«Горечь моей надежды»

Горечь моей надежды (fb2) - Горечь моей надежды [No Child Of Mine] (пер. Александр Викторович Бушуев) 1961K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Сьюзен Льюис

Сьюзен Льюис Горечь моей надежды

Susan Lewis

No Child Of Mine

© Susan Lewis, 2012

© Бушуева А., перевод на русский язык, 2016

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2016

* * *

Посвящается Джеймсу, просто потому…

Пролог

– Привет! А ты кто?

Карие глаза, не мигая, смотрели на Алекс Лейк.

«Словно фарфоровая куколка», – подумала Алекс, наклонившись над качелями, на которых в полном одиночестве сидела девочка. Малышка как будто сошла с полотна художника-импрессиониста: на кремовых щеках розочки румянца, ангельское личико в обрамлении темного облака веселых кудряшек, торчащих во все стороны. «Такая маленькая и хрупкая, почти неземная, и при этом – само совершенство. Сколько же ей лет? – подумала Алекс. – Три года? Четыре? Скорее всего, три».

– Как тебя зовут? – с приветливой улыбкой спросила она.

Девочка не ответила, продолжая смотреть ей прямо в глаза. Кулачки сжимали цепи качелей. Ноги болтались над землей – они были слишком коротки и не позволяли раскачиваться, отталкиваясь от земли. Поблизости же не было видно никого, кто мог бы подтолкнуть качели.

Было в этой малышке что-то гипнотическое. Алекс была готова поклясться, что почувствовала это что-тодаже раньше, чем увидела девочку. Таинственный маленький гипнотизер отвлек внимание Алекс от родных детей, с которыми она гуляла в парке, – племянника и племянницы. Сейчас они были всего в нескольких шагах от нее, с веселым визгом съезжали с горки прямо в объятия своей матери, сестры Алекс.

– Мое имя – Александра, – сказала она маленькой девочке, – но обычно все зовут меня просто Алекс.

Девочка лишь моргнула в ответ. Алекс улыбнулась ее замедленной реакции. Сердце предательски дрогнуло: такие тоненькие синеватые полоски на веках ребенка, такой изящный изгиб пушистых ресниц.

Мать или няня девочки, должно быть, вон там, среди группы женщин, которые сидят на траве неподалеку от них. И как только она заметит, что с ее ребенком разговаривает незнакомка, то непременно бросится к качелям, подавляя панику и ругая себя за то, что пусть даже всего на миг, но выпустила малышку из поля зрения.

Часто всего лишь одно мгновение и бывает роковым.

– Боюсь, что она у нас стеснительная. Побаивается вас.

Алекс подняла голову и увидела перед собой мужчину. Незнакомец улыбался ей – среднего роста, в желтой рубашке поло и брюках цвета хаки с коричневым ремнем ниже внушительного брюшка. Поскольку он стоял спиной к солнцу, Алекс не разглядела его лица. Выпрямившись в полный рост, она присмотрелась получше: волосы причесаны аккуратно, а в довольно дружелюбных глазах застыла настороженность. «Впрочем, это вполне естественная реакция любого родителя, обнаружившего, что его ребенок разговаривает с посторонним человеком», – подумала она.

– А еще она у вас прехорошенькая, – сказала Алекс. Интересно, откуда он мог появиться? Она не заметила его раньше, да и людей поблизости было не слишком много, чтобы среди них затеряться. Приглядевшись, Алекс заметила женщину, сидевшую в нескольких шагах от нее на расстеленном одеяле. Опираясь руками о траву, женщина загорала, подставив лицо солнцу.

«Наверное, мать», – решила Алекс.

– Пойдем! – сказал девочке мужчина и, сняв с качелей, поставил ее на землю. Игрушка – медвежонок Паддингтон, в сапожках, но без шляпы, – упала на землю. Девочка быстро подхватила ее и, не поднимая головы, сунула медвежонка себе под мышку. Алекс посмотрела на кудряшки, и в следующий миг глубоко внутри у нее как будто что-то шевельнулось. Возникло желание схватить малышку на руки, потискать, пощекотать, рассмешить – как она делала с детьми своей сестры. Увы, в ней также проснулось смутное беспокойство, которое ей совсем не понравилось.

С этим ребенком явно было что-то не так.

Между тем мужчина взял девочку за руку. Крохотная детская ручка исчезла в его сжатой ладони, словно драгоценный камень в раковине, которая тотчас обволокла его и наглухо захлопнула створки.

Улыбка мужчины была приятной и жизнерадостной.

– Кажется, ей пора домой, – сообщил он.

С этими словами он повернулся и повел девочку за собой.

Алекс осталась стоять, глядя им вслед, ожидая, что они остановятся рядом с сидевшей на одеяле женщиной. Но нет, они равнодушно прошли мимо. Сделав несколько шагов, девочка оглянулась, и Алекс машинально помахала ей рукой.

Работа в органах опеки имеет свои издержки. Так, например, Алекс была склонна видеть в невинных поступках преступления, которых никто не совершал. Или все же совершал?

– Стыдись! – в шутку сказала ее сестра Габи, подойдя сзади.

Алекс растерянно посмотрела на нее.

– Чтобы подцепить чувака, хочешь подружиться с его ребенком, – шутливо пояснила Габи, слегка подтолкнув ее локтем.

Алекс ответила ей слабой улыбкой. Несмотря на все претензии сестры на утонченный вкус, шик и гламур, юмор Габи частенько бывал на грани фола. Алекс снова посмотрела вслед мужчине с ребенком – те уже почти дошли до ворот парка. Что, если она стала свидетельницей похищения? Нет, вряд ли. Девочка сама дала ему руку, он даже не просил ее об этом. Значит, она его знает.

В противном случае родные – мать или отец – уже наверняка подняли бы крик на весь парк.

И все же Алекс почему-то показалось, будто девочка и этот мужчина – чужие друг другу.

– Опять у тебя это странное выражение лица, – заметила Габи.

– Какое же?

Габи закатила глаза.

– Не каждый мужчина, которого ты встречаешь в парке, – педофил, – напомнила она. – И если хочешь знать мое мнение, этот выглядел вполне прилично. Я бы даже сказала, он очень симпатичный.

Ее слова удивили Алекс.

– Ты действительно так думаешь? – переспросила Алекс. Лично она не узрела в незнакомце ничего «симпатичного».

Габи пожала плечами.

– Наверное, я плохо его рассмотрела. А еще он маловат ростом, хотя и выше тебя.

– Это запросто, – улыбнулась Алекс. При своем среднем росте она была на полголовы ниже сестры. А еще у нее, в отличие от Габи, были пепельные волосы, зеленые глаза и хрупкое тело, о котором отец всегда говорил, что оно слишком мало, чтобы вмещать такое огромное количество энергии или такое большое сердце.

– Не говоря уже о невыносимом характере, – обычно язвительно замечала мать, правда, позднее, в то время, когда Алекс была подростком.

Сейчас Алекс – двадцать восемь, Габи – тридцать три. У сестры черные, как смоль, волосы и светло-карие глаза. Правда, ее жизнерадостная улыбка в последнее время слегка потускнела. Все-таки иметь двух детей – нелегкое испытание. Габи во многом напоминала свою мать – хочется надеяться, что такая сомнительная судьба обойдет Алекс стороной. Ей также никогда не стать похожей на отца, хотя бы потому, что в отличие от Габи она была не родной, а приемной дочерью.

Обоих ее приемных родителей уже не было в живых. Отец умер два года назад от рака, а через десять месяцев после его смерти мать скончалась от инфаркта. Алекс до сих пор скучала по ним, особенно по отцу, правда, не так сильно, как ее сводная сестра.

– Ладно, пойдем лучше за нашими негодниками, – произнесла Габи.

Шагая к лабиринту горок на детской площадке, где, как обезьянки, скакали и кувыркались Фиби и Джексон, Алекс обернулась и посмотрела туда, куда ушли незнакомец и девочка. Как и следовало ожидать, они уже растворились в людской массе за воротами парка. И все же ей странным образом казалось, будто они оставили зримый след в воздухе или, возможно, в ней самой: в ее душе скреблось какое-то тревожное чувство – может, любопытство, а может быть, плохое предчувствие. А если еще точнее, пронзительное ощущение душевной близости с этой девочкой.

Как социальный работник, она знала правило: нельзя чрезмерно увлекаться своими подопечными. Но бывали случаи, когда Алекс была не в силах совладать с собственными чувствами. И по какой-то неясной причине это и был как раз тот самый случай.

Алекс снова подумала о незнакомце и о словах Габи, что, мол, Алекс в любом мужчине видит педофила. Неправда. Вернее, крайне далеко от правды. С какой стати ей так считать, если большинство знакомых ей мужчин никогда бы не дали даже волоску упасть с головы ребенка? Однако знала Алекс и то, что внешность бывает обманчива. Самые гнусные преступники, с коими ей доводилось иметь дело, жили отнюдь не на опасных городских окраинах и во всех прочих отношениях были в ладах с законом. Обаяние, ум и образованность нередко служили мерзким извращенцам искусной маской.

Родной отец Алекс не был таким монстром, и все-таки это был монстр.

– Тетя Лекс! Тетя Лекс! – хором закричали ее племянница и племянник, со всех ног бросившись Алекс навстречу.

Заливаясь веселым смехом, дети обняли ее за талию. Алекс обняла их в ответ и улыбнулась сестре – та, обвешанная сумками, шла за ними следом. Алекс знала: у Габи прекрасный муж и опасаться за своих пятилетних племянника и племянницу нет повода.

– Можно мы сегодня будем спать у тебя? – канючил Джексон. – Ну, пожалуйста…

– Джексон! – простонала Габи. – Прошу тебя, не начинай снова. Ты прекрасно знаешь, что сегодня вечером мы возвращаемся в Девон. Ты ведь хочешь к папе, не так ли?

– Хочу! – весело воскликнул сын и, в ликующем жесте вскинув в воздух кулак, унесся прочь, только его и видели.

– Тетя Лекс! – сказала Фиби и запрокинула голову, чтобы посмотреть на нее.

– Да, моя дорогая, – ответила Алекс, беря в ладони нежные, порозовевшие щечки племянницы.

– А кто это маленькая девочка, с которой ты говорила?

Алекс обернулась и посмотрела поверх пустого газона на поток машин.

– Не знаю, Фибс, она не назвала мне своего имени.

Глава 1

– Привет, котик, я дома!

Алекс никогда не видела сериал девяностых годов с таким названием, а также была слишком молода, чтобы позаимствовать эту фразу из пятидесятых. И все же она пропела ее, входя в дверь. Так обычно поступали ее родители, и это всегда вызывало у них смех или хотя бы улыбку.

На Джейсона эта невинная фраза обычно производила такой же эффект – но только не сегодняшним вечером, потому что, похоже, его дома не было. Если только в данный момент он не в саду, в очередной раз пытается соорудить новый сарай. Если это так, то ни на какую, даже самую хилую, улыбку в знак приветствия рассчитывать не приходится. По профессии Джейсон был строителем, однако его последняя попытка возвести сарай закончилась тем, что молоток бумерангом отлетел от стены дома, в то время как сам Джейсон возносил странную пятничную молитву рядом с компостной ямой.

С тех пор непокорные части сарая были убраны с глаз подальше и, как подозревала Алекс, были обречены оставаться в укромном месте до того момента, пока не будут готовы вести себя как им и положено: то есть легко и просто складываться в строение соответствующего назначения, как то было сказано на веб-сайте, на котором они были куплены.

Бросив у основания лестницы тяжелую сумку с документами и серую джинсовую куртку, Алекс быстро проверила по наручным часам время и, увидев, что уже поздно, беззвучно простонала. На то, чтобы принять душ, переодеться и перекусить, прежде чем снова выйти из дома, у нее оставалось меньше часа. Хотя, если честно, после такого дня, как сегодняшний, она не отказалась бы проваляться весь вечер на диване перед телевизором или же на шезлонге во внутреннем дворике с бутылкой пусть даже недорогого вина.

С другой стороны, она была вся в предвкушении этого вечера – в таком сильном, что стоило ей подумать, что ждет ее сегодня, – и усталости как не бывало. Да что там! Ее пронизывали мощные волны энергии, отчего она была готова петь, плясать и даже – если бы ее попросили – сделать на лужайке колесо.

Эх, если бы по соседству по-прежнему жила Милли Кейс, старушка наверняка оценила бы это по достоинству. Увы, несколько недель назад Милли переселилась в дом престарелых – с таким Альцгеймером, как у нее, жить одной в доме попросту опасно.

Мысленно добавив в свой список неотложных дел пункт «проведать Милли», Алекс вошла в кухню. Никого. Правда, обе половинки дверей – верхняя и нижняя, – что вели во внутренний дворик, были открыты, а доносившийся из сада надрывный рев газонокосилки служил убедительным объяснением тому, почему Джейсон не услышал, как она вошла в дом.

Вдыхая пьянящий запах свежескошенной травы, Алекс уже было собралась шагнуть в сад и прокомментировать садоводческие подвиги Джейсона, когда зазвонил стоявший на комоде телефон.

Прижав подбородком трубку, Алекс открыла холодильник, чтобы вынуть оттуда вино.

– Алло, «Приход Малгров» слушает! – ответила она. Хотя дом давно уже не принадлежал церкви, он сохранил свое старое название, полученное, когда его купил ее отец. Дом стоял в стороне от остальных зданий (если не считать жилище Милли) в верхней части деревни, что делало его одним из самых престижных особняков во всей округе.

Не то чтобы «Приход Малгров» был особенно велик или переделан на современный лад – в этом он никак не мог тягаться с большинством отреставрированных приходских домов по всей стране. Солидности ему придавали виды, что открывались из его окон, – на раскинувшиеся позади него поля, и на крыши деревенских домов, – с парадного крыльца.

Алекс никогда не забывала о том, что ей крупно повезло: жить после смерти родителей в таком доме! Впрочем, она знала, что недалек тот день, когда Габи захочет продать дом, и тогда… Что же тогда делать Алекс? Это с ее-то более чем скромным жалованьем. Впрочем, сейчас не об этом.

– Привет, Алекс, это ты? – раздался голос на том конце линии.

– Да, это я, – ответила она, мгновенно перевоплощаясь в свое вечернее «я», а именно основателя и одновременно режиссера и продюсера театра «Малгров Виллидж». Стоило ей снять очки и тряхнуть волосами, как Алекс Социальный Работник удивительным образом исчезала. Ну, или, по крайней мере, так ей хотелось думать.

На самом же деле проблемы никуда не исчезали, а лишь на какое-то время отступали на второй план, только затем, чтобы перевоплотиться в нечто в высшей степени мелодраматическое, что можно было мысленно пережевывать всю ночь напролет, когда Алекс не спалось.

– Как дела, Хейли? – бодрым голосом спросила она.

– Ты меня узнала! – радостно откликнулась та.

Алекс невольно улыбнулась. Хейли была скромняга. Писательница, причем самая талантливая из всех, с кем Алекс доводилось иметь дело. Не то чтобы она общалась со многими, но с несколькими – точно.

– Все в порядке? – спросила Алекс, до половины наполнив стакан холодным, только что из холодильника, «Шардонне». Похоже, на горизонте возникла малоприятная тучка. – Только не говори мне, что ты сегодня не можешь!

– Нет-нет, боже упаси, – поспешила заверить ее Хейли. – То есть вообще-то… Да. Буду. Я ведь тебя еще ни разу не подвела. Лишь хотела проверить, что правильно помню время. Семь тридцать, в зале деревенского клуба.

Подозревая, что на самом деле Хейли просто хочется потрепаться с кем-то, кто поймет ее волнение, Алекс как режиссер сочла своим долгом подбодрить автора:

– Я прекрасно знаю, что ты не опоздаешь. Более того, все будут в восторге, что ты придешь. Как же иначе?

– Ой, не надо так говорить! – запротестовала Хейли. – Я рада, что у нас все идет хорошо! Честно сказать, даже не мечтала, что когда-нибудь увижу одну из моих пьес на сцене.

– Как видишь, мечты сбываются, – изрекла Алекс, поморщившись от слетевшей с собственных губ банальности и вместе с тем в очередной раз восхитившись, как эта маленькая робкая Хейли Уэлш из соседней деревушки сумела написать столь искрометную комедию. Нет, конечно, были там и сомнительные места, кое-где автор явно хватила через край, но в целом текст был ужасно смешной. Уж если на репетициях сами актеры покатывались со смеху, то друзья и соседи, которые придут на спектакль, наверняка будут валяться между рядами.

– Извини, я, пожалуй, закруглюсь, – сказала Алекс, бросив взгляд на настенные часы. – Иначе боюсь опоздать. Увидимся в семь тридцать.

– Да, буду как штык, – заверила ее Хейли, в чем Алекс ничуть не сомневалась.

Не успела она нажать кнопку отбоя, как телефон зазвонил снова. Посмотрев на экран, кто звонит, она бодро ответила:

– Алло, «Приход Малгров». Александра Лейк слушает вас.

– Привет, дорогуша! – с усмешкой ответила тетя Шейла. – Я тебя ни от чего не отвлекла?

– Вообще-то, отвлекла, – честно призналась Алекс, заметив, что Джейсон отвечает по мобильнику на чей-то звонок. – Надеюсь, у тебя что-то срочное?

– Нет, просто решила сообщить тебе, что получила билеты.

– На премьеру? Вот это здорово! Значит, ты все-таки будешь?

– Во всяком случае, постараюсь. Ты ведь наверняка знаешь, как я тут занята: уже и забыла, когда в последний раз у меня был выходной. Не говоря о том, что я слишком стара для всего этого.

Впрочем, Алекс прекрасно знала – день, когда тетушка забросит свое любимое детище, свой лошадиный приют, станет последним днем ее жизни.

– Говорят, что семьдесят – это почти как пятьдесят, только второй раз, – сказала Алекс. – В любом случае, дорогая тетя, ты выглядишь на сорок, и ни днем больше. – Конечно, это было не так. Сестра ее приемной матери выглядела на свой возраст, если не старше, но небольшая «белая» ложь никому не повредит. – Кстати, ты не в курсе, Габи уже получила свои билеты?

– Габи еще не объявлялась сегодня. Но думаю, что да. Ой, погоди, не клади трубку. Наверное, это она. Сейчас я у нее узнаю.

В ожидании тетушкиного ответа Алекс сделала глоток вина, гордая тем, что ее совершенно не задевает тот факт, что тетушка и сестра общаются ежедневно. А ведь помнится, когда-то это ее ужасно злило и обижало. Она чувствовала себя обделенной вниманием и лишь в последнее время научилась преодолевать свои комплексы. Нет, те, разумеется, никуда не делись, затаились в темных закоулках сознания и даже вполне себе процветали, питаясь проблемами, с которыми их хозяйка ежедневно сталкивалась на своей основной работе.

По крайней мере, Алекс больше не впадала в истерику по поводу того, что ее любят меньше, чем Габи, как то обычно случалось, когда она была подростком. Мать обычно это отрицала, говоря, что, не знай Алекс о том, что она приемная дочь, ей бы и голову не пришли такие глупости. Неужели? Порой Алекс сама задавалась тем же вопросом. Но даже если это было и так и мать была права, она ни капельки не сомневалась: Габи была у родителей на особом положении уже потому, что она им родная дочь.

– Нет, это не она, – снова раздался в трубке голос Шейлы. – Ладно, если ты спешишь, не буду тебя задерживать. Пока-пока, дорогуша.

Попрощавшись с тетушкой, Алекс нажала на кнопку «отбой» и посмотрела в открытое окно. Джейсон все еще продолжал разговаривать по мобильнику. Послав ему воздушный поцелуй, Алекс побежала наверх, принять душ. Увы, лишь повернув кран, она вспомнила, что сегодня утром Джейсон в срочном порядке вызывал слесаря, чтобы отключить воду. Одному Всевышнему ведомо, что за демон или гремлин поселился в системе водоснабжения и раскурочивал ее по ночам, но по какой-то причине ровно в шесть утра вода начинала хлестать сама, хотя ее никто не включал. И, как назло, похоже, слесарю так и не удалось устранить эту неисправность.

Смирившись с печальной перспективой ожидания, пока ванна наберется хотя бы на пару дюймов, Алекс вставила в ванну пробку, покрутила старые медные краны, а сама прошла в спальню за свежей одеждой. Когда-то это была спальня ее родителей. Овдовев, мать переехала к сестре в Девон, чтобы заодно быть ближе к Габи и внукам.

Мебель в спальне также сохранилась с родительских времен: старинная чугунная кровать со слегка погнутой спинкой в изножье и продавленной периной, два платяных шкафа – его и ее – с дурацкой, страшно неудобной системой кронштейнов, а также разношерстная коллекция сундуков из ореха и шкафчиков из сосны. Ковер являл собой пеструю мешанину красных и зеленых спиралей, в то время как шторы были тусклого золотистого оттенка.

Нет, эта спальня никогда бы не удостоилась приза в конкурсе интерьеров. Но имелось у этой комнаты и одно неоспоримое достоинство: панорамное окно, впускавшее море света, – за что собственно Алекс и любила ее. Даже Джейсон, который жил лишь в современных домах, до того как год назад переехал к ней, утверждал, что ему здесь тоже нравится.

К сожалению, дети Джейсона ее дом терпеть не могли. А поскольку их мать убедила отпрысков, что они терпеть не могут все, что связано с Алекс Лейк или «Малгровом», а по правде говоря, с чем угодно, что находилось за пределами Кестерли-он-Си, соседнего приморского городка, в котором они жили и в котором работала Алекс, случилось бы чудо, если бы они вдруг с первого взгляда влюбились в их допотопную сельскую идиллию.

– Тут как-то стремно, – с отвращением пробормотала Тиффани, тринадцатилетняя дочь Джейсона, еще даже не переступив порог дома.

В продолжение темы десятилетняя Хейди театрально передернулась и поморщила нос.

– Фу, даже страшно входить.

– У вас тут случайно не водятся привидения? – с надеждой в голосе прошептал восьмилетний Том. Его глаза возбужденно блестели.

Хотя сама Алекс никогда не ощущала в доме ничего даже отдаленно сверхъестественного, она была готова признать, что он вполне мог произвести впечатление населенного потусторонними созданиями, которые упорно отказываются его покидать. А если добавить к строгому внешнему виду близкое расположение к церкви, стоящей на противоположной стороне улице чуть ниже по склону холма, то сразу становилось понятно, что ощущение некой таинственности этого места возникало не случайно.

Единственные злобные духи «Прихода Малгров» и его окрестностей обитали у Алекс в голове, что делало их не такими уж и реальными. С другой стороны, Алекс не взялась бы считать их плодом своего воображения, ибо кошмары – а они донимали ее с самого детства – появились в ее жизни задолго до того, как ее спас будущий приемный отец, местный викарий.

Стряхнув тягостные мысли, прежде чем те окончательно бы испортили ей настроение, Алекс вернулась вниз, чтобы проверить, закончил ли Джейсон разговаривать по телефону. Какой толк постоянно думать о том, что было давным-давно? Да и кому интересны кошмары двадцатипятилетней давности, когда у нее хоть отбавляй свежих, причем каждый день.

– Ну, наконец-то! – воскликнул Джейсон, сунув в карман мобильник, когда она вышла к нему в сад. – Поздновато ты сегодня, однако! – с этими словами он сгреб ее объятья и поцеловал ее в губы. – Ммм, вот так уже лучше, – пробормотал он и слегка отстранился, чтобы посмотреть на нее. Хотя Джейсон и был выше среднего роста, однако не намного выше ее. Зато в свои тридцать восемь он был на десяток лет ее старше. В темных волосах уже кое-где поблескивала седина, в уголках голубых глаз залегли морщинки. В общем, он выглядел на свой возраст.

И все же невозможно отрицать, что он был до головокружения хорош собой – по крайней мере, так ей казалось. Даже шрам, что протянулся через его правую щеку, не мог поколебать ее в этом мнении. Джейсон получил этот шрам еще ребенком, о чем и поведал ей полтора года назад на вечернике в Кестерли, на которой и произошло их знакомство. Это вряд ли можно было назвать романтической беседой под луной, призванной вскружить женщине голову. Тем не менее Алекс влюбилась.

– Ну как денек? Надеюсь, прошел неплохо? – спросил Джейсон, снова целуя ее.

– Это смотря как понимать «неплохо», – улыбнулась Алекс. – А у тебя?

– По шкале от одного до десяти стрелка только что зашкалила за верхнее деление.

Алекс вопросительно посмотрела на него.

– Я хотел сказать, что наконец-то увидел тебя! – рассмеялся Джейсон.

– Убедил. Главное, чтобы это не имело отношения к телефонному звонку, который ты только что завершил. Смотри, я ревнивая.

Вообще-то по натуре она ничуть не ревнивая, и обычно Джейсон воспринимал подобные заявления с улыбкой. Но сегодня он почему-то поморщился и вновь взялся за газонокосилку.

– Так с кем это ты разговаривал? – напомнила Алекс, пока он подкатывал тачку к куче только что скошенной травы.

– Думаю, ты легко угадаешь сама, – ответил он, не поворачивая головы.

Хорошее настроение Алекс моментально улетучилось.

– Джина, – произнесла она, пытаясь не выдать своего раздражения. Еще ни один звонок от бывшей жены не предвещал ничего хорошего. – Что ей нужно?

– Говорит, у нее сломалась машина, – со вздохом ответил Джейсон, – и просит меня отвезти Хейди в танцевальный класс.

Алекс потребовалось меньше секунды, чтобы понять, чем это грозит их сегодняшнему вечеру. Она мгновенно ощетинилась.

– Честное слово, это она нарочно! – воскликнула она. – Она наверняка знала, что мы с тобой планировали…

– Откуда ей это знать?

– От кого угодно! Просто зашла на нашу страничку в «Фейсбуке» и проверила, что назначено на сегодня. Джейсон, ты не можешь подвести нас. Ведь это же технический прогон!

– Да я и сам знаю. Но что теперь мне прикажешь делать? Хейди обожает танцы. К тому же у нее в первый день четверти показательные выступления. Неужели из-за меня она должна пропустить занятие, тем более что до концерта осталось меньше недели?

– Но она уже прекрасно знает свой танец!

– Это ты так говоришь. А вот она так не думает. К тому же выступать ей, а не тебе.

– Так же как сегодня вечером – выступать все-таки моей труппе. И тебе тоже. Ты ведь должен успеть решить все технические проблемы, а до премьеры остается чуть больше недели.

– Скажи, ты не могла бы перенести прогон на завтра? – спросил Джейсон с виноватым видом. – Ведь я…

– Нет, Джейсон. Не могу. Боюсь, уже слишком поздно. Половина труппы уже в пути, а актовый зал – не наша собственность. Не мы решаем, когда им можно воспользоваться.

Дипломатично умолчав о том, что вообще-то залом – или театром, как сегодня вечером, – заправляет Алекс и ее старая школьная подруга Матти Грейвз, Джейсон сказал:

– Честное слово, Алекс, я чувствую себя предателем, но я должен отвезти Хейди на танцы.

– Ага, и еще ждать ее там, а потом отвезти домой, что означает, что ты приедешь к нам не раньше девяти. К тому времени мы уже закончим прогон! Все уже устанут и вряд ли согласятся прогнать спектакль по второму разу. Прекрасно! Лучше не бывает.

– Я попробую как-нибудь помочь тебе… в следующий раз! – крикнул он вслед, когда она, громко топая, направилась в дом.

– Ты это уже говорил в прошлый раз! – крикнула она в ответ. – И в позапрошлый, а до этого еще раньше.

– Ага, бриллиант растет прямо на глазах, – попытался пошутить Джейсон.

В иных обстоятельствах Алекс рассмеялась бы, но только не сейчас – сейчас она задыхалась от ярости.

Спустя десять минут она вылезла из ванны и уже потянулась за полотенцем, когда зазвонил ее рабочий мобильник. Звонила Венди, ее начальница. У Венди, как известно, была привычка названивать в любое время суток по вопросу, который вполне мог подождать до утра. Алекс не стала отвечать. Если что-то срочное – Венди пришлет текстовое сообщение. Соорудив из полотенца тюрбан, Алекс босыми ногами прошлепала в спальню.

К этому времени солнце уже обошло дом, и теперь его лучи проникали в спальню через окно, заливая комнату нежным темно-оранжевым светом, в том числе и банкетку веселенькой расцветки, стоящую у подоконника. Именно здесь они с сестрой любили сидеть вместе с отцом, глядеть в окно на церковь и на деревню. Отец часто рассказывал им про ангелов и чертиков, говорящие деревья и чудесную птицу, которая умеет прогонять прочь все плохое.

Эх, Алекс бы не отказалась сейчас от услуг чудесной птицы! Вот бы та перенесла злодейку Джину в самый дальний конец Чистилища.

Мечтать не вредно.

– Можно войти? – робко спросил из-за двери Джейсон.

Хотя Алекс обычно не стеснялась при нем наготы, сегодня она была слишком зла. Не хватало, чтобы он возбудился, застав ее голой.

– Это ведь и твоя комната, – ответила она, запахивая халат.

Негромко лязгнула задвижка замка, едва слышно пискнули дверные петли. Дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель показалась его голова. Судя по всему, он до сих пор сомневался, что может войти, не опасаясь за свое здоровье.

– Извини, – с виноватым видом произнес он. – Мне действительно жаль.

Сев на пуфик перед старым, тусклым от времени и плесени зеркалом, Алекс, прежде чем ответить, бросила быстрый взгляд на свое отражение.

– Тебе вечно жаль, только это ничего не меняет. Разве не так? Она вечно звонит, чтобы нагрузить тебя чем-нибудь в самую последнюю минуту. Ты же покорно вскакиваешь по ее команде всякий раз, стоит ей только щелкнуть хлыстом.

– Неправда! В тебе говорит злость. Я делаю это все не ради нее, а ради Хейди…

– У которой есть две тетушки и дядя, живущие в полумиле от нее, причем любой из них ничем особенно не занят и может отвезти ее куда угодно в любое время.

– У них есть свои дети.

– А ты обещал помочь мне сегодня. Скажи на милость, какой смысл в техническом прогоне в отсутствие технического ассистента?

Джейсон поморщился.

– Но ведь я присутствовал на большинстве репетиций, так что у меня есть представление о том, что вам требуется.

– Однако восемь человек, отложив все дела, ради тебя едут к нам в городок, чтобы принять участие в этом прогоне.

– Клянусь, мне уже и без того хреново, прошу тебя, не усугубляй. Может, если перенести прогон на час, я как раз успею…

– Неправда, не успеешь, потому что, как я уже сказала, тебе придется ждать ее до конца занятия. Кроме того, ты прекрасно знаешь, что как только ты привезешь Хейди домой, как Джина придумает для тебя что-то еще.

– Если она еще что-то придумает, я откажусь.

– Нет, Джейсон, ты не откажешься, потому что ты всегда идешь у нее на поводу. Она манипулирует тобой, используя для этого детей. И, насколько я могу судить, конца этому не предвидится.

– И что теперь прикажешь мне делать? Сделать вид, что у меня нет никаких детей? – выкрикнул он и от беспомощности даже всплеснул руками.

– Не смеши меня! Я прошу лишь одного – держи слово, если ты его уже дал. Особенно когда это касается других людей, которые, между прочим, согласились приехать на репетицию сегодня исключительно ради тебя.

С видом, полным раскаяния, Джейсон сначала потер ладонями лицо, затем пригладил волосы.

– Мы говорили об этом раньше, еще до того, как я переехал к тебе, – произнес он. – И, кажется, договорились с тобой о том, что мои дети для меня всегда останутся на первом месте.

– Дело ведь не в твоих детях, а в Джине, и ты сам это отлично знаешь. Как я уже сказала, она вечно звонит в самую последнюю минуту, используя тебя как мальчика на побегушках или няньку, как будто она по-прежнему замужем за тобой. А если звонит не сама, то просит это сделать за нее Тиффани или Хейди. Нарочно играет на тонких струнах отцовского сердца, чтобы ты чувствовал себя виноватым перед ними. Как будто это ты бросил их на произвол судьбы и теперь даже слышать о них не желаешь! Но ведь мы с тобой знаем, что это не так. Не ты развалил семью, а она! Она первая завела роман, вынудила тебя уйти из дома, чтобы ее любовник мог переехать к ней. И вот теперь, когда он бросил ее, она пытается вернуть тебя обратно.

– У нее ничего не выйдет.

– Это ты так говоришь.

Джейсон сделал глубокий вдох, стараясь взять себя в руки.

– Послушай, мне не хочется с тобой ссориться…

– Но ведь мы уже ссоримся! – воскликнула Алекс с ироничным смешком. – И так бывает всякий раз, когда ты несешься выполнять ее очередное срочное поручение, свалившееся тебе как снег на голову. Но если я буду мириться с этим и дальше, это будет ей только на руку. А ведь, сказать по правде, один из нас уже и без того делает больше чем достаточно. Скажи, во сколько ты уезжаешь?

– Думаю, мне пора, – ответил Джейсон, посмотрев на часы. – Кстати, что там у нас на ужин сегодня вечером?

– После репетиции все идут в паб. Я тоже. Если ты сейчас голоден, у меня в сумке есть сэндвичи. Поищи, она где-то в этой комнате. Креветки с майонезом.

– Ура, мои любимые! – ответил Джейсон с кислой улыбкой. Алекс тоже невольно улыбнулась. Она была не готова простить его прямо сейчас. Хотя расставаться врагами тоже не хотелось. Тем более что ей прекрасно известно, как сильно он переживает из-за того, что вынужден быть отцом по совместительству. Не его вина, что их с Джиной брак распался. Если честно, даже к лучшему, что так получилось, – иначе его просто не было бы в ее жизни.

– Тебе, похоже, пришло сообщение, – сообщил он, вместе с сэндвичами вытаскивая из сумки мобильник.

– Это с работы, – ответила Алекс, забирая служебный телефон у него из рук, – вдруг это что-то срочное. Как она и ожидала, сообщение было от Венди. Ее начальница напоминала ей, что вскоре состоится ежегодная проверка по линии Бюро криминальной статистики. Эта информация вполне могла подождать до утра. Но не тут-то было, нужно непременно названивать человеку домой. Затем зазвонил и ее собственный мобильник.

– Спасибо, – поблагодарила она Джейсона, когда тот передал ей второй телефон.

– Две жизни, два телефона, – поддразнил Джейсон. – Надеюсь, что у тебя не два любовника.

Сурово посмотрев на него в зеркало, она прищурилась и ответила на звонок.

– Привет, Матти, надеюсь, все в порядке? Как там народ, уже подтягивается?

Пока сопродюсер в подробностях докладывала Алекс о том, что ею сделано в рамках приготовления к репетиции, Джейсон ушел. Алекс же выдвинула ящик комода, чтобы достать свежее белье. Стоило Матти открыть рот, как никаких вопросов уже не требовалось. Достаточно было время от времени произносить словечки вроде «отлично», «классно», «ты молодчина», что Алекс и делала, причем часто, пока натягивала на себя старые джинсы и такую же видавшую виды футболку, после чего сунула ноги в пару старых балеток.

Зная Матти почти всю свою жизнь, она привыкла к привычке подруги грузить ее разными мелочами. Нет, конечно, иной раз это раздражало, но именно благодаря скрупулезности Матти не было цены. Если честно, Алекс не знала никого, кто мог хотя бы отдаленно сравниться с нею по части организационных способностей. Кроме того, Матти обожала театр, так же как свою подругу Алекс, – пусть они никогда не были по-настоящему близки, как то можно ожидать от подруг. Причина же, по всей видимости, заключалась в неспособности Матти поддерживать чересчур близкие личные отношения.

Когда Матти наконец попрощалась и положила трубку, Алекс была практически готова выйти из дома. Она уже спускалась по лестнице, когда решила на всякий случай проверить вторую эсэмэску, которая пришла, пока она разговаривала с Матти. Стоило ей взглянуть на дисплей, как сердце ее растаяло.

«Привет, тетя Алекс! В беге в мешках я пришел вторым. Мама выиграла в «Лук и стрелы» золотую рыбку. И потом отдала ее мне. Твой Джексон».

«Ты умница, – быстро набрала ответ Алекс на номер мобильника сестры. – А что ты будешь делать с золотой рыбкой?»

Еще до того, как пришел ответ, зазвонил телефон. На дисплее высветился незнакомый номер. Тем не менее Алекс нажала зеленую кнопку.

– Привет, Алекс слушает.

– Ах да, Алекс, – отозвался женский голос на другом конце линии, как будто его хозяйка забыла, кому звонит. – Это Хизер Хэнкок. Я только что слышала, что Джейсона сегодня на прогоне не будет. Насколько я понимаю, прогон тоже отменили?

– Вообще-то нет, – ответила Алекс, пытаясь не выдать раздражения в голосе. Интересно, как эта Хизер Хэнкок, репортер «Кестерли газетт», узнала, что планы Джейсона изменились? Собственно, здесь нечего даже гадать. Ее закадычная подружка Джина уже наверняка сообщила ей об этом, чтобы после они вместе могли позлорадствовать и перемыть новой подружке мужа косточки.

– Вообще-то тут подвернулось еще одно мероприятие, где мне позарез нужно быть, – сочла своим долгом сообщить ей Хизер. – Если что, я перезвоню.

– Одну секундочку! – крикнула Алекс в трубку, пока ее собеседница не отключилась. – Это будет до премьеры, как я понимаю.

– Разумеется. Надеюсь, я сумею выкроить на вас время.

Ощетинившись и одновременно напомнив себе о необходимости соблюдать манеры, Алекс произнесла:

– Мы же договаривались, что ты напишешь про нас, если мы разрешим тебе присутствовать на техническом прогоне…

– Я бы не стала называть это договоренностью, – перебила ее Хизер скучающим тоном. – Я лишь дала согласие заглянуть к вам на репетицию, если случайно окажусь рядом и буду располагать временем. Сегодняшний вечер с самого начала обещал выдаться напряженным. Ну а поскольку Джейсона на прогоне не будет…

– Какая тебе разница, будет он там или нет?

– Как я уже сказала, у меня появились новые планы. Надеюсь, ты слышала про шоу, которое на днях откроется в театре Кестерли? Согласись, что масштаб события играет роль, тем более что одна из участниц была занята в Эммердейле. Читателям наверняка будет интересно про нее узнать.

– Какой, однако, щедрый жест с ее стороны, поговорить с репортершей провинциальной газетенки, которую никто не читает, – подпустила в свою очередь шпильку Алекс и тотчас поморщилась. Похоже, как обычно, она хватила через край.

– Ах, вот оно что! В таком случае какой мне смысл писать о твоем самодеятельном спектаклике? – прозвучало в ответ. – Можешь заниматься своими делами, я тебя не задерживаю.

На том конце линии воцарилась тишина.

Злясь на себя и на Хизер Хэнкок, Алекс сунула телефон в сумку и открыла переднюю дверь. Господи, какая муха ее укусила? Чем она думала, сцепившись с этой самоуверенной дурой, и это тогда, когда их крошечная труппа нуждается в любой бесплатной рекламе, если они хотят, чтобы в зрительном зале было занято хотя бы несколько кресел. Не будь Хизер подругой Джины, не говоря уже про ее склонность к самолюбованию, разве клюнула бы она, Алекс, на ее наживку?

В общем, вечер с самого начала пошел псу под хвост, а все из-за Джины. Теперь же эта язва Хизер наверняка уже сообщила бывшей женушке Джейсона, какое жалкое и невоспитанное создание эта его новая подружка. (Алекс сильно сомневалась, что характеристика была дана ей именно в таких политкорректных выражениях, но лично она пока не решалась прибегнуть к более крепким словечкам.)

Вспомнив, что племянник наверняка уже придумал для золотой рыбки имя, о чем не преминул сообщить ей эсэмэской, Алекс, пока поворачивала в замке ключ, порылась в сумке и вытащила телефон. Посмотрев на дисплей, она рассмеялась и тут же напечатала ответ.

«Вот это да! Всегда мечтала, чтобы в мою честь назвали золотую рыбку. Горю желанием с ней познакомиться».

Если бы только все дети были так счастливы и любимы, как двойняшки ее сестры!

* * *

Маленькую девочку била такая сильная дрожь, что она боялась, что не сможет сидеть тихо. А ведь мама велела ей сидеть тихо. И она старалась, хотя это так трудно, очень трудно, тем более в темноте. Рядом – вернее, прижавшись к ней – сидел маленький мальчик. Она кожей чувствовала, как внутри его громко стучит страх. От этого было трудно дышать.

Снаружи донеслись крики, злобное рычание, глухие удары, тяжелые шаги, грохот и звон бьющегося стекла.

Маленькая девочка сжалась в плотный комок.

Мальчик попробовал встать. Он был старше сестры, выше и храбрее. Открыв дверь, он велел ей оставаться на месте, а сам ушел.

Она хотела, чтобы он вернулся. Ей было страшно оставаться одной. Одна она может попасть в руки к плохому дяде. Мама скоро за ней придет. Она ведь обещала.

Хлопнула дверь, и воцарилась тишина. Но она по-прежнему сидела, боясь пошевелиться. Где же мальчик? Почему он не вернулся?

Темнота была подобна монстру, в чьей шерсти она запуталась. Темнота взяла ее в плотное кольцо, укутала словно коконом. Она задыхалась от ужаса. Казалось, монстр вот-вот поглотит ее.

Неужели мама забыла о ней? Все еще дрожа, девочка поднялась и шагнула к двери. Внезапно снаружи снова раздался шум. Она тотчас отпрянула. Плохой дядя по-прежнему там. Он придет сюда и заберет ее с собой, и тогда она больше никогда не увидит маму.

Сунув кулачок рот, чтобы сдержать рыдания, она забилась еще дальше в угол позади огромного ящика. Ей были слышны самые разные голоса, но ни один из них не был похож на голос мамы.

По ее щекам катились слезы. Но она должна сидеть тихо. Она хочет к маме. Почему же мамы нет?

Она сидела долго-долго. Когда же все наконец стихло, она встала, неслышно на цыпочках подошла к двери и потянулась к замку, но тот был слишком высоко. Как она ни старалась, дотянуться до него не смогла. В тусклом пятнышке света она видела собственную ручку – бледную, маленькую, с растопыренными пальчиками. Увы, замок располагался выше. Ей его не достать.

– Мама! – зарыдала она. – Мама!

Теперь она плакала, не опасаясь, что ее услышат. Более того, ей хотелось кричать, но она не смогла выдавить из себя ни звука. Она попробовала крикнуть еще и еще раз, но из горла вырвался лишь сдавленный хрип. К ней никто не пришел.

Алекс широко открыла глаза. Она тотчас поняла: ей просто привиделся дурной сон, но весь этот ужас, это желание закричать по-прежнему были с ней. Сердце громко колотилось в груди, кожа сделалась липкой от пота, как будто она пережила все наяву. Нет, она должна стряхнуть с себя этот ужас, вырваться из его цепких объятий, вспомнить о том, кто она такая сейчас и где находится.

На это ушло чуть больше времени, чем обычно, но в конце концов ужасные демоны начали отступать. Если бы это был только сон, нечто сотканное из крошечного клочка реальности, раздутого до чудовищного гротеска! Увы, она знала: маленькая девочка – это она сама, а тот мальчик, которого она больше так и не увидела, – ее брат.

Осторожно, чтобы не разбудить Джейсона, она выскользнула из-под одеяла и спустилась в кухню, чтобы приготовить себе чаю. Она по опыту знала: сразу ей не уснуть, бессмысленно даже пытаться.

Но самая малоприятная, тревожная часть этого сна – кстати, кошмар вернулся к ней впервые за несколько месяцев – заключалась не в том, что она в нем увидела (хотя, господь свидетель, лучше бы ей этого не видеть), а в том, что подсознание сочло своим долгом перенести ее в то ужасное время.

Неужели она никогда от него не избавится? Почему она не в состоянии стряхнуть этот сон?

Теперь ей было понятно: она была не такой уж и маленькой, когда у нее начались эти кошмары, раз ее приемные родители сочли своим долгом объяснить ей, откуда он возник. Такие вещи детям вообще лучше не слышать. Ни в каком возрасте. И уж тем более – не в пять лет. Лишь когда она стала подростком, приемный отец решил рассказать ей всю правду без прикрас. Но и тогда Алекс не смогла избавиться от ночных кошмаров. Они не были абсурдной реконструкцией какого-то ужаса, увиденного ею в детстве по телевизору или прочитанного в книжке. Это была более-менее точная репрезентация правды, такой, какой она ее знала в три года.

В течение многих лет после произошедшего она пыталась вырвать этот кошмар из своего сознания, отшвырнуть его прочь, раздавить, уничтожить всеми доступными ей способами. Ведь как ей жить, зная, что ее родной отец – тот, чьи гены она несла в себе, чья кровь текла в ее жилах, – был садистом, мучителем жены и детей, от которого она спряталась в чулане? Ее дедушка с бабушкой, ее тетя, ее мать и четырехлетний брат – все они стали жертвами его извращенной безумной ярости.

Останься брат тогда с Алекс, он до сих пор был бы жив. А так – именно о его мертвое тельце в первую очередь споткнулись полицейские, когда наконец ворвались в дом. Остальных нашли в гостиной, в столовой, в кухне.

Позже викарий рассказал ей, что лишь на следующий день – пока он сам осматривал место преступления, пытаясь вжиться в ситуацию и посмотреть на нее глазами полицейских, чтобы потом помочь им преодолеть шок от увиденного, – на чердаке в тайном чулане обнаружили маленькую девочку. Алекс не помнила, как ее вызволили оттуда, как кто-то вынес ее из дома к машине. Одно она знала точно: первым к ней протянул руки священник. А поскольку передать ее на попечение было некому, он настоял на том, чтобы отвезти девочку к себе домой.

Нет, конечно, в наши дни такое было бы невозможно. Но тогда законы об опеке и приемных семьях были не столь строги, а лица духовного звания пользовались уважением в обществе. Никто не стал возражать против того, чтобы молодой, уважаемый прихожанами священник и его супруга взяли ребенка к себе. А поскольку они были зарегистрированы как потенциальная приемная семья, Алекс в любом случае могла бы оказаться у них. Властям оставалось лишь оформить недостающие документы. Тогда ей было три года. В четыре с половиной они официально удочерили ее. Когда ей исполнилось пять, Дуглас Лейк стал викарием прихода Малгров, и они переехали в этот дом.

К тому времени ее родной отец, совершивший массовую расправу над своей семьей, так и не был обнаружен. Полиция полагала, что его дружки по криминальному миру, главным образом азиаты и русские, втихаря вывезли его из страны в его родную Румынию. Увы, там следов его пребывания также обнаружить не удалось. Причина кровавой расправы, как ей было сказано, заключалась в том, что ее мать, родом из Ливерпуля, по глупости рано выскочившая замуж за довольно темную личность, узнав, чем занимается ее муж, пригрозила ему, что расскажет полиции правду.

Отца Алекс так и не поймали. А поскольку все опасались, что однажды он может вернуться и потребовать девочку себе, то ее имя, историю жизни и местонахождение тщательнейшим образом скрывали.

Никто, кроме ближайших родственников (к которым теперь прибавился Джейсон), не знал, что Алекс – та самая маленькая девочка, которая чудом осталась жива во время массового убийства в Темпл-Филдс. С другой стороны, это было так давно, что об этой трагедии никто даже не вспоминал, кроме нее самой.

Узнав правду о своем происхождении, Алекс начала терзать себя мыслями о том, насколько иной могла бы быть ее жизнь, расти она со своей родной матерью и братом. И дело не в том, что Алекс не любила Майру, свою приемную мать. Просто внутренний голос подсказывал ей, что Майра была отнюдь не в восторге получить в качестве приемной дочери отпрыска убийцы-маньяка. Нет, конечно, она старалась быть доброй и делала все для того, чтобы Алекс ни в чем не нуждалась. И все же Алекс не почувствовала себя равной Габи, к которой мать не скрывала своей любви.

А спокойствие, с каким Майра однажды сообщила ей, что Алекс не единственная, кто остался жив в ту ужасную ночь! Оно граничило едва ли не с жестокостью. Неужели она не понимала, каким ударом будет для четырнадцатилетней девочки узнать, что ее родная мать осталась жива, несмотря на почти смертельные ножевые раны, нанесенные ей в спину и в грудь? Мать провела в больницах почти год, сказала ей тогда Майра, но после выписки куда-то исчезла.

– И она даже не пришла посмотреть на меня? – спросила Алекс сдавленным голосом.

Майра покачала головой.

– Боюсь, что нет, моя дорогая, – ответила она, с сочувствием и осуждением одновременно. Правда, Алекс так и не поняла, кому предназначалось это осуждение – ей самой или ее родной матери. Алекс до сих пор пребывала в неведении. – Твоя мать встретилась с викарием. Все согласились, что у нас тебе лучше. Ты в безопасности, ты привыкла к нам, и нет смысла ничего менять.

– Но ей же наверняка хотелось взглянуть на меня?

– Разумеется, но она опасалась, как, кстати, и все мы, что если она придет в наш дом, это рано или поздно приведет к нашей двери твоего родного отца. Так что, подписав нужные бумаги, она уехала отсюда, и с тех пор мы не получали от нее никаких вестей.

Подростком Алекс была буквально одержима идеей найти свою родную мать. Она слышала ее в биении сердца, как будто мать пыталась пробиться к ней, слышала в шорохе ветра ее голос. Ей казалось, что мать незримо следит за каждым ее шагом. Лицо матери смотрело на нее из зеркала, более того, Алекс не сомневалась, что мать читает ее самые сокровенные, потаенные мысли.

Тогда ей стало понятно, почему она не такая, как другие члены семьи, в которой она растет, – особенно в том, что касалось религии. Не то чтобы Алекс совсем не верила в Бога – нет, по-своему она в него верила. Он был хорош в экстремальных ситуациях, когда человеку нужно за что-то ухватиться, когда жизнь выдергивает у вас из-под ног ковер, выбивает под вами лестницу, крушит вдребезги все ваши мечты.

Насколько Алекс могла судить, Бог всегда играет важную роль в таких вещах, как рождение, бракосочетание и смерть. Особенно это важно для старушек, которым больше нечем заняться. Увы, Алекс никогда не воспринимала Бога так, как его видел викарий. Даже Габи, и той было далеко до отца, хотя она и научилась ловко это скрывать. Алекс сомневалась, что Майра имела с Господом столь же тесные отношения, что и ее супруг, если учесть, сколь холодной и мелочной она подчас бывала. Алекс ни разу не спросила ее об этом, что называется, в лоб, главным образом потому, что поводов для конфликтов между ними и без вопросов было предостаточно.

Хотя викарий и обещал ей разыскать ее родную мать, увы, все его усилия оказались напрасны: та как будто вообще исчезла с лица земли.

– Я уверен, она больше не называет себя Анджелой Альбеску, – с искренним сожалением сообщил он приемной дочери. – Мне также не удалось выйти на след Анджелы Николс. Это ее девичья фамилия.

Алекс ни разу не отважилась высказать вслух опасения, что мать вполне могла скрыться вместе с отцом. Господь – свидетель, ей не хотелось в это верить. Но по работе она не раз сталкивалась с тем, как женщины прощали мужьям даже самые отвратительные зверства.

– Наверное, у нее теперь новая семья, как и у тебя, – сказала как-то раз ей в утешение Габи. – А если это так, она не хочет, чтобы ты ее нашла. Подумай сама, вдруг у нее есть новые дети и никто не знает о ее прошлом. Не в смысле того, чтобы она сделала что-то дурное, но ты понимаешь, о чем я… Ей не нужно, чтобы кто-то ворошил ее прошлое. А ведь так и будет, если вдруг у нее на пороге объявишься ты.

Слова Габи резали по живому – и тогда, в моменты уныния, и сейчас. Однако со временем Алекс свыклась с мыслью, что ее родная мать – кем бы и где бы та ни была – предпочла не воссоединяться с дочерью. Иначе бы она наверняка уже предприняла усилия и установила с ней контакт – сделав запрос в полицию, в социальные службы, даже в церковь.

Возможно, задача существенно упростилась бы, добавь Алекс к своему нынешнему имени то, которое получила при рождении, – Шарлотта Альбеску. Так ее родной матери было бы гораздо легче выйти на след дочери. Увы, сделать это не представлялось возможным. Кто поручится, что вместо матери, которую она уже почти не помнила, ее не станет искать отец-убийца?

– А вот и ты, – зевнув, сказал Джейсон, входя в кухню. – С тобой все в порядке?

– Да, все хорошо, – ответила Алекс, тронутая тем, что он не поленился встать, чтобы найти ее.

Когда же он подошел ближе, чтобы помассировать ей плечи, она блаженно откинула голову ему на грудь.

– Скажи мне, что ты больше на меня не сердишься? – сказал Джейсон и наклонился, чтобы ее поцеловать.

Уже позабыв их вчерашнюю размолвку и то, что когда он вернулся домой, она уже была в постели и почти уснула, Алекс ответила:

– Нет, конечно. Но все-таки ты вернулся домой поздновато.

– Ты не поверишь, но я уснул, читая детям сказки. Вот что значит вкалывать как лошадь. Ладно, лучше ты расскажи мне, как у вас прошел вечер.

Алекс тотчас переключилась на репетицию.

– В целом неплохо. Думаю, у нас есть шансы, что к премьере все будут назубок знать свои реплики.

– Отлично, – произнес он и потянулся, чтобы включить чайник. – Но если у тебя нет поводов переживать из-за спектакля, почему ты вскочила с постели в такую рань? Признавайся, снова приснился кошмар?

– Да, он самый, – со вздохом призналась Алекс. – Но все в порядке. Наверное, я даже снова лягу спать.

Джейсон прислонился к шкафчикам и, сложив на груди свои мускулистые, в татуировках, руки, пристально посмотрел на нее.

– Как ты думаешь, что на этот раз спровоцировало твой сон? – спросил он, уже самим тоном вопроса давая понять, что ей так просто от него не отделаться.

Алекс вздохнула и посмотрела на кружку, которую сжимала в ладонях. То, что она сейчас видела мысленным взором, не имело никакого отношения к ней как к ребенку, и вместе с тем здесь явно прослеживалась некая связь.

– Если я скажу тебе, что дело в одной маленькой девочке, – произнесла она, – ты наверняка скажешь, что дело всегда то в маленькой девочке, то в маленьком мальчике…

– Потому что в твоем случае – это часть твоей работы.

Алекс рассеянно кивнула.

– Я видела ее в парке пару недель назад, – продолжала она. – Ну, когда была там с Габи и близнецами. Не знаю, по какой причине, но чем-то она меня зацепила, и с тех пор я не могу выбросить мысли о ней из головы.

– Тебе не кажется, – не без иронии заметил Джейсон, – что у тебя и без того предостаточно подопечных, за которых ты постоянно переживаешь? Зачем тебе еще кто-то?

Алекс была слишком глубоко погружена в свои мысли, чтобы клюнуть на его подначку.

– Было в ней что-тотакое, – продолжила она, представляя себе ангельское, но такое печальное личико девочки. – Знаю, это звучит странно, но у меня было такое чувство, будто я ее знаю. Хотя на самом деле я точно видела ее впервые в жизни.

Джейсон кивнул.

– Ты права, это действительно звучит странно.

Алекс подняла на него глаза.

– Извини, – поспешил загладить он неуместную остроту. – Так почему, как ты думаешь, она не выходит у тебя из головы?

Алекс пожала плечами.

– Наверно, из-за того мужчины, который был с ней. На первый взгляд в нем не было ничего такого… в смысле, вел он себя вполне нормально. Но когда они уходили, меня посетило неприятное чувство… Как будто я стала свидетельницей похищения ребенка.

Джейсон растерянно заморгал.

– Нет-нет, ничего такого не было даже близко, – успокоила его Алекс. – Я проверила базу данных. В любом случае, если бы ребенок, тем более такого возраста, числился пропавшим, об этом уже давно раструбили бы во всех газетах. И все-таки что-тотам было не так. В самой ситуации или в отношениях между ними. Я это знаю точно. Вот поэтому-то мысль о малышке засела у меня в голове и не хочет никуда уходить.

– Ты хотя бы поговорила с этим ребенком? – уточнил Джейсон.

Алекс кивнула.

– Пыталась. Она не отвечала на мои вопросы, и мужчина – тогда я решила, что это ее отец, – сказал, что девочка очень робкая.

– Теперь же ты не уверена, что это был ее отец?

Алекс снова пожала плечами. Затем, поняв, что это вряд ли поможет ей уснуть, встала со стула и обняла Джейсона за шею.

– Ты прав, – сказала она, прижавшись щекой к его груди. – У меня действительно хватает подопечных, о которых я должна беспокоиться. Так что лучше не начинать искать другие проблемы. Тем более что я даже не знаю, кто она такая.

Глава 2

– Только попробуй хотя бы пальцем тронуть моего ребенка – и я за себя не ручаюсь! – выкрикнула женщина с сальным лицом, пытаясь вырваться из рук полицейских. – Я сказала, отойди…

– Заткнись, Лора! – рявкнул на нее констебль Карроуэй. – Делай все, что считаешь нужным! – рявкнул он снова, на сей раз обращаясь к Алекс.

– Отойди от него! – крикнула Лора Кроу, когда Алекс шагнула к Дэниэлу. Девятилетний мальчуган был настроен ничуть не приветливее своей крикливой мамаши.

– Только тронь моего ребенка хотя бы пальцем, и, говорю тебе, второй раз ты им уже не воспользуешься!

Убедившись, что Карроуэй и его напарник крепко держат истеричную мамашу, которая, даже глазом не моргнув, была способна разорвать на части не только ее, но кого угодно, Алекс потянулась к мальчику. Однако в следующий миг он, к ее ужасу, вытащил нож.

Алекс моментально отпрянула. Мамаша зашлась противным смехом.

– Молодец, сын! – крикнула Лора. – Давай, пырни эту суку под ребро. Так ей и надо, пусть проваливает к чертовой матери. А ты, болван, чего сам рот раззявил? Ноги в руки – и беги отсюда!

Не успел мальчишка выполнить ее команду, как другой полицейский, Пол Беннет, набросился на него и, повалив на пол, принялся бить его запястье по ножке стула, вынуждая выпустить нож. Мальчик разжал пальцы, нож с лязгом упал. Алекс тотчас подхватила его с пола и выкинула в окно в надежде на то, что там его подберут дежурившие внизу полицейские.

– Ты пойдешь со мной, Дэниэл, – строго сказала она мальчику. – Процедуру ты знаешь…

– Отвали, – сплюнул он, хотя лицо его все еще было прижато к полу.

– С женщинами так не разговаривают! – рявкнул на него Пол Беннет, еще сильнее вцепившись в мальчишеские вихры. – Скажи мне, как только ты решишь вести себя прилично.

– Ты тоже отвали! – процедил мальчишка сквозь желтые зубы.

Его мамаша противно хохотнула.

– Да вы тут все как один вонючие пидоры! – хрипло выкрикнула она. – Вы не имеете права врываться сюда без спросу. Мы ничего такого не сделали. Вы же, как обычно, суете свой нос куда не надо. Дерьмо собачье!

– Тебе наверняка будет интересно узнать, что нам поведал твой муженек, – подначил ее Карроуэй. – Думаешь, он стал тебя покрывать? Мы же знаем, что ты была с ним, когда вы пытались ограбить галерею игровых автоматов. Ты, как обычно, вела машину, не так ли? Причем без прав! Да, ты у нас рисковая девушка, Лора Кроу. Так что ужин тебе сегодня не светит. Подумай также, какой пример ты подаешь сынишке…

– Убери от меня свои грязные руки, вонючая мразь! – огрызнулась Лора. – Вы все тут мрази – все как один. Думаете, вас зря так называют?

– Скажи лучше, куда подевалась твоя сестра? – вставила слово Алекс, пытаясь увести разговор в более конструктивное русло. Сказать по правде, эта особа жутко ее раздражала – и сегодня, и когда их пути пересеклись в первый раз, хотя Алекс и старалась не подавать вида.

Змеиные глаза Лоры сверкнули злобой.

– Арестована в прошлом месяце, – сообщил Пол Беннет, обращаясь к Алекс. – Так что если ты думала отправить мальчишку к ней, боюсь, у тебя ничего не выйдет.

Алекс и впрямь рассматривала такой вариант. Впрочем, какая разница. Служба опеки на всякий случай уже подыскала приемные семьи.

– Тебе придется пойти со мной, – сказала она Дэниэлу.

– Я, кажется, сказала: не смей даже прикасаться к нему! – прошипела Лора. – Он хороший мальчик. И ничего такого не сделал…

– Хороший мальчик, которого родная мать учит бросаться с ножом на социальных работников, – презрительно бросил ей Пол Беннет. – Или ты считаешь, в будущем это пригодится ему при сдаче школьных экзаменов?

После этих слов Лора взорвалась снова, причем с такой силой, что огонь ее ярости можно было ощутить едва ли не кожей. Еще крепче схватив нарушительницу спокойствия, полицейские бесцеремонно повели к машине.

Такие сцены завершались одинаково: в дело вступали парни из уголовного отдела. Им, в отличие от коллег из социальных служб, было наплевать, что потом будет с ребенком. Их главной заботой были родители, которых они под белы руки уводили в машину. Взять, к примеру, сегодняшний случай: оба – и отец, и мать – несколько дней назад пытались осуществить вооруженное ограбление галереи игровых автоматов в местном торговом центре.

Когда полиция приехала арестовать мать, кому-то пришло в голову, что в доме вполне может находиться ребенок. Более того, этот кто-то сообразил поставить в известность службу опеки. Алекс и ее коллега Бен прилетели сюда, как говорится, по первому зову.

Бен по-прежнему сидел в машине и наверняка чувствовал себя идиотом при виде растущей толпы зевак. Никто не горел желанием совать нос в криминальный район, хотя Алекс не могла припомнить случая, чтобы здесь пострадал хотя бы один социальный работник – несмотря на самые злобные угрозы, какие обычно тоннами сыпались в их адрес.

Наконец полицейские вышли из загаженной комнаты. Алекс переключила свое внимание на мальчика. Невысокий, с жирными волосенками, которые лезли ему в глаза. А какой тощий! Неудивительно, что одежда болтается на нем как на вешалке. Мальчонка хмуро смотрел исподлобья, как будто и впрямь был готов разорвать любого, кто только посмеет к нему приблизиться.

Казалось, он как будто ощетинился, возвел вокруг себя мощную линию обороны. Алекс знала – сейчас ей сквозь нее не пробиться. А ведь он должен понять: она ему не враг. Обязательно должен, тем более что это далеко не первая их встреча. Увы, он с молоком матери впитал недоверие к представителям власти.

В течение нескольких минут они прислушивались к доносившемуся снаружи шуму – это полицию провоцировали соседи. Но громче всех звучал голос Лоры – та во все глотку клялась отомстить говнюкам, которые так и не научились вытирать дерьмо с рук. Алекс моментально поняла: эта последняя гадкая фраза предназначалась их коллеге Санджиду, который сегодня сидел за рулем одной из машин. Хотя подобные оскорбления ему бросали здесь в лицо не впервые, Алекс все равно поморщилась.

Ее взгляд был прикован к Дэниэлу. Интересно, что у него сейчас на уме? В глубине души ему наверняка страшно или, по крайней мере, боязно. На его месте любой ребенок чувствовал бы себя не в своей тарелке. Казалось, дом насквозь пропитался миазмами насилия. Семейные разборки были в этом районе обычным делом – обитатели регулярно срывали друг на друге свои обиды и комплексы. Родиться в семейке Кроу означало с самого детства подписать себе приговор. И этот мальчонка не стал исключением.

Прекрасно понимая, что церемониться с ним бессмысленно, Алекс сказала:

– Скажи спасибо, что ты еще мал. Иначе тебе не поздоровилось бы за твой номер с ножиком. Попал бы в тюрьму наравне со взрослыми.

– Отвали! – презрительно фыркнул он и тыльной стороной ладони вытер рот. Было в этом жесте нечто совершенно недетское. Интересно, у кого он его перенял? От отчима, который в данный момент сидел под стражей за попытку ограбления? От своего ненормального дяди, который два года назад забил до смерти парнишку – доставщика пиццы, за что теперь мотал пожизненный срок? Или от мальчишек постарше из их квартала – тех самых, что сбивались в кучки на углах, при первой же возможности старались сачкануть уроки в школе или не пойти работу или еще куда-нибудь, где у них была хоть какая-то возможность научиться уму-разуму.

– Если ты думаешь, что я с тобой куда-то пойду… – процедил сквозь зубы Дэниэл тоном киношного гангстера.

– Ты не можешь остаться здесь один, – перебила его Алекс. – Это запрещено законом, и ты сам это прекрасно знаешь.

– Я могу сам о себе позаботиться.

– Это ты так думаешь, но я не намерена с тобой спорить. Моя задача – всего лишь объяснить тебе, как ты будешь жить на самом деле.

Его зеленые бегающие глазки на миг встретились с ней взглядом. Он стоял перед ней – жалкий, тощий, в застиранной голубой футболке. Ну, совсем как взъерошенный воробей, угодивший в силок птицелова, подумала Алекс.

– Ну, так как? – спросила она уже дружелюбнее. – Мы бывали у тебя и раньше, и ты сам все понимаешь.

Тонкие губы мальчика скривились в презрительной ухмылке.

– Я не пойду снова к этому козлу! – со злостью произнес он. – Он пидор. Мой батя открутит ему яйца, как только найдет.

Алекс вздохнула. Она ни на минуту не сомневалась, что Фрэнки Кроу именно так и поступит, попадись ему на глаза последний приемный «папаша» Дэниэла. Господи, в какую лужу они тогда сели! Но кто мог подумать, что Ральф Таннер и его набожная супруга зарегистрировались как приемная семья лишь с одной, не самой благовидной, целью?

До сих пор оставался открытым вопрос, как это им удалось, учитывая дотошную процедуру отбора. Ведь кандидатов рассматривают едва ли не под лупой. И хотя такое случалось довольно редко, на счету у попечительского совета их округа накопилось немало подобных проколов. А значит, дети, о чьем благе якобы пеклись, страдали уже от чужих людей. Ведь не скажи тогда Дэниэл о том, что с ним происходило в приемной семье – а надо сказать, мало кто из детей отваживался пожаловаться на подобные вещи, – Таннеры по-прежнему оставались бы в базе данных и к ним отправляли бы и без того обиженных судьбой детей.

– Куда они забрали мою маму? – хмуро спросил он. – Когда она вернется?

Алекс равнодушно пожала плечами, прекрасно зная, как следует себя держать с детьми вроде Дэниэла.

– Понятия не имею. Все зависит от того, оставят ли ее под стражей или же выпустят под залог.

– Она ничего такого не сделала! – возбужденно выкрикнул мальчик. – Я был с ней в тот вечер. Она была со мной, а не там, где они говорят. Иди, сука, так им и скажи!

А ведь он, похоже, даже не знает, о каком вечере идет речь, не говоря уже о том, где и как провела этот вечер его родительница.

– Не переживай, – сказала Алекс, – у тебя будет возможность высказаться. А пока моя работа состоит в том, чтобы найти для тебя крышу над головой.

– Я, кажется, сказал, что никуда не пойду, тем более к тем психам, что пытались…

– А кто говорит, что ты пойдешь именно к ним? – парировала Алекс.

– Послушай, сестренка, ты что, глухая? Я сказал, что никуда не пойду.

– Полиция уже получила ордер. Так что, боюсь, у тебя нет выбора.

– Вот же козлы! – воскликнул Дэниэл. Впрочем, внимание его было сосредоточено на том, что происходило снаружи.

– Это ты о полицейских ее величества? – поддразнил его Пол Беннет, возвращаясь в комнату. – Извини, – добавил он, обращаясь к Алекс. – Я не должен был оставлять тебя одну наедине с этим мелким паскудником, – произнес он и шагнул к Дэниэлу. – Признавайся, у тебя в штанах часом не спрятан еще один ножик? – строго спросил он.

– Отвали от меня, козел вонючий! – прошипел мальчишка.

– Очаровательно, не правда ли? – прокомментировал Беннет.

– А это еще кто там такой? – нервно поинтересовался Дэниэл.

Пол холодно посмотрел на него.

– Что, голубчик, испугался?

– Неправда, ничего я не испугался.

Беннет расплылся в ухмылке.

– Это тот, кто ты думаешь, приятель. Так что давай решай, пока не поздно. Или ты идешь с Алекс, или останешься здесь, и тогда тебе предстоит милая беседа с одной малоприятной личностью, которая считает, что твой папаша пытался пришить во время разборки одного из пацанов. Дай вспомнить, как они обращались со своим последним заложником? Ах да, как же я мог забыть! С тех пор он ни говорить, ни ходить толком не может.

– Прошу тебя, – оборвала его Алекс, – в этом нет необходимости…

– Не лезь не в свое дело, – процедил сквозь зубы Беннет.

Алекс шагнула вперед и встала спиной к детективу. Пусть он думает, что он здесь главный, но мальчик попадает в первую очередь в зону ее ответственности.

– Тебе помочь собрать вещи? – спросила она у Дэниэла.

– Я же сказал, что никуда не пойду! – выкрикнул он.

– Хорошо, в таком случае, твои вещи за тебя соберу я, – вздохнула Алекс.

– Я пока подожду здесь, чтобы он не дал деру, – сказал Беннет, когда Алекс направилась вон из комнаты. – К тому же, приятель, тебе нет смысла торопиться на улицу. Кое-кто из твоих старых знакомых уже поджидает тебя на выходе, надеясь накостылять тебе как следует.

– Можно подумать, я их боюсь, – фыркнул Дэниэл, хотя по тому, как он стрелял глазами на дверь, легко было догадаться, что он хорохорится.

Сказать по правде, Алекс тоже было боязно. Обиды местных обитателей на социальных работников имели давнюю историю. И хотя ко многим из них она не имела ни малейшего отношения, они вряд ли стали бы вдаваться в такие тонкости.

Она могла прямо сейчас назвать как минимум три семейки, которые с радостью отомстили бы ей за то, что она изъяла у них детей. Собственно говоря, именно по этой причине она и не любила бывать в этой части города. Порой от страха душа уходила в пятки. С другой стороны, а кто виноват? Разве ее кто-то заставлял это делать? Кто, как не она сама, выбрала себе работу в Северном Кестерли?

Что мешало ей выбрать южную его часть? Там не так много бедных кварталов, меньше разборок на расовой почве, не говоря уже о том, что это ближе к ее дому. Однако какая-то неведомая сила вновь и вновь влекла ее сюда, в Северный Кестерли.

Здесь она родилась. Дома, правда, уже нет, но он был частью старого Темпл-Филдс. Не удивительно, что она ощущала некое родство с местными жителями, даже если сами они об этом не догадывались. Да и социальным работником она стала именно с той целью, чтобы защитить детей этого неблагополучного района.

Алекс ничуть не удивилась, увидев, в каком плачевном состоянии пребывает комната Дэниэла. Вместо штор на окне старое одеяло. Постельное белье, похоже, не меняли годами. На ковре больше пятен и прожженных сигаретами дыр, чем ворса. Картинки на стене в основном изображали мускулистых качков в черной коже и огромных солнцезащитных очках, с автоматами или мачете в руках. Казалось, эти парни задались целью навлечь на наш мир как можно больше самых ужасных страданий.

Среди картинок бедным родственником затесался рекламный плакат одного из первых фильмов про Гарри Поттера. Алекс даже слегка растрогалась. На обгорелом блюдце рядом с кроватью она обнаружила старую иголку и свечку, а рядом ремень – явное свидетельство того, что кто-то – хотелось надеяться, что не Дэниэл,  – «ширялся» в этой комнате.

Она не стала ничего трогать – пусть это обнаружит полиция. Вытряхнув из наволочки подушку, она принялась набивать в нее раскиданную по полу и кровати одежду. Туда же отправился журнальчик про динозавров, айпод с наушниками и расческа. Правда, последняя пребывала в столь омерзительном состоянии, что Алекс в конечном итоге решила ее выбросить.

Посмотрев на ноутбук и компьютерные игры, она задумалась – скорее всего, все это краденое. Полиция наверняка сумеет обнаружить в компьютере полезную для себя информацию. И Алекс не стала его трогать. Вместо этого она заставила себя шагнуть в ванную – забрать зубную щетку и, может быть, мочалку. Увы, и то и другое оказалось таким грязным, что она даже не осмелилась взять их в руки. Проще купить Дэниэлу новые до его поступления в приемную семью. С этими мыслями она начала спускаться по лестнице вниз.

Снаружи по-прежнему доносился какой-то шум, раздавались грубые оскорбления и угрозы. Полиция как могла пыталась успокоить толпу. Из чего Алекс сделала вывод, что ее коллега Бен уже сел за руль и стряхнул с ног свои хипповые ковбойские сапоги.

Уж если кто и был не на своем месте, так это Бен.

– Ты уже там закончила? – крикнул ей Беннет. – А то нам ждать некогда.

– Мы готовы, – сказала Алекс Дэниэлу и шагнула к двери.

– Как только мы выйдем отсюда, они меня пристрелят, – заявил мальчишка.

Да, райончик был еще тот, однако стреляли здесь редко, так что слова Дэниэла не слишком-то ее напугали. Тем не менее она решила подыграть мальчишке.

– Это прямо на глазах у полиции-то? Ну, ты загнул, парень!

– Да им насрать на твою полицию!

– Дэниэл, если ты так их боишься, то почему хочешь остаться здесь? Ведь как только полиция уедет, кто, скажи, защитит тебя?

– Я, кажется, уже сказал. Сам могу за себя постоять!

– Это тебе так кажется. Но даже если и сможешь, к чему рисковать? Так что пойдем. Машина ждет у ворот. С тобой буду я, и Бен быстро поведет машину.

– Да он, я вижу, от страха в штаны наложил, – подколол мальчишку Беннет, видя, что Дэниэл не решается сдвинуться с места.

– Неправда! – От злости мальчонка даже сплюнул. – Мне просто дорога моя жизнь, вот и все. А эти отморозки, они уже сказали мне, что хотят со мной сделать.

– Они тебя даже пальцем не тронут, – возразила Алекс. – Ну, давай, пошевеливайся, или я буду вынуждена просить полицейских, чтобы они вынесли тебя отсюда.

По лицу Дэниэла было видно, что он предпочел бы получить пулю, чем пережить подобное унижение.

– Куда ты меня забираешь? – требовательно спросил он.

– Отвезем на другой конец города, – успокоила его Алекс. – Туда, где ты будешь в полной безопасности.

– И насколько?

– Эй, поскорей выметайся отсюда, топай к машине! – грубо подогнал их Беннет. – Никто не собирается вести с тобой переговоры, приятель. Сказано тебе, что нужно идти вместе с ней, – будь добр, иди! Нравится тебе или нет! Мне тоже надоело торчать в твоей вонючей дыре. Тут и задохнуться недолго.

Пристыдив детектива взглядом, Алекс попыталась взять мальчика за руку. Сделав вид, что не видит ее протянутой руки, он гордо вышел мимо нее из комнаты. Как только Алекс догнала его в коридоре, они на мгновение вместе застыли у двери, собираясь с духом перед пробежкой к машине.

Стоило Алекс открыть дверь, как шум на улице стих. Но лишь на миг, потому что из толпы кто-то выкрикнул:

– И не стыдно же тебе, сука, врываться в дом к честным людям!

– Тебя сюда никто не звал! – присоединился к нему второй голос. – Нечего совать свой нос в наши жизни. Как хотим, так и живем!

– Давай увози поскорее отсюда мальца, – предостерег ее мужской голос. – Иначе пацаны Билла Принса его в живых не оставят.

– Да ему от них никуда не деться. Достанут хоть из-под земли, – возразил другой. – Да и тебя, Алекс Лейк.

Алекс не стала поднимать глаз. Она прекрасно знала, кому принадлежит второй голос. Шейн Принс – один из самых мерзких кусков дерьма, с какими ей доводилось иметь дело. А уж повидала она их ого-го сколько!

Наглец, сквернослов, к тому же с внушительным «послужным списком», он теперь считал себя главой клана Принсов, пока его папаша, брат, два дядьки и старшая сестра мотали сроки по самым разным статьям. Алекс сомневалась, что мать признавала его лидерство. С другой стороны, откуда Алекс знать, какие страсти кипят в этой преступной семейке? Единственно, что ей доподлинно известно, – Принсы – заклятые враги семейства Кроу и социальных служб. Стоит ей сейчас встретиться с Шейном взглядом, как тот наверняка сделает какой-нибудь похабный жест – согнет в локте руку и покажет ей кулак или потрет себе промежность.

– Эй, Дэниэл, передай своему папаше от меня привет! – выкрикнул Принс, пока Алекс быстро вела мальчишку к машине. – Пусть только попробует повесить на меня свои делишки. Отвечать придется тебе. Я своими руками откручу тебе яйца и все остальное. Ты так ему и скажи, что если что – пусть пеняет на себя. Да и сам тоже запомни.

Подтолкнув мальчика на заднее сиденье машины, Алекс юркнула вслед за ним. Не успела она захлопнуть дверь, как Бен на всей скорости – едва ли не на двух колесах – вырулил за угол. Конечно, вряд ли кто-нибудь бросится за ними вслед. И все же такую возможность исключать нельзя. Алекс была благодарна Бену за то, что тот не снимает ногу с педали газа. Да и Дэниэл, судя по его испуганной физиономии, тоже был несказанно рад оказаться вне досягаемости Шейна Принса.

Неужели тому и впрямь хватило бы дерзости поднять руку на беззащитного мальчишку? Ответ был один: да, хватило бы. Несчастный ребенок! У него практически нет шансов вырваться из своей среды, вырасти здоровым, оптимистичным молодым человеком, перед которым открыт целый мир возможностей.

Дэниэл сидел рядом с ней, сжавшись в крошечный костлявый комок. Алекс ощущала всю бесполезность своего сострадания. Как ни прискорбно, она бессильна что-либо изменить. А ведь было время, когда она только-только вступала на этот путь, и ей казалось, что еще немного – и этот мир изменится к лучшему.

– Так куда мы едем? – буркнул Дэниэл. Оказавшись вне спасительных стен родительского дома, он заметно растерял свой колючий характер. – Я ведь сказал, что не поеду…

– Таннеры там, где им самое место, – перебила его Алекс. – В том числе и благодаря тебе. Ты молодец, что не стал терпеть и молчать.

– Ага, так я им и дал вытворять со мной свои пидорские фокусы, – сердито откликнулся мальчик. – Это скорее по твоей части, – последняя фраза предназначалась Бену.

Бен выразительно посмотрел на задиру в зеркало заднего вида.

– Твоя временная приемная семья живет в Вестли. – Алекс поспешила перевести разговор с больной темы, для чего и упомянула куда более приличный район, нежели тот, в котором вырос Дэниэл. Ее слова явно не произвели впечатления на мальчишку.

– Подумаешь! – презрительно буркнул он. – Я там пробуду всего пару дней. Пока не выпустят мать.

– Верно, – подтвердила Алекс, прекрасно зная, что Лоре придется пробыть в кутузке довольно долго, и тогда мальчика ждет новая приемная семья, причем не обязательно в Вестли.

– Ты уже отреагировала на ту эсэмэску? – спросил Бен с переднего сиденья. – Ту, что тебе прислала наша «Принцесса на горошине»?

Алекс со злостью посмотрела на его затылок. И зачем он только начинает этот разговор при мальчике? Это надо же быть таким идиотом! Тем более что Бену прекрасно известно, что одна из ее подопечных, Кайли Адамс, пригрозила убежать и никогда больше не возвращаться, если Алекс к пятнице не подыщет для нее новую приемную семью.

– Я в курсе, – коротко отозвалась Алекс. Бог свидетель, Бен ведь сам сидел там, когда она разговаривала с приемными родителями девочки, которые теперь просили как можно скорее забрать ее от них. Искусный манипулятор, готовая при любом поводе резать себе вены или биться головой об стенку, презирающая всех девочек своего возраста, Кайли требовала к себе особого подхода. Алекс сейчас была занята тем, что подыскивала для нее новые варианты, стараясь уладить все таким образом, чтобы склонная к членовредительству девочка всегда была в поле зрения социальных работников.

Вытащив телефон из сумки, остававшейся в машине, пока уламывали Дэниэла, Алекс проверила, нет ли новых текстовых сообщений от Кайли. Ага, есть. Причем крайне малоприятное.

Только что вскрыла вены. Повсюду кровь. Как же я ненавижу этот мир и тебя и всех, кто в нем живет!

Быстро прокрутив телефонную книгу, Алекс нашла номер приемных родителей Кайли и позвонила. Ей было сказано, что ее подопечная уже по дороге в больницу.

– Я приеду, как только освобожусь, – сказала она несчастной женщине на другом конце линии. Бедная Одри Бишоп, ей не позавидуешь. А ведь Одри – в числе самых лучших опекунов. Лучших среди тех, кто умеет ладить с психически неуравновешенными, склонными к насилию, в том числе и над собой, подростков. Но в случае с Кайли даже ангельского терпения семьи Бишоп оказалось недостаточно.

– Привет, Фиона! – сказала Алекс, переключаясь на другой номер. – Мы будем у Феннов минут через пятнадцать. Может, раньше.

– Отлично, – ответила Фиона. Это она договорилась о приемной семье для Дэниэла в Южном Кестерли, поскольку в северной части города для него ничего не нашлось. – У тебя уже есть ордер на срочное изъятие из семьи?

– Пока нет. Ребенок официально под защитой полиции, – ответила Алекс. – До тех пор, пока его не поместят в семью. Кстати, забыла спросить у тебя, в этой семье уже есть дети, родные или приемные?

– Родные дети учатся в колледже, но в данный момент у них есть приемный семилетний мальчик, Оливер Баррат. Он страшно скучает по матери, но мы пока не уверены, можно ли отдать его ей. Все же с головой у нее не все в порядке.

– Она проходит курс лечения? – спросила Алекс.

– Разумеется.

– И как давно он у Феннов?

– Уже почти месяц. Они от него просто без ума.

Алекс насторожилась. Кто знает, как отнесется Дэниэл к такому ранимому ребенку, как Оливер? Ладно, посмотрим. В крайнем случае можно будет что-то придумать. С этими мыслями она нажала кнопку отбоя, после чего сначала позвонила на работу. Затем набрала номер управления юстиции, чтобы выяснить, как там обстоят дела с документами на Дэниэла. Последним был звонок адвокату, представлявшему интересы ее подопечных в деле об уличном ограблении. К тому времени, когда Алекс завершила звонки, они уже подъезжали к кирпичному георгианскому дому в Вестли.

Выходя из машины, Алекс невольно задалась вопросом, бывал ли Дэниэл раньше в домах вроде этого, с аккуратными гравийными подъездными дорожками и идеально ухоженными клумбами? Не говоря уже про массивную входную дверь с забавными топиариями[1] по обе стороны? Даже если и бывал, то лишь затем, чтобы помочь их грабить. В голову тотчас полезли малоприятные мысли о том, какого рода сувениры он может унести из этого дома.

– Вот это домище! – прокомментировал Бен, вытаскивая из багажника наволочку, набитую барахлишком Дэниэла, и добавил, уже себе под нос: – Не слишком ли жирно для этого говнюка?

– Может, подождешь нас снаружи? – предложила Алекс. Взяв нехитрый скарб Дэниэла, она перебросила через плечо собственную сумку и была уже готова передать своего подопечного на попечение временной семьи, как Бен счел своим долгом съязвить:

– Буду только рад, ваше высочество. Я с самого начала не горел желанием сюда ехать.

Алекс едва не сказала ему, что, будь у нее выбор, она никогда бы не прибегла к его помощи, однако вовремя промолчала. Подойдя к Дэниэлу, она положила ему на плечо руку и повернулась лицом к входной двери. Мальчик тотчас сбросил ее руку. В следующий миг дверь открылась.

– Привет, Алекс! – с улыбкой сказала китаянка в очках, вышедшая им навстречу. Такой же социальный работник, как и Алекс, она, в отличие от нее, работала в престижном частном агентстве, которое занималось подбором самых достойных, самых надежных семей (каковых, к сожалению, в Кестерли было крайне мало), и потому получала в разы больше своих коллег-госслужащих. Впрочем, характер у нее был золотой, так что Алекс не держала на нее за это зла.

– Привет, Мей! – поздоровалась она. – Это Дэниэл.

– Рада с тобой познакомиться, Дэниэл! – улыбнулась Мей, протягивая ему руку.

Тот проигнорировал дружеский жест, вместо этого упершись взглядом в землю, которую он ковырял носком своей поношенной кроссовки.

Понимая, что в душе он переживает гораздо сильнее, хотя и старается не подавать вида, Алекс сказала:

– Может, пройдем внутрь? Дом такой красивый, правда ведь?

– Я хочу домой, – пробормотал мальчишка.

– Привет, так это ты, Дэниэл? – раздался в дверях доброжелательный голос.

Алекс подняла глаза. Перед ними стояла высокая, элегантно одетая женщина лет пятидесяти с небольшим.

– Здравствуйте, меня зовут Мэгги, – сказала она, обращаясь к Алекс и протягивая ей руку, после чего повернулась к Дэниэлу: – Знаешь, я только что приготовила мороженое. Столько, что нам одним его просто не съесть. Может, войдете и полакомитесь вместе с нами?

Алекс напряглась, ожидая привычного «да пошли вы», но была приятно удивлена, когда Дэниэл, пусть даже не слишком приветливо, сказал:

– Это как понимать «приготовили»? Его разве не продают в магазине или с тележки?

– Мэгги сама делает восхитительное мороженое, – сочла своим долгом сообщить Мей. Впрочем, Алекс заметила, что это ничуть не расположило к ней Дэниэла.

– Я всеми руками «за», – добавил высокий мужчина в очках и с седой бородкой, подошедший к ним. – Здравствуйте, молодой человек. Я Рональд, но ты можешь называть меня Рон, потому что так зовут меня почти все мои друзья. Слышал, ты поживешь у нас какое-то время?

Дэниэл с опаской воззрился на Рона Фенна.

– Можешь занять отдельную комнату, – добавила Мэгги. – Или, если хочешь, живи в одной вместе с Оливером… Кстати, где же он?

После этих слов в дверях появилась крошечная испуганная фигурка с копной темных блестящих волос. Сердце Алекс разорвалось от жалости и ужаса. Мальчик был такой крошечный и выглядел таким беззащитным, что она вновь испугалась, что Дэниэл начнет его обижать. Страшно подумать, вдруг Дэниэл будет с ним жесток или – еще хуже – начнет обучать всяким гадостям. Увы, скорее всего, так и произойдет. Это обычная история, особенно среди приемных детей: сильные, как могли, вымещали свою озлобленность на слабых, а те в результате превращались в затравленных зверьков, выживавших любыми способами.

С другой стороны, Дэниэл ведь тоже ребенок и не меньше Оливера нуждается в заботе и внимании, даже если сам не желает в этом признаться. Хоть бы в этом доме он их обрел. Пусть даже временно, пока его не переведут куда-то еще. Да, но что будет потом?

Понимая, что тревожиться об этом сейчас бессмысленно, Алекс положила руку ему на плечо и вслед за Феннами вошла в дом. Как только Дэниэл обустроится, она попросит Бена подбросить ее в больницу – нужно проверить, как там Кайли, – после чего вернется на работу, потому что именно там она оставила свою машину. Хотелось бы надеяться, что она успеет на важную встречу с семьей иммигрантов из Эфиопии, которые – приятное исключение – были только рады поддержке и вниманию со стороны социальных служб.

К сожалению, так бывало не часто. Куда чаще Алекс и других ее коллег местные жители встречали в штыки. Особенно во вверенном ей районе. И хотя порой от бессилия у нее опускались руки, она ни разу не оставила в беде ребенка, нуждавшегося в ее защите.

Ни разу.

* * *

Эрика Уэйд смотрела в окно своего унылого дома на Норт-Хилл. Когда-то это был внушительный викторианский особняк с аккуратно выкрашенными стенами и окнами, пестревшим цветами палисадником и ухоженной подъездной дорожкой. Дом стоял на отдельном участке, в окружении живой изгороди, а на заднем дворе высился гигантский клен. В таком доме полагалось жить приличному зажиточному семейству, что когда-то, наверно, так и было.

Взгляд Эрики был устремлен в конец короткой подъездной дорожки. Там, среди густо разросшихся кустов, распахнутые полуразвалившиеся ворота. Впрочем, она их не замечала. Как не замечала и цветы, тянущиеся к солнцу из окружавших лужайку зарослей. Понурая вишня отбрасывала кружевную тень на кукольный домик и игрушечную коляску. Но Эрика не замечала и их.

Время от времени ее взгляд выхватывал легковушку или грузовик, с ревом проносящиеся мимо по дороге, как будто надеялась умчаться вместе с ними отсюда прочь. А вот пешком мимо дома почти никто не проходил. Разве что постояльцы расположенного рядом фешенебельного пансиона. Правда, все они останавливались там лишь на пару ночей. Та же история с летними апартаментами слева от дома и по другую сторону дороги с четырехполосным движением.

Из ее окон моря не было видно – дом стоял на другой стороне холма. Но если подняться на него, а это не больше минуты ходьбы, то открывался изумительный вид на устье реки и залив Кестерли. Туристы и просто фотографы обожали делать отсюда снимки старомодного приморского городка. Широкая полоса песчаного пляжа пролегла между двумя утесами, окутанными во время прилива радужной пеленой мелких брызг. На равном расстоянии от утесов едва ли не к самому горизонту протянулся недавно реконструированный пирс – казалось, он так и манил уйти по нему в неизведанную даль.

Но Эрика ни разу не поднялась на холм и не дошла до конца пирса.

Ее усталые серые глаза оставались пусты даже тогда, когда она провожала взглядом пару ласточек, что стремительно проносились над гаражом рядом с домом. Птицы свили гнездо внутри гаража, и теперь ее машина была сплошь заляпана птичьим дерьмом. Впрочем, какая разница. Она все равно никуда на ней не ездит, Брайан же обычно оставляет свою на дорожке перед домом.

Черты ее лица были тонкими и правильными, а вот кожа – бледной и морщинистой, прибавляя как минимум десяток лет к прожитым ею тридцати. В любом случае, она давно уже не чувствовала себя живой, а если и чувствовала, то крайне редко. Иногда, приняв лекарства, Эрика ощущала прилив энергии. Возникало ощущение свободы, и тогда она казалась себе кем-то вроде мотылька, порхающего среди цветов шиповника, вербены и молочая.

Когда-то эти мотыльки вдохновили бы ее сочинить мелодию. Но теперь у нее не было ни пианино, чтобы ее сыграть, ни желания попробовать. Когда-то она знала названия мотыльков. Возможно, она и сейчас их вспомнит, если постараться – махаон, адмирал, белянка… Но вспоминать не хотелось. Это значило бы проявить к ним интерес, ей же это ни к чему, даже если ее сознание – тоже как мотылек – трепещет крылышками над мыслями и горизонтами, замечая их, но не позволяя им вторгнуться в темные, искореженные глубины ее чувств.

Какое-то время назад почтальон опустил в ящик какие-то конверты. Он – один из немногих, кто приходит сюда. Он и еще несколько человек, что доставляют сделанные по Интернету покупки, и член местного совета, агитирующий проголосовать за него на выборах. А ведь когда-то их дом гудел от посетителей – главным образом детей, которые приходили брать уроки игры на фортепьяно. Правда, тогда они жили в другом доме – в том, который они купили, когда родился Джонатан. Это было на севере, за много миль отсюда, почти у самой шотландской границы.

Были у нее и подруги, пусть даже всего несколько. Они продолжали приходить и после того, как умер Джонатан. Увы, у нее не было сил притворяться, что ничего не произошло, что жизнь продолжается. Она была вынуждена попросить родителей своих учеников подыскать им других преподавателей, после чего отгородилась и от подруг. Вскоре единственным человеком, которого она видела рядом с собой, остался ее муж Брайан.

Это не считая Отилии, потому что той всего три года. Кажется, скоро ей будет четыре. Эрика не могла точно сказать, потому что дата – число и месяц – вылетели у нее из головы. Лучше бы ей вообще не видеть Отилию! Да-да, так ей было бы гораздо легче.

Она чувствовала на себе глаза девочки, и от их взгляда ей делалось не по себе. Сердце начинало колотиться в груди, в голове со свистом проносились ласточки, в глазах плясали мотыльки. Отилия наблюдала за ней, застыв в дверях в дальнем конце комнаты, ожидая, когда она повернется к ней. Эрика почувствовала, как по ее спине скатился ручеек пота.

Что, она думает, должно сейчас произойти? И думает ли она вообще? Нет, вообще-то она думает, но откуда знать, что там творится в ее голове, если она почти не говорит? Ее глаза цвета коры бука, волосы – мягкие, как кашемир, кудрявые и темные, как земля. Эрика редко смотрела на дочь. Это выбивало ее из колеи. Ведь она, Эрика, слишком слаба, слишком убита горем и вообще, за себя не ручается. Страшно подумать, что будет, если дочь прикоснется к ней.

Отойди от меня. Отойди от меня. ОТОЙДИ ОТ МЕНЯ, ТЫ МЕРЗКАЯ МАЛЕНЬКАЯ СУЧКА.

Кто произнес эти слова? Ее собственный голос или один из тех, что обитают в ее голове?

Отилия никогда не знала своего брата. Когда она родилась, тот уже умер. Она появилась на свет спустя несколько месяцев – своего рода компенсация. Или же наказание. Да-да, именно так: что-то вроде пожизненного заключения за то, что она, Эрика, сделала – или же, наоборот, не сделала.

Отилию купал Брайан, он же укладывал ее спать. Он будил ее по утрам и кормил завтраком. Если бы не он, Отилия ходила бы грязной, а может, даже голодной. Хотя, когда она бывала голодна, она научилась сама доставать из холодильника еду. Иногда Брайан читал ей книжки или играл с ней игры, в игры, в какие она сама бы никогда не стала играть.

Когда такое бывало, она ставила музыку – Брамса или Дебюсси, – чтобы утонуть в звуках своих любимых сонат. В конце концов милосердные вещества проникали ей в мозг и тихо его отключали. Как же она ненавидела эти игры, презирала их, как презирала своего мужа, свою мать, своего отца и весь этот паршивый прогнивший мир.

Увидев, как машина Брайана свернула на подъездную дорожку, она отпрянула от окна, не желая, чтобы он ее заметил. Теперь они спали в разных комнатах и общались только в случае необходимости. Он знал правду, знала правду и она. И этот секрет связывал их вместе, причем так крепко, что порой Эрика не понимала, как она еще не задохнулась в его путах.

Она прошла через комнату. И пока она шагала, призраки расступались – прежние обитатели дома, которые вечно подглядывали за ней из своих углов. Может, они пытались ее пристыдить? Или слышали голоса в ее голове? Может, это их голоса? И они слушают, когда она разговаривает с Отилией. Интересно, они морщат нос, слыша, что она говорит ей бессвязным, безумным шепотом? Сейчас ей даже не хочется смотреть в сторону Отилии. Ее нервы натянуты как струна, из глаз вот-вот хлынут слезы.

Она знала: Отилия наклонила голову и смотрит в пол. Она ждет, когда мать прикоснется к ней… или приготовилась отпрянуть? Ее ручки и ножки такие крошечные даже для ее возраста, такие бледные. Редкий луч солнца касался этого злосчастного ребенка. Девочка почти не выходила из дома, даже в сад, чтобы поиграть там с игрушками, которые ей покупал ее благодарный папочка.

Впрочем, время от времени он брал ее погулять, правда, недалеко и ненадолго.

– Он дома, – сказала Эрика, проходя мимо дочери в кухню. Он, как обычно, захочет выпить виски с содовой. Эрика была готова его ублажить, при условии что он привез то, что ей нравится. Иногда он сажал свою маленькую девочку себе на колено и рассказывал ей, как прошел его день. Он рассказывал ей про детей, которых учил в школе, где работал заместителем директора. Про тех, что умели прекрасно рисовать, решать задачи и не делали орфографических ошибок, и про тех, кого он ругал за их лень.

Им всем было от пяти до семи лет. Вот и Джонатану, будь он жив, тоже было бы семь.

У них в доме не было его фотографий. В некотором смысле, его как будто никогда не существовало, лишь память о нем тлела в ее сознании и травила ей душу постоянным присутствием Отилии.

Отилия увязалась за ней в кухню. Ну почему она, словно Немезида, вечно преследует ее? «Уходи, – мысленно приказала ей Эрика. – Убирайся прочь от меня. Кому сказано, убирайся прочь! ОТОЙДИ ОТ МЕНЯ, ТЫ МЕРЗКАЯ МАЛЕНЬКАЯ СУЧКА».

Впрочем, какая разница, увидит ли Отилия, что ее отец принес в дом и что даст ее матери. Откуда ей знать, что это такое. А даже если бы и знала, то все равно бы не поняла.

Он не может забыть, он не хочет. Он знает, что будет в таком случае.

В этом была вся ее сила, ее единственное спасение.

Дверь открылась. Она велела себе не смотреть в его сторону. Увы, ей не удалось себя превозмочь. Видя это, он достал из кармана конверт и швырнул его ей через стол. Взгляд его был полон презрения. Затем он повернулся к Отилии и раскрыл объятья, приглашая ее подойти к нему.

Отилия осталась стоять на месте, прижав ко рту своего верного мишку. Ее глаза были круглыми от страха. Казалось, всего один порыв сквозняка, и ее крошечное тельце улетит прочь. Не будь мысли Эрики заняты сейчас другим, она бы улыбнулась, видя его поражение. В кои веки дочь прислушалась к отчаянному совету матери, как и положено послушной маленькой девочке. «Не подходи в папе. Не подходи к папе. Держись от него подальше, ТЫ МЕРЗКАЯ МАЛЕНЬКАЯ СУЧКА».

Брайан пришел бы в ярость, узнай он об этом.

Но с какой стати ей должно хотеться к папочке?

– Подойди ко мне, Отилия! – приказал он ей.

Отилия посмотрела на мать, ожидая, что та ей скажет. Но Эрика лишь оттолкнула дочь с дороги и прошла мимо. Ей не терпелось попасть к себе в комнату. Отилия повернулась, глядя ей вслед, а в следующий миг отцовские руки оторвали ее от пола. Крошечное тельце тотчас обмякло, и она лишь крепче прижала к лицу своего верного мишку.

Глава 3

– Алекс, киса, приготовься.

Алекс так быстро отвернулась от пластиковой доски, на которой она записывала все свои передвижения за день, что почти столкнулась с Томми Берджесом, старшим их команды.

– Эй, ты с чего это такая пугливая? – рассмеялся он, помогая ей выпрямиться.

– Я была за многие мили отсюда и не слышала, как ты вошел, – ответила Алекс, закатывая глаза.

Томми с его северным акцентом, длинными патлами и мускулатурой регбиста был ей определенно симпатичен, и не в последнюю очередь потому, что служил отличным буфером между ней и Венди, руководителем их отдела.

Когда-то Венди была вполне вменяемой, умела поддержать коллег, даже в критических ситуациях, которые навлекали на сотрудников отдела опеки критику властей или прессы. Но с момента повышения (прошло всего два года) ее стало не узнать – высокомерная особа, заинтересованная в том, чтобы скорее произвести впечатление на начальство, нежели вникать в то, что происходит здесь, на грешной земле.

Прочтя, что она написала на доске, Томми поморщился. Забрала Дэниэла Кроу от опекунов в Вестли, вернулась в ТФ. (Так обычно здесь называли Темпл-Филдс.)

– Рита сказала сегодня утром, что она скорее прогуляется пешком по Сектору Газа, чем проедет на машине по Темпл-Филдс, – прокомментировал он.

Алекс выгнула брови. Никто не горел желанием совать нос в этот район, однако ее коллега Рита боялась его до потери пульса. Впрочем, нечему удивляться – бедняжку бросала в дрожь даже собственная тень. Как и Бен, Рита была явно не на своем месте.

– Ну, там не все так плохо, – вздохнула Алекс. – Впрочем, если подумать, может, ты и прав. В любом случае, я не горю желанием снова иметь дело с Лорой Кроу. Не успели ее забрать, как выпустили снова и сняли все обвинения. Как такое может быть, хотела бы я знать?

– Нашлась какая-нибудь отмазка, или же она им что-то пообещала взамен. Впрочем, какая разница, – наше дело – мальчишка. Ты выяснила, как прошли выходные в приемной семье?

Алекс помахала рукой другой коллеге, Тамсин Грин, когда та, пожелав всем хорошего вечера, выскользнула за дверь, и сказала:

– Я всегда считала, что отсутствие новостей – уже хорошие новости.

– Разумно, – кивнул Томми и резко окликнул: – А ты что здесь забыла, Амина?

Амина, кенийка по происхождению, была самым младшим членом их команды.

– Забыла взять папку с делом, – сказала она, бросившись к своему столу. – Разве можно выступать в зале суда без папки? Кстати, Алекс, ты знаешь, что у тебя спустило колесо?

– Не может быть! – воскликнула та. – Можно подумать, у меня есть время вспомнить про какие-то там колеса!

– Ты, главное, повежливее с Гэсом! – крикнул Пит Минчин, имея в виду механика из мастерской в дальнем конце бизнес-парка, где располагался их офис. Пит был специалистом по детям-инвалидам и одним из четверых мужчин в их команде. Остальные – это Виктор, борец-любитель, к чьим услугам всегда прибегали, когда требовалось применить мышечную силу, и, конечно же, Бен, который вообще никогда не делал никаких физических усилий.

– Ну, все, ухожу, – объявила Амина, направляясь к двери. – Пожелайте мне удачи, мы ведь не хотим, чтобы какой-нибудь идиот-судья отправил Харви Кричли назад к его гнусному дядюшке.

Вскинув в знак согласия руку, Томми последовал за Алекс в холл для отдыха, где парочка посетителей с нижних этажей делали себе чай. Алекс посмотрела в окно на свою машину.

– Слава богу, что колесо спустило не у меня, – заявила она, облегченно вздохнув. – Просто Амина приняла за мою машину чью-то еще той же модели и такого же цвета. Ладно, вернемся лучше к нашим делам. К чему мне готовиться? Если ты хочешь поручить мне сделать за кого-то отчеты…

– Нет-нет, – поспешил успокоить ее Томми. – Правда, Салли на больничном, и из-за нее мы опаздываем с отчетностью.

– Только не это, прошу тебя! Ты ведь знаешь, ее почерк невозможно прочесть. Кроме того, у меня самой накопилась куча бумаг, успеть бы их разгрести. Вот только где взять время?

– Ничего, найдешь, я знаю, – с подкупающей улыбкой заверил ее Томми. – Может, чуть позже, когда вернешься. Ну, после того, как нанесешь визит кое-кому из соседей Кроу.

Алекс тотчас встала грудью на свою защиту.

– Даже не думай, Томми! Нет, нет и еще раз нет! – объявила она, раскинув руки наподобие креста. – Ты не можешь взвалить на меня Принсов.

Томми с виноватым видом посмотрел ей в глаза.

– Поверь, я никогда бы не стал этого делать, но у меня нет выхода.

– За них отвечает Виктор, – напомнила ему Алекс.

– Виктор вывихнул плечо на выходных.

– Ты надо мной издеваешься?

– Боюсь, что нет. Кристи и Джейн в отпуске, так что нас осталось лишь шестнадцать человек вместо обычных двадцати… Ну, поднимите же вы наконец трубку!.. А поскольку все остальные заняты по самые уши…

– А я, по-твоему, нет?

– Знаю, но ведь кто-то должен за это взяться.

– Но почему я? С меня уже хватает мерзостных Кроу.

Томми посмотрел на нее взглядом, полным сочувствия.

Алекс прищурилась. Кажется, до нее дошло, в чем тут дело.

– Это ведь тебя Венди науськала, не так ли? – резко спросила она. – Тогда передай ей от меня…

– Тсс! – Томми жестом предостерег Алекс. – Она у себя в кабинете.

– Тогда я ей скажу сама.

– Только не сейчас. – Томми удержал Алекс за руку. – У нее там шеф, и вряд ли тебе пойдет на пользу, если ты ворвешься в кабинет прямо посреди их разговора, чтобы высказать ей все, что ты о ней думаешь.

Алекс оторопела.

– За мной такого не водится, – сказала она в свою защиту.

– Нет, конечно, – усмехнулся Томми, – особенно когда дело касается Венди.

– Ну, хорошо, – согласилась Алекс, – почему бы разок не сделать исключение из этого правила, раз она вечно вешает на меня самые гадкие дела. Как говорится, «бери, боже, что нам негоже».

– Воспринимай это как комплимент, – предложил Томми. – Просто она знает: что тебе ни поручи, ты обязательно справишься.

– Да, не туда ты пошел работать, – сказала Алекс, понимая, к чему он клонит. – Тебе бы вести переговоры о мире на Ближнем Востоке или же податься в уличные проповедники.

– Мне и здесь неплохо, – весело ответил он. – Так что давай я лучше просвещу тебя на предмет этих Принсов.

– Разве я сказала, что берусь за это дело?

– А куда ты денешься? В общем, нам позвонил их участковый врач. У него якобы снова имеется повод для беспокойства в отношении Полли Принс…

– Это то самое прелестное четырнадцатилетнее создание, которое в прошлый раз пыталось сжечь дом Ширли Литтл, когда ее поместили к ней?

Томми поморщился.

– Да, она самая. И думаю, нам не стоит в очередной раз отправлять ее к Ширли. Впрочем, это не твоя проблема.

– Нет, моя проблема состоит в том, как увезти ее из гадюшника, когда ее братишка-головорез сообразит, что я явилась в их дом именно с этой целью.

– Нет, сначала ты съездишь туда, чтобы только поговорить, – напомнил ей Томми. – Никаких серьезных наездов, никаких изъятий. Тебе просто нужно оценить ситуацию.

– А кто поедет со мной? Не могу же я явиться туда одна?

– Верно, не можешь. Именно по этой причине я не советую тебе туда ехать после того, как вернешь домой Дэниэла. Сегодня нам некого выделить тебе в помощь, так что придется подождать до…

– Чертовы анонимщики, заколебали! – раздраженно воскликнул Бен, проходя мимо них к столику, чтобы приготовить себе чай. – Уже второй раз звонит некто, чтобы рассказать про какого-то ребенка на Норт-Хилл.

– А что с ребенком? – уточнил Томми.

– В том-то и дело, что ничего. Звонит женщина и говорит лишь, что мы должны наведаться туда по одному адресу и проверить. И ни слова о том, почему, и в чем, собственно, состоит проблема. Ей лишь бы отнять у нас наше драгоценное время.

– Ты сделал все требуемые в таких случаях звонки? – спросил Томми.

Бен явно оскорбился этим вопросом.

– Разумеется, и я говорю вам, что там все в порядке. Мать ребенка – преподаватель музыки, отец – заместитель директора местной школы. По словам наших коллег из Южного Кестерли, он уважаемая личность. Когда я разговаривал с ним, он был сама учтивость. Сказал, что всегда готов нам помочь.

Томми нахмурился.

– У него имелись предположения относительно личности звонившей? – спросил он.

– Да. Скорее всего, у нее не все в порядке с головой. Причем эта особа портила ему кровь, еще когда он работал в другой школе. Разумеется, он был расстроен. Ему казалось, что, переехав сюда, он может вздохнуть спокойно, но, похоже, эта тетка его и тут выследила.

Алекс отошла к своему столу. Томми же обратился к Бену:

– Не забудь зарегистрировать звонок и оформи все по протоколу. Излишняя предосторожность не помешает. – Сказав это, Томми догнал Алекс. – Итак, Полли Принс, – сказал он, возвращаясь к их теме. – Если бы не курсы, которые я должен посещать в ближайшие две недели, я бы поехал с тобой сам.

– Тебя не будет целых две недели? – искренне ужаснулась Алекс.

– Скажи мне, что это неправда! – пискнула из-за соседнего стола Саффи Дайер. – Томми, ты не можешь бросить нас на две недели! К тому времени как ты вернешься, здесь будет полный хаос! Или тюрьма, если Венди возьмет бразды правления в свои руки.

– Тсс! – предостерег ее Томми и даже обернулся через плечо. Остальные расхохотались. – Она у себя, – шепотом напомнил он Саффи.

– Ну и пусть слышит, – сказала Алекс. – В любом случае, она в первую очередь вешает все на меня. И эти чертовы Принсы – очередное тому подтверждение.

– Да, не повезло, – сочувственно вздохнула Саффи.

– Подумай, с кем бы ты хотела к ним поехать, – напомнил Томми.

– Погоди, прежде чем уйдешь… Этот врач, он сказал им, что снова нам звонил? – уточнила Алекс.

– Он знает правила, так что наверняка сказал.

– Великолепно! – пробормотала Алекс. – То есть, когда я подъеду туда, чтобы вернуть Дэниэла матери, мою машину разнесут вдребезги, прежде чем я успею из нее выйти. Ведь если кто-то из Принсов меня увидит, они сразу решат, что я к ним пожаловала без предупреждения.

Томми не исключал такой возможности.

– На мой взгляд, лучший вариант – позвонить им прежде, чем ты поедешь за Дэниэлом. В этом случае, если они увидят тебя сегодня, то вряд ли подумают, что ты явилась туда по их души.

– О, да, так я буду чувствовать себя в полной безопасности! – сухо съязвила Алекс. – Так кто готов составить мне компанию? – спросила она, обводя глазами офис. Все как по команде втянули головы в плечи. Алекс кисло усмехнулась.

В следующий миг в комнату с чаем вошел Бен. Алекс вопросительно посмотрела на Томми. Тот довольно улыбался.

– Даже не думай, – процедила она сквозь зубы. – Ты уже посылал его со мной на днях.

– Просто больше никого не нашлось, – пробормотал Томми, кладя ей на плечо руку, как будто хотел отключить некую невидимую кнопку.

Он прекрасно знал, что в иных ситуациях пользы от Бена – как от козла молока, не говоря уже про его талант спихивать с себя на чужие плечи бумажную работу. Алекс была почти уверена: Томми не станет выделять ей такого, с позволения сказать, «помощничка». По крайней мере, не сейчас.

– Мне пора, – сказала она и начала собирать сумку.

– Хорошо. Главное – не забудь, что сегодня днем у нас встреча по Хэмишу Джингеллу, – напомнил ей Томми, направляясь к себе. – Бен, ты зарегистрировал звонок, поступивший по тому ребенку с Норт-Хилл?

– Именно этим занимаюсь! – чуть раздраженно крикнул в ответ Бен.

– Кстати, родители Хэмиша будут присутствовать? – спросила вдогонку Алекс, пока Томми не скрылся за дверью.

– Судя по всему, мать. Папаша снова в бегах.

Такой ответ ничуть ее не удивил. Отец Хэмиша работал водителем-дальнобойщиком. Более того, в разных концах страны у него было как минимум еще пятеро детей, причем каждый по той или иной причине был известен работникам социальных служб.

Алекс развернула кресло, еще раз проверила, нет ли новых сообщений на мобильнике, и направилась к двери. Шансы Хэмиша в обозримом будущем вернуться к матери стремились к нулю. Причина же заключалась в том, что Хэмиш, похоже, до сих пор не отказался от своего желания воссоединить младшую сестричку с ее создателем.

Дойдя до двери, Алекс внезапно вспомнила, что ей нужно предупредить Принсов о своем визите к ним. Описав изящный пируэт, она вернулась к столу и поискала в компьютере номер их телефона.

– Алло, это миссис Принс? – вежливо уточнила она, когда на другом конце линии ей ответил женский голос.

– Кто ее спрашивает? – последовал не слишком любезный вопрос.

– Работник социальный службы.

– Иди ты знаешь куда! – И связь оборвалась.

– По-моему, очень даже неплохо, – сухо прокомментировала Саффи.

Алекс выгнула брови.

– Кто бы сомневался, – не без гордости ответила она. – Кстати, я не ослышалась? Ты вроде бы как изъявляла желание составить мне компанию? Здорово, я так и знала, что могу на тебя рассчитывать.

– Честное слово, я бы всеми руками за, если бы на мне не висело телерасследование, – солгала Саффи. – Ну, ты сама понимаешь…

Саффи была сомалийкой, и в данный момент помогала телерепортеру с расследованием случаев женского обрезания в местной сомалийской диаспоре. Алекс не могла представить себе ничего более омерзительного, что можно сделать с ребенком, – вернее, могла, потому что сталкивалась с такими вещами постоянно, – и потому была готова принять отговорку Саффи.

Через десять минут она уже выезжала за пределы старого унылого бизнес-парка. Внезапно ее внимание привлекла молодая семья, входившая в один из загородных мебельных магазинов. Ее сердце забилось быстрее от радости. Маленькая девочка со светлым конским хвостиком сидела на плечах у отца, в то время как мать строила комичные гримасы сидевшему в коляске малышу. Как хорошо, что в этом мире есть миллионы дружных, счастливых семей, где дети чувствуют себя в безопасности, где их любят, где они, слава богу, даже не представляют все те ужасы, с которыми Алекс едва ли не каждый день сталкивалась по работе.

Доехав до приморского бульвара, Алекс бросила взгляд в сторону горизонта. Пожалуй, она успеет забрать Дэниэла, прежде чем начнется гроза. С другой стороны, лучше не зарекаться. Вдруг ей придется доставить мальчика к двери дома под раскаты грома и вспышки молнии – этакие световые и шумовые эффекты главного события этого дня.

Свернув с бульвара, промчавшись мимо городского бассейна, она выехала на дорогу, которая, извиваясь, вела в гору, спускаясь затем в южную зеленую часть города. По пути она начала мысленно составлять список отчетов, которые ей предстоит написать, когда она вернется в офис.

Энни Эш, некогда вечно пьяная, толстая, погруженная в депрессию мать-одиночка двоих детей, теперь встала на путь исправления и могла рассчитывать получить детей обратно. Служба поддержки семьи сотворила с ней чудеса – она даже похудела со ста двадцати килограмм до девяноста. И до сих пор придерживалась диеты. По крайней мере, так она вчера заявила Алекс – причем, одарила голливудской улыбкой: она явно побывала и у зубного врача. Ну а самое главное – с того ужасного дня, когда Алекс была вынуждена забрать у нее детей, у нее во рту не было ни капли алкоголя.

Тогда Энни даже не пыталась оспаривать это решение. Она была подавлена и в ужасе от себя самой. Она прекрасно понимала, что не справляется со своими материнскими обязанностями. Со слезами на глазах она честно призналась, что забыла, когда в последний раз готовила еду для своих детей, Бекса и Вики, не говоря уже о том, когда их мыла. Тогда Алекс поклялась, что поможет ей вернуться к нормальной человеческой жизни.

И теперь склонялась к тому, чтобы поддержать идею вернуть детей матери, которая пока имела право посещать их лишь по выходным. Чашу весов Фемиды в пользу Энни должен был перетянуть и тот факт, что недавно она подала заявление о приеме ее на работу на неполный рабочий день в качестве уборщицы.

Следующим в списке значился Тайрон Миллер, чей так называемый дядя (а на самом деле очередной любовник матери) был тот еще мерзавец.

Алекс была уверена: когда мальчик не в школе, этот негодяй держит ребенка в запертой комнате, хотя ни сам Тайрон, ни его мать никогда в этом не признаются. Так что пока Алекс не в состоянии ничего доказать.

Самая большая проблема инспекторов отдела опеки – отсутствие прямых доказательств. Невозможно собрать доказательства, что дети подверглись насилию, даже тогда, когда у самой Алекс на этот счет не возникало никаких сомнений.

Затем Алекс мысленно принялась перебирать документы, подшитые к делу Джесси Мур, двенадцатилетнего сгустка ненависти и ярости. Мать девочки умерла пару лет назад, а тетя, на которую было возложено опекунство, выбросила ее на улицу.

Внезапно зазвонил ее личный мобильник, и Алекс, порывшись, выудила его из сумки. Звонил Джейсон. Надеясь, что полиции поблизости нет, она ответила на звонок.

«Ты думаешь, правила существуют для того, чтобы их нарушать», – тотчас прозвучал в ее голове голос приемной матери Майры.

– Привет, все в порядке? – спросила она, сбрасывая скорость на лежачем полицейском на Таннет-Хилл.

– Да, а у тебя?

– Как обычно, запарка, но я справлюсь. Главное, скажи мне, что ты приедешь на технический прогон.

– Всенепременно. Если повезет, мой последний заказ сегодня будет буквально в паре шагов от дома. Так что, возможно, я буду там даже раньше тебя.

У Джейсона был свой небольшой строительный бизнес. Не иначе как для него нашлась работа у какого-нибудь соседа, что хорошо, лишние денежки не помешают. Ведь в последнее время дела шли довольно вяло.

– Замечательно, – похвалила его Алекс. – Значит, я смогу заехать в дом престарелых, узнать, как там поживает наша дорогая Милли. В воскресенье, в последней раз, когда я приезжала ее проведать, Милли спала. Кстати, ты получил сообщение от Габи? Какие у нее планы на выходные?

– Получил. Ты уверена, что после премьеры тебе захочется тащиться через полграфства в Девон?

– Это всего лишь сорок минут пути, в зависимости от количества машин на дороге. Не хотелось бы ее подводить? А ты как думаешь?

– В принципе, я не против. Хотя, по идее, выходные я должен проводить с детьми. Или ты забыла?

Алекс тотчас поникла. Да, она забыла. Вернее, предпочла стереть это из памяти.

– Если только Габи не против, – продолжал Джейсон, – мы вполне могли бы взять их с собой. Лично я не вижу причин, почему мы не можем это сделать.

Вообще-то причин было предостаточно – неизвестно, как его старшая отнесется к двойняшкам Габи. Впрочем, Алекс не стала говорить этого вслух.

– Чудесная идея, – прощебетала она. – Если не ошибаюсь, они ночуют у нас на этой неделе.

– Да, в четверг, – подтвердил Джейсон. – Если ты, конечно, не возражаешь.

– Разумеется, нет, – солгала она. – Я уже думала, что бы им такое приготовить. Или просто сходим все вместе в город поесть пиццы?

– Они будут в восторге. Ладно, не буду больше тебя отвлекать. Позвони мне, как будешь возвращаться домой. Кстати, после технического прогона я хотел бы с тобой поговорить кое о чем. Нет-нет, ничего страшного, так что даже не бери в голову.

Алекс со смехом заверила его, что не будет, однако, нажав на кнопку отбоя, еще несколько минут ломала голову над тем, что это могло быть. Как она ни старалась, мысли упорно устремлялись к алтарю.

Впрочем, куда более насущные дела сегодняшнего дня быстро заставили мечты и догадки отступить на второй план. Вскоре Алекс уже сворачивала на подъездную дорожку к дому Феннов. Увы, путь ей наполовину перегородил дорогой «Мерседес». Кое-как протиснувшись мимо него на своем «Пунто», Алекс вышла из машины и позвонила в переднюю дверь.

– Иду! – раздался изнутри дома голос, и спустя миг Мэгги Фенн уже впустила ее дом. – Прошу прощения, у нас тут проблемы с парковкой, – поспешила она извиниться перед гостьей. – Этот «зверь» принадлежит моему брату Энтони. Он оставляет его здесь всякий раз, когда приезжает с друзьями на рыбалку. Они поочередно садятся за руль. Он у нас адвокат, – с гордостью добавила она. – В Лондоне.

Гордость за брата одновременно тронула и позабавила Алекс.

– Как прошли ваши выходные с Дэниэлом? – спросила она.

Мэгги просияла.

– Вообще-то очень даже неплохо, – заявила она. – Скажу честно, мне даже грустно, что он уезжает от нас.

Алекс от удивления разинула рот. Такого ответа она не ожидала.

Мэгги Фенн улыбнулась.

– С ним не соскучишься, – спокойно объяснила она. – Вы даже не представляете, сколько разных историй он знает. Неудивительно, что Оливер к нему так привязался. Сейчас сами увидите.

Алекс было даже страшно представить, что за истории он мог им рассказывать. А вот то, что они с Оливером поладили, слышать было приятно.

– Скажу честно, я ожидала услышать нечто другое. Но я рада, что у вас все было хорошо.

Мэгги подмигнула ей и повернулась к мужу – тот как раз спускался вниз по лестнице.

– Мэгги, боюсь, тебе придется подняться к Оливеру, – сказал он. – У него там истерика.

– Бедняжка! Он с ужасом ждал этого момента, – пояснила она Алекс, после чего поинтересовалась у Рона. – А как Дэниэл?

– У себя в комнате. Собирает свои вещи.

Мэгги повернулась к Алекс:

– Может, подниметесь вместе со мной?

Алекс была отнюдь не уверена в том, что Дэниэл будет рад ее видеть, тем не менее, так и не найдя предлога, чтобы остаться внизу, была вынуждена подняться наверх вместе с Мэгги.

– Вчера мы ездили на взморье, – сказала Мэгги, пока они шагали по ступенькам на второй этаж. – Род подумал, что мальчикам не помешает свежий воздух. И был совершенно прав.

– Похоже, вы их здесь баловали, – отозвалась Алекс, любуясь семейными фото, которыми были увешаны стены. В основном это были портреты детей Феннов, сына и дочери, но были и другие снимки – судя по всему, мордашки приемных детей, побывавших в этих стенах за многие годы.

– А еще они подружились с Энтони, пока он был здесь, – продолжила свой отчет Мэгги. Рон уже поджидал их на лестничной площадке. – Они даже попытались победить его в старый добрый настольный теннис. И ведь победили! А, Дэниэл, вот и ты. Алекс приехала, чтобы отвезти тебя домой. Ты уже умылся и собрал вещи?

Бледное мальчишеское личико было хмурым. Упорно отказываясь посмотреть Алекс в глаза, он буркнул в ответ нечто невнятное.

– Было приятно познакомиться с тобой, мой юный солдат, – сказал Рон Фенн, взъерошив его волосы. – Ты, можно сказать, стал для нас лучом света, особенно для Оливера.

Дэниэл стоял, опустив голову. От Алекс не скрылось, как он весь напрягся. Она догадывалась, каких трудов ему стоит не расплакаться у всех на виду. Чтобы хоть как-то его утешить, она сказала, что мать уже ждет его дома.

Дэниэл сглотнул комок и кивнул.

– Ты уже собрал вещи?

Неуклюже пожав одним плечом, он внезапно их всех оттолкнул и, громко топая, бросился вниз по лестнице.

– Я спущусь за ним, – сказал Рон. – А ты лучше проверь, как там Оливер, – напомнил он жене. – Сумка Дэниэла собрана, – добавил он, обращаясь к Алекс. – Можете захватить ее и отнести вниз.

– Мы дали ему новую сумку, – пояснила Мэгги. – У нас их и без того много. Нехорошо, что у него, кроме наволочки, ничего нет. А сумку пусть оставит себе.

– Да-да, – заверила ее Алекс. – Представляю, как он был ей рад.

– Входите смело, – сказала Мэгги, когда Алекс на миг замешкалась перед дверью, из которой только что вышел Дэниэл. – Там, конечно, все вверх дном, но ведь на то они и мальчишки.

С этими словами Мэгги направилась дальше. Алекс собралась с духом и вошла в комнату Дэниэла. И едва не расхохоталась, увидев обои и занавески в цветочек. Дэниэл совершенно не привык к подобным вещам. Не говоря уже об огромной двуспальной кровати. Не иначе как он подумал, что умер, а наутро проснулся королем.

Заметив рядом со старинным гардеробом спортивную сумку «Найк», Алекс с улыбкой подумала, что он наверняка был рад получить такой шикарный сувенир в память о нескольких днях, проведенных в этих стенах. Она уже собралась было поднять сумку с пола, как ей в голову пришла мысль: «А что, если официальным подарком дело не ограничилось и визитер прихватил на память что-нибудь еще?» Конечно, нехорошо рыться в чужих вещах, однако она не выполнит свой долг, если не заглянет внутрь и не проверит содержимое. И Алекс расстегнула молнию. Так и есть. К ее разочарованию, но, увы, отнюдь не удивлению, она обнаружила свадебное фото Феннов в серебряной рамке, завернутое в чистое, еще пахнущее стиркой полотенце.

Вернув его к другим фотографиям на подоконник, она снова застегнула сумку и направилась вниз.

Дэниэл стоял у передней двери вместе с Оливером и Феннами. Подойдя ближе, она поняла, что он пытается утешить Оливера.

– Выше нос, чувак, все будет путем, – говорил он. – Тебя никто не обидит, а если что, зови меня, понял?

Оливер покорно кивал головой, но плечи его содрогались от рыданий.

– Неужели ты не можешь остаться? – причитал он.

– Ты не должен так говорить, – укоризненно произнес Дэниэл. – Мне нужно домой, позаботиться о моей старушке. Ну, ты меня понял. Ей без меня никак, а пока меня нет, Мэгги и Рон позаботятся о тебе. Они хорошие люди. Ты слышишь, что я тебе говорю?

– Ты готов, Дэниэл? – негромко спросила Алекс, подходя ближе. – Пойдем, что ли, в машину.

Не решаясь посмотреть ей в глаза, Дэниэл подошел к ее «Пунто» и плюхнулся на переднее сиденье.

– Пока! – крикнула Алекс Мэгги и Рону. – Огромное вам спасибо. Похоже, он прекрасно провел здесь время.

– Мы все, – ответила Мэгги и тепло улыбнулась Дэниэлу.

– Спасибо тебе, что присмотрел за Дэниэлом, – наклонившись, шепнула на ухо Оливеру Алекс. – Ему был очень нужен друг, и мне кажется, что лучшего друга, чем ты, ему не найти.

Оливер поднял на нее заплаканное личико. Увы, он был слишком расстроен, так что слов у него не нашлось.

Сев в машину, Алекс тотчас ощутила, насколько подавлен Дэниэл. Впрочем, он не проронил ни слова и, пока она давала задний ход, даже не шелохнулся. Он сидел, глядя прямо перед собой, и не посмотрел на прощанье ни на Феннов, ни на Оливера.

«Боже, как же это несправедливо, – думала Алекс, пока они ехали назад в Темпл-Филдс. – Как больно, что он не может остаться с Феннами и Оливером! Будь у него такая возможность, жизнь открыла бы перед ним совершенно другие перспективы».

Увы, она не имела права так думать, пока родная мать – несмотря на все ее многочисленные недостатки, а то и вовсе преступные наклонности – не дала властям повода усомниться в том, что она любит своего сына. Возможно, она выбрала свой, далеко не лучший способ демонстрировать любовь, осыпала его тумаками и оскорблениями, забывала отправить в школу, забывала помыть его и переодеть в чистую одежду, однако невозможно было отрицать, что мать и сын искренне привязаны друг к другу. Просто Лора Кроу была лишена всего того, чем жизнь столь щедро одарила Феннов, начиная с семьи, в которой она появилась на свет.

И вот теперь она такая, какая есть – «перекисная» блондинка, с ног до головы в татуировках, пирсингах, – идет навстречу своему сыну. И только встань хоть кто-то на ее пути – прихлопнет на месте.

– Иди ко мне, мой маленький пидорас, – прорычала она, вытаскивая Дэниэла с сиденья машины. – Признавайся, небось соскучился по мне?

Дэниэл кивнул и нехотя отдал себя на растерзание пылким материнским объятиям.

– А вещи где? – спросила Лора, выразив любовь к сыну.

– Здесь, – ответила Алекс, доставая из багажника сумку.

У Лоры тотчас вытянулось лицо.

– Вот это вещь! Признавайся, поганец, откуда она у тебя? – воскликнула она и закатила глаза, изображая страдание. – Говори немедленно! Ты снова взялся за старое, чистить квартиры начал? Я, кажется, тебя предупреждала!..

– Ему ее подарили, – тихо пояснила Алекс.

Лора смерила ее презрительным взглядом.

– Ну да, конечно! – сказала она, вырывая у Алекс сумку. – Чего стоишь, ты здесь больше не нужна. Сделала свое дело и давай топай отсюда. Пойдем, Дэн, – добавила она и, схватив сына за руку, потащила к дому.

У входной двери Лора оглянулась.

– Копы, как всегда, сцапали не того, кого надо, – сказала она. – Я же говорила им, что это все Принсы. Вот кого они должны держать на прицеле, а нас всех оставить в покое.

С этими словами она захлопнула дверь. Алекс оставалось лишь догадываться, какой сумбур царит сейчас в голове Дэниэла. С одной стороны, мальчишка рад вернуться домой. Интересно, расскажет он матери о том, где был и что делал? А еще он наверняка рассвирепеет, когда не обнаружит в сумке фото в серебряной рамке. С другой стороны, позволь она ему уйти из дома Феннов, прихватив чужую вещь, она тем самым нарушила бы все писаные и неписаные правила. Тем более что Фенны были так добры к нему.

Вернувшись в машину, она быстро нажала кнопку запора дверей и включила мотор. Гневная тирада Лоры в адрес Принсов напомнила ей о том, где она находится. Так что меры предосторожности не помешают. Чем скорее она уедет отсюда, тем ей же будет лучше.

Спустя двадцать минут, въехав на парковку за мэрией, чтобы быстро набросать тезисы отчета о возвращении Дэниэла в семью, Алекс решила проверить голосовую почту.

– Привет, это Томми. Хочу сказать тебе, что врач Принсов стал жертвой ограбления. Сейчас допрашивают явных подозреваемых. Мы с тобой знаем, кто они такие, так что ты долго не задерживайся в ТФ, после того как вернешь мальчишку матери. Договорились?

Слава богу, она сама додумалась поступить, как ее просили. Алекс щелкнула другое сообщение, и тотчас же залилась краской раскаяния, услышав голос Мэгги Фенн.

– Надеюсь, вы не отъехали слишком далеко и еще есть время вернуться. Мы подарили Дэниэлу наше фото, которое ему понравилось, но, похоже, он его забыл. Хотя кто знает, может, он выложил его из сумки нарочно. Если же нет, можете приехать и забрать фотографию.

* * *

Эрика Уэйд стояла у кухонного окна, наблюдая за тем, как Отилия бродит по саду. Из-под платья, которое девочка надела наизнанку, торчали тощие ножки, а ее почти игрушечные туфли на высоком каблуке были обуты не на ту ногу. Стуча каблучками и волоча за собой своего мишку, она шла по дорожке. Время от времени Отилия останавливалась, чтобы рассмотреть листок, или гусеницу, или что там попадалось ей на глаза. Ей не нужны были подружки, она прекрасно умела занять себя сама.

Взгляд Эрики скользнул к сараю, вернее, садовому домику, который Брайан называл студией. Дверь была заперта на целых три кодовых замка. Огромное квадратное окно с темным стеклом не открывалось вообще. В отличие от Отилии Эрика ни разу не бывала внутри, однако ей было известно, что там стоят кожаные диваны, на полу меховой ковер, на столе компьютер и различное фотографическое оборудование. Она знала это, потому что видела, как все это туда завозили. Брайан был членом некоего элитарного клуба, не то национального, не то даже глобального масштаба. Откуда ей знать? Члены клуба обменивались фотографиями и видеозаписями как в познавательных, так и развлекательных целях. Темой этих фото – и видеоматериалов были дети, мальчики и девочки, любого возраста и оттенков кожи.

По телу Эрики ручейками начинал стекать пот, щекоча кожу, словно мелкие насекомые. Дыхание было поверхностным, неглубоким, глаза пустые и мутные. Она покачнулась и, чтобы не упасть, схватилась за край раковины. Ждать осталось недолго. Тот, кого она ждет, непременно появится, и тогда все будет хорошо. Да, но кого же она ждет?

Этого Эрика не помнила.

В кухню, зажав в кулачке букетик цветов, вошла Отилия. Положив его на стол, она сбросила с ног туфли и подтащила к раковине стул, чтобы налить в чашку воды. Поставив цветы в воду, она взяла чашку в обе ладошки и посмотрела на мать. Одна ее щека была грязной, в волосах застрял какой-то лист. В карих глазах застыла тревога.

Эрика тотчас отвернулась.

Отилия поставила чашку на стол, затем подтащила на место стул, вкарабкалась на него и какое-то время сидела, глядя на цветы. Так продолжалось минут десять – детские ножки болтались в воздухе, свесившись со стула, ручки были сложены на коленях, взгляд устремлен на нехитрый букетик из маргариток, травы и побегов каких-то растений.

Наконец-то прибыл посыльный – женщина из супермаркета, доставлявшая семье покупки.

Дыхание Эрики слегка успокоилось. Как только все будет убрано в холодильник, она сможет принять лекарство и вновь медленно погрузится в спасительную бездну.

Открыв переднюю дверь, она услышала у себя за спиной шажки Отилии. Покупки доставила та же самая женщина, что и в прошлые разы. Вид у нее был приветливый, хотя и усталый, как будто жизнь пыталась выпить из нее последние соки.

Эрика почувствовала, что ее душит смех. Пожила бы она здесь, когда в голове вечно орут непонятные голоса, а мужчина, который сам неизлечимо болен, смотрит на тебя свысока.

Женщина сказала Отилии: «Привет!», но та лишь молча исподлобья посмотрела на нее.

– Киска украла у тебя язычок? – поддразнила ее женщина, пока Эрика несла пакеты в кухню. Она каждый раз говорит одно и то же. «Киска украла у тебя язычок?»

Отилия лишь растерянно заморгала.

– Хочешь леденец? – спросила женщина, вытаскивая из кармана конфетку. Кажется, раньше она этого не делала. По крайней мере, Эрика не помнила.

Отилия пару секунд с подозрением смотрела на конфету, затем протянула руку.

– Она у вас такая милая, – прокомментировала женщина. Отилия по-прежнему не сводила с нее глаз.

Эрика ничего не ответила. Поскорей бы ушла назойливая тетка! Нужно еще закрыть дверь, убрать покупки в холодильник и шкафчики и подняться наверх.

Отилией займется Брайан, когда вернется. Это его обязанность. Брайан всегда занимается Отилией. Брайан всегда занимается Отилией. Она такая милая. Брайан всегда занимается Отилией.

* * *

– Тебе хорошо? – прошептала Алекс.

– Лучше не бывает, – ответил Джейсон, не открывая глаз. – А тебе?

Она улыбнулась и еще крепче прижалась к нему. Боже, как же приятно ощущать его обнаженную кожу!

Эти моменты, когда они лежали обнявшись, насытившись любовными ласками, были для нее даже более ценными, нежели физическая близость. В объятьях Джейсона она чувствовала себя по-настоящему любимой. В последние полтора года он занял важное место в ее жизни. Сейчас она с трудом представляла себе, как когда-то жила без него. Впрочем, зачем об этом вспоминать, если ей сейчас так хорошо. К тому же стоило оглянуться назад, как становилось грустно.

Технический прогон прошел без сучка без задоринки. Актеры знали свои реплики назубок, никто ни разу не сбился. И вообще, все до единого были, что называется, в ударе. Джейсон хохотал до упаду. Когда прогон завершился, Алекс даже захотелось перецеловать всю свою труппу. Неудивительно, что народ не торопился расходиться по домам. В конечном итоге вся их веселая компания завалилась в паб, где репетиция продолжилась. Все наперебой выдвигали идеи, как организовать рекламу, что изменить в костюмах и как им отбиваться от папарацци, когда их детище выйдет на подмостки Вест-Энда[2].

До премьеры оставалось четыре дня. Напарник Джейсона, Грант, уже доставил половину того оборудования, которое понадобится им во время премьеры. Зная ответственность Гранта, Алекс могла не волноваться, что оставшаяся половина будет доставлена вовремя. Куда больше ее заботили декорации. Стив Перри, местный художник и ландшафтный дизайнер, который создал эскизы, уверял ее, что поводов для беспокойства нет. Его парни уже трудятся в поте лица и никого не подведут. Затем Матти объявила, что все билеты на премьеру уже распроданы.

Ну, разве это не здорово?

Еще как здорово, хотя и страшновато. Это будет третий спектакль их труппы за последние годы. Пьеса Хейли «Смена пола» привлекла к себе даже большее внимание, нежели «Сон в летнюю ночь» или «Веселое привидение»[3] . Алекс очень хотелось надеяться, что тетя Шейла и Габи смогут приехать на премьеру, тем более что они пропустили две предыдущие постановки. Алекс было крайне важно видеть их в зрительном зале – если, конечно, спектакль пройдет успешно. Впрочем, сейчас еще рано переживать по этому поводу. До субботы, когда состоится премьера, у них еще три репетиции, и если что-то вдруг пойдет наперекосяк, у нее еще есть время исправить.

– Кстати, ты так и не сказал мне, о чем хотел со мной поговорить, – напомнила она Джейсону, когда он приподнял руку, чтобы она могла положить ему на плечо голову.

Он лишь сонно что-то промычал в ответ.

– Ну, ты сам сказал, по телефону…

– Ах да, точно, – стряхнув с себя сон, Джейсон перевернулся на бок, чтобы в лунном свете посмотреть ей в лицо.

Алекс затаила дыхание. Если сейчас произойдет то, что, по идее, должно произойти, она точно знала, каким будет ее ответ. Впрочем, понимала она и другое: пока Джейсон официально не развелся с Джиной, они не смогут заявить об этом публично, пойти купить кольца и все такое прочее.

– Я тут подумал, – сказал он, убирая ей за ухо прядь волос, – что должен заняться ремонтом твоего дома. Нет, ты выслушай меня, – добавил он, когда она закрыла глаза, чтобы скрыть разочарование. – Я знаю, ты не хочешь тратить лишние деньги, потому что дом рано или поздно придется продавать. Но я могу купить материалы по оптовым ценам и пригласить строителей. Или, в конце концов, все сделаю сам. То есть бесплатно.

Выдавив благодарную улыбку за его более чем щедрое предложение, Алекс прикоснулась к его лицу и поспешила напомнить себе, что внутренне Джейсон еще слишком привязан к предыдущей семье. А разве женатые мужчины делают кому-то предложение?

– Ты неподражаем. Ты это знаешь? – нежно спросила она.

– Даже если ты на что-то и потратишься, ты компенсируешь это во время продажи, – добавил он, явно довольный ее ответом. – Ведь чем приличнее выглядит дом, тем бóльшие деньги ты за него выручишь. Ну, что скажешь? За пару тысяч мы сделаем из дома конфетку, тем более что Габи тоже может внести свою долю.

Джейсон понятия не имел, что лично у Алекс никакой доли не было. Она никогда не говорила ни ему, ни кому-то еще, что ее приемная мать Майра завещала дом Габи полностью. Не хотела она говорить ему этого и сейчас, потому что это так больно и унизительно – видеть его удивление и жалость одновременно. Бог свидетель, ей с лихвой хватило и того и другого, когда адвокат зачитал ей завещание. Видеть его смущение было столь же неприятно, как и чувствовать себя жалкой приживалкой, недостойной даже пенса, как будто это она сама навязала себя посторонним людям. Так пусть уже все, в том числе и Джейсон, думают, что дом находится в их с Габи совместной собственности, тем более что та всегда заявляла, что ей самой все это неприятно. Все думали, что этот дом Алекс, она же никогда ни с кем не спорила. В свою очередь Габи ни разу не подняла арендную плату. Джейсон же считал, что оплачивает напополам с Алекс исключительно счета за коммунальные услуги.

– Ну как тебе мой план? – спросил он.

– Сначала я должна поговорить с сестрой, – уклончиво ответила Алекс, переворачиваясь на спину.

– Понятное дело, но мне кажется, она согласится. Потому что с чего ей быть против? И еще я тут подумал, может, мне связаться с родственниками Милли и заодно подновить и ее домик? Не велик труд, пока мы будем работать здесь. Я предложу им те же условия, что и тебе. Для меня это новый заказ, для них – солидная прибыль при продаже дома. Кстати, от них не поступало никаких известий? Насколько я понимаю, она поддерживает с ними связь?

– Время от времени, – ответила Алекс. – Но, если честно, лично я сомневаюсь, что они захотят возиться с ее домиком. Любые деньги, какие они выручат от его продажи, пойдут на оплату ухода за ней. Не думаю, что цена для них так важна.

– Я как-то об этом не подумал, – согласился Джейсон. – Наверное, ты права. Иначе они регулярно навещали бы ее. А так им от этого дома никакой выгоды.

Алекс укоризненно посмотрела на него. Впрочем, она и сама так считала.

– Люди вечно заняты, у них нет времени, – сказала она, потянувшись за халатом. – А от Йорка до нас неблизкий путь.

– Могли бы позвонить, узнать, как там она, – возразил Джейсон.

– Они и звонят. Иногда. В любом случае, она уже не помнит, кто они такие.

– Почему же, иногда вспоминает. Кстати, как она тебе показалась, когда ты ездила к ней в последний раз?

– В целом очень даже неплохо. Сразу узнала меня и менее чем за десять минут умяла упаковку шоколадного печенья. Конечно же, она спросила, когда мой отец наконец приедет проведать ее, и искренне удивилась, когда я напомнила ей, что его больше с нами нет.

Когда отец умер, он завещал дом Майре с условием, что когда та тоже покинет этот мир, дом перейдет в долевую собственность Габи и Алекс. По крайней мере, он не считал Алекс второсортным членом их семьи.

– В принципе, – уверенным голосом произнесла она, – мне понравилась твоя мысль немножко здесь все подновить. Только, пожалуйста, не говори об этом Габи, когда мы поедем к ней на выходные. Хочу поговорить с ней наедине. Ты ведь знаешь, как легко она расстраивается, когда дело касается наших родителей. Она до сих пор не смогла заставить себя перебрать их вещи и бумаги.

Джейсон зевнул и, сбросив с себя одеяло, направился в ванную.

– По крайней мере, все это свалено в ее спальне и нам не мешает. Ничего, как-нибудь и у нее дойдут руки. Если только ты не сделаешь этого за нее раньше.

Алекс пожала плечами и принялась собирать раскиданную по полу одежду.

– Почему бы и нет, если Габи не против.

Она не стала признаваться, что уже перерыла каждую коробку, сумку, каждый чемодан, карман и кошелек в надежде обнаружить там что-то – хоть какие-то сведения или предметы, – что осталось от ее настоящей матери.

Увы, она ничего не нашла, не считая письма, которое написала сама, когда ей было четырнадцать. В нем она сообщала своей родной матери о том, как она несчастна, и умоляла приехать и забрать ее. Разумеется, посылать его было некуда. Не удивительно, что вскоре она забыла о нем и вспомнила лишь тогда, когда извлекла его с самого дна старого ридикюля Майры. Алекс наверняка задалась бы вопросом, насколько неприятно той было все это читать, не будь конверт по-прежнему запечатан. Бумажный конверт, на котором крупными буквами было выведено всего одно слово: «Маме». То, что конверт так и не был вскрыт, в очередной раз подтверждало факт: Майра вопреки всем своим заверениям в обратном никогда не воспринимала Алекс как родную дочь.

Впрочем, Алекс была готова признать: Майра, конечно, старалась. И вообще, за годы работы в службе опеки Алекс насмотрелась достаточно: дети страдали и мучились с родными и приемными родителями. Так что Алекс следовало искренне поблагодарить приемную семью за те тепло и любовь, которыми она была окружена в детстве.

Глава 4

Отилия сидела на верхней ступеньке лестницы, плотно сжав худенькие коленки. Темные кудряшки подобно венку водорослей обрамляли ее бледное личико. Платьице было надето задом наперед и застегнуто не на ту пуговицу. Она хотела надеть трусы, но не нашла их в ящике комода.

На коленях у нее лежал ее лучший друг Ботик. Он был медведем и потому считался храбрым. С ним она тоже чувствовала себя храброй, хотя и не всегда. Выйти на лестницу – это была его идея, и пока все было хорошо. Мать Отилии была где-то внизу, но она не знала, где именно. Отилия ее слышала, но не видела. В последний же раз она видела мать, когда та пришла, чтобы сказать ей, что пора вставать.

Вставай, Отилия. Иди умойся, Отилия. Слушайся меня, Отилия.

Папа ушел на работу. Он всегда по утрам уходил на работу, кроме тех дней, когда брал ее с собой в церковь. Когда они в последний раз ходили в церковь, на ней было новое, зеленое с бордовым, платье, и все люди смотрели в ее сторону и говорили ей приятные слова, но она ничего не сказала в ответ.

– Девочка очень застенчивая, – как всегда, говорил им папа.

Мама никогда не ходила в церковь. Мама вообще не выходила из дома. Большую часть времени она спала в своей комнате. Папа говорил, что так даже лучше. Отилия тоже оставалась дома, потому что папа говорил, что так надо, но она всегда могла поиграть в саду. И она там играла, если не было дождя. Папа купил ей кукольный домик, игрушечную коляску, качели и горку, потому что она очень хорошая девочка. Правда, кататься на качелях или съезжать с горки она могла, только если рядом были мама или папа, потому что одной это делать опасно.

Мама никогда не выходила к ней в сад. Папа иногда выходил. Он приносил камеру и фотографировал, как она играет, после чего они шли к нему в студию, где он сгружал снимки в компьютер, и она видела себя как на экране телевизора. На некоторых снимках был Ботик, но папа не разрешал ей закрывать игрушкой лицо, как она обычно делала, потому что тогда он ее не видел, а ведь она такая красивая, говорил он.

У папы в студии много всяких нарядов, с которыми он разрешал ей играть, когда брал ее туда с собой. Тогда он показывал ей фотографии других маленьких девочек, которые были одеты так же, как и она, чтобы она знала, как нужно лежать, сидеть или стоять на коленях, когда он ее фотографировал. Иногда он просто сидел в кресле и смотрел на нее, поглаживая тигра, который жил у него в кармане. Ей не нравился этот папин тигр, но она ничего ему не говорила, чтобы папа на нее не сердился.

Сейчас ей хотелось спуститься вниз, но Ботик уснул, а без него ей не хватало смелости это сделать. Поэтому она встала и пошла к себе в комнату. У нее была розовая постелька с маргаритками и феями на покрывале и звездочками на пологе. На полках стояли книги, которые ей читал папа, на стенах висели ее рисунки. У нее даже был собственный телевизор. Ботику нравилось здесь, и ей тоже, но только когда они здесь были с ним вдвоем. Ей не нравилось, когда сюда входил папа, если только он не приходил пожелать ей спокойной ночи или спросить, не хочет ли она кушать.

Услышав на лестничной площадке какой-то звук, она подняла глаза и увидела мать. Сердце тотчас затрепетало, как птичка в клетке. Ей стало страшно, и она была готова расплакаться, но сдержалась, чтобы не рассердить мать. Отилия не знала, что она сделала не так, но у матери было странное выражение лица. И еще она качалась. С ней такое иногда бывало. Порой она даже падала, ударялась головой об пол, и тогда у нее из ссадины текла кровь.

– Марш к себе в комнату! – приказала мать каким-то не своим голосом. – Иди к себе в комнату, я сказала. Иди к себе в комнату, ты, МЕРЗКАЯ МАЛЕНЬКАЯ СУЧКА.

Отилия не любила, когда мать орала на нее. Это ее пугало. Она тотчас бросилась бегом к себе в комнату.

– Сиди здесь! – приказала мать. Голос ее дрожал, как оконные рамы, когда их трясет ветром. – И только попробуй выйти отсюда, пока я тебе не разрешу. Поняла?

Эрика включила телевизор и закрыла дверь. Прихватив с собой Ботика, Отилия залезла в кроватку. Она умела ждать. Она вообще была послушным ребенком.

* * *

– Алекс, это Венди.

– Привет! – ответила та как можно жизнерадостнее. – Я так рада слышать твой голос.

– Не сомневаюсь, – сухо отозвалась Венди. – У меня для тебя новости. Лиззи Уэлш согласилась сопровождать тебя в Принсам.

Не сиди Алекс за рулем, она бы вскинула в воздух кулак и воскликнула бы: «Да!» Раз уж небольшая армия, пулемет или веселящий газ в качестве средств самообороны исключались, Лиззи Уэлш – это лучшее, о чем только можно было мечтать. (За исключением Томми, которого уже унесло на какие-то курсы, где его обучали правильно заполнять документы, якобы облегчающие жизнь правительству.)

Кстати, в списке дел на сегодняшний день был такой пункт – позвонить Лиззи, самому опытному и твердому духом кадру в их команде, перешедшему, увы, на неполный рабочий день. Этот пункт занимал одну из первых строчек. Похоже, что кто-то (Томми, кто же еще) заранее поставил Лиззи в известность.

– Передай ей, что я ее люблю! – радостно воскликнула Алекс. – Впрочем, не надо, я скажу ей это сама. Ура! Мы везунчики! Мы выиграли главный приз, дневную вылазку в Темпл-Филдс в гости к самим Принсам!

– Алекс, – со вздохом сказала Венди, – я знаю, ты считаешь ниже своего достоинства ехать туда, но, думаю, мне нет смысла напоминать тебе, что Темпл-Филдс – это зона нашей ответственности, которая требует от нас самого пристального внимания.

Черт, с каким удовольствием она сейчас бы врезала этой дуре прямо в нос. Венди ни черта не понимает! Она даже не в курсе, что Алекс родилась в этом квартале. Ну ладно, не совсем в нем, а по соседству. Оскорбленная в лучших чувствах, Алекс решила никак не реагировать на столь вопиющее неведение. И вообще, с каких это пор Темпл-Филдс стал «ниже ее достоинства»?

– Ты меня слушаешь? – спокойно напомнила о себе Венди.

– Да, слушаю, – ответила Алекс, мигнув фарой перед поворотом на Вестли. В запасе у нее было достаточно времени. Она вполне успеет заехать к Феннам за фотографией для Дэниэла. Затем вернется назад через весь город, чтобы заскочить в суд. Там сегодня рассматривается дело Энни Эш. Похоже, детей ей все-таки вернут. Затем – в больницу к Кайли, узнать, как там заживают ее порезанные вены, после чего, если повезет, можно успеть в офис на совещание по поводу Лукаса Грина, чья мать и без того не вылезает из глубочайшей депрессии.

– Отчет по Полли Принс мне будет нужен уже к концу недели, – между тем сказала Венди. – Лиззи работает по вторникам и средам, поэтому предлагаю съездить в Темпл-Филдс в один из этих дней.

– Разумно, – съязвила Алекс.

– Не смешно. Возможно, Полли придется снова поместить во временную семью. Но я на твоем месте пока поостереглась бы это предлагать.

– Вот как? Ты считаешь, что это чревато для меня неприятностями?

Вместо ответа Венди вздохнула.

– А как насчет местонахождения Шейна Принса? Есть что-то новое? – бодро спросила Алекс. – Скажи мне, что он взят под стражу по обвинению в разбойном нападении на доктора Треворса, чтобы мне не волноваться. Честное слово, не хотелось бы, подъехав к их дому, стать жертвой его специфического гостеприимства.

– Я пока не получала от полиции никаких сведений, – ответила Венди. – Но как только что-то узнаю, тотчас же сообщу. И еще кое-что, прежде чем ты поедешь туда. Я хочу, чтобы ты прикрыла Бена в пятницу.

– Ты серьезно?! – взорвалась Алек. – Я и без того зашиваюсь!..

– Ты просто не умеешь планировать свой день, – перебила ее Венди ледяным тоном. Алекс даже поежилась. – Семьи, которые могут подождать, подождут днем больше, только и всего. Я позвоню тебе, как только разгребу бумажки…

– А что с ним не так? – потребовала ответа Алекс. – Вечно он берет отгулы!

– Он хоронит деда. Надеюсь, для тебя это уважительная причина?

Вполне, если бы не тот факт, что за последние месяцы Бен его хоронит уже третий раз. Или тело старикана так и не предали земле, или Бен что-то темнит, лишь бы улизнуть от работы.

– А больше у тебя никого нет, чтобы его прикрыть? – выкрикнула она в трубку. – Пригласи кого-нибудь из частного агентства.

– Я бы не против, но, боюсь, для нас это непозволительная роскошь, учитывая, насколько нам урезали расходы. Ну, все. Похоже, я сказала тебе все, что хотела. Все остальное – на твое усмотрение. Договоритесь с Лиззи, когда вам будет удобнее съездить к Полли Принс.

С этими словам Венди повесила трубку.

Алекс так и подмывало позвонить Джейсону, хотя бы для того, чтобы выпустить пар. Он единственный, кому не нужно разжевывать, почему слова Венди о том, что Алекс считает визиты в Темпл-Филдс ниже своего достоинства, – это пустые, голословные обвинения. Увы, сегодня у него куда более важные дела, нежели ее жалобы на начальницу. К тому же выпустить пар можно и одной. Достаточно сделать несколько глубоких вдохов. И вообще, – нехотя признала она, – хотя Венди, как и все остальные коллеги, была в курсе, что Алекс выросла в приемной семье, откуда ей было знать, что она – ребенок печально известного убийцы из Темпл-Филдс?

Даже если кто-то в наши дни и вспомнит про ту несчастную маленькую девочку – что крайне маловероятно, – люди наверняка подумают, что ее взял к себе кто-то из родственников или же она бесследно сгинула в недрах системы социальной защиты.

И будут по-своему правы. Именно эта система готовила документы о ее удочерении, потому что никто из родственников не изъявил желания взять ее себе. Этот последний факт вызывал у нее смешанные чувства. С одной стороны, слава богу, что на нее не заявил прав никто с отцовской стороны. С другой – все еще жива тетка по материнской линии, вернее, сводная сестра ее деда, которая, может, и взяла бы девочку к себе, не испугайся она, что в один прекрасный дверь под ее дверью объявится Гаврил Альбеску, или кто-то из его дружков, и попробует отправить в мир иной и ее тоже.

Про эту тетку, вернее, двоюродную бабку Алекс узнала лишь пять лет назад благодаря Интернету. У нее ушло несколько месяцев на то, чтобы набраться храбрости и написать ей письмо. Наверное, зря она это сделала. В ответном письме прямым текстом было сказано, что тетка не намерена ничего менять. Пусть все остается как есть.

Из нашей встречи не выйдет ничего хорошего, писала она каким-то едва ли не детским почерком. Я понятия не имею, где сейчас твоя мать. Мы с ней никогда не поддерживали связи, чему я даже рада, потому что твой папаша-убийца до сих пор разгуливает на свободе. Хотя после стольких лет он вряд ли представляет какую-то угрозу, тем не менее лучше не рисковать. У нас у каждой теперь своя жизнь и своя семья. Ничуть не сомневаюсь, что викарий и его жена стали для тебя любящими и заботливыми родителями.

Разумеется, если твоя родная мать когда-нибудь даст о себе знать и выразит желание восстановить с тобой отношения, я сообщу ей, где тебя найти.

С наилучшими пожеланиями здоровья и счастья.

Хелен Драффилд

С этим письмом все надежды Алекс на установление хоть каких-то родственных связей умерли. Тогда это стало для нее страшным ударом. Было больно осознавать, что для тетки она прежде всего дочь убийцы. Возможно, теперь в глазах всех других родственников с материнской стороны Алекс была отмечена черным клеймом дочери убийцы. Не удивительно, что они не желают видеть ее в своих рядах.

«Прекрати, – одернула себя Алекс. – Нет ничего более бессмысленного, чем жалость к самой себе».

На этот раз подъездная дорожка к дому Феннов была свободна. Не успела Алекс припарковать машину перед входной дверью и постучать, как та открылась, и ей навстречу вышла Мэгги Фенн.

– Надеюсь, у вас будет минутка зайти в дом? – пригласила она. Добрые глаза светились надеждой. Примерно так же ребенок, у которого нет денег, смотрит в магазине на вожделенную игрушку.

– Боюсь, что сегодня мне некогда, – с виноватым видом ответила Алекс. – Мне еще нужно успеть в суд…

– Да-да, конечно. Я знаю, вы у нас человек занятой. А вот и фото.

На сей раз фотография была завернута в коричневую бумагу и аккуратно перевязана черной лентой.

– Я обязательно передам ее Дэниэлу, – сказала Алекс, тронутая до глубины души. Молодчина Мэгги, не поленилась красиво упаковать подарок.

– Спасибо, – ответила та с чуть грустной улыбкой.

Понимая, что просто так взять и уехать было бы некрасиво, Алекс спросила:

– Что-то не так? Вы какая-то…

– Нет-нет, все в порядке. Я всего лишь… Вчера Оливера вернули матери, и теперь у меня ощущение опустевшего гнезда. – Она вздохнула и покачала головой, чтобы немножко себя взбодрить. – Вы ведь знаете, у его матери синдром Мюнхгаузена. Правда, теперь это называется как-то иначе.

– ВЗ, – ответила Алекс, – вымышленное заболевание.

Мэгги кивнула.

– Надеюсь, с ним все будет в порядке.

– Не переживайте, – сказала Алекс, кладя ей на плечо руку. – Прикрепленный к нему социальный работник и команда поддержки семьи будут держать ситуацию на контроле.

Мэгги вымучила улыбку.

– Не сомневаюсь. И вообще, не успеешь оглянуться, как по дому вновь забегает маленький человечек, а может, и не один. Будем надеяться, не правда ли?.. Нет, вы только не подумайте, что я… То есть было бы лучше, если…

– Не переживайте, я понимаю, что вы хотите сказать, – успокоила ее Алекс. – Но теперь, боюсь, мне и правда пора бежать. Я оставлю вам номер моего телефона, можете позвонить мне. С удовольствием с вами поболтаю. – С этими словами она нацарапала на клочке бумаги номера своих сотовых. Она сама не понимала, зачем это делает, тем более что дом Мэгги Фенн – это не ее район. Но не могла же она просто взять и уехать, бросив добрую женщину наедине с ее переживаниями. Ведь она вон как расстроена!

– Передайте Дэниэлу от меня привет, – сказала Мэгги, беря у нее листок с телефонными номерами. – А если вдруг вам попадется Оливер… Знаю, он не ваш подопечный, но…

– Не переживайте, я ему передам, – с улыбкой пообещала Алекс. Впрочем, ей все равно было стыдно за свою спешку, но что поделать? Она бросилась к машине, отлично понимая, что ей ехать через весь город и что она вряд ли успеет к началу судебного заседания.

Тем не менее через час она уже сидела в зале суда.

– Боюсь, миссис Эш, – произнес старший магистрат, обращаясь к Энни, – что в свете последнего происшествия вы не оставляете нам иного выбора, кроме как оставить детей под опекой органов социальной защиты.

Чувствуя растерянность Энни, Алекс взяла ее за руку.

– Что он имеет в виду? Что это значит? – выкрикнула Энни, когда магистраты начали покидать зал заседаний, а адвокаты собирать свои бумаги. – Стойте, куда вы? Не уходите! Вернитесь, отдайте мне моих детей! Алекс, остановите его. Пусть он вернется в зал!

– Тсс! – попыталась успокоить ее Алекс. – Мне, право, жаль, Энни. Я не…

– Вы сказали, что он присудит детей мне!

– Это было до того, что произошло на улице.

– Но при чем здесь это?! Скажите ему, чтобы он вернулся! – крикнула она кому-то из клерков. – Передайте ему, что он не прав. Он не может разлучить мать и детей! Это неправильно!

– Пойдем! – шепнула Алекс, беря Энни за пышную талию. Сколько же килограммов та сбросила, чтобы получить детей обратно? И вот теперь получается, что все ее труды были напрасны. Кстати, для детей будет не меньшим ударом, когда они узнают, что матери их пока не отдадут. Как и она, они возлагали на этот день все свои детские надежды.

– Я ведь сделала все! – рыдала Энни, когда вышла попрощаться с адвокатом, назначенным представлять ее интересы. – Навела порядок в доме, научилась готовить, нашла себе работу. Что им еще от меня нужно? Алекс, я не могу вернуться домой без моих деток! Не могу, и все!

Бережно усадив Энни на пассажирское сиденье, Алекс быстро обошла машину и села за руль.

– Энни, посмотри на меня, – сказала она, беря ее дрожащие руки в свои.

Энни подняла мясистое заплаканное лицо, но посмотрела не Алекс в глаза, а на изморось за окном автомобиля.

– Это все эта дура Морин Дэй! – сердито бросила она. – Не начни она поносить меня последними словами, я бы ничего ей не сделала. Алекс, она сама нарвалась. Слышала бы ты, кем она меня обзывала! Мне даже вспомнить стыдно, а главное, что все это неправда. Я никогда не выходила на панель и никогда не била моих детей! Ты же это знаешь не хуже меня.

– Разумеется, знаю. Но ты должна была прислушаться к моим советам. Ты ведь знаешь, что от Морин одни неприятности.

– Да это все знают. Но почему этот чертов магистрат отказывается это понять?! Она нарочно меня подначивала!

– Ты была пьяна, Энни! А ведь одним из условий возвращения детей было, что ты вступишь в общество анонимных алкоголиков.

– Да ведь я и вступила, и регулярно туда хожу. Алекс, пойми, это был один-единственный раз, клянусь тебе. Просто так получилось! Я так нервничала из-за сегодняшнего дня, так нервничала, что когда она понесла на меня, да еще во весь голос, чтобы все слышали…

– Можешь не продолжать. Прекрасно понимаю, как все случилось. Но, к сожалению, тебя отвезли в участок, что, как ты понимаешь, не лучшим образом отразилось на сегодняшнем решении суда.

Боль, обида, нервное напряжение взяли верх. Не в силах сдерживаться, Энни громко разрыдалась, выплескивая со слезами все свое отчаяние. Алекс сидела, обнимая Энни за плечи, и, как обычно бывало в такие моменты, мысленно укоряла себя за то, что больше ничем не может помочь.

– Ну-ну, успокойся, – сказала она, когда рыдания пошли на убыль. – Сейчас я отвезу тебя домой и напою чаем. И запомни, кто бы на тебя ни наезжал, не поддавайся на провокации и не распускай кулаки, хорошо? Если же ты чувствуешь, что тебе плохо, тревожно, что тебе хочется излить душу, то у тебя есть мой телефонный номер. Звони в любое время.

Отвезя Энни в ее муниципальную квартирку на окраине Темпл-Филдс, Алекс поехала в детский дом, в Клифф-Даун, примерно в четырех милях оттуда, чтобы проверить, как дела у Кайли. Там ей сказали, что ее подопечная как раз проходит сеанс психотерапии. Оставив Кайли записку, чтобы та знала, что Алекс приезжала ее проведать, она вернулась в машину и посмотрела, что там у нее следующее в списке запланированных на сегодня дел.

Ага, нигерийская семья, которая недавно переехала в этот район. Хотя лично Алекс еще не встречалась ни с одним из родителей, она уже несколько раз разговаривала по телефону с матерью. И если удивление женщины по поводу пристального внимания к их семье со стороны социальных служб пошло той на пользу, значит, и сегодняшняя встреча тоже пройдет хорошо. Алекс уже не в первый раз приходилось учить новоприбывших правилам адаптации и жизни в новой стране. Например, здесь нельзя бить детей и прислугу, даже если это считается нормой там, откуда вы прибыли.

Подъехав к свежевыкрашенному домику семьи Адебайо в зажиточном районе Брэдшоу, Алекс застала отца и сына за игрой в футбол на аккуратно подстриженном газоне заднего двора. Мать и дочь были в кухне – пекли традиционные нигерийские сладости. Хотя Алекс и подозревала, что эта семейная идиллия устроена специально к ее приезду, выходя через час из дома, она была почти убеждена, что имеет дело с ответственными родителями, пусть даже выходцами из страны с другой культурой и традициями, которые искренне стараются привыкнуть к жизни в новой стране.

Будет достаточно заглянуть к ним еще разок через пару месяцев, посмотреть, как идут дела, после чего можно со спокойной душой отпускать их, как говорится, в свободное плавание.

К тому времени, когда она нанесла еще два визита – первый к молодой матери с ребенком, подсевшим на героин и потому помещенным в приемную семью, и второй к пятнадцатилетнему парню, который недавно вернулся домой, откуда его в свое время изъяли за то, что он избивал мать и сестру, – было уже шесть часов.

Развернув машину в направлении дома, она включила личный мобильник, давая своей жизни возможность, подобно приливу, сменить направление и покатить к домашним берегам. Премьера их спектакля была, что называется, на носу. Так что ничего удивительного, что телефон Алекс был буквально завален сообщениями от актеров и технического персонала. Впрочем, к ее великому облегчению, ничего срочного, что требовало бы ее незамедлительного реагирования. Пока все шло гладко и в соответствии с графиком. Куда больше настораживало другое: уж больно подозрительно все хорошо. Впрочем, сегодня еще только четверг, и какая-нибудь гадкая проблема еще вполне может дать о себе знать, что, конечно, нехорошо, однако вполне нормально.

Прежде чем покатить дальше, Алекс на всякий случай звонками ответила на текстовые сообщения. Первое было из службы поддержки семьи. Ей сообщали последнюю информацию по делам, которые она вела. Второе, пространное, было от Венди. Начальница подробно перечисляла, что Алекс должна сделать за Бена. (И ни слова про Шейна Принса, спасибо тебе большое, Венди. Кстати, про спасибо. В эсэмэске Венди его тоже не было. Никаких банальностей вроде «надеюсь, я не слишком тебя загрузила, если будет запарка, дай мне знать, мы что-нибудь придумаем».) Еще одно сообщение было из дома престарелых. Алекс напоминали, что на следующей неделе у Милли освидетельствование, и, если Алекс ей родственница, она имеет право на нем присутствовать.

Быстренько набрав сообщение племяннице Милли – мол, если никто из членов семьи не может приехать, Алекс готова выкроить время, чтобы присутствовать на освидетельствовании тетушки, – Алекс покатила домой и через двадцать минут уже поставила машину перед калиткой дома. Впрочем, не успела она включить рабочий мобильник, как тот зазвонил.

– Алекс, это Нил Осмонд, – раздался голос на другом конце линии. – Извини, только что дозвонился. Что случилось?

Нил Осмонд из ОРСННД – отдела расследований случаев насилия над детьми. Черт, зачем же она ему звонила? Шлепнув себя ладонью по лбу, Алекс вспомнила.

– У меня к тебе огромная просьба. Думаю, ответ мне уже известен, но тем не менее. В следующий вторник мне нужно нанести визит семейке Принсов. И я подумала, вдруг ты или кто-то из твоего отдела сможет составить мне компанию? Кстати, со мной еще будет Лиззи Уэлш.

– Я бы рад, – ответил Нил со вздохом сожаления, что и следовало ожидать, – но мне кажется, присутствие полиции произведет неправильное впечатление. Получится, будто кто-то из семейки вновь не в ладах с законом, а насколько мне известно, это не так.

– По крайней мере, я ни о чем таком не слышала, – согласилась Алекс. Его отказ ее не удивил. Не секрет, что полиция не любит без крайней надобности ни во что вмешиваться, и, тем не менее, она расстроилась.

– У меня идея, – продолжил Нил. – Если ты сообщишь мне, во сколько ты там будешь, я попрошу парочку полицейских на всякий случай подежурить в этом квартале. Ты всегда сможешь набрать три девятки, и помощь не заставит себя ждать.

– Спасибо, – поблагодарила она, понимая, что это большее, что он может ей предложить. – У меня есть твой электронный адрес. Я дам тебе знать, когда отправлюсь туда.

– Минутку, не вешай трубку. Я тут хочу заодно обсудить с тобой одно дело. Нам поступил анонимный звонок насчет ребенка с Норт-Хилл. Ты что-нибудь уже слышала? Фамилия семьи – Уэйд.

Алекс сморщила нос, пытаясь вспомнить.

– Что сказал звонивший? – поинтересовалась она.

– Лишь то, что, по ее мнению, туда неплохо бы наведаться, проверить, как там и что. Именно поэтому я тебе и рассказываю.

– Ладно. Правда, в данный момент я не на работе, но завтра непременно проверю, – быстро черкнув фамилию себе в блокнот, Алекс нажала кнопку «отбой» и, увидев в дверях Джейсона, расцвела в улыбке.

– Поздно ты, однако, – сказал он, обнимая ее. – Я как раз собрался привезти детей.

Черт, она совершенно забыла про сегодняшний вечер! На нее тотчас накатила усталость. Единственный вечер без репетиций, и она должна провести его с детьми Джейсона! Наверное, нехорошо так говорить, но в данный момент ей меньше всего хотелось их видеть. Более того, она была готова голову дать на отсечение – они тоже предпочли бы провести время где-то еще, а не вместе с ней.

– Ты уже подумал, что мы будем есть? – спросила она в надежде, что он отвезет их в город поесть пиццы. Ему бы вряд ли понравилось, пойди она на попятную. Но если они… В конце концов, этот вечер затевался ради них, не так ли?

– Я по дороге домой заглянул в «Теско», – сказал он ей, направляясь к машине. – Думаю, они будут рады сэндвичам плюс каждому по мороженому.

«Интересно, а чему буду рада я?» – раздраженно подумала Алекс, открывая входную дверь. Она не сомневалась, что на ее вопрос найдется не один ответ, но, тем не менее, решила отнестись к сегодняшнему вечеру как к возможности расположить к себе детей Джейсона – хотя бы ради него.

– Да чтобы я поехала туда! Да ни хрена! – кипятилась тринадцатилетняя Тиффани. Казалось, от ее ярости содрогалась стена кухни. По крайней мере, Алекс, сидя за рабочим столом на втором этаже, ощущала это едва ли не кожей. Разумеется, Тиффани имела в виду Девон и барбекю у Габи воскресным вечером. – Вечно ты заставляешь нас…

– Тсс, не надо кричать, – пристыдил ее Джейсон. – И прекрати сквернословить.

– Даже не собираюсь! – прошипела дочь. – На фига мне туда ехать? Там скукотища! Да еще эти лошади! Я к ним даже близко не подойду. Хейди – тоже. Правда, Хейди? – спросила она у своей десятилетней сестры.

– Правда. Я их боюсь, пап, – серьезно ответила младшая дочь. – В прошлый раз одна на меня чуть не наступила своими копытами. Можно сказать, я отделалась легким испугом.

– Но ведь не наступила же! И вообще, мы ведь едем не к тете Шейле, а к сестре Алекс, Габи, и вам у нее понравится. Там есть бассейн, или вы уже забыли?

– Бассейн – это круто! – подал голос их восьмилетний брат Том. – Мы могли бы устроить соревнования…

– Заткнись! – процедила сквозь зубы Тиффани. – Мы никуда не едем. Ты понял?

– Но вы же не можете остаться здесь одни, – резонно заметил Джейсон.

– Мы можем вернуться к маме! – возразила Хейди.

– Но воскресенье – это мой день.

– Твой, но не ее, – прошипела Тиффани, имея в виду Алекс. – И ни ее дурацкой семейки.

– Тихо, она вас услышит.

– Ну и пусть, меня это не колышет. Говорю тебе, пап, я никуда не поеду. И когда только это до тебя дойдет?

– Не смей говорить со мной таким тоном и делай, что тебе говорят.

– Если ты заставишь меня туда поехать, предупреждаю заранее – я за весь день даже слова никому не скажу!

– Ты и сегодня с нейне разговаривала, когда мы пили чай, – напомнил сестре Том. – Пап, правда, это некрасиво?

– Еще как некрасиво, – согласился Джейсон, – тем более что Алекс старается подружиться с вами.

– Заткнитесь! – огрызнулась Тиффани. – Она твоя подружка, а не наша. Не понимаю, с какой стати мы вообще должны с ней общаться. Скажи ей, что ты хочешь вернуться и снова жить с нами. Это не твой дом…

– Тиффани, прекрати!

– Это еще почему? Мы ей не нужны! Она лишь делает вид, притворяется, будто твои дети ей небезразличны. На самом же деле ей было на нас наплевать, когда она увела тебя от нас. Заполучила мужика – и довольна!

Услышав из уст Тиффани гадости в свой адрес – а на самом деле это слова Джины, конечно, – Алекс вздохнула и продолжила заниматься бумагами.

Впрочем, не обращать внимания на то, что происходило внизу, было не так-то просто, ведь разговор велся на повышенных тонах. Алекс не сомневалась – по крайней мере, в том, что касалось Тиффани, – что все это предназначалось в первую очередь для ее ушей.

Они с Джейсоном прекрасно знали: Джина нарочно завела старшую дочь перед приездом отца, чтобы та потом, словно юный ротвейлер, кидалась на них и портила настроение. Но что они могли поделать? Джина – мать девочки, они очень близки, так что ее влиянию на дочь не приходится удивляться. Всякий раз, когда Джейсон пытался давить на Тиффани отцовским авторитетом, дело заканчивалось громким скандалом. Вот и сейчас все тоже шло к тому.

– Не знай я, как тяжело переживают развод дети, я бы точно расхохоталась, – призналась Алекс Габи, когда через пару часов позвонила сестре, чтобы сказать, что в воскресенье приедет на барбекю одна. Джейсон, как обычно, сдался под натиском старшей дочери и пообещал остаться с ними в городе. Единственный плюс такого решения заключался в том, что Тиффани не испортит настроения близнецам. Минус – в том, что в лице Тиффани Джина вновь одержала победу.

– Знаешь, в чем тут прикол? – усмехнулась в трубку Габи. – Ты ведь у нас, по идее, спец по части детей и должна иметь к ним подход. А получается, что никакого подхода у тебя нет.

Ага, типичный юморок Габи, и, как всегда, не к месту.

– Кстати, а где они сейчас? – спросила сестра.

– Джейсон повез их домой. А я сижу одна с большим бокалом вина, радуясь тому, что в кои-то веки могу посидеть дома одна в тишине. Скажи мне, что в возрасте Тиффани я была не такая. Шучу, наверное, я была еще хуже. Так что это судьба пытается отомстить мне.

– По крайней мере, ты выросла, и закидоны остались в прошлом, – вновь усмехнулась Габи. – Думаю, что когда-нибудь и с ней будет то же. Но давай сменим тему. Как там твои репетиции?

Услышав эту фразу сестры, Алекс облегченно вздохнула.

– Хорошо. Я бы даже сказала, отлично. Но давай не будем видеть в этом какой-то подвох. Скажи лучше, ты приедешь на премьеру?

– Непременно. Мартин посидит с детьми, а мы с тетей Шейлой приедем. Машину поведу я. Ты ведь знаешь, она боится садиться за руль в темноте.

Алекс поймала себя на том, что хочет выпендриться перед сестрой и теткой. Ну, разве не смешно? С другой стороны, что противоестественного в желании произвести впечатление на своих близких? Тем более что спектакль наверняка им понравится.

– Если хотите, можете заночевать у меня, – предложила она. – Я могу приготовить тебе твою бывшую комнату, а тетя Шейла устроится в моей.

– Кстати, это идея, – сказала, к ее великому удивлению, Габи. – В этом случае я смогу выпить на вечеринке, когда вы будете отмечать постановку. Вы ведь будете ее обмывать, не так ли?

– Конечно, в пабе. И все будут рады тебя видеть.

Похоже, эта идея и впрямь пришлась Габи по душе.

– Знаешь, я поговорю с Мартином. Если он не против и Шейла – тоже, я обязательно у тебя останусь.

Как хорошо, что сестру не пришлось долго уламывать! Алекс на всякий случай не стала напоминать ей о том, что старая комната Габи до сих пор завалена вещами их родителей. Вдруг Габи передумает? Главное, к воскресенью убрать все с глаз долой. Окрыленная тем, что к ней в гости пожалуют сестра и тетка, Алекс решила не откладывать уборку в долгий ящик и сразу взяться за дело.

Вскрывать коробки и сумки она не стала. Да и какой смысл? Она прекрасно знает, что в них сложено. Она просто перетащила их в свою старую комнату, где распихала по шкафам и полкам, а самые тяжелые чемоданы затолкала под кровать. А еще она была рада, что в свое время не стала срывать со стен старые плакаты с любимыми поп-группами Габи, вроде «Бэкстрит бойз», равно как не отправила в мусор принесенные с концертов сувениры, которыми сестра когда-то так гордилась. Габи наверняка будет приятно снова взглянуть на кумиров своей бесшабашной юности. А если выкроит время, то и побродить по тропе воспоминаний, посмеяться над собой и, может быть, даже поделиться с Алекс кое-какими старыми секретами. В свое время ей, как младшей сестре, к тому же склонной к истеричным выходкам, было строго-настрого запрещено переступать порог комнаты Габи. Какие уж тут секреты!

Габи вряд ли догадывалась, что когда ее не было дома, Алекс втихаря заглядывала к ней в комнату – не потому, что ей была интересна вся эта «дурацкая хрень», как она тогда называла «сокровища» старшей сестры, но лишь потому, что запретный плод, как известно, сладок.

Впрочем, секреты Габи, если таковые имелись, затмили бы ее собственные. Габи до сих не догадывалась, что Алекс ей не родная сестра, чей настоящий отец – психопат, убивший всю свою семью и до сих пор гуляющий где-то на свободе. Или что (хотя это стало известно позже) ее настоящая мать осталась жива, но так и не удосужилась разыскать свою дочь.

– Эй, что ты делаешь? – удивился выросший на верхней ступеньке лестницы Джейсон, видя, как она пытается закрыть створки гардероба в своей старой комнате.

– Прячу вещи моих родителей, – объяснила Алекс. – Габи, возможно, заночует у нас в субботу. Здорово, да?

– Да, пожалуй, – согласился Джейсон, подставляя плечо. Как только дверцы закрылись, а ключ был повернут в замке, он обернулся к ней и взял ее за руки.

– И сколько ты услышала из того, что было сказано внизу? – спросил он. В глазах его читалась настороженность.

Алекс пожала плечами – мол, подумаешь.

– Достаточно, чтобы сказать Габи, что в воскресенье тебя можно не ждать.

Джейсон кивнул, как будто ничего другого и не ожидал.

– Извини, – сказал он. – Но если все хорошенько взвесить, оно даже к лучшему.

Алекс была вынуждена с ним согласиться. Обняв Джейсона за шею, она поцеловала его в губы.

– Я могла бы взять с собой Хейди и Томми, – предложила она, – тогда ты сможешь остаться здесь и уделить больше внимания Тиффани.

Подумав с минуту, Джейсон вздохнул и отрицательно покачал головой.

– Спасибо за предложение, но они вряд ли согласятся поехать туда без нее. А если и согласятся, она все равно найдет повод закатить истерику. Пусть лучше все останется так, как есть.

Сказать по правде, у Алекс гора свалилась с плеч. Она даже поцеловала Джейсона. Как хорошо, что они наконец одни и хотя бы остаток вечера проведут в тишине и спокойствии.

– Что же ты будешь делать в мое отсутствие? – спросила она.

Джейсон бросил взгляд в окно – на улице уже начинало темнеть.

– Я еще ни разу не возил их к моим родителям, – сказал он. – Почему бы не съездить к ним? Можно будет там заночевать. Тиффани наверняка у них понравится.

– А разве на следующее утро им не нужно в школу? – удивилась Алекс.

– Нужно, но они могут заранее взять с собой рюкзаки. А пока дождемся, что скажет по этому поводу Джина.

С этими словами Джейсон притянул Алекс к себе и жадно поцеловал. Она как будто растаяла в его объятиях. На миг перед ее внутренним взглядом возникла язвительная усмешка Тиффани. Эта девчонка не только сумела сорвать их воскресную поездку в Девон, но и, похоже, испортила весь сегодняшний вечер.

«Ну, погоди, Джина», – пригрозила про себя Алекс, выходя вместе с Джейсоном на лестничную площадку. Впрочем, Джейсон до сих пор с Алекс. «Причем большую часть времени», – напомнила она себе и еще крепче сжала его руку в своей. И вообще, вместо того, чтобы сердиться на Тиффани, неплохо бы вспомнить, что этот ребенок живет в неполной семье, что не идет на пользу характеру Тиффани. Неудивительно, что девочка не может сосредоточиться ни на чем, кроме себя, как и многие из детей, которыми Алекс занималась по работе.

И все же Тиффани была другая. Ей доставалось гораздо больше любви, чем могли мечтать подопечные Алекс. Она жила в хорошем доме в приличной части города, у нее были другие родственники, готовые в трудную минуту прийти ей на помощь.

Тиффани даже не догадывалась, насколько она счастливая. Но так бывало со всеми детьми из хороших семей. Впрочем, ничего удивительного. Им незачем чего-то бояться, из-за чего-то переживать – разве что по мелочам, которые время от времени нарушали гармонию их мира.

И все же как Алекс было не волноваться о нежных детских душах, на долю которых выпали одни лишь страдания? Им было не к кому обратиться за помощью, а их единственной опорой и надеждой на спасение была система, которая иногда приходила на помощь, увы, трагически поздно.

* * *

Отилия рыдала так сильно, что не могла даже вздохнуть. Прижимая к себе верного Ботика, она сжалась в комок на полу позади кроватки, дрожа от страха и жадно хватая ртом воздух. С ней случилась ужасная вещь – она была вся в синяках, из ссадин шла кровь, и она не знала, что ей делать.

Внутри у Эрики все рушилось и содрогалось от омерзения. Голоса, что звучали в ее голове все эти годы, обвивались вокруг нее, грозя задушить. Ты не должна была родиться. Тебе не место на этом свете. Тебе не место на этом свете, ты, МЕРЗКАЯ МАЛЕНЬКАЯ СУЧКА.

Накануне вечером, а может быть, раньше, Эрика вскарабкалась по стенам, проползла по потолку, после чего вновь спустилась на пол. Так повторялось раз за разом, и этому не было конца. В дом с грохотом врывались волны, унося ее с собой в открытое море. Она пыталась за что-нибудь ухватиться, но рядом ничего не было. Она кричала и кричала, а Брайан тем временем тряс и бил ее. Только это был не Брайан. Это отчим пытался ее убить. Его тяжелые, как камень, кулаки глухими ударами сотрясали ее тело. Она была голой и мокрой, она захлебывалась и жадно ловила ртом воздух. Он рычал над ней, а затем схватил ее за волосы и заставил посмотреть ему в глаза.

Тело ее содрогнулось в ритм биению сердца, и она потеряла сознание. А потом она проснулась, одна в своей комнате, куда никогда не приходил никакой отчим.

Она сама не помнила, как оказалась в комнате Отилии. Она не помнила, что подтолкнуло ее вперед, некая сила, что сидела в ней помимо ее воли и желания. Она схватила Отилию и нещадно ее трясла.

– Довольно! – кричала она. – Довольно! Ты меня слышишь? Прекрати реветь!

Отилия уткнулась в плюшевого мишку. Худенькое тельце продолжали сотрясать рыдания, которые она была бессильна сдержать.

– Что ты делаешь? – возмутился Брайан.

Эрика обернулась к нему.

– Отойди! – прошипела она. – Не смей даже приближаться к нам!

– Она тебя боится! – крикнул ей Брайан.

На какой-то миг Эрика как будто растерялась, а затем откинула голову назад и расхохоталась.

Он схватил ее за руку, но она вырвалась.

– Она меня боится?! – воскликнула она, безумно сверкнув глазами. – Она меня боится!

– Ты посмотри на нее! – бросил он ей.

Отилия сжалась в комок позади кроватки, прикрывая руками голову. По хрупкой ножке стекала кровь.

– Это не я. Я здесь ни при чем, – огрызнулась Эрика. – Это все ты, грязный извращенец!..

Удар в челюсть заставил ее замолчать.

– Живо возьми себя в руки! – прорычал он.

Эрика вновь расхохоталась – громко и пронзительно.

Вытолкнув в коридор, он подтащил жену к ее комнате и втолкнул внутрь.

– Запомни, – произнес он, наклонившись к самому ее лицу. – Если бы не Отилия, ты давно бы уже сидела за решеткой, так что не лезь не в свои дела. Ты меня слышишь? Принимай свои лекарства, как тебе сказано, и не лезь не в свое дело.

Вернувшись в комнату Отилии, он взял ее на руки и прижал к себе.

Крошечное тельце дрожало в его объятьях. Вместе с ним дрожал и он сам.

– Тсс, тише, не плачь! – успокаивал он дочь, поглаживая ей волосы. – Все будет хорошо. Тебе нечего бояться.

Отилия содрогалась всем телом.

– Я показывал тебе на компьютере, как это делают другие девочки, – мягко произнес он. – И они не устраивают из-за этого истерик.

Отилия отвернулась и еще сильнее расплакалась.

– Думаю, в первый раз им тоже было больно, но ты же сама видела, как теперь им это нравится. Вот и тебе это тоже понравится. Обещаю тебе, мой ангел. И тогда твой папочка будет счастлив. Ты же хочешь, чтобы я был счастлив, скажи?

Отилия ничего не ответила. Она не понимала.

– Ты ведь у меня хорошая девочка, – продолжал он. – Сейчас мы посадим тебя в ванну, чтобы ты снова была красивая и чистенькая. А потом ты можешь прийти ко мне и спать в моей кровати. Ведь это так приятно. Если хочешь, можешь взять с собой Ботика. Он вряд ли захочет остаться один. Ведь ему будет скучно.

Глава 5

Не успела Алекс распахнуть двери офиса, как на нее обрушился оглушительный гул голосов. Она даже поморщилась. Причем все (не считая тех, что висели на телефоне) одновременно – как она тотчас для себя выяснила – трещали об одном и том же. До их стен докатился слух о том, что все их офисы сливают в один. Таким образом, в Кестерли возникнет один суперцентр, ответственный за все социальные службы, и, конечно же, он будет создан на базе южного офиса, а это значит, что здесь человек двадцать потеряют работу.

Услышав эту новость, Алекс внутренне содрогнулась. Хотя новое местоположение работы было ей на руку (это почти рядом с домом), но вовсе не гарантировало, что она не окажется в числе тех двадцати, кто пойдет, так сказать, «под нож». Какая ужасная мысль! Ведь она любила свою работу. Работа была частью ее жизни. Отнять ее – все равно что ампутировать конечность. Алекс с трудом представляла себя в иной роли. Не говоря уже о том, что ей будет больно расстаться со своими подопечными.

Нет, это просто невозможно! Это не укладывается в голове! Тем более что многих из них в их коротких трагических жизнях уже бросали, причем не раз.

Ну и, конечно, встанет вопрос, чем ей зарабатывать на жизнь, если она будет вынуждена уйти. Социальная работа – это все, что она умеет. Похоже, придется искать себе место в другом городе, может, даже на другом конце страны. А как же Джейсон? Вряд ли он захочет уехать от детей, от заказчиков. Она же без него тоже никуда не уедет.

«Как это на тебя похоже, Алекс, – сказала она себе, – так заводиться, когда еще ничего не известно».

– В следующую субботу состоится профсоюзное собрание, – крикнул кто-то из глубины комнаты. – Нужно, чтобы на нем присутствовали все.

Алекс бросила на стол сумку и уже собралась спросить, где, собственно, состоится собрание, как двери офиса с грохотом распахнулись, и внутрь влетела рыжеволосая особа. Безумно сверкая глазами, она, даже не поздоровавшись, набросилась на Тамсин Грин.

– Если вы считаете, что вы умнее меня, – кричала она, вытолкнув вперед двух чумазых мальчишек, – то флаг вам в руки! Вот они. Но меня уже заколебало, что вы вечно пасетесь возле моего дома, критикуя все, что бы я ни сделала. Суете свой нос в дела, которые вас не касаются. Вот, берите их, у меня они тоже сидят как кость поперек горла.

Явно наслаждаясь моментом, мальчишки принялись корчить рожи и жестами показывать, что у их мамаши поехала крыша.

Тамсин бросилась им навстречу. Она попыталась успокоить женщину и отвести ее в переговорную, а заодно, игнорируя «козу», которую мальчишки показывали за материнской спиной, сгребла их в охапку.

– Какое вдохновляющее начало рабочего дня, – пошутил кто-то. За столами раздался дружный смех.

Поймав себя на том, что в голове у нее крепко засела мысль о недалекой перспективе остаться без работы, Алекс поспешила напомнить себе, что ничего еще точно не известно. И вообще, даже если это правда, кто сказал, что она непременно окажется в числе двадцати неудачников. Так что лучше заранее себя не накручивать. Она хороший работник, она предана своему делу, на нее нет жалоб. Венди – не в счет, потому что Венди жалуется на всех без исключения. Нет-нет, все будет хорошо, не надо даже брать в голову, тем более что ни для кого не секрет, что в ее офисе найдутся люди, которым в социальной работе не место. Подумав об этом, она тотчас вспомнила про Бена, которого ей было поручено «прикрыть» сегодня. Какая радость!

Взяв сумку, она поспешила к его столу, где бросила ее снова. Какие бы новые случаи ни поступили, пока она заменяет Бена, Алекс не станет ими заниматься. Она уже дала себе честное слово. С нее довольно своих. На новые дела у нее просто не будет времени. Если возникнет что-то срочное, она передаст сведения кому-нибудь еще.

Конечно, это было бы проще сделать, будь Томми на работе. Однако Алекс была готова при необходимости вступить в схватку даже с Венди. Более того, Алекс уже предвкушала, какое удовольствие получит от этого.

С другой стороны, если сокращения штатов не избежать, решать, кому уйти, а кому остаться, будет именно Венди. Так что, может, есть смысл превозмочь себя и временно занять ее сторону.

Вот только чью сторону в итоге займет Венди?

Устроившись между двумя коллегами, Кармел и Дженет, Алекс уже приготовилась включить компьютер, когда зазвонил телефон.

Каким-то загадочным образом эти двое тотчас исчезли, предоставив ей почетное право вникнуть в новую проблему. Алекс же ничуть не сомневалась: на том конце линии именно это ее и ждет – некая новая проблема, которая так и норовит ворваться в этот мир.

– Алло, служба опеки, – вздохнула она в трубку. Она даже не успела выпить кофе. Так что пусть эти сбежавшие красотки несут ей кофе, иначе в другой раз она даже не подойдет к телефону. Пусть не надеются.

Какое-то мгновение на том конце линии молчали. Алекс даже воспрянула духом в надежде на то, что это звонит какой-нибудь заика-рекламщик и она может со спокойной душой бросить трубку. Но через несколько секунд до ее слуха донесся хрипловатый женский голос:

– Извините, но я все еще хочу выяснить, ездил ли уже кто-нибудь проведать маленькую девочку на Норт-Хилл. Я уже звонила раньше, а вчера разговаривала с полицией. Мне сказали, что передадут это дело вам.

«Черт, как же я могла забыть телефонный звонок Нила Осмонда!» – пристыдила себя Алекс.

– Вы бы не могли представиться? – вежливо сказала она в трубку.

– Какая вам разница, кто я такая. Главное, чтобы кто-то съездил туда и проверил, что там и как с ребенком. Потому что, помяните мое слово, в том доме что-то неладно. И если там творится то, что я думаю, ваша прямая обязанность забрать ее оттуда.

Порывшись в сумке и вытащив ручку (вот так всегда: Бен ушел в отгул и оставил свой ящик на замке), Алекс спросила:

– А вы не могли бы мне подсказать, что именно там происходит?

– Вы и сами лучше меня знаете. Противно даже говорить такие вещи.

Алекс поняла ее с полуслова.

– Какие у вас есть свидетельства того, что там что-то не так? – спросила она.

– Просто знаю, и все тут. Можно сказать, нутром чувствую всякий раз, когда там бываю.

– То есть вы знаете и ребенка, и семью?

– Нет, никого я не знаю, могу назвать лишь фамилию – Уэйд. А живут они в доме номер 42 на Норт-Хилл. Я только мельком видела малышку, и, как я уже сказала, что-то с ней не так. Начнем с того, что она молчит. Да и мать у нее какая-то странная. Отца я ни разу не видела, поэтому ничего про него не скажу. Но, похоже, он тоже там живет.

Судя по голосу, звонившая женщина не принадлежала к разряду бывших жен, возжелавших насолить неверному муженьку. Не похоже и на соседку, с которой рассорились эти Уэйды. Хотя, кто знает, сразу не скажешь.

– Вы бы помогли нам еще больше, если бы назвали свое имя. Я, конечно, понимаю…

– Даже не ждите. Люди косо смотрят на тех, кто звонит в социальные службы. В моей жизни и без того хватает дерьма, чтобы добавлять к нему новое. Я хочу лишь одного – убедиться, что с маленькой девочкой все в порядке.

– Но что, по-вашему, с ней может быть не так? – допытывалась Алекс.

– Я уже сказала вам, какое странное у меня возникает чувство, когда я там бываю.

– И часто вы там бываете? – уточнила Алекс, помахав на прощанье Саффи. – Как хорошо вы знаете эту семью?

– Повторяю, что я их не знаю. Я лишь время от времени доставляю туда заказы, и та женщина, которая там живет, она ненормальная. Или, по крайней мере, мне так кажется. Послушайте, я уже все это рассказывала вам, когда звонила раньше. Пару раз я разговаривала с одним парнем. Он пообещал, что займется этим делом. Но как я вижу, оно даже не сдвинулось с мертвой точки. Потому я и позвонила в полицию. Но там мне сказали, что я снова должна позвонить вам.

Постепенно фрагменты мозаики начали складываться в картинку. Бен жаловался на анонимные звонки по поводу ребенка на Норт-Хилл. Бен утверждал, что якобы проверил информацию и не видел необходимости дальнейших действий. По словам Бена, звонившая явно не дружит с головой. Хотя Алекс, если судить по их разговору, не стала бы так утверждать. Возможно, эта женщина сказала Бену нечто такое, чтобы подтолкнуть его в нужном направлении. Или, когда Бен делал свои звонки, что-то всплыло? Кажется, он говорил, что отец ребенка работает в местной начальной школе. Это легко проверить, и Алекс проверит, как только положит трубку.

– Вы знаете имя ребенка? – спросила она у женщины.

– Нет. Я же сказала вам, что девочка молчит. Да и из матери тоже слова не вытянуть.

– Вы видели на ребенке следы насилия?

– Нет. По крайней мере, ничего такого не замечала.

– Девочка производит впечатление истощенной? Она неопрятная, непричесанная, на ней грязная одежда? Ну, и так далее?

– Нет, в этом отношении все в порядке. Может, там и впрямь все хорошо. Я лишь говорю вам то, что подсказывает мне мое чутье. Что-то неладно в этом доме. И было бы неплохо проверить, что именно.

– Понятно. Вы случайно не знаете их домашний телефон?

– Вообще-то знаю, но там никогда не берут трубку.

И она продиктовала Алекс номер телефона.

– Скажите, а по какому номеру я могла бы связаться с вами?

– Нет-нет, я уже сказала. Не хочу, чтобы мое имя склоняли направо и налево. Просто съездите туда и посмотрите на ребенка. Если я окажусь не права, что ж, буду только рада.

С этими словами звонившая положила трубку.

Ничего удивительного в том, что женщина отказалась назвать свой телефон, не было. Включив компьютер, Алекс решила проверить журнал регистрации звонков за последние две недели.

Она быстро нашла отчеты Бена по обоим звонкам и кое-какие факты, которые он собрал, проверяя информацию. Из записанного Беном следовало, что Отилии (какое милое имя!) Уэйд три с половиной года. Семья чуть больше года назад переехала в Кестерли из Нортумбрии, чтобы начать жизнь сначала после смерти сына, Джонатана, умершего от приступа астмы.

Далее Бен излагал содержание телефонного разговора, который у него состоялся с Брайаном Уэйдом, заместителем директора начальной школы. Во время этого разговора мистер Уэйд заверил, что такие обвинения якобы выдвигались против него еще в Нортумбрии, сразу после смерти сына. Аноним звонил – вернее, звонила – директору школы, его руководителю, чтобы предупредить, что мистер Уэйд опасен, его нельзя допускать к детям, а его новорожденный ребенок (по всей видимости, Отилия) в опасности. Школа не стала ставить в известность ни местные социальные службы, ни полицию по той причине, что звонившая – по словам Уэйда – была параноидальной шизофреничкой, о чем было прекрасно известно. В течение ряда лет она выбирала себе жертв среди учителей, обвиняя их в преступлениях разной степени тяжести: кого в краже, кого в издевательстве над детьми и одного – даже в покушении на убийство. В случае с Уэйдом она пошла еще дальше, заявив, что он убил собственного сына.

Перевернув страницу отчета, Алекс прочла, что шизофреничка, чье имя так и не было упомянуто, похоже, сумела выяснить, что в Кестерли Уэйд нашел себе работу в местной начальной школе, и вновь развернула кампанию по очернению его доброго имени.

«Мистер Уэйд настоятельно просил, чтобы мы не беспокоили его жену в связи с этими обвинениями, – писал Бен. – Чтобы не причинять ей дополнительные душевные страдания, ибо она только-только начала приходить в себя после утраты сына».

Так вот почему туда никто так и не наведался и не попытался поговорить с матерью ребенка! Уэйд сумел убедить Бена, что он жертва ненормальной шантажистки, а его супруга – хрупкое, как фарфоровая ваза, создание.

Откинувшись на спинку стула, Алекс глубоко вздохнула, посмотрела на имя девочки, выведенное ее рукой в блокноте, лежавшем рядом с компьютером, и подождала, пока голова прояснится, а мысли заработают в нужном направлении.

Первое противоречие, не дававшее ей покоя, – это то, что у звонившей был местный акцент. Нет, это не мешало ей жить в Нортумбрии, но в целом такое предположение было маловероятным, тем более если она доставляла в дом какие-то заказы.

Стараясь не зацикливаться на первом вопросе, Алекс прошлась по базам данных в поисках патронажной сестры Отилии Уэйд. К ее великому удивлению, таковой не обнаружилось. (Интересно, как Бен этого не заметил?) Правда, ребенок был зарегистрирован у врача общей практики в Южном Кестерли. Доктор Тимоти Эйден. Алекс лично не была с ним знакома, но имя слышала.

Оставив сообщение секретарю, чтобы врач перезвонил ей, как только освободится, Алекс набрала номер домашнего телефона Уэйдов, который ей дала звонившая женщина.

Какое-то время трубку никто не снимал, и Алекс была уже готова дать отбой, когда длинные гудки прекратились. Она ждала, что с ней сейчас поздороваются, но поскольку этого не произошло, сделала это первой.

Ответа не последовало, хотя она была уверена, что на том конце линии кто-то есть. Судя по сопению в трубке – ребенок.

– Это ты, Отилия? – мягко спросила она.

И вновь никакого ответа, только дыхание.

– Если это ты, Отилия, – сказала Алекс, – не могла бы ты позвать к телефону маму? Я хотела бы с ней поговорить.

Вновь молчание, хотя Алекс не сомневалась, что ребенок ее слушает.

– Отилия, ты одна или дома есть кто-то еще? – спросила она. Что, если родители оставили девочку одну?

Никакого ответа.

– С тобой есть кто-то из взрослых?

Наконец раздался женский голос, правда, сердитый и где-то далеко:

– Отилия, сколько раз тебе говорить, телефон не игрушка!

В следующее мгновение кто-то вырвал трубку у ребенка, и связь оборвалась.

Алекс тотчас же набрала номер снова, но на этот раз линия оказалась занята и оставалась такой еще в течение нескольких минут. Подождав какое-то время, Алекс еще несколько раз повторила попытку, но трубку так никто и не снял.

Отыскав номер начальной школы, она позвонила в приемную и попросила пригласить к телефону Брайана Уэйда.

– Одну минутку, – раздался голос на том конце линии. – Сейчас попробую его найти. Могу я поинтересоваться, кто его спрашивает?

Алекс представилась и, удерживая трубку подбородком, продолжила перебирать бумаги.

* * *

Классная комната, в которой сидел Брайан Уэйд, располагалась на втором этаже, ее окна выходили на игровую площадку. Поставив на подоконник ноутбук, мистер Уэйд устроился на небольшом столике. На экране компьютера виднелась игровая площадка. Работая мышкой, Уэйд то приближал, то удалял картинку, снимал фото или делал видео, менял ракурс и так далее.

Как основатель эксклюзивного интернет-сервиса, который он и двое его единомышленников создали несколько лет назад, он быстро усвоил правила безопасности во Всемирной паутине. Впрочем, ему повезло: его партнер возглавлял крупную компанию, специализировавшуюся на этой самой безопасности, охране авторских прав и видеонаблюдении. Этот партнер регулярно давал советы всем новым членам, как при помощи самого современного программного обеспечения обезопасить свою деятельность в Интернете и в конечном счете сделать себя практически невидимым в виртуальном мире.

Для этого сайта у каждого члена был свой ник. Брайана звали Тигр.

Под этим ником он часто добавлял к своему сайту новый контент. Более того, он делал неплохие деньги, продавая видео и фото, которые постил. Разумеется, у него имелось существенное преимущество: он каждый день работал с детьми. И все же именно фото и видео с Отилией приносили ему сотни кликов на рекламные ссылки. Не говоря уже о деньгах, которые члены клуба выкладывали за скачивание.

Она была такая хорошенькая! Предмет его гордости! Не удивительно, что у нее уже имелась целая армия поклонников.

Скоро их станет еще больше, как только он начнет снимать кадры, которых от него ждут не дождутся другие члены их виртуального клуба. Он уже придумал им название – «Оседлав Тигра». По правде говоря, его интересовали не сами деньги, по крайней мере не для себя. Вся выручка шла на сберегательный счет на имя Отилии. В конце концов, эти деньги по праву принадлежат ей.

Снять видео в следующий раз, похоже, будет нелегко. Впрочем, Брайан не сомневался: если он и дальше будет показывать ей, какие хорошие и послушные другие маленькие девочки, которые снимались в фильмах вместе со своими папами, то это сделает свое дело. Ведь с фотографиями это сработало. Она стала более податливой или даже чувственной, если так можно сказать о ребенке в столь нежном возрасте. По крайней мере, она понимала, как это важно – во всем слушаться папочку, чтобы он на нее не сердился.

Вскоре она откроет для себя другие способы завоевать его расположение. Более того, он не сомневался – весьма в этом преуспеет.

Как жаль, что все предыдущие попытки вызывали у нее слезы и еще больше выводили из душевного равновесия ее мать. Но, по крайней мере, прошлой ночью не было никакой крови, а синяки и припухлости первого раза начали постепенно спадать. Верно говорят про маленьких девочек: в этом возрасте они эластичные, куда более мягкие и податливые, чем можно предположить.

Продолжая следить за экраном, он почувствовал, как по нему, словно ток, прокатились первые волны оргазма. Боже, сколько же их здесь, этих юных тел – гоняют мяч, крутят обручи, висят на брусьях, кувыркаются, устраивают кучу-малу. Нет, наблюдать это выше его сил! Он закрыл глаза и позволил себе несколько мгновений блаженства. Скоро раздастся свисток, и дети вернутся в классы. Но до этого он должен успеть выключить компьютер и сходить в преподавательский туалет.

Вымыв в туалете руки и зажав под мышкой ноутбук, он уже шагал к себе в кабинет, когда его окликнула школьная секретарша.

– А вот и вы! – заявила она, догоняя его. – Вас там спрашивают по телефону. Некая Алекс Лейк из социальной службы. Она не сказала, по какому вопросу.

Брайан тотчас насторожился; по спине пробежали противные мурашки. Впрочем, он быстро напомнил себе, что звонок может быть по поводу любого ребенка из школы. Но даже если и нет, он должен вести себя так, как и прежде, спокойно и невозмутимо, и ни в коем случае не спешить брать трубку.

Спешка может быть воспринята как беспокойство или, что еще хуже, паника, что ему совершенно не нужно. С другой стороны, полное безразличие тоже было бы ошибкой.

– Спасибо, – с улыбкой поблагодарил он секретаршу. – Вы не могли бы передать ей, что я сам перезвоню по окончании рабочего дня?

Он не собирался никому звонить, но, если что, всегда можно сослаться на занятость. К тому же эти социальные работники сами вечно зашиваются со своими делами. К концу дня она уже забудет, что хотела связаться с ним. Как и все, она уже настроилась на выходные, а если учесть суматошный характер ее работы, то все ее мысли заняты одним – поскорее спихнуть с себя дела и на пару дней забыть о них.

Брайан был вынужден признать, что его мысли заняты тем же самым.

* * *

– Черт! – выругалась Алекс, глядя на часы. Сегодня пятница – а в пятницу, как известно, сам бог велел пораньше слинять с работы. Крайне сомнительно, что она застанет замдиректора начальной школы на рабочем месте. И все же почему бы не попытаться? Набрав на телефоне номер, она принялась наводить порядок на рабочем столе.

Либо секретарь забыла передать ее сообщение, либо мистер Уэйд был слишком занят (либо не спешил), чтобы ей перезвонить. А так как своих дел у нее тоже было выше крыши, она не стала звонить ему раньше четырех. В любом случае, если он не перезвонит ей сам, решила Алекс, ей ничто не мешает напомнить ему о себе.

Школьный телефон переключился на автоответчик. Алекс не стала оставлять сообщение, а продолжила складывать в сумку вещи. Ей нужно как можно скорее уйти с работы, иначе она останется тут наедине с Венди. А поскольку характер у Венди не подарок, перед грядущим слиянием офисов и сокращением кадров лишний раз ее лучше не раздражать.

Как было бы здорово, если бы Венди оказалась в числе тех двадцати сокращенных, а ее место занял бы Томми. Честно говоря, Алекс не хотела, чтобы кто-то вообще терял работу, даже Венди. Она была согласна даже на такой расклад, при котором Венди пошла бы на повышение, тем самым освободив место для Томми, готового возглавить их отдел.

На сегодняшний вечер у Алекс была запланирована репетиция, но начнется она не раньше восьми. Кстати, почему бы не заглянуть к Уэйдам? Приняв такое решение, Алекс вырулила с парковки и покатила в сторону Норт-Хилл.

И все же ей не давал покоя факт: Брайан Уэйд так и не потрудился ей перезвонить. Даже если ее внезапный визит ничего не даст, по крайней мере, это напомнит ему, что даже занятый человек его положения обязан отреагировать на звонок социальных служб. Откуда ему знать, почему она звонит? Что, если в ее планы не входит обсуждать его личные дела, тем более что он уже достаточно убедительно все объяснил в разговоре с Беном (хотя и не настолько, как ей хотелось бы). Вдруг речь пойдет о ком-то из детей вверенной ему школы? Уже по одной этой причине он должен был выкроить время и перезвонить ей.

Как и следовало ожидать, машины на приморском бульваре стояли в пробке. Чтобы не терять время, Алекс быстро просмотрела неотвеченные вызовы на личном мобильнике и уже была готова набрать номер Джейсона, когда он позвонил ей сам.

– Привет! – весело отозвалась она. – Только не говори мне, что у тебя возникли технические проблемы. Только не накануне премьеры!

– Не буду, потому что проблем нет, – ответил ее собеседник. – Все необходимое уже доставили, и с десяти часов мы сможем приступить к установке реквизита.

Алекс была готова петь от радости.

– Отлично, ты гений! – воскликнула она. – Кстати, ты уже дома?

– Только-только вошел. У меня для тебя новости, как мне кажется, приятные. Я тут поговорил с Хизер Хэнкок из «Кестерли газетт». Так вот, завтра она собирается посетить нашу премьеру.

Его слова не столько обрадовали ее, сколько удивили и даже насторожили.

– Это просто фантастика! – сказала она. – Будем надеяться. Оно, конечно, приятно, когда о тебе пишут на страницах местной газеты или даже на веб-сайте. Главное, чтобы это было что-то хорошее.

– А разве можно сказать хоть что-то плохое? Все, кто был на репетиции, в один голос утверждают, что комедия удалась. Вы с Хейли молодчины, сотворили чудеса. Все просто высший класс – и сценарий, и режиссура, и актеры.

Что ж, может, так оно и есть?

– Последним будет особенно приятно это услышать. Но ты прав, для актеров самодеятельности они и впрямь хороши. Нет, даже больше – великолепны! Главное, чтобы зрители катались со смеху. А потом можно будет забуриться в паб. Кстати, твоя мать будет на премьере?

– Разумеется. И Джэнис с Риком, – добавил он, имея в виду сестру и шурина. – Кстати, ты не забыла, что они приведут с собой целую толпу? Они уже давно ждут не дождутся этой твоей премьеры.

– Скорее пьянки по ее окончании, – поддразнила его Алекс. – А теперь скажи мне, Хизер Хэнкок захватит с собой свою лучшую подругу Джину или нет, потому что я…

– Все в порядке, Джины не будет, – заверил ее Джейсон. – Моя сестра предложила взять с собой детей, но у Джины уже есть свои планы на завтрашний вечер, так что можешь не переживать.

Алекс не стала слишком бурно выражать свою радость по этому поводу – не хотелось обижать Джейсона.

– Ты по-прежнему планируешь вместе с ними съездить в воскресенье к своей матери? – спросила она.

– Да, мы уже договорились. Мы поедем туда утром, чтобы успеть к обеду, и пробудем ровно столько, сколько у бабушки хватит сил и терпения ублажать внуков.

Алекс решила, что не стоит ворчать по этому поводу. В конце концов, бабушка имеет право пообщаться с любимыми внуками, детьми своего единственного сына.

– Уверена, им там понравится. Жаль, что я не могу поехать с вами.

Она не стала говорить ему, что предпочла бы, чтобы в воскресенье он поехал с ней к Габи. Ибо если бы он мог, то непременно так и сделал, и вместо того, чтобы вздыхать о невозможном, ей лучше принять этот факт как данность.

– Ну, все, пока! – сказала она, сворачивая на Норт-Хилл. – Я могу чуть-чуть задержаться. Позвоню тебе по дороге домой. Но ты, если сильно проголодался, садись ужинать без меня.

Через несколько минут Алекс уже была на противоположной от моря стороне Норт-Хилл и вскоре свернула налево, на подъездную дорожку, что вела к дому номер 42. Зажатый между внушительным пансионом с одной стороны и летними апартаментами с другой, дом показался ей небольшим и мрачным. И все же от него исходило такое необыкновенное спокойствие, свойственное великолепным строениям Викторианской эпохи. По крайней мере, ей так подумалось, когда Алекс остановилась перед гаражом на две машины, который явно появился здесь относительно недавно. На первый взгляд дом не производил впечатление неухоженного: краска была довольно свежей, высокие окна – чистыми. Правда, ветви гигантского клена, что высился позади дома, закрывали крышу и верхний этаж. «Там внутри наверняка уныло и страшновато», – подумала Алекс.

Подгоняемая порывами ветра, она почти вбежала на парадное крыльцо и, найдя кнопку звонка, нажала. На ее счастье, звонок оказался исправным – до нее изнутри донеслось его веселое «динь-дон». Алекс прислушалась, ожидая, что ей сейчас откроют. Секунды бежали, тянулись и уже почти превратились в минуту, но ничего не произошло.

Она заглянула в дверную прорезь для газет. В коридоре света не было, и ее глаза, привыкшие к дневному свету, не могли ничего разглядеть. На улице было еще не слишком темно, лишь пасмурно и ветрено. К тому же если в доме кто-то и был, то он наверняка где-нибудь в дальней комнате или вообще в саду.

Алекс позвонила снова, после чего обернулась и посмотрела на стоящие открытыми ворота, с обеих сторон обрамленные густыми кустами, и далее – на дорогу с ее бесконечным потоком машин. «Да, по части соседей здесь не густо», – подумалось ей. Большая часть домов принадлежала каким-то фирмам, в которых работали в основном иностранцы. Ближайшие магазины были расположены на другой стороне холма, ближе к морю. Единственный парк в пределах пешей досягаемости – облюбованный пенсионерами Ниблеттс, в котором почти нет детских площадок. Интересно, куда Отилия ходит в детский сад? В базе данных дошкольных учреждений она не нашла ее имени, из чего напрашивался вывод, что ребенок безвылазно сидит дома. Это нехорошо!

Впрочем, она затем сюда и приехала, чтобы это выяснить. Не желая сдаваться, Алекс нажала на звонок еще раз и отступила, чтобы посмотреть на окна второго этажа. Не похоже, что там кто-то был. Других машин, кроме ее собственной, на дорожке не было. Боковая калитка была заперта. Увы, похоже, сегодня ответов на свои вопросы она не получит. Вынув из сумки официальный бланк, она быстро нацарапала на нем просьбу к мистеру и миссис Уэйд срочно перезвонить ей на рабочий или мобильный телефон. Подсунув листок под дверь, она подбежала к машине и едва успела сесть за руль, как зазвонил ее личный мобильник.

– Привет, Габи, все в порядке? – спросила она, затягивая туже ремень безопасности и повернув ключ зажигания.

– Боюсь, что нет, – сквозь слезы ответила сестра. – Мартин и дети подцепили какую-то заразу. Все трое в ужасном состоянии. Я даже не знаю, что мне с ними делать.

Отлично понимая, куда идет их разговор, Алекс на миг от досады лишилась дара речи.

– И откуда они ее принесли? – наконец спросила она.

– Наверно, из школы. Ну, ты знаешь, стоит заболеть одному, как назавтра лежат уже все. Думаю, через пару дней они уже встанут на ноги, но боюсь, что завтра приехать на твой спектакль я не смогу. Кстати, я сильно сомневаюсь, что воскресное барбекю тоже состоится. Бедный Мартин, у него такая слабость, что он едва держится на ногах.

Поскольку ее деверь сам был врачом, спрашивать, обращались ли они к доктору, было бессмысленно.

– Пожелай им всем от меня скорейшего выздоровления, – сказала она. – Мне будет недоставать тебя завтра. Как я понимаю, тети Шейлы тоже не будет.

– Она расстроилась не меньше меня, – ответила Габи. – Но ведь мы всегда сможем встретиться в следующие выходные. Понимаю, это не совсем то, что премьера, да и вечеринки тоже не будет… Ой, погоди! В следующую субботу мы приглашены на свадьбу. Дочь одной старой тетушкиной знакомой выходит замуж. Кэти Остин, вряд ли ты ее знаешь.

– Пожалуй, нет, – вздохнула Алекс. Чувствуя себя на редкость паршиво, она вырулила с подъездной дорожки Уйэдов на главную дорогу.

Какая разница, будет Габи с тетушкой на спектакле или нет? Даже если и будут, в суматохе ей явно будет не до них. В лучшем случае они успели бы перекинуться лишь парой слов. А если спектакль обернется провалом? Может, оно даже к лучшему, что они не станут свидетелями ее унижения, чтобы потом утешать ее, утверждая, что были в восторге, когда на самом деле все было с точностью до наоборот.

Вместо того чтобы и дальше страдать от жалости к себе, любимой, Алекс решила сбросить с себя разочарование, словно змея старую кожу. А заодно пусть уйдет и тревога по поводу маленькой девочки, которую Алекс ни разу в глаза не видела, а также по поводу всех детей, которые составляли ее небольшую личную труппу в театре жизни – хватит играть трагедию, пора устремиться в объятья приятного безделья грядущих выходных. В эти мгновения ей не хотелось думать ни о чем, кроме предстоящей премьеры, вечеринки, которая за ней последует, и Джейсона. Потому что Джейсон будет с ней даже тогда, когда все остальные разойдутся по домам.

* * *

Эрика сидела на кровати, наблюдая, как Отилия за маленьким столиком, пыхтя, пытается сложить крупные, неправильной формы фрагменты деревянной мозаики. Настойчивый звонок в дверь, прозвучавший несколько минут назад, отвлек девочку от этого занятия, но ненадолго. Отилия лишь посмотрела на мать, желая убедиться, как та отреагирует. Когда Эрика даже не пошевелилась, Отилия вернулась к своему занятию и после этого больше не поднимала головы.

Брайан заранее предупредил жену, что ему вновь звонили из социальной службы.

– Если они позвонят нам или явятся под дверь, ты знаешь, что без меня тебе с ними лучше не разговаривать, – мягко добавил он, хотя она прекрасно знала, что он напуган.

Для Эрики ужас был пустотой, грозившей поглотить ее изнутри. Он впивался ей в кожу, в кости, он тисками сжимал ей сердце, ее душу, он высасывал кровь из ее жил. Она видела, как из веток деревьев вырастают руки, как они машут, как царапают по окну, как разбивают стекло, чтобы проникнуть внутрь. Все небо было в каких-то лицах, они парили вокруг ее ног, возникали из стен, а их голоса кричали в ее голове. Ты убила своего сына, ты убила своего сына. Убей и ее. Сделай это сейчас, пока его нет дома.

Спаси ее. Она не ты. Пусть она уйдет.

Ничтожество! Потаскуха. Мерзкий испорченный ребенок. Раздвинь ноги, нагнись, делай то, что тебе сказано.

Она не ты.

Убей ее.

Эрика попыталась сфокусировать взгляд на Отилии, на ее кудрявой головке, которую та от старания наклонила чуть набок.

Внутри ее нарастала волна ярости. Она схватилась за голову, стараясь ногтями расцарапать себе лицо.

– Прекратите! – крикнула она голосам. – Прекратите!

Отилия тотчас шмыгнула под стол, где сжалась в комок вместе со своим мишкой.

Эрика протянула руку и рывком поставила дочь на ноги.

– Тебя здесь не должно быть! – крикнула Эрика и плюнула ей в лицо. – Уходи, чтобы я тебя даже не видела!

Подтолкнув девочку к двери, она схватила мозаику и со злостью швырнула ее о стену.

Отилия выбежала на лестницу. Маленькие ножки дрожали так сильно, что она упала и покатилась вниз. Она несколько раз больно стукнулась о перила, содрала кожу о колючий ковер и наконец достигла нижней ступеньки, где осталась лежать беспомощной маленькой кучкой прямо перед входной дверью.

Когда Брайан Уэйд подъехал к дому и вышел из машины, на улице завывал ветер. Стоя на верхней ступеньке лестницы, Эрика в ужасе смотрела на дочь, вокруг которой, открыв ядовитые рты, извиваясь, копошились змеи.

Глава 6

Субботним утром Алекс встала рано и уже в шесть часов сидела за компьютером. Сколь безумным ни грозил выдаться день – а она не сомневалась, что он и впрямь будет бешеным, – ей нужно к понедельнику доделать все отчеты.

Кстати, можно попробовать еще раз позвонить Уэйдам, чтобы там поняли, что она не намерена отступать. Увы, вновь никаких результатов. Более того, похоже, что у них нет ни автоответчика, ни голосовой почты.

В половине девятого – к тому времени, когда Джейсон вышел из дома, – Алекс уже почти завершила всю бумажную работу. В предвкушении нескольких часов безделья она, встав у окна лестничной площадки, проводила его взглядом. Под проливным дождем Джейсон бегом бросился через весь городок, чтобы вовремя подготовить к спектаклю зал.

Сердце ее затрепетало от любви и волнения.

С тех пор как они вместе, Джейсон неизменно принимал самое деятельное участие во всех ее театральных проектах. Впрочем, он был готов помочь ей во всем. От этой мысли у Алекс стало тепло на душе. Нет, ей все-таки крупно повезло, что она его встретила! Порой она задавалась вопросом, не слишком ли редко она показывает ему, как он ей дорог. Внезапно она решила, что, наверно, нечасто. Ничего, это дело поправимое. У нее еще будет возможность наверстать упущенное после спектакля. Она снова посмотрела в окно. Добежав до низа холма, Джейсон повернулся и помахал ей рукой, как будто почувствовал, что она на него смотрит. Сердце Алекс тотчас же вновь наполнилось любовью и радостью.

Какой же он все-таки милый!

Отойдя от окна, она решила вновь попробовать позвонить Уэйдам, взяла рабочий мобильник и набрала их домашний номер. Никакого ответа. Тогда она прокрутила телефонную книгу и, найдя номер своей коллеги Лиззи Уэлш, решила позвонить. Нет, она не горела желанием обсуждать, да еще в субботу, маячивший на горизонте визит к Принсам во вторник, но ее график на понедельник забит до отказа, и, возможно, у нее не будет другой возможности заранее поговорить с Лиззи.

– Привет, Алекс, у тебя все в порядке? – сонно отозвалась Лиззи. – Который час?

– Почти девять, – с улыбкой ответила Алекс. – Только не говори «нет». Накануне ты была в загуле, да?

Лиззи было уже под полтинник плюс пятеро детей, две собаки, свекровь и никакого мужа. Вряд ли шатание по пабам или клубам – ее любимое пятничное занятие.

– А ты как думаешь? – усмехнулась Лиззи. – Неужели свободной девушке нельзя выпустить пар после трудовой недели? Ну, так чем я могу тебе помочь? Я правильно понимаю, что разговор пойдет про наш с тобой визит в цирк во вторник?

– Правильно, – подтвердила Алекс. – Надеюсь, ты получила мою эсэмэску со словами благодарности в свой адрес? Не знаю даже, что бы я без тебя делала.

– Кто-то ведь должен тебе помочь. К тому же я орешек покрепче, чем ты. Как бы эти Принсы не сломали об меня зубы. Итак, наша малышка Полли в очередной раз подцепила венерическое заболевание, а врач за то, что поставил нас в известность, схлопотал по мордасам.

– Да, примерно так и есть, хотя я не уверена, что полиция смогла это доказать. Но нам нужно всего лишь взглянуть, что там за обстановка в этой семейке. Она сама спит с кем попало или ее принуждают?

Лиззи расхохоталась.

– Да эта оторва дает направо и налево с двенадцати лет! А если верить тому, что я слышала, сейчас она вообще вышла на панель.

– Но ведь ей всего четырнадцать! Боже, куда катится этот мир!

Лиззи вновь усмехнулась.

– Если это действительно так и она занимается проституцией и распространяет дальше свою болезнь, – продолжала Алекс, – то пусть пеняет на себя. Ей придется пойти с нами.

– Это как нам повезет, – ответила Лиззи. – Ты возьмешь инициативу на себя, а я буду на подхвате. Со мной они вряд ли захотят осложнять отношения, а там – кто знает? С их долбанутой мамашей лучше не связываться. Кстати, ты ее видела?

– Нет, и надеюсь, что так будет и дальше, если учесть все, что я о ней слышала и какого сыночка она произвела на свет. Я тут все пытаюсь выяснить: уже доказано, что они избили доктора, или еще нет? Ты что-нибудь слышала?

– Пока ничего, но ко вторнику постараюсь разузнать. Итак, во сколько и где мы с тобой встречаемся? Предлагаю поехать туда вместе на одной машине.

– Только так, и никак иначе. Встретимся у входа в «Теско», часиков этак в десять, согласна?

– Отлично. До вторника.

– Погоди, а ты сегодня придешь на премьеру?

– Черт, у меня совершенно вылетело из головы! Конечно, я там буду вместе со всем нашим отделом. Так что вам – ни пуха ни пера! Смотрите, не облажайтесь, – на прощанье поддела она.

Алекс рассмеялась и нажала «отбой». Спустившись в кухню, она обнаружила на столе миску с мюсли. Рядом стояло молоко, йогурт и даже лежала ложка. Улыбнувшись едва ли не отеческой заботе со стороны Джейсона, она принялась есть – не исключено, что до конца дня у нее во рту не будет ни крошки.

Пока что все шло в соответствии с планом. Волноваться нет поводов. Ей незачем создавать проблемы из воздуха. Если же что-то пойдет не так, она сразу узнает об этом.

Сделав себе кофе, Алекс вернулась наверх и проверила личный мобильник. Ведь не может быть, чтобы до сих пор не возникло никаких проблем. Ну, или хотя бы вопрос, ответить на который может только она.

К ее удивлению и растущей тревоге, ни проблем, ни вопросов не было. Не в силах усидеть на месте, она, едва дождавшись десяти, под дождем бросилась к клубу, не зная, что ее там ждет. Как оказалось, работы шли полным ходом – рабочие устанавливали декорации и софиты, пара местных парней выносила со склада и расставляла стулья, а три женщины, активистки из «Женского института»[4], распаковавали раскладные столы, на которые потом будет выложен перекус для занятых в спектакле.

– У меня нет слов, – призналась Алекс Матти, когда та вышла ей навстречу с карандашом в зубах и с кудрявым париком в каждой руке.

Матти была пухлая, не сказать чтобы очень красивая и совершенно не умела общаться с чужими людьми. Но со знакомыми, такими как Алекс и участники труппы, она вылезала из своего панциря. Алекс всякий раз трогало до глубины души, какую радость доставляло ей ощущать себя полезной другим людям.

Матти нахмурилась и посмотрела на сцену.

– Ну не странно ли? Такое ощущение, что наш спектакль получил благословение от самих муз! – заявила она.

– О господи! Только не искушай судьбу! – Алекс даже вздрогнула и зашагала вслед на Матти через зрительный зал. – У нас впереди еще целый день. Все в курсе, что в два часа состоится генеральная репетиция?

– Думаю, что да. Но я на всякий случай пригласила суфлеров к одиннадцати. Джейсон! – крикнула она. – Может, стоит поднять зеркальный шар чуть выше? Иначе на него будут натыкаться.

– Не волнуйся, – крикнул в ответ Джейсон. – Сейчас подниму выше.

Поймав на себе взгляд Алекс, он ей подмигнул и поднялся на помост для диск-жокеев, на котором один из его помощников устанавливал прожекторы.

– Есть какие-то новости от Скотта? – спросила Алекс у Матти, имея в виду диск-жокея, который отвечал за музыкальное сопровождение спектакля.

– Пока никаких, – ответила Матти. – Он придет не раньше чем через час. Уверяю тебя, он нас не подведет.

– Скотт был всего на одной репетиции, – с тревогой напомнила ей Алекс. – Он должен вовремя нажимать свои кнопки, иначе от половины шуток останутся рожки да ножки.

– Послушай, что я тебе скажу. Давай не будем заводиться раньше времени, – посоветовала ей Матти и, схватив стойку с костюмами, покатила ее за кулисы.

К двум часам все, кто должен был быть в зале, уже был там. К трем Алекс, Матти и Хейли уже сидели в центральном ряду, глядя, как актеры и технический персонал занимают свои места. Единственной загвоздкой едва не стал Скотт, застрявший в автомобильной пробке, но и он успел к прогону. В общем, все было готово…

Спустя пару минут на сцене уже разворачивалось первое действие, а еще через несколько все, кто видел спектакль в первый раз – помощники Джейсона, активистки «Женского института» и нанятые на сегодняшний день гримеры, – уже покатывались со смеху. Даже Алекс, которая слышала эти остроты как минимум в сотый раз, не могла сдержать улыбки.

Актеры – уже загримированные и в костюмах – похоже, были в ударе. Даже чересчур. Обычное дело на генеральных репетициях, но Алекс взяла это на заметку. Нужно будет предупредить их, чтобы они попридержали энергию для самого спектакля. И все равно было приятно видеть, с каким азартом, если не вдохновением, они исполняют свои роли.

Во время перерыва после первого акта она запрыгнула на сцену, чтобы обсудить со своими главными актерами, Джонни и Сарой, немного иной подход к третьей сцене второго акта. Так как это касалось только их двоих, а сами они быстро откликались на ее предложения, им понадобилась лишь пара минут на то, чтобы попробовать новую трактовку и согласиться с ней.

Остальная часть перерыва ушла на технические замечания и щедрую раздачу похвал, после чего, схватив чашку с чаем, который для нее приготовила ее помощница, Алекс вновь опустилась в кресло между Хейли и Матти, чтобы посмотреть второй акт.

И хотя на этот раз кое-кто опоздал со своими репликами, а кто-то и вообще их пропустил, в целом впечатление от спектакля было неплохим и поводов для беспокойства не возникло.

– Главное, чтобы никто не садился за руль, не скакал вниз по лестнице или где там еще можно сломать конечности или свернуть шею. Заменить вас некем, – наставляла она актеров труппы, раздавая последние указания. – Пока все свободны. И еще: не суетитесь по мелочам, и все будет как надо. Вы сами знаете, кто где напортачил и где что можно исправить. Увидимся сегодня вечером. Помяните мое слово, сегодня нас ждет небывалый успех!

Актеры начали потихоньку расходиться. Глядя на них, таких забавных в их комичных костюмах, на их сияющие лица, Алекс повернулась к Матти и Хейли. Втроем они пожали друг другу руки и даже подпрыгнули от радости. Джейсон поспешил вытащить айфон, чтобы запечатлеть этот момент.

К половине восьмого зал начал потихоньку заполняться. Стоя в фойе рядом со стойкой, ломившейся от снеди, принесенной активистками «Женского института», Алекс тепло приветствовала гостей. Ей было приятно, что люди пришли на ее спектакль нарядно одетыми. Это значит, что для них это представление – событие. Сама она была в шелковом облегающем платье лимонного цвета и золотистых сандалиях. Джейсон решил облачиться по такому поводу в смокинг, чем сразил всех наповал. Оно, конечно, лишнее, если учесть, что весь вечер ему придется трудиться. С другой стороны, в смокинге он смотрелся таким красавцем, что Алекс просто распирало от гордости.

– Не оборачивайся! – прошептал ей на ухо чей-то голос. – К нам только что пожаловала Хизер Хэнкок.

Заинтригованная, Алекс быстро посмотрела на Матти, после чего вновь повернулась к Салине. Та была местной кудесницей по части шитья. Именно из-под ее швейной машинки вышли все костюмы, в которых сегодня были актеры.

– С кем она? – шепотом поинтересовалась Алекс, желая убедиться, что Хизер не притащила с собой Джину.

– Вообще-то она одна, – ответила Салина, украдкой взглянув в сторону Хизер. – Или нет, погоди, с ней какой-то мужчина. Он, кстати, очень даже ничего.

Не в силах побороть любопытство, Алекс быстро обернулась через плечо и едва не поперхнулась. Хизер улыбнулась ей такой слащавой улыбкой, что казалось, с губ ее вот-вот закапает патока. Помахав ей в ответ рукой, Алекс вновь повернулась к Матти и Салине.

– Вы видели? – шепотом спросила она. – Похоже, я ей понравилась.

Все трое прыснули со смеху.

– Держись. Она движется в нашу сторону, – предупредила Матти.

Алекс не успела даже повернуть головы, как Хизер уже стояла рядом с ней – огненно-рыжие кудри, пронзительно-синие глаза и усталая улыбка, которая как будто говорила: «Подумаешь, любительский спектакль. Это ниже моего достоинства!»

– Привет! Смотрю, зрителей собралось порядочно, – прокомментировала она, поцеловав воздух рядом со щекой Алекс.

– Привет! Даже больше, чем мы надеялись, – отозвалась та. – И как хорошо, что ты тоже нашла время прийти.

Они знали друг дружку еще со школы. Но Хизер была на пять лет ее старше, так что общались они довольно редко. Правда, время от времени им случалось оказаться на одной вечеринке, например на той, где Алекс познакомилась с Джейсоном. В последнее время пути Хизер и Алекс пару раз пересекались, причем не самым приятным образом. Однажды Хизер переврала факты в репортаже об одном из детей, подопечных Алекс, которая не собиралась смотреть на это сквозь пальцы, а позвонила Хизер и открытым текстом потребовала опровержения. Хизер, разумеется, отказалась. Тогда Алекс связалась с редактором и добилась своего. Второй случай, когда репутация Хизер как профессионального критика была подмочена (по крайней мере, в глазах Алекс), произошел тоже не так давно. Хизер присудила только открывшемуся в городе ресторану всего одну звезду, тенденциозно умолчав о том, что в первый вечер его работы в городе вырубили электричество. Для ресторана это был сокрушительный удар – не работали плиты. И тем не менее они нашли выход из положения и проработали целый день. Ресторан «Уолтер де ла Мер» принадлежал одной знакомой Алекс. Столкнувшись со столь наглой клеветой, Алекс не смогла молчать и написала в газету гневное письмо, которое было напечатано на странице читательских писем.

Понятное дело, что после двух вышеописанных случаев рассчитывать на непредвзятость Хизер не приходилось.

– Могу я представить тебя Грегу Сандерсу? – вкрадчиво проворковала Хизер и повернулась к своему красавчику-спутнику: – Грег, это Алекс Лейк, режиссер сегодняшнего спектакля.

Последнее слово было произнесено с французской гнусавинкой, явно с целью подчеркнуть пренебрежение к «детищу» Алекс. Алекс слегка поморщилась и повернулась к Грегу Сандерсу, который, как ей было известно, был спортивным комментатором местной газеты.

– Рада с вами познакомиться, – с теплой улыбкой сказала она. – Надеюсь, вы не пожалеете, что пришли.

– На самом деле я давно с нетерпением жду вашу премьеру, – искренне заверил Сандерс. – Те, кому посчастливилось побывать на репетициях, рассказывали мне о спектакле много хорошего.

Отметив про себя, что от этих слов улыбка Хизер пошла трещинами, Алекс открыла рот, чтобы поблагодарить Грега, как вдруг репортерша издала странный смешок.

– Кхех, у Грега весьма необычное чувство юмора, – заявила она. – К нему нужно привыкнуть. Как бы то ни было, мы желаем всем вам удачи. Ой, я забыла, кажется, в театре такого не говорят? Впрочем, это ведь не театр, а всего лишь деревенский клуб, так что, надеюсь, удача вам не помешает.

При этих ее словах Матти и Салина тотчас ощетинились.

– Скажем так, – дипломатично парировала Алекс, – мы любим то, что мы делаем. Сегодня здесь собрались те, кто вложил в спектакль свое время и душу. И было бы обидно…

– Разумеется, – перебила ее Хизер. – Это настоящий праздник для всего города. Разве с этим кто-то спорит? Ведь и я здесь по той же причине. Наша газета считает своим долгом освещать районные культурные мероприятия.

– Рада это слышать. Кстати, Матти позаботилась о том, чтобы вам оставили самые лучшие места в зрительном зале, и сейчас их вам покажет. Я же пока пойду, проверю, как там обстоят дела за кулисами.

Как и следовало ожидать, в импровизированных гримерных царил тот же хаос, что и десять минут назад. Алекс обошла всех, подбадривая шутками и крошечным глотком спиртного «для храбрости». По ее словам, все должно было пройти гладко, их ждет успех.

Между тем занавес раскрылся. Скрестив пальцы на удачу, Алекс тихонько спустилась в зал и встала в проходе между Матти и Хейли. Заметив, что Джейсон смотрит на нее из осветительной будки, она ответила ему тревожной улыбкой. Он в ответ показал ей большие пальцы – мол, все о’кей.

К сожалению, первые минуты спектакля прошли скомканно. Зрители явно не уловили юмора. Алекс так и подмывало крикнуть «Стоп!» и заставить актеров сыграть первую сцену заново. Нервы давали о себе знать, как, собственно, она и предполагала, хотя и молила небеса, чтобы этого не случилось.

Впрочем, вскоре, к ее великому облегчению, действие спектакля вошло в нужную колею. Реакция зрительного зала не заставила себя ждать. Поняв наконец, что происходит на сцене – где мужчины на своей шкуре переживали, что чувствуют на свидании девушки, и наоборот, – зрители отвечали на слова актеров дружным смехом.

Первая реплика «Ты веришь в любовь с первого взгляда или мне сразу пройти мимо?» хотя и не блистала оригинальностью, но, прозвучав из уст Джонни в роли Джеззер[5], вызвала у зала такой приступ хохота, что актер – в пышном парике, мини-юбке и на высоченных каблуках – был вынужден переждать целую минуту, пока шум наконец стихнет.

Очередной взрыв хохота последовал, когда алкоголичка Бонни, роль которой играл местный плотник-сантехник-электрик Стюарт Гард, едва ворочая языком, произнесла:

– Я слышала, что по части секса тебе нету равных. Осталось лишь найти партнершу.

А спустя еще несколько минут танец вокруг дамских сумочек в исполнении четверых мужчин вызвал у зала настоящую истерику. Это еще что! Сами актеры корчились от хохота и, как рыбы, открывали рты, безуспешно пытаясь произнести следующие реплики.

Разумеется, у пьесы имелся сюжет – романтическая история, в которой были даже элементы трагедии. Но из-за постоянных взрывов хохота его было довольно трудно проследить. Поняв, что ей следовало быть к этому готовой, Алекс шепнула Хейли, что в следующий раз придется вырезать кое-какие реплики. Та кивнула в знак согласия, так что у Алекс отлегло от сердца.

После спектакля зрители так неистово хлопали в ладоши, что не просигналь Алекс заведующему сценой, чтобы тот не раздвигал занавеса после седьмого выхода актеров на бис, так овация продолжалась бы всю ночь. Конечно, аудиторию в основном составляли родственники и друзья. Но Алекс заметила и несколько незнакомых лиц, и, похоже, все они до единого остались довольны спектаклем. Даже Хизер Хэнкок, и та пару раз улыбнулась, хотя большую часть времени просидела с напыщенным видом искушенного критика, повернувшись одним ухом к сцене, чтобы лучше слышать реплики, и не выпуская из рук блокнот и карандаш.

– Думаю, я не ошибусь, назвав это триумфом, – прошептал Джейсон на ухо Алекс, когда отгремели аплодисменты. – Давай выйдем в фойе и пообщаемся с народом, прежде чем туда нагрянут актеры и все лавры снова достанутся им.

В фойе их ждали дружные поздравления с успехом. Когда же туда потихоньку начали стягиваться актеры, стало похоже, что до паба им уже не дойти.

– Алекс? Это вы? – раздался у нее за спиной голос.

Обернувшись, Алекс увидела перед собой Мэгги и Рона Фенн. Те тщетно пытались пробиться к ней из толпы.

– Я не знала, что вы придете! – искренне удивилась она и, работая локтями, сделала шаг им навстречу. – Но я так рада вас видеть!

– А мы рады видеть вас, – тепло ответила Мэгги. – Когда я увидела ваше имя в программке, я поначалу даже засомневалась, вы это или нет. Вы даже не представляете, как нам понравилось!

– Здорово, не правда ли? – расплылась в улыбке Алекс, стараясь не поморщиться от боли, когда Рон наградил ее крепким рукопожатием. Кстати, Фенны были не одни, а привели с собой еще одного зрителя. Высокий, видной наружности – по-своему даже слегка пугающей: мужественные черты лица, черные глаза, которые, казалось, буравили Алекс насквозь. Если бы ее спросили, она бы затруднилась с ответом, можно ли его назвать красавцем-мужчиной или нет.

– Алекс, знакомьтесь, это мой старший брат Энтони, – объявила Мэгги с хитринкой в глазах.

Поняв по ее шутливому тону, да и по его виду тоже, что старшая из них двоих – Мэгги, Алекс тоже решила ответить на шутку шуткой.

– Ага, тот самый рыболов, питающий слабость к быстрым машинам, – сказала она, отвечая на его рукопожатие.

Ее слова, похоже, удивили его. Энтони вопросительно посмотрел на сестру:

– Ты перемывала мне косточки?

– Как будто мне больше нечем заняться, – ответила Мэгги, закатывая глаза.

– Вообще-то я сама видела вашу машину, – пояснила Алекс, улыбнувшись их взаимным подколкам, – когда на прошлой неделе приезжала к вашей сестре.

– А так она не умеет держать язык за зубами: сразу же доложила, где я и чем занимаюсь, – продолжил он, – включая имя, домашний адрес, дату рождения и род занятий… Я даже слышу, как она это говорит. В любом случае примите мои комплименты и благодарность за прекрасный спектакль. Я рад, что пришел сюда…

– Спасибо, – искренне поблагодарила Алекс. – У нас намечена вечеринка в пабе через дорогу. Если хотите, присоединяйтесь.

– Нет-нет, мы бы не хотели никого смущать, – ответила Мэгги. – И вообще, не будем вас больше задерживать. Я уверена, что другим тоже хочется с вами поговорить. Просто я не могла уйти, не поздоровавшись и не сказав, какие вы все молодцы.

– Огромное вам спасибо, – добавил Рон, в очередной раз едва не раздавив ей кисть.

– И еще один вопрос, – негромко сказала Мэгги, повернувшись спиной к своим спутникам. – Есть что-то новое про Оливера?

Алекс печально покачала головой.

– Он не из нашего района.

– Знаю, просто спросила на всякий случай. Какой был чудный мальчик! С конца следующей недели у нас будет жить маленькая девочка. Думаю, я привяжусь к ней ничуть не меньше. Скажу честно, это оказалось гораздо сложнее, чем я думала, – принимать у себя чужих детей. Но мне все равно нравится.

– Да, в этом есть свои плюсы, – согласилась Алекс, – хотя в целом это не для слабонервных.

«И как хорошо, если бы таких, как вы, было бы больше», – добавила она про себя.

Поймав на себе взгляд Энтони, она слегка покраснела и улыбнулась в ответ.

– Спасибо за то, что пришли, – сказала она, снова пожимая ему руку. – Не часто в наших рядах бывают лондонские адвокаты.

– Кое-кто, наоборот, был бы этому только рад, – ответил он с лукавой улыбкой.

Распрощавшись с ними, Алекс вновь оказалась в центре внимания. На нее обрушился шквал поздравлений. Сначала ее заключили в объятья мать и сестра Джейсона, затем престарелые родители Мэтти, затем поочередно местные жители и, наконец, участники спектакля.

Она была так растрогана и взволнована, что не стала обижаться на то, что ни Габи, ни тетя Шейла не прислали ей эсэмэски ни до, ни после спектакля, чтобы спросить, как там у нее дела.

Впрочем, они наверняка позвонят ей завтра, а если нет, она позвонит им сама.

– Как там Хизер? – спросила Алекс у Джейсона, когда тот наконец пробился к ней. – Она все еще здесь?

– Нет, я только что проводил ее до дверей. Она не захотела оставаться на вечеринку.

Сказать по правде, Алекс была только рада.

– Она что-нибудь сказала о спектакле?

– Нет. Но со своей стороны я тоже не стал спрашивать. Кстати, а с кем это ты только что разговаривала?

Алекс не сразу поняла, кого он имеет в виду.

– А, это ты про брата Мэгги Фенн? Вижу его впервые. А вот Мэгги недавно приютила у себя одного из моих подопечных. Надеюсь, ты не ревнуешь?

– А что, есть повод? – нахмурив брови, уточнил Джейсон.

Алекс расхохоталась и, взяв его под руку, направилась к выходу.

– Завтра утром мы как штык должны быть к одиннадцати часам, чтобы убрать после себя зал, – сказала она. – Но ты, как за тобой водится, сумел улизнуть от этого дела.

– Я приду раньше, чтобы снять осветительные приборы, – успокоил он ее. – А что ты собираешься делать весь день? Ведь, как я понимаю, барбекю у Габи откладывается на неопределенное время.

– Пока не знаю, – честно призналась Алекс. Ничего, она что-нибудь придумает, если, конечно, будет в состоянии это сделать после сегодняшней вечеринки. – Ты все еще собираешься в гости к матери? – спросила она.

– Да, если ты не против, – ответил Джейсон, уворачиваясь от медвежьих объятий одного из соседей, подошедшего, чтобы засвидетельствовать свое восхищение спектаклем.

– Нет, я не против. Просто я подумала, может, мне стоит поехать вместе с тобой?

Ее вопрос застал его врасплох.

– Ты уверена, что тебе этого хочется? – осторожно спросил он.

По правде сказать, она не была уверена.

– Может, мне будет легче найти общий язык с твоими детьми, если рядом будут твои родители, – осторожно сказала она.

– А если они начнут выкидывать всякие фортели? Не хотелось бы, чтобы это видела мама.

– Нет, конечно. Это не более чем предложение. И тем более сейчас нет времени его обсуждать. Давай оставим все как есть, – сказала Алекс и, еще крепче взяв Джейсона под руку, весело подумала, что если похмелье окажется не слишком тяжелым, она наверняка найдет, как завтра убить пару часов. Причем, – она очень на это надеялась, – занятие это никак не будет связано с ее работой.

* * *

Милли Локк лежала, откинувшись на высокую гору подушек. Ее мутные голубые глаза смотрели в пространство, дрожащие пальцы правой руки машинально перебирали шнурок с кнопкой экстренного вызова на конце.

Ее комната в доме престарелых «Буковая роща» была небольшой, размером едва ли не с одиночную камеру, и наверняка производила бы невеселое впечатление, если бы не яркие стены – спасибо Джейсону, это он постарался, – и веселые занавески в цветочек, которые Алекс привезла сюда из дома старушки. К комнате примыкал крошечный туалет с умывальником, куда Милли нужно было отводить. Над красивым резным комодом, также привезенным из старого дома, высился телевизор. Рядом разместился кукольный домик, с настоящими лампочками и миниатюрной резной мебелью, всегда составлявший предмет гордости владелицы.

– Привет, Милли, – негромко сказала Алекс, входя в дверь. – Смотрю, ты не спишь. Это хорошо.

Милли нахмурилась и заморгала, не сразу поняв, откуда доносится голос. Но как только до нее дошло, что в комнате Алекс, ее усталое сморщенное лицо расплылось в улыбке. Алекс тотчас стало теплее на душе. Независимо от того, в каком состоянии она находила Милли – а оно могла резко меняться от одного визита к другому, – бывшая соседка всякий раз узнавала ее, даже если и не могла вспомнить, откуда она ее знает.

– Алекс, – хрипло сказала она. – Как хорошо, что ты пришла.

– Ну, как вы тут? – улыбнулась Алекс, усаживаясь на подлокотник стула для посетителей. – Сиделка только что сказала мне, что вы упали с кровати.

– Неужели? – Милли озадаченно посмотрела на нее. – И когда это было?

– Прошлой ночью, – ответила Алекс. Кто-нибудь наверняка известил племянницу Милли, хотя вряд ли это известие напугало Кэррол, поскольку тетушка отделалась лишь легкими ушибами.

Да и сама Милли, похоже, уже забыла про это падение. Она пустым взглядом огляделась по сторонам, словно заблудилась в тумане деменции, что с каждым днем все заметнее отключала ее стареющий мозг.

Порой Алекс задавалась вопросом, не виновата ли смерть ее отца в том, что болезнь так быстро взяла над Милли верх. Не секрет, что она всей душой была ему предана и частенько говорила, что ей нет смысла жить в мире, в котором не будет его.

И вот теперь, будучи не в состоянии держаться на ногах, самой умываться и ходить в туалет, Милли целиком и полностью зависела от сиделок, а когда ее навещала Алекс, то от нее.

И хотя та была не настолько сильна, чтобы в одиночку приподнять Милли с кровати или переодеть, она нередко кормила свою бывшую соседку, когда той приносили еду, или же в кресле выкатывала ее в сад погреться на солнышке и подышать свежим воздухом.

Обведя комнату, мутные глаза Милли остановились на ней. Алекс показалось, будто в них промелькнул лукавый огонек.

– Моя маленькая каменная опора, – хрипло усмехнулась Милли.

Алекс тоже усмехнулась. Как же ей хочется обнять эти старые, хрупкие косточки! Милли называла ее так, сколько она себя помнила, объясняя это тем, что второй такой, как Алекс, нет. В некотором смысле Милли заменяла ей бабушку, которой у нее никогда не было. Она всегда была рядом, в соседнем домике. Мир за его стенами она воспринимала как личного врага. Милли было все равно, если вдруг ей случалось кого-то обидеть, но только не Алекс или своего любимчика Дугласа. У Габи для нее почти никогда не находилось времени. Майра же не скрывала, что в ее глазах Милли всегда была этакой досадной помехой. Но для Алекс – особенно после того, как она узнала, что ее удочерили, – Милли превратилась в родственную душу. Как и она, Милли была чужаком, и лишь благодаря щедрому сердцу викария в некотором смысле стала членом их семьи.

– Который час? – спросила Милли.

– Несколько минут четвертого, – ответила Алекс, посмотрев на часы.

Милли кивнула, хотя вряд ли она запомнила, что ей только что сказали.

– То есть ты пришла накормить меня завтраком? – спросила она.

Алекс улыбнулась.

– Не сейчас. Сначала я должна напоить тебя чаем.

Милли шмыгнула носом, шамкнула беззубыми деснами и посмотрела на два холмика на другом конце кровати – это были ступни, прикрытые вязаным покрывалом.

– Где твой отец? – спросила она, поворачиваясь лицом к Алекс. – Когда он приедет меня проведать?

– Он не может этого сделать, – мягко сказала Алекс, беря ее за руку. – Он умер, или ты не помнишь? Примерно два года назад.

Милли нахмурилась.

– Не говори глупостей, – сказала она – Он был у меня не далее как вчера. Ты дурная девчонка, если говоришь такое. Ты никогда не попадешь на небеса, если будешь и дальше говорить неправду.

Алекс не стала спорить.

– Скажи, ты сегодня вставала с постели? – спросила она.

Милли приоткрыла плотно сжатые губы, испещренные многочисленными морщинками, затем закрыла снова. И так несколько раз, прежде чем наконец ответить.

– Нет, пока нет. Меня одевают только после завтрака. Думаю, я сегодня могла бы сделать стрижку и хорошую завивку. Ведь это так важно – всегда хорошо выглядеть, не так ли?

– Совершенно верно, – согласилась Алекс, а про себя задалась вопросом, когда в последний раз ангельский венчик пуха на голове у Милли знал что-то помимо шампуня и расчески. – Ты, как я понимаю, обзавелась дружком? – пошутила она.

Милли почти сразу же усмехнулась.

– О нет, дорогая моя, мне уже не до ухаживаний, – сказала она и довольно покачала головой. – Но здесь один юноша приносит мне чай, и он очень даже симпатичный. Будь я годков на десять моложе, он, того гляди, попал бы в беду.

Алекс расхохоталась. Юноше, который приносил чай, не было еще и двадцати. Интересно, сколько же, по мнению Милли, лет ей самой? Можно только гадать.

– Значит, твоя мать тоже умерла? – ни с того ни с сего спросила Милли.

– Да, умерла, – подтвердила Алекс.

Милли на мгновение задумалась. Алекс же задалась вопросом, что она думает про Майру. Милли никогда ничего про нее не говорила – по крайней мере Алекс, – хотя наверняка догадывалась, что Майра ее не слишком жалует.

– Никогда не понимала, как женщина могла бросить такое чудное крошечное создание, как ты, – задумчиво произнесла Милли. – Никогда не вернулась за тобой. Странно, не правда ли? Когда ее выписали из больницы, она, по идее, должна была прийти за тобой, ведь ты была единственной, кто у нее остался. Но она не пришла.

У Алекс похолодело сердце. Так вот она о ком, а вовсе не о Майре! Она имела в виду ее родную мать, говоря, что та умерла. Или все-таки? Не уверенная в том, что хочет знать ответ на этот вопрос, она, тем не менее, спросила:

– Скажи, Милли, ты когда-нибудь знала мою родную мать?

Милли обвела комнату отсутствующим взглядом и покачала головой.

– Тогда откуда ты знаешь… Почему ты думаешь, что она умерла?

Милли несколько раз моргнула, но ничего не ответила.

– Милли?

Алекс не сразу поняла, что в глазах старушки блестят слезы. Тотчас испугавшись, она взяла Милли за руку.

– В чем дело? – спросила она. – Скажи, почему ты расстроилась?

Когда Милли наконец ей ответила, ее хриплый голос был полон печали.

– Я просто хочу видеть твоего отца и мою бедную дорогую мать. Она будет здесь с минуты на минуту, чтобы забрать меня домой.

Алекс тотчас представила себе мать Милли в виде ангела, пришедшего забрать ее к себе на небеса. Она улыбнулась, хотя в горле застрял комок. Бессмысленно ждать от Милли разумных ответов. Она давно уже не ведает, где кончается реальность и начинается ее вымышленный мир.

– Нынче никто обо мне даже не вспомнит, кроме твоего отца, – пожаловалась Милли, и по щеке ее скатилась слеза.

– И меня, – напомнила ей Алекс.

Когда Милли снова посмотрела на нее, в глазах ее читались удивление и радость.

– Алекс, – произнесла она. – Ты пришла.

И все началось по второму кругу.

Спустя двадцать минут Алекс сидела за рулем машины, глядя на дверь дома престарелых. Из головы у нее не выходил вопрос: неужели Милли и вправду, пусть даже вскользь, упомянула ее родную мать? Алекс редко позволяла себе задумываться над этим вопросом – какой смысл? Но если ее мать и впрямь умерла? Нет, вряд ли. В этом случае Майра и Дуглас наверняка бы ей об этом сказали.

Или же нет?

И вообще, какая ей разница, жива ее мать или давно умерла?

У нее не было ответа на этот вопрос. Разве что она почувствовала бы себя обманутой и до смешного одинокой, как будто у нее украли мечту, в которую она даже толком не успела поверить, но все-таки мечту…

Достав телефон, Алекс нажала кнопкой быстрого набора номер Габи и судорожно вздохнула, ожидая, когда та ответит. Габи наверняка знает правду.

На том конце линии ожил автоответчик. Тотчас вспомнив, что Мартин и дети слегли с какой-то хворью, Алекс быстро оставила сообщение, пожелав им скорейшего выздоровления, и попросила Габи ей перезвонить, как только у той появится свободная минутка. После чего набрала номер тети Шейлы. Вот кто наверняка знает правду, хотя бы потому, что она и Майра всегда были близки.

Внезапно осознав, как нелегко ей придется, если Шейла подтвердит ее худшие опасения, она быстро нажала на кнопку отбоя. Сначала она должна убедиться, что готова услышать правду, готова к тому, что это даже близко не будет похоже на сказочный финал, в котором мать и дочь находят друг друга.

Алекс попыталась заставить себя думать рационально. Вряд ли она станет скорбеть по той, кого, в сущности, никогда не знала. По большому счету, мать всегда была вымышленной фигурой, плодом воображения, мечтой, за которую она, особенно будучи подростком, цеплялась в минуты одиночества и тоски.

«Все будет хорошо, – бывало, говорила она себе. – Лишь бы мы поскорее были вместе. Мать будет любящей и доброй, и у нее наверняка имеются веские причины, почему она не вернулась за мной раньше. Впрочем, бог с ними, с причинами». Главное, что в конце концов мать вернется за ней, и тогда они будут вместе, как то должно было быть с самого начала.

До недавнего времени Алекс даже не осознавала, насколько сильным был этот негромкий голос, живший внутри ее. На протяжении многих лет она пыталась заглушить его гневными, презрительными тирадами в адрес матери. Безвольная женщина, она, по всей видимости, вернулась к мужчине, который зарезал всю ее семью. Как это низко и жалко с ее стороны – цепляться за того, кто причинил ей столько страданий, и даже не ей одной, но и другим, за того, кто презрительно смотрит на нее как на существо второго сорта.

Но что, если ее мать не такая? Как можно что-то утверждать, не имея никаких доказательств? Ни ее собственные поиски, ни смутные намеки Майры и Дугласа, ни даже тщетная надежда на Интернет не приблизили ее к разгадке. До сегодняшнего дня никто даже не намекнул, что ее матери нет в живых. Так с какой стати ей верить Милли, тем более что та давно не в своем уме.

И Алекс вновь набрала номер тети Шейлы, а когда та ответила, даже не спросив, удобно ли ей говорить, обрушила на ее залп того, что узнала от Милли.

– О господи, – печально вздохнула Шейла, когда Алекс наконец умолкла. – Скажу честно, не знаю даже, с чего она это взяла. Сейчас у нее в голове все перемешалось, что ты и без меня знаешь.

– Ее долгосрочная память не так уж и плоха, – возразила Алекс. – И вообще, когда она говорила о ней, то рассуждала вполне здраво.

– Могу сказать лишь одно: я ни от кого не слышала, что твоя мать умерла. Честно говоря, я не уверена, что твои родители могли это от кого-то узнать. Насколько мне известно, они не поддерживали с ней контакт, потому что, будь это так, Майра обязательно бы мне сказала.

Алекс откинула голову на подголовник и закрыла глаза.

– Ой, я не знала, что ты не одна, – сказала она, услышав в трубке чьи-то голоса.

– Это всего лишь Габи с Мартином и детьми. Они приехали ко мне на воскресный обед и, думаю, скоро поедут домой.

– Понятно, – ответила Алекс, слегка задетая этим известием. – Понятно. Что ж, я рада, что им уже лучше.

Странно, почему они не пригласили ее? Габи ведь знает, что сегодня она одна и свободна. Впрочем, какая разница. Даже если бы они ей и позвонили, к тому моменту она уже приняла решение навестить Милли.

– Ничего, выживут, – усмехнулась Шейла. – Похоже, им пошло на пользу, что они наконец вылезли из дома. Сколько можно лежать в постели. Думаю, трех дней достаточно.

– Передай им всем от меня привет, – сказала Алекс с потухшей улыбкой. – Да, также скажи, что спектакль прошел на ура.

– О господи, я совершенно про него забыла! Прошел на ура, говоришь? Как замечательно и как жаль, что мы не смогли приехать. Но я уверена, что мы еще успеем его посмотреть. Ведь будут и другие показы.

– Это было бы здорово, – заверила ее Алекс. – А пока не буду тебя задерживать. Так что можешь идти провожать гостей.

Завершив разговор, она повернула ключ зажигания и выехала с парковки. Потому что, если не сделать этого сейчас, она просидит тут еще не один час, травя душу противной жалостью к себе самой, даже если умом понимает всю бессмысленность этого занятия. Ее мать – совершенно чужой человек, о ком ей ничего не известно, что, возможно, даже к лучшему. И вместо того чтобы романтизировать ее и возводить на пьедестал, не лучше ли трезво посмотреть правде в глаза?

Что касается Габи и Шейлы, ей следует помнить, что у них собственная жизнь, в которой она занимает отнюдь не первое место, тем более что Габи замужем и имеет собственных детей.

Вернувшись домой, она позвонит Джейсону и все ему расскажет. Или нет, лучше спросит, как там дела у его матери, и предложит – как только спектакль закроется – сделать что-нибудь необычное для детей. Например, на выходные свозить их в тематический парк, а то и вовсе на пароме сплавать во Францию.

Глава 7

Во вторник утром, прежде чем встретиться с Лиззи и отправиться с визитом к Принсам, Алекс постаралась выкроить свободную минутку. Нет-нет, нельзя допустить, чтобы еще один день прошел, а она так и не связалась с родителями Отилии Уэйд. Вчера она вновь позвонила в школу с просьбой к мистеру Уэйду перезвонить ей, затем позвонила ему домой. Каждый раз никакого ответа. Если сегодня ей не удастся связаться с ним по телефону, завтра она будет вынуждена нагрянуть к нему на работу. И какая разница, где она его застанет – в рабочем кабинете или в классе.

Она как раз заканчивала отчет по безумному понедельнику – чего стоила, например, попытка вырвать одного из своих подопечных из цепких лап мамаши-наркоманки или же тот случай, когда другой ребенок спустил ей шины, пока она в доме разговаривала с его отчимом, – вдруг зазвонил ее мобильный. Алекс посмотрела на номер: звонили из местной начальной школы. Она тотчас же нажала зеленую кнопку.

– Здравствуйте. Мисс Лейк, это Брайан Уэйд, – раздался на том конце бодрый, вежливый голос. – Простите, что я не позвонил вам раньше. Чем могу вам помочь?

Нажав на компьютере кнопку «сохранить», Алекс тотчас же перешла в наступление.

– К нам в офис поступил звонок. Некто выражал озабоченность по поводу вашей дочери, Отилии…

– О господи, только не это, – со вздохом перебил ее Уэйд. – Уверяю вас, с моей дочерью все в порядке. Примите мои искренние извинения за доставленное вам беспокойство. Аноним, который вам все время названивает, как я понимаю, женщина. Она упорно отказывается назвать свое имя, не так ли?

– Да, но…

– Она никогда его не называет. Вы сами в этом убедитесь, если проверите отчеты. Они ведь наверняка у вас есть. Понимаю, для вас это лишняя работа, но, боюсь, я не знаю, как положить конец этим звонкам. Она обвиняла меня и раньше, когда мы с женой еще жили в Нортумбрии…

– Да, я про это читала, но никаких упоминаний ее имени я не нашла. Вы случайно его не знаете?

На миг голос в трубке замолчал.

– Кажется… Ах, да! Джил Маккарти. Да-да, Джил Маккарти. Лично я с ней не знаком. Не могу припомнить, встречал ли я ее когда-нибудь. Поэтому даже не представляю, с какой стати она решила сделать меня мишенью своих… скажем так, безумных нападок. Могу сказать лишь одно: смерть сына стала тяжким испытанием для меня и моей жены, а эти звонки… они лишь усугубляли нашу боль. С тех пор как Джонатана не стало, моя жена сама не своя. И если эта ненормальная особа будет и дальше донимать нас своими звонками, я буду вынужден предпринять самые серьезные шаги к тому, чтобы положить им конец.

Интересно, это какие же, задалась мысленным вопросом Алекс, но вслух сказала другое:

– Мне понятно ваше недовольство, мистер Уэйд, и я искренне вам сочувствую и соболезную вашей утрате. Но я, как вы понимаете, обязана провести официальное освидетельствование Отилии.

– Да ведь я уже сказал вам: с моей дочерью все в порядке.

– Тогда у вас тем более не должно быть поводов возражать по поводу моего прихода к вам.

– Неужели вы еще не поняли, как это может отразиться на душевном состоянии моей жены? – слегка натянуто произнес он.

– Да, все понимаю и искренне вам сочувствую, тем не менее я должна увидеть Отилию. Если вы так беспокоитесь по поводу вашей супруги, то почему бы вам тоже не присутствовать? Как вы смотрите на то, если приеду к вам завтра во второй половине дня, где-то в половине пятого?

– Мисс Лейк, – ответил Уэйд с раздраженным вздохом, – по-моему, вы так и не поняли, чем чреват ваш визит к нам для моей супруги.

– Мистер Уэйд, при всем уважении к ней и к вам, я вынуждена напомнить, что согласно всем правилам я обязана лично посмотреть на вашего ребенка, независимо от того, какой урон нанесет мой визит душевному покою вашей супруги.

– В свою очередь, вынужден напомнить вам, что ваш коллега, с которым я разговаривал первые два раза, не нашел поводов усомниться в моих словах. Честное слово, мне непонятно, почему вы так настаиваете на личном визите. Неужели социальные службы существуют лишь для того, чтобы врываться в семьи и создавать там новые проблемы, когда в этом нет ровно никакой необходимости?

Стараясь говорить как можно спокойнее, Алекс ответила:

– Мистер Уэйд, ваше упорное сопротивление моему визиту делает его еще более настоятельным. Итак, я буду у вас завтра в четыре тридцать. На всякий случай предупреждаю: Отилия должна быть дома, иначе я буду вынуждена задействовать полицию.

С этими словами она нажала на кнопку отбоя и громко вздохнула, чтобы снять накопившееся напряжение. Может, она хватила через край, упомянув полицию, – как-никак он заместитель директора школы. С другой стороны, ничего страшного в том, что она лишний раз напомнила ему, что он, как и любой законопослушный гражданин, обязан подчиняться правилам, тем более когда речь идет о благе ребенка.

Интересно, подумала она, торопясь к машине, он будет дома, когда она приедет к ним завтра, или же попробует отменить или хотя бы отложить встречу? Или даже связаться с ее начальством, чтобы то надавило на нее?

Ну-ну, пусть попробует, подумала она, выруливая в сторону Темпл-Филдс. Никто из ее коллег, какую бы ступеньку служебной лестницы они ни занимали, даже не подумает вмешиваться, когда речь идет о ребенке. Даже если Уэйд и сумеет перетянуть кого-то на свою сторону, для себя она уже все твердо решила – будет стоять до конца.

Мы еще посмотрим, мистер Уэйд, размышляла она, ведя машину, кто из нас сильнее в том, что касается охраны жизни и здоровья вашей дочери. Если с ней все порядке, как вы утверждаете, то да, правда на вашей стороне. Если же нет, то вскоре вы поймете, что все-таки я сильнее вас.

Спустя двадцать минут Алекс въехала на стоянку напротив «Теско», примерно в полумиле от Темпл-Филдс. Лиззи уже ждала ее там, в своем верном стареньком «Форде». Это была знойная уроженка Вест-Индии – выразительные черные глаза и пышная грудь, в которой билось большое отзывчивое сердце. Ее опыту работы в проблемных районах можно было только позавидовать. Ее собственная семья жила в более спокойной западной части Темпл-Филдс, населенной преимущественно чернокожими. Выходцы из Азии селились в северной части, в то время как белые и небольшие этнические диаспоры предпочитали юго-восточную, с ее многоэтажками и пришедшей в упадок старой послевоенной кирпичной застройкой.

– Как дела? – спросила Лиззи, садясь на пассажирское сиденье рядом с Алекс. – Предупреждаю заранее, утро у меня было дерьмовым, так что если Принсы станут играть со мной в свои игры, им светит такая большая вонючая куча неприятностей, что они сами будут не рады.

Алекс удивленно выгнула бровь.

– Да, надо будет их предупредить, – улыбнулась она.

– Вот-вот. Кстати, ты не слышала, этот кусок дерьма Шейн уже в кутузке?

– Боюсь, что нет. Это придает нашей с тобой миссии дополнительную пикантность. – Алекс вырулила на главную дорогу, по которой тек бесконечный поток машин. Хотя она попыталась обратить вопрос Лиззи в шутку, перспектива иметь дело со всей их веселой семейкой – им самим, матерью и сестрой – отнюдь не вдохновляла. – Я только что говорила с полицией. Мне пообещали, что в квартале будет дежурить патрульная машина, и если что, я всегда успею набрать три девятки.

Лиззи презрительно фыркнула.

– Ага, так и вижу, как они спешат к нам на помощь на своих толстых коротких ножках, – отозвалась она. – Впрочем, не переживай! Мы с тобой как-нибудь справимся сами.

Эх, мне бы твою уверенность, подумала Алекс, ведя машину в направлении Темпл-Филдс. Еще пара минут, и они уже въезжали в квартал. Подъехав к облезлому дому на Бартон-стрит, в котором жили Кроу, она остановилась и потянулась за сумкой на заднем сиденье.

– Сейчас вернусь, – сказала она, – надо кое-кто передать.

Она уже собралась нажать на кнопку звонка, который все равно вряд ли будет услышан, потонув в грохоте музыки и громких мужских голосах, что доносились изнутри дома, когда ее взгляд упал на почтовый ящик. Может, бросить сверток в него и убежать?

– Кто там? – раздался из-за двери прокуренный голос Лоры Кроу.

– Алекс Лейк, инспектор службы опеки. У меня есть кое-что для Дэнни.

Дверь приоткрылась на узкую щелочку. Дальше не пускала цепочка.

– Что это? – подозрительно прищурилась Лора.

– Фотография, которую ему подарили в приемной семье. Он ее забыл. – Нет необходимости говорить Лоре, что она решила, будто Дэнни ее украл. Вряд ли это пойдет на пользу их и без того шатким отношениям.

Лора протянула из-под цепочки руку, и Алекс вручила ей сверток.

– Дэниэл в школе? – поинтересовалась она, зная, что дисциплина – не самая сильная сторона Лоры как матери.

– Тебе какое дело? Давай вали отсюда, – огрызнулась Лора и с силой захлопнула дверь.

– Как мило, – пробормотала Алекс и вернулась к машине. Ничего, она сама позвонит в школу и выяснит.

Поездка по местным улицам не способствовала поднятию настроения. Многие дома были в буквальном смысле забаррикадированы, чтобы защитить их законопослушных жильцов от хулиганов-соседей. «Господи, как только они здесь живут?» – печально подумала Алекс. Властям явно наплевать на их проблемы. Многоэтажки в центре квартала пребывали в таком же убитом состоянии, что и окружающие двух-трехэтажные дома. Алекс бывала в них не раз и видела тамошние грязные лифты и лестничные клетки, провонявшие мочой и фекалиями.

– Ну вот, мы и приехали, – объявила Лиззи, правда, без особого энтузиазма, когда они свернули на Грин-авеню. Несмотря на название, здесь было нелегко обнаружить клочок зелени перед окнами домов или на игровой площадке в конце улицы, среди местных известной под говорящим названием «Поляна Торчков». – Армагеддон отдыхает.

Алекс вымучила улыбку, зная, чем они с Лиззи рискуют, оказавшись в тупичке. Хотя на улице не было ни души, и лишь ветер гонял вдоль бордюра мусор, из-за одного из заколоченных фасадов доносился стук молотков и визг электродрели, а еще чуть дальше на всю мощь динамиков орала музыка.

Самые смелые из обитателей рискнули вывесить рядом с входными дверями корзинки с цветами или выставить на хлипкие подоконники ящики с геранями. Увы, в целом улица производила удручающее впечатление: кое-как отремонтированные фасады, с которых уже облупилась краска, странная вереница старых и совершенно новеньких машин вдоль кромки тротуара, ну и, конечно, спутниковая антенна на каждой крыше.

– Смотрю, нас никто не встречает, – прокомментировала Лиззи, когда Алекс остановила машину перед дверью Принсов. За стены дома кое-где цеплялась штукатурка, как будто в последней попытке сохранить его былую красоту. Окно второго этажа была затянуто куском непрозрачного пластика. – Похоже, что да, никто. А если дома и впрямь никого нет, то нам ничто не мешает развернуть свои попы на сто восемьдесят градусов и свалить отсюда к чертям собачьим.

Эх, будь у нее такая возможность, Алекс с удовольствием так бы и поступила. Впрочем, сказала она совсем другое:

– Давай подумаем о Полли Принс. Согласись, ей крупно повезло, что к ней приехали мы с тобой.

Лиззи вытаращила глаза.

– Ага, держи карман шире. Так эта маленькая шлюшка и скажет тебе спасибо, что ты явилась к ней под дверь. Или ты думаешь, она нам скажет: «Привет, Алекс! Привет, Лиззи! Рада вас видеть. Я давно уже терзаюсь вопросом, когда же вы наконец явитесь спасать меня. Мне вещи собирать?»

Усмехнувшись, Алекс открыла дверцу машины и, захватив с заднего сиденья сумку, подождала, пока Лиззи присоединится к ней на тротуаре.

– Может, мне стоило бы остаться в машине? – мудро спросила та. – На тот случай, если нам придется уносить отсюда ноги?

– Для начала попробуем вместе, – ответила Алекс. Ее нос уже уловил в воздухе терпкий запашок марихуаны.

Со вздохом оторвав телеса от сиденья, Лиззи напомнила Алекс, в каком долгу та теперь перед ней, и поднялась по ступенькам крыльца ко входной двери Принсов.

Протянув из-за ее плеча руку, Алекс трижды ударила по двери колотушкой и быстро юркнула за свою напарницу.

– Ну, ты даешь, – сухо заметила Лиззи. – Я же говорю, дома никого нет. Так что давай-ка свалим побыстрее отсюда.

– Давай попробуем еще раз, – рассмеялась Алекс. – Кажется, я слышу музыку.

– О, это, должно быть, ангелы со своими арфами. Так они обычно встречают новичков.

Сделав шаг вперед, Алекс подмигнула напарнице. В следующее мгновение внутри у нее все опустилось. С той стороны двери звякнула цепочка, скрипнул засов и в замке пару раз повернулся ключ. В конце концов дверь приоткрылась, и на пороге возник грязный мальчонка в шортах и резиновых шлепанцах.

– И ты сам открыл все замки и задвижки? – удивилась Лиззи.

Он ничего не ответил, лишь заморгал, опасливо глядя на нее.

Поняв, что это за него сделал кто-то другой, тот, кто сейчас прячется за дверью, Алекс спросила:

– Твоя мама дома?

– А тебе какое дело? – донесся из темноты хриплый голос, не то мужской, не то женский. Впрочем, в следующий миг из-за спины мальчика показалась молодая женщина лет двадцати пяти – тридцати, с тифозной стрижкой, и положила руку ему на голову. – Что вам нужно? – грубо спросила она.

– Мы из службы опеки, – сообщила ей Алекс, отметив про себя «фонарь» под глазом и рассеченную губу у женщины, причем и то и другое свежее, как вчерашняя косметика. – Мы хотели бы поговорить с Полли, если она дома.

Молодая женщина холодно посмотрела на них.

– Еще бы вам не хотеть, – прохрипела она и, к великому удивлению Алекс, распахнула дверь шире и мотнула головой, приглашая войти.

Гостиная оказалась точно таким свинарником, каким Алекс себе ее представляла. На диван наброшены старые одеяла, на полу – с полдесятка полных до краев пепельниц, а пивные бутылки было невозможно даже сосчитать. В углу, рядом с камином, – огромный плазменный экран, который явно попал сюда, упав с какого-то грузовика скупщика краденого, и внушительный набор компьютерных игр и прочих вещей, которые имели такое же происхождение.

Несмотря на царивший в комнате кавардак и следы недавней пьянки, в ней никого не было. Музыка, которую Алекс слышала еще на улице, тоже прекратилась. Алекс даже невольно поежилась, как будто кто-то притаился совсем рядом и подслушивал, что же она скажет. Шейн? Полли? Их мать? Ничего, сейчас это выяснится.

– Кстати, меня зовут Синди, – сообщила молодая женщина с тифозной стрижкой. – Я сестра Полли. А это Райан.

Алекс улыбнулась мальчику, но тот даже не думал улыбаться в ответ. Интересно, кто за него отвечает у них в офисе? Надо будет проверить, когда она вернется.

– Твоя мать дома? – спросила она у Синди. Это лучше выяснить заранее, ведь разговаривать с Полли она имеет право только в присутствии кого-то из родителей или официального опекуна.

Синди закурила сигарету.

– Да, она наверху, в постели, – ответила она. – Я думала, вы пришли к Полли.

– Да, но ваша мать…

– Должна при этом присутствовать, – закончила за нее Синди. – Ну да. Живо сгоняй наверх за бабушкой! – рявкнула она на Райана. – И пока будешь там, передай этой сучке Полли, чтобы она тоже сюда спустилась.

Мальчонка нехотя отправился выполнять приказание. Синди захлопнула за ним дверь.

– Ба-аб! – вскоре раздался с лестницы его голос.

– Может, все-таки присядете? – предложила Синди.

– Спасибо, – ответила Алекс и, вопросительно посмотрев на Лиззи, с опаской опустилась на край дивана. Кто знает, какая живность обитает в его подушках? Ее напарница не стала рисковать и выбрала обыкновенный стул.

– Смотрю, вы смелые, раз пришли сюда после того, что случилось с доктором, – прокомментировала Синди сквозь клубы сизого дыма.

– Что вам про это известно? – осторожно поинтересовалась Алекс.

– А чего вы еще ждали, после того как легавые нагрянули сюда и замели моего брата? – бросила в ответ Синди.

– Вы здесь живете? – спросила Алекс, стараясь не смотреть на Лиззи.

– Когда как. Зачем вам это?

– Это я просто так, к слову, – улыбнулась Алекс.

Синди подозрительно посмотрела на нее и сделала очередную затяжку.

– А вы, я смотрю, молчите? – бросила она в адрес Лиззи.

Та вопросительно выгнула бровь.

– У меня найдется что сказать, когда будет нужно, – ответила она с улыбкой. – Так что пусть это тебя не волнует.

Синди шмыгнула носом и провела под ним тыльной стороной ладони, звякнув при этом десятком серебряных цепочек на запястье.

– Зачем вам нужно поговорить с Полли? – довольно резко спросила она. – Если хотите знать мое мнение, эту дуру пора определить назад под опеку. Честное слово, без нее нам будет куда легче.

Алекс никак не ожидала от нее таких слов.

– Почему вы так говорите?

– А почему, по-вашему? Все из-за болезни, которую она подцепила. И теперь распространяет ее здесь направо и налево. Того и гляди заразит весь район. Ведь эта сучка даже не смотрит, с кем она трахается. Если бы не наш Шейн, ее давно бы кто-нибудь уже утихомирил. Но его тут все боятся до усрачки и потому не смеют даже пикнуть.

– Как я понимаю, его здесь нет, – уточнила Лиззи, прежде чем Алекс открыла рот.

– А что, похоже?

– В таком случае где же он? – спросила Алекс.

– Вон у нее спрашивайте, а не у меня.

Алекс повернулась. В дверь входила Дебби Принс – худющая, изможденная женщина с налитыми кровью глазами и подозрительно кривым носом. Вокруг ее губ было больше морщин, чем зубов во рту. Редкие волосы выкрашены в ярко-рыжий цвет, одежда висела как на вешалке. На руках татуировки в виде розы и еще одна – на шее.

– Что вам здесь нужно? – рыкнула она и шагнула к полке над газовым камином, чтобы взять сигареты. – За каким хером вас сюда принесло? Давайте проваливайте! Обойдемся и без вас.

– Мы хотели бы поговорить с Полли, – пояснила Алекс, поднимаясь на ноги. – Насколько мне известно, она дома.

Дебби злобно зыркнула на старшую дочь.

– Допустим. И что из этого? – огрызнулась Дебби, закуривая. – Сейчас она занята и ей некогда точить с вами лясы.

Интересно, подумала Алекс, чем может быть занята во вторник утром четырнадцатилетняя девчонка, если ей в это время полагается быть в школе?

– Ничего страшного, мы подождем, – улыбнулась она. Сделав глубокую затяжку, Дебби в упор посмотрела на Алекс злобными глазками и уголком рта выпустила струю дыма.

– Может, я не хочу, чтобы вы ее ждали, – заявила она. – А может, я вообще не хочу видеть вас у себя дома?

– Мама, прекрати! – оборвала ее выпад Синди. – От них нет никакого вреда. И вообще, кто-то же должен поговорить с этой дурочкой.

– Заткнись и не воняй! – оборвала ее Дебби. – Ты еще скажешь, что ее пора забрать отсюда в приемную семью. Если это случится, кто-тосильно об этом пожалеет, – ее пронзительные глазки снова в упор посмотрели на Алекс, которая, разумеется, поняла, кого она имела в виду.

– Врач поставил нас в известность, что у Полли вензаболевание, – подала голос Лиззи. – В четырнадцать лет ей вообще не положено никакого секса.

– Тебя не спрашивали, негритоска! – огрызнулась Дебби и сплюнула. На темных щеках Лиззи проступил румянец.

– Оскорбления вряд ли вам помогут, – быстро нашлась Алекс. – Если ваша младшая дочь вступает в половые контакты, мы обязаны установить, происходит ли это с ее согласия или же…

– А вы что подумали, что ее здесь кто-то насилует, привязав к кровати? – бросила ей в ответ Дебби.

– Мы никого ни в чем не обвиняем, – ответила Лиззи. – Но если у четырнадцатилетнего подростка обнаружено венерическое заболевание, ясное дело, здесь что-то не так. Или вы со мной не согласны?

– Я знаю лишь то, что это моя дочь и что там у нее за болезнь – мое дело. Вас оно не касается. Убирай свою жирную задницу с моего стула и выметайся отсюда, пока мой малец не пришел домой и не навалял тебе как следует.

– И все-таки мы обязаны увидеть вашу дочь, миссис Принс, – твердо сказала Алекс, посмотрев на Лиззи. – Если вы не дадите нам это сделать, мы просто придем сюда еще раз, с ордером, а вам это вряд ли нужно. Кстати, и нам тоже.

При слове «ордер» Лиззи поморщилась. Дебби же подалась вперед и выпустила дым прямо Алекс с лицо.

– Вы должны понимать, что этим вы не поможете вашей дочери, – сказала Алекс, отмахнув от себя дым.

– А не лучше ли вам побыстрее свалить отсюда? – сказала Дебби Принс. – И тебе тоже, – бросила она в адрес дочери. – Ты какой головой думала, когда впустила их сюда?

Синди сверкнула глазами.

– Ты разве не слышала, что она сказала: если мы откажемся говорить с ними, они явятся сюда снова, только с ордером. А это значит, с ними будут легавые. Тебе очень хочется, чтобы они снова сюда вломились?

Не сводя с дочери злющего взгляда, Дебби Принс сделала очередную затяжку.

– Эх, жаль, что твой папаша, прежде чем отбросить коньки, не успел вбить в твою башку хоть немного ума, – язвительно бросила она.

– И что я такого сказала? – выкрикнула Синди и даже всплеснула руками. – Тебе очень хочется, чтобы сюда снова легавые приперлись? Да?

Проигнорировав ее вопрос, Дебби повернулась к Алекс.

– Ты все еще здесь? – огрызнулась она. – Дверь вон там, захлопни ее за собой. И пожалейте себя, больше сюда не приходите.

Продолжать разговор было бессмысленно. Подождав, пока Лиззи выйдет первой, Алекс проследовала за ней в коридор. Зная, что Полли где-то рядом и подслушивает их, она повернулась к Дебби и почти прокричала:

– Надеюсь, вы лечите Полли. Если нет, то будущее вашей дочери – если не сказать, вся ее жизнь – под ударом. Болезнь, как вы знаете, оставляет следы на теле. Особенно – на лице.

– Слушай, эта сука когда-нибудь заткнется? – устало произнесла Дебби, обращаясь к Синди. – Проводи ее отсюда, пока мое терпение не лопнуло.

Алекс не нуждалась в провожатых и поспешила за Лиззи к машине. Входная дверь с грохотом захлопнулась за ее спиной.

– Мне кажется, все прошло очень даже неплохо, – весело заметила напарница.

Алекс душил смех. Впрочем, она сдержалась, зная, что сначала им нужно отъехать от дома.

– Особенно мне понравилась заключительная реплика, – добавила Лиззи, когда они сели в машину. – Наша красотка явно ее слышала. Будем надеяться, что это ее напугало и ей хватит ума обратиться к врачу.

Алекс не стала возражать, мол, какая мать позволит дочери разгуливать с такой болезнью, так как за годы работы насмотрелась на таких мамаш. Она на прощанье посмотрела на дом.

– Как только мы выедем отсюда, – сказала она, поворачивая ключ зажигания, – я позвоню Венди, чтобы та раздобыла для нас ордер на полицейскую защиту.

Лиззи негромко присвистнула.

– Да, представляю, что будет, когда мы вернемся сюда в сопровождении полиции, чтобы вытащить девчонку из этого логова.

– А что нам еще остается? Не оставлять же ее здесь? – возразила Алекс.

Лиззи ответила не сразу, лишь когда Алекс повернула за угол и дом Принсов остался у них за спиной.

– Не лучше ли получить ордер на домашний арест? – предложила она. – Если учесть, сколько раз эта красотка сбегала из приемных семей, то пусть уж лучше она сидит дома и лечится. Посадим под круглосуточное наблюдение. По-моему, так надежней.

Слава богу, Лиззи на ее стороне, подумала Алекс и уже открыла рот, чтобы что-то сказать, как внезапно внутри у нее все оборвалось.

– О боже! – пробормотала она и резко нажала на тормоз. Поперек тупичка, натянув на бритые головы капюшоны, с вызовом сложив на груди руки или сунув их в карманы низко висящих штанов, стоял Шейн Принс и его подручные.

Лиззи вынула телефон.

– Давайте к нам, – сказала она, когда на том конце ответили на ее вызов. Алекс посмотрела на нее. Лиззи набрала другой номер.

– Полицию сюда, причем срочно.

К тому времени, когда она сообщила, кто они и где находятся, Алекс уже замкнула все двери и судорожно решала, как ей поступить: дать задний ход или же не сбавляя скорости налететь на этих ублюдков, и наплевать, если кто-то из них при этом пострадает.

– Что будем делать? – спросила она. Между тем они уже окружили машину и принялись раскачивать ее из стороны в сторону.

– Жми на газ, – ответила Лиззи.

Алекс нажала на акселератор, но, увы, колеса машины не касались земли. Банда Шейна разразилась отвратительным смехом.

– Да, баба за рулем – это нечто, – презрительно заявил один из подростков.

Затем раздался скрежещущий звук, как будто кто-то провел по боку машины чем-то острым. А еще кто-то принялся колотить в заднее стекло. Рядом с Лиззи возникло чье-то лицо – язык наружу, глаза в кучку.

Кто-то с силой пнул ногой по дверце со стороны водительского сиденья. Алекс едва не вскрикнула. Повернувшись, она увидела перед собой мерзкую ухмылку Шейна Принса и невольно отпрянула.

– Алекс Лейк, – презрительно усмехнулся он, прижимая к стеклу кулак. А в следующий миг гадкая улыбочка превратилась в звериный оскал.

– Отстань от нашей семьи, слышишь? – процедил он сквозь зубы. – Только попробуй сунуться еще раз, и на своей шкуре узнаешь, каково иметь дело с Шейном Принсом.

Дрожащей рукой Алекс нащупала ключ зажигания. Мотор взревел. Она судорожно попыталась найти рычаг коробки передач.

Она была на грани паники. Снаружи раздавались крики, однако, к ее облегчению, машина рванула вперед, а Принс и его дружки бросились врассыпную. В следующую секунду на улицу высыпала еще одна банда, куда более многочисленная, состоящая в основном из чернокожих и наводящая не меньший страх.

– Моя кавалерия, – пробормотала Лиззи.

Алекс посмотрела на нее вопросительно.

– Нам требовалась серьезная поддержка, – пояснила Лиззи, – и я решила позвать на помощь друзей. Согласись, одной патрульной машины здесь явно недостаточно. По крайней мере, когда имеешь дело с Шейном Принсом.

– Лиззи, но ведь так начинаются все уличные беспорядки! – укоризненно воскликнула Алекс.

Лиззи улыбнулась и покровительственно похлопала ее по плечу.

– Тебе еще нужно многому учиться, детка, – сказала она и, открыв дверь, вышла из машины навстречу их сомнительным спасителям.

Вскоре Алекс представили соседу Лиззи Натану Коулу, галантному парню с лицом в уродливых шрамах. Более того, ей было обещано, что если ей вдруг потребуется помощь, она может звонить ему в любое время дня и ночи.

Еще через десять минут Алекс уже въезжала на парковку, где они оставили машину Лиззи.

– Что ж, все могло быть намного хуже, – сказала она с нервным смешком.

– Это точно, – согласилась Лиззи. – Он хороший парень, этот Натан. То есть он, конечно, бандит, но ты меня понимаешь. Я знаю его с тех пор, как он пешком ходил под стол. Все свое детство не вылезал из приемных семей. Да, жизнь научила его стоять за себя.

«Это точно. Шрамы на его лице – наглядное доказательство», – подумала Алекс и, выключив мотор, потянулась за мобильником.

– А вот и копы, как раз вовремя, – прокомментировала Лиззи, когда мимо них, воя сиреной и мигая синим «ведерком», пронеслась патрульная машина. – Не хочу даже думать, где бы мы были, если бы ждали их помощь.

Полицейская машина исчезла за углом.

– То есть ты велела Натану с дружками ждать твоего звонка? – спросила Алекс, проводив ее взглядом.

Лиззи выразительно посмотрела на нее.

– Только без паники. На нашей работе без таких знакомств никак. Я знала: Натан и его банда – наш единственный шанс унести оттуда ноги, прежде чем Шейн Принс и его дружки сделают из нас отбивные.

И все же Алекс поежилась при мысли, что где-то в темных закоулках притаилась еще одна банда, готовая, если что, вступить в драку со своими уличными соперниками. Страшно подумать, чем все это могло закончиться.

– Ты еще не отказалась от идеи получить ордер? – спросила Лиззи, когда Алекс набрала номер их офиса.

– Но ведь девочку как-то нужно вытащить из этого проклятого притона, – ответила Алекс.

– И тебя не пугает то, что сказал тебе Шейн Принс?

Алекс вздохнула и покачала головой:

– Нет, то есть да. Пугает, конечно. Но я же не могу позволить, чтобы он подумал, будто запугал меня до смерти.

– Молодчина! И запомни, если что, ты всегда можешь положиться на Натана.

Она, конечно, вряд ли воспользуется его помощью, и все же, при мысли, что такое возможно, ей стало легче на душе. Попросив, чтобы ее соединили с Венди, Алекс в буквальном смысле разоралась в трубку.

– Но мы же знаем от врача, что у девочки венерическое заболевание! – кипятилась она. – И, судя по всему, она продолжает спать с кем ни попадя…

– Так вам сказала ее сестра, – напомнила ей Венди, – а как ты сама знаешь, сестры порой не ладят. Тут и зависть, и старые обиды. К тому же ты даже не видела саму девчонку. Как же я могу потребовать ордер на вашу полицейскую охрану, если мы даже не предприняли второй попытки?

– Венди, если бы там была, ты бы поняла, как важно забрать ее оттуда.

– Может быть. Но ты знаешь не хуже меня, как осторожно мы должны принимать такого рода решения. То, что мать оказалась несговорчивой, еще не значит, что она не обращалась за медицинской помощью или что она сквозь пальцы смотрит на поведение дочери. Нет, мы просто должны держать ситуацию под контролем и…

– Ты слушала меня или нет? – взорвалась Алекс. – Шейн Принс пригрозил мне расправой. Я не могу просто так взять и вернуться к ним.

– С тобой может пойти Лиззи или Томми, когда вернется. Кстати, ты срочно нужна мне в офисе. Во сколько тебя ждать?

От злости Алекс едва не вышвырнула телефон в окно.

– Около трех, – прорычала она и, прежде чем Венди взвалит на нее новые задания, нажала кнопку отбоя. – Черт, как же мне иногда хочется послать все к чертовой бабушке! – пробурчала она, повернувшись в Лиззи.

– Я и сама давно хочу это сделать, – вздохнула та. – Но, как видишь, все еще работаю. Так куда ты теперь?

Алекс устало закрыла глаза.

– В Ярнхэм[6], – ответила она, имея в виду соседний район, мало чем отличающийся в лучшую сторону от Темпл-Филдс. – Помнишь Джемму Найт, маленькую девочку, чья мать болела раком?

– Помню. Только не говори, что ее мать умерла.

– На прошлых выходных. Сейчас с девочкой живет ее бабушка, но я должна отвезти ее в приемную семью.

– Она хотя бы их знает?

– Да, она проводила у них время с тех пор, как матери поставили диагноз. Жаль, что ее нельзя оставить на попечение бабушки, потому что у той проблемы с сердцем. И, сказать по правде, я не совсем уверена насчет ее дяди. Малоприятный тип. Нигде не работает, а судя по его виду, и не моется никогда. Так что пусть уж лучше будет приемная семья.

* * *

– Алекс, ну пожалуйста, можно я останусь здесь?! – рыдала Джемма спустя полчаса, цепляясь за Алекс. – Я знаю, бабушке нужно домой, но я могу позаботиться о себе. Я умею готовить и убирать в доме. Обещаю, что я буду каждый день ходить в школу!

По лицу девочки катились слезы. Впрочем, по лицу Алекс тоже.

– Ты ведь знаешь, что так нельзя, – сказала она, прижимая бедняжку к себе. – Ты еще маленькая.

– Тогда можно я поживу у тебя? – умоляла Джемма. – Честное слово, я буду хорошей, буду тебя слушаться и вести себя тихо. Ты даже не будешь замечать, что я у тебя.

Взяв в руки заплаканное детское личико, Алекс постаралась объяснить, что не может выступать в роли приемной матери хотя бы потому, что у нее есть работа. К тому же о Джемме прекрасно позаботятся Браунинги, у которых она подолгу жила во время болезни матери.

– Твоя мама хотела, чтобы ты жила у них, – мягко напомнила девочке Алекс. – Там тебе будет хорошо. К тому же это недалеко от дома твоей бабушки, так что ты сможешь ее навещать. И других родственников тоже.

– А кто они мне?! – выкрикнула Джемма, вновь заливаясь слезами. – Почему я должна думать о них, если они не думают обо мне?

– Ты ведь знаешь, что это неправда, – возразила Алекс. – Они хотят для тебя самого хорошего. Как и все мы.

– Но ты ведь будешь навещать меня? – спросила сквозь рыдания Джемма.

– Конечно, буду, – с улыбкой ответила Алекс. – Ты ведь одна из моих любимчиков. Как же я могу тебя не навещать? К тому же у тебя есть номер моего телефона, так что можешь звонить мне в любое время.

Ее слова вряд ли утешили Джемму, потому что, когда они приехали к Браунингам, она наотрез отказалась отпускать от себя Алекс. Более того, не появись вовремя ангел-спаситель в лице представителя благотворительной организации, оказывающей помощь детям, лишившимся родителей, они бы до сих пор цеплялись друг за дружку и рыдали.

Впрочем, все обошлось. Закончив с делами, Алекс, эмоционально измочаленная, возвращалась на встречу со своими актерами. Едва ворочая от усталости языком, она надиктовывала на телефон черновик отчета и едва не прошляпила тот момент, когда ей с тротуара помахала Матти.

– Привет! – сказала она, останавливая машину рядом с магазином подарков. – Все в порядке?

Матти состроила недовольную гримасу.

– Значит, ты еще не видела, – сказала она.

Внутри все тотчас похолодело.

– Чего не видела?

У нее дома пожар или горит деревенский клуб?

– Рецензию Хизер Хэнкок. Пару часов назад она появилась на сайте газеты, а завтра выйдет в бумажном виде.

– Что, совсем все плохо? – простонала Алекс.

– Боюсь, что да.

– А я-то думала, что худшее сегодня уже позади, – отозвалась Алекс, вновь нажимая на газ. – В любом случае, спасибо, что предупредила. Увидимся в клубе через час.

Если вам нравятся плоские шутки, дешевые деревенские посиделки и волосатые мужчины, переодетые безмозглыми куклами, то «Смена пола», последняя постановка местной самодеятельной труппы, – для вас.

Не спорю, во время спектакля в зале постоянно раздавались взрывы хохота, но можно ли ожидать чего-то другого, когда большую часть зрителей составляли родственники и друзья? Для остальных зрителей развлечение – когда кучка грудастых мужиков пляшет вокруг дамских сумочек, а переодетые в крутых парней девицы чешут задницы – превратилось в пытку неимоверной скукой. Так и хотелось закричать: «Выпустите! Выпустите меня отсюда, пока я от тоски не начала вырывать себе зубы!»

Конечно, при иной режиссуре пьеса вполне могла бы тронуть наши сердца и даже дать пищу для размышлений – разных, а не только о том, что десять фунтов, уплаченных за билет, могли бы быть потрачены с гораздо большей пользой. Но, увы, впечатление такое, что режиссера у пьесы и вовсе не было.

Так что, друзья мои, вот вам совет: не тратьте драгоценное время на эту жалкую пародию на искусство. Если только вы не сгораете от любопытства, желая узнать, как самодеятельный театр может в одночасье загубить свою репутацию.

Рецензия была до такой степени желчная, что Алекс невольно спросила себя: как эта желчь – или даже яд – поместился в Хизер Хэнкок и до сих пор не прикончил ее? И почему она все время старается ужалить Алекс? Все из-за того, что год назад Алекс дерзнула заступиться за ресторан, который Хизер незаслуженно облила грязью. Кроме того, Алекс указала горе-журналистке на ошибки в передовице на тему состояния социальной работы в их городе.

– Нам абсолютно нечего стыдиться, – заявил Джонни Грант, когда они собрались всей труппой. – Это прекрасная постановка. Достаточно зайти на «Фейсбук», чтобы узнать, что зрителям спектакль понравился. К тому же аудиторию составляли не только друзья и родственники. Там была масса тех, кого мы раньше в глаза не видели.

Алекс обвела глазами лица своих дорогих актеров.

– Скажи, были случаи возврата билетов после того, как появилась статья? – спросила она у Матти.

– Три, но невозможно сказать, связано одно с другим или нет. В любом случае, билетов продано достаточно, так что в субботу нас ждет аншлаг.

– Да если и нет, мы все равно не отступимся, – решительно заявила Сара Грант. – У нас запланировано три спектакля, значит, мы сыграем все три.

– Верно! Три и ни спектаклем меньше! – поддержал ее хор голосов, вслед которому раздались рукоплескания.

– Вообще-то я должна перед вами извиниться, – призналась Алекс. – Еще до того как мы пригласили на премьеру Хизер Хэнкок, я знала о том, как она ко мне относится. Но мне и в голову не могло прийти, что она выплеснет все это на публику.

– Но за что ей тебя не любить? – удивилась Сара.

Алекс едва не расхохоталась от ее наивности.

– Я хочу, чтобы вы все поняли: всё, что она написала в рецензии, направлено против меня. Впрочем, она этого и не скрывает. Ее рецензия – это способ насолить мне, свести со мной счеты. Она никогда не согласится взглянуть на наш спектакль объективно, тем более отметить его достоинства.

– Я хочу, чтобы ты тоже знала, – вскочила со своего места Хейли. – Мне нравилось работать с тобой, и я горжусь тем, что ты сделала из моего сценария. В нем нет никаких пошлостей, никаких сальностей, и я сразу это поняла – в отличие от рецензентки.

– Она в любом случае облила бы нас грязью, что бы мы ни играли, – добавил Джонни. – Поэтому советую не обращать на нее внимания. Забудем о ней, как будто ее не существует.

– Не собираюсь покупать ее газету завтра! – заявила Матти.

– И я тоже! – присоединились к ней еще несколько голосов.

Алекс улыбнулась.

– Думаю, о большей поддержке даже и мечтать нельзя, – сказала она. – Спасибо вам всем. Давайте будем почаще заглядывать в «Фейсбук» и черпать оттуда вдохновение.

– Совершенно верно, – поддержал ее Стив Перри, входя в дверь. – Извините, я слегка припозднился. Задержался на работе. Как я понимаю, вы тут обсуждаете кучку дерьма, брошенную в нас на сайте газеты? Не стоит убиваться! Лучше взгляните, что я часа полтора назад оставил на их страничке в «Фейсбуке», если вы, конечно, еще не видели.

Заинтригованная, Алекс посмотрела на него вопросительно.

Расплывшись в довольной улыбке, он вытащил свой айпод, нашел нужную страницу и пустил по рукам, чтобы все могли полюбопытствовать.

– Вы только взгляните, что там творится, – объявил он. – Возмущение в невиданных ранее масштабах! Народ требует опровержения, объяснений, даже увольнения. Согласен: среди зрителей было много наших родных и близких. Но все-таки не все! Возьмем, к примеру, Рона и Мэгги Фенн. Ага, или вот этот комментарий, который появился всего пару минут назад.

Не знаю, где мисс Хэнкок оставила свое чувство юмора в субботу вечером, но, к счастью, я и все остальные захватили его с собой. Более того, признаюсь честно, я не помню, когда в последний раз так хохотал. Мои поздравления Алекс Лейк и всей труппе! Замечательный спектакль! Все, кто сидел рядом со мной, получили от него огромное удовольствие!

Стив обвел присутствующих взглядом триумфатора.

– Это написал некто Энтони Гудмен, королевский адвокат, – добавил он. – Кто-нибудь его знает? Он ведь был в зале.

У Алекс екнуло сердце.

– Он родственник Феннов. Наша служба сотрудничает с ними. Я недавно отвозила им ребенка.

– О боже, среди наших зрителей был королевский адвокат! – восторженно ахнула Сара. – И он написал про нас такое! Будем считать, что он поставил эту дрянь на место.

– Он не единственный, кто заступился за нас. Ты только взгляни, – сказал Стив, протягивая Алекс айпод.

– Ты думаешь, мы можем потребовать от нее опровержения? – спросила Хейли. Похоже, Хейли сказала это всерьез. Да Алекс и сама была бы не против.

– Думаю, разумнее всего хранить гордое молчание, – тем не менее возразила Алекс. – Такие требования заденут ее за живое, особенно после того, как она заглянет в «Фейсбук».

– А где Джейсон? – спросил Стив, подтягивая к себе стул. – Только не говори мне, что сегодня он снова куда-то повез детей.

– Вообще-то я не знаю, где он, – ответила Алекс, чувствуя себя в его отсутствие слегка одиноко. Джейсон эсэмэской предупредил ее, что задержится, но называть причину опоздания не стал.

– Готова поспорить, он отправился раздирать на клочки эту вредную сучку, – заявила Сара. – Если не ошибаюсь, они с ней старые друзья.

– Да, они знакомы, – согласилась Алекс. – Но с Хизер дружит его жена, а не он сам.

– Теперь мне все ясно, – всплеснул руками Джонни. – Она просто мстит за подругу.

Алекс недоуменно покачала головой. Вряд ли Хизер позволила бы использовать себя в качестве инструмента возмездия. И вообще, какая разница, какие у Хизер Хэнкок были мотивы, когда она писала свою разгромную рецензию? А вот где сейчас находится Джейсон – это вопрос интересный. В его эсэмэске не было даже намека на рецензию, так что, вполне возможно, он вообще пока не в курсе.

– Ну, наконец-то! – воскликнула Алекс, когда дозвонилась ему по мобильному. – А то я уже начала волноваться.

– Извини, – ответил он. – Я пытался позвонить тебе раньше, но, как назло, работа задержала, а там вообще была мертвая зона. Но сейчас я уже почти рядом с домом. У тебя-то самой все в порядке?

– Да, если не считать рецензию Хизер Хэнкок. Ты ее уже видел?

Джейсон устало простонал.

– Нет, но, судя по твоему голосу, лучше и не читать. И вообще, не обращай внимания! Ты же ее знаешь: от нее доброго слова никогда не дождешься, о чем бы она ни писала. По-моему, она считает, что, оскорбляя людей, зарабатывает себе дополнительные очки.

– Что ж, может, по-своему она и права. Но если она заглянет на страничку газеты в «Фейсбуке» – а заодно и на нашу, – то поймет, что на сей раз ее стратегия сработала против нее самой. Что, в свою очередь, означает, что она проникнется ко мне еще более пылкой «любовью». Как тебе такой поворот?

– А где ты сейчас? – со смехом спросил Джейсон. – Кстати, ты ела? Потому что я умираю с голоду.

– Нет, не ела и тоже проголодалась. Так что давай встретимся в пабе. Через сколько тебя там ждать?

– Я сейчас как раз подъезжаю к дому. Так что до паба дойду пешком. Это еще что такое? О господи, Алекс, что с твоей машиной? Откуда на ней эти жуткие царапины?

– Даже не напоминай мне, – вздохнула Алекс и поежилась, вспомнив, через какой ужас прошла утром. – Я все расскажу тебе при встрече. Ты не волнуйся. Это произошло в другом месте.

– А я так и не думал. Ты хоть знаешь, чьих это рук дело?

– Вообще-то, когда машину царапали, я сидела внутри. Прошу тебя, давай не будем сейчас об этом. У меня был тяжелый день, и внутренний голос мне подсказывает, что завтра будет ничуть не легче. Так что давай проветримся и забудем обо всем, кроме нас с тобой и картошки с рыбой.

Глава 8

– Отилия, ты понимаешь, что будет дальше, не так ли? – сказал Брайан Уэйд, вытирая лицо влажным носовым платком. На улице было душно. День был пасмурный, небо в тяжелых тучах.

Отилия с опаской посмотрела на него. Она стояла посередине своей комнаты. Руки безвольно опущены, кудрявые волосы спутаны и кое-где прилипли к голове.

– Ну, так что? – подбодрил Уэйд.

Отилия кивнула.

Тем временем по стеклу уже барабанил дождь, а откуда-то издалека сквозь раскаты грома доносился вой сирены. Мир был занят своими делами – стремительный, яростный, оторванный от того, что происходило здесь. Собственно, именно это ему и нужно.

Он вернулся к своему занятию.

– К нам придет одна тетя. Она скажет тебе, чтобы ты не боялась, что она не сделает тебе больно. Но она сделает тебе больно, если ты кое-чтоей расскажешь. Ты меня поняла?

Отилия кивнула так послушно и старательно, что ее узкие плечики дрогнули. Вязаная кофточка на ней была надета наизнанку. Кроссовки на липучке – не на ту ногу. Заметив это, он усадил ее на кровать и стянул с нее обувь. Отилия зарылась лицом в подушку и горько расплакалась.

– Я знаю, тебе больно, – мягко произнес Уэйд. – Но синяки скоро пройдут.

Она была вся в синяках – после падения с лестницы по нежной детской коже расплылись огромные багровые пятна.

– Мы ведь не хотим, чтобы кто-то это увидел? – прошептал он ей на ухо, стаскивая с нее кофту, чтобы вывернуть ее налицо. – Синяки должны быть закрыты. Так они скорее пройдут.

Отилия продолжала рыдать.

– Тсс! – прошептал отец и нежно поцеловал ее головку. Шишки не были видны, их закрывали кудряшки. Какое счастье, что она ничего себе не сломала. Ему было страшно представить, чем могло закончиться это падение.

– Не бойся, я осторожно, – пообещал он. – Нам нужно лишь правильно надеть на тебя кофточку, только и всего.

Прикрыв лицо верным мишкой, Отилия протянула отцу сначала одну руку, затем другую и старалась не смотреть на него, пока он обувал ей на ноги кроссовки.

Когда все было готово, Брайан усадил девочку прямо и потрогал ее щеку. Слава богу, никаких порезов, лишь крошечный кровоподтек под левым глазом.

– Тетя станет задавать тебе вопросы, – наставлял он. – Она будет стараться, чтобы ты что-то сказала ей обо мне и маме. Но ты не поддавайся! Потому что, если ты расскажешь ей про наши с тобой игры, произойдет что-то ужасное! Мы же с тобой этого не хотим, верно?

В глазах Отилии мелькнул страх.

Брайан Уэйд наклонился к самому ее лицу.

– Конечно же, не хотим, – вкрадчиво сказал он. – Нам нужно, чтобы с тобой все было в порядке и чтобы тебя никто не обидел.

Тельце Отилии дернулось. Она попыталась сдержать слезы.

– Возможно, она захочет взглянуть на твою комнату, – продолжал Уэйд. – Пусть посмотрит. Ты можешь показать ей свои игрушки, а если захочешь, и свои рисунки. Но только не рассказывай ей ничего про меня, потому что потом она может украсть у тебя язычок.

Отилия в ужасе прикусила розовые губки.

– А теперь, перед тем как я вернусь к себе в школу, – сказал Уэйд, – я расскажу тебе историю Уильяма. Это такой маленький мальчик, который никого не слушался. Хочешь послушать?

Отилия кивнула, правда, ее в глазах читалась неуверенность.

– Тогда иди ко мне, – сказал Уэйд, протягивая к ней руки. – Пока я буду тебе рассказывать, ты можешь посидеть у меня на коленях. Так вот, злая фея, притворившись доброй, сунула руки и ноги Уильяма в огонь и заклеила ему рот, чтобы он не закричал. Разве хорошо так поступать с маленькими мальчиками? Конечно же, нет. Но ты не бойся, мой ангел, я не дам, чтобы с тобой произошло то же самое.

От страха Отилия буквально окаменела и уставилась в пол.

– Нет-нет, мы не позволим, чтобы это с тобой случилось, – прошептал Уэйд, гладя девочку по головке. – Моя Отилия – хорошая девочка, она во всем слушается папу, и поэтому злая ведьма ей не страшна, ведь так?

Эрика не слышала, как за Брайаном закрылась входная дверь. Она знала, что он ушел, лишь потому, что ощутила на себе неотрывный взгляд круглых глаз Отилии, стоявшей у нее за спиной. Сила немигающих детских глаз неизменно пугала Эрику.

Они были в кухне. Радио наполняло комнату фортепианным концертом номер два Брамса. Это была романтичная, игривая вещь, полная драматических перепадов от пафоса и драмы к робким, застенчивым мелодиям, смелых стансов и безумных арпеджио. Звуки были исполнены радости, ликования, риска и опасности. Перед мысленным взором слушателя разворачивалась яркая история, какую только способно породить воображение.

Эрике не хотелось покидать этот мир звуков. Это был ее мир, в нем по стеклу не стекали дождевые капли, не завывал за дверью ветер, здесь никогда не звонил телефон, а дети не падали с лестницы. Их здесь также не убивали.

Сегодня утром она наконец перестала ощущать себя человеком. Она была ничто и никто. Телесности в ней было не больше, чем в голосах, что звучали в ее голове. Кстати, сейчас они умолкли. Надолго ли?

Она слышала, что он говорил Отилии, и поэтому знала, что в четыре тридцать их дочь будет молчать, как и она сама. Тихая, робкая, глаза опущены, руки сложены. Несчастная, измученная душа, словно в клетку, пойманная в ловушку тела, которое по-прежнему чувствует боль.

Эрика перевела взгляд на нож, который держала в руке. Она несколько раз перевернула его, глядя, как лезвие играет жидкими отблесками света. Она видела его другим – как он, прочерчивая в воздухе дуги, взлетает и опускается, словно исполняя некий безумный танец. Этакая стальная хищная птица, готовая настичь свою жертву.

Дочь подошла ближе, и Эрика перевела взгляд вниз. Отилия наклонилась и открыла шкафчик, чтобы достать пластиковую кружку с носиком, из которой всегда пила. Эрика посмотрела на шейку ребенка – тоненькая, с крошечными бугорками позвоночника. Взяв кувшин, девочка отошла. Взгляд Эрики скользнул к сараю в конце сада. Его студия, его келья, его частный притон.

Обернувшись, она вновь посмотрела на дочь. Та поставила кружку на стул, а из холодильника достала картонный пакет с соком.

– Подойди ко мне, – сказала она.

Отилия испуганно подняла на нее глаза.

– Я сказала, подойди ко мне, – повторила Эрика.

Оставив дверцу холодильника открытой и все еще прижимая к себе пакет, Отилия подошла ближе и посмотрела на мать.

Их взгляды встретились. В глазах Отилии застыл вопрос. Эрика знала, что она сейчас сделает. Она вспомнила Брайана и едва не расхохоталась.

– Послушай меня. Женщина, которая к нам придет, никакая не злая ведьма, – злорадно сказала она. – Она добрая фея! Можно даже сказать, ангел! И если ты пошепчешь ей на ушко, если расскажешь ей все-все-все, она сделает так, что все твои мечты сбудутся.

Отилия растерянно посмотрела на мать.

– Да-да, эта тетя – добрая фея. Фе-я! – со злостью отчеканила Эрика. – Ты это запомни.

Схватив картонный пакет с соком, она плеснула немного Отилии в кружку и сунула ее ей в руки.

* * *

Было уже четыре тридцать три, когда Алекс свернула наконец на гравийную подъездную дорожку, ведущую к дому Уйэдов и запущенному саду. И без того унылое небо с дождем и редкими проблесками солнца снова нахмурилось. Минута-другая, и вновь хлынет ливень. Алекс уже дважды за день успела промокнуть до нитки, бегая в полицейский участок с одним подростком, который давал новые показания против своего дяди-садиста.

– Мне все равно, что с ним сделают в полиции, – заявил он, когда Алекс наконец повезла его домой. – Потому что я все равно рано или поздно его убью.

Припарковав машину позади темно-синего «Ситроена», Алекс попыталась выбросить из головы события последних нескольких часов, а заодно и свое (явно предвзятое) мнение и отношение к родителям Отилии Уэйд (особенно – к ее к отцу). Выровнять эмоциональное состояние оказалось не так-то просто – пришлось себя переубеждать. Если люди отказывались идти на сотрудничество с органами опеки, это еще не значило, что они в чем-то виноваты. Часто это означало лишь то, что им не нравится, когда посторонние вмешиваются в их семейные дела. И Алекс не могла поставить им это в вину – при условии, конечно, что их совесть чиста. Установить же, так это или нет, порой оказывалось самым трудным делом, ибо не в каждом случае дурное обращение с ребенком сразу бросалось в глаза. Алекс не раз сталкивалась с ситуацией, когда насильник так ловко прикрывал свои черные дела, что это годами сходило ему с рук. Возможно, не будь она и ее коллеги по рукам и ногам связаны бюрократическими процедурами и политкорректностью, эти случаи можно было бы разоблачить гораздо быстрее. Но, как однажды заметил в разговоре с ней Томми, в их работе по определению никогда нельзя быть правым, и вряд ли это изменится в ближайшее время.

Тем не менее предстоящий визит к Уэйдам не вызывал у нее опасений в том, что она окажется бессильна что-либо сделать. В любой ситуации можно что-то предпринять. К тому же сегодня на работу вернулся Томми, и в случае чего она всегда может рассчитывать на его поддержку и мудрый совет.

Не успела она позвонить в дверь, как ей открыл худощавый, лысеющий мужчина лет тридцати пяти или чуть старше и искренне улыбнулся ей, словно старому другу. У нее возникло странное чувство, что она его уже где-то видела.

– Мисс Лейк, – доброжелательно произнес он, протягивая ей руку. – Брайан Уэйд. Прошу вас, входите.

Пару мгновений подержав его влажную, чуть пухлую ладонь в своей, она шагнула в коридор, где ее окутал приятный аромат домашней выпечки.

Что это? Уловка, призванная сбить ее со следа? Или настоящая, ежедневная домашняя традиция?

– Мы случайно не встречались? – спросила она, когда он закрыл дверь. – Мне почему-то кажется, что я вас уже где-то видела.

Мистер Уэйд усмехнулся.

– Может, пересекались по школьным делам? – предположил он.

Вряд ли. Начальная школа «Кестерли Райз» была закреплена не за ней. В ответ Алекс лишь пожала плечами и, покачав головой, последовала за ним по коридору.

– Вот сюда, – воскликнул он с энтузиазмом. – Добро пожаловать в гостиную! Моя жена приготовила для вас чай и сладкие булочки. Надеюсь, они вам понравятся. Отилия их обожает.

Как обычно бывало, когда она наносила свой первый визит в чужой дом, Алекс начала подмечать детали быта, причем так, что, знай об этом обитатели дома – чаще всего родители ребенка, – это вряд ли бы им понравилось. Впрочем, она здесь не для того, чтобы вести с ними светские беседы. Ее задача – взглянуть на жизнь в доме с точки зрения Отилии или хотя бы с учетом интересов ребенка.

Пока что все, что она видела и слышала, не давало поводов для беспокойства. Впрочем, внутренний голос подсказывал не терять бдительности. Улыбка Уэйда ей показалась фальшивой, как будто он переигрывал в своем старании расположить инспектора к себе.

Алекс обвела глазами просторную, с высоким потолком гостиную, окна которой выходили в палисадник перед домом. Она отметила про себя, что здесь тепло – в камине пылал огонь. Мебель и ковер тоже вполне приличного качества. Стены гладкие, без трещин и щербинок, какие обычно бывают, если насилие в доме обычное дело. На ковре и на потолке никаких подозрительных пятен.

Перед камином – решетка, в углу – кукольный домик и игрушечная коляска. Телевизор настроен на детский канал. На полу разбросаны игрушки. Картины на стенах – главным образом старомодные пейзажи и натюрморты. Книги на полках – в основном справочная литература и классика. Рядом – неряшливая груда детских книжек в измочаленных обложках и с разрисованными карандашами страницами. Чего не было в комнате – так это фотографий. И, что самое главное, не было самой Отилии.

– Это моя жена Эрика, – сказал Уэйд, подводя Алекс к женщине, которая привстала ей навстречу с кресла.

Миссис Уэйд оказалась на пару дюймов выше своего мужа – худая, словно балерина, и с такой же балетной осанкой. Одета она была во все черное и была так бледна, как будто горе (Алекс решила, что это именно горе) выпило из нее всю кровь. Ее запавшие глаза когда-то наверняка были прекрасны. Сейчас же в них не было ни тепла, ни враждебности. Скользнув по Алекс взглядом, женщина пробормотала приветствие и вновь погрузилась в себя.

Нет, здесь явно что-то не так. Какая странная пара! По крайней мере, на первый взгляд.

– Прошу вас, садитесь, – сказал Уэйд, указывая на диван. – Не хотите ли чаю? Боюсь, что это будет самый простой сорт, но если вам нравится что-то более экзотическое, я попробую поискать в буфете.

– О нет, меня устроит любой, – успокоила его Алекс, и, взяв в руки телевизионный пульт, положила его на стол рядом с подносом. Эрика тотчас потянулась за ним и, наведя на телевизор, щелкнула кнопкой. Комната тотчас погрузилась в тишину.

– Отилия смотрела телевизор перед вашим приходом, – пояснил Уэйд. – Боюсь, она слишком к нему привыкла, хотя мы стараемся следить за тем, чтобы она не просиживала перед ним слишком долго. Вам молока и сахара?

– Одного молока, – ответила Алекс и поинтересовалась: – Где же она сама?

Уэйд улыбнулся, и Алекс отметила про себя, при этом одна сторона его верхней губы приподнималась выше другой. Нет, она определенно уже где-то видела это лицо.

– Отилия наверху, готовит нам небольшой сюрприз, – произнес он доверительным полушепотом. – Я сейчас поднимусь и приведу ее. Просто я подумал, что для начала нам лучше поговорить о том о сем. Втроем, без нее.

Алекс не стала возражать, давая Уэйду возможность продолжить свой маленький спектакль. Взяв у него из рук чашку, она с улыбкой поблагодарила его. Но про себя подумала: если он или его жена рассчитывают, что она уйдет отсюда, не увидев ребенка, они вскоре поймут, как глубоко заблуждаются.

– Булочку? – предложил Уэйд, протягивая Алекс тарелку.

Вид у булочек был аппетитный. Взяв угощение, Алекс положила его себе на тарелку, которую Уэйд поспешил поставить перед ней.

– Итак, – бодро произнес он, усаживаясь в кресло с чашкой чая и булочкой. – Что вы хотите услышать о нашей Отилии?

Алекс посмотрела на его жену. Та уже вернулась в кресло по другую сторону от камина и теперь отсутствующим взглядом смотрела на огонь, не обращая внимания на чай, который поставил перед ней муж, и, похоже, забыв про все на свете.

– Прежде всего, – начала Алекс, – хотелось бы знать, какое дошкольное учреждение она посещает. Я не нашла ее имени в списках ни одного из муниципальных детских садов этого района.

Уэйд состроил печальную мину.

– Боюсь, что наш маленький ангел слишком застенчив. Естественно, мы пытались отдать ее в сад, но она страшно расстраивается из-за того, что на весь день расстается с нами. Так что ни я, ни супруга не находим в себе смелости ее заставлять.

Такой ответ не убедил бы Алекс, услышь она его из уст любого родителя, а уж из уст заместителя директора школы – тем более.

– Я уверена, что, учитывая специфику вашей работы, – сказала она, – вы постоянно сталкиваетесь с такой проблемой. Скажу честно, меня удивляет, почему вы отказываетесь занять твердую позицию в этом вопросе. Тем более что вы сами отлично знаете, как благотворно действует на ребенка контакт со сверстниками и…

– Разумеется, я это прекрасно понимаю. Более того, скажу, что мы не намерены оставлять наши попытки. – Он быстро посмотрел на жену, после чего одарил Алекс беспомощной улыбкой. Из чего Алекс сделала вывод: Уэйд пытается показать ей, что Эрика, лишившись в свое время сына, теперь отказывается отпускать от себя дочь.

Если это так, то Алекс была готова посочувствовать бедной женщине, но ни в коем случае не поощрять ее в стремлении изолировать дочь от общества.

– Пока же мы сами своими силами учим ее читать и писать, – произнес Уэйд своим самым проникновенным голосом. – И, как мне кажется, она уже демонстрирует определенные способности к арифметике.

Алекс отреагировала слабой улыбкой. Нет, ей нужно в срочном порядке преодолеть свою неприязнь к этому человеку, чтобы враждебность не подталкивала ее к предвзятым выводам, прежде чем ей станут известны все факты.

С другой стороны, не зря ведь говорят, что первое впечатление самое верное. Так что, может, ей не стоит спешить проникнуться к нему симпатией.

– Скажите, у нее есть подружки? – спросила она.

Лицо Уэйда вновь приняло выражение полного бессилия.

– Как я уже сказал, ребенок крайне застенчивый, – с трагическим видом повторил он.

Алекс ждала, что он добавит что-то еще, но Брайан лишь откусил кусок булочки и пальцами отправил в рот сливки и джем.

– А как насчет родственников? – поинтересовалась Алекс. – У девочки есть двоюродные братья и сестры?

Уэйд покосился на жену.

– К сожалению, мы оба – единственные дети, а наших родителей, увы, уже не в живых. Так что нас всего трое – мы с женой и Отилия.

– Скажите, а вы сами успели обзавестись друзьями здесь, в Кестерли? – спросила Алекс, ставя на стол чашку и блюдце, и в упор посмотрела на Эрику Уэйд, в надежде услышать от нее хоть какой-то ответ.

– Да, друзья есть, – ответил за жену Уэйд, – но мы не любители шумных вечеринок, будь то дома или в ресторане.

– А как насчет хобби?

– Ну, конечно! Я участвую во многих внешкольных мероприятиях, а Эрика любит музыку.

Алекс подождала, в надежде, что Эрика что-то добавит по этому поводу, но та лишь сидела, глядя на свои худые пальцы, в которых она вертела телевизионный пульт.

– Куда вы ходите с Отилией, когда отправляетесь с ней гулять? – поинтересовалась Алекс.

Уэйд на миг сделал задумчивое лицо.

– Дайте вспомнить. Ну, во-первых, в хорошую погоду на пляж. Отилия боится осликов, хотя, как мне кажется, понемногу преодолевает свой страх. Мы гуляем с ней по пирсу и в парке. Но я бы не сказал, что ей нравятся эти прогулки, вокруг слишком шумно, слишком много других детей. Думается, было бы неплохо познакомить ее с ребенком ее возраста, девочкой или мальчиком, чтобы она постепенно научилась общаться с другими детьми. Мне кажется, это пошло бы ей на пользу.

Алекс так и подмывало спросить, почему это не было сделано раньше. Однако она сдержалось – во время первого визита лучше не быть излишне напористой. Вместо этого она решила сменить тему.

– Скажите, а почему ваш ребенок до сих пор не поставлен на медицинский учет?

Уэйд изобразил удивление.

– Это почему же? – возразил он. – Мы наблюдаемся у доктора Эйдена с Эбботсвуд-роуд.

– Я знаю, но в ее возрасте Отилия должна проходить регулярные медосмотры патронажной сестрой. Я же не нашла никаких данных по этому поводу.

Щеки Уэйда порозовели.

– О боже! Мне стыдно признаться, но я совершенно забыл про эти осмотры! Ну, конечно же, это нужно немедленно исправить. Я беру на себя полную ответственность за эту оплошность. Я должен был поставить ребенка на учет, как только мы переехали сюда. Но сами понимаете, в суматохе переезда это просто вылетело у меня из головы. – Уэйд озабоченно посмотрел на жену. – Это было трудное для нас время, – негромко произнес он. – Нам и сейчас непросто.

Он явно имел в виду смерть сына. Понимая, что развивать дальше эту тему бессмысленно, Алекс сделала мысленную пометку: нужно будет обязательно узнать у врача, почему тот не организовал визиты патронажной сестры.

– Ну, а теперь я хотела бы посмотреть на Отилию. Не могли бы вы привести ее сюда?

Уэйд посмотрел на жену.

– Дорогая, может, ты сходишь за ней, я пока налью мисс Лейк еще одну чашку чая?

Не проронив ни слова, Эрика Уэйд поднялась с кресла, положила пульт назад на стол и, даже не взглянув на Алекс или мужа, словно темная тень выскользнула из комнаты.

Закрыв за ней дверь, Уэйд вернулся в свое кресло.

– Думаю, я должен вам кое-что сказать, прежде чем вы встретитесь с Отилией, – негромко произнес он.

Заинтригованная, что же это может быть, Алекс пристально посмотрела на него. Уэйд каким-то совершенно женским жестом сцепил на коленях руки.

– Как и любые родители, – с серьезным видом начал он, – мы учим нашу дочь не разговаривать с чужими людьми. Думаю, вы согласитесь со мной, что это полезный совет. Но боюсь, что в случае Отилии та поняла его слишком буквально. Поэтому не удивляйтесь, если она окажется… скажем так, не слишком разговорчивой. Нет-нет, вы легко найдете с ней контакт, ведь по натуре она дружелюбный ребенок. К сожалению, она очень робкая, и чтобы заговорить, ей требуется время, чтобы набраться храбрости. – Уэйд на миг умолк. – Разумеется, с нами она даже болтлива, – он усмехнулся. – Ну, вы сами знаете, как часто бывает с маленькими детьми: они трещат без умолку и их невозможно остановить. Но с незнакомыми людьми она тотчас замыкается в себе. Я счел нужным предупредить вас заранее, чтобы для вас это не стало неприятным сюрпризом. Вдруг вы обидитесь, что она не станет отвечать на ваши вопросы. Хотите еще чаю?

– О нет, огромное спасибо, одной чашки более чем достаточно, – поблагодарила Алекс и, решившись затронуть больную тему, добавила: – Я заметила, что ваша супруга тоже не слишком разговорчива…

– Что не слишком благотворно сказывается на Отилии. Да, я знаю, и должен признать, что меня это тоже беспокоит. Но знаете, горе – странный зверь. Никто не знает, как оно скажется на человеке. Бедная Эрика, она до сих пор не оправилась после смерти сына. Она почти не выходит из дома и постоянно держит Отилию в поле зрения. Понятное дело, что, потеряв сына, она теперь боится потерять дочь. Скажу строго между нами: я уверен, именно по этой причине Отилия и отказывается идти в сад. Своим детским сердечком она переживает за мать и считает своим долгом о ней заботиться.

Что совершенно недопустимо, подумала Алекс.

– А что будет, когда ей подойдет время идти в школу? – спросила она. – Ведь тогда ей придется расстаться с матерью?

– И да и нет. Если так будет продолжаться и дальше – хотя хочется надеяться, что нет, – возможно, нам придется выбрать домашнее обучение.

Это, конечно, их право, но вряд ли такой вариант пойдет на пользу самой Отилии.

– Вы пытались как-то помочь жене? – спросила Алекс.

– Разумеется, и не раз. Но как вы сами знаете, человека невозможно силой заставить ходить к психоаналитику. Он должен сам этого захотеть, в противном случае от сеансов не будет никакого толка. Мне кажется, что для моей жены ее горе – это последняя ниточка, которая связывает ее с нашим сыном. Уйди оно, и у нее ничего не останется.

Алекс видела матерей, которым потребовались годы, чтобы пережить смерть ребенка. Хотя она и сочувствовала им всей душой, куда больше ее волновало другое: как это скажется на других детях в семье.

– А как же Отилия? – спросила она. – Какие отношения у девочки с матерью?

Уэйд задумчиво кивнул.

– Я бы сказал, неплохие, – ответил он. – Разумеется, когда я на работе, я не могу их наблюдать, но когда возвращаюсь домой, я не вижу между ними дисгармонии.

Сказав это, он вновь взял в руки чашку и булочку, как будто давая понять, что сказал все, что хотел.

Алекс мысленно подвела итог тому, что успела узнать. Миссис Уэйд явно не в самом здравом уме. Мистер Уэйд, хотя всячески и пытается уверить ее, что печется о благе дочери, тем не менее не делает того, что обязан делать.

Хотелось бы знать, почему?

– Ах да, пока не забыл, – внезапно добавил Уэйд. – Возможно, вы заметите под глазом у Отилии небольшой синяк. Боюсь, что на днях она споткнулась и упала в саду. Ну, вы знаете, как это бывает с детьми. Я это говорю лишь затем, чтобы у вас не сложилось превратное впечатление.

Алекс с понимающим видом кивнула. Действительно, ни к чему спешить с выводами, пока она своими глазами не видела злополучный синяк. Услышав в коридоре шаги, они обернулась. Она уже приготовилась к тому, что сейчас услышит, что Отилия отказывается спуститься вниз, но все ее опасения вмиг испарились, как только дверь распахнулась и перед ней выросла Эрика Уэйд с дочерью.

– Все в порядке, здесь нечего бояться, – сказала Эрика, первой входя в гостиную.

Алекс тотчас отметила про себя и холодный тон, какими были сказаны эти слова, и то, что это был первый раз, когда Эрика вообще открыла рот.

Вслед за матерью в комнату робко вошла девочка. При виде этого ангельского создания сердце Алекс наполнилось теплом и радостью. Она даже негромко ахнула и вскочила ей навстречу.

И тут до нее дошло. Да ведь это та самая девочка, которую она видела в парке! Да-да, та самая, что одна качалась на качелях и которую потом увел прочь отец. Та самая, тревожные мысли о которой долго не давали ей покоя.

И вот теперь судьба – или кто еще там, наверху? – вновь свела их вместе.

На первый взгляд Отилия не была похожа ни на одного из родителей. Большие карие глаза, милое детское личико, на голове облако темных кудряшек, воздушных, как у младенца. На девочке были синие лосины, розовые кроссовки и белая вязаная кофточка на пуговицах. Впрочем, кофточка была почти не видна – ее закрывал лист бумаги, который Отилия прижимала к груди.

– Будь хорошей девочкой, подойди к нам, – поманил ее отец. – Это мисс Лейк. Я тебе про нее говорил.

Отилия шагнула вперед и с опаской посмотрела на Алекс. Интересно, узнала она меня? – подумала та. Даже если и узнала, то не подает виду.

Нагнувшись к девочке, она с улыбкой сказала:

– Привет. Рада с тобой познакомиться. Если хочешь, можешь называть меня Алекс.

Их разделяло несколько шагов, и, похоже, девочка не решалась их сделать.

– Покажи, что ты приготовила для мисс Лейк, вернее, для Алекс, – сказал ей отец.

Отилия вопросительно посмотрела на мать, но та теперь стояла за спиной Алекс, и потому ей не было видно, как миссис Уэйд отреагировала на этот взгляд. Впрочем, быстро взглянув на отца, Отилия протянула ей лист бумаги.

– Это для вас, – сказал Брайан Уэйд.

– Для меня? – изобразила восторг и удивление Алекс и, взяв лист бумаги из рук ребенка, перевернула, чтобы взглянуть, что это такое. – Это твой дом? – спросила она, хотя, сказать по правде, это могло быть что угодно.

Отилия не ответила.

– Или это замок прекрасной принцессы?

Что бы это ни было, взгляд девочки был прикован к Алекс, как будто Отилия не могла отвести от ее глаз. Кстати, синяк почти не заметен и вполне мог быть следствием падения. А может, и нет.

– Я могу взять твой рисунок домой? – спросила она.

И вновь Отилия повернулась к отцу.

– Скажи «да», – подсказал тот.

Девочка посмотрела на Алекс и кивнула.

– Как красиво! – проворковала Алекс. «И какое ангельское создание», – мысленно добавила она. Как же ей хочется погладить эти розовые детские щечки, эти нежные детские волосики, взять девочку на руки, прижать к груди! Но нет, так можно ее испугать, да и родителей тоже.

И Алекс, в очередной раз выразив свой восторг по поводу рисунка, положила лист бумаги на сумку, чтобы, уходя, не забыть, и опустилась перед девочкой на колени.

К ее великому удивлению, та сделала то же самое. Алекс была тронута до глубины души.

– Какая же ты хорошенькая, – прошептала она с улыбкой.

Отилия лишь заморгала.

– Скажи, сколько тебе лет?

Отилия опустила глаза, и Алекс – как и тогда, в первый раз, – отметила про себя длинные, с загнутыми кончиками ресницы. Внезапно она заметила, что Отилия растопырила на коленке три пальца.

– Так тебе уже три года! – воскликнула она, изобразив удивление.

Отилия снова посмотрела на нее.

– Скажи, а что ты любишь делать?

Вместо ответа Отилия прикусила губы.

– Смотрю, ты хорошо рисуешь. Тебе нравится рисовать?

Отилия стрельнула глазами на картинку.

– А книжки? У тебя есть любимые книжки?

– О да, она обожает, когда ей читают, – вмешался Уэйд. – Например, про свинку Пеппу, маленького пингвиненка или Фею Расчески.

– Фею Расчески! – с улыбкой воскликнула Алекс. – Помнится, в детстве я тоже любила эту историю.

Отилия пристально наблюдала за ней, как будто не знала, кто перед ней – друг или враг. По крайней мере, подумала Алекс, пока что девочка не предпринимала попыток убежать и забиться от нее в угол.

– Готова поспорить, что у тебя красивая спаленка, – сказала Алекс. – Ты покажешь ее мне?

Губы девочки задрожали, и она вопросительно посмотрела на отца.

– О, думаю, это мы можем, не так ли? – произнес тот, вставая с кресла. – Надеюсь, там у тебя порядок, Отилия? Ты ведь навела там порядок, как тебе было велено?

Девочка кивнула.

Алекс обернулась: интересно, что скажет мать? Но, похоже, миссис Уэйд не имела мнения по этому поводу. Впрочем, она не спускала с Отилии глаз. И Отилия это понимала, потому что, как только отец взял ее за руку и повел ее к двери, она вопросительно обернулась на мать.

– Кстати, это отличная для меня возможность пообщаться с Отилией наедине, – сказала Алекс, тоже поднимаясь на ноги.

Уэйд тотчас замер на месте и обернулся на нее. Было видно, что он не в восторге от ее идеи.

– Зачем вам это? – поинтересовался он.

– Это обычная процедура, – успокоила его Алекс с улыбкой. – Но вы…

– Но я ведь уже объяснил: Отилия робеет перед посторонними людьми.

– Я как раз собиралась сказать, что вы можете побыть где-то рядом. В любом случае, Отилия меня не боится, правда, Отилия?

Девочка посмотрела сначала на мать, затем на отца.

Не до конца понимая, что происходит, Алекс вновь присела перед девочкой, чтобы посмотреть ей в глаза.

– Не бойся, – мягко сказала она. – Я лишь посмотрю на твои игрушки и то место, где ты спишь. Если ты не хочешь со мной говорить, то и не надо, хотя мне было бы приятно, если бы ты со мной поговорила.

Алекс отметила про себя, что для такого робкого ребенка, как она, Отилия легко выдерживает пристальный взгляд. С другой стороны, она уже во второй, если не в третий раз заметила, что девочка плотно сжимает рот, закусывая зубами губы.

– Может, мы поднимемся наверх все вместе? – предложил мистер Уэйд. – И если Отилия вдруг наберется храбрости, она вполне может побыть с мисс Лейк, то есть с Алекс, наедине.

От Алекс в очередной раз не ускользнула растерянность девочки. Шагнув вслед за отцом и дочерью, она вновь окинула взглядом дом. Похоже, здесь царила идеальная чистота. На верхней площадке устроен барьер с калиткой – по всей видимости, для безопасности ребенка.

– Ваша дочь ходит во сне? – спросила она, глядя, как маленькие ножки девочки преодолевают ступеньку за ступенькой, а заодно отметив про себя, что на ребенке нет ни памперсов, а во рту Отилии – соски.

– Не бывало ни разу, – ответил Уэйд, обернувшись через плечо.

– Тогда зачем вам барьер?

– О, это одна из тех вещей, – со стоном ответил Уэйд, – до которых у меня никак не доходят руки. Ну, вы сами знаете. Но мы держим его открытым. Ведь ты уже умеешь сама спускаться и подниматься по лестнице, правда, Отилия?

Отилия даже не подняла головы.

Прилив теплых чувств к малышке грозил захлестнуть Алекс с головой. И хотя отец ребенка не вызывал у нее особых симпатий, она была вынуждена признать, что он искренне горд своей дочерью.

Как она и ожидала, спальня Отилии оказалась просторной, что не удивительно, учитывая размеры дома и небольшое число его обитателей. Как и все детские спальни, эта была битком забита обычным детским «добром». По крайней мере, в том, что касается материальных потребностей, Отилия Уэйд ни в чем не нуждалась.

– Какая красивая комната, – сказала Алекс Отилии, когда та посмотрела на нее, по всей видимости, ожидая ее реакцию.

Отпустив отцовскую руку, Отилия подошла к груде коробок с пазлами и, перевернув одну коробку, вытряхнула на пол ее содержимое.

– Отилия, ну разве так делают, – укоризненно произнес отец.

По лицу девочки Алекс тотчас поняла, что та испугалась, что сделала что-то не так.

– Ты покажешь мне, как складывать картинку? – спросила она, шагнув к ней ближе.

Отилия по-прежнему не сводила глаз с отца.

Алекс тоже посмотрела на Уэйда. Тот почему-то покрылся испариной. Странно, с чего бы это? Может, устал, поднимаясь по лестнице?

– Мне действительно хотелось бы поговорить с Отилией наедине, – сказала она Уэйду, чувствуя, что ей мешает его присутствие. – Вы не будете против, если я попрошу вас…

Уэйд был однозначно против.

– А если она…

– Не переживайте. Вы можете оставить дверь в комнату открытой, – ответила Алекс, хотя, если сказать по правде, она бы предпочла разговор без посторонних ушей. С другой стороны, на этой стадии знакомства с семьей оставаться с ребенком наедине – не только нежелательно, но и запрещено правилами.

Уэйд пристально посмотрел на дочь. Похоже, та не знала, как ей реагировать, и лишь стояла, плотно сжав губы.

– Поверьте, мистер Уэйд, – успокоила его Алекс, – вам нечего опасаться.

Похоже, он понял, что выбора у него нет.

– Отилия, ты ведь будешь хорошей девочкой? Я буду рядом – на лестнице. Ты ведь не забыла, что я тебе говорил, когда мы с тобой болтали?

Похоже, его слова смутили Отилию еще больше.

– Все хорошо, – мягко добавил Уэйд, – тебе нечего опасаться. Делай так, как тебе говорят.

«Интересно, о чем они могли «болтать»?» – задалась мысленным вопросом Алекс.

– Давай сядем с тобой на пол и соберем наш пазл, – предложила она, дождавшись, когда Уэйд вышел их комнаты.

Отилия сделала шаг назад.

– Все в порядке, – заверила ее Алекс. – Обещаю, что тебе нечего бояться. Я просто хочу посмотреть, как хорошо ты собираешь пазлы. Ведь это один из твоих любимых?

Отилия посмотрела на рассыпанные по полу фрагменты и кивнула.

– Тогда давай, покажи мне, как это делается, – сказала Алекс и, скрестив ноги по-турецки, села напротив.

Уговаривать Отилию ей не пришлось. Та плюхнулась на пол рядом с ней и, как и Алекс, скрестив короткие ножки, принялась сосредоточенно собирать большой, красочный пазл.

В течение нескольких минут Алекс молча наблюдала, как крошечные пальчики ищут и вставляют на место фрагменты. Ей было приятно слышать рядом с собой детское, едва ли не младенческое дыхание – ритмичное, как стук капель дождя по стеклу.

– Ну, ты молодчина! – похвалила девочку Алекс, когда Отилия на удивление быстро сложила картинку, изображавшую поезд, который вез двух ребятишек. – Я первый раз вижу, что это можно сделать так проворно!

Хотя Отилия и не улыбнулась в ответ на ее похвалу, Алекс показалось, что она довольна.

– У тебя много пазлов? – спросила Алекс.

Отилия тотчас поднялась и принесла еще две коробки, которые затем поставила на пол между собой и Алекс.

– Ты и эти умеешь складывать сама? – поинтересовалась та.

Отилия кивнула.

– Смотрю, ты наловчилась это делать. А еще с чем ты любишь играть?

Отилия неуверенно обвела глазами комнату, затем дотронулась до носа, затем до мысков кроссовок, затем комично покружилась на месте и напоследок хлопнула в ладоши.

Очарованная, Алекс тоже захлопала.

– Так ты еще и танцуешь! – воскликнула она. И тотчас поймала себя на том, что не заметила, чтобы в ее присутствии кто-то из родителей дотронулся до ребенка, ну, разве что отец держал дочь за руку, когда они поднимались по лестнице. Что касается ее самой, то она с трудом удерживала себя, чтобы не потискать это милое создание.

Отилия вновь прошла через комнату и вернулась с большим блокнотом и коробкой, полной цветных мелков и карандашей. При всей своей робости она была явно не прочь продемонстрировать перед Алекс свои таланты.

– Вижу, ты любишь рисовать, – заметила Алекс, глядя на яркие цветные рисунки, пришпиленные к фланелеграфу рядом с кроватью. Еще несколько свисали с полок или были просто приклеены к стене. Она также отметила про себя, что постельное белье было свежим и чистым, как, впрочем, и сама комната. Какие бы проблемы ни существовали в этой семье, следует признать, что ребенок сыт, одет и ухожен.

– У тебя много красивой одежды? – спросила Алекс.

Отилия не ответила. Когда же Алекс повернулась к ней, оказалось, что девочка смотрит на нее немигающим взглядом.

– Я люблю красивую одежду, а ты? – подсказала ей Алекс.

Похоже, у Отилии не было ответа на этот вопрос.

– Знаю. Может, давай заглянем к тебе в гардероб?

Отилия тотчас встала и подошла к двери стенного шкафа, но открыть не смогла – не дотянулась до задвижки. Алекс открыла шкаф сама. Внутри царил идеальный порядок. Инспекция комода тоже не дала поводов для беспокойства.

Видя, что Отилия наблюдает за ней, она решила изобразить наивность.

– Ты, наверно, думаешь, что я слишком любопытная, – сказала она. – И у меня слишком длинный нос.

Отилия промолчала.

Алекс провела ладонью по лицу.

– Ой, только не это. Мой нос растет! Поделом мне за то, что я совала его туда, куда не следует.

Отилия в ужасе вытаращила глаза.

– И как, он очень большой? – спросила Алекс, убирая руку.

Отилия посмотрела на нее и покачала головой.

– Фу, какое счастье, – с облегчением вздохнула она. – Лично я бы не хотела себе длинный нос. А ты?

И вновь Отилия покачала головой.

Алекс опустилась перед ней на колени и улыбнулась.

Отилия моментально поджала губы.

Надо сказать, что ни один ребенок не оставлял Алекс равнодушной – независимо от возраста, цвета кожи и связанных с ним проблем, но в этой крошечной девочке было нечто такое, что трогало ее до глубины души, чего ни разу с ней не случалось. Глядя на нее, она думала про лепестки цветов, нежные и душистые, или про шелковые нити, которые связывают их вместе.

– Ты ведь меня не боишься? – спросила она, чуть отстранившись назад.

Отилия с опаской посмотрела на нее.

– Обещаю, тебе нет причин меня бояться. Я здесь потому, что я твой друг.

После этих ее слов Отилия принесла с кровати мишку и, крепко прижав его груди, снова повернулась к Алекс.

– Мишка тоже твой друг? – догадалась Алекс.

Отилия кивнула и прижалась щекой к плюшевой макушке.

– Надеюсь, он верный друг? Как его зовут?

Отилия еще крепче прижала к себе медведя и начала раскачиваться из стороны в сторону.

– У него ведь наверняка есть имя. Дай угадаю. Пэддингтон?

Отилия покачала головой.

– Дамбо?

И снова нет.

– Эдди?

Опять невпопад.

Алекс перебрала еще с полдесятка имен, когда, к ее великому изумлению, Отилия что-то прошептала.

– Что ты сказала? – мягко переспросила Алекс.

– Ботик, – повторила Отилия и зарылась лицом в плюшевого друга.

Алекс стоило немалых усилий не сгрести девочку в объятья. Вместо этого она сидела и терпеливо ждала, что Отилия будет делать дальше.

«Так что же все-таки здесь происходит?» – спросила она себя. Между тем Отилия усадила медведя между ними и поднесла к его лапе карандаш. Почему ребенок не говорит? Алекс была уверена: девочка разговаривает, более того, ей хочется поболтать. Кстати, что такого сказал девочке отец перед ее приходом?

Алекс представила, как он, навострив уши, стоит за дверью и слушает. Ей тотчас сделалось не по себе, как будто он вторгался в ее личное пространство, пусть даже будучи у себя дома. И хотя она всеми силами пыталась преодолеть свою антипатию к этому человеку или хотя бы вопреки ей оставаться объективной, особенно учитывая ее собственный неподдельный интерес к девочке, это плохо у нее получалось.

– Скажи, а Ботик участвует в твоих играх? – спросила она, когда Отилия вместе с карандашом схватила медвежью лапу и сделала вид, будто мишка что-то рисует.

Отилия покачала головой.

– Нет? А в какие же игры ты играешь одна, без него? – спросила Алекс.

На данный момент это был едва ли не самый смелый из заданных ею вопросов.

Не успела Отилия встать с пола, как ее отец нарушил молчание, просунув в дверь голову.

– У вас тут все в порядке? – спросил он, делая вид, что просто проходил мимо и решил заглянуть.

Момент, который он выбрал, чтобы дать о себе знать, заставил Алекс насторожиться.

– Отилия хотела показать мне, в какие игры она играет, – сказала она, поднимаясь с пола.

Глаза Уэйда загорелись.

– В самые разные, правда, моя дорогая? – обратился он к Отилии. – В принцессу, в школу, в магазин, в угадайку. Мы ведь часто играем с тобой, не правда ли?

– Только не в шинкра, – с тревогой сказала Отилия.

– Тсс, только не в тигра, – пообещал Уэйд.

Алекс была совершенно сбита с толку.

– Как она сказала? Тигра? Я правильно поняла?

Лицо Уэйда пошло красными пятнами.

– Это… это… – он издал нервный смешок. – Мы так называем качели с шиной вместо сиденья, и как-то раз, к сожалению, Отилия с них упала.

Алекс снова посмотрела на Отилию. Та возилась с резинкой легинсов.

– Смотрю, ты, наверно, хочешь на горшок? – резко спросил у дочери Уэйд. – Ты ведь знаешь, где это. – Открыв для нее дверь в туалет, он проводил Отилию взглядом, когда та прошла туда под его рукой. – Итак, – обратился он к Алекс, когда они остались одни. – Вижу, у вас есть подход к детям. Я еще ни разу не видел, чтобы Отилия так легко и свободно общалась с посторонним человеком.

– Как часто она видит других людей? – спросила Алекс, кладя медведя назад на кровать.

Уэйд покраснел и посмотрел куда-то в сторону.

– Согласен, нечасто. Но мы не хотели давить на нее, раз ей это не нравится.

– Но ведь чем чаще она видит других людей, тем легче ей будет в их обществе.

– Да-да, вы, конечно, правы. Наверно, мы и в самом деле слишком оберегаем ее. Но я надеюсь, что вы согласитесь со мной, что перед вами здоровая и счастливая девочка, которая ни в чем не нуждается.

«Ни в чем, – подумала Алекс, – кроме друзей, братика или сестрички, нормальной матери и более вменяемого отца, потому что тот, который у нее есть, не дает ей даже шагу ступить одной и буквально душит своей заботой». Впрочем, вслух она этого не сказала. Было бы интересно узнать, что же все-таки за этим скрывается.

Они вернулись в гостиную, где провели еще несколько минут, беседуя о том, что ждет девочку в будущем. Как показалось Алекс, эта тема почему-то доставляла Уэйду неудобство. Как отреагировала бы миссис Уэйд, было невозможно сказать, ибо в гостиной ее уже не было. Судя по доносившимся звукам, она переместилась на кухню.

Подозревая, что Уэйд уверен – или, по крайней мере, надеется, – что это первый и последний визит со стороны Алекс, та поспешила его разочаровать.

– Когда я приду к вам в следующий раз, то захвачу с собой копию предварительного отчета, который…

– Предварительного? Но вы же сами видели, что с ребенком все в порядке!

На лице Алекс не дрогнул ни один мускул.

– Вот вам брошюра, в которой подробно описаны все пункты отчета, – сказал она, вынимая из сумки листок и протягивая его Уэйду. – В ней также прописаны ваши права, а также как и куда вы можете направить ваши комментарии, если у вас возникнет такое желание.

– Не знаю даже, есть ли в этом необходимость, – сказал Уэйд, беря у Алекс из рук брошюру, на которую, правда, даже не взглянул.

– Мистер Уэйд, Отилия не говорит, – твердо произнесла Алекс. – Она не посещает дошкольного учреждения и не наблюдается патронажной сестрой. Все это поводы для озабоченности. Возможно, к тому времени, когда я приду к вам снова, вы уже предпримете какие-то шаги по этому поводу. Я очень на это надеюсь. А теперь я хотела бы взглянуть на красную книжечку Отилии. Она у вас под рукой?

Красная книжечка вручалась каждому ребенку при рождении и содержала информацию о его здоровье, развитии, прививках, перенесенных заболеваниях и так далее.

– Ммм, боюсь, что прямо сейчас я ее не найду, – ответил Уэйд, обводя глазами комнату. – Но она, разумеется, у нас есть. Правда, с тех пор как мы уехали из Нортумбрии, в ней, скорее всего, не было новых записей.

Откуда же им взяться, если к ребенку ни разу не приходила патронажная сестра? У Алекс это с трудом укладывалось в голове. Ведь отец девочки – замдиректора школы!

– Я была бы благодарна вам, если вы найдете ее к следующему моему визиту, – сказала она.

– Да-да, разумеется, – заикаясь, пообещал Уэйд, провожая ее в коридор.

– И еще для полноты отчета мне бы хотелось иметь информацию от врача девочки, который наблюдал ее в Нортумбрии.

Шея Уэйда побагровела.

– Не вижу причин вдаваться в такие подробности, – возразил он.

Алекс едва сдержалась, чтобы не сорваться.

– Повторяю, мистер Уэйд, Отилия не говорит и не общается с внешним миром…

– Я прекрасно вас понимаю, но, думаю, мы сами справимся с нашими проблемами.

– При всем моем уважении к вам вынуждена заметить, что ваш подход не работает. Она или слишком застенчива и потому молчит, или чего-то боится…

– С посторонними людьми – да, но не с нами. Я уже сказал вам, что с нами она настоящая болтушка.

Алекс не стала говорить, что не заметила тому никаких подтверждений.

– Я могу получить ваше согласие сделать соответствующие звонки? – спросила она.

– Боюсь, что нет. Откуда мне знать, кому вы будете звонить?

– Я уже сказала. Врачу девочки, в органы здравоохранения Нортумбрии, в полицию…

– В полицию?! О боже, это еще зачем?

– Это формальность, – всплеснула руками Алекс. – Вы ведь наверняка знаете, что когда к нам поступает звонок, мы обязаны провести расследование и получить исчерпывающую информацию.

– Ага! И кто же вам звонил? Некто, кто не желает называть собственного имени? Я ведь уже сказал вам, кто она, эта женщина, которая отравляет нам существование. Она откуда-то узнала мой новый адрес и взялась за старое.

– Так это или нет, но это не меняет того, что я сегодня видела. А теперь я хотела бы получить ваше согласие на стандартную проверку.

Было видно, что Уэйд загнан в тупик и растерян.

– Боюсь, вы не оставляете мне выбора, – вздохнул он. – Скажи я «нет», вы тотчас заподозрите меня бог знает в чем. Скажи я «да», как тем самым позволю вам отнимать драгоценное время у людей, у которых оно и так на вес золота, чтобы тратить его на всякую ерунду…

– Ну, так вы даете согласие? – оборвала его Алекс.

На Уэйда было жалко смотреть.

– Как я уже сказал, вы не оставляете мне выбора.

– Спасибо, – ответила Алекс. – В том числе и за то, что уделили мне время. Надеюсь, вы понимаете, что все мы печемся о благе Отилии.

– Разве я не пекусь?

– Я ведь сказала «мы». Я вижу, как вы привязаны к дочери. А теперь, боюсь, мне пора.

Прежде чем он успел что-то сказать, Алекс выскользнула мимо него в дверь и под дождем побежала к машине.

Открыв дверь со стороны водительского сиденья, она бросила взгляд на окно второго этажа. Из-за стекла на нее смотрело личико Отилии.

Алекс тотчас просияла улыбкой, в надежде, что Отилия улыбнется ей в ответ. Но нет. Отилия лишь проводила ее взглядом, пока ее машина не скрылась за углом.

Остудив пылающие щеки потными ладонями, Брайан Уэйд ворвался в кухню.

– Ты разговаривала с Отилией сегодня днем? – сердито спросил он у жены. Эрика молча продолжила мыть чайные чашки. – Я спрашиваю: ты разговаривала с Отилией сегодня днем? – прорычал он.

Когда она вновь не ответила, он схватил ее за руку и развернул лицом к себе. Заметив, как ее губы скривились в усмешке, он побагровел и шагнул к ней почти вплотную.

– Осторожнее, Эрика! – процедил он сквозь зубы. – Слышишь, осторожнее!

С этими словами он резко развернулся на пятках и зашагал наверх, к Отилии.

Та была в своей комнате, лежала на кровати вместе с верным Ботиком спиной к двери и засунув в рот большой палец. Кроссовки и лосины она, похоже, забыла в туалете. Сейчас на ней была лишь вязаная кофточка и трусы в цветочек. Ноги девочки были сплошь в синяках. Слава богу, что эта любопытная особа из органов опеки их не видела.

– Встань! – негромко сказал он.

Отилия послушно перекатилась к нему лицом и соскользнула с кровати.

– Ты сегодня была хорошей девочкой и непослушной девочкой, не так ли? – спросил ее Уэйд, вытирая шею платком.

Детские глаза наполнились страхом.

– Ты очень хорошо себя вела, – продолжал он, – пока не заговорила со злой ведьмой.

Отилия вздрогнула и сильнее прижала к себе игрушечного мишку.

– Твоя мать наверняка сказала тебе, что с ней можно говорить, ничего не боясь? – сердито произнес он. – Но она ошибается, Отилия. Это опасно. Тебе крупно повезло, что злая ведьма не украла твой язык. Зато теперь она приведет к нам домой много разных людей. Я же не всегда бываю дома и не могу проследить, чтобы с тобой ничего не случилось. Ты должна дать мне обещание, что не станешь ни с кем из них разговаривать. Так ты обещаешь мне?

Отилия быстро кивнула головой.

– Молодец, ты хорошая девочка. А что бывает, когда ты хорошо себя ведешь? Правильно, тебя ждет награда. Но сначала я должен наказать тебя за то, что ты меня не послушалась. – С этими словами Уэйд отошел, чтобы закрыть дверь на замок. – Ты готова? – спросил он, оборачиваясь к дочери.

Глаза Отилии были полны слез, а по ножке побежала струйка мочи.

Глава 9

Алекс вернулась в офис лишь после шести, ощущая себя совершенно разбитой после визита к Уэйдам. Не говоря уже о том, что ее не отпускала тревога по поводу Отилии – точно так же, как и тогда в парке. Разница заключалась лишь в том, что теперь она знала, по поводу чего ей тревожиться.

– На первый взгляд, – сказала она Томми, который все еще сидел за рабочим столом, – ребенок здоров, присмотрен и ухожен. Но присмотримся пристальней и суммируем факты: девочка не говорит, к ней не ходит патронажная сестра, и Отилия полностью отгорожена от внешнего мира. – Алекс озабоченно покачала головой. – В этом доме явно что-то не так. Я пока не уверена, что именно, и связано ли это с отцом, или с матерью, или же с обоими родителями. Но одно я точно знаю: Отилия Уэйд живет не так, как должна жить трехлетняя девочка, которой скоро будет четыре.

– Почему, по-твоему, она не разговаривает? Потому что не хочет или боится? Или потому, что так и не научилась? – поинтересовался Томми, большой любитель полагаться на внутренний голос.

– Я почти уверена, что говорить она может, другое дело – насколько хорошо? Я добилась от нее лишь одного – узнала имя ее медвежонка. Ботик. Правда, мило? У него на задних лапах такие черные фетровые ботиночки.

Томми изумленно выгнул бровь.

– Отец уверяет, что девочка любит поболтать, – добавила Алекс, пожав плечами. – Лично я этого не заметила. Но, с другой стороны, по словам отца, ребенок очень застенчивый.

– Так что в итоге? Удалось тебе провести стандартную проверку? Родители пошли на сотрудничество?

– Да. По крайней мере, меня впустили в дом и позволили поговорить с девочкой. Она была в лосинах и кофточке с длинным рукавом, поэтому толком рассмотреть я ее не могла. Впрочем, не похоже, чтобы ей было больно или что-то доставляло ей физический дискомфорт. Меня больше волнуют ее зубы. Не считая пары слов, которые она мне сказала, ее рот был крепко сжат. Как будто она держала его на замке. – Алекс посмотрела на Томми, и они обменялись понимающим взглядом.

– У нее или проблемы с зубами, или же кто-то сказал ей, что если она заговорит со мной, то эта плохая тетя украдет ее язык, – что-то типа того.

– Обычная форма манипулирования в случае психологического или сексуального насилия, – встревожился Томми. – А сама ты как думаешь, что там происходит?

Алекс вздохнула. При одной только мысли о пухлых пальцах и потных ладонях Брайана Уэйда тошнотворный комок подкатывал к горлу. Неужели мистер Уэйд посмел распустить руки и прикоснуться к этому ангельскому созданию?

– Я пытаюсь убедить себя, что, потеряв сына, отец проявляет чрезмерную заботу о втором ребенке, – сказала она. – Хочется верить, что только этим дело и ограничивается.

– Понятно, но такова специфика нашей работы. Иногда мы просто обязаны думать худшее, – мягко сказал Томми. – Даже если жертва – маленькая девочка, на которую мы не можем смотреть без умиления.

Алекс в упор посмотрела на него. Томми видел ее насквозь.

– Да, я бы не стала исключать сексуальное насилие, – согласилась она. – Хотя сегодня я не заметила тому подтверждений, не считая момента, когда ребенок начал стягивать с себя лосины.

Томми сделал большие глаза. Алекс лишь пожала плечами.

– Отец сказал, что если она хочет писать, то может пойти на горшок. И она тут же начала раздеваться. Вполне возможно, что она не приучена поступать неправильно, а просто забылась и машинально начала стягивать с себя штанишки. Заранее. Так делают многие дети.

– И потому ты готова исходить из презумпции невиновности?

– Не знаю. С другой стороны, мы не должны забывать, что он замдиректора начальной школы, а значит, прошел все необходимые проверки.

– Верно, но это не снимает с него подозрений.

– Разумеется, нет. Но если там действительно что-то не так, я бы скорее заподозрила мать. Вот у кого крыша явно не на месте.

– В каком смысле?

– Начнем с того, что она тоже практически не разговаривает. Я не заметила между ней и ребенком, равно как между ней и мужем, никакого общения. Она просто сидит молча, погруженная в свой собственный мир.

– Алкоголичка?

– Вряд ли, хотя кто знает? А может, сидит на антидепрессантах, причем вполне легально. Вдруг ей прописан какой-нибудь нейролептик, который помогает ей справляться с утратой сына?

– И давно он умер?

– Года три назад.

– Хм, по идее, к этому времени она уже должна была прийти в себя. Впрочем, никогда не знаешь, что сделает с человеком горе. Особенно когда речь идет о смерти собственного ребенка.

– Если бы ты видел ее, – продолжила Алекс, – ты бы подумал, что она только что восстала из гроба. Клянусь богом, она такая бледная и худющая, как будто ничего не ест и не выходит из дома!

– Анорексия? Агорафобия?

– Возможно, и то и другое. Отилия, хотя и мала ростом для своего возраста, но, по крайней мере, по ней не скажешь, что она недоедает. Да и цвет лица у нее неплохой, значит, она все-таки бывает на свежем воздухе. Более того, я пару месяцев назад видела ее на прогулке в парке. – Алекс глубоко вздохнула, вспомнив, как запала тогда ей в душу эта маленькая девочка. Вот и сейчас с Алекс происходит то же самое. Как будто судьба свела их вместе, и Алекс не могла ни сопротивляться этому, ни найти объяснение. – Думаю, мне нужно будет поговорить с матерью наедине, – сказала она. – Уэйд не давал ей вставить даже слово. Впрочем, она и сама не пыталась.

Томми посмотрел на часы.

– Сейчас уже поздно браться за бумажки, – сказал он. – На твоем месте я бы отправился домой и постарался отвлечься. Отчет подождет до завтра.

Он был прав. Алекс, словно гребешком, пробежала пальцами по волосам, стараясь выбросить из головы воспоминание: личико Отилии, когда та смотрела на нее в окно спальни, ее печальные темные глаза и милые взлохмаченные кудряшки. Интересно, она все еще стоит там, глядя на мир, которому даже не принадлежит? Нет, конечно же, что за глупая мысль! И все же что она сейчас делает? Играет одна в комнате со своим верным медвежонком Ботиком? Пьет чай? Алекс не решалась отпускать свои мысли в том направлении, куда их упорно подталкивал внутренний голос. Пока еще рано. Вдруг она ошибается? И, видит бог, она очень хотела ошибиться.

Томми в утешающем жесте положил ей на плечо руку. Алекс подняла на него глаза, чувствуя, что вот-вот пустит слезу. В этом весь Томми! Даже когда он знал, что кто-то из его коллег слишком сильно привязался к своему подопечному, он никогда не читал нравоучений, не пугал и не раздавал советов. Он понимал: на их работе таких вещей не избежать. Да и вообще, равнодушным здесь не место.

– Все будет хорошо, – мягко произнес он. – Теперь она в твоем ведении, а значит, ей крупно повезло. Ведь если кто и может помочь этой девочке, то только ты.

Алекс слабо улыбнулась.

– Спасибо за доверие, – устало вздохнула она. – Самое ужасное состоит в том, что неизвестно, через что она может пройти, прежде чем мы что-то докажем и начнем действовать. Ты сам знаешь, сколько времени уходит на сбор доказательств, когда имеешь дело с такими людьми, как этот…

– Не будем торопиться с выводами, – предостерег ее Томми. – Сначала подготовь предварительный отчет, привлеки врачей, а там видно будет. А пока, как я уже говорил, давай-ка ты дуй домой.

– Не волнуйся, сейчас поеду. Ты только скажи мне, когда объединят наши два офиса, кого-то будут увольнять?

Томми вмиг посерьезнел.

– Не исключено, но пока точно не знаю. Однако пытаюсь выяснить. А пока – кыш отсюда! И не смей даже думать о работе, пока не придешь сюда завтра утром.

Алекс не могла не внять столь мудрому совету. Схватив сумку и груду документов, она поспешила к машине. Обычно у нее не возникало трудностей с переключением с одного дела на другое, особенно когда ее мысли были заняты предстоящим спектаклем. Но сегодня репетиции не было. Значит, вечером можно заняться отчетом, и не потому, что ей страшно потерять работу. Просто Отилия Уэйд не шла у нее из головы.

И все-таки надо отвлечься от работы и сосредоточиться на новом подопечном, потому что старая добрая Милли тоже нуждается в ее внимании. Алекс направлялась к своей бывшей соседке, в дом престарелых. Ненадолго, всего на несколько минут, потому что уже вечер. Впрочем, Милли в любом случае будет ей рада. При этой мысли Алекс и самой стало легче на душе. Она сможет снова расспросить Милли о своей матери, даже если шансы услышать от нее нечто вразумительное равны нулю. Это все равно что просить ее исполнить на Рождество фанданго[7].

Когда она приехала к Милли, та спала. Алекс какое-то время посидела рядом на тот случай, если старушка проснется. Но Милли так и не проснулась. От нечего делать Алекс несколько минут поболтала с парой других обитателей. Один из них, несмотря на ее сопротивление, вручил ей банан, а вторую она проводила в комнату, чтобы та оделась потеплее. Быстро переговорив с одной из сиделок (узнала, что Милли на следующей неделе обещала проведать племянница), Алекс вернулась в машину и проверила телефон, где ее ожидало голосовое сообщение от Габи.

Привет, надеюсь, у тебя все хорошо. Звоню сообщить, что нам всем уже лучше, и я подумала, что было бы здорово приехать к тебе в воскресенье (если ты не против, конечно). Пообедали бы вместе где-нибудь, а? Жаль, что я не смогла побывать на вашем спектакле в субботу – я уже видела отзывы на «Фейсбуке». Думаю, Хизер Хэнкок с ее желчным пасквилем справедливо поставили на место. А еще, как назло, эта свадьба! Ну, ты помнишь, от которой мне, видимо, не отвертеться. Но я обязательно постараюсь попасть на ваш следующий спектакль. Он ведь через неделю? В любом случае, почему бы нам не встретиться в воскресенье, если ты свободна. Вдвоем, только ты и я, чтобы часик-другой почесать языками. Сообщи мне, когда сможешь.

«Часик-другой почесать языками», – подумала Алекс, выключая телефон. Обычно это означало, что Габи хочется излить душу, или попросить совета, или ей в голову пришла какая-то безумная идея, например, о том, как ей отпраздновать день рождения близнецов. Что бы это ни было, Алекс была рада ее увидеть. Ну а поскольку Джейсон, скорее всего, проведет этот день с детьми, вырваться в кафе за компанию с сестрой для Алекс не проблема.

Когда она позвонила Габи и та выложила все последние новости своего мирка – вдобавок к тому, о чем ей действительно хотелось поговорить, – Алекс успела припарковать свою машину рядом с машиной Джейсона. Как приятно, что он уже дома! Еще приятнее то, что им обоим сегодня вечером никуда не нужно. В кои-то веки они могут не торопясь сообразить что-то простенькое на ужин, а потом, уютно расположившись на диване, посмотреть телевизор или видео.

Если только она не засядет за отчет по визиту к Отилии. Правда, зачем тянуть? Лучше все записать по горячим следам.

– Привет, котик, я дома! – крикнула она, входя в дом.

– Я здесь! – отозвался из кухни Джейсон.

– Надеюсь, ты уже налил мне чего-нибудь выпить? – пошутила Алекс, опуская на пол сумки и стряхивая с себя жакет.

Не дождавшись ответа, она вошла в кухню, ожидая увидеть его с книгой рецептов в руках или наливающим ей стакан. Но нет. К ее великому удивлению, он просто сидел за пустым столом. И это еще не все! Стоило ей увидеть выражение его лица, как сердце ей тотчас кольнуло дурное предчувствие.

– В чем дело? – выкрикнула она. Господи, неужели что-то случилось с его детьми? Только не это! Впрочем, нет, будь это так, разве он сидел бы здесь? И вряд ли причина в Габи, потому что они только что с ней разговаривали. Или в Милли. Когда она уезжала из дома престарелых, с той было все в порядке. Или это кто-то из его напарников сломал на работе руку или ногу, или же вообще погиб?

– Послушай это сообщение на автоответчике, – сказал ей Джейсон голосом, который не только не успокоил, а, наоборот, напугал еще больше.

Ничего не понимая, Алекс посмотрела на телефон.

– Но зачем? От кого оно? – спросила она, не уверенная, что хочет услышать ответ.

– Вообще-то я жду, когда ты мне скажешь сама.

Алекс нажала кнопку. Первые несколько секунд раздавался какой-то неясный шум, а затем наконец кто-то заговорил. Стоило ей услышать голос, как она тотчас поняла, кто это такой, хотя звонивший не представился.

– Я знаю, что ты приезжала к нам домой и пыталась всех запугать! – прорычал Шейн Принс. – Только попробуй сунуться туда еще раз, и я за себя не ручаюсь. Не хватало нам, чтобы ты совала нос не в свои дела. Они тебя не касаются, поняла? А если попробуешь, то пеняй на себя. Мы знаем, что у твоего дружка есть дети, так что лучше смотри за ними, а к нам даже не приближайся. Потому что если что, им будет ой как хреново. Уж я об этом позабочусь. Обещаю. Тиффани, Хейди, Том. – И он оборвал соединение.

Когда Алекс посмотрела на Джейсона, ее лицо было мертвенно-бледным. Ей было дурно, больно, страшно.

– Кто это? – потребовал ответа Джейсон. – Впрочем, не говори. Явно кто-то из отморозков из Темпл-Филдс. О боже, угрозы – вот что ты приносишь домой с работы, Алекс. В свой адрес и в адрес моих детей…

– Джейсон, прекрати! Неужели ты думаешь, что он это серьезно? Он это говорит лишь затем, чтобы меня запугать…

– Не знаю, как тебя, а меня уже трясет. Боже, он знает их имена! Кстати, откуда он их знает?

– Понятия не имею. Но ведь это еще ничего не значит…

– Ты с ума сошла? Еще как значит! Это значит, что он не поленился выяснить, как подобраться к тебе, и теперь пытается тебя шантажировать. Скажи, что ему нужно и зачем ты запугиваешь его семью?

– Мы никого не запугиваем. Мы пытаемся встретиться с его сестрой. Ей всего четырнадцать, а у нее венерическое заболевание, которое… – Алекс запнулась, вспомнив, что случилось с врачом, который проинформировал полицию.

– На твоем месте я бы оставил сестрицу этого придурка в покое! – рявкнул Джейсон. – Этот парень явно слов на ветер не бросает. Как, по-твоему, мне защитить от него моих детей? – Джейсон горько усмехнулся. – Какая, однако, ирония судьбы! Вот ты живешь вся в заботах о чужих детях, ты, чье сердце обливается кровью при виде их страданий. Когда же дело касается детей, которые дороги мне, ты готова подставить их под бандитские пули.

– Джейсон, прошу тебя! Как ты можешь? Скажи, пожалуйста, откуда мне было знать, что все так получится? Обещаю тебе, как только я завтра увижу Томми, я первым делом попрошу его снять с меня это дело. И тогда мы сможем вздохнуть спокойно. У нас не будет поводов для беспокойства.

Было видно, что ее слова его не убедили. Он нервно пригладил волосы, как будто пытался успокоить себя.

– Сказать по правде, мне с самого начала не хотелось связываться с этой семейкой уголовников, – призналась Алекс, садясь с ним рядом. – У нас все знают, кто они такие, и если это хоть как-то тебя утешит, скажу: пока что еще не было случая нападений на социальных работников или их близких. – Алекс не стала говорить про врача. Не смогла. – Угрозы – да, поступали, – признала она. – Но они часть нашей работы.

– Я бы не хотел, чтобы из-за этого пострадали мои дети.

– Знаю, и мне искренне жаль. Я сделаю все для того, чтобы это не повторилось!

– Что именно ты сделаешь? Вежливо попросишь его больше не звонить тебе домой?

– Нет. Я добьюсь, чтобы на это дело поставили кого-то еще, чтобы даже близко не подходить к этим подонкам. Я поехала туда лишь потому, что Венди было некого послать. Но теперь вернулся Томми, и я могу что-нибудь предпринять по этому поводу.

– А если уже поздно?

– Не поздно. Мы пока ничего не сделали с его сестрой. И я не уверена, что что-либо сделаем.

Она не стала говорить ему, что требовала ордер на экстренную защиту. Какой смысл, ведь Алекс его все равно не дали. Вряд ли поможет и то, если она скажет Джейсону, что, по большому счету, она не давала Принсу поводов себя запугивать. По крайней мере пока. Утром она обсудит это с Томми. Пока же для нее самое главное – любым способом успокоить Джейсона. Не хотелось бы, чтобы он страдал.

Между тем Джейсон молча встал со стула и, подойдя к окну, посмотрел на сгущающиеся сумерки. В душе Алекс тотчас шевельнулось дурное предчувствие. Нет, здесь кроется что-то еще, подсказал ей внутренний голос. Или же он пока не готов внять ее доводам.

Когда он наконец повернулся к ней, лицо его было таким бледным и так похоже на маску, что, казалось, ей были видны кости и кровеносные сосуды под кожей. Сглотнув, Алекс крепко сцепила на коленях руки. Внезапно ей стало страшно. Господи, что он сейчас скажет?

Джейсон вновь отвернулся.

– Послушай, – начал он, не решаясь посмотреть ей в глаза, – видит бог, я не хотел тебе этого говорить, по крайней мере не в такой обстановке. Но этот звонок, он стал последней каплей. – Он прижал ко лбу руку, как будто заставляя себя продолжать. – Алекс, мне, честное слово, жаль. Я уже ненавижу сам себя, особенно после того, как этот подонок тебе угрожал… Но я… я больше не могу с тобой жить…

Алекс лишились дара речи.

– Только не подумай, что ты мне безразлична, – поспешил добавить Джейсон. – Ты прекрасно знаешь, что это не так. Я действительно очень хорошо к тебе отношусь… Просто Джина и я… плюс дети и все такое прочее. Думаю, для нас всех будет только хуже, если все будет так продолжаться и дальше.

Когда он умолк, у Алекс возникло такое чувство, будто она парит в воздухе. Господи, что происходит? Нет, этого не может быть, это какое-то наваждение…

– Что ты хочешь сказать… Нет… я не понимаю. «Все будет только хуже, если все будет так продолжаться дальше»? – заикаясь, спросила она.

– Не между мной и тобой, а между мной и Джиной. – Плотно закрыв глаза, Джейсон откинул голову назад, как будто у него не было сил говорить дальше. – Это безумие, – пробормотал он. – Это все равно что иметь роман на стороне с собственной женой. А ведь мы с ней должны быть вместе, растить детей, быть настоящими родителями и супругами. То, что произошло сегодня вечером, лишний раз это доказывает. Я просто не хотел делать тебе больно. Не хотел предавать тебя.

Алекс молча посмотрела на него.

– Что это значит – «роман на стороне»? Что ты хочешь этим сказать? – наконец выдавила она.

Джейсон посмотрел на нее и вновь поспешил отвести взгляд.

– Ты сама прекрасно понимаешь, – ответил он.

Выходит, он изменял ей, обманывал ее? Она же даже не догадывалась! Алекс натужно пыталась придумать, что ей сказать или сделать. Но, увы, услышанное не укладывалось у нее в голове. Затем ее как будто прорвало.

– Я не верю! – выкрикнула она. – Ты сам сказал, что с Джиной у тебя все кончено! Когда ты переехал ко мне, ты сказал, что обратного пути для тебя нет!

– Тогда мне так казалось…

– Я бы никогда не позволила тебе переехать ко мне, если бы знала, что в будущем меня ждет такое. Я верила тебе, Джейсон! Я считала тебя честным, порядочным человеком…

– А я, по-твоему, какой? По крайней мере я стараюсь. Клянусь, тогда я понятия не имел, что все так получится. И поверь, мне меньше всего хочется сделать тебе больно…

– Зато как здорово у тебя это сейчас получается! Я думала, ты… – Алекс не договорила. Ее слова утонули в рыданиях. Господи, неужели это происходит с ней?

– Прости, – прошептал Джейсон. Он положил ей на плечо руку, однако тотчас отдернул. – Но ты можешь не волноваться. Я по-прежнему возьму на себя всю техническую сторону спектакля, а в конце месяца заплачу свою долю по счетам.

Алекс тряхнула головой.

– Господи, как же я раньше не догадалась! – сердито прошептала она. – Как же я была слепа!

Снова сев за стол, Джейсон взял ее руки в свои и подождал, когда она посмотрит ему в глаза. Вид у него был пришибленный, как у нашкодившего пса. Алекс резко отстранилась.

– И давно? – спросила она, чувствуя, как в ней закипает злость.

Джейсон покачал головой.

– Какая разница?

– О, для меня – еще какая!

– Ну, хорошо, несколько недель. Может, месяцев.

Ей как будто дали под дых.

– Подумай сама, – тихо продолжал он, – когда мы встретились, нам обоим было хреново. У тебя незадолго до этого умер отец, у меня были нелады с женой… Тогда мы были нужны друг другу. Но то время прошло, все изменилось и…

– Для тебя – да! Но не для меня! Я по-прежнему люблю тебя, Джейсон, и, честное слово, я не хочу, чтобы ты уходил, – сказала, она, чувствуя, как слезы катятся по ее лицу, а к сердцу подбирается паника. Ей было страшно представить, что он уйдет – выйдет за дверь и оставит ее одну. Он занимал в ее жизни такое огромное место, можно сказать, был центром вселенной. Как же теперь ей быть без него?

Ведь когда он уйдет, у нее больше никого не останется.

– Алекс, прости, – простонал он. – Клянусь богом, будь у меня возможность облегчить твои страдания, я бы это сделал. Но я должен быть честен с самим собой, равно как и со всеми другими. Останься я здесь, я поступил бы непорядочно.

– Это ты. А как же я?! – выкрикнула она, ненавидя себя за слабость и слезы, но ничего не смогла с собой поделать. Ей было страшно от одной только мысли, что она теряет его. – Ты не можешь так поступить. Я тебе не позволю. Ты обещал помочь мне с ремонтом, чтобы потом дом можно было продать по хорошей цене. Зачем ты это мне говорил, если знал, что у нас с тобой нет будущего?

О боже, только не говори мне, что ты это сделал, потому что тебе было совестно. Ты решил, что если сделаешь мне что-то хорошее, я не буду чувствовать себя обиженной, когда ты уйдешь, верно? Ты никогда не думал про нас двоих, что это поможет нам купить новый дом! В твои намерения вообще не входило что-то покупать со мной вместе!

– Послушай меня, – сказал он, хватая Алекс за руки, когда она попыталась подняться. – Не буду отрицать, частично так оно и было. Но я все равно хочу это сделать. Ради тебя, чтобы ты иногда…

– Прекрати! Слышишь, прекрати! – выкрикнула она. – Мне не нужна твоя жалость. Бог свидетель, мне нужен ты, тот, кому я могу верить, на кого могу положиться!

– Неправда, тебе только кажется, будто я тебе нужен. Когда же доходит до дела, оказывается, что это не так. Для тебя на первом месте твоя работа. Все эти дети, чьи жизни – если бы не ты – были бы еще хуже, чем сейчас. Пойми меня правильно. Я уважаю то, что ты делаешь, и я понимаю, почему ты это делаешь после того, что случилось с тобой самой. Но моя жизнь – это моя жизнь. Она совсем другая.

– А разве я от тебя что-то требую? Я ведь не строю домов, не крашу стены и не ремонтирую крыши, или что ты еще там делаешь! Но ведь это еще не значит, что мы не можем быть вместе! Наоборот, вместе мы были счастливы здесь, ну или, по крайней мере, мне так казалось. И вот теперь ты говоришь мне, что тебе здесь было плохо, и вообще, что наши отношения для тебя ничего не значили. Я правильно тебя поняла?

– Ты прекрасно знаешь, что я этого не говорил. Мне нравилось быть с тобой. И если бы не Джина и дети, я бы никогда от тебя не ушел бы. Но для меня они должны быть на первом месте, и ты наверняка это понимаешь, особенно после того, как этот подонок начал им угрожать. Я не могу бросить их на произвол судьбы. Одни они никогда не смогут постоять за себя.

– А я, значит, могу, и потому ты решил бросить меня? – В ее глазах читался вызов. Хотя, сказать по правде, она задыхалась от ярости, отчаяния и боли. Она была готова молить его, униженно ползать перед ним на коленях, запереть его изнутри, лишь бы он остался. Однако гордость перевесила.

– Ты уйдешь прямо сейчас? – спросила она.

Он посмотрел на нее: ответ был в его глазах. Алекс показалось, будто сама она рушится, словно карточный домик.

– Понятно, – сказала она, из последних сил стараясь не разрыдаться. – Наверно, так будет даже лучше.

– Думаешь, мне легко? – спросил он. – Или, по-твоему, я не понимаю, что делаю тебе больно? Поверь, мне будет страшно тебя не хватать…

– Только не надо меня утешать! – бросила она ему и отшатнулась прочь. – Ничего, как-нибудь переживешь. Да и я тоже.

Джейсон встал и растерянно посмотрел по сторонам, как будто не знал, что ему делать дальше.

– Иди собери сумку, – велела ему Алекс. – Если что-то не поместится, заберешь в следующий раз.

Джейсон пошел наверх. Алекс едва не бросилась вслед за ним, чтобы просить его остаться. Собрав в кулак остатки силы воли, она повернулась к раковине и, чтобы не рухнуть, уцепилась за край. Нет, это дурной сон. Этого просто быть не может! Джейсон уйдет всего на несколько дней, а потом вновь к ней вернется.

Впрочем, нет, не вернется. Ведь он всегда говорил ей, что дети для него на первом месте. И вот теперь он на деле ей это доказывает. Они значили для него гораздо больше, нежели она. Так было, и так будет всегда. Она не винила его за это. Он их отец, и так и должно быть. Просто ее пугало одиночество, чье ледяное дыхание уже подкрадывалось к ней со всех сторон, грозя накрыть с головой. Внезапно Алекс осознала, что Джейсон ни разу даже не пытался помочь ей почувствовать себя частью его семьи. Теперь ей стало понятно почему.

Когда он наконец спустился, то встал у двери, ожидая, когда она выйдет к нему в коридор.

– Надеюсь, ты понимаешь, – сказала Алекс, маскируя свою боль гневом, – что теперь мне будет казаться, что все это время у меня была интрижка с женатым мужчиной?

– Но ведь это неправда…

– Если бы! Но ты ведь и в самом деле женат, просто в свое время уверял меня, будто между вами все кончено.

Глаза ее метали молнии, в то время как сердце сжималось от боли.

– Мне так казалось, – с несчастным видом произнес он в свое оправдание.

– Я верила тебе! – крикнула Алекс. – Я рассказывала тебе то, что в жизни никогда бы не сказала никому!

– Клянусь, это всегда останется со мной.

– И я обязана этому верить?

Джейсон пристально посмотрел ей в глаза.

– Надеюсь, что да, – тихо произнес он.

Алекс отвернулась, не в силах больше выдержать его взгляд. Полный нежности, сожаления и… прощальный.

– Прости, – прошептал он.

Внезапно ей захотелось ударить его, встряхнуть, забаррикадировать дверь, чтобы он не мог отсюда выбраться. Однако она даже не сдвинулась с места.

– С тобой все будет в порядке? – спросил Джейсон.

– А ты как думаешь? – бросила она в ответ.

Он поморщился и опустил голову.

– В таком случае до субботы, – буркнул он.

Она бы предпочла, чтобы его там не было. С другой стороны, на нем лежала вся техническая часть их спектакля и с ее стороны было бы верхом эгоизма подводить остальных.

– Если этот недоделок позвонит снова, перезвони мне. Договорились?

Алекс едва не расхохоталась. Неужели он серьезно надеется дать отпор такому отморозку, как Шейн Принс? Или его в первую очередь волнует безопасность детей?

– Он не позвонит, – сказала она. Сказать по правде, в данный момент это беспокоило ее меньше всего.

Джейсон снова посмотрел ей в глаза. Было видно, что он страдает, и от этого ей стало еще больнее. Тем не менее, когда он было шагнул к ней, Алекс отшатнулась.

– Уходи, – сказала она.

К чему тянуть? Ведь еще мгновение – и она разревется белугой.

Джейсон молча кивнул, повернулся и открыл дверь.

Как только та закрылась за ним, Алекс вздрогнула. Ей показалось, что внутри ее что-то оборвалось. Она зажала ладонью рот, пытаясь поставить заслон на пути рвущимся наружу рыданиям, но не смогла. Ноги подкосились. Она тяжело опустилась на колени и, зарывшись лицом в ладони, разрыдалась, давая выход боли и отчаянию.

Нет-нет, это ей кажется. Этого не может быть. Джейсон никуда не ушел. Это просто кошмарный сон. Она сейчас проснется и увидит, что он спускается к ней, чтобы забрать ее наверх, в постель. Увы, даже сквозь рыдания ей было слышно, как он садится в машину, как заводит мотор, как уезжает прочь. Она прижала руки ко рту, пытаясь заглушить вопль отчаяния. «Джейсон, вернись, прошу тебя! Не бросай меня одну. Я не могу без тебя. Я думала, ты меня любишь».

Нет, ей нужно его остановить, сделать что-то такое, чтобы он понял – без него ей просто нет жизни. Он – единственное, что у нее есть, и вот теперь она осталась одна – потерянная, никому не нужная. Ей стало страшно. Что с ней не так? Может, она что-то не так делала? Ну почему никто в этом мире ее не любит?

Глава 10

На следующее утро Алекс проснулась рано. Собственно говоря, она почти не спала. Впрочем, посмотрев на себя в зеркало, она, на свое счастье, не заметила опухших, заплаканных глаз. Что же касается душевных страданий, то они, слава богу, никому не видны. Равно как никто не узнает о том, какие сны снились ей этой ночью, хотя она и не была уверена в том, что это были сны, ведь она почти не сомкнула глаз. Скорее воспоминания. Они вернулись к ней из такого далекого прошлого, какое просто невозможно помнить. В них был мужчина – он кидал на морском берегу мяч, и женщина, которая сбегала вниз по лестнице с ребенком в руках.

Она понятия не имела, кто этот мужчина, а вот женщина – это ее мать. Ребенок – это она в детстве. А может, это вообще ничего не значило.

Интересно, подумала она с жуткой болью в сердце, Джейсон тоже не сомкнул глаз, думая о ней, переживая? А может, наоборот, сбросив с себя тяжкий груз их отношений, он спал сном младенца? Алекс представила его с Джиной. Чистой воды мазохизм с ее стороны, но она не смогла удержаться. Представила, как дети, стоило ему войти в дом, радостно повисли у него на шее – ура, папа вернулся! Наконец-то ушел от этой! Теперь им не надо ходить к ней в гости в этот ее жуткий дом. Ура!

Может, в этом есть доля ее собственной вины? Почему она не пыталась расположить их к себе? Впрочем, что теперь сожалеть? Это нужно было делать раньше, когда у нее была такая возможность, а не откладывать на потом и не искать вечные отговорки. С другой стороны, Джейсон тоже не помогал ей в этом. При этой мысли, у Алекс вновь защипало в глазах.

И все же ей ничто не мешало быть приветливее с ними, показать им, что они тоже часть ее жизни. Она же воспринимала их как соперников, как преграду между собой и сердцем их отца. Почему? Она ведь знала, что это просто дети и уже поэтому могут претендовать на его внимание и заботу так, как никогда не дано будет ей. Она почти никогда не задумывалась над тем, каково им без него, как им больно, как они переживают отцовский уход из семьи, как, возможно, в чем-то винят себя. И вот теперь она поняла это с предельной ясностью. Да что там! Почувствовала едва ли не кожей и теперь всей душой была готова помочь им залечить эту рану. Но когда они Джейсоном были вместе, она в упор отказывалась ее замечать.

А ведь такова ее работа – защищать детей.

И она с ней справлялась – билась за невинные души насмерть. Так что Джейсон был прав, когда сказал, что для нее на первом месте работа. Но у его детей были он сам и Джина. Те же, кто попадал в ее мир, во всем зависели от нее. Именно поэтому вчера вечером, после того как он ушел, Алекс поднялась с пола и заставила себя включить компьютер, чтобы к утру уже был готов предварительный отчет по Отилии Уэйд.

Нужды Отилии были куда важнее проблем Алекс, хотя в иные моменты она ловила себя на том, что перестает видеть разницу между собой и девочкой. Не иначе как задвижка на двери шкафа в комнате Отилии пробудила в Алекс воспоминания: будучи ребенком, она сама была заперта в комнате и звала мать, но та так и не пришла за ней. Время от времени, когда одиночество вновь со всей жестокостью напоминало о себе, Алекс делала перерыв, чтобы напомнить себе, что не имеет права удерживать рядом с собой мужчину, который уже принадлежит другой женщине. И вот теперь он с детьми – там, где его сердце. С ее стороны просто некрасиво пытаться вернуть его назад. С другой стороны, она не могла заставить себя не думать об этом, и все на свете было бессильно облегчить ее страдания. Шли часы, и ей становилось только хуже.

Утром, прочитав перед тем, как ехать на работу, свой отчет, Алекс удивилась тому, что собственные проблемы не помешали ей четко и ясно изложить все подробности ее визита в дом Уэйдов. Неплохо получился и краткий перечень последующих шагов. Впрочем, перед тем, как браться за воплощение их в жизнь, ей нужно что-то предпринять по поводу звонка Шейна Принса. Надо постараться, чтобы ее сняли с этого дела.

– Это не проблема, – заверил ее Томми, когда она рассказала ему об угрозах, оставленных Шейном на ее автоответчике. – Я всегда был против, чтобы этих Принсов вешали на тебя. Слушай, а как к этому отнесся Джейсон? Вряд ли он обрадовался, что Принс угрожает его детям?

– Нет, конечно, – подтвердила Алекс, чувствуя, как при упоминании имени Джейсона внутри ее вновь разверзлась пустота. – Он воспринял это серьезно.

– Скажи, а Принс как-то намекнул, что знает, где искать детей?

Слава богу, ответ на этот вопрос был отрицательный.

– Однако он знает их имена, – напомнила Алекс.

– Вот это уже нехорошо. Думаю, есть смысл поставить в известность полицию. А пока считай, что тебя официально освободили от этой семейки. Я возьмусь за нее сам, – Томми пристально посмотрел нее. – Что-то еще не так? Ты сегодня утром какая-то не такая, сама не своя. Хочешь поговорить о чем-то еще?

Алекс покачала головой. Потому что стоит открыть рот, как оттуда вместо слов вырвутся рыдания.

– Все в порядке, – выдавила она.

– Неправда, я же вижу. Может, лучше честно признаешься, а я подумаю, можно тебе чем-то помочь или нет.

– Ну, хорошо, только не делай из мухи слона, – сказала Алекс, стараясь не расплакаться. – Джейсон вернулся к жене и… Он… Нет-нет, не волнуйся, я как-нибудь переживу. А пока мне лучше занять себя работой.

– Это как-то связано с этим звонком? – озабоченно спросил Томми.

– Вряд ли. То есть звонок, конечно, сыграл свою роль. Но Джейсон сказал, что уже давно сам об этом подумывал.

Томми хмуро кивнул.

– Что ж, печально это слышать. Такие вещи никогда не бывают безболезненными, но ты знаешь, я всегда готов подставить плечо. Кстати, плечи у меня мощные, и если тебе надоест одно, к твоим услугам всегда второе.

Усмехнувшись сквозь слезы, Алекс взяла из коробки, которую он ей протянул, бумажный платок и, чтобы не ляпнуть чего-то такого, о чем потом пожалеет, вернулась за свой стол.

Спустя несколько минут она уже звонила в Нортумбрию, в местные социальные службы. На ее счастье, ей попалась дельная собеседница, Ди, готовая во всем ей помочь. Ди быстро нашла информацию по Уэйдам. Как выяснилось, после смерти сына Джонатана, который скончался от приступа астмы, работники социальных служб навестили их несколько раз. Никаких свидетельств того, что кого-то из супругов шантажируют, не обнаружилось.

Поблагодарив Ди, Алекс поговорила с тамошней патронажной сестрой. Та получила Отилию от акушерки сразу после рождения и продолжала курировать ребенка до тех пор, пока Уэйды не уехали. По ее словам, у нее не было поводов опасаться за здоровье ребенка, а вот мать девочки явно страдала депрессией.

– Скажите, а она получала соответствующее лечение? – уточнила Алекс.

– По ее словам, якобы да, получала. Хотя лично я не замечала у нее признаков улучшения. Наоборот, к тому времени, когда они уехали отсюда, миссис Уйэд почти полностью замкнулась в себе и почти не интересовалась ребенком. Все заботы о девочке легли на плечи отца – он ее купал, кормил, водил на прогулки. Я обсудила эту ситуацию с социальным работником, но, когда та пришла к ним, семья уже паковала вещи, собираясь переезжать.

Поблагодарив патронажную сестру и тщательно занеся все, что узнала, в личное дело Отилии, Алекс продолжила поиски, но уже в Интернете. Прежде всего хотелось бы найти газету с некрологом Джонатана Уэйда или отыскать что-нибудь о школе, в которой работал его отец, нечто такое, что не обязательно должно было попасть в официальные отчеты. Увы, она не нашла ничего, что ей уже не было бы известно.

Найдя номер телефона местной полиции, она позвонила в управление. У нее ушла целая вечность, чтобы пробиться к кому-то, кто изъявил бы готовность ее выслушать. Невидимая собеседница, записав запрос Алекс, заверила ее, что к концу дня ей кто-нибудь перезвонит. Ага, так она им и поверила. Лучше бы они сразу попросили ее поверить в то, что Санта-Клаус на Рождество протискивает свои телеса в печные трубы!

Следующим в ее списке шел врач Отилии, Тимоти Эйден. На ее счастье, на сей раз он оказался свободен и ответил на ее звонок. Судя по его голосу, он был искренне потрясен, узнав, что Отилию не посещает патронажная сестра. Да-да, это вопиющий недосмотр, сказал он Алекс, который должен быть немедленно устранен.

– Одну секундочку, – остановила его Алекс, прежде чем ее собеседник положил трубку. – Миссис Уэйд тоже наблюдается у вас?

– Да, – подтвердил Эйден, – но, как вы понимаете, я не имею права обсуждать…

– Безусловно. Но я была бы признательна услышать от вас, получает ли она лечение от своей… депрессии? Агорафобии? Я к тому, что с этой женщиной явно что-то неладно, и если это отрицательно сказывается на Отилии, – так лично я склонна думать, – то хотелось бы знать, как обстоят дела.

– Вас понял. Скажу лишь, что миссис Уэйд получает транквилизаторы, правда, слабые. Так что вряд ли это каким-то образом негативно отражается на ее дочери. И вообще, будь это так, я не сомневаюсь, что мистер Уэйд давно бы поставил меня в известность.

– Он тоже ваш пациент?

– Не вижу ничего удивительного в том, что вся семья наблюдается у одного врача, – довольно холодно произнес Эйден.

– Согласна. – Тогда почему это его так насторожило? – Скажите, как давно вы знаете Уэйдов? Что-то около года?

– Совершенно верно.

– И у вас есть записи их предыдущего врача?

– Разумеется, но, уверяю вас, они не содержат ничего такого, что могло бы представлять для вас интерес или как-то помочь вам.

– Откуда у вас такая уверенность?

– Оттуда, что я хорошо с ними знаком и знаю, что вы ищете.

– Неужели? И что же это такое?

– Вы социальный работник, сфера вашей ответственности – дети. Думаю, это говорит само за себя.

– Извините меня за резкость, но вы говорите это так, будто не одобряете мою заботу о благе Отилии.

– Вздор, потому что, конечно же, я это одобряю. Вы прекрасно делаете свое дело – как правило. Но бывают случаи, когда чутье вас подводит. Уверяю вас, Эрика и Брайан Уэйд – прекрасные родители, а их дочь Отилия пребывает в добром здравии.

– Да, если закрыть глаза на то, что ее не посещает патронажная сестра, ребенок не говорит, а ее мать… – У нее едва не сорвалось «не дружит с головой», но вслух она произнесла другое: —…замкнута в самой себе. Спасибо за вашу помощь, доктор Эйден. Думаю, это не последний мой звонок.

– Ну, ты даешь! – воскликнула Саффи из-за соседнего стола. – Кто-то получил сейчас от тебя хорошеньких.

Алекс раздраженно вздохнула.

– Напомни мне, если мне когда-нибудь приспичит обратиться к врачу, никогда не ходить к этому. Тимоти Эйден. Ну что, говорит тебе это что-нибудь?

Саффи покачала головой.

– Южный Кестерли?

– Угу. Сейчас поговорю с кем-нибудь из наших, вдруг они о нем что-то слышали. Кстати, слышно что-то новое о нашем объединении?

– Пока вроде нет. Не сочти за труд, спроси у них, когда будешь разговаривать с ними. Кстати, Алекс, с тобой все в порядке? Ты вся какая-то дерганая.

Чувствуя, как к ней подкрадывается новая волна жалости к себе, Алекс поспешила сделать бодрое лицо.

– Да нет, все нормально. Просто немного болит голова. Да, у меня есть хорошая новость – с меня сняли этих Принсов. Томми взял их себе.

– Я рада. Наш старый дракон никогда бы не позволил вешать это дерьмо на тебя.

С чем Алекс была целиком и полностью согласна. Она снова взялась за телефонную трубку. Народ уже начал стекаться на работу, и шум голосов мешал сосредоточиться. Алекс даже была вынуждена пальцем заткнуть одно ухо.

Странно, но в бывшей школе Брайана Уэйда в Нортумбрии на ее звонок не ответили.

– Бен! Бен! – крикнула она, заметив, что тот входит в дверь. – Мне нужно поговорить с тобой про Уэйдов с Норт-Хилл. Ты…

– Извини, мне некогда, – перебил он ее. – Я и без того опаздываю на встречу с юристом.

– Ты только скажи мне, ты разговаривал с кем-нибудь из Нортумбрии? – крикнула она ему в спину.

– Если разговаривал, это должно быть в деле, – ответил он и шагнул в коридор. Створки дверей захлопнулись за ним, как два резиновых крыла.

Поймав на себе взгляд Саффи, Алекс скорчила гримасу и снова набрала номер школы. На этот раз трубку сняли, но она была вынуждена оставить сообщение Дереку Толланду, директору школы, чтобы тот ей перезвонил. Хотя она уже привыкла к тому, что в списке дел ей вечно отводят самую нижнюю строчку, порой это раздражало, особенно сейчас, когда у нее никак не получалось сдвинуться с мертвой точки.

К сожалению, ей не оставалось ничего другого, как ждать. Вытащив отчеты по Тони Хопкинс, пятнадцатилетней наркоманке и любительнице побегов из приемных семей, она начала вносить в них новые факты. Ее занятие неожиданно прервал звонок мобильника. Звонил Винстон Такер, инспектор, курирующий родителей по крайней мере двух ее подопечных. Алекс вздохнула. Хочешь не хочешь, но придется ответить на его звонок, даже если тот окажется довольно продолжительным. Если за это время ей позвонят из Нортумбрии, им придется оставить ей сообщение, а она, как только освободится, тотчас же перезвонит.

Туда-сюда, туда-сюда. Она по опыту знала, что это может тянуться бесконечно. Тем не менее сразу после пяти ей позвонил Дерек Толланд и довольно холодно извинился, что не смог сделать это раньше.

– Должен сказать, – резко заявил он, как только Алекс закончила объяснять причину своего звонка, – я никак не ожидал, что до этого снова дойдет. Вынужден вам сказать, что женщина, о которой вы говорите, та, что выдвигала против Брайана свои смехотворные обвинения, – невменяема. Когда я последний раз слышал о ней, она проходила курс лечения. Но, судя по тому, что вы говорите, она сумела выследить Брайана и теперь вновь отравляет ему жизнь. Если хотите, я наведу для вас справки на предмет того, где она сейчас и как ее можно остановить.

– Спасибо, – вежливо поблагодарила Алекс, – я была бы вам крайне признательна. И последний вопрос. Могу я поинтересоваться у вас, как хорошо вы знали миссис Уэйд?

– Насколько мне помнится, я вообще ее ни разу не видел, так что боюсь, что ничем не могу вам помочь. Предполагаю, что она до сих пор переживает утрату сына.

– О, да! Скажите, а Отилию вы когда-нибудь видели?

– Пожалуй, нет. К сожалению, вынужден напомнить вам, что я занят. Однако, как только у меня будет для вас что-то конкретное, я тотчас же вам перезвоню. А пока, если будете разговаривать с Брайаном, передавайте ему от меня привет. В его лице наша школа потеряла хорошего учителя.

Отзвонившись, Алекс уже было собралась поговорить с Томми, когда заметила у него Венди, и потому решила вместо этого проверить электронную почту. К своему удивлению, она обнаружила сообщение от Скотта Дейна, полицейского из Нортумбрии, да еще и с приложением, которого она у него не запрашивала и которое оказалось отчетом об аутопсии Джонатана Уэйда.

Ознакомиться с ним она не успела – к ее столу решительно шагала Венди. Начальница была в своем обычном образе: старушечья юбка до середины икры, блузка с пышным жабо, старомодная стрижка под пажа.

– Алекс, Томми только что доложил мне, что вчера вечером тебе по телефону угрожал Шейн Принс, – начала она. – Хочу, чтобы ты знала, что я полностью поддерживаю его решение освободить тебя от этого дела. Я сама поговорю с полицией на предмет того, какие меры могут быть предприняты, когда мы в очередной раз нанесем визит этой семье.

Мы? Она не ослышалась? Что это за «мы»?

Не дожидаясь ее ответа, Венди удалилась к себе. Обменявшись с Саффи многозначительными взглядами, Алекс взялась читать заключение патологоанатома.

– Да, здесь однозначно сказано, что мальчик умер от приступа астмы, – сказала Алекс Томми, после того как он тоже ознакомился с документом. – Это и так известно. Не понимаю, затем Скотту Дейнсу понадобилось нам его посылать. Я пыталась до него дозвониться, но сегодня его смена уже закончилась и его не будет до следующей среды. Придется подождать, ничего не поделаешь.

Томми вернул ей заключение.

– Ты сегодня уже связывалась с этими Уэйдами? – спросил он.

Алекс покачала головой.

– Я думала об этом, но на данный момент у меня нет повода им звонить, даже если бы мне этого и хотелось. Но я непременно позвоню завтра. Поинтересуюсь, какие шаги они предприняли для того, чтобы Отилия пошла в детский сад. И заодно спрошу, приходила ли к ним патронажная сестра.

– Отлично, – произнес Томми и посмотрел на часы. – Черт побери, уже седьмой час! Я пообещал своей бесценной, что не стану сегодня задерживаться. Так что мне пора пошевеливаться.

– Передай ей от меня привет, – сказала Алекс, поворачиваясь к двери. И тотчас же напомнила себе, что торопиться ей некуда. Джейсон больше не ждет ее дома.

– Погоди, а что ты делаешь сегодня вечером? – спросил вдруг Томми. – Может, перекусишь с нами? Джеки всегда рада тебя видеть, ты сама это знаешь.

Алекс выдавила улыбку.

– Спасибо, но у меня сегодня репетиция. Так что вечер в одиночестве мне не грозит.

Томми пристально посмотрел ей в глаза.

– Обещаю, что в субботу приду посмотреть на вас, – сказал он ей. – Ты уж извини, что я пропустил премьеру. Кстати, я слышал, что твоя старая подруга Хизер Хэнкок потом вылила на тебя ушат помоев.

Алекс рассмеялась.

– Эта особа не забывает старых обид, – язвительно сказала она. – Но я скорее стану переживать по поводу Отилии Уэйд, чем по поводу того, что думает обо мне Хизер Хэнкок.

– Мудрая позиция, – согласился Томми. – Желаю тебе удачной репетиции, сумасшедших выигрышей в лотерею, пришельцев на твоем газоне или что ты там себе пожелаешь. Увидимся завтра.

– Завтра не получится, – ответила Алекс. – Большую часть дня я проведу в посещениях и вернусь сюда лишь под вечер. Что означает, что мы с тобой увидимся только в субботу на спектакле. Постараюсь высмотреть тебя в зале и, если тебе повезет, так и быть, разрешу тебе угостить меня чем-нибудь покрепче.

– О, можешь на это рассчитывать, – заверил он ее. – А теперь пока. Счастливо тебе добраться до клуба. Если Шейн Принс снова попробует вякнуть, сразу дай мне знать.

Хотя Норт-Хилл был не совсем по пути к ее дому, Алекс не удержалась и свернула туда с приморского бульвара.

Она сама не могла объяснить, почему. Просто, повинуясь некоему внутреннему голосу, свернула и медленно поползла вверх по холму в потоке машин, пока не доехала до открытых ворот дома номер сорок два. Лишь заехав в ворота, она поймала себя на том, что надеется увидеть Отилию стоящей у окна, как будто та от него вообще не отходила. Но нет, девочки не было. Как, впрочем, никого.

Ей тотчас сделалось слегка не по себе. Что, если Уэйды собрали вещи и снялись с места? Однако в следующий миг, к ее великому облегчению, входная дверь открылась, и оттуда вышел Брайан Уэйд.

– Я могу вам чем-то помочь? – спросил он, шагнув ей навстречу. – Ах, это вы! – разочарованно воскликнул он, поняв, кто перед ним. – Вы что-то забыли или привезли мне копию отчета, чтобы я на нее взглянул?

– Ни то ни другое, – с улыбкой ответила Алекс. – Просто я проезжала мимо и подумала… Вдруг вы не будете против, если я загляну и проведаю Отилию.

Уэйд был явно не в восторге.

– Боюсь, что сегодня не получится, – ответил он. – Она в ванне и скоро ляжет в постель.

Спорить было бесполезно.

– В таком случае, простите за беспокойство. Я свяжусь с вами, как только мой отчет будет готов. – Алекс дала задний ход, как вдруг вспомнила еще кое-что. – Скажите, к вам уже приходила патронажная сестра?

Уэйд нахмурился.

– Да, нам сегодня звонили, – ответил он чуть менее враждебно. – Сестра придет в следующий четверг.

Ага, значит, врач все-таки выполнил ее просьбу. Отлично.

– Как дела с детским садом? – спросила Алекс.

– Мы пока рассматриваем варианты. Ищем тот, который бы нас устроил. К сожалению, я не располагаю временем для долгих поисков.

– Я готова дать кое-какие рекомендации.

– Спасибо. Если у меня возникнут проблемы, я вам позвоню.

Алекс ответила ему своей самой дружеской улыбкой. Ей никак нельзя настраивать его против себя, по крайней мере не сейчас. Ему ничего не стоит позвонить Венди и попросить ту заменить ее другим социальным работником. Учитывая, кто он такой, Венди с готовностью пойдет ему навстречу. И хотя иной наверняка бы сказал, что это чушь, у Алекс было такое чувство, будто Отилия послана ей судьбой.

– Кстати, – сказал Уэйд, когда Алекс дала задний ход по подъездной дорожке, – насколько я понимаю, вы делали запросы относительно моей жены.

Интересно, от кого он это узнал? От врача, бывшего директора, от кого-то из социальных служб Нортумбрии, возможно даже, от полиции, хотя в последнем Алекс сомневалась.

– Скажу честно, ее состояние вызывает у меня озабоченность. Бывают случаи, когда мать не проявляет интереса к ребенку, но, согласитесь, что это скорее исключение из правил.

– Не стану с вами спорить, – согласился Уэйд. – Я лишь прошу вас не забывать о том, через что она прошла, и не добавлять новых проблем к тем, с которыми она уже борется.

– Мне понятна ваша озабоченность, – не без притворства произнесла Алекс. – Уверяю вас, я постараюсь щадить ее чувства.

Если только не выяснится, добавила она про себя, что Эрика Уэйд отыгрывается на дочери. В этом случае пусть даже не рассчитывает ни на какое понимание.

* * *

Отилия спала. Брайан ее искупал, положил в кровать и прочел сказку. Сейчас он был у себя в студии, за компьютером. Эрика сидела перед телевизором. Взгляд ее был устремлен в экран, наполняя ее сознание образами, далекими от реальности.

Приветствуем вас на нашем канале!

«Модные интерьеры». «Место под солнцем». «Ближе к природе». Ей нравились программы про покупку и декорирование недвижимости. Они переносили ее в параллельные миры, к незнакомым людям, в далекие, экзотические края. Иногда она забиралась внутрь телевизора, чтобы кожей ощутить дождь, солнце или даже снег. И как жаль, что всякий раз она возвращалась в реальность. Будь у нее такая возможность, она бы перенеслась прочь из этого дома, чтобы больше никогда не видеть ни Брайана, ни Отилии.

Она знала, что та женщина, социальный работник, хотела вновь прийти к ним. Так ей сказал Брайан.

– Если только ты не возьмешь себя в руки, она не успокоится и будет вечно тут все вынюхивать! – рявкнул он на Эрику.

Она ничего не ответила. Ведь ей было нечего сказать.

– Или ты этого хочешь, чтобы она вечно совала к нам нос? – не унимался он.

– Я знаю, что тебе это ни к чему, – язвительно ответила Эрика.

Он посмотрел на нее так, как будто хотел ударить, однако затем лицо его смягчилось от жалости.

– Я знаю, как тебе трудно. Но ведь я делаю все, что в моих силах, чтобы тебе помочь. Надеюсь, ты это понимаешь?

Эрика кивнула. Она прекрасно это понимала. Он приносил ей лекарства, которые дарили ей спокойствие, помогали уснуть, заглушали голоса у нее в голове. Те самые голоса, которые говорили ей, что она убила собственного сына и что теперь должна сделать то же самое с Отилией.

Правда, Брайан был не в курсе заказов, которые она делала сама на дополнительные лекарства – лекарства от страхов, паранойи и синдрома нехватки серотонина, которым она якобы страдала, по словам интернет-доктора.

Голоса пугали ее не всегда, лишь когда начинали кричать на нее, требуя, чтобы она ходила по стенам, куда-то уплыла по морям в гостиной или же протиснулась вместе с пеной и грязной водой в сливное отверстие ванны. Но сейчас они молчали. Молчала и она.

На столе перед ней был новый чайный сервиз, который Брайан принес домой для Отилии. Перед тем как лечь спать, Отилия играла в чаепитие. Чаем ей служила вода из-под наружного крана. Это был единственный кран, до которого она могла дотянуться, не подставляя стул.

Она положила в тарелки пуговицы, как будто это было печенье. Небольшие мятые комочки бумаги изображали пирожные – по крайней мере, так показалось Эрике. Отилия приготовила четыре чашки – для себя, Ботика и для мамы с папой. Когда Эрика не взяла со стола свою чашку, Отилия принесла ей ее сама и поставила на подлокотник дивана. Чашка до сих пор стояла там. Эрика к ней даже не прикоснулась.

Ее собственная мать ненавидела, когда Эрика рабски вела себя, и вместе с тем приложила все усилия к тому, чтобы превратить дочь в раба.

А вот Брайан принял участие в игре. С другой стороны, ничего удивительного. Он всегда подыгрывал Отилии, в какую бы игру та ни играла. Она была его хорошей девочкой, его принцессой, его вторым и последним ребенком.

Он слишком долго укладывал Отилию спать.

Когда он наконец спустился вниз, то был весь красный и потный, как будто ему не помешал бы душ, но он лишь отправился к себе в сарай, вернее, в студию. Эрика знала: выйдет он оттуда не скоро. К тому времени она сама уже будет в постели, в комнате в конце коридора второго этажа. Какое счастье, что больше не нужно спать с ним в одной постели.

Услышав позади себя какой-то шорох, она обернулась. В дверях, прижав к груди верного Ботика, в тонкой ночной рубашке стояла Отилия. Подол спереди задрался, обнажив детские ножки. Синяки после падения с лестницы были еще заметны, хотя и потускнели.

– В чем дело? – резко спросила Эрика.

– Я не могла уснуть, – еле слышно ответила девочка.

Ничего не сказав, Эрика вновь уставилась в телевизор. Отилия же вскарабкалась на кресло и свернулась калачиком. Взгляд ее огромных глаз был устремлен на мать, но та посмотрела на нее не сразу.

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза.

– Немедленно прекрати! – не выдержала Эрика.

Отилия тотчас опустила глаза.

Эрика поднялась с дивана, подошла к окну, затем снова вернулась на место.

– Тебе не положено здесь быть, – сказала она дочери. – Уходи.

На ухо Ботику капнула слеза.

– Не знаю даже, что мне с тобой делать! – выкрикнула Эрика. – Хватит тут сидеть. Иди в кровать, и чтобы я тебя больше здесь не видела!

Отилия послушно слезла с кресла и, все еще прижимая к себе медведя, зашлепала босыми ножками в коридор. Внезапно Эрика налетела на нее сзади и, схватив за руку, поволокла вверх по лестнице, а когда они оказались в комнате Отилии, буквально швырнула дочь на кровать.

Та испуганно посмотрела на мать.

– Хватит пялиться на меня! – злобно крикнула Эрика.

Отилия зарылась лицом в верного мишку.

– Я за себя не отвечаю! – кричала Эрика. – Я не могу их остановить!

Зажав ладонями уши, лишь бы не слышать пронзительные голоса, что снова подняли крик у нее в голове, она выбежала из комнаты. Ей даже на миг нельзя оставаться наедине с монстром, что лежит сейчас на кровати.

Глава 11

Не считая Томми, Алекс пока никому не сказала о том, что Джейсон вернулся к жене. Решила, что так ей будет легче. Этот факт стал очередным напоминанием о ее одиночестве. У нее не было даже лучшей подруги! Господи, что же с ней не так? Почему она не в состоянии ни завязать, ни поддерживать с кем-либо дружбу?

Наверное, она могла бы поговорить с Габи, если бы та не была так занята собственной семьей. Но, по крайней мере, сестра обещала приехать к ней завтра. Они могли бы с ней поболтать – если только Габи не притащит с собой близнецов, что очень даже вероятно. Даже если она обещала приехать одна, она всегда в последний момент брала с собой детей.

Нет, конечно, есть еще тетя Шейла. Одна беда – старушка избегает сильных эмоций; исключения делались только для лошадей. Ну а милая Матти вообще не склонна к разговорам на личные темы. Делиться же своими проблемами с кем-то из труппы, нет, только не это! Ее наверняка начнут жалеть, а еще им придется разрываться в своих симпатиях между ней и Джейсоном, особенно если он тоже будет на репетиции. Нет, ей все это однозначно ни к чему. Важно, чтобы ее актеры были сосредоточены каждый на своей роли и, как и раньше, оставались приветливы с Джейсоном. В конце концов, им он не сделал ничего плохого. Скорее наоборот. И вообще, по большому счету он прав, сказав, что его место в семье, а не с ней.

Вот если бы только ей самой не было так паршиво! И как заставить себя не мечтать о том, чтобы он вернулся! Но как, черт побери, больно видеть, как он смеется и шутит с участниками труппы, как залезает на подставку к своим софитам.

Днем он прислал ей текстовое сообщение, в котором пообещал, что не подведет ее и вечером будет на репетиции. Правда, он немного опоздает, но пока его не будет, технические вопросы возьмет на себя Клайв Вудли. Алекс понятия не имела, какова причина этой задержки. Знала она только одно: теперь для нее его жизнь – книга за семью печатями, и она не имеет права даже пытаться ее приоткрыть.

Она с головой ушла в подготовку зала. Помогала расставить стулья, таскала костюмы и декорации, уверенная в том, что никто не догадается, каково ей в эти минуты. Внешне она была полна энергии. Как обычно, раздавала указания, и даже умудрялась смеяться, когда это требовалось. Более того, сама отпустила пару шуток. Так что вряд ли кто заметил, что ей одновременно и приятно и больно видеть рядом с собой Джейсона, особенно когда ей приходилось с ним общаться. Ей было страшно встретиться с ним взглядом. Это оказалось даже труднее, чем она опасалась. В его глазах было столько тревоги и вины, что у нее начинало колоть сердце.

Слава богу, он был незлой человек. Хотя, кто знает, может, будь он злым, ей было бы даже легче. В этом случае она могла бы его ненавидеть, убеждать себя в том, что без него ей гораздо лучше.

Заметив, что он идет в ее сторону, она резко развернулась и поспешила назад, к активисткам из «женского института», которые в баре раскладывали угощения. Она избегала разговоров с ним, если только дело не касалось спектакля, но даже в такие мгновения это давалось ей легче, если рядом были другие люди, – на тот случай, если Джейсон решит перевести беседу в личную плоскость.

– Алекс! – окликнул он ее, подходя сзади. – Мы не могли бы переговорить наедине?

Увы, путь к бегству был для нее закрыт. У нее не получится избежать разговора с ним, не привлекая к себе удивленных взглядов.

– Хорошо, сейчас выйду к тебе, – сказала она едва ли не игривым тоном.

Спустя несколько секунд она, поплотнее закутавшись в кардиган, вышла вслед за ним из зала. В дверях она нарочито шумно поздоровалась с Сарой Грант – та на прошлой неделе предупредила ее, что сегодня наверняка опоздает.

– Ладно, не хочу мешать вам, моим голубкам, – поддразнила их Сара, протискиваясь внутрь. – Буду рада увидеть вас обоих сегодня в пабе. Надеюсь, вы не забыли, что сегодня у Джона день рождения?

– Как можно! – заверила ее Алекс. – В любом случае, он не дал бы это сделать.

Сара со смехом исчезла внутри. Джейсон поднял глаза. Стоило Алекс встретиться с ним взглядом, как улыбка сползла с ее лица, а на сердце вновь лег тяжелый камень. Ей не хотелось оставаться с ним наедине. Вернее, хотелось по-другому. Вот если бы он заключил ее объятья и прошептал, что совершил ошибку!

– У тебя все в порядке? – одновременно спросили оба, правда, совершенно разным тоном. Алекс – легко и игриво, он – голосом, полным тревоги.

– О, у меня все великолепно, – ответила она едва ли не с вызовом. Действительно, почему должно быть иначе? – Все идет по плану. С минуты на минуту начнут подтягиваться зрители.

Было трудно понять, что он думает, пристально глядя ей в глаза. Но что бы это ни было, похоже, он решил последовать ее примеру, потому что спросил:

– Надеюсь, сегодня тоже будет аншлаг?

Нет, ей не хотелось скользить по поверхности, но и нырнуть глубже тоже было страшно.

– Насколько мне известно. Матти тоже так говорит. Кстати, спасибо, что пришел. Подозреваю, что тебя отпустили ко мне с боем.

Джейсон по-прежнему сверлил ее взглядом.

– Я бы не сказал, – ответил он, как будто мысли его были заняты чем-то другим, и, помолчав, добавил: – Боюсь, однако, что пойти с вами в паб я не смогу.

Это заявление не стало для нее сюрпризом. И все же ей стало до боли обидно. На глаза навернулись слезы. Господи, только бы не разреветься!

– Ничего страшного, – бодро ответила она. – Более того, если хочешь, можешь уйти прямо сейчас. Не думай, тут тебя силой никто не держит.

– Я не…

– Я лишь хотела сказать, что отлично тебя понимаю.

– Алекс, прекрати, прошу тебя.

– Я? Это ведь ты первый затеял разговор, – едва ли не крикнула она.

Он отвернулся, как будто она влепила ему пощечину.

А зря, наверно, так и надо было. При этом ей хотелось бежать, бежать, бежать и не останавливаться, пока она не поймет, что он бежит следом за ней, или, по крайней мере, пока не сбежит от терзавшей ее боли.

– Думаю, если ты не придешь в паб, всем будет интересно узнать, где ты, – сказала она как можно спокойнее. – И наш секрет перестанет быть таковым. С другой стороны, думаю, именно этого тебе и хочется.

– Для меня важнее то, чего хочешь ты, – ответил он, вновь повернувшись к ней.

Алекс сверкнула глазами.

– Только не надо лгать, – заявила она. – И если ты сейчас стоишь здесь и жалеешь меня, то лучше не надо. Со мной все в порядке, даже более того. Ты был прав, говоря, что мы сошлись лишь потому, что нам так было лучше на тот момент. Обоим требовался кто-то, кто помог бы забыть неурядицы, которые на нас тогда свалились. Теперь же это все в прошлом, и будет лучше, если каждый из нас начнет новую жизнь.

Хотя он явно не ожидал от нее таких слов и был ими задет, было видно, что он тоже ей не верит. Впрочем, какая разница? Лично с нее хватит. Если она простоит здесь хотя бы минутой больше, дело кончится тем, что она ляпнет или сделает нечто такое, о чем потом будет горько жалеть.

– И еще одна вещь, прежде чем мы вернемся в зал, – неожиданно сказала Алекс. Она сама не знала, зачем ей понадобилось поднимать эту тему – вряд ли ей будет приятно услышать ответ на свой вопрос. – В прошлое воскресенье, когда ты отвез детей к своей матери, ты ведь на самом деле был дома, с Джиной?

Джейсон не ответил, хотя по глазам было видно – она попала в самую точку. Злясь на себя, что задала этот вопрос, Алекс решительно шагнула назад в зал.

– Погоди! – Он поймал ее за руку. – Думаешь, мне легко? Ты ведь знаешь, что ты мне небезразлична…

– Какая разница! – взорвалась она. – Отпусти меня. У меня впереди спектакль, а после него – вся моя остальная жизнь.

И она шагнула внутрь. Внезапно ее покоробила ее последняя фраза. С каким удовольствием она вернула бы ее назад или хотя бы сделала менее смехотворной. С другой стороны – наплевать! Сейчас для нее главное – совершенно другие вещи. И подумаешь, если ему тоже плохо. Ничего, как-нибудь переживет, причем гораздо быстрее, чем она сама. И что? Она тоже выживет. Ей достаточно взглянуть на свое детство, чтобы понять, что она пережила гораздо более страшные вещи.

«Пережила тогда, переживу и сейчас», – подумала она, когда Джейсон шагнул за ней следом. Подумала, но не сказала вслух, за что похвалила себя.

* * *

– Ой, Алекс, даже не знаю, как у тебя хватает сил, – запричитала Габи на следующий день, входя к ней в дом. – Я до сих пор по ним скучаю! Стоит оглядеться по сторонам, как мне начинает казаться, что они в любую минуту могут войти в дверь.

Алекс сунула ей коробку с бумажными носовыми платками и пошла готовить чай. Сестра громко высморкалась и постаралась взять себя в руки. Глядя на нее, Алекс невольно улыбнулась.

– Извини, – шмыгая носом, сказала Габи. – Ты здесь живешь постоянно и уже привыкла, но для меня… Не знаю, смогу ли когда-нибудь входить сюда спокойно. Ведь здесь хранятся все наши воспоминания…

Куда ни посмотришь, как что-нибудь напоминает о маме или об отце, или сразу о них обоих, да и про нас с тобой. Стоило мне пройти мимо церкви… Стоило подумать, что они оба уже в могиле, а не внутри, на службе… – Она снова шмыгнула носом. – Как это обидно, не правда ли? Ведь ни он, ни она не были такими уж старыми. Наверно, я должна быть благодарна судьбе, что они хотя бы дождались внуков.

– Да, твои близнецы значили для них все на свете, – сочувственно произнесла Алекс. Кстати, так оно и было. Их родители обожали Фиби и Джексона. Алекс не сомневалась: будь у нее самой дети, они любили бы и их тоже, ну, может, не так сильно. Правда, отец никогда бы даже не показал вида. Он всегда был слишком добр. А вот для матери любой ребенок Алекс был бы, как и она сама, не до конца членом их семьи и запятнал бы себя в ее глазах тем, что нес в себе гены убийцы.

Неужели ее приемная мать именно так о ней думала? Вслух она, конечно, этого никогда не говорила. Но впечатление у Алекс было именно таким, особенно в бурные годы отрочества.

– Думаю, тебе немного легче, – сказала Габи. – Все-таки ты приемная. Хотя я знаю, что ты их любила. Особенно отца. Какой прекрасный был человек, не правда ли?

– Еще какой! – согласилась Алекс.

И это действительно было так, особенно когда речь шла о его пастве. Алекс подозревала, что для Дугласа его приход значил все на свете. Тем не менее она была искренне благодарна судьбе, что он заменил ей отца. Она порой содрогалась при мысли, что в ее жилах течет кровь настоящего монстра. Ведь останься она с ним, возможно, ее давно бы уже не было на этом свете.

– Как я понимаю, все их вещи наверху, – сказала Габи, и на глаза ей вновь навернулись слезы. – Знаю, рано или поздно я должна заставить себя их разобрать. Хотя скажу честно – мне страшно за это браться.

– Тебя никто не торопит, – успокоила ее Алекс. – Эти коробки никуда не денутся.

Габи пару мгновений сидела, уставившись на свои руки. Внезапно зазвонил мобильный, и она едва не вздрогнула.

– Это Мартин. Я должна ответить, – сказала она с заметной радостью в голосе и, встав из-за стола, вышла с телефоном в гостиную и закрыла дверь.

Слегка удивленная этим желанием уединиться, чего за Габи отродясь не водилось – обычно сестра кричала в трубку так, как будто ее должен был слышать весь мир, – Алекс взялась мыть тарелки, оставшиеся с предыдущего вечера. Не иначе как Габи хотелось выплеснуть свое горе на мужа в надежде на то, что тот утешит ее, а также напомнит, как он и их дети ее любят. Разумеется, ей будет приятно это слышать. Алекс это точно знала. Габи недоставало уверенности в себе, сколько бы она ни пыталась уверить окружающих в обратном.

– Ты всегда легче переносишь такие вещи, чем я, – нередко говорила она Алекс, скорее с восхищением, нежели в упрек. – Нет, в детстве ты тоже была как бочка с порохом, зато сейчас умеешь владеть собой, по крайней мере почти всегда. Что даже удивительно, если учесть, откуда ты взялась и через что тебе пришлось пройти. Не знаю даже, что было бы со мной, узнай я, что родители мне не родные. Честное слово, я бы этого не пережила.

Габи никогда не понимала, каково ей было тогда. Не понимает она этого и сейчас. Впрочем, какая разница? Достаточно того, что она отдает себе отчет, а копать глубже нет никакого смысла. К тому же Алекс никогда не сомневалась в том, что Габи ее любит и воспринимает как сестру, даже несмотря на все ее детские закидоны и ссоры с Майрой. Случалось, Габи даже занимала ее сторону в спорах и даже находила в себе мужество дерзить матери, что было вообще не в ее характере.

Они были близки, в этом не было никаких сомнений, и вместе с тем такие разные! Порой Алекс раздражало, что для Габи все вертится вокруг нее. Это не значит, что проблемы сестры были ей безразличны – боже упаси. Она всегда проявляла живой интерес ко всему, что касалось Габи. Но иногда – как, например, сегодня – она бы предпочла, чтобы Габи проявила чуть больший интерес к ней. Она так и не спросила, как накануне прошел спектакль (кстати, это был очередной триумф. Все так и заявили, как только всей труппой завалили в паб), и даже не поинтересовалась, а где же Джейсон. Судя по всему, она пребывала в уверенности, что в мире Алекс все безоблачно и что Алекс сделала все для того, чтобы они с ней пообедали наедине.

С другой стороны, она только что вошла, и у нее впереди еще куча времени, чтобы удивить Алекс внезапным интересом к ее персоне. Внутренний голос подсказывал Алекс, что Габи настроена на то, чтобы совершить длительную прогулку по миру воспоминаний, прежде чем сообщить истинную причину, вынудившую ее пожаловать к ней. И как только это произойдет, она наверняка бросится назад к мужу и детям, так и не спросив Алекс, как та поживает и что у нее нового.

– Все прекрасно, – заявила Габи, входя назад в кухню и промокая бумажным носовым платком глаза. Посмотрев на Алекс, она тяжело вздохнула и выдавила из себя слезливую улыбку.

– Я знаю, мне не следует так расстраиваться из-за папы с мамой, – сказала она и, шагнув к Алекс, обняла ее. – Просто слезы сами текут из глаз, и с кем мне еще об этом поговорить, как не с тобой.

– Для того и существуют сестры, – сказала Алекс, обнимая ее в ответ. – Итак, – добавила она, когда Габи взяла свою чашку. – Я думала, не сходить ли нам пообедать в паб, если ты, конечно, не против. Я всю эту неделю была жутко занята, и, боюсь, у меня пустой холодильник.

– Ничего страшного, – успокоила ее Габи. – Мне будет даже приятно взглянуть на моих бывших соседей. Будем надеяться, они не расстроят меня своим вздохами, мол, как им недостает наших родителей. Ты ведь знаешь, как это бывает. Может, с тобой они этого не делают, потому что видят тебя каждый день. Кстати, ты не подольешь мне кипятку, а то мой чай совсем остыл?

Взяв у нее кружку, Алекс включила электрический чайник. Невесть откуда на нее накатилась волна тоски по Джейсону, и она даже опустила голову, ожидая, когда та пройдет. Никогда не знаешь, когда она накатится и сколько боли принесет с собой. Остается лишь ждать и тешить себя надеждой, что она вскоре отхлынет и не утащит ее с собой, тем более у кого-то на виду. Пожалуй, сейчас самый момент сказать Габи.

– Ты только что сказала, – заявила Габи, снова садясь за стол, – что нам нет смысла торопиться разбирать вещи родителей.

Алекс повернулась к ней и выдавила из себя улыбку.

– Не вижу причин. Все упаковано в коробки, которые стоят в наших старых спальнях и никому не мешают.

Габи почему-то посмотрела на свои руки и кивнула.

– Просто мы с Мартином… В общем, мы поговорили, а поскольку дети пойдут в школу, и учитывая все это… О господи, мне нелегко это говорить, но я уверена, что ты поймешь… мы подумали, что дом придется продать, чтобы мы могли позволить себе отдать их в частную школу. – Все еще не решаясь посмотреть Алекс в глаза, Габи продолжила: – Мы искали способы найти средства, не прибегая к продаже дома, но плата за обучение такая высокая, и вообще, мне кажется, это именно то, чего хотелось бы нашим родителям. Ведь, согласись, эти деньги пойдут на то, чтобы обеспечить Фиби и Джексону достойное будущее.

Алекс как будто дали под дых. Колени тотчас сделались ватными. Перед глазами все поплыло. Она попыталась было открыть рот, возразить, что ей не хочется терять дом, тем более сейчас, что она этого не переживет. Увы, это был не ее дом. Это был дом Габи, и та имела полное право распорядиться им по своему усмотрению.

– Извини, – с виноватым видом сказала та. – Понимаю, ты расстроена…

– Да нет, со мной все в порядке, – заверила ее Алекс, судорожно придумывая отговорку. – Просто это несколько неожиданно, только и всего. Ты права, это именно то, чего хотели бы папа с мамой. – Майра – точно, а вот Дуглас вряд ли. – Это… эта такая замечательная идея, – солгала она.

Заплаканное лицо Габи просияло улыбкой.

– Я надеялась, что ты так и скажешь! – воскликнула она. – Я сказала Мартину: «У нас с Алекс договоренность. Она знает, что живет там временно». К тому же мы никогда не брали с тебя никакой арендной платы. Ты наверняка сумела накопить приличную сумму, чтобы сделать первоначальный взнос за ипотеку. – Габи вопросительно посмотрела на Алекс, как будто ждала от нее подтверждения собственным словам.

Алекс не торопилась разбить ее надежду суровой правдой – тех полутора тысяч фунтов, которые ей удалось отложить с тех пор, как их мать умерла, не хватит ни на какой первоначальный взнос.

Разве что за однокомнатную квартирку в одном из самых сомнительных районов Кестерли. Что касается центра города или же здесь, в Малгрове, то об этом даже не приходится мечтать.

– Думаю, если Джейсон немного тебе поможет, ты могла бы позволить себе что-нибудь вполне приличное, – продолжала трещать Габи. – Я понимаю, что он должен платить алименты на детей и все такое прочее, но ведь и он зарабатывает неплохо, не так ли? Я в этом просто уверена, ведь он мастер своего дела. Да и у тебя наконец будет собственный дом. Тебе, конечно, и здесь хорошо, но согласись, что дом порядком обветшал и смотрится не лучшим образом. Ему столько всего требуется… Кстати, мы даже думали попросить Джейсона немного обновить его перед продажей. С другой стороны, ситуация сейчас такая, что вкладывать деньги в ремонт рискованно. Вдруг мы продадим дом себе в убыток – и плакали наши денежки. Поэтому какой смысл?

Не зная, что на это ответить, Алекс пожала плечами.

– Он был бы не прочь взяться за ремонт, – сказала она. – Более того, недавно он сам завел о нем речь. Я как раз собиралась тебе это сказать, но теперь и впрямь нет смысла.

Габи ответила ей виноватым взглядом.

– Это, конечно, не значит, что все произойдет прямо сейчас, – заявила она. – Мы даже еще не говорили с агентом по продаже недвижимости. Мартин считает, что мы должны дать два объявления – одно в крупном агентстве, работающем на всю страну, и второе – здесь, в деревне, у Элен. Так мы привлечем больше потенциальных покупателей.

Габи сделала озабоченное лицо.

– Я понимаю, каково тебе будет, когда сюда начнут приходить посторонние люди. Они ведь наверняка станут водить тут носом, заглядывать в шкафы, вытаскивать ящики из комодов. И я подумала, может, стоить дать Элен ключ, чтобы они приходили сюда, пока ты на работе? Так ты даже не узнаешь, что они побывали здесь.

Да, как жаль, что Джейсон тут больше не живет. С ним ей было бы гораздо легче.

– Кстати, неплохая идея, – сказала Алекс. – Но думаю, я все-таки должна знать, когда сюда кто-то придет, чтобы успеть навести чистоту и порядок.

Габи махнула рукой.

– Не бери в голову. Я уверена, любой, кто купит дом, первым делом основательно его выпотрошит, – не иначе как осознав резкость собственных слов, она вновь захлюпала носом. – О боже, это так ужасно! Мне страшно даже представить, как они начнут выбрасывать все, что связано с нашими родителями. Это все равно что потерять их во второй раз!

Не зная, как ей на это реагировать, Алекс повернулась и вновь занялась чаем. У нее немного кружилась голова. Ощущение было такое, что все это происходит не с ней. А она просто слышит чужие разговоры. Эх, если бы!..

Это был ее дом, и вскоре она его лишится.

– Так когда ты начнешь подыскивать себе новое жилье? – внезапно спросила Габи. – Буду только рада составить тебе компанию, если смогу. Обожаю ходить и смотреть дома, а ты? Помню, когда мы покупали наш дом. Господи, я сбилась со счета, сколько я тогда их посмотрела. А потом потребовалась еще целая вечность, чтобы окончательно остановить свой выбор на том, в котором мы теперь живем. Кстати, мы его едва не прошляпили. Это был какой-то кошмар! Думаю, на этот раз мы уж точно не будем торопиться, – с опозданием поняв, что сказала глупость, Габи поспешила добавить: – Но для тебя все будет по-другому. Ты умеешь быстрее меня принимать решения и вообще не такая суетливая.

Будь у Алекс в тайнике спрятана улыбка, она бы точно ее вытащила. Увы, она обнаружила только ее призрак.

– Вот тебе твой чай, – сказала она, ставя перед Габи новую кружку. – Горячий, как ты и хотела.

– Прелесть! – восторженно пискнула Габи. – Ты у нас мастерица заваривать чай. Мартин так всегда говорит.

Алекс решила ей подыграть.

– Значит, моя заветная мечта сбылась, – сказала она.

Габи рассмеялась и слегка вздрогнула – горячая жидкость обожгла ей губу.

– Значит, ты заказала для нас столик в пабе? – уточнила она.

Алекс кивнула.

– На час дня.

– Идеальный вариант. Я подумала, может, мы по пути заглянем на кладбище? Я захватила с собой цветы. Они в машине.

– Хорошая мысль, – согласилась Алекс, слегка устыдившись того, что с тех пор, как умерла Майра, была на кладбище всего несколько раз.

– Я так рада, что мы с тобой обо всем договорились и ты не сердишься на меня за то, что я решила продать дом, – щебетала Габи, беря Алекс под руку, и они зашагали к деревенской церкви. – Я надеялась, что так оно и будет. Нет-нет, я знаю, каково тебе будет расстаться с домом. Ведь мы здесь выросли. Мне и самой будет нелегко, ты уж поверь, но я, по крайней мере, в отличие от тебя, больше не живу здесь.

– Все будет в порядке, – заверила ее Алекс. – Можешь за меня не переживать.

Да, так оно и будет. Разве она в силах что-то изменить? Ей остается лишь одно – принимать удары судьбы, которые в последнее время сыплются на нее как из рога изобилия. Для полноты счастья, ей осталось лишь потерять работу. Впрочем, не дай боже.

* * *

Была вторая половина дня. Помахав на прощанье Габи, Алекс села в машину и поехала деревенскими дорогами, а затем через весь город направилась в Темпл-Филдс.

Нет, не в городской район, пользующийся дурной славой, а в соседний, что вереницами пестрых домиков и зеленых тупичков карабкался по склонам холма Кестерли-Маунт. Там, из окон домов на самом верху и на западном склоне, открывался захватывающий дух вид на море. Когда-то там стоял один милый дом, приютившийся среди рыбацких домишек и кирпичных уродин пятидесятых годов, но и этот дом, и окружавшие его рыбацкие домки давно снесли. Дом купили ее бабушка с дедом как идеальное место обитания двух пенсионеров. Именно здесь много лет назад и произошли события той кошмарной летней ночи.

С тех пор на этом месте вырос небольшой комплекс дорогих особняков, к которым от главного приморского шоссе вверх по холму вела собственная подъездная дорога. Каждый дом был огорожен высоким кирпичным забором с электрическими воротами. Алекс понятия не имела, кто там жил. Впрочем, ее это не слишком интересовало. Она приехала сюда лишь затем, чтобы зайти в часовню Святого Марка – простую и строгую норманнскую церковь, к которой примыкало довольно обширное кладбище, занимавшее значительную часть склона. Те, чьи останки покоились здесь, могли целую вечность любоваться морскими видами.

Алекс не сомневалась: не проведи она с Габи парой часов ранее какое-то время на могиле Майры и Дугласа, ей вряд ли пришло бы в голову ехать сюда. Сыграло свою роль и ощущение того, что она медленно, но верно отдалялась от всех и всего, кого любила. Вряд ли, конечно, приехав сюда, на могилы своих кровных родственников, она тем самым вернет себе ощущение постоянства и стабильности в жизни. Так пусть это хотя бы напомнит ей о том, что когда-то она была частью семьи, где она была окружена любовью и заботой, даже если впоследствии мать предпочла забыть о ней.

Пробираясь сквозь ряды растрескавшихся надгробий, она отметила про себя, сколько молодых мужчин потеряли жизни в море и какое огромное число детей умерли, даже не дожив до отрочества. Ветер приносил с собой солоноватые запахи моря, а солнце изредка выглядывало из-за туч. Хотя Алекс не заглядывала сюда более пяти лет, она тотчас узнала мемориальную скамью с разбитым подлокотником, что примостилась в окружении живой изгороди. Отсюда было всего несколько футов до четырех мраморных ступенек и одинокого надгробного камня, которым была помечена общая могила ее бабушки с дедушкой, а также их дочери и внука – ее собственной тети и брата.

Алекс знала, что должна быть благодарна своей тете Хелен: та взяла на себя все хлопоты, начиная с выбора оттенка розоватого камня, простых, непритязательных надписей с именами и датами рождения и смерти и кончая ежегодными пожертвованиями церкви на уход за могилой.

Алекс понятия не имела, бывала ли сама тетушка на этой могиле, но, судя по всему, кое-кто здесь недавно побывал – об этом свидетельствовал букетик душистого горошка на верхней мраморной ступеньке.

Хотя цветы и могли ее заинтриговать и даже заставить поломать голову над тем, как они попали сюда, как дочь викария она догадывалась, что, скорее всего, это постарался кто-то из прихожан, кому нравилось украшать заброшенные могилы. Обуздав воображение, прежде чем оно начнет рисовать ей самые невообразимые картины, Алекс застыла среди могильных камней, как и они, любуясь изумительным морским пейзажем. Далеко-далеко слабые лучи солнца пытались раздвинуть тучи над стального цвета морем, а еще дальше, у самого горизонта, беззвучно скользило по морской глади массивное грузовое судно. С десяток парусников сновали туда-сюда по заливу. Крикливые чайки взмывали ввысь к облакам и камнем падали вниз. По волнам близ берега скользили сёрферы. Вокруг нее же все как будто застыло на месте.

Не считая пожилой четы, что направлялась к новым могилам ниже по холму, и невидимых птах, что весело чирикали в ветвях деревьев, рядом не было ни души.

Алекс никогда бы не отважилась сказать, чувствовала ли она какую-то связь со своей семьей, бывая здесь. Она точно знала лишь то, что, придя сюда впервые, ощутила странное умиротворение. У нее ни разу не возникло чувства, что она здесь чужая. Порой ей в голову приходила безумная мысль, а вдруг ее бабушка с дедушкой, ее тетя и брат следят за ней? Труднее всего ей было думать про брата – пятилетнего храбреца, который, преодолев страх, запер ее в чулане, а сам попытался защитить мать. Как жаль, что они больше так и не увиделись! Брат. У нее был бы брат. Будь он жив, через пару недель ему исполнился бы тридцать один. Он был бы женат, и него были бы свои дети и хорошая работа. В отличие от нее, внешне он был похож на их отца, та же смуглая кожа и худое лицо. Интересно, какие были между ними отношения, прежде чем он встретил свой ужасный конец?

«Хьюго, 5 лет» – вот и все, что было написано на могильном камне. Фамилии их отца – Альбеску – не было, чему Алекс всегда была благодарна, потому что от этой фамилии у нее всегда пробегал по коже мороз. Как, например, сейчас, стоило ей вспомнить фотоснимки из старой газеты, найденные в Интернете. Смуглый, темноволосый, по-своему красивый, с пронзительными, близко посаженными глазами и неулыбчивым ртом, которому полагалось казаться жестоким, но он не казался. Алекс не решалась копаться в семейной истории с отцовской стороны. Сказать по правде, ей было страшно – вдруг ее интерес сработает как магнит, который вновь привлечет его к ней.

«Я наполовину румынка», – сказала она себе и, как бывало и раньше, подождала, найдут ли эти слова отклик в ее душе, дадут ли знать о себе ее румынские корни? Но нет, этого ни разу не случилось. Из своих интернет-поисков она знала, что ее отец родился в крошечной горной деревушке, чье название она так и не научилась произносить. Гаврил Альбеску был младшим из четверых детей – трех мальчиков и одной девочки.

Ей было известно, что какое-то время он работал дворником в Бухарестском университете, затем гидом в Гамбурге и наконец шофером-дальнобойщиком в Праге. (Отличное прикрытие, подумала она, для его основного рода деятельности.) Зато ей так и не удалось найти никаких упоминаний о его жизни в Англии. А ведь он наверняка жил здесь какое-то время, пусть даже нелегально, поскольку, как ей было известно, ее мать никогда не жила за границей. Интересно, как же они встретились? Она знала, что мать получила место на филфаке в университетском колледже в Лондоне. (Похоже, она была девушка умная, хотя и не настолько, раз связалась с таким скользким типом. Впрочем, Алекс догадывалась, что это очень даже распространенный женский недостаток.) Наверно, это произошло в год между окончанием школы и поступлением в колледж, когда ее мать колесила по Европе с подружкой, чье имя Алекс так и не сумела выяснить.

Ей всегда хотелось, чтобы мать ее была не такой, как Майра, личностью одаренной и яркой. (Каковой Майра уж точно не была.) Помнится, когда Алекс было лет пятнадцать-шестнадцать, ее любимой фантазией на тему родителей было то, что они оба звезды какого-нибудь экзотического европейского цирка: вот она, ее мать, бесстрашно срывается с трапеции в мускулистые руки своего партнера. Или же, сверкая блестками и яркими перьями, она стоит на вращающейся платформе и с хохотом отправляет пулю за пулей прямо в яблочко. Или же, завернутая в полупрозрачные одеяния, лежит на столе, отец же срывает с себя плащ Зорро и, набросив его на мать, распиливает ее пополам.

Или же оба были клоунами. Ха-ха-ха.

Алекс повернулась к камню – на нем над именами тети и брата были выгравированы имена дедушки и бабушки, Энди и Пегги Николс, и провела пальцами по буквам, как будто, повторив очертания их имен, она могла тем самым воскресить их самих или хотя бы навсегда поселить их у себя в сердце.

Ее дед большую часть жизни проработал крановщиком в доках Мерси. По словам друзей, это была личность яркая и колоритная. Например, дед имел приличный приварок к зарплате за счет того, что распевал песни в пабах и рабочих клубах. Наверно, благодаря пению он и скопил деньжат на домик в Кестерли, городке на юго-восточном побережье, куда они каждый год ездили отдыхать всей семьей. Бабушка Пегги была акушеркой, чьими стараниями в этот мир пришел не один житель их городка. Живая, энергичная, неунывающая, как писала о ней одна газета, у нее для каждого находилось доброе слово. Похоже, она также была мастерица по части шитья на швейной машинке – одна из подруг как-то раз сказала о ней, что в доме у Пегги «самые красивые шторы и подушки».

Что касается тети Ивонны, младшей сестры ее матери, то с фотографии на Алекс смотрела слегка взлохмаченная блондинка с огромными голубыми глазами и таким счастливым лицом, что с трудом верилось, какая страшная учась ждала ее впереди.

Милая непоседа, сказал о ней кто-то, но в самом лучшем смысле. «Она не могла усидеть на месте даже минуту, даже затем, чтобы доесть то, что лежит перед ней на тарелке».

Несколько месяцев, предшествовавших ее безвременной гибели, она жила с родителями в их новом доме в Кестерли и работала кассиршей в супермаркете. Кажется, именно там она и познакомилась со своим бойфрендом, Найджелом Каррингтоном. Ивонна и Найджел якобы собирались пожениться, но так это или нет, уже никогда не узнать, вздохнула Алекс.

Найджела, конечно, не было в этой могиле, но Алекс во время своих поисков прочла и о нем. Ей было известно, что он был «плотник – золотые руки». Его мастерская располагалась в специально приспособленном сарае в Эксмуре, а в списке заказчиков значились имена знаменитостей того времени. Некоторые из них оставили самые теплые отзывы о нем. По их словам, это был душа-человек, весельчак и шутник, и его смерть стала тяжелым ударом для родных и друзей. Впрочем, Алекс не давал покоя вопрос, говорили ли они между собой, что он наверняка был бы до сих пор жив, не води он дружбу непонятно с кем. Что ни говори, а он происходил из куда более зажиточной семьи, чем Ивонна. Наверно, именно по этой причине сама она никогда не пыталась разыскать родственников Найджела. Вряд ли им будет приятно вспоминать, что его убили, и уж тем более отвечать на вопросы дочери убийцы, даже если в ту пору она сама была невинным ребенком.

Сидя на нижней ступеньке надгробия, Алекс взяла в руки букетик душистого горошка и вдохнула его аромат. Между тем становилось зябко, небо темнело прямо на глазах. Но она не спешила уходить отсюда. Ведь стоит ей подняться, как на нее тотчас нахлынет тоска по Джейсону, не говоря уже про страх, что вскоре ей придется искать для себя новую крышу над головой. Пока об этом лучше не думать, равно как и про свое шаткое положение на работе. И вообще, будем надеяться на то, что если кого-то и сократят, то не ее. Но если все же выбор начальства падет на нее, что ж, здесь, в Кестерли или в Малгрове, ее больше ничто не удерживает, кроме воспоминаний и друзей, что появились у нее здесь за эти годы. И еще были дети, бесценные маленькие души, чье счастье и процветание так много для нее значили. Разве сможет она их бросить?

«До этого не дойдет», – твердо сказала себе Алекс, поднимаясь на ноги. Но даже если и дойдет, о них будет кому позаботиться. Ведь когда она сама лишилась матери, заботу о ней взяла на себя Майра. Увы, это слабое утешение, если утешение вообще, ведь ей прекрасно известно: для любого из ее подопечных шансы попасть в заботливую, любящую семью – микроскопические.

Нет-нет, ей лучше не зацикливаться на них. По крайней мере, не сейчас, когда ей самой впору просить о поддержке и помощи. Ее же работа состоит в том, чтобы вытаскивать их из трясины жизни, а не наоборот.

Глава 12

– Какая мне разница. Я в любом случае не хотела здесь оставаться. Они тут все чокнутые, прямо-таки помешаны на своем боженьке. Меня тошнит, когда я вижу их.

Несмотря на всю ее грубость и агрессию, Алекс разглядела в глазах двенадцатилетней Софии Леонард настоящую боль. Впрочем, ей и самой было не легче. С каким удовольствием она выплеснула бы на приемную мать девочки все то, что накопилось в душе. Увы, это стоило бы ей работы и, может, даже судебного разбирательства. В течение нескольких месяцев Линда Джэрроу обещала Софии – как, впрочем, и службе опеки, – что они с мужем готовы удочерить девочку, сделать ее полноценным членом своей семьи.

И вдруг, похоже, передумали.

Алекс впервые познакомилась с Софией, когда той было восемь лет. Это была маленькая дикарка, готовая выцарапать глаза любому, кто приблизится к ней хотя бы на шаг. У нее не было ни друзей, ни подруг. Стены дома она покидала лишь тогда, когда ей нужно было в школу, и то не для того, чтобы учиться, а скорее ради разнообразия. Лишь благодаря долготерпению приемных родителей ее удалось убедить, что жизнь может быть другой – без рукоприкладства, алкоголя, без наплевательского отношения родителей к собственным детям. В последнее время Алекс во время со своих визитов все чаще отмечала, что дикий зверек, каким она знала Софию несколько лет назад, чудесным образом превращается в нормального ребенка – прекрасная иллюстрация того, что система порой дает неплохие результаты. И вот вдруг совершенно неожиданно супруги Джэрроу решили, что в интересах Софии подыскать ей другую семью, которая продолжит их воспитательные усилия.

– Но почему? – недоумевала Алекс, когда Линда позвонила ей, чтобы поставить в известность.

– Как я уже сказала, это в интересах самой девочки.

– Лучше скажите мне, что она натворила. Ведь наверняка что-то произошло. Нечто такое, что подтолкнуло вас к такому решению.

– Каждый ребенок достоин того, чтобы его любили, – виноватым тоном ответила Линда, – Увы, как мы ни старались – а господь свидетель, мы старались, боюсь, мы не чувствуем по отношению к Софии той любви и тепла, которые ей нужны. Но она нам небезразлична, и нам бы хотелось, чтобы она нашла того, кто ей все это даст.

– Но ведь она с вами вот уже несколько лет. Почему именно сейчас? – довольно язвительно напомнила ей Алекс.

– Простите. – Это было все, что сказала Линда.

– Я не поеду снова к этой сучке Тине и ее мудаку… – раздраженно бросила София, открывая дверь со стороны пассажирского сиденья.

– Не волнуйся, я не повезу тебя к тетке, – успокоила ее Алекс. Она не успела сказать девочке, что та уже давно уехала из города, кажется, к сестре в Испанию. Сестра же не кто иной, как мать Софии, что только бы добавило обид. – Я попросила своего начальника, чтобы он прозондировал почву, – продолжала она. – Скажу честно, тебе повезло. Вот увидишь, тебе понравится там, куда я тебя везу, – в Вестли.

Лицо Софии – такое счастливое и солнечное в последние месяцы – осталось каменным. Оставив девочку сидеть в машине, Алекс вернулась, чтобы забрать с крыльца последние вещи и положить их в багажник. Линды Джэрроу и ее мужа нигде не было видно. Но поскольку входная дверь была открыта, Алекс вошла в коридор и крикнула, что они уезжают.

Она уже приготовилась к тому, что никто не откликнется, однако в следующее мгновение, вытирая полотенцем мокрые руки, из кухни показалась Линда.

– Надеюсь, она ничего не забыла? – спросила она, избегая смотреть Алекс в глаза.

– Вроде бы да, – как можно более сухо ответила Алекс. – Я знаю, что вы сказали мне по телефону, – добавила она. – Но если София все-таки натворила нечто такое, о чем мы должны знать…

– Ничего. Просто с нашей стороны было бы нехорошо пойти по пути ее удочерения, если мы не можем быть для нее наилучшими родителями.

– И неважно, что это ваше решение стало для нее ударом! – не сдержалась Алекс.

Линда Джэрроу вспыхнула.

– Боюсь, что в конечном итоге все мы поймем…

– В конечном итоге на ее душе будет еще больше шрамов, чем когда она пришла сюда. Но сейчас не об этом. Сейчас самое главное – поскорее увезти ее отсюда и все забыть…

– Алекс, я понимаю, что вы на меня сердиты, – перебила ее Линда. – Но, к сожалению, этот наш разговор вряд ли что-то изменит.

– Ну, конечно же! Куда проще выбросить ее за порог и забыть о ее существовании. Зачем вам волноваться, куда она теперь пойдет и даже есть ли ей вообще куда пойти?

– Я знаю, что с вами она в надежных руках…

– Я лишь социальный работник, а не мать и даже не опекун! Ей нужно гораздо больше, чем я могу дать, и я думала… мне казалось, все это можете дать ей вы. Но, похоже, мы ошиблись. Кстати, надеюсь, вы понимаете, что это еще не конец. Вам придется заполнить груды бумаг, их уже отправили вам. Кроме того, люди, занимающие куда более высокое положение, нежели я, захотят получить от вас ответы на свои вопросы. Нельзя так обходиться с детьми, они не игрушки…

– Думаю, вам пора, – перебила ее Линда и выразительно посмотрела на дверь. – Мне жаль, что вы так расстроились, но и нам это решение тоже далось нелегко. Я желаю Софии всего хорошего и уверяю вас, как только мы получим бумаги, мы заполним их самым тщательным образом.

– Вы не хотите выйти и попрощаться с Софией? – спросила Алекс.

Линда Джэрроу бросила взгляд на машину.

– Вряд ли ей это нужно. Да, и передайте ей, что если она что-то забыла, мы обязательно это ей вернем.

– Вы сумеете запихнуть в конверт надежды, мечты, радость? – бросила ей Алекс и, не дожидаясь ответа, направилась к машине. Она была так сердита, что ей было наплевать, чем это аукнется. А ведь вполне может аукнуться. В любом случае кто-то ведь должен защитить Софию. Пусть эти Джэрроу знают: порядочные люди не поступают так, как они поступили с Софией.

Отъезжая от дома, Алекс не знала, помахала ли Линда Джэрроу им на прощанье или хотя бы вышла на крыльцо. Ни она сама, ни София даже не оглянулись. Обе хмуро смотрели вперед, и так до тех пор, пока машина не выехала на другую улицу.

– Может, остановимся где-нибудь? Ударим по чашечке кофе и по пирожному? – предложила Алекс, когда они выехали к приморскому бульвару. Вообще-то времени у нее было в обрез. По идее, за Софией вообще должен был приехать кто-то другой, но Алекс не простила бы себе, если бы лично не забрала девочку. Слишком давно она знала ее и сегодня считала своим долгом хоть как-то взбодрить ее и утешить, пусть даже всего лишь пирожным. Ведь что за люди! Вкладывать ребенку в голову, что они хотят ее удочерить, а потом – нате вам! – ты уж прости нас, но мы передумали.

Алекс не хотела даже думать о том, что она сделала бы с этими Джэрроу.

София промолчала в ответ на ее предложение, и Алекс повернулась к ней лицом. По щекам Софии катились слезы. Сердце Алекс моментально наполнилось жалостью.

Остановив машину, она прижала к себе девочку.

– Не переживай! – с жаром произнесла она. – Все будет хорошо. Это я тебе обещаю.

– Но почему, почему они отказались от меня? – рыдала София. – Что я сделала не так?

При виде ее страданий Алекс сама была готова расплакаться.

– Не думаю, что ты что-то сделала, дорогая моя. Просто они передумали, вот и все.

– Я не понимаю, как им это разрешили? Ведь так нечестно! Мне нравилось у них, хотя они и заставляли меня ходить в церковь, петь и играть на гитаре, хотя мне медведь на ухо наступил. Я думала, они станут моими родителями, и вот теперь у меня снова никого нет!

Взяв в ладони лицо девочки, Алекс посмотрела ей в глаза.

– В данный момент нет, но я обещаю тебе что-нибудь придумать. Честное слово, я не брошу тебя одну. У тебя будет самая лучшая приемная семья. Погоди, вскоре сама увидишь.

Софии опустила глаза.

– А как же моя родная мать? – прошептала она едва слышно. – Как, по-твоему, вдруг она снова захочет меня видеть?

Не в силах видеть боль в глазах девочки, Алекс снова прижала ее к себе.

– Постараюсь это выяснить, – сказала она. – Но давай пока не будем замахиваться слишком высоко. Мы ведь даже не знаем, где она сейчас. Вполне может быть, что она по-прежнему в Испании.

– Но если она там, – убитым голосом произнесла София, – значит, я ей не нужна. Иначе бы она разыскала меня, не так ли? И вообще, без ее согласия меня усыновить не могли, значит, она сказала «да». Сразу видно, как она ко мне относится. Ей было не жалко отдавать меня другим людям.

«Как это похоже на мою собственную судьбу», – мысленно вздохнула Алекс.

– Ты ведь знаешь, что у нее проблемы с алкоголем, – мягко сказала она. – И пока она с ними не разберется…

– Она никогда с ними не разберется. Она как эта сучка, Тина, на уме у которой только выпивка и мужики. Мне на них наплевать. Поскорее бы обе спились и отбросили копыта.

Бросив эту фразу, София отвернулась к окну.

Шокированная внезапной грубостью, прозвучавшей из уст ребенка – за Софией такого не водилось вот уже пару лет, – Алекс даже не нашлась, что на это сказать.

Слава богу, Фенны согласились взять девочку! Как только стало понятно, что в ее районе места для Софии им не найти, Алекс тотчас же позвонила Томми и попросила его содействия. Уж если и определять девочку в новую семью, так уж лучше в ту, где ей будет комфортнее всего.

Через полчаса Мэгги Фенн уже встречала их на пороге дома. К великому облегчению Алекс, София вышла из машины без всяких истерик, хотя и с опаской. Судя по всему, шикарный дом Феннов произвел на нее впечатление.

– Какая красотуля! – тепло улыбнулась Мэгги, протягивая для рукопожатия ей руку. – Алекс меня не обманула!

Честно говоря, Алекс ничего такого не говорила. Впрочем, спорить она не стала, потому что Мэгги, по большому счету, права.

– Меня зовут Мэгги, а ты, как я понимаю, София, – сказала хозяйка дома.

София что-то пробормотала в ответ – что именно, Алекс не поняла. На ее счастье, Мэгги отнеслась к этому спокойно. Облегченно вздохнув, Алекс обошла машину, чтобы тоже поздороваться со спасительницей своей подопечной.

– Мы уже приготовили для тебя спальню, – сообщила Мэгги, ведя за собой девочку в дом. – Кстати, у меня на обед есть суп. Не хотите составить нам компанию, Алекс?

– Я бы рада, – ответила Алекс, слыша, как урчит в животе, – но боюсь, мне нужно бежать. Я вернусь чуть позже, посмотреть, как София устроилась.

– Хорошо, как вам удобней. Ага, а вот и Бритни, она тоже хочет познакомиться с тобой. Я уже подумала, куда это она подевалась. Кстати, София, она твоя ровесница. Она с нами вот уже какое-то время, и надеюсь, что ты услышишь от нее о нашем доме только хорошее.

Хмурый взгляд на веснушчатом лице Бритни уступил место улыбке.

– Да, ты круто выглядишь, – сказала она.

– Вот это похвала! – Мэгги даже ахнула от радости. – Будь добра, проводи Софию в дом и покажи ей, что где находится, а я пока поболтаю с Алекс.

Вопросительно посмотрев на Алекс, София послушно двинулась вслед за Бритни в дом. Алекс тем временем открыла багажник и принялась выгружать ее вещи.

– Если бы вы только знали, как я благодарна вам, – сказала она Мэгги. – Все произошло так быстро – еще вчера они хотели ее удочерить, а сегодня заявили нам, мол, приезжайте за ней и забирайте. Легко могу себе представить, каково ей сейчас. Не исключаю, что поначалу с ней будет трудно. Она может замкнуться в себе, отказаться идти на контакт. Но по натуре София очень даже ласковая. Думаю, вскоре она оттает, ведь ей очень хочется, чтобы ее любили.

– Разумеется, – сочувственно согласилась Мэгги. – Можете не волноваться. Мы здесь сделаем все для того, чтобы она почувствовала себя как дома. Кстати, давайте это мне. – С этими словами Мэгги взяла из рук Алекс пару сумок и направилась в дом. – Жаль, что вы не остаетесь на обед, но, может быть, как-нибудь в другой раз. Пока вы не сбежали, коротко расскажите мне, как прошел в субботу ваш спектакль. Еще один оглушительный успех, я надеюсь?

Алекс приятно удивил вопрос.

– О да, огромное вам спасибо! – ответила она, отметя в сторону болезненные мысли о Джейсоне. – И, пожалуйста, от моего имени поблагодарите своего брата за те теплые слова, которые он оставил на нашей страничке в «Фейсбуке». Скажу честно, мы даже не ожидали удостоиться похвалы от столь важной фигуры, как королевский адвокат.

– Вряд ли он воспринимает себя такой важной персоной, – ответила Мэгги, хотя ей явно было приятно это слышать. – Я вечно твержу ему, что он чересчур скромен. В любом случае я передам ему ваши слова. А если вдруг с Софией возникнут какие-то проблемы, у меня всегда есть ваш телефонный номер. Но думаю, он не понадобится. Вы, главное, позвоните мне на обратном пути, чтобы я успела выпустить их с чердака. Шутка. И, наверно, не слишком удачная.

– Ну что, София, пока! – крикнула Алекс, стоя у основания лестницы. – Увидимся чуть позже!

– Ладно! – донесся сверху ответ.

Алекс выразительно выгнула брови, всем своим видом показывая Мэгги свое удивление: это надо же, пока что дело обошлось без слез и истерик. Поблагодарив Мэгги еще раз, Алекс побежала к машине.

Когда стало известно, что она должна заехать и забрать Софию, весь ее график на сегодняшнее утро полетел под откос. Сейчас, перед тем как снова заглянуть к Уэйдам, неплохо бы поговорить со Скоттом Дейнсом. Он явно с каким-то умыслом прислал ей отчет о вскрытии, который она даже не запрашивала.

– Надеюсь, вы не нашли в нем ничего такого, что вызвало бы вашу озабоченность, – сказал Дейнс, когда она дозвонилась до него. Кстати, его акцент сильно напомнил ей акцент Томми.

– В принципе нет, – согласилась она, – но, как я понимаю, вы прислали его мне неспроста, и надеюсь услышать от вас причину.

– Когда это случилось, меня вызвали на место происшествия, – со вздохом ответил Дейнс. – Маленький мальчуган задохнулся во время приступа астмы. И это всего в три года. Жуткая трагедия, как вы понимаете. В таких случаях невольно задаешься вопросом, за что такая участь маленькому ребенку?

Родители были в шоке, особенно отец. Тот от горя вообще был не в себе. Мы нашли беднягу в сарае, в саду, и еле его оттуда вытащили. Он отказывался даже на шаг приближаться к матери ребенка, во всем ее обвинял, кричал, мол, она должна была спасти сына, она же якобы даже пальцем не пошевелила, когда у того начался приступ астмы.

– Это правда?

– Нет, конечно. Беда в том, что ничего не сработало, и она запаниковала. Например, она пыталась делать ему искусственное дыхание или что там ей еще пришло в голову. Отсюда – синяки вокруг носа и рта и в области грудины. Вы про них наверняка прочли. – Ее собеседник умолк, и Алекс задалась вопросом, куда он клонит. – Не знаю даже, что я пытаюсь вам сказать, – вновь заговорил он. – Знаю лишь одно, в этом доме что-то было явно не так, и с тех пор это не выходит у меня из головы. Поэтому, когда я услышал, что вы делаете запросы… Наверно, с вами такое тоже бывает, когда внутренний голос подсказывает одно, а факты вроде бы как говорят совсем другое.

– Да, это самые сложные случаи, – согласилась Алекс.

– Не знаю, будет ли вам от результатов вскрытия какой-нибудь толк. Я прислал их на всякий случай – вдруг пригодятся. Хотелось бы надеяться, что нет, что я ошибся насчет этих Уэйдов, и с их маленькой дочкой все в порядке. Что они любят ее и заботятся о ней, как и все нормальные родители. К сожалению, я с ними близко не знаком и потому не могу сказать, почему тогда что-то меня в них насторожило. Просто это засело у меня в голове, сам не знаю почему. Надеюсь, вы меня понимаете?

– Отлично понимаю, – ответила Алекс, – потому что со мной то же самое. Кстати, вы в курсе того, что после смерти сына мистер Уэйд получал анонимные звонки? Некто обвинял его в том, что это он убил мальчика.

– Вы серьезно? Нет, первый раз об этом слышу.

– Судя по всему, это некая особа по имени Джилл Маккарти. Мистер Уэйд утверждает, что она параноидальная шизофреничка, которая до этого пыталась шантажировать и других тоже. Дерек Толланд, директор школы, в которой раньше работал Уэйд, в разговоре со мной сказал то же самое, хотя и не мог вспомнить ее имя. Скажите, вам оно знакомо?

– Вряд ли, но я проверю, и если что-то откопаю, немедленно вам сообщу.

– Спасибо, была бы премного вам благодарна. У вас есть номер моего мобильника?

– Есть, а вы запишите мой.

Нажав на кнопку отбоя, Алекс включила мотор и покатила в направлении Норт-Хилл. Еще до этого звонка ей было тревожно за Отилию. Теперь же, когда она узнала, что Скотта Дейнса тоже мучают сомнения, ее тревога лишь усилилась. Ей стало понятно – в лице Брайана Уэйда ей попался крепкий орешек. Он гораздо хитрее среднестатистического родителя или опекуна. Впрочем, его жена тоже особа весьма необычная. В общем, независимо от того, что ждет ее в доме Уэйдов в ближайшие два часа, она не должна терять бдительности и забывать о том, что Джонатан Уйэд умер в три года – вот и Отилии сейчас тоже три.

Возможно, это лишь совпадение, но, как говорится, предосторожность никогда не бывает лишней.

* * *

– В зоне риска? – сердито переспросил Брайан Уэйд, зачитав строчку из предварительного отчета Алекс. – Позвольте спросить у вас, где вы здесь узрели для Отилии зону риска?

– Читайте дальше, – ответила она как можно спокойнее и подмигнула Отилии. – Там черным по белому написано почему.

Впрочем, он уже читал, и, судя по лицу его супруги, та тоже.

Они сидели в гостиной дома на Норт-Хилл – на этот раз ни камина, ни чая, ни сдобных булочек с джемом. Отилия, скрестив по-турецки ноги, сидела на полу рядом с креслом матери, не сводя с Алекс пытливых карих глазенок. Сегодня на ней было малиновое вельветовое платьице, красные колготки и черные туфельки на пуговках; волосы собраны в два комичных кудрявых хвостика. Сегодня она была такая хорошенькая, что Алекс была готова съесть ее, как конфетку.

Интересно, кто делал ей прическу, мать или отец? И для чего девочку сегодня явно принарядили? И чья это была идея?

– Ты сегодня просто загляденье, – негромко сказала Алекс.

Не сводя с Алекс карих глаз, Отилия сильнее обняла своего мишку и прижалась щекой к его плюшевой голове.

Интересно, задалась новым вопросом Алекс, что девочке было сказано о ней после ее последнего визита? Какие мысли пытались вложить ребенку в голову, к каким угрозам или к какой лжи прибегали, чтобы настроить против нее Отилию? А может, и не к каким. Девочка явно не выглядела испуганной и даже настороженной. Скорее ее глаза светились любопытством. Правда, она по-прежнему молчала, но кто знает, что там происходит в детской головке?

– Скажи, Ботик себя хорошо вел? – спросила у нее Алекс.

Эрика поерзала в кресле и как бы невзначай задела Отилию ногой. Или все же нарочно? Подтолкнула дочь, чтобы та молчала или, наоборот, ответила на ее вопрос? Потому что Отилия кивнула…

Заметил ли это Брайан Уэйд? Похоже, что нет, потому что взгляд его по-прежнему был прикован к листу бумаги.

– Наверно, ты рада? – с улыбкой задала Алекс новый вопрос. – Мы ведь все любим хороших, послушных мишек, не так ли?

И снова кивок, на этот раз без всякой подсказки. По крайней мере, Эрика не пошевелилась.

Затем снова воцарилось неуютное молчание. Уэйды продолжали читать заключение. Чтобы как-то заполнить гнетущую паузу, Алекс прикрыла рукой глаза, чтобы сыграть с Отилией в пикабу. Судя по реакции девочки, та никогда не играла в эту игру раньше и понятия не имела, что делает Алекс. Тем не менее после несколько попыток она тоже закрыла ручкой глаза и посмотрела на Алекс в щелочку между пальцами.

– Бууу! – шепотом подсказала Алекс.

Отилия даже не пошевелилась.

– Бууу! – повторила Алекс.

Отилия шумно потянула носом и, к великому удивлению Алекс, ответила ей улыбкой.

Алекс буквально растаяла от счастья, что не помешало ей отметить про себя, что зубки у девочки в идеальном порядке – этакие крошечные жемчужинки. Сказать по правде, перед ней сидело само очарование, которое так и хотелось обнять и прижать к себе.

Алекс уже было снова поднесла к глазам руку, чтобы продолжить игру, когда Брайан Уэйд сказал:

– В принципе, наверно, это даже неплохо, что вы такие дотошные, когда дело касается охраны юного поколения граждан нашей страны.

– Делаем все, что в наших силах, – скромно согласилась Алекс, сделав вид, что не заметила иронично-снисходительных ноток в его голосе.

Чем, похоже, слегка задела его.

– Ничуть не сомневаюсь. Однако, в том, что касается моей семьи, ваше усердие можно рассматривать как пустую трату ценных ресурсов. Не думаю, что моя дочь находится в зоне какого-то риска. Скажу больше, лично я нахожу это ваше предположение для себя оскорбительным.

Алекс даже не моргнула глазом.

– Надеюсь, вы прочли, что ваш ребенок не говорит, – сказала она как можно более доброжелательным тоном.

– Но ведь я объяснил вам при первой нашей встрече, что она стесняется посторонних людей. С нами она трещит без умолку, как и любой ребенок в ее возрасте.

– Не стану спорить, но тот факт, что она так сильно стесняется посторонних людей, говорит о ее недостаточной социализации. И так оно и есть, ибо из вашего собственного признания мы знаем, у нее нет подружек или кузенов ее возраста, а кроме того, она не посещает детский сад. Кроме того, за все это время, пока вы живете здесь, ее ни разу не посетила патронажная сестра. Думаю, вы согласитесь, что все вышеперечисленное может быть интерпретировано как невыполнение вами родительских обязанностей.

– Неправда. Патронажная сестра – это всего лишь упущение с моей стороны, причем вполне простительное, если вспомнить обстоятельства нашего переезда сюда.

– Не стану с этим спорить, однако замечу…

– Более того, – перебил ее Уэйд, – как я уже сказал вам на прошлой неделе, патронажная сестра придет к нам уже завтра.

– Что я и отметила в отчете. Ваш врач уже дал мне ее номер телефона, и я непременно поговорю с ней после ее визита к вам. Будет интересно послушать ее мнение о состоянии здоровья ребенка.

– Думаю, что состояние здоровья ребенка вы видите сами, моя дочь совершенно здорова. Но что поделаешь, система требует, что все дети до пяти лет должны находиться под неусыпным контролем со стороны патронажной сестры.

Алекс кивнула, изобразив согласие, которого, однако, не чувствовала.

– И еще, могу я спросить у вас, как там обстоят дела с детским садом? Уже присмотрели что-нибудь? – вежливо поинтересовалась она.

Ответом ей стал усталый вздох.

– Да, мы искали, – заверил ее Уэйд, – но боюсь, что пока не нашли такого, в котором бы были свободные места. По крайней мере, среди тех, что нам по карману.

Его ответ ее ничуть не удивил. Устроить ребенка в хороший сад действительно трудно.

– Не переживайте, – сказала она. – Я так и предполагала, ведь в большинстве садов набор в группы уже закончился. Поэтому я взяла на себя смелость сделать пару-тройку звонков. Думаю, вы не против и даже будете рады. Потому что «Тыковка» рядом с вокзалом пользуется потрясающей репутацией, и, что немаловажно, плата там вполне умеренная. Более того, Отилия может начать посещать группу уже со следующего понедельника. Не знаю, слышали вы про этот сад, – продолжала она, видя, как Уэйд нахмурил брови – он явно был не в восторге от ее инициативы, даже если та была в интересах его дочери, – но попасть туда нелегко, слишком много желающих. Так что нам повезло, что для Отилии нашлось место. Кстати, учитывая то, что она окажется в совершенно новой для себя обстановке, пусть для начала это будет пара часов три раза в неделю. Думаю, этого достаточно, чтобы она постепенно освоилась…

Уэйд посмотрел на жену – та все еще читала отчет – и сложил руки, всем своим видом изображая долготерпение.

– Боюсь, что мы будем вынуждены сами навести справки об этом садике, прежде чем примем окончательное решение.

Алекс улыбнулась и, порывшись в сумке, вытащила цветную рекламную брошюру сада.

– У них также есть великолепный сайт, – сообщила она, вручая Уэйду буклет. – Они имеют государственную лицензию и успешно прошли все необходимые санитарные и прочие проверки. – Алекс посмотрела на Отилию. – Ты ведь хотела бы ходить в садик и играть там с другими ребятами? – спросила она. – Представляешь, как там весело!

Судя по Отилии, та не была в этом уверена. С другой стороны, испуга с ее стороны тоже не последовало.

– Миссис Уэйд, – сказала Алекс, – как я понимаю, ребенка в сад будете отвозить вы, поэтому…

– Вообще-то моя жена не любит выходить из дома, – перебил ее Уэйд. – И, как я уже сказал, нам необходимо самим навести справки, прежде чем…

– Уверяю, у вас не будет причин для возражений, – заверила его Алекс. – Сад на протяжении многих лет имеет самые восторженные отзывы от родителей, чьи дети его посещают. Вы можете связаться с ними напрямую и, если вас беспокоит что-то конкретное, расспросить.

Для нее было не впервые слегка давить на родителей, и большинство внимало ее увещеваниям, особенно если они знали, что отказ чреват тем, что ребенка у них просто заберут. Алекс не сомневалась: Брайан Уэйд сам привык быть в роли начальника и потому считал унизительным для себя выполнять чужие распоряжения. И напрасно, ведь его дочь будет общаться с детьми своего возраста, что пойдет ей только на пользу.

– Скажите, миссис Уэйд, у вас есть ко мне вопросы? – спросила Алекс, обращаясь к его жене.

До Эрики Уэйд не сразу дошло, что вопрос предназначается ей. Однако Алекс была уверена, что она не пропустила ни слова из того, что было сказано.

Встрепенувшись, она покачала головой и пробормотала:

– Вроде бы нет.

Поскольку сам Уйэд вновь углубился в чтение ее отчета, Алекс повернулась к Отилии:

– Давай научим Ботика играть в пикабу?

Отилия посмотрела на мишку. Но не успела она – кивком или улыбкой – ответить на вопрос Алекс, как ее отец спросил:

– Вы не могли бы объяснить мне, что вынудило вас копаться в нашем прошлом, когда мы жили в Нортумбрии? Как будто вы не знаете, что там произошло…

– Мы говорили на эту тему во время моего предыдущего визита, – напомнила ему Алекс. – Я это добавила для того, чтобы узаконить нашу с вами договоренность.

– Договоренность? – нахмурился Уэйд.

– Вы дали личное согласие на то, что я могу обращаться по месту вашего предыдущего проживания, с тем чтобы…

– Да-да, я помню, и, насколько я понял, у вас был разговор с Дереком Толландом.

– Да, вашим бывшим директором школы…

– И он сказал вам то, что вы уже слышали от меня. У вас были причины не верить мне?

– Отнюдь. Но я уверена, вы понимаете, что люди порой бывают с нами недостаточно откровенны, а самые убедительные объяснения на поверку оказываются ложью.

– Сомневаюсь, что мы попадаем в ту категорию людей, с которыми вам приходится иметь дело.

– Я ни для кого не делаю исключений.

– Что по-своему разумно, – снисходительно буркнул Уэйд. – Просто Дерек Толланд крайне занятой человек, и я надеялся, что вам хватит здравого смысла учесть это, когда вы решали, на что лучше истратить деньги налогоплательщиков.

Этот довод был для нее не в новинку.

– Думаю, налогоплательщики возмутились бы, узнай они, что мы делаем исключения для кого бы то ни было, когда речь идет о благе ребенка.

Уэйд покраснел и положил ее отчет на кофейный столик.

– Позвольте заверить вас, что я и моя жена готовы выполнить все ваши рекомендации, правда, с оговоркой, – заявил он. – Более того, я считаю своим долгом напомнить вам, что в конечном итоге ответственность за ребенка несу я, а не вы. Отилия – моя дочь и как таковая будет делать лишь то, что, на мой взгляд, идет ей во благо.

«Вот как? – подумала Алекс. – Это мы еще посмотрим».

Правда, вслух она сказала другое – то, что позволяло сказать ее служебное положение.

– Безусловно. Я уважаю вашу позицию. Я просто пытаюсь помочь…

– Нам не требуется ваша помощь. При этом я прекрасно понимаю, на какие далеко идущие выводы вы способны, если что-то будет сделано не по-вашему. Памятуя об этом, я не стану отзывать мое согласие на проводимую вами проверку, однако хотел бы, чтобы вы письменно зафиксировали, что я считаю это напрасной тратой времени и денег. В вашей помощи нуждаются десятки детей, и именно на них вы должны направить свою энергию. А не на ребенка, который воспитывается в благополучной семье, окружен любовью и заботой и чьей единственной проблемой является чрезмерная застенчивость.

– Раздел для ваших замечаний находится в конце отчета, – сказала ему Алекс и вновь взяла быка за рога: – Как вы думаете, Отилия готова пойти садик уже в следующий понедельник?

Посмотрев на девочку, Алекс пожала плечами, как будто та ждала от нее ответа.

Уэйд явно был ошарашен.

– Неужели вы не слышали, что я только что вам сказал? – удивился он.

– Что вы сами наведете справки? Да, я слышала, но ведь это займет не больше часа. Просто я хочу сообщить в садик, ждать им Отилию в понедельник или нет.

– Ничуть в этом не сомневаюсь, однако я хотел бы выяснить и другие моменты, прежде чем дать вам окончательный ответ.

– Это какие же?

– Например, как нам туда добираться. Надеюсь, мисс Лейк, вы понимаете, что ради вас я не могу постоянно отпрашиваться с работы.

– Не ради меня. Ради Отилии. Или вы забыли, что речь именно о ней?

Уэйд вспыхнул.

– Разумеется. Тем не менее я должен подумать и о своей работе. Спешу напомнить вам, что я несу ответственность за благо более чем двухсот других детей.

– Я ее отвезу, – неожиданно подала голос Эрика.

Вот это сюрприз! Алекс и Уэйд в немом удивлении уставились не нее.

– Ну что ж, – наконец произнесла Алекс, – будем считать, что этот вопрос решен. Отлично.

А про себя подумала, значит, никакой агорафобии здесь нет. Может, постепенно, шаг за шагом, Эрика Уэйд выползет из своего кокона.

– Ты только подумай, как это здорово! – сказала она Отилии. – Ты пойдешь в садик! Ты заведешь себе много-премного друзей и…

– Прошу вас не вести разговоров на эту тему с ребенком, прежде чем с ней как отец не поговорю я! – сердито оборвал ее Уэйд.

– Но ведь я просто… – слегка растерялась Алекс и даже покраснела.

– Отилия, ступай к себе комнату!

Девочка послушно встала и, зарывшись лицом в верного мишку, вышла из комнаты. Алекс хотела спросить Уэйда, зачем он это сделал, но тот уже вставал, давая понять, что ее визит завершен.

– Думаю, миссис Уэйд, нам желательно поговорить с вами наедине, – сказала Алекс, обращаясь к Эрике Уэйд. – Могу я приехать к вам завтра?

– Разговоры травмируют мою жену, – моментально заявил Уэйд.

Алекс ждала, что Эрика ему возразит, но ее взгляд был устремлен куда-то в пространство.

Алекс направилась вслед за Уэйдом в прихожую.

– Надеюсь, вы прочли мои рекомендации. Ваша супруга должна обследоваться у психиатра.

– Прочел. Но мне казалось, что ваши рекомендации касаются Отилии, а не меня и не моей супруги.

Интересно, он хотя бы сам понимает, какую чушь только что сказал? Похоже, что нет. С другой стороны, у нее не было уважительных причин для изъятия девочки из семьи, что, наверно, даже к лучшему (при условии, что с ребенком и вправду обращаются хорошо). Потому что поместить ребенка в чужую семью, особенно в этом районе, часто бывало лишь меньшим из двух зол. Случись такое, Алекс даже не представляла, каково было бы в чужом доме такому нежному, ранимому созданию, как Отилия.

– Думаю, душевное состояние вашей супруги отражается и на ребенке, – сказала Алекс, когда Уэйд открыл для нее дверь. – Поэтому я рекомендую независимую психиатрическую экспертизу, причем как можно скорее. Я могла бы вам в этом помочь…

– Я бы просил вас ничего не предпринимать, пока мы с женой не обсудим этот вопрос. Вы сами видите, сколь хрупко ее душевное состояние, и если подталкивать ее к разного рода обследованиям, это может лишь усугубить ее состояние. Тем не менее, если вы желаете обсудить этот вопрос с нашим семейным доктором, я не стану возражать. Его телефон у вас есть.

– Спасибо. Я была бы благодарна вам, если вы предупредите его заранее. Как мне показалось, когда мы разговаривали с ним в прошлый раз, он был не слишком откровенным со мной.

– Я непременно позвоню ему уже сегодня.

Вот это да! Алекс не ожидала от него такой готовности.

– Я свяжусь с вами завтра, чтобы сообщить, в котором часу в понедельник ваша супруга сможет привезти Отилию в садик – при условии, конечно, что это дошкольное учреждение вас устраивает.

Уэйд даже не улыбнулся.

– И как только я побеседую с патронажной сестрой, – продолжала Алекс, – думаю, надо будет тотчас подключать логопеда. Когда именно, об этом сообщу вам либо я, либо патронажная сестра. Скажу честно, я жду не дождусь услышать, как Отилия заговорит. Хочется надеяться, что уже скоро она и с нами станет такой же болтушкой, что и с вами.

Перчатка была брошена и лежала между ними, как будто тлея. Тем не менее Уэйд ее проигнорировал: вытянув вперед руку, он указал Алекс за дверь.

– Я отправлю свой отзыв на ваш отчет вашему непосредственному начальнику, – заявил он.

– Его имя Томми Берджесс, – ответила Алекс. – Оно указано на первой странице информационного пакета, который я вам вручила.

Спиной почувствовав, что Отилия на нее смотрит, Алекс обернулась. И действительно: та сидела на верхней ступеньке лестницы, глядя на нее. Алекс ответила ей улыбкой.

– Пока, Отилия! – крикнула она и помахала рукой. – Пока, Ботик!

Вместо того чтобы сказать дочери – как то на его месте сделали бы большинство родителей, – мол, помаши тете в ответ, Уэйд молча стоял и ждал, когда Алекс уйдет. Когда она вышла на крыльцо, он шагнул вслед за ней и закрыл за собой дверь.

– Должен извиниться перед вами, если я был излишне резок, – сказал он, – но после того, через что мы прошли после смерти нашего сына, через все эти бесконечные полицейские допросы, смехотворные подозрения, вторжение в нашу частную жизнь, а потом и чудовищные обвинения в мой адрес со стороны параноидальной особы, думаю, вы поймете, почему мы ведем такой замкнутый образ жизни.

Его пафос оставил Алекс равнодушной.

Интересно, что он думает на самом деле, задалась она вопросом, глядя Уэйду в глаза. Вроде бы не поспоришь: их семья действительно прошла через сущий ад, о чем ей тоже не следует забывать, – равно как и попадаться на этот крючок.

– Я вас хорошо понимаю, – сочувственно ответила она. – Примите мои искренние соболезнования.

Уэйд кивнул. Алекс повернулась и зашагала к машине. Щелкнув замком, входная дверь закрылась у нее за спиной.

* * *

Рядом скрипнула половица – это муж снова вернулся в дом. Встав с кресла, Эрика шагнула к полке, чтобы выбрать из своей личной коллекции дисков оперную арию.

– Зачем ты это сказала? – сердито спросил Уэйд, закрывая за собой дверь.

Проигнорировав его вопрос, Эрика провела пальцем по ребрышкам дисков, слыша, как постукивает по пластику ноготь. Она не спешила. Сейчас, когда Алекс Лейк ушла, ей хотелось выбрать что-то для души.

– Почему ты сказала, что отвезешь Отилию в сад? – негромко повторил свой вопрос Уэйд. Впрочем, Эрика знала: это нарочитое спокойствие призвано вывести ее из равновесия.

Выбрав арию Мими из оперы Пуччини «Богема» в исполнении Анджелы Георгиу, она поставила диск в проигрыватель и, слегка игриво наклонив голову, нажала кнопку «воспроизвести». В следующее мгновение комната наполнилась звуками скрипок, флейт, арф. Сердце Эрики замерло в предвкушении самого прекрасного женского голоса в мире.

Увы, внезапно музыка оборвалась, а вместо божественного голоса Георгиу гостиную заполнила тишина. Это Уйэд выдернул из розетки шнур.

Эрика мгновенно сжалась, как будто ей влепили пощечину. Он снова ведет себя как ее отчим.

– Ты же знаешь, – процедил сквозь зубы Уйэд, – что ты не можешь даже выйти из дома? Тогда почему ты сказала, что отвезешь ребенка в сад?

– Отойди от меня, – сдавленным голосом прошептала она.

Он продолжал буравить ее полным презрения взглядом.

– Надеюсь, ты не забыла, что делают с такими, как ты, в тюрьме, – бросил он ей.

Эрика поежилась, однако постаралась удержать свои мысли – и свой страх – при себе. «А что будешь делать ты сам, – едва не сорвалось у нее с языка, – когда всплывет правда о тебе?» При этой мысли она была готова расхохотаться.

– Я ухожу, – сказал он ей. – Буду дома в обычное время.

Как только он ушел, Эрика подошла к окну и несколько минут смотрела на пустую дорожку. Убедившись, что он не вернется, надела пальто и вышла в сад. Его «студия», как всегда, была заперта на замок, и не на один, а на целых три. Взяв возле дома лопату, она на мелкие осколки разнесла ее двойное стекло. Осторожно, чтобы не порезаться самой, вынула из рамы самые острые осколки, затем встала на перевернутый мусорный контейнер и вскарабкалась на подоконник. Еще миг – и она уже свесила ноги внутрь и беззвучно соскользнула на пол. В нос ей тотчас ударил тошнотворный запах. Пахло им самим, воском и скипидаром. Эрика посмотрела на коробку с бумажными носовыми платками на рабочем столе, на упаковки одноразовых резиновых перчаток, на разного рода игрушки, и ей тотчас же стало еще омерзительнее.

Она не стала ни к чему прикасаться – боялась заразиться. Вдруг она умрет? Ведь она еще такая молодая.

К ее удивлению, здесь оказалось лишь два компьютера, хотя она по какой-то неведомой причине предполагала обнаружить больше. Зато здесь было много разной фотографической техники. Кстати, сложена та была как попало, что тоже ее удивило. Правда, большая часть была в футлярах или завернута в мягкую ткань. А вот стены были пусты – никаких образцов его творчества, никаких признаков того, чем он занимается в свободное от работы время.

Быстро включив оба компьютера, Эрика подождала. Голова кружилась от образов и голосов, по мере того как те оживали в ее сознании. Они как будто собрались перенести ее в некий параллельный мир – мир, в котором воспоминания тянут к ней руки, чтобы схватить за шею и задушить, чтобы она провалилась в черную бездну. Нет, ей срочно нужно принять таблетки.

На обоих компьютерах стояли пароли. Что и следовало ожидать. Эрика принялась вбивать имена – Отилия, Брайан, Джонатан, даже свое собственное, но, увы, бесполезно. Затем она попробовала их комбинации, добавляла цифры, фамилию, адрес, в том числе и их старый в Нортумбрии, но оба компьютера упорно отказывались впустить ее в систему.

В конце концов, устав от тщетных попыток, она выключила оба, вылезла через разбитое окно наружу, перевернула, как надо, мусорный бак, вернула на место лопату.

С каким удовольствием она скажет ему, что какие-то вандалы среди бела дня проникли в сад и нарочно разбили окно в его сарае. Конечно, он тотчас же догадается, что это она. Но он все равно ничего не докажет, равно как и не станет доносить в полицию. Просто вызовет стекольщика, чтобы тот починил окно. А когда это произойдет, она вновь разнесет его вдребезги.

Кстати, почему эта мысль не приходила ей в голову раньше?

Вернувшись в кухню, Эрика схватила из ящика таблетки и выпила сразу четыре штуки. Вскоре ее сморит сон, благословенный сон, ее единственный верный друг. Он всегда помогает ей избавиться от голосов, боли, воспоминаний, что выпрыгивают из ее тела, как будто у них самих есть тела.

Так кто же все-таки подослал Алекс Лейк?

Вспомнив, что до того, как Брайан уехал, она поставила в проигрыватель диск, Эрика вернулась в гостиную, но вместо того, чтобы слушать музыку, включила телевизор. Повторяли «Место под солнцем». Скоро начнется «Дом и вне его». Ей нравились ведущие, Джасмин и Джонни. Жаль, правда, что Джасмин не в ладах с грамматикой. Эрике это действовало на нервы. Ну почему в конце программы она вечно говорит: «Мы прощаемся с ихним домом. До новой встречи со мной и Джонни»? Неужели продюсер не может объяснить ей, что так не говорят?

Отилия просидит наверху до вечера, будет смотреть свои любимые мультики или же рисовать картинки для Алекс Лейк. Кстати, напомнила она ей об этом или нет? Ладно, ничего страшного. До следующего визита Алекс Лейк еще куча времени.

Эрике не хотелось думать сейчас об Отилии.

Ей никогда не хотелось о ней думать.

Позднее, когда Брайан придет домой, она расскажет ему про окно в сарае, после чего постарается не расхохотаться, видя, как глаза его стекленеют от страха.

Глава 13

Алекс вздрогнула и проснулась. На какой-то миг она даже не поняла, где находится и даже кто она такая. Сон был таким реальным, что сердце бешено колотилось в груди, разгоняя по жилам страх той женщины. Алекс не была уверена, что та женщина – это она сама. Знала лишь то, что убегала от чего-то бесформенного, от звука или какой-то тени.

В очередной раз обведя взглядом окружавшую ее темноту, Алекс поняла, что она дома, в гостиной, среди книг и сундуков и уютной старой мебели, оставшейся еще со времен ее детства. Судя по всему, она уснула прямо на диване, хотя и ненадолго, поскольку на часах было всего половина девятого. Однако ощущение было такое, как будто она проспала несколько часов.

«Интересно, Джейсон уже дома?» – подумала она и тотчас вспомнила, что он здесь больше не живет. При этой мысли больно закололо сердце. Алекс закрыла глаза и попыталась снова уснуть.

До нее дошло, что в ее сне присутствовал ребенок, маленькая девочка. И вот теперь она исчезала, растаяв буквально на глазах. Алекс тотчас вспомнила про Отилию. Перед тем как ее сморил сон, она перечитывала наброски отчета о вчерашнем визите к Уэйдам. Листки по-прежнему лежали рядом с ней на диване – разрозненные мысли, которые никак не удавалось свести воедино. Ее терзали сомнения. Можно ли доверять ее выводам, если ее собственная жизнь летит под откос? Джейсон ушел к жене; сама она должна освободить дом; ее работа висит на волоске, а недавно она получила по электронной почте письмо от племянницы Милли, в котором та извещала ее, что старушку переводят в другой дом престарелых, ближе к Йорку.

Ощущение такое, будто все вокруг нее рушится.

Лишь когда зазвонил телефон, Алекс поняла, что, собственно, разбудило ее. Скорее всего, тот, кто звонил, повесил трубку или же оставил на автоответчике сообщение.

– Привет, это я, – сказала Габи, когда Алекс прошла на кухню за телефоном. – Ты никуда не торопишься? Это займет всего минутку.

– Нет, не тороплюсь, мне вообще никуда не надо, – заверила ее Алекс и, взяв телефон с собой, свернулась калачиком на диване. – Это не ты мне только что звонила?

– Нет. У тебя сегодня случайно нет репетиции?

– Мы перенесли ее на завтра. Наш последний спектакль в воскресенье. Как ты думаешь, ты сумеешь на него вырваться?

– Постараюсь. Думаю, у меня получится, если мать Мартина согласится посидеть с детьми. Он бы и сам посидел, но у него соревнования по гольфу. В любом случае я тебе вот по какому поводу звоню. Где ты собираешься быть завтра днем?

Алекс подавила зевок.

– На работе, где же еще. А в чем дело?

– Ты не поверишь, Элен, ваша местная риелторша, нашла одного строителя, который заинтересовался нашим домом и домиком Милли. Насколько я понимаю, он хочет их снести, чтобы выстроить на их месте что-то более внушительное для себя и своей семьи. Я думала, вдруг у тебя получится выкроить минутку, чтобы показать ему дом. Но если не можешь, не переживай. Можешь утром по дороге на работу оставить Элен ключ, чтобы она ему все сама показала.

Алекс показалось, будто кошмар продолжился – только наяву.

– Я… я не ожидала, что все случится так быстро, – пролепетала она.

– Я тоже, – призналась Габи и натянуто усмехнулась. – Я сама позвонила Элен лишь в понедельник и даже слегка растерялась, когда она перезвонила мне так быстро. Я думала, речь пойдет об измерении и фотографировании, но, судя по всему, этот чувак уже давно ведет поиски в наших краях. По его словам, оба дома прекрасно его устраивают. Осталось только их обновить.

Интересно, Габи понимает, что это для нее значит, или же просто делает вид, что ей стыдно? Наверно, второе. Потому что даже такая эгоистка, как Габи, не настолько глупа или бесчувственна.

– И сколько же ты за него просишь? – спросила Алекс и тотчас пожалела об этом. Лучше знать, сколько, по идее, полагалось бы ей самой, если бы Майра решила оставить дом им двоим.

– Элен говорит, что где-то около четырехсот тысяч, но мне кажется, это она слегка хватила через край, – ответила Габи.

Впрочем, от Алекс не скрылось приятное волнение в ее голосе.

– Думаю, он того стоит. Если ты помнишь, отсюда открывается прекрасный вид, да и до деревни рукой подать. А с племянницей Милли ты уже говорила? Думаю, она будет рада, что на тетушкин домишко наконец-то нашелся покупатель, даже если все, что она заработает на продаже, пойдет на содержание Милли в доме престарелых.

– Собственно говоря, я ей уже позвонила где-то час назад, – призналась Габи. – Она готова продать дом хоть сейчас. Так что даже если с этим парнем ничего не выйдет, это для нас не проблема. Она сказала мне, что отправила тебе электронное письмо о том, что Милли переводят в другой приют, ближе к ним. Скажу честно, я даже рада, что теперь старушка будет ближе к своим родным.

«Ты имеешь в виду тех, кто практически не навещает ее и теперь нашли на севере приют подешевле, чтобы выручить лишнюю пару фунтов, когда Милли сыграет в ящик?» – подумала Алекс. Впрочем, озвучивать свои мысли она не стала, уж слишком они циничные, хотя и правдивые.

Вместо этого она сказала другое:

– Вообще-то я думаю, что это не на пользу Милли. Она привыкла к своему приюту, знает тамошний персонал. Когда я приезжаю проведать ее, она всегда меня узнает. Не хочу расстраивать ее племянницу, но Милли ни разу не спросила меня про своих родных. Думаю, она их просто забыла.

– Ты, конечно, права. Решение не самое удачное, – вздохнула Габи, – но разве скажешь об этом ее племяннице? В конце концов, Милли – это ее тетушка, а не наша, и ей решать, что с ней делать. Правда, наверно, зря она не спросила тебя. Ведь Милли всегда была для тебя как родная. Представляю, как ты будешь скучать по ней. Верно?

Даже больше, чем ты думаешь, подумала Алекс, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Ей было больно даже подумать о том, что Милли куда-то от нее увезут. С другой стороны, наверно, это тоже эгоизм с ее стороны – цепляться за кого-то из своего прошлого, за ту, что всегда проявляла заботу о ней, когда всем остальным не было до нее никакого дела.

– Ну, так как мы поступим с Элен? – спросила она, беря себя в руки. – Ты сама ей позвонишь, что я оставлю ей ключ, или это должна сделать я?

– Я пошлю ей эсэмэску, – ответила Габи. – Думаю, она тоже рада, потому что в последнее время продажи идут со скрипом. Кстати, можешь спросить у нее, не найдется ли у нее что-то подобное для вас с Джейсоном. Готова поспорить, что что-нибудь наверняка есть.

Сказать ей про Джейсона сейчас? Лучше не надо. К чему заканчивать разговор на не самой веселой ноте?

– Вряд ли мне по карману наша местная недвижимость, – ответила Алекс.

– Никогда не угадаешь, так что спросить не помешает. Может, один из новых домов рядом с фабрикой мороженого. Мне они всегда казались симпатичными.

– Похоже, ты плохо представляешь себе нынешние цены на недвижимость, – ответила Алекс с улыбкой, – но я буду иметь в виду. Кстати, как там близнецы? Наверно, уже в постели?

– Наконец-то! Еле-еле их уложила. Сначала они устроили сражение подушками, потом принялись перетаскивать одеяла. И это тогда, когда им, по идее, положено видеть девятый сон. И все Мартин, это он их завел, хотя, как врач, должен был понимать, что делает.

– Я не видела их целую вечность, – вздохнула Алекс. – Может, мне приехать к тебе в воскресенье? С удовольствием с ними посижу, а вы с Мартином можете куда-нибудь выбраться.

– Ты просто ангел. Считай, что мы с тобой договорились на следующие выходные. В эти мы, к сожалению, приглашены на обед к одному его коллеге. И вообще, дети будут тебе рады. Я передам им от тебя привет.

– Давай, – ответила Алекс, едва не захлюпав носом. – Вообще-то мне пора закругляться, кто-то мне упорно названивает. Позвони, как только будешь знать, сможешь приехать в воскресенье или нет, чтобы я заранее приготовила твою комнату.

– О боже, как только подумаю об этом, как мне тотчас становится не по себе. Не знаю даже, хватит ли у меня нервов. В любом случае пока отвечай тому, кто тебе звонит. Ну и, конечно, передавай от меня привет Джейсону.

Как только на том конце линии воцарилась тишина, Алекс собрала в кулак волю и нажала на зеленую кнопку. Ну пожалуйста, пусть это будет Джейсон.

– Привет, наконец-то! – раздался в трубке его бодрый голос, как будто между ними ничего не произошло. – С кем это ты болтала?

У Алекс защемило сердце… Неужели он забыл, что ушел от нее?

– Извини, забыл, что это меня не касается, – моментально поправился он. – Привычка, сама понимаешь. Но в любом случае, как дела?

– Спасибо, все в порядке, – ответила она более-менее убедительно, хотя на самом деле паршивее не бывает. – А как ты?

– Нормально. Получил на этой неделе пару заказов, правда, один от собственных родителей, поэтому больших денег на этом не сделаешь, я все делаю по себестоимости. Но это лучше, чем вообще сидеть без дела и ждать у моря погоды.

– Разумеется, – пробормотала Алекс.

– Ну так все-таки, что у тебя нового?

Дай подумать… Габи продает дом и, похоже, уже нашла покупателя, Милли переводят в другой дом престарелых на севере страны, где у нее ни единой знакомой души и я не смогу ее навещать. От девочки, которую обещали удочерить, отказались, и за то, что я высказала все, что об этом думаю, горе-удочерителям я получила хорошую выволочку от Венди. Есть еще одна маленькая девочка, о которой у меня болит душа, стоит мне посмотреть на нее. У нее чокнутая мамаша и папаша-тиран, вот только как мне это доказать? Ах да, еще ты бросил меня, и вся моя жизнь разбита вдребезги, хотя я и притворяюсь, что все прекрасно. С тебя достаточно или мне продолжить?

Впрочем, на самом деле она сказала совсем не то:

– В принципе ничего. Когда ты звонил, я разговаривала с Габи. Она передавала тебе привет.

Джейсон делано усмехнулся.

– Как это мило с ее стороны. По идее, теперь она должна точить на меня зуб.

– Она пока не в курсе, что мы расстались, но, возможно, я скажу ей на этих выходных. Если хочешь, я сделаю это после спектакля, чтобы не ставить тебя в неловкое положение, когда ты увидишь ее.

С чего это она так о нем заботится? Ведь что касается ее самой, он должен чувствовать себя неловко, как свиная отбивная в синагоге, если не больше.

– И вообще, что-то мне с трудом верится, что ты позвонил просто для того, чтобы поболтать, – легкомысленно произнесла она. – Скажи, зачем я тебе понадобилась?

Джейсон вздохнул.

– Вообще-то, я просто хотел узнать, как ты поживаешь.

Алекс тотчас ощетинилась.

– Только не говори мне, что тебе меня жаль. В этом нет никакой необходимости. У меня все прекрасно. Думаю, что и у тебя тоже.

– Да-да, все нормалек, – ответил он как-то подозрительно быстро. – С детьми почти никаких проблем. Думаю, они рады, что я вернулся.

Интересно, откуда он ей звонит? Неужели из дома? Тогда где же Джина? Где-то тусит с подругами или уже завела себе нового хахаля?

– Вообще-то, мне надо как-нибудь заскочить к тебе, забрать остальные вещи, – сказал Джейсон таким тоном, будто хотел заглянуть к ней на стаканчик вина.

Ну наконец-то истинная причина, почему он звонит! Может, стоит бросить трубку?

– Давно пора, – сказала она, тем не менее. – Мне их собрать для тебя?

Черт, и кто только дернул ее за язык? Что с ней происходит? С каких это пор она переформатировала себя в коврик для вытирания ног?

– Я как-нибудь сам, – ответил Джейсон. – Но все равно спасибо. Как ты смотришь на то, если я загляну к тебе в воскресенье?

– Боюсь, что в воскресенье не получится, – солгала она. – Я буду в другом месте.

Ничего, она найдет, куда ей съездить. Может, еще раз на могилку ее родных? Или же к Милли, если та еще будет здесь. Впрочем, конечно, будет. Кто-нибудь видел, чтобы чиновники от здравоохранения работали быстро?

– Может, оно даже лучше, что тебя не будет дома, – произнес Джейсон. – Я просто заберу свою одежду, компьютер и что еще там осталось и, перед тем как уехать, оставлю ключ. Не возражаешь?

– Нисколько, – ответила она. Ей часом не послышалась в собственном голосе обида? Впрочем, какая разница! – Но только постарайся приехать или до двенадцати, или после пяти, – добавила она. – Потому что в это время у меня будут гости.

Ага, кусай локти, что тебя не пригласили, и ломай голову над тем, кто это. Вдруг среди них будет мужчина? Черт, она ведь только что сказала ему, что ее не будет дома.

– Ну хорошо, как тебе будет удобней, – как-то неуверенно ответил он. – Не хочу тебе мешать.

А теперь, голубушка, давай живо заканчивай этот разговор, не выставляя себя еще большей дурой, чем ты уже выставила.

– Пока, увидимся в субботу на спектакле, – сказала она.

– Ах да, боюсь, тут возникла одна проблема. Ты не волнуйся, я тебя не подведу. Просто в субботу я никак не могу. Но Клифф точно будет. Он даже гораздо опытнее меня, так что все будет раз в десять лучше, чем если бы там был я.

Ты так считаешь? Ты так и в самом деле считаешь? Почему она все еще говорит с ним? Почему не высказала ему, что о нем думает, и не бросила трубку? А что, собственно, она о нем думает? Хороший вопрос.

– Погоди, – сказала она, – ты случайно не звонил мне раньше? Просто кто-то позвонил, а я не успела вовремя снять трубку.

– Нет, не звонил. А в чем дело? Только не говори мне, что этот подонок снова угрожает тебе!

Шейн Принс? Про него она даже как-то не подумала.

– Дело его сестры передали другому коллеге, – сказала она и тотчас поняла, что вообще-то это не ответ на его вопрос.

Вдруг это и вправду был Шейн? Может, он звонил ей даже не один раз. Когда она пришла домой, на автоответчике была еще пара звонков. Правда, звонивший не оставил никаких сообщений. Звонить в справочную службу поздновато, ей сообщат номер Джейсона, потому что последним позвонил ей он.

– Мне пора, – сказала она. – Сообщи мне эсэмэской, когда ты заедешь в воскресенье. – И прежде чем он успел попрощаться с ней или хотя бы что-то сказать, нажала кнопку отбоя и зарылась лицом в ладони.

Удивительно, но ей не хотелось плакать. И все же ее охватило какое-то поистине детское желание выплакать все свои обиды, и она разрыдалась.

– Это просто от одиночества, Алекс, – одернула она себя, как будто это могло ей хоть чем-то помочь. Одиночество и ощущение бессилия, невозможности помочь своим маленьким подопечным, которые тоже были частью ее жизни.

* * *

В офисе стояла такая жуткая какофония голосов, что Алекс не слышала собственных мыслей, не говоря уже о том, что ей пытается сказать по телефону Скотт Дейнс, звонивший из Нортумбрии. В конце концов она попросила его положить трубку, а сама, схватив блокнот и ручку, нырнула в кабинет к Томми и закрыла за собой дверь.

– Извини, но там сумасшедший дом, – пояснила она, когда Томми растерянно посмотрел на нее, и вновь набрала номер Дейнса. – О’кей, это снова я. Итак, если я правильно вас поняла, вы не смогли найти никаких сведений о женщине по имени Джилл Маккарти – ни с одним «к», ни с двумя.

– По крайней мере, в наших архивах их нет, – подтвердил Дейнс. – Но как я только что сказал, попробуйте навести справки у своих здешних коллег или же в местном отделе здравоохранения. Они наверняка располагают информацией о параноидальных шизофрениках, мы же имеем в первую очередь дело с преступниками.

– Вообще-то я уже с ними говорила, – ответила Алекс. – Просто хотела убедиться, не всплывет ли это имя у вас, но похоже, что нет. В любом случае, спасибо, что откликнулись на мою просьбу.

– Всегда рад помочь. У вас ко мне что-то еще?

– В общем-то, да, если вы поможете мне достать медицинскую карту Эрики Уэйд. Я уже вышла на ее прежнего доктора. Его зовут Энди Миллер. Вы случайно его не знаете? Одну минутку, у меня где-то поблизости его адрес.

– Можете не искать, я с ним знаком. Надежный человек. Если у вас возникнут трудности, звоните мне. Я свяжусь с ним и объясню, в чем дело.

– Вы просто золото, спасибо вам огромное. Будем на связи, – Алекс нажала кнопку отбоя и повернулась к Томми: – Ну, ты понял, что к чему?

– Напомни мне, – ответил тот.

– Похоже на то, что данных о женщине, которая шантажировала Брайана Уэйда после смерти сына, обвиняя его в убийстве мальчика и все такое прочее, нет ни в каких архивах. Даже директор тамошней школы – Дерек Толланд его имя – признался, что никогда с ней лично не разговаривал и в глаза ее не видел.

Томми кивнул.

– И что из этого следует? – спросил он.

– Может, то, что такой женщины просто нет? – предположила Алекс. – Подумай сам, человек с диагнозом «параноидальная шизофрения» должен стоять на учете. А эта женщина почему-то нигде не числится.

– Не исключено, что это не настоящее ее имя – или же диагноз – это мнение самого Уэйда, а вовсе не специалиста.

Алекс вздохнула.

– Я уже и сама про это думала, но только поискам это не поможет, и я не стала забивать себе голову…

– Понятно, – буркнул Томми. – А как по части всего остального?

Алекс взбила руками волосы.

– Одну минутку. Ага, наконец-то у ребенка появилась патронажная сестра. Вики Барнс. Она вчера приходила к Уэйдам. Я уже поговорила с ней. По ее словам, на первый взгляд физически ребенок развит нормально. Несколько старых синяков, но, по всей видимости, это результат падения или же девочка зацепилась за мебель. С детьми такое часто бывает. Правда, на ручке Вики заметила свежий ожог. Когда я была там в среду, его точно не было. Я это отлично помню.

Томми нахмурился.

– И откуда у нее этот ожог?

– Она якобы пыталась погреть молока для плюшевого мишки.

Томми вопросительно посмотрел на Алекс. Впрочем, не зная правды, оба были вынуждены довольствоваться этим крайне сомнительным объяснением. Разумеется, временно.

– Патронажная сестра также договорилась на двадцать девятое число этого месяца о консультации с местным педиатром, – добавила Алекс. – Судя по всему, ребенка к врачу отвезет отец, хотя он вновь пожаловался на то, что вынужден слишком часто отпрашиваться с работы.

– А почему не мать? Что мешает ей это сделать?

– По-моему, она вообще не выходит из дома. Впрочем, она сказала мне, что в понедельник отведет Отилию в сад. Давай дождемся понедельника. Вот тогда нам станет ясно, так это или нет.

– То есть, насколько я понял, там проблемы с матерью? А что ты откопала о ее прошлом?

Алекс скорчила виноватую гримасу.

– Я пока еще в процессе, – призналась она. – На сегодняшний день знаю лишь то, что до смерти сына она давала частные уроки музыки, якобы фортепьяно. Но я не заметила в их доме инструмента. Или же он наверху, в ее комнате. Я была лишь в спальне Отилии. Вздумай я водить носом по всему дому, Брайана Уэйда хватила бы кондрашка. Он очень скрытный человек.

Томми скривил рот.

– Интересно, с чего бы это? Неужели ему есть что скрывать?

– Вот и у меня тот же вопрос. Впрочем, похоже, что есть. Другое дело, как нам это узнать? – Алекс печально покачала головой. – Черт, у меня такое чувство, что я не столько социальный работник, сколько детектив.

– Будь у нас те же возможности, что и у детективов, мы бы нашли ответ гораздо быстрее. А сколько бы детей мы уберегли! Ладно, давай не будет об этом, а то я могу завестись на весь день. Итак, мы пока почти ничего не знаем про миссис Уэйд, за исключением того, что в прошлом она давала уроки музыки и слегка… какое ты предложила бы слово?

– Ку-ку, с приветом, называй как хочешь. Я бьюсь, пытаясь понять, что с ней не так. Я порекомендовала ей проконсультироваться у психиатра, но, похоже, ее придется тянуть туда на аркане, так как муж отнюдь не в восторге от этой идеи.

Томми вопросительно выгнул бровь.

– И какой твой следующий шаг?

– Продолжу свои изыскания, чтобы понять, что, собственно, случилось, когда их сын умер. Жду еще пару-тройку звонков из Нортумбрии. Их бывший доктор обещал позвонить мне сегодня между четырьмя и пятью.

Томми одобрительно кивнул.

– Разумно. Кстати, я пока не слышал ничего от мистера Уэйда по поводу твоего предварительного отчета. Наверно, еще рано. А теперь скажи мне, что происходит с тобой самой. Ведь по тебе видно, что…

– Вообще-то, – перебила его Алекс, прежде чем он затронет что-то личное, – я хотела поговорить с тобой про Шейна Принса. Не исключено, что он звонит мне, правда, не оставляет сообщений. Просто молчит в трубку. Ну, ты знаешь, шантажисты так часто делают. Я, правда, еще не проверила в справочной службе, с какого телефона звонят. Но мы ведь знаем, что ему известен мой домашний номер, и я подумала, что об этом стоит поставить в известность.

– И правильно сделала. Не волнуйся, моя дорогая. Если это он, думаю, я сумею втолковать ему, что в его же собственных интересах забыть твой номер.

Алекс сделала разочарованное лицо.

– И только? – поддразнила она.  – «Шейн, прекрати надоедать Алекс Лейк, или же тебе грозят неприятности». Представляю, как он испугается!

Томми снова выгнул бровь.

– Какой ему смысл угрожать тебе, особенно теперь? Да и в самом начале тоже…

– Ну как ты не понимаешь? Для него я – уродливое лицо социальных служб.

– В таком случае он полный дебил. Если уж ты – уродливое лицо, то что он скажет, когда увидит меня!

– Но ведь ты у нас красавец! – с улыбкой воскликнула Алекс. – И когда ты планируешь проведать эту семейку?

– Вообще-то я был там вчера, но дома никого не оказалось. Попробую еще раз в понедельник. Если и тогда я не увижу нашей барышни, значит, повторю попытку во вторник, но уже с ордером на изъятие из семьи. Представляешь, как они обрадуются, когда увидят перед дверью полицию?

Алекс поежилась.

– Главное, чтобы он не валил вину на меня. Не хватало мне для полного счастья Шейна Принса.

Томми пристально посмотрел на нее.

– Прекрати, – тихо предупредила она. – Не надо меня жалеть.

– Не буду. В таком случае выметайся отсюда.

– Алекс! – крикнула ей Саффи. – Тебе звонят. Похоже, что-то срочное.

– Иду! – крикнула в ответ Алекс.

Опустившись в кресло, она взяла трубку и нехотя выслушала все, что ей хотел сообщить управляющий жилым домом. Судя по всему, один из подростков удрал, и не один, а захватив с собой одиннадцатилетнюю девочку. Пришлось вызвать полицию, однако управляющий настаивал, что Алекс должна приехать сама и во всем разобраться.

Заверив его, что она уже в пути, она собралась было отменить в визит в семью в Камберсайде, когда рядом с ней раздался противный голос:

– Я отлично вижу, какую игру ты затеяла. Так что не думай, что я не в курсе. Я вижу тебя насквозь.

Пораженная не столько словами, сколько тоном, каким они были сказаны, Алекс подняла глаза и даже не стала скрывать своего отвращения, когда увидела рядом с тобой длинное, костлявое лицо Бена.

– В чем, собственно, твоя проблема? – спросила она и начала собирать сумку.

Бен стоял, упершись кулаками в свои тощие бока.

– Можно подумать, ты сама не знаешь, – громко заявил он, чтобы его услышали остальные. – Или мы не для того устроили весь этот спектакль с Отилией Уэйд, чтобы показать, какие мы ценные работники, в отличие от других?

Чувствуя на себе взгляды коллег, Алекс сочла нужным пропустить его колкость мимо ушей и схватила пальто.

– К твоему сведению, после обоих анонимных звонков я разговаривал с ее отцом, – язвительно произнес Бен. – Кстати, он замдиректора местной начальной школы. Кто-то явно пытается его шантажировать – возможно, та самая шизофреничка, которая портила ему кровь после того, как умер его сын…

– Бен, честное слово, мне сейчас не до этого, – перебила она его и попыталась пройти мимо.

– С той девочкой все в порядке, – прошипел он. – Ты это делаешь лишь в пику мне, хочешь выставить меня в черном свете…

Алекс резко развернулась к нему.

– При чем здесь ты?! – гневно бросила она ему. – Все дело в ребенке! Девочка не говорит, а у нее мамаши мозги набекрень, что, между прочим, ты и сам заметил бы, если бы не поленился…

– Алекс, мне нужно с тобой поговорить.

В дверях, со стопкой папок в руках, выросла Венди.

– К сожалению, сейчас не могу, – сказала ей Алекс, перебрасывая через плечо ремешок сумки.

– О да, мы ведь прямо-таки горим на работе, – фыркнул Бен.

– Заткнись! – бросила в ответ Алекс.

– Алекс, – твердо сказала Венди. – Прежде чем ты куда-то уйдешь, мне нужно, чтобы ты заполнила вот эти бланки.

Можно подумать, ей сейчас важны какие-то бумажки! Схватив черный маркер, Алекс нацарапала на доске, куда она идет, после чего повернулась к Венди и заявила:

– Как вы сами видите, у меня сейчас небольшой кризис. Так что ваши бланки подождут. А ты, Бен, пошел бы ты подальше!

С этими словами она со злостью захлопнула за собой дверь.

– Пока, подруга! – крикнула ей вслед Лиззи.

Хотя эта фраза и вызвала у нее мимолетную улыбку, пока она сбегала по лестнице вниз, ее по-прежнему трясло от злости. Она редко выходила из себя на работе и еще реже разбрасывалась ругательствами, но боже мой! Что с ними со всеми? Если Бен и дальше будет продолжать в том же духе, его поглотит его собственное «эго».

Как только он мог подумать, что она взяла после него дело Отилии Уэйд лишь для того, чтобы досадить ему? Можно подумать, ей больше нечего делать! Да она вообще ни разу не вспомнила ни про какого Бена! И вообще, с какой стати ей оправдываться, если у нее нет ни малейших сомнений на тот счет, что с этой семьей что-то явно не в порядке? Так что Венди со своими дурацкими бланками подождет. У нее есть дела и поважнее.

Глава 14

Выходные вылились в нечто такое, о чем Алекс предпочла бы забыть. Не дай бог пройти через их повторение. Она как могла убеждала себя, что не стоит обижаться на Габи – та так и не объявилась на спектакле, не говоря уже о том, что ей пришлось делать хорошую мину при плохой игре, когда перед генеральной репетицией в воскресенье наконец выяснилось, что они с Джейсоном разошлись. Как и следовало ожидать, все актеры были в шоке и поспешили занять ее сторону, отчего лично ей было почему-то только хуже. Но, по крайней мере, ей удалось не разреветься у них на глазах.

– В любом случае, – заверила она своих актеров, – я всегда знала, что к этому все шло.

– Но ведь вы были такой прекрасной парой! – с жаром возразила Сара. – Он с ума сошел, вернувшись к ней! Она ведь вновь начнет крутить романы за его спиной.

– Это точно, она всегда была потаскушкой, – поддакнул Джонни. – И вообще с такой дурой лучше не связываться. Себе дороже.

– Так вот почему его сегодня нет, – сделала вывод Сара. – Это она его не пустила.

– Какой же он тогда мужик, если не может настоять на своем, – презрительно произнес Стив.

– Он еще пожалеет, – заявила Матти. – Вот увидишь, так оно и будет, потому что всем известно, что он любит тебя.

Сил терпеть всеобщее сочувствие у нее не было.

– В любом случае, он принял решение, и я не намерена его переубеждать. Он всегда говорил, что дети для него на первом месте. Так что давайте оставим эту тему и вместо этого облегчим жизнь Клиффу, ведь сегодня ответственность за свет лежит на нем одном.

В конечном итоге спектакль в целом прошел неплохо. Хотя публики в зале было заметно меньше, чем на двух предыдущих спектаклях, актеры выложились по полной программе. К великому облегчению Алекс, Элен, риелторша – она даже привела с собой сестру и деверя, – ничего не сказала о том, что приход выставлен на продажу. Алекс с лихвой хватило того сочувствия, что обрушилось на нее по причине ухода Джейсона. Узнай ее актеры, что в придачу ко всему вскоре она лишится крыши над головой, она была бы похоронена под очередной лавиной их негодования по этому поводу.

Часть предыдущего дня она провела в доме престарелых у Милли. Та, когда проснулась, была рада ее видеть.

– Сегодня Рождество? – спросила она. – Это мой любимый праздник. И твой тоже. Ты всегда любила Рождество, когда была маленькой.

– Нет, пока еще не Рождество, – возразила Алекс. – Но когда оно настанет, ты встретишь его в кругу своих родных на севере. Согласись, что это чудесно.

Похоже, ее слова сбили Милли с толку.

– Я могу сейчас позавтракать? – спросила она и потянула на себя одеяло, пытаясь присесть в постели. – Я попросила овсянки, но ее приносят не всегда. Больше никогда не стану останавливаться в этом отеле.

– Мне казалось, что тебе здесь нравится, – улыбнулась Алекс.

– Еще как нравится. Здесь все такие прекрасные люди. Такие добрые и приносят все, что у них ни попросишь. Как поживает твой отец? Я видела, как он вчера выходил из церкви. Он пообещал подстричь сегодня мой газон.

Алекс взяла в обе ладони сухонькую руку и попыталась не расплакаться.

– Мне будет тебя недоставать, Милли, – прошептала она. Впрочем, та вряд ли расслышала ее слова.

– Я пока никуда не собираюсь уезжать, – возразила Милли. – В этих старых костях еще есть жизнь. Погоди, сама увидишь.

Алекс не знала, радоваться этому или огорчаться. В конце концов, что это за жизнь – все дни быть прикованной к постели, быть не в состоянии обслужить себя и целиком зависеть от посторонних людей, их милости и решений. Как, например, сейчас, когда ей предстоит переезд на новое место, где она никого не знает. И неизвестно, станут ли ее навещать родственники. С другой стороны, напомнила себе Алекс, Милли по крайней мере пребывает в благостном расположении духа. А ведь сколько несчастных, которые днями напролет кричат, ругаются или же стараются забиться в угол, уверенные в том, что кто-то собирается на них напасть.

Да и она сама, по крайней мере сейчас, не настолько наивна, чтобы броситься домой, в надежде застать там Джейсона, делая при этом вид, что у нее совершенно вылетело из головы, что он собирался заехать за вещами. В конечном итоге она не увидела его вообще, даже если в душе и мечтала об этом. С другой стороны, как бы она чувствовала себя, видя, как он собирает свои вещи, чтобы больше никогда не вернуться сюда? Дело вполне могло закончиться тем, что она стала бы умолять его вернуться, отчего им обоим было бы во сто крат тяжелее. Тем более что он все равно не вернулся бы. Так что когда Алекс возвратилась домой после долгой одинокой прогулки вдоль пляжа, во время которой безуспешно пыталась взбодрить себя, ее ждали зияющие пустоты в гардеробе, где когда-то висели его вещи, пустой стакан из-под зубной щетки в ванной, рядом с которым ее собственный смотрелся страшно одиноким, и общее ощущение пустоты, в которую она тотчас же провалилась, как в черную бездну.

Ничего, сейчас она из нее выберется. Для этого достаточно взглянуть на других людей, например на маленького мальчика, что сейчас сидит перед ней. Ведь справляются же они с неурядицами, которые подбрасывает им жизнь! По сравнению с их проблемами ее собственные кажутся сущими мелочами.

К счастью, в отношении шестилетнего Питера Лича не было насилия ни со стороны родителей, ни опекунов. Дело было в сверстниках. Мальчишки, которым было по восемь-девять лет, издевались над ним, как могли, а все потому, что Питер, с его синдромом Аспергера, был не такой, как они. Да что там сверстники! Даже отчим Питера не мог поручиться, насколько еще хватит его терпения.

Правда, сегодня мистер Лич хотя бы пришел на встречу и поучаствовал в обсуждении судьбы своего пасынка, который – в отличие от него – вообще не проявлял никакого интереса к тому, о чем говорили педиатр и психиатр.

Мысли Алекс тоже были далеко: Дженет Букмен, владелица «Тыковки», только что прислала ей эсэмэску из двух слов «Не появилась».

Сердце Алекс упало: речь явно шла об Отилии. Впрочем, стоило ей посмотреть на сидевшего на другом конце конференц-зала Питера, как она устыдилась. Все-таки в данный момент для нее на первом месте судьба этого бедного мальчика. Ведь кому интересен больной, погруженный в себя ребенок? Никто не будет заботиться о нем так, как мать, хотя отчим, несомненно, тоже прилагал усилия.

Увы, не имея ни работы, ни приличного образования, родители Питера явно не знали, что им делать со своим ребенком, и потому изо всех сил обвиняли социальные службы в малоприятном и плохо понятном диагнозе.

Пока патронажная сестра излагала следующие пункты социальной и медицинской реабилитации мальчика, Алекс воспользовалась минуткой и отправила Дженет сообщение. «Поняла. Придержите место». Затем, выйдя якобы в туалет, позвонила в начальную школу Кестерли и попросила позвать к телефону Брайана Уэйда.

– К сожалению, – прозвучало в ответ, – сейчас у него совещание, и он просил его не беспокоить, за исключением экстренных случаев.

Алекс так и подмывало сказать, мол, это и есть то самый экстренный случай. Однако она нажала на кнопку отбоя и вернулась в конференц-зал, исполненная решимости не думать ни о ком другом, кроме Питера. Увы, ее снедало желание прямо сейчас отправиться в Норт-Хилл и выяснить, в какие игры пытается с ней играть Эрика Уэйд. Она ведь пообещала, что отвезет Отилию в садик. Выходит, это была всего лишь уловка, способ избавиться от назойливого внимания со стороны социальных служб? Во всяком случае, Алекс подумала именно так.

Слушая вполуха Гейл из «Общества поддержки семьи» – в данный момент та излагала программу реабилитации, которую они совместными усилиями подготовили еще месяц назад, – Алекс чувствовала, как в ней закипает злость на Эрику Уэйд. Это надо же, не сдержать своего слова! Допустим, Алекс и не ожидала, что она его сдержит, что, однако, нисколько не облегчало участь Отилии. Неужели Эрика не понимает, что если будет и дальше продолжать в том же духе, то просто потеряет дочь?

Мать Питера хотя бы желала добра своему сыну. Правда, сейчас она кричала на них, обвиняя в манкировании служебными обязанностями и предвзятом отношении к ее ребенку, что отнюдь не способствовало делу. Педиатр безуспешно пыталась ее переубедить. То же самое, по возможности дипломатично, попробовали сделать Гейл и Алекс: мол, закрывать глаза на проблемы сына – значит лишь оттягивать их решение.

Увы, в ответ мать взорвалась очередным приступом ярости. Сын тоже поднял крик. Томми рыкнул было на них, призывая к порядку, но это лишь усугубило дело. В конечном итоге, отчим и Томми были вынуждены оттащить мать от врача, тогда как психиатр и Алекс как могли успокаивали Питера.

В общем, такого кошмарного совещания Алекс не помнила уже давно. Даже когда все закончилось, она еще долго не могла прийти в себя, возмущенная и расстроенная тем, с какой яростью набросилась на них мать Питера, обвиняя их во всех смертных грехах. Интересно, какую сцену эта мамаша устроит в следующий раз? Слава богу, после каждого такого собрания составлялись протоколы, которые затем передавались в архив. И все же Алекс возмущало, как можно поливать грязью тех, кто пытается вам помочь, а ведь именно так и поступала миссис Лич – выливала на них целые ушаты грязи.

Выехав на главную дорогу, Алекс покатила в направлении Норт-Хилл. Ложь, ложь и ложь. Кругом сплошная ложь.

Почему никто, ради всего святого, не говорит правды? Она мысленно перенеслась на профсоюзное собрание, состоявшееся утром в субботу, и ее вновь охватила ярость. Какой смысл грозить забастовкой? Кому от этого польза? Явно не детям, нуждающимся в их помощи. Да им самим тоже. Можно подумать, правительство когда-нибудь кого-то слушало.

Оно было занято лишь тем, что производило сокращения, сокращения и все новые сокращения, делая при этом вид, будто знает ответы на все вопросы, в то время как только и делало, что врало. Оно было настолько оторвано от проблем рядовых граждан, что даже не слышало ехидные голоса тех, кто находился на самом дне. Люди не скрывали своего скепсиса по поводу новой, откровенно абсурдной политики, якобы призванной обуздать рост преступности. Не слышали в Лондоне и плач обездоленных, чьи и без того жалкие пособия в последнее время были урезаны. Впрочем, чему удивляться, если политики с упоением слушают только самих себя?

А как бессовестно они лгали, заверяя рядовых граждан, будто понимают, как нелегко жить в муниципальных домах в неблагополучных микрорайонах без всяких перспектив получить работу, и это при том что пособия сокращаются или отбираются вообще, а налоговые льготы отменяются. Живя в своих шикарных лондонских особняках с миллионами под матрацами, они совершенно оторвались от жизни и теперь были одержимы лишь одной идеей: сокращением бюджетных расходов.

Алекс разозлилась так, что была готова в любую минуту штурмовать Даунинг-стрит. Не будь Лондон так далеко, она бы непременно так и сделала. Сейчас же ей не помешало бы успокоиться, ведь она уже на подъезде к Норт-Хиллу. Не дай бог, она еще вцепится в Эрику и до смерти напугает малышку Отилию.

И тогда прощай возможность помочь девочке. Ее отстранят от работы, а это ей меньше всего нужно.

К счастью, к тому моменту, когда Алекс свернула в оплетенные колючей ежевикой ворота, она уже успела взять себя в руки, хотя по-прежнему была зла на Брайана Уэйда, с которым в очередной раз безуспешно пыталась связаться по телефону. По собственному опыту зная, что на ее стук вряд ли кто-то ответит, если его самого нет дома, она уже заранее винила его в своей неудаче.

Она уже собралась нажать на кнопку дверного звонка, когда заметила, что дверь приоткрыта. Что бы это могло значить? Не зная, что и думать, она вошла внутрь и громко поздоровалась.

Ей никто не ответил. Тогда она вошла в прихожую и позвала хозяев.

И вновь никакого ответа.

Ей почему-то стало страшно. Может, стоит позвонить Брайану Уэйду и попросить, чтобы его вызвали с совещания?

– Миссис Уэйд! – снова позвала она снова. – Отилия! Вы дома?

И вновь тишина.

Не заводись! Вдруг Эрика в конце концов повезла Отилию в садик, забыв при этом замкнуть входную дверь? За неимением других объяснений Алекс открыла дверь гостиной и ахнула от удивления, когда увидела Эрику и Отилию рядом с холодным камином. Вид у обеих был такой, будто они как раз ждали ее появления.

«У этой женщины явно не все дома», – подумала Алекс и выдавила улыбку.

– Вот вы где! – воскликнула она как можно более жизнерадостно и посмотрела на Отилию. – Я было подумала, что дома никого нет.

Отилия прижала к лицу Ботика и посмотрела на Алекс огромными бархатными глазами. Сегодня на ней был джинсовый комбинезон, кроссовки и светло-розовая курточка. Кто покупает ей одежду? Все вещи красивые, хорошего качества. И если Алекс не ошибается, девочка одета специально для выхода на улицу. В отличие от матери. Черт возьми, что все это значит?

– Я надеялась, – сказала Алекс, – что вы сдержите слово и отвезете сегодня Отилию в садик.

Эрика Уэйд посмотрела на дочь.

– Иди, – произнесла она. – Вам пора.

К удивлению Алекс, Отилия шагнула вперед и остановилась рядом с ней.

– Можете отвезти ее, – сказала Эрика Уэйд таким тоном, будто сделала Алекс одолжение.

Алекс не раз бывала подобных ситуациях. Ответ нашелся сразу:

– Дело в том, миссис Уэйд, что вы должны сделать это сами, а не…

– Если вы считаете, что ей это нужно, то вот она.

Алекс посмотрела на Отилию: девочка с опаской поглядывала на нее. Что же такое сделать, чтобы она улыбнулась?

– Ты сегодня такая нарядная, – сказала она. – Это твоя новая курточка?

Отилия не ответила, однако свободной рукой потрогала воротник куртки. Значит, вопрос она поняла.

Времени на препирательства с Эрикой Уэйд у Алекс не было.

– Хочешь, я сегодня отвезу тебе в детский садик? – спросила она, присев перед Отилией на корточки.

– Конечно, хочет, – ответила за дочь Эрика.

Как будто поняв материнский намек, Отилия кивнула.

Алекс знала: в присутствии детей в споры с родителями лучше не вступать. Хотя, если честно, с каким удовольствием она высказала бы Эрике все, что она о ней думает, но увы. Вместо этого она взяла девочку за руку и встала.

– У вас есть детское автомобильное сиденье? – спросила она Эрику как можно строже, но так, чтобы не испугать Отилию.

– Есть. В гараже, – бесстрастно ответила Эрика. – Дверь не запирается.

Алекс снова посмотрела на Отилию и улыбнулась, видя перед собой милое детское личико. Ребенку нужны друзья, общение, воспитание, и если она, Алекс, не сможет ей этого дать, то будет вынуждена признать, что занимается не своим делом. С этими мыслями она еще крепче сжала крошечную ладошку…

– Сегодня я тебя отвезу. Ты не возражаешь? – сказала она.

Отилия кивнула.

– Прежде чем мы уйдем, хочу спросить у вас кое-что. Вы знаете женщину по имени Джилл Маккарти? – поинтересовалась Алекс у Эрики.

Та как будто ощетинилась. Алекс моментально насторожилась.

– Ну, так как, знаете? – спросила она.

Эрика не ответила, однако от Алекс не скрылось, что ее начала бить дрожь.

– Кто такая Джилл Маккарти? – продолжала давить на нее Алекс.

– Понятия не имею, о ком вы говорите, – раздраженно ответила Эрика. – А теперь или забирайте ребенка с собой, или оставляйте. Мне все равно.

Ребенка?

– Нам нужно поговорить, миссис Уэйд, – сказала Алекс, чувствуя на себе взгляд Отилии. – Вы ведь понимаете это, не так ли?

Эрика промолчала. Не желая устраивать в присутствии девочки сцену, Алекс улыбнулась Отилии и спросила:

– Ты готова?

Девочка вопросительно посмотрела на мать. Эрика едва заметно кивнула. Отилия тотчас последовала ее примеру.

Нет, здесь явно происходит нечто странное! Что это? Мать манипулирует дочерью или ей только кажется?

Алекс не была уверена, последовала за ними Эрика Уэйд или нет, когда они с Отилией вышли из комнаты. Однако когда они оказались возле гаража, было слышно, как стукнула входная дверь.

Не тратя времени даром, Алекс открыла дверь гаража и быстро отыскала детское сиденье. Через пару минут она уже пристегивала Отилию ремнем безопасности. Какая она покорная, какая доверчивая! Алекс была тронута до глубины души. Зато ей было слегка не по себе от того, как спокойно, как ей показалось, едва ли не равнодушно, девочка рассталась с родной матерью. Легонько приподняв пальцем подбородок Отилии, Алекс посмотрела ей в глаза и улыбнулась.

– Тебе ведь хочется в садик? – тихо спросила она, не зная, как поведет себя, если малышка скажет «нет».

Та по-прежнему смотрела на нее огромными круглыми глазами.

Похоже, она даже не знает, что такое детский сад, решила Алекс.

– Думаю, тебе там понравится, – сказала она, стараясь придать голосу бодрые нотки. Хотелось надеяться, что это прозвучало искренно. – Там очень добрые воспитатели. А еще там много детей и игрушек. Согласись, что это здорово.

Отилия упорно молчала. Правда, она прижала к лицу своего мишку. Что это? Некое подобие ответа? Хотелось бы надеяться. Ничего, со временем она научится понимать ее жесты.

Ехать до «Тыковки» было недалеко, сначала вверх по холму, затем вниз, затем по приморскому шоссе, затем через площадь Виктория-сквер в направлении вокзала. На протяжении всей поездки Алекс наблюдала за своей маленькой пассажиркой. Та с нескрываемым интересом смотрела в окно, буквально пожирая глазами места, мимо которых они проезжали, однако больше никак внешне на это не реагируя.

Интересно, о чем она сейчас думает? По крайней мере, она не выглядит испуганной, а это самое главное. Кстати, особого удивления Алекс тоже не заметила, что говорило о том, что время от времени ее все-таки вывозят из дома. Ведь она, Алекс, по меньшей мере один раз видела ее в парке с отцом. А вот мать, скорее всего, нигде с ней не бывает. После сегодняшнего дня Алекс не могла даже представить Эрику Уэйд надевающей пальто, не говоря уже о том, как она делает шаг за порог дома.

Кстати, чем она сейчас занимается? Алекс не могло не насторожить, с каким равнодушием Эрика Уэйд отнеслась к тому, что ее дочь куда-то увозят из дома. Неужели у нее напрочь атрофированы материнские чувства?

По крайней мере, в данный момент за Отилию можно не переживать.

Въехав на автостоянку позади детского сада, Алекс отстегнула ремень безопасности и вытащила девочку из машины. Какая же она маленькая и хрупкая! Так и хочется обнять ее! Впрочем, Алекс не была уверена, как отнесется малышка к подобным проявлениям нежности. По крайней мере, она не заметила таковых со стороны матери. Вдруг еще расплачется.

– С тобой все в порядке? – спросила она, поставив девочку на землю и взяв ее за руку. Ну почему ее так тянет к этому ребенку? Что в Отилии такого, что заставляет ее испытывать ранее неведомые чувства? Это безумие – думать, что их свела вместе некая высшая сила. С другой стороны, невозможно отрицать, что в этом что-то есть. Она ощутила эту странную тягу еще до разрыва с Джейсоном, так что вряд ли это некая странная реакция на его уход. И все же она чувствовала в душе эту спокойную, но мощную силу, которая, как ни странно, в большей степени принадлежала Отилии, нежели ей самой.

Отилия глазела по сторонам. При ее росточке она не могла видеть что-то больше, чем бесконечную череду автомобильных шин и сияющих боков автомашин. Алекс же с высоты ее роста была видна высокая стена из красного кирпича, протянувшаяся позади вокзала, и развалины старой арки, что вела к приморскому шоссе. Интересно, что слышит сейчас Отилия – шум машин на дороге или крики чаек? Что привлекает ее внимание? Весело раскрашенный фургончик с мороженым? Скрип расположенной неподалеку карусели? Или ей щекочет нос соленый морской воздух? Или она ощущает его кожей, хотя и не может видеть, как оседают ей на волосы крошечные кристаллики соленой влаги.

Вскоре они уже шагали в сторону арки. Алекс внезапно задалась вопросом, насколько хорошо Отилия подготовлена к тому, что должно произойти дальше, и во избежание возможных проблем поспешила успокоить малышку.

– Мальчики и девочки в «Тыковке» очень хорошие и добрые, а Дженет, их воспитательница, очень хочет познакомиться с тобой. Я рассказала ей, что ты славная девочка, и я думаю, что она тебе понравится.

Она посмотрела на Отилию. Та подняла голову и тоже посмотрела на нее. От нежности к этому очаровательному созданию у Алекс даже защемило сердце.

– Ой, посмотри вон туда! – воскликнула она, указывая на берег. – Видишь там осликов? Они как будто немного грустные, верно? Это потому, что сегодня на них никто не катается. Погода для этого не очень хорошая, правда? Слишком холодно и ветрено. Скоро осликов отведут на зиму в их теплые домики.

Отилия остановилась и принялась разглядывать осликов. Алекс не стала ее торопить, за что была вознаграждена неожиданной улыбкой. Ее собственной радости не было предела.

– Ты любишь осликов? – спросила Алекс, вспомнив слова Брайана Уэйда о том, что его дочь их якобы боится.

Отилия указала на осликов.

– Папа водил тебя кататься на осликах?

Отилия еще пару мгновений смотрела на осликов, но потом перевела взгляд на мыс, туда, где о скалы разбивался прилив. Там вдалеке шагали несколько упрямых туристов, похожих с этого расстояния на рисунки-кроки.

В следующий миг заиграла музыка, и карусель на другой стороне дороги пришла в движение. Отилия моментально обернулась на ее скрип, и глаза ее округлились от изумления.

– Ты никогда не каталась на карусели? – удивилась Алекс.

Отилия не ответила.

– Хочешь прокатиться?

Малышка не отводила от карусели зачарованных глаз. Она буквально поедала взглядом и разноцветные машинки, и огромных розовых зайцев, и кораблики с сиденьями и трубой, и крошечную золоченую карету для принцессы. В данный момент на карусели катался только один мальчик. Сидя на корме кораблика, он при каждом круге махал кому-то рукой, по-видимому бабушке.

– Мы сходим сюда после садика, хорошо? – заговорщическим шепотом предложила ей Алекс.

Отилия продолжала таращиться на карусель. Похоже, она даже не услышала обращенный к ней вопрос.

– Пойдем, – сказала Алекс и, потянув малышку за рукав, повела ее туда, где над широкой синей дверью красовалась яркая вывеска детского садика: «Тыковка». – Там много игрушек, они тебя уже ждут.

Хотя Отилия послушно пошла за ней, она продолжала оглядываться, пока ее внимание не привлек веселый голос. Малышка тотчас подняла голову. В дверях стояла Дженет, которая специально вышла их встретить.

– Как я понимаю, это Отилия, – радостно объявила Дженет. Ее румяные щеки и светло-голубые глаза источали такое же тепло, как и ее улыбка. Руки же были перепачканы мелом и акварельными красками – наглядное свидетельство того, что она активно занимается своими подопечными. – Ты пришла как раз вовремя, – сказала Дженет, обращаясь к девочке. – Потому что мы сейчас будем читать сказку. Ты любишь слушать сказки?

Отилия с опаской попятилась назад. Алекс наклонилась к ней и обняла за плечи.

– Я думаю, что да, правда? – прошептала она.

– А какая твоя любимая? – спросила Дженет, склонив голову набок, как будто пытаясь угадать. – Или, может, он скажет? – спросила она, глядя на плюшевого медвежонка. – Скажешь, как его зовут?

Девочка молчала.

– Ведь у него наверняка есть имя. Готова спорить, что его зовут Пэддингтон.

– Ботик, – еле слышно прошептала Отилия.

У Алекс защемило сердце. А вот Дженет просияла улыбкой.

– Ну конечно! – воскликнула она. – Ведь у него на лапках маленькие сапожки. Какой счастливый мишка! Я бы тоже хотела себе такие. А ты?

Отилия едва заметно кивнула. Алекс же поймала себя на том, что ее переполняет гордость.

– А теперь давай войдем в тепло и снимем курточку, прежде чем ты пойдешь играть к другим детям, – предложила она.

Отилия поднесла медвежонка к лицу. Похоже, это означало «нет».

– Хорошо, мы не будем снимать курточку, – согласилась Алекс, решив не обращать внимания на то, что девочке не хочется входить внутрь.

– Давайте заходите, – пригласила их Дженет, протягивая руку Отилии. – Посмотрим, кто тут у нас еще есть.

Отилия осталась стоять на месте, не выпуская руку Алекс. Та провела ее в большую, ярко освещенную игровую комнату, где уже было около двух десятков детей. Одни что-то строили, другие рисовали мелками, третьи играли, кричали, толкались локтями, кидались мячами из губки. Кто-то пел во весь голос в маленький игрушечный микрофон.

Как и в любом детском садике, стены здесь были в абстрактных рисунках и красочных плакатах, а пол был расчерчен для самых разных игр. В комнате стояло около десятка ярко-красных столиков с такими же стульями – в данный момент те были приставлены к стене, – высились горы пестрых надувных подушек, груды игрушек и пирамиды коробок с настольными играми.

– Ну, что ты думаешь? – шепнула Алекс на ухо Отилии. – Согласись, что тут весело?

Отилия ничего не сказала. Посмотрев на Алекс, она лишь еще крепче сжала ей руку.

– Я не буду создавать лишнюю суету, знакомя ее с детьми, – тихо произнесла Дженет. – Пусть сама осваивается.

Отвернувшись, она хлопнула в ладоши, призывая детей приготовиться слушать сказку.

– Привет! Как тебя зовут? – спросила у Отилии белокурая девочка.

Отилия не ответила. Алекс была вынуждена сделать это за нее.

– А тебя как? – в свою очередь спросила она бойкую девочку.

– Меня – Хлоя, – ответила та. – Мне скоро будет четыре.

– Четыре? – изобразила удивление Алекс. – На вид ты такая взрослая.

– А тебе сколько? – спросила Хлоя у Отилии.

– Отилии три годика, – сообщила Алекс. – Она немного стесняется, но я думаю, что с тобой она охотно подружится.

– Я буду твоей подружкой, – со всей серьезностью заявила Хлоя.

Она сразу понравилась Алекс.

– Разве это не замечательно, Отилия?

Отилия молча посмотрела на свою новоявленную подружку.

– А вот я не застенчивая, – объявила Хлоя.

– Я вижу, – улыбнулась Алекс.

С тем же серьезным выражением в огромных голубых глазах Хлоя повернулась к Отилии.

– Принести тебе сок и кусок пирога? – предложила она. – Это нам дают во время сказок.

Видя растерянность свой подопечной, Алекс в очередной раз пришла ей на выручку:

– Это так любезно с твоей стороны, Хлоя. Отилия не отказалась бы от пирога с соком.

Хлоя бросилась за угощением для новой подружки. Алекс перехватила взгляд Дженет и улыбнулась.

– Посадите ее вон туда, – сказала она и указала на стул в задней части комнаты. – Я побуду с ней.

Алекс подвела Отилию к стулу, не выпуская ее руки из своей, усадила ее и присела рядом.

– Теперь мне нужно идти, – ласково сказала она, – но через пару часов я вернусь и заберу тебя, договорились?

На лице Отилии моментально возникло выражение панического ужаса, и она попыталась встать со стула.

Кто знает, какие глупости могли наговорить девочке дома про детский сад? Чтобы успокоить ее, Алекс погладила Отилию по головке.

– С тобой все будет хорошо, честно, – сказала она. – Дженет и Хлоя позаботятся о тебе, да и Ботик тоже будет рядом. Думаю, ему понравится слушать сказки. По-моему, он будет рад познакомиться с детьми, как ты считаешь?

Отилия замотала головой. Вид у нее был такой испуганный и несчастный, что Алекс не знала, как ей поступить.

– Я знаю, что тебе трудно, моя милая, – нежно проговорила она. – Но тебе действительно здесь будет хорошо. И не бойся говорить – ты ведь слышишь, все дети здесь разговаривают? Они только и делают, что болтают без умолку. И ты тоже можешь, верно?

Отилия уткнулась лицом в плюшевого мишку.

Заметив, что Отилия плачет, Алекс поняла: ей просто не хватит духу оставить малышку одну, хотя, если честно, уйти сейчас, оставив Отилию общаться с детьми, и было бы самым правильным. Увы, в отличие от других детей Отилия пришла сюда отнюдь не из самой благополучной семьи. Чтобы обрести уверенность в себе, ей потребуется время и дополнительные усилия.

– Думаю, что сегодня я для начала останусь с ней, – объяснила она Дженет, когда та подошла к ним. В конце концов, можно пересмотреть график дел, кое-что перенести на вечер, в компенсацию той пары часов, которые она проведет здесь.

– Как хотите, – ответила Дженет. – Ведь мы здесь всем рады, правда? – сказала она, обращаясь к Отилии.

– Мне только нужно сделать несколько звонков, – призналась Алекс. – Ты подождешь меня? – спросила она у Отилии.

Та не выпускала ее руку. Когда же Алекс посмотрела ей в глаза, у нее с такой силой защемило сердце, что она едва сдержалась, чтобы не схватить Отилию на руки и не убежать вместе с ней.

– Я быстро, – пообещала она. – Ты посиди здесь и будь хорошей девочкой. Ты оглянуться не успеешь, как я вернусь к тебе.

К ее радости, Дженет опустилась на колени рядом с Отилией. В следующий момент к ней вернулась Хлоя – со стаканчиком сока и куском пирога на небольшом подносе.

– Смотри. Видишь, какая Хлоя у нас умница? – сказала Дженет. – Она принесла тебе угощение. Ты просто ангел, Хлоя, но только не забудь принести кусочек пирога и себе.

– Не забуду, – заверила ее девочка и протянула новой подружке тарелку и кружку.

Отпустив руку Алекс, Отилия взяла тарелку, второй рукой продолжая прижимать к себе верного Ботика.

– Надо сказать спасибо, – подсказала ей Алекс.

– Спасибо, – прошептала Отилия.

– Молодчина, – похвалила ее Дженет. – Мы поставим твой сок на стол, и ты возьмешь его, когда захочешь.

– Можно я, когда вернусь, сяду рядом с ней? – спросила у Алекс Хлоя.

– Конечно, можно, – улыбнулась та. Как все-таки приятно находиться среди веселых, жизнерадостных детей – такое бывает не каждый день. – Ей это понравится. Верно я говорю, Отилия?

Истолковав молчание Отилии как знак согласия, Хлоя побежала за куском пирога для себя. Алекс же, оставив Отилию с Дженет, тихонько выскользнула из комнаты, чтобы позвонить в офис и сообщить, что ее планы на сегодняшний день меняются.

Когда спустя десять минут она вернулась в игровую комнату, Отилия сидела на прежнем месте и слушала сказку. На коленях у нее стоял поднос с наполовину съеденным пирогом. Сердце Алекс наполнилось радостью. На миг у нее даже возникло искушение оставить Отилию на попечение Дженет, а самой уйти прямо сейчас и вернуться за ней лишь к концу дня. Но нет, нарушать обещания нехорошо. К тому же спешить ей сегодня уже некуда.

Сев на стул позади Отилии, она вытащила мобильник и занялась отправкой эсэмэсок и электронных писем. Вскоре «урок сказок» закончился, и настало время игр.

Отилия стеснялась участвовать в играх, однако наблюдала с огромным интересом. Когда же ей предложили поупражняться в игре на ксилофоне, она взяла у Дженет молоточек и выстукала несколько нот.

Девочка изголодалась по человеческому общению, вздохнула про себя Алекс, сидя рядом с Отилией на карусели. Это тотчас же бросалось в глаза. Казалось, она вот-вот взорвется от восторга. Интересно, а сколько слов она знает? Пока что Алекс услышала от нее лишь два, «Ботик» и «спасибо». С другой стороны, видно, что проблем с пониманием чужой речи у Отилии нет.

Кстати, она даже немного умеет читать. Это выяснилось, когда Дженет попросила ее показать кое-какие слова на страницах книги. Очевидно, отец все же занимается с девочкой, хотя и не поощряет общение с другими людьми, даже со сверстниками.

Но этому, похоже, скоро настанет конец. Что бы ни случилось, эта маленькая девочка начнет жить нормальной жизнью, насколько это для нее возможно, если принять во внимание проблемы ее родителей. В этом-то и заключалась горькая истина, с которой Алекс сталкивалась постоянно: нет проблемных детей, есть проблемные взрослые, которым, по идее, надлежало о них заботиться.

– Давай немного прогуляемся по берегу? – предложила Алекс после четвертого круга на карусели. – Ослики уже ушли, но мы с тобой поищем там раковины.

Однако, заметив, что малышка устала, Алекс просто взяла ее на руки и отнесла к машине.

– Ты сегодня была молодчина, – похвалила Алекс, усадив Отилию на заднее сиденье. – Я тобой горжусь, и Дженет тоже. Скажи, вы с Ботиком хотели бы снова прийти в садик в среду?

– Хотели бы, – прошептала в ответ Отилия. Алекс же поймала себя на том, что готова буквально лопнуть от гордости.

* * *

– Пусть едет, – заявила Эрика Уэйд, когда они вернулись домой и Алекс усадила Отилию на диван. – Если вы ее отвезете.

Конечно, с душевнобольными не спорят, ибо это себе дороже, однако Алекс сочла нужным возразить:

– Вообще-то, это не моя обязанность…

– Я знаю, но она теперь к вам привыкла.

«Привыкла ко мне?» – подумала Алекс, глядя на сонное личико Отилии. Та все еще была в куртке и кроссовках и даже во сне продолжала прижимать к груди верного Ботика. С чего, черт побери, Эрика Уэйд взяла, что Отилия привыкла к ней, если они провели вместе всего несколько часов? И все же невозможно отрицать, что в течение этой пары часов связь между ней и Отилией крепла с каждой минутой. По крайней мере для нее, однако Алекс была уверена, что и для девочки тоже.

– Я бы хотела еще раз спросить вас о Джилл Маккарти, – сказала она, повернувшись к Эрике. – Кто она такая?

Эрика побледнела, но, как всегда, причина этого осталась для Алекс непонятной.

– Я уверена, вы знаете, но не понимаю, почему отказываетесь ответить на этот вопрос, – не отступалась Алекс.

– Мне казалось, вы пришли сюда ради Отилии, – ответила Эрика, отводя взгляд.

– Да, я пришла ради нее, но вы, как родители, также интересуете меня. Например, ваш муж знает, кто такая Джилл Маккарти. Он первым рассказал мне о ней.

– Тогда вам нужно поговорить с ним.

– Я так и сделаю, но я не могу не думать…

– Прошу вас, уходите, пожалуйста, – оборвала ее Эрика. – У меня много дел, и я хотела бы прямо сейчас заняться ими.

– В моем отчете, – упрямо произнесла Алекс, – я порекомендовала вам пройти обследование…

– Моего душевного здоровья, да, я знаю. В этом нет необходимости.

– Почему вы так считаете?

– Потому что это так.

– Когда я разговаривала в понедельник утром с вашим прежним терапевтом, она сказала мне, что после смерти вашего сына вы страдали нервным расстройством.

– Я не хочу говорить об этом. Сейчас со мной все в порядке. Все осталось в прошлом.

– Но ваш нынешний врач говорит, что вы все еще принимаете лекарства.

– Да, от депрессии и от бессонницы. Таких, как я, половина женщин в нашей стране. Я ничем от них не отличаюсь.

– Но вы отличаетесь тем, как вы обращаетесь с Отилией.

Эрика резко отвернулась.

– Я прослежу, чтобы она была готова к вашему приходу в одиннадцать часов в среду, – сказала она и шагнула к двери. – Что ей нужно взять с собой? Еду? Напитки?

– Ничего не нужно. Там все это имеется, – ответила Алекс, шагнув вслед за Эрикой в прихожую. – Ваш муж знает, что вы не отвезли ее утром в детский сад?

– Спасибо, что приехали, – ответила Эрика, распахивая входную дверь. – Ели хотите, можете оставить детское сиденье в вашей машине. Или же отнесите его в гараж. На ваше усмотрение.

– Разве оно не понадобится вашему мужу, если он повезет Отилию в садик сам?

– У него есть еще одно.

На землистом лице Эрики выступил пот. Костлявые пальцы заметно подрагивали.

Будь у Алекс чуть больше времени, она, возможно, попыталась бы ее разговорить, однако она уже и так опаздывала на очередную встречу. Кроме того, Эрика Уэйд явно была готова вытолкать ее за дверь.

* * *

– Даже не знаю, что о ней думать, – призналась она Томми в конце дня. – Она явно не в состоянии полноценно заботиться о ребенке. Во всяком случае, у меня такое впечатление. Но она не одна такая, так что убедить суд будет крайне сложно. Мистер Уэйд наверняка начнет приводить в качестве контраргументов свои безупречные характеристики.

– Прежде чем дело дойдет до суда, нам предстоит преодолеть массу препонов, – буркнул Томми. – Но хорошо уже то, что ты смогла найти с ребенком общий язык. Как только девочка заговорит, будет интересно послушать, что она расскажет.

– Верно, – согласилась Алекс и, посмотрев на часы, воскликнула: – О боже, мне в семь нужно быть в одном месте!

К счастью, Томми не стал уточнять, куда она собралась. Алекс же меньше всего на свете хотелось рассказывать ему про однокомнатную квартирку на пятом этаже, которую она собралась посмотреть в старом доме в Камберсайде, отнюдь не самой престижной части города. Скорее наоборот.

– Я думал, тебе будет интересно узнать, что у меня сегодня состоялся разговор с Шейном Принсом, – сказал он, провожая ее до двери.

– Вот уж не знала, что с ним возможен какой-то разговор, – искренне удивилась Алекс. – И что дальше?

– Он утверждает, что не звонил тебе, но независимо от того, поверим мы ему или нет… Ведь даже если это он, лично я не понимаю, какая ему от это выгода. А ты?

– Помимо запугивания меня? Не знаю. Кстати, как там дела с его сестрой?

– Я видел ее и даже обрел небольшой опыт общения. Полна изящества и обаяния, как и ее мать.

Алекс даже фыркнула от смеха.

– И что теперь?

– Пока что юная Полли остается в семье. Они согласились на лечение вензаболевания и даже на наши ежедневные визиты к ним, что станет неиссякаемым источником радости для нас всех. Всех, кроме тебя, потому что по причине того веселого привета, который он передал тебе, думаю, Алекс, тебе следует держаться от него подальше.

– О господи, я снова пропущу все самое интересное! В любом случае, жду развития событий. Как только я дозвонюсь до Брайана Уэйда и что-то узнаю, я непременно свяжусь с тобой.

* * *

Отилия посмотрела на отца. Тот вошел в кухню, но даже не удостоил ее взглядом.

– Алекс Лейк сегодня пыталась дозвониться до меня, – сообщил он жене.

– Зачем? – уточнила Эрика, сосредоточив внимание на бараньем рагу, которое она выложила из консервной банки в кастрюлю. – Ты разговаривал с ней?

– Если бы разговаривал, то не стал бы спрашивать, зачем она звонила.

– Наверное, это как-то связано с Отилией.

На лице Уэйда возникла раздраженная гримаса.

– Ты возила ее в детский сад?

– Нет.

Он нисколько не удивился ее ответу.

– Ты понимаешь, почему она должна там бывать?

Прикрыв кастрюлю крышкой, Эрика взяла кухонное полотенце и сложила его в несколько раз.

– Ее отвезла Алекс Лейк, – сказала она и повернулась к раковине.

Он смерил ее тяжелым взглядом.

– Что ты задумала? – грубо спросил он.

Эрика не удостоила его ответом.

До Брайана дошло, что Отилия наблюдает за ними.

– Детям нельзя слушать взрослые разговоры. Иди к себе, – сказал он дочери.

Девочка бросилась вон из кухни.

– Ага, испугался! Так тебе и надо! – бросила Эрика мужу.

Схватив ее за руку, Брайан притянул ее к себе.

– Если кто-то и должен бояться, так это ты! – прорычал он.

Эрика смерила его пылающим яростью взглядом.

– Ты думала, что поступила умно, когда вломилась в мою студию, не так ли? – снова прорычал он.

– Ты уверен, что это была я? – огрызнулась Эрика.

Он был уверен, но потрясение при виде разбитого окна и ужас при мысли, что она могла сунуть нос в содержимое его компьютеров, стоили ему бессонной ночи. Теперь он знал, что такое настоящий страх.

Оттолкнув жену, Брайан развернулся и быстро вышел из кухни. Эрика проводила его взглядом. По всей видимости, пошел проверить, цело ли новое окно сарая. «Не сарая, студии», – тут же поправилась она.

Уэйд не возвращался. Не наложил ли он от страха на себя руки? В конце концов, Эрика отправила Отилию постучать в дверь и сказать, что настало время ужина. Эрика была готова принести ему еду на подносе туда, в сарай, в котором он теперь обитал, как пес в собачьей будке.

Оставив рагу в кастрюле, она, не выключая плиты, переместилась в гостиную. В шесть часов будут повторять старые выпуски «Фантастических домов у моря».

Она никогда не пропускала передачи про недвижимость.

Через пару минут после начала первой серии выпуска, держа в одной руке Ботика и наполовину съеденное печенье в другой, в комнату вошла Отилия. К ее щеке прилипли крошки, а одна лямка комбинезона съехала и болталась на узком плечике.

Внимание Эрики вновь переключилось на экран.

Отилия между тем села на пол и сняла обувь. Затем забралась на диван и, прижимая к себе медвежонка, уселась рядом с матерью. Ее ноги немного не доставали до края дивана. Какое-то время она сидела тихо, как мышка, словно тоже была погружена в просмотр телепередачи, затем придвинулась к Эрике ближе и в конце концов забилась к ней под бок.

Несколько минут и та и другая сидели не шелохнувшись. Когда же Отилия сонно опустила голову на руку матери, та как ужаленная вскочила с дивана.

– Что ты делаешь? – взвизгнула Эрика. Казалось, сердце вот-вот выскочит из груди. – Я же говорила тебе раньше…

Она не договорила. Как будто запихнула все, что хотела сказать, обратно в рот. Отилия зарылась лицом в сиденье дивана.

Поняв, что дочь плачет, Эрика вышла из комнаты и направилась в кухню. Здесь она едва не столкнулась Брайаном, который вошел в дом с черного хода.

– В чем дело? – резко спросил он, когда Эрика включила радио.

Не обращая на него внимания, она принялась помешивать ложкой в кастрюле с рагу.

В гостиной Брайан застал плачущую Отилию. Шагнув к дивану, он взял ее на руки.

– Все в порядке, – нежно произнес он. – Прости, что я накричал на тебя. Все будет хорошо. Не плачь.

Отилия как будто обмякла, ее головка упала ему на плечо.

– Хорошая девочка, – ласково прошептал Уэйд. – Сейчас ты пойдешь со мной в мою студию и расскажешь, как ты сегодня провела время в детском саду. Тебе же понравилось?

Отилия мотнула головой.

– Тебе понравится.

Уэйд поставил дочь на пол и взял за руку.

– Нет, – прошептала девочка и попыталась высвободиться.

– Не глупи! – рассердился Брайан.

Вырвав руку, Отилия бросилась за плюшевым мишкой.

– Хорошо, можешь взять его с собой, – вздохнул ее отец. – Он отлично умеет хранить секреты. Ты же знаешь, как это важно. Если ты не будешь их хранить, мне придется забрать его у тебя, а ведь ты этого не хочешь, правда?

Глаза Отилии наполнились слезами. Она кивнула.

– Конечно же, не хочешь. И поэтому будешь держать все в секрете и никому не расскажешь, в какие игры мы с тобой играем, не так ли?

Отилия кивнула.

– А теперь прекрати плакать, ты меня слышишь?

Отилия из последних сил старалась сдержать слезы, но рыдания вырвались наружу из детской груди.

Опустившись на колени, Брайан Уэйд взял дочь за плечи.

– Угадай, что я сегодня принес? – шепотом спросил он, приблизив свое лицо к ее лицу. – Фильм про мальчиков и девочек, которые играют в моем школьном дворе. Хочешь посмотреть его вместе со мной?

Хотя вид у Отилии был испуганный, она все-таки снова кивнула.

Брайан с облегчением вздохнул.

– Отилия, ты такая хорошая девочка, что, по-моему, ты заслужила, чтобы впервые прокатиться на тигре сегодня вечером.

Голова девочки дернулась, а сама она зашлась рыданиями.

– Нет! – тоненьким голоском взмолилась она.

– Я же знаю, ты говоришь неправду. Ведь ты любишь тигра, а тигр очень любит тебя. Так что пойдем со мной. Давай утешим его, ведь у него сегодня был такой одинокий день.

Крепко взяв дочь за руку, Уэйд повел ее из комнаты. Отилия шла опустив голову. По щекам ее катились крупные слезы, падая на макушку плюшевому мишке.

Эрика даже не обернулась, когда они прошли мимо нее. Взгляд ее был устремлен в ночь, как будто ее разум парил где-то далеко-далеко в темноте.

– Тебе не пора принимать таблетки? – спросил у нее Уэйд.

– Только что приняла, – ответила она.

Брайан с улыбкой посмотрел на Отилию.

– Видишь, мама тоже иногда бывает хорошей девочкой.

Взяв со стола тарелки с недоеденным рагу, Эрика опорожнила их обратно в кастрюлю и закрыла ее крышкой.

– Когда Алекс Лейк придет снова? – спросил Уэйд. От него скрылось, как Эрика поежилась, когда он, открыв дверь черного хода, впустил внутрь струю холодного воздуха.

Эрика посмотрела на Отилию. Впрочем, взгляд ее был отсутствующим.

– Понятия не имею, – ответила она и вернулась в гостиную.

Глава 15

Сегодня Алекс работала из дома, дистанционно: делала звонки и составляла отчеты о вчерашнем дне. Стоило ей вспомнить, как они с Отилией вместе провели время в «Тыковке» и катались на карусели, как она поймала себя на том, что улыбается. Что ни говори, а эти несколько часов позволили на время отвлечься от всех проблем. До того как отправиться к Уэйдам, ее нервы были натянуты, как канат, главным образом из-за безобразной сцены, которую закатила мамаша Питера Лича. Впрочем, в последние дни все в ее жизни шло наперекосяк. Возможность несколько часов поработать дома показалась ей сродни мини-отпуску. Она как будто перенеслась в оазис или, точнее, в точку штиля посреди воронки циклона.

Когда она пришла на работу, не было никаких сомнений: неприятности не заставят себя ждать. Вчера вечером, когда она уходила домой, ей на доске объявлений в глаза бросилась записка Венди, в которой говорилось, что начальница хочет ее видеть, «как только мисс Лейк найдет для этого время».

Хотя в данный момент Венди занимала последнее место в списке ее проблем, стоило Алекс подумать о начальнице, как голову ей как будто сжал железный обруч. «Немедленно прекрати даже думать о ней», – приказала она себе и принялась проверять электронную почту. Ничего срочного. Увы, от Джейсона писем не было, отчего ей стало еще даже хуже, чем она была готова себе признаться.

Однако, прежде чем закрыть почту, она прочитала письмо своей коллеги из Южного Кестерли. Та сообщала, что другая их коллега, Пенни Гантер, по рекомендации врача по причине стресса на три месяца отстранена от работы. Ничего удивительного. Ни для кого не секрет, что Пенни слишком близко к сердцу приняла увечья, нанесенные одному из ее подопечных мачехой и дедом. Алекс моментально отправила Пенни эсэмэску с выражением моральной поддержки.

К тому времени, когда Алекс закончила, голова у нее уже шла кругом, а в животе урчало так громко, что это урчание услышал бы даже глухой. Увы, стоило ей только посмотреть на еду, как во рту моментально пересохло, а аппетит куда-то улетучился. Со сном тоже были проблемы. Например, прошлой ночью она вообще не сомкнула глаз, не в силах выбросить из головы жуткую комнату, которая может стать ее будущим домом.

Невозможно сказать, когда ее в последний раз убирали или делали в ней ремонт. Брр, как вообще можно здесь жить? Единственное грязное окно выходило на задворки таких же убогих домов. Квартирка наводила такую тоску, что Алекс испугалась, что если поселится в ней, то наверняка наложит на себя руки. И дело даже не в том, что квартира была размером со спичечный коробок – против скромных размеров она ничего не имела, но только не здесь, не в этом клоповнике!

И если перспектива остаться без крыши над головой или хотя бы впасть в депрессию пока была не способна ввергнуть ее в бессонницу, тревога за Отилию могла в любой миг сделать свое черное дело. Интересно, эти ее странные родители хотя бы удосужились спросить у девочки, как прошел ее день в садике? Отец наверняка поинтересовался. Учитывая, кто он такой, это было бы первое, что он спросил, войдя в дом.

А Отилия? Рассказала она им про Хлою и про катание на карусели? Заговорила ли она с ними вообще? Ждала ли завтрашнего дня, чтобы снова отправиться в сад?

Алекс, как и было договорено, должна была забрать ее из дома в одиннадцать и теперь пыталась спланировать свой день так, чтобы успеть провести с девочкой какое-то время, прежде чем отвезти ее домой. Может даже, она сумеет еще разок прокатить Отилию на карусели или же вдоль пляжа на ослике, если, конечно, эти серые упрямцы все еще там. Можно также взять ее в магазин игрушек и посмотреть, какие привлекут ее внимание. Кстати, это помогло бы получить о ней ценную информацию.

Ее мысли нарушил телефонный звонок. Алекс вздрогнула и схватила трубку, в надежде что это Томми… или Джейсон. Увы, кто-то не туда попал. Она положила трубку на место и попыталась отогнать от себя гнетущее ощущение одиночества. Как же пуст этот дом, как уныл! Или виновато ее настроение? Вот она и воспринимает его таким?

Опустив лицо в ладони, она подождала, пока волна тоски пройдет. Господи, как же ей недостает Джейсона! И вот теперь ей грозит лишиться и дома, и Милли, не говоря уже о работе! Алекс поймала себя на том, что в мыслях то и дело возвращается к своей родной семье. Увы, бесполезно даже пытаться представить, какой была бы ее жизнь, останься она с ними.

И все же она пыталась.

Пусть она не была для родителей желанным ребенком, но ведь были еще бабушка с дедом и брат. У нее был брат. Брат! Ведь это здорово – иметь брата.

Ей тотчас же подумалось о том, что и Отилия тоже не знала своего братика. «Прекрати, – одернула себя Алекс, – нехорошо слишком увлекаться чужими детьми. А почему нет? Что в этом плохого?» Казалось, Отилия, словно котенок, свернулась в клубочек вокруг ее сердца, потому так ей уютно и тепло.

Внезапно Алекс разрыдалась. Больше всего на свете она ненавидела жалость к себе самой. Но ей было так одиноко, так паршиво на душе, что при мысли об Отилии у нее все разрывалось внутри. Если Отилии действительно так плохо, как она подозревает, значит, она должна сделать все для того, чтобы ей помочь. Она уже начала помогать и не оставит попыток, пока не убедится, что девочке ничто не угрожает, – наоборот, она окружена заботой и любовью. Но что, если для этого ее придется забрать у родителей и поместить в приемную семью? Будут ли ее там любить, как она того заслуживает, или же – не дай бог! – она станет очередной жертвой системы, которая только калечит юные, невинные души, превращая их в истеричек и психопатов?

Всякий раз задавая себе эти вопросы, Алекс ломала голову над тем, в чем, собственно, состоит смысл ее работы. Жесточайшая ирония заключалась в том, что, пытаясь защитить ребенка, система подвергала его рискам иного рода. Имей Алекс возможность стать приемной матерью, она вполне могла бы усыновить или удочерить кого-нибудь из своих подопечных. Увы, будучи не замужем, она не могла даже об это мечтать, так как зарабатывает на жизнь одна. Вот если бы Джейсон не ушел от нее…

– Немедленно прекрати, – в очередной раз одернула она себя. – Хватит травить себе душу всеми этими «если бы да кабы».

Судя по всему, потенциальному покупателю дом приглянулся, раз послезавтра он решил привести с собой жену. Это, конечно, не означает, что уже на этой неделе она должна выметаться отсюда, и даже на следующей. Такие вещи, как покупка дома, растягиваются на многие месяцы, так что в запасе у нее еще куча времени. Она наверняка успеет подобрать что-то такое, где ей не придется содрогаться от ужаса всякий раз, когда она будет входить в дверь.

Зазвонил мобильник. Алекс потянулась за телефоном, радуясь, что сейчас услышит человеческий голос, и даже не удосужилась посмотреть, кто звонит.

– Привет! Это Алекс Лейк? – раздался голос, похожий на голос Томми.

Алекс тотчас поняла, кто это, и ей стало тревожно.

– Скотт? – уточнила она.

– Да, это я, ваш приятель полицейский с севера страны. Надеюсь, я ничему не помешал?

– Нет-нет, – заверила его Алекс. – Чем могу быть полезна?

– В данном случае скорее не вы мне, а я вам. У меня для вас кое-какие новости. После нашего недавнего разговора я решил копнуть чуть глубже насчет этой самой Джилл Маккарти. Так вот, я нарыл кое-что, чего, признаюсь, сам не могу понять.

Алекс моментально навострила уши.

– Продолжайте.

– Не знаю, совпадение это или нет, но, как выяснилось, девичья фамилия Эрики тоже Маккарти, а ее мать знали Джилл.

Вот это новость!

– Вы хотите сказать, – уточнила она, – что Брайана Уэйда шантажировала его собственная теща?

– На первый взгляд оно так, – ответил полицейский, – если бы не одно «но». Джилл Маккарти – по крайней мере, та, что была его тещей, – умерла десять лет назад. Так что звонить она ему никак не могла, разве что с того света.

Алекс попыталась переварить эту новость, но в результате была озадачена не меньше, чем сам Скотт.

– Если это совпадение, – продолжал он, – то я вратарь в «Манчестер Юнайтед», но как иначе объяснить, что…

– А вы не нашли ничего, что указывало бы на то, что у матери Эрики Уэйд имелись проблемы с психикой?

– Пока нет, но я продолжу свои поиски. Просто я подумал, чего тянуть, лучше сразу сообщить вам то, что успел откопать.

– Спасибо, что позвонили, – поблагодарила его Алекс. Ее мысли уже неслись дальше. – И если найдете еще что-нибудь, любую мелочь, не стесняйтесь, звоните сразу, в любое время дня и ночи.

* * *

– Ну, конечно же, это совпадение, мисс Лейк. – В голосе Брайана Уэйда слышались усталость и раздражение. – Что еще такое, по-вашему, это может быть, если моя теща умерла еще до того, как мы с моей женой поженились.

Жаль, что разговор этот протекает по телефону и она не видит его глаз. Потому что он лжет.

– Тогда почему вы ни разу не упомянули об этом, когда рассказывали мне про Джилл Маккарти? Думаю, то, что имя звонившей совпадало с именем вашей покойной тещи, должно было вас, по крайней мере, удивить.

– Так оно и было, когда я впервые его услышал. Однако не забывайте о том, что эта несчастная женщина начала названивать мне почти три года назад, и с тех пор мое любопытство пошло на убыль.

– Вы сообщили об этих звонках в полицию? – Алекс точно знала, что нет, потому что в противном случае Скотт Дейнс уже доложил бы ей об этом, но ей было интересно узнать, что он скажет.

– Официально нет, – ответил Уэйд, – лишь упомянул в разговоре с одним знакомым полицейским. Он согласился со мной, что пока угроз физической расправы с ее стороны нет, разумнее всего не обращать на нее внимания. В конце концов, ей надоест, и она бросит это дело сама.

– Вы говорили на эту тему с вашей с женой?

– Нет, конечно. Она и без того глубоко переживала смерть сына, зачем же мне было усугублять ее страдания, рассказывая ей про звонки какой-то сумасшедшей, которая к тому же воспользовалась именем ее покойной матери.

– Воспользовалась? Выходит, она знала вас лично?

– Скорее всего, она про меня что-то знала, но лично я был с ней незнаком.

Алекс задумалась.

– Алло? Вы еще на линии? – спросил Уэйд.

– Просто мне пришел в голову один вопрос. Если вы не были знакомы с ней лично, то откуда вам известно, что она сумасшедшая?

На том конце линии возникла тишина, как будто Уэйд угодил в капкан. Впрочем, через пару секунд он заговорил снова:

– Кажется, я уже упоминал в одной из наших предыдущих бесед, что, перед тем как избрать в качестве мишени для своих нападок меня, эта женщина звонила некоторым моим коллегам. Кто-то из них сказал мне, что знает, кто она такая, и, судя по ее поведению, у меня не было причин ему не верить.

– Понятно, – задумчиво произнесла Алекс. – Скажите, у вас есть соображения по поводу того, почему по месту вашего предыдущего проживания нет никаких сведений о женщине по имени Джилл Маккарти, страдающей серьезным психическим расстройством?

И вновь молчание.

– Вообще-то я не припомню, чтобы я говорил, что она местная, – после минутной заминки отозвался наконец Уэйд. – Честно говоря, я понятия не имею, откуда она звонила, ни тогда, ни сейчас.

Верно, не говорил. Это ее собственный вывод, что та женщина звонила откуда-то из Нортумбрии. И что ей теперь делать? Сделать запрос об общенациональном розыске той, которой – Алекс была в этом уверена – не существует в природе? Ничего себе перспектива!

С другой стороны, она сама ответила на один анонимный звонок, а Бен – даже на два, и это явно была не покойная теща мистера Уэйда.

Поблагодарив Уэйда за неимением новых вопросов, она положила трубку и какое-то время сидела, тупо уставившись в экран компьютера и пытаясь собрать мысли.

Она была у себя в офисе и вполне могла бы по горячим следам поговорить с Томми, но его не было. Судя по записи на доске, в данный момент он наносил свой очередной ежедневный визит Принсам. Удачи тебе, Томми!

– Алекс, вот ты где. Или ты не получила моего сообщения?

Черт, опять эта Венди, со своим тоном школьной училки. Алекс заставила себя поднять голову.

– Хотелось бы поговорить с тобой, – заявила начальница.

Алекс нехотя встала из-за стола.

– Эй, возьми на всякий случай! – крикнула Тамсин и кинула ей детскую скакалку. – Всыпь ей как следует от нас всех, идет?

Сдержав смешок, Алекс последовала за Венди в ее кабинет. Она бы с удовольствием оставила дверь открытой, не прикажи Венди ее закрыть.

– Пожалуйста, присаживайся, – сказала начальница, указав Алекс на стул для посетителей напротив ее стола.

С трудом сдержавшись, чтобы не закатить глаза – ее обычная рефлекторная реакция на Венди, – Алекс, как ей было велено, села на стул и смиренно сложила на коленях руки. Венди обожала смирение – ничуть не меньше, чем власть.

– Прежде всего хотела бы сказать, – вздохнула Венди, – что мне крайне неприятно начинать с тобой этот разговор. Но твое поведение, Алекс, в последние недели вызывало немало нареканий у сотрудников нашего офиса, не говоря уже о случаях откровенной грубости с твоей стороны по отношению к некоторым из нас.

Чувствуя, что внутри у нее все закипает от злости, Алекс, тем не менее, сделала невинное лицо.

– Позвольте уточнить, по отношению к вам или к Бену? – спросила она как можно спокойнее.

Лицо Венди сделалось каменным.

– По отношению к нам обоим, хотя мы далеко не единственные. Не ты здесь начальница, Алекс, хотя, как я понимаю, тебе самой так не кажется. Считаю своим долгом напомнить тебе, что это отнюдь не так, да и вообще, незаменимых работников не существует.

Алекс как будто обожгло огнем. Неужели Венди собралась ее уволить? За что именно? Она не сделала ничего дурного, разве что порой бывала резка со своей начальницей, да и то ненарочно.

– Я знаю, ты у нас не любительница заниматься бумажками, – между тем проблеяла та. – Подозреваю, ты считаешь их напрасной тратой твоего драгоценного времени, но они – важная часть нашей работы, как и все остальное.

– Разве я когда-нибудь отказывалась работать с документацией? – бросилась на свою защиту Алекс и тотчас мысленно попеняла себе за резкий тон. Даже если Венди не уволит ее сегодня, она довольно грубо дала понять, что сокращения маячат на горизонте, словно армия мародеров, так что сейчас не время портить отношения с начальством.

– В целом, конечно, нет, – согласилась Венди. – Но только тогда, когда это удобно тебе, а не тогда, когда это требуется. Я знаю, что ты мне сейчас скажешь, мол, ты занимаешься куда более важными вещами, такими как непосредственная защита детей. Но именно заявления подобного рода дают твоим коллегам право думать, что ты ставишь себя выше всех остальных.

Алекс растерянно заморгала. Она ожидала услышать нечто подобное. Но чтобы ее коллеги так думали? Это вряд ли.

Венди посмотрела на часы.

– Надеюсь, я высказалась вполне понятно…

– Извините, – перебила ее Алекс, – вы только что сказали о том, что мои коллеги думают обо мне. Это действительно так?

Венди явно не ожидала такого вопроса.

– Разумеется, я не имела в виду всех, – ответила она. – Я знаю, что у тебя тут есть друзья, но кое-кто из твоих коллег… Думаю, тебе будет полезно узнать – если ты, конечно, еще этого не знаешь, – что у тебя есть привычка настраивать против себя других. Не думаю, что ты делаешь это нарочно, но учитывая твое высокомерие… Надеюсь, ты не станешь отрицать, что тебе буквально во всем крупно повезло. Ты в отличие от большинства получила привилегированное воспитание, тебе не нужно выживать в этой жизни, опять-таки в отличие от многих твоих коллег, которым приходится бороться за место под солнцем, пытаясь обеспечить семью и свести концы с концами.

Говоря эти слова, Венди самодовольно улыбалась. Из чего Алекс сделала вывод: начальница не просто упивается своим красноречием, она еще и верит в то, что говорит.

– Думаю, большинство из них не отказались бы переехать в огромный дом посреди живописной деревушки, без удавки в виде ипотеки, – продолжила свою пафосную речь Венди. – А твоя машина будет поновее, чем у остальных, причем куплена без всяких кредитов…

– Вообще-то ей уже семь лет, и кредит я закончила выплачивать лишь в конце прошлого года, – перебила ее Алекс, как будто это что-то меняло.

– Не стану спорить. Я лишь говорю о том, что видят другие: дочь уважаемого в наших краях человека. Многие тянутся к тебе именно по этой причине. Разумеется, я имею в виду твоего приемного отца, викария.

Алекс остолбенела. Она не смогла бы сказать, что из услышанного было откровенными оскорблениями, а что мелочными придирками. Нет, конечно, нарисованная Венди картина была по-своему верна. Правда, лишь с ее собственной, близорукой точки зрения.

– Могу лишь принести свои извинения, – наконец выдавила из себя Алекс, – за то, что я своим существованием оскорбляю других. Честное слово, я не нарочно. Отныне я постараюсь быть менее удачливой в этой жизни. – С этими словами она распахнула дверь и, громко топая, вышла из кабинета.

* * *

Свернув в среду на подъездную дорожку к дому Уэйдов, Алекс тотчас же была вынуждена дать задний ход, чтобы выпустить фургон доставки продуктов супермаркета «Сейнсбери». В знак благодарности водительница помахала ей рукой. Алекс улыбнулась и внезапно подумала, что, возможно, это и есть та самая женщина, что подняла тревогу насчет Отилии. У звонившей был местный акцент, и, как догадывалась Алекс, единственными, кто регулярно бывал в доме Уэйдов, могли быть лишь водители фургонов доставки. Возможно, Брайан Уэйд брал Отилию с собой, когда ходил покупать ей одежду или игрушки. Но все остальные покупки, судя по всему, делались через Интернет. И хотя она не заметила в доме компьютера, это еще не значит, что его там нет.

Подъехав к гаражу, она выключила радио, вещавшее про очередные массовые увольнения, и, взяв с заднего сиденья сумку, зашагала к дому. Она нарочно приехала пораньше, надеясь переговорить с Эрикой Уэйд перед тем, как отвезти Отилию в садик. Насколько успешны окажутся ее старания, ей еще предстоит выяснить, учитывая, что мать девочки сопротивляется любому нормальному общению, не говоря уже о расспросах. Но сначала она должна поздороваться с Отилией. Та – Алекс радостно улыбнулась – уже стояла в открытой двери, в симпатичной розовой курточке с отороченным мехом капюшоном и в кроссовках – не иначе как ждала ее.

– Посмотри на себя, – мягко сказала Алекс, присев, чтобы поправить ей курточку. – Ты уже готова?

Отилия кивнула и приподняла Ботика, показывая, что и он тоже готов.

Алекс невольно рассмеялась ее робкой радости.

– Как я понимаю, тебе хочется в садик?

Очередной кивок.

Алекс была до глубины души тронута этими двумя еле заметными жестами и позабыла даже про испорченное настроение от разговора с Венди.

– Я только быстро переговорю с твоей мамой, перед тем как мы поедем туда, хорошо?

Отилия ничего не ответила, лишь проводила ее глазами, когда она шагнула в прихожую.

– Где же она? Наверно, в кухне, да? – попробовала угадать Алекс. Наверно, распаковывает и расставляет по полкам доставленные припасы.

С этими словами она зашагала дальше в кухню. Открыв дверь, она увидела, как Эрика отправила в рот целую пригоршню каких-то таблеток и запила их стаканом воды. Хотелось надеяться, что это вода, а таблетки – это антидепрессанты, которые ей якобы прописал их семейный врач, доктор Эйден. «Тразодон», – сказал он. Правда, непонятно, зачем его принимать в таких лошадиных дозах. Или же Эрика принимает что-то еще?

– Миссис Уэйд? – окликнула ее Алекс.

Эрика Уэйд резко обернулась. Глаза ее горели неестественным блеском, щеки пылали. Такой Алекс видела ее впервые.

– Могу я поговорить с вами? – просила она.

– Отилия уже готова…

– Знаю, но…

– Я ее не повезу. Я не могу. Давайте лучше вы…

– Я за тем и приехала, но сначала мне хотелось бы узнать причину, почему этого не можете сделать вы.

– Не сейчас, я слишком занята. Как-нибудь в следующий раз.

– Хорошо, не сейчас, но, я надеюсь, вы понимаете, что вам необходимо проконсультироваться у психиатра, потому что если вы не можете позаботиться об Отилии…

– А разве глядя на нее, можно сказать, что о ней не заботятся? Она одета, накормлена, у нее горы игрушек и крыша над головой. Не думаю, что это можно сказать про большинство детей, с которыми вы имеете дело.

– Может, в материальном плане – да, но многие из них окружены любовью и…

– О, не беспокойтесь, любовью она не обделена.

Сказано это было так язвительно, как будто ей на кожу плеснули кислотой.

– Что вы хотите сказать? – тихо спросила Алекс.

Эрика мотнула головой.

– Как я уже сказала, если вы не возражаете…

– Вообще-то возражаю. Я хотела спросить у вас кое-что другое.

Эрика резко втянула в себя воздух и опустила голову.

– С вами все в порядке? – спросила Алекс.

– Будет в порядке, когда меня оставят в покое.

Алекс растерялась, не зная, продолжать ли ей разговор. Если с Эрикой что-то не так физически, может, стоит вызвать врача?

– В чем дело? – внезапно огрызнулась та. – Давайте спрашивайте, потому что потом у нас у каждой свои дела…

Тоже верно.

– Я хотела бы спросить вас о вашей матери, – в конце концов решилась она задать мучивший ее вопрос.

Эрика моментально напряглась и отпрянула.

– Что именно? – бросила она в ответ и, прежде чем Алекс успела открыть рот, выпалила: – Он умерла десять лет назад. Почему вы сейчас спрашиваете о ней?

Да, похоже, здесь нужно действовать осторожно.

– Скажите, вы в курсе анонимных звонков, которые получал ваш муж, когда вы еще жили в Нортумбрии? Некая женщина обвиняла его в том, что это он убил вашего сына.

Эрика покраснела и отвернулась.

– Так это вы звонили ему, миссис Уэйд? – моментально догадалась Алекс. Сердце в груди стучало, как кузнечный молот, ладони покалывало. Может, конечно, ее занесло, но на данный момент это единственное логичное объяснение. Если, конечно, его можно назвать логичным, в чем лично она сомневалась.

– Я не знаю, о чем вы говорите, – пробормотала Эрика. Она повернулась к Алекс спиной и тощими руками ухватилась за край раковины.

– По-моему, знаете, – спокойно возразила Алекс. – Я, правда, не совсем понимаю, зачем вам понадобилось это делать. Ведь согласно всему, что я прочла, когда это произошло, ваш муж был на работе.

– Я же сказала вам, я не знаю, про что вы говорите! – крикнула Эрика. – А теперь, пожалуйста, берите Отилию и уезжайте!

Решив, что на сегодня, пожалуй, хватит, Алекс сказала:

– Ждите нас назад часика в два. Может, тогда у вас возникнет желание поговорить со мной.

Эрика не ответила и даже не повернулась к ней. Алекс не стала форсировать ситуацию и вернулась к входной двери, где ее послушно дожидалась Отилия.

– Знаешь, что? – весело сказала она. – Давай поменяем твои кроссовки с одной ноги на другую. Иначе твои ножки пойдут в разные стороны, а нам с тобой этого не надо, вдруг в этом случае ты разломишься пополам?

Отилия сделала большие глаза.

Сев на нижнюю ступеньку, Алекс наклонилась, чтобы переобуть девочку. Отилия как зачарованная наблюдала за каждым ее движением.

– Ну, вот. Признайся, ведь так удобнее, не правда ли? – спросила Алекс, завершив операцию по переобуванию кроссовок. – Ну что, пойдем?

Не успела она встать на ноги, как Отилия протянула ей руку.

«О боже, ей действительно хочется в садик!» – обрадовалась Алекс. Она даже не предполагала, что ей будет так приятно держать в своей ладони крошечные, доверчивые пальчики.

Взяв Отилию за руку, она повела девочку к машине. Вскоре Отилия и ее верный Ботик уже были пристегнуты ремнями безопасности на заднем сиденье ее «Пунто». Алекс вырулила на улицу.

– Ты хочешь снова встретиться с Хлоей? – спросила Алекс, глядя на девочку в зеркало заднего обзора. – А с Дженет и другими детьми? Они все ждут, когда ты приедешь к ним.

Отилия смотрела в окно, буквально пожирая глазами-вишенками все, мимо чего они проезжали.

– Ты рассказывала маме с папой про Хлою? – как бы невзначай поинтересовалась Алекс.

Отилия не ответила.

– Правда, она хорошая, добрая девочка? Мне кажется, ей хотелось бы с тобой подружиться. А ты? Ты хотела бы быть ее подружкой?

Хотя глаза девочки по-прежнему были прикованы к окну, она едва заметно кивнула головой.

– Вот и прекрасно! – улыбнулась Алекс. – И она будет рада тебя видеть. Погоди, вот только приедем. Кстати, а ты можешь произнести ее имя? Хло-я.

Отилия прижала к стеклу верного мишку – не иначе чтобы он тоже мог взглянуть на дома.

– Скажи, а Ботик тоже может сказать «Хлоя»?

Отилия кивнула.

– Но его услышишь только ты?

И снова кивок.

– Может, ты сама скажешь вместо него?

– Хлоя, – едва слышно прошептала Отилия.

– Нет, это просто фантастика! – довольно воскликнула Алекс. – Какой он все-таки у тебя умный мишка! Он даже может произнести ее имя!

Отилия нежно чмокнула плюшевую мордашку. Алекс едва не прослезилась при виде такой любви.

Через пятнадцать минут они уже подъезжали к «Тыковке», а еще через пару – милая, отзывчивая Хлоя уже стояла рядом с Отилией, горя желанием узнать, во что бы той хотелось поиграть.

– У нас тут столько разных игрушек! – воскликнула она, упершись ладошками в колени, как то часто делают взрослые, разговаривая с детьми, и серьезно смотрела на Отилию. – Пазлы, кубики, пластилин, цветные карандаши. Можно играть с чем угодно, ведь правда, Дженет?

– Конечно, – согласилась та.

Отилия посмотрела на Дженет, потом, не выпуская из своей руки руку Алекс, придвинулась к ней на шаг.

– Отилия очень хорошо собирает пазлы, – заметила Алекс. Наверно, на данном этапе она поступит правильно, если примет решение за Отилию. – Пойдем поищем нам с тобой пазл?

– Я сейчас принесу, – предложила Хлоя.

– Не хочешь пойти вместе с Хлоей, чтобы помочь ей выбрать? – предложила Алекс Отилии.

– Я возьму тебя за ручку, – сказала ей Хлоя, как будто поняла, что Отилии будет боязно пройти через комнату одной. К радости Алекс, хотя Отилия и прижала к себе сильнее своего верного мишку, ладошка девочки выскользнула из ее руки и потянулась к ручке Хлои.

И они вдвоем зашагали прочь – одна темноволосая, другая ангельки белокурая. Алекс поймала себя на том, что глупо улыбается, глядя им вслед.

– Кто такая эта Хлоя? – спросила она у Дженет. – Она просто прелесть.

– Правда, – согласилась Дженет. – Она четвертый ребенок в семье. Их там два мальчика и две девочки. Наверно, поэтому она такая уверенная. А доброта – это у нее от матери.

Как хорошо, что у Хлои такая замечательная мать! Одновременно Алекс ощутила еще большую ответственность за Отилию. Нет, дело не в том, что Эрика Уэйд – плохая мать. Алекс не рискнула бы это утверждать, но – увы – до сих пор она не заметила в ней особой любви к дочери.

– Вы не возражаете, если я сделаю несколько звонков из вашего рабочего кабинета? – спросила она у Дженет.

– Не возражаю, звоните, – ответила та и махнула рукой в сторону двери. – Если только не желаете принять участие в переодевании подгузника. Потому что кому-то это требуется, и срочно. Осталось лишь выяснить кому.

Улыбнувшись, Алекс направилась к двери кабинета. Внезапно она услышала за спиной чьи-то шаги и когда обернулась, то увидела позади себя Отилию. Та с испуганным видом спешила следом за ней.

– Все хорошо, – сказала она, наклонившись к девочке. – Мне просто нужно кое-куда позвонить. Я через пару минут вернусь.

Отилия вцепилась в ее руку.

– Ну, хорошо, – сказала Алекс, беря ее на руки. – Я тут побуду с тобой, пока Хлоя найдет пазл. Но потом мне нужно будет кое-куда позвонить. Ты ведь помнишь, в прошлый раз я тоже позвонила и вернулась к тебе. Так что не волнуйся. Я от тебя никуда не уйду.

В следующий миг, с коробкой в руках, к ним подошла Хлоя и вопросительно посмотрела на них обеих.

– Если хочешь, можешь начать первая, – сказала она Отилии. – Мы будем класть по кусочку. Мы так обычно делаем с моей сестрой.

– Давайте, вон там есть свободный стол, – сказала Алекс и даже поднесла к нему Отилию. – Когда вы закончите собирать свой пазл, я вернусь и посмотрю, что у вас получилось.

На ее счастье, Отилия не возражала. Алекс поставила ее на пол. Хлоя тем временем вытряхнула на стол яркие кусочки разрезной картинки с изображением животных.

– Это лев, – сказала она, указав на крышку коробки. – Это слон. А это жираф.

– Молодец! – похвалила ее Алекс и даже похлопала в ладоши. – А ты можешь кого-нибудь здесь назвать, Отилия?

Та лишь сильнее прижала к себе верного Ботика.

– Ну, хорошо, покажи мне змею, – предложила Алекс. Так наверняка девочке будет легче это сделать.

Похоже, подсказка сработала. Отилия подалась вперед и ткнула крошечным пальчиком в веселую кобру.

– Отлично! – вновь захлопала в ладоши Алекс. – Теперь покажи мне медведя.

На этот раз сомнений у девочки не было – ладошка Отилии уверенно легла на изображение гризли.

– Согласись, что он похож на Ботика, – рассмеялась Алекс.

Глаза Отилии сияли.

– А теперь найдешь мне тигра? – предложила Алекс.

К ее изумлению, Отилия отшатнулась и покачала головой.

– В чем дело? Ты не любишь тигров? – искреннее удивилась Алекс.

Отилия спрятала лицо.

– А я люблю, – громко сказала Хлоя. – Это мои самые любимые звери.

Отилия одним глазом посмотрела на нее и снова зарылась лицом в медведя.

Хлоя растерялась.

– Если тебе не нравится, давай возьмем другой пазл, – предложила она.

Алекс не знала, что сказать. Но поскольку вопрос предназначался Отилии, решила посмотреть, что будет дальше. К ее удивлению, Отилия покачала головой и указала на тот, что лежал на столе.

– Не бойся, – успокоила ее Хлоя. – Тигра соберу я. – С этими словами она положила крышку на стол и, подтянув стульчик, приготовилась взяться за головоломку. – Ну, хорошо, какой кусочек ты возьмешь первым? – спросила она у Отилии.

Отилия посмотрела на Алекс, затем, после минутного раздумья, шагнула к столу и выбрала угловой фрагмент с изображением травы.

– Это ты правильно сделала, – похвалила ее Хлоя. – Мой папа говорит, что всегда нужно начинать с углов, так легче.

Отилия вопросительно посмотрела на нее, но после того, как Хлоя отыскала свой фрагмент, она уверено выбрала следующий. Так продолжалось пару минут, пока Алекс не сказала Отилии:

– Вижу, у тебя все в порядке. Ты не против, если я сейчас отойду и позвоню, куда мне нужно?

Отилия так увлеклась, что даже не услышала ее вопроса.

– Я присмотрю за ними, – негромко сказала Дженет. Она тоже была свидетельницей испуганной реакции девочки на тигра.

– Не знаю, в чем там было дело, – ответила Алекс, – но, похоже, сейчас с ней все в порядке.

– Да, как-то странно, – согласилась Дженет. – Она только что выбрала голову тигра. Даже не знаю, что думать. Впрочем, похоже, все будет хорошо. Можете идти звонить.

Первым делом Алекс позвонила Мэгги Фенн – хотела узнать, как там София. Но поскольку Мэгги – жуткая любительница поболтать, к тому же ей было что сообщить Алекс, – они проговорили целых двадцать минут, после чего Алекс позвонила на работу.

Оставив для Томми голосовое сообщение и выслушав те, что предназначались ей самой, она спустя полчаса вернулась в игровую комнату. Отилия вместе с Хлоей возводили дом из кубиков «Лего». Девочка так увлеклась, что даже не заметила ее возвращения. Алекс решила воспользоваться моментом и неслышно выскользнула за дверь, чтобы быстро съездить на Ленард-Уэй, проведать семью, недавно приютившую у себя юную Джемму Найт. Похоже, дела обстояли не так уж плохо.

– Правда, она все еще плачет по матери, – сказала Фрэнсис Симс, приемная мать девочки, – но мы с Джеммой подолгу беседуем о ней, и мне кажется, ей это нравится. Бедняжка.

– Вы все еще получаете благотворительную помощь? – поинтересовалась Алекс.

– Еще какую! – с радостью откликнулась Фрэнсис. – Не знаю даже, что бы мы без нее делали!

Зная, как это важно для детей, недавно потерявших родителей, Алекс оставила Джемме записку, в которой сообщила, что приезжала проведать ее, и пообещала приехать снова, как только выкроит свободную минутку. Поблагодарив Фрэнсис, она быстро вернулась в «Тыковку».

У нее словно камень свалился с души, когда она увидела, что Отилия вместе с Хлоей, открыв рты, слушают сказку, которую читает им Дженет. Впрочем, стоило ей заметить Алекс, как она тотчас подошла к ней и, вскарабкавшись на стул, села рядом.

– Устала? – спросила с улыбкой Алекс.

Вместо ответа Отилия лишь поудобней устроилась на стуле.

– Можно мне с вами сесть? – спросила Хлоя.

– Ну конечно, – ответила Алекс.

Спустя пару минут Алекс заметила, что девочки взялись за руки. Столь трогательной сцены она не могла припомнить.

* * *

– Честное слово, я не знаю, что там происходит с ее родителями, – сообщила Алекс Томми, разговаривая с ним по телефону. Звонила она из дома. Попав под сильный ливень и вымокнув до нитки, она была вынуждена заскочить туда, чтобы переодеться. – Они что-то там разыгрывают между собой, и один бог ведает, что именно. Надеюсь, ты получил мое сообщение про то, что Эрика Уэйд прикрывалась именем своей матери, чтобы делать анонимные звонки?

– Получил. Но ведь у тебя пока никаких тому доказательств?

– Нет, но видел бы ты ее реакцию! Так что пока я остаюсь при своем мнении.

– У тебя была возможность поговорить с ней снова, когда ты привезла девочку из сада?

– К сожалению, нет. После садика я взяла Отилию прогуляться по пирсу. И что же ты думаешь? Мы уже повернули назад, когда разверзлись хляби небесные, и мы со всех ног бросились к машине. И все равно промокли до нитки. Как только я привезла ее домой, ее пришлось тотчас же посадить в горячую ванну. Но это еще не все. Представляешь, мать попросила меня это сделать вместо нее. Как будто ей неприятно браться за что-то такое, что предполагает тесный контакт с ребенком.

– Мда, подозрительно. И ты ее искупала?

– Нет, хотя Отилия и тянула меня наверх, как будто я ей обещала. Когда же я сказала ей, что не могу этого сделать, она расплакалась. Честное слово, я чувствовала себя предательницей. Но я и сама промокла насквозь, и мне нужно было срочно вернуться домой, чтобы переодеться. К тому же я не имею права купать чужого ребенка.

– Тоже верно. Что же было потом?

Алекс вздохнула.

– В пятницу я снова везу ее в сад. Если я этого не сделаю, она останется дома. Нам же это ни к чему, ведь она уже начала осваиваться. Странно – по идее, ребенок, который до сих пор не имел нормальных контактов с окружающим миром, должен быть более замкнутым. С другой стороны, она по-прежнему молчит. При этом я бы не сказала, что она замыкается к себе. Что угодно, только не это! Она понимает все, что ей говорят, и, похоже, ей интересно все, что она видит вокруг себя.

– Когда ее посмотрит психолог?

– Я пока жду звонка от ее патронажной сестры, но думаю, что скоро. Кстати, ее матери тоже не помешало бы проконсультироваться у психиатра. Нужно будет снова поговорить на эту тему с мистером Уэйдом. Думаю, только он один сможет убедить ее. А еще я бы хотела, чтобы Отилию осмотрел участковый педиатр. Я в курсе того, что их семейный врач дал заключение «здорова», да и Викки тоже не нашла поводов для беспокойства, но мне будет легче, когда ребенок пройдет полный медицинский осмотр.

– Понятно. Я доверяю твоему нюху. Но ты ведь знаешь: Венди наверняка начнет задавать вопросы, с какой стати ты уделяешь этому ребенку так много внимания.

Алекс моментально напряглась.

– Ты не мог бы меня поддержать? Мне главное – пережить эти первые несколько недель, чтобы выяснить, что там на самом деле происходит. Ведь чем ближе я узнаю эту семью, тем проще будет действовать дальше.

– А если дело кончится тем, что ребенка придется изъять из семьи?

У Алекс тотчас защемило сердце.

– Давай не будем говорить об этом раньше времени. Но если до этого дойдет, то пусть лучше будет приемная семья, чем родители, которые травмируют собственного ребенка.

– Психологически, а может, даже физически?

– Именно. Может, они просто черствые люди, неспособные проявлять любовь к собственному ребенку? Или же они страшатся привязанности к ней, опасаясь, что потеряют ее, как когда-то потеряли сына. И все же у меня такое чувство, что тут присутствует что-то еще. И я буду не я, если не раскопаю, что это такое.

– Отлично тебя понимаю. Можешь всегда рассчитывать на мою поддержку. Я лишь напоминаю тебе, что в данный момент ты не входишь в список любимчиков Венди. Поэтому старайся не давать ей лишних поводов для придирок.

– Только она способна узреть такой повод в желании помочь ребенку, – сердито бросила Алекс. Ее так и подмывало спросить у Томми, известно ли ему о том, что говорят коллеги за ее собственной спиной. Однако делать этого не стала, уж больно это мелочно. Пообещав Томми, что будет держать его в курсе последних событий, она нажала кнопку отбоя и отправилась в душ. Ей нужно срочно согреться, после чего, насухо вытерев тело, вернуться в город и сделать последние звонки.

Спустя двадцать минут, выбегая из дома, она едва ли не лоб в лоб столкнулась с Элен, местной риелторшей.

– Ой, простите! – виновато воскликнула Алекс, убирая ногу с мыска дорогущих туфель гостьи.

– Ничего страшного, – заверила ее та, стараясь не поморщиться.

Как обычно, Элен была сама элегантность: платиновая блондинка со стильной стрижкой, подведенные черным карандашом глаза с небольшим стрелками в уголках, что придавало ее внешности легкую экзотичность.

– Я увидела вашу машину и решила заглянуть. Вы не против, если я войду и проведу кое-какие замеры для мистера Куигли? Он мне только что позвонил и пожелал узнать площадь кухни и столовой. Мне кажется, он хочет объединить их в одно пространство, для чего придется снести разделяющую стену.

Боже, с каким удовольствием она сейчас бы захлопнула дверь и послала бы всех подальше!

– Да-да, входите, – сказала она. – Правда, мне казалось, он собирался прийти завтра, вместе с женой.

– Верно, но по какой-то причине ему понадобилась эта информация. Не думаю, что он откажется от сделки. Просто ему хотелось бы заранее иметь представление о том, во что ему обойдется ремонт, чтобы потом уточнить сумму, которую он готов заплатить.

Внутри зазвонил телефон.

– Пожалуйста, входите, – сказала Алекс. – Я только возьму трубку.

Не успела она повернуться, как Элен случайно выронила свою папку. Все ее документы рассыпались по крыльцу.

– Не беспокойтесь, я сейчас все соберу, – сказала она, когда Алекс бросилась ей помогать.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

Алекс со всех ног устремилась в кухню. Увы, не успела она добежать до телефона и, схватив трубку, сказать «Алло!», как звонивший дал отбой. Она тотчас набрала номер справочной службы, чтобы выяснить, с какого номера был сделан звонок. Записав его, она раздраженно вздохнула и положила трубку.

– Номер не местный, – сказала она, когда к ней вошла Элен. Боже, с чего она решила, что это Джейсон? Он никогда не звонил ей на домашний телефон в середине дня. Наверно, потому, что она до сих пор надеялась, что любой звонок – от него. – Наверно, снова какая-нибудь реклама, – простонала она.

– Да, они жутко всем надоедают, – согласилась Элен, глядя на клочок с номером. – О боже! Как же я могла забыть! Это ведь я дала мистеру Куигли ваш номер, чтобы он позвонил мне, пока я здесь. Потому что стоит мне оказаться по эту сторону церкви, как мой мобильный перестает принимать звонки. Нет, мне определенно нужно сменить оператора.

Алекс почему-то ощутила себя этакой маленькой птичкой, которую выбросили из гнезда наглые сороки или кукушки.

– В таком случае оставляю вас здесь, – сказала она и, схватив ключи, выбежала к машине. Ей до сих пор было больно и горько, что звонил не Джейсон.

«Он не вернется, – сердито напомнила она себе, отъезжая от дома. – Поэтому хватит тешить себя надеждами. Лучше сосредоточься на своей работе, а его выброси из головы».

Сказать легко, а вот сделать! Оставив Элен одну производить замеры дома для мистера Куигли, Алекс печально подумала о том, насколько все было бы проще, если бы новое жилье они подыскивали вместе с Джейсоном. Но, увы, об этом лучше даже не думать. И вообще, помни о том, куда тебе надо, если не хочешь, чтобы Венди обвинила тебя в том, что из-за Отилии Уэйд ты не уделяешь внимания другим своим подопечным.

И хотя это было не так, одновременно Алекс поймала себя на том, что с радостью заглянула бы сейчас на Норт-Хилл, проверить, как там Отилия. Интересно, как прошло купание? Наверно, сейчас она в постели, спит, прижав к себе верного Ботика.

* * *

Как только Алекс уехала, Эрика Уэйд закрыла входную дверь и поднялась наверх. Отилию она застала в ванной – та стояла, прижав к себе плюшевого медведя.

– Живо раздевайся! – рявкнула на нее Эрика, поворачивая краны и беря с полотенцесушителя полотенце.

Отилия послушно положила на пол медведя и начала снимать с себя мокрую одежду.

– Ты все еще ревешь? – резко спросила Эрика.

Отилия покачала головой, хотя было видно, что она плачет.

– Она ведь тебе нравится, правда?

Девочка промолчала.

– Я же тебе говорила, что это добрая фея. Не слушай, что говорит тебе папа. Откуда ему знать.

Отилия всхлипнула и постаралась больше не плакать.

Эрика схватила ее за плечи и поставила прямо перед собой.

– Она позаботится о тебе, – с жаром сказала она. – Ты меня понимаешь? Она сделает так, чтобы этого больше не было.

По щекам Отилии вновь покатились слезы.

Эрика оттолкнула ее от себя и пощупала воду. Добавив немного холодной воды, она усадила Отилию в ванну и вышла, предоставив ее самой себе.

У себя в спальне она включила компьютер и вбила дату, после чего напечатала следующее: «Алекс Лейк догадалась, что это я звонила ему и обвиняла в том, что это он убил нашего сына. Я знаю, он его не убивал, но мне хотелось сделать ему больно. Какая глупость с моей стороны – воспользоваться именем моей матери, чтоб ей вечно гнить в аду».

Эрика потянулась за таблетками, проглотила целую пригоршню и продолжила печатать:

«Я не знаю, кто сделал эти недавние звонки. Может быть, я. Потому что я не помню. Последнее время голоса сделались такими громкими, что я слышу только их. Я должна сделать то, что они требуют, иначе они не утихнут. Я ненавижу себя…»

Она нажала кнопку «сохранить», выключила компьютер и пошла посмотреть, как там дочь. Отилия как раз пыталась вылезти из ванны, но то и дело соскальзывала внутрь. Схватив девочку за руку, Эрика вытащила ее из ванны и грубо поставила на пол.

– Вытирайся и ложись в кровать, – сказала она и наклонилась, чтобы вытащить пробку. – Можешь включить телевизор, но только тихо. Не хочу, чтобы он меня разбудил.

Эрика уже почти разогнула спину, когда у нее внезапно закружилась голова. Она уцепилась за край ванны и попыталась сделать несколько глубоких вдохов – один, второй, третий. Пол начал уходить у нее из-под ног, стены дрогнули и пошли волнами, то отдаляясь, то накатываясь ближе.

Вся покрывшись испариной, Эрика, задыхаясь, опустилась на колени. На нее уже рушился полоток, огромные куски штукатурки падали ей на голову. Кто-то кричал. Отилия стояла, наблюдая за ней.

В следующий миг Эрика обеими руками схватила ее за волосы и начала трясти, а потом и вообще повалила и принялась бить ее головой о кафельный пол. Раз, второй, третий. Сама она задыхалась. К горлу подкатилась тошнота. Голоса в голове истошно вопили: «Убей ее, убей ее!»

Отилия закричала.

Чувствуя, что ее вот-вот вырвет, Эрика прижала руки к животу.

– Убирайся отсюда! – процедила она. – Слышишь, убирайся.

Отилия кое-как поднялась на ноги, схватила мишку и убежала. У себя в комнате она закрыла за собой дверь. Ее крошечное, мокрое, обнаженное тельце тряслось от ужаса.

Глава 16

Всю последующую неделю отдыхать Алекс было некогда. Она буквально летала от одного ребенка к другому, пытаясь втиснуть в свой график как можно больше посещений и при этом успеть отвезти Отилию в «Тыковку». И хотя Алекс любила всех своих подопечных, она бы покривила душой, если бы вдруг сказала, что время, проведенное с Отилией, мало чем отличается от времени с другими детьми. Потому что это было главное событие всего дня, о котором можно было с волнением вспоминать, когда вечером, валясь с ног от усталости, она возвращалась домой. Ведь если бы не Отилия, как бы она пережила свалившееся на нее одиночество!

Каждое утро Алекс просыпалась с ужасным чувством, что ее жизнь рушится на глазах. Она точно знала: если бы не ее подопечные, страх этот преследовал бы ее весь день, отравляя ей существование.

На ее счастье, никто пока не заметил ее уныния – один только Томми. Но он всегда был глазастый. И хотя Алекс знала, что может довериться ему, она не спешила обсуждать с ним свою ситуацию. Она не сомневалась: ей станет только хуже. Так что лучше сделать храброе лицо и жить дальше, стараясь не думать ни об уходе Джейсона, ни о продаже дома – а к тому, похоже, все шло, причем быстро, – ни о нарастающем ужасе при мысли в скором времени оказаться без крыши над головой, а может, и без работы, ни о том, что вскоре рядом не будет даже Милли.

Кстати, о Милли – ее увезут уже в эти выходные, и от одной только мысли об этом Алекс хотелось выть на луну.

– Простите, знаю, как это глупо с моей стороны, – сказала Алекс, разговаривая в пятницу утром с Мэгги Фенн. Она вытерла глаза и попыталась улыбкой смахнуть остатки слез. – Просто я знаю ее всю мою жизнь. В некотором смысле она для меня как родная бабушка. Хотя зачем я вам все это рассказываю, с вас хватает и своих забот. Тем более что я приехала не за тем, чтобы изливать душу, а проведать Софию.

– За Софию можете не волноваться, с ней все в порядке, – заверила ее Мэгги, ставя перед Алекс тарелку с аппетитным домашним печеньем и кружку горячего шоколада. – Она каждый день ходит в школу, и они с Бритни теперь лучшие подружки. Но давайте на минутку забудем о них и лучше поговорим о том, что происходит с вами.

– Вообще-то у меня все по-прежнему, – попыталась уклониться от разговора Алекс. Нет-нет, ей ни в коем случае нельзя расслабляться, иначе она просто застрянет на этой теплой и уютной кухне.

– Но вы ведь будете скучать по старушке? Как прекрасно я вас понимаю, тем более что вы знали ее всю жизнь.

– У Милли Альцгеймер, – сказала Алекс. – Но она, похоже, узнает меня, когда я ее навещаю. Иногда нам удается с ней даже посмеяться или пройтись тропинкой воспоминаний. Она, конечно, не поймет, что ее перевозят. И все равно мне больно думать про то, каково ей будет на новом месте. – К горлу Алекс подкатил комок, и она закусила губу, чтобы не расплакаться. Господи, сегодня у нее и впрямь глаза на мокром месте.

– Вы пытались объяснить ей, что к чему? – мягко спросила Мэгги.

– Пыталась вчера вечером. Сиделки тоже пытались. Но она тотчас все забывает или просто не слышит, что ей говорят. Кто знает, может, оно даже к лучшему. Завтра я снова приеду проведать ее, прежде чем за ней пришлют «Скорую».

– Ей повезло, что у нее есть вы, – улыбнулась Мэгги. – У многих в ее ситуации нет никого.

– Знаю. Я вижу их всякий раз, когда навещаю ее. Странно, но по ним я тоже скучаю. Может даже, буду и дальше приезжать к ним.

«Да, очень хочется надеяться, что племянница и племянник Милли будут ее навещать, потому что для меня это слишком далеко, если только не потеряю работу и не найду новую где-нибудь поближе к Йорку». Впрочем, Мэгги она об этом никогда не скажет – даже под дулом автомата. Довольно того, что она и так уже выставила себя в ее глазах полной дурой, расплакавшись в ответ на невинный вопрос, все ли у нее в порядке. И вообще, не стоит злоупотреблять добротой Мэгги, изливая ей по малейшему поводу душу.

– Ну-ну, успокойтесь, – заворковала Мэгги, видя, что Алекс вот-вот расплачется. – Я понимаю, вам тяжело. И как жаль, что я ничем не могу вам помочь.

– Уже помогаете, – заверила ее Алекс, вынимая из коробки очередной бумажный носовой платок. – Но вы лучше мне не сочувствуйте, иначе дело кончится тем, что мне станет саму себя жаль.

Мэгги усмехнулась и пододвинула к ней печенье.

– Спасибо, – ответила Алекс и посмотрела на часы. – Ой, мне пора. Без четверти одиннадцать мне забирать одну маленькую девочку с Норт-Хилл, и я не хочу опаздывать.

– Нет, конечно, – согласилась Мэгги. – Просто хочу сказать вам: если вдруг у вас возникнет желание поболтать, я всегда к вашим услугам.

– Вы опять пытаетесь меня утешить, – сказала Алекс сквозь слезы.

Мэгги закатила глаза.

– Все, довольно реветь! – приказала себе Алекс. – Какая все-таки дурацкая привычка!

И тотчас обернулась, услышав, как щелкнул дверной замок.

– Это Энтони, – сказала Мэгги и крикнула: – Мы здесь! Кстати, давайте я заверну вам несколько печений для вашей маленькой девочки. Как, по-вашему, она любит печенье? Забыла спросить, сколько ей лет?

– Три.

– Тогда наверняка любит.

– Еще как! Недавно я водила ее в кафе, так она в один присест умяла целый кекс. Видели бы вы ее лицо! Все в крошках, как и она сама, зато какое довольное. Думаю, если бы я купила ей второй, она бы вмиг проглотила и его.

Наверно, она чересчур много времени проводила с Отилией и слишком привязалась к ней. Но поделать с собой ничего не могла.

– Всего три года – и уже нуждается в защите, – вздохнула Мэгги. – Бедняжка!

Не успела Алекс что-то ответить, как в кухню вошел Энтони Гудмен. Ей тотчас вспомнилось, каким суровым он показался ей, когда она увидела его впервые. Сегодня, в уютной домашней обстановке, он, как и тогда, слегка напугал ее, особенно его насупленные брови.

Заметив Алекс, Энтони искренне улыбнулся, и его тотчас стало не узнать. У Алекс даже екнуло сердце.

– Привет! – сказала она, надеясь, что по ней не слишком заметно, как паршиво у нее внутри. – Возможно, вы меня не помните, но мы разговаривали с вами после спектакля…

– Разумеется, я вас помню, – возразил Энтони, пожимая ей руку. Его ладонь была такая большая, что ладонь Алекс, казалось, потонула в ней. – А вот имя, боюсь, забыл.

– Алекс, – напомнила она, – и спасибо вам большое за ваш теплый отзыв о нас в «Фейсбуке». Мои актеры не ожидали удостоиться похвалы от такого человека, как вы.

Энтони был явно ошарашен.

– Такого человека, как я? – переспросил он и посмотрел на сестру. – Это хорошо или плохо?

– Не слушайте его, – сказала Мэгги, целуя брата в щеку. – Это он закинул удочку в надежде на комплимент.

– Вместо форели? – изобразила удивление Алекс.

Похоже, Энтони смутился еще больше. Алекс почувствовала, что краснеет.

– Извините, это я пошутила, – поспешила объяснить она. – Когда я в последний раз была здесь, вы были на рыбалке.

– Кстати, на нее же я собираюсь и на этих выходных. Так что это вы простите, что до меня дошло не сразу. Просто голова занята другими вещами, хотя что еще я могу сказать в свое оправдание? Мэг, могу я рассчитывать на чашечку кофе?

– Наливай сам. А я пока провожу Алекс.

– Надеюсь, вы уходите не из-за меня?

– Нет, меня тоже ждут дела. Была рада с вами встретиться.

– Взаимно. Не забудьте сообщить нам, если у вас планируются очередные деревенские посиделки. То, что я написал про ваш последний спектакль, я сказал от души. Я уже давно так не хохотал.

– Даю вам сразу два обещания. Во-первых, поставить вас в известность, и, во-вторых, я не стану сочинять шутки.

– Второе не обязательно, – рассмеялся Энтони и, вынув зазвонивший мобильник, повернулся, чтобы налить себе кофе.

– Я рада видеть его в хорошем настроении после того, через что он прошел, – негромко сказала Мэгги, провожая Алекс к двери. – Год назад его невеста разбилась на спортивном самолете, и он тяжело переживал ее гибель. Нет, сам он в этом никогда не признается и даже виду не подаст. Но от меня ничего не скроется, я вижу его насквозь.

Алекс была ошарашена. Об этой трагедии она слышала впервые. И машинально повторила слова, которые ей самой сказала Мэгги несколько минут назад:

– Как хорошо, что у него есть вы.

Мэгги улыбнулась.

– Да, мы с ним всегда были близки, несмотря на разницу в возрасте. Ему ведь не дашь сорока. Я же наверняка выгляжу на свои пятьдесят.

Алекс с трудом удержалась, чтобы ее не обнять.

– Скорее на тридцать, – сказала она и, по-прежнему улыбаясь, села в машину.

«Жаль, что у Отилии нет никого вроде Мэгги», – думала она, ведя машину. Да, она и сама тоже бы не отказалась. Кстати, для Джейсона был бы сюрприз так сюрприз, заведи она роман с королевским адвокатом Энтони Гудменом. Хотя, если подумать, и для нее тоже.

«Хватит мечтать, – одернула она себя, – подумай о том, что ждет тебя сегодня». После визита к Мэгги настроение ее заметно улучшилось. Алекс с улыбкой подумала про Отилию, как быстро та освоилась в садике. Нет, конечно, полностью свой панцирь она с себя не сбросила. Например, она до сих пор играла только с Хлоей. Стоило подойти к ним кому-то еще, как она тотчас замыкалась в себе. Зато теперь Алекс могла со спокойной душой оставить ее на час-полтора одну. Но самая большая радость произошла в среду, когда Отилия сама выбрала, куда им сходить после садика. И пусть она прошептала всего два слова – «на калусель», то, что она их произнесла, само по себе было гигантским прогрессом. Ведь до этого она лишь качала головой или отвечала кивком на то, что предлагала ей Алекс.

– Вы правы, – согласилась патронажная сестра Вики, когда Алекс позвонила ей, чтобы поделиться своей радостью. А ей очень хотелось ею поделиться! – Я со своей стороны хочу доложить, что наконец договорилась с педиатром. Правда, она осмотрит девочку не раньше чем через две недели, потому что до тех пор занята под завязку, но по крайней мере, у нас теперь есть договоренность. Когда я вернусь к себе в офис, я по электронной почте сообщу вам дату.

Алекс не терпелось поскорее получить медицинское заключение.

– Чем бы вы объяснили синяки у нее на голове? – спросила она.

– Похоже, они свежие и болезненные, но она вполне могла стукнуться головой, вылезая из кровати.

Именно это в один голос утверждали оба родителя, когда Алекс в понедельник утром задала им вопрос по поводу синяков. Эрика при личной беседе. Брайан Уэйд по телефону, для чего его пришлось вызвать с урока.

– Да, это срочный вопрос, – раздраженно заявила она школьной секретарше. Нет, конечно, маленькие дети вечно с чего-то падают и набивают шишки, однако ее подозрения относительно Уэйдов не давали поводов расслабляться. Прежде чем поверить в столь невинное объяснение, неплохо бы послушать, что они скажут.

Увы, в конечном счете, ей не осталось ничего другого, как поверить им на слово, тем более что Отилия подтвердила родительскую версию. Когда Алекс спросила ее, она сначала указала на кроватку, а затем, потрогав свои шишки, прошептала:

– Я упала.

Разумеется, это еще ничего не значит. Уэйды вполне могли велеть ей, как надо отвечать, более того, внушить ей, что именно так и было.

Или же… они говорили правду.

Хотя, честно говоря, верилось в это с трудом. Куда правдоподобнее, что кто-то из них поднял на девочку руку, даже если поверить в это еще трудней.

Так что пока Алекс не могла ничего предпринять, разве что мониторить ситуацию в той мере, в какой это позволяла делать ее работа, а именно, как только ей удавалось выкроить свободную минуту.

По крайней мере, под ее крылом Отилия была в безопасности, в отличие от родительского дома, в чем Алекс почти не сомневалась. Впрочем, тут следует проявлять осторожность, и не только ради Отилии, но ради спокойствия всего города. Страшно представить, какой скандал может разразиться, ошибись она в своих подозрениях относительно Брайана Уйэда.

А какой – если она окажется права?

Дверь дома на Норт-Хилл не запиралась. Уже стало традицией, что, приезжая к Уэйдам, Алекс сама входила в дом. Распахнув дверь, она замирала от счастья, услышав топот детских ножек. Вот и сегодня, подбежав к ней, Отилия замерла, глядя в пол и прижимая к груди верного Ботика.

– Как сегодня твои дела? – спросила Алекс, наклоняясь к ней. Синяки на лбу пожелтели, припухлости спали. Нет, откуда все-таки они у нее?

– Хорошо, – прошептала Отилия.

В среду они вместе были в кафе, где ей удалось разговорить Отилию на пару слов.

– Рада это слышать, – ответила Алекс с довольной улыбкой и задала новый вопрос. – А у Ботика?

– Тоже хорошо.

Алекс кивнула.

– Я так и думала, ведь ты о нем заботишься.

Отилия взяла ее за руку и потянула к двери. И хотя Алекс это было приятно, она осторожно высвободилась из детской ручонки.

– Погоди, сначала я должна предупредить твою маму…

– Я здесь.

Вздрогнув от неожиданности, Алекс подняла глаза. Эрика Уэйд смотрела на них с верхней ступеньки лестницы. С ног до головы в черном, босая, с распущенными волосами, она производила пугающее впечатление, как будто перенеслась сюда благодаря спиритическому сеансу.

– С вами все в порядке? – спросила Алекс и тотчас поймала себя на том, что уже устала задавать этот вопрос.

– Да-да, все хорошо. Отилия, ты не забыла свой рюкзак?

Отилия показала свой новый розовый рюкзачок, который в среду купила ей Алекс в магазине, где все вещи стоили по девяносто девять пенсов.

– У нее там напиток и яблоко, – сообщила Эрика. – Не знаю, что еще она в него положила.

Алекс посмотрела на Отилию и улыбнулась.

– Скажите, почему вы отменили ваш визит к психиатру? – спросила она, вновь поворачиваясь в Эрике. – Нам стоило немалых трудов договориться о консультации…

– Потому что это был вторник, – прервала ее Эрика, – а во вторник к нам приходит патронажная сестра. И я была вынуждена остаться дома.

Алекс тотчас мысленно отругала себя за эту оплошность.

– Зря вы мне не позвонили. Я бы приехала, чтобы побыть с Отилией.

Ответа на ее упрек у Эрики не нашлось.

– Вы уже договорились о новой дате? – строго просила Алекс.

– Сейчас этим занимается мой муж. Но ему нелегко отпрашиваться с работы.

В душу Алекс закралось подозрение: а не сговорились ли эти двое о том, чтобы этот визит вообще не состоялся?

– Я могла бы отвезти вас сама, а патронажная сестра тем временем побыла бы с девочкой… Миссис Уэйд, стойте!..

Эрика даже не подумала останавливаться.

– Так не может продолжаться дальше! – в отчаянии крикнула Алекс. – Вы хотя бы отдаете себе отчет в том, что будет, если вы не прислушаетесь к нам?

В ответ на ее слова наверху стукнула дверь. Не наблюдай за ней Отилия, Алекс точно выместила бы свою ярость на поручне лестницы. С каким удовольствием она бы кинулась сейчас наверх и как следует встряхнула эту женщину. Ну, хорошо, встряхнула бы, а потом? Видно же, что та – хоть ты тресни – не способна внять голосу разума! И любые доводы здесь бессильны. Увы, в который раз ей не остается ничего другого, как связаться с ее мужем по телефону. Сокрушенно вздохнув, Алекс взяла Отилию за руку и вышла к машине. Здесь она усадила ее в детское кресло, которое уже прописалось на заднем сиденье, и застегнула ремень безопасности.

Легонько поцеловав Отилию в темечко, Алекс села за руль. Звонить при девочке Уэйду она не стала, хотя и не хотелось откладывать это дело в долгий ящик. Что ж, придется подождать, когда они приедут в «Тыковку».

Как обычно, там их уже ждала Хлоя, готовая угостить их конфетами, которые принесла из дома. Каково же было ее удивление, а потом и радость, когда Отилия взамен дала ей яблоко.

Вместе они прошли через всю игровую комнату в поисках «Лего» или пластилина, или чем там они решили сегодня заняться. Алекс посмотрела на Ботика – Отилия вручила ей мишку для сохранности. Может, это и глупо, но Алекс ощутила прилив гордости. Еще бы, ведь какое ей оказано доверие!

Сунув медведя под мышку, Алекс вынула мобильник и, помахав Дженет, вышла в коридор, чтобы позвонить Брайану Уэйду.

– К сожалению, его сегодня нет на работе, – сообщила ей секретарь. – Но вы можете оставить ему сообщение.

– Вы не знаете, где он? Я звоню по поводу его дочери.

– Если не ошибаюсь, он у врача. Если что-то срочное, я могу выяснить, у какого именно.

– Спасибо, не надо. Я знаю, кто его лечащий врач, и могу подождать.

Интересно, зачем Брайану Уэйду понадобилось обратиться к врачу? Задавшись этим вопросом, Алекс нажала кнопку отбоя и, поскольку других срочных звонков не было, пошла помочь Дженет.

Та моментально откликнулась на ее предложение. Последующие два часа пролетели приятно и незаметно. Уходя вместе с Отилией из садика, Алекс подумала, что, случись ей потерять ее нынешнюю работу, она вполне могла бы пойти в воспитательницы. Действительно, чем не вариант?

– Итак, куда бы ты хотела поехать сейчас? – спросила она, застегивая на Отилии розовую курточку и возвращая ей в руки Ботика. – Кстати, где твой рюкзак?

Отилия ахнула и прикрыла ладошкой рот. Алекс была готова расхохотаться – именно так поступала Хлоя, если забывала свою сумку.

Отилия бросилась назад и через минуту вернулась с рюкзаком в одной руке и с Ботиком под мышкой.

– На улице дождик, – сказала ей Алекс. – Вряд ли карусель работает в такую погоду, но если хочешь, мы могли бы сходить в бассейн, посмотреть на пловцов. Или как насчет аквариума? Мне кажется, тебе там понравится.

Отилия кивнула, хотя вряд ли знала, что такое аквариум.

– И в кафе, – робко добавила она.

– Ну, конечно же, и в кафе! – радостно воскликнула Алекс. Затем, что-то вспомнив, дурашливо закатила глаза. – Наверно, ты снова хочешь одна скушать целое пирожное-брауни?

Детское личико просияло улыбкой.

– Ах ты, маленькая обжора! – поддразнила ее Алек и пощекотала за бочок.

Отилия весело рассмеялась. Алекс в порыве чувств подхватила ее с земли и громко подула ей в щеку.

Улыбки Отилии как не бывало.

– Господи, в чем дело? – насторожилась Алекс. – Я тебя напугала?

Отилия молча посмотрела на нее.

– Я просто играла с тобой. Но если тебе не нравится, я больше не буду так делать.

Отилия вновь промолчала. Интересно, о чем она думает?

Уже после аквариума, в кафе, когда Алекс несла к их столику поднос с чаем и пирожными, она заметила, как Отилия подула Ботику в щеку. Сердце тотчас защемило от жалости. Если она правильно поняла, эта шутка была для Отилии в новинку. Девочка не столько испугалась, сколько растерялась, не зная, что это такое.

– Едва не забыла, – сказала Алекс, ставя перед Отилией пирожные и молочник. – Одна добрая леди передала для тебя печенье. Я положу его к тебе в рюкзачок. Можешь полакомиться потом и угостить Ботика.

Отилия вопросительно посмотрела на Алекс, а в следующий миг ее мордашка расплылась в счастливой улыбке.

– Ты просто прелесть! – воскликнула Алекс, обнимая ее за плечи. – Ты это знаешь?

Отилия кивнула и потянулась за молоком. Взяв молочник в обе руки, она поднесла его к губам, затем сунула под нос Ботику и наконец, поставив его на стол, потянулась за пирожным.

– Не хочешь поделиться с Ботиком? – спросила Алекс, после того как Отилия откусила пару кусочков.

Отилия покачала головой и с набитым ртом ответила:

– Печенье.

В разные стороны разлетелся целый фонтан крошек.

– Понятно, ты позже угостишь его печеньем. Что ж, согласна, только давай договоримся не разговаривать с полным ртом. Хорошо?

Отилия сделала круглые глаза.

– Сначала прожуй и проглоти то, что у тебя во рту, – пояснила Алекс, – после чего можешь говорить все, что угодно.

Похоже, Отилия ее поняла.

– Ботик съест печенье, – сказала она, дождавшись, когда рот наконец освободился.

– Замечательно, – похвалила ее Алекс. На сегодняшний день это была самая длинная фраза, произнесенная Отилией. – Думаю, он еще не проголодался.

Малышка покачала головой.

– А когда он обычно пьет чай?

– Когда и я.

– А ты знаешь, во сколько? Ты умеешь определять время?

Отилия посмотрела на часы на стене.

– Большая стрелка, маленькая стрелка, – серьезно изрекла она.

Что ж, для ребенка ее возраста очень даже неплохо.

– Ты молодец, – похвалила она Отилию. – Ты помогаешь маме готовить чай?

Девочка взяла пирожное и откусила еще один кусок.

– Что ты обычно делаешь по вечерам с мамой и папой? – спросила Алекс, пока Отилия жевала.

В ответ на ее вопрос девочка положила пирожное и затрясла головой.

Это продолжалось так долго, что Алекс в конце концов была вынуждена взять ее за подбородок.

– Все хорошо, если не хочешь, можешь мне не рассказывать. Но если это что-то такое, что расстраивает тебя или причиняет боль…

– Пить, – сказала Отилия и потянулась за молоком.

– Если с тобой случится что-то плохое, ты ведь мне расскажешь? – сказала Алекс, пододвигая к ней молоко.

– Я не плохая, я хорошая, – сказала Отилия.

– Конечно, ты хорошая. И нельзя, чтобы тебя кто-то обижал, ведь так?

Отилия смотрела на свое молоко.

– Тебя кто-нибудь обижает, Отилия? – осторожно спросила Алекс.

Поднеся ко рту носик молочника, Отилия отпила. На подбородке остались висеть несколько капель.

Вытерев их, Алекс допила остатки молока и повторила вопрос.

Было видно, что Отилия не хочет отвечать на ее вопрос. Вместо этого она прижала к себе Ботика и зарылась лицом в плюшевого мишку.

Но Алекс не желала сдаваться.

– Скажи, мама или папа обижают тебя?

Отилия покачала головой и прильнула к руке Алекс.

– В игры ты с ними играешь?

Отилия кивнула.

– А в какие?

Молчание.

– Отилия?

– В баю-бай, – прошептала она. – Мы играем в баю-бай и смотрим на разных детей.

– Ты хочешь сказать, по телевизору? – уточнила сбитая с толку Алекс.

Отилия кивнула.

Алекс уже собралась спросить, какие передачи ей нравятся, но, как назло, посмотрела в окно. Слова моментально застряли у нее в горле. Джина. Жена Джейсона стояла на другой стороне улицы возле машины. Причем не одна. Рядом стоял какой-то мужчина. Они так увлеклись разговором, что даже не замечали дождя. Впрочем, тот уже сделался тише, можно сказать, почти прекратился.

Алекс попыталась оторвать взгляд, но не смогла. Неужели у Джины новый роман?

Собственно, почему она так решила? Ведь она даже не знает, кто этот мужчина. Как можно что-то утверждать на пустом месте?

Тем временем Отилия, прильнув к ней, задремала. Алекс осторожно перетащила ее к себе на колени и, нежно прижав к груди, снова посмотрела в окно. На этот раз Джина и незнакомец обнимались, как будто прощаясь. Конечно, это мог быть просто знакомый, но мог и не быть. Затем они рассмеялись и поздоровались с кем-то еще, чьи огненно-рыжие волосы Алекс узнала сразу. Хизер Хэнкок. Втроем они пересекли улицу, направляясь к кафе. Алекс была готова сквозь землю провалиться.

На ее счастье, они, даже не взглянув на нее в окно, прошли мимо.

Алекс неподвижно сидела несколько минут, благодарная судьбе за то, что в данный момент ощущает рядом с собой теплое детское тельце. Если бы не Отилия, отчаяние поглотило бы ее с головой. Бесполезно ревновать Джейсона к Джине, этим его уже не вернуть. Теперь у этой стервы завелся приятель, а может, даже любовник. И все-таки Алекс ревновала. Да-да, именно так. И она была бессильна что-либо с этим поделать. Как же она дошла до такой жизни? Почему она одна? В то время как у Джины, кроме Джейсона и детей, есть еще родители, брат и сестра, двоюродные братья и сестры, тетки, дядья, жизнь ее полна людей, которые ее любят. Но почему у нее самой никого нет? Почему она вечно вынуждена напоминать себе об этом? Нет, конечно, у нее есть Габи и тетушка Шейла, друзья здесь, в деревне. Но они если и любили ее, то по-другому. Ей же нужен был кто-то, кто назвал бы ее своей.

Снова ты за свое, вздохнула Алекс: к ней опять подкралась старая подруга – жалость к себе. Еще крепче прижав к себе Отилию, она зарылась лицом в ее кудряшках. Уж если ей так хочется повздыхать о своей несчастной жизни, то это можно будет сделать позднее. Пока же она должна отвезти Отилию домой. Да, и не забыть бы позвонить Брайану Уэйду. И Томми, чтобы узнать, как долго он еще задержится на работе.

Когда они подъехали к дому Отилии, та уже проснулась. Но как только Алекс попробовала приподнять ее с сиденья, девочка заупрямилась.

– Можно мне с тобой? – спросила она, умоляюще глядя Алекс в глаза.

У Алекс защемило сердце. Как же ей хотелось сказать в ответ «да»! Но увы…

– Нельзя, моя дорогая, – возразила она, нежно погладив Отилию по розовой щечке. – Тебе нужно домой, к маме. Она тебя ждет.

Отилия покачала головой.

– Конечно, ждет. Ты расскажешь ей, в какие игры вы играли с Хлоей и каких рыбок ты видела в аквариуме. Ты ведь помнишь, какие она были?

И вновь Отилия покачала головой.

Впрочем, Алекс тоже с трудом представляла себе, чтобы Эрика Уэйд проявила интерес к тому, как прошел день ее дочери. С этим тоже нужно что-то делать, и она уже делает. Просто у нее пока нет веских доказательств того, что родители не занимаются девочкой и ее необходимо изъять из семьи. Доказательств, которым бы внял суд. И пока Эрика Уэйд не прошла освидетельствование у психиатра, Алекс не имела права утверждать, что этой женщине невозможно доверить ребенка, даже если это видно слепому.

– Ты сегодня была такой хорошей девочкой, – сказала она Отилии, нежно поглаживая ее по головке. – Знаешь что? В понедельник, после садика – если только не будет такого дождя, как сегодня, – мы с тобой сходим в зоопарк! Как тебе это? Правда, здорово? Мы с тобой посмотрим на зверей. Может даже, сумеем покормить обезьянок. Ты бы хотела?

Отилия неуверенно кивнула.

Алекс улыбнулась и расстегнула ремень безопасности. Все остальные ее подопечные по утрам находятся в школе, она сможет проведать их лишь во второй половине дня. Бумажками же можно заняться и дома.

– А сейчас вылезай, – сказала она, вынимая Отилию из машины. – Давай войдем к тебе в дом. За выходные ты сможешь нарисовать для меня известных тебе животных. Ну как. Нарисуешь?

Отилия кивнула.

– Львов и мишек, – ответила она.

– Они хорошие? Не кусаются?

– Нет, – покачала головой девочка.

– Еще в зоопарке есть змеи, панды, черепахи. Кого там только нет! Есть даже слоненок. Мне кажется, он тебе понравится. Ты бы хотела его увидеть?

– Да. А Ботику можно?

– Конечно, можно, он пойдет с нами. Мы ведь без него никуда не ходим, правда?

Алекс плечом открыла входную дверь и, войдя, поставила Отилию на пол. Девочка продолжала трясти головой.

– Мы дома! – крикнула Алекс.

Эрика Уэйд вышла им навстречу из кухни, как всегда в черном. Правда, волосы причесаны и убраны в аккуратный хвост, взгляд спокойный, даже если под глазами по-прежнему залегли темные круги.

– Отилия перекусила и поспала, – сказала ей Алекс. – Мы ходили с ней в аквариум. Она вам расскажет.

– Спасибо, – ответила Эрика. – Беги наверх и сними куртку! – велела она дочери. – Если нужно, сходи в туалет.

Никаких поцелуев, никаких объятий, никакого физического или эмоционального контакта с ребенком. Не удивительно, что Отилия предпочла бы остаться с ней. Алекс не сомневалась: будь у нее такое право, она не раздумывая забрала бы девочку на все выходные себе. Но увы…

– Скажите, ваш муж уже договорился о новой консультации для вас? – спросила она Эрику, что называется, в лоб.

– Не знаю, он не звонил.

А если и звонил, сняла бы ты трубку?

– Ничего страшного, – сказала она, – я позвоню из машины. – Но если не дозвонюсь, вы на всякий случай попросите его мне перезвонить. Я не буду отключать на выходные мой рабочий мобильный.

– Я ему передам.

– Кстати, это касается и вас тоже, – добавила Алекс. – Если я вдруг вам понадоблюсь, не стесняйтесь, звоните, когда вам удобно.

– Спасибо.

– Это моя работа, помогать вам, – напомнила ей Алекс. – Может, со стороны порой кажется, что это не так, но это правда. Я умею хорошо слушать, и если вам вдруг захочется поговорить по душам, я всегда готова.

Лицо Эрики оставалось каменным. Но Алекс не сомневалась: Эрика Уэйд ее слушает.

– Спасибо, – сказала она в конце концов. – В понедельник Отилия будет вас ждать в это же время.

Алекс не стала напоминать ей, что вообще-то ребенка в сад должна водить мать.

– Хорошо, – ответила она. – Обязательно спросите ее про рыбок. Она была ими зачарована.

Эрика промолчала. Алекс посмотрела наверх и, заметив, что Отилия смотрит на нее сквозь перила лестницы, помахала ей на прощанье.

Маленький детский кулачок пару раз сжался и разжался. Алекс с трудом удержалась, чтобы не броситься за Отилией наверх. Как проведет она выходные в этом холодном доме? Одна, никаких подружек, большую часть времени закрытая в своей комнате.

Как жаль, что она не может взять ее с собой к Габи, поиграть с близнецами, или походить по магазинам в Кестерли, или снова покататься на карусели! Сколько всего интересного они могли бы сделать вместе, но ничего этого не будет. По крайней мере, без согласия родителей. Да и вообще, им лучше не стоит слишком сильно привязываться друг к другу.

– Увидимся в понедельник! – с улыбкой сказала она и, заставив себя повернуться, бросила на Эрику укоризненный взгляд и вышла.

* * *

Эрика вытащила из рюкзака Отилии небольшой пакет и посмотрела на свою руку. Впрочем, это была не ее рука. Она была такая большая и грубая, вся в черных волосках, с узловатыми костяшками пальцев.

Рука ее отчима, которая почему-то росла из ее запястья.

Она попыталась стряхнуть ее. Бесполезно.

Запаниковав, Эрика схватила нож, чтобы ее отрезать, однако, прежде чем она опустила лезвие, рука снова стала ее собственной.

Лицо покрылось испариной, дыхание сделалось отрывистым. Сердце колотилось в груди, как безумное. Господи, где это она? Вокруг все чужое. Она растерянно огляделась по сторонам. В следующий миг она увидела на полу пакетик из фольги, и все вокруг вновь приобрело фокус.

– Отилия! Отилия! Иди сюда! – истошно закричала она.

Девочка неуклюже спустилась вниз и вбежала в кухню.

– Что это такое? – брызжа слюной, взвизгнула Эрика с перекошенным от злости лицом. – Где ты это взяла? Скажи, ты это украла?

Отилия испуганно вытаращила глаза и покачала головой.

– Конечно, украла, ты, подлая мерзавка.

– Нет, мне дала Лекс…

– Не лги! Ненавижу лжецов! – Эрику сунула пакет ей в лицо.

Отилию начала колотить дрожь.

– Что тут у вас происходит? – спросил Брайан, входя в кухню. – Ты почему так раскричалась?

– Она воровка! – выкрикнула Эрика. – Я нашла это в ее рюкзаке. И вот что я с этим сделаю! – с этими словами она швырнула пакет в мусорное ведро.

Даже не поинтересовавшись, что в нем такое, Брайан сурово посмотрел на дочь. Та отвернулась.

– Ты что-то украла? – серьезно спросил он.

Отилия покачала головой.

– Нет, мне дала Лекс.

– Ты мне лжешь?

– Нет! – разрыдалась Отилия.

Брайан Уэйд сокрушенно вздохнул.

– О боже, Отилия, – сказал он, – ты ведь знаешь, что бывает с маленькими девочками, которые лгут и крадут?

– Я не лгу и не краду!

– А с маленькими девочками, которые грубят старшим?

Отилия тотчас поникла головой.

– Их наказывают по попе, не правда ли? – сказал он так, как будто ему самому была неприятна эта мысль. – Пойдем со мной.

С этими словами он взял ее за руку. Эрика проводила их взглядом. Глаза ее сверкали злобой.

– Ты получишь по заслугам! – крикнула она вслед дочери, когда Брайан вывел девочку за дверь.

Ты получишь по заслугам… получишь по заслугам… получишь по заслугам…

Эти слова напоминали восставших из могилы зомби. Ты получишь по заслугам, ты, мерзкая лгунья и воровка.

* * *

Было почти семь вечера, но Алекс не торопилась возвращаться в опустевший дом. Сидя в машине и направляясь в сторону дома, она проверяла текстовые сообщения, которые пришли на ее собственный и рабочий мобильники. «Для человека, который ощущает себя одной-одинешенькой в целом мире, мне приходит слишком много текстовых сообщений», – кисло подумала она, открывая первое из них. Это оказалось подтверждение от хозяйки дома, расположенного примерно в миле от моря, в котором она хотела посмотреть для себя комнату. Как они и договаривались, она может прийти посмотреть ее завтра. Алекс поежилась. Черная дыра ее будущего, казалось, еще шире разверзла над ней свою пасть. Она не жила по съемным комнатам с тех пор, как окончила колледж. С другой стороны, приходится быть реалисткой. Это все, что она может себе позволить. В объявлении говорилось, что другие обитатели дома – молодые люди с высшим образованием, так что, может быть, это даже позволит ей расширить свой кругозор.

Второе сообщение, как она и предполагала, оказалось от Томми. Он напоминал ей, что они с Джеки будут рады видеть ее у себя на этих выходных. «И не слишком переживай по поводу Отилии Уэйд, – писал он. – Ты уже столько всего для нее сделала. Дай себе передышку».

– Если бы я думал, что ты хочешь, чтобы с тебя сняли ее дело, все было бы иначе, – сказал он ей примерно час назад, когда она пришла к нему в кабинет обсудить свою привязанность к девочке. – Но я знаю, что ты этого не хочешь, чему я даже рад. Потому что, судя по твоим словам, она тебе доверяет – в отличие от всех остальных, кто ее окружает. Отказаться от нее сейчас – означало бы нанести детской психике невосполнимый вред.

Алекс была благодарна ему за эти слова.

– По пути сюда я сумела-таки дозвониться до Брайана Уэйда. Он рассыпался в извинениях, что на него не слишком похоже, за то, что отменил консультацию у психиатра. Но, судя по всему, уже договорился о новой через неделю. Это четверг, так что придется немного поменять дни, когда Отилия ходит в садик, чтобы не выкраивать на нее дополнительные часы из моего рабочего графика.

– Понятно. Кстати, ты уже поднимала с кем-нибудь из них тему няни?

– Пока нет. Прежде чем заводить этот разговор, хочу дождаться, что скажет о матери психиатр. Так что чем раньше мы будем иметь на руках заключение, тем лучше.

Томми кивнул в знак согласия.

– Есть какие-то известия от твоего полицейского на севере?

– Пока нет, но я уверена, что как только он обнаружит что-то стоящее, он тотчас с нами свяжется.

– Педиатр тоже на очереди? Как я понял, она проверит ребенка на девственность.

У Алекс тотчас похолодело внутри.

– Будем надеяться, что ответ будет положительный – в том смысле, что там все на месте.

Она не стала говорить Томми, что в этом возрасте, особенно в случае частых вагинальных контактов, может не быть никаких внешних следов. Впрочем, он и сам это знал. Знал он и то, что влагалище маленьких девочек очень эластично и вполне может вместить в себя мужской член – о чем многие люди, кстати, даже не догадываются. И все же при первых контактах это все равно сопряжено с болью и травмами. Так что скотина-насильник заслуживает того, чтобы быть кастрированным.

– Никаких признаков мастурбации у ребенка ты не заметила? – без всякого стеснения поинтересовался Томми.

Алекс покачала головой. В социальной службе она не первый год и повидала всякого, и все равно ей было мерзко даже думать о том, что маленького ребенка можно растлить до такой степени, что он, как взрослый, начнет заниматься самоудовлетворением.

– Могу сказать лишь одно, – ответила она, – ее рисунки не дают поводов что-то подозревать. Правда, она хватается за промежность, когда ей хочется в туалет, но без повода – никогда.

«И слава богу», – подумала она, переходя к следующему сообщению. По крайней мере, это дает надежду, что никаких сексуальных домогательств со стороны отца нет. И все же этого недостаточно, чтобы полностью отмести все ее сомнения. Так это или нет – ответ она получит, лишь ознакомившись с заключением педиатра.

Следующая эсэмэска оказалась от Матти. Алекс даже простонала. У нее из головы вылетело ответить на сообщение голосовой почты, пришедшее чуть раньше.

Потрясающая новость! Ты гений. Позвони мне, как только сможешь.

Наверно, это она про идею, которую они несколько месяцев назад предложили местному совету, а именно: провести в их деревне смотр талантов. Так что с ответным звонком можно подождать, пока она не будет сидеть на диване с бокалом вина в руке.

Она открыла последнее сообщение. Стоило ей увидеть, от кого оно, как сердце в ее груди вывернулась наизнанку.

Привет! Все время думаю о тебе. Надеюсь, у тебя все в порядке. С любовью, твой Дж.

Алекс устало откинулась на подголовник. Зачем он это написал? Неужели он действительно думает о ней и, может, даже скучает? Он употребил слово «любовь», но был ли он искренен или сделал это привычке? Просто добавил в конце, даже не подумав? И вот что теперь ей делать? Напечатать в ответ: «У меня все хорошо, кстати, ты в курсе, что у твоей жены новый роман?» Может и в курсе, потому и прислал ей эсэмэску. Да-да, так оно и есть, решила она и, охваченная внезапной злостью, быстро напечатала в ответ:

Пожалуйста, никаких новых посланий. Ты принял свое решение, давай будем оба его выполнять.

Не успело сообщение улететь адресату, как Алекс горько пожалела о своей поспешности. Увы, поздно, Джейсон наверняка его уже получил.

«В этом вся ты, Александра. – Она словно наяву услышала голос Майры. – Поспешишь – людей насмешишь. Ты когда-нибудь научишься сначала думать, а потом действовать? Честное слово, так было бы легче и тебе самой, и другим людям».

С досадой выслушав призрачное эхо так хорошо ей знакомой нотации, Алекс вылезла из машины и вошла в дом. Здесь она налила себе стакан пива, и пока пила, решила заодно выслушать все, что ей скажет автоответчик.

Первое сообщение, как она и ожидала, было от Габи. Та извещала ее, что приняла предложение мистера Куигли, правда, с двумя оговорками. И одна из них – на момент подписания договора дом уже должен быть пуст.

«Нет, он не требует, чтобы ты съезжала прямо сейчас, – заверила ее Габи, – просто он хочет, чтобы при подписании договора дом уже был готов принять строителей. Но ты не переживай, это произойдет не раньше чем через пару месяцев. Мы еще должны обсудить с тобой, что нам делать с вещами родителей. Например, ты могла бы отдать всю одежду какой-нибудь благотворительной организации, а я бы приехала и забрала бумаги, украшения и все такое прочее. В любом случае, как только вернешься домой, позвони мне, и мы все обсудим».

Прослушав, Алекс тотчас же стерла ее сообщение, как будто это могло избавить ее от кошмарной ситуации, в которой она оказалась, и, отхлебнув еще пива, приготовилась выслушать следующее. Голос оказался ей незнаком. Решив, что это очередная реклама, она уже было собралась отправить сообщение в корзину, когда до нее внезапно дошло, что это такое.

Отмотав назад, она вновь нажала кнопку «воспроизвести» и, поставив стакан на стол, внимательно выслушала запись.

«Скажу честно, я не любительница оставлять сообщения, – произнес надтреснутый старческий голос, – но, похоже, что придется. В общем, слушай. Последние две недели я безуспешно пытаюсь связаться с тобой… Кстати, мое имя Хелен Дрейк».

Хелен Дрейк – это же двоюродная бабка, сестра ее деда!

«Как-то раз ты попросила меня сообщить тебе, если у меня вдруг появятся какие-то известия о твоей матери. Ну так вот, они у меня есть, и если ты перезвонишь мне по этому номеру…»

Алекс была совершенно не готова к такому развитию событий. От растерянности она даже не стала искать ручку, не говоря уже о том, чтобы записать номер. Ничего страшного, она сейчас отмотает назад.

«Я сейчас почти безвылазно сижу дома, – продолжала Хелен, – в отличие от тебя, как я полагаю. Буду ждать твоего звонка».

Не дав себе даже секундной передышки, Алекс прослушала сообщение снова и, записав номер, тотчас же его набрала. На том конце линии уже раздался щелчок соединения, когда Алекс снова вспомнила слова Майры, мол, поспешишь – людей насмешишь. Осознав, что ей требуется время, чтобы подумать и пережить шок, она положила трубку.

Повернувшись к окну, она посмотрела на свое призрачное отражение в стекле. Казалось, оно парило над садом. На какой-то миг у нее возникло ощущение, будто мать наблюдает за ней из прошлого. Внезапно Алекс поймала себя на том, что ее бьет дрожь. Ей хотелось бежать – вот только куда и к кому? Этого она не знала. Она уже давно не думала и не мечтала о том, чтобы найти мать. И вот теперь она не знала, что ей делать. Она была потрясена, ей было страшно, хотя было непонятно, чего именно нужно страшиться.

Разве что отца.

Ее тетка даже не обмолвилась о нем. Впрочем, это еще не значит, что когда Алекс ей перезвонит, о нем не зайдет речь.

Сердце бешено стучало в ее груди, мысли разбегались во все стороны. Разве в таком состоянии сосредоточишься?

Кто теперь ее мать? Где она, что о ней известно ее тетке?

Что значит для нее самой это известие? Алекс даже отступила назад, как будто испугалась своих же надежд. Считать ли это хорошей новостью? И что значит «хорошей»? То, что мать хочет с ней встретиться? Она с трудом представляла себе, где, как и когда это может произойти и что из этого выйдет.

Как выглядит сейчас ее мать? Что она за человек? Единственные фото Анджелы Николс, какие ей удалось раскопать в Интернете, были сделаны до трагедии, когда ей было двадцать с небольшим. Значит, сейчас ей пятьдесят. Ее матери – девушке с фотографии, белокурой, со смеющимися глазами, которые, увы, были бессильны увидеть будущее, – уже пятьдесят. Неужели она по-прежнему Анджела Николс? Нет, конечно, иначе бы викарий наверняка ее разыскал.

Теперь у нее другая семья – муж, дети, внуки.

Интересно, им известно про ребенка, от которого она отказалась? О маленькой девочке, которая выросла в чужой семье, не зная своих родных и близких?

Что, если тетка сообщит ей дурные известия? Вдруг окажется, что у ее матери неприятности, или она больна, или вообще умерла? Милли закинула ей в голову эту мысль, и та крепко засела у нее в голове. Что ей делать, если вдруг окажется, что ее мать мертва? Вряд ли она станет скорбеть по той, кого в сущности не знала. И все же, если тетка скажет ей именно это, она заранее знала, что для нее это будет удар. Мать никогда не была для нее реальным человеком, скорее мечтой, надеждой, что в один прекрасный день судьба снова сведет их вместе. И как ни старалась Алекс изгнать эту надежду, та упорно сопротивлялась, не желая никуда исчезать.

И вот теперь она вернулась снова, причем так жадно, с такой силой, как будто вознамерилась проглотить ее целиком.

Алекс повернулась и посмотрела на телефон. Переживет ли она известие о смерти матери, особенно сейчас, когда все буквально уходит у нее из-под ног? Ответ был один – она узнает это, лишь когда услышит, что ей скажет тетка. Ведь та может сказать все, что угодно. Так что давай, звони. Сними трубку и выясни. И Алекс сняла трубку.

Она вновь набрала номер и принялась ждать. Ее слегка мутило. Это все нервы. Затем на том конце линии раздался щелчок соединения, и тот же самый чуть строгий голос, что и на автоответчике, произнес:

– Алло?

– Привет, это Алекс Лейк, – сказала Алекс. Оставалось лишь надеяться, что эта фраза прозвучала вполне дружелюбно. – Я только что прослушала ваше сообщение.

– Наконец-то, а то я уже начала волноваться, что с тобой что-то случилось, – прозвучало в ответ.

– Нет-нет, со мной все в порядке, просто я много времени провожу вне дома. Вы сказали, что у вас для меня…

– Да, и надеюсь, что это хорошие известия. По крайней мере, раньше они точно были бы хорошими, но время меняет людей.

«Ну говори же», – молча подогнала ее Алекс и одновременно напряглась, охваченная страхом ожидания.

– Твоя мать разыскала меня…

Алекс шумно выдохнула – вернее, всхлипнула. Значит, ее мать жива! До этого момента Алекс даже представить не могла, что могут значить для нее эти слова. Они всколыхнули в ней все. Обрадованная и ошарашенная, она едва слышала то, что тетка сказала ей дальше.

– Она бы позвонила тебе и сама, – продолжала Хелен Дрейк, – но затем подумала… В общем, она решила, что тебе будет легче, если у тебя будет время подумать, хочешь ты поговорить с ней или нет. И она попросила меня выступить в роли посредницы.

– Где… где она? – вырвалось у Алекс.

– К сожалению, она мне этого не сказала, а я не подумала… Какая же я разиня! С другой стороны, я ведь не получала от нее никаких вестей почти тридцать лет. Не удивительно, что я растерялась.

Нетрудно себе представить.

– С ней все в порядке? – задала новый вопрос Алекс.

– Думаю, да, – с легким недоумением ответила Хелен Дрейк. – По крайней мере судя по голосу. Хотя сама я не спрашивала.

Что же спросить еще? Алекс натужно соображала. Мысли роились у нее в голове – вопросы, образы, страхи, надежды, и она никак не могла выбрать в этом хаосе нужное.

– Когда вы поговорите с ней снова? – наконец нашлась она.

– Думаю, что скоро. По крайней мере, мне показалось, что ей очень хочется тебя увидеть, если ты, конечно, не против.

Вот это да! Мать хочет с ней встретиться. Более того, оставляет за ней право выбора. Нет-нет, она ни за что не откажется от такой возможности, и плевать на то, какие могут быть последствия!

– Могу я ей позвонить? – спросила она у тетки. – У вас есть ее номер?

Ее собеседница на миг задумалась.

– Помню, что я где-то его записала, но вот где? Никак не найду. Но я уверена, что она мне перезвонит. Должна ли я в таком случае передать ей, что ты ждешь ее звонка?

– Да-да, конечно! – ответила Алекс, моля бога, чтобы из-за дырявой памяти Хелен Дрейк ее мать не подумала, будто Алекс отказывается ее видеть. – Если вы вдруг найдете ее номер прежде, чем она позвонит сама, перезвоните мне, хорошо?

– Конечно же! Я уверена, он где-то здесь поблизости, если только я не записала его на конверте. Вот тогда он точно угодил в мусорное ведро.

Алекс представила себе теткин дом, заваленный бумажками с написанными на них телефонными номерами, без всяких имен, и тотчас погрустнела.

– Спасибо, что позвонили, – промямлила она. – Если она позвонит вам снова, вы скажите ей…

Что именно? Алекс сама не знала, что хочет сказать, и потому добавила:

– Ладно, лучше я скажу ей это сама.

Глава 17

На следующее утро Алекс никак не могла допустить, что Милли увезут без нее. Добавив в текст на автоответчике номер своего мобильного на тот случай, если ей позвонит тетка, а может, даже мать, она отправилась в дом престарелых попрощаться с Милли. Все ее мысли были об одном: что ей, возможно, позвонит мать, и как будет чудесно, если они сразу найдут общий язык. Она гнала от себя страх, что ей никто так и не позвонит.

Ночью ее посетили яркие, совершенно безумные сновидения о людях, которых она не знала, и местах, в которых она не была. Некоторые из них были пугающими, и она, вздрогнув, просыпалась. Увы, образы, которые создавало ее бессознательное, ускользали, прежде чем она успевала их запомнить. В какой-то момент ей приснилась женщина с ребенком под мышкой – она в панике сбегала по лестнице. Но даже если это и было всплывшее из глубин мозга воспоминание, Алекс не смогла соотнести его с реальностью или тем, что ей когда-то рассказывали. Она точно знала: после кровавой бойни мать не вернулась к ней. Может, это воспоминание о чем-то таком, что было еще раньше? Или, может, сон этот вообще никак не связан с ее матерью?

С трудом верилось, что вскоре она это выяснит.

Ее мать хотела поговорить с ней. Ну, пожалуйста, Хелен Дрейк, найди ее телефонный номер.

Но самые жуткие сны были про Отилию. Девочка кричала и рыдала горькими слезами, пока над ней творились самые гнусные надругательства. Такие сны снились Алекс и о других ее подопечных. Просыпаясь, она обычно хотела тотчас броситься на их спасение. Но этой ночью сновидения были столь чудовищными, что, проснувшись в холодном поту, она затем боялась уснуть – вдруг они снова вернутся к ней? Не сомкнув глаз, она лежала, ворочаясь с боку на бок, пока не прозвенел будильник.

В конце концов ей удалось выбросить из головы эти омерзительные картины. Зато им на смену пришли вопросы – о себе самой и о матери, причем они буквально выстраивались в очередь друг за другом. Ей придется задать их все – в этом Алекс не сомневалась. Господь, судьба, мироздание не допустят, чтобы ее надежды оказались бесплодными. Потому что так не бывает. Она снова увидит свою мать, поговорит с ней и даже вновь войдет в ее жизнь. Может статься, у нее появится семья. И хотя, вероятно, ее ждет самое что ни на есть горькое разочарование, она ничего не могла с собой поделать. Так что же, готовиться к худшему? Нет, только не это! Должно же произойти с ней в этой жизни что-то хорошее. Главное, не падать духом, даже если надеяться ей особенно не на что.

Подъехав к дому престарелых Милли, она уже заезжала на парковку, когда зазвонил мобильник. От неожиданности сердце едва не выпрыгнуло у нее из груди. Дрожащей рукой Алекс нажала кнопку «ответить».

– Алло?

– Привет, это я! – раздался на том конце голос Габи. – Как ты там? Я думала, ты мне первая перезвонишь. Ты получила мое сообщение вчера вечером, насчет дома?

– Получила, – ответила Алекс, сглотнув комок из смеси разочарования, вины и облегчения. – Но потом случилась одна вещь… мне позвонили… Боже мой, Габи, ты не поверишь! Помнишь мою тетку Хелен, которая живет в Уэльсе?

– Вроде бы да, – слегка озадаченно ответила Габи. – То есть лично мы никогда не встречались. А в чем дело? Она умерла или что? Ты из-за этого не перезвонила?

– Да нет, она очень даже жива и, судя по всему… нет, ты только представь! – ей позвонила моя мать и сказала, что хотела бы поговорить со мной. Как тебе это? У меня до сих пор в голове не укладывается, после стольких-то лет! Помнишь, как мы с тобой, бывало, сочиняли истории про то, кто она такая? И вот теперь, похоже, я вскоре это узнаю.

Габи ничего не ответила.

– Ты меня слушаешь? – спросила Алекс. Она почему-то ожидала, что Габи встретит эту новость с восторгом.

– Да-да, слушаю. Просто я слегка… Я слегка в шоке, и мне даже как-то грустно.

Алекс оторопела еще больше.

– Это как понять – тебе грустно? – спросила она. Видит бог, с нее довольно собственных сомнений, не хватало ей новых, теперь у Габи.

– Просто я привыкла думать про нас с тобой, что у нас одна мать… Нет, я знала, что ты приемный ребенок, но все эти истории, которые мы с тобой сочиняли… Я никогда не думала, что они сбудутся.

– Разве я сказала, что они обязательно сбудутся? – возразила Алекс. – Я по-прежнему понятия не имею, кто она такая и где живет. Буду знать, лишь когда поговорю с ней. Хелен Дрейк потеряла ее номер, и мне ничего другого не остается, как ждать, когда мать позвонит мне первая.

– А если позвонит, ты захочешь с ней встретиться?

Алекс никак не ожидала услышать от Габи такой вопрос.

– Ну конечно, – ответила она, стараясь не выдать раздражения в голосе. – Почему ты решила, что я не захочу?

– Ну не знаю. Хотя бы из верности нашим родителям.

Голова Алекс пошла кругом.

– Но ведь это же моя мать!

– Понимаю. По крайней мере, так она утверждает. Но что, если это все розыгрыш, какая-то уловка? Ты подумала, как ты себя будешь потом чувствовать?

– А почему это непременно должна быть уловка? Моя тетка уверена, что это она. И вообще, какая ей выгода притворяться, будто она моя мать?

– Сама знаешь, люди бывают разные. И если эта женщина и вправду окажется твоей матерью, откуда тебе знать, что она за человек?

– Именно поэтому я и хочу с ней встретиться – посмотреть, кто она такая. Не понимаю, почему ты так негативно к этому относишься? Мне казалось… я думала, ты за меня порадуешься.

– Порадуюсь, когда буду знать, что все хорошо, а пока, скажу честно, мне не столько радостно, сколько тревожно за тебя. Ну и, если честно, мне немного завидно. Потому что это значит, что теперь у тебя есть мать, а у меня нет. Согласись, что это как-то странно.

И вот в этом вся Габи!

– Но ведь ты по-прежнему будешь моей сестрой, – возразила Алекс. – Ничто на свете этого не изменит. К тому же вдруг вы друг другу понравитесь? Нет, она, конечно, не твоя мать, но разве это мешает нам быть как одна семья?

«Ну ты, красотка, загнула», – мысленно одернула себя Алекс. Не удивительно, что ответом в очередной раз ей стало молчание. Да, наверно, зря она вообще завела разговор на эту тему.

– Ладно, боюсь, мне пора, – сказала Алекс, чтобы чем-то заполнить возникшую паузу. – Я тут приехала в дом престарелых, хочу попрощаться с Милли. Если хочешь, поговорим попозже. Про дом и все прочее…

– Скажи, а вы с Джейсоном не могли бы съехать еще до завершения сделки?

Алекс застыла, еще не до конца даже открыв дверь машины. Черт, что бы ей такое сказать в ответ? Увы, кроме голой правды, в голове ничего не нашлось.

– Мы с Джейсоном больше не живем вместе, – объявила она и сама удивилась, как спокойно прозвучали эти слова, хотя каждое отзывалось в душе острой болью. – Он вернулся к жене.

Габи ахнула.

– Ты шутишь! Когда?

– Недели три назад. Я ничего не сказала, потому что не хотелось даже говорить на эту тему. Ну, и кроме того, наверно, я надеялась, что он еще вернется.

– Конечно, вернется! Куда он денется!

Алекс тотчас подумала про вчерашний звонок.

– Даже если и захочет – в чем лично я совсем не уверена, – боюсь, что уже поздно.

И это была горькая правда, от которой, увы, никуда не деться.

– Вот как? Ты уверена?

– Да, я уверена.

– Алекс, извини, я понимаю, как тебе сейчас плохо.

Хотя Габи и права, вдаваться в это совсем не хотелось.

– Ничего, как-нибудь переживу. Для меня куда важнее, что моя мать хочет увидеть меня. Ну и, конечно, найти крышу над головой. Но ты не волнуйся, я не собираюсь срывать тебе продажу дома. Обещаю, что к моменту заключения сделки я уже точно что-нибудь подыщу.

Габи тяжело вздохнула.

– Мне самой неловко, что я выселяю тебя, – заявила она. – Тем более сейчас, когда ты сказала мне про Джейсона.

– Рано или поздно это должно было случиться. Я всегда это знала. Ты же продаешь дом ради детей.

– Да, но я не ожидала, что все произойдет так быстро. С другой стороны, нам повезло, что мы нашли покупателя, готового в нынешних условиях предложить за дом хорошую цену. Скажи, а что ты будешь делать, если выяснится, что все это время твоя мать была с твоим отцом?

При этой мысли Алекс стало не по себе.

– Что ж, наверно, придется преодолеть, так сказать, и этот мост, хотя лично я в это не верю, тем более если вспомнить, что на его совести.

– Ну не знаю. Ты сама говорила, что она может быть с ним. И я соглашалась, видя твою уверенность. В любом случае, если она позвонит…

– Не если, а когда, – поправила она Габи.

– Ну, хорошо, когда она позвонит, ты ведь сообщишь мне?

– Разумеется, какие могут быть вопросы!

– Надеюсь, она окажется такой, какой тебе хотелось бы, – добавила Габи после короткой паузы. – Согласись, иначе было бы обидно.

Получив от Габи минимальную моральную поддержку, Алекс нажала кнопку отбоя и, положив телефон в карман, вошла в двери дома престарелых.

Войдя в комнату Милли, она застала ее дремлющей в кресле – правда, уже одетой для выхода. Редкие седые волосы были зачесаны за уши, в узловатых пальцах – ридикюль.

– С ней все в порядке? – шепотом поинтересовалась Алекс у сиделки.

– Она в полусонном состоянии, – ответила та, – но можете поговорить с ней. Я же пока пойду узнаю, приехала ли уже карета «Скорой помощи».

Личные вещи Милли уже держали путь на север, отчего ее комната казалась пустой и уже покинутой. Впрочем, Алекс не сомневалась: совсем скоро здесь со своими пожитками появится новый обитатель – может, даже уже сегодня, во второй половине дня. Комнаты здесь никогда не пустовали.

Сев на край голого матраса, она развернула Милли к себе лицом.

– Привет! – улыбнулась она, как только старушка чуть приоткрыла веки. – Ты сегодня такая шикарная.

– Ах, так это ты, Алекс, – вздохнула Милли с улыбкой. – На мне сегодня пальто. Я еду в Мексику.

– В Мексику? – удивилась Алекс. Это еще откуда? Наверно, пока Милли дремала, по телевизору рассказывали про путешествия, вот она краем уха и услышала про Мексику.

Милли кивнула и перевела взгляд в угол, где когда-то стоял ее кукольный домик. Впрочем, уже в следующий миг она снова смежила веки. Голова безвольно упала на грудь.

Алекс осторожно запрокинула ей голову на подушку. Оставив даже самую крошечную надежду расспросить Милли о своей матери, она просто взяла в свою хрупкую старческую руку. Сейчас Милли где-то далеко, в своем мире, и было бы нехорошо терзать ее вопросами, которые лишь еще больше собьют ее с толку.

– Мне будет недоставать тебя, Милли Кейс, – тихо сказала она. – Ты для меня самый близкий человек. Надеюсь, ты это знаешь. Ты тоже, сколько я себя помню, давала мне возможность ощутить себя твоим другом.

Взяв с подоконника коробку с бумажными носовыми платками, Алекс вытерла слюну, что уже начинала капать из уголка беззубого рта. Ей тотчас вспомнилось, как Милли в детстве вытирала ей рот, измазанный шоколадным пирожным, а позже учила его печь. Кто как не Милли помог ей вышить слово «Прищепки» на сумке, которую они сшили вместе. Она же показала ей, как правильно сажать на грядке или клумбе растения, чтобы почва полностью закрывала корни. Милли искренне радовалась, когда Алекс приносила из школы хорошие оценки, и всегда была готова выслушать ее рассказ о том, как прошел школьный день. Она ни разу не повысила голос на Алекс, даже если та залезала на слишком высокое дерево или имела дерзость, оставляя после себя след примятой травы, прокатиться на велике через весь газон.

Кстати, задумалась Алекс, а у Отилии есть велосипед?

– Я постараюсь при первой же возможности навещать тебя на новом месте, – ласково пообещала она, – и, конечно же, буду писать тебе письма. Надеюсь, сиделка или твои племянница с племянником будут тебе их читать. Они уже ждут встречи с тобой. Вот увидишь, там ты будешь окружена заботой и вниманием.

Сказать по правде, она сильно сомневалась. Однако ей хотелось в это верить. И, куда важнее, надо, чтобы Милли тоже в это верила, если, конечно, старушка хотя бы смутно понимает, что с ней происходит.

– Твои вещи уже в пути. Думаю, к тому времени, когда ты туда приедешь, они уже будут тебя ждать, чтобы ты сразу почувствовала себя как дома. Насчет дороги тоже не беспокойся, хорошо? Врачи «Скорой помощи» присмотрят за тобой. Время от времени в пути будут остановки, чтобы ты могла выпить кофе и сходить в туалет.

И как же Милли это сделает? Она ведь не способна справить нужду без посторонней помощи. Наверно, об этом уже подумали, решила Алекс, и теперь на Милли надето сразу несколько памперсов.

– Я рада, что ты не понимаешь, что происходит. Потому что тебе вряд ли бы это понравилось. С другой стороны, зная твой характер, я не сомневаюсь, что ты найдешь в этом и смешную сторону.

Милли судорожно вздохнула и шамкнула беззубым ртом.

– Не могу найти мои зубы, – проскрипела она.

Алекс заглянула к ней в ридикюль. Аккуратно упакованные в футляр, зубы обнаружились на самом дне. Алекс уже было собралась успокоить старушку, но тут вернулась сиделка.

– Милли, за тобой уже пришел шофер, – сказала она и погладила старушку по голове.

Милли шмыгнула носом и попыталась приподнять голову.

– О, как это мило, шофер! – пропищала она. – Надеюсь, он в цилиндре?

Алекс и сиделка обменялись улыбками.

– О да, он непременно его наденет, если ты попросишь, – ответила сиделка и повернулась к Алекс: – Не хотите выкатить ее вниз?

Алекс встала и взялась за ручки кресла-каталки. С каждым шагом становилось все тяжелее на душе. Ей казалось, что теперь, когда она знала о том, что ее ищет родная мать, ей будет к чему стремиться, а значит, и легче попрощаться с Милли. Увы, все оказалось с точностью до наоборот.

– Вот увидишь, с тобой все будет хорошо, – сказала она, целуя пергаментный лоб Милли. Затем один из фельдшеров поставил коляску на пандус и через заднюю дверь вкатил ее внутрь салона. На самом верху он на прощанье развернул Милли лицом к Алекс. Старушка подняла костлявую руку и помахала ей. У Алекс едва не разорвалось сердце.

– Желаю тебе хорошо провести время в Мексике, – дрожащим голосом сказала она. – И не забудь прислать мне оттуда открытку, хорошо?

– Благослови тебя господь, – прошептала Милли, – ты моя красотуля…

Алекс всхлипнула, двери машины закрылись, а в следующий миг «Скорая» уже выезжала за ворота.

Алекс осталась стоять на тротуаре, провожая машину взглядом, пока та не скрылась из вида. Сердце подсказывало ей, что Милли она больше никогда не увидит.

* * *

Было нечто холодно-равнодушное в том, чтобы сразу же взяться за дела, как будто отъезд Милли мало что для нее значил – так, еще одно мероприятие, которое ей удалось втиснуть в свой плотный утренний график. Но Алекс знала: единственный способ не дать печальным мыслям взять над собой верх – это загрузить себя под завязку делами.

Сидеть дома, размышляя о прошлом, в ожидании, когда ей позвонят тетка или мать, – значит терзать себя еще больше. Поэтому, вернувшись в машину, она, как и планировала, покатила в супермаркет, намереваясь по дороге сделать крюк и проехать мимо дома Уйэдов. Так, на всякий случай.

На случай чего, она не решилась бы сказать.

Пока она въезжала вверх на холм, плотный поток машин не давал ей возможности сбросить скорость. Так что она проехала мимо их дома. Оставалось только гадать, что сейчас происходит в его стенах. Тотчас вспомнилось, как Отилия хотела вчера остаться у нее, как потом помахала ей с верхней ступеньки лестницы. Как жаль, что сегодня ей никак не попасть в тот дом. Неужели Отилия подумала, что она ей безразлична, более того, что Алекс бросает ее? А может, ей не так уж и плохо с родителями, как это может показаться со стороны. Алекс очень хотелось так думать, но убедить себя в этом, увы, не получалось.

Она провела в супермаркете всего несколько минут, а ее уже мучали сомнения, покупать ли вино, которое ей явно не по карману, ради женщины, которая неизвестно, позвонит ли вообще, не говоря уже о том, что приедет. В конце концов, решив, что бутылочка красного и бутылочка белого никогда не бывают в доме лишними, она продолжила наполнять корзину, продолжая ломать голову над тем, а стоит ли ей вообще затевать какое-то угощение. Не получится ли так, что она лишь искушает судьбу?

Вдруг мать даст о себе знать лишь через несколько недель? Тогда зачем ей закупаться сейчас? Вдруг она вообще больше о ней не услышит?

Понимая, что угодила между молотом и наковальней сомнений и самоедства – что явно не приведет ни к чему хорошему, – она предпочла переключиться на другие вещи.

Увы, по мере того как минуты превращались в часы, страх, что мать ей так и не позвонит, постепенно уступил место ощущению беспомощности, а потом и злости. Если в самом начале ей рисовался святой образ, этакое олицетворение доброты и тонких душевных струн, то теперь ее все сильней охватывало разочарование, отчаяние и ощущение собственной неприкаянности. В конце концов, ее мать смогла бросить единственного своего выжившего ребенка и потом целых двадцать пять лет ни разу не дала о себе знать, не говоря уже о том, чтобы поинтересоваться ее судьбой. Что это за человек такой? Безусловно, на момент принятия решения она по-прежнему пребывала в шоке от пережитого ужаса, но теперь? Скорее всего, это жалкое, трусливое существо, лишенное всякого самоуважения. Иначе прожила бы она всю свою жизнь, цепляясь за чудовище и всячески оберегая его от законного возмездия? Монстра, чьи руки по локоть в крови ее родителей, сестры, невинного молодого человека и даже собственного сына.

Кстати, где же он теперь? Затаился в темном углу, в надежде когда-нибудь встретить свою дочь. И потому послал за ней свою не раз и не два избитую жену.

Если он хочет ее видеть, если про это вдруг зайдет разговор, она тотчас же бросит трубку. Всю свою сознательную жизнь она пыталась забыть о том, что носит в себе его гены, чтобы никто не узнал, что она – это тот ребенок, что чудом остался жив после кровавой бойни в Темпл-Филдс.

Ее передернуло при мысли о том, что ее могут пожалеть или – что еще хуже, подумают, а не случится ли так, что она пойдет по стопам отца? Она и сама не раз задавалась этим вопросом. И не дай бог, если весь остальной мир начнет шарахаться от нее, как от прокаженной! Ведь это будет не жизнь, а сущий ад.

Вернувшись домой во второй половине дня и не найдя на автоответчике никаких сообщений, она набралась храбрости и сама набрала номер тетки, узнать, не нашла ли та злополучный номер телефона.

– К сожалению, нет, – прозвучало в ответ. – Но я уверена, она позвонит, как только будет морально готова.

Хотелось бы надеяться, вот только когда это будет? Раздосадованная, Алекс бросила трубку. Нет, ей в срочном порядке нужно занять мысли чем-то другим, иначе она просто сойдет с ума. Кстати, сегодня вечером сделать это будет не так уж и трудно – на ее счастье, она договорилась встретиться с Матти, чтобы составить список судей и потенциальных участников их деревенского смотра талантов.

В конечном итоге телефонный звонок раздался лишь на следующий день после обеда. «Мать», – тотчас подсказал ей внутренний голос. Откуда она могла это знать? Но сердце тотчас замерло в груди, и на какой-то безумный миг она даже не решалась снять трубку. Но затем та оказалась в ее руке, а чтобы скрыть нервную дрожь, она сама довольно резко ответила:

– Слушаю вас.

– Алекс?

Женский голос на том конце линии прозвучал неуверенно, с хрипотцой и легким акцентом. Ливерпульским? Помнится, ее мать была из Ливерпуля, но на ливерпульский акцент не очень похоже.

– Да, это я, – ответила она, чувствуя, как у нее слегка поплыло перед глазами.

– Меня зовут Анна Ривз, – ответил ей голос. – Возможно, вы знаете меня как Анджелу Николс.

Чувствуя, что ее вот-вот накроет волной эмоций, Алекс попыталась ответить. И не смогла. Подумать только, она разговаривает с родной матерью!

– Хелен сказала мне, что ты не против, если я тебе позвоню.

– Да-да, – наконец сумела выдавить Алекс.

В трубке раздался не то шум, не то смех, а затем снова голос Анны Ривз:

– Мне даже не верится, что я говорю с тобой, что слышу твой голос, что на том конце линии ты… Прости, я обещала себе, что постараюсь не расчувствоваться.

– Ничего страшного, – успокоила ее Алекс, не замечая, что у самой по щекам катятся слезы. Ну почему, почему нельзя повернуть время вспять? Почему нельзя вновь превратиться в трехлетнюю Шарлотту, чтобы потом знать эту женщину всю свою жизнь?

Откуда ты знаешь, какая она, напомнила себе Алекс.

– Я могу тебя увидеть? – спросила Анна. – Для меня это так важно, но если ты не хочешь, я пойму…

– Нет-нет, отчего же, с большим удовольствием, – успокоила ее Алекс. Как же ей не хотеть, даже если потом она будет об этом жалеть?

– Я сейчас в Хитроу, – сказала Анна, – Только что с самолета, но могу сразу же приехать. Если взять напрокат машину, это всего три часа.

При чем здесь Хитроу, не поняла Алекс. Самолет, акцент – она по-прежнему оставалась в растерянности.

– Хелен сказала мне, что ты по-прежнему живешь в Приходе, – продолжала Анна, – и если я не ошибаюсь, твоих роди… Дугласа и Майры уже нет в живых.

– Верно, – подтвердила Алекс. Она слушала вполуха, пытаясь представить, что бы она сама чувствовала, если бы впервые за двадцать пять лет говорила с собственным ребенком? Глаза бы точно были бы на мокром месте. Наверно, и с Анной Ривз сейчас тоже так?

– Какая жалость, – ответила та. – Представляю, как тяжело тебе было потерять их обоих одного за другим.

«А она осведомлена даже лучше, чем я предполагала», – подумала Алекс. С другой стороны – есть Интернет, в котором при желании можно найти все, что угодно, в том числе и про кончину Дугласа.

– Габи было еще тяжелее, – ответила Алекс – Она до сих пор сильно по ним тоскует.

– Конечно, а ты?

Алекс не стала кривить душой.

– Я тоже, даже больше, чем сама от себя ожидала.

– Надеюсь, что при встрече ты расскажешь мне про них?

– Конечно же!

Вообще-то ей не хотелось говорить про Майру и Дугласа. Она бы предпочла услышать про свою настоящую семью, узнать, с кем рядом жила мать все эти годы.

– А ты знаешь, как найти мой дом? – спросила она.

– Мне кажется, я помню, где это. Если вдруг заблужусь, позвоню.

– Хорошо, буду ждать.

– У тебя такой взрослый голос, – заметила Анна, как показалось Алекс, без особой радости.

– Мне уже двадцать восемь, давно пора, – не без улыбки ответила она.

– Ты даже не представляешь, как давно я мечтала об этом дне, – голос Анны дрогнул. – Подумать только, я наконец увижу тебя, загляну в твои глаза, увижу твою улыбку, я знаю, она прекрасна, я видела ее в «Фейсбуке».

Алекс не нашлась, что на это сказать.

– Я нашла страничку вашего театра, – пояснила Анна. – Думаю, ты не станешь возражать.

– Нет-нет, какие возражения, – поспешила заверить ее Алекс, правда, не совсем искренне. – Надеюсь, я тебя не разочаровала.

Зачем она это сказала? Но даже если разочаровала, что из этого?

– Как раз наоборот! – воскликнула Анна. – Боюсь, это я скорее разочарую тебя, хотя и обещаю постараться этого не делать.

Положив трубку, Алекс еще несколько минут сидела, тщетно пытаясь собраться с мыслями. Где-то в глубине души вновь поднимал голову страх, хотя сама она этому всячески противилась. Главное, не паниковать, если она не хочет испортить то, что скоро произойдет. Не хватало ей, чтобы самые страшные из ее кошмаров обернулись явью.

Мать ни словом не обмолвилась про Гаврила Альбеску. Да и по голосу не похоже, чтобы все эти годы она прожила рядом с монстром, перерезавшим всех ее родных и едва не убившим и ее тоже. С другой стороны, какой голос может быть у той, что в буквальном смысле вернулась из ада? Наверно, полный тепла и нежности, как и тех, кто там не был.

Нет, это просто безумие – думать, что ее мать простила отца. Он жаждал ее смерти, он нанес ей такие страшные раны, что она выжила лишь чудом. Что помешало бы ему повторить попытку?

«Вот видишь, – сказала себе Алекс, – разве стала бы она жить с ним еще целых двадцать пять лет? А если ты так думаешь, то это полная чушь. Да-да, полная чушь».

Конечно, мать вполне может заявить ей, что все, что она знает про своего отца, не соответствует действительности. Что это не он убил ее родных, а его дружки-гангстеры. Может, все эти годы они скрывались от них? Возможно, боялись даже приблизиться к собственной дочери, чтобы убийцы не догадались, кто она такая. Все может быть. Мать любила отца. Наверно, он был неплохой человек, вот только связался с дурной компанией, а потом был вынужден годами от них прятаться.

Если это так, то почему теперь мать решила, что ей ничего не грозит и она может напомнить о себе дочери? Единственное разумное объяснение – отца больше нет в живых. А если что-то похуже? Вдруг они оказались загнаны в ловушку и отчаянно нуждаются в помощи? Мать знала, что Майры и Дугласа больше нет в живых. Вдруг она каким-то образом узнала, что дом выставлен на продажу? Она вполне могла предположить, что Алекс причитается половина от суммы, и теперь попросит у нее денег.

Если подозрения подтвердятся… От этой мысли ей стало дурно. С другой стороны, в этом случае ее родителям от нее никакой пользы. Дело кончится тем, что они вновь расстанутся, презирая друг друга. Она – их. Они – ее.

Почувствовав, что к глазам подступили слезы, Алекс пошла в кухню, чтобы оторвать кусок бумажного полотенца, и попыталась стряхнуть с себя страхи. В течение нескольких бесценных мгновений их разговора она представляла себе мать доброй, порядочной женщиной, которая не желает ей зла. Наверно, так следует думать и дальше и не пытаться судить ее, пока они не встретились.

В три часа Алекс заняла позицию у окна в гостиной, в ожидании, что по холму вверх вползет чужая машина и остановится у нее перед домом. «Не волнуйся, все будет хорошо», – уверяла она себя. Да, ей, как никому другому, было прекрасно известно, какой вред способны причинить ребенку отец или мать, но ей хватит мужества пережить любой удар судьбы, какой обрушится на нее сегодня. Она найдет в себе это мужество. Ведь если его хватало ее подопечным – а им случалось пережить вещи во сто крат страшнее, чем те, что, возможно, ждут ее сегодня, – то его должно хватить и ей самой.

О чем ей совсем не хотелось думать – так это о том, какими духовно и физически искалеченными многие из этого выходили.

Глава 18

На часах было несколько минут пятого, когда из деревни вырулил черный «Рено-Меган» и медленно пополз вверх по холму. Где же он остановится? Сердце Алекс ушло в пятки. Каждое мгновение отдавалось в груди ударом кузнечного молота. Надежда вот-вот разорвется и погибнет под лавиной страхов.

Вспомнив, что ей все равно открывать дверь, Алекс выбежала в коридор. Здесь она на мгновение задержалась у зеркала, проверить губную помаду и тушь для ресниц, которые наложила полчаса назад. С одной стороны, ей хотелось произвести впечатление, с другой – она опасалась показаться чересчур легкомысленной.

В следующий миг стукнула дверь машины и пронзительно скрипнули парадные ворота. Алекс набрала полную грудь воздуха и попыталась приструнить расшалившиеся нервы.

Сейчас она впервые за последние двадцать пять лет увидит мать – родную мать! В последний раз она видела ее в три года. Главное, не ляпнуть какой-нибудь глупости. Будет жаль, если сегодняшняя встреча закончится разочарованием для них обеих.

Анна Ривз уже преодолела половину дорожки, когда Алекс наконец распахнула дверь. Их взгляды встретились. Алекс как будто пронзило током – она узнала мать! Та выглядела точно так же, как и женщина на фотографиях, только старше. Надо сказать, что выглядела она по-своему шикарно. Стройная блондинка, чуть выше самой Алекс. Как же она на нее похожа! Внезапно в глазах Анны блеснули слезы, губы предательски задрожали.

– О боже, – прошептала она, прикрыв ладонью рот. – Ты такая красивая и так похожа… на Ивонну.

Ивонну, ее сестру. Как же тяжело ей должно быть в эти мгновения.

– И на тебя, – сказала Алекс, ощущая странную отрешенность и слегка задыхаясь.

– Да-да, и на меня, – рассмеялась Анна сквозь слезы и протянула руки, чтобы заключить Алекс в объятья, но в последний момент сдержалась. – Мне можно? – робко спросила она.

Причин для отказа не нашлось. Да она и сама была не против и потому утвердительно кивнула. Руки матери сомкнулись вокруг нее, и Алекс на миг ощутила себя довольно неловко. Но затем внутри ее что-то шевельнулось – не иначе как память о чем-то знакомом. Наверно, это был запах.

В конце концов Алекс рассмеялась.

– Отпусти, иначе я задохнусь, – пошутила она.

Анна тоже рассмеялась в ответ. Прикоснувшись ладонью к лицу Алекс, она смотрела на нее и как будто не верила собственным глазам.

– Боже, сколько раз я видела во сне этот момент! – произнесла она с легким акцентом. – Мне было страшно, что этот день никогда не настанет, и вот он настал, и ты… ты такая взрослая! Моя девочка, мой бесценный ангел, – ее губы дрогнули, и она едва не разрыдалась. В Алекс внезапно проснулся социальный работник. Притянув Анну к себе, она обняла ее, чтобы утешить – как не раз утешала других матерей.

Где же ее собственные эмоции? Почему в ее собственных глазах ни слезинки?

– Извини, – прошептала Анна, глотая слезы. – Я сейчас возьму себя в руки.

– Давай войдем в дом, – предложила Алекс и повернулась к двери. – Хочешь чаю? Ведь ты наверняка устала с дороги.

– Я так рада, что снова вижу тебя, что даже забыла про всякую усталость, – сказала Анна. Глаза ее сияли счастьем. – Мне так и хочется тебя обнять, хочется убедиться, что это не обман зрения. Хотя кто знает, может, мне просто нужно занять мои руки, ведь столько лет они были пусты. Извини, наверно, это глупо смотрится со стороны? Я не хотела ставить тебя в неловкое положение. Я должна думать, что говорю.

– Нет-нет, все в порядке, – успокоила ее Алекс и повела вслед за собой в кухню. – Со мной было то же самое. И вот теперь у меня есть мать, родная мать, та, что меня родила… – она почувствовала, как щеки ее заливает краска, – ну вот, теперь я поставила в неловкое положение тебя, – кисло заметила она.

– Неправда, – усмехнулась Анна. – Я ведь действительно тебя родила, причем отлично это помню. Ты была для меня таким бесценным даром, что я с самого начала боялась, что люблю тебя до безумия. – Анна внезапно погрустнела. – Может, будь это не так, все было бы иначе, но разве теперь узнаешь? Могу сказать лишь одно – я никогда не оставляла надежды, что в один прекрасный день мы снова будем вместе. И вот он настал.

С языка Алекс были готовы сорваться десятки вопросов. Однако из соображений вежливости она пока отложила их в сторону вместе с обидами и горечью, которые также пытались заявить о себе. Сейчас от них никакой пользы. Позволь она себе хотя бы одно едкое замечание, как их встреча закончится, едва начавшись, и, в конце концов, ей же самой будет больно.

– Я сейчас приготовлю нам чай, – сказала она. – Или ты предпочитаешь что-то покрепче?

Анна на миг задумалась.

– Давай сначала выпьем чаю, а то, что покрепче, оставим на потом. Если, конечно, ты никуда не торопишься.

– Да нет, никуда, – успокоила ее Алекс, с радостью отметив про себя это «потом». – Какой тебе, обыкновенный, «Эрл Грей» или мятный?

– Любой, какой любишь ты сама.

– Мне нравится мятный.

– В таком случае и мне тоже, – ответила Анна и обвела глазами кухню.

«Наверно, пытается представить, как я росла здесь, – подумала про себя Алекс. – Интересно, это сильно отличается от того, что было бы, если бы мы не расставались?»

– А где Габи? – спросила Анна, вешая сумку на спинку стула.

– Я не знала, что ты следишь за мной в «Фейсбуке», – одновременно с ней сказала Алекс.

Анна покраснела.

– У меня не раз возникал соблазн сообщить тебе об этом, но я не знала, как мне лучше представиться.

«Что ж, наверно, так и было», – подумала Алекс.

– Габи замужем и живет в Девоне, у нее двое детей, – ответила она на предыдущий вопрос. – Так что здесь пока только я – до тех пор, пока дом не продан, что, кстати, произойдет очень скоро.

«Вдруг ей и об этом известно? Только не это!»

Анна нахмурилась.

– Ты очень переживаешь? – сочувственно спросила она. – Легко могу представить, как ты привязана к этому дому. Ты ведь выросла в его стенах.

– Еще как! – призналась Алекс. Сказать по правде, у нее отлегло от сердца. Довольно подозрений, ничего дурного не произойдет. Эта женщина – ее мать, и у нее никаких злых умыслов.

Но где же тогда ее отец?

– И все же он будет продан, – добавила Алекс и тотчас спохватилась. – Извини, я совершенно забыла про хорошие манеры. Может, тебе нужно в туалет?

В глазах Анны мелькнула лукавая искорка.

– О, я бы не отказалась.

– Туалет наверху. Первая дверь.

Алекс проводила ее глазами и невольно восхитилась тем, как красиво серебристые волосы Анны уложены на затылке в косу. Как же молодо смотрится она со спины – в черных джинсах и кремовом свитере.

«А ведь у нас почти одинаковая фигура, – подумала Алекс, – и с расстояния нас легко принять друг за дружку».

Зазвонил телефон. Достав из буфета две кружки, Алекс обернулась на него, но трубку снимать не стала. В конце концов, звонивший может оставить голосовое сообщение.

– Привет, это я, – раздался голос Габи. Алекс даже обрадовалась, что Анны сейчас здесь нет. – Ты уже что-нибудь слышала? Не переживай, если нет. Мы с Мартином поговорили и пришли к выводу, что тебе следует проявить осторожность. Знаю, твоя двоюродная бабка рада, что ей позвонила эта женщина, представившаяся твоей матерью. Но ведь она уже старая и ее ничего не стоит обвести вокруг пальца. Может, здесь и нет никакого подвоха, но мы подумали, что, прежде чем на что-то соглашаться, желательно проверить эту женщину еще раз. Это может сделать кто-то из нас или же мы все вместе. Собственно, ради этого я тебе и звоню. Надеюсь, тебе понятно, что мы заботимся о тебе и пытаемся оградить от возможных неприятностей. Если хочешь поговорить со мной, ты знаешь, как меня найти. Огромный тебе привет, в том числе и от близнецов.

Габи положила трубку. Алекс подошла к автоответчику и стерла сообщение. Нет, она не сердилась на Габи, хотя и была не в восторге от того, что ее воспринимают как этакую глупышку, неспособную принимать взвешенные, осознанные решения. Да и вообще, какую выгоду кто-то рассчитывает получить от Алекс Лейк? Разве что ее долю доходов от продажи дома. Но о какой несуществующей доле может идти речь, если дом целиком и полностью принадлежит Габи?

Ничего, как только Габи встретится с Анной лично, она сразу поймет, что та не самозванка и не мошенница, а ее, Алекс, родная мать.

Вскоре вернулась Анна – улыбаясь и глядя на Алекс с такой теплотой, что та едва не растаяла.

– С тобой все в порядке? – спросила мать. – У тебя слегка озабоченный вид.

– Да нет, – пожала плечами Алекс. – Просто пытаюсь привыкнуть к тому, что ты здесь. Еще вчера в это время я понятия не имела, в какой части земного шара тебя искать. И вот теперь… – она протянула руку. – Согласись, что жизнь странная штука.

– Можно сказать и так, – с легкой иронией в голосе заметила Анна.

Алекс улыбнулась и вновь задумалась о том, через что прошла ее мать за эти годы. Впрочем, «странная штука» – это еще мягко сказано, по крайней мере что касается ее самой. Алекс почувствовала, что краснеет.

– Ты сказала по телефону, что ты только что прилетела, – напомнила она Анне. – Можно узнать, откуда?

Анна выгнула бровь.

– Утром я прилетела из Дубая, но мое путешествие началось два дня назад, в Окленде.

Алекс вытаращила глаза.

– В Окленде? Который в Новой Зеландии? – уточнила она. Теперь понятно, откуда этот акцент. Ведь ей и в голову не могло прийти, что ее мать теперь живет где-то за тридевять земель.

А отец?

– Можно я сяду? – спросила Анна, пододвигая стул.

– Конечно, – поспешила загладить оплошность Алекс. – Как я забыла…

– Ничего страшного, – сказала Анна и, сев, положила руки на стол. – Мне нужно тебе так много всего рассказать… Я заранее заготовила речь, что сказать и все такое прочее, и вот теперь не знаю даже, с чего начать. Ладно, сначала отвечу на твой вопрос. Да, в Окленде, который в Новой Зеландии. Там я жила все последние двадцать четыре года.

То есть после того, как вышла из больницы.

Голова у Алекс шла кругом. Дрожащими руками достав из буфета чайные пакетики, она положила их в чашки. Господи, как же далеко была от нее мать все эти годы! От этой мысли ей стало не по себе. Это значит, что их всегда разделяли тысячи миль, даже в те моменты, когда Алекс казалось, будто они рядом. Но что, если в эти моменты так одновременно казалось им обеим?

И как теперь им налаживать отношения, если они живут в разных полушариях? Зачем тогда вообще понадобилось прилетать сюда?

– Спасибо, – улыбнулась Анна, когда Алекс протянула ей чай. – Мне так хочется услышать про твою жизнь, про то, как ты росла здесь без меня. Это такой прекрасный дом! Представляю, как вы на пару с Габи носились по комнатам. Кстати, на сколько лет она тебя старше?

– На четыре года, – коротко ответила Алекс, чувствуя, что ее начинает бить дрожь. У нее не было желания говорить ни про Габи, ни про этот дом, ни про то, как она в нем росла. Ей нужны были ответы, правда, извинения.

– Я, конечно, понимаю, что у тебя есть вопросы, – выпалила она. – Но ты только что появилась здесь, как гром среди ясного неба, сказала, что якобы прилетела из Новой Зеландии, но ни словом не обмолвилась о том, что привело тебя сюда и что тебе от меня нужно! – Сама того не желая, Алекс всхлипнула. – Я не хочу, чтобы кто-то отравлял мне существование, – сердито заявила она. – Я прекрасно обходилась без тебя все эти годы, и если ты прилетела сюда затем, чтобы начать вмешиваться в мою жизнь…

Анна потянулась к ее руке, но Алекс ее отдернула.

– Прошу тебя, не надо так думать, – взмолилась она. – Я хочу, чтобы у тебя все было хорошо, и прошу прощения за то, что не предупредила тебя заранее. Просто я не знала, как мне лучше поступить. И теперь понимаю, что, наверно, совершила ошибку.

– Но ведь ты шпионила за мной в «Фейсбуке»!

Анна поморщилась.

– Я не шпионила! – воскликнула она в свое оправдание. – Я просто хотела как можно больше про тебя узнать. Я гордилась тобой и переживала, что мы с тобой не вместе.

– Мы были бы вместе, но ведь ты сама меня бросила!

Эта фраза прозвучала как пощечина.

Анна побледнела. На несколько мгновений воцарилось молчание, которое обе боялись нарушить.

– Я всегда боялась, что ты воспримешь это именно так, – вздохнула в конце концов Анна. – Поверь мне, все не так просто. Мой поступок… почему я оставила тебя… – она судорожно втянула в воздух и прижала ко лбу ладонь.

Алекс тотчас пожалела о своих словах. Наверно, стоит извиниться и попытаться начать разговор снова. Видно же, что Анне больно, и эту боль причинила ей она, Алекс. С другой стороны, на что, собственно, она надеялась?

– Я сейчас тебе все расскажу, – тихо сказала Анна, – Расскажу все как есть, иначе зачем, по-твоему, я прилетела сюда? Но прежде я хотела бы знать, что из этого тебе уже известно. Я уверена, ты прочла газеты, но помнишь ли ты что-то сама? То, что было до того, как викарий взял тебя в свою семью?

Внезапно поняв, как трудно будет матери рассказывать про события той кровавой ночи, Алекс покачала головой.

– Почти ничего. Временами у меня в голове всплывают смутные картины. Например, я на берегу моря, и какой-то мужчина берет меня за руки и крутит меня вокруг себя. Я всегда думала, что это мой отец или дед…

Анна печально улыбнулась и на миг опустила глаза. Алекс показалось, будто она кивнула.

– Еще что-нибудь?

– Еще я вижу сны, – призналась Алекс, – хотя на самом деле это воспоминания. – Я заперта в чулане и пытаюсь дотянуться до замка. Викарий сказал мне, что я была не одна. Со мной был мой брат, Хьюго… – она не договорила, видя, как поежилась Анна.

– Хьюго, – прошептала она, глядя куда-то в пространство или же через годы в прошлое.

Едва ли не кожей ощущая ее душевную боль, Алекс ждала. И пусть в ее душе накопились обиды на мать, не следует забывать, через какие ужасы та прошла, напомнила она себе.

– Продолжай, – наконец произнесла Анна.

Как ни тяжело ей было говорить эти слова, Алекс все же заставила себя их произнести:

– Хьюго велел мне оставаться в чулане, сказал, что вернется за мной…

Анна склонила голову. Алекс отметила про себя ее крепко сжатые руки.

– А ты помнишь, как я… как я велела тебе сидеть тихо, как мышка? – спросила она. – Я сказала, чтобы ты не издала ни единого звука, потому что к нам идут нехорошие люди?.. – Она умолкла и снова посмотрела на Алекс. Глаза ее были полны безнадежного отчаяния.

Не надо дальше, едва не прервала Алекс.

– Я пообещала вернуться за тобой, – сдавленным шепотом произнесла Анна. – Но я не пришла… Не смогла…

– Я знаю, ты тогда получила серьезные травмы, – сочувственно сказала Алекс.

Анна покачала головой. В ее лице не было ни кровинки. В глазах застыла боль.

– Он совершенно обезумел, – едва слышно прошептала она. – Я знала, он способен на жестокость, я это видела уже не раз, но такого даже не могла себе представить, – она перевела дыхание, пытаясь взять себя в руки, прежде чем рассказывать дальше. – Боже, зачем только я после школы уехала в Голландию! Почему не послушалась свою лучшую подругу Сару и не поехала с ней в Париж! Ведь тогда бы я его не встретила! Но я не послушала Сару, мне хотелось в Амстердам, и я туда уехала, а он… – Анна сглотнула комок и еще крепче сцепила пальцы, как будто это могло придать ей сил. – Легко сказать и почти невозможно поверить, – прошептала она, – но он был такой красивый, такой обаятельный. А его акцент! Его уверенность в себе – этому было невозможно противостоять. По крайней мере, в глазах наивной, впечатлительной девчонки, которой владела жажда приключений, какой была я. Скажу честно, я потеряла голову. Он был первый такой в моей жизни. И, конечно же, я понятия не имела, чем он занимается, кто его друзья, с кем он общается. Все это я узнала гораздо позже. А тогда это был честолюбивый, романтичный молодой человек, бежавший от тоталитарного режима, который, чтобы накопить денег и начать новую жизнь, работал водителем грузовика. Не помню, говорил он мне или нет, как он представляет себе эту новую жизнь, но я и не спрашивала. Мне это было неинтересно. Я была по уши в него влюблена и потому готова поверить во что угодно. Мне было все равно, кем он станет, главное, чтобы мы всегда были вместе.

Затем я забеременела, и он без всяких колебаний сказал, что женится на мне. Это было именно то, о чем я мечтала. И вот спустя всего четыре месяца нашего знакомства мы поженились. Мои родители были в шоке. Они его на тот момент еще не видели и сказали, что знать его не желают. Они умоляли меня вернуться домой, а там будет видно. Они были вне себя от ярости и ужаса, но в тот момент для меня существовал только он. Позже я поняла: он женился на мне лишь затем, чтобы получить вид на жительство в Англии. Но он так вскружил мне голову, что в день нашей свадьбы я была убеждена: им движет только любовь ко мне.

Анна сглотнула комок, вздохнула и заговорила снова:

– Вскоре после свадьбы мы переехали в Ливерпуль – по крайней мере я. Его работа была такова, что он проводил много времени в Европе. Меня он приезжал проведать примерно раз в месяц, а когда родился Хьюго, чуть чаще.

Анна на минуту умолкла, как будто перенеслась в те далекие дни. Алекс поняла: это память о них вернулась к ней с новой силой.

– Как хорошо было вновь оказаться в родительском доме! – снова заговорила Анна. – Я так по ним соскучилась – даже больше, чем думала. Ради Хьюго они пытались найти общий язык с Гаврилом. Я знала: они ему не доверяют. Думаю, он тоже это знал, но на их мнение ему было наплевать. Он держался с ними довольно учтиво, а временами, казалось, был даже благодарен за их заботу обо мне и нашем сыне. Я ни разу не призналась им – не нашла в себе сил, – что еще до рождения Хьюго поняла, какую колоссальную ошибку совершила. Я знала, они станут настаивать на разводе, я же боялась того, что за этим может последовать. Нет, он ни разу не поднял на меня руку, но к тому времени я начала догадываться, чем, собственно, он занимается. Так что я не питала иллюзий относительно его моральных качеств. Кроме того, он вырос в совершенно иных условиях, нежели я. Но, что еще хуже, я боялась, что он отнимет у меня Хьюго.

И я не стала с ним разводиться. Более того, делала вид, что люблю его и даже рада видеть в нашем доме его дружков. Это всегда были мужчины – курящие, пьющие, любители азартных игр. Говорили они на самых разных языках – по-русски, по-испански, по-китайски. Я никогда не понимала, о чем они говорят. Но не нужно было знать никаких языков, чтобы догадаться, о чем идет речь. А речь шла о девушках, почти девочках, которых они тайком ввозили в страну, чтобы сделать из них проституток. Возможно, они же сами выступали и в роли сутенеров. Не могу утверждать. И хотя мне становилось дурно при одной только мысли о том, чем занимаются мой муж и его дружки, я предпочитала закрывать глаза, делая вид, что ничего не знаю. Потому что знать было опасно. Я же должна была подумать о Хьюго.

Анна взяла со стола свою чашку с чаем, но пить не стала. Алекс с содроганием представила себе весь этот ужас.

– Хьюго было примерно полтора года, – продолжила свой рассказ Анна, – когда мои родители решили купить в Кестерли домик у моря. Когда я была маленькой, мы часто проводили здесь отпуск, и, выйдя на пенсию, родители решили перебраться сюда. Пока родители еще работали, мы, первую пару лет, приезжали сюда только летом и на Рождество, но затем отец получил в результате несчастного случая в доках травму и был вынужден оставить работу. В общем, родители продали свой дом в Ливерпуле и перебрались сюда, на юг. Я работала в аптеке, и поскольку это не та работа, за которую стоило держаться, я уговорила Гаврила разрешить нам с Хьюго тоже уехать к моим родителям.

Я рассчитывала, что Гаврил продаст наш дом в Ливерпуле, чтобы нам купить новый, поближе к моим родителям, но не тут-то было. Гаврил отказался его продавать. Наверно, потому, что дом расположен рядом с доками и стал для него и его дружков своего рода штаб-квартирой. По-своему я была этому даже рада. К тому времени я его уже не только боялась, но и ненавидела. И меньше всего хотела видеть его здесь, в Кестерли. Мы все надеялись на то, что рано или поздно его застукают за контрабандой живым товаром или же он в конце концов потеряет к нам с Хьюго всякий интерес и оставит нас в покое.

Но нет, в течение почти двух лет он регулярно нас навещал, вторгался в наш дом, в наши жизни, почти во все, что мы делали, пугая нас до полусмерти – даже Хьюго, который якобы был для него дороже всего на свете. А затем родилась ты. Гаврил был без ума от счастья и даже начал настаивать на моем возвращении в Ливерпуль, чтобы он мог нас всех чаще видеть. При одной только мысли об этом мне становилось страшно. Не только потому, что он был мне неприятен, но и потому, что он мог с нами сделать, узнай он о тебе правду.

Как это понимать? Алекс растерянно нахмурила брови. Анна подняла глаза и нежно ей улыбнулась.

– А ты не знала?

– Что именно? – едва слышно прошептала Алекс.

– Гаврил Альбеску тебе не отец.

Алекс онемела, отказываясь верить услышанному. Этого просто не может быть! Как это странно, как неожиданно… Гаврил Альбеску, маньяк, убийца, ей не отец. Всю жизнь ей было стыдно и страшно при мысли о том, что она носит в себе его гены, и вот теперь…

Она в упор посмотрела на мать.

– И кто же?.. – Голос ее дрогнул. – Кто мой…

– Найджел Каррингон, – негромко, но с гордостью ответила Анна.

Алекс в замешательстве разинула рот. Может, она ослышалась? Ведь это же был бойфренд ее тети? Внезапно откуда-то из глубин ее естества наружу прорвались рыдания. Этот монстр ей не отец! Ее отцом был нормальный человек, как и все. Им можно гордиться, можно о нем говорить и думать. Пока она пыталась унять рыдания, Анна встала и обняла ее за плечи.

– Но почему… почему мне никто не сказал? – наконец прохрипела Алекс, отталкивая ее от себя. – Все свою жизнь я носила на себе пятно позора…

– Понимаю, прости. Но как это ни печально, это был единственный способ тебя уберечь.

Единственный способ ее уберечь? Алекс не смогла найти в этих словах смысла.

– Я любила твоего отца. Я мечтала быть рядом с ним, но я боялась Гаврила, – произнесла Анна и судорожно вздохнула. – Но он узнал, не знаю, откуда, но он узнал. Но это еще не самое страшное. Самое страшное случилось, когда он понял, кто твой настоящий отец. Для него это был удар. Ведь он тебя обожал. И тогда он заявил мне, что мы все заплатим за то, что мы ему сделали… – Анна сглотнула комок. – И мы заплатили.

Анна умолкла и подошла к окну, где встала, закрыв лицо руками, как будто пыталась отгородиться от жутких воспоминаний о том вечере. Глядя на нее, Алекс ощутила укор совести: ведь это она подтолкнула мать назад в прошлое. Как, должно быть, ужасно, даже спустя годы, заново пережить тот кошмар, когда у тебя на глазах один за другим гибнут от рук маньяка близкие тебе люди. Родители, сестра, любимый мужчина. Любимый мужчина, отец ее трехлетней дочери Шарлотты, которая, вместо того чтобы вырасти рядом с ним, выросла – уже не Шарлоттой, а Алекс Лейк – в приемной семье.

Ее отцом был Найджел Каррингтон!

При одной только мысли об этом горло ей как будто сжали тисками.

Ведь она почти ничего о нем не знает. Все эти годы она привыкла считать, что это бойфренд тети Ивонны, который по чистой случайности стал невинной жертвой кровавой расправы. И вот теперь получается, что в тот вечер он был для Гаврила Альбеску целью номер один. А также она сама.

И то, что она осталась жива, оказывается, даже большее чудо, чем она привыкла думать. Наверно, судьба решила, что для них с матерью еще не пробил их смертный час. Это единственное объяснение, какое приходило ей в голову. Но почему именно для них, а не для бабушки с дедушкой, для тети, для брата? Ведь все они как один – невинные жертвы. Их никак не назовешь участниками обмана, подтолкнувшего Гаврила Альбеску на кровавое злодеяние.

– Тебе плохо? – прошептала она, когда мать вернулась к столу.

Лицо Анны было бледным как мел. Тем не менее она изобразила слабую улыбку.

– Обычно я стараюсь об этом не думать. Но я знала: сегодня этого не избежать.

– Прости. Я чувствую себя…

– Не надо извиняться. Ты имеешь право знать, что тогда произошло. Оно у тебя было всегда. Просто раньше это было невозможно тебе рассказать.

Алекс посмотрела ей в глаза.

– Тогда почему это возможно сейчас?

Анна вздохнула.

– Потому что Гаврил Альбеску мертв, – ответила она.

Это известие пронзило Алекс до глубины души. Она попыталась что-то сказать в ответ, но не смогла найти нужных слов. Да и что скажешь о смерти человека, который отнял у нее почти всех ее родных?

– Пока он был жив, – продолжала тем временем Анна, – я никогда бы не осмелилась подойти к тебе даже близко. Ведь кто поручился бы, что он не шпионит за мной?

Ведь он пообещал это делать, более того, пока я выздоравливала в больнице, прислал ко мне одного из своих дружков с запиской. В ней говорилось, что мне от него никогда не скрыться, что он всегда будет где-то рядом, в тени, и настанет день, когда он заставит меня привести его к тебе. Говорил он и многое другое, чего я не хочу сейчас повторять. Параноидальный бред, угрозы, от которых нельзя было отмахнуться. Я уже знала, на что он способен, и потому не сомневалась, что у него на уме. Не только в отношении тебя, но и меня тоже. Когда я выписалась из больницы, полиция обеспечила мне надежное убежище на то время, пока мне делали новые документы, чтобы я могла начать новую жизнь. Возможно, полицейские были не прочь использовать меня как приманку, чтобы выманить его из логова, но затем кто-то решил, что я уже прошла через свои круги ада. В общем, делать они этого не стали.

Единственный человек из моего прошлого, с кем мне было разрешено поддерживать контакт, это Сара, моя лучшая школьная подруга. Та самая, что звала меня вместе с собой в Париж. Примерно в то время, когда у меня родилась ты, она с мужем переехала в Новую Зеландию. Когда Сара узнала, что со мной произошло, она прилетела в Англию, чтобы проведать меня в больнице. Она сказала мне, что если мне понадобится крыша над головой, я всегда могу рассчитывать на нее. Поэтому, выписавшись, я позвонила ей. Дело не только в том, что мне было больше не к кому обратиться, но и в том, что Гаврил вряд ли бы стал искать меня в Новой Зеландии.

Анна посмотрела на Алекс. Та едва ли не кожей ощутила ее душевную боль.

– Труднее всего для меня было расстаться с тобой. У меня сердце обливалось кровью при мысли о том, что я вынуждена уехать одна, без тебя. Но я понимала – иного выхода у меня нет. Я не знала, следит ли за мной Гаврил или кто-то из его дружков, но рисковать тобой я просто не имела права.

Анна прикусила губу и попыталась взять себя в руки.

– Перед моим отлетом проведать меня пришел викарий. Это был золотой человек. Я не сомневалась: ты попала в хорошие руки. К тому же он заверил меня, что ты уже начала привыкать к его семье и даже подружилась с его дочерью. Я спросила, называешь ли ты его жену мамой, и он сказал, что да. Как больно мне было это слышать! Но что делать? Забрать тебя у людей, которых ты за это время привыкла считать своими родителями, наверно, было бы непростительным эгоизмом с моей стороны. Ведь тем самым я бы вновь подвергла твою жизнь опасности.

Анна закрыла глаза, как будто пыталась изгнать из сознания этот жуткий образ.

– Если бы Найджел остался жив, – дрожащим голосом продолжала она, – мы бы наверняка нашли способ снова быть вместе. Но увы. Я хотела позвонить его матери, сообщить ей, где ты, но она была уже в преклонных годах. К тому же мне было известно, что она боится за свою жизнь. В больнице она навестила меня только раз, и лишь затем, чтобы сообщить, что на похоронах Найджела были посторонние люди. По ее словам, они ни с кем не разговаривали, лишь следили за происходящим, но она была уверена, что они искали меня. И хотя она сочувствовала мне, взять тебя к себе она никак не могла. Точно так же была настроена и моя тетя Хелен. Ей никто не звонил, никто не угрожал, но она не раз замечала, что за ней следят какие-то люди. Кто же это мог быть, как не Гаврил или кто-то из его подручных?

Анна пристально посмотрела в глаза Алекс.

– Прости, клянусь, я никогда не хотела расставаться с тобой. Надеюсь, теперь тебе понятно, почему я была вынуждена это сделать?

Алекс кивнула.

– Конечно, – ответила она. Какие могут быть сомнения? Любая мать на месте Анны поступила бы точно так же, чтобы спасти своего ребенка. Иное дело, ей было больно думать о том, что отняла у них обеих злодейка судьба.

– Наверно, для первого раза я наговорила тебе более чем достаточно, – добавила Анна, помолчав. – Давай пока поставим точку.

Алекс покачала головой. Сказать по правде, она все еще пребывала в состоянии шока. Подумать только, ее отец не Гаврил Альбеску, а Найджел Каррингтон! Она была готова петь от счастья, но было и одно «но». Своего отца ей уже никогда не узнать. От этой мысли ей было тяжело на душе.

– Я думала… я читала, что подружкой Найджела была твоя сестра Ивонна, – тихо сказала она. – Я понятия не имела, что вы с ним…

– Мы нарочно хотели, чтобы все так думали: будто он ухаживает за Ивонной. Я разрешила ему в любое время дня и ночи приходить к нам домой, чтобы он мог быть с тобой, не вызывая подозрений у Гаврила. Кстати, с Гаврилом я уже собралась развестись, и Найджел был за то, чтобы я ему это честно сказала. Я же не решалась, опасаясь последствий.

Но самая большая трагедия в том, что за день до кровавой бойни мой отец и Найджел обратились в полицию и предложили свою помощь в поимке Гаврила. Нам казалось, что это единственный способ избавиться от него. Полиция приняла их предложение, но не успела устроить для него западню.

А потом случилось это… Минут за десять нам позвонили, чтобы сказать, что он едет к нам. Я не знаю, кто звонил. Наверно, кто-то из его дружков. Но если бы не этот звонок, мы бы не успели спрятать тебя.

Анна посмотрела на чашку с чаем.

– Ты наверняка читала в газетах, что это было убийство из мести. Мол, преступник расправился с нами за то, что мы донесли в полицию о его нелегальной торговле живым товаром. Это была официальная версия. Из соображений безопасности в полиции считали, что для тебя будет лучше, если люди будут по-прежнему думать, что Гаврил Альбеску твой отец. Слава богу, что было принято такое решение. Иначе бы… – Анна покачала головой. Продолжать не имело смысла. Все было понятно и так.

– В последующие недели было произведено немало арестов, – помолчав, заговорила она. – Увы, Гаврилу снова удалось ускользнуть, и, насколько известно, полиция его так никогда не поймала.

– Ты знаешь, где он прятался? – спросила Алекс.

Анна покачала головой.

– Думаю, его нелегально вывезли из страны до того, как на него был объявлен розыск. Возможно, он вернулся в Румынию, но там его наверняка тоже искали, так что один бог ведает, куда он подался. У него имелись контакты по всей Европе и Азии, и любой из них мог помочь ему сменить имя и даже внешность. Потому что как иначе объяснить тот факт, что он столько лет скрывался от правосудия?

– Как же ты узнала, что его больше нет?

Анна сглотнула комок.

– Мне позвонила его сестра Эрина.

Алекс не поверила своим ушам.

– Но как она на тебя вышла?

– Понятия не имею, но ее звонок стал для меня шоком. Это могло означать лишь одно: он знал, где меня искать, и в любой момент мог нанести удар.

– Ты так думаешь?

Анна кивнула.

– Временами у меня возникало чувство, что за мной следят. Но поскольку ничего не случилось, я решила, что это просто паранойя. Если бы не эти ощущения, я бы уже давно разыскала тебя. Но я боялась, что он только и делает, что ждет этого момента. Не знаю, может, это все мои фантазии, но ведь Эрина позвонила мне и сказала, что его больше нет. Значит, она каким-то образом знала, что в известном смысле я по-прежнему в его власти. Что для меня важно узнать, что мне больше нечего опасаться. В своем сообщении она говорила, что, зная, что его больше нет, она теперь может вздохнуть свободно и не сомневается, что и я тоже.

– А если бы это оказалось уловкой?

– Я тоже так подумала, но Боб – это мой муж, я расскажу тебе о нем позже, – при этих словах выражение ее лица смягчилось. – Я уверена, стоит вам встретиться, как он тебе тотчас понравится. Ведь он из тех, кого невозможно не любить. Но пока скажу лишь то, что тебе нужно о нем знать. Прежде чем мы окончательно убедились, что Гаврил Альбеску наконец встретился со Всевышним, он все тщательнейшим образом проверил.

– И когда же… – Алекс запнулась, – когда же он умер?

Анна кивнула, как будто ожидала этот вопрос.

– Примерно год назад. У нас ушел почти год на то, чтобы убедиться, что это он, Гаврил Альбеску, стал жертвой перестрелки в Гане. И как только факты подтвердились, я тотчас же решила тебя разыскать. Проблема заключалась лишь в том, как это лучше сделать. Боб стоял за то, чтобы пригласить тебя в Новую Зеландию. По его словам, ты жила слишком близко к месту трагедии, и он опасался, что если я приеду к тебе, то со мной может произойти нервный срыв. Но я убедила его, что ему нет причин переживать. Главное, чтобы мы с тобой нашли общий язык.

У Алекс екнуло сердце. Найдут ли они его? На первый взгляд, уже нашли. Но кто знает, что будет дальше. В душе у нее накопилось столько противоречивых эмоций, что она не была уверена в том, что и по какому поводу думает. Не желая заниматься самокопанием, она решила сменить ему.

– И давно ты замужем? – поинтересовалась она.

– Недавно мы отметили двадцатую годовщину нашей свадьбы, – улыбнулась Анна. – Так что, наверно, давно.

Двадцать лет! Целых два десятилетия счастливой супружеской жизни, среди людей, которых она, Алекс, пока даже не может себе представить! И все это время сама она чувствовала себя аутсайдером, живя в приемной семье. Она только и делала, что изводила себя вопросами, кто ее мать и почему она не приедет за ней. И вот теперь у нее появились ответы на эти вопросы, но ей их почему-то недостаточно…

– Скажи, а у тебя… есть другие дети? – наконец решилась она.

– Нет, – ответила Анна и посмотрела ей в глаза. – У меня есть только ты.

Алекс поймала себя на том, что ей приятно это слышать.

– У Боба есть сын и дочь от первого брака, – продолжала Анна. – Он старше меня на десять лет, так что его детям уже за тридцать. Они живут рядом с нами, и дочь, Шелли, замужем за Филиппом. У них есть сын Крейг – ему недавно исполнилось восемь лет, и он просто чудо – и дочка Дэнни. Ей десять лет, она большая любительница командовать и милейшая плутовка.

Анна счастливо улыбнулась, и Алекс невольно последовала ее примеру.

– Сын Боба, Рик, – продолжила Анна, – помолвлен с Кейт, племянницей моей милой подруги Сары. Я тебе о ней уже рассказывала. Свадьба состоится следующим летом.

Не зная, что на это ответить, Алекс промолчала, давая Анне возможность высказаться.

– Они все просили меня передать тебе, что очень хотели бы с тобой познакомиться, – сказала та. – Боб разместил в Интернете поздравительную открытку с приглашением приехать к нам, как только тебе захочется, и даже готов оплатить тебе билет.

Алекс встретила это предложение без особого энтузиазма.

– Это весьма щедро с его стороны, но вряд ли я… то есть я не уверена…

– Не волнуйся, тебя никто не подгоняет принимать решение, пока ты не готова. Просто чтобы ты знала: если тебе захочется приехать к нам в гости, мы всегда будем рады тебя видеть.

Когда Алекс наконец выключила свет на прикроватной тумбочке, на часах было уже почти полночь. Впрочем, спать не хотелось. Ее по-прежнему раздирали противоречивые чувства.

С одной стороны, ей ничего не стоило поддаться ликованию, с другой – ее по-прежнему одолевали сомнения. Больше всего ее огорчало то, что мать теперь живет в Новой Зеландии. Это значит, что, разделенные громадным расстоянием, они, по сути дела, так и останутся друг для друга чужими.

Так, может, лучше бы все оставалось как было?

Анна сейчас была рядом, в ее бывшей комнате. Алекс уговорила мать заночевать у нее. Действительно, зачем снимать номер в деревенской гостинице, когда в доме полно пустых комнат?

Учитывая долгий перелет, Алекс подозревала, что Анна вырубилась тотчас же, как только голова ее коснулась подушки. Правда, она нашла в себе силы не уснуть и выслушала все, что Алекс могла рассказать ей о своем детстве и юности.

Лежа в темноте, Алекс мысленно перебирала в голове события дня. Вскоре она поймала себя на том, что демон страха вновь поднял голову в ее душе, более того – он рос с каждой минутой.

Интересно, как долго намерена оставаться у нее мать? Вряд ли она прилетела из другого полушария всего на пару дней, или как? Или же у нее тут есть еще знакомые, и она не прочь съездить к ним в гости, восстановить отношения? Ей наверняка захочется навестить их семейную могилу и, конечно же, ту, в которой похоронен Найджел Каррингтон.

– Найджел Каррингтон, мой отец, – тихо проговорила Алекс.

И хотя это было довольно непривычно – как будто она пыталась себя обмануть, – вместе с тем она не могла не ощутить некое умиротворение, которое было даже сильнее, нежели чувство утраты. Из того, что она прочла, она знала, что он был искусным плотником и жил где-то в Эксмуре. Ей нужно будет разузнать о нем как можно больше. Впрочем, мать наверняка с готовностью расскажет ей все, если, конечно, задержится здесь хотя бы на неделю.

Кстати, теперь Анна может, не опасаясь за свою и их жизнь, навестить его родственников. Если мать не против, они могут съездить вместе. Кто знает, вдруг их обеих будут рады видеть?

Как же это здорово и непривычно – обзавестись близкими людьми, в чьих жилах течет та же кровь, самой стать частью их семейной истории.

Затем она вспомнила про приглашение Боба посетить Новую Зеландию и какое-то время обдумывала его. Новая Зеландия! Это так далеко, что даже невозможно себе представить. Интересно, какие они, его дети? Неужели они и вправду хотят с ней познакомиться? Поначалу она встретила эту идею почти в штыки, но постепенно любопытство взяло верх. Действительно, почему бы нет?

Что, если завтра поговорить с Томми? Вдруг ей разрешат взять на Рождество пару недель отпуска?

– Это было бы чудесно! – радостно воскликнула Анна, когда Алекс сообщила ей об этом в четыре утра. Они лежали, свернувшись клубочком, на противоположных концах дивана. Несколькими минутами ранее Алекс на цыпочках подкралась к ее двери, чтобы проверить, как там Анна. И тогда выяснилось, что обе не спят.

– Пока я ничего не могу обещать, – сказала Алекс. – Но я попробую.

Затем ей в голову вновь полезли тревожные мысли. Она всеми силами пыталась их подавить и наконец сдалась.

– Я тут думала, как долго ты планируешь оставаться здесь? – выпалила она. – Дело в том, что я работаю. Как я понимаю, ты хотела бы посетить здесь в Англии кого-то еще… В общем, хотелось бы узнать твои планы.

Анна открыла рот, чтобы ответить, но Алекс еще не договорила.

– Если ты захочешь сразу улететь, ничего страшного, я не обижусь. Мне просто нужно знать, вот и все.

Анна посмотрела ей в глаза.

– Вообще-то я надеялась, – сказала она с улыбкой, – если, конечно, ты не против, провести с тобой в ближайшие две недели как можно больше времени. – Она состроила смешную гримаску. – Я подумала, что для первого раза этого будет достаточно, но если, по-твоему, две недели – это многовато, ты сразу мне так и скажи.

Сказать по правде, Алекс даже не знала, что ожидать. Лишь одно не вызывало сомнений: как только она узнала, что мать никуда не торопится, у нее отлегло от души.

– Нет-нет, можешь оставаться сколько захочешь, – поспешила она заверить Анну.

– Не переживай. Пока ты на работе, я найду чем заняться, – в свою очередь успокоила ее Анна. – Может даже, по возвращении домой тебя уже будет ждать ужин. Или же мы можем вместе сходить куда-нибудь поужинать.

А что? Было бы здорово! Если честно, эта идея привела ее в восторг.

– Я не против, – сказала она. Правда, при этом предпочла умолчать о том, что ей вряд ли хватит денег на ужины в ресторане. Не стала она также приглашать Анну составить ей компанию в поисках нового жилья.

Квартиры, которые ей были по карману, все как одна наводили уныние. Зачем матери знать, где в конечном итоге она может оказаться.

– Я утром позвоню своему непосредственному начальнику, – сказала она Анне, – и попробую изменить мой рабочий график. Правда, я все равно буду вынуждена навещать своих подопечных. Я же не могу их бросить. Кстати, есть одна девочка, Отилия, я должна проведать ее завтра, потому что в пятницу пообещала сводить ее после садика в зоопарк.

– Отилия, – с улыбкой повторила Анна. – Какое красивое имя. Сколько ей лет?

Представив себе милую мордашку девочки, Алекс тоже улыбнулась.

– Три с половиной, правда, она очень маленькая для своего возраста. Зато такая умная! Схватывает все буквально на лету, прекрасно понимает, что происходит вокруг. Вот только чересчур застенчивая. Порой бывает трудно догадаться, что она думает на самом деле.

– Милая крошка, – прошептала Анна. – А почему ты уделяешь ей так много внимания?

Алекс вздохнула и покачала головой.

– Именно это я и пытаюсь выяснить. Знаю одно – там проблемы с матерью. Возможно, и с отцом тоже, но он скользкий тип. Мне кажется, он спит и видит, как бы ему избавиться от такой назойливой особы, как я. Но пусть даже не надеется, по крайней мере в ближайшее время.

Анна открыла было рот, чтобы что-то сказать, но вместо этого зевнула.

– Мне кажется, ты устала, – сказала Алекс, поднимаясь с дивана.

– Пожалуй, ты права, – призналась Анна и тоже встала. – Но прежде чем я снова вернусь в постель, у меня к тебе одно предложение. Как ты смотришь на то, если я завтра составлю вам компанию и мы вместе сходим в зоопарк? Такое возможно?

– Почему бы нет? – от удивления Алекс сделала большие глаза. – Более того, Отилии будет только на пользу познакомиться с новым человеком.

Глава 19

– Что вы хотите этим сказать? – крикнула Алекс в трубку, ведя машину по мокрому асфальту сельской дороги. – Почему Отилия не может пойти сегодня в садик?

– У нее сильная простуда, – сухо ответил Брайан Уэйд, – и я догадываюсь, что она подхватила ее в пятницу, когда вы с ней попали под дождь.

Пятница казалась уже далеким прошлым, однако Алекс была вынуждена согласиться, что такое возможно.

– Хорошо, я загляну к ней и попытаюсь немного взбодрить.

– Спасибо, но поскольку, судя по вашему голосу, простуды нет, я бы не хотел, чтобы вы от нее заразились.

– О, можете не переживать по этому поводу. Лучше скажите, ее видел врач, если, как вы говорите, ребенок действительно болен?

– Нам повезло. В субботу мимо нашего дома проезжал доктор Эйден и решил заглянуть к нам. По его мнению, нам следует подождать до завтрашнего дня – это в лучшем случае. Но, как мне кажется, худшее уже позади.

Не имея веских аргументов, Алекс не стала с ним спорить.

– Спасибо, что сообщили мне, – поблагодарила она. – Если что, меня всегда можно найти по этому номеру.

Нажав на кнопку отбоя, она свернула было к работе, но в последний момент передумала и поехала прямо, рассчитывая заглянуть по дороге к Уэйдам. Судя по номеру на экране мобильника, Уэйд звонил ей с работы, так что ей не грозит на него нарваться. А поскольку миссис Уэйд вполне может не открыть ей дверь, то и ее своим визитом она тоже не очень расстроит. Впрочем, Эрика Уэйд непредсказуема. Вдруг она впустит ее в дом? В этом случае она сможет увидеть Отилию и узнать, солгал ей Брайан Уйэд или же сказал правду.

Странно, но Алекс не верила ни единому его слову.

В данном случае ей даже не пришлось нажимать на кнопку звонка. Эрика Уэйд первая открыла дверь и спросила, что ей нужно.

– Разве мой муж не сказал вам, что Отилия больна? – не слишком приветливо спросила она у Алекс.

– Сказал, поэтому я и решила заехать и проведать ее.

На лице Эрики дернулся мускул. Она явно не знала, что на это сказать, но затем, судя по всему, ей в голову пришла идея.

– Она спит.

Внутри у Алекс шевельнулся червячок сомнения, которое она даже не стала скрывать.

– В таком случае я тихонько поднимусь к ней, чтобы не разбудить.

Нет, она не уйдет отсюда прежде, чем своими глазами увидит Отилию. К ее удивлению, Эрика лишь пожала плечами и отступила в сторону.

Шагнув мимо нее, Алекс взбежала вверх по лестнице и, осторожно открыв дверь с комнату девочки, оторопела. Та сидела на полу, пытаясь застегнуть на кроссовках застежку-липучку. Сама она была уже в куртке и джинсах, а из рюкзака выглядывал верный Ботик.

– Привет! – негромко сказала Алекс.

Отилия вздрогнула и подняла глаза.

– И куда это ты собралась? – поинтересовалась Алекс.

Похоже, ее вопрос сбил Отилию с толку.

– С тобой, – неуверенно ответила она и насупилась.

Все понятно, она боится, что ошиблась. Опустившись перед ней на одно колено, Алекс попыталась обнаружить признаки простуды. И не нашла. По крайней мере, на вид Отилия пребывала в добром здравии.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила ее Алекс и пощупала лоб, чтобы проверить температуру. – Ты кашляешь или у тебя болит горло?

Отилия отрицательно покачала головой.

– У тебя что-то болит?

Отилия опустила глаза.

– Что у тебя болит? – задала наводящий вопрос Алекс.

Вновь покачав головой, Отилия вытащила из рюкзака Ботика.

– Так это у Ботика что-то болит? – уточнила Алекс.

Отилия вновь покачала головой.

– Мы пойдем? – тихо спросила она.

Алекс невольно улыбнулась.

– Конечно, пойдем, – ответила она. Даже если Брайану Уэйду это не понравится, пусть он объяснит, зачем ему понадобилось говорить, что у его дочери простуда, хотя никакой простуды у нее и близко нет?

Взяв Отилию за руку, она спустилась с ней по лестнице. На последней ступеньке подхватив девочку на руки, она громко чмокнула ее в щеку и, поставив на пол, велела минутку подождать.

– Почему вы пытались убедить меня, будто ребенок болен? – спросила она у Эрики Уэйд. Та, глядя на нее растерянным взглядом, стояла на коленях посередине кухни.

– Разве она не больна? – вопросом на вопрос ответила Эрика.

Алекс нахмурилась.

– Нет. Тогда почему ваш муж сказал мне, что у нее простуда?

– Спросите это у него.

– Спрошу. Но, может, вам известна причина, почему он не хотел, чтобы Отилия посетила сегодня садик?

Похоже, Эрика ее не слушала.

– Миссис Уэйд, вы мне можете хотя бы что-то сказать?

– Ничего, – ответила та, поднимаясь на ноги, и, открыв заднюю дверь, вышла вон.

* * *

– Понятия не имею, что все это значит, – сказала Алекс Дженет спустя полчаса, глядя, как Отилия и Хлоя катаются на самокатах. – Он даже заявил, что ее якобы осматривал врач, но только если я не окончательно слепа, я не вижу в ней никаких хворей.

– Да, и на мой взгляд, она совершенно здорова, – согласилась Дженет. – Тем более что ты говоришь, что, приехав к ним, застала ее одетой. Это значит, ей никто не сказал, что она никуда не поедет.

Алекс нахмурила брови и задумалась.

– Кажется, мне понятно, – медленно произнесла она. – Видя, что дочь прониклась ко мне доверием, он решил сделать так, чтобы она подумала, будто я ее предала. То есть утром Отилия, как обычно, собирается в садик и ждет меня, а меня нет. После чего он говорит ей, что я слишком занята и у меня нет для нее времени, или же для меня важнее другие дети, или что там он намеревался ей сказать.

Похоже, Дженет это тоже насторожило. Они с Алекс обменялись понимающими взглядами.

– В этом вся и беда, когда имеешь дело с такими людьми, как он. Они слишком умные или, по крайней мере, мнят себя таковыми. Но если он считает, что в моем лице имеет дело с круглой дурой, то вскоре поймет, что ошибся.

С этими словами Алекс достала телефон и направилась в кабинет.

– Полагаю, мистер Уэйд сейчас занят, – сказала она секретарше, дозвонившись до школы. – Так что будьте добры, передайте ему, что звонила Алекс Лейк, чтобы сообщить, что его дочь выздоровела и в данный момент находится в детском садике, где играет с подружкой. Если он захочет мне перезвонить, мой номер он знает.

Убедившись, что секретарша все записала правильно, она нажала кнопку отбоя и набрала номер врача.

– Одну минутку, сейчас проверю, свободен ли он, – сказала ей дежурная сестра, когда Алекс объяснила ей причину звонка.

Пока Алекс ждала, тревога по поводу Отилии отошла на второй план, уступив место волнению, стоило ей вспомнить, что дома сейчас ее мать, более того, чуть позже она составит им с Отилией компанию. Им предстояло еще о многом поговорить, многое узнать друг о друге. Алекс поймала себя на том, что по-прежнему разрывается между сомнениями и радостью. Может, поговорив с врачом, ей стоит позвонить домой, узнать, как там мать? Встала или все еще отсыпается после долгого перелета?

– Мисс Лейк, у меня всего несколько минут, – объявил доктор Эйден, беря трубку. – Чем я могу вам помочь?

– Хотела узнать у вас, приходили ли вы в субботу с визитом к Отилии Уэйд, – без всяких околичностей спросила Алекс. – И не надо ссылаться на врачебную тайну, потому что она моя подопечная и мне важно это знать.

– Да, я заходил к ней домой, – холодно ответил Эйден. – В чем, собственно, проблема?

– Это я и хотела бы у вас узнать. Что именно с ней было не так?

На секунду в трубке возникла заминка.

– У нее был небольшой вульвовагинит. Это обычное дело у маленьких девочек. Впрочем, надеюсь, вы это и сами знаете.

Внутри у Алекс похолодело. Да, она это знала. Но когда у маленьких девочек саднило между ножками, это тотчас включало в ее душе кнопку сигнала тревоги.

– И откуда он у нее? – спросила она как можно спокойнее.

– Трудно сказать. Причиной может быть что угодно, – ответил Эйден. – Например, пена для ванн или реакция на стиральный порошок. Или же она не научилась как следует вытирать попу после того, как сходит в туалет. Причиной воспаления могло стать все, что угодно.

В принципе, могло. Но оставался последний вопрос.

– А были другие симптомы, на которые вы тоже обратили внимание?

Смысл ее вопроса, похоже, дошел до него не сразу.

– По крайней мере, я таких не помню, – осторожно ответил он. – В остальном девочка была совершенно здорова.

– Не считая простуды?

И вновь короткое замешательство.

– Я не знал, что у нее простуда. Если Отилия заболела, то уже после субботы.

– По всей видимости. В любом случае, огромное спасибо за вашу помощь. Я вам искренне благодарна.

Алекс завершила звонок, а в следующий миг дверь за ее спиной открылась. Решив, что это Дженет, она обернулась со словами «Да, любопытно…».

И тотчас умолкла, увидев перед собой Хлою. Та обнимала за плечи Отилию, которая, в свою очередь, плакала горькими слезами.

– Что случилось? – вскрикнула Алекс и опустилась перед Отилией на одно колено. – Тебя кто-то обидел?

– Вот видишь, я же говорила тебе, что она никуда не ушла, – сказала Отилии Хлоя. – Она подумала, что ты ушла, и испугалась, – пояснила она, обращаясь к Алекс.

– Эх, Отилия! – прошептала та, беря девочку на руки. Как странно. Ей уже случалось оставлять Отилию в садике одну, и та никогда не плакала. Тогда в чем причина ее сегодняшних слез?

– Что-то не так? – мягко повторила она. – Тебя кто-то обидел?

Тельце девочки сотрясали рыдания. Алекс еще крепче прижала ее к себе.

– Она оглянулась по сторонам. Тебя нигде не было, – пояснила Хлоя. – Я сказала, что ты, наверно, в кабинете. Дженет тоже так сказала. Но она продолжала плакать, и я привела ее сюда.

Алекс пригладила Отилии волосы.

– Наверно, ты не очень хорошо себя чувствуешь, моя милая? – спросила Алекс и поцеловала ее в лобик.

Хлоя пристально смотрела на них обеих. На ее ангельском личике читалась неподдельная тревога. Внезапно она испуганно ахнула и прикрыла ладонью рот.

– Ой, а где Ботик?

Отилия тотчас вскинула голову и, буквально выпрыгнув из рук Алекс, охваченная паникой, бросилась вслед за Хлоей в игровую. На их счастье, Ботик ждал их там, где они его оставили, – в обществе пары кукол и пушистого утенка, – пока они сами строили ему домик из кубиков Лего.

Паники как не бывало. Фьють – и она вылетела в окно.

Но то Отилия. Алекс же встревожилась не на шутку. Такой испуганной она еще не видала ее ни разу. Она поставила в углу стул, чтобы ей и дальше делать звонки и при этом быть на виду у Отилии.

С одной стороны, ничего удивительного, что девочка привязалась к ней. С другой – это вселяло тревогу. Впрочем, сейчас некогда размышлять на эту тему. Не лучше ли еще разок позвонить Брайану Уэйду и попытаться выяснить, что, собственно, подвигло его ей солгать.

– Я передала ему ваше сообщение, – сказала секретарша, – но в данный момент мистер Уэйд беседует с родителями, и я не могу его прерывать.

– Хорошо. Тогда передайте ему, что я разговаривала насчет Отилии с доктором Эйденом и была бы крайне благодарна, если бы мистер Уэйд перезвонил мне еще до обеда.

– Уже двенадцать часов, – напомнила ей секретарша. – Но я уверена, что он сможет перезвонить вам в течение обеденного перерыва.

Алекс нажала кнопку отбоя. Дженет подошла и села с ней рядом.

– Что нового? – спросила она, перекладывая спящего ребенка на другую руку.

Алекс быстро сообщила ей то, что узнала от доктора.

– Я не врач, поэтому какой толк мне осматривать ее самой. Но ты ничего не замечаешь в ее движениях?

Дженет обернулась и посмотрела на Отилию. Та то опускалась на колени, то потягивалась, то ползала на четвереньках, собирая кубики на постройку дома для Ботика.

– Мне кажется, она сегодня какая-то неуклюжая, – сказала Дженет. – Так что это вполне может быть вульвовагинит.

– Да, но откуда он у нее – вот в чем вопрос. Как-то все это нехорошо.

Было видно, что Дженет тоже встревожена.

– Но ведь ее осматривал врач, и если бы он что-то такое нашел…

– Врачи часто не замечают очевидных вещей, – напомнила ей Алекс. – Раздражение, которое может быть вызвано чем угодно, синяки, которым можно найти любое объяснение. Если они не ищут того, о чем мы сейчас с тобой говорим… – Алекс вздохнула. – Может, есть смысл перенести осмотр педиатра на недельку раньше?

Дженет выгнула бровь.

– Если повезет, – сказала она, прекрасно зная, как сложно попасть на прием к педиатру. Обычно к нему записываются за три недели. Правда, если случай экстренный, то врач может принять в тот же день.

Алекс сокрушенно вздохнула. Она нисколько не сомневалась: осмотр специалиста был бы весьма кстати. С другой стороны, без очевидных признаков сексуального насилия – ведь причиной воспаления может быть что угодно, тем более что жизни Отилии ничто не угрожает, – ей вряд ли удастся сдвинуть консультацию у педиатра на неделю раньше. Не будет лишним записать Отилию на внеочередной прием, если вдруг освободится время, первоначально выделенное другому пациенту. Пролистав телефонную книгу, Алекс позвонила в клинику. К сожалению, она была такая не одна: Отилия оказалась девятой в списке. Что, в свою очередь, означало, что к врачу она, по всей видимости, попадет не раньше чем в следующий четверг, как ей и было назначено.

Между тем вновь зазвонил телефон. Алекс вздрогнула и посмотрела на экран. На какой-то миг она подумала, что это Джейсон. Но тотчас вспомнила, что дома сейчас мать, и, ощутив легкий укол разочарования, нажала зеленую кнопку.

– Привет, как дела? – спросила она. – Гляжу, ты наконец проснулась.

– Только что, – рассмеялась Анна. – Тебе удобно сейчас говорить?

– Да-да, без проблем. Скажи, ты хорошо выспалась?

– Под конец – да, но если честно, я все еще слегка как будто пьяная.

– Тогда снова ложись. Тебе вовсе не обязательно днем идти вместе со мной…

– Но мне самой хочется! Ведь когда ты была маленькая, я ни разу не ходила с тобой в зоопарк. И это мой шанс наверстать упущенное.

Алекс рассмеялась, в том числе и над собой: ей было приятно слышать, что матери хочется восполнить упущенные моменты.

– У тебя еще будет возможность, – сказала она. – Например, в среду. Если Отилии понравится сегодня, я уверена, она будет не против сходить в зоопарк еще раз.

Было слышно, как на том конце линии Анна зевнула.

– Уговорила, но в таком случае сегодня я приготовлю нам ужин. И никаких возражений. Супермаркет я найду и сама, и если куплю все необходимое, то приготовлю что-нибудь из моих коронных блюд.

Алекс улыбнулась, хотя, если честно, ей было довольно трудно представить Анну в роли хозяйки бывшей кухни Майры. Было в этом что-то неправильное. С другой стороны – а что, собственно, в этом плохого? Впрочем, озвучивать свои сомнения она не стала – какой смысл?

– У меня к тебе куча вопросов, если, конечно, ты не против, – сказала она.

– Конечно же, не против, – заверила ее Анна. – И у меня к тебе. Кстати, ты поговорила со своим начальством, чтобы тебя на этой неделе слегка разгрузили?

– Как раз собираюсь, – бодро ответила Алекс, хотя, если честно, она опасалась услышать твердое «нет». – В любом случае, если с этим возникнут проблемы, я возьму несколько дней за свой счет.

– Шарлотта, я не хочу, чтобы у тебя из-за меня были неприятности. Как я уже сказала, днем я и одна найду чем заняться, пока ты не вернешься с работы.

Алекс поморщилась.

– Ты заметила, как ты только что назвала меня? – спросила она.

На том конце линии возникло короткое замешательство.

– О господи, я назвала тебя Шарлоттой? Извини, я не нарочно…

– Ничего страшного, – успокоила ее Алекс. Действительно, какая разница. Подумаешь, ведь это просто имя. Ее имя.

– Просто для меня все эти годы ты была Шарлоттой, – пояснила Анна. – Это имя дал тебе твой отец. Шарлотта или Лотти Леденец, как называл тебя твой дедушка.

Алекс даже растрогалась. Оказывается, у деда было для нее ласковое прозвище!

– Думаю, мой начальник проявит понимание, если я скажу ему, почему мне нужны свободные дни. Я сейчас позвоню ему и посмотрю, что из этого получится.

В конечном итоге, чтобы дозвониться до Томми у нее ушло более получаса, а когда он наконец взял трубку, голос его было не узнать. Куда только подевался неисправимый оптимист Томми.

– Эта чертова семейка Принсов, от них одна головная боль, – проворчал он. – Две недели назад они даже не пустили нас на порог, а теперь их мамаша названивает мне круглые сутки, и поди пойми, что она хочет сказать, потому что, кроме сквернословия, в ее речах почти ничего нет. Это будет похуже, чем разобраться в инструкции из «Икеи». А теперь выкладывай, что там у тебя, и покороче, потому что сегодня еще только понедельник. Не хватало мне в начале недели очередной головной боли.

Алекс едва не расхохоталась.

– Ладно, постараюсь. У меня для тебя новости, ты даже не представляешь, какие сногсшибательные, но пока я бы хотела, чтобы это осталось между нами.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что выиграла в лотерею, и теперь вспомнила, кто твои друзья, чтобы было кому открыть шампанское?

– Нет, будь это так, я бы выплатила за тебя ипотеку, купила бы тебе роскошную тачку и дала возможность полетать вокруг земного шара, пока у тебя не закружится голова. Но это будет на следующей неделе. На этой у меня кое-что другое. Ты готов?

– Готовлюсь.

– Ты на всякий случай присядь.

– Я практически в горизонтальном положении.

– Ну, хорошо. В общем, мне позвонила мать – моя родная мать. Вернее, она сейчас у меня. Вчера прилетела ко мне в гости и…

– Ух ты! – воскликнул Томми. – Вот это действительно новость. Честное слово, я рад за тебя. У меня только один вопрос, ты уверена, что это она?

Алекс как будто окатили холодной водой.

– Томми, прошу тебя, не надо, – простонала она. – Я знаю, ты желаешь мне добра, но не торопись с выводами, пока не увидишь ее своими глазами. Тогда ты сам убедишься, что никакая она не самозванка. И вообще, ответь на такой вопрос: какая выгода кому-то выдавать себя за мою мать? Извини, но это лишь создавать себе лишние проблемы.

– Ну вот, ты уже сделала за меня вывод. Действительно, выгоды никакой. Так что я как ревностный последователь твоего внутреннего голоса соглашусь с ним и на этот раз. Где она сейчас?

– Отсыпается после перелета. Она живет в Новой Зеландии и прилетела только вчера.

– У нее уйдет не меньше недели, чтобы оклематься. По себе знаю, летал туда. Ну а теперь признавайся честно, почему ты мне звонишь. Не иначе как тебе хотелось бы уделить ей побольше времени. Я прав?

– Ну ты телепат! Как, по-твоему, это возможно? Я не прошу снять с меня все и переложить на чужие плечи. Я буду по-прежнему наносить визиты к моим подопечным, что же касается бумажек и совещаний…

– Можешь не продолжать, я тебя понял. Я знал, своих подопечных ты не бросишь, а это самое главное. Пришли мне по электронке письмо с твоими предложениями, и постараюсь что-нибудь придумать.

– Томми, если я раньше тебе этого не говорила, то скажу сейчас. Ты – душка. Я люблю тебя. И еще кое-что. Подробности сообщу в письме, а пока коротко. У Отилии Уэйд вульвовагинит, и меня гложут подозрения, что причиной тому вовсе не пена для ванн, а что-то похуже.

– Ммм, – хмуро промычал Томми. – И сколько раз мы уже слышали это объяснение?

– Лично я уже со счета сбилась. Кстати, я пыталась сдвинуть визит к педиатру на эту неделю, но оказалась в списке лишь девятой.

– Ладно, предоставь это мне. Попробую кое на кого поднажать. И еще, не хочешь услышать о перспективах нашего объединения со вторым офисом? Завтра будет издан официальный приказ.

У Алекс похолодело внутри.

– Там пойдет речь о сокращениях?

– Да, в обоих офисах под нож пойдут четырнадцать ставок. Но ты пока не бери в голову. Ты у нас слишком ценный кадр, чтобы тебя увольнять.

* * *

Было уже три часа дня, когда Алекс отнесла полусонную Отилию в машину. До этого они почти два часа провели в зоопарке. Судя по круглым глазам девочки, какие она делала у каждого вольера, раньше она здесь никогда не была. Глядя, как Отилия ахает, как смеется, как стоит, разинув в изумлении рот при виде очередного зверя, Алекс была готова петь и плакать одновременно.

Обезьяны поначалу ее слегка напугали, но затем она осмелела и даже стала кидать им орешки, а в какой-то момент так увлеклась, что едва не бросила вместе с орехами Ботика.

Но больше других ей понравилась медведи.

– Как Ботик, – сказала она, глядя сквозь ограждение вниз, где на соломенной подстилке вальяжно разлегся огромный гризли.

– Да, только очень большой, – улыбнулась Алекс.

Отилия подняла на нее глаза.

– Очень большой, – согласилась она и, приподняв Ботика, чтобы ему тоже было видно, изобразила рычание.

Внизу, всем своим видом игнорируя любопытных зевак, бурый медведь перевернулся на другой бок, лениво зевнул и снова закрыл глаза.

– Мишка спит, – сообщила Отилия.

– Похоже на то, – согласилась Алекс.

– Вот Ботик не хочет спать.

– Нет, конечно, ему ведь хочется посмотреть на других зверей. Куда мы пойдем теперь? К летучим мышам или к бегемотам? Или, может, ко львам?

Отилия снова изобразила рычание.

– Все верно, – рассмеялась Алекс. – Львы рычат, так же как и медведи.

После львов они посмотрели пантеру с двумя детенышами. Следующая клетка стояла пустая.

– Вообще-то здесь живет тигр, – прочла пояснительную табличку Алекс. – Но, похоже, он спит, как и тот мишка.

Отилия промолчала. Алекс растерянно посмотрела на нее: девочка стояла опустив голову.

– Что такое? – спросила она. – Ты уже насмотрелась? Устала?

– Пойдем отсюда, – прошептала Отилия и потянула ее за руку.

В этот момент откуда-то из глубины вольера к ним шагнул тигр, вернее тигрица.

– Вот и она, – сказала Алекс, приподнимая Отилию с земли. – Ты только взгляни, какие у нее чудесные полоски.

Но Отилия зарылась лицом ей в шею.

– Пойдем отсюда, – захныкала она.

– Тебе не нравится тигр? – растерянно уточнила Алекс. – Он почти как лев, только полосатый.

Девочка испуганно приподняла голову. При этом она с такой силой вцепилась Алекс в воротник, что заодно прихватила прядь ее волос. Алекс даже поморщилась от боли.

– Согласись, ведь она красавица, – мягко сказала она.

Отилия уставилась на клетку как зачарованная. Тигрица была совсем рядом. Она расхаживала взад и вперед, и ее мощные мышцы перекатывались под великолепной полосатой шкурой.

– Наверно, она мама Тигры, как ты думаешь? – спросила Алекс. – Ты ведь знаешь Тигру из Винни-Пуха?

– Тигла, – повторила Отилия. – Она лазбойница.

– Это верно, временами она и впрямь разбойница.

– Мама Тиглы! – объявила Отилия, указывая на тигрицу пальчиком.

– Правильно. Теперь ты видишь, что ее нечего бояться.

– Не Тигл, а Тигла, – заявила Отилия.

Алекс рассмеялась.

– Ну, хорошо, пусть будет Тигра. А теперь куда? Как насчет кафе? Вдруг у них есть шоколадные пирожные?

Отилия просияла.

Лишь спустя какое-то время, уже сворачивая к дому Уэйдов, Алекс вспомнила, как испугалась Отилия в свой первый день в садике, когда они с Хлоей складывали разрезную картинку.

Тогда она тоже довольно странно отреагировала на тигра. Сначала отказалась даже смотреть на него, а потом как ни в чем не бывало взяла именно «тигриный» фрагмент и вставила в картинку.

Интересно, что бы это значило? Впрочем, в следующий миг раздался телефонный звонок, и голос Брайана Уэйда произнес ей в ухо:

– Мисс Лейк, мне сказали, что вы приходили к нам домой сегодня утром, уже после того, как я просил вас этого не делать. Вы не могли бы сказать мне, зачем вам это понадобилось?

Алекс мгновенно ощетинилась.

– Затем, что я беспокоюсь по поводу Отилии. Кстати, я как раз привезла ее домой, и если вы подождете всего минуту…

С этими словами она сунула телефон в карман, быстро вышла из машины, взяла сонную Отилию с детского кресла, которое, казалось, навечно прописалось в ее машине, и поднесла к входной двери. Как обычно, та стояла незапертой, однако признаков присутствия в доме Эрики Уэйд Алекс не заметила. Положив Отилию на диван в гостиной, она вышла и тихонько закрыла за собой дверь.

– Слушаю вас, – сказала она, доставая из кармана телефон. – Я, правда, не уверена, где ваша жена… Кстати, вот она, – поправилась Алекс, входя в кухню. Сидя на высоком табурете, Эрика Уэйд, судя по всему, слушала музыку. – Может, сделаете чуть тише? – попросила Алекс, указав на радио. – Отилия спит в гостиной, я же разговариваю с вашим мужем по телефону. Хотелось бы слышать, что он мне говорит, – вытащив из кармана мобильник, она включила громкую связь. – Мистер Уэйд, вы меня слышите?

– Да, я вас слышу, – раздраженно ответил Уэйд. – И хотел бы знать, что происходит…

– Сегодня утром, – перебила его Алекс, – вы сказали мне, что у Отилии простуда, но, как выяснилось, никакой простуды у нее нет. Более того, доктор Эйден сообщил мне, что у нее вульвовагинит, о котором вы в нашем разговоре даже не обмолвились.

Эрика Уэйд посмотрела в окно.

– Мы оба с вами знаем, мисс Лейк, – произнес Брайан Уэйд, – что назови я вам настоящую причину, вы бы сделали то, что уже делаете, а именно: принялись бы делать скоропалительные выводы, причем в высшей степени отвратительные.

Алекс оторопела. У нее даже не нашлось, что на это сказать.

– И если вам надоело играть в сыщика, – продолжил тем временем Уэйд, – я бы попросил вас в будущем уважать мои пожелания и силой не выгонять мою дочь из дома, если ей нездоровится.

Брайан Уэйд бросил трубку. Алекс ничего не оставалось, как последовать его примеру. Нажав кнопку отбоя, она посмотрела на Эрику. Понять, слышала она их разговор или нет, было невозможно.

– Я буду в это же время в среду, – сказала ей Алекс.

Эрика даже не посмотрела в ее сторону. Алекс решила не заглядывать в гостиную, опасаясь разбудить Отилию. Не сказав больше ни слова, она вернулась в машину.

– Он отчитал меня, как девчонку, – пожаловалась она Томми спустя пару минут, отъезжая от дома. – Я чувствовала себя круглой идиоткой.

– Думаю, тебе действительно следует быть осторожней, – сказал ей Томми. – Пока еще ничего не доказано, поэтому давай не будем торопиться с выводами. А что сказала миссис Уэйд?

– Как обычно, ничего. Я даже не уверена, была ли она на этой планете или же в своем параллельном мире. Я просто оставила Отилию с ней, хотя, если честно, душа моя не на месте.

– Ребенок большую часть времени проводит с матерью, и пока ничего страшного не случилось.

– Вот именно, пока, – возразила Алекс. – А еще больше мне не нравится, как мистер Уэйд ускользнул от собственной лжи. Согласна, он вполне мог сказать правду, но почему-то умолчал про вульвовагинит. Да, в этом случае я тотчас бы заподозрила худшее – это, как ты знаешь, наше «профессиональное» заболевание. Но мне не нравится, что он постоянно ищет какие-то отговорки. Кстати, как там обстоят дела с педиатром?

– Пока никак, но я держу этот вопрос на контроле. Скажи, а когда к ребенку в следующий раз придет патронажная сестра? Забыл, как ее зовут.

– Вики Барнс, и она должна прийти завтра. Я уже отправила ей электронное письмо с подробностями сегодняшнего дня и попросила связаться со мной, как только она освободится завтра утром.

– Хорошо. Не забудь сообщить мне, что она тебе скажет. Сейчас, как понимаю, ты едешь домой?

Алекс очень хотелось ответить ему «да». Ее отнюдь не вдохновляла перспектива осмотреть еще одну квартиру, годную разве что для хронических безработных или алкоголиков. Но как только она проведает, как там Джемма Найт, хочешь не хочешь, а придется это сделать.

Спустя пятнадцать минут, перенеся встречу с Джеммой Найт на завтра, на то же самое время, она остановила машину рядом с облупленным домом, перед которым вместо палисадника высилась куча строительного мусора. Штор на окнах она тоже не заметила. Настроение тотчас упало ниже плинтуса.

Решив, что внутрь заходить нет смысла, она быстро позвонила агенту из риелторской конторы. Как оказалась, та даже еще не встала из-за своего стола, чтобы встретить ее здесь. Сказав, что ждать ее она не может, Алекс облегченно вздохнула и покатила домой.

– Привет, это я, – сказала она, когда мать подняла трубку.

– Как я рада, что это ты! – ответила Анна. – Я уже стала сомневаться, отвечать на звонок или нет. Надеюсь, ты не против?

– Нет, конечно, – успокоила ее Алекс, хотя, если честно, было это как-то непривычно. С другой стороны, не сними Анна трубку, с кем бы она сейчас говорила?

– Как твои дела? – поинтересовалась мать. – Хорошо провели время в зоопарке?

– В целом, да, хотя Отилия испугалась некоторых зверей. Правда, как за ней водится, в конце концов нашла в себе смелость. На вид она совсем крошка, зато стойкости духа можно только позавидовать. Как прошел твой день? Кстати, я уже еду домой.

– Прекрасно, правда, ужин еще не готов. Я лишь недавно вернулась из супермаркета. Боже, как здесь у вас все изменилось! Сейчас здесь можно купить почти все, что угодно, но я все равно не нашла пары ингредиентов. Но можешь не волноваться. Как-нибудь обойдусь. Во сколько именно тебя ждать?

– Где-то через полчасика. Кстати, хорошая новость, мой начальник Томми не возражает, если я не сделаю какую-то часть работы. На мое счастье, на этой неделе мне не надо ходить по судам, да и работы в офисе тоже немного. В основном лишь визиты к моим подопечным, а их у меня на сегодняшний день лишь с полдесятка. Так что я всегда смогу выкроить время для нас с тобой.

– Великолепно… И еще, пока я не забыла! У тебя есть скайп? Боб очень хотел поговорить с нами по видеосвязи, если ты, конечно, не против.

Поводов ответить отказом у Алекс не нашлось, хотя ей и было немного боязно окунуться в жизнь, которую мать вела эти двадцать лет, разумеется, без нее.

– Думаю, что можно. Как только приеду домой, попробую загрузить программу, – ответила она и тотчас добавила уже с большим воодушевлением: – Было бы здорово его увидеть, пусть даже через спутник.

Движение на дорогах было на редкость вялым. Не прошло и двадцати минут, как Алекс подъехала к дому и поставила свою машину позади «Рено» матери. Она уже собралась заглушить двигатель, когда снова зазвонил мобильник.

На экране высветился номер Брайана Уэйда. Не зная, чего ожидать, Алекс мгновенно насторожилась.

– Слушаю вас, мистер Уэйд.

– Где она? – прорычал он. – Что вы сделали с моей дочерью?

У Алекс от ужаса сжалось сердце.

– Я ничего с ней не делала. Когда я вышла от вас, она спала на диване…

– Ее сейчас там нет, и я хотел бы знать, почему…

– О боже! – пробормотала Алекс, не давая панике взять над собой верх. – Ваша жена знает, где она?

Нет, зря она оставила девочку с матерью. Эта женщина совершенно невменяемая. Вдруг Отилия вышла на дорогу? В этом случае ее мог увезти любой…

Она подняла глаза. К ней по дорожке шла Анна.

– Надеюсь, вы хорошо обыскали дом? – спросила она Уэйда.

– Разумеется, а вы как думали? Я смотрел везде, и в саду, и в гараже, и ее нигде нет! Вы последняя, кто ее видел, поэтому если…

– Когда я ушла, она была с вашей женой! – сердито оборвала его Алекс. – Вы уже звонили в полицию?

– Разумеется, нет, так как решил, что она у вас, и если выяснится, что вы…

– Как вы смеете мне угрожать! – Алекс была готова взорваться от ярости. – Постарайтесь успокоиться и подумайте, где она может быть. Отилия пропала, – шепнула она матери, когда та подошла к ее машине.

– По-моему, никуда она не пропадала, – ответила Анна, открывая заднюю дверь. – Более того, вот она. Привет, моя куколка. Тебя случайно зовут не Отилия?

На глазах у оторопевшей Алекс Анна подняла с пола перед задним сиденьем девочку и ее верного плюшевого медведя.

Алекс поспешила успокоить Уэйда:

– Все в порядке. Она нашлась. Похоже, ваша дочь спряталась в моей машине и…

– По-вашему, я должен этому верить?

– По-вашему, я лгу? – в ярости бросила ему Алекс.

На миг в трубке воцарилось молчание.

– Думаю, что нет, но такого раньше никогда не случалось…

Алекс так и подмывало сказать, что раньше ей просто было не к кому бежать. Впрочем, говорить этого вслух она не стала.

– Самое главное, что она цела и невредима. Сейчас пусть она перекусит, после чего я привезу ее вам.

– Я сам могу приехать и забрать ее.

– Как хотите, мне несложно отвезти ее домой.

– Вы уверены, что не сделали этого нарочно? – со вздохом спросил Брайан Уэйд. – Ведь это так на нее не похоже…

– Мистер Уэйд, – перебила его Алекс, – прежде чем обвинять меня в похищении вашей дочери, подумайте лучше о том, почему ей захотелось убежать из дома?

Анна смотрела на нее, не веря собственным глазам, как будто пыталась понять, откуда в ее дочери столько твердости.

Алекс погладила Отилию по щеке пальцем и дала матери знак, чтобы та внесла ее в дом.

– Учитывая специфику вашей работы, – язвительно произнес Уэйд, – вы не можете не знать, что дети порой проникаются привязанностью к учителям или другим взрослым, с которыми они находятся в тесном контакте. Если вы поклянетесь мне, что не провоцировали ее, я готов поверить, что она привязалась к вам. Однако в дальнейшем не следует поощрять ее во избежание повторений.

И тут Алекс как будто прорвало:

– Вашей дочери три года, мистер Уэйд, и из того, что я вижу, я могу сделать вывод, что ей не хватает тепла и ласки, особенно со стороны матери. Не удивительно, что она привязалась ко мне. Надеюсь, вы не станете снова отменять консультацию у психиатра, потому что с этим нужно что-то делать. Думаю, на сегодня сказано уже достаточно. Буду у вас через час вместе с Отилией.

Забирая из салона сумку, Алекс заглянула в тесное пространство, куда забилась Отилия. Сердце ее сжалось, стоило ей представить, как девочка клубочком свернулась на полу, прижимая к себе медвежонка. Что вынудило ее это сделать? Увы, ответа на этот вопрос у Алекс по-прежнему не было.

Она действительно прикипела душой к девочке и сама прекрасно это знала. Но передать ее кому-то другому было выше ее сил. Не говоря уже о том, что было бы верхом непрофессионализма делать это прежде, чем будут готовы медицинские заключения, на которых она так настаивала. Когда же те наконец будут получены и ситуация относительно того, что в действительности происходит в доме Уэйдов, прояснится, все остальное образуется само собой.

– Ты маленькая плутовка, – укоризненно сказала она Отилии, входя в кухню. Девочка сидела за столом. Перед ней стоял стакан молока, на коленях устроился верный Ботик. По самой кухне разносились такие соблазнительные ароматы, что у Алекс заурчало в желудке. Алекс посмотрела на мать. На лице Анны читалось умиление. Было видно, что она растрогана этой сценой не меньше, чем Алекс.

– Отилия только что сказала мне, что ее мишку зовут Ботик, – сообщила Анна. – Какое, однако, интересное имя!

Алекс легонько погладила детские щечки и с нежностью посмотрела на Отилию.

– Ты знаешь, кто это? – спросила она, садясь с ней рядом и глядя на мать.

Отилия посмотрела на Анну.

– Это моя мама, – пояснила Алекс.

Отилия громко втянула в себя воздух, затем подняла медведя и сказала:

– Ботик.

Алекс невольно расхохоталась.

– Нет, ты просто прелесть, моя куколка, – сказала Анна, садясь с ними рядом. – Надеюсь, ты сама это знаешь.

Отилия показала ей Ботика.

– Да, и Ботик тоже. Он любит мед?

Отилия покачала головой.

Анна сделала большие глаза.

– А что же он тогда любит?

– Мамилад.

– Ну, конечно же! – Анна закатила глаза. – Как я сама не догадалась! А ты любишь мармелад?

Отилия вновь покачала головой.

– А что же ты тогда любишь?

Отилия задумчиво нахмурила брови.

– Пилозные, – сказала она. – И лаклицу.

– Лакрицу, – пояснила Алекс. – Подружка Хлоя угостила ее сегодня.

– Хлоя, – повторила для Анны Отилия.

– Тоже очень красивое имя, – усмехнулась Анна. – Но боюсь, что лакрицы у меня нет. Зато у меня есть печенье, которое я испекла специально для Алекс. Хочешь попробовать? Думаю, оно уже остыло.

Алекс была растрогана до слез.

– Давай попробуем, вкусно или нет? – предложила она Отилии.

Широко раскрыв глазенки-вишенки, Отилия наблюдала за тем, как Анна подошла к плите и сняла с противня полотенце.

– Готово! – воскликнула она, поднося противень к столу. – В Греции, где их придумали, их называют «кулуракия», но это такое трудное слово, язык можно сломать, поэтому давай называть их просто печенье. Что ты скажешь?

Разинув от удивления рот, Отилия продолжала смотреть на печенье.

– На вид вкусно, не правда ли? – спросила у нее Алекс. – Давай попробуем?

С этими словами она положила в рот первое печенье. Отилия глазами проследила за ее рукой.

– Ммм, вкусно. Пальчики оближешь! – Алекс блаженно зажмурилась.

– Теперь ты, – сказала Анна, видя, что Отилия вновь посмотрела на печенье.

Но девочка даже не притронулась. Тогда Алекс взяла печенье сама и, отломив кусочек, протянула Отилии.

– На, попробуй, – сказала она. – И если тебе понравится, мы угостим твоего Ботика.

Отилия покачала головой.

– Что такое? Ты еще не проголодалась? – удивилась Алекс.

И вновь Отилия покачала головой.

Не поняв причину ее отказа, Алекс посмотрела на мать и пожала плечами.

– Как хочешь, – сказала она Отилии. – Можно сделать так, как мы недавно уже делали: положим тебе в пакетик, и ты съешь его потом.

– Не потом, – еле слышно прошептала Отилия.

Алекс вновь озадаченно посмотрела на мать.

– Ты уверена, Отилия? Вот увидишь, тебе понравится. Можешь даже угостить маму с папой.

У девочки задрожала нижняя губа.

– Ну, хорошо! Только не плачь! – испуганно воскликнула Анна. – Не хочешь – не надо. Давай я их сейчас уберу?

Отилия кивнула. Анна унесла поднос с печеньем.

Озадаченная столь странным отказом – ведь какой ребенок отказался бы от печенья? – Алекс попыталась угадать, что за этим кроется. Увы, она так и не смогла найти испугу девочки разумное объяснение.

Между тем время шло.

– Мне очень приятно, что ты приехала к нам в гости, но тебе пора домой, тебя ждут папа и мама, – сказала она, ненавидя себя за эти слова.

Плечи девочки тотчас поникли, и она повесила голову. Нет, здесь явно что-то не так. Алекс ощутила себя едва ли не предательницей.

– Папа о тебе уже беспокоится, мама тоже. Если хочешь, я… – она не договорила. Отилия упрямо затрясла головой.

– Можно у тебя? – прошептала Отилия.

Алекс посмотрела на мать. Но та пребывала в такой же растерянности, что и она сама.

– Отилия, ты можешь сказать мне, почему ты не хочешь домой? – осторожно поинтересовалась Алекс.

Отилия поджала губы. По щеке скатилась первая слезинка.

– В чем дело? – мягко спросила Алекс. – Ты чего-то боишься?

Отилия не ответила. Губы ее были по-прежнему сжаты.

– Тебя кто-то обижает? – не желала сдаваться Алекс.

Отилия прижала к себе Ботика и зарылась в него лицом.

– Если тебя кто-то обижает, ты мне скажи, и этого человека накажут.

В конце концов, стало ясно: ответа ей у девочки не добиться. Более того, Алекс стоило немалых трудов убедить ее сесть в машину. Пока Анна застегивала на ней ремень безопасности, Отилия обливалась горькими слезами. В какой-то момент Алекс едва не позвонила Брайану Уэйду, чтобы сказать ему, что девочка останется у нее на ночь. Будь у нее уверенность, что он согласится, она бы так и поступила.

– Ее отец утверждает, что у нее ко мне слишком большая привязанность, – шепнула она матери, закрывая заднюю дверь машины. – Но мне кажется, здесь есть что-то еще. По-моему, она по-настоящему напугана.

Реакция девочки озадачила Анну ничуть не меньше. Она с тревогой посмотрела на сидящую на заднем сиденье Отилию.

– Тебе виднее, ведь ты у нас эксперт, – тихо сказала она. – Но я, пожалуй, соглашусь с тобой. Первый раз вижу, чтобы ребенок со слезами отказывался возвращаться к родителям. Как по-твоему, с этим можно что-то сделать?

– Поверь мне, я бы давно сделала. Но, увы, это не мой ребенок, и пока у меня нет доказательств жестокого обращения с ней со стороны родителей, ни заключения психиатра по поводу матери, ни педиатра – по поводу девочки, боюсь, я бессильна. И потому обязана вернуть ее родителям.

Глядя в лунном свете на страдальческое лицо Анны, Алекс ощутила себя предательницей вдвойне. Впрочем, похоже, их обеих раздирали противоречивые чувства.

– Мне поехать с тобой? – предложила Анна.

Алекс уже почти сказала «да», но в последний момент покачала головой.

– Я сама, – сказала она. – А ты, пока меня не будет, попробуй загрузить скайп. – И стараясь лишний раз не думать о том, что из них двоих настоящая страдалица все-таки Отилия, села за руль и завела мотор.

Анна осталась стоять рядом с машиной. Похоже, она поняла, что сделала что-то не так, хотя и не была уверена, что именно.

Мысленно отругав себя за излишнюю резкость, Алекс опустила стекло.

– Спасибо тебе, что была приветлива с ней, – сказала она уже гораздо мягче.

Анна кивнула и посмотрела на Отилию.

– Жди меня через час, – сказала Алекс. Их взгляды встретились, и она заставила себя улыбнуться.

Через несколько минут под рыдания Отилии она уже катила в город, и сердце ее разрывалось на части. У нее не было слов, чтобы утешить малышку. Ей ничего не оставалось, как вести машину дальше, в направлении Норт-Хилл, где она передаст ее родителям. Правда, на окраине Кестерли она остановила машину у бордюра под уличным фонарем и, обернувшись назад, посмотрела на девочку.

– Ты должна помочь мне, моя дорогая, – сказала она. – Пожалуйста, постарайся не плакать, чтобы, когда мы подъедем к дому, твои глазки были сухими. Потому что если твой папа подумает, что ты плачешь, когда бываешь со мной, он больше не разрешит мне к тебе приезжать. Разве мы с тобой этого хотим?

Еще ни одни слова не давались ей с таким трудом.

Отилия решительно покачала головой.

– Все будет хорошо, – прошептала Алекс и взяла ее за руку. – Я тебе обещаю. Я приеду за тобой в среду, это послезавтра, причем не одна, а вместе с моей мамой. Тебе наверняка это понравится, не так ли?

Отилия кивнула.

Алекс посмотрела на девочку. Ей тотчас стало так тяжело на душе, что она была готова развернуться и поехать назад.

– Ты больше не плачешь? – спросила она у Отилии.

Та попыталась кивнуть.

– Молодец, – похвалила ее Алекс и, поскольку ей ничего другого не оставалось, поехала дальше в город.

* * *

Брайан Уэйд стоял на крыльце вместе с Отилией и махал на прощанье рукой Алекс Лейк. Лицо его светилось улыбкой, глаза были полны нежности – ровно до того мгновения, когда задние фары машины исчезли за поворотом.

Не выпуская руки Отилии, он закрыл дверь, развернул дочь и вместе с ней зашагал наверх, в ее комнату.

– Сегодня ты ляжешь спать без ужина, – сказал он, снимая с нее куртку. – Именно так поступают с маленькими девочками, которые убегают из дома. Ты меня поняла?

Отилия молча кивнула.

Посадив ее на кровать, Уэйд начал снимать с себя ботинки.

– Надеюсь, ты не рассказывала Алекс, в какие игры мы с тобой играем? – строго спросил он.

Отилия торопливо мотнула головой.

– Надеюсь, ты понимаешь, что если ты ей что-то расскажешь, с тобой произойдут нехорошие вещи? – задал он новый вопрос, буравя ее взглядом.

Глаза девочки наполнились слезами. Она кивнула.

– И самое первое, что будет, – я заберу у тебя Ботика.

Отилия с рыданиями крепко прижала к себе мишку.

– Прекрати реветь, – холодно сказал Уэйд. – Ты же знаешь, что я этого не люблю.

Отилия попыталась сдержать слезы, но не смогла.

– Мне не хотелось бы тебя наказывать, – продолжал Уэйд, – но так как ты не слушаешься…

– Я больше не буду, – прошептала Отилия.

– Отлично. Ты останешься здесь до утра, пока я не решу, как мне с тобой поступить. Когда я приду за тобой, надеюсь, ты будешь помнить, как полагается себя вести хорошим маленьким девочкам.

Внизу, в кухне, Эрика Уэйд в окно смотрела на сарай посередине сада. В темноте он был едва различим – черная бесформенная масса, затаившаяся под деревом, словно уснувшее среди теней чудовище. Чуть раньше внутри горел свет, отчего окно казалось огромным немигающим желтым глазом. Оно смотрело на Эрику, как будто знало, о чем она думает.

Он снова отправился туда. Ей было слышно, как муж пересек кухню, как открылась и закрылась задняя дверь, как зашуршал гравий под его ногами, как потом этот шорох стих, когда он ступил на траву. В призрачном лунном свете он напоминал привидение. Еще миг, и он растворился в темной массе сарая, после чего монстр вновь приоткрыл свой желтый глаз.

Отилия пыталась убежать из дома.

Когда-то она тоже пыталась бежать, но у нее не получилось. Ни в тот раз, ни в другой. Вообще никогда. Единственный свободный путь к бегству – этот тот, которым воспользовался Джонатан. И для этого ему понадобилась ее помощь.

Глава 20

На следующее утро Анна была еще в постели, пытаясь отоспаться после долгого перелета, когда Алекс вернулась от Энни Эш. К великой радости Алекс, та успешно вела борьбу с избыточным весом. Более того, работая уборщицей, Энни получила предложение перейти на полный рабочий день.

– Если так пойдет и дальше, – сказала ей Алекс, – тебе скоро вернут детей.

Энни вытерла слезу и просияла.

– Стараюсь, – чуть поджав губы, сказала она.

Действительно, было видно, что Энни старается из последних сил, за что Алекс ее и любила.

– Вообще-то, у меня уже есть хорошие новости, – мягко сказала она. – Вчера я получила извещение, что теперь они могут проводить с тобой все выходные, а не только воскресенье.

И вот теперь, ставя на кухонный стол сумки, Алекс была готова петь от счастья. Да и как не запеть при виде смеющейся и одновременно плачущей от радости Энни. По крайней мере, иногда в нашей жизни случаются и приятные вещи. Да что там! Не так уж и редко. Просто их не замечаешь, когда голова занята другими заботами.

Вот и сейчас, стоило посмотреть на экран мобильника и увидеть, кто ей звонит, как лазурные небеса хорошего настроения омрачило темное облачко.

– Я ждала вашего звонка, – сказала она, закрывая кухонную дверь, чтобы не разбудить мать. Звонила Вики Барнс, патронажная сестра Отилии. – Сегодня утром вы уже успели побывать у Уэйдов? Дело в том, что вчера вечером, когда я везла Отилию домой, она упиралась и не хотела ехать. Скажу честно, меня до сих пор не отпускает тревога. Скажите мне, что с ней все в порядке.

– Ммм, трудно сказать, ведь она ничего не говорит, – ответила Вики тоном, от которого у Алекс внутри похолодело. – Кстати, что касается речи ребенка, я договорилась о консультации логопеда. Правда, лишь на двадцать четвертое число следующего месяца. Сразу после этого ее может посмотреть психолог, если, конечно, вы не против визитов к двум врачам в один день.

Конечно не против, а всеми руками за.

– Я отведу ее сама. Не хочу, чтобы за нее говорил отец или же, наоборот, чтобы он умолчал о чем-то важном. А то и вообще найдет причину и никуда не поедет. С него станется.

– Вы считаете, что такое возможно?

– Разве вы еще с ним не разговаривали?

– Нет, только с матерью, и целиком и полностью с вами согласна. Ей определенно требуется психиатр. И чем раньше, тем лучше.

– У нее консультация с врачом в следующую пятницу. По крайней мере, запланирована. Если она вновь отменит визит, пусть Уэйды пеняют на себя. Их ждут большие неприятности! Но расскажите мне лучше про вульвовагинит. Вы нашли у нее симптомы?

– Да, паховая область воспалена и слегка припухла. Но девочка вполне могла и сама ее расчесать, если чувствовала дискомфорт.

– То есть ничего плохого вы не думаете?

– Нет, хотя и не исключаю. Окончательный вывод может сделать лишь педиатр. Как вы сами сообщили мне в электронном письме, девочку он осмотрит уже на следующей неделе.

– Да, или, если получится, даже раньше. Но других проблем со здоровьем вы не заметили?

– Разве что слишком худенькая для своего возраста, но постепенно набирает вес, что хорошо. В остальном все вроде бы в норме, кроме речи, конечно. Ребенок чистый, хорошо одет, живет в чистом доме, чего не скажешь о многих наших подопечных детях. Пока не доказано, что ее мать страдает расстройством психики, девочку будет трудно изъять из семьи. Если вы обдумываете этот вариант, конечно. Но даже в этом случае отец встанет на дыбы или наймет няню.

– В данный момент он категорически против няни. Но, кто знает, вдруг он изменит свое мнение, если психиатр напишет в своем заключении, что ребенка опасно оставлять одного с матерью. Ладно, поживем – увидим. Буду держать вас в курсе.

Алекс нажала кнопку отбоя и обернулась, услышав, как в кухню вошла мать – заспанная, домашняя, непричесанная. При виде ее у Алекс неожиданно сделалось тепло на душе, но уже в следующий миг линия обороны снова пришла в действие.

– Ты сегодня прекрасно выглядишь, – сказала она и поразилась тому, как естественно, как спокойно прозвучал ее голос, хотя внутри бушевала буря противоречивых чувств.

Анна рассмеялась.

– Пора перестраиваться на английское время, иначе я сама не буду знать, сплю я или бодрствую. Кстати, ты не из-за меня положила трубку? Извини, если я тебе помешала.

– Нет-нет, все в порядке. Звонила патронажная сестра Отилии. Похоже, сегодня утром та в добром здравии.

– Слава богу, – вздохнула Анна и подошла к холодильнику за молоком. Алекс тем временем налила две чашки кофе. – Я полночи не спала, думая о ней. Ей ведь явно не хотелось ехать домой.

Алекс покачала головой. Представив себе заплаканное личико Отилии, она сама едва не расплакалась.

– Мне стыдно, что вчера я довольно резко велела ей не плакать, – сказала она. – Но, привези я ее домой в слезах, ее папаша наверняка бы пожаловался на меня начальству и потребовал другого куратора. Думаю, он терпит меня лишь потому, что, как говорится, знакомый черт лучше, чем незнакомый. Ему кажется, что он может манипулировать мной или даже меня запугивать. Ничего, вскоре он узнает, что ошибается.

– Послушать тебя, этот Уэйд – крайне неприятная личность, – заметила Анна, беря со стола чашку кофе. – Мне больно думать, что Отилия растет, не зная родительской любви. Особенно теперь, когда я познакомилась с ней поближе, – сказала Анна и растерянно покачала головой.

Алекс вздохнула.

– Пока мы вынуждены верить, что он ее любит. Да и вообще, многим детям гораздо хуже, чем ей. По крайней мере, она сыта, одета, у нее горы игрушек и даже собственный телевизор в комнате. К тому же теперь она ходит в садик. Так что, если задуматься, формально она ничем не обделена.

Похоже, слова Алекс не убедили Анну – впрочем, саму Алекс тоже.

– Ну, что? Какие у тебя планы на сегодня? – спросила Анна, делая глоток кофе. – Тебе куда-нибудь нужно?

– Только на пять часов запланировано одно мероприятие – я должна проведать Джемму Найт. У нее недавно умерла мать, но сейчас она, похоже, начинает постепенно привыкать к приемной семье. По крайней мере, так мне было сказано. Буду знать точно, когда взгляну на нее собственными глазами.

Анна с восхищением и нежностью посмотрела на Алекс.

– Я все время думаю о тебе и «твоих» детках, – сказала она. – Наверное, это прозвучит глупо или… В общем, я подумала, ты потому так щедро одариваешь их своей любовью и вниманием, потому что я… потому что сама недополучила их от меня, будучи ребенком.

Алекс молчала, не зная, что на это сказать. Временами ей тоже в голову приходила подобная мысль. Но одно дело – когда она думала так сама. И совсем другое – услышать из уст собственной матери.

– Прости, – прошептала Анна, понимая, что, наверное, сказала лишнее.

– Нет-нет, все в порядке, – ответила Алекс. – Просто… Наверно, ты права, но… – не найдя нужных слов, она пожала плечами.

– Пока об этом лучше не говорить? – завершила ее мысль Анна.

Алекс на миг встретилась с ней взглядом.

– Пожалуй, – утвердительно кивнула она.

Анна сделала еще глоток кофе и попыталась сменить тему на нечто более приятное.

– Я тут подумала, если тебе сегодня не нужно никуда спешить, почему бы нам вдвоем не расслабиться? Посидели бы в пабе, прогулялись по деревне, поболтали…

– Неплохая идея, – с искренней улыбкой ответила Алекс. – Можно еще разок попробовать загрузить скайп, раз вчера у нас ничего не получилось.

Анна рассмеялась и скорчила смешную гримасу.

– Боюсь, ты права, айтишники из нас никакие. А мне сегодня нужно обязательно поговорить с Бобом, иначе он потом мне выскажет все, что об этом думает.

На часах было ровно семь вечера, когда компьютер Алекс сообщил, что Боб на линии.

– Ты готова? – с тревогой спросила Анна, кладя руку на мышку. Они с Алекс сидели бок о бок за письменным столом, на котором стоял ноутбук Алекс.

– Готова, – ответила та, хотя, по правде, ей было не по себе. Как будто она с опозданием получила приглашение на вечеринку и теперь сомневается, будут ли там ей рады.

– Вот увидишь, вы друг другу понравитесь, – успокоила ее Анна, как будто нервы Алекс были в ее власти, и щелчком мыши ответила на звонок. – Привет, дорогой! – сказала она, как только на экране появилось лицо мужа. – Вот и мы. Причем обе ужасно гордимся собой. Ты только подумай, мы сами загрузили скайп!

Картинка на экране была нечеткая, однако первое, что пришло в голову Алекс, когда она увидела Боба Ривза, было: «А он очень даже ничего для своих шестидесяти с хвостиком».

Густая седая шевелюра, рубашка поло с открытым воротом, широкая, искренняя улыбка.

– Привет, Боб! – сказала она, стараясь не выдать волнения. – Рада с тобой познакомиться.

В свою очередь Боб чуть растерянно покачал головой.

– Я знал по страничке в «Фейсбуке», что ты похожа на мать, – произнес он, – но когда видишь вас вместе… Даже глазам не верю… Ты точно такая, какой была она, когда мы с ней познакомились.

– Только еще красивее, – радостно добавила Анна.

Боб скептически выгнул бровь.

– Ну, уж с этим я не соглашусь, – возразил он и добавил, обращаясь к Алекс: – Как поживаешь, Шарлотта? Ты не поверишь, но я страшно рад с тобой познакомиться.

Анна хотела было исправить его, но Алекс положила ей на локоть руку.

– Все в порядке, – шепнула она.

– Что-то не так? – спросил Боб. – Неужели я опять все испортил? Скажите, что я сделал не так?

– Ты назвал меня Шарлоттой, – сказала ему Алекс, – но честное слово, в этом нет ничего страшного.

Боб стукнул себя по лбу.

– Ты уж меня извини, девочка. Просто мы привыкли думать о тебе как о…

– Я все понимаю и, если честно, не имею ничего против. Потому что, если подумать, так оно и есть.

Анна посмотрела на нее, но промолчала, как, впрочем, и Алекс. При этом ей показалось, что между ними как будто пробежал разряд тока.

– Думаю, дамы, вы уже успели наговориться, – сказал Боб. – Надеюсь, вы простите меня, если я скажу то, что вы и без меня уже знаете. Шарло… Алекс, твоя мать давно мечтала о встрече. Мы вместе мечтали. И надеюсь в самом скором времени познакомиться с тобой лично. Я бы тоже прилетел вместе с Анной, но потом подумал, что в первый раз лучше вам не мешать. Я очень по ней скучаю. Дорогая, мне тебя здесь сильно недостает.

– Можно подумать, у тебя есть время скучать, – игриво поддела его Анна. – Я тебя знаю, Боб Ривз, ты каждое утро уходишь в море, чтобы понырять, проворачиваешь очередную сделку с недвижимостью или же ездишь в город, просверлить пару-тройку зубов.

Алекс уже знала от Анны, что ее муж – дантист на пенсии, он же неутомимый строитель и риелтор, и как истинный новозеландец питает страсть, и немалую, к лодкам, вину и регби.

– Да, вам действительно некогда скучать, – поддакнула она.

– По-моему, это лучший способ поддерживать себя в форме, – пошутил Боб. – Но должен сказать, то, что ты делаешь, затмевает все, чем занимаемся мы.

Не успела Алекс отреагировать на его комплимент, как Анна поспешила вставить свое слово:

– Давай не будем затрагивать эту тему. Это слишком личное…

– Ничего страшного, – возразила Алекс.

Анна посмотрела на нее, чтобы убедиться, что это так.

– Вчера вечером у нас в гостях было просто ангельское создание по имени Отилия. Имя как у джазовой певицы Отилии Паттерсон[8]. Когда пришло время возвращаться домой, она ужасно расстроилась. Мы тоже расстроились и сегодня весь день сильно о ней волнуемся. Ей всего три года, и, похоже, в ее семье происходит что-то неладное.

Лицо Боба тотчас приняло озабоченное выражение.

– Мне лучше не уточнять, что именно? – серьезно спросил он.

– Мы пока не уверены, – ответила Алекс. – Потому что, будь мы правы в своих подозрениях, поверьте, мы бы давно изъяли девочку из этой семьи.

– Алекс завтра снова увидится с ней, – продолжала Анна. – Малышка сильно к ней привязалась. С тобой, наверно, такое бывает часто? – уточнила она у Алекс.

– Да, время от времени, – призналась та. – А теперь, если вы не против, я бы хотела услышать, какие новости у вас, – сказала она Бобу. – Насколько мне известно, вы с Анной женаты уже целых двадцать лет…

– Да, мы недавно отпраздновали наш юбилей, – весело отозвался Боб, – правда, не слишком шумно. Решили приберечь энергию и деньжат для моего шестидесятилетия, которое будет в следующем месяце. Как по-твоему, ты могла бы присутствовать на нем?

Алекс никак не ожидала такого вопроса и потому пролепетала первое, что пришло в голову.

– С удовольствием, – сказала она, – но боюсь, что не смогу отпроситься с работы. Вот если бы знать заранее… – Она не стала добавлять «и располагать нужной суммой». – Но все равно, спасибо за приглашение, – поспешила добавить она.

– Разве может быть иначе? – удивился Боб. – Может, для тебя это пока в новинку, но ты часть нашей семьи, и нам не терпится с тобой познакомиться. Скажу больше, сегодня поговорить с вами напрашивался весь наш клан. Всем хотелось сказать тебе «привет», чтобы ты знала, как мы все рады за Анну. Но я подумал, что для первого раза это будет перебор. Ты бы просто от всех нас устала. Правда, я не уверен, получится ли мне отогнать их во второй раз.

– Нет-нет, я с удовольствием познакомлюсь со всеми, – ответила Алекс, стараясь быть вежливой.

Собственно говоря, ответ был вполне искренним. Так она и думала на самом деле, тем более когда рядом сидит ее мать.

– Знаешь, сегодня я попыталась найти в Интернете снятое тобой видео, – сказала мужу Анна. – Но, похоже, его там нет.

– Это потому, что я его стер, – ответил Боб. – Я тут отснял новые кадры, но их еще нужно отредактировать. И еще я откопал кое-что из старых съемок и надеюсь к завтрашнему вечеру все выложить.

– Я думала, ты уже запечатлел каждый квадратный дюйм нашего дома и вокруг него, чтобы Алекс увидела, кто мы такие и как живем, – поддразнила его Анна. – Но если ты снимешь больше, ей не понадобится приезжать. Достаточно будет выйти в Интернет и все своими глазами увидеть.

– Я знаю, что умею снимать хорошие кадры, – сухо ответил Боб, – хотя я, конечно, не гений. Да и вообще, одно дело – посмотреть на омара, которого я поймал сегодня на завтрак, и совсем другое – попробовать его на вкус. А видеть, как я выжимаю на него лимон, сорванный в нашем саду, совсем не то, что сорвать и выжать его самой.

Анна моментально напряглась.

– Извини, если он немного резковат, – шепнула она Алекс.

– Ничего страшного, – успокоила ее та.

– Я опять что-то не то сделал? – спросил Боб и, скорчив виноватую гримасу, шагнул ближе к камере.

– Ничего, – рассмеялась Анна. – Так что ты там добавил к своему видео?

– Погоди. Сначала посмотри, а потом скажешь мне, заметила или нет.

Анна простонала.

– Замечу, только не то, что надо, – шепнула она Алекс.

– Это точно, – подтвердил Боб. – Кстати, дамы, сколько там у вас на часах?

– Четверть восьмого вечера, – ответила Анна, посмотрев на часы. – А у вас?

– Четверть девятого утра.

– Уже завтра, – уточнила Анна.

– Верно, уже завтра. Можно поинтересоваться, как прошел сегодня ваш день? Чем занимались?

Анна посмотрела на Алекс.

– Сегодня мы решили себя побаловать, – сказала она. – Встали поздно, главным образом потому, что я по-прежнему никак не перейду на правильный режим. В голове совершенно перепутались все часовые пояса. Это просто кошмар какой-то! Затем сходили позавтракать в местный паб. Кстати, в пабах сейчас совсем не так, как в годы моей юности, – ни табачного дыма, ни игры в дартс, ни стариков с кружками пива. Зато в здешнем пабе потрясающая кухня, а вместо пива – очень даже приличное вино.

– Нашего новозеландского нет?

– Боюсь, что нет. Только один сорт, с Южного острова, но довольно неплохое.

– В этом случае жду не дождусь, когда угощу тебя нашим домашним зельем, – сказал он, обращаясь к Алекс, – надеюсь, ты понимаешь, что я не про пиво. А что вы делали, когда опьянели после обеда?

Анна и Алекс одновременно рассмеялись.

– Просто прогулялись по деревне, – ответила Анна. – Шарлотта, то есть Алекс, показала мне, где она упала, когда ей было шесть лет, и поранила себе голову. По ее словам, это было жуткое зрелище, с ног до головы она была в крови. Потом мы посетили местный клуб, где она в возрасте девяти лет танцевала на немецком народном празднике, а в четырнадцать – была участницей рождественского вертепа. Теперь она там сама ставит спектакли, которые мы с тобой видели на «Фейсбуке».

– Сценарии пишу не я, – поспешила уточнить Алекс. – Я лишь выступаю в роли режиссера.

– Думаю, твоим талантам найдется применение у нас, когда ты приедешь к нам в гости, – сказал Боб. – Правда, тут у нас проходят парады Санта-Клауса. Ты уже рассказала про них? – спросил он у Анны.

– Нет, но обязательно расскажу.

– Это что-то! – воскликнул Боб. – Впрочем, увидишь своими глазами, если мы уговорим тебя приехать к нам на Рождество. Надеюсь, Анна уже сказала тебе, что о билетах можешь не беспокоиться. Все расходы я беру на себя…

– Да, но если честно, я просто не могу…

– Ничего-ничего, сможешь! И никаких споров! Спроси у Анны, она знает, что это бесполезно, потому что в конечном счете верх обязательно возьму я.

– Вообще-то победителем всегда оказываюсь я, – сказала Анна, – но в данном случае готова заранее принять поражение.

Противостоять такому напору было невозможно. Сказать по правде, в глубине души Алекс даже растрогалась.

– Ладно, не буду вам мешать, – сказала она, вставая. – Рада была познакомиться с тобой, Боб.

– Взаимно, – с теплотой в голосе ответил он. – И еще, я никогда не видел твою мать такой счастливой. Думаю, радость на пользу и моему сердцу. Конечно, у Анны есть мы, и мы все ее любим, но это все равно не то: ничто не может заменить близость с родным ребенком. Вы нашли друг друга. После стольких лет разлуки! Теперь вы снова вместе – даже не верится.

Чувствуя, как к горлу подкатывает комок, Алекс ответила:

– После всего, через что она прошла, просто чудо, что она в конечном итоге нашла такого замечательного человека, как вы.

– Жаль, правда, что с нами все эти годы не было тебя, – перебил ее Боб. – Все было бы иначе. Но ничего, попробуем наверстать упущенное. Береги себя. Давай еще встретимся и поболтаем в Сети. Не пропадай, ладно?

Алекс открыла рот, чтобы попрощаться, но так и не смогла подобрать нужных слов и в результате замаскировала свою немоту улыбкой.

Оставив мать сидеть перед компьютером, она побежала наверх к себе в комнату.

Она знала, что ведет себя глупо, что ей есть за что благодарить судьбу, а сейчас – и к чему стремиться. Увы, внезапно на нее накатились гнетущие волны одиночества и печали. Пройдет еще немного времени, и ее мать вновь уедет, вернется в мир, полный красок и счастья, любви и нежности, в мир, по сравнению с которым ее собственная жизнь кажется жалким унылым существованием. Что еще хуже, хотя ей и было больно это признать, она не воспринимала Анну как мать. Хотя откуда ей знать, что в таких случаях полагается чувствовать?

На адаптацию понадобится время, напомнила она себе, вытаскивая из картонной коробки на комоде целую пригоршню бумажных платков. Такие перемены быстро не происходят, как бы тебе самой этого ни хотелось. Ты лучше подумай о том, какая она красивая, какая добрая и приветливая, какой живой интерес проявляет ко всему, что ты делаешь. Вспомни, как сердечно тебя принял Боб. Он сделал все, чтобы ты не сомневалась, что тебя там встретят с распростертыми объятиями.

Но кто сказал, что она сомневается? Проблема совсем в другом… Кстати, а в чем, собственно? Неужели ей страшно, что все это может внезапно исчезнуть? Или вновь обернуться кошмаром?

Да, наверное, так и есть. Но, если задуматься, почему обязательно «бросят»? Для страхов и опасений не было никаких оснований. Так не лучше ли выбросить их из головы и напомнить себе, что порой в этом мире происходят удивительные вещи. Ведь, что греха таить, она хотела бы побывать в Новой Зеландии. Судя по словам Анны и Боба, это сплошная идиллия: ловить на завтрак омаров, ходить под парусом между островами, участвовать в параде Санта-Клауса… да и многое другое, о существовании чего она даже не подозревает. Да, но с какими чувствами она затем посреди зимы вернется в унылую «однушку» в районе, который всеми фибрами ненавидит, в городе, в котором у нее практически нет друзей? Да и родных тоже, если не считать Габи и тетю Шейлу. Так ведь и они тоже живут не на соседней улице, а если быть до конца честной, у них своя жизнь, к которой она имеет весьма далекое отношение. Как, собственно, и они к ее жизни.

Иное дело – новые родственники ее матери. С первого взгляда видно, какие они дружные, какое живое участие принимают в жизни друг друга. И пусть ее мать им не кровная родственница, для них она – неотъемлемая часть их семьи. В некотором смысле в Новой Зеландии Анна обрела не только новую семью, но и новую родину.

У Анны теперь новозеландский акцент, и хотя она была на седьмом небе от счастья, что наконец нашла свою дочь, было видно, что ей хочется поскорее домой, к Бобу, который тоже уже начал тосковать по ней. А ее внуки, пусть даже не родные! У нее всякий раз зажигались глаза, стоило ей заговорить о них.

В дверь постучали. Анна. Прежде чем крикнуть «открыто!», Алекс в срочном порядке высморкалась и постаралась отогнать нехорошие мысли.

– Он такой милый, – сказала она, как только дверь открылась. – И даже очень симпатичный.

Анна пристально посмотрела на Алекс. От нее не скрылись ни заплаканные глаза, ни смятый ком носовых платков, ни слегка гнусавый голос.

– Иди ко мне, моя бесценная, – сказала она, раскрывая объятия, – и расскажи все, что у тебя наболело.

* * *

Анна и Алекс сидели, прислонившись к металлической спинке кровати. Ни та ни другая не плакала. Все слезы, какие у них были, они выплакали в течение предыдущей пары часов. Все это время они разговаривали о том, как им обоим сложно бороться с собственными чувствами. Обе согласились, что, похоже, ожидали друг от друга слишком многого. При этом обе опасались того, что таит для них будущее, поэтому всячески избегали касаться этой темы.

– Думаю, не секрет, – сказала Анна, – что мы с Бобом очень надеемся, что ты приедешь к нам в Новую Зеландию и останешься там насовсем. При этом я хорошо понимаю, что здесь у тебя своя жизнь и какой тебе смысл расставаться с ней лишь потому, что так хочется нам?

И в этот момент Алекс прорвало. Она честно призналась Анне, что цепляться ей в сущности здесь не за что. Она рассказала матери все – и про Джейсона, и про то, как она до сих пор переживает этот разрыв, как плохо от того, что в ее жизни нет хорошей подруги. Вслед за этим последовало признание, что в ближайшие дни дом будет продан и ей нужно искать себе новую крышу над головой, а так как арендная плата высока, а сбережений у нее кот наплакал, ей даже страшно подумать, где в конечном итоге она окажется.

– Даже с работой, и то никаких гарантий, – печально подвела она итог. – Так что перспектива начать новую жизнь в Новой Зеландии для меня гораздо соблазнительнее, чем ты думаешь.

Анна улыбнулась.

– Как жаль, что у тебя сейчас черная полоса, – сочувственно произнесла она. – Но давай воспринимать это так, как будто жизнь закрывает для тебя двери здесь, зато открывает другие, на новом месте. Как тебе это?

Хотя идея звучала соблазнительно, Алекс почему-то запаниковала.

– Я же не говорю, что ты должна все бросить и сорваться прямо сейчас, – успокоила ее Анна. – Но почему бы тебе не воспользоваться приглашением Боба приехать к нам на Рождество? Увидишь все своими глазами и решишь, нравится тебе у нас или нет.

– Если приму ваше приглашение, то обязательно оплачу поездку сама, – возразила Алекс.

– Даже не думай о расходах! Боб может позволить себе широкий жест. Более того, готов сделать тебе этот подарок. Так что не лишай его этого удовольствия, особенно сейчас, когда тебе, чтобы снять квартиру, нужен каждый пенс.

Алекс опустила глаза.

– Вообще-то я и здесь могу тебе помочь, – сказала Анна, осторожно поднимая ей подбородок. – Я давно откладывала для тебя деньги, на всякий непредвиденный случай. Чтобы, даже если мы никогда не встретимся, тебе после меня хоть что-то осталось. Но какой смысл ждать, если ты нуждаешься в помощи уже сейчас…

– Но я не могу.

– Неправда, можешь. Если ты предпочтешь остаться жить здесь, в Англии, тебе не придется брать слишком большой ипотечный кредит. Ну, разумеется, в зависимости от того, что ты для себя выберешь. Пока эти деньги можно положить на депозит, а на проценты оплачивать какую-нибудь симпатичную квартирку. Более того, если Габи уже подписала документы о продаже дома, мы могли бы уже завтра начать подыскивать тебе приемлемое жилье.

Алекс тотчас устыдилась их с Габи подозрительности. Помнится, они решили, что Анна потому дала о себе знать именно сейчас, что подумала, что у ее дочери завелись деньги. В чем Алекс и покаялась перед Анной.

– И вот теперь ты, словно добрая фея, пытаешься помочь мне буквально во всем. Я даже не знаю, что сказать, кроме как «спасибо», но и его недостаточно для такой щедрости. Но я обещаю, что не останусь в долгу и все тебе верну.

– Считай, что ты возвращаешь его себе. Для меня это куда важнее. Долгие годы я не могла помогать тебе, и вот теперь надеюсь, что смогу выполнить свой материнский долг, не слишком вторгаясь в твою жизнь.

– Я даже представить не могла, что ты такая!

Анна рассмеялась и закатила глаза.

– Ты, главное, не говори этого Бобу, – сказала она. – В любом случае, знай я, что у тебя в юности было столько проблем, честное слово, я бы наплевала на угрозы Гаврила и разыскала бы тебя. Единственная причина, почему я не сделала этого раньше, – мне не хотелось отрывать тебя от тех, кого ты любила и кто, в свою очередь, любил тебя.

Алекс отвернулась в сторону.

– Да, наверное, по-своему они меня любили, – сказала она скорее себе самой.

– Я просто уверена, что любили, и мы должны быть им благодарны за это. Мы ведь обе знаем, какое прекрасное воспитание ты получила.

Алекс кивнула.

– По крайней мере, мне было намного лучше, чем большинству детей, с которыми мне сейчас приходится иметь дело.

Анна пристально посмотрела на нее.

– Ты думаешь об Отилии? – тихо спросила она.

– Не только, но и о ней тоже. Ты видела ее, ты почувствовала, какая она, и ты понимаешь, что, несмотря ни на что, я не могу просто так бросить ее и уехать. В данный момент я не могу оставить ее одну даже на две недели.

– Разумеется, – согласилась Анна. – Но до Рождества далеко. И опять-таки, она не твой ребенок. И рано или поздно, как только ты разберешься, что там происходит…

– Ей три года! Если она вынуждена терпеть надругательства, о которых я подозреваю, непоправимый вред ее физическому и психическому здоровью уже нанесен. Так что же мне, по-твоему, делать? Оставить ее на попечение посторонних лиц, чтобы затем ее судьбу передали в случайные руки? Понимаешь, у нее нет других родственников, кроме отца с матерью. Во что превратится ее жизнь, если она начнет кочевать из одной приемной семьи в другую? По крайней мере, пока я здесь, я регулярно бываю с ней, я придаю ее жизни некое подобие стабильности, а может, даже смысл всему ее существованию. С моим «вторжением» в ее жизнь у нее появился кто-то, кто любит ее и проявляет о ней заботу.

Анна пристально посмотрела ей в глаза.

– Я все понимаю и никогда не стала бы отрывать тебя от нее, – серьезно произнесла она. – Я лишь хочу сказать, что у тебя есть своя жизнь. И, пожалуйста, не забывай об этом.

Глава 21

В последующие дни, по мере того как они все ближе узнавали друг друга, они открывали друг в друге общие вкусы и симпатии и даже сходство во внешности. Алекс поймала себя на том, что проникается к Анне доверием, а возможно, и к самой себе. Ей действительно нечего опасаться, твердила она себе. Анна разыскала ее в Англии без всякой задней мысли, лишь затем, чтобы она снова обрели друг друга. Вернувшись в Новую Зеландию, она не забудет тотчас же об Алекс. Что касается личных планов Алекс, то ей лучше не спешить с принятием решений относительно своего будущего.

Единственные действительно серьезные трения между ними – если это можно так назвать – возникали из-за Отилии. Будь они по-настоящему близки, как то обычно бывает между матерью и дочерью, дело могло бы дойти до ссоры. Хотя Анна и старалась не отзываться критически о привязанности Алекс к своей подопечной, она считала своим долгом время от времени напоминать дочери, чем та рискует, впуская Отилию в свою жизнь.

– Ты приехала сюда ради того, чтобы поучать меня? – не выдержала однажды Алекс, вернувшись домой от Уэйдов, где у нее состоялся очередной бесплодный разговор с Эрикой Уэйд. – Я бывала в таких ситуациях не раз, так что не нужно из-за меня переживать.

– Я же не нарочно. Это получается само собой. Я вижу, Отилия многое для тебя значит, и мне бы не хотелось, чтобы в конечном итоге ты осталась с разбитым сердцем.

– Тебе следовало бы подумать об этом двадцать пять лет назад! – вырвалось у Алекс.

Анна густо покраснела. Видя, что попала в самое уязвимое место, Алекс устыдилась своей несдержанности.

– Я как-нибудь сама справлюсь, – пробормотала она. – Давай лучше оставим эту тему.

Анна не стала возражать – не хотелось доводить дело до серьезной ссоры. Правда, с того момента она неизменно старалась составить Алекс и Отилии компанию, чтобы убедиться, насколько далеко зашла привязанность дочери к этой кудрявой малышке.

Одержимость Алекс Отилией продолжала ее тревожить. И хотя у них с Алекс все еще случались размолвки по этому поводу, постепенно Анна начала проявлять большее понимание. Нет, она и раньше понимала, что, работая с детьми из неблагополучных семей, трудно оставаться равнодушным к их бедам. В случае с Отилией это было просто невозможно. Девочка была такая милая, такая ласковая, а главное, рядом с Алекс ее глаза лучились таким неприкрытым чистым счастьем, что Анна начинала понимать – устоять и не поддаться очарованию невозможно. Как можно упрекать в этом Отилию, если дома, по всей видимости, ее уделом было родительское равнодушие, а может, даже вещи пострашней.

Впрочем, похоже, в последнее время с ней не случалось ничего такого, что несколько недель назад вынудило ее искать спасения на заднем сиденье машины Алекс. Поняла Отилия и то, что Алекс не сможет брать ее с собой, если она всякий раз, возвращаясь домой, будет плакать. И все же их расставания не обходились без слез. Когда же Алекс на прощанье целовала Отилию, глаза девочки были полны отчаяния. При виде этой сцены у Анны всякий раз разрывалось сердце.

Однажды, когда у Алекс не было других дел, они с Анной решили съездить проведать Хелен Дрейк. Однако, когда Анна на всякий случай позвонила, чтобы предупредить о приезде, старушка попросила ее не беспокоить.

– Я рада, что вы нашли друг друга, – сказала она, – и я желаю вам только самого лучшего, но что касается меня, я бы предпочла, чтобы все оставалось по-прежнему.

Анна, хотя и была задета этим отказом, настаивать не стала. Вместо этого она попросила Алекс съездить вместе с ней на кладбище в Темпл-Филдс, где были похоронены четверо близких ей людей. В свою очередь, Алекс поведала ей о своих визитах на кладбище, о том, как, приезжая туда, она нередко видела на могиле букетик цветов. Узнав об этом, Анна тотчас же отправилась в церковь сделать щедрый благотворительный взнос. Для нее это был единственный способ отблагодарить того, кто взял на себя уход за могилой. После этого они съездили в Эксмур, где был похоронен приемный отец Алекс, а также его родители. День был промозглый, пасмурный, но они сидели на скамье, глядя на укутанную туманом пустошь, и разговаривали о добром викарии. Временами у обеих возникало ощущение, что он незримо присутствует при их беседе.

Позднее, в теплом уютном пабе, где в старом камине ярко пылали поленья дров, Анна рассказала Алекс все, что помнила, про Найджела, начиная с самой первой их встречи в небольшой галерее в Кестерли. Оба внезапно ощутили мощное взаимное притяжение, которому было невозможно противостоять. А какой радости и гордости был исполнен Найджел, когда впервые взял на руки дочь – тогда еще Шарлотту! Алекс слушала ее рассказ в смятении чувств – ей было грустно и больно от того, что она его почти не помнила, и страшно, стоило ей представить последние мгновения его жизни.

В тот день никто не должен был умереть. И все-таки они умерли, причем страшной, мучительной смертью. При мысли об этом у Алекс сжималось сердце.

На следующее утро они забрали Отилию из садика и взяли ее с собой прогуляться по загородному лесопарку. Здесь для детей были устроены разного рода препятствия, которые нужно было преодолеть: качели, лазилки и прочие игровые аттракционы. Алекс подумала, что Отилии вряд ли захочется покачаться на качелях из автомобильных покрышек, поскольку она как-то раз свалилась с них, однако, к ее удивлению, Отилия была не прочь попробовать еще разок. Более того, она пришла от качелей в полный восторг и залилась счастливым смехом. Анна и Алекс не смогли удержаться и расхохотались в ответ.

Алекс насторожило другое: отъезжая от дома на Норт-Хилл, она заметила в окне второго этажа личико Отилии. Девочка смотрела им вслед. В ее глазах застыло такое одиночество, такая печаль, что даже Анна не могла избавиться от чувства, что они предают ее.

На следующий день к Алекс в гости приехали Габи и тетя Шейла. И, как и надеялась Алекс, нескольких минут знакомства с Анной оказалось достаточно, чтобы от их подозрений, что перед ними самозванка, преследующая свои корыстные цели, не осталось и следа. Габи, как за ней водится, «грузила» ее рассказами про собственное детство, как будто Анне это было гораздо интереснее, нежели услышать про детство Алекс. С другой стороны, Шейле хотелось как можно больше узнать про семью Анны в Новой Зеландии, про то, насколько тамошняя жизнь отличается от здешней. Анна с радостью развлекала ее рассказами, Шейла же то смеялась, то удивленно качала головой.

Ни слова не было сказано о том, какие страшные обстоятельства привели Алекс в дом Лейков, а также почти не звучали имена Майры и Дугласа. Алекс осознала это лишь тогда, когда Габи и Шейла засобирались домой. Вернее, первой на это обратила внимание Габи.

– Не знаю, должно ли нам быть стыдно за это или нет, – сказала она, пристально глядя Алекс в глаза.

Поскольку у той не было ответа на этот вопрос, она просто обняла Габи.

– Она такая милая, – шепнула ей на ухо Габи. – Это я про Анну. Хотя, если честно, мне немного не по себе при мысли, что у тебя теперь есть мать, а у меня нет.

Впрочем, Алекс пока не воспринимала Анну как мать, хотя и не была готова в этом признаться.

– Все равно мы близкие люди – ты и я. И ничто не способно этому помешать.

– Ты говорила это и раньше, – улыбнулась Габи. – И я надеюсь, что это так. Но мне уже страшно, что она заберет тебя с собой.

– Давай не будем об этом, – сказала Алекс, услышав, как идет тетя Шейла. – Я приеду к тебе на следующей неделе. Вот тогда мы все и обсудим.

Похоже, Габи тоже была не против поболтать с глазу на глаз. Она крепко обняла Алекс, затем заключила в объятия Анну, помогла тетушке сесть в машину и, помахав на прощанье рукой, вырулила на дорогу. Вскоре машина скрылась из вида. Алекс невольно поймала себя на том, что ей страшно одиноко, как будто они уехали навсегда, что, разумеется, не так, но стряхнуть с себя эту тоску было до невозможности трудно.

– С тобой все в порядке? – спросила Анна, когда она вернулась в дом.

Алекс резко вскинула голову, как будто напуганная этим вопросом.

– Да, – она выдавила из себя улыбку. – А ты как?

– Прекрасно. По-моему, все прошло наилучшим образом.

Алекс кивнула. Ибо так оно и было.

– По крайней мере, ты хотя бы час не думала про Отилию, – вздохнула Анна, подходя к мойке.

Алекс было ощетинилась и едва не заявила, что Отилия слишком мала, чтобы постоять за себя. Но Анна была права. Хотя бы ненадолго сбросить с себя заботы и тревоги было действительно чертовски приятно.

– Интересно, что Отилия сейчас делает? – спросила она, потянувшись за кухонным полотенцем.

Анна бросила на нее укоризненный взгляд.

– Думаю, тебе не стоит изводить себя вопросами. Завтра ты ее увидишь, и я уверена, что с ней все будет в порядке.

«Хотелось бы надеяться», – подумала Алекс, а вслух сказала:

– Знаешь, я постоянно вспоминаю о том, как я, трехлетний ребенок, пытаюсь открыть дверь и не могу дотянуться до задвижки. У нее в комнате есть похожий стенной шкаф.

Анна нахмурилась.

– Ты хочешь сказать, что они ее там запирают? – спросила она.

Алекс покачала головой.

– У меня нет доказательств. Впрочем, наверное, все-таки нет. Но если бы запирали, думаю, вызволить ее было бы гораздо труднее, чем меня в свое время.

– Может, в прямом смысле и да, – ответила Анна, – но в переносном ты уже спасаешь ее.

Алекс мысленно перенеслась в собственное детство, пытаясь отыскать в глубинах памяти картинки собственно спасения, когда викарий вызволил ее из чулана. Но ничего не нашла, не считая мимолетного образа женщины, сбегающей вниз по лестнице, зажав под мышкой ребенка.

– Ты абсолютно уверена, что меня нашел именно викарий? – спросила она у матери.

Похоже, ее вопрос удивил Анну.

– Он сам мне это сказал, и у меня не было причин ему не верить. Почему ты спрашиваешь?

Алекс пожала плечами.

– Просто иногда у меня в голове всплывает картинка, – не знаю, воспоминание это или плод моей фантазии, – что меня вниз по лестнице несет какая-то женщина. Она как будто напугана и убегает от чего-то страшного. Мне всегда казалось, что это ты. Но я знаю, что ты никак не могла вернуться за мной. Так что, возможно, это более раннее воспоминание о чем-то таком, что было до того, как все случилось.

Похоже, Анна была искренне озадачена.

– Не могу припомнить ничего такого, – ответила она, качая головой.

– Может, это кадр из какого-то фильма, который я видела по телевизору, и он застрял у меня в памяти. Никогда не знаешь, какие вещи неожиданно выдаст память, – сказала Алекс, стряхивая с себя задумчивость. – Может, лучше зайдем в Интернет. Вдруг Боб вновь выложил свой шедевр?

– Шедевр. Это ты верно подметила, – рассмеялась Анна. – Если учесть, как давно он трудится над ним в поте лица.

В конечном итоге Боб сумел загрузить свой шедевр лишь на следующий день. К этому времени Анна и Алекс уже вернулись домой из Кестерли, прикупив по дороге пару хрустящих багетов и внушительный ломоть сырного пирога. В их планы не входило брать с собой Отилию – Алекс никогда не приводила своих подопечных к себе домой. Однако когда она после детского сада привезла девочку на Норт-Хилл, на ее стук в дверь никто не откликнулся.

– Одному богу известно, где пропадает эта особа, – возмущенно пробормотала она, вновь пристегивая Отилию к детскому креслу. Хотя, сказать по правде, в душе Алекс была даже рада возможности провести с Отилией больше времени. По крайней мере, так можно не волноваться о том, где она и что с ней.

– Мы не можем гулять под дождем, так что придется взять ее к нам. Я отвезу ее домой чуть позже, после того как проведаю Тони Хопкинс.

Первоначально они собирались смотреть старые мультики про Винни-Пуха и Пэддингтона, по крайней мере пока Отилия не уснет. Но затем Анна объявила, что получила от Боба электронное письмо, в котором он пригласил их на премьеру своего фильма. Алекс поймала себя на том, что ей не терпится посмотреть его творение. Если Отилии станет скучно, они всегда могут его выключить и досмотреть попозже. Но, как всегда, Отилия была рада составить им компанию.

Фильм открывали кадры аэросъемки знаменитой Бухты Островов. Алекс как будто перенеслась в рай – камера скользила по лазурным бухтам и бухточкам, с их кристальной, прозрачной водой, по скалам и водопадам. Алекс невольно ощутила себя парящей в небе птицей.

За морскими пейзажами следовали кадры шумной главной улицы Кери-Кери, вдоль которой протянулись ряды высоченных пальм и шумных кафешек. Раньше Алекс даже представить себе не могла ничего подобного. С другой стороны, до недавнего времени она ни о чем подобном даже не слышала.

Музыка сделалась тише, и теперь на экране возникли пышные цитрусовые сады по обеим сторонам залитой солнцем дороги. Затем за кадром раздался голос самого Боба:

– Сейчас мы сворачиваем к нашему дому, до которого отсюда примерно восемнадцать километров, или одиннадцать миль. Со мной Шелли, моя дорогая дочь. Это она ведет машину.

В кадре возник профиль симпатичной молодой женщины.

– Шелли, – прокомментировала Отилия.

– Верно, – усмехнулась Анна и погладила ее по голове.

Алекс также не удержалась от улыбки, а в следующий момент Шелли повернулась лицом в кадр и сказала слегка хрипловатым голосом:

– Привет, Шарлотта! Добро пожаловать в Новую Зеландию. Я надеюсь, что в один прекрасный день мы прокатимся с тобой вместе. Привет, Анна, если ты смотришь нас сейчас. Мы все тебя любим и все как один рады за тебя.

– Она такая милая, – прошептала Анна.

Алекс ощутила легкий укол ревности – все-таки Анна большую часть жизни провела не с ней, а с Шелли. С другой стороны ей было приятно, что между ними такие теплые отношения.

– Взгляни сюда, – сказал Боб, наводя крупный план на ворота, мимо которых они проезжали. – Это один из моих самых богатых соседей. Дома отсюда не видно, но это старый тосканский монастырь. Сосед разобрал его на отдельные камни, после чего перевез сюда и отстроил заново на вершине утеса. Это что-то, скажу я тебе.

Затем последовали новые кадры, и вскоре на экране возникла подъездная дорога к другому дому. Боб тем временем продолжал:

– И вот наконец «Те Пуна», наш дом. Он тут, за поворотом. «Те Пуна» на языке маори означает глубокий колодец. Дом стоит на берегу, и в брачный сезон сюда устремляются электрические скаты и дельфины. Вот и он, наш чудесный дом, который сотворила для нас Анна.

Алекс удивленно округлила глаза. Такой красоты она еще ни разу не видела. Дом, светло-серый, деревянный, с верандами и белыми георгианскими окнами, стоял на фоне лазурного океана.

– Вначале это был традиционный новозеландский дом, – рассказывал между тем Боб. – Но со временем мы переделали его на свой вкус. Я всегда говорю, что у нас тут свой небольшой Сингапур – прекрасные пальмы и плетеная мебель на верандах, с которых открывается изумительный вид на залив. Кстати, там внизу у меня есть дайв-бот, лодка для ныряльщиков. Сейчас мы с Шелли выйдем из машины, и ты сможешь познакомиться с другими членами нашей семьи.

Алекс посмотрела на Анну.

– Шелли, – повторила Отилия. Алекс рассмеялась и крепче прижала девочку к себе. Отилия приклонила к ней кудрявую голову.

– Какая интересная передача! – сказала Алекс.

Отилия кивнула и посадила себе на колени Ботика, чтобы он тоже мог посмотреть интересное кино.

Следующий сюжет открывался крупным планом огромного лобстера, шипящего на гриле. За ним следовали кадры семейного обеда – счастливые лица людей, собравшихся на веранде с пивом, стаканом вина или лимонадом для детей. Алекс отметила про себя, что все как один здоровые, загорелые, а небо у них над головой – лазурно-голубое.

– Сегодня Шелли отвечает за барбекю, – объявил за кадром голос Боба.

Шелли улыбнулась в камеру и помахала вилкой.

– Она готовит лобстера, которого Рик, ее брат, поймал сегодня утром. Шелли подаст его с домашним маслом орехов макадамия, которое приготовила Анна, и свежим, хрустящим зеленым салатом из нашего огорода. Чего мы только не выращиваем в нем – и артишоки, и клубнику, и многое другое. Всего сразу не перечислишь.

Мы также держим кур и уток ради мяса и яиц, а благодаря морю также всегда имеем свежих устриц, мидий и морских гребешков. Еще у Анны есть огромная кладовая, до потолка заставленная всякими вкусностями. Так что при необходимости мы всегда можем накормить до полутора десятков гостей, если они вдруг приплывут к нам на лодке, что, кстати, случается, весьма часто. Если ты еще этого не знаешь, мы тут, в Новой Зеландии, большие любители наведываться друг к другу в гости.

Алекс посмотрела на Анну, не зная, то ли ей гордиться, то ли завидовать столь удивительному образу жизни. Анна улыбнулась и закатила глаза, мол, подумаешь, нашел чем хвастаться!

– А теперь перейдем к моему сыну Рику, – объявил Боб, беря крупным планом высокого худощавого мужчину лет тридцати с небольшим, обладателя густой черной шевелюры и темно-синих глаз. – В нашей семье Рик главный творческий директор. В этом ему нет равных, – добавил с усмешкой Боб, Рик же укоризненно посмотрел в камеру. – Почти все свое время он проводит в Окленде, Сиднее или Пекине.

– Привет, Шарлотта, – улыбнулся Рик, поднимая в приветственном жесте бокал с пивом. – Хочешь верь, хочешь нет, но я могу говорить и сам за себя. Однако отец уже почти все тебе обо мне рассказал. От себя добавлю лишь то, что мы все ужасно рады, что Анна наконец тебя нашла. И еще мы с нетерпением ждем, когда ты приедешь к нам в гости. Мы покажем тебе, как мы здесь живем. Думаю, наш образ жизни отличается от того, к какому ты привыкла у себя в Англии. Не скажу, что наш лучше, но очень многое у нас устроено совсем по-другому. Надеюсь, ты это оценишь.

– Теперь подойдем вот сюда, – продолжил уже Боб, шагая с камерой сквозь собравшихся на веранде. – Я хочу, чтобы ты познакомилась с Сарой. Она лучшая подруга Анны еще со школьных дней. Ее племянница Кэти помолвлена с Риком. Итак, мои милые дамы, у вас есть возможность передать Шарлотте привет.

Алекс тотчас прониклась симпатией к улыбчивой, розовощекой Саре.

– Привет, дорогая! – лучась искренней радостью, произнесла она. – Ты даже не представляешь, что значит для нас возможность передать тебе этот видеопривет. Я знаю твою маму почти всю жизнь и потому могу со всей ответственностью сказать, что все эти годы она только и делала, что мечтала о том дне, когда снова увидит тебя. Вчера вечером Боб сообщил мне по телефону, как она счастлива. Мне так приятно было это слышать! Еще лучше было бы встретиться с тобой. Приезжай к нам, дорогая моя. Здесь твоя семья, и все они горят желанием с тобой познакомиться.

– Тетя, – сказала Отилия, указав крошечным пальчиком на экран.

– Красивая тетя, – согласилась с ней Анна.

Отилия повернула голову в ее сторону и рассмеялась. Смех ее был похож на звон колокольчика.

Тронутая детским смехом, Алекс еще крепче прижала Отилию к себе и, проглотив предательский комок в горле, вновь переключила внимание на экран. Теперь в кадре была Кэти, племянница Сары и невеста Рика. Стройная, белокурая, с короткой, почти мальчишеской стрижкой, огромными карими газами и ослепительной улыбкой.

– Привет, Шарлотта! – сказала она и помахала рукой. – Как здорово, что Анна тебя нашла. Здесь все только об этом и говорят. В самое ближайшее время мы ждем тебя в гости. Обещаю тебе, после Англии ты сразу почувствуешь разницу, так что готовься. Мне самой здесь ужасно нравится, и я ни за что не вернусь домой в Англию.

– Как давно она там живет? – поинтересовалась у Анны Алекс, отметив про себя английский акцент Кэти.

– Уже лет десять, – ответила Анна. – Она приезжала с подругой после окончания школы, влюбилась в Новую Зеландию и решила остаться.

– Как давно они с Риком помолвлены?

– Года полтора. Но знают друг друга гораздо дольше, ведь наши семьи очень близки. Правда, до этого у них были другие увлечения. Ага, а вот и муж Шелли, Фил, с их детьми.

В голосе Анны слышалась нескрываемая любовь и гордость. Алекс вновь посмотрела на экран. Между тем внуки Боба заговорили в унисон:

– Привет, Шарлотта, добро пожаловать в Новую Зеландию. Мы все ждем тебя в гости, – сказав эти слова, они дружно расплылись в улыбке.

– Я Дэнни, и мне десять лет, – сообщило озорное белокурое существо.

– Я Крейг, и мне восемь, – добавил кудрявый мальчик.

– Я Фил, и мне тридцать восемь, – сообщил их отец. – Привет, Шарлотта. Добро пожаловать. Тут у нас классное барбекю. Так что давай к нам сюда.

– Ты умеешь кататься на водных лыжах? – спросила Дэнни.

– А вот мы умеем, – похвастался Крейг.

После этих слов последовали кадры, где они носятся по заливу на водных лыжах. За рулем одного катера сидел Фил, другого – Рик. Тем временем Дэнни комментировала:

– Обычно мы делаем это каждый день после школы. Это наш любимый спорт. Но Крейг также здорово играет в регби, а я люблю танцевать. Я также обожаю своего коника. Его кличка Дизель. Когда ты приедешь к нам, я прокачу тебя на нем. Не бойся, он смирный.

– А я научу тебя нырять, – вставил словечко Крейг. – То есть если ты сама еще не умеешь. Мама сказала, что, может быть, ты умеешь, потому что живешь возле моря. Но оно там у вас холодное, и ты, наверно, не ныряешь.

– Ты только взгляни, – шепнула Анна и кивком указала на Отилию. Глаза девочки были похожи на два блюдца. Она как зачарованная наблюдала за тем, как Дэнни и Крейг носятся по воде на водных лыжах.

– Ты посмотри, – шепнула Отилия Ботику и даже приподняла его.

Сдержав улыбку, Алекс и Анна вновь повернулись к экрану. Сейчас там было нечто вроде сельской ярмарки.

– Я хочу, – пояснял между тем Боб, – чтобы ты получила более полное представление о нашем чудесном Северном острове. Сейчас перед тобой кадры прошлогодней осенней ярмарки. Это наша Дэнни на своем Дизеле. Она готовится к финальному прыжку. Сейчас ей вручают очередной кубок. Это Крейг вместе с одной из овечек. Согласись, она просто красавица. А это парочка красоток на детских машинках. Как видишь, они оттягиваются по полной программе.

Поняв, что перед ней Анна и Сара, Алекс расхохоталась.

– Ух, ты!

– Вот это уже нехорошо, – произнес Боб, когда в их машинку врезалась машинка других участников. – Это наш способ борьбы с хулиганством на дорогах. Еще здесь у нас масса самых разных конкурсов для любителей больших призов.

С этими словами Боб гордо поднял вверх дешевую пластмассовую игрушку. Алекс в очередной раз расхохоталась.

– Гав! – сказала Отилия.

– Правильно, это собачка, – согласилась Алекс.

– И, конечно же, картина нашей страны была бы неполной, если бы я не показал тебе, как наша национальная сборная по регби, выиграв кубок мира, с гордостью проносит его по городу.

После этих кадров крики ликующей толпы стихли, и фильм закончился. Алекс же как будто застряла там, в мире, который только что предстал перед ней на экране. Когда же до нее дошло, что она у себя дома, что окна кухни плотно закрыты, а за ними серые тучи и льет дождь, это открытие стало для нее шоком. Она посмотрела на мать, которую только что видела на экране в кругу ее новой семьи. Да, ее место там, а не здесь, в этой убогой, старомодной кухне, чьи стены ни разу за все свое существование не видели никакого лобстера или масла из орехов макадамия.

Заметив, что Отилия задремала у нее на коленях, она осторожно встала со стула, и, прижавшись щекой к щечке девочки, начала нежно покачивать ее на руках. Анна тем временем выключила компьютер.

Внезапно до нее дошло: мать ждет от нее реакции.

– Это замечательно! Я даже не ожидала, что все будет так здорово. Теперь мне понятно, почему ты так счастлива там, – произнесла она с искренней улыбкой.

Анна понимающе улыбнулась в ответ и посмотрела на Отилию.

– Думаю, пора отвезти ее домой, – негромко сказала она и нежно провела пальцем по детской щечке.

Алекс кивнула в знак согласия. Положив Ботика в рюкзак, она отнесла Отилию в машину. Что касается ее самой, на сердце у нее было тяжело. Что ни уготовано ей в будущем, это наверняка будет лучше того, что там ждало Отилию.

Выходные Алекс и Анна провели, осматривая квартиры. В большинстве случаев ей было достаточно переступить порог, чтобы голова у нее шла кругом. Она никогда не мечтала о такой роскоши. Например, эта квартира была на втором этаже ослепительно-белого георгианского особняка, причем в ней была не одна, а целых две просторных спальни, современная, полная технических новшеств кухня, великолепная, частично обставленная гостиная с огромными французскими окнами. Окна эти выходили на балконы, из которых, в свою очередь, открывался изумительный вид на море. Анна моментально приняла решение. Когда же Алекс, покраснев, была вынуждена признаться, что квартира ей не по средствам и им лучше не тратить время, Анна отказалась ее слушать. Более того, она заявила, что квартира устраивает ее во всех отношениях, и, несмотря на протесты Алекс, сказала представителю из агентства недвижимости, что уже в понедельник утром принесет чек за депозит и аренду квартиры, начиная с первого ноября.

– Возможно, мы продлим договор еще на полгода, – решительно добавила Анна. – На всякий случай, – пояснила она, обращаясь к Алекс, когда они вышли, – потому что я надеюсь уговорить тебя к Пасхе переехать к нам в Новую Зеландию.

Алекс с трудом представляла себе, чем будет платить за квартиру, когда истекут первые полгода. «Давай не будем сейчас об этом», – сказала она себе. Зачем раньше времени забивать голову лишними проблемами? В конце концов, у нее есть вторая спальня, которую можно сдавать. Чем не выход из положения?

Поскольку квартира была найдена, Анна объявила, что внезапно в ней проснулась страсть к любимому, но давно забытому делу – шопингу. Дело в том, что в отличие от Англии в Новой Зеландии шопинг не входит в список национальных хобби, так что пока она здесь, неплохо бы наверстать упущенное.

Алекс с удивлением наблюдала, как ее мать пустилась во все тяжкие и тратила деньги так, будто была миллионершей. Не считая безумного количеств подарков, которые она накупила для всех членов своего нового семейства, она завалила Алекс грудой одежды, обуви, украшений и косметики, с которой, честно говоря, она даже не знала, что делать. Анна даже предложила купить подарки Отилии, однако Алекс не одобрила эту затею. Кто знает, как отреагирует на это Брайан Уэйд. В любом случае, он вряд ли это одобрит.

Измотанные походами по магазинам, они завершили день обедом в обществе Томми и Джеки. Последняя была крупной, энергичной особой с ярко-рыжими волосами и сердцем, столь же большим и отзывчивым, как и у ее супруга. Томми и Джеки приехали в «Приход Малгров», прихватив с собой две бутылки новозеландского белого вина, при виде которых Анна от восторга едва не упала в обморок, и четыре фотоальбома со снимками, запечатлевшими их двухмесячное пребывание в Новой Зеландии тринадцать лет назад.

Вскоре все трое уже увлеченно болтали о самых разных уголках мира, которые им довелось посетить. Слушая их, Алекс, к своему стыду, поняла, что сама она страшная домоседка и ей стоит почаще уезжать в поисках новых впечатлений. Впрочем, ей нравилось слушать их разговор. Это позволяло ей лучше понять мать, причем не только ее, но и того мужчину, которого вскоре она сама, возможно, начнет воспринимать как отчима. Обычно для нее при этом слове моментально начинали звонить колокола, предупреждая об опасности. И вот теперь оказывается, что отчим есть и у нее самой, причем, если судить по фильму, образцово-показательный: воспитанный, добрый и на редкость щедрый. Почему бы в один прекрасный день не съездить к такому в гости?

К концу их посиделок разговор практически неизбежно коснулся Отилии. Томми поинтересовался, как та поживает.

– В целом как обычно, – ответила Алекс и быстро посмотрела на мать. Не хотелось бы, чтобы та невзначай поведала о том, как близка ее дочь к своей подопечной. Кто знает, вдруг это признание испортит им весь вечер? – К сожалению, заключения врача еще придется какое-то время подождать, – поспешила добавить она.

– А как насчет того воспаления? – поинтересовался Томми.

– Я его проверила сама, когда мы в пятницу посещали садик, – сказала Алекс. – Похоже, там все прошло.

– То есть, по всей видимости, врач сказал правду? – уточнила Джеки. – Забыла нужное слово.

– Вульвовагинит, – подсказала Алекс, отметив про себя, что Томми поделился своими сомнениями с супругой. – Да, наверное, так оно и было, по крайней мере хочется так думать, ибо в противном случае мы имеем дело с куда более неприятными вещами.

Джеки, нахмурив брови, посмотрела на Анну и озабоченно покачала головой.

– Да, никогда не знаешь, где и когда эти гадости могут случиться, – вздохнула она. – Особенно если учесть, кто отец девочки. Он постоянно окружен детьми, но получается, что за их безопасность нельзя поручиться.

– Сказать по правде, то, что он работает в школе, – единственное, что помогает мне ему верить, – сказала Анна. – Ведь если бы в школе имели место подозрительные случаи, думаю, на него уже поступили бы жалобы если не со стороны родителей, то от учителей.

– Кстати, это напоминает мне один случай, имевший место несколько лет назад, – заметил Томми, поднимая стакан вина. – Один тип работал шофером автобуса, перевозившего детей-инвалидов. Такой добрый, такой отзывчивый, просто душка. Как такого можно в чем-то заподозрить? Всегда проверял, удобно ли его пассажирам, даже помнил дни рождения каждого. Как оказалось, дома у него был восьмилетний сын Юэн. Страшно сказать, каким мерзостям подвергало его это чудовище.

Анна вздрогнула.

– Почему вы говорите, что этот случай напоминает вам Отилию? – с тревогой в голосе спросила она.

– Наверное, потому, что Уэйд тоже работает с детьми. У нас ушел целый год на то, чтобы доказать, что мальчик дома подвергается сексуальному насилию. Мы это заподозрили после одного случая в школе, а вот сбор улик, чтобы передать это дело в суд, обернулся сущей головной болью.

– А как же мать мальчика? – удивилась Джеки. – Неужели она была не в курсе?

Томми печально покачал головой.

– Даже если и догадывалась, то вряд ли осознавала в полной мере, что происходит. У нее самой был разум десятилетнего ребенка. Нет, конечно, она всей душой любила сына, однако не имела ни малейшего понятия о том, что значит быть матерью. Впрочем, с ее интеллектом это не удивительно.

– И что же в конечном итоге стало с ребенком? – осмелилась спросить Алекс.

Похоже, Томми уже пожалел о том, что начал эту тему.

– Мне очень бы хотелось сказать, что его поместили в приемную семью, но, увы, его пришлось отнести на кладбище. Отец его убил. Чтобы ребенок его не выдал. Но потом отец сам пришел в полицию и во всем признался.

Лицо Алекс сделалось бледным как мел.

– Не бойся, в данном случае этого не будет, – успокоил ее Томи. – На этой неделе мы будем иметь на руках заключение педиатра, а также результаты психиатрического освидетельствования матери.

– Кстати, что там с матерью девочки? – поинтересовалась Джеки. – Какова ее роль в жизни дочери?

– Хороший вопрос, – вздохнула Алекс. – Могу сказать лишь одно: обычно она пребывает в каком-то своем мире. Было бы любопытно узнать, какие лекарства она принимает, потому что у меня такое впечатление, что большую часть времени она находится под их воздействием. По словам их семейного врача, он прописывает ей снотворное, но, как вы знаете, в наши дни в Интернете можно запросто заказать любые препараты. Может, именно это она и делает?

Все дружно вздохнули. Внезапно веселья как не бывало.

– Подозреваю, вы не ожидали, что можете оказаться в гуще страстей, когда приехали познакомиться с дочерью, – сказала Джеки, обращаясь к Анне.

Анна ответила ей слабой улыбкой.

– Если честно, то нет, – призналась она. – Но она всегда может рассчитывать на мою поддержку. Это главное.

Джеки кивнула. Алекс же с благодарностью посмотрела на Анну.

– Ей будет вас не хватать, когда вы вернетесь домой, – заметила Джеки. – Сколько вы еще планируете здесь пробыть?

– До следующих выходных, – ответила Анна и посмотрела на Алекс. – Но мы все надеемся, что она прилетит к нам на Рождество.

Не желая думать о расставании, а также своим отказом расстраивать мать, Алекс лишь улыбнулась. Кто знает, что может произойти за это время? И хотя в принципе идея слетать в гости в Новую Зеландию казалась ей соблазнительной, она ничего не сказала и с решительным видом встала, чтобы приготовить кофе.

«Что будет с тобой, Отилия?» – задалась она мысленным вопросом, глядя на странный рисунок на стенке холодильника. Отилия нарисовала его несколько дней назад в садике, когда Дженет попросила детей изобразить животное, которого они больше всего боятся. Большинство нарисовало чудовищ с острыми зубами или когтями, якобы львов, тигров или диких собак. Отилия лишь начертила линию, которую потом зачеркала. Когда Алекс поинтересовалась у нее, что это такое, девочка оттолкнула от себя листок бумаги и зарылась лицом в верного Ботика.

Лишь когда Алекс удастся разговорить Отилию, она смогла получить представление о том, что происходит не только в детской головке, но и в жутком доме на холме.

* * *

– Хочу искупать Отилию, – сообщил жене Брайан Уэйд. – Скажи, у нас еще остался крем, который врач прописал для лечения воспалений?

Взгляд Эрики был устремлен в темноту за окном. Огромный желтый глаз наблюдал за ней вот уже более часа, пока Брайан был внутри него вместе с Отилией. Но затем перестал следить за ней, хотя и продолжал светиться тусклым светом.

Брайан пересадил Отилию на другую руку. Девочка была бледна и обессилена, не в состоянии даже держать голову.

– Ты меня слышала? – раздраженно переспросил Уэйд.

Интересно, почему он ее спрашивает? Ведь кремом он всегда мазал ее сам.

Как только Брайан Уэйд прошел через кухню в коридор, взгляд Эрики упал на деревянную подставку с ножами: острые лезвия притаились в деревянных пазах, рукоятки так и просятся в руку. Обхватив пальцами одну из них, Эрика медленно вытащила один нож и повертела его в руке, представляя себе, как погружает лезвие во все, что ей ненавистно. Тем временем голоса в ее голове заходились криками. Она как наяву видела, как кровь фонтаном брызжет на стену, как капает с лампочек, как собирается на полу в лужицы.

Затем ее взгляд вновь обратился к немигающему глазу. Тот наконец уснул и стал невидим в темноте. Завтра или послезавтра она вновь заберется внутрь его и попытается уничтожить его злобный мозг.

Глава 22

Когда в среду утром Скотт Дейнз позвонил ей из Нортумбрии, Алекс была вместе с Отилией в «Тыковке».

– Надеюсь, я не помешал, – произнес он отрывисто, как говорят на севере Великобритании. – У меня для вас новость, которую вам будет интересно узнать.

– Погодите секундочку, – сказала Алекс и, опустившись на колени, шепотом сказала Отилии: – Это очень важный звонок. Я сейчас на минутку отлучусь в кабинет, а ты пока побудь одна.

Отилия испуганно посмотрела на Алекс и увязалась было за ней следом.

– Не бойся, я побуду с тобой, – поспешила упокоить ее Хлоя и обняла за плечи.

– Сейчас вернусь, – шепотом пообещала Алекс.

Подходя к двери кабинета, она спиной ощущала на себе пристальный взгляд Отилии и лишь усилием воли не разрешила себе обернуться. Ведь стоит это сделать, как та снова прилипнет к ней или же Алекс самой придется остаться в игровой комнате, где Отилия могла бы ее видеть. Может, действительно стоит остаться? В последнюю пару дней Отилия была вся какая-то притихшая. Алекс же не хотелось усугублять ее страхи.

В общем, устроившись в дальнем углу игровой, она помахала Отилии рукой и перезвонила Скотту Дейнсу.

– Ну, теперь все в порядке. Можете говорить.

– Отлично. Тут в вашем деле выяснились довольно любопытные детали, – начал он. – Оказывается, Джилл Маккарти, покойная мать Эрики Уэйд, состояла на учете в психиатрическом диспансере с официальным диагнозом «шизофрения». У нее была самая тяжелая форма этого заболевания.

У Алекс екнуло сердце.

– Как вы, наверное, знаете, болезнь может быть наследственной, так что за Эрику Уэйд нельзя поручиться.

О боже, защити от этого проклятья Отилию!

Впрочем, это многое объясняло в отношении Эрики. Оставлять девочку наедине с матерью просто опасно. «Увы, – печально подумала Алекс, – я бессильна что-либо предпринять, пока не будет готово официальное заключение психиатра». Но даже в этом случае Брайан Уэйд может его оспорить.

Ничего, пусть попробует. Она тоже поборется.

– Теперь перейдем к отчиму Эрики Уэйд, Джорджу Маккарти, – продолжал Скотт Дейнс. – Вот где становится по-настоящему любопытно. Кстати, родной отец преставился вскоре после рождения дочери, но к этому моменту с ее мамашей он уже не жил. Ладно, вернемся к отчиму, Джорджу. Двенадцать лет назад он наложил на себя руки, отбывая двадцатипятилетний срок за сексуальное, физическое и психологическое насилие над единственной дочерью Джилл, а именно Эрикой. Длительность срока, к которому он был приговорен, говорит сама за себя. При необходимости могу прислать бумаги, но предупреждаю заранее, не всякий такое чтиво выдержит.

Он мог бы и не предупреждать. Алекс знала это по своему опыту.

– В любом случае они нам понадобятся, – сказала она. – Можете прислать все, что у вас есть, приложением по электронной почте. Скажите, вам не попадались заключения врачей по поводу душевного здоровья самой Эрики, как в детстве, так и в более поздние годы?

– Пока нет, но это еще не значит, что их нет в природе. Просто я еще их не откопал. Я намерен продолжить поиски, и как только что-то отыщется, я тотчас же сообщу вам.

– Спасибо вам огромное. Кстати, если что-то попадется по Брайану Уэйду…

– Не волнуйтесь, я работаю и в этом направлении, но пока ничего интересного не обнаружилось. Единственный ребенок в учительской семье. Родители – добропорядочные христиане, правда, оба давно уже переселились в лучший из миров. Получил степень бакалавра английской словесности в Манчестере. Через несколько месяцев по окончании колледжа устроился учителем начальной школы в Гулле. Затем через пару лет перебрался в Лидс, где, по всей видимости, и познакомился с Эрикой, которая работала в той же школе, что и он. Поженились в церкви Святого Марка в Скарборо, спустя четыре года у них родился ребенок. Примерно тогда же семья переехала в наши северные дебри. Остальное вам известно.

– Да, известно, что их трехлетний сын умер, когда Эрика была беременна Отилией. Никаких подозрительных обстоятельств смерти ребенка не всплыло ни тогда, ни позже. Сейчас она всячески демонстрирует свое равнодушие к дочери, а ее муж, которому наверняка об этом известно, ничего не делает по этому поводу.

– Что само по себе представляется мне подозрительным. Скажите, а что по этому поводу думаете вы? Вы ведь спец по этой части? – спросил Скотт.

Вспомнив услышанную от Томми историю про водителя школьного автобуса и его умственно отсталую жену, Алекс открыла было рот, чтобы ответить ему, однако заметила, что Отилия направилась к двери. Как оказалось, навстречу Анне, которая зашла в игровую комнату. Алекс невольно улыбнулась.

– Я пришлю вам мои соображения по электронной почте, чтобы у нас все было в письменном виде, – сказала она Скотту Дейнсу. – Вы сообщили мне просто бесценную информацию. За что огромное вам спасибо.

Отзвонившись, она принялась наблюдать за Отилией. Личико девочки светилось радостью – оказывается, Анна принесла с собой набор для выдувания мыльных пузырей. Хлоя хлопала в ладоши, чтобы они лопались. Робко, не сразу, к забаве присоединилась и Отилия. Вскоре игровую комнату наполнил смех. Сердце Алекс сжималось от волнения. Она никогда еще не слышала более прекрасных звуков. Похоже, Отилия впервые в жизни увидела мыльные пузыри. Когда Анна вручила ей палочку с колечком, чтобы она самостоятельно выдула пузырь, лицо девочки осветилось восторгом. Алекс едва не разревелась при виде этой сцены. Как приятно видеть эту крошечную молчунью счастливой, особенно если учесть, что в последние дни Отилия ходила грустная и притихшая.

«Эй, не забывай о деле», – напомнила себе Алекс и позвонила Томми, чтобы сообщить ему то, что только что узнала от Скотта Дейнса, после чего набрала номер психиатра, чтобы поделиться информацией о матери Эрики Уэйд.

– Соответствующие документы уже высланы, – сказала она секретарше. – Я перешлю их вам, как только они поступят к нам. А пока скажите мне, что консультация Эрики Уэйд с врачом остается в силе. Надеюсь, ее не отменили и не перенесли.

– Нет-нет, все в порядке, – ответила секретарша, сверившись с журналом предварительной записи. – Она по-прежнему назначена на пятницу.

– Отлично. Если будут какие-то изменения, позвоните мне или дайте знать эсэмэской.

Она нажала на кнопку отбоя. Мать подошла и села с ней рядом. Лицо ее по-прежнему светилось улыбкой. Ей нравилось наблюдать, как Отилия, Хлоя и другие детишки с веселым смехом носятся за мыльными пузырями.

– Такая простая вещь, – сказала она, расстегивая пальто.

– Зато столько радости. Достаточно увидеть улыбку на ее лице, – добавила Алекс. Впрочем, внутри вновь шевельнулся страх. Кто знает, каких сюрпризов им ждать в ближайшие два дня? И как перенесет Отилия процедуру проверки на девственность? Алекс было страшно даже подумать об этом, и все же без нее не обойтись.

– Ну как, удалось договориться с риелтором? – спросила она у Анны, меняя тему.

Анна просияла улыбкой.

– Все прекрасно. Ты можешь въезжать уже в начале ноября. Думаю, мы можем уже составлять список вещей, которые ты возьмешь с собой из «Прихода». После чего составим второй – того, что тебе нужно.

Алекс не успела ответить – помешал истошный вопль. Она тотчас нашла глазами Отилию. Та уже бежала к ней, готовая разрыдаться. Алекс подхватила ее на руки и прижала к себе, чувствуя, как дрожит от обиды маленький подбородок. Хлоя тем временем смело отчитывала белокурого кудрявого мальчонку за то, что он такой жадный и вредный.

– Он выбил пузыри прямо у нее из рук, – возмущалась она, когда Дженет подошла к ним, чтобы разобраться, в чем дело, – и теперь они разлились по всему полу.

– Тише, тише. Скорее всего, он это случайно.

– Неправда, он сделал это нарочно. Пусть теперь извиняется.

Уборщица подошла, чтобы вытереть растекшуюся на полу лужу.

– Не переживай, – шепнула Отилии Анна. – У меня в сумке есть вторая бутылочка. Подожди, когда мы придем в парк. Там тоже можно пускать пузыри.

Отилия подняла голову и сквозь слезы посмотрела на Анну, которая успела стать для нее доброй феей. Та улыбнулась.

– Может, нам взять с собой в парк и Хлою? – предложила она. – Правда, сначала мы должны спросить разрешения у ее мамы, хорошо?

Отилия кивнула и судорожно всхлипнула. Алекс пальцем легонько смахнула с ее щек слезинки.

– Давай поиграем с Ботиком? – предложила Алекс. – Потом вы можете вместе с ним послушать сказку, прежде чем мы поедем домой.

Похоже, конфликт наконец разрешился. Дети собрались вокруг Дженет, чтобы послушать очередную сказку – «Груффало». Алекс и Анна с удовольствием приняли приглашение выпить чаю и уселись за стол.

– У тебя озабоченный вид, – сказала Анна, глядя на дочь. – Мне можно поинтересоваться, в чем дело?

Алекс отпила глоток и поведала матери про звонок Скотта Дейнса. При этом она не спускала с Отилии глаз; мысли же ее крутились вокруг того, что все это может значить.

– Мне не дает покоя одна вещь, – сказала она в самом конце. – Известно, что педофилы нередко выбирают себе в жены женщин слабых, страдающих душевными расстройствами или умственно неполноценных, чтобы затем использовать их в качестве прикрытия для своих патологических наклонностей.

Анна от омерзения скривила губы.

– Ты хочешь сказать, что отец Отилии… Я правильно тебя поняла?

– Пока я не могу ничего утверждать, – ответила Анна. – Но факты все больше и больше указывают на это.

– И что ты намерена делать?

– Единственное, что в моих силах, – отвести ее завтра к педиатру, получить заключение и уповать на то, чтобы мои подозрения не оправдались. – Она повернулась и посмотрела на мать.

– Педиатр не может ошибиться? – спросила Анна.

Алекс печально покачала головой.

– В том-то и дело, что может, – ответила она. – То есть сама по себе проверка на девственность дает однозначный ответ, но в том-то и дело, что повредить гимен можно самыми разными способами. И если вагинального проникновения как такового не было, сексуальное насилие практически невозможно доказать.

Анна опустила глаза. Алекс же снова посмотрела на Отилию. Да, похоже, ей ничего другого не остается, как все последующие двадцать четыре часа молить бога, чтобы ее подозрения не оправдались.

Проведя вторую половину дня в парке с Отилией и Хлоей, Алекс и Анна вернулись домой, где выпили по бокалу вина и взялись за приготовление ужина. Матти должна была появиться с минуты на минуту с коротким списком потенциального жюри для конкурса талантов и вторым – куда более длинным – самих участников из числа знакомых и соседей. Конкурс талантов обещал стать веселой прелюдией к Рождеству, и Алекс слегка расстроилась, что Анна к тому времени уже вернется домой. Да что там! Мать даже не сможет помочь ей с переездом на новую квартиру, во что ей и так пока верилось с большим трудом. Не говоря уже о такой вещи, как моральная поддержка, а ведь эта поддержка обязательно потребуется в ближайшие пару недель, когда ей придется принимать нелегкие решения относительно Отилии.

Как же опустеет «Приход Малгров», когда Анна отсюда уедет! Каким пустым и немым сделается ее собственный мир – ей будет не с кем переброситься даже словом. По крайней мере, ей будет страшно не хватать той откровенности, которая установилась между ней и матерью. Да, страшно даже представить, что Анна уедет. Но пока об этом лучше не думать, то и дело напоминала себе Алекс. Или, по крайней мере, стараться не мучить себя мрачными мыслями.

Мобильник и дверной звонок звякнули одновременно.

– Я пойду открою дверь, а ты отвечай по телефону, – сказала Анна, кладя на стол ложку.

Порывшись в сумке, Алекс вытащила мобильник. Стоило ей увидеть, кто звонит, как у нее тотчас похолодело внутри.

– Слушаю вас, мистер Уэйд, – сухо ответила она. – Надеюсь, с Отилией все в порядке?

– Да-да, все в порядке, спасибо, – ответил он. – Тем не менее я звоню из-за нее. Мне удалось назавтра отпроситься у директора школы, так что я смогу отвезти ее к педиатру сам.

Такого поворота событий Алекс никак не ожидала. В первый момент у нее даже не нашлось возражений.

– Ну что ж, очень хорошо, – произнесла она, хотя, если быть честной, ничего хорошего в этом не было. Но что она могла возразить? Уэйд как отец Отилии имел полное право сопровождать ее к врачу. Кстати, не только он, но и его жена. Значит, как может инспектор отказать ему в этом праве? По крайней мере, доводов «против» у Алекс не нашлось. – Как я понимаю, вы знаете, куда ехать и в котором часу вас примет врач.

– Да-да, в два часа в Центре здоровья.

Алекс так и подмывало спросить, действительно ли он хочет отвезти дочь к врачу или же с его стороны это последняя попытка оттянуть неизбежное. Впрочем, в течение нескольких секунд ей ничего другого не оставалось, как поверить ему на слово.

– Скажите, в пятницу вы по-прежнему сможете сопровождать супругу к врачу? – спросила она.

– Вообще-то могут возникнуть накладки, но я сейчас пытаюсь все уладить.

– Крайне важно, чтобы эта консультация состоялась, – резко заметила Алекс и, секунду поколебавшись, решилась открыть козыри. – Сегодня мне стало известно, что мать вашей супруги страдала параноидальной шизофренией. И если у нее самой есть проблемы с душевным здоровьем – нам необходимо это знать.

Несколько мгновений в трубке царило молчание.

– Я даже не подозревал, что вы шпионите за нашей семьей, – наконец подал голос Уэйд.

– Поверьте, в этом бы не возникло необходимости, если бы вы мне сами сказали, что вашу тещу звали Джилл Маккарти и она была душевнобольной. Вы же предпочли закрыть глаза на очевидное, умолчали, что вам в школу звонила и обвиняла вас в убийстве сына собственная супруга.

Когда Алекс произносила эти слова, на пороге возникла Матти и растерянно заморгала.

– Скажу больше, – продолжала между тем Алекс, – с вашей стороны вопиющая самонадеянность – утаить от меня правду о душевном здоровье вашей жены, что вынуждает меня задать вам вопрос: что именно вы от меня скрываете, мистер Уэйд?

В ответ на том конце линии раздались короткие гудки. Алекс от злости едва не разбила собственный мобильник о стену. Однако в последний момент, быстро прокрутив «входящие», нашла номер Уэйда и набрала его. Как и следовало ожидать, Уэйд не собирался отвечать ей. К сожалению, нервов это тоже не успокоило. Скорее, наоборот, в душу закрался страх, а правильно ли она поступила?

– Извини, – сказала она Матти. Ее помощница, как известно, была не большой любительницей бурных сцен. – В данный момент у меня имеется один весьма сложный папаша. Похоже, Отилию к врачу завтра отвезет он сам, – добавила она, на сей раз обращаясь к матери.

Несмотря на всю ее озабоченность привязанностью дочери к своей подопечной, Анну это известие насторожило ничуть не меньше.

– Как я понимаю, в данном случае настоять на своем ты не можешь? – неуверенно спросила она.

Алекс покачала головой.

– Могу сказать лишь одно – в его же собственных интересах привезти дочь на осмотр. Если же нет… – Что, собственно, она сможет сделать, если же нет? Алекс уже набирала номер Томми. Если Брайан Уэйд считает, что ему удастся избежать визита к педиатру, то ему лучше знать, что как только ей станет об этом известно, буквально в ту же минуту будет выписан ордер на экстренное изъятие Отилии из семьи.

У Алекс защемило сердце при мысли, что Отилию могут поместить в приемную семью. С какой радостью она взяла бы на себя заботу о девочке! Увы, это исключено. Однако, если девочка действительно подвергается насилию со стороны отца, ее в любом случае следует от него изолировать.

Оставалось лишь надеяться, что, выплеснув несколько минут назад на Уэйда эмоции, она не вывела его тем самым из душевного равновесия. Что, если он запаниковал? Ведь если с Отилией между сегодняшним вечером и завтрашним днем случится что-то плохое, она себе этого никогда не простит.

* * *

Брайан Уэйд сидел на стуле рядом с кроваткой Отилии, держа книжку про мишку Пэддингтона в одной руке и Ботика – в другой. Лежа под стеганым одеялом, она широко раскрытыми глазами смотрела на любимого мишку. Как же ей хотелось протянуть руку и спасти его, но она не решалась.

– Надеюсь, теперь ты понимаешь, – говорил тем временем Уэйд, – что тебе нечего бояться. Ты лишь сделаешь так, как тебе сказано, и все будет хорошо.

Отилия быстро посмотрела на отца, затем снова на Ботика.

– Ты меня поняла? – требовательно повторил Уэйд.

Отилия быстро кивнула.

– Ты обещаешь мне вести себя так, как я тебе сказал?

И снова быстрый кивок.

– Ботик тебя слушает, и он поедет вместе с нами. И если ты нарушишь обещание, он это сразу узнает, и тогда его больше у тебя не будет. Ты ведь не хочешь, чтобы это случилось?

Отилия покачала головой и протянула за игрушкой руку.

– Он еще не готов вернуться к тебе, – возразил Уэйд, убирая от нее медведя. – Он хочет услышать историю, сидя у меня на коленях.

Отилия послушно убрала руку.

Уэйд наклонил голову, как будто в голову ему только что пришла какая-то мысль.

– Кстати, мне кажется, что Тигру тоже будет интересно ее послушать, – сказал он. – Как ты думаешь, может, разрешим ему?

Нижняя губа Отилии начала подрагивать.

– А вот плакать не надо. Он еще подумает, что ты его не любишь. Мы же не хотим, чтобы это случилось?

Отилия попыталась сдержать слезы.

– Ну вот, – сказал Уэйд спустя несколько минут, усадив Ботика рядом с Тигром. – Мы готовы, надеюсь, и ты тоже.

Когда история наконец закончилась, он вернул книжку на полку и на цыпочках вышел из комнаты. Отилия крепко спала, прижав в себе любимого мишку. Его собственные щеки были покрыты нездоровым румянцем, а когда он закрывал за собой дверь, рука слегка подрагивала.

Проходя мимо комнаты Эрики, Уэйд остановился и прислушался. Из-за двери не доносилось ни звука. Впрочем, ничего удивительного, если учесть, какое количество таблеток она проглотила. Она никогда не смотрела, что принимает, никогда не читала этикеток и не соблюдала доз.

Заставить ее уснуть навсегда – проще простого. Его самого никто ни в чем не заподозрит, все интернет-заказы сделаны на ее имя, с ее компьютера и доставлены по этому адресу. У нее был собственный счет в банке, на который он ежемесячно переводил небольшие суммы денег. Их хватало на то, чтобы пополнять запасы провизии – что, кстати, тоже делалось с ее компьютера, – и на разные мелочи вроде таблеток. Точно так же приобретались и оплачивались игрушки Отилии, ее одежда. Нет, конечно, кое-что покупал и он сам, как и любой отец, которому хочется побаловать свою дочурку.

Войдя к себе в комнату, он сел на кровать и задумчиво подпер ладонями подбородок. Слова Алекс Лейк до сих пор отбивали в его мозгу зловещую барабанную дробь.

– Что вы утаиваете от меня, мистер Уэйд? Что вы пытаетесь скрыть?

Ответ был такой: все. Абсолютно все. Но его секреты были как призма: поверни ее другой гранью, как на ней появлялась новая картинка, и так до бесконечности. По большей части это были лица детей, чьи имена он давно забыл, если знал вообще. Хорошо помнил он только два имени: имя сына – Джонатан и дочери – Отилия.

* * *

Эрика была в сарае. Было утро. Воздух снаружи промозглый, сырой. Как только она разбила окно, он начал вливаться внутрь, словно водянистый суп. Он налипал ей на волосы крошечными кристалликами, оставлял капли влаги на коже, оседал тонкой туманной пленкой на компьютере и фотографическом оборудовании, как обычно тщательно вытертом и аккуратно расставленном по полкам.

Ботик.

Ну, конечно же! Вот он, пароль. Так просто, так очевидно. Почему же раньше она не додумалась?

И вот теперь она все глубже погружалась в мозг желтого глаза, извлекая фотографии, рассказы, электронные письма, целые веб-сайты, откапывая их, словно ракушки из песка. В детстве она частенько этим занималась. Помнится, в детстве она оставила одну ракушку себе и даже дала ей имя – Гарри. Друг из него был никакой, но она все равно плакала горькими слезами, когда отчим его раздавил.

Она вообще поначалу много плакала, правда, потом научилась сдерживать слезы.

Вот и Отилия тоже уже поняла бесполезность слез.

Кстати, она была здесь везде – застыла на фото, двигалась на видео, была рассована по папкам, файлам, альбомам, загрузкам. У нее даже имелась собственная фан-страница!

Что-то напевая себе под нос, Эрика скопировала страницу и отправила ее на свой компьютер.

Подумать только, фан-страничка! У Отилии имелись поклонники! Хотя вряд ли она сама знала, что это такое, ведь она их в глаза не видела.

Впрочем, нет, к их числу наверняка можно отнести Алекс Лейк, пусть даже она полюбила девочку не в том смысле, что завсегдатаи виртуального клуба, созданного ее мужем.

Кстати, где он сейчас?

Она утратила счет времени. Может, ей больше не следует здесь находиться? Что, если он застанет ее здесь? Что он сделает с ней?

Эрика икнула – громко, отрывисто. Этот звук пронзил холодный воздух, словно пули из пистолета, который, помнится, был у ее отчима. Однажды он стрелял в нее и в ее мать.

Как же она ненавидела свою мать!

Какая разница, что сделает с ней Брайан. В любом случае, уже поздно.

* * *

Алекс нажала на кнопку отбоя и, сокрушенно вздохнув, посмотрела на мать.

– По крайней мере, мы знаем, что он возил ее к врачу, – сказала она, – но, похоже, педиатр уехала по срочному вызову, поэтому она перезвонит мне лишь завтра.

Вид у Анны был не менее встревоженный. Впрочем, она была рада уже тому, что Уэйд сдержал обещание показать ребенка врачу.

– Сестра как-нибудь намекнула, как прошел осмотр? – спросила она.

Алекс покачала головой.

– Нет, это запрещено. Сказала лишь, что Отилия вела себя хорошо и не плакала и что отец с пониманием отнесся к процедуре осмотра, – закатив глаза, Алекс открыла холодильник, чтобы достать вина. Мать любила пропустить стаканчик часов в шесть вечера. Похоже, что и у нее самой тоже развилась та же привычка.

Это был их последний совместный вечер. В субботу Анна улетала домой. Поскольку вылет был ранним, она решила переночевать в гостинице поближе к аэропорту. Из Малгрова она планировала выехать примерно в два часа дня. Алекс с ужасом ждала этого момента, вернее, они обе, но ничего не поделаешь. Задержаться дольше Анна никак не могла. Были разосланы приглашения на шестидесятилетие Боба, и более восьмидесяти человек уже подтвердили свое присутствие на юбилее. Кроме того, с понедельника Алекс должна была вновь выйти на работу на полный рабочий день.

Большую часть дня они с Анной провели в торговом центре на окраине города, выбирая мебель для новой квартиры, стараясь при этом не изводить себя мыслями об Отилии. Сидя за салатом в пиццерии, они дружно решили, что будет лучше, если Анна уедет, не попрощавшись с девочкой. Не хотелось лишний раз расстраивать ни себя, ни малышку. К тому же Отилия вполне могла подумать, что вскоре от нее уедет и Алекс. Нет, конечно, взять и раствориться в воздухе тоже нехорошо, но, по крайней мере, это доставит им всем чуть меньше душевных страданий.

Анна не стала озвучивать свои опасения, что, возможно, она больше никогда не увидит Отилию. Впрочем, это было понятно и без всяких слов, не говоря уже про страх, что может ждать ее в будущем. Если девочку изымут из семьи, Анна в следующий свой приезд в Англию вряд ли сможет с ней встретиться. Все будет зависеть от согласия приемных родителей. Вдруг те решат, что подобные визиты лишь травмируют ребенка и потому от них лучше отказаться.

– Я, как инспектор социальной службы, всегда могу замолвить словечко, – успокоила ее Алекс, – поэтому давай не будем заранее расстраиваться.

Анна вымучила улыбку. Впрочем, уже не в первый раз.

– Согласись, забавно, как это бывает с детьми, – сказала она. – Они проникают к нам в сердце. Не успеешь и глазом моргнуть, как они там обосновались, словно у себя дома.

– Мне приятно, что тебе она тоже небезразлична, – ответила Алекс. – Не думаю, что в ее коротенькой жизни таких людей было много, по крайней мере тех, кто по-настоящему переживал за нее.

– Не считая тебя, конечно.

– Да, не считая меня, – согласилась Алекс.

Невозможно было выразить словами, что значила для нее Отилия. Впрочем, она даже и не пыталась. Не хотелось думать о том, что ждет их обеих впереди. Отилия наверняка будет ломать голову, куда она пропала и почему больше не приходит к ней. Нет, такое точно не опишешь никакими словами.

Наполнив два бокала вином и высыпав в миску пакет орешков, она села за стол и принялась наблюдать, как ее мать включает компьютер. Они приготовились в последний раз вместе поговорить с Бобом по скайпу. Подумать только, это их последний вечер вместе! Потом им тоже останется только скайп. Вновь их будут разделять тысячи миль, и только это чудо-изобретение позволит им поддерживать связь друг с другом. Но главная разница даже не в этом. Отныне – никакой спонтанности, никаких случайно забредших в голову мыслей, лишь наигранный оптимизм и обещания не забывать друг про друга.

Прожив столько лет без матери, Алекс понимала: за две недели узнать друг друга невозможно. Она уже ощущала, как к ней снова подкрадывается одиночество, грозя захлестнуть с головой. Боже, как это глупо, как по-детски, но, увы, она была бессильна что-либо с собой сделать.

– Еще рановато, – сказала Анна, когда Боб не ответил. – Давай попробуем снова через несколько минут.

Анна посмотрела на Алекс, и та заметила в глазах матери слезы. У нее самой моментально защипало глаза. Они рассмеялись и обнялись, а заодно напомнили себе, что давали друг дружке обещание не плакать. Впрочем, обе понимали: это обещание практически невозможно сдержать.

В конце концов Боб вышел на связь, причем рассмешил их так, как они уже давно не смеялись. Алекс видела: мать буквально разрывается между желанием вернуться домой и еще какое-то время побыть здесь вместе с ней, возможно, до тех пор, пока они не смогут уехать в Новую Зеландию вместе.

Настанет ли этот день? Алекс отнюдь не была в этом уверена, хотя и не исключала такой возможности.

Было уже далеко за полночь, когда они наконец устали от разговоров и разошлись по своим комнатам. И хотя Алекс была уверена, что не уснет, каково было ее удивление, когда, проснувшись, она обнаружила, что за окном уже утро, причем уже гораздо более позднее, чем обычно.

Мать уже хлопотала в кухне: поставила разогреваться в микроволновку хлеб, а сама тем временем занялась яичницей. Как все-таки приятно, когда тебя балуют! И как ужасно будет завтра, когда, спустившись сюда утром, она обнаружит кухню пустой.

– Ты спала? – спросила она у Анны, наливая себе кофе.

– Даже лучше, чем ожидала, – ответила Анна, протягивая ей свою кружку, чтобы Алекс наполнила ее снова, после чего со вздохом добавила: – Как бы мне хотелось, чтобы мы вместе провели в отеле последнюю ночь перед моим отлетом. Но я не хочу тебя напрягать. Ведь потом тебе придется одной возвращаться домой.

– В принципе я не против, – сказала Алекс.

– Ты – нет, а я – да, – возразила Анна, – ведь это означало бы, что в аэропорт мы поедем на разных машинах. Согласись, что это глупо. К тому же я должна быть в зале вылетов уже в половине шестого утра, что также полная чушь. Так что давай лучше не будем менять наших планов и попрощаемся здесь.

Алекс подошла к ней и обняла за шею.

– Спасибо тебе, что нашла меня, – прошептала она.

– Я тоже этому рада, – нежно улыбнулась в ответ Анна. – Ты выросла и стала чудесной молодой женщиной. Ты даже не представляешь, как я тобой горжусь, особенно если учесть, через что ты прошла. Ты у меня такая умная, такая способная.

– Узнаю себя, любимую, – поддразнила ее Алекс с хитринкой в глазах.

– Да, ты именно такая, – ответила Анна. – Все эти две недели я пристально наблюдала за тобой. Скажу честно, я не просто люблю тебя, я восхищаюсь тобой. А любила я тебя всегда, как ты понимаешь.

– Понимаю, – кивнула Алекс, чувствуя, как на глаза вновь наворачиваются предательские слезы.

– И всегда буду любить. Теперь же я всегда готова прийти к тебе по первому твоему зову. Будут ли нас разделять тысячи миль или мы будем жить в одной стране, ничто не способно нас разлучить.

– Да, к этому нужно стремиться, но порой бывает… – сказала она, думая об Отилии, но Анна приложила к ее губам палец.

– Тсс. Я знаю, что ты имеешь в виду, – сказала она, – но уверяю тебя, очень часто все образуется само собой. Знаю, в нашем с тобой случае на это ушли годы, но это еще не значит, что Отилию ждет то же самое.

Хотелось бы надеяться! В следующую секунду зазвонил ее мобильник. Алекс повернула голову, одновременно страшась и надеясь, что ей звонит педиатр. Это и впрямь оказалась она. Внутри у Алекс все похолодело. Неужели ее худшие опасения сбылись?

– Алекс Лейк слушает, – ответила она, нажимая зеленую кнопку.

– Привет, Алекс. Это Тина. Тина Гардинер.

– Привет, как дела? – вежливо поинтересовалась Алекс.

– Хорошо. Правда, как обычно, сбилась с ног, но я знаю, что тебе не терпится услышать мое заключение по Отилии Уэйд. Я обязательно его наберу и пришлю тебе по электронной почте. А пока, я знаю, ты хотела бы услышать ответ на самый главный вопрос.

У Алекс перехватило дыхание.

– Боюсь, она не девственница. Целостность гимена нарушена, клитор реагирует на слабую стимуляцию.

Алекс попыталась что-то сказать в ответ, но жуткие картины, моментально всплывшие в ее мозгу, напрочь лишили ее дара речи.

– Как ты сама понимаешь, у отца нашлось объяснение нарушенному гимену, – продолжала Тина Гардинер. – По его словам, года полтора назад она упала с самодельных качелей на колышек от палатки. Сиденье якобы было из автомобильной шины.

Качели с сиденьем из автомобильной шины?

– И ты ему поверила? – выдавила она.

– Скажем так, никаких шрамов, которые могли бы остаться после такого падения, я не заметила. Но если же мы хотим доказать, что он лжет… Это потребует дополнительного времени и малоприятных процедур для девочки. В любом случае, мне искренне жаль, что я вынуждена сообщить тебе это. Насколько мне известно, ты уделяешь особое внимание этой крошке. Представляю, какой это для тебя удар.

Удар – это мягко сказано. Это шок. А если удар – то в самое сердце.

Впервые за всю свою жизнь Алекс искренне захотела убить человека.

– Как я уже сказала, – продолжала между тем Тина Гардинер, – к концу дня ты получишь полный отчет. Хотя, если честно, официально это произойдет не раньше понедельника или вторника. Ты уже извини, но такие у нас правила.

Поблагодарив Тину, Алекс нажала на кнопку отбоя. Перед глазами тотчас возникла омерзительная сцена того, что Уэйд делает с дочерью. К горлу тотчас подкатилась тошнота, и Алекс бросилась в туалет.

Через пару минут мать вытерла ей рот мокрым полотенцем. Однако унять сердцебиение оказалось сложнее.

– До меня только что кое-что дошло, – сказала она. – В первый день, когда я только познакомилась с Отилией у нее дома, я спросила у нее, в какие игры ей нравится играть, и она ответила «не в шинкр». По крайней мере, мне так послышалось. При этом, когда она была с нами, я ни разу не замечала, чтобы она боялась качелей с шиной вместо сиденья. Потому что, если то падение причинило ей физическую боль, она вряд ли стала бы кататься на таких качелях снова. Единственное, чего она избегает и о чем не хочет говорить, это тигр. Кстати, когда она произносит это слово, оно действительно звучит у нее как «шинкр». – Алекс пристально посмотрела на Анну. – При этом она не знает, кто такой тигр. Когда она складывала пазл и когда я показала ей тигра в зоопарке, она понятия не имела, что это такой полосатый зверь.

На лице Анны возникла гримаса отвращения. Похоже, она догадалась, что это за «тигр».

– Она обрадовалась, когда я назвала его Тигрой, а не тигром, – продолжала Алекс, чувствуя, что ей вновь становится дурно.

– И что ты намерена предпринять? – убитым голосом спросила Анна.

Алекс попыталась рассуждать здраво.

– Первым делом поставить в известность Томми, – ответила она, – после чего мы вместе с ним пригласим на разговор Брайана Уэйда.

– Разве ее нельзя изъять прямо сейчас на основании заключения врача?

Алекс покачала головой.

– У нас пока никаких доказательств, но, по крайней мере педиатр, похоже, на нашей стороне. Правда, это еще не значит, что другой тоже примет нашу сторону, но я уверена: Брайан Уэйд потребует вторичного освидетельствования, возможно, даже третьего.

Анна не сразу нашлась, что на это сказать.

– И нельзя исключать того, что он говорит правду, – вяло сказала она.

– Мне бы очень хотелось в это верить, но боюсь, что я не смогу. – Алекс посмотрела на часы. – Мне нужно заехать за Отилией и отвезти ее домой. Она проведет со мной сегодня весь день, пока ее родители не вернутся от психиатра. Эрике на сегодня назначено освидетельствование.

– Боже милостивый, – прошептала Анна. – Бедный ребенок, ей не позавидуешь. Сумасшедшая мать и отец, которого, вероятно, даже не назовешь человеком.

– Не вероятно, а точно, – поправила ее Алекс. – Потому что я нисколько в этом не сомневаюсь. Более того, я сделаю все для того, чтобы это доказать.

Ей уже стали видны последствия разоблачения заместителя директора начальной школы, однако отступать в ее планы не входило.

– Даже если меня потом уволят с работы, – с жаром заявила она, – я сделаю все для того, чтобы этот изворотливый мерзавец больше не смог прикоснуться к ней даже пальцем.

Глава 23

Брайан Уйэд копал и копал, зачерпывая лопатой огромные комья земли и кидая их в кучу, которая доходила ему уже до талии. Он знал: Отилия наблюдает за ним из окна второго этажа. Возможно, также и Эрика смотрит на него, но ему было все равно. После четверга, когда состоялся визит к педиатру, им, парализуя его сознание и волю, овладел страх. Уэйд не знал, что ему делать и куда обратиться. Этим утром, когда он собирался в церковь, его осенило. Он должен выкопать большую яму и похоронить в ней свой позор, все доказательства его вины, которые наверняка хотела бы заполучить Алекс Лейк.

Она, как обычно, приехала в пятницу, чтобы отвезти Отилию в садик, однако он не пустил ее на порог. Понятное дело, эта назойливая особа не собиралась сдаваться и даже устроила скандал, правда, не слишком рьяно, потому что победа в конечном итоге досталась ему. Все-таки Отилия – его дочь, и если он хочет отвези ее в садик сам, он имеет на это полное право. Впрочем, ей быстро стало известно, что в «Тыковке» он так и не появился, потому что уже через час она вновь стала ломиться к нему в дом, требуя свидания с Отилией.

Он позволил Алекс увидеть Отилию, правда, всего на пару минут, после чего отослал дочь назад в ее в комнату.

– Вы намерены отвезти сегодня вашу жену на освидетельствование к психиатру? – спросила она его с таким презрением в глазах и в голосе, что у него не осталось никаких сомнений на тот счет, что ей уже известно заключение педиатра.

Отилия свалилась с качелей и упала на колышек от палатки. Да, такое бывает, и это, безусловно, трагедия, которую уже не исправишь.

– Вы же знаете, что моя жена не выходит из дома, – бросил он ей в ответ. – Она не в состоянии побороть страх, у нее агорафобия.

– Думаю, у нее куда более серьезные проблемы, и вы сами прекрасно это знаете, – возразила ему Алекс Лейк. – Вы используете ее в качестве ширмы, но дальше так продолжаться не может.

– Если вы позволите мне закончить мою мысль, я скажу вам, что намерен лично поговорить с психиатром! – прорычал он, однако нервы уже начинали сдавать, и вместо благородного возмущения ответ даже ему самому показался ущербным и жалким. – Я должен рассказать ему о ней, объяснить, что произошло с ней в прошлом, назвать причины, почему она стала такой.

– Он должен осмотреть ее, а не вас.

– Знаю, и тем не менее…

– Вы вновь тянете резину, мистер Уэйд, пытаетесь помешать нашей работе, но теперь послушайте меня. Ничто из того, что вы делаете, не спасет вас от того, что вы сделали с вашей дочерью. От этого вам нигде – повторяю, нигде! – не спрятаться и не скрыться. Вы меня слышите? Мне все равно, кто вы такой и какую линию обороны возведете вокруг себя…

Не в силах больше выносить эту самонадеянную особу, он захлопнул дверь прямо у нее перед носом и прижался к ней спиной. Сердце колотилось в груди, как кузнечный молот. Он стоял под дверью, пока не дождался, когда она наконец уедет. Ждать пришлось дольше, чем он рассчитывал, но в конце концов она все же уехала.

Впрочем, она еще вернется, в этом не было ни малейших сомнений.

Сегодня воскресенье. Интересно, она уже в курсе его визита к психиатру? Даже если и в курсе, врач вряд ли – он просто не имеет такого права – сообщил ей то, что стало ему известно. Официальный запрос был по поводу освидетельствования жены, он же разговаривал с врачом о себе. По сути дела, вместо жены пациентом стал он сам. Он все честно рассказал врачу, умолял того понять: то, что происходит с ним, то, что он делает, отнюдь не его вина. Просто он жертва жестокой природы, и если закрыть на это глаза, то в остальном он вполне нормальный человек, как и все. Виноват же во всем его мозг, в котором что-то пошло не так, и он бессилен что-либо в нем исправить. У каждого из нас есть свои порывы, свои слабости – у одних сильнее, у других слабее, причем его еще не самые страшные. Ему известны случаи и похлеще. Но он готов поклясться перед Господом Богом, что он ни разу даже пальцем не тронул чужого ребенка. Лишь своего.

Неужели в глазах психиатра промелькнуло омерзение или ему только показалось? В глазах Алекс Лейк оно однозначно было. В редкие моменты просветления на него точно так же смотрела жена. Он знал: она видела в нем своего отчима, но разве можно его сравнить с тем монстром? Садист, извращенец, насильник во всех смыслах этого слова. А его жена, мать Эрики, она была ничуть не лучше! И хотя оба умерли еще до того, как Эрика вошла в его жизнь, он с самого первого дня ощутил, какая она хрупкая, какая уязвимая, какие шрамы оставило в ее душе то, через что она была вынуждена пройти в юные годы. Он жалел ее, ему хотелось ее защитить. Он женился на ней и дал ей новую жизнь в новом городе.

Ей было за что испытывать к нему благодарность, включая детей. Не говоря уже о том – секрет, с которым он не поделился бы ни с одной живой душой, – что она собственными голыми руками до смерти задушила их трехлетнего сына. Если бы не молчание мужа, она давно уже была бы в Бродмуре или другом подобном заведении для умалишенных с агрессивными наклонностями. Отилия тоже появилась бы на свет в тех стенах, он же был бы вынужден искать для дочери новую мать.

И вот теперь этот дом стал для них западней. Оба страдали в нем, каждый на свой лад, будучи не в состоянии общаться друг с другом, равно как и с внешним миром. Это была их тюрьма, их наказание, их личный никому не видимый ад.

Яма была глубиной уже по меньшей мере четыре фута[9]. С него градом катился пот, отчего воздух казался холоднее, и сам он слегка продрог. На ладонях уже появились волдыри, легкие горели огнем. Стоило ему выпрямиться, как спина тотчас напомнила о себе резкой болью. Он устал, его била дрожь, ему было так страшно, что он с трудом передвигал ноги.

Он должен что-то сделать с Отилией, прежде чем мир вокруг него окончательно рухнет.

Эрика наблюдала за ним в окно кухни с ножом в руке. На губах ее играла слабая улыбка. Она не смотрела на нож, даже не чувствовала его веса. Держа его в руке, она задумчиво наблюдала за мужем, прислушиваясь к голосам у себя в голове. Некоторые из них звучали глухо, словно доносились из каких-то глубин, другие пронзительно завывали, третьи хрипели, как будто им пережали горло, но все как один дразнили ее, болтая что-то на непонятных ей языках. Где-то на их фоне слышалась песня, которую когда-то пел ее отчим, – бередящая душу мелодия, на которую был положен искаженный, жестокий текст: по досточке, по досточке, как плюшевый медведь, размозжим мы ей косточки, приятно посмотреть.

Почувствовав, что Отилия стоит у нее за спиной, она обернулась и зашипела, как змея. Точно так же когда-то шипела на нее собственная мать.

Отилия в ужасе выбежала в коридор. Эрика же вновь обратила стеклянные глаза на сад. Теперь Брайан устало плелся к своей студии. Лицо грязное и потное от натуги, плечи согнулись под тяжестью груза, который он тащил на себе. Эрика не сомневалась: после четверга, когда муж возил Отилию к врачу, он ни разу не заглянул в свое логово. Теперь оно превратилось в комнату ужасов, дремлющую под раскидистым деревом. Желтый глаз закрылся. Любой, кто посмел бы войти туда, сделал бы это на свой страх и риск.

Он наверняка уже заметил, что окно снова разбито. Разумеется, он тотчас догадался, что это ее рук дело. Да-да, она разнесла его вдребезги с помощью садовой лопаты, которую он только что оставил рядом со свежевыкопанной могилой. И вот теперь самый удобный момент, решила она, подняться наверх и сделать свою первую маленькую работу за сегодняшний день.

* * *

Алекс стояла на прибрежном бульваре Кестерли. С моря к берегу одна за другой катились огромные волны. Она же, не отрывая глаз, смотрела на красивый георгианский особняк, который в начале ноября станет ее домом. В это верилось с трудом. Впрочем, после того, как мать в пятницу улетела домой, с трудом верилось и во многое другое. Казалось, будто все вокруг – плод ее воображения, от первых, робких мгновений, когда они с матерью впервые увидели друг друга, до острой боли расставания у дверей «Прихода Малгров», когда она взглядом провожала ее машину. И вот теперь внутри у нее поселились тоска и страх, куда более сильные, нежели она представляла, – страх, что они больше никогда не увидятся. Он буквально душил Алекс в своих цепких объятьях. Она вновь ощущала себя ребенком, запертым в чулане, из которого ей самой не выбраться, и она с отчаянием в сердце ждет, когда та придет и вызволит ее оттуда.

Накануне они поговорили по телефону. Анна позвонила из Дубая, где у нее была пересадка. Сейчас ее самолет уже наверняка приземлился в Окленде. Боб обещал встретить ее там, чтобы потом вместе вернуться в Кери-Кери, где их уже ожидала вся их дружная семья. Они наверняка устроили Анне самую теплую встречу. При этой мысли Алекс одновременно наполнили зависть и гордость. Она без труда представила радостные улыбки по случаю возвращения Анны – пусть не родной, но такой замечательной матери, тети, бабушки. Алекс уже давно поняла – такие люди, как Анна, наполняют светом жизни других людей. Разве можно ее не любить за это?

Обводя глазами в сгущающихся сумерках унылый пейзаж, она едва ли не кожей ощущала, как на нее давит серо-стальная вода и такое же холодное, равнодушное небо. Как же это не похоже на полную тепла и света Новую Зеландию с ее яркими красками и экзотическими цветами! С трудом верилось, что там уже наступил понедельник. Сегодняшний день уже стал прошлым, а его место занял завтрашний. По словам Анны, она до вторника будет отходить после перелета, после чего с прежней энергией возьмется за подготовку юбилея Боба и с головой погрузится в дела – примерно так, как он сам погружался в море.

Разве они могли сказать что-то другое? Впрочем, разве она не знала, что с отъездом матери ее снова ждут серые, тоскливые будни, полные пустоты и одиночества? Анна ворвалась в ее жизнь и, подобно кисти художника, расцветила ее самыми яркими красками, внесла в нее изменения, о существовании которых Алекс даже не догадывалась. В некотором смысле Алекс только сейчас осознала, какой, собственно, может быть жизнь.

Она так и заявила в разговоре с Габи и Мартином, когда те приехали, чтобы забрать вещи из старой комнаты Габи и перевезти их в Девон. Сказала и совершила ошибку. Увидев обиду в глазах сестры, она тотчас же ощутила себя предательницей, как и сейчас, стоило только вспомнить об этом. Какой бесчувственной нужно быть, чтобы объявить, что жизнь в доме Майры и Дугласа была для нее сплошной серой тоской.

– Я знаю, Анна гораздо более яркая личность, чем мама, – сказала ей Габи перед тем, как уехать, – и намного ее моложе. Мне понятно, почему ты решила, что она – это нечто особенное. Наверно, на твоем месте я чувствовала бы то же самое, но отец с матерью любили тебя и делали все, что могли.

Габи права: они действительно делали все, что могли. И она по-своему всегда будет любить их за это, невзирая на возникавшее порой между ними непонимание. Им не удалось одного – сделать так, чтобы она чувствовала себя равноправным членом их семьи. Впрочем, наверно, это в неменьшей степени и ее собственная вина. Никогда не следует недооценивать силу детской психики.

Она помнила это из курса психологии в колледже, а работая, не раз видела своими глазами. Эта сила не переставала изумлять ее, как будто жизнь задалась целью постоянно напоминать ей об этом, раз за разом повторять один и тот же урок. Дети могут быть не только ранимыми и несчастными, но также хитрыми и изворотливыми. Они способны манипулировать взрослыми так ловко, что порой эта ловкость не может не шокировать, а временами бывает попросту опасной. Барьеры, которые они возводят вокруг себя, если им что-то угрожает, или если они растеряны, или же просто устали, могут быть непоколебимы, как будто возведенные из железобетона, и требуются месяцы, если не годы, чтобы они дали первую трещину. Обороной Отилии было ее молчание. И все же ее потребность в любви, в человеческом тепле, в заботе со стороны любого, кто проявит по отношению к ней доброту и ласку, просачивалась из-за этой преграды прямо Алекс в сердце.

Все дети, ее подопечные, были для нее важны, и она была готова сделать все, что в ее силах, чтобы им помочь. И все же с того самого первого дня, когда она впервые увидела Отилию в парке Диллерсби, ей показалась, что она прочла в глазах девочки немой призыв. Да, именно поэтому она и заметила ее, одиноко сидящую на качелях, и подошла, чтобы заговорить с ней. И даже провожая ее глазами, когда девочку увел отец, она ощутила некую связь, которую была не в силах объяснить, равно как и игнорировать. В некотором смысле Отилия потянулась к ней первая. Вот и сейчас, точно таким же совершенно необъяснимым образом, Алекс чувствовала, что девочка нуждается в ней.

Впрочем, это ощущение никогда не покидало ее, будь оно в центре ее внимания или же терпеливо дожидаясь своей очереди за кулисами. Интересно, чем сейчас занимается Отилия? Одна в своей комнате вместе с верным Ботиком или же сидит на верхней ступеньке лестницы, пытаясь решить, спускаться ей вниз или нет. Или же где-то вместе со своим отцом…

О такой перспективе Алекс было страшно даже думать.

Она предпочла представить Отилию мирно спящей в кроватке, не ведающей обо всех тех ужасных вещах, что случились с ней. Пусть она думает, что завтра снова пойдет в садик. Пусть и на ее долю в этой жизни выпадет нормальная, человеческая любовь, тепло и забота.

Садясь за руль, Алекс машинально отметила, как пару раз звякнул ее мобильник – похоже, ей на почту пришло электронное письмо, сначала одно, потом второе. Сегодня воскресенье, так что они могут подождать, пока она не приедет домой, а быть может, и до завтра. Выехав задним ходом с парковки, она покатила в сторону Норт-Хилл.

Вообще-то ее дом находится в противоположном направлении. Но ею по какой-то неведомой причине владела настоятельная потребность проехать мимо дома Уэйдов. Как жаль, что Отилия так и не узнает, что Алекс проехала мимо ее дома, что она делает все для того, чтобы ее больше никто не обидел. Все ли? Сколько еще издевательств и унижений вынесет это крошечное создание, прежде чем будут пройдены все официальные каналы и будет доказано, что ее отец лжет, и у нее появится право изъять девочку у родителей-извергов. Увы, пока же такого права у нее нет. Но это еще не значит, что пока она готова ждать, сложив оружие.

Алекс не знала, что ждет ее, когда она подъехала к дому Уэйдов. По большому счету, она вообще ничего не ждала, разве что увидеть личико Отилии, мелькнувшее в окне второго этажа. Чего она уж точно не ожидала, так это того, что застанет дом сверкающим огнями. Не доводилось ей раньше видеть и серебристый «Рено», свернувший от дома на дорогу и покативший вниз по холму. Возможно, это кто-то заблудился и воспользовался открытыми воротами, чтобы развернуться и поехать назад. Было слишком темно, чтобы разглядеть, кто за рулем, хотя Алекс была уверена, что это мужчина.

Подъехав к самому дому, она вышла из машины и с опаской шагнула к крыльцу. Дверь была открыта. Алекс почему-то тотчас стало не по себе. Она осторожно шагнула в коридор.

– Эй, тут есть кто-нибудь? – крикнула она.

Ответом ей стала леденящая тишина. Она на цыпочках подошла к двери гостиной и распахнула ее. Скрипнули, полоснув по нервам, словно ножом, дверные петли. С замиранием сердца Алекс заглянула внутрь.

Никого. Алекс вернулась в коридор и позвала еще раз:

– Миссис Уэйд! Отилия!

Тишина. Никакого ответа.

– О боже! – прошептала она. Здесь явно случилось что-то ужасное. Сердце ее не обмануло.

Алекс заставила себя двинуться дальше. Дойдя до кухни, она замерла на пороге. Задняя дверь стояла открытой и слегка покачивалась на ветру. Ей тотчас стало не по себе. Она словно приросла к полу, не в силах сделать даже шага. Нет, она не должна сдаваться, пока не найдет Отилию. Ей показалось, что внутри сарая кто-то есть – под деревьями желтым светом ярко светилось окно.

Пройдя через кухню, она вышла в дверь и осторожно двинулась через сад. Теперь ей был виден затылок Брайана Уэйда. Судя по высоте, Уэйд сидел на стуле. Что, если с ним Отилия, и этот мерзавец… В ней тотчас проснулся гнев, и она устремилась вперед. Еще мгновение, и она уже стояла рядом с окном. Алекс протянула руку – стекла не было, и она едва не дотронулась до Уэйда. Стоит ему обернуться, как он тотчас ее увидит. Однако хозяин дома был так увлечен чем-то, что делал на компьютере, что не замечал того, что он здесь больше не один.

Быстро окинув глазами внутреннее убранство сарая, Алекс облегченно вздохнула: Отилии здесь не было. Наверно, она где-то в доме, с матерью или же у себя в комнате. Тогда почему она не откликнулась, когда Алекс позвала ее? Наверное, работал телевизор.

Хотя нет, сверху не доносилось никаких звуков. Но может быть, просто дверь в комнату девочки была закрыта.

Алекс вернулась в кухню. Она уже шагнула внутрь и была готова выйти в коридор, когда краем глаза заметила что-то странное. Она посмотрела вниз и едва не вскрикнула от ужаса.

Кровь. Густая темная лужа крови, натекшая по плиткам пола откуда-то из-за стола. Чувствуя, что ее начинает колотить дрожь, она сделала шаг, затем еще один. В следующее мгновение ее уже душили рыдания. Эрика Уэйд сидела на полу: остекленевшие глаза широко раскрыты, из-под ребер торчала рукоятка ножа.

Проглотив подступивший к горлу комок тошноты, Алекс выбежала в коридор и с криком «Отилия!» бросилась по лестнице наверх.

– Отилия! – звала она. – Отилия!

Глава 24

Мэгги Фенн застыла у кухонного стола. Взгляд ее был прикован к экрану телевизора, на котором мелькали кадры прямой трансляции от дома Алекс Лейк в деревушке Малгров.

– …социальный работник, которая вела дело исчезнувшего ребенка, девочки по имени Отилия Уэйд, – говорил репортер. – Она должна появиться здесь с минуты на минуту. Сегодня она уже побывала в полицейском участке, помогая расследованию. Однако до сих пор никаких следов исчезнувшего ребенка не обнаружено. Как и следовало ожидать, спустя три дня бесплодных поисков власти серьезно обеспокоены по поводу жизни и безопасности девочки. Как мы уже передавали раньше, в доме Уэйдов в Кестерли работает группа судмедэкспертов. Более того, я только что узнал, что мы можем вернуться туда…

В кадре возник дом Уэйдов на Норт-Хилл. Первый этаж дома был весь в белых палатках, напоминавших старинные нижние юбки, между которыми двигались полицейские и судмедэксперты в синих комбинезонах.

– Ларри, что там происходит в данный момент? – спросил репортер у своего коллеги.

За кадром возник голос, а затем в уголке кадра – и сам репортер.

– Здесь сейчас кипит напряженная работа, Энди, – произнес он, стараясь говорить как можно спокойнее. – Как мы знаем, она сосредоточена позади дома, и по известным причинам мы не имеем туда доступа. Думаю, однако, что нам удастся сделать кадры с вертолета. Да, мы сможем…

В следующий момент на экране возник вид сада позади дома Уэйдов, сделанный с высоты птичьего полета. Впрочем, разглядеть что-либо все равно было нельзя, так как и там была возведена белая палатка, покрывая собой внушительную территорию.

– Небольшое строение в левой части экрана, – продолжал между тем репортер, – это сарай, в котором располагалась студия Брайана Уэйда. Здесь же он творил и свои самые черные дела.

Мэгги в ужасе зажала ладонью рот. За столом напротив нее сидела София. Взгляд девочки тоже был прикован к экрану телевизора. Обеим было страшно представить, что может обнаружиться в неглубокой могиле, которую в данный момент откапывали полицейские.

– Известно, где сейчас Алекс? – спросил Энтони, брат Мэгги, входя к ним в кухню.

– Примерно час назад показали, как ее ведут в полицейский участок, – ответила Мэгги. – Однако потом было сказано, что ее отпустили домой.

– От нее пока никаких вестей?

Мэгги покачала головой.

– Я оставила ей несколько сообщений, – она не договорила, потому что репортер затараторил снова.

– Нам только что стало известно о сделанной в саду находке…

– О боже, – прошептала Мэгги, не уверенная в том, хочется ли ей слушать дальше.

– Ларри, вы можете сказать нам, что именно там было найдено? – поинтересовалась ведущая в телестудии.

– Пока нет, Эрин, но, насколько мы можем судить, там сейчас что-то происходит… Нас попросили отойти дальше, потому что туда сейчас дополнительно направились с полдесятка детективов.

– О боже, только не это, – пробормотала Мэгги, зная, что ее ужас разделяет сейчас как минимум полстраны. – Только не она, прошу тебя, господи, только не она!

Энтони обнял ее за плечи.

– Коронер уже там, – продолжил между тем репортер, – что теоретически подтверждает наши самые худшие опасения. Если в могиле, которую, предположительно, выкопал сам отец, обнаружится тело девочки, этот день станет днем траура для всех нас.

– Скажите, известно, где сейчас находится Брайан Уэйд? – поинтересовалась ведущая в студии, когда на экране вновь возникла картинка дома, рядом с которым небольшая кучка полицейских пыталась сдержать натиск репортеров.

– Думаю, он по-прежнему находится в управлении полиции в Кестерли, – было сказано в ответ. – Как известно, в понедельник ему были предъявлены обвинения в убийстве супруги Эрики Уэйд. Он остается под стражей, начиная со вчерашнего дня, когда он предстал перед местным судом. Обычно в таких случаях подозреваемых помещают в тюремную камеру, но поскольку поиски Отилии продолжаются… Минуточку, Эрик, кажется, здесь происходит что-то интересное…

Камера взяла крупным планом дом: на крыльцо вышел старший следователь Теренс Гулд и что-то сказал представителю по связям с общественностью.

– Похоже, сейчас будет сделано заявление для прессы, – произнес репортер. – Да-да, это только что подтвердилось. Старший следователь Гулд, которые возглавляет расследование, в ближайшие минуты сделает официальное заявление.

– Ларри, скажите, Брайана Уэйда привозили домой после ареста? – спросила ведущая в студии.

– Думаю, что нет.

– И ему пока не предъявлено никаких обвинений по поводу исчезновения его дочери?

– По-видимому, еще нет. Зато доподлинно известно, что ему предъявлены обвинения в сексуальном насилии по отношению к ребенку благодаря информации, которая обнаружилась в тот день, когда в доме было найдено тело убитой им жены. Нам также сообщили, что в самое ближайшее время будут произведены аресты в разных частях страны, что также связано с полученной информацией.

– Скажите, вы знаете, что это за информация?

– Лишь то, что она поступила по электронной почте и из нее можно сделать вывод о существовании широкой интернет-сети педофилов, в которой предположительно состоял и Брайан Уэйд. Ходят слухи, – подчеркиваю, это всего лишь слухи, – что отдельные материалы содержали кадры играющих детей, сделанные в начальной школе Кестерли. Той самой, где Брайан Уэйд работал заместителем директора. Сейчас с учениками и их родителями беседуют представители полиции и психологи. Тем не менее известно, что эти материалы не содержат никаких кадров сексуального насилия.

– А Отилия? Там есть кадры с ее участием?

– К сожалению, есть, и они в высшей степени откровенные. Другие подробности полиция разглашать не намерена.

– Думаю, это те подробности, которые нам всем лучше не слышать, – мрачно прокомментировала ведущая в студии.

– Полностью согласен. Кстати, похоже, что старший следователь Гулд готов сделать заявление.

В кадре тотчас возник крупный седовласый мужчина лет пятидесяти: пронзительные, близко посаженные глаза, резко очерченные скулы, исполненный уверенности голос.

– Со смесью сожаления и облегчения могу сказать вам, – заявил он, – что сегодня мы обнаружили некоторое количество улик и вещественных доказательств совершенных преступлений. Главным образом это намеренно поврежденный компьютер и фотографическое оборудование и все, что с ними связано. Это означает, что поиски Отилии Уэйд продолжаются как здесь, в доме и на прилегающем к нему участке, так и повсюду в нашем регионе.

– Что вы можете сказать про водителя серебристого «Рено», который выехал от дома в воскресенье вечером?

– Мы все еще надеемся его обнаружить, – ответил Гулд.

– Скажите, а правда, что социальный работник, которая вела эту семью, временно отстранена от работы? – выкрикнул другой голос.

– Думаю, что так и есть, однако вам лучше задать этот вопрос социальным службам, а не полиции.

– Но она тоже дает показания?

– Разумеется, и она очень нам помогла. Теперь прошу меня извинить, – проигнорировав залп обрушившихся на него вопросов, он шагнул вслед за офицером по связям с общественностью в дом и закрыл за собой дверь.

Мэгги судорожно вздохнула.

– По крайней мере, тело не найдено, – сказала она. – Хотя кто знает, к лучшему это или нет.

– А я считаю, что он ее замочил, – с жаром заявила София. – Вы видели его снимки? Он такой противный. От такого можно ждать чего угодно.

– Да, но где он в таком случае спрятал тело? – тихо спросила Мэгги.

– Похоже, сейчас покажут Алекс, – сообщил им Энтони.

– Кажется, она возвращается домой, – вещал с экрана репортер. – Да-да…

Камера задергалась, изображение запрыгало. Репортерская орда как по команде устремилась к темно-серому «БМВ», который показался на дороге, что вела к склону холма от деревни. Как только машина остановилась рядом с домом, несколько полицейских тотчас же оттеснили репортеров назад. Задняя дверь автомобиля открылась, и из нее вышла женщина-полицейский – высокая, в темно-синем костюме, с коротко стриженными волосами и неулыбчивым лицом. Вслед за ней, пошатываясь, показалась Алекс – усталая и испуганная. На нее тотчас, грозя сбить с ног, обрушился шквал вопросов.

– Вы считаете себя ответственной за случившееся?

– Вы могли бы это предотвратить?

– Вам было известно о сексуальном насилии над ребенком?

– Это правда, что вас отстранили от работы?

– Почему социальные службы отказываются давать комментарии?

– Бедняжка, – прошептала Мэгги со слезами в голосе. София сочувственно взяла ее за руку.

Сопровождаемая детективом и полицейским в штатском, Алекс прошла сквозь толпу к входной двери. На крыльце, втянув голову в плечи, чтобы не попасть в объективы камер, она стала рыться в сумочке в поисках ключей.

Между тем голос за кадром продолжал:

– За эти дни Алекс Лейк вызывали для дачи показаний уже в третий раз. Однако, каков бы ни был результат расследования, уже сейчас можно сказать, что мы имеем дело с вопиющим случаем халатности со стороны социальных служб и, в частности, молодой женщины, которую вы сейчас видите на своем экране.

– Как только у них язык поворачивается говорить такое! – возмутилась Мэгги.

– Да он просто гнусный ублюдок, – ответила София. – А она молодчина! Лучший социальный работник в этом городе! Второй такой, как Алекс, больше нет. Я уж насмотрелась всяких.

– Тсс! – призвал ее к тишине Энтони.

Алекс скрылась в глубине дома. Женщина-детектив вернулась к машине. Ведущая в телестудии обратилась к репортеру:

– Скажите, возможно ли, что Алекс Лейк тоже будет предъявлено обвинение?

– О боже, только не это! – в ужасе воскликнула Мэгги.

– Я попрошу всех детей, которыми она занималась, чтобы они сказали этим козлам, какая она классная! – выкрикнула София.

Мэгги положила ей на плечо руку, и они вместе продолжили следить за репортажем. София страшно скучала по Бритни – та теперь жила со своей теткой. И вот теперь Алекс… София привыкла все принимать близко к сердцу.

– …на этой стадии расследования я пока не слышал ничего о том, что против нее могут быть выдвинуты обвинения, – вещал между тем репортер, – однако в ближайшие дни, если не часы, может произойти все, что угодно.

– Это верно, что угодно, – хмуро согласилась ведущая. – Сейчас мы предоставляем эфир нашему другому репортеру, Эмили Грин. В данный момент она ведет репортаж из полицейского управления Кестерли. Эмили, у тебя есть для нас новые сведения?

– Спасибо, Эрин, свежих новостей нет. Однако рядом со мной стоит сотрудница местной газеты, которая знакома с Алекс Лейк вот уже несколько нет. Спасибо, что вы пришли к нам, Хизер. Насколько мне известно, чуть позже сегодня на веб-сайте вашей газеты будет опубликовано ваше интервью с некоторыми из коллег Алекс Лейк. Возможно, вы расскажете нашим зрителям, что они в нем прочитают?

Хизер Хэнкок ощерилась в камеру акульей улыбкой и заложила за ухо прядь непокорных рыжих волос.

– Социальные работники, с которыми мне удалось поговорить, работают вместе с Алекс Лейк в офисе, который курирует северную часть города. По их словам, у нее всегда имелась привычка смотреть на всех свысока, как будто она слишком хороша для этой работы.

– Но ведь это полная лажа! – возмущенно воскликнула София. – Она совсем не такая!

Между тем Хизер Хэнкок продолжала поливать Алекс грязью.

– У себя дома, в деревне, она увлекалась самодеятельным театром. Я не удивлюсь, если выяснится, что на своей основной работе она не слишком перетруждала себя. Иными словами, очень даже возможно, что некоторые дети, если не все, из числа тех, что находились под ее опекой, не получали с ее стороны должного внимания.

– Чушь собачья! – воскликнула София.

– Никогда в это не поверю, – прошептала Мэгги. – Никогда!

– Скажите, это случайно не та самая репортерша, которая не оставила камня на камне от их постановки? – поинтересовался Энтони.

– Да, она самая, – подтвердила Мэгги. – И если хочешь знать мое мнение, сейчас она просто в очередной раз сводит счеты с Алекс.

Энтони с ней полностью согласился.

– Скажите, а вы уже разговаривали с непосредственным начальством Алекс Лейк? Хотелось бы знать и их мнение, это возможно? – спросила у Хизер Хэнкок репортер.

Взгляд Хизер тотчас сделался колючим, как будто ее только что обвинили в уклонении от священного репортерского долга.

– Боюсь, что пока еще нет. Как вы наверняка знаете, с тех пор как стало известно об исчезновении девочки, северный офис отказывается делать какие-либо заявления. Люди, с которыми мне удалось поговорить, сделали эти заявления по своей собственной инициативе и не для печати.

– Одна из моих коллег, – произнесла между тем репортер как можно более нейтральным тоном, – опросила друзей и знакомых Алекс Лейк, и все они как один высоко оценили ее как человека и профессионала. Однако, по вашим словам, ее коллеги придерживаются о ней диаметрально противоположного мнения.

– Извините, я правильно поняла, что это вопрос? – ледяным тоном уточнила Хизер.

– Отнюдь. Я лишь хотела узнать у вас, откуда столь резкое расхождение во мнениях, – спокойно пояснила репортер.

– Боюсь, что у меня нет этому объяснений. Однако это подтверждает мои слова о том, что она уделяла гораздо больше внимания тому, что происходило в ее деревне, чем своей работе, которая, не будем забывать, предполагает ежедневную заботу о самых ранимых, самых беззащитных членах нашего общества – детях из неблагополучных семей.

– Боже, в чем ее проблема? – простонала Мэгги.

– Да, работа эта именно такая, – согласилась репортер и, повернувшись к камере, произнесла: – Повторяю, это интервью можно будет прочесть после четырех часов дня на веб-сайте местной газеты.

– Спасибо, Эмили, – поблагодарила ее ведущая в студии. – Если в управлении полиции станет что-то известно, мы опять выйдем с тобой на связь. А пока мы снова возвращаемся в деревню Малгров, где у дома Алекс Лейк дежурит наш репортер Энди Безант. Напоминаю, Алекс Лейк – социальный работник, чье имя самым тесным образом связано с расследованием. Энди, скажи нам, можно надеяться, что в ближайшее время она сделает заявление?

– Боюсь, что нет, Эрин, – ответил тот. – Как вы видите, шторы на окнах задернуты, чтобы никто не мог увидеть, что происходит в стенах дома. Пока что она открывала дверь только полиции. Смею предположить, что для общения с полицией у нее имеется мобильный телефон с закрытым номером, потому что она всегда знает, когда их ждать. Никому другому дверь она не открывает. И мне неизвестно, чтобы на данный момент она делала какие-то публичные заявления.

Как вы знаете, глава социальной службы нашего округа только что сделал короткое заявление. В частности, он сказал, что с его стороны, равно как со стороны его коллег, было бы неуместно давать какие-то комментарии на данной стадии расследования.

Мэгги приготовилась выключить телевизор.

– Мы должны помочь ей, – заявила она, в упор глядя на брата. В глазах ее читалась решимость. – Она там совсем одна. Нет, я знаю, что ты сейчас скажешь. Мол, ни в чем нельзя быть до конца уверенными. Однако телевизионщики дежурят у ее дома едва ли с первых минут. Ты видел, чтобы кто-то, кроме полицейских, заходил к ней и выходил из ее дома. Нет? Вот и я тоже не видела.

– И я, – решительно поддакнула София.

Энтони тоже не видел, однако ограничился тем, что сказал:

– Мы оставили ей голосовые сообщения…

– Значит, она их не слушала, – с жаром возразила Мэгги. – Ты представляешь, какие звонки она сейчас получает? И все из-за репортеров. Те будто сговорились, чтобы взвалить на нее всю вину. Бедняжка! Да ей страшно взять в руки телефон, не говоря уже о том, чтобы ответить на звонок!

– То есть ты предлагаешь поехать к ней и постучать в дверь?

– Вот именно! – решительно воскликнула София. – И я с вами. И если кто-то из репортеров спросит меня, какая она, я скажу им, что такой человек, как Алекс, отродясь никого не обижал, хоть за целый миллион лет!

Мэгги с улыбкой посмотрела на свою подопечную.

– Ты права, – согласилась она, – но ее никто и не обвиняет в том, что она обижала девочку. Наоборот, ее пытаются обвинять в том, что она якобы халатно относилась к своим обязанностям, или как там это называется на казенном языке. Я же никогда в это не поверю. Я лично знакома с ней, мне известно, что значат для нее дети, за которых она отвечает. Здесь мы имеем дело с откровенной травлей со стороны прессы ни в чем не повинного человека. Эти журналисты просто пытаются заработать деньги, сделав из всего сенсацию. Для них главное – продать как можно больше газет, поднять рейтинги теле – или радиопередач. Иными словами, давайте взвалим всю вину на социального работника, потому что они всегда и во всем виноваты и, как правило, не умеют постоять за себя. Энтони, ты, как адвокат, должен что-то с этим сделать.

Хотя глаза Энтони светились лукавой улыбкой по поводу непоколебимой веры сестры в его безграничные возможности, тон его голоса был абсолютно серьезен.

– Оставь ей еще одно сообщение, а я пока постараюсь выяснить, что можно сделать с этой Хизер Хэнкок и коллегами Алекс, у которых журналистка якобы брала интервью. Если я сумею пробить в этой клевете хотя бы несколько дыр, это по крайней мере поможет снять с Алекс груз ответственности, которую СМИ пытаются взвалить на нее.

– Отлично, – с довольным видом согласилась Мэгги. – Замечательно. А я позвоню в полицию, вдруг там согласятся передать Алекс мое сообщение. Потому что мне невыносимо думать о том, что она сейчас совершенно одна.

* * *

Алекс отключила телефон и оба своих мобильника два дня назад. Единственным телефоном, которым она пользовалась, был тот, который ей вручила Вэлери Бингэм. Вэл была детективом из отдела расследований случаев насилия над детьми. За последние годы они не раз работали в одной команде. Вэл ей всегда нравилась, и пока ничто не поколебало ее симпатий.

Номер этого телефона был мало кому известен: лишь Анне, Габи и Томми. Они все регулярно звонили ей. Правда, единственным человеком, с кем у нее имелось желание говорить, была ее мать. Анна всегда искренне переживала за дочь, но даже в страшном сне представить не могла, чем могла закончиться для нее эпопея с Уэйдами. Поскольку она прониклась самыми теплыми чувствами и к Отилии, ей – в большей степени, нежели кому-то другому, – было понятно, как тяжело сейчас дочери.

Сколько всего вдруг свалилось на ее плечи!

Мать обещала как можно скорее приехать к ней. Если бы Алекс не настояла на том, что Анна просто обязана присутствовать на юбилее Боба – чего от жены не требовал даже он сам, – та уже спешила бы к ней. Но ресторан был заказан, гости приглашены, и Алекс не хотела, чтобы праздник был испорчен по ее вине. И все же она считала дни до возвращения матери. Всякий раз, общаясь с Анной по скайпу, она едва сдерживала слезы. Даже нечеткие, в квадратиках пикселей лица, казалось, делали их ближе друг к другу. Впрочем, общение было коротким. Алекс боялась, что пресса каким-то образом перехватит их разговоры.

Репортеры не оставляли ее в покое ни на минуту. Они круглосуточно дежурили возле ее дома, стучали в окна и двери, шныряли по саду, наводили на дом мощные объективы фотоаппаратов.

Габи выразила желание приехать к ней и постоянно об этом твердила, но Алекс пыталась отговорить ее от этой затеи.

– Это какое-то чудовищное безумие, – возразила она сестре. – Я не хочу тебя в него втягивать.

– Никуда ты меня не втягиваешь! – запротестовала Габи. – Это не твоя вина. Они не имеют права тебя ни в чем обвинять. А вот этого монстра нужно пытать, повесить…

– Габи, прекрати. Я пытаюсь о нем не думать.

– Извини, но я так за тебя переживаю. Может, ты приедешь к нам? По крайней мере, тогда нам не придется беспокоиться, где ты, что с тобой и все ли в порядке.

– Стоит мне переехать к тебе, как эти ищейки тотчас об этом пронюхают и станут охотиться и за тобой тоже. К тому же я в любую минуту могу потребоваться полиции или моему начальству, когда оно наконец решит поговорить со мной.

– Ты хочешь сказать, что с тобой еще никто не поговорил?

– Только Томми. Он взял на себя роль посредника между мной и моим представителем в профсоюзе, чтобы, когда меня вызовут для беседы, все уже располагали необходимой информацией.

– Да, но защитит ли тебя этот твой профсоюз? Надеюсь, они в курсе, какой ты ценный работник?

– Они знают лишь то, что маленькая девочка, которая была моей подопечной, подвергалась сексуальному насилию со стороны отца, а потом пропала.

– Но ведь ты пыталась помочь ей…

– Мне наверняка поставят в вину, что я не изъяла ребенка из семьи, как только у меня возникли подозрения. Хотя они сами прекрасно знают, как трудно доказать подобные вещи. Но им же не нужно, чтобы на них или на весь офис легло черное пятно. Их вполне устроит, если вся ответственность ляжет на мои плечи. Впрочем, дело даже не во мне, а в Отилии.

– Я это хорошо понимаю и переживаю за нее так же, как и все. Но ведь ты моя сестра и всегда для меня на первом месте.

– Честное слово, со мной все будет хорошо, – улыбнулась Алекс.

Увы, если бы! Наоборот, ей было так нехорошо, что порой казалось, будто она сходит с ума. Каждая минута каждого дня была исполнена страха, чувства вины и ужаса. Вскоре она была уже не в состоянии ни спать, ни думать.

– Отилия, Отилия! – тихо причитала она, сжав ладонями виски, в то время как сердце было готово разорваться на части. – Прости, прости меня.

Она перевела дыхание и попыталась взять себя руки. Бесполезно. Как ей это сделать, если она оказалась в самом эпицентре жутчайшего кошмара?

Зазвонил мобильник. Увидев, что это Вэл Бингэм, Алекс тотчас начала зеленую кнопку.

– Привет, просто решила проведать тебя. Как ты там? – сочувственно произнесла Вэл.

– Ничего, – ответила Алекс, тыльной стороной ладони смахивая слезы.

– Что-то по голосу не очень похоже. Надеюсь, ты за последний час не включала телевизор?

Живот тотчас скрутило тугим узлом, в голове промелькнули кошмарные образы.

– Нет, а в чем дело?

– По «Скай-Ньюс» только что передавали интервью с доставщицей заказов из супермаркета «Сейнсбери». Той самой, что первой забила тревогу по поводу Отилии.

Поскольку Алекс сама сказала полиции, что, по ее мнению, телефонные звонки были сделаны водительницей фургона, ее удивило лишь то, что пресса разнюхала это слишком поздно.

– По ее словам, она трижды звонила к вам в офис, прежде чем на ее звонки отреагировали, – продолжала Вэл, – и я боюсь, что она – или же телевизионщики – представили это так, будто каждый раз она имела дело с тобой.

– Но ведь это неправда, – возразила Алекс.

– Знаю, я видела отчетность. И потому хочу еще раз посочувствовать тебе, что пресса валит всю вину на тебя.

– Может, по-своему они даже правы. Я должна была вызволить ее…

– Алекс, сейчас ты разговариваешь со мной. Я отлично понимаю, что произошло. Можешь не рассказывать. Мне прекрасно известно, что ты делала все для того, чтобы оградить ребенка от возможной трагедии, и до понедельника не могла безоговорочно утверждать, что девочка подвергалась сексуальному насилию со стороны отца.

Алекс поморщилась и попыталась выбросить из головы омерзительные кадры. Увы, это было невозможно. Она видела их своими глазами и теперь была не в силах забыть этот ужас: Отилия, превращенная родным отцом в тряпичную куклу. Как она рыдала, кричала, умоляла, чтобы он прекратил… Кадры эти поступили ей на ее телефон с электронного почтового ящика Эрики Уэйд в прошлое воскресенье. Садясь на приморском бульваре в машину, Алекс слышала, как ей на почтовый ящик приходят новые сообщения. Открыла их она лишь на следующий день и тотчас же передала полиции. После этого Брайану Уэйду были предъявлены обвинения практически по всем статьям о сексуальном насилии. Каким же монстром, каким гнусным извращенцем нужно быть, чтобы снимать себя насилующим собственную дочь! Не говоря уже о том, чтобы затем продавать эти кадры другим себе подобным мерзавцам.

– Для меня самое главное – Отилия, – тихо сказала Алекс.

– Конечно, мы все за нее переживаем и непременно ее найдем. Обещаю тебе. Все силы брошены на ее поиски. Если бы ты смотрела новости, ты бы знала, что сегодня днем сотни людей помогали нам прочесывать парк Диллерсби и прилегающую вересковую пустошь.

– В этом парке я впервые увидела ее, – прошептала Алекс, главным образом самой себе.

– Верно.

– Что говорит он сам? Какую информацию вы от него получили?

– Практически ничего нового. Он по-прежнему утверждает, что жена заколола себя сама, что он понятия не имеет, где Отилия и кому мог принадлежать серебристый «Рено». Однако нам теперь известно, что в воскресенье он сделал несколько телефонных звонков, по всей видимости, чтобы предупредить других мерзавцев, вернее, членов своего клуба. Полиция в разных частях страны сейчас отслеживает эти звонки. Уже были произведены первые аресты. Правда, одного участника пока не удалось обнаружить. Возможно, она с ним, но мы будем это знать лишь после того, как выйдем на него.

К горлу Алекс подкатился горький комок желчи.

– Кстати, жесткий диск компьютера, который мы вчера выкопали в саду, практически не пострадал, – продолжала между тем Вэл. – Так что теперь мы располагаем новыми подробностями об участниках этого, с позволения сказать, клуба. Если она у одного из них, мы быстро выйдем на его след.

– Да-да, конечно, – сказала Алекс, сглатывая комок в горле. К глазам тем временем снова подступили слезы, а сердце сжали холодные пальцы паники. Если Отилия с одним из них, что помешает ему передать ее по цепочке дальше, а потом еще и еще. Вскоре не успеешь оглянуться, как девочку вывезут из страны.

«Прекрати, немедленно прекрати – одернула она себя. Не мучай себя. Ведь это неправда. Все неправда, за исключением ужаса происходящего».

– Кстати, – продолжала Вэл. – Я тут разговаривала с твоим непосредственным начальником, Томми Берджесом. Он хочет, чтобы СМИ рассказали о том, как высоко он ценит твой профессионализм. После того как местная газета вчера опубликовала интервью с парой твоих коллег, он считает, что теперь его очередь высказать свое мнение.

– Но ведь начальство запретило кому бы то ни было разговаривать с прессой, – возразила Алекс. – Я бы не хотела, чтобы из-за меня у него возникли неприятности.

– Ему виднее, но, если честно, по-моему, давно пора, чтобы на твою защиту встал кто-то повыше, нежели твой непосредственный начальник и представитель профсоюза. Потому что пресса готова разорвать тебя на клочки, разумеется, совершенно незаслуженно. Но мы ведь знаем: стоит чему-то пойти наперекосяк, как журналюги словно стервятники налетают на таких, как ты. Потому что из вас проще всего сделать козлов отпущения.

Поскольку Алекс во всем винила в первую очередь себя, слов оправдания у нее не нашлось. Чуть попозже она позвонит Томми – нужно убедить его не ставить себя под удар. Ведь их офис, их подопечные нуждаются в нем куда больше, чем она сама. Тем более что для нее все кончено. Обратно на работу ее не возьмут и вообще даже близко не подпустят к детям.

– Независимо от дальнейшего развития событий, – сказала Вэл, – я завтра к тебе заеду. А пока, если что-то вспомнится, ты знаешь, где и как меня найти в любое время суток. Кстати, чуть не забыла. Мне звонила некая Мэгги Фенн. Сказала, что она берет детей во временную опеку…

– Да, я ее знаю.

– Она хотела срочно связаться с тобой. Сказала, что у тебя есть ее номер, и просила непременно ей позвонить.

– Спасибо, – поблагодарила Алекс, уже зная, что никому звонить она не будет.

– И еще она просила напомнить тебе, – добавила Вэл, – что ее брат – адвокат.

У Алекс кольнуло сердце.

– Кстати, неплохая идея, – мягко заметила Вэл. – По крайней мере, кто-то сможет дать тебе дельный совет, как вести себя с прессой – да и с работодателями тоже.

– Да-да, конечно, – пролепетала Алекс голосом таким же убитым, как и все ее надежды.

Нажав на кнопку отбоя, она вновь едва не разрыдалась. Пришлось сделать по крайней мере десяток надрывных вдохов, чтобы хоть как-то успокоиться. Боже, что же ей делать? И, правда, ведь не сидеть же ей и дальше в четырех стенах и ждать у моря погоды?

Она поднялась, чтобы включить музыку – иначе как еще заглушить гул репортерских голосов за окном и свои собственные рыдания, что остервенело рвались наружу из глубин ее сердца. Она почти не слушала, что там звучит, не в силах сосредоточиться на чем бы то ни было, кроме Отилии и того, что мир вокруг рушится.

Под щемящие звуки одного из любимых Дугласом грегорианских хоралов она поднялась наверх. Здесь она в большей степени ощущала себя в безопасности, здесь ее практически было невозможно заметить. Разве что вскарабкавшись по стене и исхитрившись заглянуть в тонкую щель между шторами, чтобы потом сочинить про нее очередную сенсационную небылицу.

«Интересно, что бы они решили, если бы увидели Ботика», – подумала Алекс, беря в руки плюшевого мишку. Даже полиция не в курсе, что он у нее. Но откуда им это знать, если они даже не ведают о его существовании? Не говоря уже о том, что Отилия не сделает без него ни шагу? Алекс знала, что должна передать игрушку полиции, но не могла заставить себя это сделать.

– Отилия, – дрожащим голосом прошептала она и зарылась лицом в плюшевого мишку, как будто это могло спасти ее от бесконечного кошмара, в котором она прожила последние дни.

* * *

Была суббота. С момента исчезновения Отилии прошла почти неделя. Как и многие другие, Мэгги Фенн регулярно смотрела новости, следя за ходом расследования. Одной из самых трагических и отвратительных сторон этого дела было то, что обычных фото бедного ребенка практически не было. Детектив Гулд так и сказал в своем официальном заявлении:

– Практически никаких пригодных для публичного использования фото.

Людям оставалось лишь гадать, что изображено на снимках, которыми располагала полиция. Мэгги боялась это даже представить. Разве можно без содрогания представить себе крошечное, беззащитное существо, ставшее жертвой чудовищного насилия со стороны взрослого человека, более того, собственного отца. И Мэгги попыталась сосредоточиться на двух зернистых снимках, с которых на нее серьезно смотрело милое создание с ангельским личиком в обрамлении темных кудряшек.

Чуть раньше хозяйка «Тыковки» рассказала с экрана о том, как все они в садике переживают за Отилию. Сказала она и про Алекс.

– Я знаю ее давно, – заявила она репортеру, – и могу с уверенностью сказать, что у нее есть подход к детям. Что касается Отилии, то она лично привозила ее к нам, три раза в неделю, хотя это и не входило в ее обязанности. Я точно знаю, что она делала все для того, чтобы приобщить Отилию к внешнему миру, чтобы девочка наконец заговорила. Кстати, ее усилия уже начинали приносить плоды. Отилия разговаривала с ней, и любой, у кого есть глаза, тотчас бы увидел, как сильно девочка привязана к ней. Зная то, что стало известно о родителях девочки, скажу, что благодаря Алекс Отилия впервые ощутила, что такое подлинная любовь и забота со стороны взрослых.

– Вы когда-либо встречались с матерью девочки? – спросил репортер.

– Нет, она ни разу не приехала в садик. По всей видимости, страдала агорафобией.

Из всего того, что стало известно в течение этой недели, Мэгги сделала вывод, что агорафобия – это самая безобидная из проблем покойной Эрики Уэйд. Мать-шизофреничка, насильник-отец, причем куда более жестокий, нежели тот, за кого она впоследствии вышла замуж, зависимость от нарколептических препаратов, которые, судя по всему, она тоннами заказывала в Интернете. И вот теперь в Нортумбрии заново открыто расследование обстоятельства смерти ее трехлетнего сына Джонатана.

В других сообщениях утверждалось, что Эрика Уэйд созналась в убийстве сына – якобы в ее электронном почтовом ящике полицией был обнаружен черновик письма с такого рода признанием. И еще некий полицейский из Нортумбрии коротко рассказал, что недавно общался по этому поводу с Алекс, правда, никаких подробностей разглашать не стал.

Разумеется, в телестудии по всей стране тотчас слетелись целые армии экспертов и принялись рассуждать, почему в свое время смерть ребенка не вызвала у полиции подозрений. Большинство сошлись на том, что кровоподтеки на шее и лице мальчика вполне могли быть результатом неумело проведенного искусственного дыхания. Что касается причин, подтолкнувших Эрику Уэйд к убийству собственного сына, согласно все тому же черновику электронного письма, самой главной было желание спасти мальчика от домогательств со стороны педофила-отца.

Естественно, тотчас же встал вопрос: а не могла ли она точно так же поступить и с Отилией? И не по этой ли причине, в свою очередь, убил ее собственный муж? За то, что она во второй раз лишила его любимой игрушки? Каковы бы ни были ответы на эти вопросы, они не приблизили к разгадке местонахождения девочки и не остудили злобные нападки прессы на Алекс.

– Нет, вы только послушайте этого идиота! – возмущенно воскликнула Мэгги, когда в кухню вошли ее муж и брат. – Боже мой, да кто он такой? Головорез, которого приволокли в студию из Темпл-Филдс и который не в состоянии связать даже двух слов!

Энтони и Рон молча слушали, как Шейн Пирс разглагольствовал про Алекс, мол, эта телка вечно шныряла по их району и пыталась отнять детей у законных родителей.

– Вот и с моей сестрой та же фигня, – заявил он, презрительно сплюнув на тротуар, – но с нами у нее вышел облом. Мы живо ее отшили. Правда, потом она пыталась привести с собой чуваков с Кандер-стрит. Помяните мое слово, с такой станется устроить уличную разборку, а потом все свалить на нас, хотя мы тут совсем не при делах.

– Нет, это какой-то бред! – возмутилась Мэгги. – Этот тип во всеуслышание заявляет, что Алекс всегда пыталась изъять детей из неблагополучных семей, а все по-прежнему тянут старую песню о том, почему она не изъяла Отилию у Уэйдов. Как можно утверждать и то и другое одновременно? Впрочем, наверно, можно, если они задались целью вымазать ее имя черной краской и сделать такой же преступницей, что и сам Уэйд.

– Я слышал, полиция в связи с этим расследованием якобы арестовала еще пятерых, – сказал ее муж, наливая себе и шурину кофе.

Мэгги хмуро кивнула.

– Один из них некий доктор Эйден, – ее даже передернуло от омерзения. – Похоже, это их семейный врач. Говорят, Уэйд именно затем и перевез сюда семью – чтобы пользоваться услугами только частного врача.

Энтони и Рон дружно поморщились от омерзения.

– Как я понимаю, о девочке по-прежнему ничего не слышно, – сказал Рон.

Мэгги покачала головой и всплеснула руками.

– Но ведь должна же она где-то быть, и дай бог, чтобы не на дне Верескового озера. Кстати, там еще не прекратили поиски.

– Спасибо, – сказал Энтони, беря из рук Рона кружку кофе. – Неплохие новости из местной «Кестерли газетт», – добавил он, обращаясь к сестре, но, прежде чем успел что-то сказать, зазвонил телефон, Мэгги бросилась, чтобы снять трубку.

– Алло, Мэгги Фенн у телефона.

На том конце провода кто-то начал что-то рассказывать. Мэгги слушала, отрыв рот, после чего с волнением повернулась к мужу и брату.

– Алекс, слава богу, – выдохнула она, – моя дорогая, мы тут все так переживали за тебя. С тобой все в порядке? Нет, я понимаю, что нет, но мы хотели бы тебе помочь. Скажи только, что мы можем для тебя сделать?

– Мэгги, спасибо, я тронута вашей заботой, – сказала Алекс убитым голосом. – Полиция передала мне ваше сообщение. Честное слово, я не хотела вас беспокоить, но потом подумала, что ваш брат…

– Он здесь, – ответила Мэгги. – И он знает, что делать. Сейчас дам ему трубку.

Энтони с ироничной улыбкой посмотрел на сестру, однако трубку взял.

– Привет, Алекс. Искренне сочувствую вашему горю.

– Спасибо, – прошептала та. – Это был… это был…

– Сущий ад, – закончил он за нее, – если не хуже. Но как только что сказала Мэгги, мы хотели бы вам помочь.

– Спасибо, – в очередной раз поблагодарила Алекс. – Я ценю вашу поддержку. В полиции тоже говорят, что мне нужен кто-то…

– Конечно, нужен, – согласился Энтони, – хотя бы для того, чтобы урезонить назойливых журналистов.

Он не стал говорить «потому что они готовы съесть вас живьем», однако подумал именно так.

– Я пробуду здесь еще неделю, – сообщил он Алекс. – Начиная со среды у меня дела в здешнем суде, однако я могу выкроить свободную минутку и встретиться с вами в любое удобное для вас время.

– Спасибо огромное, – дрогнувшим голосом поблагодарила Алекс. – Моя мать завтра прилетает из Новой Зеландии, так что мы могли бы встретиться в понедельник или во вторник.

– Как вам будет удобно. Главное, сообщите… – ответил Энтони, вопросительно посмотрев на сестру.

– В чем дело? – одними губами спросила та.

Энтони поднял руку – тсс!

– Как вы сморите на то, если я приеду к вам в понедельник во второй половине дня? Не хотелось бы, чтобы вас видели в моем доме.

– Разумеется, приезжайте! Вот только сумеете ли вы пробиться сквозь их стену? А потом они наверняка увяжутся за вами следом.

– Кстати, да. Я как-то не подумала об этом. Вряд ли Мэгги будет рада видеть их под окнами своего дома.

– Можете не переживать по этому поводу. Уж она с ними точно справится. Вы сейчас наша главная забота. Кстати, надеюсь, вам станет чуточку легче, если я скажу вам, что мы с Роном только что вернулись из редакции «Кестерли газетт». Редактор согласился опубликовать на ее страницах и на веб-сайте письмо Рона и Мэгги, в котором перечисляются случаи, когда вы замечали в репортажах Хизер Хэнкок неточности и ошибки. По их мнению, Хизер затаила на вас обиду и пыталась отомстить, опубликовав разгромную рецензию на ваш спектакль и это интервью с двумя вашими коллегами, которые почему-то предпочли остаться анонимными. Из чего напрашивается вывод, что их просто не существует.

– Вообще-то они существуют, – призналась Алекс, – я даже могла бы назвать их имена. С другой стороны, у нас у всех есть враги, даже если мы их и не заслужили. Меня поражает другое: Хизер всячески пытается приковать внимание читателей к моей персоне, и это тогда, когда в ее же городе пропал ребенок.

– Именно к этому обстоятельству и пытаются привлечь внимание Мэгги и Рон в своем письме. Итак, что вы скажете, если мы назначим нашу встречу на понедельник, на два часа дня?

– Отлично. Спасибо вам, и заодно поблагодарите от моего имени Мэгги. У нас с ней давнее знакомство, и тем не менее… Извините, боюсь, я сейчас снова расплачусь, так что давайте закругляться. Обнимите за меня Софию, хорошо? Передайте ей, что в ближайшие дни я не смогу ее навестить.

С этими словами Алекс повесила трубку. Энтони вернул телефон Мэгги и, поскольку Софии в комнате не было, сказал:

– Ты мне никогда не говорила, что у Алекс есть мать.

Мэгги растерянно посмотрела на брата.

– Мне казалось, матери есть у всех, – ответила она.

Энтони в свою очередь смерил ее неодобрительным взглядом.

– Я когда-нибудь говорила тебе, что в такие моменты ты напоминаешь мне нашего деда? Разумеется, он тоже был адвокатом. В любом случае, я поняла твой намек. Да, я не знала, что у Алекс есть мать. Смею предположить, что она сейчас с Алекс.

– Нет, она еще только летит к ней из Новой Зеландии.

Мэгги изумленно выгнула бровь.

– В таком случае смею заметить, что она не слишком торопится.

– Поосторожнее с выводами, – предупредил ее брат. – Ты сейчас совершаешь ту же ошибку, что и все: а именно: делаешь умозаключения, не зная всех фактов.

Глава 25

Алекс ждала возвращения матери с нетерпением. Усталость от допросов, которым подверг ее детектив Гулд, отвечавший за расследование этого дела, начинала сказываться. Достаточно было взглянуть на лицо Алекс, чтобы понять, насколько она истощена физически и морально. Вот и сегодня, воскресным утром, ровно через неделю после исчезновения Отилии, он наведался к ней домой – сообщить о ходе расследования, а заодно выяснить, не осталось ли у нее в памяти какой-нибудь на первый взгляд ничего не значащей мелочи, о которой она им еще не сообщила.

Рядом с Алекс сидела Вэл Бингэм. В ее присутствии Алекс заверила детектива, что ничего такого вспомнить не может, однако она не против снова проговорить вслух и суммировать уже имеющиеся факты.

Этим-то Гулд и занялся: в течение двух часов он донимал ее вопросами. Алекс как будто заново пережила мгновения, проведенные с Отилией, начиная с памятного дня в парке, когда она заговорила с сидящей на качелях малышкой, и до мимолетного взгляда, который неделю назад ей позволил сделать Брайан Уэйд, когда она приехала в Норт-Хилл, чтобы отвезти Отилию в садик.

Заметила ли она тогда в его поведении что-то подозрительное, допытывался Гулд. Хотя за последнюю неделю она отвечала на этот вопрос уже несколько раз, она снова ответила – да, ей в его поведении изначально что-то показалось подозрительным, но она не может сказать, что именно.

Были ли у нее основания полагать, пока она была у дома в тот вечер, что мистер Уэйд что-то замышлял против своей жены? «Нет», – отвечала Алекс, однако он однозначно дал понять, что не намерен везти ее к психиатру.

От Вэл Бингэм ей было известно, что психиатра уже допрашивали, однако что именно тот рассказал полиции – она не знала.

– Вы когда-либо видели дома у Уэйдов посторонних людей? – задал очередной вопрос Гулд.

Нет, не считая двух раз: однажды к ним приехал фургон, доставлявший заказы из супермаркета, и второй раз – серебристый «Рено» выезжал на дорогу, когда она в прошлое воскресенье подъехала к дому. Кому принадлежала эта машина? Полиция когда-нибудь сможет ее найти? Алекс знала: полицейские опасаются, что Отилия была похищена именно на этой машине, хотя у них и не было тому доказательств.

– Во время моего первого посещения семьи мистер Уэйд сказал мне, что у него не слишком много друзей, – сказала Алекс.

Сколько раз она бывала у них дома? Как часто видела Отилию вместе с родителями? Они когда-нибудь говорили о совместно проведенном отпуске? Кто-нибудь из них когда-либо упоминал имя их сына Джонатана? Каким образом она узнала про мать Эрики? Она когда-либо говорила Брайану Уэйду о том, что ей известно?

Вопросы сыпались на Алекс бесконечно, резкие, почти жестокие, всякий раз заставляя ее вздрогнуть. Хотя в целом Гулд держался с ней вежливо, она понимала: с таким, как он, нужно быть начеку, иначе можно в два счета угодить на крючок, как то, например, уже сделал Брайан Уэйд. Впрочем, что касается Алекс, в душе она желала Уэйду самых адских страданий.

Оседлай тигра, Отилия. Будь хорошей девочкой.

– Завтра состоится кремация тела Эрики Уэйд, – сказал Гулд, когда они выходили из гостиной. – Думаю, вам есть смысл прийти. Вдруг там объявится кто-то, кого раньше уже видели, кто поможет вам что-нибудь вспомнить.

– Да-да, конечно, – спокойно ответила Алекс. – Он… там тоже будет?

– Нет. Его уже перевели в Истбрукскую тюрьму, где он будет оставаться до тех пор, пока ему не предъявят новые обвинения.

– Они, по-вашему, будут предъявлены?

– Безусловно, – ответил Гулд тоном, не допускающим возражений. – Он явно сделал с дочерью что-то еще сверх того, что нам уже известно… – Увидев на лице Алекс страдальческое выражение, Гулд на минуту умолк. – Только не думайте, будто мы оставили надежду найти девочку живой, – добавил он чуть мягче. – Он ее кому-то отдал. В этом нет никаких сомнений. В данный момент мы пытаемся извлечь из его телефона и компьютера все контакты.

Закрыв за ним дверь, Алекс прислонилась к ней спиной. Ей было слышно, как репортеры выкрикивают свои вопросы, но, похоже, в ответ не получили даже слова. Интересно, что они подумали, увидев, что Гулд в воскресенье приехал к ней домой? Неужели решили, что детектив прибыл сообщить ей, что Отилию наконец нашли… зарытой в канаве, брошенной в каменоломню, запертой на замок в чьем-то подвале. Или же они дружно обрадовались, решив, что Гулд прибыл арестовать ее за какую-то вопиющую халатность, допущенную в работе, за которую они сами уже вынесли ей приговор.

Алекс без труда могла представить себе аршинные заголовки в газетах. Но об этом лучше не думать.

Услышав, как за дверью кто-то выкрикнул ее имя, она поспешила вновь включить музыку. Взяв телефон, Алекс поднялась наверх к себе в комнату и просидела там, пока спустя час ей не позвонила мать, чтобы сообщить, что она только что въехала в деревню и через пару минут будет у нее.

И вот теперь Алекс стояла у основания лестницы, ожидая услышать знакомый двойной стук в дверь. Ее била такая сильная дрожь, как будто все эмоции, которые она до сих пор носила в себе, задались целью вырваться на свободу. Она едва не задохнулась от радости, услышав условный стук, и тотчас бросилась открывать дверь.

Еще мгновение, и Анна уже сжимала ее в объятиях, что, впрочем, не помешало Алекс плотно закрыть за собой дверь. Ощутив тепло материнских рук, она разрыдалась.

– Все хорошо, моя девочка, все хорошо, – приговаривала Анна, прижимая ее к себе еще крепче. – Я с тобой. Все будет хорошо, обещаю тебе.

– О господи, о господи! – истерично повторяла Алекс.

– Тсс, успокойся, – прошептала Анна, поглаживая ее по спине. – Понимаю, тебе было тяжело, еще как тяжело. Не плачь. Вот увидишь, ее обязательно найдут.

Обливаясь слезами, Алекс слегка отстранилась от матери и попыталась что-то сказать, но не смогла.

– Знаю, им неизвестно, где она сейчас, – прошептала Анна, убирая с ее лица волосы. – Но это еще не значит…

– Она здесь, – выдавила из себя Алекс. – Наверху.

На лице Анны на миг возникла каменная маска непонимания, которая затем сменилась гримасой ужаса. Алекс склонила голову и разрыдалась.

– Прости меня, прости, – причитала она. – Я лишь… о боже, что же мне теперь делать?

Не в состоянии хотя бы что-то сказать в ответ, Анна бросила взгляд на лестницу.

– Я никому ее не отдам, – заплакала Алекс, – то есть я знаю, что должна, но я не могу.

– Тише-тише, – попыталась успокоить ее мать. Других слов у нее не нашлось. – Лучше скажи, с ней все в порядке? То есть я хочу сказать…

Кстати, что она хочет сказать? Она понятия не имела.

– С ней все в порядке, – заверила Анну Алекс и вновь шмыгнула носом. – Она в безопасности и, главное, счастлива. Знаю, я не должна была этого делать… Я вообще не понимала, что делаю. Просто сгребла ее в охапку и лишь потом поняла…

Анна подняла руку, призывая ее успокоиться.

– Тише, расскажешь потом, – мягко сказала она. – Я хочу ее увидеть.

– Да-да, конечно, – Алекс повела ее за собой вверх по лестнице. – Я сказала ей, что ты скоро приедешь. Жаль, ты не видела, как она при этом просияла!

Анна улыбнулась, пусть даже главным образом потому, что не знала, что на это сказать. Нет, она была несказанно счастлива, узнав, что Отилия в безопасности. Вот только чем все это кончится?

– Как тебе вообще удалось спрятать ее от всех этих репортеров, что взяли дом буквально в осаду? – спросила она, поднимаясь за Алекс вверх по лестнице. – Не говоря уже о полиции. Ведь они постоянно бывали у тебя.

– Ты же знаешь, какая она умница, – ответила Алекс, оглядываясь на мать через плечо. – Она делает так, как ей сказано. Если я говорю ей, что она должна сидеть тихо, как мышка, значит, она, пока в доме есть кто-то посторонний, не издаст ни звука. Сложнее, когда мне нужно на время отлучиться из дома. Но она молодец – сидит тихо и ждет, когда я вернусь.

– И никому в голову не пришло обыскать твой дом? – в ужасе спросила Анна, понимая, что нужно срочно что-то делать, иначе скандала не избежать.

– У них не было для этого поводов. Я вне подозрений, по крайней мере в том, что касается…

Алекс не договорила. Анна не стала заканчивать за нее фразу. Она решительно прошла вслед за дочерью в главную спальню. Шторы в комнате были плотно затянуты, горел свет.

– Отилия, дорогая моя, – нежно проворковала Анна. – Ты здесь!

На полу был расстелен лист бумаги, над которым Отилия сейчас колдовала цветными карандашами. Девочка оторвала глаза от рисунка и подняла голову. От волнения на Анну внезапно накатило головокружение, она даже слегка покачнулась.

– Нанна, – заявила Отилия, и ее серьезное личико осветилось улыбкой.

Алекс виновато посмотрела на мать – вдруг та решила, что это она научила девочку ее имени. Но нет, Отилия произнесла его сама, без всякой подсказки.

– Привет, моя хорошая, – с нежностью в голосе ответила Анна и, подойдя ближе, подхватила девочку на руки.

Вдыхая запах кожи, детского талька и красок, она принялась осыпать поцелуями бархатные щечки. Боже, как же она скучала по этой малышке! Как оказалось, гораздо сильнее, чем была готова себе признаться. Как же приятно вновь ощутить в своих руках это теплое, податливое тельце, слышать серебристый колокольчик ее смеха, осознавать, что вместе с Алекс они наполнили жизнь девочки любовью, которой ей так долго недоставало.

– Ты даже не представляешь, как я счастлива тебя видеть! – прошептала она Отилии на ушко. – Да-да, представь себе, я счастлива, вот только что нам теперь всем троим делать?

Она повернулась к Алекс, надеясь, что найдет нужные слова. Увы, как оказалось, их до сих пор не было.

– Пойду приготовлю чай, – сказала та. – Ты, должно быть, устала с дороги. А пока можешь посидеть здесь с Отилией.

Алекс сама не знала, как ей удалось произнести такие простые, такие обыденные фразы. И это при том, что ее жизнь сейчас совсем не назовешь обыкновенной. Она как будто сорвалась с некоего невидимого якоря, и теперь ее относило куда-то далеко, в то место, которое даже не найти на карте.

– Ботик, – сказала Отилия и протянула руку, чтобы взять его с кровати.

– Он тоже здесь? – рассмеялась Анна, беря его в руки. – Думаю, это самое лучшее из всего, что случилось, – пошутила она и повернулась к Алекс. Та натянуто улыбнулась.

– Я успела схватить кое-что из вещей, – призналась она. – Наугад, как ты понимаешь, но нам пока хватает, – она посмотрела на Отилию. – Я расскажу тебе все, – пообещала она матери, – но только после того, как она ляжет спать.

Анна снова усадила девочку на пол и, сняв пальто, тоже села с ней рядом.

– Давай посмотрим, что ты здесь рисуешь? – сказала она, чувствуя, как сердце ее наполняется нежностью. Еще бы, ведь Отилия попыталась ей подражать!

Оставив дверь приоткрытой, Анна спустилась вниз, чтобы приготовить чай. Как хорошо, что мать осталась с Отилией, а не пошла вслед за ней в кухню. И вовсе не потому, что ей не хотелось в очередной раз объяснять свой поступок. Все-таки лучше, когда рядом с Отилией кто-то есть. Так ей самой спокойнее на душе. Теперь она даже спала с ней в одной комнате, для чего притащила из бывшей комнаты Габи старый матрац. А как они обе хохотали, когда она в шутку бросала Отилию на середину огромной супружеской кровати Майры и Дугласа с ее допотопной бронзовой рамой и скрипучими пружинами! Отилия любила свернуться калачиком под стеганым одеялом, положив на подушку верного Ботика. Алекс лежала с ней рядом – читала сказку или же просила девочку что-то рассказать самой или же спеть песенку. В последние дни Отилия начала ей подпевать. При звуке ее мелодичного голоска сердце Алекс переполнялось гордостью. Вместе они пели «Я толстый коротышка-чайник», про Шалтая-Болтая, про поросенка, который отправился за покупками на рынок.

Просто удивительно, как быстро малышка запоминала слова, даже когда снизу доносились звуки классических произведений из коллекции Дугласа, призванные заглушить уличный шум.

А как Алекс обожала купать Отилию! Вместе они пускали в ванне маленькие кораблики, которые Алекс откопала на чердаке, или же, сделав из большого и указательного пальцев колечко, выдували мыльные пузыри. Отилия звонко смеялась, когда Алекс, заворачивая ее в полотенце, легонько ее щекотала. Переливы смеха растворялись в звуках классической музыки, которая теперь с утра и до самого вечера наполняла дом. Телефон также постоянно был под рукой на тот случай, если ей опять позвонят из полиции.

Как ни странно, совесть ее почти не мучила, по крайней мере она старалась не обращать на нее внимания. Главное, чтобы Отилия как можно дольше была счастлива. Алекс тем временем пыталась отучить малышку от жутких привычек, привитых ей родным отцом. Они постоянно давали о себе знать – шокирующие и трагичные. Впрочем, Алекс старалась не зацикливаться на них. Она мягко, в высшей степени тактично объясняла девочке, что той больше нет необходимости доказывать, какая она хорошая, а значит, и делать некоторые вещи.

– Я и так знаю, что ты у меня хорошая, – шептала она ей на ушко, приглаживая непокорные кудряшки. – Потому что ты самая лучшая, самая храбрая, самая красивая малышка во всем мире.

– И Ботик тоже, – шепнула в ответ Отилия.

– Ну конечно, он тоже хорошая девочка, – отвечала Алекс, а спустя мгновение Отилия уже заливалась смехом.

– Он не девочка.

Алекс знала: ничто не трогало ее до глубины души так, как радость Отилии. Разве что ее доверие и внезапные проявления любви. Девочка была довольна жизнью, пусть даже в четырех стенах ее дома, и готова учиться всему новому. С другой стороны, что в этом удивительного? Разве не так она прожила почти всю свою короткую жизнь? Она никогда не вспоминала родителей. Впрочем, Алекс тоже, хотя и знала: настанет момент, когда этого будет не избежать. Пока же ей хотелось одного – чтобы безопасности и счастью девочки ничто не мешало. Вместе они играли, болтали, рисовали, пели. Незримая связь между ними была удивительно прочной. Вряд ли она была бы прочнее, будь Отилия родным ребенком Алекс.

Одного взгляда на эти темные глазки, на дне которых все еще притаился страх, было достаточно, чтобы в Алекс со всей силой просыпались инстинкты защитницы.

И все же рано или поздно им придется расстаться. Алекс не строила на этот счет никаких иллюзий. Оставить Отилию у себя она никак не могла. Но кто скажет, где ей взять сил, чтобы оторвать ее от себя?

– Я пыталась ей все объяснить, – призналась она позже своей матери. – Что вскоре ей придется переехать в другой дом, к другим людям, которые станут о ней заботиться. Но она, услышав это, всякий раз плачет. «Я с тобой», – твердит она. У меня же просто нет сил отпустить ее от себя. Нет, я отлично знаю, что мне придется это сделать. И все же мне страшно представить, каково будет ей, когда я уйду, как она будет страдать, не понимая, почему я ее бросила. Как же мне объяснить ей, почему мы должны расстаться?

– Давай лучше поговорим об этом позже, – сказала Анна. Было видно, что ей тоже тяжело обсуждать эту тему. – Лучше расскажи мне, что, собственно, произошло. Как она здесь оказалась?

Запустив пальцы в волосы, Алекс судорожно вздохнула и попыталась мысленно вернуться в тот кошмарный вечер. Сделать это было не так-то просто, ведь она изо всех сил пыталась выбросить его из головы, вообще не думать о нем. Впрочем, постепенно она начала заново переживать мгновения в доме Уэйдов. Вот Брайан Уэйд сидит в сарае и так увлекся своими делами, что даже не замечает ее присутствия, в то время как Эрика Уэйд уже лежит мертвая в кухне.

– Знаю, я должна была немедленно вызвать полицию, – призналась она, – но в тот момент все мои мысли были лишь об Отилии. Я так боялась за нее, ее же нигде не было. Тогда я бросилась наверх и принялась ее звать. Сначала я подумала, что ее там нет. А потом услышала, как она скребется за дверью стенного шкафа. Я не могла открыть дверь – кто-то явно запер ее на замок. Но потом я увидела на полу ключ. Я рванула дверь на себя и… увидела ее там, перепуганную до смерти. Не знаю, что она видела из того, что случилось внизу. Тогда я знала лишь одно: что должна немедленно забрать ее из этого дома.

Я подхватила ее на руки, и в тот же миг в моем сознании ожила картинка: я в ее возрасте… я заперта в чулане. Знала бы ты, как я тогда ждала, когда ты придешь за мной! Внезапно я перестала понимать, кто я, а кто она. Отилия как будто превратилась в меня, я же стала тобой. Знаю, это звучит полным безумием, но так оно и было. Лишь позднее мне вспомнился сон про женщину, сбегающую вниз по лестнице с ребенком в руках. Не знаю, было ли это неким предвидением, сейчас на это очень даже похоже. Но тогда, сбегая с Отилией вниз, я воспринимала реальность как сон. Она прижималась ко мне всем тельцем. Я же с ужасом думала о том, что Брайан Уэйд сейчас войдет в дом и увидит нас. Эти несколько минут, пока я наконец не села в машину, показались мне вечностью. Но потом Отилия вспомнила про Ботика и бросилась назад в дом. Вот тогда я и захватила вместе с ним кое-что из вещей. Я была уверена, что Уэйд вернется в дом с минуты на минуту. Я понятия не имела, что мне делать, если это случится. Но, слава богу, обошлось. Пронесло.

Алекс судорожно вздохнула.

Сидевшая напротив Анна внимательно наблюдала за ней, едва ли не кожей ощущая тот ужас, через который прошла дочь. Одновременно она лихорадочно думала о том, как им теперь выходить из этого положения. Готовых ответов у нее не было. Более того, она сомневалась, что они будут.

– И что было потом? – задала она наводящий вопрос. – Как я понимаю, ты привезла ее сюда.

Алекс кивнула.

– Я собиралась позвонить в полицию, но не нашла в себе сил. Мне было страшно представить, что ее заберут у меня. Она тоже была напугана. Еще бы, если помнить о том, через что ей пришлось пройти! Ты представляешь, что было бы с ней, если бы я отдала ее посторонним людям? Ты ведь знаешь, как она верит мне. Отилия искренне считает, что я всегда буду с ней. Отдать ее кому-то – значило бы предать ее, а на это я пойти не могла. Нет, я понимаю, что поступила неправильно, и не собираюсь себя оправдывать. Но у меня такое чувство, будто нас с ней что-то связывает. И вообще, кто у нее есть, кроме меня? Ей всего три года, но ты сама видела, какая она стойкая девочка. Даже после того, через что ей пришлось пройти, она тянется к людям. Ей нужно, чтобы ее любили, чтобы кто-то был с ней рядом, заботился о ней. Как в ее возрасте, учитывая все ее страдания, она может знать, что это такое? И все же подсознательно она знает и тянется ко мне. И к тебе тоже, хотя я понимаю, что не имею права втягивать тебя в эту историю. Клянусь тебе, у меня даже в мыслях этого нет. Я отлично понимаю, в какое щекотливое положение тебя ставлю. Если ты сейчас же не сообщишь в полицию, ты автоматически становишься моей сообщницей. Так что, боюсь, тебе придется это сделать…

Она взяла ее за руку.

– Наверно, ты права, но прежде, чем я так поступлю…

Алекс встала, подошла к двери, однако снова вернулась.

– Согласись, что я все испортила, – сказала она. – Для нас с тобой. Я была полной дурой, но теперь уже ничего не поделаешь. Отилия у меня уже больше недели. Я лгала полиции, собственной сестре, Томми – всем, кого знаю. То, что Отилия для меня все на свете, то, что со мной ей было бы лучше всего, ничего не значит. Меня просто не станут слушать, когда узнают, что я похитила ребенка. Да, вот так забрала ее с собой, и она все это время была у меня. Даже Вэл, при всей ее доброте, займет сторону моих обвинителей и будет права. Потому что украсть ребенка у родителей – преступление, даже если эти родители – Брайан и Эрика Уэйд.

– Безусловно, согласно букве закона, ты не должна была этого делать, – сказала Анна, – но ведь ты, как никто другой, знала, что творилось в этом жутком доме.

– Мама, пойми, это никому не интересно. Наоборот, это лишь во сто крат увеличит мою вину – ведь я знаю правила. Я та, кто должен зорко следить за их исполнением. И если такие люди, как я, начнут сами их нарушать, что мы получим?

От Анны не ускользнуло, что Алекс впервые назвала ее мамой, и хотя ей это было приятно, виду она не подала.

– В данном случае, – мягко возразила она, – мы имеем маленькую девочку, которую спасла та, которая ее любит всей душой. И вот теперь эта маленькая девочка, мирно спящая наверху, вполне довольна жизнью и никуда не желает уезжать из этого дома. Ей хочется лишь одного: чтобы, просыпаясь, она могла каждое утро видеть тебя.

Алекс была благодарна матери за понимание, хотя это, как ни странно, доставляло ей новые душевные муки.

– Она еще слишком мала, чтобы к ее мнению прислушались, – сказала она, из последних сил сдерживая слезы. – И даже если бы и приняли во внимание, это не снимет с меня ответственности за то, что я сделала.

– Верно, – нахмурилась Анна.

– Прости, – давясь слезами, прошептала Алекс. – Прости. Мы только-только начали узнавать друг друга, начали строить планы на будущее, и теперь мне уже никогда не побывать в Новой Зеландии. Потому что меня в любом случае ждет тюрьма. Но, боже, что же будет с Отилией? Мне больше не позволят даже взглянуть на нее! Но разве ей это поможет? Ведь мне хотелось одного – помочь ей, а вместо этого я все испортила.

– Давай пока не будем думать об этом, – сказала Анна, обнимая ее. – Утро вечера мудренее.

– Ну как ты не понимаешь! – воскликнула Алекс. – Если ты прямо сейчас не обратишься в полицию, тебя ждут не меньшие неприятности, чем меня!

– Тебе не кажется, что это уже мои проблемы? – мягко возразила Анна. – Так что давай немедленно ложись спать, чтобы, когда Отилия проснется, быть свежей как огурчик. Я же пойду схожу за чемоданом.

Алекс спала плохо. Почти всю ночь она пролежала с открытыми глазами, глядя на личико спящей Отилии и мысленно готовя себя к скорому расставанию с ней. Однако, когда утром Анна внесла к ней в спальню поднос с завтраком, она почувствовала, что голова ее прояснилась.

– Нанна! – радостно воскликнула Отилия, когда Анна поставила поднос в изножье кровати.

– Как твои дела сегодня утром? – с улыбкой спросила ее Анна. Разве можно без улыбки смотреть на это милое крошечное создание?

Отилия покосилась на Алекс.

– Давай, ведь ты умеешь, – мягко сказала та.

– Хорошо, – объявила Отилия с веселым смешком. – И у Ботика тоже, – добавила она, приподнимая плюшевого медвежонка.

– Это самое главное, не так ли? – поддразнила ее Анна. – Скажи, он хорошо спал?

Отилия кивнула и прижала его к себе.

– Он любит сказки, – сообщила она.

– Вот как? И какая же его любимая?

Отилия снова посмотрела на Алекс.

– Ты ведь знаешь, – сказала та.

– «Винни-Пух и Пятачок», – заявила Отилия и расплылась в довольной улыбке. От радости Алекс была готова задушить ее в объятьях.

– А ты сама? – спросила она у Анны. – Ты хорошо спала? Мне показалось, ты вставала ночью.

– Извини, если я тебя разбудила, – сказала она и, сев рядом с ними, погладила Отилию по щечке. – Какая ты у нас красотуля! – добавила она, обращаясь к девочке. – Просто загляденье, а не девочка!

– И Ботик тоже, – ответила Отилия. – Он не девочка.

Анна рассмеялась. Алекс же еще крепче прижала к себе Отилию.

– Сегодня днем я встречаюсь с адвокатом, – сообщила она матери. Та от удивления даже раскрыла рот.

– Это брат… одной моей знакомой, – пояснила Алекс. – И он предложил свою помощь.

– Он в курсе? – спросила Анна, удивившись еще больше.

– Разумеется, нет, но я подумала… Сказать по правде, я не знаю, что я подумала. Наверное, что он сможет помочь мне избавиться от прессы. Но это такая наивность с моей стороны, не правда ли?

– Возможно, – согласилась Анна. – Для этого тебе придется поведать репортерам еще одну скандальную историю.

Алекс задумчиво посмотрела на Отилию.

– Тогда ее имя наконец исчезнет с первых страниц и все примутся пережевывать новую информацию… Пока она не найдется, – Алекс сглотнула застрявший в горле комок. Страшно представить, во что это может вылиться для них обеих.

Анна взяла ее за подбородок и заставила посмотреть себе в глаза.

– Ночью у меня состоялся долгий разговор с Бобом. Кажется, теперь я знаю, что нам делать.

* * *

На часах было без нескольких минут два, когда Мэгги Фенн открыла кухонную дверь. Не успела Алекс открыть рот, чтобы поздороваться с ней, как Мэгги уже втащила ее внутрь.

– Все хорошо, – подбодрила она гостью. – Я так рада тебя видеть. Боже, страшно даже представить, через что тебе пришлось пройти! Неужели нельзя переключить внимание на поиски пропавшей девочки, а тебя наконец оставить в покое, хотела бы я знать!

Алекс же подумала про себя: ну почему я сразу не привезла Отилию сюда? Нет, конечно, это противоречило бы всем правилам, но, по крайней мере, неприятностей точно бы было меньше. И если кто-то и мог окружить Отилию заботой и любовью, так это Мэгги. Кстати, может быть, еще не поздно. Иное дело, что власти вряд ли прислушаются к голосу той, кто, по сути дела, нарушив профессиональный долг, фактически похитила ребенка у законных родителей. Ведь, что ни говори, а это похищение, за что по закону полагается семь лет тюрьмы. Хорошо, если ей еще не припишут преступный умысел. Страшно подумать, какой срок ей могут дать в таком случае.

– Привет, Алекс! – поздоровался с ней Энтони Гудмен, поднимаясь ей навстречу, когда Мэгги провела ее в уютную гостиную. И пусть за окном по лужам хлестал дождь, здесь было тепло и ярко пылал камин.

Алекс поздоровалась с ним за руку и даже вымучила улыбку. Встретившись с Энтони взглядом, она вспомнила, каким красавцем он показался ей во время их двух предыдущих встреч. Впрочем, и сейчас тоже. И дело не только во внешности, но и в исходившей от Энтони ауре – такой сильной и такой теплой. Это был умный, уверенный в себе человек, знающий, как разрешить любую проблему.

Кроме этой.

Знай он всю правду – или если не он, то его сестра, – что бы они подумали о ней в таком случае? К собственному стыду, Алекс ощущала себя преступницей и лгуньей. Это были честные, порядочные люди, которые безоговорочно верили ей. Ей же не хотелось терять ни их дружбу, ни эту веру.

Пока Мэгги разливала по чашкам чай, который уже ждал их на столе, они говорили про поиски пропавшей девочки, а также про тот шок, который пережила вся страна, когда стало известно о существовании разветвленного интернет-сообщества педофилов.

– Только что передавали новости, – сообщила между тем Мэгги. – Помимо прочих пунктов обвинения, Брайану Уэйду хотят вменить в вину предварительный сговор и причастность к похищению ребенка.

Алекс едва не поперхнулась чаем.

– Думаю, это вряд ли радикальным образом скажется на приговоре, – сказала она, не поднимая глаз. – Одного сексуального насилия над ребенком хватило бы, чтобы до конца дней упечь его за решетку. А тут еще убийство жены.

Она вопросительно посмотрела на Энтони как на специалиста в таких делах. Похоже, он был с ней целиком и полностью согласен.

– Будем надеяться, его не обвинят еще в одном убийстве, – печально вздохнула Мэгги.

Алекс поморщилась. Энтони укоризненно посмотрел на сестру. Та покраснела.

– Простите, это я не подумав, – извинилась она. – Забудьте, что я это сказала.

– Ничего страшного, – успокоила ее Алекс. – Уверена, многие люди думают точно так же, – чувствуя на себе взгляд Энтони, она заставила себя поднять глаза. Может, спросить его про рыбалку? Но в голову не пришло ни единого вопроса. – Вы сейчас в отпуске? – в конце концов спросила она.

Энтони иронично выгнул бровь.

– Не совсем. У меня в местном суде в среду начинается слушание дела, и я приехал чуть раньше, чтобы к нему подготовиться.

– Что-то серьезное? – уточнила Алекс, вспомнив, что он сказал ей нечто на эту тему, когда она ему звонила, и тотчас пожалела. Вдруг это нечто такое, чего нельзя разглашать?

– Кража, – коротко ответил Энтони.

Алекс кивнула. Что бы сказать такого умного про кражи? В конце концов она решила, что рыбалка – куда более безопасная тема.

– Насколько я понимаю, с вами сейчас ваша мать? – между тем поинтересовался Энтони, закидывая ногу на ногу.

Алекс обратила внимание на его дорогие ботинки. Да и черные джинсы тоже явно не из дешевого магазина. Ну почему она всегда подмечает такие вещи? Почему не спешит перейти к тому, ради чего она сюда, собственно, и приехала?

– Поезжай в любом случае, – сказала утром ей мать. – Если он, как ты говоришь, известный адвокат, знакомство с ним может оказаться для тебя очень даже полезным.

Алекс тогда побледнела.

– Я не утверждаю этого безоговорочно, – поспешила добавить Анна, – но никогда не знаешь точно. К тому же тебе только на пользу на пару часиков вырваться из дома. Отилию можешь оставить на меня.

Что, если в ее отсутствие мать отведет девочку в полицию? Ведь так наверняка лучше для всех троих. Им с Отилией не нужно будет прощаться, что пощадит и ее чувства, и чувства девочки. С нее хватит тех страданий, которые она уже вынесла.

– Да, она прилетела вчера, – сказала она Энтони. – Она хотела вернуться раньше, но у ее мужа был юбилей, а они уже давно приготовились к торжествам, – добавила она и сделала глоток чая. Господи, что бы еще такого сказать? Но, увы, в голове не было ни единой мысли. Внезапно зазвонил ее мобильник. Звонила Вэл. – Извините, это из полиции. Вы не против, если я…

– Нет, конечно, – заверила ее Мэгги. – Мы подождем в кухне…

– Нет-нет, что вы. Я уверена, она просто хочет уточнить время, когда может меня навестить, – сказала Алекс, нажимая на зеленую кнопку. – Привет, Вэл! Как дела?

– У меня – нормально, – последовал ответ. – Тебя спрашивать не буду. Скажу лишь, что всплыло нечто такое, о чем ты должна знать до того, как об этом станет известно прессе. В Норидже обнаружены останки маленькой девочки, рядом с домом одного из участников все той же сети педофилов. Не волнуйся, мы точно знаем, что это не Отилия – труп пролежал в земле давно, – однако нельзя исключать вероятности того, что по соседству обнаружатся и другие тела.

Алекс прижала ладонь ко лбу.

– Какой ужас, – прошептала она ее слышно. – У вас есть предположения, кто эта девочка?

Она знала, Мэгги и Энтони наблюдают за ней, однако не поднимала глаз.

– Пока никаких, – ответила Вэл Бингэм, – доподлинно известно лишь то, что это девочка и на момент смерти ей было шесть-семь лет. Через пару дней у судмедэкспертов будет готово более подробное заключение. А пока, если тебе вдруг что-то понадобится, звони.

– Спасибо, – пробормотала Алекс и нажала на кнопку отбоя. После чего сообщила услышанное Мэгги и Энтони.

– Боже мой, какой кошмар, – добавила Алекс. – Порой я задаюсь вопросом, каким ветром меня занесло на работу в службу опеки?

– Думаю, всему причиной ваша любовь к детям, – предположила Мэгги. – Кстати, о детях. Я не сказала Софии, что вы сегодня приедете к нам. Иначе мне ни за что не выгнать бы ее в школу.

– И это правильно. Очень даже мудрое решение с вашей стороны, – отозвалась Алекс. – Ведь, узнай начальство, что я, будучи отстраненной от работы, навещаю своих подопечных, нас всех ждали бы новые неприятности. Хватит и тех, что есть. Кстати, как она? Есть успехи?

– Еще какие! Мы все ею гордимся. Но она страшно переживает за вас, Алекс.

– Как идет внутреннее расследование? – поинтересовался Энтони.

– Сказать по правде, даже не знаю. Им занимается Томми, мой непосредственный начальник. Сама же я никого не увижу до среды.

– Вам нужен сопровождающий? – спросил он. – Думаю, юридическая поддержка вам не помешала бы.

– Вообще-то… я никого не знаю. Я хотела попросить Томми, чтобы он пошел вместе со мной.

– Вам нужен независимый совет. Если бы не суд, я бы сам пошел вместе с вами. Впрочем, не вижу проблемы. Сейчас сделаю пару-тройку звонков. Наверняка найдется желающий вас сопровождать.

С этими словами Энтони вышел из комнаты. Мэгги улыбнулась гостье и подлила чаю.

– Я так рада, что к вам приехала мать, – сказала она. – Как хорошо, что рядом с вами теперь есть родной человек, на чье плечо можно опереться.

Алекс не стала с ней спорить:

– Анна просто чудо! Особенно если учесть, что мы едва знаем друг друга.

Мэгги удивленно посмотрела на нее, и Алекс была вынуждена поведать ей свою историю, пусть и неполную, умолчав о том, почему мать была вынуждена оставить ее, когда она была маленькой девочкой. Обсуждать эту тему у нее не было никакого желания. Слава богу, что про это еще не разнюхали газетчики, – страшно представить, что бы она прочла о себе в заголовках газетных статей!

– Ну вот, – сообщил Энтони, возвращаясь в комнату. – Я только что поговорил с одним парнем по имени Джолион Крейн. Он влиятельная фигура в Бристоле, что, в общем, не так далеко отсюда. По крайней мере, не тысячи миль. К сожалению, сам Джолион в среду занят, но он пообещал прислать кого-нибудь, кто пользуется его безоговорочным доверием.

– Спасибо, – поблагодарила Алекс и даже вымучила улыбку.

– Алекс только что поведала мне, что они с матерью нашли друг друга совсем недавно, – сообщила Мэгги, когда он снова сел за стол.

Энтони вопросительно выгнул бровь.

– Кажется, я уже говорила, что она живет в Новой Зеландии, – сказала Алекс, кое-как пытаясь не дать мыслям разбрестись в разные стороны. – Когда она снова поедет домой, я надеюсь уехать вместе с ней.

– И когда это будет? – поинтересовался Энтони.

– Я пока еще точно не знаю. Но при первой же возможности.

– И останетесь жить там, в Новой Зеландии? – уточнила Мэгги.

Внутри у Алекс тотчас все сжалось.

– Пока я только думаю, – ответила Алекс. – Впрочем, после того как меня уволят, вряд ли меня здесь что-то удержит, – добавила она.

Чувствуя на себе пристальный взгляд Энтони, она поставила чашку.

– Думаю, мне пора. Я пришла сюда лишь затем, чтобы поблагодарить вас за вашу… Спасибо, что вы помогли найти мне адвоката.

– Это самое малое из того, что мы можем для вас сделать, – ответил Энтони, поднимаясь на ноги.

Брат и сестра выразительно посмотрели друг на друга или ей только показалось? Наверно, нет, потому что Мэгги обняла ее на прощанье в гостиной, давая Энтони возможность проводить ее до двери.

– Надеюсь, с тех пор как в газете было опубликовано письмо Рона и Мэгги, Хизер Хэнкок оставила вас в покое? – спросил он, когда они вышли на крыльцо.

– Честно говоря, не знаю, – ответила Алекс. – Мне порекомендовали не читать газет и не смотреть новости. Думаю, Хизер не слишком обрадовалась их письму.

– Пожалуй, – язвительно согласился Энтони. – Но мелкие обиды лично меня раздражают, особенно когда ими пользуются для того, что сделать еще больнее тому, кому и без того уже несладко.

Алекс сглотнула комок в горле. Как же это неприятно – чувствовать себя жертвой. Впрочем, Энтони был воплощением доброты и участия.

– Спасибо, что заслонили меня широкой спиной от язвительных стрел и ядовитых обвинений, – пошутила она.

– Всегда рад, – ответил он, протягивая для рукопожатия руку. – Не уверен, встретимся ли мы снова, коль вы собрались в Новую Зеландию. Если нет, позвольте пожелать вам удачи.

– Спасибо, – сказала она, чувствуя, как на нее накатывается абсурдное, но очень горькое чувство утраты. Чтобы не расплакаться у него на глазах, отпустила его руку и зашагала к машине.

* * *

Сидя в баре на приморском бульваре в Кестерли, Хизер Хэнкок метала громы и молнии.

– Извини, – заявила она Джейсону, и в ее глазах сверкнула ярость, – но ты наверняка знаешь про Алекс Лейк больше, чем все остальные.

– Не понимаю, с чего ты взяла, что я от тебя что-то скрываю, – возразил он.

Хизер выразительно посмотрела на свою подружку Джину, типичную крашеную блондинку и мать его троих противных отпрысков.

– Нет, он точно что-то скрывает, – сказала она ей. – Я это вижу, а ты?

– Что именно? – раздраженно бросил ей Джейсон и даже всплеснул руками.

– Вот именно это я и хочу выяснить, – с вызовом заявила Хизер.

Джейсон устало откинулся на спинку стула.

– Не понимаю, почему ты спрашиваешь меня. Мы с Алекс не разговаривали вот уже несколько недель.

– Может, лучше пропустим еще по одной? – предложила Джина и помахала официанту.

Ей не хотелось продолжать этот разговор. Она знала, что ни к чему хорошему он не приведет. С них хватает скандалов по поводу Алекс Лейк. Один бог ведает, сколько их было с того момента, как муж решил вернуться в семью. И вот теперь еще эта история. Такое впечатление, что от этой мерзавки им никуда не деться. Джине было известно, что последнюю неделю Джейсон только и делал, что звонил своей бывшей зазнобе и слал ей сообщения. Ему, видите ли, хотелось знать, как она. Он даже порывался приехать к ней, чтобы своими глазами убедиться, что с ней все в порядке. Впрочем, это в его духе – изображать из себя героя. Он делал это перед всеми, но в случае с Алекс Лейк в своем усердии заходил уж слишком далеко. Вернее, зашел бы, будь у него такая возможность.

А тут еще Хизер со смехотворной идеей, которую она вбила себе в голову. Идея эта не имела никакого отношения ни к опубликованному в газете опровержению, ни к заметке какого-то там крутого адвоката, который камня на камне не оставил от ее рецензии на спектакль. Нет, это тоже сыграло свою роль, но больше всего Хизер Хэнкок злило то, что Джейсон ушел от Джины к Алекс, а вовсе не к ней, как Хизер надеялась. Да-да, к той самой ненавистной Алекс, с которой познакомился на вечеринке, на которой присутствовала и Хизер. Не успела репортерша подкрасить губы и состроить ему глазки, как он уже исчез с Алекс в неизвестном направлении и больше не появлялся. По крайней мере, в квартире Хизер. А ведь она давно положила на него глаз, начиная с того момента, когда они обе, две подружки, с ним познакомились. И вот Джейсон даже не взглянул в ее сторону! А может, это и к лучшему. Разве остались бы они в этом случае подругами?

– Чего я никак не могу взять в толк, Джейсон, – сказала Хизер, как только официант принял у них новый заказ, – так это почему ты стоишь за нее горой. Вы ведь больше не встречаетесь, насколько я знаю.

Джина одарила ее колючим взглядом, прекрасно зная – намек предназначался не только Джейсону, но и ей самой.

– Послушай, даже если бы я что-то знал (хотя на самом деле я ничего не знаю), – солгал Джейсон, – я бы все равно ничего тебе не сказал. Ведь тебе нужно одно – смешать ее имя с грязью. Скажи, тебе еще не надоело? Ей и без тебя сейчас тошно. Например, ее временно отстранили от работы. Так зачем еще больше портить ей жизнь? Скажу лишь одно: она всей душой переживает за судьбу этой маленькой девочки.

– Которой сейчас ничего не угрожало бы, делай она свое дело так, как надо, – огрызнулась Хизер. – Говорю тебе, если ребенка найдут мертвым, а к этому, похоже, все идет, то мое мнение таково: твоя бесценная Алекс будет повинна в смерти девочки не меньше, чем сам убийца.

Джина удивленно выгнула бровь.

– Какое счастье, что ты не собираешься написать, будто она убила ее собственными руками, – язвительно заметила она.

По лицу Хизер можно было подумать, что, будь у нее такая возможность, она сделала бы это, и с большим удовольствием.

– Я лишь хочу сказать, что эта ваша Алекс Лейк не так проста, как кажется, – сказала она тем не менее.

– Признайся, тебе хочется, чтобы именно так и было, – усмехнулась Джина. – Ладно, давайте лучше сменим тему. Честное слово, сколько можно перемывать этой Алекс косточки?

Хизер со злостью посмотрела на подругу. Впрочем, она была не настолько глупа, чтобы не понимать: продолжай она гнуть свою линию, так эти двое еще сочтут, что у нее паранойя, что ей совершенно не нужно. Вздохнув, она приготовилась слушать словесные излияния Джины по поводу детей, как то бывало всякий раз.

Временами Хизер задавалась вопросом, почему они с ней до сих пор дружат? Ведь у них нет ничего общего. Наверное, это привычка. Просто они давно знакомы. В любом случае, если Джина Кармайкл настолько глупа, что считает, будто избавилась от Алекс Лейк, то в ее, Хизер, глазах она еще бо́льшая дура.

Глава 26

– Нанна придумала новую игру! – сообщила Алекс, раздевая Отилию перед тем, как посадить ее в ванну. Малышка теперь всегда называла ее мать Нанной. Не успели они оглянуться, как сами стали так обращаться к Анне. – Мы все будем выбирать новые имена. Ну правда же, весело? У Нанны останется ее собственное, но мы с тобой можем выбрать любые, какие только пожелаем!

Отилия пропустила дневной сон, так что вид у нее был слегка усталый, что, однако, не помешало ей навострить ушки.

– Так какое имя ты себе выберешь? – спросила Анна, входя в комнату со стопкой только что выглаженных детских вещей.

Отилия огляделась по сторонам и, указав на лежащего на кровати плюшевого медведя, воскликнула:

– Ботик!

Алекс и Анна рассмеялись.

– Но ведь это мишкино имя, – заметила Алекс. – Тебе же нужно придумать имя для себя. Подумай. Какое имя тебе нравится больше всего на свете?

Отилия задумчиво нахмурилась и протянула к Алекс руки, чтобы снять маечку.

– Сказать тебе, что я выбрала? – спросила Алекс.

– Ты – Лекс.

– Да, но теперь я решила побыть Шарлоттой. Тебе нравится?

Отилия немедленно кивнула.

– Шар-лотта, – повторила она, слегка подпрыгнув.

– Ну, а кем хочешь быть ты? – с улыбкой спросила Алекс.

Отилия снова нахмурилась, но затем глаза ее засияли.

– Хлоей! – воскликнула она и подпрыгнула еще раз.

Алекс и Анна переглянулись.

– Замечательный выбор, – заверила ее Анна. – То есть теперь тебя можно называть Хлоей?

Отилия утвердительно закивала.

– Я – Хлоя. Ты – Шарлотта. А ты – Нанна.

– Отлично, – похвалила девочку Алекс и заключила в объятия.

– Или, если хочешь, ты можешь называть Алекс мамой, – сказала Анна.

Отилия с криком «Маааама!» тотчас же обняла ее за шею. У Алекс внутри как будто что-то оборвалось.

Ей с трудом верилось, что с того вечера, как она привела Отилию сюда, пролетело уже больше месяца, и в то же время казалось, что с тех пор прошла целая вечность. Каждый день приносил свои трудности и испытания, одни – посложнее, другие – попроще. Но они их все преодолели, а с тех пор как внимание прессы переключилось на другую часть страны, смогли наконец вздохнуть с облегчением.

Теперь разговоры шли в основном о нориджском педофиле из сети Брайана Уэйда, в доме которого были обнаружены останки шестилетней девочки. Выяснилось, что это была одна из пяти жертв, замурованных в подвале. Большинство из них были опознаны, но не все, и все время всплывало сходство с историей Фреда и Розы Уэст.

У Алекс мурашки бежали по коже при одной только мысли, что отец Отилии общался с таким чудовищем. Какое счастье, что курьер из супермаркета «Сейнсбери» не сдалась после первой пары звонков в социальные службы. Иначе неизвестно, какая судьба была уготована Отилии в придачу ко всем тем ужасам, что уже выпали на ее долю.

Общественное мнение склонялось к тому, что Отилия тоже погибла. Родителей, которые могли бы снова привлечь к ней внимание, у нее не было, средства массовой информации тоже потеряли к ней интерес, так что ее имя теперь практически не упоминалось. А если и упоминалось, что случалось крайне редко, было видно, что общественность расстроена или скорее возмущена тем, что система не уберегла еще одного маленького ребенка. Но затем люди беспомощно пожимали плечами и продолжали жить собственной жизнью. Что еще они могли сделать? Разве что потребовать, чтобы Брайана Уэйда привлекли к ответственности за убийство, о чем и так подумывала полиция.

Алекс понятия не имела, что ей делать в таком случае. С другой стороны, она не собиралась изводить себя тяжкими мыслями. Когда это произойдет, придется что-то предпринимать, а пока… Пока же они воспринимали каждый день как данность, пусть даже с осторожностью и тревогой. На их счастье, они снова были полноправными хозяевами дома, а в хорошую погоду могли также подышать свежим воздухом в саду.

Здесь, на верхушке холма, их не мог увидеть ничей досужий взгляд. При желании она могла легко посадить Отилию в машину и свозить в Эксмур, или в Сонтон-Сэндз, или в парки, где вряд ли можно столкнуться с кем-нибудь из знакомых.

Просто удивительно, как мало внимания на них обращали. Конечно, все было бы иначе, будь фотографии Отилии, разосланные полицейскими, более отчетливыми. Тем не менее Алекс на всякий случай всегда надевала девочке шапку. Она прекрасно знала, что Отилия не любительница головных уборов. Однако девочка старалась угодить своей новой маме и никогда не жаловалась.

Иногда эта покорность даже расстраивала Алекс. Когда же наконец наступит тот день, когда Отилия перестанет бояться сделать что-то не так? Иначе как узнать, что страх перед жуткими мучениями, которым ее подвергал отец, начал понемногу исчезать?

Боже, какой ужасной, одинокой, чудовищной еще недавно была ее жизнь! Неудивительно, что она ни разу не спросила о своих родителях – как будто все ее воспоминания о них были заблокированы сознанием.

Кремация Эрики, произошедшая три недели назад, оказалась куда более печальным событием, чем Алекс могла представить, в основном потому, что проводить ее в мир иной пришли лишь она сама и несколько полицейских. Был ли приглашен Брайан Уэйд, этого Алекс не знала, хотя, учитывая то, что он сознался в убийстве жены, это было маловероятно.

В душе Алекс подозревала, что это признание было сделано лишь затем, чтобы избежать суда, когда пресса и общественность снова начнут требовать возмездия. Но поскольку точно этого она знать не могла, то и не утруждала себя напрасными размышлениями. В конце концов, какая разница? Гораздо больше ее беспокоил вред, нанесенный психике ребенка.

Хотя, на первый взгляд, эмоциональное состояние Отилии шло на поправку, ей все еще не хватало уверенности в себе. В последнее время у нее появилась привычка ночью заползать на матрас к Алекс. Прижав к себе Ботика, она сворачивалась калачиком у нее под боком, стараясь расположиться как можно ближе, хотя и не прикасаясь к ней. Стоило Алекс почувствовать, что Отилия лежит с ней рядом, как она подтаскивала ее к себе и нежно гладила по спинке, помогая снова уснуть.

И вот настал день паковать вещи. Габи уже договорилась с покупателем дома, а поскольку о переезде в крошечную квартирку в Кестерли не могло быть и речи, Анна отменила аренду нового дома, зато сегодня забронировала для всех троих билеты до Новой Зеландии. При одной только мысли об этом у Алекс начинали шалить нервы.

Впрочем, что еще им оставалось? Они уже давно это планировали. Как только завершилось внутреннее расследование и полиция тоже оставила Алекс в покое, было решено, что она проведет отпуск в Новой Зеландии. Вот только теперь это будет не отпуск, а начало новой жизни для нее самой и для Отилии.

Это безумие! Это невозможно! Их поймают, и что будет тогда?

– Нас поймают, если мы не уедем, – твердо заявила ей Анна. – А так, по крайней мере, у нас будет шанс остаться вместе, быть семьей, как и должно быть.

– Но она не наш ребенок.

Анна вопросительно выгнула бровь.

– Неужели? Разве ты не видишь, как она на тебя смотрит, как копирует, как обожает тебя? Теперь она зависит от тебя даже больше, чем раньше, и кто в целом мире сделает ее счастливее, чем ты?

– Кто-нибудь…

– Кто? Например? Ты же сама говорила, что страшишься даже мысли о том, чтобы отдать ее в чужую семью. Или ты хочешь, чтобы она переходила из одной чужой семьи в другую, никогда не зная, где ее дом? Чтобы ее обижали другие дети? В конце концов дело закончится тем, что она окажется на улице, употребляя наркотики или торгуя собой. Именно на такую жизнь ты обречешь девочку, если сейчас от нее откажешься. А что будет с тобой, если ты решишь передать ее полиции?

Анна неистово затрясла головой.

– Я не позволю тебе так поступить. Знаю, ты совершила ужасную ошибку, хотя это и была случайность, но если тебя посадят в тюрьму, разве так будет лучше для Отилии, для тебя или для кого-то из нас? Согласна, справедливость должна восторжествовать, но какой толк от этой справедливости, если это сделает маленькую девочку несчастной? Она ни в чем не виновата, Алекс. Даже если ты считаешь себя виновной, уж на ней, в отличие от тебя, никакой вины нет. И я знаю, что меньше всего тебе хотелось бы причинить ей новый страдания.

Разумеется, Алекс этого не хотелось. Смыслом всей ее жизни было спасать детей от страданий, но такой ценой…

– Но что скажет Боб? – запротестовала она. – Вряд ли он это одобрит. Я хочу сказать, что если мы увезем Отилию, проблемы будут не только у меня, но и у тебя, и у него.

– Придется через это пройти. А пока что действительно важно и что подсказывает мне, что мы поступаем правильно, это то, что ни одна живая душа – кроме, конечно, Боба – не догадывается, что ты и есть тот социальный работник, угодивший в эту историю. Конечно, все об этом слышали, но не более чем из газетных новостей. К тому же там эта история не наделала столько шума, как здесь. Я же никому не рассказывала, почему так быстро сюда вернулась. Все думают, что я просто приехала еще ближе познакомиться с тобой.

Зачем кому-то знать правду? Не хватало нам того, чтобы все глазели на тебя, когда мы прилетим туда. Пусть все считают, что ты Шарлотта, я даже не уверена, что кто-либо знает или помнит твое новое имя. И если для тебя этого недостаточно, разве то, что Отилия по собственной воле зовет меня «Нанна», не есть знак того, что все идет так, как надо? То, что полиция даже не начала тебя подозревать, – это тоже знак. Тогда спроси себя, зачем судьба привела тебя в тот день в парк? А меня сюда к тебе в столь важный момент? Все складывается именно так, как и должно быть! Алекс, клянусь, кто-то на небесах играет на нашей стороне, и все, что от нас требуется, это не противиться его воле.

В словах Анны имелась своя логика. Более того, именно это Алекс и хотела услышать. И все же ей с трудом верилось, что все может быть настолько просто.

– Но как мы объясним присутствие Отилии, когда приедем туда? – спросила Алекс. – Не покажется ли это странным, что ты раньше никогда не упоминала о существовании внучки?

– Я изображу удивление. Как, неужели я вам ничего не говорила? Не может того быть! Вот увидишь, сделать это будет несложно. Там народ не настолько любопытный и не такой подозрительный, как здесь. Вот увидишь, все быстро примут тебя и Отилию как своих. Ты не успеешь даже глазом моргнуть, как станешь одной из нас. Подумай сама, какую жизнь ты сможешь дать ей там. Девочка будет жить в заботе и любви, она вырастет, зная, что значит для нас все на свете. Скажи, разве она этого не заслужила после всего, что ей довелось пережить? И разве мы не заслуживаем быть вместе после стольких лет разлуки?

Даже не будь доводы матери столь убедительны, в глубине души Алекс была вынуждена признать: несмотря на все сложности, другие варианты просто неприемлемы, причем не только для нее, но и для Отилии.

Так или иначе, если Алекс поймают – не сейчас, так потом – в конечном итоге она все равно окажется за решеткой. По крайней мере, уехав, она даст Отилии шанс быть с теми двумя людьми, к кому девочка питает любовь и доверие, которых ей не нужно бояться, которые никогда ее не обидят.

И если уж принимать все те знаки судьбы, на которые указала ей мать, невозможно проигнорировать самый главный – то, что Габи вышла замуж за мужчину по фамилии Лейк. А значит, Отилию можно вывезти по паспорту Фиби. Да, но как его достать? Это было единственной загвоздкой.

Впрочем, даже это оказалось делом несложным. Когда неделю назад Алекс ездила к сестре, Габи как раз вызвали в школу забрать домой приболевшего Джексона.

Так Алекс подвернулась отличная возможность поискать паспорта. Она быстро их нашла, и когда взяла в руки, сердце ее от радости было готовы выскочить из груди. Совпадала не только фамилия. Как оказалось, паспорт Фиби был выдан два года назад, когда той было три. Благодаря темным волосам они с Отилией были очень даже похожи.

Алекс по-прежнему чувствовала себя преступницей из-за того, что «позаимствовала» у сестры паспорт – у нее язык не поворачивался назвать это «кражей». Она постоянно напоминала себе, что когда Габи обнаружит пропажу, ей будет проще написать заявление и получить новый. Как получить в будущем новый документ для Отилии, об этом она тоже пока не задумывалась. Сейчас основная проблема заключалась в другом – как провести девочку через паспортный контроль под именем Фиби Лейк, при условии, что они вообще доберутся до аэропорта.

* * *

Наступило утро перед отлетом. Отилия уже сидела в машине, напевая песенку Ботику и пытаясь пристегнуть ремни в детском автокресле, которое Анна купила пару недель назад. Теперь у Отилии также была модная прогулочная коляска, несколько плюшевых друзей для Ботика и куча симпатичных нарядов.

Анна была вместе с девочкой на улице, из последних сил стараясь запихнуть вещи в багажник. Алекс проверяла, все ли в порядке в доме и все ли они взяли из вещей Отилии.

Внезапно в заднем кармане джинсов звякнул мобильник. Стоило ей увидеть высветившееся на экране имя, как у нее защемило сердце. Энтони. Она нажала на зеленую кнопку.

– Привет! – сказала она как можно более спокойно и дружелюбно. Энтони звонил ей пару раз с тех пор, как они виделись в доме у Мэгги, сначала чтобы узнать, как прошло разбирательство в кабинете у начальства, а потом, чтобы посочувствовать, что она потеряла работу.

– Боюсь, вы не совсем вовремя, – шутливо сказала она, – мы как раз собрались уезжать.

– Я так и думал и потому решил пожелать вам счастливого пути.

– Очень мило с вашей стороны, – ответила Алекс, растроганная и удивленная.

– Вообще-то, – продолжил Энтони, – я могу даже подъехать в аэропорт и пожелать это вам лично. В котором часу рейс?

Алекс моментально запаниковала.

– Если не ошибаюсь, в четыре пятнадцать. Всем этим занимается моя мать, но, если честно, вам нет необходимости ехать в аэропорт. Мы уже и так немного опаздываем, так что нам придется поторопиться. Не хотелось бы, чтобы вы зря потратили свое время.

Судя по голосу, Энтони расстроился.

– Ну, ладно, – вздохнул он. – Наверно, я и вправду опоздал со своим предложением. Я знаю, как утомительны долгие перелеты. Вам когда-нибудь доводилось летать так далеко?

Алекс рассмеялась от облегчения и от нервов.

– Только в Испанию, с компанией друзей отпраздновать окончание университета.

– Значит, долгий перелет будет для вас в новинку. У вас будет остановка в пути?

– Только чтобы сделать пересадку. А так, можно сказать, летим прямой наводкой.

– Будем надеяться, что перелет не слишком вас утомит. В самолете можно посмотреть фильмы.

– Вообще-то мы взяли с собой DVD-проигрыватель, – сказала Алекс. Она не стала уточнять, что сделано это в первую очередь для Отилии. – Так что, надеюсь, скучать не придется.

– Хорошо. Ладно, не буду больше вас задерживать. Берегите себя и не пропадайте из виду.

– Обещаю, – солгала Алекс, отчаянно надеясь, что так и будет. В данный момент ей было некогда размышлять о том, кроется ли за его участием нечто большее. Но даже если Энтони к ней неравнодушен, что маловероятно, ей придется смириться с тем, что им не по пути и каждому придется жить дальше своей собственной жизнью.

«Так всегда бывает», – печально напомнила себе Алекс, продолжая осматривать спальню на предмет забытых вещей. Возможности открываются, дороги пересекаются, звезды совпадают, и в зависимости от того, что еще происходит в жизни, нужно либо ухватить свой шанс, либо отпустить его, даже не ведая, чем это может аукнуться в будущем. Столь многое в ее жизни сложилось совсем по-другому, будь у нее возможность предугадать, как ее нынешние действия повлияют на дальнейшее развитие событий. Сколько было принято поспешных, необдуманных решений!

Впрочем, не одна она такая. Скорее всего, так можно сказать про любого человека. Как и все, она должна попытаться использовать с выгодой для себя сложившиеся обстоятельства и надеяться, что в конечном итоге все будет хорошо.

Оглядев комнату, Алекс внезапно осознала, что видит ее в последний раз. Волна воспоминаний захлестнула ее. Последние дни она отчаянно пыталась не оглядываться назад, а смотреть только вперед, и вот вдруг все ее мысли устремились в обратном направлении.

Не считая первых трех лет ее жизни и учебы в университете, она всегда жила в этом доме. Она давно убедила себя, что готова с ним попрощаться, но оказалось, это вовсе не так просто.

Алекс задумчиво улыбнулась, вспомнив, как они с Габи прыгали на кровати, как уютно устраивались на подоконнике, слушая истории отца, как вываливали на пол содержимое гардероба матери, примеряя ее платья и туфли на высоком каблуке.

Майра почти никогда не носила шпильки, но в ее шкафу всегда лежало несколько пар туфель, завернутых в бумагу и сложенных в коробку, – для торжественных случаев.

А как Алекс и Габи для имитации пышного бюста засовывали в свитера полотенца, как красили губы помадой или красной лакричной конфетой! В ее памяти всплывали звуки и образы: смех, визг, слезы, перешептывание, обмен секретами, топот ног на лестнице, бьющая по барабанным перепонкам музыка, которую они обожали подростками и в которой тонули средневековые хоралы и скучная классика, которые так любил их отец.

Внезапно ей больше всего на свете захотелось вернуться туда, где она чувствовала себя в полной безопасности, где ее не преследовал страх, как то было сейчас. Или нет?

Алекс этого не знала, не могла сказать. Ее мозг, казалось, был не способен работать нормально. Она как будто угодила в ловушку между двумя мирами, как выбежавший на дорогу олень, который застыл в свете фар и боится сдвинуться с места. Даже будь у нее возможность перенестись в прошлое, до того, как все это произошло, до того, как она встретила свою мать, до того, как в ее жизни появилась Отилия, согласилась ли бы она на это?

В таком случае Отилия по-прежнему жила бы в том доме-тюрьме со своими чокнутыми родителями, а ее собственная мать – в Новой Зеландии, тоскуя по дочери, от которой давным-давно отказалась и о чем потом горько сожалела. А она сама тосковала бы по мифической доброй матери, которая могла бы ее найти и забрать к себе. Так что, возможно, их мольбы и впрямь были услышаны. Жизнь наконец-то свела их с матерью вместе, а заодно подарила им одинокую, испуганную, несчастную маленькую девочку. В отличие от Анны, которая в прошлом была лишена такой возможности, сейчас вдвоем они были способны спасти малышку. Несмотря на все сложности, жизнь подарила им шанс радикально изменить свое будущее.

Алекс вздохнула, пытаясь избавиться от назойливых мыслей, и уже собиралась выйти из комнаты, как вдруг на телефон пришло сообщение. Как оказалось, от Томми и Джеки. Они желали ей хорошо провести отпуск и не волноваться из-за машины – они позаботятся о ней до ее возвращения. Сглотнув подступивший к горлу комок, она отправила ответное сообщение, поблагодарив их не только за эту любезность, но и вообще за все. Томми как мог старался помочь ей сохранить работу и оставил попытки только тогда, когда сама Алекс попросила его об этом. Такого хорошего друга и замечательного начальника нужно еще поискать! Алекс знала: она будет по нему скучать.

Внезапно некая неведомая сила заставила ее посмотреть в окно. Выглянув на улицу, Алекс увидела, что мать, нахмурив лоб, смотрит на нее, как будто ей передались тревожные мысли дочери. Алекс ободряюще помахала ей рукой, а в следующий миг ноги как будто приросли к полу: на холм въезжала какая-то машина.

Анна заметила направление ее взгляда, и по ее лицу промелькнула паника. Не отдавая отчета в своих действиях, Алекс бросилась вон из комнаты и с громким топотом устремилась вниз по лестнице. Когда она выбежала на улицу, Габи уже парковала машину позади автомобиля, взятого Анной напрокат.

Анна в ужасе наблюдала за ней, не в состоянии даже пошелохнуться. Затем она нагнулась и что-то прошептала Отилии. Что именно, Алекс не слышала, но задняя пассажирская дверь тотчас закрылась. В свою очередь, Алекс подошла к Габи, стараясь не подпустить ее ближе.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она сестру на удивление спокойным голосом, и это при том, что нервы ее были натянуты как струна.

– Я боялась опоздать, – ответила Габи, подходя к Алекс, чтобы ее обнять. – Знаю, вчера вечером мы с тобой попрощались по телефону, но, проснувшись сегодня утром, я поняла, что не могу позволить тебе улететь, не увидевшись с тобой на прощание.

– О, Габи, – пробормотала Алекс, сжимая ей руку, – тебе не стоило так далеко ехать ради этого!

Она не сказала Габи, что уезжает навсегда, – у нее даже был обратный билет; она не могла его не взять – но, похоже, Габи обо всем догадалась сама.

– Я не могла не приехать. Вчера вечером я должна была тебе кое-что сказать… Я могла бы просто позвонить сегодня утром, но потом решила, что лучше сказать тебе лично.

Алекс с любопытством посмотрела на сестру, стараясь ничем не выдать свое беспокойство, потому что в следующий момент к ним подошла Анна.

– Простите, если задерживаю вас, – обратилась к ней Габи, – но я быстро, обещаю!

– Все в порядке, – заверила ее Анна и, обняв на прощание, вернулась к машине, в которой тихо, словно мышка, сидела Отилия.

– Допускаю, я была не самой лучшей сестрой, – выпалила Габи, – но я хотела сказать, что всегда любила тебя. Детство, проведенное с тобой, – это самое лучше время в моей жизни.

На глаза Алекс навернулись слезы. Она попыталась что-то сказать, но Габи не дала ей этого сделать:

– Я даже не могу выразить словами, как сильно буду по тебе скучать, – прошептала она, – и дети тоже. Но я верю, что в Новой Зеландии ты будешь счастлива, а это самое главное.

– О, Габи, – со слезами в голосе ответила Алекс, – ты так говоришь, будто мы больше никогда не увидимся. Это не так, я обещаю. Я приеду в гости, а ты можешь приехать к нам.

Даже если ей самой верилось в это с трудом, она была вынуждена сказать эти слова. Иначе она просто не сможет уехать.

Габи улыбнулась сквозь слезы.

– Просто знай, я всегда готова тебе помочь, – прошептала она, – что бы ни случилось. – Порывшись в сумочке, она вытащила оттуда конверт. – Это тебе. Я давно собиралась его тебе отдать. Наверно, это нужно было сделать раньше, но это твое, и я хочу, чтобы оно было у тебя.

Алекс озадаченно посмотрела на конверт.

– По идее, я должна отдать его тебе по завершении сделки. Здесь половина суммы от продажи дома, – объяснила Габи. – Он в такой же степени твой, как и мой, поэтому так будет правильно.

Она сглотнула подступивший к горлу комок и больше не могла вымолвить ни слова. Алекс тоже была готова расплакаться.

– Тебе не нужно было этого делать, – прошептала она. – Твоя мать была бы против.

– Зато так хотел папа, и я тоже этого хочу. – Габи прикусила губу, пытаясь улыбнуться, затем, бросив быстрый взгляд на машину Анны, повернулась и зашагала к своей машине.

– Габи! – окликнула ее потрясенная до глубины души Алекс.

Габи обернулась.

– Я люблю тебя.

Габи попыталась улыбнуться.

– Счастливого пути, сестренка, – сказала она, не сводя глаз с Алекс, а затем едва слышно добавила: – И не забудь прислать обратно паспорт Фиби, когда решишь все вопросы.

С этими словами Габи послала ей воздушный поцелуй и села в машину. Алекс растерянно застыла на месте. Габи все знает. Каким-то образом она догадалась и… И что? Что ей теперь делать?

Не сводя с нее глаз, Габи развернула машину.

– Все будет хорошо, – одними губами произнесла она и медленно поехала обратно вниз по холму.

В следующий миг Алекс разрыдалась. Нет, она должна догнать сестру. Должна сказать ей, как любит ее и как важна для нее эта любовь и их дружба. Должна извиниться за то, что без разрешения взяла паспорт Фиби, что поставила Габи в щекотливое положение. Ей нужно удостовериться, что, несмотря ни на что, они по-прежнему останутся сестрами. Увы, машина Габи уже повернула на другую улицу.

– С тобой все в порядке? – спросила подошедшая к ней Анна и обняла ее за плечи.

– Да-да, все хорошо, – дрожащим голосом ответила Алекс. Правду она скажет матери позже, а пока незачем ее лишний раз расстраивать. – Просто расставаться не так легко, как я думала, – она глубоко вздохнула, чтобы успокоить нервы. – Я забыла отдать ей ключи от дома. Впрочем, неважно, оставлю их в почтовом ящике, как мы и договаривались. – Алекс сделала еще один глубокий вдох и обернулась на дом. Тот как будто наблюдал за ней глазами ее приемного отца – с пониманием, с легкой укоризной, но неизменно с любовью.

– Пойду замкну дверь, – сказала она, зная, что если не сделает этого сейчас, то уже не сделает никогда. – Потом можно и в аэропорт.

Анна улыбнулась, хотя Алекс была готова поклясться, что заметила в ее глазах тревогу. Им предстоял долгий путь. Более того, только сейчас до обеих начали доходить масштабы их авантюры.

* * *

Они сидели в хвостовой части самолета, в экономклассе: Анна рядом с иллюминатором, Алекс – у прохода, Отилия – между ними. По сравнению с ними она казалась совсем крошечной. Ее ноги едва доставали до края кресла. Впрочем, она не переживала по этому поводу, гордая своими новенькими кроссовками со встроенными огоньками. Она то и дело приподнимала то одну ногу, то другую, желая убедиться, что лампочки на месте. Вторым источником ее живого интереса была команда бортпроводников. Облаченные в красивую красную форму, они деловито сновали туда-сюда по проходу, помогая пассажирам занять места. Некоторые даже останавливались, чтобы поздороваться и расспросить про Ботика, которого она, как всегда, не выпускала из рук. Уронила она его всего лишь раз, когда они проходили контроль ручной клади, и то лишь потому, что уснула на руках у Алекс. В свою очередь та даже не заметила, как это случилось. Спасибо работнику аэропорта, который вернул им потерю.

Алекс все еще не пришла в себя от пережитого ужаса, когда ее по плечу похлопал мужчина в форме. В первый момент она приняла его за полицейского. Но нет, дружески улыбнувшись, он протянул ей Ботика, отлично понимая, какой это удар для ребенка – лишиться своего плюшевого друга. Пока Алекс снова усаживала Отилию в коляску, Анна принялась расспрашивать медвежьего спасителя о его собственных детях. Знай он, с кем имеет дело, разве стал бы он с ними разговаривать?

Двери самолета давно уже были задраены, а они сами сидели, пристегнув ремни. Но по какой-то причине крылатая машина не спешила выруливать на взлетно-посадочную полосу. Минута шла за минутой. Вскоре Алекс почувствовала, что покрылась испариной. Господи, что происходит? Смелости, чтобы спросить, у нее не нашлось. Знала она лишь одно: в любое мгновение двери могут открыться снова и внутрь шагнут полицейские. И тогда ей конец. Они заберут у нее Отилию, а саму препроводят в ближайший полицейский участок. Она была убеждена, что так и будет, и сидела, боясь сделать лишний вдох. Более того, она не сомневалась, что с Анной сейчас происходит то же самое.

В следующий миг ей на локоть легла головка Отилии. Приподняв руку, чтобы погладить ее кудряшки, Алекс едва не разрыдалась. Нет, она не перенесет расставания с ней.

Боль разлуки железными тисками уже сжимала ей сердце. Как же она будет жить дальше, каждый день терзаясь вопросами, где Отилия, что с ней, так и не получая на них ответов.

– Странно, почему они не объявляют о задержке рейса, – прошептала Анна с дрожью в голосе, которая тотчас же передалась и Алекс. – Обычно в таких случаях объявляют, а тут как воды в рот набрали. Лично я ничего не слышала, а ты?

От страха Алекс как будто окаменела, не в состоянии вымолвить ни слова. Но потом подняла руку и повернула круглое личико Отилии к себе. Их взгляды встретились. В выразительных детских глазах было столько любви, столько доверия, что она едва не разрыдалась.

– С тобой все порядке? – еле слышно прошептала она.

Отилия кивнула.

– Мы сейчас взлетим в небо, – сообщила она Алекс. Та заставила себя улыбнуться.

– Все верно, – ответила она.

– Но ведь у нас нет крыльев.

– У нас нет, а у самолета есть.

– Полетели! – пропела Отилия, поднимая над головой Ботика.

«Она так счастлива, – с горечью подумала Алекс. – Господи, прошу тебя, не отнимай у нее эту радость. Она заслуживает счастья, даже если я виновата перед ней».

– Хочешь сока? – спросила она вслух, проглотив комок в горле.

Отилия покачала головой и громко чмокнула Ботика в нос, после чего предложила Алекс сделать то же самое. Как только Алекс поцеловала медведя, Отилия отправила мишку в полет над головой Анны. Ты послала медведю громкий воздушный поцелуй. Отилия последовала ее примеру, но перестаралась, и Алекс была вынуждена вытереть ей рот бумажным платочком.

– Александра Лейк?

Алекс окаменела от ужаса. Ну вот, дождалась-таки. А все же, пусть только ради Отилии, она должна сохранять самообладание.

Она подняла глаза. Салон самолета вдруг превратился в размытое пятно. Она разглядела рядом со своим креслом лишь чей-то неясный силуэт.

– Я поняла, – сказала она и принялась расстегивать ремень. Прости меня, Отилия, прости.

– Можете не вставать, – произнес тот, кто стоял рядом с ее креслом. – Мне кажется, это ваш.

Ошарашенная, Алекс посмотрела, что же у него в руке.

– Вы, наверно, его уронили, – добавил он.

Наконец до нее дошло: перед ней не полицейский, а бортпроводник. Дрожащей рукой она взяла у него паспорт и, открыв обложку, убедилась, что да, это действительно ее собственный.

– Привет! – произнес между тем бортпроводник, обращаясь к Отилии. – Тебя как зовут?

Отилия растерянно посмотрела на него.

Алекс все еще не оправилась от пережитого шока и потому пропустила его вопрос мимо ушей.

– Ботик, – неожиданно заявила Отилия, демонстрируя ему медведя. Тот, похоже, произвел должное впечатление.

– Какой красавец, – улыбнулся бортпроводник.

Отилия серьезно кивнула.

– Ну, так как все-таки тебя зовут? – повторил свой вопрос бортпроводник.

Отилия посмотрела на Алекс.

У той голова вновь пошла кругом. Она с ужасом подумала о том, что они так и не приучили Отилию называть себя Фиби, как то значилось в «ее» паспорте.

– Она каждый день придумывает себе новые имена, – сочла своим долгом вмешаться Анна. – Даже я не знаю, как ее сегодня зовут. Может, ты нам все-таки скажешь, моя лапочка?

Отилия набрала полную грудь воздуха и, приложив руку к сердцу, заявила:

– Я – Хлоя. Это – Нанна, а это – мама.

Сказав последнее слово, она попыталась перекувыркнуться через подлокотник кресла на колени к Алекс.

Бортпроводник рассмеялся.

– Какое красивое имя – Хлоя. И главное, оно так идет такой симпатичной девочке, как ты. Ты знаешь, куда ты летишь?

Отилия вопросительно посмотрела на Алекс.

– В Новую Зеландию, – подсказала та.

– В Зеландию, – повторила Отилия.

– В таком случае вас ждет долгий полет, – сказал бортпроводник. – Вы, наверно, летите в отпуск?

Отилия снова посмотрела на Алекс.

– Вообще-то, – сказала та, с бесконечной любовью глядя на девочку, – мы летим домой, правда, моя дорогая?

Отилия серьезно кивнула.

– Домой, – подтвердила она.

– Это здорово. Кстати, – добавил он, глядя в иллюминатор. Их самолет медленно откатывался от гофрированного рукава. – Кажется, мы скоро взлетим. Ты хорошо пристегнулась?

Отилия послушно проверила свой ремень и кивнула.

– Какая молодчина! Когда мы взлетим, тебя наверняка ждут приятные сюрпризы, – улыбнулся бортпроводник. – Я скоро вернусь. Смотри, никуда без меня не уходи.

– Хорошо, – прошептала в ответ Отилия.

Алекс рассмеялась, готовая от счастья стиснуть Отилию в объятиях. И хотя ей все еще с трудом верилось, что они улетают, она, облегченно вздохнув, повернулась к матери.

Анна улыбнулась ей – тоже сквозь слезы. Ее дрожащая рука легла на руку Алекс.

– Все будет хорошо, – прошептала она. – Не забывай, ведь так и должно быть. – Она с нежностью посмотрела на Отилию. Та в свою очередь растерянно взглянула сначала на одну, затем на другую женщину. – Да-да, – добавила Анна дрожащим шепотом. – Так и должно быть.

От автора

Хочу выразить огромную благодарность Карен Хэллам и Саре Скалли, социальным работникам из отдела защиты детей, за бесценные советы, которые они мне давали на протяжении всей моей работы над этой книгой. Я не погрешу против истины, если скажу, что без них этой книги просто могло бы не быть.

Отдельная благодарность Карен за то, что она всегда находила время приехать ко мне и держать меня в курсе событий. Что же касается помощи в получении сведений о специфике работы службы поддержки семьи в Великобритании, то здесь я просто обязана также упомянуть Джил Бриггс. Вообще-то система защиты прав детей в Великобритании слишком сложна, я же позволила себе ее слегка упростить, с тем чтобы придать повествованию немного динамики.

Хочу также сказать «большое спасибо!» Сэму Губриджу из отдела расследования преступлений против детей. Без него я просто не сумела бы сдвинуться с места в своих исследованиях проблемы, не говоря уже о его поддержке в течение всей работы над этой книгой.

Не менее искренние слова благодарности причитаются Иэну Келси и Джил Холл из юридической конторы «Келси и Холл» за их консультации относительно юридических аспектов этого случая, а также Карлу Гэдду за его поддержку и дельные советы.

От всей души благодарю Шарон Бартон, которая поделилась со мной своими знаниями о приемных семьях, и моего лечащего врача, замечательного доктора Хелен Льюис, за ее ценные советы по поводу действия галлюциногенных препаратов и транквилизаторов.

Слова самой теплой благодарности и любви предназначаются также моему редактору Саре Сэндон и моему агенту Тоби Иди, без которых мой мир просто бы не вращался вокруг своей оси. Спасибо вам за вашу веру в меня, за вашу неоценимую поддержку. И, наконец, я хотела бы поблагодарить удивительную команду, в чьи руки попала моя книга, тех, кто подготовил ее к печати, чьими стараниями она вышла в свет и нашла своего читателя. Огромное вам спасибо, Джорджина Хотри-Вур, Аврил Эшфилд, Роб Уоддингтон, Джен Дойл, Сара Пейдж, Луиз Пейдж, Саймон Литтлвуд, Диана Джонс, а также потрясающей команде маркетологов, как здесь, в Великобритании, так и по всему миру.

Примечания

1

Топиар (топиари) – фигурная стрижка деревьев и кустарников. – Прим. перев.

(обратно)

2

Вест-Энд – западная часть Лондона (к западу от стены Сити), в которой сосредоточена театральная и концертная жизнь (кварталы Сохо и Ковент-Гарден), музеи (Южный Кенсингтон), правительственные учреждения (Вестминстер), университеты и колледжи (Блумсбери), а также элитная недвижимость (Белгравия, Кенсингтон) и фешенебельные магазины (Оксфорд-стрит, Риджент-стрит, Бонд-стрит). Его принято представлять как антипод рабоче-пролетарского Восточного Лондона – Ист-Энда.

(обратно)

3

«Веселое привидение» – классическая британская комедия, написанная Ноэлом Кауардом, по которой режиссер Дэвид Лин снял художественный фильм с Рексом Харрисоном в главной роли.

(обратно)

4

«Женский институт» – организация, объединяющая женщин, живущих в сельской местности; в ее рамках действуют различные кружки. – Прим. перев.

(обратно)

5

Джеззер – уменьшительное от Джэсмин.

(обратно)

6

Ярнхэм – место, где происходят события компьютерной игры «Порождение крови» (Bloodborne) (PlayStation 4). Когда-то там жили обычные люди, но теперь они, пораженные эпидемией, бродят по улицам с вилами и секирами, а некоторые даже поджидают главного героя за углом, чтобы внезапно напасть. На задворках домов прячутся великаны с огромными тесаками, а те люди, что не превратились в монстров, запираются и отказываются разговаривать, даже если вежливо постучаться к ним в дверь.

(обратно)

7

Фанданго – испанский народный танец, исполняемый в паре под пение фанданго в сопровождении гитары и кастаньет.

(обратно)

8

Отилия Паттерсон (1932–2011) – исполнительница блюза и джаза из Северной Ирландии, ставшая популярной в конце 1950–1960 годов благодаря концертам и записям с джаз-бэнд-оркестром Криса Барбера.

(обратно)

9

Около 1,22 м.

(обратно)

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

От автора Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg