«Аркан»

Аркан (fb2) - Аркан 1071K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Александр Георгиевич Асмолов

Александр Асмолов Аркан

События и лица, положенные

в основу сюжета, изменены.

Все совпадения случайны.

Глава I

Его разбудила ночная гроза. Шум дождя и редкие удары грома неподалеку, отзывавшиеся странным эхом, показались непривычными. Отсутствие знакомых стонов и храпа встревожило и прогнало остатки сна. Он не ощущал никого рядом, и этот запах… Это был не запах тюрьмы. Дышалось легко, даже с удовольствием. Боясь спугнуть какое-то сладостное состояние, он медленно и настороженно потянул носом, вбирая глубоко в себя влажный прохладный воздух. Не было привычного запаха нар, параши и того вечного страха, которым пропитаны обитатели казенных домов. Попавший в тюрьму с воли впервые долго и мучительно привыкает к законам зоны, стараясь выжить и не скурвиться, но к запаху тюрьмы привыкнуть трудно. Особенно по ночам, когда еще снятся вольные сны и руки тянутся к женщине или чему-то из прошлой жизни, а пальцы натыкаются лишь на липкий тюремный воздух, пропитанный тяжелым запахом ненависти и страха. Постепенно этот запах заполняет и новичка, проникая в каждую клеточку тела и потаенные уголки сознания. Человек становится зэком, переламывая свою личность о жесткие понятия зоны.

С каждым вдохом мужчина убеждался, что спал он не на нарах. Чтобы не встревожить окутавшее сладостное ощущение, он даже не стал открывать глаза и отдался своему обонянию. Подушка и простыни были чужими, да и все рядом не принадлежало тюрьме. Самые обычные ощущения на воле вдруг обостряются у тех, кто попал в зону. Чувство опасности, постоянно окружающее новичка, заставляет его быстро приспосабливаться. Боковое зрение, бегающие зрачки, острый слух, интуиция – все, что он редко напрягал или даже не использовал за ненадобностью прежде, задействуются максимально. Страх постоянной угрозы изводит поначалу. Блатные, прошедшие процесс обращения в зэка в свою первую ходку, быстро перекидываются, словно оборотни в полнолуние. У новичков ломка идет тяжело и долго. Только сильные волей сохраняют личность, умело пряча ее за самой мощной психологической стеной. Ни раскаяние, ни покорность, ни коварство, ни страх, ни любовь не могут противостоять жестким понятиям зоны. Только Месть. С большой буквы. Это единственное чувство способно постоянно подпитывать энергией личность. Прятать ее за маской безразличия, которая вырастает перед внешней агрессией, словно крепостная стена. Причем, такой толщины и высоты, сколько потребуется, чтобы не сломаться.

Вот и сейчас, в темноте, мужчина сосредоточил все свое внимание на окружающем, но никого не почувствовал. А так быть не могло, кто-то должен был подкрадываться сзади. Страх диктовал свои условия. Усилием воли мужчина заставил окаменевшие от напряжения мышцы расслабиться. Опытный боец тем и отличается от наглого юнца, что никогда не демонстрирует рельефные мускулы перед атакой, не играет бицепсами и не орет на противника. Он даже взгляд свой заставляет «погаснуть». Энергию нужно сосредоточить и сберечь для взрыва, иначе весь пар уйдет в свисток.

Однако тот, кто подкрадывался сзади, ничем себя не выдавал, и это было очень опасно. Мужчина не выдержал. Следом за блеснувшей молнией он, вместе с обрушившимся громом, в едином движений вскочил и развернулся в боевой стойке, уходя чуть в сторону, чтобы пропустить возможную атаку сзади. Ничего не произошло. Только стопы ощутили не холод выщербленных досок пола в камере, а что-то гладкое… Паркет! Он был на воле. Сердце еще колотилось, но чувство опасности медленно покидало сознание.

– Да-а, Аркадий Михалыч, – мысленно упрекнул себя мужчина. – Шалят нервишки-то. Шаля-ят… Мы не в зоне, дорогой. Мы на воле.

Последнее слово он с трудом выдавил из себя. Нараспев, растягивая «о», словно учился говорить. Это желанное слово так долго рвалось наружу, что теперь он с трудом выговаривал его. Пришлось повторить, прислушиваясь, как это получилось. А получалось очень неуверенно. Запрет, наложенный им самим когда-то на все, что касалось воли, словно заклятье, охранял эту область памяти от прикосновений любой мысли. И эти оковы были крепки до сих пор. Иначе выжить было бы невозможно. Он видел там как здоровенные мужики впадали в истерику и бились головой о дверь камеры, умоляя вертухаев выпустить. Жажда воли ломала многих. Воспоминания о доме, о любых его мелочах, расслабляли и делали беззащитным. Вот тут-то и просыпались в камере те, кто умел подпитывать себя чужой слабостью. Кто издевался, подгоняя истерику на новые витки, или молча наблюдая и с презрением возвеличиваясь. Каждый, как мог, карабкался на незримую пирамиду взаимоотношений, выстроенных смотрящим в хате по принятым, словно закон, понятиям.

Мужчина медленно провел рукой по лицу ото лба к подбородку, словно смахивая воду, но делал это осторожно, боясь вспугнуть видение. Предосторожности и проверки вошли в привычку. Все время быть начеку, контролировать окружающий пятачок, особенно спину. Ведь подлянка среди слабых и завистников первое оружие. Они способны месяцами выжидать и шифроваться, чтобы нанести свой коварный удар. Унизить, уничтожить, подчинить. Карабкаться на верхушку тюремной пирамиды можно, только наступив и растоптав чужую душу. Даже кровь не дает такой власти, как страх, ибо на убийство идут, когда не могут сломать духовно. Конвоиры на этапе или охрана при разборках в зоне точно также используют кованые ботинки и дубинки для острастки, а не при необходимости. Страх давит на плечи. От него ломит в затылке. Если йоги или экстрасенсы говорят, что стремятся открыть третий глаз, указывая пальцем на середину лба, зэки открывают его на темечке.

– Аркадий Михалыч, – опять мысленно обратился к себе мужчина, – а не закурить ли нам?

– Отчего же, – ответило его второе я. – «Парламент» ждет!

Он любил сигареты с таким названием еще до зоны. В той жизни, что осталась в дальних воспоминаниях, отрезанных, в полном смысле этого слова, от всего настоящего. Поэтому обращался с этим словом бережно, произносил многозначительно, словно это на самом деле было собрание джентльменов в черных или красных мантиях, готовящихся произносить и слушать мудрые речи. Те редкие минуты, когда выпадал случай покурить «Парламент» в зоне, он воображал себя одним из членов палаты лордов, участвующих в дебатах. Его бурная фантазия с легкостью могла перенести зэка на берега Темзы, как XIII века, когда только начинались заседания английского парламента в Вестминстерском замке, так и XIX века, когда в 1840 году был отстроен одноименный дворец с башней знаменитого Биг Бена, где ведет свою нелегкую борьбу за демократию Парламент Соединенного Королевства. Авторитеты на зоне позволяли фраеру позабавить братву рассказами о парламенте, обычно сводившимися к сравнениям с отечественными парламентариями в столичной Думе, которые спешили рядиться в соответствующие одежды, не умея ни говорить, ни писать грамотно. Изображения известных политиков были точно подмечены тюремным пародистом и мастерски исполнены с соответствующей сигаретой в тонких пальцах. Именно поэтому редкие посылки с воли, которые проходили множество ревизий и реквизиций, все же доставляли в зону «Парламент». Разрешал хозяин и не возражал пахан.

Мужчина осмотрелся. Комнатка в съемной квартире была незнакомой. Судя по тишине за окнами, было далеко за полночь. Порыв ветра вздыбил пузырем занавеску, наполняя малогабаритку свежим ночным воздухом. Цепляясь в темноте за что-то, жилец взял со стола сигареты и зажигалку. Жаль, сейчас не было под рукой любимой Zippo. Ему очень нравился звук откидываемой крышки этих зажигалок. С времен великой депрессии американцы делают Zippo, не меняя технологии. Всегда бензиновые и всегда срабатывающие на ветру, эти зажигалки не гаснут. Словно стойкие оловянные солдатики, они добросовестно делают свое дело. Куда там Ronson с его элегантным дизайном! Только у Zippo есть свой голос. Запатентованный и бережно хранимый из поколения в поколение. Этим можно гордиться.

Летняя гроза уже бушевала в соседнем районе, а тут было тихо и прохладно. Свежесть после короткого ливня была приятной. Он глубоко затянулся, прикрыв от удовольствия глаза. Гурманы любят пить крепкий кофе с холодной водой или есть сочное мясо с кровью, нашпигованное чесноком, но это ничто по сравнению с хорошей сигаретой в прохладу. Все познается в сравнении, говаривали древние и были абсолютно правы. Переход любой грани позволяет взглянуть на проблему с другой точки зрения, то есть сравнить. И чем солиднее грань, тем точнее вывод. Размышляя так, мужчина почувствовал, что все равно не заснет сейчас, а, значит, пришло время поговорить. Последние годы он часто общался сам с собой. Придуманная в камере забава спасала от одиночества. В нем жили двое – Аркадий Михалыч и Аркан. Это погоняло неожиданно быстро прилипло к фраеру в первый же день, едва он вошел в хату.

Согласно понятиям зоны, шестерка в камере начал проверку на вшивость вошедшего со скатанным матрасом фраерка. Положение спасла врожденная способность анализировать. Новичок не стал вызывающе вести себя, не заискивал, не поднял брошенное полотенце, не стал долбить кулаками нарисованного на стене тигра, доказывая свою бесшабашность и прочее. На вопросы отвечал коротко, будто на допросе у следака, не пытался материться или говорить высокопарно. Назвался Арканом, хотя клички отродясь не было. Когда же шестерка усомнился в том, что погоняло его, фраерок рванул чью-то висящую рядом рубаху и круговым движением, как аркан, набросил на шею шестерки. Тот и пикнуть не успел от затянувшейся петли, а уже летел от мощного рывка на пол. Новоиспеченный Аркан наступил ему на грудь и стал хладнокровно душить, глядя прямо в глаза противнику. На него прикрикнули, и он отпустил рубаху, спокойно отойдя в сторону, словно ничего и не было. Шестерка сидел на полу и долго кашлял, держась за шею, всем своим видом взывая к справедливому возмездию, но никто не вступился. Очевидно, тюремный телеграф исправно работал, разнося по хатам новости о новичках. Убийство, пусть и неумышленное, в этих местах уважали. Так Аркадий Михайлович Данов, недавно шумно отпраздновавший с друзьями в столичном кабаке свой «четвертак», стал Арканом…

Теперь ему двадцать девять. Он медленно и мучительно старается забыть четыре последних года, но зона не отпускает. Их разделяют тысячи километров. Нет каких-то незримых нитей или обязательств. Она просто еще живет в нем. Впрочем, два месяца на воле – срок небольшой.

– О каком сроке вы говорите, милейший? – мысленно прервал его рассуждения внутренний голос Аркадия Михалыча. – Аккуратней со словами. Срок может стать Сроком. Причем, вторым. За побег мало не добавят.

– Мы же условились, братан, – так же мысленно возразил Аркан, – никакой фени, никакой зоны. Все осталось далеко-далеко. За высокими горами, за глубокими снегами, и было все понарошку. Я теперь законопослушный гражданин. Разве что, документы липовые. Но кто будет разглядывать фото на потертом паспорте, принадлежащем молодому симпатичному мужчине с интеллигентной внешностью. Невооруженным глазом видно, что мальчик из хорошей семьи. Ну, возмужал после школы, но глаза очень похожи, можно сказать, все те же. Так что присматриваться и сравнивать мое лицо с фотографией на потертом документе никому не придет в голову. Эти нынешние бизнесмены почти не ходят пешком, тем более, около вокзалов, где у приезжих проверяют документы. Они ездят на хороших машинах, одной рукою придерживая, словно приросший к уху мобильник. Если их и останавливают, то только полицейские, с которыми можно договориться, так что нет надобности в усах или трехдневной щетине, чтобы маскироваться… Вы не согласны, коллега? Тогда – «Парламент».

– Слушай, а чего ты в Арканы полез? – не унимался внутренний голос Аркадия Михалыча. – Был бы себе Парламентом. Тоже неплохо звучит.

– Вырвалось как-то…

– Ой, ли, дружок! Ведь был в Косово душегуб, приговоренный судами нескольких европейских государств к разным срокам за свои темные дела. Сказывали, что все сходило ему с рук из-за того, что он был агентом спецслужб и бандитом одновременно.

– Возможно. Я много читал… – Аркан поперхнулся дымом. – Читаю… Вообще люблю историю. Чего там только не встретишь…

– Ну, это на зоне у тебя было много времени, – съязвил Аркадий Михалыч. – Тут на хлебушек с маслом горбатиться придется, да и таких библиотек нет. Покупать книжки надобно.

– Не боись! Кое-что имеем…

– А в профессии, знаете ли, за четыре года техника обновилась! Софта сколько написали…

– Наверстаем… – струйка дыма медленно исчезла в темноте. – Голову мы берегли, под дубинки не подставляли, марафетом не кололись и дурь не курили. Так что, зря ты так… А того гада мы отыщем. Непременно отыщем. Я Светке обещал!

Он аккуратно загасил окурок в пепельнице. На балконе становилось прохладно. Босиком, с накинутым на бедра полотенцем, мужчина выделялся бледной кожей на фоне темнеющего дверного проема. В соседних домах свет горел в редких окнах. В основном это были ночники. Скорее всего, в комнатах, где не спалось детям или старикам. По пустынным улицам лихо проносились шальные такси и редкие мотоциклы. Кто-то работал, а кто-то использовал шанс прокатиться с ветерком по спящей столице, которая через несколько часов забурлит, заполняя тысячами и тысячами машин не только проспекты и шоссе, но даже маленькие улочки и тупики в центре, которые отродясь не знали суеты.

Глава II

Утренний сон всегда самый сладкий. Усталость, накопленная за день, исчезает, тяжелые думы уже все передуманы, а легкий ветерок приятно холодит лицо, навевая безмятежные воспоминания. Так было и на этот раз. Далекие школьные годы в портовом городе Новороссийске всплывали издалека, обдавая солеными брызгами моря и запахом кубанских помидоров, которые детвора, неотягощенная заботами в летние каникулы, впитывала в себя безмерно. Аркаша с друзьями целыми днями пропадал на море. В стране началась перестройка, а он пошел в школу. Жили небогато, и полбулки серого хлеба – это все, что он мог прихватить тогда из дома на целый день. Родители старались хоть что-то заработать и купить в той неразберихе, что царила вокруг, предоставляя своим чадам свободу выбора.

И свобода была. Собравшись гурьбой в человек пятнадцать, они до одури купались на диких пляжах, обносили местные огороды и сады, а ближе к осени – и виноградники. Загорелые, как кочегары, шустрые, как ящерки, и бесстрашные от полнейшей безнаказанности, они играли в благородных пиратов и разбойников. Старшеклассники уже приторговывали заграничными шмотками, которые моряки привозили из-за кордона, а мелюзге еще ничего не доверяли, поэтому они жили по своему усмотрению.

Ловили рубашками креветок, крабов на мелководье и драли мидии на сваях всевозможных мостов. Все это жарилось в углях костров, которые давно перестали быть пионерскими. Никто их взрослых не замечал, как подрастало новое поколение, до которого никому не было дела. У них формировались свои взгляды, далекие от общечеловеческих ценностей. Гурьбой было нестрашно обшарить карманы уснувшего на остановке пьяного мужика или стянуть сумочку у разомлевшей под горячим солнцем дамы. В десять лет у них появились свои деньги, заработанные отнюдь не на овощебазах, разгрузке вагонов или колхозных полях. Дожди еще не смыли с заборов, стен и крыш зданий коммунистические лозунги, призывавшие граждан к борьбе за светлое будущее всего человечества, а они уже мечтали совсем об ином.

Однако назвать их малолетними преступниками никто бы не смог. Общество их попросту вычеркнуло и не хотело замечать. Возможно, именно поэтому грязь не прилипала к мятежным душам. Особенно в летние каникулы они жили по своим законам дворового братства. Ценилась отвага и безрассудство, дружба и верность данному слову, умение делать что-то лучше других.

Арик из пятьдесят третьей квартиры больше всего любил нырять в глубину. Черное море бывает коварно, шторма баламутят и без того некристально прозрачную воду, но это никогда не пугало пацана. Достать на спор что-то со дна было его настоящим призванием. По вечерам он частенько слонялся на пассажирском пирсе, примечая, что и где уронят зазевавшиеся отпускники. На следующее утро он нырял, точно зная, что и где искать. Монеты, зажигалки, ключи и даже часы были его постоянной добычей. Ранним утром он прочесывал с друзьями пляжи. Все на берегу, а он всегда с маской в воде. Попадались и крестики, и цепочки, иногда – колечки.

Арик считался самым удачливым потому, что редкий день у него проходил без находки. Все собранное шло в общий котел и реализовывалось у местных барыг. Когда же и ему не везло, дворовая команда забавлялась тем, что шла на городской пляж, где было людно, а вода просто грязной от обилия тел, желающих не только позагорать, но и хорошо закусить. Разомлевшие на солнцепеке отдыхающие закапывали бутылки с напитками в камушки у кромки воды. Набегавшие морские волны компенсировали отсутствие холодильников, и выбор бутылок, чьи горлышки торчали из воды, словно специально для пацанов, всегда радовал. Появившиеся в то время кооперативные палатки были островками изобилия, казавшиеся изголодавшим гражданам пределом мечтаний. Отпускники баловали себя по дороге на пляж, где их поджидали целые армии разноцветных наклеек за витринами вездесущих ларьков. Однако, стоило кому-то из отдыхающих пристроить в воду бутылку, команда играющих в воде пацанов начинала медленно приближаться к этому месту. Среди суеты, пены и брызг у берега было трудно заметить руку, метнувшую аркан из лески. Лучше всех это делал Арик. Стоило ему заарканить приглянувшееся горлышко, как игра в воде приобретала вид стихийного бедствия, а бутылка медленно сползала из своего убежища к новому владельцу. Редко попадались бдительные отпускники, успевшие заподозрить подвох и увидеть «нырок» бутылки, но поймать за руку того, кто тянул леску, не удавалось никому.

Впрочем, это считалось грязной работой. Справедливой была добыча с глубины, где блестящий среди камней или травы предмет не имел хозяина. Особенно, если глубина была метров двадцать. Даже старшеклассникам, нырявшим в больших ластах, не хватало дыхания. Да и уши внизу пронзала невыносимая боль. Тогда достать заветную вещицу мог только он. Особенно на спор.

Сегодня Арику снился именно такой сон. Далеко в глубине что-то поблескивает в лучах солнца, уходящих вниз затухающим конусом. Он делает плавные гребки руками, чтобы экономить воздух, и толкается ногами, как лягушонок. Ниже и ниже. Горло перехватывает удушье, перепонки в ушах трещат от невыносимого давления, а он опускается все глубже. Чтобы отвлечься от желания повернуть назад, нужно петь. У него есть несколько баллад о рыцарях, и это всегда помогает. Никого нет рядом, и можно громко мычать, не стесняясь, что кто-то услышит. Слова звучат в голове, а мелодию он старательно выводит, подвывая себе при каждом гребке. Никакого страха или паники. Спокойная методичная работа. Тяжелая, но не запредельная. И всякий раз ему удается убедить себя, что он сможет.

Вот и сейчас горло сдавило невидимой удавкой, и жилы на худенькой шее ныряльщика набухли так, что вот-вот полопаются. В голове гудит, но он «перепоет» эту навалившуюся тяжесть. Баллада о храбром рыцаре сильнее страха и боли. Наконец руки касаются камней на дне, на одном из которых блестит кругляшок. Когда ныряешь без маски, глаза в морской воде различают только расплывчатые контуры предметов, словно у тебя зрение минус пять. Ухватившись за большой камень, чтобы давление не выбрасывало вверх, можно замереть без движения и разглядеть находку. В голове стучит одна мысль, скорее наверх, чтобы вдохнуть, но мелодия о рыцаре сильнее. Ему, наконец, удается понять по чеканке, что это решка. На удачу. Тогда монетка отправляется за щеку, и начинается подъем. Сгруппировавшись, он переворачивается и сильно отталкивается ногами ото дна. Вытянутое, словно торпеда, стройное тело набирает скорость, разрезая плотную воду. С каждой секундой чувствуется необычайная легкость, даже восторг. Этот кайф ныряльщику заменяет многое. Так хочется продлить короткие мгновения победы. Ощущение сладости переполняет тело, несмотря на жажду как можно быстрее вдохнуть. Не всякий организм так реагирует на глубокие погружения и кислородное голодание, но те счастливчики, кто рожден ныряльщиком, продолжают погружаться всю жизнь. Это сродни странным увлечениям, которые манят покорять заснеженные пики, сплавляться по мощным рекам или спускаться в многокилометровые пещеры старых гор.

Одновременно с первым вдохом свежего морского воздуха на поверхности Арик просыпается. Ему еще кажется, что он ощущает ласковые волны, но действительность вытесняет остатки сна. Дышится легко и ровно, только сердце еще работает в замедленном темпе, словно он на самом деле погружался на большую глубину. Там все иначе.

– Ты опять нырял? – неожиданно звучит в голове знакомый женский голос.

– Да, – мысленно отвечает Арик, прикрыв глаза, чтобы сосредоточиться.

– Надеюсь, на этот раз не так глубоко? – судя по интонации, она улыбается.

– Нет. За монеткой.

– Ту, что доставал на спор с мола?

– Слушай, неужели я такой болтун, что уже все тебе рассказал!

Он знает, что никто, кроме него, не слышит этот разговор, но это давно не пугает. Наоборот. Четыре года там, на зоне, его спасал голос девушки, которую он только собирался полюбить, да так и не успел. Поначалу Арик воспринимал ее голос, как наваждение, галлюцинации, но постепенно привык. Когда голос возникал в сознании, они начинали говорить обо всем, что только приходило на ум. За это время он так много узнал о ней, словно они прожили вместе эти четыре года.

Теперь он затаился в Москве, хотя и на воле. Его душа желала большего. Каждое утро Аркан спрашивал себя, неужели это все, о чем он так долго мечтал в ненавистной камере. Четыре года ему казалось великим счастьем сама возможность просто пройти по знакомым улицам. Он даже вспоминал их до мельчайших подробностей – ямок на асфальте, царапин и надписей на стенах домов. Теперь все не так. Подавшись в бега, он оказался на воле, но тосковал по ее голосу. Она была всем для зэка, целым миром – интересным собеседником, верным другом, девушкой, в которую он мог влюбляться. Поначалу он испугался, анализируя свои видения – не поехала ли крыша у парнишки. Иногда ее образ в сознании казался ангелом. Нет, без крыльев, белых одежд и прочей ерунды – просто чистым совершенством.

Он хотел опять быть с ней. Теперь все вернулось?

– Хочешь убедить меня в том, что тебе уже не интересно заглядывать девчонкам в декольте и провожать взглядом хорошенькие фигурки? – неожиданно усмехнулась она. – В Москве есть на что посмотреть.

– Нет, в голубого я не перекрасился. Хотя с некоторыми это случается на зоне… А где ты пропадала?

– Тебе было просто не до меня. Даже с Аркадием Михалычем редко общался. Знаю, что о последних двух месяцах на воле хочешь забыть, поэтому не будем их касаться. И даже той вдовушки, у которой заночевал по дороге, да так и остался на неделю.

– Ты подслушивала чьи-то сплетни? – попробовал пошутить бывший зэк.

– Нет. Она ходила в салон к ведьмочке и хотела тебя приворожить. Денег дала немеряно.

– Слушай, а ты раньше так не говорила.

– С кем поведешься…

– Извини. Я очень рад тебя слышать. Поэтому несу всякую чушь. У блатных так принято. За базаром скрывать суть. Иногда серьезные терки со стороны выглядят нелепо.

Голос не ответил, словно не расслышал последней фразы.

– Я хочу забыть зону, – искренне сказал бывший зэк. – Вычеркнуть все из памяти. Начать все заново. Понимаешь?

Она не отвечала, словно решалась на что-то. Потом неожиданно спросила:

– И меня забыть хочешь?

– Нет-нет! – вскрикнул Арик во весь голос и рывком сел в кровати. – Я неверно выразился. Прости, пожалуйста…

Но продолжения разговора не последовало. Как он ни напрягал воображение, ни задавал вопросы в пустоту, голос больше не звучал в его сознании. На душе стало так погано, что мужчина заспешил к холодильнику, где стояла непочатая бутылка «Смирновской». Отыскав засохший сыр и скукоженные огурцы, он примостился за столиком на кухне и в одиночестве выпил водку.

Стало еще хуже, когда вспомнились слова одного опытного сокамерника. Матерый рецидивист говорил именно об этом. У всех, кто вырывается из зоны, проявляется странный синдром. Опьянение свободой быстро проходит, и появляется страх, как жить дальше. Мир изменился за то время, что ты мотал срок, и, главное, ты никому там, на воле, не нужен. Даже последний вертухай не заглянет к тебе вечером и не прикрикнет, что пора спать. Человек – стадное животное, и в зоне все живут тесно. Часто ненавидят друг друга и бьются в кровь, страдают от несвободы и от постоянного присутствия чуждых людей. Но. Все время бок о бок, в тесной камере. И днем, и ночью. Возвращаясь на свободу, зэк теряется. Он забыл, как нужно тут жить, когда тебя никто не замечает, когда тебя просто нет в этом свободном мире. Никто даже не узнает, что ты умер.

Глава III

Арик проснулся от жажды посредине ночи. От выпитой накануне водки он забылся до вечера, и теперь просто заставил себя подняться. Было тяжело.

– Парламент ждет! – попытался он сам себя взбодрить.

Прихватив «Парламент» и пару бутылок пива, бывший зэк расположился в старом кресле на балконе. Внизу был двор, окруженный с трех сторон многоэтажками, там галдела детвора и пофыркивали машины. Эти звуки городской жизни были приятны. Солнце зависло над крышей противоположного дома, ослепляя яркими лучами. Он прикрыл глаза и, как в детстве, посмотрел на светило сквозь веки. Мир заполнился теплым красным цветом. На ощупь откупорив бутылку, Арик сделал несколько больших глотков. Сразу стало легче. «Парламент» довершил начатое. Солнечный свет теплыми лучами проникал сквозь закрытые веки прямо в мозг. Там стало жарко, и боль отпустила.

Так он поступал в детстве, когда, нанырявшись до одури, ложился животом на раскаленные прибрежные камни. В голове гудело от глубоких погружений, и соленая морская вода медленно капала из носа и ушей. Нужно было вот так прожариться на солнце минут десять, поворачивая то одно ухо к камням, то другое. На глубине вода под большим давлением проникала куда-то внутрь, и нужно было от нее освободиться. Прыгать на одной ноге, вытряхивая водные пробки из ушей бесполезно, они еще глубже уйдут. Нужно спокойно полежать, распариться и подождать. Холодные струйки сами соскользнут на горячие камни. Потом перевернуться на спину, подставляя солнцу лицо. На глубине вода холодная даже в августе, поэтому продрогшее тело с жадностью впитывает летнюю жару. Красный цвет раскаленного солнца через закрытые веки проникает прямо в мозг. Шум в голове исчезает, и блаженная тишина успокаивает все тело.

– Парламент ждет речи, – слышит он голос Аркадия Михалыча, подбадривающего к выступлению, и начинает свой спич.

– Ваше Величество, Ваша светлость, милорды, дамы и господа! Волею Господа нашего Иисуса Христа, даровавшего мне право унаследовать титул пэра, и благодаря милости ее Величества и уважаемого спикера, предоставившего мне слово, позвольте заметить…

Тут Аркан обычно делал паузу, обводя многозначительным взглядом аудиторию в зоне. Электорат, не возражавший против такого самовольного присвоения громких титулов и званий, да и самой возможности повыступать перед братвой, ждал развлечений. Важно поправляя мнимую мантию и кружева, зэк вставал с места и обращался к соседу.

– Милорд, я оставлю на кресле свою шляпу. Так уж потрудитесь проследить, чтобы ее не сперли.

Четыре года эта дежурная шутка вызывала восторг у слушателей. Наряду с известными политиками и актерами, Аркану дозволялось изображать некоторых офицеров из охраны и вертухаев в роли членов низшей палаты парламента. Впрочем, он быстро лишал их слова за непарламентские выражения. Образ Жирика всегда получался ярким и узнаваемым. Пламенный оратор обычно боролся за права зэков, обличая администрацию тюрьмы за многочисленные нарушения. Особенно на кухне. Образ Шандыбина, в котором сразу узнавался хозяин, иногда стоил Аркану карцера, но поднимал авторитет среди братвы. Обращение к милорду Кривому с просьбой тщательнее следить за дележом пайки всегда встречалось овациями. Правда, поначалу приходилось успокаивать Кривого ударом в печень, но однажды это право было пожаловано ему авторитетом из соседней камеры навечно. На все двенадцать лет, которые определил суд, но зэк самовольно урезал их до четырех.

– Парламент подождет, а мы покурим, – вспомнил на автомате дежурную шутку Аркан.

Дело в том, что в зоне его объяснения некоторых особенностей парламентского этикета Объединенного Королевства вызывали бурную реакцию. Например, то, что курить в помещениях парламента джентльменам запрещалось, и у дверей им специально раздавался только нюхательный табак, всякий раз приводило к перекуру в хате. Забитые и затравленные зэки охотно воображали из себя пэров Англии и затягивались дешевыми сигаретами. Парадокс человеческой психики.

Но Аркану вдруг стало мучительно совестно. Не уничтоженная зоной личность устыдилась своей поспешной забывчивости. Четыре года клокотавшая в душе жажда мести осталась там, на зоне. Он приказал себе забыть все, что связано с тюрягой, и вместе с унижением, страхом, болью и одиночеством бывший зэк избавился оттого «ядерного реактора», что подпитывал его душу в борьбе со всем злом.

– Забыть хочешь, фраерок дешевый, – сквозь зубы выдавил из себя Аркан. – Вот паскуда!

На глазах даже навернулись слезы. От дыма, наверное. Он взглянул на «Парламент». Одинокая сигарета давно истлела, изогнув бестелесную трубку серого пепла по форме кленового лепестка, выдавленного на дне пепельницы. Аркан даже скрипнул зубами от злобы на себя. Неужели он так быстро скурвился и забыл о Светке?

– Ну уж нет! Аркана так просто вам не взять…

Скорее всего, это было сказано самому себе. Тому, что так сладко он расслабился эту последнюю неделю. И, вот, поддался! Его не сломали на зоне, а тут… В душе что-то вспыхнуло и закипело. Аркан умел подчинять бесконтрольную злобу, превращать ее в энергию спокойного противостояния влиянию внешнего мира. Те, кто срываются и в припадке крушат все на своем пути, быстро выдыхаются и попадают под влияние более сильного психологически. Тому нужно лишь правильно расставить акценты при общении с несчастной жертвой. Каждому свое.

Арик начал вспоминать, как он впервые увидел Светланку.

К тому времени он уже лет пять считался «столичным перцем». Родители были еще живы, помогли устроиться в Москве после армии и поступить в технический университет. Впрочем, уже на третьем курсе Арик стал прилично зарабатывать и сам отсылал деньги старикам. Получив диплом, он не пошел обивать пороги рекрутеров, заламывающих огромные цены за хорошее место в приличной фирме. У него уже было свое дело, приносившее крутые бабки. Мало кто знал, что господин Данов применил на практике полученные знания и опыт не на благо отечественной науки или процветание какой-нибудь фирме, а сугубо в личных интересах..

У Арика была съемная квартира в центре, новенький «ниссанчик» и спортивный катер в клубе «Адмирал». Он тосковал по морю, но «рубить крупную капусту» можно было только в столице. Детская мечта иметь домик на берегу какой-нибудь спокойной банановой республики и ежедневно нырять в прозрачных водах среди кораллов и затонувших кораблей требовала для реализации немалой суммы. Да и подняться только своими силами в мегаполисе было проще. Любой провинциальный городок держался на связях, выстраиваемых годами, и чтобы заняться приличным делом нужно было либо правильно жениться, либо много отстегивать. И то, и другое самоуверенному ныряльщику было влом.

Как-то июньским утром он рассекал на своем «Linetti» в Крылатском. У берега тренировались воднолыжники. Настроение было отличное, и Арик решил пошалить. Заприметив стройную фигурку в синем гидрокостюме с дельфинчиком на груди, выписывающую пируэты на гладкой воде, он нарочито близко поднял такую волну своим быстроходным катером, что любой свалился бы в воду. Однако фигуристка на одной лыже легко поймала его волну и крутнула с нее сальто, как ни в чем не бывало. Такое ныряльщик видел впервые. Девчушка явно задела его самолюбие, однако на новую попытку пройтись на форсаже рядом с ней, пресекла блондинка за рулем катера, который тащил фигуристку на коротком фале. Похоже, это была ее тренер. Она встала в покачивающемся на волнах катере, одной рукой управляя судном, а другой жестом просто попросила не мешать. Если бы блондинка ругнулась или наехала на Арика, он бы повторил свою шалость назло, но тут сдался. Даже сбавил обороты, чтобы не мешать. А фигуристка в гидрокостюме с дельфинчиком была хороша. Филигранная техника, но, главное, отчаянная смелость, помогали ей крутить фигуры высшего класса. Выросший на воде и сам пробовавший кататься на водных лыжах, ныряльщик смог по достоинству оценить ее мастерство.

Вечером того же дня Арик возвращался на стоянку в «Адмирал» и решил заглянуть на базу воднолыжников. Девчушка с дельфинчиком на груди продолжала упорно оттачивать фигуры, которые на первый взгляд были и без того идеальны. «Работяги» – уважительно назвал он тогда эту пару и решил познакомиться. Дождавшись окончания тренировки, Арик предложил девушке поужинать вместе или прокатиться на катере, но та отказалась, сославшись на усталость. Она жила тут же на базе, где все у нее есть… Жаль.

Арик признался себе, что воднолыжница ему очень понравилась. Высокая, стройная, сильная. Открытое русское лицо и очаровательная улыбка. После тренировки никакой косметики, а как хороша! Куда смотрят киношники, снимая в сериалах никудышных малолеток, пытающихся изображать из себя актрис. Вот, то, что нужно! И русскую крестьянку-красавицу сыграет, и королеву. А в глазах какой огонь. Отчаянная девчонка, а держится скромно. Не то, чтобы она сразила наповал «столичного перца», но не отпускала. Он думал о ней. Ведь бывают же такие…

На следующий вечер Арик приехал на базу с двумя огромными букетами цветов. Второй предназначался тренеру Дельфинчика, как он назвал про себя воднолыжницу. Он сразу заметил, что между спортсменкой и ее наставницей существует душевный контакт. Они общались жестами на воде и быстро понимали друг друга. Это был тандем молодости и опыта, основанный на глубоком уважении и доверии. Один придумывает, второй воплощает. Пара просто супер! Если им не мешать, могут многого добиться. Но он знал по себе, успешным завидуют. Всегда. В любом деле отыщется злыдень, который будет вынашивать свой коварный план, чтобы убрать сильного конкурента. В бизнесе, спорте или науке все очень похоже. Причем злопыхатели норовят совершить подлянку на взлете, когда счастливчик более всего уязвим. Ныряльщик даже стал приглядываться к остальным спортсменам на базе. Лица были разные, но явных «врагов» он не нашел. Тогда.

Впрочем, тогда его визит был запланирован ненадолго, только для первого знакомства. Он все рассчитал точно. Тренер и Дельфинчик шли рядом по дорожке от причала и что-то обсуждали, когда он выскочил наперерез с букетами. Не дав дамам опомниться, он вручил цветы и попросил пару минут внимания. Тут же появился цыганский хор, ангажированный им в ресторане. Под сочные переборы шестиструнных гитар грянула цыганочка. Обе дамы уже через десять секунд сорвались с места, отплясывая в шортах не хуже профессиональных танцовщиц. И это после дня тренировок. Заводные! Арик галантно представился, поцеловав руки обеим. Дельфинчика звали Светланой. На все предложения о ресторанах и барах он получил отказ. Но встречу все-таки назначили на следующее воскресенье. Чемпионат страны по водным видам спорта пройдет в подмосковной Дубне, и болельщики приветствуются.

Глава IV

Подмосковная Дубна, с ударением в названии на последней гласной, оказался аккуратным маленьким городком с большим научным прошлым. Международный институт ядерных исследований позволял в застойные времена собирать здесь не только ученых с мировым именем, но и развивать самые разные виды спорта. Страна позволяла себе иногда тратить немалые средства на поддержание имиджа великой державы не только в хоккее и фигурном катании. Воднолыжная школа Дубны вырастила чемпионов Европы и мира. Учитывая большой зимний период в средней полосе России, когда лед на Волге и водохранилище покрыт толстым слоем льда, такие результаты дорогого стоят. Помнится, Арик очень удивился, узнав, что Волга протекает всего в ста километрах от столицы. Ему всегда казалось, что крупнейшая река России находится очень далеко. Издержки образования, извините.

– Привет, Дельфинчик! – он по-товарищески пожал ее сильную руку.

– Меня зовут… – начала было она.

– Светлана Петрова, – перебил Арик и, припав на колено, бережно поцеловал руку, так и не отпустив ее ладонь из своей. – Восходящая звезда нашего спорта, самая юная рекордсменка Европы и просто красавица, у которой завтра день рожденья.

– Банкет отменяется, – улыбнулась девушка. – В ресторанах бываю часто, но только чтобы быстро поесть и не готовить. Я человек серьезный…

– Прежде всего, – он поднялся, удерживая ее крепкую ладонь. – Очень сильный и светлый человек, каких трудно встретить на этой грешной земле. Наверное, в прошлой жизни ты была рыцарем.

– Почему? – искренне удивилась она.

– У меня есть любимая баллада о рыцаре, который всегда сражался с открытым забралом.

– Почему?

– Он верил в справедливость и был убежден, что ее защитников охраняет Господь… Только не спрашивай, почему в третий раз, а то я переименую тебя в почемучку.

Она только очаровательно улыбнулась и так стиснула его ладонь в своей, что ныряльщику пришлось напрячь всю волю, чтобы не сдаться.

– Это я на всякий случай, – тихо объяснила девушка.

– Визитная карточка, – пояснил он сам себе. – Возьму на память.

Арик жестом показал, что кладет воображаемую визитку в нагрудный карман. Светка искренне рассмеялась в ответ, и он запомнил ее навсегда именно такой…

– Оруженосец Аркадий из рода Дановых к выполнению задания готов. Куда изволите доставить латы, шлем, боеприпасы, лыжи…

Ее кто-то позвал с берега, где уже собрались участники соревнований и глухо урчал буксировочный катер. Она не ответила на шутку ныряльщика, лишь махнув на прощание рукой. Глядя на удаляющуюся стройную фигуру девушки, он завидовал дельфинчику на ее гидрокостюме, примостившемуся на бугорках упругой груди. Везет же некоторым.

Немного разбираясь в правилах соревнований по водным лыжам, Арик наблюдал за состязанием. Его чемпионка в противоборстве с более зрелой спортсменкой покоряла одну высоту за другой. Судья-информатор с восторгом сообщал о новых рекордах, установленных Светланой Петровой в отдельных видах. Она шла на рекорд и чемпионское звание в общем зачете, обгоняя уже титулованную и более опытную соперницу. Зрители аплодировали и подбадривали восторженными криками свою юную землячку. Она царила на празднике, словно еще не признанная королева, которой предстоит коронация уже сегодня.

Сочная зеленая трава, еще не выжженная жарким солнцем, стелилась под ногами плотным ковром, горожане, сгрудившись на трибунах разноцветными шеренгами, славили победителя, которому все удавалось в этот день, а флаги играли на ветру, как фамильные стяги на крепостных башнях, где проходил рыцарский турнир в честь коронации. Все говорило о том, что сражающийся с открытым забралом одолеет в честном поединке любого. Так должно быть, согласно всем красивым притчам и балладам.

Когда судья-информатор объявил предварительные результаты соревнований, водный стадион взорвался овациями. Судейской коллегии еще предстояло просмотреть все записи и сверить протоколы, но это уже была только формальность. Наша Петрова была на голову выше остальных претенденток. И когда она шла по дорожке от причала, не в силах удержать улыбки, зрители бросились навстречу. Только Арик не торопился, боясь затеряться в толпе. Ему хотелось самостоятельно поздравить Дельфинчика с успехом, без назойливых почитателей таланта, которые всегда вьются вокруг знаменитостей. Он смиренно ждал на трибуне, наблюдая, как Светлана раздает автографы.

Справа зашевелились корреспонденты с большой камерой на треноге. Молоденькая девушка с блокнотом в руке шикала на нерасторопного оператора, который медленно собирал свою технику. Ожидать в очереди аудиенцию к чемпионке Арику не хотелось, и он встал во весь свой немаленький рост. Дельфинчик увидела его одинокую фигуру на трибуне и приветственно помахала рукой. Буквально вырываясь из группы назойливых поклонников, она отвернулась к ним, что-то говоря на ходу и не глядя вперед. Тут ныряльщик боковым зрением заметил что-то странное слева. Угловатая фигура в цветастой рубашке какими-то неловкими прыжками ринулась наперерез Дельфинчику. Парень чем-то очень не понравился Арику, и он, рывком перемахнув перила, бросился к девушке.

Их разделало метров десять, не более. В один миг он увидел, как что-то блеснуло в руке у парня, и Светка, вырвавшись от поклонников, развернулась навстречу обоим бегущим. Арик рванул еще сильнее вперед, но ему казалось, что время замедлилось только для него, и какие-то пудовые гири повисли на его руках и ногах. Очень медленно он делал те последние два прыжка и не успел. Буквально на мгновенье. Блестящая на солнце дуга полоснула по Светкиному горлу, и кровь фонтаном брызнула во все стороны, а дельфинчик непонимающе сжался на груди хозяйки.

Как часто Арик вспоминал потом этот жуткий миг. Как ругал себя за медлительность. Окажись он секундой раньше… Но время неумолимо. Он лишь успел подхватить обмякшее тело Светки, которая обеими руками судорожно сжимала страшную рану на открытой шее. Хоть бы у нее была какая-нибудь цепочка или колье на шее, бусы или кольца. Ну, что-нибудь такое, чтобы могло защитить эти пульсирующие жилы от смертоносного лезвия. Ничего. Обнаженная гордо вытянутая шея. Миг назад. Теперь она даже не могла дышать, и шансов на спасение не было. Кто-то крикнул дежуривших на берегу врачей, кто-то пытался порвать рубашку для повязки, но все было напрасно. Не в силах смотреть на агонию только что живого и полного сил красивого тела, Арик в ужасе отпрянул. Подбежавшие врачи и охранники растолкали сгрудившихся зевак. Они уже не видели дельфинчика на ее гидрокостюме, залитым горячей кровью.

Словно безумный, Арик бросился вдогонку исчезнувшего с места преступления парня в цветастой рубашке. Поднялась такая суматоха, что скрыться можно было куда угодно. Прыжками он двигался среди толпы, расталкивая на бегу встречных и высматривая цветастую рубаху. Ее нигде не было. А тут еще зеваки, не знавшие деталей преступления, увидев его окровавленные руки и одежду, пытались задержать или свалить на землю бегущего. Началась свалка. Он рычал от ярости, не глядя, раздавая тумаки и уклоняясь от захватов. Наверное, если бы его завалили, убили бы на месте. Но тогда единственное желание руководило ныряльщиком. Ярость придавала силы и уверенность.

Порой следственные органы месяцами, а то и годами ищут преступников. Он нашел намного быстрее. Что подсказало Арику направление, что вывело его на парня в цветастой рубахе, пытавшегося скрыться, никто не знает. Только он настиг угловатую фигуру, бегущую неуклюжими прыжками, и свалил лицом вниз. Оседлав, одним движением, обмотал тощее горло убийцы разорванным рукавом его же цветастой рубахи. Парень не сопротивлялся. Он прижался правой щекой к траве и скулил. Арик в остервенении стал душить его, а тот лишь вытянул левую руку в сторону, да так и застыл с выпрямленным указательным пальцем. Что-то заставило мстителя тоже повернуться влево. Большие темно-серые зрачки с полопавшимися красными венками на белках с ненавистью смотрели ему прямо в глаза. Хотя между ними было метров двадцать, но запомнились только зрачки. Ни лица, ни фигуры, ни возраста, ни одежды. Ничего кроме озлобленных зрачков. Они словно пытались испепелить обоих – и убийцу, и мстителя. Столько ненависти он никогда не испытывал на себе. Даже позже, на зоне.

В тот момент Арик не думал, что душит несчастного в цветной рубахе. Он оцепенел от взгляда, и словно зомби выполнял чужую волю, заметая следы преступления, задуманного явно не парнем с тощей шеей.

Потом все было, как в тумане. Его оттащили, скрутили, надели наручники, долго держали в какой-то камере и заставляли повторять события этого страшного дня каким-то незнакомым людям. Все это было не из его жизни. Он словно видел это со стороны, как в кино.

Спасло то, что неуклюжий оператор со страху нажал кнопку на своей камере и заснял всю сцену гибели Дельфинчика. Девушка-корреспондент тоже дала правдивые показания. Суд был скорым. Никто из отцов города не хотел раздувать и без того явное преступление. Арик не смог доказать, что он был женихом или родственником, способным в состоянии аффекта на подобный поступок, и получил двенадцать лет за убийство. Родители погибшего Дельфинчика слегли в больницу от такого удара. Да, и его родители не выдержали. Он их так и не похоронил. И со Светкиным тренером Арик тогда тоже не встретился. В тот роковой момент она была в судейской палатке и ничего не видела, а он в наручниках сразу попал в КПЗ. Подозрения, связанные с теми злыми темно-серыми зрачками, остались лишь в его душе. Так легли звезды на небе в тот жаркий июльский день.

Глава V

«Парламент» помог стряхнуть навалившийся груз воспоминаний. Пиво закончилось, но голова уже не болела. Арик мысленно повторил свою дежурную шутку на зоне, что лордам специально не разрешали курить, дабы они быстрее принимали решения, а не растягивали на третье и четвертое слушанье, как в отечественном парламенте, где слуг народа всегда ждут шикарные и почти бесплатные буфеты в Охотном ряду.

Он пошел на кухню приготовить кофе. За четыре года былая привычка исчезла начисто. Три дня назад, закупая продукты в соседнем универсаме, Аркан так увлекся, что двое охранников из магазина долго разгружали тележки в багажник такси. Водила потом помогал все это добро дотащить до снятой квартиры на шестом этаже. Да, жадность фраера погубит.

Созданные припасы позволяли пока не выходить из дома и осмотреться. Арик то возвращался к воспоминаниям, то старался избавиться от них, но так и не мог определиться, что ему теперь делать. Единственное, что он точно знал, так это то, что он отыщет обладателя тех темно-серых глаз, переполненных злобой. Дельфинчика не вернуть, но отомстить он должен. Жажда мести помогла выжить на зоне, теперь он вернет долг… Кому? Своей памяти. Своей чести, наконец, иначе перестанет себя уважать. Вот только единственная ниточка, связывавшая его с тем кошмарным днем, была Светка, вернее ее голос. Нужно было снова услышать его.

Кофе был готов, и Арик вернулся в старое кресло на балконе, чтобы вновь предаться воспоминаниям. «Парламент» помог расслабиться и быстро перенестись в то время, когда он впервые осознал, что одним поступком сломал свою жизнь, но так и не спас зарождавшуюся любовь. Потом, на зоне, он часто размышлял над тем, как нужно было бы поступить, чтобы события развивались иначе. Времени у него тогда было достаточно, и вариантов его появления рядом с Дельфинчиком раньше парня в цветастой рубашке было немало. Часто он рисовал один сценарий за другим, но всякий раз, выбив злосчастный нож из рук убийцы, он натыкался на злобные темно-серые глаза. Кто-то из толпы продолжал наблюдать за ним. Этот некто всегда появлялся в его фантазиях и снах, словно усмехаясь над нелепыми попытками изменить прошлое. И был этот неизвестный очень скользким. Арик пытался придумать такой сюжет трагического события, чтобы оказаться как можно ближе к обладателю этих злобных темно-серых глаз, чтобы уловить хоть какую-нибудь деталь прически, одежды или украшения. Он даже мысленно опрашивал стоящих рядом с этим уродом в толпе. Но никто ничего не мог сказать. Ни единой зацепки.

И, вот, однажды он услышал голос. Это было глубокой ночью, когда соседи в хате спали и никто не мешал моделировать сюжет того страшного дня. Он даже вздрогнул, ощутив посторонний голос в сознании:

– Ты действительно видел эти глаза?

– Видел, – растерянно прошептал он в ответ.

– Арик, говорить не нужно. Произноси только мысленно.

– Я «сдвинулся», – неуверенно спросил он, – или кто-то прикалывается?

– Когда ты впервые подъехал на своем «Linetti», на тебе была футболка клуба «Немо». Синяя с зелеными буквами.

– Опаньки!

– И правый борт катера поцарапан, – добавил голос. – Паркуешься плохо.

– Да, это ребята попросили покататься, – он осекся. – Дельфинчик? Это ты?

– Ну, наконец-то! – голос девушки стал мягче. – Не пугайся, дружок, ты угадал.

– Я теперь «говорящая с призраками»?

– Наоборот, – голос усмехнулся. – Это я научилась говорить с живыми.

– Со всеми?

– Нет. Пока только с тобой.

– И каково это? – все еще настороженно проговаривал про себя зэк. – Слушай, это точно ты?

– Да-а… – насмешливо протянул голос. – Когда ты притащил цыган на базу, я просто обомлела. Никто и никогда не делал мне таких подарков. Я даже цыганочку с ними отплясала… В последний раз в жизни… Извини.

Они помолчали. Арик тайком озирался в темноте камеры, пытаясь уловить хоть какие-то намеки на розыгрыш. Все было, как обычно. Похрапывание и сонные стоны в спертом, липком воздухе тюремной хаты, да приглушенные шаги охранников в коридоре. Ему стало жутко от мысли, что вот так однажды «поедет крыша» и на этом все закончится. Кому ты нужен такой. Зона многих ломает.

– Нет-нет, не думай так, – запротестовал голос в его разгоряченной голове. – Ну, ты же видел фильмы о призраках. Не бойся!

– Ты со мной! – попробовал он отшутиться.

– Ну, не всегда, – извиняющимся тоном произнес голос. – Тут все стены пропитаны…

– Слушай, не бери на понт! И так сдвинуться можно.

– Я пытаюсь. Думаешь легко девчонке, внезапно оказавшейся в ином мире, понять, что происходит и почему.

Они опять умолкли, стараясь собраться с мыслями и не скатываться на пустые обвинения. Первым не выдержал Арик.

– А ты туннель видела? Ну, так все говорят, кто клинику испытал.

– Нет. Темень одна и холод, – голос стал жестче. – Я сразу и не поняла, что произошло. Задыхаться стала… И страх жуткий парализовал. Даже боли не было, а ощущение, словно железом по стеклу. Судороги пошли, а я ничего не понимаю. Руками горло стараюсь прикрыть, а оно горячее и липкое. Потом ты подскочил, а лицо жуткое, перекошенное. Я еще больше перепугалась. Вокруг заголосили, и в глазах темнеть стало. Потом такая легкость и тишина. Словно с трамплина прыгнула – сначала боязно, перегрузка, удар о трамплин, а потом полет. Такой кайф в невесомости… И тогда тоже, легкость во всем теле, люди внизу, а я все поднимаюсь над ними. Только лыж на ногах нет, и тишина.

Голос замер на минуту, видно, она тяжело переживала воспоминания, но он не торопил.

– Я тогда долго не могла понять, что произошло. Только полотенце искала. Думаю, надо же переодеться, а полотенца нигде нет. Ребята из нашей команды суетятся чего-то, бегают. Я их спрашиваю, а никто не отвечает. Смотрю, соревнования прервали, все смешалось, народ толпится… Потом тебя увидела. Одежда вся в крови, руки за спиной в наручниках, а глаза такие злые, по сторонам так и зыркают. Пыталась тебя расспросить, не слышишь. Потом смотрю, двое носилки тащат, а на них Вовка с нашего двора. Лицо синюшнее такое и глаза навыкате.

– Ты его знала? – зэк перебил, звучащий в голове голос.

– Он из соседнего дома. Вздыхатель робкий…

– Ну, уж не робкий. Зуб даю!

– Я только потом, из разговоров поняла, что это он меня… Бритвой.

– За что? – едва не воскликнул зэк.

– Сама не знаю, – голос Дельфинчика звучал взволнованно. – Он за мной увивался с пятого класса. Все вздыхал издалека. Писал дурацкие письма без подписи и подбрасывал в портфель, ходил на все соревнования и даже ездил за командой в другие города, чтобы посмотреть выступления. Я его взгляд помню… Всегда масляный такой, словно купальник снять норовил. Зимой у нас тренировки в бассейне были, так я его глаза на балконе часто примечала. Уставится и часами смотрит. Потом плетется сзади до самого дома.

– И никогда не подходил?

– Нет.

– А на дискотеках или в кино? – настороженно переспросил Арик.

– Да, у меня времени на развлечения никогда не было, – усмехнулся голос. – Я ведь с шести лет на лыжах. Галина Георгиевна меня еще в садике приметила, с тех пор все время с ней – то на тренировках, то на сборах, то в поездках… С девяти лет я выступаю на крупных соревнованиях. Какие там танцы!

– И ты ни с кем не встречалась?

– Я уже в сборной девять лет, – она словно поперхнулась. – Была… Ну, нравился один парень, но он намного старше. Был… Заметит мой взгляд и только подшучивает – «Расти и тренируйся».

– Хочешь сказать… – он не договорил.

– Да, представь себе. Девственница. Мне так и не исполнилось восемнадцать.

– Я не к тому… – сконфузился зэк. – Просто у тебя взгляд был такой напористый. Открытый. Женщины часто отводят глаза, а ты прямо жгла. Насквозь.

– Правда?

– Правда, – его рука невольно потянулась вперед, где мог бы находиться собеседник. – Ты мне часто снишься здесь. Та… Ну, когда цыганочку танцевала. Мне тогда показалось, что я влюбился в тебя…

– Да ладно!

– В тебе было столько счастья в тот миг. Искреннего, чистого, настоящего. Просто запала в душу. Я потом все вспоминал и думал. Вот это девчонка! За такой на край света могу пойти… А край оказался совсем рядом.

– Жалеешь, что связался? – насторожился голос Дельфинчика.

– Нет. Просто не могу понять, что так помешало. Кому мы дорогу перешли.

– Это я дорогу перешла. Не ты.

Арик даже приподнялся на локте, стараясь не упустить деталей разговора.

– Я так и понял, что парень тот не главный. Он в последний момент рукой в сторону указал. А там глаза из толпы на меня пялятся. Злыетакие. Темно-серые… Сколько ни пытаюсь вспомнить лицо или одежду, ничего не получается. Только взгляд злобный. Тогда еще мысль промелькнула, когда я парня того свалил и рукав на горле затянул… Ведь, задушу гада, думаю, а вот остановиться не могу, словно приказывает мне кто-то. Сомнение промелькнуло не потому, что пожалел я убийцу, а потому, что будто не сам я его… Ведь раньше никогда не быковал, а тут галстук пацану накинул.

Зэк затих на своей шконке, вытянувшись в напряженную струну. Все в его душе клокотало от ненависти к тому странному случаю, приковавшему его на двенадцать лет к зоне.

– Не вини себя, – ласково прошептал Дельфинчик. – Самоистязания приведут только к болезням, а я хочу, чтобы Аркадий Михайлович Данов вышел отсюда сильным.

– Знаешь, кто это сделал? Ну, у кого темно-серые глаза.

– Это только мои подозрения. Нужно, чтобы ты его сам вычислил.

– Дедуктивным методом? – попробовал пошутить он.

– Как хочешь…

Ее последняя фраза еще долго тревожила зэка. Либо Дельфинчик обиделся, либо согласился на все варианты – понять было трудно. В голове роились самые разные мысли, не дававшие Арику сосредоточиться. В итоге он все же убедил себя, что размышляет здраво, а голос… Ну, бывают же глюки, аномалии и всякие там обострения. Как говорил герой Леонида Броневого в популярном фильме «Голова предмет темный, исследованию не подлежит».

Глава VI

Стены казенного дома, где мотал свой срок Аркан, изобиловали не только картинками из мужских журналов, надписями, глубоко процарапанными в камне, вмятинами, выбитыми от постоянного перестукивания между камерами, но и той незримой ненавистью ко всему миру, которой дышали бесчисленные поколения его обитателей. Попавших сюда в разное время и по разным причинам объединяло единое чувство, присущее человеку. Самооправдание. Оно позволяло не свихнуться от самокопаний. Защитная реакция сознания оправдывала любого преступника в своих глазах и перекладывала всю полноту ответственности на других, особенно на тех, кто остался на воле. Сюжеты, многократно пересказываемые зэками в этих стенах, были так похожи друг на друга, что их можно было нумеровать, как набившие оскомину дежурные анекдоты и похабные шутки. В них всегда фигурировали коварные следаки, злобные прокуроры, тупые опера и неизменно продажные марухи, сдавшие легавым красу и гордость всего города.

Аркан не мазался к блатным, но понятия уважал и всякий раз старался быть незаметным. Только когда братва желала развлечься, он охотно возобновлял «слушанье в парламенте», перевоплощаясь в известных «единоросов» или «ЛДПРовцев», ведущих непримиримые дебаты с «комуняками». Однако, пламенные выступления его ораторов быстро умолкали, едва пахан, зевнув, отворачивался или задергивал занавесочку своей шконки. Чувство меры, позволявшее быть ненавязчивым, обещало сохранить востребованность, что было равносильно охранной грамоте, когда в хате искали очередного козла отпущения.

В первые полгода на зоне самыми тяжелыми были ночи. Они изводили Аркана напряженным ожиданием чего-то страшного. Вернее, неизвестностью, заполнявшей ночную тишину вокруг воображаемыми кровавыми сценами, перед которыми голливудские тюремные триллеры выглядели передачей для дошкольников. Заварушки, конечно, случались иногда, а вот власть страха, заполняющая собой все пространство зоны, было постоянной. В одно из таких бдений он опять услышал где-то в глубине воспаленного сознания Светкин голос.

– Перестань кошмарить себя. Чем больше ты думаешь об этих душегубах, тем больше притягиваешь к себе темные души.

– Дельфинчик, это ты? – неуверенно проговорил он про себя.

– Да, – голос казался насмешливым. – Называть пароль при встрече?

– Значит, ты можешь слушать и говорить со мной, когда захочешь?

– Вовсе нет. Просто твои мысли эхом гудят внутри тюремных стен, как набат. Уродов собралось тьма. Не протолкнуться.

– Что значит, не протолкнуться?

– Ты футбольным фанатом был когда-нибудь? – неожиданно спросил голос и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Вот, представь себе, что на финальном матче многотысячные трибуны стадиона погрузились в темноту, и кто-то один вопит – наших бьют! А в темноте тысячи фанатов «Спартака» и «Динамо» набычились, готовые ринуться на выручку. Просто пока не понятно, кто где.

– И ты прокралась, чтобы мне пасть заткнуть, – пошутил Арик. – А то сожрут…

– Типа того, – в тон ему ответил голос Светки. – Ты просто не представляешь, что в ином мире творится.

– И что, есть блатные, менты и фраера?

– Тут многое иначе. Свои понятия есть, конечно, но главное – энергия. Кто больше поднять сможет, тот банкует. И, смотря какой энергии, конечно. Та, что за гранью, считается козырной масти.

– Дельфинчик, ты, правда, существуешь? – не удержался зэк.

– Аркаша, ты, как ребенок!

Она впервые назвала его по имени за все время знакомства. И он впервые услышал свое имя за последний год. Сразу повеяло прошлой жизнью, казалось, утерянной навсегда. Не зря говорили древние, что имя судьбу определяет.

– Признаться, я уже не помню, что меня так когда-то звали. Теперь я Аркан. До киллера не дотянул, даже не мокрушник. Так, галстук накинул фраерку.

– Ты же понимаешь, что это временно. Тяжко, конечно, но не навсегда.

– Почему? – с надеждой мысленно спросил зэк.

– В тебе достаточно силы быть независимым. Вспомни, ты хоть когда-нибудь был при ком-то.

– Ну, как фишка ляжет.

– Ой, ли! – голос в его голове зазвучал серьезнее. – В вашем мире иногда говорят о человеке, что у него за душой ничего нет.

– Имеешь в виду харизму?

– Называй, как угодно. По сути, это не просто сила, позволяющая выкарабкиваться за счет кого-то, отнимать и подчинять. Вампирить в самом широком смысле. Я говорю о способности найти в себе силу. Это дар… Для стада всегда существовали пастухи – Зевс, Перун, Один, Ра, Христос. Некоторые умело к ним примазывались, но были и другие.

– Кто не верил ни в бога, ни в черта? – усмехнулся зэк.

– Нет, такие только разрушали. Я говорю о тех, кто верил в себя, и находил в себе силу. Причем, сколько нужно.

– Ну, не знаю… У нас тут тоже приход соорудили. Народ молиться ходит.

– Это слабые ищут защиты. При ком-то быть выгодно. Он казнит и милует, и он за все в ответе. Цена за такую «крышу» известна. Одни отдают душу богу, другие – дьяволу. Евреи это честно назвали. Договор. Но толмачи перевели это для стада чуть иначе. Завет.

– Так всегда было.

– Нет, – голос в голове Аркана зазвучал, как сталь. – Если у кого что-то есть за душой, он все может сам.

– А кому не дано? Кто, как все? – настаивал Аркан.

– Такие рано или поздно запаникуют и сдадутся, – голос стал грустным. – Одни просто так, не за понюшку табаку, иные на сделку пойдут, условия выторговывать станут. Тут их и высосут.

– Вурдалаки? – шутливо переспросил он.

– Я не знаю точных названий, но поверь, мало не покажется. Сначала они питаются страхом, потом всю энергию из души вытягивают, а под конец и саму душу возьмут. Тут это в цене.

– А в глаз могут дать? – он все еще пытался бравировать.

– Это в твоем мире люди бьют друг другу морды и рвут горло. Тут целят внутрь. Энергию высосут и рабом сделают. Дойной коровой. Будешь из падали последнее вытягивать на помойках, а хозяин тебя потом отымеет. Когда созреешь.

– И ты хочешь сказать, что эти вурдалаки сейчас тут?

– А ты не чувствуешь? – усмехнулся голос. – Да, голодных тут немерено. Только и ждут.

– Чего? – искренне удивился он.

– Когда разрешишь… Или рукой на все махнешь по широте души русской, или поторгуешься за каждый грошик. Заветы у всех разные, но им верны.

– И что потом?

– А ты в глаза братве не заглядывал? – вопросом на вопрос ответил голос. – Пустые, бездушные, даже прозрачные какие-то. Таких по зонам толпы. Их высосут и отпускают на волю пастись, а сюда новых нагонят. Конвейер такой…

– Ты стала другой, – с сожалением проговорил Аркан мысленно.

– Я быстро учусь… Однажды попалась, пока тебя искала. Едва выкрутилась.

– Что значит – попалась?

– Хмырь один предложил махнуться информацией за услугу. Знал, где ты маешься. А услуга простая – помочь пройти через грань.

– Что, не все могут оттуда проходить в наш мир? – удивился зэк.

– Представь себе, что это не всем дано. Тут разные касты и своя иерархия. Хотя, по большому счету, скопилось одно дерьмо. Отказники. Их никуда не пускают, вот они и толкутся по помойкам. Проникать сквозь грань между мирами могут такие, как я, у кого долги там, в вашем мире. Остальные ищут проводника и только тогда насосаться энергии смогут, чтобы куда-нибудь подняться.

– И как же ты… Выкрутилась?

– Вовремя догадалась и замкнула двоих голодных друг на друга. Пока они с собой бодались, сделала ноги. Теперь стала хитрее.

– А я могу тебе чем-то помогать? – неожиданно спросил Аркан. – Отсюда.

Последовала некоторая пауза. Девушка словно размышляла.

– Да. Если почаще будешь вспоминать что-то хорошее из нашего общего прошлого.

– Не вопрос! – встрепенулся он. – И тогда ты сможешь быть сильнее?

– Если разрешишь, я буду через тебя дотягиваться к своим.

– Без базара, – начал, было зэк, но осекся. – Извини, тут все только на фене…

– Тебе нужно четко разделить в себе два понятия. Зона и воля должны существовать отдельно, тогда будешь своим и там, и там. Всему свое время.

– Предлагаешь стать Штирлицем и в шпионов поиграть?

– Как хочешь, но выкручивайся! – Светкин голос стал жестче. – Я вообще в чужой мир попала, где ничего общего с вашим. В темноте уроды одни друг друга на куски рвут из-за энергии, а я в купальнике одном. Просто свежая выпечка в море дерьма…

Она замолчала, но сказанное произвело впечатление. Аркану стало стыдно. Ему представилось, как по огромному полю бежит красивая девчонка в купальнике, а за ней гонится толпа разъяренных мужиков. Каково той девчонке! Сознавать, что вот сейчас ее настигнут, собьют с ног и…

– Ну, хватит! – резанул голос внутри. – Не хватало, чтобы сюда еще и озабоченные сбежались. Им только подавай ваши сексуальные бредни. Такого иногда насочиняют, что мне тут страшно становится – как я там среди таких маньяков жила!

– Свет… – он не успел сказать.

– Ну, ты же был нормальным мужиком. Я же видела твои глаза. Подумала тогда еще – вот ведь какой! Да, такого полюбить не страшно и все отдать. Без оглядки. Любить без памяти. Кинуться с разбега навстречу, чтобы души слились… Вокруг меня ведь тогда много всякого народу крутилось, кому только тело подавай. Глазами просто обдирают одежду, а на берег приходили, чтобы в купальнике увидеть. Слюни аж до колен распускали…

– И ты во всем этом жила?

– А куда ж я денусь! – голос стал ироничным. – Мужики вообще создания тривиальные, хотя мнят себя царями природы. Им кто-то написал на папирусе, что женщина не человек, они и возрадовались. Одни нацарапали это перышком – в Торе, другие – в Библии, третьи – в Коране. Объявили женщину исчадием ада, греховным сосудом и сделали своей собственностью. Возомнили, что теперь могут с руки кормить. Из милости.

– Да, ты стала мужененавистницей? – удивился зэк.

– Нет, дорогой! Я стала реалисткой.

– Дорогой? – переспросил он.

– Ну, по сравнению с окружающими, ты просто ангел. Признаться, я и сама не заметила, как стала тебя так называть… В своих беседах. Наедине.

– Мне казалось, так обращаются друг к другу супруги, прожившие в браке много лет.

– Ну, наконец-то ты стал говорить на нормальном языке. Это хороший признак. Хотя, до сих пор мыслишь шаблонами. Понимаю, что мужчинам так удобнее. По рождению – в князья или, хотя бы, в команду, которая штаны носит. Среди них есть такие, кто настолько ограничен интеллектуально, что надевает красные штаны. Ну, чтобы все издалека замечали и понимали, что царь природы идет. В армии же только красные лампасы полагаются. Некоторым этого маловато.

– Слушай! – едва не в голос, вскрикнул Аркан. – А в прошлой жизни ты, случаем, не была амазонкой?

– Нет, дружок. Я была пиратом. Причем не раз!

– Хочешь сказать, что видела свои прошлые жизни… Там…

– Да, и ты про себя все знаешь, только вспомнить не можешь… Хотя, прислушаться мог бы.

– Прислушаться к чему?

– Аркаша, – ее голос звучал почти нежно, – ты ведь любишь анализировать, связи выстраивать… Поищи зацепочки-то. Сам многое поймешь. Иногда так красиво мыслишь!

– Подслушиваешь? – с упреком спросил он.

– Да, ваши мысли так гудят по этим стенам, что только глухие мимо проходят… Открою тебе страшный секрет – между мирами нет тайн, но много ограничений.

– Почему по стенам?

– Не только по стенам, – пояснил голос. – Переход есть везде, где грань существует – вода, камень, зеркало…

– А огонь?

– Нет, ты мне сегодня определенно нравишься, дорогой! Мыслишь правильно. Огонь – самая сильная грань. Динамичная. Переходы в нем нетривиальные, только мастерам подвластны. Но зато энергия бешеная.

– Ты еще не умеешь?

– Новичкам не под силу. Тут долго учиться нужно. Думать. Обжигаться и пробовать. А для этого еще и энергию насобирать надобно.

– Мне вспомнилась фраза из одного мистического фильма – первые сто тысяч лет трудно, но потом привыкаешь.

– Ну, уж нет! – почти закричала Светка. – Времени у нас мало. Того гада нужно наказать еще до того, как он из твоего мира уйдет. Скользкий он, вывернуться может, ищи потом… А такого прощать нельзя!

Голос умолк, и тюремная тишина навалилась на зэка, но теперь Аркан был чуть сильнее, чем прежде. У него появился друг.

Глава VII

Аркан решился на побег, отмотав три года. Психологи утверждают, что для мужчины этот срок критичен и на работе, и в семье, и в каком-нибудь деле. Начинается переоценка себя и окружающих, поиск чего-то нового. Кто-то заводит романы на стороне, кто-то перебирается в другой офис, а большинство просто меняют машину.

К тому времени Аркан пообвыкся на зоне. Приспособился держать нейтралитет и быть полезным для блатных в роли шута, готового по команде рассмешить публику. Эта «крыша» давала некую свободу, которая была использована для анализа ситуации и выработки плана. Изначальная позиция одиночки сохранялась и в долгих размышлениях о побеге. В группе блатных, подавшихся в бега, он был бы вьючным животным и живыми консервами. Да и нескольких беглецов искать станут большими силами, им затеряться труднее. Ведь главное, после того, как перемахнешь «колючку», рассуждал зэк, скрытно и быстро бежать. Козырь одиночки в непредсказуемости маневра и независимости в принятии решений. Отстреливаться, конечно, надежнее впятером, но где взять столько стволов, а одному сподручнее в самую узкую щелочку забиться. Ведь сила всегда на стороне погони будет, но главное – время. Каждый час беглеца вне зоны увеличивает площадь поиска в разы. И незримый «покер» с главным «гончим» есть игра интеллекта, где ставка – жизнь. Решившиеся на побег редко сдаются.

Впрочем, без Светкиного голоса, навряд ли что получилось. Длинными зимними ночами они обсуждали каждый шаг дерзкого замысла, и план постепенно вырисовывался. Основу составлял факт наметившейся стройки. Администрация лагеря получила распоряжение начать весной строительство второго блока. Эта новость морзянкой быстро облетела все хаты, вызвав самые разные толки у зэков. Кто-то возмущался предстоящей работой, кто-то планировал откосить по болезни, а кто-то втайне сознавался, что стройка будет хоть каким-то разнообразием в тягостном однообразии зоны. Возможно, кто-то, как и Аркан, обдумывал план побега, но первым решился бывший ныряльщик. Его психология была не сломлена, а месть подталкивала к тому, чтобы нырнуть в неизвестность и плыть в темноте столько, сколько потребуется.

Впрочем, Аркан не был слепым котенком. Едва зона затихала в ночи, голос девушки начинал звучать в его голове, описывая в деталях все переходы и двери на зоне, правила хранения ключей, расписания внутренних работ, смены караулов и прочие мелочи, без которых рисковать не было смысла. Используя терминологию шулеров, они кропили колоду, которой собирались сыграть со всей Федеральной системой исполнения наказаний. Конечно, сомнений было немало, и на главный вопрос зэка голос девушки ответил:

– Не бойся, на тебя никто не обратит внимания. Я отведу им глаза.

Звучало неправдоподобно, но он поверил. И вот настал тот теплый апрельский день, когда все должно было решиться. После обеда «КАМАЗ» привез кирпич, и группа зэков под охраной пятерки конвоиров аккуратно разгружала его. Каждый разбитый кирпич приравнивался к диверсии, каравшейся карцером. Работали медленно, но к ужину управились. Когда же зэки были построены на проверку, Арик, согласно разработанному плану, направился к машине. Он медленно забрался в кабину, и никто не окликнул его. Водила сел рядом и спокойно поехал. На всех КПП охранники проверяли «КАМАЗ», осматривая потаенные уголки с помощью зеркал на длинных ручках, но зэка не видели в упор. Затем, на пару с молчаливым водилой, они, молча, проехали километров сто, пока тот не остановился по нужде. Уже стемнело, и Аркан спокойно вылез из теплой кабины и шмыгнул в кусты у обочины, а затем и в лес.

Прихваченный бушлат из «КАМАЗа» помог бороться с холодной апрельской ночью. Впрочем, беглец не ощущал ни холода, ни голода. Пропетляв сначала на всякий случай, чтобы сбить со следа собак, которых «гончие» берут с собой на поиски, он наткнулся на речушку, по которой прошел с километр. Страх гнал его подальше от трассы, вдоль которой начнутся поиски. Только безумец мог рассчитывать пройти сотни километров без ночлега, еды и оружия. Выходить к какому-нибудь поселку или жилью было очень опасно, уже завтра его начнут искать. Светкин голос обещал приложить все свои неведомые силы, чтобы никто не заметил отсутствия беглеца до рассвета.

Размеренным широким шагом Аркан отмерял километр за километром, стараясь не переходить на бег. Он экономил каждую толику своей энергии, направляя все только на движение прочь от зоны. Строго на север. Абсурдность этого плана заключалось в том, что спасительная трасса оставалась в противоположном направлении. В покере это называется «женским сносом» на мизере, то есть, когда на руках явная пара взяток, но эти карты не сбрасываются в слабой надежде, что противники будут играть по правилам обычной логики, исключая саму возможность оставить крупные карты на руках. Они начинают ловить играющего мизер совсем в другой масти и проигрывают. Но в покере все сидят за одним столом. Глаза в глаза. Там можно почувствовать, «проинтуичить». Беглец же играл втемную. Он даже никогда не видел своего противника и не мог хоть что-то прогнозировать, исходя из своих наблюдений за объектом. Были только подсказки Светкиного голоса. А еще жажда мести.

Доверившись своему опыту в погружении на глубину, Аркан начал напевать баллады о рыцарях из далекого детства. Вместе с ними он сражался за святую веру с полчищами врагов. И чем дальше беглец удалялся на север, тем меньше оставалось шансов просто выжить. Апрельская ночь была морозной, и отсутствие каких-либо облаков позволяло четко ориентироваться по звездам. Главное было – не свалиться и не заснуть.

Часам к десяти утра он так устал, что, напившись дождевой воды из лужи, тут же уснул, провалившись в темноту сна, как в бездну. Пролежав, свернувшись в клубок, не менее часа, Аркан проснулся от какой-то тупой боли в боку. Резко встал, чтобы стряхнуть остатки короткого сна и нащупал что-то твердое в кармане бушлата. Очень бережно, словно тонкую работу из стекла, беглец извлек из бокового кармана банку с потертой и надорванной этикеткой.

«Свиная тушенка»!

К такому подарку судьбы он не был готов и так растрогался, что чуть не заплакал. Кто-то заботился о нем, пропащем, и вел по тайге. Эта мысль придала уверенности, и на душе стало очень спокойно. Припас ли сам водила банку консервов, чтобы закусить после долгого рейса или чья-то заботливая рука сунула их в карман мужику, теперь было неважно. Главное, что этой еды могло хватить на пару дней. Нужно было только умело распорядиться ею. Решив открыть консервы, только когда найдет подходящее место, Аркан отправился дальше.

На закате он вышел к небольшой речушке. Петляя среди невысоких лесистых холмов, она медленно текла в низине, где уже начинала просыпаться природа. Зеленели первые ростки и листочки, чирикали птицы. Отыскав большой валун у воды, беглец решил немного поесть. Вспомнив, как открывают консервы, стирая закатанные ребра банки о камень, он принялся аккуратными круговыми движениями елозить по широкой спине валуна. То и дело, переворачивая банку, чтобы не упустить момент, когда круглые края ребер будут сточены, и крышку можно будет приподнять, он работал все аккуратнее и аккуратнее.

Запахло пряностями. Тонкие следы юшки, просочившиеся из банки на камень, заставили мужчину остановиться. Отыскав соломинку, он высосал весь сок из банки. Ничего вкуснее в его жизни еще не было. Запив холодной водой из речушки свой первый перекус на воле, Аркан решил больше не притрагиваться к еде. Вытряхнув из кармана бушлата какие-то крошки, он аккуратно опустил в него почти открытую банку и для верности придавил ее там рукой. «НЗ». Он будет есть по кусочку, когда сможет обильно запить водой. А пока нужно было раздеться и перейти речушку вброд голышом. Впереди была холодная апрельская ночь, а костер разводить было никак нельзя. Коробок спичек, это единственное, что позволил себе иметь в кармане зэк, готовясь к побегу. Даже несколько сухарей могли бы вызвать подозрение у вертухаев.

Аркан разрешал себе забываться в коротком сне только днем. Каждые три-четыре часа. Ночью не останавливался вовсе. Главное было – не петлять и не отворачивать от курса. Строго на север. Он свято верил в слова, сказанные Светкиным голосом, что случай ему поможет. Это в голливудских фильмах побег из тюрьмы связан обычно с аварией машины или самолета, перестрелками, погонями по трассам и на улицах города. В России многое было иначе, все тонуло и растворялось на ее бескрайних просторах. Примени Эйнштейн свою теорию относительности к нашей стране, он доказал бы математически, что время на такой территории замедляется, как вблизи огромных скоплений вещества в космосе. И безысходность русских не оттого, что они отличаются от европейцев, они просто живут в ином времени и пространстве. Потому и судьба такая.

На пятый или шестой день побега Аркан уже не мог точно сказать, какой, поскольку сбился со счета и его качало от усталости, он услышал выстрел. Это была винтовка, никак не автомат. Решив, что стреляли не в него, беглеца, а, скорее, в какую-то дичь, он осторожно направился на разведку. И подоспел вовремя. Издыхающий медведь придавил кого-то своей огромной тушей. Смертельно раненный, он почти не двигался, ревел, но не сдавался. Аркан осторожно приблизился, пытаясь быстро сообразить, как помочь тому, кто был прижат к земле медведем. Сил у беглеца, не то чтобы на борьбу с медведем, а вообще, чтобы уверенно стоять, не было. Оглядевшись, зэк заметил карабин. Очевидно, смертельно раненный зверь встал на дыбы и двинулся на охотника. Сшиб его с ног и выбил оружие. Не проверяя, есть ли еще патроны в магазине, Аркан передернул затвор и, уткнув ствол прямо в ухо медведя, нажал на курок. В тишине грянул выстрел, у зверюги дернулась косматая башка, а у стрелка остро кольнуло в запястье. Оказывается, палить из карабина на вытянутой руке дело опасное. Но в горячке зэк на это не обратил особого внимания. Передернул затвор и нажал на курок еще раз. Холодно клацнул боек, но выстрела не последовало. Тогда, с разбега ударив тушу медведя плечом, Аркан свалил его с придавленной жертвы.

Им оказался маленький китаец. Оглушенный и перепуганный, горе-охотник стал отползать на четвереньках от огромной и уже бездыханной туши. Убедившись, что за ним никто не гонится, китаец сел на землю, тяжело дыша. Его куртка цвета хаки была вся в крови. Но это была медвежья кровь.

Остальное прошло, как в тумане. Китаец освежевал медведя. Рассовал в пакеты печень и еще какие-то внутренние органы и спрятал в рюкзак. Туда же отправились отрезанные лапы мертвого властелина русских лесов. Скорее всего, это был один из многочисленных браконьеров, которые незаконно переходят границу и годами грабят наши угодья. И никому до этого нет дела.

Потом у костра китаец обогрел и досыта накормил беглого зэка жаренной медвежатиной. Почти сразу же они заснули, прижавшись друг к другу, вдоль пышущих жаром кедровых головешек. Объявленная когда-то отцом народов великая дружба великих держав, не умерла и поныне.

Утром китаец растолкал Аркана и на очень плохом русском объяснил, что надо быстро идти на базу. Иначе испортится медвежья желчь и печень, а это у них на вес золота. К обеду они действительно пришли в лагерь из нескольких палаток. Отдав последние силы на длительный переход, да еще с поклажей свежей медвежатины, Аркан просто валился с ног. Он лишь запомнил эмоциональный рассказ китайца, в лицах изображавший картину своего спасения беглым зэком. На благодарные похлопывания по плечу он устало улыбался и, наконец, тихо уснул.

Спал несколько дней подряд, просыпаясь от настойчивых толчков, чтобы поесть, и снова проваливался в тяжелый сон. Однажды утром проснулся и почувствовал себя вполне сносно. Вышел из палатки к костру выпить чаю и просидел так до обеда. Китайцы суетились вокруг него, подавая что-то в разноцветных пиалах, улыбаясь и разговаривая по-своему, а он лишь жадно пил. Пил какие-то ароматные настои и не мог остановиться.

Глава VIII

Воспоминания не отпускали беглого зэка. Все мелочи недавнего прошлого так глубоко въелись в его память, что приходилось силой гнать их от себя прочь. Арик даже придумал образ некоего дворника, подметавшего сухую опавшую листву в сильный ветер. Так получалось посмеяться над своими воспоминаниями, которые, словно непокорная листва, никак не хотели собираться в аккуратные кучки. Хотелось верить, что стоит воспоминаниям, как и листве, покорно затихнуть в конусообразных кучках, тут же дворник в длинном фартуке и с помелом в руке чиркнет спичкой. Сухие листья вспухнут порохом, и в синее небо взметнется лишь серый пепел, оставшийся от ярко красных, желтых или бордовых красавцев. Нужно только переждать ветер, тогда от воспоминаний не останется и следа. Но пока что сжигать воспоминания не получалось.

Аркан вспомнил, как удивился, услышав пару месяцев назад шум вертолета, подлетавшего к лагерю китайских браконьеров, один из которых и привел туда беглеца. При этом чужаки не выразили ни малейшего страха или хотя бы тревоги. Наоборот, кто-то начал переговариваться по рации. Речь была непонятна, но смысл не ускользнул – вертолет корректировали по местности.

Китаец, спасенный Арканом несколько дней назад, подскочил к нему и стал знаками показывать, чтобы зэк собирался в дорогу. Особых опасений, что беглеца хотят выдать властям, не было. Навряд ли браконьеры дружили с законом и поддерживали добрые отношения с местной администрацией. Скорее всего, они таились, и в этом их интересы совпадали. Конечно, им было бы проще вообще закопать случайного свидетеля в землю, но чувство взаимовыручки и братства в бескрайней тайге было превыше всего остального. Особенно, если религиозные взгляды охотников позволяли верить в переселение душ и единую справедливость всего окружающего мира.

Сборы были недолгими. Китайцы подарили беглому зэку простенькую одежду, в которой последние лет десять ходила вся дальневосточная область огромной страны. Задворки некогда могучей империи так и остались обделенными вниманием центра. От помазанника божьего или отца всех народов до президента. Богатейший в мире край бросили на произвол судьбы, а бандитов и проходимцев всех мастей тут хватало. Среди крупных группировок, не поделивших сферы влияния, порой происходили разборки, и тогда присылали новый хозяйский глаз, который быстро «замыливался» во всех острых взглядах, а вот на мелочь, вроде этих охотников, внимания никто не обращал.

Пока браконьеры грузили в приземлившийся вертолет какие-то мешки, спасенный Арканом китаец стоял рядом и молчал. Когда пришло время прощаться, он ласково посмотрел Аркану в глаза, но не в силах что-то сказать, просто протянул ему рюкзак с какими-то пожитками. Потом осторожно дотронулся до его груди и произнес по-английски. Tiger. Китаец был намного ниже своего спасителя, но от него исходила какая-то удивительная сила.

У Аркана тогда еще мелькнула странная мысль. Почему чужак, прокравшийся на его землю пограбить, чувствует себя здесь так уверенно, а он, русский, прячась, мечется, как затравленный заяц. Да, еще и помощь принимает от пришлых. Дела…

Вертолет высадил их у какого-то поселка. Трое китайцев с большими тюками сели в поджидавшую на обочине машину, и укатили.

Аркан стал осматриваться. Где он и куда бежать дальше не было ни малейшего понятия. В подаренном рюкзаке он обнаружил немного еды, потертую карту с китайскими и русскими названиями, большой вязаный свитер и маленькую игрушку. Это был китайский вариант неваляшки. От любого щелбана он начинал раскачиваться и хохотать. Но свалить его было невозможно.

Подарок Аркану очень понравился. Душевная щедрость не знает границ или языковых преград. И то, что так трудно бывает выразить словами, вдруг передается одним жестом или поступком. Какими же иногда бывают мудрыми люди. Даже незнакомые. Случайная встреча в глухой тайге странным образом продолжилась в неваляшке, которым ему, похоже, предлагали стать. Без документов, денег, связей, с преследовавшим его прошлым, а, возможно, и засадой в любом встретившемся доме.

– Не меня ли высматриваешь?

От неожиданности, Аркан вздрогнул и резко обернулся на голос за спиной. Женщина средних лет с приятными чертами лица и солидной фигурой, которую не могли скрыть никакие одежды, чуть исподлобья смотрела на него в упор.

– Тебя, красавица, – тут же выпалил беглый зэк, стараясь перевести разговор на игривый лад, и не доводить до конкретных вопросов.

– Бичуешь, матросик? – взгляд женщины стал чуть насмешливее.

– Дык, погуляли давеча, а очнулся…

– Ну, гипса, слава Богу, нет… – продолжила незнакомка. – Пойдем, работенка есть. Накормлю и переночевать оставлю. Только смотри, руки не распускай. У меня разговор короткий, серпом все хозяйство так и отхвачу, если похабствовать полезешь. У меня только фамилия Кроткая, но за себя постоять умею.

– А меня Серегой кличут, – быстро соврал гость. – Пилю, строгаю, ЭВМ починяю.

– Ну, это мы проверим, – взгляд стал еще чуточку насмешливее. – Потом… А прежде ты, милок, крышу мне подлатай. Течет, проклятая.

Не оборачиваясь на пришлого и не приглашая следовать за собою, Кроткая спокойно пошла вперед. Беглому зэку ничего не оставалось, как следовать позади. Шаг у хозяйки был широкий, уверенный. Высокие армейские ботинки на шнуровке едва мелькали из-под длинного платья. Плотная округлая женская фигура, особенно ниже талии, тут же приковала к себе взгляд мужчины, давно лишенного женского общества.

– Ты мне одежку-то не прожги взглядом, – едва обернувшись, громко сказала хозяйка. – Шляетесь по своим экспедициям месяцами, а потом на любую бросаетесь с голодухи. А жена с детишками, небось, дома кукует.

– Дык, нету жены-то.

– Все вы холостые по командировкам, а вернетесь домой, скулить начинаете.

Они замолчали. Тропинка петляла, уводя от дороги вглубь поселка. Добротные срубы из кедрового кругляка с метр в диаметре выглядели грубовато, но очень солидно. Кое-где окна украшали нарядные резные наличники, тщательно измазанные голубой краской. Зелень на огородах за редкими заборами еще не поднялась, отчего общая картина была унылой.

– Обезлюдили наши места, – словно услышав мысли гостя, громко сказала Кроткая, ни к кому не обращаясь. – Раньше хоть какие-то совхозы были, а теперь копейку негде заработать.

– С вертолета и рудники, и поля видать было, – попробовал поддержать разговор беглый зэк.

– А, то! И рожь, и пшеница – только руки приложи. А сои такие урожаи были, что девать некуда. Только вот кому это теперь все нужно. Привыкли на готовеньком жить. Все из-за бугра везете.

– Думаете, моих рук дело?

– Таких, как ты, – хозяйка не оборачивалась и говорила громко. – Пальчики у тебя длинные, холеные. Только с карандашиком и забавлялись.

– Как же вы такому крышу доверите? – попробовал возразить Аркан.

– Негоже бабе по крыше лазать. На то мужик есть. Да и дело нехитрое. Я прослежу.

Поздним вечером того же дня Аркан сидел за широким столом, покрытым вышитой скатертью. Пока он возился с крышей и менял доски на лестнице в погреб, хозяйка истопила баню и собрала поужинать. Разомлев от роскошного пара с духом чабреца и хвои, отхлестав себя дубовым веником и прогревшись у раскаленной каменки, Аркан был словно пьян. Только сейчас он почувствовал себя по-настоящему свободным.

– Давно не парился, матросик? – сурово спросила Кроткая, подавая гостю большую миску щей.

– Заметно?

– Кожа больно белая у тебя. Не похож на вахтовика с буровой или водилу лесовоза. Из профессорской библиотеки к нам?

Аркан не успел ответить. Гул мотора мощной машины и свет фар с улицы прервали их разговор.

– Сиди тихо, матросик, – Кроткая напряглась. – Я встречу.

Дверь в горницу резко распахнулась, и, чуть пригнувшись, вошел молодой мужчина. На первый взгляд его сверстник, только чуть пошире в плечах.

– Да, у нас гости! – не здороваясь, рявкнул незнакомец. – Ужинаем?

– Не шуми, Филин, – Кроткая поставила на стол откуда-то извлеченную бутылку водки и жестом пригласила мужчину сесть напротив Аркана. – Выпьем и познакомимся.

– Добрая ты сегодня, – театрально развел руками незваный гость. – Я не слишком рано?

Появившаяся было ухмылка на лице Филина замерла под тяжелым взглядом хозяйки, а затем и вовсе исчезла. Он молча сел на указанный табурет и взял наполненный хозяйкой граненый стакан. Повертел в руке.

– И кто же мы будем, такие белые и пушистые? – острый взгляд Филина уперся в Аркана и надавил. – Племянничек?

Взгляды мужчин пересеклись. Никто не хотел уступать. Оба молча набычились, уставившись друг на друга. Словно наткнувшись на своего заклятого врага, каждый жаждал испепелить противника. Далее произошло нечто странное. Глухой звук удара чем-то тяжелым, и расширенные зрачки на застывшем лице Филина. Он начал медленно валиться влево, таща за собою вышитую скатерть, судорожно зажатую скрюченными пальцами. Посуда медленно поползли за ним к краю стола.

– Чего остолбенел! – гаркнула Кроткая, – подхватывай за ноги.

Она уже держала подмышки обмякшего Филина, не давая упасть. Аркан засуетился, неуклюже вылезая из-за стола и поправляя скатерть.

– Придави его к полу, а я пока руки схвачу чем-нибудь. Сильный, гад, мне одной не одолеть.

Беглый зэк не успел опомниться, как руки и ноги бесчувственного Филина были стянуты кусками бельевой веревки, а концы их закреплены тугими углами. Во рту не подававшего признаки жизни гостя появился солидный кляп.

– Машину водишь? – хозяйка быстро глянула на кивнувшего Аркана. – Он мотор никогда не глушит, брелок от охранки в кармане куртки. Развернись во дворе и сдай задом к крыльцу. Фары погаси и открой багажник.

Через минуту джип «Тойота» уперся задними колесами в крыльцо и затих.

– Подсоби, – Кроткая уже волокла по коридору неподвижное тело Филина к выходу. – Ну, давай же, нюня! Под коленки хватай и в багажник. В углу брезент возьми.

Аркан машинально выполнял распоряжения хозяйки, не в силах противиться ей. Когда тело уложили между каких-то баулов и накрыли куском брезента, Кроткая, резко замахнувшись, ударила монтировкой в то место, где возвышалась голова Филина. Хруст ломающейся кости саданул по нервам так сильно, словно это проломили голову самому зэку.

– Не спрашивай меня ни о чем, матросик, – выдохнула Кроткая. – Так надо. Документы на машину и паспорт в бардачке. Ты, похоже, тот беглый, кого уж неделю ищут. Так что можешь стать на время Виктором Петровичем Филином. Пока не выберешься куда-нибудь подальше. Вы очень похожи, потому тебя и подписала на это дело. Уж не обессудь.

Хозяйка дотронулась до плеча Аркана, словно извиняясь.

– В запаске конверт с баксами. Штук сто будет. Справа под водительским сиденьем должен быть ствол. Филин с ним не расставался. Через поселок ехай медленно, потом направо по грунтовке. Километров сто проедешь, брось тело подальше от дороги. Зверье следов не оставит. Потом еще километров триста и упрешься в Урушу. Там по грунтовке направо. Ночью на дороге никого нет, а этого сразу никто искать не станет.

Хозяйка остановилась, переводя дыхание. Затем продолжила инструкцию.

– К вечеру доберешься до Амуткачи. Не хватит бензина, останови лесовоз. В беде никто не оставит. Только много денег водилам не давай. У Филина бабки всегда были. Найдешь в машине. А там сам решай, что делать. Брось машину и добирайся на попутках до Глухарево или через Сергеевский до Ерофей-Палыча. На трассе ты, как вольный ветер. Хошь на Восток, хошь на Запад, хошь в Китай через Мохэ.

Ее голос стал мягче и тише.

– Словом, поезжай на все четыре стороны и все забудь. Я тебя никогда не видела, и ты в мой дом не заходил. Мне от Филина ничего не нужно, лишь бы он исчез из моей жизни…. Прощай, матросик.

Глава IX

Арик резко проснулся от тяжелого сна. Рывком сев на край кровати, он опустил босые ступни на паркет. Ночная прохлада стелилась над гладким, покрытым лаком полом и быстро успокаивала растревоженное сознание. Беглец понемногу начал привыкать к вольной жизни и пустой квартире. Четыре года в душной, забитой ненавидящими друг друга зэками не торопились отпускать. Такой кусок жизни трудно было выбросить или хотя бы забыть. Зона цепко держала своего бывшего послушника, как секта аскетов, чьи строгие правила выполнялись беспрекословно.

– Парламент ждет! – услышал он внутренний голос Аркадий Михалыча.

Привычная фраза быстро расставила все на свои места. Он вышел на балкон и закурил. Жаль, что теперь некому рассказывать о потеющих лысинах под париками или пародировать хозяина, сидящего в своем кабинете перед испуганными охранниками, словно спикер на мешке с шерстью, и произносящего отнюдь не парламентскую речь. Бывший зэк глубоко затянулся и, медленно выпуская тонкую струйку дыма, мысленно произнес:

– Нужно заниматься делом. Дельфинчик сегодня не подал голос, но это не значит, что нужно только водку трескать.

Можно было начинать «парламентские дебаты» самому с собой. За последние годы эта мысленная игра приобрела определенные формы и позволяла выстраивать четкую цепочку рассуждений, проверяя возможные изъяны логики с помощью критических выпадов воображаемых оппонентов. Особенно едкими бывали высказывания одного воображаемого пэра из Шотландии. Об этом тщедушном и принципиальном человеке зэк немало прочел в свое время.

Джеймс Эванс гордился, тем, что был пэром по избранию, а не, как некоторые, по праву рождения. Чванливые снобы унаследовали право заседать в парламенте еще от Вильгельма Завоевателя. Этот незаконнорожденный герцог Нормандии возомнил себя великим, захватив немощную в XI веке Англию, за что получил прозвище Вильгельм Длинный Меч. Как и его сын – Ричард I Бесстрашный, и внук – Ричард II Добрый, он был лишь потомком скандинавских варваров, повсюду насаждавшим свои порядки.

Само звание «пэр», производное от слова «равный», потеряло, по мнению Эванса, у современных парламентариев всякий смысл. Ранее это относилось к судебной привилегии быть судимым только равными себе, то есть – членами королевской фамилии. Позднее это забылось, и, согласно нормандским законам, первый ребенок в семье стал наследовать все: право заседать в парламенте и право собственности. Остальным – ничего. Варварские обычаи чужаков! От самого пэра ничего не зависело, будь он хоть гением, хоть недоумком, хоть женщиной.

Эти дамочки точно также сидят на скамейках палаты лордов, разве что, в шляпках, делая умный вид вершителей судеб. Среди них, конечно, попадаются не только блондинки, но большинство озабочены, в основном, своим имиджем. Поэтому, в угоду дешевой популярности, стали нарушаться старые традиции. Пэры Англии только в присутствии королевы сидят в красных мантиях, а на других дебатах позволяют появляться, как простолюдины. Накрахмаленный ворот сорочки без подобающего галстука становится символом «демократа». Поэтому этим выскочкам всегда доставалось от умницы и энциклопедиста Джеймса Эванса, добившегося в жизни всего только благодаря своему трудолюбию и природному уму.

Именно с ним Арик любил мысленно дискутировать в мнимой палате лордов. Эванс не упускал ни одной малейшей неточности в рассуждениях своего оппонента, а уж явная ошибка приводила к полному разгрому любой, казалось бы, незыблемой идеи. Выиграть спор у педантичного Джеймса было делом непростым. Он умело расставлял ловушки со скользкими аргументами, на которые и попадался противник. Борьба с воображаемым тщедушным пэром из Шотландии научила Аркана тщательно проверять все факты прежде, чем их использовать в своих умозаключениях. Готовясь к серьезному разговору в виртуальном Вестминстерском дворце, приходилось продумывать и детали одежды. Отсутствие хорошего шелкового галстука, напудренного парика, не говоря уже о красной мантии, непременно оборачивалось полнейшим разгромом в дебатах. И не помогали дерзкие выкрики соратников по партии или топот десятков пар ботинок. Джеймс был мастером риторики и непревзойденным логиком. Так что никого из мнимых собравшихся в тот поздний час парламентариев не удивил молниеносный выпад Эванса на предложение Аркана выработать дальнейший план действий.

– Милорды… – вежливо обратился он и тут же взорвался тирадой, словно выхватил шпагу. – Да, какое вы имеете право, милейший, вообще вторгаться в частную жизнь добропорядочных сограждан. Вас, а не их, суд признал виновным в убийстве. Именно вы отбывали срок, назначенный уважаемым председателем суда… Или взыграло чувство обиды? Мести? Мнимой справедливости? У вас есть факты для пересмотра дела?

Эванс бил в самую точку сомнений. И бил успешно.

– Галлюцинации в тюрьме, где тяжелое психическое состояние заключенных часто приводит к нервным расстройствам, не может рассматриваться присяжными в качестве хоть каких-то фактов ни в каком суде мира. Даже в вашей замечательной стране… Увольте!

Джеймс красноречиво негодовал, взывая к логике.

– Единственное, на что следует обратить внимание, так это подумать о встрече с бывшим тренером безвременно покинувшей сей мир Светланы.. Я правильно произношу это славянское имя?

Оратор многозначительно замолчал, акцентирую внимание на своем уважении к несостоявшейся звезде спорта.

– Но. Предварительно нужно узнать, не нанесет ли ваш визит душевную рану женщине. Утверждаю, что быть хорошим тренером – это призвание, а не профессия, милейший. Ведь, как следует из рассказов вашей подопечной, леди Петровой, они были очень дружны с тренером. В спорте, милостивый государь, это бывает крайне редко. Да будет вам известно, что большой спорт был придуман древними греками, как альтернатива войны, но красивые лозунги о честной и открытой спортивной борьбе были замараны уже царедворцами Рима. Они делали все, чтобы в гонках на колесницах всегда побеждал Цезарь. Уловки с подрезанными ремешками, отравлениями лошадей, подпиленными спицами и прочее можно наблюдать и поныне. Большой спорт это не только большие деньги, это власть над толпой фанатов. Не всякий император в прошлом мог мечтать о такой фанатичной любви во всем мире, как звезды современного футбола или хоккея. Однако, даже их баснословные гонорары ничто по сравнению с прибылью корпораций, производящих спортивную одежду, инвентарь или сувениры. И, да будет вам известно, милейший, рядом с большими деньгами или властью дружба возникает крайне редко. Поэтому ею очень дорожат и относятся крайне трепетно.

В заключение оратор смягчился и позволил себе некий реверанс.

– Хотя, признаю, что доля истины в рассуждениях о возможном присутствии здесь интересов третьей, неизвестной нам, стороны имеет некую вероятность. Но, предупреждаю, осторожность и уважение к чувствам граждан – святая обязанность джентльмена. Как и соблюдение традиций в Парламенте Объединенного Королевства. Я говорю о некоторых его членах, позволяющих являться на заседания без галстука и в вызывающем пиджаке. Даже за десять тысяч фунтов. Здесь не частный клуб, а сердце демократии великой державы! Милорды…

После пылкой речи воображаемого Джеймса Эванса, к мнению которого (со слов самого уважаемого пэра) прислушивалась даже Ее Величество Королева во время своего присутствия в парламенте, бывший зэк взял тайм-аут. Перетереть.

После того, как он покинул мнимый душный зал с париками и мантиями, Арику было приятно закурить любимый «Парламент». Его прохладный дым не стал хуже за последние четыре года, даже после разделения знаменитой Philip Morris. Когда-то, полтора века назад, начав с небольшой табачной лавки в Лондоне, в которой продавались турецкие сигареты, компания перебралась в Новый Свет и стала называться Philip Morris. Настало время, и ее доход превысил 100 миллиардов долларов в год, а иски со стороны различных защитников здорового образа жизни в США стали существенно мешать бизнесу. Тогда хозяева решили выделить из корпорации подразделение Philip Morris International. Его сориентировали на рынки развивающихся стран, где курильщиков втрое больше, чем население Штатов, а нормы на содержание вредных веществ в сигаретах контролируются вдвое хуже. Конечно, знаменитые марки Marlboro, Parliament и L&M не стали от этого лучше, но сигарет Philip Morris в Европе и Азии стало намного больше.

Арик аккуратно загасил окурок и посмотрел на окружавшие огни спящей столицы. Этот город притягивал к себе миллионы самых амбициозных граждан, строивших свои планы на покорение Третьего Рима. Москва всегда притягивала к себе именно таких потому, что была особым государством в огромной империи, стремившейся к неограниченной власти над миром. И когда-то ей это почти удалось. Теперь все иначе, но амбиции у некоторых прежние.

Он вернулся в комнату и сел за рабочий стол. Удобное вращающееся кресло с высокой спинкой и лампа, выхватывающая из темноты только правильный эллипс слегка потертой столешницы. Почти неделю он живет в этой квартире, но ничего, кроме воспоминаний, не занимает беглого зэка. Даже свою новую игрушку, купленную в супермаркете вместе продуктами и выпивкой, он включал только раз.

Одна из самых мощных моделей ноутбука так и осталась на столе с вертикально открытым экраном после того, как приходил парнишка из коммуникационной компании, подключивший компьютер к Интернету. Он был невысокий, сутулый, с подслеповатым взглядом. Когда настраивал ноутбук, смотрел в монитор почти в упор, упершись грудью о стол и барабаня пальцами по клавиатуре перед своим носом. Типичный админ, подумалось тогда беглому зэку. Такой ничем, кроме компьютеров, не интересуется и живет в своем мире. Кстати, может пригодиться, если не будет задавать лишних вопросов.

Зато у Аркадия Михалыча вопросов было много. В отличие от Джеймса Эванса, он мог и пошалить, и заглянуть на какой-нибудь сайт для мужчин, но не забывал о главном. Им нужно было найти тренера Дельфинчика, и поисковые системы Интернета тут были незаменимыми помощниками. Они добросовестно отвечали на все задаваемые вопросы, не утаивая никакой информации. Нужно было только понять, как устроены эти вечные трудяги, и правильно спрашивать. Знаний и опыта, пусть даже и четырехлетней давности, у бывшего зэка было достаточно, чтобы наверстывать упущенное. А главное, у Аркана был такой запас ненависти к обладателю злобных темно-серых глаз, из-за которого он так много потерял в этой жизни, что довелось бы ему лично опрашивать миллионы тех, кто хоть что-то мог знать, не отступил бы.

В огромном количестве спортивных сайтов России, как ни странно, почти не упоминалось о водных лыжах. Понятно, что страна северная, но были же чемпионы мира. Даже футбол и хоккей, как ни странно, проигрывали информационное сражение за привлечение покупателей спортивного инвентаря или одежды. На виртуальных просторах Интернета господствовали сайты коммерческих клубов фит-неса, йоги, бодибилдинга и боевых искусств. Да и там о самом спорте говорилось мало, все предлагали что-то купить или продать. Первое впечатление было такое, что страна занимается только торговлей, да и то, – не своими товарами. Подзабытый английский позволял ориентироваться в спортивных сайтах штатов Австралии и Канады. Там воднолыжный спорт был очень популярен, в Америке им занималось более 70 миллионов человек. Целая промышленность экипировки и катеров, а помимо чемпионатов и кубковых соревнований, множество показательных выступлений и шоу с участием звезд. Разнообразие и отменное качество фото– и видеоматериалов профессиональной рекламы говорило о том, что там крутились большие деньги.

Отечественные сайты, посвященные воднолыжному спорту, были намного скромнее и выглядели какими-то самоделками. Покопавшись в архивах интересующего периода, Арик отыскал новости того рокового июля. Летние выпуски газет подробно сообщали о котировках акций, курсах валют, фьючерсах и ценах на нефть. Везде господствовала реклама – на все, что продавалось. Скупые сообщения о спортивных событиях пестрили крупными названиями спонсоров. Известные имена актеров, исполнителей и деятелей культуры упоминались, в основном, рядом с ценами на билеты. Страна захлебывалась свободой торговли всего и вся, забыв, что можно что-то делать и самим. До очередного кризиса еще было немного времени, и каждый норовил урвать побольше.

Наконец, в спортивной газете попалась статейка о Дубенском чемпионате четырехлетней давности. Корреспондент сообщал о единоборстве двух знаменитых воднолыжниц, далеко оторвавшихся от всех соперниц и ведущих борьбу за высокий титул только между собой. Две Светланы из Московских клубов, одна – постарше, другая – юная восходящая звезда. Имя семнадцатилетней Петровой внезапно стало мелькать среди рекордсменов крупных соревнований воднолыжников России, СНГ и Европы. Она ворвалась во взрослый мир из юношеских чемпионов, обращая на себя пристальное внимание. И быть бы новому рекорду в Дубне, но трагическое событие заставило прервать соревнования. Как-то скомканно и непонятно. Еще в подмосковной газете маленькая заметка, и все. Светкина фотография в траурной рамке. О тренере ни слова.

Арик начал систематизировать скупые данные, записывая в электронные таблицы все, что можно было найти по водным лыжам. Имена, звания, чемпионаты, турниры, кубки, товарищеские встречи и редкие показательные выступления, на которые продавались билеты. Влияние законов бизнеса быстро распространилось и на спорт. Государство прекратило финансирование почти всех клубов, бросив спортсменов на произвол судьбы. Предприимчивые руководители выкручивались, как могли, посылая своих учеников на состязания. Но информации о том периоде было мало.

Чтобы найти хоть что-то о тренере восходящей звезды воднолыжного спорта страны, пришлось искать самые ранние электронные архивы. Курсы валют исправно показывали колебания рубля с точностью до одного дня, количество голосов на политических выборах освещалось очень широко, даже меню на приемах в честь и по поводу громких имен было полным и основательным, а вот спортивная жизнь ограничивалась футболом, хоккеем и ставшим модным дзюдо. Даже большой теннис освещался в прессе отрывочно.

Помогли небольшие сайты фанатов, в которых неизвестные поклонники из глубинки аккуратно все систематизировали, но добраться до них было непросто. Современные поисковые системы давно были заточены на коммерцию и выдавали по запросам адреса только раскрученных сайтов. На помощь подключился Аркадий Михалыч. В шутливой перебранке с Ариком он высказывал дельные советы, и процесс ускорился. Прошлый опыт работы помогал ему ориентироваться в катастрофически возросшем объеме информации. Программисты народ очень логичный и потому предсказуемый. Зная основные принципы, заложенные еще отцами-прародителями современных протоколов и правил, можно было быстро понимать суть всего нового и умело эти добром пользоваться. Некоторые данные по чемпионатам и чемпионам были собраны и с зарубежных сайтов, посвященных воднолыжному спорту. Хотя американцами и канадцами превозносились достижения только своих спортсменов, все же общую статистику они вели исправно.

Аркадий Михалыч потирал от удовольствия руки всякий раз, когда отыскивалось что-то о Светкиных достижениях. Вдвоем с беглым зэком они стали отмечать, как долго держались рекорды, поставленные Петровой. Однако, когда ее фамилия из юношеских сводок быстро перескочила в сообщения с чемпионатов и кубков взрослых спортсменов, все упоминания о «восходящей русской звезде» оборвались. Если бы Арик не помнил Светкино лицо, то спокойно мог бы нарисовать образ суровой молодой женщины с накачанными мышцами, на которых красуются мистические наколки. Такими фото пестрили сообщения о последующих турнирах воднолыжников. И не только в таких традиционных странах, как США, Канада, Франция и Австралия. Появился вездесущий Китай.

К утру собранная информация позволила выстроить картину развития воднолыжного спорта в стране. Дубненская школа за счет широких международных связей института ядерных исследований с мировым именем и хорошим финансированием от спорткомитета быстро вышла в лидеры нашей страны. С ней соперничали две столичные школы – России и Белоруссии. Ученики этих коллективов боролись сначала за грамоты, а позже за призовые, которые на различных соревнованиях год от года становились все серьезнее. Шесть лет назад действительно вспыхнула звездочка нашего воднолыжного спорта, обещавшая приносить самые высокие титулы своему клубу. Рядом с ней значилось имя тренера Галины Георгиевны. Редкие фотографии учителя и ученицы говорили о самых теплых отношениях между ними.

Аркадий Михалыч даже стал подкалывать Арика, не собирается ли тот податься в ученики. А что, хорошая карьера для амбициозного ныряльщика. Это тебе не хакером быть, а чемпионом. Вон, смотри, какие кадры воспитывались. Помимо Светки, у Галины Георгиевны было еще три чемпионки. Все девчонки, как на подбор, – кровь с молоком. Даже на не очень качественных фото характер у всех налицо. Похоже, тщательно отбирал их тренер, с прицелом. На единственном групповом снимке юных чемпионок и тренера видно, что у всех разница в два-три года. Хороший задел на перспективу.

Аркадий Михалыч тут же вспомнил, как прорвались наши теннисистки в конце девяностых на мировой уровень. Курникова, Мыскина, Шарапова, Сафина, Дементьева, Звонарева… Похоже, Галина Георгиевна тоже готовила подобную «бомбу» только в воднолыжном спорте. Однако в один прекрасный момент все оборвалось. Чемпионки ушли из Дубненского клуба в Московский, а имя Светкиного тренера в Дубне более не упоминалось. Словно отрезало.

– Может, уехала за границу? – предположил голос Аркадия Михалыча. – Некоторые мастера получили возможность зарабатывать хорошие деньги и покинули страну.

– Да, смотрел я, – отмахнулся Арик. – Ни в одном клубе за бугром ее нет. Среди тренеров у новых спортсменов тоже нет. Только четыре ученицы ее упоминаются. Больше в России ее никто не помнит. Странно. Пропала наша Галина Георгиевна.

– Может, замуж выскочила и фамилию сменила, – опять засомневался Аркадий Михалыч. – Видно, что-то у них в Дубненском клубе не заладилось. Мастера стали разбегаться, вот и она ушла.

– Тренер, воспитавшая чемпионов мира, и сама была не раз чемпионкой России, десять лет в сборной Страны… Нет, старик. Такими фамилиями не бросаются. Это валюта, и с годами ее курс только растет. Тут что-то другое. Предлагаю обсудить с «Парламентом».

Арик вышел на балкон. Воображаемый собеседник, последовал за ним. Молча закурили. Интересно, останется ли между ними такая же тесная связь, как была на зоне. Здесь свои порядки, и не проблема завести веселого приятеля, с которым можно время от времени заглянуть в спортивный бар. Посмотреть какой-нибудь матч на экране большого телевизора, попить пива и перетереть проблему. Никаких обязательств или долгов. Просто побазарить. Теперь Аркану стало понятно, почему так тянутся друг к другу бывшие зэки. Привычка делить неволю, страх и редкие радости гораздо сильнее всего приобретенного на свободе. Тут не понравилось – ушел, а с зоны куда денешься. Весь убогий мир неволи глубоко затягивает. Пусть он жесток, но до последней косточки понятен. Наверное, так же не могут найти себя на гражданке те, кто вернулся с фронта. Пусть не большой Отечественной, а своей, локальной… Хотя. Маленьких войн не бывает.

– Слушай, – Аркадий Михалыч взмахнул воображаемой рукой. – Мы с тобой все Галина Георгиевна, да Галина Георгиевна. А ведь у нее фамилия такая же, как у директора их спортивного клуба.

– Думаешь, родственники?

– Володиных не так мало в России, – мнимая кисть Аркадия Михалыча стала медленно покачиваться, словно успокаивая оратора. – Но, вот ведь, один остался в клубе, а другой след простыл. Тогда как раз кризис случился. Могли добро не поделить… Как говаривал наш смотрящий, за такую капусту порубят в капусту.

– Предлагаю не гадать, а повнимательнее посмотреть на фотографию Светки Петровой с тренером. Я эту картинку с закрытыми глазами вижу.

– Да-а… Женщина с характером. Такая в модельки не пойдет и просить ни у кого не станет. И если известная фамилия разом пропала из спорта, то наша Галина Георгиевна рубанула все концы. Некрологов мы не видели, стало быть, она себе другое дело нашла, и это дело абсолютно не связано с прошлой жизнью.

– Аркадий Михалыч, только не говорите мне, что она поменяла и свое имя. Мы ж тогда ее не найдем.

– Все свидетельствует о том, что поменяла, – мнимая рука собеседника затушила свой мнимый окурок в пепельнице на балконе. – Более того, ее новое имя за три-четыре года должно зазвучать. Не такой это человек, чтобы молчать в тряпочку. Уверен, нашла она себе дело и чемпионом в нем стала. Зуб даю!

– Ну, это к дантистам, – улыбнулся своей шутке бывший зэк. – Но ход ваших мыслей мне понятен. Предлагаю все-таки рассмотреть варианты старых связей, поскольку о ее новом деле нам ничего не известно.

– Согласен, – голос Михалыча повеселел.

– Тогда самый простой вариант – побывать на кубке Санкт-Петербурга по воднолыжному спорту. Скоро открытие.

– Там будут только Питерцы?

– Нет, кубок открытый. Устроители обещают, что будут не только наши, но приедут и финны, и Прибалтика.

– Нужно непременно побывать, а пока у нас есть пара недель, чтобы кое-кому оформить правильные документы и приличную машинку. Надеюсь, вы еще не промотали по кабакам наш капиталец.

Глава X

Свет фар прыгал по неровной дороге метрах в десяти от капота, и, несмотря на ревущий двигатель, машина никак не могла его догнать. Японский джип был собран явно не для таких ухабов, отчего ходовая и кузов поскрипывали и постанывали, но трудились исправно. Труп Филина в багажнике вместе с какими-то баулами то и дело мотался от одного борта к другому. Это чувствовалось даже на водительском сиденье.

Сознание того, что Кроткая упаковала незваного гостя и повесила все на Аркана, не давал покоя. Ведь не объяснишь кому-то, что сам ни сном, ни духом. Твой жмурик теперь. Как ни крути. И угораздило же…

Аркан бесился от одной мысли, что столько усилий напрасны, вместо свободы он стал мокрушником. Так чисто уйти из зоны, и так глупо подставиться. Хотя… Если не паниковать, а проанализировать, то не все так плохо. У него гражданский прикид, бабки, чистая ксива, хорошая тачка и никого на хвосте.

– Счастливчик, – выдавил из себя неуместную шутку Арик.

– А у нас в Думе, – вдруг откликнулся голос Аркадия Михалыча, – и не такие встречаются.

– То есть, ты предлагаешь сразу на Моховую зарулить, – тут же парировал беглый зэк. – В Думу. К своим.

– Ну, язвить на вашем месте я бы пока не стал, уважаемый. За дорогой следите. Мы, кстати, уже сто километров давно отмотали. Так что освободить багажник самое время.

Выбрав удобный съезд с грунтовки в лес, Аркан осторожно повел машину по просеке. Японка подвывала, но послушно шла вперед. Наконец он решил, что достаточно, заглушил двигатель и выключил фары.

В ночной прохладе пахло ранней весной. Удивительная тишина завораживала, а над головой было сочное черное небо с рассыпанными крупными звездами. Ему на миг подумалось, что в такой благодати остаться бы и прожить, сколько отведено. Как странно устроен человек. Горожане стонут от мегаполисов, устремляясь на природу. Зэки стонут за колючкой, ненавидя эту природу всем своим существом. Да и он мог бы остаться вдали от всех проблем, в этом дремлющем крае, охотиться, срубить дом, забрать Кроткую… Но, ведь, никогда не сделает этого. Он будет бежать, как загнанный заяц. Пока не упадет или не ступит в капкан.

– Аркан, не попади в капкан, – тут же отозвался Аркадий Михалыч.

– Нет, по мне уж лучше канкан, – улыбнулся беглый зэк.

– Снимаю шляпу, маэстро, – не унимался мнимый собеседник. – Кстати, Филину тут будет хорошо. Тихо. Никаких стрелок и терок. Только лишнее с него нужно будет снять… Освободить, так сказать от мирского перед бесконечностью.

Странный знакомый Кроткой оказался рослым мужиком. Ни капельки жира, одни накачанные мускулы. На груди смутная наколка – в темноте не разобрать. На всякий случай Аркан чиркнул зажигалкой, прикрыв огонек ладонями. Изображение шикарного парусника, под всеми парусами рассекающего пенящиеся гребни, было слишком красивым, но понятным. На языке блатных это означало, что его обладатель вор-гастролер.

На левом мизинце блеснул перстень. Аркан невольно задержал взгляд. Оригинальная печатка в виде миниатюрного квадрата зеленого бильярдного стола, на котором закреплена пирамидка из мелких бриллиантов. В темноте они брызнули веером разноцветных лучиков от пламени зажигалки. Печатку пришлось снимать с усилием. А вот Аркану перстень был впору.

– Так, ты теперь катала? – тут же съязвил Аркадий Михалыч.

– Настоящие каталы никогда не светятся, – огрызнулся Аркан. – Фуфель он, а не катала. Хотя камушки горят, как настоящие.

– По крайней мере, – не унимался мнимый собеседник, – мы знаем, что Филин правша, потому что левый мизинчик с печаткой он любил ставить на сукно. Тебе нужно будет научиться эдак оттопыривать мизинчик и поигрывать камушками под яркими лампами. Изумруд в золотой оправе это сильный оберег. Боялся чего-то Филин…

Пока Аркадий Михалыч рассуждал о печатке, Аркан вытряхнул все из карманов срезанной с трупа одежды и чиркнул зажигалкой. Вскоре на ее месте осталась горка пепла, которую смоет первым же дождем. На запах крови, запекшейся на затылке трупа, наверняка быстро сбежится зверье. Беглый зэк сел в машину. Он уже развернул джип, чтобы уехать, но оглянулся на миг в сторону, где лежало обнаженное мускулистое тело.

– Не по-людски как-то, – промелькнуло у него в голове.

– Ну, если кого и найдут здесь, – тут же нашелся Аркадий Михалыч, – то, скорее всего, беглого уголовника Данова. Так всем удобнее будет. Оформят и в архив. А вот Виктор Петрович Филин с паспортом и печаткой поедет искать счастья подальше от этих мест. Кстати, ты заметил, что он не носит часы, и помимо брелка с ключами в зажигании джипа нашелся еще один ключик в кармане. Новенький такой. Очень любопытно мне, к какому это замочку гастролер его притер… Ась?

– Не похож он на шпинаря, – буркнул Аркан. – Такой скорее обреет, чем будет по огонькам ходить. Да, и тачка у него мутная. Не стал бы гастролер на такой штопать… Не догоняю я что-то.

В тяжелых раздумьях дорога казалась бесконечной. Виляя в ущелье, грунтовка бежала вдоль реки. Предрассветный холодок бодрил, но печку он не включал, чтобы не задремать. От унылого пейзажа, усталости и навалившихся переживаний тянуло ко сну.

Вокруг ни единой живой души. Хоть бы остановил кто. В Европе, вон, давно нет ни единого клочка земли, который не пронумерован и не продан. А тут…

Помнится, как-то Аркадий побывал в Греции. Прочел, что его имя в переводе означает – рожденный в Аркадии – и решил посмотреть, что же это за Аркадия такая. Греция туристу понравилась, а вот сам Пелопоннес, где и располагалась Аркадия, на него впечатления не произвел. Патриархальное, богом забытое место. Историки пишут, что когда-то Аркадия была сильной и даже имела свои колонии, но позже кто только ее ни завоевывал. Спартанцы, римляне, славяне, турки… Жизнь словно остановилась там пару тысяч лет назад. Но везде деревеньки, стада, сады, дороги. Живут потихоньку, словно все бури отшумели далеко отсюда. Недаром, согласно мифологии, туда сбежал сын Зевса Аркад. Наверное, уже в те времена, прятались в той глуши… Еще запомнился дом в центре Триполи – столице Пелопоннеса. Он по окна врос в землю, а территорию вокруг только обнесли рабицей и табличку прикрепили. «Ждет хозяина». Вот ведь порядок какой. Никто за пару столетий так и не тронул пустующий дом. Закон охраняет.

– Почти, как у нас, – проснулся Аркадий Михалыч. – Разве что китайцы никого не спрашивают… Хотя, историки утверждают, что местные эвенки и маньчжуры имеют родственные корни с выходцами Хуанхэ и Янцзы. Так что они у себя дома.

– Ты не умничай, – сонно проворчал Аркан. – Теперь добраться бы до Амуткачи, а там нас так просто не возьмешь.

– Какие такие апачи? – передернул Аркадий Михалыч. – Уж не североамериканские ли?

– Я любил смотреть в детстве фильмы про индейцев, – откликнулся Аркан. – Апачи были самыми свободолюбивыми. Никогда не сдавались, а попадались – убегали в прерии.

– Постреляли их охотники за скальпами. Никого не пощадили.

Аркан скрипнул зубами в ответ. Рука невольно пошарила под сиденьем справа и наткнулась на массивную рукоятку. Остановив джип, беглый зэк стал осматривать находку. Это был двадцати-зарядный «Стечкин». Увесистый автоматический пистолет внушал чувство превосходства и уверенности. На конце ствола проглядывалась резьба для глушителя. Когда-то, еще до зоны, Аркану довелось пострелять в тире из такого. Машинка что надо. «Стечкин» мог работать очередями и прицельно одиночными. Посильнее «ПМ» и «ТТ», его спецназ использует. Одно время они с приятелями зачастили в стрелковый клуб, где на спор стреляли по мишеням…

– Теперь нас трое, – хихикнул голос Аркадия Михалыча. – Можно и на троих сообразить, и отстреливаться легче будет.

– Что-то мне этот цирк напоминает Змея Горыныча о трех головах.

– Сказка ложь, да в ней намек, – сладко пропел Аркадий Михалыч. – Наша ночная птица Филин, похоже, – киллер. Уж больно оружие подходящее. А наколка в виде парусника говорит, что гастролер заказы брал в отдаленных местах. Не думаю, что только в Амурской области, хотя это, извиняйте, пол-Франции. Тут, разве что, трасса на Благовещенск представляет интерес, а остальное не достойно внимания уважающего себя стрелка.

Глава XI

В комнате с плотными шторами царил полумрак. Языки пламени в большом камине, словно таинственные сполохи, выхватывали фрагменты изображений на больших картинах, развешенных по стенам. Было жарко, даже душно. Сидевший в старинном резном кресле мужчина потянулся к большому кубку с вином, расположенному на небольшом столике по правую руку. Ему хотелось утолить жажду не торопясь, маленькими глотками, перекатывая на языке напиток, словно невысказанные когда-то слова, которые еще продолжают звучать в воображаемом разговоре, навевая приятные воспоминания и вероятные развития событий давно минувшего дня.

В камине что-то треснуло, и сноп искр осветил комнату. Протянутая к кубку рука, замерла на полпути, будто натолкнулась на незримое препятствие. На отполированной поверхности кубка, украшенной жемчугом и тонкой чеканкой, вспыхнуло и долго отсвечивало чье-то лицо. Изображение было искажено кольцевыми выпуклостями и вмятинами на серебре старинной работы. И все же мужчина узнал это лицо. Оно странным образом появлялось накануне каких-нибудь важных событий его жизни, словно знак судьбы. Внимательный, даже настырный взгляд, путаясь в тонкой паутине замысловатого рисунка чеканки, молча заглядывал внутрь того, кто посмел протянуть к нему руку…

– Вы так сгорите, мужчина, – разбудил Арика заботливый женский голос. – Видно, издалека приехали. Вон, и кожа белая, и сморило на солнышке. Нынче лето не чета прошлогоднему, а все ж, припекает. Шли бы в тенек, а то и окунуться не грех. Детвора, вон, из воды не вылезает, а мы все терпим.

– Да, интервью нужно взять, – быстро нашелся недремлющий Аркадий Михалыч. – Работа такая… А солнышко, действительно, сегодня припекает.

– Никуда ваше интервью не денется, – строгий тон женщины наводил на мысли о ее учительском прошлом. – Вечером все участники и представители пойдут на ужин. К восьми подходите в ресторан «Прибрежный», там этих интервью…

Мимо пронесся катер, а за ним, перепрыгивая с одной кромки волны на другую, как акробат на трапециях, выполняла фигуру за фигурой крепкая девушка. После очередного пируэта спортсменка не удержалась и звонко шлепнулась в воду.

– Стыдоба-а-а, – протяжно взревел следом солидный голос новой знакомой. – Мы так вылетим. Соберись! Соберись!

Катер медленно развернулся и, подобрав спортсменку, укатил за линию, обозначавшую старт. Спасшая мнимого корреспондента от неминуемого солнечного удара женщина нависла над поручнем трибун, провожая взглядом удаляющийся белый бурун на водной глади.

– Вика, ну, нельзя же так. Фал провис до воды, потому и падаешь.

– Ваша? – решил поддержать разговор Арик.

– Соседская… Хорошая техника, а вот мандраж в коленках еще тот. Рано ей еще… Нет команды! Нет.

– Что так? – удивился бывший зэк.

– Эту молодежь еще обстреливать нужно, – собеседница грустно смотрела вдаль, – но боле некому… Пойдемте-ка, я вас кваском угощу. Холодненький. Там, в теньке.

Женщина довольно легко для своего грузного тела зашагала по широким ступеням полупустой трибуны. Новоявленный любитель воднолыжного спорта последовал за ней.

– Держите, – в пластиковый стакан плеснула густая струя янтарного кваса. – Сама делаю. Никакой химии.

– Знатно! – не удержался от похвалы Арик. – Осмелюсь спросить, такой термос на всю команду?

– А то! Водные лыжи без полевой кухни вымрут. Я внука тут пасу, ну и за другими приглядываю. Они ж все родненькие – растут вместе, ломаются вместе, мерзнут вместе… А чемпион один.

– Позвольте представиться такой молодой и очаровательной бабушке, – шаркнул ножкой Арик, скромно отрекомендовавшись Сергеем из областной газеты. – Я подумал, что вы кормящая мама.

– Мамаши нынче все в бизнесе, – она кокетливо откинула прядь крашеных волос. – А лыжи требуют жертв. Тут жить на берегу нужно… Зовите меня просто Надя, без всяких тетей и дядей.

– Спасибо, Надя, – он аккуратно опустил опорожненный стаканчик в пластиковый пакет для мусора. – Сдается мне, что с водными лыжами вас связывает не только внук.

– Что правда, то правда, – в глазах собеседницы вспыхнула искорка. – Я ведь выросла на берегу. Тогда один катер был на команду человек в сорок. Пока очередь до своего старта дождешься, чего только не переделаешь… Занимались с ранней весны до первого снега. Вон в том стареньком дебаркадере грелись. Он тут лет пятьдесят стоит на приколе.

– Да вы просто находка! – всплеснул руками мнимый корреспондент, доставая из плечевой сумки блокнот и ручку. – Я так понимаю, стояли у самых истоков.

– Бросьте! – она нерешительно отмахнулась. – Тогда все чем-то увлекались помимо работы. Никакого тебе бизнеса-шмизнеса не было, а теперь все деньгами меряют. Даже эти сопляки, – она кивнула в сторону стайки подростков у мостков на берегу. – Только и трындят, где какие премиальные и призовые. Стоит ли на первенстве рисковать или поберечься до кубка.

– А что, часто травмы бывают? – корреспондент застыл с ручкой и блокнотом.

– Часто, – Надежда только махнула пухлой рукой с досады. – Нагрузки запредельные. Чуть ошибся, и ага… Самое простое связки порвать, а уж переломов каких только не бывает.

– И не бросают?

– Те, кто боится еще в первый год уходят, – она задумчиво посмотрела куда-то вдаль, словно припоминая что-то. – Остальные остаются навсегда… Ну, если уж совсем ни поломаются.

– А бывают серьезные травмы? – не отступал гость.

– Как не бывать. На трамплине нагрузки такие, что позвоночник ломают…

– Вот уж никогда не подумал бы, – удивился мнимый корреспондент. – На вид все крепкие и здоровые ребята.

– Это те, кому повезло, – грустно и как-то отрешенно промолвила собеседница.

Они помолчали, глядя на очередного спортсмена, проделывающего сложные фигуры на большой скорости. Катер ровно шел в створе ворот, обозначенных оранжевыми буями на воде, а воднолыжник, словно гимнаст на ковровой дорожке в зале, крутил за ним следом сальто и сложные пируэты.

– Красиво… – не удержался гость.

– Это не только красиво, – вздохнула Надежда. – Это кайф… Я вот до сих пор помню себя на лыжах. Чемпионкой не была, а вот прикипела. И Вадик мой следом.

– Муж? – попробовал угадать Арик.

– Сын, – она ласково улыбнулась. – Сороковник скоро, а все по чемпионатам мотается. Вечно работу такую ищет, чтобы отпускали на соревнования… А я следом за ним, – она неожиданно вскинулась. – В мае он шестьдесят четыре прыгнул. В Барселоне на кубке. Счастливый был… Сиял просто.

– Догадываюсь, в кого он такой.

– Нет, Сережа, я поскромней была. Поздно начала заниматься. Пока чему-то научилась, помоложе чемпионами становились.

– Ну, это же не балет, чтобы с трех лет начинать, – поддержал разгвор приезжий. – Тут силенки нужны.

– Еще как нужны! – живо отозвалась Надя. – Именно поэтому из садика и набирать нужно. Ребенок в пять лет такое вытворяет, что мастер спорта по гимнастике повторить не сможет.

– О, как! – искренне удивился Арик.

– Представьте себе… Но кто сегодня готов десять лет положить на ребенка, пока он результат не покажет. Все тренеры смотрят на год вперед. Много – на два.

– А раньше иначе было? – осторожно стал подталкивать Надежду мнимый корреспондент.

– Школа нужна, – просто взорвалась в ответ собеседница. – Преемственность. Наука спортивная… И, простите, не только деньги, но и фанатизм. А тренер сегодня меньше учителя начальной школы получает. Это в Китае государство на спорт столько денег дает, что детей после тренировок не только покормить, но и соками напоить можно. А у нас…

Она махнула рукой и насупилась. Давняя обида клокотала где-то внутри, редко прорываясь наружу. Вот и теперь, Надя явно успокаивала себя, чтобы не сорваться на бесполезный монолог. Собеседник не усугублял ситуацию, терпеливо ожидая, и чуть позже решился спросить:

– Но кто-то же вырастил наших первых чемпионок. Я вот читал, были звездочки.

– Были две Светланки, Сережа, – она грустно улыбнулась. – Одна погибла, а другая стала четырехкратной чемпионкой мира. Умница. У нее теперь свой клуб в Италии.

– И откуда они такие нарисовались? – продолжал наступление мнимый Сережа.

– Из Дубны, – очень лаконично ответила Надежда.

– Это знаменитая школа Володина?

– Да, только Петрова занималась у Галины, а Краснова – у Игоря.

– Супруги? – Аркан вцепился в Наталью мертвой хваткой.

– В прошлом, – неохотно ответила она.

– А у Галины еще были ученики?

– Да, у нее четыре девочки прогремели тогда. Петрова была очень талантлива и обещала стать звездой. Трудяга, каких поискать… Мы после того случая все в шоке были.

– Что же там произошло? – едва сдерживаясь, спросил Арик.

– Темная история, – опустив глаза, произнесла она. – Никто ничего не знает.

Они помолчали. Беглый зэк проснулся внутри мнимого корреспондента и порывался силой вытрясти из женщины все, что она знает. Было похоже, что она что-то недоговаривает, но Арик мысленно остановил Аркана и загнал глубоко в подсознание. Пауза затянулась.

– А теперь Галина… – он вопросительно глянул на собеседницу.

– Не знаю, Сережа. У нее сложная судьба. Галина помоложе меня. Начинала очень хорошо. Неоднократно побеждала на международных аренах, была десятикратной чемпионкой России. Выступала и одновременно тренировала девочек, набрав их еще в детском садике. Фанат. У нее хватало сил самой заниматься, ездить по соревнованиям и вырастить четырех чемпионок. Помню, таскала везде своего маленького сына – и на тренировки, и на соревнования. Он просто вырос среди спортсменов.

– А потом?

– Она сломала спину на трамплине. Развелась… Несколько лет не выступала, только тренировала. Девчонки ее любили. Особенно Петрова. Они, как подружки были… Когда Светки не стало, Галина ушла из спорта и пропала. Я о ней давно ничего не слышала. А жаль. Она единственная из женщин в стране, кто получил заслуженного тренера по водным лыжам. За своих чемпионок. Это, я вам скажу, дорогого стоит.

– И что, как и не появлялась Галина Георгиевна? – не сдавался Арик.

– Нет. Наши ее иногда вспоминают. Отчаянная была в молодости. Первая голопяточница страны.

– Что, простите?

– Было время, когда только мужики на голых пятках катались. Без лыж. Так она первая из женщин на пятках прокатилась. На спор. Вообще, часто на спор что-то выигрывала.

– Ну, вы меня просто заинтриговали, – мнимый репортер, схватил собеседницу за руку. – Мне непременно нужно с ней встретиться и поговорить. Это ж, какой материал пропадает!

– Она не пропадет, Сережа. А где найти не знаю. Давно не объявлялась. Да и на этом Кубке ее не видела… Хотя, постойте! Через пару месяцев в Дубне чемпионат мира по водным лыжам. В конце июля. Это, знаете ли, впервые в России. Событие. Вот там, возможно…

Глава XII

– Не подскажете, где Первомайская? – обратился к прохожей незнакомый мужчина.

Женщина, шедшая ему навстречу по улице, остановилась. На приезжего глянули большие черные глаза. Сначала настороженно, а потом с интересом. Они задержались на его лице и скользнули к испачканной обуви.

– Через улицу Первомайская, – у женщины был приятный, обволакивающий голос. – А кого ищете-то?

– Да, в агентстве сказали, там комнату можно снять. Мне на несколько дней. Собираю материал для статьи.

– Писатель, значит, – она улыбнулась краешком пухлых губ, но глаза продолжали изучающе рассматривать приезжего.

– Что, вы… – засмущался мужчина. – Я этнограф. Задумал написать об истории вашего городка. Очень интересное у него название…

– Что ж тут необычного? – тонкие ухоженные брови едва дрогнули. – Река Большой Невер. Так и поселок назвали. Невер.

– Так-то оно так, – кивнул приезжий, пряча глаза. – Сто лет, как Невер. В переводе с эвенского означает болотистое место. Только есть еще версия.

– Неужели? – в глазах собеседницы вспыхнул огонек.

– Представьте себе! – он едва не подбоченился, ухватившись за какую-то, очевидно ему одному известную идею. – Во Франции есть город с таким же названием. Имеет очень древние корни и богатейшую историю. Там замешаны и кардиналы, и крестовые походы, и принцы крови… Пятнадцать веков громких имен и событий. Просто кладезь для исследователя. Мне удалось отыскать…

Приезжий запнулся, очевидно, поймав себя на мысли, что сболтнул лишнего. Однако этих слов было достаточно, чтобы взгляд черных глаз загорелся таким сияющим светом, что никакие ресницы скрыть его уже не могли. Короткое молчание свидетельствовало о мучительной внутренней борьбе. Взвешивались аргументы и просчитывались варианты. Мужчина молчал, словно ожидая приговора.

– Если речь идет о комнате на неделю, – она явно решилась, но растягивала слова, словно, еще раздумывая. – Я могла бы вам предложить остановиться у меня. Муж умер три года назад, и я одна в двухкомнатной квартире. Иногда сдаю приезжим, но при условии…

– О, не беспокойтесь! – приезжий сжал длинные пальцы в молитвенном жесте. – Не употребляю, не шумлю, курить буду на улице. Оплата вперед… Надеюсь у вас не очень дорого?

– Договоримся… – хозяйка чуть наклонила голову влево, продолжая изучающе разглядывать гостя. – Простите, а документы у вас с собой?

Приезжий засуетился, скидывая с плеча дорожную сумку. Порылся внутри, потом пошарил по карманам куртки и протянул даме паспорт. Та медленно начала перелистывать документ, и по тому, как сузились черные глаза, а взгляд застыл на тексте последних страниц, мужчина понял, что хозяйка стеснялась носить очки.

– Хорошо, Виктор Петрович, – она вернула паспорт. – Триста рублей в день вас устроят?

– Конечно! – он обрадовался и как-то неуклюже спрятал документ во внутренний карман куртки. – Признаться, я готов был и больше…

Он замолчал, поняв, что опять сболтнул лишнее, но женщине это понравилось. Они пошли рядом по улице, еще не украшенной первыми ростками надвигающейся весны, запах которой уже витал в воздухе, вызывая из прошлого какие-то неясные воспоминания и чувства. Апрельское солнце как-то по-новому согревало всякого, кто еще не забыл, как поют по ночам соловьи.

Новый жилец расположился в проходной комнате, во второй хозяйничала сама Ульяна Петровна. Она радушно накормила гостя с дороги и стала рассказывать обо всем, что было ей интересно самой. Тут были и семейные истории, и забавные случаи ее детства, и рассказы о заботливом муже, руководившем каким-то большим строительством. Хозяйка обошла стороной подробности странной гибели мужа, сосредоточившись более на своих переживаниях и нелегкой женской судьбе. Из эмоционального рассказа вдовы ускользали детали, которые могли бы пролить свет на ее возраст. Впрочем, это было не главным. Хорошенькая женщина, которая тщательно следила за собой и прошла школу первого замужества, была просто невестой на выданье. А намеки на то, что будущий супруг не будет вынужден добывать жилье и пищу в поте лица, делали ее в своих глазах таким соблазнительным персиком, что отбоя от принцев, желающих попасть в сии райские кущи, просто не было. Ульяна Петровна терпеливо ждала и выбирала того, с кем могла бы прожить долго и счастливо.

Фамилию Филин хозяйка аккуратно примеряла на себя, пробовала на вкус, не торопясь мысленно проговаривая фразы, относящиеся к ее возможной новой роли. Она представляла, как к ней будут обращаться знакомые или какие-то официальные лица. Определенно сочетание слов звучало твердо и уважительно. Не очень удачное первое замужество она объясняла мужниной фамилией. Ну, что хорошего могло быть с четой Пизик. Она слишком поздно узнала эту горькую правду. Он скрывал. Знал и коварно скрывал эту свою фамилию от невесты. Ну, решилась бы она на такой шаг? Да, ни за что! Какие женихи ее обхаживали, какие условия предлагали… Она могла бы стать не только москвичкой. Бери выше… Пизик, Пизик… Пусть тебе земля будет пухом.

Виктор Петрович умел слушать женские истории, подыгрывая рассказчице всем своим видом. Он вовремя умилялся трогательным деталям, при необходимости хмурился и так заразительно смеялся, что усомниться в его искренности было невозможно. О себе новый жилец почти не рассказывал, ссылаясь на то, что серая жизнь этнографа, привыкшего к тишине библиотеки и поискам обрывочных сведений об исчезающих народностях Забайкалья для посторонних скучна до безобразия. У него ни семьи, ни кола, ни двора. Был брат, да и того Господь призвал к себе. Осталась одна работа.

Стоило только Ульяне Петровне упомянуть, что покойный муж тоже собирал какие-то истории и местные байки, этнограф очень оживился. Они даже вместе стали разбирать извлеченные из чулана коробки с записями бывшего управляющего стройкой. Вдова рассказывала о том, где и как были куплены старые папки для бумаг и тетради в коленкоровых переплетах, а гость с интересом перелистывал пожелтевшие страницы, внимательно изучая их содержимое. Судя по аккуратному почерку и ровным, словно написанным по линейке строкам, первый муж был педантичным и щепетильным во многих вопросам мужчиной. Частично это передалось и его жене. Хозяйка аккуратно доставала и демонстрировала записи и так же аккуратно укладывала обратно. Порядок был у нее в крови, и на этом умело сыграл новый жилец. Он так трепетно относился к архиву и так бережно прикасался к страницам, испрашивая всякий раз разрешения полюбопытствовать, что оба не заметили, как летело время.

Когда большие часы на резном комоде ударили двенадцать раз, Ульяна Петровна всплеснула руками. Полночь. Это могло бы показаться неприличным, засиживаться в первый же вечер с незнакомым мужчиной так поздно. Тем не менее, ей было очень приятно, когда гость вызвался помочь «с посудой». Все его действия были так неуклюжи, но до слез милы. Впрочем, при всей своей угловатости и неловкости, мужчина не разбил ни одной тарелочки или блюдечка. Он даже ловко подхватил на лету выскользнувшую было у хозяйки ложечку и осторожно вернул на место. В знак благодарности Ульяна Петровна разрешила гостю курить, закрывшись на кухне и открыв форточку.

Давно забытый запах табака разбудил в хозяйке воспоминания о мужчинах, которые в пору ее молодости увивались вокруг прелестной невесты. Тогда родители снимали большую квартиру в Хабаровске. Семья геологов часто переезжала из города в город, и не имела собственного дома. Это было словно в прошлой жизни. Элегантно одетые молодые люди вежливо спрашивали у нее разрешения закурить, красиво держали сигареты и пускали колечками дым. Казалось, еще немного, и Улечка обретет все, чем так нравились ей американские фильмы. Но ее выдали за подающего надежды строителя, которого направили на большую стройку, где он и обрел свой покой. Все попытки Ульяны Петровны вырваться из маленького городишки не увенчались успехом. Родители покинули сей мир, оставленные мужем сбережения растворились в волнах инфляции, а без растерянных знакомств и связей одинокой вдове выбраться было не под силу.

Кое-что покойный все же оставил, но с этим нельзя было сунуться в банк или магазин. Тут нужен был надежный человек, умеющий проворачивать не совсем обычные дела. Его-то и ждала вдова, коротая время за пасьянсами. Она устроила дома нечто вроде магического салона, гадая на картах своим редким посетителям. Никакой атрибутики вроде мистических знаков и красивых панно, дорогих гардин и хрустальных шаров, десятков свечей и благовоний у нее не было. Только колода карт Таро. Причем египетская. По мнению самой гадалки, рисунки на этих картах имели самый сильный мистический смысл среди собратьев, поскольку скопированы были с изображений на гробницах фараонов. Да и само название из двух слов «Та и Ро» в переводе с египетского означало Царский Путь или Судьба Царей. И карты никогда не врали. Гадая страждущим на будущее или на удачу, хозяйка всегда говорила истинную правду.

Наверное, поэтому, встретив на улице мужчину, который посвятил свою жизнь этнографии, Ульяна Петровна поняла, что это знак судьбы. Именно такой человек мог разгадать зашифрованные тексты ее покойного мужа. Еще при жизни тот намекал, что сделал открытие, которое может принести огромные деньги. Возможно, из-за этого он так странно погиб на своей стройке. Самостоятельные попытки разобраться в рукописях покойного вдове были не под силу, а вот новый жилец внушал надежду. Судя по тому, как свободно он ориентировался в бумагах незнакомого человека, писавшего иносказательные тексты, Ульяна Петровна поняла, что стоит попробовать. Допустить к тайне. Конечно, не сразу. Она его еще проверит, а лучше, привяжет к себе. Уж больно подходящая кандидатура попалась.

Самым лучшим способом все узнать о новом жильце, по ее мнению, был пасьянс. Таро не соврет. Мистическая сила карт могла открыть многое. Истосковавшаяся по мужскому плечу женщина может обмануться в своих надеждах, но заклинания древних жрецов, которые накладывали обереги на гробницы фараонов, были сильны и поныне. Нужно было только умело подвести гостя к мысли о пасьянсе. Он сам должен попросить ее об этом, и тогда все условности будут соблюдены.

Глава XIII

Было около полудни, когда они пили чай на кухне, стараясь не встречаться взглядами и делая вид, что ничего не произошло прошлой ночью. Что им просто приснилось, как мягкое женское тело оказалось в горячих объятьях мужчины. Оба истосковались по ласке и были вне себя от захлестнувших эмоций. Оба отдались чувству с такой яростью и страстью, что голливудские фильмы свернулись бы в трубочку от зависти, увидев хотя бы фрагмент прошедшей ночи. Случайно оказавшись на расстоянии вытянутой руки, мужчина и женщина набросились друг на друга с каким-то остервенением, словно готовились растерзать партнера, а не одарить лаской.

Наутро, проснувшись в разных постелях, они пристально рассматривали следы бурной ночи на своих телах, убеждаясь, что все так и случилось на самом дела, а не было плодом их фантазий. Приняв мудрое решение, что произошедшего уже не изменить, и каяться, собственно, не в чем, они чинно раскланялись, столкнувшись нос к носу у двери в ванную. Пожелав друг другу доброго дня и смущенно отводя взгляды, они по-семейному направились завтракать. Проглотив безвкусную яичницу и обжигаясь горячим чаем, Виктор Петрович пристально рассматривал рисунок на большой чашке, не зная, что сказать.

Первой не выдержала хозяйка. Прыснув от смеха, она закатала рукав домашнего халата и продемонстрировала несколько синяков на пухлых руках. В ответ гость расстегнул пару пуговиц на рубахе, показав свежие багровые пятна на груди. Смущенно хихикнув, хозяйка чуть отодвинула в сторону воротник халата, демонстрируя красноречивые следы на шее. Виктор Петрович неожиданно выпятил опухшие губы и смешно похлопал ими, словно это были две разваренные сосиски. Вдова рассмеялась и смело распахнула халат до пояса. Представшая перед жадным взглядом скромного этнографа женская грудь была усыпана следами от поцелуев, словно белое полотно, на котором с азартом творил импрессионист, старавшийся передать страсть истомившегося молодого тела. И нужно сказать, что художнику это удалось на славу.

От неожиданно смелого продолжения молчаливого завтрака обоих начал разбирать смех. Словно первые капли весеннего ливня, еще сдерживаемые смешки и улыбки, начали робко прорываться наружу, но буря уже надвигалась. Глядя друг на друга, они что-то вспоминали, и, не в силах удержать эмоций, начинали похохатывать. Это напоминало порывы весеннего ветра, выплескивавшего из огромной грозовой тучи какие-то клочки. Наконец, Виктор Петрович комично прикрыл глазки и расплылся в блаженной улыбке. Вдову, словно закрывший все небо грозовой фронт, прорвало. Первые раскаты ее неудержимого смеха рванули так, что кухонные занавески вздыбились парусами, а остатки чая в больших сибирских чашках взволновались концентрическими кругами. Ей, словно эхо, вторил смешливый этнограф, добавляя красок в общее многоголосье.

Весенняя гроза на маленькой кухне многоквартирного дома разыгралась так стремительно, что увлеченные ею хозяйка и гость не в силах были удержать рвавшееся изнутри безудержное веселье. Возможно, будь они в иной компании, то смогли бы выразить в долгом и переполненном захватывающими деталями рассказе своей лучшей подруге или давнему приятелю все восторги прошедшей ночи. Но сейчас разговоры были неуместны, и весь накопившийся за ночь заряд выстрелил в виде истерического хохота. С его новыми раскатами выплескивались все непостижимые переживания прошедшей ночи. Эмоции были сильнее разума, который не мог объяснить случившегося, и он сдался на милость победителя, уступая место самым простым естественным страстям, которые всегда довлели над холодным разумом.

Когда весенняя гроза безудержного смеха умолкла так же неожиданно, как и началась, мужчина и женщина почувствовали странную пустоту внутри. Их словно вывернуло наизнанку, выплеснув все без остатка и омыв весенним ливнем. Опустошенные, оба ощутили необъяснимую жажду. Их тянуло друг к другу, как противоположные заряды в грозовых тучах. И блеснула молния. Вчерашняя вдова вдруг обратилась в чертовку, которая абсолютно беззастенчиво может сорвать одежду с себя и мужчины и пуститься во все тяжкие. Дремавшие последние годы желания в одночасье вырвались из нее наружу, подчиняя себе все вокруг. И откуда только брались силы у скромного этнографа, одуревшего от накрывшей его волны женской страсти. Вернее, это было цунами, припечатавшее его к разгоряченному телу вдовы, которая и сама не подозревала, что способна повторять разом все, уведенное когда-то в фильмах для взрослых. Хорошо, что соседи были на работе все то время, пока цунами ходило по квартире, отражаясь от стен, в самых разных направлениях и вариантах. Но, придя домой, все взрослые почувствовали прилив странной нежности к противоположному полу. Щедро одарив детей возможностью смотреть долгоиграющие мультфильмы и сериалы на полную громкость домашних телевизоров, родители уединялись в спальни, а молодежь являлась в гости к знакомым. В тот вечер мир и любовь царили в маленьком городке, а глаза жителей светились удивительным счастьем.

Долго не гас свет и в квартире Ульяны. Переодевшись к ужину, помолодевшая хозяйка накрыла белой скатертью стол и, уступив настойчивым просьбам гостя, стала рассказывать ему об удивительных картах Таро. Виктор Петрович случайно увидел необычную колоду на комоде и так живо заинтересовался, что устоять вдова не смогла. За разговорами она предложила этнографу вытащить его личную карту из колоды. Левой рукой, конечно. Это была карта Колесницы. Прямая. На картинке благородный принц с короной Исиды, управлял двумя сфинксами. Белый – символ созидания и милосердия, черный – правосудия и справедливости. Именно такой мужчина и нужен был Ульяне. Рассказав гостю, что собой представляет седьмой аркан Таро, она сразила Виктора Петровича наповал. Оказывается, в нем дремлет сила и ум, способность повелевать своей и чужой судьбой.

Тщательно перетасовав колоду, хозяйка разложила пасьянс на «Жизненный поворот». В настоящем у гостя легли слабые карты младших арканов, зато ближайшее будущее было просто восхитительным. По вертикали легли карты: Верховная жрица, Император и Отшельник, а слева, в предназначении, оказался Маг. Такого сильного расклада гадалка еще никогда не видела. Правда, ее немного смущал оказавшийся вверху справа, на месте сигнификатора, Безумец. Это было слишком.

Безумец по сути был джокером в колоде и мог сыграть непредсказуемо, но ей и нужен был безумец, способный круто изменить обе их судьбы. Когда же она открыла последнюю, десятую карту расклада, то на месте окончательного результата предстоящих перемен лежала карта Звезды. Семнадцатый аркан Таро предсказывал великое будущее для клиента и приобщение к мудрости Космоса. Это было многообещающе.

Виктор Петрович просто ошалел от детальных объяснений гадалки выпавшего ему расклада. Смущенно он начал отнекиваться, что, мол, де, другого воспитания и образования человек. Потом гость решился проверить на практике силу Таро. Этнограф предложил хозяйке угадать четыре цифры pin-кода его сотового телефона. Достав из своей дорожной сумки аппарат убиенного Филина, он тут же положил его перед гадалкой. Черный корпус мобильника имел вид мертвого разумного существа, который Ульяне предлагали вернуть к жизни. Поначалу хозяйка колебалась. Впервые ее просили погадать на «железку», а не на человека, да и опозориться перед этнографом она побаивалась. Закрыв глаза, Ульяна закрыла ладонями колоду и обратилась к высшим силам за помощью. Через минуту в ее голове четко прозвучала фраза:

– Ну, ты же таролог!

Отступать было стыдно, и на скатерть лег расклад под названием «Семь вопросов».

Гадалка часто прибегала к нему, когда клиент спрашивал о чем-то сложном. Рассудив, что ей нужны первые карты из столбцов «Семьи» «Любви» «Надежды» и «Будущего», вдова перевернула одну за другой четыре карты. И опять легли все старшие арканы! Да, этнограф ей определенно нравился. Виктор Петрович вопросительно смотрел на хозяйку и с нетерпением ждал цифр. Называя порядковые номера арканов выпавших карт, гадалка с замиранием сердца следила, как новый знакомый набирает их на солидном экране дорогого аппарата. После четвертой цифры заиграла веселая мелодия и появилась приветственная фотография. С облегчением Ульяна увидела на экране не женский портрет, а стопку золотых монет. На них заманчиво играли солнечные зайчики, подсвечивая надпись. Это были золотые червонцы с изображением профиля последнего Российского императора.

– Моя каморка «Папы Карло», – попытался отшутиться этнограф.

Он сам не ожидал такого, но соблазн «разлочить» выключенный сотовый телефон Филина, который отыскался при осмотре джипа, был велик. Аппарат был выключен за ненадобностью, поскольку сотовая связь работала только в городах. Беглый зэк не удержался и даже сам попробовал наудачу пару комбинаций, но Филин был не так глуп, чтобы в качестве pin-кода использовать дату рождения. Оставшаяся третья комбинация была легко разгадана с помощью карт Таро. Расцеловав в обе щеки счастливую Ульяну, гость тут же записал ее номер телефона в список контактов «своего» аппарата.

Однако останавливаться на этом мнимый Виктор Петрович никак не мог. Находясь под впечатлением, он тут же достал из сумки загадочный ключ, найденный им в кармане брюк Филина, и с интригующим видом положил его вместо коммуникатора на белую скатерть. Ульяна стала было отнекиваться, но настойчивость мужчины Седьмого аркана Таро не знала преград. Да и расклад под названием «Ключ от квартиры» таролог знала хорошо, поскольку часто использовала. Двадцать одна карта легла пятью четверками в виде домика, а сверху закрылись «советом».

Хозяйка долго не решалась смотреть карты и читать то, что они предсказывали. Ей очень не хотелось увидеть семью и чужое счастье. Это разбило бы ее сердце, ведь все так чудесно складывалось… Впрочем, опасения были напрасны. Оказалось, что ключ был от чужой квартиры, не принадлежавшей Виктору Петровичу. Он быстро подтвердил это, радуясь успехам своей новой и такой необычной знакомой. Далее выяснилось, что квартира находится в Благовещенске, это километров шестьсот от Невера. И это тоже с радостью подтвердил этнограф. А вот два писателя, наперебой указывавшие адрес квартиры, смутили таролога окончательно.

– Тут четко два писателя на «О» и на «Ч», – растерянно указывала на карты Ульяна. – Ничего не понимаю…

– Все правильно, дорогая, – поспешил ей на помощь догадливый Виктор Петрович. – Это угловой дом на Островского и Чехова! Так что оба писателя определены верно. Осталось увидеть номер квартиры и сказать мне, стоит ли туда ехать.

Воодушевленная успехом гадалка открыла верхний катрен «квартиры». Карты младших арканов говорили о номере 49, а вот тринадцатый аркан «Смерть» настораживал. Это не было прямым указанием на погибель клиента, но предвещало большие перемены.

– Ох, не стоит тебе туда ехать, Витенька, – покачала головой гадалка. – Нехорошая это квартира. Хотя, в сочетании с арканом «Динарии», «Смерть» к большим деньгам, но что-то не спокойно мне на сердце…

– Видишь ли, – стал успокаивать хозяйку жилец, – предлагают поработать над книгой по Приморскому краю. С одной стороны, далековато, но уж больно условия заманчивые. Даже квартиру дают на полгода. У издательства совместный проект с китайцами. Обещают хорошего фотографа и 24 иллюстрации в книгу… Это, я тебе скажу, просто мечта. Грех отказываться.

– Ой, неспокойно мне! – Ульяна тяжело оперлась о спинку стула, прижимая руку к груди. – А, может, ты здесь книгу-то на пишешь? У нас народ общительный. Все расскажет. Я тебе помогу, познакомлю с кем надо. В музей сходим. У нас очень хороший краеведческий музей.

Виктор Петрович сделал заинтересованное лицо. Он улыбался каким-то своим мыслям, однако идиллию прервал звонок сотового телефона, принадлежащего некогда Филину.

– Алле… – растерянно пролепетал этнограф. – Да. Да. Нет, простыл немного. Когда? Буду. Точно.

Он положил аппарат на стол перед собой и, не отрывая взгляда, немного отодвинул в сторону. Потом поднял виноватые глаза на хозяйку. Словно оправдываясь, тихо сообщил:

– Дали два дня на Невер. Потом нужно выезжать в Благовещенск.

– Да что ж это делается! – всплеснула руками Ульяна Петровна. – Только человек приехал, а его уже гонят по этапу. Ох, не жалеют вас на работе… Ну, нельзя же так с людьми-то.

Этнограф расстроенно отмахнулся.

– Тогда сделаем так, – хозяйка не собиралась сдаваться. – В гараже стоит машина… Я уж не знаю, какая, но, наверное, ее можно привести в порядок. И мы проедем по всем соседним поселкам, чтобы собрать информацию для твоей статьи. За день управимся.

Виктор Петрович посмотрел на хозяйку. Она была полна решимости. Впрочем, было похоже, что не только в деле с этнографическими исследованиями.

Глава XIV

Утро выдалось ясным и теплым. Пахло весной, и, казалось, вот-вот полопаются почки. Виктор Петрович быстро управился с почти новеньким «Pajero», доставшимся вдове от мужа-строителя. Хозяин был запаслив, и в гараже нашлось все необходимое, чтобы реанимировать после трехлетней «спячки» японский внедорожник. Даже новенький аккумулятор.

Подъезжая к дому Ульяны, мнимый этнограф сожалел о джипе Филина, сожженном в лесу, недалеко от этого городка. Там же пришлось припрятать «Стечкин» с боекомплектом и доллары. Машина была хороша, но слишком привлекала внимание, да и с того вечера, когда пропал Филин, уже прошло несколько дней. Его могли искать. Вчерашний звонок был подтверждением этого опасения. Похоже, что киллеру дали заказ и требовали результата. Вот только понять, для чего гастролеру понадобилась квартира на углу Островского и Чехова в Благовещенске, было сложно. Ну, не просить же гадалку вновь раскинуть свои карты. Она и так помогла. Вслепую, но, похоже, очень точно.

Поначалу планы у беглого зэка были смутные. Как-то зашухариться в неприметном городке Невер. Переждать, пока отрастут коротко стриженные волосы, навести лоск свободного фраерка. Мечтать о такой удаче, как Ульяна, было просто наглостью, но судьба была отчего-то щедра на подарки. Разве что нужно было опасаться остаться навсегда в жарких объятьях истосковавшейся на ласку вдовы. Впрочем, перспектива гораздо лучше, чем поймать шальную пулю, предназначенную для Филина. Еще мнимого этнографа заинтересовал архив погибшего строителя. Некоторые листы были написаны иносказательно, шифруя в непонятных фразах истории края какие-то даты и координаты. Нужно было время и знания местных достопримечательностей, чтобы правильно уловить смысл написанного. А в записках крылось что-то значительное. Не стал бы такой обстоятельный мужчина просто так играть в шпионов. Причина должна быть веской.

О тайном смысле записок, похоже, знала или догадывалась вдова. Не случайно она намекала на какие-то средства, которые нужно только умело взять. Тогда всем хватит до конца дней. Заявление было заманчивым, но требовало работы. А тут весна… Не то что бы беглый зэк серьезно увлекся вдовой, но та доступность, с которой женщина сама пошла навстречу, действовала, как наркотик. И откуда в этой глуши эдакие страсти? Голову потерять можно…

– Карета подана! – Виктор Петрович быстро выскочил из плавно затормозившей машины и, открыв дверцу, помог даме сесть. – Поедем к бабулькам за сказками?

Они, действительно, отправились по намеченному хозяйкой маршруту. Ее связи на поприще гадания оказались весьма полезны. Пока мужчина реанимировал машину, вдова обзвонила своих клиентов и объяснила важность этнографического исследования специалиста из центра. Оказалось, этого было достаточно, чтобы к их приезду подготовились.

Они вернулись затемно. Уставшие, но переполненные общением с интересными людьми. Этнограф оказался очень общительным и знающим свое дело специалистом. За день он собрал столько информации, что статья обещала быть потрясающей. Гадалка даже пообещала знакомым прислать журнал, в котором должна появиться публикация.

Разбирая после ужина свои наброски, Виктор Петрович осторожно осведомился, нельзя ли поработать и с архивом покойного мужа. Хозяйка охотно согласилась. Сопоставляя разрозненную информацию и вникая в суть незнакомой области знаний, мнимый этнограф вдруг совершенно ясно понял смысл аккуратных записей почившего строителя. Речь шла о заброшенной в горах шахте, где было спрятано золото.

Началось все с того, что дотошный строитель не только прокладывал дорогу до нового карьера, но и увлекался местной историей. Маршрут, по которому многотонные КАМАЗы должны будут перевозить породу на обогатительный комбинат, проходила аккурат около пещеры Онгончи. О ней ходило немало баек в самых разных интерпретациях. Сюжет был примерно таким.

Давным-давно около того места, где большой Невер поворачивает на юг, чтобы встретиться с Амуром, по обе стороны реки стояли две деревушки. Сковородино и Огнево. Были они до поры до времени ничем не приметны, да вот родилась там нежданно великая Любовь. Парень из Сковородино по имени Онгонча, влюбился в красавицу Тангутань, из другой деревни. Да так сильно, что жить без нее не мог, а для свадьбы большое приданое требовалось. Онгонча с утра до ночи работал, но столько денег собрать не мог. Однажды сидел он на высоком берегу Большого Невежа и вслух просил всех местных богов помочь ему. Услышала жалобный сказ влюбленного царица той быстрой реки по имени Серпантина. Шепнула она парню, где найти золотого Кана.

В тех краях старатели часто рассказывали историю об этом косолапом. Жил он с медведицей и медвежатами в одной пещере у реки. Был Кан вроде бы, как все, но очень любил самородки золотые. Не играл с братьями, а целыми днями бродил по мелководью, отыскивая тяжелые желтые камушки. Найдет и за щеку себе кладет, а вечером прячет в пещере. Много набралось в том тайном месте самородков. Однажды братья-медвежата проведали про это место. Едва Кан ушел на речку, принялись они играть с тяжелыми камушками. Да так заигрались, что не заметили, как вечер наступил, и Кан с добычей вернулся. Началась тут драка, да такая, что едва медведица их разняла. Обиделся Кан и решил уйти из пещеры, но с золотом расстаться никак не мог. Стал он заглатывать тяжелые камушки, чтобы с собой унести. Последний самородок был таким большим, что подавился им Кан. Ревет, когтями шкуру свою рвет, а вздохнуть не может. Никто не услышал его, потому что тайное место далеко в глубине пещеры было. В последний миг встал Кан на задние лапы и проклял всех, с тем и умер. За жадность боги превратили его в золотого истукана. Так и стоит Кан в той пещере, а вот где она, никто не знает.

Историю о золотом медвежонке все в тех краях знали, но только влюбленному юноше подсказала Серпантина, как ту пещеру отыскать. Обрадовался Онгонча, побежал домой и подговорил двух старших братьев вместе пойти в горы за золотом. Одному ему тяжесть большую никак не унести. Братья согласились.

Три дня и три ночи искали они по приметам, известным только Онгонче, заветное место. Отчаялись совсем и уж возвращаться хотели, как нашли. Маленькая речушка в распадке, даже ручеек, а у берега та самая пещера… Возвращались домой долго. Идти-то с поклажей по горам тяжко. Почти у самой деревни Сковородино застала их буря, и решили братья укрыться от непогоды в пещере. Онгонча был младший, так вымотался, что уснул бесчувственным сном. Старшим братьям стало завидно, что Онгонча и с золотом будет, и красавицу в жены возьмет. Замыслили они злодейство. Младшего отнесли в боковой ход пещеры, да камнями вход и засыпали, а золотого медвежонка забрали.

Вернувшись, братья слух пустили, что младшего медведь задрал. Только не поверила им Тангутань. Кинулась она на поиски возлюбленного. Долго искала, а когда нашла, уже поздно было. Онгонча так и остался в пещере. Обезумела от горя Тангутань и прокляла всех местных жителей. Попросила богов в обмен на свою жизнь помочь ей отомстить. Братья Онгончи в ту же ночь умерли, Кан исчез, а удача отвернулась от старателей. Опустели рудники и речные перекаты, никто с тех пор ни одного самородка в тех краях так и не нашел. Зато по ночам многие видели тень Тангутань. Это она все самородки с рек и рудников в пещеру к мертвому возлюбленному относит. Пытались ее задобрить или уговорить. Да, куда там… Проклятье сильное на все золото легло. Правда, поговаривают, что разжалобить сердце Тангутань сможет только юноша, который полюбит какую-нибудь девушку так же, как ее когда-то любил Онгонча. Но такого пока не нашлось. Все самородки тех мест до сих пор спрятаны в пещере Онгончи, там же стоит и золотой медвежонок…

Как удалось строителю по фамилии Пизик разжалобить Тангутань, из записок в семейном архиве узнать не удалось, но то, что он нашел самородки, отмечалось абсолютно серьезно. Точные координаты клада были зашифрованы в старой загадке эвенков. Не зная особенностей местного фольклора и названий двух речушек и поселков, можно было отправиться совершенно в иную сторону. Не прост был Пизик.

Виктор Петрович, как настоящий ученый, поспешил поделиться с вдовой своим открытием. Он лишь слукавил, когда показал место на карте, где должен был находиться клад. По описаниям спелеологов, это была разветвленная сеть пещер, затопляемых весенним паводком. Отправляться на поиски сокровищ можно было только в конце лета.

Растроганная вдова была так нежна той ночью с этнографом, что ему стало понятно, почему Тангутань могла открыть вековую тайну строителю по фамилии Пизик. Нужно уметь жертвовать. Не в расчете на взаимное чувство, а потому, что так устроен человек. Так он дышит и так чувствует. Причем, эта способность может быть только врожденной, ибо холодный разум всегда ищет выгоды и заставляет человека приспосабливаться к чему-то. Хотя на поверку это что-то является выдумкой маркетологов, заставляющих доверчивых покупателей еще больше тратить денег на то, что, по сути, им абсолютно не нужно. Живущие в окружении естественной природы переносят ее нехитрые правила и на свои взаимоотношения. Никому в голову не придет таскать на себе по горам тысячу обедов, если в пути достаточно трех – четырех. А вот оставить для незнакомого человека запас на пару дней в тайге – закон. Эти банальные истины быстро забываются в городе. Именно в городе придуманы брачные контракты и появились брачные аферисты. Холодный разум оперирует только с числами, душа человеческая для него потемки.

Примерно такие угрызения совести терзали Виктора Петровича, собиравшегося на следующее утро в поездку на работу по мнимому контракту с издательством в Благовещенске. Он неуклюже прощался с гостеприимной вдовой, то пожимая руку, то порываясь обнять. А она крестила его спину, едва сдерживая слезы. Странная эта штука Судьба. Сколько ни гадай на картах, никогда не узнаешь точно. Можно ждать годами, а можно столкнуться нос к носу на соседней улице. В женских романах всегда описывают неимоверные сложности и преграды, которые должны преодолеть любящие сердца, чтобы обрести заслуженное счастье. И всем кажется достоверным именно такой вариант развития событий. Ведь христианство учит о великом страдании, о том, что все мы грешны и должны… Должны. Кто придумал, что Создателю угодны наши страдания, а не простое счастье. Если он создавал нас по своему образу и подобию, то неужели он страдал всю свою бесконечную жизнь. Неужели он создал весь наш мир для вселенских страданий. Неужели даже он, всемогущий, не в силах построить счастливый мир.

Эти не достойные добропорядочного христианина мысли бродили в голове беглого зэка, оставившего вдову с большой надеждой и бесконечным страданием впереди. Она наверняка оправдает то, что этнограф более никогда не вернется в городок по имени Невер, придумав для себя какую-нибудь душераздирающую историю. А, возможно, так и будет ждать его до последнего своего дня на этой грешной земле, раскладывая по вечерам пасьянс Таро под названием «На завтра». Так устроен мир. Причем не только в богом забытом городке Невер, затерянном в забайкальских горах.

Его великий тезка на правом берегу Луары, знаменитый потрясающими историями о принцах крови, заговорами самозванцев и кознями кардинала Мазарини, купившего на корню все это местечко в 1538 году по Рождеству Христову, живет примерно так же. Хотя история старинного французского города корнями уходит в далекое прошлое, когда король франков Хлодвиг-1 из династии Меровингов в 506 году – заложил здесь крепость. Прихожане до сих пор любят слушать воскресные проповеди в церкви Святого Стефана, построенной еще в XI веке. На протяжении пятнадцати веков они торгуют вином и хлебом, продолжая покорно молить Создателя о милости и безропотно страдать, как велел Учитель. Они стремятся сохранить одежду и песни своих предков, бережно передавая сказки и небылицы своим детям. По молодости лет подростки обвешивают себя булавками и делают Тэту, а с возрастом надевают простую одежду и отправляются на воскресную проповедь.

Человек так и не обрел душевный покой. Он мается в надежде на призрачное счастье, набивая шишки и разбивая колени в кровь, а его незримая душа остается вечно молодой, не обрастая пивным брюхом и складками целлюлита. Она болит и мается, надеется и ждет. Неужели только потому, что кто-то придумал когда-то, что за счастьем нужно ходить за тридевять земель.

Глава XV

Кафе на углу улиц Островского и Чехова было популярным. Летом на пятачке перед домом выставляли несколько столиков с красивыми венскими стульями. Свежий ветерок и услужливые китайские девушки в фирменных платьях с драконами, шустро сновавшие между столиков и барной стойкой, делали время незаметным. На перекрестке улиц, словно на перекрестке миров, смешались европейские, русские и восточные традиции. Заказывали русскую водку, китайские пельмени в горшочках, греческие оливки и пахучие сыры с зеленоватой плесенью из Франции.

За одним из столиков внутри кафе сидел мужчина лет тридцати. Перед ним на чистой скатерти лежали бумаги и сотовый телефон. Он явно ждал делового партнера, и официантки никого к нему не подсаживали. Мужчина часто с кем-то говорил по телефону и время от времени заказывал дорогой коньяк. То и дело он вскидывал задумчивый взгляд в окно и закуривал «Парламент», поигрывая необычным перстнем на левом мизинце. Официантки незаметно меняли его пепельницу на чистую, услужливо кланяясь и широко улыбаясь. Им очень нравился клиент, не придиравшийся по мелочам и любивший дорогие мужские безделушки. Черная зажигалка так изящно крутилась в его длинных пальцах, то и дело кликая откидывавшейся крышкой.

Так и не дождавшись собеседника, мужчина ушел, но вернулся к вечеру и занял прежнее место. Спросив у официантки, может ли повар приготовить свежего омуля, он сделал заказ. Сквозь колечки дыма он, как бы нехотя, поглядывал на противоположный дом. Занавески в окне третьего этажа, которые отчего-то так привлекали мужчину, так ни разу и не колыхнулись. В соседних окнах начали появляться огни, но мужчина продолжал скучать. Ничего, что могло бы заинтересовать его, не происходило.

Уже стемнело, когда гость, положив сотовый в нагрудный карман рубашки, направился втуалет. Пройдя извилистым коридорчиком, он оказался в небольшой комнате с зеркалом. Надраенный кафель сверкал в неоновом свете, и где-то урчал кондиционер. Сделав несколько шагов от двери, мужчина услышал, как неприятный хриплый голос за спиной спросил:

– Фил?

Не оборачиваясь, гость краем глаза глянул в зеркало на стене. Двое здоровенных парней вошли следом за ним в небольшую комнату, пахнущую дезодорантом.

– Перетрем? – резанул в тишине все тот же хрипловатый голос.

Резко крутанув вертушку на согнутой левой ноге, мужчина уклонился от удара в затылок и подсек своей вытянутой правой ногой обе коленки ринувшегося на него первого парня. Его ноги подлетели выше головы. Словно в замедленном кино, падая вниз, он получил мощный дзуки в висок. Голова с короткой стрижкой дернулась в сторону и тут же гулко ударилась о кафельный пол. Сверху на нее обрушилось могучее тело хозяина. Хрустнула шея. Но это было уже не важно, все внимание бойца было сосредоточено на блеснувшем лезвии, дугой рассекающем воздух справа. Не имея возможности атаковать по прямой из-за падающего кореша, второй начал первое движение сбоку. Он был левшой. Нырнув под смертельную дугу, защищавшийся почувствовал, как лезвие чиркнуло по его волосам на темечке. Растягивать поединок было опасно. Не разгибаясь, боец влепил навстречу нападавшему с ножом короткий маваси в пах. Подъем новенькой туфли вошел точно в цель. Охнув, второй выронил нож, прикрывая в падении обеими руками самое нежное место в мужском теле. Но это был только условный рефлекс. Сознание уже покинуло его, и он тупо ткнулся лицом в кафельный пол рядом с коротко остриженной головой товарища, так неестественно вывернутой в сторону. Не тратя времени зря, боец метнулся следом и, придавив спину упавшего своим коленом, одной рукой дернул за длинные волосы на себя, а другой мощно пробил навстречу в шею. Тэйшо лег основанием ладони аккурат между пятым и шестым позвонками. Жутко хрустнуло, и наступила тишина.

Положив оба бездыханных тела так, будто драка произошла между ними, гость придирчиво осмотрел свое выражение в зеркале. Румянец коснулся его лица, но дыхание было спокойным. Он погрозил себе пальцем и молча покачал головой в ответ. Аккуратно, касаясь носовым платком внутреннюю ручку двери, открыл ее и, вытерев внешнюю ручку, закрыл. Неторопливо расплатился с официанткой и, забрав бумаги со стола, вышел из кафе.

Свернув на Шимановского, прошел немного, поглядывая в витрины, затем сел в припаркованную на Кузнечной серую «Мицубиси». Аккуратно влился в вечерний поток машин на Театральной, повернул на Магистральную. Здесь было суетно и шумно. Почти все машины были с правым рулем, недавно поменяв японских хозяев на русских. Безвизовый режим с Хэйхэ позволил наводнить город толпам китайцев, считающих его, заложенного когда-то Хабаровым и названного в честь благой вести, сообщенной ангелом Деве Марии, почти своим. Вместе с торговлей и традициями китайцы принесли свои болезни во всех сферах человеческой жизни. В том числе и в криминальной. Огромные деньги, вращающиеся вокруг торговли легальными и всеми остальными товарами, привлекали в Благовещенск современных джентльменов удачи самых разных мастей и национальностей.

Аркан то и дело поглядывал в зеркало заднего вида – не будет ли кто-то долго «висеть на хвосте». Катаясь по городу, он пытался анализировать ситуацию и смотреть по сторонам. Ничего подозрительного. Он успокоился, прокручивая в памяти мельчайшие детали неожиданного нападения. Все сошло под разборку враждующих группировок. Никаких следов он не оставил. Разве что, долго сидел в кафе, но это могло сыграть ему на руку, случись объясняться со следаком. Он был просто посетитель, да и ушел спокойно. Ребятишек в туалете обнаружат минут через двадцать. К тому времени расторопные официантки уберут посуду, а на кухне ее быстро вымоют. Скатерть навряд ли возьмут на экспертизу, а уж пепельницы в кафе драют на совесть. Похоже, все чисто.

– Говорила тебе вдова, – прорезался гневный голос Аркадия Михалыча, – нехорошая это квартира. Ой, нехорошая…

– Ладно, – обрадовался появлению виртуального собеседника беглый зэк. – Там странный дух, так златом пахнет.

– Вот, тебе только ржавье ковать.

– Люди гибнут за металл, – парировал мнимый этнограф. – Предлагаешь мне сложить голову за китайское шмотье. Вон, тут этого барахла целые горы.

– А в столице, между прочим, на этом барахле большие деньги делают.

– Нет, друг мой Аркадий, это не для меня. Увольте!

Голос Михалыча обиженно умолк. Серая «Мицубиси» нарезала круги по Благовещенску, а водитель сосредоточенно искал ответы. Кто были эти двое? Могли, конечно, случайно заметить Филина и попытались решить старые дела. Стоп! Он не так сильно похож на киллера, чтобы те, кто его знал в лицо, ошиблись. Это раз. Скорее всего, «двое из ларца» его не знали и сравнивали его лицо с какой-нибудь фотографией. Это логично. Стало быть, их послал тот, кто ждал Филина именно здесь. Ведь среди мнимых разговоров по сотовому телефону, которые разыгрывал для персонала кафе Аркан, был один настоящий. Этот голос беглый зэк хорошо запомнил. Именно он звонил, когда вдова угадала pin-код. Тогда он что-то заподозрил, спросив, что у Филина с голосом. Сегодня еще раз звонил, спросив, когда ждать результат. И уже не интересовался голосом Филина, а подослал двух ребятишек. Причем, явно пришлых, потому, что они гастролера в лицо не знали. Тот, с короткой стрижкой, даже окликнул его в туалете, перед тем, как напасть. Очевидно, сомневался.

– А ты здорово крутанул «хвост дракона», – радостно прервал размышления беглого зэка голос Аркадия Михалыча. – Не забыл еще? Четыре года прошло, как кимоно не одевал.

– Признаться, сам удивился, – смущенно ответил голос этнографа. – Даже не думал об этом. Помимо меня все выскочило.

– Да, я это не тебе, – буркнул Михалыч. – Я Аркана спросил…

– А я что, – надулся Витенька, – совсем тут лишний.

– Обижаешь, земеля, мы единое целое, только я – твоя лучшая половина. Светлая, так сказать.

– А кто же… – этнограф не успел договорить.

Массивный черный джип почти перпендикулярно подрезал его слева и ударил по тормозам. Отличная реакция опять спасла Аркана. Он вильнул в маленький зазор между двух машин в правом ряду. Пролетая мимо черного джипа, у которого задымилась резина от резкого торможения, не в меру ловкий этнограф заметил лицо водителя, обращенное к нему. Едва освещенное тусклым светом приборной панели и уличными фонарями, оно выглядело растерянным. Тем не менее, в памяти беглого зэка портрет отпечатался насмерть. Он узнает его из миллиона, когда бы ни встретил. Остался еще и номерок черного джипа. «333» Это кое-что. Хозяина можно будет «пробить» по базе.

Пропетляв немного по улицам, Аркан убедился, что «хвоста» нет, и остановился в глухом переулке, выбрав его с таким прицелом, что ночью в темном безлюдном месте машину или угонят, чтобы перебить номера и продать, или разберут на запчасти. И сделают это за одну ночь. По крайней мере, была надежда, что исчезнувшая из города машина будет склонять преследователей к мысли, что Филин рвет когти. У него появится шанс, ведь искать гастролера будут не только в городе. А силы у преследователей небезграничны.

Оставив машину открытой и с ключами в замке зажигания, беглый зэк отправился искать ночлег. Нужно было отлежаться и подумать. По дороге в голову пришла оригинальная идея. Поймав такси, Аркан с комфортом доехал до улицы Чехова, за квартал от кафе, где состоялась незапланированная встреча с ребятишками. Незаметно прокравшись дворами, он вошел в подъезд дома на углу Островского и Чехова. Прислушиваясь, осторожно поднялся по лестнице на третий этаж и остановился у квартиры номер 49.

– Судя по коврику у двери, – подал голос Аркадий Михалыч, – тут давненько никого не было.

– Да, что вы говорите! – тут же откликнулся этнограф. – Ваши научные данные удивительно точны.

– Тогда зайдем? – на всякий случай мысленно спросил обоих Аркан.

Не дожидаясь ответа, он достал ключ, найденный в кармане убитого Филина, и попробовал открыть дверь. Без каких-либо препятствий ему это удалось. Вдова сказала чистую правду, ключ был от квартиры номер 49. Аркан тихо вошел и, прикрыв дверь спиной, какое-то время стоял в коридоре, прислушиваясь. В квартире было душно и тихо. Сюда давно никто не заходил. Ни собак, ни кошек тут не держали. Когда глаза привыкли к тусклому освещению, пробивавшемуся с улицы сквозь шторы, гость стал осматривать помещение. Первое знакомство ничего интересного не принесло. Зажигать свет было рискованно, и беглый зэк решил отложить поиски до утра. Любопытство заставило его подойти к окну и взглянуть на кафе, где он провел почти весь день. Там еще было шумно, сидели посетители и бегали официантки. Признаков полиции или оперативной группы не наблюдалось.

На его месте у окна за столиком сидела блондинка. Улица была неширокой, и блондинка в окне кафе на противоположной стороне была, как на ладони. Она кокетничала с кем-то, сидевшим напротив, элегантно поигрывая сигаретой. На ее длинных пальцах поблескивали колечки с камушками, а тайны роскошного декольте можно было разглядывать даже с третьего этажа.

– Интересно, – голос Аркадия Михалыча прервал наблюдение, – тебя также кто-то отсюда рассматривал?

– У меня такого богатства нет, – попробовал пошутить Аркан, – разве что, карман рубашки…

Тут его прошиб холодный пот. Сотового телефона, который он в последний раз положил еще вечером в этот карман, не было…

Глава XVI

– Ну, ты и лох! – ехидно заворчал голос Аркадия Михалыча. – Это ж надо так лажануться! Как последний фраер! Все проанализировал, а про телефон забыл…

– Все, что ни случается… – попытался оправдаться Аркан и замолк.

– Да, уж… – констатировал голос этнографа. – Лучше не придумать.

Они помолчали, наблюдая, от нечего делать, за кафе. Блондинка продолжала непринужденно кокетничать с кем-то невидимым, посетители входили и выходили из кафе, сидели за столиками на пятачке у дома. И ничего особенного там не происходило.

– Слу-ушай, – очнулся голос Аркадия Михалыча, – а ведь ты ушел из кафе час – полтора назад.

– Ну…

– У них что, полицаи так оперативно работают? За час приехали, все проверили, опросили свидетелей, написали протоколы и уехали. Сомневаюсь я, однако.

– А потом еще и посетители набежали, – добавил Аркан, – чтобы обсудить происшествие и обмыть это дело…

– Вы считаете, коллега, – профессорским голоском продолжил Михалыч, – или мы не на то кафе смотрим, или там ничего не было?

– Кафе именно то, а вот двоих из ларца кто-то незаметно убрал. Причем тихо.

– О, как! – воскликнул удивленно голосок Виктора Петровича. – Как это?

– Думаю, что кафе принадлежит китайцу, и хозяин не захотел связываться с российской полицией. Тихо вынес трупы через заднее крыльцо, и в контейнер. А мусор вывезут утром. На свалке многих хоронят.

– Ваша гипотеза, коллега, – заскрежетал голосок этнографа, – не лишена логики, но требует подтверждения. Вот, только, китайцев нам не хватало!

– Надеюсь, – мысленно возразил ему беглый зэк, – узы вечной дружбы между нашими народами еще крепки. Я бы попробовал обратиться за помощью к братьям-китайцам. Вот только прибегать к помощи несчастного этнографа не стал бы. Он еще переживает расставание с безутешной вдовой.

– Я бы сказал, дважды вдовой, – поправил его голос Аркадия Михалыча. – По вашей милости, сударь.

– Грешен, батюшка, – хлопнул себя по груди Аркан. – Потому и карманы пусты.

Аркан лукавил. В карманах еще были деньги Филина, найденные в запаске его джипа. Хватит еще не на одну подержанную «японку». Хотя, раскидываться ими не следовало бы. Впереди много дел.

Понаблюдав до полуночи за посетителями кафе, беглый зэк убедился, что это были обычные посетители. Они выпивали, развлекались и пробовали подраться, ведь, по старинной русской традиции, даже свадьба без хорошей драки – не свадьба. И каждый раз в такой ситуации откуда-то появлялся здоровенный китаец с косичкой. Если его воинствующий вид не успокаивал подвыпивших посетителей, то китаец с косичкой успокаивал забияк одним коротким тычком пальцев с солнечное сплетение. Вышибала проделывал это спокойно и уверенно. Подобно главному герою голливудского фильма о восточных единоборствах, он даже не смотрел на результат после короткого тычка костяшками пальцев. Просто поворачивался, словно собирался уходить, и случайно подхватывал на ходу падающее тело. Никаких побоев на лицах подвыпивших посетителей или порванной одежды. Аккуратно и чисто.

– Теперь я знаю, – рассудительно произнес голос Аркадия Михалыча, – у кого спросить ваш телефончик, мистер растяпа.

– Согласен, – коротко ответил Аркан и направился к двери.

Было за полночь, и улицы Благовещенска опустели. Одинокие прохожие торопились домой, обходя темные подворотни и переулки. У запасного выхода из кафе на углу Островского и Чехова было темно и неуютно. Два больших мусорных контейнера во дворе дома постепенно заполнялись пластиковыми пакетами с отходами. Их выносил из кафе здоровенный китаец с косичкой. Прячась в темноте лестницы в подвал, Аркан дождался, когда мощная фигура с косичкой еще раз появится в светлом проеме открывшейся двери.

Заплетающимся шагом пьяного недавний этнограф пошел наперерез вышибале. Тот, не останавливаясь, шел с двумя полными пакетами в руках. Видя, что выпивший человек не уступает ему дорогу, китаец на мгновение выпустил один пакет и привычным движением хотел «вырубить» полуночного гуляку. Так бы и произошло, окажись на месте Аркана кто-нибудь другой. Китаец словно «выстрелил» коротким точным движением костяшек пальцев и уже собирался поймать еще не упавший на землю пакет, но остолбенел. Он слишком поздно догадался, что его удар не достиг цели, и отдернутая назад в «хикитэ» рука рано расслабилась. Вместо того, чтобы мягкая кисть китайца подхватила падающий пластиковый мешок, она оказалась в жестком замке. Чей-то сильнейший рывок на излом парализовал все тело китайца страшной болью. Следуя движению, навязываемому кем-то очень сильным, мощное тело, а за ним и голова с косичкой дернулась по траектории, ослабляющей болевой шок. Вышибала не по своей воле сделал крутой пируэт вокруг зажатой в тиски кисти и со всего маху грохнулся на выщербленный асфальт.

Он поплатился за проявленное пренебрежение к полуночному пьянчужке, забыв одно из правил Шаолиня – настоящая опасность всегда рядится в тогу немощи. Во дворе было темно, и тихо. Аркан разложил вышибалу на асфальт, как новичка на татами. Мордой вниз и с заломленным запястьем. Оглушенный жестким падением и невыносимой болью в правой руке, китаец замычал, не пытаясь сопротивляться дальше.

– Куда дели двоих русских из туалета? – спросил чужой голос над самым ухом обладателя косички.

– Не знаю, – опрометчиво ответил по-русски вышибала.

Его запястье тут же хрустнуло, в голове зашумело, а в глазах поплыли красные круги. Каждое движение сломанной руки было очень болезненно и отдавалось где-то в центре воспаленного болью мозга острыми колющими ударами, парализующими волю.

– Где те двое? – повторил тот же незнакомый голос, казавшийся теперь гневом небесным.

– В багажнике, – едва выдавил из себя обладатель легендарной косички.

– А телефон? – шепнул кто-то над ухом китайца. – Где он?

– Карман…

Аркан бегло пошалил по одежде китайца и действительно что-то нащупал. Чтобы не рисковать, беглый зэк резко рванул искалеченную руку китайца к его косичке. От боли здоровяк потерял сознание и обмяк безжизненной тушей. Пары секунд было достаточно, чтобы извлечь из кармана плоский предмет. Но восторга не последовало, судя по размеру, это был другой телефон.

Из оцепенения его вывел окрик. Кто-то стоял в светлом проеме двери запасного выхода кафе и звал, выкрикивая что-то непонятное. Очевидно, искали вышибалу. Благо их обоих скрывали кусты у мусорных контейнеров. Аркан молниеносно схватил пластиковые мешки, валявшиеся рядом, и метнул их, один за другим, в ближайший контейнер. Стоящий в светлом проеме человек, уже более спокойно сказал что-то в темноту. Беглый зэк буркнул нечто невнятное в ответ. Со стороны открытой двери послышалась насмешка.

Аркан пошарил вокруг себя. Рука наткнулась на приличный камень. Коротко замахнувшись, он метнул свой снаряд. У стоящего в светлом проеме двери, от точного попадания в лоб дернулась назад голова. Лицо несчастного попало в луч света. Это тоже был китаец, но щуплый и невысокий. В три прыжка беглый зэк подскочил к закрывшему лицо руками человеку. Зажав ему ром, Аркан оттащил вторую жертву в сторону и прижал лицом к стене дома.

– Куда дели двоих русских из туалета? – спросил он, наклоняясь к самому уху бедолаги, и чуть ослабил хватку, чтобы услышать ответ.

– Багажник, – дрожащим голосом прошипел тот.

– А телефон на полу кто взял?

– Моя, – жалобно пискнул второй китаец и протянул что-то Аркану.

На ощупь предмет был похож на телефон Филина. Тянуть далее было опасно. Короткий «тэтсуи» успокоил худощавого на несколько минут, которых было достаточно, чтобы незаметно покинуть поле боя.

– Вы начали промышлять грабежом, милейший? – неожиданно прозвучал в голове скептический голос Аркадия Михалыча, когда вновь пригодился ключ от квартиры номер 49. – Пара телефонов за ночь едва ли прокормит нас троих.

– Один мой, – попытался оправдаться мнимый этнограф, – а второй верну… При встрече.

– Вот тут я бы не торопился. Прежде стоит посмотреть, чем жил собрат по разуму.

Очевидно, вышибала был не обременен математическими способностями, и пароль на телефон не поставил. Любопытство подтолкнуло Аркана к исследовательской работе, несмотря на позднее время. Не зажигая света в квартире, он уселся в кресло и начал скрупулезно изучать записную книжку и звонки обладателя легендарной косички. Иероглифы и цифры телефонных номеров мелькали длинной чередой на маленьком экранчике недорогого аппарата. Сон постепенно наваливался на беглого зэка, который вместо мнимого контракта с издательством принял участие в разборке между двумя этническими группировками. Вдруг что-то кольнуло наполовину дремлющее сознание исследователя. Он перепроверил и никак не мог осознать странный факт, обнаруженный поздно ночью в доме на пересечении улиц Островского и Чехова. Здесь пересеклись две ветви из разных миров, которые, следуя обычной логике, никак не могли пересечься.

В записной книжке китайца с косичкой был номер телефона Филина.

Глава XVII

Утренний свет настойчиво пробивался сквозь задернутые шторы квартиры номер 49 на углу Островского и Чехова. В кресле спал мужчина с телефоном в руке. Неожиданное открытие и связанные с ним вопросы, возникшие поздно ночью, еще бродили в сонном сознании, а тело пригрелось и утихло в кресле.

После четырех лет на шконке мягкие обводы кожаного чуда показалось такими удобными, что сон незаметно навалился и уговорил сомкнуть усталые глаза. Мышцы блаженно расслабились, а мысли закружились в привычном водовороте. Единственное, что постоянно проделывал мужчина в зоне более сорока месяцев подряд, так это многочасовые умственные упражнения.

Он упорно повторял всю информацию, что хранилась в памяти на момент ареста. Адреса, даты, имена, лица были ежедневной разминкой, потом повторялись знания, которые он приобрел в техническом университете и собрал самостоятельно – все то, что позволило ему собрать троих единомышленников и загребать хорошие бабки. Детское увлечение ныряльщика все анализировать и самостоятельно находить ответ было развито позднее и стало образом жизни. Попав на зону, мужчина ухватился за эту свою особенность и не превратился в аморфного безразличного получеловека, коротающего время в полудреме. Внешне инфантильный, он продолжал умственную работу, принуждая себя к многочасовым размышлениям. И, чтобы не скатиться в темную яму безразличия, ежедневно повторял массу ненужной информации, хранимой в его памяти.

Возможно, поэтому он начал слышать голос Дельфинчика, а, может, сам его себе придумал. Это было уже не важно. Каждую ночь в камере он повторял и повторял свои мысленные эксперименты, доводя сознание до такого напряжения, что оно становилось уникальным инструментом для решения самых сложных задач. Он даже проводил мысленные спарринги с партерами в зале. Сохранив увлечение карате в студенческие годы, он продолжил тренировки на шконке. Подолгу медитировал, доводил напряжения мыши, в статике до седьмого пота, моделировал поединки с самыми разными противниками. Эта работа за двоих в воображаемых боях, расширяла зрение «в темную» и позволяла молниеносно просчитывать шаги противника. Как-то в шутку он назвал себя монахом по принуждению. Его без спроса кинули в келью, и единственное, что он мог себе позволить, так это умственные эксперименты. Он приучил себя к тому, что сознание продолжало работать по заданной программе, когда тело расслаблялось и запасалось энергией на следующий день.

– Вообще-то SMS-ска пришла, – разбудил его голос Аркадия Михалыча. – Я бы полюбопытствовал.

Беглый зэк быстро открыл глаза. На маленьком экране сотового, принадлежащего китайцу с косичкой, мигало изображение конвертика. Открыв текст сообщения, Аркан увидел пару строчек иероглифов. Нужно было попробовать их перевести, но это задача не на пару минут. Он окинул взглядом комнату. Книжных полок не было. Очевидно, хозяин квартиры не был библиоманом. Тут проснулся этнограф и предложил заглянуть во вторую комнату. Это была небольшая спальня со шкафом-купэ во всю стену и низкой двуспальной кроватью.

– Можно было бы и поспать в хорошей кроватке, – буркнул голос этнографа.

– Только без вдовушки, – хихикнул в ответ голос Михалыча.

– Коллеги, – привычно вклинился в мысленные дебаты хозяин «парламента», в котором эти дебаты были возможны, – нужно причитать сообщение, а не думать о комфорте.

– Если сообщение на китайском, – резонно возразил голос этнографа, – то мы вряд ли что-то поймем и разумно ответим. А вот пару смайликов…

– Умница, – поблагодарил его Аркан.

Отыскав в меню телефона имеющийся алфавит, он отослал корреспонденту изображение двух выпивающих собутыльников с кружками. И тут же хлопнул себя по лбу:

– Вот балда! Они же телефон могут отследить. Нужно выключить и батарейку изъять.

– Ну, «изъять» это к следаку, – вклинился Аркадий Михалыч, – а, вот, как насчет pin-кода для включения… К вдове наведаемся снова.

– Далась вам Ульяна Петровна! – вспылил этнограф. – Да она…

– Душевная женщина! – дуэтом ответили оба Михайловича.

Последовала пауза, во время которой двое смеялись, а третий собеседник обиженно молчал.

– Если найти кабель к сотовому, ноутбук и доступ в Интернет, – по-деловому начал Аркан, – я этот телефон выпотрошу, как нечего делать.

– Ну, мастерство не пропьешь, – подхватил голос Аркадия Михалыча, – но предлагаю рвать когти. А вот телефон выключать не будем, чтобы от хаты басурманов увести.

Не тратя время на обсуждения, Аркан ринулся из квартиры. Сбежав по лестнице на первый этаж, затаился и прислушался. На улице было тихо. Редкие прохожие торопились на работу, а в остальном было солнечное майское утро. Аркан аккуратно вытащил газету из почтового ящика и, выждав момент, когда поблизости никого не было, уверенной походкой, размахивая по-деловому газеткой в руке, направился подальше от дома на углу Островского и Чехова.

Пропетляв несколько кварталов, беглый зэк убедился, что «хвоста» нет, и решил перекусить. Вчерашний ужин в кафе так хорошо лег в желудке, что хотелось себя побаловать еще и еще раз. Дорожная сумка со всем «приданым» от вдовы на дорожку и с добром от Филина, были рискованно оставлены в привокзальной камере хранения, а часть денег лежала в кармане.

По дороге попался суши-бар, и Аркан с опаской заглянул в него. Было опрометчиво шляться по китайским закусочным, и фэйс-контроль по отношению к персоналу был необходим. Увидев заспанные русские лица, беглый зэк успокоился и попросил что-нибудь горяченького.

– Война-войной, – послышался голос Аркадия Михалыча, едва официантка отошла от столика, – а покушать… Эх, вот у вдовы нам было хорошо.

– Да, ладно вам! – буркнул голос этнографа. – Когда пироги наворачивали, помалкивали.

– Так, сегодня Аркан угощает, – хихикнул голос Михалыча. – Пользуйся…

Беглый зэк блаженно прикрыл глаза. Он, словно сытый котяра, сидел в пустом кафе на коронном месте у окна. Пригревало майское солнышко, кто-то шел на работу или уже трудился, как эти бедолаги на кухне, а он просто кайфовал.

– Банку-ует… – с завистью протянул голосок Аркадия Михалыча. – Счастливчик!

Аркан вкушал принесенные официанткой блюда неторопливо, наслаждаясь давно забытым вкусом, и думал, как мало нужно человеку. Хорошая еда и свобода. Вот так бы переезжал из одного городка в другой, пока не побывал бы во всех местных кафешках. Никакой Европы или Китая не нужно! Эх, Россия…

– Кстати, – подал голос этнограф, – в России ищут некоего Данова, месяц как сбежавшего из заключения… Не встречали?

– Вот злыдень! – заворчал на него Михалыч. – Что нам теперь весь век куковать с твоей вдовой?

– А я бы остался, – мечтательно протянул сладкий голос этнографа. – Золотишко бы отыскали. Перебрались бы куда потише…

– Тихо только на кладбище, – оборвал его Михалыч. – И то, если у покойного нет золотых коронок…

Аркан улыбнулся, слушая их перебранку и закусывая. Ему было удивительно хорошо. Он умел быстро и ненадолго отключаться от всего негативного, чтобы обрести душевное спокойствие. Побег, потасовки, убийства – все оставалось где-то очень далеко. Он окружал себя воображаемой атмосферой и быстро насыщался покоем.

– Красавица, – он словно проснулся, обращаясь к подошедшей официантке, – мне нужно купить недорогой телефон и ноутбук. Подскажи какого-нибудь хакера. По магазинам бегать денег не напасешься, а мне нужно барахлишко компьютерное. Недорого.

Он протянул ей купюру, которой с лихвой хватило на оплату счета и солидные чаевые. Она явно засомневалась. Тогда в ход пошла очаровательная улыбка и нежный взгляд добрых глаз. Он бережно взял девушку за руку и проникновенно зашептал:

– У меня есть повод для знакомства с вами, красавица. Вы ведь будете целый день сегодня в кафе… Тогда я загляну вечерком поужинать и дождусь окончания смены, чтобы проводить вас домой. А если я смогу угостить «Калифорнией» какого-нибудь хакера, мы с ним поговорим о делах… Уже читаю согласие в ваших прекрасных глазах. Бегу за букетом. Вы ведь предпочитаете большие ромашки?

Растроганная таким изысканным натиском девушка кивнула и с тоской посмотрела вслед стройному мужчине, удалявшемуся уверенным легким шагом. Кому-то достанется счастье быть вместе с веселым, легким и предупредительным. Хотя бы ненадолго! А там посмотрим…

– Слушайте, – почти взвизгнул голосок этнографа, – да она еще совсем девчонка!

– Ну, не всем же с вдовушками любезничать, – тут же ответил задорный голос Аркадия Михалыча. – Среди нас есть и молодые…

Аркан рассмеялся, нечаянно обратив на себя внимание прохожих. Впрочем, хорошее настроение теплым майским днем могло вызвать улыбку у всякого. Как вирус, передается соседям в транспорте или в помещении, так и искренняя радость не оставляет никого равнодушным. Особенно, если эмоции открыты и понятны. Желанная победа находит отклик и у тех, кто не болел и не ждал ее, а просто стал свидетелем. В преклонном возрасте, когда родственники и знакомые либо уходят в иной мир, либо забывают о пожилых людях, некоторые старики, не таясь, приходят постоять у Дворцов бракосочетаний. Сохранившие способность сопереживать, приходят, чтобы хлебнуть той безудержной радости и стать сопричастными искреннему счастью… Неожиданно в кармане брюк заурчал виброзвонок сотового телефона Филина.

– Как мой заказ? – без предисловий спросил уже знакомый холодным голос.

– Работаю, – подражая покойному гастролеру, ответил Аркан.

– Наслышан… – усмехнулся ледяной голос. – Ты упаковал вчера двоих у китайца.

Он замолчал ненадолго. Очевидно, курил, глубоко затягиваясь.

– Мой косяк, – осторожно вставил в паузу мнимый Филин.

– Сам будешь перетирать с Жорой… Это были его пацаны.

– Не вопрос.

– Лады… Так, что там с Ченом?

– Мутно пока, – рискнул нащупать суть разговора Аркан.

– Тебе за то и башляют, – язвительно выдохнул собеседник. – Смотри, завтра проводы.

– Пацан сказал, пацан сделает.

Аркану очень хотелось вытянуть из обладателя холодного голоса как можно больше, чтобы сориентироваться в деле, но давить на того было нельзя. Даже позволить себе лишнее слово он не мог, дабы не насторожить заказчика.

– Ну-ну…

Разговор закончился так же неожиданно, как и начался. Но кое-что можно было уже принять за основу. Филин получил заказ от какого-то местного авторитета. Не случайно тот знает о вчерашней стычке в кафе. Скорее всего, они общаются не в первый раз и всегда только по телефону. О личной встрече разговора быть не может, а значит, и засветиться у лже-киллера шансов меньше. Кто же такой Чен? Похоже, что он как-то связан с отправкой груза завтра. Причем, важного груза, коль о нем в таком тоне говорит авторитет. Вот только непонятно отправляет он его сам или хочет помешать отправке. Хотя, нет. Если бы авторитет знал, где и когда отправят груз, одного киллера не нанимал бы. Достаточно было собрать несколько машин со стрелками. Значит, Филин должен вычислить этого пресловутого Чена. Чтобы сосредоточиться, нужно было кликнуть Zippo и затянуться «Парламентом».

Первое, что сделал беглый зэк, приехав в Благовещенск, так это отправился на поиски любимой зажигалки. Игрушка для большого мальчика? Конечно. Но как она согрела душу в чужом городе! Пусть даже он знал, что это всего лишь китайская подделка. То был первый шаг его возвращения в прежнюю жизнь. Туда, где можно забыть о зоне со всей ее мерзостью.

– Я бы обратил внимание, – извиняясь, промямлил голос этнографа, – что и те «двое из ларца» тоже тебя раньше не видели. Скорее, опознали по фото.

– Ай, молодца! – тут же с издевкой воскликнул голос Аркадия Михалыча. – Только при чем тут Жора?

– Поскольку авторитет о его пацанах не переживал, а только предупредил, – начал пространно рассуждать этнограф, – то это конкурент, но не противник.

– Твердая тройка за логику, – остановил их перебранку Аркан. – Во-первых, Жора сильнее и стоит выше в табеле о рангах местной братвы. Это читается в интонациях авторитета и в том, что придется отвечать за пацанов. Во-вторых, Ченом может быть и не китаец. В-третьих, все указывает на то, что китайцы завязаны серьезно. В-четвертых, это переправка в Китай с нашей территории, а не обратно, поскольку, в противном случае, его можно было бы перехватить и позже, сделав засаду в более удобном месте. Дорога отсюда по России, ой, какая длинная. А у братвы завтра проводы. Стало быть, речь идет о переправке через границу по направлению в Хэйхэ. А в Китае ловить будет сложнее.

– Думаете, этот Чен важная фигура? – осторожно спросил голосок этнографа.

– Двух пацанов разменяли без шороха, – ответил голос Михалыча. – Да и китайцы не стали возникать, хотя это их территория… Все готовы слить шестерок, лишь бы не зашухариться.

– Похоже, прикуп стоит того, – согласился этнограф. – Может, Чен везет инфу?

– Опаньки! – присвистнул Аркадий Михалыч. – Шпионаж?

– А что, это мысль, – вмешался беглый зэк. – В Россию из Китая тащут тонны дешевого барахла и дурь. Переправлять назад бумажные деньги в мешках нет смысла. Их по банковским каналам отмывают.

Возможно, они и дальше бы рассуждали, прогуливаясь по улицам Благовещенска, если бы не наблюдательность Аркадия Михалыча. Он мысленно одернул собеседников, заставив посмотреть на перекресток метрах в тридцати:

– Не наш ли знакомый?

Аркан остановился и, не раздумывая, заскочил в дверь соседнего магазина. С перекрестка в их сторону заворачивал черный джип с номером «333». Он лихо сделал левый поворот и с визгом тормознул у той же двери, куда метнулся беглый зэк. Это была та же машина, что подрезала их вчера на Магистральной. Случайность исключалась.

Вбежавший в магазин посетитель, повел себя очень странно. Он метнулся к прилавку и, перемахнув через него, ринулся в подсобку. Заметив дверь, сходу открыл ее плечом, оказавшись в подъезде дома, имеющего вход со двора. Только потом, анализируя ситуацию, он понял, что насторожило его тогда и спасло жизнь. Дверь из подсобки с многочисленным товаром была открыта в подъезд, откуда любой мог заглянуть и что-нибудь утащить…

Выскочив из подсобки, Аркан буквально налетел на мужчину в подъезде. В любом другом случае он стал бы извиняться за случайное столкновение, но в этот раз, не раздумывая, встретил висок мужчины коротким мощным «эмпи». Тот отлетел к стене и, ударившись о нее, медленно сполз вниз. А у Аркана в этот миг защемило в затылке. Он не видел, что происходит сзади всего лишь какую-то долю секунды, и эта тревога, вернее – страх, заставили его нырнуть от неизвестности вправо, разворачиваясь с широким блоком навстречу вероятной атаки. И вовремя!

Опоздай он на мгновенье, нунчака не просвистела бы над головой, а проломила бы ее. Возвращаясь по короткому кругу, двойной цеп угрожающе засвистел, намереваясь раздробить его левое колено. Как часто он моделировал такую связку мысленно в поединках с виртуальным противником. Только это помогло не тратить драгоценные мгновения на оценку ситуации. Аркан молниеносно выдернул левую ногу из-под удара и щелкнул «мае-аси дзедан». В его пользу сыграло то, что нападавший был существенно ниже его. Преимущество в росте позволил Аркану достать голову китайца без подхода вперед. Голова с раскосыми глазами дернулась назад, на секунду теряя контроль над ситуацией. Этого было достаточно, чтобы с подскока загрузить в открытое горло «нукитэ».

Мальчонка даже не понял, когда умер. Китайцы называют это «белой смертью».

Она настигает жертву так стремительно, что ни боли, ни испуга тот не успевает ощутить. Короткий миг перехода души в иной мир. А бренное тело… Им небрежно подперли выход из подсобки в подъезд. Рядом с ним сидел первый ассистент. Он тоже не понял, отчего вдруг чей-то локоть, ломая височную кость, вошел с осколками в левую долю мозга, вызывая мгновенную остановку в его организме всего, что только что делало его живым. Они мирно сидели, на полу, вытянув ноги и подпирая спинами дверь в подсобку магазина. Словно два кореша, которые притомились и решили побазарить в прохладе. А высокий мужчина славянской внешности летел вверх по лестнице, перепрыгивая по 5—7 ступенек своими длинными сильными ногами. Он уже догадался, что в магазине была засада, и черный джип специально вывели на него так явно посреди бела дня, чтобы он испугался и побежал. А паника в бою равносильна поражению. Не зря его первый тренер по карате любил повторять избитую шутку «карате не шахматы, тут думать надо».

Аркан не стал проверять, какая машина дежурит во дворе дома у подъезда, где его ждали два шустрых китайца. Он решил уйти по крышам, благо дома стояли очень близко, а улицы города отцы-основатели с самого начала решили располагать перпендикулярно, а не радиально, как в столице.

Глава XVIII

Глаза официантки в суши-баре вспыхнули нескрываемой радостью, когда Аркан протянул ей спрятанный за спиной букет огромных ромашек. Похоже, ей очень давно, а то и просто никогда еще мужчина не дарил такую охапку роскошных цветов. Не будь она на работе, прыгнула бы этому принцу на шею, да так и повисла бы, не разжимая рук. Но это была только шальная мысль, промелькнувшая в хорошенькой головке при виде симпатичного мужчины. Ах, если бы мы хоть изредка позволяли себе такие необдуманные поступки!

– Вот, это Вадик, – официантка подвела посетителя к дальнему столику, за которым сидел парень с солидным пивным животом и щеками, напоминавшими хомяка. – Наш компьютерный гений.

Она хихикнула, стрельнув глазками в сторону Аркана.

– Меня зовут Сергей, – быстро сообразил гость, что от него требуется. – Мы с Вадиком поужинаем… Меню на ваше усмотрение. И поболтаем о своем, о девичьем. Надеюсь, пиво нам не помешает?

Аркан иронично взглянул на парня, охотно кивнувшего ему в ответ. Было заметно, что за свои неполные лет двадцать этот увалень большую половину своей жизни не прикасался ни к чему кроме клавиатуры и пивных бутылок. Причем темы для разговоров у таких, не в меру увлекшихся компьютерными играми парней, были достаточно однообразны. Кроме компьютеров у них мелькал интерес к футболу и фильмам для взрослых.

Зато выяснить интересующие Аркана вопросы оказалось делом пяти минут. Недорогой мощный ноутбук, комплект зарядных устройств и шнуров для телефонов, а также коробка дисков с программами для взлома большинства популярных моделей сотовых аппаратов обошлись гостю по привлекательной цене.

За пивом они поговорили об особенностях современных телефонов и коммуникаторов на базе операционной системы Андроид. Аркан внимательно слушал, стараясь восполнять пробелы в знаниях. Техника шагнула далеко за время его вынужденного бездействия, но мозги не заржавели на зоне. Не зря он тренировал их. Теперь масса полезной информации, которая обычно отыскивается в Интернете по крохам, рекой текла от Вадика к самому благодарному слушателю. Они даже разобрали телефон китайца с кисточкой, чтобы Вадик мог на примере показать как там все просто. Правильные наводящие вопросы только подстегивали юное компьютерное дарование к еще большей откровенности. Часа за два они так наговорились, что были готовы завершить встречу сделкой «в офисе», как выразился Вадик.

– Лизку захватим? – попросил толстяк гостя. Она в нашем доме живет. Я у нее в должниках.

– Братан! – осуждающе глянул на хакера приезжий, – ты хочешь меня обидеть? Да такую красавицу на руках носить нужно, а не на машине катать. И не только домой. Будь я помоложе…

– Она только на мужиков смотрит, – обиженно сказал в сторону Вадик. – Я для нее пацан.

Очевидно, хмель уже ударил по неокрепшим мозгам компьютерщика, и он готов был поделиться с первым встречным давней душевной травмой, тем более, что его так щедро угостили и выслушали.

Они ехали втроем на такси до того самого дома, где жили не нашедшие общего языка молодые люди. Ночные улицы в центре Благовещенска были шикарно освещены, пытаясь произвести впечатление не только на приезжих. Всем было приятно сознавать, что этот, заслуживающий уважения город, тоже не лыком шит. Вадик сидел рядом с водителем и без умолку тарахтел о новинках компьютерного мира, а на заднем сиденье годовалой «японки» молча переглядывались приезжий лет тридцати и девушка, не обращавшая внимания на сверстников. Она очень бережно держала огромный букет ромашек, словно хотела продлить их жизнь навечно. Они были чем-то похожи друг на друга – и цветы, и девушка. На первый взгляд обычные, но стоило присмотреться, и внимательный взгляд понимал, как красив их мир. Особенно в эту ночь, когда майская ночь была чудо, как хороша в освещенном неоновыми огнями старинном городе, к основанию которого приложил свою руку легендарный Хабаров.

Они зашли к Вадику «в офис», который оказался мастерской в полуподвальном помещении. Здесь ремонтировали всякую компьютерную всячину. На полках лежали препарированные ноутбуки и системные блоки, мониторы самых разных моделей и целые россыпи сотовых аппаратов. Хозяин, понимающе, не стал задерживать гостей разговорами и сразу выставил на стол обещанное. Как-то смущаясь, спрятал деньги и, на всякий случай, предложил кофе. Они отказались и быстро покинули берлогу одинокого компьютерного гения. На улице была необычно теплая ночь, и расставаться оба не желали.

– У меня есть большой пакет, – первой нарушила молчание Лиза. – Как все это добро нести… Зайдете?

– Лиза… – умоляюще произнес он, понимая, что не устоит.

– Родители уехали на неделю во Владик, так что маменька не заругает.

Она взяла его за руку и потащила за собой, прикрываясь букетом, словно зонтиком от тех, кто мог смотреть из открытых окон или балконов. Аркан растерялся и совершенно неожиданно стал Ариком, к которому так давно не прикасалась чистая девичья рука. Он чувствовал ее прохладные пальцы на своем запястье и уже ни о чем не хотел думать. Ее прикосновение было таким эротичным и вызывающим, что сердце застучало в груди, а расширенные ноздри уловили на фоне ночных майских запахов нотки больших ромашек и еще один незнакомый, но такой манящий аромат. Так могла пахнуть только Лиза. Это имя и этот запах были удивительно гармоничны и рождали в сознании мгновенные бурные фантазии и чувства.

Как странно создан человек! Он может годами ходить по своему двору или улице, но однажды на том же самом месте вдруг вспыхивает в нем нечто непостижимое и захватывающее. Из простого обывателя он вдруг становится счастливым обладателем благодати, охватившей и накрывшей с головой. Не нужны дворцы и соборы, шелка и драгоценности, в душе вдруг вскипает страстное желание любить и быть любимым. Обладать и дарить радость. Всего себя выплеснуть. Без остатка и корысти… Страсть ли это? Любовь ли? Как хотите называйте этот миг. Но он случается однажды, покоряя и подчиняя себе сознание, логику и весь жизненный уклад. Все вокруг тает в охватившем восторге, ибо становится лишним, наносным и бесполезным, а душа звенит, переполняясь нежностью и грешными порывами. Краток этот всплеск. О нем позже вспоминают всю жизнь и даже пытаются вызвать насильно, но он бывает только раз, да и то не у всех. Это дар божий. Так уж задумал Создатель.

– Лиза…

Ее имя было последним, что он смог произнести, еще пытаясь удержаться на краю манящей пропасти. Сознание ослепло от вспышки чувственности и, угасая, почему-то отметило, что время растянулось в единый сладкий миг, словно они оказались в поле действия огромного космического тела, безжалостно притягивавшего к себе все сущее и даже время, искажая его и заставляя протекать по иным законам.

Церковники веками пытались убедить добропорядочных прихожан, что это страстное проявление человеческой души есть темное и греховное наследие чего-то дьявольского, что Создатель замышлял иначе, закладывая в души смертных способность любить, – что выплескивать свои чувства достойно лишь на Него. Неужели Он ошибался? А, может быть, те, кто не способен любить ближнего, пытались внушить остальным вздорную мысль о греховности любви, ибо это то, ради чего стоит жить. И еще, рожденный в любви, не может считаться рожденным в грехе. Потому и коротки майские ночи, что для двоих, слившихся в объятии, время бежит иначе, чем для тех, кто одиноко ворочается в пустой квартире и никак не может уснуть.

– Тебе понравилась моя тэту? – первой нарушила молчание Лиза, повернувшись к лежащему рядом мужчине.

– Признаться, я как-то не успел разглядеть, – улыбнулся он в темноте.

– Две переплетенные розы. Одна с шипами, другая без.

– Это до того и после того?

– Нет же! – она оперлась на локоть, разглядывая лицо мужчины в полумраке. – Это символ верности… А что означает твой жук?

– Навозный? – попробовал отшутиться Аркан.

– Ну, правда, Сережа…

Чужое имя, которым назвался беглый зэк, неожиданно больно резануло по сердцу. Кем же он теперь стал, что даже этой милой девушке не смог открыться. А ведь она приняла его без оглядки и проверки паспорта, как сделала опытная вдова.

– Это на удачу, – едва выдавил из себя он. – Жук-скарабей.

– Я сразу поняла, что ты любимчик судьбы.

– Это почему же? – удивился Аркан.

– У тебя на лице написано… И взгляд такой…

– Какой такой взгляд? ПанЫмаешь? – пошутил он, обнимая худенькие плечи правой рукой, и жук на плече уткнулся в подушку.

– Взгляд баловня судьбы… Все в его жизни легко и просто… Все падает к ногам…

– И даже такие красивые девчонки!

– Особенно они, – с легкой грустью произнесла Лиза и быстро вскочила, оседлав лежащего мужчину. – Признайся, несчастный! Хотя, нет. Ничего не говори.

Она прильнула к нему стройным телом и, блаженно прикрыв свои глаза, положила голову на мускулистую грудь. Он почувствовал горячее дыхание и нежно положил ладонь на ее затылок. Девушка покорно затихла, принимая его первенство над собой. Интуитивно она доверилась доброй силе, предлагая властвовать. Эта вековая традиция демонстративно отдать мужчине все, вынуждая сознавать ответственность, сковывала многие непокорные души крепче всяких клятв и обещаний. Для хитреца она не возымеет силу, но для искреннего человека станет непреодолимой привязанностью. Почувствовав это Аркан, ласково произнес:

– Ты даже не знаешь меня, девочка.

– Мне не важно, что написано в паспорте. У меня есть глаза.

– И что они увидели? – иронично спросил беглый зэк. – Ну, кроме принца.

– Перстень не твой. Слишком крикливый какой-то.

– Выиграл, – уклончиво ответил Аркан, мысленно удивляясь ее наблюдательности.

– Родители тебя называли иначе, – как-то в сторону сказала Лиза. – В семье у тебя было другое имя.

– Сергунчик?

– Не смейся. Я слышу. Когда ты говоришь неправду, сердце стучит чаще… Что-то скрываешь, но это не так страшно… Ты светлый человек… и я могла бы тебя полюбить. Сильно. Как никто еще тебя не любил.

Она замолчала, прислушиваясь.

– Вот замерло твое сердечко. Вспоминаешь кого-то… Стукнет и замрет снова. Помнишь ее, но любви меж вами не было. И ее рядом нет. Далеко она, а ты помнишь, но не маешься. Тут что-то другое.

– Да ты ведьма!

– Слово неплохое, – девушка взяла его лицо в свои ладони. – Ведьмы ведают. Обо всем, что скрыто от обычного глаза.

– Сдаюсь! – Аркан шутливо вскинул руки вверх и опустил позади себя на подушку.

– Ты не такой, – девушка пристально посмотрела ему в глаза. – Затаиться можешь, но не сдаться. Я тебя вижу…

– Опаньки!

– И скарабей твой не из салона тату, – она положила ладонь на его правое плечо и чуть поводила подушечками пальцев по татуировке. – Неровный рисунок, вручную сделан…

– На зоне, – неожиданно для себя признался Аркан. – Я беглый зэк.

– Будем, как Бони и Клайд. Я хорошо стреляю.

– Такты Ворошиловский…

Он не договорил. Лиза прикрыла ладонью его губы и серьезно покачала головой. Аркану стало удивительно спокойно рядом с этой хрупкой девочкой, обладающей внушительной внутренней силой. Ей можно было доверить свои тайны и быть уверенным не только в их сохранности, но и поддержке. Во всем.

– Я выросла в семье военного, – спокойно пояснила Лиза. – Комнатушки по гарнизонам, частые переезды и простой быт. Могу не только готовить, но и постоять за себя. Ты не бойся, я не малолетка. Мне двадцать три, только шифруюсь под пацанку. Так проще. Но на сосунков вроде Вадика смотреть серьезно не могу. Мне нужен мужчина, с которым я пойду куда угодно. Хоть на эшафот. Возьми меня с собой. Я сильная.

Аркан что-то хотел возразить, но горячая ладонь только сильнее прижала его губы.

– Я чувствую тебя, – Лиза говорила тихо и уверенно. – Никогда женщину не ударишь и не предашь. Ты по мне. Можем уехать прямо сейчас.

– Ну, я бы не стал так торопиться, – он поцеловал ее ускользающие длинные пальцы. – Мне так кажется, что мы недоговорили…

Сильные мужские ладони вобрали в себя упругую женскую грудь. Она приподнялась, откидываясь назад, словно скачущая в ночи на сером волке то ли вампир, то ли амазонка. Для них в этой майской ночи растворились стены и улицы. Они были одни под звездным небом, влекомые в неизведанные дали не безумием полнолуния, а необузданным чувством, которое так по-разному звучит на разных языках и так понятно без перевода тем, кому довелось испытать его.

Глава XIX

– Не смотри на его цвет, – наливая из маленького расписного чайничка почти прозрачную парящую жидкость в пиалу, прошептала Лиза. – Это лучше крепкого кофе.

– А почему шепотом? – обнял девушку на изящную талию Аркан. – Духи обидятся?

– Я верю, что с водой или едой нужно общаться, как с человеком, – серьезно ответила хозяйка миниатюрной кухни. – Пробуй чай маленькими глотками, и он тебе все расскажет.

Лиза села за маленький стол напротив гостя и, уперев подбородок в кулачки, стала за ним наблюдать. Ей все нравилось в этом сильном и уравновешенном мужчине. Его взгляд, его добрые руки, то, как он говорит и ест.

– Продырявишь меня так, – пошутил Аркан, не открывая глаз. – Просто рентген какой-то.

– Мне просто приятно смотреть, как ты ешь, – спокойно ответила девушка. – Когда-то в детстве мама сказала – будешь выбирать мужчину, посмотри, как он ест. Если не понравится, не связывайся, все равно бросишь.

– Мудрая женщина.

Лиза не ответила. Налив и себе немного чая, начала неторопливо прикладываться к самому краю изящной пиалы, продолжая рассматривать гостя. Аркан открыл глаза и встретился с ней взглядом. Ему было приятно ощущать себя вместе с этой, на первый взгляд, хрупкой девушкой. Она не тарахтела без умолку и не заламывала театрально руки, не пыталась понравиться. Наоборот, вела себя так естественно, будто они давно и хорошо знали друг друга.

– Мы не торопимся? – осторожно спросил гость. – На работу или по делам…

– Нет, я во вторую сегодня, – она хотела что-то добавить, но сдержалась, поколебавшись, все же произнесла. – Ты ничем не связан и можешь уйти прямо сейчас.

Глаза ее заблестели от накатившихся слез, а пальцы, стиснувшие пиалу, побелели. Она еще не умела полностью владеть собой, чтобы скрывать бушевавшие эмоции, но характер был железный.

– Можешь забыть все, что я говорила ночью… Считай это женским бредом.

– Я не хотел бы это забывать, – голос Аркана дрогнул. – И не хотел бы рассказывать тебе о бандитах. Просто вокруг меня последнее время столько смертей…

– Я не буду всю жизнь официанткой, – оборвала его Лиза. – И я не буду сидеть на шее у родителей. И не пугай меня бандитскими разборками или отсутствием квартиры. Я знаю, что могу многое, а с тобой… вместе мы сможем еще больше.

Неожиданно девушка схватила кухонный нож и коротким движением кисти метнула его. Рядом с ухом Аркана что-то прошелестело, и за спиной раздался короткий сухой звук. Он медленно обернулся. В разделочной доске, висевшей у шкафа на стене, торчал тот самый кухонный нож. Судя по выщербленной поверхности толстой доски, с ней частенько проделывали подобные упражнения.

– О, как! – гость с усилием вытащил лезвие, глубоко вошедшее в дерево. – Просто ниндзя какой-то! Предупреждать надо.

– Не бойтесь, дяденька, – хихикнула девушка, – это игрушечный ножичик.

– Я так и подумал.

Аркан допил чай и аккуратно поставил пиалу рядом с собой на стол. Он демонстративно отодвигал ее от девушки, намекая на то, что она может и фарфор обратить в своих руках в метательный предмет. Лиза быстро поняла это и рассмеялась. Между ними действительно существовало то редкое душевное единство, что возникает между незнакомыми людьми независимо от них. Оно просто есть, как солнце или воздух. Женская интуиция подсказала ей это сразу, мужчине потребовалось гораздо больше времени.

– Мне нужно перевести несколько фраз с китайского, – сразу перешел он к делу. – Можно найти кого-нибудь?

– Степан Степаныч! – не колеблясь, выпалила девушка в ответ. – Наш историк в школе классно говорил по-китайски.

– И чего мы тогда сидим? – в шутку тут же вскочил Аркан с места, но Лиза отнеслась к этому серьезно.

– Уже звоню.

Скромная квартира бывшего учителя была похожа на маленький музей. Картины, гравюры, эстампы, шелковые вымпелы с иероглифами и рисунками, витиеватые корни на подставочках и еще что-то пестрое покрывало все стены плотными рядами. На столе, стульях, подоконнике, а то и просто на полу высились стопки книг и журналов. Гости боязливо протиснулись среди этих пирамид на кухню, где по русскому обычаю встречали друзей и вели беседы.

– Лизанька была в школе просто сорвиголовой, – ласково взглянул на девушку бывший преподаватель истории, – но умница, доложу я вам, сударь…

Он перевел взгляд на гостя и придирчиво осмотрел.

– Издалека, значит, к нам, – историк предложил жестом садиться за стол и расставил чашки. – По делам, стало быть. Нынче коммерсантов в наших краях не счесть. Китай многих привлекает. Ресурс немеряный. Только с умом нужно с ним обращаться. Там за века столь намешано, что проглотят и не заметят. Одну силу и уважают.

– Спасибо, Степан Степаныч, что помните, – с любовью посмотрела на хозяина девушка. – У Сережи один вопрос как раз по этой части.

– Вот молодежь, – покачал головой бывший учитель, – нет, чтобы о здоровье спросить или рассказать что о родителях, тут же в дамки… Узнаю Дроздову. Всегда торопыгой была.

Пока хозяин отвернулся к плите, Лиза объяснила гостю жестом, что Дроздова, это она. Они оба почувствовали себя учениками и прыснули от едва сдерживаемого смеха.

– Я, между прочим, еще все замечаю, – проскрипел старческим голосом историк. – Школьные навыки поглядывать в отражение окон и глазки своих учеников остаются на всю жизнь.

Пока гости молча пили чай с какими-то листочками, хозяин внимательно рассматривал фразы на экране ноутбука, скопированные туда с телефона китайца с косичкой. Аркан быстро освоился с новой техникой и, помня советы Вадика, еще в Лизиной квартире самостоятельно собрал необходимые данные.

– Я так понимаю, это сообщения с телефона, – начал делиться впечатлением бывший учитель. – Явно набраны с маленькой клавиатуры и с ошибками. Молодежь сейчас за орфографией не следит, да и словечек американских нахватались.

– Верно, – согласился Аркан.

– В этом файле писать можно? – спросил историк, кивнув на монитор. – Я под каждой строчкой перевод напишу, а вы уж сами решайте, что к чему… Только сразу предупреждаю, что к торговле это отношения не имеет.

Степан Степаныч начал осторожно нажимать клавиши, относясь к компьютеру с опаской. Лиза собралась было помочь старому учителю, но Аркан одернул ее, строгим взглядом. Она демонстративно сложила ладони на столе, застыв в смиренной позе.

– Вот это правильно, – очень по-доброму улыбнулся историк, – старших нужно слушаться. Вы с ней построже, – обратился он к гостю, – а то ведь и родители не могли справиться. Огонь!

– Я из общества юных пожарных, – пошутил Аркан.

– Ну-ну, – историк снял старенькие очки и аккуратно положил на стол. – А почерк-то в сообщениях этих недетский. Язык людей из «триады». Он не то что бы иносказательный, скорее, похож на нашу блатную феню. Слова, вроде бы знакомые, а смысл размыт. Послания из первой группы адресованы некоему Го. Судя по тону – исполнителю приказов. Эдакой держиморде. Большинство сообщений второй группы, похоже – отосланных, более почтительны и адресованы некоему господину по имени Дунь. Что в переводе звучит, как щит воина. Это, скажу я вам, еще тот фрукт. О нем отзываются уважительно все корреспонденты.

Переводчик внимательно посмотрел на свою бывшую ученицу и добавил:

– Зная твой характер, Лизонька, не буду отговаривать или читать нотации, но смею утверждать, что все очень серьезно. Как говорит теперь молодежь, по-взрослому. Так что, я бы отошел в сторонку и забыл обо всем этом. Ты ведь умница и подавала большие надежды…

Историк смолк под молчаливым взглядом девушки.

– Степан Степаныч, – вмешался в разговор Аркан, – а нет ли сообщения о некоем человеке по имени Чен?

– Думаю, это кличка, – быстро откликнулся переводчик. – Он куда-то уезжает сегодня. И его собираются провожать… Погодите, друзья мои, посмотрю точнее… Ага, вот! У заправки… а она упоминалась ранее. Что-то связанное с листвой или осенью. Прямо не говорится.

– На Октябрьской есть заправка, – подсказала Лиза, – там набережная Зеи начинается. Точно! Угол Лазо и Октябрьской.

– Ну, это уж я не компетентен, – сконфузился бывший преподаватель. – Его привезет на машине некто Дэн. Далее ваш Чен пересядет в машину Го, и тот отвезет его на…. Простите. Секундочку, что бы это значило.

Переводчик вновь нацепил на нос очки и покрутил колесико «мышки» сдвигая текст на экране ноутбука то в одну, то в другую сторону. Он сосредоточенно засопел, смешно нахохлившись, словно воробей в непогоду.

– Боюсь, мои способности окажутся бессильны перед этой загадкой, – обиженно пробормотал историк.

– Вы только намекните, подбодрила его бывшая ученица, – мы поймем.

– Речь идет о мастерской, – развел руками переводчик, – на какой-то улице, которую они называют нашей. Не припомню в городе каких-то китайских названий.

– У них кафе на углу Островского и Чехова, – подсказал Аркан.

– Так это автомастерская на Чехова, ближе к набережной, – догадалась Лиза. – «Митсубиси моторc» … Только это в десяти минутах езды от заправки.

Она вопросительно посмотрела на своего спутника, но он остановил ее жестом, обратившись к бывшему преподавателю:

– Степан Степаныч, дальше они куда направляются?

– Дальше… Точнее сказать не могу. Уж, не обессудьте.

– Ладно, – примирительно подвел итоги Аркан, – встретимся.

– Только они его провожают, – лукаво уточнил историк.

– А мы встретим, – подхватила Лиза. – Негоже гостю плутать по незнакомому городу.

– Ну-да, ну-да, – ни к кому не обращаясь, грустно произнес Степан Степаныч. – Кто теперь хозяин, а кто пришлый в Благовещенске – вопрос.

Провожая гостей в коридоре, он ласково обнял девушку за плечи и долго тряс крепкую руку ее спутника. Потом засуетился и, как бы между прочим, произнес:

– Только пакетик свой не забудьте. Красивый, из дорогого магазина. Я в такие, извиняюсь, не хожу.

– Степан Степаныч, – вспыхнула бывшая ученица, – это же чай. Я помню, вы любите «Жоугуй». Если продавец не соврал, то из самого Уишаня. Это подарок, – она замялась, но потом добавила, – от нас с Сережей. Возьмите и не обижайтесь.

Старик еще сомневался, глядя на фирменный пакет.

– Это сугубо мужской подарок, – рассеял его сомнения мнимый Сергей. – Говорю вам, как мужчина мужчине.

Все улыбнулись, пакет перекочевал в руки хозяина, и вздох облегчения поставил точку в споре. Не зря Лиза предупреждала своего спутника о необычайной щепетильности бывшего учителя. Он был так воспитан. Никогда не брал взяток и подозрительно относился ко всем подношениям. Такую гордость теперь редко встретишь.

Глава XX

Полуденное майское солнце способно выманить из домов и норок любых обитателей. Истосковавшиеся по теплу и люди, и зверушки, жмурясь от удовольствия, подставляют свои лица и шкурки под его теплые лучи. Это потом, в июле, когда от жары устанут, все будут прятаться, но весной тепло так желанно.

На тенистой стороне улицы было припарковано много машин. Недорогие «японки» всех мастей и возрастов, уткнувшись в обшарпанный бордюр, дремали, дожидаясь хозяев. На противоположной стороне улицы, у заправки, было постоянное движение. Доступность вполне приличных по местным меркам машин с островов самураев, сделало это место востребованным. Кто-то заказывал, кто-то переправлял, кто-то перекрашивал и что-то менял на разнокалиберных авто, а кто-то перегонял их по всем городам и весям огромной страны. Тут встречались и многое обсуждали. Немало народу кормилось вокруг машин, поэтому на приезжих не обращали внимания. Они появлялись и незаметно уезжали на почти новеньких авто, разнося привкус японского дизайна вслед за суши и чайной церемонией, постепенно оккупируя взгляды и привычки жителей неуклюжего северного соседа.

– Слушай, – Лиза устало отвернулась от объекта наблюдения, – а зачем ты купил «Талант»? Взял бы внедорожник, разница в цене небольшая, а проходимость не сравнить. У этого движок, конечно спортивный, но за городом бесполезный. Это же не японский асфальт… Хочешь погонять с девушкой?

– Очень хочу, – кивнул Аркан. – С ветерком, да с музычкой. Ты не отвлекайся.

Они уже несколько часов сидели в припаркованной машине и наблюдали за ситуацией на заправке сквозьтонированные стекла. Не зная, кого ждут или хотя бы на какой он будет машине, оба наблюдателя придирчиво всматривались в каждого у заправки сквозь сильную оптику охотничьих биноклей. Мелькало немало китайских лиц, но Аркан отсеивал их по каким-то своим критериям. Томительные минуты тянулись часами.

– Смотри, – почему-то шепотом сказал Аркан, – черная «Мазда» с разводами.

– Вижу, – кивнула девушка, – и что в ней особенного?

– В Благовещенске последние дни дождя не было, а эта на скорости шла под дождем. Видишь разводы на капоте?

– Мало ли… Ну, вон рядом еще «Субару» подкатил. Китайцы могут посреди дороги остановиться и трепаться полчаса… Как у себя дома.

– А я сейчас постучу кое-кому, – все также шепотом, словно боясь спугнуть, произнес Аркан, – только ты не упускай их из виду.

Мнимый Сергей достал из сумки на заднем сиденье телефон китайца с косичкой. Вставил аккумулятор, извлеченный ранее по рекомендации Вадика, объяснявшего, что их могли отслеживать при включенном аппарате. Едва сотовый загрузился и зарегистрировался в местной сети, беглый зэк отослал короткую SMS-ку.

– Кому это ты? – удивилась Лиза.

– Если это наш курьер по имени Дэн, то он возьмет трубу.

Минуту оба наблюдателя, затаив дыхание, следили за водителем «Мазды». Он подошел к кому-то, сидевшему на заднем сиденье «Субару». Стекло чуть опустилось, так, чтобы сидящего не было видно окружающим, но разговаривать было можно. Они что-то обсуждали. Неожиданно прервав разговор, водитель полез в нагрудный карман рубашки навыпуск. Достал сотовый и посмотрел на экранчик аппарата. В его позе улавливалась напряженность. Он медленно огляделся, явно ища кого-то взглядом.

– Привет, Дэн, – пошутил Аркан, не опуская бинокля. – Мы здесь.

– А ты хитрый, – с какой-то досадой в голосе произнесла Лиза.

– Вы уже во мне разочаровались, девушка?

Она промолчала, пристально рассматривая курьера, потом отметила:

– У этого Дэна из кармашка торчит визитка мастерской «Митсубиси моторc».

– Фиолетовый уголок вижу, – подтвердил беглый зэк, – но более ничего. Почему ты решила, что это из мастерской?

– К нам в кафе многие приносят свои рекламки, я их наизусть знаю. Такой ни у кого больше нет.

– Браво…

Он недоговорил. Курьер резко отвернулся от говорившего с ним через приоткрытое окно в «Субару» и быстрым шагом направился к своей машине. Следом из «Субару» выскочили двое китайцев, но курьер опередил их и, запрыгнув в «Мазду», рванул с места.

– Пристегнись, красавица, – Аркан бросил бинокль на заднее сиденье и лихо вырулил на середину улицы. – Как обещал, прокачу с ветерком.

– Ты знал? – растерянно спросила девушка.

– Подозревал…

Полуденный поток машин на окраине Благовещенска был достаточно свободным, чтобы черная «Мазда» попыталась оторваться от погнавшейся за ней «Субару». Обе машины, ревя моторами, лихо маневрировали между сонно ползущими собратьями. Гонщики устроили настоящий переполох на улицах, и никому не было дела до «Таланта», державшегося на почтительном расстоянии, но не отстававшего от бешеной парочки. «Мазда» металась по улицам, стараясь оторваться от преследователей, а «Талант» умело угадывал все ее шаги, потому что в салоне был опытный штурман, знавший город, как свою ладошку.

– Подождем здесь, – спокойно сказала Лиза. – Они выскочат справа.

– Не потеряем? – нервно переспросил Аркан.

– У курьера не зря была визитка. Он плохо знает город, значит, выскочит.

И действительно, черная «Мазда», визгнув тормозами на всем ходу вылетела справа на перекресток и, лихо развернувшись, заскочила во двор, как раз напротив того места, где стояла машина наблюдателей. Секундой позже справа промелькнула на перекрестке «Субару». Все стихло.

– Угадала? – растерянно спросил Аркан.

– Я бы сама тут спряталась, – пояснила девушка. – Давай-ка объедем. Там сквозной двор, и можно выйти на другую улицу.

Не привлекая внимания, «Талант» мягко вырулил на перекресток и завернул на параллельную улицу. Медленно прокатившись по тенистой стороне, остановился напротив обменного пункта с большим цифровым табло.

– Не вижу никого, – беглый зэк нервно забарабанил пальцами по рулевому колесу, обтянутому мягкой кожей.

– Подождем, – попыталась успокоить его Лиза.

Секунды мучительного бездействия показались им бесконечными. Однако, никакой машины вообще не выехало из проходного двора. Напряжение нарастало.

– Слушай, – она первой нарушила молчание, – а что ты написал Дэну в SMS-ке?

– Три тройки, – нехотя ответил беглый зэк.

– Что это значит?

– Номер одного черного джипа. Мне он очень не понравился. Похоже, его знал и Дэн.

Они опять замолчали, напряженно ожидая развития событий. Сомнения в том, что позиция выбрана неверно, так и подмывало ринуться в проходной двор, куда заскочила «Мазда». Спустя еще минуту Аркан не выдержал:

– Глянь, что там. Уйдут ведь!

Девушка неторопливо вышла из машины и, не переходя на противоположную сторону улицы, направилась вперед, поглядывая налево. В этот момент из проходного двора напротив выкатилась коляска с младенцем. Солидная, на больших никелированных колесах, с ярким креслицем для ребенка и тентом над ним, она выглядела внушительно. Ее чинно катила изящная китаянка с зонтиком. Очень аккуратно она развернула коляску и неторопливо покатила вдоль улицы. Лиза прошла еще метров двадцать и зашла в магазинчик. Аркан нервничал, но оставался на месте. Неожиданно зазвонил телефон Филина.

– Что скажешь? – без предисловий спросил все тот же холодный голос в трубке.

– Пасу его, – так же лаконично ответил мнимый киллер. – Не гуди. Отключаюсь.

Сердце начало сильнее колотиться в груди беглого зэка, но чувство опасности только подстегивало к хладнокровному анализу ситуации. Паниковать в такие моменты никак нельзя. Рвануть вдогонку, выбрав неверное направление, было равносильно провалу. «Субару» конечно скоро поймет, что ошибся и вернется, но где искать беглеца – вопрос. Неслучайно девочка зашла в магазин. Неслучайно. Она умница и просто так ничего не сделает. Скорее всего, это знак. Ему тоже нужно затаиться, как бы тяжело это ни было.

Через пару минут томительного ожидания из проходного двора напротив выглянул китаец в рубашке навыпуск. Быстро окинув взглядом улицу, он пересек ее и направился следом за коляской по противоположной стороне. Аркан взял бинокль с заднего сиденья и стал рассматривать обоих китайцев, медленно удалявшихся по немноголюдной Северной.

Лиза вышла из магазинчика и направилась к машине. Он видел в бинокль ее беззаботное лицо. Красивая и умная девочка, что тебе еще нужно, Аркан? Бери ее и рви когти. Она может сделать счастливым любого. И, если выбрала тебя, не упускай шанс. Вот сейчас дождись ее и разверни машину прочь от этих братков и китайцев. Тебе их никогда не одолеть и не переделать. Но образ Дельфинчика неожиданно возник в памяти. Как она чудесно улыбалась тогда на берегу. В последний раз…

– Это они, – выпалила девушка, едва сев в машину. – Курьер ее охраняет.

– Я понял. И его рубашонка навыпуск меня напрягает.

– Оружие?

– Да, там можно спрятать что угодно, – кивнул Аркан, не выпуская бинокль. – Отсюда видно, что у него автомат с большой обоймой.

– Не торопись ехать за ними, – предупредила Лиза. – Северная идет параллельно Чехова. Так что они идут или к заправке или к мастерской. Можем ехать по Ломоносова и контролировать их на перекрестках.

– Нет. Если свернут во двор, потеряем. Лучше наблюдать отсюда. Эта улица на удивление прямая и машин впереди нет. Но не это главное. Где тот пресловутый Чен?

Девушка испуганно посмотрела на мужчину. Ее кольнула мысль, что это она все испортила, пустившись по ложному следу. Вдруг этого Чена высадили по дороге, а эти двое лишь отвлекающий маневр.

– Остался в машине, – осторожно предположила Лиза.

– Нет, – возразил Аркан. – «Субару» уже мелькнул сзади. Они вернутся на то место, где в последний раз видели черную «Мазду». Вызовут подмогу в этот район и будут рыскать по дворам и переулкам. Машину быстро найдут. В ней опасно оставаться.

– Чен пошел другой дорогой? – неуверенно спросила девушка.

– Тогда бы Дэн сопровождал его, а не китаянку с коляской.

– Чен переоделся в женщину!

Она даже взвизгнула от неожиданной догадки, но мужчина только отрицательно покачал головой, пояснив свои мысли:

– Возможно, это изначально была женщина. Мы же «Мазду» не проверяли. Возможно, это ребенок, которого везут в Китай. Возможно, что-то спрятано в коляске.

– Ну, ты и шахматист! – с восторгом протянула Лиза. – Все по полочкам успел разложить.

– Я дурак, который согласился взять тебя на дело.

Они замолчали, наблюдая в бинокли за удаляющейся коляской и китайцем в рубашке навыпуск. Неожиданно перед этой парой из-за поворота возник черный джип с номером «333». Из него выскочили трое и ринулись к женщине с коляской. Затрещали выстрелы. Редкие прохожие бросились врассыпную. Аркан рванул машину с места, но кровавая картина разыгралась на их глазах еще до того, как они успели приблизиться.

Китаянка с коляской выхватила оружие, но, так и не успев из него выстрелить, упала. Курьер жахнул очередью по троим бегущим, а они ответили. Черный джип дернулся навстречу курьеру, но, вильнув, ударился бампером в столб освещения. Курьер кувыркнулся в сторону, уходя из-под огня, не прекращая стрельбы.

Трое рванувших к коляске, уже неподвижно лежали на тротуаре, когда дверца черного джипа открылась. Вновь застучали выстрелы. Курьер с автоматом затих, согнувшись в неестественной позе, а бензобак джипа рванул, подбросив машину. Все окутало пламенем и черным дымом.

Аркан резко тормознул около неподвижной коляски, крикнув напарнице:

– Хватай коляску и рви когти. Я их отвлеку. Встретимся у переводчика.

Девушка едва успела подхватить одиноко стоящую на тротуаре коляску и завернуть за угол, как по кузову «Таланта» что-то застучало. Беглый зэк ударил по педали газа, пригнувшись к рулю. Машина рванула с места, вильнув за черное облако горящего джипа. Преследователи уже не могли вести прицельный огонь, и это спасло жизнь Аркану. Резко свернув на перекрестке вправо, он умышленно мчался некоторое время прямо, чтобы гнавшиеся засекли его. Не зря он выбрал спортивную «японку». Машина резко набирала обороты и послушно маневрировала на опасных виражах. Рискуя, он все дальше уводил беду от девушки с коляской.

Предусмотрительно купленный в «мутных» гаражах «Талант» был явно с перебитыми номерами и поддельными документами. У Аркана просто спросили, на кого оформить, не проверяя его документов. Небольшая, по сравнению с официальной, сумма сделки устроила обе стороны, а судьба машины была предрешена. Вот и теперь нужно было лишь оторваться, чтобы иметь шанс уйти без машины. Преследователи не видели водителя «Таланта» за тонированными стеклами, значит, нужно было лишь обеспечить себе фору в пару минут.

Недолго пропетляв, Аркан наткнулся на подходящее место. Посредине улицы стоял солидный каток, за ним медленно полз асфальтоукладчик. Очевидно, на улице было жарко и пахло гарью, так что поблизости никого из прохожих не было видно. Схватив дорожную сумку с заднего сиденья, беглый зэк открыл водительскую дверь и рванул машину вперед. Задумавшись на миг, достал свою любимую Zippo и чиркнул колесико. Бережно положил зажигалку на соседнее сиденье, в надежде, что она свое отработает. В последний момент он сгруппировался и прыгнул прочь из несущегося на каток «Таланта».

Уже пробегая проходным двором, Аркан услышал позади удар, скрежет железа и взрыв загоревшейся машины. Шансов потушить ее у любопытных или дорожных рабочих практически не было. Да и кто полезет в пекло. А уж вспомнить, что было до того, как полыхнуло пламя, казалось просто гиблым делом. Если и были какие-то отпечатки или оброненные предметы в салоне, которые могли бы натолкнуть на след водителя, то они сгорят. Перебитые номера двигателя и кузова тоже много не расскажут о сгоревшем «Таланте» и его владельце.

Глава XXI

Уже стемнело, когда Аркан, крадучись, пробрался к дому бывшего преподавателя истории. Старый район города, да и сам видавший виды дом особых признаков веселья или суеты не выдавал. Сжимая в кармане рукоять «Стечкина», беглый зэк, оглядываясь, вошел в едва освещенный подъезд. Где-то наверху громко работал телевизор.

Аркан позвонил в дверь переводчика, но никто не откликнулся. После нескольких неудачных попыток он постучал в дверь, и она неожиданно открылась. Выхватив пистолет, незваный гость медленно вошел и, прикрыв дверь, прислушался. Было неестественно тихо. Используя яркий экран сотового телефона без SIM-карты только в роли фонарика, он прошел в комнату.

Картина, которую он там увидел, осталась в памяти навсегда. У стены стояли два стула, к ним были привязаны хозяин квартиры и Лиза. Они были мертвы уже несколько часов. Судя по следам на телах, их пытали электрошокером, а потом убили. Если бандиты выбивали из них какую-то информацию, то, скорее всего, добились этого, а потом просто замели следы. Буря гнева пронеслась в душе беглого зэка, и более всего он винил себя. Как он мог рисковать этой невинной чистой душой, рванувшейся ему навстречу и погибшей так нелепо. Первым порывом было застрелиться тут же, но чувство мести взяло верх.

Собравшись с мыслями, Аркан заставил себя осмотреть квартиру преподавателя. К его удивлению погрома не было. Более того, он вообще не обнаружил никаких следов постороннего присутствия. На кухне остался заваренный чайник и пара чистых чашек. Похоже, Лиза и старик собирались отведать принесенный ими в подарок чай, да так и не успели. Красивая деревянная коробочка с «Жоугуй» стояла аккуратно закрытой посредине стола.

Как все нелепо получилось!

Беглый зэк аккуратно вытер захваченным с кухни полотенцем все, чего мог коснуться в квартире, в том числе и входной звонок. Зачем-то спрятав полотенце под ветровку, быстро вышел из подъезда. Майский вечер был прохладным. С запада надвигалась гроза. В темном небе отсвечивали зарницы. Предполагаемая непогода распугала желающих прогуляться, и прохожих почти не было. Чтобы обдумать ситуацию, Аркан пошел бродить по безлюдным улицам, не опасаясь нарваться на тех, кто мог его искать. Более того, он жаждал этой встречи. Зацепи его тогда кто-то, уложил бы всех, не думая о последствиях.

Но ничего подобного не случилось. За пару часов он немного успокоился и начал анализировать ситуацию. Единственный, кто хоть как-то мог пролить свет на все возникшие вопросы, был Вадик.

– Слушай, братан, а девушка Лиза тебе случайно сегодня… – Аркан намеренно растягивал фразу, чтобы вызвать на разговор, застывшего в дверях своего «офиса» компьютерного гения.

– Да, – перебил Вадик невнятную тираду гостя, – притаранила какой-то старый пылесос днем. Вон, стоит в коридоре, как пулемет на колесах. Что-то там про подарок наплела… Починить просила… Но у меня со временем беда. Потом, как-нибудь.

– Дык, я о нем и говорю, – тут же нашелся бывший зэк. – Я ей пытался внушить, что не успеем. Давай-ка я этот раритет с утра в мастерскую снесу. У меня корешок есть, внутренности этим монстрам меняет на новые, а внешне не отличишь.

– Да, забирай, – обрадовался хакер, – не до него.

– Лады! Сделаю сюрприз… Бывай…

Аркан что-то еще хотел добавить о пиве на завтра, но его ноги едва не подкосились под тяжестью старого пылесоса. Напрягшись, он удержал в руках раритет и вывалился из «офиса». Сделав несколько шагов от входной двери, беглый зэк остановился на первой ступеньке у лестницы из полуподвала, где царил Вадик. Шум за спиной стих, и любитель старинных пылесосов медленно опустил «пулемет» на его колеса. Добротно раньше делали вещи, но и это не спасало ветерана. От тяжести колеса разъехались в разные стороны и грозили «отстрелиться» в целях безопасности.

Любопытство взяло верх и, рискуя быть застигнутым на месте вандализма, Аркан решил проверить внутренности пылесоса. Его рука наткнулась под солидной крышкой на какие-то тряпки, картонную коробку и… какие-то окатыши. Достав один из них, он удивился его весу. Смутная догадка вспыхнула в воспаленном сознании. Поднявшись на пару ступенек лестницы из полуподвала, беглый зэк выглянул на улицу. Никого. Он вернулся к пылесосу и поднес окатыш к яркому экрану сотового телефона, словно фонарику. Сомнений не осталось. Это был самородок. Так вот что называли Ченом!

Еще раз приподняв древний образец домашней техники, Аркан понял, что тут золота килограммов на пятьдесят. Кому скажешь, не поверят, что целое состояние, за которым гонялись несколько бандитских группировок, убивая направо и налево, просто так валялось в коридоре хакера, который даже не удосужился проверить, что ему сдали в ремонт. Бедная девочка, как же ты это сюда дотащила? Ему представилось, как Лиза катила по улицам коляску и в какой-то момент стала подозревать о ее содержимом. Очевидно, на поворотах это было заметно. Потом вкатила коляску в лифт своего подъезда. Сообразила, что золото держать у себя опасно, придумала, как спрятать добро у Вадика. Тут, среди бытового хлама, пылесос навряд ли кто будет проверять. Умница, что и говорить. Только ее все же вычислили. Вместе со стариком…

Аркану пришлось повозиться, перепрятывая картонную коробку с самородками в свою дорожную сумку. Пылесос он выкинул в мусорный контейнер, сиротливо стоящий во дворе. Окинув дом и темное окно на третьем этаже, где жила Лиза, медленно повернулся и поплелся прочь. Плечо оттягивала сумка, а карман – увесистый «Стечкин». Теперь его ничто не держало в этом городе, а вот смерть, казалось, продолжала преследовать.

Начал накрапывать дождь, и бывший зэк зашел в первый попавшийся кабак. Там было накурено и шумно, никто не обратил внимания на угрюмого мужчину, попросившего принести пива за дальний столик, под которым лежала его дорожная сумка. За окном ударили первые раскаты грома. Крупные капли забарабанили по пыльному стеклу, оставляя длинные темные следы. Тяжелые думы бродили в буйной голове мужчины, который когда-то в детстве любил нырять в чистой морской воде, доставая со дна оброненные кем-то монетки или цепочки. Теперь он сам опустился на человеческое дно и тащит на плече целую сумку добра, которая может стать тысячами цепочек и монеток. Вот только никакой радости это не принесло. Сплошные разочарования и угрызения совести. Неужели его судьба заключается в том, чтобы нырять за чужим золотом, теряя каждый раз едва зародившуюся любовь.

Чувство мести опять вспыхнуло в душе бывшего зэка, заставляя мозг напряженно искать какой-нибудь выход из ситуации. Он пошарил в сумке и вытащил сотовый Филина. Отыскав в кармане SIM-карту, вернул аппарат к жизни. Человек так уж устроен, что относится ко всем своим вещам, выступая в роли всевышнего – то усыпляя их, то возвращая к жизни. Вот только, что сказать о своих близких, которых ты отправляешь в далекий путь, из которого нет возврата. Как правы братья Стругацкие – трудно быть богом!

Настойчивый виброзвонок вывел мужчину из раздумий.

– Куда пропал? – холодный голос звучал настороженно.

– Работаю… – неопределенно ответил он.

– Смотри, у тебя гости в сорок девятой.

– Знаю.

– Как Чен? – собеседник уже не мог сдержать волнения.

– Пасу… Ты пока не гуди мне.

Он выключил сотовый и вытащил из него SIM-карту. Сердце застучало чаще. Значит, китайцы устроили засаду в доме на углу Островского и Чехова. Похоже, у них везде свои люди. Слишком быстро они всех вычисляют. Хотя, чему удивляться – то, что лежало сейчас под столом в его дорожной сумке, могло бы соблазнить многих. Вот только ему это было безразлично. Злоба и месть волнами бродили в его душе, едва не выплескиваясь наружу.

– Братан, – незнакомый пьяный голос вернул бывшего зэка к действительности, – угости пивком. Все горит внутри, а бабла нет.

– Впрягайся… – тут же перешел на феню бывший зэк.

– Деловой? – как-то резко протрезвев, насторожился набивавшийся в собутыльники.

– Есть дело.

– Мокруха? – новый знакомый сел на свободный стул, пристально всматриваясь в лицо Аркана.

– Кент с тачкой нужен, – не отвечая на вопрос, уверенно гнул свое беглый зэк.

– Где чалился?

– Восьмерка… – протяжно выдохнул Аркан и отхлебнул пиво.

– И как кишлак? – у незваного собеседника кадык забегал под небритой щетиной.

– Черный…

Аркан демонстративно сделал еще один большой глоток, потом подозвал официанта и сделал заказ. Собеседник залпом опрокинул принесенную кружку пива, а вторую стал смаковать, уважительно поглядывая на благодетеля.

– Как разобьем? – неожиданно спросил он, соглашаясь пойти на дело.

– На хате двое. Без Егора хипеш будет, а мне базар ни к чему.

Кадык под щетиной нервно задергался, и на столе появилась еще одна пустая кружка. Глаза над ней чуть приветливее зыркнули на Аркана.

– Перетру с кирюхой, – он отошел в сторону и кому-то позвонил по сотовому.

Спустя полчаса «Тойота» с тремя молчаливыми мужчинами неторопливо катила под дождем в направлении дома на углу Островского и Чехова. Машина была явно только что угнана из какого-то соседнего двора, потому что чистый салон и классическая музыка на оставленном в проигрывателе диске никак не сочетались с внешностью нахохлившегося в мокрой куртке водителя, представленного Аркану выпивохой из кабака как Крест. Сам шустрый любитель пива сидел рядом с корешем и нервно потирал руки. Он перехватил в зеркале заднего вида напряженный взгляд Аркана, осматривавшего переднюю панель «Тойоты» и ключ с брелоком сигнализации, раскачивающийся на небольшой цепочке. Не упустил случая прихвастнуть:

– Крест не баклан. Любого фраера прикупит и мальчика возьмет.

Аркан исподлобья глянул в ответ. Помолчал.

– Гармошки на хазе нет, – решил он немного просветить в свои планы подельников, – слона я притер. Упадем чисто. Берем центряк, потом банкуем.

– Только не горбатить, – буркнул Крест и переглянулся с корешем.

Аркан не ответил. Он знал, что деловые не трезвонят, потому к их словам прислушиваются. Да и времени на обсуждение у них не было, машина медленно вкатилась во двор углового дома. Ливень еще не закончился, и водитель припарковался прямо у подъезда. Они быстро выскочили из внедорожника с солидным багажником, но нескольких секунд было достаточно, чтобы намокнуть. Стараясь не шуметь, поднимались пешком, оставляя на ступеньках мокрые следы.

Тяжелую дорожную сумку беглый зэк оставил на заднем сиденье машины. Случись что с ним в квартире, добро уже не понадобится. Только «Стечкин» с глушителем оттягивал карман брюк. Крест разбил лампочку, и лестничная площадка у квартиры номер 49 погрузилась в полумрак. Для верности они постояли, прислушиваясь несколько минут. Ничто их не встревожило.

Аркан бесшумно отпер дверь своим ключом и вошел первым. Он скользнул в темноту коридора и, пригнувшись, резко ушел вправо, прячась у большого холодильника. Две тени промелькнули следом, прикрывая за собой дверь. Несколько секунд были слышны только неясные шорохи. Внезапно прозвучавший в тишине глухой удар и звук падающего тела был сигналом. В комнате завязалась потасовка, и «Стечкин» очень пригодился. Аркан бил по всем мелькавшим в темноте фигурам без разбора. Месть, накопившаяся в нем, вырвалась и не щадила никого. Словно жертвоприношение богам, он положил всех на алтарь своей ненависти к этим существам, готовым убивать ради денег. Когда в комнате все стихло и пороховой дым рассеялся, он включил яркий экран сотового телефона, используя его, как фонарик.

Шесть тел были разбросаны по большой комнате в неестественных позах. Стало быть, китайцы опасались Филина, послав за ним четверых. Интересно, есть ли кто на улице. Стараясь не оставлять следов, беглый зэк прощупал пульс у лежавших. Его подельники оказались ушлыми ребятами – они успели исполосовать ножами троих китайцев, пока всех не успокоил «Стечкин». Четвертый был еще жив, но дышал с трудом. Аркан приподнял его голову и зашептал на ухо:

– Кто старика и девчонку пытал электрошоком? – он ткнул ствол «Стечкина» китайцу в глаз. – Кто, я тебя спрашиваю?

Беглый зэк хладнокровно надавил сильнее. Китаец дернулся и застонал.

– Я буду отстреливать все твои конечности по очереди, пока не скажешь!

Китаец сдался и быстро зашептал:

– Не убивай! Это Дань. Это все он. Я был против. Они все равно ничего не сказали.

Отпусти меня! Тебе нужен Дань. Я никому не скажу о тебе. Уходи…

– Где он? – хрипло рыкнул Аркан и вдавил ствол глубже.

– Стой! Стой! – заверещал китаец. – Все скажу. Отпусти… Дань в машине на другой стороне улицы.

– Какая машина?

– «Субару»… Только убери пистолет.

Это было последним, что успел сказать несчастный. И его просьбу выполнили. «Стечкин» нырнул в карман брюк, а полотенце из квартиры старого учителя туго стянуло шею китайца, и через несколько минут все было кончено. Аркан спрятал полотенце обратно под ветровку, пошарил по карманам мертвеца и забрал уже не нужный хозяину сотовый телефон. Отыскав уткнувшегося лицом в паркет Креста, взял у него брелок и ключи от «Тойоты». Окинув взглядом комнату, проконтролировал, чтобы не оставить следов, и покинул негостеприимную квартиру номер 49.

Аккуратно заперев за собой входную дверь, Аркан стал бесшумно подниматься к выходу на чердак. На ходу он анализировал обстановку. Прошло несколько минут, как Крест разбил лампочку в подъезде. Если это заметили, то послали кого-нибудь на проверку, так что спешить к «Тойоте» не стоит. Просто сломав простенький замок, охранявший путь на крышу, он выбрался на улицу из соседнего подъезда. Ливень прекратился. Лишь крупные капли с ветвей деревьев шлепались в лужи на асфальте. Свет фар от подъезжавшей с улицы машины метнулся по двору. Аркан едва успел спрятаться за «Газель», плотно припаркованную к ограде детской площадки. У едва освещенного подъезда было видно, как «Субару» подъехала вплотную к их «Тойоте», приперев водительскую дверь. Выскочивший из подкатившей машины человек, обошел «Тойоту», пытаясь заглянуть через тонированные окна в салон.

Аркан нащупал в кармане телефон китайца из квартиры. Найдя список сделанных звонков, ткнул наугад в последний. Не дожидаясь ответа, бесшумно метнулся к стоящему у «Тойоты». Очевидно, незнакомец был очень увлечен своими поисками, потому что, дал подойти со спины. В стоявшей рядом «Субару» заиграла мелодия звонка сотового телефона, и в этот же момент бесшумно сработал «Стечкин». Голова незнакомца у «Тойоты» дернулась, и он рухнул лицом в лужу. Через мгновение Аркан рывком открыл заднюю дверцу «Субару». Салон осветился мягким желтым светом в кожаной обивке. Злые глаза пожилого китайца скользнули по наставленному на него стволу и уперлись в Аркана.

– Подвинься, Дань, – злобно рыкнул беглый зэк и бесцеремонно втиснулся на заднее сиденье рядом.

Они остались вдвоем. Будь возможность, Аркан отдал бы сумку с золотом за возможность все вернуть назад, но судьба неумолима. Он сидел вполоборота к китайцу, явившемуся на его землю устанавливать свои порядки. Надменность и пренебрежение в глазах пришлого бандита взбесили беглого зэка. Он даже не стал стрелять в него, хотя глушитель «Стечкина» уперся в подбородок китайца, задирая его вверх. Острый кадык на тощей шее испуганно дернулся и обе руки несчастного демонстративно поднялись вверх и медленно легли на спинку переднего сиденья.

Рыча от злобы, Аркан схватил запястье с желтоватой кожей и проступающими под ней синими венами. Рванул на болевой, заламывая со всей силой. Противник взвыл от боли и стал валиться на спину, поддаваясь тому направлению, к которому его принуждал нападавший. Обезумевший от ярости за убитую девушку, беглый зэк жаждал мести. Он мог бы просто застрелить нелюдя по имени Дань, но этого казалось мало. Месть клокотала в его душе, заставляя быть жестоким. Аркан прижал китайца к сиденью, не отводя взгляда от испуганных глаз обреченного. Ужас заставил узкие глаза китайца округлиться. Беглый зэк нащупал под ветровкой полотенце и, обмотав пару раз вокруг тонкой шеи китайца, затянул. Тот сопротивлялся, пытался высвободить руки, ударить головой, даже укусить, но Аркан только рычал в ответ.

В этот момент для мальчика, нырявшего когда-то на глубину в Черном море, все зло мира было сосредоточено в существе по имени Дань. Это он был виновен в смерти Лизы, ее учителя и во всем остальном, что приключилось с Ариком. Дань мог прочесть это в глазах убивавшего его Аркана, пока не затих. Китаец так и остался на заднем сиденье с полотенцем на шее, как фанат неизвестного футбольного клуба.

Беглый зэк залез в «Тойоту» через пассажирскую дверь и аккуратно сдал назад, медленно выезжая из двора дома на углу Островского и Чехова. Жажда мести в его душе еще не угасла. Он готов был голыми руками истреблять всех, кто встал бы сейчас на его пути, но так не случилось. Никто не заинтересовался угнанной машиной, которая, поколесив по улицам, остановилась во дворе дома через улицу от железнодорожного вокзала, да так и простояла там до следующего вечера.

Глава XXII

Арик курил на балконе съемной квартиры в спальном районе столицы и крутил в пальцах пачку «Парламента». Лет семь назад, когда у него появилась возможность покупать то, что хотелось, «Парламент» и Zippo стали постоянными спутниками. Это не была дань моде или подражание какому-то мачо, ему просто нравились эти изящные вещи. Сейчас, остановившись от гонки, что преследовала его последний месяц, беглый зэк вновь мысленно вернулся в тот день, когда оставил в машине свою зажигалку Zippo. Она исправно послужила в момент столкновения «Таланта» с катком в Благовещенске. Точно по его расчетам, машина разодрала правое крыло и бензобак о заграждения и после удара загорелась. Zippo не подвел. Его огонек не могли загасить ни ветер, ни снег. Только на душе осталось неприятное чувство, словно он пожертвовал другом.

Следом в памяти возник образ Лизы. Девушка так стремительно промелькнула в его жизни, что он невольно спрашивал себя, что же это было. Она по сути была еще пацанка, искала того, кому смогла бы отдать всю себя. Ее не устраивала половина или часть. Девчонка хотела все или ничего. И он забрал все. Случайно. Мимоходом. И эта мысль тяготила беглого зэка.

Арик тяжело вздохнул, подняв взгляд от сигареты. С балкона было видно, как детвора копошилась на детской площадке, мамаши с колясками неторопливо прогуливались по свободным от машин, заасфальтированным дорожкам, из открытых окон кое-где доносилась музыка. Совсем иной мир. Но такой притягательный. Хотелось вернуться в него, забыв о зоне, об унижениях, о страхе. Пальцы оставили пачку сигарет и невольно пошарили в поисках Zippo. Под рукой была только одноразовая пластиковая зажигалка. Из сотни существующих моделей Zippo Арик любил только одну. Черную, с матовым блеском, без каких-либо украшений и надписей. Еще до школы маленький Аркаша любовался такой же в руках у деда. Тот дошел до Одера в прошлую войну и обменялся зажигалками на память с каким-то американским капралом при исторической встрече войск, освобождавших Германию. Так самодельная зажигалка из гильзы перекочевала к союзнику, a Zippo осталась со старым солдатом до конца. Согласно завещанию деда, ту зажигалку положили к нему в гроб, да, так обоих и похоронили.

Сколько лет прошло, а память хранит воспоминания того горького дня. Почему наша память так несправедливо бережет боль утрат и так расточительно относится к радостным событиям нашей жизни, словно каждый день у нас праздник. Наверное, поэтому Арик купил свою первую Zippo в Москве, когда еще был студентом. Именно такую же модель. Черную, без надписей. Она была так дорога студенту. Тогда он впервые получил большую сумму, тут же отправился в дорогой сувенирный магазин и заказал себе черную модель Zippo из Америки. По утверждению менеджера зажигалку купили специально для него на аукционе. Именно из тех, что закупило командование США для военнослужащих в 1943. Был и соответствующий сертификат, и счет с аукциона, но более всего говорила о себе сама зажигалка. Потертая, с царапинами и вмятиной, она так уютно лежала в руке и, казалось, даже согревала. Точно такая же, как у деда. Черная, без надписей. Увы, та Zippo канула в лету. Вернее, осталась в прошлой жизни, до его ареста и зоны. Когда была жива Дельфинчик, и судьба, казалось, повернулась к нему своим светлым ликом.

Покидая Благовещенск, Аркан купил какую-то одноразовую газовую зажигалку в ларьке, заставив продавца перерыть гору коробок, чтобы найти для него зажигалку, сделанную не в Китае. Надпись, сообщавшая, что родиной современного огнива была Польша, не раздражала беглого зэка. Ему срочно пришлось избавляться от всего, что связывало с событиями последних месяцев. Перстень Филина был спрятан в коробке вместе с самородками, и все это находилась под охраной «Стечкина» под полом старенькой дачи в Щемилово, снятой им пару недель назад.

Беглый зэк осторожно подбирался к столице, сначала ненадолго остановившись в дачном поселке недалеко от Старой Купавны. Изображая свободного художника, стесненного в средствах, он пристроился до конца лета в убогом домишке, громко именуемой загородной дачей. Чтобы не выглядеть полным идиотом, долго торговался с бабулькой, уговаривая скинуть пятихатку. Пообещав не курить в доме и часто уходить рисовать натуру, он обрел временную базу.

Найденный в сарайчике садовый инвентарь, позволил организовать надежный тайник для «золотого запаса». Летом почти все домики в поселке были заселены шумными столичными семьями, вырвавшимися на природу из своих бетонных коробок. Территорию охраняли отставники из местной конторы, да и окна на ночь никто не закрывал, так что опасаться воровства до осени не стоило. А частое отсутствие творческой личности никого не волновало. Тыл был крепким. Единственная ниточка, связывавшая мнимого господина Филина с тяжелым прошлым, был паспорт на имя Виктора Петровича и пачка зеленых банкнот. Ксиву нужно срочно менять. Только сделать это надо было аккуратно, без суеты.

Арик долго взвешивал все за и против, прежде чем позвонить одному знакомому, который был способен обеспечить его подлинным документом. Вопрос был не в том, чтобы за хорошую сумму сделать чистый паспорт, а в том, чтобы среди знакомых не пошел слух о возвращении господина Панова, беглого зэка. Не зря говаривали древние, что с врагами справиться можно, но как быть с друзьями.

– Я так понимаю, – неожиданно подал голос Аркадий Михалыч, – что мы решили прогуляться.

– Не мешало бы зайти в супермаркет, – вторил ему голос этнографа.

– Неужели? – попытался возразить Арик.

– Продукты заканчиваются, – аргументировал Аркадий Михалыч, – да и зажигалку бы правильную поискать…

– Опять они за свое! – в голосе Виктора Петровича стали отчетливо слышны интонации хозяйственной вдовы из Невера. – О деле думать надобно, а не развлекаться.

– Вот тут вы, батенька не правы, – твердо произнес Михалыч. – Наш Чапай хорошо думает, когда атмосфЭра способствуют. Знаете ли…

– Ну, да! – ехидно прозвучал в ответ голос этнографа. – Красной мантии и «Парламента» для начала дебатов маловато. Зажигалочка еще нужна.

– Ша! – цыкнул на них Аркан с улыбкой. – Промедан.

Середина лета в Москве была жаркой. Все водоемы и даже фонтаны столицы были оккупированы жаждущими прохлады. Современные нравы позволяли гражданам, некогда зажатым в тиски коммунистической морали, теперь максимально оголяться у любой лужицы посредине парков и скверов. Жадные взгляды выходцев из аулов и кишлаков, где старейшины еще пытались в строгости держать соплеменников, пытливо блуждали по округлым частям тех, кто не смог купить себе хотя бы на время место у моря, но был в состоянии расслабиться у столичного водоема с бутылкой пива. Среди этих взглядов был еще один. Он не столько оценивал особенности прелестниц, сколько пытался выявить потенциальную опасность. Отвыкнув за четыре года от столичной суеты, Арик был напряжен. Только усилием воли он заставил умолкнуть мнительный голос настороженности. Ему вспомнились мудрые слова старца, утверждавшего, что человек сам притягивает к себе то, о чем постоянно думает.

На пятачке у метро было многолюдно. Палатки и ларечки ровными рядами выстроились в плотный редут перед кафе и магазинами покрупнее. Они отсеивали из толпы тех, кто мог купить только бутылку воды или пачку сигарет от более состоятельных клиентов. Те же, кто мог потратить несколько тысяч и более, гордо проходили мимо витрин с двузначными ценами. Арик быстро заметил на себе оценивающий взгляд из толпы. Но это был не следа к, скорее всего – щипач, высматривающий карася пожирнее. Не останавливаясь, беглый зэк не удержался и улыбнулся в сторону нескромного взгляда, оскалив зубы. Словно волчара, рыкнул мимоходом на шавку, которая, прижав хвост, скрылась за палаткой.

Преступный мир незримо соседствовал с обывателями, наивно полагавшими, что они надежно защищены теми, кто втихаря поддерживал необходимый для промысла порядок, имея свою долю. Огромный мегаполис кормил многих, нужно было только соблюдать границы и правила, установленные вездесущим, пронизывающим все общество понятием. Живи и дай жить другим. Иначе – война.

Прохлада многоэтажного супермаркета отвлекла Арика от размышлений о вековой связке законного и преступного промыслов. Такое же деление на профессии и подчиненность, такая же плата за поддерживаемый порядок и наказание нарушителей, такая же борьба за власть. Оставив заботы по устройству государства парламентариям, беглый зэк вошел в табачный салон с каким-то кавказским названием. Оно абсолютно ни с чем не ассоциировалось, и память отказывалась его принимать, а вот слоган говорил о том, что автор знаком со школьной программой. Более того, в противовес витиеватому готическому шрифту, используемому в названии, слоган был написан привычными плакатными буквами. Он гласил: «Дым сладок и приятен». Это заставило Арика улыбнуться, и он стремительно ворвался в мир сладких табачных грез, громко обратившись с порога к элегантной женщине за прилавком:

– Только вы, красавица, сможете успокоить мое сердце!

Продавщица привычно улыбнулась на шутку вошедшего высокого мужчины. Уверенные манеры выгодно отличали его от иных покупателей, пытавшихся вызвать к себе особое расположение либо пренебрежительным видом знатока, либо подозрительностью дилетанта.

– Что вас интересует? – она смело заглянула в глаза Аркадия, и тот на миг опешил.

Высокая и статная, она не была красавицей в том смысле, как это пытаются навязать глянцевые журналы и реклама на телевидении. Она была настоящей, живой, и в то же время из какого-то иного мира, куда заказан путь простым смертным. В ней чувствовалась порода, как это принято говорить о рысаках или той особой категории умных собак, которые сами себе выбирают хозяина. Наверное, на земле когда-то жили очень красивые и сильные люди, погибшие в каком-то из многочисленных катаклизмов, терзавших нашу планету. Немногочисленная их ветвь, сумевшая спастись, растворилась среди менее красивых и умных, но умевших лучше приспосабливаться к новым условиям собратьям, наследникам иных, тривиальных цивилизаций. Неуловимая грусть во взгляде женщины то ли об атлантах, то ли об ариях, которую не встревожить тугим кошельком или красивой болтовней, так притягивает большинство мужчин, интуитивно жаждущих разбросать свое семя на каком-то особо благодатном поле.

– Что же тревожит ваше сердце? – она еще раз очаровательно улыбнулась. – У нас есть замечательные трубки, сигары, голландский табак, зажигалки… Может быть, кальян? У нас есть возможность заказать по каталогу интерьер из красного дерева для курительной комнаты. Инкрустировать его по вашему выбору…

– Спасибо, нет, – наконец-то нашелся Арик. – Ищу ту, которая предпочитает черную модель Zippo всем остальным.

– Витиевато и похоже на шпионский пароль, – она чуть наклонилась вперед, и в разрезе строгого платья блеснуло кружево. – Наверное, отзыв должен звучать как – «сегодня все кончились, зайдите завтра».

Молодые люди разом рассмеялись. Их взгляды встретились и надолго задержались. Она не торопилась отвести глаза в сторону или поправить прическу. Это была сильная и умная женщина, знающая себе цену. Только интеллект не позволял ей быть развязной или принять вызывающую позу, крикливо выражающую единственную фразу – «ну, что, слабо!» Наоборот, опустив шикарные ресницы, она положила ладони с длинными пальцами на ярко освещенную витрину и тихо произнесла:

– У нас есть очень красивые вещи. Я помогу вам выбрать. Себе или в подарок? Может быть даме?

– Нет, – смущенно произнес Арик, следом за нею опуская глаза на витрину. – Ищу черный Zippo. Без надписей, эмблем или гравировок.

– Коллекционную? Армейский заказ времен Второй мировой войны? – неожиданно для покупателя спросила продавщица, продемонстрировав знания специалиста.

– Именно.

Их взгляды опять встретились. Словно они протянули руки навстречу друг другу, и пальцы переплелись в немом жесте, так много говорящим о чувствах. В чем-то оба были так похожи друг на друга, что общение или обмен на каком-то невербальном уровне мог продолжаться без соблюдения условностей или приличий.

– Такую можно заказать по каталогу в одном из клубов, – она опять опустила красивые ресницы, переходя на деловой тон, – но это займет какое-то время, да и цены там начинаются от трех тысяч евро. Сейчас могу предложить вам черную модель из Канады. Завод «Ниагарский водопад» был закрыт в 2002 году, но у нас есть несколько замечательных экземпляров с литерами «А» и «D».

Продавец достала из стенного шкафа небольшую деревянную коробку с черными моделями Zippo и аккуратно поставила на витрину перед покупателем. Привычным движением откинула крышку сначала одной потом другой зажигалки, демонстрируя звук, извлекаемый при этом. Посетитель с интересом подался вперед, почти вплотную приблизившись к элегантным вещицам, зазвучавшим в красивых руках женщины.

– Действительно есть разница, – удивленно произнес он. – Я был уверен, что клик Zippo запатентован и различается только у подделок.

– Сама компания «Zippo Manufacturing Company» не опровергает наличие различных кликов при откидывании крышки, – продавщица еще раз щелкнула зажигалкой. – Эксперты утверждают, что использование различных материалов корпуса влияет на тембр.

– Да, – Арик был так близко к ее рукам, что помимо бензина почувствовал запах ее крема, – раньше ведь были только латунные. А что говорят эти литеры?

– Модель с «А» должна звучать, как «ля», «D» – как «рэ». Хотя, если честно, то я не уверена.

– Ну, я бы так не утверждал, – протянул покупатель, рассматривая яркий лак на ухоженных ногтях.

– Вы музыкант?

– Нет, – Арик не стал распространяться о себе, – но помню, что Эрик Клэптон и Сид Баррет использовали Zippo в композициях, – он улыбнулся и спросил. – Позвольте?

Пощелкав по очереди черными зажигалками, покупатель сделал выбор.

– Пожалуй, с буковкой «А» мне больше нравится.

– Хороший выбор, – она улыбнулась в ответ, аккуратно упаковывая подарок. – Пожизненная гарантия и право вступить в клуб. Последняя партия канадцев считается коллекционной.

– А такие очаровательные женщины, как вы, – голос Арика стал вкрадчивым и мягким, – бывают в клубе?

– Если говорить о Московском клубе, – она не взглянула в ответ, – то он еще не получил официального статуса от Zippo, а вот в Италии, Голландии или Дании ваш сертификат имеет силу… Будете платить наличными или картой?

Аркадий не сразу понял, почему так изменилось настроение в их дружеском общении, но потом почувствовал чей-то взгляд из-за неплотно задернутой портьеры у кассового аппарата. Через мгновение оттуда выкатился невысокого росточка толстяк с гладко выбритыми обвисшими щеками. Закатанные рукава джинсовой рубашки демонстрировали буйную растительность вплоть до кистей и даже на суставах коротких пухлых пальцев, унизанных массивными перстнями. Покупатель даже пожалел, что на его мизинце нет перстня Филина.

– Это наш директор, – представила вошедшего толстяка продавщица. – Арсен Суренович.

– Анечка! – слащаво улыбаясь и с жестким акцентом, пропел в ответ директор. – Зачем так официально. Просто Арсен! Для клиентов мы друзья. Для хороших клиентов – хорошие друзья. Можем посидеть, поговорить… Предпочитаете сигару?

Арик не успел ответить, как толстяк уже выкатился из-за витрины в зал, ухватив под локоть посетителя.

– Есть отличный голландский табак. Мне поставляет партнер непосредственно из Роттердама. Никаких посредников. Никаких накруток.

– Спасибо, – гость попытался уклониться от энергичного натиска, – предпочитаю «Парламент».

– О, узнаю интеллигентного человека, – тут же переключился на другую тему директор, пытаясь подтащить покупателя к стеллажам вдоль стен. – У меня все самое лучшее. Только посмотрите, какой товар! Чистое золото!

Арик умоляюще взглянул на продавщицу, и она выручила.

– Арсен Суренович, клиент еще не расплатился за покупку.

– Конечно, дорогой, – они вместе подошли к кассе. – Вот моя визитка. Звоните, приходите, посоветуйте друзьям. Арсен всегда поможет. Для хороших людей у меня всегда что-то найдется.

Он перехватил взгляд покупателя, когда тот передавал купюры продавщице.

– Анечка всегда здесь. Умница все знает, все расскажет. Приходите, звоните…

Многоголосье толпы в большом торговом зале супермаркета не могло сразу стереть в памяти слащавое лепетание с жестким акцентом. Оно еще звучало в ушах Арика, когда он заполнял тележку продуктами с различных полок из холодильников, длинными рядами формировавших людские потоки к кассам. Почему русские не могут торговать, как азиаты, делать машины, как немцы, придумывать электронику, как японцы или производить все и вся в огромных количествах, как китайцы. Почему они позволяют пришлым наводить свои порядки на огромной территории, которую получили от предков.

На большой парковке он заметил желтое такси, высаживавшее пассажира. Договорившись с водителем, уже через пару минут Арик обсуждал спортивные новости в машине, медленно выруливавшей к проспекту среди плотных рядов палаток и магазинчиков. Внезапно его взгляд выхватил из толпы того самого щипача, который приценивался к нему у ларька около часа назад. Сославшись, что забыл купить курево, беглый зэк попросил таксиста остановиться на пять минут.

Незаметно подойдя сзади к праздно прогуливающемуся воришке, Аркан потянул его за футболку и тихо шепнул:

– Братан, нужна мобилка.

– Вон «Евросеть» – недоверчиво буркнул обладатель футболки, высвобождаясь.

– Стремно. Запылить нужно, – по-деловому тихо настаивал Аркан, – мою трубу пасут.

Шипач еще сомневался.

– Я там пивка дерну, – беглый зэк кивнул на ларек, – а ты мне подошли фрайна, – он незаметно сунул стодолларовую купюру в карман собеседника. – Надыбай, гуделку, брат.

Аркан едва пригубил бутылку холодного пива, облокотившись на небольшой столик у затемненного окна ларька, как туда нагло вошел шкет в бейсболке. Окинув быстрым цепким взглядом помещение, он молча положил на столик бумажный пакет, в каких обычно продают булочки, и так же молча вышел.

Беглый зэк равнодушно убрал пакет, словно нечаянно смахнул крошки с не очень чистой столешницы, тщательно ощупал его, продолжая смотреть в окно и цедить пиво. Потом неторопливо попросил у продавца еще пару бутылок пива в фирменном полиэтиленовом пакете. Небрежно положил туда принесенный бумажный сверток, а свою бутылку незаметно протер платком, оставляя на столике. Медленно вышел и направился к поджидавшему его такси. Усаживаясь, дружески посочувствовал водителю, который вынужден работать в такую жару, да еще без холодного пива.

Глава XXIII

Ночная прохлада медленно заполнила квартиру, напоминая о времени и пробуждая чувство голода. В одиночестве пропадал вкус к жизни, а тяжелые думы вытесняли из сознания обычные желания. Наверное, так впадают в депрессию, которая незаметно стала бичом современных мегаполисов. Человек замыкается в своей скорлупе, стараясь укрыться там от агрессивного внешнего мира, но не всякому под силу оттуда выбраться. Алкоголь или табак приносят лишь временное облегчение, каждый раз только усугубляя ситуацию.

Аркана спасало жадное желание разобраться в причине гибели Дельфинчика и найти истинного убийцу. Светкины слова, что он сам может вычислить обладателя тех ненавистных темно-серых глаз, вновь всплыли из памяти. Последние два месяца его носило бог знает где, но теперь есть время подумать. Отгородившись от всего ненужного экраном ноутбука, словно щитом, Аркадий занялся самым тщательным анализом известных фактов. Чтобы немного отдыхать и не зацикливаться на одной задаче, он периодически переключался на ноутбук, купленный у Вадика, и осваивал технологию работы современных сотовых аппаратов. Надо отдать должное, благовещенский хакер собрал богатую коллекцию самых разнообразных программ и электронных статей на тему современной телефонии. Но их изучение было, скорее, удовольствием, а вот вычисление преступника с темно-серыми глазами оставалось главной работой.

Приближался чемпионат мира по воднолыжному спорту в Дубне. Впервые в стране пройдут соревнования такого уровня, и те, кто имеет отношение к этому виду спорта, скорее всего, приедут. Чтобы увидеть старых знакомых, с кем когда-то начинали или соперничали, кого тренировали или у кого набирались опыта. Это даже не встреча одноклассников после 30 лет окончания школы. Это будет встреча единомышленников, отдавших значительную часть своей жизни одному делу, а не малышей, отведенных за ручку родителями в ближайшую школу. Следующей встречей становятся только проводы кого-то из знакомых на кладбище, когда стираются мирские грани и житейские обиды, когда многое прощается перед лицом смерти.

Надежда на то, что Галина Георгиевна все же переступит через какие-то обиды и душевные травмы и приедет на чемпионат, не для того чтобы простить или покаяться, а для того, чтобы встретиться, а, может, и открыто посмотреть кому-то в глаза. Такой шанс был. Хотя прошло всего четыре года, как Дельфинчика не стало. Как запутаны линии судьбы. Почему она именно так переплетает нити чужих жизней, составляя лишь ей одной известный узор. Навряд ли это происходит вслепую. За любой случайностью часто можно разглядеть закономерность. Конечно, если есть желание и способность видеть.

Арик вышел покурить на балкон. Не столько потому, что обещал хозяйке съемной квартиры не дымить в комнате, сколько для себя. Во-первых, получался четкий перерыв, во-вторых, думать и спать в прокуренной комнате сложнее.

Новенький Zippo приятно лежал в руке и срабатывал безотказно. Он был настоящий. Тут Аркадий даже не стал прибегать к проверкам известных особенностей оригинальных зажигалок – материал, четкость штамповки, форма защитного экрана, угол наклона насечки на кремниевом колесике или запятая в нужном месте фирменной надписи. В принципе, хорошая подделка все это может воспроизвести, но вот то ощущение удовольствия, которое возникает, когда берешь в руки настоящую вещь, подделать невозможно. Именно за это некоторые готовы платить немалые деньги. Сильные духом верят в идею, остальные – в фетиш.

– Я извиняюсь, – прорезался робкий голосок этнографа, – телефончик-то ворованный нам зачем?

– Приторговывать не будем, – перебил его насмешливый голос Аркадия Михалыча, – Пока хозяин его не заблокировал, мы позвонили кому надо по поводу ксивы. Куда ж без паЧпорта. ТУГумент по всей форме надобен. Пусть человечек постарается… Обещал за неделю справить.

– И ради этого скупать краденное? – негодовал голос Виктора Петровича.

– Дык, его все равно увели у лоха, – успокаивал борца за справедливость возмущенный «глас народа». – Сбагрят кому-нибудь другому. Надо думать, тот щипач не случайно на пятачке трется. Там у него рабочее место. Честно оплаченное и охраняемое. Все по понятиям. Это не упырь из аула, который грабит честных граждан в темных переулках или подъездах, нанося увечья. Тут профессия. Чисто, без шума и хипежа.

– Стало быть, – едва не всхлипнул голос Виктора Петровича, – через неделю вы обо мне вообще постараетесь забыть.

– Брат! – осуждающе произнес Аркадий Михалыч. – Как ты мог такое подумать и даже сказать. Мы, конечно, с Арканом чалились четыре года, но ты нам, как родной. Филин не в счет. Зуб даю!

– Ага, – не унимался обиженный голос этнографа, – Как пироги Ульяны нахваливать, так вместе, а теперь…

– Ты о той, из табачного сална, что ли? – догадался голос Аркадия Михалыча. – Брось…

– Далась вам эта зажигалка, – любимчик вдовы негодовал. – Ведь спалиться могли!

– Не скажи-и… как-то неуверенно возразил его оппонент. – Чапай думать будет. Это важно.

Голоса умолкли. Аркану, действительно, лучше думалось, когда дорогие ему вещи вертелись в руках. Это было некой незримой нитью с другим миром или с теми, ради кого он вообще существовал. Одиночество в зоне вынудило его сознание создать Аркадия Михалыча, с которым он часто болтал ни о чем. Позже появился Джеймс Эванс и этнограф, а вот Дельфинчик пропал. Беглый зэк опасался, что ее голос был только продуктом воспаленного сознания, и, свалив на волю, он утратил эту способность, как ненужную. Несколько последних ночей Аркан тщетно звал Дельфинчика, но так ни разу и не услышал.

Он не стремился анализировать свои эмоции – поверил ли он в общение с духами или потусторонним миром, было ли это плодом воображения. Он жил вместе с голосами внутри него и относился к ним, как к своей естественной части. Руке или ноге. И вдруг лишиться этой части, хоть и воображаемой, для него было недопустимо. Голоса просто помогали выжить. Язвительный Эванс крушил в пух и прах несостоятельные теории, заставляя выстраивать только безупречные логические композиции.

Вот и сейчас воображаемый пэр из далекой Шотландии поправил складки своей клетчатой юбки, прежде чем набрать воздуху в тщедушную грудь. Арик почти наяву видел блеск в его глазах. И голос шотландца зазвучал, как боевой горн, поднимающий верные войска в бой.

– Милорд… Мое длительное отсутствие, в силу известных вам причин, никоим образом не лишает меня права высказаться. Удача сама бросает вам в руки ценнейший материал, а вы раскисаете и занимаетесь бог знает чем, вместо того, чтобы сопоставить вопиющие факты.

Оратор ненадолго умолк, давая слушателям шанс наконец-то осознать свою никчемность, слегка пошевелив мозгами. Когда же он понял, что прозрение не коснулось несчастных, продолжил.

– Инженер-строитель со странной фамилией Пизик сумел разгадать несложную загадку о забайкальском золоте, а вы спасовали. Неужели нужно каждый раз тыкать носом в простые факты человека, который позиционирует себя, как аналитик. Мне, право, смешно даже упоминать об этом! Что такого мог знать инженер-строитель, что вам недоступно. Вы же держали в руках его дневник. Безутешная вдова открыла вам все секреты. Пользуйтесь! Это раньше нужно было оплачивать услуги армии шпионов и соглядатаев, чтобы получать сведения из другой страны. У вас есть средство, о котором и не мечтали политики прошлых эпох. Потрудитесь заглянуть в данные и сопоставить их. Это же задачка по арифметике. Мавры и сарацины, захватив в 711 году Испанию и присоединив ее к Халифату, принесли туда не только архитектуру, медицину и парфюмерию. Они научили отсталых европейцев изучать звездное небо и считать. Об этом забыли со времен реконкисты, перестроив мечети под соборы и оставив единственное упоминание о захватчиках в виде арабских цифр. Какие подсказки вам еще нужны? Милорд…

Джеймс Эванс изобразил почтительный реверанс, но глаза его просто источали пренебрежение.

Арик аккуратно положил истлевший «Парламент» в пепельницу и усмехнулся. А ведь прав старый пэр. Сегодня каждый желающий может ознакомиться с электронными торгами в тендерах на поставки для государственных корпораций. В руководстве страны появились поклонники информационных технологий. Они с пионерским задором заставляют чиновников внедрять разработки отечественных программистов в управление страной, наивно полагая, что этим можно искоренить воровство. То, что оттачивалось веками, основываясь на психологии личности так просто не одолеть. Китайские коммунисты присылают семье расстрелянного коррупциониста счет за два патрона, потраченных на публичную казнь вора. Сделает ли это всех остальных чиновником честными? Спорить не будем, а вот в Интернете полюбопытствуем.

Данные, собранные из открытых источников, дополнили информацию, отложившуюся в голове у Аркана, при знакомстве с архивом Пизика. Очевидно, покойный инженер-строитель тоже заметил несоответствие в цифрах. Спроектированные им дороги от рудников с золотоносной породой к обогатительной фабрике были выполнены, исходя из расчетов содержания драгоценного металла. Геологи два десятка лет назад достаточно точно подсчитали объем руды и процент золота. В перестройку не было средств на освоение. Все деньги шли на борьбу за власть. Когда же политическая ситуация успокоилась, нашлись инвестиции и специалисты. Инфраструктура была построена и машина заработала.

По ежегодному объему топлива, закупаемого на электронных торгах для обогатительного комплекса за Байкалом, можно с точностью до сотни поездок сказать, сколько рейсов сделали карьерные КРАЗы. Умножая объем руды, перевозимой одним самосвалом, на общее количество ходок до рудника и процентное содержание золота в руде, можно получить «грязную» массу металла.

Уточнить данные можно, зная точные расстояния и состояния этих дорог, которые и строил инженер Пизик. Тут ошибка не будет превышать пяти процентов. Он следил за трафиком карьерных КРАЗов и мог вывести очень точные данные по привозимой золотоносной руде. Осталось познакомиться с технологией, применяемой на обогатительной фабрике. Это до смешного просто. Есть даже открытые данные по электроэнергии, затраченной обогатительной фабрикой за каждый год. С учетом всех погрешностей и даже той солярки, которую украдут водители, и той энергии, которую использует для своих нужд директор комбината, можно достаточно точно подсчитать объем добываемого в забайкальском районе золота.

Аркадий, как, очевидно, и Пизик в свое время, увидели странное расхождение в прогнозируемом и получаемом количестве тонн. Из года в год. Только Пизик не стал трезвонить о своих подозрениях, понимая, что этим подпишет себе смертный приговор. Он был хитрым. Предполагая, что где-то неподалеку от его дороги можно организовать тайник, инженер начал его искать и нашел. Он назвал это место пещерой Онгончи. В форме местного эпоса зашифровал все свои мысли. Очевидно, заподозрил что-то, но поздно. Его похоронили. А, вот пещера-то осталась.

Арик заставил себя оторваться от клавиатуры и вышел на балкон подышать. Теплая летняя ночь овладела столицей. Люди понастроили вдоль извилистых берегов Москва реки бетонных коробок и асфальтовых дорог, перестали поклоняться одним богам и пытаются молиться другим, но царица-ночь по-прежнему безраздельно властвует над этими местами. Что там серебро и злато! Вот оно, настоящее богатство, силища и красота, открывающее во все ночное небо иные миры. И в Забайкалье, и в Приморье, и в Москве оно приводит в восторг, не требуя взамен ни гроша.

– Да, вы, батенька, романтик, – сочувственно произнес голос Аркадия Михалыча.

– Мужики, – тут же отозвался голос этнографа, – про пещеру верно все. Чует мое сердце, верно. Может, вернемся в Невер. Возьмем чутка и свалим. Втихаря…

– Купим замок в Шотландии, – ехидно продолжил соблазнительную мысль Аркадий Михалыч, – а Ульянку сделаем прЫнцессой. Она нашьет нам клетчатых юбок, и мы научимся танцевать в них… Ну, этот… Когда мальчишки с девчонками подпрыгивают с голыми коленками.

– Милорды! – пронзительный голос пэра остановил начавшиеся дебаты. – Стыдно путать ирландский и шотландский фольклоры. Предприимчивые дельцы за звонкую монету внушают всему миру, что выступление шоу Riverdance и есть ирландский кейли. Но это же для американцев, приученных с детства к биркам. Они наивны, как дети, и теряются, если натыкаются на предмет без бирки. Неужели бирки нужны и русским? Милорды…

Арик улыбнулся, слушая эти высказывания. Вокруг царила удивительная ночь. Она так щедро рассыпала свои бриллианты по черному бархату неба, ничего не требуя взамен, что невольно хотелось раскинуть руки, обнимая всю эту красоту, да так и застыть в немом восторге. Четыре года на зоне отучили его от естественного удовольствия сливаться с природой. Каждый зэк лишь торопил время, подгоняя и весну, и осень, горя одним желанием – поскорее вырваться на свободу. Никто в тюрьме не сможет произнести крылатую фразу, останавливая время, как бы прекрасно оно ни было.

Сделав несколько глубоких вдохов, беглый зэк вернулся к ноутбуку, соединявшим его с безбрежным виртуальным миром. Сюда переносили не только накопленные знания, но и эмоции, ради которых живет подавляющее большинство человечества. Если раньше книги были привилегией избранных, а позже просто богатых, то теперь Интернет стал свалкой всего на свете. Подобно дну мирового океана, он безропотно принимал и обломки кораблей, и сундуки с сокровищами, и всякий мусор, которым забиты головы наивных пользователей, недавно научившихся стучать по клавиатуре.

Тема золота так поглотила Аркадия, что он в шутку назвал это лихорадкой. Ночи напролет беглый зэк рыл в информационных отвалах, отыскивая много интересного. Неприметная сибирская речка Бодайбо стала для России Клондайком. За полтора века разработок в этом крае намыли только учтенного золота почти 800 тонн. К примеру, вся Аляска дала 1000 тонн с момента ее продажи США. А вообще, по различным данным, в России было намыто более 10 000 тонн золота. Открытие золотой речки Клондайк в канадской провинции Юкон 17 августа 1896 года празднуют там до сих пор, как Discovery day. Почему русские так пренебрежительно относятся к своему золоту? Возможно, это замалчивается умышленно.

Арик взялся за калькулятор. Троицкая унция в 31 грамм сегодня продается на бирже за 1860 долларов. Он прикинул стоимость «Чена», который увел у китайцев в Благовещенске. Навскидку получилось около трех миллионов долларов. Даже если учесть, что золото нужно переплавить, очистить и сделать слитки, то он был богатым человеком. Впрочем, следовало бы добавить, человеком, которого будут искать боевики из китайских триад. А это серьезно.

Глава XXIV

– Анечка, – Арик прильнул к руке дамы, – спасибо, что согласились поужинать с одиноким мужчиной. Ничто так не скрашивает время, как общение с очаровательной женщиной… Простите, я взял такси, моя машинка у доктора.

– Любите быструю езду? – эксперт по Zippo чуть наклонила голову, всматриваясь в лицо нового знакомого.

Они были красивой парой, застывшей на минуту, словно островок в спешащей после рабочего дня людской толпе. Мужчина протянул женщине пышную красную розу на длинном стебле, и она с удовольствием прильнула к бутону, прикрыв длинными ресницами глаза.

– Это тривиально, но я очень люблю розы. Спасибо.

– Мне показалось, что к такому элегантному черному платью подойдет именно бордовая роза.

– Как вы догадались, что я буду в черном? – вскинула на него удивленные глаза женщина.

– Ваш цвет, – не раздумывая, ответил Аркадий. – Женщина ночь. Загадочная и непостижимая. Таинственная и влекущая…

– Вы любите загадки? – в глазах мелькнула усмешка.

– Я обожаю их разгадывать.

Она промолчала. Слегка опираясь на поданную сильную руку, женщина неторопливо села в машину, ловко подбирая края длинного платья. Прохожие невольно оборачивались, глядя на эту церемонию. Возможно, большинство из них только на собственной свадьбе надевали длинное платье или помогали спутнице сесть в машину. Так устроен этот суетный мир, что, казалось бы, простые вещи многие почему-то считают недоступными для себя.

Вечерняя Москва была переполнена томящимися в пробках машинами, суетящимися пешеходами и каким-то нервным напряжением, резко спадавшим часам к девяти. Только ушлые таксисты могли выбирать маршруты, позволяющие быстро продираться сквозь нескончаемые заторы. То ныряя в проходные дворы, то выныривая из них, словно космические челноки из фантастических суперпереходов во времени и пространстве, их машины успевали всегда и везде.

Ресторан «Дымов» располагался в старом здании на Дмитровке, недалеко от знаменитого театра. Дорогой, экстравагантный, с вышколенным персоналом, он считался модным и привлекал солидную публику. Несмотря на середину лета, внутри было прохладно и спокойно. Приглушенные звуки живой музыки располагали к неторопливому разговору.

– Я надеюсь, вы не откажете мне, – Аркадий указал на строчку в меню, – попробовать вот это блюдо на двоих.

– Сережа, – ее тонкие брови чуть дрогнули, – вы всегда предлагаете дамам мясо с кровью?

– Запеченное на углях, – добавил кавалер, ничуть не смущаясь. – Мне кажется, что тут наш вкус совпадает.

Она лишь вопросительно взглянула в ответ.

– Уверен, что вы не вегетарианка и предпочитаете сухие красные вина сладким немецким или итальянским.

– Какая самоуверенность! – легкая улыбка тронула ее крупные, четко очерченные губы. – Но, признаюсь, что интуиция вас не подвела.

Он жестом подозвал официанта и начал разговор о вине к ужину. Осторожно наблюдая, как реагирует спутница на предложения сделать тот или иной выбор, Арик остановился на «Медо» урожая 1993 года.

– Угадал? – его ребяческая улыбка развеселила спутницу.

– Сереженька, вы мне напоминаете юного следопыта.

– Грешен, – смутился он. – Хотелось произвести на вас впечатление.

– И Zippo тоже не случайно? – неожиданно спросила Анна.

– Нет, – он в упор посмотрел в ее красивые большие глаза. – Я действительно искал черную модель. Потерял свою недавно.

– Обычно мужчины очень привязываются к своим игрушкам, – она не отвела взгляда и спокойно добавила. – Только не считайте меня таковой…

Они помолчали, увлеченно разглядывая публику, постепенно заполнявшую ресторан. Среди посетителей мелькали знакомые лица актеров и популярных телевизионщиков. Когда зазвучала мелодия из известного фильма, кавалер пригласил даму на танец. Он был чуть выше своей элегантной спутницы в длинном черном платье. Чуть склонив голову, шептал ей на ушко что-то смешное, увлекая в танце к небольшому пятачку рядом с музыкантами.

Оживленные танцами, они вернулись к сервированному столу. Первый тост был за то, чтобы перейти на «ты». Это случилось без лишних слов и традиционных процедур. Просто они стали обращаться друг к другу, как давние знакомые или одноклассники, не испытывавшие прежде особенно пылких чувств. Но что-то было между ними. Они ощущали это неясное стремление быть вместе, что-то обсуждать или просто молчать. Это не было страстью или необузданным желанием, это было какое-то глубинное влечение, которое трудно понять и сформулировать. Особенно мужчине, привыкшему все анализировать.

Анна влекла к себе мужчин, многое испытавших и переживших самостоятельно. Не то, чтобы циников или критиканов. Нет. В ней было нечто загадочное, что многие теряют после некоторого опыта близких отношений с противоположным полом. Она могла растревожить уже немолодую душу какой-то глубинной таинственностью, чем-то большим, чем мимолетное увлечение или быстрый роман. Аркадия не оставляла мысль, что с Анной будет интересно и после бурной ночи, и после долгой беседы о чем-то серьезном, и после молчаливой прогулки по осеннему парку. Не зря у него вырвалось, что это – женщина-ночь.

– Как ты догадался, что я люблю мясо с кровью? – вывел его из задумчивого состояния неожиданный вопрос.

– Ты двигаешься, как охотник.

– Так стремительно? – улыбнулась Анна и опять чуть наклонила голову.

– Нет, – Арик сделал неопределенный жест рукой. – Как пантера… Грациозно и все время готова к прыжку. Ни одного лишнего движения. Каждый шаг просчитан.

– Почему, не львица? – легкая усмешка пролетела по четкой линии ее губ. – Ведь они приносят добычу своему льву.

– Львицы живут в прайде. Семьей. Принимают подчинение. А у тебя взгляд иной.

– Интересно. Какой же?

Он повертел в руках бокал, пытаясь отыскать в памяти какой-нибудь поэтический образ, но не смог. Все, что касалось этой женщины, казалось Аркадию необычным. Загадочным. Даже непостижимым. И он неожиданно для себя признался:

– У меня такое впечатление, что все поэты и прозаики прошлого не встречались с такой женщиной, как ты. Иначе кто-то из них непременно бы описал свои впечатления. И это описание не осталось бы в тени потому, что оно не может быть блеклым или обыденным… Вот раньше мне казалось, что фраза Булкакова «В комнату вошла женщина необычайной красоты» очень правильно сказана. Любой может интерпретировать ее по-своему. Красота у разных народов несколько различна, и тут каждый сможет продолжить ее, ориентируясь на свои представления о красоте.

– Ты хочешь сказать, – живо заинтересовалась Анна, – что у красивой японки всегда будут раскосые глаза, а у негритянки курчавые волосы?

Он мягко остановил ее отрицательным жестом.

– Я помню, как герой в романе Ивана Ефремова пытался сводить понятие красоты к неким стандартам удобства или безопасности. Но это неверно.

– Что ты имеешь в виду?

– Его герой рассуждал, что длинные волосы красивы потому, что ими можно укрываться от холода, развитая мускулатура красива, потому, что сильный лучше обеспечит семью пропитанием, высокий – сможет раньше заметить опасность, женщина с большой грудью и широкими бедрами вырастит здоровое потомство…

– А большие глаза красивы, – продолжила его мысль собеседница, – потому, что лучше видят.

Они рассмеялись.

– Трудно спорить с классиком, – нашелся первым Аркадий, – но все же осмелюсь не согласиться.

– Тогда в чем же красота? – она с интересом посмотрела на собеседника.

– В гармонии! В тех ювелирных пропорциях, открытых художниками и скульпторами эпохи возрождения. Они увидели сами и смогли показать зрителю красоту длинных вьющихся волос и лысого, но абсолютно правильного черепа, красоту мускулистой руки атлета и тонкие линии хрупкой девичьей фигуры… Красота не может быть удобной. Она должна быть совершенной и особенной!

Он замолчал, упрекая себя за излишнюю горячность.

– Признаться, впервые слышу в ресторане подобные рассуждения, – Анна отставила бокал, переплетя длинные пальцы изящных рук. – Сережа, если не секрет, ты кто по профессии?

– Пытаюсь писать, – уклончиво ответил Арик.

Она улыбнулась, спрятав взгляд за длинными ресницами, и, откинувшись на спинку кресла, тихо произнесла:

– Мне нравится твоя откровенность в суждениях, но на журналиста, который может купить зажигалку за несколько тысяч долларов, ты не похож.

Он хотел что-то возразить, но наткнулся на спокойный взгляд умного человека, который видит гораздо больше, чем говорит. Они помолчали.

– Я не требую никаких откровений, – примирительно произнесла она. – Лучше пригласи меня потанцевать.

Аркадий закружил ее, маневрируя меж двух топчущихся на месте пар, в каком-то невообразимом танце. По-ребячески озорном, но точно укладывавшемся в ритм. Музыканты, почувствовав настроение танцоров, на ходу перестраивали свой репертуар, не отпуская элегантную пару от себя ни на минуту. Только когда кто-то из гостей кинул скрипачу смятую купюру и заказал «Северный централ», разгоряченная танцами пара вернулась за свой столик.

– Я давно так не танцевала, – призналась Анна. – Предлагаю тост за кавалера!

– Надеюсь, я не успел отдавить тебе все ноги.

– Нет, ты был просто великолепен, – она подняла бокал. – За моего лучшего партнера!

Их взгляды вновь встретились. На этот раз длинные ресницы смущенно прикрыли красивые глаза, в которых блуждало блаженство.

– Возможно, я поторопилась, назвав тебя своим партнером… Не придавай этим словам особого смысла. Просто я давно так ни с кем не танцевала. Прости эту женскую слабость, и ничего мне сейчас не говори. Ладно?

Они молча чокнулись красивыми бокалами и отдали должное мастерству повара, который приготовил жаркое на вертеле. Под хрустящей корочкой было сочное нежное мясо, фаршированное какими-то специями и чесноком. Это послужило предметом для нескончаемых шуток и намеков. Вино слегка кружило голову, а возможная близость будоражила фантазии. Всякий, кто знает, что предвкушение чего-то особенного доставляет большее удовольствие, чем это особенное, никогда не будет торопиться. Он станет медленными глоточками отпивать из чаши предвкушения, стараясь всякий раз оставить на дне хотя бы капельку. Таким талантом обладают только опытные женщины. Они способны наслаждаться подобной игрой бесконечно, доводя до исступления своего партнера.

Когда Анна вышла припудрить носик, к их столу подошел официант и что-то шепнул мужчине. Аркадий вышел в курительную комнату, где его поджидал давний знакомый. Они незаметно обменялись свертками, и знакомый быстро вышел. Без слов и объятий. Тихо, словно никогда не видели друг друга. Аркадий докурил «Парламент» и направился в кабинку. Постоял немного, прислушиваясь, и развернул пакет. Два новеньких паспорта с одинаковыми фотографиями на одно имя.

Сергей Николаевич Прохоров, родившийся в том же году, что и Арик, только в селе Красное, Волгоградской области, зарегистрирован пару лет назад в подмосковном поселке Северный. Теперь можно было смело разгуливать по столице или отдохнуть в Египте. Вот только деньги Филина таяли с катастрофической скоростью, а торговать самородками было опасно.

Новоиспеченный Сергей Николаевич вернулся к столу раньше Анечки и принял страдальческую позу, изнывающего в ожидании кавалера. Его долготерпение было вознаграждено милой улыбкой и прикосновением прохладной ладони. Как красноречивы бывают жесты, сколько нежности и страсти таят их нюансы. Теперь об этом позабыли – те, кто знал, утратили, а кто не знал, и не подозревают о том богатстве выразительных форм, что скрыты в простом движении кисти рук. Уткнувшись в экран монитора, многие обкрадывают себя, лишая настоящего общения. Впрочем, это ни в коей мере не относилось к Анне. Ее тело, руки, кончики пальцев были способны не только говорить, они могли доставлять удовольствие благодарному зрителю, открывшему вдруг для себя неизвестный прежде язык эмоций, понятный без перевода в любой стране мира. И владеющий даром говорить на этом языке становился чародеем, уводящим за собой собеседника в неизвестные дали наслаждений.

Глава XXV

– И он не остался на ночь с такой женщиной! – голос Аркадия Михалыча был не столько возмущенным, сколько растерянным.

– Признаться, – промямлил тенорок этнографа, – это несколько странно для него… Хотя, можно понять…

– Ты еще в монахи его запиши, – закипел от негодования Михалыч. – Такая женщина!

Если бы эти взбудораженные голоса могли обладать хоть толикой телесной сущности, то, скорее всего, он обхватил бы руками буйную голову, мученически изогнувшись назад, и стал расхаживать по комнате, освещенной лунным светом, аки привидение.

– Видите ли, уважаемый, – попытался сформулировать свою мысль Виктор Петрович, – он прошел через столько потерь…

– Да вот же она! – перебил голос этнографа, почти получившего от Создателя телесный образ Михалыча. – Только руку протяни. Держи, не теряй! А как она смотрела, как смотрела-то! Прямо в душу заглядывала… Нет, я не могу…

– Да, ведьма она! – сорвался на фальцет голосок Петровича. – Как есть, ведьма. Мне все время не по себе было. Она… Она словно шарила в его душе своими глазищами! Так и зыркала по закоулкам…

– Что, брат, страшно!

– Признаться, есть такое дело… Вот ведь, попали мы в историю… Чертовщина какая-то… Эх, Светки нет! Пропадем…

Голосок Виктора Петровича заскулил, захлюпал носом… Да, так жалостно, что почти получивший толику телесного образа сжалился и хотел было погладить этнографа по несуществующей шевелюре.

Они так и затихли вдвоем, находя утешение и поддержку друг в друге.

Арик резко вскочил с постели, стряхивая остатки сна, словно воображаемую воду. Анна влекла его своей неповторимой загадочностью. Ему было непонятно, как окружающие могут спокойно находиться рядом с такой женщиной. Каждый ее жест, каждый взгляд были исполнены какой-то непостижимой тайной. Этот ореол окутывал ее и манил. Хотелось приблизиться и понять, вернее – почувствовать. Вникнуть не разумом, но принять душой. Какая-то часть его сознания, словно тревожный колокольчик, подавала сигнал опасности, но этот звук тонул в бушующей, стонущей от наслаждения возбужденности, охватившей, словно лихорадка, все его существо.

Наверное, так начинается поклонение. Безмолвное и безропотное. И в страстном желании покориться и выполнять какие-то услуги или поручения есть некое странное удовольствие. А осознание того, что сие действо есть таинство, привносит особую удовлетворенность.

Пальцы отчего-то дрожали, отыскивая последнюю сигарету в пачке «Парламента». Zippo сладко пропел в полночной тишине, извлекая из себя веселый язычок пламени. Дым приятно защекотал горло и проник внутрь. Мы не так часто допускаем кого-то внутрь себя, боясь открыть постороннему какие-то тайны. Они есть у каждого. Не случайно интимная близость во все времена окружалась неким табу. Обмен генным материалом не шутка для любого Я. Что там вампиры, пытающиеся через чужую кровь получить чью-то молодость или даже жизнь. Выпитая кровь жертвы попадет только в желудок вампира, а там естественные барьеры защищают его сущность от внешнего влияния. Дым, другое дело, его частички через легкие сразу попадают в собственную кровь и разносятся к любому органу. К тому, где находится разум и душа. Если она обитает где-то там…

Именно поэтому жаждущие впустить в свой мир кого-то постороннего курили. Кальян или трубку, благовония или самокрутку… Это регламентируется обычаями и верованиями, но суть одна. Не нужно разрабатывать методики и упорно достигать, согласно им, определенного состояния психики, дабы позволить чему-то потустороннему проникнуть в свое сознание и объединиться с этим неведомым. Скорее всего, не случайно Создатель поставил барьеры таким контактам. Поэтому, насильно преодолевая эти барьеры, мы разрушаем бренное тело. Любопытство всегда было движущей силой человека разумного. То удовольствие, которое он получает от удовлетворения своего любопытства, несравненно сильнее чувственного наслаждения. Создатель пытался отвлечь человека от пагубного любопытства, связанного с проникновением чужих сущностей в бессмертную душу, одарив нас способностью любить и испытывать наслаждение от интимной близости. Обмен генным материалом поднимает человека на уровень божественного творения. Но, по Его задумке, этому процессу должна предшествовать любовь. Как ни цинично будет это звучать на языке генетиков, – это поиск максимально правильной комбинации. Вот только какой?

Пытливый ум человека разумного открывает все новые и новые законы существования материи и времени. И этот процесс бесконечен. Что же говорить о самом человеке? Как работает его мозг? Что такое сознание? Душа… Поэтому наивно полагать, что, составив справочники по известным генам и комбинациям из них, человек сможет уподобиться Создателю.

Аркадий улыбнулся этим своим мыслям, полагая, что именно желтоватая луна, зависшая низко над крышами соседних домов, и стала причиной такого всплеска философских измышлений. «Парламент» отчего-то частенько вызывал в его грешной душе аналитические изыски. И это было приятно. Возможно, так проявлялся в его душе опыт прошлых жизней, когда он философствовал в кругу сподвижников на каменных ступенях какого-нибудь греческого амфитеатра, участвуя в горячих спорах обо всем сущем. Не секрет, что можно быстро удовлетворить жажду и голод, получая при этом удовольствие. Можно забыться в объятиях прелестницы и наслаждаться, пока хватит сил. Однако, ничто не сможет удовлетворить жажду познания. Впрочем, это справедливо только по отношению к тем, кто обладает органом, способным на что-то из перечисленного.

Аркадий босиком отправился на кухню сварить кофе. Он становился полуночником, который предпочитает размышления в одиночестве шумным встречам. Даже приглашение Анны в ресторан поначалу было простым прикрытием. Ему нужно было встретиться с человеком, способным сделать для него хорошие документы. Пересечься для этого где-то на улице в точное время с московскими пробками нереально, а ждать в машине или на скамейке под часами опасно. Там легко могут прихватить. Доверять документы камерам хранения или тайникам – это для шпионов. Беглому зэку проще присмотреться к посетителям и официантам в ресторане и незаметно подать знак человечку с пакетом.

Арик достал свои новенькие паспорта и положил на стол рядом с кофейной чашкой. Постепенно он свыкнется с этой легендой и будет откликаться на новое имя без напряжения. Единственная просьба человечку, делавшему ему документы, была подобрать имя Сергей. Еще в детстве мама призналась как-то, что хотела назвать его именно так, да отец настоял на своем. Кто знает, может быть, имя действительно влияет на судьбу, и теперь у него все сложится.

В нем постепенно вырисовывалась новая личность. Сергей Николаевич Прохоров. Интересно, кем он станет. Родились же в нем Аркан, Михалыч и этнограф. Без подготовки и долгих рассуждений. Как пойдет по жизни, так и будет естественнее. Придумывать легенду и учить ее наизусть, как показывают в фильмах о шпионах, было неинтересно. Жить потом по такой легенде – словно повторять заученный урок, уже придуманный кем-то, скучно. Пусть все будет случайно, пусть будет игра. Непредсказуемая и даже опасная. Только такая жизнь не лишена смысла.

Еще будучи студентом столичного технического университета, Аркадий Михайлович Данов понял, что не сможет прожить размеренную жизнь по составленному кем-то расписанию. Ходить по будням к девяти на работу, по пятницам пить пиво перед телевизором, а по выходным стараться вырваться из домашнего быта на рыбалку или футбольный матч с теми, кого считал бы друзьями. Жениться и копить потом всю жизнь деньги на дом, машину, дачу, воспитание и образование детей, редкие подарки жене и теще… И все это на зарплату инженера.

В студенческом общежитии Арик сколотил компанию единомышленников. Тех, у кого не было богатеньких родителей или кто не успел выгодно жениться, но желание зарабатывать много и быстро присутствовало явно и довлело над всем остальным. В силу технической специализации их университета и постоянного запаздывания законодательной базы страны, которую формировали недалекие люди из бывших коммунистов, внезапно разбогатевших ларечников и протеже криминальных структур, он определил для своей шарашки сектор деятельности – достаточно безопасный отъем денег у среднего класса предпринимателей.

Технология лежала на поверхности, нужно было только умело применить ее в существующих условиях. Как часто бывает в нашей технически отсталой стране, в силу амбиций ее руководителей, насаждающих все новое, наличие технологических секретов производителя и полное пренебрежение к информационной безопасности открывает безграничные возможности для знающего человека. На слуху у многих были скандальные разоблачения угонщиков, взламывающие с помощью сервисных лазеек любые охранные системы дорогих иномарок, но никто никогда не говорил о таких же лазейках в современной телефонии. Купленное за рубежом оборудование узловых станций, сотовых аппаратов, систем учета и офисных АТС было невспаханным полем, которым доверчиво пользовались миллионы соотечественников, не задумываясь, что к каждому устройству производителем предусмотрен сервисный ключ. При этом не нужно держать устройство в руках или подключаться к нему в комнате за тремя замками. Достаточно вычислить его адрес в безграничном виртуальном мире. Такая техническая задача только обывателю кажется невозможной.

На самом деле, все до смешного просто. Вооружен только тот, кто предупрежден, а до поры до времени беспечность русского человека позволяет ему хранить ключ от двери под ковриком.

Поначалу было забавно проникать в сотовые аппараты и офисные АТС, чтобы немного пошалить. Потом пришла мысль на этом заработать. Совместить доступные ресурсы продавца и потребность покупателя, а стоимость услуги брать себе. Из комнаты в студенческом общежитии с помощью найденных в технических описаниях сервисных кодов офисной АТС какой-нибудь компании открывался бесконтрольный доступ к ее телефонному трафику. Этот трафик переправлялся на биржу услуг телефонии, где выставлялся на продажу. Достаточно было снизить цену процентов на двадцать, как находился покупатель. Чтобы зарегистрировать нового участника торгов, пришлось побегать по инстанциям, оформляя массу бумаг, но дело того стоило. В первые же выходные их счет увеличился почти на пять тысяч долларов. Далее все пошло гладко.

Накладные расходы и риск были минимальны. Дремучие руководители «наказанных» компаний ругали своих админов, спорили с бухгалтерами, но потом все равно исправно платили по счетам провайдерам телефонных услуг, поскольку те просто отключали клиента за неуплату. Аналитики провайдеров, конечно, быстро догадывались, что трафик в выходные кто-то ворует у компании, но особых мер не принимали, поскольку за два выходных дня получали от нерадивого пользователя плату, в три-четыре раза превышающую его ежемесячный платеж. Да и пользователи, купившие на бирже трафик дешевле, чем обычно, тоже не кричали «караул». Всем было выгодно. Кроме жертвы, конечно.

После первых шальных денег Арик стал работать профессиональнее. Двое из его команды занимались только поиском в Интернете потенциальных жертв. Современные программы сканирования виртуального мира позволяли нащупать офисную АТС. Потом запускались программы подбора сервисных ключей или административного пароля. Когда доступ был открыт, к процессу подключался Арик. Он собирал информацию о компании, чтобы понять, можно ли с нее снять трафик безнаказанно. С банками и крупными инвестиционными компаниями он не связывался. Их службы безопасности были реальной силой, действующей не всегда законными путями. Его клиентами были небольшие конторы, особенно те, которые вели бизнес полулегально. Они экономили на зарплатах админов, и поэтому какой-то серьезной защиты там не было.

Клиента не тревожили до поры до времени, а в ночь на субботу замыкали потоки бесплатного трафика на жаждущих пообщаться за полцены. Он отбирал из подготовленного списка жертв только те компании, где дежурного админа на работе в выходные не было и никто не видел, что все каналы офисной АТС заняты странными непрекращающимися разговорами. В основном, международными. А утром в понедельник на АТС жертвы все было девственно чисто, только статистика по разговорам и платеж от провайдера приводили в ужас главного бухгалтера. А главное – законов и опыта расследования подобного метода «развода» еще не было. Некоторые дотошные директора обманутых компаний подавали в суд на провайдера, пытаясь всю вину свалить на него, но там уже были подготовленные адвокаты, аргументированно доказывавшие их невиновность. Квалифицированных судей и законодательных актов по мошенничеству в виртуальном мире в то время просто не существовало. Были специалисты, понимающие, как воруют нефть или газ, были методики, определяющие фальсифицированные водку или медикаменты, имелась технологическая база по выявлению поддельных документов или банкнот, а вот понять, как украсть с виртуального адреса виртуальный трафик мог далеко не каждый.

Трое студентов постепенно перебрались в хорошие квартиры и перестали ходить пешком, отдыхали в дальних странах и не особенно налегали на пустые предметы, чтобы получить хороший диплом. Они продолжали носить потертые джинсы и футболки, не бравируя костюмами от Армани, как это делали сынки и зятья состоятельных людей. С некоторого времени троица упорно осваивала только одну область информационных технологий, которая позволяла иметь хорошие деньги. Впрочем, их дружба и совместная работа продолжалась только до того июля, когда на руках Аркадия Данова защелкнулись наручники. И хотя это случилось совсем по иному поводу, они свернули свою лавочку и разбежались. Поговаривали, что первый уехал в Канаду, а второй – в Чехию.

Теперь вот и Аркадий Михайлович Данов был вычеркнут из того списка. Новоявленный Сергей Николаевич Прохоров надеялся, что следственные органы похоронили беглого зэка вместо сгоревшего трупа Филина, а обладатель холодного стального голоса, который по сотовому отслеживал работу наемного киллера по перехвату Чена, будет занят разборками с китайцами или авторитетом по имени Жора.

Так хотелось думать, потому что ничто так не тревожило беглого зэка, как месть за Дельфинчика. Ну, разве что новая знакомая —

Анна. Ее образ поселился в душе человека, который смотрел на два новеньких паспорта с одинаковыми фотографиями и пытался представить себе, как Сергей Николаевич все это воспринимает.

Глава XXVI

– У меня такое впечатление, Сережа, что ты все время кого-то высматриваешь, – укоризненно прошептала Анна. – На меня никакого внимания…

– Прости, дружок, – он слегка сжал ее ладонь, – я действительно ищу одного человека… Тренера по имени Надежда.

Он сделал ударение на слове тренер, чтобы спутница его правильно поняла. Впрочем, ее недовольство было вполне законным – привезти такую женщину за полторы сотни километров от столицы, чтобы она маялась под палящим солнцем на трибуне водного стадиона… Да, это первый чемпионат мира в России, да, это – пара сотен иностранных спортсменов, некоторые из которых не только думают о результатах, но и не прочь пошалить. Маленький научный городок Дубна, так долго хранящий свои секреты от внешнего мира, вдруг стал открытым для всех желающих.

Отдохнуть в выходные дни на берегу Волги, покупаться, сходить в ресторан, посмотреть финальные соревнования и фестиваль фейерверков на закрытии было, действительно, интересно многим. Население городка, который в воскресенье еще и отмечал свой юбилей, выросло в несколько раз. Улыбающиеся молодые люди, загорелые и полные надежд, говорящие на разных языках, но так похожие друг на друга по той жажде жизни, которая так ярка и непредсказуема в их возрасте, заполнили улицы и пляжи Дубны. Приезжего можно было легко распознать именно по тому, как он произносил название города. Иностранцы путали буквы и отчего-то смеялись при этом, иногородние делали ударение на первом слоге, проводя ассоциацию с названием дерева, и очень удивлялись, когда местные поправляли их, настаивая, на том, что ударение следует делать на последнем слоге.

Впрочем, эта особенность тонула в многочисленных фестивалях, концертах и выступлениях, приуроченных и к чемпионату и к годовщине основания города. Песни и живая музыка встречали прохожих на небольших сценах и полянах, где выступали хоровые коллективы и барды, а задорная дробь каблучков школьного ансамбля народных танцев никого не могла оставить равнодушным. Пенсионеры, махнув рукой, скидывали несколько десятков лет и начинали пританцовывать вместе с детворой. Праздник…

– Сереженька, – взмолилась Анна, – я расплавлюсь на этом пекле, как шоколадка. Пойдем куда-нибудь. Посидим в какой-нибудь кафешке.

– Конечно, – он помог ей подняться и пройти среди многочисленных зрителей. – Давай, я буду Дедом Морозом…

– Не знаю, как Деда, а вот Снегурочку точно нужно спасать.

Они пробрались к выходу с переполненных трибун и направились к палатке под большим разноцветным шатром. Детвора и взрослые атаковали продавцов, сметая с прилавков огромное количество напитков и мороженого во всевозможных упаковках. Стоять в длинной очереди не хотелось, но мольба во взгляде спутницы побуждала к действию. Он уныло огляделся.

– Дяденька! – кто-то потянул Арика за штанину светлых брюк.

– Дать автограф? – попытался он пошутить, повернувшись к пацану лет восьми.

– Надя зовет, – без лишних слов выпалил он, указывая пальцем в сторону.

Молодые люди с любопытством стали искать глазами таинственную Надежду, которая их отыскала в толпе. Через минуту мнимый Сергей заулыбался, приветственно замахал кому-то рукой и потащил за собой спутницу.

– Здравствуйте, Надя, – он по-мужски пожал руку немолодой женщине, просто расплываясь в обезоруживающей улыбке. – Рад! Очень рад встрече. Анечка все спрашивала, кого я выглядываю тут. Даже приревновала.

Спутница не торопилась выходить вперед, ожидая, когда на нее обратят внимание.

Она привыкла царствовать в любой обстановке. Вот и сейчас женщина с красивыми глазами дала понять, кто тут главный без лишних объяснений. Дамы обменялись взглядами и сдержанно поклонились, назвав себя. Зато Сережа тараторил без умолку, рассыпая шутки и знаки внимания всем присутствующим.

– Кваску? – Надежда уже протягивала пластиковые стаканчики обоим новым знакомым.

– Вот, что спасет Снегурочку, – переключился Арик на новую тему в разговоре. – Это вам не фанта какая-нибудь. Поверите, Надя, не раз вспоминал в эту жару ваш термос. Иногда на задании так выматываюсь, а напиться не могу. Просто напоминаю поллошади барона Мюнхгаузена, которая надолго застряла у водопоя… Аня, как квасок? Вот и я говорю, знатный… Наденька, вы просто мастерица. А ваши выступают?

– Ай! – она отмахнулась с досады. – Вадик срезался на трамплине… А мог бы и в финал выйти.

– А я все скандировал. На-дю-ша! Не слышали? Странно… Мы с Анечкой просто переболелись все за наших, а они все проигрывают и проигрывают… Обидно. Одна надежда на ваших внуков.

Они разговорились, обмениваясь впечатлением о чемпионате, гостях, юбилее города и жарком лете, второй год испытывающем на прочность россиян.

– Сережа, вы спрашивали о Володиной, – спохватилась Надежда. – Так мы с ней только что разговаривали.

– Не может быть! – едва не подпрыгнул мнимый репортер. – У меня же задание редакции просто горит. И я вместе с ним…

Он быстро обернулся к своей спутнице и посмотрел долгим умоляющим взглядом. Она не выдержала и улыбнулась в ответ, соглашаясь заранее на все, что он попросит. Умная женщина знала, что когда мужчина в таком азарте, грех ему отказывать.

– Проведите меня, – он сложил руки в умоляющем жесте, – проведите меня к ней. Я хочу видеть этого человека!

Получилось очень комично. Даже Анечка одарила оратора улыбкой.

– Она будет до вечера фотографировать на чемпионате, так что сейчас ее лучше не трогать, – словно извиняясь за что-то, проговорила Надя, доставая сотовый. – А вот договориться о встрече после награждений можно попробовать.

Пока она объясняла по телефону, что к чему, мнимый корреспондент просто не находил себе места. Он, то оборачивался к спутнице, заглядывая в ее красивые глаза, то подмигивал внуку, который возбужденно крутился возле Надежды, то утвердительно кивал на все условия, которые она оговаривала со своей давней знакомой по воднолыжному спорту.

– После семи она будет в суши-баре со своим коллегой, – наконец-то объявила «приговор» Надежда. – Там можно будет с ней поговорить… Бар называется «Икура». Это возле старой гостиницы. Найдете?

Томительные часы до вечерней встречи тянулись, словно его срок на зоне. Чтобы как-то скоротать время, он развлекал Анну, стараясь быть человеком-оркестром, но мысли были далеко отсюда. За четыре года с того рокового дня в июле водный стадион расширили и немного перестроили, но то место, где он держал на руках окровавленного Дельфинчика, Аркадий нашел бы с закрытыми глазами. Пятачок земли, ставший для него развилкой жизненного пути, был совсем недалеко. Чуть слева, за спиной. Почему-то ни у кого не поднялась рука поставить там какой-то мемориальный знак. Пусть не памятник, но какую-то маленькую табличку. Ну, не в каждом же городе рождаются чемпионы мира и погибают, отстаивая честь своей страны! А теперь то место топчут тысячи ног, и никто не задумывается, что там произошло. Никто не помнит! Почему русские так быстро забывают свои достижения и свою историю. Или это кому-то нужно?

Во времена древних Олимпийских игр в Элладе благодарные жители закладывали камнем ворота в городской стене, через которые возвращался чемпионом их спортсмен, чтобы удача более никогда не покидала их город. Победителей Олимпийских игр чтили и воспевали. Даже сейчас, спустя почти три тысячелетия, имена некоторых из них известны истории. Почему же мы так беззаботны и безжалостны к нашим именам и достижениям?

– Галина Георгиевна? – мнимый корреспондент с волнением смотрел на женщину со строгой осанкой и красивым, хотя и немолодым лицом.

– Да… – она чуть отодвинулась от снимков, лежащих перед ней на столе, – с кем имею честь?

– Надежда… – начал было он и окончательно смутился.

– Простите, – вовремя пришла на помощь его спутница. – Сережа пишет очерк о наших спортсменах-воднолыжниках, и ваша коллега подсказала, что мы можем немного поговорить об этом… Я тоже сегодня очень устала и понимаю, как это нелегко, так что мы вас надолго не задержим. Разрешите присоединиться?

– Конечно… – Галина Георгиевна широким жестом пригласила к столу. – Надя звонила, но я, право, не знаю, чем могу быть полезной… Теперь я только фотограф.

Сидевший рядом с бывшей воднолыжницей мужчина галантно поднялся и помог сесть новым знакомым. Он заинтригованно поглядывал на молодую женщину с красивыми глазами и улыбался.

– Похоже, я чего-то не знаю… но это мы разберемся… Леонид Кац, – решительно представился он. – Пятнадцать лет живу в Нью-Йорке, но так и не стал американцем. Часто бываю в России и конечно не упустил случая поснимать на чемпионате… Спасибо Инге за приглашение и помощь. Материала нащелкал на полгода вперед. Теперь не успокоюсь, пока Инга не приедет поснимать осень в Нью-Йорке.

Он сделал паузу, обводя взглядом гостей поверх солидных очков.

– У нее чудесные пейзажи, но лучше ее натюрмортов я не видел ни у кого. Это факт! А вот по спортивному репортажу мы еще потягаемся. А?

Леонид пододвинул к себе цветные отпечатки, разложенные на столе, и стал аккуратно собирать их в стопочку, поглядывая на присутствующих. Затем неожиданно обратился к Арику:

– Я так понимаю, Сережа, мы с вами в некотором роде коллеги, – он дружески подмигнул. – Я публикую свои работы в некоторых американских журналах… А вы пишите о воднолыжниках?

– Да, – промямлил мнимый корреспондент, – собираю материал для статьи. Вот было бы очень интересно поговорить…

– Когда я ушла из спорта, – спокойно пояснила Галина Георгиевна, – взяла творческий псевдоним. Пусть вас не смущает, что теперь меня знают только как Ингу. Я и сама привыкла к этому имени… Так звали мою бабушку… Будет лучше, если и вы будете обращаться ко мне так же. Просто Инга.

– Заголовок для моей статьи! – не удержался Аркадий. – Просто Инга… Не возражаете?

– Смотря, о чем вы хотите написать…

– Позвольте, я сяду поближе? – Арик вопросительно взглянул на Ингу и, получив разрешение, пододвинулся. – Записывать ничего не буду, так что можете расслабиться. Все неофициально. Меня интересует ваш взгляд на некоторые моменты… Это даже не интервью, и вы всегда сможете отказаться…

– Мне нечего скрывать, – прервала его Инга, – я ведь давно не в спорте.

Он неловко замолчал, никак не решаясь задать главный вопрос. Четыре года Аркан маялся на зоне, мечтая найти этого человека, а теперь отчего-то растерялся. Его опять выручила Анна:

– Леонид, не откажите даме в любезности показать ваши снимки. Я так устала под солнцем на трибуне, что в голове ничего не осталось…

– Конечно, – оживился американец, – только это сырые кадры, без обработки. Пресс-служба чемпионата попросила все, что есть, прямо сегодня. Вот и разбираем…

Они понимающе углубились в просмотр и обсуждение фотографий, давая возможность мнимому корреспонденту поговорить с бывшей спортсменкой.

– Сережа, – Инга нарушила молчание первой, – мне откуда-то знакомо ваше лицо. Не подскажите, где мы могли встретиться.

– Даже не знаю, – замялся он, – я тоже снимаю и пытаюсь выставляться на выставках… Возможно, там и пересекались…

Ему показалось, что он краснеет, как подросток, уличенный во лжи.

– Не думаю, – отрезала Инга. – У меня профессиональная память на лица… Но это не важно… Так, что вы хотели услышать от меня?

Она гордо вскинула голову, и золотистые локоны, обрамлявшие строгое лицо, вздрогнули следом и закивали, словно подтверждая мысли мнимого корреспондента. Ему подумалось, что Инга чуть изменилась с той их единственной встречи, когда он привел цыган к Дельфинчику в их спортивный лагерь. Какая-то грусть мелькала в ее глазах, словно холодный ветерок воспоминаний по привычной глади бытия.

– Инга, – он опять смутился, – почему-то в историческом меморандуме, опубликованном на чемпионате, указаны не все наши знаменитые спортсмены и тренеры… Говорится только о школе Игоря Володина и его ученицах, но ничего не сказано о Галине Георгиевне, воспитавшей четырех знаменитых чемпионок… О Светлане Петровой упомянули вскользь, и то, как ученице Игоря… Это же ваши девочки! Вы их с детского садика поднимали. Они все чемпионками стали, а вам в свое время за чемпионок присвоили звание заслуженного тренера России. Таких ведь больше нет в стране… Мне Надежда рассказывала…

Инга напряглась, но сдержалась, чтобы не сказать что-то лишнее корреспонденту. Ее глаза стали влажными, и она отвела взгляд в сторону. Гордо. Не проронив ни слова.

– Простите, – Арик коснулся ее руки, – я не хотел вас обидеть.

– Ничего… – золотистые локоны встрепенулись снова. – Если Надя или кто-то еще захочет, они могут это сказать сами… А я теперь Инга. Фотограф. И ничего доказывать не буду… И Светка навсегда со мной. Этого не отнять никому, чтобы там ни писали в меморандумах. Это на их совести.

Она замолчала, устремив взгляд куда-то далеко-далеко от этого несправедливого мира, а корреспондент не находил себе места. Он не знал, как задать свой главный вопрос. Помедлив, неожиданно предложил выпить чего-нибудь покрепче. Леонид из Нью-Йорка оказался очень общительным мужчиной, поддерживая разговор в компании, он не мешал Инге и Аркадию поговорить о своем.

– Я вспомнила вас, Сережа, – неожиданно проронила Инга, – И мне кажется, что мы не должны были бы сегодня встретиться… Впрочем, я не буду об этом спрашивать.

– Вы правы, – только и ответил мнимый журналист. – Мне было непросто вас отыскать… и все только ради одного вопроса.

Она внимательно посмотрела на Аркадия. К своему удивлению, он не нашел на ее лице ни единого намека на переживания, которые только что коснулись ее сердца. Сильная женщина, подумал беглый зэк и сказал напрямик:

– Я хочу найти убийцу. Того, кто подстроил Светкину смерть…

Это было сказано шепотом, так, чтобы только бывшая воднолыжница могла расслышать его слова, но за их столом сразу воцарилось молчание. То ли в их напряженных позах и выражениях лиц было что-то странное, то ли просто так совпало, но все умолкли.

Спас положение разговорчивый Леонид Кац. Он начал рассказывать какие-то смешные истории из своей необычной жизни, и Анна мило улыбалась, чуть покачивая головой. Она умела принимать ухаживание мужчин и делала это с удовольствием. Только фотограф и мнимый корреспондент были скованны, но продолжали разговор.

– Вы же понимаете, Сережа, – тихо проговорила Инга, – что следствие давно закончилось и никаких улик вы не найдете…

– Прошу только намек, – умоляюще взглянул на нее Аркадий. – Подскажите, где искать, я сам все сделаю. Мне почему-то кажется, что и у вас остались подозрения. Для меня этого будет достаточно. Вы никоим образом не будете упомянуты. Даже вскользь. Помогите мне, Инга…

Она помолчала и неожиданно согласилась:

– Хорошо. Через час начнется прием на теплоходе в честь победителей. Там будет солидная публика. У меня есть пригласительные… Вот, держите два билета. Мы с Леней аккредитованы на чемпионате, пройдем и так. Я подскажу вашей спутнице, у кого взять визитную карточку… Это будет тот, кого вы ищите.

Глава XXVII

В августе ночи стали чуть прохладнее, и работалось легче. Часам к двум многочисленные ряды пользователей, бороздивших просторы виртуального мира в поисках чего-нибудь интересного, редели, и скорость в каналах связи достигала своего максимума.

Арик занялся сбором информации о некоем господине, чью визитку с удивлением передала ему Анна. Прием в честь победителей чемпионата был шумным и веселым. Устроители, местная администрация, тренеры и спортсмены – все наконец-то облегченно вздохнули и расслабились. Были тосты, танцы, фестиваль фейерверков и много веселой музыки. Во время одного из медленных танцев Анна так увлекла немолодого и солидного мужчину, что он с радостью дал ей свою визитную карточку. Как повод для будущей встречи.

На строгом черном фоне визитки золотым тиснением были отпечатаны только имя владельца, телефон и сайт в Интернете. Эдуард Милославский. Это имя с претензией на дворянские корни, которые некоторые ныне так тщательно выискивают в своих куцых родословных, говорило о том, что его обладатель заботится о своем имидже. Изучение сайта, в названии которого значились те же цифры, что и в номере телефона, ничего интересного не принесло. Некая фирма производит какую-то продукцию. То ли фармакологическая, то ли парфюмерная, то ли что-то подобное, точнее сказать было нельзя. Никаких координат или адреса указано не было.

Арик попробовал найти информацию о владельце в каталоге регистратора доменного имени. Она была закрыта, хотя сайт был зарегистрирован достаточно давно. Помня, что услуга, позволяющая скрывать информацию о владельце, появилась несколько лет назад, беглый зэк начал искать сведения в архивах. Ему повезло. Оказалось, что номерное доменное имя зарегистрировала девять лет назад неизвестная компания «Эмико»… Тщеславен оказался Эдуард, свои инициалы вставил в название фирмочки. Это могло пригодиться в дальнейших поисках.

В справочнике нашелся и номер столичного телефона владельца, имеющего права администратора. Возможно, за девять лет мноroe изменилось, но надежда на то, что технические вопросы решал не сам Эдуард, а некий админ, могла вывести на след. Проверив номер по нескольким телефонным базам, Арик нашел имя. Это был сорокалетний Владимир Званцев, проживавший на Самотечной. Судя по району, квартира там стоила немало. Стало быть, Владимир не обычный админ, который зарабатывает только на пиво. Некоторые хозяева накрепко привязывают к себе верных людей хорошей зарплатой, а то и долей в компании. Опыт показывает, что это окупается. Скорее всего, и Эдуард был из таких. Информация ныне стала ходовым товаром, и лучший сторож для нее – деньги.

Поиск в справочниках о владельцах недвижимости и автомобилей никакой информации о господине Милославском не дал. Очевидно, он все оформлял на подставных лиц, стараясь не светиться. Да и регистрационная палата кроме юридического адреса компании «Эмико» ничего не могла о ней рассказать. Чем зарабатывали себе на жизнь ее хозяин и приближенные, оказалось недоступным.

Правда, удача улыбнулась Аркадию, когда он копался в информационной базе пышного сайта дворянских фамилий. Откуда только взялись все эти князья и графы? В студенческие годы дежурной шуткой в их университете была фраза, утверждавшая, что любой грузин князь, но не все князья грузины. Теперь же только в одной Москве проживало около ста тысяч наследников царской семьи. Витиеватые титулы и красивые гербы достоверно свидетельствовали о вековых корнях обладателей самых громких императорских фамилий. Скорее всего, у их обладателей водились и средства, вполне соответствующие заявленному уровню. Просто руководство к действию для домушников.

Беглый зэк терпеливо собирал информацию о господине Милославском и его «Эмико». Упорно, шаг за шагом, он перерабатывал россыпи и отвалы, проходил штольни и стволы, подбирал ключики и открывал припрятанное в Интернете. Самым слабым местом подопечного оказалось его тщеславие. В одном из благотворительных аукционов, проводимых «Эмико» в Дворянском собрании Москвы, значился счет, на который можно было переводить средства для детских домов. Конечно, это была «левая» фирмочка, коих солидные компании имеют немало. Но это была зацепка.

Поискав информацию о банке, где был открыт этот счет, Арик наткнулся на настоящий Клондайк. Очевидно, кто-то из уволенных админов был так обижен, что выложил на зарубежном сайте все данные по клиентам и операциям на их счетах. Возможно, эту фирмочку давно ликвидировали и забыли о ней, но след, словно от давно погибшей звезды, еще блуждал по безбрежным просторам виртуального космоса.

Аккуратно потянув за цепочку, Аркадий вышел на странную компанию. Что она делала и с кем сотрудничала, нигде не говорилось, но то, что офис занимал весь второй этаж старого дома на Тверской, намекало на солидный бизнес. Удалось даже отыскать ее офисный телефонный номер, на котором автоответчик уклончиво сообщал приятным женским голосом, что компания рада каждому звонку, и просил ввести внутренний номер абонента. Ни названия, ни продукции или услуг, которые компания предлагает клиентам, названо не было. Такая скромность была подозрительна и требовала более тщательного изучения.

Пять лет назад, когда бывшие студенты технического университета Москвы «бомбили» офисные АТС нерасторопных владельцев, Арик составил свой собственный справочник небольших компаний, которые могли стать его потенциальными клиентами. Надежно спрятанный на зарубежном сервере файл, теперь очень пригодился. Покопавшись в нем, бывший хакер нашел, что в на втором этаже дома на Тверской ранее располагалась компания с иным названием, но тем же телефонным номером. Надежда на то, что хозяином был и остается Милославский, а его админ – все тот же бессменный Владимир Званцев, могла с большой долей вероятности определить производителя АТС. Дело в том, что админы имеют привычки и предпочтения, которые определяют их выбор в приобретении техники. Не случайно такие ведущие производители в области информационных технологий, как MICROSOFT, CISCO или HP бесплатно поставляют свою продукцию крупным университетам. Однажды освоив и привыкнув к какому-то оборудованию или программам, выпускник остается их приверженцем. Пройдет немного времени, и некоторые из них станут определять техническую политику ведущих компаний в бизнесе. Затраты окупаются с лихвой.

По студенческим данным Аркадия, в доме на Тверской стояла АТС компании AVAYA. Эта уважаемая компания была дочкой корпорации с вековым стажем в Америке и приобрела статус независимой только в 2000 году. Подавляющее большинство ее клиентов значились в списках первой сотни самых успешных компаний мира. Исходя из этого, смело можно было утверждать, что Владимир Званцев, будь он админом компании, занимавшей второй этаж в доме на Тверской, поставит там только AVAYA. Это было уже полдела! Компании с давними традициями сохраняют их во всем, в том числе и в подготовке технических кадров. Сертифицированный специалист AVAYA получает хорошие деньги в любой стране мира. Он дорожит этим статусом и не болтает лишнего, а компания не меняет учебные планы и методики. Каждый ее специалист может вскрыть АТС, как обученный автомеханик в фирменном сервисном центре BMW или AUDI откроет заблокированную машину.

Аркадий все откладывал штурм АТС в доме на Тверской. Он крутился вокруг да около, вынюхивая самые незначительные детали. Он понимал, что его противник в лице опытного сорокалетнего админа – профи. Защита и ловушки ждут серьезные. Попытка была только одна. Если Званцев заметит следы взлома или неудачные попытки, он закроется и будет начеку. Одна маленькая лазеечка, возможно, выпала на долю Арика – удаленный доступ для работы из дома. Эдакий черный ход, которые админы оставляют в защите для себя любимого.

Если AVAYA правильно настроить, то ее в лоб не взять, оставался единственный шанс. Штурм Арик назначил на ночь с воскресения на понедельник. Психологи утверждают, что это самое опасное время для компаний. Даже сотрудники служб безопасности расслабляются, потому что подсознательно убеждают себя, что выходные прошли спокойно, наступает новая неделя, вот-вот заступит новая смена, офисы заполнятся менеджерами и администрацией, которые встретят врага во всеоружии. Однако исследования показывают, что первая половина понедельника в офисе самая бестолковая, и если делать короткий день, то с утра в понедельник, а не вечером в пятницу.

Час быка пробил, и беглый зэк начал штурм. Волнение сразу ушло, и пальцы быстро бегали по клавиатуре. Прошлые навыки они не растеряли, а новые знания вселяли уверенность. Первая удача окрылила. Скорее всего, август был периодом отпусков и в офисе, расположившемся на втором этаже дома на Тверской. Использование сервисного кода АТС при работе автоответчика не было заблокировано, и Арик провалился во внутренний мир станции. На экране его ноутбука появилось приветствие AVAYA. Быстро скопировав конфигурационные файлы, которые он потом тщательно изучит, хакер начал изучать локальную сеть, в которой стояла IP-станция. Файловые сервера, система управления предприятием, система сетевой печати, связь с внешним миром, база данных, склад, бухгалтерия… Опаньки! Сервер записи телефонных разговоров. Возможно, доступ ограничен, но можно будет найти ключик и полюбопытствовать. Смотрите-ка, поднят «аутопровижн». Ай, молодца, Званцев, идет в ногу со временем. С помощью этого сервера можно одному администрировать сотни офисных телефонов и никогда не терять адресные книжки, корпоративные и личные. Как ни протестовал внутренний голос, устоять от взлома простенького сервера Аркадий не смог. Проверенная хакерская программа за несколько минут подобрала пароль и скачала сотню небольших текстовых файлов телефонных книг абонентов офисной АТС. Это был хороший улов. Напоследок почистить журнал событий в сети и протереть за собой следы входа на АТС. Вот, собственно, и все.

Аркадий отключил свой ноутбук от сети и откинулся на спинку кресла. Посмотрел на часы. 2:12. Время черных дел и злых демонов. Одним из них был он. Особой радости или угрызений совести не было. Это только начало. Беглый зэк знал, что пойдет до конца и будет копать и мстить, пока не заглянет в те злобные темно-серые глаза, чтобы закрыть их навсегда.

– «Парламент»? – очень вовремя зазвучал подобострастный голос Аркадия Михалыча.

Кликнув черной Zippo, Арик с жадностью сделал глубокую затяжку. Пока все складывалось очень успешно. Он скачал с АТС информацию, по которой можно легко воссоздать схему компании, особенно, если у нее есть удаленные офисы, о которых знают всего несколько доверенных лиц. Более того, в конфигурационных файлах указаны адреса, логины и пароли для голосовых шлюзов, которые можно прослушивать удаленно. А вот с телефонными книгами абонентов нужно будет тщательно поработать. Тривиальная психология подсказывает, что круглые номера админ всегда отдает начальникам. Так, в 99% внутренний телефонный номер 1000 будет у директора, а 1001 – у его секретаря, а 1100 – у главбуха. Кроме того, объем записных книжек. Лидером будут секретари и персональные помощники директоров, за ними идут торговые менеджеры. Меньше всего строчек занято в телефонной книге директора, но эти записи самые ценные, потому что в них номера очень важных для компании людей. Его уровня.

– Я почему-то уверен, – не сдержался Аркадий Михалыч, – что номер 1000 принадлежит Милославскому. Вот, что хотите со мной делайте!

– Может, все-таки, посмотрим сначала, – засомневался голос Виктора Петровича.

– Конечно, посмотрим, – возбужденно отмахнулся Михалыч. – Научись играть, не заглядывая в прикуп!

– Вот, я гадал бы еще, – обиделся этнограф.

– А ты не гадай, – подначивал его голос Аркадия Михалыча. – Спорим, я вычислю внутренний номер Званцева!

– Да ладно…

– Нет, ты погоди, – не сдавался Михалыч. – Спорим!

– Да на что с тобой спорить-то, – съехидничал голос Виктора Петровича.

– Как на что? – вскинулся тот. – Кто проиграет, молчит неделю!

– Идет.

– У Званцева внутренний номер – 1111.

Арик, не выдержав, расхохотался и одобрил необычный заклад. Он аккуратно положил окурок в пепельницу и пошел к ноутбуку проверять гипотезу. Было бы очень жаль ошибиться в своих расчетах и обнаружить список совсем другой компании. Но этнограф проиграл. В корпоративном телефонном справочнике, набранном в обычном текстовом файле, рядом с номером 1111 стояла фамилия Звягинцев.

– И чтоб, тихо у меня! – предвосхитил возражения Виктора Петровича ликующий голос Аркадия Михалыча. – Всю неделю!

Хакер счастливо улыбался, поглядывая на экран ноутбука. Он вычислил и вытащил информацию на человека, который как-то замешан в смерти Дельфинчика. Как, пока не известно, но он докопается. Он будет упорно рыть, как заваленный в штольне шахтер, у которого наверху четверо голодных детей. И он выберется. Живой и невредимый. Потому, что должен. Отчего-то вспомнился рассказ деда о войне. Тогда было холодно и голодно, а нужно было воевать, и не просто драться с фашистами, а побеждать. И никто из бойцов ничем не болел, хотя месяцами не были в бане, да и руки перед едой никто не мыл. Пули над головой свистели потому что. Нельзя было болеть.

– Милорды… – скрипучий голосок шотландского пэра раздался в абсолютной тишине. – Мне не известны премудрости вашего времени, но брать без спроса, согласитесь, не по христиански. Грешно.

– Вот как! – просто взвизгнул Аркадий Михалыч. – А как насчет работорговли? Или это, извиняюсь, было уже ваше? Да мы ни листочка… то бишь, ни пергамента с чужого стола не взяли. Так… Скопировали. А вот флот Объединенного Королевства, между прочим, целый век возил рабов из Африки в Новый Свет. На этом нажили целые состояния семьи, чьи фамилии до сих пор считаются гордостью Альбиона.

– Смею заметить, что Англия первой подписала документ, запрещающий работорговлю. Британский парламент приял акт о запрете торговли людьми 25 марта 1807 года. На год ранее, чем сами США… А в России крепостное право отменили только в 1861-м.

– Да, – буркнул голос Михалыча и тут же набрал обороты, – Александр II в шестую годовщину своего правления подписал Манифест, отменяющий крепостное право в России, но еще в 1842 году его отец, Николай I, разрешил крестьянам брать вольную. В ваших США работорговлю отменили в действительности только после окончания войны между Югом и Севером в 1865 году.

– Интересно, на основе каких документов, – негодующе спросил пэр, – вы приписываете Соединенные Штаты именно мне?

– Так, к слову, – не смущаясь, ответил голос Аркадия Михалыча. – Продать в Штаты два миллиона рабов из четырех, привезенных за сто лет, и упрекать нас в копировании. Да Бостон и Новый Арлеан выросли на работорговле. А в России рабов никогда не было. Это степняки брали наших в полон, да крымский хан, а потом немецкие и датские прЫнцессы Романовых подпортили своими нравоучениями да европейскими законами.

– Ну, да! – вспылил Джеймс Эванс, – вы только своих по лагерям сажали!

– Слушай, – закусил удила Михалыч, – я те ща наваляю! Не посмотрю, что пэр или инвалид.

– Перекур! – безапелляционно провозгласил Арик и направился на балкон.

– Милорды… – уже откуда-то издалека донесся голос шотландского парламентария.

– Да, иди, ты… – Аркадий Михалыч стал много спокойнее. – Слышь, Сергей Николаич, покури. А? Сил нет с этой контрой на сухую…

– Интересно… – Арик кликнул Zippo и затянулся, – ты бы за кого в семнадцатом был?

– А черт их разберет! Комуняки поливали белых, демократы хвалят. Нужно было самому разобраться… Хотя у них Интернета не было, а газетам веры нет, что хочешь соврут.

– Думаешь, в Интернете вранья нет? – неожиданно перешел на другую тему беглый зек.

– Да есть, конечно, ты кури, не останавливайся, – попросил Аркадий Михалыч.

«Парламент», и впрямь, был удивительно хорош. Просто к месту. В жилу! Он заполнял легкие, словно кто-то близкий обнимал изнутри, успокаивая и придавая уверенность.

Глава XXVIII

– Ты перестал звонить, – без предисловий начала разговор по сотовому Анна. – Так и не объяснил мне, зачем мы ездили в эту Дубну, и кто такая та воднолыжница, и зачем тебе Эдуард… Только не говори мне, что у тебя с ним бизнес или ты пишешь о нем статью.

– Ты очень красивая и умная женщина, – извиняющимся тоном ответил Аркадий. – Врать тебе стыдно, а сказать сложно… Но так хочется увидеть тебя. Просто так…

– Просто так ничего не бывает, Сережа.

– Спасибо, что не назвала меня дорогим.

– А тебе не нравится это слово? – удивилась Анна. – Теплое, трогательное. Даже заботливое.

– Нет. Мне кажется, что так обращаются к тем, кто нужен, а не тот, кого любят.

– Например?

– Арсен дорогой, – с какой-то злобой бросил ей в ответ Арик.

– По крайней мере, он на меня не кричит…

Разговор прервался. На экране сотового осталась фотография Анны. Элегантной женщины с красивыми глазами. С которой было так приятно идти вместе по вечерним улицам, разговаривать в кафе, заглядывая в удивительные, то грустные, то озорные, то бесконечно милые глаза или осторожно обнимать за талию, постепенно притягивая к себе, пока не услышишь тонкий аромат ее тела.

Кажется, парфюмеры разделяют ароматы духов и дезодорантов на американские и французские. У помешанных на демократии и сексуальном домогательстве американцев, допустимая дистанция в разговоре не менее метра. Эдакая приватная зона вокруг, поэтому феминистки предпочитают парфюм с сильным запахом. У француженок, наоборот, общение может быть гораздо ближе, и аромат можно уловить только почти касаясь собеседника. Tete-a-tete. Потому и запах ненавязчивый.

У Анны все было иначе. Казалось, у нее не было ни косметики, ни дезодоранта, ни духов с афродизиаками. Она вся состояла из миллиардов соблазнов, которые действовали на любом расстоянии и в любое время. Она элегантно одевалась, не навязывала собеседнику тему разговора и так тонко чувствовала юмор… Вообще, с самого начала знакомства она казалась давним приятелем, с которым можно без каких-то условностей или обязательств покурить за чашкой кофе или выпить бокал пива. С ней было просто хорошо, легко и даже комфортно. Вот только та свобода, которая ощущалась рядом с ней, вдруг оборачивалась полнейшей зависимостью, которая давила на сердце без нее.

– Курить в постели, – неожиданно подал голос этнограф, – последнее дело. Уж, поверьте!

– Тебе кто разрешил возникать? – возмущенно оборвал его голос Аркадия Михалыча. – Брысь, подлавку!

– Извиняюсь, – не сдавался Виктор Петрович, – договор дороже денег. Ровно неделя прошла.

– Да ладно заливать-то! Неделя.

Арик резко поднялся с постели и буквально выскочил на балкон, словно собирался именно там проверить календарь. Свежий воздух сорвал пелену какого-то безразличия или бездействия, вдруг навалившегося на беглого зэка. Который день подряд слушал он записи телефонных разговоров, скопированных с сервера в офисе дома на Тверской. Подобрать пароль и переписать оказалось гораздо проще, чем все это слушать и систематизировать. Правда, картина постепенно прояснялась.

Одним из официальных видов деятельности компании «Эмико» был импорт и дистрибьюция вин из Италии. Но под этой ширмой мелкие родственные конторы разливали фальсифицированные вина под самыми разными марками. Производство было вынесено в разоренные подмосковные колхозы, где выкупались какие-то мелкие предприятия с нищим полуголодным персоналом. Под присмотром двух-трех специалистов в обшарпанных зданиях монтировали недорогое оборудование и работали в три смены около года. Потом лавочку или накрывали слишком ретивые детективы, или просто по плану переносили в другое место. Судя по отчетам, рентабельность такой схемы не опускалась ниже 400%. Аналогично производилась омывающая жидкость для автомобилей, приносящая еще большую прибыль. Плюс – всякого рода бытовая химия в красочной упаковке, в точности похожей на ту, что постоянно мелькала в рекламе на телеэкранах.

Арик был разочарован. Не хватало ему еще заняться бухгалтерией, чтобы показать государству, как Эдуард обманывает и его, и граждан. Каждый должен заниматься своим делом. Опытный админ отрабатывал свою, очевидно, немаленькую зарплату, охраняя внутренний мир «Эмико» от внешнего вторжения. Долго пользоваться одним «черным» ходом во внутреннюю сеть компании было опасно. Если он засветится, его вычислят, и в дверь постучит не участковый. Впрочем, слишком любопытного могут просто подождать в машине у подъезда. Однако времени было мало, а гора материала, которую нужно было перелопатить, не убывала.

– Милорды… – голос шотландского пэра прозвучал дружелюбно. – Мы в парламенте часто сталкиваемся с подобной проблемой. Когда оппонент, участвующий в дебатах, хочет уйти от прямого конфликта, он начинает просто засыпать нас малозначимыми документами, рассеивая внимание и отбирая массу времени. Опытные лисы из спикеров так умеют путать следы, что свора борзых собьется с ног. Недаром во многих графствах Объединенного Королевства так популярна охота на лис. Это некий символ, демонстрирующий превосходство интеллекта правящего класса. Ведь свобода, которой так гордится наша демократия, есть понятие философское, основанное на осознанной необходимости…

– Жека, – оборвал его голос Аркадия Михалыча, – ты к чему все это?

– Попрошу без фамильярнстей! – нервно взвизгнул Джеймс Эванс. – Многолетняя практика парламента выработала механизм политических споров, названных дебатами, только для того, чтобы не превращать поиск истины в балаган, как это делают ваши, с позволения сказать, парламентарии, абсолютно не умеющие себя вести ни в споре, ни в приличном обществе. Я уже не говорю о том, что многие из них не могут грамотно излагать свои мысли и поэтому занимают бредовую позицию упрощения национального языка. Ограниченный человек способен только ограничивать общество, ибо сам развиваться не в состоянии. Простите, за ликбез… Мне думается, что ваш Эдуард человек неглупый и способен подумать на пару шагов вперед, предполагая, чего можно ожидать от недоброжелателя, способного проникнуть за первый или второй уровень обороны.

Голос умолк, очевидно, чтобы, согласно выработанному этикету, поправить мантию, и давая понять присутствующим всю важность произнесенных им слов.

– Я продолжу. Подумайте, что вы ищите, и вам станет ясно, где это искать. Милорды…

– Нет, как излагает, – задумчиво и с уважением протянул Михалыч. – Вот ведь умеют они и пограбить, и рабами поторговать, а все в белых перчатках… Человека загубить, и то, – шпажкой. На расстоянии, так сказать, чтобы не замараться… А мы все врукопашную норовим. Вот морду и бьют.

– В партизаны надо уходить, – осмелился подать голос этнограф, – пока не наваляли…

– А ведь прав Джеймс, – согласился Арик, – Навряд ли Эдуард будет писать на сервер то, что мы ищем. Он собирает инфу, чтобы контролировать своих менеджеров, а мне нужен он сам. Это другой уровень и другая технология. Кто у нас может выбрать папику технологию? Правильно. Только админ Званцев.

Арик кинулся к ноутбуку. Поискав недолго в сети, он нашел личный сайт Званцева. Полистав его странички, хакер убедился, что админ Эдуарда был серьезным парнем. Закончил Бауманский, потом еще – десяток курсов по информационным технологиям и получил сертификаты. Еще админ увлекался рыбалкой и публиковал снимки со своими трофеями. Вот еще что – в одном техническом журнале Званцев опубликовал обзорную статейку по методам шифрования голоса в сотовой связи. Это было интересно.

Часа через два Аркадий понял ход его мысли и то, что мог предложить админ своему боссу. Это могла быть только модель компании SIEMENS. Немцы всегда уделяли большое внимание шифрованию в радиотехнике. Арику припомнилось, как еще в армии он столкнулся с армейской радиорелейной станцией, принцип работы которой был скопирован с немецких полевых станций времен Второй мировой войны. Об этом писали открыто в специальной литературе. Меняй по расписанию ключи шифрования, и оперативная конфиденциальность обеспечена. Конечно, записанное сообщение, смогут расшифровать. Но лет через десять… Американские и немецкие разведки долго гонялись за секретами шифрования друг друга и не только во время войны. А работа придуманной немцами шифровальной машины «Энигма» была не под силу никаким математикам. Только выкрав машинку с захваченной подлодки, открыли ее секрет.

Скорее всего, Эдуард знает, что все разговоры по сотовой связи в России записываются и архивы хранятся в двух защищенных центрах, поэтому доверять свои секреты простым сотовым он не будет. Значит, Милославский будет пользоваться аппаратом Siemens-YZ для личных контактов. Больше нечем. Тогда было бы интересно узнать его абонентов. Вот только проникнуть в тот Siemens-YZ и полистать адресную книгу нереально.

Аркадий уже хотел было пообщаться с «Парламентом», как простая идея кольнула его. И так остро, что все остальное забылось. Если кто и может что-то знать в компании «Эмико» об аппарате Siemens-YZ, как это бухгалтерия. Она живет прошлым и хранит в своих отчетах много интересного. Вот только скачать бухгалтерскую базу к себе на компьютер, чтобы покопаться в этих архивах дома, было опасно. Бдительный админ не только спрятал и закрыл ее, но еще следит и за трафиком. Как только обнаружится всплеск передачи данных наружу, он поднимет тревогу…

– Сергей Николаевич, – словно из-под земли послышался голос этнографа, – ну, что ж нам все перелопачивать. Давайте спросим конкретно об этом Siemens-YZ.

– В письменном виде? – с издевкой оборвал его голос Аркадия Михалыча. – Кого пошлем в «Эмико» с пакетом?

– Умница! – прекратил дебаты Арик, – мы действительно можем спросить. Прямо сейчас… Из конфигурационных файлов АТС известно, с какими филиалами и как связана головная станция. Зайдем на один из таких связных шлюзов и прикинемся своими. Это умеем. Попросим их бухгалтерскую программу ответить только на один вопрос. Покупали они хоть какой-нибудь Siemens?

Минут через десять пришел ответ. На балансе компании находятся два аппарата Siemens-YZ. Они числятся за сотрудниками департамента управления – Милославским и Рязановым.

– Вот за что я никогда не любил бухгалтерию, – забубнил голос Михалыча, – так это вот за такие справки. Ну, все записывают, заразы, вплоть до ножниц. Потом с работы не уволишься, пока не отдашь.

– А нечего разбрасываться чужим добром! – вякнул этнограф. – Сумма-то немаленькая в учетной карточке за каждый такой телефончик.

– Не будем считать чужие деньги, коллеги, – охладил их пыл Арик, – А вот кто такой этот Рязанов мне очень хочется узнать. Судя по аппарату, которого нет даже у админа, это…

– Лицо, приближенное к императору, – позволил себе прервать размышления командора Михалыч.

– Ох, погорим… – запричитал Виктор Петрович. – Пить дать, погорим с этим фашистом.

– Технику уважать нужно, любезный, – нравоучительно пропел голос Аркадия Михалыча. – Что ж нам теперь отказываться ездить на «ЗИЛах», если это раньше был завод имени Сталина. Вспомни, как вдова шаманила над сотовым Филина, чтобы паролик узнать… А? С уважением. Потому и наколочку дала. Верную, между прочим.

– А папаша Мюллер говорил, что американцев погубит их же техника, – не сдавался этнограф.

– Ша! – прервал разгоравшийся спор несостоявшихся парламентариев Аркадий. – Я скопировал личное дело Рязанова из архива отдела кадров…

Все замерли перед монитором, на котором открылся файл с текстом и фотографией сотрудника. Жуткая догадка холодком пробежала по спине хакера. Мелкая дрожь ударила по пальцам, но он сделал над собой усилие и, быстро скопировав фото в графическую программу, откадрировал изображение, оставив на экране только глаза.

– Вот гад… – прохрипел голос Аркадия Михалыча.

С монитора смотрели те самые темно-серые глаза, которые сковали Арика в тот злосчастный момент на берегу Волги, когда он оседлал убийцу Дельфинчика.

Глава XXIX

– Ты уверен, что это именно тот человек? – долгожданный голос неожиданно прорезался во сне Аркана.

– Светка! – рванулся в постели беглый зэк.

– Ну, кричать вовсе не обязательно, – ее голос был серьезным. – Четвертый месяц на свободе, не четвертый год на зоне… Никак не привыкнешь?

– Я ждал тебя.

– Сейчас я тебе не нужна, – Дельфинчик говорил с какой-то грустью. – И пусть тебя не смущают женщины, которые встречаются на пути. Я знаю, что ты никогда не станешь монахом. Не будем питать иллюзий.

– А ты не можешь… Ну, как-нибудь там…

– Принять облик Анны? – в ее голосе зазвучала грусть. – У тебя одно на уме, Аркаша… Можешь пофантазировать, ноты должен понять, что мне позволено общаться не ради забавы, а только потому, что нужно остановить одного нелюдя. Ты ведь понимаешь, что я не единственная его жертва.

– Светка, – Арик так давно хотел поговорить с ней, а теперь растерялся и путался в словах, – ты привыкла там? Ну, вообще…

– Вижу, что не об этом хочешь спросить. В твоей душе еще живо то чувство, которое могло бы разгореться между нами… Все пройдет. У меня тут нет поклонника, если ты об этом. В ином мире многое иначе. Всякие мелочи, которые в вашем мире некоторые превозносят на пьедестал, тут отбрасывают, как шелуху.

– Погоди, – взмолился беглый зэк, – а душа бессмертна?

– Ты по-прежнему иногда бываешь смешным, несмотря на то, что уже кое-что испытал и должен был бы понять. Многие в вашем мире полагают, что, если они узнают какой-то секрет или то, что они считают большой тайной, их жизнь кардинально изменится. Смешно. Это все равно, что прочесть табличку «Не мусорить». Один и без нее не позволяет себе разбрасывать мусор, а другой все равно кинет. Даже если поставить часового. Дождется удобного момента и бросит.

– Ну, тогда и книги ни к чему.

– Ошибаешься! – усмехнулась она. – Книги для тех, кто убежден, что мусорить нельзя, но не знает, как это сделать.

– Ему нужны чертежи урны? – попробовал пошутить Аркадий.

– Каждый выбирает свой путь. Одни будут хором молиться, чтобы на пятачке перед домом было чисто. Другие поставят урны на каждом шагу и будут соответственно воспитывать своих детей. Но когда-нибудь отыщется тот, кто изобретет способ все делать без упаковки и отходов.

– И его возьмут в иной мир за заслуги…

– Миров много, – с какой-то горечью произнес голос Дельфинчика, – и далеко не все из них идеальны. В том мире, где остался ты, у некоторых есть возможность самостоятельно выбирать дальнейший путь.

– Что для этого нужно? – не удержался Арик.

– Тебе прочесть табличку? – ее звонкий смех растаял где-то вдалеке.

Беглый зэк резко открыл глаза и рывком сел в кровати. Не одеваясь, вышел на балкон. Он никак не мог привыкнуть к этой грани между всей прошлой жизнью и настоящим. Ему хотелось быстрее забыть зону и все, что с ней связано, поэтому он заставлял себя отказываться от воспоминаний, которые посещают еще не до конца проснувшееся сознание, которое в дреме то возвращается в какие-то фантазии или прошлое, то присматривается к реальности, еще не решив, как поступать далее. И этот медленный переход всегда тянул его назад, в зону.

Бетонная плита балкона, прогретая за день солнцем, еще излучала тепло, приятно обволакивающее ступни какой-то заботой, а вечерний ветерок уже обещал прохладу. Кликнув Zippo, Арик закурил. Как всегда, «Парламент» помогал перейти в то состояние, когда легко и удачно думалось. В который раз он возвращался к мысли нанести визит в табачный салон и увидеть Анну, но откладывал, признаваясь себе, что не готов. Сегодня никакие сомнения не помешали решиться сделать шаг навстречу первым.

– Привет, – каким-то сдавленным голосом поздоровался Аркадий, прикрывая за собой дверь табачного салона с помпезной надписью «Дым сладок и приятен».

– Неужели Zippo поломалась? – недружелюбно встретила его Анна.

Стараясь хоть как-то загладить свою вину из-за долгого отсутствия, он поставил на прилавок миниатюрную корзиночку с букетиком живых фиалок и пододвинул ее к строгой продавщице. В табачном салоне никого кроме них не было, и застенчивый посетитель мог в полную силу своего актерского мастерства изображать угрызения совести. Он даже тихонечко заскулил. Вышло очень комично, но женщина с красивыми глазами осталась равнодушной. Она внимательно рассматривала букетик, делая вид, что о чем-то сосредоточенно размышляет. Посетитель ее не торопил. Подобострастно прильнув к стеклянному прилавку у корзиночки, он делал робкие попытки взглянуть женщине в глаза и тут же смущенно отказывался от такого смелого шага. Наконец, она прервала молчание:

– Нужно было выбрать кактус. Он, возможно, дождется твоего следующего визита.

Они рассмеялись, и у обоих сразу стало легче на душе.

– Наверное, дописывал свою статью, – продолжила женщина с красивыми глазами, – и так увлекся, что не заметил, как перекинулся на роман.

– Увы, статья еще не закончена, – парировал Аркадий. – Одна красавица тревожит мою душу и не дает подумать о другом.

– О другой, – в шутку поправила его Анна.

– О другом! – настоял он на своем.

– О! Да, тут замешан и мужчина? Вы настораживаете меня своей широтой взглядов…

– В таких случаях принято говорить, что вы меня не так поняли.

– А должна? – красивые глаза женщины были еще холодны, но взгляд просил не торопиться.

– Взываю о помощи, – Арик положил на прилавок черную зажигалку, – Огниво не слушается меня и перестало дарить огонь. Я, как и положено, трижды тер ему бочок и читал заклинание. Не помогает.

– А джин не появлялся? – Анна наконец-то с улыбкой взглянула на посетителя. – Обиделся, значит.

– Может, подскажете, чем его задобрить? Я уж и хлебушка вокруг накрошил, и челом бил. Не помогает… А без огня по ночам боязно. Какая там статья…

– Я бы рискнула с ним поговорить. Прогуляться вечерком. Рассказать интересную историю… Все джины любят сказки.

– Спасибо, – оживился посетитель. – Так и сделаю. У входа на парковку стоит серебристая карета за номером 717. Она отправляется на вечер живой музыки в Коломенском. В рамках фестиваля «Вечерний звон» выступают несколько оркестров из Европы. Они просили передать, что без нас не начнут.

– Без нас? – женщина комично всплеснула руками. – А мое бальное платье?

– У вас будет бальное платье, красавица…

Серебристый «Пассат» припарковался на большой площадке перед Коломенским заповедником, куда вели аккуратные асфальтированные дорожки. Летнее солнце не успело выжечь ни листву, ни траву, и высокая расписная колокольня горделиво парила в лучах заходящего солнца над зеленым массивом.

– Боже, как чудесно, – глубоко вздохнула Анна и раскинула изящные руки, словно намеривалась обнять весь мир. – Кто обещал бальное платье?

– Стой так и не шевелись, – строго ответил Аркадий. – И не подглядывать!

Она счастливо улыбалась, действительно стараясь не смотреть, что он делает. И ожидание было вознаграждено с лихвой. Мужчина извлек из большой корзины, стоявшей на заднем сидении машины накидку из легкой прозрачной сетки с широкими ячейками, в которые были аккуратно вставлены бутоны роз. Быстро закрепив по бокам накидку с множеством алых цветов, он превратил свою спутницу в живой благоухающий букет.

– Можно! – скомандовал Аркадий, отойдя на несколько метров и приготовив сотовый для съемки.

Оглядывая себя, она не проронила ни слова, но от восторга красивые глаза наполнились счастливыми слезами. Проходившие в парк со стоянки машин молодые люди, зааплодировали, а кто-то с завистью упрекнул своего кавалера, что тот на такое не способен.

– Королева цветов позволит сопровождать ее на концерт? – он галантно предложил даме опереться на его руку.

– Сережа, в тебе есть что-то демоническое, – прошептала она с трепетом. – Мне дарили разные подарки, но такого, действительно, никогда не было… Оказывается, можно почувствовать себя королевой и в наше время. Спасибо!

Они долго слушали звуки классической музыки, заполнившей бывшую царскую резиденцию. И зрители, и участники фестиваля – все в тот удивительно тихий вечер прониклись какой-то особой нежностью ко всему окружающему миру. Обычно непонятная для большинства людей музыка вдруг стала близкой и естественной, именно той, что может звучать на закате дня, когда с колоколен далеко по округе разливается вечерний звон.

– Мне хочется попросить тебя об одном одолжении, – Анна обернулась к нему и посмотрела прямо в глаза. – Не рассказывай об этом вечере никому. Ладно? Пусть это останется только между нами. Мне отчего-то так хорошо сегодня, что я боюсь потерять… Эта сказка просто исчезнет, если кто-то узнает… Ну, сглазит, что ли. Наверное, мне трудно объяснить, пусть это будет капризом взбалмошной женщины… Обещай мне.

Он молча поклонился и поцеловал ее руку. Словно дал клятву. В этом жесте было что-то наивное и трогательное. Из другого века или вообще из другой жизни, где многое иначе.

Когда сумерки стали сгущаться и с берега Москвы-реки по траве стал наползать почти прозрачный туман, женщина с красивыми глазами попросила отвезти ее домой. В ее голосе звучало признание и покорность. Она сделала свой выбор, как тысячи лет назад это делали ее соплеменницы. Не задумываясь и не сравнивая шансы, а только прислушиваясь к тем тайным знакам, что разбрасывает судьба на нашем жизненном пути.

Даже луна не выглянула в ту ночь над спящей столицей, словно хотела сохранить тайное желание женщины, решившейся открыть себя для почти незнакомого мужчины, все слова и прикосновения которого казались ей чем-то особенным. Вереница других претендентов на ее сердце была разношерстной. Восторженные юноши, нагловатые самцы, самовлюбленные красавцы, зацикленные на своем бизнесе трудоголики и богатенькие обладатели солидных животов, болезней и комплексов. Ей так хотелось верить в сказку о принце на белом коне и красивом замке на берегу спокойного озера, где она могла бы стать настоящей королевой. Любить и быть любимой, а по утрам кормить лебедей на берегу озера, куда спускаются широкие ступеньки длинной мраморной лестницы от самой башни с флагами, на которых изображен ее герб. Она так хотела быть счастливой, и чтобы это счастье было необычным, безмерным, совсем не похожим на те крохи, которыми довольствуются многие.

Именно поэтому нежные объятия изящных рук женщины с красивыми глазами заставили забыть обо всем на свете мужчину, который путал свои имена и пытался понять, зачем он пришел в этот мир. Он растворился в ее ласках, и все тревоги разом покинули мятежную душу, заполняя все покоем и радостью, которая заставляет по-иному смотреть на время и окружающий мир.

Хочется верить, что когда-нибудь грешные придумают себе новую веру. Веру в любовь. В ту любовь, что является даром божьим. И обряд крещения будет именно таким, какой случился безлунной августовской ночью в маленькой квартире на окраине Москвы. И святой отец вместо вопроса о том, верит ли грешный в Спасителя и его второе пришествие, будет спрашивать, есть ли на этой земле любовь. И если кто-то посмеет усомниться в ней, лишен будет того, что произошло одной безлунной августовской ночью на окраине городища, заложенного на священном месте, где когда-то было капище древних, верящих в своих богов. Но, думается, что не останется атеистов на грешной земле, разве что, кого-то в наказание лишат боги своего дара.

Глава XXX

Через открытую дверь соседнего балкона доносились звуки футбольного матча. Арик хотел было уйти в комнату, но неожиданно появившийся сосед очень хотел поговорить о матче. Беглый зэк только отмахнулся, объяснив, что не до этого. Мол, привез брата в больницу, полгода очередь ждали, и теперь вот операцию нужно делать. Сосед посочувствовал, что к этим докторам только попади, залечат… Разговора не получалось, и, едва заслышав призывный голос диктора, любитель футбола удалился досматривать матч.

Аркадий подумал, что нужно позаботиться о каком-нибудь прикрытии. В этих районах часто сдают квартиры, и новые жильцы особого любопытства не вызывают, но осторожность не помешает. К тому же он забрал последние деньги из-под пола старенькой дачи в Щемилово. Самородки продавать было опасно. Он лишь удовлетворил свое любопытство и взвесил золото. Было ровно 50 килограммов. Зато вот перстень Филина по его же паспорту был заложен в один из неказистых ломбардов. Это позволит какое-то время не думать о средствах, но не так долго, как хотелось бы, а строить планы по поиску работы беглый зэк не хотел.

– «Парламент»? – словно в ответ на невеселые мысли прозвучал голос Аркадия Михалыча.

Арик кликнул Zippo, будто подал сигнал к открытию дебатов.

– Что с этим Рязановым делать будем? – опасливо спросил этнограф. – Кто ж знал, что он окажется психологом. Вот ведь моду переняли у буржуев! Психолог теперь в штате… Что он там выискивает у них?

– Не скажи-и, – протянул интригующе Михалыч. – Там, где шальные деньги крутятся, соблазн что-то прикарманить велик. А поскольку все «вчерную», можно себя уговорить, что никто шум поднимать не будет. Тут психолог лучше любой ищейки, он не раскрывает, а предотвращает.

– А как же Светка? – осуждающе буркнул Виктор Петрович.

– Тут, я думаю, особый случай, – рассуждал Аркадий Михалыч. – Она им чем-то мешала. Не водку паленую продавать, конечно… Но интерес явный.

– Покопал я в эту сторону, – вмешался в разговор Арик. – И нашел, что наш Эдуард – ярый поклонник воднолыжного спорта, причем не столько в нашей стране, сколько в Европе. Хотя, и в Дубну наведывается. Он вице-президент спортивного клуба в Римини и устроитель многих показательных выступлений и турниров воднолыжников.

– Зачем ему это? – удивился этнограф.

– Думаю, так он отмывает деньги, – просто объяснил Арик. – У нас немало хороших спортсменов, которые за копейки или вообще только за возможность себя прорекламировать в Европе готовы не только участвовать в турнирах, но и головой рисковать. Милославский может в России нанимать участников, оплачивая рублями из черной кассы «Эмико», а в Европе кладет на свой счет в каком-нибудь уважаемом банке все, что собирает с турниров и показательных выступлений. Там это востребовано. В нашей замечательной стране любая штамповка дороже того, что делается вручную, с душой, с риском, а там готовы платить за то, что мало кто умеет.

– Да, я помню фото в Интернете с подобных выступлений, – поддакнул Михалыч. – Тысячи машин на стоянках у водных стадионов. Как на футбольных матчах…

– Так чем же не угодила наша Светлана? – негодовал голос Виктора Петровича. – Выступала бы тоже.

– Смотреть выступления дворовой команды придут только родственники, – грустно ответил Арик. – Чтобы продать дорогие билеты, нужны громкие имена. Чемпионские титулы. Думаю, Эдуард работает по одной схеме и со спортсменами, и с алкоголем. Только в России ему никто не мешает продавать паленый Чинзано или Кьянти, а в Европе за подделку сразу посадят за решетку.

– Ну, и… – недоумевал этнограф.

– Конечно, ему хотелось бы соблазнить восходящую звезду, чтобы она выступала в его шоу, но Светка была очень близка со своим тренером, они были просто фанатами. Очевидно, договориться с Галиной Георгиевной продать талантливую девочку, чтобы выжать из нее все соки на показательных, а потом выбросить, Эдуарду не удалось. Не думаю, что он способен, как Галина, брать девчонок из садика и десять лет вести к чемпионскому титулу… У нас в спортивных комитетах это понимают, и просто так заслуженных тренеров никому не дают.

– И этот гад убрал конкурентку, – закончил мысль Петрович. – У второй Светланы ведь свой клуб в Италии… Хотя, вполне заслуженно – она стала чемпионкой мира.

– Ты не учитываешь один важный момент, – возразил Аркадий.

– Какой? – настороженный голос Аркадия Михалыча зазвенел от напряжения.

– Дельфинчик стала на голову выше своей титулованной соперницы еще в семнадцать лет. За последний год своей короткой жизни Светланка побила столько рекордов во взрослой лиге, что большинство обозревателей воднолыжного спорта пророчили ей самые высокие титулы. Игорь Володин это не только понимал, но и боялся. Победа Дельфинчика на том чемпионате стала бы началом триумфа Володиной и всех ее девочек. Последующие лет десять они никому не дали ли бы шанса. В то время Володины уже развелись, и Галина показала бы всем, кто лучший тренер. Это означало бы, что и деньги, и слава, и поездки, и титулы – все перешло бы к ней. Кстати, тогда у Светланки уже был очень богатый спонсор. Некий австриец по фамилии Вайс на свои средства построил воднолыжную базу в Москве и пригласил Светланку и Володину, как ее тренера, готовиться к чемпионату. Там я их и увидел впервые.

– Теперь у тебя весь пазл сложился? – осторожно спросил голос Михалыча.

– Да, все сходится, – грустно вздохнул Аркадий. – Володин был единственным, кто мог пойти на убийство. Соперники всегда есть и всегда завидуют, но забрать жизнь семнадцатилетней девчонки мог только тот, кто потерял бы все в случае ее победы. Очевидно, он сговорился с Милославским, что, если убрать с пути Дельфинчика, вторая Светлана становится чемпионкой и будет работать на Эдуарда. Последние четыре года так все и происходит.

– Но был же убийца, – осторожно вставил свое слово этнограф.

– Был, – со злобой прошептал Аркан. – Только сам-то он никогда бы не смог руку поднять на Светланку. Я ж его видел! Не в себе он тогда был. Не в себе. Он же мне и указал на те серые глаза в толпе. На того, кто его заставил и держал на расстоянии. Не знаю, как он это делал, но это был именно он. Я эти глаза видел.

– А как же следствие? – не сдавался голос Виктора Петровича.

– Вывод следака был тривиальным, – хлопнул себя по коленке Аркан. – Убийца был ревнивым любовником Петровой… Каково, а? Да она девственницей была! Любовник… Могли бы вскрытие сделать, но не захотели. Им и так все было ясно.

– Значит, три мужика убили семнадцатилетнюю девчонку? – не выдержал голос Михалыча.

– Да, – печально согласился Аркан. – Володин был заказчиком, Рязанов нашел внушаемого исполнителя и руководил им, а Милославский финансировал.

– Опять все из-за денег? – переспросил этнограф.

– Эдуард построил машину, – подытожил Арик. – В одной стране грязные рубли на подделке, в другой чистые евро на развлечении. Такой насос… Все, кто мешает каким-либо образом, поручаются Рязанову. Кстати, у этого психолога еще есть магический салон.

– Латает дыры в ауре и отрубает энергетические хвосты пациентам? – хихикнул голос Аркадия Петровича.

– Не только, – вдруг жестко ответил Аркан. – Я нашел в служебной карточке Рязанова номер его личного телефона. С точки зрения технаря, наш психолог просто лох. У него безлимитный тариф, так что он не замечает, что я пишу все его разговоры, читаю сообщения и знаю наизусть контакты. Кстати, один номерок с кодом подмосковной Дубны, и принадлежит он руководителю воднолыжного клуба Володину. О чем они говорят, не знаю, нужно время, чтобы писать все разговоры.

Еще мне удалось незаметно от психолога поснимать камерой его сотового телефона. Хакерская программа позволяет это делать абсолютно незаметно для хозяина – без всяких сопровождающих эффектов, когда он снимает сам. Любопытный тип, доложу вам, коллеги. Похоже, «бадяжит» с благовониями, подмешивая туда какой-то наркотик, и пациенты рассказывают ему всю подноготную без магии и колдовства.

– Сейчас ты скажешь, – усмехнулся голос Аркадия Петровича, – что пациенты у него непростые.

– В точку! – Арик положил в пепельницу окурок. – По именам, фотографиям и номерам телефонов из контактов психолога я нашел в Интернете его клиентов. В основном, это жены богатых бизнесменов, за которыми охотятся папарацци и о которых пишут в желтой прессе. На сеансах у популярного целителя в магическом салоне они очень разговорчивы.

– Так, этот гад собирает инфу для хозяина?

– Компромат, – поправил этнографа Арик. – А это может быть обоюдоопасным… Грохнуть Эдуарда самому мне не под силу – охрана не подпустит, а снайпер из меня никудышный, но подсказать кому-то о том, что заказать директора «Эмико» – есть насущная необходимость – вариант. Вся беда в том, что Эдуард общается с психологом только по закрытому каналу, обеспечиваемому аппаратом Siemens-YZ. По именам они друг друга не называют. Я могу через сотовый Рязанова записать его разговор, когда он позвонит директору по Siemens-YZ, но на записи будет только голос психолога. Это не прокатит.

– А, может, сами… – промямлил Виктор Петрович. – Ну, попросим кого-то…

– Это закрытый клуб, – зло рассмеялся Михалыч, – и этнографов туда не пускают.

– Милорды… – голос шотландского пэра заставил всех притихнуть. – Невольно слушая ваши рассуждения о сложившейся ситуации, я в который раз убеждаюсь в примитивности взглядов, воспитанных убогой пропагандой, уповающей только на силу. Многолетний опыт политической борьбы в парламенте побуждает активных участников дебатов использовать широкий арсенал всевозможных приемов борьбы с врагами. Этому нужно учиться, а не сидеть на галерке и топать ногами по команде своего лидера. Если бы Англия всегда воевала сама в развязанных ею войнах, наши ресурсы истощились бы еще пару веков назад. Ваш могучий царь Петр I с успехом учился у голландских моряков и стал неплохим шкипером, но проиграл много сражений из-за своей наивности в политических интригах. Коммуниста Сталина ненавидел каждый юнец в Объединенном Королевстве, потому что бывшему семинаристу удалось обвести вокруг пальца хитрую лису Чемберлена и потом заставить Черчилля два года воевать в одиночестве с Гитлером. Зато вашего Горби любила не только Англия, но и лично Железная леди со всем королевским двором в придачу. Разбазарить за несколько лет то, что собирали Романовы три столетия… Это, знаете ли, не только Нобелевской премии достойно. Бюст человека с черной отметиной должен стоять в каждом графстве.

Пылкий голос немолодого оратора ненадолго умолк, давая возможность аудитории насладиться и вникнуть.

– Я уже не говорю об истоках политического искусства, зарожденного в сенате вечного города. Поэтому каждая страна просто обязана выращивать и воспитывать своих лидеров, обучая не только азам, но и мастерству политических интриг. Тогда ошибки и просчеты будут минимальны, я уже не говорю о едва прикрытых демагогией враждебных действиях, которые записывают в свой актив внешние разведки чужих стран… К сожалению, лозунг одного из первых ваших лидеров, взявшихся уничтожать Российскую империю, о том, что государством может управлять домохозяйка, до сих пор сидит в головах ваших, так называемых, парламентариев. Не стоит уподобляться им. Милорды…

Его голос умолк, но собравшиеся на балконе еще ощущали на себе силу и вдохновение оратора, преображавшегося из ворчливого, пронизанного болезнями старика в пламенного оратора, умевшего увлекать и убеждать.

– Догадываюсь, на что он намекает, – задумчивый голос Аркадия Михалыча звучал неуверенно.

– На что же? – попытался уточнить этнограф.

– На данный момент, – Арик вновь открыл пачку «Парламента», – у нас есть кандидат на роль возмущенного борца с компанией «Эмико». Только он еще об этом не знает.

Собеседники притихли, ожидая объяснений, но ничего, кроме таинственного обещания быть готовым через неделю к дальнейшим действиям, не последовало. Беглый зэк медленно курил, отрешенно глядя перед собой. «Парламент» всегда помогал ему сосредоточиться.

Через час он позвонил Анне и уклончиво сообщил, что уезжает на пару недель в командировку. Конечно, по заданию редакции собирать материал для новой статьи. Затем занялся поисками в Интернете домашней печи для обжига изразцовой плитки.

В дачном поселке недалеко от Старой Купавны никто не удивился, когда художник выгрузил из попутки приспособления для своих занятий. Чудаковатые писатели, скульпторы, художники и прочий творческий люд появлялись, время от времени, в этих краях, чтобы заниматься своим ремеслом вдали он городской суеты, поэтому к ним относились снисходительно и не мешали. Некоторые их творения погибали от рук создателя, иным было суждено коротать свои дни в сараях или на местных огородах, а были и такие, которые доставались местным жителям с автографом непризнанной знаменитости. Дожидаться того светлого часа, когда широкая общественность осознает, примет и воздаст по заслугам.

Поэтому, если кто и обратил внимание на художника, перетаскивающего из кузова полуторки какие-то причиндалы, то лишь усмехнулся. Взрослые люди, а занимаются всякой ерундой. Как дети, право.

Глава XXXI

Рейс UN-195 компании Трансаэро приземлился в аэропорту Игнатьево в 8:20, опоздав всего на десять минут. Несмотря на дорогие билеты, все 350 мест «Боинга 767» были заняты спешащими по неотложным делам пассажирами. Вместе с ними после почти восьмичасового перелета покинул борт тридцатилетний мужчина с дипломатом. После пунктов контроля он зашел в туалет и вышел оттуда, преобразившись в толстячка лет сорока пяти, прихрамывающего на левую ногу. Из аэропорта он направился в гостиницу «Дружба», где на имя Виктора Петровича Филина был забронирован одноместный номер. Вид на Амур с восьмого этажа был замечательный, и гость заказал обед в номер, где и откушал с удовольствием, позволяя себе немного хорошего коньяку и сигареты «Парламент».

Часа в два пополудни нового постояльца побеспокоил звонок портье, который сообщил, что прибыл курьер экспресс-почты с бандеролью на имя господина Филина. Попросив курьера подняться к себе в номер, Виктор Петрович с нетерпением поглядывал на часы в сотовом телефоне. Время тянулось так мучительно, что ему хотелось выбежать в коридор навстречу служащему, который так долго идет к двери его номера. Наконец, кто-то постучал. Виктор Петрович заставлял себя не спешить, но, вопреки всему, просто бросился открывать дверь. В номер вошел молодой парень в фирменном комбинезоне почтовой компании и сообщил, что для господина Филина подарочная бандероль. Переписав данные паспорта получателя в бланк компании EMS и указав, где расписаться, курьер поздравил получателя от имени господина Прохорова С.Н., приславшего подарок, и от компании EMS с большим личным достижением в бизнесе и вручил бандероль.

Взволнованный господин Филин был явно доволен и даже предложил курьеру выпить вместе по рюмочке, но тот отказался, сославшись на строгости служебных инструкций. Получив купюру «на чай», парень удалился. Едва за ним закрылась дверь, постоялец бросился в туалет, где с нетерпением разорвал упаковку, извлекая на свет божий подарочный пакет, аккуратно заклеенный скотчем и перевязанный ленточками. С нескрываемым волнением он развернул подарочную упаковку с поздравительной открыткой для Виктора Петровича. Внутри был металлический футляр с набором фирменных автомобильных ключей «Ford». Из сопроводительного текста следовало, что друг с радостью поздравляет коллегу с новым назначением и надеется, что ключи откроют не только двигатель, но и следующую дверь в карьере.

Дрожащими от волнения руками, Виктор Петрович приподнял крышку хромированного металлического футляра. Вместо хромированных ключей внутри лежала небольшая коробочка и сертификат из плотной бумаги, где по-английски было написано, что известный швейцарский банк UBS подтверждает данным документом содержание золота в слитке весом в 1000 граммов не менее 999,9. Придирчиво осмотрев сертификат под разными углами и оставшись довольным его качеством, удачливый бизнесмен, щедро одаренный коллегой из Москвы, приступил к главному.

В красивой коробочке красного дерева, утопленный в черном бархате, действительно лежал небольшой увесистый слиток ярко-желтого цвета. На его отполированной блестящей поверхности была отчеканена эмблема банка UBS, названия Fine Gold и Switzerland, а ниже красовались четыре большие девятки. Металл, отполированный до зеркального блеска, притягивал к себе какой-то дьявольской силой. Его хотелось согревать теплом своих рук, гладить, вчитываться в буквы и цифры, глубоко отчеканенные в плотном теле. Несмотря на небольшие размеры, слиток был увесистым и внушал уважение. Возникало желание не расставаться с ним, положить в карман и постоянно чувствовать его тяжесть, держать на столе, чтобы свет лампы отражался желтым зайчиком на стенах или потолке комнаты. Даже хотелось дать ему имя и общаться, как с живым существом.

Еще раз придирчиво осмотрев плоскую увесистую пластину, ее счастливый обладатель достал носовой платок и тщательно вытер следы на зеркальной поверхности желтого металла, потом бережно уложил ценную вещь на черное бархатное ложе. Напоследок задержал свой взгляд на цифрах и надписях, с сожалением вздохнул и закрыл коробочку красного дерева. Если бы этот слиток не был сделан его собственными руками пару дней назад, Аркадий поддался бы соблазну проверить, что это на самом деле чистое золото из Швейцарии. Но он и так знал все его секреты.

Две недели назад, поискав в Интернете информацию о том, как плавят драгоценный металл и делают слитки, он решился на эту авантюру. Температуру в 1300 градусов вполне могла обеспечить компактная печь для обжига керамических изразцов. Работающая на газе из обычного баллона для дач или загородных домиков, эта конструкция была вполне доступна и транспортабельна. Потренировавшись несколько дней, Арик мог плавить и разливать по глиняным формочкам золото, а потом полировать слитки до идеального блеска. Набор стальных символов и матрицу для чеканки он приобрел в магазине «Все для художника», где купил и компактную печь. Изготовление слитка оказалось увлекательным и не таким сложным делом. Благородный металл был мягким, удивительно податливым. Новоявленному фальшивомонетчику даже захотелось попробовать отлить червонец с профилем последнего российского императора. Власть золота оказалась такой сильной, что Аркадию приходилось усилием воли заставлять себя останавливаться и сосредотачивать усилия только на слитке.

Когда он изготовил десяток одинаковых экземпляров и отчеканил надписи, пришлось подумать об упаковке. Оказалось, что в соседнем поселке есть умелец, изготавливающий матрешки, шкатулки и прочие сувениры из дерева. И, надо сказать, что дело свое он знал и любил. Так слитки обрели достойное оформление, вполне соответствующее своей цене. Из остальных самородков он отлил простые заготовки. Далее все шло по плану.

Был, правда, риск с поездкой в Благовещенск и паспортным контролем. Но беглому зэку и тут повезло. В потоке пассажиров, вылетающих внутренним рейсом, его внешность не вызвала никаких подозрений у представителей закона. Вероятно, он так сросся с миссией Филина, выслеживающего по заказу человека с ледяным голосом ворованное с приисков золото, что выражение лица приняло именно те черты, делающие его таким похожим на фото в паспорте наемника.

Доверив коробочку красного дерева небольшому сейфу в номере, Аркан еще какое-то время неосознанно смотрел на Амур, который безразлично катил свои воды, даже не задумываясь, что кто-то избрал его границей разных государств или судеб. Ему вдруг подумалось, а как он сам – следует ли он, подобно земным рекам, изгибам невидимых берегов, обозначающих его жизненное русло, или создает их сам. Одна из таких загадочных рек – время, воды которого могут внезапно ускоряться в нашем сознании или бесконечно замедляться, а то и вовсе текут вспять, когда мы вспоминаем.

Час спустя, гость из номера на восьмом этаже решил прогуляться по городу. Как бы невзначай, прихрамывая, толстячок лет сорока пяти прошелся вдоль ряда палаток, торговавших дешевым барахлом из Китая. Купил хлопчатобумажные перчатки, дорожную сумку и каких-то сувениров. Вернувшись в гостиницу, заказал ужин в номер и уже никуда не выходил. Сигареты «Парламент» были единственными, кто составили ему компанию, хотя телефон в номере несколько раз настойчиво звонил, и приятный женский голос услужливо предлагал одну или двух девушек на выбор, способных скрасить одиночество делового человека в чужом городе.

Аркану очень хотелось бросить все и отыскать квартиру, где когда-то жила Лиза. Познакомиться с ее родителями и все рассказать. Тяжелый камень лег на его душу в ту дождливую ночь, когда он наткнулся на девушку и ее старого учителя, привязанным к стульям.

Аркан не смог их даже похоронить по-человечески, оставив эту ношу родителям и знакомым. События последующих дней как-то сгладили боль потери и чувство вины, которые сегодня вновь дали о себе знать. Тяжелым оказался этот камень. Аркан вновь и вновь прокручивал в памяти, словно жуткий триллер, воспоминания той кровавой ночи и не мог успокоиться. Зачем? Зачем все это было! Кто написал это в его судьбе. Почему он встретил несчастную девушку, так слепо поверившую ему. Впрочем, что ждать от беглого зэка. Всю ночь он почти не спал, борясь с воспоминаниями, наваждениями и желанием бросить все и отправиться на поиски Лизиной квартиры…

На следующее утро Аркан выписался из номера еще до восьми утра, и, вызвав такси, поехал на железнодорожный вокзал. В этот час один поезд отправлялся в Хэйхэ, а другой прибывал из Китая, так что в зале было многолюдно, и никто не обратил внимания на мужчину в перчатках, положившего дорожную сумку в свободную ячейку камеры хранения. Он еще немного прогулялся по заполненному пассажирами залу, изучая расписание и поглядывая по сторонам. Затем взял такси и уехал в аэропорт.

В Игнатьево начало рабочего дня как всегда было суетливым. Ежедневные ранние рейсы в столицу вызывали массу проблем и нервотрепки. Когда началась регистрация на рейс UN-196 компании Трансаэро, уже четвертый за сегодня в Москву, персонал всех служб был на взводе и мечтал только об одном – скорее покончить с этим и отдохнуть за чашкой кофе. Никому не было дела до странного пассажира, который, прихрамывая, зашел в туалетную комнату и вышел оттуда бодрым шагом, внешне помолодев лет на десять. Зарегистрировав билет и уладив все формальности, он присел за угловым столиком в кафе и достал сотовый телефон. Быстро вставил в аппарат SIM-карту и аккумулятор. Посматривая со скучающим видом по сторонам, он листал какой-то журнал и не выпускал из рук свой сотовый. Когда же минут через двадцать виброзвонок подал сигнал о входящем вызове, пассажир неторопливо ответил:

– Привет.

– Хрипели, что стерли тебя, – холодный голос в трубке звучал настороженно. – Или загостил?

– Ныкался, – он старательно подражал интонациям покойного Филина, еще хранимым в его памяти, хотя после встречи в доме у Кроткой прошло немало времени.

– Что так? – металлические нотки зазвучали в холодном голосе не очень разговорчивого собеседника.

– Петушок царапнули, – нехотя признался Аркан. – Инструмент носить не могу. Ставщик нужен.

– Есть один. Новенький.

– Заодно и проверим.

В это время диктор сделал объявление, которое эхом прокатилось под сводами зала ожидания. Голос в трубке некоторое время молчал, потом спросил:

– Это на 196-ой?

– Да, ожидаю, – с намеком ответил пассажир.

– Я кента пришлю. Просигналь, как пересечься.

– Лады, – как можно спокойнее ответил пассажир. – Я там подарок привез. Надо бы тебе посмотреть. Лучше посоветоваться с кем-нибудь. SMS-кой вышлю координаты. Только не тяни.

– Не вопрос, – абонент явно занервничал, но старался быть хладнокровным. – Как Чен?

– Он в гостях, но подарки рассылает. Так что, присмотрись. Мне так кажется, что это его почерк.

Голос в трубке помолчал, о чем-то размышляя, и холодно попросил:

– Прилетишь, погуди мне.

– Лады.

Едва закончился разговор, Аркан быстро набрал SMS-сообщение на тот же номер, указав в нем название вокзала, номер ячейки в камере хранения и код открытия двери. Потом выключил сотовый и вытащил SIM-карту.

Рейс UN-196 вылетел из Игнатьево без задержек в 11:30 по местному времени. Пассажиры неторопливо принялись за прохладительные напитки и стандартный обед, который стюардессы разносили по трем салонам «Боинга 767». Восемь часов полета были отчасти компенсированы сменой нескольких часовых зон, и в 13:45 по Москве борт успешно приземлился в Домодедово. Пройдя все формальности и сев на заднее сиденье в такси, пассажир позвонил по известному номеру.

– Привет, – коротко бросил Аркан.

– Пощупали твой подарок… – многозначительно сообщил холодный голос, явно сдерживая эмоции. – Наш Чен.

– Я так и подумал. Взял на пробу. Похоже спуливают.

– Продавца знаешь? – не выдержал холодный голос и захрипел.

– Пасу его.

– Только невхипишь. Я с ним перетру. Нарисуемся через два дня. Подготовь хазу, остальное мы сами… Да, вот еще что. Если все тип-топ, подарю тебе эту штуку. В коробочке.

Глава XXXII

Речной трамвайчик с гордым названием «Ракета» плавно скользил вдоль набережной, по которой степенно прогуливались и семейные пары с детьми, и шумная молодежь, и одинокие старики, выходящие по вечерам в людные места, где одиночество отпускало их ненадолго.

На воде дневной зной не чувствовался, а застывшие отражения жилых домов и высоток за ними набегали на нос маленького кораблика, который беззастенчиво рассекал их своим форштевнем, оставляя по бортам искаженные волнами стены, размеченные квадратиками больших блоков, из которых они были сложены. Отражение в воде реального мира уже не казалось обыденным, и пассажиры на борту чувствовали себя некими властелинами, под ногами которых проносятся чужие судьбы, печали и радости.

– У тебя часто бывают такие командировки? – спросила Анна, не отрывая взгляда от воды.

– По-разному, – уклонился Арик от прямого ответа.

– И работа твоя отнимает слишком много сил… Извини, я не буду донимать тебя вопросами. Можешь просто помолчать, а я буду болтать без умолку, хотя женщинам полагается вести себя скромнее. Представь себе, я даже не помню, когда каталась на речном трамвайчике. Оказывается, это так мило. Вот бы ездить каждый день на работу. Только не говори, что могут налететь ветер, дождь или снег. Пусть на катере всегда будет отличная погода, и он будет забирать с пристани только меня. Никаких пробок, суеты и жары. Всегда тихо и прохладно, а бравые матросы будут управлять катером и доставлять к пункту назначению вовремя.

– А без матросов никак нельзя? – насмешливо спросил Арик.

– Ну, я же не умею его обслуживать, заводить или причаливать, – рассуждала Анна. – Еще нужен капитан, который знает все мели и может громко командовать… Право руля! А матросы и катер его слушаются и поворачивают. Здорово?

– Здорово, – кивнул молчаливый собеседник. – А если капитан скомандует… Шампанского!

– Есть, капитан! – рассмеялась она.

– Тогда, вперед. Я заказал столик на двоих.

– Прямо тут? – радостно удивилась женщина с красивыми глазами. – Не шутишь?

– Нет. Я очень серьезный! Там уже повар выскакивал и размахивал своим белым полотенцем, но ты была так увлечена матросами.

Она в шутку надула губки, делая вид, что обиделась, и даже легонько толкнула кавалера в плечо. Однако глаза ее сияли. А катер, словно нарочно, качнулся на волне встречного собрата, где гуляла веселая компания, отмечая то ли свадьбу, то ли юбилей.

– Ой! – Анна невольно оперлась о руку своего спутника и, как бы оправдываясь, озорно произнесла. – Ну, куда же без матросов?

Ее глаза были так близко и так насмешливо смотрели на мужчину в упор, что он ощутил желание повелевать этой сильной и умной женщиной. Заставить подчиняться, стать на ступеньку выше над нею. Она словно дразнила его своей независимостью, и этот вызов звучал так соблазнительно и откровенно, что единственным ответом могла бы быть грубая мужская сила. Ему хотелось сгрести женщину с красивыми глазами в охапку, стиснуть в объятьях или с размаху бросить на кровать. Однако он лишь улыбнулся и тихо пропел:

– И за борт ее бросает в набежавшую волну…

– Все матросы таковы, – без иронии ответила Анна. – Сначала шампанское, а потом…

– Ты бы предпочла наоборот? – он галантно предложил даме руку.

– Наоборот, это сначала за борт? – живо откликнулась она.

– Нет. А кто кого за борт?

– Умная женщина, – ее красивые глаза блеснули, – никогда не выберет мужчину, который осмелится бросить ее за борт.

– Тогда сначала шампанского, – примирительно пошутил Аркадий.

Салон на корме речного трамвайчика был оформлен, как портовый ресторанчик где-нибудь на берегу Средиземного моря. Корабельные и рыбацкие аксессуары, разноцветные флаги, муляжи морских обитателей и аквариум с живыми рыбками. Молодой паре предложили столик на двоих с белоснежной накрахмаленной скатертью у большого иллюминатора. Столовые приборы и бокалы на удивление сияли чистотой, говоря, что тут настоящий флотский порядок. Стройная официантка в коротком платьице, скорее напоминавшем длинную тельняшку быстро приняла заказ. Через несколько минут в салоне зазвучала бравурная музыка, и шеф-повар в сопровождении двух поварят подкатил к столику молодой пары нечто, укрытое белым полотенцем и поблескивающее никелированными колесиками. Музыка стихла, и под барабанную дробь заинтригованной публике явили серебряное ведерко с бутылочкой «Вдова Клико». Он торжественно извлек бутылку и продемонстрировал ее даме, а затем кавалеру. Получив одобрение, передал официантке с морской душой. Та ловко откупорила шампанское и, наполнив высокие бокалы на тонких ножках, вернула бутылку в ведерко. За сим церемония удалилась, дабы не мешать счастливчикам наслаждаться французским чудом.

– Некоторые наливают шампанское в плоские бокалы, – поглядывая на игру пузырьков, произнесла Анна.

– Ну, это по-американски, чтобы пирамидку можно было построить. Французы пьют только из высоких бокалов – либо конусообразных, либо расширенных посредине… Я люблю брют и люблю смотреть на пузырьки.

– Значит, – она чуть улыбнулась краешками полных губ, – бунта на корабле не будет.

– Тогда, за удачу! – как-то поспешно предложил Аркадий.

– За удачу не пьют.

– О, да, ты суеверна. Тогда… за магию.

Анна внимательно посмотрела на своего спутника и медленно подняла свой бокал. Они чокнулись, и стайки пузырьков вместе со стайкой маленьких рыбок в аквариуме пугливо метнулись врассыпную.

– Сережа, ты не похож на человека, который увлекается магией, – серьезно произнесла она.

– Вообще-то, по совету коллеги собирался как-то в магический салон, да так и не дошел.

– А была в том нужда?

– У меня в бизнесе был кризис, – он сосредоточенно рассматривал пузырьки, – вот и рекомендовали. Так сказать, расчистить дорогу.

– А ты всегда сам выбираешь свою дорогу? – женщина с красивыми глазами с иронией глянула на собеседника.

– Мне так раньше казалось, – уклончиво ответил Арик, – а тут вдруг, действительно, засомневался. Туда ли я иду.

– Слова не мальчика, но мужа… За это стоить выпить!

Они еще раз чокнулись, и голос бокалов завибрировал у той тонкой грани, которая обычно не видна, но так трудна бывает к преодолению. Ни слова, ни действия не властны над этим, а вот взгляд, шорох или отблеск могут повлиять на решение самым непредсказуемым образом.

– А ты тоже бываешь у этих колдунов? – серьезно спросил он.

– Бываю… Только нужно доверять человеку, вернее, – найти своего. Того, кто сможет правильно распознать твои знаки. Ведь если ты относишься к этому серьезно, то, возможно, сделаешь очень ответственный шаг в жизни по его совету.

– Интересно, – завелся Арик с пол-оборота. – Значит, у нас с тобой должны быть разные экстрасенсы?

– Конечно, – спокойно отреагировала собеседница. – Мы с тобой во многом различны.

– И ты вот так запросто сможешь сказать, подходит мне какой-то там колдун или нет.

Собеседница ответила не сразу:

– Я могу высказать только свое мнение, но решать все равно тебе.

Аркадий улыбнулся, потом достал свой мобильный телефон и начал что-то искать, лихорадочно щелкая кнопками.

– Вот, – радостно воскликнул он, – потомственный колдун, магистр каких-то там наук, привлекает удачу в бизнес. С гарантией!

– И что смущает? – невозмутимо произнесла Анна. – Реклама важна в каждом деле.

– Хорошо! – решительно заявил мужчина. – Предположим, я попрошу тебя в среду вечером наведаться к этому перцу. Привезу и подожду в машине у подъезда. Если ты скажешь, что это мой тип, я, пожалуй, соглашусь поделиться с ним своими планами и принять его совет.

– Звучит волнующе, – она чуть наклонила голову и заговорщически произнесла. – Дело на полмиллиона?

– Я бы сказал – все мое дело, – мужчина какое-то время взвешивал что-то, потом серьезно сказал. – Только я не хотел бы тебя вмешивать. Можем попросить кого-то другого.

– Ну уж нет! – вскинулась Анна. – Поманил девушку, и сразу задний ход… От такого капитана разбегутся все матросы. В среду я буду во всеоружии.

– Анечка, – взмолился Аркадий, – ну, что ты, право! Может, все взвесить еще раз…

– Вот, не люблю я мямликов… Или ты испугался открыть мне свои секреты, писатель?

Они улыбнулись и тут же наполнили бокалы. Ночь уже подкрадывалась к большому городу. Опасливо обходя большие дома, из окон которых уже струились ручейки света, и сторонясь широких проспектов, которые от бесчисленных фонарей и фар стали похожи на извивающиеся яркие потоки, темнота сгущалась в руслах рек, рассекающих город на части. Так ей было проще накопить силы и единым прыжком накрыть весь мегаполис.

Речной трамвайчик зажег бортовые и топовые огни и бесстрашно рассекал длинные дорожки от фонарей вдоль набережной. Когда небольшие быстроходные катера, на которых развлекалась состоятельная публика, выскакивали из темноты наперерез, помощник рулевого включал мощный прожектор, заставляя хулиганов не маячить на траверсе. «Ракета» словно преобразилась в крейсер «Аврора» и угрожающе стала разворачиваться у причала «Театр эстрады». На флагштоке развевался гордый Андреевский стяг, а громада Кремля на противоположной стороне Москвы-реки стала походить на Зимний дворец в Питере.

Словно вспомнив, что ничего хорошего исторический выстрел «Авроры» не принес стране, «Ракета» мирно закончила маневр и пришвартовалась. Шустрый матросик спрыгнул на помост и ловко накинул швартовые на кнехты. Где-то внутри речного трамвайчика натужно загудела машина, но послушная командам невидимого пассажирам капитана умолкла. Прохладные волны засыпающей реки робко лизнули теплые борта уставшей посудины. Натужно застонали лохматые канаты, выдавливая из себя жалостливую слезу. Все стихло, и по шаткому помосту застучали каблучки и враскачку прошлись мягкие туфли размера на три-четыре побольше.

– Сереженька, давай прогуляемся по мосту до Красной площади, – умоляюще произнесла Анна. – Так давно не была там.

Смотри сколько народу. Будто праздник!

– Только в воду не толкать, – пошутил он.

– А потом поедем купаться, – тоном, не терпящим возражений, заявила женщина с красивыми глазами. – Этим летом открылся классный пляж в Строгино. От Краснопресненской по Звенигородскому шоссе и потом по МКАДу. По выходным там модные ди-джеи зажигают… Ты доставишь даме такое удовольствие?

– И не только такое! – он обнял за талию стройное сильное тело, пахнущее едва уловимым ароматом неизвестных цветов.

Глава XXXIII

Август неторопливо оккупировал столицу. Русское выражение – с прохладцей – никак не подходило под это определение. Южный зной медленно подобрался и к златоглавой. Словно полчища крымского хана, по степям и разбитым дорогам жара наползала на русские просторы, как некогда Тахтамыш, стремившийся спалить Москву. Она, как могла, защищалась. Офисы заковывались в латы зеркальных стеклопакетов, за которыми жужжали кондиционеры, остальные просто открывали настежь окна и двери.

Арик сидел за ноутбуком, вникая в работу компании «Эмико». Он часами слушал телефонные разговоры и просматривал доступные документы, чтобы быть в теме. Порой ему казалось, что некоторые менеджеры Эдуарда стали его коллегами, он узнавал их по голосам и привычным фразам, которые они, не задумываясь, повторяли в обыденной речи.

Очень интересовал беглого зэка телефон кодированной связи. Он явно использовался для приватных разговоров хозяина, но Siemens-YZ так просто в руки не давался. В понедельник знакомый женский голос позвонил психологу и попросил записаться на сеанс в салон магических услуг «Калиостро». После обмена любезностями было выбрано время. Анна, а это был ее голос, не подвела, визит был назначен на девять вечера в среду.

– «Парламент»? – предложил голос Аркадия Михалыча, уловив напряженную паузу в размышлениях беглого зэка.

Это было именно то, что требовалось. Захватив пачку сигарет и черную Zippo, Арик вышел на балкон. Раскаленный воздух южных степей, а, может быть, и африканских пустынь навис над мегаполисом, заставляя горожан с тоской вспоминать о зимних стужах.

– Может, этнографа пошлем? – настороженно спросил голос Михалыча. – Он с вдовой на картах гадал. С этим шаманом общий язык быстро найдет.

– Вот, далась вам Ульяна! – просто вскипел Виктор Петрович. – Чуть что, сразу вдова. Сами без нее ведь ничего бы не смогли, а теперь насмехаетесь.

– Не горячись, Витек, – попробовал утихомирить этнографа Михалыч. – Мы же в этих приворотах-отворотах ни бум-бум, а уж о том, чтобы порчу снять или наложить чего – просто темный лес… А в салонах тебе и магическую поддержку, и процветание в бизнесе, и родовые проклятия, и энергетический массаж, и решение семейных проблем… Вот почему столько мужиков мается-то. Насильно черной магией привяжут несчастного, и давай его пилить. Жуть!

– Если не верите, чего соваться-то, – ворчал этнограф.

– Товарищу подсобить надо, – степенно пояснял голос Аркадия Михалыча. – Ты видел зенки у психолога? Вот… На его территорию нам никак нельзя соваться. Узнает. А девочку мы подстрахуем. Никаких мафиози или триад там нет. Чистая магия.

– Ты еще вызови того, в клетчатой юбчонке. Они немало народу на кострах сожгли, как колдунов и магов. Демократией своей хвастают, а сами друг в друга не меньше белых и красных стреляли.

– Нет, сегодня все просто на взводе, – осерчал Михалыч. – Рано еще руками размахивать. Подумать прежде надобно.

Аркадий затушил окурок, заканчивая прения. Кропотливая работа над поиском информации и ее анализ требовали безмятежного состояния духа. Не случайно древние мыслители Индии и Китая придумывали методики, освобождающие сознание от всего суетного. Это в компьютере можно быстро почистить оперативную память и загрузить только одну программу, чтобы не тратить ресурсы попусту, управлять же мыслительным процессом человека куда сложнее. Поэтому «технические перерывы», которые он устраивал себе время от времени, были необходимы.

Общительная секретарша Эдуарда почти сразу привлекла к себе внимание Аркадия. По голосу трудно было определить возраст Жанночки, которую так называли почти все, но вот деловая хватка и умение незаметно вытащить из собеседника как можно больше информации были просто на высоте. Многие секретари, тупо выполняющие написанную кем-то инструкцию, всегда начинают разговор с вопросов – откуда о нас узнали, как зовут и прочее, отбивая у возможного клиента всякое желание общаться дальше. Жанночка сначала старалась помочь и лишь потом что-то выяснить для себя. При этом она запоминала так много информации, что при последующих звонках клиента общалась с ним, как со старым приятелем.

Планируя встречи своего шефа, Жанночка всегда учитывала не только его привычки и предпочтения, но и высказанные когда-то интересы клиента. Эта мелочь нравилась многим и располагала к непринужденной беседе, увеличивая шансы успешных сделок и выгодных решений. Правда, такое доверие к организаторским способностям секретаря имело и другую сторону медали – каждый шаг директора «Эмико» был известен заранее тому, кто слушал разговоры секретаря. Эдуард тупо следовал всем составленным маршрутам и расписаниям, не отклоняясь ни на миллиметр. Спонтанность в принятии каких-то второстепенных решений вплоть до выбора ресторана или подготовки портфеля перед встречей у хозяина отсутствовали напрочь.

Надо отдать должное Эдуарду, персонален подобрал в свою компанию тщательно и по профессиональным, а не родственным признакам. Каждый менеджер выполнял работу двух-трех специалистов и работал в коллективе долго. Очевидно, все они получали хорошее вознаграждение и дорожили этой работой. В свою очередь, и директор «Эмико» во многом доверял своим людям, сосредоточиваясь только на главном. У него был нюх на деньги, где и как их можно урвать минимальными усилиями. Словно вожак волчьей стаи, он определял жертву и выжидал, пока на него выгонят крупного зверя. Потом в один прыжок налетал на несчастного и рвал в клочья. Остальное доделывали специалисты.

Созданные им компания «Эмико» в Москве и спортивный клуб «Афродита» в Римини работали, как часы. Всю черную работу, не вписывающуюся в законодательные акты, выполняли небольшие компании, регистрировавшиеся на бомжей и существовавшие всего несколько месяцев. Встречи с их руководителями всегда проводились за пределами столицы, подальше от любопытных глаз. Ведала этим только Жанночка. Многолетняя практика использования для переговоров загородных пансионов или баз отдыха считалась достаточно безопасной и экономной. Хватало пары охранников и водителя, чтобы все прошло гладко. При этом можно было подождать с ружьишком или посидеть со спиннингом, пока местный персонал не нагонит какой-нибудь живности или не запустит в пруд форели, привезенной из садков Финляндии. А потом в удаленном охотничьем домике гостям сервируют богатый стол из трофеев, и удовольствие от встречи останется надолго. Личный интерес был всегда хорошим стимулом.

Последнее время Эдуард работал над проектом Вольф. Это никоим образом не было связано с волками, дело касалось только вольфрама. Нашумевшая история с поддельными золотыми слитками, которыми правительство США в октябре 2009 года расплатилось с Китаем, как основным держателем ценных бумаг резервного фонда, произвело впечатление на директора «Эмико». По сообщениям различных изданий в партии из 5600 золотых слитков по 400 унций общим весом более 63 тонн, было обнаружено (по разным источникам) от 100 до 1000 поддельных слитков. Сведения рознились, но факт не отрицался никем. Оказалось, что межбанковское платежное средство – Лондонский золотой слиток в 11,3 килограмма, которым торговали на международной бирже драгоценных металлов в Лондоне, из которых состоял золотой запас многих стран мира, мог быть подделкой.

Естественно, все Центробанки кинулись проверять свои слитки, спрятанные под семью замками в национальных хранилищах. По уникальным номерам Лондонских слитков их происхождение и маршрут можно было отследить в международном реестре Ллойда и Федеральной Резервной Системе США. В течение года проскальзывали сообщения о подделках, обнаруженных в разных странах, но это были единичные случаи. Лишь «Нью-Йорк Таймс» разродился однажды сенсационной статьей о найденном секретном распоряжении Клинтона изготовить более миллиона фальшивых слитков, номера которых совпадали с китайскими подделками. Эту тему быстро замяли, поскольку ни один Центробанк не хотел выглядеть обманутым и официально снизить сумму золотого резерва страны. Ведь фальшивку никто назад не примет.

Последние полгода Эдуард активно интересовался этой темой и давал четкие инструкции своей секретарше Жанночке по сбору статей и данных на специалистов, работавших некогда с вольфрамом. Дело было в том, что фальшивки были сделаны с применением не известной ранее технологии. Если цыгане издревле использовали вместо золота отполированную медь или анодированный свинец, то теперь такие «куклы» быстро определялись по удельному весу. У свинца он составлял всего 11,3 грамма на сантиметр кубический против 19,34 у золота. Наилучшим кандидатом для подделки был вольфрам, отличавшийся от золота двумя тысячными долями в удельном весе. Это было известно и прежде, но никто не мог работать с самым тугоплавким металлом в домашних условиях. Температура плавления вольфрама составляла 3422 градуса по Цельсию, в десять раз больше чем у свинца. Для этого нужен был завод, а за такими государство присматривает.

Впрочем, умница Жанночка откопала где-то в Подмосковье бывшего технолога закрывшегося военного завода, катавшего сердечники для бронебойных снарядов. Бывший спец поведал, что делали их из неочищенного вольфрама, запасы которого еще остались на военных складах. И, главное, не обязательно плавить вольфрам, есть простая технология по ковке этого самого тугоплавкого металла.

Милославский быстро организовал лабораторию, которая вдали от любопытных глаз провела первые опыты с ковкой заготовок под слитки. Правда, хитрый лис не стал замахиваться на Лондонский аналог, чтобы не дразнить ФСБ или Интерпол. Он нацелился на 500 граммовые слитки золота, которые стали в ходу у деловых людей страны, не желавших возиться с банкнотами. Теперь даже взятки в высоких кабинетах предпочитали брать небольшими пластинами без номеров. Обсуждался только вес и чистота металла.

Аркадий скрупулезно разобрался в схеме проекта Вольф. Директор «Эмико» уже был готов выпустить пробную партию своих слитков. Ему только не хватало золота для эксперимента. Брать ювелирный лом или банковские слитки было дорого. Он искал что-то попроще, чем можно было бы пожертвовать в случае неудачи. Для чистовой работы Милославский решил не скупиться и на финише выпустить подделки высочайшего качества. Оптом сдать все посредникам, и свалить из страны. К этому он тщательно готовился. Репутация честного бизнесмена, инвестиции в винодельческую отрасль Италии, клуб «Афродита» в Римини – все обещало достойную жизнь на побережье Адриатического моря.

Глава XXXIV

– Сережа, а ты не хочешь пойти вдвоем? – с улыбкой спросила Анна. – Судя по голосу, вполне приличный мужчина. Даже если он не видит знаков, а только делает вид, мы просто уйдем.

– Нет, – твердо ответил Аркадий, сидевший за рулем «Пассата». – Мне бы хотелось показать этому колдуну одну вещицу, но не самому. Пусть проверит, можно ли иметь дело с хозяином или нет. Все, что я мог еделать – отдать в лабораторию, пробить по базам, привязать хвост курьеру. Это попробовал, но остались сомнения… Если к колдуну придет мужчина-бизнесмен, у которого интерес крупный – сделка, партия… ну, большие деньги. Тут и маг может соблазниться. А если придет одинокая красивая женщина, то это только ее вещь. И больше ничего не будет.

– Ты считаешь, что экстрасенс не увидит, чья это вещь?

– Вот это я и хочу проверить, – вскинулся Аркадий. – Если он наплетет с три короба, ты сразу уходишь. Если увидит все, как есть, ты просишь его поработать с вещицей.

– Иногда колдуны просят оставить чужую вещь для проведения обряда, – подсказала Анна.

– Ну… – он замялся, взвешивая что-то. – Соглашайся. Но только до завтрашнего вечера. Завтра в это же время мы приходим в любом случае и забираем вещицу, а он тебе все рассказывает.

Арик нервно забарабанил пальцами по рулевому колесу, сосредоточенно глядя перед собой. Женщина с красивыми глазами какое-то время разглядывала напряженное лицо спутника, потом, усмехнувшись, спросила.

– Похоже, ты впрямь, боишься колдунов.

– Заметно? – он криво усмехнулся.

– Заметно, Сережа…. Ты мне дашь свою вещицу или я так пойду?

Мужчина нервно засмеялся от своей неловкости, пытаясь все обратить в шутку. Потом потянулся к сумке на заднем сиденье и достал красивую коробочку красного дерева. Бережно открыл ее.

– Что это? – удивленно воскликнула спутница.

– Слиток… – он любовно поглядел на отблеск уличных фонарей, заигравших на отполированной до зеркального блеска пластине. – Предлагают взять десять штук, а у меня внутри что-то протестует. Не могу тебе объяснить, что именно, но что-то мне не нравится в нем…. Хотя, на первый взгляд, все правильно.

– Думаешь, подделка?

– Нет, это в лаборатории проверили первым делом. Чисто.

– И ты вот так, запросто, – встревожилась Анна, – отдашь кому-то слиток? Не боишься потерять?

– Ну, этот колдун от меня не уйдет. Найду по любому… А вот если я ошибусь, потеряю все.

– Я всегда знала, что ты хороший «писатель», – иронично произнесла она, пряча коробочку в свою дамскую сумку. – Ну, что, я ИДУ?

Он только кивнул в ответ. Женщина решительно вышла из машины и направилась к подъезду старого трехэтажного дома напротив. Она была в темном элегантном платье, так удачно подчеркивавшем фигуру, что Аркан засомневался в том, что делает. Он не мог оторвать взгляда от ее элегантной сумочки. Мелькнула мысль, что так вот запросто она может нести в ней и надушенный платок, и револьвер. Женщине с красивыми глазами была под силу и роль страстно влюбленной замужней дамы, и сумасбродной интриганки, и даже шпионки, покорявшей сердца верных семьянинов, владеющих государственной тайной.

Арик, не отрываясь, смотрел, пока Анна не скрылась в подъезде дома с яркой вывеской «Магический салон Калиостро». Затем быстро достал из сумки на заднем сиденье ноутбук и надел наушники. Подключиться к личному сотовому телефону психолога было уже привычным делом. Единственное, что мог заметить Рязанов, это быстрый разряд аккумулятора, но его разговор с Анной был важен.

Прислушиваясь к звукам и голосам в наушниках, беглый зэк понял, что сотовый лежит у хозяина в кармане. Тот, очевидно, сидел за столом, а клиентка – напротив, ее голос был приглушен. Пришлось повозиться с настройками программы, чтобы отфильтровать голос Анны и усилить его. Было опасение, что психолог пользуется гипнозом на своих сеансах и с его помощью вытягивает из посетителей всю интересующую его информацию. Нельзя было допустить, чтобы Рязанов ввел Анну в транс и узнал, откуда у нее слиток. Хотя, не все поддаются гипнозу, но Арик был готов сорваться с места и кинуться на помощь в любую секунду.

На всякий случай он записывал весь разговор.

– Нет, привороты меня не интересуют, – голос Анны звучал в наушниках спокойно. – Личная жизнь вполне устраивает. Я пришла за советом по другому поводу.

– Охотно помогу такой очаровательной женщине, – хозяин салона был сама любезность. – Вижу, что вы немного взволнованы и напряжены. Расслабьтесь, вам ничего не угрожает. Сядьте удобнее… Может быть, чаю или просто воды. Родниковая.

– Нет, спасибо.

– Хорошо, – очевидно психолог откинулся на спинку кресла, которое чуть скрипнуло, принимая его грузное тело. – У вас замечательное имя… Насколько я помню, Анна означает благодать, доброта, милосердие. Вы любите порядок, украшения и красивую одежду. Хорошо разбираетесь в этом и умеете носить. Думаю, что ваш бизнес связан с косметикой или парфюмерией.

– Вы правы, Леонид. У меня небольшой магазин… Собственно поэтому я здесь.

– Ну, куда же нам без финансовых проблем, – усмехнулся Рязанов. – Дайте-ка посмотреть…

Наступила тишина, только неясные шорохи звучали в наушниках у Арика. Он заволновался, не усыпил ли клиентку психолог. Время замедлилось, нагнетая атмосферу страха. Его опасения рассеялись, когда вновь зазвучал ласковый голос хозяина магического салона:

– Я вижу молодого мужчину, предложившего вам выгодную сделку… Он заслуживает доверия… Вернее, добивается его, но что-то вас тревожит… Ага, понимаю. Вам незнакома эта область. Скорее всего, она не относится к вашему бизнесу, а касается денег… Обладательницы имени Анна наделены сильной интуицией и острым умом. Они-то и стоят на страже вашего благополучия…

Опять на несколько минут наступило молчание. Томительное и тягучее, словно засасывающее сознание в какой-то омут. Арик срочно потянулся в пачке «Парламент» и кликнул Zippo. Глубокая затяжка помогла снять какое-то сонливое состояние, оставив неприятный осадок.

– Так, что вы скажете об этом мужчине? – неожиданно, словно с усилием произнесла Анна несвойственным ей голосом. – Предложение, действительно выгодное…

В наступившей паузе был слышен только осторожный шорох одежды. Беглый зэк даже закрыл глаза, пытаясь понять, что происходит в одной из квартир дома напротив. Наверное, психолог делал какие-то пассы руками, и его халат с длинными рукавами, словно змея, сворачивающаяся в клубок, угрожающе шипел. Было неприятно и тревожно на душе.

– Леонид… – Анна говорила с усилием. – Вы мне не ответили…

– Все хорошо, не волнуйтесь, – судя по звуку мягких шагов и легкий скрип кресла, хозяин салона вернулся на место. – Ваш знакомый достаточно сильная личность. Мне удалось кое-что нащупать, но чтобы сказать точно, нужно поработать с каким-нибудь предметом, имеющим к нему отношение… Есть ли у вас его фотография или написанный им документ… Еще лучше если имеется какая-то личная вещь.

– Да, я подумала об этом… Вот то, что меня интересует.

Арик слышал, как щелкнул замок женской сумки, и на стол легла коробочка красного дерева. Похоже, умная женщина не торопилась ее открывать, желая проверить экстрасенса, увидит ли он, что там.

– Подарок? – заинтересовался психолог, но ответа не последовало, он посопел немного и добавил. – Металлический предмет… Что-то вроде телефона или зажигалки… Какие-то надписи… Возможно дорогой портсигар… Больше ничего не видно… Странно, информация словно закрыта кем-то. Мне нужно будет поработать с этим предметом… Вы позволите?

По наступившей паузе была понятна реакция хозяина магического салона. Возможно, клиент впервые принес такое на «экспертизу» колдуну. Тяжелый стук металла о столешницу подсказал, что Рязанов достал слиток и, покрутив его в руках, положил на стол. Глубоко вздохнув, он продолжил:

– Интересно-интересно… Желтый металл я видел, а вот цифры принял за номер… Подумалось, может это подарочный портсигap или коммуникатор… Никогда не держал в руках килограмм золота… Такая небольшая пластина… Слушайте, но это же огромные деньги!

– Вот потому-то я к вам и пришла за помощью, – взволнованно подхватила разговор Анна. – Знакомый порекомендовал этого мужчину, но я его знаю недавно. Вот, предлагает вступить в долю… У меня дела идут неплохо. Подвернулся удачный вариант расширения. Салон в хорошем месте… Но у мужчины только такие средства. С одной стороны надежно, никакой инфляции, но сомнения есть.

– Понимаю, – голос психолога звучал уверенно. – Вы хотите знать происхождение металла. Не криминальное ли оно?

– Да… Хочется быть спокойной.

– Абсолютно верное решение, – поддакнул хозяин салона. – Наше спокойствие дорогого стоит… Пожалуй, я смог бы вам помочь, но ритуал нужно проводить в определенных условиях…

– Служенье муз не терпит суеты? – подсказала Анна.

– Приятно иметь дело с умной женщиной… Но вы в состоянии оставить этот предмет до завтра? Могу написать расписку!

– Понимаете, – засомневался женский голос, – вещь-то дорогая и еще не совсем моя. Сделка окончательно не оформлена.

– Можете обратиться в банк, – обида прозвучала в голосе Рязанова.

– Я уже была в лаборатории. Там подтвердили, что металл настоящий… Меня волнует другое.

– Тогда вы пришли по адресу, – оживился психолог. – У меня есть знания и опыт такой работы… Если согласитесь оставить мне предмет, завтра в это же время я вам верну его в целости и сохранности и дам исчерпывающий ответ.

В наушниках у Арика вновь наступила тишина. Очевидно, колдун и клиент вели молчаливый поединок. Один взвешивал риск и шансы успеха, другой старался произвести впечатление надежности швейцарского банка.

– Хорошо! – решительно произнесла Анна. – Я вам верю. Оставляю до завтра и в это же время вернусь.

– Не беспокойтесь, – ликовал голос психолога, – все будет в полной сохранности, можете даже в коробочке оставить. Завтра в ней и верну… А я спокойно поработаю. Металл все помнит, но требует подхода. Нужно настроиться.

– Тогда до завтра, – послышался звук отодвигаемого стула.

– Позвольте, провожу, – засуетился хозяин магического салона. – Вот сюда. У меня плотные гардины, чтобы любопытные не мешали… Анечка, всегда буду рад видеть вас. Завтра жду в это же время. Не беспокойтесь, все будет в порядке… Может быть, вызвать такси?

Аркадий не дослушал. Он быстро выключил ноутбук и спрятал его в сумке на заднем сидении. Глянув на часы, отметил, что прошло не более двадцати минут. Напряжение спало, и на душе стало легко и радостно. Неторопливой походкой Анна вышла из подъезда. Ее движения были невозмутимы и, как всегда, грациозны. В неярком уличном освещении она выглядела еще привлекательнее.

– Если ты предложишь даме ужин в хорошем ресторане, – улыбаясь, произнесла она, садясь рядом с водителем, – то это не вызовет возражений.

– Предлагаю «Медо» и сочное мясо с хрустящей корочкой. А?

– Ты коварный искуситель, – жалобным голоском пролепетала Анна. – Так мне придется позабыть о красивых платьях…

– Я знаю, что ты без них выглядишь просто божественно.

Глава XXXV

Было еще достаточно рано, когда служебный «Мерседес» вырвался по Калужскому шоссе за пределы кольцевой дороги. Легковые машины жались вправо к грузовикам, уступая солидному шестисотому. Водитель хорошо знал места, в которых любили поджидать лихачей патрули ДПС. Он вовремя сбавлял скорость, чтобы не останавливаться для объяснений со стражами дорожного движения, и опять прибавлял, когда ситуация позволяла. На всякий случай у него была пара сотенных с президентским портретом в качестве «пропуска».

В машине кроме водителя еще находились два охранника и директор «Эмико». Поездка не представлялась опасной, но порядок, установленный службой безопасности, строго соблюдался. В дороге все занимались своим делом. Эдуард работал с бумагами, краем глаза поглядывая на большой монитор, встроенный в спинку переднего сиденья, просматривая записи вчерашних новостных программ, которые готовила ему Жанночка. Господин Милославский внимательно читал отчет Рязанова о вчерашней встрече с какой-то дамой. Клиентка магического салона «Калиостро» притащила, по словам психолога, слиток золота на «очистку».

Лет десять назад, когда Рязанов только пришел работать в «Эмико», Эдуард настороженно отнесся к тому, что у психолога есть свой частный салон эзотерических услуг. Но после нескольких интересных сообщений, полученных от жен известных бизнесменов, директор поручил Рязанову заниматься салоном серьезно для сбора информации. Помещение оборудовали видеокамерами для записи всех встреч, но Милославский обычно читал только краткие справки. Он ценил сотрудников, которые не только хорошо делали свою работу, но и умели писать отчеты. Ежедневные, недельные и ежемесячные. Директор поощрял краткость и четкость изложения, как в формулировке отчетов, так и написании планов. Особо ценил аналитику. И лучшим в его команде был Рязанов. Без пафоса и профессионального сленга, психолог писал кратко и по существу. Всегда давая дельное объяснение и ненавязчивую рекомендацию.

Вот и последняя справка о вчерашней встрече в салоне была информативной и очень интересной. Эдуард пожалел, что вчера не удалось лично поговорить с Леонидом по телефону и выяснить детали. Поздно вечером директор был на неофициальной встрече с министром, где все средства связи были отключены. Впрочем, из текста все было понятно. Умница Жанночка положила в его портфель папку со служебными документами и отчетами, записями интересовавших шефа программ и коробочку красного дерева.

Эдуард с интересом открыл ее и осмотрел слиток. Похоже на настоящее золото. Он позвонил технологу, с которым предстояла встреча, и спросил, можно ли провести экспресс-анализ металла. Ответ его порадовал. Этот парень, со странной фамилией Школьник, был просто находкой для проекта Вольф. Готовый специалист, не задающий никаких вопросов. Школьник за месяц наладил станки для ковки разогретых заготовок из вольфрама весом в 400 унций и покрытию их золотом. Заброшенная мастерская колхозных комбайнов, расположенная недалеко от маленького поселка, как нельзя лучше подходила для этих целей.

Чтобы не маячить на «Мерседесе» среди полей, Жанночка организовала встречу директора и Школьника в соседнем пансионате. Бойкая реклама обещала посетителям уединение и отличную рыбалку. Милославский любил поработать на природе и ценил секретаря, устраивающего ему такую возможность. Встреча со Школьником, который познакомит директора с ходом работ и ее результатами на берегу пруда неподалеку от места, где в реку Десна впадала, вернее, плавно втекала речушка с забавным названием Незнайка, послужила предметом для бесчисленных шуток в дороге. У Милославского было отличное настроение и предчувствие, что все сложится. Он даже планировал часам к трем вернуться в свой офис.

У ворот пансионата «Пенино» их встретил услужливый мужичонка и объяснил, как проехать к домику рыбака. На пятачке перед добротным домом стояла старенькая «девятка», около которой на травке их поджидал тот самый Школьник. Местные привыкли к названию реки, но Милославский так и сыпал остротами на эту тему. Пройдя в дом для разговора со специалистом, директор отослал одного охранника проверить, все ли готово к рыбалке, а второго – погулять неподалеку. Вокруг было тихо и спокойно. Разве что, в кроне деревьев чирикали птички, да изредка плескалась рыба в пруду.

Эдуард был очень удивлен, когда в комнату, где на столе были разложены образцы вольфрамовых заготовок под «Лондонские» слитки, вошли двое вооруженных мужчин, дав знак молчать. Незнакомцы по-хозяйски обшарили директора и спеца на предмет оружия и проверили помещение. Потом один, что выглядел постарше, вызвал еще кого-то по миниатюрной рации. Через пару минут в рыбацком домике появился высокий сутулый мужчина с властными манерами. Он мало говорил, но стальной тембр его голоса вызывал чувство неуверенности и даже страха. К нему уважительно обратился вызывавший по рации боевик:

– Боб, двоих стрельщиков упаковали в бане, водила с Хилым в «Мерине». Эти были без стволов… Все чисто.

Вошедший едва кивнул и сел в кресло во главе стола. Очевидно, в пансионате часто проводили корпоративные вечеринки, и тут многое было подчинено офисному этикету. Боб, очевидно, был главарем. Он бесцеремонно пододвинул к себе вольфрамовые заготовки и стал молча разглядывать.

– Что за маскарад? – наконец-то обрел дар речи Милославский.

Никто не реагировал на гневный вопрос, который в стенах «Эмико» привел бы в трепет весь персонал.

– На каком основании вы…

Директор не успел закончить тираду. Боб молниеносно выхватил откуда-то из потайного кармана нож с откидным лезвием. Металлический щелчок фиксатора, словно выстрел, застал всех врасплох и привел в оцепенение. Обладатель стального голоса даже не взглянул в сторону опешившего директора. Сосредоточенно рассматривая кованные бруски, Боб попытался поцарапать один из них лезвием своего ножа. Помолчал и, угрожающе подняв одну заготовку, тихо обратился к перепуганному спецу:

– Школьник… – тот вздрогнул и нервно кивнул, – что это за хрень?

– В-в-вольфрам, – вдруг начал заикаться бывший работник военного завода.

– Сам лабал? – не встретив возражений, обладатель стального голоса продолжил. – В своей тачке прокатись с Винтом на хазу и покажи, где что… а мы пока побазарим с дядей.

Когда звук старенькой машины стих за поворотом, Эдуард сделал еще одну попытку восстановить порядок:

– Мне нужно позвонить кое-кому…

– Когда они доедут, тебе будет все равно, – безразлично откликнулся Боб, – а мы еще можем договориться.

– Конечно, – обрадовался директор. – Я деловой человек.

– Тогда скажи мне, где ржавье?

– Золото? Какое золото? – готов был негодовать Милославский.

Сутулый бандит только кивнул второму своему сообщнику на портфель, лежащий на кресле рядом с директором. Тот бесцеремонно открыл его и, покопавшись, вытащил коробочку красного дерева. При ее появлении у Боба появилась злорадная улыбка.

– Оно! – здоровенный сообщник положил открытую коробочку перед старшим на стол.

– И откуда ржавье? – Боб кивнул на слиток.

Далее последовал длинный и сбивчивый монолог Милославского, который абсолютно не произвел никакого впечатления на незваных гостей. Какое-то время молчаливый мужчина перекатывал в ловких пальцах нож с длинным острым лезвием, потом тихо сказал:

– Это ж запятнанные сливки – он перевел свой взгляд на директора. – Мои!

Милославский попробовал еще раз объяснить, как попал в его руки слиток в коробочке красного дерева. Но чем дольше продолжался его сбивчивый рассказ, тем явственнее он понимал сам, насколько нелепа его версия.

– Дядя, – лезвие ножа резко остановило свой бег и зловеще сверкнуло, – а, может, ты скинешь Малому пару, – он кивнул на слитки. – Пусть пощупает, вдруг фуфло.

Подельник наигранно засмеялся, подставляя огромные ладони, в которые поместилось бы вся взъерошенная голова Эдуарда. При этом мелькавшие стальные коронки вызвали омерзение и животный страх перед этим странным существом, рядившимся в человеческий облик.

– Ты его не расстраивай, – посоветовал Боб. – Нервный он. Мы его подкармливаем, но ни за что не отвечаем. У него справка.

У директора перехватило дыхание, и не известно, что произошло бы дальше, но к дому подкатила старенькая «девятка». Минутой позже напуганный спец влетел в комнату от мощного толчка сзади, следом появился сопровождавший его Винт и ругнулся:

– Прикинь, хотел меня трубой отоварить… дай его мне, Боб.

– Остынь! – тихо сказал главарь. – Он еще потрындит… Так, что там?

– Кузница какая-то… Корыта… Трансформаторы… Что-то мастрячат…

– Да, это просто мастерская! – сорвался на фальцет Милославский. – Вы ошибаетесь в своих нелепых подозрениях.

Все обернулись к сидевшему во главе стола сутулому человек. Он хмыкнул и тихо сказал:

– Ну-ка, Малый, тащи одного жлоба из бани.

Далее произошла зверская сцена, которую и описывать-то страшно. Подельник по кличке Малый притащил пошатывающегося, очевидно, оглушенного охранника. Рывком поставил того на колени и, оставаясь за спиной, положил свои огромные ладони ему на плечи.

– Где сливки? – хмуро спросил Боб и, не получив ответа, кивнул Малому.

Тот расплылся в садисткой улыбке и резким движением свернул шею охраннику. От хруста ломающихся позвонков у всех похолодело внутри. Бывшее еще мгновение назад живым человеком тело, как-то неуклюже, словно мешок, свалилось набок.

– Ты что делаешь? – завопил Милославский. – Это ж мокруха!

– Где мои сливки? – меланхолично повторил Боб и еще раз кивнул Малому.

Тот с какой-то поспешностью выскочил из комнаты и вернулся со вторым охранником. Не получив ответа на свой вопрос, Боб дал команду психу, и тот свернул еще одну шею.

– Да, вы… да, что… – не мог выговорить Эдуард, тупо глядя на трупы.

– Я скажу, – не выдержал спец. – Все скажу…

– Вот Школьник лучше старших соображает, – зло пошутил Боб. – Ну…

Сбивчивая речь перепуганного специалиста, объяснявшего суть проекта Вольф не очень заинтересовала главаря. Он недослушал и, поморщившись, словно он надоевшей боли, тихо произнес:

– От него мазы нет… Винт, кончай его. Только не следи.

Смерть Школьника была быстрой и какой-то простой, словно и не жил человек вовсе. Словно не прошли годы пока его растили родители, обучали в институте, и он сам воспитывал детей. Все прервалось в один миг. Как и не было.

– Дядя, – устало проговорил, почти прошептал Боб, – у тебя есть шанс поехать за моим ржавьем или остаться тут… С этими.

Бездушные пустые глаза смотрели сквозь Милославского. Директор мучительно соображал, как выкарабкаться из этой дикой ситуации, к которой он оказался абсолютно не готов. Он, планирующий миллиардные операции, не выходя из кабинета, имеющий влияние и знакомства, уверенный в своем превосходстве и силе, вдруг оказался заложником у каких-то бандитов. Кого он набрал к себе в охрану? Эти хваленные «афганцы», стреляющие из любого оружия, и «самураи» разбивающие лбом кирпичи, оказались щенками против обычных уголовников. Вернее, отморозков со справками, которых нужно держать на цепи, а не выпускать на свободу с индульгенцией на убийство.

– Мне нужно позвонить, – судорожно глотая слюну, простонал Эдуард. – Я все улажу.

– Фраер, ты не понял? – главарь жестом остановил Малого, уже протягивающего свои лапы к шее директора, – или едем за моими сливками, или ты ложишься рядом.

– Х-хорошо… едем, – наконец-то выдавил из себя Милославский, надеясь найти решение по дороге.

– Малый, – безразлично произнес Боб, – жлобов в багажник «Мерса», этого посадишь с собой рядом на заднее сиденье. И смотри, чтоб не вякнул. Хилый будет рядом с водилой… Винт пакуй кузнеца в багажник «девятки», поедешь за ними. Встретимся у нашей тачки на проселке.

– А как же… – Эдуард не договорил, замолкнув под холодным взглядом главаря.

– Их в ямку, а с тобой прокатимся, – Боб посмотрел на узкое лезвие своего ножа. – Там место на четверых. Выбирай, или твоего водилу, или тебя с ними.

Бандиты, молча, выполнили распоряжение главаря и сели в машины. Боб исчез незаметно, как и появился. Сидевший все это время рядом с водителем «Мерседеса» сообщник по кличке Хилый, жестом приказал трогаться. Следом медленно поехала старенькая «девятка».

Охранник у ворот важно вышел навстречу, останавливая машины. Он позвонил в офис, чтобы узнать, можно ли выпускать гостей, нет ли у тех долгов. Минутой спустя, получив разрешение, бдительный страж неторопливо распахнул скрипнувшие половинки выкрашенных по весне ворот. Посочувствовав мужикам, которым работа не дает, как следует, отдохнуть на природе, покачал головой и вернулся на пост, где коротал время со стареньким радиоприемником.

Глава XXXVI

Полдень в Москве всегда многолюден и суетлив. Даже приезжие строго повинуются столичному ритму – автолюбители, привыкшие к еще свободным улицам своих городишек, утыкаются в хвост длинных пробок, а пешеходы, обычно степенно прогуливавшиеся по тропинкам своих поселков и приветствующие всех встречных, начинают бег трусцой в потоке вечно спешащих москвичей. И те, и другие похожи на случайных скакунов, прибившихся к огромному чужому стаду, ругаются почем зря, но подчиняются его ритму.

У старого трехэтажного дома с вывеской «Магический салон „Калиостро“» припарковать машину было невозможно. Сидевший вместо водителя, оставленного вместе с охранниками и Школьником в общей могилке одного из подмосковных лесов, Винт ругался на наглых водителей, не уступавших дорогу солидному черному «Мерседесу». Подъехав к чугунной изгороди, закрывавшей маленькую парковку, отвоеванную жильцами старого дома только для себя, он остановился и обернулся к Милославскому, сидевшему сзади, рядом с обладателем зверской стальной улыбки по кличке Малый.

– Погуди своему колдуну. Пусть открывает. Только не тарахти…

Директор «Эмико» уже решил для себя, что сдаст бандитам Рязанова с его золотом.

Сам заварил кашу, сам пусть и расхлебывает. А он тут вообще не при чем. После убийства водителя Эдуард был готов на все, только бы вырваться от этих отморозков. По дороге он объяснил главарю, что нужно заехать в салон, откуда золото. Взвесив шансы, Боб согласился посетить «Калиостро» и разрешил вызвать туда психолога.

Леонид поспешно выскочил из подъезда, пропуская «Мерседес» на стоянку под окнами дома. Он был удивлен, что Эдуард приказал ему ехать в салон днем. Обычно психолог принимал тут посетителей по вечерам и выходным. Но, поразмыслив, Рязанов решил, что золотой слиток вызвал особый интерес у босса. Правда, он еще не знал насколько серьезный.

Удивившись, что охранник не выскочил открывать заднюю дверь «Мерседеса», где обычно сидел директор, хозяин «Калиостро» кинулся сделать это самостоятельно. Заметив крайне растерянный вид Милославского, он даже подал боссу руку, чтобы помочь выйти из машины. Слова приветствия застряли у него в горле, когда он почувствовал, как что-то острое кольнуло его в правый бок, а незнакомый холодный голос медленно произнес над самым ухом:

– Дернешься, замочу!

Не отпуская руку Эдуарда, психолог медленно повернулся на голос и столкнулся с пустыми бездушными глазами. В первый момент он просто остолбенел от страха, скорее не сознавая, кто пред ним, ощущая запах смерти, витавший около этого нелюдя.

– Открывай, – тихо, но так властно произнес стоявший рядом с психологом незнакомец, что противиться этому было невозможно.

Трое, приехавшие с Милославским, молча вошли в салон «Калиостро». Атмосфера таинственности, созданная хозяином для того, чтобы посетители ощущали на себе давление чего-то непознанного, теперь была смешной по сравнению с тем гнетом, который директор и психолог почувствовали на своих душах от присутствия убийц.

– Если я докурю, – вожак чиркнул спичкой, – и не услышу, где моя цацка, один из вас отправится в астрал… Навсегда.

Боб сел в кресло, в котором принимал посетителей хозяин магического салона, и стряхнул пепел на гладкую столешницу, где обычно раскладывали пасьянс. Отработанным движением фокусника он извлек откуда-то свой нож. Щелчок выскочившего тонкого лезвия прозвучал, словно кнопка секундомера, начавшего отсчет.

– Леонид, ради Бога, – тут же взвизгнул молчавший все это время директор, – расскажи им, откуда слиток.

– Какой слиток? – сразу же пошел в отказ психолог, почувствовав опасность. – У меня магический салон, а не ювелирный.

– Жанна мне передала сегодня твой слиток. В… в коробочке.

Главарь чуть сощурился, словно от дыма сигареты, и оба подельника тут же подскочили к препирающимся мужчинам и рывком поставили обоих на колени. Те мигом умолкли, с ужасом глядя, как еще один кусочек пепла упал с сигареты на стол.

– Да откуда же у меня золото? – испуганно закричал Рязанов. – Это все он!

– А кто тут говорил о золоте? – тихо переспросил его Боб. – Слиток мог быть и серебряным…

В наступившей паузе психолог почувствовал, как по его лбу скатилась капля холодного пота. От растерянности и бившего мелкого озноба он никак не мог найти решение или хотя бы правильную модель поведения с больными людьми. Все его знания и практика вдруг оказались бесполезными. Научные статьи, которые он читал и сам пописывал когда-то, стали пустым набором слов, рассыпавшихся, как карточный домик, перед безжалостным леденящим взглядом. Он чувствовал себя абсолютно незащищенным перед монстром, курившим в его кресле. Это он, бывший доцент Рязанов, потомственный колдун, титулованный магистр белой магии и хозяин салона «Калиостро», должен был там сидеть и повелевать грешными, пришедшими к нему за помощью. Но Фортуна уже повернула свое колесо.

– Да, хоть все тут переверните, – ухватился за последнюю надежду психолог. – Ни сном, ни духом не ведаю, о чем вы…

– Это мысль! – словно очнулся ото сна главарь. – Винт, пошманай. Ты у нас мастак по этому делу.

Подельник отошел от психолога и стал пристально вглядываться в интерьер салона. Быстро что-то открывал, куда-то заглядывал и даже отодвигал мебель.

– О! Начка… – злорадно объявил он всей компании, вытаскивая пакет с чем-то тяжелым.

В наступившей тишине было слышно, как нервно сглотнул хозяин салона. Ухмыляясь, Винт вытряхнул на стол перед курившим бандитом содержимое пакета. Это были футляры красного дерева. Боб острием своего ножа откинул одну за другой крышки коробочек, и свет настольной лампы отразился в нескольких отполированных до зеркального блеска пластинах желтого цвета.

– Ну, я ж говорил! – едва не подскочил от увиденного директор. – Это все он подстроил. Я об этом ничегошеньки не знаю. Мамой клянусь!

В этот момент сигарета в сухих пальцах главаря дотлела, и последний кусочек пепла упал на столешницу рядом с золотом.

– Тогда ты мне не нужен… – холодно произнес Боб и кивнул Малому, стоящему за спиной Милославского.

Хруст ломаемых шейных позвонков повис в тишине магического салона. Малой оскалился, обнажая стальные коронки, и убрал за спину свои здоровенные лапы. Труп Эдуарда с неестественно вывернутой головой свалился набок.

– Побазарим… – главарь аккуратно спрятал окурок в спичечный коробок и положил в карман.

Собравшись с мыслями, психолог стал лихорадочно рассказывать о визите Анны и выстраивать одну версию за другой, пытаясь объяснить себе и бандитам, как остальное золото могло оказаться здесь. Когда он упомянул о видеокамерах, главарь оживился:

– Давай картинку…

Винт держал хозяина салона за ухо, как нашкодившего подростка, и подгонял, когда тот трясущимися руками щелкал по клавишам регистратора видеонаблюдения, отыскивая нужную запись.

– Вот… – прохрипел Леонид, когда на экране появилась Анна. – Это она. Она приходила вчера. И принесла слиток.

– А остальные?

Боб меланхолично оторвался от монитора и кивнул подельнику. Винт стал медленно выворачивать ухо несчастного психолога. Тот завыл, моля о пощаде.

– Промотай дальше, – тихо шепнул ему главарь. – Может, еще кто был.

Запись оборвалась на том, когда хозяин магического салона с увесистой сумкой на плече оглядел последний раз комнату и выключил свет. Но Боб не торопился.

Очевидно, видеокамеры имели функцию датчика движения, потому что через секунду на экране появилась новая картинка, в которой уже знакомая комната была едва освещена уличными ночными фонарями. Темный силуэт мужчины прошелся по комнате, не включая свет. Он держал в руке увесистый пакет. Нырнув куда-то в угол, он вернулся уже без пакета. Пройдя буквально перед камерой, скрылся. На этом запись прекратилась.

– Давай-ка картинки бабы и того кента, – скомандовал главарь.

Хозяин салона почувствовал, как ослабла хватка его уха, и засуетился. Откадрировав и увеличив портреты двоих вчерашних посетителей, он вывел их на принтер. Два цветных отпечатка легли на стол перед бандитами.

– Да, я знаю это парня! – неожиданно воскликнул психолог. – Это же Данов Аркадий Михайлович. Он…

– А говорил, ни сном, ни духом, – главарь небрежно взял отпечатки и стал всматриваться в них. – Ну, вот вам и Филин закуковал… Ничего, теперь найдем.

Он медленно повернулся к хозяину салона и покачал головой. Потом, не говоря ни слова, кивнул Винту. Тот отпустил ухо несчастного Рязанова и, схватив его за челюсть и затылок, резко дернул по часовой стрелке. Шея сухо хрустнула, и труп свалился набок.

– Резче надо, – укоризненно произнес Боб. – Протрите все и уходим. Винт, все записи с регистратора забери. Малой, погуди Хилому, пусть подхватит нас у парка. Пакет со сливками у меня будет. Быренько, а я пока погляжу тут.

Прослушивая через сотовый психолога все, что происходило в магическом салоне, Аркадий ругал себя последними словами. Как он мог так проколоться с видеонаблюдением. Очевидно, оно давно было установлено в «Калиостро», и об этом никто не упоминал в тех записях, что он прослушал. Теперь бандиты возьмут его след и будут искать. Не оставалось ничего, кроме бегства. И бежать нужно было срочно, заметая следы. Хорошо, что он успел оформить себе новые документы.

Арик позвонил Анне и, как можно искуснее, наплел о выигранных путевках в Египет. Виза не нужна, вылетаем сегодня. К черту работу и Арсена. Вопрос безотлагательный. Купальники и прочее купим в Египте. Деньги… Деньги есть, нужно только заехать за ними к товарищу.

Взволнованная Анна вышла из табачного салона, пытаясь отговорить Аркадия от каких-то необдуманных шагов. Но, посмотрев ему в глаза, она поняла, что случилось нечто чрезвычайное. Минуту женщина стояла в нерешительности, потом взяла Арика за руки и повела к его машине.

По дороге в Щемилово они молчали. Лишь изредка беглый зэк пытался что-то объяснить Анне, путаясь в рассказе о художнике и какой-то премии. К вечеру серебристый «Пассат» остановился на пустынной улице дачного поселка. Его обитатели пережидали послеобеденную жару, а то и просто спали, чтобы, подобно жителям знойной Испании или Египта, высыпать в прохладу ночи и повеселиться при огнях. Никто не обратил внимания, как из «Пассата» вышли двое и, открыв ключом скрипнувшую дверь, юркнули внутрь дачного домика.

– Анечка, – с мольбой в голосе обратился к спутнице Арик, – ничему не удивляйся и поверь мне. Только поверь. Твоей жизни угрожает смертельная опасность, и я тому виной… Я беглый зэк, но об этом потом. У меня… у нас есть деньги, много денег. Только их нужно обменять. Мы это сможем сделать сегодня же… Сейчас нужно, чтобы ты посмотрела на улицу. Если заметишь кого-то подозрительного под окнами, стреляй.

Он достал из-под рубашки заряженный «Стечкин» с глушителем. Снял с предохранителя и протянул Анне. Взяв ее растерянное лицо в ладони, посмотрел в глаза, пытаясь успокоить, и, как можно ласковее, сказал:

– Мне нужно минут двадцать, чтобы собраться. Все это время не отходи от окна. Будь внимательна. Хорошо?

Пока Арик разбирал пол, чтобы добраться до тайника, Анна стояла у занавески и с любопытством оглядывалась то на него, то на комнату с установленной в углу небольшой печью для обжига изразцов. Когда же беглый зэк высыпал на пол несколько десятков золотых слитков, комната озарилась желтым светом. Целая горка чистых заготовок без опознавательных знаков просто гипнотизировала.

– Вчера ты привез такой же в футляре из красного дерева? – не удержалась она.

– Да, там только штамп бака и чистота проставлена, – Аркадий даже не обернулся. – Сюда можно любую надпись отчеканить. Хоть твое имя…

Он не договорил. Сухой короткий выстрел прозвучал в маленьком летнем домике, словно кто-то неосторожно уронил крынку или в сердцах хлопнул дверью. Пуля прошила лопатку и разорвала сердце. Беглый зек беспомощно рухнул в им же сделанный тайник. Места хватило. Он уже не слышал, как женщина с красивыми глазами сбрасывала на его еще неостывшее тело все, что могло бы напоминать о беглом арестанте Данове, и причитала, оправдываясь:

– Тебя все равно поймают, а мне дочку поднимать. Она с бабкой в деревне на мои копейки не поднимется. Ей учиться надо. Одеваться. Я ее теперь в Москву заберу, квартиру куплю…

Все это уже не интересовало бывшего ныряльщика из портового города. Его сознание угасало, погружаясь в непроглядную темноту, но одна мысль радостно пульсировала, подводя итог непутевой жизни.

– Все хорошо, Дельфинчик. Все хорошо. Я отомстил за тебя. Слышишь? Этот злыдень с темно-серыми глазами уже никогда не причинит зла. Никому. И тот Эдуард тоже. Пусть все воднолыжники катаются теперь смело и честно побеждают. Я так хочу тебя встретить там и рассказать о твоей Галине Георгиевне. Она тебя помнит и любит. Я знаю… Вот только тоннеля никакого не видно… Может, у меня все иначе, чем пишут… Так хотелось, чтобы ты меня ждала там… Если разминемся, ты только крикни… Аркан.

Оглавление

Глава I

Глава II

Глава III

Глава IV

Глава V

Глава VI

Глава VII

Глава VIII

Глава IX

Глава X

Глава XI

Глава XII

Глава XIII

Глава XIV

Глава XV

Глава XVI

Глава XVII

Глава XVIII

Глава XIX

Глава XX

Глава XXI

Глава XXII

Глава XXIII

Глава XXIV

Глава XXV

Глава XXVI

Глава XXVII

Глава XXVIII

Глава XXIX

Глава XXX

Глава XXXI

Глава XXXII

Глава XXXIII

Глава XXXIV

Глава XXXV

Глава XXXVI Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg