«Пустая угроза»

Дональд Уэстлейк Пустая угроза

Ах, Южные моря! Герои Моэма и туземные красотки, грудастые, полностью расцветшие к восемнадцати годам, такие теплые, такие мягкие, такие простодушные и жаждущие одного — доставить удовольствие мужчине. Ах, Южные моря и юные, гладкие, загоревшие под ласковым солнцем сирены Самоа!

По телу Фредерика Лири пробегал озноб, хотя окна автомобиля были закрыты, электрообогреватель гонял сухой, горячий воздух. От разницы температур в салоне и на улице ветровое стекло запотевало. Когда же он чуть опускал стекло, наружный воздух ледяными пальцами ухватывал его за длинный, тонкий нос, а ядреные красавицы Южных морей начинали уменьшаться в размерах, теряли объемность, становясь все более прозрачными, и, наконец, исчезали.

И Фредерик Лири был всего лишь Фредериком Лири. Менеджером местного книжного магазина сети «Бонхэм букстор». Мужем, но не отцом. Тридцати двух лет от роду, но не богатым. Получившим образование и пользующимся авторитетом у своих подчиненных.

Раздраженный, злой, чувствующий себя обманутым, Фредерик Лири свернул на свою подъездную дорожку, а автомобиль, следовавший за ним, припарковался у тротуара в трех домах от съезда к дому Лири. Фредерик вышел из машины, потопал к гаражу и нажал кнопку подъема двери, которая обошлась ему в кругленькую сумму, хотя, конечно же, не стоила заплаченных за нее денег. Из автомобиля, ехавшего следом за Лири, тоже вышел водитель — бледный, нерешительного вида юноша, в пальто с поднятым воротником и с непокрытой головой. Жуя фильтр незажженной сигареты и поглаживая лежащий в кармане пистолет, он гадал, хватит ли ему духа.

Вернувшись к своему автомобилю, Фредерик загнал его в гараж. Вооружившись пакетом из плотной коричневой бумаги с молоком и хлебом, он нажал другую кнопку, опускающую дверь, и направился к заднему крыльцу. Юноша, стоящий у машины, отбросил намокшую сигарету и двинулся вокруг квартала, копя мужество для предстоящего действа.

Фредерик толкнул дверь и вошел в яркий желтый свет кухни.

Луиза, стоявшая к нему спиной, резала овощи и даже не соблаговолила повернуться. Она и так знала, кто пришел. Только заметила:

— Ты сегодня поздно.

— Покупатели, — ответил Фредерик, поставил молоко в холодильник и положил хлеб в хлебницу. — Суббота, сама понимаешь. Люди покупают книги, дарят их друг другу, но никто не читает. Удалось закрыть магазин только двадцать минут седьмого.

— Ужин через десять минут, — объявила Луиза и сбросила нарезанные овощи с доски в миску.

Фредерик прошел в холл, повесил пальто и шляпу в стенной шкаф и поднялся наверх, чтобы вымыть руки, в тысячный раз заметив расшатавшиеся ступени. Собственно, по его разумению, весь мир давно уже расшатался. Гаражные двери, поднимающиеся вверх, входные сетчатые двери и даже кран с холодной водой. Он вышел из ванной, отказываясь слышать размеренные удары капель воды о фаянс раковины.

А между тем юноша закончил обход квартала. Он задержался перед домом Лири, посмотрел по сторонам, и тут в голову ему пришли слова, которые он где-то слышал: «Просчитанный риск». Вот что лежало в основе его плана, если он сумеет его реализовать. По подъездной дорожке юноша поспешил к задней части дома. Он чувствовал, как учащенно бьется его сердце, и коснулся рукой лежащего в кармане пистолета, чтобы добавить себе решимости. Просчитанный риск. Он сумеет осуществить задуманное.

По субботам и воскресеньям Фредерик и Луиза обедали в столовой, пользуясь дорогими столовыми приборами. Ранее в этом был некий элемент новизны, теперь же сказывалась сила привычки. В молчании они садились друг против друга, в молчании ели, отдавая себе отчет, что посуда потрескалась, а столовые приборы потускнели. Наливая подливу на вареный картофель, Фредерик поставил на скатерть очередное пятно и виновато посмотрел на жену. Она продолжала есть, глядя на появившееся пятно, но не произнесла ни слова. Тишину нарушало лишь далекое капанье воды в раковине наверху, да звяканье потускневших вилок и ножей о потрескавшиеся тарелки.

Аккуратно и медленно, без единого звука, юноша приоткрыл сетчатую дверь, проскользнул в зазор между ней и косяком, также осторожно закрыл ее за собой и проник в дом.

Луиза подняла голову.

— Вроде бы подуло холодом.

— Я ничего не чувствую, — ответил Фредерик.

— Больше не дует. — И Луиза вновь уткнулась в тарелку.

Юноша стоял, окутанный теплом кухни, неуверенность змеей вползала в его мозг.

Он решительно отогнал ее и достал из кармана пистолет, чувствуя, как металл холодит кожу. Немного постоял, крепко сжимая рукоятку, пока пистолет не согрелся, пока не вернулась вера в успех задуманного, а потом по короткому коридору двинулся к столовой.

Встал в дверях, глядя на них, наблюдая, как они едят. Но ни один из супругов не поднял головы и не посмотрел на него. Он поднял пистолет, направил его на середину стола, а когда понял, что уже готов, и голос его не дрогнет, нарушил царившую тишину:

— Не двигаться!

От неожиданности Луиза уронила вилку. Интуитивно она поняла, что кричать — опасно, возможно, смертельно опасно, поэтому прижала дрожащую ладонь ко рту, не позволяя крику сорваться с губ.

Фредерик отодвинул стул, приподнялся: «Какого…» — но, увидев пистолет, плюхнулся обратно, лишившись дара речи.

А юноша, сделав первый шаг, внезапно успокоился. Он же не просто рисковал, он просчитал этот риск. Они боялись его, страх читался в их глазах, и теперь он чувствовал себя намного увереннее.

— Сидите тихо, не дергайтесь. И никаких криков. Сделаете, как я скажу, и с вами ничего не случится.

Фредерик шумно сглотнул.

— Что тебе надо?

Юноша нацелил на него пистолет.

— Я намерен отправить тебя в короткое путешествие. Ты вернешься в магазин, откроешь сейф и достанешь выручку. Она у тебя за пятницу и субботу, так что, думаю, в сейфе лежат пять или шесть «кусков». Деньги положишь в бумажный пакет и привезешь сюда. Я подожду здесь, вместе с твоей женой. — Он посмотрел на часы. — Сейчас почти семь. К восьми ты должен вернуться из магазина. Если не вернешься, я убью твою жену. Если позвонишь копам и они придут вместе с тобой, все равно убью.

Супруги со страхом и удивлением смотрели на него, он — на них.

— Ты мне веришь? — добавил юноша, обращаясь к Фредерику.

— Что? — Фредерик дернулся, словно вопрос вырвал его из оцепенения.

— Ты мне веришь? Если не сделаешь, как говорю, я убью твою жену.

Фредерик кивнул, глядя в блестящие, похожие на камушки глаза юноши.

— Я тебе верю.

Больше юноша в успехе не сомневался. Его план сработал на все сто, осталось только получить деньги.

— Тогда пошевеливайся. Времени у тебя — до восьми часов.

Фредерик медленно поднялся. Он уже двинулся к двери, но вдруг остановился и посмотрел на юношу.

— Допустим, я привезу деньги. Но что помешает тебе убить нас обоих?

Юноша замер. Это был тонкий момент. Он знал, что такая мысль может прийти в голову кому-то из них. Действительно, он не мог позволить себе оставить их в живых, потому что впоследствии они могли его опознать. Так что оставалось только одно: убедительно солгать.

— Это риск, на который тебе придется пойти. — Ему вспомнились слова, подсказанные памятью перед тем, как он вошел в дом. — Такой риск еще называют просчитанным. Только я бы на твоем месте не волновался. Нет никакого резона убивать тех, кто выполняет мои указания и дает мне пять или шесть тысяч.

— Не уверен, что в сейфе будет так много денег.

— Лучше б они там были, — недобро усмехнулся юноша. — Для вашего же блага.

Фредерик посмотрел на Луизу, — она по-прежнему не отрывала глаз от юноши, молча прижимая руку ко рту, — и вновь перевел взгляд на юношу.

— Я только возьму пальто.

Юноша окончательно расслабился. Дело сделано — этот козел едет за деньгами.

— Ты должен вернуться к восьми, так что поторопись!

— Хорошо. — Фредерик прошел в холл, достал из стенного шкафа пальто и шляпу. Затем вернулся и задержался на секунду, чтобы сказать жене: «Я скоро вернусь». Но фраза эта как-то не звучала под дулом пистолета, поэтому он изменил ее: «Я вернусь как можно быстрее». Луиза никак не отреагировала на его слова, продолжая смотреть на юношу, а ее согнутая, словно сведенная судорогой рука все так же зажимала рот.

Фредерик пересек кухню и открыл дверь черного хода, спеша к гаражу. Протиснувшись между стеной и автомобилем, он сел за руль, задом выехал из гаража, вылез из автомобиля и опустил дверь гаража. Только сейчас до него начало окончательно доходить, что происходит.

В доме — Луиза и убийца. Юноша, который может убить ее, если он, Фредерик, не успеет вернуться вовремя.

Он судорожно схватился за руль и погнал автомобиль по мостовой.

Торопиться! Он должен поторопиться! Лобовое стекло затуманилось, и он, нетерпеливо стерев рукой пленку конденсата, чуть приоткрыл окно, впуская в кабину холодный ветерок.

В голове роилось множество мыслей, далеких от гонки по вечерним улицам. Перед мысленным взором вновь появились девственницы с Самоа, их точеные тела изгибались в танце, они призывно махали ему руками. Затем на эти образы наложилось лицо юноши, и пистолет в его руке. Оружие вызвало у Фредерика почти животный страх — он же убьет Луизу, действительно убьет.

Он мог убить и их обоих. Так, может, позвонить в полицию? Остановиться и позвонить? Что там сказал юноша? Просчитанный риск. Просчитанный риск.

Фредерик повернул направо, потом налево, автомобиль чуть занесло, и он едва не столкнулся с другим автомобилем, припаркованным у тротуара. Сердце отчаянно заколотилось: он едва избежал аварии. А ведь сейчас мог погибнуть сам, по собственной вине, без всяких юношей с пистолетами и злобными лицами.

Ерунда! Конечно, он не погиб бы при столкновении с припаркованным автомобилем. Может, получил бы синяк-другой, но точно бы не погиб.

Однако если бы эта авария была серьезной, она привела бы к смерти Луизы — он не успел бы вернуться вовремя.

Просчитанный риск. Фредерик сбавил скорость, думая о том, как бы смог жить дальше без Луизы. Что будет, если он не вернется в назначенный срок?

Что будет? Но, может, юноша не решится нажать на спусковой крючок? Тогда, вернись он позже или на другой день, Луиза будет его ждать, зная, почему он не вернулся вовремя. Она будет знать: он надеялся, что юноша ее убьет.

Если он все же не сможет вернуться в срок…

Просчитанный риск.

Приняв решение, Фредерик прибавил скорость и понесся по тихой улочке. А потом ударил по тормозам, вывернул руль, и автомобиль потащило на телеграфный столб. Удар, скрежет металла, и, теряя сознание Фредерик слышал сладкие, нежные песни островов далеких Южных морей.