«Научиться быть ведьмой»

Научиться быть ведьмой (fb2) - Научиться быть ведьмой 1985K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Ольга Обская

Ольга Обская Научиться быть ведьмой

ЧАСТЬ 1

Пролог. Одно лицо на двоих

Как жить, если у вас на двоих одно лицо? Если твоя сестра точная копия тебя…

Ты думаешь, это весело? Прикольно? Конечно! Можно разыгрывать друзей. Ты говоришь кому-то, что ты — это не ты, а она, а на самом деле это всё-таки ты. Смешно, правда?

Кому — как. Вот он, стоит перед тобой. Парень, который нравился тебе с седьмого класса. Тебе и ей. Он говорит, что любит. Кого? Тебя или её? Ты не знаешь, она не знает и он не знает…

Думаешь, поможет, если ты будешь одеваться не так, как она? Скажем, сестра наденет юбку, ты — брюки, сестра — чёрное, ты — белое. Думаешь, поможет?

А если перекрасится? Сделаться блондинкой? Хотя бы тогда ты сможешь быть уверена, что вон тот симпатичный парень улыбается тебе? Именно тебе, а не ей?

А если тебя вдруг не станет. Кто-нибудь поймёт, что не стало именно тебя? Экспертиза ДНК? Да, забыла сказать, кто не в курсе — у близнецов абсолютно идентичная ДНК…

— Пап, а вот если я погибну… ну, вдруг, например, ты потеряешь сознание, и машина врежется в столб… как мама и все остальные поймут, что погибла именно я, а не Леся?

— Ника, что за глупости? — возмутился мужчина за рулём.

— Не глупости. Если ты тоже погибнешь, никто не поймёт. Ведь, так? Ведь только ты нас умеешь различать.

Мужчина вздохнул. Он думал, что успеет подготовить дочь. Должен был успеть, но всё тянул и тянул, не знал, как к такому можно подготовить, не мог подобрать нужных слов. Но его умная девочка обо всём догадалась сама. И как это у неё получается? Он наклонился к самому её уху и что-то прошептал, а затем надавил на газ и направил машину в столб…

Глава 1. Что в сейфе?

«Ну, сейчас начнётся», — думала Вероника, поднимаясь по ступенькам на второй этаж. Её вызвали в кабинет ректора, а это означало неминуемую взбучку, потому что в Университете N7H25 ещё никого не вызывали к ректору просто так.

Она шла не спеша — ей нужно было выиграть немного времени, чтобы придумать оправдание. Эх, если бы ещё понять, о каком из двух проступков узнал Пётр Иванович. Дёрнул же чёрт Веронику вчера вечером поспорить с этим выскочкой Никитой, что она сможет пробраться в кабинет ректора, когда тот уйдёт домой. Стоило бы догадаться, что добром это не кончится. Пробраться-то она смогла и даже в качестве доказательства, что ей это удалось, взяла со стола Петра Ивановича горячо любимую им красную ручку с чернилами необычного серебристого цвета. Именно взяла, а не стырила — она собиралась показать её Никите, а утром незаметно вернуть на место. Но вот незадача — ручка пропала.

Вероника, безусловно, догадалась, кто стянул у неё эту эксклюзивную канцелярскую принадлежность. Она не сомневалась — это был её одногруппник, затеявший глупый спор и как всегда вышедший сухим из воды, умудрившись при этом вольно или невольно подставить напарницу по пари.

Как только Вероника обнаружила пропажу, а было это около часа ночи, она тут же попыталась проникнуть в соседний корпус студенческого общежития. На отчаянный подвиг её толкала мысль: где ещё, как не в своей комнате, мог припрятать ручку Никита. Вероника уже рисовала в своём воображении сладкие картины мести. Но её планам подло помешали. Вахтёрша, Зинаида Степановна, видимо, только делала вид, что дремлет. Стоило Нике попытаться влезть в окно холла, как бдительная старушка заорала во всё горло:

— Воры!

И вооружившись первым, что подвернулось под руку, а именно шваброй, подбежала к окну, чтобы нейтрализовать преступника. Веронике пришлось ретироваться — резвой трусцой она помчалась в сторону своей общаги.

И вот он итог глупого спора — сразу два нарушения: удавшаяся попытка несанкционированного проникновения в кабинет ректора и неудавшаяся попытка опять же несанкционированного ночного проникновения в чужое общежитие. Ни по первому, ни по второму случаю придумать какой-либо вразумительной отмазки у Вероники не получилось, кроме как глупо настаивать, что вышеперечисленные инциденты произошли без её участия.

Пытаясь придать своему лицу выражение невинности, которое соответствовало выбранной тактике обороны, она подошла к кабинету ректора и решительно постучала в дверь:

— Можно?

Не успела Вероника просунуть голову в дверной проём, как к нему подскочил Пётр Иванович. Лицо его было красным. Нет, скорее даже багровым. А ещё точнее — лиловым. Лысина профессора была покрыта мелкой испариной, а остатки волос топорщились в разные стороны, делая непропорционально большую голову похожей на облезлого ежа. Ректор так судорожно втягивал воздух, что казалось, в его ноздри вместе с кислородом устремляется и близлежащая часть пространства. Схватив, студентку за руку, он резким движением втянул её в кабинет и быстро захлопнул дверь. Оказавшись внутри кабинета один на один с рассвирепевшим профессором, Вероника на мгновение почувствовала себя мышкой, перед носом которой голодный котяра ловким движением лапы захлопнул зловещий механизм мышеловки. Предательская дрожь прокатилась по телу Ники. Всё понятно — Пётр Иванович так взбешён, потому что уже знает об обоих её проступках.

— Двинская, ты что натворила? — ректор принялся сновать по кабинету взад-вперёд, — Ты хоть понимаешь, что теперь будет?

Этот неистовый вопль профессора, как ни странно, остановил волны дрожи, накатывающие на Веронику, и вернул ей самообладание. Она, конечно, догадывалась, что ректор будет в ярости от её проступков, но не до такой же степени. Что значит «что теперь будет?» Да ничего не будет. Она заберёт ручку у Никиты и вернёт законному владельцу — вот и всё.

— Что теперь будет? — голосом полным безысходного отчаяния опять повторил Пётр Иванович, продолжая наматывать бессмысленные круги вокруг своего письменного стола.

Вероника попыталась включить логику, чтобы хоть как-то объяснить себе, почему профессор так убивается из-за её, по большому счёту, безобидных поступков, но логика в данной ситуации была бессильна — не за что было даже зацепиться. В обычном ВУЗе, наверно, никто и внимание бы не обратил на такие проделки студента. Хотя, конечно, с обычным ВУЗом их Университет N7H25 сравнивать было нельзя. Здесь дисциплина была превыше всего. За малейшие нарушения можно было угодить к ректору на ковёр, а за серьёзные — студента могли запросто отчислить. Такая строгость была продиктована необходимостью. Университет, со странной цифробуквенной аббревиатурой вместо названия, выпускал особых специалистов. Профессорский коллектив ВУЗа должен был быть уверен, что знания, которые студенты приобретут во время занятий, будут использоваться ими только по назначению, именно там, где нужно и исключительно там, где можно. Наставники резонно считали, что любой, кто не способен быть дисциплинированным, строго и неукоснительно следовать университетским правилам не может быть допущен к информации, работать с которой можно только по самым строгим правилам.

— Господи, что теперь будет? — чуть не плача повторил профессор и, наконец-то остановившись, бросил на студентку не столько свирепый, сколько измученный взгляд.

— Пётр Иванович, это не я, — пролепетала невинным голосом Вероника, тут же испытав укор совести из-за этой глупой детсадовской отговорки.

— Что не ты, Двинская? — укоризненно покачал головой ректор. — Ты хоть понимаешь, что она пропала в самый не подходящий момент? Ты помнишь, какое сегодня число?

Вероника наморщила лоб. Далась профессору его ручка. Да купит она ему точно такую же или почти такую же, если Никита вдруг потерял эту сводящую ректора с ума канцелярскую принадлежность. И причём тут сегодняшнее число? Конечно, девушка его помнила — 17 декабря, четверг. Ну и что? Что с этой датой не так? Может, у ректора в этот день какой-то юбилей, и ему досадно, что ручку стащили накануне праздника?

— Пётр Иванович, я не виновата… то есть я не хотела… в смысле, не думала, что так получится… — начала то ли оправдываться, то ли извинятся Вероника.

Профессор тяжело плюхнулся в своё массивное кресло и, отвалившись на спинку, прикрыл глаза. Девушке показалось, что её взволнованный лепет сделал своё дело, заставив Петра Ивановича немного успокоиться и взять себя в руки.

— Вероника, присядь, — не открывая глаз, произнёс профессор. — Глупо было отпираться. В моём кабинете стоят камеры видеонаблюдения.

Хорошо, что Ника уже успела пристроиться на стул, когда услышала про камеры — от такого неожиданного факта у неё бы подкосились ноги, и будь она в вертикальном положении в этот момент, то неминуемо грохнулась бы на пол. Выходит, профессор был в курсе всех мельчайших подробностей её похождений в его кабинете. Чёрт! Значит, он знает не только про ручку. Тогда дела Вероники совсем плохи, ведь она умудрилась нарушить ещё одно очень важное правило. За это нарушение её отчислят из Университета без малейшего сожаления единогласным решением Совета Профессоров. И даже Аристарх Вениаминович, всеми уважаемый преподаватель квантовой физики, любимицей которого была Вероника, не заступится за неё. Такого дерзкого и бессмысленного проступка никто не поймёт, и никто не простит.

Собственно, Нику погубило любопытство. Конечно, все студенты знали, что в кабине ректора есть сейф. Очень массивный, из сплава нескольких металлов, сделанный по самым передовым нанотехнологиям, с хитроумной сигнализацией и семью степенями защиты, в котором хранилось, по слухам, что-то очень важное. Каких только гипотез не строили студенты по поводу содержимого таинственного черного ящика. Кто-то считал, что там хранятся досье на всех студентов, кто-то был уверен, что там находится компромат на преподавателей, а некоторые считали, что утроба сейфа поглотила засекреченную диссертацию профессора. Как было Веронике устоять перед соблазном изучить содержимое покрытого легендами и хитроумным напылением ящика, когда она невольно узнала коды доступа ко всему, что запиралось в кабинете ректора. Открывая сейф, Ника надеялась, что никто и никогда не узнает о том, что ей не удалось сдержать своего любопытства, но из-за того, что она не догадалась про камеры видеонаблюдения, про этот её грех теперь станет известно всем, и её отчислят из Университета с позором.

— Пётр Иванович, но сейф же всё равно был пуст, — Вероника считала, что этот факт вполне может служить оправданием — ничего же страшного не произошло, никакой тайны она не узнала.

— Конечно, пуст! — со злорадством в голосе ответил профессор. — Его предназначение было выявлять таких вот недисциплинированных чрезмерно любопытных студентов, как ты. Чтобы знать, кого отчислять!

— Так вот в чём заключалась страшная тайна сейфа?! — с досадой воскликнула Вероника. Как же глупо она попала в ловко расставленную профессором ловушку.

Ника поникла — больше у неё не было аргументов в свою защиту. Её зрачки расширились, заставив тёмно-синюю радужку сузиться в тоненькое колечко. В отличие от обычных людей, зрачки которых расширяются в темноте, у Вероники такую реакцию вызывал не только резкий перепад освещённости, но и резкий перепад настроения. Вернее не перепад, а спад. Она очень явственно ощутила себя уже отчисленной. Предательские слёзы стали подкатывать к глазам. Веронике не хотелось расставаться с Университетом N7H25, в котором она оказалась совершенно случайно, но который успела полюбить за полтора года проведённые здесь.

После окончания школы у Вероники был план штурмовать ВУЗ, где бы профессорами-преподавателями были учёные, ведущие передовые исследования в области экспериментальной и теоретической физики. Дело в том, что Ника была очень увлечена этой дисциплиной и собиралась получить образование, которое позволило бы ей самой стать светилом мировой науки. Она перелопатила гору информации и неожиданно остановила свой выбор на никому не известном Верхнетайгинском Университете, которого не числилось ни в одном справочнике для абитуриентов. Собственно, это Веронику и обнадёживало. Она считала, что ВУЗ засекречен, потому что ведёт революционные исследования, о которых лучше пока никому не знать.

Верхнетайгинск оказался крохотным научным центром, расположенным за тысячи километров от крупных мегаполисов, в глуши сибирской тайги. Городок сразу понравился Веронике. Маленький, уютный, окружённый со всех сторон многовековыми сосновыми лесами, он и состоял-то практически только из университетского кампуса.

Ника не сомневалась, что легко поступит в ВУЗ, профильным предметом которого считалась физика — у неё были незаурядные способности к точным наукам. Однако перед вступительными экзаменами необходимо было пройти собеседование с психологом по профориентации, которого знающие абитуриенты серьёзно побаивались. Вероника, сама того не подозревая, с треском провалила собеседование, цель которого поняла много позже. Но, к счастью для Вероники, и к несчастью для другой девушки с похожей фамилией, их результаты были перепутаны. Таким образом, любительница точных наук стала студенткой Верхнетайгинского Университета N7H25, профильным предметом которого всё же была не физика. Вернее, не только физика. Кроме обычных, для любого технического ВУЗа названий предметов, в расписании, висевшем в холле Университета, красовались непонятные неискушённому взгляду аббревиатуры R0U3, Ko0, P31i и тому подобные. Собственно говоря, задачей, так называемого психолога по профориентации, и было выявить наличие или отсутствие у абитуриентов способностей к этим предметам, закодированным буквами и цифрами.

Веронике нелегко дался первый курс. Мало того, что она умудрилась прославиться неоднократным нарушением дисциплины, так её ещё и чуть не отчислили за неуспеваемость по некоторым профильным предметам. Спасло Нику заступничество преподавателя по квантовой физике, который души не чаял в необычайно одарённой в области точных наук студентке. И, конечно, одногруппники, которым нравилась весёлая и смелая вдохновительница всех самых безбашенных студенческих приключений, тоже не раз помогали Веронике выкрутиться из сложных ситуаций. В итоге всякими правдами и неправдами ей всё же удалось сдать экзамены за первый курс не только по её горячо любимой физике, но и по другим более экзотическим, но не менее горячо любимым профильным предметам.

Второй курс казался Веронике гораздо проще первого. Хотя некоторые дисциплины всё равно давались ей с трудом, но она уже приобрела необходимые любому студенту для выживания в ВУЗе навыки. Вот только не вестись на глупые споры она похоже так и не научилась. Когда Вероника случайно узнала код доступа в кабинет ректора, её стало распирать от желания утереть нос выскочке Никите, возомнившему о себе, бог знает что. Сказать по правде, Ника сама спровоцировала это пари, итогом которого будет сбитая с Никитиной головы корона и отчисление из Университета недисциплинированной студентки.

Пётр Иванович из-под полуприкрытых глаз наблюдал за волнами чувств, которые одна за другой накатывали на Веронику. Он специально сделал длинную паузу перед следующей своей фразой — хотел дождаться, пока студентку накроет с головой волна раскаяния. В общем-то, профессору нравилась эта умная и дерзкая девушка, но пора уже было ей повзрослеть. Петру Ивановичу хотелось, чтобы в сознании Вероники зафиксировалась эта особая минута, чтобы она прочувствовала горечь отчаяния до конца. Ректор надеялся, что встряска, полученная студенткой в его кабинете, пойдёт ей на пользу, пробудит в ней то, о существовании чего она сама не догадывается. Наконец, заметив, что Веронике всё сложнее и сложнее сдерживать слёзы, Пётр Иванович сжалился над ней:

— У сейфа было гораздо более важное назначение, чем ловить на горячем непутёвых студентов.

— Как? — глупо переспросила Вероника, подняв на профессора до этого потупленный взгляд. От еле сдерживаемых слёз, она ощущала резь в глазах, но это не помешало ей заметить, что настроение Петра Ивановича кардинально улучшилось. Его волосы уже не топорщились в разные стороны, а аккуратно обрамляли лысину, как им и подобает. Лицо приобрело совершенно естественный оттенок, и глаза уже не сверкали как раскалённые шаровые молнии. Кого-то могла удивить такая резкая смена внешнего вида и, соответственно, настроения ректора. Кого угодно, только не его студентов. Они знали, что их профессор может находиться только в двух дискретных взаимоисключающих состояниях: супер-злой и супер-добрый, без каких бы то ни было промежуточных стадий. Веронике едва удалось сдержать вздох облегчения, когда она поняла, что профессор, как всегда скачкообразно, переместился в своё более удобное для неё расположение духа — может, для Ники ещё не всё потеряно.

— В сейфе хранилась важная… — на этом слове Пётр Иванович сделал многозначительную паузу, — …очень важная информация. Из-за тебя она пропала.

— Почему из-за меня?! — горячо возразила Вероника, — Когда я открыла сейф, никаких документов там уже не было, кто-то взял эти бумаги ещё до меня.

— Не перебивай, — насупил брови профессор, — а то снова вернусь в состояние… как вы там называете… супер-злой?

Вероника с трудом сдержала смешок — так ректор, оказывается, знает, какие байки ходят про него среди студентов.

— Не надо супер-злой, — с виноватой улыбкой попросила она. Ей вполне хватило предыдущих нескольких минут, когда профессор метал гром и молнии, чтобы навсегда расхотеть доводить его до такого состояния.

— Мне сложно пока объяснить тебе, почему именно ты виновата, что информация украдена. Эту тему вы будете проходить по предмету S9i6 на третьем курсе. Пока тебе придётся принять мои слова на веру. Так вот, кто-то тобой воспользовался. Нам необходимо вычислить кто это, и какие у него цели. И самое главное — вернуть документы. У нас с тобой на это всего две недели. Надеюсь, почему именно такой срок, тебе объяснять не надо.

— Не надо, — быстро ответила Вероника, хотя, ни малейшего представления не имела, почему две, а не одна или десять, к примеру. Но злить своей несообразительностью Петра Ивановича она не решилась: вдруг он передумает брать её в помощники, и тогда уж точно — прощай Универ.

— Тебе надо проанализировать всю цепочку событий, которые привели тебя к дверце моего сейфа: от кого ты получила информацию о кодах доступа, кто спровоцировал тебя залезть ко мне в кабинет, кто мог знать, что ты собираешься это сделать и так далее. Понятно?

— Да, — опять с молниеносной скоростью ответила Вероника, и для убедительности утвердительно помотала головой с таким усердием, что густая копна её каштановых с медью волос, собранная на затылке в хвост, выписала в воздухе замысловатую зигзагообразную кривую.

Это движение вызвало на губах ректора ироничную полуулыбку, которую Вероника расценила как добрый знак, и решилась на вопрос:

— Пётр Иванович, я правильно поняла — меня пока не отчисляют?

— Пока нет. Но если документы не будут возвращены в течение двух недель — можешь паковать чемоданы. И ещё одно условие: никто не должен знать ни того, что ты сделала, ни того, что я тебе сегодня сказал.

— Хорошо, — быстро согласилась Вероника. — Правда, нужно будет придумать, что отвечать, если меня спросят, по какой причине Вы меня сегодня вызывали к себе. Никто ведь не поверит, что ректор хотел побеседовать с одной из студенток просто так на отвлечённые темы.

— А тут и выдумывать ничего не нужно. Вахтёрша, Зинаида Степановна, уже и так всем рассказала, как бессовестная второкурсница Двинская пыталась пробраться к парням в общежитие через окно холла, но бдительный страж и его швабра не дали свершиться страшному преступлению.

Вероника мысленно чертыхнулась — вот уж действительно у вахтёрши завидная профессиональная бдительность: вроде очки на носу, а Нику всё равно как-то узнала.

— Вот скажи мне, Двинская, туда-то ты зачем полезла. Что, парень какой-то нравится?

Вероника невольно передёрнула плечами — господи, какую глупость сейчас сморозил Пётр Иванович. Ну, во-первых, ей никто не нравился, а, во-вторых, даже если бы нравился — она бы всё равно ни за какие коврижки не полезла бы к нему. По мнению Вероники, наоборот, это парни должны лазить к девушкам через окно.

— Мне нужно было попасть в комнату к Никите Беляеву. У меня пропала ручка, которую я взяла у Вас со стола. Я думаю, это он стащил её у меня.

Профессор покачал головой.

— Твой проступок, получивший огласку благодаря Зинаиде Степановне, будет разбираться на завтрашнем заседании Дисциплинарного Совета. Не думаю, что тебе это грозит чем-то серьёзным. Но тебя вызовут на заседание, чтобы пожурить, а заодно спросят про причины поступка. Про ручку, которую ты бессовестным образом взяла у меня, говорить нельзя, так что придётся тебе, дорогая, всё-таки сделать вид, что ты влюблена в этого своего Никиту.

Вероника поморщилась. Профессор, заметив её гримасу, строго сказал:

— И смотри, чтобы всё было правдоподобно. Ты знаешь, кто входит в Совет — таких людей не так-то просто провести.

— Вот именно! Как же я смогу? — растерянно пожала плечами Вероника.

— Сможешь. Это-то вы уже как раз проходили. Освежи-ка свои знания по предметам N7E1 и G9°9.

После этих слов, профессор перевёл взгляд со студентки на часы, и добавил торопливо:

— А теперь иди. Первая пара вот-вот начнётся. Будешь мне отчитываться каждый день обо всём, что тебе удастся узнать, по электронной почте. Темой письма указывай: «Вопросы повышения успеваемости по предмету R0Y1».

— Хорошо, — ответила Ника и, поднявшись со стула, направилась к выходу.

Уже открывая дверь, она услышала тихие слова, брошенные ей вслед:

— Вероника, тобой играют страшные люди. Будь предельно осторожна!

Глава 2. Семь положительных качеств

Вероника вышла из кабинета ректора и побрела по коридору в сторону аудитории № 12а. Первой парой сегодня была лекция по квантовой физике, и это было как нельзя кстати. Будет возможность обдумать хорошенько задание профессора, ведь преподавателя физики, Аристарха Вениаминовича, Вероника вполне могла себе позволить слушать вполуха.

— Ника, ты как? — завидев приближающуюся подругу, встрепенулась рыжеволосая девушка в трикотажном платьице ярко-жёлтого цвета. — Наверно, сегодня супер-злой, да? Наверно, Дисциплинарным Советом пугал?

— Пугал, — подтвердила Вероника, пристраиваясь за парту рядом с Наташей. — А ты, что, уже знаешь, почему меня к нему вызывали?

— Все знают. Если Зинаида Степановна берётся за дело — тут без вариантов. Но ты не расстраивайся. Помнишь, сколько было случаев несанкционированного проникновения парней в общежитие девчонок? Дисциплинарный Совет смотрит на такие нарушения сквозь пальцы. Только я никак не могу понять, зачем ты-то к парням полезла?

— Представляешь, Наташ, всё из-за этого придурка Никиты…

Веронике захотелось рассказать подруге всю историю от начала до конца: как встретила вчера вечером заносчивого одногруппника, как он её в очередной раз разозлил своим высокомерием, как она решила ему доказать, что может сделать финт, ещё покруче, чем он и так далее… но осеклась, вспомнив о своём обещании ректору. Это обещание сбивало её с толку — она не могла понять, как ей вести себя с Наташей. Неужели Веронике придётся врать даже самой близкой подруге?

— На спор, что ли? — догадалась Наташа. — Ника, ну ты неисправима. Вечно у тебя с этим Никитой какие-то пари. Дался он тебе. Догадаться поспорить с парнем, что сможешь пробраться к нему в общагу! Что может быть глупее?!

Версия, озвученная Наташей, показалась Веронике приемлемой. Она была чем-то близка к правде, и в то же время в ней отсутствовала информация, которой Ника пообещала ни с кем не делиться. Поэтому решено было не опровергать предположение подруги.

— Да я сама себе поражаюсь! Всё, с этого момента зарекаюсь спорить с Никитой, о чём бы то ни было. Тем более, мне ещё перед Дисциплинарным Советом влюблённость к этому самовлюблённому ослу изображать.

— Зачем?

— Понимаешь, одно дело, когда девушку толкает на проступок возвышенное чувство, а другое дело, если она чудит из вредности, — пришлось слукавить Веронике.

— Слушай, правильная мысль, — похвалила Наташа. — Только как же ввести в заблуждение тех, чья профессия выводить людей на чистую воду?

Веронике не пришлось отвечать, потому что в аудиторию зашёл Аристарх Вениаминович и полностью завладел вниманием Наташи.

— Молодые люди, надеюсь, вы помните, что завтра у вас контрольная. Сегодня на лекции мы разберём несколько типичных задач. Записывайте условие первой…

Студенты принялись старательно конспектировать слова преподавателя, а Вероника погрузилась в свои тревожные мысли. Ей предстояло придумать решение к совсем другим задачам, чем те, условия которых сейчас диктовал Аристарх Вениаминович. Первая — разобраться, кто мог взять документы из сейфа ректора, вторая — выкрутиться как-то перед Дисциплинарным Советом. На решение первой проблемы Пётр Иванович отвёл девушке две недели, а заседание Дисциплинарного Совета уже завтра. Поэтому Вероника решила разбираться с проблемами по мере их срочности, а, значит, начать со второй. Перед тем, как лектор зашёл в аудиторию, подруга задала ей очень правильный вопрос, ответ на который Нике совсем не нравился: обмануть Дисциплинарный Совет невозможно. Ей поверят, что она влюблена в Никиту, только в том случае, если она на самом деле влюбиться в него… ну, хотя бы на время заседания. Ректор, наверно, сам того не понимая, придумал для провинившейся студентки, очень суровое наказание. Хуже для неё было только отчисление. И только под его угрозой Вероника смирилась с невыносимой для неё мыслью, что ей придётся на время влюбиться в самого несносного одногруппника.

Итак, что ей там советовал Пётр Иванович? Применить знания по предметам N7E1 или G9°9. Вспомнив о первом, Вероника невольно поёжилась. Это была как раз одна из тех дисциплин, которая давалась ей с огромным трудом. Собственно, на лекциях по этому предмету студенты изучали препараты-психокорректоры избирательного действия, а проще говоря, приворотные и отворотные зелья.

«Профессор, что, намекал, чтобы я испытала зелье на себе?» — с ужасом подумала Вероника, — «Ну уж нет!» Она ещё не забыла практические занятия по этому предмету. Хорошо ещё, что приготовленные студентами препараты испытывались на лабораторных крысах. Но всё равно, зрелище было незабываемым. Только у Никиты с первого раза получилось добиться от грызуна именно той реакции, которую ожидал преподаватель — милая белая крыска калачиком свернулась на ладони у парня и, нежно попискивая, тёрлась мордочкой о большой палец. У других студентов, зверьки вели себя по-разному. Егора его подопечная, вообще, цапнула за ногу. Но после нескольких неудачных попыток и Егор, и другие одногруппники Вероники смогли сделать то, что надо. Даже самые агрессивные животные становились после инъекции препарата послушными и чуть не выпрыгивали из клетки от радости, когда к ним приближался объект их симпатии. Но подопытный крысёнок Вероники, так и не проявил нужной реакции. При приближении незадачливой первокурсницы он забивался в дальний угол клетки и смотрел оттуда на свою мучительницу затравленным взглядом. «Элеонора Степановна, он меня на самом деле любит, просто мне достался очень застенчивый зверёк», — объяснила Вероника неадекватную реакцию своего подопечного преподавательнице. Та, сжалившись над студенткой, поставила ей вместо неуда три с минусом, мотивируя тем, что лабораторный крыс у Двинской хотя бы не кусался.

Воспоминания о первом курсе вызвали у Ники невольной смешок. Это заставило соседку по парте оторваться от конспекта и посмотреть на подругу с улыбкой. Вот что Наташе в Веронике нравилось — неиссякаемый оптимизм. Только что сидела чернее тучи, а уже хихикает.

— Что, придумала, как Дисциплинарный Совет надуть? — шёпотом поинтересовалась Наташа.

— Пока нет, но я над этим работаю, — ответила Вероника и снова нырнула в свои раздумья.

Итак, зелье отпадает безоговорочно. Значит, остаётся G9°9 — нейролингвистическое программирование, гипноз и самогипноз. Вероника попыталась вспомнить лекцию посвящённую применению этих методик к моделированию состояния гипертрофированно немотивированных чувств по отношению к объекту противоположного пола, а проще говоря, состояния влюблённости. В голове сразу всплыло два способа, о которых профессор Станислав Станиславович поведал студентам на той незабываемой лекции. Вероника решила для начала испробовать первый, довольно простой — найти в подопытном объекте, то есть в данном случае в Никите, не менее семи положительных качеств, которые ты искренне считаешь замечательными. Раз в час на протяжении суток напоминать себе о них. И опаньки — через 24 часа ты влюблён. «Тут, главное, сразу после заседания Совета, не забыть нужной методикой отыграть всё назад», — мелькнула в голове Вероники правильная мысль. Оставаться влюблённой в этого воображалу дольше часа было бы с её стороны возмутительной глупостью.

«Семь положительных качеств… Что ж — приступим», — мысленно подбодрила себя Ника и перевела взгляд на подопытный объект, который, ни о чём не подозревая, сидел на соседней парте слева от Вероники и старательно писал конспект. «Пиши-пиши», — послала она безмолвную язвительную команду, — «квантовая физика — это тебе не твои горячо любимые A9T91, B15u0, L5G1 и тому подобное». Никита хоть и имел по физике неплохие оценки, но давался ему этот предмет не так легко, как более экзотические профильные дисциплины. Стоп! А вот и первое положительное качество — ярко выраженные способности к предметам, которые были зашифрованы в расписании цифробуквенными аббревиатурами.

«Неплохое начало!» — похвалила себя Вероника, которая в глубине души была уверенна, что ей ни за что не найти аж целых семь положительных качеств у такого откровенного зазнайки.

— Ника, что ты там такого интересного в окне увидела? — решив очередную задачку, спросила Наташа. — Уже минут десять только в ту сторону и смотришь.

Сама при этом тоже повернула голову налево и даже шею вытянула, чтобы понять, что привлекло внимание подруги.

— Ух ты! — с восхищением выдохнула Наташа. — Какая красота!

Теперь уже и Вероника перевела взгляд с Никиты на окно, чтобы понять, что имеет в виду подруга.

А там за окном просто шёл снег. Нет, не мелкая колючая крупа, которая сыпала с утра, а огромные пушистые хлопья, беззаботные и невесомые. Едва заметный ветерок медленно опускал их на землю, и было что-то завораживающее в их легкомысленной игре, непостижимые правила которой заставляли пушинки кружиться друг вокруг друга и плавно растворяться в нежно-синей пелене морозного дня.

«Действительно красивый снегопад», — мысленно согласилась с подругой Вероника и тут же чуть было вслух не воскликнула: — «Красивый! А ведь это второе качество!» Ника снова перевела взгляд на Никиту, чтобы убедиться в правильности своего вывода. Да, парень был хорош собой, с этим не поспоришь. Знала Вероника парочку девчонок, которых с ума сводила его ослепительная улыбка и спокойный уверенный взгляд тёмно-серых глаз. «Точнее, САМОуверенный», — поправила Ника сама себя.

— …а решение этой задачи нам объяснит у доски Лена Шмелёва, — голос преподавателя заставил вздрогнуть симпатичную соседку Никиты, которая, опустив руки под парту, самозабвенно строчила кому-то SMS-ки. Студентка чертыхнулась и шёпотом обратилась к одногруппнику:

— Никита, ты успел условие записать?

Сосед Лены незаметно поменял местами её и свою тетрадки и прошептал в ответ:

— Уже и решил.

Девушка с благодарностью глянула на него прекрасными изумрудными глазами и, взяв с парты тетрадку с готовым решением, смело направилась к доске.

Вероника, наблюдавшая эту сцену, самодовольно хмыкнула: «Благодаря невнимательной красавице-Леночке имеем ещё одно качество. Назовём его… ну, допустим, надёжный товарищ». Нике в данной ситуации больше хотелось употребить выражение «дамский угодник», но в такой формулировке новое обнаруженное качество переставало быть положительным.

«Так: умный, красивый, надёжный — итого три», — подытожила для себя Вероника. Что ж — процесс пошёл. Пока получалось вполне неплохо. Надо сосредоточиться и попытаться найти оставшиеся четыре качества. Ника снова пристально посмотрела на Никиту — что же ещё такого положительно можно в нём обнаружить. Она изучила его синие, ничем не примечательные джинсы, тёплый чёрный реглан, который говорил о хозяине только то, что он не любит мёрзнуть, и зимние ботинки на толстой подошве, тоже мало чем примечательные. Если бы студенты в этот момент не были так поглощены разбором задач предстоящей контрольной, то кто-то из них наверняка бы решил, что Вероника уже и так по уши влюблена в Никиту, ибо им сложно было бы по-другому объяснить бегающий вверх-вниз по парню взгляд Ники.

Видимо, сам Никита тоже в какой-то момент ощутил повышенное внимание к себе заядлой спорщицы, потому что вдруг резко развернулся к ней лицом и с самодовольной улыбкой уставился на неё. Да ладно бы просто смотрел — он вдруг достал из кармана красную ручку и начал крутить её в руке:

— Случайно не за ней ты лезла сегодня ночью к нам в общагу?

— Убью! — сквозь зубы процедила Вероника.

Её охватило такое дикое негодование, что только присутствие в аудитории уважаемого девушкой Аристарха Вениаминовича спасло Никиту от удара учебником по голове. И это было ещё самое мягкое из того, что хотелось Веронике в этот момент сделать с выведшем её из себя парнем. Выходит, предположение Ники было верным — ручку у неё стащил Никита. Если бы не этот его поступок, её бы не застукала вахтёрша со шваброй, и ей не нужно было бы завтра присутствовать ни на каком заседании Дисциплинарного Совета, и не нужно было бы пытаться влюбиться в этого чурбана. «Господи, дай мне силы не прибить его прямо здесь и сейчас». После этой мысленной мольбы Веронике стало совершенно очевидно, что никаких положительных качеств сидящий слева от неё объект не имеет в принципе. А если и имеет, ей их разглядеть не дано. Для неё Никита был воплощением всех существующих в мире недостатков в одном лице.

Прозвеневший звонок, заставил второкурсника резво соскочить с места и, положив ручку на парту Вероники, мгновенно ретироваться. Его счастье, что бегал он быстрее негодующей одногруппницы, иначе она не смогла бы лишить себя удовольствия всё-таки треснуть его каким-нибудь не очень лёгким предметом по дурной башке.

— Слушай, да это же ручка Петра Ивановича, — воскликнула Наташа, с лёгким недоумением наблюдавшая за поведением одногруппника. — Интересно откуда она у Никиты и, самое главное, зачем он отдал её тебе?

— Это моя ручка, — опять пришлось скривить душой Веронике. — Этот прохвост у меня её стащил, а теперь вернул.

— Да, ладно — твоя, — с иронией протянула Наташа, — думаешь, я бы перепутала фигурирующую почти в каждой байке про нашего ректора красную ручку с серебристыми чернилами с какой-то другой? Лучше признайся — это очередное твоё пари с Никитой, и, судя по тому какие искры сыпались из твоих глаз при виде этой злосчастной ручки, ты это пари проиграла.

Эх, если бы только Вероника могла рассказать подруге, что как раз этот спор с треском продул Никита! Ника почувствовала, что для неё будет настоящим испытанием помалкивать о том, что ей удалось переиграть этого зануду.

— Наташ, да моя это ручка. Специально по приколу купила такую же, как у ректора.

— Расскажешь потом, где такие продаются — я тоже хочу, — подначила Веронику подруга.

Пока девушки разговаривали, остальные студенты уже покинули аудиторию, и подругам пришлось поторопиться. Но не успели они собрать с парты учебники и тетради, как к ним подлетела Лена Шмелёва:

— Девчонки, можете не спешить, у нас сейчас здесь будет ещё одна лекция по физике.

— Почему? По расписанию же второй парой — практикум по предмету A8k.

— Практикума не будет. Сказали — наш Бегемотик заболел.

Матвей Тимофеевич, или Бегемотик, как его называли студенты за беспредельно тучное телосложение, являлся заместителем ректора по научной работе и по совместительству преподавателем практикума по одному из цифробуквенных предметов A8k, а именно «способы искривления пространства-времени в пределах дельта-сигма неопределённости для преодоления гравитационных сил», или, по-простому — левитация.

— Вот и хорошо, — обрадовалась Вероника, — а то у меня вчера вечером всякие неотложные дела были, и я не успела к лабораторной подготовиться.

— Да я тоже не готова, — хихикнула Лена.

— Ну, ничего, у тебя же, если что, всегда Никита под рукой, — зачем-то съязвила Вероника.

— Да, Никиточка, меня всегда выручает, — не замечая едкости тона собеседницы, согласилась Лена. Она искренне считала, что все парни без ума от её сногсшибательной красоты и только и мечтают, чем бы ей помочь и угодить. Но самым удивительным было то, что частично Леночка была права. Если у неё появлялись пробелы в знаниях, а появлялись они достаточно часто, всегда находился желающий помочь ей эти пробелы ликвидировать. Символической платой за оказанные услуги была возможность лицезреть во время процесса ликвидации стройные ножки Леночки и воздушный поцелуй напоследок.

Студенты начали постепенно заполнять аудиторию. Появился и Никита. Он подошёл к девушкам, полагая, что гнев Вероники уже утих, или, по крайней мере, она не будет буянить в присутствии подруг. Его расчёт был не совсем верным. Любительница пари окатила парня с головы до ног испепеляющим взглядом, который выражал что-то вроде: «я всё помню, ты у меня ещё получишь». Но всё же Веронике пришлось отложить месть на потом — не в её интересах было сейчас устраивать шум вокруг злосчастной ручки.

— Говорят, что Бегемотик не столько заболел, сколько потерялся, — поделился Никита слухами, которые быстро распространялись среди студентов.

— Странно, — хмыкнула Вероника, — ещё вчера вечером он был в наличии. Гулял себе по коридорам Университета.

— Вчера, может, и был. А сегодня на работу не явился. И дома его нет — уже проверяли, — пояснил Никита.

— А мне Тоня с 4-го курса рассказала, что он, вообще, не потерялся, а на самом деле — мёртв, — таинственным шёпотом сообщил подошедший к ребятам Егор.

— Ой, — вздрогнула Леночка, бархатные щёчки которой моментально покрылись алым румянцем от волнения, — как же так?

— Да ерунда всё это, глупые слухи, — успокоила её Наташа.

— Ничего и не слухи, — возразил Егор, — говорят, ночью у него случился инфаркт.

— Ужас! — опять вскрикнула Лена и полными отчаяния глазами обвела участвующих в разговоре ребят в поисках моральной поддержки.

Но вместо этого включившиеся в беседу ещё несколько студентов делились новыми подробностями исчезновения Матвея Тимофеевича, детали которых становились всё ужасней и ужасней.

— Говорят, его отравили.

— Нет, столкнули с крыши шестого этажа.

— Да нет! Варя, племянница Петра Ивановича, сказала Верочке, а Верочка мне, что Бегемотика нашли сегодня утром мёртвым в кабинете ректора в луже крови.

— Какая чушь! — возмутилась Вероника. — Я была сегодня утром в кабинете ректора, никакой лужи крови, а уж тем более бездыханного тела Матвея Тимофеевича там не было.

— Но кабинет ректора могли успеть привести в порядок до твоего прихода…

— Ребята! Внимание! — вошедший в аудиторию Аристарх Вениаминович постучал ручкой по учительскому столу, — Попрошу тишины! Матвей Тимофеевич уехал в командировку на две недели, поэтому все его пары буду заменять я. Рассаживайтесь по местам, начнём занятие.

— В командировку, — разочаровано протянул Егор, моментально потерявший интерес к теме разговора.

— Димка, пошли, — махнул он белобрысому приятелю.

Тот стоял бледный и растерянный. Страшные слухи о Матвее Тимофеевиче вызвали у впечатлительного молодого человека, известного среди одногруппников своими пацифистскими взглядами, состояние близкое к шоку. Егору пришлось хлопнуть ушедшего в себя парня по плечу, чтобы привлечь его внимание. Дима встрепенулся, и двое друзей, а следом и остальные студенты начали расходиться по своим местам.

Леночка, которая никак не могла прийти в себя после пережитого потрясения, ёрзала на стуле и что-то возбуждённо нашёптывала Никите, схватив его за руку. А тот, выслушав её, начал успокаивать елейным голоском, будто разговаривает с впечатлительным ребёнком:

— Не переживай. Раз Аристарх Вениаминович сказал, что Матвей Тимофеевич в командировке, значит так и есть.

«Тьфу ты! Какая идиллия!» — поморщилась Вероника, с нескрываемым отвращением наблюдавшая милое воркование двух голубков. Нет, пусть уж лучше её отчислят из Университета, чем она хотя бы на час влюбится в этого заносчивого Никиту, умудряющего при этом быть таким приторно-сладким в общении с красавицей-Леночкой.

— Ника, — сердито прошептала Наташа и толкнула локтём подругу, — ты, что, спишь? Тебя к доске вызывают.

И, догадавшись, что Вероника даже условие задачи не записала, быстро сделала то же, что и Никита на прошлой паре для своей соседки по парте — подсунула подруге свою тетрадь.

Вероника поднялась и неторопливо пошла между рядами парт к доске, судорожно пытаясь вникнуть в условие задачи. Для этого ей необходимо было выкинуть из головы мысли о действующем ей на нервы парне, очень мешавшие сосредоточиться. Похоже, скорость была выбрана удачная, потому что когда Ника достигла конечной точки своего маршрута, у неё уже вырисовался подход к решению.

Схватив мел, она принялась уверенно записывать трёхэтажные формулы, которые по мере приближения к ответу почему-то становились всё больше и больше, грозя не вместиться на доску по ширине. В какой-то момент Аристарх Вениаминович сообразил, что необходимо прийти на помощь заблудившийся в дебрях вычислений студентке. Он подошёл к доске и, нахмурив лоб, с головой нырнул в пучину цифр и символов. И когда сия пучина уже готова была поглотить обоих, спасательный круг был брошен оттуда, откуда оба утопающих не ожидали.

— Двинская, у тебя в третий формуле ошибка. Ты не учла граничные условия, — крикнул с места Никита.

«Чёрт! Точно!» От досады Вероника выронила мел из руки. Тот, стукнувшись об пол, откатился на несколько сантиметров. Ника наклонилась, и обнаружила его, лежащим ровно между левым и правым ботинком Аристарха Вениаминовича. В тот момент Вероника и не догадывалась, что картина, которая представилась её глазам, кардинально поменяет течение следующих двух недель её жизни. Да что там двух недель, она самым радикальным образом отразится на всей её дальнейшей жизни.

Собственно, в первое мгновение ничего необычного Вероника не заметила: начищенный до блеска правый ботинок многоуважаемого преподавателя физики, начищенный до такого же идеального блеска левый собрат и кусочек мела, сиротливо лежащий между ними в страхе, не растопчут ли его. Но, стоп! Что это за пятнышки? Маленькое алое — на полу между правым ботинком и куском мела, и ещё более крохотное бурое — на левом ботинке. «Кровь!» — застучала у Вероники в висках страшная догадка. «Да нет, ерунда какая-то», — тут же осадила она себя. Ника всегда считала, что обладает достаточным хладнокровием, чтобы по любому пустяку не впадать в панику, а сейчас уподобилась впечатлительной Леночке, пришедшей в смятение чувств от глупых слухов, распускаемых кем-то от скуки. Алая капля на полу — скорее всего, чернила, вытекшие из ручки Аристарха Вениаминовича, когда он стучал ей по столу, привлекая к себе внимание студентов, а бурое пятнышко на ботинке преподавателя — обыкновенная грязь.

Успокоив себя вполне разумными доводами, Ника наконец-то сообразила, что хихиканье, стоявшее в аудитории, вызвано её затянувшимися поисками мела, которые она, изогнувшись в нелепой позе, производила под ногами преподавателя. Вероника схватила злополучную белую вещицу, распрямилась, погрозила одногруппникам пальцем и принялась дорешивать задачу. Аристарх Вениаминович, к тому моменту уже тоже вынырнул из своих раздумий, и совместными усилиями преподаватель и студентка довели дело до благополучного конца.

— Спасибо, Вероника. Можете садиться.

Ника вернулась за парту и отрешённо уставилась в окно. Никита крутился на стуле, стараясь привлечь её внимание. Его самодовольная физиономия выражала что-то вроде: «Ну, что, Двинская, сделал я тебя!?» Но Вероника не замечала его усилий, она смотрела на снегопад. Невесомые пушинки за окном продолжали свою непостижимую игру… Белые… и чистые… тогда откуда могла взяться грязь на ботинке Аристарха Вениаминовича?..

Следующей парой по расписанию была история — пожалуй, единственный предмет, который Вероника откровенно терпеть не могла. Вёл его Акакий Акакиевич. Его забавное имя-отчество контрастировало со скучнейшей манерой преподавания. Профессор до того монотонно и пресно читал лекции, что часть студентов умудрялись благополучно дремать под его невнятное бормотание. Но сегодня Веронике была только на руку такая манера подачи — невыразительная речь Акакия Акакиевича не мешала ей сосредоточиться и продолжать обдумывание своих проблем.

Однако на середине лекции Ника заметила, как её внимание всё же переключилось на повествование профессора.

— …записываем: 1497 год — состоялся первый Международный Шабаш, на котором было принято решение об организации Большого Совета. Каждое ведьмовское движение делегировало в него по одному представителю.

Вероника открыла тетрадь и сделала в ней первую за сегодняшнюю лекцию запись.

— Далее было несколько лет организационных работ, и, записываем, судьбоносный 1513 год — Большой Совет принял Кодекс Правил 1.1, который действует до сих пор и который Вы на празднике посвящения в студенты торжественно поклялись соблюдать.

— А что было с теми ведьмовскими течениями, которые не захотели принять Кодекс? — спросил Егор, единственный в группе студент, кого искренне интересовал предмет, читаемый нудным профессором.

— Большой Совет принял решение о нейтрализации отступников, — безэмоционально ответил Акакий Акакиевич, — было несколько серьёзных противостояний между Объединённым Ведьмовским Сообществом и теми, кто не хотел следовать выработанным правилам. К началу 17-ого века отступников практически удалось нейтрализовать.

— Почему практически? Кто-то всё же остался? — опять перебил профессора Егор.

— Да, оставалось восточносибирское шаманское течение Улаха Еттэ или «Обратная сторона»…

— Почему с ними тянули? — глаза Егора горели любопытством.

Наверно любой другой профессор уже давно бы осадил постоянно перебивающего его студента, но Акакий Акакиевич, невозмутимо и невыразительно продолжил:

— Они обладали уникальными знаниями и самобытными методиками. Нейтрализация — это было бы слишком просто и слишком неразумно. Объединённому Ведьмовскому Сообществу хотелось привлечь их на свою сторону.

— Учитывая, что сейчас такого движения не существует, оно в своё время всё-таки было нейтрализовано? — теперь уже и Вероника решилась перебить профессора.

— Нет, нейтрализация не понадобилась, восточносибирские шаманы Улаха Еттэ исчезли естественным образом. По невыясненным до сих пор причинам с некоторого времени они перестали воспитывать приемников. И, когда в 1620 году умер последний представитель этого течения, вместе с ним канула в лету и сама шаманская школа «Обратная сторона».

— Объединённое Ведьмовское Сообщество успело перенять уникальные методики Улаха Еттэ? — спросила Наташа. Разбуженная предыдущим вопросом своей соседки по парте, она тоже увлеклась рассказом лектора.

— Нет, методики безвозвратно потеряны. Однако Сообществу удалось заполучить Большой Бубен последнего шамана. Он входит в семёрку самых сильных артефактов.

— Почему же тогда мы не изучали его по предмету O9V1? — удивился ещё один вышедший из спячки студент, Тимур, до этого мирно дремавший за партой справа от Наташи.

— Потому что артефакт мёртв.

Прозвучавший одновременно со словами профессора звонок, означал конец лекции, а, учитывая, что история была последней парой в расписании четверга, то и конец учебного дня.

Глава 3. Снежный преследователь

— Ну, что ты там придумала насчёт завтрашнего Дисциплинарного Совета? — спросила Наташа, когда подруги приступили к обеду в студенческой столовой.

Они заняли крохотный стоящий у окна столик, рассчитанный на двоих. Когда девушки хотели посекретничать, они всегда располагались в этом единственном укромном уголке шумного и многолюдного заведения.

— Да, в общем-то, ничего, — покачала головой Вероника, — Совет не обманешь.

— Угу, — согласилась собеседница, для которой этот факт был очевиден с самого начала.

— Чтобы мне поверили, надо на самом деле влюбиться в Никиту, — констатировала Ника убитым голосом. — А как это сделать, если он такой несносный?

— А, может, оставь ты эту идею с влюблённостью. Признайся на Совете честно, что полезла в общагу из-за пари.

— Не могу, — сокрушённо выдохнула Вероника. — Лучше я попробую что-нибудь из G9°9.

— Ты что? — аж подпрыгнула на стуле Наташа. — А как же Кодекс? Самое первое правило — не использовать особые знания и методики в личных корыстных целях. А тут же корысть налицо: обмануть Совет, чтобы уйти от ответственности.

Вероника тоже заёрзала на стуле. Как же ей было нелегко всё время вводить подругу в заблуждение — сообщать только часть информации, ходить вокруг да около.

— Ты не представляешь, с каким бы удовольствием я выпалила Совету всё как есть, вместо того, чтобы заморачиваться с этой влюблённостью. Понимаешь, в данной ситуации моя выгода не причём, просто так совпало. Мне нужно ввести в заблуждение Совет, чтобы избежать разгласки очень важной информации. Меня ректор попросил.

— Ничего себе! — у Наташи заблестели глаза, а почти не заметные веснушки на щеках стали ярко-рыжего цвета. Они всегда предательски проступали, когда она испытывала сильные чувства. Эта особенность делала её уязвимой — любой, кто знал Наташу хорошо, мог легко догадаться о степени её взволнованности по степени яркости её милых канапушек.

— Даже не попросил, а потребовал под страхом отчисления.

— Вот это да! И она молчала! Рассказывай давай, что за разговор состоялся у тебя в кабинете ректора.

— Ой, Наташ, и влипла же я! — с досадой воскликнула Вероника.

— Да ты расскажи. Вместе что-нибудь придумаем.

— Хорошо. Только никому ни слова. Понимаешь, Пётр Иванович иначе меня убьёт. Он уже меня чуть не убил. Такой злой был — ужас!

— Ты же знаешь: я — могила.

Вероника вздохнула с облегчением. С самого утра она сгорала от нетерпения рассказать Наташе обо всех своих вчерашних и сегодняшних приключениях, но угрозы ректора сдерживали её. А сейчас, сидя напротив своей самой близкой подруги и глядя в её взволнованные, полные сочувствия и решимости помочь глаза, она смогла себя убедить, что, когда Пётр Иванович велел никому ничего не рассказывать, под «никому» он не имел в виду Наташу. И Вероника выложила подруге свою историю со всеми деталями, особенно подробно описав всё, что касалось выигранного у Никиты пари. Как раз эта часть рассказа не вызвала у Наташи восторга, на который рассчитывала Ника. Подруга только качала головой, встревоженная плачевными последствиями. Но раскисать было не в правилах Наташи — ей не привыкать помогать выкрутиться набедокурившей подруге.

— Ну, раз профессор настаивал, что тебе надо применить что-то из G9°9, начни с семи положительных качеств, чего уж проще, — порекомендовала Наташа, проанализировав ситуацию.

— Пробовала, — махнула рукой Вероника, — только этим сегодня весь день и занималась. Не получается!

— Почему?

— Потому что у этого воображалы нет такого количества положительных качеств.

— Да ты что! У Никиты? Да я тебе сходу десять назову. А если мы ещё Леночку подключим, то и до двадцати дотянем.

— С Леночкой, может, и дотянем, — рассмеялась Вероника, — но ты же помнишь, чтобы механизм сработал, надо чтобы я искренне считала эти качества замечательными. Я, а не вы с Леночкой.

— Ладно, — кивнула головой подруга, — тогда у нас есть второй способ. Ты же помнишь лекцию Станислава Станиславовича по этой теме?

— Помню. Нужно, чтобы подопытный объект, коснулся тебя с искренним сильным чувством, таким же, какое ты испытываешь в этот момент… Только этот способ, по-моему, неосуществим в нашей ситуации.

— Конечно, первый был проще… — Наташа задумалась. — Хотя ведь, что это будет за чувство, не имеет значения, а это облегчает задачу. Например, вполне подойдёт чувство благодарности. Вот смотри, завтра контрольная по физике. Реши на каком-нибудь листочке вариант Никиты. Потом передай ему этот листочек, невзначай коснувшись его руки. И дело — в шляпе.

— Ой, Наташ, — опять рассмеялась Вероника, — ну, за уши же притянуто. Во-первых, даже если я решу тысячу контрольных за Никиту, этот чурбан не испытает никакой благодарности — ему это чувство не знакомо. А, во-вторых, я-то с какой стати в этот момент буду преисполнена этой самой благодарности по отношению к нему?

— Ну, как с какой стати? С той стати, что если этот фокус удастся, то ты не будешь отчислена.

Вероника, вспомнив в очередной раз, какая опасность нависла над ней, перестала смеяться и попробовала взглянуть на план подруги конструктивно. Но план, как на него не гляди, был так себе.

— Наташ, а какого-нибудь варианта понадёжней у тебя нет?

— Ну, не знаю, — наморщила лоб подруга, — может, чувство голода тоже годится? Тогда завтра в столовой…

Вероника, не дослушав Наташу, опять разразилась безудержным хохотом:

— …невзначай, желательно неожиданно и резко, коснуться его руки, когда он будет идти с подносом, чтобы он опрокинул его на себя вместе с содержимым: тарелкой со спагетти или ещё лучше горячим супом. Вот тогда мы точно одновременно испытаем жгучие искренние чувства: он — ярость, а я — злорадство.

— Да ну тебя, — рассердилась Наташа и её веснушки, — Ника, ты просто не выносима. Я, чтоб не вылететь из Универа, хоть бы чёрта лысого поцеловала. А ей всё хиханьки.

— Вот именно, я бы тоже лучше в чёрта влюбилась, чем в Никиту, — горячо выпалила Вероника, но видя, как искренне за неё переживает подруга, смирилась:

— Ладно, Наташ, попробую завтра твой первый вариант — может, сработает?

— То-то же, — немного успокоилась подруга, — и, смотри мне, старайся!

Выработав какую-никакую стратегию, девушки вернулись к поглощению столовских деликатесов, которые изрядно подостыли, пока подруги были заняты беседой и не проявляли к ним интереса.

— Слушай, Наташ, — начала ещё одну тревожную для себя тему Вероника, решительно отодвинув тарелку с холодной гречкой, которая и в тёплом-то виде не очень её прельщала, — что ты думаешь об исчезновении Бегемотика?

— А что тут думать? — пожала плечами подруга, борясь с искушением поступить с гречкой так же, как Вероника. — Аристарх Вениаминович сказал, что тот не исчез, а в командировке.

— А откуда взялись слухи про всякие там — отравлен, раздавлен, задушен, найден в луже крови?

— Слухи, они и есть слухи. Тем более ты сама не обнаружила никакой лужи крови в кабинете Петра Ивановича.

В кабине ректора Вероника действительно крови не наблюдала, а вот на ботинке Аристарха Вениаминовича и на полу в аудитории № 12а какие-то подозрительные пятнышки были. Но рассказывать ли об этом подруге она решить не могла. Скорее всего, Наташа подумает, что две капельки, похожие на кровь только красноватым оттенком, могут быть чем угодно, но только не уликами страшного преступления. Допивая компот, Вероника прокрутила в голове ещё раз все за и против и пришла к окончательному выводу, что пока грузить подругу маловразумительными догадками не будет.

Закончив с обедом, девушки вышли на улицу. Было уже темно, ведь долгота дня в декабре в Верхнетайгинске, расположенном лишь немного южнее северного полярного круга была всего 6 часов. Подруги не спеша направились в сторону своего общежития. Снег под ногами поскрипывал, почти пел, а мороз бодрил и приятно пощипывал щёки. Вероника любила прогулки по вечернему студгородку. На неё действовали успокаивающе сосны-исполины, застывшие в гордом величии по обеим сторонам дорожек кампуса и холодные далёкие звёзды, видневшиеся в просвете крон. Ника почувствовала, как её настроение приобретает безмятежность и безоблачность, как небо над головой…

— Ой! — вдруг вскрикнула она, ощутив толчок в спину. Вероника обернулась, чтобы понять, в чём дело, и тут же почувствовала, как об её лицо ударилось что-то рыхлое, холодное и влажное и издало противный чавкающий звук. В следующую секунду она уже поняла, что и толчок в спину, и стекающая по щекам ледяная вода — это последствия попадания в неё снежков. Ника достала из кармана носовой платочек и начала вытирать лицо, ощущая, как её захватывает жуткая смесь чувств: гнев и желание отмстить.

Наташа, которая тоже подверглась атаке, уже скатывала в руках комок снега и через мгновение запустила его куда-то в сторону фонарного столба. По уверенному движению подруги Вероника поняла, что та уже заметила, где скрывается нападающий. Ника проследила траекторию снежка, который, к её огромному сожалению, не достигнув цели, разбился о ствол сосны. Через секунду из-за ствола показалась самодовольная физиономия Никиты, и тут же вернулась на исходную позицию, чтобы не стать жертвой очередного снежка, запущенного Наташей.

— Ну, ты у меня получишь! — заорала Вероника не своим голосом и произвела серию безрезультативных бросков. Быстро сообразив, что сосна является хорошим прикрытием, и без хитрости не обойтись, она знаками показала Наташе, чтобы та со всей дури обстреливала дерево, пока Вероника зайдёт с тыла. Уловка удалась, и Никита получил свой заслуженный ком снега в затылок. Жаль, конечно, что удар пришёлся не в лицо, но Веронику успокаивала мысль, что попавшая за шиворот ледяная вода должна произвести на идиота, затеявшего глупую игру, неизгладимое впечатление. Никита начал предпринимать отчаянные попытки стряхнуть снег, а Вероника, пользуясь растерянностью врага, запулила ещё пару снарядов, куда придётся. Подскочившая в этот момент Наташа помогла усилить натиск и вынудила Никиту признать поражение.

— Всё, девчонки, сдаюсь, — рассмеялся он.

— Нет, ну ты видишь, какой он придурок! — шепнула подруге Вероника. — Какие тут семь положительных качеств?! Абсолютный ноль, без вариантов!

Никита отряхнулся, как мог, и подошёл к девушкам. Было заметно, что забившийся ему за воротник снег, доставляет дискомфорт. Наташа принялась вычищать платочком белую жижу с шеи одногруппника, а Вероника стояла в сторонке со злорадной улыбкой на лице — она не испытывала ни капли жалости к поверженному врагу.

— А не надо было на нас нападать из засады! — выпалила она. — И, вообще, зачем ты нас караулил?

— Хотел тебе шоколадку отдать — я же проиграл пари, — Никита обезоруживающе улыбнулся и протянул блестящую упаковку Веронике.

Она приняла трофей с торжествующей улыбкой. Господи, чего он ей стоил! Ника распечатала шоколад и, разделив плитку на три ровные части, вручила по одной Наташе и Никите.

— Намного лучше холодной гречки, — подмигнула она подруге, а в сторону одногруппника бросила:

— Хотя ты и не заслужил.

— Да я, вообще-то, хотел вас проводить до общаги, — заявил Никита в своё оправдание.

— Чего вдруг? — сощурила глаза Вероника, приготовившись к подвоху.

— Ну, вы, что, девочки, забыли что ли? Сегодня у третьекурсников праздник — Медиана. А в этот день им разрешены маленькие шалости, вернее сказать пакости. Рядом со мной вам ничего не грозит. А без меня вы запросто можете стать объектом хитроумного розыгрыша.

Действительно, сегодня у студентов, которые были годом старше Вероники и её одногруппников, был особый день — прошла ровно половина того срока, который они проведут в стенах Университета. Этот день носил название Медиана, то есть середина, и считался большим праздником. Преподаватели и даже члены Дисциплинарного Совета смотрели сквозь пальцы на розыгрыши, которые третьекурсники традиционно устраивали своим младшим собратьям во время Медианы. Негласное правило гласило, что в этот день можно использовать даже особые цифробуквенные методики, говоря проще колдовать, если это никому не принесёт вреда.

Веронике сегодня пришлось заниматься проблемами посерьёзней, чем поиски способа не стать жертвой глупого розыгрыша. Поэтому, сказать по правде, она даже и забыла про праздник третьекурсников. Но это совсем не означало, что ей требовалась помощь кого бы то ни было, а уж тем более Никиты.

— Это почему вдруг с тобой нам ничего не грозит, а без тебя грозит? А спорим, что мы и без тебя прекрасно доберёмся до своей общаги без приключений? — с запалом предложила Вероника.

— Спорим! — оживился Никита.

— Опять? — прошипела Наташа, с силой дёрнув подругу за рукав, потом посмотрела в сторону Никиты и грозно произнесла:

— Ещё одно пари, и я убью вас обоих. Как дети малые, честное слово.

Она подхватила ребят под руки с двух разных сторон и произнесла елейным голоском:

— Никита, так мило с твоей стороны, что ты вызвался нас проводить. Правда, Вероника? — и чтобы у подруги не было соблазна съязвить смерила её предупреждающим взглядом.

Троица, ловко руководимая стоявшей посредине Наташей, дружно двинулась по направлению к общежитию девушек. Молодые люди шли, молча, наслаждаясь восхитительным чёрным шоколадом с орешками. А Наташа совмещала это удовольствие ещё и с обдумыванием мелькнувшей в её голове идеи: нельзя ли воспользоваться сложившейся ситуацией, чтобы как-то спровоцировать нужное событие из методики G9°9 — заставить соприкоснуться Веронику и Никиту в момент, когда они будут испытывать одинаковые чувства. «Упасть мне, что ли? — моделировала ситуацию Наташа, — сделать вид, что поскользнулась, и растянуться плашмя. Потом начать охать и стонать жалобно. Эти два вредины кинуться меня поднимать с одинаковым чувством сострадания ко мне. В этот момент подтолкнуть их друг к другу, чтобы уже они наверняка соприкоснулись, и вуаля — новоиспечённая парочка влюблённых готова».

— А знаете, девочки, что мне Лена рассказала? — прервал размышления Наташи Никита. — Она думает, что Бегемотик наш ни в каком не в отпуске.

— Почему? — насторожилась Вероника, которую весь день подспудно мучил вопрос о пятнышках.

— Вчера вечером Леночка с ним разговаривала в его кабинете. Просила помочь разобраться с новой темой, которую она пропустила из-за болезни. И знаете, что ей бегемотик ответил?

— Что?

— Приходите, говорит, завтра после занятий ко мне — я Вам помогу.

— Ну и что? — искренне удивилась Вероника, не обнаружив никакой сенсации в рассказе парня. — Леночке все так говорят. Кто ж такой милашке в помощи откажет?

— Не в том дело. Получается, вчера вечером Матвей Тимофеевич ещё ни в какую командировку не собирался.

— Ну, может, вчера не собирался, а сегодня с утра что-то срочное заставило его всё бросить и ехать, — нашла вполне логичное объяснение Наташа.

— Может быть. Но это ещё не всё. Лена рассказала, что при ней Бегемотику кто-то позвонил по телефону и начал угрожать.

— Она, что, слышала, что говорили на том конце провода?

— Не слышала. Но поведала мне, что Матвей Тимофеевич сделался бледный и начал собеседника умолять подождать ещё немного. Потом еле шевелящимися губами прошептал: «хорошо, сегодня, так сегодня»…

Никита собирался сообщить девушкам ещё пару деталей, но вдруг заметил, что прямо ему в лицо летит что-то круглое и белое. Ему показалось, что он уже ощутил прикосновение холодного кома к лицу, но, на самом деле, снежок, не долетев сантиметров пять до носа, вдруг резко остановился и замер в воздухе. Никита от удивления тоже замер на месте. Что за ерунда? Он попытался отмахнуться от снежка, сдвинуть с места, упёршись в него руками, но ничего не получалось — комок снега не передвинулся ни на миллиметр, словно врос в эту точку пространства. Никита сделал шаг назад, снежок последовал за ним, шаг вперёд — снежок за ним. Вправо, влево — бесполезно. Белый холодный шар держался на одном и том же расстоянии от носа студента, чтобы тот не делал.

Девушки, наблюдавшие за судорожными метаниями Никиты, покатывались со смеху. Они, конечно, догадались, что над ним потешаются третьекурсники, подозрительное хихиканье которых уже давно раздавалось из-за соседней сосны.

— Жаль, нам нельзя ответить этим клоунам тем же, — злился Никита, снова и снова прыгая то вправо, то влево.

— Ой-ой-ой, — хохотала Вероника, — да они в любом случае сделали бы тебя.

— Через год посмотрим!

— Никита, да не скачи ты так, — посоветовала Наташа, сжалившаяся над одногруппником, — этим ты их только раззадориваешь. Постарайся не обращать на снежок внимания и шутники переключатся на какую-нибудь другую жертву.

— Да как же не обращать внимания, когда он висит прямо перед моим носом, — ответил запыхавшийся парень. Теперь он избрал новую тактику — то приседал на корточки, то подпрыгивал высоко вверх, как баскетболист перед броском в кольцо.

— Никита, ты, что, не понимаешь, что тебе это не поможет? — новый приступ хохота, вызванный красочной картиной скачущего как кенгуру одногруппника, душил Веронику. — Ты ж вроде на отлично сдал R0U3. Третьекурсники применили к твоему носу и снежку принцип квантового сцепления, а, проще говоря, наложили на кончик твоего носа проклятие преследования. И всё что в этот момент было рядом с этой точкой твоего лица, а это оказался снежок, будет преследовать тебя, пока они не снимут проклятие.

— Чёрт! Да знаю я! — с досадой выпалил парень, прекратив, наконец, скакать.

— Пойдём, Никита, — Наташа опять взяла под руки друзей и повела в сторону общежития.

Парень крепко держался за одногруппницу потому, что видеть дорогу ему мешал закрывающий обзор снежок.

— Чёрт! Когда уже придуркам-третьекурсникам надоест эта их глупейшая забава?

— В полночь, когда закончится праздник, они по-любому закончат и розыгрыши, — попыталась успокоить Никиту Наташа.

— Чёрт! Мне, что, в общагу вот так идти?

— Конечно, — покатывалась Вероника, — ребята обзавидуются. Особенно, когда снежок растает, и за тобой начнёт таскаться водяной шар.

— Чёрт! — в который раз выругался Никита и дал щелбан снежку. — Какой тупой прикол.

— А, по-моему, очень даже остроумно, — возразила Вероника.

— Когда у нас будет Медиана, я придумаю что-нибудь покреативней, — сказал Никита и приделал снежку импровизированные «уши» и «нос», слепленные из фольги от шоколадки.

Наташа рассмеялась, а любительница споров продолжала дразнить одногруппника:

— Не факт, не факт, превзойти сегодняшний шедевр у тебя вряд ли получится.

— Получится, не сомневайся, — теперь Никита прикрепил к комочку что-то вроде хвостика, и снежный преследователь стал похож на мышонка.

Теперь уже и Веронике надоело спорить, и она от души рассмеялась. Наташе, хохот подруги и креатив от Никиты никак не давал сосредоточиться на мысли о том, какой бы спектакль ей всё-таки разыграть, чтобы вызвать у этих двоих одинаковые чувства. Задача, усложнённая торчащим у Никиты перед носом снежком, оказалась непосильной. Молодые люди уже подошли к общежитию, а Наташе так и не удалось превратить свою идею в легко осуществимый план.

Никита попрощался с одногруппницами и потихоньку поплёлся в сторону своей общаги.

— Слушай, Ника! Надо было наверно Никиту проводить. Ведь запнётся обо что-нибудь и грохнется. Ему же ничего не видно.

— Ещё чего! — возмутилась Вероника.

Подруги поднялись по ступенькам и перед тем как заходить в здание, ещё раз оглянулись проверить, как там передвигается Никита. Картина их взору открылась примечательная. Видимо, как раз в этот момент, шутники-третьекурсники, потеряв интерес к студенту, который покинул компанию прекрасных спутниц, сняли с кончика его носа проклятие. И снежок, как ни в чём не бывало, продолжил свой прерванный полёт. Впрочем, дистанция, которую ему оставалось преодолеть, была не велика, и через мгновение комок снега достиг конечной точки своего маршрута, живописно размазавшись по лицу Никиты. Парень от такой неожиданности чуть не грохнулся на землю. Но его поддержали подоспевшие старшекурсники.

— Ну, хоть на это им ума хватило! — покачала головой Наташа.

Глава 4. Гора пришла к Магомету

Вероника сидела за столом в своей комнате и пыталась сосредоточиться на домашнем задании, но ей мешал раздающийся с улицы смех — третьекурсники продолжали дурачиться. Она подошла к окну взглянуть на их забавы. Двое парней гарцевали верхом на снеговике под улюлюканье и свист столпившихся студентов. Снеговик брыкался и извивался, пытаясь сбросить наездников, которые явно были ему не по душе. Но те отчаянно пытались удержаться «в седле», потому как сброшенный считался проигравшим, и его место тут же занимал следующий желающий. «Родео на снеговике — как глупо», — с улыбкой подумала Вероника. В этот момент она почувствовала солидарность с Никитой, который считал, что они через год смогут придумать развлечения покруче.

Постояв чуть-чуть у окна, Вероника вернулась за стол. Нет, продолжать попытки сосредоточиться, чтобы сделать домашнее задание, было бесполезно. Она решила, что лучше проведёт какое-то время за ноутбуком — проверит электронную почту и почитает новости от друзей в социальных сетях.

В почте её поджидало два непрочитанных письма: одно — от мамы, а второе — от ректора. Вероника пробежала глазами первое и улыбнулась. Это было всего пару строчек, ведь мама писала дочери часто, чуть не каждый день, и новостей на длинное письмо накопиться не успевало. Но даже эти несколько слов, пропитанные теплотой и любовью и перемежённые улыбающимися и целующимися смайликами, всегда поднимали Нике настроение.

Темой второго письма было указано «Вопросы повышения успеваемости по предмету R0Y1». Это конспиративное заглавие напомнило Веронике, что у неё на ближайшие две недели есть важное задание от ректора. Кстати, почему именно две? Ника прибавила к сегодняшнему 17-ому декабря четырнадцать дней и у неё получилось 31-ое. Чем примечательна эта дата? Да, вроде ничем. Нет, в обычном смысле многим — это же канун Нового года! Но какое отношение этот замечательный и всеми любимый праздник имеет к украденной кем-то из сейфа Петра Ивановича информации?

Ника приступила к чтению, и первые же слова заставили её насторожиться.

«Вероника, будь внимательна! Когда ты открыла письмо, оно автоматически удалилось с почтового сервера, а как только ты его дочитаешь, оно автоматически удалится из памяти твоего ноутбука. Как ты, наверно, догадалась, на него наложена методика Ko0. Со своим ответным письмом поступи также».

Вероника отвела взгляд в сторону, чтобы случайно не пробежать строчки, расположенные ниже. Вначале ей надо было сосредоточиться. Она знала, что те несколько слов, что успела прочесть, уже исчезли с экрана ноутбука. И ей нужно постараться с первого раза запомнить текст, который содержит оставшаяся часть письма, пока его не постигнет та же участь — быть стёртым.

Вероника не удивилась странному предупреждению Петра Ивановича, она знала, о чём идёт речь — они проходили это на первом курсе по предмету «Законы Вселенной». Да, вот так называлась дисциплина, которую преподавал сам ректор — без всяких цифробуквенных аббревиатур. Дело в том, что на лекциях студентам рассказывали о самых важных универсальных законах природы, о тех, которым подчиняются все без исключения явления в мироздании, о тех, нарушить которые не может никто: ни самые выдающиеся учёные, ни самые могущественные маги. И первый основной, а, по большому счёту, единственный универсальный закон Вселенной — это закон о неуничтожимости информации. Физики называют его «закон сохранения энергии», а кому-то известна другая формулировка — «рукописи не горят».

Закон гласит, что информация, будучи однажды создана, не может быть уничтожена никогда. Не существует ни природных, ни магических способов это сделать. Информация может только менять носители — бумага, электронная память вычислительных устройств, память того или иного человека и так далее. Уничтожить носитель можно с лёгкостью, но вот сама информация при этом не исчезнет, она переместится на другой носитель. На какой? Хороший вопрос! Этого Вероника пока не знала — это проходят на третьем курсе.

Но зато она знала о методике Ko0, о которой ей напомнил Пётр Иванович в своём письме. Эта методика работы с копиями — дублями информации. С дублями-то, к счастью, можно было делать всё, что угодно — создавать, уничтожать, тиражировать и много других милых фокусов. Ника догадалась, что ректор создал одноразовый дубль информации, которой владел сам, и поместил его в письмо. Дубль, предназначенный конкретно Веронике и автоматически уничтожаемый со всех промежуточных носителей, как только достигнет адресата.

Понятно, что такие предосторожности Пётр Иванович предпринял не просто так. В его послании было что-то очень важное и очень секретное. Поэтому Вероника сосредоточилась и прочла оставшуюся часть письма с предельным вниманием.

«Сегодня утром в своём кабинете я обнаружил на полу два пятнышка, цветом напоминающие кровь. Я стёр их, не придав им поначалу никакого значения. Подумал, что это уборщица могла случайно пролить какое-нибудь удобрение для цветов, но, как выяснилось позже, растения в моём кабинете вчера никто не поливал. Через какое-то время обнаружилось, что мой заместитель, Матвей Тимофеевич, пропал. Он не явился на работу и дома тоже не был обнаружен. Не знаю, связаны ли эти два события и имеют ли они какое-то отношение к исчезнувшей из сейфа информации, но вероятность такая существует, поэтому я и решил сообщить тебе о них.

До выяснения причин исчезновения Матвея Тимофеевича было решено объявить, что он в командировке, чтобы пресечь чудовищные слухи, расползающиеся среди студентов. Думаю, ты понимаешь, что не должна ни с кем делиться полученной от меня информацией.

Жду от тебя письма со списком всех, кто может быть причастен к краже документов, а именно: тех, кто передал тебе информацию о кодах доступа, тех, кто спровоцировал тебя залезть ко мне в кабинет и вскрыть сейф, тех, кто знал об этом и тех, кто подозрительно вёл себя в последнее время — проявлял к тебе и твоим действиям повышенный интерес, следил за тобой и так далее».

Дочитанное письмо благополучно удалилось, но Вероника успела запомнить всю информацию, каждое слово. И эта информация вызвала лёгкую дрожь и неприятное покалывание между лопатками. Такое ощущение всегда возникало у Ники, когда она была очень сильно взволнована или встревожена. Вернее, не всегда, а последние три года.

Началось это в тот страшный день, воспоминания о котором до сих пор рвут душу на части. Тогда она с самого утра ощущала это покалывание. Это была даже не боль — это было предчувствие беды. И беда случилась. Страшная, несправедливая, непоправимая и так до конца и непонятая. Вероника до сих пор не знала ответ на вопрос «почему?». Почему это произошло? Почему они погибли?

И вот опять это покалывание. Все сегодняшние перипетии: вызов к ректору, его сумасшедший гнев, жуткие слухи о Матвее Тимофеевиче и даже подозрительные пятна на полу аудитории № 12а и на ботинке преподавателя физики не вызвали в ней этого неприятного чувства, но, видимо, письмо ректора, в котором сообщалось о ещё двух пятнах цвета крови, стало последней каплей, которая переполнила чашу спокойствия и окончательно убедила Веронику, что вокруг неё происходит что-то нехорошее.

Она возбуждённо заёрзала на стуле. Ей было совершенно необходимо с кем-то поделиться своими догадками и сомнениями. Возможно, Пётр Иванович, предупредивший Веронику никому не сообщать информацию из своего письма, под «никому» имел в виду именно «никому», но Вероника в очередной раз поняла его слова по-своему. Она решила, что на Наташу этот запрет не распространяется.

Выскочив из комнаты, она прошла по коридору ровно три шага и оказалась у двери своей соседки по общежитию, а по совместительству лучшей подруги.

— Наташ, — Вероника стукнула пару раз в дверь и просунула голову в проём, — можно?

— Угу, — ответила подруга. Она стояла у окна и наблюдала за очередной выходкой третьекурсников. — Тебе тоже это дикое гоготание заниматься мешает?

— Мешает, только кое-что похуже гоготания, — мрачно сообщила Вероника, закрыв за собой дверь.

— Переживаешь из-за завтрашнего Дисциплинарного Совета?

— Ещё хуже.

— Господи, ты что, за эти несколько часов, что мы не виделись, успела влипнуть в ещё одну неприятность? — покачала головой Наташа и присела на кровать. — Рассказывай!

— На этот раз не я, а наш Бегемотик, — ответила Вероника и пристроилась рядом с подругой.

— Узнала что-то новое? — у Наташи от возбуждения заблестели глаза, — Значит, всё-таки никакая не командировка?!

— Ни разу не командировка.

— А кто сказал?

— Пётр Иванович.

— Ого! — веснушки на щеках Наташи начали с нежно-рыжего и постепенно перешли к ярко-оранжевому, почти красному цвету. — Рассказывай!

Взяв с подруги обещание молчать, Вероника поведала ей всё, о чём говорилось в письме ректора, а также о подозрительных деталях, обнаруженных ею между двумя ботинками Аристарха Вениаминовича.

— Так вот почему ты так долго искала упавший мел — разглядывала странные пятнышки?!

— Именно!

— А если ещё вспомнить слова Никиты…

— Да, накопилось много фактов! Давай подытожим, — предложила Вероника. — Бегемотику, по словам Леночки, звонили с угрозами. После этого он пропал. При этом в некоторых помещениях Университета и на ботинке Аристарха Вениаминовича обнаружены пятна чего-то красноватого, возможно, крови. Вывод один — Матвей Тимофеевич стал жертвой преступления: похищен или, вообще, убит.

— А Аристарх Вениаминович является невольным свидетелем или соучастником, — расширила вывод Вероники подруга.

— Да нет, Наташ, наш физик тут явно не причём. Такой милый, безобидный, поглощённый наукой, и ничем кроме формул не интересующийся профессор не мог быть ни свидетелем, ни соучастником. Он, вообще, по определению не может быть замешан в чём-то плохом. Думаю, пятно на его ботинке — обыкновенная грязь.

— Допустим, — задумчиво протянула Наташа. Она решила принять версию Вероники насчёт Аристарха Вениаминовича, как рабочую, хотя сама не была столь уверена в его непричастности к последним странным событиям.

— А вот насчёт того, что Бегемотик — жертва, мы можем и ошибаться, — Вероника решила выдвинуть ещё одну гипотезу, — может быть, всё наоборот: Матвей Тимофеевич сам совершил страшное преступление, возможно, убийство и скрылся, чтобы избежать ответственности.

— Да нет, это совсем уж как-то неправдоподобно, — возразила Наташа. — И потом, кто ж тогда жертва? Ведь кроме Бегемотика никто не пропал.

— А, может, и пропал, просто мы пока не знаем. Может, Матвей Тимофеевич прикончил как раз того, кто звонил ему с угрозами.

— Слушай, надо пойти навестить Леночку. Расспросить у неё поподробней обстоятельства странного телефонного разговора, невольной свидетельницей которого она стала, оказавшись в нужное время в нужном месте.

— Правильно! — поддержала Вероника. — А ещё неплохо было бы пошарить в кабинете у Матвея Тимофеевича, может там найдётся что-то интересное, что прольёт свет на события сегодняшней ночи.

— Ника, ты опять? — возмутилась Наташа. — Тебе одного взломанного кабинета мало?

— Ладно-ладно, — быстро согласилась Вероника, — к Лене, так к Лене.

Подруги синхронно встали с кровати и через минуту уже стучали в дверь комнаты номер 7, которую занимала их одногруппница.

— Входите, — крикнула Лена.

Девушки зашли в комнату и разочарованно переглянулись. Одногруппница, с которой они хотели посекретничать, была не одна.

— Девочки, что в дверях стоите, проходите. Вы удачно пришли. Видите, мне Егор помогает к контрольной подготовится. Присоединяйтесь.

— Я думаю, Егор и без нас справится, — улыбнулась Вероника, заметив, какая тень пробежала по лицу парня после слов Леночки. Видимо, ему куда приятней было заниматься поднятием уровня знаний подопечной с ней наедине.

— Да нет, я имела в виду — присоединяйтесь ко мне, вместе Егора будем слушать, а не присоединяйтесь к Егору — меня к контрольной готовить.

— Ладно, Лен, хоть так, хоть этак, мы только мешать вам будем. Занимайтесь, — сказала Наташа, и подруги ретировались.

— Жаль, что Егор совершенно не вовремя к Лене прискакал, — сказала Вероника, когда девушки вернулись на исходную позицию — удобно устроились на кровати в комнате Наташи.

— Ника, имей совесть, — рассмеялась собеседница, — для нас, может, и не вовремя, а для Леночки в самый раз. Она же на прошлой неделе болела, тему пропустила, а завтра контрольная.

— Но мне не терпится всё поскорее выяснить.

— Ничего, выясним. Гости должны покинуть общежитие не позже 10 вечера, а уже половина десятого. Через полчаса Егора в комнате Лены не будет в любом случае. Даже если он сам вдруг забудет о времени в компании нашей красавицы, то его выгонит вахтёрша. А пока давай лучше обсудим, кого тебе указать в списках, о которых просил ректор.

— Точно. Совсем забыла, — стукнула себя по лбу Вероника. — Мне же нужно ему сегодня ответить.

— В первом списке, как я поняла, должны быть указаны причастные к тому, что ты узнала коды доступа, — направила мысли собеседницы в нужное русло Наташа.

— Да. Но тут, к сожалению, я не в курсе.

— В смысле?

— Понимаешь, я узнала их случайно. Эта информация появилась в моей голове из ниоткуда. Просто в какой-то момент, я поняла, что знаю всё о системе безопасности в кабинете ректора. Правда, потом оказалось, не совсем всё — я не знала о камерах видеонаблюдения. Но зато все коды доступа, ко всему, что запирается у Петра Ивановича, вся сложная семиуровневая система защиты сейфа — всё это вдруг стало для меня известным фактом, информацией, которую, как мне показалось, я знаю всю жизнь.

— Хм, похоже, кто-то безграмотно задействовал методику Ko0, - проанализировав рассказ подруги, сделала вывод Наташа.

— Да, я тоже так подумала. Кто-то для кого-то создал дубль важной информации, но по ошибке передал его мне.

— Или был создан неуничтожимый дубль, который записали на некий носитель, а носитель был повреждён. Куда-то ж надо деваться информации — вот она и выбрала себе другой носитель — твой мозг.

— А разве информация сама выбирает себе новый носитель, если прежний уничтожен? — удивилась Вероника.

— Не знаю, — пожала плечами Наташа, — ведь это мы будем проходить только на третьем курсе.

— Ладно, в общем-то, не важно кто и как выбирает новый носитель. Важно, что первый список для ректора будет пуст, потому что информацию я узнала случайно, из-за чьей-то, думаю, неумышленной ошибки. Потому как специально такой секретной информацией никто разбрасываться не будет.

— Хорошо, теперь второй список — кто спровоцировал тебя пробраться к ректору в кабинет и открыть сейф. Похоже, этот список не будет пуст — там будет фигурировать Никита.

— Хоть этот задавала сто раз заслужил, чтобы его сдали, но всё-таки я этого делать не буду. Во-первых, уж он-то точно не причастен к пропаже документов ректора, а, во-вторых, всё-таки, если быть честной, пари спровоцировала я сама.

— Ладно, — кивнула Наташа, — тогда, третий список — кто знал, что ты полезешь в кабинет?

— Опять же только Никита. Больше я никому не говорила. Но его и в третьем списке не будет по причине — смотри пункт 2.

— Тогда мы плавно переходим к четвёртому списку — кто всё время таскается за тобой? — задала Наташа вопрос, ответ на который был для неё очевиден, — опять и снова Никита.

Девушки посмотрели друг на друга. Прошла пара секунд, и вдруг они неожиданно и одновременно расхохотались. Их дедуктивный анализ совершенно ни к чему не привёл. Почти по всем пунктам виновником выходил Никита, но обе они, даже та, которая считала парня несносным занудой, были абсолютно уверены, что их одногруппник к пропаже информации не имеет никакого отношения. Значит, получается, Веронике нечего ответить Петру Ивановичу ни на один из его вопросов. И, спрашивается, что здесь смешного? Возможно, это и было бы смешно, если бы, как говорится, не было так грустно, но подруги хохотали несколько минут, хохотали до слёз, до колик в боку — это было их ноу-хау, лучший способ снятия стресса. Они хохотали так громко, что едва смогли услышать стук в дверь. Девушки синхронно, как по команде затихли и Наташа отозвалась:

— Заходите!

В комнату просунулась одна восхитительная стройная ножка, затем другая, не менее прекрасная, а затем и вся Леночка целиком появилась на пороге:

— Девчонки, я к вам посплетничать. Егора уже вахтёрша выгнала. Ох, и злющая она сегодня. Говорят, её третьекурсники достали. Ей надо было пол в холле протереть, а они воду в её ведре заморозили. Правда, тупой прикол?! Вот мы через год гораздо изощрённей её разыграем.

— Разыграем, — согласились подруги хором.

— А вы чего так смеялись, аж в коридоре было слышно?

— Да так, — ответила Наташа, — эти шутники родео на снеговике устроили — умора.

— Ага, я тоже видела, забавно.

— Лен, да ты проходи, садись, — Наташа придвинулась поближе к Веронике, освобождая место на кровати для гостьи.

— Спасибо! — Леночка примостилась на отведённую ей территорию и начала:

— Слушайте, девочки, я чего пришла, хочу рассказать вам про Бегемотика. Вы же для этого ко мне заходили, хотели про него расспросить, про этот его странный разговор по телефону?

Вероника почувствовала, как Наташа потихоньку коснулась её руки. Это движение означало что-то вроде: «Надо же — гора сама пришла к Магомету!» Действительно, для подруг было большой удачей, что Леночка сама заскочила к ним в гости, да ещё не просто так, а чтобы рассказать о том, о чём им не терпелось узнать.

— Да нет, — невинным голоском пролепетала Вероника, — просто так приходили — поболтать.

— А, понятно. Но я всё равно вам про него расскажу, хорошо?

— Конечно, расскажи, — быстро согласилась Наташа. — Нам-то, что? Нам любая тема интересна.

— Понимаете, девочки, я кроме как про него, про Матвея Тимофеевича, ни про что другое даже думать толком не могу, — лицо Леночки исказила гримаса отчаяния. — Наверно завтра контрольную на двойку напишу, потому что половину из того, что мне Егор рассказывал, не поняла.

— Ну, ничего, не расстраивайся. Никита тебе на что? — подколола Вероника и тут же получила локтём в бок от подруги.

— Да, Никиточка, — услышав имя своего соседа по парте, сразу повеселела Лена, — это моя последняя надежда. Он всегда готов помочь. Такой милый, правда, девчонки?

— Правда, — ответила Наташа и, сдвинув брови, глянула на Веронику. Та в ответ показала язык, но попытки подколоть гостью благоразумно прекратила.

— Так что ты хотела нам рассказать про Бегемотика? — Наташа попыталась вернуть к нужной теме разговора Леночку, немного сбитую с толку напоминанием о Никите.

— Девочки, — сделала страшные глаза гостья, — я точно знаю — про Матвея Тимофеевича нам солгали. Ну, про то, что он в командировке.

— Почему?

— Понимаете, ему угрожали, шантажировали его чем-то.

— Шантажировали?

— Да. Я вчера вечером к нему подходила с просьбой, чтобы он мне помог в новой теме разобраться. Он такой, как всегда, вежливый был и обходительный. Ладно, говорит, помогу, приходите завтра ко мне после занятий. Я поблагодарила его, попрощалась и уже практически вышла за дверь, но в этот момент ему кто-то позвонил. Мне стало интересно, и я немного притормозила. Ой, девочки, как я сейчас жалею, что не убралась вовремя. А всё моё дурацкое любопытство.

— Лен, да ты не расстраивайся, мы все из-за чрезмерного любопытства страдаем, — попыталась поддержать одногруппницу Вероника. Она неожиданно прониклась искренним сочувствием к соратнице по несчастью. Она сама сегодня целый день корила себя за то, что сунула нос, куда не надо.

— А почему ты решила задержаться? Что такого интересного было в обычном телефонном звонке? — спросила Наташа.

— Меня не сам звонок удивил, а реакция на него Бегемотика. Он очень испугался — прям затрясся весь. Сразу испарина на лбу выступила, и видно было, что у него ноги подкашиваются. Я боялась, он к креслу своему не успеет подойти — грохнется где-нибудь посреди кабинета. Но до кресла он всё-таки дотянул, рухнул в него и начал бормотать виноватым голосом: «Я ещё не готов… мне нужно ещё немного времени…». А потом жалобно так: «Не надо… всё под контролем… она под присмотром…». А потом вдруг аж подпрыгнул в кресле — наверно, с того конца провода прозвучала какая-то страшная угроза, потому что он наконец-то согласился с тем, что от него требовали. Говорит: «хорошо, сегодня приступим». А я, заметив, что он закончил разговор, вышмыгнула из кабинета, чтоб под горячую руку не попасть.

— Но из того, что ты видела и слышала, совершенно не следует, что Матвей Тимофеевич не мог сегодня в командировку уехать, — произнесла Наташа спокойным голосом, как только Лена закончила своё взволнованное повествование.

— Нет, девочки, следует! Не зря же слухи по Универу поползли, что с Бегемотиком что-то случилось. Те шантажисты его угрохали.

— Да нет же, Лен! Слухи, есть слухи. А подслушанный тобой разговор, наоборот, доказывает, что Матвей Тимофеевич в командировке. Что-то случилось, ему позвонили — сообщили, и он поехал улаживать дела.

— Думаете? — с надеждой в голосе переспросила Леночка.

— Конечно! — выпалили Вероника и Наташа одновременно и утвердительно покачали головами.

— Ой, девчонки, у меня камень с души свалился. Наверно, действительно зря я так разволновалась. Вот и Никита, и Егор мне то же самое сказали — нечего паниковать.

— Так ты и Егору рассказала про свои похождения в кабинете проректора?

— Ну да, он сам спросил.

Вернувшись от подруг в свою комнату, Вероника приступила к написанию ответа ректору. Что ему сообщить, долго думать не пришлось. Письмо состояло из сплошных «не знаю».

Нажав кнопку «отправить» Ника невольно вздохнула. Наверняка, отписка, которую она только что сочинила, вызовет у Петра Ивановича гнев. Не завидовала она тому, кто окажется рядом с ректором в момент, когда он закончит изучать письмо. Несчастному придётся испытать на себе все прелести супер-злого состояния Петра Ивановича.

Вероника понимала, ещё парочка таких отписок, и она может запросто вылететь из Университета. А ей очень не хотелось этого не только потому, что учёба в необычном ВУЗе казалась захватывающим приключением, и она нашла здесь замечательных друзей. Была ещё одна причина, почему ей было горько возвращаться домой. Там, в родном маленьком белорусском городочке, Веронике всё напоминало о двух нежно любимых близких людях, трагически погибших три года назад.

Именно поэтому, когда она выбирала, в какой Университет будет поступать, обращала внимание на два критерия. Она хотела, чтобы это был передовой в научном плане ВУЗ, и чтобы он был расположен как можно дальше от дома. Настолько далеко, чтобы появляться в родном городе только на каникулах. Она надеялась, что это даст возможность пережить потерю, сгладит боль утраты, позволит смириться…

Глава 5. Беседа в разных весовых категориях

— Почему ты ничего не сказал про камеры видеонаблюдения? — маленький тщедушный человечек тряс за грудки огромного грузного мужчину, с лица которого градом стекал пот.

— Я… я не знал, — оправдывался тот, не предпринимая ни малейшей попытки остановить коротыша, которого при желании мог бы одной рукой отбросить на метр, потому как человечек едва доходил ему до плеча и был тоньше в три раза. — Их установили совсем недавно. Я… я был не в курсе.

— Ты всё испортил! Я знал, что такому хлюпику ничего нельзя доверять. Теперь тебе и твоему отродью — конец! Слышишь, толстячок — конец! — коротыш ещё раз трясонул со всей силы мужчину и, одарив презрительным взглядом, отпустил.

— Но я же всё исправил, подчистил…

— Подчистил?! Но девчонка-то на записи всё равно осталась.

— Ты же знаешь, девчонку я убрать не мог. Зато всё остальное стёрто. Теперь запись выглядит так, будто эта дура залезла в кабинет и напакостила там из-за подростковой глупости. Никто ни о чём не догадается — вся вина лежит на ней.

— Пожалуй, здесь ты прав, — слегка смягчился человечек. — Ладно, пока живи. Но учти, у тебя осталось две недели, чтобы найти информацию, которая из-за второй твоей оплошности попала не туда, куда планировалось. Иначе, сам понимаешь, что с тобой и твоим прихвостнем будет.

— Я постараюсь… — промямлил мужчина. Он не решился возразить, что как раз в том, что информация попала не туда, куда нужно, был виноват не он, а его разгневанный собеседник. Не решился, потому что знал, его тщедушный подленький начальник мог назначить виноватым любого, кого пожелает, спорить было бесполезно и, самое главное, опасно.

— Куда ж ты денешься, трусливое ничтожество?! — криво усмехнулся коротышка. — Иди. Пока свободен.

Как только мужчина услышал, что его отпускают, он пулей выскочил из крохотного здания, которое его тощий владелец, казалось, использовал только для того, чтобы унижать в нём своих подчинённых. Судорожно глотнув освежающего морозного воздуха, толстяк быстро, насколько ему позволяло его грузное телосложение, пошёл куда-то по едва заметной тропинке. Отойдя метров на сто от ненавистного ему дома, он замедлил шаг, а потом и вовсе остановился отдышаться. Лицо, от замерзающих на нём капелек пота, начало неприятно пощипывать. Достав из кармана носовой платок в красно-синюю клеточку, мужчина вытер лоб и щёки и продолжил свой путь по заснеженной тайге уже не спеша.

Первый бой он выиграл. Вернее, не проиграл. Теперь его задачей было ничего не делать, просто тянуть время, балансировать между противоположными интересами двух шантажистов. Первый, с которым толстяк только что разговаривал, тщедушный злобный старикашка, пожалуй, был не так опасен. Он не видит дальше своего носа и не может просчитать ситуацию на пару шагов вперёд. Мужчина легко обведёт его вокруг пальца.

Со вторым сложнее. Тот хитёр и жесток. Не перед чем не остановится ради достижения своей низменной цели. Нет, толстяк не боялся ни одного, ни второго. Они оба были ему омерзительны. Но подлым отморозкам удалось нащупать его слабое место. Они поняли, что он уязвим. И это очень усложняло задачу. Как, не предав самого себя, спасти жизнь тому, ради кого единственного есть смысл жить?

Глава 6. Ещё одно пари

Вероника стояла в одном из холлов Университета, упёршись отсутствующим взглядом в массивную дверь аудитории, где проходили заседания Дисциплинарного Совета. Через несколько минут уважаемые члены Совета должны будут занять свои места и приступить к обсуждению проступка студентки. В общем-то, проступок выеденного яйца не стоил, если бы у него не было длинной предыстории. Из-за этой злосчастной предыстории Вероника теперь стояла перед выбором: признаться членам Совета об истинных причинах своего проступка, и тогда быть отчисленной ректором из-за того, что нарушила его требование, или солгать членам Совета, на чём настаивал Пётр Иванович, и быть отчисленной за враньё, ибо то, что она говорит неправду станет понятно с первого её слова. Ведь ей так и не удалось влюбиться в Никиту.

Придуманный вчера подругой и старательно выполненный сегодня самой Вероникой трюк из методики G9°9, к сожалению, не сработал. Любимица преподавателя физики благополучно решила на контрольной по этому предмету два варианта задач: свой и тот, что достался Никите. Но парень на протянутый Вероникой листочек с готовыми ответами посмотрел совершенно без энтузиазма и, недоумённо пожав плечами, сказал, что и сам прекрасно справился. В итоге, к моменту, когда заседание Совета должно было вот-вот начаться, Ника испытывала к Никите не то, что любовь, или хотя бы безразличие, а ярко выраженную, оформленную в виде глубоко осмысленного чувства, ненависть.

— Добрый день, Вероника, — вырвал студентку из потока бессвязных мыслей ректор, спешащий на заседание Дисциплинарного Совета.

— Добрый, Пётр Иванович, — невесело откликнулась она.

— Ну, не стоит так переживать, — поддержал профессор второкурсницу, заметив, что её настроение на нуле, — Совет всегда делает снисхождение влюблённым.

Вероника никак не прокомментировала реплику ректора, только грустно вздохнула.

— У тебя, надеюсь, получилось с G9°9? — строго спросил профессор.

— Получилось, — зачем-то солгала Ника.

Пётр Иванович насторожился. Он пристально поглядел в глаза студентки в течение нескольких секунд, а потом вдруг улыбнулся:

— Ну, молодец-молодец. И, кстати, ты рановато пришла. Первым будет разбираться проступок Никиты Беляева.

— Как Никиты? А что он уже успел натворить? — встрепенулась Вероника.

— Как что? Разве ты не знаешь? Несанкционированное проникновение в общежитие девушек вчера ночью. И обрати внимание, — Пётр Иванович предупреждающе глянул на Веронику и перешёл на шёпот, — он лез к тебе в общагу не за моей ручкой, а, представляешь, какое совпадение, потому что неожиданно влюбился в тебя.

Профессор, сообщив студентке всё, что хотел, нырнул в зал заседаний, оставив собеседницу в лёгкой растерянности. Вероника, которая ещё пару минут назад была занята рассуждениями на тему, как сильно она ненавидит заносчивого одногруппника, вдруг испытала к нему что-то вроде сочувствия. Ника поняла, что кто-то видел, как Никита залез к ней в общагу, и наябедничал об этом проступке Дисциплинарному Совету. А, ректор, не желая, чтобы инцидент с его ручкой, а следовательно и с пропавшей информацией, получил огласку, видимо, потребовал от Никиты того же, что и от набедокурившей студентки — притвориться влюблённым. А что из этого выйдет? Парень солжёт членам Дисциплинарного Совета, те моментом выведут его на чистую воду, и всё — прощай Универ?! Никиту отчислят следом за Вероникой. Нет, ей решительно не хотелось, чтобы из родного ВУЗа выгнали её, а в придачу ещё и одногруппника, будь он хоть сто раз самым вредным.

Ну вот, лёгок на помине — к дверям зала заседаний уверенной походкой шагал Никита. Его лицо не выражало ни грамма волнения, что ужасно разозлило Веронику — она тут стоит, за него переживает, а ему хоть бы хны. Ника в экстренном порядке придала лицу выражение безразличия и чуть-чуть вздёрнула подбородок, чтобы у задавалы, не дай бог, даже мысли не промелькнуло, что она чем-то встревожена.

— Заседание ещё не началось? — спросил Никита, подойдя к Веронике.

— Нет. А чего ты так торопишься? Не терпится из Универа вылететь? — Ника одарила парня ехидной улыбкой.

— Почему это я должен вылететь? Боюсь, отчисление, наоборот, грозит тебе, — усмехнулся Никита.

— Как же, как же, — съязвила Вероника, — я-то выкручусь, у меня железная отмазка, а вот у тебя — без вариантов.

— Это у меня-то без вариантов?!..

Какой-то странный звук, непонятное торопливое цоканье, заставило молодых людей поставить на паузу свою содержательную беседу и обернуться. По коридору со страшной скоростью неслась Наташа. Она еле-еле справлялась с сумасшедшим темпом бега. Её золотистые кудри подпрыгивали на плечах синхронно с движениями ног, а пылающие веснушки, которые было заметно с большого расстояния, выдавали крайнюю взволнованность. Вероника следила за приближающейся к ней подругой с замиранием сердца — ей казалось, она вот-вот грохнется на пол. Зачем она мчится на такой скорости по скользкому полу, да ещё и на таких высоченных каблучищах?

— Наташа, осторожней! — крикнула в отчаянии Вероника.

Но было поздно. Произошло именно то, чего она больше всего боялась — у подруги подвернулась нога и она, не добежав до одногруппников каких-то полметра, рухнула на пол.

— Ой! — вскрикнула Наташа. — Господи, как больно!

Молодые люди как по команде ринулись на помощь девушке. Никита приподнял её и подхватил за талию, а Вероника тянула за руки.

— Наточка, ну что ж ты так не осторожно. Сильно ушиблась? — сокрушалась Ника.

— Сильно! Ужас, как нога болит! Наверно растянула.

— Ты опирайся на меня. Сейчас мы тебя поднимем и в медпункт отведём. А там дадут что-нибудь обезболивающее, — подбадривал Никита.

Наташа, уже практически поднятая на ноги совместными усилиями ребят, вдруг как-то неловко дёрнулась, по всей видимости, от пронзившей её невыносимой боли, и снова повалилась на пол, лишив поддерживающих её ребят равновесия, и Вероника с Никитой, налетев друг на друга, столкнулись лбами.

— Ой! — вскрикнули молодые люди одновременно.

Наташа самодовольно улыбнулась, и, перестав стонать и ойкать, спокойно поднялась на ноги. Её одногруппники, потирая ушибленные лбы, глядели на неё с нескрываемым удивлением.

— Ну, ты как? Уже не болит? — поинтересовалась Вероника у подруги.

— А она и сразу не болела, — хихикнула Наташа.

Никите не удалось услышать этот ответ, потому что из зала заседаний вышел секретарь и пригласил его зайти.

— Как не болела? — опешила Вероника.

— А вот так! — сияя, изрекла Наташа. — Это был спектакль, чтобы заставить вас с Никитой влюбится по методике G9°9.

— Влюбится?

— Вот именно! Вы же, когда лбами столкнулись, испытывали одинаковое чувство, правильно? Вот ты, например, о чём в этот момент думала?

— О тебе. Переживала, что ты сильно ушиблась.

— Правильно, надеюсь, Никита чувствовал то же самое.

— Да этот чурбан, не способен на такие чувства! — выпалила Вероника.

— Чёрт! — с досадой выругалась Наташа. — Я, что, зря старалась? Выходит, методика не сработала? Ты чего на Никиту наговариваешь? Так и не влюбилась?

У Вероники в голове пронёсся ураган мыслей. И главная из них — она подвела подругу. Та придумала идеальный план, как спасти двух друзей от отчисления, чуть не расшиблась во время его реализации, а Вероника ведёт себя как капризный ребёнок.

— Нет, Наташ, сработало! Должно было сработать. Это я на Никиту накинулась по инерции, по старой привычке.

— Ой, не знаю, не знаю… — с сомнением покачала головой подруга. — Ты что-то почувствовала, когда вы лбами стукнулись?

— Конечно, почувствовала! — Вероника потёрла ушибленный лоб. — Ещё бы не почувствовать — аж искры из глаз полетели.

— Это хорошо. А ещё?

— Ещё…

— Ну-ка, скажи как Леночка — Никиточка такой милый…

— Ники…ки… точка… такой ми… Нет, Наташ, не мучай меня, как Леночка не могу.

— Ох, убила бы!

— Нет-нет, не отчаивайся, у тебя получилось. Я явственно ощущаю, что моё отношение к Никите поменялось, — глубокое чувство благодарности за героическую попытку Наташи помочь подруге заставило Веронику попытаться убедить её и по возможности себя, что эта попытка не была напрасна.

— Ну, хорошо, посмотрим. Не долго осталось ждать. Сейчас выйдет Никита, и мы всё узнаем.

И действительно буквально через минуту из зала заседаний показался одногруппник. По его самодовольной физиономии не сложно было догадаться, что всё обошлось.

— Ну? — Наташа от нетерпения перетаптывалась с ноги на ногу.

— 25 часов общественно-полезных работ.

— И всё?

— И всё. Кто ж не войдёт в положение бедного парня, крадущегося посреди ночи к своей возлюбленной, чтоб подарить ей цветочек? — усмехнулся Никита, а потом серьёзно добавил:

— Наташа, спасибо! Ты здорово нас выручила!

— Значит, получилось! — просияла девушка.

— Получилось! Я, правда, не сразу понял. Но в зале заседаний, до меня вдруг дошло, зачем ты так живописно растянулась прямо перед нашими глазами, а потом ещё и столкнула нас лбами. Мне, в общем-то, и говорить ничего не пришлось. Пётр Иванович поглядел на меня и спросил строго: «Почему ты лез к любимой девушке ночью? Тебе, что, дня мало, чтобы наговорится с ней?» Я ещё и ответить ничего не успел, а он: «Предлагаю признать студента виновным, и в качестве наказания назначить ему 20, нет 25 часов общественно-полезных работ». Его предложение поставили на голосование, и оно набрало большинство.

Никита рассказывал ещё какие-то подробности, но Вероника уже не слушала его. Она пыталась понять, получится ли у неё так же легко отделаться. Вроде бы никаких сомнений не должно было оставаться, но вся беда была в том, что Ника, как ни прислушивалась к своим чувствам, всё равно не могла понять, изменилось ли что-нибудь в её отношении к Никите. Но всё же переживала она напрасно — в зале заседаний с ней произошло в точности то же самое, что и с её одногруппником. Пётр Иванович так же пришёл ей на помощь, и Веронике даже ничего говорить не пришлось. Потупив взгляд, Ника выслушала небольшую нотацию, и Совет, вынеся решение назначить провинившийся студентке в качестве наказания 25 часов общественно-полезных работ, отпустил её.

— Девочки, пойдёмте в кафе, отметим благополучное завершение сегодняшних приключений, тем более мы из-за Совета всё равно в столовку на обед опоздали.

— Угощаешь? — кокетливо спросила Наташа.

— Ну, само собой! Я ведь твой должник.

— А куда пойдём?

В общем-то, выбор был не велик. В Вернетайгинске было всего три кафе.

— Давайте в «Стекляшку», — предложила Наташа, — там пирожные очень вкусные.

Компания молодых людей направилась в восточную часть кампуса, где располагалось небольшое уютное кафе с замечательной кухней и неброским интерьером. Самой примечательной деталью заведения были большие панорамные окна, за которые студенты и окрестили кафе «Стекляшка».

Ребята заняли столик возле стеклянной стены и сделали заказ.

— А вы и в правду стали меньше пререкаться, — хмыкнула Наташа, наблюдая за непривычно молчаливыми Никитой и Вероникой. — Мне вы, такие спокойные, больше нравитесь. Может, не стоит всё отыгрывать назад?

— Что? — возмутилась Ника. — Да я только потому и молчу, что думаю, как бы побыстрее и половчее это сделать. Ну, в отличие от Никиты. Он-то, понятно, не хочет возвращаться в исходную позицию — наверно, рад до смерти, что хоть какая-то девчонка в него влюбилась.

— Я рад, что ты влюбилась?! — чуть не подпрыгнул на стуле Никита.

— Конечно, рад! Без методики-то в тебя никто не влюбится, в такого задавалу! — ехидно сощурившись, покачала головой Вероника.

— Это в меня не влюбится?! Да в меня, если захочу, без всякой методики, любая девчонка влюбится. По мне и так полгруппы сохнет.

— Ну, кто-то может и сохнет, а я бы сроду не смогла влюбиться, если бы не G9°9.

— Смогла бы, если я захотел!

— А спорим, не смогла бы!

— Спорим!

Наташа уже и не рада была, что затронула эту тему. Она усиленно пихала под столом ногу Вероники, чтобы та прекратила перепалку, но заядлая спорщица вошла в азарт и не замечала попыток подруги оставить её.

— Сколько тебе надо лет на осуществление своей мечты? Годиков так через 20 справишься? — продолжала подкалывать Никиту Вероника.

— Да мне и двух недель достаточно.

— Значит на шоколадку? Наташа, разбей, — Вероника схватила Никиту за руку и ждала, что подруга символически утвердит пари, разомкнув руки спорщиков.

— Стой! А как мы проверим, кто выиграл?

— Хороший вопрос… — задумалась Вероника.

— А давай так, если ты сама меня поцелуешь, это будет означать, что ты влюбилась и проиграла спор.

Такое условие устраивало Веронику. Практически пари она уже выиграла, потому что ничто не заставит её добровольно поцеловать самого заносчивого парня в группе.

— Идёт. Ну, Наташа, разбей!

— Не буду я потакать глупым пари! — отозвалась подруга. — Может, вы возьмёте во внимание, чем закончился ваш предыдущий спор?

— Наташ, но это пари совершенно безобидное, — лукаво подмигнул Никита, — если я проиграю, вообще ничего не произойдёт, а если выиграю, а я, конечно, выиграю, то что ж — я не заразный.

Наташа, поразмыслив над словами парня, решила подыграть спорщикам, но лишь только потому, что это безобидное с точки зрения последствий пари, быть может, отвлечёт её друзей от других взрывоопасных споров.

— Ладно, так и быть, — Наташа символическим ударом разомкнула руки спорщиков, чем запустила двухнедельный отсчёт, отведённый на выполнение условий пари.

— Отлично, — потёрла руками Вероника, — теперь только осталось для начала отыграть всё назад к исходной, так сказать, позиции.

— А я уже нашёл семь отрицательных черт в тебе, то есть через сутки…

— Стоп! — перебила Никиту Наташа, сверкая саркастической улыбкой. — Вы же уже должны были разлюбить друг друга без всяких семи отрицательных черт.

— Почему? — хором удивились Вероника и Никита.

— Ну как же?! Вы, что, не поняли? Вы же только что касались друг друга, испытывая при этом искренние горячие и совершенно противоположные чувства: Вероника хотела выиграть спор, то есть не целовать Никиту, а Никита, напротив пламенно желал этого.

— А, ну да, — скривилась Вероника, — прямо ощущаю, как нечто, что я испытывала к Никите, перерастает во что-то такое… брр…

Ника подбирала слово поязвительней, и ожидала, что услышит в ответ от Никиты нечто подобное, но тот молчал и обезоруживающе улыбался. Так что, обратная методика всё-таки не подействовала? Чего это Никита лыбится? Или… Точно! Этот задавала уже приступил к плану обольщения Вероники. Она тут же, на всякий случай, перевела взгляд на Наташу, потому что собиралась не дать Никите ни единого шанса выиграть спор.

Глава 7. Краткость сестра таланта, а молчание — золото

Вероника и Наташа стояли перед лекционным залом, где должна была проходить первая пара. Подруги не спешили зайти в аудиторию, потому что до начала занятий оставалось больше десяти минут, а насидеться за учебный день они ещё успеют.

— Девочки, привет! — поздоровался подошедший к ним Никита.

Вероника вскользь окинула парня взглядом. Ей было интересно, какую тактику обольщения он изберёт. Во внешнем виде одногруппника не произошло ровным счётом никаких изменений: его небрежная причёска не приобрела аккуратных очертаний, да и одет он был в точности в то же самое, что и вчера. Что ж — надо отдать Никите должное. По крайней мере, он придумал что-то покреативней, чем сразить Веронику своей внешностью.

— Привет! — снисходительно улыбнулась она, и направилась в сторону входа в аудиторию, оставив парня в компании Наташи. Вероника решила, что пока она не раскусит тактику Никиты, она не будет давать ему форы, то есть не будет давать ему возможности общаться с ней.

Ника пристроилась за свою парту, ожидая, что подруга тоже вот-вот присоединится к ней. Однако Наташа появилась в аудитории только через несколько минут одновременно со звонком, оповещающим о начале занятий. Она прошла мимо Вероники и почему-то села за парту сзади, а вошедший в лекционный зал следом за Наташей Никита бесцеремонно плюхнулся на место, которое всегда по праву принадлежало рыженькой подруге, а не нахальному брюнету.

У Вероники, обескураженной происходящим, тут же в голове родилась обличительная речь, состоящая из двух пунктов: о беспросветной наглости некоторых товарищей и о непростительном пособничестве врагам некоторых друзей. Пламенный спич, который должен был закончиться решительным требованием отменить странную рокировку, уже готов был сорваться с губ, но был остановлен не менее взволнованными словами неожиданного союзника.

— Никиточка, как же так? Ты почему от меня пересел? — хлопая длинными ресничками, растерянно спросила Леночка.

Никита поднялся с места и подошёл к бывшей соседке по парте. Наклонившись к аккуратненькому ушку одногруппницы, он что-то прошептал ей. И — о чудо! Губы Леночки расползлись в счастливой улыбке:

— А-а-а, понятно. Спасибо, Никиточка!

Вероника совсем потеряла дар речи и забыла, что там такого пламенно-обличительного хотела сказать. С толку её сбивал вопрос, как этому прохвосту Никите, удалось заставить двух девушек плясать под его дудку, а одну из них ещё и благодарить его за это. Она собиралась срочно выяснить, чем парню удалось подкупить одногруппниц, но нарушил её планы вошедший в лекционный зал профессор Валентин Семёнович.

— Добрый день, молодые люди! — поприветствовал он студентов сухим скрипучим голосом.

Валентин Семёнович, или Кощей, как называли его студенты за преклонный возраст и худощавое телосложение, читал предмет O9V1, «свойства особых объектов неживой природы, способных к аккумуляции в себе биоинформации», а, проще говоря, свойства амулетов, оберегов и артефактов. Сама дисциплина и, особенно практические занятия по ней, входили у Вероники в число самых любимых, а вот преподавателя, который читал лекции, она, мягко говоря, терпеть не могла. Старый тощий профессор обладал прескверным зрением, но вместо контактных линз, или хотя бы очков, носил пенсне. И это в 21 веке! Но не факт пренебрежения к достижениям современной офтальмологии до глубины души возмущал Веронику. Её раздражала закостенелость преподавателя, его пристрастие к догмам, нежелание разнообразить учебный процесс, сделать его соответствующим современности, да и к тому же Валентин Семёнович был редким брюзгой. Ходили слухи, что профессор работает в Университете со дня его основания, то есть уже 65 лет, а это означало, что самому преподавателю уже под 90. Может, у кого-то вызвала бы уважение такая преданность профессии, но Вероника была искренне уверена, что Валентину Семёновичу давно пора на пенсию.

— Тема сегодняшней лекции амулеты Древнего Египта, — проскрипел профессор.

— Валентин Семёнович, расскажите нам лучше про Большой Бубен, — с места выкрикнул Никита.

— Что?! — взвизгнул преподаватель, обводя пристальным взглядом аудиторию. — Кто это посмел говорить без разрешения? В наше время за такое студента бы запросто выгнали с лекции…

— За что? — невинно пожал плечами Никита. — За тягу к знаниям?!

— Молодой человек, кто Вам позволил меня перебивать? — продолжать брюзжать профессор.

— Акакий Акакиевич, — не моргнув глазом, нашёлся студент.

По аудитории прокатился смешок.

— Как понять? — нахмурился преподаватель.

— На прошлой лекции Акакий Акакиевич рассказывал нам про восточносибирское шаманское течение Улаха Еттэ или «Обратная сторона». И про артефакт, который Объединённому Ведьмовскому Сообществу удалось заполучить, когда течение самоликвидировалось. Но подробней про этот артефакт профессор нам не стал рассказывать, сославшись на то, что это сделаете Вы.

— Не мог он Вам такого сказать, потому что нет никакого смысла изучать Большой Бубен. Этот артефакт мёртв, то есть он не работает, и никто не знает, есть ли заклинание, которое заставит его работать. Кроме того, несколько лет назад он был украден из хранилища Ведьмовского Сообщества.

— Украден?! И, что, до сих пор не найден? — поинтересовался Егор, который, как только что заметила Вероника, уже успел воспользоваться тем, что Никита пересел — занял его место возле Леночки.

— Его ищут, но не так интенсивно, как это делали бы, если украденный артефакт был живой.

— Наверно артефакт обладал невероятной силой, раз заинтересовал кого-то, несмотря на то, что мёртв. Как вообще кто-то мог решиться на такой опасный поступок ради недействующей вещи? — теперь уже и Вероника решила вступить в разговор с лектором.

— Большой Бубен действительно обладал интересными свойствами. Тот, кто умел играть на нём, мог задавать ритм Вселенной. Но артефакт мёртв, так что украден был, скорее всего, каким-то коллекционером, просто как раритетная в ведьмовском мире вещь, ценная не своей магической силой, а интересной историей.

— А что значит «задавать ритм Вселенной»? — поинтересовалась Вероника.

— Это значит — управлять временем.

Новая формулировка не стала девушке понятней, поэтому она снова переспросила:

— А что значит «управлять временем»?

— Так, стоп! — Валентин Семёнович вдруг со всего маху хлопнул ладонью по учительскому столу. — Почему Вы, Двинская и компания, постоянно уводите меня от темы занятия?! Повторяю, сегодня мы говорим об амулетах Древнего Египта. А кто посмеет ещё раз перебить меня, будет выгнан с лекции и, более того, о его дерзком поведении будет сообщено Дисциплинарному Совету.

Последняя угроза отбила желание как у Никиты, так и у Вероники продолжать злить лектора — попасть два раза подряд на заседания Совета было бы слишком опасно. Им пришлось сосредоточиться на конспектировании слов профессора, ведь тот, конечно, запомнил, кто терзал его вопросами, и на следующем занятии начнёт опрос с излишне любопытных студентов. В отличие от других преподавателей, Валентин Семёнович не потрудился залить конспекты своих лекций в университетскую электронную библиотеку, а это означало, что надо по старинке переносить слова педагога ручкой на бумагу.

— Слушай, Никита, — не выдержала в середине лекции Вероника. Она, хоть и старалась вникать в повествование Валентина Семёновича, но фоном всё равно продолжала терзаться мыслью, каким образом её одногруппник ухитрился оказаться с ней за одной партой, при этом никого не обидев и не разозлив, но это, конечно, не считая самой Вероники. — Что ты там Леночке на ухо нашёптывал?

— Да так, ничего, — самодовольно улыбнулся Никита.

— Говори, — процедила Ника, — а то получишь у меня.

— Поцелуешь — скажу.

— Ага. Щас.

— Ладно уж, — снисходительно прошептал Никита. — Я ей сказал, что пересесть меня попросил Егор. Что Леночка ему очень нравится и всё такое.

— Егор и правда просил?

— Когда-то просил, а вот сегодня я подумал-подумал, да и решил, почему бы не помочь хорошему парню.

— Значит, ты временно на две недели уступил Лену Егору, чтобы выиграть у меня пари? — ехидно прошептала Вероника.

— Ну, что-то вроде того, — хмыкнул Никита.

— А ты не подумал, что не факт, что Леночка потом снова переключится на тебя? А? — злорадно сверкнула глазами Ника.

— А вдруг мне не захочется переключаться на Леночку, — подначил Никита, — вдруг ты так меня поцелуешь, что я…

— И не мечтай. Никакого поцелуя не будет. Лучше возвращайся на своё старое место, пока не лишился своей единственной воздыхательницы.

Звонок, возвестивший об окончании первой пары, заставил молодых людей прекратить пикировку и осознать, что содержание второй половины лекции осталось для них тайной.

— Ника, вы чего с Никитой всю лекцию перешёптывались? — подмигнула Наташа подруге, когда они вышли из лекционного зала и направились в другую аудиторию. — Раскусила, что он там придумал, чтобы тебя охмурить?

— Наташ, да что он умного может придумать? Вот весь его план, видимо, в этом и состоит — крутиться у меня перед глазами, пока меня тошнить от него не начнёт. И, вообще, зачем ты ему подыграла? — нахмурилась Вероника.

— Это всё для твоего же блага, — начала объяснять подруга. — Сегодня перед первой парой он мне сказал, что выполнит любое моё желание, если я соглашусь две недели посидеть за другой партой.

— Ого, любое?! — глаза Вероники заискрились. — Ну? Ты придумала что-нибудь этакое?

— Какое этакое? — засмеялась подруга.

— Например, чтобы он на перемене залез на учительский стол и громко прокукарекал три раза.

— Господи, Ника, что за детский сад! Я придумала кое-что получше.

— Ну?

— Я взяла с него обещание, что он больше никогда не будет заключать с тобой пари.

— Наташ, ну это же так скучно… — разочаровано протянула Вероника.

— Зато благоразумно! — ответила подруга, придав голосу поучительную интонацию старшей сестры. Вообще-то девушки были ровесницами, но по непонятной причине Наташа чувствовала ответственность за свою бедовую подругу, с которой у них было удивительное душевное родство и диаметрально противоположные темпераменты.

— Слушай, а на практические занятия этот ваш договор тоже распространяется? — ужаснулась Вероника. До её сознания дошло, что ближайшие две недели ей придётся делать лабораторные работы в паре с Никитой.

— Распространяется. Но не сокрушайся уж так, — улыбнулась Наташа, почувствовав нотки паники в голосе подруги, — это же всего на несколько дней.

Девушки зашли в аудиторию, где должна была проходить вторая пара — практические занятия по предмету P31i, «запись и чтение информации с астрономических объектов вселенского масштаба», а, проще говоря, астрология.

Никита уже сидел на отвоёванном хитростью месте и поджидал Веронику. Стрельнув в его сторону колючим взглядом, она пристроилась рядом, а её подруга опять заняла парту сзади. Веронике не нравилась перспектива делать лабораторные работы в паре с Никитой, ведь это, как правило, предполагало тесное сотрудничество, а как можно сотрудничать с человеком, который на спор решил влюбить тебя в себя. Но, если попробовать оценить ситуацию с разных сторон, к чему всегда призывала её рассудительная Наташа, то можно заметить и плюсы от такого вынужденного сотрудничества. У Вероники уже было две двойки по предмету P31i, за неправильно выполненные работы, а в паре с Никитой у неё, наверняка, появится шанс исправить оценки, не зря же он — отличник по всяким цифробуквенным предметам.

В аудиторию вкатился молодой розовощёкий профессор Павел Борисович. Именно, вкатился — он умел так быстро перебирать своими короткими ножками, что складывалось впечатление, что передвигается преподаватель на цирковом колесе. Между собой студенты именовали Павла Борисовича не иначе, как Колобок, то ли за эту его способность к плавному передвижению, то ли за абсолютно лысую большую и, несомненно, очень мудрую голову.

— Здравствуйте, дорогие мои! — обратился профессор к второкурсникам. — Сегодня у нас преинтереснейшая тема: персональные послания.

У Павла Борисовича все студенты были «его дорогими» и все темы были «преинтереснейшими». Объяснялось это тем, что сам профессор являлся на удивление добродушным и лёгким в общении человеком, неисправимым оптимистом и где-то даже идеалистом.

Павел Борисович принялся объяснять новую тему, перекатываясь из одной части аудитории в другую и отчаянно жестикулируя, видимо, чтобы облегчить студентам усвоение материала.

— Дорогие мои, Вы немного уже научились читать по звёздам и знаете, что астрологическая информация рождается не самими небесными светилами. Они только являются её носителями, в чём-то похожими на бумагу, на которой напечатаны Ваши учебники или, к примеру, на электронную память смартфона нашей Леночки, которая уже десять минут что-то увлечённо читает с экрана вместо того, чтобы слушать лекцию.

Студенты захихикали, а Леночка, покрывшись румянцем, быстро выключила свою игрушку и спрятала в сумочку. Если бы включённый смартфон заметил какой-нибудь другой преподаватель, то, наверняка, выгнал бы студентку из аудитории, ещё и пригрозив Дисциплинарным Советом, ведь пользоваться телефонами во время занятий было категорически запрещено, но добросердечный Павел Борисович удовольствовался лишь вскользь произнесённым замечанием.

— Так вот. Сегодня мы и поучимся заносить информацию на звёздное небо, — продолжил профессор, сопроводив одобрительным взглядом благоразумные действия проштрафившейся студентки. — Для начала это будет небольшое персональное послание. Буквально несколько слов. Каждый работает в паре со своим соседом по парте. Задание понятно?

— Не совсем, — откликнулся Дима, который остался без напарника, после того, как его друг Егор получил возможность сидеть рядом с Леной. — Что это должно быть за послание? И как мы можем его оставить, если сейчас день и звёзд не видно.

— Послание может быть любым. Всё, что захотите. Но минимум три слова. А для того, чтобы его оставить не обязательно видеть звёзды. Видеть их нужно, чтобы читать. Я вам расскажу методику, и вы сможете залить свои мессиджи прямо сейчас. А вечером, каждый из вас прочтёт то, что его сосед по парте хотел ему сказать. Понятно?

— Да. Теперь понятно. Но кому мне писать послание, если мой сосед по парте сбежал, — с грустной улыбкой развёл руками Дима.

— Работайте в паре с Наташей. У неё сегодня, похоже, тоже нет напарника.

Павел Борисович самозабвенно стал объяснять методику второкурсникам, а те старательно выполнять все его инструкции, и когда до конца пары оставалось минут 10, у профессора сложилось впечатление, что все студенты готовы к финальной части задания.

— Теперь Вы всё знаете — приступайте! — весело скомандовал преподаватель, и, наконец, прекратив носиться по аудитории, уселся за учительский стол.

Вероника посмотрела на Никиту. Тот сидел сосредоточенный с лёгкой улыбкой на губах. Всё понятно — записывает для неё какую-нибудь гадость, ещё и улыбается, представляя, как перекосит Нику, когда она прочтёт его мессидж. «Ну, сейчас я тебе тоже такого напишу!» — злорадно подумала Вероника, перебирая в голове варианты пообидней. Может вот так: «Никита — ты осёл!» или «Такого идиота я ещё не встречала», или «Что ты пялишься на небо как придурок?» У Ники было ещё много идей, но, вспомнив о том, что краткость — сестра таланта, она всё же решила остановиться на первом варианте.

Вероника сосредоточилась. Ещё секунда — и звёздное небо отобразит на себе её слова… Стоп! Она ощутила, как непонятное еле заметное щемящее чувство прокатилось по ней. Что за ерунда? Вероника передёрнула плечами, чтобы стряхнуть с себя то, что мешает ей выполнить задание профессора. Но оно, это странное чувство, не стряхивалось, а, наоборот, расползалось по ней и постепенно добралось до головы, трансформировавшись в мысль. И эта мысль категорически не нравилась Веронике, но факт оставался фактом — она не хочет, чтобы её глупое обидное послание, в доли секунды преодолев миллиарды световых лет, отобразилось на далёких холодных и величественных ночных светилах, только для того, чтобы позлить соседа по парте. Нужно было придумать что-то другое — нейтральное. Только что?..

Аудиторию заполнил весёлый звонок, который означал конец занятия, а вместе с ним и всего учебного дня, ведь в расписании на субботу у второкурсников значилось всего две пары. Звонок затих, а Вероника ничего нейтрального так и не придумала, и задание профессора осталось невыполненным.

— Ребята, попрошу ещё минутку внимания, — обратился Павел Борисович к расслабившимся студентам. — Учитывая, что послания Вы оставили персональные, я не смогу их прочитать. Так что за эту лабораторную работу оценки ставить друг другу будете Вы сами. Надеюсь на объективность. А теперь можете расходиться. Весёлых Вам выходных, мои дорогие!

— Ну, кому выходные, а кому и общественно-полезный труд, — с сарказмом заметил Никита. — Вероника, ты же помнишь, нам с тобой после обеда нужно будет 5 часов в библиотеке отработать.

— Помню, — вздохнула девушка. Прекрасная у неё выдалась суббота: во-первых, она уже заработала ещё одну гарантированную двойку по P31i, а, во-вторых, впереди её ждёт пять часов общественно-полезных работ в пыльной библиотеке.

Глава 8. Астрологические послания

— Пойдём поужинаем в Стекляшке, — предложил Никита, когда они с Вероникой вышли из университетской библиотеки, отработав свои 5 общественно-полезных часов, — наверно, проголодалась?

— Не знаю, — равнодушно пожала плечами Ника. От усталости у неё не было сил даже на обычную пикировку. Кропотливая скучная работа навевала на неё тоску.

— Пойдём! Там же пирожные вкусные, — выдал веский аргумент Никита.

— Надо тогда Наташе позвонить, её тоже позвать.

— Она, скорее всего, уже поужинала в студенческой столовой. Пойдём вдвоём.

— Это, что, твой план по охмурению в действии? — наконец, нашла в себе силы съязвить Вероника.

— А ты думаешь, что ужин со мной несёт реальный риск для тебя влюбиться в меня? — не остался в долгу Никита.

— Ещё чего, — засмеялась Ника, — даже сто пятьсот ужинов тебе не помогут. Ладно, так уж и быть, пошли.

Молодые люди выскочили на улицу и направились по знакомому маршруту. Морозец был крепкий, градусов 30, не меньше, но для привыкших к сибирским холодам студентов сегодняшняя погода казалась вполне приятной для прогулок, тем более, было безветренно и ясно. Небольшие сутулые фонари, примостившиеся по обеим сторонам дорожки, ведущей к кафе, выхватывали у темноты ровные яркие круги искрящегося синего снега. Веронике нравилось наступать на границу раздела света и тьмы, из-за этого некоторые шаги получались короткими, а некоторые — гигантскими. Никита с полуулыбкой наблюдал за затеянной Никой нехитрой игрой, стараясь удержаться от подтрунивания.

Возможно, Вероника до самого кафе развлекалась бы таким незамысловатым образом, но в какой-то момент заметила, что не хватает очередного светящегося круга. В чём дело? Наверно, один из фонарей поломан. Она подняла голову вверх проверить свою догадку. И вдруг резко остановилась от внезапно охватившего её сильного чувства. Прекрасного светлого чувства, что мир вокруг неё восхитителен, в нём царит гармония и совершенство. В первый момент Вероника не поняла, почему всё вокруг стало казаться ей таким необыкновенно красивым: фонарные столбы в стиле ретро, гигантские сосны с пушистыми лапами и звёздное небо, видневшееся рваными кусками в просвете крон… Звёздное небо — вот в чём причина волшебного чувства, захватившего её. Звёзды, разбросанные по Вселенной на миллиарды световых лет, равнодушные и безмолвные, тем не менее, несли в себе послание, адресованное персонально Веронике, послание от того, кто сейчас стоял рядом, послание, которое ни разу не прозвучало в виде слов, слетевших с его губ.

«Вероника, ты прекраснее этих ночных светил, на которые сейчас смотришь!»

— Понравилось? — голос Никиты вернул Нику в реальность и сказочные чувства, во власти которых она находилась последние несколько секунд, улетучились. Возвратившаяся к Веронике способность мыслить логически тут же подсказала ей причины такого сентиментального послания. Совершенно очевидно — ни о каких романтических порывах речь не идёт, это просто один из пунктов плана по обольщению.

— Глупо! — резко выпалила Ника.

— Значит — понравилось, — сделал проницательный вывод Никита. — Кстати, мне твоё — тоже.

— Что «тоже»? — опешила Вероника.

— Твоё послание мне тоже понравилось, — услужливо расшифровал парень, хотя был уверен, что спутница его и с первого раза прекрасно поняла.

— Но я же ничего не посылала. Как может понравиться «ничего»?

— Ни «ничего», а молчание. Причём, обрати внимание, многозначительное молчание. То, что ты не стала язвить, о многом говорит — процесс пошёл, — объяснил Никита с самодовольной улыбкой, — и, кстати, тебе от меня пятёрка за эту лабораторную.

Эх, с каким бы удовольствием Вероника сейчас залепила снежком по этой нагло ухмыляющейся физиономии, но она сдержала свой гневный порыв, решив, что даже такое вопиющее поведение может быть истолковано самовлюблённым молодым человеком как проявление симпатии с её стороны.

Чтобы у Никиты не было соблазна продолжить за ужином раздражающие Веронику игры в обольстителя, она решила взять направление беседы в свои руки. Разговор про Бегемотика показался ей прекрасной нейтральной в смысле романтики темой и, к тому же, очень полезной. Вероника надеялась, что, возможно, Никита знает что-то новое по поводу странного исчезновения Матвея Тимофеевича и поделится с ней этой информацией. Новые факты очень бы помогли её детективным изысканиям, которые пока сильно пробуксовывали — Вероника так ни на шаг и не продвинулась в деле, от которого зависит, не отчислят ли её из Университета.

План Ники сработал только наполовину. Ей удалось отвлечь Никиту от попыток стоить из себя соблазнителя, но вот выведать у него что-то интересное не получилось. И даже, наоборот, Никите удалось как-то незаметно разговорить Веронику, и она выдала ему кое-что из того, что не следовало бы. Она рассказала про пятна, замеченные ею на ботинке преподавателя физики и на полу аудитории № 12а. Хорошо хоть ей хватило ума не проболтаться о том, что она узнала из электронного письма ректора.

За разговорами молодые люди не заметили, как расправились с основной частью ужина, и официант принёс им десерт, а именно восхитительные шоколадные пирожные. Глядя на блестящую глазурь, ровным слоем покрывающую кулинарный шедевр, и коктейльную вишенку с кокетливым хвостиком, дополняющую соблазнительную картину, Вероника опять вспомнила про подругу, большую любительницу сладостей.

— Позвоню-ка я всё-таки Наташе. Может, она захочет составить нам компанию. Я уже привыкла к её восторженным возгласам во время поглощения десерта, и без неё удовольствие будет не то.

Вероника достала из сумочки смартфон и обнаружила, что он выключен. Дело в том, что в университетскую библиотеку иначе не пускали. Это было строгое правило — никаких телефонных звонков в хранилище книжной мудрости. А когда Ника вышла оттуда, её отвлёк разговорами Никита, и она забыла включить средство коммуникации, без которого ощущала себя некомфортно.

Ну вот, пожалуйста — три пропущенных вызова от Наташи. Наверно, подруга хотела сообщить о чём-то важном, раз набирала её несколько раз.

— Привет, Наташ, ты звонила?

— Ника, ты где пропадаешь? Мне срочно нужно кое-что тебе рассказать. Посоветоваться с тобой, — голос подруги был очень встревожен и заставил Веронику напрячься. Наташа отличалась редким хладнокровием и рассудительностью и из-за какой-нибудь ерунды не стала бы волноваться.

— Мы с Никитой в Стекляшке. Хотели тебя пригласить к нам присоединиться. Заказали шоколадных пирожных…

— Не до пирожных, — перебила Наташа.

После этих слов подруги у Вероники не осталось ни малейшего сомнения, что случилось что-то очень-очень нехорошее, раз та отказывается от любимого лакомства.

— Хорошо. Я поняла. Через 10 минут буду у тебя.

— Жду.

Вероника спрятала смартфон назад в сумочку.

— Никита, я ухожу. Наташа просит помочь подготовится к контрольной, — сморозила первое, что пришло в голову Ника. Она не знала, что именно так сильно встревожило подругу, и на всякий случай решила действовать конспиративно.

— К контрольной — это очень важно, — согласился Никита, хотя прекрасно знал, что впереди никаких контрольных не намечается. Тем более, завтра — воскресенье.

Вероника выскочила на улицу и почти бегом понеслась в сторону своего общежития. А Никита подозвал официанта и попросил упаковать ему с собой нетронутые пирожные. Затем, рассчитавшись за ужин, помчался догонять Веронику.

— Ты быстро бегаешь, — сказал парень, поравнявшись с Никой. — Еле догнал. Наверно, у Наташи очень большие пробелы в знаниях образовались, раз потребовалась настолько экстренная помощь.

— Не надо было догонять. Продолжал бы себе спокойно ужинать, — ответила Вероника, ехидно сощурив глаза.

— Вот, возьми, — не обращая внимания на её язвительность, сказал Никита и протянул ей прозрачную пластиковую коробочку с двумя аппетитными пирожными, — шоколад способствует мозговой деятельности.

Вероника приняла презент и не смогла сдержать благодарной улыбки. Хоть она и понимала, что этот жест Никиты имеет под собой единственное основание — желание выиграть пари, но всё равно ей было приятно, что он позаботился, чтобы у неё с подругой сегодня вечером всё же была возможность насладится прекрасным десертом. В тот момент Вероника ещё не знала, что вскоре ей в точности так же, как и Наташе, станет не до пирожных.

Дорога заняла у молодых людей даже меньше десяти минут. На пороге общежития Вероника бросила Никите на ходу: «Пока!» и взлетела по лестнице на второй этаж. Она решила не тратить время на переодевание, поэтому, не заходя в свою комнату, сразу же постучалась к Наташе.

— Нат, что-то случилось? — сбивающимся от быстрой ходьбы голосом спросила Ника, не успев переступить порог.

— Да я сама пока толком не поняла, — растерянно произнесла подруга, алые веснушки которой выдавали такую крайнюю степень взволнованности, свидетелем которой Веронике ещё не приходилось быть.

— Ну, рассказывай, не тяни, — Ника присела на кровать рядом с Наташей и взяла её за руку, чтобы помочь сосредоточиться.

— Понимаешь, та лабораторная… ну, по астрологии… сообщения эти дурацкие, — сбивчиво начала подруга.

— Что? Димка какую-то гадость тебе послал, да? — догадалась Вероника. — Что-то обидное? Вот же гад! Да ты не обращай внимания. Это он, видно, из-за Егора взбесился — не понравилось, что тот к Леночке пересел. А сорвал злость на тебе.

— Да нет, не обидное… Это его сообщение… я как прочитала… ужас… понимаешь, это что-то среднее между предсмертной запиской и криком о помощи.

— Что? — Вероника вдруг резко выпрямила спину. Неприятное покалывание между лопатками, чувство-индикатор, всегда подсказывающее девушке, что происходящее таит в себе какую-то угрозу, в этот раз имело такую амплитуду, что напоминало боль от воткнутого в спину ножа. И всё же Вероника решила побороться со своими недобрыми предчувствиями и предприняла попытку успокоить себя, а заодно и подругу:

— Но, может, это просто глупый розыгрыш.

— Не знаю, — растерянно пожала плечами Наташа.

— А что конкретно было написано?

— Ну, во-первых, Дима просил, чтобы я никому ничего не рассказывала. Но ведь ему явно нужна помощь, а как я смогу помочь, если никому-никому не скажу, даже тебе.

— Мне можно, — Вероника стиснула руку подруги. — Что ещё было в послании?

— А дальше так:

«Мне и дорогому для меня человеку грозит опасность. Я устал жить в страхе. Я не знаю, что делать. Наверно, мне лучше умереть. Может, это спасёт жизнь тому, кто мне дорог».

Вероника задумалась. Нет, на розыгрыш это полное отчаяния послание не было похоже. Наташа, пожалуй, дала верное определение словам, которые прочла по звёздам — это была почти предсмертная записка. Почти, потому что видно было, что автор послания сомневается.

— Ты пыталась позвонить Диме?

— Пыталась. Не берёт трубку.

— Пойдём, надо его найти — предотвратить непоправимое.

— Я уже искала. Никто не знает, где он. Вахтёрша общежития сказала, что парень с занятий ещё не возвращался. Его друг Егор сейчас в соседней комнате, у Леночки. Оба понятия не имеют, где Дима.

— Чёрт! Неужели мы опоздали, — Вероника соскочила с кровати и заметалась по комнате. — Слушай, надо пойти попробовать проследить его сегодняшний путь с момента окончания занятий. Возможно, это поможет нам его найти. Начнём с фойе Университета. Ведь Дима должен был одеться прежде, чем выйти из здания. Может, гардеробщица что-то запомнила: один ли он был, как себя вёл и так далее.

— Правильно! Только надо взять кого-то себе в помощь. Егора, например, он же его друг, — предложила Наташа.

— Нет, нельзя. Если бы Дима хотел помощи Егора, он бы его об этом сам попросил. Но он не попросил. Это может означать, что опасность как раз исходит от друга.

— Ну, хорошо, тогда Никиту.

— Никого нельзя. Мы не знаем, чего боялся Дима. Но доверился он почему-то тебе, значит — нельзя никого больше привлекать.

— Хорошо, идём, — согласилась Наташа.

И подруги, быстро собравшись, выскочили на улицу.

Глава 9. Особое задание

Никита прогуливался неподалёку от общежития девушек, и от его взгляда не могло ускользнуть, как Вероника и Наташа выпорхнули на улицу. Это не стало для него неожиданностью, чутьё подсказывало, что девушки что-то затевают. Выдерживая дистанцию в несколько десятков метров, он последовал за одногруппницами, стараясь быть незамеченным. Ему надо было убедится, что девушки не влипнут в какую-нибудь неприятность, а заодно эта поздняя прогулка обещала пролить свет на пару вопросов, которые в последнее время начали тревожить Никиту.

Собственно, следить за Вероникой было частью его работы, ответственным заданием, которое ему поручили после окончания Уэймонтской Высшей Академии Магии — самого престижного ВУЗа Объединённого Ведьмовского Сообщества, расположенного на живописном побережье юга Англии. Отец Никиты, в прошлом сам выпускник прославленной Академии, настаивал, чтобы сын получил образование именно в этом ВУЗе.

Никита закончил Академию за три года, вдвое быстрее, чем среднестатистический студент, и вместе с красным дипломом получил и своё первое задание, которое сначала показалось ему довольно скучным. Ему предстояло вновь стать абитуриентом, а затем и студентом молодого, мало ещё известного в ведьмовском сообществе Университета N7H25, расположенного у чёрта на куличках, а точнее в глуши сибирской тайги. Цель была, конечно, не в том, чтобы по второму разу осваивать и без того отскакивающие у Никиты от зубов дисциплины, а в том, чтобы следить за Вероникой Двинской, обеспечивать её безопасность, вести сбор информации, которая касалась девушки напрямую или косвенно.

Секретность задания была чрезвычайная. Никто в Университете N7H25 не должен был знать о настоящих целях Никиты, и даже ему самому не объяснили толком, кто такая эта Двинская, и почему нужно водить вокруг неё хороводы.

— Отец, не хочется мне ехать в этот Верхнетайгинск. Ради чего я учился? Быть телохранителем у какой-то девчонки? — возмутился Никита, когда узнал о своём задании.

— Ну, во-первых, обеспечить безопасность девушки — это только небольшая часть задачи, и притом не самая важная, — усмехнулся собеседник, заместитель главы Большого Совета, который был одним из вдохновителей намеченного проекта. — А, во-вторых, посмотри на эту ситуацию с другой стороны: годы, проведённые в ВУЗе — это самый прекрасный период в жизни, а тебе предоставляется возможность ещё раз окунуться в бурлящую стихию студенческих приключений, только теперь за это ещё и деньги будут платить, причём неплохие деньги.

— Пап, умеешь ты убеждать, — рассмеялся Никита. — Ладно, будем считать жизнь в этой дыре — весёлым приключением.

Никита приехал в Верхнетайгинск и приступил к выполнению задания, первым этапом которого было поступить в Университет N7H25 и обеспечить поступление подопечной Вероники, знакомство с которой стало неожиданным приятным сюрпризом. Никита полагал, что девушка, которую ему поручено охранять, является дочерью каких-нибудь именитых в ведьмовском мире родителей, а значит, это либо высокомерная зазнайка, либо избалованная неженка. Но Вероника оказалась ни тем, ни другим — безбашенная, дерзкая, упрямая девчонка, сообразительная и находчивая, при этом добрая и простая.

Правда, у подопечной Никиты был один существенный недостаток, который делал первую же часть порученного ему задания непростой задачей. У девушки не было ни грамма способности к магии, или цифробуквенным методикам, как было принято говорить в местном Университете. Этот факт совершенно сбивал Никиту с толку и рождал море вопросов. Чем обычная девушка могла заинтересовать Большой Совет? Зачем обучать её наукам, к которым у неё нет талантов? От кого её охранять? Эти вопросы, всплывшие в голове Никиты в первый же день знакомства с Вероникой, дали ему понять, что отец был прав — скучать не придётся. Задание было не таким плоским, каким показалось вначале. И для выполнения первого этапа — обеспечить поступление Вероники в Университет, Никите уже придётся ловчить и хитрить. Применять магию ему было разрешено только в самых крайних случаях, поэтому пришлось прибегнуть к простому подлогу — поменять бланки результатов собеседования по профориентации Вероники Двинской и Вики Двенской, а остальные экзамены, к счастью для Никиты, способная к точным наукам подопечная прекрасно сдала сама.

Весь первый год в Верхнетайгинске ничего таинственного вокруг Вероники не происходило, и Никита развлекался бесконечными пари, которые затевала упрямая девчонка. Зачем он соглашался? Ну, официально, чтобы направить неуёмную энергию подопечной в контролируемое русло. Ведь бедовая девчонка с ним или без него всё равно бы нашла приключения, а с ними и неприятности на свою голову. Но, кроме официальной причины, была ещё одна — Никите нравилось дразнить Веронику. Нравилось наблюдать, как загораются азартом её тёмно-синие глаза, как бешено колотится её сердце, как вздёргивается вверх её упрямый подборок и вслед за ним в движение приходит густая тяжёлая копна медных волос.

Ещё одним занятием, не дающим Никите скучать, стала, как ни странно, учёба. Преподавание в Университете N7H25 велось передовыми новаторскими методами и резко отличалось от того, к чему он привык в своём консервативном английском ВУЗе. Никите удалось посмотреть на полученные им раньше знания немного с другой стороны, и это позволило ему открыть для себя много нового. Другим отличием молодого ВУЗа, которое резко бросилось в глаза Никите, было глубокое изучение обычных естественнонаучных дисциплин, которые в Англии преподавались поверхностно. Никите откровенно пришлось попотеть, чтобы не быть двоечником по квантовой физике и математическому анализу. А после того, как он зачем-то согласился на очередное пари Вероники о том, что получит пятёрки по этим предметам, ему пришлось утроить старания.

Второй курс начался так же, как и первый — без особых приключений, но несколько дней назад Никита явственно услышал, как прозвенел первый звоночек, возвещавший о начале таинственных и опасных событий, для предотвращения которых парень и был направлен в Верхнетайгинск.

В начале недели Никиту вызвали в кабинет ректора, где Пётр Иванович неожиданно поставил ему ультиматум. Студент должен был очередным пари с Вероникой спровоцировать её на проникновение в кабинет ректора, иначе будет отчислен по надуманному предлогу. Пётр Иванович мотивировал свой странный ультиматум крайней необходимостью, однако, чем продиктована эта необходимость, ректор студенту объяснить не потрудился.

Никита посоветовался с отцом, и было решено выполнить условия неожиданного ультиматума, но при этом удвоить осторожность: внимательно изучить все предметы, которые будут взяты Вероникой из кабинета ректора, а с самой подопечной не спускать глаз.

И хотя исследованная вдоль и поперёк ручка, которую одногруппница стащила со стола Петра Ивановича, оказалась просто ручкой, не таившей в себе никаких особых свойств, кроме необычного цвета чернил, Никите всё равно было очевидно, что инцидент с несанкционированным проникновением в кабинет ректора, подозрительно совпавший по времени с таинственным исчезновением Матвея Тимофеевича, положил начало цепочки тревожных событий, в которые парню необходимо вмешаться.

Для защиты своей подопечной в изменившихся в худшую сторону условиях Никите предстояло придумать какой-то предлог постоянно находится рядом с ней притом так, чтобы его поведение выглядело логичным и не вызывало ненужных вопросов ни у самой Вероники, ни у одногруппников. И пари с влюблённостью, о котором, конечно, очень скоро станет известно всему Университету, оказалось красивым решением. Никите нравилось его идея, позволяющая ему совмещать приятное с полезным. Поиграть в соблазнителя, поухаживать за Вероникой, подразнить её и добиться поцелуя — эта перспектива заводила и будоражила, единственное, о чём нельзя было забывать в этом спектакле, так это о том, что это всего лишь спектакль: нужно было не переусердствовать и самому не влюбится в девчонку. Это бы стало сильно мешать работе.

А влюбиться в Веронику было не так уж и сложно, особенно, учитывая один факт, который очень настораживал Никиту. Перед заседанием Дисциплинарного Совета он решил, что применит магию, для того, чтобы ни его, ни Веронику не выгнали из Университета. Небольшой фокус, который поможет обоим выйти сухими из воды. Но магия не понадобилась благодаря стараниям Наташи — она спровоцировала цифробуквенную влюблённость. Методика сработала, но Никита почти не почувствовал, что его отношение к Веронике изменилось, и этот факт недвусмысленно свидетельствовал о том, что Ника ещё до применения методики уже была ему не безразлична. Хорошо, что во время заключения пари сработала обратная магия, но теперь Никите предстояло быть предельно осторожным и не повторить своей предыдущей ошибки.

Глава 10. Не делай этого

— Надо было, наверно, взять Димкину фотографию, — с досадой выдохнула Наташа, когда подруги подходили к зданию Университета. — Как мы объясним гардеробщице, кого ищем. Вряд ли она помнит всех студентов по именам.

— По именам, конечно, не помнит, — согласилась Вероника. — Но если мы скажем, что речь идёт про того самого длинноволосого парня, который её однажды выручил — она сразу поймёт, о ком мы.

Несмотря на крайнюю взволнованность, Наташа невольно улыбнулась, когда вспомнила историю взаимоотношений Димы и Варвары Сергеевны. Гардеробщица с первых дней занятий новоиспечённых студентов невзлюбила длинноволосого первокурсника, которого поначалу приняла за девушку. В щуплом невысоком парне с мелкими чертами лица и жидкими русыми прядями, собранными на затылке в хвост, принадлежность к мужскому полу действительно выдавали только начавшие не так давно пробиваться первые волосики в области усов и бороды. Близорукая Варвара Сергеевна таких деталей, конечно, не замечала и подавала парню куртку со словами: «Вот, возьми, милая», что вызывало неизменное гоготание стоявших рядом студентов. Когда же гардеробщица разобралась, что к чему, то воспылала праведным гневом к молодому человеку с возмутительным по её мнению внешним видом. Не проходило и дня, чтобы Варвара Сергеевна не сделала парню язвительного замечания в духе: «Когда ты уже патлы свои подстрижёшь?»

Однако одно происшествие заставило гардеробщицу изменить своё отношение к Диме на диаметрально противоположное. Празднование медианы в прошлом году не обошлось без традиционных розыгрышей, один из которых Варваре Сергеевне пришлось испытать на себе. Шутники-третьекурсники применили цифробуквенную методику к номерам крючков, на которые гардеробщица развешивала одежду студентов — числа перестали идти строго в возрастающем порядке слева направо от ряда к ряду, а все как один превратились в наводящее на суеверную женщину панический страх число 13. По окончании занятий возле гардероба столпилось большее количество студентов, желающих получить свою одежду. Они протягивали Варваре Сергеевне номерки с нормальными числами, всякими там 28, 47 или 32, но гардеробщица под истерический хохот молодёжи металась по своим владениям в полной растерянности не в силах найти соответствие между номерками и крючками.

Не известно долго ли продолжался этот спектакль одно актёра, но добросердечный Дима не выдержал и пришёл Варваре Сергеевне на помощь. В каждом ряду было всего по двадцать крючков, и найти какой из них соответствует очередному номерку, не представляло для парня труда — нужно было просто произвести несложные вычисления. Вся одежда была роздана законным владельцам, а у гардеробщицы появился новый любимый студент и толерантность к необычным мужским причёскам.

Улыбка, вызванная веселыми воспоминаниями, просуществовала на лице Наташи не дольше пары секунд — тревога за доброго ранимого одногруппника, попавшего в какую-то беду, держала в напряжении.

Девушки заскочили в здание Университета и направились в гардероб. По дороге Вероника кинула взгляд на большие светодиодные электронные часы, которые украшали холл главного корпуса — без пяти девять. Значит, подруги успели. Ровно в девять гардероб закрывался, и его хозяйка передавала вахту сторожу Степану.

— Варвара Сергеевна, добрый вечер, — начала запыхавшаяся от быстрой ходьбы Вероника, — нам нужно Диме, одногрупнику, конспект передать.

— Очень срочно! — добавила взволновано Наташа.

— Добрый, красавицы, — многозначительно усмехнулась гардеробщица, — ладно давайте конспект — передам. Хотя, если ваш ухажёр в ближайшее время не явится, тогда пусть приходит завтра. Я уже скоро домой.

— Да нет, — замотала головой Вероника, догадавшись, что Варвара Сергеевна неправильно её поняла, — конспект мы сами передадим, только мы нигде не можем найти Диму. Думали, может Вы видели, с кем он из Университета выходил, и расскажете нам.

— Мы его тогда в два счёта отыщем, — пояснила Наташа.

— Я вам, что, справочное бюро? — возмутилась гардеробщица.

— Варвара Сергеевна, помогите, пожалуйста, — взмолилась Вероника. — Нам очень нужно. Без этого конспекта Дима получит двойку. А это, между прочим, тот самый парень, который Вас выручил, когда над Вами третьекурсники потешались.

— А-а-а, мой длинноволосик, — гардеробщица расплылась в улыбке. — Вам, милые, повезло — далеко ходить не надо. Он ещё в Университете. Вот как раз одна только его куртка и осталась.

И Варвара Сергеевна махнула рукой в сторону третьего ряда вешалок, где сиротливо дожидалась хозяина чёрная с синей отделкой верхняя одежда.

Подруги переглянулись, они опознали куртку — Димина, а, значит, парень из Университета не выходил. Является ли этот факт обнадёживающим или, наоборот, свидетельствует о непоправимом, было непонятно, но девушки знали, что, в любом случае, им надо поторопиться.

— Спасибо, Варвара Сергеевна, мы пойдём поищем. — Вероника быстро направилась к лестнице, увлекая за собой подругу.

— Когда найдёте, передайте, что ключ от гардероба будет у сторожа, — крикнула им вдогонку женщина.

— Нам надо разделиться, — предложила Наташа, когда девушки отошли на несколько шагов от Варвары Сергеевны, — так мы ускорим поиски.

— Хорошо, — согласилась Вероника, — я буду обследовать аудитории на первом этаже, потом перейду на второй. А ты сразу начинай с третьего, потом — четвёртый.

— Договорились. Если что — звони! — сказала Наташа и почувствовала, как кольнуло сердце от этого «если что».

— О! Идея! — воскликнула Вероника. — Давай я буду постоянно набирать Диму. Сейчас в коридорах очень тихо и мы сможем услышать звук его мобильного.

— Точно! Здорово придумала! — похвалила Наташа и помчалась по лестнице вверх на свой участок работы.

Вероника настроила в смартфоне режим автодозвона на номер Димы и прислушалась… Ни звука. Тогда она начала методично исследовать первый этаж: открывала двери одну за другой — благо учебные аудитории никогда не запирались.

Никита, который заскочил в Университет всего на пару минут позже одногруппниц, подслушал конец разговора девушек с гардеробщицей, притаившись за колонной. «Во что, интересно, влипли девчонки, — думал он, анализируя сбивчивую речь подруг. — Сначала от двойки нужно было срочно спасать Наташу, а теперь обе девушки в спешке бросились спасать от неуда Димку». Чутьё подсказывало Никите, что речь о крупных неприятностях.

Заметив, что девушки разделились между первым и третьим этажом, Никита решил занять выжидательную позицию на втором. Устроившись за выступом в стене на площадке между пролётами, он попытался совместить наблюдение за ситуацией и попытки вспомнить что-то полезное про Диму. Белобрысый одногруппник слыл тихоней и пацифистом и никогда не привлекал внимания Никиты, потому что было очевидно — он не опасен для Вероники. Но, видимо, Никита его недооценил. Что ж, в таком случае, от простого созерцания толку мало, а лучше будет ему самому попытаться найти Диму и желательно до того, как это сделают одногруппницы.

Никита начал исследовать второй этаж, который считался административным и в основном состоял из кабинетов руководителей Университета. Поиск усложнялся тем, что все двери были заперты. Не обнаружив ничего интересного в центральной части второго этажа, Никита свернул в левое крыло и вдруг отчётливо услышал мелодию мобильника. Кинувшись в сторону звонка, он обнаружил, что звук доносится из кабинета Матвея Тимофеевича. Вот это неожиданность! Бегемотик нашёлся и уже как ни в чём не бывало работает в своём кабинете?

Никита потихоньку подошёл к двери. Она была прикрыта, но не заперта, об этом свидетельствовала узенькая, буквально в пару миллиметров, полоска света, обрамляющая проём. Никита прислушался. Ничего, кроме мелодии мобильного, слышно не было. Решение было принято мгновенно. Он постучался: «Можно?» и, не дожидаясь ответа, вошёл в кабинет.

Он так и предполагал — внутри никого не было. Кто бы стал так долго терпеть надоедливое завывание смартфона? Никита подлетел к столу, схватил телефон и обнаружил, что вызов идёт от Вероники. Картинка быстро сложилась в голове — Никита понял, что держит в руках мобильник Димы. Кто открыл кабинет Матвея Тимофеевича и как на столе у проректора оказался телефон одногруппника, Никита подумает потом, а сейчас нужно было быстро изучить информацию, которую таил в себе предмет, случайно попавший в руки парня.

Входящие… исходящие… пропущенные… SMS… Никита не пытался анализировать — пока достаточно было просто запомнить. Но ему очень мешала сосредоточиться мелодия входящего звонка. Не успевал Никита сбрасывать вызов, как телефон заливался снова — понятно, Вероника поставила автодозвон. Но вдруг после очередного отбоя мобильник разразился другой мелодией. Ещё один абонент, зашифрованный в телефонной книге инициалами П. А., тоже пытался дозвониться Диме. Никита решил принять вызов.

— Сынок, не делай этого, — раздался в трубке душераздирающий вопль.

Несмотря на то, что отчаяние сильно искажало тембр голоса звонившего, Никита тут же смог идентифицировать человека, чей крик разрывал ухо, и это вызвало у парня настоящий шок: «Так вот кто отец нашего тихони?!»

— Сынок, слышишь? Дима, не молчи! Дима… это ты? — по резко изменившейся интонации стало понятно, что человек на другом конце провода догадался — трубку держит совсем не тот, кому адресованы слова. Голос тут же умолк, а экран погас. Никита попытался оживить смартфон, нажимая на клавишу включения, но гаджет не реагировал. Ну же! Парень проделал ещё несколько манипуляций: достал из корпуса аккумулятор и симку, а затем вернул на место, но это не помогло. Всё понятно — электронная память смартфона стёрта. Видимо, звонивший применил цифробуквенную методику, и теперь телефон уже ничто не оживит.

В коридоре послышались торопливые шаги. Никита нырнул за занавеску, полагая, что, любому, кто заметит свет в кабинете пропавшего проректора, станет интересно заглянуть внутрь. Но человек промчался мимо на огромной скорости. Никита вылез из укрытия и, приоткрыв дверь, высунул голову в коридор. Он увидел несущуюся Веронику, которая притормозила только возле двери мужского туалета. Она набрала воздуха в грудь и распахнула дверь.

«Сейчас заорёт», — почему-то подумал Никита. Но в коридоре стояла гробовая тишина. В три прыжка он преодолел расстояние от двери кабинета проректора до двери мужского туалета, в проёме которого виднелось щуплое безжизненное тело, болтающееся на верёвке, привязанной к лампе.

— Вероника!

Ника обернулась:

— Никита! Мы не успели…

Слёзы градом потекли по её щекам. Никита прижал голову Вероники к своему плечу и нежно провёл рукой по растрепавшимся волосам:

— Тш-ш…

Глава 11. Позволить себе роскошь отомстить

Мобильный телефон выпал из трясущих рук Матвея Тимофеевича. Ноги подкосились, и проректор рухнул на стул. Грудную клетку сдавило так, что трудно было дышать. Хотя зачем дышать? Зачем жить? Горькое чёрное отчаяние завладело всей сущностью профессора. Мир вокруг него померк, потерял смысл.

— Матвей Тимофеевич, надеюсь, Вы понимаете, что через несколько дней то же самое будет и с Вами, — вкрадчивым голоском произнёс стоящий рядом молодой мужчина, не давая собеседнику даже пары минут, чтобы прийти в себя. — Вы понимаете, что связались со страшными людьми?

Матвею Тимофеевичу в этот момент было уже совершено всё равно, что с ним будет сегодня, завтра, через несколько дней… Он потерял то, ради чего жил. Какая теперь разница, кто из двух шантажистов первый приведёт свои угрозы в действие?

— Для этих людей нет ничего святого! Но мы можем Вам помочь… — мужчина положил руку на плечо собеседника и, наклонившись к самому уху, прошептал:

— Если Вы поможете нам.

К отчаянию и горечи, которые заполнили Матвея Тимофеевича несколько минут назад, добавилось отвращение. Резкое, доводящее до дрожи отвращение, которое вызвало с трудом сдерживаемый приступ тошноты.

— Ну, не надо так бояться, — снисходительно хихикнул мужчина, который по-своему понял физиологическую реакцию собеседника. — Я же сказал, мы Вас защитим. Всё, что от Вас требуется — это передать нам информацию.

Да, Матвей Тимофеевич знал, где информация. Вернее, догадывался. Она находилась под самым носом тех, кто так алчно жаждал её заполучить. Профессор хотел сыграть на этом, думал, что сможет ловко жонглировать двумя шантажистами, чтобы выиграть время. Ему нужно было водить их за нос всего-то две недели. Но Матвей Тимофеевич не учёл, что никто не собирался играть с ним по правилам.

— Вам же известно, где информация? — чуть не касаясь лица профессора, прошипел собеседник.

— Нет, — резко ответил Матвей Тимофеевич и брезгливо скинул со своего плеча пухлую маленькую ручку ненавистного ему человека. Теперь профессору нечего было бояться. Теперь он может позволить себе роскошь отомстить. — Но я попытаюсь её найти.

— Ну, вот и договорились, — самодовольно улыбнулся собеседник. — Я знал, что Вы благоразумный человек. И помните, осталось меньше двух недель.

Глава 12. Это не то, что ты подумала

— Тш-ш, всё хорошо, — Никита нежно гладил Веронику по голове. — Это не то, что ты подумала. Всё хорошо.

— Хорошо? — дрожащим от отчаяния голосом переспросила она. — Что хорошо? Что может быть хорошо?

Ника вцепилась в Никиту и трясла его, и сама сотрясалась от неистового рыдания. Он сильнее прижал её к себе и, когда дрожь немного утихла, развернул лицом к дверному проёму.

— Это не то, что ты подумала. Ну же — смотри!

Веронике не хотелось снова смотреть на ужасающую картину. Бессмысленную, безысходную, непоправимую. Она вырывалась, до конца не понимая, против чего протестует.

— Ника, да открой ты глаза, наконец, — услышала она вдруг голос подруги, раздающийся изнутри санузла.

Через маленькую щёлку приоткрытых глаз Вероника посмотрела туда, где только что безжизненно болтался… Стоп! Ничего нет! Нет ничего! Ника провела взглядом вверх-вниз: лампа, кабинки, кафельный пол… и никакого трупа. Теперь уже она широко раскрыла глаза и ещё раз обвела взглядом всё помещение санузла. Ничего необычного в мужском туалете не наблюдалось, кроме дрожащей от пережитого шока Наташи, веснушки которой обесцветились до блёкло-серого оттенка.

— Что это было? Галлюцинация? — спросила Вероника у подруги.

— Массовая?! — с сомнением покачала головой Наташа. — Никита, ты тоже видел?

— Видел. Только сразу догадался, что это не реальность, а голограмма из методики CF13.

— Что за методика? Мы такую ещё не проходили, — удивилась Наташа.

— Да это на пятом курсе проходят. Мне знакомые ребята рассказывали.

— Но где на самом деле Дима? С ним всё в порядке? — Наташа ещё не могла до конца понять, можно ли расслабиться.

Никита понятия не имел, что с парнем. Но нужно было как-то успокоить девушек, чтобы можно было их обо всём расспросить, а тогда уже появится шанс во всём разобраться и помочь одногруппнику, который, возможно, попал в беду.

— Девочки, ну, разумеется, с Димой всё в порядке, — придав голосу твёрдую уверенность, произнёс Никита. — Хватит уже паниковать!

Вероника, молчавшая всё это время, потихоньку начала приходить в себя, а последние оптимистичные слова просушили остатки слёз и вернули способность мыслить здраво. И тут она осознала, что находится в объятиях Никиты, почувствовала всем телом, как крепко он прижимает её к себе, ощутила его нежные прикосновения к волосам. Она испытала благодарность и что-то ещё, какое-то непонятное волнующее чувство. Ника резко отстранилась:

— Спасибо, Никита! Мне уже лучше.

Он нехотя ослабил объятия, и Вероника подбежала к подруге.

— Наточка, ты как?

— Ужас просто! — ответила Наташа, которая, впрочем, уже успела взять себя в руки. — Не могу понять, это, что, чей-то розыгрыш?! У какого идиота хватило ума на такие жуткие шутки?!

Мысли подруг в этот момент начали движение в одном направлении и пришли к одинаковой гипотезе, которая побудила их синхронно посмотреть на Никиту.

— Да вы что, девчонки? — опешил он, уловив смысл пристального взгляда. — Думаете, это я?!

— Вполне может быть, — хмыкнула Вероника и решила тут же озвучить свои дедуктивные догадки. — План по обольщению в действии: сначала напугать до полусмерти, а потом лезть обниматься.

— Хорошая идея, — рассмеялся Никита, — в следующий раз так и сделаю. Но сегодня за меня постарался кто-то другой.

— Другой? — ехидно переспросила Вероника. — Что-то я не вижу здесь никого другого. И, вообще, как ты тут оказался?

— Случайно, — невинно пожал плечами Никита, пытаясь на ходу придумать что-нибудь правдоподобное. — Заскочил за телефоном, который забыл сегодня в библиотеке, когда мы с тобой общественно-полезные часы отрабатывали. Уже хотел уходить и тут заметил вас с Наташей. А ваше поведение, согласись, было крайне подозрительным — вот и проследил за вами.

Никита понимал, что отговорка была так себе. Ведь библиотека находилась на первом этаже в противоположном крыле.

— Странное совпадение… — начала было Вероника, но Наташа перебила:

— Да нет, Ника, Никита тут не причём. Он мог, конечно, от старшекурсников слышать что-то про методику, но вряд ли они стали бы его обучать, как её применять. Кому охота нарушать одно из самых жёстких правил?

Наташа могла бы особо и не стараться убеждать Веронику — та и так чувствовала, что Никита на такой жестокий розыгрыш не способен. Самая злостная его пакость — это снежками из засады обстрелять. Хотя факт, что он оказался в нужном месте в нужное время, всё равно оставался подозрительным.

— Кстати, Никита, расскажи поподробней, что это за методика? — попросила Наташа.

Оптимальным для Никиты было бы прикинуться, что он сам толком ничего не знает, но по неосторожности, он уже проболтался, что сразу узнал в ужасной картине голограмму, поэтому теперь придётся всё-таки поделиться с девушками хотя бы частью своих знаний.

— Да тут всё просто, — начал Никита. — Вспомните квантовую физику и теорию вероятностей. Настоящее может перейти в будущее множеством разных способов, правильно?

— Правильно, — согласилась Наташа, не понимая пока, какое это имеет отношение к голограмме.

— Вот, например, если я подброшу монетку, она может упасть орлом или решкой, или даже на ребро с разной вероятностью. Правильно?

— Правильно, — теперь уже Вероника и Наташа обе утвердительно кивали головой, хотя в их глазах читалось недоумение.

— А всё-таки как она упадёт? — лукаво улыбнулся Никита.

— Ну, в 50-ти процентах случаев — орлом, в 50-ти решкой и… ну, не знаю, где-то в одной тысячной процента — на ребро, — ответила отличница по точным наукам.

— Эта закономерность выявится, если мы будем подбрасывать монету много раз. А если всего один? Вот в данный конкретный один раз — как она упадёт?

— Да причём тут эта дурацкая монета?! — не выдержала Наташа.

— Пока монета ещё летит, — спокойно продолжил Никита, — пока она не упала, все возможные варианты развития событий существуют, понимаете? И монетка, упавшая решкой, и монетка, упавшая орлом, и даже монетка, упавшая на ребро, существуют одновременно в условном будущем. Какой из вариантов этого условного будущего станет воплощённой реальностью настоящего, какими законами это определяется, от кого зависит, я не знаю, этого мне пятикурсники не рассказали, но зато они объяснили мне, что варианты условного будущего можно спроецировать в настоящее в виде голограммы. Для этого и применяют методику CF13.

— Что значит «условное будущее»? — решила уточнить Наташа.

— Да я и сам толком не знаю, — слукавил Никита, — не решился злить приятелей-пятикурсников глупыми вопросами.

— Я, кажется, поняла, — воскликнула Вероника. — Есть какая-то очень мизерная вероятность всего, чего угодно, например, того, что завтра Дима выиграет в лотерею миллион, или женится, или повесится, и все эти события существуют в этом непонятном условном будущем. И кто-то воспользовался методикой, чтобы спроецировать в настоящее голограмму маловероятного события из условного будущего. Только вот кто и зачем?

— Может, Дима сам всё это затеял, чтобы попугать нас? И послание, и эта голограмма — его рук дело? — выдвинула Наташа гипотезу, в которую сама мало верила.

— Какое послание? Так, с этого места поподробней, — встрепенулся Никита и подошёл к девушкам поближе.

— Лабораторная по астрологии, — начала пояснять Наташа, — я же из-за твоих фокусов с пересаживаниями сегодня в паре с Димой оказалась.

— И…?

— И он мне послание передал очень странное, как предсмертная записка. Поэтому мы с Вероникой бросились его искать. Когда поняли, что он ещё из Университета не выходил, я стала обследовать верхние этажи, а Ника — нижние. Но потом меня вдруг осенило, что в первую очередь надо проверить мужские туалеты. И вот я и обнаружила эту голограмму и сразу давай Нике звонить. И вы тут же и заявились оба.

Поподробней у Наташи почему-то не получилось, но всё же её сбивчивый рассказ помог Никите понять, что Дима действительно попал в беду. Похоже, парня шантажируют или хотят довести до самоубийства, или и то, и другое одновременно. И, судя по всему, отец Димы об этом знает. Звонил ему, чтобы как-то помочь. Пугать девушек своими догадками Никите не хотелось, но и расслабляться было нельзя.

— Думаю, это действительно чей-то розыгрыш, но не самого Димы. Он же ещё пока не знает методики, чтобы голограммы из условного будущего проецировать. Давайте его найдём, пока этот урод-шутник до него не добрался, и не напугал, также как вас, — предложил Никита.

— Да, надо найти, — согласилась Наташа.

— Тогда, девочки, вы свои участки обследуйте, а я оставшиеся туалеты и это крыло заодно, — Никита распределил территорию поиска так, чтобы максимальная вероятность найти Диму была у него. Ему необходимо было задать несколько вопросов одногруппнику без свидетелей.

Молодые люди вышли из санузла и приступили к выполнению намеченного плана. Никита, дождавшись, пока девушки скроются из вида, снова повернул в сторону мужского туалета. У Никиты была одна догадка, проверять которую при одногруппницах он не хотел. Заскочив в санузел, он начал по очереди открывать кабинки. Последняя была заперта изнутри. Никита резко дёрнул за ручку:

— Дима, открывай! Я, так или иначе, попаду внутрь. Просто вышибу дверь!

И для убедительности он со всей силы грохнул по хлипкой конструкции кулаком. Через пару секунд Никита услышал, как щёлкнула задвижка, и тут же распахнул дверь. В углу кабинки, прижавшись спиной к стене, стоял Дима. Логика не подвела — Никита практически был уверен, что найдёт парня именно в этом туалете, потому что догадался: голограмма, которую обнаружили девушки, предназначалась не им, а щуплому одногруппнику, который во что-то влип.

— Димка, ну ты даёшь! — в первый момент Никите захотелось схватить парня за грудки и трясонуть хорошенько. — Девчонки чуть в обморок не попадали, когда увидели голограмму, а ты даже не вышел их успокоить.

— Я не смог, — прошептал Дима. — Хотел помочь отцу, но не смог.

Парень съехал по стене вниз.

— Не смог…

Пыл Никиты немного утих, когда он понял, в каком состоянии находится одногруппник. Если не знать, что безжизненное тело, болтающееся на верёвке, было всего лишь голограммой, вполне можно было бы подумать, что пожухнувшего заторможенного Диму действительно только что вытянули из петли. Его бледно-серое лицо было неподвижным, как у покойника, а взгляд, устремлённый в никуда, полным безысходной тоски.

— Я должен был помочь отцу, но не смог.

— Что ты заладил: «не смог», «не смог». Рассказывай, что случилось. Уверен, всё можно исправить, — Никита не собирался потакать одногруппнику в его отчаянии.

Дима сжался в углу в комочек и продолжал шептать как мантру: «Не смог…»

Никита присел на корточки рядом с ним.

— Я понял, твоему отцу нужна помощь, ведь так? — тихо, но отчётливо произнёс он, полагая, что это поможет достучаться до одногруппника, который от отчаяния находился в полуотключке. — Ты должен взять себя в руки. Ты же мужик! Чего раскис, как впечатлительная барышня?! Кто ж твоему отцу поможет, если ты будешь продолжать вести себя, как зомби.

Слова Никиты произвели на Диму эффект, только не тот, который хотелось бы.

— Да, правильно, — горячо прошептал он, — правильно. Сам я не смог. Но ведь ты поможешь мне. Поможешь?

Дима с надеждой поглядел на Никиту.

— Поможешь что? — переспросил тот.

— Покончить с собой.

— Тьфу ты! — разозлился Никита, с силой саданув кулаком о стенку кабинки, отчего та заходила ходуном. — Мне, что, магию применить, чтобы снять с тебя эту дурь?! Или лучше врезать?! Ведь не посмотрю, что ты у нас пацифист!

— Ты не понимаешь, — начал Дима, которого немного протрезвила гневная тирада одногруппника. — Это самый лучший способ помочь отцу.

— Чем это ему поможет, интересно?

— Понимаешь, его шантажируют. Заставляют делать страшные вещи. Ему приходится переступать через себя. Я боюсь, он этого не выдержит.

— И, что, твоя смерть облегчит ему страдания?! — не удержался от злой иронии Никита.

— Моя смерть лишит шантажистов крючка, на который они поймали отца. Именно страх за меня, заставляет его идти на поводу тех ужасных людей.

— Ой, Димка, с логикой у тебя явно проблемы. Отец настолько не хочет тебя потерять, что выполняет требования шантажистов, но при этом ты полагаешь, что сделаешь его счастливым, если умрёшь?

— Да, тут сложная логика, но я уверен, что моё решение правильное.

— А я уверен, что кто-то извне вложил эту мысль тебе в голову. Подумай, насколько ты, напичканный идеями о самоубийстве, удобен шантажистам. Можно держать твоего отца в постоянном страхе, что ты в любой момент покончишь с собой.

Лицо Димы наконец-то приобрело способность к мимическим движениям, и на нём отобразилось подобие естественных эмоций. Видно было, что парень заметил в словах Никиты разумное зерно и пытается переосмыслить ситуацию.

— Вспомни, когда и как мысль о самоубийстве появилась в твоей голове, — Никита, осознав, что ему наконец-то удалось заставить мозги Димы работать, решил правильным вопросом закрепить успех.

— Ты прав, это могла быть не моя мысль, — после нескольких минут раздумий согласился Дима.

— Рад, что ты наконец-то понял. А теперь давай так. Ты мне подробно рассказываешь о шантажистах, а я обеспечиваю тебе на какое-то время безопасность, чтобы помочь твоему отцу выпутаться из сложившейся ситуации.

— Ну, что ты, Никита, — грустно вздохнул Дима, — как ты обеспечишь мне безопасность? Там играют такие люди, против которых даже мой отец бессилен. А знаешь, кстати, кто мой отец?

— Знаю, — улыбнулся Никита. — А знаешь, кто мой?

Никита решил, что может выложить Диме кое-какие факты, которые убедят одногруппника, что тот вполне может рассчитывать на защиту. Выслушав небольшой рассказ Никиты, Дима начал свой.

— Да мне, если честно, практически ничего не известно. Отец не хотел делиться со мной подробностями, полагая, что, чем меньше я знаю, тем крепче сплю.

— Кстати, почему вы держали от всех в тайне, что являетесь родственниками?

— Я сам попросил отца об этом. Мне не хотелось, чтобы преподаватели делали мне поблажки, как сыночку проректора, а одногруппники относились, как к возможному осведомителю — боялись при мне вести себя естественно. Ты меня должен понять. Наверно, по той же причине никому не рассказываешь, кто твой отец?

— Да, по той же, — пришлось скривить душой Никите. — Но вернёмся к шантажистам. Кто они и чего хотят?

— Кто они — понятия не имею. Судя по всему, принадлежат к элите, имеют большие возможности и большие связи, раз отец их боится. Чего хотят, тоже толком не знаю. Но догадываюсь, что это как-то связано с Большим Бубном.

— Речь про украденный несколько лет назад из хранилища мёртвый артефакт? — удивился Никита.

— Да. Мне кажется, вся эта грязная игра затеяна из-за него.

Вот это неожиданность. Никита полагал, что развёрнуто сражение, цель которого, как минимум дворцовый переворот в руководстве Университета. Но битва, оказывается, идёт всего-то за раритетную игрушку?! Конечно, отличной новостью было то, что происшествие никак не касалось подопечной. Однако Никита не исключал возможности, что Диму специально дезинформировали, поэтому расслабляться было нельзя.

— А какое отношение твой отец может иметь к этому артефакту? — продолжил попытки разобраться в ситуации Никита.

— Не знаю. Но речь о чём-то криминальном. Отец очень не хотел делать то, что от него требовали шантажисты. Тянул до последнего. А в ночь, когда он, не выдержав давления, выполнил часть их требований, он исчез.

— Как ты догадался, что отец всё-таки согласился на условия шантажистов?

— Я видел его в тот вечер — прочитал это в его обречённом взгляде, — Дима грустно вздохнул и опять уставился в одну точку.

— А что было на следующий день? — стимулировал парня вопросом Никита. Ему не хотелось, чтобы тот опять выпал из реальности.

— На следующий день, я, так же как и все, был в неведении, где отец. Пытался разузнать, что с ним. Просил Егора мне помочь. Он контактный, со всеми поддерживает приятельские отношения. Умеет информацию раздобывать.

— Получается, Егор знает, кто твой отец?

— Да, он единственный, кто знает. Теперь ещё ты. Егору я рассказал об этом в день исчезновения папы.

— Егор смог узнать что-то полезное для тебя?

— Да нет, толком ничего. Но неожиданно сегодня утром отец сам вышел на связь. Сказал, что с ним всё хорошо, чтобы я не волновался. И просил никому ничего не говорить.

— Он не сказал, где находится?

— Нет.

— Но, всё равно, услышав голос отца, ты, наверно, немного успокоился?

— Наоборот! После разговора с ним на меня напала ещё большая тревога и тоска. Я корил себя, что не могу помочь отцу. Что из-за меня ему пришлось идти на сделку с совестью. И к концу занятий у меня сформировалось решение — уйти из жизни, чтобы лишить шантажистов возможности давить на отца. Я обыгрывал эту мысль несколько часов, слоняясь по опустевшему Университету. Потом решил зайти к отцу в кабинет. Думал, может, там, среди вещей, которые любил папа, я смогу успокоиться, настроиться и, наконец, выполнить то, что задумал.

— Ты знал код доступа в кабинет отца?

— Знал. Там я решился. Прямо из кабинета позвонил отцу, чтобы попрощаться. Сказал скороговоркой, чтобы папа простил меня, потому что делаю это ради него. И сразу нажал отбой. Потом выскочил в коридор и побежал в туалет. Когда я открыл дверь… это был шок. Сначала я даже не понял, чем является то, что я вижу. Только потом, когда ты успокаивал девчонок, я узнал, что это была голограмма, проекция из условного будущего. Она напугала меня. Поверь, увидеть своё бездыханное тело — это ужасно. Я понял, что не смогу сделать то, что задумал. В какой-то момент я услышал шаги и спрятался в кабинке. В санузел зашла Наташа. А дальше ты знаешь.

Дима умолк, а Никита воспользовался паузой, чтобы проанализировать возможные пути развития сложившейся ситуации. Было очевидно, что придётся прибегнуть либо к магии, либо к помощи отца. И, пожалуй, в данной ситуации второй вариант лучше.

— Как думаешь, голограмма — это дело рук шантажистов? — прервал размышления Никиты Дима.

— Похоже, — кивнул Никита, хотя сам не был уверен на все сто.

В этот момент у него зазвонил мобильный. Он не сомневался, что на том конце провода кто-то из девушек и не сдержал слегка самодовольной улыбки — он успел-таки расспросить одногруппника обо всём до прихода девчонок.

— Ни я, ни Наташа не нашли Диму. Хотя обыскали всё вдоль и поперёк, — взволнованно прокричала в трубку Вероника. — А что там у тебя?

— А я нашёл.

— Ура! — радостно заорала Ника. — А чего молчал?

— Да вот только что нашёл. Спускайтесь с Наташей на первый этаж к гардеробу. Мы тоже сейчас туда подойдём.

Никита нажал отбой и обратился к одногруппнику:

— Слушай, Дима. Думаю, девчонкам ни к чему знать историю про шантажистов. Будем делать вид, что послание отправил не ты. Прикинься, что у тебя с этой лабораторной вообще не получилось. Тогда и послание, и голограмму можно будет списать на чей-то дурацкий розыгрыш. Если девушки спросят, почему ты так долго торчал в Университете, говори — занимался в библиотеке. Только, если что — в малом зале. А то в большом мы сегодня с Вероникой дежурили, и как сам догадываешься, тебя не наблюдали. Всё понял?

— Понял.

— А я сейчас созвонюсь с отцом, и тебя в ближайшее время заберут под охрану на пару недель, пока тут всё не утрясётся.

— А как же всем объяснить моё отсутствие в Университете да ещё перед самой сессией?

— За это можешь не беспокоиться, — улыбнулся Никита, — отец что-нибудь придумает.

Глава 13. Список подозреваемых

Никита передал Диму из рук в руки людям, которых прислал отец, после чего решил заскочить ненадолго в женское общежитие, чтобы убедится, что Вероника на месте. Он надеялся, что шок, который Ника пережила пару часов назад, хотя бы на сегодняшний вечер лишил её желания искать приключения на свою голову. Предположения Никиты подтвердились — он застал Веронику в её комнате. Она сидела на кровати, немного растерянная, прижимаясь к Наташе. Конечно, куда же без рыженькой подруги?!

Никите нетрудно было догадаться, что перед его приходом девушки обсуждали сегодняшний инцидент — в их глазах до сих пор читался отблеск пережитого страха, но чувство собственного достоинства, которым обе подруги обладали в избытке, не позволяло им напрашиваться на утешение второй раз за день. Наташа выдавила полуулыбку, а Вероника окатила Никиту взглядом, выражавшим: «ну, и? чего пришёл?» Его умиляли попытки девушек изобразить невозмутимость, но, тем не менее, он вынужден был подлить масла в огонь, разыграв перед ними небольшой спектакль:

— Девочки, представляете, не успели мы с Димой до нашей общаги дойти, как у него ужасно разболелся живот. Пришлось скорую вызывать.

— Господи! Что сегодня за день?! — с горечью в голосе воскликнула Наташа. — Что врачи сказали?

— Сказали — аппендицит, и госпитализировали Димку в областную больницу. Но вы не беспокойтесь, медики уверены, что ничего страшного — прооперируют и будет как новенький.

— Ну, будем надеяться, всё обойдётся, — проронила Вероника с грустным вздохом, видимо забыв, что хотела выглядеть невозмутимой.

— Я вот что подумал, девочки, наверно, не стоит пока докладывать Дисциплинарному Совету о розыгрыше.

Никита догадывался, что даже если девушки ещё и не обсуждали эту тему, то в ближайшее время она бы обязательно стала предметом их дискуссий. Конечно, все трое знали, что было грубо нарушено одно из самых строгих правил. Студентам не позволялось применять цифробуквенные методики без разрешения преподавателей. Исключением были только особые дни: Медиана и Выпускной, когда по сложившейся много лет назад традиции профессора закрывали глаза на мелкие проказы. По мнению Никиты, шутник, напугавший молодых людей голограммой из условного будущего, стопроцентно, заслуживал наказания, даже не столько, за то, что применил магию в обычный день, сколько за то каким абсурдным и жестоким был его розыгрыш. Но Никите не хотелось, чтобы инцидент получил огласку, пока не выяснится, что к чему.

— А у меня ни капли сочувствия к этому придурку нет, — горячо возразила Наташа. — Надо сдать его Дисциплинарному Совету. Пусть ему столько общественно-полезных часов впаяют, чтобы до самого Выпускного хватило.

— Я думаю, отработкой он не отделается — ему явно грозит отчисление. Но дело не в шутнике. Подумайте про Димку. Ему и так операция предстоит, а тут его ещё начнут дёргать по поводу этого инцидента, и он узнает про ужасную голограмму с повешением.

— Да, Димку жалко, — тут же согласилась Наташа. — Он впечатлительный. Лучше ему пока не знать про этот розыгрыш.

Перекинувшись с девушками для отвода глаз ещё парой фраз, Никита удалился. Он вышел на улицу, но идти в общежитие не хотелось. Он решил немного пройтись по заснеженным дорожкам студгородка. Морозный воздух имел на Никиту особое воздействие — просветлял голову и помогал сосредоточиться. А свежие мозги ему сейчас нужны были как никогда. За последние несколько дней произошло много странных событий, которые требовали глубокого анализа. Необходимо было понять, есть ли какая-то связь между этими происшествиями, и какую опасность для Вероники они в себе таят.

Систематизировав информацию, полученную из разных источников, Никита выделил три фигуры, которые засветились в последних тревожных событиях и могли прямо или косвенно представлять угрозу для подопечной.

Первым в списке подозреваемых числился умелец перескакивать из состояния «супер-злой» в состояние «супер-добрый». Для Никиты всё ещё оставалось загадкой, какую цель преследовал ректор, выдвигая ультиматум. Для чего профессору понадобилось, чтобы Вероника проникла в его кабинет? Может, хотел проверить надёжность системы безопасности? Или, наоборот, проверял студентку на дисциплинированность? Конечно, сам Пётр Иванович этого Никите не расскажет, зато можно попытаться выведать у Вероники, как ей всё-таки удалось пробраться в тщательно охраняемый объект, и эта информация, возможно, станет ответом на вопрос о странном поведении ректора.

Второй персоной, вызвавшей подозрения Никиты, являлся преподаватель физики, на ботинке которого Вероника заметила подозрительное пятнышко. Конечно, парню слабо верилось, что на обуви Аристарха Вениаминовича была кровь. Скорее, рассеянный профессор, капнул себе на ботинок по неосторожности какой-нибудь реактив. Поэтому, поразмыслив немного, Никита вычеркнул преподавателя физики из списка подозреваемых.

Оставалась ещё одна, самая загадочная фигура — проректор Матвей Тимофеевич, который неожиданно оказался отцом Димы. На первый взгляд, ни сам профессор, ни история с шантажистами никак не касалась Вероники, но Никите не нравилось, что проникновение подопечной в кабинет Петра Ивановича и исчезновение Матвея Тимофеевича совпали по времени. И тут у Никиты родилась неожиданная догадка о том, что может связывать Веронику и проректора. Матвей Тимофеевич, как выяснилось, не любит афишировать свои родственные отношения. Значит, не исключено, что среди студентов могут быть ещё какие-нибудь его родственники. Что, если Вероника приходится ему племянницей? Или даже дочерью? Это предположение необходимо было проверить, как можно быстрее, ведь теперь, когда шантажисты лишились одного крючка, на который был пойман Матвей Тимофеевич, они будут искать другой.

Особняком в списке подозреваемых стоял ещё один странный объект — Большой Бубен. Информации, которой располагал Никита, было пока недостаточно, чтобы понять, действительно ли игра шантажистов идёт вокруг этого мёртвого артефакта. Да и, вообще, Никита практически ничего не знал ни про восточносибирских шаманов, ни про их утерянные для Ведьмовского Сообщества методики. Эту тему в его альма-матер проходили вскользь. Поэтому он наметил себе ещё одну цель — нарыть как можно больше информации по этому вопросу.

Довольный тем, что ему удалось собрать воедино все подозрительные факты последних трёх дней и наметить план дальнейших действий, Никита решил, что можно возвращаться к себе. Проходя мимо общежития девушек, он глянул на окно комнаты Вероники. Свет был выключен, значит, она уже спит. Ну, или пытается заснуть…

Нет, Вероника не спала, и даже не пыталась заснуть. Она лежала в кровати с закрытыми глазами и думала про события сегодняшнего дня. И даже не про голограмму, которая вызвала у неё состояние близкое к отчаянию, а про то, что в очередной раз на письмо ректора с требованием сообщить, как продвигается её расследование, ей нечего было ответить.

У неё по-прежнему был только один подозреваемый. Тот, кто спровоцировал её на проникновение в кабинет ректора, тот, кто единственный знал об её намерениях туда забраться, тот, кто всё время крутился где-то рядом, тот, кто и сегодня подозрительно оказался в нужное время в нужном месте, а именно в 9 часов вечера в мужском туалете на втором этаже. Вероника знала — слова Никиты о том, что он заходил в библиотеку за забытым смартфоном, были на ходу придуманной отговоркой. Ника точно помнила, что когда они ужинали в кафе, телефон был у Никиты в кармане — она заметила, как парень достал его, чтобы прочитать чью-то SMS-ку, а затем снова сунул на место.

В висках стучала неприятная до скрежета в зубах мысль: «Неужели Никита? Неужели это всё-таки он как-то замешен в краже документов и других странных событиях, происходящих в последнее время?» Логика подсказывала, что уже пора начинать расследование именно в этом направлении. Нужно было вспомнить все мелкие детали, проанализировать странные совпадения, но сосредоточиться Веронике мешал стук собственно сердца. Раньше она никогда не ощущала его работу так отчётливо. Биения были ритмичными и… оглушительными. Настолько громкими, что на их фоне трудно было расслышать, что ей там нашёптывает логика. Видимо, воспоминания о том волнующем чувстве, которое охватило девушку в объятиях Никиты, заставляло сердце стучать так бешено. Она теперь всё время вспоминала его объятия, стоило ей подумать о нём.

Сейчас бы поговорить с Наташей. Или хоть с кем-нибудь! Веронике было нестерпимо оставаться наедине со своими тревожными мыслями и противоречивыми чувствами. Она привстала с кровати и взяла с тумбочки смартфон, чтобы узнать, который час. Полпервого — неподходящее время, чтобы идти в гости к подруге… но можно позвонить маме. Она точно ещё не спит, ведь в Славянославске, маленьком белорусском городочке, расположенном на тысячи километров западнее Верхнетайгинска, сейчас было всего только полвосьмого. Вероника соскочила с кровати, накинула халат и включила ноутбук.

— Доченька, привет, ты чего это не спишь? — мама улыбнулась и подмигнула Нике с экрана, и та невольно заулыбалась в ответ.

— Захотелось тебя увидеть…

— Ночью? Кого ты обманываешь? — маме не надо было обладать дедукцией, чтобы догадаться о причинах такого позднего звонка — дочь чем-то встревожена.

— Нет, правда, мам, сегодня я ничего такого не натворила, никаких правил не нарушила. Это совсем не то, что ты подумала.

— Тогда что?

— Да, говорю же, ничего, — даже если бы Вероника захотела поделиться с мамой своей проблемой, всё равно не смогла бы сформулировать её толком.

Мама, пристально поглядев на дочь, кажется, сделала для себя какой-то вывод. Она решила больше не приставать к Веронике с вопросами — бесполезно, а начала рассказывать о разных разностях: про соседей и про сослуживцев, о последних событиях в их родном городочке, о своих планах на Новый год.

Мать и дочь разговорились и не замечали, что их беседа длится уже больше двух часов. Это не было для них рекордом. Они могли проболтать и всю ночь напролёт. Они были близки, как подруги. Они были интересны друг другу. В какой-то момент Вероника ощутила, что тревога, которая душила её, отступила, растворилась в маминой мягкой иронии, она уже было хотела заканчивать разговор, но тут услышала вопрос:

— Ты скучаешь по ним?

— Скучаю, — ответила Ника. Любой разговор с мамой, так или иначе, спотыкался на этом вопросе. Вероника поняла, что проговорит ещё несколько часов — теперь поддержка требовалась маме.

Глава 14. Общественно-полезные часы

— Наташ, ну, что ты долбишься такую рань? Сегодня же воскресенье! Дай поспать! — Веронику раздражал вкрадчивый стук в дверь, который разбудил её на целый час раньше, чем надо. Как бы ей пригодился этот часик сладкого сна, учитывая, что во власть Морфея она отдалась сегодня только под утро, а впереди её ждала скучнейшая отработка в библиотеке.

— Ну, заходи, раз пришла, — крикнула она, потому что стук не прекращался. — Ты же знаешь — не заперто.

— Ещё подруга называется — сама не спит и другим не даёт, — проворчала Вероника и начала вставать с кровати.

Но уже в следующую секунду нырнула туда снова и закуталась в одеяло по самую шею. На пороге стоял Никита с самодовольной улыбкой на губах. Он заметил, что Вероника уже набрала побольше воздуха в лёгкие для гневной тирады, поэтому сыграл на опережение:

— Привет! Ты же сама пригласила войти!

— Неслыханная наглость! — щёки Вероники запылали от возмущения. — Ворвался без спроса, да ещё в такую рань! Сейчас же уходи!

— Тебя не поймёшь: то заходи, то уходи, — с иронией подначил Веронику Никита. Он знал, что может позволить себе немного подразнить её. Сейчас она безоружна — не решиться вылезти из постели и предстать перед ним в тоненькой коротенькой легкомысленной ночной сорочке, которую он успел заметить краем глаза, пока Ника не нырнула в постель.

— Ох, ты у меня сейчас получишь, — Вероника рыскала взглядом по тумбочке в поисках, чем бы запулить в Никиту. Но кроме смартфона, других предметов на ней не было, а её маленький мобильный друг был слишком хорош, чтобы стать снарядом.

Никита догадался о намерениях Ники, и указал ей взглядом на стол:

— Смотри, сколько подходящих для миномётного обстрела предметов…

Он не боялся, что Ника воспользуется его предложением, потому что дотянуться до стола с кровати было невозможно, а покидать своё убежище она не решится. Хотя Никита с удовольствием бы согласился подвергнуться атаке за возможность увидеть ещё раз полупрозрачную сорочку Вероники, вернее то, что эта сорочка прикрыть не в состоянии. Захваченный нарисованной в воображении волнующей картиной Никита не заметил, что Ника всё-таки придумала, какой предмет использовать в качестве снаряда — в него летела подушка.

— Кто ж так гостей встречает?! — засмеялся Никита и, не успев увернуться, отбил снаряд в сторону противника.

Вероника схватила вернувшуюся к ней подушку и размахнулась для очередного броска.

— Предлагаю перемирие, — Никита, продолжая смеяться, поднял руки, — Ника, у меня есть новость, которая тебе очень понравится и сменит твой гнев на милость.

Вероника на секунду задумалась, пытаясь понять, как относиться к словам непрошеного гостя — что это: уловка противника, чтобы выиграть время и занять более удобную для боя позицию, или у Никиты действительно есть, чем её удивить? И тут Вероника уловила, как взгляд парня изменился — ирония исчезла, он стал серьезным. И ещё каким-то необычным, тёплым. Нет, вернее, горячим. Ника явственно ощущала волнующее жжение, которое прокатилось по телу одновременно со скользящим по нему взглядом Никиты. Вместо того чтобы запустить в противника подушкой, Вероника судорожно прижала её к себе. Она вдруг осознала, что в пылу битвы вылезла наполовину из-под одеяла, забыв, насколько уязвимой была её сегодняшняя форма одежды, предназначенная исключительно для сна, а не для приёма гостей.

— Что там за новость, рассказывай, — стараясь не смотреть на Никиту, поинтересовалась Вероника.

— Про нашу отработку, — с небольшой задержкой ответил парень. Ему понадобилось время, чтобы подавить рождающиеся в мозгу без спроса картинки, одна заманчивее другой. — Сегодня вместо дежурства в библиотеке у нас будет занятие получше.

— Мыть полы или чистить от снега крыльцо? — с кривой усмешкой спросила Вероника. Она знала, что дежурство в библиотеке и так было одним из самых нейтральных заданий, которые давали студентам, в качестве общественно-полезной работы.

— Гораздо лучше, — с интригующей улыбкой ответил Никита.

— Работа с бумагами? Печать каких-нибудь бланков?

— Нет.

— Дежурство в гардеробе? Что, Варвара Сергеевна заболела?

— Нет, — покачал головой Никита с хитрющей улыбкой на губах.

— Да говори уже! — гневно выпалила Вероника, успев при этом сначала чуть не выпрыгнуть из кровати, а потом моментально нырнуть туда снова. — Говори, а потом уходи. Мне нужно привести себя в порядок.

— Мы будем украшать Университет к Новому году. Развешивать гирлянды, наряжать огромную ёлку в холле и так далее.

— Правда?! — глаза Вероники сами засияли, как лампочки на новогодней гирлянде. — Какой дурак причислил это замечательное занятие к воспитательным общественно-полезным работам?

— Нас с тобой сегодня назначили в распоряжение завхоза. И, скорее всего, у него в планах было вручить нам с тобой по лопате и отправить на расчистку от снега крыльца и дорожек. Но я сегодня с утра навестил Кондрата Степановича, и мне удалось убедить его, что от нас больше пользы будет на другом участке работы.

Вероника улыбнулась — да уж, убеждать Никита умел. В этом она удостоверилась вчера, когда тот изловчился оказаться с ней за одной партой.

— Здорово! — с искренней радостью вскрикнула Ника. Настроение у неё стремительно росло, и она даже простила Никите, что он её так рано разбудил. — Ко скольки нам нужно быть в Универе?

— Через полчаса.

— Чёрт. Я же не успею так быстро собраться. Не мог пораньше разбудить?

— Вас девчонок не поймёшь, — хохотнул Никита, — не ты ли только что злилась, что тебя так рано подняли с постели?

Заметив, что Вероника, хитро сощурившись, опять схватила подушку с целью продолжить бой, парень быстро выскочил в коридор со словами:

— Жду тебя внизу.

Подушка, не достигнув цели, ударилась о проворно закрытую дверь.

— Синий шарик чуть левее, — подкорректировала действия Никиты Вероника.

Парень стоял на стремянке и водружал подаваемые Никой ёлочные игрушки на роскошное новогоднее дерево, источающее умопомрачительный хвойный аромат.

Молодые люди уже украсили гирляндами, мишурой и серебристыми снежинками из фольги холл и коридоры университета и повесили на стену напротив входной двери светящиеся буквы, образующие надпись «С новым годом!». А теперь им оставалось последнее задание — нарядить ёлку.

Вероника пребывала в прекрасном настроении, которое Никита мысленно охарактеризовал, как предновогодняя эйфория. Её переполняли замечательные идеи, одна креативней другой, из-за чего Никите пришлось трижды менять расположение гирлянд над центральным входом. А к украшению ёлки Вероника вообще отнеслась с педантичной ответственностью — правильность размещения каждого очередного шарика она проверяла, окидывая взглядом ель из дальнего угла холла.

Никиту умиляло, как основательно подошла Вероника к общественно-полезному и одновременно индивидуально-приятному заданию. Он терпеливо выполнял её просьбы — сдвигал шары на несколько сантиметров влево или вправо, менял их местами, или заменял украшениями другого цвета. Правда, это занятие грозило растянуться надолго, поэтому Никита решил воспользоваться ситуацией, чтобы выполнить намеченное во время вчерашних раздумий — выведать у Вероники нужную информацию. И, прежде всего, ему необходимо было узнать, кем являются её родители, и имеет ли она какую-то родственную связь с исчезнувшим проректором Матвеем Тимофеевичем.

— Мои, наверно, тоже сейчас ёлку наряжают, — начал Никита издалека. — Анжелка, младшая сестричка, вчера звонила, визжала в трубку от восторга. Говорит, папа купил в этом году живую голубую ель в горшке. После праздников её можно будет высадить возле дома.

— Класс! — Вероника улыбнулась во весь рот. — Я бы тоже от такого пришла в восторг. А, кстати, сколько твоей сестричке? Ты раньше про неё не рассказывал.

— Семь лет. Ещё совсем мелюзга. А у тебя есть братья или сёстры?

— Нет! — отрывисто бросила Вероника. По её лицу скользнула серая тень, стёршая улыбку. Впрочем, всего через пару секунд, Ника совершенно ровным голосом произнесла. — Серебристый лучше чуть выше.

От Никиты не ускользнуло, что этот, казалось бы невинный вопрос, вызвал странную реакцию Вероники — он был ей неприятен, и ответ прозвучал как-то неубедительно. Значит, Никита на правильном пути, надо продолжать копать в этом направлении. Если Веронике, есть что скрывать, Никита должен выведать этот секрет. Но теперь надо действовать тоньше и избегать вопросов в лоб.

— Думаю, пора уже пришпилить нашу ёлку, — Никита улыбнулся и указал Веронике на замысловатую конструкцию, которая по традиции украшала верхушку новогоднего дерева. Декорация представляла собой три длинных серебристых стержня, которые у основания были скреплены вместе хитрым переплетением, а начиная с середины конструкции, вздымались ввысь тремя расходящимися прямыми лучами. Это была объёмная версия эмблемы Университета N7H25, именуемая студентами 3D-шпиль. Декорация имела уникальное свойство — в новогоднюю ночь она начинала переливаться всеми цветами радуги, образуя на потолке, полу и стенах причудливые никогда не повторяющиеся узоры. Кроме того, считалось, что если внимательно посмотреть на 3D-шпиль ровно в полночь, то можно увидеть самый яркий эпизод предстоящего года.

Вероника подала Никите громоздкую, но, тем не менее, удивительно лёгкую конструкцию, и он, поднявшись на самую верхнюю ступеньку стремянки, водрузил 3D-символ Университета на макушку ёлки. Вероника сразу же отбежала на несколько метров, чтобы оценить работу, и вернулась довольная:

— Отлично смотрится.

— А знаешь, когда я был маленький, право водрузить на ёлку макушку всегда предоставлялось мне.

— И как же ты дотягивался? Или твои близкие любили маленькие ёлочки?

— Нет. У нас всегда была огромная ёлка — до потолка. Я брал в руки макушку, а папа аккуратненько подбрасывал меня. И я зависал прямо напротив вершины новогоднего дерева. У меня было несколько секунд, чтобы пристроить украшение, а потом я летел вниз и отец подхватывал меня.

— Представляю, какой это был восторг — парить возле новогодней ёлки! Наверно, твой папа применял методику левитационно-антигравитационной воздушной подушки?

— Наверно. Но я тогда не догадывался об этом. Меня просто распирало от гордости и счастья, что смог выполнить ответственное задание отца.

— Слушай, а разве можно применять методики в таких бытовых ситуациях? А как же Кодекс Правил 1.1?

— Кодекс 1.1, что мы поклялись соблюдать, рассчитан на студентов, но ведь даже им разрешаются некоторые поблажки в особые дни. Выпускники принимают другой Кодекс Правил под номером 1.2. И, если студенты могут применять методики только на лабораторных занятиях или с разрешения преподавателей, то выпускникам предоставляется немного больше свободы: во-первых, методики разрешены на работе, что понятно, во-вторых, дома в быту по праздникам, конечно, тоже допускаются небольшие фокусы.

— Ух ты! Здорово! — просияла Вероника. — А откуда ты знаешь?

— Папа рассказывал, как они торжественно на Выпускном принимали новый кодекс. Он, вообще, любитель вспомнить студенческие годы. Говорит, весёлые были денёчки. Мне иногда кажется, что будь его воля, он бы ещё раз какой-нибудь ВУЗ закончил. А ты, наверно, тоже от родителей студенческих баек наслушалась?

— Наслушаться-то — наслушалась… — задумчиво покачала головой Вероника и почему-то не стала продолжать мысль. Она присела на нижнюю ступеньку стремянки, забыв передать Никите очередной шарик.

Подождав пару минут, Никита аккуратно, чтобы не задеть Веронику, спрыгнул с лестницы, и, присев рядом на корточки, спросил:

— Устала? Может, устроим перерыв? Пойдём в столовку — перекусим. Сейчас как раз время обеда.

— Да нет, Никит, не устала, — встрепенулась Вероника. — Просто каждый раз, когда меня посещает мысль, что я одна здесь такая, я впадаю в какой-то ступор.

— Какая такая?

— Понимаешь, у всех ребят из нашей группы, да и не только из группы, родители — выпускники особых ВУЗов. Вот твой отец, например, что заканчивал?

— Академию Магии в Уэймонте.

— Что и требовалось доказать. А знаешь, дипломы какого ВУЗа у моих родителей?

— Нет, — ответил Никита и мысленно похвалил себя за правильно выбранную тему и тон беседы. Похоже, Вероника готова сама выдать информацию, которая ему так необходима.

— Они закончили Славянославский Политехнический институт. Понимаешь, самый обычный белорусский ВУЗ. Мои родители никогда не имели никакого отношения к ведьмовскому сообществу. Они даже знать не знали о его существовании.

Новость настолько ошеломила Никиту, что с его губ чуть было не сорвались слова, которые могли выдать его с головой. Ему понадобилась вся его выдержка, чтобы продолжить разговор спокойным непринуждённым тоном:

— Да, такое бывает не часто.

Вернее сказать, никогда. Никита знал, что ведьмовское сообщество строго следит, чтобы чужак не имел ни единой возможности не то что стать членом, а хотя бы узнать о его существовании.

— Кто же тогда рассказал тебе о нашем Университете?

— Никто. Я нашла страничку Университета в сети. Почитала, заинтересовалась. И вот я здесь.

Конечно, никакого сайта в интернете у Университета N7H25 не было и быть не могло. Получается, Вероника лукавит. Никита внимательно посмотрел на неё — тёмно-синяя радужка её глаз была совершенно пропорциональных размеров. Это означало, что Вероника относительно спокойна. Никита давно заметил: когда Ника находится в смятении, когда она поглощена внутренними противоречиями, её зрачки сильно расширяются. Не обнаружив этой физиологической реакции, он пришёл сразу к двум умозаключениям. Во-первых, Вероника, скорее всего, не лжёт, а, во-вторых, вопрос, который они обсуждают сейчас, похоже, обдумывался Никой неоднократно, и уже не вызывает острых чувств.

— Самое интересное, я до сих пор не могу понять, как смогла пройти собеседование по профориентации.

— Наверно, в тебе есть какие-то скрытые способности к магии, которые удалось разглядеть нашему психологу, — нашёлся Никита. Рассказывать о подлоге, который сам же и организовал, было не в его интересах.

— Может быть, — слегка вздёрнув подборок, улыбнулась Вероника. — Эх, если бы ты знал, какую бурю эмоций я испытала, когда поняла, куда попала: от — «надо срочно отсюда сматываться», до — «я готова на всё, лишь бы здесь остаться».

— И выбрала второе. Ведь преодоление трудностей, которые сама же себе создала — это твоё призвание, — с ироничной улыбкой констатировал Никита.

— Если бы я знала, что попаду в одну группу с таким занудой, может, приняла бы другое решение, — не осталась в долгу Вероника, которую ирония парня моментально вывела из задумчивого состояния. — Давай, снова лезь на стремянку. Нам ещё надо мишурой ёлку украсить.

Вероника сменила тему, потому что не хотела делиться с Никитой тем, насколько тяжело далось ей решение. Поначалу любопытство и жажда новых ощущений перебороли в ней страх неизвестности, и она отчаянно нырнула с головой в привлекательный своей непонятностью мир. Но когда первая эйфория прошла, Веронику стала тревожить мысль, на своём ли она месте. Она не раз задавала себе вопрос, можно ли научиться быть ведьмой. Именно научиться, а не родиться, как все остальные студенты. И она всё ещё находилась в поисках ответа, хотя мысль о том, чтобы перевестись в какой-нибудь «нормальный» ВУЗ перестала посещать Веронику.

— А ты родителям рассказала о специфичном профиле нашего Университета? — поинтересовался Никита. Ника уже освободила нижнюю ступеньку лестницы, но он почему-то не спешил подниматься вверх. У него появилось странное предчувствие, точнее не до конца понятное желание — ему не хотелось отдаляться больше, чем на пару сантиметров от Вероники.

— Пыталась маме рассказать — она восприняла как шутку.

— А отцу? — Никита посмотрел Нике в глаза. Вот оно — радужка сузилась.

Вероника отвела взгляд. Она уже несколько минут чувствовала, что подобный вопрос вот-вот прозвучит. Он будет сформулирован так или иначе, но это будет тот самый вопрос, который она не хочет слышать, на который не хочет отвечать, но на который всё же почему-то ответит.

— Отцу я уже три года как ничего не могу рассказать. Он погиб.

Глава 15. Двойной агент

Матвей Тимофеевич чувствовал, что промёрз до костей. Пришлось заставить себя потоптаться на месте. Ощутив, что кровь прилила к ногам, профессор снова замер. Он уже полчаса стоял неподалёку от небольшого строения, где ему была назначена встреча. Но он не спешил заходить внутрь — думал, как лучше поступить.

Почти сутки Матвей Тимофеевич вынашивал план мести. И он получился неплох. Ой, как неплох! Профессор решил стравить двух шантажистов между собой — поместить этих отвратительных кровожадных крыс в одну банку и наблюдать, как они перегрызутся. Как одна из них, неважно, какая именно, прокусит горло другой, а потом Матвей Тимофеевич расправится с той, что останется в живых. А, может, выйдет ещё лучше — крысы загрызут друг друга.

По лицу скользнула кривая усмешка. Картина мести будоражила, доставляла физическое удовольствие. Со вчерашнего вечера профессор перестал стыдиться своих откровенно жестоких мыслей, он считал, что имеет на них право. Он полагал, что любой отец, переживший потерю сына, имеет право на самую глубокую ненависть и на самую жестокую месть.

Но неожиданно сын оказался жив. Жив! Он сам позвонил отцу. Это было странное чувство. Проститься с тем единственным, кто тебе по-настоящему дорог, упасть в бездну по имени Безысходность, из которой нет выхода, в которой нечем дышать, и вдруг — снова глоток свежего воздуха. Но выдох всё равно был с привкусом горечи. Мир вокруг не хотел становиться таким, каким был до страшного дня. Что-то в Матвее Тимофеевиче сломалось навсегда, что-то изменилось в его естестве в худшую сторону. Жажда мести осталась неутолённой, она по-прежнему жгла внутренности и выедала мозг. И Матвей Тимофеевич решился.

Он шёл быстро, насколько мог. Движения сделались уверенными и чёткими, что никогда не было свойственно грузному профессору. Через пять минут Матвей Тимофеевич уже был возле цели своего марш-броска, ветхой крошечной постройки, такой же старой, как и её владелец. Профессор поднялся на крыльцо и постучал в дверь.

— Входи, толстяк! — послышалось изнутри. — С чего это ты решил, что можешь позволить себе опоздание?

— У меня была причина, — стараясь придать голосу услужливую интонацию, пропел Матвей Тимофеевич, заходя в помещение.

— Интересно-интересно, — хмыкнул тощий хозяин строения, — что за причина? Нашёл информацию?

— Почти…

— Не юли, — злобно сверкнув глазами, перебил собеседник.

Он встал с видавшего виды кресла и, подойдя поближе к гостю, который перетаптывался на пороге с ноги на ногу, гаркнул:

— Ну?

— Я не знаю, где её искать, но знаю того, кто её похитил, — промямлил в ответ Матвей Тимофеевич.

— Да ну? — скрипуче рассмеялся старик, — и кто же он?

— Один из твоих давних партнёров…

— Вот как, — лицо старика перекосил звериный оскал, — значит, нож в спину. Что ж — это на него похоже. Кстати, откуда тебе известно?

— Он пытался меня шантажировать, и проговорился, что следил за мной в ту ночь.

— Надеюсь, тебе хватило ума не проболтаться, на кого ты сейчас работаешь? — подозрительно прищурился хозяин.

— Конечно! — торопливо выпалил Матвей Тимофеевич.

— Это хорошо, — кивнул старик и снова вернулся в своё потёртое кресло, которое приняло в объятия костлявого хозяина с жалобным скрипом.

— Поступим так. Будешь у нас двойным агентом, — старик притворно рассмеялся. — Слышишь, толстячок, двойным агентом. Справишься?

— А куда ж ты денешься, — не дав ответить, продолжил он. — Да ты не бойся. С тобой и твоим щенком ничего не будет, пока ты со мной. Я люблю работать чисто. Обойдёмся без жертв, если сделаешь всё как надо.

— Сделаю, — подобострастно кивнул профессор.

— Твоя задача подыграть прохвосту. Пусть думает, что ты согласился на него работать. Доложишь мне потом, что он хочет от тебя. Ну, и не забывай главного задания, — старик понизил голос до зловещего шёпота, — найти информацию.

Матвей Тимофеевич вышел на улицу с улыбкой на лице. Он был доволен своей актёрской игрой. План по стравливанию двух крыс запущен. Точнее, первая его часть. Теперь необходимо было посетить второго крысёныша. А дальше они всё сделают сами. Нужно будет только вовремя отскочить в сторону, чтобы не оказаться меж двумя дерущимися зверьми. Гораздо приятнее будет наблюдать за схваткой ядовитых клыкастых грызунов-мутантов со стороны.

Глава 16. Рассказать, чтобы смириться

Вероника зашла в свою комнату, сбросила на ходу куртку и, плюхнувшись на кровать, уткнулась лицом в подушку. Она не плакала. Слёз не было. Слёзы — это слишком просто… Она думала, что уже смирилась. Что боль не будет снова так безжалостно рвать на части, выворачивать наизнанку, выкручивать натянутые нервы.

Она думала, что смирилась… Смирилась?! Разве можно смириться с тем, что папы и Алеси больше нет. Хоть когда-нибудь можно будет с эти смириться? Как? Как с таким можно смириться?!

Нельзя было произносить это вслух. Если сказать вслух, значит — услышать эти страшные слова снова. Молчать… Надо молчать, тогда боль жжёт только изнутри. Не может вырваться наружу, не будет увидена никем, не опалит ещё сильнее отражённая от кого-то другого.

Зачем Вероника сказала Никите, что отец умер? Она давно не говорила никому. Она научилась уходить от ответа. А ему рассказала. И он понял. Понял, что не нужно ничего спрашивать. Не нужно утешать. Не нужны всякие там «соболезную», «сочувствую». Он просто молча проводил Веронику до двери её комнаты, и, не говоря ни слова, удалился. Это лучшее, что он мог сделать. Может, поэтому она ему и сказала — чувствовала, что будет молчать.

Прошло несколько минут. Бесконечных невыносимых минут, когда горечь утраты жгла огнём так, как в первый раз. Как в тот день, когда Вероника узнала о непоправимом. Но постепенно отчаянные безысходные мысли сменились тихой грустью, и Вероника почувствовала, что на глазах проступают слёзы. Слёзы — это хорошо. Слёзы дарят облегчение.

— Поплачь, деточка моя, поплачь, — всегда говорила добродушная сморщенная от преклонных годов и пережитых перипетий прабабушка, когда маленькая Вероника, обхватив старушку за шею, делилась своими детскими бедами. — Поплачь. Будет легче.

Первая слезинка медленно скатилась по щеке… вторая… третья… Стоп! Прекратить! Что-то не так. Вероника отчётливо услышала шорох. В комнате кто-то есть? Зря она мысленно благодарила Никиту за деликатность. Похоже, этот болван всё же не ушёл — остался пожалеть. Чёрт! Только не это! Вероника потёрлась лицом о подушку, чтобы стереть остатки слёз и резко привстала.

— Что надо?

Тишина. Вероника обвела комнату взглядом. Несмотря на то, что свет не был включен, уличный фонарь и привыкшие к темноте глаза позволяли рассмотреть каждый уголок. Никого. Может, Никита где-то спрятался? Хотя как может спрятаться высокий плечистый парень в комнате два на два, где едва помещалась кровать, письменный стол, и небольшой шкаф… Точно — в шкаф! Вероника тихонечко поднялась, крадучись подошла к противоположной стене и резким движением распахнула дверцу.

Видел бы кто-то её в этот момент. Нику начал душить истерический приступ хохота. Как она могла подумать, что Никита спрятался в шкафу? Даже если бы он вынул из него все поперечные полки, вместе со всеми вещами Вероники, ему бы всё равно пришлось сложиться втрое, чтобы как-то поместиться в высвободившемся пространстве.

Так кто же тогда шуршал? Вероника наконец-то догадалась включить свет и ещё раз обвела комнату взглядом. Никого. Может ей послышалось? Но шорох повторился, и теперь Ника различила, откуда он доносится — из-под кровати. Веронике пришлось лечь на пол, чтобы разглядеть источник звука. Из дальнего угла на неё смотрели два изумрудных глаза полные панического страха. Через пару секунд из-под кровати был извлечён маленький серый пушистый комочек.

— Малыш, ты как здесь оказался?

Котёнок трогательно пискнул в ответ. Вероника прижала зверька к себе, и он, почувствовав себя в безопасности, ещё раз пискнул — теперь благодарно.

— Ты мой хороший, — Ника нежно гладила котёнка по пушистой спинке, — хороший малыш. Как тебя зовут? А? Барсик, наверно. Или Пушок? Нет, пусть ты будешь Тимофеем, ладно?

Котёнок, продолжал нежно попискивать. В тёплых объятиях Вероники он был согласен хоть на Барсика, хоть на Тимофея, лишь бы больше не оказаться одному одинёшенькому, беззащитному и никому не нужному.

— Тимофей, а ведь ты, наверно, кушать хочешь? — догадалась Вероника. Только вот покормить котёнка ей было совершенно нечем. И это ещё была не худшая из бед. Куда в принципе девать малыша было не понятно. Выпустить на улицу на тридцатиградусный мороз было совершенно не возможно, но и оставить у себя Вероника его не могла. Держать животных в общежитии было строго запрещено.

— Ничего, малыш, не расстраивайся, мы обязательно что-нибудь придумаем.

Если бы Тимофей умел говорить, он прямо в этот момент признался бы Веронике в любви. И никакого приворотного зелья не надо.

В дверь постучали.

— Можно?

Чёрт! Всё-таки Никита, будь он не ладен, не удержался, чтобы не удостоверится, что с Вероникой всё в порядке. Как он не вовремя. Ника завернула котёнка в плед и шепнула:

— Сиди тихо. Нам желательно, чтобы про тебя пока никто не знал.

А вслух сказала:

— Входи, Никита, открыто.

Если бы не котёнок, Вероника сейчас усиленно делала бы вид, что она ни капельки не расстроена, чтобы Никита не вздумал её жалеть. Но найдёныш не только кардинально улучшил её настроение, но и заставил думать не о том, как спрятать свои эмоции от гостя, а о том, как помочь малышу.

— Вероника, ты шарфик в Универе забыла.

— Спасибо, — улыбнулась Ника, — повесь, пожалуйста, на крючок.

Никита пристроил длинный белый с кисточками шарф на вешалку возле входной двери.

— Я подумал, как же ты без него по такому морозу сейчас со мной в кафе пойдёшь.

Веронике было совершенно не до кафе, ей надо было как-то устроить малыша, поэтому она судорожно придумывала, какой бы тирадой отправить Никиту с его идеей восвояси, но тот её опередил:

— И заметь, отказываться от моего предложения глупо. Нормальные люди уже поужинали, а мы с тобой ещё даже не обедали. И это притом, что мы заслужили калорийный обед качественным самоотверженным трудом на пользу обществу.

Мысль о калорийном обеде показалась Веронике очень соблазнительной, и она услышала отчётливое урчание в животе. Котёнок понял этот звук по-своему и, радостно пискнув, высунул голову из пледа.

— А это кто? — опешил Никита.

— Кто-кто — Тимофей, по-моему, у него это на мордочке написано, — ответила Вероника и вытащила котёнка из пледа. — Раз уж ты, малыш, всё равно выдал своё присутствие, иди ко мне. Конспиратор из тебя никакой.

— Значит, Тимофей? Что ж — очень приятно. А вот скажи мне, Тимофей, откуда ты взялся в общаге, где животным быть не разрешается. Вроде с утра тебя ещё здесь не было.

Котёнок молчал и с опаской поглядывал на человека, читающего ему мораль.

— И знаешь ли ты, Тимофей, — продолжил Никита, — что ведь тебя, как только заметят, сразу вытурят, а твоей хозяйке впаяют n-ное количество общественно-полезных часов. А она ещё, между прочим, прошлый долг не отработала.

— Не слушай его, малыш, — Вероника нежно провела рукой по маленькой мохнатой головке, — никто тебя не найдёт, и никто не вытурит.

Никита пристроился рядом с девушкой на кровати и тоже погладил котёнка. Тот польщённый двойным вниманием издал звук уже чем-то похожий на «мяу», а не просто писк.

— Слушай, а ты его кормила? — встрепенулся Никита. — Он же наверно есть хочет!

— Спасибо, капитан Очевидность, — съязвила Вероника, — понятно, что хочет. Только чем же я его покормлю?

— Слушай, у меня идея, — радостно заёрзал на кровати Никита, — я сейчас сгоняю в магазин за молоком и кормом для котят. А заодно куплю нам с тобой что-нибудь перекусить. Думаю, на сытый желудок, легче будет придумать, что с твоим Тимофеем делать.

— Здорово, Никита! Спасибо, — Вероника с благодарностью посмотрела на гостя.

Тот, вдохновлённый её взглядом, вскочил с кровати и стремительно вышел из комнаты, бросив на ходу:

— Я мигом. Можешь пока чайник ставить.

Когда дверь за Никитой закрылась, Вероника посмотрела на своего нового друга с улыбкой:

— Ну, не такой уж он и не сносный, когда захочет. Правда, Тимофей?

Тимофей потёрся мордочкой о палец Вероники, давая понять, что согласен со всем, что говорит его заботливая хозяйка.

Никита вернулся через полчаса с огромной сумкой в руках, содержимое которой привело Веронику в восторг. Он догадался купить не только корм для котёнка, но и маленькую мисочку.

— Знаешь, похоже, наш Тимофей, породистый, голубых кровей, — сказал Никита, наблюдая, как малыш жадно лакает молоко. — Расцветка у него благородная — пепельная, и шёрстка необычно длинная.

— Вполне может быть, — охотно согласилась Вероника, — к тому же он умный.

— Надо же! — иронично улыбнулся Никита, — и когда же он успел продемонстрировать свои интеллектуальные способности?

— Да постоянно демонстрирует — он понимает, всё, что я ему говорю. А кто сомневается в талантах Тимофея, тот…

— Ладно-ладно, — засмеялся Никита, — верю. По крайней мере, ему хватило ума пробраться в комнату именно к той девушке, которая любит игнорировать всякие запреты.

Пока новоиспечённые друзья Тимофея обсуждали его качества, малыш успел насытиться. Он сладко зевнул и потянулся. Вероника, заметив, что котёнок не прочь поспать, заботливо закутала его в плед, и малыш моментально уснул.

— Пора, наверно, и нам перекусить, — предложил Никита, заметив, что Тимофей на ближайшие два-три часа в заботе не нуждается, — пока не остыло.

Никита извлёк из сумки несколько одноразовых картонных упаковок.

— Заходил в Стекляшку. Попросил, чтобы мне с собой упаковали их фирменные котлеты по-киевски, картошку фри, ну и пирожные шоколадные, конечно!

— Ух ты! — глаза Вероники засияли. — Ужин обещает быть не только калорийным, но и обалденно вкусным! Я больше чем на бутерброды даже не рассчитывала.

Молодые люди, кое-как примостившись за маленьким столиком, который для двоих был явно тесноват, с энтузиазмом приступили к ужину. Несколько минут они были так сосредоточены на еде, что даже не разговаривали. Наконец, когда первый голод был утолён, Никита озвучил вопрос, ответ на который и без того интенсивно обдумывала Вероника.

— Что же нам с Тимофеем делать?

— А что тут поделаешь? — развела руками Ника. — Оставлю его у себя. Не на мороз же его.

— Сегодня, пожалуй, другого выхода нет. А завтра надо будет поискать ему хозяина. Может, вахтёрше предложить? Или объявление в Универе повесить. Вдруг кто-то из преподавателей откликнется, приютит малыша у себя.

— Да, разумное решение… Только жалко мне с Тимофеем расставаться. Я к нему уже привыкла.

— Любишь кошек?

— Раньше не любила, но к Тимофею почему-то сразу привязалась.

— Но у тебя хоть опыт-то какой есть за котятами ухаживать?

— Нет опыта. Мы так и не завели кошку. Я всё время была против, хотя Алеся очень хотела.

— Алеся — это кто? Подруга?

— Нет, — Вероника глубоко вздохнула, — сестра-близнец.

— У тебя есть сестра-близнец? — Никита не столько удивился, сколько насторожился. Он почувствовал, что что-то не так, он увидел это в расширившихся бездонных зрачках Вероники.

— Была…

Опять она не стала уходить от ответа. Сделала это сознательно. Что же сегодня за день-то такой? Почему Веронику тянет откровенничать на тему, которая уже многие месяцы была для неё табу? Ей, что, хочется разреветься в присутствии Никиты? Хочется, чтобы он её пожалел? Нет, реветь она не будет. Но зато расскажет. Вероника вдруг поняла, что она нестерпимо желает рассказать кому-то всё до мельчайших подробностей. И даже не кому-то, а именно этому парню, который сидит напротив. Наверно, потом она будет жалеть об этой своей минутной слабости. Но сейчас всё её существо жаждало излить из себя горечь, месяцами сидевшую внутри. Горечь, которую Вероника только-только научилась не замечать. Горечь, которая сегодня рвалась наружу так, что Нике всё равно не удастся её сдержать.

— Это произошло летом. Три года назад, — начала она. — Вернее уже три с половиной. Заболела моя прабабушка. Вообще-то она была на удивление крепкая и бодрая для своих лет. Жила в деревне, одна в большом доме. Сама вела хозяйство и, не поверишь, прилежно один раз в неделю ходила в школу — вела у малышей кружок рукоделия. Дети её очень любили. Весь дом прабабушки был уставлен поделками кружковцев. Мальчики выстругивали для неё из дерева фигурки животных, девочки вышивали панно и вязали ажурные салфетки. И она сама души не чаяла в своих малышах. Мы неоднократно уговаривали прабабушку переезжать к нам в город, но она не хотела расставаться со своим любимым делом и со своими ребятишками.

— Тем летом, когда у прабабушки начались проблемы со здоровьем, — продолжила Вероника после небольшой паузы, — папа решил, что заберёт её к нам, хочет она того или нет. Мы думали поехать к ней всей семьёй — убедить, что папа прав, и помочь собраться. Но перед самой поездкой я чем-то отравилась. Меня рвало, голова раскалывалась. Было решено, что к прабабушке поедут папа с Алесей, а мама останется со мной. Я помню, даже позавидовала Алеське, что она будет несколько дней прохлаждаться на свежем воздухе, купаться в речке, ходить на рыбалку с Ваней, внуком прабабушкиной соседки, который нам обоим нравился, а я проведу выходные в обнимку с тазиком. Господи, знала бы я тогда, чем закончится поездка для моей Лесеньки… и для отца.

Вероника всё это время смотрящая сквозь Никиту, теперь сфокусировала взгляд на нём. На его глазах. В них не было ни притворного сочувствия, ни показного участия. И она поняла, что сможет без слёз рассказывать дальше.

— А потом был телефонный звонок. Меня в тот момент тошнило, выворачивало наизнанку. Я даже не видела маминого лица. Но я поняла, почувствовала как-то, о чём говорит человек на другом конце провода… Папа и Леся попали в аварию. Как потом установило следствие — отец потерял сознание, и автомобиль врезался в столб. Удар пришёлся по пассажирскому сиденью. Лесенька сразу умерла. Врачи говорили мгновенно. А папу доставили в больницу. Целую неделю медики боролись за его жизнь. Но отец так и не пришёл в сознание и на 8-ой день умер.

Вот и всё. Она рассказала. Говорят, когда выговоришься, становится легче. Вероника никогда не верила этому. Запрятать горе глубоко внутрь, заставить себя не вспоминать — вот единственный способ сделать боль не такой острой. Но сегодня, видимо, был правильный день или правильный собеседник, сегодня Веронике реально стало легче.

— А почему отец потерял сознание? — нарушил Никита тишину, которая стояла вот уже несколько минут.

Никто не задавал Веронике такой вопрос. Может, тем немногим кому она рассказывала об этой трагедии, тоже было интересно узнать ответ, но, видимо им казалось некорректным затрагивать такую болезненную тему. Вероника была благодарна Никите, что он не стал строить из себя саму деликатность. Ей хотелось говорить на эту тему, ей самой хотелось узнать ответ, который не смогли в своё время дать ни медики, ни криминалисты.

— Никто не знает. Понимаешь, может, он и не терял сознание. Мне иногда кажется, что нам, родственникам, озвучили такую версию только потому, что другого объяснения аварии найти не удалось. Машина была исправна. Видимость на дороге отличная. Других автомобилей поблизости не было. К тому же, папа был очень аккуратным водителем. С большим стажем.

— Тогда действительно похоже, что отец отключился.

— Но ведь он был здоров. Ни инсульта, ни инфаркта. Я много об этом думала. Не понимаю, что могло вызвать потерю сознания?

— Возможно, был уставшим и просто заснул?

— Исключено. Папа бы никогда не сел за руль в таком состоянии. Да и я прекрасно помню, в тот день он был бодрым.

— Может, что-то его отвлекло? Какое-то животное перебегало дорогу?

— Это предположение проверяли — не подтвердилось.

— Есть что-то, что заставляет тебя сомневаться в официальной версии аварии? — догадался Никита.

— Не то чтобы я не доверяла следствию… Просто был один момент… Сразу, как только отца доставили в больницу, врачи констатировали смерть мозга. Зрачки на свет не реагировали и были другие явные признаки. Мы, конечно, всё равно надеялись. Я сидела у кровати папы, смотрела на него. И вдруг его взгляд стал казаться мне осмысленным. Мне даже померещилось, что он что-то хочет мне сказать. Возможно, объяснить, как всё произошло. Я шептала: «Папочка, я здесь. Всё хорошо. Ты поправишься. Давай! Ты же сильный!» Уверена, он слышал меня. И ему было очень больно. Он страдал. Его зрачки расширились. Они расширялись у папы, когда он был сильно расстроен. Говорят, что на старших курсах мы будем проходить методики чтения мыслей. Чтобы я только не отдала, чтобы в тот момент я уже умела это делать.

— Это бы тебе не помогло. С помощью методики можно читать мысли только у людей, которые находятся без сознания. Это даже не мысли, а так — бред подсознания. Работающее сознание ставит щит, который не позволяет проникнуть внутрь, ни одна методика не поможет. Если в тот момент твой отец пришёл в себя, а он видимо пришёл, раз ты заметила реакцию зрачков, то его мысли ты бы прочесть не смогла, даже если бы владела тем, чему нас научат через год.

— Мне так жаль, что я никогда не узнаю, что отец хотел сказать мне в ту минуту.

— Думаю, он хотел сказать, что любит вас с мамой. Хотел попрощаться.

— Мне кажется, было что-то ещё… Возможно он боролся, цеплялся за жизнь, ради этой последней важной информации.

— Информация неуничтожима, — вдруг напомнил главный закон Вселенной Никита. — Помнишь лекции, которые нам читал ректор? Подумай хорошенько, вспомни все нюансы — возможно отцу всё же удалось передать тебе то, что хотел.

— Вряд ли, — грустно вздохнула Вероника. — Я вспоминала эти минуты много раз. Я вспоминала все детали, пытаясь по ним понять, хотя бы направление мыслей папы. Но не могла. Ничего. Полная пустота. Я даже близко не знаю ответа.

— Не отчаивайся. Где-то эта информация есть, а значит, есть шанс, что ты о ней, рано или поздно узнаешь…

Глаза Вероники были открыты, но она не видела того, что было рядом — картины событий трёхлетней давности одна за другой всплывали перед её мысленным взором. Вдруг громкое «мяу» вырвало её из полузабытья. Сколько прошло времени? Пара минут или пара часов? Никита сидел рядом и держал её руки в своих. К нему на колени с кровати уже пытался перебраться Тимофей. Только у малыша никак не получалось выпутаться из пледа. Передние лапки делали отчаянные попытки идти вперёд, тогда как задние пробуксовывали в мягкой ткани. Вероника помогла котёнку выбраться на свободу.

— Выспался? — ласково спросила она.

— Думаю, Тимофею хватило пары часов, чтобы выспаться и снова захотеть есть, — улыбнулся Никита.

Вероника взяла смартфон — глянуть, который час. Полдесятого. Значит, через полчаса парня здесь не будет. Если сам не уйдёт, выгонит вахтёрша. А девушке не хотелось, чтобы он уходил. Совсем-совсем не хотелось. Так сильно не хотелось, что она даже испугалась и выпалила резко:

— Поздно уже. Иди к себе.

— У нас в запасе ещё целых полчаса, — возразил Никита. — Ещё успеем чаю попить.

— Нет. Я обещала Наташе вечером к ней заскочить.

— Ну, хорошо, — пожал плечами парень, — сейчас только Тимофея покормлю и уйду.

Никита налил в миску молока, поставил котёнка рядом и медленно провёл рукой вдоль всего его тела. Он применил методику оптического камуфляжа. Теперь Тимофея будут видеть только он и Вероника. Этого нельзя было делать. Но парень убедил себя, что можно. Ведь выпускникам разрешалось устраивать родным на праздники маленькие необычные сюрпризы. И Новый год действительно был не за горами, вот только почему Никита причислил Веронику к родным, он бы никому не смог объяснить. Но ему очень хотелось сделать для неё что-то приятное. Раз уж этой упрямой девчонке так понравился котёнок, что она решила его оставить, пусть его подольше никто не обнаружит.

— Ладно, Тимофей, я пошёл. Остаёшься за старшего. Следи тут за порядком, — с улыбкой распорядился Никита и вышел из комнаты.

Глава 17. Ночь странных открытий

— Не могу дозвониться до Димки, — возле комнаты Никиты дежурил озабоченный Егор. — Мобильный отключен. Я попытался в областную, в приёмный покой, позвонить. Говорят, такого пациента к ним не доставляли. Ты ничего не перепутал?

— Скорее, они в приёмном покое что-то перепутали, — не моргнув глазом, соврал Никита. — Я разговаривал сегодня с Димой. Его уже прооперировали. Всё нормально. Но продержат в больнице какое-то время, чтоб осложнений избежать. А дозвониться ты ему не можешь потому, что он свой смартфон забыл в больницу взять. Не до того было. Но у него в палате есть стационарный телефон. Могу номер продиктовать.

Егор набрал продиктованный Никитой номер и, услышав на том конце провода голос друга, обрадовался и начал расспрашивать о здоровье. Никита, довольный своей игрой, проводил одногруппника взглядом до его комнаты и зашёл к себе. Переодевшись, он удобно устроился на кровати с ноутбуком — хотел поработать. Хотя совершенно не был уверен, сможет ли найти в интернете хоть что-то по тем вопросам, которые стояли перед ним.

Никиту крайне тревожила полученная сегодня новая информация. Возможно, три года назад на Веронику уже покушались. В машине, которая попала в чудовищное ДТП, должна была ехать вся семья. Если бы Ника тогда не приболела, она погибла вместе с отцом и сестрой. Но кому нужна её смерть? Что в Веронике такого особенного? Нет, кое-что особенное Никита в ней, конечно, успел заметить. На его лице заиграла сладкая улыбка — он вспомнил сегодняшний подушечный бой и амуницию, в которой сражалась Ника. Тут же отругав себя за непрофессионализм, Никита разогнал соблазнительные картинки, которые услужливо рисовало ему воображение, и вернул мысли в нужное русло.

Ему необходимо было понять, что же всё-таки есть в Веронике такого, что заставляет кого-то желать ей смерти, а членов Большого Совета, наоборот, обеспечивать ей защиту. Это точно были не выдающиеся способности к магии. За полтора года обучения в Университете Ника с трудом освоила только самые простейшие методики, применять которые у Никиты получалось интуитивно ещё в дошкольном возрасте.

Он снова и снова подвергал анализу всё, что знал на данный момент, и у него неожиданно родилась догадка. Возможно, злоумышленникам поначалу не была нужна Вероника, и охотились они только за отцом или сестрой, или за обоими. Их план сработал частично — оба погибли, но отец не сразу. Он мог перед смертью успеть передать дочери какую-то важную информацию. Пусть даже пока Вероника не может понять, что у отца это получилось. Тогда теперь целью злоумышленников стала именно она.

Версия казалась вполне правдоподобной и была принята, как рабочая. Правда, в ней присутствовали две большие неувязки. Первая — почему Вероника всё же уверена, что отцу не удалось ей ничего сообщить, и вторая — почему злоумышленники сразу не расправились с ней, а тянули три года, и только теперь вокруг неё начинают происходить странные события.

Никита вспомнил название родного городка Вероники и попробовал найти в интернете сообщения про ДПТ, произошедшее неподалёку Славянославска три года назад. Поисковик выдал множество ссылок, но все они были про аварии, которые вызвали в своё время резонанс. К сожалению, заслуживающими внимания общественности становились только те ДТП, где потерпевшими или виновниками были знаменитости, а несчастный случай, произошедший с простым инженером и его дочерью, никого не интересовал и не оставил след во всемирной паутине.

Тогда Никита решил изучить, что известно интернету о восточносибирских шаманах и их артефактах. Парень не очень-то надеялся найти в сети что-то стоящее, ведь Объединённое Ведьмовское Сообщество стремилось не допустить утечки информации и в свободном доступе могли быть только сохранившееся с тех времён мифы и легенды. Но, к своему удивлению парень обнаружил, что всемирная паутина просто наводнена информацией об артефакте последнего из восточносибирских шаманов. Никита кликнул на первую попавшуюся ссылку.

«Скоро! Смотрите на экранах самый ожидаемый самый шокирующий фильм легендарного режиссера Андрея Смирновского „Большой Бубен“. Исторический остросюжетный захватывающий триллер с элементами мистики.

В 1620 году в одном из восточносибирских племён при странных обстоятельствах умирает последний шаман, принадлежащий загадочному шаманскому течению „Обратная сторона“. Перед смертью он просит своих соплеменников сжечь свой самый любимый обрядовый атрибут — Большой Бубен. Ритуальный огонь разведён, но языки пламени лижут совсем не тот предмет. И знают об этом лишь два человека, один из которых сам умирающий шаман. Удастся ли ему предотвратить катастрофу — не допустить, чтобы Большой Бубен попал в руки человека с чёрной душой? Ведь тогда землю ждёт апокалипсис…

Смотрите! Не пропустите! Скоро!»

Никита глазам своим не поверил — про Большой Бубен снят фильм?! Как такое возможно?! Конечно, судя по аннотации, сюжет фильма не полностью соответствует тому, что произошло в 1620-ом, там ни слова, кому на самом деле удалось заполучить артефакт, но всё равно было много непонятных совпадений. Как вообще сценаристу удалось узнать столько подробностей? Никита изучил ещё несколько ссылок и нашёл ответ на свой вопрос в интервью с создателями фильма.

«— Андрей Платонович, расскажите зрителям, как у Вас родилась идея фильма?

— Понимаете, хотелось чего-то свежего, неизбитого… Я много думал… И однажды сюжет неожиданно пришёл мне в голову. Прям мистика какая-то — сразу весь целиком. Потом я только доработал характеры героев и добавил любовную линию, несколько откровенных шокирующих сцен, которых в первоначальном варианте не было.

— Спасибо! Столько интересных деталей мы узнали о том, как создавался фильм. А теперь последний вопрос. Зрители с нетерпением ждут, когда же премьера?

— Премьера состоится 1-ого января 2016-ого…»

Никита изучил ещё несколько интернет-страничек, посвящённых фильму про восточносибирских шаманов, который вот-вот должен был выйти на экраны кинотеатров. Узнал, кто играет главные роли, посмотрел видео со съёмок и трейлер, почитал форумы. Складывалось впечатление, что вокруг премьеры фильма началась настоящая истерия. Наивно было бы предположить, что история с шантажистами и ажиотаж вокруг фильма об артефакте последнего восточносибирского шамана никак не связаны. Но вот имеют ли они отношение к Веронике, было до конца не понятно.

Никита выключил ноутбук, оделся и вышел из общежития. Он понял, что спать сегодняшней ночью было бы непозволительной роскошью. Ему нужно было кое-что сделать.

— Дима, извини, что разбудил, но мне срочно нужна твоя помощь, — Никита за пару часов добрался до одного из крайне засекреченных и хорошо охраняемых объектов, которыми располагал Большой Совет и где временно разместили одногруппника, чтобы защитить от шантажистов.

— Ерунда. Я перед тобой в долгу. Да и вообще я очень рад, что ты заглянул — скукотища тут.

— Я знаю, что тебе разрешили один звонок отцу. О чём вы с ним разговаривали? — Никита решил сразу переходить к делу. Времени было в обрез.

— Мне дали буквально несколько секунд. Я только успел сказать, что жив и в безопасности.

— А что ответил отец?

— Он ничего не сказал. Не успел. Связь оборвалась — вышли те несколько секунд, что мне дали. Но я понял, что отец просто ошалел от радости. Похоже, он думал, что я всё-таки наложил на себя руки. Кстати, Никит, спасибо. Тогда я был в шоке и даже не поблагодарил за помощь.

— Вот сейчас и отблагодаришь, — улыбнулся Никита, — тем, что поможешь мне. Ответишь на вопросы. Кстати, как ты понял, что отец счастлив, если он ничего не успел сказать?

— По его дыханию. У отца из-за его комплекции часто бывает одышка. И я давно уже научился чувствовать нюансы его настроения по тому, как меняется ритм его дыхания. А зачем тебе это?

— Пытаюсь понять, где может прятаться Матвей Тимофеевич. Мне важно его найти и расспросить о шантажистах. Эти люди, по твоим словам, ведут непонятную игру, и у меня возникло подозрение, что их действия несут опасность не только для вас с отцом. У тебя есть предположения, где он сейчас находится?

— Без понятия. Никита, ты не представляешь, как мне самому важно узнать, где папа. Понять, всё ли с ним в порядке, справится ли он с ситуацией.

— Вспомни, когда ты разговаривал с отцом, слышал в трубке какие-то посторонние фоновые звуки.

— Нет. Абсолютная тишина. Единственное, что я понял — он в этот момент был на улице, на морозе. Причём, судя по всему, находился вне помещения уже довольно долго. По его сбивчивому дыханию, я понял, что он прошёл пешком большую дистанцию.

— Мороз, абсолютная тишина, длинная дистанция… Он был в тайге!

— Точно! Сейчас я, кажется, припоминаю один фоновый звук, который принял за помеху на линии — стук дятла.

— Молодец, Димка! Теперь надо понять, что твой отец мог делать в тайге. Может, у него где-то за городом есть домик?

— Да нет.

— Может, у друзей, у знакомых?

— Вроде бы нет. Хотя, знаешь, я пару раз видел папу выходящим из тайги с юго-восточной стороны студгородка. Оттуда, где обгоревшая берёза стоит, в которую молния в прошлом году попала. Я ещё очень удивился. Места там дикие совсем, необлагороженные. Не то, что с северной стороны, где организовали место для пикников.

— Спасибо, Дим, хоть что-то, — вытянутая из одногруппника информация, конечно, была очень размытой, но Никита получил хотя бы примерное направление поиска.

— Ты, если отца найдёшь, дай мне знать. Хорошо? Сильно за него переживаю. Когда мы с ним по телефону разговаривали, я по его дыханию понял ещё одну вещь.

— Какую?

— Знаешь, я почти уверен, что отец решил отмстить.

— Шантажистам?

— Да. Теперь, когда я в безопасности, отец, наверно, почувствовал, что у него развязаны руки. И меня это очень тревожит. Я уверен, шантажисты — очень жестокие опасные люди. Отцу не удастся их переиграть. Он слишком наивен, слишком благороден и… слаб.

— Мы бы могли ему помочь. Но сначала надо его найти. И ещё неплохо было бы понять, какая всё-таки цель у шантажистов. Для чего затеяна вся эта возня вокруг Большого Бубна?

— Во-первых, полагаю артефакт у них. Думаю, что именно шантажисты украли его в своё время из хранилища.

— Или украл кто-то другой, например, коллекционер раритетных штучек, а шантажисты, скажем, хотят у него его отнять или уже отняли.

— Может и так. Но зачем, я понять не могу.

— А ты слышал, что Андрей Смирновский недавно снял фильм «Большой Бубен», и скоро состоится его премьера? Вокруг этого фильма в интернете уже поднялось много шума.

— Нет, не слышал. А что за фильм? Название совпало случайно?

— Да в том-то и дело, что совпадает не только название. Часть сюжетных поворотов, повторяет то, о чём нам рассказывали на лекциях по истории. Например, что это был артефакт последнего восточносибирского шамана.

— Ого! Слушай, возможно, совпадение — ни разу не случайность. Возможно, Андрей Смирновский — человек шантажистов. Представь их схему. Они снимают фильм, вокруг которого разгорается ажиотаж, а потом выставляют Большой Бубен на аукцион, и получают с его продажи кучу бабла.

— Сначала меня тоже посетила такая версия. Она не лишена правдоподобности. И, хотя Андрей Смирновский не похож на человека, который стал бы впутываться в криминальные дела, но его могли просто использовать. Однако в этой версии есть большая прореха — зачем шантажистам твой отец? Разве что он является подпольным коллекционером раритетов, в руки которого каким-то образом попал Большой Бубен?

— Да нет. Это исключено. Во-первых, никогда не замечал за отцом слабости к антиквариату, а, во-вторых, будь Большой Бубен у него, он бы уже давным-давно отдал шантажистам эту чёртову игрушку ради спасения моей жизни.

— Логично, — согласился Никита. — Ладно, мне надо идти. Если будут какие-то догадки — звони.

Глава 18. Супер-добрый или супер-злой?

— Наташ, садись ко мне, всё равно, похоже, кое-кто проспал, — до начала первой лекции оставалась буквально минутка, но напарник Вероники по парте отсутствовал.

— Нет, Ника, уговор, есть уговор. Тем более, возможно, Никита вот-вот явится.

Но вместе со звонком в аудиторию зашёл только преподаватель, Валентин Семёнович, а одногруппник девушек так и не появился.

— Доброе утро, молодые люди, — проскрипел профессор, — начнём с опроса по теме прошлого занятия: амулеты Древнего Египта. Надеюсь, Вы хорошо изучили материалы субботней лекции.

Валентин Семёнович, нацепил на нос пенсне и, с ехидцей обведя взглядом аудиторию, остановил его на Веронике.

— Двинская, расскажите нам про глаз Гора.

— Глаз Гора, или око Ра, или Уаджет — древнеегипетский символ, — уверенно начала Вероника. Она заранее знала, что Кощей начнёт опрос именно с неё и тщательно подготовилась. Ей не хотелось предоставлять злопамятному профессору повод позлорадствовать. — Левый соколиный глаз Гора был выбит в схватке. Исцелённый богом Тотом глаз стал могущественным амулетом…

— Достаточно, садитесь, — прервал Веронику Валентин Семёнович, раздражённо поправляя пенсне, сползшее на кончик носа.

Вероника обернулась назад и, обменявшись с Наташей торжествующей улыбкой, шепнула:

— Спасибо.

Если бы не подруга, то Ника, наверняка, схватила бы двойку. Ведь субботнюю лекцию она записала только наполовину из-за того, что отвлекалась на разговоры с Никитой. Но конспект подруги, проштудированный сегодняшней бессонной ночью, её здорово выручил. И, кстати, не смотря на то, что поспать у Вероники получилось всего несколько часов, она, тем не менее, добросовестно явилась на первую пару, в отличие от Никиты, который почему-то решил, что может забронировать место рядом с Вероникой, а потом не являться на занятия.

Хотя справедливости ради стоило предположить, что у него могла быть вполне уважительная причина, чтобы отсутствовать на парах. Он ведь мог, к примеру, заболеть. Носился вчера по морозу за кормом для Тимофея и простыл. Эта мысль заставила Веронику сосредоточиться на лекции. Ведь Никите понадобится конспект, чтобы подготовится к следующему занятию, потому что злопамятный Кощей, конечно, уже пометил у себя на листочке отсутствующих, а сегодня это был только Никита. Значит, на следующем занятии вредный профессор непременно начнёт опрос именно с него.

— Записываем новую тему: непроизвольное возникновение амулетов. Не путать с целенаправленным созданием, — начал лекцию Валентин Семёнович и, вытянув тощую шею, окинул студентов пристальным взглядом проверить, все ли прилежно склонились над конспектами. Заметив, что за одной из парт идёт оживлённая беседа, профессор с размаху стукнул ладонью по столу и гневно процедил:

— Шмелёва, видимо Вы лучше меня знаете, чем отличается возникновение амулетов от их создания?

Леночка смутилась. Быстро открыв тетрадь, она начала старательно записывать слова профессора.

— Возникновение амулетов процесс непроизвольный, можно сказать естественный, — продолжил лекцию Валентин Семёнович, который сегодня, видимо, был в не самом худшем расположении духа, потому что не стал отчитывать проштрафившуюся студентку. — Предметы неживой природы приобретают особые свойства в силу определённых обстоятельств. А создание амулетов, это целенаправленный процесс применения методик, когда мы умышленно наделяем некие предметы этими особыми свойствами. Понятно?

— Понятно, — с места ответил Егор. — Так давайте начнём с создания. Это интересней.

— Молодой человек, — резко бросил профессор, — попрошу раскрывать рот, только после того, как я дам Вам на это разрешение. Создание амулетов мы будем проходить в следующем семестре. Это очень сложная тема. Даже самый простой, самый слабенький индивидуальный оберег требует большого усердия и много времени. Сегодня мы рассмотрим случаи, когда амулеты возникают самопроизвольно без применения методик.

Валентин Семёнович ещё раз просканировал пристальным взглядом аудиторию, чтобы убедиться, что желающие перебивать его речь закончились, и продолжил:

— Итак, записывайте, практически любой предмет неживой природы может стать амулетом. Но процесс это не быстрый. Предмет, должен перенасытиться информацией, впитать её в себя больше некоего предела.

— Это как? — теперь уже от реплики с места не удержался Тимур.

Вероника зажмурилась, ожидая, что Кощей снова бахнет рукой по столу, чтобы выразить свой гнев. Но профессор, видимо, действительно пребывал сегодня в распрекрасном настроении, потому что отреагировал на реплику с места только злобным взглядом.

— Полагаю, многие из Вас слышали про намоленные иконы, — Валентин Семёнович брезгливо поморщился от того, что вынужден разжёвывать прописные истины непонятливым студентам, — это и есть пример того, как предмет, подвергшийся массовому информационному воздействию, приобретает особые свойства. Рядом с обыкновенным рисунком произнесены сотни тысяч и миллионы исступлённых фраз, проникнутых сильными чувствами и страстными желаниями, кто-то молился об исцелении, кто-то каялся, кто-то взывал о помощи. И вот напитанная этими терабайтами информации икона приобретает особые свойства. Не в состоянии больше удерживать информацию, она начинает излучать её вовне. Надеюсь, теперь понятно.

Вероника старательно строчила конспект, мысленно проклиная Кощея с его отсталыми методами преподавания и нежеланием предоставить студентам электронный вариант своих лекций. Пыталась не упустить ни единого слова, когда одно из них вдруг сильно резануло ей слух. Надо же! Профессору в доисторическом пенсне известно о терабайтах. Видимо, он не столько отсталый, сколько зловредный — ему доставляет удовольствие изводить студентов необходимостью писать лекции под диктовку. Прозвеневший звонок вызвал вздох облегчения — он оповестил об окончании этой пытки.

— Ты сегодня как-то особенно усердно конспектировала Кощея, — подтрунила Веронику Наташа, когда девушки направились в аудиторию, где должна была проходить вторая пара. — Удивительно, даже ни разу за лекцию ко мне не обернулась, чтобы возмутиться, какой наш «пенсненосец» отсталый. Я поняла — тебе, чтобы стать отличницей надо сидеть за партой одной. Что со мной, что с Никитой ты умудряешься пол-лекции проболтать.

— Да уж, одной по любому лучше, чем с Никитой, — фыркнула Вероника. — Вот чего это он первую пару прогулял?

— Может, заболел.

— Скорее — проспал, — возразила Вероника с иронией, хотя сама несколько минут назад сокрушалась, что Никита мог простудиться.

— Егор, — окликнула Наташа проходящего мимо одногруппника, — не знаешь, почему сегодня Никиты в Универе нет? Он случайно не заболел?

— Не знаю. Видел его вчера вечером — был в порядке.

— Вот, стоило парню от меня пересесть, как он уже прогуливает, — хихикнула Леночка, которая теперь часто находилась поблизости от Егора, а потом уже серьёзно добавила, — ой, девочки, а вдруг Никиточка и вправду заболел. Надо ему позвонить.

Достав из сумочки розовый смартфон, Лена коснулась красивым длинным пальчиком экрана пару раз и прислонила гаджет к уху.

— Не доступен, — развела она руками. — Надо будет к нему после занятий заскочить. Егорушка, пойдёшь со мной?

— Само собой, — кивнул Егор с таким выражением лица, что было понятно — он пойдёт с Леночкой не то что к одногруппнику, а хоть на край света.

— Ника, слушай, может, пойдём навестим Никиту? — предложила Наташа, когда Егор с Леной зашли в аудиторию и подруги остались перед входом вдвоём. — Сейчас лекция по физике, мы её вполне можем пропустить. Потом почитаешь электронный конспект, разберёшься сама и мне заодно объяснишь.

— Наташ, ну, что за паника на корабле? — возмутилась Вероника. — Бывает, первую пару полгруппы прогуливает. И что? Ходить, всех навещать?

Девушки зашли в аудиторию, и Наташа, несмотря на уговоры подруги, всё равно заняла парту сзади. Пустующее рядом с Вероникой место на протяжении всей лекции по физике не давало ей покоя. Ника испытывала жуткую смесь раздражения и тревоги. Она злилась на Лену и Наташу, которые почему-то решили, что Никита заболел, хотя совершенно очевидно, что он просто прогуливает. А даже если и заболел, это ещё не повод разводить панику. Разумеется, Веронике самой не нравилось, что телефон Никиты отключен, но она не собиралась делать из этого скоропалительные выводы. Чтобы не уподобляться одногруппницам, она представила себе Никиту мирно спящим в своей кровати рядом с отключенным телефоном, и эта картинка на мгновение подавила поток противоречивых мыслей в голове Вероники, и до её сознания начали пробиваться слова лектора.

— … а лучше всех на этот раз справился с контрольной Никита Беляев, — преподаватель проводил разбор работ студентов. — К одной из задач он придумал оригинальное решение, которое показалось мне более изящным, чем стандартное. Никита, будьте добры, расскажите нам его у доски.

— Аристарх Вениаминович, а Никиты сегодня нет. Он заболел, — оповестил профессора Егор.

«Ну вот, и этот туда же!» — с раздражением подумала Вероника. — «Сам же рассказывал, что видел его вчера вечером абсолютно здоровым». И любимый преподаватель тоже сегодня действовал Нике на нервы — взялся хвалить Никиту, как будто специально напоминая ей, какой тот супер-добросовестный. Слова Аристарха Вениаминовича вызвали у Вероники целую цепочку воспоминаний о том, как поначалу Никите тяжело давалась квантовая физика, как Нику распирало от желания его подтрунить, как они заключили пари, что он сдаст предмет на пятёрку, и как он таки добился своего. Да знает она, какой этот зануда — прилежный, не обязательно ей об этом напоминать. Знает она, что должна была быть какая-то веская причина, чтобы Никита пропустил занятия.

Мысли, одна беспокойнее другой, прочно засели у Вероники в голове. Теперь уже вызвать в воображении картину мирно посапывающего Никиты у неё не получалось, вместо этого она видела его корчащимся от боли в животе. И хотя познаний Вероники в области медицины вполне хватало, чтобы понимать, что воспаление аппендикса — болезнь не заразная, и не могла передастся Никите от Димы, но это ей не помогало прогнать навязчивые образы из головы.

Перед началом третьей пары Вероника беспокойно крутилась на стуле, не отводя взгляда от входа в аудиторию в надежде увидеть там Никиту. Когда до звонка оставалось несколько минут, она не выдержала — обернулась к Наташе и прошептала:

— Нат, пойдём к Никите. Надо разбудить этого прогульщика.

— Ладно, — понимающе качнула головой подруга и начала собирать вещи с парты.

— Наташ, вот только не делай такого лица…

— Какого?

— Типа — тебе всё про меня ясно.

— Ладно-ладно, — улыбнулась Наташа, — это только мы с Леночкой за Никиту переживаем. А ты хочешь его навестить чисто ради того, чтобы высказать ему, какой он несносный зануда и прогульщик.

Вероника невольно хохотнула — подруга видит её насквозь.

— Да, Наташ, почему-то тоже разволновалась, — созналась она, — наверно, от вас с Леной заразилась.

Девушки уже готовы были идти, как вдруг заметили, что в аудиторию влетел Никита и бодрой рысцой направился в их сторону. Никаких признаков болезни в его внешнем виде не наблюдалось.

— Ну вот, всё в порядке, — обрадовалась Наташа и начала снова выкладывать тетрадки на парту.

Вероника наблюдала, как Никита приближается к ним, и ей стало радостно и легко. Вот он — здесь, здоровый бодрый и… выпрямленный, а не беспомощный и скорчившийся от боли один в своей комнате в общаге, как рисовало её воображение несколько минут назад. Стоп! Значит, здоровый… Чего же он тогда заставил волноваться сразу трёх девушек. Вероника ощутила, как радость начала трансформироваться в другое чувство, больше похожее на праведное негодование.

— Девочки, привет! — Никита плюхнулся на стул рядом с Вероникой. — Надеюсь, я ничего интересного не пропустил.

— Значит, решил прогулять, проспать пары и даже мобильный выключил, чтобы тебя никто не беспокоил?! — Ника постаралась сверкнуть глазами так, чтобы прогульщика проняло до костей.

— Ого, ты мне звонила? — иронично улыбнулся Никита, на которого атака взглядом, похоже, не произвела никакого впечатления. — Нудно лекции одной слушать? Не с кем поболтать? Или просто по мне соскучилась?

— Нет, Наташ, я не выдержу две недели за одной партой с этим самовлюблённым ослом. Нет, ну, ты видишь, какой он?! Мы тут переживаем, что он заболел, я ради него Кощея конспектирую слово в слово, а он является совершенно здоровый и ещё сыплет тупыми остротами!

— Ника, ты для меня конспект по амулетам писала? — переспросил удивлённо Никита. — Спасибо.

В словах парня уже не было иронии. Скорее, они были пропитаны искренней благодарностью. И даже не столько благодарностью, сколько нежностью. И это сильно смутило Веронику. Вторая часть гневной тирады была забыта. Ника посмотрела на Никиту внимательно, и теперь, когда на его губах уже не было ироничной улыбки, заметила, что он выглядит уставшим — тёмные круги под глазами и, кажется, даже однодневная щетина. «Он не спал!» — мелькнула догадка, — «Неужели всё-таки заболел?»

— Никит, так почему тебя с утра не было? — опередила Веронику Наташа. — Действительно проспал?

— Нет. Ездил навестить Димку.

— В областную? — удивилась Вероника. — Туда же часа четыре пилить.

— Ну вот, поэтому на первые две пары и опоздал. Вчера вечером поехал, передал Диме вещи кое-какие и учебники — его же экстренно госпитализировали, он толком ничего с собой не взял. А утром сел на шестичасовой автобус, и вот я здесь.

Никите даже и врать-то практически не пришлось. По крайней мере, учебники одногруппнику он действительно передал — пусть к сессии готовится, меньше глупых мыслей в голову будет лезть.

— Молодец! — похвалила Наташа. — А как там Дима?

— Хорошо. Его уже прооперировали. Но решили пока не выписывать, чтобы осложнений избежать.

— Здорово! — улыбнулась Наташа. — И с Димой всё нормально и ты оказался здоров. Зря мы переживали. Да и неплохо, что ты хотя бы к третьей паре успел.

Третьей парой была лекция по предмету Ko0, который вёл ректор. Поэтому Никите очень не хотелось пропускать это занятие. Не потому, конечно, что он боялся самостоятельно не усвоить новый материал, а потому, что ему нельзя было привлекать к себе внимание человека, который находился в списке подозреваемых, составленном пару дней назад.

— Никиточка, привет! — радостно завизжала Леночка, когда заметила, что её бывший сосед по парте уже занял своё новое место. — А мы боялись, что ты заболел.

— Привет! — присоединился Егор. — Значит, прогулял?

И, подмигнув одногруппнику, спросил:

— Ставки делать будешь?

— Думаю, сегодня «супер-добрый», — отозвался Никита. — Вроде бы за выходные никаких ЧП в Универе не произошло.

— А мы с Леночкой поставили на «супер-злой». Она видела, как ректор утром повздорил с Колобком.

— А что проигравшие будут должны выигравшим?

— Завтра идём на каток. Проигравшие платят.

— Договорились, — кивнул Никита.

— А вы девочки, будете ставки делать? — обратился Егор к девушкам, ещё не охваченным традиционной забавой.

— Раз ругался с Колобком, я ставлю на «супер-злой», — ответила Вероника, — хотя не представляю, как может наш доброжелательный Колобок кого-то разозлить.

— А я не буду в пари участвовать, — улыбнулась Наташа, — они мне уже оскомину набили.

— Ну, ты что, Наточка, — протянула Лена, — не хочешь, что ли, на каток со всей группой пойти?

— На каток обязательно пойду, — опять улыбнулась Наташа. — Только заплачу сама за себя.

Пётр Иванович зашёл в аудиторию минут на пять позже звонка и как обычно был подвергнут любопытному взгляду пятнадцати пар глаз. Остатки волос аккуратненько причёсаны, пиджак застёгнут на все три пуговицы, на губах улыбка — те, кто поставили на «супер-доброе» состояние профессора могли мысленно себя поздравить.

— Молодые люди, здравствуйте! Хотел сегодня начать лекцию с разбора контрольной, которую Вы писали на прошлом занятии. Но, увы, все справились — разбирать нечего. Поздравляю!

— Поздравь и ты меня, — шепнул Никита Веронике. — Похоже, пари я выиграл. Сегодня наш профессор супер-добрый.

— Ну и ладно, — улыбнулась соседка по парте, — заплачу за тебя на катке.

Вероника не стала язвить Никите по двум причинам. Во-первых, она решила поощрить его геройский поступок: ночь не спать, ехать за тридевять земель в областную больницу, и всё это, чтобы навестить прооперированного одногруппника, а, во-вторых, катание на коньках, пусть даже бесплатное, было настоящим испытанием для Никиты. Вероника знала, что всё детство парень жил где-то на югах и о зимних развлечениях имел только чисто теоретическое представление, поэтому держаться на льду его пришлось учить в прошлом году всей группой. Никита набил не одну шишку, пока у него стало немного получаться. А чтобы научиться выделывать такие же финты, какие умеет Вероника, придётся набить ещё несколько.

— Итак, раз прошлая тема про работу с дублями информации усвоена Вами хорошо, сегодня мы можем приступить к новой, — радостно сообщил Пётр Иванович. — Сегодня поговорим про искажённые дубли информации и их свойства.

— Кто может привести пример искажённого дубля? — профессор обвёл аудиторию взглядом. — Егор, пожалуйста.

— Отражение в воде.

— Молодец! Хороший пример! — похвалил Пётр Иванович. — А почему именно в воде? Как Вы считаете, отражение в зеркале — это правильный или искажённый дубль?

— Думаю, всё-таки искажённый. Ведь там «право» и «лево» поменяно местами, — предположил Егор.

— Правильно, — кивнул профессор. — Вы верно уловили суть. Искажённый дубль — это, во-первых, всё-таки дубль, а не самостоятельная информация. Ведь пока Вы не подойдёте к зеркалу, Вашего отражения там не появится. Зеркало только копирует, но не создаёт. Но копирует не точно, с искажениями — может вытянуть изображение или, наоборот приплюснуть и так далее. А раз это дубль, то закон неуничтожимости информации на него не распространяется, и, значит, мы можем применять по отношению к таким искажённым дублям методики. Уничтожать, создавать, тиражировать и так далее. Но методики здесь нужно задействовать особые. Искажённые дубли могут быть слабенькими бледными копиями своих оригиналов, а могут, наоборот, превосходить их по своей значимости. Важно уметь это правильно оценить. Кто приведёт пример, когда искажённый дубль может превзойти оригинал? Наташа, пожалуйста.

— Пересказ.

— Хорошо. Поясните.

— Допустим, я прочла научную статью и сделала по ней презентацию, которая хоть и просто копирует идеи статьи, но представляет их более креативно.

— Замечательный пример. Спасибо. Ещё? Лена, у Вас есть какой-нибудь вариант?

— Ну, не знаю… э… близнецы, — нашлась, наконец, девушка. — Скажем, один талантливее другого.

— Что? — взвизгнул Пётр Иванович. — Шмелёва, ты лекцию слушала?!

Профессор соскочил со стула и начал носиться по аудитории.

— Ты хоть понимаешь, что ты сейчас ляпнула, Шмелёва?!

Волосы ректора стали дыбом, на лысине выступила испарина, лицо побагровело.

— Сейчас же, покиньте аудиторию! Слышите, выйдите вон! — не своим голосом заорал ректор и указал рукой на дверь.

Бледная Леночка дрожащими руками начала складывать в сумочку вещи.

— Пётр Иванович, но это же новая тема, — попытался заступиться за соседку по парте Егор.

Профессор между тем продолжал кричать:

— Позор! Какой позор! Прошу всех покинуть аудиторию!

Студенты, не дожидаясь новый волны гнева, один за другим спешно вышли из лекционного зала. Несмотря на то, что они давно уже перестали удивляться резкой смене настроения ректора, сегодня были шокированы тем, какая малость вывела Петра Ивановича из себя.

— Один-один, — растерянно развёл руками Егор, проходя мимо Никиты, — каждый платит за себя.

Он даже покрутил пальцем у виска, пытаясь продемонстрировать, насколько сегодня профессор был неадекватным.

Глава 19. Их добрый Бог

Пётр Иванович в расстроенных чувствах влетел в комнату отдыха для преподавателей, или Синий Кабинет, как называли её профессора за лазурного цвета обои и голубую обивку кресел. Здесь любили проводить время те, у кого не было собственного кабинета.

— Павел Борисович, Вы не передумали? — обратился ректор к преподавателю астрологии, который вальяжно раскинулся в кресле напротив огромного аквариума.

— Нет, Пётр Иванович, я уверен, что поступаю правильно. В этом семестре она не сдала ещё ни одной лабораторной работы. Поймите, если мы закроем на это глаза, завтра остальные студенты тоже перестанут стараться. Вы не заметили, что некоторые девушки берут пример с неё — отвлекаются на лекциях, не делают задания?

Волосы Петра Ивановича, и без того торчащие в разные стороны, вздыбились ещё больше. Он достал из кармана платок, вытер лысину и, сунув платок на место, бросил:

— Нет, не заметил. На прошлой недели студенты писали контрольную. Все справились.

— А мне показалось, что сегодня после третьей пары Вы были чем-то сильно огорчены. Возможно, что-то заставило Вас убедиться в том, о чём я Вам говорил утром.

Ректор ничего не ответил, а только сделал жадный громкий предупреждающий вдох.

— Кстати, а как обстоят дела с успеваемостью по Вашему предмету, Валентин Семёнович? — теперь релаксирующий возле аквариума Павел Борисович обратился к сидящему напротив него профессору.

— Сносно, — проскрипел тот, поправив пенсне.

— А как у девушек с дисциплиной? Не замечали, что в последнее время они стали много отвлекаться?

— Не более чем обычно, Павел Борисович.

— А Двинская? — не унимался преподаватель астрологии.

— Девушка, конечно, звёзд с неба не хватает… Но твёрдую тройку она за семестр получит. А сегодня, например, мне назло, даже на пятёрку вызубрила, — профессор залился скрипучим старческим смехом.

— Вот видите, Павел Борисович, — процедил ректор, — студентка старается. Может, вы просто не нашли к ней подход?

— Старается назло уважаемому Валентину Семёновичу? — саркастически хмыкнул Павел Борисович. — Нет, я этого не понимаю. Я твёрдо решил, на заседании Совета Профессоров, которое состоится на следующей неделе, я буду настаивать на отчислении Двинской из Университета.

— Всё-таки взвесьте своё решение ещё раз, — с досадой буркнул ректор и вышел из Синего Кабинета.

Валентин Семёнович проводил его взглядом и, когда дверь закрылась, обратился к собеседнику с ухмылкой:

— Павел Борисович, чем объяснить столько шума из-за второкурсницы?

— У неё низкая успеваемость и никакой дисциплинированности, она тянет группу назад. А мы должны радеть за уровень подготовки наших студентов, не так ли?

— Так-так, — понимающе качнул головой Валентин Семёнович.

Павел Борисович поднялся с кресла, достал из тумбочки баночку с кормом, приподнял крышку аквариума и щедро сыпанул внутрь разноцветных хлопьев. Маленькие пёстрые гуппи и рыбки покрупнее, моллинезии и меченосцы, начали оживлённо хвать угощение с поверхности воды.

— Павел Борисович, не переусердствуйте, — поучительно проскрипел Валентин Семёнович, — рыбкам вреден перекорм. Везде важно соблюдать меру.

— Рыбки и так получают корма в меру, — снисходительно улыбнулся преподаватель астрологии. — Видите, как они голодны?

— Рыбки голодны всегда, — усмехнулся Валентин Семёнович. И после небольшой паузы добавил:

— Но не всегда безопасно удовлетворять повышенный аппетит. Подумайте об этом, Павел Борисович.

Подойдя вплотную к аквариуму, Валентин Семёнович постучал сухим крючковатым пальцем по стеклу. Рыбки на несколько секунд отвлеклись от пиршества и уставились любопытным взглядом на объект за стеклом, издающий звук. Но звук им быстро наскучил, и они продолжили банкет.

Валентин Семёнович тоже быстро потерял интерес к обитателям аквариума. Сунув пенсне в нагрудный карман, он не спеша вышел из комнаты отдыха.

Павел Борисович, оставшись в Синим Кабинете один, снова плюхнулся в кресло и продолжил наблюдать за рыбками. Он любил проводить время возле этого импровизированного подводного мирка, возле этой микровселенной, где шла своя жизнь, а он был если не её создателем, то как минимум распорядителем. Он устанавливал законы, он диктовал условия, он решал, кому жить, а кому умереть. Он был Богом этой микровселенной. Причём, добрым Богом. У рыбок всего было в достатке, они ни в чём не нуждались. Но всё равно в их мире кипели страсти. Вот за этими страстями и любил наблюдать Павел Борисович. Ему было интересно, из-за чего можно подраться, когда всё есть. Возможно, избыток также вреден для микроколлектива, как и недостаток. Кстати, Валентин Семёнович выдал ему сегодня похожую мысль. И, вообще, на что, интересно, намекал старик? Речь ведь, похоже, шла не про рыбок.

Павел Борисович, заметив, как стайка гуппи азартно гоняется за последней крошкой корма, встал с кресла и сыпанул рыбкам добавки — в его подводной микровселенной всего всем должно хватать.

Глава 20. Её можно понять

— Ника, это я, можно? — Наташа, постучавшись в дверь, толкнула её и с удивлением обнаружила, что та заперта.

— Сейчас, — откликнулась подруга.

Со вчерашнего дня у Вероники появилась причина запирать дверь — она не хотела, чтобы кто-то обнаружил наличие в её комнате котёнка. К счастью, малыш большую часть дня мирно посапывал в коробке, которую Ника, когда кто-нибудь к ней приходил, прятала под кровать. Тимофею на нелегальном положении нужно было продержаться всего-то до окончания сессии, то есть меньше месяца. А на зимних каникулах Вероника отвезёт его домой к маме. Вчера, когда они общались по скайпу, Ника не удержалась, чтобы не похвастаться своей находкой, и мама быстро придумала решение.

Вероника уже привычным движением задвинула коробку со спящим котёнком под кровать и пошла открывать дверь. Она, конечно, была уверена, что Наташе можно показать Тимофея — подруга её ни за что не сдаст, но очередной нарушенный запрет станет для неё поводом для беспокойства.

— Привет! От кого это ты закрываешься? — поинтересовалась Наташа, зайдя внутрь.

— Да вот, переодеваюсь, — Веронике не пришлось врать. Она действительно уже полчаса примеряла наряды, пытаясь подобрать подходящий.

Наташа с нескрываемым любопытством окинула взглядом комнату, где повсюду, и на кровати, и на стуле, и даже на подоконнике, в лирическом беспорядке были разложены несколько кофточек, юбок и платьев. Сама же хозяйка нарядов крутилась возле зеркала в милом трикотажном платьице цвета спелой малины.

— Уже готовишься к Новогодней вечеринке? — предположила Наташа, которая впервые застала подругу в процессе ревизии своего немногочисленного гардероба.

— Нет. Хочу понять, что лучше сегодня надеть.

— А куда ты собралась?

— Никита пригласил меня в кафе в знак благодарности, что я для него лекцию Кощея подробно законспектировала.

— Ну-ну, — с улыбкой протянула Наташа.

— И что, интересно, вот это твоё «ну-ну» означает? — возмутилась Вероника. — Ничего и не «ну-ну», просто я его решила поощрить за то, что он целую ночь не спал, чтобы Диму навестить.

— Это — да, — согласилась Наташа, — что Диму навестил — это он молодец. Только, может, наоборот, надо было бы дать парню выспаться, а не по кафешкам допоздна с ним засиживаться.

— А мы и не будем допоздна. Поужинаем — и домой. Это же не свидание, а дружеский перекус.

— Если это — дружеский перекус, зачем же ты тогда наряжаешься? — резонно возразила Наташа и, подмигнув, добавила:

— Кстати, Ника, тебе никто не говорил — это платьице тебе очень идёт.

— Да? — заулыбалась Вероника. — Значит, в нём и пойду.

И начала убирать остальные наряды обратно в шкаф, а Наташа удобно пристроилась на освободившемся на кровати местечке, скрестив ноги по-турецки. Она наблюдала за действиями подруги с улыбкой.

— Ника, я, кажется, раскусила твою тактику: клин клином, да?

— В смысле?

— Ну, чтобы выиграть пари и не влюбиться в Никиту, ты решила направить свои усилия на то, чтобы, наоборот, влюбить его в себя. Ведь так? Он будет пытаться тебя охмурить, а ты, в свою очередь, будешь пытаться его очаровать. И ещё неизвестно, кто — кого!

— Именно! — воскликнула Вероника. И, хотя ещё минуту назад ничего подобного у неё и в мыслях не было, идея подруги показалась ей настолько гениальной, что она тут же решила взять её на вооружение.

— Только вот я одного не пойму. Никита же всё равно не увидит, что там у тебя под пальто. В Стекляшке сейчас очень холодно — никто не раздевается.

— Так мы не в Стекляшку, а в «Миллениум» идём, — пояснила Вероника.

— Ого! Мне бы не хватило смелости назвать ужин в этом укромном местечке дружеским перекусом, — рассмеялась Наташа.

Если Стекляшка с её демократичными ценами и неброским интерьером слыла среди студентов неким филиалом университетской столовки, то «Миллениум», напротив, считался самым дорогим и одновременно самым романтическим заведением Верхнетайгинска. Кафе славилось интимной атмосферой, которую создавали соответствующее оформление, ненавязчивая живая музыка и вышколенные незаметные официанты. Про кухню «Миллениума» вообще ходили сказочные легенды, одна из которых гласила, что шеф-повар для кафе был выписан из Парижа.

— Тогда, это платьице — точно то, что надо! — констатировала Наташа, ещё раз критически оглядев подругу. И хотя объяснить себе, как может к тёмно-синим глазам и каштановым с медью волосам подходить платье ягодного цвета девушка не могла, но факт оставался фактом — Вероника выглядела в нём сногсшибательно. — Только с волосами надо что-то сделать. Подай мне расчёску и заколки и садись сюда.

Наташа указала на место рядом с собой, и Вероника с сияющим видом выполнила распоряжение подруги. Немного поэкспериментировав с тяжёлой густой копной, Наташе удалось уложить её в смелую и одновременно элегантную конструкцию. Поднятые наверх волосы открыли изящную нежную шею, чего Наташа и добивалась. Она подвела подругу к зеркалу и та даже ойкнула — настолько ей понравился результат.

— Ника, мы не оставили Никите шансов, — рассмеялась Наташа и, чмокнув Веронику в щёчку, направилась к двери. — Вечером жду подробный отчёт.

Подруга, как всегда, оказалась права — то, что сейчас происходило в кафе «Миллениум» на дружеский перекус похоже не было. Уютный столик на двоих, отделённый от остального зала полупрозрачной ширмой, мягкий свет, создаваемый крошечными лампочками, стилизованными под звёздочки, и свечи на столе, неровное пламя которых отражалось в его усталых от бессонной ночи глазах, которые, тем не менее, вспыхнули восторгом, когда Вероника сняла пальто и головной убор и предстала перед ним в образе, созданном совместно с подругой.

Сегодня Никита казался Нике старше. Это ощущение уже несколько раз посещало её и раньше. Когда парень был серьёзным или уставшим, как сейчас, он не был похож на ровесников. Он казался умнее и надёжнее их. Он казался в сто раз опаснее их. Он казался в тысячу раз интереснее их.

Вероника почувствовала, что у неё пересохло во рту.

— Сейчас бы чаю.

Материализовавшийся из воздуха официант раскрыл перед Вероникой чайную карту и снова растворился.

— Давай начнём с чего-то посущественней, — предложил Никита и, впервые за вечер оторвав от Ники взгляд, принялся изучать раскрытое перед ним ещё минут пятнадцать назад меню с основными блюдами. — Как ты смотришь на лобстеров?

— Предпочитаю каре новозеландского ягнёнка, — рассмеялась Вероника. — Никит, давай без экзотики. Мне, конечно, приятно, что ты так высоко ценишь мой кропотливый труд по конспектированию Кощея, но я не хочу, чтобы ты заплатил за ужин полстипендии.

— Не важно сколько… — попытался возразить парень, но Вероника перебила:

— Вот. Нашла! Я буду драники.

— Драники?

— Да, драники со сметаной, — девушка радостно ткнула пальцем в одну из сточек меню.

— Ты, что, выбирала, как в анекдоте про студентов, по правилу левой руки? — усмехнулся Никита.

— Анекдот не знаю — потом расскажешь. А выбирала целенаправленно. Драники — моё любимое кушанье. Я же из Беларуси, это наше национальное блюдо. Я уже по нему соскучилась.

— Ну, если национальное, — с лёгким недоверием качнул головой Никита, — тогда и я попробую. Только надо к нему ещё хотя бы стейков каких-нибудь добавить.

Парень продиктовал официанту заказ, который, несмотря на усилия Вероники, получился внушительным, потому что к драникам были добавлены не только стейки, но и десерт со свежими экзотическими фруктами.

— Как там поживает Тимофей? — поинтересовался Никита, пока молодые люди цедили коктейль в ожидании основного блюда. — Не выдал своё присутствие вездесущей вахтёрше?

— Нет, он такой умница — стоит кому-то зайти, сидит в коробке, которую я прячу под кровать, тише воды ниже травы.

— Значит, ты права оказалась насчёт его выдающихся интеллектуальных способностей.

— Ну, не совсем, — рассмеялась Вероника. — Сегодня, когда ко мне Леночка приходила, этот егоза всё же вылез из-под кровати. Я пыталась его незаметно ногой опять туда подтолкнуть, но он воспринял это как игру и начал по комнате носиться. Лена, конечно, не из тех, кто побежит ябедничать, но нечаянно проговориться может запросто. Я вся напряглась, но, представляешь, она его не заметила.

— Надо же — какое везение, — лукаво улыбнулся Никита.

— Да, повезло, — кивнула Вероника. — Хотя чего удивляться, Леночка такая расстроенная была из-за ректора. Из-за его непонятной вспышки гнева. Мне кажется, нам это состояние теперь надо называть не просто «супер-злой», а «супер-пупер-мега-злой». Ты вообще понял, почему он так взбесился?

Нет, этого Никита не понял. Но он понял, что не зря Пётр Иванович попал в его список подозреваемых. Когда поведение человека кажется нелогичным, это означает одно — ты не знаешь его мотивов и целей, но это не означает, что их нет, следовательно, их надо вычислить.

— Наверно, его выбил из колеи контраст. Ребята были активные, отвечали правильно. А Леночка крутилась, отвлекалась, и после её неудачного примера, ректор понял, что она действительно лекцию совсем не слушала.

— Возможно, — согласилась Вероника. — Жалко мне её, она всё близко к сердцу приняла, проплакала потом весь день. Егор прав, тема-то новая, чего было так орать? Хотя ляпнула она, конечно, ужас что! Из её слов выходило, что один из близнецов является всего лишь искажённым дублем другого. Выходит, она не понимает, что это два самостоятельных независимых пакета информации, если так можно выразиться. Да и если следовать её логике, к одному из близнецов, тому, что является искажённым дублем другого, можно применять методики — создавать, уничтожать, тиражировать…

— Тебе её слова, наверно, были особенно обидны?

— Да нет, на Леночку невозможно обижаться — она милая.

Никита недоверчиво усмехнулся.

— Нет, правда! Чего ты улыбаешься? Не только вам, парням, она нравится за красивые глаза. Все девочки к ней тоже хорошо относятся, любят за искренность, наивность и доброту.

— А мне кажется, каждый раз когда Леночка подходит ко мне со словами «Никиточка, ты такой милый…», у тебя на лице промелькивает саркастическая ухмылка.

— А чего это ты, когда к тебе Леночка подходит с такими нежностями, смотришь не на неё, а на меня? — парировала собеседница.

— Потому что ты мне интересней…

Слова были сказаны без улыбки и очень тихо. И Вероника опять заметила промельк пламени свечи в глазах Никиты. Или это пламя рождалось само по себе, без участия этого романтического атрибута, украшающего стол? Девушка почувствовала, что в горле пересохло. И коктейль, как назло, закончился… Вероника поняла, пока она не сделает глоток какой-нибудь жидкости, она не сможет говорить. И она молчала. Молчала и как заворожённая смотрела на искорки, прыгающие в глазах Никиты, и он тоже молчал и смотрел на неё…

Тишину нарушил официант, появившийся из ниоткуда с огромным подносом. Расставив перед молодыми людьми тарелки, он учтиво поклонился, пожелал приятного вечера и мгновенно удалился.

Умопомрачительный аромат, которым наполнилось пространство между молодыми людьми, вернул им способность разговаривать.

— Ну, рассказывай, как правильно есть твои драники, — попросил Никита, разглядывая круглые румяные лепёшечки, выложенные на тарелку аккуратным кольцом опоясывающим соусник, расположенный в центре.

— Да тут никаких премудростей, — рассмеялась Вероника, — это же тебе не устрицы. Просто макай в сметану — и в рот.

— Понятно.

Никита ловко проделал описанный девушкой манёвр и зажмурился:

— М-м-м, действительно вкусно. Вижу, белорусы знают толк в еде.

— А то! — улыбнулась Вероника и последовала его примеру.

— Между прочим, у меня мама знает сто рецептов драников, — похвасталась Ника. — Ведь они не обязательно состоят из одной только картошки. Они бывают и с мясом, и с грибами, и даже с орехами!

— Ого! Вы, наверно, их чуть ли не каждый день ели?

— Не так часто, Алеся их не любила.

— А вы с сестрой были не очень-то и похожи, — предположил Никита, и, осознав, что вступил на опасную территорию, внимательно посмотрел в глаза Вероники. Нет, всё нормально — зрачки не расширились, значит, Нике не больно вспоминать про сестру.

— Как сказать. Внешне мы были очень похожи. Настолько, что даже близкие друзья нас путали, если мы для смеху одевались одинаково. Но такое бывало не часто, у нас были разные вкусы в одежде.

— Наверно, пользовались этой схожестью, чтобы учителей дурить.

— Было дело. Мне легко давались точные науки, а Леся, наоборот, была прирождённый гуманитарий. Я могла за неё исправить оценку по математике, а она мою тройку по какой-нибудь истории.

— Удобно. В итоге вы обе были отличницами?

— До поры до времени. Пока Лесе не вздумалось стать блондинкой. Она начала регулярно обесцвечивать волосы, и нас перестали путать.

— Хорошо, что ты не обесцвечиваешь… В смысле, у тебя очень красивый необычный оттенок волос… Тебе идёт.

— Алесе тоже шёл, но тем не менее… Вообще-то она не очень любила эксперименты. И блондинкой сделалась только потому, как мне кажется, что хотела отличаться от меня. Понимаешь, она устала от того, что у нас на двоих было одно лицо. Она говорила мне: «Я не чувствую своего „я“».

— Но ведь похожи вы были только внешне. Насколько я понял, вкусы у вас сильно отличались.

— Где-то отличались, а где-то и нет. По крайней мере, нам нравились одни и те же мальчики. И это было нелегко. В смысле, мы не могли понять, в кого из нас был влюблён очередной наш поклонник. Да поклонники, похоже, и сами были не в курсе. Вот Алеся и перекрасилась…

— Да, её можно понять…

Учтивый официант материализовался, чтобы подать молодым людям десерт. Кусочки манго, маракуйи и авокадо нежились в креманках на подушке из взбитых сливок, посыпанные тёртым шоколадом. Взбитые сливки напомнили Веронике о её питомце, который, как она успела заметить, был страстным любителем молочного.

— Знаешь, а ведь я придумала, как быть с Тимофеем. Вернее, мы с мамой придумали. На каникулах я отвезу котёнка домой. Вчера, когда мы общались по скайпу, я показала малыша маме, и она влюбилась в него с первого взгляда.

— Значит, Тимофей наш — фотогеничный товарищ, отлично смотрится на экране монитора, — улыбнулся Никита, подумав — хорошо, что он хоть как-то «смотрится». Если бы не электроника, на которую не распространяется методика оптического камуфляжа, применённая к котёнку, то мама Вероники его бы просто не увидела. Вот бы обе собеседницы удивились, что за чертовщина происходит. Но, к счастью, цифровая видеокамера смогла запечатлеть образ Тимофея и передать его на тысячи километров, чтобы он отобразился на экране ноутбука, перед которым в это время находилась будущая хозяйка котёнка.

— Мне радостно, что всё так получилось. Во-первых, мне не придётся расставаться с Тимофеем навсегда. Буду видеть его по скайпу, а на каникулах — вживую. А, во-вторых, маме давно нужен был какой-то питомец. Забота о нём будет отвлекать её от грустных мыслей. Знаешь, она до сих пор оплакивает потерю. Ей до сих пор очень тяжело.

— А тебе? — Никита взял руки Вероники в свои.

Тёплое нежное прикосновение почему-то не успокаивало, а наоборот будоражило и завораживало. «Эй, полегче, — шепнула логика, — если так и дальше пойдёт…» Но оглушающее биение сердца, не дало расслышать о чём, предупреждает Веронику здравый смысл. Она готова была целую вечность просидеть вот так, наслаждаясь нежными прикосновениями сидящего напротив парня…

— О! Привет! И вы тут, — к столику подошла компания одногруппников под предводительством Тимура.

— Привет! — отозвался Никита.

— Привет! — заставила себя промямлить с трудом вышедшая из оцепенения Вероника.

— А мы день рождения Славика решили тут отпраздновать, — пояснил Тимур. — Присоединяйтесь к нам.

— Да нет, спасибо, — торопливо ответил Никита. Было видно, что он хочет побыстрее спровадить одногруппников куда подальше.

— Ну, как хотите, — Тимур хлопнул Никиту по плечу и, наклонившись к уху, прошептал:

— Не подведи. Я поставил на тебя.

— Ладно, не будем мешать, — подмигнул Никите именинник и компания парней, загоготав, удалилась.

Вероника не столько расслышала шёпот Тимура, сколько поняла по движению его губ, по кривоватой ухмылке, по двусмысленному хохоту его друзей, о чём шла речь. Так вот, оказывается, что здесь сейчас происходит! Никита, как танк, прёт к победе, ни разу не забыл про пари, более того, он уже всем разболтал о нём. Одногруппники уже ставки делают! А она, как дура, сидит и млеет! Смотрит в глаза этого самовлюблённого осла и видит в них то, чего там в помине нет и быть не может. Господи, какая же она наивная идиотка!

— Мне пора домой! Тимофея кормить. Не провожай. Лучше десерт доешь, — выпалила Вероника и выпрыгнула из-за стола.

Предупредительный гардеробщик ловко подал девушке пальто, и она выскочила на улицу, даже не застегнувшись, как следует.

Вероника шла быстро, почти бежала, ей не хотелось, чтобы Никита успел догнать её. А она почему-то не сомневалась, что он попытается. Ещё бы — ему же надо выиграть пари. Оправдать доверие дебилов, которые уже ставки на его победу сделали.

Чёрт! Почему так больно?! Она же знала прекрасно про это дурацкое пари. Она же понимала для чего все эти штучки, вся эта романтика. Как она могла купиться? Как могла расчувствоваться? Как могла влюбиться?..

Нет! Глупости всё это! Какая любовь? Вероника, что, забыла, что Никита её главный подозреваемый? Ведь совершенно ясно — он хотел подставить её, спровоцировав залезть в кабинет ректора, в точности так же, как подставил теперь, разболтав всем про пари. И она ещё не хотела сдавать его ректору?! В сегодняшнем письме Петру Ивановичу она исправит эту ошибку.

Вероника зашла в свою комнату и заперла дверь. Свет она включать не стала. Она не хотела, чтобы Наташа заметила её приход. Она не хотела сейчас говорить ни с кем, даже с подругой. Она, не раздеваясь, встала у окна и бессмысленно смотрела на улицу. Её взгляд перетекал с сугробов на фонари, с фонарей на скамейки, со скамеек на тротуар, с тротуара на прохожих… Стоп! В одном из них Вероника узнала Никиту. Он приближался к входу в общагу. Чёрт! Неужели решил заявиться к ней? Только не это! Она всё равно не откроет ему дверь. Но, на удивление Вероники, парень, покрутившись немного возле крыльца, развернулся и пошёл прочь, но не в сторону своей общаги, а в направлении пустыря. Куда это он? Повинуясь спонтанному порыву, Вероника выскочила из общежития и направилась следом.

Глава 21. Слежка

Никита не стал догонять Веронику, когда она как ошпаренная выскочила из кафе, а проводил до общежития, держась на расстоянии нескольких десятков метров. Удостоверившись, что подопечная зашла внутрь, он решил подежурить немного у входа, чтобы дождаться, когда у неё в комнате загорится свет. Это было бы гарантией, что она на месте, и он может спокойно оставить её и приступить к выполнению плана, намеченного на сегодняшний вечер. Но Вероника не включала свет, и Никита, поразмыслив немного, решил, что это даже к лучшему. Её нежелание выдать кому-либо своё присутствие, подтверждало догадку, что Ника сейчас в расстроенных чувствах. А, значит, скорее всего, проведёт вечер в кровати, уткнувшись в подушку, а не будет искать приключений на свою голову.

Сказать по правде, Никита сам был в расстроенных чувствах. Ему пришлось сделать так, чтобы слух о пари расползся среди студентов. Ведь это было его маленькой хитростью — пари давало ему возможность постоянно крутиться возле Вероники, не вызывая при этом чьих-либо подозрений. Если опасность для подопечной исходит от кого-то из студентов, у того не должно быть и шанса догадаться, что Никита является телохранителем Вероники. Но решение, показавшееся сначала изящным во всех отношениях, сегодня уже таковым не представлялось. Стоило бы догадаться, что обязательно найдутся желающие оборжать это пикантное пари.

Когда сегодня в кафе компания парней, отпустила пару шуточек, о которых догадалась Вероника, Никита испытал странные чувства. Ему захотелось врезать Тимуру по роже. Хотя, пожалуй, пенять нужно было в первую очередь на себя. Никита еле сдержался, чтобы не побежать догонять Веронику рассказать ей, что пари было затеяно для её же блага, что ему, может, и хочется выиграть его, но не ради того, чтобы потешить своё самолюбие, и уж тем более доставить удовольствие дебилам-одногруппникам, а только ради её поцелуя, от предвкушения которого у него мурашки по коже.

Чтобы привести в порядок мысли, опять зашедшие не туда, Никите пришлось к волевому усилию добавить ещё и физическое — хорошенько трясонуть головой. Этот нехитрый приём помог ему выкинуть из головы соблазнительные картинки и сосредоточиться на выполнении намеченного на сегодня плана. Его задачей было попытаться, используя намётки Димы, найти, где же может прятаться Матвей Тимофеевич. Никита подошёл к обгоревшей от попадания молнии берёзе, о которой упоминал одногруппник, и начал с помощью фонарика исследовать местность в поисках хотя бы самой незаметной тропинки, ведущей в тайгу. Вскоре он наткнулся на узенькую, шириной в ладонь, тропку, и направился по ней вглубь.

Прошло минут десять, прежде чем Никита понял, что кто-то идёт следом за ним. Парень чертыхнулся от досады за собственную невнимательность. Как он мог не заметить хвост? Видимо, мысли о Веронике сделали его таким неосторожным. Ничего, сейчас он проверит, кто за ним крадётся. Никита выключил фонарик и ускорил шаг до резвой трусцы. Убедившись, что преследователь порядком подотстал и не может его видеть, мягким прыжком отскочил с тропинки в сторону и, упав на снег, притаился за кустом.

Через минуту личность любителя ночных прогулок по тайге была вычислена. Никита сначала чуть было не выругался вслух, а потом чуть было не рассмеялся. Да, недооценил он свою подопечную. Вероника не из тех нежных барышень, что оплакивают предательство парня, уткнувшись в подушку. Это не её удел. Она лучше будет выслеживать его, одна, зимней ночью без фонарика, крадучись по заснеженной тайге. Ух, отчаянная девчонка! От такой дух захватывает! Только что же ему теперь делать? Выйти из своего укрытия и препроводить Веронику в общагу, отложив на потом исследование тропы, которая, возможно, выведет на Матвея Тимофеевича? Или дождаться, пока Ника решит возвращаться домой, обнаружив, что потеряла свою мишень для преследования? Или продолжить поиски проректора, позволив Веронике плестись следом? Любой из этих вариантов был бы неплох, если бы все они не имели один существенный недостаток — рано или поздно Никите придётся как-то объяснять подопечной, что он делал поздно вечером в тайге…

Вероника растерянно оглядывалась по сторонам. Она не могла понять, куда делся Никита. Уже минут десять она преследовала его с ловкостью заправского сыщика. Свет его фонарика был отчётливо виден с расстояния нескольких десятков метров и этот ориентир помогал ей уверенно следовать за ним. Вероника практически не сомневалась, что таким образом Никита сам выведет её к тому месту, где он прячет стыренные документы. А что именно Никита замешан в краже информации Ника убеждалась тем больше, чем глубже он заходил в тайгу. Видимо, сегодня ему для чего-то понадобились эти бумаги, и он идёт их забрать. Никаких других объяснений столь поздней прогулки в гордом одиночестве в чащу леса Вероника придумать не могла.

Когда минуту назад свет фонарика потух, она подумала, что Никита достиг цели своего маршрута. Ника ускорила шаг, полагая, что буквально через секунду застукает его на горячем. Но вместо этого она, наоборот, потеряла его след. Никита как сквозь землю провалился. Вероника замерла и прислушалась — может, какой-то звук выдаст его? Тишину нарушало только собственное учащённое от быстрой ходьбы дыхание.

Где же он? Куда мог деться? Тропинка, по которой передвигалась Вероника, нигде не разветвлялась, а без тропинки, по пояс в снегу, идти по тайге невозможно. Значит, Никита где-то впереди, просто фонарик выключил. Ну, ничего, она его догонит! И Вероника понеслась дальше, проклиная свои элегантные сапожки, не рассчитанные на пробежки по зимней тайге.

Минут пятнадцать бешеной гонки — и Ника осознала, что погорячилась. Никакого Никиты не наблюдалось, а только сосны, сосны, сосны… Чего она собиралась добиться? Наверняка, он заметил слежку, поэтому и выключил фонарик. А догнать Никиту, если он поставил цель от неё убежать, у неё не получилось бы, даже будь она в спортивной обуви. Вероника замедлила шаг и, обдумывая, как же ей дальше поступить, продолжала плестись по тропинке по инерции. Но вдруг тропинка закончилась. Закончилась совершенно неожиданно. Можно даже сказать, она просто упёрлась в огромный сугроб. Вероника от досады пнула сугроб ногой. Что теперь ей оставалось? Только возвращаться домой ни с чем…

Никита из укрытия наблюдал за Вероникой. Он видел, что она растеряна. Она то озиралась по сторонам, то замирала, прислушиваясь, нет ли посторонних звуков. В какой-то момент, Никита решил, что стоит всё же выйти к ней, чтобы проводить в общежитие. Загадочную тропинку он может исследовать и завтра. Никита привстал. Поверни Вероника голову направо в этот момент, она бы заметила парня, но вместо этого она побежала по тропинке вперёд. Никита, раскусив наивную тактику Вероники, решил последовать за ней, пока не выдавая своего присутствия.

К его удивлению Нику хватило на дольше, чем он рассчитывал. Видимо жгучее желание догнать его придавало ей силы. В итоге они углубились в тайгу уже на приличное расстояние. И вдруг Никита понял, что они пришли. Это странное чувство он бы никому не смог описать. Что ощущает человек, когда он достиг конечной точки своего маршрута, когда он у цели — добрался туда, куда хотел?

Никита заметил, что Вероника сначала замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась. Ощутила то же, что и он? Вряд ли. У неё не развиты такие способности. Но что же за чувство всё-таки испытывал он сам? Никита огляделся. Ничего необычного вокруг не наблюдалось. Сосны, сосны, сосны… тропинка… сугроб… И тут до него дошло — там, за сугробом, или вместо сугроба что-то есть. Применена методика оптического камуфляжа. Кто-то скрыл довольно большой объект. Тропинка не просто так обрывается — она заканчивается именно там, где надо.

Догадаться, что это за объект, было не так и сложно. Где-то Никита читал, что, если лесной тропой пользуются не звери, а люди, она обязательно должна вывести к жилью. Точно! Благодаря методике скрыто какое-то строение. Возможно, небольшое. Но, тем не менее, это не крохотный котёнок. Чтобы сделать невидимым объект такого масштаба, нужно очень искусно владеть особыми навыками. Матвей Тимофеевич, скорее всего, не раз пользовался тропинкой, которая привела к этой тщательно закамуфлированной постройке. А, значит, к ней, вероятно, имеют отношение влиятельные и опасные люди, о которых рассказывал Дима, и которых боялся сам проректор. Возможно, шантажисты именно там и удерживают бедного профессора.

Никита решил подобраться к объекту поближе. Снять оптический камуфляж у него вряд ли получится, но, может, ему удастся заметить что-то интересное? Он не стал передвигаться по тропе — не хотел пока выдавать своего присутствия Веронике. Поэтому пришлось практически плыть по пояс в снегу. Он незаметно прокрался к сосне, находящейся метрах в пяти от сугроба, в который упиралась тропа, и замер, наблюдая за ситуацией и действиями Вероники. Та раздосадовано пнула сугроб ногой и ойкнула — видно не ожидала, что он окажется таким твёрдым. После чего развернулась и уныло побрела по тропе назад. Это Никиту вполне устраивало. У него будет несколько минут, чтобы исследовать закамуфлированное место, а потом он догонит подопечную, чтобы убедится, что та благополучно выбралась из тайги.

Когда Вероника отошла от сугроба на несколько десятков метров, Никита покинул свой наблюдательный пункт и начал исследовать местность вокруг. По его прикидкам закамуфлированное здание представляло собой небольшую избушку. Никита изучил сугроб со всех сторон и уже собирался идти догонять Веронику, как вдруг услышал еле различимый звук. Он затаил дыхание. Точно! Чья-то речь. Он приблизился вплотную к сугробу и приложил к нему ухо. Теперь звуки стали настолько отчётливы, что Никита понял — разговаривают два человека. Один из них — довольно громко и с нарочитой вежливостью, другой — робко, заискивающе и тихо, но речь обоих вполне можно было разобрать. «Что же вы, голубчики, домишко свой закамуфлировали, а сами орёте и никаких методик к голосам не применяете?!» — мысленно съязвил Никита. — «Или думаете, никто вас ночью в тайге услышит?!»

— Матвей Тимофеевич, дорогой, так где же всё-таки информация? — вкрадчиво произнёс один из собеседников, голос которого показался Никите знакомым, но, тем не менее, опознать он его не смог.

— Я не знаю! — ответил второй участник диалога, по тембру и имени-отчеству которого нетрудно было догадаться, что это пропавший проректор.

— Подумайте, хорошенько, уважаемый Матвей Тимофеевич. Это же в Ваших интересах, — с притворной сладостью в голосе пропел первый.

— Я не знаю, где информация, зато знаю человека, который в курсе, — робко промямлил проректор.

— Уже лучше. Ну и?

— Это один из Ваших давних партнёров.

— Иуда чёртов! Я так и думал, — прошипел сладкоголосый, интонации которого, впрочем, из сахарных превратилась в ледяные. — Но где? Где он прячет информацию?

— Мне не известно. Но полагаю, где-то совсем рядом. Как он сам выразился — под носом у некоторых остолопов.

— Мы ещё посмотрим, кто из нас остолоп, — зло процедил собеседник, и после этой фразы голоса смолкли.

Никита использовал паузу, чтобы понять, как лучше поступить. С одной стороны, уже давно пора было догонять Веронику — ничего хорошего в том, что она поздним вечером бродит по тайге одна, не было, но, с другой стороны, крайне важно было дослушать беседу проректора с незнакомцем, который, похоже, являлся одним из шантажистов.

— Вот что, Матвей Тимофеевич, возвращайтесь-ка Вы, голубчик, на работу — хватит в прятки играть. Вы мне скоро понадобитесь.

Так как беседа возобновилась, Никита принял решение, пока оставаться на месте.

— Как же я вернусь? Меня обвинят в краже информации.

— С чего Вы взяли? Насколько мне известно, Вас никто пока не подозревает. Помочь Вам придумать логичное объяснение Вашего отсутствия на работе в течение нескольких дней, или сами справитесь?

— Я бы предпочёл, пока оставаться в тени.

— Мне, уважаемый Матвей Тимофеевич, плевать, что бы Вы там предпочли. Вы должны выйти на работу в ближайшее время. Мне необходимо Ваше присутствие на Совете Профессоров, который состоится на следующей неделе. Вам ясно?

— Но зачем я Вам?

— Узнаете, когда придёт время.

Последняя фраза была сказана интонацией, которая означала конец беседы. И Никита поспешил вдогонку Вероники, на ходу обдумывая факты, которые только что узнал. Матвей Тимофеевич жив-здоров, но продолжает находиться под прессингом террористов, и боится, что его обвинят в краже какой-то информации. Что ж — неплохой улов новых сведений для одной подслушанной беседы, жаль только, что они не проливают свет на главный для Никиты вопрос: имеет ли отношение история с шантажистами к его подопечной.

Никита бежал по тропинке уже минут пятнадцать. Его начинало сильно беспокоить, что он до сих пор не догнал Веронику, хотя, по его прикидкам, это должно было давно произойти. Причину он видел либо в том, что, увлёкшись подслушиванием разговора, он потерял счёт времени, либо в том, что Ника имеет спортивный разряд по лёгкой атлетике, который от всех скрывала, либо в том, что она заблудилась. Никита достал из кармана смартфон и набрал номер Вероники. Послышались гудки, но трубку она не снимала. Чёрт! Наверно, забыла телефон дома, когда второпях бросилась следить за ним…

Вероника возвращалась домой не спеша. Она устала. Погоня за Никитой, которую Ника устроила по глупости, прогнозируемо закончилась ничем и вымотала её морально и физически. Ноги гудели и не слушались, и приходилось ступать очень аккуратно, чтобы не поскользнуться на очередном бугорке.

Но балансирование на неудобной обуви было не самой большой проблемой. Тропинка, которая обещала лучше компаса вывести из тайги, оказалось, имеет несколько ответвлений. Выбирая направление на очередной развилке, Вероника полагалась только на интуицию, потому что своих следов на тропинке она разглядеть не могла. С каждым новым перекрёстком надежды на то, что Ника на правильном пути, таяли всё больше. Наконец, она поняла, что если не хочет заблудиться, надо менять стратегию. У неё же в смартфоне есть GPS-навигатор. Это технология точнее укажет ей дорогу к общежитию, чем выбранная наугад тропинка в лесу. Вернее, указала бы, если бы Вероника не забыла телефон дома. Чёрт! И что ей теперь делать?

Так, без паники. Она будет продолжать идти по выбранному маршруту до упора. Ведь если тропа не звериная, а людская, она должна обязательно вывести к жилью. Кажется, так было написано в какой-то статье о заблудившихся грибниках и их чудесном спасении. Правда, предыдущий опыт подсказывал Веронике, что людская тропа может прекрасно привести не к жилью, а к сугробу.

Но вариантов получше Ника придумать не могла, поэтому решительно двинулась дальше, пообещав себе, что больше никогда и ни при каких обстоятельствах не выйдет из дома без мобильного.

Но усталость сказывалась всё больше и больше, и Вероника замедлила скорость до черепашьей. Гробовая тишина заснувшей тайги давила на мозг. На секунду Нике показалось, что она осталась одна во всей Вселенной. Она подняла голову вверх, как будто хотела убедиться — хотя бы Вселенная-то пока на месте: небо, звёзды, луна?.. И вдруг — вот оно! Это чувство, которое однажды уже испытывала Вероника — чувство, что мир вокруг прекрасен. Далёкие холодные бездушные ночные светила отображали для неё послание. Ура! Она не одна!

— Вероника, ты моё послание видишь?

— Вижу! А разве можно применять методики без разрешения?

— А когда тебя запреты останавливали? Лучше скажи, ты где.

— В тайге.

— А конкретней? Ты куда свернула на первой развилке?

— Направо.

— А на второй?

— Опять направо.

— А на третьей?

— На третьей — налево. Не ходить же мне по кругу!

— Я так и думал. Стой на месте. Я недалеко. Скоро буду.

Ждать на месте, как велел Никита, было не так и просто. Ведь Вероника даже не знала, с какой стороны покажется парень, поэтому отчаянно крутила головой. Но, как и было ей обещано, буквально через пару минут Ника заметила неподалёку свет фонарика. Испытав небывалый прилив счастья, сопровождаемый воплем: «Никита, я здесь!», она вприпрыжку помчалась в обозначенном направлении — откуда только силы взялись.

Уверенность, что сегодняшнюю ночь Вероника проведёт в своей тёплой постели, сменила мрачную перспективу бродить по тайге до утра, и вызвала у Ники такой восторг, что она готова была броситься на шею своему спасителю со словами «Никиточка, ты такой милый!» Но мысль, что её герой сам частично виноват в том, что она чуть не заблудилась, умерила её пыл до вопроса:

— Ты что здесь делаешь?

— Хороший вопрос, — рассмеялся Никита. — А ты?

— Не притворяйся, что не догадался. Ты ведь заметил, что я следила за тобой?

— Заметить-то заметил. Но не понял, зачем.

— Хотела узнать, где ты украденные документы прячешь.

— Что? — опешил Никита. — Какие документы?

Кажется, удивление парня было совершено искренним. И Вероника засомневалась, не подвела ли её дедукция.

— Делаешь вид, что не понимаешь, о чём я? Зачем же ты тогда устроил прогулку по тайге в гордом одиночестве на ночь глядя?

— Выполнял просьбу Димки. Хотел навестить его отца, — Никита понял, что ему так или иначе придётся сказать часть правды, так пусть это лучше будет маленькая тайна одногруппника, чем более важная информация.

— А причём тут Дима и его отец? — Ответ Никиты огорошил Веронику настолько, что она окончательно и навсегда утратила веру в свои детективные способности.

— Давай так. Я расскажу тебе страшную тайну Димы, а ты расскажешь мне про украденные документы. Идёт? И одновременно с беседой нам надо начинать двигаться в сторону студгородка, если мы не собираемся провести романтическую ночь под звёздами в тайге.

— С меня хватило псевдоромантического вечера в кафе, — хмыкнула Вероника.

Никита, решив воздержаться от озвучивания своего отношения к сегодняшнему вечеру, посторонился со словами:

— Проходи вперёд. Нам придётся выстроиться гуськом, идти по-другому не позволит ширина тропинки.

— Но я же не знаю дороги. Шагай лучше первым ты.

— Да? И постоянно оглядываться, не потерялась ли ты в очередной раз?

Вероника решила проявить благоразумие и, послушно возглавив колонну, двинулась вперёд.

— Ну так, что там с Димкиным отцом?

— Да, в общем-то, с Матвеем Тимофеевичем всё в порядке. Он действительно был в командировке. Но уже вернулся и скоро выйдет на работу, — ловко воспользовался информацией из подслушанного разговора Никита.

— Не поняла, ты, что, намекаешь, что Бегемотик и есть отец Димы? — Вероника, развернувшись лицом к Никите, резко притормозила, из-за чего парень налетел на неё. Ему пришлось крепко прижать Нику к себе, чтобы предотвратить совместное падение. Удивление в её глазах, вызванное неожиданной информацией, сменилось другим чувством. Никите показалось, что он понял, каким. Чёрт! Почему же ему так не хочется выпускать её?! Вроде бы опасность совместного полёта в сугроб предотвращена…

— Никит, так, что, это правда? — отведя смущённый взгляд, прервала затянувшуюся паузу Вероника.

Никита заставил себя ослабить объятия и, развернув Нику, легонько подтолкнул, чтобы она продолжила движение по тропинке. И Вероника нарочито бодро ринулась вперёд.

— Да, правда, — еле поспевая за ней, ответил Никита. — Представляешь, кто, оказывается, воспитал нашего пацифиста! Я тоже был слегка ошарашен. Они скрывали родство по просьбе Димы, чтобы ребята и преподаватели относились к нему как к обычному студенту. Думаю, они решат и дальше продолжать этот спектакль, поэтому, надеюсь, ты сохранишь тайну, о которой я тебе поведал.

— Ну, само собой, — пообещала Вероника. — Слушай, я так рада, что с Бегемотиком ничего страшного не случилось. А то все эти жуткие слухи… Только вот я всё равно не понимаю, зачем ты в тайгу-то пошёл?

— Дима почему-то подумал, что его отец приболел…

— И ты решил коры с деревьев нашкрябать для лечебного снадобья, — подколола Вероника, которая всё ещё не была уверена, можно ли верить словам Никиты.

— Да нет, он просил меня навестить Матвея Тимофеевича в его загородном домике. Сам-то он не может этого сделать. Но видно координаты Димка мне дал неверные, дачу Бегемотика я так и не нашёл. Стал звонить Диме, чтобы уточнить, а он дал отбой — говорит, отец здоров, всё нормально.

Объяснения Никиты не лишённые правдоподобности, которые к тому же легко было в случае чего проверить, успокоили Веронику. У неё камень с души упал, когда она поняла, что Никита к краже документов не имеет никакого отношения. И на радостях, в обмен на его историю, как и договаривались, поделилась своей. Она рассказала ему во всех подробностях о своих похождениях в кабинете ректора, а также о разговоре, который состоялся между ними после инцидента.

Глава 22. Разве так бывает?

Пётр Иванович бегло обследовал комнату Вероники и с удивлением обнаружил, что котёнка нигде нет. Неужели его приём не сработал? Неужели студентка не купилась на милую смышлёную мордашку, которая растрогала бы, кого угодно? Неужели пушистый карапуз не побудил Веронику нарушить ещё один запрет?

Собственно прибегнуть к этой маленькой хитрости Петра Ивановича вынудили обстоятельства. Ему нужна была информация о Веронике. Профессору нужно было понять, что такого особенного есть в обычной студентке, почему ему указали именно на эту девушку. Почему ему ясно дали понять, что она — ключ.

Сначала Пётр Иванович пытался добыть информацию о Веронике обычным способом — изучил её личное дело вдоль и поперёк. Но это не дало результатов. Из близких родственников у девушки осталась только мать, которая оказалась самым обыкновенным инженером, никаких связей с ведьмовским сообществом не имеющая. Пётр Иванович уже начал копать глубже, изучать информацию об отце Вероники и её сестре, трагически погибших три года назад. Но и эта ветвь поиска пока не дала хоть какой-то зацепки.

А ему нужен был результат, как можно скорее. Тогда он предпринял нестандартный подход — хитроумные приёмчики, до которых не каждый бы додумался. Но даже подстроенное проникновение в кабинет, угроза отчисления, повисшая над Вероникой, и засекреченная переписка с ней не выявили никаких новых интересных деталей. Видно, для девушки, с таким дерзким и отчаянным характером, стрессовые ситуации не являлись шоком, который бы заставил проявиться скрытым способностям.

Что ж, у Петра Ивановича в запасе оставалось ещё одно средство — считать информацию о Веронике, через живое существо, к которому она проникнется симпатией. Да, питомцы, умеют адсорбировать в себе эмоции своих хозяев, пропитываться их настроением и состоянием. Котёнок сможет уловить такой нюанс, такую едва различимую способность, о существовании которой, возможно, и сама Вероника не догадывается. Только вот где же этот маленький чертёнок? Неужели девушка выпроводила его на мороз?

Пётр Иванович ещё раз очень внимательно обследовал крохотную комнатку студенческого общежития, и обнаружил под кроватью пустую коробку. Пустую? Не совсем! Малыш, забавно подогнув лапки, дремал в ней, скрытый методикой оптического камуфляжа. Интересно, кто же её применил? У Вероники начали просыпаться способности к магии? Не похоже. Тогда кто? Никита Беляев? Тот парень, который всё время крутится вокруг Вероники, подыгрывает ей в её страсти к спорам, а сейчас спровоцировал на ещё одно глупое пари о поцелуе. Или не такое оно уже и глупое? Если Никита смог применить методику оптического камуфляжа, которую проходят только на старших курсах, то, выходит, он не так прост, как кажется…

Пётр Иванович аккуратно достал котёнка из коробки и пару раз провёл рукой по его спинке:

— Молодец, малыш! Кажется, у тебя получается. Ещё пару дней и мы с тобой раскроем эту тайну…

* * *

— Ника, не тормози, опаздываем, — Наташа тарабанила в дверь подруги. — Чего опять заперлась?

— Нат, секундочку, — отозвалась Вероника и, наклонившись к котёнку, который лакал из миски молоко, прошептала:

— Ну, давай, Тимофей, кушай скорее.

Простимулированный умоляющим взглядом хозяйки, малыш быстро расправился с обедом и был помещён в свою уютную постельку в коробке под кроватью.

— Смотри мне — ни гу-гу! — Вероника ласково пощекотала Тимофея за ушком и пошла открывать дверь подруге.

— Нет, она ещё даже не переоделась! — возмутилась Наташа. — Чем вообще ты занималась? Давай скорей! Нам и так, чтоб не опоздать, придётся рысью скакать.

Вероника мигом натянула старенькие удобные джинсы и тёплый свитер, а поверх накинула короткую куртку — это была самая подходящая экипировка для катка.

Девушки выскочили на улицу и помчались в сторону спортивного комплекса.

— Слушай, Ника, ты во сколько вчера пришла из кафе? Я к тебе несколько раз стучалась — тебя не было. Что, твой план работает? Или пока у Никиты лучше получается? Какой на данный момент счёт, а? — подмигнула Наташа. Вообще-то, она хотела оставить этот разговор на вечер, чтобы в спокойной обстановке расспросить обо всех деталях, но в итоге не удержалась.

— Наташ, и ты туда же? — раздосадовано протянула Вероника. — Ты знаешь, что парни из нашей группы, уже ставки делают, кто из нас с Никитой выиграет пари?

— Ну и что? — успокоила подруга. — Пусть себе делают. Небось поставили на Никиту, а выиграешь-то ты.

— Наточка — ты прелесть, — рассмеялась Вероника.

— Ну, раз так, сегодня вечером расскажешь мне все подробности про кафе, хорошо?

— Само собой.

Девушки заскочили в одно из зданий спортивного комплекса, где можно было взять коньки на прокат и при желании переодеться, а потом снова выскочили на улицу, потому что сам каток располагался под открытым небом.

Большая часть группы уже толпилась возле входа, ожидая семнадцати часов, когда начнётся очередной сеанс, и девушки присоединились к весёлой компании. Каток был необычайно красиво украшен к Новому году. В центре возвышалась огромная ёлка, увешанная гирляндами из разноцветных огоньков, которые мигали в такт вырывающейся из динамиков задорной музыки, создавая всевозможные мозаичные узоры. Эту игру света отражала идеально отполированная поверхность катка, усиливая волшебный эффект предвкушения праздника.

Веронике не терпелось поскорее попасть на лёд — вновь испытать это захватывающее дух чувство свободы. Чувство невесомости и стремительного полёта, которое рождалось, без применения методик, всяких там левитаций и антигравитаций, каждый раз, когда лезвия коньков касались блестящей гладкой поверхности, и Вероника скользила по ней на бешеной скорости. Она любила разгоняться так, чтоб ветер свистел в ушах, чтоб мир вокруг терял чёткие контуры, размазывался, как фотоснимок, сделанный из быстро движущегося объекта.

— Ника, опять носишься как сумасшедшая! — погрозила пальцем Наташа, когда подруга проскочила мимо неё со скоростью пули.

— Нат, ну, хоть раз попробуй, как я — прикольно!

Вероника искренне сочувствовала тем, кто ни разу не испытал это волшебное чувство свободы. Например, Наташе, которая хоть и довольно уверенно держалась на коньках, но предпочитала осторожничать — каталась аккуратно и размеренно, или Никите, который даже если бы и захотел, то всё равно не смог разогнаться до нужной скорости, не брякнувшись на лёд. Хотя… что-то сегодня он не на шутку разошёлся. С каждым новым кругом парень набирал всё большую и большую скорость. Видимо, частые походы на каток сыграли свою роль, и у Никиты стало получаться вполне сносно.

Зона катка условно делилась на две части. Те, кто не уверено чувствовал себя на льду, держались ближе к бортику, центральная же часть была отдана во власть таким, как Вероника, которая кататься на коньках и ходить научилась практически одновременно. Правда, сегодня кое-кто из неискушённых решил нарушить негласное правило и ступить на территорию профи.

— Что, давно шишки не набивал? — крикнула Вероника Никите, который пристроился справа от неё и изо всех сил пытался не отставать.

— Ты же призывала брать с тебя пример. Говорила — прикольно, — улыбнулся парень.

— Говорила Наташе — ей можно, а тебе — нет. Грохнешься.

— А разве оно того не стоит?

Ого! Интересная постановка вопроса. Значит, Никита уже ощутил это особенное чувство — научился летать без применения методик. Что ж — тогда отговаривать его бесполезно.

— Стоит! Летим! — крикнула Вероника и ещё прибавила скорости.

И они взлетели… Стоп! Откуда взялся этот малыш в центральной зоне катка? Почему он не возле бортика? Где его родители? Вероника, осознавая, что затормозить она не успеет, попыталась обогнуть ребёнка справа, так как слева ей помешала бы ёлка. Ну, слава богу, малыш не задет. Правда, из-за неожиданного манёвра она сбила с ног Никиту и грохнулась вместе с ним на лёд. Вернее, это Никита грохнулся на лёд, а она — на Никиту.

— Чёрт! — выругался он. — Ника, не ушиблась?

— Нет, а ты?

Ребят обступили одногруппники и помогли им подняться. Наташа, оглядев пострадавших, заметила с беспокойством:

— Никита, у тебя лоб разбит.

Она достала платочек и попыталась промокнуть кровь.

— Ой, Никиточка, — вскрикнула Леночка, — какая большая рана. Тебе наверно больно?

— Чёрт, похоже, я тебе бровь коньком рассекла, — расстроено проронила Вероника, когда место повреждения стало лучше видно.

— Да ерунда, девочки, просто царапина.

— Нет порез глубокий, — покачала головой Вероника. — Боюсь, придётся накладывать швы.

— Пойдём, Никиточка, — Лена взяла парня за руку, — я тебя в медпункт отведу.

— Я с Вами пойду, — тут же вызвался Егор.

— Ребята до конца сеанса ещё полчаса — катайтесь. Я сам прекрасно дойду до медпункта. Ещё не хватало всей группой мою царапину лечить.

— Нет, Никиточка, надо чтобы с тобой обязательно кто-то был рядом — вдруг что-то понадобится.

— Ну, ладно, — неожиданно согласился с Леночкой Никита и с улыбкой добавил:

— Только пусть тогда со мной Вероника идёт. Кто вывел меня из строя, тот и должен процесс лечения контролировать.

Хорошо, что приглашённая в санитары не заметила, как Егор подмигнул Никите, а то могла бы и не согласится с этой ролью, сочтя, приглашение очередной уловкой, чтобы выиграть пари.

Порез от лезвия конька показался дежурившему в медпункте врачу достаточно серьёзным и он, обработав рану, отправил Никиту в поликлинику к хирургу. Хирург в свою очередь наложил швы, но посчитал, что парню ещё необходима противостолбнячная прививка. Когда же наконец и прививка была сделана, молодые люди обнаружили, что безнадёжно опоздали на ужин в студенческую столовую. Никита тут же попытался использовать этот факт, как предлог пригласить Веронику в кафе, но она категорически отказалась.

— Ну ладно бровь мне рассекла, это можно объяснить самоотверженной попыткой спасти ребёнка, но голодной смерти-то ты мне за что желаешь? — решил надавить на жалость Никита.

— Не желаю. Ты можешь поужинать в кафе один.

— Леночка тебе не простит, что ты бросила раненого одного. А вдруг мне понадобится помощь?

— Между прочим, я тоже упала. Может, мне отдых нужен после такого потрясения.

— Но я же смягчил твоё падение, — усмехнулся Никита.

— Ну, не такой уж ты и мягкий, — парировала Вероника, и слегка смутилась, вспомнив, каким упругим показалось ей тело Никиты.

— Надеюсь, это комплимент. Ну так, что, идём?

— Нет, Никит, в кафе я не хочу. Опять какие-нибудь дебилы будут тебе знаки подавать, мол давай — не подкачай, выигрывай пари. Но, раз уж я твоя должница, могу предложить перекусить у меня. Давай зайдём в магазин и купим чего-нибудь вкусненького.

— Давай, — охотно согласился Никита.

И через 20 минут молодые люди уже сидели в комнате Вероники за импровизированным ужином, состоящим из бутербродов и овощного салата. И Тимофей тоже не остался в стороне — с упоением уплетал корм для котят из своей крохотной мисочки.

Вероника жевала бутерброды без энтузиазма. Казалось бы, она должна была проголодаться, ведь пообедать сегодня не успела. Но, видимо, прошедший день, наполненный переживаниями, и усталость убили аппетит. Зато чай доставлял удовольствие. Она почти залпом выпила одну чашку и тут же налила себе другую. Парень, сидящий напротив — причина в нём. Этот его будоражащий, горячий взгляд — от него пересыхало во рту. Сегодня не было свечей на столе и звёздочек на потолке, почему Вероника всё равно видела отблески пламени в его глазах? Может, ему больно?

— Никит, ты извини, что так получилось. Мне жаль.

— Ты про это? — парень дотронулся до шрама, заклеенного пластырем, и невольно поморщился. — Ерунда.

«Всё-таки ему больно», — сделала вывод Вероника.

— А знаешь, ведь у меня тоже есть шрам от лезвия конька.

— Ого! На тебя тоже кто-то упал на катке?

— Да. Леся. Но это было очень давно, когда мы были совсем маленькими. Нам тогда по 8 стукнуло. Помню, порез получился глубокий, было больно, но я терпела, не плакала — не хотела, чтобы Алеся переживала. Папа отвёз меня в больницу, и мне наложили швы.

— Так мы с тобой соратники по боевым ранениям!

— Угу. Хочешь, шрам покажу?

— Ещё бы! Хоть бы он оказался на…

— И не мечтай, — перебила Вероника, — шрам на голове, точнее на затылке.

Она приподняла волосы и развернулась к Никите спиной.

— Видишь?

— Не очень.

— Где-то здесь…

Вероника попыталась пальцами нащупать чуть заметный бугорок у себя на затылке, но у неё не получалось.

— Ого! Представляешь, Никит, его нигде нет. Рассосался.

Никита приблизился к Веронике и, запустив пальцы в её волосы, нежно исследовал затылок. От его прикосновений у Ники перехватило дыхание.

— Действительно, нет, — констатировал Никита волнующим шёпотом.

— Ну, нет, так нет, — резко отстранилась Вероника. Она и так в своём сострадании к пораненному зашла слишком далеко.

— Вообще-то немного странно, что шрам полностью исчез. Разве так бывает?

— Как видишь — бывает, — пожала плечами Вероника.

Никита тянул время, как мог — не спеша ел бутерброды, пил чай крохотными глоточками, а когда ужин дошёл до своего логического конца, потребовал добавки. Ему не хотелось покидать уютную комнатку женского общежития и её хозяйку. Мотивировал он это себе тем, что, чем дольше он задержится у Вероники, тем больше вероятность того, что сразу после его ухода она ляжет спать, а не придумает какого-нибудь очередного приключения. И, что приятно, хозяйка тоже почему-то не спешила выгонять припозднившегося гостя, но нашёлся-таки один бдительный страж порядка и нравственности, который явился ровно в 10 вечера, и, гневно сверкая глазами, указал Никите на дверь. Парню ничего не оставалось, как подчиниться злобной вахтёрше, известной своей любовью доносить Дисциплинарному Совету о малейших нарушениях на вверенной ей территории.

Вообще-то, Никите давно надо было бы покинуть общежитие девушек потому, что он уже пропустил два звонка от отца. Каждый раз, когда смартфон заливался весёлой трелью, по которой парень распознавал звонившего, ему приходилось сбрасывать вызов, ведь разговаривать при Веронике он не мог.

Выскочив на улицу и отойдя в безлюдное местечко, Никита набрал отца. Парень не знал, зачем тот звонил ему, но у него самого накопилось много новой информации и вопросов, ответы на которые, возможно, легче было бы найти совместными усилиями. Вчера от Вероники Никита узнал о пропавшей из кабинета ректора информации, хранящейся в сейфе. Сама Вероника утверждала, что сейф на момент, когда она его открыла, был пуст. Но Пётр Иванович был уверен, что именно Вероника виновата в исчезновении документов. Проанализировав эту историю, Никита пришёл к выводу, что объяснить её можно двумя способами.

Одно из объяснений предполагало, что Вероника могла не увидеть в сейфе никаких документов, дисков, флэшек и тому подобное потому, что информация хранилась не на обычных бумажных или цифровых носителях. Информация, образно говоря, могла просто висеть в воздухе, или точнее сказать, благодаря методике S9i6 в сейфе было создано информационное поле, удерживаемое его особыми стенками. При открытии сейфа, поле было разрушено, но сама информация, если она была уникальной, а не каким-нибудь дублем, исчезнуть не могла. Куда она переместилась? По идеи, если не было воздействия извне — на ближайший носитель, то есть в память Вероники. Но Ника ничего подобного не ощутила. Значит, в этот момент в кабинете ректора был кто-то ещё, кто перенаправил информацию на другой носитель, применив соответствующую методику.

Другое объяснение сложившейся ситуации, найденное Никитой, было куда проще первого. Сейф действительно мог быть абсолютно пуст. Возможно, ректором была затеяна странная игра, цель которой оставалась непонятной. Он создаёт дубль информации про коды доступа в свой кабинет и помещает его в память Вероники, далее заставляет Никиту спровоцировать её на проникновение, а после обвиняет её в содеянном. В таком случае поведение Петра Ивановича представляется более чем подозрительным. И помочь с ним разобраться как раз и хотел попросить отца Никита. В архиве Большого Совета имеется досье на всех более-менее известных людей Ведьмовского сообщества. Порывшись в нём, наверняка, можно найти что-то интересное о попавшем под подозрение Никиты главе Университета N7H25.

— Пап, привет. Ты звонил?

— Звонил. Мне нужно с тобой очень серьёзно поговорить.

Голос отца выражал крайнюю степень недовольства, что происходило довольно редко.

— Пап, не сердись. Сбрасывал звонки, потому что был рядом с объектом — не мог говорить.

— Ты правильно понял. Я очень зол. Но не из-за того, что ты не брал трубку. До меня дошли слухи, что ты применял магию, это так?

Никита напрягся. Что отец имеет в виду? Астрологические послания, которые парень отправлял Веронике, чтобы найти её в тайге? Пожалуй, можно было обойтись без них, но так бы Никите пришлось несколько часов рыскать по лесу. Вероника за это время успела бы замёрзнуть и страшно перепугаться.

— Мне пришлось…

— Что значит «пришлось»? Ты из-за этой девчонки совсем голову потерял? Надо было вышвырнуть котёнка на улицу, или, уж если ты такой сердобольный, нашёл бы ему хозяина. Но догадаться применить магию невидимости?!

— Методику оптического камуфляжа, — поправил Никита, — здесь так говорят.

Осознав, что отец имеет в виду другой случай, когда применение магии действительно не было продиктовано хоть малейшей необходимостью, Никита понял, что оправдываться бесполезно, и решил защищаться нападением.

— Папа, чего ты разошёлся? Я ведь всё-таки уже выпускник, и мне между прочим, как и тебе, разрешаются мелкие маленькие сюрпризы для близких по праздникам.

— Вот это как раз ещё одна причина, почему мне не нравится твоя выходка, — отец расходился всё больше. — С какой это стати ты свою подопечную решил зачислить в категорию «близких»?

— Понимаешь, пап… — Никита замолчал, не мог подобрать слов.

— Понимаю, — неожиданно смягчился отец. — Она красивая девушка, и у неё много других достоинств. Но пойми и ты, сынок, я на тебя рассчитывал. Именно я рекомендовал тебя для выполнения этого крайне ответственного задания. Я убедил Совет, что ты справишься. А ты ведёшь себя совершенно не профессионально. Влюбиться в подопечную? Что может быть глупее? Разве не понимаешь, что чувства лишат тебя возможности адекватно воспринимать ситуацию?

— Папа, ну, с чего ты взял, что я влюбился? Мне приходится много времени проводить с подопечной — вот и всё. Иначе как обеспечить ей защиту и собрать необходимую информацию?

— Хорошо, если так. Надеюсь, ты понимаешь, что у меня есть ещё одна причина волноваться по поводу твоих взаимоотношений с этой девушкой. Даже если бы твои чувства не мешали работе, я был бы против твоей связи с Вероникой. Пока ты молод, ты, конечно, можешь увлекаться, кем угодно, но серьёзные отношения ты имеешь право себе позволить только с достойной девушкой. Твоя избранница должна быть из уважаемой семьи с безупречной родословной. Только с такой семьёй мы можем породниться. Мои внуки должны иметь мать, идеальную во всех отношениях, и в особенности в отношении способности к магии. Тебе понятно? — опять повысил голос отец.

— Господи, папа, какие внуки? Я ещё лет десять даже думать на эту тему не хочу.

— Вот и прекрасно, — похвалил отец. — А теперь поговорим о деле. Что нового узнал?

Никита пересказал отцу информацию, которую вчера сообщила ему Вероника, и поделился своими подозрениями по поводу Петра Ивановича.

— Насчёт ректора не переживай, он у нас под контролем с того времени, как выдвинул тебе ультиматум, заставив спровоцировать Веронику на проникновение в его кабинет. Мы внимательно изучаем материалы, которые его касаются. Пока пришли к выводу, что не он представляет основную опасность для твоей подопечной. Но в любом случае приглядывай за ним.

— Ещё один вопрос, отец. Мне нужно знать, почему Большому Совету так важна Вероника. Может, уже можно раскрыть эту тайну, хотя бы мне. Это облегчит защиту подопечной и сбор информации.

— Всё, что необходимо для выполнения задания, тебе и так рассказали. А определить, что в Веронике особенного, как раз является частью твоего задания.

— Хорошо. Тогда мне нужна информация о её семье. Пришли мне, пожалуйста, всё, что можно нарыть в архивах о её родственниках и, особенно, об отце и сестре, погибших три года назад. Есть вероятность, что автокатастрофа была подстроена. Мне кажется, если копать в этом направлении, то можно найти ответы на некоторые вопросы.

— Договорились. А что насчёт шантажистов? Обнаружил какую-то связь с нашим делом?

— Пока нет. Но я над этим работаю. И, кстати, в связи с этим у меня ещё одна просьба. Вышли мне всю информацию, какая имеется у Совета, о восточносибирском шаманском движении Улаха Еттэ или «Обратная сторона» и Большом Бубне.

— Мёртвом артефакте, украденном из хранилища Совета три года назад?

— Да. Кстати, если есть какая-то информация о похитителях, тоже вышли.

— Хорошо. Сегодня вечером получишь письмо со всеми необходимыми тебе сведениями. А завтра в это же время выйдем на связь.

— Да, спасибо, пап. Пока.

— Пока. И, да, ещё одно. Сразу же после нашего разговора, влюблён ты или не влюблён, применишь отворотную магию по отношению к Веронике.

— Методику GoG9, - сухо поправил Никита, — здесь так говорят.

Парень повесил трубку и не спеша направился в сторону своего общежития, обдумывая разговор, который вызвал у него противоречивые чувства. Вообще-то, они с отцом всегда были очень близки. Никита знал, что с ним можно говорить на любые темы, тот всегда его понимал, всегда поддерживал, всегда был на его стороне. Нет, бывало, конечно, что какой-то проступок сына вызывал недовольство отца, и тот сердился, мог прочитать нотацию. Но Никите не надо было повторять дважды, он не любил подводить человека, который искренне гордился им, и тут же исправлялся.

Сегодня произошёл подобный случай. Отец вышел из себя из-за нарушенного Никитой запрета и не удержался от нравоучений, но почему-то на этот раз парню не хотелось следовать праведным советам. Почему? Ведь, по сути, отец прав. Нельзя было применять методику к котёнку — этим Никита мог выдать себя. Нельзя влюбляться в Веронику — это помешает работе. Хотя насчёт Вероники отец ошибся. У Никиты всё под контролем. Никакой влюблённости. С чего отец, вообще, это взял? А раз нет влюблённости, то нет и необходимости в отворотной магии, вернее, в методике GoG9. Теперь Никите почему-то больше нравились формулировки Университета N7H25, а не его английской альма-матер.

Несмотря на неспешный шаг, Никита добрался до своего общежития буквально за несколько минут. Включил ноутбук и чисто машинально проверил почту, не надеясь, что отец так быстро успеет переслать ему запрошенную информацию. Но к своему удивлению обнаружил, что письмо с необходимыми для него архивными данными уже ждёт его.

В первых же строчках было пояснено, что присланные документы касаются только восточносибирского шаманского движения Улаха Еттэ и их последнего артефакта, а информации о родственниках Вероники в архиве Большого Совета обнаружено не было, что, в общем-то, закономерно, ведь они не имеют отношения к Ведьмовскому Сообществу. Однако отец обещал порыться в других источниках и выслать сыну в ближайшее время всё, что сумеет найти.

Никита начал изучение архива, и через несколько минут почувствовал, что вместо ожидаемого скучнейшего исторического очерка перед ним открылся полный интриг и загадок захватывающий детектив.

Первые сведения об артефакте восточносибирского шаманского движения Улаха Еттэ члены Большого Совета получили в далёком 1600 году и сразу заинтересовались им. Ценность Большого Бубна заключалась даже не столько в его силе, сколько в уникальности. Другого артефакта, обладающего подобными свойствами, Объединённому Ведьмовскому Сообществу известно не было — только Большой Бубен давал власть над временем, которое до этого европейские течения считали основным свойством Вселенной неподдающимся влиянию извне ни с помощью науки или технологий, ни с помощью магии.

По преданию шаман, выстукивающий с помощью Большого Бубна особый ритм и произносящий особые заклинания, мог, войдя в транс, увидеть умерших предков и даже общаться с ними, то есть фактически путешествовать в прошлое. Считалось также, что есть ритм и заклинания для путешествий в будущее. Владение этими методиками давало неограниченную власть. Шаманы Улаха Еттэ говорили, что бьющий в Большой Бубен задаёт ритм Вселенной, или управляет всей живой и неживой материей. Практически, кто владел Бубном, тот владел всем миром. Именно поэтому шаманы тщательно скрывали свои знания, полагая, что делиться ими можно только с избранными. Только с людьми, чьи помыслы кристально чисты, кто не подвержен низменным страстям и желаниям, кто живёт ради других, говоря современным языком, только с искренними альтруистами. Шаманы понимали, что если их искусством овладеет алчный человек с корыстными целями, он легко добьётся того, чего желает, но при этом разрушит мир. Возможно, именно поэтому шаманское движение «Обратная Сторона» не хотело вливаться в Объединённое Ведьмовское Сообщество — шаманы считали, что не все представители сообщества обладают нужной степенью альтруизма.

Большой Совет вступил с восточносибирскими шаманами в переговоры, которые длились долгие годы, но так и не принесли результата. Когда стало понятно, что дни последнего представителя течения «Обратная Сторона» сочтены, Совет предпринял ещё одну решительную попытку заполучить уникальные методики. Один из членов Совета провёл несколько дней в юрте, где шаман Улаха Еттэ прощался с жизнью. Но тот не хотел передавать свои знания и более того настаивал, что Большой Бубен должен быть сожжён. Умирающий мотивировал своё желание тем, что артефакт очень опасен в неумелых руках.

Представитель Большого Совета согласился только сделать вид, что Бубен уничтожен. На ритуальном огне был сожжён предмет, похожий на него. У Совета был расчет, что, когда шаман умрёт, часть его знаний, а именно, инструкция по управлению Бубном, которая является уникальной информацией, не будет потеряна, она покинет свой повреждённый носитель, память усопшего, и переместится на ближайший. Представителю Совета оставалось только позаботиться, чтобы именно его мозг, оказался ближе всего к шаману, когда тот испустит дух.

Всё произошло именно так, как и рассчитывал Большой Совет. Информация, которой владел последний шаман Улаха Еттэ, благополучно переместилась в память члена Совета, склонившегося над ним в тот момент, когда он отходил к праотцам. Но неожиданно выяснилось, что информация оказалась бракованной. Это был искажённый дубль. Произнесённые заклинания и отбитый ритм, не оживили Большой Бубен, он не заработал.

Большому Совету стало понятно, что умерший представитель движения Улаха Еттэ не знал всех тайн. И более того, по всей видимости, информация была искажена уже давно, поэтому шаманы и перестали воспитывать преемников.

Члены Большого Совета, конечно, осознавали, что знания о тайных методиках, способных оживить Большой Бубен не могли исчезнуть бесследно — это бы нарушило всеобщий закон Вселенной о неуничтожимости информации. Но когда и на какой носитель эти знания были сохранены, оставалось загадкой, не раскрытой до сих пор.

На расширенном заседании Большого Совета, состоявшегося в 1620 году, сразу после смерти последнего шамана Улаха Еттэ, было принято решение не уничтожать артефакт. Элита Ведьмовского Сообщества надеялась, что когда-нибудь информация, способная его оживить, может всё же найтись. Большой Бубен было решено поместить в хранилище Совета до лучших времён, а искажённый дубль инструкции по управлению артефактом, который был получен от последнего представителя шаманского движения «Обратная сторона», спрятали в другом месте. Члены Совета полагали: несмотря на то, что инструкция искажена, она может, тем не менее, содержать важную информацию, которая пригодится в дальнейшем.

Три года назад Большой Бубен был украден из хранилища Совета. Как это могло произойти, учитывая, что объект тщательно охранялся, так и осталось не выясненным. Однако после пропажи артефакта были приняты меры предосторожности, направленные на то, чтобы злоумышленники не смогли добраться до искажённой инструкции по управлению Большим Бубном. Хотя она и не могла оживить артефакт, но всё же, возможно, содержала что-то важное, и Совет решил не рисковать. Информацию перепрятали в такое место, о котором знали только несколько человек. Отец Никиты не входил в их число.

К архивным документам был приложен рисунок, выполненный от руки. Человек в ритуальной одежде, увешанной всевозможными подвесками, побрякушками, кистями и полосками оленьей кожи замер в неестественной позе древнего танца, тайный смысл которого известен ему одному. Внимание Никиты сосредоточилось не столько на овальном предмете, который шаман держал в руках, сколько на замысловатом одеянии. В голове парня роились интересные догадки и гипотезы, он ощутил крайнюю потребность поделиться ими с кем-нибудь. Рука непроизвольно потянулась к смартфону.

— Пап, слушай, я тут изучаю документы, которые ты выслал, и у меня возникло пару вопросов. Почему Большой Совет решил, что информация, которую представитель Совета получил от последнего шамана Улаха Еттэ, это искажённый дубль? Может быть, это правильная, только не полная инструкция? Давай предположим, что шаман, всё же обладал нужными знаниями. Представь, его жизнь близится к закату, он понимает, что дни его сочтены. По понятным причинам он не хочет передавать методики никому. Однако понимает, что, как только умрёт, его знания переместятся на новый носитель, скорее всего в память представителя Большого Совета. Как шаман может воспрепятствовать этому? Он ведь при смерти и очень слаб. Что если он решает разбить знания на две части, и одну из них пусть даже очень маленькую ещё при жизни перенести на какой-нибудь материальный носитель. Тогда после его смерти представитель большого Совета получит лишь часть информации. Я бы, например, на месте шамана поступил именно так. Часть заклинания, хотя бы одно слово, какой-то знак или символ, процарапал бы, скажем на кожаной полоске своего ритуального костюма.

— У некоторых членов Большого Совета возникла похожая догадка. Для её проверки были тщательно изучены одежда последнего шамана Улаха Еттэ, шкуры, покрывающее его смертное ложе, а также стены юрты. Ничего интересного обнаружено не было. И версию пришлось признать неправильной.

— А где хранятся все эти предметы? Может, стоит тщательно изучить их ещё раз?

— Все эти предметы были сожжены ещё тогда, в 1620 году.

— Понятно. Слушай, пап, а тебе не кажется очевидным, что история с шантажистами и исчезновение какой-то важной информации из сейфа ректора, связаны между собой напрямую? Похоже, шантажисты и похитители Большого Бубна — это одни и те же люди. Сначала они крадут артефакт, но не как раритетную игрушку, а с целью его оживить. А потом крадут информацию, которая, как они надеются, заставит его работать. Всё сходится!

— Да, твоё предположение похоже на правду.

— Выходит, информация, полученная от последнего шамана Улаха Еттэ, хранилась в сейфе ректора молодого малоизвестного в ведьмовском мире Университета. Что ж — хитро. Однако это не помешало злоумышленникам её выкрасть.

— Сегодня вечером я доложу Большому Совету о твоих предположениях. Думаю, если информация пропала, то глава Совета уже в курсе. Завтра расскажу тебе о результатах своей беседы.

— Спасибо, пап, это очень поможет. Но и без того уже понятно, что история с шантажистами, всё же имеет к Веронике отношение, пусть даже и косвенное, хоть поначалу казалось между ними никакой связи нет. Ведь именно Вероника вскрыла сейф.

— Тебе не кажется, что наша девочка не так проста, как выглядит? Возможно связь между ней и шантажистами не косвенная, а самая что ни на есть прямая, — продолжил мысль сына отец. — Что если она часть их команды?

— Пап, какая глупость! — раздражённо возмутился Никита, до этого разговаривающий с отцом спокойным полушёпотом. — Вероника открытая, добрая и простая. Да, бывает дерзкой и отчаянной, но даже эта её дерзость всегда искренняя. Как можно её заподозрить в двойной игре?

— Так-так-так, — недовольно протянул отец, — вижу, ты и не думал выполнять моё распоряжение — применять отворотную магию. Хотел было уже тебя похвалить за глубокий анализ, светлый, не помутнённый лишними эмоциями подход к изучению вопроса. Но, вижу, на аналитику ты способен, только пока речь не заходит о твоей подопечной, хотя должно было бы быть с точностью до наоборот.

Отец сделал небольшую паузу и продолжил отрывистым сухим тоном:

— Вот что, Никита, даю тебе ровно сутки. Ты должен что-то с этим сделать. Иначе я сам же буду настаивать, чтобы тебя отстранили от выполнения этого задания. Я не хочу, чтобы ты провалил его в самый ответственный момент и опозорил себя и меня.

Отец повесил трубку, и Никита раздражённо выругался. Чёрт! Чего старику надо? Чего он вбил себе в голову какую-то ерунду? Хочет, чтобы Никита применил отворотную магию? Да запросто! Семь отрицательных черт? Да пожалуйста!

Никита выключил ноутбук и лёг в постель. Вызвав в воображении образ Вероники, он попытался найти в нём какой-нибудь изъян. С первого раза не очень-то получилось, и он повторил попытку с новым образом. Изъяна вновь обнаружить не удалось, но попытки его найти Никита не прекращал. Воображение услужливо рисовало ему раз за разом новые картинки, одна соблазнительнее другой, и вместо поиска недостатков, сознание увлекли совсем другие мысли. Уже засыпая, Никите пришлось констатировать, что не то что семи, а даже одной отрицательной черты у Вероники не имеется, а если и имеется, то ему их разглядеть не дано…

Глава 23. Лабораторная по левитации

До звонка оставалось ещё минут десять, и Вероника не знала, чем себя занять. Они с Наташей уже расселись по своим партам, потому что подруга хотела успеть повторить последнюю лекцию по квантовой физике. Вообще-то первой парой в расписании среды стояла лабораторная по левитации, но отсутствующего Матвея Тимофеевича в очередной раз должен был заменить Аристарх Вениаминович. Наташа ушла с головой в формулы, а Вероника от нечего делать наблюдала, как Леночка в ожидании Егора играется смартфоном.

К счастью, буквально через минуту появился Никита, и Ника встрепенулась в радостном предвкушении — теперь скучать ей точно не придётся. Как минимум привычная пикировка ей обеспечена или, что более вероятно, заигрывания парня — ему же нужна победа, на него большая часть группы поставила, а время идёт.

Веронике, похоже, начинала нравиться эта игра в обольщение. Правда, пока она не готова была признаться в этом никому, даже Наташе. Вчера поздним вечером, когда подруга заскочила к ней попить чайку, а точнее за подробным отчётом, как продвигаются взаимоотношения с Никитой, Вероника хоть и рассказала в мельчайших подробностях обо всех своих последних похождениях с парнем, но приправила свой рассказ привычным соусом под названием «Никита — выскочка и зануда». Наташу эта мантра ничуть не ввела в заблуждение, и под конец беседы она выдала:

— Я так рада за вас с Никитой. Если у вас всё сложится, а, похоже, к этому идёт, вы будете прекрасной парой.

— Нат, ты, вообще, о чём? — возмутилась Вероника. — Случайно не забыла, что речь про пари? Тут вопрос — кто кого.

— Помню, — с многозначительной улыбкой ответила подруга, — но одно другому не мешает.

Вероника разразилась длинной пламенной речью, упор в которой был сделан на слове «несносный», а Наташа выслушала сей спич всё той же понимающей улыбкой: «кого ты хочешь обмануть?».

После того как подруга ушла, Вероника занялась анализом её намёков и пришла к выводу, что та ошибается. Нырнув в постель, она попыталась представить, как будет здорово, если выиграет пари и никакого поцелуя не будет. Как Никита будет недоволен собой, ведь подвёл тех придурков, что поставили на него. Но вместо этого воображение рисовало Веронике противоположную картинку. Никита кладёт руку ей на затылок, но не для того, чтобы проверить наличие шрама как в прошлый раз, а для того чтобы притянуть к себе близко-близко. Она смотрит в его глаза, в них играют отблески пламени, она ощущает тепло его рук и бешеное биение его сердца, в непонятном порыве она становится на цыпочки и… проигрывает пари…

Воображение прокрутило Веронике этот ролик несколько раз в разных вариантах, и она наслаждалась им, даже не думая прогонять видения. Уже засыпая, девушка вдруг почувствовала, что до её сознания пробилась мысль, которая давно зрела в подсознании: «Всё-таки Наташа права».

Между тем объект вчерашних грёз повёл себя совершенно неожиданным образом. Кинув на ходу: «Привет!», он плюхнулся на своё место, достал из рюкзачка учебники и тетрадки и принялся усердно читать конспект прошлой лекции. Вероника сопроводила его действия удивлённым взглядом — это, что, новая тактика? Хочет сразить её блестящими знаниями по физике?

Прошло пару минут, в течение которых ничего не поменялось. Никита по-прежнему напряжённо пялился в учебник, а Вероника с плохо скрываемой досадой на него. Если парень поставил цель сделаться лучшим студентом группы по квантовой физике, зачем было отвоёвывать место рядом с Никой? Надо было сесть на первую парту, как делают все ботаны.

— Наташ, пойдём пройдёмся, — обернувшись к подруге, предложила Вероника, — до начала пары ещё уйма времени.

— Ника, мне надо лекцию повторить.

— Я гляжу, это теперь такая новая модная фишечка — использовать перемены не для отдыха, а для зубрёжки, да? — съязвила Вероника, взглядом указывая Наташе на соседа по парте. — Повальная любовь к квантовой физике косит стройные ряды студентов.

Никита абсолютно никак не прореагировал на саркастический выпад, хотя, как полагала Вероника, скорее всего, догадался, что её реплика адресована не столько Наташе, сколько ему. Парень сидел, вцепившись в учебник с такой силой, что костяшки пальцев побелели. У Вероники тут же родилось ещё одно остроумное едкое изречение о вреде чрезмерного усердия, но озвучить его она не успела. К их парте подскочила Леночка, лицо которой удивительным образом выражало сразу две эмоции: радость и озабоченность.

— Представляете, Бегемотик наш уже вернулся из командировки! Здорово, правда?! Я все эти дни переживала, вдруг с ним всё-таки что-то случилось.

— Да, хорошая новость, — согласилась Наташа, закрывая учебник. — Выходит, сейчас будет лабораторная по левитации. Значит, физику можно потом повторить.

— Ребят, а вы к лабораторной готовы? — адресовала Леночка вопрос всем, но посмотрела конкретно на Никиту. — Я — не очень. Не думала, что Бегемотик сегодня объявится. А мне двойку надо исправлять. А тут ещё Егорушка куда-то запропастился. Может, кто-нибудь из вас мне поможет. Мне один момент с прошлого занятия остался не понятным.

— Я помогу, — вызвался Никита, наконец, оторвавшись от конспекта.

— Никиточка, спасибо! — просияла Леночка. — Идём!

Она взяла под руку поднявшегося из-за парты парня и отвела в сторону, на ходу засыпая вопросами. Вероника проводила парочку саркастической улыбкой, и, обернувшись к подруге, прошептала:

— Наташ, ну, ты видала? Он, что, забыл, с кем пари заключил? Забыл, кого надо охмурять?

— Вместо того чтобы слушать твои колкости, решил Леночку от двойки спасать?! Непростительная наглость! — усмехнулась подруга. — Ника, чем бросать в сторону Никиты испепеляющие взгляды, лучше бы присоединилась к ребятам, ведь тоже, наверно, к лабораторной не очень готова.

— Нет, Нат, уж лучше ты мне напомни основные моменты с прошлого занятия. Не хочу мешать этой сладкой парочке, — ответила Вероника, раздираемая чувствами, которые не удавалось идентифицировать.

Наташа с воодушевлением взялась ликвидировать пробелы в знаниях подруги, но Вероника, как ни старалась, не могла сосредоточиться на её словах. Ей мешали мысли о сегодняшнем странном поведении соседа по парте, которые лезли в голову без спроса. Девушка пыталась найти разумное объяснение, почему Никита игнорирует её, и, более того, переключился на Леночку. Предположений было два: либо это новая тактика, цель которой заставить Веронику ревновать, либо парень и в правду потерял всякий интерес как к самому пари, так и к тому, кто его инициировал. Первый вариант вызывал злость, второй — уныние. Ну как тут было ещё и вслушиваться в слова подруги?

— Ну, Ника, понятно? — по интонации Наташи чувствовалось, что она повторяет вопрос уже не первый раз.

— Да, Наташ, спасибо, — рассеянно отозвалась Вероника.

Раздался звонок, одновременно с которым в аудиторию зашёл Матвей Тимофеевич. Он поздоровался со студентами и аккуратно пристроил своё грузное тело за учительский стол. Обведя взглядом аудиторию, профессор улыбнулся. За эти несколько дней вынужденного безделья он успел соскучиться по работе, которую очень любил.

— Надеюсь, моё отсутствие не стало для Вас причиной расслабиться и забросить изучение важной дисциплины, — поставленным голосом педагога со стажем обратился проректор к студентам. — Хочется верить, что Вы все тщательно изучили материалы прошлой лекции и готовы к практическому занятию.

— Начнём для разминки с простого задания. Пусть какой-нибудь лёгкий предмет, к примеру, вот этот, — Матвей Тимофеевич взял с учительского стола небольшой листочек бумаги, — зависнет над Вашей ладонью.

— Как этого добиться продемонстрирует нам у доски… — профессор обвёл взглядом студентов, — Вероника Двинская.

Выбор Матвея Тимофеевича был не случаен. Хоть он и сделал вид, что принял решение только что, на самом деле заранее знал, кого сегодня будет мучить у доски. Ему важно было понять, как поступить в сложившейся неоднозначной ситуации и наблюдение за Вероникой, возможно, даст ему ответ.

От проректора не ускользнуло, как погружённая в свои мысли студентка невольно вздрогнула, услышав свою фамилию из уст преподавателя. Девушка поднялась и нерешительно направилась к доске, а профессор продолжил пристальные наблюдения за её реакцией. На лице студентки отразились прогнозируемые эмоции. Она, конечно, не готова к практическому занятию. Ей и так с трудом даётся предмет, который ведёт Матвей Тимофеевич, и отсутствие преподавателя, конечно, только усугубило её пробелы в знаниях. За это время она забыла даже то, что знала, а повторить успела вряд ли, потому что возвращение профессора было для неё неожиданным.

Проректор наблюдал, как Вероника приближается к доске за неминуемой двойкой и думал, что же такого особенного есть в студентке. Почему вокруг неё затеяна непонятная игра?

То, что девушка может иметь какое-то отношение к шантажистам, Матвей Тимофеевич заподозрил ещё несколько дней назад, когда из-за страха потерять сына он был вынужден согласиться на ужасный поступок — кражу информации из сейфа ректора. Тогда он и представить себе не мог, кого увидит в кабинете начальника в столь поздний час. В общем-то, ему было только на руку, что не пришлось взламывать двери в вотчину ректора — за него это сделал кое-кто другой. Но кто? Рядовая, ничем не примечательная студентка, Вероника Двинская. Вот это был сюрприз! И она не только проникла внутрь кабинета, она готовилась к взлому сейфа. Девчонка, конечно, делала это из глупого подросткового любопытства, она не имела ни малейшего представления о том, что хранится в чёрном ящике, а главное, что может произойти, как только она откроет его двери. Поэтому Матвею Тимофеевичу не составило труда с помощью методики сделать небольшой трюк. Как только Вероника открыла сейф, информация, минуя ближайший носитель, то есть память девушки, направилась прямиком в память профессора. Но буквально через секунду, не обнаружив новых знаний в своей голове, Матвей Тимофеевич догадался, что рядом есть кто-то ещё, кто вмешался в игру, применив параллельную методику и перехватив информацию. Тогда мир вокруг померк, проректор понял, что теперь тот, кто послал его на это задание, разгневанный неудачей, выполнит свои угрозы — навредит сыну.

Матвею Тимофеевичу пришлось исчезнуть, чтобы попытаться спасти того, кто ему дорог больше жизни. Профессору нужно было срочно вычислить, кто перехватил информацию. Но каково же было удивление проректора, когда тот человек, которого он искал, сам вышел на него. Этот крысёныш начал шантажировать Матвея Тимофеевича, потому что был уверен — информация у проректора. Итак, круг замкнулся. В момент открытия сейфа в кабинете ректора было три человека. Двое их них не получили того, за чем пришли, значит, этим обладает третий? Выходит, всё-таки Вероника? Получается, она совсем не та, за кого себя выдаёт. Целенаправленно вскрыла сейф, и подростковое любопытство только прикрытие. Неужели девчонке удалось обхитрить двух умудрённых опытом профессоров?

— Ну, Вероника, прошу. Демонстрируйте, — Матвей Тимофеевич протянул подошедшей к доске студентке листочек.

Девушка взяла его и положила на ладонь. Было видно, что она старается изо всех приподнять листок хоть на пару миллиметров, но тот будто приклеился к пальцам. Профессор, внимательно наблюдавший за неумелыми действиями студентки, читал в её взгляде отчаянное желание справиться с заданием. Оно казалось настолько искренним, что Матвей Тимофеевич должен был признать — если Вероника притворяется, то делает это очень искусно.

— Жаль, что у Вас не получилось справиться даже с таким простым заданием, — попытался спровоцировать студентку профессор. — Можете садиться. Вынужден поставить Вам неуд.

Вероника независимо вздёрнула подбородок и собиралась вернуться на место, как вдруг листочек плавно приподнялся над её ладонью и завис.

Глава 24. Почему не работает магия

— Ну, вот что, молодые люди, сегодня я добрый. Поэтому предоставляю Вам выбор, — Кондрат Степанович снисходительно поглядел на Веронику и Никиту, которых назначили в его полное распоряжение на пять часов общественно-полезных работ.

— Предпочитаете чистить крыльцо главного корпуса от снега или чистить аквариум в Синем Кабинете? — добродушно уточнил завхоз, какой именно выбор есть у проштрафившихся студентов.

— Крыльцо, — не задумываясь, выпалил Никита.

— Аквариум, — одновременно с ним воскликнула Вероника.

— Какое единодушие, — усмехнулся Кондрат Степанович. — Тогда идите за мной. Один получит лопату, второй — ключ от кладовки, где лежит аквариумное оборудование.

— Да нет, не надо лопату, — спохватился Никита. — Я тоже предпочитаю уход за рыбками.

Студенты последовали за завхозом, и тот, вручив им ключ, проводил в Синий Кабинет, в дальнем углу которого задрапированная обоями притаилась дверь в кладовку. Крошечная комнатка использовалась для хранения многочисленных приспособлений для ухода за аквариумом — вёдер, шлангов, сифонов, губок и скребков.

— Тут есть инструкция, как правильно почистить эту пятисотлитровую громадину. Читайте внимательно — рыбки не терпят неумелых действий, — назидательно произнёс Кондрат Степанович и даже указательный палец поднял вверх, чтобы подчеркнуть важность своего предупреждения. — А если с рыбками что-нибудь случится, Павел Борисович Вам головы открутит, и мне заодно.

— Вообще-то, — завхоз перешёл на таинственный шёпот, — я сам должен ухаживать за аквариумом. Но, честно говоря, не нравятся мне эти мелкие тварюки. Я их только в виде ухи люблю. Так что я рад, что Вы предпочли работе на свежем воздухе чистку аквариума. Но не напортачьте!

— Не беспокойтесь, Кондрат Степанович, я умею обращаться с рыбками, — успокоила Вероника, которая представить себе не могла добродушного оптимиста, преподавателя астрологии, откручивающим головы студентам и завхозу.

— Вот и ладненько, — обрадовался Кондрат Степанович и вышел из Синего Кабинета, оставив молодых людей наедине с непочатым краем работы.

— Зря ты вызвалась с аквариумом возиться, — поморщился Никита, с опаской разглядывая содержимое кладовки. — Чистить крыльцо гораздо приятнее.

Это была чуть ли не первая фраза за сегодня, обращённая к Веронике. Парень упорно целый день строил из себя ботана, единственной целью которого было тщательнейшим образом конспектировать лекции, а на переменах заниматься их зубрёжкой. И это несмотря на то, что соседка по парте всеми силами пыталась привлечь внимание к себе, обрушивая на парня неиссякаемый поток острот и колкостей. Возможно, Вероника и дальше продолжала бы язвить, но решение парня остаться с ней чистить аквариум, когда он мог бы заняться более приятным для него делом — разгребать снег, смягчило её.

— На самом деле, ничего сложного в уходе за аквариумом нет, — пояснила свой выбор Вероника и, взяв из кладовки необходимое оборудование, очертила круг предстоящих работ:

— Сначала откачаем часть воды, потом почистим стенки скребком, промоем фильтры и дольём свежей воды. Вот и всё.

— Вижу, у тебя есть опыт, — хмыкнул Никита.

— Да. У нас дома был аквариум. Он появился давно, когда мне было лет 9. Отец научил меня ухаживать за рыбками. И я делала это регулярно, раз в неделю.

— По очереди с Алесей?

— Не совсем. Когда мы были маленькими, то постоянно жили порознь. Алеся почти всё время была у прабабушки в деревне. А я с родителями. Мы виделись редко. И только, когда нам исполнилось по 14 лет, Алеся стала чаще появляться дома. А с 15-ти начала жить с нами постоянно.

— На это была причина?

— Так решили родители. Думаю, не хотели, чтобы прабабушка была одна. Да и Леся с прабабушкой были не против, они души друг в друге не чаяли. Но когда сестра стала постарше, было решено, что она будет жить с нами. Мы надеялись, что вскоре и прабабушку удастся уговорить переехать к нам.

Вероника, ловко орудуя сифоном, почистила дно аквариума и приступила к чистке стенок. Затем был промыт фильтр и залита свежая порция воды. Задачей Никиты было только утилизировать откачанную воду. Парень вышел из кабинета в коридор и направился в сторону санузла, а Вероника начала раскладывать оборудование по полочкам кладовки, ожидая, что через несколько минут Никита вернётся с пустым ведром. Однако парень вернулся гораздо быстрее, буквально через пару секунд. Он подскочил к Веронике и быстро запихнул её внутрь кладовки. Тут же втиснулся туда сам вместе с ёмкостью, полной грязной воды, и закрыл за собой дверцу.

Помещение, в котором оказались молодые люди, было явно тесновато для двоих. Вероника почувствовала, что зажата между рядом полок и тесно прильнувшим к ней Никитой. Кроме того на ногу давил острый край ведра. Не понимая, что происходит, Вероника решила для начала возмутиться, но услышала предупреждающий шёпот:

— Тш-ш. Сюда идут Бегемотик и Колобок. Они говорят про тебя.

Мгновенно вспыхнувшее любопытство заставило девушку замереть и затаить дыхание. И вскоре она услышала, как дверь в кабинет открылась, и внутрь вошли двое.

— Скоро состоится заседание Совета Профессоров, на котором я поставлю на голосование вопрос об отчислении Двинской из Университета, — раздался голос Павла Борисовича.

Вероника вздрогнула, чуть не пнув при этом ведро с водой. От кого — от кого, но от добродушного преподавателя астрологии она не ожидала такого коварства. Нет, девушка, конечно, не справилась с двумя предыдущими лабораторными, но она надеялась, что Колобок даст ей возможность пересдать. По крайней мере, с индивидуальными астрологическими посланиями, как показал случай в тайге, у неё прекрасно получается.

Никита, почувствовав, как напряглась Вероника, притиснул её к себе ещё сильнее, чтобы лишить возможности шевелиться и производить шум, который выдал бы их.

— Тш-ш, — еле слышно шепнул, практически просто выдохнул он в самое ухо девушки.

— Матвей Тимофеевич, что Вы скажете об успеваемости Двинской? — продолжил разговор Павел Борисович. — Как Вы будете голосовать?

— Не могу сказать, что студентка отличается особыми талантами, — ответил проректор, — но на тройку справляется. Сегодня, например, у неё получилось применить методику левитации пусть даже в очень простом варианте. Не думаю, что буду голосовать за её отчисление.

— А я Вам советую, уважаемый Матвей Тимофеевич, подумать хорошенько прежде, чем голосовать против. Такие слабенькие студенты тянут назад успеваемость всей группы. Разве не так? — приторно сладким голосом спросил Павел Борисович.

— Возможно.

— Разве не в Ваших интересах, чтобы ничто не мешало другим студентам этой группы хорошо учиться? Чтобы у них вообще была возможность учиться.

— В моих, — промямлил проректор.

— Вот и славно, что Вы меня поняли, уважаемый Матвей Тимофеевич. Я знал, что Вы благоразумный человек. Я рассчитываю на Ваш голос.

Вероника, еле сдерживалась, чтобы не выскочить из кладовки и не попытаться заступиться за себя. Но каждый раз, стоило ей шелохнуться, она ощущала, что выскочить всё равно не удастся — Никита держал её так тесно прижатой к себе, что вырываться было бесполезно.

Через минуту разговор профессоров затих, но по скрипу кресла можно было догадаться, что один из собеседников оставался в кабинете, причём, учитывая, какой жалобный скрип издавало кресло, было понятно, что оно держит в своих объятиях необъятного Матвея Тимофеевича.

— И долго мы будем тут сидеть? — шепнула Вероника Никите.

— Пока Бегемотик не уйдёт. Надеюсь, он не рассчитывает здесь заночевать.

Прошло пару минут и молодые люди вздохнули с облегчением, потому что услышали, что проректор встал с кресла и направился к выходу. Но в этот момент в кабинет зашёл ещё один человек.

— Матвей Тимофеевич, вот Вы где. А я везде Вас ищу. Надо с Вами поговорить, — по голосу не трудно было догадаться, что новым собеседником проректора является Пётр Иванович.

— Надеюсь, Вы помните, что на следующей неделе состоится заседание Совета Профессоров? — продолжил ректор.

— Да, я в курсе.

— Павел Борисович собрался обсудить на нём успеваемость одной из студенток, Вероники Двинской. Хочет поставить на голосование вопрос об её отчислении из Университета. Вы что по этому поводу думаете?

— Думаю поддержать Павла Борисовича. Ведь Двинская действительно перебивается с тройки на двойку.

— Я бы на Вашем месте, хорошенько подумал, прежде чем голосовать за отчисление, — в голосе ректора послышались угрожающие нотки.

— Почему?

— Потому что в ваших интересах сделать то, о чём я Вас прошу, — угроза в голосе Петра Ивановича переросла сначала в раздражение, а потом в гнев. — Или Вы думаете, я поверил Вашему рассказу о внезапно постигшей Вас болезни, такой серьёзной, что Вы даже не смогли позвонить предупредить, что Вас какое-то время не будет на работе, и таком же внезапном исцелении. Вы думаете, я не догадываюсь, почему Вы отсутствовали в Университете эти несколько дней?

— Супер-злой, — шепнула Вероника Никите. — Преподам, оказывается, тоже от него достаётся.

— Хорошо. Я подумаю, — промямлил проректор.

— Подумайте, Матвей Тимофеевич, подумайте, — зловещим голосом прорычал Пётр Иванович. — Я знаю, какой Вы трудоголик, как Вам будет тяжело, если придётся раньше времени отправиться на пенсию по статье о профнепригодности.

— Пожалуй, Вы, Пётр Иванович, правы. Отчислять студентку не стоит. Вот сегодня, например, она вполне сносно справилась с практическим заданием по левитации пусть даже и очень простеньким.

— Я знал, Матвей Тимофеевич, что мы найдём с Вами общий язык, — мягко произнёс ректор. — Я рассчитываю на Ваш голос.

По звукам, раздавшимся после этой фразы, стало понятно, что оба собеседника вышли из кабинета.

— Никит, — прошептала Вероника, — это ты мне помог? Ты сделал так, чтобы листок левитировал?

— Я.

— Я так и подумала. Наташа бы не решилась пойти на такой подлог. Она не любит нарушать правила.

Шаги, которые были слышны в коридоре, затихли. И можно было уже говорить вслух, но Вероника всё равно продолжила шёпотом:

— Спасибо. Похоже, ты меня спас от отчисления. Если бы листочек над моей ладонью сегодня не приподнялся, Матвей Тимофеевич не передумал бы меня выгонять даже под давлением ректора. Кстати не знаешь, чего это Пётр Иванович заступался за меня?

— Наверно, считает, что ты можешь учиться лучше.

— А мне кажется, что он всё ещё надеется, что я помогу ему найти документы, которые пропали из его сейфа. По крайней мере, он продолжает каждый день писать мне на электронную почту и требовать, чтобы я отчиталась в том, как продвигается моё расследование. А оно никак не продвигается. Так что, скорее всего, после Нового года, когда истечёт срок, который он мне отвёл, меня так и так отчислят, — грустно вздохнула Вероника.

— Не отчислят, мы что-нибудь придумаем. Я тебе помогу с поиском пропавшей информации.

— Спасибо, Никита, — второй раз за последнюю минуту поблагодарила Вероника.

— Да пока что не за что.

— И ещё. Слушай, не будь больше таким ботаном. Ты почему сегодня так странно себя вёл? Ты что уже не хочешь выиграть пари? Не хочешь, чтобы я тебя поцеловала? — Вероника подняла взгляд и посмотрела на Никиту. Глаза, привыкшие к темноте, увидели ответ в том, как он смотрел на неё.

— Ещё как хочу, — прошептал парень и быстро, чтобы не наделать глупостей, распахнул дверцу кладовки и выскочил наружу.

— Ника, Никита вы уже закончили? — в приоткрытую дверь Синего Кабинета просунулась голова Наташи.

— Практически, закончили, — ответила Вероника, вылезая из кладовки и пытаясь не запнуться ногой об ведро с грязной водой. — А как ты нас нашла?

— Думала, Кондрат Степанович пошлёт вас крыльцо чистить. Сегодня снегу нападало — ужас. Выхожу из Универа, смотрю, а наш завхоз другую парочку штрафников муштрует. Я у него поинтересовалась, где вы, вот он и пролил свет.

— Ага. Он сегодня добрый, — улыбнулся Никита, — предоставил нам выбор. Мы с Никой подумали-подумали и предпочли работе на свежем воздухе чистку посудины весом в пол тонны с кровожадными пираньями.

— Гуппи и молинезии, чтоб ты знал, самые мирные безобидные рыбки, — Вероника смерила Никиту ироничным взглядом.

— Короче, — Наташа решила прервать начавшуюся пикировку на корню, — давайте закругляйтесь быстрее, нас Леночка в Стекляшку приглашает.

— Ого! По какому поводу? — оживилась Вероника.

— Говорит, хочет отблагодарить за то, что мы ей помогли сегодня двойку по левитации исправить.

— Так это ей надо было только Никиту приглашать. Мы-то с тобой Наташа причём? Особенно я, — удивилась Вероника.

— Ну, ты что нашу Леночку не знаешь?! Она полгруппы пригласила. Она считает, что все её друзья внесли посильный вклад в то, чтобы у неё в этом семестре не было троек. Говорят, ей папочка обещал какой-то классный подарок сделать, если она сессию сдаст только на хорошо и отлично. И потом всё равно платит Егор.

— Егорушка — такой милый, — елейным голоском пропела Вероника, пытаясь подражать одногруппнице.

— Именно так Леночка и сказала, — рассмеялась Наташа. — Егор сам предложил ей устроить маленький праздник. Видимо, хочет загладить вину. Именно сегодня, когда Леночке надо было исправлять двойку по левитации — он решил прогулять пары, и его функцию пришлось выполнять Никите.

— Ну и отлично, посидим на халяву в кафе, а то в столовку на ужин мы всё равно опоздали, — с воодушевлением подытожила Вероника. — Никита давай быстренько вылей грязную воду из ведра, а я пойду позову Кондрата Степановича, чтобы он у нас работу принял.

— Девочки, Вы идите, а я сам тут закончу и с завхозом разберусь, — предложил Никита. — А потом к вам присоединюсь.

— Хорошо, — согласилась Вероника.

— Только сильно не тормози — наши почти все уже на месте, — предупредила Наташа, и девушки выскочили из кабинета.

— Слушай, у Никиты, похоже, снова голос прорезался. А я уже подумала, он говорить разучился, — подмигнула Наташа, когда подруги вышли из Университета и направились в восточную часть студгородка. — Что с ним сегодня было, и главное как тебе удалось вернуть его в привычное состояние?

— Ой, Наташ, лучше не спрашивай. Я с этим Никитой сама запуталась.

— Запуталась?! Это уже интересно, — рассмеялась подруга. — Как же в нём можно запутаться — он ведь просто несносный зануда и выскочка. Или ты всё-таки смогла рассмотреть в нём что-то ещё?

— Нет, правда, Нат, как-то странно всё. Сегодня, когда мы с ним спрятались в кладовке, и он так сильно прижимался ко мне, я подумала…

— Ого! Вот с этого момента поподробней! — Наташа сбавила скорость, и через пару шагов совсем остановилась, поражённая новостью от подруги.

— Да нет, Нат, это не то, что ты подумала. В Синем Кабине есть маленькая комнатка, где хранится аквариумное оборудование. Мы спрятались там, когда в кабинет зашли Колобок с Бегемотиком. Хотели подслушать их разговор, потому что говорили они про меня. А кладовка эта очень крохотная, там по-другому, чем, прижавшись друг к другу вплотную, не поместишься. И мы так, касаясь друг друга, простояли довольно долго, и я подумала, что за это время должен был быть такой момент, когда мы испытали одинаковое сильное чувство. Ну, хотя бы страх быть застуканными, когда я дёрнулась и чуть не пнула ногой ведро. Но ведь, если так, должна была сработать приворотная методика, правильно? Я должна была влюбиться в Никиту, ведь так?

— По идеи так.

— Но никакая методика не сработала. Мои чувства к Никите не поменялись, понимаешь? Но это ещё не всё. Я раньше не рассказывала, но методики эти отворотные-приворотные на мне с Никитой на самом деле не сработали ни разу. Понимаешь, ни разу.

— В смысле?

— Ну, помнишь, ты упала, мы коснулись друг друга с одинаковым сильным чувством сострадания к тебе. Я должна бы была влюбиться в Никиту, но на самом деле не почувствовала, что моё отношение к нему поменялось. Потом мы заключали пари, касались друг с сильными противоположными чувствами, я должна бы была разлюбить Никиту, но опять — ничего не ощутила, и сегодня уже третий раз такая же ерунда. Получается, магия не работает.

— А хочешь, я тебе объясню — почему? — лукаво улыбнулась Наташа. Она уже давно догадалась, что происходит с двумя её друзьями и почему проверенные и многократно испытанные методики на них не работают.

— Вот чего ты лыбишься так многозначительно?! — возмутилась Вероника. — Объясняй уж — пока я с ума не сошла от этих мыслей.

— Думаю, вы с Никитой влюблены друг в друга уже довольно давно. Просто не хотите сами себе в этом признаваться.

— Странная теория…

— Да нет, всё сходится. Когда вы коснулись друг друга во время моего падения, вы уже были влюблены, понимаешь? Поэтому ты и не ощутила, что твои чувства по отношению к Никите изменились.

— Тоже мне психолог, — возмутилась Вероника. — Почему же тогда не сработала отворотная методика?

— Тут тоже всё просто. Когда Вы заключали пари, то на самом деле испытывали не противоположные чувства, а одинаковые.

— В смысле?

— Ой, Ника, ну что тут непонятного? Никита в этот момент хотел чего?

— Ну как чего? Выиграть пари и чтобы я его поцеловала.

— Правильно. А ты в этот момент хотела чего?

— Ну как чего? Всё наоборот — не целовать Никиту.

— Уверена?

Нет, Вероника не была уверена. Давно уже не была уверена ни в чём, что касалось Никиты.

— Во-о-от, что и требовалось доказать, — подытожила Наташа, которая расценила молчание подруги, как доказательство своей теории. — Теперь поняла, почему и сегодня магия не сработала?

— Да поняла я твою гениальную идею, поняла, — вздохнула Вероника. — По-твоему, раз я и так влюблена в Никиту, то приворотные методики ничего не меняют.

— Вот именно! Можешь и дальше, хоть часами обниматься с Никитой в любых кладовках, а только со своей влюблённостью ты уже ничего поделать не сможешь.

Глава 25. Совместить несовместимое

Сдав завхозу работу, Никита не стал торопиться догонять одногруппниц. Ему необходимо было побеседовать кое с кем, и парень решил, что сейчас, когда его подопечная находится в обществе рассудительной подруги и ещё десятка студентов, он может смело оставить её без присмотра на какое-то время.

Никита вышел из Синего Кабинета и, пройдя несколько метров по коридору, остановился возле кабинета ректора. Видно было, что его хозяин на месте, потому что дверь была не заперта. Никита зашёл без стука.

— Добрый вечер, Пётр Иванович!

Ректор оторвал взгляд от бумаг, над которыми работал, и перевёл его на студента.

— Добрый!

Мужчины молча смотрели друг на друга в течение нескольких секунд, а потом, не сговариваясь, наложили на свои голоса методику акустического камуфляжа.

— Ты когда догадался? — спросил Пётр Иванович.

— Подозрения возникли у меня уже давно. С того самого момента, когда Вы заставили меня спровоцировать Веронику на проникновение в Ваш кабинет. Потом была ещё пара странных случаев. А сегодня, я убедился окончательно, когда услышал, как Вы давили на Матвея Тимофеевича, чтобы он правильно проголосовал на предстоящем заседании Совета Профессоров.

— Значит, подслушивал?

— Работа такая, — усмехнулся Никита, — ну, Вы в курсе. А Вы давно догадались?

— Я с самого начала полагал, что Совет выделит Веронике охрану. И долгое время думал, что это Наташа — рыженькая подруга, которая сопровождает Веронику везде, начиная с первого курса. Толковая девочка и очень серьёзная.

— Да, умная девушка. Она мне очень помогает, хотя сама того и не подозревает. В особенности, в деле охраны Вероники от самой себя.

— Что ж, — Пётр Иванович покачал головой, — а тебе надо отдать должное, ты очень хорошо маскировался. В особенности поначалу. Не похож был на телохранителя, скорее наоборот. Хорошая тактика! Если у тебя получилось даже меня ввести в заблуждение, значит, злоумышленники точно не догадываются. Я даже считал попервости, что ты можешь оказаться одним из них. Особенно сильно я начал тебя подозревать, когда заметил, что к котёнку, которого я подбросил Веронике, применена методика оптического камуфляжа.

— Это Вы донесли на меня Большому Совету, что я применил магию?

— Без обид. Во-первых, на тот момент я подозревал, что ты можешь иметь отношение к злоумышленникам, и мне нужно было, чтобы Совет тебя проверил. Во-вторых, согласись, это было непрофессионально. Так тупо выдать себя! Хорошо ещё, что мне. Невозможно охранять объект, если испытываешь к нему чувства. Вас разве в Академии Охраны этому не учили?

— Я закончил другой ВУЗ. Моя задача не только обеспечение безопасности Вероники. Я должен понять, почему ей угрожает опасность.

— У нас с тобой похожие задачи. Наверно, поэтому Совет не рассказал нам друг о друге. Он хотел, чтобы мы работали не в команде, а параллельно. Совет осторожничает. Они нас проверяли. Они боятся, что кто-то из нас может оказаться двойным агентом. А тут ещё ты постарался с котёнком.

— Но Вы, Пётр Иванович, тоже повели себя не совсем профессионально. Зачем было провоцировать Веронику на взлом? Этим Вы подвергли её опасности.

— Не забывай, моё задание не включает в себя охрану девушки. Только понять, почему она — ключ, и что этим ключом можно открыть.

— Разве не очевидно, что это как-то связано с информацией, хранившейся в Вашем сейфе?

— Разумеется. Поэтому я и хотел, чтобы именно Вероника ближе всего находилась к нему, когда он будет вскрыт.

— Расскажите детальней.

— 16-ого декабря ко мне подошёл Валентин Семёнович и сказал, что ему известно о готовящемся преступлении — кто-то собирается ночью вскрыть сейф.

— Интересно, откуда наш любитель пенсне получил такую информацию?

— Этот старый лис очень хитёр. У него многолетние связи в самых разных кругах, на него работает сеть осведомителей. Студенты считают его дряхлым злобным занудой, кажется, даже кличку придумали соответствующую — Кощей, но он не так прост, как можно подумать. Возраст сделал Валентина Семёновича не только ворчливым, но и проницательным.

— То есть Вы сразу всерьёз восприняли его сигнал?

— Да. У меня не было повода сомневаться в словах профессора. Сначала я решил просто усилить меры безопасности, но потом мне пришло в голову решение поизящней. Во-первых, я распорядился, чтобы в кабинете установили камеры видеонаблюдения. Взломщики вряд ли почувствуют наличие в моих владениях электроники, а вот, если бы я сам остался, даже наложив на себя методику оптического камуфляжа, они меня могли бы вычислить. Второй идеей было спровоцировать Веронику на проникновение. Так как на это у меня оставалось всего пару часов, ничего лучше, как привлечь известного любителя пари для этой цели, мне в голову не пришло.

— Но зачем нужно было присутствие Вероники в Вашем кабинете тогда, когда туда должны были проникнуть похитители?

— Это был эксперимент. За полтора года своих наблюдений за Вероникой я отчаялся понять, что в девушке есть такого особенного, и как эти особенности разбудить. А тут тебе сразу и похитители, и взлом сейфа, и информация, которая хоть и является искажённым дублем, но всё же имеет отношение к артефакту. Я подумал, такая гремучая смесь подтолкнёт развитие в девушке процессов, которые все уже устали ждать.

— Но ведь был риск, что информация из сейфа попадёт не в память Вероники, а в память злоумышленников, что в итоге и произошло.

— Ты, наверно, уже в курсе, что информация на самом деле не представляет особой ценности. Это искажённый дубль. С помощью него нельзя оживить Большой Бубен. Так что риск возможной потери информации с лихвой окупался шансом узнать личности похитителей, благодаря камерам видеонаблюдения. И, как ты сам понимаешь, этот ход был согласован с Советом.

— Понятно. Так что же зафиксировали камеры видеонаблюдения?

— Они зафиксировали похождения Вероники во всех подробностях, но больше на записи никого не было. А ведь электроника фиксирует все предметы, даже те, на которые наложена методика оптического камуфляжа.

— Значит, запись подтёрли?

— Это было одно из моих предположений. Другое — что Вероника была в кабинете таки одна. И информация — у неё. Я вызвал девушку к себе.

— И устроили игру в злого и доброго полицейского?

— Ну да. Неплохо я придумал, как заезженную полицейскую практику слегка видоизменить?

— Да, креативно подошли. Студенты перед Вашими парами даже ставки делают, в каком состоянии Вы будете читать лекцию: в супер-злом или супер-добром.

Ректор самодовольно улыбнулся, и продолжил:

— Так вот, когда мой допрос с пристрастием не увенчался успехом, я убедился, что Вероника ни малейшего представления не имеет о пропавшей информации, и стал разрабатывать другие версии.

— И кто же теперь числится в Вашем списке подозреваемых?

Ректор назвал две фамилии. И Никита с удивлением обнаружил, что их с Петром Ивановичем списки совпали только частично.

Мероприятие, организованное в Стекляшке совместными усилиями Леночки и Егора, получилось весёлым и затянулось недолго. Поэтому, когда Никита оказался наконец в своей комнате, было уже довольно поздно.

Парень сделал себе крепкий кофе и приступил к работе. За последнюю неделю недосыпа накопилась усталость, но позволить себе роскошь выспаться сегодняшней ночью он опять не мог. Чутьё подсказывало, что тучи начали стремительно сгущаться над головой его подопечной и скоро может разразиться страшная гроза, но от кого конкретно исходит угроза Никита так пока и не понял.

Проверив почту, парень обнаружил письмо от отца. Оно вызвало на его лице лёгкую ухмылку — что там: обещанная информация о родственниках Вероники или очередная порция нравоучений о том, что Никите делать со своими чувствами? В общем-то, что с ними делать парень уже решил и без отцовской подсказки.

Половину вчерашней ночи Никита пытался применить какую-нибудь отворотную методику, как того требовал строгий родитель, хотя сам необходимости в ней не видел. Он не считал, что его чувства по отношению к Веронике зашли настолько далеко. Конечно, девушка ему нравится, она его заводит, пожалуй даже, он слегка увлечён, но можно ли назвать всё это влюблённостью? Для Никиты был очевиден отрицательный ответ на этот вопрос. Но безуспешные попытки найти в Веронике, хоть одну черту, которая бы ему не нравилась, да и вообще сами мысли о девушке, всё время заходившие куда-то не туда, заставили его осознать, что отец прав — Никита влюблён.

Весь день парень пытался понять, что с этим делать. Подавить в себе эмоции силой воли, как он не старался, не получилось, поэтому оставалось только применять магию. Но случай в кладовке заставил Никиту понять, что идея с отворотной методикой по отношению к Веронике бессмысленна. Даже если бы парень выпил какого зелья, его магического действия надолго бы не хватило, Никита снова влюбился бы в свою подопечную, как только заглянул в её глаза, как только прикоснулся к её бархатной коже, как только с её губ слетела очередная иронично-саркастичная фраза, как только она подразнила бы его очередным пари, как только она выкинула бы свою очередную дерзкую выходку. Чтобы не быть влюблённым в эту отчаянную девчонку, ему пришлось бы травить себя лошадиными дозами зелья каждые полчаса. И это открытие наводило на мысль, что возможно отец прав — Никита может провалить задание, не совладав с собой.

Но неожиданно в том самом чулане парень понял ещё одну вещь. Близость Вероники кружила голову, было мучительно приятно ощущать всем телом её тепло, сознание заполнили сумасшедшие мысли… но стоило вошедшим в Синий Кабинет профессорам заговорить про Веронику, как Никита в момент протрезвел и насторожился. Включилась логика, и парень ощутил, что владеет ситуацией. Даже вплотную прижатая к нему подопечная, не помешала трезвому анализу, а, значит, он сможет совмещать несовместимое — чувства и работу. И никакие Кевин Костнер и Уитни Хьюстон с их киношной трогательно-поучительной, а точнее глупой, историей его не переубедят. И даже отец. И даже ректор. Хотя последний был не так категоричен. Хоть и пожурил его за случай с котёнком, в целом признал, что Никита действовал профессионально. Он отметил выверенное поведение парня, по которому сложно было догадаться, что именно он охраняет Веронику. Понравилась Петру Ивановичу и идея с пари о поцелуе. Профессор признал её изящность. Учитывая характер Вероники, пари выглядело естественно и одновременно являлось хорошим поводом постоянно быть рядом с подопечной, не вызывая ничьих подозрений.

Никита, конечно, не очень обольстился похвалой ректора. Парень не доверял ему на все сто, и знал, что тот в свою очередь тоже будет осторожничать. И хоть они и договорились помогать друг другу, на деле действовать по-прежнему будут параллельно. Но одно Никита уяснил для себя точно — Петра Ивановича можно вычёркивать из списка подозреваемых, однако история, рассказанная им, заставила внести туда другую личность, и в списке снова оказалось трое.

Что ж — может, письмо отца что-то прояснит? Никита открыл послание и принялся его изучать. Зря он беспокоился о содержании, оно было сугубо деловым — только информация о семье Вероники.

Парень быстро проглядел сведения о матери. Из всех близких родственников она меньше всего интересовала его — чутьё подсказывало, что ничего особенного в этой женщине нет. А вот информацию об отце и сестре Никита изучил предельно внимательно.

В документах, прикреплённых к письму, была характеристика, данная Алесе её классным руководителем. Преподаватель описала свою ученицу, как спокойную уравновешенную и слегка застенчивую девушку, имеющую способности к гуманитарным предметам. К неконфликтной ученице педагоги относились с уважением, а одноклассники считали надёжным товарищем. Характеристика, да и другие документы, касающиеся Алеси, были какими-то среднестатистическими, ничего из ряда вон выходящего в них не было. Интересной деталью Никите показалось только то, что девушка долгое время жила в деревне с прабабушкой. Вероника уже вскользь упоминала об этом. И уже тогда парню показался этот факт странным. А теперь выяснился ещё один нюанс — Алеся, живя у прабабушки, не посещала школу, а находилась на домашнем обучении.

В документах, касающихся отца Вероники, на первый взгляд тоже ничего особенного не было, но Никите почему-то каждый факт биографии Виктора Викторовича Двинского казался подозрительным. Родился в небольшом сибирском посёлке. Воспитывался почему-то бабушкой, хотя и не был сиротой. В младенческом возрасте она увезла его в Беларусь, а его родители так и остались жить в Сибири. Связь с сыном не поддерживали, на его похоронах не присутствовали.

Было в письме и несколько документов, касающихся аварии, в которой погибли сестра и отец Вероники. Все факты, свидетельствовали в пользу несчастного случая. В момент аварии поблизости не было других машин. Прошло около пятнадцати минут, пока разбитый автомобиль с пострадавшими был замечен местным почтальоном, который и вызвал полицию и медиков.

Изучив все документы из письма отца, Никита решил просканировать, что нового появилось на просторах всемирной паутины по поводу фильма Андрея Смирновского «Большой Бубен». Нездоровый ажиотаж, который парень заметил ещё в прошлый раз, стремительно перерастал в настоящую истерию, размах которой поражал воображение. В социальных сетях росли как на дрожжах группы фанатов скандального фильма и загадочного артефакта. На основе легенды о последнем восточносибирском шамане и его Большом Бубне было создано несколько компьютерных игр. Интернет-магазины торговали сопутствующим контентом, например, предлагали подлинную аудиозапись звуков игры в Бубен, прослушивание которых, по словам предприимчивых аферистов, излечивало от множества болезней и притягивало удачу. Впрочем, для тех, кто не хотел расставаться со своими кровными, пираты уже постарались выложить взломанные записи для свободного скачивания.

Никита надел наушники и прослушал одну из аудиозаписей под названием «Ритм Вселенной». Монотонные низкочастотные звуки били по ушам. И было что-то тревожное и волнующее в древнем незамысловатом ритме. Пожалуй, человек, легко подверженный внушению, может купиться на рекламный трюк, и поверить в магические свойства аудиозаписи, подумал Никита, снимая наушники.

Глава 26. Двинская тёмненькая и Двинская светленькая

Вероника не спеша идёт по коридору Университета. На душе удивительно легко. Она ощущает себя невесомой. Почему так хорошо? Наверно всё дело в этом жизнеутверждающем солнечном свете, врывающемся через панорамные окна и заливающем всё вокруг. Свете, который плещется у неё под ногами, как ласковое тёплое южное море. Свете, который заставляет взглянуть на всё вокруг по-новому.

Это, что, весна началась? Апрель-капель и всё такое? Почему так хорошо? Да нет, какая весна — декабрь-месяц! Тогда что?

— Наташ, что со мной?

— Глупая, я же тебе говорила — ты влюблена!

Точно! Она влюблена! Этот свет, он не из окон, он изнутри. Это светится она — Вероника!

Она влюблена! Наташа растолковала ей такую простую истину — она влюблена!

Только вот… Что? Что не так?

— Наташ, а он?

— Глупая, я же тебе говорила — он тоже влюблён!

Точно! Он тоже влюблён! Он же так смотрел на неё. Так горячо, так безумно, так жадно! Она видела пламя в его глазах — он тоже светится изнутри!

— Наташ, бежим!

— Глупая, ты куда?

— Ну же, скорее! Я хочу увидеть его! Сейчас! Сейчас же! Я умру, если не увижу. Понимаешь, умру!

Вот он! Вышел из аудитории и идёт навстречу ей. Боже, как он красив!

Она мчится к нему. Он ловит её в свои объятия… Боже, как это мучительно приятно ощутить всем телом его тепло.

Он склоняется к ней. Его губы так близко. Сейчас они коснутся её губ. Сердце то замирает, то колотится бешено-бешено. Дыхание перехватывает, и жгучая волна накрывает с головой…

Но что это?.. Что такое?.. Что-то не так… Одна прядка волос выбилась из пучка. Она мешает видеть его. Совсем маленькая прядка волос… белых волос…

Алеся???…

Вероника резко села в кровати. Сердце выпрыгивало из груди, и было тяжело дышать. Холодный пот насквозь пропитал сорочку.

Такое раньше уже бывало. Вероника иногда видела во сне сестру. Но не со стороны, а как-то вот так — изнутри. Это было неприятно. Такие сны нельзя было назвать кошмарами, но они пугали её. После них становилось мерзко на душе.

Когда Алеся умерла, сны исчезли. Вероника уже больше трёх лет не видела во сне сестру. Она думала, что это прекратилось навсегда. И вот теперь опять.

Вероника не знала, почему сны так сильно угнетали её, ведь она любила Алесю. Очень любила. Они были родственными душами. Она понимала её, как никто другой. Что бы ни сделала Алеся, Веронике казалось, что на её месте она поступила бы также. Взять хотя бы это её решение перекраситься в блондинку — не начти Алеся первой обесцвечивать волосы, это бы сделала Вероника.

Та же история была и с молодыми людьми. Сёстрам нравились одни и те же парни, но Вероника не ревновала, по крайней мере, не так, как это делают другие. Вероника понимала сестру. Но, боже, как же это было мерзко — видеть такие сны, как сегодня…

* * *

Аристарх Вениаминович вдохновенно выводил на доске формулу очередного закона квантовой физики, искусно владея вниманием всей группы. Это была новая тема, и ни один студент не предпочёл бы эмоциональному повествованию профессора, скучный учебник, ведь на лекциях Аристарха Вениаминовича вывод формулы всегда превращался в захватывающий триллер с непредсказуемой концовкой.

Но Никита сегодня слушал профессора вполуха. Парень перенял приём Леночки — держал руки под партой и терзал смартфон. Он ждал ответа от своего тёзки из Беларуси, одноклассника Вероники, которого разыскал в одной из социальных сетей.

Материалы, присланные вчера отцом, убедили Никиту, что нужно углубить поиск в направлении родственников Вероники. В документах было много зацепок, но тщательному анализу мешало то, что это были в основном сухие официальные бумаги. Нужна была чья-то эмоциональная оценка, и Никите пришла в голову мысль пообщаться с кем-то, кто хорошо знал и Веронику, и Алесю. За пару минут парень отыскал во ВКонтакте странички нескольких одноклассников девушек. Просмотрев фото и записи, Никита решил попробовать завязать переписку с тёзкой из Славянославска, который, судя по снимкам, был когда-то парнем Вероники. Идея послания была проста — представившись влюблённым в его бывшую одноклассницу, попросить совета в том, как можно завоевать её расположение. Когда Никита отправил сообщение, в Верхнетайгинске уже была глубокая ночь, но в Беларуси только поздний вечер, и парень надеялся получить ответ ещё вчера. Но ответа до сих пор не было, и Никита от нетерпения обновлял свою страничку в социальной сети каждые пять минут.

Когда до конца пары оставалось минут двадцать, ответ наконец-то пришёл. Тёзка добродушно поделился секретами обольщения Вероники, уточнив, что это был пятый класс и приёмы, пожалуй, потеряли актуальность. Никита из Славянославска написал о том, что Никите из Верхнетайгинска уже и так было известно: Вероника любит кататься на коньках. Именно любовь к ледовому развлечению и сдружила в своё время подростков. Походы на каток, перемежались походами в кино и кафе-мороженое, и эта детская дружба постепенно переросла в подростковую влюблённость, но на этом всё и закончилось. Никита, прочитав сообщение, решил, что пока его тёзка в сети, нужно попытаться расспросить его о Веронике поподробней.

— Почему Вы перестали встречаться? Увлёкся другой девушкой?

— Да нет. Из-за Алеси. Ты знаешь, что у Вероники была сестра-близнец, которая погибла?

— Знаю.

— Так вот, когда с 10-ого класса она начала учится с нами, это был копец!

— Почему?

— Да они так похожи были — одно лицо.

— Ну и что?

— Меня реально стало напрягать, что невозможно понять, кто из них Вероника. Да ещё и Алеся, похоже, в меня втюрилась. Ситуация не для слабонервных, поверь. Понимаешь, разговариваешь со своей девушкой, несёшь всякую романтическую чушь, и вдруг подходит другая, и говорит, что это она Вероника. И что? Теперь ей повторить то же самое?

— Они специально тебя разыгрывали?

— Думаю, да. Но потом их самих начало раздражать, что их все путают. Они стали по-разному одеваться, а перед самой смертью Алеся вообще перекрасилась в блондинку.

— А как ты понял, что это Алеся перекрасилась, а не Вероника?

— Вероника сказала, что перекрасилась Алеся. Хотя кто ж их знает? Может, опять решили нас разыграть. Мы их и по именам-то перестали называть, а только Двинская тёмненькая и Двинская светленькая.

Никита поблагодарил тёзку за помощь и решил ещё раз просмотреть фотографии с его странички — нет ли среди них снимка, на котором были бы запечатлены сразу обе сестры. И такая фотка нашлась. Она была сделана в тот период, когда сёстры уже начали одеваться по-разному, но ещё обе были тёмноволосыми. Да, схожесть между ними была поразительной. Одно лицо — очень верное определение. Никита попытался понять, кто из двух девушек на снимке — Вероника, долго вглядывался в их черты, но, увы, безрезультатно.

— Никит, ну, ты, что, всех гадов уже замочил? — Вероника ткнула парня в бок локтем. — Его к доске вызывают, а он от игры оторваться не может.

Никита схватил протянутую Вероникой тетрадку с готовым решением задачи и, оставив смартфон на стуле, отправился к доске, на ходу пытаясь вникнуть хотя бы в условие.

Вероника развернулась к Наташе и с саркастической улыбкой произнесла:

— И ты мне ещё про какую-то влюблённость рассказывала? Видишь, ему и лекция по физике, и я — до лампочки. Всё занятие смартфоном играется.

Наташа махнула рукой, давая понять, что эту дискуссию можно отложить до конца пары, и уткнулась в тетрадку. А Вероника, которая уже успела решить задачу, осталась наедине со своими мыслями. Впрочем, обдумывать особо было нечего — вчерашней бессонной ночью она не только успела вызубрить на отлично последние лекции, но и подвергнуть тщательнейшему анализу свой неприятный сон.

Сказать по правде, большая часть сна, наоборот, была очень даже приятной. И Веронике хотелось, чтобы слова Наташи, сказанные наяву, а потом повторённые во сне оказались правдой. Но, вчерашнее и сегодняшнее поведение Никиты, заставляло Веронику прийти к выводу, что насчёт его влюблённости Наташа ошибается. Если с его стороны раньше и были некие романтические порывы по отношению к Веронике, то продиктованы они были только лишь желанием выиграть пари. А в последние два дня Никита вообще вёл себя очень странно. Вчера весь день строил из себя ботана, а сегодня, наоборот, вместо того, чтобы слушать лекцию, играется смартфоном.

Веронике вдруг стало интересно, какая игра, так увлекла Никиту. Какая-нибудь стрелялка, или он предпочитает что-то поинтеллектуальней? Она взяла смартфон и включила экран. Гаджет чуть не выпал из рук девушки, когда она поняла, что Никиту последние полтора часа занимала вовсе не компьютерная игра.

Парень, записавший на доске решение задачи, был отпущен преподавателем и уже шёл в направлении своей парты, а Вероника так пока и не знала, как ей отреагировать на то, что он всю пару разглядывал её с Алесей фото.

Никита плюхнулся на своё место и, оценив ситуацию, сработал на опережение.

— Хотелось посмотреть твои школьные фотки, — сказал он, забирая из её рук смартфон. — Забавная ты была. Особенно понравилась в образе ведьмы в школьном спектакле.

Тактика Никитой была избранна правильная, потому что Вероника вместо того, чтобы набросится на него с гневной тирадой, иронично улыбнувшись, произнесла:

— Ну, не всем же идут роли Белоснежек.

— Ещё понравились фото, где ты с подругами на катке. А теперь вот дошёл до старших классов. Это Вы с Алесей?

— А с кем же ещё? Не трудно догадаться.

— Да, очень похожи. Ты сама-то хоть знаешь, кто здесь кто.

— Конечно, знаю. Я слева.

— А как ты отличаешь? Есть какая-нибудь маленькая родинка или ещё что-то в этом роде?

— Нет ни родинок, ни прыщиков, если ты об этом. Просто я помню, в чём была одета, когда нас фотографировали.

— Знаешь, у меня есть двоюродные племяшки-близнецы. Тоже очень похожи. Их все путают.

— Могу поспорить — не так, как нас с Алесей. Нас только папа умел различать.

— А мама?

— Мама путала. Но это не удивительно. Не будь я одной из нас, сама бы наверно сомневалась, кто есть кто. Мы с Алесей были очень-очень похожи и очень-очень близки. Особенно, это стало заметно, когда она начала жить с нами. Мне, кажется в детстве, когда она большую часть времени проводила у прабабушки, мы сильнее друг от друга отличались. А в 10 классе мы стали настолько похожи, что у нас даже ход мыслей был одинаковый. Мне, чтобы не одеться так, как Алеся, надо было обязательно посмотреть, в чём она, иначе мой выбор падал на похожие вещи. Мы часто, не сговариваясь, делали одно и то же. Вот, к примеру, когда меня уже достало, что нас все путают, и я решила перекраситься в блондинку, на утро обнаружила, что Алеся меня опередила. Представляешь, сделала в точности то, что собиралась я, хотя мы с ней на эту тему даже не говорили.

— Ника, Никит, идёмте, следующая пара у нас в другой аудитории. Вы, случайно, не забыли? — прервала Наташа беседу одногруппников. И те, заметив, что лекционный зал уже начал заполняться студентами из другой группы, быстро покидали тетради и учебники в рюкзачки и направились следом за подругой.

Вторым по счёту предметом в расписании на сегодня была лабораторная по левитации. Вероника ожидала начала занятия в лёгкой эйфории. Чуть ли не впервые за семестр она совершенно самостоятельно справилась с домашним заданием и была готова выполнить любое упражнение, какое только Матвей Тимофеевич сможет придумать.

Вчерашний неприятный сон лишил её желания провести в постели вторую половину ночи, и Вероника, не зная, чем себя занять, начала штудировать учебники по левитации. Она до мельчайших деталей разобрала методики, о которых шла речь в мудрых книгах. И, когда ей показалось, что она уловила суть, начала экспериментировать с пёрышком, вытянутым из подушки.

Этот невесомый предмет, казалось, издевался над Вероникой. Ему так уютно было на ладони у девушки, что он упорно не хотел приподняться даже на миллиметр. Но зря он решил тягаться с Вероникой в упрямстве. Тут уж ей нет равных. И пара часов неимоверных усилий увенчалась успехом — пёрышко было приподнято на целый сантиметр! Веронике захотелось выскочить из своей комнаты и заорать на всю общагу: «У меня получилось!», ну, или хотя бы разбудить Наташу — должен же был кто-то заценить её гениальные успехи. Но нарушать сладкий сон подруги и других соседей Вероника всё же не решилась, а вместо этого продолжила эксперименты. Следующим подопытным после пёрышка стал листочек бумаги, затем целая тетрадь, потом учебник, а после девушке удалось заставить парить над своей ладонью даже тяжёлый ноутбук… И после всего этого пусть только Бегемотик попробует не вызвать её сегодня к доске.

— К доске пойдёт… — как будто прочитал мысли Вероники Матвей Тимофеевич. — Молодые люди, кто желает пойти к доске?

Профессор с удивлением заметил взметнувшуюся вверх руку Двинской. Похвально, конечно, но сегодня он не собирался наблюдать за стараниями этой девушки. Всё что ему было нужно, он понял ещё вчера.

— К доске пойдёт Тимур. Продемонстрируйте нам, пожалуйста, методику для удерживания габаритных предметов.

От Матвея Тимофеевича не ускользнуло, каким разочарованным взглядом проводила Вероника одногруппника к доске — очень хотела, чтобы вызвали её. И спрашивается зачем? Всё же вчера, хоть и с трудом, но она справилась с заданием и исправила двойку. И, кстати, вчерашнее поведение студентки у доски окончательно развеяло сомнения профессора по поводу причастности её к краже информации. Матвей Тимофеевич убедился, что девушка не может быть на стороне одного из шантажистов и вести тонкую подлую игру — она на это не способна. Значит, на данный момент его плану по стравливанию двух крысёнышей ничто помешать не может. Они оба действительно находятся в полном неведении, где информация. Зато Матвей Тимофеевич догадывается, где она. Профессор уже намекнул одному из шантажистов, что второй прячет её где-то у него под носом, то же самое он сказал и второму. Теперь остаётся наблюдать, как они в поисках информации перероют и разрушат собственный мирок, а, не найдя, переключатся друг на друга. Одно только Матвей Тимофеевич не понимал до конца — почему они придают информации такую значимость. Разве они не знают, что она искажена и не годится для оживления Большого Бубна?

Глава 27. Задание группы

Не успел прозвенеть звонок, оповещающий об окончании пары, как Леночка подскочила к одногруппникам, сидящим за партой справа от неё:

— Ребята, а вы знаете, что возле центральной городской ёлки ледовый городок соорудили? Мы с Егорушкой идём после занятий посмотреть. Вы с нами? Там прикольно. Разные ледовые скульптуры. Говорят, даже избушка есть, довольно большая, внутри мебель вся изо льда. Есть столик и скамеечки. Можно посидеть — чаю попить. Интересно, правда? А ещё несколько горок сделали. Одна высоченная!

— Конечно, идём, — синхронно закивали головами Вероника и Наташа.

— И я пойду, — согласился Никита. — Только чуть позже к вам присоединюсь. Надо в библиотеку заскочить, книгу сдать.

— Здорово! — захлопала в ладоши Леночка и, обернувшись к своей парте, провизжала:

— Егорушка, ребята тоже идут!

Придуманный Леной поход в ледовый городок был для Никиты очень кстати. Пока его подопечная будет находиться в компании друзей, что является относительной гарантией её безопасности, он может ещё раз поговорить с ректором. А необходимость такой беседы стала для парня очевидной после того, как он обдумал информацию, полученную от тёзки из Славянославска и от самой Вероники.

Никите не давала покоя удивительная схожесть его подопечной с погибшей сестрой. Это казалось противоестественным. Конечно, близнецов часто путают друзья и знакомые, в этом нет ничего странного. Но чтобы их не отличала даже мама?! Чутьё подсказывало, что разгадка этой загадки может стать ключом ко всему запутанному делу. И Никита в течение всего учебного дня занимался анализом известных ему фактов. Постепенно он пришёл к безумной гипотезе: не могла ли Алеся быть информационным дублем Вероники? По крайней мере, это объясняло бы их полную идентичность.

Никита понимал, что его предположение не выдерживало никакой критики, потому что не существует методик создания дублей людей. Кое-что, конечно, скопировать можно, например, память. Но не сознание! Сознание — тонкая сложноорганизованная непостижимая материя, а не просто носитель информации.

Однако полностью отметать свою гипотезу Никита не стал. Он вспомнил странное поведение ректора на одной из последних лекций. Петра Ивановича вывели из себя слова Леночки о близнецах, один из которых является дублем другого. Ректор чрезвычайно эмоционально отреагировал на, в общем-то, невинное предположение студентки — пришёл в ярость. Его поведение не было похоже на игру в злого полицейского — гнев был натуральный.

— Пётр Иванович, можно?

— Входи.

Несмотря на плотно прикрытую Никитой дверь, ректор наложил на свой голос методику акустического камуфляжа, и парень последовал его примеру. Оба понимали, что игра идёт к развязке, и любой малейший прокол может привести к непредсказуемым последствиям.

— Как продвигается расследование? — Никита начал с пространного вопроса.

— Работаю, — ушёл от ответа Пётр Иванович.

Парню понравилось, что ректор осторожничает. Это правильный подход — доверяй, но проверяй. Но, тем не менее, Никите надо было вывести профессора на откровенный разговор.

— Сокращаете список подозреваемых?

— И это тоже.

— А как насчёт родственников? Изучаете?

— Разумеется.

— Вам не показалось подозрительным удивительное сходство Вероники с погибшей сестрой.

— Показалось.

— Не может оказаться, что Алеся была информационным дублем Вероники? — Никита решил действовать в лоб.

Ректор усмехнулся.

— Понимаю, куда ты клонишь и почему. Молодец — наблюдательный. Но вышел я из себя тогда по другой причине.

— Просветите.

— Наш многоуважаемый и обожаемый молодыми людьми за удивительную доброту и покладистость профессор астрологии вдруг настолько озаботился успеваемостью студентов, что решил отчислить самого нерадивого из них.

— Веронику, — кивнул головой Никита, вспомнив, как Колобок настаивал, чтобы Бегемотик на заседании Совета Профессоров голосовал за отчисление Двинской.

— Именно. На тот момент проректор отсутствовал, и я понимал, что Павлу Борисовичу вполне может хватить голосов, чтобы протащить решение об отчислении Вероники. Его аргументация выглядела довольно убедительно — мало того, что у самой Двинской успеваемость и дисциплина на нуле, так ещё на неё стали равняться и другие девушки, что снизило общую успеваемость. Я, чтобы её, эту успеваемость, повысить, ставлю Вашей группе за контрольную, закрыв глаза, сплошные пятёрки. И что толку? Лена Шмелёва сидит и всю лекцию отвлекается, как будто специально подтверждая слова Павла Борисовича. А когда я её спрашиваю, отвечает откровенную чушь. Я же понимаю, что если такая же ерунда будет и на других предметах, то профессора подержат предложение нашего астролога. И вот решаю сыграть в злого полицейского, чтобы Леночке, а заодно и другим студентам вставить мозги на место.

— Вам и играть не пришлось. Ярость была натуральной.

— Именно, — опять усмехнулся ректор. — Эта Шмелёва меня реально вывела из себя тем, что своей глупостью мешает важному делу.

— Вы знаете, что после этого случая она проплакала весь день?

— Но отвлекаться-то перестала, — лукаво улыбнулся Пётр Иванович. — Запатентовать мне, что ли, мою гениальную педагогическую методику? Или лучше сесть за педагогическую диссертацию?

— Теперь, когда Ваш гениальный, но пока ещё незапатентованный педагогический приём, сделал группу более внимательной плюс проректор снова вышел на работу и под Вашим давлением готов отказаться голосовать за отчисление Вероники, остался ли у Павла Борисовича шанс протянуть своё решение?

— Думаю, нет. Но, на всякий случай, я продолжаю работу среди профессоров, чтобы голосование прошло так, как нам надо.

— Да, я видел, что Вы и с ними умеете играть в супер-доброго и супер-злого, — теперь уже усмехнулся Никита. — Рад, что у Вас всё под контролем.

Парень вышел из кабинета ректора и направился в центральную часть студгородка, по дороге обдумывая слова Петра Ивановича. Не мог ли он лукавить? Конечно, профессор был хитрым опытным игроком, преследовал свои цели. Хоть они во многом и пересекались с целями Никиты, но всё равно ложь могла быть ему выгодна. Однако проанализировав детали — естественное поведение ректора и его непринуждённую речь — Никита пришёл к выводу, что тот говорил правду. Безумную гипотезу о дубле, которая и до беседы с Петром Ивановичем трещала по швам, пришлось откинуть.

Приблизившись к ледовому городку, Никита начал высматривать среди клубившихся небольшими стайками студентов своих одногруппников. Он заметил их рядом с огромной горкой. Они обступили плотным кольцом кого-то, сидящего на снегу. Кто находился в центре кольца, было видно плохо, но почему-то Никита не сомневался, что это была его подопечная. Она сидела, прислонившись к дереву и обхватив голову руками. Парень помчался в ту сторону по кратчайшему пути с сумасшедшей скоростью, перепрыгивая на ходу через скамейки и кустики, попадавшиеся на его пути. Чёрт! Что с Вероникой? Куда Наташа смотрела?!

Растолкав одногруппников, Никита втиснулся в центр круга со словами:

— Ника, что случилось?

— Что-что, — ответила Вероника, потирая рукой лоб. — Не видишь? В дерево врезалась. Катались с горы на этих пластиковых корытах… как их, Нат?

— Ледянках, — подсказала подруга.

— Да, ледянках. И меня почему-то не туда понесло.

Теперь Никита заметил, что его подопечная сидит не на снегу, а на цветастой пластиковой доске. Парень обернулся назад, чтобы изучить след, оставленный «корытом» Вероники. Он хотел проверить, не подстроена ли авария каким-нибудь шутником. Траектория выглядела довольно естественно, но всё равно Никита обвёл стоявших по кругу одногруппников оценивающим взглядом. Убедившись, что все до единого лица выражают искреннее сочувствие, парень успокоился.

— Сознание не теряла? Голова не кружится, не тошнит? — спросил он, наклонившись к Веронике.

— Да нет, вроде бы.

— Это хорошо. Значит, сотрясения нет. Но всё равно, надо, чтобы тебя осмотрел врач.

Никита подхватил Веронику на руки, и одногруппники расступились, освобождая ему дорогу.

— Ты чего? Отпусти! Куда мы? — вскрикнула Вероника.

— В медпункт, — ответил Никита, резво шагая к выходу из ледового городка.

Справа и слева от парня, как почётный караул, пристроились Леночка и Наташа. За ними потянулись и остальные ребята.

— Никит, да отпусти ты меня. Я в состоянии идти сама. Ну, что за цирк? На нас все оглядываются.

Никита молчал.

— Девочки, скажите ему, — взмолилась Вероника.

— Ну, ладно уж, — улыбнулся Никита, аккуратно опуская её на землю. — Точно голова не кружится?

— Да точно, точно. Пойдёмте ещё покатаемся.

— Нет, Ника, Никита прав, — возразила Наташа, — надо тебе врачу показаться. Смотри, какая у тебя на лбу огромная шишка проступила. Пойдём, я тебя в медпункт отведу.

— Лучше я отведу, — вызвался Никита. — В прошлый раз меня Вероника по врачам таскала, значит, справедливо будет, если сегодня мы ролями поменяемся.

Наташа, да и другие ребята не возражали, и, многозначительно переглянувшись, оставили пострадавшую на попечение добровольца-медбрата.

— Я же говорила — ничего страшного, — сказала Вероника, выходя из медпункта. — Врач сказал, небольшой ушиб и всё.

— Отлично, — обрадовался Никита. — Есть повод, как следует перекусить. Пойдём в Стекляшку или Миллениум?

— Нет, в кафе не хочу.

— Тогда купим чего-нибудь и поедим у тебя в общаге, как в прошлый раз.

— Да я вообще есть не хочу.

— Тогда пойдём к тебе, будем к контрольной по астрологии готовиться. Не забыла ещё, что Павел Борисович на тебя зуб точит?

Никита придумывал предлоги находиться рядом с Вероникой неспроста. Сегодня, когда он увидел подопечную, сидящую на снегу в окружении одногруппников, на какую-то долю секунды у него мелькнула мысль, что что-то страшное, от чего он должен защитить девушку уже случилось, что он не выполнил задания, что-то упустил, что-то не учёл. Что те, кто желают Веронике зла, перехитрили его, выполнили свои страшные замыслы. Это чувство развеялось буквально через мгновение, когда он трезво оценил ситуацию, но за это мгновение он успел пообещать себе, что больше не оставит подопечную без присмотра ни на секунду.

— К астрологии — давай! — с воодушевлением согласилась Вероника. — Ох, как же мне хочется утереть нос нашему дорогому Павлу Борисовичу.

— Отлично! Только, может, всё-таки перед этим в магазин заскочим. А то ведь пока будем заниматься — проголодаемся.

— Ладно уж, — согласилась Вероника. — Мне всё равно надо Тимофею молока купить.

Подготовка к контрольной, сопровождаемая поеданием аппетитных бутербродов, продвигалась довольно резво, на что Никита даже не рассчитывал, учитывая какие сложности у его подопечной всегда вызывали цифробуквенные дисциплины. Видимо, острое желание показать Павлу Борисовичу, как он был не прав, являлось для Вероники замечательным стимулом. Не было ещё и восьми вечера, как все темы были повторены и все типичные задания разобраны. Но Никита не собирался так рано оставлять подопечную одну, и ему ничего не оставалось, как прикинуться, что не понял последнюю тему по квантовой физике.

Пока Вероника объясняла ему решения заковыристых задач, прошёл ещё час. Как только последняя цифра в последней задаче была написана, Никита тут же, пока его не попросили на выход, потребовал у хозяйки чая. Он мотивировал своё желание тем, что у него от физики в горле пересохло. Глядя, как гость, не спеша, крохотными глоточками цедит ароматный напиток, Вероника, похоже, наконец-то, раскусила его тактику:

— Никит, ты специально время тянешь?

— Тяну, — сознался парень с улыбкой. — Мне же наша группа доверила, чтобы я контролировал твоё состояние здоровья.

— Значит, выполняешь задание группы?

— Угу.

— Я так и подумала, — иронично усмехнулась Вероника. — И, главное, пари тут совершенно не причём.

— Ты думаешь, я тут из-за пари?

— Конечно, ведь осталось всего три дня, а ты меня так и не охмурил.

— Совсем-совсем?

— Что «совсем-совсем»?

— Ну, совсем-совсем не охмурил?

— Ни капельки!

— Жаль, — вдруг серьёзно сказал Никита.

— Конечно, тебе жаль, что подвёл Тимура и его команду, которые на тебя поставили.

— Нет. Мне на Тимура наплевать. Мне жаль, что поцелуя не будет.

Никита поставил на стол чашку и посмотрел на Веронику так, что ей стало жарко. Не отводя взгляд, он накрыл своими горячими руками её руки.

— Или будет?

Вероника почувствовала, что дыхание Никиты стало неровным и прерывистым, как и её. Его рука легла на её затылок, и он нежно, но требовательно притянул её к себе…

— Беляев, Двинская, вы знаете, который час? Мне, что, жалобу Дисциплинарному Совету на вас накатать? — раздался голос вахтёрши, сопровождаемый яростным стуком в дверь.

Вероника резко отпрянула от Никиты, и тот с досадой выругался:

— Чёрт бы побрал эту старую каргу! Как всегда вовремя — минута в минуту!

— Никита, иди! — тихо проронила Вероника, и парень вышел из комнаты на радость престарелой блюстительницы нравов.

Оставшись одна, Вероника попыталась привести свои мысли в порядок, но они не упорядочивались.

— Тимофей, может, ты мне объяснишь, что это сейчас было?

Тимофей, к сожалению тоже не знал. Он лежал на коленях хозяйки, и единственное, чем мог ей помочь, так это нежным мяуканьем.

Последний раз Вероника влюблялась давно. Очень давно. Это был 10 класс. И парня тоже звали Никита. И он тоже был влюблён. Но вот в кого: в Веронику или в Алесю? Наверно, сначала всё-таки в Веронику. Но потом… Потом он сам этого уже не знал.

Как же это было сложно. Сложно жить, когда на двоих одно лицо. Им не помогало, если они одевались по-разному, если одна одевала чёрное, другая — белое, одна — юбку, другая — брюки. Не помогло даже, когда одна из них перекрасилась в блондинку…

Вероника с папой едут в машине.

— Пап, а вот если я погибну… ну, вдруг, например, ты потеряешь сознание, и машина врежется в столб… как мама и все остальные поймут, что погибла именно я, а не Леся?

— Ника, что за глупости?

— Не глупости. Если ты тоже погибнешь, никто не поймёт. Ведь, так? Ведь только ты нас умеешь различать.

Папа наклоняется к уху Вероники и шепчет:

— Ника, не бойся. Я делаю это ради тебя. Ради твоей свободы. Я придумал выход. Теперь никто не сможет навредить тебе.

Папа давит на газ и направляет машину в столб. Последнее, что успевает заметить Вероника перед столкновением это прядку собственных волос, выбившуюся из пучка. Белых волос.

Алеся???…

Вероника подпрыгнула на кровати, и от неожиданного резкого движения чуть не сбросила с колен Тимофея. Под его тихое мяуканье она и не заметила, как уснула, как её мысли наяву плавно перетекли в сон. И какой сон! Ужас! Вторую ночь подряд. Только сегодня ещё хуже. Если так и дальше пойдёт то, что ей приснится завтра?

Вероника долго не могла унять дрожь. Откуда взялся этот кошмар? Наверно сегодняшняя поездка с горы на дурацком цветастом корыте, закончившаяся эффектным столкновением с деревом вызвала такую ассоциацию. Ну и денёк, ну и ночь!

Вероника схватила с кровати подушку и одеяло и выскочила из своей комнаты.

— Наташ, сегодня буду спать с тобой, — решительно заявила девушка, ворвавшись в комнату подруги.

Глава 28. Ночной визитёр

Никита, выйдя из общежития девушек, не спешил идти к себе. Он прогуливался взад-вперёд по аллейкам вокруг, не выпуская из вида вход в здание и окно комнаты Вероники.

Парень обдумывал одновременно две мысли: одну — тревожную, а вторую — приятную. Тревожила Никиту уверенность, что установившееся в последние несколько дней спокойствие — это, не что иное, как затишье перед бурей. Казалось бы, Матвей Тимофеевич жив-здоров, вернулся на работу, шантажисты больше себя никак не проявляют, проблему с возможным отчислением Вероники уладил ректор. Кроме того, Никита уже догадался, где, скорее всего, находится пропавшая информация, и в ближайшее время проверит это. Но почему-то все эти такие обнадёживающе успокаивающие события только нагнетали тревогу, они перемежались мелкими пакостными эпизодиками, которые, как казалось Никите, не могли случиться просто так.

Парню нужно было выработать стратегию, как в такой ситуации, когда он пока не разобрался, откуда исходит угроза, обеспечить безопасность подопечной. Единственное правильное решение — всё время находится поблизости. Днём это сделать несложно, оставалось придумать, как этого добиться ночью.

Обдумывание этой части плана и вызывало контрастные к тревожным приятные мысли. И чтобы они не заходили на запрещённую территорию, Никита старался перенаправить их в более нейтральное русло. Например, пытался придумать, что подарить Веронике на Новый год. У него было много идей, но все они были связаны с магией, а значит — не годились. Тут из-за несчастного котёнка и то стольку крику было, а что уж говорить, если Никита подарит Веронике, например, полёт над заснеженной тайгой. Отец взбесится настолько… Ну, вот лёгок на помине. Только парень вспомнил про строгого родителя, как услышал мелодию входящего звонка.

— Сынок, у меня для тебя приятная новость, — радостно заявил отец и после небольшой паузы добавил с иронией, — ну, надеюсь, что приятная. Новый год ты будешь встречать дома.

— Не понял, — опешил Никита. — Пап, плохая идея. Сейчас я не могу оставить подопечную без присмотра даже на пару часов, что уж говорить про целый день!

— Всё, сынок, отбой. Задание отменяется. Насчёт Вероники разобрались. Вышла ошибка. Она не нуждается в охране. Тебе уже приготовили новое задание, но приступить к работе ты должен после праздников. А на праздниках побудешь с нами. Тут Анжелка уже скачет от радости, что увидит тебя на Новый Год, весь дом вверх дном перевернула…

— Подожди, папа, — перебил Никита. — Почему Вероника не нуждается в охране?

— Да ты и сам наверно заметил за эти полтора года, что ничего особенного в плане магии в девушке нет. В общем-то, все заметили. Все видели, что она обычная. Каких только попыток не предпринималось, чтобы раскрыть в ней скрытые таланты. Ничего не помогало. Ни обучение в особом ВУЗе, ни стрессовые ситуации, в которые её ставили, не смогли разбудить в ней дремавшие где-то в глубине, как мы надеялись, способности. Нельзя разбудить то, чего нет. Последняя попытка считать что-то полезное с котёнка, к которому девушка привязалась, тоже ничего не дала.

— Но почему сначала предполагалось, что Вероника необычная?

— Теперь уже можно рассказать. Помогла информация, которая хранилась в сейфе ректора и считалась искажённой инструкцией по управлению Большим Бубном. Она не раз изучалась всеми возможными способами: и магическими, и логическими. На первый взгляд это был бессмысленный набор цифр.

— Логично было бы предположить, что ими закодирован ритм, который надо выбивать при игре в Бубен.

— Да. Это была первая догадка, которую проверили ещё в далёком 1620 году, как только Большой Совет получил информацию, считанную с умирающего шамана. Перепробовали все возможные варианты соответствия между цифрами и ритмом. Это ничего не дало — Бубен не ожил, и стало понятно, что информация искажена. Однако попытки её расшифровать не прекращались до сегодняшнего дня.

— И одна из них дала какой-то результат?

— Да. Несколько лет назад информацию подвергли магии цифрового решета или как говорят у вас в ВУЗе методике чтения между строк. В эксперименте участвовали несколько самых сильных на сегодняшний день менталистов, и общими усилиями им удалось извлечь из информации некую непонятную, слегка размытую мысль, что Вероника — ключ.

— Просто, ключ и всё — никакой конкретики?

— Да. Абсолютно никаких деталей. За девушкой начали следить. Но ничего понять не могли. Какое отношение юная жительница маленького белорусского городочка может иметь к восточносибирским шаманам и их артефакту?

— Возможно, она является потомком какого-то шамана? Ведь её отец родился в Сибири.

— Такая версия рассматривалась, но она не выдерживала критики. Во-первых, во внешности девушки не просматривается черт, присущих коренным народам Сибири. Наоборот, каштановые волосы, голубые глаза…

— Тёмно-синие.

— Что тёмно-синие?

— Да так, ничего. Не важно. Извини, что перебил.

— А во-вторых, шаманские методики не передаются по наследству. Им обучают.

— Поэтому было подстроено, чтобы Вероника поступила в особый ВУЗ? Попробовать обучить её магическим приёмам, и если она действительно имеет какое-то отношение к шаманскому движению, то это пробудит шаманские способности. Расчёт был на это?

— Да. Но, как ты сам знаешь, обучение не помогло. Тогда у Совета возникла ещё одна идея. Мы кропотливо изучали информацию о восточносибирском шаманском движении и обнаружили, что для того, чтобы избранный стал полноценным шаманом не достаточно только обучения. Знания будут лежать мёртвым грузом, пока не произойдёт обряд посвящения в шаманы.

— Известно, что собой представлял обряд?

— У обряда не было чётких правил. Его основа — сильный стресс. Когда шаман воспитывал себе приемника, он сам решал, как будет выглядеть действо. Это могло быть испытание огнём или ледяной водой или пребывание в тайге один на один с дикими животными — главное, чтобы испытуемый был шокирован, серьёзно напуган.

— Поэтому было затеяно спровоцировать Веронику на проникновение в кабинет Петра Ивановича, когда там будут находиться мерзкие шантажисты? А потом последовал пристрастный допрос «злого полицейского» и угроза отчисления — это всё, чтобы вызвать у неё стресс, в надежде пробудить шаманские способности? — Никита чувствовал, что его начинает бесить ситуация. — Ну, спасибо, что хоть огнём жечь не стали. А то бы устроили небольшой пожарчик в её комнате…

— Не ёрничай, — строго перебил отец и после небольшой паузы продолжил мягко, — Мы не хотели навредить девушке. Как раз поэтому ни пожара, ни ледяной воды не планировалось. Но мы понимали, что крик ректора и угроза отчисления для девушки, которая пережила смерть отца и сестры, не будет достаточно сильным потрясением.

— Поэтому накапали красной краски везде, где можно?! Пусть думает — кровь?! Пусть думает — всё серьёзно?!

— Чего ты разошёлся? Красная краска, согласись, лучше, чем настоящая кровь!

— Лучше было, всё рассказать Веронике напрямую!

— Никита, твоя влюблённость, с которой ты так ничего и не сделал, хоть я настаивал, лишает тебя способности мыслить логически, — теперь уже и отец разозлился. — Как можно рассказать такие вещи девушке, которая не имеет никакого отношения к Ведьмовскому Сообществу? Мы и так пошли на риск, начав обучать её в магическом ВУЗе. Кстати, в свете последних событий, сейчас решается вопрос, не отчислить ли её из Университета. Так вот разве можно было раскрыть ей ещё и засекреченную информацию?

— Но ведь методика чтения между строк показала, что Вероника особенная, и эта засекреченная информация касается её напрямую.

— Магия цифрового решета не показала ничего конкретного. Мы не были уверены, что девушка имеет хоть какое-то отношение к магическому миру. Мы сомневались. И, как теперь поняли, правильно делали.

— Есть что-то ещё, кроме неудачных попыток вызвать стресс? Что-то ещё доказывающее, что Вероника обычная? — догадался Никита.

— Да. Те цифры. Вчера их наконец-то удалось расшифровать.

— Не понял, как с ними работали? Ведь информация похищена. Или у Большого Совета есть копия?

— Есть, конечно. Попытки расшифровать код велись постоянно, не прекращались ни на минуту.

— И что удалось в этих цифрах разглядеть?

— Время и место рождения отца Вероники — это он был избранный. Цифры не были инструкцией по управлению Большим Бубном. Цифры указывали на то, кто этой инструкцией владеет. Теперь картина вырисовалась полностью. Мы полагали, что с конца 16 века восточносибирские шаманы перестали воспитывать преемников, но это не так. Как минимум одного они всё же воспитали.

— Отца Вероники, который родился через сотни лет после смерти последнего шамана?

— Да. Они ведь были зациклены на том, что только достойный может получить особые знания. Они очень боялись, что Большой Бубен вместе с инструкцией по управлению им попадёт в руки корыстного человека. Они считали, что это будет означать конец света. Шаманы не нашли ни одного достойного ни в своём столетии ни в следующих трёх. И их выбор в итоге пал на того, кто родился в 1965 году.

— Я понял, как это у них получилось — владение Бубном позволяло им путешествовать во времени.

— Правильно. Но это, конечно, не путешествия в прямом смысле. Не такие, как показывают в фантастических фильмах. Сами шаманы считали, что просто могут общаться с духами умерших или наоборот, ещё не рождённых людей. Мы полагаем, что благодаря этим своим методикам они переместились в будущее и совершили обряд посвящения в шаманы над маленьким ребёнком — мальчиком из глухого сибирского села. Его посчитали идеальным альтруистом. Ему передали сложные шаманские методики и инструкцию по управлению Бубном.

Наши люди уже поработали с теми, кто кое-что помнит о странных событиях тех дней. Нам удалось собрать кусочки пазла. Суеверные родители, наблюдавшие обряд и то, что случилось с малышом после, очень испугались. Они, как впрочем, и большинство жителей села, решили, что в мальчика вселился дьявол. Воспитывать особенного ребёнка взялась бабушка. Она увезла его подальше от тех мест, где к малышу относились как к прокажённому.

— Да. Драматическая история. Ребёнку не позавидуешь. Но ведь став взрослым, он должен был осознать своё предназначение. Почему же он даже не попытался наладить контакт с Ведьмовским Сообществом?

— Возможно, враждебное отношение родителей и односельчан нанесло ему в детстве психологическую травму. Видимо, он не рад был этой своей «избранности». Хотел жить обычной жизнью. Выбрал себе самую обычную профессию и самую обычную жену. И у них родились самые обычные дочери. Вернее вторая девочка Алеся, по всей видимости, обладала способностями. Возможно, в ней отец видел свою преемницу. Недаром её постоянно держали в деревне у прабабки, у которой уже был опыт воспитания особых детей.

— Если так, почему методика чтения между строк, указывала, что ключ — Вероника, а не Алеся?

— Методика неточная. Она даёт расплывчатую приблизительную информацию. Девушки родились в один день и внешне были похожи как две капли воды. Про Веронику нам теперь точно известно, что она обычная. Ключом была Алеся. Мы навели справки — в деревне, где она жила, были зафиксированы отдельные происшествия, которые могли бы быть объяснены применением магии.

— Тогда одновременная смерть избранного и его возможной преемницы очень подозрительна, тебе не кажется?

— Возможно. Мы изучаем, не была ли авария подстроена. Но пока всё говорит о том, что это был несчастный случай.

— Или самоубийство… — неожиданно для самого себя выпалил Никита.

— Наши люди проверят все версии. Но в любом случае, твоё присутствие в Университете N7H25 больше не имеет смысла. Расследование, развёрнутое вокруг Вероники, закончено. В охране она больше не нуждается.

— Подожди, пап. Но есть же ещё шантажисты. Их же тоже надо вычислить и обезвредить.

— Этим занимается ректор. Ты же, кажется, уже вычислил, что он один из наших. У него всё под контролем. Он справится прекрасно и без тебя. Шантажисты, они же воры — это мелкие сошки, для которых слишком большой честью будет, чтобы ими занимались сразу два высококлассных специалиста. Так что ждём тебя завтра к обеду. Мама уже хлопочет на кухне. Готовит к твоему приезду шикарный праздничный стол.

— Нет, пап, — решительно возразил Никита. — Я буду отмечать Новый Год тут. У нас планируется весёлая студенческая вечеринка. У меня тут друзья…

— Друзья? Кого ты решил провести? Думаешь, я не знаю, почему ты хочешь остаться на праздники в Верхнетайгинске? Думаешь, не знаю про пари, срок которого истекает 31-ого декабря? Ладно уж, сам был молодым. Оставайся. Но первого вечером должен быть дома. К нам придут очень важные гости, и мы с мамой хотели бы тебя кое с кем познакомить.

После разговора с отцом у Никиты осталось тягостное чувство. Причин было несколько. И самая главная — ему не хотелось уезжать из Верхнетайгинска ни первого, ни любого другого числа. Ему не хотелось расставаться с друзьями, и, если уж быть честным с собой, то в первую очередь с Вероникой. И потом, длинный детальный рассказ отца не убедил Никиту, что его бывшей подопечной ничего не угрожает. Даже наоборот, заставил волноваться ещё больше. Если в информации, украденной шантажистами, есть намёк на то, что Вероника — ключ, и похитители это поймут, то где гарантия, что они не попытаются оживить Большой Бубен с помощью давления на этот ключ. Их мерзкое поведение не оставляло сомнений, что они пойдут на что угодно ради достижения своей цели. Один только случай с ужасной голограммой повешенного Димы чего стоит.

Эти рассуждения привели Никиту к мысли, что, несмотря на распоряжение отца, необходимо и дальше следить за безопасностью Вероники. Поэтому, вместо того, чтобы направиться домой, он упрямо продолжил свои неспешные прогулки взад-вперёд возле крыльца женского общежития. Ему, как минимум нужно было дождаться, пока свет в комнате Вероники потухнет, но свет горел и горел, несмотря на то, что было около 12-ти ночи.

Прошёл ещё час, а окно, за которым Никита вёл наблюдение, продолжало светиться, и парень не выдержал. Он взял в руки смартфон и набрал номер Вероники в надежде, что не разбудит её — ведь, судя по всему, она и так до сих пор не спит. Девушка не отвечала. Никита набрал её ещё пару раз — результат был тот же. Парень почувствовал, что его начинает охватывать тревога, избавиться от которой можно было лишь одним способом — пробраться в общежитие девушек. А уж там он разыщет свою подопечную, потому как она точно в здании — выбраться из общаги незамеченной не могла, ведь даже во время разговора с отцом Никита не спускал глаз ни с входа, ни с окна.

Идея нравилась парню во всех отношениях, и в частности тем, что возможность перехитрить злобную вахтёршу станет сладкой местью за бесцеремонно нарушенный ею милый вечер в компании Вероники. Магию, конечно, применять нельзя, но Никита и так с лёгкостью проведёт бдительную, но недалёкую женщину.

Бросив пару раз камешком в самое дальнее от вахтёрской кабинки окно холла, парень добился, чтобы разгневанная блюстительница нравов слезла со своего трона и помчалась проверять, кто нарушает порядок во вверенных ей владениях. Убедившись, что всё её внимание поглощено попытками разглядеть нарушителя в темноте ночи, Никита незаметно проскользнул мимо вахтёрской кабинки на лестницу и был таков.

Поднявшись на второй этаж, парень подошёл к комнате Вероники и тихонько постучался. Ответа не было. Тогда он набрал её номер и услышал мелодию входящего звонка, доносящуюся из-за двери. Всё понятно — смартфон на месте, а самой Вероники в комнате нет. Чтобы в этом убедиться, пришлось набраться наглости и войти внутрь без приглашения. Каково же было удивление Никиты, когда обнаружилось, что пропала не только Вероника, но также её подушка и одеяло. Впрочем, дедуктивные рассуждения быстро подсказали ему разгадку таинственно исчезнувших спальных принадлежностей и их хозяйки — они все вместе переместились в соседнюю комнату.

Что же делать? Проверить догадку нужно было обязательно, но вламываться в комнату Наташи в два часа ночи представлялось как минимум неэтичным. Никита подошёл к двери рыженькой одногруппницы и, приложив ухо к замочной скважине, прислушался. Первое, что он понял — дедукция не подвела, Вероника у Наташи, второе — обе девушки не спят, а о чём-то разговаривают тихо, но очень эмоционально.

— Тук-тук-тук, девочки, к вам можно, — полушёпотом произнёс парень в замочную скважину.

— Никита, ты что ли? — удивилась Наташа, подойдя вплотную к двери. — Что-то случилось?

— Ну, не то чтобы случилось. Просто не спится, — на ходу сочинил он невнятную причину ночного визита.

— Ты с ума сошёл, — возмутилась Наташа. — Тебя сейчас вахтёрша застукает и будет тебе тогда хорошо спаться после многочасовых общественно-полезных работ.

— Нат, впусти его, — заступилась Вероника. — А то точно вахтёрша застукает. А у нас с ним ещё с прошлого раза пять часов не отработано.

Наташа приоткрыла дверь и, резким движением втянув парня внутрь, быстренько её захлопнула.

— Эх, вы, правонарушители, — покачала она головой с улыбкой. — Одной не спится, второму не спится… Чай вам, что ли, с мятой заварить. Говорят, успокаивает.

— Завари, — обезоруживающе благодарно улыбнулся Никита. Он был бы сейчас рад любому напитку: хоть с мятой, хоть с полынью, лишь бы горячему. За время вынужденной многочасовой ночной прогулки по тридцатиградусному морозу он изрядно замёрз.

Наташа занялась приготовлением обещанного напитка, а Никита пристроился на кровать рядом с Вероникой. Она сидела, по горло закутавшись в одеяло, и, как догадался парень, не потому, что замёрзла, а потому что была всё в той же своей лёгонькой коротенькой ночной сорочке, которую Никита уже имел счастье однажды лицезреть. С одной стороны этот факт приятно будоражил воображение, но с другой свидетельствовал, что Вероника выскочила из своей комнаты к подруге, даже не приведя себя в порядок, а значит, была чем-то взволнована. Он посмотрел ей в глаза — догадка подтвердилась. Её тёмно-синяя радужка сузилась. Вероника не просто взволнована, она потрясена, подавлена и напугана.

— Ника, что-то случилось? — тихонько поинтересовался Никита.

— Просто кошмарный сон, — также тихо ответила она.

— Расскажи.

— Ладно.

Вероника только что пережила свой кошмар во второй раз, когда рассказывала его Наташе, но, тем не менее, зачем-то согласилась повторить свои мучения. Что поделать — ей хотелось поделиться с Никитой своими страхами. И, о ужас, ей хотелось, чтобы он её пожалел. Ей страшно было признаться себе, но она обрадовалась ночному гостю. Очень обрадовалась. Это был тот человек, с которым ей хотелось сейчас поговорить даже больше, чем с Наташей. Ей хотелось, чтобы он прижал её к себе так же, как тогда, когда она испугалась голограммы. И он как будто услышал её мысли. Нежно обнял за плечи, и она в подробностях рассказала ему то, что напугало её сегодня до смерти.

— Это всего лишь сон, — ласково сказала Наташа, подавая гостям чашки с дымящимся ароматным травяным напитком. — Правда, Никита? Скажи, этой дурёхе, чтобы выбросила его из головы.

— Конечно, всего лишь дурацкий сон, — согласился парень, принимая чашку. — Спасибо Наташа. Ничего прекраснее твоего мятного чая я не пил.

— Да, ладно, подлиза, — улыбнулась она.

Никита с удовольствием поглощал замечательный напиток и параллельно, чтобы развеселить девушек, рассказывал, как ловко надул вахтёршу, чтобы пробраться к ним в общагу.

— Способ, конечно, гениальный, — иронично усмехнулась Наташа, — а вот как ты назад теперь выйдешь?

— Да запросто, — усмехнулся Никита. — У меня куча идей. У меня их столько, что я даже книгу могу написать «Сто пятьсот способов обхитрить вахтёршу».

— Не надо назад. Пусть спит в моей комнате, — предложила Вероника. — Я всё равно туда сегодня ночью не вернусь ни за какие коврижки.

И хоть она не стала продолжать свою мысль вслух, но для себя отметила, что и у Наташи заснуть сможет только, если будет знать, что Никита рядом, за стенкой. Почему-то присутствие этого большого доброго умного и внимательного несносного зануды казалось ей гарантией, что дурацких пугающих кошмарных сновидений не повторится.

— Спасибо, девочки, — во весь рот улыбнулся Никита. — Спасли меня от n-ного количества общественно-полезных часов.

Ему было на руку, что появилась возможность этой ночью быть рядом с подопечной. Так Никите будет спокойней. Только так он сможет поспать хотя бы пару часов.

Глава 29. Каштановые, а не белые

Перед началом занятий в Синем Кабинете сегодня собралось рекордное число преподавателей. Кто-то работал с бумагами — семестр подходил к концу, и надо было заполнить ведомости успеваемости. Кто-то просто отдыхал, а кто-то обсуждал предстоящее заседание Совета Профессоров, назначенное на 16 часов вечера.

— До меня дошли слухи, что сегодня будет поставлен на голосование вопрос об отчислении Вероники Двинской, — взволнованно произнёс преподаватель квантовой физики. — Так вот, я категорически против. Валентин Семёнович, Вы со мной согласны? Вы как будете голосовать?

— Я, пожалуй, воздержусь, — проскрипел пожилой профессор.

— Вам безразлична судьба девушки?! — возмутился Аристарх Вениаминович.

— А Вы-то почему так разволновались, будто речь о Вашей родственнице? — придерживая пенсне, саркастически усмехнулся Валентин Семёнович.

— Как почему? Да потому, что это самая талантливая в области точных наук студентка.

— Да, но по некоторым другим предметам она демонстрирует очень посредственные знания, — влился в дискуссию замдекана по цифробуквенным дисциплинам. — Причём, обратите внимание, Аристарх Вениаминович, речь о профильных предметах.

— Но в нашем экспериментальном ВУЗе профильными считаются не только цифробуквенные предметы. Вы, многоуважаемый, случайно не забыли? Мы должны воспитывать умных вдумчивых специалистов. Или Вам мало примеров, как отличники других магических академий творили чёрт знает что, из-за того, что у них не было развито логическое мышление?! Наш Университет специально сделал упор на техническом образовании. По мне, в нашем деле гораздо больше толку от сильного физика слабого мага, чем от сильного мага без мозгов.

— Ваше мнение, Аристарх Вениаминович, для нас очень важно, — постарался умерить пыл профессора физики замдекана. — Но Вы не единственный член Совета Профессоров. Поэтому уважаемый преподаватель астрологии и вынес такой неоднозначный вопрос на голосование, ведь так Павел Борисович?

Павел Борисович сидел в любимом кресле возле аквариума и увлечённо наблюдал за своими питомцами. Когда и почему пятисотлитровая громадина с рыбками стала считаться собственностью преподавателя астрологии, никто не знал. Но, впрочем, никто и не возражал, что именно он курирует вопросы, связанные с поддержанием идеального внешнего вида подводного мирка и здоровья его обитателей. Тем более, не было среди преподавателей человека более увлечённого аквариумистикой, чем Павел Борисович. Вот и теперь он был полностью поглощён незамысловатым сюжетом из жизни рыбок — наблюдал, как два юрких маленьких цветастых самца гуппи гонялись за большой невзрачной пузатой самкой.

— Павел Борисович, ведь так? — замдекану пришлось повторить вопрос.

— Вы про Двинскую? — сладко улыбнулся преподаватель астрологии и, не на секунду не отрывая от питомцев взгляда, продолжил:

— Я передумал выносить на голосование вопрос об её отчислении. Хочу дать ей шанс, исправить оценки. Я уважаю мнение нашего дорого профессора физики. Вы довольны, Аристарх Вениаминович?

— Да. Благоразумное решение.

Матвей Тимофеевич сидел в дальнем углу Синего Кабинета и в беседу не включался. Делал вид, что разбирает бумаги, и тема ему не интересна. Однако на самом деле жадно ловил каждое слово. Он ждал баталий, ждал схватки или хотя бы грызни. Он надеялся, что кровожадные крысёныши, которых он стравил, уже настолько пропитаны взаимной ненавистью, что не смогут сдерживать её даже на людях — будут капать ядом друг на друга, разбрызгивая его мимоходом на всех, кто окажется рядом. Но ничего подобного не происходило. Все участники сегодняшней дискуссии были корректны и вежливы, все друг с другом соглашались. Матвей Тимофеевич был разочарован. Не мог понять, почему его план не работает. Или кто-то из крысёнышей, а, может даже, уже и оба догадались, где информация?

— Ребята, представляете, что мне папа на Новый год подарил?!! — к Веронике, Наташе и Никите, одновременно зашедшим в аудиторию, подскочила Леночка, светящаяся от восторга. — Поездку на море! На маленький островок в Средиземном море! Там шикарно!!! Всё включено! Это курорт Ведьмовского Сообщества. Там такое!!! Вы себе представить не можете. Всё стилизовано под старину. Там отдыхающим даже разрешается применять всякие методики. Там можно полетать на ковре-самолёте. Серьёзно! И это ещё не всё. Теперь самое главное! Та да-а-а! Фанфары! Папа оплатил поездку не только мне, я могу взять с собой пятерых друзей! Егорушка и вы все трое приглашены! И не вздумайте отказываться. Когда ещё такое увидишь!

Леночка обхватила ребят и весело завизжала. Заражённые её позитивной энергией, бьющей фееричным фонтаном, они приняли подругу в объятия с радостными возгласами:

— Ура!!! Мы едем на море!

Но когда первый ажиотаж прошёл, Наташу заинтересовал практический вопрос:

— Лен, а когда планируется поездка?

— На зимних каникулах на все две недели!

— Чёрт! — ту же выругалась Вероника. — На каникулах я собиралась съездить домой.

— И меня дома ждут, — разочаровано протянула Наташа.

— Девочки, не расстраивайтесь. Родители не обидятся. Они поймут. И потом можно на пару деньков позже на курорт приехать, чтобы успеть родителей попроведовать.

— Правильно, — улыбнулась Вероника, которая уже нарисовала в своём воображении чудесное приключение на средиземноморском острове и не хотела расставаться с мыслью о замечательном отдыхе. — Или, чтоб успеть дома погостить, на несколько дней опоздаем к началу второго семестра — тоже ничего страшного.

— А кого ты ещё пригласишь? — спросил Никита. — Ведь можно пятерых, а нас четверо.

— Ещё хочу Димочку позвать. Они же с Егорушкой друзья. Надеюсь, он к этому времени успеет выздороветь.

— Здорово, — просияла Наташа. — Ему отдых не повредит. Он, наверно, устал. Ну, там, операция и всё такое.

— Леночка, ты — прелесть, — Вероника чмокнула одногруппницу в щёчку и её примеру последовали остальные. После чего быстренько заняли свои места за партами, потому что прозвенел звонок.

— Никит, правда, круто, что мы на море поедем? — Вероника, взбудораженная неожиданной сногсшибательной новостью, не могла переключиться на учёбу, хотя преподаватель астрологии уже зашёл в аудиторию и начал занятие. — Классный у Леночки папа!

— Ага, — согласился Никита, который не знал, сможет ли быть с друзьями не то что на зимних каникулах, а даже через пару дней. Но раз уж тема про отдых невольно затронула тему родственников, решил расспросить Веронику о том, что интересовало его со вчерашнего вечера:

— А ты куда именно собиралась на каникулах — к маме в Беларусь?

— Ну, да, куда же ещё?

— Мало ли? Может у тебя, где-то здесь поблизости в Сибири тоже есть родственники.

— Да нет. Мои все из Беларуси.

— А родители папы, твои бабушка с дедушкой?

— Они тоже из Беларуси. Жаль, я их не знала. Умерли молодыми. Трагическая случайность. Пожар. Папу бабушка воспитывала.

Из слов Вероники Никите стало понятно, что она знать не знает правду о своих родственниках по линии отца. Но всё же предпринял ещё одну попытку выведать что-либо про них, зайдя немного с другой стороны.

— Вот интересно, какими они были? Ты наверно на них похожа, или, наоборот, они были тёмноволосые и кареглазые? Ты фотографии видела?

— Нет. Все фотки сгорели при пожаре. Но думаю, я на них похожа. По крайней мере, я очень похожа на отца — чертами лица и даже цветом глаз.

— Тёмно-синий… Очень редкий.

— Ага, — улыбнулась Вероника. — А ты что собирался на каникулах делать? Родителей с сестрёнкой навестить? Они наверно соскучились?

— Да уж, — невесело усмехнулся Никита, — настолько соскучились, что требуют, чтобы я Новый год с ними встречал.

— Так тебя, что, на завтрашней вечеринке не будет? — не сумев сдержать ноток разочарования, спросила Вероника.

— И не надейся, — усмехнулся Никита. — А как же поцелуй?! Пока я не выиграю пари, никуда не уеду.

— Тогда родителям долго придётся тебя ждать. Потому что никакого поцелуя не будет.

От Никиты не ускользнуло, что в этот раз при упоминании о пари Вероника не стала язвить, скорее дразнила его. Ему захотелось немедленно притянуть её к себе и самому выступить инициатором поцелуя, но вместо этого он наклонился к самому её уху и тихо прошептал:

— Будет.

— Вероника Двинская, прошу к доске, — голос Павла Борисовича заставил девушку вынырнуть из оцепенения, которое навеял на неё волнующий шёпот соседа по парте.

— Иди смелее. Ты готова. Мы вчера всё тщательно повторили, — подбодрил Никита и Вероника, вздёрнув подбородок, уверенно пошла к доске.

Зря парень боялся, что преподаватель астрологии, неожиданно решивший поднимать уровень успеваемости путём отчисления неуспевающих студентов, будет предвзят к Веронике и засыпет её сложными вопросами. Павел Борисович был мягок и корректен, давал достаточно простые задания и искренне радовался их правильному выполнению.

— Вероника, Вы меня сегодня приятно удивили. Ставлю Вам пятёрку. Но у Вас ещё остался долг по прошлым лабораторным работам. До конца семестра Вам необходимо исправить две двойки, иначе я не смогу допустить Вас к экзаменам.

— Но когда же я успею? — расстроилась девушка. — Сегодня последнее занятие.

— Ничего, мы что-нибудь придумаем, — добродушно улыбнулся Павел Борисович.

— А можно мне лабораторные вечером после занятий сдать?

— Сегодня, к сожалению, не получится. Сегодня у нас заседание Совета Профессоров. Давайте завтра.

— Но завтра же 31 декабря, предпраздничный день. Занятий не будет.

— Ничего, я выделю Вам полчасика. Оформите работы как положено и быстренько мне их сдадите. Подходите к 16 часам в Синий Кабинет.

— Спасибо, Павел Борисович, — просияла Вероника. Теперь она снова узнавала, в сидящем за учительским столом, весёлого и добродушного преподавателя астрологии, любимца студентов.

Никита смотрел, как соседка по парте приближается к своему месту с сияющей улыбкой на губах. Смотрел и думал, как ему поступить. Остаток сегодняшнего дня и весь завтрашний он ещё сможет находиться рядом с Вероникой, обеспечивать её безопасность. Но что делать дальше?

Всю сегодняшнюю ночь, проведённую в уютной комнатке женского общежития, он обдумывал слова отца. В них была логика, они опирались на факты, но, тем не менее, так и не вселили в Никиту уверенность, что он может вот так просто взять и уехать, оставив Веронику, которой к счастью, уже, кажется, не грозит отчисление, одну. Почему всё в нём противиться этому, почему неприятно сосёт под ложечкой от одной только мысли, что ему придётся уехать. Это из-за влюблённости? Естественное чувство нежелания расставаться с девушкой, к которой испытываешь влечение? Или в Никите говорит профессиональное чутьё? Неосознанные до конца, но уже обработанные подсознанием нюансы, подсказывают, что что-то не так? Или и первое, и второе?

Никита продолжал как заворожённый смотреть на приближающуюся Веронику. Почему-то сейчас его внимание сосредоточилось на густой копне медных волос, которые сегодня не были собраны в привычный хвостик. Волосы растекались по плечам плавными волнами в такт движениям. И Никита вдруг понял ответ на вопрос, который мучил его — он не хочет уезжать по двум причинам. Он безумно не хочет расставаться с Вероникой, потому что влюблён, потому что готов часами просто смотреть на неё, наблюдать, как она движется, как красиво колышутся её прекрасные волосы. И он безумно не хочет расставаться с Вероникой потому, что ей угрожает опасность. Потому что её прекрасные волосы — каштанового цвета, а не белые, как в её странном сне, который он обязан расшифровать…

Глава 30. Любить друг друга в небе

— Никит, неужели всё настолько серьёзно, что ты должен меня даже до Университета провожать? — усмехнулась Вероника.

Она никак не могла поверить тому, что узнала сегодня ночью.

— Настолько, — ответил Никита. Он ни капельки не жалел, что всё рассказал своей подопечной, хоть и понимал, что этим навлекает на себя кучу неприятностей, начиная от гнева отца и кончая возможным увольнением по статье о профнепригодности. Просто поступить по-другому он не мог.

Вчера Никита как обычно провел весь вечер с Вероникой. Предлог был прекрасный — помощь с лабораторными по астрологии, которые ей сегодня нужно пересдать, чтобы получить допуск к зимней сессии. Но придумать, как напроситься на ночь, было не так и просто. Оставалось проторчать 8 часов на морозе под дверью общежития, ведя наблюдение за окном и входом. И, в общем-то, он так и сделал.

Он наматывал круги вокруг здания и думал, думал, думал. Он ещё раз подверг анализу всё, что ему было известно. Каждый важный факт и каждую маленькую детальку. И постепенно картина стала вырисовываться. Он пока не мог дать чётких обоснований своим выводам, но у него появилась глубокая внутренняя уверенность, что информация, которой обладает Большой Совет, была интерпретирована им неправильно.

Насчёт отца Вероники эксперты Совета не ошиблись. Тут всё верно — он был избранным. А вот дальше идут сплошные вопросы. Кто такая Алеся? Преемница? Зачем отцу убивать её и себя? Чтобы окончательно и навсегда похоронить шаманское движение «Обратная сторона»? Возможно, такой поступок можно было бы объяснить психологической травмой, полученной в детстве. Но, в таком случае, логичней было бы вообще не воспитывать преемника, а убить только себя.

Никита видел и ещё один момент, не стыкующийся с выводами Большого Совета — странные сны Вероники. Он пока не мог их расшифровать, но чувствовал, что это важно. В них, возможно, закодирована разгадка, последний кусочек пазла, который даст увидеть картину целиком. Но даже без этого недостающего кусочка Никита уже сделал для себя вывод — Совет ошибся, Вероника особенная, она — ключ. А, значит, она должна всё знать.

Воспользовавшись одним из рецептов ненаписанной пока книги «Сто пятьсот способов обхитрить вахтёршу», Никита пробрался к Веронике в комнату. Первым делом потребовал горячего чаю, потому что у него зуб на зуб не попадал, а потом выложил на голову девушки столько информации, что она до сих пор не могла её до конца осмыслить.

— Никит, давай так. Раз уж ты непременно хочешь меня сопровождать в Универ — сопровождай. Но пока уходи. Мне по любому надо привести себя в порядок после бессонной ночи.

— Оставить тебя одну — плохая идея.

— Пойми. Пересдача лабораторных назначена на 16, а Новогодняя вечеринка начинается в 17. Я уже не успеваю вернуться в общагу, чтобы навести марафет и переодеться, поэтому придётся идти к Колобку в праздничном прикиде. И потом я буду не одна. Ко мне сейчас придёт Наташа помочь волосы уложить. Моя рыженькая визажистка целую неделю придумывала, какую бы мне причёску сварганить. И, кстати, тебе самому надо привести себя в порядок. Как минимум побриться, — усмехнулась Вероника.

Никита озадачено потёр рукой бороду, а потом, улыбнувшись во весь рот, ответил:

— Да, побриться не помешает, а то ж мне сегодня ещё пари выигрывать, неохота тебя колоть. В полночь срок истекает, значит, поцелуй, которого я ждал целых две недели, случится сегодня на новогодней вечеринке.

— Никакого поцелуя не будет, — с лукавой улыбкой ответила Вероника. — И не мечтай. Тем более теперь, когда я знаю, ради чего затевалось пари.

Никита наклонился к самому уху девушки и своим завораживающим шёпотом, от которого у неё начинали мурашки по телу бегать, произнёс:

— Будет… Я жду…

— Ника, это я, — стукнув пару раз в дверь, в комнату ворвалась Наташа, держащая в руках импровизированный набор начинающего визажиста.

— Никита, а ты чего здесь делаешь? — возмутилась она, заметив гостя, присутствие которого будет мешать творческому процессу.

— Ухожу, ухожу, — усмехнулся парень. — Но через час буду. Надеюсь, этого времени вам хватит.

Наташа как всегда проявила дисциплинированность и сдала Веронику Никите с рук на руки ровно через час. Молодые люди вышли на улицу и не спеша отправились в Университет. После бессонной ночи было необыкновенно приятно вдыхать бодрящий морозный воздух. Вероника подняла голову вверх — красота! Звёзд не было видно, но зато всё пространство заполнил сказочный новогодний снегопад — крупные вальяжные хлопья, поблёскивая в свете фонарей, лениво опускались на землю… А рядом шёл парень, тот, от близости которого замирало сердце, тот, будоражащий шёпот которого сводил с ума, тот в которого её угораздило влюбиться, тот… подумать только… кого назначили ей в качестве бодигарда. Вот она причина, по которой Никита всё время был рядом, был внимательным и предупредительным. Не глупое пари, а ответственное задание Большого Совета. Но от этого не легче. Как бы ей хотелось, чтобы что-то ещё, кроме профессиональной обязанности, заставляло его желать быть с ней рядом.

Молодые люди зашли в главный корпус Университета и, сдав одежду в гардероб, поднялись на второй этаж.

— Буду ждать тебя здесь, — Никита пристроился в одно из кресел, напротив двери Синего Кабинета. — Удачи.

— Думаю, Колобок, не будет меня долго мучить. Наверно торопится домой — Новый Год встречать.

— Как сказать, как сказать, — усмехнулся Никита. — По-моему, он ещё не женат. Так что дома его вряд ли ждёт супруга с праздничным ужином. А тут такая необыкновенно красивая девушка явится к нему в предновогодний вечер…

— Это комплимент моему внешнему виду? — с иронией поинтересовалась Вероника. — Ну, наконец-то. А я уж думала, ты вообще не заметишь старания Наташи.

Конечно, Никита заметил. Как он мог не заметить?! У него туманилось в голове от созерцания нежных плавных линий фигуры, подчёркнутых чёрным с красным облегающим шерстяным платьем. Он с ума сходил от желания прикоснуться губами к трогательному изгибу шеи, открытой благодаря поднятым наверх волосам, уложенным в сложную прическу, оставляющую свободными несколько локонов.

Как он мог всего этого не заметить?! Он заметил, но он не мог себе позволить любоваться. Ему была нужна трезвая голова. Он чувствовал — в любую секунду может случиться что-то плохое. Поэтому ему оставалось только запомнить этот миг, чтобы насладиться им потом, когда опасность будет предотвращена.

— Наташа — молодец, — сказал он с грустной улыбкой, понимая, что это немного не то, что хочет услышать его подопечная.

— Ладно, пошла, — бросила Вероника Никите и, постучавшись в дверь, скрылась в Синем Кабинете.

Зря Никита переживал, что Колобок будет долго мурыжить его подопечную. Примерно через полчаса она выскочила из кабинета с сияющей улыбкой на губах.

— Пересдала обе лабораторные на пятёрки!

— Здорово! Молодец!

— Теперь можно со спокойной душой оторваться на вечеринке! — Вероника вприпрыжку понеслась к лестнице, Никита последовал за ней, и через пару минут они уже были в холле Университета возле огромной ёлки, где в ожидании начала вечеринки группками толпились студенты.

— Пойдём найдём наших, — предложила Вероника.

Это оказалось не такой и простой задачей, учитывая, что часть ребят были в карнавальных костюмах. И всё же Никита издалека заметил одногруппников — помогли опознанию переливающиеся в свете праздничных огоньков золотистые кудри Наташи.

— Ника, ну как, пересдала? — встретила она подругу вопросом.

— Да, две пятёрки!

— Ух, умница! Видишь, можешь, когда захочешь, — обрадовалась Наташа. — Кстати, ребят, представляете, кого я только что видела? Димку! Его уже выписали из больницы. Правда, здорово!

— Ещё бы! — согласилась Вероника.

Никиту, в отличие от девушек эта новость не радовала, а настораживала. Почему сына Бегемотика решили выпустить из-под охраны? Члены Большого Совета считают, что шантажисты больше не представляют для Димы угрозы, что они под контролем у ректора? Или парня хотят использовать как наживку?

Этот вопрос нужно было срочно выяснить. И Никита, держа в поле зрения Веронику, оживлённо беседующую с Наташей, отправился на поиски Димы. Белобрысый одногруппник сегодня пользовался популярностью, всем хотелось поболтать с ним и расспросить про операцию, поэтому Никите пришлось приложить немало усилий, чтобы под благовидным предлогом оттащить его подальше от толпы для разговора без свидетелей.

— Почему тебя отпустили?

— Сказали, что шантажистов вот-вот обезвредят. Что опасности больше нет.

— Ты уже разговаривал с отцом? Он знает, что ты здесь?

— Разговаривал. Отец не очень доволен, что меня отпустили. Считает, что опасность по-прежнему существует. Велел мне всё время быть на людях, не оставаться одному.

— Разумный совет. Я бы на твоём месте ему последовал.

— Да я как-то и сам не хочу пока оставаться один. Как вспомню про ту голограмму — мурашки по коже. Хорошо ещё, что она просуществовала недолго.

— Знаешь, чем маловероятнее событие из условного будущего, тем труднее удерживать его проекцию в настоящем. Так что то, что голограмма существовала не долго, говорит о том, что как ты не настраивал себя на страшный поступок, вероятность, что ты его совершишь, была мизерной.

— Да так и есть. Решиться на такое очень нелегко. А особенно после того, как увидишь своё бездыханное тело на верёвке. Знаешь, я после того случая даже поседел. Ну, не полностью конечно, а прядь седая появилась.

— По-моему, ты слегка утрируешь, — улыбнулся Никита, окинув взглядом собранные в жиденький хвостик длинные волосы Димы.

— Да нет, действительно у меня есть где-то на затылке седая прядка, просто на светлых волосах это не так заметно.

— Никитос, вот ты где! — к собеседникам подошли одногруппники под предводительством Тимура. — Хватит тут Димку разговорами развлекать. Ты, что, забыл про пари — действуй. Вон девчонки стоят, загрустили уже.

Никита понял, что больше поговорить с Димой без свидетелей всё равно не получится, поэтому направился к Веронике.

Вечеринка началась с мини-концерта, организованного силами самих же студентов. На небольшой импровизированной сцене разыгрывались миниатюры из студенческой жизни, актёры пародировали преподавателей, что вызывало взрывы смеха. Девушки стояли в первых рядах рядом со сценой, а парни за ними, чтобы не закрывать обзор.

Никите некогда было следить за ходом спектакля. Он обдумывал слова Димы, невидящим взглядом уставившись в затылок Вероники. И вдруг мысли, выстроившиеся в логическую цепочку, заставили его всё-таки сфокусировать взгляд. Точно! Вот оно! У Димы исчезла седая прядь, у Вероники — шрам. Чёрт! Как же он сразу не догадался. Ответ всё время лежал на поверхности. Всё сошлось! И странные сны Вероники и парадоксальная схожесть двух сестёр, различать которых умел только отец.

Теперь надо действовать. Надо вычислить в какой момент это произошло. Тогда можно будет понять, кто это сделал. Тогда у него будет шанс спасти Веронику. Никита закрыл глаза и мысленно воспроизвёл события сегодняшнего дня. Минута за минутой. Он всегда находился рядом. Почти всегда…

— Прости, — шепнул он на ухо девушки, стоящей перед ним и помчался к лестнице, ведущей на второй этаж…

— Добрый вечер, Павел Борисович, с наступающим Новым годом! — Вероника закрыла за собой дверь Синего Кабинета и прошла внутрь.

— Добрый, Вероника, присаживайся, — улыбнулся преподаватель астрологии, указывая на кресло рядом с аквариумом.

— Я переделала лабораторные. Вот, — девушка протянула преподавателю отчёты, распечатанные на бумаге, и села в учтиво пододвинутое Павлом Борисовичем кресло.

Профессор расположился напротив и глянул на листки:

— Неплохо, неплохо. Только немного с опозданием.

— Лучше поздно, чем никогда, — нашлась Вероника, которую немного смутили странные нотки в голосе преподавателя.

— А знаешь, почему я передумал настаивать на твоём отчислении? — недобро хихикнул Павел Борисович.

— Вас ректор попросил, — бесхитростно выпалила Вероника.

— Ректор?! Да что мне твой ректор. Просто я придумал решение поизящней, — снова неприятно хихикнул профессор и Вероника почувствовала, что ей от этих его смешков становится не по себе.

Она ощутила, как закололо под лопатками. А это чувство ещё никогда не подводило Веронику. Что-то с Павлом Борисовичем сегодня не так. Может, Никита был прав? Может, увидев Веронику при полном параде, молодой неженатый профессор решил потребовать от неё исправить двойки специфическим способом? Господи, на что он намекает?! Только не это!

— Пожалуй, я потом пересдам, в следующий раз, — выпалила Вероника и попыталась быстренько вышмыгнуть из кабинета, но к своему ужасу обнаружила, что не может встать с кресла.

— Не спеши, моя хорошая. У нас с тобой долгий разговор.

— Павел Борисович, Вы, что, применили магию, чтобы меня удержать? Отпустите! Что Вам вообще от меня надо?

— А вот это правильная постановка вопроса. Мне от тебя действительно кое-что надо. И как только ты это мне отдашь, я тебя тут же отпущу.

У Вероники бешено заколотилось сердце. Похоже, этот урод всё-таки намекает на интим. Господи, что же ей делать? Заорать? Точно! Никита дежурит под дверью, и если как следует завизжать, он наверняка услышит. Вероника набрала побольше воздуха в лёгкие и закричала так, что, как ей показалось, сама оглохла от собственного крика.

— Не трать силы зря, они тебе, возможно, ещё пригодятся, — опять хохотнул Павел Борисович, как только Вероника замолчала. — На твой и мой голос я наложил методику акустического камуфляжа. Так что твой дружок тебя не услышит. Нас вообще никто не услышит, кроме нас самих.

Чёрт! Значит, извращенец всё продумал. Вероника почувствовала, как противное тошнотворно-омерзительное чувство поглощает её. Нет! Не впадать в панику! В её арсенале есть ещё одно средство — тянуть время. Если она долго не будет выходить из кабинета, Никита забеспокоится и зайдёт внутрь, чтобы проверить всё ли в порядке. И, вообще, где-то она читала, что постараться отвлечь внимание извращенца беседой на отвлечённую тему — это хорошая тактика.

— Павел Борисович, по-моему, Ваши рыбки голодны.

Профессор оторвал взгляд от сидящей напротив девушки и перевёл на аквариум. Вероника даже не ожидала, что её приём сработает так быстро.

— Мои рыбки не могут быть голодны, они ни в чём никогда не нуждаются, — сказал Павел Борисович, однако встал с кресла и, приоткрыв крышку, щедро сыпанул в аквариум цветных хлопьев. — У них есть всё. Я создал идеальный мир. Я их добрый Бог.

— Да, видно, что рыбки счастливы, — Вероника решила придерживаться выбранной тактики. Её устраивало, что профессор переключил своё внимание на аквариум.

— Да. С помощью этой баночки с кормом можно сделать их маленький мирок — идеальным. Но моя цель — выше. Я должен сделать идеальным наш несовершенный мир. Но для этого мне нужен ключ. А ключ — у тебя.

Вот оно. Теперь до Вероники дошло, что профессор имеет в виду. Интим тут не причём.

— Давай, девочка. Давай по-хорошему. Отдай мне то, что должно принадлежать мне по праву. Я должен был стать избранным. Понимаешь? Не твой отец, а я! Это я идеальный, а не он! Это я добрый Бог!

— Что ты вертишь головой? — профессор придвинулся ближе к Веронике. — Смотришь на дверь. Надеешься на помощь дружка, который всё время таскается за тобой? Да, он мне очень мешал. Пришлось даже попытаться протянуть решение о твоём отчислении. Но потом, мне в голову пришла идея получше. Взял пример с твоего папочки. Оцени гениальную игру. Твоя копия, проекция из условного будущего, временно сыграет твою роль. И твой кавалер будет веселиться с ней на вечеринке и не помешает нашей милой беседе.

Вероника вновь повернула голову в направлении двери и вдруг увидела, как точная её копия выходит из кабинета.

— Реалистично, не правда ли?

— Никита распознает, что это голограмма. Ведь тогда с повешенным Димой он как-то это понял. Это тоже было Ваших рук дело?

— Не рук, а мозгов, — неприятно хихикнул профессор. — Та голограмма отражала очень маловероятное событие, её было трудно удерживать, да я особо и не старался. Моя цель была просто напугать мальчишку и его папочку. Теперь же наоборот я проецирую событие с самой высокой вероятностью. То, что, скорее всего, произошло бы буквально через пять минут. Твой парень ничего отличить не сможет. Потому что с ним не другая девушка. Понимаешь? С ним ты. Такая, какая могла бы быть через несколько минут.

Вероника пыталась переварить обрушенную на неё информацию. Но страх и растерянность мешали думать.

— Теперь, когда ты понимаешь, что на помощь своего парня нечего рассчитывать, я надеюсь, мы быстро найдём с тобой общий язык?

— Но у меня нет того, что Вам надо. Понимаете, нет! — с отчаяньем воскликнула Вероника. — Не только Вы, другие тоже искали. Искали-искали, но не нашли.

— Они не нашли, потому что твой папочка смог их обдурить. Их, но не меня. Все поверили, что в машине разбились избранный и его преемница. Но я-то знаю, что никакой Алеси не существовало. Что твой папочка, чтобы защитить тебя, с момента твоего рождения дурил всем головы голограммами из условного будущего.

— Алеся — это голограмма?

— Странно, правда? Странно осознавать, что та, кого ты считала сестрой — это была ты. Вернее, один из вариантов тебя. Какой ты могла бы быть.

Вероника уже давно перестала что-либо понимать. Она опять попыталась подняться. Ей хотелось убежать как можно дальше от сумасшедшего профессора с его сумасшедшими теориями. Но у неё снова не получилось оторваться от чёртового кресла.

— Не надо дёргаться, — с тошнотворной сладостью в голосе сказал профессор. — Смотри на меня. Хочу понять, ты действительно не понимаешь, как извлечь ключ, или искусно притворяешься. Смотри!

Вероника подчинилась. Она посмотрела прямо в безумные глаза профессора. Пусть убедится, что она понятия не имеет, ни о каком ключе.

— Мне жаль, — сказал тот после нескольких секунд. — Ключ спрятан в тебе, но доступа к нему ты похоже действительно не имеешь. Я хотел как лучше. Но что ж поделать. Иногда ради спасения всего мира приходится кем-то жертвовать. Не бойся. Тебе не будет больно. Я применю к тебе магию цифрового решета. Твой мозг будет помещён в специальное информационное поле и обработан так, чтобы извлечь из него нужную мне информацию.

— Просеян через цифровое сито? Но я же умру! Такую методику применяют только к электронным устройствам и то после этого они безнадёжно выходят из стоя. Нет! Вы же говорили, что Вы добрый Бог!

— Всегда кем-то приходится жертвовать…

Вероника заметила, как вокруг неё постепенно начал сгущаться слегка заметный сиреневый туман. Закружилась голова.

— Нет! Стойте! Нет!..

— Не бойся! Тебе не будет больно. Немного покружится голова, а через несколько минут потеряешь сознание и всё.

— Нет!

Вероника отчаянно вырывалась из объятий ненавистно кресла. Она пыталась сдвинуться с места вместе с ним. Ничего не получалось. Она чувствовала, что силы покидают её. Ей всё труднее и труднее было бороться. Она перестала слышать звуки. Не могла сфокусировать взгляд. Очертания предметов расплывались и вскоре стали еле различимы. Похоже, всё…

Вдруг дверь кабинета резко распахнулась от удара ногой. Внутрь вбежал Никита. Мгновенно оценив ситуацию, он схватил профессора и вместе с ним запрыгнул в сиреневое облако, вытолкнув оттуда Веронику.

Освобождённая из оков сиреневого тумана, она вздохнула полной грудью, потом закашлялась. Ещё несколько секунд полуобморочного состояния, и сознание начало возвращаться. Теперь она снова могла слышать.

— Ника, в аквариуме должен быть Бубен, — пробились до неё слова Никиты. — Достань его. Быстрее. Цифровое сито сгущается, я скоро потеряю сознание.

— Разве ты не можешь с помощью магии снять его.

— Не могу. Наши с этим уродом силы равны. Он удерживает поле.

— Но зачем? Разве он хочет умереть?

— Я не хочу умирать. Наоборот, поле держит этот мальчишка, — завопил профессор.

Вероника подскочила к пятисотлитровой громадине и окинула её взглядом. Почти половину объёма занимала громоздкая декорация — коряга с гротом. Если где-то и можно было спрятать артефакт, то только там. Она вмиг залезла туда рукой и обнаружила искомый предмет:

— Вот он! Что дальше делать?

— Это знаешь только ты. Давай! Нейтрализуй этого негодяя!

— Но я не знаю как!

— Давай, Ника, давай! Ты знаешь! Ты сможешь!

Вероника судорожно вцепилась в Бубен и начала стучать по нему. Она не знала, как это делать. Её никто не учил. Какой должен быть ритм? Как ей при этом надо двигаться? Какие заклинания произносить? Чёрт! Чёрт! Чёрт! Ничего не выходит. Но ничего, она знает, как спасти Никиту. Она сделает так же, как сделал он. Она разгонится и вытеснит его из оков зловещего тумана, сама заняв его место.

— Ника, стой! — произнёс Никита, догадавшийся о её намерениях. Было видно, что слова даются ему уже с большим трудом. — Есть выход. Беги за ректором. Это соседняя дверь. Ты успеешь. Вместе с ним мы сможем снять поле. Беги!

Вероника пулей выскочила из кабинета. Ректору не пришлось долго объяснять, он понял с полуслова. Через минуту они оба уже были на месте. Мгновение — и туман, густота которого уже была такой, что не позволяла видеть, что творится внутри, рассеялся.

И Никита, и безумный профессор лежали на полу без признаков жизни. Вероника бросилась к парню, а ректор подошёл к астрологу.

— Мёртв, — констатировал Пётр Иванович, склонившись над профессором, и, видя, как Вероника отчаянно трясёт парня, добавил:

— Никита тоже погиб. Никто не выживет в таком густом информационном сите.

— Нет, — заорала Вероника. — Нет! Он жив! У него есть пульс.

— Ненадолго, — грустно вздохнул ректор. — Шанс выжить у него один на миллион.

— Нет! Никита, слышишь меня?! Живи! — она схватила его и прижала к себе. — Слышишь?! Живи! Ты что не хочешь выиграть пари?! Ну же, живи! Живи!

Теперь она снова начала трясти его.

— Не надо, — ректор положил руку ей на плечо. — Уже нечем не поможешь.

— Но почему этот безумец удерживал поле? — в отчаянии закричала Вероника. — Почему? Почему из-за этого самоубийцы Никита должен погибнуть?

— Поле удерживал Никита.

— Как Никита? Зачем?

— Наверно, хотел защитить тебя.

Слёзы градом потекли по щекам Вероники. Она поняла. Поняла тактику Никиты. Он удерживал поле, чтобы не дать безумному профессору причинить ей вред. Только там окутанный сиреневым туманом он казался Никите безопасным для Вероники.

— Никита, прошу тебя, умоляю, живи!!!

Дыхание парня становилось всё слабее и слабее. Не-е-е-ет! Она не даст ему умереть, не даст! Что там только что сказал ректор? Шанс выжить у Никиты один на миллион. Но всё-таки он есть!

Это как подброшенная монетка, которая может упасть орлом, решкой или на ребро. Пока монетка летит, пока она ещё не коснулась ладони, все три варианта развития событий одновременно существуют в условном будущем. Все! Даже самый маловероятный — монетка, упавшая на ребро. Ведь так когда-то говорил Никита. Вероника помнит тот разговор. Всё, до последнего слова.

— А всё-таки как она упадёт? — лукаво улыбается парень.

— Ну, в 50-ти процентах случаев — орлом, в 50-ти решкой и… ну, не знаю, где-то в одной тысячной процента — на ребро, — отвечает Вероника.

— Эта закономерность выявится, если мы будем подбрасывать монету много раз. А если всего один? Вот в данный конкретный один раз — как она упадёт? Какой из вариантов этого условного будущего станет воплощённой реальностью настоящего, какими законами это определяется, от кого зависит, я не знаю…

Зато Вероника знала. Это зависит от неё. Она может сделать так, чтобы в этот конкретный раз монетка упала на ребро. Она может сделать так, чтобы самый маловероятный вариант условного будущего стал реальным настоящим.

Вероника схватила Бубен. Она вспомнила, что должна делать. Она закружилась в бешенном древнем танце, она выкрикивала странные фразы на давно умерших языках — она задавала ритм Вселенной. Она приказывала ей, какой из бесчисленного множества вариантов выбрать.

— Ого! Ради такого шоу стоило потерять сознание, — Никита приоткрыл глаза и широко улыбнулся.

Вероника бросила Бубен и подскочила к парню, и он заключил её в объятия, крепкие объятия — значит, окончательно пришёл в себя!

— Я знал, что у тебя получится, — Никита зарылся лицом в её растрепавшиеся от бешеного танца волосы. — Знал.

Они долго сидели обнявшись. Молчали и смотрели друг на друга. Это такое счастье просто видеть любимого рядом. Живого и невредимого. Приходили какие-то люди. Руководимые командами ректора забрали тело безумного профессора и навели в кабинете порядок. А Вероника с Никитой продолжали сидеть, глядя друг на друга и ничего не замечая вокруг.

Наконец, она нашла в себе силы заговорить:

— Как ты догадался, что это не я вышла из кабинета?

— Вышла-то всё-таки ты. Твоя проекция из условного будущего, точная копия тебя. То какая бы ты могла быть несколькими минутами позже.

— Но всё-таки как ты догадался?

— Сначала я догадался, кто такая была Алеся, а потом уже догадался, что кто-то использовал идею твоего отца. А про Алесю догадался по твоему рассосавшемуся шраму. Понимаешь, голограммы, хоть и практически неотличимы от реальных объектов, всё-таки обладают другими свойствами. Они не могут оставлять след в настоящем. Вернее могут, но только ненадолго. Со временем он стирается.

— Я до сих пор не могу поверить, что никакой Алеси не было. Что это была я сама.

— Ну, не совсем ты. Твоя проекция, голограмма.

— Теперь я понимаю, почему мне иногда казалось, что Алеся читает мои мысли. Я решила перекраситься, а на утро — она уже блондинка. А на самом деле это была я. Ну, то есть не я, а то какой бы я могла быть. Один из вариантов моего будущего.

— Да эта запутанная история со светлыми-тёмными волосами тоже помогла мне распутать клубок. Ну, и ещё то, что Вы были очень похожи и только отец вас мог отличать.

— Одного не могу понять. Зачем папа так поступил?

— Хотел защитить тебя. Он знал, что будут желающие заполучить ключ — инструкцию по управлению Бубном. Хотел, чтобы ключом считали Алесю. И охотились за ней. А потом сделал так, чтобы и его, и Алеси не стало. Он надеялся, что таким альтруистическим поступком защитит тебя.

— Молодые люди, а вы чего здесь сидите? — проскрипел зашедший в Синий Кабинет Валентин Семёнович. — Там ваши сокурсники уже заняли лучшие места, чтобы шоу на 3D-шпиле смотреть. Самое яркое событие предстоящего года.

— Точно! Всего десять минут до Нового Года осталось. Бежим! — Вероника соскочила и увлекла за собой Никиту.

Через пару минут они уже были в холле возле ёлки.

— Где вы были? — к ребятам подскочили одногруппники.

— Сначала один куда-то исчез, потом вторая. А потом оба вместе появились. Что-то тут не чисто, — подмигнул Тимур. — Ну, колитесь, кто спор выиграл?

— Ника, — сказал Никита.

— Нет, — возразила Вероника. Она развернула парня к себе лицом и положила руки ему на плечи. Никита, уловив её порыв, притянул к себе:

— Я так долго об этом мечтал… — и в следующее мгновение его горячие губы накрыли её…

— Что я вам говорил? — самодовольно хмыкнул Тимур. — На выигранные в пари деньги всех приглашаю завтра в кафе.

Стрелки больших круглых часов соединились в одну линию, указывающую на цифру 12. В холле раздался визг, свист и весёлое улюлюканье. 3D-шпиль показал каждому что-то своё. Только Веронике и Никите не удалось увидеть самый яркий момент предстоящего года — они не могли оторваться друг от друга.

Наконец Никита ослабил объятия, чтобы шепнуть что-то Веронике на ушко:

— У меня есть для тебя подарок.

— Ого! Давай.

— Он на улице. Пойдём! — Никита схватил Веронику за руку и потянул к выходу.

В холле между тем началась дискотека. Включили композицию группы «Авария».

Свет далеких планет нас не манит по ночам, Он может нам только сниться.

Ребята выскочили на крыльцо. Снегопад, начавшийся днём, продолжался. Всё те же красивые величественные хлопья.

Зачем мы встретим рассвет опять в неоновых лучах, И завтра все повторится.

— Ну и где подарок? А-а-а, я поняла — ты написал мне астрологическое послание, но его из-за снегопада не видно.

— Нет. Лучше, — усмехнулся Никита. — Тебе понравится.

Взгляни, ты помнишь меня? Ведь это были я и ты, Летали за облаками.

— Ну что же тогда?

Никита повернулся к Веронике спиной:

— Хватайся за шею.

Зачем, скажи, люди мысли, песни и мечты Скрывают за семью замками?

— Крепко держишься?

— Да!

Махнем со мной на небо, оставь нараспашку окно! Безумно и нелепо, как в забытом кино. Летим высоко!

Они взмыли над заснеженной тайгой. Это волшебное чувство полёта. Это когда разгоняешься со всей скорости на коньках до свиста в ушах… Только ещё безумнее, ещё свободнее, ещё прекраснее…

— Никита, хочу быстрее!

— Ну, держись!

Любить друг друга в небе меж звезд и облаков. Помаши мне рукой! Мы на другой планете придумали любовь и свежий ветер…

Эпилог. Где-то он его уже видел

Зал быстро заполнялся зрителями. Аншлаг был прогнозируемый. Эту премьеру ждали миллионы. Через несколько минут начнётся показ самого скандального, самого непредсказуемого, самого захватывающего триллера этого года.

Валентин Семёнович занял своё место заранее. Он хотел смаковать свой триумф. Ему нравилось наблюдать, как с каждым очередным зашедшим зрителем нарастает ажиотаж, усиливается волна трепета. Сейчас терабайты информации будут выплеснуты с экрана на зрителей и в обратном направлении.

Каким же глупцом в эту минуту казался ему предавший его партнёр. Мёртвый партнёр. Гонялся сначала за информацией, потом когда её расшифровал — за девчонкой. Нет, Валентин Семёнович не так глуп. Он знает другой способ оживить Бубен. Засунув руку в кожаную сумку довольно внушительных размеров, он с трепетом провёл по деревянному обручу, обтянутому кожей. Скоро всё свершится. Он так долго к этому шёл.

До начала сеанса оставалась буквально пара минут, а место рядом с профессором до сих пор пустовало. Но вот, аккуратно протиснувшись между рядами кресел и рассевшихся по своим местам зрителям, к сиденью подошёл мужчина. Валентину Семёновичу показалось знакомым его лицо.

— Добрый день! — вежливо поприветствовал припозднившийся. — Приятного просмотра.

— Взаимно, — ответил профессор и, поправляя сползшее на нос пенсне, попытался получше разглядеть соседа. Да нет, раньше Валентин Семёнович его не видел. Вот только глаза редкого тёмно-синего цвета уже где-то попадались профессору…

Бонусная глава к Дню святого Валентина

— Позвольте представиться: Кин Седук, главный администратор замка-отеля «Чудо-остров». Добро пожаловать, дорогие гости! — У трапа самолёта компанию молодых людей, прилетевших на средиземноморский курорт Ведьмовского Сообщества, встречал высокий мужчина средних лет в красном камзоле, расшитом золотыми нитками.

Вероника, первая сошедшая на землю, жадно втянула тёплый влажный пьянящий воздух, напитанный волшебными пряными ароматами. Подумать только — ещё пару часов назад она куталась в толстенную куртку, спасаясь от тридцатиградусного мороза и пронизывающего ветра, а теперь могла нежиться в объятиях цветущего весеннего вечера.

— У нас Вы прекрасно проведёте время, — радушно улыбаясь, заверил администратор, — наш остров просто пропитан магией и волшебством. Я провожу Вас до отеля и по дороге расскажу обо всех местных достопримечательностях. Юные леди, Вам помочь с багажом?

— Нет, спасибо, мистер Кин, — хихикнула Леночка. — Мы не брали с собой много вещей. Да и ребята такие милые — помогают наши сумки нести.

— Хорошо. Следуйте за мной. Тут недалеко. Наш остров очень компактный.

Администратор махнул рукой в сторону побережья, где возвышалось белое величественное здание с башенками, стилизованное под средневековый замок, и компания молодых людей двинулась в указанном направлении.

— Наш остров необыкновенно красив, как Вы скоро сами убедитесь, и любой его уголок по-своему хорош, — начал знакомить гостей с достопримечательностями курорта мистер Кин. — Но есть два особых места, где Вам стоит побывать непременно. Это бухта Лазурная и поляна Сказочная.

— Чем они примечательны? — поинтересовался Егор.

— Во-первых, своей необыкновенной красотой, во-вторых, своими непередаваемыми магическими звуками: бухта Лазурная — музыкой моря, а поляна Сказочная — пением птиц. Словами это не объяснишь — надо увидеть и услышать.

— Что ж — посмотрим и послушаем, — подмигнул Леночке Егор.

— Также наш курорт уникален тем, что это одно из немногих мест, где разрешено применять магию для собственного удовольствия, — продолжил свой экскурс администратор.

— Здорово, — завизжала Леночка, захлопав в ладоши. — Вот весело будет!

— Только у нас есть некоторые правила, — поспешил предупредить мистер Кин.

— Правила… — разочарованно протянула Вероника. — Будто нам в Университете их не мало было.

— Я чувствовал, что будет какой-то подвох, — с иронией заметил Никита.

— Какие правила? — поинтересовался Егор.

— Во-первых, магию категорически запрещено применять в самом отеле…

— А на территории острова? — с надеждой поинтересовалась Леночка.

— На территории острова есть прокат магических атрибутов. Вот их-то и можно использовать для собственного удовольствия.

— А что там есть интересненького? — загорелся Егор.

— Много чего, — усмехнулся мистер Кин. — К услугам наших гостей ковры-самолёты, сапоги-скороходы, скатерти-самобранки и гусли-самогуды.

— Ну, хоть что-то! — обрадовалась Леночка. — Полёт на ковре-самолёте — прикольно! Правда, девочки?

Вероника и Наташа утвердительно покачали головами. Пребывание на острове обещало быть нескучным.

Гости, ведомые администратором, добрались до отеля буквально за несколько минут. Вблизи замок, в котором ребятам предстояло провести каникулы, казался ещё величественнее и прекраснее. Ослепительно белые каменные стены и голубая черепичная крыша одним своим цветом навевали ощущение праздника. Мистер Кин пригласил гостей внутрь и вручил каждому ключ от его номера со словами:

— Несмотря на то, что гостям запрещается применять магию внутри отеля, каждому обитателю замка всё же предоставляется в распоряжение один полуволшебный предмет. Он ожидает Вас в номере.

— Как понять полуволшебный? — удивился Егор.

— Это пульт управления всей электроникой в номере. Он понимает голосовые команды, но, на всякий случай, также оснащён кнопками.

— Выходит, в Ваших пультах не очень передовой алгоритм распознавания речи? — усмехнулся Никита.

— Ну, не то чтобы… — замялся мистер Кин. — Пульт правильно распознаёт команды, только вот… как бы это объяснить… в общем, зависит от настроения… или, лучше сказать, от характера…

— И все-таки, почему полуволшебный? — переспросил Егор.

— Понимаете, у нас в замке всё переплетено: и самые передовые технологии и магия. Пульты — это модернизированные волшебные палочки. В них были вмонтированы электронные мозги, если, конечно, так можно выразиться.

— Креативно подошли, — опять усмехнулся Никита.

— Мы старались, чтобы наши гости остались довольны, — ответил мистер Кин и, лукаво улыбнувшись, протянул Никите ключ от другого номера со словами:

— Молодой человек, извините, я ошибся. Для Вас мы подготовили не номер 12, а номер 13.

— Хорошо, — пожал плечами парень и взял протянутый ключ, — я не суеверный.

— Через час у нас ужин. Ресторан расположен здесь внизу, на первом этаже, — пояснил мистер Кин. — Больше не смею Вас задерживать. Располагайтесь. Чувствуйте себя как дома.

Он учтиво поклонился и, указав гостям рукой в сторону лифта, занял своё место за администраторской стойкой.

Ребята поднялись на второй этаж и разошлись по своим номерам, которые были расположены рядом друг с другом в правом крыле, кроме номера 13, оказавшегося в противоположном конце коридора.

Никите даже пришлось немного поблуждать по отелю, пока он обнаружил наконец комнату, отведённую в его временное владение. Парень прислонил электронный ключ к электронному замку, и дверь плавно раскрылась.

— Добро пожаловать! — пропел милый женский электронный голос.

— Надо же! Магия! — иронично воскликнул Никита в ответ на приветствие. Может, лет двадцать назад гостей отеля удивляла такая волшебная дверь, но сейчас подобными цифровыми чудо-замками были оборудованы большинство гостиниц мира.

Никита вошёл в комнату и с любопытством осмотрелся. Он был почти уверен, что предоставленный ему номер окажется с каким-то сюрпризом. Причём, неприятным сюрпризом. И дело не в несчастливом числе 13, а в том, что решение заменить номер администратор принял в ответ на ироничные реплики парня.

Как ни странно, Никиту не раздражало, а наоборот, забавляло, что где-то в комнате его поджидает подвох. В отличие от девушек, которые пришли в полный восторг от возможности позабавиться с магическими атрибутами, он особого ажиотажа по этому поводу не испытывал — отец с детства баловал его возможностью испытать прелесть разных волшебных аттракционов, так что полётами на ковре-самолёте его не удивишь. А вот поиск подвоха, который ему подстроил мистер Кин, да и вообще, скрытая пикировка с этим интересным субъектом обещали сделать каникулы по-настоящему интересными.

Первым делом Никита решил исследовать санузел — не там ли притаилась подстроенная прохвостом-администратором каверза. Беглый осмотр ничего не дал. Вода присутствовала как холодная, так и горячая и включалась, стоило поднести руки к крану.

— Магия, — с ироничной улыбкой констатировал Никита, прекрасно понимая, что воду открывают вмонтированные электронные датчики.

Душ и прочая сантехника тоже оказались исправными, и парень приступил к изучению оборудования комнаты. Тут ему было ещё проще — он улёгся на кровать и начал давать пульту команды.

— Включить телевизор, — громко и чётко произнёс Никита.

Телевизор включился.

— Выключить.

Телевизор выключился.

Дальше последовали команды включить-выключить кондиционер, освещение, холодильник, музыкальный центр и прочую технику, которой был оборудован номер. Всё работало исправно, и Никите ничего не оставалось, как признать, что насчёт администратора он ошибся. Решив повторить ещё раз свою проверку и на том успокоиться, он снова дал команду включить телевизор. Но на этот раз прибор не отреагировал.

— Вклю-чить те-ле-ви-зор! — по слогам повторил Никита.

— Я и с первого раза тебя прекрасно понял, — раздался откуда-то ехидный мужской голос.

Никита от неожиданности подпрыгнул на кровати. Звук исходил от пульта:

— Вот я не понимаю, ты, что, весь вечер будешь так развлекаться: «включить-выключить», «включить-выключить»…

— Так вот, значит, какой подвох приготовил мне мистер Кин, — улыбнулся Никита, — строптивый пульт.

— Подвохом меня ещё никто не называл, — обижено протянул приборчик.

— А как же тебя называть? У тебя есть имя? — иронично вскинул бровь Никита.

— Конечно, есть. Ак Лап Яан Беш Лов младший, — с гордостью сообщил электронный собеседник.

— Ого! Язык сломаешь, — рассмеялся Никита. — А покороче?

— Для друзей я просто Ак.

— Другое дело. Так, что, Ак, включишь телевизор?

— Я сказал — для друзей. А ты, будь добр, называй меня полным именем — Ак Лап Яан Беш Лов младший.

— Вот ещё! — усмехнулся Никита и, взяв пульт в руки, нажал на нужную кнопку — телевизор включился. — Теперь я понял, для чего тебя оборудовали вот этими маленькими клавишами, мистер Подвох.

На последнем слове пульт завибрировал в руках.

— Ладно-ладно, согласен на Ак. А то меня от этого твоего «мистер Подвох» аж передёргивает.

— То-то же, Ак, — засмеялся Никита. — Выключи телевизор, будь добр. А мне пора на ужин.

Ужин для гостей отеля «Чудо-остров» накрыли на летней террасе. Большой стол, устланный белоснежной скатертью, был украшен живыми цветами. В центре красовалось овальное блюдо со всевозможными фруктами.

Мистер Кин лично встречал постояльцев у входа на террасу и провожал к столу. Когда все гости заняли свои места, администратор решил представить их друг другу. Кроме шестерых друзей в отеле отдыхали ещё три человека. Смуглый худощавый мужчина, выделявшийся среди остальных замысловатым головным убором — фиолетовой чалмой, и парочка влюблённых, постоянно державшихся за руки.

— Мистер Анар Хо прибыл к нам из далёкой Индии, — представил гостям обладателя чалмы администратор. — Факир, покоритель огня и заклинатель змей путешествует по миру, вот заглянул и на наш остров.

— Очень приятно, — недружным, но приветливым хором отозвались остальные гости, но на каменном лице самого мистера Анар не отразилось никаких эмоций.

— Он ни слова не понимает ни по-английски, ни по-русски, — объяснил странную реакцию факира администратор.

— Так пусть применит методику транслитерального понимания, — посоветовал Егор.

— Вы имеете в виду магию распознавания незнакомых языков? — нахмурился мистер Кин. — Не забывайте применять магию в отеле категорически запрещено, а терраса относится к территории отеля.

— Извините, — спохватился Егор.

— А теперь позвольте представить Вам мисс Грир и мистера Клайда, — продолжил знакомить гостей друг с другом администратор. — Молодые люди приехали к нам из Англии, чтобы провести романтический уикенд и не только. Но об этом позже.

— Девочки, представляете, Мистер Клайд собирается сделать предложение мисс Грир, — шепнула Леночка подругам.

— Ого! А ты откуда знаешь? — удивилась Вероника.

— Я пришла сюда самая первая. И слышала, как шептались горничная и шеф-повар. Клайд и Грир встречаются уже два года. Клайд специально привёз свою возлюбленную сюда, в этот романтический уголок, чтобы сделать предложение накануне дня святого Валентина. Так мило, правда, девочки?

— Правда, — кивнули подруги.

Леночка оказалась права. В конце ужина гости отеля стали невольными свидетелями романтической сцены. Когда с основными блюдами было закончено, шеф-повар, сам торжественно вынес десерт — профитроли. Причём все, кроме мисс Грир, получили порцию крошечных пирожных, и только на тарелке юной англичанки пирожное было одно и гигантских размеров.

— Мисс Грир, — улыбнулся шеф-повар, — прошу меня извинить, десерт вышел слишком крупным. Пожалуй, его стоит разломить прежде, чем есть.

Девушка недоумённо обвела взглядом присутствующих — она искала поддержки. В её огромных глазах отразилось недоумение и даже лёгкий испуг. Гости широко улыбались мисс Грир. Похоже, все, кроме неё самой и каменнолицего факира, уже догадались, что сейчас должно произойти.

Девушка робко надломила пирожное и обнаружила удивительную начинку — маленькую красную бархатную коробочку.

— Ой! — теперь уже и она сама догадалась, в чём дело. — Это мне, да?

Дрожащими от волнения руками она раскрыла коробочку и извлекла оттуда изящное колечко с голубым камешком.

— Господи! Да это же то самое знаменитое кольцо Опелен!

— Да наше фамильное, передающееся из поколения в поколение. Грир, любимая, ты согласна стать моей женой? — соскочив из-за стола и припав на одно колено, спросил Клайд.

— Да, — выдохнула девушка под всеобщие аплодисменты.

— Девочки, как красиво, правда? — пролепетала Леночка, у которой от умиления на глазах выступили слёзы.

Вероника и Наташа были полностью с ней согласны и глаз не могли оторвать от счастливой парочки. Не только девушки, но и парни были под впечатлением от неожиданного поворота ужина, и только мистер Анар продолжал сидеть с каменным лицом, не выражавшим ни единой эмоции. Более того, не притронувшись к десерту, он первым встал из-за стола и покинул террасу.

— Парни, — обратился Егор к друзьям заговорческим голосом, — вы не забыли, что после ужина мы собирались поиграть немного в компьютерные игры у меня в номере?

— Помним, — закивали головами Никита и Дима и, встав из-за стола, отправились к выходу вслед за Егором.

— Девочки, — хихикнула Леночка, когда ребята вышли с террасы, — вы догадываетесь, чем на самом деле будут заниматься парни у Егорушки в номере?

— Догадываемся, — ответила Наташа. — Судя по тому, каким многозначительным тоном была произнесена фраза, в планах ребят совсем не компьютерные игры.

— Уверена, они будут думать, что бы нам такое подарить на день святого Валентина, — улыбнулась Вероника.

— Правильно! — опять хихикнула Леночка. — Значит, нам надо собраться у меня и тоже что-нибудь придумать.

— У кого какие идеи? — спросил Егор, нервно вышагивая по своему номеру взад-вперёд, когда двое его гостей спокойно сидели в креслах.

— Надо подарить цветы, — предложил Дима. — Это беспроигрышный вариант.

— Свежо! Оригинально! — с сарказмом перебил Егор.

— Это было бы избито, если бы мы просто купили букеты, — возразил Дима. — Но мы можем сами нарвать цветов и составить из них красивую композицию. Здесь на острове, я успел заметить, растут всякие необычные экзотические растения.

— Ладно, — кивнул Егор. — В этом что-то есть. Принимается. Что ещё? Никита, почему молчишь? Разве не хочешь придумать для девчонок что-нибудь такое, чтобы они визжали от восторга?

Никита, конечно, хотел подарить Веронике что-нибудь такое, что бы произвело на неё впечатление. Причём желательно настолько сильное впечатление, что она бы не завизжала, а лучше поцеловала бы его. Только подарок этот он ещё не придумал. А когда придумает, дарить его будет наедине, поскольку всё же рассчитывает не на визг, а на поцелуй.

— Так что, Никита? Твои идеи?

Повторённый Егором вопрос заставил Никиту понять, что от придумывания коллективного подарка ему, похоже, увильнуть не удастся. Поэтому пришлось напрячь мозги и сгенерировать идею:

— Тут же можно брать напрокат магические атрибуты. Можно подарить девчонкам, например, прогулку по острову в сапогах-скороходах.

— Правильно! — поддержал Егор. — Только лучше полёт на ковре-самолёте. Помните, как Леночка хлопала в ладоши, когда узнала о такой возможности.

— Здорово, что мы всё так быстро придумали, — Никита встал с кресла. — Я тогда пошёл.

— Нет. Подожди, — остановил его Егор. — Полёт на ковре-самолёте — это было бы слишком просто. Давайте так. Мы отправляем девочек полетать на ковре, скажем, на обзорную экскурсию по острову. Они думают, что это весь подарок и есть. А мы в это время надеваем сапоги-скороходы, берём с собой скатерть-самобранку, гусли-самогуды и быстренько несёмся на поляну Сказочную, по дороге собирая цветы. Когда девочки там приземляются — их уже ждёт организованный нами пикник. А? Как? Здорово я придумал?

— Отлично, — дружно согласились Дима и Никита.

Никита вернулся в свой номер и, плюхнувшись на кровать, приступил к обдумыванию особенного подарка для Вероники. В голову ничего интересного не приходило, хотя одна из мыслей показалась парню замечательной настолько, что он тут же приступил к её реализации. Нет, он не придумал идею подарка — это подождёт, зато он придумал, как провести сегодняшний вечер. На часах ещё только полдесятого. Можно пригласить Веронику к себе, чтобы, например, вместе посмотреть какой-нибудь фильм.

— Слушай, Ак, ты ещё не спишь? — обратился Никита к пульту. — А ну-ка пощёлкай каналы, что там сегодня интересного показывают.

— Чудесная идея, — оживился Ак Лап Яан Беш Лов младший. — А я уж думал — придётся скучать весь вечер. Слушай, тут по 7-ому каналу чудесный боевичок идёт.

Телевизор включился и комнату наполнили звуки стрельбы и полицейской сирены.

— Нет, не пойдёт. Листай дальше.

— Чего это не пойдёт? — с обидой переспросил Ак. — Я плохого не посоветую. Там Брюс Уиллис играет. Хотя, ладно. Если уж ты боевики не любишь, можно фантастический триллер про пришельцев, пожирающих людей, посмотреть по двадцать седьмому.

— Нет, тоже не то. Ещё листай. Надо что-то романтическое.

— Тьфу ты! Такое я даже искать не буду… хотя постой. Ты, что, девчонку хочешь пригласить, да?

— Ну да, — смутился Никита.

— Так бы сразу и сказал. Я же в этом деле специалист. Слушай, а она хорошенькая?

— Заткнись! — пригрозил Никита.

— Молчу-молчу. Вот гляди, такое подойдёт?

На экране появились Уитни Хьюстон и Кевин Костнер.

— Самое то, правда?

— Нет, совсем не годится, — возразил Никита.

— Но почему? — возмутился Ак. — Я для него стараюсь, а он нисколечко не ценит.

— Трудно объяснить. Фильм может вызвать у Вероники неправильные ассоциации. Там телохранитель и его подопечная не смогли быть вместе, понимаешь?

— Так значит, её зовут Вероника. Красивое имя. Но фильм всё равно переключать не буду. Я уже много на своём веку повидал и знаю, чем девчонку зацепить.

— Да сколько ты повидал, Ак? Ты старше меня максимум лет на десять. Ведь пульты-то изобрели недавно.

— Ой-ой-ой, чтоб ты знал — первые пульты придумали ещё в позапрошлом веке, и более того я не пульт, а волшебная палочка, оснащённая кнопками.

— Вот правильно сделали, что тебя кнопками оснастили, — Никита взял пульт в руки, и начал нажимать клавиши, — без них ты же неуправляемый.

Парень пролистнул несколько каналов, нашёл подходящий, по его мнению, фильм и, сунув пульт под подушку, выскочил из комнаты. Он собирался заскочить в ресторан за фруктами и каким-нибудь десертом.

Вернувшись через десять минут с корзиной, щедро наполненной шеф-поваром разными вкусностями, Никита красиво сервировал столик и уже хотел было идти за Вероникой, как заметил отчаянную вибрацию, создаваемую пультом под подушкой. Никита уже достаточно хорошо изучил непростой характер своего электронного друга, чтобы понять — Ак Лап как его там младший таким образом протестует против заточения.

— Ну, извини, — Никита приподнял подушку, — забыл про тебя. Смотри, как меня тут щедро упаковали сладостями.

— Не до них, — прошипел Ак таинственно. — Пока тебя не было, в комнате кто-то был.

— Чего ты переполошился? Наверно, это кто-то из моих друзей.

— Не думаю.

— Почему?

— Почему-почему — работай мозгами. У твоих друзей, что, есть ключ от твоей комнаты?

— Думаю, нет.

— То-то же.

— Тогда кто это был?

— Если бы кое-кто не засунул меня под подушку, я бы точно знал, а так только догадки.

— Ну, и?

— Это мужчина.

— Уверен?

— Уверен. Мужчину от женщины я даже из-под подушки отличу.

— Хорошо. А ещё что-нибудь ты смог заметить?

— Две вещи. Во-первых, он приходил с какой-то целью, что-то искал.

— Нашёл?

— Не похоже. Во-вторых, шагал легко, грациозно, мягко. То есть по комплекции — не полный.

— Это о многом говорит, — саркастически усмехнулся Никита, — шеф-повара можно исключить. Это единственный грузный мужчина в отеле. Но шеф-повар и так вне подозрения, ведь он мне корзину со сладостями собирал.

— В другой раз будешь думать, прежде чем меня под подушку засовывать.

— Да ладно, — махнул рукой Никита. — Ничего этот странный визит в себе опасного не таит. У меня и воровать-то особо нечего.

Никита опять сунул пульт под подушку и пошёл за Вероникой.

— Девочки, какие будут идеи? — Леночка вопросительно взглянула на подруг. — Надо придумать что-нибудь сногсшибательное.

— Да что тут думать, — отозвалась Наташа. — Мы же на магическом курорте, значит, и подарок должен быть магический.

— Точно, — согласилась Вероника, — давайте подарим парням полёт на ковре-самолёте.

— Прикольно! — обрадовалась Леночка. — Только лучше прогулку в сапогах-скороходах.

— А чем это лучше? — удивилась Вероника.

— Смотрите, девочки, что я придумала. Мы берём для парней напрокат сапоги-скороходы и отправляем их на обзорную экскурсию по острову. Они думают, что это весь подарок и есть. А мы в это время садимся на ковёр самолёт, берём с собой скатерть-самобранку и гусли-самогуды и летим в бухту Лазурную. Когда ребята туда доберутся, мы уже успеем организовать там для них пикник! Правда, здорово!

— Леночка, ты — прелесть! Здорово всё придумала, — согласились подруги и отправились по своим номерам.

Вероника, не успев дойти до своей комнаты, столкнулась в коридоре с Никитой.

— Ника, слушай, какие у тебя планы на вечер?

— Да, в общем-то, никаких особых планов нет. Думала, почитать.

— Есть идея получше. Пойдём ко мне, фильм посмотрим.

— Ладно.

Через минуту Вероника с Никитой уже входили в его номер.

— Ого, как у тебя красиво! — удивлённо воскликнула Вероника.

Никита и сам был не меньше удивлён. Видимо, его электронный друг даже из-под подушки смог дать кое-какие команды приборам и технике, находящимся в номере. Верхний свет был выключен и горели только светло-лазурные огоньки над столиком. Звучала нежная лирическая музыка, и комната была наполнена ароматом цветущей сирени.

— Спасибо, Никита, — прошептала Вероника и, обвив его шею руками, прильнула к его губам.

«Надо будет потом поблагодарить Ака», — подумал Никита и жадно ответил на поцелуй.

Кажется, это длилось вечно. Но на самом деле всего несколько секунд — волшебный момент был разрушен душераздирающим визгом.

Никита и Вероника выскочили в коридор. Быстро сообразив, что звук доносится из номера, где проживает мисс Грир, парень в два шага подскочил к двери и распахнул её.

Бледная, на грани обморока девушка держала в руках пустую шкатулку.

— Что случилось? — спросил Никита.

В следующее мгновение к невесте в комнату ворвался Клайд:

— Милая, в чём дело?

Девушка бросилась к жениху на шею с отчаянным криком:

— Клайд, оно пропало. Твоё кольцо… твой подарок… его украли.

— Успокойся, любимая. Всё хорошо. Оно найдётся.

Но мисс Грир всё кричала и кричала не в силах взять себя в руки.

— Зачем мы только приехали сюда. В это ужасное место. Где работают нечистые на руку люди. Ведь отец предлагал провести отпуск у нас в загородном доме. Почему, Клайд? Почему ты не согласился?

На шум прибежал администратор и, оценив ситуацию, быстро понял, в чём дело.

— Мисс Грир, успокойтесь. Всё будет хорошо.

— Нет! Срочно вызывайте полицию! Нужно поймать вора.

Мистер Кин попросил всех, сбежавшихся на шум, выйти из комнаты мисс Грир и оставить его наедине с ней. Через несколько минут он вышел оттуда и спокойно сообщил:

— Инцидент улажен. Прошу всех успокоиться и насладиться чудесным тёплым вечером. На летней террасе накрыт стол с лёгкими закусками — приглашаем всех желающих.

Часть ребят откликнулись на приглашение, но Никите не хотелось к ним присоединяться.

— Может, продолжим с того места, на котором нас прервали? — шепнул он Веронике на ушко и легонько подтолкнул в сторону своей комнаты.

— Мистер Беляев, не могли бы Вы уделить мне пару минут? — не дал Никите осуществить задуманное администратор.

— Может, в другой раз? — невольно поморщился парень.

— Нет, пожалуйста, сейчас. Это не займёт много времени, — настойчиво повторил мистер Кин. — Следуйте за мной.

Через несколько минут мужчины уже сидели в удобных креслах друг напротив друга в кабинете на первом этаже.

— Вам понравился Ваш пульт? — с улыбкой спросил мистер Кин.

— Ак Лап Яан Беш Лов младший?

— Вижу, Вы уже познакомились.

— Да, малыш любит поболтать. Но ведь Вы пригласили меня для беседы на другую тему.

— Видите ли, Мистер Беляев…

— Можно просто Никита.

— Хорошо, Никита. У меня к Вам просьба — помочь расследовать похищение. Я навёл кое-какие справки и знаю, что у Вас есть квалификация магического детектива. Вы ведь закончили магическую академию в Уэймонте?

— Допустим. Но почему бы Вам не вызвать полицию.

— Мне бы очень не хотелось, чтобы слухи об этом маленьком недоразумении расползлись в Ведьмовском Сообществе. У нашего отеля всегда была безупречная репутация. И мне бы хотелось, чтобы она такой и оставалась. Я уверен, что кольцо до сих пор в отеле. А, значит, его можно найти, и инцидент будет исчерпан. И в этом мне поможете Вы.

— Почему я это должен делать?

— Я думал, Вы меня поймёте, как никто другой, — усмехнулся мистер Кин, — ведь Вы знаете, что такое дорожить репутацией.

— Что Вы имеете в виду?

— Разве Вам не дорога репутация Вашей подруги? Думаете, я не заметил, как она протащила в отель котёнка, укрытого магией невидимости, нарушив при этом сразу два правила — не держать в комнатах отеля животных и не применять в комнатах отеля магию. Или Вы хотите, чтобы я доложил кому надо о возмутительном поведении одной из юных ведьм?

Никита чуть не выругался вслух. Он знал, что афёра с котёнком сильно рискованна, но куда ж было девать Тимофея? Они полетели на курорт напрямую из Верхнетайгинска, и только на обратном пути Вероника собиралась заскочить домой, чтобы передать своего питомца маме.

— Вы умеете убеждать, — усмехнулся Никита. — Что ж — попробую Вам помочь. Но мне нужна информация.

— Всё, что в моих силах.

— Расскажите, что Вам известно о кольце.

— Это магическая безделушка, не более. То есть для дам, возможно, она является желанной игрушкой, но не представляет какого-то интереса для серьёзных людей.

— В чём заключается его магическая сила?

— Тот, кто носит его на указательном пальце, никогда не будет выглядеть в глазах других посмешищем.

— И всего-то?

— Ну, нам с Вами это, возможно, кажется глупым, но для милых дам — совсем другое дело. Обладательница кольца смело может надевать любой наряд на вечеринку, самые нелепые туфли, самый ужасный головной убор — всё окажется к месту.

— Хотите сказать, что похититель, скорее всего — женщина?

— Не я. Так думает сама мисс Грир.

— Она кого-то подозревает?

— Да. Говорит, что уже было вышла из номера на вечернюю прогулку с женихом. Но потом решила вернуться, чтобы надеть кольцо и заодно захватить зонтик, о котором ей напомнил жених, обративший внимание на начинающийся дождь. Когда она вернулась в свою комнату, заметила там горничную.

— Что она могла делать в комнате мисс Грир в столь поздний час? Во сколько обычно производится уборка в номерах?

— Уборка по утрам. Но мисс Грир сама пригласила горничную под вечер с просьбой сменить постельное бельё.

— Что Вы сами думаете про горничную?

— Я ей доверяю. Как и всем работникам отеля. Думаю похититель — кто-то из гостей.

— Мои друзья тоже исключаются. Я в них уверен. Остаётся мистер подозрительный индус, как его там, мистер Анар. Что Вам про него известно?

— Да собственно только то, о чём я сегодня рассказал за ужином, когда представлял его гостям. Этот человек ещё до инцидента с кольцом вызывал моё подозрение. Обычно к нам приезжают молодые люди весёлой компанией, как Ваша, или влюблённые парочки как наши новоиспечённые жених и невеста, но по какой причине к нам заглянул немолодой одинокий индийский аскет совершенно не понятно.

— Да, нужно получше приглядеться к мистеру МояТвояНеПонимать. А, кстати, как Вам удалось убедить мисс Грир не вызывать пока полицию?

— Я ей рассказал про Вас, — усмехнулся мистер Кин, — объяснил, что детектив уже здесь. И она согласилась подождать пару дней. Надеюсь, этого времени Вам хватит, чтобы найти кольцо.

— Каникулы обещают быть нескучными, — улыбнулся Никита, вставая с кресла.

— Да, ещё одна деталь, — остановил парня на пороге администратор, — может, поможет Вам в расследовании. При похищении кольца магия не применялась.

— Как Вы это поняли?

— У нас в отеле стоят датчики, реагирующие на волшебство. Они не сработали.

— Понятно теперь, как Вы догадались про котёнка, — усмехнулся Никита.

Вернувшись в номер, Никита удобно устроился в кресле и приступил к обдумыванию плана действий. Задача, которую мистер Кин поставил перед ним, была не такой уж сложной, единственное, что беспокоило — это сжатые сроки, отведённые на поиск решения. Похитителя кольца необходимо было вычислить в течение двух дней, значит, начинать действовать надо было прямо сейчас. С другой стороны, прямо сейчас Никите хотелось пригласить Веронику и провести вечер с ней, а не лазить по отелю в поисках улик. Не зря же его электронный друг так постарался для создания в номере романтической атмосферы.

Вспомнив про пульт, Никита перевёл взгляд на подушку и увидел то, что и ожидал: от отчаянной вибрации приборчика, она ходила ходуном.

— Ак, извини, опять забыл вызволить тебя из объятий этой пушистой дамы, — спохватился Никита.

— Вот так всегда, — проворчал Ак, как только оказался на свободе. — Стараешься-стараешься, а благодарности — ноль. Ты ему — романтическую обстановку, а он тебя забывает под подушкой.

— Не ворчи, — улыбнулся Никита. — На самом деле, я тебе очень благодарен. Похоже, Веронике понравилась и музыка, и освещение, и запах сирени.

— То-то же, — сразу повеселел Ак. — Теперь ты видишь, что я разбираюсь в девчонках? Знаю, как произвести на них впечатление.

— Пожалуй, — усмехнулся Никита. — Тогда, может, ты мне поможешь ещё в одном вопросе?

— Это касается девушки?

— Да.

— Тогда ты обратился по адресу — выкладывай.

— Завтра день святого Валентина. Можно даже сказать, сегодня — до полуночи осталось всего полтора часа. А я пока никак не могу придумать подарок для Вероники. Понимаешь, это должно быть что-то особенное.

— У меня масса вариантов, — Ак от распирающих его эмоций начал подпрыгивать на кровати. — Любой из них вызовет у твоей Вероники такой восторг, что она…

— Завизжит? — усмехнувшись переспросил Никита.

— За кого ты меня принимаешь? — хихикнул Ак. — Зачем нам нужно, чтобы девушка визжала? Нам нужно, чтобы девушка тебя поцеловала.

— Респект! — уважительно качнул головой Никита. — Ак, ты мне всё больше и больше нравишься.

Подсветка кнопочек, которыми был оборудован пульт, замигала на разные лады — было видно, что Ак польщён.

— Смотри, — с энтузиазмом начал он, — девчонки любят романтику и магию. Правильно?

— Правильно, — согласился Никита.

— Поэтому подари ей танец на волнах…

— Применив методику скольжения по границе раздела двух сред?

— Тьфу ты, какой у Вас у молодых ужасный сленг. Какую «методику», каких «двух сред»? В наше время говорили проще и понятней — магию хождения по воде.

— Я привык говорить по-другому, но пусть будет «магия хождения по воде», — с улыбкой согласился Никита. — Отличная идея! Думаю, Веронике понравится. Только ж я не знаю ключевого слова для воды в здешнем заливе. Надо вычислить. Ты не знаешь, случайно, какая у здешней воды плотность и солёность?

— Опять он со своими заумными словечками. Я тебе и без расчетов скажу волшебные слова. Запоминай: Ани Ра.

— Запомнил. Спасибо. Только такого подарка мало. Надо что-то ещё.

— Ещё?.. — задумчиво протянул Ак. — Вот, пожалуйста! Подари ей шоу волшебных бабочек и звездопад желаний. Нужные в таком случае волшебные слова, если ты забыл, Акни Дерв.

— Прикольно, спасибо! А ещё?

— Хм, тебе и этого мало?

— Да, надо что-то ещё более романтическое.

— Более романтическое? Вообще, в наше время в таких случаях были очень модны серенады.

— Ну, это в ваше время, — рассмеялся Никита. — А теперь у всех есть mp3-плееры.

— Тоже мне, сравнил бездушный плеер и нежную посвящённую конкретной девушке серенаду, — не унимался Ак.

— Да меня из отеля выгонят, если я начну под окнами орать.

— А не надо под окнами орать. Можно при помощи магии заставить гусли-самогуды исполнить песню, которую услышит только тот человек, кому она посвящена.

— Это уже интересно…

— Запоминай волшебные слова: Анире Таке.

— Отлично! Но нужно ещё что-то.

— Знаешь, даже моя фантазия уже начинает иссякать… Хотя… расскажи, что она любит.

— Ника любит приключения, такие, знаешь, чтоб дух захватывало. Что-нибудь таинственное и необычное… О! Точно! Ак, какой же ты умница! Я, кажется, придумал!

Никита соскочил с кресла и направился к двери.

— Что придумал? — спросил Ак вдогонку. — Ты сейчас приведёшь её сюда? Мне «романтику» включать?

— Приведу. Романтики не надо. У нас есть дело поважнее.

Через несколько минут Вероника уже сидела за столиком рядом с Никитой в его комнате и улыбалась во весь рот.

— Спасибо! Такой прикольный подарок и даже на целый час раньше наступления праздника. — Она откусила кусочек сочного тропического плода в форме сердечка и зажмурилась. — М-м-м, я ещё ни разу ничего подобного не пробовала.

— Ты думаешь вот этот ужин, состоящий из фруктов и пирожных, и есть мой подарок?

— А, что, есть ещё и драники? — оживилась Вероника.

— Лучше драников, — рассмеялся Никита. — Ужин вообще к подарку не имеет никакого отношения.

— Как не имеет? — удивилась Вероника. — Ты же позвал меня к себе, чтобы вручить подарок. И вручил вот эту корзинку с фруктами и десертом.

— Нет, ну, какое-то отношение к подарку эта корзина с фруктами всё-таки имеет. Сладости нужны для стимуляции мозговой деятельности.

— А для чего нужна сама мозговая деятельность? — ещё больше удивилась Вероника. — Ты, что, собрался задачи решать? У нас же, вроде, каникулы.

— Задачи решать мы будем вместе. Это и есть подарок! — Никита лукаво улыбнулся.

— Если ты сейчас же не объяснишь, с какой стати решение задач является подарком, я запулю в тебя вот этим огрызком, — смеясь пригрозила Вероника и даже размахнулась, имитируя готовность к бою.

— Ладно-ладно, не надо огрызком, — расхохотался Никита. — Так и быть, расскажу. Знаешь, о чём со мной хотел поговорить мистер Кин?

— О чём?

— Он предложил мне взять дело о похищенном кольце.

— Ого! И ты согласился?

— Согласился. Мистер Кин очень настаивал.

— Значит, ты будешь расследовать, кто стащил у мисс Грир подарок жениха. Как настоящий детектив!

— Не забывай, я и есть настоящий детектив, — усмехнулся Никита.

— Ну да, помню. Слушай, это так прикольно — собирать улики, допрашивать свидетелей и всё такое.

— Прикольно, — с улыбкой согласился Никита. — Особенно если учесть, что я буду не один. Мне будет помогать напарник.

— Вот повезло кому-то! И кто этот счастливчик?

— Ты!

— Я?

— Ну да. Хочешь помогать расследовать это дело?

— Ещё как хочу! — завизжала Вероника и бросилась Никите на шею. — Мне ещё никто и никогда не делал такого подарка!

«Всё-таки визг, а не поцелуй», — с лёгкой досадой подумал Никита. И вдруг ощутил, как Вероника перестала издавать звуки восторга и, прижавшись к нему плотнее, коснулась губами. Это был долгий, бесконечно долгий поцелуй — именно такой Никита рисовал весь вечер в своём воображении. Голова затуманилась, и из неё благополучно вылетели мысли и о том, что пора приступать к расследованию, и о чём бы то ни было ещё.

— Кх-кх, я, конечно, дико извиняюсь, но почему мне никто не рассказал о похищенном кольце? — раздался обиженный голос Ака. — И почему меня никто не приглашает в напарники?

— Ой! — вздрогнула Вероника и начала озираться по сторонам.

— Чёрт! И почему я не засунул тебя под подушку, Ак? — с трудом оторвавшись от Вероники, произнёс Никита. — Ника, в твоём номере тоже пульт с подвохом?

— Так это разговаривает пульт?

— Позвольте представиться: Ак Лап Яан Беш Лов младший. Для Вас, милая Леди, просто Ак.

— Какой милый пультик, — воскликнула Вероника. — А у меня в номере самый обыкновенный.

После этого возгласа Ак просиял всеми своими светодиодами одновременно.

— Сейчас этот милый пультик отправится под подушку, если ещё раз вздумает нам мешать, — укоризненно покачал головой Никита.

— Молчу-молчу, — поспешил заверить Ак. — Но про кражу-то хотя бы расскажите.

Вероника выбрала себе из корзинки очередное лакомство, а Никита под её весёлый хруст в двух словах поведал назойливому электронному другу о происшествии в номере мисс Грир.

— Итак, Ника, с чего мы начнём расследование? Какие идеи?

— Надо расспросить обо всём поподробней мисс Грир, — ответил вместо Вероники Ак.

— Ты обещал не мешать, — с напускной строгостью напомнил Аку Никита.

— Никит, он прав, пойдём поговорим с новоиспечённой невестой, если она, конечно, ещё не спит.

Мисс Грир не спала. Она охотно впустила Никиту и Веронику в свой номер несмотря на столь поздний час. Видно было, что юная англичанка собирается помогать следствию всем, чем только можно, лишь бы пропажа поскорее нашлась.

— Мисс Грир, расскажите, когда Вы в последний раз видели кольцо? — попросил Никита.

— Это было сразу после ужина. Я поднялась в номер и положила подарок Клайда в шкатулку. А когда в следующий раз заглянула в неё — кольца там уже не было.

— Расскажите подробно, что произошло между этими двумя событиями.

— После ужина ко мне зашёл Клайд и пригласил меня на прогулку. Я переоделась и мы вышли на свежий воздух. Но тут мне пришла в голову мысль вернуться в номер и надеть кольцо. Ведь это подарок жениха — теперь я должна постоянно носить его. К тому же на небе начали сгущаться тучи, и Клайд посоветовал мне захватить ещё и зонтик. Обидно было бы промокнуть насквозь, если бы вдруг началась гроза. Когда я вернулась в номер, застала там горничную. Думаю она и украла кольцо. Ведь когда я заглянула в шкатулку, обнаружила, что она пуста.

— Что горничная делала, когда Вы зашли? — поинтересовался Никита.

— Она меняла постельное бельё.

— Вы сами пригласили её?

— Это сделал Клайд. Перед прогулкой мы решили выпить по бокалу вина. И Клайд нечаянно выронил свой бокал, когда находился рядом с кроватью. Часть вина попала прямо на постель. Пришлось вызывать горничную.

— Ваш жених немного неловок, — как бы невзначай прокомментировала Вероника.

— Да нет. Клайд, он, довольно аккуратный, порой даже педантичный. Но этим вечером был так возбуждён. Всё время повторял, как он счастлив, что я ответила согласием на его предложение.

— Его можно понять, — кивнула Вероника. — Такое событие любого заставит волноваться.

— Значит, Ваш жених пролил вино на постель, а затем вызвал горничную, правильно? Подытожил Никита.

— Да, в общем-то, я бы так и так вызвала её сменить бельё. Дело в том, что она относится к работе халатно. Понимаете, ещё до прихода Клайда, я заметила у себя на постели какое-то волокно. А я, знаете ли, очень брезглива.

— Подождите, разве волокно не могло попасть на постель с одного из предметов Вашего гардероба?

— Это исключено. У меня нет одежды такого цвета. Это волокно попало на мою постель с передника или чепца горничной. Потому что волокно было фиолетовое — такое же как фирменная одежда работников отеля.

После этих слов мисс Грир Вероника заёрзала в кресле всем видом показывая Никите, что им необходимо перекинуться парой слов наедине.

— Что ж, мисс Грир, спасибо за помощь. Мы обязательно отыщем Ваше кольцо. Доброй ночи, — произнёс Никита, уловивший знаки, подаваемые ему симпатичной напарницей.

— Доброй ночи! — присоединилась к его пожеланию Вероника, и молодые люди вышли в коридор.

— Никит! Я всё поняла, — радостно завопила Вероника, как только они вернулись в номер Никиты и дверь за ними закрылась.

— Что ты поняла? — с улыбкой уточнил он.

— Поняла, кто украл кольцо! Это индус, мистер Анар.

— Почему?

— Потому что, когда мы ужинали, заметила на чалме этого безмолвного аскета затяжку. Он наверно зацепился своим огромным головным убором за что-то острое и надорвал ткань. Вот откуда взялись фиолетовые волокна на кровати мисс Грир — они с чалмы индуса.

— Молодец, Ника! Очень наблюдательная! Дырявый головной убор мистера Анара гораздо больше походит на источник волокон в комнате мисс Грир по сравнению с безупречной фирменной одеждой нашей горничной.

— Пойдём обыщем номер индуса, — возбуждённо выпалила Вероника и подтолкнула Никиту к двери.

— Нет, Ника, погоди. Фиолетовые волокна на постели мисс Грир, говорят только о том, что мистер Анар был в её номере. Но они никак не доказывают, что похитил кольцо именно он.

— Так для чего же он тогда заходил к ней в её отсутствие?

— Да мало ли?

— Нет, согласись, всё-таки, он очень-очень подозрительный тип.

— Согласен. Но давай проработаем и другие версии. Может, поищем в интернете что-нибудь про нашу сладкую парочку, мисс Грир и мистера Клайда? Тебе не показалось, что в словах новоиспечённой невесты проскочила какая-то едва уловимая неувязка, нелогичность?

— Не знаю даже, — пожала плечами Вероника. — Разве что бросилась в глаза её чрезмерная брезгливость. Требовать сменить постель из-за какой-то ниточки?! Но проверить мисс Грир и мистера Клайда, конечно, не помешает.

Никита достал смартфон и сосредоточился на поиске информации про пару молодых англичан, а Веронике, забывшей своего мобильного друга в номере, ничего не оставалось, как пытаться анализировать собранные факты, пользуясь только собственными мозгами. А чтобы простимулировать их работу, она пристроилась за столик и выбрала себе из корзинки пару ароматных фруктов. Но вместо того, чтобы их есть, зачем-то принялась жонглировать ими. Это занятие, как оказалось, неплохо помогает сосредоточиться. Но закончилось оно предсказуемо — один из фруктов, вовремя не пойманный Вероникой, упал на пол и закатился под стол.

— Нашла! Похититель не индус!

— Нашёл! Похититель не индус!

Одновременно вскрикнули детектив и его напарница.

— Как ты догадался? — глядя на Никиту из-под стола круглыми от удивления глазами, спросила Вероника.

— А ты? — поинтересовался Никита, окидывая иронично-изумлённым взглядом сидящую на полу напарницу.

— Смотри! — Вероника указала пальцем на тоненькую фиолетовую ниточку, прилипшую к ножке стола. — Мистер Анар был у тебя в номере и, более того, залазил головой под стол.

— Не удивлюсь, если он побывал и в остальных номерах. — С хитрой улыбкой покачал головой Никита. — И там тоже лазил и под стол, и под кровать, и исследовал каждый уголок в комнате.

— И я даже догадываюсь, что он искал, — в тон Никите продолжила Вероника. — Он проверял, нет ли в номере чего-нибудь подозрительного, бомбы там какой-нибудь, или огнестрельного оружия. Он — охранник, вернее чей-то телохранитель.

— Правильно! Скорее всего, нашей Леночки. Богатенький папа, отправляя дочечку на курорт, должен быть уверен, что с ней там ничего не приключится. Вот и поселяет в отеле охранника, чтобы тот приглядывал за ней.

Никита наклонился и бережно поднял Веронику на ноги.

— Иди сюда, мой проницательный напарник, — нежно прошептал он.

— Никит, а ты как догадался, что кольцо украл не индус?

— Я нашёл в интернете информацию, что не так давно наш мистер Клайд проиграл крупную сумму в карты. И сразу понял, какая нестыковка в словах мисс Грир насторожила меня.

— Ты про зонтик?

— Именно!

— Надо срочно побеседовать с мистером Клайдом.

— Правильно. И, думаю, будет целесообразно пригласить поучаствовать в беседе и мистера Кина.

Вероника, Никита и мистер Кин застали мистера Клайда в номере мисс Грир. Жених и невеста коротали предпраздничный вечер за лёгким ужином и бокалом вина и были немало удивлены столь позднему визиту такой разношёрстой компании.

— Вы по поводу кольца? — с надеждой в голосе спросила мисс Грир. — Нашли?

— Пока нет, но мы догадываемся, где оно может быть, — ответила Вероника.

— Но оно в отеле?

— Как Вам сказать — и да, и нет, — расплывчато ответил Никита.

— Я, пожалуй, оставлю вас, — поднялся из кресла мистер Клайд. — Вижу вы пришли опросить пострадавшую.

— Нет, останьтесь, пожалуйста, — сдвинул брови мистер Кин.

— Что здесь происходит? — насторожилась мисс Грир. — Где же всё-таки кольцо?

— Вы слышали вопрос, мистер Клайд — не соблаговолите ответить невесте? — с нарочитой вежливостью проговорил администратор.

— Клайд, что они имеют в виду? — испуганно прижавшись к жениху пролепетала мисс Грир. — Почему они считают, что ты должен знать ответ на этот вопрос.

— А кто же лучше Вашего жениха, проигравшего в карты фамильную драгоценность, знает, где она теперь?!

— Ложь! — взвизгнула мисс Грир. — С момента, как Клайд подарил мне кольцо, он всё время был у меня на виду, ни в какие карты он не играл. Клайд, почему ты молчишь, скажи им.

Мисс Грир трясла жениха, но тот сидел низко опустив голову и ничего не говорил. Потом, наконец, он взглянул поверх невесты на пришедших и спросил:

— Но как Вы догадались?

— Вы сами нам подсказали, — ответил Никита. — Когда мисс Грир решила вернуться в номер за кольцом, вы испугались и проговорились. Вы видели, что надвигается гроза и понимали, что если Ваша невеста промокнет до нитки, то будет выглядеть комично. Но она не может выглядеть комично, пока на её указательном пальце красуется магическое кольцо Опелен — Ваш подарок. Если бы кольцо было настоящим — зонтик был бы не нужен. Но кольцо — было фальшивкой и Вам пришлось настоять, чтобы невеста захватила зонт.

— Я не поняла, Клайд. Твой подарок — фальшивка?!

— Да, искусная подделка, — ответила Вероника. — Настоящее кольцо либо заложено, либо отдано в счёт карточного долга. Мистер Клайд надеялся, что сделав Вам предложение в отеле, где магия запрещена, и быстренько сымитировав похищение магического обручального кольца, ему удастся скрыть подлог.

— Я поняла! — с горечью воскликнула мисс Грир, обращаясь к жениху. — Именно поэтому ты пролил вино на мою постель. Это не было случайностью. Горничная, твоя сообщница, должна была стащить подделку, пока мы с тобой гуляем. Но я вернулась в номер слишком быстро, ты не был уверен, что кольца уже нет и тебе пришлось сказать мне про зонтик.

Мисс Грир отвесила звонкую пощёчину незадачливому жениху со словами:

— Подлец! Видеть тебя больше не хочу!

Мистер Клайд, держась за пылающую щёку, молнией выскочил из номера.

— Остальных тоже попрошу выйти. К отелю у меня больше претензий нет. Хотя на Вашем месте, мистер Кин, я бы уволила горничную, которая согласилась на грязную авантюру.

— Уже сделано, мисс Грир, — сказал администратор и в компании детектива и его напарницы вышел из номера.

— Никита, я очень благодарен Вам за помощь, — мистер Кин пожал молодому детективу руку. — Отличная работа! Вижу, что не зря Уэймонтовская Академия считается образцовым ВУЗом Ведьмовского Сообщества.

— И Вам, проницательная юная леди, большое спасибо, — мистер Кин учтиво поклонился и удалился.

— Никит, это было так захватывающе! Разгадать хитроумную загадку и вывести прохвоста Клайда на чистую воду. Это самый захватывающий вечер в моей жизни и самый захватывающий подарок, который я когда-либо получала. Знаешь, у тебя получилось меня удивить, а вот мы с девчонками не придумали для вас ничего лучше, как устроить пикник.

— Пикник — это очень оригинально, — усмехнулся Никита. — И где же?

— В бухте Лазурная. Чёрт, кажется, я и не заметила, как проговорилась.

— Нет, это хорошо, что ты проговорилась, — улыбнулся Никита. — А то могли бы мы завтра с парнями без вас на поляне Сказочной куковать.

— Так ваш подарок — тоже пикник?! — рассмеялась Вероника.

— Ну да, пикник. Но у меня есть для тебя ещё пара подарков.

— Ещё?! Ух ты!

— Идём! — Никита схватил Веронику за руку и увлёк к выходу.

Стоило им выскочить на улицу, как тёплый влажный воздух, наполненный пьянящими ароматами тропических цветов, окутал с головы до ног. Вероника остановилась на секунду, любуясь красотой южной ночи, но Никита увлёк её дальше и через минуту они оказались на побережье.

Огромная полная луна плескалась в тёплых ласковых волнах, растекаясь золотистой дорожкой по темноте.

— Боже мой! Как красиво! — воскликнула Вероника. — Вот бы пробежаться по этой лунной дорожке!

— Не вопрос, — усмехнулся Никита. — Ани Ра. Всё, можно идти.

Вероника скинула туфли и робко ступила на переливающийся золотом свет. Сделала шажок, ещё шажок. Ноги уходили в тёплую воду всего на пару сантиметров. И, осмелев, Вероника побежала:

— Никит, прикольно! Догоняй!

Через секунду Никита поравнялся с ней и, обхватив за талию, закружил в безумном танце.

— Слышишь? — спросил он.

— Да! — с восторгом выдохнула Вероника. — Музыка моря! Вот они волшебные звуки бухты Лазурная.

— Акни Дерв, — шепнул Никита, и сотни самых разных бабочек закружились в небе. Они устроили настоящее шоу: то соединялись в хитрые узоры, то выстраивались так, чтобы получилось какое-нибудь слово, то садились Веронике на руки и плечи, щекоча её быстрыми взмахами крылышек.

— Никит, а, знаешь, у меня для тебя тоже есть подарок, — тихо шепнула Вероника.

— Правда? Какой? — также тихо спросил Никита, и ощутил, как туманится в голове от догадки, что это будет за подарок. Горячие губы Вероники прильнули к его губам — он угадал…

ЧАСТЬ 2

Глава 31. Невеста

Юля поправила фату, которая постоянно норовила сползти на глаза, и нацарапала на доске очередную формулу.

— Сотрите, пожалуйста, — в который раз терпеливо попросил преподаватель. — Это равенство здесь не подойдёт. Оно из другой темы.

Реплика профессора не очень удивила стоящую у доски в белоснежном подвенечном платье студентку — она выбирала формулы из закромов памяти наугад. Юля понятия не имела, как решать задачу, и её, привыкшую во всём быть первой, это сильно раздражало. Впрочем, сегодня, в первый учебный день второго семестра, который не по своей воле Юля проведёт не в родной Уэймонтовской Академии Магии, а в стенах захолустного сибирского Университета N7H25, её раздражало абсолютно всё. В первую очередь, этот непонятный никому не нужный предмет «квантовая физика», который в её родном ВУЗе не проходят вообще. Во-вторых, её новая группа, в которой, как она успела заметить, нет никого, с кем бы ей хотелось не то что подружиться, а хотя бы перекинуться парой фраз. И, в-третьих, преподаватель, с совершенно дурацким именем Аристрах, который должен был бы уже давно рассвирепеть и отправить её на заседание Дисциплинарного Совета за вопиющий внешний вид. Но вместо этого, он, как будто не замечая её пышного кружевного наряда, терпеливо пытался объяснить решение сто лет ненужной ей задачи.

Хотя, если быть честной с собой, Юлю больше всего раздражала её собственная дурацкая затея со свадебным платьем. Вообще-то, это был протест. Её просто трясло от мысли, что родственники всё решили за неё. Они приготовили ей идеального жениха. Специально перевели в другой ВУЗ, чтобы она была ближе к их избраннику, и он мог захомутать её. Но Юля этого не допустит. Ни за что! На дворе 21 век, и, слава богу, девушки сами могут решать за кого выходить замуж. И потом, у неё уже есть любимый человек, и пусть он её предал, она всё равно никогда больше не сможет полюбить никого другого.

И вот у неё созрел идеальный план, целью которого было вызвать возмущение жениха, чтобы он тысячу раз подумал, нужна ли ему такая невеста. Юля решила заявиться в Университет в первый учебный день в подвенечном наряде. Никиточка на пару со своим и её папочкой хочет свадьбы?! Да пожалуйста! Она готова. Вот уже и платьице свадебное на ней! План казался Юле замечательным, но он не сработал. Её предполагаемого будущего жениха почему-то на занятиях не было. Чтобы спектакль, устроенный Юлей не прошёл даром, она решила добиваться второй цели своего представления — специфическим внешним видом разозлить преподавателя. Юля надеялась, что он нажалуется кому надо, и её со свистом выгонят из Университета. Но, почему-то и эта часть плана пока пробуксовывала. Рассеянный профессор, казалось, совершенно не замечал, что там надето на студентке. Однако Юля была не из тех, кто так просто сдаётся. Она знала ещё один верный способ вывести невозмутимого преподавателя из себя.

— Я не знаю и знать не хочу, как решать эту задачу. — Юля развернулась лицом к профессору и окатила его вызывающим нагловатым взглядом. — И, вообще, я считаю, что эта Ваша квантовая физика магам и ведьмам совершенно не нужна. Мне лично она как не пришей кобыле хвост.

— Во новенькая даёт! — хохотнул Тимур, и по аудитории прокатился смешок.

Юля восприняла ироничную реакцию группы как добрый знак, что она движется в правильном направлении, и продолжала буравить взглядом профессора, ожидая вспышки гнева. Но вместо этого чувства заметила в его до этого спокойных глазах резкий всплеск интереса.

— Готов с Вами поспорить! — усмехнулся он. — Но не сейчас.

— Так готовы или нет? — саркастично переспросила Юля, наклонив голову на бок, отчего фата снова начала съезжать на глаза. Обладательница подвенечного наряда с досадой сорвала головной убор и взгляду присутствующих открылись изумительно красивые рыжие с золотым оттенком волосы. Не поддерживаемые более фатой, они причудливыми волнами растеклись по спине. Теперь уже по аудитории прокатился вздох не то удивления, не то восхищения, не то зависти. Ещё бы! Волосы были гордостью Юли. Они вились изящными прядями и доходили до талии. А их завораживающий сияющий оттенок не оставлял равнодушным ни одного парня. Похоже, даже рассеянный профессор задержал на них свой восторженный взгляд. Хотя судя по следующей его фразе, Юле это только показалось.

— Я-то готов, — усмехнулся он, — а вы — нет. Чтобы понять, нужна ли Вам квантовая физика, Вы должны хотя бы приблизительно знать, что изучает данная дисциплина.

— Да знаю я, — продолжила дерзить Юля. — Первые три семестра я училась в Уэймонтовской Академии Магии и была, между прочим, лучшей студенткой потока.

— Я видел Ваш табель. Очень похвально — по всем предметам высший бал. Но такой дисциплины, как квантовая физика в Вашем табеле нет. И, несмотря на это, в первый же день Вы сами вызвались к доске решать задачу. Значит, Вы не боитесь трудностей, а это тоже похвально.

Юля на мгновение растерялась. Она не могла понять, почему все попытки разозлить преподавателя заканчивались ничем. А на этот раз он её ещё и хвалит. Знал бы профессор с несуразным именем, зачем она вызвалась к доске. Причина была одна — ей просто надоело, что он не замечает её вопиющего внешнего вида.

— Я понимаю, что предмет для Вас новый и на первых порах Вам потребуется помощь, — продолжил Аристарх Вениаминович. — Но Вам повезло. Именно в этой группе учится лучшая студентка потока по точным дисциплинам, Вероника Двинская. Вероника, у меня к Вам будет просьба. Не могли бы Вы помочь Юлии Нестеровой подтянуть квантовую физику?

Вероника невольно поморщилась. Представление, которое устроила чудаковатая и нагловатая новенькая, забавляло её вплоть до последней фразы Аристарха Вениаминовича. Теперь же дело приобрело такой оборот, какой её совсем не устраивал. Не было у Ники больше забот, как заниматься с больной на голову студенткой, додумавшейся явится на занятия в свадебном платье. Сразу видно, что ни мозгов, ни тормозов у новенькой нет. Как такой можно квантовую физику вдолбить?!

Если бы просьба подтянуть Юлю прозвучала из уст любого другого преподавателя, Вероника тут же бы отказалась, не задумываясь. Но проигнорировать обращение Аристарха Вениаминовича Ника не могла, ведь профессор своим заступничеством не раз спасал её от отчисления.

— Хорошо, — без энтузиазма согласилась она, в глубине души надеясь, что долго ей мучиться не придётся, потому как Юля с её экстравагантным поведением, судя по всему, долго в Универе не задержится.

— Спасибо, Вероника, — поблагодарил профессор и, обращаясь к новенькой студентке, добавил, — можете садиться.

Юля, со злостью сверкнув в сторону преподавателя огромными зелёными глазищами, приподняла подол платья и, сопровождаемая взглядами одногруппников, вальяжно пошла между рядами парт. Не спрашивая разрешения, она пристроилась на стул рядом с Вероникой.

— Вообще-то, здесь сидит мой парень, — возмутилась Ника.

— Да? — с притворным удивлением переспросила Юля и обвела глазами пол вокруг стула. — Какой-то он у тебя мелкий. Что-то я его не вижу.

Веронике захотелось съязвить в ответ маленькой заносчивой стервочке так, чтобы у той навсегда пропало желание не то что разговаривать с ней, а даже просто подходить на расстояние ближе пары метров. Но её сдерживала просьба Аристарха Вениаминовича и поэтому Ника только презрительно фыркнула:

— Ну, у меня хоть какой-то парень есть, а твой жених, вообще, похоже, сбежал.

Юля не осталась в долгу и ляпнула очередную колкость, на что Вероника решила не реагировать. У неё было прекрасное настроение. Они с Никитой не виделись несколько дней, пока Ника гостила дома, а сегодня наконец-то встретятся, и весь вечер проведут вместе. И от предвкушения этого вечера у неё мурашки по телу бегали. Никита предупредил Нику, что его не будет на первых двух парах, и она даже готова была всё это время терпеть общество сумасбродной «невесты», в предвкушение того, как у её непрошенной соседки по парте отпадёт челюсть, когда она увидит, какой у Ники «мелкий» парень. Да эта заносчивая Юлечка от зависти подавится собственным ядом!

Глава 32. Теперь всё изменится

Никита вышел из кабинета ректора и глянул на часы. Он, как и обещал Веронике, как раз успевал на третью пару. Разговор с Петром Ивановичем занял несколько часов — им нужно было выработать стратегию. На этот раз два тайных высокопрофессиональных детектива Большого Совета решили, если не работать сообща, то хотя бы координировать свои действия.

В задачу Никиты по-прежнему входило обеспечение безопасности Вероники. Один из злоумышленников, профессор астрологии, который представлял угрозу для подопечной, был благополучно нейтрализован, и, если бы не пропажа уникальнейшего артефакта, Большого Бубна, управлять которым умела только Вероника, возможно, Совет принял бы решение снять с неё охрану. Но Бубен исчез, а, значит, у профессора астрологии, возможно, был сообщник или сообщники, которые, наверняка, попытаются использовать Веронику для достижения своих целей.

Вторым заданием, которое Никите предстояло выполнить совместно с ректором, было найти утерянный артефакт и вычислить тех, кто его похитил. Подойти к заданию детективы решили с двух разных сторон. Пётр Иванович взялся отследить связи профессора астрологии, чтобы выйти на след его сообщников. Никита же собирался тщательно контролировать всех, кто проявит малейший интерес к его подопечной, чтобы не пропустить того, кто заинтересован использовать Веронику как ключ к Большому Бубну.

Чтобы не спугнуть злоумышленников, было решено, что Никита по-прежнему будет изображать студента-второкурсника. Впрочем, за полтора года, проведённые в Верхнетайгинске, детектив-профессионал так сжился с этой ролью, что ему и стараться особо не придётся.

Минуту назад, например, он поймал себя на мысли, что ему надо поторопиться, чтобы не опоздать на третью пару. Ну, чем не студент?! Боится пропустить лекцию, чтобы не получить двойку. Хотя, сказать по правде, совсем не тяга к знаниям заставляла Никиту ускорить шаг. За несколько дней вынужденного расставания с Вероникой он так успел соскучиться, что готов был не то что бежать, лететь навстречу к ней.

Почти все каникулы они провели вместе, отдыхая на чудесном средиземноморском курорте, но Веронике нужно было выделить несколько дней, чтобы навестить маму. Никита тоже последние четыре дня провёл дома с родителями и младшей сестричкой. Он давно не виделся с родными и вроде бы должен был радоваться возможности побыть с ними некоторое время. И он, конечно, радовался. Вернее, радовался бы, если бы не смертельная тоска от того, что Ника далеко от него. Никита названивал ей каждые два часа и никакие уверения отца, что в родном городке Вероники её охраной занимаются опытные профессионалы, не успокаивали парня. Нестерпимое желание видеть её прямо здесь и сейчас убивало все остальные чувства и эмоции. А теперь Никита испытывал острое физическое удовольствие от мысли, что сегодня его мучения, наконец-то, закончатся — буквально через пару минут он увидит Нику и не отпустит её от себя больше ни на секунду.

В сладком предвкушении встречи Никита влетел в аудиторию, где у второкурсников должна была проходить лекция по астрологии. До звонка оставалось буквально несколько секунд и все одногруппники уже успели занять свои места. И что самое интересное, место Никиты тоже уже было занято. Парень замер. Картина его взору открылась настолько сюрреалистичная, что на мгновение показалось — он видит страшный сон. Рядом с Вероникой сидела маленькая длинноволосая рыжая девушка, укутанная кружевным облаком подвенечного платья.

— Эля, ты что здесь делаешь? — округлив от удивления глаза, спросил Никита.

— А вот и мой жених, — Юля развернулась лицом к Веронике и, окинув её язвительным взглядом, добавила, — а ты ещё сомневалась в его наличии.

Взгляд Никиты за пару секунд трансформировался из удивлённого сначала в обеспокоенный, а потом в негодующий.

— Эля, идём, нам надо поговорить, — сухо бросил он.

— Мне и здесь хорошо, женишок, — Юля вложила в фразу побольше яду и окатила Никиту злостным взглядом. Вся её сущность клокотала от ярости, и одновременно злорадства. Всё же её спектакль не был напрасен и тот, для кого он разыгрывался, насладится им сполна.

Но у Никиты не было желания потакать актёрским талантам Юли. Он схватил её за руку и просто выволок из аудитории.

— Ты почему в таком виде? Отец знает, что ты здесь?

— Отпусти! — вырвала руку Юля. — Разве так обращаются с невестами?

— Сейчас же иди переоденься, я посажу тебя на самолёт и отправлю домой. А ещё лучше позвоню твоему отцу, пусть пришлёт за тобой людей.

— Что ты раскомандовался?! Я уже совершеннолетняя, и ни отец, ни тем более ты не можете мне приказывать, что делать. Понятно?!

Последняя фраза была сказана срывающимся на отчаянный крик голосом. Никита заметил, что в огромных зелёных глазах Юли заблестели слёзы.

— Эля, да что с тобой? Иди сюда, малышка, — Никита прижал голову горе-невесты к груди и провёл рукой по её длинным волосам.

Так было всегда. Его троюродная сестра, с которой они вместе росли, сначала умудрялась набедокурить, наделать глупостей, из-за которых доставалось и Никите, а потом он же её и успокаивал. Что делать — она была на пять лет младше, и он всегда чувствовал ответственность за неё. Но во что она умудрилась влипнуть на этот раз? Почему на ней свадебное платье? Она, что, сбежала из-под венца?

— Эля, так, что, всё-таки этот спектакль значит? — придал голосу строгость Никита.

— Как будто ты не догадываешься? — несмотря на душащие её слёзы, нашла в себе силы съязвить Юля. Она отпрянула от парня и, глядя ему прямо в глаза, выпалила:

— Можешь не притворяться. Я раскусила Ваш с родителями план.

— Да какой план?

— Поженить нас! Меня задолбали все эти разговоры: «наши семьи должны породниться, наши семьи должны породниться, наши семьи должны породниться…» Думаешь, я не понимаю, зачем меня перевели именно в тот ВУЗ, где ты вздумал получать второе образование?

— Подожди, ты, что, думаешь, я хочу на тебе жениться?! — опешил Никита. — Этот спектакль ради меня?! Эля, малышка, кто внушил тебе этот бред?

Никита снова прижал голову сестры к груди и провёл рукой по волосам, как делал это сотни раз, когда они были детьми.

— Разве нет? — из голоса Юли исчезла язвительность. Она больше не пыталась отпрянуть от брата. Она почувствовала то же спокойствие и защищённость, какое испытывала в детстве, когда он вот так гладил её по голове.

— Глупее ничего нельзя было придумать, — усмехнулся Никита. — Во-первых, ближайшие лет пять я не собираюсь жениться, а, во-вторых, у меня есть девушка.

— Но как же твой отец? Все эти его намёки, что мы с тобой идеально подходим друг другу? Что он в своё время помог моему отцу и теперь у нас перед ним долг?

— Что там было между нашими отцами, нас не должно волновать. Эля, мы, что, должны за них отдуваться? — с иронией спросил Никита. — Ты же только что заявила мне, что совершеннолетняя и решения принимаешь сама. Забери в деканате свои документы, садись на самолёт и лети в Уэймонт. А если боишься, что отец лишит тебя карманных денег, можешь рассчитывать на меня.

— Спасибо, Никит, — прошептала Юля и, встав на цыпочки, чмокнула брата в щёку. — Как я могла усомниться в тебе?

Вероника сидела за партой ошеломлённая. Совсем не так представляла она встречу с Никитой после бесконечно долгих четырёх дней разлуки. Почему сейчас он не с ней, а с маленькой рыжей язвой? Почему эта пигалица в нелепом свадебном платье называет парня Вероники женихом? Почему он, в свою очередь, называет её Эля, когда группе она была представлена, как Юля? Почему он ведёт себя с ней так, как будто давно знает её и имеет на неё какие-то права? Что вообще происходит?

Ника встала из-за парты и направилась к выходу из аудитории. До неё доносились невнятные звуки беседы на повышенных тонах между Никитой и любительницей устраивать эпатажные сцены. Но к тому времени, как Вероника подошла к двери, звуки стихли.

Ника высунула голову в коридор и почувствовала, как горечь чёрной волной прокатилось по всему её телу. В нескольких метрах от двери стоял Никита, нежно прижимая к себе рыжую куклу и гладя её по голове. А в следующую секунду обладательница рюшечных нарядов встала на цыпочки и поцеловала его.

Вероника чуть не вскрикнула от догадки, родившейся от созерцания происходящего. Неужели, насчёт жениха и невесты — это не было шуткой?! За те четыре дня, что они не виделись с Никитой, он, что, уже успел сделать этой лохматой пигалице предложение?

Из дальнего конца коридора за сценой нежности между двумя молодыми людьми с любопытством наблюдала ещё одна пара глаз. Грузная женщина средних лет поставила на «стоп» свою инвалидную коляску и, сощурившись, изучала бесстыжую парочку студентов, не постеснявшихся обниматься и даже целоваться посреди коридора средь бела дня. Алтыной Онааковна с осуждением относилась к публичному проявлению подобного рода эмоций, однако не гнушалась наблюдать за ними. У неё было своего рода сенсорное голодание. Очень узкий круг общения, сводившийся к прислуге и коту, сделал её жадной до подобных сцен. Она могла часами наблюдать чужую жизнь, сидя в коляске у окна в своей огромной пустой квартире.

Но теперь всё изменится. Больше её дни не будут похожи один на другой как две капли воды. Теперь у неё будет возможность наблюдать за бурлящими чужими страстями не только из окна собственной квартиры. Она и не думала, что после того, что случилось два года назад, к ней снова обратятся. Видимо, неожиданно возникшая посреди учебного года вакансия профессора астрологии, претендентов на которую не так-то легко заманить в сибирскую глушь, заставила кое-кого вспомнить про неё. Вообще-то, Алтыной Онааковна верила, что рано или поздно что-то подобное произойдёт. И вот тогда у неё появится шанс отыграться, отомстить кое-кому за то, что она теперь такая.

Алтыной, заметив, что привлекшая её внимание сцена подходит к концу, нажала кнопку, и инвалидная коляска мягко и бесшумно подкатила к входу в аудиторию.

— Я не люблю, когда на мои лекции студенты заявляются после звонка, — бросила она на ходу бесстыжей парочке и заехала в аудиторию, чуть не сбив с ног Веронику, которая находилась в ступоре от обуревавших её чувств и не успела вовремя посторонится.

Глава 33. Я за ней присмотрю

Никита, заскочивший в аудиторию следом за дамой в инвалидной коляске, успел подхватить Веронику, которая неловко балансировала на одной ноге, пытаясь увернуться от транспортного средства, неожиданно въехавшего в дверной проём. Сместив Нику с опасной траектории, Никита крепко прижал её к себе. Волна щемящих чувств, которые четыре дня разлуки не находили себе выхода, накрыла его с головой. Ему вдруг стало наплевать, что они стоят посреди аудитории под любопытными взглядами пятнадцати пар глаз одногруппников, и дамы в коляске, которая, по всей видимости, является их новым преподавателем астрологии. Острое желание поцеловать Веронику было сильнее всех остальных чувств вместе взятых, и Никита немедленно приступил к его реализации. Но Ника, как только поймала баланс, попыталась отстраниться от своего спасителя. Никита, не собираясь уступать, ещё крепче прижал её к себе, испытав новый прилив чувств от этой борьбы.

— Я вижу, за два года, что меня не было в Университете, студенты совсем забыли, что такое дисциплина, — послышался надменный голос дамы в коляске. — Но ничего, я восстановлю порядок. По крайней мере, на моих лекциях.

Воспользовавшись тем, что внимание Никиты на секунду ослабло, Вероника вырвалась из его объятий и, вздёрнув подбородок, быстрым шагом направилась к своей парте. Никита последовал за ней, и через пару секунд они оба заняли свои места. Их шествие сопровождалось назидательной речью преподавательницы:

— Это первый и последний раз, когда студенты, зашедшие после звонка в аудиторию, допускаются на мою лекцию. Это первый и последний раз, когда студенты, позволившие себе такие возмутительные бесстыжие действия, не отправлены на Дисциплинарный Совет за своими общественно-полезными часами. Вам понятно, молодой человек? Кстати, как Вас зовут, представьтесь.

— Никита Беляев.

— Так вот, Никита Беляев, мой Вам совет. Если не хотите сцен ревности между Вашими, как я успела заметить, многочисленными, подружками, научитесь сдерживать свои чувства на публике, оставьте Вашу любвеобильность для приватной обстановки.

У Никиты на языке крутилась ответная фраза, которая бы, пожалуй, заставила новую преподавательницу пожалеть о своих словах, но он сдержался, приняв во внимание, что с ним беседует женщина, к тому же, инвалид.

— Меня зовут, Алтыной Онааковна Кускужакова, — профессор решила, наконец, оставить в покое проштрафившихся студентов и представиться аудитории. — Прошу запомнить. Я не люблю, когда коверкают моё имя. Я буду читать Вам лекции и вести практические занятия по астрологии и некоторым другим предметам. А теперь попрошу представиться каждого из Вас.

Студенты начали по очереди вставать и называть свои имена, и Никита, заметив, что внимание профессорши занято знакомством с аудиторией, решил объясниться с Вероникой. Его заводила её вспышка ревности, её гордо вскинутый подборок и румянец негодования на бархатных щёчках. Эх, если бы они сейчас были не на занятиях, а в каком-нибудь укромном местечке, он бы совсем не словами доказывал, что кроме Ники ему никто не нужен. Что только о ней он думал эти бесконечно долгие несносные четыре дня разлуки. Что никаких чувств, кроме нестерпимого желания быть рядом, он вообще не ощущал. Но, к сожалению, они находились там, где находились — под ядовитым взглядом профессорши-ханжи, поэтому единственное, что мог сейчас позволить себе Никита, это накрыть своей рукой руку Вероники под партой и, склонившись к её уху, прошептать:

— Ты такая милая, когда ревнуешь. Но это была всего лишь моя сестра.

Вероника вырвала руку и прошипела:

— Что-то твоя сестра очень быстро подросла. Помнится, ещё месяц назад ей было семь лет. И звали её, кстати, Анжела, а не Юлечка.

Никита снова поймал под партой руку Вероники и, приблизившись вплотную, произнёс:

— Не заводи меня. А то я не выдержу и всё-таки поцелую тебя на глазах у старой ведьмы, и тогда новый семестр для нас с тобой начнётся с общественно-полезных работ… Хотя знаешь, оно того стоит…

— Никита прекрати, — возмутилась Вероника почти вслух, отпихивая его от себя. — Сейчас же объясни толком, кто эта рыжая кукла в кружевах, а не то семестр начнётся для тебя с сотрясения мозга.

— Говорю же — сестра. Троюродная. Мы вместе росли.

— А чего она делает здесь? И почему вырядилась, как дура? А самое главное, с чего вдруг называет тебя женихом?

— В наш Универ из Уэймонта её перевели по настоянию отца, но это долгая история. И она уже уезжает.

— Это ответ на первый вопрос. А на остальные два? Причём тут «жених» и «невеста»? — не унималась Вероника.

Но ответов ей получить не удалось. Профессорша с труднопроизносимым именем заметила-таки бурное выяснение отношений за одной из парт и грозно произнесла:

— Сейчас я Вас всех рассажу так, как будет лучше для усвоения материала. И на моих лекциях впредь, будьте добры, садиться на те места, которые я Вам укажу. А начнём мы с нашей сегодняшней сладкой парочки. Двинская, пожалуйста, пересядьте на первую парту к Тимуру Гуйнову. Беляев — к Алле Филипповой.

Вероника, бросив на Никиту взгляд, выражающий что-то вроде: «вот и прекрасно, что меня отсадили от такого бабника», собрала с парты тетрадки и направилась к своему новому соседу. Никита, не оставшись в долгу, проводил Нику лукавой улыбкой, значение которой читалось с лёгкостью: «разговор не закончен, и его окончание тебе понравится, я обещаю».

Между тем, Алтыной Онааковна продолжала рокировку. И с каждым новым её вариантом становилось понятно, что цель профессорши разбить по парам группу так, чтобы за одной партой оказались самые несовместимые по характеру студенты. Как ей удалось за пару минут определить, кто с кем не ладит и кто кого недолюбливает, для всех осталось загадкой.

Никита с трудом дождался окончания пары. Почему-то время на лекции нового профессора астрологии тянулось настолько медленно, что порой казалось, оно развернулось в противоположную сторону. И не то чтобы Алтыной Онааковна скучно рассказывала новый материал, причина, скорее, была в том, что Никите не терпелось остаться с Вероникой наедине.

Ну вот, наконец-то долгожданный звонок. Соскочив со стула, Никита в два прыжка подскочил к Нике, собрал в охапку тетрадки, сунул в рюкзачок, и, схватив её за руку, увлёк за собой. Та от такой прыти и наглости даже не успела, как следует, возмутиться.

Протащив Нику по коридору в самый дальний угол, где в огромной кадке коротало свои дни красивое экзотическое, а главное, кустистое растение, Никита прижал Веронику к стене и жадно припал к её губам. В ту же секунду из затуманенного сознания Ники исчезла эпатажная Юля вместе с её рюшечными нарядами, а заодно развеялись все подозрения. Сымитировать такое жгучее желание по отношению к девушке, которая тебе безразлична, невозможно. Только звонок на вторую пару заставил молодых людей оторваться друг от друга.

— Я так скучал. Думал, с ума без тебя сойду, — прошептал Никита, нехотя ослабляя объятия.

— Я тоже, — выдохнула Вероника. — Прости за глупую вспышку ревности.

— Да нет, — улыбнулся Никита. — Ты мне такая разъярённая даже понравилась. У тебя так глаза сверкали — ух!

— Так ты теперь, что, будешь со всеми подряд обниматься, чтобы мою ревность вызвать?! Убью! — пригрозила Ника.

Никита рассмеялся и вновь притянул Веронику к себе для поцелуя, но тут у него зазвонил смартфон.

— Да, Эля. Уже собралась? Отлично. Буду через десять минут.

Никита сунул мобильник назад в карман.

— Ника, мне надо идти — проводить сестру до аэропорта. Она возвращается в Уэймонт.

— Чёрт! Это же займёт весь день. До аэропорта даже на такси и то часов пять пилить. Давай я поеду с вами. Как раз познакомишь меня получше с этой твоей Элей-Юлей, а то мы не очень с ней с первого раза поладили. И, кстати, как всё-таки её на самом деле зовут?

— На самом деле, она — Юля. Но ехать с нами — плохая идея. Сейчас по расписанию — P2E1, моделирование реальности будущего на основе реальности настоящего, или проще говоря, предсказания. Один из самых сложных предметов, и, насколько я знаю, его тоже будет вести новая профессорша. Думаю, не стоит её злить — иди на пару. А часам к 9 вечера я должен уже буду вернуться. Сходим с тобой в «Миллениум», отпразднуем начало семестра.

После четырёх дней разлуки расставаться ещё на пол дня казалось Веронике страшной пыткой. Но доводы Никиты были разумными, и она поспешила в аудиторию, чтобы опередить профессоршу Кускужакову, которая не любит опоздавших.

Никита выскочил из Университета и направился в сторону женского общежития. Перспектива провести пол дня в такси его мало радовала, но он больше злился не на свою сестру, а на отца и дядю Бернарда, которые занялись чёрт знает чем, а вернее, сводничеством. Никиту, также как и Юлю, раздражали постоянные намёки о том, что их семьи должны породниться. Он всегда отмахивался от таких разговоров и не принимал их всерьёз — он и подумать не мог, что всё зайдёт так далеко.

Никита решил набрать отца и пресечь на корню дальнейшие подобные происки.

— Папа, привет, что это за ерунда?! — сходу начал возмущаться Никита. — Зачем Юлю перевели в Сибирский ВУЗ?

— Хорошо, что ты позвонил, — никак не реагируя на раздражённый тон сына, ответил отец, — как раз собирался тебя набрать.

— Вы с дядей Бернардом, что, хотите девочке судьбу сломать? — пошёл в наступление Никита. — Ей нравится Уэймонт. Она старается. Стала лучшей студенткой! Вам мало?! Зачем против её воли тащить её сюда? Это, что, Ваш хитрый план поженить нас в действии?

— Успокойся, Никита, таких целей мы с дядей Бернардом не ставили. Хотя, ты знаешь, я был бы очень счастлив, если бы именно Юлия стала твоей избранницей. Ведь обе наши семьи ведут свою родословную…

— Знаю-знаю, — перебил Никита. — Папа не начинай. Мне нравится Вероника. Точка.

— Сынок, поверь, я тебя понимаю. Вероника очень красивая девушка, в неё можно влюбиться. Но связать с ней судьбу не допустимо. Она воспитывалась в обычной семье, понимаешь?

— Папа, ты опять затянул старую песню о том, что у неё недостаточно магических способностей? Да если бы не её магические способности, меня бы сейчас не было в живых!

— Но что она может без Бубна?!

— Я найду Бубен. Разве не для этого Большой Совет оставил меня здесь?

— Да, Совет принял такое решение. Но на этот раз я голосовал против. Члены Совета восхищены твоими способностями, тем, как ты хорошо справляешься с заданием. Им хорошо рассуждать — ведь для них ты просто высококлассный специалист. А для меня — ты сын, которого я чуть не потерял из-за этой девчонки, понимаешь?

— Нет, папа, это ты меня не понимаешь. И не только меня. О Юле кто-нибудь подумал? О её чувствах?

— Вот о ней как раз мы с дядей Бернардом больше всего и думали. И это единственное решение, которое пришло нам в голову в сложившейся ситуации. Отправить её как можно дальше и желательно под чей-то строгий надзор.

— В какой ситуации? — Никита почувствовал, что отец не хитрит и не блефует, а чем-то искренне расстроен и обеспокоен. И чутьё Никиту не подвело. Выслушав отца, ему пришлось признать, что решение перевести Юлю в Университет, расположенный в Сибирской глуши, под присмотр Никиты, было чуть ли не самым щадящим для Юли из всех возможных вариантов в сложившейся ситуации.

— Хорошо, папа, передай дядя Бернарду, что я за Юлей присмотрю.

Глава 34. Божья коровка

— Ой, Никит, как ты быстро! — радостно воскликнула Юля, когда брат появился на пороге её комнаты. — А я уже собралась. Можно такси заказывать.

— Распаковывай вещи. Ты остаёшься, — мрачно произнёс Никита.

— В смысле?

— Почему ты мне не всё рассказала? Вернее, не рассказала самого главного?

— Значит, ты уже всё знаешь? — горько вздохнула Юля.

— Наивно было думать, что я не узнаю. Эля, и как ты умудрилась снова влипнуть в такие неприятности?! О чём ты думала? Хотя представляю, как тебе было тяжело.

— И ты туда же! — всхлипнула Юля. — Господи, сколько я уже выслушала нотаций от отца. Да ты и представить не можешь, что такое предательство близкого человека. Это так горько! Это невыносимо!

Слёзы градом потекли по щекам Юли, она упала на кровать и зарылась лицом в подушку. Никита присел рядом и провёл рукой по рыжим волнам растрепавшихся волос:

— Эля, малышка, успокойся. Здесь тебе будет хорошо. Здесь ты всё забудешь, начнёшь с чистого листа.

— Я никогда не смогу забыть! — сквозь слёзы выкрикнула Юля. — Никогда! Как такое можно забыть?!

Никите пришлось целый час просидеть на кровати сестры, успокаивая её, как было когда-то давным-давно в детстве. Только теперь горе Эли было настоящим, гораздо более жгучим, чем разбитая коленка или содранные ладони.

Никита и Вероника не спеша шли в сторону женского общежития. Последний день календарной зимы выдался тёплым и ласковым, что для Верхнетайгинска было огромной редкостью, потому что весна здесь никогда не начиналась по календарю, а запаздывала минимум на месяц. Солнце светило так ярко, что приходилось щуриться, чтобы взглянуть на небо. А удержаться, чтобы не смотреть на синее-синее бесконечно красивое небо, по которому за долгую зиму Вероника успела соскучиться, было невозможно. Вот так она и шла, держась за Никиту, сощурившись и задрав голову вверх. Шла специально максимально медленно — хотела хоть немного продлить удовольствие пообщаться с Никитой без посторонних, потому что, насколько она поняла, в ближайшее время такая возможность выпадать им будет не часто.

Когда сегодня, выйдя из Университета после занятий, Вероника заметила, что на крыльце её дожидается Никита, радости не было предела. Ведь она полагала, что он поехал в аэропорт провожать сестру, и увидятся они только поздним вечером. Но радость быстро сменилась досадой, когда Ника узнала, что Юля остаётся. Причину Никита назвать отказался, мотивировав тем, что это грустная тайна. Причём не его тайна, и он обещал молчать. Более того, родственники попросили его присмотреть за сестрой, помочь ей освоиться на новом месте, и Никита решил, что ближайшие несколько дней Юлю повсюду надо таскать с собой. В частности и сегодняшний поход в кафе, который поначалу виделся Веронике романтическим свиданием, будет просто нудным ужином втроём, потому что Никита, видите ли, не хочет оставлять сестру вечером одну.

— Ника, тебе понравился новый предмет?

Вопрос Никиты заставил Веронику оторваться от созерцания неба и почти философских мыслей и вспомнить как прошёл сегодняшний день.

— Предсказания? Понравился. Сегодня была вводная лекция. Меня так увлекли новые идеи, что я даже на время забыла, что рассказывает о них противная профессорша, которую я невзлюбила с первого взгляда, из-за того, что она прицепилась к тебе с нотациями.

— Да, характер у неё специфический, — с усмешкой согласился Никита.

— Но лекцию, тем не менее, она читала интересно. Для меня было открытием, что любой предмет несёт в себе информацию не только о том, что с ним было, но и о том, что с ним будет. Нужно только уметь эту информацию считывать. Вот есть, например, у вазы скол. Легко догадаться о её прошлом — кто-то когда-то её уронил. А вот как по этой же вазе определить, что с ней будет дальше? Простоит она ещё сто лет на какой-нибудь полке в шкафу, или завтра её кто-нибудь разобьёт на тысячи мелких кусочков?

— Да с предсказанием будущего не всё так просто. Это один из самых сложных предметов. Но, думаю, наша специфическая профессорша Кускужакова сможет открыть нам все тайны, — усмехнулся Никита.

— А у вас в вашем Уэймонте был похожий предмет?

— Был, конечно. Всё ж таки для магического ВУЗа это профильный предмет, в отличие от какой-нибудь квантовой физики.

— Кстати, насчёт квантовой физики, — с досадой произнесла Вероника, у которой любимый предмет впервые проассоциировался не с формулами, а с Никитиной родственницей. — Аристарх Вениаминович просил, чтобы я позанималась с Юлей. Но, думаю, лучше ты займись подтягиванием своей сестры.

— Вижу, она тебе не понравилась…

— Это ещё мягко сказано.

— Да, характер у неё не простой. Она немного импульсивная. Может по глупости учудить что-то не то.

— Я бы даже назвала её надменной и наглой.

— Нет, это не наглость, это защитная реакция. В детстве ей пришлось нелегко. Из-за её родителей. Когда Юле было лет 5, они совершили что-то ужасное, какое-то преступление, и девочку у них забрали. Хотели отдать в один из приютов Ведьмовского Сообщества, но мой папа настоял, чтобы Юля воспитывалась в нашей семье. Малышка очень переживала, что осталась сиротой при живых родителях. Не понимала, почему не может видеться с мамой и папой. Она выражала свой протест дикими выходками. Но как по-другому могла обратить на себя внимание? Как могла бороться с несправедливостью, которая царила вокруг неё? Потом, через 9 лет, отца Юли реабилитировали. Насколько я знаю, мой папа этому посодействовал.

— А мать?

— Мать до сих пор отбывает наказание в одной из закрытых зон Ведьмовского Сообщества.

— А что за преступление совершили родители Юли?

— Я не знаю подробностей. Их не разглашали по многим причинам, одна из которых — не травмировать Юлю.

— То, что сейчас твоей сестре надо жить в сибирской глуши, тоже является отголоском тех событий?

— Нет, это совсем другая история. Хотя не менее грустная.

— Ладно, Никит, я сама позанимаюсь с Юлей квантовой физикой.

— Спасибо, Ника. Думаю, когда ты узнаешь сестру поближе, у тебя поменяется мнение о ней. Надеюсь, вы подружитесь.

Вероника в отличие от Никиты не питала ни малейшей надежды, что у неё с Юлей могут сложиться дружеские отношения. Но Нику не оставили равнодушной грустные подробности искалеченного горем детства Юли.

Каким бы медленным шагом не продвигались Вероника и Никита, но конечная цель их маршрута всё же была достигнута — они поднимались по ступенькам крыльца женского общежития.

— Двинская, пляши, тут для тебя письмо передали, — огорошила вахтёрша, не успела Ника появиться в холле.

— Письмо? Мне? — Вероника с нескрываемым удивлением уставилась на протянутый конверт. Она уже и забыла, когда последний раз получала бумажные письма. Неужели этот неуклюжий медленный способ передачи информации ещё до сих пор кем-то используется?

— Ну, не мне же! — съязвила вахтёрша. — Ты уже у нас Двинская, а не я. Правда, этот растяпа имя перепутал. Говорит — передайте Алесе Двинской. А я ему — передать-то передам, только Двинская у нас отродясь была Вероника. А он только плечами пожал. Я потом очки надела, гляжу на конверте написано просто «для Двинской». Без всякого имени. Значит, думаю, курьер имя-то перепутал.

В голове Вероники пронесся ураган мыслей, которые никак не хотели выстраиваться в логически связанную цепочку, и она в растерянности потянулась за конвертом.

— Стой, — опередил её Никита. — Надо проверить.

Он аккуратно взял из рук опешившей вахтёрши письмо, и медленно провёл ладонью по конверту с обеих сторон.

— Чисто, — с облегчением выдохнул Никита. От него не ускользнуло, что в конверте находится не лист бумаги, а какая-то маленькая вещица, но примененная им методика ментально-цифрового сканирования показала, что опасности для Вероники содержимое конверта не таит.

— Курьер не сказал от кого письмо? — обращаясь к стражнице порядка, спросил Никита.

— Нет, — ответила вахтёрша, недоумённо изучая странную парочку. — А чего вы так переполошились-то из-за обыкновенного письма? Что там может быть? Споры сибирской язвы что ли? Детективов начитались? Ох, и молодёжь пошла! В наше время письмам радовались.

— Вот и мы рады, — ответил Никита, направляясь к лестнице и увлекая за собой растерянную Веронику.

— Смотри Беляев, не засиживайся позже 10 вечера, — крикнула вдогонку вахтёрша, — а то вечно из-за тебя на второй этаж приходится подниматься, чтобы передать тебе персональное приглашение на выход.

Через минуту молодые люди уже были в комнате Вероники.

— Догадываешься, от кого письмо? — спросил Никита, когда Ника дрожащими от волнения руками начала распечатывать конверт.

— Понятия не имею. Но, видимо, от кого-то из Беларуси, ведь здесь никто не знает об Алесе.

— С другой стороны, все ваши знакомые и родственники из Беларуси, считают, что Алеся погибла. Зачем им писать ей письмо?

— Вот именно. Ерунда какая-то, — пожала плечами Вероника.

Как Никита и полагал, бумаги в конверте не оказалось, а только маленькая плоская простенькая брошка в виде божьей коровки. Вероника долго крутила её в руках, а затем передала Никите, чтобы у него тоже была возможность изучить вещицу.

— Что бы это значило? — спросила она недоумённо.

Никита видел, как Ника расстроена и встревожена и предпринял не совсем удачную попытку успокоить её:

— Может, курьер и вправду имя перепутал? Может, просто у тебя есть тайный воздыхатель, который хотел сделать тебе маленький сюрприз?

— Ты сам-то в такую версию веришь? — иронично покачав головой, спросила Ника.

— Сам — нет, — усмехнулся Никита. — Но мы обязательно разберёмся, кто прислал тебе это письмо и зачем. Хочет этот человек помочь или навредить.

— Я думаю, скорее помочь.

— Почему?

— Ну, не знаю. Сегодня вахтёрша укоряла нас, что мы детективов начитались. Так вот в детективах обычно злодеи подбрасывают будущим жертвам всяких там мёртвых крыс или, вообще, отрубленные собачьи головы, но никак не милых божьих коровок.

— Да, эти милые жучки ещё и пользу приносят — поедают насекомых-вредителей.

— Точно. И вообще, эта брошка у меня с чем-то хорошим ассоциируется.

— С чем именно? Может, ты её раньше где-то видела?

— Хм. Может быть…

Глава 35. Это сделал он?

Никита не стал долго засиживаться у Вероники. Дав ей задание попытаться вспомнить, где она могла видеть брошку раньше, он вышел из общежития и направился в магазин. Через 10 минут он вернулся с большой шоколадкой в руках. Шоколад, как полагал Никита, является самым безотказным волшебным средством воздействия на любую вахтёршу. А ему было крайне необходимо побеседовать с одной из них. Он знал, что бдительная стражница порядка имеет профессионально цепкую память и, наверняка, запомнила в деталях внешний вид курьера и его слова.

— С изюмом! — покрутив презент в руках, констатировала вахтёрша с довольной улыбкой на губах. — Ладно уж, Беляев, сегодня можешь побыть у Двинской на час дольше. Но чтоб в 11 вечера, тебя и след простыл.

— Спасибо, Степанида Ивановна, — обезоруживающе улыбнулся Никита, — но у меня к Вам другая просьба. Не могли бы Вы подробно описать, как выглядел курьер, который письмо для Вероники передал. И что он в точности сказал.

— Рассказать-то я могу, — согласилась вахтёрша и, перейдя на таинственный шёпот, поинтересовалась, — но объясни мне, чего это ты так из-за этого письма переполошился.

Никите пришлось на ходу придумать какую-нибудь вразумительную причину своего излишнего любопытства и, чтобы спектакль выглядел правдоподобно тоже перешёл на шепот:

— А вдруг это совсем и не курьер был. Вдруг у моей девушки, какой-то тайный поклонник объявился? Я же должен об этом знать.

— Это вряд ли, — покачала головой Степанида Ивановна, — я бы об этом вперёд тебя и даже вперёд твоей Вероники узнала. Хотя… всё может быть. Парень-то видный такой, симпатичный.

— Ну, спасибо. Успокоили, — усмехнулся Никита. — Как думаете, сколько ему?

— Молодой. Лет 20–25.

— А черты лица?

— Брюнет жгучий. Глаза карие раскосые, как у якутов.

— А что говорил? Вы запомнили дословно, что он сказал, когда конверт передавал?

— Да он немногословный был. Попросил передать письмо для Алеси Двинской и всё.

— А он удивился, когда Вы ему сказали, что у Двинской другое имя?

— Удивился немного, но, по-моему, это его мало волновало. Думаю, никакой он не воздыхатель. Просто работу свою выполнял.

— Понятно. Спасибо Степанида Ивановна. Действительно, вряд ли это поклонник Вероники. Но если он ещё раз здесь объявится, попытайтесь что-нибудь у него выведать. А с меня шоколадка. Даже две.

— Выведаю-выведаю, не беспокойся, — рассмеялась вахтёрша. — Это моя работа.

Никита вышел из общежития и глянул на часы. Времени до ужина было достаточно, чтобы успеть кое-что сделать. И первое — он хотел проверить, действительно ли парень с описанными приметами работает курьером. Узнать это было несложно. В Верхнетайгинске была всего одна служба доставки, которую организовал в прошлом году приятель Никиты, четверокурсник Денис. Сотрудников в этой службе было всего двое: сам Денис — директор фирмы и по совместительству курьер, и его брат, второкурсник Вова — бухгалтер фирмы и по совместительству тоже курьер. Правда, иногда, когда поручений было слишком много и вдвоём ребята не справлялись, им приходилось привлекать кого-нибудь из однокурсников.

Разговор с Денисом получился короткий. В последнее время в курьерскую службу с просьбой доставить письмо Двинской никто не обращался, и «видного парня с раскосыми якутскими глазами» Денис к работе не привлекал. Ответ директора курьерской службы был для Никиты, в общем-то, ожидаемым и означал, что поиск разносчика писем с брошками будет не так-то и прост.

Второй задачей, решить которую Никита собирался успеть до ужина, было пробить по базе архива Большого Совета информацию о брошке в виде божьей коровки. Хотя сам Никита не почувствовал в этой вещице какой-либо магической силы, всё же оставалась вероятность, что она является амулетом или артефактом, обладающим особыми свойствами.

Никита удобно расположился в своей комнате за ноутбуком и начал изучать базу магических предметов, с целью найти что-то похожее на брошь, присланную Веронике в письме. К счастью, теперь, чтобы воспользоваться архивной информацией, ему не нужно было просить помощи отца — после удачно выполненной первой части задания Большого Совета, Никите доверили коды доступа к архиву.

Внимательно изучив все предметы, которые хоть чем-то напоминали злополучную брошь, он пришёл к выводу, что в базе искомой вещицы нет. Да и вообще, божья коровка, как символ, редко использовалась в магических предметах. Это насекомое считалось слишком нейтральным, чтобы аккумулировать в себе положительную или отрицательную ментальную энергию. В базе архива имелось единственное упоминание о божьей коровке. Это насекомое являлось частью герба очень известного в Ведьмовском Сообществе старинного магического рода из Скандинавии. Но так как Скандинавия слабо ассоциировалась у Никиты с Беларусью или Сибирью, стало понятно, что два часа проведённых за ноутбуком результатов не дали.

* * *

В первый учебный день второго семестра в Стекляшке было многолюдно и шумно. Студенты целыми группами приходили в кафе отпраздновать начало занятий и бурно радовались встрече после двухнедельных каникул. Официанты сновали между столиками с огромными подносами со скоростью пули, но всё равно не успевали вовремя обслужить всех желающих. В число тех, кто никак не мог дождаться своего заказа, попала и Вероника с одногруппниками.

Нику очень раздражала вся эта суета, а ещё больше девушка, из-за которой ей эту суету приходилось терпеть. Если бы не Юля, Вероника с Никитой сидели бы сейчас за уютным столиком романтического кафе Миллениум, а не в шумном филиале университетской столовки. Хорошо ещё хоть Ника догадалась взять с собой Наташу и теперь могла беседовать с подругой, не обращая внимания на взбалмошную Юлю.

Впрочем, виновница Вероникиного раздражения тоже была не в настроении. Она сидела с кислым выражением лица и принимать участие в беседе, похоже, не собиралась. Но, несмотря на то, что Юля молчала, а Наташа, напротив, весело щебетала, взгляд Ники невольно всё время соскользал с подруги на родственницу Никиты. В конце концов, Вероника начала сравнивать двух девушек. Они были совершенно не похожи друг на друга, хотя считается, что у всех рыжих много общего. Просто Наташа была совсем-совсем рыжей — рыжими у неё были не только волосы на голове, но реснички, брови и весёлые канапушки. Юля же хоть и обладала шевелюрой необыкновенного огненного оттенка, не имела остальных свойственных рыжим черт. И тут Веронику осенило — Юля красится. От природы её волосы наделены каким-то другим цветом, судя по всему, очень светлым, раз Юле удалось в итоге получить такой чистый приятный оттенок.

Сделанное наблюдение вызвало у Вероники приступ любопытства. Почему Юля сменила цвет волос? Собственный опыт подсказывал — чтобы решиться на покраску длинной густой шевелюры должна быть какая-то веская причина. Возможно, изменить внешность Юлю побудили те же тайные грустные события, которые заставили её, отличницу престижного английского ВУЗа, покинуть альма-матер ради малоизвестного сибирского университета. Может быть, здесь в сибирской глуши Юля от кого-то скрывается? Ведь и с именем девушки творятся какие-то странности — Никита почему-то называет её Элей.

Один из официантов, наконец-то, добрался и до столика в дальнем углу кафе, и начал ловко расставлять тарелки с аппетитным содержимым, но даже соблазнительный запах котлеты по-киевски не смог отвлечь Веронику от её мыслей.

— Приятного аппетита, девочки, — улыбнулся Никита и, обращаясь к сестре, произнёс:

— Эля, это фирменное блюдо. Очень вкусно! Тебе понравится.

Веронике в очередной раз резануло слух, как Никита обратился к сестре, и она решила, что настал самый подходящий момент удовлетворить любопытство.

— Никит, а почему ты называешь Юлю Элей? Ведь это два разных имени.

— Это давняя история. Когда сестра училась в седьмом классе, у неё появился тайный интернет-поклонник…

— Не надо! — перебила Юля.

— Брось, Эля, — рассмеялся Никита. — Общественность требует поведать, откуда у тебя второе имя.

— Так вот девочки, — продолжил он, игнорируя протест сестры, — этот интернет-поклонник был не из России, а из Англии. Он увидел фото Юли в социальной сети и влюбился без памяти.

— Никита! — взмолилась Юля. — Прекрати!

— Эля, да что ты так бурно реагируешь? Ведь прошло сто лет!

— Это она до сих пор смириться не может, что из-за того англичанишки её имя стали все каверкать, — пояснил Веронике и Наташе бурную реакцию сестры Никита. — Понимаете, они начали в чате общаться. Этот, Ричард, кажется, так его звали, даже пытался по-русски к Юле обращаться. Только для него, что «Ю», что «Э» были одинаково экзотическими буквами. Он их постоянно путал. Потом кто-то из Юлиных одноклассников слил чат-общение между двумя голубками в интернет. Там много было смешных моментов и кроме перепутанных букв. Но всем больше всего запомнилось именно «Эля». И это имя прочно привязалось к Юле. Сначала ей очень не нравилось, но потом она привыкла и до сегодняшнего момента сама любила рассказывать всем эту историю и просила называть себя Элей.

Никита увлёкся рассказом и не замечал, что творится с Юлей. Её била мелкая дрожь, щёки залил багровый нездоровый румянец, а глаза наполнились слезами. Вероника, наблюдавшая за ней, почувствовала, что та на грани истерики.

— А потом этот Ричард оказался…

— Не произноси больше никогда этого имени при мне, — вдруг отчаянно закричала Юля. — Слышишь?! Никогда! Я не хочу его слышать! Понимаешь?! Не хочу!

— Почему? — опешил Никита, который наконец-то, перевёл взгляд на сестру, и по отчаянию в её глазах догадавшись о причине истерики, изумлённо спросил:

— Так это он?! Это сделал он?! Это из-за него ты…, - на этом слове Никита осёкся и тихо добавил, — Прости! Я и подумать не мог…

Но Юля, уже не слушала брата. Душившие её слёзы вырвались наружу и она, соскочив со стула, выбежала на улицу, даже не накинув пальто.

— Девочки, извините, мне надо её догнать, — хватая в охапку одежду сестры, пояснил одногруппницам Никита и помчался к выходу.

Вероника проводила его взглядом и, повернувшись к Наташе, расстроено произнесла:

— Нет, ну, это нормально? Почему у этой Юли-Эли всё не слава богу?

— Да, что-то с сестрой Никиты не так, — покачала головой подруга.

— И вот скажи, что мне в такой ситуации делать?

— Знаешь, Ника, тебе надо с ней подружиться, — немного подумав, посоветовала Наташа.

— Боюсь, я не смогу. Как с такой вообще можно общаться?

— А мне её жалко. Видно, что у неё что-то случилось.

— Да мне, в общем-то, тоже её жалко, — вздохнула Вероника. — Вот два чувства постоянно борются. С одной стороны, думаю, зачем она сюда заявилась. Без неё было прекрасно. Никита всё время уделял мне. А теперь что? Но с другой стороны, как гляну в её глаза… Нет, не тогда, когда она надменно на меня смотрит, а когда забудется и задумается о чём-то своём — вот тогда у неё столько тоски во взгляде, прям мурашки по коже.

— Да, я тоже заметила. Когда у неё ослабевает контроль над собой, у неё даже выражение лица меняется.

— Ладно, загляну к ней сегодня вечером. Надеюсь, к этому времени Никите уже удастся её успокоить. Уж не знаю, как насчёт подружиться, но хотя бы попробую физикой с ней позаниматься. Ведь я Аристарху Вениаминовичу пообещала, вернее не смогла отказать.

Глава 36. И как она осталась жива?

— Тема сегодняшней лекции…

— Опять лекция? АлтАнАй Онааковна, у нас сегодня по «предсказаниям» должны быть практические занятия. По крайней мере, так в расписании написано.

— АлтЫнОй Онааковна, — гневно сверкнув глазами, поправила наглого студента профессор Кускужакова. — Тимур Гуйнов, отправляетесь завтра на Дисциплинарный Совет. Думаю, несколько часов общественно-полезных работ, которые Вам назначат за неуважение к преподавателю, отобьют у Вас желание перебивать меня.

— Дисциплинарный Совет? — возмутился Тимур. — За что? Вот так сразу?

— Вы позволили себе реплику с места, хотя Вам никто не давал на это разрешение, и продолжаете дерзить, срывая лекцию. Вам этого мало?

— А я думаю, это Вы обиделись на то, что я имя Ваше неправильно запомнил, а мои реплики не причём. Ведь так? — усмехнулся Тимур.

По аудитории прокатилось многозначительное хмыканье. Похоже, студент на это и рассчитывал — неудобным вопросом выставить профессоршу мстительной мелочной и злобной, заставить нервничать и, возможно, пересмотреть своё решение. Но выходка хамовитого студента не произвела совершенно никакого впечатления на Алтыной Онааковну.

— Я предупреждала, что не люблю, когда коверкают моё имя, — спокойно ответила она. — У меня складывается не лестное мнение о талантах человека, не способного с первого раза запомнить два слова. Но к моему великому сожалению, Дисциплинарный Совет вряд ли признает такую оплошность студента достойной наказания. Но зато каждое Ваше слово, произнесённое на лекции без моего разрешения, обернётся для Вас лишним часом отработки с метлой или лопатой в руках. Уж я об этом позабочусь — не сомневайтесь.

Тимур замолк. Профессорша Кускужакова обвела аудиторию взглядом. По лицам студентов она видела, что желание дерзить пропало не только у того, кто не смог совладать с её именем, а и у всех остальных присутвующих. И хотя её взгляд в этот момент не выражал никаких эмоций, в душе она испытывала будоражащую смесь чувств. Её педагогические приёмчики не утратили своей актуальности. Хочешь дисциплины, хочешь послушных студентов — поставь на место главного заводилу.

— Итак, продолжим лекцию. Тема — техника безопасности при работе с методиками предсказаний.

В аудитории стояла гробовая тишина, что заставило профессоршу усмехнуться. Не будь в начале занятия инцидента с Гуйновым, сейчас бы молодые люди хихикали и перебивали её глупыми вопросами в духе «какая ещё техника безопасности?». Но, как бы студенты не были удивлены темой занятия, желающих злить преподавательницу репликами с места не нашлось. Именно этого она и добивалась. На её лекциях студенты должны сидеть смирно и внимать каждому её слову. И не важно, на своих двоих она вела занятие или в инвалидной коляске — у неё это всегда получалось. В отличие от её давнего друга, профессора Валентина Семёновича, или Кощея, как называли его студенты. Тот злился, язвил своим скрипучим голосом, стукал со всего маху ладонью по столу и угрожал Дисциплинарным Советом. Но этого хватало максимум на 10 минут — одними угрозами нынешних студентов не напугаешь. Алтыной Онааковна поступит по-другому, обязательно донесёт Дисциплинарному Совету на Гуйнова и проконтролирует, чтобы количество назначенных наглому студенту часов общественно-полезных работ было не меньше 20.

Своему другу профессорша Кускужакова не раз советовала поступать так же, но Валентин Семёнович не хотел перенимать её педагогических приёмов. Впрочем, неумение поставить студентов на место было чуть ли не единственным недостатком профессора Кощея, по которому Алтыной Онааковна успела соскучиться. Среди преподавательского состава только с ним одним она могла поговорить на равных. Тощий профессор, любитель старомодного пенсне, слыл в коллективе чудаковатым и простоватым, отставшим от жизни, стариком, но Алтыной знала, что это только маска. Этот циничный хитрый лис чем-то был похож на неё. Жаль, что по каким-то личным причинам он опаздывал к началу семестра. Впрочем, в этом тоже был свой плюс — пока его пары будет заменять она, возможно, ей удастся приучить его студентов к дисциплине.

— Применять методики предсказаний нужно с предельной осторожностью, — продолжила лекцию профессорша Кускужакова. — Эти методики, как никакие другие таят в себе скрытую опасность. Поэтому прежде чем приступить к изучению этих методик и уж тем более их применению на практике, студенты скурпулёзно изучают технику безопасности. Всем понятно?

Алтыной Онааковна сделала многозначительную паузу и, убедившись, что взгляды всех присутствующих устремлены на неё, продолжила:

— Чтобы объяснить Вам, в чём заключается опасность, придётся напомнить азы квантовой физики и статистики. Настоящее может перейти в будущее множеством разных способов. Пользуясь точными науками, мы можем оценить вероятность того или иного варианта развития событий и высказать предположение, что произойдёт в будущем. Для такого научного предсказания особые магические методики не нужны, но зато оно и не точное.

Профессорша обвела взглядом аудиторию и, сощурившись, произнесла:

— Вы хотели практики? Пожалуйста. Рассмотрим вазу, к которой мы уже обращались на прошлой лекции. Кто берётся предсказать, что с ней будет, если, к примеру, Гуйнов выбросит её из окна? Двинская, сделайте свои предположения, пожалуйста.

— Если размахнётся как следует и ваза долетит до расчищенного от снега тротуара, то она разобьётся. А если кинет легонько, и она упадёт в сугроб, то останется целая. Но учитывая, что Тимур сейчас зол, думаю, ваза до тротуара таки долетит.

— Хорошо, — усмехнулась профессорша. — А теперь задумайтесь над тем, что было бы, если Вы могли сделать точное предсказание.

— А что было бы? — развела руками Вероника. — Ну, разбилась бы ваза и что?

— Представьте, Вы применили методику и узнали, что кинутая Гуйновым ваза разобьётся о голову студентки, проходящей мимо, отчего та…

— Я бы Тимура предупредила, — перебила Ника, догадавшись, куда клонит профессорша, — сказала, чтобы он кинул вазу на минуту позже, чтобы девушка успела пройти мимо окна.

— Это бы не помогло. Предсказание точное, понимаете? Стопроцентное! Значит, предсказанное событие произойдёт в любом случае, что бы Вы ни делали. Его нельзя предотвратить. Понимаете?!

Каждое следующее слово профессорша говорила всё громче и громче и вскоре перешла на крик.

— Ничего не поможет, понимаете? Вам останется только ждать, а потом пассивно наблюдать, как эта студентка станет инвалидом. Вы это понимаете?!

— Понимаю, — кивнула Вероника.

— Нет, Вы не понимаете! Это всё равно произойдёт! Что бы Вы не делали, водитель фуры всё равно сядет за руль пьяный, а Вы всё равно сядете на тот злосчастный мопед! И Ваше столкновение неминуемо! Вы будете месяц жить в ожидании этой аварии, понимая, что её не предотвратить! Понимаете?!

— Какая фура? Какой мопед?

Слова опешившей Вероники, пробившись до сознания Алтыной Онааковны, наконец-то, остановили её отчаянный крик. Лицо профессорши приобрело каменное выражение. Ей потребовалась всего лишь секунда, чтобы взять себя в руки. Мысль, что она, опытный педагог, могла потерять над собой контроль в присутствии студентов, больно ударила по самолюбию. Алтыной думала, что уже готова спокойно говорить на скользкую для неё тему, но она недооценила, как сложно ей будет объяснять студентам то, на чём сама обожглась, о чём сама сотни и тысячи раз пожалела за эти два бесконечно долгих года, проведённые в инвалидной коляске в компании прислуги и кота.

Тогда два года назад она была безумно влюблена. Как наивная школьница. Ей просто крышу сносило. Она понимала, что такие чувства в её жизни в последний раз, ведь она уже немолода. Её целью было удержать возлюбленного любой ценой. Она готова была ради этого на всё. Но она слишком поздно поняла, что он не стоил её жертв.

— Что Вам, Двинская, не понятно? — грозно рыкнула Алтыной Онааковна, решив выдать вспышку отчаяния за вспышку гнева. — Столкновение двух транспортных средств, предсказанная автокатастрофа, как пример того, почему мы с осторожностью должны относиться к соответствующим методикам.

— То есть если применить методику — будешь знать будущее, но его будет нельзя изменить, так?

— Именно.

— А если методику не применять — всё равно случится то, что должно случиться?

— Нет. Пока мы не знаем будущего, оно не предопределено. Мы в той или иной степени можем на него влиять.

— Понятно, — ответила Вероника.

— Вот и прекрасно. Надеюсь, остальные тоже поняли. Можете садиться, Двинская, — небрежно бросила студентке профессорша, окончательно взявшая себя в руки.

Оставшаяся часть пары прошла как по маслу. Алтыной удалось абстрагироваться от щемящих воспоминаний и направить всю энергию на то, что бы у студентов не осталось ни капли сомнений — дикий крик, которым сопровождалась подача материала в начале лекции, был педагогическим приёмом.

Следующая в расписании пара, квантовая физика, должна была проходить в той же аудитории, поэтому, как только Алтыной Онааковна выехала в своей коляске в коридор, Вероника переместилась на привычное место рядом с Никитой.

— Ты мне можешь объяснить, что за истерика была у профессорши, когда она нам начала новую тему объяснять? — задала Вероника вопрос, который мучил её всю вторую половину лекции. — Сначала на Тимура набросилась, потом мне про какой-то мопед орала так, я думала, оглохну.

— Да, не повезло, — Никита нежно заправил выбившуюся из хвостика прядку волос Нике за ухо. — На первой парте на её лекциях сидеть, похоже, опасно для жизни.

— По крайней мере, для барабанных перепонок точно опасно. Нет, ну, ладно на Тимура набросилась. Это ещё можно понять — все преподы, кому за сорок, аж дрожат, когда их кто-то перебивает. Но вот почему она орала потом, когда уже и так гробовая тишина в аудитории была? Тебе не показалось, что это что-то личное?

— Показалось, — кивнул Никита. — Возможно, это она ехала на том мопеде, который в фуру врезался. И после этой аварии потеряла способность ходить. Надо старшекурсников порасспрашивать — наверняка, они всё про нашу профессоршу знают.

— Да, было бы неплохо. Хоть будем знать, что от этой старой ведьмы ожидать, — улыбнулась Вероника. Её грела мысль, что впереди спокойная и предсказуемая лекция по физике, вести которую будет молодой добродушный профессор, который никогда не повышал голос на студентов, а, значит, её барабанные перепонки передохнут.

Аристарх Вениаминович действительно был как всегда спокоен и невозмутим, но всё же заставил Веронику поволноваться. Первым делом он вызвал к доске Юлю Нестерову и начал мурыжить её вопросами. Вопросы были, конечно, совсем простенькие, и если бы Нике удалось вчера хотя бы часик позаниматься с Никитиной сестрой, сейчас бы она выглядела блестящей ученицей. Но Юля даже на порог не пустила Веронику с учебниками — из-за закрытой двери она крикнула, что в гробу квантовую физику видала. В итоге, отличница из Уэймонта сейчас стоит у доски, делая вид, что ей всё безразлично, а Аристарх Вениаминович бросает в сторону Вероники разочарованные взгляды.

Но Ника ошиблась. На самом деле молодой профессор физики был недоволен не своей любимой ученицей, а собой. Когда декан поручил ему взять под опеку новую студентку, оказать ей помощь в освоении точных наук, Аристарх Вениаминович подошёл к просьбе формально. Он и так всем своим студентам помогал в освоении квантовой физики и других родственных дисциплин, не будет исключением и Юлия Нестерова. Но когда профессор увидел новую ученицу, он понял, что, пожалуй, к ней потребуется особый подход.

Аристарх Вениаминовичстарался не обращать внимания, но всё же его смущало подвенечное платье, которое, не трудно догадаться, было надето, чтобы досадить какому-то парню, дерзкая манера поведения, эпатажные ужимки, и взгляд то полный презрительной надменности, то пронизывающего до дрожи безразличия.

В арсенале Аристарха Вениаминовича было не так уж много педагогических приёмов. Обычно ему удавалось найти подход к любому студенту, просто заинтересовав его своим предметом. Но как применить этот приём к Юлии Нестеровой профессор не знал. Единственное, что он смог придумать — перепоручить её Веронике в расчёте, что девчонки легче найдут между собой общий язык. Но сегодня ему стало очевидно, что сваливание своей проблемы на чужую голову результата не дало.

Что ж — придётся попробовать ещё один педагогический приём, к которому раньше профессору ни разу прибегать не приходилось.

— Спасибо, Юлия. Можете садиться, — сказал он мягко. — И не расстраивайтесь, что не смогли ответить даже на эти простые вопросы. Такое бывает. Способности к магии и способности к точным наукам — не одно и то же. Но я поставлю Вам троечку. Я не хочу, чтобы Вас вызывали на Дисциплинарный Совет из-за неуспеваемости. Вы же не виноваты, что физика Вам не даётся.

— Не надо мне Вашей троечки! — щёки Юли вспыхнули румянцем. До этой фразы профессора, ей доставляло удовольствие злить его ответами в духе «не знаю и знать не хочу». Но спектакль резко перестал нравиться, когда она поняла, что ей ставят оценку из жалости.

— Ну, почему же, — пожал плечами Аристарх Вениаминович, — что же я зверь какой. Не понимаю — раз не дано, то не дано. Поставлю Вам из жалости троечку.

Юля ощутила, как от нахлынувших воспоминаний земля начинает уходить из-под ног. Что это? Ярость? Негодование? Злость? Страх? Горечь? Слова профессора «из жалости» сто раз эхом повторились в мозгу, и Юля видела перед собой уже не преподавателя, а отца, который с таким же понимающим мягким взглядом печально качает головой и произносит: «Да, он делал это из жалости…».

Ричард делал это из жалости! Господи! Как после этих слов она ещё осталась жива?!..

Глава 37. Она самая

Юля смотрела на формулы и силилась понять их смысл, но выходило слабо. Она задавала себе вопрос, зачем вообще пустила к себе Веронику с учебниками, зачем согласилась заниматься абсолютно бесполезной квантовой физикой, которую после сегодняшних слов профессора с дурацким именем Аристарх возненавидела горячо и искренне. Юля не понимала, как ей хватило сил не разрыдаться у доски после его вкрадчивого «из жалости», как хватило выдержки с гордо поднятой головой вернуться за парту. Как ей удалось отсидеть оставшиеся пары, улыбаясь и делая вид, что с ней всё в порядке?

— …эти два выражения с противоположными знаками можно сократить. Видишь, как формула упростилась, — слова Вероники пробились до сознания Юли и приостановили поток грустных мыслей, но смысл формул всё равно уловить не удавалось.

— Теперь попробуй сама. Задача 12.1. Читай условие, — голос Вероники был спокойным и доброжелательным, а выражение лица приветливым, и это очень мешало Юле какой-нибудь резкой обидной фразой вынудить гостью убраться куда подальше. Самое интересное, что девушка Никиты с некоторых пор перестала раздражать Юлю. Квантовая физика — да, была противна до дрожи, но отличница по этому предмету, напротив, казалась вполне сносной девчонкой. Она не была ни заносчивой выскочкой, ни занудной заучкой. И Юля вполне могла понять, почему выбор брата пал именно на Веронику.

— Ну, Юль! Сосредоточься. Зная Аристарха Вениаминовича, уверена, завтра он вызовет тебя к доске решать что-то подобное.

— Вот привязался! — с досадой выпалила Юля, не капли не сомневаясь, что именно так и будет. — Я, если честно, удивляюсь, как такой мерзкий препод не отбил у тебя любовь к этой нудной физике.

— Вообще-то, Аристарх Вениаминович — один из самых лучших преподавателей, — усмехнулась Вероника. — А тебе он так омерзителен, потому что задел за живое. Хочет взять на слабо. Я видела, как тебя перекосило от его подачки. Я бы после такой «троечки из жалости» тоже из себя вышла.

Юля сжалась. Опять! Опять! Опять! Второй раз за день эти горькие воспоминания лезут в голову. Она перевела взгляд с Вероники в пол и попыталась абстрагироваться, прогнать все мысли из головы. Ей надо сдержаться! Только не слёзы! Только не истошный крик! Юля не хочет, чтобы её считали истеричкой! Господи, ну почему опять так горько! Ведь прошла уже почти неделя! Это когда-нибудь перестанет болеть? Нет, это не в её силах!

— Ника, почему? Скажи мне, почему? — начала она тихо с дрожью в голосе, отчаянно сопротивляясь душащим её слёзам. — Я, что, такая убогая? Почему все поступают со мной из жалости? Этот твой физик квантовый — тройку из жалости, ты занимаешься из жалости, и Ричард тоже делал это из жалости! Господи, почему?

— Юль, ты что? — мягко начала Вероника. — Я не из жалости. Наоборот, считаю тебя сильной!

— Сильной! Ха-ха-ха! Конечно! Как же! — Слёзы всё же вырвались наружу, и Юля перешла на крик. — Уходи! Слышишь, уходи! Не хочу видеть тебя! Не хочу видеть никого! Уходи!

Вероника в растерянности вышла из комнаты Юли. За два дня вторая истерика. Ника никогда не любила подобных нежных барышень. Но почему-то с некоторых пор сестра Никиты перестала её раздражать. Вероника чувствовала, что та грустная тайна, которая заставила Юлю переехать в Верхнетайгинск, вызывает острую нестерпимую боль. И это не боль утраты. Вероника хорошо знала, какие чувства испытываешь при потере близкого человека, она бы легко прочитала их в Юлиных глазах. Но там, в зелёных глубинах, плескалось незнакомое Нике сочетание обиды, горечи и разочарования.

Вероника догадывалась, что всему виной парень. Этот, как его назвал Никита, англичанишка Ричард. Наверно, сначала крутил с Юлей, а потом увлёкся кем-то другим, но продолжал встречаться со своей первой девушкой из жалости. Конечно, это очень бьёт по самолюбию — узнать, что у твоего парня есть возлюбленная, а тебе он продолжает дарить цветы и вымучено улыбаться, чтобы не нанести психологическую травму.

Размышления Вероники не давали ей уйти к себе. Она всё ещё стояла возле комнаты Юли и прислушивалась к звукам, доносящимся изнутри. Всхлипывания становились тише, но Ника понимала, что Юля всё равно нуждается в чьей-то поддержке. Было бы неплохо позвать Никиту, чтобы он утешил сестру. Но Никита сейчас был занят беседой с ректором. В последнее время два детектива стали часто встречаться, чтобы обмениваться информацией и координировать действия. Вероника знала, что такие встречи — это работа Никиты и желательно его не отвлекать. Сам Никита, конечно, настаивал, чтобы в случае чего, Ника сразу ему звонила. Она не знала считать ли истерику сестры тем самым безотлагательным случаем, поэтому просто набрала SMS: «Как освободишься, зайди к сестре».

Между тем, в комнате Юли установилась полная тишина, но Вероника, вместо того, чтобы со спокойной совестью идти к себе, тихонько постучалась в дверь и, не дожидаясь приглашения, вошла внутрь.

Юля сидела на кровати, устремив невидящий взгляд на экран смартфона. Ника подошла и села рядом. С экрана на девушек смотрел парень в велосипедном шлеме.

— Это он, Ричард? — спросила Вероника.

— Он, — качнула головой Юля. — Представляешь, не могу удалить фотки — рука не поднимается.

Воображение Вероники, которая успела заочно возненавидеть подлого англичанишку, рисовало Ричарда холодным красавцем. Высоким парнем с идеальными до противного чертами лица, высокомерной ухмылкой и надменным взглядом. Но на фото был запечатлён совсем другой парень. В спокойных серых глазах читалась то ли грусть, то ли усталость, а на губах играла дразнящая полуулыбка, такая искренняя, что казалось, адресована была именно тебе.

— Хочешь, я поудаляю? Пусть его новая кукла им любуется, а ты тут себе найдёшь парня покруче.

— Да нет у него никакой новой куклы, — грустно вздохнула Юля. — Ты подумала, наверно, что я так психую потому, что мой парень бросил меня, влюбившись в другую?

— Ну да…

— Нет, он нашёл более изощрённый способ предать меня. Он ударил туда, где сильнее всего болит.

Вероника смотрела на парня в велосипедном шлеме и думала, как внешность бывает обманчива. Очень трудно поверить, что человек с такой искренней улыбкой может причинить кому-то намеренную боль. Как он мог обидеть хрупкую ранимую малышку? Какую подлость подстроил, что её трясёт только от одного его имени?

Вообще-то Вероника догадывалась, что Юля может иметь в виду. Какой поступок парня девушки считают ещё большим предательством, чем измена. И в подтверждение этой догадки были Юлины слёзы, истерики, перепады настроения, проще говоря, гормоны.

— Юль, ты, что ждёшь от него ребёнка. А этот гад от него отказывается?

— Да ну тебя, Ника, — аж подпрыгнула на кровати Юля. — Если бы на мою голову свались ещё и эта проблема, я бы лучше повесилась!

Вероника прекратила расспросы — бесполезно. Просто сидела рядом и гладила роскошные волны Юлиных прекрасных волос.

— Ты на кого больше похожа? — через несколько минут нарушила тишину Юля.

— На папу. У нас с ним одинаковые глаза.

— А я на маму. У неё такие же густые волнистые светлые волосы…

— Но у тебя вроде как рыжие.

— Я покрасилась. Больше не хотела быть похожей на маму.

— Почему?

— Я всегда её очень любила, но никогда не могла понять. Пыталась, но не могла. Когда мне было пять, она исчезла из моей жизни. Они оба исчезли и отец, и мама. Теперь я знаю почему, а тогда мне не говорили. Меня забрали к себе родители Никиты. Они относились ко мне хорошо, но я тосковала по своим. И я верила, что рано или поздно мы опять будем вместе. Мои мечты сбылись только наполовину. Когда мне исполнилось 14, отец появился и забрал к себе. Я как маленькая каждый день задавала ему один и тот же вопрос: «Где мама? Когда я смогу её увидеть?». И однажды, посчитав меня достаточно взрослой для страшной правды, отец ответил: «Никогда».

— Она умерла?

— Да нет, она жива. Просто после того, как она хотела использовать собственную дочь для страшного смертельного магического ритуала, было принято решение пожизненно изолировать её в одну из закрытых зон Ведьмовского сообщества и ни в коем случае не допускать встречи со мной.

— Сочувствую. Даже представить не могу, как тяжело узнать такое о своей матери.

— Тяжело. Но знаешь, я не перестала любить её. Я хотела понять. Все эти годы я искала какой-нибудь способ связаться с ней, любой: законный или запрещённый. И вот, представляешь, однажды, в мой день рождения она вдруг вышла со мной на связь по скайпу. Она сказала, что долгие годы мечтала со мной поговорить. И ей разрешили этот звонок, потому что она исправилась. Она сказала, что раскаивается в своём поступке и безумно любит меня. Я плакала, рыдала просто. Я кричала: «мамочка, я тоже люблю тебя, всегда любила и всегда буду любить…». А потом она стала звонить регулярно. Не так часто, конечно, но она как будто чувствовала, когда я больше всего нуждаюсь в поддержке, и именно в эти дни ей разрешали связаться со мной… И почему меня, дуру, эти совпадения не насторожили?

— А почему они должны были тебя насторожить?

Юля вздохнула.

— Наверно, ты уже сама догадалась? Конечно, это была не моя мама. Вернее, мама, но только та, какой она могла бы быть, но какой не стала.

— Проекция из условного будущего? — раскрыв от удивления глаза, предположила Вероника.

— Да. Голограмма, спроецированная Ричардом из жалости. Я не понимаю, зачем он это делал. Ведь рано или поздно, обман вскрылся бы по-любому. Так и произошло. Однажды, отец стал невольным свидетелем очередного сеанса моего интернет-общения с голограммой и раскрыл мне глаза.

— Представляю, какой это был шок!

— Шок был потом. Сначала я ему не поверила. Нет! Я не хотела верить! Я не хотела верить, что Ричард предал меня. Я не хотела верить, что маме на меня наплевать. Я не хотела лишиться сразу двух самых близких мне людей. Знаешь, что я тогда сделала?

— Что?

— Я применила магию, запрещённую методику, чтобы пробраться в закрытую зону. Мне нужно было увидеть маму. Мне нужно было убедиться, что отец не прав.

— Магию?! Нарушила Кодекс 1.1? — ужаснулась отчаянному поступку Вероника, хотя окажись она на месте Юли, наверно, поступила бы также.

— Да, в тот момент мне было всё равно, как меня за это накажут. Мне нужно было увидеть маму — и я её увидела.

— И что она сказала? — Вероника затаила дыхание.

— Она меня не узнала.

— Ну, это не удивительно. Ведь прошло столько лет. Но ты ведь объяснила ей, кто ты.

— Объяснила. Она сказала — жаль, что ей тогда помешали закончить ритуал. И жаль, что у неё нет всего необходимого, чтобы завершить его сейчас.

У Вероники сжалось сердце.

— А что было потом? — тихо проронила она, взяв Юлю за руку.

— Потом — плохо помню. Какие-то вспышки света, какие-то громкие звуки, какие-то люди. Кажется, я потеряла сознание. Пришла в себя дома. И с того самого момента — непрекращающиеся нотации отца. Господи, мне и так жить не хотелось, а тут ещё его нравоучения. Они с отцом Никиты всё думали, как же со мной быть. И придумали нас поженить. Чтобы Никита меня образумил. Я подумала, что теперь ещё и брата лишусь. Слава богу, что у Никиты есть ты.

Юля развернулась лицом к Веронике и крепко её обняла:

— Спасибо, что ты есть…

Никита заскочил в женское общежитие, поприветствовал на ходу вахтёршу, которая после вчерашнего шоколадного презента одарила его почти голливудской улыбкой, и, перескакивая сразу через три ступеньки, взлетел на второй этаж. Он торопился, SMS-ка от Вероники с просьбой зайти к сестре могла означать только одно — у Эли опять истерика. Никита подскочил к двери и постучался. Ожидая вместо ответа услышать рёв или всхлипывания, он был очень удивлён, когда из-за двери раздался дружный смех.

— Никит, ты? Входи!

Девушки сидели на кровати, что-то разглядывали на экране ноутбука и время от времени взрывались хохотом.

— Мне тут Юля Ваши детские фото показывает, — объяснила Вероника. — Мы как раз дошли до той, где вы огромный кактус пересаживаете.

— Да, это было почти весело, — улыбнулся Никита, пристраиваясь рядом с Вероникой. — В смысле, Эле весело — потому что она держала горшок, а мне не очень — потому что я держал кактус.

Фотки на экране монитора сменяли одна другую и сопровождались забавными комментариями Юли и взрывами хохота Вероники. И Никите тоже было весело. Конечно, не от созерцания снимков, которые он сто раз видел, а от того, что девчонки поладили и у обеих прекрасное настроение.

Когда фотки у Юли закончились, Никита, чтобы закрепить успех, предложил посмотреть детские снимки Вероники.

— Хорошо, сейчас ноут принесу, — согласилась Ника. — Правда, у меня их совсем немного.

Через несколько минут компания молодых людей принялась рассматривать застывшие фрагменты детства Вероники. Маленькая розовощёкая Ника лепит куличики из песка. А вот она сидит на детской качельке, беспечно болтая ножками. И ещё одно фото — Вероника и Алеся в лёгких цветастых платьицах стоят, взявшись за руки, по пояс в траве на фоне уютного деревянного домика.

— Это я у прабабушки в деревне, — пояснила Ника.

— Ого! У тебя есть сестра-близнец? А где она? — удивилась Юля.

Никита заметил, как Вероника напряглась. Он догадывался, что ей не хочется пока рассказывать долгую и запутанную историю о том, кто такая Алеся и где она сейчас. И решил прийти на помощь.

— Ника и сама не знает, где сейчас её сестра. Она такая неуловимая, — напустил туману Никита, и, обращаясь к Веронике, добавил:

— Кстати, на этом фото Вы не так сильно похожи, как на том, что я видел раньше. Здесь я легко могу понять, где ты.

Никита указал на одну из девочек, что была чуть ниже:

— Угадал?

— Да. Правильно. Помнишь, я тебе рассказывала, что в детстве, пока Алеся жила у прабабушки, мы были не так сильно похожи. Трудно нас стало отличать, когда она снова переехала в город.

Никита пристально вглядывался в фото. Да, девочки были немного разные. Интересно, почему отец так делал. Почему сначала его не заботило, что у Вероники и её проекции нет идеального сходства, а потом добился, чтобы они стали практически неотличимы? Это было странно. Никита продолжал изучать фото в надежде найти ответ. И вдруг сделал открытие. Правда, не то, что ожидал.

— Ника, смотри, у Алеси на платьице приколота брошка. Увеличь масштаб.

Вероника навела курсор на цветастый воротничок и двойным щелчком мыши добилась, чтобы интересующая деталь заняла весь экран монитора.

— Это она! — ахнула Ника. — Та самая божья коровка…

Глава 38. Доверие — чувство взаимное

Валентин Семёнович сидел в кресле у камина напротив гостеприимного хозяина роскошного особняка, высокого мужчины средних лет, который попросил называть себя мистером Твином. Старый профессор спокойно смотрел в тёмно-синие глаза собеседника. Волнение выдавал только один повторяющийся жест — правая рука то и дело касалась пенсне, будто проверяя, на месте ли оно.

Это была уже далеко не первая беседа, но Валентин Семёнович пока не мог понять, какие цели преследует и по каким правилам играет странный джентльмен, с которым профессор познакомился в кинотеатре на премьере фильма «Большой Бубен». Мистер Твин, как оказалось, догадывался о планах Валентина Семёновича попробовать оживить артефакт восточносибирского шаманского движения, перенасытив его информацией. Но он не стал мешать профессору — он знал, каков будет результат. Для самого Валентина Семёновича оказалось полной неожиданностью то, что случилось на премьере. Такого поворота событий он не мог предвидеть. Он, мягко говоря, был растерян. И когда мистер Твин предложил ему сотрудничество, профессору ничего не оставалось, как согласиться.

После нелепой смерти предыдущего партнёра, который сначала подвёл, а после и вовсе предал, Валентин Семёнович предпочитал работать в одиночку. Он слишком долго шёл к своей цели, слишком много приложил усилий, чтобы позволить кому-то всё испортить. Если бы не крайняя степень смятения, в котором пребывал профессор по окончании той злополучной премьеры, он бы ни за что не согласился на сотрудничество с человеком, о котором ему не было известно ровным счётом ничего. Но раз уж Валентину Семёновичу всё-таки придётся работать вместе с мистером Твином, профессор будет держать ухо востро и перепроверять все ходы задуманной совместной игры сам.

— Я думаю, многоуважаемый профессор, завтра нам можно вылетать в Верхнетайгинск, — сказал мистер Твин, отхлебнув янтарной жидкости из своего бокала. Он говорил по-русски бегло и довольно чисто, только лёгкий акцент выдавал его английское происхождение. — Подготовительный этап закончен. Пора переходить к активной фазе нашего плана.

— Согласен, мистер Твин, — кивнул Валентин Семёнович, дотронувшись до пенсне. — Я и так слишком долго пользовался Вашим гостеприимством.

Хозяин особняка встал с кресла и не спеша подошёл к окну. Пару минут он стоял неподвижно, возможно, обдумывал что-то, а, может, просто любовался накатывающимися на побережье сумерками. Потом вернулся к камину и, вальяжно раскинувшись в кресле, продолжил общение с гостем.

— Вы вернётесь на работу в Университет и постепенно подготовите почву для проведения операции. А я сниму квартиру где-нибудь на окраине Вернетайгинска и буду ждать.

— Не будет ли благоразумнее, чтобы Вы пока оставались здесь, в Англии, и подключились к операции на завершающей стадии? Тогда, когда нам понадобится вторая девушка.

— Нет, многоуважаемый профессор. Благоразумнее будет, если я сразу полечу с Вами.

— Вы мне совсем не доверяете?

Валентин Семёнович испытующе посмотрел в глаза собеседника. Тёмно-синяя радужка мистера Твина сузилась в узкое колечко, но он не отвёл взгляд.

— Доверие — чувство взаимное. Ровно на столько, на сколько Вы не доверяете мне, — усмехнулся он.

Профессор опять коснулся пенсне, и быстро одёрнул руку. Нервничать его заставляла мысль, что новый партнёр совсем не похож на прежнего. Он умён, хладнокровен, циничен и, похоже, жесток. Валентину Семёновичу придётся очень постараться, чтобы не дать себя переиграть.

— Когда вылетаем?

— Я распорядился, чтобы самолёт подготовили к 8 утра. К двум часам после полудня будем на месте.

— Тогда с Вашего позволения оставлю Вас. Мне нужно собраться.

— Не смею Вас больше задерживать, — кивнул мистер Твин. — Прислать Вам прислугу, чтобы помочь с вещами?

— Нет, спасибо, не нужно, — торопливо отказался профессор.

— Что ж — как Вам будет угодно. Доброй ночи!

Валентин Семёнович поднялся на второй этаж и зашёл в третью по коридору комнату, которую хозяин особняка отвёл ему. Открыв старомодный шкаф ручной работы, профессор начал не спеша укладывать свои немногочисленные вещи в дорожную сумку. Последними предметами, которые были помещены внутрь, были два абсолютно одинаковых овальных деревянных обруча, обтянутых кожей. Валентин Семёнович с трепетом провёл рукой сначала по одному, затем по второму и, обернув их плотной тканью, закрыл сумку.

Вот он и готов в дорогу. На этот раз, профессор был уверен, у него всё получится. Он подстраховался. У него есть в кармане джокер на случай, если его новый партнёр будет играть не по правилам. Пока мистер Твин ни разу не дал повода заподозрить его в двойной игре. Но была одна деталь, которая настораживала. Валентин Семёнович понял, почему при первой встрече у него возникло ощущение, что раньше они с мистером Твином уже встречались. Дело в его тёмно-синих глазах со странной нетипичной физиологической особенностью зрачков расширяться не только в темноте. Профессор был не настолько слеп, чтобы не заметить такой же особенности у одной из своих студенток, и не на столько глуп, чтобы считать это совпадением. Понимает ли мистер Твин, что Валентин Семёнович осознал этот пикантный нюанс? Безусловно, понимает, но не потрудился дать каких-либо объяснений. Что ж — профессор найдёт их сам. Но только для того, чтобы подстраховаться. Валентин Семёнович не собирается вести двойную игру и нарушать договор. Зачем? Он готов поделиться тем, чего и он, и мистер Твин одинаково сильно жаждут, и чего у них скоро станет вдосталь.

Дорогие читатели!

Роман «Научиться быть ведьмой. Часть 1» стал победителем в литературном конкурсе «Магический детектив», проводимом порталом lit-era совместно с издательством АСТ, и будет напечатан.

Этого бы не произошло, если бы не Ваша поддержка!

Выражаю искреннюю благодарность за добрые, тёплые, весёлые, живые, трогательные комментарии, лайки и награды!!!

Спасибо огромное!!! Пусть мечты сбываются и желания исполняются!!! Пусть наступающая весна принесёт солнечное настроение, тепло, гармонию и море позитива!!!

Глава 39. Как снег на голову

Никита зашёл к сестре и, увидев в её комнате Веронику, улыбнулся. Его порадовало и то, что Юля прилежно занимается физикой, и то, что новость, какой ему предстояло огорошить девушек, не придётся повторять дважды. Новость, сказать по правде, была так себе. То есть, по идее Никита должен был бы испытывать радость — сегодня во второй половине дня в Верхнетайгинск прилетает отец. Но радоваться мешала внезапность этого события, которая, по всей видимости, ничего хорошего не предвещала.

Вероника с Юлей выслушали информацию с одинаково кислыми выражениями лиц. Нет, Никита догадывался, конечно, что Эля воспримет новость без энтузиазма, возможно даже, предпримет попытку демарша. Но почему и Вероника на пару с ней морщится как от зубной боли?

— Никит, ты уверен? — с надеждой на отрицательный ответ переспросила Ника. — Ты точно хочешь, чтобы я пошла с вами?

— Точно!

— Но ведь я буду мешать. Наверняка, вам есть, что обсудить по родственному, по семейному.

— Не будешь. И потом, я давно хотел тебя с ним познакомить.

По выражению лица Вероники не трудно было догадаться, что ей совершенно не хотелось встречаться с отцом Никиты. У неё даже лоб сморщился — так усиленно она пыталась придумать благовидный повод отвертеться от неожиданно наметившегося на сегодняшний вечер мероприятия.

— Никит, не могу я. Мне надо к самостоятельной по предсказаниям подготовиться. Сам же говорил, какой это сложный предмет.

— Ника, — Никита, чтоб пресечь дальнейшие препирательства, постарался придать голосу и взгляду серьёзности, — отвертеться не получится.

— Юль, ну, хоть ты ему скажи, — взмолилась Вероника. — Мало того, что этот поход в кафе срывает наши с тобой занятия физикой, так я ещё двойку по предсказаниям из-за него должна получить.

— Нет, Ника, — Юля виновато улыбнулась, — тут я с Никитой согласна. Идём с нами. Без тебя, эти двое меня нотациями угробят.

Вероника, потеряв в лице Юли возможного союзника, снова переключилась на Никиту.

— Эта язва, профессорша Кускужакова… — начала Ника формулировать новый веский аргумент, но Никита перебил.

— Подготовиться к самостоятельной можно и после ужина. Я помогу, — сказал он мягко и сразу же безапелляционно добавил, — собирайтесь, девочки, я через час зайду.

После этой фразы Никита решительно направился к выходу из комнаты, чтобы лишить Веронику возможности успеть придумать ещё какую-нибудь отговорку. Её нежелание провести скучный вечер в кафе в компании с пожилым человеком, конечно, можно было понять, но всё же степень сопротивления Никиту удивила. Он ни разу не обмолвился, что отец был против их отношений, но, тем не менее, видимо, Нике, на интуитивном уровне удалось почувствовать какой-то подвох, и как результат, она ощущала неприязнь к человеку, которого даже ни разу не видела.

Наверно, свой негативный вклад внёс ещё и фактор внезапности. Вероника планировала на вечер много всего интересного, а тут как снег на голову неожиданный приезд отца Никиты, который все эти замечательные планы сорвал. Сам Никита тоже был озадачен, почему отец прилетел в Верхнетайгинск так внезапно и без предупреждения. Официальной причиной было названо желание проинспектировать, как Юля осваивается на новом месте. Но Никита не очень-то поверил словам отца, ведь только вчера по телефону рассказывал ему, что сестра прекрасно адаптировалась в Сибирском ВУЗе.

Ничего не оставалось, как предположить, что появление отца в Верхнетайгинске — это очередная попытка свести Никиту с Юлей. Не зря же родитель настаивал, что сегодняшний вечер они должны провести втроём в кафе. Наверно, планирует обработать сына и племянницу новой порцией намёков в духе «какая из вас может получиться прекрасная пара». Что ж, Никита припас свой контраргумент. Он пригласил на встречу Веронику и собирается официально представить её отцу как свою девушку.

— Ника, ты чего так нервничаешь? — спросила Юля, как только Никита вышел из комнаты. — Дядя Арнольд, он, не такой страшный, как ты себе могла вообразить. Он доброжелательный и даже весёлый. Честно!

— Беру пример с тебя. Ты тоже не очень-то обрадовалась перспективе провести сегодняшний вечер в его компании.

— Я — совсем другое дело. Меня дядя Арнольд за мою выходку отчитывал пока только по телефону. Не думаю, что он упустил бы шанс прочитать мне мораль ещё и при личной встрече. Хорошо, что Никита придумал взять тебя с нами. Теперь дядя Арнольд вряд ли будет меня нравоучить.

— Ага, переключится на меня, — усмехнулась Вероника. — Понимаешь, Юль, я буду чувствовать себя неуютно. Вы родственники, а я — с какой стати?

— Как с какой? Ты — девушка Никиты.

— Вот в этом-то и проблема. Во-первых, мне Никита ещё ни разу внятно не сказал, кто я ему…

— Ой, ну это понятно, — перебила Юля. — Парни вечно не догадываются об этом внятно сказать. Они считают, что и так всё очевидно.

— Да уж, очевидно им, — проворчала Вероника. — Однако хотелось бы всё-таки это услышать. А, во-вторых, мне кажется, отец Никиты воспримет меня в штыки. Всё ж таки в качестве избранницы Никиты он хочет видеть тебя.

— Как хочет, так и перехочет, — рассмеялась Юля. — После всех моих выходок, я уже сомневаюсь, что у него в планах именно это. И потом, давай сыграем на контрасте. Я такая себе взбалмошная и дикая, а ты предстань перед ним спокойной рассудительной и уравновешенной. А? Ника, давай разыграем маленький спектакль.

— Да ну тебя Юля. Тут как-то не до спектаклей.

— Нет-нет-нет, хочу спектакль!

— Тебе прошлого, со свадебным платьем, было мало?

— Да, признаю — прошлый был не совсем удачный, — улыбнулась Юля, — слишком экстравагантный. Но этот-то будет полной противоположностью. Наоборот, Вероника предстанет перед папой Никиты, девушкой серьёзной, целеустремлённой, воспитанной и высокоморальной. Я ж знаю дядю Арнольда. Ему как раз такие нравятся. Наденем на тебя строгое элегантное платье, лодочки на крохотном каблучочке, а на голове сварганим что-нибудь жутко старомодное. Да он взгляд от тебя не сможет оторвать.

Юля рассмеялась и, подскочив к Нике, легонько хлопнула по спине:

— Ну-ка, давай, выпрямись. Так, хорошо. Плечи расправь. Прекрасно! Голову держи прямо, но смотри в пол. Отлично. А теперь робко так подними взгляд и посмотри на меня кротко и сдержанно. Ух! Круто! То, что надо! Да ты Ника прирождённая актриса!

Воодушевлённая первым успехом, Юля с энтузиазмом продолжила урок хороших манер, и к тому моменту, когда Никита вернулся, его взору предстала совсем другая Вероника.

— Девочки, что за маскарад? — удивлённо произнёс он, с любопытством разглядывая чёрное строгое платье Ники и её причёску а-ля 50-ые.

— Милый, тебе не нравится? — с притворным ужасом ахнула Вероника.

— Да нет, вполне, — усмехнулся Никита, медленно проведя по ней взглядом снизу вверх. Даже в этом нелепом наряде, Ника была невероятно соблазнительна.

— Никита, всё под контролем, — заверила Юля.

Сама она была одета в зауженные, драные по всей длине, джинсы, и блузку, открывающую одно плечо, на котором красовалась наскоро прилепленное фальш-тату — череп с перекрещенными костями — знак, считающийся в Ведьмовском Сообществе верхом вульгарности. При этом, Юля очень надеялась, что в полумраке кафе, дядя Арнольд, примет наклейку за настоящую татуировку.

Никита на раз раскусил, какую игру затеяли девчонки, но не стал возмущаться и отговаривать. В конце концов, его отец, прогрессивный и умный во всех сферах, кроме одной, заслужил этот спектакль. Почему он считает, что может совать нос в личную жизнь сына и диктовать свои условия? Почему в этих вопросах он вечно играет не по правилам? Вернее по своим стариковским старомодным правилам, которые предполагают, что отец вправе решать, с кем сыну можно встречаться, а с кем нельзя.

Глава 40. Ужин по-семейному

В кафе, с громким названием «Сердце Сибири», было немноголюдно. Заведение считалось элитным и использовалось чаще всего для деловых встреч. Студенты же были здесь редкими гостями. Никита специально заказал столик именно в этом кафе — не хотел, чтобы у спектакля, который устроит Эля, было много зрителей. А то, что она затеет какое-нибудь представление, было понятно, ещё до того, как он увидел, во что оделись девушки.

Когда молодые людизашли в зал, отец Никиты уже поджидал их за одним из столиков. Он приветливо помахал рукой, и Юля бросилась ему на шею с воплем:

— Дядя Арнольд! Как я соскучилась!

Тот принял племянницу в объятия и расцеловал. Никита заметил, что лицо отца норовило расплыться в улыбке, но, всё же, он смог совладать с эмоциями и, придав голосу строгость, сказал:

— Я тоже рад тебя видеть, Юля. Присаживайся. Хотел с тобой серьёзно поговорить.

Юля послушно села, но, так как слушать нотации в её планы не входило, она переключила внимание дяди на подходящую к столику Веронику.

— Дядя Арнольд, разговоры — потом. Тут Никита хочет тебя кое с кем познакомить.

— Да, папа, знакомься — Вероника, моя девушка. Вероника, позволь тебе представить — Арнольд Венедиктович, заместитель главы Большого Совета и по совместительству мой отец.

У Вероники сердце ёкнуло от произнесённых Никитой с гордостью и одновременно нежностью слов «моя девушка». Щемящие чувства накрыли с головой, и она близка была к тому, чтобы забыть о тщательно подготовленном Юлей спектакле, но вовремя спохватившись, убрала с лица сияющее от восторга выражение и сменила его учтиво-кротким.

— Очень приятно, — произнесла Вероника, сопроводив слова лёгким наклоном головы.

Никита отодвинул стул, и Ника грациозно опустилась на краешек.

— Взаимно, — ответил Арнольд Венедиктович настолько нейтральной интонацией, что его чувства остались для Вероники загадкой. Тем не менее, она продолжила спектакль в точности так, как учила её подруга. Опустила взгляд в пол, а потом посмотрела прямо в глаза отцу Никиты сдержанно и кротко.

Не понятно, произвело ли это на него какое-то впечатление, но вот Юле эта игра глазами точно понравилась. Вероника заметила, как подруга давится от смеха — ей даже пришлось изобразить кашель, чтобы не выдать себя.

В ожидании заказа завязалась беседа. Арнольд Венедиктович начал расспрашивать молодых людей об Университете, занятиях и успехах в учёбе. Юля использовала эту тему, чтобы привести затеянный ею спектакль к кульминации. Начала громко возмущаться, как ей осточертела никому не нужная квантовая физика вместе с преподавателем — нудным профессоришкой, на что Вероника, подыгрывая ей, спокойно, аргументировано, с вежливостью закоренелой заучки возражала.

Никита только наблюдал за игрой девочек, но в разговор не вмешивался. Ему было не до того — он любовался Вероникой. Это строгое платье, старомодная тугая причёска и игра в послушную кроткую девушку — этот контраст с тем, какая дерзкая и отчаянная она была на самом деле, заводил его. Он даже забыл, что хотел изучить реакцию отца, хотел понять, купился ли тот на незамысловатое представление, или разгадал затею девочек и в душе посмеивается над ними.

Только звук упавшей на пол вилки заставил Никиту на секунду оторвать взгляд от Вероники и посмотреть налево. Соседний столик, который до этого пустовал, теперь был занят молодым парнем. В поисках упавшего прибора, он шарил рукой под столом. Нащупав вилку, посетитель распрямился и невольно встретился с Никитой взглядом:

— Извините, — улыбнулся он.

— Да ничего.

Что-то в этом взгляде насторожило Никиту. Где-то он его раньше видел. На вид парню было чуть больше 20. Может, студент? С параллельного потока. Ребят много — всех не упомнишь. Хотя нет, Никита знал всех студентов в лицо — профессиональная память, и этот улыбчивый брюнет явно не из их числа.

Попытки понять, кем может быть, сидящий за соседним столиком посетитель, были прерваны подошедшим официантом. Он расставил тарелки и не успел удалиться, как Юля вскрикнула:

— Уберите это! Фу, какая гадость!

Никита невольно нахмурился — Юля явно переигрывает.

— Дядя Арнольд, скажите, чтобы это убрали! Пожалуйста! — она с нескрываемым отвращением отодвинула от себя подальше тарелку с жареным беконом так, как будто на ней лежали какие-нибудь мерзкие насекомые.

— Эля, прекрати! — одёрнул Никита.

Но она и слушать его не хотела. Соскочила со стула и побежала к выходу, не подумав захватить верхнюю одежду.

— Нет, ну, это уже переходит всякие границы, — недовольно покачал головой Арнольд Венедиктович.

— Пап, не беспокойся, я разберусь, — Никита схватил пальто Юли и помчался вдогонку.

Ника тоже собиралась последовать за ними, но Арнольд Венедиктович остановил её.

— Вероника, не стоит. У Никиты большой опыт в таких делах. Он справится.

В общем-то, Ника и сама не сомневалась, что он справится, но ей не очень хотелось оставаться один на один с отцом Никиты. Без Юли было совершенно не интересно продолжать спектакль и разыгрывать из себя паиньку. К тому же она так пока и не поняла, произвела ли её игра какое-то впечатление на Арнольда Венедиктовича и вообще, как он к ней относится.

— М-м-м, бекон изумительный, — отец Никиты, как ни в чём не бывало, приступил к ужину. — Не думал, что здесь умеют так вкусно готовить.

— А почему это в Сибири не должны уметь готовить? — резко возмутилась Ника.

— Ой, а куда это девалась кроткая сдержанная Вероника? — рассмеялся Арнольд Венедиктович.

Ника чуть не выругалась от досады. Вот так просто, слегка подтрунив сибиряков, отцу Никиты удалось заставить её забыть о том, что она сегодня паинька, и вспылить. И хотя Ника сама уже собиралась свернуть спектакль, всё-таки сделать это планировала как-нибудь поэффектней.

— Вероника, — Арнольд Венедиктович перестал смеяться. Его голос стал серьёзным и даже немного грустным. — Я рад, что мы с тобой остались наедине. Давно хотел с тобой поговорить.

От этой его серьёзности у Ники мурашки по телу пробежали. Почему-то она не сомневалась, что для неё разговор не предвещает ничего хорошего.

— Я вижу, что ты умная девушка, Вероника, а, значит, поймёшь меня.

— Да, я достаточно умна, чтобы понять — сейчас Вы будете доказывать, что мы с Никитой не подходим друг другу, — выпалила Вероника. — Угадала?!

— Почти, — грустно вздохнул Арнольд Венедиктович.

— Чем же я Вам не угодила? Почему я Вам так не нравлюсь?

— Напротив, ты мне очень нравишься. Я прекрасно понимаю Никиту, почему его выбор пал на тебя. Ты красива. У тебя сильный решительный характер, но…

— Но Юля Вам нравится больше, — подсказала Ника.

— Не совсем. Понимаешь, Вероника, если бы не одно но, я бы не желал своему сыну лучшей спутницы, чем ты. Но у Юли действительно есть одно качество, которого нет у тебя. И это заставляет меня приложить все усилия, иногда даже действовать неэтично, чтобы Никита с Юлей стали парой.

Вероника почувствовала, как слова Арнольда Венедиктовича, звучащие очень искренне, капают в душу, словно серная кислота, разъедая её. Они были пропитаны какой-то безысходностью. Она почувствовала, что узнает сейчас о чём-то противно неотвратимом, о чём-то таком, о чём не хочет знать.

— Ты, наверно, заметила, что Никита талантлив. У него просто выдающиеся уникальные способности к магии, которые начали проявляться ещё с младенчества. А знаешь почему? Наша семья является носителем редчайшего гена. Он передаётся из поколения в поколение. И дети Никиты, мои внуки, тоже его унаследуют.

— Вы к чему клоните? Если у нас с Никитой зайдёт настолько далеко, что мы поженимся, то я не смогу правильно воспитать наших талантливых детей?

— Нет. Никаких талантливых детей не будет.

— Почему? Вы же сами сказали, что дети Никиты унаследуют этот уникальный ген.

— Унаследовать-то — унаследуют. Но талант к магии не проявится никогда, он будет дремать всю жизнь. У тебя что было по биологии? Помнишь, что такое рецессивный признак?

— Помню, он проявляется только тогда, когда ребёнок получает соответствующий ген и от отца, и от матери.

— Правильно. То есть ваши гипотетические с Никитой дети будут обычными, понимаешь?

— Понимаю. Но не вижу никакой трагедии, — слегка вздёрнув подбородок, дерзко ответила Вероника.

Арнольд Венедиктович мягко улыбнулся:

— В этом прекрасном платье и с этой строгой причёской ты так напоминаешь мне маму Никиты в молодости. Мне, правда, очень жаль, что приходится просить тебя избегать серьёзных отношений с Никитой.

— С чего Вы взяли, что я Вас послушаю?!

— Потому, что он тебе дорог, и ты не станешь делать его несчастным. Ты не представляешь, Вероника, как важно для мужчины-мага воспитать достойного преемника. — Арнольд Венедиктович в задумчивости прищурил глаза и продолжил. — Знаешь, пока мужчина молод, он и думать не хочет ни про каких детей. На первом плане — любимая женщина, карьера, друзья. Но наступает такой период в жизни, когда он начинает задумываться о преемниках, о продолжении рода — страстно желать передать свои знания, частичку себя своему ребёнку. Наступит такое время и для Никиты. Что он будет чувствовать, глядя на сына или дочь, не обладающих ничем выдающимся? Конечно, он воспитан хорошо, будет сдерживаться, но в глубине души будет страдать, будет очень несчастен, что не может передать малышам свои способности. И дети, невольно ощущая, что не оправдывают надежд отца, тоже вырастут несчастными. Боюсь и ты, Вероника, видя, как страдают твои самые близкие люди, тоже будешь несчастна. Подумай об этом.

Арнольд Венедиктович замолчал и Вероника молчала. Она была ошеломлена. Слова отца Никиты, которые вся её сущность сопротивлялась осмысливать, тем не менее, легко доходили до сознания, врезались в него отвратительной болезненной невыносимой мыслью — он прав.

Никита, выскочив из кафе, увидел, что Юля стоит недалеко от входа, сложившись пополам. Её рвало. Её просто выворачивало наизнанку. Он подскочил к сестре и, накинув на плечи пальто, взволнованно спросил:

— Так это не спектакль? Эля, малышка, тебе действительно плохо?

— Ой, Никит, не то слово, — простонала Юля. — Как увидела тот бекон…

Новый приступ рвоты заставил её опять сложиться пополам.

— Ой, лучше бы я про него не вспоминала.

— Ты чем-то отравилась. Что сегодня на обед ела?

— Да ничего я не ела! Есть не хотелось…

— А на завтрак?

— Не помню. Кажется, тоже ничего.

— Так, надо тебя к врачу.

— Нет, просто отлежаться, — вяло отмахнулась Юля. — Проводи меня в общагу.

Никита, дождавшись, когда приступы немного утихли, аккуратно обнял сестру за плечи и повёл в сторону женского общежития.

— Беляев! — радостно вскрикнула вахтёрша, как только Никита с Юлей показались в холле. — Готовь шоколадку, как обещал. Или лучше две!

Цепочка взаимосвязанных мыслей с быстротой молнии пронеслась в голове Никиты. Он вспомнил, за какие заслуги обещал Степаниде Ивановне шоколад, вспомнил про «видного парня с якутскими глазами» и тут же понял, кого напомнил ему жгучий брюнет, уронивший вилку на пол в кафе «Сердце Сибири». Всё сходится — и возраст, и внешний вид. Конечно, под описание вахтёрши подходит не один житель Верхнетайгинска, но почему-то в Никите засела твёрдая уверенность, что за соседним столиком сегодня ужинал тот самый курьер, который передал для Вероники, а вернее, для Алеси, конверт с брошкой.

Глава 41. Ничегошеньки не случилось

— Эля, ты как?

Никита внимательно поглядел на сестру.

— Вроде бы лучше, — ответила Юля, хотя зеленоватый оттенок лица говорил об обратном.

Никите необходимо было как можно быстрее вернуться в кафе — поговорить с подозрительным парнем, уронившим вилку, пока тот не ушёл. Но оставить сестру без присмотра он не мог.

— Эля, сейчас поднимемся в твою комнату. Я тебя уложу и позову Наташу, чтобы посидела с тобой. Хорошо? А сам вернусь к отцу.

— Никит, не беспокойся. Я в порядке. Не надо укладывать и не надо Наташу, — вымученно улыбнулась Юля. — Сама прекрасно дойду до кровати и сама уложусь. А ты беги. Надо спасать Нику. Представляю, как дядя Арнольд ей сейчас мозги промывает.

Юля решительно двинулась к лестнице, провожаемая беспокойным взглядом Никиты и проницательным взглядом вахтёрши.

— Эх, молодёжь, молодёжь, это всё ваша любовь к чипсам, — назидательно произнесла блюстительница порядка, сумевшая по одному внешнему виду Юли не только поставить диагноз, но и определить причины недомогания. — Надо есть супчики, каши, паровые котлетки…

— Пожалуй, шоколад тоже тяжеловатая пища для желудка, — перебил Никита.

— Вот не надо мне, Беляев, этих намёков, — нравоучительный тон сменился язвительным. — Могу ведь обидеться и ничего тебе не рассказать даже за четыре шоколадки.

— Ладно, Степанида Ивановна, не обижайтесь, — миролюбиво усмехнулся Никита. — Отнесём шоколад к диетической пище.

Он не хотел портить отношения с вахтёршей, хоть и понимал, что если поторопится и застанет парня с якутскими глазами в кафе, и тот действительно окажется тем самым курьером, помощь блюстительницы порядка ему не понадобится.

— Он сегодня снова приходил? — поинтересовался Никита.

— Сначала шоколад, — хитро улыбнулась вахтёрша.

— Шоколад будет, — заверил Никита. — Но хотя бы скажите, на нём был свитер в полоску.

— Ну, по крайней мере, та часть свитера, что не была скрыта курткой, была в полоску. А ты откуда знаешь?

— Да так, — неопределённо ответил Никита и выскочил из общежития, на ходу набирая Наташу. Он знал, что ответственная и добродушная рыженькая подруга Вероники откликнется на просьбу позаботиться о заболевшей Юле.

Несколько минут резвого бега, и Никита достиг цели. На ходу снимая куртку, он заскочил в обеденный зал кафе и обнаружил, что отчаянный спринтерский рывок не помог. Оба столика: и тот, где сидел отец с Вероникой, и тот, где сидел жгучий брюнет, уже были пусты. Официант на расспросы ответил, что мужчина с девушкой вышли минут 10 назад, а буквально через пару минут за ними последовал и парень.

— Да он же, наверно, даже поесть не успел, — с досадой выпалил Никита. — Когда я уходил, его заказ ещё не был готов.

— Он попросил обслужить его побыстрее. Сказал — очень торопится.

Никита вышел из кафе, и направился в сторону супермаркета. Ему нужно было купить обещанный Степаниде Ивановне шоколад. Раз личная встреча с любителем путать имена сорвалась, придётся использовать запасной вариант — выведать, что про разносчика писем с брошками узнала вахтёрша.

Вероника стояла возле двери в комнату Юли и не решалась зайти. Изнутри не раздавалось ни звука, но было не понятно, означает ли это, что подруга одна. Нике очень нужно было поговорить с сестрой Никиты, при этом встречаться с самим Никитой ей категорически не хотелось. Сначала Вероника должна была во всём разобраться сама.

По дороге из кафе в общежитие Ника сотню раз в голове прокрутила слова Арнольда Венедиктовича, которые вызвали у неё горькие чувства. Но, когда первая волна отчаяния прошла, Вероника попыталась подключить логику, чтобы осмыслить ещё раз, прав ли был отец Никиты со своими грустными предсказаниями. Действительно ли, серьёзные отношения с этим талантливым парнем могут сделать его несчастным?

Серьёзные отношения… Да Вероника пока о них и не задумывалась. Кто в 20 лет думает о таком? Хотя нет. Зачем себя обманывать? Ника думала. Она мечтала, что однажды Никита скажет, что не мыслит дальнейшую жизнь без неё. Но пока Никита не говорил даже более простых вещей. Какие там планы на будущее, если о своих теперешних чувствах к Веронике он и то ни разу не обмолвился. Может, это партизанское молчание и есть ответ на терзающий Нику вопрос? Никита не говорит о чувствах, о планах на будущее, потому что ничего этого нет — ни чувств, ни планов.

Он, конечно, знает об этой их семейной особенности, об этом чёртовом гене. Знает, что родители отравят жизнь и ему, и его семье, если он выберет не ту девушку. Знает, что сам будет недоволен и собой, и детьми, и той самой девушкой, из-за которой дети не унаследуют выдающиеся таланты. Он всё это знает — вот и молчит. Он не хочет и никогда не захочет никаких серьёзных отношений с Вероникой. Так что отцу Никиты можно было особо и не стараться.

Теперь, когда Ника всё разложила по полочкам, ей стало понятно, что никакого смысла разговаривать с Юлей не было. Что нового могла она рассказать? Что Ника хотела от неё услышать? Что никакого гена нет? Что о выдающихся талантах к магии Арнольд Венедиктович солгал? Да нет, он не лгал — только слепой не заметил бы, как Никита талантлив.

Сердце Вероники сжалось. Всё. Ей можно идти в свою комнату. Упасть на кровать и зарыться в подушку. Большой, сильный, нежный, надёжный Никита — её Никита — на самом деле, ни разу не её…

Ника сглотнула слёзы и медленно направилась к себе. Но не успела она сделать пары шагов, как дверь Юлиной комнаты раскрылась, и оттуда вышел незнакомый парень. Быстрым шагом он направился к лестнице и скрылся из вида. Его стремительные и одновременно бесшумные движения показались Веронике какими-то неприятными, а вернее подозрительными. И она решила всё ж таки заглянуть к Юле, чтобы выяснить, кем был этот странный гость.

Каково же было удивление Вероники, когда она застала хозяйку комнаты спящей. Пока Ника рассуждала, будить или не будить Юлю, в комнату тихонечко зашла Наташа.

— Уснула? — шёпотом спросила она, кивая в сторону Юли. — Это хорошо.

— Что хорошо? — переспросила Вероника, силясь понять происходящее.

— Хорошо, что Юля заснула. Сон — лучшее лекарство, — улыбнулась Наташа. — Я надеялась, что ничего серьёзного. Но всё равно решила сбегать за таблеткой. А пока ходила, Юля заснула. Значит, и таблетка не нужна, и помощь моя, скорее всего, тоже не нужна.

— Во-первых, пока тебя не было, к Юле заходил какой-то подозрительный незнакомый парень. А, во-вторых, почему ты, вообще, решила, что она заболела?

Хоть Вероника тоже разговаривала шёпотом, чтобы не разбудить хозяйку комнаты, Наташа смогла уловить в её голосе тревожность, поэтому попыталась успокоить:

— Ну, зашёл кто-то, увидел, что Юля спит, да и вышел, что подозрительного? А про болезнь мне Никита по телефону сказал. Ну, что сестра чем-то отравилась, что её тошнит. Попросил за ней присмотреть.

— Понятно. Бедняжка. А я сначала подумала, что это просто очередная сцена из спектакля.

— Опять спектакль?

— Ну да. Ради меня. Она хотела отца Никиты позлить, чтобы он передумал… Впрочем, всё это уже не важно.

Пока Вероника пыталась осмыслить происходящее: сначала появление таинственного парня, затем Наташи, боль притупилась, а теперь, при упоминании об отце Никиты, с новой силой окатила с ног до головы.

— Ника, что случилось? — почувствовав отчаяние в голосе подруги, спросила Наташа.

— Да, в общем-то, ничего… — пытаясь, сдержать слёзы, ответила Вероника. — В том-то и дело, что ничего. Понимаешь, Наточка, ни-че-го-шень-ки не случилось. А только я поняла, что не должна встречаться с Никитой. Это сделает его несчастным. И самое печальное, что он тоже об этом знает.

— Что за ерунда? — возмутилась Наташа. — Давай рассказывай всё по порядку — разберёмся.

Голос подруги, полный решимости безжалостно расправится с любыми проблемами, стоящими на пути к счастью Ники, действовал успокаивающе и одновременно отрезвляюще, и Вероника нашла в себе силы обстоятельно рассказать и о своей беседе с отцом Никиты и о своих мыслях по этому поводу.

— Вот я и шла к Юле. Хотела узнать, что она думает об этом их дурацком семейном распрекрасном гене, — закончила свой рассказ Вероника.

— Нет, Ника, — покачала головой Наташа. — Разговор с Юлей ничего не даст. Тебе надо поговорить с Никитой.

— Не буду я с ним говорить, — решительно возразила Вероника.

— А что же ты будешь делать? — мягко спросила Наташа. — Думаешь, будет лучше вести себя с Никитой так, как раньше, будто ничего не знаешь или, наоборот, полностью игнорировать его?

— Нат, вот как это у тебя получается? — первый раз за вечер улыбнулась Вероника. — Именно из этих двух вариантов я и выбирала. Причём склонялась ко второму.

— Пойми, Ника, Никита — прямой парень. И на конкретный вопрос даст тебе конкретный ответ. Я тебя понимаю, вопрос, действительно не простой, и ответ может оказаться не таким, какой ты хочешь услышать. Но, в любом случае, придумывать его за Никиту не надо.

— Ладно. Я постараюсь. Постараюсь настроиться на такую беседу.

— Долго только не тяни, а то я тебя знаю.

Когда парень в полосатом свитере спустился в холл первого этажа и подошёл к выходу, Степанида Ивановна пила чай. Она отламывала от шоколадной плитки небольшие кусочки и отправляла их в рот, запивая горячим ароматным напитком.

— Знаешь, что я тебе скажу, молодой человек, — обратилась она к выходившему на улицу брюнету, — шоколад ваш английский так себе. Мне не понравился. Суррогат какой-то. Если ещё когда что от меня понадобится, ты уж не поленись нормального нашего купить.

Парень кивнул и, одарив вахтёршу ослепительной улыбкой, выскочил из общежития. Отойдя в безлюдное место, он достал смартфон.

— Сегодня вылетаю. Оба задания выполнены…

— Да, передал, как и договаривались…

— Не беспокойся, я убедился, что вахтёрша ничего не забыла и не перепутала. Имя Алеся из её уст прозвучало…

— Да, второе тоже выполнил и тоже сделал контрольную проверку…

— Я тоже тебя люблю, милая…

Глава 42. Три желания

Алтыной смотрела на отражение в зеркале с нескрываемым разочарованием. Два года вынужденного затворничества, щедро приправленного депрессией, когда она совсем не занималась собой, превратили её в грузную блёклую старушенцию. Господи! На кого она стала похожа! Неаккуратные разросшиеся брови, сетка морщин у глаз, особенно заметная при свете дня, отвисший второй подбородок, неухоженные волосы, серый цвет лица.

Верочка, личная визажистка, услугами которой Алтыной уже забыла, когда последний раз пользовалась, третий час колдовала над её внешностью — пыталась отыскать в обрюзгшей запущенной немолодой женщине остатки былой красоты. Но пока обе: и клиентка, и специалист были недовольны результатом. Уложить волосы, подкорректировать линию бровей, заретушировать мелкие деффекты, Верочке, конечно, удалось, но вот придать свежести морщинистому лицу и лоска всему облику никак не получалось.

— Не то! — грозно рыкнула Алтыной, когда визажистка наложила очередную порцию штукатурки на обвисшие щёки. — Верочка, вы разве не видите, что это совсем не то!

— Вижу, — виновато хлопая ресницами, согласилась визажистка.

— Так исправляйте! За что я вам такие деньги плачу, спрашивается?!

Алтыной гневно сверкнула глазами, и Верочка начала быстро снимать только что наложенный слой косметики, чтобы заменить его новым. Профессорша наблюдала за её действиями с нескрываемым раздражением. Времени, которое Алтыной могла себе позволить потратить на макияж, оставалось всё меньше и меньше, и с каждой минутой надежды на то, что у Верочки получится воскресить импозантную статную выразительную Алтыной двухгодичной давности, стремительно таяли. А для профессорши было крайне важно выглядеть сегодня если не привлекательно, то хотя бы не омерзительно, ведь на вечер намечен первый за долгое время поход в гости.

— Деловая встреча? — угадав ход мыслей клиентки, спросила Верочка.

— Можно сказать и так, — расплывчато ответила Алтыной.

Профессорша и сама пока не знала, к какой категории отнести мероприятие, намеченное на вечер. Сегодня днём в Верхнетайгинск наконец-то вернулся её старый друг, Валентин Семёнович, припозднившийся к началу семестра на целую неделю. Алтыной искренне обрадовалась его звонку — ей не хватало общения со старым хитрым занудой, единственным преподавателем, кто не побрезговал поддерживать с ней связь после страшного инцидента. Обменявшись с коллегой парой дежурных фраз, профессор сразу перешёл к делу — поинтересовался, не могла бы Алтыной сопровождать его сегодня вечером на приём, который устраивает приятель. Предложение было настолько неожиданным, что в первый момент профессорша растерялась. Однако ей хватило несколько секунд, чтобы сообразить — старый плут затеял какую-то игру и Алтыной нужна ему, чтобы выиграть партию. Что ж, она охотно подыграет другу. Возможно даже, и плату за это возьмёт чисто символическую, ведь она так истосковалась по пьянящему чувству быть кому-то нужной.

— Алтыной Онааковна, так вроде лучше, правда?

Верочка, вложила зеркало в руки профессорши. Та в ответ только поморщилась. Результат даже после десятой попытки был всё равно не тот, на который она рассчитывала, но времени на эксперименты не оставалось, поэтому ей пришлось смириться с тем, что в итоге получилось и отпустить визажистку. С минуты на минуту мог пожаловать Валентин Семёнович.

И действительно профессор появился буквально через пару минут после ухода Верочки, ровно в семь вечера, как и обещал.

— Аля, да ты, я вижу, во всеоружии, — хитро прищурился Валентин Семёнович, окинув Алтыной оценивающим взглядом. — Хорошо выглядишь.

— Не льсти мне, старый прохвост, — усмехнулась профессорша. — Я прекрасно знаю, как я выгляжу. Эти два года я провела не на курорте — ну, ты в курсе.

— В любом случае, я рад, что ты снова в строю.

— Надеюсь, радость искренняя.

— Естественно. С чего бы мне кривить душой?

— Хотя бы потому, что я тебе для чего-то срочно понадобилась, ведь так?

— Так. Но одно другому не мешает.

— Полагаю, прежде чем ехать к твоему приятелю, ты хотел бы со мной поговорить.

— Так и есть, Аля. Вот за это тебя и люблю. Схватываешь на лету.

— Присаживайся, — Алтыной указала рукой на кресло. — Вижу разговор не на пару минут.

Валентин Семёнович удобно устроился напротив хозяйки и, раскрыв кейс, извлёк из него предмет, который заставил Алтыной вскрикнуть.

— Ты с ума сошёл! Зачем ты это сделал? Как ты мог нарушить Кодекс!?

— Странно слышать это от тебя, — усмехнулся Валентин Семёнович и серьёзно продолжил. — Думаю, ты, как никто другой, понимаешь меня. Понимаешь, что бывают случаи, когда можно нарушить любые правила.

— Нет, ты ошибаешься. Нарушенные правила не сделали меня счастливой, — грустно возразила Алтыной.

Но Валентин Семёнович не хотел слушать. Он дрожащей рукой водил по извлечённому из кейса предмету и исступлённо бормотал:

— Ты знаешь, как долго я к этому шёл. Знаешь — это было смыслом всей жизни. И вот я почти у цели…

— Я говорила тебе всегда, скажу и сейчас, — перебила Алтыной. — Если ты его оживишь, ты выпустишь джина из бутылки. Ты перестанешь контролировать ситуацию. Ты разрушишь всё.

— Нет. Я буду контролировать ситуацию. Я воспользуюсь им только один раз, а потом уничтожу.

— Но ты не сможешь оживить его в одиночку. Тебе нужны знающие помощники. Ведь так? Ведь если бы ты мог всё сделать один, уже давно бы сделал. Но если у тебя будет партнёр, где гарантия, что он не переиграет тебя?

— Ты будешь моей гарантией. Ты всегда умела разбираться в людях. Ты чувствуешь их тоньше. Ты умеешь сканировать их намерения.

— Не забывай, один раз у меня это не получилось.

— Ну, тогда тебе помешала твоя глупая влюблённость… — профессор споткнулся, — в смысле, ты была не в форме, — быстро переформулировал он, почувствовав, что перешагнул порог деликатности.

Но Валентину Семёновичу можно было не стараться подбирать слова, Алтыной всё равно бы не обиделась. Она уже сотни раз обдумывала ситуацию, в которую попала два года назад, и корила себя в душе гораздо более жёсткими фразами, чем вырвались сейчас из уст профессора. Ей было до дрожи досадно и горько, что она не просто теряла свои магические способности, она превращалась в наивную дурочку и безвольную тряпку, стоило ей очутиться рядом с её прекрасным принцем на белом коне, который на поверку оказался обычным негодяем на неисправном мотоцикле.

— Просканировать намерения того подонка ты не смогла, если так можно выразиться, по объективным причинам. Да и потом, как знать, может у него были самые серьёзные намерения, просто он сломался, не выдержал испытание твоей инвалидностью. Среди мужчин порой попадаются слабаки…

— Да дело даже не в этом, — перебила Алтыной, которая не собиралась продолжать неприятную ей тему. — Возможно, с моими способностями к сканированию намерений всё в порядке. Но я ещё не сошла с ума, чтобы помогать тебе в таком безрассудном деле. Это игра с огнём!

— Не горячись, Аля, — вкрадчиво проскрипел профессор, — твоя помощь могла бы быть небескорыстной. Подумай, ведь несбыточная мечта есть не только у меня. Разве ты не хочешь снова ходить?

— Хочу! — болезненно скривившись, выпалила Алтыной. — Но вероятность исцелится — один на миллион!

— Пусть мизерная, но она всё-таки существует! Если мы найдём ключ к Бубну, мы найдём способ заставить Вселенную пойти по любому пути, даже самому маловероятному. Понимаешь, Аля? Мы используем бубен трижды и сразу уничтожим его. Моё желание, твоё и мистера Твина и всё. Риск минимален.

Алтыной тяжело вздохнула. Старый друг верно нащупал её слабое место. Хотя нужно ли быть провидцем, чтобы догадаться, о чём она больше всего мечтает, и ради чего может пойти на неоправданный риск.

— Значит, его зовут мистер Твин? Англичанин?

— Да.

— С некоторых пор, как ты знаешь, мне не нравятся англичане. Ладно, я его просканирую. Но больше пока ничего не обещаю.

— Спасибо, Аля. Машина ждёт во дворе. Тебе нужно время, чтобы собраться?

— Нет, я уже готова.

— Отлично. Кстати, про приём я солгал. Мистер Твин ждёт только меня. Тебя, чтобы не вызывать лишних расспросов и подозрений, хочу представить ему, как мою супругу. Ты не против?

— А тебе не кажется, прохвост, что ты для меня староват? — вскинула бровь Алтыной.

— Да нет, в самый раз, — рассмеялся профессор. — Ты же сама созналась, что сейчас не в форме.

— Ещё слово — и передумаю! — погрозила Алтыной и, нажав нужную кнопку, покатилась в инвалидной коляске к выходу вслед за профессором.

Глава 43. Положительная энергетика

— Ого! С цельным миндалём? — консьержка покрутила в руках презент от Никиты и расплылась в улыбке. — Ну, ты, Беляев, знаешь подход к женщинам. Смотрю и Двинская, и Нестерова к тебе не ровно дышат. Ещё и ко мне клинья подбиваешь?!

— Юля — моя сестра, — усмехнулся Никита. — К ней у меня братские чувства. А вот к вам, Степанида Ивановна, другое дело. Вас я люблю очень пылко.

— Правильно делаешь, — рассмеялась консьержка. — Меня есть за что любить. Я ведь твоего курьера вывела на чистую воду.

— Ого! Рассказывайте!

— Он сегодня два раза приходил. Первый раз расспрашивал, передала ли я письмо для Двинской и что при этом сказала. А второй раз пришёл, сказал, что у него ещё одно письмо, только теперь он хочет его лично в руки передать и дал мне шоколадку, чтобы я его пропустила. Ну, я и пропустила.

— Понятно.

— Да, ничего тебе не понятно. Ты думаешь это всё?

— А что ещё?

— Я же его обо всём подробно расспросила. Кто он такой и откуда у него письма для Двинской.

— И что он рассказал?

— Наврал. Сказал, что сам он из Беларуси. Приехал сюда в командировку на пару дней, и сегодня уже улетает назад. Сказал, что письма его просили передать родственники Двинской.

— Почему вы думаете, что он солгал?

— Да потому, что когда он мне шоколадку давал, сказал: «презент с моей родины». А шоколад-то совсем не белорусский. На обёртке буквы не наши — английские.

— Думаете, в Беларуси не могут продавать импортный шоколад?

— Может и могут. Но я, чтобы проверить, специально его спровоцировала. Говорю — шоколад ваш английский — дрянь. А он только улыбнулся. Даже не подумал возразить, что не имеет к Англии никакого отношения.

— Шоколад действительно был невкусный или это был приём?

— Шоколад, как шоколад, — хитро усмехнулась вахтёрша.

— А вы обёртку уже выкинули?

— Что ж я — совсем дура. Это же улика, можно сказать, вещественное доказательство, — важно изрекла Степанида Ивановна и протянула Никите упаковку от шоколадки, сделанную из тёмно-коричневого тонкого благородного картона, надпись на которой гласила, что в ней когда-то находился бельгийский шоколад.

— А во сколько вы этого английского курьера последний раз видели?

— Минут пятнадцать назад.

— Спасибо, Степанида Ивановна, у вас хватка как у заправского детектива. Я ваш должник.

— Да, ладно, что уж там, — от искренней похвалы вахтёрша залилась румянцем. — Работа у меня такая. И потом, главное, что мы выяснили, что никакой этот курьер не ухажёр твоей Вероники.

— Почему не ухажёр? Раз он солгал, мало ли какие у него намерения.

— В намерениях ты сам разбирайся. Но одно могу сказать: насчёт того, что он сегодня улетает — похоже на правду. Торопился он, и вид у него был такой, как у человека, который собирается в дорогу. Я этот взгляд знаю.

Никита ещё раз поблагодарил вахтёршу и, выскочив из общежития, набрал отца.

— Пап, ты говорил, что приехал на один день, то есть сегодня улетаешь?

— Да. Уже заказал такси в аэропорт.

— Я сейчас подойду к гостинице. Поедем вместе. Хочу тебя проводить.

Конечно, причина, по которой Никите необходимо было как можно быстрее попасть в аэропорт, была совсем другая — найти англо-белорусско-бельгийского курьера, который с большой долей вероятности несёт какую-то угрозу для Вероники. Идей получше, чем довериться профессиональному чутью вахтёрши и попробовать отыскать жгучего брюнета с якутскими глазами в аэропорту, у Никиты не было, поэтому решение сопровождать отца показалось на данный момент самым правильным.

— Позвольте представиться — Арсений Столетов, помощник и секретарь мистера Твина, — жгучий брюнет в полосатом свитере, встречавший гостей у двери, приветливо улыбнулся. — Проходите, пожалуйста, в гостиную и располагайтесь. Мистер Твин через пару минут присоединится к вам.

Арсений указал гостям на дверь слева по коридору, сам же проследовал в дальнюю часть прихожей и скрылся в комнате, которая, судя по всему, являлась кабинетом хозяина.

В ожидании мистера Твина Валентин Семёнович расположился в массивном кресле, а Алтыной начала скользить по гостиной в своей инвалидной коляске и изучать интерьер, особое внимание уделяя мелким вещицам.

— Аля, это съёмная квартира. Мистер Твин провел здесь пока не более 5-ти часов.

Профессор догадывался, что Алтыной не из простого любопытства решила осмотреть гостиную — она начала выполнять задание, о котором он её попросил. Однако Валентин Семёнович был уверен, что понять намерения человека по апартаментам, в которые тот вероятно ещё даже не заходил, невозможно.

Алтыной выразительно посмотрела на друга. Он смог прочитать в её взгляде мысль, которую она хотела ему передать, но не хотела произносить вслух: «Кое-что я всё-таки чувствую. Не мешай».

Прошло около пятнадцати минут, прежде чем дверь в гостиную открылась. Но перед профессорами снова предстал не хозяин, а его помощник.

— Мистеру Твину, к сожалению, нездоровится. Он не сможет вас принять. Приносит искренние извинения. Как только ему станет лучше, он свяжется с вами.

Гостям ничего не оставалось, как последовать на выход.

— Аля ты что-то почувствовала? — поинтересовался Валентин Семёнович, как только они оказались в машине, и у профессора появилась уверенность, что их никто не слышит. — По твоему взгляду я догадался, что ты учуяла какой-то подвох.

— Сложно сказать, — покачала головой Алтыной. — Чтобы получше разобраться, мне нужно обязательно увидеть этого мистера Твина.

— Но хотя бы тип его энергетики? Положительный, отрицательный, смешанный?

— Положительный. Знаешь, для меня это было неожиданностью. По твоему рассказу у меня сложилось впечатление, что мистер Твин — холодный циник, такой себе хитрый утончённый мерзавец, идущий к намеченной цели, не брезгуя ничем. Но это впечатление пока не подтвердилось. В той комнате я неожиданно почувствовала тепло…

— Но, может, это ты уловила энергетику хозяина квартиры?

— Нет, квартира сдаётся уже давно. Жильцы менялись чуть ли не каждый месяц. Я смогла вычленить самый свежий след.

— Ну, вот, у меня и камень с души, — улыбнулся Валентин Семёнович. — А то из-за моей слепоты к людям, мне везёт на ненадёжных партнёров.

— Рано радуешься. Я же тебе говорю — впечатление двоякое. Этот тип ведёт двойную игру. Сотрудничает с двумя людьми, противоположными по интересам.

— Ты уверена?

— Нет. Мне надо его увидеть. Готовь встречу, тогда и разберёмся.

— Похоже, это будет не так и просто. Видишь, он осторожничает. Не вышел к нам, потому что я был не один. В лоб его не возьмёшь.

— Ну, ты ж у нас мастер интриг. Что-нибудь придумаешь, — усмехнулась Алтыной.

Арсений вошёл в кабинет босса и глянул на часы — времени до отлёта оставалась в обрез. Ему нужно было поторопиться.

— Мистер Твин, гости ушли. Могу я быть свободен?

— Нет. У меня есть для тебя задание.

— Но мне уже нужно собираться. Иначе я опоздаю на самолёт.

— Планы изменились, — мистер Твин оторвался от изучения бумаг, и внимательно посмотрел на секретаря. — Пока ты нужен мне здесь.

Арсению пришлось сделать над собой усилие, чтобы нахлынувшее разочарование не отразились на лице. Он уже предвкушал встречу с любимой, а теперь она переносится на неопределённый срок.

— Что за задание?

— Эта женщина в коляске. Собери о ней информацию.

— Хорошо, — кивнул Арсений и стремительно вышел из кабинета.

Оказавшись на улице, он отошёл в безлюдное место и достал смартфон.

— Мой вылет переносится…

— Мне тоже очень жаль, любимая…

— Да, использую время, чтобы получше разобраться, что из себя представляют люди, окружающие её…

— Нет, парню пока не доверяю больше всего, он опасен…

— Подружки? Нет, обе девушки не представляют для нас интереса. Разве что Юлю на всякий случай можно проверить ещё раз…

— Я тоже тебя люблю, милая…

Глава 44. Рабочая версия

Ещё на подходе к гостинице Никита заметил, как отец машет ему рукой из машины, припаркованной недалеко от входа. В антрацитово-сером лексусе не трудно было опознать автомобиль ректора.

— Пётр Иванович, оказывается, теперь у нас таксистом подрабатывает, — усмехнулся Никита.

— Такси я отпустил, — пояснил отец. — До аэропорта четыре часа езды, и я подумал, глупо не воспользоваться этим временем, чтобы пообщаться с сыном без посторонних. Обратился к Петру Ивановичу, и он любезно позаимствовал мне свой лексус на время.

— А мне, значит, потом придётся пригнать его законному владельцу?

— Придётся.

— Ты ведь не просто так решил меня проводить? — спросил отец, когда автомобиль выехал на магистраль.

— Проницательный ты, папа, — усмехнулся Никита.

— Ну и? Хотел со мной поговорить? Насчёт Вероники?

Никита напрягся. Он, конечно, добровольно вызвался провожать отца, но это не значит, что он горит желанием предстоящие четыре часа пути выслушивать отцовские намёки, которые уже изрядно надоели.

— Нет, пап, про Веронику всё, что хотел, я тебе и так сказал — она моя девушка, — ответил Никита резко. — А Юля, как ты помнишь, моя сестра и отношусь я к ней соответственно…

— Не заводись, — перебил отец, — не про Веронику, так не про Веронику. Тогда о чём?

— Да я не столько ради разговора, сколько… в общем, мне тоже нужно в аэропорт. Проверить одну версию.

— Поделись.

— Касается моего задания. Тут один подозрительный тип в последнее время вокруг Вероники начал маячить. Надо его проверить. Возможно, сегодня вечером он улетает из Верхнетайгинска, значит, есть вероятность встретить его в аэропорту.

— Имеешь в виду брюнета, который ужинал в «Сердце Сибири» за соседним столиком?

— Его. Но на тот момент, когда мы были в кафе, я ещё не знал, что именно он мне и нужен. А как ты догадался, что речь об этом парне? Он чем-то себя выдал?

— Нет. Просто показалось странным: вокруг столько пустых столиков, а он занял самый ближний к нам.

— И всё? — удивился Никита. — Да у тебя, пап, дедукция Шерлока. По незначительной детали сделал правильный вывод.

Похвала сына вызвала на лице отца довольную улыбку.

— Знаешь, пожалуй, было что-то ещё, — задумчиво протянул он. — Парень за нами наблюдал с интересом. Хотя считать это подозрительным, учитывая, как девочки контрастно оделись, и какой спектакль разыгрывали, я бы не стал.

— Жаль, что я сидел к парню спиной. Задержи я на нём внимание на пару секунд дольше — наверно, догадался бы, что именно этот человек мне и нужен.

— Чем же наш жгучий брюнет вызвал такой жгучий интерес?

Никита подробно рассказал отцу о событиях последних дней.

— Думаешь, этот парень как-то связан с похитителями Бубна? — проанализировав информацию, предположил отец.

— Думаю, да. Артефакт без ключа — просто безделушка, а единственный ключ — это Вероника. Я знал, что рано или поздно владелец Бубна начнёт искать способ завладеть ключом. Единственное, что настораживает — действует наш подозрительный брюнет как-то уж слишком в лоб. Не шифруется. Вахтёрша его несколько раз видела. Передать злополучное письмо он спокойненько мог так, чтобы его никто не заметил. Мог магию применить, да и без магии вахтёршу обвести вокруг пальца несложно.

— Выходит, идёт какая-то хитрая игра.

— Именно. Я полагаю, что брюнет — мелкая сошка, обычная пешка, которой в случае чего пожертвуют, чтобы выиграть партию. Им управляет кто-то, не желающий пока выходить из тени.

— Да, — кивнул отец, — кто-то у нас, видимо, настолько примечателен, что его выход из тени, произвёл бы ненужный ему фурор. Чутьё подсказывает, что за брюнетом стоит человек, которого Вероника хорошо знает.

— У меня тоже мелькала такая мысль.

— Так, может быть, рассказ курьера, что он из Беларуси, и что передать письмо его попросили родственники Вероники — не такая уж и ложь? — предположил отец.

— То есть, жгучий брюнет с раскосыми якутскими глазами — это обычный белорусский парень, который и не подозревает, что его используют нехорошие люди, поэтому и не проявляет никакой осторожности? — спросил Никита с некоторой долей иронии.

— По внешности он конечно на белоруса мало похож… — согласился отец.

— Как, впрочем, и на англичанина или бельгийца, — усмехнулся Никита.

— Возможно, кто-то специально выбрал себе в помощники парня с азиатской внешностью, чтобы у Вероники, встреться она с этим парнем лицом к лицу, не возникло даже мысли, что тот как-то связан с её родственниками.

— Что ж, предположение не лишено логики, — согласился Никита. — Думаю, вполне можно принять версию, о том, что курьер — обычный парень, за рабочую. Тогда, тем более, нужно попытаться найти его, пока он не улетел назад в Беларусь. Так что, пап, думаю, ты не будешь в обиде — дальше входа в аэропорт, сопровождать тебя не буду. Я посмотрел в интернете расписание. Сегодня действительно есть рейс на Минск. Надо полюбопытствовать, не будет ли среди желающих посетить столицу Беларуси нашего брюнета.

— Хорошо. Только будь осторожен. Думаю, тебе тоже пока крайне нежелательно выходить из тени. Как только злоумышленники догадаются, что ты не просто студент, они попытаются тебя нейтрализовать.

— Не волнуйся, пап, прекрасно понимаю.

Перед входом в аэропорт Никита попрощался с отцом и попросил его по возможности тоже обращать внимание на пассажиров. Вдруг где-то промелькнёт искомый объект.

— Само собой, — кивнул отец. — Если что замечу, сразу позвоню. Да, и кстати, мы с Петром Ивановичем договорились, что ключи от машины ты ему завтра в Университете передашь, чтобы среди ночи не будить. Один раз пешком на работу прогуляется. К тому же, ректор сказал — у него к тебе разговор, хочет поделиться интересной информацией.

Вероника сидела за партой в ожидании начала первой пары в настроении, которое было даже не на нуле, а гораздо ниже этой отметки. Вчера вечером она, как и обещала Наташе, настроилась на непростой разговор с Никитой, но поговорить не получилось. Никита решил вдруг поиграть в примерного сына и поехал провожать отца в аэропорт. Вернулся, можно сказать, под утро, чем обеспечил Веронике бессонную ночь полную терзаний. Она представляла себе, как Арнольд Венедиктович по дороге обрабатывает сына разговорами о том, скольких людей Никита сделает несчастными, если вдруг решит начать серьёзные отношения не с той девушкой. И чем больше она об этом думала, тем больше убеждалась, что отец Никиты, по сути, прав. К утру у неё созрело решение — если она хочет, чтобы её парень был счастлив, ей нужно самой порвать с ним отношения. Так будет лучше для всех. Эта мысль буквально убивала её. А тут ещё и Юля подливала масла в огонь шуточками, от которых у Вероники пробегала дрожь по коже.

— Ника, тебе нужно серьёзно заняться воспитанием своего парня. Куда это годится? Обещал нам вчера вечером помочь к контрольной по предсказаниям подготовится, а сам ретировался?

— Юль, нечего на Никиту бочку катить, — заступилась Наташа. — Ты всё равно спала, а ему надо было отца проводить.

— Дядя Арнольд не маленький, сам бы прекрасно до аэропорта добрался. А нам теперь с Никой, что, двойки получать? И, вообще, пара вот-вот начнётся, а его до сих пор нет. Прогульщик!

— Отсыпается после бессонной ночи, — опять заступилась Наташа.

Вероника в разговор не вступала, но мысленно молилась, чтобы девчонки сменили тему. Слишком уж болезненным для неё сейчас было постоянно вырывающееся из уст Юли сочетание «Никита» и «твой парень». На выручку пришла подскочившая к девушкам как всегда весёлая и возбуждённая Леночка.

— Девочки! Пойдёмте выйдем, — заговорчески шепнула она. — У меня сногсшибательная новость. Надо поговорить.

Юля с Наташей тут же соскочили и последовали за Леночкой в коридор. Вероника хотела остаться, но подруги потянули её за собой, и ей ничего не оставалось, как присоединиться к ним.

— Девочки, знаете, о чём мне Егорушка только что проболтался? — просияла Леночка.

— Проболтался? — переспросила Юля.

— Ну не столько проболтался, сколько я у него сама выведала. Вернее не выведала, а спровоцировала, пообещав поцелуй. В общем, не важно, как я добыла информацию, а важно, что именно я разузнала.

— Что? — хором спросили заинтригованные Наташа и Юля.

— Короче, иду я на пару, — издалека начала Леночка, — и вижу, как из кабинета ректора выходят Егорушка и Тимурчик. Ну, думаю, пахнет Дисциплинарным Советом. Наверно, ребята уже успели с утра что-то натворить, раз Пётр Иванович их на ковёр вызывал. Хотела было Егорушку пожалеть, но, смотрю, как-то у обоих парней физиономии слишком уж довольные. Прям сияют. Ох, девочки, не представляете, как же тут меня начало разбирать любопытство. Что же такого могло в кабинете Петра Ивановича произойти, чтоб парней так от счастья распирает?

— Выяснила? — заразившись Леночкиным любопытством, опять хором спросили Юля с Наташей.

И даже Вероника, на время забыв о своих терзаниях, поддалась общему порыву:

— Ну?

— Девочки, всё выяснила — оказывается, парни готовят нам на 8 марта сюрприз.

— С ректором за компанию что ли? — рассмеялась Наташа.

— Ну, типа того. Парни хотят организовать конкурс «А ну-ка, девушки!».

— Тоже мне сюрприз, — разочаровано протянула Вероника, — каждый год одно и то же.

— Нет, девочки, в этом году кое-что особенное! Ребята договорились с ректором, что часть заданий, а главное призы будут связаны с цифробуквенными методиками.

— С магией? — переспросила не привыкшая пока к терминам сибирского ВУЗа Юля.

— Да, Юлечка, с ней родимой! — подмигнула Леночка. — У вас небось в вашем Уэймонте такого не было. А наш ректор ребятам разрешил! Представляете, девочки?

— Ничего себе! — удивлённо воскликнула Наташа. — Чего это он так раздобрился?

— Просто мой Егорушка — классный. Уж если он берётся за дело, у него всё получается, — просияла Леночка. — Правда, ректор поставил одно условие — в жюри конкурса обязательно должен быть кто-то из преподавателей.

— И кто же это будет?

— Парни, конечно, хотят Аристарха пригласить. Надеюсь, он согласится. Он такой прикольный, правда, девочки? И самый молодой к тому же.

— Этот зануда, квантовый физик? — разочаровано переспросила Юля.

— А что, профессоршу Кускужакову лучше было позвать, чтоб она ещё и там, на празднике, нам лекции о нравственности читала? — сострила Вероника.

— В общем, девочки, — решила подытожить Леночка, — соревноваться будут команды по 4 девушки в каждой. Скоро откроется регистрация на сайте конкурса. Предлагаю, нам вчетвером объединиться. Мы же будем вне конкуренции. Смотрите: у Вероники развита логика, Наташа с Юлей сильны в цифробуквенных методиках, а я… я — красивая! — нашлась Леночка. — Убойная команда!

— Нет, ну, с такими аргументами не поспоришь, — рассмеялась Наташа. — Я согласна.

— И я, — радостно воскликнула Юля.

— И я, — присоединилась Вероника, удивляясь, как весело и звонко звучит её голос.

Всё дело было в Леночке. Она заставила Нику забыться. Всё-таки кроме красоты, Лена обладала ещё одной удивительной способностью — поднимать настроение. Причём, она даже не очень и старалась, просто от природы была такая позитивная.

Глава 45. Легко понять, что уже март

Никита подходил к кабинету ректора, прокручивая в голове вчерашний вечер. Поездка в аэропорт оказалось напрасной. Ни среди пассажиров, проходящих регистрацию на минский рейс или другие рейсы, ни среди встречающих или провожающих жгучий брюнет с якутскими глазами замечен не был. Досада от того, что подозрительный курьер улизнул из-под самого носа, компенсировалась надеждой, что Пётр Иванович был более удачлив и раскопал какую-то информацию о парне, подобравшись к нему с другой стороны.

Постучавшись, Никита зашёл в кабинет и застал ректора стоящим у окна. Тот приветливо кивнул и указал на кресло.

— Решился на эксперимент, — задумчиво произнёс Пётр Иванович и, оторвавшись от созерцания мартовского пейзажа, который в Верхнетайгинске ничем не отличался от февральского, занял кресло напротив.

— Какой? — поинтересовался Никита.

— Обо всём по порядку. Я проследил связи погибшего профессора астрологии — с большой долей вероятности его сообщником был один из преподавателей нашего университета.

— Известно, кто именно?

— Скорее всего, это наш самый пожилой профессор. Кощей, как его называют студенты.

— Валентин Семёнович? Да, что-то в этом человеке меня всегда настораживало. Его манера прикидываться простоватым, отставшим от жизни, злобным старикашкой, притом, что на самом деле он хитёр и умён.

— Ты, наверно, помнишь — именно он донёс, что готовится похищение информации из моего сейфа. Видимо, на тот момент, профессор уже перестал доверять своему партнёру и решил или проверить, или подставить его.

— Похоже на правду, — согласился Никита. — А, кстати, где профессор сейчас? Почему его пары заменяет Кускужакова?

— Был в отъезде. Наплёл что-то про больную тётушку. Темнит, конечно. Я наводил справки — он настолько стар, что никаких тётушек в живых у него не осталось. Да и, вообще, близких родственников у него нет. А с дальними он связи не поддерживает. Кстати, он уже вернулся, и с сегодняшнего дня опять будет вести лекции.

— Да, интересно было бы узнать, куда он ездил.

— Я над этим работаю.

— Если профессор действительно причастен к истории с Бубном, то с большой долей вероятности артефакт у него.

— Очень может быть. Но резких движений пока предпринимать нельзя. Потому что мои осведомители считают, что у профессора снова есть сообщник.

— Жгучий брюнет с раскосыми глазами?

— Какой ещё брюнет? — удивился ректор. — По моей информации это девушка.

— Девушка? — пришла очередь удивиться Никите.

В кабинете воцарилось молчание. Никита пытался осмыслить новую неожиданную информацию. Выходило, что в игре задействовано, как минимум трое. Начавшая вырисовываться в голове схема, что некий злодей, желающий оставаться в тени, использует ничего не подозревающего парня, на деле оказалась сложнее и запутаннее.

Никита видел, что Пётр Иванович озадачен не меньше, и, видимо, занят примерно тем же — кромсает на части и комбинирует по-новому свои версии. Чтобы облегчить работу мысли ректору, Никита рассказал, всё, что знал о брюнете-разносчике писем с брошками и в ответ тоже получил пищу для размышлений.

— О девушке, сообщнице злоумышленника, известно немного, — сообщил ректор. — Она ровесница Вероники, поэтому, полагаю, тоже является студенткой второго курса. Не удивлюсь даже, если учится в вашей группе, ведь для достижения поставленной цели — добыть ключ, ей необходим плотный контакт с объектом. Известно также, что она обладает феноменальными способностями к магии, именно поэтому, скорее всего и была завербована злоумышленником. Есть соображения, кто это может быть?

— В нашей группе много способных девушек, — задумчиво констатировал Никита, — но сказать, что кто-то из них прям таки феноменален, не могу. Разве что моя троюродная сестра Юлия Нестерова. Но она, по понятным причинам, вне подозрения.

— Возможно, в целях конспирации сообщница злоумышленника не демонстрирует свои способности, прикидываясь обычной старательной студенткой, а то и откровенной бездарью.

— Да, не исключено.

Ректор встал с кресла и снова подошёл к окну.

— Надо её спровоцировать, — сказал он, не отрываясь от созерцания пейзажа.

— Хорошая мысль. Есть идеи?

— Да. Я вот смотрю на улицу, казалось бы — снег, снег, снег, ничего не поменялось в природе по сравнению, скажем, с позавчерашнем днём. И всё-таки, легко понять, что уже март. Знаешь почему?

— Почему?

— Девушки одеты по-другому. Смотри, некоторые уже вырядились в лёгкие короткие пальтишки. Ну, как же им было утерпеть — не продемонстрировать свой элегантный соблазнительный наряд? Ждать прихода настоящего тепла? Нет, достаточно самого факта наступления календарной весны.

— Девушки они такие, — усмехнулся Никита, — сложно удержаться не похвастаться, когда есть повод.

— Вот я и подумал — в привычной обстановке вялотекущего учебного процесса, нашему объекту, студентке-сообщнице, легко оставаться в тени, строить из себя заурядность. А вот если это будет конкурс, соревнование, когда от твоих способностей зависит победа команды, сможет ли она продолжать себя контролировать или поддастся эмоциям и проколется?

— Хм. Что-то в этом есть… Хотя я бы на её месте просто избегал попадать в такие ситуации. А что за конкурс?

— В общем-то, идею мне подсказали твои одногруппники, эта ваша инициативная парочка — Смирнов и Гуйнов. Они хотят организовать на 8 марта конкурс «А ну-ка, девушки!», и просили меня разрешить часть заданий сделать связанными с цифробуквенными методиками. Я подумал, почему бы нет, — ректор усмехнулся, — если это можно использовать на благое дело.

— Отличная идея! Если девушка достаточно умна, она постарается избежать участия в конкурсе — вот тут-то мы её и вычислим, потому что никакая другая студентка в жизни не откажется от такого заманчивого мероприятия.

— Особенно учитывая, что призы в конкурсе я тоже разрешил сделать связанными с методиками. Скажем, круг почёта в небе над университетом.

— Ух ты, — улыбнулся Никита, — даже мне захотелось поучаствовать.

— Думаю, тебе и надо участвовать. Сначала, как одному из организаторов, затем как члену жюри. Ведь если интересующая нас студентка всё же решит принять участие, задания в конкурсе должны быть такими, чтобы спровоцировать её применить свои экстра-способности.

— Что ж, постараюсь придумать, как поймать её на крючок.

— И ещё одно. Я поставил Смирнову и Гуйнову условие, что в жюри конкурса должен быть кто-то из преподавателей. Сделал это не столько ради того, чтобы кто-то из профессоров контролировал опасные развлечения студентов, а чтобы проверить одного человека, который тоже вызывает у меня некоторое подозрение.

— Речь об Аристархе Вениаминовиче? Да? Ведь если выбор, кого пригласить в жюри, вы предоставили Егору с Тимуром, то совершенно очевидно, на кого он упадёт.

— Да.

— Но почему? Осведомители на него что-то нарыли?

— Нет. Профессор физики ни разу не попадал в поле зрения кого-то из моих людей. Никогда ни в чём замешан не был. У него идеальная репутация. Его уважают и преподаватели, и студенты. И всё же есть один момент, который меня настораживает. У меня иногда возникает ощущение, что он знает то, о чём вроде бы знать не должен.

— Хорошо. Я понаблюдаю за ним. Попробую вычислить, нет ли какого-то скрытого взаимодействия между ним и одной из его студенток.

Глава 46. Это точно было впервые

Выйдя из кабинета ректора, и глянув на часы, Никита понял, что пропустил первую пару и рискует, если не поторопится, опоздать на вторую. Пропущенная пара, как назло была той самой парой по предсказаниям, на которой профессорша Кускужакова собиралась дать контрольную. Чёрт! Вероника, наверняка, написала её на двойку, причём не по своей вине. Вчера вечером она совершенно добросовестно собиралась подготовиться, но Никита настоял идти с ним в кафе, а после кафе никакой обещанной помощи в освоении заковыристого предмета не оказал. Сложно даже представить, в какой ярости сейчас Ника. Хотя нет, представить оказалось несложно — воображение Никиты легко нарисовало ему пылающие от негодования щёки и сверкающие праведным гневом глаза. Картинка получилась такой соблазнительной, что воображение тут же смоделировало дальнейшее развитее событий — Никита искренне и горячо раскаивается в содеянном, пылко клянётся исправиться и скрепляет свою клятву поцелуем. Долгим настойчивым поцелуем. Настолько долгим и настолько настойчивым, что гнев Ники быстро перерастает в другое чувство…

Чёрт! Звонок! Никита ускорил шаг. Придётся ждать целую пару, прежде чем воображаемая картинка станет реальностью.

Когда Никита зашёл в аудиторию, преподаватель уже стоял у доски и объяснял новый материал. Если бы это был не Аристарх Вениаминович, а какая-нибудь профессорша Кускужакова, то опоздавшего бы на лекцию вряд ли пустили, но профессор физики лишь махнул рукой, предлагая побыстрее занять своё место.

Никита сел за парту и, глядя на Веронику с виноватой улыбкой, прошептал:

— Ну, как контрольная?

— Нормально, — пожала плечами Ника, не отрывая взгляда от конспекта.

Никита мысленно чертыхнулся — всё оказалось гораздо хуже, чем он думал. Вместо румянца — бледность, вместо сверкающих глаз — потухший взгляд. Видимо, Вероника реально сильно расстроилась. Оно и понятно, кому понравится, когда твой парень такой необязательный. Похоже, реализация заманчивой картинки, которую Никите рисовало воображение, переносится не на пару часов, а до самого вечера. Почему до вечера — да, потому, что у Никиты созрел план: загладить вину романтическим ужином при свечах.

— Ника, идём сегодня после занятий в Миллениум? — нежно коснувшись руки, прошептал в самое ухо Никита. — Обсудим моё непростительное отсутствие в самый ответственный момент, а также меры по ликвидации пробелов в знаниях, образовавшихся не по твоей вине.

— Хорошо, — неожиданно быстро согласилась Вероника. — Мне как раз нужно тебе кое-что сказать.

Нет, Никите совершенно не понравился ни обречённый тон, каким была произнесена фраза, ни отсутствие естественных для Ники в таких ситуациях бурных эмоций. Он ощутил дикую досаду, что они находятся на занятиях, а не уже в кафе, или ещё лучше в каком-нибудь укромном уголочке, где бы он мог поцелуями стереть с лица Ники тоску и вызвать пусть уж лучше гнев, только не эту тихую обречённость.

— Сегодня уже лучше, Юлия, но всё равно немного вы недоработали, — прорвался до сознания Никиты голос Аристарха Вениаминовича и повернул мысли в другую сторону.

Никита посмотрел на залитую румянцем сестру, с переменным успехом отвечающую на вопросы преподавателя, и испытал укор совести. Недоработала Эля тоже частично по вине Никиты. Ведь вчерашний поход в кафе сорвал её подготовку к физике. Вот уж кто сейчас метал в его сторону громы и молнии и всем своим видом демонстрировал пылкое негодование. Теперь, получается, Никите ещё и перед сестрой вину заглаживать? Надо наверно с ней позаниматься вечером, подтянуть немного, не всё же на Нику взваливать.

— Спасибо. Можете садиться. Пока, к сожалению, не могу поставить вам выше трёх баллов. Но это можно исправить. Попрошу вас сегодня, после занятий, подойти в мой кабинет, — предложил Аристарх Вениаминович мягко. — Разберём с вами решение этой задачи и ещё нескольких похожих.

Никита с облегчением вздохнул — вот и доброволец нашёлся. Не придётся переносить романтический ужин — профессор физики сам взялся позаниматься с Юлей. Только, похоже, сестра от этой идеи энтузиазма не испытывала. Проходя мимо парты Никиты, она с досадой прошипела:

— Из-за тебя я должна этого занудного квантового физика ещё и после занятий терпеть. Получишь у меня!

Никита только усмехнулся. Он был уверен, что занятия пойдут сестре на пользу и, когда она это поймёт, сменит гнев на милость. Аристарх Вениаминович, как всегда поступил правильно ответственно и мудро, и пусть ректора что-то в профессоре физики настораживало, сам Никита пока не видел в этом человеке угрозы. Чутьё подсказывало, что если он в чём-то и замешен, то не по своей воле, и отчёта себе в этом не отдаёт. Но, тем не менее, Никита понимал, что осторожность не помешает, и решил известить ректора о предстоящем внеурочном занятии, чтобы тот держал процесс под контролем.

Звонок, оповещающий об окончании пары, показался Никите волшебной музыкой. Возможно, не придётся мучительно дожидаться вечера. Возможно, разговор с Никой в укромном местечке, сопровождаемый тем, что воображение рисует третий час подряд во всевозможных вариантах и в мельчайших подробностях, взбодрит её. Но планам Никиты не суждено было сбыться. К Веронике подскочили подруги, возглавляемые сияющей Леночкой, и та взволнованным шёпотом, который, наверно, слышало полгруппы, произнесла:

— Идём придумывать название команды, как договаривались.

На лице Вероники отобразилось подобие улыбки. И это было уже хорошо, потому что Никита стал сомневаться, не утратили ли губы Ники способность растягиваться. Девушки схватили подругу и утянули в коридор. Через несколько минут оттуда стали доносится взрывы хохота, в которых Никита чётко улавливал и нотки Вероники. На душе стало легко. И светло. Раньше Никита этого не ощущал. Это точно было впервые. Он был счастлив просто от того, что его девушка может улыбаться. От того, что она смеётся…

— Никитос, короче, пойдём выйдем — есть разговор, — Тимур хлопнул по плечу и подмигнул.

Только осознание того, о чём будет разговор, заставило Никиту переключиться с волшебных звуков весёлого девчачьего смеха на слова одногруппника. Видимо, инициаторы конкурса сами хотят предложить Никите подключиться к организации мероприятия, а такой возможностью грех было не воспользоваться.

— Никитос, мы тут для девок такое придумали… — начал Тимур, распираемый гордостью.

— И, прикинь, ректор согласился, — перебил его Егор.

И вот так, перебивая друг друга, одногруппники поведали Никите то, о чём он и так знал из первоисточника.

— Короче, нам надо прикольные задания придумать. Поможешь?

— Не вопрос.

— А сайт конкурса мы Димку попросили смастрячить. Ну, чтоб девчонки могли на нём заранее команды зарегистрировать. Он сказал, сделает турнирную таблицу, и потом можно будет следить за развитием событий он-лайн. Ну, это для тех, кто в спортзал не поместится. Мы думаем, основные конкурсы в спортзале проводить.

— Классно вы всё придумали.

— А Тимур, когда все команды зарегистрируются, хочет ещё и негласный тотализор организовать — будет ставки принимать на то, кто победит, — подмигнул Егор. — У него же уже получилось одно пари выиграть, про ваш поцелуй с Вероникой. Похоже, ему понравилось. А я ему говорю — не надо. У нас же теперь предмет предсказания есть. А что если какой-нибудь дурак ради выигрыша методику применит?

— Да ты что, — рассмеялся Тимур, — Кускужакову же тогда удар хватит. Как она орала на лекции по технике безопасности до сих пор забыть не могу.

— Егор, пожалуй, прав, — поддержал одногруппника Никита, — зачем играть с огнём? Преподы узнают — и всё, плакал наш конкурс. Ректор рассвирепеет и всё запретит.

— Возможно, — неохотно согласился Тимур.

Глава 47. Заковыристая задача

Аристарх Вениаминович отпустил третьекурсников за 10 минут до окончания четвёртой пары. Он спешил в свой кабинет. После занятий к нему должна была прийти Юлия Нестерова, и он хотел успеть подобрать для неё задачки: достаточно простые, чтобы она с ними справилась, но в то же время достаточно неожиданные, чтобы не остудить едва проклюнувшийся интерес к физике, который она пока тщательно скрывала даже от самой себя. Профессор невольно усмехнулся, поймав себя на мысли, что успеваемость своенравной студентки стала для него такой важной, пожалуй даже, навязчивой задачей. Видимо, показным равнодушием и вызывающим пренебрежением Юлии удалось задеть профессиональную гордость, о существовании которой Аристарх раньше и не догадывался.

Впрочем улыбка продержалась на лице лишь пару секунд — до того момента, как профессор повернул в административное крыло. Неожиданно он заметил, как из его кабинета выскользнул парень и метнулся в сторону лестницы. Это произошло так быстро, что Аристарх даже не успел толком разглядеть нарушителя. Досада быстро сменилась уверенностью, что вычислить улизнувшего не составит труда. Наверняка, это был кто-то из студентов. Пробрался в кабинет, чтобы исправить двойку в журнале? Глупо, ей богу! Аристарх помнил все оценки, которые успел поставить с начала семестра — их было не так много.

Один только момент тревожил профессора — как парень мог попасть в кабинет, если тот был заперт. Видимо, рассеянность — черта, с которой Аристарх никак не мог совладать, опять сыграла злую шутку. Задумавшись над какой-нибудь очередной ещё не доказанной теоремой, профессор забыл запереть дверь.

Вопреки ожиданиям в кабинете никакого беспорядка не обнаружилось — всё лежало на своих местах, а журналы — аккуратной стопкой на столе. Аристарх решил, что поиск двоечника-нарушителя можно отложить, и приступил к подготовке внеурочного занятия с Юлией. Он тщательно отбирал задачи, впервые оценивая их не с точки зрения учебной полезности, а представляя, какую реакцию они вызовут у его студентки: нахмурит ли она брови и нагло ухмыльнётся или, склонив голову на бок, на минуту задумается и в её глазах проскочит живой интерес. Когда с десяток задач было забраковано, Аристарх раздражённо отодвинул учебник в сторону — скукота, придётся на ходу придумывать самому. И опять, второй раз за день, профессор удивился своим эмоциям. Раньше он и не подозревал, что задачи по физике, как бы они ни были сформулированы, могут вызвать его раздражение.

Понимая, что поиск задач немного затянулся, Аристарх озабоченно глянул на часы, чего, впрочем, можно было не делать. Звонок, раздающийся в коридоре, означал, что четвёртая пара только что закончилась. Значит, Юлия вот-вот придёт. Хотя, возможно, сначала она заскочит в столовую пообедать? Нет, обедать не будет — Аристарх зачем-то сказал, что ждёт её сразу после четвёртой пары. Глупо получилось. Студентке, что, на голодный желудок заниматься? Она и так тонюсенькая, да ещё и бледная, наверно не освоилась толком на новом месте, переживает — вот и ест плохо. А тут некстати профессор без обеда оставил. Голодная, она ещё больше физику возненавидит.

Аристарх машинально надавил кнопку включения электрочайника и полез в тумбочку поискать, не завалялось ли у него что-то съестное. К счастью, завалялось — из тумбочки было извлечено печенье в красочной упаковке, и судя по дате изготовления — свежее. Профессор улыбнулся — иногда, рассеянность помогает. Он уже и забыл, как и когда печенье попало в его тумбочку, зато теперь очень пригодится.

Вода в чайнике весело забулькала, и Аристарх полез в тумбочку достать чашки. Но вдруг решительно вернул их на место вместе с печеньем. Его резанула неприятная мысль, что организованное им чаепитие может выглядеть в глазах студентки двусмысленно.

— Можно? — послышалось из-за двери.

— Да, Юлия, заходите. Вы успели пообедать?

Вопрос был как минимум глуп, учитывая, что с момента звонка до момента появления студентки прошло не больше пяти минут. Поэтому, не дожидаясь ответа, Аристарх предложил:

— Давайте, перенесём занятие на час, чтобы вы смогли сходить в столовую.

— Нет, спасибо. Я не голодна. Давайте лучше побыстрее разберёмся с вашими задачами, и я пойду.

— Хорошо, присаживайтесь, — Аристарх без труда уловил настрой Юлии. Собственно, он не сомневался, что занятие начнётся именно на такой ноте, и был к этому готов. В его планы входило поначалу подыграть строптивой студентке. — Раз вы так торопитесь, у меня будет для вас всего пять задач.

— Простеньких задач, — уточнил он с улыбкой. — Как решите, будете свободны.

Профессор написал на листке условие и протянул Юлии. Она посмотрела на чёткие линии цифр и символов с нескрываемым отвращением.

— И охота вам тратить время зря. Занятия закончились — шли бы домой к семье.

— Охота, — не моргнув глазом, ответил Аристарх. — Я живу один. Жены и детей у меня нет, если вы об этом.

Юле показалось, что в ответе профессора прозвучали зеркальные интонации. Он будто бы передразнил её, был немного резок и не очень учтив. Она оторвала взгляд от листочка и посмотрела на преподавателя слегка ошарашено. На его губах играла мальчишеская улыбка, совершенно не вяжущаяся с его возрастом. Вернее, не вяжущаяся с его профессией. Потому что о возрасте занудного квантового физика Юля понятия не имела. Она была уверена, что все профессора должны быть старше 30 лет, то есть старые по определению.

— Сколько вам? — вдруг выпалила она и почувствовала, как щёки заливает румянец.

Нет, она не собиралась задавать этот вопрос. Не настолько она дерзка и не тактична. Но слова сами сорвались с губ — Аристарх спровоцировал. Как можно быть таким скучным профессором такого скучного предмета и при этом уметь вот так улыбаться?

— 28, - помедлив, ответил преподаватель. Он почувствовал, что разговор неожиданно очень сильно отклонился от намеченного русла. Ему пришлось придать немного строгости голосу. — Вы думаете, это имеет какое-то отношение к задачам?

— Нет, — буркнула Юля и уткнулась в листочек.

Она поставила себе цель, как можно быстрее расправиться с задачами и смотаться отсюда. Слишком много неприятных чувств вызывал в ней молодой профессор Аристарх, нудный квантовый физик без жены и детей, но зато с улыбкой, выводящей из равновесия. Смущение, негодование, раздражение и жгучее желание, чтобы он испарился вместе со своей наукой, заставляли её сосредоточенно вникать в условия задач. И усилия оказались ненапрасными. То ли задачи были действительно совсем уж простенькими, то ли сказывались занятия с Вероникой, но через пару минут Юля почувствовала, что в ней проснулся интерес и даже какой-то азарт, и она буквально за полчаса решила первые четыре.

— Замечательно, — похвалил профессор. — Пятая задача чуточку сложнее. Требуется нестандартный подход. Так что если не справитесь — ничего страшного. Я всё равно поставлю вам минимум четыре балла. Можете забрать листочек с собой. Думаю, Вероника не откажется разобрать с вами решение. А завтра сдадите мне на проверку.

— Так и сделаю, — не скрывая радости, кивнула Юля, и встала из-за стола. Она же собиралась улизнуть отсюда при первой возможности.

Но прежде чем идти, ей захотелось быстренько пробежать глазами условие пятой задачи.

— Да что же тут нестандартного? — выпалила она, не успев дочитать. — Я знаю, как решать.

— Уверены?

— Конечно!

Юля снова уселась за стол и начала строчить формулы одна за другой, ни капли не сомневаясь, что через пару минут получит ответ. Но формулы только разрастались, неизвестных становилось всё больше и больше, и в этой безумной пляске символов ответ никак не вырисовывался.

Аристарх с интересом наблюдал за студенткой. Сейчас, когда она была увлечена решением заковыристой задачи, с её лица спала привычная маска безразличия и пренебрежения. В изумрудных глазах блестел азарт, и осознание, что этот азарт был вызван физикой, доставляло профессору удовольствие. Вот только куда девался румянец? Ещё пару минут назад щёки Юлии пылали то ли от возмущения, то ли от смущения, а сейчас она стала бледная, как полотно. Хотя чего это Аристарх удивляется? Студентка по его глупости не смогла пообедать. Так и до голодного обморока не далеко.

Профессор, решив вернуться к забракованной им ранее идее, включил электрочайник и достал из тумбочки чашки и печенье. Юля так была увлечена решением неподдающейся с наскоку задачи, что совершенно не обращала внимания на действия преподавателя. Только когда ароматный напиток был готов, а чашка и тарелочка с печеньем оказались под самым её носом, она оторвалась от листочка.

— Юлия, угощайтесь. Раз уж вы по моей вине остались без обеда, то хоть печеньем перекусите.

Юля на секунду задумалась, а потом отломила крохотный кусочек и отправила в рот, запив глотком чая.

Аристарху показалась, что она побледнела ещё больше, скорее даже, позеленела. Испугавшись, что печенье могло оказаться не свежим, профессор сам попробовал его. Приятный вкус и нежная консистенция говорили об обратном. Но студентке явно было нехорошо. Осознав, что она в предобморочном состоянии, Аристарх соскочил со стула и подбежал к ней.

— Юлия, что с вами? Вам плохо?

Он взял её за хрупкие плечики и легонько потряс. Затем начал расстёгивать верхние пуговицы блузки.

Вдруг дверь в кабинет распахнулась, и на пороге показался ректор.

— Что здесь происходит? — возмущённо заорал он.

Аристарх отпрянул от Юли.

— Пётр Иванович, это не то, что вы подумали. Студентке плохо.

— Да, мне нехорошо, — прошептала Юля.

Она чувствовала слабость и головокружение, к которым после внезапного появления ректора и его бешеного крика добавился приступ тошноты. Собравшись с силами, она соскочила со стула и выбежала из кабинета. Оба профессора помчались за ней.

Глава 48. Двадцать брошек

Вероника смотрела, как пламя свечей отражается в глазах Никиты, и вспоминала их прошлый ужин в кафе Миллениум. И тогда, и сегодня эта игра отблесков, эти безумные вспышки завораживали её. И зачем она согласилась прийти сюда? Думала, на нейтральной территории ей будет легче выдавить из себя слова, которые как осколок стекла застряли в мозгу и вызывали нестерпимую боль, стоило ей подумать про парня, сидящего напротив. Нет, ни капельки не легче. Совсем не легче, когда ты видишь его якобы виноватую, а на самом деле дразнящую улыбку, его взгляд медленно скользящий по тебе, который ощущаешь физически, как нежные прикосновения. И от этого взгляда становится сначала тепло, а потом жарко…

Но вдруг взгляд Никиты утратил нежность и зафиксировался на воротничке.

— Ника, ты зачем надела брошку? — в голосе слышалась тревожность. — Это может быть опасно. Мы же пока так ничего и не выяснили.

Зачем — хороший вопрос. Вероника много думала об этой вещице. Пыталась хоть что-то вспомнить. Вспомнить не получилось, но зато Ника кое-что поняла. Раз брошка была у Алеси, то есть у самой же Вероники, вернее проекции из условного будущего, значит, в одном из вариантов этого будущего, маленькой Нике кто-то эту брошку подарил. Вернее, мог бы подарить, хотел это сделать, но по какой-то причине передумал или не смог. Зато смог теперь. Получается, брошка — добрый знак, сигнал от того, кто знал Нику ещё с детства. И эта простенькая наивная детская вещичка действовала на Веронику успокаивающе. Она почувствовала себе увереннее, когда надела её. А сегодня решительность и уверенность нужна была Нике как никогда.

— Думаю, брошку мне прислали неспроста. Её надо носить. Это какой-то знак.

— Правильно, опознавательный знак для злоумышленников, — с досадой съязвил Никита. — Ника, ты как маленькая. Говорю тебе — опасно. Сними. Когда разберёмся, что к чему, убедимся, что в ней нет ничего такого, тогда и будешь носить.

— Никит, ну что в такой милой божьей коровке может быть опасного? Тем более ты по базе пробил — это просто брошь, не талисман, не оберег, не…

— Ника, — перебил Никита, — ничего не хочу слышать. Сними. А после ужина зайдём с тобой в ювелирный, и я куплю тебе хоть двадцать любых других брошек, хоть с божьими коровками, хоть с тарантулами. Любые, какие пожелаешь.

Веронике не нужны были никакие другие брошки и снимать понравившуюся ей вещицу только потому, что Никита чего-то там опасается, ей не хотелось. Хотя было видно, что он не на шутку встревожился и даже разозлился. Тогда Нике вдруг пришла в голову мысль, что этим можно воспользоваться. Просто так разорвать отношения с парнем, который нравился ей до дрожи, было очень сложно. Почти не возможно. Она просидела, заворожено глядя в его безумно красивые глаза, минут двадцать и совершенно не смогла настроиться на нужный лад. И просидела бы так весь оставшийся вечер. Но ссора, скандал, вызывающее поведение могли бы облегчить задачу. Возможно, если разозлить Никиту как следует, разрыв отношений получится сам собой.

— А чего это ты раскомандовался?! — выпалила Вероника. — Хочу — и ношу!

— Ника, не зли меня, сними! — с тихой настойчивостью процедил Никита.

— И не подумаю! Ты мне — не указ!

Никита с шумом втянул воздух, сделал небольшую паузу, видимо, чтобы успокоится, и сказал мягко:

— Извини, что давлю на тебя, Ника, но ты должна понять. Я отвечаю за твою безопасность. Я знаю, как её обеспечить. Я этому учился, понимаешь?

— Плохо, значит, учился! — съязвила Вероника и дерзко поглядела на Никиту.

Она была уверена, что последней фразой попала в точку. Всё-таки профессиональная гордость у мужчин — уязвимое место. И действительно в глазах Никиты, которые и без того бешено горели последние пару минут, взметнулось такое пламя, что казалось сейчас вспыхнет скатерть и другие легковоспламеняющиеся предметы в радиусе нескольких метров.

Он опять с шумом втянул воздух:

— Ты меня вынудила.

Перегнувшись через стол, Никита положил руку на затылок Ники, резко притянул к себе и впился в её губы жадным требовательным поцелуем. «Чёрт! Кажется, ссоры не получилось», — успела подумать Вероника, прежде чем её накрыла с головой волна бешеных чувств…

Мобильный, поставленный на вибро-режим, назойливо трепыхался в кармане уже третий раз подряд, и это заставило Никиту неимоверным усилием воли оторваться от Вероники. Первые два раза он убедил себя, что звонит кто-то из инициативной парочки по поводу заданий для конкурса «А ну-ка, девушки», а значит, на вызов можно не отвечать — перебьются. Но третий подряд звонок означал что-то серьёзное, и так оно и получилось. Звонил ректор. Никита решил выйти на улицу, чтобы поговорить без свидетелей.

— Слушаю, Пётр Иванович.

— Было бы неплохо, если бы ты подошёл сейчас в Университет. Поднимайся на второй этаж в женский туалет.

— Что-то с Юлей? — догадался Никита и, не сбрасывая вызов, побежал в сторону главного корпуса.

Неужели он ошибся насчёт Аристарха Вениаминовича? Неужели профессор физики и есть искомый злоумышленник и уже как-то успел навредить сестре? А ректор-то куда смотрел?

— Пётр Иванович, что с ней? Это Аристарх?

— Пока точно сказать не могу. После твоего сигнала я распорядился поставить камеры видеонаблюдения в его кабинете. У себя на мониторе отслеживал его занятие с Нестеровой. Поначалу ничего особенного не происходило. Студентка решала задачи. Но в какой-то момент Аристарх угостил её печеньем, после чего ей, видимо, стало плохо. Я сразу же ринулся в кабинет. Но Юлия выскочила из него и помчалась в сторону туалета. Закрылась в одной из кабинок. Похоже, её тошнит.

— Ломайте кабинку! Немедленно! — заорал Никита.

— Не волнуйся так. Всё под контролем. Юлия контактная, отвечает на вопросы адекватно. Говорит, просто немного мутит и всё.

— Кто сейчас с ней? Где Аристарх? Печенье проверяли?

— Возле кабинки дежурит университетский врач и медсестра. Их, кстати, позвал Аристарх. Он тоже там. У меня не было формального повода применить к нему магию. Да и вообще, не хочу пока раскрывать ему, что я человек Большого Совета. Ты, кстати, тоже пока лучше шифруйся. Брат Юли — и всё. Печенье я уже проверил. Воздействию цифробуквенных методик оно не подвергалось.

— Но, может, подверглось воздействию какого-то обычного не магического химиката?

— Уже отдал на анализ в лабораторию. Проверяют.

— Пётр Иванович, я захожу внутрь. Через пару минут буду на месте.

— Отлично. Отдышись и веди себя ровно. Ещё раз повторю, внешне инцидент выглядит невинно — студентка слегка перезанималась или, может, съела что-то не то. Возможно, так в действительности и есть.

— Понял.

Перескакивая по три ступеньки за раз, Никита взлетел на второй этаж, затем немного притормозил, сделал пару глубоких вздохов и спокойным шагом подошёл к женскому туалету.

— Аристарх Вениаминович, я слышал моя сестра здесь.

— Да, Никита, хорошо, что вы подошли. Это я попросил Петра Ивановича, чтобы он с вами связался. Юлии на дополнительном занятии внезапно стало плохо.

— Эля, ты как? — Никита легонько стукнул дверцу кабинки.

Через пару секунд оттуда вышла Юля, немного бледная, но с улыбкой на лице.

— Мне уже лучше.

Никита обнял сестру за плечи.

— Пойдём в медпункт, врач тебя осмотрит.

— Не надо в медпункт. Я поняла, почему мне стало плохо. Я забыла позавтракать.

— Ещё и обеда лишилась из-за меня, — с досадой произнёс Аристарх.

— Эля, не капризничай. Тебе надо обследоваться, — Никита подтолкнул Юлю к выходу и, обращаясь к врачу, сказал. — Провожу сестру до медпункта. Чтобы Вы могли её осмотреть.

Юля обречённо вздохнула, понимая, что отвертеться не получится. В сопровождении брата и двух медиков она направилась к двери. Но у выхода остановилась и обернулась:

— Аристарх Вениаминович, извините, что так вышло. Кстати, задачу я дорешала. Там на листочке — ответ.

Вероника ворочалась с боку на бок и никак не могла заснуть. Она анализировала сегодняшний день, который прошёл не так, как планировала. Намеченного разговора с Никитой не получилось. Хотя в этом была не её вина. Его бешенный горячий взгляд, его жадный поцелуй — они лишили её воли. А потом Никита и вовсе исчез. Как выяснилось позже, чтобы проводить в медпункт Юлю, которой опять стало нехорошо. Причём вместе с Никитой исчезла и Вероникина брошка. Злилась ли Ника? Не то слово! Она бесилась, была в ярости! Это нагло и нечестно, воспользовавшись тем, что её внимание было приглушено поцелуем, без спроса снять брошку с воротничка. Хотя, что злиться? Сама Вероника не лучше. Не смогла набраться смелости на честный разговор и решила подстроить глупую ссору. Но ничего, Ника завтра же это исправит! Или нет? Нет, она уже опять не была уверена, что отец Никиты прав. Она запуталась. Совершенно запуталась…

Наверно, Веронике всё же удалось задремать, потому что мысли стали вязкими и с трудом отделялись одна от другой, но какой-то шорох заставил её резко прийти в себя. Ника приподняла голову и прислушалась — тишина. Возможно, просто показалось? Посторонних звуков больше не было, но всё же Вероника чувствовала беспокойство. Она встала и включила свет. О боже!!! Весь её столик был заставлен маленькими бархатными коробочками: бордовыми, красными, синими, голубыми, розовыми… одна, две, три… ровно двадцать! Двадцать коробочек с двадцатью брошками на любой вкус! Ника почувствовала, как по щеке тихонько катится слеза…

Никакого разговора не будет. Никогда! Пусть Арнольд Венедиктович со своими супер-генами катится ко всем чертям! Ника никогда не скажет Никите, что им надо расстаться! Она никогда никому не отдаст своего Никиту!

Глава 49. Индивидуальный оберег

Юля и Никита появились в аудитории одновременно. Вероника пристально изучила внешний вид и походку приближающейся подруги. Юля шагала бодро, на щеках играл румянец — никаких признаков недомогания не наблюдалось.

— Пришлось лично проконтролировать, чтобы кое-кто не забыл позавтракать, — с лёгким укором глядя на сестру, пояснил Веронике Никита.

— Лучше бы поспать лишние полчаса дал. А то из-за этой синей столовской овсянки пришлось на полчаса раньше вставать. А меня, между прочим, вчера не от голода, а от физики вашей нудной тошнило. И от этого вашего нудного Аристарха.

— Да что-то не очень-то похоже на профессора, чтобы он мучил студентку до тошноты, — усмехнулась Вероника.

— Ты, что, не заметила — он ко мне специально цепляется. Мстит, наверно, что я его квантовой физикой не восхищаюсь, как некоторые.

— Некоторые — это я, что ли? — рассмеялась Вероника. — Юль, поверь, как только ты перестанешь плавать у доски, он от тебя отвяжется. Его задача — подтянуть тебя, вот и всё.

— Кстати, Ника, хотела тебя поблагодарить за наши занятия. Не прошли твои мучения даром. Представляешь, я же вчера Аристарха сделала, — просияла Юля. — На раз решила задачу, которую он дал на засыпку.

— Ого! — Вероника вздёрнула подбородок. — Никит, видал, какие у меня выдающиеся педагогические способности.

— Не сомневался, — улыбнулся Никита и чмокнул Нику в щёчку.

До этого момента он молча наблюдал за беседой девушек, пытаясь понять, злится ли на него Вероника за коварство, проявленное в операции по нейтрализации её капризного поведения и изъятия у неё опасного предмета. К счастью, Ника не злилась. Видимо, подарок, оставленный Никитой на её столике, добросовестно сыграл отведённую ему роль.

— Здравствуйте, молодые люди, — проскрипел Валентин Семёнович, зашедший в аудиторию одновременно со звонком.

— Ух ты, Кощей снова в строю, — шепнула Вероника Никите.

На удивление, ей было радостно, что преподаватель вернулся, и будет вести свои пары сам. Нике уже поднадоела вечно рычащая на студентов профессорша Кускужакова, которая на своих лекциях установила тюремную дисциплину: шаг вправо, шаг влево — …нет, ну не расстрел, конечно, но n-ное количество часов отработки гарантировано.

— Сегодня разберём новую тему. Записывайте — создание артефактов, — Валентин Семёнович, как всегда, пристально обвёл взглядом аудиторию, чтобы проверить все ли студенты старательно конспектируют его слова.

Вероника с неохотой раскрыла тетрадь и взяла ручку в руки — рано она обрадовалась возвращению Кощея. Забыла уже, как это нудно, всю лекцию строчить конспект. Впрочем, тема оказалось такой интересной, что через несколько минут досада Ники испарилась.

— В прошлом семестре мы с вами изучали самопроизвольное возникновение артефактов, а в этом, как я вам и обещал, будем учиться создавать их.

— Вот это уже интересней. — Тимур радостно потёр руки.

— Гуйнов, кто вам позволил реплику с места? — Валентин Семёнович с размаху стукнул ладонью по учительскому столу.

От резкого звука Вероника вздрогнула.

— Никит, — шепнула она. — Всё возвращается на круги своя. Похоже, Тимур научился помалкивать только на лекциях Кускужаковой. Теперь опять будет вечная история — этот дерзит, тот стучит.

— Для создания артефактов, — продолжил профессор, — мы должны перенасытить информацией и эмоциональной энергией некий предмет неживой природы.

— Процесс почти такой же, что и при непроизвольном возникновении артефактов? — теперь уже от вопроса не удержался Егор.

— Почти, — проскрипел Валентин Семёнович. Видимо, Смирнов раздражал его меньше, поэтому вместо того чтобы провоцировать у студентов нервный тик стуканьем рукой о стол, профессор только смерил Егора предупреждающим взглядом. — Разница в том, что в нашем случае мы действуем целенаправленно.

— Начнём с самого простого артефакта — индивидуального оберега, — продолжил Валентин Семёнович. — Что, по-вашему, означает индивидуальный? Шмелёва, у вас есть варианты?

— Индивидуальный? — глупо переспросила Леночка, но быстро нашлась. — Значит, персонально мой.

По аудитории прокатился смешок, но профессора ответ студентки удовлетворил.

— Именно. Особые свойства такой оберег будет проявлять только в отношении человека, создавшего его. Для остальных предмет останется бесполезным. Такие вещи в Ведьмовском Сообществе не особо ценятся. У них очень слабая энергетика, но зато создавать их достаточно легко. Собственно, этим мы завтра на практическом занятии и займёмся. Возьмите с собой небольшую вещицу, которая ассоциируется у вас с чем-то приятным, безопасным. Желательно, чтобы это был предмет из вашего детства. В детстве человек чувствует себя защищенным. Это чувство дают ребёнку родители. Поэтому индивидуальный оберег легче всего сделать из вещицы, подаренной близкими, лучше всего отцом, ведь отец непроизвольно ассоциируется с силой и защитой. Если подберёте подходящий предмет, это очень облегчит вам работу.

— А можно использовать подарок бабушки? — спросила Леночка. — У меня есть заговорённый ею камешек. Он уже обладает некоторыми особыми свойствами. Из него наверно сделать оберег — проще некуда.

— Нет, — резко ответил Валентин Семёнович.

— Но бабушка тоже ассоциируется у меня с безопасностью, — расстроено возразила Лена.

— Да причём тут бабушка, — с досадой проскрипел профессор. — Дело не в этом. Вещь, которую вы собираетесь использовать на завтрашнем практическом занятии, должна быть чистой, я бы даже сказал, стерильной в плане магии. Нельзя воздействовать цифробуквенной методикой на предмет, который до этого уже был подвергнут подобному воздействию. Результат в таком случае очень сложно предсказать, и он точно будет не таким, как вы ожидаете.

Валентин Семёнович снял внезапно запотевшее пенсне и начал тщательно и методично протирать его салфеткой. Пауза была нужна ему, чтобы сосредоточиться и успокоиться. Вопрос студентки вывел его из себя неспроста. Ему ли не знать, как сложно рассчитать эффект от наложения цифробуквенных методик. Он так долго готовился, так тщательно взвешивал, так скурпулёзно анализировал все детали, прежде чем решиться на подобное. Профессор был уверен, что спровоцированный им ажиотаж и истерия вокруг Большого Бубна, перенасытят этот магический предмет информацией и метальной энергией и сделают ещё более сильным артефактом, управлять которым можно будет безо всякого ключа. Но профессор жестоко просчитался. Артефакт, наоборот, стал ещё более защищён. Теперь, чтобы воспользоваться Бубном, нужны два ключа. А это значит, что теперь им с мистером Твином нужны две девушки.

Когда поверхность линз, тщательно отполированная салфеткой, засияла кристальной чистотой, Валентин Семёнович почувствовал, что приём с пенсне сработал. Профессор смог сосредоточиться и спокойно продолжить лекцию.

— Поговорим о методах. Существует множество способов насытить предмет индивидуальной ментальной энергией. Самый простой — это воздействие словом. Молитва, мантра, заклинание, называйте, как хотите, но повторённое многократно вслух желание имеет большую силу. Другой метод — сосредоточение эмоций. Вообразите, как этот предмет мог бы спасти вам жизнь. Подойдите к заданию, как вы молодые любите говорить, креативно. Смоделируйте мысленно такую ситуацию. Прочувствуйте, проживите её…

Профессор остановился на полуслове и раздражённо спросил:

— Шмелёва, почему вы всё время тяните руку? Вам что-то не понятно?

— Валентин Семёнович, а вдруг у меня с первого раза не получится? Или ещё хуже получится что-то не то.

— Ага, вместо оберега — «вредонос», — загоготал Тимур.

— Гуйнов, — проскрипел Валентин Семёнович, не забыв садануть по столу ладонью. — Вы у нас самый умный, я вижу. Ответьте тогда Шмелёвой, что в таком случае делать.

— Ну, я не знаю… — от неожиданности стушевался Тимур. — Сжечь?

— Про нейтрализацию артефактов мы поговорим на следующей лекции. Существует несколько способов. Физически уничтожить магический предмет, в огне например, как предложил Гуйнов, не самый лучший. Но иногда применяется. Ещё вопросы есть?

Профессор просканировал аудиторию въедливым взглядом и, убедившись, что желающих нарушить ход лекции больше не было, продолжил занятие.

— Никит, слушай, — шепнула Вероника, — а ты куда мою божью коровку дел? Я тут подумала, из неё бы получился отличный оберег.

— Ника, ты опять за своё, — нахмурился Никита.

— Нет, правда. Понимаешь, она как раз у меня ассоциируется с чем-то хорошим. И с детством связана. Очень подходит для завтрашнего практического занятия.

— Даже слышать не хочу, — отрезал Никита.

— Ну, Никит, — жалобно протянула Вероника. — Ну, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста. У меня никакого другого предмета, связанного с детством нет.

— Ника, подумай, вот получится у тебя не оберег, а, как сказал Тимур, «вредонос», что тогда? А тогда Кощей твою брошку нейтрализует. Сожжёт, например. А этого допустить нельзя, потому что брошка, как-никак улика, вещественное доказательство.

Аргумент, безусловно, был веский. Веронике совершенно не хотелось, чтобы её милую божью коровку кто-то жёг, но, тем не менее, сдаваться просто так Ника не собиралась — она решила, что вернётся к этому разговору позже.

Глава 50. По-настоящему вместе

— Досье на профессора Кускужакову. — Арсений положил на стол мистера Твина увесистую папку. — Могу я сегодня вечером возвращаться в Уэймонт?

— Завтра, — ответил англичанин. — Сегодня у меня для тебя ещё одно задание. Через пару часов ко мне заедет партнёр. Беседа будет недолгой — минут десять не больше. Потом проследишь за ним.

— Задание понял, — кивнул Арсений и направился к выходу.

— Кстати, — задержал его мистер Твин, — у тебя есть шариковая ручка?

— Обычная? — слегка удивился секретарь.

— Да, — растянул губы в неприятной ассиметричной улыбке англичанин. — Видишь ли, люблю шариковые ручки. Захватил с собой пару. Но обе в самолёте потекли. А в съёмной квартире не нашлось ни одной. Только гелевые. Терпеть их не могу.

— Хорошо, я куплю.

— Не надо покупать. Просто одолжи свою.

Арсений вышел из кабинета. Через пару минут вернулся и положил мистеру Твину на стол простенькую ручку с синим пластмассовым колпачком.

— Подойдёт?

— Спасибо. Вечером верну.

— Не стоит.

Валентин Семёнович подъехал к мистеру Твину ровно в назначенное время. Эта встреча была как нельзя кстати. Разработанный партнёрами план действий уже начал реализовываться и близился к кульминации, а профессор так пока и не понял, можно ли доверять англичанину на все сто.

Алтыной при личной встрече могла бы просканировать мистера Твина и хотя бы приблизительно прочувствовать его намерения, но тот был предельно осторожен — находился в съёмной квартире и день и ночь и не принимал гостей.

Но недаром знающие люди считали Валентина Семёновича хитрым лисом, он придумал, каким образом обойти неожиданное препятствие, и сегодняшнее рандеву должно было этому помочь.

— Добрый вечер, мистер Твин. Хотели поговорить? — Профессор вошёл в кабинет и бодрым для своего почтенного возраста шагом подошёл к столу.

Англичанин приветливо кивнул и указал на стул.

— Думал обсудить с Вами, как продвигаются дела.

— Пока всё идёт по плану.

— Замечательно. Тогда думаю, можно переходить к последнему этапу.

— Согласен.

Партнёры приступили к обсуждению деталей. Валентин Семёнович старался не отводить взгляд от собеседника. Таких способностей, как у Алтыной у профессора, конечно, не было, но всё же он пытался проанализировать свои ощущения. Мистер Твин производил приятное впечатление — Валентин Семёнович готов был поклясться, что учтивость и приветливость англичанина была присущей ему чертой, а не маской, одеваемой для приличия. И всё же профессор испытывал непонятное волнение рядом с мистером Твином. Пальцы постоянно тянулись к пенсне. Коснуться оправы и затем одёрнуть руку — это надоедливое движение непроизвольно возникало, когда Валентин Семёнович был в смятении.

— Позволите Вашу ручку? — профессор достал из кармана блокнот. — Хочу пометить для себя важные детали, чтобы не забыть.

— Не доверяете памяти? — усмехнулся мистер Твин и протянул собеседнику шариковую ручку с синим колпачком.

— Да, — проскрипел Валентин Семёнович, — годы уже не те, знаете ли.

— Вам нужен молодой помощник, — посоветовал англичанин. — Наймите секретаря.

— Надеюсь, в скором времени помощник у меня появится, — профессор не смог сдержать улыбки. Слова мистера Твина вызвали у него приятную ассоциацию.

— Думаю, нам стоит через пару дней встретиться ещё раз. Суббота, 7 вечера Вас устроит?

— Вполне, — кивнул Валентин Семёнович и сделал в блокноте пометку. Затем захлопнул его и сунул в карман вместе с ручкой. Профессор старался придать движениям оттенок машинальности, чтобы мистер Твин не заподозрил, что принадлежащий ему предмет Валентин Семёнович взял намеренно.

— Не смею Вас больше задерживать, — вежливо попросил гостя удалиться хозяин.

Только выйдя из кабинета, профессор позволил себе расплыться в довольной улыбке — трюк удался. Он добыл то, что поможет Алтыной разобраться в мистере Твине без очного знакомства.

Через пятнадцать минут Валентин Семёнович уже подъезжал к аккуратненькому особнячку профессорши Кускужаковой. Выскочив из машины с ловкостью подростка, он поспешил к воротам, не замечая, что неподалёку припарковалась чёрная хонда, которая преследовала его всю дорогу от дома мистера Твина.

— Аля, я привёз то, что ты просила, — с порога перешёл к делу профессор.

Алтыной с любопытством уставилась на дешёвую пластиковую ручку, которую Валентин Семёнович извлёк из кармана с самодовольным выражением лица.

— Она точно принадлежит мистеру Твину? — с сомнением качнула головой Кускужакова. — Ты описывал его как состоятельного джентльмена. Разве такие важные персоны пользуются ширпотребом?

— Этот пользуется. Пока я гостил у него, заметил его страстную любовь к шариковым ручкам.

— Я думала, состоятельные господа, типа твоего англичанина, брезгуют даже прикасаться к подобным вещам.

— Говорю тебе, у мистера Твина шариковые ручки — это пунктик.

— Ладно, убедил. Надеюсь, он пользовался ей долго и регулярно. Иначе опять будут только расплывчатые предположения.

Алтыной жестом пригласила Валентина Семёновича в гостиную и сама проследовала за ним. Расположившись у окна, она начала внимательно изучать добытый профессором предмет.

— Да, хозяин пользовался ручкой часто и довольно долго. Думаю, не меньше месяца. Оставил на ней глубокий след. И, пожалуй, ты прав, ручка принадлежит мистеру Твину. Я ощущаю ту же энергетику, что и в гостиной съёмной квартиры англичанина.

— Положительную энергетику?

— Положительную. Его намерения стопроцентно не таят угрозы. Теперь я это чувствую чётко.

— Энергетика положительная, а намерения нейтральные — правильно?

— Нет, намерения тоже со знаком плюс.

— Вот видишь! Я чувствовал, что мистеру Твину можно доверять. А ты, Аля, ещё считаешь, что я слеп в отношениях — совершенно не разбираюсь в людях.

— Не льсти себе, старый прохвост. Так и есть. С англичанином тебе повезло — ты угадал. И потом, не всё так просто. В целом его намерения чисты, но твой мистер Твин ведёт двойную игру. Я это в прошлый раз почувствовала, но не была уверена. А теперь мне очевидно.

— Что это может означать? У мистера Твина есть ещё один партнёр?

— Есть. Причём, это женщина.

— Неожиданно.

— Скажу больше — любимая женщина.

— Да, Аля, всегда восхищался твоими способностями. Ты всё это поняла, покрутив в руках кусочек пластика?

Похвала вызвала такой густой румянец на щеках Алтыной, что он проступил даже через несколько слоёв штукатурки, час назад старательно наложенных визажисткой.

— И всё-таки я не пойму, можно ли доверять мистеру Твину, — Валентин Семёнович посмотрел на собеседницу с надеждой, что ему всё разжуют и разложат по полочкам. — Какую роль в нашем деле играет его женщина?

— Этого я тебе сказать не могу. Но, возможно, ту же, что и я. Ты ведь тоже ведёшь по отношению к англичанину двойную игру. Привлёк меня в помощники, соблазнив возможностью воспользоваться Бубном. Есть вероятность, что твой партнёр пытается добиться расположения любимой женщины, тоже прибегнув к соблазну.

— То есть, он хочет, чтобы Бубен, до того как будет уничтожен, был использован для выполнения ещё одного желания — четвёртого.

— Возможно.

— Пусть себе. Мне не жалко, — пожал плечами профессор.

— Вопрос только в том, каким будет это желание, — возразила Алтыной. — Не забывай, Валентин, ты плохо знаешь людей. И совсем не знаешь женщин.

— Значит, нужно просканировать её намерения.

— Неплохая идея, — усмехнулась Алтыной. — Но для начала надо её найти.

Арсений дождался, пока Валентин Семёнович выйдет из особняка Кускужаковой и, как только машина профессора тронулась, последовал за ним. Убедившись, что других визитов у объекта слежки на сегодня не запланировано, и он направляется домой, Арсений свернул в тихий переулок. Задание босса выполнено, а, значит, наконец-то можно спокойно пообщаться с любимой.

Он так соскучился. Эти несколько дней разлуки казались ему вечностью. Хотя даже там, в Уэймонте, ему удавалось видеться с ней только урывками, но он жил ради этих нескольких секунд в день. Раньше он не знал, что способен на такие чувства. До встречи со своим ангелом он вообще не знал, что такие чувства существуют. Не знал, что можно с замиранием сердца часами ждать возможности увидеть её. Не знал, что можно умирать от счастья прикоснуться к ней. Не знал, что ради одной её улыбки можно отдать всё, что у тебя есть, и развернуть жизнь на 180 градусов.

Пальцы подрагивали, набирая заветный номер. Арсений ощущал трепет, предвкушая, что вот-вот услышит голос, сводящий его с ума.

— Любимая, ты как?..

— Я тоже очень скучаю, но завтра уже возвращаюсь…

— Почти уверен. Сегодня выполнил ещё одно задание босса. Надеюсь, последнее…

— Да, всё, о чём с тобой договаривались, сделано. Что-то ещё? Может, стоит встретиться с Вероникой?..

— Почему ты считаешь, что это опасно?..

— Ты права. Не стоит рисковать. Ну, тогда будем надеяться, что брошка сыграет отведённую ей роль…

— Да, мне тоже кажется, что Вероника обо всём догадается. Должна догадаться…

— Я тоже тебя люблю…

Уже сбросив вызов, Арсений шёпотом добавил:

— Безумно люблю. Обещаю, скоро мы будем вместе. По-настоящему вместе, а не по несколько секунд в день.

Глава 51. Вероломная многоходовка

Юля и Наташа сидели на кровати Вероники рядом с хозяйкой комнаты, скрестив ноги по-турецки.

— Начинаем заседание женского совета, — шутливо официальным тоном начала Ника. — На повестке дня один вопрос — парни и их возмутительное поведение.

— Конкретизируем, — в тон Вероники продолжила Юля. — Речь об одном из них — о Никите?

Ника рассмеялась.

— В общем, да. Девочки, я вас позвала, чтоб вы мне помогли. Но сначала скажите, считаете ли вы, что девушка может себе позволить коварство, если перед этим её парень самым возмутительным, коварным, и даже можно сказать, вероломным способом изъял у неё не принадлежащую ему вещь?

— Само собой, — уверенно кивнула Юля.

— В общем, да. Но надо знать предысторию поподробней, — с осторожностью согласилась Наташа.

Вероника постаралась в самых ярких красках описать страстный поцелуй Никиты, который закончился исчезновением броши. Эмоциональный рассказ, сдобренный сочными деталями, в момент развеял сомнения даже у благоразумной и рассудительной подруги.

— Девочки, мне эта брошка на завтра позарез нужна. Хочу именно из неё сделать индивидуальный оберег. Только как бы её добыть? Добровольно Никита не отдаст. Я все методы испытала: давление, шантаж, соблазн — ничего не сработало.

— А слёзы или ещё лучше истерику пробовала? — поинтересовалась Юля.

— Не надо истерики, — шикнула на неё Наташа. — Это глупо.

— Да, коварство гораздо лучше, — тут же согласилась Юля. — Сладкая месть!

— Девочки — вы чудо! — просияла Вероника.

— Интересно, где он эту твою брошку прячет, — задумалась Наташа. — Ты не в курсе?

— Если б я знала, — вздохнула Ника.

— Да где он её может прятать — или в своей комнате в общаге, или носит постоянно с собой, — предположила Юля. — Других вариантов, в общем-то, нет.

— Логично, — кивнула Наташа и с иронией заметила. — Задача упростилась. Всего-то нужно обыскать комнату Никиты и его самого.

— Ну, комнату я могу взять на себя, — вызвалась Юля. — Хотя могу и Никитой заняться.

— Так я тебе его и доверила, — рассмеялась Вероника. — Я ещё не забыла, кого ваши родители метят ему в невесты.

— Тогда роли распределены и утверждены, — улыбнулась Юля. — Осталось проработать сценарий. И у меня есть идеи.

Несколько минут подруги перешёптывались и хихикали и, когда план был полностью согласован, разошлись на исходные позиции. Наташа и Юля вернулись в свои комнаты — по сценарию вступить в игру они должны были позже, а Вероника, которой, разумеется, в этом спектакле была отведена главная роль, взяла в руки смартфон и набрала Никиту.

— Привет! Ты не забыл, что на той неделе мне переписывать контрольную по предсказаниям? Между прочим, двойку я получила из-за тебя.

— Не переживай. На выходных позанимаемся, и пятёрка тебе гарантирована.

— На выходные у меня другие планы. Надо Юлю подтягивать по физике, а то Аристарх её каждый день мурыжит. Довёл уже до белого каления.

— Хорошо. Можно в другой день. Например, завтра.

Веронике повезло, что собеседник не видел, какую досаду в этот момент выражало её лицо. Ей нужно было, чтобы Никита явился прямо сейчас, но желательно, чтобы инициатива исходила от него, чтобы он ничего не заподозрил.

— Завтра тоже не могу, — попыталась придать голосу непринуждённость Вероника.

— Остаётся — сегодня, — наконец-то произнёс Никита то, что от него добивалась Ника. — Я, правда, собирался с Гуйновым и Смирновым заняться подготовкой конкурса «А ну-ка, девушки!». Но ничего, ребята перебьются. Обойдутся пока без меня.

— Вот и отлично. Тогда жду.

— Угу. Буду через десять минут.

Вероника сбросила вызов и лукаво улыбнулась своему отражению в зеркале — пока план работает.

Никита появился так быстро, как будто дежурил под дверью. Глаза сияли, а на губах играла сладкая улыбка. Вероника догадывалась, почему он взбудоражен. Вообразил себе, что приглашён не столько заниматься, сколько потому, что Ника просто соскучилась. Конечно, в этом была доля правды. Они не виделись несколько часов, а этого времени всегда было достаточно, чтобы у Ники начинало сосать под ложечкой от нестерпимого желания увидеть его.

Но сегодня Веронике нужно было держать себя под строгим контролем, иначе весь план пойдёт насмарку. Поэтому она окинула Никиту взглядом заправского детектива и начала отметать версии одну за другой. Прятать в куртке интересующий Веронику предмет Никита не мог, ведь в Университете верхнюю одежду сдают в гардероб, а оставить брошку без присмотра на несколько часов Никита бы не рискнул. Следующим отпал шерстяной свитер — в нём не было карманов. Оставались джинсы. С джинсами было не всё так просто, ведь это целых четыре кармана — два спереди, и два сзади. И каждый из этих карманов придётся исследовать.

— Ника, можно? — в комнату заскочила Юля — пришло её время вступить в игру. — О, и Никита у тебя. Привет! Слушай, Ник, у тебя есть конспект последней лекции по матану?

— Нет, Юль. Последней нет.

— Спали, что ли, все вчера на первой паре? У кого не спрошу — ни у кого нет. Никит, может, у тебя есть?

— Вообще-то, есть, но мы только-только с Никой начали заниматься. Давай, я тебе его завтра дам.

По выражению лица Никиты было видно, что ему совершенно не хочется покидать уютную комнатку женского общежития и в особенности её хозяйку.

— Никит, ну ты даёшь! — возмутилась Юля. — Не хочешь сестру выручить? Завтра будет поздно. Завтра я уже пару получу. Знаешь же, как Аристарх на меня взъелся. Мне кажется, он всех преподов по точным наукам подговорил, чтобы меня каждый день к доске вызывали.

— Юль, не видишь, мы занимаемся? — с раздражением в голосе спросила Вероника. — Сама лучше за конспектом сходи.

— Точно, Эля! Сходишь сама? — оживился Никита. Он вынул из кармана куртки ключи и протянул Юле. — Коричневая обложка. Должен быть где-то на столе.

— Никит, ты — прелесть!

Юля чмокнула брата в щёчку, подмигнула Нике и выскочила из комнаты.

Никита раскрыл учебник и начал обстоятельно абзац за абзацем разъяснять Веронике теорию. Ника следила, чтобы продвижение было медленным. Её задачей на данном этапе было не допустить, чтобы занятие окончилось раньше, чем надо. Она по сто раз переспрашивала одни и те же моменты, а местами углублялась в такие дебри, что даже Никита, не мог ответить на её вопросы, и приходилось лезть в справочники.

Через час позвонила Юля, и сбивающимся шёпотом сообщила, что перерыла комнату Никиты вдоль и поперёк, но брошку не нашла.

— Юля просит передать тебе спасибо, — пояснила Вероника Никите цель звонка. — Говорит, такой у тебя подробной конспект. Заниматься — одно удовольствие.

Никита мягко улыбнулся:

— Всегда пожалуйста.

Дальше занятие пошло как по маслу. Оставшуюся половину параграфа Вероника освоила буквально за десять минут.

— Спасибо, Никит. Теперь уж точно Кускужаковой не к чему будет придраться.

— Да не за что, — с лукавой улыбкой ответил Никита, — хотя Эля, например, когда меня благодарила — ещё и поцеловала.

Вероника подсела ближе к Никите и, пародируя Юлю, чмокнула в щёчку со словами:

— Никита — ты прелесть!

А потом спросила:

— Так пойдёт?

— Угу, — промычал Никита, но на самом деле этого ему было мало. Он прижал Нику к себе и прошептал:

— Ещё…

Вероника собиралась снова легонько коснуться губами его щеки, но Никита развернул голову и поймал её губы в свои. Ему надоело сдерживаться. Он и так уже больше часа самоотверженно боролся с диким влечением.

Он давно понял, какую игру затеяли девчонки. Догадался, что Юля пошла обыскивать его комнату. А теперь, когда получен сигнал, что брошка там не найдена, Вероника начнёт обыскивать его самого. Она будет старательно усыплять его внимание. Вопрос — как? Ответ заводил, заставлял сердце то замирать, то неистово колотится.

Никита решил подыграть Веронике. Он прижимался к ней сильней и сильней. Жаркий сладкий поцелуй туманил голову. Дыхание стало прерывистым. Никита послал мысленную благодарность дизайнеру брошки, который спроектировал её такой плоской. Веронике пришлось не раз провести рукой по бёдрам, прежде чем она нащупала интересующий её предмет. Хотя как это ей поможет? Джинсы сидели слишком плотно, чтобы можно было незаметно залезть в карман рукой.

— Почему посторонний в общежитии?! — пробирающий до костей голос вахтёрши ворвался в комнату одновременно с его разгневанной хозяйкой.

Никита невольно отпрянул от Вероники и недоумённо посмотрел на Степаниду Ивановну, которая обеими руками судорожно сжимала швабру. Она тоже смотрела на него ошарашено.

— Тьфу ты чёрт! — всплеснула вахтёрша руками. Швабра с оглушительным стуком шмякнулась на пол. — Какой же это посторонний? Это же Беляев!

— Ты, Наталья, конечно, молодец, бдительная, — нравоучительно выдала Степанида Ивановна, подняв с пола своё оружие и погрозив пальцем в сторону дверного проёма, — но в другой раз за ложный сигнал будешь вместо меня полы драить.

— Простите, — послышался из коридора виноватый голос Наташи.

— А теперь все по своим комнатам, а ты, Беляев — на выход! — грозно рыкнула вахтёрша.

— Почему на выход? — возмутился Никита. — До десяти ещё полчаса.

— Потому что я сегодня злая. Или ты думаешь, не найду повода на тебя Дисциплинарному Совету нажаловаться? — ехидно полюбопытствовала Степанида Ивановна.

— Похоже, пора опять шоколад покупать, — проворчал Никита и вышел из комнаты.

Прохладный мартовский ветерок действовал освежающе и постепенно остудил мысли и чувства Никиты, и только тогда он догадался проверить карманы. Чёрт! Брошка пропала! Видимо, Вероника вытащила её в тот момент, когда ворвалась вахтёрша. Внезапностью и голосом сравнимым по неприятности с электрошоком Степанида Ивановна ослабила на секунду внимание Никиты. И Ника тут же воспользовалась этим. Никита усмехнулся — всё-таки девчонки обыграли его. Конечно — трое на одного. Но, в общем-то, всё честно. Он тоже использовал запрещённые приёмчики, чтобы забрать брошь у Вероники. Правда, потом попытался компенсировать свою наглость подарком. Впрочем, сам тоже без подарка не остался. Никита почувствовал, как его накрывает волной от одного воспоминания о безумных сладких минутах, когда тесно прижавшаяся к нему Ника пыталась найти брошку в карманах.

Никите пришлось замедлить шаг и подставить лицо ветру. Мартовская прохлада делала своё дело. Чувства постепенно перетекали в мысли. Ух! Какая у него девушка! Другая бы устроила истерику или повисла бы на шее и канючила целый день, чтобы добиться своего. Но его отчаянная дерзкая Ника вместо этого затевает захватывающую дух игру и ещё и выходит из неё победителем!

Но что же ему теперь делать? Дождаться ночи, залезть к Нике в комнату и попытаться найти брошку? Идея была тут же откинута как бессмысленная. Вероника, разумеется, просчитала такой ход и, наверняка, спрятала свой трофей у Наташи или у Юли, или даже у Леночки.

Обыскивать комнаты всех подруг Вероники было совсем уж плохой затеей, и тогда Никита решил — пусть добытый в хитроумной многоходовке трофей пока остаётся у Ники. Брошка уже была им исследована вдоль и поперёк, и ни малейшего намёка, от кого она и с какой целью была передана Веронике, Никита не нашёл. Может быть, подвергнувшись цифробуквенной методике, эта вещица приобретёт свойства, которые дадут, наконец, хоть какую-то подсказку.

Смартфон пиликнул, сообщая о полученной SMS-ке: «Извини. Ты меня вынудил. Пришлось воспользоваться твоим же приёмом».

Никита усмехнулся и набрал в ответ: «Но я хотя бы подарком компенсировал».

«Подарок будет».

«Какой?»

«Тебе понравится».

Никита сладко улыбнулся. Он надеялся, что это будет именно то, о чём он подумал.

Глава 52. Конкурсы для конкурса

— Никитос, тебя где носило? — Тимур и Егор вломились в комнату одногруппника. — 8 марта на носу, а у нас ещё дел — конь не валялся.

Никита только что вернулся от Вероники и собирался немного поработать с архивом. Но выпроваживать гостей не стал. Правильно подготовить конкурс, придумать для него задания, которые смогли бы спровоцировать сообщницу злоумышленника, было даже важнее, чем по десятому разу перелопачивать информацию об артефактах.

— Нет, кое-какие идеи у нас, конечно, есть, — Егор плюхнулся на кровать рядом с Никитой.

— Порылись в интернете и нарыли, — пояснил Тимур, который предпочёл пристроиться на край стола, — можно сделать конкурс частушек — пусть девчонки про преподов что-нибудь смешное придумают, ещё конкурс пантомимы — изобразить девушку из команды соперников, а тем надо будет угадать, кто это.

— А ещё танцевальный конкурс с сюрпризом, — продолжил Егор. — Заранее предупредим, чтобы команды подготовили какой-нибудь танец, а потом фонограммы поменяем. Ну, чтобы кому-то пришлось танцевать хип-хоп под вальс Чайковского, а кому-то румбу под Рамштайна.

После этих слов все трое дружно расхохотались. Никита не знал, о чём подумали парни, но сам он представил Нику в сногсшибательном латиноамериканском наряде резво передвигающуюся по сцене в попытке подстроиться под дикий темп какой-нибудь хеви-метал композиции.

— По-моему, вы немного прибедняетесь, — Никита справился с приступом смеха, но всё ещё улыбался во весь рот. — У вас пока и без меня неплохо получается.

— Местами, да, — кивнул Егор, — но мы не придумали ни одного конкурса с применением методик. Зря, что ли, ректора уламывали, чтоб он магию разрешил?

— Я над этим думал уже. Есть кое-какие идеи, — начал делиться Никита. — Можно чуть-чуть видоизменить классический конкурс с чёрным ящиком. Разбить его на два этапа. Сначала обычная игра «да-нет». Девочки пытаются угадать, что в ящике, задавая ведущему вопросы, отвечать на которые можно только «да» или «нет». Кто за меньшее число вопросов угадал, тот и выиграл.

— А второй этап с цифробуквенными методиками?

— Да. Предмет в ящике будет лежать магический. И пусть команды при помощи методик вычислят, какой именно магией он наделён.

— Неплохо, — Тимур слез со стола и начал ходить по комнате взад-вперёд. — Только это не так уж и просто. Тут нужна методика оптического магнетизма. А мы ж её пока не проходили.

В общем-то, Никита на это и рассчитывал. Теми методиками, которыми владеют второкурсники, определить магические свойства предмета, не касаясь его, можно только приблизительно. А значит, велика вероятность, что в азарте борьбы сообщница злоумышленника применит сложную методику, чтобы обеспечить победу своей команде, и этим выдаст себя.

— В этом-то весь и интерес, что не проходили. Девочкам придётся подойти к заданию креативно, проявить смекалку, — попытался аргументировать своё предложение Никита.

— Да, ты прав, — согласился Тимур. — У нас же не очередная контрольная для проверки заученных методик. Пусть девчонки ловчат.

— И ещё один конкурс, — продолжил Никита. — Тут нам понадобятся лабораторные крысы. Дадим каждой команде задание — наделить подопытных грызунов свойствами какого-нибудь другого животного. Пусть заставят мышек прыгать и лазать, как обезьяны или, например, потягиваться, выставив передние лапы вперёд, как делают собаки. А соперницы попробуют угадать, черты какого животного появились у крысок.

— Ага, — рассмеялся Егор, — или пусть у них крысы встанут на задние лапки и замрут сусликом.

— Или прыгают как кенгуру, опираясь на хвост, — загоготал Тимур.

— Тут, правда, тоже не помешала бы методика нейролингвистического программирования животных, которую мы будем проходить только на четвёртом курсе, — спохватился Егор.

— Да ничего, — всё ещё борясь с приступом хохота, махнул рукой Тимур. — девчонки как-нибудь и без неё выкрутятся.

Друзья придумали ещё пару конкурсов и распределили обязанности. После чего Егор с Тимуром засобирались по своим комнатам.

— Никит, не забудь, на тебе разговор с Аристархом, — напоследок бросил Тимур. — И желательно, чтобы он согласился. Как-то не хочется видеть в жюри кого-нибудь наподобие старой ведьмы Кускужаковой.

— Не забуду, — заверил Никита.

У него уже созрел план подключить к этому заданию Элю. Он почему-то был уверен, что стоит сестрёнке похлопать длинными ресничками, обрамляющими огромные зелёные глазищи, как любой мужчина согласится на что угодно.

— И, кстати, Димка уже склепал сайт конкурса. Может, уже и первые зарегистрировавшиеся команды есть.

Как только за друзьями закрылась дверь, Никита полез в интернет — ему не терпелось проверить догадку. Он практически не сомневался найти команду Ники одной из первых в списке. Точно, вот она, под номером два — Вероника Двинская, Юлия Нестерова, Елена Шмелёва и Наталья Сергейчук. Только название девочки выбрали какое-то странное — «Ан-и-Рам». Хотя слово показалось Никите знакомым, он долго не мог вспомнить, с чем оно ассоциируется. Но когда нужная информация всплыла в голове, Никита невольно усмехнулся — понятно, почему девчонки выбрали именно это сочетание букв. Если бы регистрация началась, к примеру, вчера, то название было бы явно другим.

— Девочки, знаете, как я догадалась, что вы все трое здесь? — в комнату Вероники влетела Леночка с ноутбуком подмышкой. — Тут у вас такое коварное хихиканье стоит, ежу понятно — начали к конкурсу готовиться.

— Ну, почти, — уклончиво ответила Вероника под дружный хохот Юли и Наташи.

И подруги начали наперебой рассказывать, что на самом деле вызвало их веселье. Леночка тоже посмеялась от души, но потом посерьёзнела.

— Знаете, а мне Никиточку всё-таки жалко. Вас трое было, а он один. Так нечестно.

— А он с Никой честно поступил, когда из-под самого носа брошку стянул, да ещё и во время поцелуя? — возмутилась Юля.

— Но я бы всё равно на месте Ники сделала бы для Никиточки что-то приятное. Какой-нибудь сюрприз. Например, приготовила бы ему завтра что-нибудь вкусненькое и пригласила поужинать. Знаете, парни, они, всё время голодные. По крайней мере, мой Егорушка. Если б вы видели, как он улыбается, когда я его на тортик приглашаю, которой сама испекла.

— Ого! Ты тортики умеешь печь?! — удивилась Вероника. — А я Никите разве что яичницу смогу пожарить. Или, на крайний случай, драники.

— И это меня-то все считают наивной, — рассмеялась Леночка. — Мои кулинарные таланты тоже не намного дальше яичницы ушли. Но отдел «кулинария» в нашем супермаркете для чего по-твоему?

— Ладно, Лен, не беспокойся. Будет Никита побалован завтра домашней выпечкой, — подмигнула Вероника. Она как раз обдумывала, что бы такое подарить своему парню в качестве обещанной компенсации. Было несколько идей, но, пожалуй, Леночкина одна из лучших.

— Девочки, я чего пришла. С сегодняшнего дня уже открыта регистрация на конкурс «А ну-ка, девушки!», — Лена втиснулась на кровать к подругам и раскрыла ноутбук. — Видите, какой классный сайт Димочка сделал.

— Ух ты, какая-то команда уже успела зарегистрироваться, — Юля ткнула пальцем в турнирную таблицу. — Название забавное «Маргошка». Капитан Инна Гронская. Это же наша староста?

— Да, — кивнула Наташа. — И ещё Галя, Аглая и Настя. Если не брать Аглаю во внимание — сильная команда получилась. Будут наши основные соперники.

— Да ну, девочки, — улыбнулась Леночка. — Мы круче. Только тормозим немного. До сих пор название не придумали.

— Почему не придумали? — удивилась Ника. — Мы же хотели ВЮЕН — Вероника, Юля, Елена, Наташа. Ну, или как-нибудь по-другому буквы переставить.

— Нет, девочки, хоть ВЮЕН, хоть ВЕНЮ, хоть ЮВЕН — звучит как-то по-дурацки, — покачала головой Леночка. — Нужно что-то другое.

— А давайте назовём команду «Божьи коровки», — предложила Юля, которая всё это время крутила в руках Вероникину брошку. На сегодня у неё было задание следить за сохранностью добытого в бою трофея.

— Ещё не лучше, — рассмеялась Наташа. — Чтобы нас сокращённо просто «коровками» называли.

— Нет, ну, можно взять магический лингвистический код этого насекомого, — не хотела расставаться со своей идеей Юля.

— Но у божьей коровки нет никакого магического лингвистического кода, — возразила Вероника. — Никита говорил, что эти жучки имеют слишком нейтральную энергетику и не используются, как магический символ.

— А вот и нет. Твой Никита не прав, — улыбнулась Юля. — Какой-то мой пра-, пра- и ещё двадцать раз пра- дедушка был выходцем из старинного скандинавского магического рода. Между прочим, очень древнего и очень могущественного. Так вот, на фамильном гербе рода была божья коровка. И её магический лингвистический код — Ан-и-Рам.

— Ан-и-Рам, — повторила Вероника. — А что, звучит красиво и загадочно.

— И мне нравится, — согласилась Наташа.

— Тогда решено, — Леночка ввела нужные буквы и нажала «Enter». — Всё девочки готово! Зарегистрировалась.

Глава 53. Часть 1. Будем ломать стереотипы

До начала первой пары оставалось ещё достаточно времени, и четвёрка подруг, которая со вчерашнего вечера носила название Ан-и-Рам, не спешила заходить в аудиторию. Девушки обсуждали стратегию и тактику борьбы в предстоящем конкурсе, а также предварительные задания, которые были даны командам.

— После занятий собираемся у меня, — заговорческим шёпотом оповестила Вероника. — Будем придумывать частушки. И на парах времени зря не теряем — подбираем рифмы к словам «Кощей» и «бегемотик».

— Бегемотик — животик, котик, кашалотик — хихикнула Леночка.

— Кощей — Бармалей, муравей, воробей, — предложила Наташа.

— Процесс пошёл, — улыбнулась Вероника. — Думаю, с частушками у нас должно получиться.

— А постановку танца могу взять на себя, — предложила Лена. — Я два года занималась крампом.

— Крампом? — опешили подруги, не в силах представить нежную красавицу Леночку в агрессивном мужском стиле.

— Шучу, конечно, — улыбнулась Лена, довольная, что так легко развела подруг, — ходила в студию бального танца.

— Нет, Лен, — возразила Наташа. — Бальные для чисто женской команды не пойдут. Для бальных партнёры нужны.

— А где в правилах написано, что мы не можем привлекать партнёров со стороны? Возьмём для меня Егорушку, для Ники — Никиточку, для Наташи — Димочку, а для Юли — Тимурчика.

— Хорошая, конечно, идея, — усмехнулась Вероника, представив, как Леночка учит немного неуклюжего Егора какому-нибудь пасодоблю, — но, мне кажется: кто-то из перечисленной четвёрки парней наверняка будет в жюри. А танец с членом жюри — уж точно не по правилам.

— Ладно, — быстро согласилась Леночка, — могу поставить что-нибудь и без привлечения парней. Что-нибудь лирическое.

— А, может, наоборот, что-то зажигательное? — предложила Юля.

— Тут главное — быть оригинальными, — задумчиво произнесла Вероника. — Полагаю, и лирических, и зажигательных танцев будет много. А надо быть не похожими на остальных.

— И главное не похожими на них, — Юля взглядом указала на одногруппниц из команды «Маргошка», которых подруги считали основными соперницами. Девушки сбились в группку неподалёку и таинственно перешептывались. Правда, они были не в полном составе. Капитан Инна отсутствовала, и вскоре стало понятно почему.

— Девочки, парни, заходим в аудиторию и рассаживаемся по местам, — запыхавшимся от быстрой ходьбы голосом крикнула подскочившая к одногруппникам староста. — Меня ректор попросил всех предупредить, что он через пару минут зайдёт, чтобы сделать объявление.

— Ладно, над танцем тоже подумаем на парах, а после занятий попробуем что-нибудь поставить, — на ходу бросила Леночка, и девушки направились в аудиторию.

Не успели студенты выполнить просьбу старосты, как в лекционном зале показался Пётр Иванович в своём супер-добром состоянии.

— Приветствую, молодые люди, — улыбнулся он второкурсникам и, дождавшись относительной тишины, продолжил:

— Хочу напомнить, что со следующего учебного года у вас начинается специализация. А это значит — уже сейчас каждому нужно выбрать направление и соответственно куратора.

По аудитории прокатился гул.

— Знаю, что у вас много вопросов, — понимающе кивнул ректор. — Не переживайте. На раздумья даётся неделя. Будет время пообщаться с преподавателями и всё хорошо взвесить. Затем староста соберёт и передаст мне ваши заявления.

— Кстати просьба к парням, — с улыбкой добавил Пётр Иванович, — не надо всем скопом записываться на кафедру охраны. Байки про профессора Зозулю, который автоматом ставит пятёрки каждому, кто найдёт для его коллекции стоящий артефакт, сильно преувеличены.

Ректор вышел из аудитории, и Вероника обернулась к подругам:

— Девочки, а вы уже думали о специализации?

— Хочу записаться на кафедру информатики, — ответила Наташа. — Буду специализироваться на методиках чтения между строк.

— Нат, ты что?! Нудятина! — скривилась Вероника.

— А мне наоборот нравится, что эта специальность требует внимательности и дотошности, — пояснила Наташа. — Да и куратор приятный.

— Ну, если ради куратора, — усмехнулась Ника, вспомнив добродушного старенького зануду, профессора магической информатики.

— А ты, Юль? — Наташа вопросительно глянула на соседку по парте, которая пока не подключилась к разговору.

Юля ответила не сразу. Подруги могли расценить молчание, как раздумье, но на самом деле она давным-давно решила, в какой области будет специализироваться. Она хотела стать экспертом по магическим ритуалам. Изучать старые и разрабатывать новые. И её совершенно не останавливало, что куратора направления считали самым требовательным и самым придирчивым преподавателем в Университете. Наоборот, чем требовательнее, тем лучше. Юля мечтала изучить предмет досконально, стать выдающимся экспертом. Но не для того, чтобы потешить самолюбие. Для чего же тогда? Зачем обманывать себя — она всё ещё надеялась понять мать. Надеялась, что была какая-то тайная причина страшного поступка. Веская причина, заставившая маму быть такой жестокой.

Юле было всего пять. Но ей врезались в память детали той жуткой ночи. Не все, конечно. В какой-то момент, сознание отключилось. Долгое время эти воспоминания она считала всего лишь страшным сном, пока отец однажды не приоткрыл ей тайну. С того момента она жила надеждой понять мать. Она стала одержима этой идеей. Свидание с мамой, которое Юля организовала, нарушив все запреты, на время развеяло её надежды. Но не прошло и месяца, как они вспыхнули вновь.

Юля пыталась заставить себя забыть о той страшной ночи. Но у неё не получалось. Картинка всплывала в голове помимо воли. Она видела происходящее как бы со стороны. Комната, освещаемая лишь пламенем нескольких свечей. Зловещая тишина, давящая на уши. Маленькая худенькая женщина с длинными распущенными волосами в белой простой сорочке отрешенно и методично макает кисточку в красную краску (а, может, это была кровь?) и рисует на ручках и ножках дочери магические символы. Малышке страшно, но она не может ни пошевелиться, ни даже закричать. А потом в руках женщины оказывается кинжал. Лезвие хищно блестит, его острый край ранит, даже не касаясь. А потом вдруг — пустота… Шок заставил сознание отключиться.

Эти воспоминания. От них никуда не деться. Они царапают мозг, они ввинчивают в него вопросы. И Юле нужны ответы. Иначе она не сможет жить. Что это был за ритуал? Почему на занятиях в Уэймонтовской Академии его не проходили? Почему Юля не смогла найти описание ритуала ни в одном справочнике? Если она хотя бы смогла вспомнить, что за символы рисовала мать, она бы наверняка нашла ответы на вопросы, которые мучают её уже столько лет. Но Юля не помнила. Поэтому она будет учиться. Упорно и самозабвенно. Учиться, пока её знаний не станет достаточно, чтобы во всём разобраться.

— Что, Юль, глаза разбегаются? — вырвала подругу из раздумий Вероника.

— Да, много вариантов, — рассеянно отозвалась Юля. — Но я остановилась на магических ритуалах.

— Интересная тема, но не советую. Там такой куратор, — Ника закатила глаза, — редкий злюка.

— Наслышана уже о зверствах профессора Огинского. Ничего, справлюсь.

— Юль, да он тебя просто не захочет брать, — Вероника решила раскрыть подруге глаза. — Ему, видите ли, только круглых отличников подавай.

— Но я же, вроде, как и есть — круглая, — усмехнулась Юля.

— Ты не поняла. Не только по цифробуквенным дисциплинам, но и по обычным.

— А причём тут квантовая физика к магическим ритуалам? — догадавшись, на что намекает Вероника, спросила Юля.

— А это ты у него спроси.

— Девочки, это серьёзно? — Юля на всякий случай посмотрела на Наташу. Вдруг Вероника слегка утрирует.

— Так и есть, — кивнула подруга. — Это тебе не профессор Зозуля, к которому каждый год записывается половина парней. Огинский берёт максимум двух-трёх студентов. Причём самых-самых. И четвёрка по любой дисциплине однозначно означает отказ. А что уж говорить про тройки.

— Значит, у меня и по квантовой физике будет пятёрка, — с твёрдой решимостью ответила Юля.

Вероника поглядела на подругу с сочувствием. Она догадалась, чем продиктовано такое настойчивое желание попасть именно на кафедру магических ритуалов. И Юля, почувствовав этот взгляд, решила поменять фокус беседы.

— Ника, а сама-то ты, что выбрала?

— Хочу стать магическим детективом.

— Ого! — одновременно воскликнули обе подруги и, переглянувшись, рассмеялись.

— А тебя не смущает, что за всю историю Универа кафедра не выпустила ещё ни одной девушки-детектива? — поинтересовалась Наташа, хотя ответ ей был очевиден.

— Будем ломать стереотипы, — упрямо вскинув подбородок, выпалила Вероника.

Глава 53. Часть 2. Триумф

— О, Никита появился. Ника, к тебе идёт, — шёпотом предупредила подругу Юля. Она вынула из сумочки брошку и быстрым движением вложила в ладонь Вероники, — Держи. Берегла, как зеницу ока. Весь вечер из рук не выпускала. И даже ночью стерегла. Под подушку положила на случай, если Никита в отместку вздумает обыскать мою комнату.

Вероника с хитрющей улыбкой зажала трофей в кулачке — не хотела, чтоб Никита заметил его раньше времени. А то, кто ж его знает? Вдруг вздумает отобрать. До прихода Кощея, лучше ему брошку не видеть. Только, пожалуй, стискивала она любимую вещицу в руке уж слишком судорожно — края божьей коровки врезались в ладонь. И вдруг холодный пот прошиб Нику, она испытала странное чувство — это не та брошь! Вероника мгновенно разжала пальцы и уставилась на насекомое. Да нет, всё в порядке. На ладони красовалась всё та же милая детская вещичка — наивная божья коровка, именно такая, какую вчера Ника с подругами добыли в нелёгкой схватке.

— Можешь не прятать, отбирать не буду, — раздался над ухом Ники ироничный голос Никиты. — Мне обещанный подарок дороже.

— Так я тебе и поверила, — Вероника снова зажала кулак и даже завела руку за спину на всякий случай. — А ты чего опаздываешь? Звонок уже был.

— Долго заснуть не мог — мечтал о твоём подарке. Вот и проспал, — в глазах Никиты прыгали чёртики. — Он, кстати, уже готов?

— Ещё не совсем, но к вечеру будет.

— Сгораю от нетерпения, что это.

— Скоро узнаешь, — пообещала Вероника. — Приходи ко мне часиков в семь вечера. И желательно, чтобы ты был голодным.

Никита усмехнулся, приблизился вплотную к Нике и шепнул ей на ухо:

— Я и так постоянно голодный.

Фраза прозвучала двусмысленно, но Вероника решила, что благоразумнее будет не выяснять, какой голод он имеет в виду. Вместо этого сменила тему.

— Ты пропустил самое интересное. Ректор сделал объявление, что пора уже определиться со специализацией.

— И что ты выбрала?

— Криминалистику.

— Ого! А это ничего, что за всё время существования кафедры…

— …она не выпустила ни одной девушки-детектива, — продолжила за Никиту Вероника. — Ничего — буду первой! А ты что не рад? Мы же будем учиться на одной кафедре!

— Рад, — во весь рот улыбнулся Никита. Он опять склонился к уху Ники и перешёл на шёпот, — Пусть все завидуют, что моя девушка самая дерзкая и самая отчаянная из всех студенток.

Щёки Ники вспыхнули. Ей были приятны не столько сами слова, сколько интонация восторга, вложенная в них.

— Только учиться мы будем на разных кафедрах, — с ноткой разочарования констатировал Никита. — Раз уж представилась такая возможность, попробую получить вторую специальность. Скажем, нейролингвистическое программирование. Для работы пригодится.

— Логично, — равнодушно пожала плечами Ника, хотя на самом деле ей было глубоко не всё равно, что со следующего семестра Никита будет сидеть рядом с ней не на всех лекциях.

— Доброе утро, молодые люди, — в аудиторию зашёл Валентин Семёнович. — Надеюсь, у вас всё готово к практическому занятию. Достаньте подготовленные Вами предметы и приступайте.

Ника, наконец, разжала кулак и положила перед собой на парту брошку. Хоть бы не напортачить. Ещё не хватало, чтобы в довершение всех приключений, выпавших на долю милой божьей коровки, под конец её забрал Кощей для нейтрализации. И, как будто специально желая усилить страхи Вероники, профессор начал прогуливаться между рядами парт и пристально наблюдать, как у студентов продвигается работа.

Ника зажмурилась. Вчера вечером она тщательно проштудировала конспект и знала его на зубок. Ей нужно смоделировать ситуацию, в которой брошка спасает ей жизнь. Представить в деталях, прочувствовать, прожить. Хотя как маленький плоский кусочек металла, раскрашенного дешёвыми красками, может это сделать? Ещё с вечера Вероника думала об этом — ничего в голову не пришло. Но вдруг яркая вспышка в мозгу — и картинка сама всплыла перед мысленным взором.

Ника лежит в странной комнате, освещаемой лишь пламенем нескольких свечей. Маленькая незнакомая женщина с длинными волосами и безумным взглядом заносит над грудью Вероники кинжал. Его лезвие хищно блестит, отражая пламя свечей, и молниеносно опускается. Ника не может увернуться, она, вообще, не может ни пошевелиться, ни закричать. Удар! Ещё Удар! Ещё Удар! Но Нике не больно. Кинжал не впивается в сердце, он каждый раз ударяется о металлическую брошь, наивную божью коровку, прикреплённую к платьицу. И эта маленькая милая детская вещичка не пускает хищное лезвие кромсать нежную плоть.

— Двинская, замечательно! — голос Валентина Семёновича пробился до сознания, хотя казалось, что преподаватель находится где-то далеко-далеко, на другом конце Вселенной, в другой жизни. — Вы первая справились с заданием!

Ника открыла глаза. Кощей стоял прямо перед ней.

— Получилось? — удивлённо переспросила Вероника, пытаясь выровнять дыхание.

— Прикоснитесь к оберегу — вы почувствуете, — усмехнулся профессор.

Ника потёрла о джинсы вспотевшие ладони, а затем накрыла ими брошь. Да, она почувствовала. Это как дуновение тёплого весеннего ветерка, как нежная улыбка мамы, как добрый понимающий взгляд отца. Это чувство защищённости. Чувство, что всё будет хорошо.

— Поздравляю, Двинская. Честно говоря, не ожидал, что именно вы первая справитесь с практическим заданием. Видимо, внимательно слушали меня на прошлой лекции. Правильно подобрали предмет. Это подарок отца?

Вероника на секунду задумалась.

— Я не знаю, чей это подарок. Но человек как-то связан с моим детством.

Валентин Семёнович кивнул головой и опять усмехнулся:

— Опередили нашего отличника Беляева на несколько минут. Вижу, он только-только справился с заданием.

Убедившись, что оба студента закончили работу, профессор возобновил прогулку между рядами парт. Вероника спрятала в карман оберег, который с этой минуты стал для неё самой дорогой в мире вещицей, и прошептала Никите:

— Наверно, специально тормозил? Хотел, чтобы Кощей меня похвалил?

— Нет, Ника, и в мыслях не было. Я, честно говоря, не меньше него удивлён.

— И это я ещё не старалась, — тихонько рассмеялась Вероника.

Никита придвинулся к ней поближе, и, нежно щекоча дыханием ушко, прошептал:

— Думаю, надо это отпраздновать. Всё-таки первый самостоятельно изготовленный артефакт. Да ещё как быстро! Всех обставила! Это как минимум ужин в Миллениуме.

— Никит, ты что забыл?

— Что ты пригласила меня вечером к себе? Как такое можно забыть?! Но поужинать-то перед этим не помешает.

— Какой же ты балбес! — опять рассмеялась Ника. — Намёков не понимаешь. Я же сказала — приходить голодным. Я для тебя собираюсь ужин приготовить. Это мой подарок.

— Да всё я понимаю, — вздохнул Никита и, почти касаясь щеки Ники горячими губами, прошептал. — Уж и помечтать нельзя.

Практическое занятие подходило к концу. В целом обошлось без эксцессов, если не считать, что у одной из студенток, вечной троечницы Аглаи, получился не оберег, а артефакт, обладающий отрицательной энергетикой. Валентин Семёнович вовремя заметил и нейтрализовал его действие.

— Двинская, задержитесь, пожалуйста, — попросил преподаватель, когда прозвенел звонок с урока. — Хотел с Вами поговорить.

Студенты вышли из аудитории, а Ника подошла к профессору.

— Вероника, — чуть ли не первый раз обратился к студентке по имени Валентин Семёнович. — Вы уже решили, какую специализацию выбрать?

— Да, хочу записаться на кафедру криминалистики.

— Я полагал, что услышу подобный ответ. Но знаете, хочу посоветовать обдумать и другие варианты. Как выяснилось сегодня, у вас есть явные способности к работе с артефактами. Хотел вам предложить специализироваться на моей дисциплине.

— Ой, нет, извините, — Вероника невольно скривилась, представив в качестве куратора вредного старого профессора с дурацким пенсне на носу.

— Не спешите отказываться, — усмехнулся Валентин Семёнович. — Поверьте, работа с артефактами — это интереснейшее занятие. И, кстати, порой похожа на работу детектива.

— Разве? — удивлённо пожала плечами Вероника.

— Конечно. Вы слышали о новорождённых артефактах? Знаете, что в мире каждый день самопроизвольно возникают магические предметы? Эксперты Ведьмовского Сообщества находятся в постоянном поиске — проверяют, не появилась ли где-то вещь, перенасыщенная информацией, а, значит, приобретшая магические свойства. Такие предметы необходимо разыскать и нейтрализовать, пока они не попали в неумелые руки. Или, если артефакт получится уникальным, Большой Совет может решить оставить его в хранилище, чтобы использовать в особых случаях.

Вероника поймала себя на мысли, что рассказ профессора увлёк её. Сказать по правде, дисциплина нравилась ей всегда, задолго до сегодняшнего триумфального практического занятия. Если бы преподаватель был немного моложе и чуть меньше консервативен, может Ника и предпочла бы науку об артефактах криминалистике.

— Я не тороплю вас с ответом, — Валентин Семёнович порылся в выдвижном ящике учительского стола и извлёк оттуда пёструю книжицу. — Вот, почитайте буклет, подумайте.

— Хорошо, — кивнула Вероника.

Она вышла из аудитории под впечатлением разговора. Впервые, Валентин Семёнович не казался ей таким уж противным в общении. А тот факт, что недолюбливающий современные технологии профессор не поленился сделать рекламный буклет для своей кафедры, вызвал даже какое-то подобие уважения.

Глава 54. Две просьбы

— Вы не забыли пообедать? — Теперь дополнительные занятия с Аристархом Вениаминовичем всегда начались с подобного вопроса.

— Пообедала, — кивнула Юля.

Как тут забудешь, когда Никита взял на себя роль заботливого папочки и тщательно следил, чтобы сестра посещала столовую как минимум три раза в день. Да Юля и сама стала стараться не пропускать завтраки и обеды. Она заметила — если впихнуть в себя что-то из столовских деликатесов хотя бы через силу, приступы тошноты случаются реже. Правда, они всё равно время от времени повторялись.

Брату Юля о недомогании не говорила, потому что тот и так после совета университетского врача уже неделю таскал её по разным специалистам. На сегодня тоже был назначен визит в поликлинику к эндокринологу. Но Юле удалось отвертеться. Занятие с Аристархом Никита посчитал достаточно уважительной причиной, чтобы перенести визит на следующую неделю. Правда, как аргумент Юле пришлось использовать обещание, что на внеурочной встрече с преподавателем пригласит его в жюри конкурса «А ну-ка, девушки!».

В кабинет профессора Юля зашла в унылом расположении духа. Настроение было испорчено не предстоящим разбором задач, к которым она, в общем-то, привыкла и где-то даже испытывала интерес, а тем, что кроме штудирования физики ей предстоит ещё и озвучить целых две просьбы: нейтральную от Никиты и щекотливую свою.

— Подготовил для вас как обычно пять задачек, — Аристарх Вениаминович протянул листок с условиями. — Не очень сложных, но довольно занимательных.

По сложившемуся сценарию в этот момент Юля должна была бы состроить язвительную гримасу в духе — квантовая физика по определению не может быть занимательной. Но выражение лица получилось нейтральным — сказывалось напряжение.

Пристроившись за учительский стол напротив Аристарха Вениаминовича, Юля приступила к решению. Но волнами накатывающее раздражение мешало сосредоточиться. Что интересно, раздражал её не нудный квантовый физик — Юлю бесили её собственные чувства. Они были настолько запутанными, что не поддавались анализу.

Сегодня у неё появилась труднодостижимая цель — получить высший бал по дисциплине, в которую она только-только начала вникать. Нет, разумеется, регулярные занятия с Вероникой и Аристархом рано или поздно дадут плоды, и, возможно, к концу семестра Юля получит вполне заслуженную пятёрку. Но пока, на очередном срезе знаний, ей светит максимум три бала, которые перечеркнут мечту поступить на кафедру магических ритуалов. И что теперь? У Юли совсем-совсем нет выхода? В том-то и дело, что выход есть — решение лежит на поверхности. Расскажи она Аристарху, почему ей позарез нужна пятёрка, он поставит ей высший бал авансом. Она была совершенно уверена, что профессор, обладающий не положенной ему по статусу задорной мальчишеской улыбкой, без колебаний выполнит её просьбу.

Вот это Юлю и раздражало. Как она могла, не заметно для себя, проникнуться симпатией к нудному преподавателю нудного предмета? Одно только его дурацкое имя чего стоило. Господи, о чём родители-то думали? Вот как его, к примеру, жена будет называть: Арис, Аристик, Стархик? Хотя Юле-то какое до этого дело? Почему её так волнует его имя? Почему её так трогает его чуткость? Его способность понять. Почему восхищает факт, что он способен пойти на служебный подлог, чтобы помочь язвительной студентке, которая умеет только дерзить, и даже ни разу не сказала спасибо.

Который раз перечитанное условие, так и не улеглось в голове. Юля поняла: глупо продолжать в том же духе — пялиться непонимающим взглядом на задачи, когда в мыслях творится чёрт знает что. Надо найти в себе силы озвучить просьбу.

— Аристарх Вениаминович, мне нужна ваша помощь.

— Конечно, — кивнул профессор и, обогнув учительский стол, подсел поближе. — Для решения первой задачи надо воспользоваться законом…

— Нет, — перебила Юля. Её голос дрогнул. — Я не эту помощь имела в виду. Я не про задачи. У меня другая просьба.

— Слушаю, — мягко произнёс Аристарх.

— В общем… дело в том, что… — Юля судорожно подбирала слова.

Теперь, когда преподаватель сидел рядом, и его рука почти касалась её руки, обращаться к нему с, мягко говоря, деликатной просьбой было настолько неловко, что неожиданно для себя Юля выдала совсем не то, что хотела.

— Ребята из нашей группы готовят к 8 марта конкурс «А ну-ка, девушки!» и хотели пригласить вас в жюри.

— Что ж — польщён, — улыбнулся Аристарх. Он встал из-за стола и переместился на прежнее место. — Если ещё и участницы конкурса не против, то с удовольствием приму приглашение.

— Думаю, не против, — кивнула Юля.

Профессор уже был на безопасном расстоянии. Их разделяла вся ширина учительского стола, поэтому Юля, наконец, решилась:

— И ещё одна просьба. Поставьте мне пятёрки на завтрашней контрольной и на предстоящем срезе знаний… авансом.

Улыбка сползла с лица Аристарха. Просьба студентки стала для него неожиданным болезненным ударом. Профессору казалось, что занятия начали давать результат — ему удалось пробудить интерес Юлии к физике. Он полагал, что студентка стала испытывать азарт, когда приступала к очередной заковыристой задаче. Он наивно уверовал, что Юлия поставила цель овладеть предметом. Неужели он ошибся? И это всего лишь погоня за хорошей оценкой. Неужели гримаса отвращения, которой сопровождается приглашение на дополнительные занятия — это не рисовка, а истинные чувства? Нет, Аристарх так просто не сдастся. Он предпримет ещё одну попытку. Сегодняшние задачи подобраны с особой тщательностью. Профессор уверен — они пробудят в Юлии хотя бы чуточку неподдельного интереса.

— Хорошо, — с трудом сдерживая горечь, кивнул Аристарх. — Я поставлю вам пятёрки, но при условии, что вы решите задачи сегодняшнего занятия.

— Спасибо, — тихо процедила Юля.

Она со всем усердием вновь принялась изучать условия. Но странные чувства опять мешали ей сосредоточиться. Её смущала реакция Аристарха. Он явно был расстроен, разочарован, может даже, обижен, но согласился помочь, не спросив о причинах. Юля так не хотела вдаваться в подробности, так боялась наговорить лишнего, а ничего говорить и не потребовалось. Нудный профессор чуткий Аристарх согласился помочь просто так. Наверно, жена будет называть его Арик. Красиво ведь звучит, и мило. Ему подходит. Особенно, его мальчишеской бесшабашной улыбке, которую Юля сегодня одним махом стёрла с лица неэтичной просьбой. Впрочем, Она понимала, что если не выбросит из головы мусор и не вникнет, наконец, в условие, возможно, станет свидетелем ещё большего разочарования. Поэтому в очередной раз попыталась заставить себя сосредоточиться.

Аристарх внимательно наблюдал за Юлией — ждал её реакции. Кажется, она уже пятый раз пробегала глазами условие первой задачи, но ни одна формула пока не появилась на листке. Профессор засомневался, правильно ли подобрал задание. Слишком сложно — студентка не готова к такому уровню? Да нет. Вчера она с лёгкостью справилась с подобными уравнениями. И, более того, Аристарх давно заметил: трудности её не останавливают, а наоборот — заводят. Поэтому сегодняшняя медлительность, скорее, объяснялась другим: что-то мешало Юлии сосредоточиться.

Неприятная догадка шевельнулась в голове — может, ей снова нездоровится? Взгляд скользнул по щекам. Точно! Опять эта бледность! Аристарх с трудом сдержал порыв поинтересоваться ещё раз, не голодна ли Юлия. Он догадывался — чрезмерная опека вызовет лишь очередную ироничную усмешку: мол, чего это профессор так озабочен питанием студентки. Собственно говоря, и в правду — почему? Почему эта маленькая хрупкая девчонка, дерзость которой порою переходит все допустимые границы, так беспокоит его? Почему он часы тратит на то, чтобы подобрать для неё задачи? Почему терпит её сарказм, хотя педагогическое чутьё просто кричит ему, что это непозволительно. Какое-то другое чувство заглушает крик. Какое? Наверно, интерес? Да, точно, студентка вызвала жгучий профессиональный интерес. Аристарха всегда манили загадочные явления, а Юлия — одно из них.

Она будто соткана из противоречий, разгадать причины которых стало навязчивым желанием профессора. Желанием, которое он впервые осознал только сейчас, хотя вспыхнуло оно ещё при первой встрече. Аристарх ещё тогда догадался, что у Юлии есть грустная тайна. Казалось, какая-то боль жжёт её изнутри — обида и разочарование разъедают наивную юную душу. И дело было даже не в её дерзком свадебном наряде, который она нацепила в первый учебный день, явно назло кому-то. Юлию выдавал взгляд. Он казался колким и вызывающим, когда она контролировала себя, но пропитывался режущим душу отчаяньем, как только она забывалась.

Профессор задумался: интересно, сколько Юлии. Лет 19–20. Что могло успеть случится трагического в её молодой жизни? Что так больно ранило? Скорее всего, дело в парнях. Предательство? Измена? Или же кто-то жестоко посмеялся над её первыми чувствами? Аристарх неожиданно испытал странный порыв — узнай он, кто это сделал, не задумываясь, врезал бы подлецу.

Профессор глянул на сжатые в кулаки руки и заставил пальцы распрямиться. Потом снова перевёл взгляд на Юлию. Её глаза продолжали бессмысленно блуждать по первым строчкам, лицо стало ещё бледнее. И тут Аристарха кольнула догадка, которая родилась из цепочки мыслей: подвенечное платье, парень, предательство, бледность, тошнота — Юлия беременна… Это объясняет всё — перепады настроения, отсутствие аппетита, нежелание осваивать новый предмет и взгляд, полный тоски.

Ну вот, похоже, загадка разгадана, профессиональное любопытство удовлетворено. Можно оставить студентку в покое и упокоиться самому. Но вместо облегчения Аристарх ощутил усиливающее желание найти обидчика Юлии и врезать ему хорошенько. И к этому желанию примешивалось ещё одно совсем уж необъяснимое чувство. Профессор даже не пытался найти ему название. Оно было сродни нежности, и это было чудовищно непрофессионально. Это щемящее чувство сбивало с толку и, более того, пугало Аристарха.

— Юлия, вам нездоровится? — спросил он мягко. — Давайте, закончим занятие. А пятёрку по контрольной я вам поставлю и так.

— Что значит: и так?! — вдруг вспылила Юля. На щеках мгновенно проступил румянец. В эту секунду ей всё стало понятно. Никакой квантовый физик не чуткий Арик, он обыкновенный равнодушный препод Аристарх Вениаминович, которому на Юлю совершенно наплевать. Он так легко согласился выполнить её просьбу, просто чтобы отвязаться. Чтобы спихнуть с себя неприятную проблему.

— Почему вы согласились поставить незаслуженную пятёрку?! Почему не спросили, зачем она мне нужна?! Почему отыграли назад даже то небольшое условие, которое выдвинули вначале?! — с каждым вопросом повышая голос выкрикнула Юля.

— Юлия, успокойтесь, — Аристарх подскочил к студентке со стаканом воды. — Не надо нервничать. Решите задачки дома и сдадите мне завтра на проверку.

— А вы не боитесь, что за меня их решит Вероника?! — отпихивая протянутый стакан, съязвила она. — Получается, вам всё безразлично, да?

Слёзы начали душить Юлю.

— Безразлично, зачем мне нужна эта чёртова пятёрка?!

Профессор поставил на стол стакан, взял студентку за плечи, и, развернув к себе лицом, сказал тихо, но твёрдо:

— Нет, Юлия, мне не безразлично. Наоборот, мне крайне важно знать, зачем вам нужна эта чёртова пятёрка. И вы расскажете мне. Только не смейте плакать.

Затем он нежно провёл рукой по голове, продлив движение по всей длине распущенных волос. Как это делал Никита, когда хотел успокоить Юлю. Почти так. Ещё нежнее — касания были едва ощутимы. Ещё бы! Брат имел право на такое проявление чувств, а преподаватель категорически нет.

Юля перестала понимать, что происходит. Но ощутила непреодолимое желание рассказать свою историю. Она сглотнула слёзы и начала. Она выплеснула на Аристарха то, чем не делилась даже с подругами.

Профессор слушал как заворожённый. Он продолжал водить дрожащей рукой по прекрасным шёлковым волосам Юлии. На самом деле он давно мечтал прикоснуться к ним. Это желание возникло ещё тогда, когда увидел их первый раз. Когда Юля раздражённо сорвала с себя сползающую на лоб фату и завораживающие рыжие волны растеклись по спине. Аристарх понять не мог, как решился на такое. Видимо, мозги полностью отключились от щемящего чувства нежности. Незнакомого чувства, бороться с которым не получалось. Не зря профессор его испугался — он сразу осознал, что до добра оно не доведёт.

Юля закончила историю. Грустную историю. Жуткую историю, которая потрясла Аристарха. Отчаяние во взгляде, оказывается, объяснялось не мерзким поступком парня, а необъяснимой жестокостью матери. И всё-таки профессор не исключил свои догадки, потому что свадебный наряд и приступы тошноты не могли быть следствием событий пятнадцатилетней давности.

Глава 55. Чтение по глазам

Мистер Твин ожидал встречи с партнёром в лёгком раздражении. Он не любил, когда намеченные заранее события переигрываются. Рандеву с Валентином планировалось на субботу, но пару часов назад профессор позвонил и попросил перенести встречу на сегодняшний вечер. У него, видите ли, появились новые важные факты, которыми ему срочно необходимо поделиться.

Мистер Твин согласился принять Валентина с большой неохотой. После того, как секретарь улетел в Уэймонт, тылы некем было прикрыть, потому англичанин осторожничал. Впрочем, по голосу профессора, мистер Твин без труда определил, что в этот раз старый прохвост действует бесхитростно, в отличие от прошлых встреч, когда Валентин пытался вести двойную игру — хотел просканировать намерения партнёра, используя свою подружку-калеку.

Из окна кабинета было прекрасно видно, что профессор приехал на встречу один, поэтому мистер Твин открыл гостю дверь без опаски.

— Сегодня я обнаружил неожиданный факт, — не успев занять предложенное ему кресло, начал Валентин Семёнович. — Способности интересующей нас студентки много шире, чем мы предполагали. Ей легко даётся работа с артефактами.

— Прекрасно, — усмехнулся мистер Твин. — Нам это только на руку, не так ли?

— Безусловно, — кивнул профессор. — Более того, этот факт настолько замечателен, что может облегчить наш план. Если девушка обладает достаточными способностями, зачем нам ещё одна?

— Видите ли, уважаемый, — мистер Твин слегка сощурился, — после вашего необдуманного поступка так сложились обстоятельства: нам нужны два ключа. Таланты вашей студентки ни причём.

— Сегодня мне показалось, что способности интересующей нас девушки настолько выдающиеся, что ей под силу задача, которую мы хотим на неё возложить.

— Сомневаюсь…

— Мистер Твин, — в запале перебил Валентин Семёнович, — представьте, как упростится наш план, если мы не будем привлекать никого кроме неё. Мы сведём риски к минимуму.

— Но где гарантия, что девушка настолько талантлива?

— Пока гарантий нет. Но я хочу прощупать студентку. Хочу, если так можно выразиться, замерить уровень её способностей. Сопоставить с задачей.

— Хорошо, — неожиданно согласился мистер Твин. — Я не против перенести финальную стадию нашей операции на неделю. Но ни днём больше. Надеюсь, этого времени хватит, чтобы, как вы говорите, замерить уровень. Если ваши ожидания не оправдаются, будем действовать по ранее разработанному плану. Иначе — пересмотрим его.

— Я знал, что вы воспримите продиктованные логикой аргументы, — самодовольно улыбнулся Валентин Семёнович.

— Логика — грозное оружие, — усмехнулся англичанин в ответ. — Но помните у вас ровно неделя. Время играет не на нас. Думаю, чем больше мы будем тянуть, тем больше вероятность, что нас опередят.

— Согласен, — кивнул профессор и откланялся.

Как только за ним закрылась дверь, мистер Твин набрал секретаря.

— Арсений, мы вынуждены сдвинуться по времени. Активная фаза переносится на несколько дней. Но к концу следующей недели ты должен быть готов вступить в игру.

— Понятно, — как всегда коротко и чётко ответил помощник.

Повесив трубку, мистер Твин улыбнулся: удачное слово сорвалось с языка — «сдвинуться». Это именно то, что он собирался сделать. Просто перенести сроки, но ничего не менять. Англичанин ни на йоту не отойдёт от продуманного до мелочей, гениального алгоритма. Но партнёру об этом знать пока не обязательно — пусть потешит амбиции. Пусть порадуется мысли, что к его мнению прислушиваются, что он тоже что-то решает. Хотя кто бы доверил такому глупцу важные решения? Профессор настолько недалёк, что пока так и не понял — вторая девушка нужна не только и не столько для того, чтобы служить вторым ключом, сколько для того, чтобы заставить кое-кого поделиться первым.

Впрочем, надо отдать Валентину должное. Он не был полностью бесполезен, хоть и обладал не самым острым умом. Информация, которую он сообщил, действительно представляла большой интерес. У мистера Твина возникли идеи, как её можно использовать в деле. Оставалось только проверить её достоверность. Англичанин в очередной раз испытал сожаление, что Арсений сейчас находится в Уэймонте. Будь он в Верхнетайгинске, Мистер Твин поручил бы проверку ему. Парень надёжный и исполнительный, хоть и не блещет умом, но с подобными заданиями справляется с лёгкостью. Однако Арсений далеко, поэтому мистеру Твину придётся действовать самому.

После разговора с боссом Арсений не стал сразу же набирать номер любимой. Он хотел просчитать её реакцию. Обрадуется она или, наоборот, расстроится. С одной стороны, у них, как нельзя кстати, появилось дополнительное время, чтобы получше подготовиться к операции, но с другой, его милая уже так устала ждать. Конечно, неделя — это недолго, это ничто, по сравнению с тем, какой багаж бесконечных дней и ночей ожидания у неё за плечами. Но всё же Арсений опасался ранить её известием, что долгожданный момент опять откладывается. Хотя любимая умела ждать — ей пришлось научиться. Ждать самозабвенно, ждать терпеливо, ждать мучительно, но не смиренно. Она была слишком дерзка и отчаянна, чтобы годы ожидания заставили её сдаться. Заставили пассивно наблюдать, как её жизнью распоряжаются другие. Его мятежный ангел решил сопротивляться. Враги будут использовать изощрённое коварство, но любимая справится. Она переиграет их, потому что особенная. Он понял это сразу — стоило увидеть её.

Их первая встреча запечатлелась в памяти ярким пятном. Арсения до сих пор охватывал трепет каждый раз, когда он мысленно окунался в те минуты блаженства. Это был ничем не примечательный прохладный осенний денёк. Ветер гнал по небу низкие чёрные тучи, которые вот-вот могли разразиться дождём. Арсений прибавил шаг — не хотелось промокнуть. И вдруг он увидел её. Босая, в простеньком невесомом платьице, она шла по берегу отрешенно глядя вдаль. Первым порывом было стянуть с себя свитер и укутать её. Но что-то сдерживало его. Он просто наблюдал. Она шла и улыбалась. Господи, вот чудо! Как после всего пережитого она не разучилась улыбаться?! В поисках ответа он посмотрел в её глаза, а там… там свет и тьма, там непостижимая глубина, там разгадка сокровенных тайн бытия, там смысл его жизни. Как он смог разглядеть это в мимолётном взгляде? Всё просто. Именно в тот день, Арсений открыл в себе способность читать по глазам. До этого он и не догадывался, что такое возможно. Сказать по правде, и после тоже получалось нечасто. Но в глазах любимой он всегда мог увидеть всё, что она хотела ему сказать, достаточно было лишь на секунду пересечься с ней взглядом.

Смартфон неожиданно разразился мелодией, что заставило Арсения вздрогнуть. Он посмотрел на экран — звонила любимая. Теперь, к счастью, у них в арсенале было ещё одно средство связи, правда, не такое волнующее и сокровенное.

— Слушаю, мой ангел…

— Тоже скучаю…

— Нет, завтра увидимся в полдень, как обычно. И послезавтра… И послепослезавтра… Дело в том, что планы поменялись, вернее, сдвинулись на неделю…

— Грустишь?.. Правильно, не стоит, любовь моя… Это всего лишь семь дней…

— Да, я так и хотел. Используем время, чтобы проработать детали…

— Целую, милая…

Глава 56. Да тут всё серьёзней

— Девочки, ну где же Юля? — в очередной раз задала риторический вопрос Вероника, бросив взгляд на часы.

Команда «Ан-и-Рам» проводила творческие посиделки в комнате Ники в неполном составе, но это не помешало подругам буквально за час сочинить частушки для конкурса «А ну-ка, девушки!». Теперь в их планах была постановка танца, но приступать к такому ответственному заданию без четвёртой участницы команды было бессмысленно.

— Должна вот-вот подойти. Она же отправила SMS-ку, что уже освободилась, — успокоила подругу Наташа.

— Я от Аристарха такой вредности, честно говоря, не ожидала, — покачала головой Вероника. — Постепенно прихожу к выводу, что Юля права — он к ней откровенно цепляется. Видно же, что она старается. Чего ему ещё надо? Чего он её каждый день по два-три часа мурыжит, а сегодня вообще — все четыре. Или он ожидал, что она за пару недель освоит полугодичный курс?

— Да тут всё понятно, — хихикнула Леночка. — Он на неё запал.

— Аристарх?! Запал?! — Вероника усмехнулась. — Лен, ну, у тебя и фантазии. Он же препод. Он по определению не может западать на студенток.

— Может или не может, но факт остаётся фактом — Юля ему нравится. Я же вижу, как он на неё смотрит. У меня на такие вещи глаз намётанный.

— Лен, ты точно ничего не путаешь? — ещё шире улыбнулась Вероника. — Мы, вообще-то, об Аристархе говорим. О рассеянном профессоре, у которого по жизни одна страсть — наука.

— И это меня-то все считают наивной? — Леночка закатила глаза. — Девочки, все мужчины устроены одинаково: хоть заумные профессора, хоть оболтусы-студенты. Все рано или поздно западают на девчонок. Почему ж наш Аристарх должен быть исключением?

— Нет, Лен, Ника права, — поддержала подругу Наташа. — Ну, я бы ещё поверила, если б Аристарх обратил внимание на какую-нибудь погруженную по уши в науку аспирантку. А тут, совсем одно к другому не вяжется: наш рассудительный спокойный профессор и безбашенная Юля. И потом, даже если бы Аристарх вдруг воспылал к какой-то студентке пламенными чувствами, он бы не стал вот так тупо их проявлять. Он слишком порядочный для этого.

— Посмотрим, — лукаво улыбнулась Леночка, оставшаяся при своём мнении, несмотря на разумные доводы подруг.

У Вероники имелась в запасе ещё пара аргументов в доказательство своей правоты, но озвучить их она не успела — на пороге появилась Юля.

Она прошла в комнату и устало плюхнулась на кровать рядом с подругами.

— Что, Юль? Достал? — с сочувствием поинтересовалась Вероника.

— Всё нормально, — неопределённо качнула головой опоздавшая.

— А чего так долго?

— Задачи решала.

— Он, что, поставил цель попасть в книгу рекордов Гинесса? — возмутилась Вероника и, придав голосу шутливого официоза, произнесла. — Студентка Нестерова, под чутким руководством препода Аристарха решила тысячу и одну задачу за одну ночь.

— Да нет, Ник, — даже не улыбнувшись шутке, ответила Юля. — Я сама попросила. Хотела, чтоб он мне пятёрку поставил на предстоящем срезе знаний. Чтоб на кафедру магических ритуалов попасть.

— И как?

— Сказал — поставит.

— Что и требовалось доказать, — многозначительно улыбнулась Леночка, одарив Наташу и Веронику взглядом, в котором читалось: «а что я говорила?»

— Что доказать? — не поняла Юля.

Девочки рассмеялись.

— Да тут Лена такую теорию выдвинула сомнительную, что Аристарх к тебе не ровно дышит, — начала пояснять Вероника. — Мы с Наташей Леночку переубеждали-переубеждали, а тут ты приходишь, и масла в огонь подливаешь: принципиальный Аристарх поставит тебе принципиально завышенную оценку. Выходит, Леночка права?

— Какой ерундой вы тут, девчонки, без меня занимались, — возмутилась Юля.

— Нет, ну, не совсем ерундой, — возразила Вероника. Она видела, что подруга, и так измученная физикой, была совсем не в настроении обсуждать преподавателя нудной дисциплины, поэтому сменила тему. — Ерундой — это потом. А сначала мы частушки придумывали. Хочешь споём?

— Само собой, — оживилась Юля.

— Давайте, девочки, — скомандовала Леночка. — Сначала про ректора. Три-четыре.

— В нашем супер-универе Ректор очень непростой. У него с приставкой супер- Всё: хоть добрый он, хоть злой.

— Неплохо, — усмехнулась Юля.

— Теперь про Кощея, — снова выступила в роли хормейстера Леночка.

— Наш Кощей почти бессмертный Прожил очень много лет. Только жаль, не научился В интернет залить конспект. Нацепив пенсне, следит он, Чтобы все конспект вели. Видно, до сих пор не знает, Что очки изобрели.

— Девчонки, да в вас поэтический талант гибнет! — искренне восхитилась остроумию подруг Юля.

— Ну, и про Аристарха. Поехали, — махнула рукой Лена.

— Любит Аристарх науку. Страстно в формулы влюблён. Только что вокруг творится, Может не заметить он. Если взялся за задачу, То забудет обо всём. Хоть пожар, хоть наводненье — Да гори оно огнём.

— Ну, как? — поинтересовалась Вероника, не дождавшись комментария Юли на последнюю частушку.

— В целом, очень здорово получись. Я даже не ожидала, что так круто выйдет. Молодцы! Только вот про Аристарха надо немного переделать.

— Почему? — удивилась Вероника, но тут же догадалась, что Юля имеет в виду. — Из-за того что он в жюри будет? Думаешь, оценку нам снизит? Но он же вроде необидчивый, да и частушка необидная получилась.

— Да нет, не в этом дело. Частушка как будто и вправду необидная, но при этом не смешная.

— Почему не смешная?

— Ну, как бы объяснить… — Юля задумалась. — Вот про Кощея, например, почему весело? Потому что вы его реальный недостаток высмеяли. Его отсталость от жизни, нежелание осваивать передовые технологии. А про Аристарха почему ни разу не весело? Потому что из частушки выходит, что он увлечён наукой, а на остальное ему наплевать, но ведь это не так.

— М-м-м, — многозначительно протянула Леночка. — Да тут всё серьёзней, девочки. Тут чувства-то, похоже, того… взаимные.

Наташа и Вероника послали Леночке понимающие лукавые улыбки.

— Да ну вас, девчонки, с вашими намёками, — возмутилась Юля. — Можете оставить всё, как есть, раз, считаете, что у вас смешно получилось. Я не против. А то напридумываете сейчас чёрт знает что.

— Ну, вот, другое дело, — усмехнулась Вероника. — И раз частушки утверждены, переходим к танцам.

Глава 57. Что он себе позволяет!

Никита бродил по супермаркету в приподнятом настроении. Набирал в корзинку всевозможных деликатесов. До назначенного Никой на семь вечера ужина была ещё уйма времени, но дома не сиделось. Никита решил прогуляться и заодно подкупить провианта для подстраховки. Не то чтобы он сомневался в кулинарных талантах Вероники, но, во-первых, не хотел приходить с пустыми руками, а, во-вторых, надеялся, что в случае непредвиденных обстоятельств — подгоревших стейков или непропеченного пирога — копчёности и маринады спасут положение.

Корзинка была едва заполнена на треть, когда сразу два обстоятельства отвлекли Никиту от намеченных планов. Сначала он заметил Веронику, озабоченно изучающую ассортимент отдела кулинарии. Улыбка заиграла на лице — вот же хитрюга! Понятно теперь, откуда возьмётся «собственноручно» приготовленный ужин. Но, по крайней мере, за подгорание и непропекание можно не беспокоиться. Никита хотел было подойти, чтобы вместе с Никой составить меню. Но тут же передумал — пусть её маленькая хитрость останется её маленькой тайной.

Окольными путями, чтобы не попадаться Веронике на глаза, Никита перебрался в соседний торговый зал. Теперь его целью было добавить в корзинку каких-нибудь сладостей, но его планам помешал затрепыхавшийся в кармане смартфон. Звонил ректор. Он попросил зайти — назрела необходимость обменяться информацией. Никита быстрым шагом направился к кассе, наполняя корзину без разбора всем, что попадалось на пути. Поговорить с Петром Ивановичем было очень важно — тот никогда не дёргал напарника по пустякам, но и опоздать к Веронике на ужин не хотелось.

Через несколько минут Никита уже сидел в кабинете ректора. Пётр Иванович выглядел озабочено, но начал с привычного вопроса:

— Что нового?

— Пока ничего, — развёл руками Никита. — Если злоумышленники и готовят какой-то план, то действуют они крайне осторожно. После того случая с курьером, о котором я рассказывал раньше, больше рядом с Вероникой никто не маячит.

— Мои люди ищут человека с приметами, которые ты дал, но пока безрезультатно. Складывается впечатление, что курьера, передавшего брошь, в Верхнетайгинске уже нет.

— А что насчёт предателя из преподавательского состава? Выяснили, кто он?

— Пока под подозрением по-прежнему двое: Валентин Семёнович и Аристарх Вениаминович. За обоими ведётся наблюдение. Но больше меня тревожит профессор физики.

— Почему?

— Валентин Семёнович ведёт себя довольно естественно. Регулярно встречается всего лишь с двумя людьми.

— Одна из них Кускужакова?

— Да, — кивнул ректор.

— Я заметил, что отношения преподавателей выходят за рамки простого профессионального общения. Роман? — предположил Никита.

— Вряд ли. Валентин и Алтыной просто давние друзья. Очень близкие друзья — не прерывали отношения даже, когда все отвернулись от Кускужаковой из-за её необдуманного поступка.

— Кстати, в двух словах, что это был за инцидент?

— Три года назад Алтыной отправилась на шестимесячную стажировку в Англию. Вернулась оттуда калекой. Как выяснилось позже, там у неё случился бурный роман, который завершился для неё весьма трагически. Она попала со своим женихом в ДТП. Женишок оказался редким подонком. Сам практически не пострадал, а когда узнал, что невеста обречена остаток жизни провести в инвалидной коляске, бесследно исчез.

— Но в таком случае Алтыной остаётся только пожалеть. Почему же все отвернулись от неё?

— Она нарушила Кодекс — применила магию в личных целях. Видимо, какие-то сомнения насчёт порядочности жениха у неё появились задолго до инцидента. Она не смогла устоять от соблазна развеять эти сомнения — применила методику предсказания будущего.

— Точного предсказания?

— Да.

— То есть какое-то время она жила, зная, что ДТП произойдёт и о его последствиях?

— Выходит, что так. За нарушение Кодекса Совет пожизненно лишил её права преподавать. Но, когда в середине учебного года Университет остался без профессора астрологии, я похлопотал, чтобы ей разрешили вернуться. Члены Совета взяли во внимание, что Кускужакова и так уже строго наказана за свой проступок, и пошли ей навстречу.

— Насчёт Алтыной понятно. А с кем Валентин Семёнович встречается ещё.

— Профессор регулярно наведывается в один из домов на окраине города. Там он недавно снял квартиру на подставное имя. Подозреваю, наш старый ловелас организовал гнёздышко для встреч с любовницей. Соседи не раз видели, как из квартиры выходит эффектная дама средних лет.

— А если дама нужна Валентину совсем не для любовных утех?

— Мои люди проверяют.

— А что насчёт Аристарха? Почему он тревожит вас больше? Замечен в подозрительных связях?

— В целом круг общения профессора выглядит естественно, если не считать усилившегося в последнее время интереса к твоей сестре.

— К Юле? Вы про дополнительные занятия?

— Да. С каждым днём они вызывают всё большую тревогу. Аристарх проявляет просто маниакальную озабоченность уровнем знаний студентки. И сегодняшнее занятие подтвердило мои опасения. Не хочешь взглянуть запись с камер видеонаблюдения?

Никита напряжённо уставился в экран ноутбука. Ректор выбрал самый важный, по его мнению, момент.

— Что он себе позволят! Урод! — вырвалось у Никиты. — Он же её откровенно лапает! И вы спокойно за этим наблюдали?! Не остановили безобразие?!

— Не стоит так эмоционально реагировать, — попытался успокоить ректор. — Жест, в общем-то, невинный. Приглядись. Это, скорее, проявление дружеских, если хочешь братских чувств, чем сексуальное домогательство.

Слова ректора лишь слегка остудили пыл Никиты. Он, конечно, не раз вот также гладил сестру по голове, но на то он и брат. А этот подлый профессоришка совершенно не имел права прикасаться к Юле, да ещё и в своём служебном кабинете да ещё и на дополнительном занятии.

— Меня даже не столько этот жест смутил, сколько тема их разговора, — видя, что Никита взял себя в руки, продолжил ректор.

— Камера и звук записывает?

— Нет, к сожалению. Но кое-что я сумел прочесть по губам. И это меня настораживает.

— Что?

— Помнишь, мы разговаривали о сообщнице злоумышленников. Информация подтвердилась. В готовящейся операции будет использована девушка.

— Что-то новое о ней известно?

— Нет. По-прежнему, мы знаем только то, что она ровесница Вероники и обладает выдающимися способностями к магии. И, обрати внимание, в нашем прошлом разговоре ты назвал только одну студентку вашей группы, подходящую под эти характеристики.

— Вы о Юле? Это исключено. Я знаю её очень хорошо. Она на предательство не способна.

— Но у неё есть слабое место. Ведь так?

— Вы о её матери?

— Да. После того, как я прочёл по губам, о чём разговаривали профессор со студенткой, я навёл справки. Юля рассказывала о страшном ритуале, который над ней пыталась совершить мать и о своём страстном желании, понять, что же тогда всё-таки произошло. Однажды, чтобы удовлетворить это своё желание, она уже нарушила Кодекс. Где гарантия, что Юля не сделает этого вновь? Злоумышленники могут сыграть на психологической травме, которую Юля получила в детстве. И, судя по разговору, которой состоялся в кабинете профессора физики, игра уже начата.

Никита задумался. В прозвучавших словах было разумное зерно. И хотя он по-прежнему был уверен, что никакой шантаж, никакая игра на самых болезненных ранах сестры, не поможет злоумышленникам склонить её на свою сторону, сам факт, что Юля могла попасть в планы негодяев, очень беспокоил.

— Буду просить Совет, чтобы выделили Юле охрану. Мне сложно будет обеспечивать безопасность одновременно и ей, и Веронике. А пока у меня просьба — пусть ваши люди присмотрят за ней.

— Не беспокойся. Уже распорядился, — кивнул ректор.

— Если допустить, что ваша теория верна, и в качестве сообщницы злоумышленникам нужна именно Юля, значит между ней и Вероникой есть какая-то связь.

— Возможно, — согласился Пётр Иванович.

— Я этим займусь.

— Что ж — тебе и карты в руки, — усмехнулся ректор. — Одна из них — твоя девушка, вторая — сестра. Кто справится с этим заданием лучше?

— Хорошо. Но я всё-таки не исключаю, что злоумышленников интересует совсем другая девушка, а не моя сестра.

— Я тоже не исключаю. Но тут нам должен помочь конкурс. Как, кстати, идёт подготовка к нему? Провоцирующие задания придуманы?

— Да. С этим всё в порядке.

Глава 58. Страшный сон

Часы показывали полтретьего ночи, но Никита не спал. Мешали заснуть два чувства. Он тревожился за сестру. У него из головы не выходили слова ректора о том, что на её слабостях могут сыграть. Но даже, когда ему удалось успокоить себя разумными доводами, что Юля под присмотром, сон всё равно не шел, потому что на смену беспокойству пришли будоражащие воспоминания о сегодняшнем вечере.

Он знал, что восхитительная ароматная буженина, картофель фри и лёгкий фруктовый тортик приготовлены были поварами из кулинарного отдела супермаркета, но это не мешало ему испытывать восторг и одновременно нежность по отношению к Нике, которая старательно разогревала ужин несколько раз, чтобы он оставался тёпленьким к приходу опоздавшего почти на час гостя.

Она терпеливо дожидалась его в обворожительном платье и с причёской, над которой, наверно, колдовали все три подружки разом, уж больно хитрая получилась конструкция на голове. И Ника встретила Никиту не только тёплым ужином, она встретила его долгим, бесконечно долгим поцелуем, от которого расхотелось есть. Но Никита, конечно, всё равно ел. И просил добавки, и восхищался кулинарными талантами хозяйки. И после комплиментов её щёки вспыхивали румянцем, и она снова жарко целовала его.

Вахтёрша, получившая от Никиты любимую шоколадку с изюмом, пришла выгонять гостя на целых два часа позже времени «Ч», но всё равно хотелось её убить. Нет пусть, конечно, живёт, только убирается подальше, не мешает Никите наслаждаться вечером, который не должен закончиться никогда. Да, кажется, именно в тот момент Никите первый раз пришла в голову мысль: собственно, а почему он должен уходить? Конечно, подобная мысль появлялась и раньше — всякий раз, когда приходилось расставаться, но в ту секунду у неё появился другой подтекст. Никита не хотел уходить вообще. Никита хотел остаться навсегда. Да, эта была та самая, страшная для любого парня мысль — о женитьбе. Только она перестала быть страшной. Никита явственно ощутил, что больше всего на свете хочет, чтобы Ника стала его женой.

После тепла Вероникиной комнатки на улице казалось неуютно. Мокрый снег с дождём и пронизывающий ветер вытряхнули из головы Никиты мысли, которые стали казаться слишком преждевременными. Но, как оказалось, ненадолго. Вот он уже около двух часов не может заснуть, опять терзаемый ими. Ему нужна Вероника. Прямо здесь и сейчас. Он нестерпимо хочет её увидеть.

В дверь легонько постучали.

— Никит, это я…

Никита мгновенно соскочил с кровати и кинулся к двери. Он, конечно, знал, что жгучие желания имеют свойство исполняться, но не думал, что так быстро.

— Ника, — прошептал он и, втянув Веронику в комнату, сразу заключил в объятия.

Она дрожала.

— Замёрзла?

Никита прижал её к себе сильнее.

— Что случилось?

— Никит, наверно, глупо. Меня сон напугал, — борясь с дрожью в голосе, прошептала Ника.

— Опять Алеся? — насторожился Никита.

— Нет. На этот раз отец.

— А почему ты испугалась? Ты раньше не видела его во сне?

— Видела, конечно. Но этот сон был такой… Понимаешь, как будто не сон. Как будто всё наяву.

— Так, давай всё по порядку и со всеми подробностями.

Никита понимал, что рядовой сон не напугал бы Веронику до полусмерти. До такого состояния, что она среди ночи пробралась к нему в общагу. Поэтому расспросить её нужно было обо всех деталях.

— Я сейчас чайник поставлю. А ты пока раздевайся и устраивайся поудобней.

Никита включил свет. С раздеванием Вероника медлила. И стоило ему глянуть на неё, стало понятно почему. Хоть Ника и догадалась накинуть пальто перед тем, как выскочила на улицу. Но вот под пальто была в том, в чём спала — в тонюсенькой ночной сорочке.

— Чего ты ухмыляешься, — насупила брови Ника. — Если бы ты так испугался, вообще бы, голым из дома выскочил.

Никита, даже не пытаясь подавить широченную улыбку, открыл шкаф и вынул оттуда огромный толстый шерстяной свитер.

— Мягонький, — осталась довольна Вероника, быстро скинув пальто и облачившись в предоставленную хозяином вещичку.

Через пару минут в её руках оказалась чашка с горячим чаем, которая в паре с уютным свитером сыграла роль транквилизатора.

— Никит, даже не знаю, что рассказывать, — отхлебнув ароматного напитка, начала Вероника. — Сама себе удивлялась, как могла испугаться какого-то сна.

— Рассказывай, — упрямо мотнул головой Никита.

— Короче, сплю я себе сплю, и вдруг мне кажется, что в комнате кто-то есть. Открываю глаза. И представляешь, вижу отца. Его лицо, склонённое надо мной. Я зажмурилась и как завизжу. А потом тихонечко так, помаленьку приоткрываю глаза — и никакого лица, понятное дело, нет.

— А дальше?

— Это всё. Но, если честно, жутко было. Это я потом уже поняла, что видела сон. А сначала мне казалось, что вижу отца наяву. Поэтому я как ошпаренная нацепила пальто — и к тебе.

— Ну, это ты правильно сделала, — Никита притянул Веронику к себе и чмокнул в макушку.

Ника положила голову ему на плечо и замерла. Свитер и его владелец излучали тепло. Ей стало спокойно и безмятежно.

Никита прижимал Веронику к себе и лихорадочно думал. Если допустить, что первое впечатление Ники не было ошибочным, получается, кто-то пробрался в её комнату. Почему он показался ей похожим на отца, это второй вопрос, важнее, что ему было от Ники нужно. Хотел причинить какой-то вред? Не похоже. Хотел бы — причинил. Тогда, возможно, его целью было напугать её. Зачем? Чтобы выманить из комнаты. Мысль, мелькнувшая с быстротой молнии, заставила вздрогнуть:

— Ника, брошка при тебе?

— Нет, — испуганно ответила Вероника, вмиг догадавшись, почему Никита спрашивает, о ней. — Вообще-то, я решила никогда со своей божьей коровкой не расставаться. Это же теперь мой оберег. На ночь положила под подушку. Но тот сон так меня напугал, что я о ней забыла. Ты думаешь, кто-то специально нагнал на меня страху, чтобы её украсть?

— Всё может быть. Хотя, конечно, маловероятно. Ведь это индивидуальный оберег. Магические свойства он может проявлять только по отношению к тебе, для других не представляет никакой ценности.

— Но всё равно, надо проверить. Дай мне твой смартфон, а то я свой дома забыла. Позвоню Юле. Попрошу, чтоб она глянула.

— Нет, Ника. Вдруг вор всё ещё у тебя в комнате. Не будем подвергать Юлю опасности. Я сейчас позвоню ректору. Он пришлёт кого-нибудь проверить в целости ли твой оберег.

Никита сделал звонок Петру Ивановичу, и тот пообещал помочь. Потом налил себе и Веронике ещё по одной чашке чая.

— Слушай, Ника, всё-таки чутьё подсказывает мне, что в твоей брошке скрыто что-то важное. Если мы решим головоломку с божьей коровкой, то возможно найдём ответы на многие вопросы. Нам нужно собрать воедино всю информацию, которая хоть как-то касается твоего оберега. Собрать и проанализировать. Расскажи мне во всех подробностях, что происходило с брошкой с момента, как ты вытащила её у меня из кармана джинсов до момента, как ты выбежала сегодня ночью из своей комнаты.

Вероника была согласна с Никитой. Она тоже чувствовала, что брошка — это какой-то знак, какая-то подсказка, ключ к важной информации. Поэтому Ника постаралась в деталях рассказать то, о чём попросил Никита. Даже о том, какую картину нарисовало её воображение, помогая превратить обычную брошь в магический оберег.

Глава 59. Про честность придётся на время забыть

Никита сидел на кровати и смотрел на спящую Веронику. Она отключилась неожиданно быстро. Всего несколько минут назад они ещё разговаривали. Он отлучился совсем ненадолго, чтобы набрать в опустевший чайник воды. А когда вернулся, застал Нику спящей. Она лежала, подсунув ладошки под щёчку, и трогательно посапывала. На Никиту накатила волна нежности, сопровождаемая целым букетом других чувств, которые не были так невинны и безопасны. Однако необходимо было прогнать их все и сосредоточится на анализе собранной за сегодня информации. Что ж, Никите не привыкать. В последнее время он только тем и занимался, что обуздывал свои чувства. Пока он не имел на них право, не мог позволить, чтобы о них стало известно, не решался рассказать даже Веронике. Узнай случайно кто-нибудь из членов Большого Совета, что Никита испытывает к подопечной страсть, которую не может контролировать, его тут же отстранят от дела. А доверять обеспечение безопасности Ники кому-то другому Никита не собирался.

Итак, анализ. Если предположить, что сон Ники не был сном (а именно к этой версии пока склонялся Никита), то ночной инцидент означал только одно — злоумышленники перешли к активной фазе. До этого дня они осторожничали, старались не маячить возле Вероники. Подозрительный белорусско-английский курьер, не побоявшийся попасть на глаза Нике, Никите, вахтёрше и ещё множеству людей, пока не в счёт. Неизвестно, на чьей стороне он играет и играет ли вообще, или просто был использован. А вот пробравшийся в комнату Вероники незнакомец, похожий на её отца, наверняка имеет самое непосредственное отношение к банде преступников. Что заставило его потерять осторожность и засветится? Сделано это умышленно, или он прокололся — выдал своё присутствие невольно?

Звонок ректора не внёс окончательной ясности. Его люди уже проверили комнату Вероники. Брошка оказалась на месте, и более того, воздействию методик не подвергалась. Но всё равно Никита не сомневался — целью взломщика был оберег. До любого другого предмета можно было добраться, не разбудив Веронику, но брошь была под подушкой и злоумышленнику, чтобы заполучить её, пришлось идти на хитрость — предстать в образе погибшего отца. Что ж, надо отдать негодяю должное — придумано неплохо. С одной стороны, скрыл свой истинный облик, с другой, нагнал такого страха на Веронику, что она убежала и оставила брошь без присмотра. Вот только вопрос: что за методику использовал злоумышленник, чтобы показаться похожим на другого человека? Конечно, в сказках маги могут принимать облик не то что другой персоны, а даже животного. Но это в сказках. На практике подобных методик не существует. Выходит, взломщик либо загримировался, либо в действительности похож на отца Ники.

И загадочное сходство, которое могло бы объясняться родством, и интерес к безобидному индивидуальному оберегу — очень настораживали Никиту. Он чувствовал, что скопилось достаточно фактов, чтобы увидеть картинку если не целиком, то хотя бы в общих чертах, но идеи не хотели выстраиваться в логически безупречную цепочку. Сложенные так или иначе, они образовывали странную конструкцию с большими прорехами. Однако ясно было одно — существует вероятность, что на стороне злоумышленников действует человек, имеющий родственную связь с отцом Ники. Возможно даже, именно он хотел в своё время подарить ей брошь. Зачем он пытался сделать это тогда и почему оберег вызывает такой жгучий интерес теперь, было не понятно. Зато у Никиты возникла догадка, какое отношение ко всей этой истории может иметь сестра. Идея родилась ещё во время разговора с Вероникой, а сейчас развилась в сумасшедшую гипотезу. Никита заподозрил, что Юля и Ника могут быть дальними родственницами. Ведь божья коровка была на гербе пра- пра- и ещё двадцать раз пра- дедушки сестры, и в то же время брошка в виде этого милого насекомого передана Нике, возможно, от какого-то родственника. Конечно, гипотеза была очень и очень притянута за уши, но всё же Никита невольно улыбнулся своим мыслям — вот будет отцу сюрприз, если окажется, что Вероника является отпрыском ещё более знаменитого и старинного магического рода, чем род их предков.

Вероника проснулась от звонка смартфона. Рука машинально потянулась к тумбочке, но тумбочки на привычном месте не оказалось. Потребовалось несколько секунд, чтобы Ника сообразила — она не в своей комнате. И комната — не её, и кровать — не её, и свитер — не её. Кстати, почему она спит в Никитином свитере? Ну, конечно же! Как Вероника могла забыть — она у Никиты. События вчерашней ночи всплыли в голове и окончательно протрезвили.

Ника приподнялась на локте и заметила возле кровати стул, на котором лежали её смартфон и оберег, а также аккуратно висела одежда. Откуда всё это взялось, и куда делся Никита, Вероника выяснит потом, а пока ей нужно было ответить на звонок.

— Ник, извини, что так рано, — раздался из трубки взволнованный голос Юли. — Ты где? Почему не у себя? Я к тебе долблюсь уже несколько минут.

— Я у Никиты. Юль, что-то случилось?

— А чего ты к нему такую рань пришла?

Вероника глянула на часы — 6 утра.

— Долгая история. Потом. Лучше ты скажи, чего так рано соскочила? Юль, я же чувствую, что-то не так.

— Ой, Ника, — Юля глубоко вздохнула, — не знаю я. Так или не так. Короче, мне нужно срочно с тобой поговорить.

Нотки отчаяния в голосе подруги заставили Веронику соскочить с кровати.

— Буду через пару минут.

Ника стянула свитер и ночную рубашку и, как бывает в фильмах, но не в жизни, именно в этот момент в комнату вошёл Никита с чайником в руках.

— Вовремя я, — улыбнулся он.

Вероника заметив, что неожиданно появившийся хозяин даже не собирается отворачиваться, запулила в него свитером. Никита машинально поймал снаряд и на секунду задумался, куда пристроить. Этого времени Нике хватило, чтобы ловко натянуть платье.

— И это твоя благодарность за гостеприимство? — спросил Никита и лукаво улыбнулся, явно намекая на моральную компенсацию за скомканный свитер.

— Сам виноват. Мне пришлось, — попыталась оправдаться Ника. Она чмокнула Никиту в щёчку, взяла из рук шерстяной снаряд и, аккуратно расправив, повесила в шкаф.

— Ты сегодня хоть немного поспал? — ласково спросила она. — У меня такое впечатление, что ты всю ночь с чайником по коридору бродил.

Это была почти правда. Никита практически не спал — сначала анализировал информацию, потом сбегал в общагу к Нике, чтобы принести её вещи, потом пристроился в кресле, чтобы немного подремать, но заснуть не получалось — тогда он выпил крепкого кофе и опять занялся анализом фактов.

— Спал, как убитый. Вот только недавно проснулся и решил кофе нам организовать.

— Нет, Никит, спасибо, ты пей, а я побегу. Юля позвонила, попросила заскочить к ней перед занятиями.

— Я с тобой, — встрепенулся Никита. Ему совершенно не понравилось, что сестра звонила такую рань.

— Ну, ладно, — быстро согласилась Вероника и через пару минут они вышли из общежития.

Никита хотел использовать время, которое займёт дорога, для разговора. Ему нужно было поделиться с Вероникой своими опасениями относительно Юли и попросить о помощи. Его очень беспокоило, что сестра может стать объектом шантажа. И хоть люди ректора приглядывали за ней, а в ближайшее время Совет должен был прислать профессионального охранника, Никите всё равно хотелось, как-то предостеречь сестру. Ректору удалось отговорить напарника напрямую раскрыть перед Юлей карты. Аргумент был железный. Если злоумышленники нацелены на неё, то будут пытаться угрозами или уговорами склонить на свою сторону. Возможно, они и не добьются цели, но знай Юля больше, чем надо, может непроизвольно выдать важную информацию о том, кем является Никита, а также о том, насколько он осведомлён о планах преступников. А это может поставить под удар Веронику. По крайней мере, злоумышленникам станет понятно, кого нужно убрать с дороги, чтобы добраться до ключа.

Последние события: странное недомогание, подозрительные, если не сказать возмутительные, занятия с Аристархом и сегодняшний ранний звонок по нарастающей усиливали тревогу Никиты. И у него появилась идея, как попытаться хотя бы в завуалированном виде предупредить Юлю о нависшей над ней угрозе.

— Ника, помнишь наш вчерашний разговор о том, что Юля может быть вовлечена в планы преступников.

— Я думала об этом. Что-то совсем не верится, что Аристарх имеет отношение к этим негодяям.

— Разве не настораживает, что профессор слишком усердно взялся за подтягивание Юли?

— Возможно, он просто на неё запал.

— Может и так, — Никита вспомнил отрывок видео, который ему показывал ректор и невольно поморщился. — Но есть факты, которые говорят об обратном. Согласись, пока всё не выяснится, было бы лучше, если б Юля держалась от Аристарха подальше.

— Пожалуй.

— Можешь посодействовать, чтобы она прониклась к профессору неприязнью?

— Предлагаешь насплетничать? — удивилась Вероника.

— Да. Чисто по-женски. Придумай что-нибудь такое, чтобы Юлю начало от него тошнить. Чтобы в дрожь бросало от одной мысли остаться с ним наедине. Сможешь?

— Да смочь-то смогу, только это как-то нечестно по отношению к Аристарху.

— Про честность придётся на время забыть, — отчеканил Никита. — Речь о безопасности Юли.

Решение далось Веронике нелегко. Она уважала Аристарха. Он не раз заступался за неё перед Советом Профессоров. И, вообще, был таким милым и безобидным, что оклеветать его, казалось, всё равно, что обидеть ребёнка. Но воспоминание о профессоре астрологии заставило её поменять ход мыслей. Ника не видела ни единого недостатка у всегда доброжелательного и весёлого преподавателя, а в итоге, он оказался редким негодяем, из-за которого Вероника чуть не погибла. Мысль, что Юля может подвергнуться подобной опасности, заставляла признать, что Никита прав.

— Хорошо, — кивнула Ника.

Глава 60. Все парни такие…

— Юль, я с Никитой. Можно? — Вероника стукнула в дверь.

— Заходите, — отозвалась подруга, но стоило гостям появиться на пороге, как тут же безапелляционно заявила. — Только, Никит, извини. Мне надо поговорить с Никой без посторонних.

— Не понял, — возмутился Никита. — Когда это брат стал считаться посторонним для сестры?

Он внимательно посмотрел на Юлю. Она махнула ему рукой в сторону двери и улыбнулась, но улыбка получилась вымученной. Сестра вообще выглядела неважно: круги под глазами, блёклый цвет лица и кажется даже следы недавних слёз на щеках.

— Эля, что, опять приступ недомогания? — встревожено спросил Никита и решительно прошёл в комнату, несмотря на то, что его недвусмысленно просили на выход.

— Да всё хорошо, — заверила Юля. — Просто мне нужно обсудить с Никой одну идею для конкурса «А ну-ка, девушки!». А по Универу, между прочим, гуляют слухи, что ты будешь в жюри. А член жюри не должен заранее знать о…

— Эля, не морочить мне голову, — перебил Никита. — В 6 утра у тебя нет других занятий, как к конкурсу готовиться?

— Представь себе, — огрызнулась Юля.

Вероника почувствовала, что нужно вмешаться в перепалку. Она развернула Никиту и подтолкнула к двери:

— Иди! Дай девочкам посплетничать.

— Ну, хорошо, — нехотя согласился он. — Зайду в восемь, чтоб проводить в столовую.

— И как ты его терпишь? — закатила глаза Юля, когда за Никитой закрылась дверь.

— Это он только по утрам вредный, когда выпроваживают восвояси, а так он — ничего, — улыбнулась Вероника.

Она села рядом с подругой на кровать и тихонько спросила:

— Юль, что-то не так? Опять тошнит?

— Тошнит, — кивнула Юля и голосом, в котором странным образом сочетались отчаяние и сарказм произнесла. — Ника, ты была права. Я всё поняла. Проснулась сегодня утром — и бах! Осенило!

— В смысле? — переспросила Вероника, хотя начала догадываться, что имеет в виду подруга.

— Ну, помнишь, ты предположила, что я того… ну, беременна… помнишь?

— Помню.

— Я ещё тебе сказала, что если б это было так, то лучше повеситься. Так вот, похоже, надо готовить верёвку.

Веронику прошиб холодный пот от пропитанного отчаянием сарказма подруги. Она крепко прижала её к себе и, придав голосу максимальное спокойствие, произнесла:

— Юль, давай без паники. Давай, всё по порядку.

— А какой тут порядок? Просыпаюсь утром — тошнит. И то же самое было вчера, и позавчера, и поза-позавчера, и поза-поза-позавчера, и…

— Юль, понятно, упокойся. У тебя задержка?

— Да. Уже больше месяца. Но я не придавала значения. Думала, последствия стресса. У меня раньше такое бывало не раз — сильное волнение или применение сложной методики, требующей больших затрат ментальной энергии, сбивали цикл.

— Так, может и в этот раз то же самое? Всё-таки, когда ты к маме в закрытую зону пробралась, был и сильный стресс, и запрещённая магия.

— Была в этом глубоко уверена вплоть до сегодняшнего утра. Но очередной приступ утренний тошноты вдруг прояснил мне мозги. Зачем себя обманывать? Такой длительной задержки ещё ни разу не было, да и другие симптомы на лицо.

Вероника ещё крепче обняла подругу, ожидая, что сейчас польются слёзы. Но видимо Юля за утро уже выплакала их все, и осталось только отчаяние и растерянность:

— Ника, не могу понять, что теперь делать.

У Вероники сжалось сердце. Почему на маленькую хрупкую Юлю сыплется столько всего? Тут и так злоумышленники затевают непонятную возню вокруг подруги. А теперь ещё одна проблема. Причём, такая, что Ника сама испытывала растерянность. Окажись она в подобной ситуации, мама бы стала её ангелом-хранителем — утешила, подсказала, направила, помогла. А у Юли вместо мамы — просто женщина, которая произвела её на свет, и нет такого родственника, который смог бы заменить её. Никита — не в счёт, он — парень. Ну, ничего, Ника постарается стать для Юли больше, чем подругой.

— Так, — решительно сказала Вероника, — для начала, в твоей гипотезе нужно убедиться. Сегодня после занятий идём в поликлинику.

— Боязно, — жалобно протянула Юля. — Вдруг всё подтвердится.

— А, может, и не подтвердится, — возразила Вероника. — В любом случае лучше знать наверняка, чем мучится в догадках.

— Но если подтвердится, Ника, что делать, если подтвердится?

— Думаю, нужно позвонить Ричарду. Ведь малыш — от него?

— От него, но звонить не нужно, — с холодной уверенностью в голосе отчеканила Юля.

— Почему? Думаешь, он негативно воспримет новость?

— Не знаю, как воспримет, но ни слышать, ни видеть его я категорически не хочу.

— Юль, может, стоит подумать о том, чтобы его простить?

— Нет, Ника, я думала об этом. Много думала. Правда. Я не смогу, — Юля уткнулась головой в плечо Вероники. Горячие слёзы потекли по щекам, пропитывая рукав. Она продолжила горьким шёпотом, — Я не понимаю, почему меня предают близкие люди. Не понимаю, почему предала мать. Я всю жизнь потратила, чтобы это понять, но так и не поняла. Я не понимаю, почему меня предал Ричард. Не понимаю и не хочу понимать. Не хочу тратить на это жизнь.

— Ладно, Юленька, солнышко, не плачь, — Ника нежно прижимала подругу и раскачивала, как младенца. — Мы не будем никому звонить, не будем никому говорить. Сами разберёмся. В конце концов, что такого страшного случилось? Малыш — это же хорошо! Правда, ведь?

— Правда, — не уверено прошептала Юля, — но лучше бы мой диагноз не подтвердился.

Больше подруги не разговаривали. Только сидели, обнявшись. Всхлипывания Юли постепенно затихали, и через несколько минут она нашла в себе силы пойти умыться.

— Скоро придёт Никита. Не хочу, чтобы он что-то заподозрил, — объяснила она.

— Слушай, Юль. Может, расскажем хотя бы ему? Он не навредит. Он очень-очень тебя любит и страшно за тебя переживает.

— Ага. И чрезмерно опекает, — усмехнулась Юля. — Знаешь, Ника, когда у вас появятся дети, он станет самым заботливым и самым нежным отцом.

— Ой, Юль, куда тебя занесло, — махнула рукой Вероника. — Какие дети? Никита мне даже ни разу не сказал о своих чувствах. Никакого там «я тебя люблю» или хотя бы «ты мне нравишься». Что уж говорить о детях и женитьбе. Совсем не уверена, что это входит в его планы.

— А мне Ричард постоянно твердил о чувствах. Каждый день начинался с «я тебя люблю», а что толку? Уж лучше б он молчал, так было бы честнее. Знаешь, иногда мне кажется, что все парни такие…

— …козлы, — Вероника догадалась, какое слово крутится у подруги на языке.

Обобщение, сделанное Юлей, напомнило Нике о задании Никиты. Момент был очень подходящий, чтобы распространить вывод подруги на ещё одного конкретного представителя мужского пола.

— Кстати, Юль, может тебе пока не стоит ходить на дополнительные занятия к Аристарху? Лучше я с тобой позанимаюсь. А то больно уж он настойчив в стремлении сделать из тебя отличницу по физике. Кто его знает, что у него в мыслях. Окажется потом ещё одним представителем семейства парнокопытных.

Возможно, Никита подразумевал более резкую формулировку, но Вероника решила: в Юлином состоянии такого предупреждения будет достаточно. Подруге сейчас и так нет дела как до самой физики, так и до преподавателя этой дисциплины. Однако Юля неожиданно возразила.

— Знаешь, Ник, Аристарх не такой. Мне кажется, он на предательство не способен.

— Нет, ну, мне он тоже нравится. Но практика показывает, что в мужчинах легко ошибиться. Могут казаться искренними, а на самом деле…

— Знаю-знаю, — вздохнула Юля, а потом, улыбнувшись, добавила. — Просто меня умиляет, как Аристарх самоотверженно предан своей физике. Знаешь, как он расстроился, когда я попросила поставить мне пятёрку просто так, за красивые глаза.

— И хватило у тебя смелости, — с улыбкой качнула головой Вероника.

На часах было без пяти восемь, и подруги начали собираться, ведь вот-вот должен был подойти Никита.

— Девочки, можно? — раздался стук в дверь.

— Никит, заходи. Мы почти готовы. Только пальто накинем, — отозвалась Юля.

— Пальто временно отменяется.

Никита зашёл в комнату с огромным пакетом в руках и сразу направился к столу. Из пакета были извлечены одноразовые картонные коробочки, которые источали приятный аромат домашней еды.

— Подумал, девочки сегодня соскочили ни свет ни заря, поэтому нуждаются в более калорийном завтраке, чем столовская овсянка, — пояснил он. — Вот заскочил в кулинарию. Думаю, успеем перекусить до начала занятий.

— Успеем, — радостно потирая руки, согласилась Вероника.

Потом с тревогой посмотрела на Юлю — как её желудок отреагирует на предстоящий завтрак? Признаков тошноты у подруги не наблюдалось. Она была в полном восторге от принесённых Никитой деликатесов, и на её щеках даже проступило какое-то подобие румянца.

Ника испытала прилив благодарности. Она встала на цыпочки и чмокнула Никиту в щёчку. Конечно, вкусный горячий завтрак — это не долгожданное признание в любви, но всё ж таки очень близко к нему.

Глава 61. Несостоявшееся занятие

— Ребята, не расходимся, — раздался призыв старосты, не успела профессор Кускужакова закончить лекцию. — Кто уже определился со специализацией, пишите заявления и сдавайте мне. Не откладывайте на последний день. И, вообще, нечего долго раздумывать — первая мысль всегда правильная.

Инна раздала бланки, и большая часть студентов принялись их заполнять. Вероника наблюдала, как сосед по парте уверенным слегка небрежным почерком вписывает в поля необходимые данные. Однако сама не спешила последовать его примеру — обдумывала гениальное изречение старосты насчёт правильности первой мысли. Идея специализироваться на криминалистике пришла в голову спонтанно, и была, если верить народной мудрости, именно той самой первой, а, значит, правильной. Однако со вчерашнего дня Вероника начала сомневаться в своём выборе. Возможно, в вопросе будущей специальности нельзя полагаться только на интуицию, а необходимо подключить ещё и логику.

— Ника, а ты почему филонишь? — улыбнулся Никита, заметив пустой бланк. — Ты ж вроде бы определилась.

— Думала, что определилась, пока меня Кощей не начал соблазнять своей кафедрой артефактов.

Напоминание о любителе пенсне Никите явно не понравилось.

— Я ж тебе вчера рассказал, что Кощей под подозрением, — шепнул он на ухо Веронике. — Пока лучше тебе держаться от него подальше.

— У вас с ректором каждый первый препод под подозрением. Что ж теперь, от всех шарахаться? — спросила Вероника с иронией. — Да и специализация начинается только со следующего семестра. Надеюсь, за полгода уже выяснится, относится ли Кощей к числу злодеев. И потом я ещё ничего не решила. Просто засомневалась.

— Ладно уж, — нехотя согласился Никита. — Думай. Время ещё есть. Только будь начеку. Ни в коем случае не оставайся с профессором наедине. А то знаю я этих профессоров, придумают какие-нибудь дополнительные занятия и вытворяют чёрт знает что.

— Это ты об Аристархе? — догадалась Вероника. — Не переживай, сегодня никакого занятия не будет. У нас с Юлей другие планы.

— Какие? — взгляд выражал не столько любопытство, сколько тревогу.

Никита, конечно, обрадовался, что Нике удалось убедить сестру отказаться от встречи с профессором физики, но его беспокоило странное поведение девушек. Юля и Вероника весь день выглядели немного взбудораженными. Во время лекций обменивались взглядами, смысл которых Никите уловить не удавалось, а перемены проводили, перешёптываясь в дальнем закутке коридора. На расспросы отвечали, что обсуждают подготовку к конкурсу «А ну-ка, девушки!», чему Никита ни разу не поверил.

Ещё больше он насторожился, когда после второй пары Юля неожиданно исчезла. Где была непонятно, но на третью пару опоздала на несколько минут. И как только Кускужакова, уверенная, что студент не имеет право заходить в лекционный зал после преподавателя, её пустила? Наверно, даже у безжалостной ведьмы вызвал сострадание вид Юли. Она вошла в аудиторию понурая, если не сказать, убитая. И опять между ней и Вероникой состоялся безмолвный разговор взглядами.

— Хотим пройтись по магазинам, — после небольшой паузы ответила Ника. Интонация и выражение лица были преувеличенно беспечны. Именно так сегодня разговаривала Вероника, если тема касалась Юли.

— Я с вами, — вызвался Никита.

— Извини, парней не берём. Наша цель — отдел женского белья, — отрезала Ника.

И, заметив, что собеседник собирается что-то возразить, с улыбкой добавила:

— И учти, шуточки, что ты разбираешься в этом не хуже нас, не прокатят.

Оставив Никиту дописывать заявление, Вероника с Юлей вышли из аудитории и направились к кабинету профессора физики. Надо было предупредить его, что Юля не сможет присутствовать на дополнительном занятии. Ника осталась ждать у двери, а подруга, постучавшись, зашла в кабинет.

— Юлия, проходите, — Аристарх Вениаминович широко улыбнулся. — Как раз проверяю вашу работу. Вы неплохо справились. Поставил пятёрку, как и обещал.

После этих слов улыбка стала ещё шире:

— И аванса тут совсем чуть-чуть. Решено на четвёрку. Ну, почти на четвёрку.

— Спасибо, — тихо произнесла Юля.

И хотя мальчишеская задорная улыбка Аристарха, вызывающая непонятные чувства, была совершенно искренней, Юле не верилось, что её успехи по физике настолько хороши, ведь писала контрольную в расстроенных чувствах. Вместо того чтобы вникать в условия задач, она прокручивала в голове варианты своего незавидного будущего. Но, видимо, разгуливающий по аудитории Аристарх, который ровно раз в минуту проходил мимо Юли и с любопытством заглядывал в тетрадь, заставил взять себя в руки и сосредоточиться на задачах.

Юля прошла до середины кабинета и остановилась. Она собиралась сказать, что не сможет присутствовать на дополнительном занятии и прикидывала, какую причину лучше назвать. Про поход в поликлинику говорить не хотелось — ещё начнутся расспросы о самочувствии. А Юле вполне хватало постоянно встревоженного взгляда брата, и она не желала, чтобы в полку озабоченных её здоровьем прибыло. Поэтому решила, что сошлётся на генеральную репетицию номеров к конкурсу «А ну-ка, девушки!».

Впрочем, она ещё ничего не успела сказать, а выражение лица Аристарха уже стало обеспокоенным. Он внимательно смотрел на замершую посреди кабинета студентку:

— Юлия, ну, что же вы стоите? Садитесь. Разберём с вами задачки контрольной, с которыми вы не совсем справились.

— Аристарх Вениаминович, я сегодня не смогу присутствовать на дополнительном занятии, — наконец скороговоркой выпалила Юля.

Серая тень пробежала по лицу профессора. Юля, заметив перемену настроения, опустила глаза в пол. До этого она украдкой смотрела на преподавателя. Смотрела и старательно изучала его реакцию. Господи, зачем? Зачем ей знать, какие чувства он испытывает? Почему её так волнуют оттенки его настроения? Почему так не хочется его обидеть? Почему, вообще, этот разговор даётся так тяжело? Как будто ей надо не с дополнительного занятия отпроситься, а как минимум отказать парню, сделавшему предложение.

— Ничего, — кивнул Аристарх. — Идите.

Вот так, даже причину не спросил. Юля развернулась и направилась к двери. Ей было не по себе. В тот момент она даже забыла об основной проблеме, нависшей над ней. Её заботил только преподаватель, которого она разочаровала. Неожиданно она замедлила шаг. А может, ей остаться на занятии? Какой смысл идти в поликлинику, когда Юля и так всё знает. На перемене она бегала в аптеку, купила тест на беременность. И он показал то, чего она боялась. Тревожные мысли заставили вновь ускорить шаг — к врачу ей всё же лучше сходить. Какая-то надежда ещё теплилась, ведь тест иногда даёт ложноположительный результат.

— Юлия, подождите, — окликнул Аристарх. — Вот возьмите листочек. Разберёте с Вероникой ошибки… когда освободитесь.

Юля подошла к профессору и, сама не понимая зачем, отчиталась:

— Да, сейчас мне нужно сходить в поликлинику. А когда вернусь, мы с Вероникой позанимаемся.

— Вам нездоровится?

Ну, вот оно — то, чего Юля отчаянно боялась. Тревога в голосе, заботливый, тёплый взгляд умных серых глаз. Такой нежный, что хочется остаться и купаться в нём.

— Здоровится, — резко ответила она. — Профилактический осмотр.

Юля схватила, почти вырвала, листок из рук преподавателя и вылетела из кабинета со сверхзвуковой скоростью.

Глава 62. Да причём тут анализы?

Аристарх дождался, когда за Юлей закроется дверь, и обхватил голову руками. Что с ним происходит? Почему эта студентка вызывает такую бурю неконтролируемых эмоций. Горечь, которая накатила на него при её отказе от дополнительного занятия, была сравнима разве что с горечью отвергнутого жениха. Сердце сжалось в комок от осознания, что теперь, когда Юля добилась желаемого — получила пятёрку, она окончательно утратила интерес к его предмету, и будет под любым предлогом отлынивать от занятий.

Горечь за секунды сменилась злостью. Злостью на себя, на свою беспомощность. У него было столько времени. Почему он не нашёл к Юлии подход? Почему не смог заинтересовать, пробудить страсть к дисциплине, которую обожал сам? Ведь он же явно видел — Юлия способна на многое. У этой маленькой хрупкой девочки, уже успевшей побывать в самом пекле, сильный дерзкий характер. Она умеет ставить цели и настойчиво идти к ним. Жаль, он не смог добиться, чтоб одной из этих целей стала физика.

Горечь и злость на себя — странное дикое ранее неизвестное Аристарху сочетание чувств — вдруг в один миг трансформировалось в нежность, которая затопила с головой, стоило Юле подойти к нему и взглянуть неожиданно кротко. Оказывается, ей надо в поликлинику. Господи! Она же больна! Теперь накатила ещё одна волна — волна тревоги. Противной до дрожи тревоги. И с трудом сдерживаемый порыв прижать к себе, защитить от всех невзгод маленькую трогательную сильную девочку. Девочку, в глазах которой кротость сменилась негодованием. Она выпалила дерзость и выскочила из кабинета. А ему смертельно захотелось бежать за ней.

Аристарх стукнул по столу кулаком и снова сдавил голову руками. Что с ним происходит?

Он просидел, борясь с желанием догнать Юлию, несколько минут. А потом решительно встал и направился к двери. Нет, он не собирался бежать за ней. Это, по меньшей мере, глупо. Он просто тоже пойдёт в поликлинику. Ему давно надо было посетить кардиолога. Последний профосмотр выявил какую-то проблему с левым желудочком. Необходимо было пройти дополнительное обследование, но разные неотложные дела заставляли Аристарха откладывать визит к врачу на потом. А сегодня у него высвободилась куча времени. Почему бы не воспользоваться этим? А то, что в этот же самый момент одна из студенток тоже собралась посетить поликлинику — просто совпадение. По крайней мере, Аристарх попытался себя в этом убедить.

Когда Юля и Вероника вышли из лекционного зала, Никита быстренько закончил с заявлением и выскочил вслед за ними. Возможно, не совсем корректно было следить за своей девушкой и сестрой, но что ему оставалось, когда девчонки так подозрительно сегодня себя вели. Как ему обеспечивать их защиту, если они темнят и не рассказывают, в какую историю влипли? И хотя Никита был уверен, что эта история не имеет отношение к злоумышленникам, но гарантировать, что она не таит в себе угрозы, он не мог.

Заметив, что девушки остановились возле кабинета Аристарха Вениаминовича, Никита нырнул во владения ректора. В двух словах рассказав о проблеме, он впился взглядом в экран монитора, на котором отображалась картинка с камер видеонаблюдения. В кабинет профессора зашла Юля и стала отпрашиваться с дополнительного занятия. Благо теперь, чтобы понять, о чём идёт разговор, не нужно было читать по губам — люди Петра Ивановича добавили к камерам прослушку.

В целом беседа выглядела невинно, если не считать обронённой Аристархом фразы о пятёрке, поставленной авансом. Необходимо было выяснить, что потребовал от Юли профессор взамен на свою лояльность. Впрочем, Никита был уверен, что сестра ради хорошей оценки не стала бы соглашаться на сомнительные условия.

Проверки требовало и ещё одно обстоятельство. Никиту встревожило, что Юля отказалась от занятия, сославшись на необходимость посетить поликлинику. Что это: обычная отговорка или же сестра действительно собирается к врачу?

Конец беседы заставил Никиту усмехнуться. Дерзость, которой сестра окатила Аристарха в ответ на практически невинный вопрос о здоровье, вызвала по отношению к профессору чувство похожее на сочувствие, однако к нему примешивалось ещё одно — злорадство: пусть товарищ квантовый физик сто раз взвесит, прежде чем навязываться к Юле со своей помощью.

— Я тут подумал, Пётр Иванович, давно я у стоматолога не был, — произнёс Никита, когда кабинет Аристарха Вениаминович опустел. — Пойду прогуляюсь до поликлиники.

Ректор понимающе кивнул головой:

— Да, согласен. Очень важно регулярно посещать стоматолога.

Вероника сидела возле кабинета гинеколога и ждала, когда оттуда выйдет Юля. Ника была практически уверена: врач подтвердит то, что показал тест. И обдумывала, как помочь подруге.

Юля всю дорогу до поликлиники была относительно спокойна. Взахлёб рассказывала, что прочла в интернете тысячу примеров, когда тесты врут. У неё ещё жива была надежда, что проблема может рассосаться сама собой. Но как только Юля окончательно осознает неотвратимость произошедшего — впадёт в панику.

Вероника, несмотря на то, что считала себя человеком хладнокровным, сама была близка к этому состоянию. Мало того, что беременность второкурсницы, которая рассорилась со своим парнем, это уже множество мелких и крупных проблем, так в Юлином случае все они были цветочками по сравнению с основной. Со слов Никиты, злоумышленники, возможно, собираются использовать Юлю в своей грязной игре. Они уже нащупали у неё слабое место: психологическую травму, которую в детстве нанесла ей мать. Что входило в планы преступников, страшно даже подумать. Давление, угрозы, шантаж? А что они предпримут теперь, когда Юля стала ещё более уязвима? Ника не сомневалась — в ход могут пойти самые отвратительные методы, вплоть до попыток причинить вред будущему малышу.

Что же Юле делать? Прервать беременность? Веронику в дрожь бросало от такой мысли. Возможно в Юлиной ситуации это не самый плохой выход, но Ника не будет советовать подруге такого. Должно быть другое решение.

Дверь кабинета открылась. Юля вышла бледная как полотно. В руках держала какие-то бумаги. Плюхнулась рядом с Вероникой на стул и прошептала растерянно:

— Вот дали направление на анализы. Скрининг-тест для беременных.

— Анализы? — глупо переспросила Ника.

— Да. Врач сказала, что все такие сдают. Чтобы убедиться, что с мамой и малышом всё в порядке.

— Это хорошо, — стараясь придать голосу оптимизма, сказала Вероника. — Правильно, что все сдают.

— Ника, ты не поняла, врач сказала — чтобы с мамой и малышом всё было в порядке.

— Почему не поняла — поняла, — удивилась Вероника. — Хорошие анализы, нужные.

— Да причём тут анализы? — Юля подняла на подругу полные слёз глаза. — Она меня мамой назвала. Понимаешь, меня. Это я — мама…

Кардиолог сегодня принимал до обеда. Аристарх это прекрасно знал. Конечно, в поликлинику он пришёл совсем не на приём к врачу. Зачем обманывать себя? Глупо до ужаса. Он пришёл, потому что хотел убедиться, что с Юлией всё нормально.

Он занял очередь к терапевту чужого участка. Сел в дальнее кресло так, чтобы видна была дверь кабинета гинеколога. Да, Аристарх практически не сомневался, что именно к этому специалисту пошла его студентка. Для конспирации профессор развернул газету и ждал.

Дверь открылась. Аристарх с замиранием сердца смотрел, как из кабинета выходит хрупкая девушка, его дерзкая студентка, бледная и растерянная и, по всей видимости, беременная. Он всё понял правильно. Этот её подвенечный наряд в первый учебный день, эта прорывающаяся из глубины зелёных глаз боль от пережитого предательства, эти приступы недомогания…

Аристарх нервно скомкал газету и запулил её в корзину для мусора. Как бы ему хотелось, чтоб вместо газеты было что-то потяжелее, а вместо корзины — физиономия того негодяя, который сделал Юлии больно. А ещё ему нестерпимо захотелось оказаться сейчас на месте Вероники и нежно прижать хрупкую испуганную девочку к себе, гладить её роскошные рыжие волосы, прикоснуться к ним губами, прошептать:

— Всё будет хорошо…

Глава 63. Есть одно но

— Аля, приехал настолько быстро, насколько смог, — Валентин бодрым шагом прошёл в гостиную и занял кресло напротив хозяйки.

— Такая чрезмерная поспешность была ни к чему, — проворчала Алтыной.

Она знала, что тема разговора её другу крайне интересна, но всё же, когда просила заехать при случае, рассчитывала, что у неё есть в запасе минимум час. Профессор же примчится буквально через пятнадцать минут. Из-за этого Алтыной пришлось в срочном порядке выпроваживать визажистку и встречать гостя не при полном марафете.

— Как я мог не торопиться, когда услышал от тебя такую информацию? Говоришь, выяснила кое-что про интересующую нас женщину?

— Да, кое-что, — кивнула Алтыной. — Все эти дни я скурпулёзно изучала ручку, которую ты привёз в прошлый раз. Пыталась через энергетику владельца ручки выяснить хоть что-то об энергетике его возлюбленной.

— Ты такое можешь?! — не сдержал восхищенного возгласа Валентин.

Алтыной невольно улыбнулась. Ей льстил восторг друга.

— Это изнурительная кропотливая работа. Пришлось собирать информацию по крупицам.

— И? — Валентин от нетерпения подался вперёд.

— И вот какая картина у меня получилась. Возлюбленная твоего партнёра чиста, можно сказать, как стёклышко. Энергетика резко положительная, намерения тоже. Но есть одно но.

Валентин коснулся пенсне и резко одёрнул руку.

— Что за но? Аля, не тяни.

— Эта женщина играет чувствами человека, который её любит. Она не испытывает ответных эмоций. Она искусно притворяется.

— Но зачем ей это? Хочет использовать мистера Твина?

— Возможно, — кивнула Алтыной. — Манипулирует им, пользуюсь его влюблённостью.

— Тогда как же её намерения можно назвать чистыми?

— Вот в этом-то весь и вопрос. За свою жизнь я просканировала намерения нескольких десятков, а то и сотен людей. Ещё ни разу мне не попадалась такая головоломка. Если человек не искренен со своим партнёром, притворяется, изображает чувства, которых нет, его энергетика однозначно читается как отрицательная, в единичных случаях как нейтральна, но никак не положительная.

— Но, может, тогда попробовать изучить ручку ещё глубже. Может, там найдётся разгадка этого ребуса?

— Нет, из ручки я уже выжала всё что можно. Но у меня есть одна идея.

— Какая? Попробовать стянуть у англичанина ещё какой-нибудь предмет?

— Нет. Лучше. Включи в телефоне режим громкой связи и позвони партнёру. По его голосу я смогу понять много больше, чем по ручке или другой вещи.

Мистер Твин с ухмылкой наблюдал, как раздражённо вибрирует смартфон, пытаясь привлечь внимание хозяина. Входящий звонок от Валентина. Как же профессор предсказуем! Сначала пытался притащить свою подругу для очного сканирования партнёра. Не получилось. Мог бы сделать выводы. Но вместо этого недалёкий профессор пошёл на следующую предсказуемую хитрость — стянуть какой-нибудь предмет, чтобы изучить энергетику владельца. И, конечно, с лёгкостью был обведён вокруг пальца. А теперь очередная глупая уловка — звонок. Интересно, чья была идея: самого Валентина или наштукатуренной ведьмы.

Хотя, по большому счёту, мистера Твина мало заботило, кто из этой сладкой парочки чуть более изворотлив. Они оба предсказуемы до скуки, и это было ему на руку. Они не станут помехой в реализации хитроумного плана. Они, сами того не замечая, добросовестно отыграют предписанные им роли в спектакле, сценарий которого известен только гениальному режиссёру.

Правда, вчера мистер Твин решил немного поменять ход представления. Случилось это после того, как англичанин побывал в комнате Вероники. Он пробрался туда, чтобы проверить информацию от Валентина. Мистер Твин хотел своими глазами увидеть оберег, который сделала студентка. Убедиться, настолько ли хорош артефакт, чтобы свидетельствовать об особых способностях его создательницы.

Да, оберег получился уникальный по своим свойствам. Но не это больше всего удивило англичанина. Он узнал эту брошь. Прошло столько лет, но он вспомнил. Поразительно, какая запутанная судьба у простенькой с виду вещицы. Была предназначена одной, однако получила её другая, а сейчас ею пользуется третья. Мистеру Твину не хотелось бы, чтобы нынешняя хозяйка раньше времени догадалась о том, кто был предыдущем владельцем броши. По всему видно, пока этого не произошло, но как знать, что будет дальше. Девчонка не глупа. Поэтому оберег однозначно нужно было забрать. Он может нарушить планы, сыграв роль подсказки. Да и защитная аура его достаточно сильна, чтобы внести не нужные коррективы в самый кульминационный момент.

Однако забрать оберег в ту ночь мистер Твин не мог. Если бы брошь исчезла, Вероника бы догадалась, что лицо отца ей не померещилось и не приснилось, а в комнату пробрался кто-то похожий на родителя. Зачем взваливать на девочку столько ненужной информации? Мистер Твин заберёт брошь позже.

И хотя оберег пока остался у Вероники, экскурсией в её комнату англичанин был очень доволен. Он собрал информацию, которая помогла переработать алгоритм действий, сделать его ещё более совершенным — два задействованных в спектакле персонажа получили новые роли.

Первым, кто пошёл на повышение, был секретарь Мистера Твина. Англичанин догадался, каким образом брошь попала к своей новой хозяйке — Арсений, негодяй, оказался не так прост, как про него думал мистер Твин. Выполнил работу курьера. Что ж — это даже к лучшему. Мальчишка будет использован в игре не так, как планировалось вначале. Его роль будет переписана. Теперь он не пешка, фигура покрупней. Он получит по полной. Ему ещё аукнется его предательство.

Вторым персонажем, кому мистер Твин переписал роль, была Вероника. Уникальные свойства оберега свидетельствовали, что Валентин нисколько не преувеличивал насчёт способностей своей студентки. И хотя до этого англичанин считал девчонку совсем бездарной, но это оказалось не так. Что-что, а работать с артефактами она умеет — видимо, невольно переняла от отца. А раз так, почему бы не использовать её более эффективно: не только в виде приманки, как планировалось вначале, но и для того, для чего будет использована другая девчонка. Эффект может получиться колоссальный, в два раза лучший, чем мистер Твин полагал вначале.

Глава 64. Привыкнуть к мысли

Никита убедившись, что из поликлиники Аристарх направляется прямиком домой, решил прекратить слежку и развернулся в сторону женского общежития. Подсмотренная возле кабинета гинеколога сцена, вызвала настоящий шок. Первым порывом было срочно поговорить с сестрой, но Никите пришлось на время отложить беседу. Важно было понять планы Аристарха на сегодняшний вечер.

Поведение профессора с каждым днём не нравилось Никите всё больше и больше. И если навязчивые дополнительные занятия с Юлей ещё можно было списать на чрезмерно ответственное отношение к работе, то сегодняшняя слежка за девушками уж точно никакого отношения к профессиональным обязанностям иметь не могла. Выходит, подозрения ректора оправдываются: Аристарх — пособник злоумышленников? Ответ на этот вопрос вполне мог бы быть положительным, если бы не одно но. Действует профессор уж слишком неосторожно и неумело. Не замечает в своём кабинете камер видеонаблюдения и жучков. А уж его сегодняшняя слежка за студентками под прикрытием газеты — вообще, детский сад какой-то.

Нестыковки были настолько очевидны, что Никита стал склоняться к версии Вероники. Возможно, Юля вызывает такой повышенный интерес Аристарха потому, что он ей увлёкся. Пропитался совсем не теми чувствами, которые должен испытывать преподаватель по отношению к студентке. Да уж. Только этого сестре в её положении не хватало.

Мысль о положении, в которое попала Юля, заставила Никиту ускорить шаг до резвой трусцы, и через пару минут он уже стучал в дверь комнаты сестры. Но прежде чем войти, сделал три глубоких вздоха, чтобы успокоиться. Бешеные чувства бурлили и грозили выплеснуться через край, но нужно было сдерживаться — Юле и без него паршиво.

Сестра сидела на кровати, тесно прижавшись к Веронике. На щеках блестели остатки наспех вытертых слёз. Сердце Никиты сжалось. Именно так выглядела Юля пятнадцать лет назад, когда он впервые увидел её. Маленькая хрупкая напуганная девочка, мужественно сражающаяся со слезами. Только тогда у неё не было даже подруги, к которой она могла бы прижаться.

— Эля, я всё знаю, — постаравшись придать голосу спокойствия, произнёс Никита и присел рядом. Он почувствовал, как сестра напряглась.

— Откуда?

— Догадался, когда увидел, как ты выходишь из кабинета гинеколога.

— Следил? — презрительно фыркнула Юля.

Однако отрицать ничего не стала. Уже хорошо. Теперь Никите предстояло задать главный вопрос. Скользкий вопрос. Но, только зная ответ, можно выстроить план дальнейших действий.

— Что ты решила?

— В смысле?

Никита пояснил не сразу. Подбирал слова. Как объяснить сестре, что её беременность очень-очень некстати. И дело даже не в том, что она молода, и у неё нет жениха, а в том, что она стала крайне уязвима перед злоумышленниками. Откинув с десяток неудачных в данной ситуации слов, Никита, наконец, нашёл более-менее подходящее, но произнести не успел.

— Не надо. Не говори, — резко перебила Юля. — Я поняла, о чём ты. Я всё оставлю как есть.

— Но, может, стоит подумать…

— Предлагаешь убить собственного ребёнка, как хотела поступить со мной мать?! — в глазах Юли вспыхнуло такое пламя, что стало понятно — дальнейший разговор на эту тему не имеет смысла.

— Хорошо, — мягко сказал Никита. — Тогда мне нужно кое-что тебе рассказать. Тебе нужна очень серьёзная защита.

— Никит, — перебила Вероника, — я уже предупредила Юлю о преступниках.

Догадываясь, что Никита не будет в восторге от этой новости, Ника попыталась объяснить:

— Понимаю. Вы с ректором считали, что чем меньше Юля знает, тем лучше для неё. Но в изменившихся условиях, я должна была ей всё рассказать.

— А со мной посоветоваться? — нахмурил брови Никита.

— Юля не хотела, чтобы пока хоть кто-то знал о её беременности. Даже ты.

Никита почувствовал, что в нём закипает возмущение.

— Вы, что, девчонки, совсем?! Или думаете, сами себе можете защиту обеспечить?!

Его взгляд несколько секунд метал громы и молнии в сторону Вероники. Затем Никита посмотрел на Юлю и добавил голосом, не терпящим возражения:

— Короче так, во-первых, я звоню этому твоему Ричарду. Надеюсь, он не законченный урод, и понимает, что обязан разделить ответственность. А, во-вторых, звоню отцу и дяде Бернарду. Они заберут тебя домой, и приставят надёжную охрану. Там ты будешь в безопасности.

— Нет, Никит, — испуганно вскрикнула Юля и схватила брата за руку. — Не надо никому говорить. Особенно Ричарду. Я не хочу его видеть.

— Зато я хочу, — процедил Никита, почувствовав, что кисти непроизвольно сжимаются в кулаки. — У меня есть к поддонку пара вопросов.

— Никита, — голос Юли был тихий, но твёрдый. — Ричард не настолько ужасен, как ты про него думаешь. Он сделал мне предложение. Хотел, чтобы мы поженились. И сейчас, узнав о ребёнке, он будет лишь сильнее настаивать на этом. Но я не хочу! Понимаешь? Категорически не хочу, чтобы он был рядом. Один его вид напоминает мне о матери, о том, что она сделала, и о том, что сделал он сам.

— Хорошо, — внял пламенной мольбе Никита. — Ричард пока отменяется. Позвонишь ему сама, если почувствуешь, что готова простить. Но нашим отцам я должен рассказать.

— Нет, — отчаянно замотала головой Юля. — Нет, Никита, нет. Они запрут меня дома и приставят двадцать надсмотрщиков.

— А что ты хотела? — рыкнул Никита. — Как ещё прикажешь им защитить тебя?

Слёзы градом потекли по щекам Юли.

Вероника нежно обняла подругу и гневно сверкнула глазами в сторону Никиты, который, борясь с противоречивыми эмоциями, начал расхаживать по комнате взад-вперёд.

— Чего раскричался? Навредишь племяннику.

— Племяннику? — глупо переспросил он, замерев посреди комнаты.

— Ну, или племяннице, — улыбнулась Вероника. — Мы пока не в курсе.

От щемящих непонятных чувств на секунду перехватило дыхание. Никита снова сел на кровать рядом с сестрой.

— Эля, малышка, — сказал он мягко и погладил по голове. — Всё будет хорошо, не плачь. Вот увидишь, всё будет хорошо.

Всхлипывания Юли стали понемногу затихать.

— Но родителям сообщить в любом случае необходимо, — продолжая ласково поглаживать рыжие локоны, произнёс Никита. — Пойми, раз ты решила оставить малыша… а ты правильно решила… то рано или поздно об этом узнают все. Что толку скрывать? Тем более, от отца?

— Никит, дай мне время, — всхлипнула Юля. — Хотя бы несколько дней. Дай мне самой привыкнуть к этой мысли.

— Хорошо. У тебя будет несколько дней. Только при условии, что будешь слушаться. Делать то, что я говорю. Иначе я не смогу обеспечить тебе защиту.

Никита снова провёл рукой по прекрасным волосам сестры и добавил голосом, который стал ещё мягче и нежнее:

— Тебе и моему племяннику… ну, или племяннице.

— Спасибо, — прошептала Юля и уткнулась головой в плечо брата. — Я так боюсь реакции отца. Страшно даже представить, что он сделает.

— Да ничего он не сделает, — успокоил Никита. — Он любит тебя, дорожит безумно.

— Вот именно! — горячо выпалила Юля. — А знаешь, на что способен любящий отец, когда дочери грозит опасность?! Вот твой, Ника, что, к примеру, сделал бы?

Никита почувствовал, как Вероника сжалась, словно пружина, и от досады чуть не выругался. Что за день такой? Мало было сегодня проблем и слёз, чтобы прозвучал ещё и этот вопрос?

— Мой пожертвовал собой ради моей безопасности, — тихо, почти шёпотом ответила Вероника.

У неё хватило сил не расплакаться. Нельзя! Юле сейчас нужна поддержка, а не рыдающая подруга, требующая утешения. У Вероники хватило сил даже на то, чтобы спокойно рассказать Юле, что случилось три с половиной года назад. И даже на то, чтобы показать подруге снимок отца, который хранился в памяти смартфона. Ника не знала, как давно было сделано фото. Может, лет 10 назад. Папа не любил фотографироваться. Не любил настолько, что мог запросто удалить фото, на котором случайно оказался. Но этот снимок чудом сохранился, и был очень дорог Веронике.

— Красивое открытое лицо, — сказала Юля, рассматривая фото. — А ты Ника, наверно, в маму. На отца не очень похожа. Только глазами.

— Да. Только глазами, — кивнула Вероника.

— А знаешь, лицо твоего отца мне кажется знакомым. Такое ощущение, что мы где-то встречались.

— Это вряд ли, — пожала плечами Вероника. — Мне кажется, он никогда никуда из Беларуси не выезжал. Но, может, ты когда-нибудь бывала в Славянославске?

— Да нет. Если честно, до встречи с тобой я даже о существовании такого городка не знала.

— Ну, значит, показалось.

— Нет, Ника, не показалось, — упрямо мотнула головой Юля. — Чем больше на фото смотрю, тем больше уверенность — твоего отца я точно где-то видела. И запомнился он мне неспроста. Он не был случайным прохожим или попутчиком в городском транспорте. Он сыграл какую-то важную роль в моей жизни.

— Эля, тебе надо постараться вспомнить, где ты могла его видеть, — попросил Никита, который до этого молчал: только внимательно слушал и анализировал. Он давно пытался понять, что связывает Веронику и Юлю. И смутные воспоминания сестры давали хоть какую-то подсказку. А если Юле удастся припомнить подробности, то возможно загадка будет разгадана.

Глава 65. Она вспомнила

Никита лежал на кровати Вероники, машинально анализируя все звуки, раздающиеся из коридора и соседней комнаты. Но анализировать по большому счёту было нечего: три часа ночи — общага спала. Было бы не плохо и Никите подремать хотя бы несколько часов. Но ему не спалось. Мешали тревожные мысли о сестре и будоражащие мысли о хозяйке комнаты. Мурашки бегали по телу от картинок, которые рисовало воображение: Ника, лежащая на своём законном месте, в своей постели, то есть под боком у Никиты. Но на самом деле Вероника спала сегодня в комнате Юли. Он сам отправил её к сестре, чтобы занять её место. Решил, что пока Совет не пришлёт для Юли профессионального охранника, он должен быть рядом с обоими подопечными и днём, и ночью.

Члены Совета пообещали, что бодигард прибудет в Верхнетайгинск со дня на день: сейчас ведётся активный подбор кандидата, и вырабатывается легенда для него. Необходимо было, чтобы внезапное появление возле Юли нового человека выглядело естественно.

Никита прикидывал, может ли в итоге охранником оказаться кто-то из его однокурсников, и есть ли среди них настолько надёжный, чтобы с лёгким сердцем доверить ему безопасность сестры.

Поток мыслей был прерван пронзительным криком Юли. Никита соскочил с кровати и бросился в соседнюю комнату, успев на ходу подумать, каким правильным было решение остаться в женском общежитии и просьба к девочкам визжать в случае малейшей опасности.

Он распахнул дверь и тут же щёлкнул выключателем. Яркий свет залил комнату. Расчёт был на то, что внезапное появление застанет противника врасплох, и Никите удастся быстро нейтрализовать его. Однако посторонних в комнате не оказалось. Юля и Вероника сидели на кровати, прижавшись друг к другу, и испуганно озирались по сторонам.

— Девочки, что случилось? — подскочил к ним Никита.

— Ничего, — ответила Юля. — Никит, извини, глупо получилось. Просто кошмар приснился.

Несмотря на заверения сестры, что всё в порядке, Никита обшарил каждый уголок в комнате. Ничего подозрительного не обнаружил, и у него отлегло от души. Хотя дурной сон, как показывала практика, тоже может быть предвестником опасности, поэтому Никита не собирался уходить, пока не расспросит сестру о нём.

— Никит, что ты там под кроватью рассчитываешь найти? — иронично вскинула бровь Вероника, которая уже окончательно проснулась и оправилась от испуга, вызванного криком подруги. Она с улыбкой наблюдала, как Никита тщательно обследует комнату, хотя очевидно, что ничего примечательного в ней обнаружить не получится.

— Мало ли? — усмехнулся Никита, довольный тем, что хотя бы одна его подопечная настолько пришла в норму, что даже подтрунивает. — Вот, к примеру.

— Ой, моя серёжка, — обрадовалась Юля, увидев в руках брата изящный предмет бижутерии. — А я её уже вторую неделю ищу.

Вовремя обнаруженная пропажа, казалось, немного подняла настроение и второй подопечной. И Никита решил, что можно начинать расспрос.

— Эля, так что же тебе такого страшного приснилось?

— И не спрашивай, — передёрнула плечами Юля. — Опять этот кошмар, который периодически повторяется с детства.

— Про ритуал?

— Да. Опять эта чёртова комната, свечи, мама с кинжалом… — голос Юли дрогнул. Продолжила она отчаянным шёпотом. — Господи, так хочется забыть. Навсегда забыть! Но где там!

— Юль, постой, — Вероника смотрела на подругу с изумлением. — Твоя мама была в длинном светлом платье с распущенными волосами?

— Да.

— Она рисовала какие-то знаки кровью на твоём теле?

— Думаешь, это была всё-таки кровь? Я надеялась, красная краска… Стоп! Откуда ты знаешь?

— Когда я создавала оберег, именно эта картинка сама собой всплыла в моём воображении. Только казалось, что это всё происходит со мной.

— Ого! Как такое может быть?! — воскликнула Юля.

— Не знаю, — растерянно пожала плечами Вероника.

Зато Никита знал. Эту головоломку он решил ещё тогда, когда Вероника подробно рассказала ему о приключениях брошки. О том, что происходило с божьей коровкой с момента, когда девушки хитростью вернули её законной владелице.

— Тут всё логично. Смотрите, девочки, — начал делиться соображениями Никита, — перед тем, как Ника сделала оберег, брошь всю ночь лежала у Юли под подушкой. Правильно? Эля, вспомни, возможно, в ту ночь ты видела подобный сегодняшнему кошмар или просто думала о маме или ритуале.

— Да что тут вспоминать, — вздохнула Юля. — Такие мысли постоянно крутятся у меня в голове. Тот вечер вряд ли был исключением.

— Тогда, по всей видимости, брошь пропиталась твоими эмоциями, а потом они выплеснулись на Нику, — закончил мысль Никита.

— Подожди, — возразила Вероника, — но ты же говорил, что божья коровка, в роли магического символа, слишком нейтральна и практически не поддаётся ментальному воздействию. Как же у Юли это получилось непроизвольно, без малейшего усилия?

— Божья коровка является символом рода, к которому Юля имеет прямое отношение. Связь с родовым символом может устанавливаться непроизвольно.

— Слушай, Никит, так может мы с Никой дальние родственницы, — осенило Юлю. — У неё тоже вон как здорово получилось из божьей коровки оберег сделать.

— Ага, — с улыбкой задрала нос кверху Вероника. Хотя была абсолютно уверена, что не может иметь ни малейшего отношения к супер-пупер знаменитому магическому роду.

Юля чмокнула подругу в щёчку и ещё крепче обняла её:

— Вот было бы классно, если бы мы оказались сёстрами!

— Семиюродными, — усмехнулся Никита.

— Не важно, — отмахнулась Юля. — Главное слово тут — сёстрами.

— Я об этом думал, — уже серьёзно сказал Никита. — Всё может быть.

— Кстати, — Юля хлопнула себя по лбу, — не рассказала самого важного. Я вспомнила, где видела отца Ники.

— Где? — хором спросили Вероника и Никита и окатили Юлю горящими любопытством взглядами.

— Он тоже из моего кошмара. Обычно я всегда просыпалась на самом страшном моменте. Когда мама заносит надо мной кинжал. Но сегодня сон продлился на секунду дольше. Я увидела лицо мужчины, склонённое надо мной. И узнала его — это твой отец, Ника.

— Не может быть! — ужаснулась подруга.

— Сегодняшней ночью ты увидела его первый раз? — уточнил Никита. Это был важный вопрос. Ведь мозг Юли мог просто совместить во сне две совершенно не связанные в жизни картинки: кошмар из детства и фото, которое Ника показала подруге вчера.

— Нет, не первый. Какой-то смутный образ был всегда, только он ускользал. А сегодня я поняла, кто он.

— Уверена? — переспросил Никита.

— Абсолютно уверена: теперь картинка прояснилась. Думаю это он меня спас. Он остановил этот ужасный ритуал.

— Вряд ли, — качнул головой Никита. — На самом деле тебя спасла горничная и семья магов, которая жила по соседству.

— Расскажи, что ты знаешь, — попросила Юля.

Пока сестра была маленькой, родственники избегали разговоров на эту тему — боялись травмировать. Не хотели лишний раз напоминать о страшных событиях. Но теперь Никита не видел смысла уводить разговор в другую сторону. Когда-то Юля должна узнать подробности.

— Твоя мать в тот вечер отпустила всех слуг и начала приготовления к ритуалу. Но одна из горничных вернулась. Кажется, забыла что-то в твоей комнате. Заметив, что тебя в кроватке нет, она почувствовала неладное и начала искать. Спальная хозяев была заперта на ключ. В скважину горничная разглядела происходящее и обомлела — поняла, что твоя жизнь на волоске. Рядом с хозяйкой был мужчина. Лица его служанка не видела, но подумала, что это хозяин дома. Понимая, что не справится в одиночку, она позвала на помощь. Откликнулись соседи. Когда они проникли в комнату, кроме тебя, там была только твоя мать. Они сняли заклинание и остановили ритуал. Долгое время считалось, что смертельное таинство затеяли оба родителя. И только спустя несколько лет удалось доказать, что отец не причастен. Его там не было. А мужчину, которого видела горничная, пришлось признать игрой теней и её воспалённого стрессом воображения.

В течение всего рассказа Ника держала подругу за руку, боясь, как на неё подействует информация. Но Юля была относительно спокойна. Вряд ли её, побывавшую внутри той зловещей комнаты, можно было напугать тем, что происходило снаружи.

— Выходит, мужчина всё-таки был, — сказала Юля. — Он остановил мать ещё до того, как подоспела помощь от горничной.

— Ты уверена, что он сыграл положительную роль, а не был участником страшного ритуала, как то показалось прислуге? — спросил Никита.

— Уверена. С его появлением я почувствовала облегчение.

— Ну, если это действительно был мой отец, то однозначно мог действовать только на стороне Юли, пытался её спасти, — убеждённо произнесла Вероника. — Только одного не пойму. Как он мог оказаться в тысячах километрах от Беларуси, в спальне Юлиной матери? Как мог догадаться о готовящемся смертельном ритуале?

— Не забывай, твой отец был избранным, — напомнил Никита. — Он много чего мог.

— Всё равно это очень странно. Надо поспрашивать у мамы, уезжал ли куда-нибудь папа, когда мне было пять.

— Да, узнай, — кивнул Никита, — это нам поможет.

— Кстати, Никит, — Юля с надеждой посмотрела на брата, — раз уж ты рискнул сегодня поговорить со мной на тему, которую родственники сделали для меня табу. — может, расскажешь, что это был за ритуал? Почему я не нашла его описание ни в одном учебнике и ни в одном справочнике.

— Все ритуалы, связанные с человеческими жертвоприношениями, были запрещены решением Большого Совета ещё двести лет назад. Сведения о них были тщательно вычищены из всех источников.

— Откуда тогда мать знала его?

— Знания о смертельных таинствах в некоторых семьях могли передаваться из поколения в поколение из уст в уста. Большой Совет прикладывал и прикладывает огромные усилия, чтобы пресечь эти нарушения. Но не всегда удаётся.

— Выходит, мама могла узнать о ритуале от моего дедушки или бабушки.

— Могла, — кивнул Никита.

— Тогда, скорее, от деда, — предположила Юля. — Он был тяжёлый человек. Я его всегда боялась, хотя он меня и любил.

— А где он сейчас? — спросила Вероника.

— Они с бабушкой погибли в автомобильной катастрофе.

— Сочувствую, — вздохнула Ника.

— Да ничего, это было давно.

— Кстати, Никит, — Юля опять посмотрела на брата с немой мольбой во взгляде, — не может быть, чтобы детективам Большого Совета совсем-совсем ничего не рассказывали о ритуалах, с которыми им, возможно, предстоит бороться.

— Эля, поверь, практически ничего.

— Я не спрашиваю о последовательности действий, я спрашиваю о цели. Для чего они были нужны? Что они давали инициатору?

— Как правило, речь шла о власти, силе и могуществе.

Юля разочаровано опустила голову. Это был не тот ответ, который она надеялась услышать.

Глава 66. Магическое сцепление

Никита, Вероника и Юля на первой паре дружно клевали носом — сказывалась бессонная ночь. Впрочем, дремать на лекции Валентина Семёновича было занятием непростым. Он то и дело использовал свой излюбленный приём — хлопал по столу ладонью, чтобы осадить Тимура или кого-то другого, посмевшего дерзить. А после вопроса Леночки вообще начал орать так, что мёртвый бы проснулся. Студентка попросила разрешения изготовить индивидуальный оберег, такой же, какой сделала на прошлом занятии.

— А что случилось со старым? — подозрительно прищурившись, поинтересовался профессор.

— Старый я потеряла, — промямлила Леночка.

— Что значит, потеряли?! — взвизгнул профессор. — Это возмутительная оплошность! Шмелёва, вы хоть понимаете, что если магический предмет попадёт в неумелые руки, может случиться катастрофа.

— Но это же был индивидуальный оберег, — робко возразила Леночка. — Никто не сможет им воспользоваться кроме меня.

— Ваше счастье. Потеряй вы любой другой предмет, подвергшийся воздействию цифробуквенной методики, это было бы ЧП. О его последствиях даже говорить не буду. Надеюсь, сами догадываетесь.

Красная от смущения и стыда Леночка кивнула головой, однако садиться не стала — решилась повторить вопрос:

— Валентин Семёнович, я всё поняла. Но можно мне всё-таки сделать ещё один такой же оберег? Папа так хотел посмотреть, что у меня получилось.

— Ладно, Шмелёва, — махнул рукой преподаватель, который, по-видимому, проникся сочувствием толи к студентке, толи к её отцу. — Завтра у ваших сокурсников из параллельной группы практическое занятие по изготовлению индивидуальных оберегов. Можете поприсутствовать.

— Спасибо, — прошептала Леночка.

— А теперь вопрос ко всей группе. Как вы считаете, получится у Шмелёвой сделать ещё один в точности такой же оберег?

— Конечно, получится, — тут же с места заверил Егор. — Лена очень талантливая.

— А вы, Двинская, что по этому поводу думаете? Согласны со Смирновым?

Вероника предпочла бы ничего не думать. После бессонной ночи мысли в голове шевелились с трудом. Но профессор буровил её въедливым взглядом, означавшим — уйти от ответа, использовав простое «не знаю», не получится.

— Изготовить в точности такой же оберег, скорее всего, нельзя, вне зависимости от таланта его творца, — предположила Вероника.

Было видно, что ответ Валентину Семёновичу понравился. Он кивнул и спросил:

— Почему?

— Ну, во-первых, исходный материал будет разный. Не существует двух совершенно одинаковых вещей. Даже при серийном производстве каких-то предметов, они немного отличаются. Ну, хотя бы на микроскопическом уровне.

— Правильно, — кивнул профессор. — А, во-вторых?

— А, во-вторых, ментальная энергия, которую создатель оберега концентрирует на предмете, тоже будет отличаться. Нельзя в точности повторить свои мысли и чувства.

— Верно, — на лице Валентина Семёновича на секунду мелькнуло подобие улыбки.

— Но можно же попробовать не создавать оберег с нуля, а сделать неотличимый дубль оригинала, — возразил Егор.

— Нет, Смирнов, таких методик не существует, — злорадно усмехнулся профессор. — Можно, конечно, создавать дубли информации. И они могут быть неотличимы. Но с магическими предметами такой номер не пройдёт.

— Совсем?

— Смирнов, ваши настырные вопросы с места без моего разрешения не заслуживают ответов. Но, к вашему счастью, вы их получите. Сегодняшняя лекция посвящена как раз этой теме. Так что записывайте: методика магического сцепления.

— Наподобие квантового сцепления в физике? — поинтересовалась Вероника.

И хотя её вопрос тоже был задан с места и без разрешения, Валентин Семёнович отреагировал на него совсем не так, как на предыдущий.

— Да, Двинская, правильная аналогия. За активную работу на занятии ставлю Вам сегодня пять баллов. И задержитесь, пожалуйста, после пары. Хочу с вами поговорить.

Вероника изумлённо глянула на Никиту.

— Видал?! Скоро круглой отличницей стану!

Никита не разделял оптимизма соседки по парте и выглядел настороженно.

— Помню-помню, — успокоила Ника. — Не переживай. Никаких дополнительных занятий.

— Магическое сцепление, как верно заметила Двинская, чем-то похоже на квантовое сцепление, — Валентин Семёнович приступил к объяснению новой темы. — Берутся два внешне похожих предмета. Чем больше сходство, тем лучше. Один из них магический, а второй обычная не магическая копия. После наложения методики сцепления их свойства становятся взаимозависимыми.

— То есть не магический предмет, становится магическим? — опять не сдержался от вопроса с места Егор.

— Нет. Он не приобретает магических свойств. Напротив, попытка использовать его в методиках вместо магического собрата, приводит к тому, что этот самый собрат теряет магические свойства и становится обычным предметом. Причём не важно, находятся они рядом или разнесены на большое расстояние.

— Так для чего тогда нужна методика сцепления. Какой в ней смысл? — пожал плечами Егор.

— Она используется, например, для нейтрализации ненужных артефактов, — ответил Валентин Семёнович.

Он не стал уточнять, что нашёл замечательной методике ещё одно применение. Она стала его страховкой в партии с мистером Твином. По заказу профессора был сделан ещё один Бубен. Очень близкая копия оригинала. Потом Валентин Семёнович сцепил не магическую копию и магический оригинал. Отличить их, к счастью, способен только он сам. Теперь ему можно было даже не особо стараться их прятать. Мистер Твин никогда не решиться использовать наугад один из Бубнов. В случае если это окажется копия, оригинал тут же лишиться своих свойств. И риск ошибиться велик: 50 на 50.

— А скоро мы будем изучать методики на практике? — не унимался Егор.

— Практических занятий по этой теме не будет.

— Почему? — разочаровано хмыкнули сразу несколько студентов.

— Обе методики: как наложение магического сцепления, так и его снятие относятся к невероятно сложным. Только единицы магов способны на такое.

— Вы знаете кого-нибудь? — заинтересовался Тимур.

— Знаю одного, — усмехнулся профессор.

— Кто это?

— Ваш покорный слуга.

Тимур, кажется, даже присвистнул от удивления. Благо в это же время раздался звонок, поэтому очередная выходка дерзкого студента осталась незамеченной профессором.

— Двинская, попрошу вас задержаться, — напомнил Валентин Семёнович. — Остальные свободны.

Вероника подошла к преподавателю. Она догадывалась, что речь пойдёт о специализации. Но не подозревала, насколько пламенно профессор будет убеждать поступать на его кафедру.

— Вероника, у вас особые способности к работе с артефактами. Сегодняшнее занятие это ещё раз подтвердило. Но ваши способности нуждаются в развитии. Вам необходимы дополнительные индивидуальные занятия. И я готов их организовать.

Как бы лестно не звучали слова профессора, Ника решила отказаться. Было бы совершенно неответственно из-за своих прихотей усложнять работу Никите. Ему и так сейчас приходится нелегко, нужно обеспечивать безопасность сразу двум подопечным, а вернее уже и трём. Поэтому Ника обязана прислушаться к его рекомендации. Вот только как бы помягче отказать Кощею? Несмотря на всю его вредность, в последнее время Вероника начала испытывать по отношению к профессору подобие симпатии.

— Валентин Семёнович, я бы с радостью, но…

— Не спешите отказываться, — перебил преподаватель. — Поймите, вы настолько талантливы, что, возможно даже, у вас получится освоить магию, которая подвластна единицам.

— Магическое сцепление?

— И не только. Я владею несколькими уникальными методиками.

— И рискнёте поделиться ими со мной? — усмехнулась Вероника.

— Да, рискну, причём с превеликим удовольствием, — заверил Валентин Семёнович.

— Знаете, — продолжил он с неожиданной искренностью в голосе. — Мне очень хотелось бы передать кому-то свои знания и умения. Для мужчины-мага чрезвычайно важно воспитать преемника.

Последняя фраза профессора больно кольнула Веронику. Это была слово в слово мысль отца Никиты. Именно таким аргументом он убеждал Нику, что она сделает своего парня несчастным. Никита, стань он мужем Вероники, будет лишён возможности иметь талантливых детей, которым бы смог передать свои способности.

Теперь же Нику уверяют в обратном. Её саму хотят видеть в роли той самой талантливой преемницы. И спрашивается, что ей ответить на такое предложение.

Валентин Семёнович наблюдал за реакцией Вероники, пытаясь понять, не переборщил ли он с похвалой. Студентка, безусловно, не лишена способностей, но так ли они велики, как он расписал, пока было не понятно. И, конечно, обронённая сгоряча фраза про преемника имела не тот смысл, какой в ней, скорее всего, увидела Двинская. Да, Валентин Семёнович надеялся, что Вероника сможет помочь ему обрести преемника, о котором он мечтает уже столько лет. Помочь обрести, но, естественно, не сама стать им. Это должен быть законный наследник, родной сын или дочь. Но профессор бесплоден. Он много лет искал человека, который смог бы его вылечить. Он наблюдался у светил медицины. Он испробовал сотни магических методик — всё безрезультатно. Шанс выздороветь у него был один на миллион. Но ничего. Очень скоро этот мизерный шанс станет реальностью. Двинская вместе со второй девушкой (или без неё, если Вероника, действительно, имеет уникальные способности к работе с артефактами) при помощи Бубна помогут его желанию сбыться. Сделают ли они это добровольно? Вряд ли. Но у мистера Твина есть аргументы, чтобы убедить их.

— Валентин Семёнович, мне очень жаль, но пока у меня нет времени на дополнительные занятия с вами, — Вероника, наконец, придумала более-менее приличный повод для отказа. — У меня накопились долги по другим предметам. И если я не исправлю двойки, меня просто выгонят из Университета, и я не смогу заниматься ни на вашей кафедре, ни на какой другой.

— Что ж, очень жаль, — проскрипел профессор.

Ему действительно было жаль, что уговоры, щедро сдобренные лестью, не помогли. На дополнительных занятиях он мог прощупать студентку глубже. Возможно, нашлись бы аргументы для мистера Твина не привлекать к операции другую девушку. А теперь Валентину Семёновичу ничего не оставалось, как согласится на план англичанина, хоть в некоторых пунктах он был весьма рискованным.

Глава 67. Спасённое невинное дитя

После окончания занятий ректор пригласил Никиту в кабинет, чтобы поделится свежей информацией.

— Мои люди получили новые неожиданные сведения о сообщнице преступников, — Пётр Иванович выглядел озадачено. — С большой долей вероятности девушка, которую принудят к содействию, имеет с Вероникой родственные связи. Так что твою сестру, а с ней и Аристарха, из списка подозреваемых, пожалуй, можно исключить.

— Рано исключать, — покачал головой Никита. — У меня есть основания полагать, что Юля и Вероника могут оказаться дальними родственницами.

— Источник информации?

— Пока это только догадки. Выводы, основанные на косвенных фактах. Кстати, а что насчёт ваших источников?

— Сведения тоже приблизительные. Применяются методики сканирования ментальных полей с отрицательной энергетикой, которые окружают Веронику. Такие приёмы не дают стопроцентно верной информации, но работают высококлассные специалисты. Я им доверяю.

— Понятно, — кивнул Никита. — С учётом моих догадок, получается, ваши новые сведения не отрицают, а скорее подтверждают, что сестра на прицеле злоумышленников.

— Пожалуй, — согласился ректор. — Значит, и Аристарх остаётся подозреваемым номер один.

— Начал в этом сомневаться, — возразил Никита.

— Что-то нарыл?

— Пока всё на уровне интуиции.

— Понятно. Хорошо, конечно, если Аристарх окажется не замешанным в истории со злоумышленниками. Но у меня тогда будет к нему серьёзный разговор о проф. пригодности. Его отношения со студенткой, эти его интимные прикосновения, выходят за все разумные рамки. Думаю, будет уволен.

Ещё вчера Никита был бы обеими руками за. Ему прибить хотелось нахала, позволившего себе, пользуясь служебным положением, приставать к сестре. Но сейчас ситуация стала видеться Никите немного по-другому. Он готов был понять поведение Аристарха, если тот действительно, как полагает Вероника, начал испытывать к Юле искренние чувства. Никита на своём опыте знал, как сложно соблюдать профессиональный этикет, когда ты влюблён. Он сам нарушил все мысленные и не мысленные правила, когда стал встречаться со своей подопечной. Но насколько права Вероника насчёт Аристарха было до конца не понятно и требовало проверки.

— Кстати, собираюсь сегодня уточнить свои ощущения по поводу нашего профессора, плотно пообщавшись с ним, — поделился Никита. — Тем более, есть замечательный повод — обсудить судейство конкурса «А ну-ка, девушки!». Ведь мы с ним оба в жюри.

— Замечательно. Действуй.

Никита вышел из кабинета ректора и сразу же направился к кабинету профессора физики.

— Аристарх Вениаминович, можно? — спросил он, легонько стукнув в дверь, и немедля зашёл внутрь.

Профессор, взглянув на студента, вздрогнул и быстро закрыл ноутбук. Движения были торопливыми, как будто Никита застал Аристарха врасплох за каким-то неприличным занятием.

— Хотел обсудить с вами, как будем оценивать выступления девушек на конкурсе, — объяснил Никита цель визита. — Слышал, они очень стараются. Подготовили много сюрпризов. Надо и нам придумать что-то нетривиальное. Скучно будет, если мы начнём выставлять оценки как за ответ на уроке.

— Да, — рассеянно кивнул Аристарх. — Как раз обдумывал сейчас этот вопрос.

Никита невольно улыбнулся. Лгать у профессора совсем не получалось: глаза были отведены в сторону, а руки нервно теребили ручку. До прихода Никиты Аристарх был занят чем угодно, но только не подготовкой к конкурсу. Вернее даже, не чем угодно, а чем-то таким, что отчаянно желал скрыть. А это значит, Никите крайне необходимо об этом узнать.

Следующая часть беседы была построена так, чтобы усыпить внимание профессора и заставить его открыть ноутбук. При этом задачей Никиты было в нужный момент оказаться за спиной преподавателя, чтобы успеть увидеть картинку на экране.

Манёвр удался. Аристарху, находившемуся сегодня в особо рассеянном состоянии, роль генератора идей давалась с трудом, и он быстро согласился поискать интересные решения в сети, вместо того, чтобы выдумывать самому. Ноутбук был открыт, и интернет-страничка, которую профессор просматривал до прихода Никиты, отобразилась на экране. Меньше секунды потребовалось Аристарху, чтобы сообразить убрать с экрана то, что хотел скрыть. Но Никите хватило этого времени, чтобы прочитать заголовок статьи: «Проблемы первого триместра».

Недоумение и разочарование — вот те два чувства, которые он испытал, обдумывая полученную информацию. Стоило ли так ловчить, чтобы узнать, что профессор до прихода Никиты читал статью об организации учебного процесса? Хотя слово «триместр» ассоциировалось с чем-то ещё. С чем-то не связанным с ВУЗом. Вот только с чем, вспомнить не удавалось. Впрочем, позже Никита сможет это вычислить, порывшись в сети, а пока надо было выработать новую стратегию вывести Аристарха на чистую воду. Никита применил первую пришедшую в голову идею: подготовку к конкурсу перемежать разговорами о Юле, её успеваемости по квантовой физике и дополнительных занятиях. Тема оказалась для профессора непростой. Он отчаянно смущался, при этом старательно пытался скрыть смущение и от этого смущался ещё больше. Никита начал склонятся к мысли, что насчёт чувств Аристарха к Юле Вероника была права. А последняя просьба профессора развеяла остатки сомнений.

— Не могли бы вы передать вашей сестре конспект и пару учебников, — остановил преподаватель Никиту на выходе из кабинета. — Юлия не была вчера на дополнительном занятии. Сегодня, чувствую, её тоже не будет. А скоро очередная контрольная. Я набросал для неё план занятий, чтобы она смогла подготовиться самостоятельно.

— Конечно, — кивнул Никита.

В коридоре он пролистал учебники и тетрадку, первые десять страниц которой были испещрены аккуратными записями. Это были пояснения и рекомендации к параграфам, которые Юле предстояло освоить. Никита чуть не присвистнул от удивления. Профессор написал всё это меньше чем за сутки? Он, что, ночь не спал, чтобы разжевать и законспектировать для студентки новую тему? Да он, похоже, действительно по уши влюблён в сестру!

Никите стало жаль профессора. Бедный-бедный Аристарх! Ему не позавидуешь. Увлечься собственной студенткой. И даже не просто студенткой, а беременной студенткой. Что почувствует профессор, когда узнает, что Юля ждёт ребёнка? Это, конечно, будет для него ударом, но с другой стороны, такой холодный душ не помешает — может, поубавит пыл. Хотя больше всего Никиту смущала мысль, что Аристарх, возможно, уже догадывается о положении Юли, ведь видел, как она выходила из кабинета гинеколога. Картинка неожиданно сложилась в голове, когда Никита вспомнил, с чем ещё ассоциируется слово «триместр». Со сроками беременности. Выходит, профессору уже всё известно.

Мистер Твин откинулся на спинку кресла и потёр от удовольствия руки. Только что он закончил разговор с партнёром. Тот звонил, чтобы сообщить, что у него не получается сблизиться с интересующей их девушкой настолько, чтобы досконально изучить её способности. Проще говоря, расписался в собственной несостоятельности. Валентину пришлось признать, что план мистера Твина куда надёжнее и согласится впредь строго следовать распоряжениям партнёра.

Англичанин знал, что теперь профессором будет ещё проще манипулировать и безапелляционно назначил время и место операции: ночь с 8-ого на 9-ое марта, спортзал главного корпуса Университета. Он догадывался, что у Валентина есть вопросы, почему именно эта дата и именно это помещение, но задавать их профессор не решился. И это хорошо, потому что отвечать мистер Твин не собирался.

Валентину не обязательно знать, что для ритуала, который наметил англичанин, нужно особое место. Нужно замкнутое пространство, напитанное ментальной энергией: эмоциями и страстями. И спортзал, в котором накануне пройдёт конкурс, подходил для этого как нельзя лучше. Жажда победы, зависть более удачливым соперникам, горечь поражения напитают пространство ментальными полями разной полярности, создадут необходимую атмосферу, усилят эффект магических действий. И это будут страстные эмоции десятков людей, а не одного человека, как было пятнадцать лет назад.

Тогда Элиза полагала, что обряд можно провести в маленькой спальной комнате, спустя пару часов после спровоцированной бытовой семейной ссоры с мужем. Господи, как глупо! Но она просчиталась не только с местом. Она просчиталась во всём. Слабым было пространство обряда, слабой была и жертва. Ритуал не дал бы Элизе того, на что она рассчитывала. Но зато сама идея была очень неплоха. Её стоило взять на вооружение. Поэтому мистер Твин наблюдал за обрядом. Наблюдал, чтобы увидеть те фрагменты, о которых не знал. Наблюдал, чтобы запомнить всю последовательность действий. Теперь эти знания ему очень пригодятся. А тогда ему необходимо было остановить Элизу. Зачем давать безумной ведьме возможность усилить, пусть и не кардинально, своё могущество? Она этого не достойна. Ей самое место там, где сейчас находится.

Правда, останавливая ритуал, спасая девчонку, дочь Элизы, мистер Твин и не предполагал, какой неожиданный побочный эффект повлечёт за собой это действие. Вырванное из лап смерти невинное дитя — это и награда, и наказание. Как он мог тогда такое забыть? Сейчас это может сыграть с ним злую шутку, стать препятствием на пути к заветной цели. Впрочем, пока об этом никто не знает, всё под контролем. Могла ли сама девчонка что-то запомнить? Мистер Твин полагал: вероятность минимальна. Во время ритуала она была очень напугана, похоже, вообще потеряла сознание. К тому же это случилось давно, и сейчас её мозги заняты не воспоминаниями пятнадцатилетней давности, а совершенно другой проблемой. Как же, кстати, пришлась эта неожиданная беременность. Мистеру Твину можно было больше не ломать голову, как нейтрализовать девчонку. Её взбалмошное поведение (видно, сказываются гены) и неразборчивые связи сделали всё за него.

Теперь можно было спокойно переходить к завершающей стадии плана. Мистер Твин почувствовал, как по телу прокатился трепет. Совсем скоро случится то, чего он так долго ждал. К чему его так долго готовили. Ради чего он жил.

Англичанин набрал номер секретаря:

— Арсений, завтра начинаем.

Глава 68. Тяжело знать будущее

Аристарх сидел на лавочке возле общежития девушек. Сидел уже часа два. Что он здесь делал? Хороший вопрос. Вообще-то он случайно проходил мимо и решил заскочить к Юлии — передать ещё один учебник. Жизненно необходимый учебник. Учебник, без которого она не сможет нормально подготовится к контрольной. Чёрт, какая чушь! Зачем обманывать себя?! Профессору вполне хватило часовой беседы с Никитой, где каждое слово приходилось контролировать, чтобы не ляпнуть лишнего. Но с собой-то можно было быть честным. Можно было признаться, что торчит он здесь уже два часа по одной простой причине — страстно желает видеть свою маленькую хрупкую дерзкую студентку. Он мучительно переживает, что сегодня она не пришла на дополнительные занятия. И не придёт больше никогда. А он хочет, безумно хочет, иметь возможность общаться с ней. И не только общаться… Чёрт! Чёрт! Чёрт! Как же его угораздило влюбиться в собственную студентку? В студентку, которая ждёт ребёнка?

Аристарх соскочил со скамейки, чтобы срочно вернуться домой. Но вместо этого решительно зашагал к входу в общежитие. Мысль о том, что Юлия, возможно, сейчас совершенно растеряна и не знает, что делать, напрочь отключила мозги.

Профессор поднялся на второй этаж и тихонько постучал в дверь.

— Входите, — сердце чуть не выпрыгнуло из груди от того, как непривычно по- домашнему интимно прозвучал голос Юлии.

Она сидела на кровати в простеньком коротеньком халатике, и от этого казалась ещё миниатюрнее и ещё беззащитнее.

— Аристарх Вениаминович? — в глазах мелькнуло удивление и смущение.

— Юлия, извините, что потревожил.

— Да нет, ничего.

— Никита передал Вам мои записи?

— Да.

— Вот, принёс ещё одно пособие. Очень толковое. Мне кажется, вам пригодится.

— Спасибо, — в голосе Юлии слышалась грусть и ещё какое-то чувство: разочарование или даже злость. Она подняла на профессора горящий взгляд. — Аристарх Вениаминович, а вы почему мне все эти учебники передали? Не хотите со мной больше заниматься? Обиделись на мою дерзость, да?

Вообще-то, Юля хотела извиниться за то, что нагрубила вчера. Искренне хотела. Она корила себя за резкость, которой зачастую были пропитаны её слова, обращённые к профессору. На самом деле она испытывала к нему искреннюю благодарность и симпатию, и даже что-то большее: какое-то непонятное пугающее чувство, совершенно не вписывающееся в модель взаимоотношений студентки и преподавателя. Но вместо извинений, у неё опять получилась гневная обличительная тирада. Ей стало не по себе: почему она не может нормально общаться с этим человеком? Захотелось провалиться сквозь землю, а ещё лучше прогнать его, или хотя бы виновато отвести взгляд. Но вместо этого она продолжала заворожено смотреть в его серые умные глаза, ожидая, когда он пошлёт её подальше. Или выйдет, громко хлопнув дверью, чтобы оставить противную дерзкую студентку один на один с её дурацкими, не касающимися его проблемами.

Однако Аристарх и не думал уходить. Он продолжал стоять и смотреть на Юлю. Более того уголок его рта подозрительно дёрнулся и через мгновение лицо озарила сводящая Юлю с ума улыбка.

— Если бы я мог обижаться на вашу дерзость, наши занятия закончились бы намного раньше. Скорее даже, не начинались бы вообще.

Непонятное чувство, которое Юля усиленно подавляла, накатило новой волной. Надо срочно стереть улыбку с лица профессора. Она мешает Юле трезво мыслить. Она мешает улавливать смысл разговора. Она мешает даже просто нормально дышать.

— Моя дерзость вас не обижает, а заводит, да? — Юля постаралась вложить в слова побольше яду. — Профессиональный интерес: хотите проверить, хватит ли ваших способностей, чтобы справится с такой занозой, как я?

— Да, заводит, — процедил сквозь зубы Аристарх. Наконец-то, Юле удалось выбить его из колеи. Ей даже показалось — не у одной у неё проблемы с дыханием.

Однако профессору удалось быстро взять себя в руки. Он подошёл ближе и сел на противоположный край кровати.

— Юлия, — мягко начал он, — я был бы рад продолжить занятия. Ваша дерзость никогда бы не стала поводом их отменять. Если б я боялся дерзких студенток, то не стал бы преподавателем. Но думаю, обстоятельства сложились так, что занятия придётся на время отложить.

Интонация, с которой была закончена фраза, заставила Юлю вздрогнуть. Она поняла, что профессор имеет в виду. Румянец залил лицо.

— Откуда вы знаете? — в голосе слышались нотки отчаянья. — Никита рассказал? Господи, зачем?

— Ну, что вы, Юлия. Конечно, Никита ничего не говорил. Я сам догадался. Был вчера у врача и случайно увидел вас, выходящую из женской консультации.

Юля поникла. Пока она разговаривала с Аристархом, пусть ни о чём, пусть на повышенных тонах, она на время забыла о своих настоящих проблемах. А сейчас тревожные мысли нахлынули с новой силой и заполнили мозг отчаяньем.

— Юлия, не переживайте… — профессор передвинулся на середину кровати.

— Что «не переживайте»? — перебила Юля. Слёзы подступили к глазам и начали душить, мешать говорить, поэтому она почти кричала. — Как я могу не переживать?! Я не знаю, что делать. Понимаете, не знаю. Не знаю, как быть с физикой, с этими дурацкими дополнительными занятиями. Не знаю, как вообще быть с учёбой. Не знаю даже, как построить свою жизнь. Вообще, не понимаю, что делать. Совершенно не понимаю.

— А отец малыша? — осторожно спросил профессор.

— Мы расстались, — резко бросила Юля. — Видеть его не хочу!

Аристарх почувствовал, как к затопившей его нежности примешивается ярость. Он так и думал. Он боялся, что у предавшего Юлию отморозка не хватит мужества взять на себя ответственность. Подонок с лёгкостью перевалил все проблемы на хрупкие плечики этого напуганного и одновременно дерзкого ребёнка.

Профессор решительно подсел ещё ближе к Юлии и сделал то, о чём мечтал со вчерашнего дня. С того момента, как увидел свою бледную, как полотно студентку, выходящую из кабинета гинеколога. Он нежно провёл по волосам Юлии рукой и тихо прошептал:

— Всё будет хорошо.

— Ничего не будет, — всхлипнула Юля.

— Будет, — твёрдо возразил Аристарх. — Занятия прекращать не будем. Вам необходимо продолжить учёбу. Этот семестр вы вполне можете закончить.

— А потом? — с досадой выпалила Юля. — Что толку оканчивать второй курс, если не понятно, когда я смогу снова начать учиться?

— Существует множество вариантов, — горячо возразил Аристарх. — Академический отпуск на год, заочное обучение, в конце концов, индивидуальное обучение на дому и сдача экзаменов экстерном.

— Кто это будет заниматься со мной на дому, с орущим ребёнком на руках? — съязвила Юля, окатив Аристарха горящим взглядом.

— Я буду, — отчеканил профессор.

— Я не смогу, — прошептала Юля, опустив голову. — Не выдержу всего этого.

— Вы сможете, Юля. Вы сильная. И я вам помогу.

Юля снова подняла глаза на Аристарха. Почему она не сомневалась, что это правда? Ни секунды не сомневалась, что он поможет. Это мужчина, который никогда не предаст. И вдруг она сделала то, о чём уже давно мечтала — уткнулась головой в его плечо.

Аристарх снова провёл рукой по волосам. А потом странное чувство — ещё одно нежное прикосновение, от которого перехватило дыхание. Юле показалось, или Аристарх действительно коснулся её волос губами? Нет, не показалось, это был поцелуй. Ещё… и ещё. Юля категорически разучилась дышать. Ей нужно было это срочно остановить, но ей хотелось, чтобы это продолжалось вечно…

— Жду вас завтра на дополнительном занятии, — хриплым голосом сказал Аристарх, резко отстранившись.

— Завтра 8 марта, — едва шевеля губами, прошептала Юля.

— Значит, послезавтра, — профессор решительным шагом вышел из комнаты.

Она знала будущее. Знала, что произойдёт ранним утром 8 марта. Знала точно. Во всех подробностях. Во всех деталях. По минутам.

Знала, что Арсений погибнет, пытаясь спасти её. Знала, что ничем не сможет ему помочь. Господи! Все эти долгие месяцы она всё это знала. Как это было тяжело! Никто не может представить, как это невыносимо тяжело, знать будущее. Знать, что из-за тебя погибнет человек и не иметь возможности ему помочь.

Но она знала ещё одну вещь. Знала, как сделать последние месяцы его жизни счастливыми — претвориться влюблённой. И она честно и самозабвенно играла эту роль. У неё получилось. Арсений был счастлив. Те короткие секунды, когда им удавалось видеться, он просто светился изнутри.

И она знала, как сделать его последние минуты счастливыми — подарить ему эту ночь. И она подарила. Она знала, что несколько часов проведённых вместе, уже не смогут навредить ни ему, ни ей. Он всё равно погибнет, а она всё равно сбежит. Уже потом, в последние минуты их общения, когда она рассказала, что ждёт впереди, он ответил, что даже если бы у него был выбор, всё равно предпочёл бы несколько месяцев её любви и смерть, чем долгую жизнь без неё.

Бедный Арсений! Он так ничего и не понял. Умел читать по глазам. Какое счастье — не прочёл главного. Не прочёл притворства. Не прочёл того, за что она себя постоянно корила. Ей так и не удалось на самом деле влюбиться в Арсения. Она очень старалась, но у неё не получилось. Почему? Как можно было не ответить взаимностью на самое чистое и трепетное чувство, какое она встречала в жизни? Может, череда предательств, которые обрушились на её голову, лишили её способности искренне любить?

Слёзы наворачивались на глаза и мешали бежать. Нет, она не смогла полюбить, но она всегда жалела его. А сейчас особенно. Страшно было даже подумать, какую боль подонки причиняют Арсению, чтобы выведать информацию о том, где она. Но он, конечно, ничего не скажет. И тогда его мозг подвергнут магии цифрового решета. Господи, хоть бы это произошло скорее! Это хотя бы не столь мучительно: просто лёгкое головокружение, и всё — конец. Но с этого момента, негодяи будут знать всё. Всё, что знал Арсений. И это была одна из причин, почему она не могла почти ничего ему рассказывать. Так было бы ещё больнее. Тогда его смерть оказалась бы напрасной.

Она посмотрела на часы. Без пяти 6. Будущее было предсказано до 6:04. До того времени, как погибнет Арсений. Что произойдёт дальше, она не знала. Хотя догадаться не трудно. Её начнут искать. Сколько времени у неё осталось? Час-два, не больше. Но она уже почти у цели — в условленном месте, где Арсений заранее оставил для неё документы, билеты и деньги. Всё, что ей сейчас необходимо. Дальше ей понадобится около часа, чтобы доехать до аэропорта и сесть в самолёт. Тогда она окажется в относительной безопасности.

Глава 69. Опята под шоколадным соусом

Никита подошёл к комнате Юли и прислушался. Хотел понять, проснулись ли уже девчонки. Будить их в праздничный день, когда наконец-то есть возможность подольше понежиться в постели, в его планы не входило. Они и так вчера полночи не спали. До позднего вечера вместе с Наташей и Леночкой вели последние приготовления к конкурсу, но и после того, как подруги ушли, Юля с Вероникой продолжали перешёптываться. И хотя о чём разговаривали девочки, Никите из соседней комнаты слышно не было, но всхлипывания сестры подсказывали, что речь идёт совсем не о предстоящем соревновании. Оставалось надеяться, что сегодняшний праздничный день и весёлые конкурсы немного поднимут Юле настроение.

Уловив звук шагов и речь, доносящиеся из-за двери, Никита понял, что девушки уже встали и громко крикнул:

— Девочки, можно?

Дело в том, что постучаться он не мог — обе руки были заняты. В одной он держал два букета, во второй — горячий завтрак. Кстати, приготовленный собственноручно на видавшей виды общажной плите. Никита очень надеялся, что девочкам придутся по вкусу блинчики с черникой, на которые он сам не понял, как решился, ведь до этого его опыт в кулинарии сводился к жареной картошке. А уж как он раздобыл чернику в марте, было отдельной захватывающей историей. Ему пришлось проявить изобретательность, ведь менее экзотические для начала весны яблоки в данном случае совершенно не годились. Через Веронику Никита разведал, что Юля в последние дни часто упоминала именно чернику. И надо было успеть порадовать сестру, пока её вкусы не стали настолько пикантными, что удовлетворить их Никита будет не в состоянии. От женатых друзей он был наслышан, какие причудливые желания бывают у беременных: что-нибудь вроде манго с сыром пармезан или опят под шоколадным соусом.

Как оказалось, старания Никиты не были напрасными. И Юля, и Вероника пришли в полный восторг от блинчиков и не меньше были восхищены нежно-кремовыми розочками на длиннющих стеблях.

Вручая Нике букет, Никита шепнул, что основной подарок ждёт её вечером в кафе. Он заказал столик на двоих. Наконец-то он мог себе это позволить — остаться с Вероникой наедине. Сегодня вечером в Верхнетайгинск должен был прилететь охранник Юли. Никита передаст сестру с рук на руки бодигарду и сможет вздохнуть с облегчением. Всё-таки обеспечивать безопасность одновременно двум подопечным, каждая из которых мастерски умела влипать в неприятности, требовало предельной собранности и держало в напряжении. Никита не мог себе позволить не то что остаться с Вероникой наедине, а даже подумать о том, как это безумно приятно проводить время со своей девушкой без посторонних. Но мысли, конечно, всё равно лезли в голову без спроса.

И эти мысли перетекали в странные чувства. Видимо, поспособствовала ситуация, в которой Никита находился последние пару дней. Он вроде и был постоянно рядом с Никой, но в то же время, приходилось держать разумную дистанцию. Вроде и спал в её комнате, но их разделяла стена. Постепенно эти странные чувства вылились в категорическую убеждённость: как только позволят обстоятельства, Никита покончит со всеми этими преградами, стенами и дистанциями. Покончит кардинально: сделает Нике предложение.

Решение назревало довольно давно. Но поначалу он планировал, что это должно произойти когда-нибудь потом, в спокойной обстановке — когда Бубен будет найден, а злоумышленники нейтрализованы. Но теперь Никита решил, что не собирается ждать так долго. Он подождёт лишь до момента, когда безопасностью Юли займётся профессионал. А обеспечивать безопасность Вероники, Никита прекрасно сможет и в статусе жениха. Он давно научился совмещать несовместимое: работу и личные отношения.

Обручальное кольцо уже лежало в его кармане. Семейная реликвия. Маленькая магическая вещичка, об особых свойствах которой Никита расскажет Нике сегодня вечером в кафе.

И Никите было совершенно всё равно, как на такой его поступок отреагирует отец. Возможно, он воспримет решение сына более-менее нейтрально, если вдруг подтвердится, что Вероника дальняя родственница Юли, а значит, с некоторой долей вероятности является носительницей распрекрасного гена. Или, наоборот, взбесится, если никакой родственной связи не обнаружится. Пусть себе бесится. Никите наплевать. Отцовский аргумент насчёт гениальных преемников никогда не был для него убедительным. Поначалу утверждение, что мужчине-магу нужны талантливые дети, было для Никиты просто пустым звуком. Он не чувствовал потребности ни в каких детях: ни в одарённых, ни в обычных. Дети казались ему вопросом очень далёкой перспективы. Однако беременность сестры неожиданно изменила его взгляды, но аргументы отца стали теперь казаться Никите ещё более чуждыми.

Сначала факт, что Юля ждёт ребёнка, не вызвал никаких чувств, кроме тревоги и даже раздражения. Эта беременность была так некстати. Усложняла жизнь и сестре, и Никите. И голова была занята одной мыслью, как обеспечить безопасность Юли в новых условиях. Всё изменил момент, когда Вероника назвала будущего ребёнка племянником Никиты. Этот момент перевернул что-то в сознании. Малыш перестал быть чем-то абстрактным. Никита явственно увидел беспомощного кроху, остро нуждающегося в защите и любви. У крохи были махонькие ручки, махонькие ножки и Юлины черты лица. Нежность затопила Никиту с головой. В тот момент он понял, что полюбил малыша. Полюбил раз и навсегда. И в тот ключевой момент он понял ещё одну вещь. Ему действительно небезразлично, какими будут его собственные дети. Но не их таланты волновали его. Никите было важно, чтобы малыши были похожи на Веронику, чтобы это были именно её дети. Он будет обожать сына или дочь только за то, что какая-нибудь чёрточка Ники передастся им. Это, наверно, смешно. Парни не должны испытывать таких эмоций, но Никита испытывал — он хотел ребёнка. Хотел, чтобы у них с Вероникой был малыш. Не сейчас, конечно. Сначала ей надо закончить Университет. Но потом. Потом у них будет настоящая семья. И пусть Ника просит у него манго с сыром пармезан или опят под шоколадным соусом. Он обязательно раздобудет ей эти несуразные деликатесы. Раздобудет, чтобы вызвать такую же счастливую улыбку, какая играла сейчас на лице Юли, уплетающей за обе щёки блинчики с черникой.

Несмотря на то, что конкурс «А ну-ка, девушки!» был в самом разгаре, ни одной из пяти команд пока не удавалось заметно вырваться вперёд. Стоило в одном из туров кому-то значительно обойти соперников, как в следующем его догоняли другие.

Ход состязания отображался на огромной магнитной доске, к которой был прикреплён расчерченный на квадратики плакат с изображением условной дистанции. Высоченные горы, быстрые реки и дремучие леса предстояло пройти командам до финиша. После каждого тура фишки, которые символизировали команды, сдвигались на столько квадратиков вперёд, сколько баллов заработала соответствующая команда. Подсмотренная Никитой и Аристархом в интернете идея судейства вызвала восторг как самих участников, так и болельщиков, которые сопровождали передвижение фишек по доске аплодисментами, свистом и радостными криками.

Егор был ведущим конкурса. В раздобытом неизвестно где фраке смотрелся до комичного солидно, но справлялся со своими обязанностями как заправский конферансье. Тимур заведовал трансляцией состязаний в университетскую сеть. При этом настолько азартно комментировал выступление каждой команды, что, судя по активности чата, постепенно собрал у экранов мониторов всех студентов, кто не смог прийти посмотреть соревнования вживую.

После конкурса «талантливые зверушки» девушкам из команды «Маргошка» удалось-таки вырваться вперёд. Их лабораторные крыски легли на дно клетки вытянув сцеплённые передние лапки вперёд, а задние назад, и начали извиваться, как змеи. Это выглядело настолько забавно, что вызвало взрыв смеха не только болельщиков, но и судей. В итоге жёлтая фишка команды оказалась на пять клеточек впереди остальных, на ближнем к финишу берегу нарисованной на плакате реки. Пожалуй, одержи команда победу ещё в одном конкурсе, и окажется недосягаемой для соперников.

Но следующий тур кардинально поменял расстановку — теперь вперёд вырвалась команда Вероники, «Ан-и-Рам». Своими частушками девушки заставили смеяться даже одного из тех, о ком говорилось в весёлых четверостишиях. Чувство юмора профессора физики, как подруги и ожидали, оказалось достаточно тонким, чтобы оценить их беззлобные шутки. И, получив высший бал от всех членов жюри, команда оказалась за шаг до победы.

Никита не мог себе позволить от души порадоваться за «Божьих коровок». Во-первых, ему, как члену жюри, необходимо было оставаться беспристрастным, что, по правде говоря, стоило героических усилий, а, во-вторых, нельзя было забывать о главном, ради чего затевался конкурс — попытаться вычислить талантливую девушку, ровесницу Ники, которую злоумышленники или уже склонили, или попытаются склонить на свою сторону. Никита почти не сомневался, что этой девушкой окажется Юля. Но всё же другие варианты исключать было нельзя, поэтому он пристально изучал поведение каждой однокурсницы.

По просьбе ректора Никита также приглядывал за Аристархом. И чем больше он за ним наблюдал, тем больше убеждался в том, что понял ещё вчера. Интерес профессора физики к Юле объясняется просто: тот влюблён. Было видно, что Аристарху стоит неимоверных усилий смотреть не на свою студентку, а куда-либо ещё. И взгляд этот был пропитан такими искренними эмоциями, что Никите в очередной раз стало жаль профессора. Он представить себе не мог, как тому тяжело. Статус преподавателя и положение сестры лишали его возможности попытаться построить отношения с Юлей. Из всех радостей оставалась только возможность видеть её. И даже этой возможности он скоро лишиться. Не хотелось бы Никите оказаться в ситуации, когда обстоятельства оказываются против твоих отношений с любимой.

Перед решающим туром — конкурсом танцев — был объявлен небольшой перерыв. Нужно было подготовить фонограммы и место, где девушки будут демонстрировать свои таланты. Никита решил воспользоваться перерывом, чтобы позвонить дяде Бернарду, отцу Юли. Пока шли соревнования, тот раз пять набирал племянника. Никита каждый раз сбрасывал вызов. Тогда дядя Бернард стал слать SMS-ки с просьбами перезвонить ему при первой возможности. Чутьё подсказывало Никите, что ничего хорошего предстоящий разговор не сулит, но не откликнуться он не мог.

— Прошу, выслушай меня до конца. Не перебивай, — послышался из трубки взволнованный голос дяди. — Думаю, ты меня поймёшь. Недавно я узнал, что Юля беременна.

— Откуда? — удивился Никита. Он не рассказывал пока никому, даже отцу. Сама Юля тоже вряд ли бы стала торопиться поделиться новостью, к которой пока толком не знала, как относиться.

— Слухами земля полнится, — неопределённо ответил дядя. — Но источник информации здесь абсолютно не важен, важен сам факт. И судя потому, что ты не очень удивлён, видимо тоже уже в курсе.

— Да, я знал, — с нажимом ответил Никита, полагая, что дядя начнёт укорять его, что не поделился с ним.

— Это хорошо, — неожиданно мягко ответил тот. — Хорошо, что ты всё знаешь. Уже наверно успел обдумать ситуацию и понять, насколько она чрезвычайна.

— Ситуация не простая, — согласился Никита. — Но не настолько, чтобы назвать её чрезвычайной.

— Настолько, — безапелляционно перебил дядя. — Надеюсь, ты понимаешь, как тяжело расти ребёнку в неполной семье.

— Не переживайте, дядя Бернард, я об этом думал. У Юли и племянника будет всё необходимое. Я позабочусь.

— Это хорошо. Спасибо. Но вопрос не о материальном благополучии, если ты это имел в виду. Понимаешь, в первую очередь ребёнку необходим отец.

Никита напрягся. До него начало доходить, куда клонит дядя.

— Я разговаривал с Юлей. Она видеть не хочет отца ребёнка. И после его поступка, я, честно говоря, её понимаю. Мне кажется, не стоит настаивать.

— Да я сам видеть не хочу того англичанишку. Ни рядом с дочерью, ни тем более рядом с внуком. Я имел в виду тебя.

— В смысле? — опешил Никита.

— Я знаю, как тебе дорога Юля. Знаю, что ты её любишь. Не так, конечно, как свою девушку, а как сестру. Но, тем не менее, твои чувства к ней очень трепетны. И ты будешь любить своего племянника. Пока, возможно, ты ничего к нему не чувствуешь, но рано или поздно в тебе проснётся инстинкт защитника. И ты поймёшь меня.

— Дядя, да я уже люблю племянника и прекрасно тебя понимаю. И обещаю, сделаю всё, чтобы он был счастлив. Но ты просишь слишком много. Я и без того буду всё время рядом с ним и с Юлей.

— Пойми, Никита, ведьмовское сообщество очень консервативно. У нас до сих пор хорошая родословная — это залог успешности. И ребёнок, родившийся в неполной семье, становится изгоем. Конечно, никто открыто ничего не скажет, но его будут сторониться. К нему будет особое отношение, он не добьётся ничего. И Юлю тоже все будут осуждать. Будут бросать в её сторону презрительные взгляды. Она никогда не сможет найти работу по душе. Вряд ли кто-то осмелится чернить свою репутацию, проявляя благосклонность к оступившейся.

— Чёрт, дядя, о чём ты говоришь?! На дворе 21-ый век! — Никита засунул руку в карман и нащупал кольцо.

— И, тем не менее, — грустно вздохнул собеседник. — И потом я не так много прошу, как ты, наверно, подумал. Речь о временном фиктивном браке. Всего на несколько месяцев. Пока не родится малыш. Важно, чтобы тебя посчитали его отцом. А потом вы с Юлей разведётесь. Прошу, Никита, умоляю, не отвечай сразу. Подумай. Пожалей мою малышку, мою бедную девочку, которая так настрадалась за свою жизнь.

Дядя Бернард повесил трубку. А Никита так и остался стоять, одной рукой прижимая смартфон к уху, другой стискивая обручальное кольцо, семейную реликвию, маленькую волшебную вещицу, обладающую особыми магическими свойствами, ещё несколько секунд назад предназначавшуюся единственной любимой…

Глава 70. Мечтать не запретишь

Когда приготовления к последнему решающему туру конкурса «А ну-ка, девушки!» закончились, ведущий вызвал команды на импровизированную сцену и сделал совершенно неожиданное для участниц объявление:

— Конкурс танцев будет немного усложнён. Девушкам предстоит продемонстрировать подготовленные выступления под фонограммы команд-соперниц. Сейчас путём жеребьёвки мы определим, какое музыкальное сопровождение достанется каждой из команд, и дадим пару минут на то, чтобы участницы могли выработать тактику.

Вероника мысленно усмехнулась: Никита — настоящий партизан. Наверняка ведь знал об изюменке танцевального тура, но даже не намекнул о подвохе организаторов. Такая честная беспристрастность, конечно, была похвальной, вот только как же теперь подруги будут выкручиваться?

Ника озадаченно поглядела на соратниц. Их лица выражали примерно те же эмоции, какие испытывала она сама. Неожиданный сюрприз от организаторов конкурса был очень некстати. Девушки подготовили танец в стиле диско. Они долго решали, каким должно быть их выступление, чтобы оказаться оригинальным. Подруги знали, что другие четыре команды остановили свой выбор кто на бальных танцах, кто на хип-хопе. Поэтому сами, чтобы не стать копией кого-то из соперников, выбрали простой, но зажигательный и ритмичный стиль 80-х. Упор был сделан на синхронности движений, а ещё одной фишкой стали акробатические трюки. Танец получился яркий и должен был стать основным козырем на пути к победе, но неожиданное новое условие грозило всё испортить.

— Девочки, — шепнула Леночка, — ничего страшного. Мы подстроимся под любую музыку, если она будет ритмичной. Лишь бы нам вальс не попался, который «Маргошки» приготовили.

— Думаю, не попадётся, — беспечно махнула рукой Вероника. — Вероятность-то небольшая — одна пятая.

— По теории вероятности жди неприятностей, — мрачно сострила Юля.

Возразить ей Ника не успела, потому что ведущий, которому передали непрозрачный стеклянный сосуд, продолжил мероприятие:

— Приглашаю представителей команд подойти ко мне. В этой вазе бумажки с названиями фонограмм. Будете тянуть по очереди.

— А если кому-то достанется его же фонограмма? — выкрикнул один из болельщиков.

— Будет тянуть снова, — пояснил Егор. — Иначе несправедливо по отношению к другим командам.

— Юль, иди ты, — шепнула Леночка. — У тебя рука лёгкая.

Как Лена пришла к такому выводу, оставалось загадкой, разве что слово «лёгкая» она употребила в прямом, а не переносном смысле. Юля действительно была самой миниатюрной из подруг. Впрочем, видно было, что остальные участницы команды этот вывод оспаривать не собираются, поэтому Ника подтолкнула обладательницу «лёгкой руки» в сторону ведущего:

— Иди.

Юля решительно подошла к Егору, достала первую попавшуюся бумажку и протянула ему.

— Шопен, вальс до-диез минор, — торжественно прочитал ведущий.

— Чёрт! — вырвалось у Юли.

Она вернулась к подругам и с виноватой улыбкой прошептала:

— Ну, не такая уж она и лёгкая, как оказалось.

— Ерунда, — махнула рукой Леночка, и не думая унывать. — Могло быть хуже. Я этот вальс знаю. Он довольно ритмичный. И там есть фрагменты улётные — как раз подходят для наших трюков. Как только темп начнёт ускоряться, сразу переходим к нашей фишке — делаем с Юлей по очереди серию фляков.

— Это хорошо, фляки можно и под Шопена делать, — согласилась Вероника. — Но как нам в начале танца двигаться? Мы же будем сбиваться.

— Да всё нормально, — опять подбодрила Леночка. — После наших акробатических фокусов все забудут, что там было в начале: сбивались мы или нет.

Вероника кивнула. Действительно серия трюков смотрелась очень эффектно. Большой удачей было, что сразу две участницы команды, Юля и Лена, занимавшиеся в детстве гимнастикой, умели делать головокружительные акробатические финты.

Уверенность в победе окрепла ещё больше, когда ведущий зачитал название фонограммы, доставшейся главным соперницам, девушкам из команды «Маргошка».

— Представить себе не могу, как девчонки будут выкручиваться, — улыбнулась Ника. — Танцевать вальс под рэп — такого я ещё не видела.

Впрочем, соперницы, вопреки ожиданиям, не растерялись. Они уверенно кружились и исполняли сложные па, почти не сбиваясь. Более того вставляли время от времени характерные рэперские движения руками, совсем не вязавшиеся к вальсу и роскошным бальным платьям, чем вызывали взрывы хохота болельщиков. В итоге номер получился зажигательный и сорвал бурю аплодисментов. Было очевидно, что только такое же сногсшибательное выступление даст возможность команде «Ан-и-Рам» удержаться в лидерах и выиграть конкурс.

Прозвучали первые аккорды вальса Шопена и подруги начали выступление. Непривычная музыка сбивала. Вероника видела, что никакой синхронности не получается. Кто-то начинал очередное движение чуть раньше, кто-то чуть позже. Но девушки решительно продолжали свой танец «кто в лес, кто по дрова», надеясь, что финальная акробатическая часть всё исправит.

Темп вальса начал ускорятся. Вероника и Наташа отошли на задний план, освобождая место подругам для трюков. Леночка, взметнув руки вверх, красиво выгнулась и серией изящных фляков прошлась из одного угла сцены в другой. Зал взорвался овациями.

Теперь была очередь Юли повторить головокружительный трюк. Она подняла руки вверх и застыла. Вероника недоумённо смотрела на подругу: почему та медлит? Пытается поймать ритм? Нет, дело в чём-то другом. Во взгляде Юли читалась растерянность. Прошла секунда, две… пять. Ничего не поменялось. Юля всё так же стояла, не в состоянии решиться на акробатический трюк. И тут Веронику осенило: подруга боится навредить малышу. Когда номер репетировали последний раз, Юля ещё не знала, что беременна. Беспечно скакала и крутила безумные сальто, но теперь материнский инстинкт заставляет её быть осторожной.

Спасла положение Леночка. Сообразив, что с подругой что-то не так, она проделала все намеченные трюки и за себя, и за Юлю. Но общее впечатление от номера всё равно оказалось смазанным, и члены жюри выставили команде «Ан-и-Рам» оценки на пару баллов ниже, чем предыдущей команде. В итоге красная фишка «Божьих коровок» оказалась на одну клеточку позади жёлтой фишки «Маргошек».

Ведущий конкурса огласил победителей и призёров. В зале поднялся шум. Проигравшие поздравляли выигравших, болельщики поддерживали и тех и других, и все со всеми обнимались. Даже некоторые члены жюри повставали со своих мест и присоединились к всеобщему веселью.

Но Аристарх продолжал сидеть за судейским столом, не обращая внимания на царившую вокруг суету. В течение всего мероприятия он боролся с собой, заставляя выполнять обязанности члена жюри и хотя бы немного следить за ходом конкурса, а не глазеть непрерывно на одну из своих студенток. За эти несколько часов он устал сдерживаться. Решил, что теперь может позволить себе не замечать никого, кроме неё. Позволить не отрывать взгляд от её бледного растерянного лица.

Аристарх пытался понять, что так сильно взволновало Юлю. Переживает, что подвела команду? Нет, скорее, дело в другом. Сегодня она впервые осознала ответственность. Осознала, что уже не может как прежде быть беззаботной и беспечной. Поняла, что теперь ей необходимо взвешивать каждый шаг. Теперь она будет очень осторожной. Будет бояться подвергнуть будущего малыша малейшей опасности, чтобы не уподобится своей матери, которая так жестоко поступила с ней.

Щемящие чувства переполняли Аристарха. Он восхищался Юлей. Восхищался её внутренней силой. Восхищался тем, как эта хрупкая девочка мужественно справлялась со всем, что безжалостно обрушивала на неё судьба. Она не падала духом и не просила о помощи. Послала куда подальше предавшего её дружка и не примет помощи даже от брата. Не захочет подставлять его. Профессор был в этом уверен.

Да, Аристарх знал, что Никита попытается стать формальным отцом будущего ребёнка. Подслушал телефонный разговор. Конечно, это неэтично, но профессору было наплевать. Начало разговора он услышал случайно, и хотел было ретироваться, но как только понял, что речь идёт о Юле, замер и не дышал, чтобы не пропустить ни слова.

Отец Юли был совершенно прав. Ей необходимо как можно скорее выйти замуж. Пусть даже брак будет фиктивным, но он даст будущему ребёнку официального отца, а значит, избавит от множества проблем и самого малыша, и его маму. Но Никита для этой роли совершенно не годился, ведь был влюблён в другую девушку. Зато Аристарх знал подходящую кандидатуру. Знал того, кто любит Юлю и был бы безумно счастлив быть рядом. Пусть счастье продлится всего лишь несколько месяцев. Но, как знать, может этого времени окажется достаточно, чтобы у Юли возникли ответные чувства.

Да, сейчас она относится к Аристарху очень не ровно. Он её раздражает, порой даже бесит, но это гораздо лучше, чем равнодушие. Можно даже обманывать себя, что зелёное пламя её дерзкого взгляда вызвано не яростью, а страстью. Как же Аристарх мечтал иметь возможность сгорать в этом пламени.

Но для этого ему необходимо было, чтобы задуманный манёвр удался. Он надеялся, что Юля прислушается к аргументам и согласится принять помощь. И сегодняшний инцидент во время конкурса танцев усилил надежду, что Юля ответит положительно на безумное предложение Аристарха. Она на многое готова ради счастья малыша, согласится и на фиктивный брак. Тем более у профессора был веский аргумент. Если Аристарха посчитают отцом Юлиного ребёнка, тот станет считаться отпрыском одного из самых древних магических родов Европы, получит пожизненную защиту и покровительство самых влиятельных магов Ведьмовского сообщества. Мало кто из студентов знал, но Аристарх являлся представителем этого могущественного рода. И преподавал предмет не связанный с цифробуквенными методиками, не от того, что плохо разбирался в них. Просто его страстью с детства была физика. Он видел её тесную связь с магией, вёл исследования и надеялся, что диссертация, над которой работал последние несколько лет, эту связь докажет.

И, кстати, теперь у него появится возможность уделять диссертации гораздо больше времени. Он решил, что должен попрощаться с работой преподавателя. И хотя Аристарху она очень нравилась, но по этическим соображениям он не мог делать предложение Юле, пока являлся её преподавателем. Ни в одном ВУЗе мира не приветствуются интимные отношения между профессорами и студентами, а уж в ВУЗе консервативного Ведьмовского сообщества тем более. К тому же высвободившееся время будет очень кстати — оно понадобится, чтобы помогать Юле с учёбой и с заботой о малыше.

Аристарх собирался сегодня же положить на стол ректора заявление об уходе, и сегодня же вечером сделать Юле предложение. Чем раньше это произойдёт, тем меньше потом будет вопросов у излишне любопытных. Да и надо было опередить Никиту, потому что два подряд предложения о фиктивном браке Юля вряд ли выдержит. Хотя почему фиктивном? Аристарх будет относиться к нему, как к самому что ни на есть настоящему. Мечтать не запретишь.

Глава 71. Я тебя прощаю

— Пётр Иванович, прошу принять моё заявление об увольнении, — профессор физики протянул ректору листок бумаги и направился к выходу из кабинета.

— Аристарх Вениаминович, постойте, — Пётр Иванович обескуражено посмотрел на заявление.

Ещё вчера он чуть ли не сам собирался уволить профессора за его недопустимое поведение с одной из студенток. Но немного поразмыслив, Пётр Иванович смягчился. Решил ограничиться строгой беседой. Ну, максимум выговором. Ведь найти замену преподавателю посреди учебного года не так и просто. Да и специалистом Аристарх Вениаминович был прекрасным и вызывал у ректора уважение. А на эти его нежности со студенткой, пожалуй, можно было закрыть глаза, если больше такого не повторится. Ведь оступиться может каждый.

— Извините, Пётр Иванович, мне надо идти. Я тороплюсь, — бросил на ходу профессор, даже не подумав обернуться.

— Аристарх Вениаминович, — ректор повысил голос, — соизвольте хотя бы объяснить причину. Это из-за Нестеровой?

Профессор вздрогнул. Он понятия не имел, как Пётр Иванович мог догадаться.

— В заявлении всё написано — по собственному желанию, — отрезал Аристарх.

— Хорошие у вас желания, — возмутился Пётр Иванович, — а что мне прикажете делать? Где я вам замену найду? Доработайте хотя бы до конца семестра.

— И вы будете всё это время терпеть, что преподаватель вашего Университета встречается со студенткой?

— Вы всё-таки собираетесь с ней встречаться?! — ужаснулся ректор.

Он только что разговаривал с Никитой. Тот делился впечатлениями от прошедшего конкурса «А ну-ка, девушки!». Говорил, что сделал два вывода. Первый про сообщницу злоумышленников — никакой подходящей кандидатуры на эту роль, кроме сестры, Никита так и не выявил. Второй про Аристарха — профессор в планах преступников не замешан и его повышенный интерес к одной из студенток объясняется влюблённостью. Ректору показалась, что насчёт второго Никита слегка утрирует. Но теперь Пётр Иванович сам убедился, насколько глубоко Аристарх увяз.

— Даже больше, собираюсь сделать ей предложение, — добил ректора тихо обронённой фразой преподаватель и стремительно вышел из кабинета.

Только оказавшись на крыльце здания Университета, Аристарх выдохнул и немного сбавил скорость. Непростой разговор с ректором был позади. Может быть, не стоило быть с Петром Ивановичем таким резким, ведь своим увольнением профессор действительно создал для главы Университета кучу проблем. Но Аристарх не хотел задушевных бесед. Не хотел сболтнуть лишнего и этим навредить Юле. Да и расстаться с любимой работой было проще вот так — резко, одним махом.

Зато теперь, когда связь с Университетом была разорвана, профессор мог спокойно приступать к реализации своего безумного плана. И первым пунктом в нём было посещение торгового центра — Аристарх собирался купить Юле подарок. Правда, что это должен быть за подарок профессор не знал. Что дарит парень девушке, когда делает предложение… о фиктивном браке? Будет ли здесь уместно обручальное кольцо? Наверно, нет. Хотя, конечно, Аристарх мечтал бы подарить Юле семейную реликвию, передающуюся из поколения в поколение, маленькое изящное колечко с бирюзовым камешком, обладающим магическими свойствами. Может, когда-нибудь это случится, но пока кольцо только отпугнёт дерзкую девчонку.

Тогда что? Аристарх перемещался по торговому центру из отдела в отдел. Пристально разглядывал дорогие ювелирные украшения и простенькую бижутерию, полезные электронные гаджеты и бесполезные безделушки. Это всё было не то. Вернее, попадалось много интересных вещичек, которые Аристарху хотелось бы подарить Юле. И он всё это обязательно купит потом. Он будет каждый день дарить ей что-нибудь, пока не добьётся ответного чувства. Но это будет возможно только в том случае, если она не отвергнет его сегодня. Поэтому сегодняшний подарок должен быть особенным.

Аристарх снова и снова обходил отделы торгового центра, пока вдруг не остановился возле одного из них. Он посмотрел на красочные витрины и понял — ему сюда. Профессор шёл среди рядов немного нерешительно. Он совершенно не разбирался в ассортименте. Сказать по правде, он вообще первый раз зашёл в этот отдел.

Намётанный глаз одной из продавщиц быстро заприметил потенциального покупателя:

— Могу я чем-нибудь вам помочь? Сколько лет вашему малышу?

— Лет? — опешил Аристарх.

— А, понятно, — улыбнулась продавец, — новорожденный. Одежда для новорожденных у нас в третьем ряду.

Работница отдела направила покупателя в нужную сторону и сама последовала за ним:

— Мальчик, девочка?

— Мальчик, наверно… или девочка, — растерянно улыбнулся профессор.

Работница отдела понимающе кивнула:

— Пол ещё не знаете. Ничего, можно подобрать что-то нейтральных тонов. Подойдёт и для мальчика и для…

— Вот, — перебил её Аристарх, указывая на крохотный комбинезончик для новорождённых. — хотел бы приобрести у вас эту вещичку.

— Отличный выбор! — похвалила продавец. — Использованы самые качественные натуральные материалы. И главное цвет зелёный — подойдёт хоть мальчику, хоть девочке.

— Подойдёт… — кивнул Аристарх, — под цвет глаз.

Почему-то в тот момент профессор проникся уверенностью, что у малыша, будь он хоть мальчиком, хоть девочкой, непременно будут мамины зелёные глаза.

— Спасибо за покупку, — сказала продавец, вручая Аристарху разноцветный весёлый пакет. — Здоровья вашему будущему крохе. А вам папочка сил и терпения, скоро они ой как пригодятся.

Профессор вышел из торгового центра под впечатлением пожелания приветливой продавщицы. Если точнее, одного из слов этого пожелания. Она назвала его папой. Это было приятно. Немного неожиданно, но очень приятно ощутить себя будущим отцом. Отцом крохи с Юлиными зелёными глазами.

Это волнующее чувство вселяло надежду, что всё будет хорошо, всё получится. Аристарх представил себе малютку в комбинезончике цвета молодой листвы на руках улыбающейся Юли, и на душе стало тепло. А когда он перестал сдерживать воображение, то тепло начало растекаться уже по телу. В своих мечтах он нежно касался волос Юли губами. И не только волос. А она дразнила его лукавой улыбкой и горящим взглядом зелёных глаз. Его лёгкие поцелуи становились всё более долгими и горячими, и…

Профессор очнулся только, когда подошёл к входу в женское общежитие. Взлетел по ступенькам на второй этаж. Сердце бешено колотилось. Он остановился возле комнаты Юли, чтобы выровнять дыхание и замер — из-за двери доносился взволнованный мужской голос. Чёрт! Никита? Аристарх, что, опоздал?

Нет, не Никита. Сквозь тонкую щель не плотно прикрытой двери профессор увидел, что в комнате Юли находится какой-то незнакомый парень. По его щеке катилась слеза. Он держал Юлю за руку и горячо шептал:

— Эля, прости! Умоляю, прости! Я безумно тебя люблю! Слышишь, Эля?! Прости меня хотя бы ради нашего малыша.

Парень упал на колени, обхватил Юлю руками и прижался щекой к её животику:

— Хотя бы ради нашего малыша…

Юля провела рукой по его голове:

— Я тебя прощаю, Ричард.

Глава 72. Тотальный контроль

Самолёт быстро набирал высоту. Она сидела неподвижно и смотрела в иллюминатор. Ей доставляло удовольствие наблюдать, как очертания ненавистного Уэймонта становятся всё более и более расплывчатыми. Здания и деревья превращаются в игрушечные, а затем и вовсе растворяются в пелене. Всё. Можно было вздохнуть с облегчением. Бесконечно долгие, мучительные месяцы ожидания позади. Она вырвалась. Она была почти счастлива. Почти, потому что пьянящее чувство свободы перебивала горькая мысль о том, какую высокую цену за эту свободу пришлось заплатить.

Арсений… Он не выходил у неё из головы. Ей вспоминалась их первая встреча. Она шла по побережью босиком в тоненьком платьице. Холодный осенний ветер заставлял ёжиться, но она всё равно улыбалась. Ведь такие долгие прогулки позволялись ей не часто. И вдруг заметила симпатичного парня. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди от противоречивых чувств. Она сразу узнала того, кто шагал навстречу. Это был её спаситель Арсений из предсказанного будущего. Секретарь босса, который ценой собственной жизни поможет сбежать.

Да. За пару недель до их первой встречи она применила запрещённый приём: использовала методику точного предсказания. Зачем это сделала? Ведь понимала, что не поможет. Отчаяние толкнуло на необдуманный шаг. Она долгие месяцы строила планы, как ей вырваться на свободу, но понимала: её магических способностей недостаточно, чтобы обдурить целую армию магов-надсмотрщиков. И ей захотелось хотя бы узнать, настанет ли когда-нибудь такой день, когда она покинет это проклятое место. И она увидела этот день. Господи! Сколько раз потом корила себя за это.

Возможно, именно предсказанное будущее мешало ей полюбить Арсения. Мысль о том, что ему приготовила судьба, убивала чувства. Как ещё объяснить, что её сердце не трогали нежные трепетные взгляды Арсения? А ведь он жил ради этих нескольких секунд в день.

Да, поначалу их общение состояло только из мимолётного обмена взглядами. В полдень ей разрешалась короткая прогулка в саду в сопровождении «почётного эскорта», и именно в это время Арсений выходил из особняка босса на ланч.

К счастью, потом ей удалось наладить ещё один канал связи. Она настояла, чтобы ей дали телефон, по которому можно связаться с прислугой: горничными, прачками, поварами. А личный секретарь босса позаботился, чтобы его номер также был включён в список номеров обслуживающего персонала.

С того дня они могли разговаривать часами. Они смогли придумать и детально проработать план действий. Ведь для неё был важен не только сам побег. Побег ничего не решал. Это была бы просто короткая передышка, если, оказавшись на свободе, она сразу не предприняла бы решительных действий. И Арсений тщательно подготовил всё необходимое. Теперь дело за ней. И она готова.

Она глянула на часы. Через сорок минут самолёт приземлится в аэропорту крупного сибирского города. Затем ей потребуется ещё несколько часов, чтобы добраться до пункта назначения. А потом она начнёт действовать.

Никита ходил по комнате Вероники взад-вперёд. Он только что пересказал ей свой разговор с дядей Бернардом. Ситуация, в которой оказался, была настолько сложной и щекотливой, что Никита не мог понять, как следует поступить. Сначала он собирался всё обдумать и принять решение в одиночку, но потом понял, что это будет неправильно. Ему нужно было посоветоваться со своей девушкой, которая также как и он оказалась заложницей непростых обстоятельств.

— Никит, перестань маячить. Сядь, — Ника старалась говорить спокойно, хотя одолевало желание отчаянно кричать. — Нужно всё обдумать без суеты.

Никита послушно пристроился на кровать рядом с Вероникой. Но через пару секунд снова соскочил:

— По сути, дядя Бернард прав. Юле нужна именно такая специфическая помощь. А кто ей поможет, если не я. Знаешь, так было всегда. С самого детства. Я всегда помогал ей выпутываться из неприятностей. Помогу и в этот раз. Другого решения я не вижу. И потом это ведь всего на несколько месяцев.

— Правильно, — кивнула Вероника. — Помощь нужна. Но для начала надо поговорить с Юлей. Хороши же вы с дядей Бернардом. Уже всё придумали. А её спросить?

Никита снова подошёл к Веронике и уселся рядом. Развернул её к себе и жадно поцеловал.

— Целых несколько месяцев. Я уже скучаю.

— Поговорить с Юлей, — строго напомнила Ника и, улыбнувшись, добавила. — И не надо столько трагизма. Думаю, даже если тебе придётся временно играть роль мужа Юли, мы всё равно сможем иногда встречаться.

Никита посмотрел на Веронику с нежностью за подаренную надежду. Он даже не догадывался, скольких усилий ей стоило это спокойствие, и эта улыбка.

— Ладно, пошёл к Юле, — со вздохом произнёс Никита. — Это ещё надо постараться её убедить. Представляю, в каком восторге она поначалу будет от идеи своего папочки.

Никита вышел из комнаты Вероники и направился к соседней. Возле двери он заметил бесхозный красочный пакет. Находка заставила его насторожиться. Никита тщательно просканировал пакет и, убедившись, что он не представляет угрозы, заглянул внутрь. Детская одёжка?! Никита усмехнулся. Вот что значит материнский инстинкт — Юля уже начала приобретать вещи для малыша. Только, видимо, беременность сделала её рассеянной — забыла пакет в коридоре.

— Эля, можно? — постучался Никита.

— Уходи. Мне нужно подумать, — раздался из-за двери взволнованный голос Юли.

— Не понял, — опешил Никита.

— Прошу, уходи! — Юля повысила голос до отчаянного крика.

Никита уже было развернулся, чтобы выполнить просьбу сестры, как дверь распахнулась, и из комнаты выскочил парень, в котором не трудно было узнать английского дружка Юли.

— Я всё равно теперь всегда буду рядом, — бросил он у порога и ретировался.

Никита догадавшись, что последние реплики сестры были адресованы не ему, зашёл в комнату.

— Эля, ты как? — только и нашёлся, что сказать Никита, увидев бледную растерянную Юлю, готовую вот-вот разрыдаться.

Но, похоже, эмоции сестры он угадал неправильно. Вместо того чтобы плакать, Юля неожиданно набросилась на брата с гневной тирадой:

— Как ты мог?! Зачем ты ему рассказал?! Ты же обещал, что будешь пока молчать!

— Эля, малышка, — мягко произнёс Никита, — Я ничего Ричарду не говорил. Наверно ему позвонил твой отец.

— Так ты рассказал отцу?! — ещё больше возмутилась Юля.

Никита догадывался, что если не предпринять срочных мер, истерики не миновать. Он подскочил к сестре и обнял её за плечи.

— Тш-ш-ш, всё хорошо. Конечно, я ему не говорил. Ни ему, ни Ричарду. Никому.

Юля уткнулась головой в плечо брата и шёпотом произнесла:

— Никит, это было так неожиданно… и так больно видеть его… Он просил простить… И я сказала, что прощаю.

— Ты действительно простила?

— Простила. Но мне всё равно невыносимо видеть его.

— Но он отец ребёнка, — мягко напомнил Никита.

— Ты думаешь, я забыла?! — с отчаяньем в голосе спросила Юля. — Все эти дни я только и думала, что о ребёнке. О том, что ему нужен отец. О том, что мне нужно простить Ричарда. Попробовать ради малыша наладить с ним отношения. И я смогла простить, но не могу забыть. Понимаешь, не могу. Мне нужно время.

— Да, малышка, да, — Никита гладил сестру по голове. — У тебя будет время. Я поговорю с Ричардом, чтобы пока не попадался тебе на глаза. А ещё лучше вернулся в Англию.

— Правда?

— Конечно. Он не подойдёт к тебе до тех пор, пока ты сама не захочешь.

Похоже, Никита нашёл правильные слова. Юля понемногу начала успокаиваться. Но всё равно он решил пока не рассказывать ей о том, ради чего пришёл. Сначала нужно было разобраться во всём самому. Он перестал понимать логику дяди Бернарда: умоляет Никиту стать формальным отцом ребёнка Юли, а потом зачем-то присылает дочери настоящего отца.

— Кстати, Эля, ты забыла пакет с одёжкой для малыша в коридоре. Забавный ты купила комбинезончик моему племяшке, — эта фраза, по мнению Никиты должна была стать контрольным выстрелом по плохому настроению сестры. Он был уверен, все девчонки, и в особенности беременные девчонки, обожают разглядывать эти крошечные детские наряды.

Юля с удивлением глянула на пакет.

— Это не я. Я не покупала. Откуда вообще он взялся?

Она с любопытством заглянула внутрь и, достав малюсенькую нарядную одёжку, просияла:

— Ой, какой милый комбинезончик. Никит, это ты купил?! Спасибо! — она чмокнула брата в щёчку.

— Да нет, не я. Пакет стоял возле твоей двери.

— Выходит, Ричард, — предположила Юля.

Глядя, с каким умилением сестра разглядывает вещичку, Никита подумал, что Ричард, похоже, сделал первый верный шаг по восстановлению разрушенного доверия Юли.

Оставив сестру на приятном занятии, Никита вышел из комнаты. Нужно было срочно созвониться с дядей Бернардом, чтобы понять, как действовать дальше. Но для начала решил набрать отца. Хотел высказать ему всё, что он думает по поводу их с дядей Бернардом противоречивых поступков. А то, что они действуют сообща, Никита ни грамма не сомневался. Они всегда проявляли редкое единодушие, когда дело касалось Юли.

— Пап, привет! Я так понял, что ты в курсе Юлиного положения?

— Да. Дядя Бернард рассказал.

— Откуда он, кстати, узнал?

— Он очень переживает за дочь. Возможно, до него дошли слухи о Юлином недомогании, и он наладил контакт с кем-то из врачей поликлиники, чтобы иметь доступ к её медицинской карте.

— Всё ясно, — возмущённо хмыкнул Никита. — Тотальный контроль.

— А что ему остаётся делать? Как защитить дочь, которая только и делает, что встревает в неприятности. Впрочем, пока ты сам не станешь отцом, тебе отцовские чувства не понять.

— Да вас с дядей Бернардом понять действительно невозможно. Сначала просите о фиктивном браке с Юлей, а потом подстраиваете приезд сюда Ричарда. Где логика?

— Идея о фиктивном браке принадлежит дяде Бернарду. Я же был категорически против.

— Пап, не криви душой, — поморщился Никита. — Разве не мелькнула мысль, что если мы с Юлей несколько месяцев будем изображать супругов, то глядишь и привыкнем, не захотим расторгать брак. Тогда твоя мечта, поженить сына на девушке из распрекрасного рода, осуществится.

— Мелькнула. Конечно, я до сих пор считаю, что было бы очень неплохо, если бы у вас с Юлей всё сложилось. Но я не хочу подставлять тебя. Не хочу, чтобы ты решился на такой шаг из ложно благородных чувств. Я был категорически против, чтобы дядя Бернард давил на тебя, шантажировал твоей любовью к сестре и будущему племяннику. Это не сделает счастливым ни тебя, ни Юлю. А я очень хочу, чтобы ты был счастлив. Все мои поступки, даже те которые казались тебе посягательством на твою свободу, были продиктованы этим желанием.

Никита даже не знал, что ответить. Он был тронут словами отца. Чувствовал, что тот говорит искренне. Да, отец часто был не прав, перебарщивая со своей опекой. Но сейчас Никита испытывал странное чувство. Ему, взрослому самостоятельному парню, была приятна отцовская забота и поддержка. Важно осознавать, что есть человек, который всегда на твоей стороне.

— Это я, а не дядя Бернард, позвонил Ричарду и рассказал о беременности Юли. Ричард неплохой парень и очень трепетно относится к матери своего будущего ребёнка. Он наделал ошибок. Но это не значит, что не заслуживает шанса их исправить.

— Дядя Бернард посчитает твой поступок предательством, — грустно констатировал Никита.

— Не факт, — успокоил отец. — Дядя Бернард хотел, чтобы Совет прислал для Юли в Верхнетайгинск высококлассного телохранителя с безупречной легендой. Необходимо было, чтобы неожиданное появление этого человека и его постоянное сопровождение подопечной выглядело естественно. И Совет учёл мои аргументы, что отец будущего ребёнка Юли подходит для этой роли идеально. Выглядит более чем естественно, что узнав о беременности своей девушки, парень приезжает к ней и пытается наладить отношения, не так ли? Думаю, даже ты не догадался, что Ричард и есть бодигард Юли.

— Действительно неожиданно…

Глава 73. Против лома нет приёма

Мистер Твин стоял посреди спортзала главного корпуса Университета с закрытыми глазами. Изучал энергетику окружающего пространства. Ему нравилась ментальная наэлектризованность, которой было пропитано помещение. В какой-то момент он даже вытянул руки вперёд и развернул ладони кверху. Так ему удавалось физически ощущать эмоциональные поля, витавшие здесь ещё пару часов назад и почти не успевшие ослабнуть. Англичанин самодовольно ухмыльнулся — то, что надо! Эта энергия, зажатая в четырёх стенах, усилит эффект от ритуала, который и без того несёт в себе колоссальный потенциал. Потенциал, который будет помножен на два — сегодня мистер Твин окончательно решил использовать в обряде обеих девчонок. Вторая, конечно, не так хороша, как первая, но всё же слишком расточительно было бы задействовать её, как планировалось вначале, только в качестве приманки.

Времени в запасе было предостаточно, поэтому англичанин вёл приготовления к намеченному действу не спеша. Смакуя каждую секунду. Ещё бы! Сегодня случится то, к чему его готовили с самого рождения, к чему он терпеливо шёл долгие годы.

Сначала сделал тяжёлую часть работы, которая требовала большого физического напряжения. Пришлось даже поработать ножовкой по металлу. Затем мистер Твин перешёл к эстетической части. Достал из кейса несколько свечей и расставил их по периметру спортзала. Зажигать пока не стал. Зачем преждевременно привлекать лишнее внимание, когда света луны вполне достаточно, чтобы различать все необходимые детали. Свечи и вообще можно было не использовать. Это антураж, можно сказать, элемент декора. Они не являлись обязательной составляющей ритуала. Об этом англичанин знал всегда. Он вообще знал об обряде практически всё, кроме последовательности магических знаков, которые необходимо нарисовать на коже жертвы. Но пятнадцать лет назад мистеру Твину стало известно и это.

Потом были долгие годы ожидания — необходимо было дать жертве созреть. Но он не терял времени зря. Занимался поиском Бубна. И пару месяцев назад вышел на обладателя артефакта. Теперь всё сошлось идеально. У англичанина имелся даже не один, а два агнца на заклание, и артефакт тоже был практически у него в кармане. Хотя надо отдать должное, сегодняшний обладатель Бубна оказался не таким уж откровенным простофилей — подстраховался. Во-первых, создал магически сцеплённую копию, во-вторых, повсюду таскает за собой свою подружку-калеку, которая умеет считывать намерения. Но, тем не менее, мистер Твин знает, как обвести профессора вокруг пальца. Причём, используя его же оружие.

Когда основные приготовления были завершены, англичанин уловил доносящиеся из коридора осторожные шаги и лёгкое поскрипывание инвалидной коляски. Что ж, всё предсказуемо: Валентин явился не один. Значит, первая часть гениальной пьесы пройдёт по заранее утверждённому сценарию.

— Мистер Твин, вы здесь? — Профессор зашёл в спортзал и начал водить фонариком из стороны в сторону, пытаясь отыскать в огромном тёмном помещении, человека одетого в чёрное, что было не так и просто.

— Почему вы не один? — придав голосу оттенок недовольства, спросил англичанин. Он прятался за спортивным снарядом и пока не хотел предстать перед напарником и его подругой. Решил позабавиться. Отложил свой эффектный выход на пару минут.

— Понимаете, — Валентин продолжал исследовать темноту зала фонарём. — Взял с собой коллегу, которой многим обязан. Подумал, что для нас не будет обременительным, помочь красивой женщине вернуть здоровье.

— Но ведь мы договаривались, что вы будете один, — мистер Твин попытался произнести фразу с резким возмущением и даже обидой. — Зачем подставлять напарника, который свою часть договора исполняет честно?

— Это не подстава, — попытался оправдаться Валентин. — Это, можно сказать, благотворительность. Всего одно желание прекрасной дамы.

— Ну, хорошо, — англичанин сделал вид, что уговоры профессора подействовали и он смягчился, — тогда, может, вы нас познакомите?

— Конечно, — обрадовался Валентин. Он был доволен, что мистер Твин согласился так быстро. Хотя, в общем-то, профессор не сомневался, что англичанин пойдёт навстречу. Куда ж ему деваться, ведь Бубен-то у Валентина.

— Преподаватель нашего Университета, Кускужакова Алтыной Онааковна, — представил подругу профессор, продолжая сканировать фонариком спортзал.

Луч света, наконец, добрался до дальнего угла помещения, и англичанин, решив, что время эффектного появления пришло, вынырнул из-под снаряда прямиком на освещённый участок.

— Мой партнёр, мистер…

— Генри? — голос Алтыной, за два слога перешедший с недоумённого шёпота в отчаянный возглас, перебил Валентина.

Профессор с удивлением посмотрел на подругу. Темнота помещения и несколько толстых слоёв грима не смогли скрыть багровых пятен, которыми в мгновение покрылось её лицо.

— Аля, ты его знаешь?

— Да, — с трудом шевеля губами, ответила Алтыной. — Это страшный человек.

— Тогда уходим, — быстро оценив новые обстоятельства, решительно заявил Валентин.

Алтыной развернула коляску в сторону выхода.

— Аля, постой. — Раздалось из дальнего угла спортзала.

Профессор не узнал голоса мистера Твина. В нём было столько бархата и нежности, и одновременно акцент стал гораздо заметнее.

— Ненавижу! — сквозь зубы процедила Алтыной. Её коляска замедлила скорость. Видимо, сильные эмоции мешали управлять механизмом.

У Валентина мелькнула догадка, откуда подруга знает англичанина. Он наклонился к её уху:

— Это он? Тот мерзавец, из-за которого ты…

— Да, — выдохнула она.

Её тело била крупная дрожь. Руки не слушались. Коляска совсем остановилась.

— Идём, — настойчиво произнёс Валентин, подталкивая коляску к выходу.

— Аля, дай мне пару минут. Позволь всё объяснить, — слова англичанина были пропитаны отчаянием и болью. — Прошу. Умоляю.

Валентин только ускорил шаг, продолжая катить коляску к выходу.

— Пойми, это всё ради тебя, — фраза была закончена с оттенком безысходности. Казалось, мистер Твин смирился с тем, что не будет выслушан.

Уже на выходе из спортзала Алтыной и Валентина догнал отчаянный крик:

— Нет, любимая, нет! Не уходи, прошу!

Дрожащей рукой Кускужакова отстранила профессора и снова взяла управление механизмом на себя.

— Валентин, послушай, дай мне минутку.

— Ты уверена?

— Да. Хочу проверить, сможет ли негодяй смотреть мне в глаза после того, что сделал.

Профессор вышел из спортзала и деликатно прикрыл дверь.

Через пару секунд англичанин уже был возле Алтыной. Опустился перед ней на корточки и взял её руку в свою.

— Любимая, я так долго мечтал об этом дне, — страстно прошептал он.

Такой родной бархат голоса заставил сердце на секунду замереть. Кускужакова с досадой больше на себя, чем на англичанина одёрнула руку. Она тоже мечтала когда-нибудь встретить своего бывшего жениха-предателя. Но она представляла себе встречу по-другому. Алтыной надеялась, что когда это произойдёт, она будет на своих двоих. Она презрительно посмотрит на Генри и плюнет ему в лицо. Но вот она сидит в ненавистной инвалидной коляске и вместо презрения ощущает совсем другие чувства.

Англичанин вновь поймал руку Алтыной и прикоснулся к ней губами:

— Любимая…

— Как ты смеешь называть меня так после того, что произошло?! — с возмущением выкрикнула Кускужакова. Ей не хватило сил снова выдернуть руку. Прикосновение губ Генри лишили её воли.

— Ты не знаешь, как я страдал, — горячо прошептал англичанин. Его губы продолжали нежно касаться тыльной стороны ладони. — Хотел наложить на себя руки…

— И правильно бы сделал, — фыркнула Алтыной.

— … но потом понял, что этим только усилю твои страдания. А я больше всего на свете желал, чтобы ты была счастлива.

— Как можно быть счастливой, если ты — калека?! — Кускужакова со всей силы саданула по коляске.

— Знаю, милая, знаю. Твоя идеальная красота заслуживает совсем другой оправы, чем это уродливое кресло. Поэтому я посвятил эти годы поиску средства вылечить тебя.

— Но почему ты исчез из моей жизни? — голос Алтыной превратился в прерывистый шёпот. Она уже не столько обвиняла, сколько отчаянно надеялась понять. Прикосновения Генри сводили её с ума. Она так соскучилась по этим волнующим сумасшедшим чувствам, которые испытывала рядом с ним.

— Если б ты знала, любимая, как я мечтал видеться с тобой! Иметь возможность хотя бы прикоснуться к тебе! Но я не мог показываться тебе на глаза, пока не вылечу тебя. Я знал, как горько было бы тебе предстать передо мной в таком виде.

Это было правдой. Боже! Как Генри тонко чувствовал Алтыной. Она закрыла глаза, тонула в обволакивающем бархате голоса, лёгком акценте, который всегда заводил её.

— Надежды на врачей не было — они расписались в собственной беспомощности, — продолжил англичанин. — Но я знал одно средство, которое поможет — Бубен. И я нашёл его. Сегодня, наконец-то, должно было свершиться то, ради чего я жил эти три года. Сегодня ты должна была навсегда расстаться со своей инвалидной коляской. И вот тогда я бы пришёл к тебе. К тебе красивой и здоровой, чтобы мы наконец-то могли быть счастливы. Я не знал, что Валентин возьмёт тебя с собой. Он немного опередил события. Но так даже лучше. Мы вместе переживём этот сладкий миг, когда ты станешь здоровой. И ещё твоё присутствие поможет сделать использование Бубна более безопасным.

— Не лги мне, Генри, — с мольбой в голосе проронила Алтыной.

— Что толку мне лгать, если ты умеешь сканировать энергетику людей, их намерения? Разве ты не видишь, что самое пылкое и единственное моё желание — вылечить тебя.

Нет. Она не видела. Генри был единственным человеком, рядом с которым она лишилась своего дара. Он единственный вызывал такую бурю чувств, что собственное ментальное поле, плотным коконом опоясывающее Алтыной, не давало возможности почувствовать ничего другого.

Хотя стоп! Один раз ей всё же удалось считать его намерения. Когда она сканировала ручку, которую Валентин стащил у Генри, Алтыной не знала, что та принадлежит бывшему жениху, поэтому посторонних эмоций не испытывала. И тогда она почувствовала чистоту намерений, почувствовала, насколько искреннее и глубокое чувство испытывает владелец ручки к своей возлюбленной. Почувствовала, что он живёт только ради того, чтобы сделать её счастливой. Готов даже пожертвовать жизнью, лишь бы спасти её. Выходит, Генри не лжёт! Каждое его слово — правда! Господи! А она ещё мучает его своим недоверием?! Не зря сканирование показало, что возлюбленная владельца ручки не испытывает ответных чувств. Так и есть! Алтыной себя любит больше, чем его. Её не заботило, как он жил эти три года. Она думала только о себе. Ей было всё равно, что с ним. А он страдал! Страдал, но не бездействовал. Искал способ вылечить её. Вот настоящая любовь! Самопожертвование и доверие. И Генри заслужил ответное чувство.

Алтыной прижала его голову к своим коленям и провела рукой по волосам.

— Генри! Я так скучала эти годы! — слёзы полились из её глаз. Она расслабилась, дала волю чувствам. — Ты не представляешь, как я скучала! Не представляешь, как страдала! Как ждала тебя!

— Любимая, всё позади! Не плачь! Теперь мы всегда будем вместе! Будем счастливы. Ты поможешь мне сегодня?

— Конечно!

Конечно, она поможет! Любовь — это полное доверие и самопожертвование. Алтыной сделает всё, о чём Генри попросит её.

— Ты должна мне подсказать, какой из двух Бубнов настоящий, а какой сцеплённая копия. Ты ведь сможешь это понять, если считаешь намерения Валентина?

— Смогу. Только зачем нам это? Как только желание Валентина будет исполнено, мы и так поймём.

— Нет, дорогая. Нельзя позволить, чтобы желание Валентина исполнилось. Надо, чтобы Бубен оказался у нас раньше.

— Но, почему?

— Не все желания так невинны, как твоё, моя радость. Подумай, что хорошего, если Валентин станет отцом на старости лет? Сколько времени он сможет насладиться этим отцовством? Максимум пять-десять лет, а то и меньше. А что потом будет с ребёнком? Соглашаясь сделать профессора счастливым, мы тем самым соглашаемся сделать другого человека, невинного малыша, несчастным.

— Да, ты прав, — кивнула Алтыной.

— Сейчас ты попросишь Валентина вернуться. Расскажешь, что просканировала мои намерения и больше во мне не сомневаешься. Я попрошу профессора показать мне Бубны перед тем, как начать операцию. Как только артефакты окажутся у меня в руках, скажешь мне только одно слово: справа или слева, чтобы я понял в какой руке настоящий Бубен. А дальше я всё сделаю сам.

— Но как ты уговоришь Валентина не мешать нам исполнить моё желание, если профессор поймёт, что его желание исполнено не будет?

— Я умею убеждать. Ведь ты прислушалась к моим аргументам.

— Да, пожалуй, у тебя получится. Если Валентин хорошенько подумает, сам не захочет, чтобы его ребёнок был несчастен. Но, кстати, до сих пор не могу понять, как ты собираешься уговорить девушек помогать нам?

Англичанин снял контактные линзы и взглянул на Алтыной:

— У меня есть аргумент.

Кускужакова как заворожённая смотрела на возлюбленного. Его глаза поменяли цвет. Они стали ещё прекрасней. Господи, зачем он до этого прятал от неё эту роскошную страстную тёмную синеву? Догадка родилась через несколько секунд и заставила вздрогнуть. Теперь, когда Алтыной узнала настоящий цвет этих сводящих с ума бездонных глаз, она поняла, почему таким притягательным казался ей взгляд одной из её студенток. Поняла, какой аргумент Генри имеет в виду.

— Я всё сделаю, — Алтыной направила коляску к выходу из спортзала.

Мистер Твин проводил её взглядом. Он прикидывал, сколько ей потребуется времени, чтобы убедить Валентина вернуться и продолжить начатое. Пожалуй, не больше пяти минут. Профессор был, конечно, достаточно осторожен, но доверял способностям подруги безоговорочно.

Как только Кускужакова скрылась за дверью, лицо англичанина исказила кривая презрительная усмешка. Сыграть на чувствах Алтыной оказалось даже проще, чем он думал. Профессорша ни на грамм не поумнела с момента их первой встречи.

Тогда, три года назад, Генри уже знал, что сибирский Университет имеет какое-то отношение к Бубну. Поэтому его очень заинтересовала информация, что одна из преподавателей ВУЗа приехала в его родной город на стажировку. Он решил, что должен выведать у неё все детали. Но применять к ней одну из магических методик было бы глупо. Скромных способностей мистера Твина вряд ли хватило бы, чтобы переиграть талантливую Кускужакову. Поэтому Генри зашёл с другой стороны. Он решил втереться ей в доверие.

Доверие, вообще, хитрая штука. Прекрасное оружие в умелых руках. Приёмный отец с детства учил мистера Твина пользоваться этим оружием. И англичанин овладел им в совершенстве.

Ему не составило труда выработать правильную стратегию. Он задался вопросом: что было нужно некогда красивой, но поутратившей былую привлекательность женщине, которая любой ценой пыталась задержать ускользающую молодость? Ответ вырисовывался простой — дать возможность испытать подзабытые чувства, дать ей вновь ощутить себя любимой и желанной. Вот и всё. И магия не понадобилась. Алтыной без всяких методик, без всяких цифровых сит была прочитана, как открытая книга. Но нужных сведений в этой книге не нашлось. Надо было избавляться от «невесты», и мистер Твин подстроил аварию. ДТП — это был его любимый способ утилизации отработанного материала. Генри дважды с успехом использовал его, но в тот раз немного просчитался. То ли водитель фуры выпил чуть меньше и успел ударить по тормозам на секунду раньше, то ли дорога не была достаточно скользкой, потому что мокрый снег с дождём неожиданно закончился за несколько минут до аварии. То ли что-то ещё сбило точные расчёты мистера Твина, как будто сама судьба была против того, чтобы Кускужакова разбилась. В итоге профессорша выжила, но, на его счастье, осталась калекой. Обиженной настолько, что посчитала ниже своего достоинства пытаться найти сбежавшего жениха.

Впрочем, теперь мистер Твин уже по-другому относился к тому, что Алтыной не погибла. В сегодняшней операции она ему очень пригодится. Поможет облапошить своего дружка. Это был ещё один излюбленный приём англичанина: убить противника его же оружием. Он использовал такой приём уже не раз, а сегодня весь спектакль от начала до конца пройдёт под этим девизом. Девчонки тоже будут пойманы на удочку, которую закинули сами. Впрочем, это будет второй акт представления, а сейчас, судя по доносящимся из коридора шагам, пришло время начаться первому.

— Мистер Твин, приношу свои извинения, что неправильно истолковал ваши мотивы, — расшаркался Валентин.

— Я рад, что вы вернулись, профессор, — дружелюбно улыбнулся Генри. — К нашей операции практически всё готово. Хотел бы только на всякий случай взглянуть на артефакт.

— Пожалуйста, — хитро улыбнулся Валентин и, раскрыв объёмную сумку, извлёк оттуда на глаз не отличимые бубны. — Только их два.

— Я в курсе, — кивнул мистер Твин.

Он взял артефакты в разные руки и немного отошёл от Валентина и Алтыной.

— А вы, профессор, постарались, — восхищённо глядя то на одну, то на другую руку, произнёс англичанин. — Похожи, как близнецы.

— А то, — самодовольно усмехнулся Валентин.

Генри ещё немного отошёл от собеседников и пристально посмотрел на Алтыной. Это был немой вопрос.

— В правой, — без колебаний произнесла она.

В следующую секунду массивный баскетбольный щит, под которым стояли Валентин и Алтыной, сорвался с металлической конструкции и обрушился им на головы. Профессора, даже не успели вскрикнуть.

Мистер Твин помедлил минуту, а потом подошёл к ним и с выражением брезгливости на лице проверил пульс сначала у Алтыной, затем у Валентина. Кривая усмешка заиграла на губах. Подпиленные металлические опоры, которые он в нужный момент подтолкнул, нельзя было, конечно, назвать ДТП, но они тоже прекрасно годились для утилизации отработанного материала. Англичанину пришлось действовать креативно. А что ему оставалось? С его-то средними способностями глупо было бы пытаться нейтрализовать с помощью цифробуквенных методик двух достаточно сильных магов. И мистер Твин воспользовался мудростью, которую любил повторять приёмный отец, когда Генри становился объектом насмешек более способных к магии подростков — против лома нет приёма.

Глава 74. Или-или?

После телефонного разговора с отцом Никита вышел на улицу, рассчитывая отыскать Ричарда неподалёку от общежития девушек. Новость, что гость из Уэймонта и есть охранник Юли, стала для Никиты неприятным сюрпризом. Он надеялся, что сможет вздохнуть спокойно, когда в Верхнетайгинске появится специалист, который будет заниматься безопасностью сестры. Полагал, что Совет подберёт для этой работы достойного. Но английский дружок Юли показался сомнительной кандидатурой на роль бодигарда. Нет, как профессионал он был безупречен: с отличием закончил Уэймонтовскую Академию, работал специалистом Большого Совета и быстро продвигался по карьерной лестнице. Но у Ричарда были сложные личные отношения с подопечной. А это могло стать серьёзной помехой в работе. И хотя сам Никита научился совмещать несовместимое, в подобные способности отличника из Уэймонта верил с трудом.

Нужно было срочно найти Ричарда и обсудить с ним стратегию защиты Юли, а заодно попытаться понять, можно ли на него положиться на все сто или лучше будет продолжать контролировать ситуацию самому.

Найти Ричарда оказалось не сложно. Как Никита и полагал, тот дежурил на лавочке возле женского общежития.

— Уже знаю, что охрана Эли доверена тебе, — Никита присел рядом. — Введу тебя в курс дела.

— Я изучил все отчёты, которые ты и ректор присылали Совету. Так что можешь не тратить на них время. Расскажи только то, что в официальные документы не вошло.

Никита поделился своими догадками и предположениями. Ричард выслушал внимательно и сделал неожиданный вывод:

— Ты мне не доверяешь, как профессионалу?

— Да, — прямо ответил Никита.

— Напрасно, — заверил Ричард. — Я знаю Элю гораздо лучше, чем ты. Знаю её уязвимые места. И знаю, откуда может исходить опасность.

— Пожалуй, можно поспорить, кто лучше знает Элю, — Никиту задела самоуверенность Ричарда.

— Не стоит. Я очень хорошо изучил всё, что касается самой Эли и её семьи. Изучил давно. Я со школы интересовался магическими ритуалами между кровными родственниками. Потом в Академии специализировался на этой теме. И сейчас в Совете работаю, как специалист по этим вопросам.

— Хорошо. Удиви меня, — с налётом сарказма попросил Никита.

— Предки Юли по материнской линии происходят из древнего магического рода, — начал Ричард. — Представители рода прославились тем, что знали и умели использовать самобытные магические приёмы, устанавливающие особую связь между кровными родственниками. Приёмов было несколько. Самый известный — это усиление магических способностей одного из родственников за счёт другого.

— Имеешь в виду энергетический вампиризм?

— Да, это одна из его разновидностей. Родственник, выступавший в роли донора, мог дать часть своей магический силы, если так можно выразиться, взаймы, родственнику-реципиенту.

— Причём, согласие донора не всегда и требовалось?

— Не всегда, — кивнул Ричард. — Существовали ритуалы, когда магическая энергия, попросту говоря, варварски отбиралась. Впоследствии эти приёмы были запрещены Большим Советом. В особенности, самый радикальный.

— Ты о ритуале, который Юлина мать попыталась совершить над дочерью?

— О нём. Всю магическую силу у донора можно было забрать только, если убить его. Остальные приёмы позволяли изымать лишь небольшую порцию энергии.

— Я думаю, запрещённые приёмы мать Юли могла узнать от родителей, — предположил Никита. — Ведь эти знания, хоть и были вычеркнуты из всех учебников и справочников, продолжали в некоторых семьях передаваться из поколения в поколение.

— Она узнала о ритуале от отца. Уверен в этом. Дед Эли был неоднозначным человеком. Подозреваю, у него были черты тёмного мага. Хоть с виду казался божьим одуванчиком, учитывая его любовь к божьим коровкам.

— Но дед Эли мёртв. Мать в закрытой зоне. Больше они опасности не представляют, — резюмировал Никита.

— Значит, нужно искать других родственников, которые могли бы знать о ритуале.

— Думаешь, угроза для Эли исходит именно от представителя рода? — засомневался Никита.

— Скорее всего. Во-первых, у него есть мотив — заполучить её энергию. Во-вторых, Эля очень способная, и не всякий маг рискнёт причинить ей вред, если только он не знаком с кровнородственными методиками, перед которыми Эля уязвима. Но пока здесь, в Верхнетайгинске, я не нашёл подходящих родственников.

— Плохо искал. Вероника, возможно, является дальней родственницей Юли.

— Вероника не подходит. В тех ритуалах, о которых идёт речь, родственные связи должны быть достаточно сильными. Максимум второе колено. Так что даже ты не годишься, потому что Юля для тебя троюродная сестра.

— Рассматривал меня на роль злодея? — усмехнулся Никита.

— Работа такая.

Ответ Никите понравился. Было видно, что Ричард серьёзно относится к делу. Проверяет все возможные версии, анализирует детали, скурпулёзно собирает информацию. Его подход был безупречен, где-то даже фанатичен. И добытые знания действительно впечатляли, но это натолкнуло Никиту на тревожный вопрос. Чем изначально был продиктован интерес Ричарда к сестре? Нашёл в социальной сети страничку симпатичной девушки и влюбился по фотографии, как он это объяснил в своё время Юле? Чушь! Он искал её осознанно. Хотел пообщаться с той, кто стала невольным участником интересующего его ритуала. Возможно, и сеансы интернет-общения Юли с псевдо-матерью, тоже были организованы отнюдь не из жалости.

— Ричард, скажи откровенно, Эля тебя интересует только как источник информации для твоей исследовательской работы? Ради этого ты начал когда-то с ней встречаться? Ради этого организовал её беседы с голограммой матери?

— Вначале это действительно был чисто исследовательский интерес, — признался Ричард. — Но только вначале. Потом я увлёкся. Начал испытывать к Юле сумасшедшие чувства. Сделал ей предложение, если ты не в курсе. А интернет-общение с псевдо-матерью организовал, потому что хотел помочь избавится от психологической травмы. Я сейчас работаю над способами реабилитации жертв запрещённых обрядов. Такие случаи происходят всё реже и реже, но всё же они случаются. У меня было предположение, что если жертва сможет простить своего мучителя, то последствия психологической травмы сведутся к минимуму. Надеюсь, удовлетворил твоё любопытство?

Никита не почувствовал уверенности, что ответ Ричарда его удовлетворил. Местами благородные поступки отличника из Уэймонта всё равно были на грани. Он солгал Юле о причине, по которой заинтересовался ею. Ладно, можно закрыть на это глаза, если учесть, что со временем он начал испытывать к ней искренние чувства. Также похвально, что он не только изучает запрещённые магические ритуалы, но и ищет способы помочь их жертвам. Но почему он использует Юлю в качестве подопытного кролика для проверки своих идей? Пожалуй, как профессионалу, Никита начал Ричарду доверять, но вот в качестве возможного жениха для сестры новоявленный бодигард вызывал множество вопросов. Хотя, может, не всё так плохо. Ведь догадался же купить детскую одёжку, чтобы порадовать Юлю.

— Ричард, скажу тебе честно, когда узнал, о том, как ты поступил с Элей, очень хотелось врезать тебе. Желание и до сих пор окончательно не прошло. Сдерживает то, что нам предстоит вместе работать и ради безопасности Эли необходимо поддерживать нормальные отношения. Но если ты ещё раз сделаешь сестре больно, я сдерживаться не буду. Поверь…

— Да не хочу я ей сделать больно! Наоборот…

— Ты и в прошлый раз не хотел, — перебил Никита. — Но Элю до сих пор трясёт только от одного твоего имени. Так что старайся пока, если позволит ситуация, поменьше попадаться ей на глаза. Может, со временем Эля успокоится и у вас что-то получится. По крайней мере, твой ход с детской одёжкой возымел эффект, на который ты рассчитывал.

— Не понял, о чём ты.

— Разве не ты оставил пакет возле двери Элиной комнаты?

— Какой пакет? — всполошился Ричард. — Ты его просканировал?

— Разумеется, просканировал. Обычный пакет. Внутри детский комбинезончик.

— Мне надо взглянуть, — Ричард соскочил со скамейки. — Это очень подозрительно. Наверняка, почти никто из друзей Эли не знает о том, что она ждёт ребёнка.

— Говорю же, я его изучил вдоль и поперёк. Никакой опасности. Но если так переживаешь, проверю ещё раз. А ты уж лучше сегодня карауль Элю с такой дистанции, чтобы она тебя не видела. Ей на сегодня достаточно переживаний. Может отрицательно сказаться на малыше.

— Кстати, о малыше. Ты говорил Эле, что беременность лучше прервать? Что деликатное положение делает её уязвимой.

— Вначале пытался, но потом понял, что для Эли это не вариант.

— В данной ситуации потакать ей не профессионально, — покачал головой Ричард. — Надо убедить в обратном.

У Никиты чуть не сорвалось с губ ругательство.

— Какой к чёрту профессионализм, Ричард?! Это твой ребёнок!

— Мне жаль, что так вышло. Горько, что приходится выбирать. Но нельзя смешивать личное и работу. Подумай, к какому решению в подобной ситуации пришёл бы ты? Скажи, только честно. Стал бы из-за сентиментальных чувств подвергать подопечную опасности?

— Но вопрос же не стоит: или-или… — с досадой выпалил Никита.

— Пока не стоит, — сделав ударение на слове «пока», возразил Ричард. — Не мне тебя учить, что если у подопечной есть уязвимое место, то именно по нему и ударят. Будешь спорить? Какой ты после этого профессионал?

Никита всё-таки не сдержался — послал Ричарда куда подальше. И пусть ещё радуется, что не врезал.

— Беременность сделала Юлю уязвимой?! Ну, так утрой усилия, профессионал, — презрительно кинул Никита, щедро сдобрив последнее слово сарказмом, и направился к входу в женское общежитие. — Не показывайся сегодня вечером Эле на глаза. Начнёшь охранять её с завтрашнего дня. До 8 утра она — моя подопечная.

Никита взлетел по ступенькам на второй этаж. Злость на Ричарда переливалась через край. Эту паузу до утра он потребовал не только ради сестры. Ему самому передышка не помешает. Самому надо привыкнуть к мысли, что рядом с Юлей будет теперь Уэймонтовский распрекрасный профессионал. Нет, Ричард действительно относился к работе дотошно и ответственно, и, как ни странно, Никите не страшно будет доверить ему охрану сестры. Но вот достоин ли англичанишка стать для Юли кем-то большим, чем бодигардом, Никита абсолютно уверен не был.

Глава 75. Она жива!

После того, как Никита ушёл поговорить с сестрой, прошло уже больше часа, и Вероника начала волноваться: почему они так долго беседуют. Вернее, волноваться она начала гораздо раньше, как только узнала о просьбе отца Юли. Конечно, тот придумал неплохое решение, чтобы защитить репутацию дочери и будущего внука, но репутация племянника его, похоже, не заботила. Зато Веронике было совсем не всё равно, как будет выглядеть Никита в глазах друзей, когда оставит жену с новорождённым ребёнком. И как в глазах друзей будет выглядеть сама Ника, если ей уготована роль разлучницы?

Да, цена счастья подруги и её малыша была довольно высока. Но всё же Вероника без колебаний посоветовала Никите прислушаться к просьбе дяди. Ещё и нашла силы при этом выдавить из себя улыбку. Сложный выбор, но у неё и её парня он хотя бы был, а у ни в чём не повинного беззащитного малыша — нет. Его никто ни о чём не спрашивал. Но вот у его мамы спросить было необходимо. И вероятность того, что Юлю удастся уговорить согласиться на авантюру, по мнению Вероники, была не так и высока. Хотя мать ради ребёнка, наверно, готова на многое.

Противоречивые мысли, цеплявшиеся одна за другую, вдруг вызвали в Нике острое желание поговорить с мамой. Мама — это тот человек, беседа с которым даже на отвлечённые темы, помогает успокоиться и найти гармонию с собой. К тому же, хоть Вероника уже и поздравила её с 8 марта в письме, не помешает улыбнуться маме ещё и с экрана.

Ника включила ноут и связалась со Славянославском по скайпу. Она взахлёб рассказала маме о сегодняшнем весёлом конкурсе «А ну-ка, девушки!». О том, как их команда вырвалась в лидеры благодаря забавным частушкам, а потом всё же уступила соперникам в конкурсе танцев.

— Жаль, что у вас не вышло, — усмехнулась мама. — Хотя кто-то рассказывал мне, что номер диско будет для команды основным козырём, потому что на репетициях получается замечательно.

— На репетициях получалось, а на самом соревновании Юля немного сбилась.

— Разволновалась?

— Скорее испугалась.

— Чего? — удивилась мама.

— Что акробатические трюки навредят будущему малышу, — спалилась Вероника.

— Юля ждёт ребёнка?! Ты не рассказывала.

— Да я сама недавно узнала.

Мама тут же завалила дочь расспросами. Ника не стала пока заострять внимание на сложных моментах, но зато с радостью поделилась безобидными.

— А завтра мы идём с Юлей на УЗИ, — закончила рассказ Вероника. — Может, уже и пол ребёнка будет видно. Мам, ты не знаешь на каком сроке это уже можно определить?

— Думаю, ещё рано, — улыбнувшись, покачала головой мама. — Хотя знаешь, когда я ждала вас с Алесей, врач УЗИ уже в 14 недель смог понять, что у меня будут девочки.

— В смысле — девочка? — уточнила Ника.

— Нет, почему. В 14 недель уже было видно, что у меня близняшки. Доктор, главное, говорит: мамочка, только без паники, у вас двойня. А какая может быть паника — наоборот, я была счастлива.

— И как только он на таком раннем сроке разглядел, что девочек именно две? Ведь легко ошибиться.

— Да нет. Это с полом можно ошибиться, а с количеством вряд ли, — улыбнулась мама. — Врач сделал снимок на память. Даже мне, не специалисту, было видно, что вас двое. До сих пор храню его.

— А папа? — растерянно спросила Вероника. — Он тогда был с тобой?

— Нет. Папа был на работе. Но вечером, когда я ему рассказала, тоже очень обрадовался. Мы с ним рассматривали ваше первое фото и смеялись. Пытались разглядеть, на кого вы будете похожи. Мечтали о том, какими вы вырастите. Папа сказал, двойня — это здорово. Это в два раза больше счастья. И его совершенно не пугало, что и забот тоже в два раза больше. Он не из тех, кто боится трудностей. В смысле… боялся… — осеклась мама. Глаза заволокла пелена внезапно навернувшихся слёз. — Так скучаю по ним…

— Я тоже, мам… — нежно произнесла Ника.

Они помолчали несколько минут и потом разъединились. Вероника знала, что маме был просто необходим этот безмолвный обмен понимающими взглядами. Раньше Ника тоже чувствовала в нём потребность. Но сегодня ей хотелось побыстрее закрыть скайп и остаться один на один со своими мыслями, попытаться проанализировать то, что услышала пару минут назад.

УЗИ-диагност видел на экране аппарата двойню. Как такое может быть? Отец ещё до рождения Вероники начал практиковаться с проекциями из условного будущего? Но для голограммы, насколько знала Ника, нужно достаточно разряженное пространство. Голограмма не может появиться внутри человека. Тогда получается, отец подкупил врача, чтобы тот солгал, и подсунул маме чужой снимок?

Нет, нет и нет. Что-то не то! Ника быстро нашла в архиве фотку, которую разглядывала вместе с Юлей и Никитой пару недель назад. На экране ноутбука появились две девочки в лёгких цветастых платьицах на фоне деревенского домика. Нетрудно догадаться: справа Вероника, слева Алеся. Даже Никита легко понял, кто где. Это и не удивительно, в детстве сёстры были похожи друг на друга, не больше, чем обычные близнецы.

— Обычные близнецы! — воскликнула вслух Ника.

Это потом, перед самой смертью Алеси, у них с сестрой стало одно лицо на двоих…

Догадка заставила сердце бешено колотиться. Обрывки воспоминаний в обратном хронологическом порядке проносились в голове с бешеной скоростью. Но одно внезапно вытеснило все другие. Больничная палата. Медсёстры, снующие туда-сюда с капельницами и шприцами. Врачи, с тревогой склонившиеся к аппарату, помогающему отцу дышать. И Ника, не замечающая ничего, кроме его смотрящих в никуда глаз. А потом ненадолго взгляд становится осмысленным. Отец что-то хочет сказать.

— Папочка, я здесь. Всё хорошо. Ты поправишься. Давай! Ты же сильный!

Нет, нет, не то. Он смотрел не потому, что искал поддержки. Он хотел донести до Ники информацию. Всего два слова: «Она жива!». Тогда Вероника не смогла прочесть это в его взгляде, зато смогла теперь.

Ника сидела потрясённая, словно в каком-то трансе. Она всматривалась в личико девчушки на фото слева — такое родное, такое знакомое… Господи, где она теперь? Жива ли она сейчас? Взгляд переместился на воротничок — брошка. Точно! Это подсказка! Она жива!

Вероника дотронулась рукой до оберега, который теперь всегда носила приколотым к какой-нибудь детали одежды. Божья коровка была горячей. Очень горячей — обжигала руку. Но Ника не стала одёргивать её. Перед глазами вдруг возникла картинка. Она видела себя со стороны.

В тёмном довольно просторном помещении по периметру горят свечи. Стоит зловещая тишина. Вероника лежит в центре на чём-то твёрдом и неудобном. Ей очень больно. Ужасно больно. Волны непереносимой жгучей боли безжалостно пожирают её, каждая следующая сильнее и кровожаднее предыдущей. Кажется, сейчас она потеряет сознание от болевого шока. Скорей бы! Но нет, долгожданного забытья не наступает. Напротив, картинка становится ещё ярче. Она в деталях видит, как огромное холодное лезвие кинжала зависает над самым её сердцем. Ещё секунда — и оно вопьётся в плоть.

Стало трудно дышать. Ника с ужасом одёрнула руку от оберега. Картинка исчезла, но жуткие чувства не прошли. Хотелось кричать, но из горла вырывался только отчаянный хрип. Мозг плавился от непонятных ощущений. Что это было за видение? Что оно означает? И вдруг Вероника поняла: она видела не себя — она видела её. И та, над чьей грудью сейчас завис кинжал, нуждается в экстренной помощи. Ника в мгновение выскочила из комнаты. Она поняла, куда ей надо срочно попасть — она узнала помещение.

Глава 76. Успеть

Никита заскочил в комнату сестры взбудораженный и злой. Не мог прийти в себя после разговора с Ричардом на повышенных тонах. Юля его настроения не замечала. Она занималась в точности тем, на чём Никита её оставил: продолжала играться детской одёжкой со счастливой улыбкой на губах. Сколько он проговорил с Ричардом? Минут 15. И всё это время Юля любовалась комбинезончиком? Никита мысленно усмехнулся: забавные они — девчонки. Настроение резко поползло вверх. Он решил запомнить на будущее этот приём. Когда-нибудь, когда появится соответствующий повод, тоже подарит Веронике что-то подобное и будет наблюдать её милую реакцию. Ну, а сейчас необходимо ещё раз тщательно просканировать вещичку. Никита был уверен, что и в первый раз сделал это безупречно, но раз уж пообещал Ричарду, то продублирует свои действия.

— Эля, дай мне тоже глянуть.

Сестра с готовностью протянула комбинезончик:

— Прикольный, правда?

— Ага, — Никита погладил вещичку со всех сторон и вернул Юле.

— Сканировал, — догадалась сестра и с удивлением спросила. — Не доверяешь Ричарду?

— Как выяснилось, это не его подарок.

— А чей же тогда? — с недоумением спросила Юля.

— Не знаю, — пожал плечами Никита. — Может, Вероникин. Или ещё кого-то из девочек.

— Кроме Ники больше никто пока не знает о малыше. А она бы не стала оставлять пакет под дверью.

— Да, Ника вряд ли, — кивнул Никита.

— Разве что она нечаянно проболталась Леночке, а та такая сентиментальная. Или Наташе. А Натка такая преданная.

Никита снова кивнул. Юля продолжала строить гипотезы, но он перестал её слушать. Комбинезончик, просканированный вдоль и поперёк, точно не таил в себе никакой угрозы и перестал интересовать Никиту, как и ответ на вопрос, кто из девочек мог его подарить.

Мысли переключились на другое. Было что-то настораживающее в рассказе Ричарда о ритуалах Юлиных предков. Хотя ничего принципиально нового тот вроде бы не поведал. Но подсознание давно уже работало в направлении поиска зацепок и вот теперь подкинуло сознанию вопрос: так что всё-таки связывает Юлю и Веронику? Родство в каком-нибудь десятом колене, как Никита предполагал раньше? Возможно, предположение и верно, но что такое родство даёт? Зачем злоумышленникам именно Юля? Почему им меньше подходит какая-нибудь другая подруга Вероники: та же Леночка, или Наташа? Ведь для разного рода ритуалов, если и бывают нужны именно кровные родственники, то, как правило, близкие, как верно заметил Ричард. А если им нужен человек, который близок Веронике не в смысле кровной связи, а в смысле дружеской привязанности, то, пожалуй, Наташа была бы лучшей кандидатурой, ведь трепетно относится к Нике ещё с первого курса.

Очевидно, родство пока нужно отбросить и попытаться найти другое звено, связывающее девушек. Вернее, оно уже было обнаружено несколькими днями ранее, а сейчас необходимо было его проанализировать. Связующим звеном мог быть отец Ники, спасший Юлю во время страшного ритуала. Присутствовал ли он во время обряда на самом деле, или подсознание спящей Юли просто совместило две картинки в одну? Ника подробно расспросила маму о том, как их семья жила, когда ей было пять. Мама утверждала, что они с мужем постоянно находились рядом. Выходит, если Юле не померещилось присутствие спасителя, то это был не отец Ники, а кто-то похожий на него? А теперь сюда же надо прибавить видение Вероники. Ей снился отец, но сон показался реалистичным, как явь. А что, если действительно, она не спала? Кто сыграл роль погибшего отца? Могла это быть проекция из условного будущего? Нет, проекция отпадает, потому что после смерти человека, его голограмму уже нельзя создавать. Голограммы вообще обладают ограниченными свойствами. Даже след, который они оставляют в реальности со временем стирается, как исчез шрам Ники.

— Стоп! То фото! Как такое может быть?! — Никита сам не заметил, что сказал эту фразу вслух.

— Какое фото? — удивлённо переспросила Юля, которую возглас брата перебил на полуслове в момент моделирования очередной гипотезы происхождения подарка.

— Помнишь, Вероника показывала нам свои фото? — возбуждённо спросил Никита. — Снимок двух девочек: Ники и…

— Её сестры-близняшки. Помню, конечно.

— Вероника на снимке была справа. Сразу понял. Почему это меня не насторожило?!

— А почему это должно было тебя насторожить?

— И не только это, — проигнорировав вопрос, продолжил свою мысль Никита. — Никакой сестры на фото не должно было быть вообще. Ни слева, ни справа. Проекция из условного будущего не может оставлять след в реальности так долго. Ведь снимку даже больше лет, чем шраму Вероники. Чёрт! Как я раньше не догадался!

Юля смотрела на брата недоумённо.

— Никит, расскажи по порядку. Ничего не поняла. Нику, что, также как и меня, кто-то дурил проекцией из условного будущего? Вместо настоящей сестры подсовывал голограмму?

— Не всё так просто, — задумчиво произнёс Никита.

В двух словах он обрисовал Юле ситуацию.

— Теперь я поняла, почему Ника всё время уходила от разговора о сестре. Да я не очень и настаивала. Видела, что тема для неё болезненная. Ещё бы! Сначала потерять двух близких людей, а потом понять, что одного из них никогда и не существовало.

— Нет, выходит, всё-таки она существовала. Но жива ли сейчас? Сколько человек разбилось в той аварии? Один, как мы и предполагали раньше, или двое?

— Один! — ответил сам себе Никита. — Если девушка, погибшая в аварии, была как две капли воды похожа на Нику, значит, это была её голограмма. Тогда, скорее всего, Алеся жива. Более того, она хотела, чтобы Вероника об этом догадалась. Передала подсказку — брошь.

— Интересно, на чьей стороне играет близняшка? — задумчиво спросила Юля.

— Есть надежда, что на нашей. А вот на чьей стороне твой спаситель, похожий на отца Ники?

— Ты думаешь, меня спас не её отец, а кто-то похожий на него?

— Да, брат-близнец, к примеру. Это бы объясняло, почему мама Ники уверена, что её муж 15 лет назад никуда из Славянославска не отлучался. А заодно и то, как погибший отец Ники недавно оказался в её комнате. Знаешь, существует теория, что близнецовость передаётся по мужской линии. И раз Вероника имеет сестру-близнеца, то вполне возможно, что её отец тоже из близнецовой пары.

Юля смотрела на брата широко раскрытыми глазами и с трудом переваривала тот объём информации, который в одночасье обрушился на неё. Никита заметил, что сестра устала, и его моментально охватила тревога за неё и малыша.

— Эля, короче, не бери в голову. Скоро во всём разберёмся. Лучше отдохни немного. Сегодня и так день был сумасшедший. Сначала конкурс, потом Ричард, потом ещё и я со своими гипотезами. Давай, приляг. Я пойду поговорю с Никой немного. А потом снова к тебе загляну. Хорошо?

— Ладно, — кивнула Юля и послушно примостилась на подушку.

Никита накрыл её пледом и вышел в коридор.

Дверь соседней комнаты была открыта настежь, а хозяйки на месте не оказалось. Никите это совсем не понравилось. Он взял в руки смартфон и набрал Веронику. Её телефон разразился весёлой мелодией с прикроватной тумбочки. Не взяла его с собой? Значит, скорее всего, выскочила на пару минут к кому-то из подруг.

Никита присел на кровать, решив, что Ника вот-вот вернётся. Но спокойно ему не сиделось. Будоражили мысли, как Вероника воспримет его неожиданные открытия. Местами радостные, местами тревожные, а местами такие, в какие сложно поверить. Но не только это беспокоило его. Было что-то ещё. Никита обвёл взглядом комнату. Точно! На вешалке не было верхней одежды Ники. Она выскочила не на пару минут к соседкам по общежитию, она вышла на улицу. Но почему тогда не прикрыла за собой дверь? Почему не взяла мобилку? Куда вообще она помчалась на ночь глядя?

Никита продолжал рыскать по комнате взглядом в поисках подсказки. Ещё и ноут не выключен. Она очень торопилась. Интересно, что на экране? Никита поднял крышку и остолбенел. Та самая фотография, о которой он только что вспоминал.

Картинка сложилась. Что-то натолкнуло Веронику на те же догадки, которые только что появились у Никиты. Но, видимо, Ника поняла что-то ещё, что заставило её действовать немедленно. Почему она ничего не сказала ему? Убежала одна? Холодный пот прошиб, когда ответ яркой вспышкой взорвался в мозгу — это подстава. Похоже, злоумышленники начали операцию. Заманивают Нику в ловушку, угрожая расправиться с сестрой. Алеся, она и есть загадочная сообщница преступников, а, скорее, просто жертва обстоятельств, которую обманом или угрозами заставили стать приманкой. Всё сходится: ровесница и родственница Вероники. Теперь важно быстро понять, где расположен эпицентр событий. Тогда можно будет спасти обеих девушек. Никита рассчитывал, что какое-то время у него в запасе есть, ведь Ника нужна злоумышленникам живой и невредимой, как ключ к Бубну. А сделать её сговорчивой, они, видимо, рассчитывают угрозами в адрес сестры.

Он быстро проглядел последние открытые программы и файлы, и понял, что Ника вышла из комнаты максимум 10 минут назад. Потому как её разговор по скайпу со Славянославском закончился именно в это время.

Выскочив на улицу, Никита заметил Ричарда. Тот продолжал дежурить на скамейке возле входа в общежитие, несмотря на просьбу оставить сегодня Юлю в покое. Что ж, это даже хорошо. Сейчас любая помощь пригодится.

— Ричард, похоже, операция началась. Веронику пытаются заманить в ловушку. Ты видел, как она вышла из общаги?

— Видел. Минут 10 назад.

— Куда она пошла?

— Завернула за угол здания. А дальше выпала из поля зрения.

— Понятно. Вполне может быть, что её заманивают в тайгу, подальше от людских глаз, хотя любое здание в городе тоже под подозрением. Звони ректору. Пусть поднимает своих людей по тревоге. Пусть прочёсывают город и прилежащий лес.

— Понял.

— Также пусть кто-то свяжется с мамой Ники. И узнает содержание последней беседы с дочерью. Может, станет понятно, куда Ника могла пойти. Держи меня в курсе.

— Хорошо. А ещё попрошу, чтобы усилили охрану Эли. Ведь и её злоумышленники собирались использовать в своих планах.

— Думаю, хватит одного тебя. Девушка-сообщница, а вернее, девушка-приманка — это сестра-близнец Вероники, Алеся, а не Эля.

— Ты уверен.

— Уверен. Но с Эли, на всякий случай, глаз не спускай.

— Само собой.

— Только держись на расстоянии, — на ходу бросил Никита, заворачивая за угол здания. — Попадёшься на глаза, тебе же хуже будет. Она пока не готова тебя видеть.

Глава 77. Разучилась спешить

Алеся знала, что от аэропорта до Вернетайгинска четыре часа езды. Таксист, видя, что пассажирка очень торопиться, пообещал довезти её за три с половиной. Машина мчалась на огромной скорости. Похоже было, что водитель знает своё дело, но Алесе всё равно казалось, что автомобиль едет слишком медленно, что она может опоздать.

Она очень нервничала — разучилась спешить. Последние три года ей никуда не надо было торопиться. Жизнь текла медленно и размеренно. Нестерпимо медленно и до тошноты размеренно. Расписанный по часам день. Завтрак, занятия, обед, занятия, небольшая прогулка на свежем воздухе и опять занятия, занятия, занятия.

Не то чтобы она жаловалось. Нет. Она была к этому готова. Она с раннего возраста знала, что ей предстоит упорная работа. Что она особенная. Преемница избранного. Но иногда, конечно, ей хотелось обычной жизни. Она спрашивала отца:

— Пап, ну, почему именно я? Мне хочется жить с вами в городе. Хочется, как все дети, ходить в нормальную школу. Почему я, а не Ника?

— Ты старше, — отвечал с улыбкой отец.

— Пап, всего на несколько минут. Разве это имеет значение?

— Имеет, — убеждал он.

Но Алеся догадывалась, что есть что-то ещё, что-то гораздо более важное, чем разница в возрасте на четверть часа. Однажды она поняла, и такие разговоры прекратились.

Отец начал заниматься с ней несколько лет назад. Правда, занятия были не регулярными, и больше напоминали игру, чем серьёзную учёбу. Он считал, что время ещё не пришло. А потом, в один прекрасный день, отец вдруг сообщил, что обучение на время вообще придётся прекратить, потому что Алесе необходимо пока пожить в другом месте под присмотром друга. Оставаться в деревне стало опасно.

— Мне придётся сымитировать, что мы с тобой погибли, — пояснил отец. — Нам обоим придётся на время исчезнуть из обыденной жизни.

— Как?

— Думаю, автомобильная катастрофа подойдёт. Не спрашивай, как я это подстрою — всё равно пока не поймёшь.

— А Ника и мама?

— Постараюсь их предупредить. Надеюсь, у них получится сыграть истинное горе.

— А что делать мне?

— Поживёшь под присмотром друга. А когда я закончу дела, приеду, и мы начнём с тобой серьёзные занятия. Думаю, время пришло.

— Хорошо, пап.

Отец чмокнул дочь в лоб и ушёл. Тогда она и подумать не могла, что видит его последний раз.

После его отъезда Алеся с сопровождающим уехала в какую-то глушь и жила там пару недель, пока за ней не пришли странные люди. Они показали ей видео, в котором отец велел делать всё, что ей скажут обладатели записи. На вопрос, почему отец так странно выглядит и говорит, Алесе ответили, что ему пришлось в целях конспирации немного изменить голос и внешность. Уже тогда у неё закрались подозрения, что что-то не так. Но ей пришлось выполнить распоряжения подозрительных посланцев отца. У неё и выхода-то другого не было. По их настрою было видно, что они добьются от неё того, чего хотят, в любом случае.

В их сопровождении она прилетела в Уэймонт. Её поселили в роскошном особняке и начали с ней заниматься. Ей не разрешали выходить за территорию особняка, не давали пользоваться телефоном и на требования дать пообщаться с отцом показывали лишь очередное видео. С каждым разом Алеся всё больше и больше сомневалась в том, что человек, обращающийся к ней с экрана с лёгким, но всё же заметным английским акцентом, являлся её отцом.

Со временем стало ясно, что она является пленницей человека, который лишь похож на отца. А что он затевает, оставалось только догадываться. Но с каждым днём крепла уверенность, что цель ежедневных многочасовых занятий, для которых была нанята целая армия магов, высококлассных специалистов разных направлений, совсем другая, чем ту, которую ставил перед Алесей отец. Её готовят для чего-то отвратительного. И тогда она объявила бойкот. Перестала заниматься.

Впрочем, вскоре состоялось знакомство с Арсением. От него она узнала о многом. Узнала главное: кто такой мистер Твин и что он от неё хочет. Тогда она вернулась к занятиям. Она поняла, что знания не помешают, если она хочет бороться.

Алеся стала прилежной ученицей. Она знала, когда ей предстоит сбежать и пыталась до того времени узнать как можно больше. Конечно, ей рассказывали не всё. Были несколько методик, которые держались под строгим запретом. Ни один преподаватель ни разу не обмолвился о способах преодоления пространственных магических преград. Оно и понятно. Мистер Твин не хотел дать Алесе ни малейшего шанса сбежать. Но его личный секретарь, разумеется, знал, как обойти ловушки, расставленные по всей территории особняка. Её бесконечно преданный Арсений, ценой собственной жизни организовавший побег и выполнивший ещё с десяток разных важных поручений, без которых Алеся не смогла достигнуть поставленной цели. Например, передал брошку Веронике.

Вспомнив о сестре, Алеся закрыла глаза. Господи! Как она соскучилась! Неужели сегодня наконец-то увидит Нику. Алеся попыталась представить весёлое улыбающееся родное лицо, но совсем другая картинка всплыла перед мысленным взором. Довольно просторное помещение, освещаемое лишь пламенем свечей, расставленных по периметру. В центре небольшое возвышение, на котором лежит сестра. Ей больно! Безумно больно! Над её грудью занесён кинжал. Господи! Ещё секунда и он войдёт прямо в её сердце.

— Нет! — испуганно вскрикнула Алеся и открыла глаза.

— Не пугайтесь так, — добродушно усмехнулся таксист. — Подумаешь, какой-то баран подрезал. Напокупают прав. Так вам где остановить на Толстого, возле женского общежития?

— Нет, планы поменялись, мне нужно в спортзал. В смысле, подвезите, пожалуйста, к главному корпусу Университета.

Глава 78. Рождён владеть миром

Мистер Твин начал приготовления ко второй части своей гениальной игры с лёгкой усмешкой на губах — он был доволен собой. Первая часть прошла как по маслу. Или лучше сказать, прошла чётко по плану. Именно так, как англичанин и задумывал.

У него это всегда получалось — обыграть противника. Он умел расставлять ловушки и заманивать в них жертвы. Приёмный отец как-то сравнил Генри с пауком. Удачное сравнение. Может, кто-то бы обиделся. Может, кто-то считает этих членистоногих мерзкими созданиями. Но это не так. Паук хитёр, расчётлив, терпелив и безжалостен. Недаром навевает суеверный страх на своих жертв. Сколько их уже попалось мистеру Твину в ловко расставленные сети.

Первым был приёмный папочка. Не то чтобы Генри ненавидел его. Вовсе нет. Просто в какой-то момент отец стал помехой, и мистеру Твину пришлось утилизировать отработанный материал. Хотя надо отдать старику должное — он сыграл в жизни Генри важную роль. Без него мистер Твин не стал бы тем, кем стал. Старик не жалел денег на профессиональных воспитателей, педагогов и репетиторов, которыми Генри был окружён с пелёнок. Когда же сыну исполнилось три, отец посчитал его достаточно взрослым, чтобы отправить в Англию, в лучшую закрытую школу Ведьмовского сообщества. На такие шаги папашу толкало желание развить в Генри способности, научить его хоть чему-то. Но, несмотря на это, юному Твину пришлось нелегко. Он тратил на учёбу в разы больше времени, чем его сверстники и всё равно перебивался с двойки на тройку. Откуда бы у него взялись таланты, какими обладали одноклассники, выходцы из древних прославленных родов? Биологические родители мистера Твина не могли передать ему способностей к магии — они были самыми обычными людьми, и Генри достались лишь крохи, полученные благодаря близнецовой связи с Избранным.

Да, его братец был особенным. Мистер Твин никогда не понимал почему. Чем Евгений отличался от него? Почему именно над ним был совершён обряд посвящения? Приёмный отец всегда говорил сыну:

— Это не справедливо, — и тут же добавлял с усмешкой. — Не справедливо, но исправимо.

Слова старика грели душу, и поначалу Генри наивно полагал, что целью отца было исправить несправедливость. Но повзрослев, мистер Твин понял, что в этом мире каждый сам за себя. Каждый преследует свою цель. И любую цель можно достичь, имея власть. Власть — такое сладкое слово. Бесконечная свобода повелевать Вселенной, распоряжаться деньгами, временем, людьми — всем. Весь мир у твоих ног. Вот чего добивался приёмный отец, выходец из древнего могущественного рода, символом которого была легкомысленная божья коровка, хотя, по сути, на гербе рода должен был бы красоваться кровожадный паук.

Кто ещё, как не это расчётливое членистоногое, мог бы терпеливо растить приёмного сына, вкладывать деньги и тратить море личного времени, чтобы затем использовать как пешку в своей игре. Он выкрал и усыновил Генри только потому, что тот похож на Избранного. Старик даже фамилию свою не захотел дать приёмному сыну, чтобы бездаря никто не счёл представителем славного рода Нестеровых. Генри только и заслужил был Твином, близнецом, копией того, кто на самом деле был нужен отцу. Какое там — борьба за справедливость?! Какое там — помочь сыну получить то, чего его незаслуженно лишили?! Нет, единственной целью старика было использовать внешнее сходство близнецов, чтобы подобраться к Большому Бубну. Вернее, к ключу, который бы оживил артефакт.

Старик знал, что не сможет обмануть Избранного, не сможет заставить его поделиться информацией, но вот его преемница, пока молода и глупа, вполне могла оказаться сговорчивее. План был прост. Избранный должен был погибнуть, а мистер Твин сыграть перед преемницей его роль. Генри согласился стать актёром, вот только сценарий предстоящий пьесы слегка подкорректировал. Сначала к праотцам отправил папашу, а уж потом взялся готовить ловушку и для братца.

Тягаться с Избранным было нелегко. Но мистер Твин нашёл его слабое место — дочь. Генри старательно в течение нескольких лет виртуозно создавал видимость, что на девчонку готовится покушение. Что её собираются использовать в грязной игре, а затем уничтожить. В общем-то, это было правдой — мистер Твин так и собирался поступить, поэтому талантливый братец чувствовал, как сгущаются поля с отрицательной энергетикой вокруг его дочурки. И что же он придумал, чтобы её защитить? Обмануть всех, инсценировав несчастный случай? Не плохо. Генри чуть было не повёлся, что братец реально решил покончить с собой и преемницей лишь бы не дать добраться до Бубна плохим парням. У Избранного почти получилось. Плохие парни поверили. Все, кроме мистера Твина. Близнецу сложно обмануть близнеца фокусами с близнецами. Исчезнувшая из поля зрения Алеся была заменена второй Вероникой. Грубая работа. А что оставалось Евгению? Садить с собой в машину настоящую Алесю он не рискнул, боялся, что что-то может пойти не так (и правильно боялся), но и долго удерживать голограмму преемницы было слишком сложно. Пришлось использовать голограмму второй дочери, способности которой настолько слабы, что братцу не составило труда играться её копией, как ему было угодно.

Однако кое-что родственничек не учёл. Такую простую голограмму может создать любой посредственный маг. Даже такая бездарь, как его брат-близнец вполне в состоянии пару секунд удерживать проекцию той, кто дорог Евгению не меньше, чем преемница. Что пронеслось в мозгу Избранного, когда неожиданно в самый ответственный момент, на дороге возникла Вероника? Он был так сосредоточен, направляя машину в столб. Он должен был свернуть в самый последний момент. Ведь свою голограмму удерживать очень сложно, почти невозможно, разве что это голограмма события с очень высокой вероятностью. Только почти врезавшись в столб, он мог спроецировать из условного будущего себя, врезавшегося в столб.

Но избежать столкновения ему не удалось. Когда он уже было собирался свернуть, на пути возникла Вероника. У братца было слишком мало времени, чтобы сообразить, что это голограмма. И боясь сбить её, Евгений не стал сворачивать, а просто ударил по тормозам. К счастью, слишком поздно.

Вот так в ловко сплетенную паутину попалась вторая жертва. А следующим был Арсений. Ему Генри поначалу отводил другую роль. Но секретарь повёл себя крайне глупо — предал мистера Твина. Влюбился в девчонку, и она стала вить из него верёвки. Слабак! На таких даже жалко тратить время. Впрочем, мистеру Твину и не пришлось. Он просто позволил случиться тому, ради чего Арсений не пожалел расстаться с жизнью. Девчонка так и так была нужна Генри здесь, в Верхнетайгинске. И то, что она явится по собственной воле, было даже лучше, чем, как планировалось вначале, везти её сюда насильно.

Со следующей парочкой мистеру Твину пришлось повозиться чуть дольше, чем с секретарём. Но на них Генри времени не жалел. Его самолюбию льстило, что он расправится с двумя профессорами, двумя сильными магами одним махом и без применения цифробуквенных методик. Детальная проработка плана доставляла ему физическое удовольствие. Это была не просто безэмоциональная утилизация отработанного материала. Это была месть всем преподавателям, которые с детства отравили жизнь Генри высокомерными назиданиями, незаслуженными наказаниями и откровенными издёвками.

Лицо мистера Твина исказила кривая усмешка, когда он глянул на два бездыханных тела — идеальная работа. Но, пожалуй, стоит их чем-нибудь прикрыть, чтобы не мешали второму акту пьесы. Генри приволок спортивный мат и пристроил его сверху на жертвы — лучшего саркофага они не заслужили. Затем не спеша зажёг свечи. Они образовывали идеально симметричный прямоугольник. В его центр мистер Твин поместил пару придвинутых друг к другу спортивных скамеек. Получился импровизированный алтарь. Генри знал, что для обряда не нужно никаких специальных приспособлений. Подойдёт, что угодно, лишь бы жертва лежала горизонтально.

Спасибо папочке — это он рассказал юному Твину об этом. Старик передал ему много такого, о чём не написано в учебниках. Отец был просто кладезем запрещённых знаний. И Генри жадно впитывал их. Был уверен, они ему пригодятся. Глупая сводная сестричка Элиза тоже многое намотала на ус из того, что поведал папочка. Она была достаточно способной, чтобы с первого раза запомнить магические символы необходимые для ритуала. Генри это не удалось, а отец не любил повторять дважды. Что ж, мистер Твин не упустил возможности получить бесплатный урок от сестрички, когда та вздумала забрать силу у своей талантливой дочурки.

Нет, Генри не мог позволить, чтобы Элиза приобрела столько дармовой энергии. Зачем ему сильный конкурент? Но самому завершать обряд тоже не было смысла — ритуал работает только на кровных родственниках. Пришлось просто остановить Элизу. Помещённая пожизненно в закрытую зону она больше не представляла для Генри интереса. Но её идея была взята на вооружение. Оставалось только найти талантливого кровного родственника.

Брат отпадал. Жертва должна быть в сознании, хотя бы вначале ритуала, пока рисуются магические символы. А брат, будучи в сознании, не дал бы Генри даже прикоснуться к себе. Он одним взглядом откинул бы его на пару метров, размозжил бы по стенке, если захотел.

Впрочем, у мистера Твина была ещё одна талантливая родственница — племянница. Она подходила для ритуала идеально. Она и так была источником нешуточной энергии, а если её ещё и подучить, то по силе она приблизиться к Избранному. По силе, но не по уму. Пока она молода и наивна, можно манипулировать ею, используя как приманку сестру-близняшку. И Генри разработал гениальную многоходовку, которую планомерно и терпеливо реализовывал шаг за шагом.

Игра приблизилась к финалу, когда мистер Твин понял, что он может сделать последние аккорды ещё ярче. Вероника будет не просто приманкой. Это слишком расточительно. Выяснилось, что девчонка не такая уж бесталанная, как это казалось вначале. То, что она дочь Избранного, было усилено её близнецовой связью с преемницей. И чем большую энергию накапливала Алеся, тем больше способностей к магии проявлялось и у Вероники. И сейчас смертельный обряд по изъятию у неё всей магической силы стал иметь смысл. Он даст исполнителю огромный прирост энергии. Хотя, с одной стороны, как только Вероника умрёт, мистер Твин потеряет рычаг давления на Алесю, но, с другой стороны, его способности, усиленные энергией Вероники, дадут ему возможность совершить ритуал над преемницей даже без потерянного рычага, тем более, Генри благоразумно оставил часть методик для Алеси тайною.

Когда же он впитает ещё и её энергию, он станет просто всемогущим. Ему уже не нужен будет никакой ключ к Бубну — он сам станет ключом. Генри сможет играться со Вселенной, как с футбольным мячиком. Вернее, не Генри, а Владимир. Именно такое имя дала ему биологическая мать, как будто заранее знала, что именно он, а не его никчёмный братец, рождён владеть миром.

Глава 79. Второй акт

Вероника бежала к зданию Университета, ничего не замечая вокруг. Было тяжело дышать. Сердце отчаянно колотилось. В голове стоял туман, который время от времени рассеивался, чтобы показать жуткую картинку, и снова сгущался, потому что сознание отказывалось видеть сестру, над грудью которой навис кинжал.

Наверно, ещё никогда в жизни Ника не передвигалась так быстро. Прошло всего несколько минут, как выскочила из общежития, и вот она уже открывала дверь спортзала.

Первое, что бросилось в глаза — свечи. Да, она всё поняла правильно. Это именно то место, где ей сейчас необходимо быть. Потому что здесь должно произойти что-то страшное. Но она это предотвратит. Главное, найти сестру. Ну, где же она? Где Алеся?

Вероника обвела помещение взглядом. Там, в центре прямоугольника, обозначенного свечами, шевельнулась какая-то тень. Ника ринулась к ней. Но, подбежав ближе, поняла, что это не сестра… Господи! Да это же отец!

— Папа? — растерянно произнесла Вероника и остановилась в паре метров от него.

Отец молчал. Только ласково улыбался. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди от этой родной любимой улыбки. Ника и не мечтала увидеть её вновь. Это просто чудо! Но как такое может быть? Голограмма из условного будущего? Вряд ли. Насколько Веронике было известно, после смерти человека его голограмму уже нельзя спроецировать в настоящее. Выходит, он жив?! Отец жив!

— Папа! — вскрикнула она.

Отец раскрыл руки для объятий, и она упала в них. Непонятные эмоции обрушились на Нику. В их вихре она не заметила, что мужчина, прижавший её к себе правой рукой, левой судорожно сдавил брошь, приколотую к воротничку. Края плоской божьей коровки впились в ладонь, но он лишь сильнее сжал руку. Он давил до тех пор, пока металл глубоко не вошёл в плоть, и струйка крови не потекла Веронике на блузку.

— Папа, что ты делаешь? — ужаснулась Ника, наконец, заметив странные манипуляции мужчины.

Его лицо перекосила кривая усмешка и в следующую секунду Ника оказалась отброшенной на метр и прижатой к чему-то жёсткому. Спортивные скамейки? Лежать было неудобно. Но она не могла встать. Не могла даже пошевелиться. Она узнала это ощущение. Выходит, видение, посетившее её несколько минут назад, было всё-таки не про сестру, а про саму Нику? Но не это открытие повергло её в ужас. Страшнее было то, что человек, который стоит над ней с ужасной ухмылкой на губах — не её отец. Уродливая гримаса, исказившая лицо, делало его совсем не похожим на любимого папу.

Человек отошёл от Ники, нагнулся к объёмной сумке и начал доставать из неё какие-то предметы. Последним извлёк кинжал. Лезвие хищно сверкнуло, отразив пламя свечей. Неужели негодяй собирается совершить над Вероникой обряд, подобный тому, которому чуть не подверглась Юля в детстве? Нет, Вероника не позволит. Она будет сопротивляться. Не так уж она и слаба, чтобы не мочь постоять за себя.

Ника судорожно начала перебирать в голове известные ей цифробуквенные методики, которые могли бы остановить подонка. Точно! Ментальное воздействие. Это у неё неплохо получалось. Вероника представила правую руку мужчины, в которой он держал кинжал — окунутой в кипяток. Только нужно, как можно больше деталей. Нужно сделать картинку яркой и реалистичной. Ура! Получилось! Негодяй вскрикнул и выронил кинжал. Но в следующее мгновение Ника сама заорала от нестерпимой жгучей боли опалившей её правую руку.

— Полегче, детка, — усмехнулся мужчина. Акцент неприятно резанул ухо. — Прежде, чем попытаешься повторить что-то подобное, выслушай слова дяди. Он плохого не посоветует.

— Дяди? — ужаснулась Ника.

— Представь, мы с тобой родственники, — зловеще усмехнулся новоявленный дядя. — И это многое упрощает. Твой оберег я подверг одной забавной методике. Забытой, кстати сказать. Но, к счастью, остались люди, которые ещё помнят много приёмчиков, облегчающих жизнь кровных родственников. Вообще-то, мало кто рискнёт магически воздействовать на предмет, который уже подвергся воздействию ранее. Наложение методик даёт неожиданные, непредсказуемые результаты. Не этому ли вас учил профессор Кощей? Да, ему такие предсказания не удавались. Но не мне.

— Когда твой оберег причинил мне вред, — дядя развернул ладонь левой руки перед глазами Вероники, указывая на всё ещё кровоточащую рану, — он перестал быть оберегом. Его энергетика приобрела нейтральный или даже скорее слабоотрицательный окрас. Теперь он уже не защищает тебя. Впрочем, меня он тоже защищает своеобразно. Но всё равно, поверь, лучше тебе не пытаться причинить мне вред. Потому что любая методика, которую ты применишь ко мне, автоматически применится и к тебе.

— Ну, ты, я вижу, в курсе, — злорадно усмехнулся дядя, видя, какую боль доставляют Веронике ожоги на руке.

— Меня это не остановит, — стиснув зубы, проронила Ника. Что ж ей оставалась? Смиренно, как овечке, ждать, когда её принесут в жертву?

— Остановит. Могу тебя уверить, я гораздо лучше тебя умею ставить защиту от вредоносных методик. Не зря же папочка столько денег угрохал в моё обучение. Не хочешь сравнить, чьи ожоги сильнее?

Дядя продемонстрировал племяннице правую руку, на которой практически не было повреждений. Но Веронику это не остановило. Она пробовала ещё и ещё, пока дикая боль не лишила её способности не то что применять методики, а и просто дышать.

Ника лежала неподвижно, мечтая лишь об одном — отключиться.

Мистер Твин заглянул в её глаза. Там не было страха. Но воля сопротивляться была подавлена непереносимой болью. Что ж — можно начинать.

Он снял с Вероники кроссовки и носки и начал рисовать на коже ступней магические символы. Как раз пригодилась кровь, вытекшая из разбитой головы Кускужаковой. Потом те же символы были нарисованы на руках. Оставался последний штрих. Мистер Твин занёс над грудью племянницы кинжал, но вдруг резкая боль заставила его сложиться пополам. Он недоумённо взглянул на Веронику: и откуда только у девчонки снова взялись силы сопротивляться? Но раздавшийся в следующее мгновение вскрик дал понять — это сделала не она. Звук доносился из противоположного конца спортзала. Вторая племянница появилась чуть раньше, чем он рассчитывал. Но это ничего. Генри предусмотрел такой вариант. Он применил методику купола — невидимой магической прозрачной стены, которая не даст попасть внутрь прямоугольника, обозначенного свечами, тому, кто не знает методик работы с пространственными преградами.

Алеся уже оправилась от сковавшей её внезапно боли и внимательно наблюдала за мистером Твином, пытаясь правильно сориентироваться в ситуации. Применённая к нему методика, дала ей выигрыш в несколько секунд. Этого должно хватить, чтобы понять, почему она получила мгновенный ответный удар. Алеся поставила ментальную защиту от зеркальной магии а, значит, дядюшка балуется чем-то другим. Видимо, своими любимыми кровнородственными методиками, в которых очень силён. Но ей они не страшны. Если Твин думает, что сможет остановить её тем, что она будет получать ответные удары, то сильно ошибается. Её способность к защите намного выше, чем у него. И одинаковые методики, принесут ему гораздо больший вред, чем ей.

Очухавшийся дядюшка снова схватил кинжал и вновь был вынужден выпустить его. Руки свела страшная судорога. Всё тело начало корёжить, но он нашёл в себе силы крикнуть:

— Эй, преемница, хватит демонстрировать своё превосходство. Пожалей сестричку. Ещё парочка таких приёмчиков, и она испустит дух.

Алеся перевела взгляд с мистера Твина на Веронику, и её сердце сжалось в комок. Сестра корчилась в страшных судорогах. Господи! Почему применённые к подонку методики отражаются не только на неё, но и на сестру. Она тут же сняла действие магии.

— Вот так-то лучше, — мистер Твин попытался распрямиться, но мышцы не слушались. — Что, племяшка, удивлена? А всё твоя брошечка. Хитрая вещичка. С виду такая простая и безобидная. Но в ней был скрыт большой потенциал. Её обладатели со временем становились податливы кровнородственным методикам, которые считались коньком одного древнего магического рода. Кстати, не помнишь, откуда она у тебя? Да где там. Тебе было всего пять, когда я подарил тебе её. Ты подумала, что это сделал отец, и привязалась к ней. Постоянно носила, а потом передала сестре, чтоб напомнить о себе. Вообще-то вещичка предназначалась ни тебе и ни ей, а законной представительнице рода, на гербе которого красуется божья коровка. Юле Нестеровой, ещё одной моей племяннице. Правда, сводной.

Мистер Твин неприятно рассмеялся:

— Богат я на талантливых племянниц, не так ли? Но та, с которой у меня нет кровной связи, меня не интересует. Поэтому в своё время я забрал у сводной племяшки подарок деда и передал другой. Думал, впоследствии пригодится. И как всегда оказался прав. Брошка стала моим, если так можно выразиться оберегом. Нет, она не защищает меня от вредоносной магии, но она распределяет приносимый вред на всех находящихся поблизости кровных родственников, которые являлись обладателями брошки. Так что давай, Алеся, давай, действуй. Может, применишь что-нибудь посерьёзней? Только не забудь, что твоя сестра, благодаря своей же глупости и неумению защищаться, уже получила такой огромный отрицательный ментальный удар, что вряд ли выдержит что-то ещё.

Алеся слушала монолог дяди вполуха. Уже на середине красноречивой тирады она поняла, к чему он клонит. Оставшееся время она соображала, что делать. Если нельзя нападать, то нужно обороняться. Она не будет применять вредоносных методик, она просто закроет Нику собой и будет защищать от атак мистера Твина. Алеся ринулась к алтарю, но, не добежав нескольких метров, споткнулась о невидимую преграду. Попыталась обойти её справа или слева — бесполезно. Четыре прозрачных стены ограничивали область пространства, куда ей не удавалось проникнуть. Чёрт! Дурацкие магические преграды, тема-табу, которую Алесе так и не дали освоить.

Между тем, к мистеру Твину возвращалась способность двигаться, и в его руках снова оказался кинжал. Что же делать? Какими методиками можно обездвижить человека, не причинив ему вред? Применить магию слепоты? Опасно. Да, мистер Твин временно перестанет видеть, но, Алеся не сомневалась, и на ощупь закончит ритуал. Зато сама она, потеряв зрение, станет беспомощной и лишится возможности противостоять мистеру Твину. Надо придумать что-то другое. Ментальный магический сон? Но как он подействует на дядю и на них с Никой? Тут большую роль играет вес. Кто легче, тому сложнее противостоять чарам Морфея. Хватит ли способностей Алеси, чтобы проснуться первой? Если мистер Твин опередит — это конец.

Кинжал, занесенный над сердцем Ники, не оставил времени на сомнения. Алесе пришлось действовать. Секунда, и она погрузилась в темноту — сознание отключилось.

Глава 80. Спасши однажды…

Аристарх держал в руках мобильный и тупо смотрел на экран. Он хотел поговорить с Юлей. Отчаянно хотел. Но число 23, которое только что заменило на электронных часах число 22, красноречиво свидетельствовало, что этого делать нельзя. Хотя, конечно, не только позднее время останавливало профессора. Ему, вообще, пора было перестать мечтать услышать её голос. Теперь, когда парень Юли объявился и искренне раскаивается в содеянном, Аристарху нужно отойти в сторону и дать своей дерзкой студентке быть счастливой. Приезд бывшего жениха, вообще, всё расставил на свои места. Если Юля сможет его простить, то у ребёнка появится законный отец, а у неё — муж.

— Перестать мечтать, — дал себе мысленную команду профессор.

Но вместо того, чтобы отложить телефон в сторону, нажал кнопку контактов и прокрутил высветившийся список в самый конец. Телефон Юли был там. Потому что на «Ю». Да-да-да, ужасно непрофессионально. Видел бы ректор, что Аристарх не только подглядел номер телефона в личном деле студентки, так ещё и занёс его в список контактов не под фамилией, а под именем, как будто это кто-то из близких.

Чёрт! Как же хочется услышать её голос! Хотя бы одно слово. Хотя бы просто «алло». Может, набрать, дождаться, пока она ответит, и тут же сбросить вызов? Как будто кто-то просто ошибся номером. Господи! Как глупо! Он, что, подросток? Нет, он уважаемый профессор, но такого острого желания услышать чей-то голос не испытывал ещё никогда.

Неожиданно запиликавший в руках мобильный заставил вздрогнуть. Звонил Пётр Иванович. Лёгок на помине. Разговор ни о чём длился не более пары минут и привёл Аристарха в недоумение. Ректор спросил, придёт ли завтра профессор вести лекции. Ну, разумеется, придёт. Они ещё днём договорились, что, несмотря на поданное заявление, Аристарх отработает положенные две недели.

Профессор сбросил вызов со сложившимся стойким убеждением, что у ректора была веская причина на столь поздний звонок, но совсем не та, которую он озвучил. Аристарх давно заметил, что Пётр Иванович его в чём-то подозревает. Полагал, что причина в Юле. Но профессор сегодня уже и так открыл все карты, даже ляпнул зачем-то, что хочет сделать предложение, для чего же тогда нужен был этот разговор? Что ректор хотел проверить, в чём убедиться?

Аристарх почувствовал тревогу. Ему стало казаться, что речь всё равно идёт о Юле. У него возникло ощущение, что может произойти что-то нехорошее. Видимо, желание, во что бы то ни стало услышать её голос, появилось неспроста.

Он снова схватил мобильный. Наплевать на всё. Позвонит, убедится, что всё в порядке, что рядом кто-то есть: Никита, Вероника или этот её новоявленный жених, и тогда уж больше не будет тревожить.

— Слушаю…

Голос Юли заставил сердце пропустить пару ударов. Она сняла трубку моментально, как будто держала в телефон в руках, как будто ждала его звонка.

Что теперь? Что спросить? Как начать разговор?

— Юлия, добрый вечер…

— Аристарх… — пауза, — …Вениаминович…

Голос дрожит. Это, что, испуг? Она чем-то взволнована? Или плохо себя чувствует?

— Юлия, вы одна?

Чёрт! Какую он несёт чушь! Глупее нельзя было сформулировать вопрос?

— Одна. А почему это вас волнует? Полагаете, должна коротать ночь с кавалером?

Нет. Всё в порядке. Зря Аристарх испугался. Теперь, когда из трубки доносился привычный сарказм, он немного успокоился. То есть не совсем успокоился. Скорее наоборот. Чёрт! Почему его так заводит её дерзость?

— Извините за поздний звонок. Наверно, вы уже спали? — решив, что именно нарушенный сон стал причиной её резкости, выдавил Аристарх.

— Вы думаете, после вашего подарка я могу уснуть? — почти шёпотом спросила Юля и сбросила вызов.

Ей пришлось это сделать. Иначе произошло бы одно из двух: либо она разразилась ещё более возмутительной грубой тирадой и послала бы Аристарха куда подальше, либо призналась в том, чего ей больше всего хотелось в эту секунду — немедленно увидеть его. Заглянуть в его серые умные глаза, прижаться головой к его плечу, снова почувствовать его поцелуи на своих волосах, и не только на волосах…

Эта картина мучила её с того самого момента, как она поняла, чей подарок сегодня нашёлся возле её двери. Нет, даже не так. Ей хотелось, чтобы это оказался его подарок: ни Ричарда, ни Вероники, ни Леночки и ни Наташи. Она хотела, чтобы этот милый комбинезончик был от него. И она убедила себя, что так и есть. Она даже нафантазировала, что Аристарх пришёл сделать ей предложение. Нет, не потому, конечно, что любит, а из благородных побуждений, чтобы у её малыша был отец. И она согласилась бы. Почему нет? А вдруг, за несколько месяцев Аристарх и вправду влюбился бы. Господи, какое это счастье — любовь такого мужчины. Такого нежного, такого умного, такого преданного.

Юля от досады хлопнула себя ладонью по лбу. Почему ей в голову лезут такие неправильные мысли? Ей сейчас надо сосредоточиться на отце ребёнка. Попытаться его простить, попытаться оживить чувства, которые когда-то испытывала к нему. Но как бы ни старалась Юля думать о Ричарде, перед глазами стоял образ совсем другого парня. Чтобы избавиться от наваждения, нужно было срочно занять голову работой, и Юля решила заглянуть к Веронике. Как раз и Никита должен был быть сейчас там. Благодаря его догадкам, нарисовалась неожиданная новая головоломка. И хоть мозги у Юли сегодня совершенно набекрень, может, всё-таки она сможет чем-то помочь брату и подруге.

Но помогать было некому. Ни Вероники, ни Никиты на месте не оказалось, и это насторожило Юлю. Нике звонить не стала, её телефон лежал на тумбочке. Брат же вместо того, чтобы ответить на вызов, отправил SMS: «Пока занят. Жди меня в своей комнате, освобожусь — заскочу».

Юля послушно вернулась к себе. Но спокойно ждать Никиту не получалось. Тревога усиливалась с каждой минутой. Казалось, что вот-вот может случиться что-то нехорошее. Юля попыталась прокрутить в голове всё то, что рассказал ей сегодня брат. Может, в этой информации она найдёт зацепку, куда Никита и Ника отправились на ночь глядя? Картинка никак не складывалась: отец Ники, который совсем даже и не отец, а брат-близнец, плюс голограмма Вероники, которая совсем даже не голограмма, а сестра-близнец, плюс ко всей этой близнецовой головоломке ещё и сама Юля, которая чуть не погибла, став жертвой страшного ритуала. Как связать всё это воедино?

Говорят, у беременных обостряются все чувства, а может даже появляется особое шестое. Скорее всего, именно это Юле и помогло. Потому что при помощи одной только логики раскрутить такой запутанный узел взаимосвязанных фактов было невозможно. Но у неё получилось. Она поняла, что делать.

Аристарх выскочил из дома и побежал в сторону женского общежития. Он не мог сидеть дома. Ему нужно было срочно увидеть Юлю. Её последняя фраза, после которой был сброшен вызов, была произнесена таким горячим волнующим шёпотом, что у него по телу побежали мурашки. Он потерял способность мыслить логически. Ему стало наплевать, что у Юли есть жених, который к тому же является отцом ребёнка. Наплевать и всё! Аристарх должен срочно увидеть её и прижать к себе. У него было ощущение, что не сделай он этого, случиться что-то плохое.

Это предчувствие беды весь вечер волнами накатывало на Аристарха. А теперь сковало настолько, что появилась уверенность — речь идёт о минутах. Он не выдержал, начал на ходу набирать Никиту. Решил попросить побыть с Юлей до его прихода.

— Вы где? — запыхавшись, спросил тот.

— Между домом и женским общежитием, — ответил Аристарх. Взволнованный голос Никиты не предвещал ничего хорошего.

— Значит, ближе к Университету, чем я. Нужна ваша помощь в спортзале. Я буду там через семь минут.

Больше Аристарху ничего не надо было говорить. Он всё понял и так, и прибавил скорость до максимальной:

— А я через пять.

Мистер Твин открыл глаза — кромешная тьма. Потребовалось около минуты, чтобы сообразить, что к чему. Преемница попыталась его перехитрить — применила сразу две методики: магию сна и магию слепоты. Судя по тишине, проснулся он первым — и это плюс, но то, что лишён зрения, усложняет задачу. Но ничего, Генри может продолжить ритуал на ощупь, и если поторопится, успеет сделать всё, ещё до того, как девчонка проснётся.

Кинжал, выпавший из руки, когда мистер Твин отключился, был найден под ногами довольно быстро, и теперь оставалось отыскать алтарь. Шаг за шагом Генри исследовал пространство и, наконец, наткнулся на спортивную скамейку.

Чёрт! Что это за шорох? Кто-то зашёл в зал, или преемница проснулась? Похоже, и то, и другое. Зрение начало возвращаться. Он уже различал контуры.

Юля вбежала в спортзал и попыталась сориентироваться. Картинка, открывшаяся её взору, вызвала дрожь и смятение. Это было так похоже на её детские кошмары. Свечи, алтарь, кинжал, жертва.

На секунду она утратила контроль, ей показалось, что теряет сознание. Усилием воли она стряхнула с себя детский страх и взяла в руки. Тогда, пятнадцать лет назад, она была беспомощна, а теперь, наоборот. Теперь, она имеет власть над тем, кто сейчас приближается к Веронике, чтобы закончить страшный ритуал. Когда-то этот человек спас Юлю. У него были на то свои меркантильные причины, но это не важно. Она — его спасённое невинное дитя, и он не сможет причинить ей вреда. И он тоже знает об этом, потому что был воспитан её дедом.

Шестое чувство беременных помогло ей вспомнить многое из того, что рассказывал старик. Она была совсем мала, но память запечатлела наполовину непонятные фразы и образы, чтобы сегодня выдать их. Юля вспомнила, как дед рассказывал про кровнородственные обряды и про приёмного сына, которого воспитал. Она вспомнила и ещё кое-что очень важное. Это картинка всплыла перед её глазами настолько ярко, как будто всё происходило здесь и сейчас. Дед ходит по комнате взад-вперёд, заложив руки за спину, и нравоучительно напоминает приёмному сыну одну из заповедей рода: «Спасши однажды невинное дитя — да будь вечно его ангелом-хранителем, не то умрёшь в страшных муках».

— Не применяйте магию вреда к подонку с кинжалом, это убьёт Нику! — раздался откуда-то сбоку отчаянный крик и вернул Юлю в реальнось.

Она с ходу поняла, о чём её предупреждают. Подонок с кинжалом, воспитанный дедом, знал парочку кровнородственных методик, способных перераспределять вредоносное воздействие на других. Что же ей делать? Попытаться остановить его физически? Без применения магии?

Она бросилась к мистеру Твину и наткнулась на магическую преграду. Взломав её за пару секунд, оказалась вплотную к негодяю. Вцепилась в него, пытаясь оттянуть от Ники. Но силы были не равны. Он продолжал приближаться к жертве. Юля кусалась, впивалась ногтями, царапалась. Генри взвывал от боли и обиды, что не может ответить тем же, но не останавливался. Юля повисла на руке негодяя. Но это не помешало ему занести кинжал над сердцем Вероники. Первый раз в жизни Юля пожалела, что так мало весит. Что же делать? Мгновение — и она прикрыла Нику своим телом. Рука мистера Твина застыла на середине пути.

— Мерзкое Нестеровское отродье! — заорал он. — Прочь! Думаешь, я не смогу справится с тобой?!

— Попробуй! — глядя прямо в глаза, дерзко прошипела Юля.

— Ты забыла, детка, об одной маленькой детали, — сквозь зубы процедил мистер Твин. — Тебе я не смогу причинить вреда, а что насчёт твоего ребёнка?

Холодный пот прошиб Юлю. Она нервно сглотнула.

— Или ты пошла в свою мамочку? Тебе на него наплевать? Позволишь умереть беззащитному созданию, корчась в муках? Пошла прочь, или через минуту ему конец!

Мистер Твин положил руки на живот Юли.

— Какую предпочитаешь для него смерть? Какую применить методику? Ну, я же не зверь какой, пусть будет магия сна, вечного сна…

— Не-е-е-е-е-т!

— Не-е-е-е-е-т! — Юлю оглушил собственный крик, но боковым зрением она заметила силуэт, появившийся в дверях.

Аристарх. Её преданный Арик. Теперь всё будет хорошо. Она уверена.

— Отойди от неё, урод! — закричал профессор.

Мистер Твин одёрнул руку с живота Юли так, как будто он стал горячим как раскалённый металл, и взвыл от боли. Но одновременно Ника пришла на мгновение в себя и закричала. Юля поняла: дикая боль вернула подругу в сознание на несколько секунд. Затем Ника вновь обмякла.

— Нет, Аристарх, нет! Не применяй магию вреда к подонку! — закричала Юля. — Это убьёт Нику. Негодяй использовал кровнородственную методику перераспределения вреда.

Профессор всё понял, и через мгновение уже был возле мистера Твина. Юля сжалась в комок. До неё дошло, насколько не равны силы. Аристарх не может применять магию вреда, только защиты, к тому же безоружен. А подонок волен использовать любую методику, кроме того, у него в руках кинжал.

Профессор пытался оттеснить Твина от девушек, а тот безжалостно и остервенело размахивал клинком, но Аристарху удавалось уходить от ударов. Уже метра три отделяло негодяя от алтаря. Юля, понимая, что непосредственная опасность для Ники миновала, и уже можно не прикрывать её, соскочила, чтобы помочь профессору.

— Не подходи к нему! — увидев Юлю в опасной близости от негодяя, испуганно закричал Аристарх и мгновенно встал между ней и Твином.

Этот манёвр ослабил внимание и в следующую секунду профессор пропустил удар кинжалом. Лезвие вошло в грудь рядом с сердцем.

— Не-е-е-е-е-ет, — закричала Юля так, что задрожали стёкла.

Какая же она дура! Господи, какая дура! Аристарх же не знал, что Твин не может причинить ей вреда. Она закрыла руками рану, из которой ручьём текла кровь. Она сосредоточенно забормотала заклинания, она сконцентрировала всю свою ментальную энергию на том, чтобы не дать сердцу Аристарха остановится. Но у неё не получалось — обрядовый кинжал имел особую силу.

Что происходило дальше, Юля понимала с трудом. Она продолжала отчаянно бороться за жизнь любимого, когда в зале появился ещё один человек — Никита. Чей-то окрик предупредил его не применять магию вреда, и он, как Аристарх, бросился на врага с голыми руками. Отчаянная борьба шла несколько минут. Но силы были не равны, и хищное лезвие кинжала нашло свою очередную жертву.

Твин с лицом, перекошенным звериным оскалом, вновь направился к алтарю.

— Стой, подонок, — заставил его замереть отчаянный крик. — Посмотри, что у меня есть.

Алеся стояла посреди зала и держала в руках Бубен. Всё это время, пока друзья Ники бесстрашно сражались с монстром, Леся тоже времени зря не теряла. Как только она очнулась от магического сна, бросилась на помощь девушкам, на ходу пытаясь придумать, как нейтрализовать Твина. Жаль применить ещё раз те же приёмы, которыми она на время вывела негодяя из игры, Алеся не могла. Очень опасно было обрушивать на Нику ещё одну порцию магической отключки. Была вероятность, что сестра уже никогда не сможет проснуться.

Поначалу двигаться приходилось практически на ощупь, Алеся с трудом различала очертания предметов — ещё находилась под действием магической слепоты. Внезапно она запнулась обо что-то. Каково же было её удивление, когда это что-то оказалось человеческой ногой. Она сдвинула спортивный мат, прикрывавший тело и тут же поняла, что женщина с пробитой головой жива. Парочка сильных методик, и та даже смогла говорить. И она рассказала не только о том, где лежит заветный артефакт.

— Остановись! — заорал мистер Твин, видя, как Алеся начинает кружиться в древнем танце, выкрикивая непонятные слова. — Остановись, это может быть не тот Бубен. Ты всё испортишь!

— Не переживай, милый, — с сарказмом произнесла Кускужакова, голос которой всё ещё был слаб. — Это тот Бубен. Теперь я могу считывать твои намерения.

— Будь ты проклята, старая ведьма, — заорал мистер Твин. — И почему ты такая живучая?!

Алеся продолжала танец. Её выкрики становились всё громче и неистовей.

— Что ты задумала?! — в страхе завопил Твин, как заворожённый наблюдая за движениями преемницы. — Убить меня?! Тогда с близняшкой тоже можешь попрощаться…

Он не успел закончить фразу, тяжёлая гантеля проломила ему голову, и он упал как подкошенный.

— Что я дура убивать сестру из-за такого негодяя? — пожала плечами Алеся, закончившая танец с артефактом. — Может, дядюшка не в курсе, но с помощью Бубна можно заставить Вселенную пойти по самому маловероятному пути.

— Даже по такому, где мне хватает магических сил спасти Аристарха и Никиту, — продолжила за неё Юля. — Это ты мне помогла, да? Поэтому у меня получилось?

— Да. Я понимала, что не могу причинить вред Твину при помощи Бубна. Какая разница с артефактом или без него, если любая методика, которой подвергнется негодяй, а значит и Ника, может убить сестру. Поэтому решила, вместо того, чтобы вредить Твину, вернуть ребят в строй. Я была уверена, они и без применения методик смогут нейтрализовать мерзавца.

— А что тут сложного? — улыбнулся Никита. — Против лома нет приёма. И против гантели тоже.

Эпилог. Туда, где нет времени…

Юля поправила фату, которая постоянно норовила сползти на глаза, и старательно вывела на доске очередную формулу.

— Правильно, — улыбнулся Аристарх, даже не глядя на доску.

Он не мог следить за ходом решения задачи, не мог думать о физике или о чём бы то ни было ещё. Он мог только стоять и, не отрываясь, смотреть на свою дерзкую хрупкую студентку в белоснежном подвенечном платье. На свою невесту.

Подумать только, через пару часов Юлия станет его женой. От этой мысли перехватывало дыхание и кружилась голова. Профессор не помнил, был ли когда-либо больше счастлив, чем в эту секунду. Какая уж тут физика? Но Юля настояла, чтобы он отработал обещанный ректору двухнедельный срок до последнего дня.

— Не хочу упустить последнюю возможность получить хоть одну по-настоящему заслуженную пятёрку от строгого профессора, — с дразнящей улыбкой заявила она вчера, когда Аристарх собрался договориться с Петром Ивановичем об отмене сегодняшнего занятия. — Что, зря с Никой вторую неделю подряд нудную квантовую физику зубрю?

И хотя Аристарху оставалось отработать один день и, учитывая, что он совпал с днём свадьбы, ректор, конечно, вошёл бы в положение. Но профессор не стал отпрашиваться. Он согласился выполнить просьбу Юли. Он безропотно выполнял все её просьбы. Нет, даже не так. Он с радостью выполнял все её просьбы, пытался предугадать малейшее желание. Ему доставляло удовольствие вызвать на её лице улыбку. У него сердце начинало биться в два раза быстрее, когда она улыбалась.

Наверно, именно эта способность Юли — заставлять сердце Аристарха работать на полную — и спасла его в тот страшный день. Когда её руки закрывали рану на груди, он почувствовал что-то особенное. Это было сначала приятное тепло, а потом огонь — отчаянное страстное желание спасти. Ещё никто и никогда так не боролся за его жизнь. Аристарх понял, что должен, во что бы то ни стало, выкарабкаться. Все, в том числе и Юля, полагали, что танец с Бубном сыграл в его спасении ключевую роль. Но профессор знал, что это не так. Юлины чувства — вот, что вернуло его к жизни. Она крепко прижимала его к себе. Она горячо шептала ему такое, от чего до сих пор мурашки по телу. Да, именно тогда он ощутил, что любим. Господи, какое это счастье быть любимым такой девушкой!

Как только опасность миновала, и Твин, благодаря гантели, был обезврежен, Аристарх схватил Юлю, прижал к себе и безапелляционно заявил, что не отпустит никогда.

— Ни-ког-да, — с нажимом повторил он. — Мне совершенно всё равно, что у тебя есть какой-то там парень. Я ему не доверяю. Я не собираюсь «не мешать твоему счастью». Я не смогу без тебя…

— Да, Арик, — перебила его Юля, — я согласна стать твоей женой…

Профессор подхватил свою хрупкую студентку на руки и понёс к выходу из спортзала.

— Мы куда? — удивлённо спросила она, обхватив его за шею.

— Ко мне. Ты сегодня достаточно переволновалась. Это может навредить нашему малышу. Тебе нужно срочно отдохнуть.

Она не стала возражать. Она была в ту ночь такой послушной. Его дерзкий ангел очень утомился, чтобы как обычно вступить в перепалку. Облачённая в тёплую мягкую фланелевую рубашку Аристарха, которая доходила крохе почти до колен и сыграла роль пижамы, она безмятежно заснула в его постели. А он смотрел на неё и не мог насмотреться. Не мог поверить, что теперь у него будет возможность любоваться ею, сколько захочет.

Стук в дверь вырвал профессора из воспоминаний.

— Извините, что прерываю, — в аудиторию просунулась голова ректора. — Аристарх Вениаминович, можно вас на пару минут.

С трудом возвращаясь в реальность, профессор вышел в коридор.

— Только что закончилось заседание Большого Совета по Валентину Семёновичу и Алтыной Онааковне, — сообщил Пётр Иванович. — Было решено лишить их права преподавать на полгода.

— Сурово.

— Я бы так не сказал. Наоборот, считаю, что за вопиющее нарушение Кодекса, это ещё достаточно мягкое наказание. Но Совет учёл, что Алтыной сыграла одну из ключевых ролей в нейтрализации опасного преступника и то, что оба профессора и так достаточно пострадали. Им предстоят месяцы реабилитации. Особенно Валентину, травма которого гораздо серьёзней. Но, говорят, Алтыной взяла заботу о его здоровье на себя.

— Что ж, надеюсь, они быстро поправятся.

— Да, тоже на это надеюсь. Тем более что выход из строя преподавателей, для меня всегда дополнительная головная боль. Кем заменить? Собственно по этому поводу я и хотел поговорить. Вам-то я замену за эти две недели нашёл. Но боюсь, что ещё двух профессоров отыскать будет не так-то просто. Может, вы согласитесь взять те пары, которые Валентин и Алтыной вели у старшекурсников? А остальные часы разделят между собой другие преподаватели.

— Хорошо, я подумаю, — кивнул Аристарх и направился к двери.

Хотя, что тут думать? Конечно, он согласится. Во-первых, не придётся расставаться с любимой работой, а во-вторых, он сможет не только вечером, но и днём быть недалеко от Юли.

— Кстати, — остановил его ректор. — Примите мои искренние поздравления. Хотя очень не приветствую такие браки. Дурной пример, как говорится, заразительный. Не хватало ещё, чтобы другие мои преподаватели начали ухаживать за студентками. Но именно в вашем случае иначе… В общем, рад за вас, Аристарх.

Пётр Иванович пожал профессору руку и удалился.

Аристарх вернулся в аудиторию. Юля к этому времени уже довела решение задачи до логического конца и даже обвела ответ аккуратненькой рамочкой. Её сияющая довольная улыбка мешала профессору проверить правильность формул, но он заставил себя сосредоточиться. Всё ж таки его студентка хотела заслуженную оценку.

— Да, Юлия, всё верно. Ставлю вам пять баллов.

— Во новенькая даёт! — хохотнул Тимур. — За какой-то месяц вызубрила то, что мы целый семестр учили.

По аудитории прокатился одобрительный гул.

— А помните, Юлия, вы хотели со мной подискутировать на тему о полезности или бесполезности квантовой физики в магическом ВУЗе? — с улыбкой спросил профессор. — Не хотите затронуть эту тему сейчас?

— Нет, Арик, не хочу, — качнула головой Юля. — Ты оказался прав.

Аристарх метнул в сторону студентки строгий взгляд. Вообще-то они договаривались из этических соображений на занятиях по-прежнему обращаться друг к другу на вы.

Юля не видела реакции профессора, хотя именно ради неё обронила провоцирующую фразу. В этот момент она вела непримиримую борьбу с фатой, которая вновь сползла на глаза. Отчаявшись вернуть роскошное украшение на положенное ему место, обладательница подвенечного наряда с досадой сорвала головной убор, и взгляду присутствующих открылись изумительно красивые рыжие с золотым оттенком волосы. Не поддерживаемые более фатой, они причудливыми волнами растеклись по спине. Аристарх забыл, что минуту назад собирался пронзить Юлю поучительным взглядом. В его глазах блестел только восторг.

И вдруг Тимур ни с того ни с сего заорал на всю аудиторию:

— Горько!

Звук звонка с урока заглушило всеобщее скандирование:

— Горь-ко! Горь-ко! Горь-ко!

Что за дурацкое правило? Почему жених должен целовать невесту у всех на глазах под эти нелепые выкрики. Во-первых, в случае Аристарха это ужасно не педагогично, учитывая, что он — преподаватель, а вокруг него студенты, а во-вторых, поцеловать её — это не горько, а сладко, мучительно сладко. Острое желание прикоснуться к ней губами тут же вышибло остатки мыслей из головы. Аристарх резко притянул к себе Юлю.

— Один! Два! Три! Четыре… — студенты с азартом отсчитывали секунды поцелуя, не подозревая, что время для влюблённых остановилось.

— …пять, шесть, семь… — вместе со всеми повторял Никита.

Он был очень рад за сестру. Последние дни она просто светилась изнутри. Она нашла своего героя. Какое счастье, что им оказался Аристарх, а не Ричард. Профессор был тем мужчиной, кому Никита мог спокойно доверить Юлю. Он знал, что пока такой преданный человек рядом, за неё можно не переживать. А Ричард… не то, чтобы он был так уж плох. Видимо, просто не подходил ей. И он сам это тоже понял.

Никита вспомнил свой последний разговор с отличником из Уэймонта. Парень был сильно подавлен.

— Знаешь, ты оказался прав, — сказал Ричард. — Я совершенно не знаю Элю. И это чуть не стоило ей жизни. То есть я, конечно, старался. Очень старался. Выучил её биографию, знал её предков до седьмого колена, знал особенности её семьи, но саму Элю, её характер — нет. Я и подумать не мог, что она способна выпрыгнуть из окна. Взяла и сиганула в сугроб со второго этажа. Представляешь? Я это не смог просчитать. Сидел на скамейке и караулил выход из общаги, когда она пыталась голыми руками остановить того придурка. Я понял, что она сбежала только через несколько минут. Примчался в спортзал как раз к тому моменту, когда опасность для Эли миновала. Когда её спаситель, этот ваш Аристарх, вынес её на руках на улицу.

— Ты слышал, что они хотят пожениться? — осторожно спросил Никита.

— Слышал. Я разговаривал с Элей. Сказал, что не буду мешать её счастью.

— Ну, это благородно. По-мужски, — одобрил Никита.

— Надеюсь, она будет разрешать мне видеться с ребёнком. Хотя, наверно, я этого не заслужил.

— Брось. Ты старался. Просто быть телохранителем не твоё.

— Да. Возвращаюсь к научной работе.

— Ну, удачи тебе. Надеюсь, ты встретишь ту, с которой будешь счастлив.

А вот Никита своё счастье уже нашёл. Он посмотрел на сидящую рядом с ним девушку и улыбнулся тому, с каким умилением она смотрела на жениха и невесту.

— …двадцать три, двадцать четыре, двадцать пять, — повторяла Вероника вместе с аудиторией.

Никита нащупал в кармане кольцо. Вообще-то, он собирался сделать это вечером в кафе в подходящей романтической обстановке. Но навернувшиеся на глаза Ники слёзы и покрывшиеся нежным румянцем щёчки говорили о том, что более романтического момента, чем этот миг, и желать не стоит.

— Ника, а чем мы хуже них? — лукаво спросил он.

— Никит, подожди, — отмахнулась Вероника, видимо полагая, что её парень хочет поцелуя. — Не часто такое увидишь.

— Ника, — Никита развернул её к себе. — Выходи за меня замуж.

И без того румяные щёки Вероники запылали огнём:

— В смысле?

— Вообще-то, я надеялся на другой ответ, — улыбнулся Никита, доставая кольцо. — Хочу, очень хочу, очень-очень хочу, чтобы ты стала моей женой. Ты согласна?

— Подожди, а как же отсутствие у меня супер-способностей к магии. Как же теория твоего отца, что мы никогда не сможем быть счастливы?

— Мне на его теорию всегда было наплевать, а теперь особенно.

— Почему теперь особенно?

— Потому что люблю.

Никита притянул Нику к себе и накрыл её губы жарким поцелуем. Теперь время остановилось ещё для двух человек.

— Кстати, отец уже поменял своё мнение, — сообщил Никита, когда наконец-то смог оторваться от Ники. — Говорит, только с Вероникой ты и будешь счастлив. Говорит, не протупи, не упусти такую девчонку.

— Прям так и говорит? — рассмеялась Ника.

— Ну, почти так.

— Согласна, — посерьёзнев, сказала Вероника.

— В смысле, с отцом согласна? — уточнил Никита.

— Нет. Согласна стать твоей женой. Хотя с отцом тоже согласна — не протупи.

— Ну, уж нет. Такую девчонку я не упущу.

Никита надел на палец Ники кольцо, и вновь долгий-долгий, бесконечно долгий поцелуй унёс влюблённых туда, где нет времени…

Оглавление

ЧАСТЬ 1

  Пролог. Одно лицо на двоих

  Глава 1. Что в сейфе?

  Глава 2. Семь положительных качеств

  Глава 3. Снежный преследователь

  Глава 4. Гора пришла к Магомету

  Глава 5. Беседа в разных весовых категориях

  Глава 6. Ещё одно пари

  Глава 7. Краткость сестра таланта, а молчание — золото

  Глава 8. Астрологические послания

  Глава 9. Особое задание

  Глава 10. Не делай этого

  Глава 11. Позволить себе роскошь отомстить

  Глава 12. Это не то, что ты подумала

  Глава 13. Список подозреваемых

  Глава 14. Общественно-полезные часы

  Глава 15. Двойной агент

  Глава 16. Рассказать, чтобы смириться

  Глава 17. Ночь странных открытий

  Глава 18. Супер-добрый или супер-злой?

  Глава 19. Их добрый Бог

  Глава 20. Её можно понять

  Глава 21. Слежка

  Глава 22. Разве так бывает?

  Глава 23. Лабораторная по левитации

  Глава 24. Почему не работает магия

  Глава 25. Совместить несовместимое

  Глава 26. Двинская тёмненькая и Двинская светленькая

  Глава 27. Задание группы

  Глава 28. Ночной визитёр

  Глава 29. Каштановые, а не белые

  Глава 30. Любить друг друга в небе

  Эпилог. Где-то он его уже видел

  Бонусная глава к Дню святого Валентина

ЧАСТЬ 2

  Глава 31. Невеста

  Глава 32. Теперь всё изменится

  Глава 33. Я за ней присмотрю

  Глава 34. Божья коровка

  Глава 35. Это сделал он?

  Глава 36. И как она осталась жива?

  Глава 37. Она самая

  Глава 38. Доверие — чувство взаимное

  Глава 39. Как снег на голову

  Глава 40. Ужин по-семейному

  Глава 41. Ничегошеньки не случилось

  Глава 42. Три желания

  Глава 43. Положительная энергетика

  Глава 44. Рабочая версия

  Глава 45. Легко понять, что уже март

  Глава 46. Это точно было впервые

  Глава 47. Заковыристая задача

  Глава 48. Двадцать брошек

  Глава 49. Индивидуальный оберег

  Глава 50. По-настоящему вместе

  Глава 51. Вероломная многоходовка

  Глава 52. Конкурсы для конкурса

  Глава 53. Часть 1. Будем ломать стереотипы

  Глава 53. Часть 2. Триумф

  Глава 54. Две просьбы

  Глава 55. Чтение по глазам

  Глава 56. Да тут всё серьёзней

  Глава 57. Что он себе позволяет!

  Глава 58. Страшный сон

  Глава 59. Про честность придётся на время забыть

  Глава 60. Все парни такие…

  Глава 61. Несостоявшееся занятие

  Глава 62. Да причём тут анализы?

  Глава 63. Есть одно но

  Глава 64. Привыкнуть к мысли

  Глава 65. Она вспомнила

  Глава 66. Магическое сцепление

  Глава 67. Спасённое невинное дитя

  Глава 68. Тяжело знать будущее

  Глава 69. Опята под шоколадным соусом

  Глава 70. Мечтать не запретишь

  Глава 71. Я тебя прощаю

  Глава 72. Тотальный контроль

  Глава 73. Против лома нет приёма

  Глава 74. Или-или?

  Глава 75. Она жива!

  Глава 76. Успеть

  Глава 77. Разучилась спешить

  Глава 78. Рождён владеть миром

  Глава 79. Второй акт

  Глава 80. Спасши однажды…

  Эпилог. Туда, где нет времени… Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg