«Не выходи из дома»

Не выходи из дома (fb2) - Не выходи из дома (пер. Наталья Николаевна Власова) 1502K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Сьюзен Льюис

Сьюзен Льюис Не выходи из дома

© Власова Н., перевод на русский язык, 2016

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2016

* * *

Ничего не происходило.

Полное затишье, покой, ни тебе шороха, ни ветерка.

Единственными звуками, приглушенно доносившимися через закрытые окна, были крики белобрюхих чаек, паривших в безучастном небе.

Дженна Мур, миниатюрная брюнетка с изумрудными глазами, сидела за захламленным столом и пристально смотрела в окно столовой на мрачный зимний сад. По ее виду никто бы не догадался, что это мать четверых детей, причем старшей дочери пятнадцать. Благодаря гладкой коже с игривыми веснушками и девичьей фигурке Дженна выглядела скорее на тридцать, чем на свои сорок.

Это был воскресный день. Предполагалось, что Дженна извлечет максимальную пользу из нескольких редких часов в одиночестве. Младшие дети, восьмилетний Джош и пятилетние двойняшки Флора и Уиллс, пошли в гости к друзьям по соседству, а Пейдж, которой исполнилось пятнадцать, находилась с отчимом где-то на раскинувшемся в стороны туманном полуострове, хотя Дженна в данную минуту и не знала толком, где конкретно. Просто на душе всегда становилось тепло от мысли, как близки Пейдж и Джек. Джек был единственным отцом, которого Пейдж знала с тех пор, как родной отец бросил ее. Пейдж тогда был всего годик. Больше они от него не получали весточек, хотя Дженна искренне расстроилась, узнав, что в тридцать лет он погиб при восхождении на вершину. Пейдж тогда было семь, а Дженна уже вышла за Джека, который сопровождал их на похороны и долгое время просидел рядом с Пейдж, объясняя, что потеря ее родного отца не изменит в их жизни ровным счетом ничего.

– То есть на самом деле ты мой настоящий папа? – не унималась Пейдж.

– Конечно. Я всегда буду рядом, и никто не сможет гордиться тобой сильнее, чем я.

– Но почему тот второй папа не жил с нами?

– Он жил с вами, но недолго, когда ты была совсем крошкой, но не был готов стать папой. Ему хотелось заниматься другими вещами.

– А тебе не хочется?

Джек покачал головой:

– Мне хочется только одного – быть твоим папой, а еще маминым мужем, ну, может, еще папой для братика или сестренки. Тебе бы хотелось братика или сестренку?

Пейдж с жаром закивала, отчего у Дженны сжалось от тоски сердце. После двух выкидышей она начала волноваться, что вообще не родит Джеку ребенка.

Зажмурившись от неожиданного потока солнечных лучей, окутавшего сад ярким золотистым светом, Дженна представила, как сейчас могут выглядеть лица Джека и Пейдж, занимающихся своим делом: сосредоточенные, смеющиеся, пытливые и взволнованные. Уже четвертое воскресенье подряд они уезжали, чтобы запечатлеть этот особенный уголок на пленке, и пока что у них не возникало никаких разногласий, насколько было известно Дженне.

На самом деле у них уже скопилось несколько впечатляющих кадров серферов, катающихся на волнах в бухте Россили[1]: изменчивый танец песчаного тростника, когда ветер метет по дюнам, восхитительные крупные планы старых и молодых людей, которые с душой поют в часовне, дикие пони, гуляющие по обширным торфяникам, золотистые ржанки, песчанки и маленькие кулики-песочники что-то клюют и порхают над заболоченной местностью, берега, усеянные морскими звездами, раковинами и перьями… Отснято так много материала, что Дженна всего и не могла уже упомнить. Сегодняшняя поездка целиком посвящена местному фольклору: викинги, легенда об Артуре, пираты-контрабандисты, драконы и юные принцессы, ожидающие в замках своих принцев. Если туман окутает мыс Голова Червя[2], то Дженна знала, что Пейдж тихонько прочтет строки из сонета Герберта Нью, чтобы дополнить западающую в память сцену: «Терпеливо, крылья сложив и голову подняв, бдит, на море глядя, презревши надвигающийся шторм…»

Проект был домашним заданием Пейдж в рамках курса ИКТ – информационно-коммуникационных технологий: с помощью мобильных телефонов снять любительское видео региона, включив все, что, по-вашему, заслуживает внимания.

Джек был большим любителем проектов, иногда брался за работу так рьяно, будто это были его проекты, пока Пейдж или любой другой из детей, которому он взялся помогать, терпеливо, а иногда и запальчиво не напоминали, что за проект отвечает не он, а они.

Дженна не могла удержаться от улыбки при виде того, как Джек пытался скрыть свою обиду или расстройство, когда его оттесняли дети, но потом быстро маскировал эти чувства гордостью, что дети такие одаренные, решительные или просто хотят учиться на собственных ошибках.

– Пап, ради всего святого, мне уже пятнадцать, – услышала Дженна, как ворчит Пейдж, когда они вернулись в прошлое воскресенье. – А ты обращаешься со мной, как с маленьким ребенком.

– Но ты же сама попросила помочь, – запротестовал Джек.

– Помочь, а не делать все самому. Мне нужен кто-то, кто будет делать то, что попросят, и, может быть, вносить свои предложения, если они к месту. А не кто-то, кто считает, что все знает.

– Но я и правда знаю.

Пейдж не смогла сдержать улыбку.

– Но ведь учусь я, – напомнила она Джеку. – Я должна научиться, а это порой значит ошибиться, а потом найти собственное решение.

Подобный ответ непременно заставлял Джека перевести взгляд на Дженну: надо же, какая ясность и мудрость в столь юном возрасте.

Пейдж всегда нравилось добиваться всего самой: будь то головоломка, которую она складывала малышкой, новые слова в сборнике рассказов, когда она научилась читать, или куда более сложные задачи в химической лаборатории или на уроках математики в школе. Были только два предмета, с которыми она не особо хорошо справлялась. Но стремление дочери уловить то, что от нее ускользало, заставляло Дженну временами волноваться, не перетруждается ли она.

Однако Пейдж казалась уравновешенной и благоденствовала, несмотря на судьбоносное решение, которое Дженна и Джек приняли чуть более года назад. Тогда их больше всего беспокоило, как на их дочери-подростке скажется то, что ее выдернут из привычного мира, где она знает всех и вся, чтобы начать новую жизнь в краю, куда она каждое лето приезжала лишь на пару недель.

Ну, это не другая страна, а всего лишь Уэльс, где все, по крайней мере здесь, на полуострове Гауэр, говорят по-английски, а все предостережения, какими холодными и неприветливыми могут быть валлийцы в общении с чужаками, оказались полной ерундой. Их соседи вряд ли могли быть дружелюбнее, по крайней мере к ним, а то, как местные временами ворковали друг с другом, порой наталкивало Дженну на мысль, что она оказалась в деревеньке Лларегуб, где разворачивались события радиопьесы «Под сенью молочного леса»[3].

Это была ее любимая книга, а с недавнего времени и любимая книга Пейдж, когда произведение внесли с список обязательных при подготовке к выпускным экзаменам[4] в школе. В этом году отмечали столетие со дня рождения Дилана Томаса, и весь регион так или иначе вспоминал о жизни и творчестве поэта, и преподавательница английского языка и литературы выбрала Пейдж на роль Первого голоса[5] в школьной постановке на сцене центра Дилана Томаса в Суонси. Подобной чести никогда раньше не удостаивали девочку, но мисс Кендрик считала, что Пейдж так тонко чувствует и так явно наслаждается пьесой, что выбор очевиден, и она отдала ей вдобавок и реплики Второго голоса. После распределения ролей Дженна и Пейдж провели долгие часы, слушая знаменитое исполнение Ричарда Бертона[6], впитывая строку за строкой, нюанс за нюансом, добираясь до сути, почему он говорил, шептал или рычал именно так, о чем он мог думать, наблюдая странности персонажей пьесы.

Сказать, что Пейдж была взволнована, значит, не сказать ничего. Она обожала драму, ей нравилось играть, а эта роль была самым большим вызовом в жизни, ведь играть предстояло не просто в Уэльсе, а в родном городе Дилана Томаса.

Им всей семьей, без сомнения, нравилось жить здесь. Хоть они и не были валлийцами, если не считать отца Дженны, ощущение складывалось такое, словно они обрели дом. Однако они не намеревались переезжать сюда после того, как Джек лишился должности менеджера по продажам в одном из ведущих издательств. Изначальный план состоял в том, чтобы он нашел другую работу в той же отрасли, но, увы, не сложилось. Отрасль сильно пострадала. Десятки, если не сотни, работников по всей стране потеряли работу, и конкуренция за редкие вакансии была ожесточенной. Долгие месяцы он не слышал ничего, кроме извинений и отказов, в итоге Джек с его печально известной ранимостью впал в страшную депрессию. Он прекратил ходить на собеседования, ему стало трудно общаться с детьми, он даже начал пренебрегать легкой и страстной близостью между ним и Дженной. Несмотря на то что он вообще был склонен на все реагировать слишком остро, Дженну нервировало, когда она видела, с каким трудом муж принимает необходимость начать все заново. Когда все шло, как он того хотел, Джек был полон кипучей энергии, мог прыгнуть выше головы, с готовностью принимал любой вызов, не сомневаясь в собственной победе. А в тот момент Дженне показалось, что Джек словно бы ускользает, иссякает его воодушевление и надежда, и это ее напугало. Джек, которого она знала и любила, пока что был рядом, в этом она не сомневалась, вот только достучаться до него, поддержать и заставить снова поверить в себя оказалось почти невыполнимой задачей.

А затем в один прекрасный день, безо всякого предупреждения, он внезапно объявил, что они переезжают в Уэльс.

Дженна помнила свое изумление.

– Нам нужно начать все с чистого листа, – настаивал Джек, – что-то делать самим. Мы же не хотим быть на побегушках у всяких придурков, будем сами себе хозяевами, будем отчитываться только друг перед другом, а когда начнем расширяться, а это обязательно произойдет, то сами станем нанимать и увольнять работников.

От Дженны не ускользнуло, что ее успешная сестра-карьеристка и брат переглянулись, услышав это неожиданное заявление. Она их не винила, поскольку и сама была настроена скептически, но преданность Джеку вкупе со всепоглощающим облегчением от того, что он, казалось, полон решимости начать все заново, заставили произнести:

– Мне кажется, это очень интересная идея, а каким бизнесом ты хочешь заняться?

– Издательским, разумеется, – ответил он, словно ничего другого и быть не могло. – Учитывая мой трудовой стаж и твой опыт писателя и уважаемого редактора-фрилансера, это все, что мы умеем, так что нужно извлечь из этого выгоду. Теперь, при наличии Интернета, это просто как никогда. Мы можем базироваться в любом месте, забабахать такой грандиозный сайт, как нам нравится, и продавать то, что мы выберем. Нет, погоди-ка. – Он остановил Ханну, которая собиралась перебить его. – Я много размышлял над этим и решил, что Уэльс – определенно подходящее место. Край, полный поэтов, драматургов, романистов, и почти никто из них не получает заслуженного признания.

– А для их произведений найдется рынок сбыта? – с сомнением спросил зять.

– Разумеется, если мы представим их в нужном свете. Мы не станем уподобляться всяким халтурщикам, базирующимся в Интернете, которые заставляют вас платить, чтобы опубликоваться, а потом ничего не делают, чтобы продвинуть произведение. Мы будем работать совсем иначе и только с высококачественным продуктом – вот здесь твой выход, Джен. Ты будешь отвечать за рассмотрение рукописей и отбор самых лучших, а я возьму на себя веб-сайт и бизнес-план. Запуск проекта не должен быть дорогим, всего лишь стоимость разработки сайта и реклама, грамотно размещенная в паре мест… Местные СМИ априори заинтересованы, есть все шансы, что даже не придется обращаться за деньгами в банк, все равно нам, скорее всего, не дадут кредит, учитывая, как плохи сейчас дела в банках. Мы все уладим сами, если продадим этот дом. О’кей, я знаю, что это звучит радикально, но сейчас рынок недвижимости в Лондоне просто обезумел, и мы получили бы как минимум в три раза больше, чем заплатили за него. Это чистое безумие – давать дому простаивать просто так, когда он мог бы поработать на нас.

– А как же Пейдж? – спросила Ханна, обеспокоенно глядя на племянницу.

– Я не возражаю, – заверила тетю Пейдж, которую идея увлекла так же, как и отца. – Это будет настоящее приключение.

Джек поцеловал старшую дочь в лоб.

– Ты ж моя девочка, – рассмеялся он. – Никогда не боится рисковать, с младшими тоже все будет нормально, они быстро освоятся.

– А ты, Дженна? – не унималась Ханна.

Решив, что сейчас не время спорить, Дженна просто ответила:

– Наверное, мне потребуется какое-то время, чтобы во всем разобраться, но в принципе… – Она пожала плечами. – Почему бы и нет?

Вот тогда-то все и закрутилось. В мгновение ока дом выставили на продажу, новая управленческая команда – порекомендованная Ханной – дала оценку проекту и помогла получить финансирование от Совета по делам искусств Уэльса, в местных газетах появились рекламные объявления, извещающие о создании нового интернет-издательства «Кельткультура».

Прошло чуть меньше года, и они обустроились на южной оконечности полуострова Гауэр в отдельно стоящем доме, построенном десять лет назад, который, по задумке архитекторов, напоминал переделанный сарай и был как минимум в два раза больше крайнего в ленточной застройке дома Викторианской эпохи, которым они владели в Лондоне. Вместо улицы, полной садиков размером с почтовую марку и плотно припаркованных автомобилей, они оказались в верхней части причудливо растянувшейся деревеньки с видом на поросший травой торфяник, который тянулся до самого Порт-Эйнона, где море поблескивало и сливалось с изменчивым горизонтом.

Идиллическая картина, настоящий рай на земле, как описывал Джек.

– Ты имел в виду, «у черта на куличках», – иногда ворчала Пейдж, но, если Джек или Дженна делали ей замечание, она тут же заверяла родителей, что всего лишь пошутила.

– Тут реально круто, – утверждала она. – По-другому и порой немного странновато, но зато здесь можно заниматься серфингом и еще много чем, чего не поделаешь в Лондоне, и у меня целая куча новых друзей.

Эта правда. Новое окружение приняло Пейдж куда лучше, чем они надеялись, и девочке явно нравилось в новой школе. Новая лучшая подруга, Шарлотта Гриффитс, жила всего лишь в миле от них, а другая лучшая подруга Хэйли – в Рейнолдстоне, тоже неподалеку. Были и многие другие – Люси, Кортни, Каллум, Райан, Оуэн. Дженна уже сбилась со счета, но значение имело лишь то, с какой готовностью ребята приняли Пейдж и какой счастливой выглядела дочка. Пейдж даже начала говорить с легким валлийским акцентом, который нравился Дженне. Он был таким музыкальным и дружелюбным, с игривыми переливами, которые трепетали, словно крошечные крылышки, щекоча ее сердце.

Ее отец, родом из Уэльса, так и не избавился от этого акцента даже после четырех десятилетий, проведенных в Англии.

Как сильно она скучала по папе и не могла представить себе, что когда-нибудь перестанет скучать. Если она сосредотачивалась, то ей удавалось услышать, как отец поет, рассказывает истории и нашептывает слова утешения, когда она в них нуждалась. Она видела его работающим в саду, посапывающим в любимом кресле, радующимся внукам, которые дедушку просто обожали. Одним из самых любимых и самых трогательных воспоминаний было то, как светилось лицо отца от удивления и радости, когда она без предупреждения заскакивала навестить его.

– Ого! – восклицал он и протягивал руки, чтобы заключить ее в самые теплые, самые чудесные объятия в мире.

Прошло почти три года с тех пор, как он умер от сердечного приступа. Он ничем не болел, не было никаких признаков, что он сдает, или просто упоминаний о недомогании, просто однажды упал в своем кабинете и больше не вернулся домой. Это напоминало трюк злого волшебника: только что папа был здесь, а в следующую минуту он умер, и Дженна понимала, что они с Ханной и матерью еще долго не смогут смириться с потерей.

Вспоминая сейчас о папе, как она часто делала в спокойные минуты, Дженна надеялась, что, где бы он сейчас ни был, он знает, что дочь поселилась в Уэльсе. Она так и видела, как его блестящие глаза вспыхивают от радости, что она вернулась к корням. Он бы так обрадовался, особенно после того, как мама переехала в коттедж в самом сердце деревеньки. Зная его, он всецело одобрил бы планы Джека по поводу нового бизнеса и даже, наверное, помог бы по мере сил.

Оживившись, когда соседская кошка спрыгнула на лужайку, прошлась по детскому батуту и двухэтажному игрушечному домику прежде, чем скрыться за забором, Дженна посмотрела на пустой экран ноутбука и с тревогой вздохнула.

– Проведи это время наедине с собой, – велел Джек, отвозя младших детей к друзьям перед тем, как они с Пейдж отправились на съемки. – Нас не будет несколько часов, так что посиди-подумай, может, что-то придумается. Я уверен, что-нибудь произойдет.

Он ошибся. Ничего не происходило.

Уже много дней ничего не происходило, и Дженна злилась на себя за надежду, что сегодня все может пойти иначе, ведь она отлично знала, что вдохновение нельзя просто взять и включить, а потом выключить, как кран.

Она испытывала – хотя правильнее будет сказать «претерпевала» – затяжной творческий кризис, хотя сознательно не называла так свое состояние. Она предпочитала говорить себе, что история просто еще не готова к тому, чтобы ее рассказали, а герои решают, в каком направлении двигаться. Ей бы помогло, если бы она знала, о чем будет эта история или, что еще важнее, о ком она будет, но, увы. Такое ощущение, будто бы воображение покинуло ее, хотя нет, никаких «будто бы», ее и правда покинуло воображение. Оно скрылось после ужасных отзывов на предыдущую книгу, прихватив с собой изрядную долю уверенности.

Однако винить критиков за то, что книга, пусть и вышедшая из-под ее пера, не так хороша, как ее первый бестселлер, глупо – вряд ли это поможет ей справиться с кризисом. Как и то, что агент недавно напомнил о необходимости возвращения аванса, если в скором времени она не пришлет хоть что-то.

Итак, ей пришлось столкнуться с «веселенькой» перспективой в ближайшие пару месяцев возместить что-то порядка двадцати тысяч фунтов, если она не сочинит хотя бы синопсис. Поскольку сумма эта неподъемная, а единственные слова, которые она пока что смогла из себя выдавить, были «глава первая», ситуация представлялась отнюдь не радостной.

По правде сказать, все не было бы столь безнадежным, если бы они не потратили в прямом смысле слова все до копейки, чтобы устроиться на новом месте. Выходное пособие Джека, ее аванс, небольшое наследство от отца и почти все деньги, вырученные от продажи лондонского дома, пошли на создание новой жизни. Дженна не отрицала, что они позволили себе транжирить деньги, сразу выплатив всю сумму за дом и купив по машине каждый – вычурные двухместные автомобили для нее и Джека, а еще дюжий минивэн для перевозки детей и собак. Кроме того, дети получали все, что они хотели: компьютеры, айпады, айфоны, игровые приставки, телевизоры с выходом в Интернет, скутеры, велики, домики на деревьях. У них в гостиной даже стоял музыкальный автомат, а еще автомат для игры в пинбол и гигантская лошадка-качалка, которую Джек выиграл в лотерею. Дженна не знала точно, насколько они сейчас на мели, но подозревала, что денег осталось меньше, чем Джек готов признать.

– Проект должен запуститься через месяц, – напомнил ей Джек не далее как этим утром, – и тогда потечет наличка, тогда мы снова перестанем нуждаться в деньгах. Более того, мы сможем отправить чек твоему издателю, чтобы ты была свободна писать и сдавать книгу, когда захочешь. Скорее всего, окажется, что тебе именно это и нужно, чтобы ощутить прилив вдохновения. Никаких больше сроков, никаких неприятных звонков, только ты, твои герои и столько времени, сколько ты захочешь, для всех полетов фантазии, о каких ты только помышляешь.

Время – категория, по сути, неизвестная занятым матерям, особенно матерям с тремя детьми младше восьми, у каждого из которых свой характер, свои потребности и свое расписание, и дочерью-подростком, которая недавно начала демонстрировать признаки взросления, Дженна должна была быть готова к этому, но не была.

Когда телефон пикнул, извещая, что пришло сообщение, Дженна улыбнулась, увидев фото, которое прислал Джек: Пейдж на берегу вместе с ее нынешним поклонником, Оуэном Мастерсом. «Мне стоит ревновать?» – спрашивал Джек.

Дженна отправила ответ: «Не думаю. Расскажу подробнее, когда вернетесь. Как вы?»

«Отснятого материала хватит на полноценный художественный фильм. Едем к Артурову камню[7]. Ты как?»

Дженну подмывало написать, что она в ударе, но, если бы она даже так написала, то стоит Джеку приехать и посмотреть ей в глаза, как он тут же поймет, что это ложь. «Размышляю, не помогут ли мне от творческого запора стручки сенны»[8], – напечатала Дженна и улыбнулась, представив, как Джек смеется.

Через несколько минут раздался звонок стационарного телефона, и Дженна, обрадовавшись, что появился повод отойти от компьютера, поспешила на кухню ответить.

– Привет, это я, – объявила сестра. – Повиси минутку. Прости, я сейчас.

В ожидании прижав трубку к уху, Дженна потянулась за чайником, чтобы набрать воды. Она обожала эту кухню. Какая роскошь – иметь такое просторное помещение, чтобы готовить, общаться и наблюдать за детьми. Дом был просто идеален, она не смогла бы влюбиться в него сильнее, даже если бы проектировала сама, с окнами от пола до потолка по всей дальней стене, откуда открывался вид на сад и дальше, с балками, которые тянулись под потолком в большинстве комнат, и полами из отполированного песчаника.

Столовая напоминала скорее оранжерею, примыкавшую к кухне, с застекленными дверями, ведущими в сад, а гостиная была гостиной ее мечты – с открытым камином в дальнем углу, мягкими диванами, потрепанными коврами и вечным беспорядком. Кавардак никогда не беспокоил Дженну, напротив, она им наслаждалась, она понимала, что это реакция на все годы совместной жизни с матерью с ее маниакальной любовью к порядку. Тропинки из игрушек, тапок, книжек, карандашей и всякой всячины тянулись из гостиной в комнату для игр, а иногда и дальше, вверх по лестнице, в спальни, где царил уже хаос другого толка. Хозяйская спальня располагалась слева на площадке, и ее двери почти никогда не закрывались, рядом с их комнатой находилась комната Джоша, которая превратилась в место проведения вечеринок с ночевкой, как только болезненно робкий Джош набрался смелости, чтобы пригласить больше одного друга за раз, а двери маленькой спальни Пейдж почти всегда были закрыты для посторонних. Детская двойняшек соседствовала с комнатой Пейдж: розовая половина – для Флоры и синяя – для Уиллса. С лестничной площадки, которая тянулась вдоль высоких окон, можно было посмотреть вниз, в гостиную, или же, если находилось время, стоять и наслаждаться завораживающим видом, но такая возможность выпадала редко.

Даже в пасмурные дни дом был полон света, а в ясные дни через канал было видно даже Эксмур. Сегодня никаких очертаний Эксмура, он пропал из виду задолго до Рождества.

– Ты еще здесь? – спросила запыхавшаяся Ханна. – Прости. Кошка залезла на подоконник. Я побоялась, что она сиганет оттуда. Как ты?

– Отлично, а ты?

– Измотана, как обычно. Завтра срок по одному из проектов. Как у вас там погодка? В Лондоне прескверная.

– Только что снова начался дождь.

Ханна вздохнула:

– Там дождь идет месяцами. Мне жаль несчастных людей, которые попали в наводнение, наверное, это был для них нескончаемый кошмар.

– Парочка домов на пляже лишилась своих садов, – рассказала сестре Дженна. – Джек считает, что и фундаментов тоже, но пока что никто не проходил с проверкой.

– Ужас! Это были летние домики?

– Думаю, да. Огромные куски волнореза отлетели, поэтому у домиков не было ни единого шанса, ты бы видела мусор, который выбросило на берег. Пляж напоминал тогда мусорную кучу. Но, я уверена, ты позвонила не для того, чтобы обсуждать наводнение.

– Ты права. Я только что говорила с мамой. Ты ее сегодня видела?

– Нет, но Джек заскакивал сегодня утром на обратном пути из магазина. С ней все было в порядке. А почему ты спрашиваешь?

– Она только что сказала, что собирается зарабатывать стиркой и глажкой.

Глаза Дженны сверкнули.

– Понятия не имею, откуда взялась эта дурацкая идея, – продолжила Ханна, – но догадываюсь, что она где-то прочитала это или увидела по телевизору.

– Она только что начала «Книжного вора»[9], – сказала Дженна. – Приемная мать, работающая прачкой, вдобавок любительница сквернословить, остается только надеяться, что никто в округе не говорит по-немецки.

– О, не-е-е-ет, – простонала Ханна. – Ты думаешь, она серьезно? Она ведь не собирается стирать чужое белье?

Понимая, насколько это невероятно, Дженна усмехнулась:

– Полагаю, скоро узнаем.

Ханна вздохнула:

– Может, стоит познакомить ее с кем-то?

– Ты же не забыла, что случилось в прошлый раз, когда мы пытались…

– Ты имеешь в виду голодовку?

– …при этом нет ощущения, что с ней что-то не так.

– Она просто сама по себе, – процитировала Ханна их отца, – возможно, немного оторванная от мира. Если вы спросите мое мнение, то с ней все в порядке. Она придерживается своей диеты?

– Очень строго. Все только органическое, без глютена, рафинада или искусственных красителей… Поход с ней в супермаркет занимает целую вечность, и она постоянно заказывает в Интернете то одну пищевую добавку, то другую. Бог знает, насколько все это полезно для здоровья.

– Ей важно, что диету составил папа. Она будет питаться по этой системе, пока не умрет или пока окончательно не съедет с катушек. Ладно… Расскажи мне о себе. Что нового в твоем мире?

Пока они болтали, узнавая новости из жизни друг друга, как часто происходило по воскресеньям, Дженна наблюдала, как усиливается дождь, натягивая плотную серую завесу между торфяником и морем. К счастью, ветер сегодня был отнюдь не таким яростным, как последние несколько недель, иначе Джек и Пейдж никуда не смогли бы поехать. Во время самых сильных штормов приходилось перетаскивать компьютеры и документы компании на случай, если летний домик, в котором расположился офис, унесет особенно сильным порывом. К счастью, домик стоял как вкопанный, хотя пролетавшей мимо веткой разбило окно (окно уже починил один из приятелей Джека из паба), и дважды смывало каменную тропинку, ведущую по траве к дверям (оба раза тропинку заново выкладывал сам Джек).

– Запуск по плану? – не забыла спросить Ханна прежде, чем повесить трубку.

– Конечно же, – заверила Дженна. – Познакомить нас с Мартой Гвинн и ее командой – лучшее, что ты могла сделать для нас. Она потрясающая. Погоди, вот увидишь, какой сайт у них получится, и они полны идей, как продвигать нас на рынке.

– Я рада, что она так хорошо работает. Она из лучших бизнес-консультантов, тебе повезло, что она живет в Суонси.

– И в Лондоне. Мне кажется, она проводит там большую часть времени, а здесь всем управляет менеджер, но, насколько я поняла, все делается только с одобрения Марты.

– Очень похоже на Марту. У нее ведь дом где-то рядом с вами, да?

– На окраине Хортона. Тебе стоит его увидеть. Около месяца назад она приглашала нас к себе на вечеринку… я тебе говорила, да?

– Говорила, местечко просто потрясающее, с теннисными кортами, бассейнами и собственной полоской пляжа. Все говорит об ее успехе, о том, как вам повезло, что она взяла вас под свое крыло.

Дженна улыбнулась:

– Веришь или нет, но я думаю, ей нравится с нами работать. Видимо, мы не такие требовательные, как большинство ее клиентов, не такие самовлюбленные и не выдвигаем нереальных требований. Она пару раз приглашала меня пообедать, чисто по-дружески, но по той или иной причине пока не срасталось.

– Я уверена, срастется. У нее легкий характер, это как глоток свежего воздуха после всех этих руководящих дамочек, которые слишком серьезно к себе относятся. Признаюсь, я, наверное, должна и себя включить в их число. Кстати, а что по поводу литературного содержания вашего нового сайта? Как продвигаются дела?

– На самом деле просто замечательно. Я не перестаю удивляться, сколько здесь настоящих талантов, и о нас определенно уже наслышаны. Теперь ни дня не проходит без новой рукописи, и как минимум половина авторов хочет, чтобы их творение отредактировали.

– Так у тебя работы по горло? А сколько ты берешь за редактуру?

– Зависит от того, нужно ли полностью переделывать содержание и персонажей или просто проверить орфографию и грамматику. Цены разумные, и не нужно вообще ничего платить, если вы просто хотите, чтобы вашу работу внесли в перечень. Очевидно, придется в первую очередь просмотреть именно такие, чтобы убедиться, что там нет ничего непристойного и они читабельны.

– Напомни мне еще раз, как вы планируете зарабатывать деньги?

– Редактированием и рекламой. Джек сотворил чудо, в итоге все, от передвижных мясных лавок «Хауэлл» до амбициозных прокатных компаний и Кинематографического агентства Уэльса, уже приобрели рекламные места. Команда Марты разворачивает кампанию в масштабах страны. Я не совсем в курсе деталей, но думаю, что они планируют презентацию, чтобы запустить проект на полную. Ну, и не будем забывать, что мы берем всего двадцать процентов за размещение рукописей, остальные восемьдесят идут напрямую автору. «Амазон» берет семьдесят процентов, и еще должно повезти, чтобы тебя заметили на их сайте. Авторы у них как пылинки в набитом мешке пылесоса, выражаясь словами нашей мамы. Ой, я только что слышала, как припарковалась машина, наверное, вернулись Джек и Пейдж. Они промокли до нитки, а в каком состоянии собака, я даже думать не хочу. Я тебе перезвоню попозже, расскажешь мне свои новости.

Повесив трубку, Дженна быстро отперла кладовку, взяла стопку полотенец у раковины и собиралась побежать наверх, набрать ванну для Пейдж – Джек всегда принимал душ, – но тут в дверь вошла ее мать.

– Ты не слышала, как я стучу? – в привычной отрывистой манере спросила Кей Робертс. Ее аккуратные седые волосы поблескивали от капелек дождя, а на маленьком, эльфийском личике застыла дилемма, словно мать не могла решить, стоит ей сердиться или нет. В свои почти семьдесят лет она все еще оставалась привлекательной женщиной с лицом, едва тронутым морщинами, и живыми наблюдательными глазами, почти такого же ярко-зеленого цвета, как у дочерей.

– Прости, я была в кладовке, – сказала Дженна, отворачиваясь от лестницы. – Закрой дверь, ты…

– Да-да. Почему она не заперта?

– Я думала, что заперта.

– Здесь это и не требуется. Очень спокойное местечко. Никаких преступлений.

– Разумеется, – согласилась Дженна, которая понимала, что лучше не спорить с матерью в ее видении фактов. – Защелка разболталась, я не хотела, чтобы ее открыло ветром. Кстати, я слышала, что ты планируешь работать прачкой.

Кей прекратила расстегивать лимонно-зеленый дождевик и стрельнула глазами в Дженну.

– Ты говорила с сестрой. Ты знаешь, в чем ее проблема? Она не понимает шуток.

Дженна подняла брови.

– Может, все дело в том, как ты их преподносишь?

Кей внимательно посмотрела на нее.

– Хочешь чашку чая? – спросила Дженна, направляясь обратно на кухню. – Если хочешь, у нас еще остались с пятницы те чудесные шоколадные брауни.

– Уверена, они очень вкусные, – крикнула ей вслед Кей, – но у меня свои, спасибо. А где все?

– Джош и двойняшки – у друзей. Джек и Пейдж поехали снимать фильм. О, вот вроде и они. Не могла бы ты подняться и набрать ванну для Пейдж, только не добавляй туда пену, она любит выбирать по своему вкусу.

– А мне можно войти в ее комнату? Иначе в ванную не попасть.

– В данном случае, уверена, она не станет возражать.

– Ты тоже всегда была скрытной, – заметила Кей, поднимаясь по ступеням. – Однажды даже заставила отца повесить замок на дверь твоей комнаты.

– Я слышу тебя, – крикнула Дженна вслед матери.

– Еще бы.

– Замок предназначался для Ханны, а не для тебя. Она все время таскала мои вещи.

– Вообще-то твои шмотки брала я, – сообщила Кей. – Мы одного размера. Ханна потолще.

Подозревая, что это очередная странная шуточка матери, Дженна открыла дверь в кладовку, а потом быстро выскочила, когда мимо нее к миске с водой проскользнула собака, в которой с трудом можно было узнать Пончика, их бесшабашного золотистого ретривера.

– Привет, мам! – воскликнула Пейдж, которая вломилась в дом вслед за псом. – Погода просто дерьмо! Мы вымокли до нитки! У нас бабушка?

– Наверху, набирает тебе ванну. Тебе надо снять с себя мокрую одежду.

– Знаю-знаю. – Пейдж стащила с головы капюшон, встряхнула влажными густыми темными волосами и принялась тыкать в экран телефона, чтобы прочесть присланное сообщение.

– А где папа? – спросила Дженна, хватая пса раньше, чем тот успел натоптать грязными лапами по всей кухне.

– В машине, разговаривает по телефону, – ответила Пейдж. – Прошу, скажи, что вы не съели все брауни. Я умираю с голоду.

– Несколько осталось. – Дженна постучала по окну, чтобы привлечь внимание Джека, и одними губами произнесла: – Собака!

– Уже иду! – одними губами ответил с водительского сиденья Джек.

– С кем он там разговаривает? – поинтересовалась Дженна.

– Понятия не имею. А что делать с пальто?

– Повесь рядом с батареей, а резиновые сапоги поставь рядом с моими. Если повезет, то папа помоет их, когда закончит с собакой. Пончик, ты не можешь посидеть спокойно, пожалуйста?

Пончик тут же послушался, резко сел, а потом перекатился на спинку, чтобы ему почесали живот.

– Мечтать не вредно, – прокомментировала Дженна, а Пейдж рассмеялась.

– Ты такой милашка, – сказала Пейдж Пончику, а потом закричала, когда он лягнул ее ноги: – Нет! Я же тебя не трогаю! Господи, посмотри, во что ты превратил мои джинсы!

– Ну, их и так надо было стирать, – заметила Дженна. – А теперь дай ему что-нибудь вкусненькое, чтобы он никуда не убежал, пока папа им не займется.

Через пару минут Пейдж в мокрых носках неслышной походкой вошла в кухню, снова уткнувшись в телефон. Длинные спутанные волосы обрамляли личико с тонкими чертами, похожее на личико пикси[10], и закрывали обзор на случай РЗС – родители за спиной.

– А куда делся Оуэн? – спросила Дженна. – Он ведь был с вами?

– Ммм, – протянула Пейдж, не поднимая головы. – Ой, папа забросил его домой. Спасибо, – добавила она, когда Дженна передала ей кекс.

– Хочешь тарелку, Пейдж? – спросила Кей, присоединившаяся к ним.

– Не, мне так нормально, – ответила Пейдж, беспечно роняя крошки себе на грудь и на столешницу.

– Что ты решила по поводу Оуэна? – отважилась Дженна.

Пейдж раздраженно нахмурилась.

– А что по поводу Оуэна? – спросила она таким тоном, будто утреннего разговора между ней и матерью не было.

– Ты сказала, что он заинтересован в…

– Он голубой, мам!

– Ты же сказала…

– Он пока что не признался в своей ориентации, понятно? Я думаю, он даже себе пока что в этом не признался, но я не собираюсь делать вид, что у нас с ним отношения, лишь бы никто не узнал правды.

– Ты слишком молода, чтобы заводить отношения с кем бы то ни было, – проинформировала Кей внучку.

Глаза Пейдж потемнели.

– Бабушка! Ради всего святого, мне уже пятнадцать!

Кей кивнула.

– Да, – согласилась она, словно именно возраст был предметом обсуждения. – Знаешь, твой дедушка обожал Дилана Томаса.

Пейдж посмотрела на свою мать.

– С чего ты вдруг вспомнила о Дилане Томасе? – спросила Дженна у Кей.

– Видела книгу на столе у Пейдж, – ответила Кей.

– Ты была в моей комнате?! – взвилась Пейдж. – Что ты делала…

– Видишь, я же говорила, мне туда нельзя, – заметила Кей, обращаясь к Дженне. – Красный круг с белым кирпичом означает, что входа нет…

– Я же сказала, что бабушка набирает тебе ванну, – обратилась Дженна к дочери. – Теперь поднимайся, пока вода не перелилась через край.

– А можно мне еще один брауни?

– Ты разжиреешь, – предупредила Кей.

– Мам, посмотри на нее! – воскликнула Дженна. – Да у нее едва ли сороковой размер, я не хочу, чтобы ты превращала ее в анорексичку.

– Не обсуждайте меня так, будто меня здесь нет, – пробурчала Пейдж, – и, к вашему сведению, к концу четверти я планирую похудеть на размер.

– Надеюсь, ты не всерьез.

Пейдж ослепительно улыбнулась, взяла еще один кекс, откусила, потом положила обратно на тарелку и потянулась, словно бы собиралась обнять бабушку, хихикнув, когда Кей инстинктивно отпрянула.

– Гадкая внученька пытается поцеловать бабулю, – поддразнила Пейдж.

– Не обижай бабушку, – упрекнула Дженна. Пейдж отлично знала, что Кей терпеть не может чьих-либо прикосновений, да и жестокость так не похожа на Пейдж.

– Ладно, я знаю, где мне не рады, – сказала Пейдж, схватила кекс и пошла наверх.

– Это все переходный возраст, – тихо сказала Дженна, когда услышала, как закрылась дверь в комнату Пейдж, – но иногда ее поведение…

– Совсем как ты в пятнадцать, – перебила Кей. – И Ханна, хотя Ханна вела себя даже хуже.

– А утром была такой лапочкой, – со вздохом продолжила Дженна. – Мы так мило поболтали, пока Джек забирал документы, а теперь… – Она пожала плечами. – Никогда не знаешь, чего ожидать от нее. Не думаю, что она так ведет себя с Джеком, по крайней мере, не бросается в такие крайности.

– Ты тоже не вела себя так с отцом, только со мной, – сообщила Кей.

Дженна отвела глаза. Ей удалось сдержаться и не сказать: «Это даже близко не сравнится с тем, как всегда вела себя с нами ты».

– О, вроде бы Джек идет. Я пойду, помогу ему.

Глядя, как мать заторопилась, чтобы сделать что-то полезное, Дженна вдруг почувствовала, что ей внезапно стало грустно. Иметь такую мать, как Кей, со всеми ее странностями и отсутствием навыков общения всегда было нелегко, но это не значило, что между ними недоставало любви. Дженна понимала, в основном потому, что им с Ханной объяснил отец, что по-своему мать так же горячо любила их, как и отец. Просто Кей не умела проявлять свои чувства, как это делали другие матери или другие жены, хотя об этом отец умалчивал. Дочери видели лишь, что он рядом с матерью всегда выглядел счастливым, и за все тридцать лет брака родители никогда не ночевали порознь дольше, чем одну ночь. Ну, а настоящая близость имела место как минимум дважды, иначе они с Ханной не смогли бы появиться на свет.

Оглянувшись на скрип открывающейся двери в кладовку, Дженна расплылась в улыбке, когда появился Джек, энергично вытиравший полотенцем темные волосы, его щеки все еще были красными от ветра. Хотя большинство людей не описали бы Джека как УНВ, как это называла Пейдж – «умереть – не встать», – но у Дженны было другое мнение. Ей Джек с его пышущей энергией, вечно веселыми глазами и очарованием, покорявшим сердца женщин везде, где он только появлялся, казался идеальным.

– Видела, что мы наснимали? – спросил он, оттаскивая пса, который рвался куда угодно, но только не в кладовку. – Придется подождать здесь, пока не высохнешь, – вразумлял он Пончика. – Мы снова отсняли много всего интересного, а Пейдж просто мастер давать закадровые комментарии.

– Она принимает ванну, – сказала Дженна, – так что посмотрю позже. С кем ты только что говорил по телефону?

– Когда? А! Только что… – Он подошел, взял себе кекс и быстро поцеловал жену прежде, чем сунуть брауни в рот. – Думаю, что завтра снова придется ехать в Кардифф. – Джек застыл в дверном проеме по дороге в душ. – Мне нужно в банк, а еще, пока я там, можно было бы попытаться найти еще парочку рекламодателей. Тебе что-нибудь нужно оттуда?

– Ты хочешь сказать, кроме нескольких хороших идей? На самом деле хватило бы и одной.

– Нельзя купить идеи, – заявила Кей, выходя из кладовки и вытирая руки.

Игриво подмигнув жене, Джек потопал наверх, а Дженна заметила, как ее мать провожает его взглядом.

– Что такое? – спросила она, когда Кей снова повернулась к ней.

– Он не ответил на твой вопрос, – заметила Кей.

Дженна чуть было не спросила, на какой вопрос, но потом раздумала вступать в прения с матерью, поэтому просто ответила:

– Это неважно.

А наверху, в своей спальне, где вокруг кровати сверкали лампочки-бабочки, а в айпаде через колонки играла песня «Прошлой ночью» группы «The Vamps»[11], Пейдж сидела перед компьютером, завернувшись в халат, и звонила по видеосвязи Шарлотте.

– Много удалось отснять? – спросила Шарлотта, втирая пурпурную маску в раздраженную кожу.

– Ага, целую кучу. А ты уже закончила свой проект?

– Не-а. Надо было поехать с вами, но тогда у нас получились бы одинаковые фильмы. Ты мне написала, что Оуэн себя выдал.

Пейдж вздохнула:

– Боюсь, да. Ну, мне он правда нравится и все такое, но он так похож на… ты понимаешь… а что это у тебя за маска?

Шарлотта подняла тюбик и прочла, что на нем написано.

– Содержит противомикробную кору ивы, манго и чернику, чтобы справиться с дефектами и избавиться от повышенного салоотделения.

– Повышенного чего?

– Салоотделения, – хихикнула Шарлотта и развернулась, вильнув задом перед камерой.

– Я та-а-а-ак рада, что ты в трусах, – засмеялась Пейдж.

– Скажи спасибо. Господи! Ты мне кое-что напомнила! Ты смотрела последнюю серию «Долин»[12]? Та девица, ну, которая похожа на Келли Дарем… забыла, как ее звать, так вот она сняла с себя трусы прямо в ночном клубе!

Пейдж изобразила, что ее тошнит.

– Да, я того же мнения, – заверила Шарлотта, – но не могу перестать смотреть. Ты чем планируешь заняться? Не хочешь прийти?

– Я бы с радостью, но у меня еще куча домашки. Ты уже закончила задание по географии про экосистемы?

– Угу. Ты выплывешь, если правильно ответишь на вопрос номер один, правильный ответ – морские водоросли. По английскому снова Дилан Томас, для тебя тут проблем не будет. Математика взорвет тебе мозг, но это всегда так. Экономика начинает меня реально бесить. Расскажешь, когда справишься со всей этой ерундистикой по поводу источников финансирования, мне бы не помешала помощь.

– Если б я знала!

– Спорим, знаешь.

– Хорошо. Тогда увидимся утром на остановке?

– К несчастью, да. Напиши, если до этого получишь что-нибудь от Оливера.

У Пейдж внутри все растаяло до жидкого состояния.

– Не-е-ет, – жалобно простонала она. – Ничего я от него не получу, он даже не знает, что я существую.

– Разумеется, он знает.

– Нет, если только… Господи, Шарлотта, ты ведь не говорила Каллуму? Он его брат и…

– Да брось ты! Разве я стала бы так с тобой поступать? Я просто говорю, мне кажется, он заинтересован…

– Ему восемнадцать…

– И что?

– И он встречается с Линдси Френч.

– Я слышала, что он ее бросил. Попытаюсь выяснить.

– Нет! Ты не можешь спросить Каллума…

– А кто говорил, что я спрошу Каллума?

– Больше тебе спрашивать некого, а если Оливер узнает, что мы за ним следим… Ох, я тогда просто умру.

Шарлотта засмеялась:

– Мне пора смыть с себя эту фигню. Поговорим позже.

Когда видеозвонок закончился, Пейдж спрятала лицо в ладонях и снова застонала. Оливер. Оливер. Оливер. Она не могла перестать думать о нем. Такое ощущение, что она потеряла от него голову, хотя даже ни разу с ним не разговаривала, да и видела всего дважды. Он ее заметил в прошлую субботу, когда они всей толпой ходили поболеть за команду по регби колледжа Суонси, которая играла против Вустера. Он был такой красивый (умереть не встать!) в экипировке для регби, что Пейдж чуть в обморок не упала.

А может, и упала, поскольку не помнила ничего, что было после того, как он поймал ее взгляд.

Хотя есть вероятность, что он смотрел на кого-то, кто сидел позади нее.

А может, он заметил ее, и с ним тоже что-то приключилось. Возможно, он сейчас размышляет, кто она такая, придумывает, как бы разузнать у младшего брата, что за девушку он привел на игру…

Надо перестать думать о нем, выкинуть его из головы раньше, чем она выставит себя законченной идиоткой. Господи, он на три года старше ее и настолько ей не подходит, что это все равно как подобрать в пару Зейну Малику[13] Дурнушку Бетти. Ну, она, конечно, не Дурнушка Бетти, которая в реальной жизни настоящая красотка, чем она, Пейдж Мур, определенно не может похвастаться. Кроме того, вряд ли в мире найдется девушка, которая не пускала бы слюнки, глядя на Оливера Прайса, он мог подцепить любую, и хотя ей хотелось умереть при одной только мысли об этом, но в глубине души Пейдж понимала, что он никогда не выберет ее.

Вспомнив, что ее ждет ванна, и ощутив головокружительный прилив возбуждения при мысли, что Оливер придет посмотреть на нее, она собиралась встать из-за компьютера, и тут кто-то прислал ей мгновенное сообщение в мессенджере.

«Привет, можем поговорить?»

Нахмурившись, Пейдж посмотрела на имя. Джули Моррис. Она не смогла припомнить ни одной знакомой с таким именем.

«Хорошо. А мы знакомы?» – напечатала она в ответ.

«Правда то, что болтают о вас с Оуэном Мастерсом?» – спросила ее собеседница.

Пейдж нахмурилась, а пульс начал замедляться.

«Кто ты?»

«Я друг».

«Но мне не знакомо твое имя. Ты из нашей школы?»

«Да».

«В каком классе?»

«На твоем потоке».

«Джули Моррис – твое настоящее имя?»

«Мне запрещено заходить в чаты, так что я придумала это имя на случай, если родители полезут проверять. Долгая история. Расскажу, если мы подружимся».

Заинтригованная Пейдж спросила:

«И что же ты хотела узнать про Оуэна?»

«Просто интересно».

«Он тебе нравится?»

«Он нормальный. Думаю, тебе стоит с ним встречаться».

Кем бы ни была эта девушка, она явно не в курсе, что Оуэн голубой, и Пейдж ни под каким предлогом не собиралась рассказывать ей.

«Он не в моем вкусе».

«А кто в твоем?»

«Секрет!»

«Он из нашей школы?»

«Нет. А у тебя есть парень?»

«Нет. Спасибо. Мне пора идти».

Пейдж моргнула, когда собеседница ушла в офлайн, и начала перебирать в голове всех девочек с ее потока, которые годились на роль Джули Моррис, но не могла вспомнить никого, кто когда-либо говорил, что ей не позволяют выходить в чат из дома. С другой стороны, девушка, возможно, не хотела признаваться в этом, и Пейдж ее в этом не винила. Как бы то ни было, она ей написала, а сейчас Пейдж услышала, как Джош и двойняшки бегут по лестнице, выкрикивая ее имя, метнулась в ванную и заперлась там.

* * *

– Ты в порядке? – спросила Дженна, глядя на Джека, когда они гуляли по пляжу Порт-Эйнона.

– Конечно, а что со мной может быть? – ответил Джек, обнимая ее.

– Просто спросила. Ты кажешься немного… встревоженным. Я подумала, вдруг тебя что-то беспокоит?

Джек состроил гримасу, словно обдумывал такой вариант, а потом заверил жену:

– Не более, чем обычно.

Дженна задумалась, стоит ли поднимать тему финансов, но вместо этого просто посмотрела, как муж нагнулся, чтобы взять мячик Пончика, а потом бросил его к дюнам, пес умчался за игрушкой, и тут у Дженны пикнул телефон – пришло сообщение:

«Забыла деньги на обед. П.».

Вздохнув, Дженна показала сообщение Джеку:

– Она утром ушла в такой спешке…

– Скажи, что я завезу ей деньги, когда буду проезжать мимо, – сказал Джек.

Отправив сообщение дочери, Дженна взяла его за руку, пока они гуляли по пляжу, вдыхая бодрящий воздух и наблюдая за проворными волнами. Дома на кухне все еще царил хаос после завтрака, постели остались незаправленными, а еще Дженну ждала гора белья, которое придется гладить всю неделю, и она рьяно возьмется за дело, когда они вернутся. Но куда важнее провести редкие минуты вместе, когда никого нет.

Джек вытащил зазвонивший телефон и ответил, не глядя, кто это.

– Джек Мур, слушаю, – весело начал он, – если вы пытаетесь мне что-то продать…

Голос на другом конце перебил его, и через мгновение Джек рассмеялся и повернулся спиной к ветру.

– Прости, Марта. Разумеется, мне удобно говорить. Я гуляю с собакой. Что случилось? Не вешай трубку, я тебя толком не слышу из-за ветра. Можно, я найду какое-нибудь укрытие и перезвоню через пару минут?

Он повесил трубку, а Дженна сказала:

– Это по поводу сайта.

Джек задумчиво нахмурился и покивал:

– Думаю, ты права. Хочешь пройтись дальше? Встретимся у машины.

Глядя на Пончика, который с готовностью схватил мячик, притащил обратно и бросил к их ногам, Дженна сказала:

– Прогуляюсь с ним до Соляного Дома[14].

Джек посмотрел вдаль, туда, где рядом с волнорезом одиноко высились пятисотлетние руины, это был дом-старожил, не готовый уступить безвестности.

– Но не дальше, – предупредил Джек. – Надвигается волна.

– Не дальше, – пообещала Дженна, велела передать Марте привет, а потом размахнулась с помощью специальной бросалки, которую Джек купил для Пончика на Рождество, чтобы зашвырнуть мяч подальше, мимо старого спуска для спасательных шлюпок, мимо поврежденных ураганом летних домиков, туда, где один из их соседей, Сэм Томас, выгуливал своего спаниеля Дилана.

– Познакомьтесь с Диланом Томасом, – говорил он, если кто-то проявлял интерес к собаке. – Он пока что не слишком хорош в поэзии, но уже научился зависать в пабах.

Помахав им, Дженна повернулась и увидела, как Джек идет по каменистому песку в сторону порта. Ужасно, что Марте приспичило позвонить именно сейчас. Им не так часто удавалось выкроить минутку, чтобы вместе прогуляться утром. Когда им удавалось, это непременно сулило хорошее начало дня, хотя нужно признаться, что большинство дней оказывались неплохими с тех пор, как они перебрались сюда.

Все дело в том, подумала Дженна, отворачиваясь, что они находятся в Районе Выдающейся Природной Красоты[15]. «Что может здесь не нравиться?» – часто говорила Дженна. Она давным-давно узнала от отца, что полуострову Гауэр первому во всей Великобритании был присвоен столь высокий статус. В этом на самом деле нет ничего удивительного, ведь полуостров с вересковыми торфяниками и болотами, хаотичными каменными деревнями и старинными часовнями в обрамлении миль золотого песка и живописного побережья был не просто наслаждением для глаз, но и чудом, ожившей фантазией.

К сожалению, с началом зимних штормов побережье было не в лучшем виде, апокалиптические волны разметали дюны, море всасывало тонны песка, оставляя на берегах больше мусора, чем во всем Скетти[16].

Дети были в восторге от той добычи, что выкидывал на берег прилив, и даже уговорили отца взять металлоискатели, чтобы найти настоящее сокровище. Пока что они не особо в этом преуспели, однако трое младших детей были полны решимости открыть что-то исторически ценное, как две пушки наполеоновских времен, обнаруженные в Портколе, или многовековой лес в Ньюгэйле.

Когда зазвонил мобильный, Дженна не усомнилась, что звонят из школы, где учились двойняшки, поскольку Уиллса вытошнило перед отъездом в школу. Но увидела, что звонит Вербена, ее подруга, соседка и доверенный заместитель редактора, и с готовностью ответила.

– Дженна, прости, я не смогу прийти сегодня. – Бена извинялась в своей обычной встревоженной манере. – Только что позвонили из школы. Похоже, наш Эйден сломал руку, так что я еду в госпиталь. У меня такое ощущение, что я там уже прописалась с этим хулиганом. Уже третий раз за три месяца!

– Как ему удалось? – спросила Дженна, почувствовав облегчение, что это не ее восьмилетка, тоже относящийся к категории «тридцать три несчастья», но сочувствуя Бене.

– По-видимому, упал с парты. Не спрашивай, какого черта он туда забрался, поскольку я не знаю, но от него ничего хорошего не жди, это точно. Вот узнает об этом его отец, так, наверное, сломает Эйдену и вторую руку.

Дженна рассмеялась бы, но момент был неподходящий, поэтому она лишь сказала:

– Если я могу хоть что-то сделать…

– Ой, нет, все нормально, я знаю, сколько ты хлебнула с собственными обормотами, да тут еще и запуск проекта на носу, так что я буду завтра.

– Но, если он не сможет пойти в школу…

– Пойдет как миленький, хочет он или нет, даже с гипсом на руке. Кроме того, я тебя не брошу в такой ответственный момент, да и, признаюсь, нам нужны деньги.

Внутренне поморщившись, вспомнив, какие гроши они ей платят, Дженна сказала:

– Обещаю, мы повысим тебе зарплату, как только все устаканится.

– Я знаю и вообще-то занимаюсь этим не из-за денег. Это чертовски увлекательно – разбираться во всех этих стихах и рассказах. Мне кажется, я после того, как стала матерью, перестала пользоваться мозгом по назначению. Ладно, я позвоню позже и доложу вести с полей.

Повесив трубку, Дженна решила, что сейчас вполне подходящее время, чтобы сделать несколько снимков на пляже, которых Пейдж не хватило, когда они сидели вчера вечером и просматривали отснятый материал. Некоторые кинокадры были очень забавными, особенно те, что, должно быть, снял Оуэн, поскольку на них Пейдж вместе с Джеком или Пейдж и Джек по отдельности изображали контрабандистов, бардов[17] или представителей Прекрасного Народа[18].

Эта парочка – непревзойденные актеры.

– Просто сними мне несколько кадров со скалами и ракушками, – перед уходом проинструктировала ее Пейдж. – Ничего этакого, мне они нужны, чтобы напомнить формы и цвета. А еще не могла бы ты подержать пару минут телефон, чтобы записать звук волн, это будет круто!

– Что-нибудь еще, мистер Де Милль[19]?

– Что?

– Ничего. Такое впечатление, что ты снимаешь настоящую эпопею.

– Не исключено.

Пейдж послала каждому из родителей по воздушному поцелую и выскочила за дверь с тяжелым рюкзаком за спиной, в одной руке – телефон, в другой – тост, а на заднем фоне вопила недовольная Флора, которая хотела в коробку для завтраков белый хлеб, а не ржаной.

Отсняв то, что, как она надеялась, удовлетворит старшую дочь, и еще несколько раз бросив мячик неугомонному Пончику, Дженна направилась обратно к порту, постепенно ее мысли переключились с семейных дел на профессиональные обязанности, запланированные на сегодняшний день. Большая часть утра уйдет на переписку по электронной почте, Фейсбук, Твиттер, профессиональную социальную сеть ЛинкедИн и посты в Интернете, а еще надо проверить рабочий ящик Бены, посмотреть, не требуют ли какие-то письма срочного внимания. Затем нужно будет позвонить одному из самых плодовитых новеллистов из Фишгарда, чтобы обсудить последнюю рукопись, которая, к счастью, почти не требует правки. Он будет счастлив услышать это. Зато не обрадуется другая писательница, новичок в этом деле, третья версия ее рукописи потребовала гораздо большего количества сокращений, чем те, на которые она уже согласилась, поэтому Дженна не удивится, если эта бывшая директриса школы решительно воспротивится и отзовет рукопись. Жаль, если так, не только потому, что она проявила себя как многообещающий автор, но и потому, что у них в руках увлекательная история в духе романа о Джин Броди[20] с очень сильной главной героиней и сдержанным юмором, благодаря чему книга будет хорошо продаваться. Просто нужно привести в порядок темп и структуру повествования, а еще добавить немного драматизма развязке, и все готово.

Если бы только Дженне удалось продвинуться с ее собственной книгой. Может быть, редактор из нее лучше, чем писатель.

Спустя несколько минут она прицепила Пончика на поводок и повела пса в центр Порт-Эйнона, который состоял из небольшого кругового перекрестка, закусочной «Моряк», где подавали рыбу с картошкой, кафе «Каюта капитана» и сувенирной лавки, так что нет особых проблем увидеть автомобиль. Но в поле зрения была лишь одна машина.

Как ни странно, никаких следов Джека.

Дженна скользнула взглядом по дюнам, вверх и вниз, вдоль основной парковки к кемпингу на набережной, где было пусто, а потом решила, что муж, наверное, зашел в туалет или же его подкараулил кто-то из местных.

Подождав пару минут, Дженна вытащила телефон и позвонила ему.

– Джек, где ты? – спросила она его голосовую почту. – Я у машины, но не могу сесть в нее.

Обратного звонка немедленно не последовало, так что Дженна побрела мимо выбеленных летних домиков к церкви, рядом с которой возвышалась статуя старшины спасательной лодки, вызывавшая неизменный восторг у детей. Она глянула на ресторан «Хижина контрабандиста», проходя мимо. Однако в это время года ресторан закрыт, поэтому она не ожидала там никого увидеть. Чуть дальше дорога сворачивала к постоялому двору «Корабль», куда Джек время от времени ходил выпить пинту пива и поболтать с местными. Вряд ли он пошел туда сейчас, но Дженна все же прошла двадцать метров, чтобы проверить, и обнаружила, что двери накрепко заперты, а внутри не горит свет.

Сбитая с толку и не уверенная, волноваться ли ей или злиться на Джека, поскольку начинался дождь, Дженна вернулась к машине.

– Джек, где тебя черти носят?! – потребовала она ответа у его голосовой почты. – Вернись немедленно. Мне нужно домой!

– Это очень мило с твоей стороны, – сказала Пейдж, когда Шарлотта протянула деньги за оба обеда. – Папа должен был уже приехать. Думаю, он забыл. Типично для него. Они так помешались на этом своем проекте, что мы можем уйти из дома или прославиться, а родители и не заметят.

– Подумай о свободе, – напомнила ей Шарлотта. – И не беспокойся о деньгах. Завтра вернешь. Куда сядем?

Пока они с Пейдж искали свободный столик в переполненной столовой, кто-то внезапно толкнул Пейдж сзади, да так, что тарелка улетела с подноса.

– Господи, мне та-а-а-а-а-ак жаль! – воскликнула Келли Дарем тоном, который не оставлял сомнений, что ей ни капельки не жаль.

Келли с ее идеально круглым лицом, накладными ресницами, тату и обесцвеченными волосами выглядела вычурно. «Село», как обычно ее описывала Шарлотта, другие называли ее «шалавой» или «жирной коровой», однако никто не осмелился бы сказать подобное ей в лицо. Все знали, что Келли принадлежит к известному семейству Дарем из района Киллей в Суонси – не то чтоб фешенебельного, но определенно не такого замшелого, как многие другие районы, – и никто не связывался с Даремами.

Пейдж посмотрела на Шарлотту, щеки которой стали такими же пунцовыми, как и у нее самой. Пейдж кожей ощущала, что все смотрят на нее и ждут, что она предпримет.

– Драка, драка, драка! – воскликнул девятилетний пацан за ближайшим к ним столиком, ударяя по столу кулаками и топая ногами.

У Пейдж не было ни малейшего желания ввязываться в драку с Келли, та была намного крупнее, кроме того, рядом с Келли постоянно толклась целая армия приспешников, которых в школе называли дармитами, поэтому Пейдж просто присела на корточки и начала убирать с пола еду.

– Скажи-ка мне, Пейдж, – нараспев сказала Келли, – как поживает твой дружок-калека?

Поскольку Ли Форест, хромой паренек, которого Пейдж как-то раз защитила от нападок Келли, ушел из школы вскоре после того случая, Пейдж понятия не имела, как он поживает, но предпочла промолчать.

– Это правда, – продолжила Келли, – что ты меня обзывала?

У Пейдж екнуло сердце.

– Мы ведь все слышали, да? – спросила Келли свою свиту.

– Да, мы точно слышали! – подтвердила Бетани Гейтс.

– Хочешь обозвать меня в лицо? – поинтересовалась Келли.

Почувствовав, как по телу прокатилась волна страха и унижения, Пейдж продолжила убирать с пола остатки обеда, ожидая, что Келли в любой момент пнет ее.

– Похоже, кишка тонка.

– Я никогда не говорила про тебя ничего плохого, – сказала Пейдж, а свита Келли начала фыркать и называть ее «трусихой».

– Тогда что это было? – спросила Келли.

– О-У! О-У! – прошипел кто-то. «Осторожно, учитель!»

Толпа расступилась, втаптывая в пол остатки обеда, а Пейдж перекатилась на пятки, ее лицо было бледным, сердце глухо колотилось в груди, а глаза вспыхнули от гнева.

– Не надо, – прошептала Шарлотта.

– Все нормально, – заверила Пейдж. Даже если бы она придумала, что ответить, то это лишь усугубит ситуацию.

– Пойду попрошу совок и щетку, – предложила Хэйли, подходя к ним. – Могу поделиться с тобой обедом, если хочешь.

– И я, – поддержала Шарлотта.

Пейдж выдавила из себя улыбку. Есть больше не хотелось, но с их стороны было мило предложить.

– Ты знаешь, почему она к тебе задирается, да? – Хэйли сказала, когда они уселись за столиком как можно дальше от дармитов. – Дело не только в том парне, за которого ты заступилась, она просто завидует.

– Чему? – недоверчиво спросила Пейдж. – Нечему завидовать. – Она посмотрела на Шарлотту: – Почему она думает, что я обзывалась?

– А она не думает, – ответила Шарлотта. – Просто нарывается на драку.

– Ты ж ее знаешь, – продолжила Хэйли, – ей надо продемонстрировать всем и каждому, что она тут главная, даже если это совсем не так.

– Тебе не кажется, что она похожа на ту девчонку из «Долин»? – прошептала Шарлотта Хэйли. – Ну, ту мелкую, которая сняла трусы в ночном клубе?

– Вообще-то и правда немного смахивает, – согласилась Хэйли.

– Страшненькая. Про таких говорят «такая уродина, что нужно два пакета: один надеть ей на голову, а второй – себе». – Шарлотта понизила голос.

Хотя Пейдж посмеялась вместе с подружками, но постаралась, чтобы Келли не заметила, на случай, если ее и это как-то обидит. Пейдж определенно не хотела становиться врагом Келли Дарем, но не знала, как этого избежать, особенно учитывая, что и правда терпеть не могла эту девицу. Всегда такая напыщенная, она расхаживала по школе с ногтями, покрытыми шеллаком, с оранжевым загаром и со стайкой мелких «шестерок», которые считали, что они тут самые главные. Дармиты постоянно отпихивали младших детей с дороги так, что те сгибались пополам от боли, или же заставляли их делать всякие глупости, например есть траву, спускать шины или грозиться взорвать химическую лабораторию. Разумеется, ничего подобного не происходило, но Келли и ее банда, казалось, получали удовольствие просто от того, что им кто-то что-то должен.

Остальные набросились на обед, болтая, насколько же пустая трата времени изучение валлийского. Пейдж обвела столовую взглядом, ища глазами подходящую кандидатуру на роль Джули Моррис. На нее никто не смотрел, и поскольку у Пейдж не было ни малейшей зацепки, то она вскоре прекратила поиски.

– Да просто кто-то пошутил и все, – заявила Шарлотта, когда Пейдж рассказала ей о случившемся. – На твоем месте я бы просто проигнорировала.

Пейдж почти готова была согласиться, но, с другой стороны, ее беспокоило то, что кому-то очень одиноко, кто-то очень нуждается в друге, но не знает, как попросить о помощи. Она бы в подобной ситуации чувствовала себя ужасно, наверное, это самое худшее чувство в мире – когда тебе не с кем поговорить. Она видела такое в предыдущей школе, когда одного мальчика в классе жестоко дразнили за то, что он слишком толстый, и Пейдж тогда постаралась с ним как-то подружиться. От него все отстали, и Пейдж никогда никому не признавалась, что она жалела о своем решении, поскольку тот парень оказался очень безответственным. Это еще одна причина, почему не жалко было уезжать из Лондона.

– Берегись! Оуэн идет! – шепотом предупредила Шарлотта.

Пейдж подняла голову и улыбнулась при его приближении. Может, она и не хотела стать его девушкой, но Оуэн ей ужасно нравился, у него такое миловидное лицо – настоящий ангел с небесно-голубыми глазами, розовыми щеками и пепельными кудрями.

– Можно мне присесть тут? – спросил он, нависая над пустым стулом.

– Пожалуйста, – ответила Пейдж, всей душой желая, чтобы он не был таким самоуверенным.

Оуэн, явно довольный собой, поставил поднос на стол и сел вплотную к Пейдж.

– Ты закончила? – спросил он, заметив, что перед Пейдж ничего нет.

Наклонившись вперед, Хэйли сказала:

– Келли, эта су…

– Я не голодна, – быстро сказала Пейдж, бросив на Хэйли многозначительный взгляд. Хэйли явно забыла, что сестра Оуэна, Оливия, которая училась в одиннадцатом классе, дружит с Келли Дарем. Пейдж понимала, что Оуэн не желал бы им зла, пересказав разговор сестре, но ей не хотелось, чтобы слухи дошли до Келли, это может потом аукнуться.

– Ты посмотрела что-то из отснятого вчера? – спросил он, приступая к пасте.

– У тебя и паста, и картошка, – укорила его Шарлотта.

Он посмотрел на тарелку, явно не понимая, из-за чего весь сыр-бор.

– И что?

Шарлотта бросила на него испепеляющий взгляд.

– Ничего, если не толстеешь при одном взгляде на углеводы, – язвительно заметила она.

– Наверное, – кивнул он с таким видом, что Пейдж и Хэйли рассмеялись, а потом Оуэн снова обратился к Пейдж: – Так посмотрела или нет?

– Кое-что, но не все, – ответила она. – Маме очень понравилось то, что ты наснимал, но это и понятно, потому что там в основном мы с папой дурачимся.

– Я думал, мы сняли это специально для нее.

– Ну да. Я сохранила в отдельной папке, чтобы потом переслать маме. Сегодня у нас как раз занятие по ИКТ, может, тогда и пошлю.

– Кстати, думаю, твоя сестра отлично выступила утром на общем сборе, – сказала Оуэну Хэйли. – Она так здорово играет на скрипке… Прямо как профессионал.

Оуэн кивнул и продолжил есть.

– А вам так не кажется? – спросила Хэйли у подруг.

– Определенно, – согласились Пейдж и Шарлотта.

– Она постоянно упражняется, – буркнул Оуэн.

Пейдж не переставала удивляться, почему он с такой неохотой говорит о своей сестре, особенно учитывая, как они близки. Они вместе приходили в школу и вместе уходили, часто вместе проводили время на переменах, Пейдж не сомневалась, что они и обедали бы бок о бок, если бы Оливия ходила в столовую, просто она этого никогда не делала.

Пододвинувшись, чтобы освободить место, когда к ним присоединились Каллум и Мэтт, Пейдж утащила ломтик жареной картошки с тарелки Мэтта и тут же пожалела об этом, поскольку ей захотелось доесть и все остальное.

– Тебя на этой неделе выбрали в команду? – спросил Каллум у Оуэна.

Оуэн кивнул:

– Второй ряд.

– Там тебе самое место, приятель. Мэтт на скамейке запасных.

– Колено все еще беспокоит, – напомнил Мэтт. – Тренер считает, что я снова буду в строю к следующей… Пейдж! Руки прочь от моей картошки!

– Она ничего не ела, – сказала Хэйли.

– Так пойди и возьми себе что-нибудь, хватит таскать с моей тарелки!

– А с кем вы играете на этой неделе? – поинтересовалась Шарлотта у Оуэна.

– С Бишопстоном.

– Не забудь отомстить тому клоуну, который повредил мне колено, – велел Мэтт.

– А то! – пообещал Оуэн, глядя на мобильный Пейдж, ей как раз пришло сообщение.

«Прости. Папа не привез деньги. Планы изменились. Сегодня он не едет в Кардифф. Сможешь одолжить у Шарлотты или Хэйли?»

«Все нормально», – напечатала Пейдж ответ, подняв голову, когда миссис Хейнс, их классная руководительница, крикнула от двери:

– Пейдж, поможешь с организацией благотворительного проекта с участием восьмиклассников, хорошо?

– Да, миссис Хейнс, – ответила Пейдж.

– Отлично, если ты закончила обедать, то зайди на минутку в учебный центр. Надо кое-что обсудить. Это ненадолго.

Миссис Хейнс держала дверь открытой в ожидании Пейдж, и та поднялась с места.

– Ты, кстати, тоже в комитете, – напомнила она Мэтту.

– Да, но меня она не попросила.

– Хочешь, чтобы я пошла с тобой? – предложила Шарлотта, явно почувствовав, что Пейдж не хочется в одиночестве проходить мимо столика Келли Дарем.

– Нет, все хорошо, – ответила Пейдж.

Что ей сделает Келли прямо перед носом миссис Хейнс? Понятное дело – ничего. На самом деле, когда Пейдж проходила мимо, Келли и кто-то еще из дармитов даже не подняли головы.

Но почему-то Пейдж было почти так же неприятно, как если бы они улюлюкали и обзывались.

* * *

– Я все еще в немилости? – осторожно спросил Джек, заглядывая в кабинет и размахивая в знак капитуляции белым платком.

Оторвавшись от компьютера, Дженна закатила глаза и постаралась не улыбаться. Иногда Джек ее выбешивал, бывал легкомысленным, импульсивным и временами действовал иррационально, но она не могла его изменить.

– Стоило бы, – сообщила она. – Я до нитки промокла, пока добралась до дома.

– Но что мне оставалось делать? – запротестовал Джек. – Не мог же я оставить бедняжку бегать там? Могло случиться все что угодно!

– Ты имеешь в виду при полном отсутствии машин в Порт-Эйноне?

Он состроил гримасу.

– Побойся бога!

Дженна рассмеялась и покачала головой. В последнее время частенько приходилось спасать престарелого пуделя Ирен Эванс, и она удивилась, почему сразу не вспомнила о нем, когда Джек исчез.

На самом деле, по общему мнению, одинокая, но хитрая старушка выпускала полуслепого и страдающего артритом пуделька из садика в надежде заманить героя или героиню в свой уютный домик на чашку чая с домашним печеньем, чтобы немножко поболтать и попросить о небольшой услуге («Ох, конечно, если вы никуда не торопитесь»).

Сегодня утром она заставила Джека прочищать засорившуюся раковину в ванной и разбираться с интернет-соединением. Она даже уговорила его съездить с ней аж до Мамблса, чтобы показать собаку ветеринару, оттуда он только что и вернулся. Почему нельзя показать пуделя кому-то поближе к дому, Дженна понятия не имела, да и не хотела выяснять. У нее на сегодня слишком много дел, и ей не хотелось тратить драгоценное время на Ирен Эванс, какой бы милой ни была старушка.

– Ты мог бы ответить на звонок, – напомнила она, снова возвращаясь к своим записям.

– Повторяю, я понятия не имел, что умудрился переключить телефон на беззвучный режим, – ответил он, положив кипу воскресных газет на приставной столик, прежде чем устроиться за своим столом. – Но я же написал сообщение.

Это правда, он послал сообщение, однако в порту плохой прием, так что оно пришло через час после отправки.

– И давай не будем забывать, – продолжил он, – я тоже вернулся домой промокшим до нитки.

И это тоже правда, поскольку, вернувшись к машине и не найдя Дженну, Джек провел двадцать минут, а то и больше, расхаживая по дюнам в поисках жены и Пончика, испугавшись, как он утверждал, что их смыло приливной волной.

– Я спрашивал тебя, почему ты не ответила на звонок? – проворчал он, открывая папку со входящими письмами.

Дженна удивленно моргнула.

– Думаю, потому, что телефон не звонил, – ответила она.

– Тогда тебе нужно проверить свой мобильный, поскольку я пытался дозвониться. Ой, это правда? Мы получили еще три рукописи в мое отсутствие?

– Две поэмы одного и того же автора, – подтвердила Дженна, – и порнографический рассказ о драконах и юных девах, который я уже забраковала.

В самом начале они обнаружили, что большая часть рукописей – а их поступало огромное количество – либо уморительные и отвратительные, либо сражают наповал, а сейчас они редко продираются через первую страницу, прежде чем отправить рукопись в корзину.

– Марта звонила, пока тебя не было, – сказала Дженна.

Джек поднял голову.

– Правда? Почему она не позвонила на мобильный?

Дженна пожала плечами:

– Может, потому, что ты отключил звук? В любом случае она сказала, что ей очень жаль, что сегодня все отменилось, но она будет свободна завтра утром около десяти.

Джек нахмурился и пристально посмотрел на жену, хотя она и не смотрела на него.

– И все?

– А ты ожидал чего-то еще?

– Она могла бы поподробнее рассказать про проблемы с загрузкой сайта. Про это она не упоминала?

– Нет. Не упоминала.

Джек с сердитым видом вернулся к своей работе и больше не разговаривал (разве что по телефону, иногда довольно пространно, например, с одним из своих приятелей по гольфу), по крайней мере, полчаса. Затем он спросил:

– Напомни мне полное имя Бены?

– Вербена Форс. А что?

– Я делаю раздел «О нас». А у нас есть ее фото?

– Она пришлет нам фото, ну, или сфотографируем, она приедет завтра.

– Еще нужны краткие биографические справки. Твоя есть. Хорошая фотография, кстати. Думаешь, стоит включить и Марту?

Дженна нахмурилась.

– А она захочет? Я хочу сказать, она же наш консультант, а не член команды.

Джек пожал плечами:

– Думаю, ты права, хотя мы бы не преуспели так без нее и ее ребят.

Поскольку это правда и данный факт много раз уже признавался, не было необходимости дальше распространяться на эту тему, поэтому Дженна откинулась на спинку стула, потянулась и зевнула.

– Хочешь чашку чаю? – предложила она.

Джек кивнул, но головы не поднял.

– Слушай, давай я приготовлю чай, – внезапно предложил он, посмотрев на часы. – В любую минуту может прийти твоя матушка с тем, что она сегодня замучила в своей духовке.

Дженна не удержалась и рассмеялась. Несмотря на то что она сама любила испечь что-нибудь к возвращению детей из школы, рецепты ее матери, без глютена, сахара и калорий, редко пользовались популярностью.

– Вообще-то она уехала на собрание Женского института[21], – сообщила Дженна, – так что мы, наверное, не увидим ее часов до пяти.

– Твоя мать отправилась в однодневную поездку? – улыбнулся Джек, вставая. – Чудно. Не могу дождаться, чтобы увидеть, что она нам привезет. Что там было в прошлый раз? Миниатюрная фарфоровая лейка для меня, заводная балерина для Пейдж, упаковка пакетиков для собачьего дерьма для двойняшек… забыл, что она преподнесла тебе и Джошу.

– Кухонное полотенце для меня и диск со «Страной моих предков»[22] для Джоша, но ведь дорого внимание.

Иронично изогнув брови, Джек прошел через садик на кухню, и Дженна видела, как он наполняет чайник, попутно отвечая на телефонный звонок.

Ей нравилось наблюдать за мужем вот так, романтически затененный силуэт, видимый через окно с каплями дождя, Джек понимал, что его видно, и порой устраивал небольшое шоу, чтобы развлечь Дженну. Приятно было видеть, каким расслабленным и счастливым он был в Уэльсе, по крайней мере большую часть времени, явно наслаждаясь многочисленными новыми друзьями, которых завел здесь, клубами, в которые вступил, новыми видами спорта, которые осваивал. В его повестке дня в последнее время появились парусный спорт, серфинг, рыбалка, даже летное дело, хотя первый урок пилотирования еще только предстоял. Джеку было здесь настолько хорошо, что Дженне даже не хотелось думать, как он справится, если бизнес прогорит.

Поэтому она не будет об этом думать, поскольку этого не произойдет. О’кей, наверное, уйдет чуть больше времени, чтобы оторваться от земли, чем ожидает Джек, но с новыми предприятиями часто так, да они и не ждут обогащения. Им нужно всего лишь, чтобы хватало на расходы, чтобы можно было и дальше вести эту идиллическую жизнь с детьми, помогая настоящим талантам пробиться на рынке.

Потянувшись за воскресными газетами, Дженна напомнила себе, что по-настоящему в проекте «Кельткультуры» ей важно, чтобы признания они добились благодаря тем авторам, которые этого реально заслуживают. Заслуживают известности многие, может быть, не всегда широкой известности, но даже те, кто не взлетит к головокружительным высотам, будут рады, если их сочинение профессионально представят и опубликуют в электронном формате. Дженна ощущала это всякий раз, когда говорила с авторами по телефону, это сквозило даже в электронных письмах, как и нетерпеливое ожидание, когда же все начнется, и за это Дженна обожала каждого из них. В своих самых смелых мечтах она порой даже осмеливалась воображать, что список авторов будет считаться богатым и щедрым источником новых талантов, хотя Дженна и признавала, что для этого им, наверное, понадобится целая тонна волшебной пыльцы[23].

Почувствовав, как сжалось сердце при мысли, сколько этой самой пыльцы потребуется на ее собственные творческие потуги, Дженна открыла раздел культуры в «Сандэй Таймс», перешла к списку самых популярных книг и почти сразу пожалела. На самой вершине списка (причем это было новое название, так что книга попала на первое место моментально) значилось хорошо знакомое Дженне имя.

Натали Уэст.

Она встречалась с этой известной писательницей лишь однажды, на вечеринке, организованной издательством в Лондоне, где общий редактор представила их друг другу.

– Ох, так вы Дженна Мур, – произнесла Натали, растягивая слоги и глядя на Дженну сверху вниз с высоты своего впечатляющего роста. – Я не читала вашу книгу, но слышала, что она хорошо продается.

– Да, как мне кажется, – улыбнулась Дженна, не совсем уверенная, уж не издевается ли над ней эта выдающаяся (в прямом смысле слова) писательница.

– Ммм, никогда не знаешь, что сработает, – пробормотала Натали, оглядывая комнату в поисках более интересных гостей. – «Поэзия чувств». Я бы ни за что не выбрала такое название, но и никогда не хотела бы понизить Байрона и Шелли до уровня бульварных романчиков.

Шокированная грубостью и несправедливыми нападками на ее произведение, Дженна уставилась на нее, не зная, что и сказать.

– У вас же есть дети? – спросила Натали.

– Да, четверо, – на автомате ответила Дженна.

– Ну, уверена, вы чудесная мать. – С этими словами она смешалась с толпой.

– Ого! Она со всеми так себя ведет? – прошептала Дженна своему редактору, глядя вслед Натали.

– Только с теми, в ком она видит конкурентов, – ответила редактор, – ну или с более талантливыми, чем она сама, так что постарайся воспринять это как комплимент.

Возможно, Дженна и смогла бы воспринять это как комплимент или даже выкинула бы произошедшее из головы, если бы Натали Уэст не решила спустя пару месяцев для одной из центральных газет написать рецензию на вторую книгу Дженны и разбила ее в пух и прах. О’кей, Дженне пришлось признать, что это не лучшая ее работа. Если бы у нее было больше времени, то получилось бы лучше, но все равно она не считала, что заслуживает тех насмешек, которым подвергла книгу Натали.

Они казались злобными и ненужными, особенно если учесть, что ее никто не просил писать эту рецензию.

Можно было бы с легкостью возложить ответственность за творческий кризис Дженны на Натали Уэст, однако Дженне не хотелось наделять эту женщину такой властью над ней. На самом деле она бы предпочла вообще не думать о Натали, тем более что манера письма Уэст, по мнению Дженны, не обладала особым шармом или стилем, герои были черствыми или шаблонными, и, опять же по мнению Дженны, это просто смешно, что кто-то с таким чахлым талантом пользуется подобным успехом, как Натали Уэст.

Выкинув газету в мусорное ведро, Дженна выкинула и неприятные мысли из головы и подняла глаза, чтобы увидеть, что чай еще не готов. Джек все еще висел на телефоне, расхаживая по гостиной и размахивая руками, явно увлеченный разговором. Она не станет сообщать мужу об успехе Натали Уэст, когда он вернется. Он рассердится, в итоге это может перерасти в ссору, а ведь на самом деле Дженна правда не переживает. Ее жизнь движется дальше, в любом случае она теперь здесь, с Джеком и детьми – и с матерью, – и поскольку они веселы, здоровы и им здесь очень хорошо, то все остальное не имеет значения.

– Честно говоря, мне кажется, Оуэну просто нужно взять и всем рассказать, – говорила Пейдж Шарлотте, пока они ждали, когда школьный автобус отъедет от остановки. – Вряд ли он потеряет кого-то из друзей. Мы все будем за него…

– Разумеется, будем, но нельзя винить его за то, что он не хочет рассказывать. Ты еще не приехала, когда в позапрошлом году Даррен Браун признался в своей сексуальной ориентации, но Оуэн-то видел, что случилось. Даррена просто затравили, причем не только дармиты, хотя они определенно сыграли свою роль. Остальные мальчишки вели себя очень жестоко, толкали его, давали всякие отвратительные прозвища, крали его вещи… Они настояли, чтобы его выкинули из команд по регби и по футболу. Ужас, правда? Жизнь Даррена стала просто невыносима, поэтому он в итоге ушел из школы.

Услышав о Даррене Брауне, Пейдж пришла к выводу, что, может, Оуэн прав, храня свой секрет, хотя она не сомневалась, что большинство и так знает или, по крайней мере, подозревает. Пока Оуэн отнекивается, они могли бы тоже делать вид, что это так, с какой стати Пейдж пытаться изменить ситуацию? Ни с какой – вот правильный ответ, ей просто хотелось, чтобы люди не были такими предвзятыми и недалекими и Оуэн мог бы вести такую жизнь, какую заслужил.

Глядя, как Пончик несется к ней по дорожке, Пейдж расплылась в улыбке.

– А вот и он, самый лучший мальчик в мире, – засмеялась Пейдж, потрепав пса, когда он добежал. Поскольку чаще всего Пончик встречал ее у автобуса, она не удивилась и была рада его видеть.

Погладив Пончика, Шарлотта спросила Дженну:

– Кстати, как твое колено? Все еще болит?

Дотронувшись до ссадины, которая тут же начала болеть, стоило упомянуть о ней, Пейдж сказала:

– Нормально.

Она ударилась коленом во время игры в нетбол[24], когда Бетани Гейтс подставила ей подножку и Пейдж свалилась. Поскольку Бетани клялась и божилась, что это случайно, а тренер в этот момент отвернулся, то игру просто продолжили.

– Это Бетти виновата, – воинственно заявила Шарлотта. – Она специально это сделала. Я видела, как она выставила ногу, а Келли Дарем победно потрясла кулаком в воздухе, когда ты шмякнулась. Если тебе интересно мое мнение, они это спланировали.

Пейдж и сама это подозревала, но не могла доказать, а если бы даже могла, то вряд ли стала бы жаловаться тренеру, поскольку ей это аукнется, поэтому просто отмахнулась от произошедшего.

– Просто нужно в следующий раз быть внимательнее, – сказала Пейдж, помахав соседке, когда та проехала мимо и повернула в сторону Порт-Эйнона. – Ты зайдешь попозже? Можем поработать вместе над проектом по истории пенициллина.

Шарлотта состроила гримасу.

– Сегодня день рождения дедушки, – напомнила она, – так что мы собираемся к нему. А когда нужно представить проект?

– Только в следующий вторник, еще вагон времени. Тогда я отложу его, пока мы не сможем сделать его вместе, а пока что поработаю над своим фильмом.

– Получится чудесно, – заверила Шарлотта. Она игриво ткнула подругу локтем. – Слушай, мистер Томас сказал, что у тебя прирожденный талант к съемкам фильмов. Обычно он никому не делает комплиментов. Думаю, он тебя хочет.

– Ой, прекрати-и-и-и-и, – перебила ее Пейдж. – Он же жирный, и у него дурно пахнет изо рта!

– Немножко. Как его жена это выносит? В любом случае, мое видео – полный отстой.

– Нет, он так не сказал. У тебя просто мало материала, но ты всегда можешь использовать что-то из моего, если потребуется.

– Ловлю на слове. – Шарлотта проверила сообщение на телефоне. – Мама интересуется, где я, так что мне пора. Я попозже тебе звякну по видеосвязи, если получится. Удачи тебе с… Ой, господи, господи! – внезапно воскликнула она. – Я чуть не забыла. Ты получила сообщение от Каллума?

– Про то, чтобы поехать покататься на серфе в выходные?

– Ага. Когда я в прошлый раз видела Каллума, то спросила, кто еще поедет, оказалось, что собираются Оливер и Лиам. Так что придется ехать.

Пейдж почувствовала, как внутри все оборвалось. Оливер будет там. А еще и Лиам, от которого без ума Шарлотта.

– Конечно, – кивнула Пейдж. – Я уже согласилась поехать.

Широко улыбаясь, Шарлотта перекинула тяжелую сумку через плечо и пошла в другую сторону.

– Ты влюбилась, детка, – на ходу поддразнила она Пейдж. – Ты с ним поцелуешься, переспишь, выйдешь за него, а потом родишь от него детей.

– Ты хотела сказать, что сделаешь все то же самое с Лиамом! – крикнула Пейдж вслед Шарлотте, улыбаясь так широко, что заболели губы.

– А то! – рассмеялась Шарлотта. – Я готова, а готов ли он, это неважно.

– Я ему сообщу.

– Тогда я обо всем расскажу Оливеру. Вот он удивится: «Боже, Пейдж Мур хочет заняться этим со мной! Давай уединимся!»

Пейдж все еще улыбалась и пребывала в полном восторге, пока направлялась к дому, хотя ни при каких обстоятельствах нельзя поверить, что между ней и Оливером Прайсом может что-то быть. Ничего не произойдет даже через миллион, даже через триллион лет. Она для него слишком маленькая, у Оливера уже есть подружка, а если и нет, то второй раз он не посмотрит в сторону Дженны. А если посмотрит… Нет, не посмотрит, а если посмотрит… Если он снова увидит ее и вспомнит тот матч по регби… Может статься, что он тоже думал о ней, размышлял, кто она такая и как можно с ней познакомиться. Это было бы совершенно потрясающе, просто сказочно и круто, если они действительно начнут встречаться. Господи! Она с трудом могла думать об этом. Все поразятся: быть того не может, чтоб она с ним встречалась. А это правда! Она, Пейдж Мур, стала девушкой Оливера Прайса. Келли Дарем и ее банда не осмелятся тогда задирать ее. Как только эта свора осознает, что она теперь перешла в другую весовую категорию и встречается с парнем из колледжа, у которого есть машина, то отойдет на почтительное расстояние. Или, что более вероятно, они захотят дружить с ней, будут ползать вокруг нее, попискивая, как поросята, но она на них даже не взглянет, не говоря уж о том, чтобы добавить их в круг своих приближенных. Им придется отвалить и найти себе другую жертву, потому что ни за что на свете Оливер не позволит им и дальше обижать свою девушку.

– Пойдем, Пончик! – воскликнула Пейдж, внезапно испытав такой прилив радости, что едва не бросилась по дорожке вприпрыжку. – Тут холодно, и я умираю с голоду.

В два счета она оказалась около фермы Батлера и нового, наполовину достроенного здания рядом, пересекла лужайку, которую гордо именовали лугом, где граница была помечена белыми камнями и где часто паслись овцы, и обогнула три больших викторианских дома, объединенные в единый комплекс фешенебельной мини-гостиницы, предлагающей постояльцам ночлег и завтрак. Рядом ветхий одноэтажный дом, принадлежащий супругам из Лланелли, которые почти не приезжали сюда, а потом длинный каменный дом причудливой формы с широкими арочными окнами, двумя высокими дымоходами и массивным дубом в палисаднике. Этот дом принадлежал бабушке Пейдж, ее, похоже, не было дома, поскольку машина отсутствовала и свет не горел. Однако, промчавшись по дорожке мимо коттеджей и домов за живой изгородью из кустов ежевики или блестящими черными воротами, Пейдж заметила машину бабушки у них во дворе, поэтому не удивилась, когда вошла вместе с Пончиком на кухню и обнаружила там Кей за глажкой белья.

Как ни странно, гладить белье было одним из любимых занятий бабушки.

– Привет, дорогая, – поздоровалась мама, прерывая разговор по телефону и отвлекаясь от чая, который она заваривала.

– Приветик, – ответила Пейдж, бросая рюкзак и хватая печенюшку для Пончика. – Привет, бабуля, чмоки-чмоки.

Кей одарила ее одной из своих странных улыбок.

– И тебе чмоки-чмоки, – ответила она, водя утюгом по рубашке Джека. – Как дела в школе?

– Все по-старому.

Кей нахмурилась:

– Как по-старому?

– Нормально, – заверила ее Пейдж, сунув ломтик хлеба в тостер еще до того, как снять пальто. – А ты как?

– Я провела день просто отлично, благодарю, – серьезно ответила Кей. – Мы с членами Женского института ездили в Пен-клодд на завод, где перерабатывают сердцевидок[25]. Всего таких заводов там два, и, строго говоря, они в Крофти, но моллюсков везут из устья реки Берри, неподалеку от которого расположен и Пен-клодд, и семьи, которые владеют заводами, тоже оттуда. Они собирают моллюсков уже несколько веков…

– Да, бабушка, мы ездили на экскурсию со школой. Ты привезла что-нибудь вкусненькое?

– Конечно, рецепт очень вкусного блюда «лавербред»[26], но оно вообще-то из водорослей. Мы его там попробовали, просто вкуснятина!

– Ты его приготовишь сама или мама приготовит? – осторожно поинтересовалась Пейдж.

– Думаю, сама. Мама всегда так занята, но она сегодня приготовит нам пасту с морепродуктами, с теми моллюсками, которых я купила.

Пейдж не слишком любила сердцевидок, но не стала ранить чувства бабушки, поэтому просто сказала:

– Супер. Можно мне чашку чая, мам?

– А где волшебное слово? – подсказала Кей.

– Пожалуйста. А где папа? – спросила Пейдж у матери, когда та повесила трубку.

– Поехал к Барри-строителю помочь с чем-то, – сказала Дженна. – Знаю их, по дороге домой они заскочат в паб. Хороший день? Что случилось с твоим коленом?

– Упала. Кстати, мистер Томас пришел в полный восторг, увидев, что мы с папой отсняли для проекта по ИКТ. Он считает, что получится отличный фильм, когда я все смонтирую. Возможно, он даже покажет его в Управлении по туризму Уэльса, если фильм окажется таким хорошим, как он ожидает.

Дженна подняла брови.

– Фантастика! – воскликнула она и подошла обнять дочь. – Мы и глазом моргнуть не успеем, а ты уже будешь экранизировать одну из книг «Кельткультуры».

Пейдж идея понравилась:

– Это было бы здорово, особенно если речь пойдет про «Поэзию чувств». Я согласна с папой, выйдет замечательный фильм или сериал.

– Мечты-мечты, – улыбнулась Дженна. – Много домашних заданий?

– Ну так. Во сколько будем ужинать?

– Около шести, если только папа не позвонит и не скажет, что опоздает.

– Типично для него. Почему он не поехал сегодня в Кардифф?

– Ирен Эванс потребовалась помощь с ее собачкой, поэтому он решил отложить поездку до вторника. Ах, это, наверное, Колин привез дрова, – сказала Дженна, когда кто-то постучал в окно. – Я пойду и…

– Пейдж! Пейдж! – в кухню с криками ворвалась Флора: белокурые волосы, которые удерживал жемчужный ободок, были стянуты в конский хвост, а глаза за очками в розовой оправе горели от волнения. – Ты должна дать мне денег! – заявила она, хватая Пейдж за руку. – Мама и бабушка уже дали. Это всего десять пенсов и на благотворительные нужды!

Позволив утащить себя от тоста в гостиную, Пейдж поинтересовалась:

– А что тебе нужно будет делать?

– И мне тоже, – сообщил Уиллс, который стоял на голове у стены. – Мальчикам нужно простоять двадцать секунд и не упасть…

– А девочкам надо пятьдесят раз подряд прыгнуть на скакалке, – закончила за брата Флора. – Но она дает деньги мне, а не тебе, – сказала она Уиллсу, – потому что я попросила первой.

– Это несправедливо! Я тренировался… Мам! Скажи Пейдж, чтоб она и мне дала денег!

– Хорошо, я дам, – пообещала Пейдж. – А где твои очки?

– Я их снял, чтобы не разбились.

– Ты жульничаешь! – завопила Флора. – Нельзя опираться ногами о стену, да, Пейдж?

– Я тренируюсь! – воскликнул Уиллс. – Мама сказала, что она меня минутку подержит, чтобы я мог попробовать без опоры.

– А сколько раз подряд ты можешь прыгнуть? – спросила Пейдж Флору, поднимая сестренку и крепко обнимая.

– Пока что тридцать девять, – с гордостью сообщила Флора, обнимая Пейдж в ответ. – Я бы и больше прыгнула, но немножко устала.

– Слабачка, – заявил Уиллс, переворачиваясь.

– Сам такой! – огрызнулась Флора.

Он показал Флоре язык, а та в ответ показала язык ему.

– Ведешь себя как маленькая, – усмехнулся Уиллс. – Посмотри на себя! Обнимашки и все такое!

– Ты просто ревнуешь, да ведь, Пейдж?

– Определенно, – согласилась Пейдж. – Но я не против обнять и тебя, – сказала она Уиллсу, направляясь к нему.

– Ни за что! – взвизгнул он, перекатываясь через ручку дивана, а потом внезапно заверещал: – Ой-ой-ой!

– Что такое? – вздохнула Пейдж.

– Я ударился рукой, – простонал он. – У меня кровь идет.

Быстро поставив Флору на пол, Пейдж подошла посмотреть, что там с рукой Уиллса, ушиб не выглядел серьезным, зато серьезным оказалось кое-что другое.

Голубые глаза брата округлились от ужаса, когда Пейдж подняла сломанные очки.

Флора вздохнула:

– Уже четвертый раз…

– Заткнись! – воскликнул он. – Никто тебя не спрашивал.

– Но мама сказала…

– Если проболтаешься, я тебя побью.

– Тебе придется сказать ей, – заметила Пейдж.

– Нет, если ты их починишь.

– Не смогу, дужка отломалась. Придется отнести в оптику.

– Ты и отнесешь.

Пейдж засмеялась.

– Интересно, как я это сделаю? У меня нет машины, чтобы добраться туда, не говоря об оплате за ремонт.

Его личико сморщилось.

– В любом случае они мне не нравились. Ну и что, что они сломались, они такие дурацкие.

– Что тут у вас случилось? – спросила Дженна, входя в комнату с тостом для Пейдж, щедро смазанным маслом. – Почему ты плачешь, милый?

– Он сломал очки, – наябедничала Флора.

Дженна прикрыла глаза.

– Опять. Уиллс, в чем дело?..

– Я не виноват! – воскликнул Уиллс. – Я не хотел, правда ведь, Пейдж?

– Не хотел, – подтвердила Пейдж, беря у матери тост. Она решила оставить их разбираться со случившимся, схватила школьный рюкзак и поднялась по ступеням.

– Можно мне с тобой? – завопила Флора, подпрыгивая на месте. – Пожалуйста, я посижу у тебя на кровати, тихонечко, обещаю! И не буду действовать тебе на нервы.

– Попозже, – буркнула в ответ Пейдж, взбегая на площадку.

– Я хотела выскочить за Джошем, – сказала ей Дженна. – Если захочешь помочь бабушке с глажкой, будешь молодец!

– Мне надо делать уроки, – напомнила Пейдж и быстро закрыла дверь спальни, после чего швырнула рюкзак на кровать и включила компьютер.

Как было бы чудесно, если бы там ее ждало сообщение от Оливера. От одной мысли об этом ее сердце затрепетало, словно стайка пойманных бабочек. Она понятия не имела, что станет делать, если сообщение и правда пришло, но, наверное, все зависит от того, что в нем, а поскольку нет ни единого шанса, что она сейчас что-то найдет, то нужно взять себя в руки и успокоиться.

Пейдж оказалась права, от Оливера ничего не пришло, и было очень глупо расстраиваться по этому поводу, ведь они даже не знакомы, ради всего святого.

Услышав, как Пончик скребется в дверь, Пейдж впустила пса и угостила его кусочком тоста, после чего включила музыку и проверила обновления в одном из множества чатов, участником которых была. Там появилась целая куча новых сообщений, по большей части касательно секса, Пейдж редко когда что-то писала, но уморительно было читать.

Горячий мачо хочет зажечь с горячей штучкой, напиши мне.

Хочешь большего, чем простой чат, присоединись к нашему виртуальному сообществу для взрослых.

Прошу, поговори со мной и расскажи, что тебе нравится больше всего.

Какой-то парень по имени Боб попытался завязать с ней разговор, но она быстро отправила его в игнор и в стопятьсотый раз посмотрела на Ютюбе видео Оливера. Оно было просто чудесное. Он классный певец, сам пишет свои песни и исполняет как профессионал. Пейдж нравилось, как он закрывал глаза, такое впечатление, что в этот момент он переживал сильные и глубокие чувства, и Пейдж представила, что он точно так же закроет глаза, когда они поцелуются, а потом он уложит ее на постель и сделает все то, о чем ей нравится мечтать, но на что, скорее всего, никогда не хватит смелости. Поэтому казалось, что ей так близки слова, которые он пел, он мог написать их специально для Пейдж.

Каждый раз, когда ты улыбаешься, Мое сердце словно бы взрывается, Каждый раз, когда со мной целуешься, Нежностью твоею упивается…

Пейдж хотелось бы сказать Оливеру, каким чудесным он ей кажется, и она не сомневалась, что в один прекрасный день он прославится, но, несмотря на то, что сотню раз побывала на его страничке в Фейсбуке, она так и не набралась смелости послать запрос о добавлении в друзья. Вместо этого она читала то, что Оливер с друзьями писали на его странице, не всегда понимая, о чем, но чувствуя облегчение, поскольку речь в основном шла о спорте, музыке или учебе. Хотя он, если верить странице, и состоял в отношениях с Линдси Френч, однако не нашлось ее фотографий или комментариев, поэтому есть шанс, что они уже не вместе. Пейдж нравилось думать, что это так, так проще.

Пересмотрев видео трижды, она вошла в другой чат и уже собиралась присоединиться к ветке обсуждений, посвященных одной из любимых певиц, Элли Голдинг, но тут ей пришло сообщение в личку на Фейсбуке.

От Джули Моррис.

«Привет, как дела?»

«Нормально, – напечатала Пейдж. – Ты мне расскажешь, кто ты?»

«Я уже сказала вчера, я друг, ну, если ты мне позволишь быть твоим другом».

«Но это странно – дружить и не знать, кто ты».

«Все сложно, но обещаю, что объясню, когда пойму, что тебе можно доверять. Слышала, Бетани Гейтс толкнула тебя во время игры в нетбол?»

«Я не настолько тупая, чтобы довериться кому-то, кто может с легкостью оказаться Бетани Гейтс». Пейдж напечатала: «Кто тебе сказал?»

«Просто слышала. Они настоящие с…и».

Хотя Пейдж хотелось бы подробно расписать, что конкретно она думает о шайке Дарем, но она решила, что лучше переменить тему.

«Где ты живешь?»

«Неподалеку от Оксвича».

«У тебя есть братья или сестры?»

Возникла долгая пауза, прежде чем пришел ответ:

«Есть, а у тебя сестра и два брата».

«Откуда ты знаешь?»

«У тебя в профиле Фейсбука написано».

Она права, написано.

«Теперь я понимаю, почему ты не хочешь встречаться с Оуэном».

Пейдж нахмурилась, глядя на экран:

«Что ты имеешь в виду?»

«Ну, что я поняла. Нет смысла, если он гей».

Пейдж напечатала одеревеневшими пальцами: «Кто говорит, что он гей?»

«Ты, на своей страничке в Фейсбуке».

Сердце Пейдж замерло. Она ничего подобного не постила. Она быстро проверила, увидела пост рядом с фотографией ее собственного профайла, и сердце перестало биться вообще.

«Оуэн Мастерс голубой. Я не его девушка, так что перестаньте думать, что мы с ним встречаемся».

– О господи, – пробормотала она в панике. Как это возможно? Она определенно не постила этого, но ведь Оуэн подумает, что это она. Нужно ему позвонить.

Она набирала его номер снова и снова, оставляла сообщения и слала СМС, но Оуэн не ответил, к этому моменту ее страничку наводнили различные ужасные комментарии, в которых Пейдж обзывали двуличной сукой, пустым местом и даже нецензурными словами.

* * *

– Где ты? – спросила Дженна, открыв машину, чтобы Пончик запрыгнул на заднее сиденье.

– Все еще в Суонси, – ответил Джек.

– Ты не забыл забрать очки Уиллса?

– Да, их уже починили. – Он на секунду прервался и сказал что-то в сторону, обращаясь к кому-то, кого Дженна не слышала.

– Ты все еще в офисе у Марты? – спросила она, когда в трубке снова зазвучал голос Джека.

– Да. Она шлет тебе привет.

– Не забудьте об обеде! – крикнула на заднем фоне Марта.

– Не беспокойся, не забудем! – крикнула в ответ Дженна.

– О’кей, – сказал Джек. – Я собираюсь поехать в Кардифф, разобраться, о чем то письмо от Совета по делам искусств.

Дженна скользнула на водительское сиденье.

– Напомни, о чем там говорилось?

– Повиси-ка, я выведу на экран.

Дженна, пока ждала, выехала задним ходом из двора и поехала через деревню. Это был мрачный день, окрасивший небо во все оттенки серого, надоедливый туман окутывал поля, но, по крайней мере, дождь прекратился, поэтому Дженна воспользовалась случаем взять Пончика на пляж на пробежку.

– Не могу найти, – раздраженно проворчал Джек, – но письмо где-то у меня в телефоне, я его перешлю тебе, когда мы закончим. Если вкратце, то они пригласили меня поболтать в мой следующий визит в Кардифф.

– Думаешь, они собираются увеличить наш грант?

– Возможно, речь и не об этом, но у меня будет шанс завести разговор на эту тему. Письмо, в общем-то, довольно заурядное, за подписью то ли Льюина, то ли Льюиса, но я решил, что не стоит тянуть.

– Конечно нет, – согласилась Дженна. – Не забудь, ты и так собирался туда в четверг.

– Правда, но мне сейчас все равно особо нечем заняться, я решил, вместо того чтобы ехать в Лондон к матери на уикенд, отправиться к ней прямиком из Кардиффа сегодня же, а вернуться в пятницу.

– А как же банк?

– Всегда можно передоговориться.

– А очки Уиллса?

– Ой, черт, совсем забыл. Слушай, я заскочу в школу и оставлю очки Пейдж. Как она, кстати? Вчера вечером она была в странном настроении, слово нельзя было вытянуть, а еще разоралась на Джоша на пустом месте…

– Наверное, у нее эти дни… – вздохнула Дженна. – Она всегда становится такой капризной. А может, слишком много уроков. У нее ведь в следующем году экзамены, помнишь? Но все равно нельзя ей столько времени торчать, закрывшись в комнате, делая уроки или болтая с друзьями. Мы ее почти не видим в последнее время.

– Про ее видео замечательные новости, да? Ее учитель считает, что Пейдж отсняла прекрасный материал.

– Надеюсь, ты не собираешься присвоить все заслуги себе?

– Ни в коем случае. То есть хочу сказать, я, разумеется, сыграл важную роль… Повиси-ка, Марта пытается привлечь мое внимание. Зачем? Я не знаю… Ладно, ладно… Сейчас передам… Она хочет с тобой поговорить, – сказал он Дженне.

Голос Марты раздался в тот момент, когда Дженна проехала мимо церкви в Порт-Эйноне и повернула в сторону набережной, откуда практически уже видела, как белые барашки набегают на берег.

– Привет! – сказала Марта своим обычным веселым тоном. – Как ты?

– Хорошо, спасибо, – ответила Дженна. – А ты?

– У меня все отлично. Дел много, но это даже прекрасно.

– Разумеется. Как там проблема с загрузкой? Все исправили?

– Более или менее. На самом деле об этом-то я и хотела поговорить. Я собиралась послать тебе по «мылу» инструкции, но если удобно, то я заеду и покажу, что там с изменениями.

– Супер, но я и сама могу в любой момент приехать.

– Не проблема. Скажем, завтра или послезавтра. Я тебе позвоню, как только посмотрю в ежедневник. Может, совместим это с обедом, поболтаем с глазу на глаз.

– Буду ждать с нетерпением!

– Замечательно. Передаю трубку Джеку.

Перед тем как муж снова подошел к телефону, Дженна услышала, как он не слишком дружелюбным тоном говорил с Мартой, а потом внезапно рассмеялся и произнес: «Разумеется, я не возражаю, чтобы ты повидалась с моей женой, и не чувствую себя за бортом».

– А мне кажется, чувствуешь, – поддела его Марта.

Не обращая на нее внимания, Джек сказал Дженне:

– Мне пора, позвоню позже, расскажу, как все прошло в Кардиффе.

К концу разговора Дженна уже припарковалась посередине пристани, где – сюрприз, сюрприз! – стоял, повернувшись спиной к дороге, пудель Ирен Эванс, прижавшись носом к металлическому бачку для мусора.

– Ох, Чарли, – вздохнула она, собираясь привязать собачонку на поводок Пончика. – Думаю, стоит вернуть тебя домой, пока с тобой ничего не произошло.

Открыв дверцу машины, Дженна выпустила Пончика, чтобы он мог побегать, пока они направляются к скоплению маленьких белых домиков.

– Здравствуйте, Ирен, – тепло улыбнулась Дженна, когда старушка открыла ей дверь. – Посмотрите, кого я нашла на пляже.

– О господи, он снова убежал! – воскликнула Ирен, прижав морщинистые ручки к напудренным щечкам. – А я даже не заметила. Спасибо, что привели его домой. Не хотите войти и выпить чашку чаю? Клэр, не так ли?

– Дженна.

– Ох, да, просто вы похожи на Клэр. Красивое имя – Дженна. Вы знаете историю своего имени?

Дженна не хотела быть грубой с милой пожилой дамой, поэтому она сказала:

– Да, его выбрал папа, сказал, что оно имеет арабское происхождение и означает «небеса».

– Ох, какая прелесть. Небеса. А вы знаете, что значит имя Ирен? Оно означает «мир», поэтому я думаю, мы поладим, да?

– Конечно же, – с улыбкой согласилась Дженна. – Боюсь, мне пора идти. Хочу выгулять собаку, пока не начался дождь.

– Да, да, конечно. Не смею задерживать. Я только что вскипятила чайник, если вы передумаете…

– Очень мило с вашей стороны. Может быть, в другой раз.

– Всегда рада вам. И вашему супругу. Как он? Давно не виделись.

Дженна решила, что невежливо напоминать старушке о том, что Джек был здесь лишь вчера, поэтому ответила:

– У него все хорошо, спасибо. Я передам, что вы о нем справлялись.

– Ах, будьте любезны. Я уезжала, гостила у дочери в Суонси. Она привезла нас с Чарли обратно сегодня утром. Было так здорово повидаться с ней, дочь окружила меня заботой, но ничто не сравнится с собственным домом, правда?

– Правда, – кивнула сбитая с толку Дженна, но потом поняла, что ощущение времени подводит старушку так же, как и ее память. – Вам что-нибудь нужно? Я попозже собираюсь в «Теско»…

– Нет, у меня есть все, что нужно, спасибо, дорогая. Наша Джинни позаботилась перед отъездом. Так что у меня целая гора печенья и, если вы решите выпить чашку чаю на обратном пути с прогулки… Кстати, вы в курсе, что увидеть чибиса в Брине означает, что через неделю пойдет снег?

Удивленная Дженна спросила:

– А что, вы видели чибиса?

– Нет, в этом году не видела.

Дженна не могла сдержать улыбку, она сжала на прощание руку старушки и пошла на пляж. Спустя полчаса, вымокнув до нитки и жалея, что не сидит сейчас за приятной беседой перед газовым камином у Ирен, Дженна мчалась к ветеринару. Пончик порезался о ракушку и ужасно хромал.

– Если ты еще не получил очки Уиллса, – сказала она Джеку по телефону, – то я могу заскочить и забрать.

– Я только что отдал их Пейдж, – ответил он.

– Хорошо. Как она?

– Вроде нормально.

– Ты не спросил ее, все ли в порядке?

– А нужно было?

– Ты же сам сказал, что она вчера вечером была какая-то странная.

– А ты напомнила, почему это могло быть.

Это так. Дженна сказала:

– Ты получил сообщение от Джоша около десяти минут назад? Его выбрали в футбольную команду на субботний матч.

– Ничего себе! Молодец, сынок! Он будет очень доволен.

Ее сердце преисполнилось любовью, стоило вообразить, как обрадовался Джош, когда назвали его имя. По правде говоря, игроком он был средненьким, но это не отбивало у него охоты играть, хотя большую часть матчей Джош проводил на скамейке запасных.

– Пойдешь посмотреть на игру? – спросила она.

– Думаю, да, – ответил Джек. – Все зависит от того, вернусь ли я домой вовремя.

– Ты ж сказал, в пятницу.

– Ну, я буду стремиться.

– Ты же знаешь, как много для него значит твое присутствие.

– Буду стараться изо всех сил. Сообщи, как все пройдет у ветеринара.

– Ладно. Все, вешаю трубку. Пейдж на второй линии.

– Привет, мам, это я, – раздался в трубке голос Пейдж.

– Я в курсе. Все нормально?

– Да, все отлично. Ну, на самом деле не особо… Как думаешь, можешь приехать и забрать меня?

– Что случилось?

– Просто плохо себя чувствую. Спросила у миссис Хейнс, она разрешила поехать домой. Когда ты сможешь приехать?

– Ну, я сейчас еду к ветеринару, Пончик порезал лапу, а потом нужно отвезти Джоша к зубному и забрать бабушкин рецепт, после чего смогу приехать. Подождешь меня пару часиков?

Пейдж недовольно процедила:

– Видимо, придется.

– Ох, Пейдж, ты же знаешь, я бы сразу примчалась, если бы дело было срочное.

– Ладно. Я уже поняла, что все остальные важнее меня.

– Это не так…

– Вешаю трубку. Можешь не приезжать. Я поеду на автобусе, – буркнула Пейдж и отключилась раньше, чем мать успела возразить.

Шарлотта и Хэйли обеспокоенно наблюдали за подругой, загородив ее от ветра своими тщедушными телами. Они стояли рядом с кабинетом завуча, где прятались от ехидных замечаний и обидных слов, которые преследовали Пейдж все утро. Сейчас начался обеденный перерыв, но скоро придется возвращаться в класс, а Пейдж сомневалась, что выдержит.

– Я понимаю, что если уеду домой, то это будет выглядеть так, будто я сбежала, – с несчастным видом сказала она, – но все ведут себя так мерзко, а я этого не делала.

– Мы им об этом напомним, – заверила ее Хэйли.

– Они должны понимать, что твой аккаунт взломали, – с жаром заявила Шарлотта. – Ты абсолютно уверена, что это не Джули?

– Нет, не уверена! – воскликнула Пейдж. – Как я могу быть уверена, если даже не знаю, кто она! Я не понимаю, зачем ей это делать, и все.

– Повтори, что она сказала, когда ты ее спросила, – велела Хэйли.

– Что она бы никогда так со мной не поступила. Что она хочет стать моей подругой и считает, это ужасно, что кто-то притворился мной.

– Чья бы корова мычала, сама-то тоже выдает себя за кого-то другого, – хмыкнула Шарлотта.

– Не понимаю, какую выгоду она извлечет из всего этого? – заметила Пейдж.

– А какую выгоду вообще можно извлечь из этого, разве что настроить весь мир против тебя? – вставила Хэйли.

– Вот спасибо, – огрызнулась Пейдж.

– Прости… я просто… В любом случае я не думаю, что это была Келли Дарем, ну, не она лично. Помнишь, я сидела рядом с ней на уроке по ИКТ, так что я в курсе, что она полный чайник в компьютерах.

– Необязательно, чтобы это была она, – сказала Шарлотта. – Наверняка кто-то из ее психованных дружков.

– Например, Гарри Адкок, – кивнула Хэйли. – Он просто гений по части компьютеров. Даже сам пишет программы, он точно знает, как это сделать.

Пейдж посмотрела туда, где группа одиннадцатиклассников входила в учебный центр. Среди них не было сестры Оуэна, ну, или она ее не увидела, но когда утром Пейдж прошла мимо Оливии на урок религиоведения, та одарила ее таким недобрым взглядом, что Пейдж захотелось свернуться калачиком и умереть.

Что касается Оуэна, то он сегодня и вовсе не пришел, так, по крайней мере, он был избавлен от злорадства и предубеждения, которые так его пугали.

Если бы только он ответил на звонки или сообщения Пейдж.

– Он должен понимать, что я бы никогда так с ним не поступила! – с обидой воскликнула Пейдж.

– Но ты постоянно твердила нам, что ему нужно признаться в своей сексуальной ориентации, – напомнила ей Шарлотта.

– Да, но не так же. Ты вообще на чьей стороне?

– На твоей. Я просто говорю, и все.

– Ты думаешь, что это сделала я! – обвинила подругу Пейдж.

– Ну что ты!

– Господи, не могу поверить, что это происходит со мной. Такое впечатление, что все ополчились против меня, считают меня двуличной сукой… Комментарии постят даже те люди, о которых я никогда не слышала.

– Просто придурки, в каждую бочку затычка, – заверила Шарлотта. – Ты их должна игнорировать.

Пейдж вздохнула.

– Я лишь надеюсь, что Оуэн читает все их комментарии. Тогда он поймет, что все слишком увлечены тем, чтобы поносить меня, а про него все и думать забыли. Попробуй отправить ему еще одно сообщение, – попросила Пейдж Шарлотту, она не в состоянии была переносить молчание Оуэна.

Шарлотта послушно вытащила мобильный и отправила копию того же сообщения, которое послала уже четыре раза: «Оуэн, пожалуйста, не думай, что это Пейдж. Это не она. Ее взломали. Позвони, когда получишь. Ш.».

Когда она закончила, школьный звонок сообщил о начале уроков.

– У тебя сейчас что? – спросила Хэйли у Пейдж.

– Два урока английского. А еще репетиция «Под сенью молочного леса» после школы. Мисс Кендрик с ума сойдет, если я пропущу репетицию…

– И что будешь делать?

Лицо Пейдж было очень бледным, когда она двинулась к школьному корпусу.

– Не хочешь сесть на английском рядом с Каллумом? – спросила Шарлотта. – Он нормальный.

Пейдж кивнула:

– Если только он не решил тоже меня возненавидеть. Они с Оуэном дружат, не забывай.

– Сегодня утром Каллум сказал, что Оуэн придет в себя, как только поймет, что ты не имеешь отношения к случившемуся.

Звучало это так, словно Каллум верил ей, поэтому Пейдж собралась с духом.

– Я останусь, – заявила она, внезапно решив не пропускать репетицию. Пейдж действительно хотелось сыграть эту роль, практически уже выученную наизусть, поэтому она возненавидела бы себя, если бы позволила дармитам все испортить.

Она посмотрела на свой мобильный, когда пришло сообщение от мамы: «Так мне приезжать или нет? Целую». Пейдж напечатала ответ: «Не нужно. Я в порядке». Она не стала прибавлять «целую», чтобы мама поняла, что она все еще злится из-за того, что ей пришлось ждать.

Когда они двинулись к главному входу, Пейдж казалось, будто на нее устремлены глаза всей школы. Очевидно, сейчас уже знали все, независимо от года обучения: Пейдж Мур рассказала на своей странице в Фейсбуке об ориентации Оуэна Мастерса без его согласия. Без сомнения, все уже выходили онлайн, чтобы увидеть собственными глазами, и даже добавили едкие комментарии. Интересно, многие ли поверили, что ее взломали. Наверное, никто.

Но самое важное – чтобы в это верил Оуэн, поскольку ей действительно не хотелось терять его как друга.

Когда они подошли к шкафчикам, чтобы взять учебники, Пейдж увидела, что Келли Дарем и ее банда тусуются неподалеку от ее шкафчика, и почувствовала непреодолимое желание исчезнуть из виду раньше, чем они ее заметят. Однако она не позволит себе так поступить, нужно найти мужество противостоять им.

При виде Пейдж Келли выразительно взглянула на свой мобильный, а потом изобразила, что ахнула, и спросила своих дружков, не сводя глаз с Пейдж, чтобы удостовериться, что та слышит:

– Наверное, ее снова взломали.

Остальные заржали, а потом отвернулись, Пейдж ощутила, что ее обдало жаром, а потом холодом. Что в Фейсбуке на этот раз? Что за гадкая ложь? Почему с ней так поступают?

– Ого, – пробормотала Хэйли, открыв в своем телефоне Фейсбук. Ее глаза расширились от ужаса, когда она прочла последний пост на страничке Пейдж.

Моя лучшая подруга Шарлотта – страшилка, которая сосет у мистера Томаса.

Лицо Шарлотты стало мертвенно-бледным, когда они с Пейдж переглянулись.

– Не волнуйся, я этого не делала, – заверила подругу Пейдж. – Клянусь, это не я!

– Все нормально, я знаю.

– Шарлотта! – крикнул кто-то в коридоре.

Они подняли головы и увидели, что Келли и ее банда все еще тусуются рядом с туалетами.

– Можешь пойти с нами, если хочешь, – сказала Келли. – Я хочу сказать, зачем дружить с кем-то, кто говорит о тебе такие гадости? Я бы не стала.

У Пейдж екнуло сердце, а Шарлотта нахмурилась и крикнула в ответ:

– Отвалите!

Она схватила Пейдж и Хэйли за руки и потащила их в противоположную сторону.

На следующее утро, отвезя детей в школу и выгуляв Пончика в защитном сапожке, чтобы не повредить швы на лапе, Дженна варила Марте кофе, попутно убирая с кухонного дивана корзинку с конструктором «Лего», чтобы гостье было где присесть.

– У нас есть печенье, – объявила Дженна, подхватив тарелку со стола. – Боюсь, там в основном печенья с прослойкой из малинового джема и арахисового масла, но где-то в этой куче закопана парочка с ванильным кремом.

Марта со смехом собиралась порыться в горке печенья, и тут у нее зазвонил мобильный.

– Прости. – Она состроила гримасу, глядя на экран. – Я ждала этот звонок. Не возражаешь?

– Конечно! – кивнула Дженна и потянулась за своим телефоном, чтобы проверить сообщения, а Марта перебралась из кухни в гостиную. Очевидно, звонок был конфиденциальным.

Последний час они провели в офисе, открыв на компьютере Дженны новый сайт и обсудив все мелочи, начиная от шрифтов и макетов страниц до поисковых систем, пока у Дженны голова не пошла кругом. Она оценила то, что Марта потратила время, чтобы озвучить все последние изменения, ведь это мог бы с легкостью сделать любой из ее сотрудников, просто переварить так много технической информации Дженне было сложновато. Вот почему технической стороной дела занимался Джек, позволяя Дженне сосредоточиться на художественном аспекте, но ее тронуло то, что Марта явно считала важным ввести ее в курс дела.

– Прошу прощения, – извинилась Марта, вернувшись на кухню. – Сейчас выключу телефон.

– Не нужно, – запротестовала Дженна, – я понимаю, сколько у тебя дел…

– Но временами так приятно получить передышку, – заверила Марта, вернулась к дивану, взяла кофе и села, скрестив свои полноватые, но изящно очерченные ноги. Она была пышечкой около сорока лет с растрепанными светлыми кудрями и лицом, которое не назвать красивым в классическом понимании, однако ей придавали очарование томные глаза и веселый нрав.

Дженна вспомнила, как спросила Джека после первой встречи с Мартой:

– Ты считаешь ее сексуальной?

Он искоса посмотрел на жену:

– Ну, для кого-то да, если любишь пышные формы.

– Мне казалось, ты любишь.

– Что?! С чего ты взяла, если я женат на тебе?

– Вспомнила про мужские журнальчики, которые ты любишь разглядывать. Там все девицы довольно грудастые…

– Ну да, их ведь отбирают в журнал не за хрупкость.

– Они тебя заводят.

– Только когда мы разглядываем их вместе.

Удивившись, с чего она вдруг вспомнила этот разговор, Дженна устроилась на другом конце дивана, видя, что Марта оглядывает кухню с почти детским восторгом.

– Тебе нравится в Уэльсе? – спросила Марта с озорной ноткой в голосе. – Думаю, тебе уже кажется, что после переезда прошла целая жизнь.

Вспоминая девственно чистую кухню в роскошной вилле Марты с видом на море и стараясь не морщиться при виде беспорядка в ее собственной, Дженна закатила глаза.

– И не говори! Мы здесь очень счастливы. Дети прижились даже лучше, чем мы надеялись, а Джек так просто в восторге. – Она криво усмехнулась. – Ты же его знаешь. Просто душа компании. У него столько новых друзей, что я сбилась со счета. Сегодня он плавает под парусом, завтра играет в гольф или помогает на ярмарке или на каком-нибудь празднике. Разумеется, когда он не занят бизнесом, который отнимает большую часть его времени. – Интересно, зачем ей потребовалось говорить это Марте, словно она их начальница, а не консультант? – Я так понимаю, он рассказал о приглашении из Совета по делам искусств заехать в любое удобное время?

– Да. Рассказал. Он вчера туда отправился?

– Ага. Пока никаких новостей о встрече, но, думаю, скоро что-нибудь узнаем.

– Не сомневаюсь, что новости будут хорошие, – уверенно заявила Марта. – Это довольно приятная организация, и они обожают всех, кто заинтересовался Уэльсом.

Дженна улыбнулась и попыталась придумать, что еще сказать. Джек сейчас был в Лондоне у своей матери, но этого Марте знать не нужно.

– Расскажи мне о себе, – предложила Марта, ее веселые глаза, казалось, светились искренним интересом. – Как новая книга?

Дженна состроила гримасу.

– Чем меньше будем говорить о ней, тем лучше, – сухо ответила она. – На самом деле я размышляю над тем, чтобы вернуть аванс, а потом попытаться купить себе немного мозгов.

Марта казалась обеспокоенной и сочувствующей.

– Думаю, не так просто выкроить время на себя, когда нужно заботиться о четверых детях, вести домашние дела и запускать новый проект.

Дженна вздохнула.

– Да уж, но плюс в том, что мне нравится работать с рукописями, да и все остальное тоже… – Она обвела язвительным взглядом свою кухню. – Как видишь, я не слишком фанатично забочусь, чтобы все было на своем месте. Раньше пыталась наводить порядок, до того, как стала мамой, но, когда родились двойняшки, я осознала, что проигрываю битву. У тебя ведь есть дети, да?

Марта кивнула, беря второе печенье.

– Да, двое. Мальчик, Дэвид, ему почти четырнадцать, и наша младшенькая, Джулия, ей двенадцать. Они учатся в школе-интернате неподалеку от Лондона.

– Ты по ним скучаешь? – осторожно спросила Дженна.

Улыбка Марты, казалось, слегка потухла.

– Разумеется, но я столько работаю, а Мартин – летчик и большую часть времени отсутствует… так лучше для всех нас. – Она оглянулась, когда в дверь позвонили.

– Это почтальон, – сказала Дженна. – Сейчас вернусь.

Когда она вернулась, Марта уже встала с дивана и изучала рисунки и стихи детей, висевшие на холодильнике.

– Так мило, – прокомментировала он, – и талантливо.

Дженна рассмеялась.

– Не уверена насчет таланта, но детям нравится так думать, полагаю, это главное. А мамочке будет приятно, – сказала она, доставая пачку фотографий из набитого конверта.

– Это бумажные снимки? – спросила Марта с притворным удивлением. – В наши дни их и не увидишь.

– Уверена, у нас бы их не было, если бы моя мать не настаивала на том, чтобы заполнять ими альбомы.

Марту сама идея бумажных снимков явно привела в восторг.

– Можно взглянуть? Это снимки детей?

– Наверняка на большинстве снимков они присутствуют, – ответила Дженна, протягивая фотографии. – И прошу, не надо церемониться…

– Да нет же, я правда хочу взглянуть.

Подозревая, что их семья будет отличаться от семейства Марты, Дженне оставалось лишь размышлять, что подумала Марта, пока рассматривала беспорядок на дне рождения, хаотичный замок из песка, прогулку на пони по лесу и Пейдж, позирующую перед выходом на дискотеку. Хотя Марта то и дело останавливалась на каком-нибудь из снимков, улыбалась или хмурилась, но не делала замечаний, пока не вернула пачку.

– Я думаю, это замечательно, когда матери ведут летопись типа этой. Жаль, что я не делаю подобного для своих детей.

– Но ведь у тебя есть все снимки на компьютере?

– Разумеется, но это не то же самое. Я мало вижу на фотографиях Джека, так что, видимо, снимает он?

– Обычно да, но младшие дети тоже любят фотографировать. Им не слишком удается композиция или фокус, но мы обычно редактируем снимки, прежде чем напечатать.

Марта улыбнулась:

– А это ваша старшая дочь, Пейдж, да? Очень хорошенькая.

Вместо того чтобы закатывать глаза, Дженна ощутила прилив гордости.

– А вот она, кажется, так не думает, но это частое явление в ее возрасте. Еще кофе?

– Нет, спасибо, мне пора. – Марта взглянула на часы. – Я надеялась, что мы пообедаем вместе, но время снова утекает от меня.

Пока они шли к машине Марты, Дженна сказала:

– Еще раз спасибо, что приехала. Так намного проще понять изменения, чем если бы ты просто прислала мне инструкцию.

– Боюсь, инструкция не заставит себя ждать, – предупредила Марта, – но надеюсь, она будет понятнее теперь, когда ты видела, как все работает. – Она протянула руку на прощание и улыбнулась, продемонстрировав очаровательные ямочки. – Рада была повидаться.

– И я, – искренне ответила Дженна и тут обернулась на звук мобильного раньше, чем поняла, что это может показаться грубостью.

– Все нормально, беги, – ободрила ее Марта, вытаскивая свой телефон на подходе к машине. – Позвони, когда что-то узнаешь, ладно?

Заверив Марту, что она позвонит, Дженна побежала на кухню и взяла трубку как раз вовремя.

– Привет, дорогой, прости. Я как раз провожала Марту.

– Хорошо. Как все прошло? – резко спросил Джек.

– Отлично. Она прекрасно умеет объяснять.

– Ну, сам бог велел. О чем вы болтали помимо технических вопросов?

– Да ни о чем особо. Дети, фотографии. Марта сказала, что Пейдж очень хорошенькая.

– Она права. Пейдж хорошенькая. То есть все нормально?

– Ты ожидал чего-то другого?

– Нет, конечно. Просто стало любопытно, и все. Бена присутствовала?

– Нет. Ей пришлось утром везти Эйдена на повторный прием в больницу. Будет позже. А у тебя как дела? Как мама?..

– Не вешай трубку… прости, у меня другая линия. Посмотрю, кто это.

После разговора Дженна взяла пустую чашку и отнесла в раковину. Приятно было провести время с Мартой, хотя, нужно признаться, Дженне не показалось, что после беседы она узнала ее лучше. На самом деле, возвращаясь мыслями к тому утреннему визиту, Дженна интуитивно поняла, что, возможно, приезд Марты был чем-то большим, чем простая демонстрация новой компьютерной системы. Хотя настоящие мотивы известны, наверное, только самой Марте.

Наступил вечер пятницы. Дженна и младшие дети пили чай, когда открылась задняя дверь и в дом влетел Джек, радостный, как Санта в канун Рождества.

– Папа! Папа! – завопили двойняшки, бросившись к нему.

– Мы тебя ждали только через час, – заметила Дженна, откладывая вилку и поднимаясь с места.

– Папочка, у меня третье место в соревновании по правописанию! – гордо выкрикнул Джош.

– Молодчина, малыш! – просиял Джек, взяв двойняшек по одному в каждую руку и целуя жену.

Уловив запах пива, Дженна понимающе изогнула брови.

– Всего одна, – сказал он, – но выпью еще одну кружку, раз я дома.

– Кружку чего? – спросила Флора, потирая пальчиками его щетинистый подбородок.

– Пива! – прорычал Джек и притворился, что кусает ее.

– Я тебе принесу! – воскликнул Уиллс, соскальзывая на пол.

– Бабушка пошла на тайцзи[27], – сообщила Флора.

Глаза Джека блеснули от смеха.

– И как? Думаю, у нее отлично получится.

– Мы занимаемся тайцзи в школе, – сказал Джош. – Там все движения о-о-очень медленные, так что у бабушки все будет нормально. Ой, да, это очень полезно для дыхания, а в ее возрасте ведь надо дышать, да?

Смеясь, Джек поцеловал Джоша в макушку.

– Определенно. А где Пейдж?

– Где обычно, – пожаловался Джош. – Наверху, в своей комнате.

– Мы ее звали, – сказала Флора, – но она нас игнорирует. А я начала читать новую книгу.

– Да? А как называется?

– Ммм… Ой, вспомнила! «Немножко неприятностей».

Глаза Джека округлись от изумления.

– Хочешь сказать, что о тебе написали книжку?

Она взвизгнула от смеха и обвила руками его шею.

– Я не такая! – возмутилась Флора.

– Такая! – заверил Уиллс, принеся отцу пиво. – Я тоже дочитал книгу, папа, и уже на третьей странице следующей. А еще я нарисовал картинку для мамы, правда, мам?

– Да, и пока что это твой лучший рисунок, – ответила Дженна. – Милая абстракция. Думаю, мы повесим его в офисе.

– Я тоже нарисую картинку для мамы, – заявила Флора. – Портрет Пончика!

Услышав свое имя, Пончик поднял голову и завилял хвостом.

– Тебя кто-нибудь кормил сегодня? – поинтересовался Джек.

Словно бы поняв слова хозяина, Пончик встал на задние лапы и еще сильнее завилял хвостом.

– Лапа почти прошла, – сказал Уиллс отцу. – Наверное, повязку снимут на следующей неделе.

– Его кто-нибудь кормил? – спросила Дженна, оглядевшись.

– Может, Пейдж? – предположил Джош. – Обычно она кормит.

– Пойди и спроси у нее, – велела Дженна. – И скажи, что папа вернулся, пусть спускается к чаю.

– Я схожу! – воскликнула Флора и рванула вверх по лестнице, пока ее никто не успел опередить, хотя соперников и не наблюдалось, мальчики не горели таким желанием попасть в комнату Пейдж, как она.

– Я тут! – крикнула с площадки Пейдж. – И да, я кормила Пончика. Кто-то должен кормить собаку, или бедняга умрет с голоду.

Испытав облегчение от того, что дочка вышла из комнаты, неважно, в каком настроении, Дженна крикнула:

– К отбивной из барашка хочешь пюре или жареную картошку?

– Все равно, – резко ответила Пейдж, подхватывая Флору, когда та добежала до нее.

– Ты расскажешь мне свои секретики? – прошептала Флора ей на ухо.

– Если только ты расскажешь мне свои, – прошептала Пейдж.

Флора с готовностью закивала, а потом нахмурилась.

– А у меня нет секретов, – призналась она.

Улыбаясь и обнимая сестренку, Пейдж поставила ее на пол в кухне и посмотрела на мать.

– Что? – спросила Дженна, накладывая большую порцию пюре на тарелку Пейдж.

– Ничего, – ответила Пейдж. – Это мне?

– Вторая тарелка для папы, но можешь съесть и ее.

– Ага, моя маленькая королева красоты! – воскликнул Джек, потянувшись к Пейдж, которая взяла тарелку.

– Па-а-ап, – простонала Пейдж. – Я не королева красоты.

– А вот тут ты ошибаешься. Как это возможно, если ты как две капли воды похожа на свою мать?

– Она уродина, – пробормотал Джош.

Пейдж обратилась к Дженне:

– Он про меня или про тебя?

– Про тебя! – закричал Джош.

– Она не уродина, а красавица, – укоризненно заметила Дженна.

– А как иначе, если она так похожа на мать, я же сказал, – добавил Джек.

Пейдж закатила глаза.

– Он тако-о-о-ой сентиментальный. Не знаю, как ты это выносишь.

– Трудно, но я справляюсь, – призналась Дженна.

– Па-а-а-ап? – спросил Джош, растягивая слово. – А что такое «кондом»?

– Что?! – вскрикнула Пейдж. – Откуда ты знаешь такие вещи?

– Слышал, как кто-то говорил в школе.

– Но тебе всего восемь, – запротестовала Пейдж. – Да и вообще мы едим, поэтому не хотим слышать об этом.

Дженне понравилось, как при звуке отцовского смеха у Пейдж загорелись глаза, затем она вернулась к своему ужину, а Джош сказал Пейдж:

– Завтра все идут смотреть, как я играю в футбол. Ты тоже придешь?

Не отрываясь от телефона, Пейдж пробормотала:

– Не смогу, поеду с друзьями кататься на серфе.

У мальчика вытянулось лицо. Пейдж уловила, что брат расстроен, и добавила:

– Прости.

– Да ничего. – Джош пожал плечами.

– Это для него очень важно, – тихо сказала Дженна.

– Ма-а-ам, – процедила Пейдж сквозь зубы.

– Я знаю! – весело воскликнул Джош. – Почему бы нам всем не пойти покататься на серфе после матча? Там встретимся с Пейдж! Куда вы поедете?

– Я ни за что не буду кататься с вами вместе! – твердо заявила Пейдж.

– Почему? – требовательно спросил Джош.

Пейдж посмотрела на него как на сумасшедшего:

– Тебе называть еще причину, помимо того, что вы меня опозорите?

Джек и Дженна расхохотались, а Уиллс сказал:

– Мы с Флорой освоили бодибординг[28], правда, мам? Мам, а где моя доска?

– В гараже.

– Можно пойти и посмотреть?

– Когда допьешь чай. Мы получили замечательное письмо из школы касательно Пейдж, – сказала Дженна Джеку. – Мисс Кендрик, преподавательница английского, собирается напечатать сочинение Пейдж про нарциссы в школьном журнале.

Глаза Джека загорелись.

– Это чудесно! – заявил он. – Я тебе уже говорил, что ты идешь по литературной стезе по стопам матери.

– Ну, мое эссе вряд ли в одной весовой категории с романом, – заметила Пейдж. – Да и тупо печатать его в журнале. Никто не захочет его читать.

– Ты будешь удивлена, – со знанием дела возразил отец. – А что с нашим любительским видео?

– Это мое видео, я все еще монтирую его. У нас всего два урока по ИКТ в неделю, так что оно будет готово через миллион лет.

– У нас в саду растут нарциссы! – встрял Уиллс. – Можно сорвать, мам?

– Не стоит.

– Ну, ладно. Ма-а-ам, а что такое «кондом»?

– Не говори ему, пожалуйста! – воскликнула Пейдж, затыкая уши.

Джек и Дженна снова захохотали, а Уиллс заметил:

– Но мне надо знать, иначе я никогда не выучусь.

– Эту штуковину люди используют, когда делают детей, чтобы не подцепить всякие болезни, – объяснил Джош.

Дженна удивилась:

– Я думала, ты не знаешь, что это.

– Ну, я бы не стал описывать таким образом, – добавил Джек. – На самом деле…

– Ой, нет! Папа, пожалуйста! – взмолилась Пейдж, а Уиллсу сказала: – Мама с папой на самом деле не в курсе, что такое кондомы, иначе нас не было бы так много.

Джек хохотнул:

– В самую точку, Пейдж!

Явно сдерживаясь, чтобы не засмеяться, Пейдж просто пожала плечами и продолжила набирать сообщение, не отрываясь от еды.

– С кем ты поедешь кататься? – отважилась спросить Дженна, а Флора тем временем плюхнулась к ней на колени.

– С друзьями, – ответила Пейдж. – Ну, ты знаешь, Шарлотта и компания.

– А на какой пляж вы поедете? – спросил Джош.

– Я тебе ни за что не скажу. А не то вы туда притащитесь.

– Но мы же тебя не позорим, правда, пап?

– Пытаемся, – заверил его Джек.

– Можно взять с собой Пончика? – спросила Флора.

– Разумеется. Мы бы не оставили его дома, да, малыш?

Пончик подошел, чтобы потереться головой, и стегнул Пейдж хвостом.

– Ты у него в любимчиках, – сообщила Флора Пейдж.

– Потому что я его кормлю.

– Так и папа кормит. В основном папа и кормит, правда, пап?

Джек читал сообщение на своем мобильном.

– Па-а-ап! – воскликнула Флора.

– Что?

– Я сказала…

– Прости, я слышал. Думаю, ты права, Пейдж у Пончика в любимчиках.

– И у тебя тоже, это потому, что она самая старшая?

– У нас с мамой нет любимчиков, – возразил Джек, и это была правда, они любили всех детей одинаково, хотя Дженне иногда и казалось, что Джек выделяет Пейдж среди всех детей.

– А я больше всего люблю Пейдж, – решила Флора, – а еще маму, тебя, Джоша, Уиллса и Пончика. Ой, ну и бабушку.

– Кстати, о бабушках, – вспомнила Дженна. – Как твоя мама?

Джек вздохнул и отложил телефон.

– Без изменений. Но, думаю, она была рада меня видеть.

– А что с бабушкой Мур? – спросил Уиллс.

– У нее был удар, – напомнила Дженна.

– А что такое удар?

– Такое случается, если кровь не может пробиться к мозгу.

– Она не разговаривает? – спросила Флора.

Дженна покачала головой.

– А как вы узнаете, что она проголодалась?

– И когда ей нужно в туалет? – добавил Джош. – Или что ей хочется посмотреть по телику? Хотелось бы, чтобы у Флоры и Уиллса был удар, чтобы они не смотрели всегда то, что хочется им, мне никогда не разрешают выбирать.

– Разрешают! – воскликнул Уиллс. – Кроме того, у тебя ведь свой телевизор.

Когда разгорелась предсказуемая ссора, Пейдж взяла тарелку и отнесла ее на кухню. К облегчению Дженны, она съела две трети того, что ей положили, максимум за прошедшие пару вечеров.

– Надеюсь, ты не уходишь от нас? – крикнул Джек вслед Пейдж.

– У меня еще домашка, – не поворачиваясь, ответила Пейдж.

– Но ты ведь не проводишь все свое время в чатах? – сказала Дженна, провожая дочь.

– Я туда захожу, как и все, – огрызнулась Пейдж. – А что не так?

– Ничего, если ты не сидишь на сайтах, которые мы с отцом не одобрили бы.

– Не волнуйся, я же не дура.

Дженна осторожно посмотрела на нее. Это правда, Пейдж не дура, но, будучи матерью, Дженна никогда не принимала слова детей за чистую монету.

– Мам, хватит так на меня смотреть, – пожаловалась Пейдж. – Я просто болтаю с друзьями и ребятами из других школ, которые проходят те же предметы. Все совершенно невинно.

– Пусть и дальше будет так… и если кто-то незнакомый пытается втянуть тебя во что-то…

– Все нормально, о’кей? Я знаю правила. Я не позволю себя уболтать ни на что такое, о чем ты думаешь. Господи, только послушай их, почему они постоянно так верещат?

– Потому что они маленькие. Ты тоже была маленькой, а теперь выросла и превратилась в ворчливую девушку-подростка, которая старается не смеяться над нашими шутками, но не может сдержаться, даже когда ей ужасно стыдно и хочется, чтобы мы были родственниками кого угодно, но только не ее.

– Жутковато, когда ты читаешь мои мысли, – сообщила Пейдж, одарила мать излишне широкой улыбкой и скрылась из виду.

Намного позже, когда грелки были наполнены, истории прочитаны, дети поцелованы на ночь, Джек вернулся на кухню и увидел, что Дженна сверяется со списком дел.

– Кажется, настроение у Пейдж сегодня получше, – заметил он, собираясь поставить чайник.

Дженна кивнула:

– Слава богу. Так хорошо, когда она смеется. Я всегда расслабляюсь и только тогда ощущаю, в каком напряжении нахожусь из-за нее.

Джек подошел, чтобы заключить Дженну в свои объятия, со словами:

– Ты замечательная мама, Дженна Мур. Ей повезло с тобой, и она это знает.

Глаза Дженны светились, когда она посмотрела в глаза мужа.

– Но больше всего она любит папочку. И я не могу ее винить за это.

Он страстно поцеловал жену, слегка наклонив голову над кухонным столом. Они могли бы зайти и дальше, если бы тоненький голосок не позвал с лестничной площадки:

– Мама, Уиллс говорит, что у меня чудище под кроватью.

Когда Дженна снова уложила Флору и вернулась на кухню, Джека не было – он ушел, оставив записку, что взял Пончика погулять на пляж.

– В кромешной тьме? – спросила она, когда Джек поднял трубку.

– Луна светит, и я взял с собой фонарик.

– Ты уверен, что ты не в пабе?

– А что, если и в пабе? Ты возражала бы?

– Только если ты пытаешься скрыть это от меня. Сколько ты там пробудешь?

– Еще десять минут, не больше.

– Ладно. Я открою бутылку и залью горе вином.

– Какое еще горе?

– Тот факт, что Совет по делам искусств не увеличил нам грант.

– Ну, может, еще и увеличит, – не сдавался Джек, – так что открой вино и повесь на дверь спальни табличку: «Не беспокоить».

Дженна со смехом сказала:

– Как будто кто-то обращает на нее внимание.

Повесив трубку, она ответила на звонок стационарного телефона.

– Джен, это Маркус. Ты как?

– Хорошо, спасибо, – ответила она, как обычно обрадовавшись младшему брату Джека. – А вы как?

– Все нормально. Все еще планируем навестить вас летом, если не возражаете. В прошлый наш приезд дети оторвались по полной.

– И наши тоже. Разумеется, мы не возражаем. Мы вам рады.

– Приятно слышать, но, если ваш новый проект заработает к лету на полную мощь…

– Все равно приезжайте, даже не думайте. Джек вышел ненадолго, но ты можешь позвонить ему на мобильный или я попрошу его перезвонить, когда вернется.

– Спасибо, я только хотел спросить, собирается ли он завтра заехать навестить маму?

Дженна удивленно сказала:

– Он только что вернулся оттуда. Он не говорил, что планы поменялись?

– Э-э-э… прости… я понятия не имел. Ну, раз он уже с ней повидался, то это ответ на мой вопрос.

– Хочешь, чтобы он тебе перезвонил?

– Да, пусть позвонит, если будет время.

– У него для тебя всегда найдется время. Передай привет Пенни и детям.

– Конечно же! Вам тоже привет.

Положив трубку, она на цыпочках поднялась по лестнице, опустошила корзины для грязного белья из комнат Джоша и двойняшек, а потом тихонько постояла рядом с дверью в комнату Пейдж, слушая музыку внутри. Это была та же песня, которую Дженна слышала и в другие разы, только не знала, играет ли она через компьютер или с айпада через колонки. Да и какая разница? Голос у певца был приятный, сильный, но нежный, мотив слегка навязчивый. Интересно, это какая-то очередная юная звезда или кто-то из знакомых Пейдж? Теперь многие ребята выкладывают видео или аудио в Сеть, так что это вполне может быть местный парень, который жаждет славы.

Дженна спросила бы у дочери, но тогда та догадается, что мать подслушивала. Поэтому она на цыпочках ушла, решив сегодня отложить стирку, вернулась в комнату и зажгла свечи. Они уже давненько не занимались с Джеком любовью, то были слишком уставшими, то кто-то из детей спал с ними в одной постели или же Дженна просто засыпала к тому времени, как Джек возвращался домой. Однако сегодня у нее было что ни на есть любовное настроение.

* * *

Нарциссы обладают веселым нравом, в отличие от скромников-первоцветов или роз, которых можно обвинить в высокомерии. Нарциссы считаются традиционным цветком Уэльса, их носят на День святого Давида[29], они на протяжении всей весны озаряют магистрали, переулки, леса, парки и сады своим сиянием. Такое впечатление, что они говорят: вот и мы, зиме конец, любите нас, рвите нас, дарите нас, но только не проходите мимо.

Пейдж не помнила, что там дальше, она даже эту первую часть короткого эссе, написанного около месяца назад, вспомнила с трудом.

Во славу Нарциссов.

Мисс Кендрик просто обожала эти цветы и не переставала талдычить о них сейчас, когда вся сельская округа была усыпана ими.

Пейдж вынуждена была признать, что цветы очень симпатичные. Глядя на них, людям хотелось и дальше любоваться природой. Это она тоже написала в сочинении, но не помнила, куда вставила в текст. Неважно, никто не собирался ее проверять на знание эссе, Пейдж просто пыталась сосредоточиться на чем-нибудь, чтобы отвлечься от волнений и страхов по поводу предстоящего дня.

Оливер точно будет на пляже. Каллум подтвердил это в разговоре с Шарлоттой вчера вечером. И Лиам тоже. Пейдж с Шарлоттой несколько часов болтали по видеосвязи после сообщения от Каллума, а потом еще и утром, обсуждая, не будут ли они выглядеть толстыми в гидрокостюмах и что сделать с волосами.

Сейчас они сидели в машине мамы Шарлотты и ехали через Барри-Грин в Ллангеннит. Пейдж сидела на заднем сиденье, смотрела в окошко на миллионы нарциссов, распустившихся вдоль дороги, и пыталась унять подступавшую тошноту. Она старалась успокоиться, думая обо всем, о чем угодно, кроме Оливера, но, к несчастью, могла думать лишь о нем. Она задавала себе миллион вопросов, например, вспомнит ли он ее? Надеялся ли он, что она приедет? Понравится ли ему, как она заплела косу и перебросила ее через плечо? Решит ли он, что Пейдж выглядит круто и утонченно, как модель в журнале, с которой она слизала эту прическу? Скорее всего, он вообще ее не заметит. Господи, пожалуйста, лишь бы не сделать и не ляпнуть чего-то глупого и не выставить себя законченной идиоткой.

Она почти не спала, так была взбудоражена. Чтобы ухудшить ситуацию еще в сотню раз, она вчера вечером отправила ему заявку «в друзья».

Зачем она это сделала? Как отменить заявку?

– Я не думаю, что он успел ее увидеть, – с утра по видеосвязи заверила ее Шарлотта. – Он не из тех, кто постоянно заходит в свой аккаунт, как мы с тобой.

– Он, наверное, думает, кто я вообще, черт возьми, такая, – простонала Пейдж. – Даже если он и знал, как меня зовут, – а я готова поклясться, что он не знал, – то будет недоумевать, почему я вдруг взяла девичью фамилию матери.

– Ну, вряд ли ты могла попроситься в друзья со страницы, которую атакуют дармиты.

– По крайней мере, они не постили ничего после той гадости про тебя.

Шарлотта, похоже, уже забыла о случившемся.

– Слушай, как считаешь, нам стоит надеть обычные купальники под гидрокостюм или бикини?

– На мне будет бикини и футболка. Надо сказать ему, что я посмотрела его видео?

– Ну, если к слову придется, хотя я бы умолчала о том, сколько раз ты его посмотрела, а то решит еще, что ты его преследуешь. О, кстати, это мне напомнило… было еще что-нибудь от этой Джули?

– Нет, она меня не преследует. Думаю, ей просто одиноко.

– Но она так и не сказала, кто она такая, и ведь возможно, что это даже не девушка. Это может быть чей-то папа или брат, которому нравится притворяться школьницей.

– Тогда как он узнал про все, что происходит с Оуэном и дармитами?

– Понятия не имею, просто мне кажется странным, что она не говорит своего реального имени.

Пейдж тоже так думала. Но при этом вчера больше часа провела онлайн с Джули, болтая обо всяких вещах, о которых станут разговаривать только девочки: любимые музыкальные группы, фильмы, косметика, которую они пробовали, а еще о том, строгие ли у них родители и легко ли быть частью большой семьи. Такое впечатление, что Джули нравилось слушать о семье Пейдж. Ну, Пейдж не настолько тупая, чтобы делиться чем-то по-настоящему личным, она не собиралась этого делать, пока Джули не раскроет, кто она на самом деле.

Пейдж посмотрела на телефон, который пискнул, сообщая об СМС.

«Ты жалкая неудачница. Думаешь, мы не вычислили твой новый аккаунт на ФБ? Какая же ты маменькина дочурка, мерзкая зубрилка!»

Это от Келли, уже четвертая за утро. Она даже не потрудилась скрыть, что является отправителем этой гадости, так что Пейдж лишь еще раз удостоверилась, что Келли и Джули – не один и тот же человек.

Пришло новое сообщение.

«Такой уже пробовала?»

Пейдж открыла вложение. На картинке был изображен гигантский член. Понимая, какой смешной эта шутка показалась дармитам, она быстро выключила телефон. Она не позволит им испортить день, кроме того, в деревне Ллангеннит Сеть все равно не ловит, так что телефон ей не понадобится.

Впереди показалась бледно-синяя гладь моря, и Пейдж подалась вперед, положив руки на спинку кресла Шарлотты. Они уже проехали паб «Королевская голова», так что оставалось минут десять.

Пейдж не думала о дармитах. Они ничего не значили, и Пейдж не собиралась рассказывать Шарлотте об обидных эсэмэсках, иначе все закончится перемыванием костей дармитам, а ей хотелось про них позабыть.

– Мне было бы спокойнее, если бы на пляже дежурил спасатель, – со вздохом заметила мама Шарлотты.

– Это не опасно, – заверила Шарлотта. – Тут никто ни разу не тонул. По крайней мере, из серферов.

– Ты уверена?

– Конечно. Да и мы тут бывали уже сотню раз, мама. Это не какое-то незнакомое место.

Поскольку это было правдой, то Люси Гриффитс больше ничего не сказала, она заехала на стоянку для автоприцепов, а потом свернула к парковке, раскинувшейся за дюнами. На парковке скопилась целая куча машин, люди приезжали и уезжали, некоторые были смутно знакомы Пейдж, но большинство она никогда не видела.

– Ты в курсе, они уже тут? – прошептала Пейдж Шарлотте, пытаясь найти глазами черный «Форд Фиеста» Оливера.

– Наверное, – ответила Шарлотта. – Когда мы выезжали, пришла СМС от Каллума, что они уже выходят.

Пейдж хотела забрать свою доску из багажника машины Люси, пытаясь при этом удержать на ветру свою косу, и тут поняла, что настроение повысилось, стоило ощутить резкий привкус свежего морского воздуха на своих губах. Море издавало постоянное негромкое ворчание, которое перемежалось с криками чаек и странными обрывками музыки, долетавшими из чьей-то машины.

– Он не сказал, Оуэн с ними? – спросила Пейдж, почувствовав нервное напряжение при мысли об этом. Если да, то это будет первый раз, когда она его увидит после ужасного поста на Фейсбуке, поскольку с тех пор он ни разу не появлялся в школе.

– Нет. Но вчера он сказал, что, скорее всего, поедет. Все нормально, не стоит волноваться. Ты же знаешь Оуэна, он слишком милый, чтобы затаить на кого-то злобу, особенно за то, чего ты не делала, как он сейчас уже должен был понять.

Понимая, что чувствовала бы себя куда увереннее, если бы Оуэн ответил на все ее письма и сообщения, Пейдж отошла в сторонку, пока Люси суетилась вокруг Шарлотты, напоминая, чтоб та не рисковала, не переохлаждалась и не разговаривала с незнакомцами.

– Мне же не шесть лет, – запротестовала Шарлотта.

Люси со смехом обняла ее:

– Я просто подтруниваю, но с незнакомцами не разговаривай. Все нормально, Пейдж? Все забрала?

– Да, все хорошо, – заверила ее Пейдж, немного завидуя статусу Шарлотты – единственный ребенок. Не то чтобы Пейдж не любила братьев и сестренку, когда те не сводили ее с ума, а это происходило почти постоянно, но было бы неплохо, чтобы мама и папа хоть изредка принадлежали ей одной.

Спустя несколько минут, проводив Люси, они двинулись по тропинке, ведущей через дюны, крепко зажав доски под мышками и повесив на плечи тяжелые сумки.

– Ты обратила внимание? Такое впечатление, что мы единственные, кто идет в том направлении. Кажется, все остальные уходят, – заметила Пейдж.

– Наверное, приехали пораньше, – ответила Шарлотта. – Господи, тут просто дубак, да? Давай поторопимся. Скажи, моя задница не кажется огромной в этом костюме?

Пейдж послушно посмотрела.

– Не глупи. Ты супермодель. А моя задница как?

– Огромная, – вынесла вердикт Шарлотта.

Глаза Пейдж округлились.

– Как будто у кого-то с сороковым размером может быть огромная задница. Я тебя умоляю.

Хихикая, они топали по песку, стараясь не столкнуться с другими серферами, уходившими с пляжа.

– Мне кажется, они знают что-то, чего мы не знаем, – прошептала Пейдж.

– А вот и Каллум! – воскликнула Шарлотта, увидев, как парень показался из-за холма. С ним были Мэтт и Райан, но никаких следов Оуэна, Оливера и Лиама.

– Не волны, а хрень какая-то, – сказал Каллум, когда подошел к ним. – Пустая трата времени. Мы едем в кафе.

– Ты взяла с собой деньги? – спросила Шарлотта у Пейдж.

Пейдж ее не слышала, поскольку заметила Оливера. Он выглядел просто потрясающе – умереть не встать – в своем гидрокостюме, темные волосы развевались на ветру, а белоснежные зубы блестели, когда он смеялся. Пейдж показалось, что она грохнется в обморок.

– У меня пять фунтов, – промямлила она и быстро отвернулась, пока окружающие не поняли, куда она уставилась.

Он здесь! Он идет к ней вместе с группой своих приятелей, и в любую секунду она с ним поздоровается. О господи! О господи! Пейдж испытывала такую радость и такой ужас, что не знала, как поступить. Упомянет ли он ее заявку «в друзья»? Может, он ее уже принял. Что тогда говорить? Ей хотелось показаться остроумной и образованной, кем-то, с кем ему понравилось бы общаться, но она не знала, как это сделать.

– Пойдемте, если вы с нами! – крикнул Каллум.

Пейдж повернулась и поняла, что Шарлотта уже убежала, чтобы догнать ребят. Пожалуйста, господи, пусть Оливер не подумает, что она ждала его.

– Он тут, – прошептала она, поравнявшись с Шарлоттой.

– Да ты что! – иронично ответила та.

– Думаешь, он меня видел?

– А я-то откуда знаю? – Шарлотта бросила взгляд через плечо, чтобы понять, насколько далеко от них Оливер и его компания, и задохнулась от шока. – Боже! Боже! Боже! Лиам только что мне подмигнул. Мне нужен кислород! Он просто потрясающий. Как думаешь, он смотрит на мою задницу?

– Тсс, они нас услышат, – смеясь, предупредила Пейдж.

Сзади послышался взрыв смеха, и Пейдж тут же напряглась. Господи, хоть бы он не рассказывал своим друзьям, что она отправила ему заявку «в друзья». Если выяснится, что они смеялись над этим, Пейдж упадет и умрет. Если бы она этого не сделала, то могла бы не чувствовать себя так глупо и не смущалась бы, ей не было бы так тошно от самой себя.

Хотя кафе было переполнено, Мэтту и Райану удалось занять пару столиков у окна, когда ушли другие посетители, а Каллум направился к стойке сделать заказ.

– Я бы угостил вас, – сказал он Пейдж и Шарлотте, – но у меня всего лишь…

– Да все нормально, – заверила его Шарлотта, схватив пятерку у Пейдж. – Тебе капучино?

– С шоколадом, – ответила Пейдж.

Поскольку напитки в кафе готовил единственный бариста, пришлось ждать целую вечность, но вот наконец они расселись за столиками: Оливер и его приятели – в одном конце, а Пейдж и Шарлотта – в другом. Это была катастрофа, но поскольку девушки вряд ли могли попросить Каллума и остальных поменяться местами, то не оставалось выбора, кроме как наслаждаться одним только фактом, что они в том же заведении, что и Оливер с Лиамом. Чувствовали ли Оливер и Лиам то же самое, сомнительно, поскольку они практически не смотрели в их сторону, болтая и смеясь с остальными своими друзьями. Но потом, когда разгорелся жаркий спор, кто сегодня забьет за Уэльс в Кубке Шести наций[30], Оливер поймал взгляд Пейдж и улыбнулся. Она чуть не упала в обморок, но слава богу за рефлексы, поскольку только рефлекторно ей удалось улыбнуться в ответ.

– Ты это видела? – прошептала она Шарлотте, как только он отвернулся.

– Шутишь? Он определенно запал на тебя.

– Ты уверена, что это не просто вежливость?!

– Если хочешь, можешь убеждать себя, но на меня он так не смотрит.

– Господи! Что мне делать, как считаешь?

– Пригласи его на оргию.

– Я серьезно!

– Ну, тогда я не знаю…

– Я же не могу просто подойти и поговорить с ним.

– Может, он сам подойдет. Каллум, негодник! Это моя чашка!

– Прости, – засмеялся Каллум, отставив чашку Шарлотты и взяв свою.

– Эй, Шарлотта! – крикнул какой-то парень.

Когда Шарлотта поняла, что это Лиам, у нее глаза чуть не вылезли из орбит.

– Господи, он меня зовет, – пробормотала Шарлотта, обращаясь к Пейдж и поднимаясь на ноги.

Пейдж отчаянно хотелось, чтобы Оливер тоже ее позвал, но она могла лишь смотреть и завидовать, когда Шарлотта подошла к другому концу длиннного стола, где Лиам уже отодвинул для нее стул. Прошло несколько минут, Пейдж поразилась той легкости, с которой подруга общалась с Лиамом, пока Оливер с рассеянным видом болтал с другими своими друзьями. В конце концов Пейдж начала чувствовать себя законченной неудачницей, она наклонилась к Каллуму и спросила:

– А почему Оуэна нет?

Брови Каллума удивленно поползли вверх.

– А сама-то как думаешь?

Поняв, что из-за нее, Пейдж вспыхнула:

– Я думала… то есть ты ведь сказал ему, что это не я, правда?

– Разумеется, я сказал, но он все равно отказался приходить сегодня, если тут будешь ты.

Пейдж не знала, что и сказать.

– А теперь ближе к делу, – заявил Каллум. – Мы собираемся ко мне смотреть матч чемпионата Шести наций. Я уже сказал Оуэну, что хочу его увидеть, поэтому, будь добра… ну, ты понимаешь, не ходи с нами… У Оуэна выдалась тяжелая неделя, и, думаю, ему нужно разобраться, кто его настоящие друзья.

У Пейдж сжалось сердце, у нее так шумело в ушах, что она почти не слышала себя, когда пробормотала:

– Да, разумеется. Не беспокойтесь, я бы в любом случае не пошла. – Ей хотелось уйти немедленно, убраться как можно дальше отсюда, но Люси вернется только через пару часов, а телефон не ловит, и маме на позвонить.

Она попыталась встретиться глазами с Шарлоттой, но Шарлотта была слишком занята. Каллум переключился на кого-то другого, развернувшись к ней вполоборота, так, словно специально исключил ее из круга. Она не понимала. Он не вел себя так, когда они сидели рядом на английском или когда репетировали пьесу. Правда, тогда и поговорить-то возможности не представлялось, мисс Кендрик была слишком строгой, чтобы позволить праздные, по ее мнению, разговорчики на ее занятиях.

Пейдж чувствовала себя отвратительно, продолжая и дальше сидеть не при делах, поэтому взяла сумку и пошла в дамскую комнату. Вместо того чтобы войти туда, она резко развернулась в сторону выхода и, забрав доску, потопала прочь из кемпинга. Отсюда недалеко до «Королевской головы», около мили по узкой сельской дороге, и, если повезет, оттуда она сможет позвонить маме и попросить забрать ее.

Увы, ничего не вышло, поскольку даже там мобильный не работал, а паб оказался закрыт, поэтому она не смогла попасть внутрь и воспользоваться стационарным телефоном. Она не знала, что делать. До дома пешком было слишком далеко, кроме того, она слишком замерзла и сомневалась, что сможет преодолеть такое расстояние.

От слез защипало глаза. Пейдж отложила доску и еще раз подергала ручку двери паба, просто на всякий случай.

Точно заперта.

В отчаянии Пейдж обогнула здание, вскарабкалась на крышу парковки, подняв телефон повыше, чтобы поймать сигнал из ниоткуда, но тщетно, индикатор сигнала даже не блеснул, ни одной палочки…

Не стоило убегать из кафе. Глупый, ребяческий поступок, тем более не сказав Шарлотте. Шарлотта уже наверняка волнуется, куда запропастилась Пейдж, и хочет узнать, почему она ушла, не попрощавшись, а Каллум наверняка ей скажет. Что произойдет тогда? Все бросятся искать ее? Или просто решат, что она в плохом настроении и появится, когда успокоится?

Наверняка они думают, что она повела себя как ребенок.

Часть ее отчаянно рвалась обратно, но она выставит себя полной идиоткой, если заявится в кафе с доской наперевес, словно выводила доску на прогулку или что-то типа того. Что она им скажет? Куда она ходила? «Я разозлилась, потому что Каллум явно не верит, что мою страницу в Фейсбуке взломали? Я обиделась, потому что все хотят посмотреть матч с Оуэном, а не со мной?» Можно просто сказать, что нужно было позвонить и она пыталась найти сигнал.

Ага, а без доски прямо никак!

Это было лучшее, что ей удалось придумать, но все равно не хотелось идти обратно. Каллум явно не хочет ее видеть, значит, Мэтт и Райан тоже, а Пейдж ни за что не станет навязываться!

Бросив сумку на первый попавшийся столик для пикника, Пейдж беспомощно уставилась на свой телефон. Интересно, волнуется ли Оливер или он даже не понял, что она ушла? Прошло уже полчаса, так что Шарлотта, без сомнения, уже сбегала на разведку в женский туалет, а значит, они уже должны размышлять, что с ней случилось.

Но если и так, они явно не обратили на нее внимания, когда через пару минут проехали мимо на «Форде Фиеста» Оливера, закрепив доски на крыше. Оливера Пейдж не заметила, но Каллум точно сидел на пассажирском сиденье, а Шарлотта – на заднем. Еще одна машина с досками на крыше ехала следом. Пейдж увидела там Райана и Мэтта, а за рулем, ясное дело, был Лиам.

Если бы Пейдж не спряталась на парковке так, что они почти уже промчались мимо, когда она их заметила, то и они бы ее тоже заметили. Через пару секунд их и след простыл, и Пейдж внезапно ощутила себя такой одинокой и брошенной, как будто в целом мире нет для нее места.

Пейдж пыталась убедить себя, что это чушь, но сейчас она чувствовала именно так, а тот факт, что теперь она не может добраться до мамы с папой, лишь усугублял ситуацию. Вчера они ужасно поссорились, она понятия не имела почему, просто услышала, как родители орут друг на друга, вставила наушники и включила музыку. Пейдж ненавидела, когда они ругались. Не то чтобы это случалось часто, но когда случалось, то возникало ощущение чего-то неправильного и страшного. По крайней мере, утром все выглядело нормальным, хотя она видела их лишь мельком, но мама сказала, что они не поедут на серфинг после футбольного матча, поэтому нет никаких шансов встретить их здесь.

Пейдж надо собраться с духом, напомнить себе, что она уже не ребенок, что-нибудь придумает. Она уверена, что мистер Диксон, один из учителей физики, живет в деревеньке поблизости, проблема в том, что она понятия не имеет, в каком из домов. Можно, конечно, постучаться в чей-нибудь дом и спросить. Или просто сидеть и ждать, пока наконец откроется паб, чтобы попасть внутрь и воспользоваться их телефоном.

Почувствовав, что снова подступают слезы, а она замерзла сильнее, чем когда-либо в жизни, Пейдж повесила голову под моросящим дождем и даже не обратила внимания на автомобиль, который с пыхтением съезжал по холму. Слава богу, что она все же подняла голову, поскольку в тот же момент она вскочила и принялась бешено размахивать руками.

– Бабушка! Бабушка! – закричала Пейдж, выбегая с парковки.

Маленький желтый «Фиат» не останавливался, миновал сельский клуб, повернул и скрылся из виду.

Пейдж побежала быстрее. Она не знала, что здесь делает бабушка. Может, Шарлотта позвонила, как только появился сигнал, и теперь ее все ищут?

Когда она добралась до поворота, то ожидала, что бабушки уже и след простыл и машина рассеянно тащится по дороге к пляжу, но, к ее облегчению, бабушка припарковалась рядом с церковью Святого Кеннета[31].

– Бабушка! – заорала Пейдж, когда Кей вылезла из машины. Кей в замешательстве оглянулась. – Бабушка! Это я!

– Господи, Пейдж, ты что тут делаешь? – спросила Кей. – Я думала, ты поехала кататься на серфе.

– Я и поехала. Долгая история. Бабушка, я так рада тебя видеть. – Пейдж разрыдалась.

Через несколько минут, передав брошюры, которые она привезла в приход, Кей снова села за руль «Фиата», из заднего окна которого теперь торчала доска для серфинга, а Пейдж, завернутая в шерстяное одеяло, сидела на переднем сиденье.

– Не хочешь рассказать, что произошло? – спросила Кей, когда они поехали вверх по холму.

Пейдж пялилась в свой безжизненный телефон. Никаких звонков или сообщений от Шарлотты. Что это значило? То, что Шарлотта отправилась смотреть матч вместе со всеми. Очевидно, она ни на минуту не задумалась о своей «лучшей подруге».

– Не особо, – с несчастным видом ответила Пейдж.

Кей продолжила рулить.

Самая странная, а порой и самая замечательная черта бабушки – она никогда не задает лишних вопросов. Она была единственным человеком из знакомых Пейдж, кому нравилось молчать часами напролет. Ну, не то чтобы им пришлось добираться до дома часами, дорога заняла двадцать минут, хотя учитывая, как водит бабушка, то скорее тридцать. Бабушка все делала четко, соблюдая правила, и, казалось, приходила в ужас, когда остальные нарушали. Агрессивное поведение на дороге, казалось, ее не трогало, даже когда кто-то мигал сзади фарами и сигналил, чтобы бабушка ускорилась или пропустила их. Бабушка же просто продолжала тащиться дальше, положив руки на руль в положении «без десяти два», как предписывали правила, глядя вперед, с таким невозмутимым выражением лица, словно бы ни о чем вообще не думала.

Пейдж хотелось бы уметь переключаться, как это делала бабушка. Тогда она не думала бы об Оливере или о Шарлотте, которая ее предала, или об Оуэне, которому стоило бы понимать, что она ни за что специально не обидела бы его, или о Келли Дарем, которая презирает ее без причины. Все просто ужасно. Сейчас Пейдж жалела, что они вообще сюда переехали. Ей было невыносимо при мысли, что все друзья смотрят сейчас матч, а ее с собой не взяли.

С трудом сдерживая слезы, она посмотрела на бабушку и среди всей этой злости и жалости к себе вдруг ощутила, как ее переполняет любовь. Кей – забавная старая клюшка, как говорила мама, женщина со своеобразным характером, но она всегда к вашим услугам, когда семья нуждается в ней, и никогда не поднимает шумиху. Пейдж задумалась, а что бабушка делает у себя дома, грустно ей или она довольна жизнью, и как сильно скучает по дедушке? Бабушка никогда о нем не говорила, может, потому, что никто никогда не спрашивал.

– Бабуль?

– Да? – Взгляд Кей был прикован к дороге.

– Можно я кое о чем спрошу?

– Конечно.

– А как вы познакомились с дедушкой?

Без малейших колебаний Кей ответила:

– Это случилось, когда мы учились в колледже. Он учился на инженера, а я – на бухгалтера.

– И как вы сошлись?

Кей ответила просто:

– Твой дедушка заметил, что меня обижали другие ребята, и стал моим другом.

Глаза Пейдж расширились:

– А почему тебя обижали?

– Потому что я была не такая, как они.

Ага, значит, бабушка знала, что отличается от окружающих.

– Тебя задевали их придирки?

– Очень, но ребята, казалось, не осознавали этого. Или, возможно, плевать хотели.

– И что ты делала?

– Пыталась их игнорировать, но именно дедушка с ними разобрался.

– Как? Что он сделал?

– Он их одарил одним из этих своих взглядов.

Пейдж хихикнула.

– Ты имеешь в виду секретное оружие? – сказала она, поскольку слышала от мамы о знаменитом дедушкином взгляде.

– Именно. Люди от этого его взгляда начинали чувствовать себя крайне глупо.

Пейдж рассмеялась и так обрадовалась за бабушку, за то, что у нее появился дедушка, готовый защищать ее, что захотела обнять Кей. Если бы только дедушка был жив, чтобы заботиться о ней и дальше!

– Да, мама, я тебя слышу, – говорила Дженна в трубку, пытаясь пробраться с футбольного поля к машине. – Джош сыграл отлично, если ты звонишь поинтересоваться. Я надеялась, что его даже выберут лучшим игроком матча, но в итоге титул достался кому-то из команды соперников.

– Я уверена, что Джош его больше заслуживал, – преданно ответила Кей.

Понимая, что это не так, Дженна посмотрела на счастливое личико сына, который с гордостью подпрыгивал рядом, и ей хотелось пойти и еще раз поблагодарить тренера за то, что включил его сегодня в команду. Для Джоша это имело огромное значение. Хорошо, что он не забил в собственные ворота, хотя все шло к тому.

– Ты домой? – спросила Кей.

– Нет еще, везу двойняшек в город за новыми ботинками. Тебе что-нибудь нужно?

– Нет, спасибо. Я съездила за покупками вчера. Думаю, тебе стоит вернуться домой.

Нахмурившись, Дженна поинтересовалась:

– Почему?

– Потому что я только что подвезла до дома Пейдж, она плакала, когда я ее нашла.

– В каком смысле «нашла»? Где она была?

– В Ллангенните. Я знаю, предполагалось, что она катается на серфе, но она была на приличном расстоянии от пляжа, и никаких следов ее друзей.

– Она сказала, что произошло?

– Нет.

А ее мать не стала выпытывать.

– Видимо, у нее произошла какая-то размолвка с Шарлоттой, – решила Дженна, ощутив укол раздражения, когда увидела, что Джек в своей машине разговаривает по телефону. С кем, черт побери? – Я ей позвоню.

Повесив трубку, она усадила детей на заднее сиденье, оставила их ссориться, кто сядет посередине, и повела Пончика к Джеку. Он заметил приближение жены, открыл дверцу со стороны водителя и сказал своему собеседнику, что он позаботится об этом и перезвонит.

– Что ты делаешь? – спросил он, когда Дженна скомандовала Пончику запрыгивать на пассажирское сиденье.

– Тебе нужно отвезти его домой.

– Но я договорился…

– Мне все равно, о чем ты там договорился. Надо отвезти собаку домой, пока я с детьми…

– Дженна, ради всего святого…

– Хватит! Измени свои планы, что бы ты там ни запланировал…

– Меня ждут.

– Кто?

– Билл и ребята. Чтобы посмотреть матч.

– Тогда перезвони и скажи, что не можешь. Собаке нужно домой, а Пейдж расстроена…

– Из-за чего?

– Я не знаю, но ты, как отец, возможно, захочешь это выяснить и подумать, чем ты сможешь ее утешить.

– Ой, да ладно тебе. Что бы там ни случилось, от ее расстройства уже и следа не останется. Я отвезу собаку и…

– Почему тебе непременно нужно посмотреть матч «с ребятами»?

Его лицо напряглось.

– Потому что мы договорились.

– Ну, так отмени все и посмотри матч с Пейдж и Джошем. Ему нет необходимости ехать со мной, ему новые ботинки купили только на прошлой неделе.

Со вздохом он поднял руки, словно сдается:

– Хорошо, если это тебя осчастливит…

– Да, осчастливит… – Дженна поняла, что на нее смотрят другие родители, и пошла за Джошем.

– Папа будет смотреть матч со мной! – ахнул от восторга Джош. – Это потрясающе! – С этими словами он отстегнул ремень и помчался в машину к отцу.

– Я тоже хочу! – начал канючить Уиллс и попытался тоже вылезти из машины.

– А тебе придется ехать со мной, – остановила его Дженна.

– Но я не хочу. Пожалуйста, не заставляй меня.

– Тебе нужны ботинки, а я не смогу купить нужный размер без твоих ног.

Уиллсу это показалось забавным, он расхохотался и снова устроился на сиденье.

– Ты все еще в ссоре с папой? – спросила Флора, ее темные глаза казались больше из-за очков.

– От тебя ничего не ускользает, – проворчала Дженна, садясь в кресло водителя.

– В ссоре? – не унималась Флора.

– Нет, – солгала Дженна. – Я рада, что Джош хорошо сыграл и что мои любимые двойняшки поедут со мной в город.

– Вы во время игры даже стояли не вместе, – заметила Флора.

Это правда, она специально не стала вставать рядом с Джеком, поскольку не могла прекратить спор, начатый прошлым вечером, а меньше всего ей хотелось превращать семейные дрязги в публичное представление. Тогда и сейчас ей нужно было лишь одно – выяснить истинную причину, почему Джек вернулся уже за полночь, а не через десять минут, как сказал. Он оправдывался, что заболтался в пабе и забыл о времени, что с ним частенько случалось, но Дженна обычно спускала все на тормозах. В этот раз она этого не сделала, сама не понимала, почему. Может, потому, что он не выглядел выпившим, зато от него определенно пахло духами.

Духами, ради всего святого!!!

– Единственная причина, почему от меня может нести духами, – ответил он, когда Дженна спросила его в лоб, – то, что там была жена Энди Ритча, а ты же знаешь, что она душится с ног до головы.

Вообще-то этого она за Джуди Ритч не замечала.

– Так это с ней ты ходил в паб?

– Нет! Она меня обняла перед уходом.

– Если я позвоню ей сейчас, она это подтвердит?

– Дженна, ради всего святого, ты не можешь названивать людям посреди ночи, и откуда вообще подозрения? В чем конкретно ты пытаешься меня обвинить?

Поскольку она и сама точно не знала, то просто пошла в ванную, где сбросила с себя халат и сунула прозрачное неглиже, которое надела три часа назад, в стирку, потом натянула пижаму, собрала все сгоревшие свечки и выкинула их в мусорку.

Когда она вернулась в постель, муж уже спал или, по крайней мере, притворялся, но ей не хотелось продолжать разборки, поэтому она просто отвернулась и выключила свет.

Джек в привычной манере решил, что наутро все уже забыто, спустился к завтраку и искренне удивился, когда Дженна уклонилась от его объятий. По правде сказать, она и сама не ожидала, что сделает так, и ночью уговаривала себя остыть, но почему-то не получилось.

Где же он на самом деле был вчера вечером? Кто такой важный позвонил ему, что он пропустил последние пять минут матча своего ребенка, чтобы ответить на звонок? Ей стоило попросить у него телефон и посмотреть, наверное, она так и сделала бы, если бы все это не происходило на глазах доброй половины соседей.

Пока Дженна ехала вдоль мрачного, но при этом прекрасного Брина, где вниманием Флоры тут же завладели дикие пони, ее так и подмывало позвонить в паб и выяснить, действительно ли Джек был там вчера вечером. Она не стала бы этого делать, не только потому, что поползли бы сплетни, но и потому, что не была уверена, хочет ли услышать ответ. Она помнила, с какой уверенностью Ирен Эванс заявила, что давно не видела Джека, и как недоумевал его брат, когда Дженна сказала, что Джек уже ездил к их матери на этой неделе.

Сердце заколотилось от ужаса при мысли, что все это могло значить, а руки сжали руль. Черт бы побрал этого Джека! Черт, черт, черт! Как он мог поставить ее в такое положение, чтобы она беспокоилась, испытывала неуверенность и ревность, чего раньше никогда не бывало. Они всегда были так близки, были лучшими друзьями, не имели никаких секретов – ну, или ей так казалось.

Господи, пожалуйста, пусть все останется как раньше. Они были так счастливы вместе, обожали детей, они вот-вот запустят свой бизнес, обрели дом мечты, о таком браке многие друзья могли только мечтать… Она не может все это потерять сейчас, да и вообще не может.

Она воспользовалась гарнитурой, чтобы позвонить мужу, и думала, что попадет на голосовую почту, но он ответил после четвертого гудка.

– Ты дома? – спросила она.

– Только что доехал. Пейдж у себя. – Он говорил без злости, но и не особо приветливо.

– Ты с ней поговорил?

– Еще нет. Я не знаю, как заставить ее спуститься. Есть идеи?

– Она сама выйдет, если захочет. А если нет, то ей, наверное, легче уже просто от того, что ты там.

– Что случилось с Пейдж? – с заднего сиденья спросила Флора.

– Ничего, милая. Продолжай считать пони. – А Джеку она сказала: – В холодильнике котлеты для гамбургеров, а булочки – в хлебнице.

– Спасибо.

– А можно и нам гамбургеры? – спросил Уиллс.

– Да, когда доберемся до дома.

– А я уже проголодался.

– Мы перекусим в городе.

– Пап! – закричала Флора. – Я насчитала шестнадцать пони.

– Отлично, – похвалил Джек. – А можешь подсчитать, сколько у них ног?

Со смесью удивления и раздражения от того, что он так легко отвлек ее, Дженна сказала:

– Я не хочу, чтобы это затянулось.

– Думаешь, я хочу?

– Нет. По крайней мере, надеюсь.

– Не хочу.

Она знала, если бы дети не слушали, он сказал бы больше, но они здесь, так что придется подождать.

– Прости за скоропалительные выводы.

– И ты меня прости. Мне нужно было прийти домой раньше. Мне очень жаль, ведь если я не ошибаюсь, то я пропустил свечи.

– Пропустил, но дома еще есть свечи. – Она повесила трубку, ощущая радость от того, что все-таки позвонила ему.

Отложив грелку, которую бабушка дала ей прежде, чем уехать, чтобы доставить остальные брошюры, Пейдж встала с постели. Ей стало немного получше, она была в состоянии посмотреть в глаза всему, что в ее жизни пошло не так.

Ей помогло и то, что она долго болтала с Шарлоттой. Та ужасно беспокоилась, что с ней приключилось, и размышляла, не позвонить ли ее маме.

– Если бы ты не проявилась в следующие десять минут, то я бы это сделала, – заявила Шарлотта, когда они наконец созвонились. – Каллум передал мне, что он тебе сказал, придурок. Так типично для него влезать со всякими дебильными замечаниями.

– Ты сейчас у него?

– Да, и Оуэн тоже, так что я попробую переговорить с ним. Глупо, что ситуация вышла из-под контроля. Когда он поймет, что никто из нас не отвернулся от него, – а он уже должен был понять, иначе Каллум просто не пригласил бы его, – он непременно остынет.

Пейдж отчаянно хотелось верить в это.

– А как у тебя с Лиамом? Ты с такой легкостью подошла к нему, как будто вы сто лет знакомы.

– Должна признаться, мне с ним сразу же стало очень комфортно. Он легкий в общении человек, да и мы не можем оставаться девственницами до конца жизни, правда?

Они захихикали. Пейдж спросила:

– А с Оливером ты поговорила?

– Не особо. Он немного… угрюмый… Какое слово подобрать? Слишком серьезный. Да, как-то так. По крайней мере, мне он показался таким. Не пойми неправильно, он смеялся и все такое, но мне кажется, есть и другая сторона его личности. Я послежу за ним во время матча и потом поделюсь своим мнением.

Оливер теперь нравился ей еще больше, угрюмый и серьезный, Пейдж ревниво спросила:

– Только не говори, что ты там единственная девушка!

– Ну что ты! Хэйли, Кортни и Николь только что пришли, еще несколько человек вот-вот придут, полагаю, среди них будут и девочки.

Пейдж почувствовала себя совершенно несчастной, оставшись за бортом, кроме того, испугалась, что Оливеру понравится кто-то из девушек, да и вообще у него ведь есть подружка, правда, непонятно, где она.

– Отвратительно, что все именно так. Из-за этого я чувствую себя жалкой неудачницей. – Так ее назвала Келли Дарем. Может, Келли права.

– Никакая ты не неудачница! – возразила Шарлотта. – С Оуэном все уладится, я обещаю. Я собираюсь отыскать его, как только мы попрощаемся.

– Прежде чем прощаться, скажи, а на что похож дом? Такой большой, как Каллум его всегда расписывает?

– Господи, ты бы видела. Это настоящий замок, и тут есть настоящий кинозал, где мы и будем смотреть матч. Похоже, студия звукозаписи Оливера где-то по соседству, а еще есть специальная комната для игр, как сказал Каллум, с билльярдом, дартсом и всякой фигней. Его папа явно купается в деньгах.

– А родители там?

– Мама у него умерла, – напомнила Шарлотта, – его папу я не видела, но мы приехали всего пару минут назад. Слушай, мне пора, но я буду тебе писать, как тут все идет, хорошо?

Потом пришло первое сообщение, в нем говорилось: «Пыталась поговорить с Оуэном, но он меня избегает».

Второе: «Только что началась игра, пока не получилось».

Третье: «Оливер сел на отдельный диванчик для двоих, выглядит грустным. Думаю, скучает по тебе».

Хотя сердце Пейдж радостно екнуло, она понимала, что это неправда. Приятно было подумать об этом хотя бы пару минут, воображая, как Оливер поднимает голову, когда она входит, а потом обнимает ее, когда она садится рядом.

«Привет, шлюшка, сколько сегодня членов? Типа того, что я прислала тебе раньше? Достаточно большой для тебя?»

Пейдж затошнило, ей очень хотелось ответить Келли, чтоб та валила ко всем чертям, но в итоге ей удалось сдержаться. Если она ответит, то посыплется еще большее количество оскорблений, а Пейдж без этого как-нибудь обойдется.

– Пейдж! Ты там нормально? – крикнул папа, наверное, в сотый раз.

– Да, все хорошо. Спущусь через минутку.

– Ты пропустишь матч.

– Я же сказала, спущусь через минутку.

«Каково это – быть уродиной? Ты же знаешь, что именно так все думают, да?»

Пытаясь убедить себя, что это неправда, она удалила сообщение, а потом кликнула, чтобы открыть новое сообщение от Шарлотты.

«Смотришь игру? Посмотри, очень круто. Уэльс победит».

«Какой счет?» – напечатала Пейдж.

Ответа она не получила, позависала немного над компьютером, а потом уселась перед ним. В ящике оказалось несколько писем, все из школы, и одно личное сообщение на Фейсбуке от Джули.

«Привет, с тобой все нормально?»

Пейдж написала: «Да, все хорошо, а у тебя как?» Ответа не последовало, потому что Джули, похоже, вышла из Сети. Решив попробовать найти Джули в мобильной соцсети Pheed, Пейдж потянулась за телефоном и открыла приложение как раз в тот момент, когда пришла новая гадость от Келли.

«Знаешь, что мне нравится в твоем лице? Желание ударить по нему кулаком!»

Почему эта девица просто не отстанет от нее? Что с ней такое, что она продолжает ее терроризировать? У нее что, нет своей жизни?

Внезапно Пейдж захотелось быть ближе к отцу, она натянула джемпер и треники, сунула ноги в шлепанцы и пошла вниз, прихватив телефон на случай, если Шарлотта снова напишет.

– А вот и она, – просиял отец, протянув руку и подзывая сесть рядом. – А мы уж было подумали, что ты нас игнорируешь, да, Джош?

– Игра просто прекрасная, – сообщил Джош. – Уэльс ведет, семнадцать – три. Три успешные попытки[32] и одна реализация[33]. Противники получили очки только один раз за пенальти[34].

– Мило, – пробормотала Пейдж.

– Мило, – передразнил ее Джош.

– Не копируй меня.

– Не копируй меня.

– Пап, скажи ему, или я его стукну.

– Пап, скажи ему…

– Так, все, хватит! – воскликнул Джек, подняв руки. – Давайте сосредоточимся на игре, а?

Все еще пытаясь не думать о том, что она не с друзьями, Пейдж решила написать СМС Хэйли, поскольку Шарлотта так пока и не ответила: «Как там у вас? Слышала, дом Каллума просто фантастика».

Через несколько секунд пришел ответ: «Я уже бывала. Просто потрясный. Тебе стоило приехать».

«Не могла из-за Оуэна».

«Отстой».

«Да, но что поделать».

«Мы все уладим».

Надеясь, что они и правда все уладят, Пейдж прижала мобильный к груди и прижалась к папе. Обычно ей нравилось смотреть регби, но сегодня тяжело было врубиться в игру, хотя Уэльс и вел в счете.

– Тебе получше? – через некоторое время спросил папа.

Пейдж рассердилась:

– Что ты имеешь в виду? Со мной и было все нормально.

– Ой, прости. Мама сказала, что ты чем-то расстроена.

Ее рот напрягся. Очевидно, бабушка позвонила маме, этого Пейдж ожидала, но если мама знала, что она расстроена, почему не позвонила сама выяснить, в чем проблема?! Потому что она всегда занята Джошем и двойняшками, вот почему.

– Ты всегда можешь поговорить со мной, если тебя что-то беспокоит, – сказал папа так, словно он ее лучший друг и именно к нему она обращалась за советом.

Временами так оно и было.

– Да, конечно, – кивнула Пейдж. – Спасибо.

– Я серьезно.

– Круто.

– Я тоже был когда-то в твоем возрасте.

– Ага, сотню лет тому назад.

Он со смехом прижал ее к себе.

– Хочешь поесть чего-нибудь? Можно приготовить гамбургеры.

Она покачала головой:

– Нет, спасибо.

– Ты вообще что-то ела сегодня?

Пейдж задумалась. Может, и не ела.

– В любом случае не в коня корм, – укоризненно заметил он. – Давай я тебе принесу что-нибудь.

– Нет, я не голодна. А где мама?

– Повезла двойняшек за новыми ботинками.

Нужно задавать следующий вопрос или нет? У нее внутри все переворачивалось от одной только мысли, но в конце концов Пейдж решилась:

– Вы с ней уже помирились?

Папа с неподдельным удивлением спросил:

– Что ты имеешь в виду?

– Я слышала, как вы вчера вечером ссорились.

Джош обеспокоенно оглянулся. Они все ненавидели, когда родители ссорились.

Джек рассмеялся:

– Ты не поверишь, она меня бранила за то, что я оставил на полу грязные носки.

Пейдж наморщила нос, притворившись, что поверила, вот только мама никогда не стала бы ругаться из-за такой ерунды. Но раз папа хочет, чтобы Пейдж так думала, она не станет дальше выпытывать. Учитывая, в какой поздний час происходила ссора, это касалось секса, и бог с ним. Главное, что сейчас уже помирились.

Через десять минут она задремала на плече у отца, но тут ее разбудил его мобильник. Поскольку Пейдж сидела ближе, то потянулась взять аппарат с кофейного столика, но отец опередил.

– А кто такая Марта? – спросила Пейдж, когда он кликнул на кнопку «принять вызов».

Джек приложил палец к губам, а потом сказал в трубку:

– Привет, Марта. Работаешь по субботам? Как там наш веб-сайт?

Вспомнив, кто такая эта Марта, Пейдж потеряла интерес, зевнула и снова закрыла глаза.

– Не вешай трубку. Я перейду в офис, – сказал он, покинув детей и двинувшись через сад.

Через пять минут он вернулся и объявил:

– Детки, мне нужно ненадолго выскочить. Вы здесь справитесь сами, да?

Пейдж пожала плечами:

– Придется справиться.

– Не волнуйся, пап. Я присмотрю за Пейдж.

Джек рассмеялся, а Пейдж взглянула на брата, а потом еще и кинула подушкой.

Должно быть, она уснула вскоре после ухода папы, поскольку открыла глаза, когда матч уже кончился, мама приехала домой, а Флора растолкала сестру, чтобы похвастаться новыми ботинками.

– На платформе, – сообщила Флора, – но платформу не видно, потому что она спрятана, да, мам?

– А где Джош и папа? – крикнула из кухни Дженна.

Пейдж потянулась.

– Я не знаю.

Дженна, подбоченившись, появилась в дверях.

– Пейдж!

– Ладно, ладно. Папе нужно было куда-то выйти, а Джош, наверное, у себя в комнате.

Ее ответ явно не обрадовал маму, она отправила Уиллса наверх, проверить, дома ли Джош, и продолжила допытываться:

– Папа сказал, куда он пойдет?

Пейдж покачала головой, ковыряясь в телефоне.

– Пейдж!

Три сообщения от Шарлотты.

Первое: «Господи, не знаю, как тебе сказать, но только что появилась Линдси Френч».

Второе: «У них определенно роман».

Третье: «Где ты, ответь, пожалуйста».

– Пейдж, ты меня вообще слушаешь? – накинулась на нее мать. – Папа сказал, куда он пойдет?

– Просто сказал, что надо выйти, – огрызнулась Пейдж и, обойдя Флору с ее новыми туфлями, побежала наверх, в свою комнату.

– Я тут, мам! – крикнул Джош, перевесившись через перила.

– Куда выйти? – крикнула вслед мама.

– Не знаю, он не сказал!

Пейдж закрыла за собой дверь и сползла по ней спиной до самого пола, где, сжавшись в комочек, уткнулась лицом в руки.

Линдси Френч там, у Каллума, скорее всего, прямо сейчас они с Оливером целуются, а она торчит тут одна-одинешенька, пустое место, «шлюшка» и «жалкая неудачница».

* * *

– «Одна жительница Лланелли, – прочла Бена в газете, – умерла, завещав свое тело для медицинских исследований при условии, что будут искать лекарство от целлюлита. Она говорила, что целлюлит разрушил ее жизнь, поэтому ей хочется, чтобы больше никто так не страдал». – Бена подняла голову, чтобы удостовериться, что Дженна слушает. – Даже не знаю, смеяться или испытывать признательность, – сухо прокомментировала она, – разве что мне уже будет слишком поздно, когда они найдут чудо-средство. Лично я предпочла бы пожертвовать своим телом, чтобы научиться уничтожать ген рыжести. Быть рыжей – это настоящая головная боль, в школе меня дразнили, кожа мертвенно-бледная, под солнцем не могу находиться вообще. Ты меня совсем не слушаешь, да?

Дженна отреагировала на вопрос через пару минут.

– Слушаю, – заверила она подругу, – и у тебя чудесные волосы. Просто прекрасные. – Она говорила серьезно, поскольку водопад золотистых кудрей Бены словно бы сошел с картин прерафаэлитов. Лицо было скорее с полотен Рубенса с симпатичными пухлыми щечками, большими голубыми глазами, ртом в форме сердечка, что в совокупности делало Бену потрясающе привлекательной женщиной, и Дженне она очень нравилась.

Бена наклонила голову набок.

– Ты в порядке, дорогая? – мягко спросила она. – Тебя что-то беспокоит?

Дженна выдавила улыбку.

– Все нормально, – успокоила она. – Просто немного болит голова.

– Принести тебе лекарство?

– Нет, нет, уверена, через минуту пройдет. Как там у тебя с рассказами?

– Ну, более или менее закончила редактуру, осталась парочка. Мы все еще ждем оплату, прежде чем отправлять текст на окончательное одобрение?

– Да, я думаю. Спроси лучше у Джека.

– Хорошо. А где он сегодня? Я думала, мы собираемся начать заполнять веб-сайт.

– Разбирается с дизайнерами с какими-то глюками на сайте. Что-то, связанное с электронной торговлей.

– Что ж, будем надеяться, что они доделают все к тому моменту, как мы запустимся, или же придется выдержать натиск множества сердитых и расстроенных писателей. Они уже теряют терпение, требуют ответить, когда увидят доходы от своих инвестиций, как они это называют.

И правда, письма с требованием сообщить дату запуска сыпались без перерыва, хотя сегодня утром Дженну они беспокоили меньше, чем то, что происходило в ее мире.

– Марта уверена, что мы начнем перенос данных к концу дня, – прокомментировала она и кликнула по новой вкладке, сама не понимая зачем.

– Отлично. А Джек оформил соглашение с «Амазоном» на использование «Киндл»?[35]

– Он сегодня встречается с адвокатом, чтобы подписать документы. Другие «читалки» для электронных книг уже на месте.

Дженна предполагала, что это правда. Она не видела договоров, однако, поскольку Марта контролирует контракты, они смогут двигаться дальше, пока не готовы все основные компоненты.

Пытаясь приободрить Дженну, Бена весело заявила:

– Поэтому, когда ты перед камерами будешь рассказывать о запуске проекта, ты сможешь объявить всему миру, что мы собираемся…

– Прости, я должна ответить, – перебила подругу Дженна, когда раздался телефонный звонок. – Это Джек. – Подняв трубку, она повернулась на стуле. – Как продвигается? – Голосу недоставало теплоты, и Дженна понимала, что это не ускользнет от внимания Джека.

– Все нормально, – невозмутимо ответил Джек. – Я звоню, чтобы спросить, послали ли вы какие-то рассказы? Мы пока ничего не получили, а уже готовы начать проверять, как все работает.

Вспомнив, что нужно было попросить об этом Бену, Дженна сказала:

– Сейчас пошлем. С двойняшками и Джошем все было нормально, когда ты их отвез в школу?

– Думаю, да, но ты тут ни при чем.

Дженна разозлилась, услышав обвинения в свой адрес, и взорвалась:

– Не смей валить все на меня…

– Но это ты взбеленилась на пустом месте.

– Я бы не стала называть твои выходки… – Вспомнив о присутствии Бены, она осеклась. – Не будем сейчас об этом, – сказала она и отключилась, а потом прижала руку к голове.

– Господи, – пробормотала Бена. – Прозвучало не слишком хорошо.

– Так и есть, – призналась Дженна. – На самом деле все настолько нехорошо, что я даже не знаю, каким словом правильнее охарактеризовать.

Бена взволнованно наблюдала за ней.

– Не собираюсь выпытывать, но если хочешь поговорить…

Дженна покачала головой:

– Спасибо. У нас куча дел, не думаю, что разговоры помогут. Он хочет, чтобы мы послали по электронной почте какие-нибудь рассказы. Можешь сделать это? Думаю, мне стоит принять что-то от головной боли.

Через пять минут она стояла перед зеркалом в ванной, смотрела на свое усталое одутловатое лицо и хотела бы понять, что, черт побери, ей делать. Джек так и не сказал, куда ему так приспичило «выскочить» в субботу прямо во время матча. Он даже не стал разговаривать на эту тему, лишь буркнул:

– Ты сразу настроена думать о самом худшем, ну так валяй.

– Тогда расскажи, что мне нужно думать! – с яростью потребовала она.

– Я не собираюсь потакать твоей паранойе, оправдываясь.

– Если тебе нечего скрывать, то я не понимаю, почему так сложно сказать мне, где ты был?

– Это ты все усложняешь. На самом деле ты делаешь ситуацию просто невыносимой. Я сыт по горло этим разговором. Если хочешь и дальше мучить себя теми ужасами, которые ты себе понапридумывала, пожалуйста, но не стоит перекладывать это и на меня.

Он вылетел из спальни с такой скоростью, что чуть было не споткнулся о Джоша и двойняшек, которые подслушивали у двери. Увидев их обеспокоенные лица, Дженна остановилась и не побежала за ним, но, к счастью, Джек не покинул пределы дома, а просто спустился вниз и взял себе пиво из холодильника.

Остаток субботы им удавалось сделать хорошую мину при детях, они вместе ели, смотрели телевизор, читали сказки на ночь, после чего Джек пошел в офис поработать, а Дженна помогла Пейдж порепетировать ее роль в пьесе. По крайней мере, это было весело, они смеялись и чувствовали себя ближе, чем в последнее время. Как гордился бы дедушка, если бы узнал, что Пейдж играет роль Первого голоса. Да Дженна и сама гордилась.

В воскресенье конфликт с Джеком не разрешился, хотя они мало видели друг друга, он отвез мальчишек в плавательный бассейн, где они провели большую часть дня, а Дженна с Флорой на местной ярмарке мастеров отвечали за прилавок с украшениями, сделанными одной подругой. Пейдж пошла к Шарлотте и осталась ночевать там, так что Дженна не видела ее с самого утра. В определенном смысле Дженна испытала облегчение, что старшая дочь не присутствует во время разборок с Джеком, обдурить младших детей и заставить их поверить, что у мамы с папой все нормально, не так сложно, как обмануть Пейдж.

Дженна готова была уже наплевать на все, пока Джек не повез Джоша и двойняшек в школу. Дженна просто не могла вынести, что он как ни в чем не бывало смеется и шутит с детьми, в то время как она обеспокоена, что все пошло наперекосяк.

– Снова планируешь раствориться в воздухе? – язвительно спросила она, пока Джек проверял, взял ли он ключи и телефон.

Его взгляд тут же посуровел.

– Испариться, как это делают волшебники? – воскликнул Уиллс. – Я не знал, что ты так умеешь, папа!

– Похоже, мама думает, что я умею делать многое, на что вообще-то не способен, – ответил Джек, сурово глядя на жену.

– Папа убегает, не сказав никому, где он, – сообщила Дженна, – я бы назвала это не волшебством, а хитростью.

– Ради всего святого… – пробормотал Джек.

– Хватит! Я сыта по горло…

– Мама! Не кричи! – завопила Флора, заткнув уши.

– Все в порядке, детка, – утешила ее Дженна.

– Мам? – прошептал Джош.

– Все нормально, – заверила она его и взволнованного Уиллса. – Вы правы, мне не стоило повышать голос. Прошу прощения, – сказала она Джеку, но явно сделала это ради детей, а не ради него.

– Все нормально, – ответил он и, разложив еду по коробкам для завтраков, велел детям взять рюкзаки, надеть пальто и подойти к машине, пока он считает до двадцати.

Он не попрощался, не поцеловал ее, не пообещал позвонить, просто взял чемоданчик, сходил за курткой и вышел за дверь. Чертов Джек. Он вел себя так, будто это она не права, и она не понимала, почему сердится на него сильнее, чем раньше, – из-за этого или из-за того, что он отказывается объясниться?

Выпив пару таблеток аспирина и подавив в себе желание снова позвонить Джеку, Дженна вернулась в офис.

– Тебе получше? – мягко спросила Бена.

Дженна кивнула, а потом вздохнула и покачала головой. Слова сорвались с губ прежде, чем она осознала, что произносит их.

– Я думаю, у Джека любовница, – сказала она и тут же пожалела, словно бы, озвучив свой страх, она наделила его силой, каким-то образом превратив в правду, которую она не в состоянии вынести.

Глаза Бены округлились от изумления.

– Уверена, ты ошибаешься, – заявила она таким уверенным тоном, на какой Дженна только могла надеяться.

Их взгляды встретились, и Дженна отвела глаза.

– Почему ты так думаешь? – осторожно спросила Бена.

Судорожно вздохнув, Дженна рассказала ей о долгих телефонных переговорах, о его отлучках и отказе сказать, где он был в субботу. Чем дальше она слушала саму себя, тем больше росла уверенность.

– Прямо у меня под носом, не знаю, как долго, – сказала она надломленным голосом, – поскольку я ему доверяла и думала, что он любит меня и никогда…

От ужаса слова иссякли.

– Он тебя и правда любит, – заверила Бена. – В чем в чем, а в этом я уверена.

Дженна беспомощно посмотрела на нее.

– Ты не подозревала подобного? – спросила она, отчаянно желая услышать от Бены отрицательный ответ.

Бена покачала головой.

– Да, он кокетничает и готов обаять любую, но все знают это и не принимают всерьез. Это безобидная забава… – Она замолчала, когда Дженна опустила глаза. – А с кем у него, по-твоему, роман?

Дженна сглотнула.

– Эээ… может быть, с Джуди Ритч.

Бена от удивления открыла рот.

– Он признался, что виделся с ней в пятницу вечером в пабе, – сказала Дженна. – Он вернулся обратно, и от него разило духами. Он сказал, что это ее духи.

Бена покачала головой.

– Я понимаю, что ты его защищаешь, – сказала Дженна, – и я это ценю, правда, но трудно придумать какое-то другое объяснение подобному поведению. Он сердится на меня за то, что я его подловила. Вот что происходит, хотя Джек и думает, что я ничего не вижу.

– Дорогая, он не встречается с Джуди Ритч, – осторожно произнесла Бена, – ну, или скажем так… он точно не был с ней в пятницу вечером, поскольку я сама ходила в паб и не видела его там. Джуди была, а Джека не было.

У Дженны внутри все перевернулось.

– Но, если его там не было… зачем он наврал, ведь понятно, что я обязательно выясню, что его там не было?

На это Бена не могла ответить.

– Он хочет, чтобы все открылось, – с дрожью в голосе произнесла Дженна.

Бена, почти такая же раздавленная, как и ее подруга, сказала:

– А ты его спрашивала в лоб по поводу измены?

– Ну, не в лоб… но он понимает, о чем я думаю. Он постоянно говорит, что у меня паранойя, что я понапридумывала себе всякого, но при этом ничего не отрицает.

– Тогда надо спросить прямо. Я понимаю, что это непросто, но пока не выяснишь, так и будешь мучиться, не исключено, что впустую.

Хотя Дженна пришла в ужас от мысли об очной ставке, она понимала, что Бена права. Нужно заставить себя посмотреть фактам в глаза, как-то справиться, если это правда. Но что она будет делать, если у Джека там все серьезно и он хочет уйти от нее?

– О господи! – Шарлотта ахала, проверяя, что пришло на мобильный. – Вот оно! Она может встретиться с нами в пятницу в пять.

– Быть не может! – воскликнула Пейдж, нервозность пробивалась через возбуждение.

– Клянусь! – Шарлотта передала ей мобильный. «Сеанс для двух человек подтвержден на пять часов в пятницу. Спасибо за запрос. Жасмина с нетерпением ждет встречи с вами. Пожалуйста, изучите наш веб-сайт, чтобы получить дальнейшую информацию и инструкции».

Они переглянулись с круглыми от изумления глазами и захихикали.

– Надо пойти, – решила Шарлотта.

– Конечно, – согласилась Пейдж. – Ну, она же не скажет нам ничего плохого, да?

– Я не знаю, разрешается ли им говорить что-то плохое. Моя двоюродная сестра сказала, что она очень крутая. Сказала ей кучу такого, чего она никак не могла знать, и все правда!

Услышав, как со свистом открылись двери, Пейдж первой поднялась в салон автобуса, выбрав места впереди, тогда Келли Дарем и ее банде придется сидеть в хвосте, но в любом случае им нужно будет пройти мимо Пейдж, поэтому Пейдж отвернулась и слегка подтолкнула Шарлотту локтем, чтобы та продолжила рассказывать про гадалку, стараясь сделать вид, будто не замечает дармитов.

– Это будет просто потрясающе! – прошептала Шарлотта.

– Знаю, знаю, – прошептала в ответ Пейдж. – Может, она нам скажет, когда мы выйдем замуж, сколько детей родим и сколько у нас будет мужей.

Внезапно их перебил голос Келли:

– Господи, оно еще и смеется! Прошу, скажите кто-нибудь, чтоб это существо не смеялось, а то так еще уродливее.

Дармиты фыркнули и заржали, а щеки Пейдж вспыхнули от смущения.

– Ой, на нее так посмотри, – усмехнулась Келли, когда Шарлотта испепелила ее взглядом, после чего, к облегчению Пейдж, пошла дальше.

– Теперь понятно, – прокомментировала Пейдж, когда Оуэн двинулся за дармитами, не удостоив взглядом ее и Шарлотту, – кто смог убедить его, что это я запостила ту дрянь в Фейсбук.

Бросив недобрый взгляд на Оуэна, Шарлотта буркнула:

– Стоило догадаться еще в субботу, когда он сказал, что точно знает, что это сделала ты, ясное дело, что чертова Келли Дарем добралась до него.

– Меня реально удивляет, – сказала Пейдж, стараясь не выглядеть расстроенной, – ведь раньше он ее на дух не переносил.

– Я в курсе, я бы посмотрела на ее морду, услышь она что-нибудь из того, что он говорил о ней раньше.

Пейдж тоже не отказалась бы, хоть и понимала, что ни она, ни Шарлотта никогда не повторили бы этих слов. Она не могла представить, чтобы это сделали Хэйли, Кортни или Николь, но не из преданности ей, просто они тоже в последнее время стали относиться к Келли куда дружелюбнее. Пейдж очень нервировало то, как дармиты перетягивают на свою сторону ее друзей, но она не могла представить, чтобы им удалось перетянуть Шарлотту. Они с Шарлоттой неразлейвода, никто не сможет встрять между ними.

Услышав, как пикнул телефон, Пейдж решила не читать сообщение. Наверняка, опять что-то от Келли, типа такого:

Гомофобка

Двуличная сучка

Гребаная неудачница

Жирная уродливая корова

Это лишь некоторые из эпитетов, которыми ее награждали в СМС или по электронной почте за последние двадцать четыре часа, причем гадости присылала не только Келли Дарем, но и Оуэн, и еще двое. Хотя Пейдж и храбрилась, решив никому не показывать, что они ее задевают, но каждое новое сообщение расстраивало сильнее предыдущего. Неприятнее всего были сообщения, в которых говорилось, что она «пустое место и не имеет права на жизнь, так почему бы ей не оказать любезность этому миру и не умереть»? Или вот: «Неудивительно, что твоя семья тебя не переносит, никто тебя не переносит». Или: «Всех тошнит от того, что ты считаешь себя лучше других. Паскуда! Еще и к учителям подлизываешься!»

– О господи! – внезапно ахнула Шарлотта, когда ей на телефон пришло сообщение. – Я не верю! Скажи мне, что это не сон.

Пейдж забрала у нее телефон и прочла сообщение: «Приветик, пришлешь мне сообщение в Снапчате[36]? Лиам. Лол![37]

Пейдж повернулась и взглянула на подругу с завистью и замешательством:

– А при чем тут «лол»? Что смешного?

Шарлота пожала плечами:

– Думаешь, он издевается? Может, это вообще кто-то другой?

Пейдж перечитала сообщение.

– Отвечать на это? – отважилась спросить Шарлотта.

Пейдж пыталась что-нибудь придумать.

– О! А попроси-ка его прислать первым.

Шарлота просияла.

– Гениально!

Через пару минут, когда мисс Кендрик, коренастая, но эффектная молодая девушка, вошла в автобус, на телефон Шарлотты пришел снимок Лиама, славшего воздушный поцелуй.

Шарлотта выглядела так, будто вот-вот свалится в обморок.

– Господи! Это он! – пробормотала она. – Я так хочу переспать с ним…

– А теперь убрали телефоны, – велела мисс Кендрик, – и достаньте ваши экземпляры пьесы. Порепетируем прямо во время поездки.

– О, нет! – запаниковала Шарлотта. – Я должна отправить ему снимок.

– Отправишь, когда доберемся, – посоветовала Пейдж. – Мы сможем уйти в уборную или куда-нибудь еще.

Поскольку вторым вариантом была конфискация телефона, то Шарлота сумела быстренько набрать: «Не могу говорить. Позже. Ш.» прежде, чем переключить мобильный в беззвучный режим.

Когда мисс Кендрик велела водителю трогаться и началась их пятнадцатиминутная поездка в Суонси, Пейдж уставилась в окно, она надеялась, что учительница выберет кого угодно, кроме нее, чтобы вести репетицию. Увы, телепатия не сработала, поскольку не успели они проехать и полмили, как Пейдж торжественно вручили микрофон, и мисс Кендрик сказала:

– Помоги нам найти нужное настроение первыми строками, Пейдж. До слов «и грезит о…», а потом мы обсудим синтаксис. Полагаю, все в курсе, что значит «синтаксис»? Руби, расскажи-ка нам!

– Ну… это типа грамматика, мисс.

Мисс Кендрик вздохнула.

– Пока что хватит и такого ответа. Пейдж, начинай.

Пытаясь не думать о кислых мордах вокруг и смешках за спиной, Пейдж собралась с духом и начала очень тихо: «Начнем с самого начала… стояла весна, безлунная…

– Погромче, ничего не слышно! – крикнули из конца салона.

– Эти слова и нужно произносить тихо, – напомнила им мисс Кендрик. – Но, может, чуть-чуть прибавишь громкости, Пейдж?

Пейдж хотелось всучить микрофон обратно и попросить учительницу передоверить это кому-то другому, однако она заставила себя начать сначала. Она дошла уже до слов «слепые, как капитан Кэт», и тут тихий хор голосов начал подвывать и мяукать[38].

– Хватит! – рявкнула мисс Кендрик. – Кто это делал, поднимите руку!

Никто не поднял.

Мисс Кендрик подождала, глаза ее сверкали от гнева. Она обожала Дилана Томаса, писала от него кипятком, как однажды сказал Каллум, поэтому подобное отношение к его труду – это тяжкое преступление, практически сродни тем, что караются смертной казнью.

– Я не знаю, кто издавал эти звуки, – елейным голосом проворковала Келли Дарем, – но проблема не в пьесе, а в голосе Пейдж, от него хочется выть, знаете, как собакам, когда они слышат, как кто-то фальшивит.

Остальные рассмеялись, а Пейдж покраснела до корней волос. Мисс Кендрик сказала Келли:

– За подобное глупое и неприятное замечание ты только что заслужила выговор. А теперь, пожалуйста, соблюдайте тишину, пока Пейдж закончит вступление.

Пейдж удалось все-таки преодолеть вступление, в основном потому, что она каким-то чудом растворилась в словах, словно находилась в предрассветном Лларегубе, а не среди врагов в школьном автобусе.

– Мисс? – крикнул кто-то из мальчиков позади нее. – А вы знали, что Лларегуб – это анаграмма и значит…[39]?

Все заржали, а мисс Кендрик закатила глаза:

– Ты будешь повторять это каждый раз, когда мы читаем пьесу, Майкл?

Гордый тем, что брань сошла ему с рук, Майкл Предди встал и поклонился.

– Думаю, Пейдж нужно продолжить! – крикнула Бетани Гейтс.

– Да, определенно, – согласилась Келли Дарем. – Все роли.

– Пейдж, Пейдж, Пейдж, – начали скандировать дармиты.

Понимая, что они делают это, чтобы унизить ее, Пейдж умоляюще взглянула на мисс Кендрик.

– С Пейдж достаточно! – Мисс Кендрик перекрикивала шум. – Мы уже почти доехали, отложим дискуссию на обратную дорогу.

Глаза Пейдж с тревогой расширились, когда она бросила взгляд на Шарлотту.

– Мисс! – завопила Шарлотта. – По-моему, предполагалось, что обратно мы будем добираться сами!

– Правда, я и забыла, тогда мы продолжим чтение на следующем уроке, к этому времени, надеюсь, все вы выучите свои роли достаточно хорошо, чтобы убедить меня, что вы лучше понимаете текст, чем сейчас. Отчасти мне это будет понятно из эссе, которые я задам вам на дом.

Пока все стонали, автобус остановился рядом с элегантным старым зданием, раньше здесь проводились собрания гильдий, а теперь нашел свое пристанище центр Дилана Томаса. Пейдж благодаря нескольким визитам с мамой хорошо знала это здание с фасадом из гладкого известняка кремового цвета, круглыми и арочными окнами и аккуратным садиком.

– Слава богу, – пробормотала Шарлотта, пока они выбирались из автобуса. – На одну ужасную минуту мне показалось, что она передумала и потащит нас обратно в школу, когда закончится эта чертова экскурсия.

Пейдж внезапно ахнула:

– Я забыла сказать папе, чтоб он нас не забирал. Лучше позвоню.

Пейдж оставила сообщение: «Не нужно забирать нас от центра Дилана Томаса. Спасибо. Люблю тебя». Затем она позвонила матери:

– Привет, папа рядом?

– Нет, – ответила Дженна. – Все нормально?

– Ага. Он собирался нас забирать, но теперь необходимость отпала. Мы с Шарлоттой решили пойти на Оксфорд-стрит и заняться шопингом. Ничего?

– Думаю, да. У тебя есть деньги?

– Немножко. Но мы не собираемся ничего покупать. Просто посмотрим.

– А как же уроки?

– Сделаю попозже. Мне нужна хоть какая-то свобода, мам.

– Я понимаю, просто спрашиваю. Ты оставила папе сообщение?

– Да. А где он?

– Я не знаю точно. Некоторое время назад был на встрече с Мартой и ее командой, но, может быть, сейчас уже с адвокатом, поэтому не отвечает на звонки.

– Ну да. Кстати, это она ему звонила в субботу перед тем, как он ушел. Марта. Я видела ее имя на экране телефона.

Прошла пара секунд, прежде чем мать произнесла:

– Ты уверена?

– Ну да, я видела. Прости, мне пора. Нам нельзя здесь пользоваться телефонами.

Она повесила трубку, и тут кто-то подскочил к ней со спины, толкнул и в следующее мгновение телефон вырвали из рук.

– Эй! – воскликнула Пейдж, когда Бетани Гейтс отскочила в сторону вместе с телефоном. – Отдай!

– Закрой рот! – прошипела ей в ухо Келли Дарем. – Или я закрою его насильно. – С этими словами она ткнула ее локтем в ребра и поспешила за Бетани.

Пейдж повернулась к Шарлотте, ее глаза потемнели от шока и страха.

– Они не оставят телефон у себя! – сказала Шарлотта. – Просто дурачатся.

– Если они все сотрут или разошлют всем СМС или письма якобы от моего имени…

– Эй, Пейдж! – раздался чей-то крик.

Пейдж подняла голову, камера сработала, Келли, Бетани, Оуэн и остальные взглянули на снимок и взревели от смеха.

– Что случилось? – строго спросила мисс Кендрик, подходя к ней. – Пейдж, все нормально? Что-то ты бледновата, милая.

– Все нормально, мисс, спасибо, – заверила Пейдж. Мисс Кендрик, очевидно, не видела, что телефон украли, иначе она бы что-то предприняла, однако Пейдж побоялась последствий.

Следующий час показался вечностью, Пейдж пыталась внимать тому, что вещали мисс Кендрик и один из администраторов центра по поводу того, куда им предстоит отправиться в день представления. Хотя Пейдж была очень взволнована из-за спектакля, однако в глубине души она уже пожалела, что мисс Кендрик выбрала десятиклассников для участия в торжествах по поводу столетнего юбилея Дилана Томаса. Большая часть класса, похоже, даже не знает, что это за произведение, и как минимум половина так и не узнает, судя по их поведению.

– Это все из-за тебя, – проворчал Каллум, когда мисс Кендрик впервые объявила о том, какой чести их удостаивает. – Ты знаешь эту пьесу, цитируешь ее, любишь ее так же, как она, а теперь и на остальных навлекла неприятности. Не вздумай теперь увиливать. Все, что могу сказать, поскольку я ни за что на свете не буду перед всеми играть Первый голос.

Каллум был во втором составе и пришлось бы играть, случись что-то с Пейдж, но она заверила, что беспокоиться не о чем и она ни за что на свете не пропустит спектакль, даже если ей придется выйти на сцену в гипсе или выкатиться в инвалидной коляске.

Знаменитые последние слова?

Наконец мероприятие подошло к концу, но Пейдж не собиралась расставаться со своим телефоном, поэтому, пока Шарлотта отправляла свои снимки Лиаму, она двинулась на разборки с Бетани.

– Где он? – потребовала она, сердце колотилось так быстро, что Пейдж слышала его стук.

– Ты о чем? – с пренебрежением ответила Бетани, а Келли хихикнула за ее спиной.

– Ты знаешь, о чем я. Ты взяла мой телефон, и я хочу получить его обратно.

– У меня нет твоего дурацкого телефона, – сообщила Бетани.

– Он у тебя.

– Ты намекаешь, что я лгунья?

Густо покраснев, Пейдж сказала:

– Я знаю, что он у тебя, так что отдай, пожалуйста.

К ней подоспела Шарлотта.

– Отдай ей телефон, Бетани.

Глаза Келли расширились.

– Поверить не могу, что ты с ней дружишь после того, что она написала про тебя на Фейсбуке.

– Она этого не писала! – огрызнулась Шарлотта.

Келли осклабилась:

– Разумеется, кто-то взломал ее аккаунт. Ну-ну!

– Оуэн, – взмолилась Пейдж, – попроси их отдать телефон.

– Я-то тут при чем, – резко ответил Оуэн и отвернулся.

– Ой, мне кажется, ты его уронила! – внезапно сообщила Бетани.

Пейдж резко повернулась, увидела телефон на траве и побежала туда. Слава богу, это был ее телефон. Пейдж схватила его и отошла в сторону, чтобы проверить, что с ним. Слава богу, вся информация цела, но за последний час кто-то отправил несколько сообщений с ее телефона. Пара сообщений Келли и Бетани со снимком, который они сделали, а остальные, как, к своему ужасу, поняла Пейдж, были адресованы Оливеру.

Как, черт возьми, они узнали об Оливере?

Охваченная паникой, она начала читать.

«Привет, Оливер. Я хотела сказать, как сильно хочу переспать с тобой. Напиши мне, если и ты этого хочешь. Пейдж Мур».

«Оливер, детка, я мечтаю о твоем члене».

«Не могу не думать о тебе. Обкончай меня».

Она перестала читать. Ее сотрясали рыдания, и слова расплылись из-за слез.

Обняв ее, Шарлотта забрала у Пейдж телефон и прочла сообщения.

– Что с ними такое, черт побери?! – со злостью прошипела она. – Они больные, вот что. Больные и испорченные.

– Но как… как они узнали, что мне нравится Оливер? – всхлипнула Пейдж. – Я никому не говорила, кроме тебя.

Шарлотта отпрянула.

– Ты только не думай… Господи… Пейдж…

– Нет, я знаю, что ты не стала бы… просто… я… – Она не знала, что и сказать, поскольку и правда больше никому не рассказывала, но как Келли и Бетани выяснили?

– Наверное, ты все-таки кому-то проболталась, – настаивала Шарлотта. – А как насчет этой Джули? Ты ей говорила?

Пейдж покачала головой.

– Что ты! Она спросила, есть ли у меня парень. Я ответила, что нет, поскольку это правда. Господи, Шарлотта, что он обо мне подумает? Нужно написать ему и сказать, что мой телефон украли.

– Определенно, – согласилась Шарлотта.

– Но как сказать?

Шарлотта задумалась.

– А что, если написать, мол, я очень-очень извиняюсь за все эти пошлые сообщения. Девочки в школе украли мой телефон и решили, что будет весело выставить меня дурой. Пожалуйста, не читай их. Еще раз извини.

– Звучит неплохо, – согласилась Пейдж.

Напечатав сообщение, она сказала:

– Хочу выяснить, как они узнали. Они словно бы прочли мои мысли. Ты уверена, что ничего не говорила в субботу?

Шарлотта начала краснеть.

– Ну, вообще-то Хэйли спросила, нравится ли он тебе.

Пейдж побледнела.

– С чего бы это? Я никогда ничего ей не говорила.

– Понятия не имею. Она просто вдруг взяла и спросила.

– И ты ей сказала, что нравится?

– Разумеется, нет. Я сказала, что, даже если это и так, это никого не касается.

– То есть, по сути, подтвердила ее догадку?

– Нет! Я просто не стала воспринимать ее вопрос серьезно. Слушай, я думаю, за этим стоит Оуэн. Он был с нами, когда мы смотрели регби, мог заметить, как ты на него пялилась, или что-то подслушать… это просто догадки, но я не могу придумать, как еще они могли узнать…

Пейдж тоже, но поскольку она не могла себе позволить сердиться на единственную оставшуюся подругу, то просто сказала:

– У них моя фотография. Как думаешь, что они с ней сделают?

Шарлотта обеспокоенно посмотрела на нее. Хотя у обеих девушек имелось довольно ясное представление, что может случиться, никому не хотелось озвучивать этот вариант.

– Наверное, они просто хотят тебя запугать, – запинаясь, произнесла Шарлотта. – Они не будут ничего делать.

Пейдж хотелось бы верить. Она уставилась на свой телефон. По крайней мере, на снимке видно только удивленное лицо и еще плечи. Особо ничего и не сделаешь, разве что можно бомбить Оливера, и при одной только мысли об этом Пейдж захотелось умереть. Но она уже написала, что телефон украли, и Оливер догадается, что снимки появились после случившегося.

– Все еще хочешь пойти по магазинам? – с сомнением спросила Шарлотта.

Пейдж кивнула.

– Думаю, стоит.

Она устремила взгляд в сторону площади. Из отеля «Морганс» вышла какая-то пара.

– Папа! – крикнула Пейдж и помчалась к нему. – Па-а-ап!

Он повернулся, Пейдж помахала в надежде, что дармиты видели и слышали и теперь расползаются по своим щелям, раз в поле зрения появился ее отец. Никто не посмеет ее обидеть или сказать что-то неприятное в его присутствии.

– Пейдж, дорогая, – засмеялся Джек, заключая ее в объятия. – Что ты здесь делаешь?

– Школьная экскурсия. А ты что здесь делаешь?

– Был на встрече. Помнишь Марту?

Жизнерадостная блондинка разглядывала Пейдж с доброжелательным интересом.

– Мне кажется, мы не встречались, но вы ведь помогаете маме с папой с их новым проектом, да?

– Точно, – улыбнулась Марта. – Рада встрече. А это твоя подруга?

– Ах да. Шарлотта, ты уже знакома с моим папой, а это Марта. Есть ли вероятность, что ты нас подкинешь домой после того, как мы пройдемся по магазинам? – обратилась она к отцу. – Мама разрешила…

– Я бы с радостью, милая, но я тороплюсь еще на одну встречу и освобожусь не раньше шести. Вот, возьми, побалуйте себя чем-нибудь. – Он сунул две двадцатифунтовые банкноты в руку Пейдж, потрепал по щеке и попрощался.

* * *

– Как все прошло сегодня? – чопорно спросила Дженна, когда после семи появился Джек.

– Нормально, – ответил он, снимая куртку.

– Все согласовали с адвокатом?

– Более или менее. Осталось уладить парочку моментов. Придется завтра еще раз съездить.

От того, как муж отводит глаза, у Дженны внутри все переворачивалось. Он знает, что она догадалась? Может, собирается с духом, чтобы признаться?

Сейчас самый ужасный момент для этого, ведь мать в любую минуту может привезти младших детей с занятий «Радуг» и «Бобрят»[40].

Дженна смотрела, как он подошел к холодильнику за пивом.

– Я так понимаю, ты получил сообщение Пейдж, что ее не нужно забирать? – спросила она, возвращаясь к приготовлению печенья с ореховой пастой. Любимое печенье Джоша. А завтра она напечет корзиночек с клубничным джемом для двойняшек. Почему это ощущение словно бы из другого мира? Как будто бы она теряет хватку, хотя ничего, по крайней мере на поверхности, не изменилось.

А в глубине – бурное течение, которое пытается утащить Дженну туда, где она отчаянно не хочет оказаться.

– Получил, – ответил он. – А потом мы столкнулись с ней у центра Дилана Томаса.

– Да?

– Она была на экскурсии. Она уже вернулась?

– Поехала к Шарлотте. Вернется около восьми.

Кивнув, он выпил полбутылки и пошел в сторону двери. Внезапно Дженна рассердилась.

– Ничего больше не хочешь мне сказать?

Он остановился, но не повернулся.

– А что конкретно ты хочешь услышать? – напряженно спросил он.

«Мне бы хотелось, чтобы ты сказал, что ничего такого не происходит, и тебе жаль, что ты заставил меня думать о самом плохом, и ничего не меняется»…

– Я бы хотела узнать, почему ты так плохо себя ведешь! – воскликнула она. – Ты определенно что-то скрываешь…

– И что же, по-твоему, я прячу? – резко повернувшись, прорычал он.

Вздрогнув от проявления гнева, Дженна произнесла:

– Ну, мы оба знаем, что ты не говоришь, где был в субботу, а мне передали, что в пятницу вечером тебя не было в пабе, хотя ты утверждал обратное.

Джек недоверчиво уставился на нее.

– Ты что, проверяла меня?! – громогласно спросил он.

– Я не проверяла. Бена была в пабе и сказала, что тебя там не было.

Посмотрев мимо Дженны, когда распахнулась задняя дверь, Джек тут же отставил пиво и раскрыл объятия, чтобы заключить в них близнецов.

– Вы уже дома? – воскликнул он, поцеловав детей. – А мне кажется, я вас всего-то часик назад отвез в школу.

– Мы были на занятиях скаутов, – сообщила Флора, – и Уиллс получил медаль…

Уиллс тут же стукнул сестру.

– Я хотел сам сказать ему!

– Не нужно меня бить! – захныкала Флора. – Не нужно было так делать, правда, папа?

– Совершенно точно, не нужно было, но он ведь не сильно, так что, думаю, ты выживешь. А где Джош? Он не с вами?

– Я тут! – закричал Джош, вбегая в дверь и неся перед собой вырезанную из картона фигуру какого-то инопланетянина. – Мам, мистер Такер, наш Акела, сказал, что это нужно поставить в моей комнате. Круто, да?

– Не то слово! – заверила Дженна сына.

– Ого! Печенье с ореховой пастой? Ням-ням-ням! Мои любимые! Все съем!

– Он должен и нам хоть что-то оставить, да, мамочка? – возразила Флора.

– Уверена, он оставит, – ответила Дженна, поставив печенье в духовку. – А теперь всем нужно пойти снять форму и надеть пижамы. Флора, у тебя на щеке грязь или краска?

Ошеломленная девочка вырвалась из рук отца и помчалась наверх проверять, что у нее на щеке, а за ней по пятам бежали братья.

– Я иду в офис! – объявил Джек, когда вошла Кей с детскими рюкзаками. – Все нормально? – спросил он у тещи. – Не нужна какая-нибудь помощь?

– Нет, я уже все принесла, – ответила Кей, поставив рюкзаки на пол.

Джек ушел, так и не взглянув жене в глаза.

– У меня письма из школы и из «Радуг», – сообщила Кей, роясь в своей сумке. – Одно – про «академический день»[41], а второе – про родительское собрание… Ой, кстати, я встретила Венди Риверс, она просила поблагодарить тебя за то, что ты в воскресенье поработала за ее прилавком. Она сказала, что продажи повысились процентов на пятнадцать.

Дженна почти не слушала мать. Ее мысли витали в другом месте, она пыталась оправиться от шока, ведь Джек был с ней так холоден, и не могла поверить, что он не пытается помириться. Какие еще подтверждения нужны для ее самых ужасных предположений?

– Печенье будет готово через десять минут, – сообщила она матери. – Мне нужно сходить в офис. Если сможешь, не пускай туда детей.

Понимая, что мать пристально смотрит ей вслед, Дженна пошла через сад, не сводя глаз с Джека, который сидел за столом и с кем-то говорил по телефону. Заметив жену, он быстро повесил трубку. Ее возмущение нарастало, Дженна чувствовала, как ее мир рушится.

– Кто это был? – спросила она, закрывая за собой дверь.

– О чем ты?

– С кем ты говорил?

Он раздраженно вздохнул.

– Я жду ответа.

– Какая разница, с кем я говорил?

– Почему ты не говоришь?

– Потому что ты пытаешься раздуть из мухи слона.

Дженна подскочила к столу, схватила телефон и начала рыться в нем.

– Ради всего святого, – прорычал Джек, пытаясь вырвать у нее из рук мобильный.

– Что ты прячешь? – закричала она, отпихивая мужа.

– Ну-ка, отдай! – потребовал он.

Она чувствовала, как дрожат руки. Хотелось то ли бросить телефон Джеку в лицо, то ли попросить его прекратить это, она сама не понимала, что именно.

– Ты выставляешь себя полной дурой.

Она уставилась на него, не в состоянии понять, что происходит, откуда эта пропасть между ними, и почему она становится все шире.

– Как давно это длится? – услышала она собственный голос.

Джек раздраженно нахмурился.

– О чем ты?

– Ты отлично знаешь, о чем я. О твоей интрижке с Мартой.

Что бы он ни собирался сказать, слова замерли на губах. Джек остолбенел и в шоке уставился на нее, а может быть, это был не шок, а недоумение.

Пожалуйста, Господи, пусть она ошибается! Пожалуйста, пусть он сейчас все опровергнет и докажет ей, что она выставляет себя дурочкой.

– Я не собираюсь говорить на эту тему! – внезапно рявкнул он. – Ты придумываешь всякие глупости, а потом носишься с ними, как будто это правда. Нет уж. Проверяй телефон, если тебе так нужно. Я даже дам тебе пароль. Ты увидишь, что я кучу раз звонил Марте, а как, черт возьми, я должен заниматься проектом, если мы не будем общаться, я понятия не имею.

Телефон тяжким грузом лежал в руке, в душе все еще мрачными тучами роились подозрения, хотя через страхи крошечными лучиками надежды начали пробиваться сомнения. Ей настолько отчаянно хотелось ошибаться, что над ней нависла опасность – пойти на попятную, когда стоило бы проявить твердость.

Он протянул руку. Она решила, что Джек требует обратно телефон, но тут он подошел и обнял ее.

– Прости, – прошептал он, уткнувшись ей в волосы. – Я не знаю, как мы докатились до такого, но это моя ошибка. Это так.

Она почти улыбнулась.

– Значит, это неправда? – Она заглянула мужу в глаза.

– Нет, – пробормотал Джек и наклонился поцеловать Дженну с такой нежностью, что ей уже нетрудно было поверить ему.

Следующие несколько дней Дженна пыталась убедить себя, что все вернулось в нормальное русло, поскольку на поверхности так оно и было. Джек стал прежним любящим мужем, их близость вернулась на свой обычный уровень, и бывали даже моменты, когда ей удавалось сузить свои подозрения до кратких вспышек. Проблема в том, что сомнения никуда не делись. Сомнения так и витали, словно духи на кладбище, невидимые, неслышимые, но наблюдавшие, искавшие мельчайшие признаки, чтобы наполнить свое присутствие конкретным содержанием.

– Ты все еще ему не веришь, да? – спросила Бена в четверг утром, когда застукала, как Дженна пристально наблюдает за Джеком, болтающим с кем-то по телефону, подперев голову рукой.

Дженна вздохнула.

– Я пытаюсь поверить, и если бы у меня получилось, честно говоря, было бы куда легче, но потом я вижу, как он… Вот с кем он болтает? Почему всегда уходит, чтобы поговорить? Что он такого говорит, что нельзя слышать нам?

– Ты уверена, что все в порядке с бизнесом? – осторожно спросила Бена. – Может, возникли проблемы, о которых он не хочет тебе рассказывать?

Дженна и сама уже думала о таком варианте.

– Он настаивает, что задержка связана исключительно с технической проблемой, до запуска что-то нужно решить с копирайтом.

Бена кивнула. Поскольку она помогала сочинять письмо авторам с объяснением причин задержки, то это не было для нее новостью.

– Вчера он пришел домой только в одиннадцать, – пробормотала Дженна. Она все еще наблюдала за мужем, поглощенная подозрениями, желая, чтобы он заметил ее и жестом дал знать, что все в порядке.

– Объяснил, где он был? – спросила Бена.

– Вроде как ужинал с какими-то там маркетологами в Кардиффе.

Когда Бена не ответила, Дженна повернулась, чтобы взглянуть на нее.

– Ты ведь ему не веришь, – заявила Бена.

– А ты?

Бена пожала плечами.

– А ты знаешь, как еще можно получить ответы на свои вопросы?.. Я не предлагаю тебе заняться слежкой, однако его выписки по кредитке, распечатки телефонных звонков, все же есть онлайн… у тебя есть доступ?

Дженна покачала головой.

– Они защищены паролем, а я вряд ли могу спросить у него пароль, это ведь личное. Он тут же поймет, что я его проверяю.

– А если залезть в его телефон, пока он спит? Или в компьютер в его отсутствие?

– Та же проблема. Кругом пароли.

– А ты пробовала подобрать пароль?

Дженне не хотелось признаваться, но она пробовала.

– Раньше это всегда было сочетание наших имен, или Пейдж и Джоша, или двойняшек, но, очевидно, он придумал что-то новенькое.

– У тебя должны быть пароли на случай крайней необходимости, – заметила Бена.

Дженна кивнула. Это правда. Должны быть.

– Нужно сменить тему, – предупредила она. – Джек идет.

Через пару минут он вошел в офис, и она как ни в чем не бывало спросила:

– Все хорошо?

– Отлично, – заверил Джек, хотя Дженна заметила в его взгляде некую напряженность. – Проблема с чертовым копирайтом так и тянется. Мне нужно снова поехать к адвокату. Можете ты или твоя мама забрать Пейдж из школы? Я обещал. Почему она не может поехать на автобусе?

– Не знаю. Я спрошу маму, сможет ли она. Если нет, то я сама заберу. Когда тебя ждать?

– Не знаю точно. Я позвоню. Кстати, Бена, спасибо за все те файлы, которые ты подготовила утром. Они мне помогли даже больше, чем я ожидал.

– Без проблем, – улыбнулась Бена. – Надеюсь, с адвокатом все пройдет нормально.

Джек почти уже ушел, но потом вспомнил и чмокнул Дженну в макушку.

– Не надо так беспокоиться, – поддразнил он. – Повода может и не быть.

Дождавшись, когда за Джеком закроется дверь, Дженна села в кресло и закрыла лицо руками.

– Нужно позвонить маме, – сказала она и потянулась к телефону. – Мне кажется, после школы она везет Джоша и двойняшек на день рождения… Не уверена, что сегодня.

– Сегодня, – подтвердила Бена. – Эйден тоже идет. Если хочешь, я отвезу Джоша и двойняшек, чтобы твоя мама могла забрать Пейдж. А почему она не ездит на автобусе?

Дженна вскинула руки.

– Она внезапно решила, что не хочет ездить на автобусе, и, честно говоря, легче согласиться, чем спорить с ней. В последнее время это не дочь, а сплошная головная боль. Я говорю о постоянных капризах.

– Так всегда с подростками.

– И не говори! То она душит нас в объятиях, полна любви и обожания, а в следующую секунду мы не правы во всем подряд. Ты бы слышала, как она напустилась сегодня утром на Джоша. Джеку даже пришлось прикрикнуть на нее, после чего она вообще надулась, как хомяк. Потом у Флоры заболел живот, она обвинила в этом Уиллса, и тут они внезапно затеяли драку, Джош подстрекал, а Пейдж верещала, что им пора подрасти. Не самое хорошее начало дня. Могу только надеяться, что хотя бы его окончание будет получше.

– А где Шарлотта? – спросила Дженна, когда Пейдж села в машину.

– Пошла к зубному, – ответила Пейдж, проверяя телефон. – А где папа? Я думала, он меня заберет.

– У него встреча. Хочешь, чтобы мы подвезли еще кого-то?

Пейдж уставилась на нее, как на психбольную.

– Не-е-ет. С чего бы?

– Я просто предлагаю. Не нужно откусывать мне голову. – Дженна завела машину и объехала школьный автобус, чтобы выехать к деревне.

Несколько минут они провели молча.

– Мило, да? – прокомментировала Дженна с веселостью, которой даже близко не ощущала.

– Ты про что? – Пейдж не подняла головы.

– Ну, мы с тобой и больше никого. У нас редко бывает возможность поболтать наедине?

– И в этом я, что ли, виновата?

– Нет, я просто говорю, что мы обе заняты.

– Ну, тут Пончик, так что нельзя сказать, что больше никого нет.

– Вряд ли он…

– Просто о нем не стоит забывать.

– Поэтому я и взяла его. Думала, что мы могли бы прогуляться с ним по пляжу, если не пойдет дождь.

Пейдж пожала плечами и продолжила печатать.

– Все нормально? – спустя некоторое время отважилась спросить Дженна.

– Да. Почему должно быть иначе?

– Просто интересуюсь, в последнее время ты немного нервная и…

– Хватит докапываться до меня! – рявкнула Пейдж. – Все до меня докапываются…

– Пейдж, я не…

– Докапываешься!

– Я просто говорю, что, если ты хочешь о чем-то поговорить…

– Например?

– Я не знаю. Поэтому и спрашиваю. В школе все нормально?

Пейдж не ответила.

– Как продвигается видеопроект? Все еще монтируешь?

– Да, но я не хочу, чтобы письмо показывали в Управлении по туризму. Позвони мистеру Томасу и скажи ему это, ладно?

– Но почему? Если фильм кажется ему достаточно хорошим…

– Я просто не хочу, и все. И еще, раз зашел разговор, не могла бы ты попросить мисс Кендрик не публиковать мое эссе в школьном журнале, а еще я не хочу больше участвовать в дурацкой постановке.

Дженна моргнула от удивления.

– Но ведь ты…

– Мам, просто сделай, и все! Я бы попыталась сказать им сама, но они же не послушают. Я не хочу, чтоб с моим фильмом носились как с чем-то особенным, и не хочу стать посмешищем в пьесе, которую никто не понимает.

Дженна пыталась придумать, что сказать, но Пейдж была в таком вспыльчивом настроении, что дальнейшие расспросы делу точно не помогут. Поэтому Дженна закрыла тему и молча вела машину, желая понять, как достучаться до дочери и мужа, хотя бы до одного из них, но лучше до обоих.

Может, дело в ней самой? Наверное, она изменилась и даже не заметила, а теперь все реагируют на это, а она даже не понимает, о чем конкретно идет речь. Правда, если бы что-то в ней поменялось, если бы она потеряла связь с реальностью, то мать не преминула бы сказать ей.

Тем не менее Дженна тоже виновата, ничто не идет наперекосяк просто так, без причины. Наверное, она слишком сильно распылялась, взвалила на себя слишком много ролей: жены, матери, деловой женщины, писательницы, переживающей кризис… Слишком о многом нужно было думать, в итоге она разбрасывалась и нигде не преуспела.

– Прости, если в последнее время я обделяла тебя вниманием, – мягко сказала Дженна.

Пейдж вздохнула.

– Мы раньше были подругами…

– Мам, ты себя позоришь, можно мы просто прекратим этот разговор, а?

Стараясь проглотить обиду, Дженна вздрогнула, когда зазвонил телефон. Когда она увидела, что это Марта, сердце сжалось от тревоги. Стоит ли отвечать на этот звонок в присутствии дочери? Но как она объяснит, что не взяла трубку?

– Привет, – сказала Дженна, включив гарнитуру. – Как ты, Марта?

– Все нормально, – последовал ответ. – Я надеялась, что мы сможем встретиться все вместе в следующие пару дней.

Дженна чуть не поперхнулась.

– Да, конечно! – Она имела в виду тот обед, который они обещали устроить? Или что-то другое? – У меня свободный график. Когда тебе будет удобно?

– Завтра? Скажем, в одиннадцать. Я к тебе приеду.

Сердце заколотилось где-то в горле.

– Отлично, – ответила Дженна.

– Договорились. Увидимся. – Марта повесила трубку.

Дженна ждала, что Пейдж что-то скажет по поводу звонка, однако дочь уткнулась в телефон, поглощенная то ли отправкой сообщений, то ли чатом, то ли еще чем-то, что было куда важнее, чем беспокоиться о рядовом звонке.

Они ехали через Брин, и Дженна ощущала, как ее начинает потряхивать, она не сомневалась, Марта хочет встретиться, чтобы признаться, что крутит роман с Джеком. Зачем еще ей припираться к ним домой, если не нужно больше демонстрировать никаких новых компьютерных систем? Марта выбрала место, откуда можно будет уйти по окончании разговора, а Дженне не придется добираться домой.

Поэтому ей решили сообщить не у Марты дома, а у Джека.

Но рассказывать должна не Марта, а Джек!

– Мам! Ты чуть не сбила пони! – резко крикнула Пейдж.

– Да? Прости. Задумалась.

Пейдж повернулась и посмотрела на мать.

– Что с тобой? Ты вдруг стала такая странная.

– В смысле?

– Я не знаю. Ты в порядке? Господи, мам, ты плачешь?

Дженна выдавила из себя улыбку.

– Разумеется, нет. Я просто… – Просто что? Она не знала, что пыталась сказать. – Я просто подумала о Джоше и двойняшках. Они сегодня пошли на день рождения в «Пицца Экспресс».

– И из-за этого ты плачешь?

Дженна снова улыбнулась.

– Я бываю немного сентиментальна, когда подумаю, как же я люблю вас, своих деток.

– Ой, хва-а-атит, – пробормотала Пейдж.

Дженна вцепилась в руль.

– Почему ты мне грубишь? Иногда это бывает очень обидно, ты в курсе?

Пейдж вспыхнула, лицо ее напряглось, она явно собралась обороняться и лишь через несколько секунд произнесла:

– Прости, я не хотела.

Дженна взглянула на дочь.

– И ты меня прости.

– За что?

– За то, что действую тебе на нервы.

Пейдж отвернулась и уставилась в окно.

– Без этого ты бы не была нормальной матерью.

Дженна рассмеялась сквозь слезы. Пейдж снова повернулась к ней.

– Да что с тобой такое? – настойчиво спросила она.

– Все нормально.

– Нет, не нормально.

– Нет, нормально. Расскажи мне, как прошел твой день.

– Ты поругалась с папой?

– Нет. А теперь хватит переводить разговор на меня. Мне интереснее послушать про тебя.

– Да уж, у меня просто захватывающая жизнь.

– Для меня – да.

– А ты знала, что в юности бабушку кто-то обижал?

– Знала.

– Она сказала, все потому, что она отличалась.

– Как мы всегда говорим, она у нас птица особого полета.

– А тебе не кажется, что я напоминаю бабушку?

Дженна удивилась:

– Нет, вовсе нет. А почему ты спрашиваешь? Тебя кто-то обижает?

Когда Пейдж не ответила, Дженна повернулась к ней:

– Я спросила, тебя…

– Просто глупые девчонки, которые пытаются казаться важными.

– В чем?

– Неважно. Они перестанут… Ой, папа звонит!

Дженна включила громкую связь.

– Ты все еще у адвоката?

– Только закончили. А ты где?

– Едем с Пейдж домой.

– Хорошо. Я буду дома примерно через час. Все нормально?

– Да, все нормально.

– Нет! Не нормально! – закричала Пейдж. – Она только что плакала!

– Я не плакала, – возразила Дженна. – Просто немножко разволновалась, как это со мной бывает.

– Ага, когда поссоришься с папой.

– Я же говорила…

И тут внезапно раздались гудки. Пейдж в шоке посмотрела на мать.

– Папа бросил трубку?

– Разумеется, нет, – успокоила ее Дженна, боясь, что именно это и случилось. – Наверное, сигнал пропал. Он перезвонит, я уверена.

Прошло несколько минут, пока они пересекли Рейнолдстон, далее Дженна вырулила на Скерледж и поехала в сторону дома. Ее сердце колотилось так быстро, что даже стало болеть. Разумеется, он не бросал трубку. Неужели он поступил бы так с Пейдж? Зачем вообще это делать?

Какова бы ни была причина, похоже, он не собирался рассказывать о ней Дженне и Пейдж, поскольку телефон молчал, пока они не припарковались возле дома. Дженна в тот момент даже была рада, что Пейдж, кажется, сильнее заинтересована в своих сообщениях, чем в происходящем с ее родителями.

Выбравшись из машины, Пейдж тут же скрылась в доме и рванула бегом наверх, в свою комнату. Она как раз переписывалась в личке с Джули, поэтому просто бросила сумку на пол, уселась, скрестив ноги, на кровати, и продолжила чат. Она по-прежнему понятия не имела, не была ли Джули одной из дармитов, и на случай, если это так, Пейдж использовала чат, чтобы пристыдить дармитов за то, что они творили. Если повезет, может, отстанут от нее.

«И что случилось, когда ты увидела сообщения Оливеру?» – таким был последний вопрос от Джули.

«Я сама ему написала, сказала, что у меня украли телефон. Не знаю, поверил ли он, но надеюсь, что поверил, поскольку то, что он мне нравится, – неправда. Я едва его знаю, кроме того, у него подружка, с виду милая».

Никому, кроме Шарлотты, не нужно знать, какой подавленной чувствовала себя Пейдж, когда Оливер оставил без внимания заявку на добавление в друзья и не ответил на СМС с извинениями за те гадости, которые прислали дармиты, или как разрывалось сердце при каждой мысли о нем рядом с потрясающей Линдси.

Это просто несправедливо! Почему у нее все не так гладко, как у Шарлотты, которая вовсю занималась секстингом[42] с Лиамом и обменивалась с ним моментальными снимками. Они еще не ходили на свидание, но дело определенно двигалось к этому, а потом Шарлотта доведет процесс до конца, поскольку она уже полна решимости.

«Если тебе не нравится Оливер, не стоит беспокоиться, что он там о тебе подумает, не так ли?».

«Думаю, да, но если б ты видела эти сообщения, то поняла бы, почему я не хочу, чтоб он – и кто бы то ни был – думал, что я их отправила. Ребяческие и гадкие».

«Думаю, я примерно понимаю, о чем там. Жаль, что тебе приходится через это проходить».

«Я думаю, не рассказать ли кому-то, родителям или учителю».

Может, услышав угрозу, они дважды подумают, прежде чем снова приставать к ней.

«Ты уверена, что не сделаешь хуже?»

«Как?»

«Когда это случилось со мной, я пожаловалась, и в итоге пожалела. Все стало совсем плохо».

У Пейдж пересохло в горле. Она сглотнула.

«С тобой такое было?»

«Да, в прошлом году. Еще до того, как ты перешла в нашу школу. Вот почему я не хочу рассказывать, кто я. Если они узнают, что мы дружим, то, наверное, снова ополчатся против меня, а я этого просто не выдержу».

«А как ты их остановила?».

«Никак. Думаю, им просто надоело, и они оставили меня в покое. Потом я увидела, что они принялись за тебя. Поэтому я тебе написала, чтобы ты не чувствовала, что ты одна в целом мире».

Пейдж не знала, что на это ответить.

«Я знаю, ты думаешь, что я, возможно, одна из них, но, клянусь, я их ненавижу точно так же, как ты».

«Ты не говорила родителям?» – спросила Пейдж.

«Говорила, но никто ничего не сможет сделать. Дармиты просто скажут, что шутят, а ты принимаешь все слишком близко к сердцу. А потом станут тебя донимать другими способами. Один раз они меня побили и обещали убить, если я кому-то расскажу, кто это сделал».

У Пейдж закружилась голова. Ей никогда не приходило на ум, что может стать еще хуже, но явно может.

«А в другой раз они окунули меня головой в унитаз и заставили пить оттуда воду».

Пейдж чуть не стошнило при мысли об этом.

«Все это случилось после того, как я пожаловалась. И не только это, но я не хочу сейчас вспоминать».

«Им не должно было сойти это с рук».

«Знаю, но закон тут бессилен, и они могут творить, что хотят. Кстати, с чего они решили, что тебе нравится Оливер?»

«Не знаю. Может, Оуэн что-то брякнул».

«Я так понимаю, он теперь на их стороне? Не виню его. По крайней мере, пока он с ними, они вряд ли до него докопаются».

«Я так и поняла, – написала Пейдж. – Просто мне всегда казалось, что мы хорошие друзья».

«Уверена, так оно и было, но это вопрос выживания. Не удивлюсь, если они смогут настроить против тебя и других твоих друзей. Как они поступили со мной».

«А сейчас у тебя есть друзья?»

«Есть парочка. Типа тебя».

«Но мы особо не знакомы».

«Но можем поболтать. Ты сказала, что они сфотографировали тебя. Они уже что-то сделали со снимком?

У Пейдж внутри все перевернулось.

«А что, по-твоему, они сделают?»

«Трудно сказать. Может, просто хотели вывести тебя из себя».

«Им определенно удалось».

«Прости, мне пора. Спишемся позже, если у меня получится».

Когда Джули вышла из сети, Пейдж отложила телефон и встревоженно уставилась на компьютер. Ее подташнивало при мысли о том, что ее может там ожидать, еще какая-то ложь, оскорбления, снова кто-то будет притворяться ею и постить гадости. Пейдж не была уверена, что ей хватит смелости выйти онлайн и выяснить, но разве можно не сделать этого? Она же должна знать, что говорят. Понятно одно – кто-то снова взломал ее страницу или даже создал другие страницы под ее именем. У дармитов есть ее фотография, они могут сделать с ней все что угодно: разместить в качестве аватара в профиле, разослать всяким извращенцам и даже отфотошопить такими способами, о которых Пейдж даже думать не хотелось.

Телефон снова пискнул. Пришло сообщение. У Пейдж сжалось сердце, когда она увидела, что отправитель – Келли.

«Привет, папочкина сучка, завтра тебя ждет большой сюрприз. Тебе понравится. ЛОЛ».

* * *

Дженна решила дождаться, когда младшие дети улягутся в кровати, а мать уйдет, прежде чем начать допрашивать Джека, почему он бросил трубку. Ничего особо не вышло. Вечер выдался сложным, большую его часть Джека вообще не было рядом, зато дети на ровном месте устраивали жестокие стычки, Уиллса, который переел на вечеринке, чудесно стошнило фонтаном, Флора скатилась кубарем с лестницы и в самом низу дико заверещала скорее от шока, чем от боли, кроме того, Дженна обнаружила, что один из фломастеров протек и перепачкал весь ковер в комнате Джоша. Все трое капризничали и не хотели ложиться спать, пока папочка не вернется домой, и тут Джек пощадил ее и появился в дверях. Порядок был мало-мальски восстановлен до того момента, как Джош умудрился споткнуться и разбить лампу в гостиной, а Пейдж распахнула дверь и проорала:

– Я просто больше не могу находиться в этом доме! Вы все больные на голову, только и можете думать, что о себе!

Прежде чем родные успели ответить, она снова закрылась в комнате, впрочем, никто вроде и не собирался реагировать на этот выпад, кроме Дженны. Однако время шло, и к тому моменту, как были завершены все вечерние ритуалы по укладыванию младших детей, она уже и думать забыла об этой вспышке гнева. Казалось, единственная мысль, которая занимала Дженну, когда она пошла вниз налить себе вина – как было бы чудесно устроиться уютно в объятиях мужа и забыться. Неприятно осознавать, что этого не произойдет, не только потому, что Джек не очень-то жаждет заключать ее в объятия, но и потому, что она сама туда не пойдет. Отношения между ними снова накалились, и, хотя Дженне отчаянно не хотелось и дальше так продолжать, она не была уверена, что способна сегодня же все выяснить.

«Ты просто трусишь», – ругала она себя, заходя в кухню. Увидев, как там чисто и прибрано, Дженна растаяла от любви к матери. Секундой позже она испытала угрызения совести от того, что недостаточно демонстрирует эту свою любовь. С матерью было сложно общаться, она всегда напрягалась, услышав комплимент, и на любую попытку Дженны поблагодарить, отвечала: «Ну, если я этого не сделаю, то кто?»

Правда в том, что Дженна действительно не делала этого, поскольку воспитывать четырех детей непросто. Это, разумеется, весело и приносит внутреннее удовлетворение, о каком Дженна даже не подозревала, пока не стала матерью. Однако ежедневные проблемы, постоянные муки, а не забыла ли она чего-то жизненно важного, таившийся в душе страх, что с детьми может случиться что-то ужасное, беспокойство, достаточно ли она проявляет свою любовь, временами высасывали из Дженны так много сил, что она не в состоянии была и шагу ступить.

Стоит ли удивляться, что она не может ничего написать.

Открыв бутылку, Дженна наполнила два бокала.

«Пожалуйста, лишь бы Джек не вошел и не сказал, что уходит».

Увидев свет в офисе, она вздохнула свободнее, пока не поняла, что муж снова висит на телефоне. Когда-нибудь вообще бывает иначе? С кем, если это не Марта, он может говорить так часто и так долго?

А если это Марта…

Сердце Дженны сжалось от ужаса. Она задумалась, стоит ли отнести мужу вино, и решила этого не делать. Не хотелось видеть, как он резко завершает разговор при виде нее.

Наконец Джек вернулся в дом. Дженна все еще возилась на кухне, расфасовывая в коробки для завтраков маленькие упаковки с кусочками ананаса и вафли «Киткат». Кроме того, она приготовила сэндвичи с цыпленком и майонезом для двойняшек и с ветчиной и солеными огурцами – для Джоша, плюс нельзя было забыть про йогурты, удостоверившись, что каждому достался его любимый вкус.

– Где собака? – спросил Джек, закрывая за собой дверь.

– Наверху, с Пейдж, – ответила Дженна. Он снова собрался на свою ночную прогулку по пляжу? – Я налила тебе вина.

Джек посмотрел на бокал и кивнул. Лицо его было напряженным, он старательно отводил глаза, и Дженне внезапно захотелось закричать или швырнуть в него чем-нибудь.

Вместо этого она продолжила заниматься завтраками, ожидая, когда муж нарушит молчание.

Не притронувшись к вину, Джек пошел и закрыл двери кухни. Поскольку двери были стеклянными, то им было видно, что происходит в гостиной, и они узнали бы, когда появится кто-то из детей. Так они делали, если хотели уединиться, но не в спальне.

– Нам нужно поговорить, – произнес Джек. Он был бледным, почти измученным, словно разговоры сейчас нужны были ему меньше всего.

Дженна смотрела на него, а сознание темнело от ужаса при мысли о том, что он сейчас скажет. Это касается бизнеса, быстро сказала она себе. Что-то пошло не так, они потеряли все свои деньги, придется уехать из этого дома. Если так, это будет облегчением. Бороться с банкротством, потерять мечту – это выполнимо. Остальное – нет.

– Как-то сгладить не получится, – резко начал он. – Я пытался придумать, как сказать помягче, но… Думаю, единственный способ – сказать, как есть.

Дженна застыла, опустив голову в ожидании удара.

– Я ухожу, – тихо произнес Джек.

Она почувствовала, как ее шатает. Понятно, что она не ослышалась, вот только принять эти слова не получалось, в противном случае весь ее мир разлетится на куски.

– Прости, – промямлил он. – Я… не хотел, чтобы так получилось…

– У тебя четверо детей, – заявила Дженна, словно он мог забыть.

Джек вздрогнул, но смог твердо ответить:

– Думаю, для них будет лучше, если я уйду.

Он на полном серьезе это сказал? Он правда убеждает себя, что детям будет лучше, если папа уйдет?!

– Я буду с ними видеться, – продолжил он. – Все время. Просто… просто не буду больше жить здесь.

Она прижала руку ко лбу. Этого не может быть. Не может быть, чтобы он все это произносил на полном серьезе. Что-то просто нарушилось в ее испуганном мозгу.

– А где ты будешь жить?

Джек сглотнул.

– В Суонси. С Мартой.

Несмотря на все подозрения, имя ударило по ней с такой силой, что Дженне поплохело.

Она смотрела на Джека и не могла придумать, что сказать или сделать. Такое ощущение, будто у нее отключились реакции и она парализована страхом. Ей нужно отодвинуть от себя эти слова, чтобы они стали бессмысленными, чтобы их вообще не было, иначе она сойдет с ума.

– То есть, когда я спросила тебя, есть ли у тебя кто-то, ты солгал?

Джек молча смотрел на нее.

– Ты лгал, изменял, а теперь тебе хватает смелости стоять тут и говорить, что ты уходишь?

Он не пытался защититься.

– Как это так, Джек? – закричала она срывающимся голосом. – Просто сказать мне, что ты вот так возьмешь и уйдешь…

– Это не просто, – прорычал он. – Господи, да это самое сложное, что мне приходилось делать в жизни, но я не могу притворяться и дальше…

– Притворяться! То есть это для тебя все притворство? Я, наш брак, наши дети…

– Ты знаешь, что я имею в виду.

– И что же?

Он вздохнул, но не ответил. Дженна увидела слезы в его глазах, ей захотелось его стукнуть.

– Что ты имеешь в виду? – взвилась она.

– Пожалуйста, не заставляй меня говорить вещи, которые я предпочел бы не говорить. – Голос Джека дрожал.

Дженна почувствовала, что не готова допытываться и дальше. Ему не нужно ничего говорить, она и сама догадывается, о чем речь, и почти наверняка скорее умерла бы, чем услышала такое.

– Ты нам лгал, предавал нас и теперь, поскольку ты не можешь притворяться, бросаешь нас здесь, а мы будем расхлебывать произошедшее, пытаться понять, где мы ошиблись, и все потому, что у тебя встал на другую бабу…

– Дело не только в этом, – тихо перебил он ее. – Ты же не думаешь, что я ушел бы только из-за этого?

Дженне оставалось лишь молча смотреть на него, пока внутри все разбивалось вдребезги. У них с Мартой все серьезно. Он ее любит.

Накатила паника. Дженна тряслась и задыхалась, по щекам текли слезы. Внезапно она поняла, что у нее в руке нож. Хотелось воткнуть его в Джека, чтобы он истекал кровью и кричал от боли так же, как сейчас она сама внутренне истекала кровью и кричала от боли.

– И сколько это длится? – услышала она собственный голос.

Он закрыл рот ладонью.

– Какая разница…

– Сколько, я спрашиваю!

– Фактически с самого нашего приезда.

Еще более сильный шок разрывал ее сердце. Как он мог водить ее за нос почти целый год, а она ничего не заподозрила?

Да просто она всегда ему доверяла, вот как. Дженна искренне верила, что она и дети значили для него так же много, как и он для них. Она никогда и представить не могла, что что-то поставит под угрозу их счастье, разрушит все, что они построили вместе, но за прошедший год происходило именно это. Разве может быть предательство еще хуже?

– Я тебя не знаю, – сказала она с болью и презрением в голосе. – Ты не тот человек, за которого я вышла замуж. Не отец моих детей.

Джек ничего не отвечал, просто стоял молча, а по его щекам катились слезы. Внезапно Дженна машинально взяла бокал и выплеснула ему в лицо. Он довольно долго смотрел на нее в упор, а ярко-красная жидкость стекала на рубашку.

– Ты подлец, – отрывисто бросила Дженна. – Ты врал мне все это время.

– Разумеется, врал, – хрипло перебил ее Джек. – Приходилось, чтобы защитить тебя…

– Нет! Чтобы защитить себя и ее. Скажи, когда ты утром исчез с пляжа, якобы отводил домой собаку Ирен Эванс, где ты был?

Его лицо было непроницаемым, тон ледяным:

– Я думаю, ты знаешь ответ.

– И что же случилось? Она позвонила тебе, когда ты гулял со мной, и ты… Что ты сделал? Побежал к ней, это понятно, но потом? Куда вы отправились?

– Какая разница?

– Я хочу знать.

– Хорошо. Она заехала за мной на машине, и мы поехали… в тихое место.

Внезапно Дженна испытала головокружение и тошноту, терпеть больше не было сил. Невыносимо было думать о том, что муж отчаянно занимался любовью на заднем сиденье автомобиля, пока она, грустная дурочка, продолжала гулять по пляжу.

– А в тот вечер, когда ты якобы был в пабе? – через силу спросила она.

Его взгляд не терял твердости.

– Я был с Мартой.

И снова имя прозвучало как пощечина.

– Вы виделись утром, но ты не мог дождаться следующей встречи?

То, что Джек не мог ответить, уже само по себе было ответом.

– И к матери ты не ездил? Нет, разумеется, не ездил, просто наврал, чтобы провести целых две ночи со своей шлюхой. А ты встречался с кем-то из Совета по делам искусств Уэльса? Ты мне так и не переслал приглашение от них. Нужно ли спрашивать, куда ты ходил в прошлую субботу, когда решил исчезнуть?

– Я был с ней, – подтвердил Джек.

Дженна взглянула на нож, который бросила на кухонный стол, и на одно безумное мгновение захотела полоснуть по собственному запястью. Настоящая боль, глубокая и физическая, определенно должна быть легче, чем эта.

– Зачем она приходила сюда поговорить со мной под предлогом работы с веб-сайтом? – резко спросила Дженна, сама удивляясь, зачем продолжает мучить себя, но не в состоянии остановиться.

– Какое это имеет…

– Зачем она приходила?

Джек вздохнул, она видела, как тяжело ему дается этот разговор, но ей плевать.

– Я думаю, в глубине души ей хотелось напомнить себе, как сильно ты ей нравишься.

– Что?!

– Она хотела, чтобы совесть одержала верх, хотела понять, что не может забрать меня и придется расстаться.

Вспомнив, как эта женщина сидела на кухне, расспрашивала о семье, рассматривала фотографии детей, делала замечание, что фотографий Джека немного, Дженна ощутила вспышку гнева.

– А завтра? Завтра зачем она собиралась припереться? – со злостью спросила она.

– Теперь не придет.

– Потому что ты уже во всем мне сознался. То есть она грозилась сделать это за тебя…

– Рано или поздно правда всплыла бы, а оттягивание этого момента никому не принесет пользы…

Боль была такой сильной, что Дженна не знала, куда себя деть. Она не понимала, как Джек может быть так решительно настроен на разрушение семьи. Бессмыслица какая-то, совершенно не похоже на него, но, тем не менее, вот он, стоит и говорит, что Марта Гвинн настолько ему дорога, что он не может с ней расстаться даже ради собственных детей.

– А ее муж в курсе? – спросила Дженна.

Джек кивнул и судорожно сглотнул.

– Она уехала от него на прошлой неделе. Мы сняли квартиру в Морском квартале.

Ее глаза расширились. «Мы сняли квартиру». Это слово обжигало, как кислота, попавшая на открытую рану.

– И когда ты намерен переехать? – хрипло спросила Дженна.

– Я не…

Внезапно снова поддавшись порыву, Дженна помчалась в кладовку и схватила его куртку.

– Можешь уезжать прямо сейчас! – заорала она, сунув ему куртку. – Вот, бери и проваливай ко всем чертям!

– Дженна, ради всего святого…

– Я сказала – убирайся!

– Ты разбудишь детей…

– С чего ты вдруг так печешься о детях?! Ты уже принял решение их бросить, так что, насколько я понимаю, ты в их жизни больше не участвуешь!

– Я их не бросаю и не хочу, чтобы ты им так сказала.

– А что я им должна сказать? Нет! Что ты сам им скажешь?! В конце концов, это ты уходишь, поэтому тебе и придется объяснять, что ты трахался с другой женщиной и решил жить с ней, а не с ними. Ты так это сформулируешь, Джек? Какими словами ты…

– Не обязательно грубить…

– Если то, что ты сейчас делаешь, это не грубость, то я не знаю тогда, что такое грубость.

– Я думал, мы сможем поговорить с детьми вместе, объяснить, что я буду жить неподалеку, продолжу забирать их из школы, приходить на чай, укладывать спать…

– Ты совсем сбрендил?! – истерично воскликнула Дженна. – Ты себе втемяшил в голову, что сможешь и дальше приходить и уходить, словно ничего не изменилось?! Как будто то, что ты не живешь с их матерью и разлюбил ее, пустяк?!

Джек беспомощно уставился на нее.

– Да?! Ты так сам себя дурачишь? Серьезно думаешь, что ваши отношения с детьми продолжатся?

– Что ты хочешь от меня услышать? – резко спросил он.

– Я хочу, чтобы ты сказал, что это все неправда, через минуту я проснусь и пойму, что это страшный сон, и ты не говоришь мне в лицо, что нашему браку конец, когда я… когда я… – Дженна не могла больше терпеть и готова была разрыдаться, когда Джек подошел к ней. – Нет. – Она, задыхаясь, отпихнула его. – Мне не нужна твоя жалость, мне нужен лишь… лишь ты…. Господи, Джек, не делай этого, умоляю. Я не могу потерять тебя. Мы все уладим. Пожалуйста, пообещай, что перестанешь с ней видеться, и наши жизни вернутся в прежнее русло.

Джек притянул ее к себе и погладил по волосам.

– Клянусь, я не хотел, чтобы это произошло. Меньше всего на свете я хотел причинить тебе боль.

– Тогда не уходи. Вспомни, что мы значили друг для друга и каким ударом это станет для детей, если тебя не будет рядом, пока они растут…

– Но я увижу, как они растут. Суонси всего в паре миль отсюда, и, повторяю, я буду приезжать каждый день…

– Но ты же должен понимать, что для меня это невозможно. Я не смогу позволить тебе это, просто не смогу.

– Сейчас это кажется сложным, но как только все устаканится…

– Этого никогда не произойдет. Ты должен поверить. Если ты уйдешь от меня, то уйдешь и из жизни детей. Все закончится. Больше ты нас не увидишь. Никого из нас.

Боль в его глазах нашла свой отзвук и в голосе.

– Ты не можешь прекратить мое с ними общение, ты знаешь.

– Пейдж не будет с тобой общаться.

– Может, если ты ей велишь, но что хорошего в этом для нее? Я – единственный отец, которого она знала, ничто этого не изменит, и я всегда буду рядом с ней, неважно…

– Нет! Ты будешь жить в квартире в Суонси вместе с Мартой Гвинн, а не рядом… Нет, Джек, нельзя получить все сразу. Придется выбрать: или Марта, или мы. Мы не собираемся делиться, даже если она согласна.

Переведя дух, он сказал:

– Сейчас неподходящий момент обсуждать это. Мы оба устали, оба на взводе…

– Подходящий момент не наступит никогда.

– Может, и так, но, думаю, сегодня мы уже сказали друг другу все, что можно. Не хочу обижать тебя сильнее, просто знай, что я бы все отдал, чтобы этого никогда не случилось, но, увы…

– Поскольку ты позволил этому произойти, а теперь должен прекратить это…

Вместо ответа Джек лишь сильнее сжал ее в объятиях, но при этом Дженна чувствовала себя беспомощной и напуганной, как никогда в жизни. Наконец она промямлила:

– Ты сегодня переезжаешь?

– Нет, если ты меня не гонишь.

– А собирался?

– Вообще-то нет.

– Но она ждет твоего звонка.

– Это не имеет значения.

Дженне доставляла удовольствие мысль, что Марта, наверное, волнуется, боится, что Джек передумал, даже, вероятно, представляет, что он занимается любовью со своей женой вместо того, чтобы паковать чемоданы, и тут вдруг она спросила:

– Марта хороша в постели? Все из-за секса?

Джек не ответил, просто закрыл глаза и положил свою голову на ее.

– Она лучше меня? – надломленным голосом спросила Дженна.

– Дженна, не надо…

– Я хочу знать. С ней лучше, чем со мной? Думаю, да, иначе ты бы не изменял мне. Кто сделал первый шаг? Ты или она?

– Я не собираюсь это обсуждать.

– А ее подчиненные знают?

– Не думаю.

Дженна прижала ладонь ко лбу, а в глазах застыли слезы.

– Она забирает моего мужа и мой бизнес. Таков план? Вы меня оставите ни с чем…

– Бизнес твой. Мы, разумеется, поможем тебе вести дела, но прибыль и весь успех достанутся…

– Он наш. Мы его создавали вместе, как и нашу семью. Это часть нас, а мы – часть друг друга, ты не можешь просто взять…

Джек со вздохом ответил:

– Давай сейчас не будем об этом.

Дженна отвернулась, сердце ныло от боли, из-за страха и предательства. Она ощущала новую волну паники, которая поднималась внутри, душила ее, подталкивала к краю ужасной бездны отчаяния. Ей невыносима была мысль, что это конец, что они больше не будут спать вместе, она больше никогда не увидит, как он голышом шлепает в ванную или просто идет открывать занавески. Его грязное белье не будет лежать в корзине вперемешку с ее бельем, его шкаф опустеет, и зубная щетка не будет стоять в одной кружке с ее щеткой. Она будет жить здесь одна, скучать по мужу, мучиться от одиночества, а Джек будет любить Марту, смеяться вместе с ней и позабудет о доме, который оставил.

Дженну сотрясали рыдания, а Джек притянул ее к себе, бормоча:

– Ну, прости меня, прости…

– Тогда не уходи, – взмолилась она. – Позвони Марте и скажи, что ты не можешь.

Она услышала, как Джек судорожно сглотнул, и сердце сжалось в отчаянной надежде, пока минуты утекали в молчании. В конце концов он произнес почти шепотом:

– Я пытался порвать с ней, много раз, но то, что я чувствую… когда мы вместе… Господи, Джен, я знаю, что тебе тяжело все это слышать, но, если я скажу, ты, наверное, поверишь. Я ее люблю и хочу быть с ней, поэтому готов уйти из семьи.

Глаза помертвели от боли, а сердце раздулось до невозможности и разрывало грудную клетку.

– Тогда можешь уходить прямо сейчас! – рявкнула она и, не дав ему возможности возразить, сунула в руки куртку и ушла.

Через несколько минут она услышала шум мотора, и ей потребовалась вся сила воли без остатка, чтобы не выскочить на улицу и не начать умолять его остаться.

Пусть уезжает, сказала она себе. Только так он поймет, что это не то, чего он хочет, и тогда вернется.

В тот момент, когда Пейдж увидела большой коричневый конверт, прилепленный скотчем к ее шкафчику вместе со школьным журналом, она поняла, что это и будет сюрприз, обещанный Келли Дарем – ЛОЛ.

Когда Пейдж открывала его, было такое ощущение, что за ней наблюдают, хотя она и не видела никого из дармитов, просто знала, что они где-то рядом, в толпе снующих туда-сюда учеников, которые вешали в шкафчики верхнюю одежду, хватали учебники и торопливо или неспешно отправлялись в классы. У Пейдж с утра было две математики, предмет, который она всегда ненавидела, однако сегодня ждала с нетерпением, поскольку Келли и большинство ее дебилов были в другой группе.

Шарлотта стояла за спиной.

– Что это? – прошептала она, когда Пейдж заглянула в конверт.

Пейдж сначала и сама не поняла, что это, увидела лишь что-то желтое и уловила странный горьковато-сладкий запах. Она осторожно сунула в конверт руку, боясь быть укушенной, ужаленной или просто испачкаться в какой-нибудь гадости, но там лежало что-то мягкое и прохладное, похожее на ткань, но не ткань. Пейдж достала горстку чего-то, а когда увидела, что это, то сердце глухо заколотилось.

Конверт был набит раздавленными головками нарциссов. К ним прилагалась записка, напоминавшая заголовок в газете: «Массовое самоубийство нарциссов после того, как Пейдж Мур-Кошмур замучила их своей прозой».

Глаза Пейдж заполнились слезами, а Шарлотта быстро обняла подругу.

– Пойдем, – велела она и потащила Пейдж в сторону туалетов. – Не показывай им, что они тебя задели. Они просто придурки, которым нужно отстать от тебя и сдохнуть, – бросила она через плечо.

– Нарциссы обладают веселым нравом! – закричал кто-то им в спину, а за цитатой из сочинения последовали громкие стоны и звуки, имитировавшие рвоту.

– Все нормально, я в порядке, – сказала Пейдж Шарлотте, когда за ними закрылась дверь.

Пейдж не знала, плачет ли она от жалости к цветам или от жалости к себе, просто при виде изуродованных, увядших цветов возникало ощущение жестокости и бессмысленности происходящего. Пейдж была в ужасе от того, что из-за нее цветы сорвали со стебельков лишь для того, чтобы раздавить, но, по крайней мере, в отличие от нее нарциссы уже ничего не испытывали, поскольку были мертвы, опять-таки в отличие от нее.

Шарлотта забрала у нее из рук конверт и смыла его содержимое в унитаз.

– Вот что нужно сделать с дармитами, – свирепо пробурчала она.

Пейдж не отказалась бы. Дверь в туалет открылась, и Пейдж напряглась, но, к ее облегчению, это был не кто-то из дармитов, поэтому, вытерев глаза и удостоверившись, что макияж не потек, она вслед за Шарлоттой вышла обратно в коридор. Поскольку звонок прозвенел пару минут назад, народу стало явно меньше, но среди тех, кто еще не успел разойтись по классам, оказалась сестра Оуэна и парочка ее подружек, стоявших около комнаты отдыха.

Пейдж, даже толком не успев подумать, подскочила к ней и, запинаясь, пробормотала:

– Прости, что перебиваю, но не могла бы ты передать своему брату, что я ничего не постила о нем на Фейсбуке. Все твердят, что я это сделала, но я клянусь, мой аккаунт взломали, и я думала… Если ты ему скажешь, что это не я, может, он прислушается?

На нее смотрело лицо, так похожее на Оуэна, что могло бы принадлежать его близнецу, а холодный взгляд, казалось, пронзил насквозь, и, когда Пейдж отпрянула, три девочки отвернулись и зашагали прочь.

– Мы опоздаем. – Шарлотта положила руку ей на плечо. – Все взяла?

Пейдж снова была на грани слез, но смогла перебороть их и кивнула. Она не ожидала, что сестра Оуэна проигнорирует ее, хотя Пейдж и сама толком не знала, чего ожидала. Глупо было вообще к ней соваться. Понятное дело, она поверит своему брату, и пусть она даже не дружит с Келли Дарем, но презирает Пейдж Мур-Кошмур, как окрестили ее дармиты, вместе с остальным миром.

Она вошла в класс, где уже ждала миссис Хейнс, держа голову высоко поднятой, напомнив себе, что у нее и так сегодня выдался нервный день, поскольку перед уходом она поцапалась с мамой из-за того, что та не погладила чистую рубашку. Раньше она забыла бы об этом пустяке, но не сегодня, поскольку мама тут же убежала, а папа накинулся на Пейдж за то, что она грубит. Это несправедливо! Вообще-то у большинства мам дом на первом месте, ну, может, она и перегнула палку, однако мама тратит столько времени на этот свой проект, что забывает обо всем на свете. Пейдж, наверное, восприняла бы нагоняй от отца, если бы не считала, что на самом деле именно отец и расстроил маму.

Но прямо сейчас важно одно – остаток утра ей не придется терпеть Келли Дарем. Вдвойне прекрасно, что в обеденный перерыв не пришлось идти в столовку, потому что они с Шарлоттой сегодня принесли свои обеды с собой. Пейдж пришлось самой сделать себе с утра сэндвичи, поскольку ни один из родителей этим не озаботился, хотя она и отправила им поздно вечером СМС с просьбой это сделать.

Она знала, что Шарлотте ланч готовила мать, поскольку аккуратные треугольные сэндвичи были завернуты в фольгу и перевязаны ленточками, а ломтик домашнего морковного тортика, которым Шарлотта щедро поделилась с подругой, был тщательно завернут в миленькую розовую салфетку.

– Кстати, – сказала Пейдж, когда они укрылись от ветра на крыльце художественной мастерской, – я тут прошлой ночью снова болтала с этой Джули Моррис, и она рассказала, что Келли Дарем и эти шизанутые травили ее. Она не хочет говорить, кто она, потому что боится, что они снова на нее ополчатся. Видимо, это происходило еще до моего перехода в вашу школу, но ты-то была, может, знаешь, кто она?

Шарлотта наморщила нос, задумавшись.

– Эта корова стольким людям не давала прохода, – пробормотала она. – Начала еще в начальной школе, так что это может быть любой. А что еще рассказала Джули?

– Что все стало еще хуже, когда она пожаловалась.

Шарлотта хмыкнула:

– Ну, неудивительно. Я так понимаю, сейчас ее оставили в покое?

– Думаю, да.

– С тобой тоже так будет. В конце концов им надоест, и они переключатся на кого-то другого. Надеюсь, не на меня. Правда, они вряд ли посмеют, ведь я теперь официально девушка Лиама.

Пейдж знала, что это вовсе не официально, но не стала развеивать иллюзию, поскольку меньше всего ей хотелось разбивать надежды подруги. Пока что дальше фривольных сообщений и снимков у Шарлотты и Лиама дело не зашло, однако содержание переписки не оставляло сомнений, что ему нужно лишь одно.

– Ну и что тут такого? – засмеялась Шарлотта, когда Пейдж намекнула на это так деликатно, как только могла. – Я ж не хочу до конца дней своих оставаться девственницей, это точно.

– Но лучше, чтобы были нормальные отношения, прежде чем ты решишь идти до конца.

– Зачем? Предполагается, что секс – это весело, от него нужно получать кайф, а не заморачиваться.

– То есть ты хочешь пополнить ряды пятнадцатилетних мамаш, которые живут на пособия и катают коляски туда-сюда по Оксфорд-стрит?

– Стоп! Кто говорит о беременности? Мы будем пользоваться презервативами или я стану принимать таблетки. Я просто хочу заниматься сексом, Пейдж, а не связывать себя узами на века, готова поспорить, ты бы тоже уступила Оливеру, если бы он попросил.

Пейдж задумалась, уступила бы она или нет, но в ответ лишь издала вздох из самых глубин своего разбитого сердца, подумав об Оливере и Линдси, а потом сказала:

– Было бы неплохо, но вряд ли!

Она не собиралась говорить Шарлотте, что все еще постоянно слушает его песню, смотрит клип и следит за страницей в Фейсбуке. Вообще-то она чувствовала себя навязчивой поклонницей, но пока Оливер не догадывается, что она ведет себя как одержимая, в этом нет особого вреда. Следует признать, что, полазав по его страничкам, она сама себе казалась чокнутой, а еще законченной неудачницей, как называла ее Келли Дарем.

Но ведь они с Оливером и впрямь могут в итоге сойтись. Никто не может предсказать будущее, кроме таких людей, как Жасмина, ясновидящая, к которой они с Шарлоттой собирались сегодня, и будет просто потрясно, если Жасмина скажет, что Оливер Прайс просто ждет, когда Пейдж исполнится шестнадцать, чтобы пригласить ее на свидание.

Уже ближе к вечеру Пейдж сидела в кресле в форме ладони в салоне Жасмины, расположенном на задворках Мамблса, и пыталась успокоиться, ожидая, когда Шарлотта выйдет из-за бисерной занавески, за которой она исчезла около получаса назад. Пейдж не слышала, что там происходит, ни голосов, ничего. В комнатке подвывала какая-то музыка наподобие индийской, журчали фонтанчики и пахло благовониями, травами и воском от свечей. Рядом стояла витрина, полная кристаллов, амулетов, всяких аромамасел, а на полке стояли сотни книг и дисков о саморазвитии, медитации и прошлых жизнях. Пейдж задумалась: а кем или чем она могла быть в прошлой жизни и интересно ли ей это узнать? Сейчас ей не терпелось выяснить, что произойдет в этой.

Ее нервы зазвенели, как колокольчики на ветру, когда внезапно занавески раздвинулись и в комнату практически выплыла Шарлотта с сияющими глазами и пылающими щеками.

– Боже! – прошептала она, примостившись на краешек кресла-качалки рядом с пластиковой ладонью, на которой сидела Пейдж. – Она просто потрясающая. Столько мне всего рассказала. И даже передала сообщение от бабушки.

Бабушка Шарлотты умерла полгода назад, поэтому Пейдж это сразу напугало и потрясло. А ее любимый дедушка поговорит с ней? Хотелось бы, хотя эта мысль и приводила в ужас.

– Она сказала что-нибудь страшное? – с беспокойством спросила Пейдж.

– Нет, ничего. Все просто офигенно! Сказала, что видит, что у меня любовь с кем-то, у кого имя начинается на «А» или «Л». Буквы похожи, поэтому она не может точно разобрать. Но очевидно же, что это Лиам, потому что у меня нет знакомых мальчиков на «А». Еще она сказала, что он очень симпатичный, любит спорт и музыку. Явно Лиам! Кстати, она сказала, что от меня зависит, зайдут ли наши отношения дальше.

Глаза Пейдж округлились.

– Она и тебя увидела, – взволнованно затараторила Шарлотта. – Сказала, что подруга, у которой имя начинается на «П», переживает трудные времена и мне нужно быть рядом. Понятно, что…

Обе девушки вздрогнули, когда занавески зашелестели, Пейдж почувствовала, как в горле пересохло, когда статная дама с серебряными кудрями, глазами под цвет аквамариновым сережкам и лицом бледным, как самая бледная из морских ракушек, тепло улыбнулась, приглашая ее войти.

Спустя несколько минут Пейдж сидела за небольшим квадратным столиком напротив этой женщины, положив руки ладонями вверх на черную бархатную скатерть, а смелость трепетала внутри, как напуганная пташка. Пейдж не была уверена, хочется ли ей всего этого, с другой стороны, ничто в мире не смогло бы вытащить ее отсюда.

Жасмина взяла руки Пейдж в свои, закрыла глаза и подождала несколько минут, пока считывала вибрации или общалась с будущим, или что она там делала.

– Я чувствую какую-то тревогу. – Жасмина выглядела обеспокоенной. – В данный момент ты не очень счастлива.

Пейдж тут же ощутила себя несчастной, но ничего не сказала.

– Рядом с тобой есть люди, которые несут отрицательную силу, – продолжила Жасмина. – Вижу буквы «Б» и «М»… Определенно «М». Это что-то значит для тебя?

Пейдж покачала головой. Жасмина нахмурилась.

– Это кто-то старше… может быть, родственница?

Пейдж все еще не понимала, о ком речь.

– Сейчас она отступила, но не ушла. Есть еще кто-то… У тебя есть друг… Только вот он или она на самом деле не друг. Берегись этого человека. Идет буква «Д». Понимаешь, кто это?

Жасмина наверняка говорит о Джули Моррис. Пейдж ответила:

– Думаю, да. Одна девочка написала мне по Интернету.

Жасмина немного подумала.

– На эту букву начинается и хорошее, и плохое, – решила она. – Ненастоящий друг, возможно, и… что еще значит для тебя эта буква?

На ум пришли только родители и Джош, и Пейдж назвала их имена. Жасмина молча выслушала, а потом осторожно произнесла:

– Дженна – твоя мать. У меня чувство, что она очень обеспокоена сейчас.

– Она всегда обеспокоена.

Жасмина улыбнулась:

– Как и большинство мам. Но тут какая-то сильная тревога, как и у другого «Д», который причинит тебе вред… Вообще-то мне еще идет буква «О».

У Пейдж екнуло сердце.

– Оливер? – прошептала она.

Жасмина снова закрыла глаза, сосредоточившись.

– Кто это?

– Просто… знакомый.

– У тебя были с ним ссоры? Я вижу какую-то ссору.

– Но мы с ним еще не… Может быть, это Оуэн.

Жасмина не подтвердила и не опровергла ее догадку. Пейдж ждала, надеясь, что гадалка увидит Оливера. Определенно, это и про него, просто другая буква «О».

– Я снова вижу «М», – наконец произнесла Жасмина. – Она с силой прокладывает себе дорогу. Какое-то напряжение. Сильное напряжение.

Пейдж оставалось лишь смотреть на Жасмину.

– Твоя мать очень расстроена. Может быть, из-за тебя. Да, уверена, из-за тебя, но тут что-то еще. Что-то с этим или этой «М». А вот снова «О». Как ты сказала? Оуэн? Это парень, с которым ты рассталась?

– Нет. Он… Оуэн… гей.

Жасмина никак не отреагировала.

– Снова этот лицемерный друг. Не знаю, он ли это, но ясно, что доверять этому человеку не стоит. Он или она говорят тебе то, что ты хочешь услышать, но это не обязательно правда.

Пейдж решила больше не общаться с Джули. Она обеспокоенно спросила:

– А у меня вообще будет когда-нибудь парень?

Жасмина улыбнулась.

– Думаю, тот, кто тебе нравится, – мягко ответила она. – Да. Вот он. Очень красивый, чуть постарше тебя, мне кажется… и он любит музыку.

Сердце Пейдж пылало.

– Мы с ним будем встречаться? – робко прошептала она.

– Не уверена. Он определенно присутствует… Его имя начинается на «О»?

– Да.

– Ммм… Тогда я бы попросила тебя действовать осторожно, поскольку эту букву «О» определенно окружает какой-то негатив.

У Пейдж защипало глаза. Не это она хотела услышать. Почему Оуэн постоянно все портит?

Несколько минут они молчали, пока Жасмина сжимала руки Пейдж и что-то тихонько бормотала себе под нос, сначала что-то нечленораздельное, но затем Пейдж различила слова.

– Тут кто-то есть. Твой дедушка. Он говорит. Хочет, чтобы ты знала, что он присматривает за тобой.

По щеке Пейдж скатилась слеза. Было невыносимо, что дедушка рядом, а она его не видит.

– Он говорит, что ты должна доверять своей матери.

– Я доверяю, – прошептала Пейдж.

– И бабушке тоже.

Пейдж не поняла, зачем дедушка все это говорит, ведь она и так им обеим доверяет.

Жасмина медленно покачала головой и продолжила:

– А происходящее в школе… он говорит, нельзя, чтобы ситуация вышла из-под контроля. – Она открыла глаза и посмотрела на Пейдж с такой нежностью и так пристально, что Пейдж не выдержала и отвернулась. – Можно спросить, что происходит у тебя в школе? – тихо спросила Жасмина.

Пейдж сглотнула.

– Да просто девочки… пристают ко мне, и все.

Жасмина продолжила изучать ее.

– Если это тебя беспокоит, нужно рассказать кому-то. Вот что говорит дедушка.

Пейдж опустила глаза, у нее перехватило горло.

– Хорошо, – промямлила она. – Я разберусь.

Сжав ладони Пейдж в своих, Жасмина сказала:

– Думаю, на сегодня хватит, но если захочешь поговорить, то приходи в любой момент, ты знаешь, где меня найти.

– Спасибо, – пробормотала Пейдж, пытаясь не волноваться из-за этого приглашения. Что Жасмина увидела такое, о чем Пейдж захочется поговорить в будущем?

– Не прячься, – сказала Жасмина, – не слушай ничьих советов, особенно если в глубине души понимаешь, что они неправильные. – Она помолчала немного, словно ждала, пока Пейдж переварит сказанное. – И берегись ненастоящих друзей. Ей или ему не место в твоей жизни.

Через несколько минут девушки вышли из гадательного салона и направились по Ньютон-роуд в сторону залива, не обращая внимания на происходящее вокруг них и снова пересказывая друг дружке, что поведала им гадалка.

– Мое предсказание было ужасным, – посетовала Пейдж. – Она меня реально напугала, особенно про Оливера.

– Но это не Оливер, тебе нужно остерегаться Оуэна, – настаивала Шарлотта. – И ты это уже знала.

– Нет, не знала, то есть мы поссорились, это да, но Жасмина сказала, что от него идет настоящий негатив.

– Тогда давай постараемся избегать его. А еще ты должна послать эту Джули Моррис к черту. Готова поклясться, это она.

– Я бы тоже так подумала, но она такая приветливая.

– Ради всего святого, Пейдж, ты не должна вступаться за нее, особенно после всего.

– Да, я знаю, просто… Господи, эта тетка мне столько всего наговорила, слова так и крутятся в голове… я все и не помню.

Они повернули на набережную, миновали кафе «У Патрика», куда родители брали ее поужинать в день пятнадцатилетия, и двинулись в сторону волнолома и кафе «Верди», куда папа иногда по субботам водил Джоша и двойняшек, пока они с мамой получали удовольствие в косметическом салоне или бродили по сельскохозяйственному рынку. Пейдж посмотрела через залив на Суонси.

– Она постоянно твердила про то, что мама беспокоится. – Пейдж замедлила шаг. – И «М» пробивает себе дорогу… – Внезапно ее лицо побледнело, когда на ум пришла ужасная мысль. – Господи! – пробормотала она дрожащим голосом. – Я сказала, что не знаю никого, чье имя начинается на «М», но я знаю. – Она посмотрела на Шарлотту испуганными глазами. – Мне надо домой. Поговорить с мамой.

* * *

Дженна сидела в похожей на оранжерею столовой, глядя в окно на густой серебристый туман, волнами омывающий торфяник, подбирающийся к дому, скрывающий все из виду.

Словно бы метафора ее жизни.

У Дженны ввалились щеки, а в глазах застыли усталость и боль. Дженна чувствовала себя опустошенной и сбитой с толку, как после смерти, словно она выпала из реальности и застряла в каком-то мире, где нет никаких ощущений и ничего вещественного. Ее переполняло чувство утраты. Ей хотелось вернуть Джека, а еще хотелось вернуть отца, причем так сильно, что она готова была кричать в голос. Папа знал бы, как поступить, как ей справиться с этим кризисом, а это был именно кризис, рано или поздно он разрешится, и тогда жизнь пойдет своим чередом.

Мать и Бена сидели за столом, перед ними стояли пустые чашки из-под чая и тарелки с нетронутым печеньем. Они наблюдали за Дженной и волновались, Дженна ощущала это кожей, но сказать было больше нечего. Последние несколько часов они провели, снова и снова проговаривая одно и то же. Обсуждать что-то бесполезно, все зависело от того, передумает ли Джек.

А этого не случится.

– Не вижу смысла тянуть, – сказал он ей утром, – будет только хуже. Я сегодня заберу кое-какие свои вещи после того, как привезу Джоша и двойняшек из школы.

– Не останешься на чай? – спросила Дженна, отчаянно надеясь, что он согласится, и при этом желая послать его куда подальше, чтоб не подходил к ее детям.

– Я хотел отвести их в «Макдоналдс».

– А Пейдж?

Джек ничего не ответил, но Дженна и так увидела, насколько он волнуется из-за того, что предстоит обрушить новость на падчерицу. Пейдж поймет, что это предательство, увидит его слабость, неспособность поставить на первое место семью, почувствует, насколько раздавлена ее мать.

Утром он вернулся не для того чтобы признать, что совершил ужасную ошибку, как убеждала себя Дженна, а чтобы отвезти младших детей в школу. Через несколько минут после их отъезда Дженна свалила все его вещи в кучу перед домом и закрыла все двери.

Она уже не помнила, как именно Джек уговаривал впустить его, когда вернулся. Она наблюдала из окна, как муж запихивает вещи в машину, а в следующий момент они уже стояли на кухне, говорили, плакали, обнимали друг друга крепко, словно бы не могли вынести происходящего, хотя Джек-то явно мог. Горечь и гнев. Дженна влепила ему пощечину, накинулась с кулаками, а потом билась на полу в истерике. Он поднял ее, отнес на диван, налил ей чаю.

Теперь у Дженны болела голова. Глаза опухли от слез. Желудок молил о еде, хотя она знала, что не в состоянии есть. Джек сам все сказал Бене и теще, когда они появились в привычное время. Бена погрустнела от того, что сбылись худшие подозрения подруги, у Дженны снова навернулись слезы на глаза.

– Я буду рядом с тобой, – пообещала Бена в присутствии Джека. – Я хочу, чтобы ты знала, что, несмотря ни на что, я не брошу тебя в беде.

Дженна понятия не имела, уловил ли Джек колкость в свой адрес. Он не подал виду и лишь поблагодарил Бену, словно она оказывает любезность ему, а не Дженне.

Ее мать, которая обычно считала невозможным поменять свое расписание, тем более в последнюю минуту, позвонила в дом престарелых, где работала волонтером дважды в неделю, и сказала, что не приедет. Она не плакала, не кричала и не вопила, как это делали другие, поэтому ужасное осознание, что случившееся значит для дочери и внуков, скрывалось в глубине ее души. При виде того, как мать пытается справиться, у Дженны снова разрывалось сердце. Мать редко проявляла эмоции, но у нее есть чувства, как и у любого человека, а потому предательство зятя и его уход причинили ей почти такую же боль, как Дженне.

– Ты же женатый мужик, – сказала она Джеку с обычной прямотой, – отец четверых детей, что накладывает на тебя ответственность. Я не понимаю, как что-то или кто-то может быть важнее этого.

– Дети важнее всего, – заверил Джек, – вот почему я это и делаю. Жить во лжи неправильно.

– Забавно, – ядовито парировала Дженна. – Однако тебе отлично это удавалось в течение последнего года. Пожалуйста, не надо ля-ля про то, что ты делаешь это ради нас. Ты это делаешь ради себя и ради нее. Мы больше ничего для тебя не значим, ты ясно даешь нам это понять, пусть даже не хватает смелости признаться.

Ответил ли он на этот выпад? Если и ответил, то Дженна забыла, что он сказал, помнила лишь, какой подавленный и огорченный вид ему удалось напустить на большую часть дня, вот только жалел ли он себя или стыдился содеянного, известно лишь ему самому. Наверное, все вместе. Она много раз прогоняла его, но он не слушал, хотя одежда, которую Дженна выкинула, так и лежала в машине.

Дженна наблюдала за сороками, чайками, куликами и кроншнепами, которые сновали туда-сюда в тумане, и чувствовала себя изнуренной после стольких эмоциональных всплесков. Гнев, паника, крайняя степень отчаяния. Каждая вспышка оставляла Дженну еще более опустошенной, чем предыдущая, но при этом они не заканчивались. Дженна понимала, что она не справляется с ситуацией, но не знала, можно ли вести себя иначе, да и нужно ли? Даже мысль о детях сейчас была мучительна. Что она будет делать, когда они ворвутся в дом, требуя еды, питья, ее внимания, ее любви? Если бы был какой-то способ избежать встречи с ними, она определенно прибегла бы к нему. Дженна презирала себя за слабость, еще сильнее она презирала Джека, но разве это поможет?

– Самое обидное, – нарушила она молчание, – что он бросает детей. Я знаю, что он так не считает, но я-то считаю именно так. Он разрушит их мир. Эта травма останется с ними до конца жизни, и я не знаю, как он может так поступать.

Бена сказала:

– Может, в итоге ничего такого и не произойдет. Может, когда до Джека дойдет, что он натворил, он опомнится.

Дженне хотелось бы верить, причем так сильно, что она ощущала, как цепляется за эту мысль. Джек вернется в течение следующего часа и скажет, что на самом деле любит ее и только ее, а это было какое-то умопомрачение из-за кризиса среднего возраста.

– Это Пейдж? – Мать поднялась с места.

Дженна обернулась, когда Пейдж распахнула кухонную дверь и бросила школьную сумку на пол. Пончик тут же подскочил к ней, но Пейдж уставилась на мать. Ее глаза горели, зато лицо было слишком бледным. Господи, Джек ведь еще ничего не сказал ей. Если сказал, то по телефону, и этого Дженна ему никогда не простит.

– Где папа? – резко спросила Пейдж.

– Поехал в школу за мелкими, – ответила бабушка. – Налить тебе попить? Или хочешь кушать?

Пейдж все еще смотрела на мать. Дженна выдержала взгляд дочери, ощущая, какие сильные узы их связывают.

– Что происходит? – спросила Пейдж. – Я знаю, что что-то происходит, поэтому не…

– Садись. – Дженна пододвинула стул.

Пейдж отшатнулась. Поняв, что нужно подойти к дочери, Дженна сделала было шаг, но Пейдж остановила ее.

– У папы… любовница? – выдавила она из себя.

Дженна с трудом сглотнула, когда боль дочери наложилась на ее собственную.

– Это так?

Дженна кивнула.

– Господи! – Пейдж заплакала, спрятав лицо в ладонях.

Дженна подошла и обняла, а потом мягко спросила:

– Как ты узнала?

Пейдж затрясла головой, слишком расстроенная, чтобы отвечать.

– Ты говорила с папой?

И она снова покачала головой.

– Я… я их видела, – запинаясь, проговорила Пейдж. – Пару дней назад. Тогда я не подумала ничего плохого, но потом вспомнила, что она звонила перед тем, как он ушел куда-то в прошлую субботу…

– А где ты их видела?

– Рядом с Центром Дилана Томаса. Папа сказал, что они были на встрече… – Ее испуганные глаза встретились с глазами матери. Пейдж прошептала: – Теперь, когда ты все знаешь, он порвет с ней?

У Дженны так сжалось сердце, что пришлось закрыть глаза.

– Да? Прошу тебя, ответь, что он ее бросит.

Дженна смогла только покачать головой.

– Он говорит… что любит ее.

– Это… это отвратительно! – закричала Пейдж, яростно мотая головой. – Он не может любить ее. Ты его жена…

– Да, но иногда такое случается, и я ничего не могу поделать.

– Но ты должна! Нельзя позволить ему и дальше встречаться с ней. Это неправильно. Он женат. У него дети…

Взяв лицо Пейдж в свои ладони, Дженна заглянула в глаза дочери и едва смогла вынести то, что увидела. Однако Пейдж уже пятнадцать, она достаточно взрослая, чтобы услышать правду, да и что толку пытаться скрыть ее?

– После того, как он привезет Джоша и двойняшек, он поедет к Марте.

Лицо Пейдж побледнело так, что Дженне показалось, дочь может упасть в обморок. Она и сама готова была упасть в обморок, но должна держаться ради Пейдж и остальных детей, когда те вернутся. Где они, кстати? Уже пора бы приехать. Дженна глянула на часы, в голове прокручивались худшие из возможных сценариев. Она схватила телефон и набрала номер Джека.

– Мы уже едем к дому, – сказал он, явно догадываясь, почему она звонит.

Вспомнив, что он собирался отвезти младших детей в «Макдоналдс», Дженна сказала:

– Пейдж знает.

С этими словами она взяла дочь за руку. После некоторой заминки Джек спросил:

– И как она это восприняла?

Положив голову на голову Пейдж, Дженна сказала:

– А сам как думаешь? Ты ее отец. Ты предал и ее.

– Она рядом?

– Да.

– И ты говоришь это при ней?

– Это правда. Зачем я буду скрывать?

Джек со вздохом сказал:

– Сворачиваю к дому.

И повесил трубку.

Спустя несколько минут в дом ворвался Джош с криком: «Привет, мам! Мне надо в туалет!» – и пулей рванул по ступенькам.

– Мам! Мам! Угадай, что? – закричала Флора, подпрыгивая так, что одна косичка подпрыгивала вместе с ней, а вторая болталась у уха. – Мы ездили в «Макдоналдс». Я взяла себе чизбургер. Пейдж, мы можем поиграть в переодевания, когда ты закончишь с уроками?

– Флора! – позвала ее Кей. – А ты не забыла принести пакет с формой для физры?!

Флора закрыла рот ладошкой.

– О нет! Я совсем забыла.

– Не волнуйся, завтра заберем, – успокоила ее Дженна. – Уиллс, посмотри на себя! Ты что, подрался?

– Да, с Джошем на заднем сиденье машины, – пробурчал Уиллс, потрясая кулаками в воздухе, – и выиграл! Можно мы сегодня посмотрим «Декстера»[43], мам? Ой, сегодня ж будут показывать «Приключения Эбни и Тила»[44]…

– Это чушь! – завопила Флора. – Можно мы посмотрим MTV, это реально круто!

Собрав детей, Кей велела:

– Пойдемте, обсудим это в гостиной.

– Пейдж, а можно я сегодня буду спать в твоей комнате? – обернувшись, спросила Флора.

– Нет, – отрезала Пейдж.

Флора показала ей язык и скрылась за дверью.

– А где папа? – поинтересовалась Пейдж.

Дженна посмотрела на Бену.

– Наверное, болтает по телефону с Мартой, – ответила она.

– Хочешь, чтобы я осталась? – спросила Бена.

Пока Дженна решала, вошел Джек с мобильным в одной руке и детскими рюкзаками в другой. Никогда раньше Дженна не видела мужа таким изможденным и почти пожалела Джека, когда тот перевел взгляд на Пейдж.

– Я знаю, мама тебе сказала, – начал он, – но я хочу…

– Она мне ничего не говорила! – рявкнула Пейдж. – Я сама все вычислила и считаю тебя омерзительным.

– Пейдж, – одернула ее Дженна.

– Не заступайся за него! Он лживый изменщик и лицемер, и если уж речь обо мне, то он мне даже не отец!

– Пейдж, прошу, выслушай меня, – начал Джек. – Это не должно…

– Заткнись! – заорала Пейдж. – Я не хочу ничего слышать, особенно если речь про эту суку, которая…

– Не называй ее так…

– …пусть идет к черту!

– Я понимаю, что ты злишься, – мрачно сказал Джек, – но чтобы я больше не слышал от тебя таких слов. Ты поняла?

– У тебя нет права отчитывать меня! Ты мне теперь никто, так что просто убирайся отсюда. Давай! Катись! Ты нам не нужен. Мы отлично проживем и без тебя. Правда, мама?

У Дженны пересохло в горле.

– Почему бы тебе не подняться к себе, дорогая. Я приду через минуту.

– Только не говори, что ему сойдет это с рук….

– Пейдж, успокойся…

– Ах, простите! Я просто притворюсь, что я восприняла это нормально, да? Но мы все отлично знаем, что это не так, с таким же успехом я могла бы умереть! – Она схватила сумку и убежала к себе.

Дженна посмотрела на Джека. Его явно потрясло поведение Пейдж, но Дженна гнала от себя жалость.

– Ты это заслужил.

Он закрыл глаза, а когда заговорил, то обратился к Бене:

– Она специально настраивает Пейдж против меня?

– Не стоит втягивать в это меня, – запротестовала Бена. – Но если уж отвечать на твой вопрос, то, как Пейдж сказала, она сама обо всем догадалась.

– Но как?

– Вообще-то она видела вас вместе, – сообщила Дженна.

Джек сначала обжег ее взглядом, но потом закивал.

– Да, видела, – подтвердил он.

Он потянулся к холодильнику, но Дженна не дала этого сделать и напомнила:

– Ты здесь больше не живешь.

Джек собирался было поспорить, но потом запал прошел, и он лишь провел рукой по волосам.

– Если ты уходишь, не думаешь, что стоит проститься с Джошем и двойняшками? – бросила Дженна.

Наступил подходящий момент, чтобы Джек сказал, что никуда не уходит, ему очень жаль, что Дженне пришлось через все это пройти, и он хочет остаться.

Помолчав, Джек спросил:

– Не хочешь, чтобы я помог их уложить?

– Сейчас их слишком рано укладывать, – услышала она свой голос, – а я не хочу, чтобы ты тут ошивался. Думаю, лучше, если ты уйдешь прямо сейчас. – Дженна с трудом верила, что говорит такое. Хотя слова прозвучали на полном серьезе, она всем существом молила, чтобы муж остался.

Глядя на Бену, Джек сказал:

– Сколько ты собираешься здесь пробыть?

– Столько, сколько нужно, – ответила она. – Эл отвез Эйдена к своим родителям с ночевкой.

Джек кивнул, словно бы понял, что раз она все устроила, то сможет побыть с Дженной, а потом перевел взгляд на жену.

– А что ты хочешь, чтобы я сказал детям по поводу того, почему ухожу сейчас?

– Тебе не все равно?

– Ты же знаешь, что нет. Я не хочу, чтобы им было тяжело…

– Тебе необязательно их обижать. Помни – это твой выбор. Ты предпочел ее. Пейдж это уже понимает, в свое время и младшие поймут.

Он с трудом сглотнул и посмотрел на свой зазвонивший телефон. Была ли это Марта, Дженна понятия не имела, поскольку Джек не ответил.

– Кстати, – продолжила она, – нам понадобится пароль от твоего компьютера.

Он опустил глаза, словно бы не мог понять, что от него хотят, а потом набрал пароль в текстовом сообщении и нажал кнопку «отправить».

Дженна уже догадывалась, что там окажется, но, когда прочитала, ей стало больно до глубины души. «Jack_Martha».

– Уходи, – проговорила она. – Видеть тебя больше не могу.

– Мне надо попрощаться с детьми.

– Мало ли что тебе надо. Ты лишился права голоса в тот день, когда позволил Марте Гвинн увести себя из семьи.

Джек явно решил, что споров на сегодня достаточно, и просто сказал:

– Позвоню утром.

– Не утруждайся, – начала она, но ее задушили рыдания.

Джек стоял, не в состоянии двинуться с места, но в итоге все же повернулся и пошел в сторону двери.

– Тебе стыдно? – в отчаянии спросила его Дженна.

Джек остановился.

– Как ты сейчас себя чувствуешь? Тебе стыдно за то, что ты бесхребетный эгоист, раз вот так уходишь из семьи?

– Я чувствую, – тихо ответил он, – сожаление от того, что тебе так больно, и еще большее сожаление, что я тому причина.

Потрепав Пончика по голове, Джек открыл дверь и вышел на улицу.

Пейдж задыхалась от слез, когда сидела перед компьютером и говорила по видеосвязи с Шарлоттой.

– Не могу поверить, что оказалась права! Как он, черт побери, мог завести любовницу?! Это гадко! Мне от одной только мысли противно! Господи, как мне тошно!

– Он еще там? – спросила Шарлотта, выглядевшая обеспокоенной и заинтригованной.

– Не думаю. Я только что слышала, как его машина… – Слезы снова одержали верх, когда Пейдж представила, как отчим выруливает с тихой улочки на главную дорогу, оставив маму, которой очень больно и которая вряд ли знает, как теперь быть… От одной мысли о том, что мама страдает, Пейдж закрыла рот ладонью, чтобы сдержать рыдание. Она не могла справиться с этой болью, как и со своей собственной, просто не могла.

– Он ушел к этой Марте? – аккуратно спросила Шарлотта.

Пейдж хотелось отключиться от всего этого, притвориться, что ничего не случилось.

– Я не знаю. Думаю, да. – Голова гудела от ужаса произошедшего. – Мама говорит, что он хочет жить с ней. Как, черт побери, он может там жить, когда здесь все мы? Словно мы больше ничего не значим. Я его ненавижу. Действительно ненавижу.

– А остальные в курсе? Ну, Джош и малышня.

– Не знаю. Думаю, нет. Иначе они не устроили бы эту возню. – Она крикнула через плечо: – Господи! Почему они долбятся в мою дверь! Клянусь, они это специально. – Она встала и распахнула дверь. Уиллс завизжал и быстро закатил велосипед в детскую, а Флора смотрела снизу вверх перепуганными глазенками.

Пейдж хотелось закричать на нее, встряхнуть сестренку за плечи, но стоило подумать, как Флора расстроится, поняв, что папочка ушел, и Пейдж расплакалась.

– Прости, – залепетала Флора. – Я не хотела…

– Ничего, – сказала Пейдж, присев на корточки и обняв сестренку. – Просто больше так не делай, хорошо?

– Хорошо, – прошептала Флора, и глаза у нее тоже наполнились слезами.

– Что случилось? – На лестнице появилась бабушка.

– Мы просто играли, – запинаясь, ответила Флора. – Я так больше не буду, – шепотом пообещала она Пейдж.

– Умничка. – Пейдж поцеловала сестренку.

Когда Флора заехала на велосипеде в свою комнату, Кей обратилась к Пейдж.

– Ты в порядке? – поинтересовалась бабушка, пристально глядя на внучку серыми глазами.

У Пейдж так сжалось горло, что она не могла ответить.

– Тебе надо поесть, – велела Кей.

Понимая, что не сможет съесть ни крошки, Пейдж просто кивнула и закрыла дверь.

– Не дом, а психушка, – сказала она Шарлотте, вернувшись за компьютер. – Иногда мне кажется, что я больше не выдержу, и тут оказывается, что это лишь начало.

– Ты правда думаешь, что он уйдет навсегда? – недоверчиво спросила Шарлотта.

– Он уже ушел. Если только вдруг не передумает, но я понятия не имею, что мы тогда будем делать. Знаю только, что ей не стоило его отпускать.

– Ты про свою маму? Но она же не может удерживать его силой.

Пейдж не хотела слушать этого, поэтому отодвинула мысль куда-то на задний план и взяла телефон. К счастью, никаких новых сообщений от Келли. Если ей повезло, то Келли нашла себе другую жертву. От Оливера тоже ничего, не то чтобы Пейдж ожидала что-то получить, но было бы неплохо, если бы что-то в жизни поменялось в лучшую сторону.

– Не хочешь прийти ко мне? – предложила Шарлотта.

Пейдж хотела, и еще как, но в итоге покачала головой.

– Не знаю, что тут будет. Если он вернется… и даже если не вернется… Господи, я его ненавижу, – закипела она. Шарлотта пробормотала что-то сочувственное. Пейдж выдавила из себя: – Думаю, мама захочет со мной поговорить. Если бы я знала, как избежать этого разговора… Но даже если бы и знала, нехорошо сейчас отворачиваться от нее. – При этой мысли Пейдж снова заплакала. Маме сейчас больнее, чем ей, а если отец не вернется, то маме никогда не станет лучше. – Ой, у меня сообщение от Джули Моррис.

– Пошли ее куда подальше! – с жаром велела Шарлотта.

– Да, собираюсь, просто времени не было.

– Что говорит?

– Спрашивает, как мы сходили к гадалке.

Шарлотта ахнула:

– Ты ей сказала, что мы собираемся?!

Пейдж с несчастным видом кивнула:

– Ну, просто упомянула, вскользь.

– Вскользь?! Ты понятия не имеешь, кто она такая, и рассказываешь все как на духу, а в следующий момент все это уже будет в Фейсбуке, а на тебя будут смотреть, как на полоумную!

– Я не собиралась рассказывать, что мне там сказали.

– Вообще-то стоило бы рассказать, что тебе велели остерегаться лицемерного друга, а на эту роль годится только она.

Пейдж вздохнула и отложила телефон. Она готова была снова разрыдаться, даже пойти на какой-то крайний шаг, просто не знала, на какой именно.

– Мне пора, – сказала Шарлотта. – Нужно поболтать с Лиамом. – Ее глаза искрились. – Он хочет снимок топлес, наглец, но я думаю, что можно снять голую спину в зеркало и отправить ему. Он же не уточнял, что это должна быть непременно грудь.

Пейдж выдавила из себя улыбку:

– А что будешь делать, если он разошлет скриншот всем?

Шарлотта пожала плечами:

– Ну и что, если кто-то увидит мою спину?

– Спорим, ты ему и грудь пошлешь, если попросит.

– Может быть. А может, и нет. В любом случае, если не будет видно лица, никто не узнает, что это я.

– Ага, а отправлено с твоего телефона.

– Правда, но я ж могла снять кого-то другого.

– Надеюсь, никто не подумает, что это я.

– Не волнуйся, не подумают, учитывая разницу в размерах. В любом случае я еще не решила, посылать или нет. Если пошлю, то удалю через три секундочки, чтобы у него не было времени сделать скриншот. Расскажешь, как там у тебя с Джули, если напишешь ей. Лично я не думаю, что надо отвечать, разве что сказать, чтоб отвалила.

Закончив разговор, Пейдж подошла к кровати и присела на краешек. Ей хотелось, чтобы мама зашла к ней, но в то же время она надеялась, что этого не случится. Пусть все снова станет как было до тех пор, пока дармиты не прикопались к ней, а папа не связался с этой коровой Мартой. Неизвестно, что хуже, все одинаково ужасно. По крайней мере, пока папа был рядом, можно было обратиться к нему за помощью, теперь ее проблемы перестали его интересовать. Очевидно, ему важно только быть рядом с этой бабой и плевать, что чувствует мама или младшие, родные дети, а уж тем более падчерица. Всем на нее плевать. Пейдж отчаянно хотелось, чтобы дедушка был жив. Он бы все понял. Он бы знал, как защитить ее от обидчиков, он ведь в свое время защитил бабушку, и знал бы, как помочь папе с мамой сохранить брак.

Пейдж слышала в коридоре привычный шум и гам, двойняшки что-то орали по поводу похода в гости с ночевкой, Джош настаивал, что принимал ванну всего пару дней назад и сегодня может обойтись без помывки. Пейдж прислушивалась, но не услышала мамин голос. Похоже, всем заправляла бабушка, а значит, мама все еще на кухне с Беной. Пейдж радовало то, что у мамы есть лучшая подруга. Бена замечательная, очень добрая и смешливая. Сегодня поводов для смеха нет, но все равно хорошо, что Бена тут и маме не придется сидеть в одиночестве.

Пейдж надеялась, что Шарлотта снова выйдет в Сеть. Ей легче, когда есть с кем поговорить, даже если Шарлотта больше заинтересована в общении с Лиамом. Хотелось бы ей быть на месте Шарлотты: единственный ребенок, родители любят друг друга и сохраняют верность, у нее есть бойфренд, с которым она обменивается снимками и всякими фривольными глупостями, а еще ее никто не задирает ни в школе, ни онлайн.

Пейдж решила зайти на Фейсбук и посмотреть, что новенького у остальных ее друзей, не то чтобы у нее остались друзья, но все равно хотелось узнать, что происходит. Проблема в том, что Пейдж боялась обнаружить, что ее аккаунт снова взломан. Вообще-то если бы взломали, то ей бы уже сообщили, но там все еще висела неотвеченная заявка «в друзья», отправленная Оливеру, и Пейдж слишком боялась что-то постить, чтобы дармиты не цеплялись к ней.

По крайней мере, Джули никогда не говорила ничего неприятного. Она всегда была милой, пыталась помочь, сложно представить, что она и есть «лицемерный друг». Чем больше Пейдж размышляла, тем сильнее крепла уверенность, что лицемерный друг – это Оуэн. Он ни разу не усомнился в авторстве того ужасного поста, не слушал ее и даже говорил знакомым, что это точно она. Зачем так поступать, если он не хочет навредить Пейдж? Она подозревала, что Оуэн сам и разместил тот пост, а обставил так, будто это Пейдж, чтобы все ополчились на нее, а не на него. Из всех, кого она знала, только у него и Гарри Адкока хватило бы ума хакнуть чужой аккаунт. Они просто компьютерные гении, разбираются в программировании лучше всех в классе, именно к ним все обращаются, если появились проблемы.

Пейдж нужно было с кем-то поговорить, она снова взяла телефон и ответила на сообщение Джули: «Нормально, не думаю, что пошла бы еще раз. А ты ходила когда-нибудь?»

Она ждала ответа довольно долго, это значило, что Джули нет в Сети. Она залезла на другие сайты и веб-чаты, посмотрела видео на Ютюбе, проверила, онлайн ли Оливер в соцсети Pheed. Его не оказалось, но зато туда вышла Джули, поскольку от нее как раз пришел ответ.

«Нет, ни разу. Но всегда хотела. Что она тебе рассказала?»

Пейдж замялась, размышляя, что на это ответить, а в итоге напечатала: «Да всякую ерунду про родителей. А еще сказала, что у меня есть лицемерный друг, и я решила, что это, возможно, ты».

«Господи, с чего ты так подумала?»

«Потому что ты не говоришь, кто ты».

«Я думала, ты понимаешь, почему».

«Думаю, да. Но просто не знаю, кто еще это может быть. Если только Оуэн».

Немедленного ответа не последовало, и Пейдж напряглась, поняв, что, возможно, обвинила самого Оуэна или кого-то, кто его знал.

Наконец Джули ответила: «Знаешь, я об этом думала и пришла к выводу, что ты, наверное, права насчет Оуэна. Он от тебя отвернулся после того поста. Ты так и не знаешь, кто это сделал?»

«Нет, но думаю, что это мог быть он».

«В смысле? Ты думаешь, он сам признался в своей сексуальной ориентации, но свалил все на тебя? Круто. Но зачем ему так делать?»

«Потому что так все стали травить меня, а не его».

«Гениально, если это так, поскольку сработало. Никто особо и не заметил, что он гей, все крутится вокруг тебя и того, что ты сделала».

«Только вот я не делала».

«Ясно. Дармиты все еще изводят тебя?»

«Да, утром приставали, но с тех пор от них ни слуху».

«Лучше держись от них как можно дальше. Слышала про нарциссы. Гадость. Имхо[45], сочинение прекрасное. Понимаю, почему мисс Кендрик хотела напечатать его в журнале».

«Спасибо. Хотя мне самой оно кажется не ахти, но ты же знаешь, каково это, когда мисс К. зацикливается на чем-то. Ты у нее в группе?»

«Иногда. Когда как. Расскажи побольше о гадалке. Она рассказала что-то о бойфрендах?»

«Не особо, просто описала одного парня, который мне нравится, очень точно».

«Да что ты! И кто это?»

«Ты его не знаешь».

«Может, знаю».

«Даже если так, это неважно, я его не интересую».

«Почему ты так решила?»

«Просто знаю. Честно говоря, сейчас дела мои хреновые. Все наперекосяк».

«Жаль это слышать. Могу чем-то помочь?»

«Не думаю, но спасибо, что спросила. У тебя есть парень?»

«Нет, мне тоже нравится кое-кто, но он встречается с другой».

«Он из нашей школы?»

«Нет, уже в колледже учится».

Сердце Пейдж затрепетало. Это не мог быть Оливер. Что за глупая мысль.

«Как его зовут?»

«Брэд».

Пейдж выдохнула.

«Ты с ним говорила когда-нибудь?»

«Не-а. Я смотрю на него, а он словно бы сквозь меня».

Пейдж улыбнулась.

«Жаль слышать. Знакомое чувство».

«Я слышала, как он сказал про меня «только вот лицом не вышла»».

«В смысле?»

«Типа, фигура красивая, а лицо – нет».

У Пейдж сердце екнуло от жалости.

«Это ужасно. Вот козел. Наверное, ты очень расстроилась?»

«Ну так… Ничего, переживу. Разве мы с тобой два унылых г…? Быть того не может!»

Пейдж именно так себя и чувствовала. Она помедлила, но лишь мгновение.

«Папа только что ушел из семьи».

Уставившись на эти слова, Пейдж и сама не верила, что это правда и что она рассказывает о случившемся незнакомому человеку.

«Господи! Это ужасно! Неудивительно, что тебе плохо. Между нами, я бы не отказалась, чтобы мой куда-нибудь свинтил, но думаю, когда это случается, то чувства совсем иные».

«Определенно. Я не могу это осознать. Только сегодня вечером выяснилось, что у него роман».

«Ого! А как твоя мама восприняла это?»

«Плохо, мне кажется. Мы еще с ней толком не поговорили».

«Наверное, это скоро кончится, и он снова вернется домой».

«Я тоже надеюсь на это. Если нет, то я больше с ним никогда не буду разговаривать».

«Понимаю».

«Но в любом случае он мне не родной отец, а отчим».

Пейдж сказала это ему и в лицо, как наказание, понимая, что больно его ранит. Тут в дверь постучали, она быстро напечатала «Прости, мне пора» и отсоединилась.

– Кто там?

– Это я, – раздался голос матери. – Можно войти?

Пейдж отчаянно хотелось ответить «нет», но она понимала, как это расстроит маму, поэтому пробурчала:

– Ну да.

Дженна открыла дверь, на ходу сказав двойняшкам:

– А теперь слушайтесь бабушку… Да, мы съездим и посмотрим завтра на барашков… Почистите зубки, я зайду через минутку.

– Ма-а-а-а-ам! – завопил через площадку Джош.

– Джош, я здесь, что случилось?

– У меня паук в комнате! Где папа? Он должен прийти и убить его!

– Я разберусь через…

– Нет! Ты не сможешь. Когда вернется папа?

– Я знаю, что делать с пауками, – сообщила бабушка, маршируя в сторону его спальни. – Пошли, покажешь!

Закатив глаза, Дженна закрыла дверь в комнату Пейдж и попыталась выдавить из себя улыбку, а потом нежно спросила:

– Ты в порядке?

– Не особо, – ответила Пейдж.

Дженна присела рядом с дочерью на кровать, обняла и положила голову на ее голову.

– Мне жаль, что это случилось, – прошептала она. – Я бы все отдала…

– Я его ненавижу.

Дженна тихо вздохнула.

– Я знаю, что ты сейчас думаешь именно так…

– А ты нет?

– Ясное дело, я злюсь и расстроена… Но, по правде говоря, я не знаю, что чувствую.

– Как ты узнала?

– Как и ты, догадалась. Я не хотела верить, а потом он сам во всем признался…

– Когда?

– Вчера вечером.

Вчера вечером, когда Пейдж сидела тут, мечтала об Оливере и жалела себя, ее родители расставались. Пейдж не хотелось думать об этом, но как тут не думать.

– Он серьезно? – хрипло спросила она. – Правда собрался жить с этой бабой?

Дженна сглотнула.

– Думаю, да. Туда он… уехал сегодня. – Она заплакала, и Пейдж обняла ее.

– Все будет хорошо, мамочка, честно-честно, – пообещала она, сама начав плакать. – Мы это переживем. Мы сможем без него, если придется.

Не зная, что тут сказать, Дженна погладила Пейдж по волосам, пытаясь отогнать от себя мысли, чем там занят Джек.

– Ты рассказала Шарлотте, что папа ушел? – через некоторое время спросила Дженна.

Пейдж напряглась.

– Да, – призналась она. – Она моя лучшая подруга… как ты узнала?

– Ее мать только что звонила и спрашивала, не может ли она чем-то помочь.

Пейдж посмотрела на маму виноватым и беспомощным взглядом. Люси Гриффитс была милой и доброй, но все знали, что по совместительству она одна из самых больших сплетниц во всем Гауэре.

– Прости, – прошептала Пейдж. – Я не думала…

– Ничего. Я понимаю, что тебе нужно было поговорить с подругой, а правда все равно рано или поздно выплыла бы наружу, просто я не ожидала, что это произойдет так скоро.

* * *

Прошло три ужасных дня после ухода Джека, а ночи были даже хуже. Случались моменты, когда Дженне казалось, что она сходит с ума. Разве может быть какая-то боль, даже физическая, такой сильной? В итоге это ощущение, собственные мысли, причинявшие ей мучения, не говоря уж о поведении Джека, превратили жизнь в такую пытку, что временами Дженне хотелось умереть, лишь бы это прекратилось.

Она каким-то образом заставила себя пережить выходные, во многом благодаря матери и Бене, а вчера даже собрала Джоша и двойняшек в школу, приготовила им завтраки, отвезла их и общалась так, чтобы они не заподозрили ничего дурного. Они считали, что папа просто уехал на несколько дней к бабушке Мур, и Джек согласился с таким вариантом, понимая, что Дженна пока не готова к тому, как они воспримут уход отца. Это правда, она была не готова, хотя не могла отрицать, что отчасти тянет, давая Джеку время передумать.

Пока что не было никаких признаков, что Джек передумает, они практически не общались, но Бена не уставала повторять, что еще слишком рано.

– Понять, сможет ли он там остаться, можно будет, когда он осознает, как сильно по всем вам скучает.

Сложно было представить, что он скучает по ним. Куда проще получалось вообразить Джека с Мартой: вот он запускает руку в ее кудряшки, с обожанием смотрит в глаза, занимается любовью в любое время суток. При одной только мысли о Марте Дженна приходила в ярость в тех случаях, когда не начинала чувствовать себя некрасивой и никому не нужной. Если бы это было не так, разве бы он ушел? Каждый раз, глядя в зеркало, Дженна видела перед собой пустое место, женщину, которая потеряла смысл жизни, цель и понимание мира. Она так привыкла быть женой Джека, его любовницей, другом, именно так себя и идентифицировала даже сейчас, и не хотела ничего менять. Сейчас Дженна нуждалась в нем даже сильнее, чем могла себе представить, и эмоционально, и физически, во всех возможных смыслах слова. Только сейчас она начала понимать, что принимала его присутствие как данность и искренне верила, что он всегда будет рядом.

Как он мог крутить роман так долго, а она даже ничего не заподозрила? Это казалось невозможным, и тем не менее это, видимо, так.

Наверное, между ними сразу пробежала искра, возникло взаимное притяжение, любовь с первого взгляда с такой сильной химией, что оба просто не в силах были сопротивляться. Дженне было интересно, кто сделал первый шаг, когда это произошло, каким виноватым и при этом счастливым чувствовал себя Джек после и как отчаянно жаждал продолжения. А что в это время делала сама Дженна? Ничего, просто жила, воспитывала детей и, развесив уши, слушала всю его ложь. Дженна вспомнила о длинных жарких днях, которые они провели прошлым летом у его брата, занимаясь серфингом, выходя в море под парусом, строя замки из песка, изучая литорали[46], устраивая пикники. Джек участвовал во всем этом, участвовал во всех их приключениях, хвалил детей, смеялся, вытирал им слезы, все улаживал. Как часто он уединялся, чтобы тайком поговорить с Мартой по телефону? А сколько раз исчезал, чтобы улучить момент и побыть с ней? Дженна понятия не имела и не хотела спрашивать.

Она вспомнила, как двойняшки пошли в сентябре в школу, какую гордость он внушил малышам, как настаивал, что отвезет и заберет их в первый день. Дженна точно помнила, что он не заезжал днем домой, сославшись, что у него какая-то там встреча, а теперь она поняла, что, скорее всего, он проводил время с Мартой. Идеальный отец по утрам и вечерам, неверный муж все остальное время, пока дурочка Дженна радовалась, как же ей повезло, какое это счастье – быть его женой.

На выходных, в те спокойные моменты, пока Джош и двойняшки катались по округе на велосипеде или скутере, а Пейдж в своей комнате болтала с Шарлоттой, Дженна написала письмо Джеку. Долгие, нежные пассажи напоминали о тех счастливых моментах, которые они пережили, когда родились трое младших детей, о пережитой боли, когда у Дженны случились два выкидыша перед тем, как на свет появился Джош, о том, как Джек поддерживал ее в горе, пытаясь справиться со своим собственным. Дженна напомнила ему о том, как несколько лет назад ему поставили под вопросом рак, в итоге диагноз оказался ложной тревогой, но они перепугались до полусмерти. Они и раньше были близки, но, столкнувшись с печальной перспективой скорой смерти, сблизились еще сильнее. Она принялась описывать различные рождественские вечера, дни рождения, Ночи костров[47] и Пасхальную охоту за яйцами[48]. Они праздновали все праздники в семейном кругу, и Джек всегда старался устроить такое веселье, что друзья детей напрашивались к ним в гости.

Дженна закончила письмо напоминанием, как они радовались переезду, собственному прекрасному дому, с каким оптимизмом смотрели в будущее и на свой проект. Она пролила много слез, пока писала письмо, и в конце даже пришлось подняться к себе и лечь. У нее почти не осталось сил, разум и все тело напоминали медлительную тучу, попавшую в самый эпицентр бури. То и дело ее охватывали то неистовая ярость, то отупляющее отчаяние, то тоска, такая сильная и всепоглощающая, что хотелось кричать, иначе она сойдет с ума. Дженна соблюдала меры предосторожности, чтобы не услышали дети, но ее мать всегда понимала, когда страдания становились невыносимыми. Кей ничего не говорила, но постоянно была рядом и помогала, чем только могла.

Что касается Пейдж, то Дженна толком не знала, как справляется дочь. Сначала ее бросил родной отец, теперь вот Джек. Пейдж так это воспринимала? А как иначе? Им удалось нормально поговорить лишь в тот вечер, когда ушел Джек, они обнимались и ревели вместе. После этого Пейдж словно бы отдалилась. Она не хотела разговаривать, лишь повторяла, что хочет побыть одна.

– Нет! Я не пыталась позвонить ему! – закричала Пейдж, когда Дженна спросила ее вчера вечером. – И не собиралась!

– А он тебе звонил?

– Раз пятьдесят, но, по мне, так пусть идет на хрен!

Хотя Дженна и поморщилась, услышав бранное слово, но не стала возражать. Пейдж нужно было выпустить пар, и если ругань помогает, то это прекрасно. Слава богу, есть Шарлотта. В такие моменты девочки особенно нуждаются в лучших подругах, и, судя по тому, сколько времени они проводят вместе, Шарлотта не оставит Пейдж в беде. Хотелось бы послушать, о чем они болтают, хотя, наверное, лучше этого не делать. Дженна чувствовала исходящий от дочери гнев, который та проецировала не только на Джека, но и на мать, и Дженна не понимала, как с этим быть, и даже не знала, есть ли у нее силы, чтобы пытаться исправить ситуацию.

Несколько минут назад она вернулась домой после того, как отвезла младших в школу. Они были полны надежд, что заберет их папа, поскольку Джек пообещал по телефону, что сделает это при первой же возможности.

– Пойдем в «Кинг» перекусить? – взволнованно спросил Джош. – Мы всегда ходим, когда папа откуда-то возвращается.

– Если пойдем, то я хочу начос, – сообщила Флора. – Остальное мне не нравится.

– А мне колбаски, как и папе, – напомнил всем Уиллс. – Я собираюсь нарисовать ему сегодня рисунок.

– И я! – закричала Флора. – Я хочу нарисовать нарциссы, про которые написала Пейдж.

– Это была моя идея! – взвился Джош.

– Нет! Моя!

– Моя! Правда, мамочка? Скажи, чтобы перестала все у меня слизывать. Но в любом случае я собираюсь сделать ему подставку для ручек, потому что у нас сегодня занятие по керамике. А еще у меня новая игра для приставки, которую вчера купила бабушка. Папа наверняка захочет сыграть, да, мам?

– Он с нами тоже захочет поиграть, правда, Уиллс? – надулась Флора.

– Со мной точно захочет, – сказал ей брат. – А у тебя-то только дурацкие куколки и всякие девчачьи игрушки. Он с ними не станет играть.

– Он всегда играет со мной в куклы! – завопила Флора. – Он даже сделал им коляску и кроватку!

– Не сделал, а купил, глупая, – поддразнил сестренку Джош.

– Сам ты глупый!

– Нет, ты!

– Нет, ты! Я пожалуюсь папе, что ты обзывался. Он отправит тебя спать без чая.

– Если не будет дождя, – встрял Уиллс, – можно мы с папой до ужина прогуляемся с Пончиком?

– Я тоже хочу! – пискнула Флора.

– Тебе нельзя.

– Можно! Это мой папочка и моя собака.

– Это собака Пейдж.

И так далее и тому подобное, дети спорили, планировали, все сильнее воодушевляясь, отчего у Дженны снова и снова разрывалось сердце, ей нечего было сказать. Они понятия не имели, что Джек вернется сообщить, что больше не будет жить с ними. Да и как дети могли это знать, если свято верили, что папа всегда будет рядом?

Услышав, как к дому подъехала какая-то машина, Дженна напряглась. Бена уже была в офисе, мать пошла на йогу, разве что Джек приехал, больше некому.

Телефон коротким сигналом сообщил, что пришла эсэмэска, Дженна быстро напечатала в ответ Пейдж, что поговорит с мистером Томасом по поводу видео, если дочь уверена, что хочет именно этого, и пошла открывать дверь.

– Ханна? – ахнула от удивления Дженна, увидев на пороге сестру.

– Я выехала на рассвете, – сообщила та, заключая сестру в объятия. – А я все удивлялась, почему не могла дозвониться до тебя в воскресенье. Нужно было позвонить сразу, как это произошло. Я бы тут же примчалась.

– Тебе мама сказала? – сухо ответила Дженна.

– Разумеется. Ох, Джен, мне так жаль. Я чувствую себя такой виноватой. Не стоило знакомить вас с этой женщиной…

– Это не твоя ошибка, – возразила Дженна, заходя в дом. – Ты не могла знать.

– Я понимаю. Клянусь, когда я рекомендовала ее, я и подумать не могла, что случится нечто подобное. Она всегда казалась такой… даже не знаю.

– В его вкусе?

– Я не это пытаюсь сказать.

– Но она в его вкусе.

– Может, это ты так себе внушаешь, но ты ошибаешься. В любом случае не волнуйся, я сама к ней наведаюсь. Хочу, чтобы она поняла, что нельзя просто так взять и разбить вашу семью…

– Две семьи, – заметила Дженна. – У нее ведь тоже семья.

– Это не одно и то же.

– Уверена, она тоже печется о своих родных.

– Ага, и поэтому сдала детей в интернат, а муж почти никогда не бывает дома.

Дженна пропустила замечание мимо ушей, наблюдая, как Ханна обвела кухню критическим взглядом, и вспоминая, что порой сестра очень похожа на мать. Ханна чаще проявляла эмоции, это точно, не была такой навязчивой и прямолинейной, но страсть к порядку и манера речи определенно достались ей от Кей.

– Хочешь кофе? – предложила Дженна.

– Я сама приготовлю, – возразила Ханна, поставив сумку и очищая себе пространство на столе. – Ты одна?

– Бена в офисе.

Ханна остановилась и посмотрела на нее.

– В офисе, – повторила она. – Что вы будете делать с конторой? Да, я понимаю, все только-только произошло, и ты, наверное, еще не решила, но если Джек хоть на минуту допускал, что уйдет, то наверняка придумал какой-то план.

– Да, – ответила Дженна. – Я так понимаю, что Джек собирается оставить мне «Кельткультуру», но они помогут вести дела.

Ханна поперхнулась.

– «Они» – это он и Марта?

Дженна кивнула.

– И ты согласилась?

– Нет.

– Что собираешься делать?

– Не было времени поразмыслить над этим, но если дойдет до дела, то я кину его щедрое предложение ему же в лицо.

Ханна подошла к ней:

– Мне жаль, что тебе приходится проходить через такое…

Они обе вскинули головы, когда дверь отворилась и вошла Бена.

– Ханна? – удивилась Бена. – Я понятия не имела… Когда ты приехала?

– Около пяти минут назад, – ответила Ханна, подходя, чтобы обнять ее. – Мама сказала, какая ты умничка. Не знаю, как и благодарить. Свыкнуться с изменой и без того тяжело, а когда у тебя четверо детей… Кстати, как они? – спросила она у Дженны. – Мама говорит, что Пейдж единственная, кто знает? Как она это восприняла?

– Тяжело, – призналась Дженна, – но в данный момент переваривает случившееся. Или просто прячет от меня свои эмоции. Думаю, в глубине души она, пожалуй, винит меня.

– Нет! Неправда! – запротестовала Ханна, она посмотрела на Бену, ища поддержки, но та лишь пожала плечами. – Она должна понимать: в том, что отец завел интрижку на стороне, нет твоей вины.

– Может, она думает, что я не была достаточно хорошей женой. Не исключаю, что она права.

– Даже слушать не собираюсь! – заявила Ханна. – Винить можно только эту парочку и никого более.

Дженна не стала спорить.

Ханна вздохнула:

– Временами мужики могут быть чертовски слабыми. Все знают, что браку Марты пришел конец еще несколько лет назад. Дети не живут дома, она едва их видит, и я не уверена, что у нее вообще есть нормальные друзья.

– У нее целая куча друзей, – заверила Дженна сестру. – Все они присутствовали на вечеринке, куда нас с Джеком пригласили в прошлом году.

Она задумалась, сумели ли Джек и Марта улучить момент и уединиться, пока гости прогуливались по террасе, попивали коктейли, поддерживали вежливую беседу, возбудил ли их риск быть пойманными, и часто ли они это делали. Дженна закрыла глаза, когда ее пронзила эта мысль.

Чем они занимаются прямо сейчас?

– Мне нужно сходить на почту, забрать кое-какие посылки, – сказала Бена. – Тебе что-нибудь нужно?

Ханна покачала головой, а Дженна сказала:

– Может, я сама схожу? Уверена, вам не терпится поболтать наедине, а мне нужно выгулять собаку.

– Я вообще-то приехала к тебе, – с жаром напомнила сестра.

– Я знаю. И ценю это, правда, но лучше, чтобы тебя во все посвятила Бена, я не хочу перетирать это снова.

Несколько минут спустя она сидела в машине, запустив счастливого Пончика на заднее сиденье и включив гарнитуру на случай, если позвонит Джек. Даже если он и позвонит, велики шансы, что Дженна в итоге выйдет из себя, но она постарается не допускать этого, ведь все эти крики, тирады и гнев никуда ее не приведут.

Может, письмо поможет Джеку понять, что она чувствует? Письмо лежало в сумочке, готовое к отправке первым классом, чтобы его точно доставили Джеку завтра, даже если она и увидит его сегодня вечером, когда он приведет детей. Может, стоит подождать, посмотреть, что произойдет, когда Джек сообщит новости детям, может, после этого ей захочется сказать что-то другое?

Внезапно Дженна испытала острую потребность поговорить с мужем сию минуту, она набрала его номер и послушала мелодию, установленную Джеком вместо гудков, воображая, что он сейчас пытается решить, взять трубку или общаться сообщениями.

– Привет, ты в порядке? – спросил Джек, сняв трубку.

– Не особо, но вряд ли ты ожидал услышать другое.

Он раздраженно спросил:

– Чем могу помочь?

«Чем могу помочь?» Как будто она какой-то назойливый клиент, а не женщина, с которой он больше пятнадцати лет состоял в браке.

– Джош и двойняшки ждут, что ты вернешься домой сегодня. Они хотят пойти в «Кинг».

Он громко вздохнул.

– Ты им что-то сказала?

– Ничего, но, думаю, тебе стоит сообщить им новости дома.

– Разумеется. Ты будешь?

– А где еще мне быть? Это мои дети. Их ждет ужасный шок, я им буду нужна.

Джек ничего не сказал, ей оставалось лишь воображать его гнев, вину или что он там испытывал. Догадаться не получилось, поскольку это был новый, незнакомый ей Джек.

Он и дальше молчал, и тогда заговорила Дженна:

– Ты и правда собираешься это сделать? Неужели ты готов разбить вдребезги их мир так же, как разбил мой мир и мир Пейдж?

– Я уже говорил, мне очень жаль.

– Думаешь, этого достаточно? Просто сказать, что тебе жаль?

Он не отвечал, а Дженна не могла сдерживать слезы, поэтому припарковалась возле Скерледжского регбийного клуба и уронила голову на руль.

– Где ты? – спросил он.

Она не могла ответить, поскольку изо всех сил пыталась прекратить плакать.

– Дженна, ты тут?

Решив, что она не хочет «быть тут», Дженна повесила трубку и разрыдалась. Через пару минут зазвонил телефон. В надежде, что это Джек, она взглянула на экран, но сначала не узнала номер, а потом поняла, что звонят из школы Пейдж.

– Алло? – откашлявшись, ответила Дженна.

– Миссис Мур? Это Эдди Томас, учитель Пейдж по ИКТ.

Вспомнив, что нужно было позвонить ему, Дженна воскликнула:

– Ах да! Все нормально?

– Я не уверен. Пейдж отказывается продолжить монтаж своего любительского видео и не объясняет, почему. На нее так не похоже сворачивать проект, особенно такой многообещающий. Вот я и решил, может, вы сможете пролить свет, что с ней происходит?

Дженна поняла, что дочь отказывается от фильма, потому что снимала его вместе с Джеком:

– Я боюсь… у нас дома в последнее время некоторые проблемы. Не могли бы вы пока что относиться с ней терпимее?

– Разумеется. Мне жаль это слышать. Пожалуйста, дайте нам знать, если школа может как-то помочь.

– Спасибо, конечно.

Интересно, чувствовала ли она себя когда-нибудь такой беспомощной и бесполезной. Дженна быстро завершила разговор, пока снова не разрыдалась.

Бена в офисе показывала Ханне то, что нашла на компьютере Джека, спрашивала у нее совета, как и когда рассказать обо всем Дженне.

– Я хотела, чтобы ты посмотрела это на случай, если я чего-то не понимаю, – сказала она в тот момент, когда зазвонил телефон.

Ханна целиком и полностью сосредоточилась на экране монитора. Увидев, что это Дженна, Бена взяла трубку:

– Привет, милая. Все нормально?

– Да, все хорошо, – ответила Дженна, хотя, судя по голосу, все было просто ужасно. – Я немного задержусь.

Бена нахмурилась:

– Хорошо. А когда планируешь вернуться?

– Я точно не знаю. Позвоню. Скажи Ханне, чтоб не волновалась, и сама не волнуйся.

Бена с тревогой глянула на Ханну.

– Не хочешь рассказать, куда ты собралась?

– Расскажу, как вернусь, мне пора.

Дженна повесила трубку.

– Что случилось? – спросила Ханна.

– Не знаю, но, видимо, она вернется позже, чем мы ожидали.

Ханна была встревожена не меньше, чем Бена, но ответила:

– Полагаю, это неплохо в сложившихся обстоятельствах. У нас будет больше времени разобраться со всем этим.

Бена кивнула, снова подсела к Ханне, и они вместе стали читать документы на компьютере Джека.

Ханна просматривала счета фирмы, страницу за страницей.

– Ты уверена, что Дженна никогда этого не видела?

– Жизнью готова поклясться!

Ханна кивнула.

– В общем-то я тоже. – Она посмотрела на встревоженное лицо Бены. – Сейчас для нее это слишком, – решительно произнесла она. – То есть ей, конечно, в какой-то момент придется узнать, но для начала покажем маме. Она отлично ладит с математикой, поскольку, пока работала, занималась именно подсчетом, на самом деле она руководила целой бухгалтерией. Она сможет предоставить нам баланс, чтобы мы понимали, с чем имеем дело.

Бена кивнула в знак согласия.

– А Джек? Думаешь, стоит пообщаться с ним?

Ханна размышляла недолго:

– Пока не время. Он же понимает, что все это всплывет, когда он передаст бизнес… – Она замолчала, все еще пытаясь уложить в голове масштабы грядущей катастрофы.

– Интересно, он вообще собирался ей сказать или нет? – проронила Бена, садясь за свой стол.

– Рано или поздно пришлось бы. Удивительно, как ему удавалось так долго скрывать от нее?

– Она ему доверяла, – напомнила Бена.

Ханна изогнула брови, показывая, что думает обо всем этом.

– Думаешь, остальные знают? Марта? – спросила Бена.

– Сложно представить, чтобы она не знала, учитывая, что она его консультирует. – Ханна в недоумении покачала головой. – Не знаю, что сказать. Но точно знаю, что хотела бы сделать.

– И я. Мы обе. – Бена снова посмотрела, кто звонит, и подняла трубку: – Привет, Пейдж! Все нормально, милая?

– Да, все отлично, – ответила Пейдж, но голос ее звучал слишком в нос, чтобы это было правдой. – А мама рядом? Она не отвечает на мобильный.

Бена попыталась скрыть тревогу.

– Она выскочила на почту и прогуляться с собакой, может быть, вне зоны доступа. Я могу тебе помочь?

– Нет, все нормально, спасибо, – буркнула Пейдж и повесила трубку раньше, чем Бена успела сообщить о приезде тети Ханны.

Сунув мобильник обратно в сумку, Пейдж пошла дальше, не понимая, куда конкретно движется, она просто знала, что не может сейчас идти в спортзал, и неважно, что другие скажут, сделают или попытаются сделать. Пора было идти на урок, там уже спохватились и ищут ее, но ее нет нигде поблизости. Она оказалась в другом конце школьного двора, низко наклонив голову, прошла мимо классов естественных наук и художественных мастерских. Пейдж взяла курс на переулок позади кампуса, где можно было бы спрятаться на некоторое время, а то и сбежать.

Она только что позвонила Шарлотте, но та валялась дома с сильной простудой и ничем не могла помочь, а Джули, которая утром прислала предупреждение о том, что может произойти в спортзале, и так сделала все, что в ее силах.

«Слышала, что они хотят украсть твою одежду и вытолкнуть тебя наружу или в мужскую раздевалку голышом. Д.»

Хотелось бы верить, что Каллум или Мэтт не дали бы ее в обиду, поэтому Пейдж тут же написала им обоим и спросила, не слышали ли они о подлом замысле Келли. Ни один, ни второй не ответили. Это не обязательно значило, что они ее игнорируют, хотя может статься, ведь вчера они ничего не предприняли, когда дармиты выхватили у нее сумку и начали раскачивать, ударяя сумкой Пейдж, отчего все содержимое, включая тампоны, высыпалось на пол. Каллум и Мэтт просто ушли, оставив Пейдж и Шарлотту собирать все ее вещи под улюлюканье дармитов.

Пейдж перелезла через искривленные корни деревьев, спрыгнула вниз и зашагала в сторону главной дороги. Она не стала вставлять в уши наушники, поскольку волновалась, как бы кто-то не подкрался сзади, и не хотела рисковать.

Если бы удалось дозвониться до матери, она притворилась бы больной, попросила бы приехать за ней, но увы, а отцу она не станет звонить ни за что на свете.

При мысли об отце на глаза навернулись горячие злые слезы, размывая обзор, но Пейдж упрямо шла вперед, спотыкаясь о камни и цепляясь волосами за низко растущие ветки. Он бы приехал, Пейдж не сомневалась, но у него не будет такого шанса.

Начался дождь, но Пейдж даже не стала накидывать капюшон. Она позволила дождевым каплям стекать по волосам и лицу, размазывая макияж и смешиваясь со слезами. Кому какое дело, как она выглядит, насколько промокла и замерзла? А раз никому нет дела, с чего она станет беспокоиться?

Почти дойдя до главной дороги, Пейдж остановилась и снова вытащила телефон. Мама так и не перезвонила, и Пейдж попробовала набрать бабушку. Кей ответила после первого же гудка.

– Разве ты не должна быть на уроках? – спросила она.

– Я себя плохо чувствую, а до мамы не могу дозвониться. Ты не могла бы приехать и забрать меня?

– Разумеется. Где?

– На остановке школьного автобуса.

– Буду через десять минут.

– Через десять минут?

– Я как раз выходила с йоги, когда ты позвонила, – объяснила Кей, когда Пейдж, спустя девять минут, села в машину. – Это по дороге. Что с тобой такое? Тебе нужно к врачу?

– Нет, все нормально. То есть у меня немного болит живот и подташнивает.

– Температура?

– Может. Кажется, да.

– Тогда стоит лечь в постель. Тебе удалось дозвониться до мамы?

– Нет, но я оставила сообщение.

– Умница. Возьми сзади одеяло и завернись. Не нужно было так промокать.

Пейдж сделала, как ей велели, устроилась поудобнее и закрыла глаза. Проблема в том, что это не помогло справиться со слезами, и внезапно она разрыдалась, а бабушка припарковалась на обочине.

– Возьми. – Кей протянула внучке бумажный платок. – Что-то случилось в школе?

Пейдж судорожно сглотнула и кивнула. Кей ждала.

– Пустяки, – сказала Пейдж. – Я успокоюсь через минуту.

– Не пустяки, раз ты плачешь. А теперь расскажи, что случилось.

– Повздорила с девочками.

– Из-за чего?

– Не из-за чего.

Кей снова подождала.

– Они меня обижают, – наконец призналась Пейдж, – а я не знаю, как их остановить.

– Тогда мы что-нибудь придумаем.

– Ты не можешь вмешиваться. Это только усугубит ситуацию.

Это не убедило Кей.

– Я справлюсь, обещаю, они просто глупые, а теперь еще и папа ушел…

Пейдж снова зарыдала, и Кей передала ей еще один платок.

– Твой отец совершил очень дурной поступок, – заявила она. – Ему нет оправданий, и я даже не буду пытаться их искать.

Пейдж почти удалось выдавить из себя улыбку.

– Мама не хочет, чтобы я с ним ссорилась, ну, или так говорит, поскольку я бы на ее месте очень даже хотела.

Кей никак не прокомментировала ее слова, просто заметила:

– До сих пор он был хорошим отцом.

– По-твоему, я должна дать ему поблажку?

– Я говорю, мы понятия не имеем, что случится в будущем, но я понимаю, почему ты на него сердишься, я тоже очень зла.

– То есть ты не винишь меня за то, что я не хочу с ним видеться?

– Нет, я тоже не хочу, но боюсь, у нас особо нет выбора. Готова ехать дальше?

Пейдж отчаянно хотелось рассказать обо всем, что происходит в школе, но считала несправедливым взваливать на бабушку еще и это, ей и так несладко. Сейчас все легло на ее плечи, особенно забота о Джоше и двойняшках, а заодно и о маме. Проблемы Пейдж – сущие пустяки по сравнению с остальным, поэтому она решила оставить их при себе, просто наблюдая, как ее смешная миниатюрная бабушка развернулась на сиденье, завела мотор и вырулила на дорогу. Черт с этими дармитами и с отцом, они никто и звать никак, и Пейдж не позволит им испортить ей жизнь.

* * *

Дженна, выключив радио, сидела в машине, сзади спал Пончик. Дженна смотрела на здание напротив, с дымчатым стеклянным фасадом и крутящимися дверями, в окружении декоративных деревьев. Через окна ничего не было видно, но Дженна знала, что офисы компании Марты расположены на четвертом этаже за дверью с золочеными буквами «Гвинн и партнеры», где на входе посетителей приветствует очаровательная секретарша.

Дженна не собиралась подниматься, да и в любом случае ей не удалось бы прорваться через охрану на первом этаже. Она ждала, когда Марта спустится.

– Я на улице, в машине, – сказала она Марте по телефону несколько минут назад. – Хочу поговорить с тобой.

После некоторой заминки Марта пробормотала:

– Я не думаю, что это хорошая идея.

– Я на парковке и никуда не уеду, пока ты не спустишься и не посмотришь мне в глаза.

Были все шансы, что вместо Марты выйдет Джек, или, может, Марта выскользнет из здания через черный ход. Дженна ничего не могла сделать ни в том, ни в другом случае, оставалось только ждать на месте, где ее было видно, чтобы Джек и Марта поняли, что Дженна никуда не уедет.

Шли минуты. Интересно, что они там говорят друг другу, что планируют, может, даже размышляют, не позвонить ли в полицию? Из-за всего этого Дженне было ужасно плохо, ее тошнило от самой себя, но как она могла не приехать? Нужно сражаться за свой брак, сделать хоть что-то, кроме как орать на Джека и мучить себя мыслями о том, какой пустой и отвратительной будет жизнь без него.

Она проверила сообщения, прослушала голосовое послание от Пейдж и перезвонила ей.

– Где ты? – спросила Дженна, не сводя глаз с вращающихся дверей.

– Только что приехали домой, – ответила Пейдж. – Бабушка разводит мне лекарство, а потом я ложусь спать. Здесь тетя Ханна.

– Знаю. Я скоро буду. Ты не думаешь, что заразилась от Шарлотты?

– Может быть.

– Я поговорила с мистером Томасом. Вернее, он сам мне позвонил.

– И что сказал?

– Интересовался, почему ты не хочешь продолжить монтаж видео.

– А ты что ответила?

– Что мы с тобой обсудим это. Я так понимаю, все дело в том, что вы снимали фильм вместе с отцом?

– Типа того.

– Ты не должна позволять этому…

– Я просто не хочу, понятно? И больше не хочу это обсуждать.

Дженна вздохнула:

– Это твое решение, но мне кажется, что стыдно бросать многообещающий проект.

Молчание.

– Ты меня слушаешь?

– Да. Лекарство готово.

– Хорошо. Прости, что меня нет рядом.

Снова молчание.

– Ну, пока. Люблю тебя.

– Угу.

Дженна повесила трубку, увидев, что в ее сторону движется Марта. Сердце глухо заколотилось от переполнявших эмоций, аж начало подташнивать. Самое неприятное во всем этом: Дженна понимала, что Джека привлекло в этой женщине. Какой мужчина не соблазнился бы на аппетитную фигуру и манящий взгляд? Марта излучала сексапильность, обещала веселье и радость, бросала вызов, а еще она была богата.

К счастью, она вышла без Джека, но Дженна не сомневалась, что он сейчас наблюдает за происходящим из окна и, наверное, спустится через некоторое время, чтобы спасти свою любовницу. Через пять минут? Десять? Как тут угадаешь? Да и вообще, как так получилось, что Дженна превратилась во врага и Джек больше печется о другой женщине, а не о ней?

Марта открыла пассажирскую дверцу, села в машину, и Дженна тут же узнала ее духи.

Они какое-то время сидели молча, и Дженна чувствовала, как трудятся внутренние демоны, вызывая в воображении картинки: руки Джека на теле этой женщины, они ищут друг друга губами, страсть, с которой он наслаждается ею.

– Не нужно этого делать, – произнесла в конце концов Дженна. – Никто же тебя не принуждает. Отпусти его, и мы будем жить своей жизнью.

Марта не ответила. Она смотрела прямо перед собой и слушала словно бы вполуха, хотя, разумеется, уловила каждое слово.

– У него четверо детей, – заметила Дженна. – Тебе даже на это плевать?

Марта судорожно сглотнула и сложила руки.

– Разумеется, мне не плевать, – тихо ответила она. – Поверь мне, это все непросто. Мы не хотели, чтобы так было. Мы делали все, чтобы перебороть это, но не могли ничего поделать с нашими чувствами.

Почти вздрогнув от ее слов, Дженна сказала:

– То есть твои чувства важнее, чем чувства всех остальных, включая его детей?

– Я не это пытаюсь сказать.

– Но звучит именно так.

Наконец Марта повернулась и посмотрела на нее. Ее лицо напряглось, глаза казались затуманенными и усталыми.

– Слушай, я понимаю, через что ты сейчас проходишь…

– Нет, не понимаешь. Твой муж не уходил от тебя и не бросал ваших детей…

– Джек не бросил своих.

– Очень даже бросил. Я знаю, что вы хотите все повернуть иначе, утешаете себя сладкими сказочками, как он каждый день будет забирать их из школы, будет приходить на каждый день рождения и на Рождество, забирать на выходные и в любое время по их требованию, но такого не будет. Сказать почему? Потому что я не дам забрать их отсюда. И вообще спрячу так далеко, что он их никогда не увидит, даже если они захотят встретиться. Ты этого для него хочешь? Разлучить Джека с детьми?

Марта потупила взгляд.

– Дженна…

– Я взываю к тебе как женщина к женщине, – хрипло перебила ее Дженна, – …как мать к матери. Ты не можешь этого хотеть. Твое место дома со своей семьей, а не в каком-нибудь… любовном гнездышке с моим мужем.

Марта перевела дух.

– Я с ним, – отчеканила она, – потому что именно здесь он хочет быть, мы оба хотим. Ты должна понять, что он ни за что не ушел бы, если бы не был уверен.

Заставляя себя говорить через боль, хватаясь за все, что могла придумать, лишь бы пошатнуть уверенность этой женщины, Дженна сказала:

– Ты думаешь, что знаешь его, но это не так. Ты не имеешь ни малейшего представления, что придает ему силу, и в итоге ты его разрушишь. Джек не сможет жить без своих детей, но ему придется, если ты его не отпустишь.

– Я понимаю, что ты делаешь…

– В тебе нет ничего особенного, Марта. Я понимаю, что Джек заставляет тебя почувствовать себя незаурядной, но, поверь мне, он бросит тебя в ту же минуту, как поймет, что ты будешь стоить ему детей.

Довольно долго Марта просто смотрела на свои руки, оставив слова Дженны висеть в воздухе, впитывая их разрушительную силу.

– Ты хочешь, чтобы все твои клиенты узнали, что ты за женщина? – добавила Дженна в конце. – Мой долг – рассказать им.

– Дженна…

– Вели ему возвращаться домой, – процедила Дженна сквозь зубы. – Пока ты не лишилась бизнеса и репутации.

– Я вышла к тебе только потому…

– Он тебя все равно бросит! – закричала Дженна, перебивая ее. – Так освободи себя от…

– Слушай, что бы ты ни говорила сейчас мне и себе, я знаю, как он ко мне относится, и понимаю, чего ему все это стоит. Дело не в том, что он тебя не любит, он тебя любит, просто больше не влюблен, вот в чем разница.

Дженна ощутила, как слова Марты взбивают внутри нее ярость.

– Это он тебе рассказывает! – закричала Дженна. – Но в итоге он все равно вернется ко мне, и знаешь что? Будет слишком поздно! Я уже не захочу его тогда, а он перестанет хотеть тебя, чего ты добьешься, Марта? Что в этом хорошего хоть для кого-то?

Марта покачала головой:

– Прости, Дженна. Мне правда жаль. Мне ужасно видеть, что тебе так больно…

Дженна пыталась вцепиться в свой гнев, но все разваливалось: решимость, надежда, чувство собственного достоинства стремительно покидали ее. Она была близка к тому, чтобы сдаться, начать просить и умолять, поэтому с трудом ощущала в себе силы говорить. В итоге ей удалось-таки произнести:

– А твой муж? Что он обо всем этом думает?

Марта снова сделала глубокий вдох.

– Мы отдалились некоторое время назад. На самом деле вполне вероятно, что он уже кого-то себе завел.

Дженна усмехнулась:

– Ты решила не куковать в одиночестве и вместо этого нашла себе другого мужика, который оказался чужим мужем да еще и отцом чужих детей. Как, наверное, ты собой горда.

– То, что произошло между нами с Джеком… клянусь, я не ожидала этого, но теперь понимаю… что раньше я никогда никого не любила по-настоящему.

Дженна задохнулась от собственных страданий, когда резко спросила:

– Я так понимаю, он тебе тоже говорит, что раньше никого не любил?

– Нет, просто говорит, что со мной все по-другому. – Марта бросила быстрый взгляд на Дженну. – Я не думаю, что нам нужно углубляться в детали.

Дженне невыносима была мысль, что Джек обсуждает с Мартой ее, их любовь или что они планируют совместную жизнь. Она бросила:

– Можешь идти.

Марта потянулась к двери.

– С тобой все будет в порядке? – спросила она.

Глаза Дженны потемнели от гнева.

– У тебя еще язык поворачивается! – закипела она. – Убирайся из моей машины, пока я не сделала ничего такого, о чем пожалею!

Марта открыла дверцу, но так и не вышла.

– Чем больнее ты пытаешься ему сделать, тем больнее делаешь себе и детям.

Дженна не успела остановиться. Она схватилась за светлые кудряшки, безжалостно намотала их на руку и запрокинула голову Марты назад с такой силой, что даже повыдирала часть волос.

– Больше никогда не говори мне, что делать, – со злостью прошипела Дженна. – Слышишь? Никогда больше не учи меня, как жить…

– Отпусти меня! – запищала Марта. – Прости… я просто пыталась… Дженна, прошу…

– Я бы тебя могла убить, ты в курсе? – Дженна перекрикивала бешеный лай Пончика. – Такое случается в подобных ситуациях. В итоге люди погибают. – Она отпихнула Марту, начала заводить мотор и с трудом дождалась, когда дверь захлопнется, чтобы рвануть прочь.

Через пару минут позвонил Джек.

– Какого черта ты устроила? – рявкнул он. – Я видел, что ты сделала…

– Освободи линию, – рыдала Дженна. – Возможно, мне пытается дозвониться кто-то из моих детей.

– Дженна, послушай…

– Нет, это ты послушай. Я пойду к адвокату. Я хочу подать на развод и собираюсь сделать все, что в моей власти, чтобы не дать тебе видеться…

– Тебе нельзя вести машину в таком состоянии! – заорал Джек. – Ты слишком расстроена! Паркуйся!

– Не указывай мне, что мне делать! И не притворяйся, что тебе не все равно, потому что мы оба знаем, что это неправда.

– Куда ты?

– Домой. У меня обязанности по дому, дети…

– Увидимся, когда я привезу Джоша и двойняшек. Пейдж нужно забирать?

– Нет. И не вози их никуда обедать! Несправедливо, если они будут считать, что все нормально, когда ничего не нормально! – И прежде чем муж успел ответить, она повесила трубку.

Когда Дженна через час вошла в дом, бросила пакеты с покупками и посылки на пол и нашла лакомство для Пончика, Бена, Ханна и ее мама собрались в кухне и сидели с такими серьезными минами, что стало ясно – Джек наверняка звонил им.

Прежде, чем они начали увещевать ее, Дженна опередила их вопросом:

– Как Пейдж?

– Она спала, когда я поднималась, – ответила мать. – Думаю, у нее проблемы в школе.

Дженна нахмурилась:

– Какого рода проблемы?

– Сказала, какие-то девочки задираются.

Дженна вздохнула и принялась распаковывать покупки.

– Ты же знаешь этих подростков. Они то подружатся, то раздружатся.

Мать не стала спорить, хотя обеспокоенное выражение лица так никуда и не делось, и тут Ханна серьезно произнесла:

– Нам нужно кое-что сказать тебе.

Дженна посмотрела на нее и почувствовала, как внутри все переворачивается. Она в отчаянии заклинала:

– Пожалуйста, только не кто-то из детей… я не могу…

– С детьми все в порядке, – быстро заверила Ханна. – Речь не о них, а о Джеке и новой компании.

Дженна перевела взгляд с Ханны на Бену, а потом на маму.

– Тебе нужно присесть, – велела Ханна. – Мама уже заварила чай…

– Мне нужно, чтоб вы рассказали мне, что происходит! – Дженна почти кричала.

Ханна сделала глубокий вдох, посмотрев на Бену:

– Джек брал деньги с авторов за то, чтобы размещать материалы на веб-сайте.

Дженна покачала головой:

– Нет. Вся суть в том…

– Я в курсе, в чем вся суть, – перебила Ханна, – и, честно говоря, всегда была скептично настроена относительно того, как это вообще будет функционировать, но я боюсь, все зашло даже дальше, чем простое взимание платы за загрузку материалов. Их пригласили принять участие в довольно дорогостоящем маркетинговом плане, и, по-видимому, многие клюнули.

Дженна начала говорить, но осеклась, не зная, что сказать. Все это шло вразрез с их с Джеком намерениями и убеждениями.

– Мама проверила цифры, – продолжила Ханна. – За последние несколько месяцев компания получила свыше двадцати пяти тысяч фунтов.

– Да. От Совета по делам искусств Уэльса.

Ханна покачала головой:

– Нет никакого гранта. Ну, или мы его не видим.

У Дженны голова пошла кругом.

– Двадцать пять тысяч фунтов в виде взносов от авторов, – продолжила Ханна. – И вся сумма плюс еще пять тысяч постепенно перекочевали со счетов компании на личный счет Джека. Сейчас в деле чуть больше тысячи фунтов.

Дженна открывала и закрывала рот.

– Мне жаль, но это еще не самое плохое, – добила ее Ханна. – За последние несколько недель он получил по электронной почте огромное количество писем от авторов с требованиями что-то сделать или вернуть деньги. Некоторые уже с угрозами, особенно последнее. Я так понимаю, ты ничего такого не получала?

Дженна покачала головой:

– Никто ничего даже не упоминал. Да, они требовали назначить им встречу за ленчем, интересовались, когда они увидят прибыль со своих… – Ее глаза с тревогой расширились, – …капиталовложений. Но я решила, что это эвфемизм, что речь идет об их сочинениях… Господи, это не может быть правдой. Наверное, здесь какая-то ошибка.

– Я подготовила для тебя документ, – сообщила ее мать. – В нем видно, какие средства поступали, даты, когда их вывели из бизнеса, и сумму, которую компания должна своим инвесторам, если только проект не запустится…

– А этого не произойдет, – перебила Ханна, – потому что, боюсь, данная бизнес-модель нежизнеспособна.

У Дженны все поплыло перед глазами. Компания в долгах? У них всего тысяча фунтов? Бизнес-модель нежизнеспособна?

– Но ведь Марта все контролировала, – заметила она.

– Я понятия не имею, насколько хорошо Марта разбирается в бухгалтерском учете, – ответила Ханна, – но могу сказать точно, что всем этим людям придется возвращать их деньги, иначе на тебя заведут уголовное дело. Я тут не спец, но, полагаю, обвинят в мошенничестве.

У Дженны пересохло во рту. Неверие, ощущение нереальности смешались настолько сильно, что внезапно подкосились ноги.

– Мне нужно услышать все как есть. Ты утверждаешь, что Джек осмысленно и целенаправленно крал деньги у людей, которые нам доверяли?

– Мы перепроверили несколько раз, – заверила Ханна, – но никаких других вариантов нет, особенно если учесть, что он переводил деньги на личный счет.

Дженна не хотела принимать правду. Она подняла руки, словно бы пыталась отпихнуть ее от себя.

– Но он не… он никогда бы… – Она осеклась, осознав, что до прошлой недели ни за что не поверила бы, что он ее обманывает. А теперь похоже, что он обманывал и их авторов. – Я не знаю, что сказать, – пробормотала она. – Я не могу… как он умудрился скрывать это?

– Он взял на себя всю коммерческую составляющую, – напомнила Бена. – А мы – творческую.

– И нам, как он говорил, не следовало забивать свои хорошенькие головки деталями того, как все заработает, потому что это будет сенсация. И я ему верила. Я позволила себе отвлекаться на все что угодно, в первую очередь на детей, поскольку я их мать… Он постоянно вдохновлял меня писать… Господи, мне нужно было понять, что происходит. Как я могла быть так слепа? – Дженна посмотрела на сестру, а потом на мать. – За кем я была замужем все это время? Что он за человек?

– Он при желании умеет быть очень убедительным, – запинаясь, произнесла Ханна.

– Должна вновь вернуться к Марте Гвинн, – вставила Бена. – Она-то определенно должна была знать, что происходит. Насколько мы понимаем, за всей схемой стоит она.

Ханна заметила:

– Я готова в это поверить, однако должна заметить, что Марта руководит очень успешной компанией с безупречной репутацией. Я не представляю, чтобы она стала рисковать всем этим ради какой-то аферы, которая в глобальном масштабе особо не принесет денег. Думаю, зачинщиком выступил Джек, Марта обнаружила его махинации, а сейчас наверняка делает все возможное, чтобы все уладить.

– Или же, – предположила Бена, – она шантажировала его этим, чтобы вынудить его уйти от тебя к ней.

Это уже слишком. Дженне срочно потребовалось сесть. А еще сильнее ей потребовалось выпить.

Выпив половину бокала скотча, который ей передала Ханна, Дженна сказала:

– Если бы Джек не хотел быть с ней, то придумал бы способ сообщить мне, не говоря уж о том, что не позволил бы себя шантажировать. – И тут она сделала следующее умозаключение, которое поразило настолько, что показалось, будто весь мир сошел с ума. – Они планировали переписать компанию на меня, – напомнила она. – Джек сказал, что оставил бизнес мне… – Глаза Дженны остекленели от потрясения, когда она посмотрела на Ханну, мать и Бену. – Они хотели сделать меня крайней и повесить на меня долги?

– Так и будет, если ты заберешь себе компанию, – заверила ее мать.

– Я бы отправилась в тюрьму за то, что он натворил… а он забрал бы детей.

Ханна перебила ее:

– Тут мы забегаем вперед. Ничего подобного не произойдет, но тебе стоит найти себе адвоката. Бена уже связалась кое с кем…

– Он младший партнер в одной из крупных юридических контор в Суонси, – сообщила Бена. – А еще он женат на сводной сестре Эла, то есть почти член семьи. Ну, вообще-то он был женат, к несчастью, она умерла пару лет назад от рака.

Дженна молча посмотрела на подругу.

– Он специалист по уголовному праву, – объяснила Бена.

– Но чем я ему заплачу? – поинтересовалась Дженна.

– Мы с Ханной об этом позаботимся, – сообщила мать.

– Тебе нужно беспокоиться лишь о том, – сказала Ханна, – что ты скажешь Джеку, когда в следующий раз увидишь его.

– То есть примерно через час. Он забирает детей из школы.

– Тогда нужно решить, собираешься ли ты сразу выложить все, что знаешь, или же сначала пообщаешься с адвокатом.

Пейдж лежала в постели и слушала одну из своих любимых певиц – Натали Имбрулью – через наушники. Звучала песня «Изранена», и слова находили отклик в душе. Да, «гадалка была права», и «веры больше нет». Такое впечатление, что Натали прошла через то же самое, через что сейчас проходит Пейдж, хотя скорее всего певица ничего подобного не испытывала, но это неважно, поскольку Пейдж грела мысль, что хоть кто-то ее бы понял.

Она слышала, как через некоторое время после ее пробуждения вернулась мама, но Пейдж так и не спустилась поздороваться с ней, да и сама Дженна так и не поднялась проверить, все ли нормально с дочерью. Ей наверняка плевать. У нее голова так сильно занята происходящим, что, возможно, она вообще забыла, что старшая дочь дома и болеет.

Интересно, что сейчас делает Оливер, в колледже он или еще где-то? Он мог быть с Линдси или с Лиамом… Кстати, Шарлотта вчера отправила-таки свой моментальный снимок топлес, вид спереди, но удалила через три секунды, чтобы у Лиама не было времени сделать скриншот. У Пейдж закружилась голова при мысли, что она сделала бы нечто подобное, но потом ее затошнило, стоило подумать, что такой снимок попал бы к дармитам.

Келли прислала ей с полдюжины СМС с тех пор, как Пейдж сбежала с физкультуры.

«Где ты, сучка?»

«Ты начинаешь меня доставать».

«Слышала, ты заболела и ушла домой. Надеюсь, сдохнешь».

«Сдохла?»

«Лучше сдохнуть, чем жить с такой уродливой мордой».

«Какие песни хочешь услышать на своих похоронах, тролль?»

После последнего вопроса Пейдж потянулась за айподом и начала рыться в разделе «Моя музыка», чтобы понять, какие мелодии выбрала бы на свои похороны, если бы и правда пришлось. Пока что Пейдж остановилась на четырех: та, что она слушала сейчас, плюс песня, под которую они с Шарлоттой любили танцевать, любимая песня мамы, ну и творение Оливера.

Наверное, довольно странно, что ей удалось загрузить песню Оливера на айпод, но ведь никто не знает, а если бы и узнали, всегда можно сказать, что она считает песню просто великолепной, а это правда, так почему же не послушать? Но Оливер, наверное, счел бы дикостью, что Пейдж захотела, чтоб на ее похоронах играла его музыка.

Тут Пейдж поняла, что дверь открывается, вытащила один из наушников и приготовилась накричать на кого-то из младших, но потом увидела, что это мама, и расслабилась. Ну, хоть не забыла про нее.

– Я думала, ты спишь, – сказала Дженна. – Не слышала, как я стучалась?

Пейдж покачала головой:

– Я слушала музыку.

– Как ты себя чувствуешь?

Пейдж пожала плечами. Дженна присела на краешек кровати и потрогала лоб дочери.

– Жить будешь, – пошутила она.

Забавно, Пейдж только что думала о своих похоронах.

– Хочешь что-нибудь поесть?

– Нет, спасибо. Где ты была, когда не отвечала на телефон?

Глаза матери потускнели, и Пейдж тут же пожалела, что задала вопрос.

– Я ездила к Марте, – призналась Дженна.

Пейдж ждала, ощущая, как боль матери протекает сквозь нее, а потом спросила:

– Зачем?

Дженна отвела взгляд:

– Я думала, может, удастся отговорить ее уводить отца.

Пейдж ненавистна была сама ситуация.

– И что произошло?

Дженна попыталась улыбнуться.

– Она не хотела его отдавать, а тут еще и другие вещи всплыли… короче, все сложно, но, думаю, мы сможем все уладить.

– А ты сегодня виделась с отцом?

– Нет, но он может вернуться с младшими в любую минуту. Сегодня он собирается сказать им, что больше не будет здесь жить.

Пейдж отвернулась. Как жаль, что она не может оказаться в каком-нибудь другом месте, быть членом какой-то другой семьи.

– Я не хочу его видеть, – пробормотала она.

– Все нормально, тебя никто и не заставляет, но помни, что бы он ни натворил, он все равно тебя очень любит.

– Да уж, отличный способ показать любовь.

– Ты же знаешь, что это так, возможно, тебе стоит дать ему шанс.

– Типа, как он дал шанс нам? Я с ним не хочу иметь ничего общего.

Вытерев слезы со щек Пейдж, Дженна сказала:

– Хочешь поговорить о том, что случилось сегодня в школе? Бабушка говорит, что тебя обижали какие-то девочки.

Пейдж ощущала, что лицо словно сводит судорогой. Хотя ей отчаянно хотелось рассказать все матери, она не рискнула, потому что мама может пойти в школу и пожаловаться.

– Ерунда, – ответила Пейдж, не глядя матери в глаза. – Просто глупости, ребячество. Им нужно подрасти, вот и все.

Услышав, как подъехала машина, Дженна повернулась к окну:

– Думаю, это отец.

Пейдж увидела волнение матери, схватила ее руку и сжала.

– Мы друг у друга будем всегда, – напомнила она.

Дженна сквозь слезы улыбнулась, обнимая дочку.

– И ты тоже не забывай об этом, – велела она Пейдж.

Оставшись одна, Пейдж встала с постели и включила компьютер. Нужно было много сделать по эко-проекту, участие в котором она принимала, а поскольку завтра сдвоенный урок географии, то пора бы начать. Тем не менее сначала Пейдж проверила свои многочисленные почтовые ящики и аккаунты, чтобы посмотреть, не выходила ли на связь Джули.

Одно сообщение пришло пару часов назад.

«Хорошо, что не пошла на физру. Эти фурии просто в бешенстве!»

Пейдж тут же занервничала при мысли, что они устроят ей завтра, и напечатала ответ: «Спасибо за предупреждение!»

Несколько минут она просто сидела и пялилась в экран, оказавшись перед дилеммой – прогулять школу и завтра или просто посмотреть врагам в лицо. Ей противно было при мысли, что они берут верх, но, с другой стороны, дармиты говорили и делали такие гадости, что ей не хотелось больше через все это проходить.

Может, стоит сбежать и никогда не возвращаться?

* * *

– Папе нужно сказать нам кое-что важное, – сообщил Джош, когда Дженна вошла в столовую, где он сидел за столом вместе с двойняшками, старавшимися вести себя хорошо. – Ты знаешь, о чем речь?

– Знаю, – ответила она, стараясь говорить обыденно, чтобы детям не казалось, что их ждет какой-то замечательный сюрприз, который им понравится, в чем, похоже, убедил их Джек. Двойняшки вообще поймут, что все это для них означает?

Может, лучше, чтоб и не поняли.

– Важный разговор о чем-то важном, – заявил Уиллс.

– Конечно, глупый, – встряла Флора, – поэтому так и называется. А где папа? Можно мне покушать?

– Вы только что ели булочки, которые купила бабушка, – напомнила ей Дженна.

– А можно нам потом зайти к бабушке, чтобы еще раз повидать тетю Ханну? – спросил Джош.

– Тетя Ханна вернется, чтобы прочитать вам сказку на ночь.

– Круто! А можно нам чипсы?

Оставив детей ерзать на стульях, Дженна пошла на кухню, чтобы быстренько раздобыть детям что-нибудь вкусное. Они могли бы поесть пиццу, которую Дженна принесла из супермаркета, но это уже когда все закончится, если им вообще захочется есть, но, наверное, не захочется. Пока что она просто нарезала ломтиками пару морковок и положила на тарелку, прихватив чашку хумуса.

Легкий способ замаскировать один из пяти обязательных приемов овощей и фруктов или семи, как рекомендуют по новым правилам, или даже десяти, если у вас получится.

На какой планете живут все эти специалисты по питанию? Определенно, на этой планете нет детей.

Увидев в дверях Джека, Дженна напряглась:

– Обязательно нужно было говорить со своей любовницей сейчас? Дети ждут…

– Это не она, – перебил Джек.

Отвернувшись, она отнесла тарелку на стол, и у детей тут же возникла потасовка. Дженна смотрела, как дети громко хрустят морковкой, болтают ногами и широко улыбаются, глядя на нее; сердце разрывалось при мысли, что это радостное волнение в ожидании важного сообщения уступит место замешательству, а то и страху, когда секрет откроется. Нельзя причинять им такие страдания. Они слишком маленькие. Отец должен защищать их, не давать в обиду, а он собирается убить их.

Во второй раз за день Дженна спрашивала себя, за кем она была замужем, и чувствовала, что ответ ускользнул от нее еще дальше. Даже в самых страшных своих кошмарах она не представляла Джека изменщиком, разрушающим семью, и уж тем более мошенником, укравшим чужие деньги и пытающимся повесить преступление на нее. Разумеется, она не была еще точно уверена, что он собирался поступить именно так, но факт остается фактом: Джек за ее спиной вытягивал деньги у писателей, а потом переводил на свой личный счет. Там ли они, потрачены или переведены еще куда-то, она понятия не имела и не собиралась спрашивать. По крайней мере, пока. Она решила сначала переговорить с адвокатом, чтобы получить совет, как поступить.

Она консультируется с адвокатом по поводу Джека. Это кажется невероятным, и при одной только мысли начинала болеть голова.

– Итак, малышня, – весело начал Джек, потирая руки, словно собирался рассказать им что-то потрясающее или показать фокус. – Готовы услышать важную новость?

– Да! – хором воскликнули дети с набитыми ртами, потрясая кулаками в воздухе.

– У меня тоже важные новости, – сообщила Флора.

– Правда? Послушаем сначала твои.

– Я прыгнула без остановки на скакалке сорок раз, почти пятьдесят! Это для благотворительности!

– Это просто потрясающе! – воскликнул Джек, хлопнув руками по столу. – Давайте поаплодируем Флоре!

Пока мальчишки добросовестно аплодировали, Дженна ошеломленно наблюдала за происходившим. Как он вообще может быть таким жизнерадостным, учитывая, что собирается сделать? У него что, вообще нет совести? Это для него хоть что-то значит?

– Все внимательно слушают?

– Да! – закричали дети все вместе.

– Хорошо. Вот что я хотел сказать. С сегодняшнего дня я здесь больше жить не буду…

Дженна наблюдала, как начали вытягиваться личики.

– …но все останется по-прежнему. Я буду забирать вас из школы и даже приезжать будить по утрам, когда смогу. Мы будем ходить кушать в наши любимые ресторанчики и делать все то, что делали всегда.

– А где ты будешь жить? – поинтересовался Уиллс.

– Неподалеку. В Суонси.

– А почему ты будешь там жить? – спросила Флора, сжимая в кулачке забытую морковку.

– Так нужно.

– Почему?

– Ну… – Джек растерянно посмотрел на Дженну. – Мама и папа решили…

– Нет, – резко перебила Дженна и выразительно посмотрела на Джека, чтобы он не впутывал ее.

– Прости. Это я решил, что так лучше для меня и мамы, в общем, для всех нас, чтобы я здесь не жил.

– Почему так лучше для нас? – потребовал объяснений Уиллс, глядя такими же обеспокоенными глазами, что и брат с сестрой.

– Это потому, что мы плохо себя вели? – заволновалась Флора.

– Нет-нет, – заверил малышку Джек. – Это не ваша вина, а моя… Я встретил… ну… я… – Когда он замолк, Дженна поняла, что Джек наконец столкнулся с тем, что разговор куда сложнее, чем он, по-видимому, ожидал.

Дети не сводили с отца глаз, никто из них не двигался, они ждали продолжения, а Дженна пыталась представить, что бы она почувствовала, если бы ее отец сотворил такое с ней и Ханной. Такое было просто невозможно, просто невозможно и все тут.

– Иногда, – начал Джек, – мамы и папы перестают жить вместе, а один из них уходит жить к другому человеку.

– Почему? – не унимался Уиллс.

Джек проглотил комок в горле и явно говорил теперь с большим трудом:

– Ну… потому что… они… влюбились в кого-то другого. Подобное случается со многими людьми. Вряд ли все родители ваших друзей живут вместе, да?

Если и так, то Джош и двойняшки явно не имели об этом представления.

– Вот такая моя важная новость, – объявил Джек, садясь обратно с таким видом, будто все прошло удачно и можно перейти к другим делам.

Все трое детей уставились на Дженну круглыми от недоумения глазами, они отчаянно нуждались в объяснении и отчаянно боялись, что все поняли правильно. Она пыталась придумать, что бы такое сказать, чтобы облегчить их состояние, но на ум не приходило ничего, кроме как дать им понять, что ее вполне устраивает решение Джека, а это она заставить себя сделать не могла.

– А ты будешь жить тут, мамочка? – подбежала к ней Флора.

– Да, я никуда не уеду. Я вас никогда не брошу.

Она чувствовала, как Джек буравит ее взглядом, но он это заслужил, и она не собирается брать свои слова обратно.

– Я не хочу, чтобы ты уезжал, – сказал Уиллс отцу.

– И я тоже! – поддакнула Флора. – Мы хотим, чтобы ты остался здесь, с нами, потому что ты наш папа, а папы должны жить со своими детьми.

– Я знаю, милая, – вздохнул Джек. – Но, как я только что сказал, иногда бывает иначе.

– А я не хочу иначе.

– Ты не можешь уехать, – сказал Уиллс, – потому что мы тебя не отпустим.

– Не отпустим, – эхом повторила Флора.

Джек натянуто улыбался, но Дженна не испытывала к нему жалости, лишь зачатки презрения. Он сам навлек на себя это, ему и расхлебывать, пока он не свалит отсюда, оставив Дженну собирать осколки. Сейчас ее куда больше волновал тот факт, что Джош упорно продолжал молчать. Он просто сидел, смотрел на отца, переваривал случившееся своим восьмилетним мозгом и своей юной душой, но держал все внутри.

– Я не прямо сейчас ухожу, – сказал Джек, – я останусь на чай, мы поиграем, пока вы не пойдете в кроватки.

– Я не хочу играть! – надулась Флора.

– И я! – огрызнулся Уиллс.

Джек посмотрел на Джоша:

– А ты? Ты хочешь поиграть?

Не произнеся ни слова, мальчик выскользнул из-за стола и вышел из комнаты.

– Джош! – Дженна последовала за ним.

Он, не останавливаясь, поднялся по лестнице. На площадке стояла Пейдж. Судя по напряженному выражению лица, она слышала весь разговор, но не посмотрела на мать, а просто подошла к брату и обняла его. Джош в ответ не обнял ее, просто стоял, уткнувшись головой, словно бы не был уверен, безопасное ли это место для него.

Дженна не могла понять, плачет сын или нет, знала лишь, что борется с собственными эмоциями, оставив Пейдж утешать братишку и вернувшись к двойняшкам, кричавшим на отца.

– Он в порядке? – спросил Джек, когда она вошла.

– А сам как думаешь? – язвительно ответила Дженна.

Вздохнув, он взмахнул рукой в воздухе и начал вставать с места.

– Нет! Нет! Не уходи! – заверещал Уиллс, бросаясь к нему.

– Я не ухожу, сынок, – пообещал Джек, усаживая малыша на колено. – Я же сказал, что побуду тут, пока вы не пойдете спать.

– Тогда я вообще не буду спать!

– И я! – заявила Флора, плюхнувшись на второе колено.

– Но это же глупо, разве нет? – упрекнул он детей. – Всем придется идти в постель, потому что завтра у вас школа.

– Если ты останешься, как всегда, – сказала Флора, задрав голову и глядя через стекла очков в розовой оправе, – то сможешь отвезти нас в школу.

– Я и так вас отвезу, если захотите.

– Нет, только если ты остаешься. А если не остаешься, то я перестану быть твоим другом.

– Зато я навсегда останусь твоим другом.

– А мне все равно! – Она повернулась к Дженне: – Ты ведь не хочешь, чтобы папа уходил, да, мамочка?

Дженна открыла было рот и вдруг поймала себя на мысли, что не хочет, чтобы Джек оставался. Не сегодня. Она хотела, чтобы он убрался с глаз долой, чтобы она могла побыть с детьми и все обдумать.

– Папа знает, что я не хочу, чтобы он уходил, – услышала она свой голос. – Но он решил, что так нужно, потому что влюбился в другую тетю. Ее зовут Марта, и я думаю, он захочет вас с ней познакомить…

– Я не хочу с ней знакомиться, – сердито запротестовал Уиллс. – Не она моя мама, а ты!

Джек смотрел на нее в упор.

Не обращая на него внимания, Дженна сказала:

– Разумеется, и навсегда ею останусь, но если эта тетя будет в папиной жизни, то и в вашей тоже.

– Нет! – закричал Уиллс.

– Уиллс, – мягко сказал Джек, – попытайся понять, что…

– Я не хочу понимать, – буркнул Уиллс, обвив руками шею Джека. – Я просто хочу, чтобы ты остался.

Цепляясь за отца, Флора захныкала:

– Это ужасно по отношению к нам, это несправедливо. Мы не сделали ничего плохого, а ты нас обижаешь и собираешься жить в каком-то другом месте-е-е-е-е…

Решив оставить Джека самого расхлебывать это, Дженна побежала наверх, проверить, как там Джош и Пейдж.

– Он все еще с тобой? – спросила она, когда Пейдж открыла дверь.

– Нет, ушел к себе в комнату.

– Что-нибудь говорил?

– Не особо. Просто спросил, знаю ли я, я сказала «да».

Дженна пристально посмотрела на дочку.

– Ты в порядке? – спросила она.

Пейдж пожала плечами, отводя глаза.

– Он все еще внизу, если хочешь поговорить.

– Ни за что, – буркнула Пейдж и захлопнула дверь.

Подойдя к двери Джоша, Дженна тихонько постучала и заглянула. У нее внутри все перевернулось при виде сынишки, который сидел на краю кровати, свесив ноги и потупившись.

Подойдя к сыну, Дженна обняла его за плечи и притянула к себе.

– Хочешь что-нибудь спросить? – тихо спросила она.

Дженна почувствовала, как мальчик качает головой, и сильнее сжала его в объятиях.

– Все решат, что он нас больше не любит, – прошептал Джош через некоторое время.

– О нет, – заверила она его. – Все знают, как сильно он вас любит…

– Тогда почему хочет жить в другом месте?

– Потому что он решил, что не хочет больше жить со мной. Дело не в том, что он не хочет жить с вами.

– А можно мне поехать жить с ним?

Дженна ощутила, что слова разрезают ее насквозь.

– Ты этого хочешь?

Джош запрокинул голову, чтобы взглянуть на маму, и покачал головой:

– Я хочу жить тут, с тобой, Пейдж и двойняшками, но хочу, чтоб и папа тут жил.

– Знаю, милый, если бы я могла это исполнить, клянусь, я так бы и сделала, но папа все решил, и я не думаю, что мы сможем это изменить.

Две огромных слезы скатились по его щекам. Дженна поймала их пальцами и зажмурилась, сдерживая собственные слезы.

– С нами все будет хорошо, – охрипшим голосом пообещала она.

– Не будет. Больше не будет, как раньше.

– Но ты же слышал, что сказал папа. Он будет постоянно навещать вас.

– Это другое.

Поскольку мальчик был прав, Дженна не стала спорить.

Он с мольбой заглянул своими грустными голубыми глазами в ее глаза.

– Ты можешь сделать, чтобы он остался, мамочка? Пожалуйста.

– Я пыталась, как только могла, – заверила Дженна. – Но это не значит, что нужно сдаваться. Придется проявить терпение и посмотреть, что произойдет. Ты сможешь потерпеть вместе со мной?

Через несколько минут Джош кивнул, обхватил ее и зарылся лицом в ее грудь.

«Тебе нужно зайти на страницу Келли Дарем в Фейсбуке», – пришло сообщение от Джули несколько минут назад. Пейдж так и поступила, и то, что она там обнаружила, было настолько ужасным и унизительным, что она растерялась. Неважно, что весь снимок был вовсе не ее, любой, взглянув на Пейдж, увидел бы, что у нее не такая огромная грудь, как та, над которой в фотошопе пристроили ее лицо. Важно, что это и правда похоже на нее, лицо-то принадлежит ей, а что еще хуже – снимок появился на страницах еще двадцати человек, в том числе и у Оливера.

«Меня зовут Пейдж Мур, хочу крутить лямур!» – написал кто-то под снимком.

Остальные комменты были такие грубые и мерзкие, что Пейдж не могла заставить себя читать дальше, а лишь добавила свой: «Неудачная шутка Келли Дарем и ее друзей».

Через минуту на экране выскочил ответ: «Ты извращенка, раз сделала такое селфи».

«Я не делала. Вы украли мою камеру, а теперь отфотошопили фотографию, которую сами же и сняли».

Парень из одиннадцатого класса написал: «Не прочь дать лямур в любой момент. Когда встретимся?»

Еще один парень написал: «Вот это я называю буфера. Отдай их мне, детка!»

Келли запостила комментарий: «Это селфи, и все в курсе, сучка».

Решив, что лучше не продолжать спор, Пейдж закрыла ноут и схватила айпад, чтобы позвонить по видеосвязи Шарлотте.

– Ты видела, что на Фейсбуке? – спросила она, когда на экране появилось лицо подруги с затуманенными глазами.

– Нет, сегодня не выходила, – ответила Шарлотта, носоглотка у нее была заложена настолько, что слова с трудом просачивались наружу.

Пейдж поморщилась, когда внизу раздались вопли. Это явно двойняшки, хотя кричали и родители, такое чувство, будто она в эпицентре ночного кошмара.

– А что там? – поинтересовалась Шарлотта.

– Тебе нужно это увидеть. Зайди на страничку Келли Дарем. Помнишь ту фотку, которую она сделала? Так вот, она ее использовала.

– Вот черт, – пробормотала Шарлотта. – Я надеялась, она про нее забыла.

– И я. Но она не забыла. Даже запостила на странице Оливера.

– Что с ней вообще такое? Вот ведь гадина.

Услышав голоса на дорожке у дома, Пейдж сказала:

– Повиси-ка.

Она подбежала к окну и увидела, что папа разговаривает с тетей Ханной. Скорее было похоже на то, что они ссорятся, но это неудивительно, слов было не разобрать, так что Пейдж вернулась к айпаду.

– Лиам писал тебе сегодня? – спросила она, решив, что нельзя все время говорить только про себя.

Шарлотта тут же встрепенулась.

– Всего четыре раза. Думаю, мы увидимся в субботу. Мы еще пока не договаривались, но он спросил, не занята ли я, я ответила «нет», посмотрим, что он напишет дальше. А ты как? Что там с твоими родителями?

Пейдж чуть не плакала.

– Даже не спрашивай. Просто ужас. Клянусь, если бы я могла свалить из дома, то так бы и сделала. Правда, мой папаша уже свалил, сейчас вот снова сваливает.

– В смысле, он у вас?

– Был. Я только что слышала, как отъехала машина. Слава богу, приехала тетя Ханна. Не знаю, как бы я справилась с мамой одна.

– Мне ужасно жалко тебя. Полный отстой, что тебе приходится проходить через все это.

– Знаю. Хотелось бы знать, как остановить…

– Думаю, тебе стоит рассказать маме про Келли Дарем.

– Я хотела, но на нее сейчас столько всего навалилось, да и что она сделает? Даже если мама сходит в школу, что будет настоящей катастрофой, то она все равно не заставит Келли остановиться, поскольку никто не может на это повлиять, я про это прочла в Интернете. Она не нарушает закон.

– Да, но с нами же проводили в школе беседу про травлю, а это и есть…

– По полной.

– Вот именно, поэтому ты должна кому-то рассказать. Одному из родителей или кому-то из учителей. Почему ты не поговоришь с мисс Кендрик? Она классная, и ты ей по-настоящему нравишься.

– Будет еще хуже. Джули меня уже предупреждала. Насколько я поняла из блогов других людей, которые пережили подобное на своей шкуре, наступит временное затишье, а потом все возобновится с новой силой.

– Что будешь делать?

– Не знаю. Пытаюсь что-нибудь придумать, но пока безрезультатно.

Шарлотта беспомощно посмотрела на нее.

В конце концов Пейдж просто пожала плечами. Она не была уверена насчет побега, в основном потому, что это сильно расстроило бы маму. Особо говорить было не о чем, если только не о Лиаме, поскольку Шарлотта явно была не прочь поговорить о нем, они так и сделали.

Время близилось к полуночи, Джош и двойняшки только что уснули, все трое – в комнате Дженны, в обнимку с любимыми плюшевыми медведями и зайками, а Пончик дежурил у кровати. Поскольку Джек ушел-таки несколько часов назад, было много слез и истерик, в итоге усталость Дженны достигла такой точки, что она уже потеряла нить того, что было сказано или сделано. Если бы не Ханна с мамой, то Дженна наверняка запихала бы детей в машину, отвезла бы их в маленькое любовное гнездышко Джека и велела бы ему разобраться с ними. Она все еще думала об этом, хотя, разумеется, ни за что так не сделала бы. Дети перепугались бы до полусмерти, если бы мать выгрузила их в незнакомом месте и уехала, а этого она хотела меньше всего.

На самом деле она хотела знать, что Джек страдает от содеянного, что его совесть портит каждую минуту, проведенную с Мартой, и его сердце разбито так же, как и сердце самой Дженны.

– Разумеется, мне это тоже не приносит радости! – кричал он на Ханну перед отъездом. – Но я не готов и дальше жить во лжи!

– Ах ты, лицемерный ублюдок! – орала в ответ Ханна. – Ты не хочешь жить во лжи, поэтому твоей семье придется жить без тебя, пока ты веселишься на стороне? Тебе так лучше, чем быть нормальным мужиком и взять на себя ответственность отцовства? Чем почитать брачные клятвы? Чем доказать, что ты стоящий человек?

– Я не собираюсь больше спорить на эту тему! Мы просто ходим кругами, а дети только с каждой секундой расстраиваются сильнее, и мое пребывание здесь лишь все усугубляет!

– Ты это себе внушаешь? Оставляешь себе лазейку, дескать, пребывание здесь лишь все усугубляет?! Господи, да мне тошно на тебя даже смотреть. Ты лгун, изменщик, бесхребетный негодяй, а еще и чертов мошенник в придачу! Как мы вообще могли быть тобой очарованы? Какими дураками ты нас всех выставил…

В этот момент Дженна вышла и увела сестру в дом.

– Он прав, – сказала она. – От его присутствия здесь толку нет, так что пусть идет.

Дженна закрыла дверь, даже не глянув в его сторону. Хотя ей было очень больно так делать, но хотелось, чтобы Джек почувствовал себя отлученным от дома, незваным гостем, чужаком, который никогда не будет здесь снова своим. Интересно, сработало это или нет, насколько раздавленным он себя ощущал, пока ехал в свой новый дом, растаяло ли все это при виде Марты или же он и сейчас не спит, мучается от чувства вины и страха, что принял неверное решение?

– Спасибо, – вздохнула Дженна, когда Кей принесла в столовую поднос с закусками. Есть не хотелось, но она не была уверена, что желудок сможет воспринять только вино, поэтому, наверное, что-то все-таки стоит съесть. – Пейдж все еще не спит?

– Последний раз, когда я поднималась, свет не горел, – ответила Ханна, разливая вино.

Дженна посмотрела на сырное печенье, которое приготовила мать. Она взяла одну штучку, положила на тарелку перед собой и сделала глоток вина.

– Наверное, Пейдж выбрала верный вариант – запереться в одиночестве, – прокомментировала Дженна. – Слишком тяжело пытаться со всем этим справиться, лучше притвориться, что ничего не происходит.

– Пусть она делает вид для окружающих, – заметила Ханна, – а нам стоит за ней присмотреть, потому что замалчивание проблем никогда не доводило до добра.

Дженна не могла не согласиться, но прямо сейчас у нее не было ни сил, ни желания сбегать и проверить, как там Пейдж. Это подождет. Джека не будет ни завтра, ни послезавтра, ни послепослезавтра…

– Ты сколько пробудешь у нас? – спросила Дженна у Ханны.

– До среды, – ответила Ханна. – Потом придется вернуться в Лондон, чтобы подготовить на пятницу презентацию.

– Но ты же сходишь со мной к адвокату?

– Разумеется.

Дженна посмотрела на мать. Как обычно, лицо Кей оставалось непроницаемым, но Дженна понимала, что матери трудно, как и им. Возможно, для человека типа Кей, который не показывает эмоций, это даже труднее.

– Ты в порядке? – тихо спросила Дженна у матери.

– Да, все нормально, – ответила Кей. – Тебе нужно поесть.

Понимая, что для матери очень важно, даже если она просто попытается, Дженна взяла печенье и откусила кусочек. Жевание и глотание вызвали странное чувство, словно старые навыки, которые забылись. Она поняла, что усталость играет шутку с разумом, но теперь все казалось странным, словно бы ни дом, ни дети, ни вся ее жизнь более ей не принадлежали. Порой возникало ощущение, будто Дженна наблюдает за собой издалека, размышляя, что выкинет дальше – услышит ли она то, что нужно сказать, сможет ли сделать то, что от нее ожидают.

– …или мне? – раздался голос матери.

Дженна посмотрела на нее с недоумением.

– Телефон звонит, – повторила Кей. – Мне поднять?

– Я подойду, – заявила Ханна, поднялась и потопала на кухню. Подняв трубку, она оглянулась и взглянула на сестру. – Нет, Джек, мы еще не спим. Что тебе нужно?

Дженна покачала головой.

– Нет, боюсь, она не хочет с тобой разговаривать. Нет, я не буду пытаться ее переубедить. Да, к счастью, дети наконец заснули. Это был сложный вечер, но пусть тебя это не беспокоит. Мы не хотим мешать твоему веселью. Я понятия не имею, почему Пейдж не отвечает на мобильный, но, думаю, дело в том, что она тоже не хочет с тобой разговаривать. Вообще-то, Джек, никто не обсуждал с Пейдж твой побег к любовнице. А как мне нужно называть это? Могу предложить варианты: предательство, измена, двуличие… Понятно. Что ж, дай мне знать, когда придумаешь что-то правдивое и удобоваримое, чтобы мы могли описывать твое… – Вздохнув и отодвинув трубку от уха, Ханна позволила Джеку разразиться гневной тирадой, а потом сказала: – Джек, если тебе не нравится то, что происходит, то не надо жаловаться мне, в твоих силах что-то изменить. Нет, я не стану передавать трубку Дженне… Да, она сидит рядом, слышит каждое мое слово и совершенно уверена, что не хочет с тобой говорить. Я понятия не имею, передумает ли она до завтра. Куда ты собрался повести детей? Хорошо, я обсужу это с Дженной и сообщу тебе. Пока! И не звони сегодня больше.

Наблюдая, как сестра возвращается в гостиную, Дженна почувствовала, как съеживается под гнетом ужасной правды – этот кошмар не должен быть правдой, но это правда, в ее жизни уже происходили изменения, которые она не в силах остановить.

– Он хочет завтра съездить куда-то с детьми, – сообщила Ханна. – Не сказал куда, но, по крайней мере, это доказывает, что он не собирается полностью порвать с ними.

– Может, было бы проще, если бы порвал, – ответила Дженна, представляя, каково будет детям, когда он привезет их домой.

– Ему стоит приехать сюда, если он хочет с ними повидаться, – заявила Кей. – Дети не захотят разлучаться с тобой.

– Может, Дженне стоит побыть какое-то время наедине с собой? – предположила Ханна.

– Тогда мы их куда-нибудь сводим.

Ханна посмотрела на Дженну.

– Почему бы тебе не решить уже утром? – мягко спросила сестра.

Дженна кивнула и посмотрела на свой бокал. Через некоторое время она тихо пробормотала, практически себе под нос:

– Он никогда не вернется. Не сможет теперь, даже если бы и захотел.

– Почему ты это говоришь? – спросила мать.

– Потому что мы не сможем вернуть то, что у нас было. Он все разрушил.

– Ну, многие вещи можно отстроить заново, если ты сама этого захочешь, – заметила Ханна.

Дженна покачала головой. К ее удивлению, в дверях стояла Пейдж.

– Ты в порядке, доченька? – тихо спросила она.

Ханна и Кей повернулись, а Пейдж пожала плечами:

– Просто хотела попить.

– Давай я налью, – предложила Ханна, вставая.

Пейдж не сводила глаз с матери.

– Почему бы тебе не посидеть с нами?

Пейдж снова пожала плечами, на этот раз пренебрежительно. Не зная, что еще сказать, Дженна отвела взгляд.

– Мам!

Дженна снова взглянула на Пейдж. Довольно долго та просто молча смотрела на мать, словно бы силилась что-то сказать, а потом взяла у Ханны из рук стакан лимонада, повернулась и пошла наверх.

– Это что такое было? – удивилась Ханна.

– Сама не знаю, – призналась Дженна. – Но ты права, нужно присматривать за ней, она явно тяжело переживает происходящее, а мы знаем, что дальше будет только сложнее.

* * *

– Спасибо, что согласились встретиться с нами по первому требованию, – поблагодарила Ханна адвоката, когда он проводил их в свой кабинет. – Мы понимаем, как вы заняты, и ценим, что вы смогли найти для нас минутку в своем расписании.

– Все в порядке, правда, – возразил адвокат, предложив им с Дженной присесть на стильный диван, обтянутый натуральной кожей кремового цвета, а сам занял кресло с такой же обивкой напротив них. – Бена, когда звонила, сказала, что это срочно.

– А она объяснила суть дела? – осторожно спросила Ханна.

Адвокат кивнул, глядя на Дженну. Его звали Ричард Прайс, напомнила она себе, партнер в компании «Денвелл, Прайс и партнеры». Он оказался моложе, чем Дженна ожидала, около сорока пяти лет, и определенно не старый дед, которого почему-то она нарисовала в своем воображении. Вообще-то перед ней сидел довольно симпатичный мужчина, довольно элегантный, с густыми седеющими волосами и проницательными голубыми глазами. Улыбка, пускай и из вежливости, казалась искренней и спокойной, а держался он как уверенный человек, который все контролирует. Дженна почувствовала, что может доверять ему, но в данный момент не хотелось верить никому, а менее всего – себе.

– Хотите кофе? – предложил Ричард, махнув в сторону кофеварки на столике. – Или можем организовать для вас чай.

Дженна откашлялась.

– Кофе – это чудесно, спасибо, – внезапно смутившись, ответила она. Сама Дженна не сделала ничего плохого, но все равно чувствовала себя ответственной и боялась, что юрист ни за что не поверит, будто она действительно не знала, что происходит в компании, которой владела на паях с мужем. Если адвокат примет этот факт, то, наверное, сочтет ее полной дурой, в лучшем случае просто наивной.

Налив три чашки кофе, Ричард Прайс сел в кресло, закинув одну длинную ногу на другую.

– Я получил ваши электронные письма и вложения, – сообщил он. – Быстро просмотрел, но было бы неплохо услышать ваши соображения.

Ханна тут же взяла инициативу в свои руки и начала объяснять изначальный замысел, упомянув про договоренность, что Джек возьмет на себя коммерческую составляющую, маркетинг, пиар, продажи и так далее, а Дженна сосредоточится исключительно на творческой части, кроме того, на ней весь дом, четверо детей, и она пытается написать собственную книгу.

Слушая сестру, Дженна наблюдала, как Ричард Прайс с непроницаемым лицом впитывал услышанное. Она не переставала размышлять, что сделал бы Джек, узнай он, что жена пошла к адвокату. Она не сомневалась, Джек все еще не имел представления, что Дженне известно о деньгах от авторов, он ни разу не поднял этот вопрос в те неприятные встречи, когда навещал их на выходных. Сейчас ей не хотелось вспоминать безобразные сцены, это делу не поможет, особенно если учесть, что она и так опасно балансирует на грани истерики.

Очевидно, не время было обсуждать бизнес, пока рядом болтались дети, а уж тем более пытаться во всем разобраться, но, может, стоило позвонить Джеку сегодня утром, дать шанс объясниться прежде, чем обращаться за консультацией к юристу. Не то чтобы Дженна сохраняла к нему лояльность, да и с чего бы – после того, как он разорвал в клочья их брак и выуживал деньги у невинных людей? Ей все еще было сложно принять тот факт, что муж совершил какой-то бесчестный и даже жестокий поступок. Если это так, хотелось ли Дженне, чтобы отец ее детей предстал перед правосудием, особенно если учесть, что она тоже может с легкостью оказаться на скамье подсудимых?

Какой ад начнется в жизни детей, если оба родителя окажутся за решеткой?

Внезапно Дженна запаниковала, что отнеслась к произошедшему без должной серьезности, позволив обиде и злости толкнуть на поступки, о которых она, скорее всего, пожалеет, и быстро начала обдумывать пути к отступлению. Но как отступить, если адвокат уже видел бухгалтерский отчет, подготовленный Кей, и, скорее всего, уже составил мнение, что имело место уголовное деяние? Что она могла сказать, чтобы не выглядеть виноватой или смешной?

Когда Ханна замолчала, внимательные глаза Ричарда Прайса обратились к Дженне.

– Хотите что-нибудь добавить?

– Эээ… ну…. Я… может быть, мы немного поторопились, – промямлила она, пытаясь не обращать внимания на то, что сестра резко повернулась в ее сторону. – Мы еще ничего не обсудили с мужем. Вдруг есть какое-то объяснение, почему он внезапно начал брать деньги с наших клиентов за размещение материалов.

– А какая может быть причина? – взвилась Ханна. – И что еще важнее – почему он не сказал тебе и где сейчас эти деньги?

Дженна смущенно посмотрела на Ричарда Прайса.

– Выглядит все не очень хорошо, но, боюсь, если он совершил преступление, то и я окажусь замешана.

Понимающе кивнув, адвокат поставил чашку обратно на стол и посмотрел ей в глаза.

– Ясно, что средства поступили на счет компании, а впоследствии были переведены на личный счет вашего супруга. Теперь необходимо выяснить, где сейчас деньги и что он намерен с ними делать. Если у него есть законный и осуществимый план для ваших клиентов, то беспокоиться не о чем. Однако тот факт, что он взял деньги на личные нужды, дает повод для беспокойства.

Услышав подобную формулировку, Дженна поняла, что ей и правда нужен совет юриста.

– Что, по-вашему, нам нужно предпринять? – спросила она.

– Выбор за вами. Вы можете сказать мужу, что вам все известно, и потребовать объяснений, или же, если хотите, я могу взять это на себя.

Ханна без колебаний заявила:

– Мне кажется, это должно исходить от вас.

Ричард посмотрел на Дженну, но та явно не могла мыслить достаточно четко, чтобы принять решение.

– Ему нужно понимать, – не унималась Ханна, – что мы не собираемся просто сидеть и не дадим ему провернуть, что он там планировал.

– У вас есть какие-то идеи, миссис Мур, куда ваш муж намеревается деть эти деньги?

Дженна заговорила было, но осеклась. Сказала ли ему Бена, что Джек ушел от нее к другой женщине? Если нет, а Дженна сейчас в этом признается, то он, наверное, вообще не поверит в ее невиновность и решит, что все дело в мести. У Ханны подобных опасений не было, она сказала:

– Мой зять недавно ушел от Дженны и детей к другой женщине. Эта дама, как я полагаю, имеет отношение к делу, поскольку она оказывала компании консультационные услуги. Я думаю, он тратит деньги, чтобы обустроить свой быт с ней.

Дженна почувствовала себя до смешного нелепо, и снова проницательные глаза Ричарда Прайса заглянули в ее глаза.

– У вас есть какие-то основания считать, что эта женщина может быть связана с платежами, взымаемыми с клиентов? – осторожно спросил он.

Дженна покачала головой:

– Я понятия не имею, но она активно участвует в бизнесе, поэтому я бы удивилась, если бы она ничего не знала об этих деньгах.

– Она участвует куда активнее, чем Дженна, – решила добавить Ханна, – что само по себе подозрительно, вам не кажется?

Ричард Прайс не стал комментировать.

– А как зовут эту женщину? – спросил он.

– Марта Гвинн, – ответила Дженна.

Его брови поползли наверх.

– Бизнес-консультант?

– Вы с ней знакомы?

– Да.

– Это я познакомила Марту с сестрой и зятем, – объяснила Ханна. – Пару лет назад она работала на нас – у нас с мужем пиар-агентство в Лондоне – и справилась с задачей безупречно. Это очевидно, иначе я не стала бы ее никому рекомендовать, особенно членам своей семьи.

– У нее отличая репутация, – согласился Ричард. – Но нам все равно нужно выяснить, какую роль она играла в последних нововведениях, если играла. Вы хотите, чтобы я составил запрос, или сами переговорите с мужем?

– Я бы хотела, чтобы это сделали вы, – решительно заявила Дженна. Если она возьмет эту миссию на себя, то, скорее всего, окажется втянутой в еще один неприглядный конфликт, в ходе которого, вероятно, проблема так и не разрешится. Однако, если бы Джек знал, что она уже пообщалась с адвокатом, то дал бы ей какие-то ответы.

– Если вы уверены, то вам нужно оставить мне его фактический адрес…

– А у меня нет его адреса, – беспомощно перебила его Дженна. – Он мне не сказал, где живет, только упомянул, что где-то в Морском квартале.

– Понятно. Тогда я бы настоятельно рекомендовал вам выяснить, где конкретно, ради детей, если не ради себя.

– Разумеется. – Дженна ругала себя за то, что не сделала этого раньше.

– Когда вы отправите письмо? – спросила Ханна.

– Думаю, с завтрашней почтой, первым классом. Так у вас будет время подумать на случай, если вы примете другое решение, – объяснил он Дженне. – В таком случае просто позвоните мне. И еще один вопрос перед тем, как вы уйдете. Я бы посоветовал вам заказать доскональную аудиторскую проверку, чтобы мы могли быть уверены, что больше волноваться не о чем.

Дженна посмотрела на Ханну.

– А у вас есть на примете кто-то из аудиторов? – спросила та.

– Есть. Он много раз работал на нас в прошлом, могу заверить, это осмотрительный, вдумчивый человек, который быстро справляется с проверками. Секретарь даст вам номер, когда вы соберетесь уходить, но я сам позвоню и предупрежу, что вы с ним свяжетесь.

– Спасибо, – пробормотала Дженна, когда Ричард поднялся с кресла. – Вы очень помогли.

– Очень, – поддакнула Ханна, пожимая его руку. – Я завтра должна вернуться в Лондон, но это огромное облегчение – знать, что я оставляю сестру в ваших умелых руках.

Когда Ричард обратился к Дженне, на его губах застыла ироничная улыбка.

– У вас есть мой номер. Если появятся хоть какие-то сомнения или потребуется совет, не бойтесь набрать его.

Когда они ехали в сторону дома, Ханна сказала:

– Мне кажется, все прошло хорошо, а ты как считаешь?

– Думаю, да, учитывая обстоятельства, – отозвалась Дженна.

Ханна взглянула на нее.

– Ты волнуешься, что это не поможет склеить ваш брак, – заявила она.

Дженна уставилась в окно. Да, ее это волновало, но еще больше она волновалась, что они с Джеком уже миновали ту точку, когда еще можно было что-то склеить.

– Ты собираешься звонить аудитору? – не унималась Ханна.

Чувствуя, что выбора нет, Дженна сказала:

– Пусть сначала с ним свяжется Ричард. Может, завтра?

– Ричард? – поддразнила ее сестра.

Дженна удивилась:

– Ну, так его называет Бена.

– Разумеется, его же так зовут, почему бы и нет. Мне он понравился, а тебе?

Дженна кивнула и продолжила смотреть в окно. Интересно, где сейчас Джек и чем он занят? В любом случае он наверняка с Мартой. Марта планирует дать ему место в своей компании, что-то, чтобы освободить его от бредового амбициозного проекта, который он придумал в паре со своей наивной и доверчивой женой? На деньги от их клиентов он купит себе дорогу в фирму Марты? Или же новую квартиру для них?

Вспомнив, что ей нужно получить от мужа его новый адрес, Дженна вытащила мобильный и набрала его номер. Она не удивилась, лишь испытала раздражение, когда сразу же попала на голосовой почтовый ящик.

– Я понимаю, что ты отсеиваешь мои звонки, – ровным голосом сказала Дженна, – поэтому если ты не хочешь со мной говорить, то пришли в СМС свой новый адрес. Не волнуйся, я не собираюсь к тебе в гости. Просто на случай экстренной необходимости.

Повесив трубку, Дженна уставилась на телефон, словно ожидала, что СМС придет немедленно. Этого не произошло, но через несколько минут раздался звонок от мисс Кендрик из школы Пейдж.

– Миссис Мур, надеюсь, я вам не помешала?

– Нет, все нормально, – заверила ее Дженна. – Все хорошо?

– Надеюсь. Просто я немного беспокоюсь о Пейдж. Ей все еще нездоровится?

У Дженны ушла минута, чтобы вспомнить, что мать в прошлую пятницу забрала Пейдж из школы.

– Ах да, вроде бы уже все хорошо. Спасибо, что спросили.

– То есть завтра она появится на занятиях?

Дженна нахмурилась. Если она правильно помнит, утром Пейдж ушла из дома в обычное время, чтобы успеть на школьный автобус. Пончик побежал вместе с ней и вернулся примерно через десять минут, как и всегда.

– Вы хотите сказать… простите, но Пейдж сейчас не в школе?

– Боюсь, что нет, – ответила мисс Кендрик. – Миссис Хейнс говорит, что она отметилась, но потом не пришла ни на урок математики, ни на мой урок. Я надеялась, что она передумает и все-таки примет участие в постановке в честь столетия Дилана Томаса.

Остолбенев от того, что Пейдж и правда отказалась от роли, Дженна промямлила:

– Простите за всю эту неразбериху. Наверное, Пейдж снова себя плохо почувствовала, я думаю, моя мать приехала на выручку. Я выясню, что происходит, и перезвоню вам.

Повесив трубку, Дженна тут же набрала номер дочери, но снова наткнулась на голосовую почту.

– Пейдж, где ты? – спросила она. – Только что позвонила мисс Кендрик, и мне хотелось бы знать, что происходит. Позвони мне, когда получишь сообщение.

Пейдж свернулась калачиком в уголочке дивана в комнате Шарлотты и прослушала сообщение от матери, пока Шарлотта, так и не оправившаяся от простуды, крепко спала в кровати. Пейдж так отчаянно хотелось подхватить вирус, чтобы у нее был законный повод прогуливать школу, но пока, несмотря на то что она провела здесь большую часть выходных, дальше чихания дело не продвинулось.

Мать Шарлотты ушла до вечера на работу, так что Пейдж могла проторчать здесь весь день, никто бы и не узнал, что она у Шарлотты. Проблема в том, что она не могла просто проигнорировать сообщение от матери, иначе Дженна позвонит в полицию или выкинет еще что-нибудь в том же духе, а это им обеим нужно менее всего.

Это были худшие выходные в истории. Пейдж злилась каждый раз, когда видела, как мама рыдает, или кричит на отца, или пытается оторвать от него двойняшек. Такое впечатление, будто все сошли с ума, Пейдж ненавидела, как отец кричит матери в лицо, будто бы может ударить ее просто силой слова. Ей хотелось, чтобы мама постояла за себя и победила, но как сильно та ни сопротивлялась, ей так и не удавалось уесть отца.

Этого Пейдж не понимала. Они всегда были такой сплоченной семьей, но Пейдж уже начала осознавать, что все может измениться без предупреждения, к примеру отец может уйти к другой женщине, а люди, которые раньше не обращали на Пейдж внимания и вообще знать не знали, кто она, внезапно избрали ее мишенью для своих шуток и жестокости.

«У тебя такая рожа, что хочется ее разбить».

«Ты не знала, что никто не любит подлиз?»

«При мысли о тебе меня тянет блевать».

«Приходи в школу, и тебе хана».

«Оливер Прайс хочет, чтоб ты отвалила».

«Хватит доставать людей, которые тебя не выносят».

СМС и личные сообщения приходили теперь от различных абонентов и пользователей, Пейдж даже не узнавала имена и телефоны. Такое впечатление, будто на нее наехали всем миром, и на ее стороне только Шарлотта. По крайней мере, Джули предупредила ее, когда услышала, что планируют дармиты, хотя никогда не пыталась никого переубеждать публично, за что Пейдж ее не винила, учитывая, через что самой Джули пришлось пройти ранее. Она определенно не стала бы рисковать, чтобы снова не стать объектом нападок дармитов.

На выходных она спросила у Джули, сколько времени продолжалась травля.

Полгода, последовал ответ. «Это было худшее время в моей жизни».

Пейдж не сомневалась, поскольку сейчас определенно было худшее время в ее собственной жизни, а при мысли, что это будет продолжаться еще долгие месяцы, прежде чем дармиты отстанут, становилось только страшнее.

Сегодня пока что не было ни СМС, ни постов, хотя Пейдж ни минуты не думала, что все кончилось. Они подолгу молчали на выходных, но потом возвращались с новой порцией гадостей. Пейдж задумалась, не заблокировать ли их, но нужно было знать, что они про нее пишут, пусть и противно все это читать. Это единственный способ быть в курсе событий.

Глядя на телефон, когда снова позвонила мама, Пейдж почувствовала внезапный приступ негодования и обиды на то, что Дженна не понимает, что происходит в жизни дочери. Никто не понимает. Они так заняты происходящим вокруг этой чертовой Марты, что больше ни на кого уже сил не остается. Не то чтобы Пейдж нуждалась в их помощи, родители в итоге все только усугубили бы или вообще попросту конфисковали бы ее телефон и компьютер, просто им нужно вспомнить, что у них есть дети, которые могут нуждаться во внимании.

– Да, – коротко ответила она.

– Где ты? – раздался гневный голос матери. – Почему ты не в школе?

– Плохо себя почувствовала и пошла к Шарлотте, все?

– Нет, Пейдж, не все! Нельзя просто исчезать…

– Я не исчезала. Теперь ты знаешь, где я, зачем вся эта шумиха?

– Потому что ты не можешь просто уходить с занятий, не сообщая, куда идешь. В настоящий момент все и так сложно, я не хочу, чтобы еще и ты подливала масла в огонь.

– А я не хочу, чтобы ты спускала на меня всех собак, когда я плохо себя чувствую.

– Что с тобой?

– Думаю, тот же вирус, что и у Шарлотты.

– По голосу ты не похожа на заболевшую.

– То есть я теперь еще и лгунья.

– Пейдж…

– Нет, все в порядке. Я так понимаю, все считают, что я только зря занимаю пространство и должна свалить куда подальше и сдохнуть…

– Не говори глупостей! За тобой заехать?

– Зачем? Я сейчас приеду домой.

– Пейдж, почему ты так себя ведешь? Ты же знаешь, что происходит с папой, не хочу, чтобы еще и ты на меня ополчилась.

– Он мне не папа, и это ты на меня ополчилась.

– Я не понимаю, почему ты так думаешь.

– Потому что это так. Ты никогда меня не слушаешь, тебе неинтересно, что я делаю…

– Ты же знаешь, что это неправда. Да, я действительно сейчас очень занята, но тебе-то уже пятнадцать, Пейдж, ты понимаешь, что происходит, тогда зачем, ради всего святого, ты себя убеждаешь, что я на тебя якобы ополчилась, если знаешь, что это неправда.

– Нет, не знаю.

– Знаешь. И почему отказалась от участия в постановке? Я думала, ты в восторге от роли.

– Я тебе говорила, что не хочу играть в этом спектакле, но ты не слушала. А еще я не хочу ехать кататься на лыжах в конце месяца.

После короткой паузы мать сказала:

– Я забыла об этой поездке. А почему не хочешь?

– Просто не хочу и все.

– Шарлотта тоже решила не ехать?

– Я не знаю. Какое это имеет значение? Я не хочу ехать. Конец истории.

– Папа уже оплатил поездку?

– Нет еще.

– Хорошо. Нам нужно поговорить.

– Я не передумаю.

– Я не говорю, что ты должна передумать, но тебя явно что-то беспокоит.

– Ничего меня не беспокоит, говорю же…

– Пейдж, прекрати кричать на меня.

– Я не кричу!

– Кричишь.

– Все, я вешаю трубку. Не надо за мной приезжать. Я собираюсь остаться здесь, где мне рады. – Она повесила трубку и пошла в ванную, чтобы Шарлотта не услышала, как она плачет.

Это просто кошмар. Жизнь разваливается на части, и ничто не помогает исправить ситуацию. Пейдж ненавидела себя за слабость, за то, что не в состоянии противостоять дармитам, за то, что цепляется к матери, испытывает отвращение к отцу, за желание ударить Джоша и двойняшек, лишь бы они заткнулись. Бабушка единственная, кто мог понять Пейдж, но с ней трудно общаться, да и вообще у нее забот полон рот, поскольку после ухода отца бабушка заботится обо всех.

– Пейдж, я слышала, как ты говорила по телефону, – сказала из-за двери Шарлотта. – Не плачь. Все будет хорошо.

Пейдж отмотала себе кусок туалетной бумаги, вытерла глаза и отперла дверь, запуская подругу внутрь.

– Прости, что разбудила тебя, – хрипло сказала Пейдж. – Мать на меня накинулась. Как будто это я виновата, что отец ее бросил. Как я могу быть виновата, если ко мне это не имеет никакого отношения?

– Это она так сказала? – с тревогой спросила Шарлотта.

Пейдж покачала головой.

– Ну, не совсем так. То есть я половину времени вообще не понимаю, что она говорит. И не уверена, что она сама понимает. – Она судорожно вздохнула, шмыгнула носом и призналась: – Я в ужасе от того, что тетя Ханна возвращается в Лондон. Тогда все свалится на меня, а это несправедливо. Я не хочу вариться во всем этом, вступаться за маму, нападать на отца… Это он вывернул наши жизни наизнанку, поэтому он и должен все исправить.

– Почему бы тебе не сказать ему это? – предложила Шарлотта.

Пейдж осторожно взглянула на подругу.

– Позвони или напиши ему и скажи, что у тебя своя жизнь и ты не хочешь заниматься всей этой фигней. Нет, нет, вот что ты должна сделать. Ты должна рассказать ему, что происходит в школе, пусть разбирается.

– Я не хочу с ним разговаривать и уж точно не хочу говорить об этом.

– Но тебе нужно с кем-то поговорить, Пейдж, потому что происходящее тебя напрягает.

– А тебя бы не напрягало?

– Разумеется, но я уверена, что рассказала бы обо всем маме.

– Даже если бы понимала, что все станет еще хуже и что она может забрать твой телефон и компьютер?

Шарлотта вздрогнула. Идея явно привела ее в ужас.

– Она бы так ни за что не поступила. Я бы ей не позволила!

– Я бы тоже не позволила своей маме, но она в итоге что-нибудь придумала бы.

– И что ты собираешься делать? Так и будешь терпеть? Фото просто неприличное, а как ты помнишь, Джули сказала, что над ней измывались полгода. Ты серьезно позволишь третировать себя шесть месяцев?

– Нет. Я не знаю. – Глаза Пейдж были полны безысходности, когда она взглянула на Шарлотту. – Сегодня ничего не было. Может, им надоело и они переключились на кого-то другого?

Шарлотта пожала плечами.

– Давай надеяться, что ты права, поскольку ты не можешь вечно прогуливать школу, а моя мама говорит, что завтра мне пора пойти на уроки.

– Если ты будешь рядом, так плохо не будет. Я просто не захотела быть там сегодня в одиночку, дико боюсь, что они собираются меня побить.

– Пока что никакого физического насилия не было, – заметила Шарлотта, – то есть по-настоящему не было, не думаю, что они осмелятся. Посмотри на это вот с какой стороны, ведь если у тебя появятся синяки и ссадины, то мама и учителя захотят узнать, откуда они взялись.

Пейдж рассеянно покивала. Она все еще думала о дедушке, о том, как легко было разговаривать с ним. Жаль, что его нет рядом, чтобы спросить, как же лучше всего поступить.

– Я придумала, что делать, – заявила Шарлотта. – Если в выходные я встречусь с Лиамом, а я думаю, что встречусь, то расскажу ему, что происходит. По крайней мере, он сможет убедить Оливера, что ты ничего такого не делала.

Пейдж идея категорически не понравилась.

– В итоге я буду выглядеть несчастной жертвой, которая не может за себя постоять. Круто.

– Но кому-то нужно за тебя вступиться, если сама не можешь.

– Смогу, – огрызнулась Пейдж. – Я поговорю с кем-нибудь, но не прямо сейчас, ладно? Давай подождем и посмотрим, может, они перестанут, ведь такое возможно.

– Миссис Мур? Это Ричард Прайс. Вам удобно говорить?

– Да, – заверила его Дженна. Ей отчаянно хотелось, чтобы она не была знакома с этим человеком, но при этом она испытывала облегчение, что они все-таки знакомы.

– Пара моментов. Я поговорил с Шоном Барроузом, аудитором, о котором говорил вчера, и он счастлив помочь вам.

– Да, я позвонила ему около часа назад. Мы договорились, что он приедет сюда завтра в десять.

– Отлично. Надеюсь, это не займет много времени, а как только у нас сложится цельная картина того, что происходит в компании, мы сможем решить, как поступить дальше.

– Разумеется. – Почему этот мужчина заставлял ее чувствовать себя такой жалкой, стыдиться, что она давным-давно не поняла, что задумал муж? Дженна не сомневалась, Ричард ничего такого не подразумевал, но тем не менее именно так она себя чувствовала, даже когда просто вспоминала о нем, а уж тем более беседовала.

– Второе, – продолжил Ричард Прайс, – было ли у вас время прочитать черновик письма вашему мужу, который я составил? Я прислал его сегодня по электронной почте.

Дженна сглотнула.

– Да, я прочла.

– Посылаем? Что думаете?

– Думаю, да. – Одному богу известно, как отреагирует Джек, но ясно одно – не обрадуется. Однако она не могла разобраться с мужем сама, Ханна уехала, а Джеку нужно знать, что есть кому ее поддержать.

– Хорошо. Я так понимаю, адрес у нас есть, так что письмо уйдет с вечерней почтой. Надеюсь, удастся разрешить все без суда.

– Спасибо, – пробормотала она. – Вы так… – Ей хотелось сказать «вы так добры», но слова застряли в горле.

– Я сообщу, если ваш супруг со мной свяжется, – сказал Ричард. – И вы тоже сообщите, если он свяжется с вами.

Заверив, что она непременно сообщит, Дженна повесила трубку и посмотрела на Бену.

– Ричард? – спросила Бена.

Дженна кивнула.

– Такого человека хорошо иметь в рядах своих сторонников.

Это так, но Дженне вообще не хотелось делить окружающих на сторонников и противников.

– Ты же знаешь, что я не смогу пока заплатить тебе…

– Даже не говори, – перебила Бена. – Я здесь ради тебя, вот и все. Что за разговоры о деньгах между друзьями.

Улыбаясь, несмотря на комок в горле, Дженна прошептала слова благодарности, а потом глубоко вздохнула и произнесла:

– Джек явно хотел, чтобы мы узнали о его деяниях, иначе не дал бы нам пароль от своего компьютера.

Бена разделяла эту точку зрения.

– Он, наверное, удивляется, почему мы ему ничего не предъявляем.

– Или думает, что мы еще не потрудились просмотреть его файлы.

– Как бы то ни было, он явно не планировал рассказывать мне сам. Оставил возможность самой это обнаружить, а заодно и компанию в подарок.

Выражение лица Бены демонстрировало ее отвращение.

Дженна встала, чтобы пустить в офис Пончика, и сказала:

– Знаю, звучит бредово, потому что Ричард куда моложе папы, но он мне чем-то напомнил его.

– Жаль, что я не была знакома с твоим отцом. Но, судя по твоим рассказам, он был особенным человеком.

Дженна проглотил комок в горле.

– Мне его сейчас ужасно не хватает, – призналась она. – Думаю, всем нам, мне, маме и Ханне. Он был нашей каменной стеной. Всегда знал, что делать в кризисные моменты. Очень сложно справляться самой, когда ты привыкла, что рядом такой человек.

– Но ты очень хорошо справляешься и все преодолеешь, обещаю. Да, наверное, временами будет непросто, но мы рядом, и ты куда сильнее, чем думаешь.

Дженна еле заметно улыбнулась.

– Хотелось бы верить, но я не слишком в этом уверена. Воскресенье было просто ужасное, Джек набросился на меня с руганью. Такое чувство, будто он меня ненавидит, винит в происходящем, и сейчас я даже начала сомневаться. Что я сделала не так? Почему не заметила, что у нас проблемы?

– Винить надо не тебя, – с жаром возразила Бена. – Это его вина, целиком и полностью, типично для человека, который знает, что сделал плохо, разворачивать ситуацию так, чтобы представить виноватым кого-то другого. Плюс в том, что у него есть-таки совесть, хотя мне тошно при мысли, что он пытается сделать тебе еще больнее.

Дженна вздохнула, взяла мобильный и набрала СМС дочери: «Как ты себя чувствуешь?»

Она не ждала, что ответ придет сразу же. Пейдж в классе и даже на переменках не всегда включает мобильный.

– Я знаю, все эти перепалки с отцом тебя расстраивают, – сказала Дженна ей накануне вечером, – но меня беспокоит, что ты еще о чем-то не рассказываешь.

– Не надо обо мне беспокоиться, – огрызнулась Пейдж. – Я в порядке, просто не хочу слушать, как ты орешь на него по телефону, а он пытается сделать вид, будто все в порядке, когда все далеко не в порядке. Ты должна запретить ему приходить сюда. Это никому не помогает, и тебе тем более, и, на случай, если ты не в курсе, Джош вчера описался в постели.

– Да, я знаю, – тихо сказала Дженна. – И не в первый раз после ухода отца.

– Поэтому вели ему не приходить. Причина в нем, а еще в тебе, поскольку ты показала Джошу, насколько ты расстроена.

Эти слова все еще болезненным эхом отдавались в мозгу Дженны. Она понимала, что нужно собраться, быть сильнее происходящего, иначе вся семья развалится на части, а этого она допустить просто не могла.

Пришло сообщение от Пейдж: «Дерьмовый день. Ненавижу эту школу. Жалею, что мы вообще сюда приехали».

Хотя Дженне нравился Гауэр, она тоже жалела о переезде, ведь тогда Джек не познакомился бы с Мартой. Дженна напечатала: «Скажи, что я могу сделать, чтобы улучшить ситуацию?»

Она все ждала и ждала, но Пейдж не отвечала, а к тому моменту, как Кей привезла младших детей из школы, тревоги Дженны о старшей дочери отошли на задний план.

– Я думал, папа нас заберет! – со злостью кричал Уиллс. – Он сказал, что придет сегодня, но когда мы вышли, его там не было.

Дженна посмотрела на мать.

– Он написал около часа назад и спросил, не могла бы я их забрать, – оправдывалась Кей.

– И ты мне не сообщила.

– Я думала, он сам сообщил.

– Он назвал причину, почему не приедет?

– Мне – нет. Флора, ты забыла в машине пальто.

– Ну и что? – буркнула девочка. – Мне оно не нужно.

– Сходи и забери! – велела Дженна.

– Нет!

– Иди, иначе немедленно отправишься в постель.

– Я тебя ненавижу! – прошипела Флора, сбегала к машине и быстро вернулась с пальто.

– Джош, милый, – сказала Дженна, – как дела в школе?

Он просто пожал плечами и потащился в гостиную.

– Он что-нибудь говорил по дороге домой? – спросила Дженна у матери.

– Он без конца говорил, чтоб мы заткнулись, – ответил Уиллс.

– И что ты сделал? – поинтересовалась Кей.

Уиллс оробел, а потом запротестовал:

– Но он сам нарывался!

– Ты его ударил? – осведомилась Дженна.

– Потому что он сам просил: «Ну, ударь меня, ударь».

– Иди и извинись.

– Ма-а-ам!

– Немедленно!

– Можно мне сначала что-нибудь перекусить?

– Я купила по дороге шоколадные эклеры, – сказала Кей. – Бена все еще в офисе? Ей тоже купила.

– Уверена, она будет счастлива, – ответила Дженна. – Сходи, приведи Бену, Уиллс.

– А я думал, мне нужно извиниться перед Джошем.

– Да, извинись, а Флора сбегает за Беной.

– Почему папы не было, когда мы вышли из школы? – потребовала ответа Флора.

– Это я и собираюсь выяснить, – сказала Дженна, потянувшись за телефоном.

К ее удивлению, Джек ответил после второго гудка.

– Дети хотят знать, почему ты их не забрал, – сообщила она.

– Я был на встрече, – резко ответил он.

– Какая еще встреча? У тебя новая работа?

– О чем ты?

– Ты больше не руководишь нашей компанией, так что у тебя за встреча?

– Я не обязан отвечать на этот вопрос.

– Может, и не обязан, но обязан объяснить детям, почему тебя не было, хотя ты обещал.

– Я позвоню им позже.

– Правда?

– Да. Полагаю, ты уже сказала им все, потому что для меня Марта важнее…

– Я вообще-то ничего подобного не говорила, хотя это именно так.

С усталым вздохом Джек спросил:

– Почему бы мне не поговорить сейчас с кем-то из детей?

– Ты уверен, что у тебя есть время?

– Позови кого-нибудь из детей, пожалуйста.

– Хорошо, но прежде ответь – ты разговаривал с Пейдж?

– Я ей писал, но она не ответила.

– Хорошо, к сведению, она ненавидит школу и жалеет, что мы вообще сюда переехали. Интересно, насколько большую роль в этом играешь ты? – Дженна протянула трубку Уиллсу со словами: – Вот твой герой, милый. Папа, которого ты так любишь и уважаешь.

Следующее сообщение от Пейдж пришло только в начале восьмого: «Полагаю, ты даже не заметила, что меня еще нет дома. Я у Шарлотты. Останусь тут ночевать. Пожалуйста, привези мне чистое белье».

Ни подписи, ни поцелуйчиков.

И некуда обратиться с паникой, которая нарастала внутри.

* * *

На следующий день Дженна сидела на кухне, когда услышала, что машину Джека практически занесло на дорожке перед домом. Громко хлопнула дверца, раздались решительные шаги по гравию, после чего распахнулась дверь, и Джек буквально ворвался на кухню.

– Это что, черт побери, такое?! – заорал он, размахивая письмом Ричарда Прайса у нее перед носом. – Ради всего святого, что ты творишь?

– Если ты прочел письмо, то ты знаешь, что я творю, – ровным голосом умудрилась произнести Дженна, внутренне дрогнув от такой агрессии.

– Ты просишь меня объяснять вещи, которые, черт побери, никого не касаются! – закричал он. – Что с тобой? Тебе не пришло в голову поговорить со мной, прежде чем советоваться с адвокатом? Что вообще творится в твоей башке, раз тебе втемяшилось, что тебе нужен адвокат?

– А мне бы хотелось знать, что творилось в твоей, когда ты внезапно начал взимать плату с авторов…

– Это все твоя сестрица…

– …не сообщив мне. Можешь обвинять Ханну, сколько тебе влезет. Но на самом деле почему ты обвиняешь кого угодно, кроме себя, ты ведь никогда не делал ничего плохого или двуличного, да, Джек?

Его лицо стало таким злым, что Дженна едва не отшатнулась.

– Чего конкретно ты добиваешься? – прорычал он.

– В письме четко написано, – со злостью перебила она. – Я хочу знать, где деньги, которые ты обманом выудил из авторов?

– В смысле, «обманом выудил»?

– Ты все слышал. Ты ничего не дал им взамен, а деньги заполучил обманом. Это называется мошенничество, если вдруг ты не знаешь.

– Я предоставляю им различные маркетинговые возможности! – кричал он. – Они за это платят! Я предлагаю продвигать их по всему миру…

– С каких пор? И если это так, почему ты не обсудил это со мной?

– Я пытался все собрать воедино…

– Как? С кем? Еще раз спрашиваю – почему мне ничего не известно? Я не нашла на твоем компьютере ничего в пользу этой версии.

– И не найдешь, если ищешь не там. Почему я стою тут и оправдываюсь, как какой-то преступник?

– Потому что, боюсь, ты и есть преступник. Насколько я понимаю, ты брал у людей деньги, давая обещания, которые не можешь выполнить…

– Ради всего святого…

– Если бы все было честно, если бы это был целостный план и реальная возможность, ты бы рассказал. Так где их деньги, Джек? Что ты сделал с их накоплениями, с их мечтами и их доверием? Ты же знаешь, что мы не собирались ни с кого взимать плату…

– Поправочка! Это ты никогда не собиралась ни с кого ничего взимать. Если бы существовала хоть какая-то возможность запустить проект без взимания платы, то все было бы по-твоему. Но увы. Поэтому пришлось сделать то, что я должен был сделать, чтобы все заработало.

– Ага, например, наврать по поводу гранта из Совета по делам искусств.

Джек вспыхнул.

– Я не сомневался, что мы его получим…

– И как конкретно все должно было работать, если деньги перетекали на твой личный счет? Они все еще там? Или ты…

– Разумеется, их там нет. А на что, как ты думаешь, мы жили все это время?

Сердце Дженны зашлось.

– Ты хочешь сказать… – Она не хотела верить в это, просто не могла. – Что случилось с нашими накоплениями, твоим выходным пособием, моим наследством? – тихо спросила она.

– А сама-то как думаешь?! – с яростью воскликнул он. – Деньги кончились несколько месяцев назад, пришлось что-то придумывать, чтобы было, на что жить…

– «Что-то придумать» – это обмануть других людей и присвоить их деньги, которые, наверное, достались им даже тяжелее, чем нам? Господи, да что с тобой такое, Джек? Ты определенно даже не понимаешь, насколько это неправильно.

– Правильнее было бы не платить по счетам, не кормить детей и не покупать им то, что есть у их приятелей?

– Но им не нужны все эти смарт-телевизоры, айфоны, айподы и что ты там еще им решил накупить. Господи, Джек, поверить не могу, что ты это сделал. Если бы ты сказал мне, что у нас неприятности, я бы начала экономить.

– Немного поздно говорить мне это сейчас.

– Ты не давал мне шанса.

– Ты не хотела слышать это.

– А ты пытался рассказать?

– Много раз, ты просто не слышала.

Понимая, что он лжет, Дженна попыталась сосредоточиться на реальной проблеме, с которой они столкнулись.

– Ты должен вернуть деньги авторам. В противном случае отправишься в тюрьму, ты про это вообще думал?

– Разумеется, думал, но нравится тебе это или нет, а тюрьма светит нам обоим, вот почему очень глупо было с твоей стороны бежать к адвокату, не поговорив со мной.

Ей потребовалось несколько минут, чтобы воспринять тот факт, что Джек только что признался в совершении преступления.

– А что ты такого собирался мне сказать, что все исправило бы? – язвительно спросила Дженна. – Какое быстрое решение у тебя есть про запас на случай такого мошенничества, или растраты, или как ты там это назовешь? Поскольку, с моей точки зрения, нет никаких следов смягчающих обстоятельств вплоть до самого горизонта. Ты толкуешь о каких-то маркетинговых предложениях, которых не существует…

– Они в процессе создания…

– То есть их не было, когда ты предлагал их направо и налево. Ты набрал от авторов больше двадцати тысяч фунтов, которые, как ты только что признался, пошли на наши личные нужды, поэтому мне хотелось бы знать, что ты собираешься делать, чтобы вернуть деньги? Какие у тебя есть планы, чтобы отдать авторам средства, по праву им принадлежащие, пока в наш адрес не посыпались угрозы пойти в суд? Может, ты уже что-то придумал? Придумал?

– Все, что у меня есть, – защищался Джек, – это пачка счетов, которые нужно оплатить, но нечем, если только мы не продолжим взимать…

– Ты совсем из ума выжил?! – взорвалась она. – Мы не можем и дальше воровать их деньги!

– Тогда тебе лучше придумать какой-то другой способ разрешить ситуацию.

– Я должна сама это придумывать?!

– А чем, по-твоему, я все это время занимался?

– Я тебе скажу, чем ты занимался! Ты воровал чужие деньги, обманывал, вел двойную жизнь и трахался с другой женщиной, пока я понятия не имела…

– Потому что не хотела ничего знать. Как обычно. Ты просто живешь себе припеваючи в своем идеальном мирке, а Джек тебе все принесет на блюдечке, Джек все уладит, даже если вокруг полное дерьмо. Что ж, пора проснуться и понять, что на самом деле происходит вокруг, поскольку это твоя проблема в той же степени, что и моя, и единственный способ ее решить – использовать остаток твоего аванса или написать очередную чертову книгу!

Глаза Дженны расширились от шока.

– То, что у меня осталось от аванса, – сердито закричала она, – принадлежит мне и детям. Я не дам тебе использовать эти деньги, чтобы ты расхлебывал эту кашу. Сам заварил – сам и расхлебывай.

– Компания принадлежит нам обоим, – напомнил он ей.

Она была в шоке. Дженна поверить не могла, что он сказал это серьезно.

– То есть ты на полном серьезе говоришь, что намерен взвалить на меня, мать твоих детей и невиновную сторону, вину за свои делишки?

– Я это сделал, чтобы нам было на что жить! – заорал Джек. – Хочешь видеть это как-то иначе, твое право.

У Дженны путались мысли. В итоге она заставила себя заглянуть Джеку в глаза. Она увидела человека, которого не могла любить, человека, у которого не было никаких моральных ценностей, который ничем не выдавал сожаление или участие.

– Что тебя так изменило? – хрипло спросила Дженна. – Кто или что превратило тебя в это чудовище?

Джек пристально посмотрел на нее, и Дженна почувствовала, как его гложет ужасное чувство вины.

– Тебе придется все это улаживать. Ты ведь понимаешь это, да?

– Разумеется, я понимаю. А начать нужно с того, чтобы за нашими спинами не маячил этот твой адвокат.

Дженна покачала головой:

– Насколько я понимаю, он мне нужен больше, чем когда-либо. Ты украл эти деньги, Джек, ты должен вернуть их, или тебя ждут ужасные последствия.

В этот раз он ничего не сказал, просто посмотрел на письмо в своей руке, словно бы уже и сам в себе сомневался.

– Она в этом участвовала? – спросила Дженна. – Марта? Она знала, что ты делаешь?

Он вздрогнул, но искренне заявил:

– Она к этому не имела отношения.

– Но она в курсе?

– Сейчас да.

– И все равно хочет быть с тобой, даже зная, что ты вор и лжец, человек, который поставил под удар свою жену и всю свою семью…

– Господи, никто не пытается поставить тебя под удар. Я собирался перевести компанию на тебя, чтобы, – если нам удастся остаться на плаву, – тебе досталась вся прибыль. Клянусь, я никогда не собирался ничего забирать себе…

– Потому что нечего забирать, – резко заметила Дженна. – Все уже у тебя, на твоем счете…

– Который пуст. Опять-таки тратила эти деньги ты, Дженна…

– И ты, черт побери, отлично знаешь, что я понятия не имела, откуда они. Если бы ты мне сказал, что мы в таком плачевном положении, я бы устроилась на работу…

– На какую? Ты же ничего не умеешь делать, даже если бы тут были рабочие места, а их нет. Ты умеешь только писать, да и то уже больше не пишешь.

Ужаленная жестокостью его слов, Дженна сказала:

– Думаю, тебе стоит уйти. Мне больше нечего сказать. В следующий раз я обращусь к тебе через адвоката.

Стукнув кулаком по компьютерному столу, Джек сказал:

– Не смеши меня. Он тебе не поможет, лишь все испортит. Нам нужно вместе найти решение…

– Нет! Это ты должен найти решение, потому что ты все это натворил. А я пущу остатки аванса на то, чтобы прокормить и одеть детей, но, насколько я понимаю, издательство может в любой момент потребовать вернуть аванс. Что тогда, Джек? Как ты собираешься обеспечивать своих детей, если у меня заберут даже эти небольшие сбережения?!

– Если ты действительно этого боишься, тогда стоит перевести их мне. Тогда денег у тебя не будет, даже если издательство потребует их вернуть.

Все началось снова. Не сразу же, как Пейдж и Шарлотта вернулись в школу, после первого дня Пейдж даже практически поверила, что, возможно, все наконец закончилось. Она не получала никаких злобных сообщений или писем, дармиты не отпускали ядовитых замечаний, сталкиваясь с ней в коридоре, не было и жестоких или лживых постов в Интернете. Такое чувство, что жизнь снова вернулась в нормальное русло. Пейдж даже задумалась, нормально ли будет сказать мисс Кендрик, что она все-таки примет участие в постановке «Под сенью молочного леса», хотя все еще нервничала, что если высунется, то дармиты снова на нее накинутся.

В итоге они накинулись без помощи с ее стороны. Они снова принялись травить ее, а началось все в коридоре перед кабинетом истории, когда кто-то подставил Пейдж подножку и убедился, что она с силой грохнулась на пол. Она не показала, как ей больно и какой глупой они заставили ее чувствовать, просто встала, подобрала учебники и пошла дальше по коридору.

К счастью, уроки у Пейдж на остаток утра не совпадали с расписанием дармитов, так что больше ничего не произошло, и Пейдж чувствовала себя в безопасности, сидя рядом с Шарлоттой и изучая в рамках обязательного курса Александра Флеминга[49]. Остальные учащиеся пошли в столовую обедать или просто болтались по территории школы, но миссис Дайер разрешила девочкам остаться в аудитории со своим учебным проектом.

Однако Пейдж тяжело было сосредоточиться. Мыслями она витала в тех местах, где на самом деле совсем не хотела находиться, но не могла остановиться. В основном ее мысли крутились вокруг отца. Вот уже два раза он обещал забрать Джоша и двойняшек из школы и отвезти на легкую атлетику, на занятия скаутов или куда им там было нужно, но оба раза просил бабушку подменить его. Совершенно не похоже на того папу, которым он был раньше. Он стал эгоистичным, ставил свои интересы на первое место, чего за ним раньше не наблюдалось. Ему даже было плевать теперь на ее любительский фильм. Она точно знала, поскольку после того, как отец ушел, он ни разу не упомянул о фильме. Но это нормально. Меньше всего ей хотелось, чтобы ее проект выделяли среди остальных как нечто особенное, тогда ее засмеют и накажут.

– Вау! Это от Лиама! – внезапно взвизгнула Шарлотта, когда ей пришла эсэмэска. – О господи! Господи! – заахала она. – Только послушай: «Надеюсь, что ты все еще не занята в субботу. Сможешь прийти на игру и потом на вечеринку к Оливеру?» – Она озорно улыбнулась Пейдж и мечтательно протянула: – Вечеринка. Здорово, да? Мне нужно что-то надеть. Ой, можно я одолжу голубое платье, которое ты купила в «Нью-Лук»?

– Я его сама еще не надевала, – пожаловалась Пейдж.

– Тогда съездишь со мной в город поискать что-нибудь? Можно завтра после школы… Ой, черт, прости… – Она ахнула, резко поняв, какой промах допустила. – Я не подумала… Вечеринка у Оливера, а ты… Я узнаю, могу ли я пригласить с собой подругу.

– Нет-нет, – запротестовала Пейдж. – Честно, не надо. Мне будет очень неловко после всех этих СМС и постов на Фейсбуке.

Шарлотта явно испытывала замешательство.

Выдавив из себя улыбку, Пейдж промямлила:

– Чудесно, что Лиам хочет пригласить тебя.

У Шарлотты заблестели глаза.

– Ты знаешь, что это значит, да? – взволнованно прошептала она.

Пейдж нахмурилась.

– Значит, что, возможно, мы займемся этим. – Шарлотта прижала ладони к лицу. – Господи! Ты можешь поверить? Может быть, в субботу я потеряю девственность! Это было бы классно, главное, чтоб меня не начали потом называть «шалавой».

– Так называют меня, хотя я ничего такого не делала, – напомнила Пейдж.

– Да, но все знают, что это неправда.

– Да?

– Разумеется. Погоди-ка. Нужно написать ему ответ. – Шарлотта проговаривала ответ, пока печатала: «Разумеется, свободна, буду рада прийти. Вечеринка с ночевкой?» Если да, – обратилась она к Пейдж, – можно я совру, что останусь у тебя?

– Конечно, – с несчастным видом согласилась Пейдж.

Через минуту Шарлотта получила ответ: «Да, с ночевкой, но ты можешь не брать пижаму».

Шарлотта просияла, повернувшись к Пейдж.

– Как думаешь, стоит взять презики, или пусть он этим озаботится? – прошептала она.

– Думаю, стоит взять парочку, на всякий случай, – ответила Пейдж. – Ты ведь не хочешь залететь или заразиться каким-нибудь венерическим заболеванием?

Улыбка Шарлотты испарилась.

– У него нет никаких венерических заболеваний. С чего ты вообще это взяла?

Пейдж смущенно пожала плечами.

– Просто к слову пришлось. Ну, ты же не знаешь, с кем он был до этого, а миссис Марс без конца талдычит про это на своем уроке. «У вас куда больше шансов подцепить ЗППП, чем забеременеть, и это может в итоге свести на нет ваши шансы забеременеть в дальнейшем».

Шарлотта была вынуждена признать, что их преподавательница по Основам физического здоровья без конца повторяла именно это.

– Надо купить презервативы, когда будем завтра в городе, там нас никто не знает. Если я загляну в местную аптеку, то слухи дойдут до моей мамы быстрее, чем я успею стянуть трусы.

Пейдж испытала облегчение, что неловкий момент вроде бы позади, она засмеялась и проверила свой телефон, когда он завибрировал: «Слышала, что случилось утром. Надеюсь, ты не ушиблась? Д.☺*»

Пейдж написала обратно: «Все нормально. Спасибо, что спросила. П.☺*»

«Поговорим позже?»

«Конечно».

Она решила, если что, сказать, что это мама, чем объяснять, почему она снова общается с Джули. Пейдж убрала телефон и попыталась вернуться к проекту. Сложно было не думать о вечеринке, кроме того, очень грустно было, что ее не пригласили. Однако Пейдж решила не показывать свое состояние, это только расстроит Шарлотту, а зачем? Ужасно провести субботу дома в одиночестве, на душе будет мерзко, неприятно воображать, как остальные прекрасно проводят время, танцуя, напиваясь или накуриваясь, правда, сама Пейдж ничего такого раньше не делала. Ей бы очень хотелось сейчас попробовать, чтобы доказать самой себе и Шарлотте, что ей не слабо. Она не была уверена, что готова на секс, если только с Оливером, но этого никогда не произойдет, так что можно выкинуть пустые фантазии из головы.

Что с ней такое, что все идет наперекосяк?

Днем она приехала домой, где никого не оказалось, на почту пришло письмо от Хэйли, чтобы Пейдж проверила школьный чат. Обычно этим чатом пользовались ребята помладше, класса с седьмого по девятый, поэтому Пейдж удивилась, получив сообщение, и заподозрила неладное. Не то чтобы Хэйли окончательно переметнулась к дармитам, но, как и многие другие, держалась на расстоянии на случай, если дармиты привяжутся и к ней.

Такое впечатление, будто Пейдж заражена чем-то.

Она начала себя ненавидеть.

Она услышала, как подъехала к дому мамина машина, Пейдж как раз собиралась открыть веб-сайт, и тут пришло сообщение от Джули: «Не ходи в чат. Они просто жалкие неудачники, и тебе не надо читать, что они там пишут».

Кто-то постучал в дверь ее комнаты. Пейдж крикнула, чтобы тот, кто стучится, проваливал, и быстро кликнула на ссылку чата.

– Пейдж! – позвал Джош. – Можно мне войти?

– Нет! Уходи отсюда! – закипела Пейдж. Она просто не могла справиться сейчас со своими младшими братьями и сестрой.

– Его сегодня посадили на черную скамейку! – закричала Флора. – Я ему сказала, что мы с Уиллсом все время там сидим, и тут не о чем беспокоиться!

Хотя Пейдж не хотелось сейчас думать, насколько обидчивым временами бывает Джош и насколько серьезным для него будет оказаться среди провинившихся, Пейдж сердито вскочила со стула, резко открыла дверь и накинулась на Джоша:

– Это не конец вселенной! Надо быть сильным и справляться с неприятностями!

– Но я не знаю, что я сделал не так, – запротестовал Джош. – Учительница мне так и не сказала.

– Ну так надо спросить ее, а не меня! Меня же там не было?!

Когда глаза брата заполнились слезами, Пейдж развела руками:

– Я не виновата, что тебя посадили на черную скамейку! – воскликнула она.

– А я и не говорил, что ты виновата.

– Не надо на него накидываться, когда он расстроен, – пожурила ее Флора.

– А что прикажешь делать?

– Пойдем. – Флора обняла брата. – Не надо с ней разговаривать. Она ужасно себя ведет.

– И вы ничем не лучше, – крикнула Пейдж им в спину, прежде чем хлопнуть дверью и вернуться к компьютеру. Она потом попробует загладить свою вину перед ними, сейчас ей просто не до детей.

Спустя несколько минут, прочитав самые худшие из всех мыслимых записей в школьном чате, Пейдж сидела, уставившись на экран. Такое впечатление, будто мир сместился куда-то, а она даже не поняла.

Нельзя винить ее отца за то, что он ушел, кто бы захотел с ней жить.

Интересно, она в курсе, что отец ушел, потому что не выносит ее?

Думаешь, кто-то должен ей сказать?

Правда, что у нее ЗППП?

Наверняка, учитывая, с каким количеством мужиков она встречалась.

Она знакомится с ними онлайн и ходит на свиданки.

Видимо, отец выяснил и подстроил свидание с кем-то из его друзей. А вы в курсе, что он не ее родной отец?

Даже если не родной, все равно как-то стремно.

Готова поспорить, это не так.

А я слышала, что она занималась сексом втроем с каким-то мужиком и ее отчимом. Вот почему он ушел. Мать их застукала.

Пейдж колотило от отвращения и ужаса. Как можно говорить такие гадости? Это было за гранью воображения, самое омерзительное, что ей доводилось слышать в жизни.

Якобы она спала с отцом.

Ее тошнило, хотелось рвать на себе волосы, сделать что-то ужасное, например побить саму себя или выкинуться из окна.

Она схватила телефон, когда Шарлота позвонила по видеосвязи.

– Прошу, скажи мне, – в отчаянии воскликнула Шарлотта, – что ты не ходила в школьный чат.

– Я сейчас там, – задохнулась Пейдж. – Как ты узнала об этом?

– Получила письмо по «мылу» от Хэйли. Господи. О чем они думают? Кучка извращенцев! Трусы, все под вымышленными именами.

– Это увидит вся школа. Даже те, кто никогда не заходит в чат, услышат об этом и влезут из любопытства.

Шарлотта не могла отрицать этого.

– Что мне делать? – сквозь слезы прошептала Пейдж.

– Мы должны кому-то рассказать, – решительно ответила Шарлотта. – Завтра я пойду с тобой к мисс Кендрик. Или, может, сразу нужно пойти к мистеру Чарльзу?

Вздрогнув при мысли, что в ситуацию вмешается директор школы, Пейдж промямлила:

– А что, если они правы и отец ушел из-за меня?

– Да быть того не может! Ты не должна спускать им это с рук. Это просто мерзко! Завтра мы пойдем к мисс Кендрик, и, если ты не захочешь пойти со мной, я пойду одна!

Дженна подняла голову, когда на кухню вошла Пейдж в мешковатой пижаме и с мрачным выражением лица.

– Ты в порядке? – спросила Дженна, присматриваясь. – Ты плакала?

– Нет, – огрызнулась Пейдж. – С чего мне плакать?

Дженна подняла брови.

– Я не плакала, понятно? А вот ты плакала. Глаза красные, и лицо опухло.

Дженна криво улыбнулась.

– Я собиралась приготовить себе омлет. Хочешь?

Пейдж пожала плечами и присела на краешек одного из барных стульев.

– Значит, да, – решила Дженна и открыла холодильник, чтобы достать еще яиц. – Сыр, ветчина, грибы, помидоры или все вместе?

– Мне все равно.

– Тогда положим все. Хочешь вина?

Пейдж с удивлением посмотрела на мать. Не то чтобы родители никогда не позволяли ей выпить за ужином вина, но обычно приходилось выпрашивать.

– Ну, если настаиваешь.

Налив им по полбокала вина, Дженна вернулась к плите.

– Как дела в школе?

– Все по-старому, – пробормотала Пейдж.

– Справляешься?

– Да, вроде.

Дженна открыла упаковку с тертым сыром и добавила в омлет. Она ощущала напряжение старшей дочери, которое словно бы пропитывало воздух, душило ее, Пейдж как будто пыталась что-то сказать.

– Ты видела папу? – внезапно спросила она.

– Со вчерашнего дня – нет, – ответила Дженна. – Он приходил. Надо было кое-что уладить.

– Вы поссорились?

– Боюсь, что да.

– Из-за чего?

Дженна не хотела, чтобы дочь знала о проблемах в компании, поэтому отмахнулась:

– Да на ровном месте, из-за ерунды.

– Из-за меня?

У Дженны округлились глаза.

– С чего ты взяла?

У Пейдж искривилось лицо, когда она пожала плечами.

– Нет, не из-за тебя.

Прошло несколько минут. Наверху кто-то топал, телевизор, который никто не смотрел, орал в гостиной, Уиллс громко звал Джоша «прийти и посмотреть». Дженна вылила смесь на сковородку и ответила на телефонный звонок. Поговорив с чьей-то мамой по поводу детского дня рождения в следующий четверг, она повесила трубку, но через пару минут телефон позвонил снова. Разговор был коротким, и после него Дженна почувствовала себя еще более утомленной.

– Похоже, у Эйдена вши, – сообщила она Пейдж. – Значит, нам придется проверить Джоша и двойняшек.

– В смысле, «нам»? Это папина работа, пусть он…

– Папы нет, а это нужно сделать.

– Без меня, пожалуйста.

– Мне нужна помощь. Возьми трубку, – попросила она Пейдж, когда телефон зазвонил снова.

Пейдж взяла трубку, выслушала человека на другом конце провода и пробурчала:

– Нет, нам не нужны новые окна, но, если вы специалист по обнаружению вшей…

Когда она повесила трубку, Дженна улыбнулась.

– Так с ними и надо, – прокомментировала она.

Пейдж не улыбнулась в ответ, просто сидела и смотрела на нетронутый бокал вина. Лицо ее было бледным, как никогда, а юное сердце явно что-то тяготило.

– Папа ушел из-за меня? – внезапно выпалила она.

Дженна прекратила готовить омлет и повернулась к Пейдж.

– Разумеется, нет. Это не имеет к тебе никакого отношения! С чего ты взяла?

Пейдж, казалось, не успокоилась.

– Я понимаю, что это может шокировать, – сказала Дженна, пытаясь придать тону легкую издевку, – но не все крутится вокруг тебя.

Лицо Пейдж выражало все, что она думала по поводу этой невинной шутки.

– Но ты и правда ни при чем, – настаивала Дженна. – Могу поклясться…

– Хорошо, я ни при чем, – раздраженно перебила Пейдж.

– Пейдж…

– Давай лучше поговорим о Джоше. Он реально расстраивается из-за происходящего. Я слышу, как он плачет по ночам, даже если ты не…

– Мамочка! – заверещала Флора. – Уиллс калякает на моей стене!

– Она первая нарисовала на моей! – пожаловался Уиллс.

– Он меня бьет!

– Она меня первая ударила.

– Пойди и разберись с ними, – вздохнула Дженна. – Скажи им, что никаких сказок не будет, если они не почистят зубы и не лягут в кровать к тому моменту, как поднимусь я.

Судя по виду, Пейдж была так же «счастлива» поиграть в мамочку, как и в принципе находиться в этом доме, она потащилась наверх, а Дженна залпом выпила свои полбокала вина и налила по новой.

Через несколько минут снова зазвонил телефон. На этот раз это была Ханна.

– Как ты? От Джека что-нибудь слышно?

– Нет. Он должен был позвонить вечером детям, но пока что ни ответа, ни привета. Может, он позвонит Джошу на мобильный, чтобы не разговаривать со мной.

– Откуда такая трусоватость? – пробормотала Ханна. – А что по поводу аудитора?

– Он провел здесь большую часть дня, а в пятницу я встречаюсь с Ричардом Прайсом, чтобы разобраться с тем, что он накопал.

– Я так понимаю, ты рассказала Ричарду о вашем вчерашнем разговоре с Джеком.

– Да, мы пообщались по телефону.

– И что он сказал?

– Да особо ничего.

– Адвокаты всегда так, но он наверняка был под впечатлением от предложения Джека перевести ему твои деньги.

– Чтобы не выплачивать их обратно издателю. Знаешь, мне кажется, он даже не видит в этом ничего дурного.

– Видит он или не видит, а я бы после всего этого не доверила ему и десяти центов из своих кровно заработанных. Скажи мне, как ты себя чувствуешь?

– Если ты правда хочешь знать, то ужасно. Такое впечатление, словно на меня все наваливается, становится больше, тяжелее и темнее… Я постоянно напоминаю себе, что должна ненавидеть Джека, но это не помогает, поскольку мне на самом деле не хочется его ненавидеть. Мне хочется, чтобы все вернулось на круги своя… Да, я знаю, что этому уже не бывать, но нельзя же просто стереть четырнадцать лет своей жизни, словно они ничего не значили… – Она перевела дух. – Я постоянно думаю, он так изменился после того, как потерял работу, или это я что-то сделала не так…

– Потеря работы была ударом, – согласилась Ханна, – мы обе помним, в какую депрессию он провалился, но, оглядываясь назад, я бы сказала, что с тех пор он… ударился в крайность. Ну, ты понимаешь, например, внезапно перевез вас всех в Гауэр, особо ничего не обсуждая. Потом он начал новый бизнес, посещал все общества и клубы… Не будем даже обсуждать деньги, которые он потратил на все эти машины, гаджеты и бог знает что. Такое впечатление, что он потерял тормоза, внутренний выключатель, да и вообще связь с реальностью. Роман с Мартой – очередное тому доказательство. Он не мог просто закрутить интрижку – как будто одного этого мало, – нет, нужно было уйти из семьи и жить с ней. Это снова крайность.

Те же мысли крутились в голове Дженны уже несколько дней, но впервые кто-то озвучил их. С одной стороны, они давали надежду, что, возможно, от всех этих крайностей найдется какое-то лекарство, однако при этом они ужасно давили на Дженну.

– Даже если он и слетел с тормозов, а думаю, ты именно об этом и говоришь, – сказала она сестре, – он никогда не признается и уж тем более не обратится к специалисту.

– А я и не думаю, что тебе надо выбивать из него признание, но считаю, что стоит упомянуть об этом в разговоре с Ричардом, когда вы увидитесь, поскольку если все закончится судом, то, возможно, психическое расстройство Джека станет смягчающим обстоятельством.

Дженна вздрогнула. У Джека психическое расстройство? Это казалось нереальным, да ей и не хотелось подобного исхода. Что это значило бы для трех младших детей?

– Может быть, это просто кризис среднего возраста? – предположила Дженна, понимая, что даже под таким названием ситуация ничуть не лучше.

– Как бы то ни было, его состояние может навлечь на тебя целую кучу неприятностей, и с этим необходимо разобраться.

Поскольку спорить было не о чем, Дженна перевела разговор на другую тему:

– Как подготовка к презентации?

– Отлично, спасибо. Мы попали в цель, так что надеюсь, что презентация пройдет на ура. Как дети?

– Когда как. Им не идет на пользу, что отец направо и налево нарушает обещания.

– Тебе стоит фиксировать такие случаи, никогда не знаешь, что может пригодиться.

– Ты имеешь в виду, если нам придется драться с ним за право опеки?!

– Прости, я знаю, это не то, что ты хочешь услышать…

– Но совет полезный, поэтому я им воспользуюсь.

– Хорошо. Во сколько ты встречаешься с Ричардом в пятницу?

– В пять часов. Я не смогу поехать в Суонси, поскольку нужно забрать детей. У мамы занятие в кружке звонарей, она и так потратила на нас кучу своего времени. Поэтому он предложил заехать к нам по дороге домой.

– Очень мило с его стороны. Он живет поблизости?

– Не особо. Бена говорит, что он живет в Касвелле.

– Престижный район. Это рядом с Мамблсом?

– Можно и так сказать.

– Если он успешный адвокат, а насколько мы знаем, это так, то он живет в одном из этих здоровых особняков с видом на залив. Бена сказала, что он вдовец?

– Да, сказала. Ханна, я знаю, тебе никогда особо не нравился Джек, но если ты…

– Не волнуйся, я ничего тебе не предлагаю, понятно, что сейчас для такого слишком рано, но, что бы там ни случилось в ближайшие недели и месяцы, ты не можешь отрицать, что Ричард мог бы стать тебе хорошим другом.

Слишком уставшая, чтобы придумать, как на это ответить, Дженна собиралась сменить тему, когда в дверях появился Джош.

– Что случилось, сынок? – спросила она, заметив его охваченное тревогой лицо. – Не стоит беспокоиться из-за того, что тебя посадили на скамейку для наказанных. Уверена, это какая-то ошибка. Завтра все выясним у учительницы.

– Папа говорит, что не может провести с нами время в субботу, – надломленным голосом произнес Джош.

Дженна тут же испытала приступ гнева.

– Ханна, я перезвоню, – буркнула она в трубку и тут же набрала номер мобильного Джека.

– Ты ведь сам, – сказала она автоответчику, – сказал им, что ничего не изменится, что ты по-прежнему будешь забирать их из школы и делать все то же самое, что вы делали обычно. Теперь, после того, как ты трижды продинамил их на этой неделе, Джош говорит, что ты не сможешь провести с ними субботу. Я не знаю, что там с тобой, и, честно сказать, плевать хотела, но я не позволю тебе так обращаться с детьми. Отныне можешь считать, что тебе закрыт доступ в эту семью. – Она бросила трубку, а потом поспешила обнять Джоша.

– Прости, – сказала она, уже пожалев, что позволила себе взорваться на глазах у сына. – Я должна была сказать что-то такое, чтобы он понял, что ведет себя неправильно. Мы не можем ему позволить обижать нас, постоянно разочаровывать и расстраивать, правда?

– Правда, – пробормотал Джош.

Крепко обняв сына, Дженна сказала:

– Мы придумаем, чем заняться.

Джош кивнул.

– А где Пейдж?

– В своей комнате.

Дженна внезапно разозлилась на старшую дочь за то, что она бросила младших с их вшами и их горестями и нашла утешение в этих своих чатах, в жалости к себе или чем она там, черт побери, занимается. Она схватила сковородку с омлетом, вытряхнула ее содержимое в мусорку и послала СМС Пейдж, что если она хочет поесть, то может приготовить себе что-то сама.

* * *

– Это чудовищное поведение, – заявила мисс Кендрик, взгляд ее серых глаз был прикован к Келли Дарем, а тонкие пальцы без колец покоились на распечатках, лежавших перед ней.

Это был конец учебного дня, почти все школьники разошлись по домам, даже автобусы уехали, но мисс Кендрик не разрешила Келли Дарем и Пейдж Мур никуда уходить, пока она не разберется с произошедшим.

– Я в ужасе, что ты вообще могла такое подумать, – продолжила она, обрушивая свое возмущение на Келли, – не говоря уже о том, чтобы написать на публичном форуме. И, пожалуйста, не говори, что это не ты…

– Не я, – запротестовала Келли, ее крупное овальное лицо излучало невинность. – Где здесь мое имя? Ничто не указывает…

– Но первоисточником была ты, – перебила мисс Кендрик. – Ты бы тут не сидела, если бы это было не так, и ты должна признаться, Келли, это не впервые, когда у нас с тобой подобные проблемы…

– Потому что мой аккаунт постоянно взламывают! – воскликнула Келли. – Не моя вина, что хакеры знают, как это делается, а я не могу их остановить.

Взгляд мисс Кендрик обратился на Пейдж.

– Честное слово, мисс, – продолжила Келли, – это мог сделать любой, мисс, не думаю, что вам стоит спускать всех собак на меня. – Тут бы ей остановиться, но она не сдержалась. – Если я расскажу дедушке, то он очень расстроится, а расстраивать того, кто делает столько пожертвований школе, не лучшая идея.

Глаза мисс Кендрик вспыхнули.

– Многие из этих комментариев написаны с твоего школьного аккаунта, – напомнила она Келли, – а мистер Томас заверяет, что нет никаких следов взлома.

Келли развела руками с безупречным маникюром.

– Значит, кто-то получил мой пароль! Такое случается постоянно.

Судя по выражению лица мисс Кендрик, на нее это не произвело должного впечатления. Лицо Келли напряглось.

– Я говорю правду, – запричитала она, – но я так понимаю, вы предпочтете поверить Пейдж, поскольку она у вас в любимчиках, и все это знают.

Мисс Кендрик все еще сурово смотрела на нее.

– Комментарии, касающиеся отца Пейдж…

– Не имеют ко мне никакого отношения! Я с ним даже не знакома. Вам нужно спросить того, кто все это запостил.

– Может, скажешь мне, кто это был?

– Клянусь, я бы сказала, но я понятия не имею.

Мисс Кендрик перевела взгляд на Пейдж. Хотя Пейдж не сомневалась, что за всем этим стоит Келли, и могла бы подтвердить свою правоту, предъявив все те гадости, которые получала от Келли, но она предпочла промолчать. Плохо уже то, что они сидят тут, не стоит усугублять ситуацию.

– Я в сомнениях, надо ли привлекать мистера Чарльза, – заявила мисс Кендрик.

– Нет! Пожалуйста! – хором воскликнули Пейдж и Келли.

Миссис Кендрик смотрела на них с тревогой. Пейдж понимала, что не стоило разрешать Шарлотте разговаривать с мисс Кендрик. Пейдж раз сто сказала, что все станет только хуже, но Шарлотта не слышала, и теперь они с Келли тут, и все вышло из-под контроля.

– Я знаю, что вы специально на меня накинулись, – внезапно взорвалась Келли. – Вы меня терпеть не можете, просто потому что мне не нравятся ваши дурацкие уроки и я не выношу то, как вы…

– Хватит, Келли. Прекрати немедленно!

– Я-то прекращу, – всхлипывала Келли, – но вот мой дедушка…

– Тебе не нужно напоминать мне, что он один из основных наших жертвователей, – перебила мисс Кендрик. – Я хочу лишь, чтобы вы помирились прежде, чем выйдете отсюда.

Сцепив руки, Пейдж пробормотала:

– Наверное, я сделала скоропалительные выводы, мисс.

Мисс Кендрик пристально смотрела на Келли.

– Пожалуйста, давайте забудем об этом, – заклинала ее Пейдж. – Я не хотела сюда приходить…

– Ты поступила правильно…

– Нет, честно. Я верю, что аккаунт Келли взломали, поскольку это произошло и с моим аккаунтом.

Мисс Кендрик переводила взгляд с одной девушки на другую.

– Келли, – сказала она в конце концов, – ты понимаешь, что то, что тут написано, не просто очень обидно, но и может навредить репутации?

– Разумеется, понимаю, мисс, но, клянусь, это не я.

Мисс Кендрик, похоже, не поверила ей, и несколько ужасных минут Пейдж не сомневалась, что Келли сейчас пошлет мисс Кендрик куда подальше или скажет что-то такое же ужасное, но в итоге Келли промолчала.

Пейдж первой потянулась к двери, но отшатнулась в сторону, когда Келли наступила ей на ногу, чтобы пройти вперед. Если мисс Кендрик и видела это, то она ничего не сказала, а Пейдж не обернулась. Ей хотелось побыстрее выйти из кабинета и оказаться как можно дальше от Келли Дарем.

Шарлотта ждала в дальнем конце коридора, как и парочка дармитов. К удивлению Пейдж, Шарлотта болтала с ними, но замолчала, как только заметила Пейдж.

– Как все прошло? – прошептала она, беря Пейдж за руку, пока они быстро шагали в сторону лестницы.

– Сучки, – прошипела им в спину Келли Дарем.

Пейдж остановилась и ссутулилась.

– Не думай, что на этом все закончится, – предупредила Келли.

– Я сказала, будто не думаю, что это ты сделала, – напомнила она.

– Ой, и мы все в это поверили, да?

– Зачем ты все это устроила? – потребовала ответа Шарлотта.

Келли собиралась сказать в ответ какую-то гадость, и тут Бетани прошептала ей что-то на ухо. Брови Келли поползли наверх, когда она снова взглянула на Шарлотту.

– У тебя странный вкус при выборе друзей, – пробурчала она, повернулась спиной и вместе с дармитами отчалила в противоположном направлении.

– Почему ты сказала, будто не думаешь, что это она? – сердито поинтересовалась Шарлотта, пока они спускались по лестнице.

– Потому что понимала, что все станет только хуже! – воскликнула Пейдж. – Я же тебе говорила…

– Тебе нужно было что-то сделать.

– Вот я и сделала, ты же слышала, она сказала, что это не конец.

– Она так сказала, только чтобы сохранить лицо. Она не осмелится больше выкинуть ничего подобного. Вот увидишь.

Пейдж ее слова ни капли не убедили. Она остановилась у шкафчика забрать сумку и куртку.

– О чем вы говорили, пока там стояли? – спросила она, пытаясь говорить обыденно, несмотря на все беспокойство.

Шарлотта пожала плечами.

– Да так.

Почувствовав, что подруга что-то недоговаривает, Пейдж не отставала:

– А все-таки?

Шарлотта повернулась к ней.

– Вообще-то я не хотела тебе говорить. – От этих слов у Пейдж внутри все перевернулось. – Но ты бы все равно скоро узнала. Очевидно, они собираются в субботу на вечеринку. Пытались узнать, пойдешь ли ты.

Глаза Пейдж наполнились печалью, которая разливалась по ее телу.

– То есть пригласили всех, кроме меня?

– Не всех, только их, ты все равно не пошла бы, раз они там будут.

Это правда, не пошла бы, но все равно это ужасное чувство – знать, что тебя не позвали.

– Я, наверное, попытаюсь встретиться на выходных с Джули, – сказала она, скорее, чтобы напомнить себе и Шарлотте, что у нее есть еще одна подруга, чем всерьез.

Шарлотта, похоже, идею не одобряла, но сказала:

– Если она согласится, ты, по крайней мере, выяснишь, кто она такая на самом деле.

Пейдж внезапно начали одолевать слезы.

– На самом деле, если Джули – это Оуэн, Келли или Бетани, как ты думаешь, то она будет с тобой на вечеринке. – С этими словами она зашагала прочь.

Шарлотта поспешила следом.

– Не расстраивайся, – сказала она, пытаясь обнять подругу.

Пейдж отпрянула со словами:

– Легко говорить, они тебя не трогают, ты не понимаешь, каково это – чувствовать себя униженной, ощущать себя пустым местом.

– Я знаю, но…

– Не понимаю, как ты вообще могла с ними разговаривать, когда они так меня обижают.

– Я сказала только, что иду в субботу на вечеринку.

– Готова поспорить, этим дело не ограничилось. Ты наверняка спросила, в чем они пойдут, а еще сообщила, что одолжишь у меня синее платье, правда, опустила, что оно мое…

– Пейдж, это не…

– Почему они тебя не трогают, Шарлотта? Ты им говоришь все, что вздумается, но они никогда на тебя не нападают, как нападают на меня, хотя я даже ничего не говорю.

– Может, и тебе стоит сказать?

– И что? Чтобы они еще меня и поколотили вдобавок к остальным моим неприятностям? Они меня никогда не оставят в покое, так что валяй, можешь с ними дружить!

– Пейдж! – крикнула ей вслед Шарлотта. – Остановись!

Пейдж побежала еще быстрее, прижав сумку к груди, пытаясь восстановить дыхание, но ее душили рыдания. Она бы все сейчас отдала, чтобы у ворот ее ждал кто-то из родителей, или бабушка, или тетя Ханна, но там стояла только Люси, мама Шарлотты, которая всю дорогу домой будет расспрашивать, что происходит у родителей, а Пейдж не хотелось сейчас говорить ни о родителях, ни о чем-то еще. Поэтому она бежала куда глаза глядят, чтобы спрятаться и переждать, пока Шарлотта с мамой не уедут домой.

Таким чистым дом не был уже давно. Благодарить, в основном, нужно было ее маму, которая провела большую часть дня, разгребая игрушки, распаковывая DVD, находя давно потерянные туфли, рубашки, ленты для волос и пропавшие элементы мозаики. Пока шла уборка, Дженна с Беной покупали в городе продукты, относили в химчистку вещи, выбирали подарки на грядущие дни рождения, Дженна изо всех сил пыталась не мучиться из-за происходящего в ее жизни. Кроме того, Бена довела ее прямо до дверей давно забытого салона красоты и удостоверилась, что Дженна согласилась на массаж шеи и плеч, а в итоге позволила уговорить себя еще и на маникюр.

Дженна понимала, что за преображением ее и дома стоит Ханна, которая не просто пытается немного взбодрить сестру, но еще и хочет, чтобы все выглядело наилучшим образом, когда в пять приедет Ричард.

На сердитое сообщение Дженны Ханна с жаром ответила: «Нет, я не пытаюсь сводничать, я просто хочу, чтобы ты ощущала себя уверенно, так что сейчас ты в нужном настроении, чтобы справиться с тем, что скажет тебе Ричард. Позвоню попозже, когда закончится презентация. Помни, что ты красавица, я тебя очень люблю. Целую. Х.»

Дженна не чувствовала себя ни красивой, ни любимой, когда припарковалась возле дома и забежала внутрь, укрываясь от дождя. На самом деле теперь она дома, маленькие радости этого дня позади, и Дженна начала жалеть, что не забрала детей из школы, как планировала изначально. Если бы она поехала за ними, то была бы слишком занята, чтобы думать, как она выглядит и что чувствует. А сейчас она тонула в ужасном ощущении одиночества, воображая, как Джек сгребает детей в объятия, когда они выбегают из школы, а потом везет куда-нибудь на чай.

– Я не позволю тебе запрещать мне с ними видеться только потому, что мне пришлось пару раз отпроситься, – коротко проинформировал он Дженну чуть раньше. – Сегодня я заеду за ними, это будет приятный сюрприз, а потом привезу домой к шести.

Дженна не стала спорить, в основном потому, что это означало тишину в доме, пока здесь будет Ричард. В противном случае она бы заняла твердую позицию и сообщила бы мужу, что он не может забирать детей, когда это удобно ему, словно у нее нет ни жизни, ни обязательств, ничего за пределами потребностей его и детей. Ну и что, что это правда, она просто не была готова, чтобы Джек врывался в их распорядок дня, когда ему вздумается, будто его расписание важнее всех.

– Пончик! – крикнула она, распаковывая вещи. – Где ты, мальчик?

Она ожидала услышать, как пес спрыгнет с чьей-то кровати или бодрой рысью метнется с дивана, и только через минуту поняла, что этого не произошло. Дженна в недоумении прекратила разбирать пакеты и снова позвала собаку.

– Он здесь, со мной! – крикнула Пейдж из своей комнаты.

Удивившись, что Пейдж дома, Дженна крикнула в ответ:

– Я думала, ты в гостях у Шарлотты!

Пейдж открыла дверь.

– Я отправила тебе СМС, что у меня изменились планы, но, видимо, ты не потрудилась прочитать его.

Вспомнив, что, пока она была за рулем, и правда пришло какое-то сообщение, Дженна сказала:

– У вас все нормально с Шарлоттой?

Пейдж угрюмо пожала плечами.

Дженна, вздохнув, поймала Пончика за ошейник, когда пес сбежал по лестнице поприветствовать ее.

– Из-за чего вы поссорились?

– Я не говорила, что мы поссорились, – огрызнулась Пейдж. – Кстати, кто-то прибрался в моей комнате. Я же тысячу раз говорила…

– Бабушка не удержалась, но ты же знаешь, она не из тех, кто сует нос в чужие дела, так что твои секреты в безопасности.

– Кто говорит, что у меня есть секреты?

Дженна просто окинула ее взглядом.

– Что?

– Хотела бы я знать, что, – вздохнула Дженна. – У меня посетитель в пять. Мы пойдем в офис…

– Кто?

– Ты его не знаешь.

– Так почему бы тебе не сказать, кто это?

Удержавшись от едкого замечания, Дженна ответила:

– Если тебе непременно нужно знать, он адвокат.

Глаза Пейдж расширились, Дженна уловила ее панические подозрения.

– Так ты разводишься?

– Нет, не по этому поводу.

– А по какому?

– Это касается компании.

– То есть отец тоже придет?

– Нет, он повез Джоша и двойняшек пить чай.

– То есть ты снова позволила ему увидеться с ними?

– А я и не запрещала им видеться. Ты уходишь сегодня?

– Куда?

– Куда-нибудь.

– Какая разница?

Напомнив, что такие разговоры никогда не приводят ни к чему хорошему, Дженна просто покачала головой и вернулась обратно в кухню.

Спустя пару минут в дверях появилась Пейдж.

– Если ты здесь, чтобы продолжить спорить… – начала Дженна.

– Нет. Я просто подумала… Папа зайдет, когда привезет младших домой?

– Не думаю. А что? Хочешь с ним увидеться?

– Не особо.

– Тогда почему спрашиваешь?

Пейдж пожала плечами, глядя, как Дженна убирает посуду в комод.

– Как ты считаешь, – наконец спросила Пейдж, – вы когда-нибудь сойдетесь снова?

Сердце Дженны ухнуло.

– Наверное, тебе не захочется услышать это, – ответила она, не желая и сама слышать подобное, – но я действительно не думаю, что отец этого хочет.

– А ты его спрашивала?

– Нет.

– Может, стоит спросить?

– Все не так просто.

– Я не понимаю, почему нет? Если он узнает, что ты хочешь…

– Он знает и всегда знал, но это не остановило его от интрижки с Мартой. – Она с любопытством повернулась к дочери: – У тебя какая-то проблема с мальчиками? Все из-за этого?

Пейдж отпрянула.

– Нет, с чего ты спрашиваешь?

– Просто интересно. Ты же знаешь, если что, я всегда к твоим услугам.

– Ага, когда не ищешь вшей, не завариваешь кому-то чай, не причесываешь кого-то из младших, не ищешь их ботинки, не наполняешь им ванну или не ссоришься с папой…

– О чем ты? Ты намекаешь, что я не уделяю внимания тебе?

– Я просто говорю, что ты всегда слишком занята, и даже если бы хотела поговорить, хотя я не хочу…

– А я думаю, хочешь.

Глаза Пейдж вспыхнули.

– Хорошо. Когда мы с тобой проведем время вместе в следующий раз? Не думаю, что ты вообще размышляла на эту тему, а?!

Дженна вздохнула.

– Честный ответ – нет, не размышляла, но не потому, что не хочу этого, просто все навалилось так сразу… Мы что-нибудь придумаем, обещаю, и тебе стоит спросить папу, когда вы в следующий раз проведете время с ним.

– Я помню, когда мы планировали, но он наверняка забыл.

– Уверена, что не забыл.

– Даже если и так, я никуда с ним не поеду. Он меня просто продинамит, как Джоша в эти выходные.

– Ты напомнила мне, что нужно попытаться как-то это восполнить. Почему бы тебе не провести время с Флорой, ты же знаешь, что она была бы в восторге, а я придумаю что-то для мальчиков?

– Супер, я просто мечтала провести субботу, нянчась с пятилетней сестрой, пока все остальные на матче или на вечеринке…

– Если тебе нужно на вечеринку…

– Я не иду, так что все нормально, я что-нибудь придумаю для Флоры. Довольна?

Дженна дотронулась до ее головы.

– Пейдж, я не знаю, что ты хочешь от меня услышать…

– Тебе не надо ничего говорить. Я поняла, какое место я занимаю в этом доме…

– Прекрати немедленно, – со злостью перебила Дженна. – Думаешь, мне и без твоих постоянных нападок недостаточно тяжело? Почему бы тебе не попытаться помочь, посочувствовать, хотя бы раз в жизни не повести себя, как взрослая?

– Потому что, черт возьми, я не взрослая! – закричала Пейдж. – Мне пятнадцать, а ты хочешь, чтобы я вела себя как тридцатилетняя, и ты не единственная, от кого он ушел. Он и нас бросил, только всем плевать…

– Никому не плевать, включая его самого! – воскликнула Дженна. – Но прямо сейчас я ничего не могу сделать, чтобы изменить ситуацию. Тебе нужно поговорить с ним. Попросить объяснить… – В этот момент в дверь позвонили, и Дженна замолчала. – Наверное, это адвокат. Поговорим позже.

Не ответив, Пейдж с надутым видом отошла в сторону, пропуская мать к входной двери.

– Ричард, – тепло сказала Дженна, приглашая его в дом. – Получили мое сообщение? Я бы приехала…

– Без проблем, – заверил он, потрепав радостного Пончика. – Я был рад вырваться куда-нибудь из офиса. Здравствуй, малыш! – поздоровался он с псом.

– Это Пончик, – улыбнулась Дженна. – Как видите, он не любит, чтобы его игнорировали.

– В этом он похож на моего ретривера, – улыбнулся Ричард. – Если бы я был в другой куртке, то у меня нашлось бы для него что-нибудь вкусненькое.

– Не волнуйтесь, он не голодает, – заверила его Дженна. – Прошу, входите. Приготовить вам чай или кофе?

– Только если вы сами что-то будете, – ответил Ричард и улыбнулся, заметив Пейдж.

– Это моя старшая дочь Пейдж, – сказала Дженна. – Пейдж, это…

– Ричард, – перебил он, протягивая руку. – Рад знакомству.

– И я тоже, – вежливо ответила Пейдж. – Мама говорит, что вы адвокат.

Его взгляд стал наигранно усталым.

– Надеюсь, это не представляет меня в дурном свете?

Она почти улыбнулась.

– Все зависит от того, на чьей вы стороне.

Ричард засмеялся.

– Сегодня определенно на вашей. Могу я спросить, в какой ты школе?

– В «Лэндингс».

Казалось, его это порадовало.

– Мой сын учится в той же школе, возможно, ты его знаешь.

К удивлению Дженны, лицо Пейдж стало малиновым, хотя вряд ли Ричард что-то заметил, поскольку в этот момент у него зазвонил телефон.

– Простите, я на минутку, – извинился он. – Это второй мой сын, звонит сообщить, как у него сегодня прошел экзамен. Это ненадолго.

Он отвернулся, чтобы поговорить по телефону, а Дженна спросила у Пейдж:

– С тобой все в порядке?

Пейдж, все еще краснея, пробормотала:

– Конечно. Вам не надо переходить в офис. Я поднимусь наверх.

– Хочешь выпить?

– Потом. Кстати, у нас новый проект по изобразительным искусствам. Мы должны сделать маску в венецианском стиле.

Дженна пристально посмотрела на нее.

– Хочешь попросить папу помочь тебе?

Пейдж покачала головой, бросив взгляд на Ричарда.

– Я думала, ты мне поможешь, ну, если у тебя найдется время.

Хотя Дженну и порадовало, что дочь попросила о помощи, но она не могла справиться с нараставшей внутри грустью. С подобными проектами всегда помогал Джек.

– Мы начнем на выходных, – пообещала она, а Ричард тем временем завершил разговор.

Больше ничего не сказав, Пейдж удалилась к себе в комнату.

Спустя несколько минут Дженна и Ричард сидели с двумя кружками чая на разных концах кухонного дивана, разложив в пространстве между собой подробный аудиторский отчет.

– В общем-то, речь о том, – говорил Ричард, – что суммы, полученные от авторов, остаются самой большой проблемой, требующей немедленного решения. Хорошая новость в том, что нет никаких подводных камней. Плохая новость в том, что сумма несколько больше, чем мы ожидали, но, к счастью, ненамного. Я знаю, ваш муж утверждает, что в обмен на эти платежи авторам предлагают различные пакеты маркетинговых услуг, однако, похоже, нет никаких доказательств того, что эти пакеты услуг вообще существуют. Да, есть запросы, предложения и оценки, это дает повод предположить, что некие попытки в этом направлении делаются, но Шон выяснил, что никаких контрактов подписано не было, то есть не существует продукта, который компания могла бы предоставлять в обмен на инвестиции авторов.

У Дженны пересохло горло. Она ощущала глубокое разочарование и унижение.

– То есть он действительно обманул их, – тихо произнесла она.

Взгляд Ричарда был мягким.

– Боюсь, именно так это и выглядит, – кивнул он.

Дженна попыталась проглотить комок в горле.

– Что произойдет дальше?

Ричард подождал минуту, явно дожидаясь, когда она сосредоточит на его словах все свое внимание.

– Есть несколько вариантов, – спокойно ответил он тоном, не предвещавшим ничего дурного. – Вы можете заявить в полицию, что и стоит сделать теперь, когда вы знаете, что было совершено преступление, если только вы не хотите, чтобы против вас выдвинули обвинение в сговоре с целью воспрепятствовать установлению истины, а я уверен, что вы ничего такого не хотите.

Дженна ощутила, как у нее кровь стынет в жилах.

– Меня привлекут к ответственности?

– Такая вероятность существует, если только мы не сможем доказать, что вы ничего не знали.

– Я не знала. Понимаю, что это звучит странно, но, клянусь, я понятия не имела.

– Я вам верю, но если ситуация зайдет дальше, то есть вероятность, что уголовный суд признает вас с мужем, говоря юридическим языком, солидарно ответственными. Если, конечно, ваш муж не готов признаться, что он действовал без вашего ведома. Как вы думаете, он признается?

Вздох Дженны замер в сердце.

– Честно говоря, я не знаю… До того, как все это произошло… – Она резко замолчала, не желая начинать полную жалости к себе обличительную речь о том, что это не тот человек, за которого она когда-то вышла замуж, и какой преданной она себя ощущает. – Мой самый большой страх – что он пытается упечь меня за решетку, чтобы получить полную опеку над детьми.

Ричард нахмурил брови.

– Он это говорил?

Дженна покачала головой:

– Нет, но если бы он мог перевести все стрелки на меня…

– Позвольте мне остановить вас. Ваш муж не смог бы этого сделать. В его собственных файлах и электронных письмах слишком много улик, чтобы избежать уголовного преследования. Но прежде чем мы двинемся дальше, давайте разберемся с альтернативным вариантом.

Испытав облегчение от того, что есть какой-то альтернативный вариант, хотя и беспокоясь, что же это такое может быть, Дженна ждала продолжения.

– Мы можем быть совершенно уверены, – начал Ричард, – что никто из авторов пока что не отправился в полицию. В противном случае с вами уже связались бы из отдела по борьбе с мошенничеством, а я так понимаю, никто не связывался?

Она покачала головой:

– Если только говорили с Джеком, а он не рассказал мне.

– Маловероятно, поскольку если бы они вами занялись, то уже забрали бы ваши компьютеры. Такое впечатление, что авторы все еще верят, что все маркетинговые стратегии, которые им были обещаны, заработают, как только запустится сайт. Однако, как мы знаем из недавних писем, у некоторых начинают появляться подозрения, и чем дальше откладывается запуск сайта, тем больше вероятность, что кто-нибудь обратится в полицию. Поэтому я предлагаю, ну или скорее спрашиваю, есть ли возможность выплатить им обратно эти суммы, желательно в ближайшие пару недель?

Внутри у Дженны все сжалось, когда надежды рассыпались, превратившись в отчаяние.

– Вообще никакой возможности, – призналась она. – У меня чуть больше пятнадцати тысяч на моем личном счете, эта сумма не покрывает долг, да и в любом случае мне потребуются деньги, чтобы прожить как-то с детьми, пока я не найду работу.

– А ваш муж? Он смог бы найти деньги?

На миг в ее мозгу вспыхнул образ богатенькой подружки Джека, но Дженна не собиралась упоминать о ней под пристальным взглядом Ричарда. Какой жалкой она ему, наверное, кажется, какой глупой и наивной, раз оказалась в таком положении. Ну, ее не должно волновать, что там думает Ричард, но почему-то, похоже, волновало.

– Он утверждает, что у него нет денег, – ответила Дженна. – Якобы все, что он перевел со счетов компании, потратила я. Ну, не я лично, а наша семья.

Понимающе кивнув, Ричард сказал:

– Если нужно, мы попросим вашего мужа предоставить доказательства его финансового состояния, но для начала нужно понять, есть ли какой-то способ избежать преследования, вернув деньги. Дом под залогом?

Она покачала головой.

– Нет, мы его купили… – Она посмотрела Ричарду в глаза. – Я не думаю, что дом заложен, – исправилась она, – но знаю, что Джек мог взять кредит, не поставив меня в известность. – Господи, пожалуйста, только не это. Если вдобавок ко всем проблемам они еще и должны деньги за дом, то просто не смогут это пережить. Они потеряют дом, свободу, детей заберут в приют…

Словно бы уловив поднимавшуюся панику, Ричард твердо сказал:

– Маловероятно, чтобы он мог заложить дом без вашего ведома.

– Такое вообще возможно?

Вместо ответа Ричард сказал:

– Нужно решать проблемы поэтапно. Во-первых, мы должны выяснить, каковы шансы удовлетворить требования ваших авторов.

– Но даже если мы смогли бы вернуть деньги, где гарантии, что они не обратятся в полицию? Я думаю, что некоторые могут, учитывая крушение надежд, всю их злость и желание отомстить.

– Это правда. Возможно, вы столкнетесь со всепоглощающим валлийским гневом, но, если вы возместите все деньги, сопроводив это письмом, полным искренних и глубочайших извинений, я сомневаюсь, что уголовный суд станет тратить на вас свои силы.

– Но для начала нужно найти способ возместить им эти деньги.

Поскольку это не было вопросом, то Ричард не стал отвечать, просто сидел молча, наблюдая за Дженной, и она не могла понять по выражению его лица, что он думает, хотя ничего в его манере не предполагало, что он думает о Дженне что-то плохое или размышляет, что мог бы предложить.

– Если дом не заложен, – сказала Дженна, – то это способ собрать деньги… Правда, у нас нет дохода, так что никто нам не одолжит.

Кивнув в знак согласия, Ричард спросил:

– Кто-нибудь из родственников сможет помочь?

Она почувствовала, как сцепляет пальцы при мысли о матери, но ни за что на свете нельзя вешать на нее свои проблемы. Она и так для них столько сделала, да у нее особо и нет сбережений. У Ханны есть, разумеется, но Дженна боялась, что Ханна скорее увидит Джека за решеткой, чем даст хоть цент, чтобы спасти его шкуру. Кроме того, сестра и мать и так уже платили за адвоката, и Дженна все еще понятия не имела, как она возместит им эти траты. Пятнадцати тысяч хватит на несколько месяцев, может, на год, если она будет экономить, и Дженна боялась даже подумать о том, что они с детьми будут тогда делать и где к тому моменту окажется Джек.

– У мужа есть брат, – хрипло проговорила Дженна. – Возможно, он мог бы поговорить с ним. – Она снова посмотрела на Ричарда и в этот раз испытала облегчение от того, что он рядом, спокойно поддерживает, советует и не выказывает своего беспокойства. – Я уверена, что вы теперь весьма неприязненно настроены к моему мужу.

Хотя Ричард не стал отрицать этого, но произнес вот что:

– Легко совершить ошибку, но не всегда легко все исправить.

Это правда.

– Моя сестра считает, что его крайности, как она это назвала, свидетельствуют о психическом расстройстве.

Ричард поднял брови.

– А вы сами что думаете?

Она скривилась.

– Многие мои подруги прошли через подобные разрывы, поэтому я в курсе, что валить все на кризис среднего возраста и на то, что муж слетел с катушек, – достаточно стандартная ситуация. Наверное, это ниточка, за которую можно ухватиться, надежда, которая позволяет думать, что он справится с этим состоянием, или же способ искать помощи у кого-то, кто может вернуть его к нормальности. Проблема в том, что, если мужчина уходит от жены к другой женщине, он почти никогда не возвращается.

Поняв, что она готова заплакать, Дженна вскочила с дивана, чтобы освободить их обоих от неловкости.

– Простите, – сказала она, глядя на часы, – я даже не думала, что уже так поздно. Он может вернуться с детьми с минуты на минуту.

– В таком случае, – Ричард поднялся, – мне лучше уйти.

Она была рада, что Ричард не стал добавлять, что будет крайне неловко, если Джек столкнется с ним здесь. Они оба это понимали.

– Спасибо за все, – сказала Дженна, провожая его до двери. – Вы разложили все по полочкам, остается только решить, что делать дальше.

– Позвоните мне, как будете готовы, – ответил Ричард, – но не стоит затягивать.

– Чья машина отъезжала от дома? – спросил Джек, войдя спустя несколько минут.

Дженна умывала Уиллса и не подняла головы.

– Это был Ричард Прайс, – спокойно ответила она. – Ты получил от него письмо.

– То есть адвокат, которого ты… Что он здесь делал?

– Обрисовал мне перспективы. Уиллс, стой спокойно…

– Но ты делаешь мне больно…

– Ну, если ты облился чернилами с ног до головы…

– Это Джош меня облил, а не я…

– Папочка! Папочка! – завопила Флора, вбегая на кухню. – Нам надо сделать открытки для мамочки на День матери, и мисс Сондерс велела принести клей и блестки.

– Нельзя было говорить при маме! – воскликнул Уиллс. – Ты испортила сюрприз!

Глаза Флоры расширились от тревоги. Дженна улыбнулась:

– Не волнуйся. Я же знала, что скоро праздник. Уверена, бабушка отведет тебя купить все необходимое.

– Хорошо, я их отведу, – резко встрял Джек.

Не став спорить, Дженна взяла полотенце и звонко поцеловала Уиллса, пока вытирала его насухо.

– Опять ты с нежностями, – посетовал Уиллс. – Девочки всегда лезут с нежностями, да, пап?

Схватив Флору, Джек ответил:

– Да, но именно потому они нам и нравятся.

– Хватит! Хватит! – запротестовала Флора. – Ты меня царапаешь! Папочка! Тебе надо побриться.

Поставив дочку, Джек смотрел, как она и Уиллс убежали играть в свои видеоигры или смотреть телевизор, ну, или что они там планировали после ванны. Он закрыл дверь и повернулся к Дженне. Глядя поверх его плеча, Дженна сообщила:

– У Пейдж новый художественный проект. Думаю, тебе стоит предложить свою помощь.

– Я бы предложил, если бы надеялся, что она ее примет.

– Ну, хоть попытайся.

– Она здесь?

– У себя, как обычно.

– Тогда я схожу к ней, когда мы тут закончим.

Дженна собирала разбросанные ботинки, рюкзаки и куртки. Она не испытывала желания беседовать с Джеком прямо сейчас, но Ричард перед отъездом напомнил, что время работает против них. Поэтому Дженна сразу перешла к делу:

– Единственный способ избежать уголовного преследования – выплатить до последнего пенни все деньги, взятые тобой за услуги, которые ты не намерен был оказывать.

Его лицо тут же помрачнело.

– Что, черт побери, это значит? Я же тебе сказал, что намечены маркетинговые стратегии…

– Их не существует. Аудитор изучил содержимое твоего компьютера и не нашел никаких следов тех пакетов услуг, которые ты мог бы предложить в обмен на инвестиции авторов. Это мошенничество, Джек, чистой воды.

– Просто отсутствие данных на компьютере не значит, что ничего этого не существует…

– И где же?

– На компьютерах в офисе Марты. Ее команда подготавливает…

– Я не буду даже слушать. Ты слишком долго водил меня за нос, пора остановиться. Если предложения существуют, они законны или хотя бы жизнеспособны, их нужно было уже отправить авторам.

– С чего ты взяла, что их не отправили?

– С того, что тебя заваливают письмами по электронной почте и спрашивают, когда увидят финальную версию того фуфла, которое ты им отправил для затравки. О чем, черт побери, ты думал? «Охват СМИ в масштабах страны, серия статей в газетах, выход на международную арену…» Мне просто интересно, неужели они были настолько тупы, что клюнули на эту удочку, хотя я-то уж знаю, насколько убедительным ты умеешь быть. Тебе придется быть чрезвычайно убедительным сейчас, если не хочешь оказаться на скамье подсудимых…

– Этого не произойдет.

– Нет, если мы вернем им деньги. У меня нет средств для покрытия долга, ты говоришь, что у тебя тоже нет, так что придется тебе где-то одалживать деньги. Только не говори, что ты заложил дом.

– Я не удостою тебя ответом!

Дженна похолодела от ужаса.

– Джек, ты…

– Нет, я не закладывал дом!

Ей хотелось верить ему хотя бы сейчас. Дженна сказала:

– Тогда есть шанс, что ты…

– Я уже сказал, маркетинговые планы в силе.

– Покажи мне их. Получи их прямо сейчас на компьютер и дай мне взглянуть, что ты предлагаешь в обмен на инвестиции, которые доходили в некоторых случаях до семи тысяч фунтов, раз сайт готов заработать.

– Мы вносим последние изменения…

– Ты опять тянешь кота за хвост. Взгляни правде в лицо, Джек, ты создал ситуацию, из которой не знаешь, как выпутаться, я пытаюсь придумать способ, но ты должен мне помочь. Нам нужно возместить около тридцати тысяч фунтов в течение ближайших пары недель, иначе в наши двери постучит полиция. Я так понимаю, она все равно к нам явится, но Ричард, адвокат, делает все возможное, чтобы этого не произошло.

– Заставляя нас выплачивать деньги, которых у нас нет. Отличный план! И не надо мне тут заливать о залоге, я уже пытался, но мне отказали!

Дженна разрывалась между облегчением и бешенством от того, что Джек пытался провернуть за ее спиной. Она сказала:

– Тогда мы… нет, ты должен найти другой способ найти деньги.

Он со злостью посмотрел на нее.

– Это ты втянул нас…

– Может, твоя мать…

– Ну-ка, хватит! – отрезала она. – Ад замерзнет раньше, чем ты заставишь меня обратиться к ней за помощью. Это твоя проблема, Джек, ты ее создал, ты и выпутывайся. Может, ты сможешь поговорить со своим братом или твоя подружка не сочтет сумму в тридцать тысяч слишком высокой ценой за то, чтобы удержать любовника в своей постели?

Клокоча от ярости, Джек схватил со стола ключи и угрожающе наклонился к Дженне:

– С тобой бесполезно говорить. Тебе в башку втемяшилась всякая ерунда…

– Докажи, что это ерунда, и мы сдвинемся с мертвой точки.

Он отвернулся.

– Просто продолжай рассказывать себе эти сказочки, может, среди них найдется достойная, чтобы отправить ее издателю.

Она схватила первое, что попалось под руку, и запустила в Джека, а потом смотрела, как содержимое коробки с соком черной смородины выплеснулось ему на лицо.

– Я скажу детям, что у тебя появились срочные дела! – рявкнула Дженна. – А теперь убирайся ко всем чертям, пока я не сделала чего-то, о чем пожалею.

* * *

Пейдж крякнула, когда ударилась головой о стену так сильно, что искры посыпались из глаз. В женском туалете ее удерживала за волосы и за руки Келли Дарем, а Бетани Гейтс и Матильда Уоттс по очереди отвешивали оплеухи и щипали. Пейдж плакала и умоляла остановиться, но они слишком вошли в раж, чтобы услышать ее.

– Из-за тебя меня оставили после уроков! – рявкнула Келли. – А теперь извинись и лижи мои туфли.

– Пожалуйста, оставьте меня в покое, – всхлипывала Пейдж. – Мне жаль, что тебя оставили после уроков…

– А теперь лижи туфли!

Матильда ткнула ее лицом в ноги Келли.

– Придумала! Давайте окунем ее головой в унитаз! – восторженно предложила Бетани.

– Блестящая идея! – заявила Келли.

– Да, но кому-то из нас нужно сначала помочиться туда! – вставила Матильда.

Келли заржала.

– Это буду я! – решила она и исчезла в кабинке.

Через несколько минут Пейдж задыхалась, пока девочки силой заставляли ее пить из унитаза. Кто-то из них спустил воду, и поток хлынул ей в лицо.

– Пожалуйста, хватит! – Пейдж судорожно хватала ртом воздух.

– Заткнись! – фыркнула Келли. – Не хочу слышать твое нытье.

– Нужно ее утопить! – с жаром воскликнула Матильда.

– Тихо! – цыкнула Бетани. – Кто-то идет!

В дверях появилась Шарлотта. Когда она увидела, что происходит, то ее лицо побелело от шока.

– Какого черта вы устроили?! – закричала она и бросилась к Пейдж. – А ну, отойдите от нее! Немедленно! Иначе я иду прямиком к мистеру Чарльзу.

Она оттащила Пейдж от унитаза, а дармиты улетучились, пробормотав, что устроят и Шарлотте то же самое, если она не перестанет совать нос в чужие дела.

– С тобой все нормально? – с беспокойством спросила Шарлотта, помогая Пейдж подняться. – Я тебя искала, и кто-то сказал, что видел тебя здесь. Они просто суки. Хочу поубивать всю эту компашку.

Пейдж все еще тяжело дышала, пока умывалась чистой водой, позабыв о макияже, отчаянно пытаясь смыть вонючую мочу из носа и рта до последней капли.

– Я не знала, что они тут… – заплакала Пейдж. – Я попробовала убежать, но они схватили меня и… и…

– Все в порядке, – попыталась утешить ее Шарлотта, оторвав от рулона несколько бумажных полотенец и помогая вытереть волосы. – С тобой все нормально, мы идем к мисс…

– Нет! – взмолилась Пейдж. – Они все это устроили, чтобы проучить меня за то, что я тогда пошла к ней!

Шарлотта беспомощно уставилась на подругу. Она не могла спорить, поскольку Пейдж была права, определенно, поход к мисс Кендрик лишь усугубил положение. До этого они ни разу не применяли физического насилия, а сообщения, которые приходили сейчас, извергали такую ненависть, неудивительно, что Пейдж боялась их до потери пульса. Слава богу, что они с Шарлоттой снова помирились после дурацкой ссоры из-за того, что Шарлотта говорила с дармитами, иначе у Пейдж вообще не осталось бы друзей.

– Держи. – Шарлотта протянула Пейдж еще бумажных полотенец. – Все будет нормально, обещаю.

Пейдж не ответила. Зачем говорить, что ничего уже не будет нормально, если Шарлотта просто не понимает, каково это – быть жертвой Келли Дарем, каково это, когда отец бросил семью, а мать морально раздавлена. Жизнь Шарлотты кардинально отличается: родители живут вместе, у нее есть парень, она может свободно перемещаться по школе, когда ей вздумается. Пейдж могла только догадываться, как же здорово оказаться на месте Шарлотты.

– Пойдем, мы уже опоздали. – Шарлотта обеспокоенно взглянула на волосы Пейдж. – У тебя есть резинка, чтобы завязать их в хвост?

Пейдж покачала головой. У Шарлотты тоже не было с собой резинки.

– Тогда заплети в косу, – велела она.

– Времени нет.

– Заплетай по дороге.

Через несколько минут они тихонько прокрались на урок географии, где миссис Спинетти раздавала тетрадки с домашним заданием с прошлой недели.

– Вы опоздали! – рявкнула она. – Вы же знаете, что я не терплю… Пейдж, почему у тебя волосы мокрые? Дождя нет.

У Пейдж глухо заколотилось сердце, пока она пыталась придумать, что сказать. Она чувствовала, что все взгляды прикованы к ней, особенно взгляд Келли Дарем, которая ждала, осмелится ли Пейдж сказать правду.

– Я… мне что-то попало на волосы, – пробормотала Пейдж. – Какая-то краска, пришлось их отмывать.

– Вообще-то, мисс… – начала было Шарлотта.

Учительница не слушала.

– С тебя будет капать. Сходи, приведи себя в порядок.

Пейдж вышла из класса и отправилась обратно в женский туалет, где высушила волосы с помощью бумажных полотенец, а потом пошла к шкафчику забрать куртку. Она чувствовала себя такой несчастной, такой уродливой, такой ненавистной всем, что хотелось просто испариться и больше никогда не видеть ни себя, ни других.

Из шкафчика выпало письмо. Пейдж нагнулась поднять его, увидела на конверте свое имя, набранное буквами, вырезанными из газеты, и снова задохнулась от горя, сунув письмо в карман.

Они никогда от нее не отвяжутся. Мучения никогда не закончатся, а она просто не могла больше выносить этого.

Пейдж не знала толком, куда идти, просто хотела убраться отсюда подальше, и плевать, если ее собьет автобус где-нибудь в Брине или убьет какой-нибудь извращенец, который, возможно, разъезжает вокруг школы в своем жутковатом фургоне.

Дженна с Джошем и двойняшками на заднем сиденье парковалась на своем автомобиле, когда зазвонил телефон. Увидев, что это Шарлотта, она заглушила мотор и сняла трубку.

– Миссис Мур? Дженна? – затараторила Шарлотта. – А Пейдж с вами? Я пыталась с ней связаться.

– Нет, не думаю, что она дома. Ты ей пыталась дозвониться?

– Да, но телефон, наверное, сел. Ничего, попробую позвонить Хэйли, спрошу, может, она с ней.

Дженна не понимала, стоило ей начать волноваться или нет. Закончив разговор, она открыла заднюю дверцу, дети выскочили из машины и помчались в дом. Через четверть часа им нужно было снова выходить, чтобы отвезти Джоша на занятия по атлетике, Уиллса – на регби, а Флору – на танцы. Однако пятнадцати минут вполне достаточно, чтобы заглотить тарелку каши, сбегать в туалет, пока мама подготовит им футболки и трико, чтобы переодеться.

К своему облегчению, Дженна, последовав за детьми на кухню, увидела, что мама нагладила целую гору белья. Увы, в этой куче не обнаружилось ничего из того, что ей было нужно прямо сейчас, скорее всего, спортивная форма либо в стиральной машинке, либо валяется на полу, либо засунута на дно какого-нибудь мешка.

Пока дети накладывали себе хлопья и заливали их молоком, Дженна отправилась на поиски, но внезапно остановилась, поняв, что Пончик не прискакал поприветствовать их. Она собиралась было позвать пса, но услышала, как его хвост стучит по лестничной площадке.

Пончик лежал под дверью комнаты Пейдж, он явно обрадовался, увидев Дженну, но не собирался уходить.

– Привет, малыш, – прошептала она, погладив собаку. – Она там?

Пончик, виляя хвостом, открыл пасть в подобии улыбки.

– Пейдж? – крикнула Дженна, постучав в дверь.

Ответа не последовало.

– Пейдж? Можно войти?

Когда снова не раздалось ни звука, Дженна осторожно открыла дверь и заглянула внутрь. Пейдж лежала на кровати, все еще в ботинках и куртке, уставившись в стену.

– Ты спишь? – шепотом спросила Дженна, подходя к кровати.

Такое впечатление, что Пейдж и правда спала, поскольку она не шелохнулась, когда Дженна присела на краешке кровати и дотронулась до ее лба. Температуры не было, но в последнее время Пейдж очень усердно училась, так что, наверное, просто вымоталась.

Дженна достала небольшое одеяло из шкафа с бельем, чтобы накрыть дочь, и сказала:

– Я вернусь к шести. В холодильнике куча еды, если проголодаешься, ну, или бабушка вернется к пяти, вдруг ты захочешь спуститься и повидаться с ней.

Она подождала, но ответа не последовало, поэтому, если она хотела вовремя отвезти младших на занятия, не оставалось ничего другого, кроме как оставить Пейдж в покое. Дженна на цыпочках вышла из комнаты и спустилась вниз, чтобы разнять драку.

В итоге они всюду опоздали, и все пребывали в ужаснейшем настроении. Уиллс дико разозлился, когда мать нацепила на него шорты Джоша, закрепив их на поясе булавкой, чтобы не свалились, Джош брюзжал, что у него форма не того цвета, а Флора верещала, что ненавидит мать за то, что та заставила ее надеть верх от пижамы с мишками и зеленые лосины, которые ей купили специально для роли луковички на прошлом празднике урожая.

Снова сев в машину, Дженна первым делом попыталась дозвониться до Пейдж, но попала на голосовой ящик. Тогда она перезвонила Шарлотте, сказать, что Пейдж дома, и спросить, нормально ли она себя чувствовала в течение дня. Шарлотта тоже не ответила, и неудивительно, поскольку Дженна вспомнила, что сегодня первая в этом году тренировка по теннису. Пейдж тоже собиралась пойти, поскольку обожала теннис больше других видов спорта, а еще поклялась, что к лету выиграет у матери без поддавков, и Дженна снова задумалась, уж не случилось ли чего-то у дочери.

Пока она размышляла, не попросить ли мать подняться и проверить Пейдж, зазвонил мобильный. Увидев, что это Джек, Дженна заставила себя снять трубку.

– Чем я могу быть полезна? – коротко спросила она.

– Мне надо кое-что тебе сказать, – ответил Джек. – И я решил… я надеюсь, что сейчас подходящее время.

Дженна напряглась, поскольку забрезжила искорка надежды, что муж разошелся с Мартой, и велела ему продолжать.

– Во-первых, я не хочу, чтобы ты волновалась из-за долгов компании. Марта предложила позаботиться о них.

Дженна зажмурилась, поскольку возникло ощущение, что вся щедрость этого жеста захлестнула ее с головой.

– Повезло тебе с такой богатой любовницей, – пробормотала она. – Наверное, она тебя очень любит, раз готова закрыть глаза на то, что ты обманом выуживал у невинных людей их деньги.

Джек не отреагировал, а просто продолжил:

– Наверное, тебе нужно рассказать своему адвокату.

Дженна не стала утруждать себя ответом.

– А еще, – сказал Джек, – думаю, я должен поставить тебя в известность, что уеду на пару недель.

После этих слов Дженна сидела, не шевелясь, словно таким образом могла остановить происходящее.

– Ты слышишь? – спросил Джек.

– Да. Куда ты собираешься?

– В Штаты. У нас с Мартой бизнес в Бостоне и Сиэтле, и мы думали, что закончим дела ближе к Пасхе, а потом привезем туда на каникулы и ее детей.

Мозг Дженны бешено работал, пока она пыталась не задохнуться. У него и Марты совместный бизнес. У Марты есть дети, с которыми Джек собирался провести Пасху, да еще и в Штатах, где его собственные дети никогда не были, хоть и мечтали.

Что тут скажешь? Есть ли в языке слова, которые могут хотя бы отдаленно описать ее чувства сейчас? Поскольку таких слов не нашлось, Дженна просто повесила трубку.

Через некоторое время Дженна сидела в столовой, уставившись в окно и практически не замечая, что происходит вокруг нее, хотя и слышала, как Пейдж спустилась вниз и заговорила с Джошем.

Все ли нормально с Пейдж? Почему она лежала в постели прямо в куртке?

Где двойняшки?

Вспомнив, что они у ее матери, Дженна попыталась пошевелиться, но конечности казались такими тяжелыми, что она с трудом могла двигаться. Может быть, она приняла слишком большую дозу валиума, нужно было как-то нормализовать дыхание.

– Что это? – услышала она голос Пейдж.

– Арахисовое масло и лапша, – ответил Джош с набитым ртом.

– Ты шутишь?! Мам! Ты в курсе, что он ест?

Дженна не ответила.

– Мам! – закричала Пейдж, проходя в столовую. – Что с тобой такое? Он ест лапшу с арахисовой пастой!

Дженна повернулась.

– Джош ест…

– Я тебя слышала. Джош, не надо есть лапшу с арахисовой пастой! Тебе будет нехорошо.

– Ну и что, мне так нравится, а ты мне сама сказала, что я могу есть лапшу с чем захочу.

– Тогда нам повезло, что ты не выбрал джем или домашний сыр.

– Фу! Терпеть не могу домашний сыр.

Дженна чувствовала на себе взгляд дочери, когда поднялась, чтобы взять из холодильника бутылку вина.

– Хочешь бокал? – предложила она Пейдж.

– Нет, и тебе не советую.

Брови Дженны поползли вверх.

– Почему бы и нет?

– Потому что…

Дженна ждала. Пейдж покраснела от злости и разочарования.

– Потому что ты так себя ведешь! – закричала она. – А вино не поможет!

– А что поможет?

– Не знаю! Может, папино возвращение, но…

– …мы обе знаем, что этого не случится, так что я выпью бокальчик вина.

Отобрав у матери бутылку, Пейдж толкнула ее на барный стул и спросила:

– Ты когда в последний раз ела?

Дженна от удивления моргнула.

– Я спросила…

– Пейдж, почему бы тебе не заняться собой и не перестать волноваться обо мне?

– Думаешь, мне хочется волноваться о тебе? – с жаром воскликнула Пейдж. – Тебе не приходило в голову, что у меня есть занятия поинтереснее и я не хочу волноваться о Джоше и двойняшках, но кому-то нужно, иначе вся семья развалится на части.

– Не плачь.

– Я не плачу.

– Мы справимся.

– Ты виделась сегодня с папой, поэтому ты такая?

– Мы поговорили по телефону.

– Поссорились?

– Нет.

Пейдж выхватила у Джоша тарелку и вытряхнула содержимое в мусорку.

– Мам! Мам! Ты видела, что она сделала? – закричал в сердцах Джош. – Она украла мою еду!

– Видела, – ответила Дженна. – Не надо было так. Он проголодался.

– Я приготовлю ему что-нибудь нормальное. Что ты хочешь?

– Лапшу с арахисовым маслом.

– Не глупи. Как насчет спагетти с…

– Я не хочу спагетти!

– Яичницу на тосте?

– Нет! Я хочу…

– Ты не получишь лапшу с арахисовым маслом, так что заткнись! Я приготовлю начос. Тебе понравится.

Джош немного успокоился, поскольку начос были вторым его любимым блюдом после арахисового масла, и наблюдал, как сестра достает упаковку чипсов из тортильи и выкладывает их на противень.

– Хочешь? – спросила Пейдж у матери, и тут на телефон пришла эсэмэска.

Дженна покачала головой:

– У нас есть в холодильнике гуакамоле, – сообщила она, перебираясь в гостиную.

Пейдж обнаружила гуакамоле рядом с соусом сальса, вытащила обе упаковки и взяла телефон. Увидев, что сообщение от Келли, она попыталась удержаться и не открывать его, но не смогла.

Сообщения как такового не было, лишь фото, тот самый снимок, который они уже использовали раньше, но на этот раз ее лицо с помощью фотошопа прикрепили к совершенно обнаженному телу в откровенной позе, явно взятому с порносайта.

– Что случилось? – спросил Джош, пока Пейдж боролась со слезами.

– Ничего, – пробормотала Пейдж, закрывая сообщение. Меньше всего ей сейчас хотелось готовить начос, но братишка ждал, а мама пребывала на какой-то другой планете, так что Пейдж оставалось лишь распределять соус сальса, тереть сыр и добавлять чили.

– Пап! – пробурчала она в трубку полчаса спустя. Она заперлась в ванной, заперев обе двери, чтобы ее никто не слышал. – Что случилось, когда ты разговаривал сегодня с мамой?

– Ну, наконец-то ты мне позвонила! – ответил он. – Я так и знал…

– Я спрашиваю, что случилось с мамой? – со злостью перебила она.

– Ничего не случилось. Почему ты спрашиваешь?

– Она ведет себя очень странно. Я не знаю, что делать.

– Что с ней не так?

– Не понимаю. Просто странная, как будто она не здесь.

– Где она сейчас?

– Легла. Скоро вернутся двойняшки. Я не хочу укладывать их спать.

– Попроси бабушку помочь.

– Это мамина обязанность. Я хочу, чтобы этим занялась она, поскольку мне хочется, чтобы все опять нормализовалось, но этого теперь никогда уже не произойдет благодаря тебе! – Она положила трубку, соскользнула на пол и закрыла лицо руками.

Через минуту он перезвонил:

– Пейдж, послушай меня…

– Нет, это ты меня послушай. Ты понятия не имеешь, что я переживаю. Тебе вообще плевать…

– Милая, успокойся, пожалуйста. Я знаю, ты расстроена, сейчас все непросто, но мы все уладим. Давай завтра я встречу тебя после школы…

– Нет! Пока ты живешь с этой ведьмой, я не хочу, чтобы ты вообще ко мне приближался.

– Не называй ее так, пожалуйста.

– Ведьма! Ведьма! Ведьма! – заорала она, положила трубку, а потом и вовсе выключила телефон, свернулась в клубочек, словно таким образом можно было защититься от всего и ото всех, от этого ужасного кошмара ее жизни.

– Что происходит? – спросил Джек, позвонив Дженне. – Пейдж только что звонила мне в ужасном состоянии, сказала, что с тобой что-то не так…

– Со мной все так, – сообщила Дженна, – и я не хочу говорить с тобой, так что будь добр, повесь трубку.

– Нет, пока ты не скажешь…

– Я ничего не обязана тебе говорить. Ты не имеешь отношения к этому дому, ко мне, к детям, так что занимайся своими детьми и живи своей жизнью.

– Дженна, даже мне кажется, что у тебя странный голос. Ты что-то приняла?

Она со вздохом ответила:

– Успокоительные, которые выписал врач…

– Что еще за успокоительные?

– Они помогают снять напряжение, а вообще я не обязана перед тобой оправдываться, так что просто освободи линию.

– Где дети? Надеюсь, ты не собираешься за руль?..

– Нет. – Она повесила трубку.

Через пару минут пришло сообщение: «Убедись, что с Пейдж все нормально, и не доводи ее больше, чем уже довела».

Откинувшись на подушку, Дженна закрыла глаза. Она сходит проверить Пейдж через минутку, а пока что ей нужно чуточку вздремнуть, и все будет нормально.

* * *

Сегодня вечером Каллум и Оливер устраивали вечеринку. Пейдж сидела у себя в комнате и ждала, когда Джули снова выйдет в Сеть, чтобы продолжить болтать с ней. Неделя в школе выдалась просто ужасная, самая худшая за все время, но, по крайней мере, дармиты больше не макали ее головой в унитаз. Вместо этого они подкрадывались и дергали ее за волосы с такой силой, что она кричала от боли, или толкали так, чтобы она упала, вырывали сумку и вытряхивали содержимое на землю, а иногда в лужу, а потом не спеша отчаливали. Они не переставали терроризировать ее сообщениями и гнусными постами, дармиты не останавливались утром, в обед и вечером, и теперь уже весь мир распространил эту фальшивую фотографию, где она якобы голая. Пейдж хотелось лежать, свернувшись калачиком у себя в комнате, и никогда не выходить, чтобы не видеть, как окружающие ухмыляются, не слышать, как свистят ей вслед, словно фотография настоящая, хотя все понимали, что это фотошоп.

Гадости продолжали сыпаться и сегодня, несмотря на то что была суббота, дармиты постили сообщения о том, как они радуются, что она не пойдет на вечеринку, не провоняет там все и не заразит присутствующих венерическим заболеванием.

Она, наверное, там кипятком писает от злости. Она, кстати, пила мочу. Спросите сами.

Куча народу и правда спросила, пила ли она мочу, но Пейдж не ответила. Она просто наблюдала, как все разворачивается, и размышляла, почему дармиты не оставят ее в покое.

– Пейдж, хочешь посмотреть с нами кино? – спросила через дверь мать.

– Нет, спасибо, – ответила Пейдж.

– Чем ты там занимаешься?

– Повторяю уроки.

– Мы тебя сегодня почти не видели.

– У меня куча заданий.

– Тебе нужна передышка.

– Да, завтра передохну.

Услышав, что Дженна уходит, Пейдж открыла дверь.

– А ты-то в порядке? – спросила Пейдж, когда Дженна обернулась. Судя по виду, нет, но нужно было спросить.

– Все нормально. А ты?

Пейдж кивнула.

– Спущусь через минутку. Надо кое-что доделать.

Дженна неуверенно улыбнулась.

Вернувшись в комнату, Пейдж попыталась отвлечься и не думать о том, что мама совсем расклеилась. Пейдж повторяла себе, что трудный период скоро закончится и Дженна придет в себя, но пока что этого не происходило. Слава богу, бабушка следила за всем, и Пейдж не пришлось взваливать все на себя, хотя это несправедливо и по отношению к бабушке, которой в следующем году вообще-то исполнится семьдесят.

Решив, что ей нужно больше помогать с Джошем и двойняшками, поменьше грубить маме, Пейдж снова села за ноутбук и обнаружила сообщение от Джули.

«Ты тут?»

«Да».

«Прости, пришлось уйти. В любом случае, повторяю, мне противно то, что они говорят о твоем папе. Как и всем. Они зашли слишком далеко. Ты правильно сделала, что сходила к мисс К.».

Пейдж претила одна только мысль об этих постах. Она испытывала такое отвращение, что больше никогда не хотела видеть отца.

«Давай сменим тему».

«Конечно. Прости».

«Ты сказала, что все стало только хуже, когда ты на них пожаловалась. Со мной случилось то же самое».

«Да, я слышала, что они устроили на днях в женском туалете. Со мной они проделывали то же самое».

«А что было потом?»

«А я уже не помню. Не люблю вспоминать об этом».

«Хотелось бы понимать, к чему готовиться».

«Я не стала бы беспокоиться, с тобой все будет по-другому. А ты где сейчас?»

«Дома, в своей комнате».

«Тебя пригласили на вечеринку к Каллуму?»

«Неа. А тебя?»

«Пригласили, но я не смогла пойти».

«Почему?»

«Долгая история. Мой отец обожает всех контролировать и не особо верит, что вечеринки бывают приличные. Как у тебя с твоим папой?»

«Ужасно. Мама очень тяжело переживает все это, а я не знаю, что сказать».

«Мне жаль».

«Спасибо за поддержку. Мне бы хотелось встретиться с тобой».

«Мы обязательно встретимся. Как только дармиты отстанут от тебя. Не хочу напоминать им о себе. Как думаешь, твои родители сойдутся снова?»

«Не знаю. Хотелось бы».

«Если бы у тебя был такой отец, как мой, ты бы радовалась, что он ушел».

«Он правда такой ужасный?»

«Временами».

Не давая углубляться в тему отцов, Пейдж написала:

«Тебе хотелось бы на вечеринку?»

«Конечно. А тебе?»

«Наверное. То есть да, но ты же видела ту гадость, которую они запостили на стене брата Каллума, ну фотки и всякое такое. Не хочу с ним встретиться».

«Ой, я и забыла об этом. Кстати, я понимаю, почему он тебе нравится».

«Он мне не нравится».

«Все в порядке, тебе не нужно скрывать от меня правду. Я хочу сказать, кто бы перед ним устоял. Он просто отпадный. Линдси Френч ему совершенно не подходит, только не говори никому, что я сказала».

«Она очень симпатичная».

«Не такая симпатичная, как ты. Дармиты к тебе цепляются, поскольку завидуют, что ты красивая и умная».

«Это не про меня. А к тебе они цеплялись потому, что ты красивая и умная?»

«Ха-ха! Они просто увидели во мне типичную жертву, наверное, я, в определенном смысле, такая и есть. Я смелая только за компьютером, на случай, если ты не заметила:-)

«Это грустно».

«Да, но ты должна признать, что так легче сказать что-то, чем в лицо».

«Да, порой».

На телефон пришло сообщение, Пейдж увидела, что это от Шарлотты, и быстро открыла его: «Отличная новость! Сядь, если стоишь! Оливер и Линдси собираются расстаться. Мне сказал Лиам, так что это правда. Думаю, сейчас судьба тебе улыбнется. Ш.».

Ощутив прилив радости, Пейдж быстро набрала ответ: «Как у тебя с Лиамом?».

«Я тебе завтра скажу, но думаю, все произойдет сегодня☺. Чмок!».

Джули написала: «Ты ушла?»

Пейдж хотела написать, что она тут, но внезапно решила, что на сегодня хватит. Ей хотелось помечтать об Оливере, поэтому она хотела спуститься вниз, удобно устроиться на диване и посмотреть кино с мамой и младшими.

Услышав, что Пейдж спускается, Дженна попыталась подняться с постели, но решила отдохнуть еще пару минут. Хотя она перестала принимать успокоительные после первой неудачной попытки, силы у нее появлялись, только когда она ругалась с Джеком. В эти моменты внутри ее разгоралось пламя, которое вырывалось наружу всполохами горечи и разочарования, но это случалось все реже и реже, в основном потому что Джек перестал заходить в дом, когда привозил детей.

Авторам возвращали деньги, так что как минимум эта проблема решена. Марта, верная своему слову, дала денег, и Бена работала сообща с Ричардом, чтобы удостовериться, что все суммы, полученные мошенническим путем, будут возвращены жертвам до последнего пенни. Бена даже составила черновик письма с извинениями, которое прилагалось бы к чекам, Ричард его одобрил, а Дженна подписала. Джек вообще не принимал участия, лишь перевел средства, хотя Ричард отправлял ему копии всех документов, а Бена с особым удовольствием пересылала рассерженные и даже угрожающие письма, которые они получали по электронной почте.

– Пусть читает, – заявила она, с победоносным видом нажимая кнопку «отправить». – Если этот рассерженный Тэффи[50] с его поразительным даром к бранной речи не испортит ему настроение на день, то уверена, мы сможем прислать еще более разрушительную тираду от кого-нибудь поспособнее.

Марта и Джек теперь везде появлялись вместе, их постоянно фотографировали, хотя местные газетчики и не были к ним особенно благосклонны. Казалось, никто не уважает мужчину, который бросил жену с четырьмя детьми, как не одобряли они и женщину, что увела его из семьи. Повлияли ли как-то на них или на бизнес Марты негативные сообщения в СМИ, известно только богу, однако они вызвали волну сочувствия к Дженне. Раздался целый шквал звонков от людей, которых она едва знала, они спрашивали, чем ей помочь, приглашали на кофе, пообедать или просто прогуляться на пляж, если ей захочется куда-то ненадолго вырваться.

На самом деле она выходила из дому, только чтобы развезти детей или выгулять Пончика. Весна вступала в свои права, часть пляжа в Порт-Эйнон закрыли для собак, поэтому она вывозила пса в Оксвич, где меньше была вероятность встретить кого-то знакомого. Однако Пончик с радостью заводил новые знакомства и быстро подружился с еще одним ретривером по кличке Джаспер, который оказался псом Ричарда. Оказалось, что пляж в районе Касвелла тоже до осени закрыли для выгула собак, поэтому Ричарду приходилось ездить в Оксвич, хотя, нужно признаться, Дженна удивилась, встретив его там в половине одиннадцатого утра в четверг. Ричард объяснил, что в этот день была годовщина смерти жены, поэтому он решил не ездить в офис.

В итоге все закончилось тем, что Ричард и Дженна прогуливались по пляжу, пока собаки играли в догонялки, то и дело заскакивая в воду, а ветер мягко обдувал дюны. Ричард открыто и с нежностью рассказывал о женщине, по которой скучал до сих пор, о борьбе с раком, которую она в итоге проиграла. Он рассказал о своих сыновьях, о том, как гордился ими в те моменты, когда не беспокоился и не размышлял, что один или другой выкинут дальше. Дженна испытывала облегчение, что ей не приходится говорить самой, а можно лишь слушать подробности чьей-то жизни, сопереживать его потере и восхищаться, как он справляется с горем. Хотя она и не гордилась этими мыслями, но не могла перестать жалеть, что Джек не умер, по крайней мере, тогда ее воспоминания остались бы нетронутыми, ей не пришлось бы иметь дело со всепоглощающей жестокостью ощущения, что ее отвергли. Случались даже минуты, обычно в самые темные и мрачные ночные часы, когда она фантазировала, что убьет его, Марту или обоих. Такое случается, суды полны подобных дел, и Дженна понимала, почему.

Дженна столкнулась с Ричардом и сегодня утром, и они свернули с пляжа и зашли в отель «Оксвич Бэй» на чашку кофе. Персонал явно знал, кто такой Ричард, и Пончику с Джаспером оказали такой же теплый прием, как и их хозяевам. Это место было наполнено воспоминаниями. Сюда Джек приводил Дженну на прошлую годовщину свадьбы, а Пейдж недавно выбрала его, чтобы провести время с обоими родителями. По-видимому, Ричард с женой останавливались здесь пару раз, устраивая себе романтические вылазки, если занятость не позволяла уехать куда-то подальше от дома.

Хотя они назначили встречу на следующее воскресенье, Дженна позвонила ему раньше, после того, как с ней связались полицейские. Очевидно, одна писательница решила, что полного возмещения средств и извинения мало, если речь идет о разбитых мечтах. Она свято верила в обещания «Кельткультуры» опубликовать ее творение и продвигать в масштабах страны и даже мира и теперь хотела удостовериться, что они понесут наказание за свой обман.

– Не волнуйтесь, – спокойно ответил Ричард, – просто скажите, с кем вы общались, дальше я все беру на себя.

Дженна назвала имя офицера, а потом добавила:

– Мне очень жаль, думаю, наивно было полагать, что все так просто закончится и будет забыто.

– Ничего плохого в том, что вы на это надеялись, но вы же помните слова Конгрива[51]: «В аду нет фурии страшнее отвергнутой женщины!»[52], а учитывая, что наша дама валлийка, вполне возможно, она сделает карьеру, доказывая правоту Конгрива.

Дженна улыбнулась.

– Не похоже на тех валлиек, которых я знаю.

– Если у кого-то бабушки, мать, тетки, родные и двоюродные сестры валлийки, то вы не захотите ссориться с таким человеком. В любом случае я позвоню своему приятелю в полицию Бридженда. Думаю, не возникнет особых сложностей с тем, чтобы замять дело, учитывая полное возмещение и принесенные извинения. У них просто нет ни времени, ни людей, чтобы заниматься вопросом, который, в общем-то, уже разрешился.

– Нужно ли рассказать об этом Джеку? – спросила Дженна. – Вообще-то я хотела сказать… Прежде, чем вы позвоните, почему бы нам не дать возможность виновнику как-то самому разобраться с обиженной дамой?

Судя по голосу, Ричард улыбнулся:

– Это ваше право, но на вашем месте я бы предпочел узнать, что со всем разобрались.

– Это так, но мне все еще кажется, что Джек слишком легко отделался.

– Что правда, то правда, но мне кажется, вам не нужно, чтобы эта проблема висела на вас дольше положенного.

Ричард был прав, поэтому Дженна согласилась, чтобы он позвонил своему приятелю в полицию, а сама набрала Джека. Он не поднял трубку, и Дженна оставила сообщение на голосовую почту, выразив надежду, что случившееся не испортит ему предстоящую поездку в Штаты, но полиция связывалась с ней, и она дала номер Джека, поэтому ему, наверное, стоит готовиться к дальнейшим расспросам.

– Зачем ты дала им мой номер? – сердито спросил он, сразу же перезвонив. – Что ты пытаешься сделать?

– Я ничего не пытаюсь сделать, просто указала полиции, в каком направлении искать человека, совершившего мошенничество.

– Ты им так сказала? Что я совершил мошенничество?

– Ну, не такими словами, но мы оба знаем, что это был ты, нет необходимости притворяться в разговоре друг с другом.

После короткой злобной паузы Джек буркнул:

– Тебе надо просто свыкнуться с ситуацией.

Внезапно она взорвалась:

– Мне нужно лишь, чтобы ты откровенно признался, кто ты есть на самом деле. Лжец, обманщик, изменщик и мошенник… Мне искренне жаль, что ты отец моих детей, потому что они не заслуживают такого никудышного папашу, как ты.

В трубке раздались гудки, Джек не стал больше перезванивать, хотя и прислал СМС с просьбой сообщить имя офицера полиции. Дженна не ответила и, скорее всего, вообще не станет утруждать себя. Пусть попотеет. Пусть пострадает, пусть загонится до состояния паники по поводу того, что принесет ему будущее, как это происходит с Дженной.

Если бы месть как-то улучшила ее самочувствие, подарила хотя бы временное облегчение, но так почти никогда не получается. Наоборот, может стать даже хуже.

Ей вообще хоть что-нибудь поможет?

Это было в субботу утром, Шарлотта со злостью кричала по видеосвязи на Пейдж:

– Да, я видела утром эти посты! Они ужасные! Просто мерзость! Вот почему тебе нужно рассказать маме! Если ты не расскажешь, я скажу своей…

– Не вздумай!

– То есть хочешь и дальше терпеть?

– Моей маме и так несладко…

– Я понимаю, но это не твоя вина…

– Я не говорю, что это моя вина, но если ты проболтаешься своей маме, то я тоже скажу, чем вы с Лиамом занимались прошлой ночью.

Лицо Шарлотты побледнело.

– Сволочь, – прошипела она. – Я тебе сказала по секрету.

– Если хочешь, чтобы твоя мама узнала, что ты больше не девственница…

Шарлотта ахнула.

– Что, черт побери, с тобой такое?

– Могу задать тебе тот же вопрос. Ты сказала, что видела сегодняшние посты, но ведь ты единственная, кто знает про Джули. Я больше никому не говорила.

– Все очевидно, разве нет? Она сама это запостила.

– Она говорит, что нет.

– Ты ей веришь больше, чем мне. Господи, Пейдж, я думала, что ты считаешь меня лучшей подругой.

– Да, но теперь я не уверена.

– В таком случае, иди-ка ты на фиг! Больше я не буду вступаться за тебя! Разбирайся с дармитами сама, может, они не так уж не правы по поводу тебя. Ты неудачница. Возможно, твой папаша свалил из-за тебя!

Экран погас, Пейдж тоже отключилась и закрыла лицо руками. Джули не было онлайн, ей пришлось уйти несколько минут назад, но она обещала вернуться при первой возможности. Джули была шокирована не меньше, чем Пейдж, когда появились эти посты, и Пейдж не думала, что эти гадости написала Джули.

Пейдж Мур – лесбиянка, а еще она пьет мочу и занимается сексом со своим папочкой. Она ошивается около женского туалета и пьет из унитаза, если кто-то из девочек забыл смыть. Особенно ей нравится моча ее подружки Джули, которая…

Дальше Пейдж не смогла читать. Даже одного прочтения было достаточно. Если взглянуть снова, то будет только хуже. Если может быть хуже, даже трудно это вообразить. Пейдж отчаянно хотелось оправдаться, рассказать, что действительно произошло в тот день в женском туалете, но она понимала, что если расскажет, то дармиты переврут ее слова. Или снова начнут поливать грязью ее папу, а еще могут вспомнить письмо, которое кто-то сунул в ящик Пейдж и о котором она благополучно не вспоминала до прошлого вечера.

Письмо все еще было у нее, хотя стоило выкинуть его сразу, как только она поняла, что это. На случай, если Пейдж усомнится, в конверт вложили записку: «Лезвие для тебя. Ты знаешь, что с ним делать».

Пейдж не выкинула лезвие, поскольку закралась мысль, что, возможно, это единственный способ все прекратить. В ее жизни все настолько ужасно, что нет смысла жить дальше. Дармиты и дальше будут издеваться над ней, отец не вернется, маме слишком грустно, и она слишком занята, чтобы вообще заметить, что происходит со старшей дочерью. А теперь и Шарлотта кому-то разболтала про Джули, а значит, она, видимо, тоже навсегда переметнулась на сторону врага. Она просто притворялась другом, чтобы можно было сливать информацию о ней дармитам. Единственный человек, кому можно доверять, – Джули, которая и сама прошла через травлю. Но стоит посмотреть, как она живет сейчас: прячется за никами, боится, чтобы никто не узнал, кто она такая и что делает, чтобы дармиты не привязались к ней снова.

«Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, – написала Джули, когда снова вышла онлайн. – Это хуже всего. Я тоже хотела покончить с собой. До сих пор хочу, если честно».

«Они тебе тоже присылали лезвие?»

«Да, оно все еще у меня, хотя я и не собираюсь пускать его в ход. Я бы предпочла прыгнуть со скалы или просто утопиться в море».

«Что тебя останавливает?»

«Не знаю точно. Наверное, не хватает смелости».

Пейдж задумалась, а хватит ли смелости ей, и пришла к выводу, что, наверное, нет, хотя она хотела бы, чтобы смелости все же хватило.

«Есть специальные веб-сайты, на которых рассказывают о разных способах самоубийства. Могу прислать тебе ссылки, если хочешь».

«Давай».

«Но только ничего не делай, не посоветовавшись со мной, ладно?»

«Конечно, нет. Иначе они выиграют».

«Они и так постоянно выигрывают. В этом проблема. Никто не может их остановить, даже полиция. Они тоже приложили тебе записку вместе с лезвием?»

«Да».

«И что там?»

Пейдж напечатала.

«Мне они то же самое написали. Ты ведь понимаешь, если их спросить про лезвие, то они скажут, что всего лишь советовали побрить ноги или подмышки?»

Понимая, что дармиты выпутаются, Пейдж ответила: «Думаю, у них на все есть ответ».

«Конечно. Вот, почему я говорю, что он всегда выигрывают. Я больше не могу нормально жить, и все из-за них. В итоге живешь все время в тени, боишься поговорить с кем-то или просто быть собой».

«У меня именно такое чувство».

«Я пришлю тебе ссылки».

* * *

Вокруг батута нужно было натянуть защитную сетку. Джек обещал сделать это в последний свой приезд, но в итоге забыл, а Дженна ему не напомнила.

Дженна поняла, что что-то случилось, когда все трое младших детей начали кричать из сада. Она даже не знала, что они на улице, думая, что они наверху чистят зубы перед школой, но дети как-то умудрились проскользнуть мимо нее, и случилось несчастье.

Пока ее мать мчалась с близнецами в школу, Дженна схватила Джоша в охапку и неслась, как сумасшедшая, в отделение экстренной медицинской помощи.

После двухчасового ожидания оказалось, что Джош сломал руку. Сам он, казалось, даже обрадовался, поскольку стоило ему оказаться на заднем сиденье машины матери, как он тут же сделал селфи с гипсом и отправил его Пейдж и сыну Бены Эйдену.

Дженна не стала звонить Джеку и вызывать его в больницу, поскольку он уже был в Штатах. Они с Мартой уехали в четверг и вернуться собирались аж после пасхальных каникул. Дженна горько сожалела, что не заставила Джека лично сообщить детям, что уезжает. Если бы он в тот момент видел собственными глазами их лица, то наверняка проводил бы время не так весело.

– А почему нам нельзя поехать? – спросила Флора, которая казалась такой же обиженной и растерянной, как и братья.

– Он же нам обещал! – напомнил Уиллс.

– Он сказал, что мы поедем в Диснейленд и в парк Гарри Поттера! – задохнулся от обиды Джош.

– Он плохо поступил!

– Нельзя нарушать обещания!

– Надо позвонить папе и убедиться, что он не хочет, чтобы мы приехали.

Это был ужасно трудный вечер, который закончился тем, что в утешение все трое улеглись спать вместе с Дженной.

Что думала Пейдж о поездке отца в Америку, оставалось известно лишь ей одной, поскольку она просто отстранилась, услышав новости, и с тех пор у Дженны не было возможности поговорить с дочерью на эту тему.

Зазвонил мобильный. Дженна увидела, что это Ханна, и сняла трубку.

– Привет, как ты? – спросила Ханна. – Как там наш раненый?

– Вроде нормально, если не считать того, что Джош не в восторге, что все теперь за него делаю я, и я тоже не могу сказать, что в восторге.

– Как будто тебе без этого мало забот. Где он сейчас?

– Наверху, пытается левой рукой играть в компьютер. Даже порывался пойти в школу, пока я не напомнила, что он не сможет без посторонней помощи сходить в туалет.

– Бедняжка! Позвоните с ним попозже по скайпу, чтобы я полюбовалась его гипсом.

– Ему это понравится!

– Когда следующая прогулка с Ричардом?

– Мы не договаривались… Ханна, ты же не думаешь…

– Уверяю, я ничего такого не думаю. Я просто рада, что ты хоть изредка где-то бываешь без детей, с кем-то, кто может отвлечь тебя от Джека.

– Мы погуляли в общей сложности четыре раза, и да, признаюсь, что с ним я почти забываю о Джеке.

– Я это как-нибудь переживу. Есть новости от нашего мошенника?

– Нет еще. Сегодня вечером была очередь Пейдж куда-нибудь с ним пойти, но я уверена, что он забыл, да и в любом случае это ничего не меняет.

– Он такой негодяй! Я ей позвоню! Может, она сможет на каникулах приехать на пару дней в Лондон?

На душе у Дженны потеплело от любви к сестре.

– Я уверена, она охотно согласится! Она постоянно твердит, что хочет куда-нибудь уехать отсюда. Думаю, у нее какие-то проблемы в школе, в довершение к проблемам с отцом, и, скажу честно, я бы не стала возражать, чтобы на моем попечении на какое-то время осталось трое детей, а не четверо.

– Уверена, что не стала бы, и если моя любимая племяшка хочет приободриться, то может предоставить это тете Ханне. Просто не знаю, можно ли ее разлучать с тобой.

– Не думаю, что с этим будут какие-то проблемы, но если что, то я сама ее привезу.

Ханна вздохнула:

– У тебя уставший голос. Думаю, отдых на самом деле нужен тебе.

– Я в порядке, поэтому не беспокойся. Я пошлю тебе по электронной почте даты, когда Пейдж не учится, чтобы ты смогла найти время в своем плотном графике.

Завершив разговор, Дженна пошла наверх, чтобы проверить Джоша, который вполне справлялся с любимой игрой «Скайлэндеры», и она присела рядом посмотреть. Слава богу, с ним все нормально, если бы с ним случилось что-то посерьезнее… Дженна не могла вынести такой мысли, поэтому пришлось просто выкинуть ее из головы.

– Мама, телефон звонит, – окликнул ее Джош.

Телефон и правда звонил. Увидев, что это Пейдж, она сняла трубку.

– Привет, все в порядке.

– Да, я видела фотку Джоша. Рука сломана? Как он умудрился?

– Прыгал на батуте. Да, рука сломана. Хочешь поговорить с ним?

– Через минутку. Ты уже сказала папе?

– Нет пока.

– Ты с ним сегодня не говорила?

– Нет. А что такое? А ты?

– Ни за что! Разумеется, он забыл о нашей договоренности. Мы так и думали, но, даже если бы он и помнил, какая разница, он все равно в Америке.

– Он мог бы извиниться и перенести все на другой день, – парировала Дженна.

– Вот только мне это неинтересно.

Дженне стало больно за дочь.

– А где ты?

– В школе, а где еще?

– Мне показалось, я слышала шум улицы. Хочешь, чтобы я приехала и забрала тебя, мы можем…

– Нет, все нормально. Я поеду на автобусе. Все. Мне пора.

Дженна не успела ничего сказать, как Пейдж повесила трубку. Пришлось написать СМС: «Почему бы нам не сходить с тобой в «Кинг», только я и ты? Уверена, бабушка посидит с младшими». Справится ли тут Джош? Он не может сам есть, но тут отлично сможет помочь ее мать.

Дженнна подождала ответа, но так и не получила, а когда снова вспомнила об этом разговоре, все уже сидели за столом и ужинали, кроме Пейдж, которая взяла яйцо-пашот и тост к себе в комнату.

Прошло уже больше недели с тех пор, как Джули начала посылать ей ссылки на специальные сайты, у Пейдж уже глаза отекли и покраснели. Последние пару недель она не спала, вернее, она дремала, пока ездила в автобусах по Суонси и даже в Кардифф. Это было единственное, что она смогла придумать, чтобы сбежать от дармитов. Пойти в школу – тоже не вариант, особенно теперь, когда они с Шарлоттой перестали разговаривать, поэтому Пейдж подделала записку от матери о ее болезни. На душе было погано от того, что ее игнорировала лучшая подруга, но Пейдж просто не могла больше выдержать физического насилия, правда, все равно никак не получалось остановить ту грязь, что лилась по СМС и по Интернету. Теперь ее в основном допекала уже не Келли, это были анонимные сообщения с разных номеров и аккаунтов, они наводняли ее ящики, сыпались на ее телефон – все сплошь до единого оскорбительные. Ее называли пустым местом, троллем, психбольной и неудачницей, но чаще сообщения были еще оскорбительнее, настоящая мерзость, от которой становилось так стыдно, что Пейдж с трудом могла потом смотреть в зеркало.

Она не знала, почему люди испытывают потребность в жесткости, что заставляет их нападать на того, кого они даже не знают, почему брызжут ядом и злобой, словно бы втыкая в жертву нож и проворачивая его.

Единственным местом, где Пейдж могла получить понимание и совет, были те самые сайты. Целая куча сайтов, на которых собирались сотни или тысячи участников со всего мира, многие из которых переживали то же, что и она. Зачастую они начинали заниматься самоистязаниями, описывали, какое облегчение испытывали, когда резали себя лезвиями, ножовками, кусками пластика, даже углами тюбиков зубной пасты. Хотя Пейдж еще не попробовала, но ее постоянно подстрекали это сделать. Якобы ей станет легче. Тогда она возьмет все под свой контроль, будет сама себе причинять боль, а не оставлять это другим. Некоторые постили видео, на которых кровь текла из таких глубоких ран, что наверняка стоило бы наложить швы, хотя, как поняла Пейдж, никто никогда не обращался в больницу. Это был вызов самим себе: кто сможет причинить больше вреда собственным рукам, ногам, лицам, даже костям так, чтобы никто не заметил? Одна девушка выбрала ожоги, как она говорила, ей нравился запах. Другая овощечисткой сдирала кожу с ног. Пейдж обычно болтала со своими новыми друзьями до глухой ночи, когда темнота сгущалась так сильно, что Пейдж задумывалась, есть ли этому вообще конец. Она падала все дальше и дальше в черную дыру, как белый кролик в «Алисе в Стране чудес», туда, где все перспективы кажутся размытыми, где царят мертвая тишина и покой. Единственным звуком был стук клавиш и негромкое жужжание компьютера. Пейдж представляла себе остальных посетителей этих сайтов, которые сидели в собственных пузырях света, рассеянных по миру, словно крошечные, одинокие звезды по бескрайнему ночному небу. Некоторые были настроены совершить самоубийство, ну, или так говорили, но пока что Пейдж не знала никого, кто действительно совершил бы суицид. Они лишь разговаривали на эту тему, обсуждали способы, почему какой-то из способов эффективнее, безболезненнее или проще других. Повеситься, перерезать себе вены, принять слишком много таблеток, прыгнуть с моста, броситься под грузовик… Пейдж переходила по ссылкам, изучая пошаговые инструкции, как подготовиться. Чего не делать, и, напротив, что рекомендовано, если решишься.

Читая посты, Пейдж переживала одиночество своих друзей так же глубоко, так же сильно, как свое собственное. Между ними существовала невидимая, но прочная связь, которая удерживала их вместе, позволяла хоть ненадолго чувствовать себя не такими одинокими, даря им чувство сопричастности. Здесь они могли находиться без страха, что их найдут обидчики.

Хотя Пейдж никогда не давала советов, как другие, но всегда была готова посочувствовать тем, кто в этом нуждается. В ответ она тоже получала сочувствие в полном объеме. Здесь ее понимали, как никто не понимал раньше, кроме Джули, которая постоянно высылала ей ссылки на новые блоги и сайты, встречаясь с ней в чатах, где в основном обсуждалась тема самоубийств.

«Я так хочу совершить самоубийство, – призналась Джули в личной переписке как-то ночью, – и думаю, что близка к этому. А ты?»

«Мне кажется, я тоже. Я тут прочла на одном сайте, что умирать больно, но после смерти уже нет боли, нет оскорблений, никто тебя больше не обидит. Разумно».

«Да. А ты думала, как конкретно это сделать?»

«Думаю, как и ты. Прыгнуть со скалы или утопиться в море».

«Мне кажется, это самое безболезненное. Иногда, когда я думаю об этом, мне кажется, что я буду лететь, как птица или как ангел, когда прыгну, а потом, когда ударюсь о камни, душа покинет тело и снова взлетит».

«Да, я понимаю, о чем ты. Звучит неплохо. Как думаешь, ты это сделаешь?»

«Я хочу. Посмотрим. Может, буду, как и другие, просто говорить. Думаю, у тебя больше смелости, чем у меня».

«Иногда я так сильно хочу этого, что даже поднимаюсь на скалу и смотрю вниз, на море. Не знаю, что меня останавливает».

«Ты просто еще пока не готова, но подготовишься. Ты заметила, что Карина не выходила онлайн после того, как запостила прощальную записку. Прошло уже больше недели».

Да, Пейдж заметила, но все еще ждала, что Карина появится снова. Это было ненастоящее имя, здесь все писали под никами. Пейдж выбрала себе «Жизель», среднее имя Бейонсе. Она не нашла в новостях никаких сообщений о самоубийстве девушки-подростка, но ведь это могло случиться в Австралии, Сингапуре или любой другой точке мира, и они просто не в курсе.

«Твоя мама еще не выяснила, что ты не ходишь в школу?»

«Нет пока, но скоро выяснит. Кто-нибудь позвонит ей или Шарлотта проболтается».

«Это ужасно, что вы с Шарлоттой больше не подруги. Просто никогда не знаешь, кому можно доверять».

Пейдж не стала отвечать на это. Ей не хотелось говорить про Шарлотту или даже думать о ней. После того, что Шарлотта сказала про ее отца, Пейдж не хотелось иметь с ней ничего общего. Она этого никогда не простит, ни за что.

Сегодня Пейдж рискнула и проехалась на автобусе от Суонси до Лланхидиан. Обычно она, прогуливая школу, не ездила в сторону Гауэра, да и вообще не выбиралась никуда подальше, но когда она на автовокзале пыталась решить, в какой автобус сесть, то увидела, как один из охранников, помогавший туристам, направляется в ее сторону. Пейдж испугалась, что он спросит, почему она не в школе, поэтому сбежала, просто запрыгнув в ближайший автобус, как оказалось, до Лланхидиан. По крайней мере, это в другом конце полуострова от ее дома, поэтому шансы встретить кого-то знакомого такие же, как если бы она поехала в Оксвич или Порт-Эйнон.

Теперь она была дома, в безопасности, в своей комнате, хотя ощущения безопасности не было, поскольку обидчики доставали ее по телефону и Интернету. Помимо всяких гадостей она получила милую фотографию от девушки по имени Петра со словами поддержки: ты сильная, все за тебя. На снимке был котенок. Пейдж понятия не имела, кто такая Петра, и даже не была уверена, что это вообще девочка. Но это и неважно. Важно лишь то, что помимо улюлюкающих обидчиков находились и другие люди, которым не все равно, и хотя она часто болтала с ними и днем, но лучше всего чувствовала себя по ночам. Она понимала, что ступает в самые темные уголки на темной стороне, когда общалась с ними, хотя и ощущала, что ее засасывает эта тьма, и тем не менее с трудом могла дождаться, когда же это произойдет. Это было единственное место, которое имело смысл, единственное время, когда Пейдж могла самовыражаться такими способами, которые нигде более не возможны.

Сейчас к ней пришла Флора, которая сидела на кровати и играла с плюшевыми зверушками, с которыми Пейдж играла в детстве.

– Можно мне взять малютку кенгуру с собой в кровать? – спросила Флора, прижимая пушистую игрушку к щеке.

– Если хочешь, – буркнула Пейдж, сидя спиной и уткнувшись в компьютер. Она не принимала участия в разговоре, просто читала, впитывала информацию и тревожилась.

– Он мне нравится больше всего. Тебе тоже, да?

Пейдж не ответила.

– А еще мне нравится куколка Салли, и бегемотик, и мишутка, и пингвинчик, и вообще все твои игрушки, потому что у тебя самые лучшие игрушки, а у меня их мало.

Пейдж не слушала. Новый участник чата написал, что Карина умерла и перед смертью хотела поблагодарить всех своих друзей за любовь и поддержку, это помогло ей найти в себе силы и покончить с собой. Теперь она свободна. Она счастлива и сейчас с теми людьми, которых любит.

Внезапно у Пейдж закружилась от страха голова.

Кто-то, с кем она разговаривала, на самом деле покончил с собой.

Если Пейдж последует примеру Карины, то она воссоединится с дедушкой. Не будет больше ни СМС, ни писем по электронной почте, ни сообщений в Твиттер, ни постов, она будет вне пределов досягаемости, перестанет быть неудачницей, уродиной, отец которой ушел из-за нее. Ей не придется больше читать гадости о ее «чудаковатой бабке», «слабаке Джоше» и «двойняшках-очкариках». Мама перестанет быть шлюхой, которая научила ее всему, что знает, а отец – насильником, а всякие извращенцы перестанут присылать отвратительные видео. Пейдж не чувствовала бы, будто за ней постоянно наблюдают, что ее ненавидят и презирают. Ей больше не будет стыдно, поскольку не будет ее самой.

– Пейдж, ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, – молила Флора.

– Что пожалуйста? – проворчала Пейдж.

– Нанеси мне макияж, чтобы я была такая же хорошенькая, как ты.

Пейдж резко обернулась.

– Я не хорошенькая! – резко ответила она. – Во мне вообще нет ничего хорошего, поэтому больше никогда такого не говори!

Глаза Флоры расширились за стеклами очков.

– А теперь тебе надо идти, – велела Пейдж. – Хватит тут торчать.

Флора слезла с кровати, прижав кенгуренка к груди, и поковыляла к дверям, понурив голову.

– Прости, – прошептала Флора, – я не хотела тебя злить.

– Я не злюсь, просто… у меня тут свои дела, поэтому тебе нужно идти.

За Флорой закрылась дверь, а спустя несколько минут Джули вышла онлайн.

«Читала про Карину?»

«Да. Повезло ей, она уже сделала».

«Думаю, я тоже могла бы».

«И я».

«Я думала об этом. Как насчет того, чтобы сделать это вместе?»

У Пейдж зашлось сердце. Ей ведь тоже пришла на ум та же мысль.

«Хорошая идея».

«Когда?»

Пейдж сомневалась, не зная, что сказать.

«Я буду готова, когда ты будешь готова. Дай мне знать. Есть место, куда мы можем отправиться. Я дам тебе инструкции».

Пейдж ощутила головокружение. Теперь все стало еще реальнее. Скоро для нее все закончится.

«Тебе нужно написать обо всем, что с тобой случилось, чтобы дармиты получили по заслугам».

Пейдж и сама собиралась так сделать.

«А ты знаешь кого-то, кто уже в том мире? В смысле, из родственников».

«Да. Моя мама».

Пейдж моргнула от удивления. Джули раньше никогда об этом не упоминала.

«А давно она умерла?»

«Очень давно. Я уже о ней и не думаю. А у тебя есть там кто-то?»

«Дедушка».

«Тогда с тобой все будет нормально».

«А о тебе позаботится твоя мама».

«Мне надо идти. Не забудь сообщить, когда будешь готова. Я не могу больше ждать».

«Ты понимаешь, что мы встретимся? Мне нужно знать, кто ты. Мы уже знакомы?»

«Нет. Но у нас будет куча времени получше узнать друг друга, когда мы окажемся по ту сторону».

Когда Джули вышла из Сети, Пейдж ощутила, что вокруг сгущается отупляющее уныние, словно густой серый туман, накатывающий с моря. Она подумала о матери, отце, младших братьях и сестренке, о бабушке и тете Ханне. Слезы полились из глаз, Пейдж душили рыдания. Затем она вспомнила, что ей говорили. «Когда придет время, нужно думать только о себе. Никто другой ничего не значит и даже не существует. Если это не так, значит, ты не готова уйти».

– Почему, черт побери, ты мне только сейчас это сообщила?! – орал в трубку Джек.

Дженна отодвинула трубку от уха. Ей не хотелось кричать в ответ, у нее не было на это ни времени, ни сил.

– Мой сын ломает руку, но тебе не кажется, что стоит взять трубку…

– Я со всем этим разбиралась, понятно? – резко перебила его Дженна.

– Дело не в этом. Ты не дала Джошу мне позвонить?

Дженна возмутилась:

– Никто ему не запрещал. Он просто не просил позвонить тебе, а ты сам впервые нашел минутку позвонить нам.

Тщательно выговаривая слова, Джек спросил:

– Ты не можешь с этим справиться, да?

– Знаешь что, Джек. Мне это не нужно. Я пытаюсь собрать их в школу, и ты был бы в курсе, если бы удосужился подумать о разнице во времени перед тем, как названивать… Сколько, черт побери, у вас там?

– Начало первого.

– Так почему ты звонишь именно сейчас?

– Потому что я знаю, что дети дома.

– Отлично! Все должно происходить по твоему расписанию, да, Джек? Давайте удостоверимся, что все так, как тебе удобно, и плевать, что мы тут заняты по горло, уже опаздываем в школу, не можем найти ботинки, не хотим чистить зубы, должны обязательно досмотреть передачу или срочно поиграть в игру…

– Я позвоню в другой раз.

Джек повесил трубку. Дженна стояла около телефона, боясь пошевелиться, подумать, сделать хоть что-то, что может подтолкнуть ее к последней черте. Дженна была так опасно близка к ней, что даже дышать было сложно.

Она досчитала до десяти и попыталась заставить себя продолжить заниматься делами. Нужно было вытереть разлитую кашу, спасти мелки, плавающие в молоке, подобрать кусочки лего, пока их не съел Пончик, расчесать волосы Флоры, удостовериться, что у всех в рюкзаках нужные учебники, проверить, не забыли ли дети отдать ей какие-то записки от учителей, выяснить, у кого сегодня соревнования по физкультуре…

Вчера ее арестовали за кражу в магазине. Охранник остановил ее по дороге из супермаркета и препроводил в офис администратора. Она несла два пакета с покупками, за которые не заплатила. Она даже не поняла, в чем дело, пока ей не сказали. Дженна могла думать лишь о Пейдж и о звонке, который только что раздался из школы. Пейдж пропускает занятия уже больше двух недель, они обеспокоены, хотели узнать, что случилось, как дела дома и не могут ли они чем-то помочь.

– Я могу все объяснить, – сказала она администратору, но на самом деле не смогла, поскольку не хотелось признаваться, что она такая ужасная мать, раз понятия не имела, что старшая дочь прогуливает школу.

В итоге ее отпустили, но прежде позвонили в полицию, а Дженна связалась с Ричардом и попросила о помощи. Он тут же приехал и как-то все уладил, наверное, даже оплатил ее покупки, поскольку мешки приехали вместе с ней.

Вчера он позвонил, чтобы выяснить, как она, и Дженна сказала, что все в порядке.

– Временное помрачение, – попыталась пошутить Дженна. – Я никогда ничего подобного не делала.

– У вас просто слишком много забот.

– Не очень хорошее оправдание, но единственное, которое есть.

– Вам нужна передышка, какое-то время для себя, но я знаю, это непросто, когда у тебя дети.

– Или когда у тебя муж в Штатах с другой женщиной и от него помощи ждать не приходится.

– А как же мама и сестра?

– Они, разумеется, помогут. Скоро Пасха, у детей каникулы, будет полегче.

– Дайте мне знать, если я могу чем-то помочь.

– Разумеется. И спасибо за сегодня. Мне дико неудобно, и я не уверена, что хочу знать, что вы им сказали…

– Не важно. Важно лишь, что они поняли, это недоразумение, и теперь вы дома в целости и сохранности.

Но она не была в целости и сохранности. Она была разбита вдребезги и понятия не имела, как собрать осколки.

– Прогуляемся в воскресенье? – предложил он.

– С удовольствием. Благодарю.

Прогулка в воскресенье с Ричардом и собаками. Просто думай об этом, Дженна, это тебя успокоит, поможет сосредоточиться, тебе будет чего ждать.

Она услышала топот ног вниз по ступенькам. Кто-то из детей включил телевизор, и заорала музыка. Раздались голоса дикторов по радио. Солнце ярко светило в окна кухни.

Пейдж отказалась вчера вечером открывать дверь.

Нужно поговорить с дочерью.

– Мам! Можно взять в школу боксерские перчатки?

– Мам! Джош не может почистить зубы!

– Могу! Я уже почистил!

– Мам! Уиллс снова сломал очки!

– Мам! Можно мне тост?

– Мам! Не могу найти носки!

– Мам! Я уронил учебник в миску Пончика!

– Мам! Ты видела мою линейку?

– Мам! А папа будет звонить снова?

Мам, мам, мам, мам, мам…

– Мам, почему ты бьешься головой о стенку?

– Мам, прекрати, у тебя кровь потечет!

– Прошу, мам, хватит…

– Ради всего святого! – воскликнула Пейдж, встряхнув мать за плечи. – Какого черта ты делаешь? Ты всех напугала.

– Это вы все меня пугаете! – Голос Дженны дрожал на грани истерики. – Особенно ты! Я даже не знаю, что с тобой происходит, что ты делаешь в своем чертовом компьютере и куда ходишь вместо школы.

– Я никуда не хожу…

– Хватит! – закричал Уиллс, зажимая уши руками.

– Я хочу получить ответы! – Дженна кричала вслед уходящей дочери. – Не смей…

– Просто оставь меня в покое! – заорала Пейдж. – Меня тошнит от этого дома…

– А меня тошнит от того, что ты запираешься у себя, никого не пускаешь, грубишь сестренке, игнорируешь братьев… Ты ставишь свои интересы превыше всего и никогда не думаешь, каково младшим…

– Они не мои дети, а твои! Я не просила тебя заводить их, так что хватит перекладывать ответственность на меня!

Дженна бросила на нее такой грозный взгляд, словно готова была ударить старшую дочь.

– Я никогда не забуду, что ты сказала, – кипела она от злости. – А теперь убирайся с глаз моих долой и не показывайся, пока не готова будешь извиниться.

– Этого не случится никогда! – бросила через плечо Пейдж. – Мне не за что извиняться, а вот ты всерьез пожалеешь обо всех тех ужасных вещах, которые мне наговорила. Вот увидишь.

Дженна не стала отвечать, вместо этого она обратилась к младшим:

– Я хочу, чтобы вы сидели в машине, когда я спущусь снова. Это означает, что вы почистите зубы, причешетесь, завяжете шнурки, соберете сумки, а Уиллс положит очки в футляр, чтобы я отнесла их в ремонт. – С этими словами она пошла наверх, оставив детей с обеспокоенными лицами, и хлопнула дверью своей спальни.

У Дженны хватило времени только на то, чтобы ополоснуть лицо холодной водой, пригладить волосы и натянуть свитер и джинсы.

Через несколько минут она уже вышла на площадку и крикнула:

– Пейдж! Не смей уходить из дома до моего возвращения, иначе у тебя будут серьезные неприятности.

Пейдж сидела на краю кровати, лицо ее было бледным как полотно, как те цветы, что вихрем носились за окном, а руки тряслись, крепко сжимая телефон. Она только что написала Джули:

«Я точно готова. Мне нужны указания. Пожалуйста, пришли мне их, как только получишь сообщение. Встретимся там».

* * *

Когда Дженна вернулась после кошмарной гонки в школу, во время которой она пыталась успокоить младших и убедить, что все в порядке, Пейдж и след простыл. Хотя Дженна и не удивилась, но рассердилась и заволновалась и почти уже готова была снова биться головой о стену. Ужасное начало дня, одно из худших, но нужно держать себя в руках, нельзя позволить себе потерять контроль, иначе бог знает чем это все может закончиться.

Она написала дочери: «Прости за то, что случилось утром. Знаю, я слишком многого от тебя ожидала. Пожалуйста, позвони или напиши, когда получишь сообщение, я приеду и заберу тебя».

Если Пейдж в школе, то это подождет. Господи, пусть она будет в школе.

Следующий час Дженна прибиралась на кухне, собирала вещи в стирку, оттирала с окон каракули, пыталась найти коробочки от DVD-дисков. Раз в несколько минут Дженна проверяла телефон, но никаких сообщений от Пейдж не было, и с течением времени чувство вины и беспокойство заметно усилились. Дженна снова и снова пыталась набрать номер дочери, но постоянно попадала на голосовой ящик. В первый раз она сказала: «Пейдж, пожалуйста, перезвони». Во второй раз: «Дорогая, прости, я не хотела тебя обидеть». В третий раз Дженна отправила сообщение: «Пейдж, это несправедливо. Ты же знаешь, как ты мне дорога, ты знаешь, что я уже надумала себе самое худшее, поэтому прошу, позвони или напиши, чтобы мы во всем разобрались».

До обеда она не получила ни слова, поэтому позвонила в школу. Волна ужаса нахлынула, когда ей сообщили, что Пейдж там не появлялась.

– Не хочу показаться любопытной, – сказала миссис Хейнс, – но я слышала, что у вас дома проблемы… Если мы можем чем-то помочь…

– Мне нужно найти дочь, – резко перебила ее Дженна. – Мы поссорились сегодня утром… А Шарлотта Гриффитс в школе? Она может знать, где Пейдж.

– Я узнаю и скажу, чтобы она вам перезвонила.

Только повесив трубку, Дженна вдруг поняла, что уже давно не видела Шарлотту. Раньше они с Пейдж были неразлейвода, постоянно слали друг другу СМС или общались по видеосвязи, когда не проводили время вместе, так что же случилось, почему они рассорились? Если, конечно, они рассорились.

Хотя Дженна догадывалась, что мать Шарлотты, Люси, сейчас на работе, но все же попробовала дозвониться им домой и собиралась уже оставить сообщение, когда телефон сообщил, что на линии второй звонок. Дженна моментально переключилась:

– Алло?

– Это Шарлотта. Миссис Хейнс велела позвонить вам.

У Дженны глухо заколотилось сердце, она постаралась, чтобы голос звучал спокойно:

– Ты знаешь, где Пейдж?

– Нет, я ее не видела, – ответила Шарлотта.

Господи, только не это.

– Как давно не видела?

– Не знаю. Думаю, пару недель. Она не ходила в школу. Я решила, что она… ну… больна или что-то в этом роде.

– Нет, она… У тебя есть какие-нибудь идеи, где она может быть?

– Нет, простите. Мы с ней не разговариваем.

– Почему? Что случилось?

– Ну, типа дружбе конец. Она решила, что я… Пейдж обвинила меня, что я болтаю о ней всякое.

– Что конкретно?

– Ну, всякое…

– Шарлотта, прошу тебя. Я очень волнуюсь. Мы утром повздорили, мне кажется, я ее очень расстроила. Мне нужно выяснить, где она.

– Простите, но я, честно, не знаю.

– А кто-то может знать?

Шарлотта замолчала.

– Ты слышишь? – спросила Дженна.

– Да, я слышу, просто думала… У нее есть одна подружка в Интернете. Я не знаю ее имени, ее настоящего имени. Она называет себя Джули, но, если честно, я даже не уверена, что это девочка.

Дженна отчаянно пыталась не реагировать слишком остро.

– Думаешь, она может быть у этой своей подруги?

Шарлотта с опаской ответила:

– Думаю, это возможно, но эта Джули не хотела говорить, кто она такая.

Дженна домыслила все самое ужасное.

– Может ли кто-то знать, кто эта Джули?

– Не думаю. Насколько я знаю, она общалась только с Пейдж.

– Ты имеешь в виду онлайн?

– Да, обменивались личными сообщениями на Фейсбуке и на других сайтах. Я толком не знаю, меня особо не приглашали присоединиться.

Мысли у Дженны путались.

– Ты сможешь поспрашивать у ребят? Попытайся выяснить, не знает ли кто-то про эту Джули.

– Я уже пыталась, никто не знает. Я это сделала, чтобы доказать Пейдж, что она доверилась не тому человеку.

– Почему ты так думаешь?

– Да потому, что эта Джули скрывает, кто она. А мне кажется, что если ты настоящий друг, то не скрываешь свою личность.

Дженна тоже не могла придумать объяснения такой скрытности.

– Хорошо. Пообещай, что позвонишь, если увидишь Пейдж или услышишь что-то, что поможет ее найти.

– Обещаю.

Дженна повесила трубку, и тут в дверь вошла ее мать.

– Пейдж пропала, – сообщила Дженна и вдруг поняла, что находится на грани паники, просто услышав эти слова.

Глаза Кей расширились, в них читалась тревога.

– Ну, не то чтобы пропала… – промямлила Дженна. – Хотя пропала… я не знаю, где она. Оказалось, она не ходит в школу… Мама, я накричала на нее сегодня утром… наговорила такого…

– Нет смысла все это мусолить сейчас, – резко перебила ее Кей. – Если она ушла в приступе гнева, то скоро остынет. А что нужно выяснить – так это почему она прогуливала школу…

– Потому что на нее оказала влияние некая Джули. Не спрашивай меня, кто это, даже Шарлотта не знает точно, а уж если Шарлотта не знает… – Дженна прижала руку ко лбу. – Это окажется какой-нибудь богомерзкий извращенец, который зафрендил ее, убедил не ходить в школу, чтобы заниматься с ней…

– Прежде чем ты придумаешь новые детали, – встряла Кей, – смею напомнить, что Пейдж каждый вечер приходила ночевать домой и…

– …вела себя очень странно. Ты наверняка заметила, что она почти не разговаривала с нами. Ей неинтересно было, что мы скажем, ей не хотелось участвовать в нашей жизни. Я все списывала на переходный возраст, на уход Джека, но теперь узнала об этой… – Взгляд Дженны помрачнел от дурных предчувствий. – Мам, что мне делать? Я не могу просто сидеть на месте. Она где-то там… я не знаю, что она делает, с кем она… нужно звонить в полицию.

Кей не могла не согласиться.

– У меня есть номер Эуана, – сообщила она, вытаскивая телефон. – Уверена, он примчится по первому зову.

Дженна не была так уверена, что местный «бобби»[53] сможет чем-то помочь, поэтому предложила:

– Может, позвонить 999?[54] Ей всего пятнадцать, она не в школе…

– Все кончится тем, что мы попадем в диспетчерскую, и они пришлют к нам все того же Эуана, давай-ка звонить ему.

– Хорошо. Я поднимусь и посмотрю, что смогу найти на ее компьютере.

Спустя несколько минут она беспомощно смотрела на экран ноутбука Пейдж. Компьютер был защищен паролем, и все попытки подобрать его пока что не увенчались успехом.

– Эуан едет, – сообщила мать, появляясь в дверях. – И Бена тоже.

– Ты позвонила Бене?

– Она сама позвонила, и я сказала, что случилось.

Вспомнив, какой надежной проявила себя Бена во время кризиса, Дженна кивнула:

– У тебя есть идеи, какой пароль могла придумать Пейдж?

– Уверена, у меня такие же версии, как и у тебя: пес, младшие дети, школа, ты и Джек, мы с дедушкой, любимые группы…

Дженна осмотрела стены, попробовала все имена, какие только попались на глаза, но ни одно не подошло. Она спустилась, взяла телефон и позвонила Шарлотте.

– Это Дженна. Могла бы ты позвонить мне, как освободишься? – наговорила она голосовое сообщение. – Или пришли сообщение, если знаешь пароль от ноутбука Пейдж.

Затем она снова попыталась набрать номер Пейдж, но никто не ответил:

– Ну, должна же она где-то быть, – пробормотала она, когда спустилась Кей. – Можешь придумать где?

Кей задумалась с напряженным выражением лица, но ни бабушка, ни мать не смогли придумать никаких вариантов.

– Я обыщу сад, – объявила Кей. – Когда я была маленькая и мне казалось, что на меня все валится, я просто пряталась в сарае.

Буквально сразу после ухода матери распахнулась задняя дверь. Это была Бена.

– Есть новости? – спросила она, но при виде обеспокоенного лица подруги Дженне стало только хуже.

Дженна покачала головой:

– Я не могу влезть в ее компьютер. Думаю, там бы что-то нашлось.

– Эуан только что подъехал.

Дженне стало тошно при мысли, что в поисках будет участвовать полицейский, но вместе с тем она испытала облегчение, что Эуан примчался так быстро. Она побежала открывать входную дверь.

Эуан уже выбирался из автомобиля. Это был грузный мужчина с красными щеками, рыжеватыми волосами и добрыми синими глазами.

– Весь сыр-бор из-за малышки Пейдж? – спросил он, входя в дом, стараясь, чтобы это прозвучало как шутка. – Она разумная девочка, так что не думаю, что она куда-то сбежала. Просто забыла вам сказать.

Дженна оценила его попытку, пусть и тщетную, успокоить ее.

– У нас проблемы… Джек ушел из дома… я не знаю, где ее искать… я… она… я вчера узнала, что она уже две недели не ходит в школу, а теперь еще и Шарлотта… Вы знакомы с Шарлоттой?

– Гриффитс?

Дженна кивнула:

– Она сказала мне утром, что Пейдж общалась с кем-то по Интернету. С кем-то по имени Джули, хотя Шарлотта даже не уверена, что это девочка.

Теперь Эуан выглядел более обеспокоенным.

– Когда вы в последний раз видели ее? – спросил он, доставая блокнот.

– Сегодня утром… мы поссорились… я ей наговорила всего… мы обе… Она была дома, когда я повезла младших детей в школу, а когда вернулась, то Пейдж уже исчезла.

Эуан задумчиво кивнул, записывая информацию.

– Она что-то взяла с собой?

Дженна растерялась.

– Я и не проверила.

– Тогда стоит провести осмотр ее комнаты на предмет того, что пропало.

Они оба встрепенулись, когда вошла Кей.

– Ее там нет, – сообщила Кей.

Дженна пошла наверх со словами:

– Мам, проверь шкаф в коридоре, все ли рюкзаки на месте. Она не смогла бы попасть на чердак, чтобы взять сумку повместительнее.

Через пару минут Эуан проследовал за ней в комнату Пейдж.

– Ее компьютер все еще тут, – сказала Дженна, – но я не могу подобрать пароль.

– Такое впечатление, что все на месте, – прокомментировал Эуан, оглядывая комнату. – Очень аккуратная комната для подростка. Вы проверяли гардероб и ящики?

Дженна поймала себя на том, что у нее тряслись руки, когда она рылась в белье и носках, отодвигала футляры с украшениями, лаки для ногтей и заколки для волос.

– Трудно упомнить все, что у нее есть, – пробормотала она, – но, кажется, ничего из ящиков не пропало.

Она проверила гардероб, пока Эуан прошелся по остальным комнатам, открывая все двери и шкафы, чтобы удостовериться, что Пейдж не свернулась где-нибудь калачиком.

– Она не взяла с собой зубную щетку или пасту, – сообщила Дженна, выходя из ванной Пейдж. От облегчения она практически испытывала слабость, нужно было присесть, отдышаться, но нельзя, пока они не удостоверятся, что Пейдж в безопасности.

– На первый взгляд, – сказал Эуан, – нет причин думать, что она не планирует возвращаться домой.

Дженна покачала головой:

– Если только эта Джули не даст ей все необходимое.

Зачем она только это сказала? Дженна снова напугала саму себя, когда поняла, что это может быть правдой.

Эуан задумчиво нахмурился.

– Я доложу о случившемся, – решил он. – Наверное, срочно на поиски никто не бросится, поскольку это скорее выглядит как заурядный прогул, но хуже не будет, если ее фото отправят по участкам, чтобы патрульные были начеку.

– Меня беспокоит эта Джули, – настаивала Дженна. – Что, если это мужчина, который ее обхаживает?..

– Дженна, тебя Шарлотта, – сообщила Бена, принеся в комнату мобильный.

Дженна схватила телефон.

– Шарлотта, спасибо, что перезвонила. Мне нужно попасть в компьютер Пейдж. У тебя есть идеи по поводу пароля?

– Я не уверена… То есть она могла его изменить…

– Пожалуйста, скажи свою версию.

– Я не уверена, что Пейдж одобрила бы…

– Шарлотта, здесь полиция… Если она общалась с кем-то, кто не открывал свою личность… Ты должна понимать, насколько это может быть серьезно.

Все еще с неохотой Шарлотта промямлила:

– Хорошо. Попробуйте «Oliver18».

Дженна не имела ни малейшего понятия, почему дочка выбрала именно такой пароль, да ее сейчас вообще заботило не это, она быстро повернулась к ноуту и ввела пароль. Система загрузилась.

– Это он! – с облегчением воскликнула Дженна. – Спасибо, Шарлотта! А на Фейсбуке? Может быть такой же пароль?

– Можете попробовать, но Пейдж постоянно меняла его из-за всех этих гадостей, которые получала.

– Каких гадостей?

– Увидите, если войдете в аккаунт. Она еще выходила на сайты AskFM, Pheed и Tumblr, но чаще с телефона.

– А что это за сайты?

– Социальные сети типа Фейсбука, но там проще сохранять анонимность.

Дженна попыталась загрузить аккаунты, но тщетно. Она посмотрела на Эуана, не зная, что делать. Эуан забрал у нее телефон:

– Шарлотта. Это Эуан Мэтьюс. Ты в школе? Если да, то я приеду и побеседую с тобой. Я сам позвоню мистеру Чарльзу и скажу, что я еду.

Дженна повесила трубку и обратилась к Эуану:

– Что делать с ее компьютером? Можно как-то войти в ее аккаунты?

Эуан покрутил ноутбук, проверил историю в браузере, нашел все те сайты, о которых говорила Шарлотта, и не только.

– В последний раз она выходила в Интернет в начале четвертого утра, – сказал он. – Я недостаточно технически подкован, чтобы выяснить, с кем и о чем она общалась.

Эуан закрыл ноутбук, отключил его от сети и продолжил:

– У нас есть специалисты, которые смогут взглянуть на компьютер. А вам тем временем нужно сидеть дома, никуда не отлучаться и сразу же сообщить, если будут новости от Пейдж.

Прошло пять часов с тех пор, как Дженна вернулась и обнаружила исчезновение дочери. Пейдж по-прежнему не откликалась. Дженна была вне себя от беспокойства, с трудом понимая, чем вообще ей заняться. Она оставила еще несколько сообщений, отправила свою маму вместе с Пончиком обыскать пляжи и прибрежные тропинки, а Бену попросила проехать по окрестностям и ближайшим деревенькам в поисках Пейдж. Увы, ни мама, ни Бена не принесли хороших новостей, но Дженна велела им продолжать, пока в начале третьего не позвонил Эуан, чтобы сообщить, что есть кое-какие подвижки.

Сердце Дженны колотилось где-то в горле, когда она услышала слова Эуана:

– Во-первых, пара офицеров из Департамента уголовного розыска едут к вам.

Тут же внутри вспыхнула паника.

– Зачем? Что случилось? – закричала она.

– Ничего не случилось, – ответил он, – но разговор с Шарлоттой вызвал обеспокоенность. Такое впечатление, что Пейдж стала мишенью для травли в школе.

Дженна пыталась сконцентрироваться. Она ожидала услышать совсем не это, и все же…

– Она пыталась сказать мне, – ахнула Дженна. – Но… я не думала… я не понимала… что они с ней делали?

– В основном засыпали гадкими письмами, пытались заставить почувствовать себя ничтожной и никем не любимой, отправляли язвительные сообщения в Фейсбуке, высмеивали ее, постили откровенные фотографии, обработанные в фотошопе, пытаясь убедить всех, что на снимках Пейдж. Такое впечатление, что в последнее время в ход пошло и физическое насилие, ее пихали, били, а еще окунули головой в туалет и заставили пить мочу…

Дженна не верила своим ушам.

– И кто все это творил? – в ярости спросила она.

– Виновные крутились рядом, пока мы говорили, но не это вызывает наибольшие опасения. Мистер Томас, учитель информатики, порылся у нее в компьютере, и общение Пейдж с этой Джули Моррис носит весьма опасный характер.

Дженна не могла дышать. Она отчаянно хотела, чтобы мир остановился, чтобы все это прекратилось.

– Последние несколько дней она посещала сайты самоубийц, – осторожно сказал Эуан.

Дженна вскрикнула:

– Нет! Нет! Она бы никогда такого не сделала. Пожалуйста, вы должны мне поверить… Господи, Пейдж. Моя девочка. Что вы планируете делать?

– Мы уже подняли тревогу, – заверил он. – Теперь это дело первоочередной важности, мы уже оповестили местные и государственные СМИ. Делается все возможное, чтобы отыскать вашу дочь, Дженна.

– Но что, если… если она…?

Дженна не могла это произнести. О господи, Пейдж! Пейдж! Пейдж!

– Полицейские из уголовного розыска скоро будут, – продолжил Эуан. – Вам нужно рассказать все, что вы знаете о друзьях Пейдж, о ее передвижениях, расскажите все, даже то, что вам кажется несущественным. Они хотят побеседовать с вами и обыскать дом на предмет журналов или писем, которые дадут им зацепку, где может быть девочка.

Это не могло быть правдой. Просто кошмар, и Дженна в любую минуту проснется. Пейдж войдет в двери, спустится по лестнице или окажется на кухне, где будет готовить тост.

– Детектив уже говорит с Шарлоттой, – продолжил Эуан. – И мы будем знать больше, как только полицейские эксперты поработают с компьютером. Его сейчас везут в Бридженд, надеюсь, они быстро получат какие-то ответы.

Дженна резко повернулась на звук открывшейся двери. Пожалуйста, пусть это будет Пейдж, господи.

Это была ее мать с застывшим от шока лицом, а за ней в дом вошли двое незнакомцев, должно быть, те самые детективы.

– Ваши коллеги уже тут, – сообщила она Эуану.

– Хорошо. Шарлотта хочет приехать к вам, когда ее закончат допрашивать.

– Да, пусть приезжает.

Дженна повесила трубку и попыталась объяснить матери, что происходит, но не могла говорить. Ей хотелось бежать, кричать, разорвать на клочки все, что отделяет ее от Пейдж, лишь бы узнать, где сейчас дочка. В конце концов ей удалось выдавить из себя:

– Пейдж посещала сайты самоубийц.

Вид у Кей был такой, будто ее ударили. Она открывала рот, закрывала и снова открывала. Она повернулась к офицеру, стоявшему ближе, – это была невысокая пухлая женщина с жидкими темными волосами и несколькими родинками на щеках.

– Моя внучка…?

– Мы пока ничего не знаем, – ответила женщина-офицер, ее тон не был ни приветливым, ни враждебным. Затем она обратилась к Дженне: – Я так понимаю, вы миссис Мур, мать Пейдж?

Дженна кивнула, пытаясь собраться. Сайты самоубийц. Зачем она посещала их, если только не задумала дурное? Дженна почувствовала, что пятится назад, словно пытается физически отшатнуться от случившегося, при этом она вскинула руки, как будто желала отпихнуть от себя страшную угрозу, которую несли эти слова.

– Я – сержант уголовной полиции Лесли Маринер, – представилась женщина. – А это – детектив Роб Фуллер. Мистер Мур дома?

Дженна перевела дыхание, отбросив назад волосы.

– Он в Штатах, по делам.

– Может ли быть, что ваша дочь уехала вслед за ним?

Дженна в шоке моргнула. Такое ей не приходило в голову.

– Я не думаю. Они сейчас не ладят. Он уехал туда со своей… с другой женщиной и ее детьми.

– Понятно. – Женщина-офицер, по-видимому, считала поездку в Штаты одной из версий. Она огляделась. – Мы можем где-то присесть?

– Да, разумеется. Мама, ты не…

– Я заварю чай, – сказала Кей. – Бена заберет детей. Я попрошу отвезти их к ней.

Дженна почти не слышала. Ее колотило так сильно, что это вызывало боль. Она могла думать только о своей малышке, о своей драгоценной старшей доченьке, которая где-то одна… Господи, пусть она все еще будет где-то. Чтобы не было слишком поздно. Дженна этого не переживет.

– Нужно поговорить о событиях, предшествовавших исчезновению Пейдж, – снова подала голос Лесли Маринер, когда они устроились в гостиной за закрытыми дверями. – Я полагаю, она ушла около девяти утра.

– Да. Я не знаю точного времени, поскольку меня не было дома. Я отвозила младших детей в школу.

– Какого возраста остальные дети?

– Джошу – восемь, двойняшкам – пять. Какое это имеет отношение? Как это поможет найти Пейдж?

– Мы пытаемся установить, не может ли кто-то из братьев или сестра знать о ее местоположении. Может, она говорила с ними…

– Она с нами в последнее время почти не разговаривала. Замкнулась в собственном мире… я думала, все из-за ухода отца… То есть я хочу сказать, что знала о ее проблемах в школе, но не подозревала, что все так… серьезно.

– То есть она говорила с вами о травле?

Травля! Как мог кто-то травить ее дочь, а она даже и не знала?

– Она сказала, что ее задирали какие-то девочки. Мне стоило обратить на это внимание, но Пейдж никогда не раздувала эту историю. Это моя вина, если бы я слушала внимательнее… я же так хорошо ее знаю, мне нужно было понять… Если бы не все остальное, то я бы знала…

– Все остальное? О чем вы?

– Мой муж ушел. Нас всех это потрясло… – Она судорожно вздохнула. – Я… плохо справлялась с ситуацией.

– Когда конкретно ушел ваш супруг?

– Около полутора месяцев назад.

– Они были близки, он и Пейдж?

– Очень. Вообще-то он ее отчим, но она болезненно восприняла…

Сержант Маринер взглянула на своего коллегу, видимо, настала его очередь вступать в разговор.

Роб Фуллер подался вперед, уставившись на Дженну своими светло-серыми глазами, его руки, усеянные веснушками, напоминали корни дерева.

– Вы не в курсе, не происходило ли между вашими мужем и дочерью чего-то… неподобающего?

Дженна потеряла дар речи. Он ведь не имеет в виду….

– Нет! – в гневе воскликнула она. – Как вы могли даже предположить такое? Мой муж никогда не стал бы… – Дженна осеклась, вспомнив, что она никогда не допускала мысли, что Джек уйдет. Но не это. Нет. Только не это.

– Я так понимаю, вы еще не видели ни одного из постов в социальных сетях, – продолжил Фуллер, – но в них содержатся намеки, а иногда и не намеки, а прямым текстом говорится, что ваш муж ушел, потому что вы обнаружили, что у него сексуальная связь с падчерицей.

Дженне казалось, что она тронулась умом. Она в ужасе уставилась на детективов, не в состоянии поверить в то, что они говорили или хотя бы думали о причинах исчезновения Пейдж.

– Клянусь вам, – задыхаясь, сказала Дженна, – это неправда. Он ушел из дома к другой женщине. Ее зовут Марта Гвинн. Я могу дать вам его телефонный номер… Ничего подобного между ним и Пейдж не происходило. Иначе я бы узнала.

Лесли Маринер пристально смотрела на нее.

– Вы должны поверить мне, – настаивала Дженна. – Мой муж много чего натворил, но никогда не сделал бы ничего подобного. Вы должны найти, кто говорит все эти гадости, и спросить, на каких основаниях они выдвигают такие ужасные обвинения.

– Их ищут, – заверил Фуллер, – но прошу понять, что если бы мы не восприняли эти заявления всерьез, то пренебрегли бы своими должностными обязанностями.

– Мою дочь травили! – Дженна почти кричала. – Разве в таких случаях не пытаются ударить побольнее?

– Да, так бывает. Но порой такие вещи оказываются правдой.

– Не в этот раз. Я знаю свою дочь. Она никогда не допустила бы подобного. Пейдж обладает здравым умом, она не боится защитить себя и никогда не демонстрировала никакого страха перед отцом.

– Вы уже сообщили своему мужу, что она исчезла?

Дженна моргнула. А потом сообразила, куда они клонят, и ответила:

– Единственная причина, по которой я этого не сделала, состоит в том, что перед самым вашим приходом Эуан сказал, что Пейдж… посещала сайты самоубийц… – Ее голос дрогнул, поскольку на нее снова нахлынул ужас.

Маринер начала было отвечать, но Дженна перебила ее:

– Послушайте, я понимаю, что вы делаете свою работу, но это так вы помогаете найти мою дочь? Она не с отцом… если хотите, я позвоню ему прямо сейчас, чтобы удостовериться. Или могу показать вам ее паспорт. Пейдж не смогла бы выехать за пределы страны без паспорта.

– Будет полезно узнать, на месте ли паспорт, – согласилась Маринер, – и поговорить с ее отцом.

Дженна побежала в спальню, вынула паспорта, руки тряслись так сильно, что едва удавалось держать их. Паспорт Пейдж должен быть на месте. Должен быть.

Паспорт нашелся. Она чуть не упала, когда побежала обратно в гостиную, где сунула паспорт под нос Маринер. Но тут мама принесла чай, и Дженне оставалось лишь молиться, чтобы Кей не слышала обрывки их разговора.

– Я позвоню Джеку, – сказала Дженна, поднимая трубку стационарного телефона.

Ощущая на себе пристальные взгляды полицейских, которые отхлебывали чай, Дженна набрала номер Джека. После второго гудка ее соединили с голосовым почтовым ящиком, и пришлось контролировать себя, чтобы не начать орать от злости: «Перезвони немедленно. У нас проблемы с Пейдж. Она пропала. Здесь полицейские, и они хотят пообщаться с тобой».

Повесив трубку, она написала на бумажке номер и протянула Маринер:

– На случай, если вы сами захотите с ним поговорить.

Маринер взяла номер и спросила:

– Расскажите о ваших взаимоотношениях с дочерью после ухода ее отчима. Какими они были?

Дженна взглянула на мать и ответила:

– Такими же, как и всегда. Ну, не совсем такими же. Сложно выразить это словами. Мы все были очень расстроены. Я не знаю, доводилось ли вам переживать подобное, но это всех меняет.

– А что случилось сегодня утром перед ее исчезновением?

– Мы… Под воздействием стресса я накричала на нее. Наговорила ей… – Дженна снова задрожала. – Но я ничего такого не имела в виду, она должна была понимать, что…

– Что конкретно вы сказали ей?

– Велела убираться с глаз долой.

– Это все?

– А вам мало? Если она переживала свой личный ад, а теперь мы знаем, что это так, то это последнее, что ей хотелось услышать от меня. Господи, я понятия не имела… Теперь я понимаю, что она все время пыталась мне сказать, а я не слышала… Это полностью моя вина.

Передав Дженне чашку с чаем, Кей строго сказала Маринер:

– Моя внучка пропала. Не могли бы мы перейти к делу и начать ее искать?

Маринер с интересом взглянула на Кей.

– Для справки, вы мать мистера или миссис Мур? – спросила она.

– Миссис, – ответила Кей. – Кто-то отслеживает телефон Пейдж? Уверена, так можно ее найти, при условии, что он включен.

– Да, отслеживаем, – заверила Маринер. – Пока что он, похоже, не активен, но, как только что-то изменится, мне сообщат.

Дженна вздрогнула. Телефон Пейдж всегда активен. Она никогда и ни за что не выключает его… Если только он не разрядился.

Она снова потопала вверх по лестнице.

– Мне нужно проверить, взяла ли она зарядку.

Найдя зарядку, воткнутую в розетку возле кровати, Дженна всхлипнула от облегчения. Вот почему телефон неактивен. Он просто сел. И ничего более зловещего, Дженна не допустит такой мысли.

Дженна собиралась отвернуться, и тут на глаза попался большой пластиковый пакет у тумбочки. Открыв пакет, она сначала растерялась, вытащила длинные черные перья, рулон серебряной фольги, упаковку разноцветных кристаллов и палочку, обернутую черной лентой. Затем Дженна поняла, что это, и буквально рухнула на кровать, под гнетом чувства вины, в ужасе от самой себя, ей хотелось кричать, плакать и рвать на себе волосы. Это же заготовка для венецианской маски, которую она обещала помочь сделать и о которой напрочь забыла.

Простит ли она себя когда-нибудь?

Она прижала к себе пакет и обняла так крепко, как хотела бы обнять Пейдж.

– Мы ее сделаем, – в отчаянии прошептала Дженна. – Клянусь, мы закончим ее вместе.

Господи, пусть ее слова сбудутся. Они просто обязаны сбыться.

Понимая, что нужно собраться, Дженна аккуратно сложила все обратно и спустилась вниз как раз в тот момент, когда зазвонил стационарный телефон. Дженна решила, что это Джек, и моментально схватила трубку.

– Дженна? Это вы? – раздался чей-то голос.

– Да. Кто это?

– Ваш агент, – сообщил Филипп Спрингфорд. – Судя по голосу, вы заняты. Я не вовремя?

– Да, боюсь, что так. Можно я перезвоню?

– Разумеется. Я уйду из офиса через полчаса, но вы можете позвонить мне на мобильный.

Интересно, мог ли издатель выбрать худший момент, чтобы надавить на нее. С этой мыслью Дженна повесила трубку и подпрыгнула, когда телефон зазвонил снова.

– Что, черт побери, происходит? – потребовал ответа Джек. – Где Пейдж? Что с ней?

– Это мы и пытаемся выяснить, – сказала Дженна, стараясь говорить спокойно. – Она ушла из дома утром… Полиция интересуется, не уехала ли она вслед за тобой?

– Что? Почему они так думают? И почему вообще в поисках участвует полиция?

Дженна сделала глубокий вдох:

– Похоже, Пейдж стала объектом травли в школе, причем ее настолько затравили, что она даже посещала сайты самоубийц.

Дженна ощутила, что слова будто с силой ударили ее, но понимала, что и Джек чувствует то же.

– Прошу, скажи мне, что это неправда, – сумел он в итоге выдавить из себя.

– Ты же понимаешь, что я не стала бы шутить с такими вещами.

Она слышала, как Джек судорожно вздохнул.

– У тебя есть идеи, куда она могла податься?

– Нет. Полиция допрашивает Шарлотту и пытается установить настоящую личность некой Джули Моррис, с которой Пейдж общалась по Интернету. Это имя тебе что-то говорит?

– Нет. Это она устроила травлю?

– Я пока не знаю. Все жду, когда выяснится что-то еще. Это стало известно только сегодня, когда Эуан съездил в школу.

– Господи Иисусе, я не могу поверить в происходящее. Как ты могла не знать, что ее травят?

Дженна готова была огрызнуться, но в последний момент одернула себя. Последнее, что им нужно сейчас – так это превратить все в смехотворную перепалку.

– С тобой хотят поговорить полицейские, – сообщила она. – Но прежде чем передать трубку, хотелось бы узнать, вернешься ли ты?

– Разумеется! Я прилечу следующим же рейсом, черт возьми, если вы не найдете ее до отлета.

– А если найдем? Останешься там?

– Просто передай трубку полицейским.

Дженна протянула трубку, а сама ушла на кухню, чтобы не слышать разговор, не желая отвлекаться от поисков дочери.

– Где она, Пончик? – со слезами спросила Дженна, нагнувшись, чтобы погладить собаку. – Нужно выяснить, пока не поздно, а то мы не вынесем случившегося.

Полицейские продолжали задавать вопросы и обыскивать дом. Компьютеры конфисковали. Хотя Дженна понимала, что родители почти всегда первыми попадают под подозрение, когда что-то происходит с ребенком, однако сама мысль, что полицейские на полном серьезе считают, что Джули Моррис – это Дженна или кто-то из семьи, выводила ее из себя. Но она не стала спорить, нет смысла, и неважно, что они сделают с компьютерами, лишь бы Пейдж нашлась.

В начале седьмого Эуан вернулся с Шарлоттой и ее матерью Люси. К тому моменту детективы уже ушли, заверив Дженну, что поиски Пейдж продолжатся и ночью, и если будут новости, то с ней свяжутся.

– Я ваш координатор, – сообщил Эуан, пока Дженна крепко обнимала Шарлотту. – Я останусь с вами, пока Пейдж не отыщут.

– Мне так жаль, – запричитала Люси, явно очень расстроенная. – Если бы я только знала… я все еще не понимаю, почему ты мне не рассказала, – в гневе напустилась она на Шарлотту.

– Пейдж попросила этого не делать, – отрезала Шарлотта, а потом обратилась к Дженне: – Она не хотела загружать вас еще больше, хотя я говорила, что нужно рассказать.

Дженна усадила Шарлотту на диван, а Эуан и Люси расселись на стульях, после чего Дженна попросила Шарлотту без утайки рассказать все, что ей известно:

– Прошу, ничего не скрывай. Как бы это ни было ужасно, мне нужно знать.

– Келли Дарем всю жизнь всех травила, – встряла Люси. – Трудно подсчитать, скольких детей она задирала за все эти годы, и ей всегда это сходит с рук. Знаете почему? Да потому, что ее дедушка делает пожертвования школе. Такое впечатление, что он покупает внучке право безнаказанно вытворять все, что ей вздумается. Отвратная девица, была, есть и будет, такая же, как и ее мамашка.

Дженна перевела взгляд на Шарлотту, та сказала:

– Не то чтобы у нее никогда не бывало проблем, однако она заводит песню про дедушку всякий раз, когда с нее спрашивают учителя, плачет, притворяется, что не в курсе, о чем речь. Якобы это кто-то другой взломал ее компьютер, или она просто пошутила, а ее все неправильно поняли. А когда она выходит из кабинета учителя, то начинает снова угрожать, даже хуже.

Дженна разрывалась между гневом и ощущением собственного бессилия, но заставила себя сохранять спокойствие.

– Расскажи, что произошло с Пейдж.

Пока Шарлотта говорила, постоянно теряя самообладание, Дженна не могла удержаться от слез.

– Я просто не могу поверить, – ахнула она, выслушав рассказ, – как люди могут быть настолько жестокими? Почему эта ужасная девочка вообще к ней прицепилась?

– Пейдж умная и красивая, она всем нравится, – ответила Шарлотта.

– Но не настолько, чтобы вступиться за нее и остановить их?

– Я пыталась, все время пыталась, клянусь вам, но она не позволяла никому рассказывать, разве что мисс Кендрик один раз. Пейдж этого не хотела, но, когда они начали говорить гадости о ее папе, я сказала, что если она не расскажет, то расскажу я.

Дженна была благодарна Шарлотте.

– А мисс Кендрик?

– Она вызвала Келли, но та, как обычно, все отрицала, а потом все передернула и попыталась изобразить, что она такая же жертва, как и Пейдж.

– И мисс Кендрик не стала разбираться? – поинтересовалась Люси.

– Не особо, если честно. Я не думаю, что она понимала, насколько все серьезно. Пейдж не рассказала, поскольку боялась, что ситуация лишь усугубится, если она пожалуется. На самом деле, правильно боялась, так и случилось.

– Это тогда они топили ее в унитазе? – спросила Дженна.

Шарлотта удрученно кивнула.

– Это было ужасно. Их нужно было арестовать за такой поступок.

Ну, или самих окунуть в унитаз, подумала Дженна, она была бы счастлива это сделать.

– А теперь расскажи нам про эту Джули.

– Я толком ничего не знаю. Она всегда общалась только с Пейдж. Странно то, что она была, похоже, в курсе происходящего. Например, могла посоветовать Пейдж куда-то не ходить или, напротив, заглянуть на какой-то веб-сайт… Жутковато, по-моему, но Пейдж никогда к этому так не относилась. Она верила этой девушке, когда та рассказывала, дескать, ее и саму травили, и именно поэтому она не раскрывает свою личность, чтобы снова не стать их жертвой.

Дженна посмотрела на Эуана, который качал головой. Видно было, что он шокирован не меньше, чем они.

– Всех ребят из нашего потока допросили, – сказала Шарлотта, взяв очередной бумажный платок, чтобы вытереть глаза. – И маму Келли Дарем вызывали сегодня в школу. Не знаю, что произошло, но ходят слухи, что Келли исключат, если только дедушка снова не откупится.

– Но разве Келли действовала в одиночку?

– Нет, их целая банда, однако Келли – заводила. Как мама уже сказала, Пейдж была не первой ее жертвой, Келли занималась такими вещами с начальной школы. Такое впечатление, что ее это заводит.

Дженна посмотрела на мобильный, когда он зазвонил, но прежде чем успела поднять трубку, ее остановил Эуан:

– Вы знаете этот номер?

Она покачала головой. Сердце глухо колотилось от желания немедленно схватить телефон. Может, это Пейдж с чужого номера?

– Позвольте, лучше я, – посоветовал Эуан, забирая у нее трубку. – Это может быть кто-то из журналистов, не думаю, что вы захотите сейчас общаться с ними. – Он нажал кнопку «ответить»: – Алло, чем могу помочь?

Глаза Дженны замерли на лице Эуана, пока он слушал собеседника. Ее руки, сердце, все ее существо так сильно сжались в надежде, что Дженна не могла даже дышать.

– Не знаю, откуда у вас этот номер, – сказал Эуан, с сожалением покосившись на Дженну, – но, пожалуйста, больше сюда не звоните. Если вам нужна информация, есть официальные источники… Хорошо, спасибо. – Он повесил трубку.

Дженна была раздавлена тем, что это не Пейдж, более того, пришлось бороться с новым приступом паники. Она повернулась к Шарлотте.

– Я думала, что это она, – призналась Шарлотта, рыдая навзрыд.

– И я, – вздохнула Дженна.

– Все говорят, что собираются поучаствовать в поисках, если Пейдж не объявится к завтрашнему дню, – сказала Шарлотта. – Мне кажется, они ужасно раскаиваются, что не вступились за нее.

Еще бы, трусы – все и каждый.

– Расскажи мне про пароль, – попросила Дженна. – Этот Оливер – певец или актер?

Шарлотта немного покраснела.

– Нет, это мальчик, который ей нравится. Он уже выпустился из школы, сейчас учится в колледже на первом курсе.

Дженна растерялась:

– А как она с ним познакомилась?

– Его брат учится в нашей параллели. Мы пару раз ходили на регби, смотреть, как он играет, и она… ну, вы знаете…

– Нет, не знаю.

– Он ей просто понравился, но у него есть девушка, поэтому Пейдж его особо не заинтересовала.

Дженна посмотрела на Эуана. Интересно, он думает о том же, о чем и она?

– Есть ли шанс, – спросила она Шарлотту, – что этот мальчик, ну, или его девушка выдавали себя за Джули Моррис?

Шарлотта в шоке отпрянула:

– Вряд ли. Зачем им?

– Я не знаю.

Эуан протянул ей мобильный. На экране высветилось название фирмы Ричарда, и сердце сжалось, когда Дженна кивнула и взяла трубку.

– Простите, я сегодня весь день провел в суде. Позвонил, как только услышал. Есть новости?

– Нет, – ответила Дженна, с трудом проталкивая слова через сжавшееся горло. – Видимо, поиски продолжатся всю ночь. Джек едет домой. – Неужели это правда происходит? Это казалось настолько далеким от реальности, что она с трудом держала себя в руках, чтобы происходящее не обрушилось на нее со всей своей ужасной силой.

– Я могу чем-то помочь? – предложил Ричард.

– Не думаю, но спасибо за предложение.

– Знайте, я всегда на связи.

– Спасибо.

– В любое время дня и ночи. Звоните. Обещаете?

– Обещаю.

Буквально через несколько минут после этого звонка в двери влетела Ханна и бросилась к сестре.

– Я не знаю, что сказать. – Она, задыхаясь, обняла Дженну. – Когда мама позвонила, я не стала даже сумку собирать, сразу выехала сюда… Господи, Джен, подумать только, она проходила через такое, а мы и не знали…

– Она слишком сильная, – надломленным голосом ответила Дженна. – Всегда ставит интересы других превыше своих. Сейчас вот меня пожалела, и посмотрите, чего ей это стоило. – Дженна с мольбой взглянула на сестру. – Она ведь не наделает глупостей? – Дженна в отчаянии всхлипнула. – Скажи мне, что не наделает.

– Конечно, не наделает, – твердо ответила Ханна. – Только не наша девочка. Она смелая, ты же сама сказала, неунывающая, слишком любит жизнь, свою семью и всех вокруг, чтобы попытаться сделать нечто подобное. Ей просто нужно время, чтобы прийти в себя, сбежать от этих гадких забияк. Уверена, она может в любую минуту позвонить и извиниться, что подняла всех на уши.

* * *

Около восьми Эуану поступил звонок от сержанта Маринер. Закончив разговор, он жестом пригласил Дженну пройти на кухню, чтобы их не могли нечаянно подслушать младшие дети. Бена привезла их домой, и сейчас они старались быть хорошими, веря, что так помогут старшей сестре вернуться домой.

– Вышли на водителя автобуса, – сообщил Эуан, вскинув голову, когда к ним присоединилась и Ханна. – Ему кажется, что Пейдж утром садилась на его маршрут.

Сердце Дженны заколотилось в горле.

– Он помнит, где она вышла?

– Если это действительно была Пейдж, то она вышла в Россили. Там живет кто-то из знакомых?

Дженна задумалась.

– Только пара подруг матери, я даже не уверена, знакома ли с ними Пейдж.

– Хорошо, подумайте еще, вдруг что-то придет на ум. Пока что они хотят сосредоточить поиски в том районе.

Воображение Дженны рисовало лишь скалы, бурное море и унылые темные торфяники. Хотелось прыгнуть в машину и помчаться туда. Пейдж услышит крики матери, поймет, как сильно ее любят, как сильно в ней нуждаются, и, возможно, выйдет из укрытия и позволит отвезти ее домой.

– Пусть этим занимается поисково-спасательная бригада, – мягко посоветовал Эуан. – Они знают, что делают, а вам не стоит ехать туда, вдруг заблудитесь или травмируете себя…

– Но если она узнает, что я там…

– Водитель не уверен на сто процентов, что это она. Говорит, девочка была в темно-синей школьной форме, такого же цвета куртка, она накинула капюшон, поэтому он не рассмотрел толком ее лица.

Дженне отчаянно хотелось хоть что-то предпринять.

– А можно поговорить с водителем?

– Думаю, можно, но не сейчас, он все еще беседует с полицейскими.

– Вы знаете, во сколько он ее высадил? – спросила Ханна.

– Видимо, в начале одиннадцатого. Как раз есть автобус отсюда до Россили, подходящий по времени, если она вышла из дома в начале десятого, поэтому водителя сочли свидетелем, заслуживающим доверия.

– Но если она сошла с автобуса в начале одиннадцатого, то что случилось после? – спросила Дженна. – Вы думаете, кто-то ее ждал? Может быть, на машине?

– Все может быть. Они, возможно, узнают больше, как только закончат обход близлежащих домов. Будем надеяться, что кто-то видел ее сразу, как она вышла на остановке.

После этого никаких новостей не было, хотя Дженна и заставила Эуана несколько раз позвонить и удостовериться.

В конце концов она провела эту бесконечно долгую ночь почти без сна, в тревогах, иногда впадая в близкое к помешательству чувство страха или отчаяния. Кто-то воспользовался уязвимостью Пейдж, чтобы заманить ее в ловушку? Она может быть сейчас где угодно, и кто угодно мог сделать с ней такое, о чем даже подумать страшно, вот только Дженна не могла перестать думать.

В более спокойные моменты Дженна пыталась убедить себя, что почувствовала бы, если бы дочь была мертва. Что-то внутри ее изменилось бы, поскольку прервалась бы связь между ними, она бы узнала. Если бы с Пейдж что-то случилось, то Дженна ощутила бы, как ее собственная жизненная сила тает или исчезает, возможно взорвавшись в самый последний момент, но ничего такого не происходило. Ощущение связи было на месте, как и обычно, никакого эха крика, с которым ее девочка покинула бренный мир, ни мимолетного дыхания Пейдж, поднимавшейся к ангелам.

Нет, она не совершала самоубийства.

Она все еще жива.

Ханна и мама дежурили рядом, как и младшие дети, хотя они большую часть времени проспали в разных концах дивана или на коленях у матери или тети. Дженна видела, каким ударом все это стало для матери, ей хотелось бы обнять Кей, хотя она и понимала, что объятия скорее утешат ее саму, чем мать.

Сейчас она особенно скучала по покойному отцу, ей очень нужно было на кого-то опереться, чтобы кто-то рассеял панику, подобрал нужные слова, знал, что предпринять.

«Скажи мне, папочка, – в отчаянии прошептала она. – Пожалуйста, дай мне знать, что Пейдж не с тобой».

Самолет Джека должен был приземлиться в десять тридцать, еще через три часа. По-видимому, Марта и ее дети продолжили отдыхать без него. Если – вернее, когда – они найдут Пейдж живой и здоровой, Джек полетит обратно. А если не найдут… Дженна не могла себе позволить развивать эту мысль. Этого не произойдет, она не будет мучить себя, обдумывая, что тогда будет делать.

Поняв, что дышит лишь верхней частью легких, словно бы большее количество воздуха раздует не только легкие, но и весь этот кошмар, Дженна оторвала себя от дивана и пошла наверх. Нужно принять душ и одеться, прежде чем проснутся остальные. Сегодня она присоединится к поискам, что бы ей там ни говорили. Она не может и дальше торчать дома и ничего не делать. Если Пейдж позвонит, то, скорее всего, на мобильный матери, а стационарный телефон полиция мониторит, так что кто-то снимет трубку. Дженне нужно найти ее девочку, даже если это означает, что придется прочесать каждый сантиметр этого полуострова. Предполагается, что Пейдж все еще на полуострове Гауэр, поскольку единственным свидетелем пока так и остался водитель автобуса, видевший ее почти двадцать четыре часа назад. Сердце Дженны зашлось от ужаса при мысли, что прошло так много времени. Пейдж отсутствовала всю ночь и теперь может быть где угодно. Однако Россили находится в юго-западном конце Гауэра, зачем бы ей ехать в совершенно противоположном направлении, если она собиралась сбежать куда-то в глубь страны.

В этом не было логики, однако не нашлось и повода для утешения. Дженна приняла душ, спустилась вниз и обнаружила свою мать хозяйничающей на кухне.

– О, это ты! – сказала Кей при виде дочери. – Остальные спят. Эуан на улице, в своей машине.

– Ему сообщали утром что-то новое?

– Говорит, что нет. Тебе нужно что-нибудь съесть.

Это правда. Дженна согласилась на чашку хлопьев и смогла даже запихнуть в себя кусочек тоста.

– Сегодня суббота, – сказала она, когда Кей начала выставлять упаковки с кашами. – По субботам детям разрешается съесть кукурузные хлопья «Коко Попс».

Кей знала это и сама, Дженна понятия не имела, зачем упомянула об этом. Вероятно, это был глоток нормальности, потребность знать, что хоть что-то, пусть даже такая мелочь, идет так, как положено.

– Есть новости? – спросила Ханна, присоединяясь к ним.

Дженна покачала головой:

– Я собираюсь…

Тут зазвонил телефон, и она бросилась поднимать трубку.

– Кто-то знакомый? – спросила Ханна.

Дженна кивнула.

– Шарлотта, – выдохнула она в трубку, осмеливаясь надеяться, что ночью Пейдж пришла к подруге. – Она с тобой связывалась?

– Нет, – со слезами в голосе ответила Шарлотта. – Я надеялась, что она связалась с вами.

Внезапно на Дженну накатила странная волна гнева, словно Шарлотта была виновата в том, что Пейдж не выходила на связь, но Дженна быстро подавила ее.

– Пока нет, но водитель автобуса считает, что высадил ее в Россили. Она там кого-нибудь знает?

– Полиция меня уже спрашивала, я ответила, что мне никто не приходит на ум.

Но почему? Должна же быть какая-то причина, почему Пейдж поехала в Россили, если это, конечно, была она. Дженна не понимала толком, хочет ли она, чтобы это оказалась Пейдж, или нет.

– Я решила, что вы захотите узнать, – сообщила Шарлотта, – мы с ребятами собираемся сегодня помочь в поисках. Мы просто ждем, когда полиция скажет, куда ехать.

Дженне неприятно было слышать это, примерно так же, как неприятно было все происходящее.

– Очень мило с вашей стороны. Я и сама планирую присоединиться к поискам.

– Круто.

Да уж, круто, хотя на самом деле все что угодно, но только не круто.

– Тогда увидимся на месте.

– Увидимся.

Следующий час телефон звонил без конца. Все больше и больше людей предлагали свою помощь. В девять позвонил Ричард и сообщил, что приедет вместе с сыновьями.

– Вы знаете, где сосредоточены поиски? – спросил он.

– Нет, но как только узнаю – пришлю СМС, – пообещала Дженна. – Я тоже собираюсь туда.

– Хотите, я вас отвезу?

Она собиралась было отказаться, а потом поняла, что это хорошая идея.

– Спасибо. Моя сестра почти наверняка тоже захочет поехать. Нам обеим хватит места?

– Разумеется. В котором часу вас забрать?

– Пока не знаю. Можно я позвоню, как только переговорю с полицейскими?

– Конечно. Джек прилетел?

– Прилетит в половине одиннадцатого. Я не проверяла, вылетел ли самолет по расписанию, но он все равно доберется сюда не раньше часа.

– К тому времени, надеюсь, мы ее уже отыщем.

– Разумеется.

После паузы Ричард сказал:

– Позвоните, как будете готовы.

Повесив трубку, Дженна заглянула в гостиную, где дети смотрели телевизор, поглощая уже вторую порцию овсяных хлопьев. Сегодня они были необычайно тихими, поскольку в глубине маленьких нежных сердец пытались как-то справиться с волнением за старшую сестру.

– Они захотят поехать со мной, – тихо сказала Дженна Кей и Ханне, – но я не уверена, что им стоит ехать.

Ханна обратилась к матери:

– Может, отвезешь их куда-нибудь, чтобы они могли провести свою собственную поисково-спасательную операцию?

– Ладно, если ты думаешь, что это хорошая идея, – ответила Кей, глядя на Дженну.

Решив, что идея хорошая, Дженна кивнула и пошла собирать детей. По правде говоря, она не хотела ни на минуту выпускать их из виду, но им безопаснее будет побыть с бабушкой. Кроме того, Дженне не хотелось, чтобы малыши оказались рядом, если поиски Россили закончатся не тем, чем они просто обязаны увенчаться, иначе до конца жизни она не сможет смотреть им в глаза.

…К тому моменту, как Ричард заехал за ней вместе со своими сыновьями, Кей уже увезла младших обыскивать Порт-Эйнон, а Дженна и Ханна ждали с рюкзаками наготове.

– Мои сыновья, Оливер и Каллум, – представил Ричард, когда Дженна и Ханна заперли дом.

Пожав мальчикам руки, Дженна вдруг мельком вспомнила о пароле Пейдж, но это не мог быть тот самый Оливер. Это было бы слишком невероятным совпадением, правда, Шарлотта сказала, что брат того Оливера учится в их школе.

– А ты знаком с Пейдж? – поинтересовалась Дженна, подумав, что парень настоящий красавчик с этой копной темных волнистых волос, глазами цвета морской волны и модной бородкой. Ростом Оливер пошел в отца, правда, не такой крепкий, и если Пейдж влюбилась в него, то Дженна понимала, почему.

– Не совсем, – слегка краснея, ответил Оливер. – Мы пару раз встречались. Мой брат ее знает.

Дженна обратилась к Каллуму:

– Ты знал, что с ней происходит?

Каллум удрученно покивал.

– Я хотел их остановить, но… – Он пожал плечами. – Нужно было остановить. Мне сейчас ужасно стыдно.

Сколько ребят просто стояли в сторонке и позволяли измываться над Пейдж? Виноваты ли они так же, как и ее обидчики?

– Ты знаешь, кто такая Джули Моррис?

Он покачал головой.

– Никто не знает. – Каллум посмотрел Дженне в глаза. – Простите, что я не вступился за нее. То есть я вступился пару раз, но не думаю, что Пейдж об этом знала, да это и не помогло.

Дженна не знала, что еще сказать, и перевела взгляд на Ричарда.

– Простите, – серьезно сказал он. – Разумеется, если бы я только знал…

– Это не ваша вина, – перебила она, – а моя. Я не обращала внимания…

Ханна обняла ее за плечи и сделала шаг вперед.

– Привет, возможно, вы меня помните, – сказала она Ричарду и протянула руку. – Я приезжала вместе с Дженной к вам в офис.

– Разумеется, помню. Вы – Ханна. Рад вас снова видеть, хотя предпочел бы встретиться при других обстоятельствах.

– Да уж, – согласилась Ханна. – Спасибо, что предложили подвезти нас. Я не уверена, что кто-то из нас сейчас в состоянии сесть за руль.

– Рад помочь, – сказал Ричард и открыл заднюю дверцу, чтобы Ханна, Дженна и Каллум забрались в машину.

– Давайте я поеду сзади, – предложил Оливер.

– Нет, нет, ты намного выше нас, – запротестовала Дженна, – останься впереди.

Спустя несколько минут они выехали из поселка, а за ними караваном двигалось еще с дюжину машин, а то и больше. Друзья и соседи приехали, чтобы присоединиться к ним, может быть, сюда затесались и журналисты. Дженна была настолько напряжена и напугана, что их семья втянута в историю, какие раньше видели только в новостях, что теперь ей пришлось закрывать глаза и представлять, что она в каком-то другом месте. Она почувствовала, как Ханна взяла ее за руку, и положила голову на плечо сестре. Как ей повезло, что у нее есть Ханна, и мама, и все, кому небезразлична ее беда, хотя прямо сейчас Дженна с радостью променяла бы всех их, лишь бы узнать, что ее дочь жива.

Ее не было всю ночь, и никто не получал никаких известий. Это не к добру. А как иначе?

Пришлось отогнать от себя видения, которые ее мучили, иначе можно сойти с ума. Когда они добрались до автостоянки в Россили, там яблоку негде было упасть от припаркованных автомобилей волонтеров, которых полиция отправила прочесывать парк. Эуан, который ехал за ними следом, быстро выпрыгнул из машины и убедился, что коллеги в курсе, кто такая Дженна.

Полицейские и те, кто узнал Дженну, обращались с ней очень бережно, а погода тоже решила порадовать: ни ветерка, ни дождя, ни мрачных свинцовых туч, лишь солнце и первое весеннее тепло. Дженна чувствовала на себе взгляды окружающих, их жалость, а еще их облегчение от того, что они не на ее месте. Дженна не смотрела на них.

Поиски уже шли вовсю, волонтеры разделились на группы, распределились по холмам, пляжу и скалам, смотря куда их отправляли. Дженне с помощниками велено было обыскать участок торфяника неподалеку от деревни.

Еще трое местных жителей подтвердили, что видели вчера утром девочку-подростка, выходящую из автобуса. Однако никто не знал, куда она делась, правда нашелся один свидетель, который бы уверен, что видел ее рядом с кладбищем.

– Значит, надо искать ближе к деревне, – сказал Эуан. – Если что, вы в любой момент сможете сесть в машину и уехать.

Дженна повернулась, чтобы найти глазами Голову Червя, мыс, уходивший в сверкавшее на солнце море. Она пыталась вспомнить то стихотворение, которое Пейдж шептала, снимая это место в тумане, но, увы, из головы все улетучилось.

– Может, она отрезана там приливом? – сказала Дженна, ни к кому конкретно не обращаясь. – Там проверили?

– Да, – ответил один из офицеров, который присоединился к их группе. – Никаких следов девочки. Вы готовы начать?

Ответ был отрицательный, поскольку этого вообще не должно было происходить, однако Дженна послушно пошла за ним и остальными по тропинке, по которой много раз гуляла во время семейных походов. Каждый шаг казался ей неверным, отчаянно хотелось повернуть назад, убежать от реальности того, чем приходится заниматься, поскольку это бессмысленно. Как можно довериться инстинктам, подсказывающим, что дочери там нет, если эти же инстинкты так ее подвели?

Шли часы, пока волонтеры прочесывали каждый клочок территории, рассеявшись на несколько миль, рассредоточившись по холмам, дюнам и пляжу, заглядывая во все канавы и заросли папоротника, пролезая в пещеры и даже пытаясь общаться с доисторическими кромлехами[55] и погребальными камерами, чтобы связаться с Пейдж на другом уровне.

Ничего не нашли. Ни единого следа девочки-подростка, которая провела ночь под открытым небом, ничего, что она могла уронить на своем пути туда, не знаю куда.

В начале первого позвонил Джек и сообщил, что он на автостоянке.

Ханна пошла с сестрой, держа ее за руку и пытаясь своей решительностью внушить ей хоть какую-то моральную поддержку.

Джека они застали за разговором с сержантом Маринер. Лицо его было мертвенно-бледным, глаза – уставшими и безжизненными. Интересно, спрашивали ли его о взаимоотношениях с Пейдж? Если спрашивали, то, скорее всего, по телефону, а не сейчас, на глазах стольких людей.

– Я спрашивала вашего мужа, что он думает по поводу обращения к Пейдж в средствах массовой информации, – сказала Маринер.

И снова на Дженну обрушилась жестокая реальность.

– Что ты им сказал? – спросила она у Джека.

– Сказал, что сделаю так, как решишь ты, – ответил он, не проявляя никаких признаков враждебности.

Дженна снова повернулась к Маринер:

– А как это поможет? Если у нее нет доступа к новостям.

– Такое возможно. Но у нее же есть телефон…

– Она его включала?

Маринер покачала головой.

– Если она сейчас вместе с кем-то…

– Вы имеете в виду Джули?

Кто бы ни была эта Джули.

Маринер отвела их в сторонку, подальше от чужих ушей. Дженна, понимая, что сейчас им скажут что-то плохое, готова была убежать. Но пойдет ли на пользу Пейдж то, что мать слишком боится услышать правду?

– Что? – спросила Дженна, ощущая, что ее снова колотит. – Вы нашли что-то?

– Не здесь, – ответила Маринер. – На ее компьютере. Похоже, они с Джули заключили пакт о совместном самоубийстве…

– Господи! – всхлипнула Дженна.

Ханна обняла ее, а Джек стеклянными глазами уставился на детектива.

– Вы должны найти эту Джули! – закричала Дженна. – Вы уже в курсе, кто она?

Маринер ответила:

– Надеюсь, мы скоро получим ответы. Вы уверены, что Пейдж никогда не упоминала это имя?

– Разумеется, я уверена. Я бы сказала вам!

Маринер взглянула на Джека.

– Понятия не имею, – ответил он.

Маринер кивнула.

– Вы готовы проехать в участок?

Джек согласился, Дженна почти ощущала всю глубину его страха и усталости. Он явно страдал от смены часовых поясов, скорее всего, не спал всю ночь, потом мчался из Хитроу, чтобы присоединиться к поискам – все это ради того, чтобы полицейские отвезли его в участок и задавали вопросы, от которых у него будет разрываться сердце. Ей хотелось бы что-то сказать, чтобы помочь Джеку, но она сделала все возможное вчера, когда допрашивали ее. Она искренне верила, что Джек никогда и пальцем не дотрагивался до Пейдж в том смысле, на который намекали полицейские, но единственным человеком, кто мог бы их убедить, была сама Пейдж.

После того как Джек уехал, Дженна и Ханна снова присоединились к своему отряду, но скорее чтобы что-то делать, а не потому, что верили в успех. Со всех концов Суонси и Кардиффа и даже из Ньюпорта стали поступать сообщения о ходе поисков, и Дженна чувствовала, как надежда тает с каждым новым сообщением.

В пять часов Ричард отвез их домой. Все устали и проголодались, а Дженну охватил еще более сильный страх. Господи, не дай им провести еще одну ночь, не зная, где Пейдж. Почему компьютерщики не нашли эту Джули? Неужели это так сложно? Вряд ли так уж легко скрыть свою настоящую личность.

– Мамочка! Мамочка! – закричали Джош и двойняшки, стоило ей появиться на пороге. – Вы нашли ее?

Дженна сгребла подбежавших детей в охапку.

– Пока нет.

– И мы пока нет, – признался Джош.

– Мы везде искали, – сообщила Флора. – Вдоль пляжа и в дюнах, в Соляном доме и даже на церковном кладбище, где стоит большой моряк.

– Это старшина спасательной шлюпки, – напомнил Джош.

– Точно!

– А когда рассказывали прохожим, что мы делаем, то они присоединялись к нам, – добавил Уиллс.

– Очень мило с их стороны, – сказала Дженна. За ней в дом вошел Ричард. – Это мистер Прайс. И его сыновья, Оливер и Каллум.

Флора и Уиллс так долго разглядывали Оливера и его отца, задрав головы, и выглядели такими трогательными в этих своих круглых очочках, что у Дженны сердце сжалось от любви.

– Привет, – хором поздоровались они.

– Привет, – наклоняясь, ответил Ричард. – Я так понимаю, что ты – Флора, а ты – Уиллс, стало быть, ты – Джош?

Джош кивнул и прильнул к матери.

– Мы не можем найти сестру, – прошептала Флора. – Она потерялась где-то, и мы не знаем где.

– Да, я в курсе, – мягко ответил Ричард, – но мы ее отыщем, не волнуйся.

Флора посмотрела на Дженну, словно бы ей требовалось подтверждение матери.

– Отыщем, – повторила Дженна, которая и сама не прочь была услышать эти слова.

– Бабушка купила пасхальные булочки, – сказал Уиллс. – Положила их в духовку, чтобы разогреть.

Поскольку они заранее позвонили и предупредили Кей, что едут домой, чай уже был заварен, и, пока Ричард и Оливер присоединились к Дженне, Ханне и их матери на кухне, Каллум поднялся наверх, чтобы повосторгаться игрушками и гаджетами младших детей.

– Что-то слышно от Джека? – поинтересовалась Кей. – Он все еще в полиции?

Дженна проверила телефон и покачала головой. Почему так долго?

– Наверное, поехал домой немного поспать, – предположила Ханна. – Почему бы тебе не позвонить ему?

Дженна набрала его номер и тут же попала на голосовую почту.

– Новостей нет, – сказала она, – но ты, наверное, в курсе. Ты все еще в полиции? Позвони, как получишь сообщение. – Повернувшись к остальным, она спросила у Ричарда: – Вы думаете, что телеобращение – это хорошая идея?

– Вообще-то да, – ответил он, – если она где-то прячется и увидит его, то поймет, как вы обеспокоены, это может все изменить.

Дженна кивнула и взяла чашку с чаем, которую ей передала мать. Разумеется, стоит попробовать пообщаться с Пейдж любым доступным способом, просто не хотелось становиться одной из тех страдающих матерей, которых неоднократно видела в новостях. Нет, она не такая. С их семьей такого никогда не случалось и вдруг происходит, прямо здесь и сейчас, и ей нужно вытаскивать себя из трясины отрицания, иначе делу не поможешь.

– Хотите, я открою? – предложил Оливер, когда во входную дверь кто-то постучал.

– Да, пожалуйста, – кивнула Дженна. – Если это журналисты, то скажи, что меня нет, а если кто-то из соседей, то скажи, что я прилегла.

Пока они ждали Оливера, Дженну так и подмывало рассказать Ричарду о влюбленности Пейдж в его сына, но прежде чем она успела решить, нужно ли выдавать секрет дочери, до их ушей долетели обрывки разговора на повышенных тонах.

Они отставили чашки и поспешили к входной двери, где дородная блондинка с разъяренным красным лицом орала на Оливера. Сначала никто не понял, с чего эта дама так сердится, а когда Дженна поняла, в чем причина, то похолодела изнутри.

– Прогоните ее отсюда, – попросила она Ричарда. – Пожалуйста. Чего бы это ни стоило…

Ричард прошел мимо сына и обратился к незваной гостье.

– Миссис Дарем, вам не стоило приходить…

– Это вам не стоит обвинять мою девочку в том, чего она не совершала. Келли не виновата, что ваша дочь сбежала…

– Очень даже виновата! – крикнул из-за их спин Каллум. – Я видел, что она вытворяла с Пейдж. Я знаю, что она из себя представляет, все знают…

Лицо миссис Дарем скривилось.

– Вам пора, – сказал Ричард. – Уходите, пожалуйста.

– Келли подбили другие! – крикнула миссис Дарем. – Моя Келли не станет брать всю вину на себя. А теперь все напустились на нее…

– Она этого заслуживает за то, что ополчила всех против Пейдж! – крикнул ей вслед Каллум. – Мой брат получал сообщения, и мы знаем, что они от Келли.

– Тсс! Хватит! – предупредил его отец.

– Вот что я вам скажу! – заорала блондинка через открытое окно машины. – Если мою девочку выгонят из школы, я приду к вам уже не одна!

Повернувшись, Дженна увидела младших детей, которые смотрели на происходящее круглыми от страха глазами.

– Все хорошо, – ласково сказала она. – Это просто тетя, которая…

Которая что? Что им сказать?

– Которой не стоило бы кричать на других, – закончил за нее Ричард. – Между нами, мне кажется, она немного выпила и ошиблась домом, так что не надо беспокоиться. Она ушла и больше не вернется.

– Лучше бы ей не возвращаться, – пробормотала Ханна, когда они вернулись на кухню. – Если девочка из такой семьи, неудивительно, что из нее выросло.

Ричард покачал головой:

– Я так понимаю, что зачинщицей травли была Келли Дарем, дочь Вэнди, которая только что почтила нас визитом?

– Вы знакомы? – спросила Дженна.

– Я не раз представлял интересы их семьи, – признался Ричард. – Отец торгует автомобилями, сейчас сидит в тюрьме за уклонение от уплаты налогов, его брата вот-вот посадят по той же статье, одной из сестер матери вынесли условный приговор за нападение при отягчающих обстоятельствах. Она накинулась на менеджера в супермаркете, когда тот заподозрил ее в краже.

Дженна не верила своим ушам.

– И к Пейдж приставала девочка с такими родственничками? Боже, неудивительно, что за нее никто не вступился.

– Я думаю, тебе стоит сообщить в полицию, что эта тетка была здесь, – заявила Ханна.

Дженна кивнула:

– Как только Эуан появится.

– Кстати, где он? Мне казалось, он ехал следом.

– Заскочил домой проведать семью. Ой, Джек звонит, – сказала Дженна, посмотрев на экран телефона, потом быстро сняла трубку и ушла в столовую, чтобы поговорить без посторонних.

– Прости. Я спал, когда ты звонила. Я так понял, новостей нет.

– Нет. А где ты?

– Дома.

Дома? Разве не здесь его дом?

– Что сказала полиция?

– Ты притворяешься, что не знаешь, или правда не знаешь?

Она оставила без внимания воинственный тон.

– Я сказала, что это чушь. Ничего подобного никогда не было.

– Разумеется, не было, я бы хотел прибить тех детей, которые распускали грязные сплетни. Ты можешь представить, каково мне было? Неудивительно, что Пейдж не хотела со мной разговаривать, она, наверное, и взглянуть на меня не могла без того, чтобы не вспомнить об этих сплетнях.

Подумав, что это, скорее всего, правда, Дженна сказала:

– Нам только что нанесла визит мать зачинщицы. Если бы ты ее видел… слышал… наша нежная девочка, наверное, была запугана до потери рассудка, а чем мы все это время занимались? Думали о себе, любимых…

– Минутку, – перебил ее Джек, – надеюсь, ты не собираешься винить меня за случившееся?

Дженна изумилась:

– Ты не можешь на полном серьезе думать, что на тебе нет никакой ответственности. Если бы ты не ушел, преследуя собственные…

– Дженна, я не хочу…

– А я хочу? – со злостью воскликнула она. – Но мне от этого не скрыться. Она пропала, никто не знает, с кем она и где она, и если мы не сможем ее найти, то позволь сказать, что не я одна буду считать тебя ответственным, но постараюсь, чтобы и остальные тоже так считали.

Она ужасно рассердилась на Джека за его слова и не верила в то, что он может так относиться к случившемуся, пришлось даже пару минут побыть в гостиной, прежде чем вернуться на кухню. А когда вернулась, то Джек позвонил снова. Дженна не ответила. Она была слишком на взводе, чтобы выслушивать, что он еще скажет, поэтому отправила ему СМС: «Я знаю, что ты любишь Пейдж и хочешь найти ее не меньше моего, поэтому надо поддерживать друг друга, а не нападать. Ты нужен детям. Они напуганы, а я не знаю, что им говорить. Ты бы очень помог, если бы был тут, но при условии, что ты будешь нормально со мной разговаривать».

Ричард и его сыновья ушли домой. Дженна укладывала детей спать, и только тогда пришел ответный СМС: «Прости за то, что я сказал. После того, в чем меня обвиняли сегодня, в голове помутилось. Я хочу помочь с детьми, пожалуйста, разреши мне. Я хочу быть рядом и ради тебя».

Решив перезвонить ему, Дженна закрылась в спальне:

– Если хочешь, приезжай и заночуй тут, не думаю, что кто-то из нас заснет, но я не хочу оставаться одна, да и тебе тоже не стоит.

– Ты уверена?

– Да.

– Тогда я буду через час.

На следующее утро в половине восьмого позвонили из полиции. Дженна уже проснулась, но все еще лежала под одеялом на кровати, а Джек спал в комнате Джоша. Рядом с Дженной спали дети, а Ханна и Кей дремали в креслах, пока их не разбудил телефонный звонок.

Дженна разрывалась между надеждой и ужасом. Она подняла трубку стационарного телефона и подождала, пока на другом конце не раздался голос:

– Миссис Мур? Это Лесли Маринер.

– Вы нашли ее? – слабым голосом спросила Дженна.

– Боюсь, что нет, но позвонил один из местных, выгуливавший собаку…

Дженна не слушала дальше. Собачники всегда находят трупы.

– Нет! – зарыдала она. – О нет!

Ханна подскочила к сестре.

– Не думаю, что вы меня слышали, – сказала Маринер. – Алло, вы слышите, миссис Мур?

– Да, – прошептала Дженна.

– Этот собачник утверждает, что видел около получаса назад девочку-подростка в районе Уайтфорд-Сэндс.

Дженна пыталась вычленить смысл сказанного. Девочка-подросток… на пляже, в нескольких милях… в такой час…

– Это она?

– Мы не знаем, но под описание подходит. Так что поисковая бригада уже выехала. Я решила, вы захотите узнать.

– Разумеется. Спасибо. – Дженна попыталась собраться с мыслями. Надо ехать туда. Немедленно. – Видели похожую девочку в районе Уайтфорд-Сэндс. Они не уверены, что это Пейдж, но под описание подходит.

Дженна бросилась наверх, растолкала Джека и побежала вниз, даже не умывшись и не причесавшись. Это окажется Пейдж. Обязательно! А раз так, то нужно добраться до места как можно скорее.

Спустя пару минут они с Джеком и Ханной уже сидели в машине, Пончик тоже занял место на заднем сиденье.

– Он ее найдет! – заявила Дженна, излучая уверенность. – Это же ее пес. Он поймет, где хозяйка. Надо было взять его вчера. Как я об этом не подумала? Хотя ее все равно там не было, Пончик не взял бы след. Но сегодня утром возьмет, правда, малыш? Ты найдешь Пейдж, а потом мы привезем ее домой.

Джек обеспокоенно взглянул на нее, а Ханна положила руку на плечо сестры, словно бы успокаивала.

– Это она! – со слезами на глазах продолжала упорствовать Дженна. – Я знаю. Клянусь вам, это окажется она!

К тому моменту, как они въехали в причудливую маленькую деревушку Кум Айви и направились к лесистым холмам вокруг Уайтфорд-Сэндса, здесь уже скопилось огромное множество полицейских машин. Узнав Дженну, сотрудник в форме полиции махнул, чтобы их пропустили, и велел Джеку припарковаться сбоку.

Выпрыгнув из машины, Дженна быстро открыла заднюю дверцу, чтобы выпустить Пончика.

– Найди Пейдж! – велела она ему. – Хороший мальчик.

Пончик послушно потрусил по тропинке, нюхая воздух и поднимая пыль, практически не останавливаясь, чтобы уловить следы запаха. Джек, Ханна и Дженна поспешили за ним, но не могли угнаться.

– Он знает, где она! – взволнованно воскликнула Дженна. – Я вам говорю! Он знает, что делает!

Она не принимала никаких возражений, а остальные были и сами слишком полны надежд, чтобы попытаться взывать к ее разуму.

Пончик бежал впереди на расстоянии минимум пятидесяти ярдов, почти в конце тропинки, собираясь махнуть в дюны. Вдалеке виднелся пляж, кишевший полицейскими со специально обученными служебными собаками. Утро было очень красивым, солнечный свет играл над морем, небо было голубым, песок – таким же золотистым, как и само солнце. Не утро, а мечта. Все казалось таким идеальным, что просто не могло случиться что-то плохое.

Она здесь. Дженна чувствовала. Ее девочка совсем близко, и в любой момент она обнимет ее.

«Господи, не дай мне обмануться. Я должна оказаться права».

Внезапно Пончик свернул с тропы и побежал по другой, а потом резко остановился перед деревянной изгородью. Пес принюхался и начал бешено искать способ попасть внутрь, а потом просочился сквозь небольшую щелочку.

– Пончик, стой! – крикнула Дженна. – Мы тебя потеряем!

Пес не слушал. Он промчался мимо небольшой хижины между деревьями, а потом скрылся в лесу.

– Пончик! – кричал Джек, пока они перелезали через изгородь. – Подожди, мальчик!

Они добежали до изгиба, дыхание сбилось, сердце колотилось от быстрого бега и надежды, но, увы, собаки и след простыл. Они стояли на развилке и не понимали, в какую сторону им пойти.

В повести «Милые кости» есть эпизод, когда погибшая девушка понимает, что раз пес ее видит, это значит, что он тоже мертв. На этом месте Пейдж всегда плакала. Именно это она и подумала, когда Пончик ворвался в двери ее убежища, напрыгнул и облизал.

«Мы оба умерли», – подумала Пейдж, обнимая Пончика, она была как никогда рада видеть любимого пса, но при этом ужасно расстраивалась. Пончик умер, а она не хотела, чтобы он умирал.

– Привет, – прошептала она, сжимая Пончика изо всех сил.

Он слизывал слезы с ее щек и вилял хвостом так сильно, что даже приподнимал задние лапы.

Пончик пришел за ней. Он пришел, потому что не хотел подвести, как все остальные. Особенно Джули, велевшая идти в эту хижину, которая, похоже, служила кому-то домом. Здесь были диваны, стулья, кухня и камин. Даже кровати в других комнатах. И ванная.

Вот только сама Джули не пришла.

Пейдж все ждала и ждала, одна-одинешенька посреди леса, испуганная и растерянная. Она отчаянно пыталась найти в себе смелость совершить задуманное в одиночку, пока не нырнула в море, чтобы никогда не вернуться.

И вот она мертва. Ее больше нет, но, как та девочка из «Милых костей», она всех слышит и видит, хотя никто не слышит и не видит ее.

Мать звала Пончика:

– Где ты, мальчик? Пончик, вернись!

Затем раздался голос тети Ханны:

– Он там.

– Они пришли за тобой, – сказала Пейдж, – но теперь ты здесь, мы вместе, и я тебя не отпущу.

В дверном проеме показался чей-то силуэт.

Пейдж зарывалась лицом в шерсть Пончика.

– Господи! – Она услышала, как плачет мать. – Пейдж…

– Нет! – закричала Пейдж, вскакивая на ноги и отшатываясь. – Не прикасайся! Не подходи ко мне!

Дженна остановилась.

– Это твоя вина, – зарыдала Пейдж. – Я бы сделала это, если бы не ты.

Мать протянула руки, Пейдж тоже протянула руки, но чтобы не дать ей подойти ближе.

– Я не понимаю, – прошептала Дженна, – Пейдж…

– Они сказали, что я не должна ни о ком думать, только о себе, и тогда все получится, и я готова была на последний шаг, но постоянно думала о тебе! Я не могла перестать думать о тебе! Ты постоянно занимала мои мысли, не отпускала меня, а я должна уйти, потому что больше так не могу.

– Пейдж, послушай меня. Все будет хорошо…

– Нет! Ничего никогда не будет хорошо, потому что я тебя слишком люблю. Если бы не любила, то все это уже кончилось бы… – Слезы ручьем катились по щекам, а все тело содрогалось в рыданиях.

Дженна попыталась подойти, но Пейдж снова попятилась.

– Дорогая, мы все уладим, – пообещала Дженна дочери. – Твоих обидчиков накажут по всей строгости, папа здесь… Мы знаем, что они говорили о тебе и о нем, и знаем, что это неправда. Не только мы, все это знают.

– Тогда зачем они это говорили?

– Потому что они злые и жестокие, их папы даже близко не любят их так, как…

– Тогда почему он ушел?

– Пейдж, – в дом вошел Джек, – клянусь, ты тут ни при чем, я люблю тебя больше…

– Нет! Ты теперь с ней. Тебе на нас плевать!

– Это не так. Попытайся понять, насколько мне жаль, что я довел тебя до такого состояния. Иначе ты рассказала бы мне и маме о том, что происходит…

Пейдж бросила взгляд на полицейского, появившегося в дверях.

– Все нормально, – сказала ему Дженна. – Она в порядке, мы тоже. Дайте нам минутку…

Офицер отошел, а Дженна сделала несколько шагов в сторону дочери.

– Можно мы заберем тебя домой? – тихо спросила она.

Пейдж начала было яростно трясти головой, но потом не смогла сдержаться и бросилась в объятия Дженны, приговаривая:

– Мамочка, мамочка, мамочка…

* * *

Пейдж на машине «Скорой помощи» отвезли из временного домика экологов в Уайтфорд-Сэндсе в больницу Морристон в Суонси. С ней поехала Дженна, позади ехали Джек, Ханна и Пончик, а Кей уже мчалась из Порт-Эйнона вместе с младшими детьми.

После того как врачи закончили осматривать Пейдж, малышам разрешили повидаться с сестрой. Воссоединение было радостным и полным слез, что очень умилило персонал больницы. Однако Пейдж, похоже, все еще страдала от легкого психического расстройства, вызванного воздействием внешних факторов, эмоциональной травмой и двухдневным голодом, поэтому младшим детям не позволили остаться надолго.

Она уснула почти сразу после их ухода и крепко проспала почти до вечера, когда доктор сказал:

– Я бы хотел оставить ее под наблюдением, однако при сложившихся обстоятельствах для нее куда важнее вернуться в лоно семьи.

– Я согласна, – кивнула Дженна. – Не волнуйтесь, мы понимаем, что необходима консультация психиатра. Мы обязательно ее организуем.

– Уверен, вы понимаете, что это процесс не быстрый, – предупредил врач. – Важно, чтобы она полностью оправилась физически, прежде чем начнет работать со специалистами. Вы оставили свой номер?

Заверив врача, что номер у них есть, Дженна взяла чистую одежду, которую для Пейдж привезла Кей, а Джек пошел за машиной. Пока они ждали Джека, позвонила сержант Маринер:

– Как девочка?

– Хорошо, – улыбнулась Дженна, обнимая дочь за плечи. – Мы едем домой.

– Это отлично. Я рада, что все так закончилось.

– Спасибо вам.

– Нам нужно будет поговорить с Пейдж.

– Я понимаю, но не сейчас.

– Разумеется. Думаю, вам интересно будет узнать, что мы установили личность Джули Моррис.

Да, Дженне было интересно узнать, но не сейчас, когда рядом сидела Пейдж, поскольку сейчас дочери ни к чему узнавать новости. Поэтому Дженна оставила Пейдж набирать СМС Шарлотте, а сама отошла в сторонку.

– И кто это?

– Ее настоящее имя Оливия Мастерс. Она из той же школы, что и Пейдж, но на год старше.

Дженна нахмурилась, пытаясь вспомнить имя:

– У нее есть брат по имени Оуэн?

– Есть. Вчера ее доставили в отделение неотложной помощи после передозировки лекарств.

Потрясенная Дженна спросила:

– Она… она…?

– Она была дома, когда это случилось, так что, полагаю, Пейдж не в курсе.

– Она поправится?

– Думаю, да.

Дженна порадовалась, что с Оливией все будет в порядке, хотя и испытывала противоречивые чувства к самой девушке.

– А вы знаете, почему?… – Она покачала головой. – Так много «почему». Почему она выбрала Пейдж? Почему сменила имя? Почему пыталась покончить с собой?

– Да, нам тоже нужны ответы на все эти вопросы, надеюсь, мы их получим, когда девушка будет в состоянии говорить, а пока что, если вдруг выяснится что-то, что может быть полезно нам, у вас есть мой номер, пожалуйста, позвоните.

Пейдж была дома, в собственной постели, окруженная младшими детьми, которые не могли с ней наобщаться, кроме того, рядом крутился Пончик, герой дня. Дженне показалось, что Пейдж все еще выглядит усталой и обеспокоенной, но, по крайней мере, бодрится в присутствии братьев и сестренки. Обычная Пейдж все еще была где-то там, просто нужно время, чтобы снова обрести уверенность.

– У нее всегда был сильный характер, – заявила Ханна, когда они сидели в гостиной, уложив всех спать. – Благодаря чему она и прошла через все это, ну и благодаря матери, конечно.

Дженна взглянула на Джека. Он казался таким растерянным, таким подавленным, что оставалось лишь гадать, какие мысли крутятся у него в мозгу.

– На сколько ты останешься?

– Ты про сегодня?

– Про сегодня и вообще. Ты собираешься лететь обратно в Штаты, как только мы сходим к психиатру? Или вообще не собираешься оставаться?

Джек потупился:

– У меня такое впечатление, что Пейдж не хочет, чтобы я оставался здесь. Она почти не разговаривала со мной с тех пор, как мы ее нашли.

Дженну раздражала его жалость к себе:

– Знаешь, она в полном раздрае. Честно сказать, я не думаю, что если ты сбежишь, то этим как-то поможешь наладить ваши отношения. Если, конечно, ты хочешь, чтобы между вами были какие-то отношения.

В его глазах блеснула боль.

– Удивлен, что ты вообще такое спрашиваешь.

Дженна не успела ответить, как встряла Ханна:

– Думаю, она не будет ходить в школу до конца четверти.

Дженна покачала головой:

– Они выходят на пасхальные каникулы в четверг, думаю, что сейчас ее особо никто и не ждет. Я утром позвоню мистеру Чарльзу.

– Ты видела, что он звонил тебе, пока ты была в больнице? – спросила Ханна. – Он сказал, что все испытали огромное облегчение, когда нашлась Пейдж, и ждет от тебя звонка, чтобы обсудить произошедшее, когда ты будешь готова поговорить.

– Он упомянул о Келли Дарем? Что с ней будет?

– Нет, но я не думаю, что он стал бы говорить о ней со мной. Да и вообще сегодня все разговоры только о Пейдж.

– Ты ей уже сказала про Оливию? – поинтересовался Джек.

Дженна покачала головой:

– Хватит с нее на сегодня.

– Ты знаешь родителей? – спросила Ханна.

– Я их видела, но мы не знакомы. Они казались немного отстраненными, даже отчужденными, но, повторюсь, я совсем их не знаю. Оливия – одаренный музыкант. Пейдж часто говорила о ней. Она вроде бы играет иногда на всяких мероприятиях.

– Но зачем придумывать себе вымышленное имя, чтобы заводить друзей? И с чего она притворилась подругой Пейдж? Чтобы в итоге заключить с ней договор о самоубийстве?

– Я понятия не имею. Слава богу, что она обманула Пейдж и в итоге совершила попытку самоубийства одна, хотя это, конечно, ужасная трагедия. Но, похоже, все обошлось. – Она огляделась. – А где мама? Я ее не видела с тех пор, как дети пошли спать.

– Наверное, где-то гладит, – ответила Ханна, заглядывая в кухню.

– Не похоже.

Дженна обнаружила мать в столовой. Кей стояла в темноте и глядела на звездное ночное небо.

– Ты в порядке, мам? Мы тебя потеряли.

Когда Кей не ответила, Дженна подошла к ней:

– Мам?

Кей молчала, но, когда повернула голову, Дженна заметила слезы, блестевшие на ее щеках.

– Мамочка, ты чего?

Дженна не помнила, чтобы мама плакала раньше, даже когда умер папа.

– Это моя вина, – заявила Кей. – Мне стоило отнестись к этому серьезнее. Она же сказала мне, что ее обижают, а я ничего не предприняла, и мы едва не потеряли нашу девочку.

– Мам, ты не можешь винить себя, – запротестовала Дженна. – Она и мне говорила…

– Но я-то сама проходила через такое. Я знаю, каково это…

– Это не значит, что ты с ходу понимаешь, что происходит, и можешь остановить травлю. Ты была рядом, когда Пейдж нуждалась в тебе, это главное.

На лице Кей застыло выражение горя.

– Я никогда не была ни хорошей матерью, ни хорошей бабушкой… Я стараюсь, но знаю, что этого мало…

– Как ты можешь такое говорить?! Да мы без тебя вообще бы не справились. Ты – наша скала, мам. Ты всегда рядом, была, есть и будешь.

– Но не так, как отец.

– Иначе. Мама! Хватит мучить себя. Мы так тебя любим, все мы, и знаем, что ты любишь нас. Ты все еще плачешь… прости, я должна это сделать. Знаю, тебе не нравится, но…

Кей стояла, не шелохнувшись, а Дженна заключила мать в свои объятия и прижалась щекой к щеке. Кей не обняла ее в ответ, но не попыталась вырваться и даже неуверенно похлопала по спине.

Дженна улыбнулась сквозь слезы:

– Это было так мило.

Кей заглянула ей в глаза:

– Наверное, мне стоит обратиться к психологу.

– Думаю, всем нам не помешает. Тебе, мне и Пейдж.

– Ей в первую очередь.

– Разумеется.

Кей снова перевела взгляд на сад.

– Я уже пробовала, – призналась она, – но мне особо не помогло.

– Времена изменились, теперь есть новые способы лечения, более эффективные. Но в любом случае мы любим тебя такой, какая ты есть.

Кей кивнула.

– То, что случилось с Пейдж, изменит судьбы многих людей. Надеюсь, к лучшему…

– Ты шутишь, – пробормотала Пейдж, разрываясь между недоверием и тревогой. – Скажи, что ты все придумала.

– Клянусь, что нет, – настаивала Шарлотта. – Оливер в субботу помогал тебя искать.

Лицо Пейдж оставалось бледным.

– Ты с ним говорила?

– Нет. Я видела его издалека. Но это точно он, поскольку там были Каллум и их папа.

Пейдж не знала, то ли сгорать от смущения, то ли позволить себе порадоваться.

– Думаешь, кто-то заставил его прийти?

– Понятия не имею. Просто говорю, что он был там. – Шарлотта взглянула на часы. – Мне пора, – вздохнула она. – Я и так, наверное, пропустила автобус, но твоя бабушка обещала подкинуть меня в школу. Мне просто необходимо увидеть тебя. Мир? Все плохое забыто?

– Конечно! – заверила Пейдж, уверенная, что все плохое и правда забудется, как только она приведет в порядок мысли. – Спасибо, что ты за меня заступалась.

Шарлотта язвительно заметила:

– Не всегда это было легко! В любом случае до конца недели мы узнаем, отстранили Келли или исключили. Давай надеяться на второе!

Пейдж тут же ощутила прилив тревоги:

– Если ее исключат, то она найдет способ отомстить мне.

– Ни за что. Мы ей не дадим. Все. Келли Дарем ушла в историю. Она как тонущий корабль, на котором никто не хочет задерживаться.

– А Бетани и Матильда?

Шарлотта пожала плечами:

– С дармитами без Келли покончено. Ты сегодня останешься в постели?

– Не знаю. Мама, разумеется, захочет поболтать, и, понятное дело, отец тоже захочет.

Лицо Шарлотты приобрело сочувственное выражение.

– По крайней мере, он вернулся из Штатов, – заметила она.

– Тоже мне, большое дело!

– Тебе было бы больно, если бы он не приехал.

Пейдж откинулась на подушку и сказала:

– Не знаю, что ему сказать.

– Так пусть он сам говорит. Он не прав, тебе не нужно ничего говорить.

Через некоторое время Пейдж снова посмотрела на подругу, и в глубине ее глаз светилась робость.

– Ты клянешься, что не заливаешь мне про Оливера?

Шарлотта широко улыбнулась:

– Да вот тебе крест! Почему бы тебе не послать ему СМС и не поблагодарить?

Пейдж съежилась:

– Ни за что!

– Как хочешь, но лично я бы попробовала.

Пейдж ее слова напомнили о том, какими разными они порой бывали. Она обняла подругу на прощание и посмотрела ей вслед, когда Шарлотта направилась к двери. Затем Шарлотта обернулась:

– Кстати, ты общалась с Джули с тех пор, как все это случилось?

Губы Пейдж сжались, она покачала головой, снова легла на подушки и прикрыла глаза. Вообще-то она десятки раз писала Джули с тех пор, как подзарядила телефон, спрашивала, почему та не пришла, что она за подруга такая, если оставила Пейдж в лесу на две ночи подряд, но ни единого ответа не последовало. Пейдж решила, что больше пробовать не будет. На самом деле ей не хотелось больше общаться с Джули. Ей теперь даже было наплевать на то, кто Джули на самом деле, хотя узнать было бы неплохо, чтобы выдать ее всем остальным.

Как она поддалась на уговоры? Теперь это казалось невероятным, однако Пейдж не забыла, какое утешение находила в беседах с Джули. Иногда ей казалось, что Джули и правда ее единственный друг на всем белом свете и она будет рядом даже тогда, когда остальные отвернутся.

Однако этого не случилось, так ведь?

Словно почувствовав переживания хозяйки, Пончик открыл носом дверь и проник в комнату, а затем «улыбнулся», как умеют улыбаться собаки, когда Пейдж похлопала по кровати, приглашая присоединиться.

– Мы не умерли, – прошептала она ему в ухо. – Я помню, что я тебе говорила вчера, но мы здесь, нас все видят, и мы тоже всех видим.

Пончику эта идея явно понравилась, и он от души облизал Пейдж лицо.

– Мне показалось, я видела, как сюда прокрался Пончик. – Мама сунула в дверь голову. – Шарлотта ушла?

– Только что.

Дженна присела на кровати.

– Как ты себя чувствуешь сегодня?

Пейдж просто пожала плечами. Ей не хотелось ни о чем говорить, но в то же время она не хотела обижать маму больше, чем уже это сделала. Поэтому в конце концов она позволила себя растормошить.

– В один момент нормально, а буквально через минуту уже… ну, типа… короче, ты понимаешь.

Дженна подняла брови.

– Не хочешь попытаться объяснить это другими словами?

Пейдж вздохнула.

– Я не могу найти подходящих слов. Это просто очень странно, словно бы я на какое-то время стала кем-то другим, а потом вернулась, ну, или не до конца.

– Ты прошла через настоящий ад. Мне кажется, неплохо было бы с кем-то поговорить.

– Я с тобой говорю.

– Имелся в виду специалист.

Пейдж потупилась.

– Я просто хочу забыть обо всем.

– Знаю, милая, я это понимаю, но нам нужно выяснить, какой вред нанесли тебе эти девицы, все это общение с Джули Моррис и ужасные сайты…

– Там такая тьма, – пробормотала Пейдж, – настоящая тьма… Ну, в этих чатах… я больше ни за что туда не сунусь, но пока я там сидела, это казалось нормальным. Словно бы все там мои друзья и понимают меня.

– Но теперь-то ты понимаешь, что это неправда.

– Думаю, да. Хотя многие люди, с которыми я там общалась, тоже пережили травлю, иногда даже хуже, чем я, поэтому они и правда меня понимали.

– Да, но им нужно помочь, а не подталкивать к страшному шагу.

– Я никого не подталкивала, клянусь.

– Зато тебя подталкивали, особенно Джули, и если бы она не кинула тебя в самый ответственный момент, то неизвестно, что бы произошло.

Пейдж вспомнила себя в Уайтфорд-Сэндсе.

– Я вроде и хотела сделать это, но потом расхотела. Думала о тебе и остальных… Я постоянно хотела, чтобы ты пришла, но нужно было дождаться Джули, поэтому я не могла пойти домой.

– А почему тебе казалось, что ее нужно дождаться?

– Я точно не знаю. Дело не только в этом, мне не хотелось возвращаться, потому что это означало бы, что нужно ходить в школу или снова прогуливать и кататься в автобусах… Полиция спрашивала, ездила ли я в пятницу в Россили, но я не ездила.

– Так это была не ты? Я так и почувствовала.

– Но все равно поехала искать меня?

– Разумеется, пришлось. Инстинкты могли меня подвести. Но зато вчера не подвели. Я рада, что мы взяли Пончика. Благодаря ему поиски закончились быстро.

Она с улыбкой погладила пса, а Пейдж сказала:

– Когда он пришел, то я вспомнила про эпизод в книге «Милые кости», где девушка понимает, что пес ее видит, а значит, он умер. Это было так дико. А потом пришла ты, и ты тоже меня видела, в итоге я растерялась… я не хотела домой и хотела одновременно…

Дженна взяла дочь за руку.

– Но ты рада, что вернулась?

Пейдж кивнула, но не подняла головы.

Пальцы Дженны переплелись с пальцами Пейдж.

– Доченька, прости, что я раньше не поняла, что ты переживаешь. Я же видела, что ты пытаешься мне сказать, но была так поглощена расставанием с папой…

Пейдж вскинула голову:

– Он вернулся к этой своей Марте?

– Нет. Он очень волнуется о тебе, уверена, он никуда не поедет, пока ты не согласишься с ним повидаться.

Пейдж вспыхнула:

– Я не хочу.

– Знаю. Но нужно. Все эти гадости, которые писали Келли и ее друзья…

– Это неправда.

– Никто и не верит. – Она ведь не должна рассказывать Пейдж о тех вопросах, которые задавали полицейские, это их работа, теперь все кончилось, никто не пострадал, кроме разве что Джека. – Он ушел не из-за тебя.

– Он ушел, потому что нашел кого-то, кто для него важнее нас! – со злостью воскликнула Пейдж.

– Важнее меня, – поправила ее Дженна, – речь не идет о тебе или младших.

– Понимаешь, для меня нестерпимо, – Пейдж стукнула кулаком по кровати, – что он мог позволить кому-то стать важнее тебя.

Дженна грустно улыбнулась:

– Тебе тяжело, не стану лгать, мне тоже, но мы преодолеем это. Я тебя едва не потеряла, но это стало уроком, научило многому, в первую очередь тому, что для меня нет никого важнее тебя, Джоша и близнецов.

Пейдж отпрянула:

– Опять они! Я думала, я для тебя важнее всех.

Дженна улыбнулась:

– Ты мой первенец, в этом ты для меня на первом месте. Думаю, тебе было сложнее, чем я предполагала, делить меня и папу с Джошем, когда он родился. Ты привыкла, что мы дарим тебе все свое внимание.

– Но я хотела братьев и сестер.

– Да, но чуть раньше, чем это получилось. Возможно, эмоциональная встряска была бы слабее, если бы не такая большая разница в возрасте, но мы не всегда решаем в таких вопросах. – Она посмотрела на телефон Пейдж, когда он завибрировал, сообщая об СМС.

– Она даже еще до школы не добралась, – сказала Пейдж, показывая матери сообщение, – поэтому думаю, это все еще сплетня.

– Я думаю, будет проведена тщательная проверка, прежде чем принять подобное решение, но какое-то наказание за подобное поведение должно быть. Честно говоря, я не хочу, чтобы ты ходила в одну школу с тем, кто обращался с тобой так, как она.

– Я могла бы перейти в другую.

– Ты хочешь?

Пейдж пожала плечами.

– Я боюсь, что она мне отомстит, если ей за это что-то будет, – призналась она.

– Если так, то при первых признаках опасности ты знаешь, что нужно делать.

Пейдж судорожно сглотнула.

– Нужно прийти ко мне, – твердо сказала Дженна. – Нельзя снова проходить через такое. Ты не жертва, Пейдж. Ты не такая, и не давай ей превращать себя в жертву.

– Я не хочу, но у нее куча друзей, да и семья… непростая.

Рассудив, что умнее будет не рассказывать про визит Вэнди Дарем, Дженна сказала:

– Я о них слышала, но на нашей стороне школа и полиция, и, думаю, когда ты вернешься, то обнаружишь, что у тебя куда больше друзей, чем ты полагала.

Судя по виду, Пейдж не была в этом уверена.

– Они будут обзывать меня психованной неудачницей за то, что я пыталась покончить с собой.

– Не будут, потому что ты не пыталась покончить с собой. Да, ты думала о таком варианте, но в решающий момент нашла в себе силы не совершать глупостей.

Через некоторое время Пейдж слабо улыбнулась:

– Ты всегда находишь способ, как превратить меня в главную героиню.

Дженна подняла брови.

– Но ты и есть главная героиня.

– Типа того.

– Типа того. И, насколько я тебя знаю, а я тебя знаю, через некоторое время ты превратишь эти события в позитивный опыт.

– Как, черт побери, я это сделаю?

– Найдешь способ, но прямо сейчас, я понимаю, в это трудно поверить.

Пейдж с подозрением сощурилась.

– Мам, ты промываешь мне мозг. Используешь силу убеждения, чтобы заставить делать то, что ты хочешь.

Дженна рассмеялась:

– Если бы только это было в моей власти.

Посидев молча несколько минут, Пейдж спросила:

– Выяснилось, кто на самом деле Джули Моррис?

Дженна вздохнула:

– Да. Но нам необязательно обсуждать это сейчас…

– Но я хочу. Кто она?

Пейдж посмотрела ей в глаза, и Дженна решила, что нет смысла утаивать. Рано или поздно пришлось бы рассказать, и, если Дженна не расскажет сама, есть шанс, что Шарлотта все выяснит и принесет новости на хвосте.

– Хорошо. Это Оливия Мастерс, сестра Оуэна.

Пейдж моргнула, не веря своим ушам. На ее лице по очереди отразились замешательство, гнев, недоверие. Тихая, почти незаметная красотка, которая бродила по школе, словно привидение, почти всегда молчала, играла на скрипке, словно ангел, и ненавидела Пейдж за лживые посты про Оуэна…Что-то не сходится.

– Я не понимаю… она сказала, что ей тоже устроили травлю… Она понимала, через что мне приходится проходить. Якобы и она была жертвой Келли Дарем…

– Возможно, это правда.

– Но тогда Шарлотта бы знала.

– Тогда я не могу объяснить, что творилось у нее в голове, но есть еще кое-какие новости о ней…

Пейдж насторожилась.

– В субботу вечером она пыталась покончить с собой, – мягко сказала Дженна.

Пейдж оцепенела. Значит, она говорила серьезно. Она правда хотела умереть. Вот почему Пейдж нужно было дождаться «Джули», нужно было попытаться ее остановить, по крайней мере, сейчас возникло именно такое чувство.

– У нее не получилось, – сказала Пейдж, и ее слова прозвучали скорее как утверждение, чем как вопрос.

Дженна покачала головой.

– Как она…? Что она сделала?

– Приняла слишком много таблеток.

– А ты откуда знаешь?

– Мне сказала полиция. Насколько я знаю, она все еще в больнице.

– В той же, где была я?

Дженна кивнула.

Пейдж задумалась.

– С ней все будет нормально?

А ей не все ли равно? Она толком не понимала, но получается, что нет.

– Я не уверена, но думаю, мы это выясним.

Пейдж все еще пыталась уложить информацию в голове. Оливия Мастерс, сестра Оуэна. Пейдж вспомнила, как подходила к ней в школе, чтобы сказать, что не она написала тот пост об ориентации Оуэна. Оливия посмотрела на нее с презрением и в то же время под чужой личиной стала ее подругой.

– Она мне говорила, что ее мать умерла, – пробормотала Пейдж. – Но это неправда! Мама Оуэна жива!

Дженна не могла найти этому объяснения.

– Уверена, рано или поздно мы докопаемся до истины. А пока что ты не хочешь встать?

Пейдж не знала.

– А что мы будем делать сегодня? – спросила она. – Я не хочу в школу.

– А тебе и не надо, но мистер Чарльз спрашивает, нельзя ли ему прийти сюда с мисс Уиллис из пасторского комитета по взаимопомощи, чтобы поговорить с тобой.

Пейдж отпрянула. Это уж слишком.

– Мне обязательно с ними видеться? – запротестовала она.

– Ну, не прямо сию секунду, но им нужно услышать твою версию событий, как и полиции.

Пейдж это понимала, но все равно ей хотелось, чтобы все просто кончилось, чтобы можно было забыть о случившемся раз и навсегда. Неважно, что ни о чем другом она и думать не могла, ее мысли занимали Оливия и Оливер, который ее искал… Она не могла это переварить, хотя мистер Чарльз и мисс Уиллис собирались говорить о другом. Они хотели сосредоточиться на травле, на том, что привело ее на сайты самоубийц, и в последнюю очередь ей хотелось принимать участие в вынесении приговора Келли Дарем.

– Можно мне просто остаться в постели? – несчастным голосом спросила Пейдж.

– Разумеется, – ответила Дженна. – Я позвоню в школу и попрошу их повременить.

Несмотря на то что в присутствии Пейдж Дженна сохраняла хорошую мину, однако внутри у нее все клокотало от злости на ужасающую жестокость дочки Даремов. Она уже начиталась постов в соцсетях, видела обработанные фотографии, обидные слова, ужасные обвинения в сторону Джека и теперь была полна решимости не дать ни одному участнику этой мерзкой шайки выйти сухим из воды после содеянного. Поэтому Дженна оставила сообщение сержанту Маринер, чтобы та отзвонилась как можно быстрее, чтобы поговорить поподробнее, как выдвинуть обвинения.

– Не уверена, что мы далеко продвинемся, – заметила Ханна, отрываясь от своего ноута. – Я тут изучила вопрос, редко когда организаторам травли грозили какие-то последствия.

– Но должно же быть какое-то наказание, – настаивала Дженна, – никому, даже ребенку, не должны сходить с рук те вещи, какие они творили с Пейдж.

– Если ты почитаешь, то поймешь, что бывает куда хуже, однако пока мне не удалось найти ни одного случая, когда организаторам травли вынесли бы приговор.

– Нас это не остановит. Мне все равно, из какой семьи эта девочка, ей пора понять, что за все поступки приходится платить.

– Ричард на нашей стороне, – решительно сказала Ханна, – он разбирается в таких вещах.

– Разумеется, – согласилась Дженна. – Он сегодня в суде, я поговорю с ним попозже. Как минимум, можно будет получить приказ о пресечении антиобщественного поведения[56].

Ханна наморщила нос:

– Не уверена, что такие приказы выдаются за травлю и вообще что они до сих пор существуют. Разве консерваторы не собирались упразднить их, когда придут к власти?

– Поскольку для нас это нестандартная ситуация, то я не могу ответить, но учитывая, что задействованы Даремы, местные власти сочтут подобный приказ делом чести. Тогда должно быть возбуждено уголовное дело, которое ляжет пятном на репутацию этой девицы настолько же, насколько ее действия имели эффект на жертв.

– То есть на не поддающееся измерениям количество времени. Однако, в принципе, мне нравится идея.

Дженна просматривала сообщения, полученные за выходные, чтобы удостовериться, что не пропустила ничего жизненно важного. Найдя СМС от своего агента, датированное субботой, она с неохотой открыла его. Дженна пока что не готова была опустошать свой банковский счет и просить денег у Джека.

«Дженна, видел в новостях. Очень жаль, что такое случилось, уверен, что вы ее скоро найдете. Я мысленно с вами. Дайте знать, если я могу что-то сделать. Позвоните, как сможете».

Испытав огромное облегчение от того, что агент не собирался в ближайшей перспективе создавать ей трудности, она продолжила просматривать сообщения, пока не дошла до последнего сообщения от Джека: «Как она этим утром? Можно мне приехать?»

Дженна показала СМС сестре:

– Она не хочет его видеть.

– Честно говоря, никто из нас не хочет.

Дженна подняла брови:

– Ну, это делу не поможет. Я не могу его полностью исключить из нашей жизни. Ему не все равно, и я бы хотела заручиться его поддержкой для обращения в суд.

– Скорее всего, поддержкой ты заручишься, но подумала ли ты о Пейдж, как она будет себя чувствовать, если ты начнешь уголовное преследование?

Дженна обеспокоенно посмотрела на сестру:

– Да, наверное, я об этом не подумала. Полагаю, сначала надо обсудить это с ней.

– Вот и мне так кажется. Зная мою племянницу, у нее наверняка есть своя точка зрения на то, что должно случиться с обидчиками.

Дженна медленно кивнула, протянув руку к зазвонившему телефону:

– Алло. Это Дженна Мур.

– Миссис Мур, это мистер Чарльз, директор школы, мне только что передали, что Пейдж сегодня не сможет пообщаться с нами.

– Ей нужен отдых.

– Разумеется, я понимаю. Ей пришлось пройти через такое… И еще раз разрешите извиниться, что мы позволили ситуации зайти так далеко, и за то, что это вообще случилось. У нас есть четкие регламентации, как поступать в случае, если одни ученики травят другого, но в этот раз они с треском провалились, разумеется, мы будем разбираться.

– Приятно слышать, – холодно отозвалась Дженна.

На ее взгляд, сотрудники школы были виноваты не меньше, чем сама Дженна, за то, что не пресекли все на корню, и в свое время она поднимет этот вопрос.

– Уверен, вы понимаете, – продолжил директор школы, – что мы не в состоянии отслеживать все, что происходит во внеурочное время, но я уверен, зачастую Пейдж запугивали прямо в стенах школы, поэтому не сомневайтесь, что мы примем надлежащие меры. Мы будем выносить решение, когда выслушаем всех участников этой истории.

Поморщившись при слове «история», которое прозвучала так, будто это какой-то анекдот, который можно передавать из уст в уста, пока не услышишь что-то получше, Дженна сказала:

– У вас есть новости об Оливии Мастерс?

– Она, по-видимому, все еще в больнице, но доктора сказали, что она проснулась и даже села. Я пытался дозвониться до ее родителей, но они не перезвонили. Уверен, тут более эффективной будет работа полиции.

– А Оуэн в школе?

– Нет, не пришел.

Не удивившись, Дженна сказала:

– Хорошо, я вам сообщу, когда Пейдж готова будет пообщаться.

Она повесила трубку и переключилась на другой входящий вызов.

– Это Лесли Маринер, я получила ваше сообщение.

– Ах да, спасибо, что откликнулись. – Дженна повернулась к Ханне и одними губами сказала сестре, кто звонит. – Я тут подумала и хочу спросить, возможно ли выдвинуть обвинения против Келли Дарем и ее родителей?

Ханна подняла брови.

– Родителей? – эхом переспросила она.

Дженна кивнула. По ее мнению, они были так же ответственны за поведение дочери, а то и больше. Сержант Маринер вздохнула:

– Я боялась, что вы начнете думать об этом, хотелось бы вам чем-то помочь, но единственная статья, под которую попадают подобные дела, это преследование.

– Тогда начнем с этого.

– …но уголовные суды редко применяют подобную статью за травлю, особенно если это может закончиться тем, что преступником будет объявлен несовершеннолетний.

Дженна пришла в ярость:

– То есть это нормально, что моя девочка пострадала от их рук, но не нормально заставить их ответить за свои поступки? Вы это имеете в виду?

– Я понимаю вас, честное слово, на вашем месте я чувствовала бы то же самое, но я работаю уже давно и понимаю, под каким углом это дело будет рассматривать уголовный суд. Они предпочитают, чтобы с ситуацией разбирались родители, школа или социальные службы.

– А если Пейдж и правда покончила бы с собой? Тогда уголовный суд зачесался бы?

– Вполне вероятно, что и тогда не стали бы возбуждать уголовное дело, если доведение до самоубийства не было сопряжено с реальным, так сказать, физическим содействием в его совершении.

– То есть эти детки могут войти на сайт или отправлять СМС любому, подталкивая на страшный суд, а закон ничего против не имеет?

– Миссис Мур, я расстроена этим обстоятельством не меньше вашего…

– Не думаю.

– …но могу лишь сказать вам, что все обстоит так, а не как бы мне хотелось. Если вы спрашиваете меня, нужно ли привлекать их к ответственности, то да, в определенных случаях я так и делаю, и после того, как они ощутят на себе всю силу закона, то дважды подумают, прежде чем снова кого-то задирать. Но, боюсь, не все в моей власти. Вы, педагоги и общественные комитеты должны попытаться найти лучший способ, как с ними поступить.

Понимая, что диалог зашел в тупик, и памятуя, что она в любом случае не собиралась ничего делать, не посоветовавшись с Пейдж, Дженна сказала:

– Я благодарна вам за чистосердечие. Спасибо. И последний вопрос. Если мы все-таки решим, что не хотим спускать все на тормозах, можно выдвинуть частное обвинение?[57]

– Не вижу ничего, что бы вам помешало, но стоит поговорить с адвокатом.

Повесив трубку, Дженна сказала Ханне:

– Я никогда не смогу себе этого простить, разумеется, просто нужно было понять…

– Я могла бы помочь, – напомнила Ханна, – и обещаю, если Пейдж захочет, то я помогу ей пройти весь путь до конца.

Дженна была очень тронута.

– Нужно будет выбрать удобный момент, чтобы задать ей этот вопрос, но, думаю, сначала стоит переговорить с Ричардом, чтобы удостовериться, что это осуществимо, поскольку мы не можем просить ее идти в суд, а потом огорошить новостью, что это невозможно.

– Я вынужден посоветовать не делать этого, – сказал ей Ричард тем же вечером. – Не потому, что я считаю, будто у вас нет оснований. В соответствии с разделами два и четыре «Акта о защите от преследования», скорее всего, основания найдутся, вот только уголовному суду это не понравится, кроме того, вы должны отдавать себе отчет, каким стрессом это будет для Пейдж, а она и так натерпелась.

– О ней я беспокоюсь в первую очередь, – заверила его Дженна, – просто хотела узнать, возможно ли возбудить тяжбу, если Пейдж решит, что она этого хочет.

– Ну, я вам уже ответил, думаю, вам нужно принимать в расчет и то, против какой семьи вы выдвинете обвинения.

– Я не позволю им запугать меня, – с жаром заверила Дженна. – Люди, которые совершали преступления, должны расплачиваться так же, как и все остальные.

Никто не смотрел на Джека, который тихонько сидел в одном из кресел, хотя Дженна и ощущала кожей степень его дискомфорта. Интересно, казался ли он ей когда-либо более жалким, находящимся не в своей тарелке. Такое впечатление, что внутри он рассыпался на мелкие кусочки, целой осталась лишь внешняя оболочка.

– Все это лишь теоретизирование, пока мы не поговорили с Пейдж, – напомнила им Ханна.

Ричард кивнул:

– Как она сегодня?

– Много спала, покушала, – ответила Дженна. – Думаю, и то и другое – хорошие знаки.

– Она беспокоится об Оливии Мастерс, – напомнила ей Кей.

Дженна пояснила Ричарду:

– Мы еще не до конца разобрались, но, по-видимому, Джули Моррис – это Оливия Мастерс, сестра Оуэна Мастерса. Вы случайно не знакомы с ее родителями?

Ричард покачал головой:

– Вроде нет, даже не уверен, что когда-либо видел их.

Дженна посмотрела на сестру и мать.

– Ну, мы знаем лишь то, – сказала Ханна, – что с девочкой творится что-то странное, но не думаю, что удастся выяснить подробности, пока ее не отпустят из больницы.

– Думаю, мне пора, – сказал через пару часов Джек.

Ричард ушел не так давно, как и Кей, и Ханна. После этого Джек и Дженна укладывали младших спать, что заняло больше времени, чем обычно.

Уловив его отчаяние, Дженна успокоила:

– Она придет в себя.

Он кивнул и потянулся за курткой.

– Что ты думаешь о частном обвинении? – спросила она, пока Джек одевался. – Я знаю, что ты высказался «за», но после этого никак не комментировал.

– А что тут скажешь? Ты уже все решила. Если Пейдж захочет, то нужно так и сделать.

– «Но»? Я чувствую, что есть какое-то «но».

Джек на минуту задумался, решая, стоит ли продолжать, а потом произнес:

– Хорошо, я думаю, что вся эта тяжба нужна тебе, чтобы доказать себе и остальному миру, что ты замечательная мать, которая готова на все, чтобы наказать обидчиков дочери. Проблема в том, что мы уже подвели ее, и все это понимают. Нас не было рядом, ни тебя, ни меня, когда она в нас нуждалась, и никакие судебные разбирательства этого, увы, не изменят.

Дженна смотрела на него в упор. Он сказал правду, которую она упорно не замечала, и правда ей не понравилась.

– Ты сама спросила, – буркнул Джек.

– Ты прав, – в конце концов сказала Дженна. – Я поставила во главу угла себя и свою жажду мести и все еще готова ради мести на все что угодно, но обещаю, что ничего не произойдет, если Пейдж не захочет.

Все еще глядя Дженне в глаза, Джек проговорил:

– Я не сомневаюсь в тебе. И для справки: ты замечательная мать.

Дженна не согласилась, но решила перевести все в шутку:

– Моя очередь сказать, что ты замечательный отец?

Его глаза снова затуманились.

– Мы оба знаем, что это не так, поэтому давай не будем.

– Но раньше ты всегда был замечательным отцом.

– Пока все не испортил.

Когда Джек повернулся, чтобы уйти, Дженна спросила:

– Мне показалось или я слышу сожаление?

Стоя спиной к ней, он ответил:

– Я всегда буду жалеть, что сделал тебе больно.

– Но сделаешь больно снова?

В конце концов Джек обернулся.

– Я попробовал все уладить иначе, – признался он.

Дженна сглотнула и улыбнулась сквозь боль. Несмотря на все, что им только что пришлось пережить, Джек все равно предпочел быть с Мартой, а не с ними.

– А вы с Ричардом?

– Мы друзья.

– Он вроде хороший парень.

– Я не жду твоего одобрения.

– Прости, я не хотел, чтобы так прозвучало.

Какое-то время Джек торчал у двери, глядя куда-то в сторону, словно хотел еще что-то сказать, но не знал как.

– Мам! – внезапно захныкал сверху Уиллс. – У меня зубы болят!

Они переглянулись, Джек поднял одну бровь, взял ключи от машины и попрощался:

– Я позвоню завтра.

* * *

Два дня спустя Дженна сидела в святая святых – в кабинете директора школы, глядя на Оливию Мастерс поверх композиции из засушенных цветов. Также присутствовали мистер Чарльз, мисс Уиллис, занимавшаяся пасторским попечением[58] в школе, и элегантно одетая дама, которая представилась как Джудит Мерчант, тетя Оливии.

Вчера ближе к вечеру раздался звонок, и Дженну пригласили на встречу, которая должна была стать толчком к осуществлению так называемого восстановительного правосудия.

– Но я думала, что восстановительное правосудие подразумевает встречу с кем-то лицом к лицу, – запротестовала Пейдж, когда мать рассказала ей о предстоящей встрече. – Почему же я не могу присутствовать там?

– Пока что я знаю лишь то, что Оливия на данном этапе попросила, чтобы присутствовала только я, но это начало, уверена, по ходу включат и тебя.

– А папа? Он пойдет?

– Нет, только я.

– А кто еще там будет?

– Пока не знаю.

Сейчас Дженна смотрела на бледное, почти прозрачное лицо Оливии, уловив ту натянутость, с которой девушка держалась – сидела с такой прямой спиной, словно линейку проглотила, сцепив руки на коленях, – и не могла не заметить, насколько отчужденной она кажется. Определенно, очень красивая девушка, с копной блестящих светлых волос, струившихся по плечам, и идеальным овалом лица. Но, время от времени ловя взгляд ее миндалевидных глаз, Дженна понимала, что внутри за этим фасадом – пугающая пустота.

Пустая и жестокая?

Вероятно, с суицидальными наклонностями.

Когда все заняли свои места, мистер Чарльз открыл «слушания»:

– Оливия хочет объяснить свою роль в случившемся с Пейдж. Когда вы услышите, миссис Мур, то, что она собирается рассказать, уверен, вы поймете, какая недюжинная смелость потребовалось, чтобы прийти сюда. – Он обратился к Оливии: – Если захочешь все прекратить, просто скажи.

Оливия так и сидела, потупившись, и еле заметно кивнула.

Дженне не особо понравилось то, что с девушкой, пытавшейся убедить Пейдж свести счеты с жизнью, так носятся, как будто это она жертва, и Дженна одарила Оливию ледяным взглядом. Наверное, она и правда была чьей-то жертвой, раз пыталась убить себя.

Джудит Мерчант шепнула что-то на ухо племяннице. Что бы это ни было, слова тети заставили Оливию содрогнуться, а потом она снова кивнула.

– Моя племянница просит меня говорить от ее имени, – обратилась Джудит к Дженне. – Если у вас будут вопросы, то мы будем рады по возможности ответить.

Дженна переводила взгляд с Оливии на ее тетю и обратно и размышляла, почему родители Оливии не явились на встречу, чтобы оказать дочери поддержку, в которой та так явно нуждалась.

– Причины, почему Оливия подружилась с вашей дочерью под вымышленным именем, – начала Джудит, – довольно сложны, но, полагаю, их несложно понять. – Она умолкла на минуту, сжав руку племянницы. – Она выделила Пейдж, потому что завидовала ей.

Дженна растерялась.

– Объясню, – продолжила Джудит. – У Пейдж было все, о чем Оливия всегда мечтала. Хорошенькая, популярная, умная, умеет находить общий язык с другими, чего всегда так хотелось Оливии, но ей не хватало смелости попытаться.

Хотя Дженне и хотелось встрять и заметить, что девушка очень красива и, кроме того, талантлива в плане музыки, она ощутила, что скорее речь идет о неуверенности, чем о внешности или способностях.

– Кроме того, у Пейдж была любящая дружная семья. Наверное, это подтолкнуло Оливию к вашей дочери сильнее всего. Ей хотелось быть Пейдж или общаться с ней так, как она никогда не могла общаться с кем бы то ни было, но Оливия боялась приближаться. Тогда Оуэн, ее брат, подружился с Пейдж в надежде, что через него Оливия узнает Пейдж получше. Он рассказывал о ней Оливии и о том, что узнал о взаимоотношениях Пейдж со своей семьей, о том, какими счастливыми вы казались, в каком шумном и дружном доме Пейдж живет со своими братишками и сестренкой. Оливии казалось, что у Пейдж идеальная жизнь и просто потрясающий характер. Она не боялась отстаивать свое мнение, не боялась быть замеченной в школе, не стеснялась отвечать на вопросы, играть в спектакле или быть участником школьной команды, стоило ее лишь попросить. И во всем она получала поддержку от друзей и, что важнее всего, от родителей.

Дженна наблюдала за Оливией, сидевшей неподвижно и отчужденно, девушка как будто отдалялась, словно бы ее готова была поглотить какая-то тьма.

Что с ней не так?

– Оливии отчаянно хотелось стать частью жизни Пейдж. Ей хотелось стать для Пейдж значимой. Она придумала единственный способ заинтересовать Пейдж. Или, я бы сказала, сделать Пейдж зависимой от себя. Она решила настроить всех остальных против Пейдж, чтобы Пейдж в конце концов поверила, что Джули Моррис, как называла себя Оливия, ее единственная подруга.

Дженна ждала, когда же Оливия посмотрит ей в глаза, но та по-прежнему не поднимала головы.

– Оливия начала со взлома страницы Пейдж на Фейсбуке, чтобы все выглядело так, будто Пейдж обвиняет Оуэна в гомосексуализме. Оуэн был в курсе и помогал сестре, хотя и ужасно боялся, что все узнают его личный секрет. Он боялся не реакции друзей, а того, как воспримет отец, но до этого я еще дойду. План Оливии трещал по швам и, наверное, провалился бы, если бы школьная задира Келли Дарем не ухватилась за эту возможность и не развернула целую кампанию против Пейдж.

Дженна молчала, ожидая продолжения.

– Итак, Оливия растрезвонила всем про ориентацию брата, и все ополчились не против него, а против предавшей его подруги. На это Оливия и надеялась, ведь теперь у нее появилась возможность предложить дружбу.

Дженна в глубине души была потрясена. Как девушка в возрасте Оливии могла разработать такую хитроумную комбинацию и тем более воплотить ее в жизнь?

– И куда это должно было тебя привести? – резко спросила она Оливию.

Та стрельнула в сторону Дженны глазами, но не ответила.

– Я не думаю, что Оливия вообще верила, что у нее что-то выйдет, – ответила Джудит за племянницу.

Дженна ждала, что Оливия подтвердит или опровергнет, но она явно не собиралась делать ни того ни другого. Джудит продолжила:

– Во многом благодаря Оуэну, который присоединился к свите Келли Дарем, Оливия могла предупреждать Пейдж о том, что для нее готовят, или утешать после того, как все случилось.

– Почему ты просто не пожаловалась педагогам? – спросила Дженна. – Ты втянула мою дочь в ужасную историю… как ты можешь называться ее подругой? Да ты даже самой собой не была, когда набивалась ей в подруги.

Оливия вспыхнула, но промолчала. Тетя сказала:

– Я должна объяснить, что творится у моей племянницы дома. Много лет она была жертвой травли со стороны родителей, как и Оуэн, хотя с Оливией обходились куда жестче. Причем все настолько плохо, что девочка порой не может трезво оценить какие-то ситуации. Она серьезно пострадала от жестокого обращения, психологически, физически и в сексуальном плане… это непоправимый урон… – Джудит замолчала, чтобы сделать вдох, который получился похожим на всхлип. – Разумеется, я подозревала, но жила так далеко…

Дженна перевела взгляд на Оливию. Разумеется, жалко девушку из-за того, что ей довелось пережить, но Дженна не могла проигнорировать то, что она сотворила с Пейдж.

– После одного особенно жестокого случая Оливия вышла онлайн пообщаться с Пейдж, и та начала говорить, что больше не может терпеть травлю. И тогда Оливия предложила им вместе покончить со своими несчастьями.

Дженна снова посмотрела на Оливию. Неважно, насколько надломленной была эта девочка, но нужно дать ей понять, что нельзя безнаказанно совершать то, что она практически совершила.

– Оливия условилась встретиться с Пейдж в прошлую пятницу и поехала на автобусе в Россили, а Пейдж направила в Уайтфорд-Сэндс, Оливии хотелось в последний раз зайти на могилу к бабушке. Там ее нашел отец и отвез домой, запер в комнате, отобрав телефон и компьютер, и оставил, а сам с женой, моей сестрой, повез Оуэна к целителю на севере Уэльса, чтобы очистить его от грехов. Грех – это его ориентация.

Дженна внутренне содрогнулась. Что это за родители, ради всего святого? Как они могли так чудовищно вести себя по отношению к собственным детям? Очищать за гомосексуализм? Насиловать родную дочь?

– Оливии удалось вырваться только в субботу вечером, – продолжила Джудит. – Тогда она пошла в ванную, открыла все шкафчики и выпила все таблетки, какие только смогла найти. Рано утром приехали родители с Оуэном. Когда они поняли, что произошло, то отказались вызывать «Скорую помощь». Я не знаю, готовы ли они были и правда дать Оливии умереть, но, слава богу, Оуэн стянул у отца телефон, заперся в ванной на первом этаже и вызвал службу спасения. Он все еще был в ванной, когда приехали «Скорая» и полиция, и не выходил, пока его не убедили, что родителей забрали.

В комнате повисло пугающее молчание. Дженна видела, как по щекам Оливии тихо катятся слезы. К ее удивлению, девушка внезапно заговорила тихим голосом, все еще крепко держа тетю за руку:

– Я бы поехала к Пейдж в тот же вечер, если бы смогла, но не для того, чтобы осуществить план, а чтобы убедить, что это неверный путь. Я хотела рассказать ей о себе, о том, что родители творили со мной и Оуэном, я хотела попросить ее рассказать кому-нибудь, но было слишком поздно. Автобусы уже не ходили, а больше я никак не могла туда добраться. Я пыталась найти мобильник и компьютер, но не могла, а стационарного телефона у нас нет. Тогда я села и написала записку тете Джудит, которую она так и не получила. Думаю, родители уничтожили ее.

– Мне не разрешали видеться с племянником и племянницей с тех пор, как умерла моя мать, – сказала Джудит Дженне, – то есть уже более десяти лет. С тех пор родители начали измываться над ними. Я уже говорила, что всегда боялась этого, но доказательств не было, а мой зять, работавший старшим администратором в городском совете, умел обращаться с социальными службами. Тем не менее мне стоило бы попытаться. Думаю, я просто не могла заставить себя поверить, что родная сестра творит такие вещи. Теперь я понимаю, что сестра была под стать своему мужу. – Она обняла Оливию, и Дженна заметила, как та напряглась, прежде чем успокоиться.

– В понедельник Оуэн и Оливия вели себя очень смело, – продолжила Джудит. – Большую часть дня они общались с полицией, рассказав им все без утайки. Оуэн позвонил мне в воскресенье, так что я присутствовала при допросах, а сейчас решается вопрос о том, чтобы дети жили со мной.

Дженна перевела взгляд на директора школы. Понятное дело, теперь ему не придется ничего предпринимать в отношении Оливии. Мистер Чарльз явно испытывал облегчение, возможно, и сама Дженна тоже, правда, ей требовалось время, чтобы все это переварить.

– А что случилось с вашей сестрой и ее мужем?

– Их арестовали в понедельник, сегодня должны выдвинуть обвинения. Если их выпустят под залог, то наверняка вынесут запретительное постановление, чтобы они не приближались к детям. Однако мы не хотим рисковать, поэтому мы решили, что если родителей освободят, то Оливии и Оуэну лучше будет оказаться так далеко отсюда, как только я смогу их увезти.

– А где вы живете? – спросила Дженна.

– В Кенте, неподалеку от Дила. Там есть симпатичная школа, где Оливия сможет продолжать заниматься музыкой. Надеюсь, они с Оуэном начнут жизнь с чистого листа, в новом месте, среди новых друзей и рядом с тетей, которая хочет подарить им всю любовь, какую они только заслуживают.

Дженна надеялась, что детям будет оказана еще и профессиональная помощь, правда, смогут ли они полностью оправиться от такого ужасного детства? Она посмотрела на мистера Чарльза и мисс Уиллис, а потом обратилась к Оливии:

– Я бы хотела пересказать Пейдж то, что услышала здесь. Думаю, она имеет право знать.

Оливия посмотрела на нее затравленными глазами.

– Ты же говорила, что сама хотела ей рассказать, – напомнила Дженна.

– Рано или поздно это всплывет, – мягко заметила Джудит, – а я знаю, что тебе не хочется, чтобы Пейдж страдала. Объяснение было бы очень кстати.

Оливия снова обратилась к Дженне и, запинаясь, прошептала:

– Хорошо.

Когда Оливия прислонилась к плечу тети, Дженна увидела, насколько она устала, и одному богу известно, что происходит у нее внутри. Решив, что дальше тянуть нечего, Дженна поднялась.

– Благодарю за честность, – сказала она, стараясь говорить одновременно ласково и твердо. – Я понимаю, что для тебя это было нелегко.

Оливия не отвечала, повесив голову.

– Зная Пейдж, – продолжила Дженна, – есть вероятность, что она захочет увидеться, когда я расскажу, через что ты прошла. Можно?

Оливия вопросительно взглянула на тетю.

– Это необязательно, если ты не захочешь, – пробормотала Дженна.

Оливия сказала ей:

– Пожалуйста, передайте Пейдж, что я извиняюсь за все это. Я бы хотела, чтобы мы по-настоящему дружили, она такая… она… – Девушку душили слезы, и тетя притянула ее к себе и обняла.

Уже в коридоре мисс Уиллис поблагодарила Дженну:

– Спасибо, что пришли сегодня.

– Меня, конечно, потрясло услышанное, но, полагаю, вы понимаете, что прежде всего меня беспокоит моя дочь.

– И нас тоже, – заверила мисс Уиллис, – но мы можем двигаться в этом процессе лишь пошагово. Попытайтесь нас понять.

– Я понимаю, но хотела бы знать, что этот, как вы говорите, процесс не подразумевает, что Пейдж придется так же сидеть в одной комнате с Келли Дарем и выслушивать ее объяснения?

– Признаюсь, мы обсуждали такую возможность, но пока что Келли и ее мать ни в какую не согласны.

Дженна не удивилась и даже почувствовала облегчение.

– Думаю, я должна сказать, что, если Келли Дарем продолжит учиться в этой школе, Пейдж сюда не вернется.

– Я понимаю ваши чувства, но мы должны давать детям шанс, даже тем, у которых не слишком хорошая история, как, например, у Келли с ее любовью к запугиванию.

– К травле, – поправила Дженна. – Давайте называть вещи своими именами. Но я не перестаю думать, как связаны пожертвования дедушки Келли с тем, что вы ее здесь держите? Полагаю, он уже сделал очередной взнос, чтобы попытаться замять и это дело?

Мисс Уиллис вспыхнула:

– Вы правы, сделал, но могу сказать вам, что школа отказалась принимать его пожертвование.

Дженна надеялась, что это правда. Она пристально смотрела на собеседницу, ожидая продолжения.

Мисс Уиллис вздохнула:

– Печально, но нельзя отрицать, что некоторым детям жестокость доставляет определенное удовольствие. Не всегда понятно, является ли это упущением в воспитании или связано с психологическими или даже психическими проблемами. Правда и то, что некоторые дети перерастают эту жестокость, а другие – нет.

– Но Келли Дарем уже пятнадцать, почти шестнадцать, а вы сейчас сказали, что за ней тянется длинный шлейф. Так неужели вы думаете, что она перерастет свою жестокость?

Мисс Уиллис явно смешалась:

– Не мне судить. Однако беседа с Оливией показала, насколько сложной является проблема травли и запугивания, особенно когда дело доходит до наказания.

– В случае с Оливией я понимаю, что говорить о наказании сложно, но нужно дать ей понять, что она поступила неправильно.

– Я согласна, и смею заверить, что мы этого так не оставим. А что до Келли… Здесь есть несколько вариантов развития событий, но, разумеется, надо провести тщательное разбирательство, прежде чем вынести окончательное решение.

Дженна со злостью процедила:

– Рада, что вы принимаете судьбу Келли так близко к сердцу. А теперь скажите, где в нем место для Пейдж, ведь она была жертвой этой травли, и почти все в этой школе были в курсе дела. Как вы думаете, какое послание вы отправите остальным таким же жестоким детям, которые любят устраивать травлю, если оставите Келли Дарем или же будете долго и нудно проводить расследование жестокости, за которую нужно наказать?

Мисси Уиллис призналась:

– Разумеется, это было бы неправильное послание, и между нами уже практически решено, что Келли попросят на выход. Я просто не хочу сдаваться, пока не испробованы все способы спасения.

– Это очень мило, и это ваша работа. А еще в ваши обязанности входит обеспечение безопасности моей дочери в стенах школы.

– Разумеется, и я бы хотела сказать, что мы очень ценим Пейдж. Да, она учится у нас не так долго, как большинство ребят, но она всегда на сто процентов отдавалась учебе, общественным начинаниям и любым проектам, где должна была быть лицом школы, вот почему нам совсем не хочется терять ее.

– Тогда вам придется убедиться, что вы приняли верное решение, до начала следующей четверти, – язвительно заметила Дженна, вежливо, но холодно кивнула и пошла прочь.

– Я бы дала Келли Дарем шанс, если бы она извинилась, глядя мне в лицо, – с жаром заявила Пейдж, когда Дженна закончила свой рассказ о посещении школы.

– Ты будешь сидеть с ней в одной комнате…

– …и слушать ее объяснения и извинения? Да, почему бы и нет? Конечно, она не раскается, но нужно, чтобы ее хотя бы заставили это сделать.

Дженна рассердилась, но в то же время не смогла сдержать улыбку. Она сказала:

– Ну, похоже, она не хочет, так что пока это маловероятно.

Пейдж просто пожала плечами, а через некоторое время во взгляде появилось то же напряжение и грусть, как совсем недавно, когда мать рассказывала про Оливию.

– Позор, что Оливия не хочет встречаться, но я не знаю, что бы я ей сказала, если бы она согласилась. Просто ужас, через что ей пришлось пройти. Ну, мы всегда думали, что у них родители малость с приветом, никогда ни с кем не разговаривают, никого не приглашают в гости. Ты думаешь, у них в доме было какое-то специальное место, где они все это творили?

– Я не в курсе деталей, да и не нужно их выяснять. Достаточно просто знать, что такое происходило и что эти ужасные люди поплатятся за свои преступления.

Пейдж еле заметно кивнула.

– Я теперь понимаю, почему она сказала, что ее мама умерла. Она хотела, чтобы так было. – Она посмотрела на Дженну. – Забавно… то есть, конечно, грустно, что она выбрала меня, потому что считала нашу семью идеальной. Папа тогда еще не ушел, иначе у нее не возникло бы подобных иллюзий.

– Она, скорее всего, не понимала, – заметила Дженна, – что все семьи далеко не так идеальны, как кажутся внешне. У всех свои проблемы.

– У Шарлотты довольно сплоченная семья. И у Каллума.

– Каллум пару лет назад потерял маму, – напомнила Дженна, – и я случайно узнала, что они непросто переживали ее уход.

– Ричард рассказал?

– Да.

– Он кажется приятным человеком.

– Да.

Пейдж снова задумалась, погрузившись в свои внутренние переживания.

– Значит, остается только Шарлотта, – подытожила она.

Дженна криво улыбнулась:

– Ну, не постоянно же нужно бороться с проблемами, а если посчастливится, то они и вовсе обойдут нас стороной.

– Значит, нам не посчастливилось.

– В последнее время не везло, но все изменится. На самом деле, если хочешь, я могу поделиться с тобой одной новостью, думаю, тебе будет интересно.

Пейдж осторожно посмотрела на мать, она еще была слишком раздавлена своим опытом, чтобы позволить себе позитивный настрой.

– Вообще-то новостей две, – исправилась Дженна. – Первая тебя не особо заинтересует, но вот она. По дороге домой я говорила со своим агентом. Похоже, одна американская компания хочет купить права на «Поэзию чувств».

Пейдж нахмурилась:

– Что это значит?

– Значит, они хотят экранизировать книгу, если найдут финансирование.

У Пейдж округлились глаза.

– Это круто! Господи! Значит, мы поедем в Голливуд?

– Было бы чудесно! – засмеялась мать.

– Думаю, надо изучить книгу и решить, кто нам подходит на главные роли.

Дженне понравилось, как это прозвучало. Она крепко сжала дочь в объятиях и, подозревая, что лучший способ преподнести вторую новость – это сделать вид, что в ней нет ничего особенного, начала выгружать посуду из посудомойки и как бы мимоходом сообщила:

– Второй звонок был от Оливера Прайса. Он спрашивал, можно ли заехать проведать тебя.

У Пейдж заколотилось сердце. Она в шоке смотрела на мать, не веря своим ушам. Дженна притворилась, что ничего не замечает, и продолжила обыденным тоном:

– Я велела приехать около пяти. Нормально?

– Что? Мама?! Что ты сказала?

Дженна с невинным лицом повернулась к дочери:

– Хочешь, чтобы я отменила?

– Нет! Но ведь тогда уже дома будут Джош и двойняшки…

– Не будут. Папа ведет их в кафе.

При упоминании об отчиме лицо Пейдж затуманилось, но лишь на миг.

– Господи! – ахнула она, пытаясь понять, что делать. – Мам, ты хоть знаешь… Ну, я тебе никогда не говорила, но он…

– Все хорошо. Я знаю, – улыбнулась Дженна.

– Как? Откуда?

– Я твоя мама. А мамы все знают.

Глаза Пейдж сузились.

– Это было бы очень подозрительно, если бы я не знала, что это так.

Дженна рассмеялась:

– У тебя есть час, чтобы привести себя в порядок.

– Не так уж много.

Пейдж понеслась вверх по лестнице, а за ней вприпрыжку помчался Пончик, Пейдж практически пришлось выталкивать его, пока она в спешке болтала с Шарлоттой по видеосвязи, параллельно красилась и придумывала, что ей, черт возьми, надеть, а ведь надо еще и что-то сказать!

Без пяти пять Пейдж снова появилась на кухне. Ее макияж был столь безупречен, словно косметику наносил профессиональный визажист, она впервые после покупки надела джинсы с вытертыми коленками и топик с рюшами. Пейдж так нервничала, что едва не задушила в объятиях бабушку, когда Кей появилась в дверях и спросила, не сын ли Ричарда ошивается возле дома.

– Он уже тут? – ахнула Пейдж.

– Ему явно не терпелось тебя увидеть, – прокомментировала Дженна.

– Молчи! – отрезала Пейдж. – Просто молчи!

Дженна подняла руки вверх.

– Ты отлично выглядишь.

– Да? Я не могла решить, надеть этот топ или тот красный, который мы купили в «Нью-Лук», но в этом я чуть более… ну, ты понимаешь.

– Определенно, – заверила Дженна.

– А ты как считаешь, бабушка?

– Еще как! – согласилась Кей. – Более чем просто более!

Поскольку бабушка редко шутила и почти всегда не смешно, то Пейдж даже не уловила шутку.

– Мне его позвать внутрь?

– Думаю, да, – ответила Дженна.

– А где мы можем поговорить без посторонних?

– Здесь только мы с бабушкой, – заметила Дженна. – Но если настаиваешь, мы можем выйти и посидеть в машине.

– Ма-а-ам! – простонала Пейдж, снова не уловив иронии. – Господи, как я нервничаю! Что я ему скажу?

– Почему бы тебе не спросить у него про хобби?

Пейдж уставилась на нее.

– Ой, что ты делаешь? – запротестовала она, когда Дженна начала подталкивать ее к двери.

– Он ждет, – напомнила мать. – Мы с бабушкой посидим на кухне. Если ты хочешь, то проводи его через парадный вход в гостиную.

Через пару минут, мечтая провалиться под землю, Пейдж с пунцовыми от смущения щеками стояла, уставившись на Оливера, не зная, что делать или говорить. Он прислонился к машине, уткнувшись в телефон, то ли писал кому-то, то ли просто рылся в телефоне и не заметил ее, а как только заметил, то спрятал мобильник.

– Привет. – Он двинулся в ее сторону. – Спасибо, что согласилась встретиться.

Он выглядел так сногсшибательно, что Пейдж даже сама не поняла, как ей удалось легонько пожать плечами и ответить:

– Да без проблем. Ну, то есть моя мама согласилась за меня, но все нормально.

Оливер слегка приподнял бровь, как в том видео, когда пел про улыбку.

– Каллум хотел приехать со мной, извиниться и все такое, но я сказал, чтобы он ехал в другое время.

Пейдж хохотнула, хотя и не понимала, почему.

– Как ты? – спросил Оливер.

– Отлично! Ну, то есть это все было немного… ты понимаешь.

– Да уж. Ты заставила нас поволноваться.

Он волновался за нее!

– Это была глупая выходка, – сказала она. – Спонтанный поступок, когда ситуация выходит из-под контроля.

Оливер кивнул и прислонился рядом с ней к стене.

– Хочешь войти? – предложила она. На улице было прохладно, но Пейдж ни за что не собиралась надевать куртку поверх своего великолепного топа.

– Я приехал извиниться, – сказал Оливер, пропустив приглашение мимо ушей. – Можно было понять, что происходит… То есть я же понял. Каллум рассказывал мне, да еще и вся эта компашка присылала мне сообщения якобы от тебя и постила всякие гадости в Фейсбуке и не только. Надо было что-то с этим делать, а я не сделал и определенно должен попросить у тебя прощения.

– Все нормально, – заверила его Пейдж. Сердце так разрывалось от эмоций, что она с трудом могла говорить. Так, значит, он понял, что это не она, теперь ему стыдно за то, что он ее не спас, значит, он хотел бы ее спасти. Да, и Пейдж тоже бы не отказалась. – И не обязательно было участвовать в моих поисках.

– Обязательно. Я не люблю, когда задирают других людей, а уж тем более неприятно, что я мог бы положить этому конец. Если быть честным, я об этом все время думал, но такое ощущение, будто внутри меня кто-то постоянно твердил, что это просто баловство, они пытаются привлечь внимание, не стоит на это реагировать.

– Я тебя не виню за то, что ты так думал.

– Довольно высокомерно.

– Зависит от того, как посмотреть.

Оливер бросил на нее взгляд, а когда улыбнулся, то Пейдж почувствовала, что ее сердце перевернулось.

– Ты собираешься до конца четверти появиться в школе?

Она пожала плечами:

– Не думаю. Вроде и нет необходимости, хотя возникает ощущение, будто я сбегаю.

– Никто не станет тебя винить, если ты немного поболтаешься вдали от школы. Разве что мой брат, который отчаянно жаждет, чтобы ты исполнила роль Первого голоса в постановке на Страстную пятницу.

Пейдж улыбнулась:

– Потому что иначе придется ему?

– Думаю, да. Он велел передать, что готов заплатить тебе любую цену, лишь бы ты согласилась.

Пейдж так и подмывало сказать, что она согласна, лишь бы доказать Оливеру, что ей все по плечу, но она, честно говоря, не знала, справится ли.

– Скажи ему, что он не настолько богат, – съязвила она.

Оливер засмеялся:

– Хорошо, скажу. Это необычно, когда в этой постановке играет девушка, – добавил он.

– У меня там еще несколько ролей, но поменьше.

Он кивнул:

– Никогда не мог понять это произведение.

Пейдж не хотелось показаться зубрилкой, поэтому она просто сказала:

– Я понимаю, о чем ты.

А после неловкой паузы она продолжила:

– Очень мило с твоей стороны, что заехал.

– Мне это показалось правильным.

Понимая, что потом она домыслит кучу всего, Пейдж спросила:

– А сейчас куда?

– Домой, думаю. Мне еще столько всего повторять.

– Когда экзамен?

– В середине мая, уже скоро.

– Ты пропустишь год[59] перед поступлением в универ?

– А то! Мне уже не терпится уехать отсюда, повидать мир.

При мысли о том, что Оливер жаждет уехать, Пейдж наполнил ужас.

– А с кем ты поедешь?

– Думаю, с Лиамом и парой друзей.

– А Линдси?

Он покачал головой:

– Мы расстались.

У Пейдж чуть сердце не выскочило из груди.

– Ох, мне жаль…

– Да нет, все нормально. Это давно уже назревало. – Он повернулся к Пейдж. – Но это не значит… ну, что мы с тобой… – Оливер явно смутился и покраснел.

– Что ты, – заверила его Пейдж. – Я ничего такого и не думала.

– Тебе всего пятнадцать, а я… ну, ты понимаешь, о чем я?

– Разумеется, – кивнула Пейдж, едва сдержавшись, чтобы не выпалить, что ей почти шестнадцать, да и Лиам вроде не возражает против того, что Шарлотте пятнадцать. Но это выглядело бы жестом отчаяния и действительно поставило бы его в неловкое положение, усугубив ситуацию.

– Я бы хотел, чтобы мы стали друзьями. Ну, или чтобы я был тебе наподобие старшего брата, о котором ты всегда мечтала.

Пейдж попыталась улыбнуться. Друг? Брат?

– Почему ты думаешь, что я мечтала о старшем брате?

Он пожал плечами:

– Просто предположение. Тебе полезно будет знать, что всегда можно к кому-то обратиться, если все это начнется снова. Ну, вообще-то не должно, поскольку Келли исключают, да?

– Я не знаю. В любом случае не уверена, что она от меня отстанет.

– При первых признаках звони мне. Каллум собирается быть начеку, так что он будет меня держать в курсе событий, даже если ты сама не расскажешь.

Пейдж вдруг поняла, что она на грани слез, и быстро сказала:

– Наверное, мне пора.

Оторвавшись от стены, Оливер ответил:

– Конечно. Спасибо, что вышла ко мне.

– Ерунда!

Когда Пейдж уже направилась к дому, Оливер крикнул вслед:

– Эй, если ты решишь играть в постановке в Страстную пятницу, можно мне прийти?

Пейдж не могла повернуться, иначе он увидел бы, насколько она расстроена.

– Не думаю, что я решу, – пробормотала она. – Но увидимся там.

Через несколько минут она уже рыдала в объятиях матери так, словно у нее вот-вот разорвется сердце.

– Мне он нравится, – всхлипывала Пейдж, – а я для него маленькая…

– Ну, ты и правда на три года младше…

– И что? Три года – ерунда, эта разница не остановила Лиама. Просто Оливеру я не нравлюсь, но он не хочет говорить…

– Но хочет быть твоим другом, а зачастую отношения завязываются именно так.

– Нет, он хочет быть мне братом, а это совсем другое.

– Нет, потому что он тебе не брат и никогда не станет, как бы вы ни сблизились.

– А как мы сблизимся?

– Ну, он уже сказал, что придет на спектакль, если ты в нем сыграешь, – напомнила Дженна, – тогда и увидитесь. И мы могли бы пригласить Оливера и его родных в «Кувшин и пианино»[60], чтобы отпраздновать твое выступление.

– А кто сказал, что мы идем в «Кувшин и пианино»? Впервые слышу.

– Папа считает, что это хорошая идея, если ты сама захочешь, конечно.

– Папа пойдет на спектакль?

– Разумеется. Он ни за что не пропустил бы спектакль, в котором играешь ты.

– То есть он к тому моменту не вернется в Штаты?

– Видимо, нет.

На лице Пейдж застыло возмущение:

– Я еще не согласилась, а теперь такое чувство, будто меня заставляют.

– Ни в коем случае. Решение принимаешь только ты. Я лишь говорю, что если ты захочешь, то мы можем организовать маленькую вечеринку, чтобы поднять бокалы за твой успех.

– То есть после того, как меня освистают и выгонят со сцены из-за того, что я ужасно играю.

Дженна нахмурилась:

– У тебя отлично получается. Все так думают, особенно мисс Кендрик, которая, к слову сказать, собирается навестить тебя завтра…

– Ни за что! Хватит меня навещать! Так только хуже!

– Хорошо, хорошо…

– Если она придет только для того, чтобы уговорить меня участвовать в своей тупой постановке, то я не хочу этого!

– Обещаю, она не будет на тебя давить. Вообще-то она придет не за этим. Она хочет извиниться за то, что не пошла к мистеру Чарльзу сразу, как ты рассказала о происходящем с Келли Дарем.

Пейдж в отчаянии посмотрела на мать:

– Я не хочу ее видеть! Мне просто хочется обо всем забыть!

– Тогда так и поступим, но, боюсь, тебе придется показаться специалисту, чтобы он помог…

– Хорошо! Мне просто не хочется, чтобы вся моя жизнь отныне крутилась вокруг этого события, поскольку я не понимаю, как это поможет.

Пейдж оторвалась от материнской груди и побежала к себе, чтобы позвонить по видеосвязи Шарлотте, которая лучше других поймет, каково ей услышать, что Оливер не хочет с ней встречаться, хотя и расстался с Линдси.

– Я думал, – сказал Джек, когда вечером привез домой младших детей, – что надо просто сидеть у нее под дверью и никуда не уходить, пока она не поговорит со мной.

Дженна подняла бровь.

– Она пошла выгуливать Пончика, так что сидением под дверью делу не поможешь.

– Ты понимаешь, о чем я.

– Да, но еще я понимаю, что это срабатывало раньше, а теперь она стала старше, да и ситуация иная.

Джек подавленно кивнул.

– У меня нет других идей, если вдруг у тебя…

Дженна вздохнула:

– Слушай, я понимаю, ты хочешь побыстрее все наладить, но ей нужно время.

– Сколько?

– Понятия не имею. Такие вещи не происходят по расписанию, ты слишком больно ранил ее своим уходом.

Кей предложила:

– А что, если написать ей письмо? Или послать по электронной почте?

– И что сказать?

– Все, что ты хотел сказать, когда она готова будет поговорить. Если она заранее будет знать, может, захочет выслушать тебя.

– Или не захочет, – проворчала Ханна.

– Ханна! – одернула Дженна сестру.

– Ну, он же собирается объяснить, что влюбился в другую женщину и не собирается больше жить с вами? Так она это уже знает. Прочитав или услышав об этом снова, Пейдж вряд ли почувствует себя лучше.

– Ей нужно знать, что его чувства к ней не изменились, – сказала Дженна.

– Это поможет?

– Ну уж точно не повредит.

– Она не ребенок, нельзя просто наговорить ей красивых слов, которые ничего не будут значить, как только он снова уйдет.

– И что ты предлагаешь? – беспомощно спросил Джек.

Ханна вскинула руки.

– Для начала было бы неплохо сказать, что ты совершил колоссальную ошибку и возвращаешься домой.

Дженна посмотрела на Джека и решила, что не будет приходить к нему на выручку, хотя и не была уверена, что хочет его возвращения. Она, наверное, все еще любила его, хотела бы стереть эти несколько месяцев, но вдруг начала осознавать, что больше не уважает его, а без уважения и доверия нет никаких шансов.

– Я должен быть верен себе, – тихо сказал Джек.

Ханна снова вспылила:

– Ты был так верен себе, что пустил по ветру наследство моей сестры, из-за тебя ее чуть было не обвинили в мошенничестве, она боялась потерять дом, а еще ты спал с другой женщиной, пока тебя ждали дома четверо детей. Тебе нравится правда, Джек? Приятно тебе ее слышать? Потому что для меня эта правда отвратительна.

Джек мрачно посмотрел на нее.

– Ты за словом в карман не лезешь и слишком высокого мнения о…

– Прекратите, – резко перебила Дженна. – Оба! По ту сторону двери – младшие дети, и я не хочу, чтобы они снова это слышали. Мне важно только, чтобы они были в безопасности. Думаю, и тебе тоже…

– Ага, поэтому он свалил в Штаты, – встряла Ханна.

– Но вернулся, когда Пейдж попала в беду, – заметила Дженна. – Ему многое надо уладить с Пейдж, тут я не сомневаюсь. Я не собираюсь подготавливать тебе почву, Джек, но сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь ей справиться с тем, что случилось, это понятно, я подключусь только в том случае, если почувствую, что трещина в ваших отношениях пагубно сказывается на ней. А пока что подумай о том, через что ей пришлось пройти, напоминай себе, что важна она, а не ты, и, ради бога, прими ее отказ как мужчина, вместо того чтобы болтаться тут и постоянно вызывать к себе жалость. И давай расставим все точки. Настоящая причина, почему ты так торопишься все тут уладить, – желание поскорее вернуться в Штаты к своей любовнице.

– Ага, – прошептала за ее спиной Ханна.

Дженна повернулась и посмотрела на сестру.

– Нужно было это сказать, – заметила Ханна.

Кей подошла и погладила дочь по спине:

– Это так, Дженна. Прости, Джек, но это правда так.

– Теперь вы все ополчились на меня? – угрюмо процедил он.

– Да! – поддакнула из-за задней двери Пейдж.

Все обернулись. Дженна спросила:

– Ты долго там стоишь?

– Достаточно, – ответила Пейдж, вешая поводок на крюк. – Мама права. Пап, ты останешься, пока я не скажу, что это нормально, что ты любишь другую и я все понимаю. Но я никогда этого не пойму. Может, однажды это перестанет иметь значение, но сейчас имеет, и я не буду притворяться, что это не так. Ты обидел человека, которого я люблю больше всего на свете, а она этого правда не заслужила. Ты сделал больно и всем нам, мне, Джошу и двойняшкам, а мы этого тоже не заслужили. Это не значит, что я тебя не люблю, поскольку я понимаю, что в глубине души все еще люблю, но отношения между нами никогда уже не будут прежними, и от этого мне очень тяжело. Ты разрушил то, что у нас было, но вместо того, чтобы понять это, ты считаешь, что все будет нормально, если мы станем играть по твоим новым правилам. Извини, этого не случится. Потому что твой поступок все изменил. Теперь я мамин лучший друг, а не ты, а она – мой. Ты можешь быть частью нашей жизни, но уже никогда не станешь ее центром, как привык. Думаю, с Джошем и близнецами будет проще, потому что они младше, но и они поймут, когда станут чуть постарше, что ты предпочел кого-то другого. И не я им скажу, они сами до этого дойдут и поймут, что у нас самая лучшая мама в мире, которая любит нас больше всего на свете и сделает для нас что угодно, а еще у нас есть отец, который нас тоже любит и тоже сделает для нас что угодно, но при условии, что это не мешает его планам. Удачи, папа. Надеюсь, у тебя все будет нормально, но не проси меня простить тебя прямо сейчас, потому что я не могу. – Пейдж щелкнула пальцами, подзывая Пончика, и пошла наверх, а родственники лишились дара речи.

У Джека лицо было даже бледнее, чем у Дженны, когда он смотрел на пустой дверной проем. В конце концов Дженна сказала:

– Надеюсь, когда ты прекратишь размышлять, как сильно задела тебя Пейдж, ты улучишь минутку, чтобы погордиться тем, что она смогла высказать свою точку зрения так, как она это только что сделала.

Джек посмотрел ей в глаза:

– Думаю, я уже горжусь.

* * *

Пейдж сидела в машине матери перед центром Дилана Томаса. Ее бабушка, Бена и тетя Ханна сидели в другой машине, а младшие дети и Пончик остались под присмотром соседки миссис Кейс. Они слишком малы, чтобы смотреть такие пьесы, хотя и безумно хотели увидеть, как будет играть их старшая сестра.

– Думаю, ты после этого прославишься, – прощебетала Флора, а стекла ее маленьких очков запотели от волнения, – и все будут просить у тебя автограф. Можно я попрошу прямо сейчас, чтобы быть первой?

Пейдж добросовестно вывела свое имя на оборотной стороне какого-то рисунка, поскольку это оказался единственный лист бумаги, который удалось раздобыть Флоре. Следующие в очереди были братья: Джош с конвертом и Уиллс с открыткой.

По правде сказать, Пейдж все еще сомневалась, сможет ли сыграть хорошо. Всю прошлую неделю она посещала репетиции, которые прошли нормально, но одно дело – репетиции, и совсем другое – стоять перед зрительным залом, куда могла проникнуть и Келли Дарем, которую недавно исключили-таки из школы, или кто-то из дармитов.

С другой стороны, она была полна решимости не дать им победить. Она хотела принять участие в спектакле. Пьеса ей нравилась, да и для мамы увидеть ее в главной роли значит очень многое. Придет Оливер, а это уже очень многое значит для нее, пусть он и не хочет с ней встречаться. Пейдж почувствовала бы себя законченной неудачницей, если бы сейчас отказалась, хотя, честно говоря, ужасно хотелось.

– Ты в порядке? – ласково спросила мама.

Пейдж кивнула. Она была рада, что они припарковались у реки, далеко от отеля, где она видела отца с Мартой, когда была здесь в последний раз. Они, наверное, занимались тогда сексом, от чего Пейдж становилось тошно и снова накатывала злость на отца.

Он, наверное, не придет после всего, что она ему наговорила в их прошлую встречу.

Хорошо. Она не хотела, чтобы отец приходил.

Он перестал быть частью их жизни.

Сглотнув предательски подступившие слезы, Пейдж сказала матери:

– Ты знала, что Оливия должна была исполнять сегодня «Памяти Дилана Томаса» Стравинского?

– Ты про «Не уходи покорно в сумрак смерти»? Я не знала.

– Теперь не будет. Мисс Кендрик сегодня подтвердила, что она отказалась. Интересно, а пьесу они с Оуэном придут посмотреть?

– Наверное, она уже уехала в Кент с тетей, – напомнила Дженна.

Пейдж сама не понимала, почему, но ей было ужасно грустно при мысли, что она их, наверное, больше никогда не увидит.

– Я постоянно думаю о ней, – призналась Пейдж. – Жаль, что ей не хватило смелости подружиться по-нормальному. Мы бы приняли ее в семью, а заодно показали бы, что на самом деле представляет из себя наша семья.

Ее ирония заставила Дженну улыбнуться.

– Боюсь, она не имела возможности нормально общаться с тобой, очень жаль, поскольку, скорее всего, она была бы чудесной подругой.

– Когда я думаю обо всех тех гадостях, которые говорили обо мне и папе, то вспоминаю об Оливии… Она действительно пережила такое, причем он ее родной папа! Это ужасно, да еще и мама участвовала. Ты можешь представить, каково это? Надеюсь, их отправят в тюрьму до конца жизни!

– Не думаю, что им дадут пожизненный срок, – ответила Дженна. – Хотя стоило бы. – Она погладила Пейдж по волосам. – Готова?

– Думаю, да, – ответила Пейдж, чувствуя, как новый приступ паники подтопляет ее решимость.

Она не двинулась с места, и мать сказала:

– Если ты передумала…

– Нет… – Она заметила, что тетя Ханна и Бена ждут на улице, и открыла дверь. – Я пошла. Тебе не обязательно идти со мной.

Они приехали раньше, чтобы Пейдж успела переодеться и загримироваться.

– Тогда мы, наверное, зайдем в паб напротив и выпьем чего-нибудь. Мой телефон включен, на случай, если я тебе понадоблюсь.

– Спасибо, но не волнуйся, со мной все будет нормально.

Знаменитые последние слова.

Через полтора часа Пейдж стояла у кулисы вместе с капитаном Кэпом, Рози Роберт и пятью утонувшими матросами, готовая «начать с самого начала». Каллум и Шарлотта, исполнявшие роли мистера Эдвардса и мисс Прайс, болтались позади них, хотя до их выхода было еще далеко. Вступительное слово Пейдж было очень длинным, и хотя она знала роль наизусть, но сию секунду не могла вспомнить ни единого слова.

– Вдохни, – шепнула ей на ухо мисс Кендрик. – Сделай несколько глубоких вдохов.

Пейдж послушалась, и постепенно строки снова собрались вместе, насыщенно остроумные и полные диковинных прилагательных и странных глагольных форм, словно бы поэтическое заклинание, способное разбудить спящий городок Лларегуб. По ту сторону занавеса бубнили голоса, Пейдж мысленно представляла себе сидящую в зале маму, Оливера и даже Келли Дарем, если той удалось пробраться. Как только зажгутся софиты, она не сможет никого увидеть, поэтому не узнает, где кто сидит, но, может, это и хорошо.

Что она станет делать, если все снова начнут мяукать и освистывать ее?

Умрет и больше никогда не окажется в таком глупом положении.

– Хорошо. Сухой лед! – скомандовала мисс Кендрик Ллойду Брэйсу, одному из рабочих сцены.

Предрассветный туман начал расползаться по сцене, а Пейдж внезапно захотелось сбежать. Она бы и сбежала, если бы паника не пригвоздила ее к месту.

Дыши. Просто дыши.

Капитан Кэп – школьный клоун Том Парсонс – выходил на сцену, чтобы улечься на койку. Когда он скрылся в тумане, рука мисс Кендрик коснулась плеча Пейдж, осторожно подтолкнув ее на выход.

Когда занавес поднимется, она целых три минуты будет произносить монолог. Все будут смотреть на нее, слушать ее исполнение известных на весь мир строк, определяя, насколько она их понимает, заслуживает ли она вообще такой неслыханной чести. Женщины очень редко исполняли роль Первого голоса, она была написана для мужчин, и твердолобые последователи Томаса предпочли бы увидеть в этой роли мужчину.

Они ее возненавидят, освистают и выгонят со сцены.

Боковым зрением Пейдж увидела, как мисс Кендрик взмахнула рукой, подавая сигнал Ллойду открывать занавес, а Пейдж «начинать сначала».

Она услышала собственный голос:

– Начнем с самого начала, стояла весна, безлунная ночь в маленьком городке… – Теперь зрители видели ее, девочку-самозванку, которая, казалось, парила в тумане, призрак Лларегуба. – Беззвездная и по-библейски темная, вымощенные камнем улицы тихи…

Шепот в зале стих, единственным звуком были ее голос, когда она мягко, лирично и с оттенком иронии произносила свои слова, да посапывание капитана Кэпа, едва различимого на своей койке.

Пейдж сама не поняла, в какой момент она утратила чувство собственного «я» и полностью растворилась в этой причудливой и прекрасной трагикомедии, она лишь знала, что оказалась на рубеже слишком далеком, чтобы к нему прикоснуться, где уже ничего не было, кроме веселых и интригующих странностей персонажей с их мечтами, соперничеством, разочарованиями и страстями, и дня, который они проводили под сенью молочного леса.

Пока наконец Полли Гартер не встретила в лесу мистера Вальдо, потом «совсем стемнело», и в Лларегубе снова воцарилась тишина.

Пока актерам аплодировали, Пейдж чувствовала, что ее пробивает такая сильная дрожь, что даже сложно улыбнуться, просто сделать шаг вперед и поклониться. Она с громким глухим ударом приземлилась обратно в реальность. Не верилось, что уже конец пьесы, она все смогла, все позади, никто не освистывал ее и не гоготал, разве что смеялись в положенных местах, и зрители впитывали каждое слово. Перед ней колыхалось море лиц, неотличимых друг от друга, все хлопали в ладоши и свистели, но в знак одобрения.

Пейдж нашла глазами мать, сидевшую вместе с Ричардом, тетей Ханной, Беной, бабушкой, Оливером и Каллумом в первом ряду, и едва не лопнула от гордости. Затем она заметила поодаль две фигуры – юноша и девушка со светлыми волосами смотрели прямо на нее. Ее сердце удивленно забилось, но стоило встретиться глазами, как Оливия и Оуэн, словно призраки, развернулись и ушли.

Пора было выйти на поклон. Пейдж сделала шаг вперед и улыбнулась, с трудом сдерживаясь, чтобы не заплакать или не засмеяться. Она снова и снова скользила взглядом по зрительному залу, а потом остановилась, когда увидела отца, сидевшего в одиночестве, почти в самом конце. Теперь он стоял и хлопал, задрав руки вверх и сияя от радости.

Он все-таки пришел! Она надеялась, что папа придет, но не догадывалась, как сильно ее это порадует.

«Ты выступила просто потрясающе. О.»

Она показала СМС Шарлотте, сердце колотилось от волнения, адреналин все еще бушевал в крови.

– Оливер? Оливия? Оуэн? – Пейдж перекрикивала гомон остальных актеров. – Понятия не имею, кто из них.

– Проверь номер! – прокричала в ответ Шарлотта.

Пейдж так и сделала и удивилась.

– Ну? – не терпелось узнать Шарлотте.

– Это не Оуэн и не Оливер. Наверное, Оливия.

Видя растерянность и неуверенность подруги, Шарлотта обняла ее:

– Наверное, это ее способ как-то все уладить.

Пейдж кивнула, задумавшись, ответить на сообщение или проигнорировать.

Она решит завтра.

Лицо Шарлотты приняло лукавое выражение:

– Ты не злишься, что это не Оливер?

Глаза Пейдж блеснули:

– Ничуточки, ведь он придет в «Кувшин и пианино», так что хватай вещи и валим отсюда.

Через полтора месяца Дженна сидела в гостиной, вокруг нее возились дети, застекленные двери были распахнуты в сад, и солнечный свет лился в дом так фривольно и настойчиво, словно хорошее настроение на счастливом торжестве. Перед Дженной стоял открытый ноутбук, весь экран был заполнен словами, которые она напечатала в порыве вдохновения, длившемся большую часть дня. Она написала уже пять страниц, закончила наброски первой главы и в голове уже держала четкое представление о том, в какую сторону будет развиваться повествование.

Дженна не знала, что конкретно вывело ее из кризиса, почему внезапно герои книги стали потягиваться, зевать и разминаться, а потом и вовсе начали жить полной жизнью, хотя и могла высказать несколько предположений. Скорее всего, это целый комплекс факторов: эмоциональная подавленность, которая трансформировалась в творчество, воспоминания о собственных словах, сказанных дочери «ты не жертва и не должна дать ей превратить тебя в жертву» (что сама Дженна позволила сделать писательнице Натали Уэст с ее жестокими нападками) и – в большей степени – головокружительный успех двух детских книг, которые Дженна написала меньше чем за месяц.

Ну, справедливости ради нужно заметить, что книжки были всего по двадцать страничек, да и то когда добавят иллюстрации, но ее новый издатель считал, что «Забияка Зак» и «Плохишка Полли» – те самые книги для детей, которые они искали и в которых нуждается страна.

– Эта тема постоянно звучит в новостях, – с жаром заявила Тина Нэш, ее молодая и полная энтузиазма редактор, – и важно в самом раннем возрасте вложить в головы детей, что травить других – это плохо. После прочтения этих книжек никто не захочет быть похожим на Зака или Полли, и мы сможем включить их в школьную программу для малышей… возможно, книга будет адаптирована и для телевидения в виде мультфильма. На самом деле, тут у нас целая франшиза, если вы сможете сочинить еще.

Дженна все еще размышляла над этим. Писать для самых маленьких – не та сфера, в которую ей хотелось бы уйти, однако, наверное, ей захочется поучаствовать в проекте, если часть гонораров будет перечислена в «Кидскейп», благотворительный фонд по защите детей от жестокого обращения, в работу которого они с Пейдж недавно включились. Но пока что ей хотелось оставаться писателем для взрослых, и она снова гордо именовала себя писателем теперь, когда слова наконец потекли обнадеживающим потоком. На третий день ей удалось сесть перед компьютером и напечатать подряд пять страниц, и это было только начало… Ну, начало, у которого намечались середина и конец, и это определенно прогресс по сравнению с ее состоянием месяц назад. Более того, благодаря гонорару за права на экранизацию «Поэзии чувств» Дженна смогла вернуть последний аванс, поэтому над ней больше не висел дамоклов меч.

Можно сказать, что жизнь наконец повернулась к лучшему, по крайней мере в плане финансов и творчества. Что касается семьи и личной жизни, то порой Дженна ощущала, что быть матерью-одиночкой и брошенной женой так сложно и удручающе, что нужно прилагать силы, чтобы выбраться из трясины уныния. Однако ей удавалось, в основном потому, что так надо. Депрессивная мамаша – обуза, которая ее детям не нужна, особенно сейчас, когда Пейдж еще продолжает оправляться после пережитого. В один день она могла казаться веселой, а уже на следующий становилось очевидно, что ее уверенность и способность доверять себе и окружающим пошатнулись.

Успех постановки «Под сенью молочного леса» – отличный пример ее хрупкого душевного состояния. В тот вечер похвалы за прекрасно исполненную роль придали Пейдж небывалую уверенность. Однако на смену хорошему настроению пришло плохое, Пейдж словно бы упала обратно на землю, и состояние длилось дольше, чем они ожидали. Индивидуальная работа с психологом определенно помогала ей, как и групповые сеансы терапии со специалистами из фонда «Кидскейп», которые Пейдж посещала после Пасхи, пока гостила у Ханны в Лондоне. Когда она послушала об опыте других и поделилась своим, то это позволило более позитивно взглянуть на жизнь, особенно когда она узнала, что знаменитости типа Барака Обамы, Рианны, Дэвида и Виктории Бекхэм и Уилла Янга тоже становились жертвами травли. И посмотрите, где они сейчас! С такими образцами для подражания Пейдж захотелось помогать тем, кто все еще страдает, она даже планировала публично рассказать в школе о том, что с ней происходило, о причинах произошедшего, о том, как она себя чувствовала, и – что самое важное – о том, как важно попросить о помощи, если ситуация выходит из-под контроля. Ее речь была озаглавлена «Не будь жертвой».

– Нельзя, чтобы кто-то молчал из страха, что сделает только хуже, если расскажет, – заявила она матери в последний раз, когда они работали над речью. – Это мой случай. Все и правда стало хуже, но лишь потому, что я не донесла до мисс Кендрик всю серьезность ситуации. Если бы я это сделала, то школа немедленно положила бы этому конец.

Положила бы или нет, они никогда не узнают, но важно, что Пейдж сама в это верила, и, хотя порой она немного походила на проповедника в своей попытке искоренить эту «угрозу зла», как она это называла, Дженне больше нравилось видеть дочь такой, а не отчаянно сопротивляющейся, чтобы преодолеть последствия травмы.

В то же время Дженна пришла к выводу, что Пейдж еще повезло, поскольку она обладала сильным характером – причем это качество Дженна приписывала заслугам дочери, а не хорошей наследственности, – поскольку Пейдж оправилась куда быстрее, чем те, кто побывал в аналогичной ситуации. Что касается Джека, то его отношения с Пейдж, возможно, потихоньку выправлялись (в основном потому, что Пейдж, по ее словам, стала чуть терпимее относиться к чужим слабостям), динамика явно наметилась.

Джек время от времени пытался обвинить Дженну в разладе с Пейдж, говоря, что она настраивает дочь против него, однако Дженна научилась не реагировать. Этот бесплодный спор ни к чему не приведет, тем более Джек уже понял, что сам создал проблему. Поэтому максимум, что делала Дженна, – с легкой ехидцей напоминала ему, что это цена, которую приходится платить за то, что он поставил себя и свои желания выше детей с их желаниями. Однако ему было очень важно остаться частью жизни падчерицы.

Как там протекала его совместная жизнь с Мартой, Дженна понятия не имела, да ей плевать, правда, если там все ужасно, она не возражала бы узнать все подробности до единой. Однако когда он приходил, правда, далеко не так часто, как обещал детям, то не упоминал о той своей жизни и уж тем более не приглашал их принять в ней участие. И слава богу, всегда думала Дженна. Пейдж в любом случае не было бы это интересно, но Джош и двойняшки не прочь были бы проводить с отцом больше времени, однако Джек явно не слышал намеков Дженны.

– Марте не интересны дети, – частенько повторяла мать Дженны, которой занятия с психологом помогли от похлопываний по спине перейти к поглаживаниям. – Она не хочет проводить свои бесценные выходные в зоопарках, бассейнах, в кружках по легкой атлетике и уж тем более водить их на стрижку или покупать им ботинки. – Кей, ставшая теперь словоохотливой, порой продолжала: – Он был хорошим отцом, пока жил здесь, поскольку ему это подходило. Теперь все изменилось, и он счастлив что-то сделать для детей, когда это не мешает другим его желаниям. А если мешает, то все на тебе.

Хотя эта правда и задевала Дженну, пришлось признаться, что, может, так оно и лучше. Конечно, легче было, когда Джек был рядом и все отцовские обязанности были на нем, но сейчас ей было даже проще контролировать, что делают младшие дети и где им нужно находиться, без необходимости зависеть от Джека. Рассчитывать на мать – совсем другая история, без нее Дженна не справилась бы, да она и не стала бы отказываться от помощи, поскольку для Кей важно было ощущать свою нужность. Кроме того, рядом была бесценная Бена, которая всегда предлагала свою помощь в качестве водителя, няньки или даже собутыльницы в те редкие вечера, когда им удавалось пропустить по паре стаканчиков.

Внезапно Дженне захотелось отпраздновать свою работу, а еще солнце и чудесное ощущение свободы, которое снизошло на нее полчаса назад. Она пошла на кухню и поставила чайник. Самое замечательное – не нужно больше думать, где все время пропадает Джек, не нужно проявлять интерес к его новым увлечениям и – что еще важнее – просить у него деньги. Он, разумеется, всегда давал деньги на детей, но нерегулярно и зачастую меньше, чем требовали расходы. Поскольку Джек никогда не был жмотом, Дженна пришла к выводу, что он не слишком-то много зарабатывает в качестве директора компании «Гвинн и партнеры».

Стыдоба.

Дженна же неплохо справлялась и одна. Настолько неплохо, что даже подумывала о том, чтобы на следующий год свозить маму и детей в Диснейленд. А еще взять с собой Шарлотту, если та захочет составить компанию Пейдж.

– Привет! Мам, ты не забыла выстирать мой черный топик? – спросила Пейдж, появившись из неоткуда и поймав Пончика, который на нее напрыгнул.

Дженна вздрогнула от неожиданности.

– Почему ты уже дома?

Пейдж подошла к холодильнику.

– Ты не получила от меня СМС? Последний урок отменили. Миссис Брейн упала в обморок, поэтому решили закончить раньше времени.

– Упала в обморок? Что с ней такое?

– Думаю, она беременна. Так где мой топик?

– На твоей кровати.

– Круто. Что планируешь устроить на свой день рождения в следующую пятницу?

Дженна пожала плечами, как будто она забыла:

– Я особо не думала. Может, сходим всей компанией в ресторан и пообедаем. Как тебе идея? Ты пойдешь?

Пейдж идея особо не впечатлила.

– А может, ты пойдешь туда же, куда и я? – предложила она.

– Это куда же?

Выражение лица Пейдж стало озорным.

– Ну, раз ты спросила… Оливер играет в «Кросс Кейс» и дал мне билеты.

Понимая, что нужно изобразить восторг, Дженна старалась как могла.

– Очень мило с его стороны, но уверена, что ты не хочешь брать меня.

– Да, не хочу, – подтвердила Пейдж, – но там будет Ричард, и мы решили, что вам, двум старперам, приятно будет провести вечер в компании друг друга.

Дженна рассмеялась и обняла дочь:

– Если бы я плохо тебя знала, то решила бы, что ты пытаешься сводничать.

– А если бы я плохо знала тебя, то решила бы, что ты заинтересована.

Дженна прищурилась.

– Да ладно, мам, все в курсе, что вы друг другу чертовски нравитесь.

– Может, лучше обойтись без слова «чертовски»?

– Слишком мягко.

Дженне пришлось засмеяться.

– Так, значит, идешь?

Дженна притворилась, что ей нужно подумать.

– Иду, но при условии, что ты не будешь меня бесить, нарушать мое личное пространство и свалишь, если начнешь мешаться.

Пейдж застонала.

– Я понимаю, что ты пытаешься говорить на моем языке, но не надо.

Дженна со смехом взяла лицо дочери в ладони:

– Знаешь, я, возможно, сделаю тебя героиней романа.

Пейдж эта идея, казалось, понравилась.

– Клево, – заявила она, а ее глаза расширились от любопытства. – Можно меня будут звать Флоренс и я буду влюблена в симпатичного музыканта?

– Все что угодно, – согласилась Дженна, – если только у нашей истории будет счастливый финал.

Примечания

1

Залив Россили на западе полуострова Гауэр недалеко от Суонси славится высокими стабильными волнами и является излюбленным местом британских серферов. (Здесь и далее примечания переводчика.)

(обратно)

2

Изогнутый и пологий спуск к океану длиной около полутора километров, который венчает западную часть пляжа Россили, историческое название «wyrm», то есть «змей».

(обратно)

3

Самое известное прозаическое произведение валлийского поэта Дилана Томаса, посвященное жизни вымышленной валлийской деревушки.

(обратно)

4

Речь об обязательных экзаменах для британских школьников 16 лет.

(обратно)

5

Действующее лицо пьесы «Под сенью молочного леса».

(обратно)

6

Имеется в виду кинофильм «Под сенью молочного леса» (1972), в главной роли в котором снялся Ричард Бертон.

(обратно)

7

Самый крупный из камней, являющихся на самом деле остатками могильника, название происходит от легенды, что легендарный король Артур бросил большой камень аж из Лланелли как можно дальше, и камень приземлился на вершину хребта Кефн-Брин.

(обратно)

8

Сенна обладает слабительным действием.

(обратно)

9

Роман австралийского писателя Маркуса Зузака, написанный в 2006 году.

(обратно)

10

Небольшие создания из английской мифологии, считаются разновидностью эльфов или фей.

(обратно)

11

Британская инди-поп-группа, образованная в 2012 году.

(обратно)

12

Многосерийное британское реалити-шоу, действие которого происходит в основном в Кардиффе, транслировалось на MTV и быстро стало скандальным.

(обратно)

13

Британский певец, бывший участник бойз-бенда «One Direction».

(обратно)

14

Остатки небольшого соляного завода на пляже Порт-Эйнона, в котором из морской воды добывали соль.

(обратно)

15

Территории, получившие статус национальных парков с охраняемым ландшафтом.

(обратно)

16

Наиболее урбанизированный и населенный район графства Суонси.

(обратно)

17

Певцы и поэты у кельтских народов, одна из категорий друидов.

(обратно)

18

Таким термином валлийцы называют эльфов.

(обратно)

19

Сесиль Де Милль – известный режиссер (реальная фигура в истории кино).

(обратно)

20

Роман Мюриэл Сары Спарк, главная героиня которого Джин Броди – учитель с достаточно неформальными методами воспитания в частной школе для девочек.

(обратно)

21

Организация, объединяющая женщин, живущих в сельской местности.

(обратно)

22

Считается национальным гимном Уэльса (наряду с общебританским гимном «Боже, храни Короля/Королеву!»).

(обратно)

23

Пыльца, по легенде, опадающая с тела фей и обладающая волшебными свойствами.

(обратно)

24

Разновидность баскетбола, со временем превратившаяся в самостоятельный вид спорта для женщин.

(обратно)

25

Вид двустворчатых моллюсков, в ряде стран Европы этих моллюсков используют в пищу, в связи с чем они стали объектом промышленного сбора.

(обратно)

26

Национальное валлийское блюдо, приготовленные на медленном огне красные водоросли.

(обратно)

27

Разновидность боевого искусства ушу, популярное как оздоровительная гимнастика. В литературе широко распространено неправильное написание транскрипции «тай-чи».

(обратно)

28

Разновидность серфинга (катание лежа на короткой и мягкой доске).

(обратно)

29

1 марта валлийцы отмечают День святого Давида, покровителя Уэльса, это один из важнейших праздников валлийского сообщества не только в самом Уэльсе, но и во всем мире.

(обратно)

30

Ежегодное международное соревнование по регби-15, проводящееся среди шести сильнейших сборных Европы: Англии, Ирландии, Италии, Уэльса, Франции и Шотландии.

(обратно)

31

Святой Кеннет Уэльский был отшельником на полуострове Гауэр в Уэльсе, где жил в сооруженной им крохотной келье среди скал, отсюда, собственно, и название деревеньки Ллангеннит.

(обратно)

32

«Занести попытку» означает приземлить мяч за линией зачетного поля соперников, результативное действие оценивается максимально высоко – 5 очков.

(обратно)

33

Реализация – это тоже удар по воротам, который производится после того как команда занесла попытку, это возможность набрать 2 дополнительных очка после заноса.

(обратно)

34

За точный выстрел по воротам с пенальти команда получает 3 очка.

(обратно)

35

Amazon Kindle – серия устройств для чтения электронных книг, выпускаемая компанией Amazon.com. Данные устройства позволяют пользователям делать покупки, загружать, просматривать и читать электронные книги, газеты, журналы, блоги и т. д. через беспроводную сеть.

(обратно)

36

Мобильное приложение обмена сообщениями с прикрепленными фото и видео.

(обратно)

37

«Лол» появилось от английской аббревиатуры Lol, которая расшифровывается как «laughing out loud». Дословный перевод фразы означает громкий смех вслух.

(обратно)

38

Игра слов. У героя пьесы фамилия «Кэт», что в переводе означает «кот».

(обратно)

39

Название Llareggub (обратное написание неприличного выражения «bugger all»)

(обратно)

40

Младшие дружины девочек-скаутов и мальчиков-скаутов.

(обратно)

41

В школах Великобритании в этот день учителя проходят обучение, а ученики остаются дома.

(обратно)

42

Обмен СМС откровенного содержания.

(обратно)

43

Популярный американский телесериал о вымышленном серийном убийце, работающем судебным экспертом по брызгам крови в полиции Майами.

(обратно)

44

Детский анимационный сериал совместного производства Великобритании и Канады.

(обратно)

45

Транслитерация английского акронима, означающего «по моему скромному мнению», общепринятого при общении в Интернете.

(обратно)

46

Водоем, затопляемый только во время прилива.

(обратно)

47

Ночь Гая Фокса, или Ночь костров, – традиционное для Великобритании ежегодное празднование (но не государственный праздник) в ночь на 5 ноября.

(обратно)

48

Популярная пасхальная забава, суть которой в том, чтобы найти спрятанные пасхальные яйца.

(обратно)

49

Британский бактериолог, создавший первый в мире антибиотик – пенициллин.

(обратно)

50

Прозвище валлийцев, которое происходит от приписываемого валлийцам произношения имени Davy, уменьшительного от Дэвид, поскольку святой Давид считается покровителем Уэльса.

(обратно)

51

Английский драматург эпохи классицизма, стоявший у истоков британской комедии нравов и прозванный «английским Мольером».

(обратно)

52

Цитата из пьесы У. Конгрива «Невеста в трауре» (акт третий, сцена вторая).

(обратно)

53

Полицейский.

(обратно)

54

Телефон службы спасения.

(обратно)

55

Круговая композиция из грубых неотесанных камней или каменных глыб, являющаяся древним культовым мегалитическим сооружением эпохи неолита или бронзового века.

(обратно)

56

Издается местными органами власти и запрещает нарушителю общественного порядка появляться на определенной территории.

(обратно)

57

Гражданин имеет право не в рамках уголовного дела, а по собственной инициативе подать в суд заявление с целью открытия дела, что и называется «частным обвинением».

(обратно)

58

В школах Великобритании традиционно большое внимание уделяют пасторской заботе об учащихся.

(обратно)

59

В Великобритании учащиеся зачастую берут годичный перерыв перед поступлением в вуз, чтобы провести время в поисках себя, своих жизненных ценностей, выбрать направление, по которому дальше пойдет жизненный путь.

(обратно)

60

Название сети ресторанов.

(обратно) Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg