Поэтому бабушка решила сделать подарок Дэборе. Честно говоря, она не очень — то верила в то, что светильник действительно наполнен светом звезд. Но она верила в то, что этот светильник вполне можно рассматривать как символический сувенир, навевающий человеку мечты о далеких прекрасных мирах, затерянных в безграничной Вселенной.

Она купила «Звездную пыль» у Саманты. Ведьма дала Джессике свою визитку и заверила ее в том, что к ней можно обращаться в ситуации «когда ничего нельзя изменить».

И однажды наступил день, когда убитая горем Джессика, ничего не могла изменить. Подонок, отнявший у нее ее девочку, ее красавицу, единственную родственницу — воспитанную ею внучку, был отпущен из полицейского участка за неимением улик. Теперь она будет стариться в одиночестве, и до самой смерти будет жить с этим горем. В отчаянии она хотела лишить себя жизни, но жажда справедливого возмездия возобладала, и она решила жить, чтобы отомстить мерзавцу.

До пенсии Джессика работала школьным учителем. Среди ее учеников нашлись сотрудники полиции. Один из них, после длительных уговоров и потока горьких слез несчастной Джессики, согласился узнать для нее адрес места работы подозреваемого — Даниила Голденблюма.

Она съездила посмотреть престижный фотосалон Голденблюма, который располагался в районе Сохо, центре изобразительного искусства Нью — Йорка, где находится огромное количество галерей и художественных мастерских. Преступник, явно процветал и не знал горя в жизни.

Она мысленно просмотрела несколько вариантов мести. Но обладая здравым рассудком, пришла к выводу, что ее профессиональный и жизненный опыт, а также 72-ти летний возраст, не соответствуют тем требованиям, которые необходимы для выполнения поставленной задачи. А если она ошибется, и эта сволочь опять уйдет от наказания, ее девочка останется не отомщенной?

И тут она вспомнила о ведьме. Джессика не сохранила визитку Саманты, но хорошо запомнила адрес ее магического салона «Лунное озеро», который находился в окрестностях Williamsburg (Вильямсбург) в Бруклине на Grand Street (Гранд стрит), потому что жила в этом районе с детства.

Встретившись с Самантой, Джессика подробно рассказала ей о себе и о своей внучке. А также — о высказывании по телевизору детектива Браун, которая предположила, что маньяк выбирает женщин с «цветочными» именами. Убитая горем бабушка Дэборы, сообщила ведьме, что ее бывший ученик — полицейский рассказал ей о том, что убийцу Голденблюма выпустили под залог. А потом и совсем приостановили следствие за неимением улик.

Вспоминая детство Дэборы, Джессика пару раз даже улыбнулась сквозь слезы. У Саманты тоже была маленькая дочь, ей недавно исполнилось пять лет, и они жили втроем с матерью Саманты. И, несомненно, рассказ Джессики болью отдавался в материнском сердце.

Беседа длилась несколько часов. Ведьма внимательно слушала посетительницу, изредка прерывая ее повествование вопросами. Обстановка стала больше походить на домашнюю. Бывший врач проснулся в Саманте: она досконально изучала «пациентку», и все больше ей сочувствовала. Они негромко говорили, пили кофе с Rainbow Bagels — знаменитыми бруклинскими бубликами, раскрашенными розовыми, желтыми, синими, зелеными полосами снаружи и на изломе. За это время обе женщины прониклись друг к другу необъяснимой симпатией, которая возникает обычно между близкими людьми, думающими и дышащими в унисон. Свой горестный рассказ Джессика закончила так:

— Я ищу человека, который отомстит за мою внучку, я слишком стара для того, чтобы сделать это самой. И я бы хотела, чтобы этим человеком были вы. У меня есть сбережения, которые я хранила для Дэборы, теперь они мне не нужны. — Из ее глаз ручьем полились слезы. Она взяла себя в руки и продолжила:

— Если средств будет недостаточно, я продам свой дом. Одна моя бывшая ученица пообещала устроить меня в дом престарелых при религиозной организации. Только я не знаю, как именно должна выглядеть месть.

Саманта очень долго молчала, раскладывая карты Таро. После этого встала и открыла какую — то невидимую форточку, из которой потянуло сквозняком. Выдвинув внутренний ящик стола, достала нечто, похожее на изящную медную аромалампу с замысловатой резьбой по металлу. Взяла таблетку древесного угля и, положив его на дно лампы, подожгла его спичками.

Пока уголь не остыл и не покрылся налетом пепла, Саманта достала из красивой шкатулки горсть мелких черных камешков. Потрясла их в закрытых ладонях, и выбросила на голубую бархатную скатерть. Повторила это еще двадцать раз, пересчитывая камни и записывая на бумагу результат.

Потом положила кусочки ладана на слегка потухший уголь в аромалампе. Бальзамический дымок воскурился на краю стола, извиваясь под воздействием сквозняка наклонно, и разнося тонкий аромат по всему помещению. Ведьма стала пристально всматриваться в огромный хрустальный шар, замерев в одной позе.

Джессика, надышавшись ладаном, немного успокоилась и молча следила за Самантой, которая неожиданно встала. Ведьма отдернула тяжелый темно — синий полог на стене, и Джессика увидела в проеме окна ночное небо и полную луну. От удивления она даже тихонько ахнула: ведь пришла сюда в два часа дня, а теперь ночь. Может быть это колдовское наваждение, и она зря доверилась колдунье?

Саманта правильно поняла ее удивление и успокоила:

— Вы рассказали мне всю свою жизнь и жизнь Дэборы с детства, на это ушло много часов. Я сама отвезу вас домой, чтобы с вами, не дай Бог, ничего не случилось.

Джессика неуверенно спросила:

— Сколько времени вам понадобится, чтобы дать мне ответ?

Жрица Луны встала, накинула на себя длинную белую и поблескивающую накидку без рукавов, и завязала ее на шее. Потом достала из шкафа хрустальный бокал с резным узором и налила в него чистую воду из хрустального графина. Саманта распахнула окно, впустив холодный ночной воздух, и торжественно посмотрев на тяжелую полную Луну, подставила свой бокал под ее лучи. Вынула откуда — то свой магический жезл в виде кинжала, инкрустированного хрусталем. Жрица поймала лезвием лунный луч и направила его в бокал. Затем залпом выпила «лунную воду», и охваченная оккультным экстазом, раскатисто, громко рассмеялась. Она повернула лицо к Джессике и, сразу посерьезнев, мрачно ответила:

— Сегодня полнолуние. Я получила достаточно силы для того, чтобы отомстить за твою внучку, Джессика. Мне даны знаки, которым я должна следовать, а именно: я выбрана орудием возмездия. Денег белая колдунья с тебя не возьмет: тот, кто отнимает жизнь у других, должен быть принесен в жертву справедливости. Ни один смертный не имеет права посягать безнаказанно на то живое, что процветает под Луной; иначе сам он очень скоро станет «смертным». Исключение составляют особые случаи, как мой сейчас, когда необходимо уничтожить то, что несет смерть живому.

Приговор будет приведен в исполнение в конце следующей недели. Приходи ко мне в воскресенье, и мы вместе послушаем новости, в которых будут говорить о смерти фотографа.

И вот сейчас, придя в назначенное время, Джессика ждала новостей по телевизору. Увидев заставку Live, она нетерпеливо наклонилась в сторону Саманты. Колдунья уловила ее движение, и прибавила звук. В перечисленном списке новостей прозвучало долгожданное:

— Тело известного 34 — летнего нью — йоркского фотографа, Даниила Голденблюма, обнаружено сегодня в его собственной квартире. Предположительная причина смерти — внезапная остановка сердца. Дверь в квартиру была не заперта и приоткрылась, что привлекло внимание соседей, которые и увидели молодого человека неподвижно сидящим на софе. Прибывшие медики констатировали смерть.

Саманта выключила звук и посмотрела на Джессику, по щекам которой текли слезы. Джессика встала, и, подойдя к колдунье, крепко обняла ее; потом достала фотографию Дэборы и прижала ее к своей груди.

— Ты отомщена, моя маленькая девочка, спи спокойно, — и снова заплакала, но уже с облегчением.

* * *

В это же самое время Веред, находясь в загородном доме, тоже включила телевизор, устав от написания статьи в своем интернет — блоге. Ей захотелось увидеть и услышать людей, почувствовать пульс жизни. Настроение было приподнятым.

Услышав сообщение о смерти Даниила, Веред онемела и впала в состояние шока. Пришедшая из другой комнаты мать, испуганно начала несильно трясти ее за плечи. Веред не отвечала и смотрела перед собой застывшим взглядом. Мать вызвала скорую. Веред увезли в больницу. Там она отказывалась от еды и не говорила ни слова. Ее жизнь насильно поддерживали капельницей. Через два месяца Веред тихо умерла перед рассветом, взглянув в окно на полыхавшую огнем звезду. Равнодушный к судьбам людей ее любимый ослепительный Сириус был единственным, кто видел ее последние минуты жизни через больничное стекло.

Через три дня после смерти Даниила Голденблюма Пирхи, вся в черном, стояла у его гроба в крематории. Она положила его страшный дневник с описаниями убийств ему в ноги. Густая вуаль закрывала ее лицо. Служащий не слышал всхлипов и не знал, плачет ли она. Время прощания слишком затянулось. Он довольно громко обратился к ней, думая, что она забыла, где находится:

— Мадам, пора прощаться.

— Я простилась, — сказала убитая горем Пирхи.

Служащий нажал на кнопку, и гроб медленно поехал в сторону полыхающего огня. Пирхи громко вскрикнула и упала без чувств.

На следующий день она прервала новую беременность, опасаясь нездоровой наследственности у своего ребенка. Она продала всю недвижимость и присоединила деньги от ее продажи к наличным. Всю унаследованную сумму, до копейки, Пирхи отдала обществу поддержки родственников жертв преступности.

Эпилог

Пирхи очень печалилась о смерти Даниила. Она не знала, что через год она выйдет замуж за шеф-повара одного из нью-йоркских заведений, а сама пойдет учиться на повара и станет помощником мужа в собственном ресторане. Ей было всего 24 года. Спустя годы счастливой жизни во втором замужестве, она изредка будет вспоминать страшную ночь с грозой, когда она читала дневник Даниила. Ей, взрослой женщине, будет не понятно, как она могла жить рядом с убийцей, каждый день подвергая себя опасности и не препятствуя маньяку убивать других людей. Тогда Пирхи начинала плакать. Она никогда не рассказывала второму мужу о своей странной ненормальной любви к убийце.

На следующий день после смерти Даниила его служащая, приемщица заказов — Элейн, открыла при помощи канцелярского ножа ящики рабочего стола босса. Она искала договоры на заказы, которые начальник заключил перед смертью: заказчик прибыл в срок и ждал в приемной. В нижнем ящике Элейн нашла огромную пачку фотографий, на которых были изображены спящие женщины, усыпанные цветами. Она просмотрела несколько штук. Элейн узнала на одном снимке принцессу Азалию, которую иногда показывали в новостях до ее смерти. Также она припомнила наряд принцессы, в котором она была в день своей смерти: она смотрела подробности в интернете. Ей запомнилось красивое платье, особенно ее поразила подробность о ширине подола — 4 метра в диаметре. И, конечно, запомнились большие бриллианты в ушах. Элейн позвонила с мобильного в полицию и сообщила о своей находке. На вызов прибыл офицер Барток.

Детектив Фрэнк Барток и Долорес поженились. Свадьба проходила в кафе бабушки Фрэнка. Приглашенные на торжество родственники и коллеги с работы по достоинству оценили кулинарные способности миссис Барток. Была приглашена танцевальная группа, исполнявшая венгерские народные танцы в ярких красивых костюмах. После женитьбы, в холодные зимние дни, Фрэнк ходил на работу в теплом свитере, который ему заботливо связала жена. Он с сочувствием посматривал на офисных служащих, едва одетых, съежившихся от мороза в легких пальто, под которыми не было толстого свитера из овечьей шерсти. Еще его сердце грела приятная новость: они с женой были в больнице и им сообщили, что через несколько месяцев в их семье появится маленький Барток.

Все хорошие книги заканчиваются так: впереди у Фрэнка и Долорес была целая жизнь. Действительно, впереди была жизнь, полная событий, радостных и не очень. Но самое главное, что они проживут эти события вместе, поддерживая друг друга «в горе и в радости, в богатстве и в бедности…»

Примечания

1

Добро пожаловать на Аляску. Последнюю страну за пределами США до сих пор дружественную к американцам (англ.)

(обратно)

2

Tamesine — «Обуздай грех»  (прим. авторов)

(обратно)

3

«имей систему»  (свободный перевод)

(обратно)

4

Я хочу слышать ваши голоса, Я хочу нарушать вашу тишину, Я хочу, чтобы вы меня хорошо видели,           Я хочу, чтобы вы меня понимали (нем. яз.) (обратно)

Оглавление

От авторов

Посвящение

Вместо предисловия

ГЛАВА 1. Португальская принцесса Азалия. Нью-Йорк Сити. 2016 год

ГЛАВА 2. Первая любовь

ГЛАВА 3. Тайна Даниила Голденблюма

Глава 4. Цена жизни — $24 000 и 4 унции золота

ГЛАВА 5. «Анютины глазки»

ГЛАВА 6. Детектив Мэйбл Браун

ГЛАВА 7. Певица Роуз Стюарт

Глава 8. Доктор по имени Тамизин

ГЛАВА 9. Виртуальное знакомство

Глава 10. Вайолет

Глава 11.Мистический лес Хойя — Бачу

Глава 12.Воспоминания Веред о жизни в плену у Лесного Духа

Глава 13.Шантажист

ГЛАВА 14.Причина смерти матери Даниила

ГЛАВА 15.Китайская Хризантема

Глава 16.Жрица Луны Саманта

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg