«Визитка с того света»

Визитка с того света (fb2) - Визитка с того света (Частный детектив Татьяна Иванова) 913K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Марина Серова

Марина Серова Визитка с того света

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2016

Глава 1

Это утро ничем не отличалось от двенадцати предыдущих. Та же унылая, не по-сентябрьски промозглая погода за окном. То же тарахтение непрекращающегося дождя по карнизам. И мое настроение было под стать погоде. Вот уже две недели я изнывала от безделья. Телефон упорно молчал. В дверь не ломились нетерпеливые клиенты со своими извечными как мир проблемами. Казалось, весь криминальный мир сговорился и устроил себе внеочередные каникулы. С одной стороны, это, несомненно, было хорошо и я не желала жителям Тарасова всплеска воровства, убийств и прочих противозаконных действий. Но вынужденное ничегонеделание грозило довести меня до умопомрачения. Еще чуть-чуть, и я, чего доброго, начну изучать кулинарные книги, печь пироги, консервировать огурцы и болгарский перец и вконец превращусь в этакую домашнюю клушу, способную обсуждать лишь достоинства одной приправы перед другой!

И только моя подруга Светка-парикмахерша, оптимистка по жизни, не оставляла попыток хоть как-то меня расшевелить. Вот и на сегодняшний день у нее были вполне определенные планы относительно нашего совместного досуга. Позвонив мне вечером, она категоричным тоном заявила, что следующий день мы просто обязаны посвятить своему самообразованию. В ее интерпретации это значило, что очередной день предстоит убить на посещение лекций некоего профессора Чарльза Барра, прибывшего в наш город по программе обмена опытом из университета Северной Англии. Почему именно его лекции Светка выбрала, как самые многообещающие в плане самообразования, могла понять лишь она сама. Мне же ее логика в данном вопросе была недоступна.

Дважды за последние десять дней я, поддавшись на ее уговоры, просидела по три часа кряду в первом ряду полупустого зала Тарасовского университета, предоставившего всем желающим свободный вход на лекции. И теперь искренне боялась, что третий поход будет для меня непосильным бременем. Нужно было срочно придумывать уважительную причину для отказа. Смотреть в блеклые глаза профессора и слушать его нудный голос еще три часа было выше моих сил. Но от Светки, если она вбила себе что-то в голову, не так-то легко отделаться. Может, соврать, что у меня наконец-то появился клиент и я по уши завязла в очередном расследовании? Хорошо бы и вправду обзавестись хоть каким-нибудь клиентом. Сейчас я была готова взяться за любое дело. Пусть даже и за совершенно пустяковое, типа украденной сберкнижки с суммой сбережений, равной цене буханки хлеба. Лишь бы избавиться от безделья.

Но, увы, надежды так и оставались надеждами. Телефон молчал. Дверной звонок бездействовал. А я продолжала хандрить. Чтобы хоть чем-то себя занять, я решила прошвырнуться по магазинам. У моей соседки с пятого этажа, Любочки, намечалось торжество. Годовщина свадьбы. И я была в числе приглашенных. Поеду поищу подходящую случаю безделушку для ее и без того заставленной всевозможными абсолютно нефункциональными, но симпатичными вещицами квартиры. Надо отметить, Любочка была любительницей устраивать различные юбилеи, торжества и «маленькие семейные праздники». Повод годился любой. Прорезался первый зубик у сынишки Санечки? Зовем гостей. Дочка Анютка нарисовала первый в жизни самостоятельный рисунок? Как не отметить? У супруга выдался удачный месяц на работе? Опять компанию собираем. И так до бесконечности. На каких только торжествах я у Любочки не побывала! В этот раз повод действительно стоящий, так что с подарком нужно расстараться. Мне развлечение – Любочке отрада.

Я привела себя в порядок, прихватила энную сумму наличности и вышла во двор. Машина мокла под дождем, дожидаясь хозяйку. Прикинув, куда лучше поехать для осуществления моих планов, я завела мотор и тронулась с места. Помнится, не далее как три дня назад Любочка завалилась ко мне в гости со своими сорванцами и просто взахлеб рассказывала, какую чудесную напольную вазу приглядела в новом торговом центре, открывшемся на выезде из Тарасова. Тонкое фарфоровое чудо бело-синих тонов буквально сразило соседку. Уж как она ее расхваливала! И изяществом та вышла, и дизайном, а уж про расцветку и вспоминать не стоит. А как бы великолепно она смотрелась в ее, Любочкиной, гостиной! То, что ее беспокойные домочадцы расколошматят фарфоровое чудо в считаные секунды, в расчет не принималось. Когда речь заходила о чем-то, по выражению соседки, достойном королевского дворца, доводы рассудка на Любочку не действовали. Вот эту-то вазу я и решила приобрести к годовщине свадьбы соседки. Пусть порадуется секунд тридцать. Ровно столько, по моим подсчетам, суждено было прожить в квартире Любочки бело-синему чуду.

Двигатель как-то странно подвывал, стоило мне слегка прибавить скорость. Надо бы отогнать машину на техосмотр, пока мой железный конь копыта не протянул. Пожалуй, после посещения торгового центра стоит этим заняться. Дворники мерно двигались по лобовому стеклу, освобождая его от потоков воды. Колеса поднимали волны, прокладывая путь в потоке машин. Я включила радио, намереваясь прослушать прогноз погоды. Вдруг синоптики решат побаловать жителей Тарасова приятной новостью о скором прекращении затянувшихся дождей?

До торгового центра оставалось ехать какую-то сотню метров. Я уже размышляла, как, расплатившись за экстравагантную покупку, умудриться доставить ее до багажника в относительно сухом виде, когда мотор чихнул четыре раза подряд и заглох. Машина дернулась и застыла посреди дороги. Следующие за мной автолюбители тут же откликнулись нетерпеливыми сигналами клаксонов. Я сделала попытку завести двигатель. В ответ на мои потуги раздалось недовольное сипение, сцепление поскрежетало несколько секунд, но должного результата не последовало. Здрасте, приехали! Сходила Танюша за подарочком! Теперь, хочешь не хочешь, придется гнать машину в сервис. Сообразив, что застряла я надолго, задние машины начали движение в объезд моего авто. Каждый из проезжающих мимо бокового окна считал своим долгом выказать свое недовольство. Хорошо хоть через закрытое окно мне не было слышно тех эпитетов, коими награждали меня владельцы личного автотранспорта. Мне же не оставалось ничего другого, как сидеть и терпеливо ждать, пока поток машин уменьшится и я смогу попытаться вырулить на обочину. Надеяться на то, что кто-то из проезжающих проникнется пониманием и поможет мне в этом, было бессмысленно. В такую-то погоду!

Прошло уже двадцать минут с того момента, как я застряла посреди дороги, а ни один водитель даже попытки не сделал помочь мне. Я листала записную книжку в телефоне в надежде отыскать хоть один телефон станции техобслуживания. Как назло, ни одного подходящего номера не находилось. Как всегда, в самый неподходящий момент позвонила Светка. Я нажала кнопку приема вызова.

– Привет, Тань! Ты где пропадаешь? Надеюсь, не забыла, что у нас через сорок минут встреча в университете? Между прочим, сегодняшняя лекция посвящена истории возникновения Лондонской сыскной полиции. Тебе должно быть это особенно интересно, – затараторила Светка, не давая мне возможности вставить хоть слово. – Я уже на полпути туда. Как будешь подъезжать, набери меня. Я тебе место займу на стоянке. А то, как в прошлый раз, будешь круги вокруг университета нарезать в поисках приличного места. Ты чего молчишь?

До Светки наконец-то дошло, что неплохо бы было хотя бы ответного приветствия дождаться, прежде чем приставать к человеку с дурацкими вопросами. Я упорно молчала, возмущенно сопя в трубку. Ну не хамство ли? Подруга, понимаешь, в беду попала, а Светке и дела до этого нет!

– Тань, ты чего не отвечаешь? Алло! Ты меня вообще слышишь? – кричала в трубку Светка. – Тань, я тебя не слышу!

– Потому что я ничего не говорю, – буркнула я наконец.

– О, привет! А я уж решила, что связь плохая, – радостно сообщила Светка. – Слушай, времени в обрез. Я уже почти у университета. Ты скоро будешь?

– Нет, – односложно ответила я.

– Что, в пробку попала? – спросила подруга. – Не расстраивайся. Все равно вначале Барр, как всегда, будет свою биографию рассказывать, а мы с тобой ее уже наизусть выучили. Как думаешь, сколько тебе на дорогу времени понадобится?

– Миллион лет! – выдала я.

– В смысле? Ты с Марса добираешься, что ли? – пошутила Светка.

– С Юпитера. Я вообще не приеду, если ты еще не поняла, – огрызнулась я.

– Увильнуть надумала? Не выйдет. Не нужно было обещать. Слово дала, придется держать, – заявила Светка.

«Интересно, когда это я успела ей такое обещание выдать?» – подумала я. Пререкаться мне расхотелось, поэтому я решила сообщить Светке истинное положение вещей.

– У меня на выезде из города машина сломалась. Стою посреди дороги под непрекращающимся дождем и жду, когда в потоке машин просвет образуется, – сообщила я. – Может, повезет и какой-нибудь сердобольный дядечка поможет бедной девушке хотя бы на обочину автомобиль отогнать. Пока желающих нет.

– Что с машиной? – деловым тоном спросила Светка. – Карбюратор барахлит? Или свечи дождем залило?

– Откуда я знаю? Не заводится и все, – проворчала я.

– Как ты вообще туда попала? Очередное дело, да? – допытывалась Светка.

– Дело, только не криминальное. Хотела соседке, Любочке, приятное сделать. За подарком поехала в новый торговый центр. Да не доехала немного, – пояснила я.

– Это в «Филадельфию», что ли? – обрадовалась чему-то Светка.

– Даже если и в «Филадельфию», что в этом такого радостного? – спросила я.

– Так там же станция техобслуживания моего Вадика, – заявила Светка. – Повезло тебе, подруга.

– Да уж. Везет мне, как утопленнику. Кругом лужи, с неба потоки воды льются, вокруг меня обозленные водители. Да я просто везунчик! – съязвила я.

– Ты что, не слышала, что я сказала? У Вадика прямо рядом с «Филадельфией» автосервис, – повторила Светка. – Сиди там, никуда не уезжай. Я сейчас ему звякну, он тебя заберет. Если очень повезет, еще и на лекцию успеешь.

Светка отключилась, не слушая моих возражений ни по поводу сомнительного удовольствия иметь дело с ее бывшим ухажером, ни по вопросу желания посетить очередную лекцию. Вот уж из-за чего я не собиралась расстраиваться, так это из-за отсутствия возможности слушать занудные разглагольствования престарелого профессора. Радости от предстоящей встречи с Вадиком я тоже не чувствовала. Помнится, в бытность его жениховства со Светкой мы оба не испытывали друг к другу особой привязанности. И это еще мягко сказано. Если честно, то мы с трудом друг друга переваривали. И я почувствовала настоящий восторг, когда Светка объявила, что порвала с ним. И вот теперь я вынуждена сидеть и дожидаться помощи от человека, которого терпеть не могу. Но выбора у меня не было. Или Вадик придет мне на помощь, или мне суждено куковать здесь битый час. А то еще и эвакуатор вызывать придется. Если выбирать между эвакуатором и Вадиком, я все же предпочитаю второй вариант.

Не прошло и пяти минут, как перед моей машиной остановился солидного вида внедорожник. Из салона вышел Вадик собственной персоной. Выудив из багажника буксировочный трос, он прикрепил его к стальному креплению под бампером моей машины и вернулся в салон, не тратя времени на приветствия. Что ж, обойдусь без китайских церемоний. Лишь бы подальше от злополучной дороги с ее недовольными водителями. Машина Вадика плавно тронулась с места. Трос натянулся, и мой автомобиль покатил вслед за внедорожником. Метров через пятьдесят показалась станция техобслуживания. Вадик проехал прямиком в ангар, предназначенный для ремонта автомобилей. Мы благополучно припарковались внутри. Вадик снова вышел из салона, я последовала его примеру. Отсоединяя трос, мой спаситель сообщил, не глядя на меня:

– Светлана вызвала тебе такси. Можешь подождать в комнате для посетителей. Твою тачку мои ребята посмотрят. Светлана просила в первую очередь. Завтра к пяти приезжай.

Не прощаясь, он развернулся и зашагал куда-то в сторону. Я пробурчала ему вслед слова благодарности и пошла отыскивать комнату для посетителей. В ней я пробыла недолго. Щеголеватого вида парнишка появился в дверях буквально следом за мной.

– Такси кто заказывал? – зычно крикнул он.

К нему подскочили сразу три человека, наперебой называя адреса следования.

– До Московской подбросишь?

– Мне бы на Будочную, молодой человек.

– Командир, в Елшанку. Два счетчика плачу. Срочно.

Я робко вклинилась в гвалт голосов.

– К университету не вас заказывали?

– О, вот эта моя! – отбрил просителей парнишка. – Пойдем, красавица. Домчу с ветерком.

Недовольный народ разошелся поджидать других таксистов. Я же гордо прошествовала на выход, следуя за щеголеватым парнем. Такси оказалось под стать водителю. На черном глянце капота красовалась аэрография с видом полуобнаженной девицы. Я скептически осмотрела рисунок, обогнула капот и заняла пассажирское сиденье.

– Как вам моя красавица? Прелесть, правда? – любовно погладив капот, спросил водитель.

– Впечатляет, – сдержанно ответила я.

– Я от нее без ума, – признался парнишка.

– О вкусах не спорят, – произнесла я и поторопила водителя: – Может, поедем уже?

– Свидание? – подмигнул мне парень.

– Типа того, – не стала я разуверять его.

– Не переживайте, прибудем вовремя, – пообещал водитель и рванул с места.

У университета я была минута в минуту к началу лекции. Светка нетерпеливо вышагивала у крыльца. Завидев меня, она помахала рукой и крикнула:

– Ну, чего копаешься? Опаздываем же!

«Лучше бы я осталась на станции техобслуживания», – с неохотой покидая салон машины, подумала я. Как только я поднялась на крыльцо, Светка ухватила меня за рукав и потащила в актовый зал. Народу там собралось уже прилично, но Светка предусмотрительно заняла места заранее. И как всегда в первом ряду. Покорно следуя за подругой, я плюхнулась в кресло и принялась лениво рассматривать сцену. Лектор отсутствовал. В зале стоял гомон, как в разворошенном улье. В ожидании выхода профессора народ делился впечатлениями от предыдущих лекций.

– Что там с твоей машиной стряслось? – поинтересовалась Светка.

– Кто ее знает? Заглохла посреди дороги, и ни туда ни сюда. Думала, придется эвакуатор вызывать, – вполголоса ответила я.

– Ерунда. Вадик все исправит, – беспечно пообещала Светка.

– За Вадика отдельное спасибо, – скривившись, будто съела лимон, произнесла я. – Учитывая нашу с ним взаимную «любовь», машину мне вернут только по запчастям.

– Брось. Вадик профессионал. Он не станет вымещать свое недовольство на автомобиле. И вообще, с чего бы это вам ненавидеть друг друга? Это же не вы с ним расстались в самый разгар любовного романа, – засмеялась Светка. – Вот мы, между прочим, несмотря на разрыв, сумели сохранить теплые, доверительные отношения.

– Не понимаю, какое отношение слова «тепло» и «доверие» имеют к персоне твоего Вадика? Если бы меня попросили подобрать эпитеты этому человеку, я бы остановилась на «лед» и «эгоизм». Нет, пожалуй, это слишком слабо. «Эгоцентризм» подойдет куда лучше, – язвительно проговорила я.

– Напрасно ты его ругаешь. Он вовсе не так плох. Помнишь, какую чудесную картину он подарил мне при расставании? И в помощи мне ни разу не отказал, даже после разрыва. Разве это похоже на эгоизм? – стояла на своем Светка.

Я ушла от бесполезного спора. Какой смысл доказывать подруге, что мужик козел, если они давным-давно расстались? Могла бы я, конечно, напомнить, что помощь он оказывал исключительно за плату. Есть деньги, будет помощь. Нет – извиняйте. Про картину я вообще молчу. Бумажное полотно двадцать на двадцать сантиметров с изображением блеклых ромашек, которое наверняка досталось ему в подарок от очередных клиентов. Да и та к Светке перекочевала лишь потому, что Вадику было стыдно повесить ее в салоне. Китайская дешевка не привлечет состоятельных клиентов. Думаю, именно так Вадик и рассуждал. Светке развить спор о достоинствах и недостатках своего бывшего тоже не удалось. На сцене появился профессор, и лекция началась.

Говорил он долго и нудно. Рассуждал о превратностях криминального мира. О том, как порой от одной-единственной улики зависит результат работы целого полицейского отделения. Превозносил достоинства лондонской полиции, называя ее сотрудников не иначе как «гении от криминалистики». Последнее его высказывание о непродуктивности частной разыскной деятельности в любой стране, кроме, естественно, Англии, меня доконало. По статистике, видите ли, любые попытки восстановить истину при расследовании преступлений частным образом приводят лишь к тому, что прибавляют забот государственным полицейским структурам! Оставить без внимания подобное несправедливое суждение я не могла.

– Позвольте с вами не согласиться, господин Барр. Зачастую именно результаты расследования, проведенного в частном порядке, помогают правоохранительным органам воздать по заслугам людям, пытающимся уйти от наказания за содеянные преступления. Скажите, со сколькими частными детективами вы лично знакомы? Мы не будем брать страны всего земного шара. Достаточно привести примеры тех, кто занимается этим в России, – слегка повысив голос, произнесла я.

Чарльз Барр, гладкая речь которого была прервана, уставился на меня возмущенным взглядом. Выражение его лица просто кричало о том, как он негодует от того, что его так бесцеремонно прервали. Видимо, подобный инцидент случился с ним впервые. С соседних кресел зацыкали, призывая меня к порядку. Светка дернула меня за рукав, пытаясь сделать то же самое. Я же сидела с невозмутимым видом и ожидала ответа профессора. Тот отвечать не спешил. Потеребив лацкан пиджака, он уткнулся в свои записи, отыскивая место, на котором его прервали. После минутной паузы профессор продолжил речь, сделав вид, что моего вопроса не было. Но я так легко сдаваться не собиралась. В конце концов, почему я должна молча выслушивать этот бред? Да если бы в его словах хотя бы половина соответствовала истине, я месяцами сидела бы без работы! А может, и вообще этой работы не имела. Что касается дополнительных забот для оперов и следователей, тут я и вовсе с многоуважаемым профессором не согласна. Сколько преступлений было раскрыто тарасовскими следаками с моей, заметьте, помощью? Не то что пальцев, волос на плешивой голове профессора не хватит!

– Вы не ответили на мой вопрос, господин Барр, – настойчиво повторила я. – Или вы лично не согласны с цифрами статистики?

– Простите, я не совсем понял суть вашего вопроса, – вынужден был прервать свою речь профессор.

– А между тем он очень прост, – поднимаясь с места, произнесла я. – Вы лично общались с людьми, избравшими своей профессией частный сыск? Я имею в виду Россию.

– В этом нет необходимости. Те данные, которые представлены в моем докладе, собраны людьми, всесторонне изучившими этот вопрос. Не понимаю, чем вам не угодила статистика? – профессор вопросительно смотрел на меня.

– Всего лишь тем, что она недостоверна, – возразила я. – Лично я знаю массу случаев, когда работа частного детектива помогала раскрыть, казалось бы, безнадежные дела. И служащие правоохранительных органов от этого только выигрывали.

В зале поднялся ропот недовольных. Светка усиленно дергала меня за рукав, пытаясь усадить на место. Я упорно продолжала стоять.

– Девушка, не мешайте слушать лекцию. Если вам не нравится то, что говорит профессор, можете просто покинуть зал, – раздался громкий голос откуда-то сзади.

Ободренный поддержкой аудитории, профессор воспрянул духом и заявил:

– Ваше высказывание довольно самонадеянное, милая барышня. Думаю, меня поддержат все присутствующие в аудитории, если я скажу, что люди, выбирающие данную профессию, руководствуются не интересами несчастных граждан, попавших в беду, а только лишь жаждой поживиться. Ведь всем известно, как дороги услуги детектива. И в вашей стране в том числе. С этим, надеюсь, вы спорить не станете?

– Всякая работа должна быть оплачена, – резонно заметила я. – Но бывают такие обстоятельства, когда людям данной профессии приходится работать и без оплаты. Таких примеров тоже немало.

– О, это уже из области фантастики! – профессор засмеялся. – Вы, случайно, не писатель-фантаст по профессии?

– Нет, я не писатель. Я частный детектив, – отчетливо произнесла я. – Надеюсь, что ваше пребывание в нашей стране не осложнится «нежданной бедой» и вам никогда не понадобятся услуги частного детектива. Но, на всякий случай, запомните мое имя. Татьяна Иванова. Для вас мои услуги будут бесплатными.

Лицо профессора вытянулось, челюсть непроизвольно отвисла, выставив на всеобщее обозрение беззубый рот. Я схватила сумку в охапку и, не оглядываясь, покинула актовый зал. Лишь на крыльце я смогла отдышаться. И чего я так разошлась? Ну высказал профессор свое мнение, так что с того? Я ведь прекрасно знаю, как большинство людей относится к тому, чем я зарабатываю на жизнь. И потом, насчет суммы гонорара профессор был не так уж и неправ. А насчет всего остального, так и это можно объяснить стереотипом, сложившимся под влиянием всевозможных дешевых сериалов про частный сыск. Злиться-то чего? Около меня остановилась Светка и, вторя моим мыслям, спросила:

– Ну, и что это было? Чего ты на него накинулась?

– Сама не знаю, – пожав плечами, ответила я. – Просто обидно стало. Пашешь с утра до ночи, стараешься людям помочь, а они тебе вместо благодарности какую-то паршивую статистику подсовывают.

– Не знала, что ты такая чувствительная, – протянула Светка.

– Я и сама не знала, – засмеялась я. – Ладно, забудь. Раз уж я повинна в том, что лишила тебя лекции, буду заглаживать вину. Пойдем куда-нибудь, подкрепимся. Восстановим потраченные в пылу спора калории.

– Я в «Ротонду» хочу. Говорят, там появился новый вокалист. Симпатичный, между прочим, – улыбаясь, сообщила Светка.

– Для «Ротонды» рановато. Хватит с тебя и кофейни за углом. Помнится, тут недалеко уютненькое заведение располагалось. Поищем? – предложила я.

Светка согласно кивнула, и мы отправились на поиски кофейни.

* * *

С возобновления общения с Вадиком начались мои бесконечные мытарства. Если бы я могла заранее предположить, куда заведет меня Светкино желание помочь, я ни за что не согласилась бы отдать свой автомобиль в руки Вадика и его «самоделкиных». Пять дней подряд я каталась в автосервис бывшего Светкиного ухажера, как на работу. И все пять дней получала один и тот же ответ: забрать машину нельзя, приезжай завтра к пяти. Причем повод для задержки выдвигался всякий раз один смешнее другого. В первый день работники Вадика элементарно забыли про мою машину. На другой день работы не были закончены в срок по причине наплыва клиентов, желающих заменить покрышки. В третий мой приезд двигатель был готов, но слесаря обнаружили проблемы с тормозными колодками. А с такими тормозами Вадик, по его собственному утверждению, просто не мог вернуть мне авто. Как же он, в случае аварии, Светке в глаза смотреть будет? Тормоза – дело нешуточное. Пришлось оставить машину еще на один день.

К вечеру пятого дня я была уверена в том, что единственная причина, по которой Вадик не отдает мне мою машину, – это его тайная надежда выманить Светку к себе в сервис и, воспользовавшись случаем, попытаться возобновить былые отношения. Первым вопросом, который всякий раз задавал мне при встрече Вадик, был вопрос о том, не приехала ли со мной моя подружка. Я виновато пожимала плечами и давала отрицательный ответ, так как тащить с собой Светку на станцию и не собиралась. Получив в ответ слово «нет», Вадик уходил. Вид у него при этом был расстроенный. А через какое-то время я узнавала, что возвращение моего авто снова откладывается до пяти часов вечера следующего дня.

На этот раз причиной отказа послужил бензобак. Каким-то загадочным образом в нем обнаружилась течь! Как утверждал Вадик, пробоину заприметил парнишка, отвечающий за порядок в гараже. С вечера он принимается за уборку. Также в его обязанности входит информировать руководство обо всех нештатных ситуациях и подозрительных событиях. Бензиновое пятно, обнаруженное им под моей машиной, было отнесено к разряду нештатных ситуаций. Рано утречком парнишка доложил Вадику о протечке. Слесаря провели диагностику и решили дождаться моего приезда, чтобы определиться с дальнейшими действиями. Налюбовавшись на бензиновое пятно под моей машиной, я покорно согласилась ждать еще два дня, пока Вадиковы умельцы не сумеют справиться с поставленной задачей.

Шагая до троллейбусной остановки, я размышляла о том, стоило ли мне позвать с собой Светку, чтобы прекратить наконец ежедневные походы в автосервис. Конечно, в настоящий момент я не была особо загружена какими бы то ни было делами, но гонять на окраину Тарасова мне порядком надоело. Холодный троллейбус не первой свежести романтических воспоминаний не навевал. А пейзаж за окном не отличался разнообразием и поэтичностью. Подошел троллейбус. Я заняла привычное уже место на задней площадке у окна и продолжила размышления. Может, набраться наглости и перегнать машину в другой автосервис? Поближе к дому? А Вадик пусть сам отношения со Светкой налаживает. Я ему все равно в этом не помощник. Иначе кататься мне на «рогатом чуде» до скончания века. Да что там говорить! Я пассажиров уже в лицо узнаю! Еще несколько дней, и я здороваться с ними начну, настолько примелькались некоторые личности.

Вот, например, тот мужчина в старомодном драповом пальто с каракулевым воротником, что ежедневно садится лицом к задней площадке и всю дорогу тычет пальцами в кнопки телефона. Или та девушка, которая едет всего три остановки, но все время проходит в середину салона, усаживается у окна и каждый раз, прозевав свою остановку, расталкивает пассажиров, стараясь успеть выскочить в закрывающиеся двери. Или долговязый подросток, изображающий из себя слепоглухонемого, стоит в салоне показаться старенькой бабушке или женщине с ребенком.

Удивительно, как постоянны люди в своих привычках. Вот я, к примеру. Всего каких-то пять дней пользуюсь общественным транспортом на маршруте номер восемь, а уже имею свое излюбленное место в салоне троллейбуса. И даже знакомцев завела. Вот он, мой безымянный попутчик в кожаной куртке и симпатичной кепочке из фетра. Уселся на привычное место, справа от двери. Каждый раз, когда троллейбус останавливается, дверь скрывает его от входящих. Грохот на этом месте стоит, что в спортивном зале. И почему он облюбовал именно это сиденье? Непонятно!

Я обратила на него внимание по двум причинам. Во-первых, он выходил на той же остановке, что и я. Причем двигались мы с ним в одном направлении. Я сворачивала к своему дому несколько раньше, он же следовал в глубь дворов. Но большую часть пути мы преодолевали вместе. И второй причиной моего к нему интереса был некий разговор, случайно подслушанный мной в самом начале мытарств по маршруту номер восемь. В тот раз задняя площадка троллейбуса была занята оравой школьников, возвращающихся в город после посещения кинотеатра, расположенного на территории нового торгового центра. Стоять десять остановок в окружении галдящих подростков я не желала, поэтому заняла сиденье как раз за спиной мужчины в кожаной куртке. Лениво поглядывая в окно, я невольно зацепилась ухом за слова мужчины, вполголоса разговаривающего по телефону.

– Ты думаешь, я управы на тебя не найду? – угрожающе произнес он в трубку. – Ошибаешься. Да любой опер с радостью ухватится за такую возможность.

Он выслушал ответ и, хмыкнув, возразил, не соглашаясь с тем, что говорил его собеседник:

– Я бы не был так уверен на твоем месте. Как насчет частного детектива? Уж он-то соберет столько информации, сколько потребуется. Или, думаешь, у меня денег не хватит?

Собеседнику, видно, разговор пришелся не по вкусу, и он бросил трубку, так как мужчина в кожаной куртке трижды повторил «алло», потом чертыхнулся и, наконец, убрал телефон во внутренний карман. При этом он прокомментировал поведение собеседника, вполголоса проговорив самому себе:

– Ничего, посмотрим, за кем последнее слово будет.

Весь оставшийся путь мужчина вполголоса ворчал что-то себе под нос. Я уже не прислушивалась. Но его высказывание насчет детектива запомнила. Чисто машинально. Все-таки речь шла о моей профессии. Меня даже мимолетная мысль посетила: а не предложить ли ему себя в качестве сыщика? От этой мысли я скоренько избавилась. Не хватало еще начать в общественном транспорте свои услуги навязывать!

А в следующий раз я заняла место на задней площадке троллейбуса, и разговоров мужчины в кожаной куртке больше не подслушивала. Сегодня все было как обычно. Я стояла лицом к салону, облокотившись спиной на поручень. Мужчина в кожаной куртке сидел справа от средней двери. Народу в салоне было намного больше, чем обычно. Тем, кто желал покинуть троллейбус на очередной остановке, приходилось протискиваться через плотную стену пассажиров. Интересно, чем вызван такой наплыв любителей общественного транспорта? Пассажиры входили и выходили, менялись местами, переругивались друг с другом, а я все размышляла о том, как поступить с машиной. Кататься еще пять дней на окраину Тарасова я категорически не желала. Нажаловаться, что ли, Светке? Пусть приструнит своего Вадика. Вдруг да поможет? Пожалуй, это единственный выход в создавшейся ситуации. Вот приду домой и сразу ей позвоню. Она мне его сервис навязала, сама пусть последствия и расхлебывает.

Постепенно салон опустел. До выхода мне оставалось проехать одну остановку. Вот сейчас мужчина в кожаной куртке к дверям подойдет, тогда и мне можно готовиться. Мужчина этот всегда на выход готовится заблаговременно. Будто боится в салоне остаться. Я наблюдала за мужчиной в кепке. По моим подсчетам он должен был уже встать и пройти к передней двери. Почему-то он предпочитал выходить в переднюю дверь. Но сегодня что-то он не торопится. Заснул, что ли? Надо бы его растолкать, а то и вправду мимо своей остановки проедет. Мало ли, может, день трудный был, вот он и закемарил, пока едет.

Я прошла к средней двери и заглянула в лицо мужчины в кожаной куртке. Глаза у него были закрыты. Ну, так и есть, уснул, голубчик! Хорошо еще я на него внимание обратила. Я прикоснулась к плечу пассажира и вполголоса произнесла:

– Мужчина, просыпайтесь. Ваша остановка.

Мужчина не реагировал. Я потрясла чуть энергичнее. Результат тот же. Тогда я наклонилась к самому лицу пассажира в кожаной куртке и громко проговорила:

– Вставайте, ваша остановка, – при этом я снова принялась трясти его за плечо.

Внезапно мужчину начало клонить вперед. Я едва успела поддержать его за плечи, чтобы он не ударился лицом о перила, отгораживающие ступени троллейбуса от сиденья. При этом куртка на мужчине распахнулась. Я уставилась на открывшуюся моему взору картину. На светло-сером свитере расползлось красно-бурое пятно. Оно начиналось где-то под мышкой. Откинув полу куртки, я увидела то, что и ожидала. Миниатюрная наборная ручка торчала между ребер. Лезвие ножа вошло в тело по самую рукоятку. Женщина, сидящая напротив, увидела то же, что и я, и, резко вскочив с места, заверещала на весь салон:

– Убили!!! Люди добрые, что ж это делается? Среди дня убили!!! – и она опрометью бросилась в кабину водителя.

Я прикрыла рукоятку ножа полой куртки, прислонила голову мужчины к оконному стеклу, стараясь придать телу устойчивое положение, и тоже направилась к водителю. Тот успел доехать до остановки, но, услышав, что заявляет женщина об обнаруженном в салоне трупе, сообразил проехать немного вперед, давая понять пассажирам, находящимся на остановке, что посадки не будет. Припарковав троллейбус у обочины, водитель вышел в салон. Наткнувшись на меня, он спросил:

– Вы, что ли, обнаружили его?

– Мужчину убитого, – подсказала прежде истерившая женщина.

– Выходит, что да, – пожала плечами я. – Думала, он остановку свою проспал. Нам с ним одновременно выходить. Хотела помочь.

– Вот и помогла, – протянул водитель. – Давай, что ли, полицию вызывать?

– И «Скорую», – снова подсказала пассажирка.

– Хорошо. Тогда вы вызывайте врачей, а девушка до полиции дозвониться попытается. А я пока пассажиров успокою.

Так мы и сделали. Я принялась набирать номер ближайшего полицейского участка. Женщина, сообщившая водителю о происшествии, разговаривала с представителями медслужбы. Водителю досталось самое сложное. Он пытался объяснить ситуацию пассажирам. Те хоть уже и поняли, что в салоне троллейбуса произошла трагедия, но подчиняться обстоятельствам и тратить время на ожидание полиции никто из них желанием не горел. Все мечтали лишь об одном – поскорее слинять из злополучного троллейбуса. Как водится в таких случаях, особо рьяные принялись возмущаться, требуя от водителя открыть двери и выпустить честных людей на свободу. Водитель отбивался от пассажиров, убеждая дождаться полиции во избежание нежелательных последствий.

– Сами посудите: в салоне произошло убийство. И все, кто в этот момент находился тут, являются свидетелями. Отпустить вас без разрешения представителей власти я не могу. Вот приедет следователь, или кто там по вызовам ездит, перепишет ваши данные, проверит документы и отпустит на все четыре стороны, – объяснял водитель.

– На кой нам твой следователь сдался? – ерепенился молодой человек в роговых очках. – Мы закона не нарушали, мужика твоего не трогали. Я вообще в самом конце салона стоял. Полиции от меня толку чуть, а время из-за твоей придури потеряю. У меня, между прочим, свидание.

– Подождет твоя зазноба, – усмехнулся мужчина в драповом пальто. – Не понимаешь, что ли, что дело серьезное? Кто знает, может, это ты мужика грохнул, а теперь свиданием прикрываешься. Ты свалишь, а нам отдуваться за тебя.

– Чего несешь-то? За базаром следи, – вступила в перепалку мужиковатого вида баба с кошелками между ног. – Так до чего угодно договориться можно. Сейчас скажешь, что это я мужика грохнула. Я ближе всех к нему сидела, так что, теперь меня обвинять?

– Не волнуйтесь, женщина. Никого мы обвинять не собираемся. Просто дождемся патруль и по домам разойдемся, – пообещал водитель.

– Скоро, что ль, менты твои прикатят? У меня дома кот некормленый, – проворчал пассажир с переднего сиденья. – Вы вообще хоть вызвали их?

– Вот, девушка пытается до них дозвониться, – ткнул в мою сторону пальцем водитель.

Все взоры тут же обратились на меня. Я бодро улыбнулась и доложила:

– Дежурный вызов принял. Обещали прибыть в течение десяти минут. Тут недалеко, должны успеть. А пока можете приготовить документы, мы с водителем начнем переписывать ваши данные, – предложила я. – Хоть время сэкономим.

– А вы, собственно, кто будете? Чего ради мы вам свои документы показывать должны? – поинтересовалась мужиковатая баба.

– Можете и не показывать, если у вас времени вагон, – заявил молодой человек в роговых очках. – Лично мне все равно, кому паспорт предъявлять, лишь бы быстрее освободиться. Проходите сюда, девушка. Перепишите мои данные, да я пойду.

– Э, нет, красавчик. Я первый на очереди, – возразил мужчина в драповом пальто. – Я и паспорт уже приготовил.

Я достала из сумочки блокнот, подошла к мужчине в драповом пальто и принялась старательно переписывать фамилию, имя и отчество из его паспорта. Не забыла и про адрес. Дальше дело пошло быстрее. Возле меня выстроилась очередь из желающих освободиться как можно быстрее. Документы были не у всех. Пришлось записывать то, что говорили пассажиры, надеясь на то, что сведения они предоставляют достоверные. По большому счету вся эта перепись нужна была только для того, чтобы занять пассажиров на время ожидания приезда полиции.

Врачи «Скорой помощи» оказались расторопнее и приехали первыми. Водитель впустил их в салон. Санитар, здоровенный детина, занял полсалона. Деловито осмотрев мужчину, он подозвал врача. Не в пример санитару, врач оказалась женщиной хрупкого телосложения. Нервы у нее, однако, были под стать ситуации.

– Ну, что тут у нас? – откидывая полу куртки, задала она риторический вопрос санитару.

– Ножевое. Похоже, мертвяк, – констатировал санитар.

– Не мертвяк, Анатолий, а летальный исход, – вежливо поправила напарника женщина. – Но, в принципе, ты прав. Наше присутствие здесь уже ничем не поможет. Полицию вызвали?

С этим вопросом она обратилась уже к водителю.

– Ждем, – коротко ответил тот.

– Замечательно. И мы подождем. Хоть передохнем немного. День сегодня утомительный. Куда ни приедем, везде результат вроде вашего. Так целый день и ездим на покойников, – пожаловалась женщина.

Она присела на соседнее с убитым сиденье, откинулась на спинку и устало прикрыла глаза. Я уселась напротив и принялась рассматривать убитого. В его внешности не было ничего примечательного. Худощавый. Темноволосый. Среднего роста. Среднего же возраста. Думаю, ему было не больше тридцати пяти лет. Одет простенько. Единственная деталь гардероба, которая могла привлечь внимание, – это шелковый шарф пестрой расцветки в виде геометрических фигур. Непонятно, кому он мог так насолить, чтобы тот рискнул лишить его жизни прямо в переполненном салоне троллейбуса? И в какой именно момент это произошло? Когда я садилась в троллейбус, то не обратила на него внимания. Мысли были заняты поломанной машиной и проблемами, связанными с ней. Вспомнила про него я уже тогда, когда до моей остановки оставалось проехать всего ничего. А до этого салон был набит битком. Кто подсаживался к убитому, я понятия не имела. Судя по тому, что я успела выяснить у других пассажиров, никто на попутчиков мужчины так же, как и я, внимания не обратил. Ну, да ладно, это забота полиции. Вот приедут, я им свои записи передам, если, конечно, в этом будет необходимость, и умою руки.

Отведя взгляд от убитого, я задумчиво смотрела в пол. Мое внимание привлек небольшой картонный прямоугольник, лежащий под сиденьем убитого. Странно. Я была уверена, что до того, как санитар осматривал тело, пол был чист. Если не считать грязь, нанесенную ботинками пассажиров. Врожденное любопытство заставило меня пересесть ближе к сиденью убитого. Как бы невзначай, я уронила сумочку на пол. Поднимая ее, подхватила и кусочек картона. Оглядевшись, поняла, что мои манипуляции остались незамеченными для окружающих. Раскрыв сумочку, я сделала вид, что ищу в ней что-то конкретное. На самом деле я рассматривала находку. Тыльная сторона картонного листа содержала всего одно слово, нацарапанное карандашом. Часть слова уже стерлась, но прочитать его было можно. «Отказ». Вот так вот! Мужчина воспользовался карточкой и получил отказ. Интересно, кто же не пожелал оказать помощь убитому мужчине? Перевернув карточку, я вытаращила глаза. На белом фоне четким шрифтом был напечатан телефон и инициалы. Мой телефон. И мои инициалы! Вот так номер! Да это же моя визитка! Примерно трехгодичной давности. Я давно уже такими не пользуюсь. Выходит, мужчина получил ее от того, с кем я общалась несколько лет назад. Телефоном он воспользовался. Об этом говорила надпись на обратной стороне. Выходит, я и есть тот человек, который не пожелал помочь убитому в разрешении его проблем.

Я оставила визитку в сумочке и задумчиво уставилась в окно. Когда же он звонил мне? Уже больше двух недель я пребываю в бездеятельности. Будь у погибшего мало-мальски серьезная проблема, я наверняка ухватилась бы за возможность избавиться от ничегонеделания. Следовательно, либо проблема его показалась мне не представляющей абсолютно никакого интереса, либо… Вспомнить бы, кому я отказывала в последнее время? Но в голову, как назло, ничего не приходило. А тут еще и полиция нагрянула. Да не кто-нибудь, а мой лучший друг, Андрюха Мельников. Увидев меня возле трупа, он сдвинул брови и проворчал:

– Иванова, в Тарасове хоть одно преступление происходит без твоего присутствия?

– А я-то тут при чем? Я просто ехала домой. У меня машина сломалась, – оправдываясь, ответила я и невинно добавила: – Помощь нужна?

– Обойдемся без твоей помощи, если только это не твой клиент, – отказался Мельников.

– Увы, это не мой клиент. Я вообще его не знаю. Только то, что он каждый день этим маршрутом ездит и выходит на той же остановке, что и я, – сообщила я. – Работает, наверное, где-то на пути этого маршрута.

– Разберемся, – проворчал Мельников и пошел опрашивать свидетелей.

Глава 2

Домой в этот день я вернулась поздно. Голодная и уставшая. Происшествие в троллейбусе спутало все мои планы. Сначала дожидалась полицию, потом ждала, когда у Мельникова найдется свободная минутка, чтобы записать мои показания. Естественно, со мной он предпочел беседовать в последнюю очередь. По блату, так сказать. А действительно, чего торопиться, если меня он может допросить в любой момент? Я же на свидание не опаздывала, как тот парень в очках в роговой оправе. И кота голодного у меня дома нет. Можно и подождать. Хотя я из-за этого не особо переживала. Зато успела переговорить с водителем и выяснить, что он знает про убитого пассажира. Правда, толку от этого было немного. Все, что мог сказать водитель, – это то, что мужчина на маршруте появлялся регулярно. Пять дней в неделю и всегда в одно и то же время. Следовательно, мое предположение о том, что он работает в организации, расположенной на пути следования троллейбуса, было верным. Название остановки, на которой садился убитый, водитель, к сожалению, вспомнить не смог. Только приблизительно. То ли на Транспортной, то ли на Чайковского.

А еще за то время, что дожидалась аудиенции с Мельниковым, я вспомнила-таки звонок этого мужчины. Стопроцентной гарантии, что это был именно он, я дать не могла, но вот процентов семьдесят говорили за правильность моих выводов. Звонок поступил дней за десять до того, как моя машина попала в лапы Вадика. Видимо, поэтому вспомнила о нем я не сразу. Звонил мужчина. Представиться не удосужился, сразу приступил к делу. Сообщил, что его подруга завела себе нового бойфренда и теперь водит его за нос. Его, мол, такое положение вещей не устраивает, и он желает вывести подругу на чистую воду. Только приступать к разоблачению он собирается не с пустыми руками, а собрав на девицу неопровержимые доказательства. Мужчина предложил мне заняться сбором этих самых доказательств. Я объяснила ему, что делами типа «она мне изменила» я не занимаюсь, и посоветовала обратиться в какое-нибудь частное агентство, которое специализируется на подобных делах. Мужчина принялся возражать. Сказал, что его дело сугубо конфиденциальное и доверить расследование кому попало он не может. Сказал, что обращается ко мне по частной рекомендации человека, которому я помогла в подобной ситуации, и отказа не примет. Я снова вынуждена была заявить, что никогда такие вопросы не решала и в будущем заниматься «расследованием» чужих измен не планирую, и повесила трубку. Вот, собственно, и весь разговор. Больше мужчина не звонил, и я благополучно про него забыла.

Теперь же, когда тело мужчины отправили в морг, я чувствовала смутное беспокойство. Неужели в том, что с ним произошло, есть доля и моей вины? Могло ли быть по-другому, не откажи я ему? Да еще и это предсказание костей! Не далее как вчера, вконец измученная бесконечными проволочками с возвратом машины, я решила бросить кости, чтобы узнать, что ждет меня в обозримом будущем. Мои магические помощники выдали ответ: «22+28+3 – Некое скорбное событие ожидает Вас впереди». Тогда результат меня не порадовал, но отнесла я его на счет машины, решив, что скорбным событием будет не что иное, как многодневные поездки в общественном транспорте, вместо приятного путешествия по дорогам Тарасова в личном авто. Выходит, кости предупреждали меня совсем о другом.

Только вот непонятно, почему смерть совершенно постороннего мужчины должна являться скорбным событием лично для меня? Клиентом моим он не был. Приятельствовать мы с ним не приятельствовали. Даже родственники с просьбой отыскать виновного в его смерти ко мне не обращались и вряд ли обратятся. Получается, что я со спокойным сердцем могу оставить это дело на откуп правоохранительным органам и больше о происшествии не вспоминать. Отчего же так неспокойно на душе? Почему в голове сидит навязчивая мысль, что я несу некую ответственность перед убитым за то, отыщется его убийца или нет? И что мне в сложившейся ситуации делать? Самым разумным было бы забыть об убитом мужчине и отправляться домой, но решиться на это я никак не могла.

Да еще и высказывание профессора Барра, так некстати пришедшее мне на память, подлило масла в огонь. В ушах стояла фраза, брошенная профессором в аудитории университета. Как он тогда сказал? «Люди, выбирающие данную профессию, руководствуются не интересами несчастных граждан, попавших в беду, а только лишь жаждой поживиться». Тогда меня это ужасно возмутило. Поздравляю, Татьяна Александровна, у вас появилась уникальная возможность доказать профессору беспочвенность его высказывания! Теперь ты примешься носом землю рыть, отыскивая того, кто прирезал мужчину в кожаной куртке. И все это только для того, чтобы доказать, что частные детективы не всегда работают ради гонорара! Самое абсурдное во всей этой ситуации, что профессор Барр даже не узнает об этом. Но доводы рассудка в данном случае не сработают. Я прекрасно это понимала. Мужчина обращался ко мне с просьбой о помощи, а моя интуиция в тот момент взяла отгул. Я не поняла, насколько серьезна его проблема. Именно поэтому теперь я чувствовала, что должна сделать все возможное и невозможное, чтобы отыскать того, кто так жестоко обошелся с ним.

Когда решение было принято, я испытала облегчение и принялась размышлять уже о том, с чего следует начать расследование. Сперва нужно выяснить, кем является погибший. Из отрывочных разговоров оперативников я уже знала, что карманы убитого оказались пусты. Ни документов, удостоверяющих личность, ни телефона, ни денег. Даже на оплату проезда мелочи не осталось. Скорее всего, мужчина носил все необходимое в портмоне. А его-то на месте и не обнаружили. Тот, кто его заколол, не побоялся обыскать карманы и опустошить их.

Кстати, ключей от квартиры тоже не было. Почему? Убийца решил не довольствоваться тем, что нашел в карманах, а почистить еще и квартиру? Или это случайное совпадение? Если ключи лежали в кошельке, тогда все встает на свои места. Забрал убийца кошелек, а вместе с ним и ключи, вот и все дела. Деньги и документы вытащили в надежде, что убийство спишут на обычную кражу. Только вот нечасто воры-карманники для осуществления своих коварных замыслов идут на «мокруху». Одно дело кошелек подрезать, и совсем другое – заколоть того, кого собираешься ограбить. Для чего такие сложности? Вору-карманнику это уж точно ни к чему. Мельников, кстати, был того же мнения. Версия простого ограбления им не рассматривалась.

Сообщать о найденной визитке я не спешила. Сначала сама разберусь, как к этому относиться, а уж потом Мельникову доложу, решила я. Что же касается личности убитого, тут можно было попытаться вычислить его место жительства. Этим я и занялась, как только получила разрешение удалиться. Несколько вечеров подряд мы с мужчиной выходили на одной остановке и следовали одним и тем же маршрутом. Переходили дорогу, углублялись во дворы и двигались в сторону многоэтажек. Мужчина всегда следовал на несколько шагов впереди меня. Обгонять его я не обгоняла. Просто шла к своему дому. Он же проходил мимо него и сворачивал влево. Там, насколько я помню, располагались три одинаковых девятиэтажных дома. За ними начинался забор завода электроприборов. Тянулся он чуть ли не на квартал, и пользоваться этой дорогой, чтобы выйти на соседнюю улицу жилого квартала, было непрактично. Следовательно, убитый жил в одной из девятиэтажек. Значит, нужно обойти всего три дома, и, если повезет, я отыщу того, кто знаком с убитым. Все очень просто.

С таким оптимистичным настроем я отправилась в сторону домов-свечек, как называли их местные жители. Дома эти состояли каждый из одного подъезда, располагались на небольшом возвышении относительно остального жилого массива, тем самым и заслужили свое название.

В подъезд первого дома, выбранного мной наугад, я попала легко. Мальчишки-подростки, выбежавшие во двор по своим мальчишеским нуждам, вежливо придержали для меня дверь. Позвонив в звонок квартиры номер один, я дождалась, когда мне откроют, и задала вопрос, который на протяжении следующего часа мне пришлось повторить полсотни раз. У всех жильцов я спрашивала одно и то же: знаком ли им мужчина лет тридцати пяти, темноволосый, худощавый, любитель ярких шарфов? И каждый раз получала один и тот же ответ. Увы, ответ этот был отрицательным. Никто убитого не знал, в доме его не видел, и вообще, людей с такой внешностью в городе пруд пруди, но только не в их подъезде. Дойдя до девятого этажа, я вынуждена была свернуть поиски, так как жильцы дома начали уже косо на меня смотреть, а одна седенькая старушка так прямо и сказала, что я, мол, могла бы выбрать более раннее время для визитов. Я взглянула на часы и ахнула. Половина одиннадцатого! Надо же, я даже не заметила, как быстро время пролетело. После отповеди седенькой старушки я и отправилась домой.

Сварив кофе и нарезав полную тарелку бутербродов, я со всем этим богатством перебазировалась в комнату и принялась размышлять. Что я знаю об убитом? В сущности, ничего. Если брать за основу телефонный звонок, то у мужчины была подруга. Не больно верная, но все же была. И с подругой этой у него в последнее время отношения были натянутые. Успел ли он найти более сговорчивого частного сыщика? Заполучил ли вожделенные доказательства неверности подруги?

Судя по недавнему разговору, невольно подслушанному мной, идею нанять сыщика мужчина не оставил. Но вот нашел ли? И если нашел, что такого сверхсекретного мог накопать о девушке детектив, за что она могла бы решиться избавиться от свидетеля раз и навсегда? Судя по виду мужчины, его нельзя было отнести к разряду криминальных элементов. Неужели он мог связаться с такой женщиной, которой убрать нежелательного свидетеля ничего не стоит? Как в парикмахерскую на коррекцию бровей сходить. А что, если повод для слежки, которую хотел осуществить мужчина, был не чем иным, как отвлекающим маневром? Вот, мол, девушка мне изменила, хочу узнать про ее нового хахаля все. А на самом деле причина гораздо серьезнее.

Или же может статься, что убийство мужчины никак не связано с его подругой и желанием выведать, с кем она встречается. Быть может, это простое совпадение. Тогда убийцу нужно искать в окружении самого убитого. Ведь я ничего о нем не знаю. Внешность порой бывает ой как обманчива. Вот серийные маньяки, например, все сплошь тихие, незаметные людишки, глядя на которых возникает только одна мысль: такой и мухи не обидит. И только когда правда выплывает наружу, окружающие начинают вспоминать подробности поведения маньяка и только ахают, как это они раньше на его странности не обращали внимания?

Одним словом, мужчина в кожаной куртке задал мне непростую задачку. Прямо как в сказке. Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. Я вытащила из сумки визитку, которую подобрала под сиденьем убитого. Повертела ее в руках, надеясь разглядеть то, что могло навести меня на мысль, откуда она у него появилась. Поднапрягла память и вспомнила, что такие визитки печатала ровно три года назад. Вернее, заказывала их не я сама, а один из благодарных клиентов. Господин Кузин из Владивостока. У нас в Тарасове он был по делам фирмы. Познакомились мы при весьма пикантных обстоятельствах, на одном из фуршетов, который организовывала фирма. Я была в числе приглашенных и пошла туда исключительно по настоянию генерального директора этой фирмы.

Незадолго до приезда Кузина генеральный директор обнаружил, что кто-то из сотрудников фирмы потихоньку сливает секретные разработки конкурентам, что грозит срывом целого ряда сделок, в том числе и с фирмой Кузина. Помочь выяснить имя того, кто работал на конкурентов, труда не составило. Всего лишь какая-то неделя, и я преподнесла директору имя диверсанта, с целой папкой доказательств его неблаговидной деятельности. Генеральный директор скоренько избавился от нежелательного работника, сумев избежать излишней огласки. Господин Кузин немало выиграл от совершенной сделки и горел желанием познакомиться с тем, кто предотвратил скандал. Как раз на этом фуршете генеральный и представил меня Кузину. Тот весь вечер восхищался моими способностями, «недюжинным талантом», а заодно и фигурой. В итоге он пообещал напечатать мои визитки и раздавать всем знакомым, сопровождая раздачу оных самыми что ни на есть лестными рекомендациями. Слово свое он сдержал. После его отъезда я получила сотню визиток. Именно таких, какую держала сейчас в руках. Кроме того, еще на протяжении года с небольшим я не раз видела подобные визитки в руках потенциальных клиентов. Уж не знаю, с кем из жителей Тарасова Кузин договорился о раздаче визиток, но человек этот, судя по количеству клиентов с белыми прямоугольниками в руках, отнесся к просьбе коммерсанта весьма серьезно. Постепенно белые прямоугольники с золотыми буквами разошлись, о существовании господина Кузина я благополучно забыла, а вместе с ним и о визитках. И вот теперь, спустя столько лет, одна из них всплыла, да еще при таких трагических обстоятельствах.

Быть может, попытаться отыскать телефон Кузина? Вдруг убитый получил визитку непосредственно от него? Было бы неплохо. Я смогла бы сэкономить массу времени. Но главное даже не в этом. Важнее то, что я сразу смогла бы понять, стоит ли мне ввязываться в это дело, или оставить право копаться в грязном белье за правоохранительными органами. Название фирмы вспомнилось легко. «Сплавинвест. Владивосток». Набрав в поисковике название фирмы, я легко получила нужную мне информацию. На главной странице официального сайта компании «Сплавинвест» высветилась фотография господина Кузина, а вместе с ней и рабочий телефон. Взглянув на часы и сделав нехитрые подсчеты, я поняла, что вполне могу застать господина Кузина на месте. В Тарасове сейчас час пятнадцать ночи, значит, во Владивостоке уже восемь пятнадцать утра. Если Кузин приходит на работу к восьми, то у меня неплохие шансы. Но если даже я и не смогу поговорить с ним лично, то его секретарь передаст просьбу связаться со мной.

Я набрала номер рабочего телефона Кузина и стала отсчитывать гудки. После третьего трубку сняли.

– Приемная компании «Сплавинвест. Владивосток». Слушаю вас, – раздался приятный женский голос.

– Здравствуйте, девушка. Вас беспокоит Иванова Татьяна. Могу я поговорить с господином Кузиным? – вежливо поинтересовалась я.

– Позвольте узнать, по какому вопросу вы звоните? – спросила секретарша.

– По личному, – невозмутимо ответила я.

– Мне очень жаль, но все личные вопросы господин Кузин предпочитает обсуждать вне работы, – выдала секретарша заученную фразу. – Попробуйте связаться с ним, воспользовавшись номером его сотового телефона.

– К сожалению, этого сделать я не могу, – ничуть не смутившись, сказала я.

– Простите, но в этом случае я ничем помочь вам не смогу, – сообщила секретарша.

– Думаю, все-таки сможете. Пожалуйста, передайте господину Кузину, что Иванова Татьяна из Тарасова ждет его звонка. Запишите мой номер.

Я продиктовала номер мобильного телефона и добавила для солидности род занятий. Мое заявление о том, что я частный детектив, дало нужный эффект.

– Как вы сказали? Частный детектив? Пожалуйста, повторите номер телефона, по которому господин Кузин сможет с вами связаться, – с трудом скрыв удивление, попросила секретарша.

Я выполнила ее просьбу. Теперь я была уверена, что мое послание дойдет до адресата. Даже ради банального удовлетворения любопытства секретарша доложит шефу о моем звонке. Причем не откладывая в долгий ящик. Положив трубку, я направилась в кухню, собираясь вымыть посуду, скопившуюся в раковине за несколько дней. Дойти до кухни я не успела. Телефон зазвонил, и я вернулась в комнату, ничуть не сомневаясь в том, чей голос услышу в трубке.

– Татьяна? Доброе утро, – естественно, это был Кузин. – Вернее, доброй ночи. У вас ведь глубокая ночь, я не ошибся?

– Вы не ошиблись, в Тарасове утро наступит часов через шесть, – улыбаясь, ответила я. – Рада, что вы нашли время перезвонить мне.

– А разве могло быть иначе? – проговорил Кузин. – Как только секретарша сообщила о вашем звонке, я сразу бросился набирать номер. Признаться честно, не ожидал когда-нибудь снова услышать ваш голос. Что-то стряслось? Надеюсь, не у вас лично?

– Со мной все в порядке, – заверила я его. – У меня к вам несколько необычный вопрос. Дело в том, что я разыскиваю одного человека. По моим сведениям, вы можете быть с ним знакомы. Не откажетесь помочь?

– Всем, чем смогу, – поспешил ответить Кузин. – Так кого вы ищете? Он живет во Владивостоке? Коммерсант? Мы пересекались с ним по делам бизнеса?

– Все не совсем так, – остановила я поток вопросов. – Не могу сказать, является ли тот, кого я разыскиваю, жителем Владивостока и занимается ли он бизнесом. Предвосхищая другие вопросы, сообщаю, что имени его я тоже не знаю. Могу описать внешность. Но сначала выслушайте главный вопрос. Постарайтесь вспомнить: в недавнем времени обращался ли к вам кто-то из знакомых с просьбой порекомендовать частного детектива для решения деликатной проблемы?

– Хотите знать, советовал ли я кому-то воспользоваться вашими услугами? Что, недобросовестный клиент попался? – полюбопытствовал Кузин.

– Дело не в этом. Просто мне надо знать, давали ли вы кому-то подобный совет в течение последнего месяца? И если да, то кому? – я проигнорировала его вопрос.

– Ответ отрицательный. Это однозначно, – подумав, произнес Кузин. – И дело тут не в том, что я разуверился в ваших способностях. Просто никто из моих знакомых в настоящее время в услугах частного детектива не нуждается. А почему вы решили, что вашего клиента направил к вам именно я? Он назвал мое имя?

– Опять не угадали, – ответила я. – Помните те визитки, которые вы заказали для меня несколько лет назад? Так вот, этот человек воспользовался одной из них. Я подумала, что вы можете что-то об этом знать.

– Тогда вам лучше обратиться к Стасу. Хотя я сомневаюсь, что он все еще занимается распространением тех визиток, – заявил Кузин.

– Кто такой Стас? – спросила я.

– Мой приятель. Он работает в Тарасовском суде. В свой прошлый визит я снабдил его сотней визиток и попросил при случае раздавать их тем, кто обращается в суд со своими проблемами. Кроме того, у него масса знакомств в таких организациях, как нотариальные конторы, юридические консультации и тому подобные фирмы. Он парень смышленый, кому попало визитки совать не станет, – сообщил Кузин. – Но, повторюсь, не думаю, что он все еще этим занимается.

– Телефончик Стаса продиктуете? – попросила я.

Кузин продиктовал мне телефон и снова задал вопрос:

– У вас из-за этого неприятности? Я имею в виду визитки.

– Не переживайте, никаких неприятностей у меня нет. Просто пытаюсь выяснить, откуда у того человека моя визитка, – успокоила я Кузина. – Мне важно выяснить, хранил ли он ее несколько лет или получил совсем недавно.

– Как же так вышло, что вы не знаете имени своего клиента? – в недоумении спросил Кузин.

– Дело в том, что он не успел стать моим клиентом, – огорошила я Кузина. – Собирался, но не успел.

– Ему что-то помешало? – продолжал допытываться Кузин.

– Помешало. Его убили. Практически на моих глазах, – сообщила я. – А я даже имени его не знаю. Только как выглядит и могу сказать. Средний рост, темные волосы, худощавый. Носит яркие шарфы. Подобное описание вам никого не напоминает?

– Яркие шарфы? Боюсь, в моем окружении подобные аксессуары не в почете, – ответил Кузин.

– Неважно. Вряд ли он приехал к нам из Владивостока. Что ж, спасибо за помощь. Попытаю счастья у Стаса, – поблагодарила я Кузина, прощаясь.

– Обращайтесь. Всегда рад помочь. Если вдруг что-то вспомню, обязательно позвоню, – пообещал Кузин, отключаясь.

Итак, попытка разрешить проблему с наскока не удалась. Не стану унывать. Как говорится, отрицательный результат – это тоже результат. Завтра позвоню Стасу, попробую прощупать почву. Вдруг да наткнусь на что-то стоящее? А нет, так отправлюсь обходить остальные дома. Если и это не поможет, пройдусь по окрестным продуктовым магазинам. Должен же человек где-то отовариваться? Как правило, люди покупают продукты либо в непосредственной близости от своего жилья, либо недалеко от работы. Правда, пока не знаю, что мне это даст. Выяснить кулинарные пристрастия убитого мужчины не является моей целью, но вот если он имел привычку расплачиваться пластиковой картой, это можно будет использовать. Выключив свет, я еще долго лежала с открытыми глазами, перебирая в уме отдельные события прошедшего дня.

* * *

Утро началось весело. Во-первых, из-за вчерашних полуночных раздумий я проспала и проснулась намного позже обычного. Собственно говоря, я не сама проснулась. Меня разбудил телефонный звонок. Схватив трубку, я спросонья никак не могла понять, кому понадобилась. Звонивший все твердил и твердил одно и то же, как заведенный:

– Я Стасик, Стасик я. Куда подъехать? Стасик я.

– Какой еще Стасик? – бурчала я в трубку. – Не знаю никакого Стасика. Что вы хотели? У вас ко мне дело?

– Да нет же. Это у вас ко мне дело! – надрывался Стасик. – Ну же, вспоминайте. Вы только вчера обо мне с Владиком разговаривали.

– Еще и Владик! Не знаю я никакого Владика. Вы вообще куда звоните, молодой человек? – недоумевала я.

– Что вы. Владик – это не человек, – услышала я удивленный возглас Стасика.

– Зачем бы мне тогда с ним о вас разговаривать, если его даже человеком назвать нельзя? – парировала я. – Друзей, юноша, нужно тщательнее выбирать.

– Да что вы такое говорите? При чем тут мои друзья? Между прочим, в числе моих друзей исключительно уважаемые люди. Судьи, юристы, нотариусы. А Владик – это город. Владивосток! Тоже, между прочим, вполне уважаемый город!

– Владик!!! Так вы Стас? – дошло до меня наконец. – Знакомый господина Кузина? Что же вы сразу не сказали? Несли какую-то ахинею про друзей-приятелей, а нужно-то было всего лишь фамилию Кузина назвать.

– Проснулись? С добрым утром! Долгонько же вы спите, – беззлобно пожурил меня Стас.

– Уснула поздно. Который час? – поинтересовалась я.

– Половина одиннадцатого, – объявил он. – Кузин в восемь позвонил, велел ждать от вас звонка. Я ждал, сколько мог, потом подумал, что вы номер неверно записали и теперь дозвониться не можете. Решил сам позвонить. А вы, оказывается, еще почиваете.

– Кузин сообщил причину, по которой я вас разыскивала? – спросила я.

– В общих чертах. Что-то насчет визиток, верно? – уточнил Стас.

– Можно и так сказать. Вообще-то, я хотела узнать, давно ли у вас те визитки закончились? – спросила я.

– Да давненько уж. Признаться честно, я был весьма удивлен и даже не сразу вспомнил, о чем речь идет. Столько лет прошло. Я и имя ваше с трудом вспомнил. Уж простите за откровенность, – извиняющимся тоном признался Стас. – Лично с вами знакомства не случилось, а безликое имя разве запомнишь?

– Прекрасно вас понимаю, – ответила я. – Значит, в ближайшие месяц-два вы обо мне не вспоминали и никому в качестве частного детектива не рекомендовали, верно?

– Абсолютно.

– Тогда, быть может, среди ваших знакомых есть мужчина, любитель пестрых шарфов? – и я описала точный портрет убитого.

Стас думал долго, я даже решила, что связь прервалась.

– Алло, Стас, вы еще здесь? – спросила я, когда время ожидания перешло все мыслимые границы.

– Ох, простите, Татьяна. Я просто пытаюсь вспомнить. Подставляю описание под конкретную фигуру, так сказать. Только, боюсь, толку от меня немного. Естественно, по роду своей деятельности мне приходится общаться с огромным количеством людей. Среди них встречаются и худощавые, и темноволосые. И даже любители шелковых шарфов. Но вот чтобы все это было в сочетании, тут нужно как следует поразмыслить, – заявил он.

– Что ж, думайте. Если вспомните кого-то, кто подходит под описание, сразу звоните, договорились? – предложила я.

– Без вопросов. Больше у вас ко мне никаких поручений не будет? Вы не стесняйтесь, если что-то нужно, просите, я помогу, – предложил Стас.

Я вежливо отказалась. Пожелав мне удачи, он отключился. А я решила, раз уж утро пропало, попытаться выяснить у Мельникова, не нашлись ли за ночь родственники убитого. По ворчанию Андрея я поняла, что выбрала не самый подходящий момент для звонка.

– Иванова? Чего надо? – в ответ на мое вежливое приветствие пробурчал Мельников.

– А поздороваться? Этому вас в школе милиции обучали? – попыталась я пошутить, чтобы разрядить атмосферу.

– Здравствуй, чего надо? – Мельников на шутку не отреагировал.

– Узнать хотела, как твои дела, – решила я зайти окольным путем.

– Дела в порядке. Что еще? – продолжал грубить приятель.

– Послушай, Мельников, тебя что, начальство отдрюкало? С утра пораньше на людей кидаешься? – рассердилась я. – Или мода теперь такая, девушкам грубить?

– Прости, не хотел тебя обидеть. Просто день сегодня какой-то бешеный. Еще и двенадцати нет, а проблемы наслаиваются одна на другую в геометрической прогрессии. Вот и не сдержался, – поняв, что перегнул палку, принялся оправдываться он. – Ну, что, мир?

– Так уж и быть, на этот раз прощу тебя легко, – «обрадовала» я Мельникова. Ссориться с ним в тот момент, когда мне нужно было выудить из него оперативную информацию, в мои планы не входило. – Начинаем сначала. Привет, как дела?

– Привет, Танюша. Дела – на букву «х», и не подумай, что хорошо, – засмеялся Мельников. – Хотя до твоего звонка было хуже.

– Вот видишь, как полезно иметь друзей. Один мой звонок снимает половину проблем. Представляешь, что будет, если я приеду?

– А ты собираешься приехать? – тут же насторожился Мельников.

– Пока не планировала. Но ради того, чтобы дела моего друга исправились до состояния «отлично», я готова и на такую жертву, – стараясь развеять его настороженность, заявила я.

– Ты-то как после вчерашнего? – Вопрос Мельникова прозвучал своевременно.

Я как раз размышляла о том, как перевести разговор на тему убитого мужчины, но так, чтобы не вызвать у приятеля подозрений. Ухватившись за представившуюся возможность, я притворно вздохнула и печальным голосом произнесла:

– Если честно, не очень. До утра уснуть не могла. Все думала: вот живет человек, живет. На работу ездит. Продукты в магазине покупает. А потом раз, и какой-то урод его заколол. Ужас просто! Представляю, каково сейчас его родственникам. Вы уже им сообщили?

– А некому сообщать, – ответил Мельников. – Документов не нашли. Телефон тоже. Описание его мы по всем отделениям разослали. В больницы передали. Это на случай, если его искать начнут. Но пока с этим глухо. А что еще мы можем сделать? Только ждать.

– Не переживай, Андрей. Может, к вечеру родственники объявятся, – посочувствовала я. – Вскрытие уже сделали? Что с результатом?

– Да ничего особенного. Удар пришелся в область сердца. Смерть наступила мгновенно. Как говорится, мужик даже охнуть не успел. По словам эксперта, работал левша. Только нам это тоже не особо поможет. Сейчас каждый пятый – левша. Эх, хорошо было операм в советские времена. Выдаст патологоанатом вердикт: удар нанес левша. И все – считай полдела сделано. Прошерстили всех, кто засветился умением владеть левой рукой лучше, чем правой, и закрыли убийцу. А теперь? Да сейчас легче правшу среди убийц вычислить. Скоро использование левой руки как основной станет повседневной нормой.

– Хватит ворчать, – прервала я душевные излияния Мельникова. – Лучше расскажи, что еще специалисты после вскрытия сообщили.

– А чего это ты так этим делом интересуешься? – снова насторожился он. – Задумала чего?

– Да ничего я не задумала. Просто мысль об этом мужике из головы не выходит. Я убийцу имею в виду. Это ведь надо быть таким дерзким, чтобы в переполненном троллейбусе на убийство решиться. Или убийца уже до отчаяния доведен был? Не понимаю, – задумчиво произнесла я.

– Сам удивляюсь, – ответил Мельников. – Я тут пытаюсь по ножичку владельца вычислить. Рукоятка наборная. Такие только на зоне делают. Я мужикам дал задание поспрашивать у местных, чьих рук работа. Может, умелец, что рукояточку сработал, и выведет на убийцу.

– Все может быть. Хотя я на твоем месте не очень бы на это рассчитывала, – охладила я его пыл. – Слушай, ты поквартирный опрос организовал? Ведь ясно же, что убитый в соседних со мной домах жил. Я ведь с ним не один раз домой возвращалась.

– Подожду пока. Вдруг родственники объявятся? Чего мужиков зазря гонять? – заявил приятель. – Сама знаешь, людей у нас всегда не хватает. Да и висяков на отделе, как водится, немерено. Если до завтрашнего дня покойник так и останется невостребованным, тогда и поквартирку начнем.

– Ну, как знаешь. Я бы на твоем месте не стала с этим откладывать, – протянула я.

– Разница в том, Иванова, что ты уже давным-давно не на моем месте, – поддел меня Мельников. – Легко вам, индивидуалам, рассуждать. А мне для того, чтобы народ на обход домов выделить, нужно пол-отдела оголить, – завелся он.

– Хватит прибедняться, Мельников. Если бы речь шла об убийстве какой-нибудь шишки, то и народ сразу отыскался бы, – возразила я. – А так, чего утруждаться? Ради безызвестного мужика.

– Ну, все, Иванова, ты меня достала, – разозлился приятель. – Как дела, узнала? Здоровьем поинтересовалась? Пора прощаться. Мне работать надо.

Мельников бросил трубку. Ну и пусть. Все равно, то, что меня интересовало, я выяснила. По квартирам он идти не планирует, значит, в затылок мне дышать никто не будет. Я собралась и отправилась опрашивать жильцов «свечек».

Либо время я выбрала для обхода неподходящее, либо в этом доме и вправду никто из жильцов убитого не знал. Дойдя до седьмого этажа, я уже не надеялась на положительный исход дела. В какую бы квартиру я ни заглянула, везде получала один и тот же ответ: никто темноволосого мужчину не знал. Слыхом не слыхивал, видом не видывал. Женщина с седьмого этажа вообще утверждала, что знает всех жильцов дома наперечет. И среди них нет никого, даже отдаленно напоминающего мое описание. Ну, просто неуловимый мститель какой-то, а не пострадавший. Можно подумать, что я невидимку ищу! Собрав волю в кулак, я дошла-таки до девятого этажа. Опросила всех жильцов, кто в это время дома находился. Результат меня не порадовал. В доме жили люди общительные. С соседями были не просто на короткой ноге, а прямо в приятельских отношениях. И ни на одной лестничной площадке ни один жилец не оставил мне и малой толики надежды, что по моему описанию мужчину просто не узнали. Все, кого я опрашивала, отвечали наверняка, что соседей знают прекрасно и такого мужчины в доме ни разу не видели.

Обход занял у меня часа два. За это время я успела подустать и проголодаться. Когда я выходила из подъезда, позвонил Мельников. Я сердито пропыхтела в трубку приветствие. Приятель выдержал паузу и только после этого предложил:

– Как насчет совместного обеда? У меня перерыв до двух. Составишь компанию?

– Ты мысли мои читаешь, что ли? – обрадовалась я возможности сделать перерыв. – Последний час я только об этом и мечтаю.

– Тогда подъезжай к отделу. За тридцать минут доберешься? – спросил Мельников.

– Это вряд ли. Если только такси возьму, – засомневалась я.

– А машина твоя где? – удивился он.

– Лучше не спрашивай. Мой личный автотранспорт в настоящий момент находится в заложниках у гнусного человека, – воскликнула я. – Боюсь, что в ближайшие пару недель мне придется передвигаться по городу старинным дедовским способом. На автобусе. Правда, после вчерашнего происшествия желания пользоваться общественным транспортом у меня значительно поубавилось.

– Не понял. Кто это посмел отобрать у тебя авто? В аварию попала? А почему сразу мне об этом не сообщила? Я бы мог помочь, подключить знакомых из ГИБДД, – всполошился Мельников.

– Расслабься, никакой аварии не было, – пояснила я. – Просто моя старушка запросилась в санаторий. Здоровье поправить. Гайцы тут не при делах.

– Тогда тем более непонятно, что с машиной-то? – переспросил Мельников.

– В автосервис отогнала, – ответила я.

– Хороший сервис? – деловито поинтересовался приятель.

– Самый лучший. Неделю уже ремонтируют, – засмеялась я. – И еще столько же ремонтировать будут.

– Странная ты, Татьяна. Это что нужно было с автомобилем сделать, чтобы его две недели чинили? – воскликнул он.

– Ты обедать собираешься, или мы весь твой обеденный перерыв поломку моего авто обсуждать будем? – напомнила я ему цель телефонного звонка.

– Ладно. Называй место. Сам подъеду, – смилостивился Мельников.

– Подъезжай к моему дому. Там недалеко «Помидор» есть. Готовят прилично и посетителей немного. Встречаемся в кафе.

Сунув телефон в сумочку, я отправилась в «Помидор». Выбрав столик у окна, я принялась изучать меню, поджидая приезда Андрея. До кафе Мельников добрался в рекордно короткий срок. Заказ блюд занял еще меньше времени. Приятель ткнул пальцем в первое попавшееся блюдо – и готово дело. Обед выбран. Я же привередничала минут пятнадцать. Сначала решила заказать что-то мясное. Потом передумала и попросила принести овощной салат. Выбор десерта занял у меня еще минут десять. Все это время Мельников безучастно смотрел в окно. Определившись с выбором, я ворчливо проговорила:

– Хорошо вам, мужикам. Едите, что попало, и при этом ничуть не поправляетесь.

– Тебе ли жаловаться? Сколько я тебя знаю, ты всегда в одном и том же весе, – удивленно поднял брови приятель.

– Ну и что? Может, я потому и не толстею, что во всем себе отказываю, – возразила я. – А вам даже задумываться о лишних калориях не надо.

– Не с той ноги встала? – усмехнулся Мельников. – То-то я смотрю, ты какая-то смурная. Случилось чего?

– Случилось, – буркнула я. – Только тебе я об этом сообщать не намерена.

– Здрасте, приехали! Чего тогда позвала? Чтоб было на кого поворчать? – рассмеялся он.

– Да иди ты знаешь куда? – отмахнулась я.

– Знаю. Можешь вслух не произносить. Адрес мне хорошо известен, – оставаясь в благодушном настроении, ответил приятель.

Официант принес заказ. Мельников придвинул к себе тарелку с сочной отбивной, оценивающе оглядел мой салат и, задержав официанта, попросил:

– Любезный, не могли бы вы принести еще одну отбивную? Для дамы.

Официант понимающе кивнул и помчался выполнять заказ. Андрей поставил передо мной свою отбивную. Я благодарно улыбнулась и впилась зубами в сочное мясо. Вкус у него был бесподобный. Я и не подозревала, насколько голодна, пока не приступила к еде. Мельников наблюдал за мной со снисходительной улыбкой. Его блюдо было готово через пять минут. Какое-то время мы ели молча. Прикончив отбивную и салат, я перешла к десерту. Приятель к тому времени лениво попивал фруктовый сок.

– Наелась? – спросил он.

Я согласно кивнула.

– Тогда рассказывай, что тебя беспокоит, – потребовал он.

– С чего ты взял, что меня что-то беспокоит? – удивленно протянула я.

– Брось. Я знаю тебя не первый год. Ты же всегда так себя ведешь, когда у тебя что-то не получается. Вот я и интересуюсь, что на этот раз? – заявил Мельников. – Новое расследование?

– И да, и нет, – прекратив притворяться, ответила я. – Собственно говоря, я сама не знаю, из-за чего нервничаю. Просто этот убитый мужик из головы не выходит. Почему его никто не ищет? Допустим, семьей он не обзавелся. Но ведь должны же у него быть друзья? И сослуживцы. Вот он сегодня на работу не вышел, так? Значит, коллеги должны были уже обеспокоиться. Начать названивать. Телефон не отвечает? Правильно. Не отвечает. Если его забрал убийца, он давно уже от него избавился. А если человек одинокий, да еще к телефону не подходит, какой из этого следует вывод? А вывод один: с ним что-то случилось. Плохое. Так почему же ни один человек до сих пор не позвонил ни в больницу, ни в полицию, ни в морг? Ведь не позвонил же?

Я выжидающе смотрела на Мельникова. Он отрицательно покачал головой. Я развела руками и продолжила:

– Ну, вот! А ты еще спрашиваешь, что меня беспокоит. Именно это и не дает мне покоя. Почему его никто не ищет?

– Дался тебе этот мужик. Мало ли в Тарасове неопознанных трупов? Что же теперь, из-за каждого с ума сходить? – резонно заметил приятель.

– Он – не каждый, – возразила я. – Осмелюсь напомнить тебе, что это я его обнаружила. Вернее, то, что его закололи. И теперь я не могу сидеть сложа руки и ждать, когда объявятся родственники или друзья и сообщат нам его имя и фамилию. Я должна выяснить, кто он и за что его убили.

– Зачем тебе это? – не понял Мельников. – Решила поиграть в Дон Кихота? Никому до несчастного жмурика дела нет. Все о нем позабыли. Все, да не все! Вдруг, откуда ни возьмись, появляется доблестный рыцарь в блестящих доспехах, на белом коне. Кого это тут укокошили? А, это же мой случайный попутчик из трамвая номер три! Где убийца? Где злодей? Не печалься, бедный жмурик. Я за тебя отомщу! Злодей будет наказан!

Я понимала, что Мельников старается представить мне всю абсурдность ситуации, но мне от этого легче не становилось.

– Из троллейбуса, – машинально произнесла я.

– Чего? – прервав свою тираду, переспросил Андрей.

– Из троллейбуса, говорю. Мы ехали не на трамвае, – пояснила я.

– Тань, ты вообще-то себя слышишь? – озабоченно глядя на меня, спросил Мельников. – Какая разница, на чем вы ехали? Ну, убили мужика. Печально. Жалко. Но ведь изменить-то уже ничего нельзя. Тебе не удастся его воскресить, а найдется его убийца или нет, это уже неважно. По крайней мере, ему неважно. Ты это понимаешь?

– Да понимаю я все. Только мне все равно кажется, что я должна попытаться хотя бы имя его выяснить, – отмахнулась я.

– Мой тебе совет, подруга, не лезь в это дело. Займись лучше чем-то полезным. Говоришь, машина у тебя сломалась? Вот и направь свою нерастраченную энергию на восстановление ее работоспособности. А поиски убийцы случайного попутчика оставь полиции. Или ты сомневаешься в наших способностях? – с иронией в голосе спросил Мельников.

– Эх, Андрюха. Хороший ты, но одного не можешь понять. Когда дело касается профессиональной чести, человек просто не может отступить, – задумчиво протянула я.

– А профессиональная честь тут с какого боку припека? – не понял приятель.

– А с такого! Мужчина этот собирался нанять меня в качестве частного детектива. А я ему отказала, – обреченно произнесла я.

– Так, гражданка Иванова. С этого места поподробнее, пожалуйста. Когда убитый собирался нанять тебя для выполнения работы? И какого рода задание он тебе дал? – взвился Мельников. – И вообще, почему ты раньше об этом молчала?

– Думала, – ответила я.

– О чем ты думала? Как половчее соврать? Как скрыть от полиции важные сведения? – возмущался Андрей.

– Не собиралась я ничего скрывать. Просто мне нужно было подумать. Я и сейчас не уверена, что именно он звонил мне с просьбой взяться за его дело, – пояснила я.

– Иванова, если ты сейчас же все мне не расскажешь, я тебя прибью, – пригрозил Мельников.

– Слушай. Только не перебивай, ладно? – попросила я и приступила к рассказу.

Выслушав меня, приятель некоторое время молчал, а потом вынес свой вердикт.

– Короче. То, что ты мне сейчас рассказала, ровным счетом ничего не значит. Ну, позвонил тебе какой-то мужик. Предложил последить за своей бабой. Ты отказалась. И правильно, кстати, сделала. Не хватало еще, чтобы ты за вертихвостками шпионила. А тот ли это мужик или нет, еще бабушка надвое сказала. Может, это вовсе и не его визитка. Мало ли в троллейбусе народу ездит? Да кто угодно мог эту визитку обронить. То, что ты нашла ее под сиденьем убитого, еще ничего не доказывает. Следовательно, лично ты ему ничего не должна. Это понятно? – Мельников дождался моего согласного кивка и продолжил: – Сейчас ты пойдешь домой и забудешь обо всей этой истории, как о страшном сне. Ничего не предпринимай. Никуда не лезь. Мы сами найдем того, кто осмелился выпустить кишки тому мужику. Ты меня поняла? Учти, Иванова, я за тобой наблюдаю. Не вздумай ослушаться. Тот, кто сотворил такое с мужиком, шутить не будет. По мне, так это сделал тот, у кого на счету не одно убийство. Искать приключения на свою пятую точку я тебе не советую. Тебе оно надо, чтобы на тебя уголовник охоту открыл?

Я отрицательно покачала головой. Приятель удовлетворенно крякнул и, чтобы закрепить эффект от сказанных ранее слов, добавил:

– Как только появится что-то конкретное, я тебе сообщу. Обещаю.

После этого он подозвал официанта, расплатился за заказ, и мы вышли из кафе. Не доверяя мне, Мельников проводил меня до подъезда, попрощался и уехал. Я поднялась к себе в квартиру, заперла дверь на все замки, прошла в комнату и, обессиленная, плюхнулась на диван.

Глава 3

Я лежала на диване и лениво глядела в потолок. После сытного обеда двигаться не хотелось. Речи Мельникова вновь невольно породили сомнения в моей душе. А и действительно, стоит ли копаться в этой истории, если я даже не уверена в том, что именно убитый звонил мне с пикантным предложением последить за своей любовницей? Ну что мне неймется? Что я ухватилась за эту историю? От скуки? Нет! Ответственность за результат расследования я почувствовала тогда, когда вспомнила предсказание магических костей. Следовательно, чтобы избавиться от наваждения, мне нужно снова сделать это. Бросить кости, и пусть они решают, должна ли я заниматься поисками убийцы или нет.

Я соскочила с дивана, прошлепала босыми ногами к столу и вытянула замшевый мешочек, который хранил ответы на все злободневные вопросы. Покатав кости в руках, я высыпала их на стол. «3+21+25 – Вы займетесь благородной работой, даже если она будет незаметна для окружающих», сообщили мне цифры на гранях костей. Ну вот! А я что говорила? Слышишь, Мельников? «Благородной работой!» И пусть об этом не узнает профессор Барр из Северной Англии, зато моя совесть будет чиста.

Не сомневаясь больше ни минуты, я втиснула ноги в уличные туфли и вприпрыжку помчалась на улицу. Мне предстояло обойти квартиры последней «свечки», и теперь я была уверена в положительном результате. К дому я подбежала, слегка запыхавшись. Распахнув подъездную дверь, чуть не сбила с ног молоденькую девушку, выходящую из подъезда.

– Куда прешь? Не видишь, люди выходят, – нагрубила мне девица. – Совсем народ ошалел. Наскакивают на людей среди бела дня.

– Простите, я вас не заметила, – наспех извинилась я, проскальзывая в подъезд.

– Глаза разуй, тогда будешь людей замечать, – все так же грубо посоветовала девица.

Я не стала вступать с ней в перепалку. Стоит ли обращать внимание на малолетнюю хамку? Поднимаясь по ступеням к площадке, на которой располагались квартиры, я слышала, как девица продолжает ворчать мне вслед.

– Таскаются тут всякие, покоя от них жильцам нет. Обкурятся и прохода людям не дают. И куда только домоуправление смотрит. За что мы деньги им платим?

«Вот ведь зараза! Все настроение испортила», – подумала я. Настроение и вправду упало. Что поделать? Не люблю я, когда меня обвиняют в том, чего не делала. Обкурилась я, видите ли! Да она сама небось под кайфом. Или, наоборот, без дозы ходит, вот и злая такая. Поймав себя на мысли, что мои выводы ничем не отличаются от выводов девицы, я развеселилась. И правда смешно. Знать друг друга не знаем, а напридумывали обе с три короба. Чтобы немного успокоиться, я решила подняться по лестнице на последний этаж и начать обход не снизу, а сверху. Дойти я успела только до третьего этажа. Там мне пришлось задержаться, так как путь мне преградила старушка. Интересная такая старушенция. Древняя, как египетские пирамиды. Вся в морщинах, в старом, застиранном халате, но в бигудях и с макияжем, достойным кисти художников-авангардистов.

– Мумия возвращается, – невольно вырвалось у меня.

Услышав шепот, старушенция приблизилась ко мне вплотную и тонюсеньким голоском запричитала:

– Сынок, подмогни, милай! Не откажи в любезности симпатишной даме. По всему видать, ты парень добрай, отзывчавый. Сподмогни чуток.

Я остолбенела. Это она меня, что ли, сынком назвала? Ну ладно еще брюки бы старушку в заблуждение ввели, но волосы? Белокурые локоны, свободным каскадом ниспадающие на бежевую водолазку из ангорской шерсти, никак не подходили под определение «сынок».

– Это вы мне, бабушка? – переспросила я на всякий случай.

– Тебе, сынок, кому ж еще. Поди сюда. Успеешь по своим надобностям. Сперва дело доброе сделай.

Старушка ухватила меня за полу куртки и потащила в свою квартиру. Надо признать, силы у старушенции было еще предостаточно. Я, конечно, могла бы попытаться вырваться из ее цепких рук, но любопытство взяло верх. Не каждый день встречаешь бабулю, которая накручивает волосы на бигуди и разрисовывает свое лицо почище граффити на заводском заборе. Старушенция между тем втащила меня в коридор своей квартиры, захлопнула дверь и тщательно заперла ее на все засовы. Я остановилась у порога, ожидая, что за всем этим последует. А старуха, казалось, потеряла ко мне всякий интерес. Прошла в кухню, загремела там посудой. Я услышала, как открылся кран и вода мощным напором застучала по эмалированной поверхности раковины. Желая удостовериться в том, что бабуля не затопит всю квартиру и не утопит меня вместе с собой, я двинулась на звук.

В кухне я застала следующую картину. Старушенция поставила в раковину чайник и безучастно наблюдала за тем, как вода, наполнив его до краев, переливается через край и стекает в водопроводный желоб.

– Кран закройте, воды уже достаточно, – посоветовала я.

Бабуля повернулась на голос и, удивленно подняв брови, спросила:

– Вы кто? Как вы сюда попали?

Ну, здорово! Сейчас выяснится, что старушка страдает склерозом и забывает все, что происходило с ней пять минут назад. И как только родственники решаются оставлять ее дома одну? Она же все, что угодно, натворить может.

– Меня Таня зовут. Вы позвали меня, чтобы я вам помогла, – объяснила я.

– Я? Нет, милая, вы что-то путаете. Я вас не звала, – возразила старушенция. – А, вы, наверное, к Манюне пришли? Так ее нет. Умотала куда-то. Вечером приходите. А то оставайтесь. Вместе Манюню подождем.

Я поразилась, насколько изменился голос старушки. Даже выговор стал более интеллигентным, что ли. У нее, часом, не раздвоение личности? Только что передо мной стояла дряхлая, малообразованная деревенская старушка, а теперь подтянутая культурная пожилая женщина, хорошо образованная. Поразмышлять над изменениями сущности хозяйки квартиры я не успела. Раковина наполнилась водой до верха, и теперь она грозилась бурным потоком выплеснуться на пол. Я подошла ближе, закрутила кран, подняла чайник, давая возможность воде свободно стекать в сливное отверстие.

– Вот, чайком чичас побалуемся, – радостно захлопала в ладоши старушка. – А у меня кое-что сладенькое есть. Ты сладенькое любишь, милай?

Я снова удивленно взглянула на бабулю. Да что же это такое? Она опять принимает меня за мужчину. Ох, Таня, шла бы ты отсюда подобру-поздорову. Как бы ей потактичней намекнуть, что мне пора? Ладно. Успею. Вот напою ее чаем, тогда и пойду. Я подошла к плите, поставила на нее чайник и огляделась по сторонам в поисках спичек. Их нигде не было видно.

– Скажите, у вас спички есть? Горелку зажечь надо, – объяснила я.

– Что вы, спички мне не оставляют. Боятся, что я дом подпалю. Сама-то сгорю, ладно. А вот квартиру жалко, – замахала на меня руками старушка. – У меня электрический чайник есть. Я когда себя побаловать хочу, его ставлю.

Я взглянула на эмалированный чайник. Интересно, зачем тогда она в него воду наливала? Впрочем, не мое дело. Отыскав электрический чайник, я долила в него воду и включила. Через какое-то время вода начала бурлить. Старушенция снова захлопала в ладоши, радуясь, как младенец.

– Кипит водичка. Кипит. А листочки заварочные где? В шкапчике погляди, сынок. Там и кружечка твоя, – засуетилась бабуля.

– Садитесь, отдыхайте, я сама стол накрою, – не обращая больше внимания на ее странное поведение, предложила я.

Отыскала в шкафу бокал, одноразовые пакеты с заваркой. Выставила все это на стол. Добавила сахарницу и маленькую вазочку с печеньем. Как только чайник вскипел, налила воду в бокал, положила в него заварочный пакет и придвинула старушке. Та осторожно выловила пакет за веревочку, пристроила его на пустом блюдце и спросила:

– Себе почему не наливаете? Стесняетесь или брезгуете?

– Просто не хочу. Я обедала не так давно, – смутилась я.

– Как мне к вам обращаться? А то неловко как-то. Вы за мной ухаживаете, а я даже имени вашего не знаю.

– Татьяна я, – второй раз представилась я. – А вас как зовут?

– Маргарита Силантьевна, – сообщила старушка. – Вы наша новая соседка? Наверное, невеста Антоши? Он о вас ничего не рассказывал. Впрочем, он всегда был скрытным мальчиком.

– Антоша – это ваш сосед? – спросила я, чтобы поддержать разговор.

– Из квартиры, что за стеной, – пояснила старушка. – Так вы не невеста Антона?

– К сожалению, нет. Я живу в доме напротив, – ответила я. – А вы одна живете?

– По-всякому бывает, – улыбнулась Маргарита Силантьевна.

От этой улыбки лицо хозяйки квартиры просто преобразилось. Сразу стало понятно, что в молодости та была первой красавицей. Оттого, видно, и макияж. И бигуди. Красивые женщины никак не могут смириться с тем, что старость пришла и красоту унесла.

– Не скучно одной? – снова задала я вопрос.

– О, в моем положении скука – не самое ужасное, что может быть. Вот заскоки, это да. А скука – ерунда на постном масле, – продолжая улыбаться, ответила Маргарита Силантьевна.

– Заскоки? – мне не удалось скрыть удивление. Я никак не могла предположить, что старушка знает о своих странностях.

– Чему же вы удивляетесь? Такое бывает сплошь и рядом. Постарел человек, вот у него завихрения мозгов и начались. У кого-то сильнее, у кого-то слабее. В моем случае отрицательный прогресс налицо. Но с этим уж ничего не поделаешь. Пока-то я держусь, а скоро придется в дом престарелых съезжать. Дома за мной ухаживать некому. За квартиру и то никто со мной жить не соглашается. Правда, недавно троюродная внучка из Читинской области приехала. Пока терпит меня. Уж больно ей хочется в городе жить.

Сейчас речь старушки звучала ровно и гладко. Даже не подумаешь, что совсем недавно эта милая женщина называла меня сынком и не могла вспомнить, зачем затащила в свою квартиру. Я решила воспользоваться временным просветлением в мозгу хозяйки и задала заветный вопрос:

– Скажите, Маргарита Силантьевна, у вас в доме живет мужчина лет тридцати пяти, темноволосый, худощавый. Ходит он сейчас в куртке из кожи черного цвета, в кепке. А еще у него есть шарф шелковый. Пестрый такой. С ярким рисунком.

– Антоша, что ли? Антошу знаю, как не знать. Мы ж с ним всю жизнь на одной лестничной клетке прожили. Я и отца его помню, и мать. А с бабкой его мы на танцы вместе бегали. Хорошее было время, – мечтательно проговорила бабуля.

Я решила уточнить. Кто знает, может, у нее снова завихрения начались, хотя с виду непохоже.

– Так вы говорите, что тот, кого я описываю, – ваш сосед? Не путаете?

– Милая девушка, я пятьдесят лет проработала в отделе кадров. Мне достаточно один раз увидеть лицо, и я запомню его на веки вечные. И по описанию могу портрет нарисовать, – снисходительно улыбнулась Маргарита Силантьевна.

– Скажите, он один живет? А в квартире часто появляется или ночует в другом месте? – принялась я расспрашивать старушку.

– Живет один. По чужим домам не ночует. По крайней мере, раньше было так, – подтвердила свои слова Маргарита Силантьевна.

– Не знаете, дома он сейчас? – задав вопрос, я настороженно ждала ответа.

– Не видела. Да вы подите, постучите. Если дома, так откроет, – посоветовала старушка.

– Неловко как-то, – сделала я вид, что смущена. – А вы не могли бы сходить и выяснить, у себя ли Антон?

Я надеялась на положительный ответ, но результат оказался даже лучше.

– Мне за ним ходить незачем. Если Антон мне понадобится, я просто на балкон выхожу и кличу его. Он придет, все отладит, все починит. И я довольна, и он не внакладе, – сообщила бабуля.

– То есть вы хотите сказать, что ваши с Антоном балконы смежные? И проход есть? – удивилась я.

– Сынок, чой-то ты шумный какой? Оглушил бедную женщину. Поди воду вскипяти, чаевничать будем, – резко сменив тему, проговорила Маргарита Силантьевна на манер деревенского пастуха. – А у меня и сладенькое припасено.

Эх, на самом интересном месте речь оборвалась. Теперь сиди, жди, когда старушенция снова в чувство придет.

– Вот ваш чай. В чашке. Пейте на здоровье, – я указала на бокал, стоящий под носом старушки.

Та удивленно уставилась на него, переставила с места на место, потом зевнула и заявила:

– Устала я что-то. Пойду прилягу.

Не обращая на меня внимания, старушка вышла из кухни. Я в недоумении смотрела ей вслед. Она что, вот так вот, запросто оставит незнакомого человека у себя в квартире и завалится почивать?

– Сынок, укрой меня. Прохладно что-то, – прокричала старушка из соседней комнаты.

Я прошла в спальню. Маргарита Силантьевна, как была, в халате и тапочках лежала на старинной панцирной кровати. Руки она скрестила на груди. Осмотревшись по сторонам, я отыскала тонкий шерстяной плед, накрыла им старушку и произнесла:

– Пойду я, пожалуй. У вас дверь захлопывается?

– Посиди со мной чуток. Пока не усну. Не люблю в одиночестве засыпать, – попросила Маргарита Силантьевна.

Я решила не расстраивать пожилую женщину. Придвинув стул вплотную к кровати, я села и стала ждать, пока старушка заснет. Та прикрыла глаза и тут же захрапела. Здорово! Как будто тумблер вырубили, и она отключилась! Минуты две я еще сидела без движения, потом поднялась и пошла обратно в кухню. Там находился балкон, соединяющий, по словам хозяйки, ее квартиру и соседскую. Открыв балконную дверь, я выглянула наружу. Маленький балкончик был застеклен. Перегородка между балконами практически отсутствовала. Невысокая труба-перемычка, вот и вся преграда. Перешагнув на соседний балкон, я приблизила лицо к оконному стеклу, стараясь разглядеть, что творится внутри квартиры. В комнате было пусто. Я постучала в стекло. Не дождавшись ответа, подергала балконную дверь. Та поддалась с первого раза. Видимо, уходя из дома, сосед не посчитал нужным запереть ее на щеколду. Я прошла в квартиру соседа. Кухня ничем особо не отличалась от той, которую я только что покинула. Разве что мебель более современная. Обойдя комнаты, я убедилась, что в квартире никого нет. Что ж, такую удачу упускать нельзя. Нужно осмотреть здесь все. Быть может, удастся выяснить, кто хозяин этой квартиры.

В гостиной ничего достойного внимания обнаружить не удалось. Комната как комната. Дорогой кожаный диван. Огромный, на полстены, плазменный телевизор. Пустой журнальный столик в центре комнаты. Вот, собственно, и весь интерьер. Никаких безделушек, никаких картин, никаких личных вещей.

Зато в спальне я наткнулась на фото в солидной стеклянной рамке. На снимке был изображен мужчина. В плавках, в окружении пальм и желтого песка. Видимо, снимок был сделан где-то на курорте. Несмотря на то что мужчина со снимка был гораздо моложе, сомнений у меня не осталось. Это был именно тот человек, которого я искала. Тот, чей безымянный труп лежал сейчас в больничном морге. Пошарив в верхнем ящике комода, я нашла его паспорт на имя Проскурина Антона Павловича тридцати шести лет. Судя по отметкам в паспорте, женат мужчина не был. А вот зарегистрирован в этой квартире. Уже кое-что. Теперь хорошо бы найти что-то, что подсказало бы мне причину, по которой с Антоном так жестоко обошлись.

Судя по всему, все мало-мальски интересные вещи Проскурин хранил именно в комоде. Верхний ящик помимо документов был набит мелочовкой типа шариковых ручек, старых, давно не используемых брелоков, милых безделушек, подаренных кем-то из знакомых. Квитанции на оплату коммунальных услуг со старательно прикрепленными к ним чеками. Бумажные носовые платки. Парочка тюбиков какой-то мази. Пустая визитница. Фотоальбом старого образца со скудным количеством фотографий. В основном с изображением самого хозяина на отдыхе. Кредитные карты отсутствовали. То ли у Проскурина их совсем не было, то ли он лишился их вместе с кошельком в тот день, когда был убит.

В самом дальнем углу верхнего ящика комода Проскурин хранил прозрачную пластиковую папку, в которой лежала подборка рекламных буклетов дорогих ресторанов Тарасова. Я присела на кровать, высыпала содержимое папки и начала перебирать буклеты. «Мон Блан». «У Андре». «Старый Город». «Черчилль». Сколько же их здесь? Я пересчитала буклеты. Получилось двадцать три штуки. Интересно, это у Проскурина хобби такое, информацию о дорогих точках общепита Тарасова собирать, или же папка указывает на его профессиональную деятельность? Может, он санинспектором работает? Или «тайным клиентом»? А может, он журналист и пишет статьи о качестве обслуживания? Ресторанный критик? Да нет, на ресторанного критика он не тянет. Если бы это было так, то помимо рекламных проспектов в квартире обязательно нашлись бы и вырезки из газетных или журнальных статей, написанных господином Проскуриным. Ну, или другие атрибуты, указывающие на его принадлежность к этой профессии. Блокноты с пометками, работы конкурентов и тому подобная ерунда. А у Проскурина и компьютера-то не было.

Обыскав кухню и ванную комнату, я с тоской констатировала факт, что кроме пластиковой папки с рекламными листовками ресторанов зацепиться мне не за что. Сейфа у Проскурина не было. Крупных сумм денег тоже. Про оружие и наркотики я уж не говорю. И вообще, жилище убитого было какое-то скучное. Будто не квартира, а гостиничный номер, который сняли на пару дней. Все комнаты до безобразия безликие, я бы даже сказала, необжитые. С продуктами дело обстояло не лучше. Пачка сливочного масла в масленке, кусок подсохшего сыра. Упаковка пельменей в морозильной камере. И в шкафчике на полке полупустая банка растворимого кофе да кусковой сахар. С таким рационом долго не протянешь. Если только Проскурин регулярно питался в тех самых ресторанах, тогда отсутствие продуктов еще можно было объяснить. А вот в том, что жил он в квартире один, можно было не сомневаться. Ни в одной комнате я не обнаружила и намека на присутствие в жизни Проскурина женщины.

Да, негусто. Казалось бы, такая удача. Нашла квартиру убитого, запросто проникла внутрь, а отыскать что-то, что указало бы на причину его гибели, не удалось. Жаль, но тут уж ничего не поделаешь. Надо вызывать Мельникова. Скрывать от него информацию об убитом я не собиралась. Вот только с буклетиков снимки сделаю, на всякий случай. Я вернулась в спальню и принялась методично фотографировать рекламные проспекты. Где-то на середине этого занятия я обратила внимание на то, что адрес одного из ресторанов обведен карандашом. Рядом с адресом имелась пометка. Три заглавные буквы «УАМ», прописная «б» и рядом цифры 3,18, 5. Любопытно! Что бы это значило? Я стала более внимательно разглядывать листовки и нашла еще одну запись. На ней также были заглавные буквы и цифры. Только на этот раз они были другие. «ИСА», прописная «с». Цифры тоже отличались. 12, 20, 4. Я переписала названия ресторанов, на рекламных проспектах которых обнаружила записи, отщелкала остальные буклеты, сложила все обратно в папку и, засунув ее в верхний ящик комода, вернулась в квартиру Маргариты Силантьевны.

Старушка все еще сладко спала. Я потихоньку вышла на лестничную площадку и задумалась. Как сделать так, чтобы Мельников не догадался, что я уже побывала в квартире убитого? Понятное дело, что за проникновение в чужое жилье он меня привлекать не станет, но лишний раз давать ему повод поворчать мне тоже не хотелось. К тому же показания выжившей из ума старушки не самый веский аргумент для получения ордера на обыск квартиры. Я решила пройтись по соседям. Должны же они знать того, кто живет с ними под одной крышей? На старушке ведь свет клином не сошелся?

В первой же квартире, в которую я позвонила, меня ожидала удача. Дверь открыл солидный мужчина. Как только я сообщила ему приметы убитого, он уверенно заявил:

– Есть у нас такой. В шестнадцатой квартире обретается. Зовут Антоном. Фамилия Проскурин. Приличный мужик. Шалманов не водит, хоть и один живет. А вы его за какой надобностью ищете?

– Есть подозрение, что с вашим соседом случилась беда. Пока подробности сообщить не могу. Тайна следствия, сами понимаете, – напустила я на себя таинственности.

Мужик, хоть моего удостоверения и не видел, выводы сделал соответствующие.

– Вы из органов, да? Я так сразу и подумал, – заявил он.

– Скажите, у Антона в Тарасове родственники имеются? – спросила я.

– Нет у него никого. Антон в этом доме с самого рождения живет. Отец у него рано умер. Мать года четыре назад. Братьев, сестер он отродясь не имел. Единственный ребенок. Так что получается, родни у него нет, – сообщил мужчина.

– А как насчет жены? – спросила я на всякий случай.

– И жены нет. Я ж говорю, один живет, – пояснил мужчина.

– Ну, а друзья? Сослуживцы? Гости к нему приходили? – продолжила я расспросы.

– Может, и приходили. Я за ним не шпионю, – поджал губы сосед. – У меня своих дел хватает.

– Не сомневаюсь. Спросила только потому, что сразу видно, человек вы наблюдательный. Надеялась, может, замечали что-то необычное в поведении Антона в последнее время? Изменения в его привычках. Приходить позже стал, например. Или, наоборот, к себе гостей чаще приглашать стал. Может, скандалы какие-то недавно случались? Любая информация могла бы нам очень помочь, – стараясь вызвать мужчину на откровенность, подольстилась я.

– Это подумать надо. С ходу не скажешь, – задумался он.

– Вы подумайте, я вас не тороплю, – заверила я его.

– Ну, скандалов точно не было, – сообщил он наконец. – И гостями в его квартире давненько не пахло. По поводу сослуживцев однозначно нет. Антон не был шибко общительным человеком. Да и о коллегах по работе всегда нелестно отзывался. Надо признать, работу он свою не любил. Общаться с коллегами еще и дома? Сомневаюсь. Он их и на работе с трудом терпел.

– А где он работал, знаете? – спросила я.

– А как же, конечно, знаю. Мы ж с ним время от времени шахматами баловались. Я заядлый шахматист. Антон, правда, партнер по игре не больно сильный, но живой человек все же лучше, чем виртуальный противник. Я его по старой памяти зазывал к себе партеичку сыграть. Нечасто, раз в месяц примерно. А вы в шахматы не играете? – У соседа глаза загорелись надеждой.

– Увы, не сильна, – поспешила отбрехаться я. – Так кем Антон работал?

– Да в конторе на Трубной. Там институт исследовательский. У него и отец в этом институте подвизался, пока не помер. И мать тоже там работала. Ну и сынка туда пристроили. Родители-то у него строгие были. С такими не забалуешь, как говорится. Они Антона в ежовых рукавицах держали. Я даже думал, что он, как только из-под их опеки выйдет, так во все тяжкие ударится. Решит оторваться за все годы, так сказать. А он ничего. Как жил скромно, так и продолжает жить. Молодец мужик, ничего не скажешь, – пустился в воспоминания сосед.

– Название института помните? – остановила я поток воспоминаний.

– А чего там вспоминать? НИИ «Волна». Радиоприборов и электроники, – сообщил мужчина. – У Антона там место теплое было. Бумажки какие-то подписывать. Или чертежи проверять. Что-то в этом роде. Только не нравилось ему там, это факт.

– Что ж он оттуда не ушел? – удивилась я.

– А куда уходить-то? Кому он со своим инженерским образованием нужен? – спокойно объяснил мужчина. – Там деньги не великие, зато стабильность.

– Тоже верно, – согласилась я. – Значит, ничего подозрительного в поведении Антона вы не заметили?

– Нет, не заметил. Все как обычно, – ответил он.

– Ну, спасибо и на этом, – собираясь прощаться, поблагодарила я.

– А что с Антоном-то? – спросил на прощание мужчина.

– Вот следователь приедет и все вам расскажет, – пообещала я. – А мне пора. Подмогу вызывать нужно.

– Так сейчас к нам полиция нагрянет? – засуетился мужчина. – Надо приодеться поприличнее, а то я как был в домашнем, так и вышел. Нехорошо получится, если следователь приедет, а я в подштанниках.

Он захлопнул дверь перед моим носом. Ну, правильно, перед женщиной-следователем можно и в портках красоваться! И где у этих мужиков логика, скажите на милость? Я укоризненно покачала головой, не переставая удивляться странностям мужского поведения, вышла из подъезда и набрала номер Мельникова. Андрей ответил сразу, как будто ждал моего звонка. Я поздоровалась и перешла сразу к делу.

– Я знаю имя убитого, – без особых церемоний сообщила я. – Антон Проскурин. Пиши адрес.

– Ничего себе оперативность, – обалдело ответил приятель. – Тебе что, домой его координаты принесли?

– Если бы! Пришлось ногами поработать, – ответила я. – Так ты будешь адрес записывать? Я, между прочим, возле его дома стою.

– Ну, диктуй, – согласился Мельников.

Я продиктовала название улицы и номер квартиры Проскурина. Мельников хмыкнул и спросил:

– Сосед твой, значит? Я так понимаю, к моему совету не лезть в это дело ты не прислушалась. Что ж, оставайся на месте. Через двадцать минут буду у тебя.

Приехал он намного позже, чем обещал. Я успела промерзнуть до костей, пока бригада оперативников прибыла к дому Проскурина. От этого я была слегка сердита. Когда Мельников вышел из машины, я подошла к нему и буркнула:

– Двадцать минут, говоришь? У тебя часы стоят, что ли?

– Чего ругаешься? Замерзла? – сочувственно глядя на меня, спросил он.

Я не ответила. Вместо этого направилась в подъезд. Мельников, а вместе с ним и вся бригада последовали за мной.

– Третий этаж, – сообщила я, поднимаясь по лестнице.

– Показывай дорогу, – запоздало предложил приятель.

Я взглянула на него через плечо. Взгляд мой говорил красноречивее, чем слова. Мельников смутился. Мужики из бригады оперативников беззлобно рассмеялись.

– В квартире никого? – снова спросил Андрей.

– По словам соседа, Проскурин живет один, – сообщила я. – Родители умерли, женой не обзавелся.

– Понятно. Волк-одиночка, значит, – прокомментировал мои слова Мельников. – Ладно, разберемся. Ты хоть уверена в том, что это квартира убитого?

– Уверена, можешь по этому поводу не париться, – беспечно заявила я, подмигивая оперативникам. – В крайнем случае, ты всегда можешь извиниться перед хозяином квартиры. Ошибочка, мол, вышла, от лица доблестной полиции… И так далее, и тому подобное.

– Иванова, прекрати издеваться, – шепнул мне на ухо приятель. – Дождешься, отправлю тебя домой.

– Вот здорово! Я за весь ваш отдел тут пашу, не покладая рук, а ты меня за это выставить хочешь? Не выйдет, Мельников, – прошипела я в ответ, останавливаясь перед квартирой Проскурина. – Все, пришли. Доставайте свои отмычки.

– Сначала нужно соседей опросить, – возразил Андрей.

– Без вас уже сделала. Вот за этой дверью проживает мужчина, который опознал вашего жмурика как своего соседа, – сообщила я, ткнув пальцем в соседнюю дверь.

Дверь тут же распахнулась, и на пороге возник знакомый мне мужчина. При полном параде. В темном костюме. В бежевой сорочке. При галстуке. Даже волосы были гладко причесаны.

– Добрый день, господа полицейские. Вы к Антону пришли? Что натворил этот оболтус? – скороговоркой произнес сосед.

– Здравствуйте. Это вы утверждаете, что внешность жильца из квартиры номер шестнадцать полностью совпадает с описанием внешности человека, которого разыскивает полиция? Там проживает гражданин Проскурин? Скажите, давно вы его видели? – приступил к допросу Мельников.

– Дня два назад, – наморщив лоб, вспомнил сосед. – Точно. Два дня назад. Он на работу спешил. Мы в дверях столкнулись. Поздоровались и разошлись каждый по своим делам. А насчет внешности могу заявить с уверенностью до одной десятой процента. Антон как раз темноволосый, худой. И одежда у него точь-в-точь, как ваша коллега описывала.

– Два дня говорите? А позже вы его не видели? И не слышали? – Мельников добросовестно отрабатывал свой хлеб, взламывать двери добропорядочных граждан Тарасова без веских на то оснований он не привык.

– Я же уже все сказал вашей коллеге, – насупился сосед, обиженный тем, что его слова ставят под сомнение.

– Хорошо. Наш сотрудник побеседует с вами позже. А сейчас возвращайтесь к себе. Здесь будут производиться оперативно-разыскные мероприятия, – Мельников буквально силой запихнул любопытного соседа обратно в квартиру, захлопнул перед его носом дверь и приказал одному из оперативников: – Ковалев, поработай-ка немного. Нам нужно попасть внутрь.

– Будет исполнено, – шутливо козырнул Ковалев.

Позвенев отмычками, он распахнул перед нами дверь и произнес:

– Принимайте работу.

Дружной компанией мы прошли в квартиру. Все разбрелись по разным помещениям. Я направилась прямиком в спальню, зная заранее, что в других комнатах ничего любопытного господа полицейские не найдут. Мельников прошелся по всем комнатам и тоже пришел в спальню. К тому времени его коллеги уже обнаружили паспорт Проскурина, а также папку, в которой тот хранил рекламные проспекты.

– Любопытно, – разглядывая содержимое папки, произнес Мельников. – А мужик-то, видать, в ресторанах толк знает.

– Еще бы. Вы б видели его холодильник, – поддакнул Ковалев. – Там не одна мышь, там целый взвод повесился. Сам готовить не любитель, это сразу видно. Постоянной бабы не имеет, это тоже неоспоримый факт. Вот и приходилось мужику в ресторанах столоваться. Не вечно же одними сосисками да пельменями перебиваться.

– Может, и так. А может, его работа связана с ресторанным бизнесом, – предположил Мельников.

– Проскурин работал в научно-исследовательском институте, – сообщила я.

– Ты и это уже выяснила, – хмыкнул Мельников.

– Вы так долго добирались, что грех было упускать возможность более подробно расспросить словоохотливого соседа, – с невинным выражением лица заметила я. – Между прочим, я и адрес института узнала. Он находится как раз на пути следования троллейбуса, в котором был найден труп. И время совпадает. В институтах ведь до пяти работают? А Проскурин возвращался домой немного позже этого времени. Примерно в половине шестого. Думаю, столько времени уходило на то, чтобы собраться, дойти до остановки и дождаться троллейбуса. На нашу остановку мы приезжали ближе к половине седьмого. Все совпадает. Кстати, ты фото видел?

– То, где он в плавках? – усмехнулся Мельников.

– И это тоже. Теперь, когда у тебя на руках его личные фотографии и паспорт, сомнения улетучились? Больше не станешь опасаться, что вломился в дверь не того парня? – не осталась я в долгу. – Кстати, когда будешь рапорт писать, можешь доложить, что личность убитого установлена благодаря оперативно-разыскным мероприятиям, блестяще проведенным сотрудниками вашего отдела. Я не обижусь.

Вступать в перепалку Мельников не стал. Как раз в этот момент он наткнулся на записи, сделанные на некоторых рекламных проспектах. Вглядываясь в надписи, приятель заговорил вслух:

– Это что за ерунда? Похоже на шифровку. Буквы, цифры. Да еще карандашом нацарапаны. А вот с этого листа, похоже, что-то стирали. И здесь то же самое.

Он отложил в сторону четыре буклета. Два из них имели четкие пометки. Два других – слегка заметные следы. «Поторопилась ты, Татьяна. Два буклета просмотрела, – укорила я себя. – Надо было лучше разглядывать. Теперь вот придется подмазываться к Мельникову, чтобы он разрешил сравнить записи на всех листах».

– Что собираешься делать? – переходя на серьезный тон, спросила я.

– Для начала закончу осмотр. Если ничего интересного больше не обнаружится, поеду к Проскурину на работу. Пообщаюсь с его коллегами, – ответил Мельников.

– Слушай, возьми меня с собой, – просительным тоном произнесла я.

– Это еще зачем? – сдвинул брови приятель.

– Просто интересно, – ответила я. – Ну чего ты дуешься? Сам понимаешь, что я туда и без тебя поехать могу. Охота тебе, чтобы мы друг другу в затылок дышали? А так и быстрее будет, и веселее. В конце концов, это же я его нашла. Могла бы и не говорить тебе об этом. Я же, как добропорядочная гражданка, выполнила свой долг. И ты должен это оценить.

– Ладно, посмотрим, – смягчился Мельников.

В квартире Проскурина мы пробыли еще с час. За это время жилище потерпевшего успели разобрать на мелкие детали и собрать заново. Следственная бригада заглянула в каждый уголок, в каждую щелку. Вскрыла плинтуса, простучала стены, разворошила все вещи в платяном шкафу. Результат их осмотра от моего ничем не отличался. А вот последствия отличались разительно. Квартира убитого стала похожа на декорации к фильму шестидесятых годов. «Обыск на конспиративной квартире Ильича»! Именно так бы я назвала эту картину. Хорошо еще, что сам хозяин ее в таком виде уже не застанет, иначе его точно удар хватил бы.

– О чем задумалась? – подойдя ко мне сзади, спросил Мельников.

– Восхищаюсь результатами осмотра, – улыбнулась я. – Обещай! Если когда-нибудь полиция вздумает обыскивать мой дом, ты не допустишь подобного вандализма.

– А ты собираешься вытворить что-то противозаконное? – улыбнулся в ответ приятель. – Если да, то протекции с моей стороны не жди. Ты прекрасно знаешь, как я отношусь к нарушителям закона. Пощады не будет!

– Мне уже страшно, – сделав круглые глаза, засмеялась я. – Придется отказаться от коварных замыслов.

– А вот это правильно, – похвалил меня Мельников и, посерьезнев, добавил: – Кстати, мы можем ехать. Ребята останутся. Нужно пройтись по соседям, порасспросить. Может, кто-то что-то видел или слышал про этого Проскурина. Ну что, поехали, навестим сослуживцев Антона Павловича?

Мы вышли во двор, уселись в машину Мельникова и поехали на улицу Трубную. Как только мы отъехали, приятель спросил:

– Как думаешь, для чего Проскурин собирал все эти рекламные проспекты? Непохоже, чтобы это было своеобразное хобби небогатого джентльмена, мечтающего однажды разбогатеть и посетить все дорогие рестораны города.

– Ума не приложу, – осторожно ответила я. – Но в одном ты прав. Проскурин собрал их в папку не ради забавы. Да еще эти записи шифрованные. Что они могут обозначать?

– Для номеров телефонов цифр маловато, – задумчиво произнес Мельников. – Если бы их было хотя бы по шесть, тогда еще можно было бы предположить, что Проскурин воспользовался буклетом, как записной книжкой. Не оказалось под рукой подходящего листка, вот он и записал номер на первом попавшемся под руку предмете. А так, кто его знает?

– Да нет. Не думаю, что записи сделаны второпях. Скорее всего, они относятся именно к тем ресторанам, которые рекламируют буклеты. Может, он их посещал? Первая мысль, которая пришла мне в голову при виде такого изобилия рекламы, – это то, что Проскурин подрабатывал в качестве «тайного гостя» в сфере ресторанного бизнеса. А что? Неплохая идея. В институте, по словам соседа Проскурина, платят не ахти. А жить-то красиво всем хочется. Подвернулась Проскурину непыльная шабашка, он и согласился. И еда халявная, и приработок. Два в одном, так сказать, – рассуждала я.

– Все может быть. А пометки на рекламных листах могут обозначать, что в этих ресторанах либо хорошо готовят, либо, наоборот, из рук вон плохо. И отметил их Проскурин, чтобы не перепутать с другими. На будущее. Вдруг случится побывать там с дамой, так? – развил мою мысль Мельников.

– Что-то слишком сложная система. Буквы, цифры. Не проще ли было в этом случае просто написать что-то типа «хорошо» или «супер». Или просто «да». И так было бы понятно. Нет, Мельников, твоя версия не выдерживает критики. Я думаю, что надписи эти к интимной жизни убитого никакого отношения не имеют.

– Тогда вот тебе другое предположение. Заглавных букв в обоих случаях три, так? Что у нас бывает по три буквы? – задал вопрос Мельников.

– Андрей, тебе ли не знать, что в нашей стране бывает на три буквы? – не удержалась я от того, чтобы не подколоть серьезного Мельникова.

– Я не шучу, – не поддержал мою шутку Мельников. – Три заглавные буквы – это аббревиатура. Название какой-либо организации, сокращенное наименование печатного органа или нечто подобное.

– Или инициалы, – подсказала я.

– Какие инициалы? – не понял Мельников.

– Личные. Т А И. Татьяна Александровна Иванова, – пояснила я. – Или И Т А. То же самое, только начинается не с имени, а с фамилии.

– Пожалуй. Только в этом случае вариантов может быть несметное множество. И угадать, какие именно имена и фамилии зашифрованы в записях, мы в этом случае бессильны. А вот если это название организации, тогда можно попытаться, – стоял на своем Мельников.

– Ну, попытайся, попытайся, – согласилась я. – А цифры? Если это не номера телефонов, тогда что? Даты? Сроки?

– Нет. Дату пишут либо через точку, либо год указывают полностью. А те цифры, что я видел, года явно не имеют. Последняя цифра в двух случаях однозначная. Даже если бы это был год, то и в сокращенном виде он бы содержал, по крайней мере, две цифры. Вот, сама посмотри, – предложил Мельников, вынимая из кармана прихваченные буклеты и протягивая их мне.

Я с радостью ухватилась за возможность рассмотреть их более внимательно. Тем более что те буклеты, надписи на которых едва просматривались, находились в той же пачке. Изучение записей я начала именно с них. Мало того, я выудила из сумочки блокнот и торопливо переписала в него то, что смогла разобрать на буклетах. И запись, и название ресторана. Мельников искоса поглядывал на меня удивленным взглядом. Спустя пару минут он не выдержал и спросил:

– Обязательно в первую очередь рассматривать те записи, которые уже стерты? Можно же посмотреть более читабельные. И зачем, позволь поинтересоваться, ты их так старательно перерисовываешь?

– Хочу сравнить на досуге, – пояснила я. – Вдруг что-то умное в голову придет?

– Ну-ну. Не забудь поделиться потом своими «умными» мыслями, – произнес Мельников.

– Смотри, что получается, – не обращая внимания на скепсис в голосе Мельникова, начала я. – В каждом случае групп цифр всего три. Видишь, эти стоят парами. И отделены друг от друга немного большим расстоянием. Вполне возможно, что в них зашифровано не одно значение. Я имею в виду, что первая цифра может обозначать одно, вторая – другое и так далее.

– Какое далее? В настоящий момент мы можем с уверенностью сказать только одно, что цифры эти нам ни о чем конкретном поведать не могут, – резюмировал Мельников.

– Тут ты прав, даже спорить не буду. Чтобы появились хоть какие-то предположения, не обойтись без посещения этих самых ресторанов. Кто знает, может быть, на месте эти цифры обретут смысл без особых усилий с нашей стороны?

Я сложила листы в одну стопку и засунула их Мельникову в карман, так как на горизонте замаячила улица Трубная. Институт долго искать не пришлось. Он располагался прямо вдоль дороги, по которой мы ехали. Отыскав центральный вход, Андрей припарковал машину. Прежде чем идти в институт, он взял меня за руку и твердо заявил:

– Учти, Иванова, говорить буду только я. Задавать вопросы буду только я. Общаться с начальством и сослуживцами Проскурина буду только я. Ты будешь просто присутствовать. И ничего больше. Никакой отсебятины, никаких уловок, никакой импровизации. Это понятно?

– Конечно, Андрюшенька, ты же босс! – шутливо козырнула я.

Мельников тяжело вздохнул.

– Зря я согласился взять тебя с собой, – удрученно произнес он.

– Не грусти, Мельников. Я как та золотая рыбка, может, и пригожусь, – заявила я и направилась в здание института.

– Этого-то я и опасаюсь, – догоняя меня, бросил на ходу приятель.

Глава 4

– Чем могу быть вам полезен, господа?

Начальник отдела кадров, к которому отправил нас вахтер, всем своим видом выражал искреннее желание приносить пользу окружающим. За минуту до этого он тщательнейшим образом изучил удостоверение Мельникова и теперь готов был выложить нам все, о чем бы мы ни спросили.

– Нас интересует ваш сотрудник Проскурин Антон Павлович, – сообщил Андрей. – По нашим данным, он является работником НИИ «Волна». Не могли бы вы уточнить, в каком именно отделе он трудился?

– Проскурин? Нет ничего проще. Пожалуйста, ожидайте здесь. Я мигом.

Начальник отдела кадров решил лично добыть для нас искомые сведения. Он вышел из кабинета и не возвращался довольно долго. Мы с Мельниковым успели даже заскучать. Правда, вернулся он с готовым результатом. Протягивая Андрею ксерокопию основной страницы из личного дела Проскурина, начальник отдела кадров пояснил:

– Работа института распределяется по нескольким направлениям. Проскурин работает в отделе НПЦ «Электронные системы». Контрольно-измерительное оборудование и все такое. За более подробной информацией вам нужно обратиться к начальнику этого отдела.

– Как его найти? – спросил Мельников.

– Проходите через центральную проходную, пропуск я вам выпишу. Когда окажетесь во внутреннем дворе, двигайтесь в направлении двухэтажного здания синего цвета. Там спросите Павла Ивановича. Это и есть начальник электронщиков, – разъяснил кадровик.

Мельников взял пропуск на нас двоих и повел меня во внутренний двор. В здании, где располагался отдел электронщиков, стояла гробовая тишина. Коридоры пустовали. Из-за закрытых дверей слышалось легкое постукивание клавиш да гудение оргтехники. Отыскав дверь, на которой приютилась табличка с надписью «Начальник НПЦ «Электронные системы», Мельников постучался и вошел в кабинет. Я проследовала за ним. За столом сидел парень лет двадцати пяти и яростно резался в «Танчики» в Интернете. К двери он сидел вполоборота, поэтому не сразу сообразил, что в кабинете посторонние.

– Ну, давай, давай, лошара местный! Долби его. Ага, труханули, фашисты несчастные! То-то! А мы сейчас еще фугасками лакернем! Эй, эй, куда прешь, немчура гнилозадая? А ну, стой, где стоишь!

Мы с Мельниковым переглянулись. Хорошая у парнишки работа, нечего сказать. Сиди себе в танчики играй. Андрей кашлянул, пытаясь привлечь внимание молодого человека.

– Сейчас, Толян, сейчас. Последний уровень остался. Я тут новый рекорд устанавливаю, – не глядя на вошедших, произнес парень.

– Простите, нам бы с начальством пообщаться, – официальным тоном проговорил Мельников.

Услышав незнакомый голос, парень обернулся.

– А Толян где? – удивленно спросил он.

– Вероятно, как и вы, по горло занят работой, – елейным голосом произнесла я.

– А я, это… Закончил раньше, – немного смутившись, сообщил парень. – А вы, собственно, кто? По какому вопросу? Имейте в виду, мой рабочий день заканчивается ровно в семнадцать ноль-ноль.

Парень уже пришел в себя и, раздосадованный тем, что непрошеные посетители помешали ему установить новый рекорд, нагло развалился в кресле, оглядывая нас с ног до головы.

– В таком случае, в нашем распоряжении еще целых двадцать четыре минуты. Думаю, успеем, – бросив взгляд на часы, заявил Мельников.

Доставая из внутреннего кармана удостоверение, он предъявил его парню и спросил:

– Вы начальник отдела?

При виде красных корочек с парня тут же слетел весь апломб. Он вскочил с кресла, вытянулся в струнку перед Мельниковым и скороговоркой проговорил:

– Что же вы сразу не сказали, что из органов? Милости просим. Естественно, для вас временные рамки неограниченны. Вы по какому вопросу?

– Нас интересует ваш сотрудник Проскурин Антон Павлович, – сообщил Мельников. – Что вы можете о нем сказать?

– А он сегодня на работу не вышел! – радостно вскричал парень. – Прогулял, наверное. Дома ищите. Адрес можете взять в отделе кадров. Советую поспешить, отдел кадров у нас тоже до пяти работает.

– В этом нет необходимости. В отличие от вас, мы знаем, где сейчас находится ваш сотрудник, – ответил Мельников. – Так как насчет Проскурина? Можете дать ему характеристику?

– В каком смысле? – не понял вопроса парень.

– Характеристика – это модель поведения человека, объективно заданная социальной позицией личности в системе социальных, общественных и личных отношений, – утрированно четко проговорил Мельников. – Проще говоря, нам необходимо знать, каким образом зарекомендовал себя на производстве господин Проскурин. Вот вы говорите «прогулял»? Часто с Проскуриным такое происходило? Он что, недобросовестно относился к своим трудовым обязанностям?

– Почему недобросовестно? Как все. И не прогульщик он. Просто к слову пришлось, – пожал плечами парень. – Знаете что, вы бы лучше с его непосредственными коллегами этот вопрос обсудили. Боюсь, от меня вам будет мало пользы.

– Мы обязательно воспользуемся вашим советом, но сначала хотелось бы услышать от вас, что лично вы можете сказать о Проскурине, как о сотруднике, находящемся в вашем подчинении. Я не ошибся, ведь вы его непосредственный начальник? – голос Мельникова звучал глухо, из чего я сделала вывод, что Андрюхе проскуринский начальник не просто не понравился – он его раздражает.

– Может быть, мне и правда пойти с сослуживцами Проскурина поболтать? Разойдутся же сейчас все, – шепнула я Мельникову.

Вздохнув, Андрей вынужден был согласиться. Наскоро закончить беседу с начальником отдела он не надеялся, а рабочий день у коллег Проскурина подходил к концу.

– Ладно, иди. Я тебя догоню, – разрешил приятель.

– Скажите, в каком кабинете находится рабочее место Проскурина? – поинтересовалась я у начальника.

– Третья дверь налево. Там на табличке написано «Контрольно-измерительные устройства». Мимо не пройдете, – услужливо подсказал парень.

Я вышла из кабинета и отправилась на поиски нужной двери. В кабинете с искомой табличкой находилось человек восемь сотрудников института. Вежливо поздоровавшись, я обратилась к самому старшему по возрасту.

– Простите, Антон Проскурин в вашем отделе работает?

– Точно так, красавица. А вы ему кто? – заулыбался мужчина. – Невеста или сестра?

– Ни то, ни другое. Я из органов. Татьяна Иванова, – представилась я. – Как мне к вам обращаться?

– Михаил Алексеевич. Что, набедокурил наш Антон? – спросил мужчина.

– Пока не знаю. Надеялась, что вы мне в этом вопросе поможете, – улыбнулась я в ответ.

– Лексеич, чего там у тебя? – крикнул парнишка, стол которого располагался у окна.

– Полиция за нашим Каверзником пришла, – радостно сообщил Михаил Алексеевич.

– Есть все-таки в жизни высшая справедливость! – назидательно подняв палец к небу, возвестил парнишка у окна. – А я всегда говорил, что добром наш Антоша не кончит. Что, допек кого-то так, что на него заяву накатали?

Этот вопрос был адресован уже ко мне. Я пожала плечами, мол, все может быть, и спросила:

– Проблемы в общении?

– У нас-то проблем нет, а вот у Каверзника этих проблем по сто тысяч на дню, – неспешно ответил Михаил Алексеевич. – Чего он на работу-то не вышел? В кутузке мается? Мог бы и позвонить. Отмазывай его теперь перед начальством. Оно нам надо?

– А вам пришлось его отмазывать? – удивленно спросила я. – Мне показалось, что вашему начальнику безразлично, вышел сотрудник на работу или дома отсиживается.

– У Пашика побывали, – сделал вывод Михаил Алексеевич. – Да вы не думайте. Он, хоть и с придурью, дело свое на пять с плюсом выполняет. Правда, хрен его знает, как у него это получается, но после того, как его в начальники выдвинули, мы без работы не сидим. Раньше, бывало, по три недели заказов нет, и зарплаты, соответственно, тоже. А сейчас иной раз и задержаться приходится, столько работы.

– Пашик – это ваш начальник? – переспросила я.

– А то кто ж? Молодой парень, но бойкий. И себе выгодные заказы подбирает, и нас не обижает. А то, что в игры по полдня играет, так что с того? Главное, чтоб зарплату платил, правда, мужики? – обратился за поддержкой к коллегам Михаил Алексеевич.

Мужики согласно загалдели, защищая своего недоросля начальника. Я улыбнулась. Вот ведь как бывает, с виду человек совсем никчемный, а на деле оказывается, что у него авторитета побольше, чем у солидного собрата. А вот Проскурин, по всей видимости, любовью коллектива не избалован. Интересно, чем он так сослуживцам насолил?

– А Проскурин, значит, не из той категории людей, о которых принято говорить «свой человек»? – спросила я.

– Каверзника имеете в виду? – вновь вступил в разговор парнишка у окна. – Тут вы в самую точку попали. Про Антошу вам во всем институте ни один человек доброго слова не скажет. Это точно.

– Что так? – поинтересовалась я.

– Да склочник он, каких свет не видывал, – заявил парнишка. – И шептун неуемный. При нем ни одного лишнего слова не скажи. Даже в шутку. Тут же помчится начальству наушничать. Да не к нашему Пашику, а сразу к Тарасу Андреевичу, к генеральному нашему. Он туда за последние четыре года не то что дорожку – целую колею протоптал!

Мужики, услышав подобное сравнение, хором заржали. Парнишка, довольный вниманием, разошелся.

– Вот сегодня его на работе нет, так мы хоть душу отвели. А то сидишь целый день и только и думаешь о том, как бы Каверзнику что в голову не пришло дурное. До маразма дело дошло. В прошлый четверг социолог наш приходил, опрос делать. У нас с этим строго. Раз в неделю обязательный опрос проводят. Моду взяли с заграницы, а чего этими опросами добиться хотят, и сами не знают. Просто, чтобы как в Америке было, – разглагольствовал парнишка. – Так вот, тема опроса была «Какие виды спорта вы предпочитаете?». Начальство, видите ли, интересует, кто из сотрудников ведет здоровый образ жизни! Ну, мы начали анкеты заполнять. Пошутить решили, чтобы не так скучно было писаниной лишней заниматься. Я у Лексеича спрашиваю: ты какой вид спорта укажешь? Бег на сто метров с перекурами или спортивная ходьба в секторе метания молота? А он отвечает: я предпочитаю десятиженство, как наш главный по кадрам. Так что вы думаете? Этот упырь пошел к генеральному и донес, что Лексеич сплетни распускает про кадровика. Перед всем отделом заявил, что тот с чужими бабами путается! Ну не гнида?

– А что, кадровик и правда до женщин охоч! – поддакнул Михаил Алексеевич. – Только это его личное дело. Он мужик холостой, пускай себе баб меняет, коли есть желание. Дело-то не в этом. Мы ж про кадровика вскользь упомянули. К слову, так сказать. Поржали и забыли. А Каверзник из этого целую бучу раздул. Меня, между прочим, на ковер за это тягали. А ему хоть бы что. Незачем, говорит, честное имя человека порочить. Так можно до чего угодно договориться. Да ну его к лешему.

Михаил Алексеевич махнул рукой, показывая, что не хочет вспоминать про Проскурина.

– А Светку-сметчицу помнишь, как подставил? – Парнишка у окна завелся и останавливаться не собирался. – Она на его проект смету составляла. Торопилась к сроку успеть, ну и в последнем документе указала сумму не сто двадцать тысяч, а сто две тысячи. Ведь сразу было понятно, что девчонка просто описку допустила. В остальных-то документах все верно указала, только в последнем ошибка закралась. Другой на его месте подошел бы к сметчице, попросил переписать, и все. Но только не наш Антоша! Знаете, что он сделал? Докладную накатал. Мол, сметчица намеренно занизила окончательную стоимость проекта. Говорю же, гнида редкостная, этот ваш Проскурин.

– Со Светкой, правда, нехорошо вышло. Ее после этого три дня по кабинетам мытарили. Девчушка не выдержала и заявление на увольнение написала. А Каверзник после этого с гордо поднятой башкой неделю ходил, точно и вправду диверсанта вычислил, – поддержал парнишку один из работников. – Ну, это-то понятно. Проскурин вообще женщин ненавидит.

– Это оттого, что у него постоянной бабы нет, – сделал вывод Михаил Алексеевич. – Вот была бы у него баба, тогда на пакости времени не оставалось бы.

– Да откуда ей взяться-то? Забыл, кто его воспитывал? С такой мамашей у любого все желание якшаться с противоположным полом улетучится на веки вечные, – рассмеялся мужчина средних лет, сидящий напротив Михаила Алексеевича.

– Твоя правда, Иван. С Марьей Петровной не забалуешь. Да только она четыре года, как преставилась, а Антоша все холостякует. Вот при ее жизни он себе разные пакости не позволял, – принялся вспоминать Михаил Алексеевич. – Когда мать его жива была, так Каверзника не видно не слышно в отделе было. Теперь приглядывать за ним некому, вот он и отыгрывается на нас.

Я слушала отзывы коллег Проскурина и не переставала удивляться. Со слов сослуживцев портрет потерпевшего вырисовывался безрадостный. Только от этих воспоминаний мне пользы было мало. Нужно было срочно переводить разговор на интересующие меня темы, иначе я рисковала засидеться здесь до прихода Мельникова. Отдавать инициативу в руки сотрудника полиции, хоть и моего лучшего друга, мне не хотелось.

– Значит, у Проскурина невесты не было? – уточнила я, ни к кому конкретно не обращаясь. – Чем же он в свободное от жалоб время занимался? По жизни он чем интересовался?

– Ничем этот бирюк, кроме своей персоны, не интересовался, – отрубил парнишка у окна. – Для интересов он слишком жаден. Любое хобби предполагает вложение денег. Даже если ты коробки спичечные собираешь, так и на них копеечку тратить придется. А наш Антоша, ко всему прочему, еще и скупердяй. За грош любого удавит. Или сам удавится.

– Вот как? А я слышала, что он любитель ресторанного отдыха, – невинно сообщила я.

– Да вы что! Кто вам мог такую ерунду наговорить? Проскурин даже в институтскую столовую и то только по праздникам ходит, – в один голос заявили коллеги Проскурина.

– Погодите, мужики. Чего человека в смущение вводите? – остановил их Михаил Алексеевич. – У Проскурина в последнее время деньжата водились, я сам видел. Да и на одежду он стал тратиться. И ведь не на барахолке покупал. Одна его куртка чего стоит. Я у девчат-сметчиц интересовался. Такая курточка в магазине стоит немерено. Может, и на рестораны раскошелился, кто знает?

– Давно у Проскурина деньги появились? – почувствовав, что напала на нужный след, спросила я.

– С полгода как, – призадумавшись, ответил Михаил Алексеевич. – До этого он, как и все мы, от зарплаты до зарплаты копейки считал, а тут кошелек у него потолстел. Приоделся наш Антоша, это точно. Я даже подумывал, что начальство ему приплачивать за его жалобы стало.

– И такое бывает? – удивилась я.

– В жизни всякое бывает, – наставительно произнес Михаил Алексеевич.

– Да брось ты, Лексеич. Кому он нужен, платить еще ему, – возразил парнишка у окна. – Вот я слышал, что Антоша калым себе нашел. На дому проекты варганит. Частным образом. Что ни говори, а в этом деле он мастер.

– И что же он ни с кем хорошей новостью не поделился? Ни одному не рассказал, откуда деньги берет? – спросила я.

– А кто его слушать-то станет? С ним ни одна живая душа общаться не хотела, – снова влез парнишка. – Но деньги у него водиться стали, это я тоже заметил. А откуда он их брал, мне неинтересно. Хотя насчет ресторанов я все равно сомневаюсь. Не может человек так вот взять и поменяться ни с того ни с сего. Я в это не верю. Если ты по жизни крохобор, то и помрешь крохобором.

– Вот он и помер, – задумавшись, произнесла я.

– Кто помер? – переспросил Михаил Алексеевич. – Антон помер?

Поняв, что проговорилась, я не стала отпираться.

– Да. Антона Проскурина убили вчера вечером. Зарезали ножом прямо в троллейбусе. Собственно, поэтому он на работу и не вышел, – сообщила я.

– Вот те раз, – присвистнул парнишка у окна. – А мы тут его грязью поливаем.

– Да, нехорошо как-то получилось, – укоризненно глядя на меня, произнес Михаил Алексеевич. – Вы бы хоть намекнули, что человека уже нет. А то мы тут его черним, а он уже и ответить в свое оправдание ничего не сможет.

– Так получилось, простите, – виновато сказала я. – Хотя то, что я услышала, поможет нам найти его убийцу гораздо больше, чем если бы вы все вместе принялись незаслуженно нахваливать Антона.

В комнате повисла тишина. Коллеги Проскурина притихли, переваривая новость. Именно в этот момент дверь открылась, и на пороге возник Мельников. Оглядев нашу невеселую компанию, он вполголоса спросил:

– Татьяна Александровна, вы тут закончили?

– Так точно. С коллегами побеседовала. Информацию собрала. Можем идти, – облегченно выдохнула я.

– Ну, тогда пойдемте. Я, собственно, тоже закончил, – озабоченно глядя на мое смущенное выражение лица, предложил Мельников.

– Постойте. А кто его хоронить будет? – задал вопрос Михаил Алексеевич. – Родни ведь у него нет.

– Этот вопрос еще не обсуждался, – ответила я. – Наверное, за счет государства.

– Не по-людски это! – решительно заявил Михаил Алексеевич. – Надо клич по отделам бросить. Уж на скромные похороны небось насобираем деньжат. Как думаете, мужики?

И те самые мужики, что минуту назад доброго слова о Проскурине сказать не могли, согласно загалдели.

– Правильно, Лексеич, соберем денег, похороним человека, как полагается. Все-таки не один день он с нами проработал.

– В кассе взаимопомощи можно какую-то сумму выписать.

– Поминки в столовой организуем.

– К Пашику с этим делом идти надо. Он парень понятливый, не откажет.

Мельников удивленно смотрел на сослуживцев Проскурина, а те, не обращая больше на нас никакого внимания, начали оживленно обсуждать предстоящее мероприятие. «Эх, не слышал ты, как они о покойнике отзывались. Ты б еще не так удивился! – усмехаясь про себя, подумала я. – Удивительная русская душа. Пока жил человек, никому до него дела не было. А как помер, так ему и забота, и почет. Парадокс». Я подхватила Мельникова под руку и вытянула в коридор. Коллеги Проскурина даже не заметили нашего исчезновения. Мне это было только на руку. Тратить еще полчаса на изложение подробностей смерти Антона мне не хотелось.

– Не понял, это что за партсобрание? Чем это ты их так проняла, Иванова, что они готовы раскошелиться на похороны сослуживца? Тут иной раз близких родственников приходится убеждать покойника забрать, а тебе хватило каких-то полчаса, чтобы сагитировать целый коллектив. Опытом не поделишься? – останавливая меня на полном ходу, принялся допытываться Мельников.

– Нет ничего проще, – засмеялась я. – Вот как ты считаешь, что для русского человека является самым сильным стимулом при совершении добрых дел?

– Боюсь и предположить, – воскликнул Мельников.

– Чувство жалости, Мельников. Банальное чувство жалости. Слышал бы ты, какими эпитетами они награждали Проскурина, пока не узнали, что тот умер. И сплетник он, и кляузник, и женоненавистник. А как узнали, им сразу его жалко стало. Вот ведь, умер человек, а про него никто доброго слова не сказал. Ну и решили, что таким образом смогут компенсировать Проскурину свою нелюбовь прижизненную. И весь секрет, – печально произнесла я. – А если честно, не хотела бы я оказаться на месте Проскурина. Тяжело сознавать, что тебя никто не любит. Тут у кого хочешь крышу снесет. Он столько лет с ними проработал, а авторитета не заслужил. А вот Пашик без году неделя в начальниках ходит, а его уже все любят и даже заступаются за него. И странности ему прощают, и к увлечению компьютерными играми снисходительно относятся.

– Это ты все в мое отсутствие выяснила? Молодчина, зря времени не теряла, – похвалил Мельников. – Я тоже не с пустыми руками вернулся. Начальник Проскурина собрался с мыслями и поделился со мной кое-какой информацией. Оказывается, Проскурин наш приходил к нему пару недель назад отпуск внеочередной выпрашивать. Уехать ему куда-то приспичило. Начальник ему отказал. Тебе, говорит, до отпуска еще полгода пахать. Деньги, говорит, заработать вначале надо, а потом проматывать. А Проскурин заявил, что деньги для него не проблема. Он, мол, и за свой счет отдохнуть не прочь. Спрашивается, откуда у Проскурина деньги? Я поинтересовался – зарплаты у институтских работников невеликие. На такие бабки больно не разгуляешься.

– Мужики в отделе тоже говорили, что у Проскурина некоторое время назад деньжата завелись, – и я пересказала то, что сообщили мне коллеги убитого.

– Да, видно, наш покойничек не так прост, как хотел казаться, – вынужден был признать Мельников. – Сумел-таки кому-то дорогу перейти.

– Надо в рестораны смотаться. Наверняка ниточка к убийце оттуда идет, – заявила я.

– Хорошо тебе, Иванова, рассуждать. У тебя начальства нет. А мне в отдел ехать нужно. Докладывать обстановку. Там теперь наверняка все на ушах. Да и с опергруппой еще пообщаться успеть надо. А то разойдутся по домам, придется до утра от них рапортов ждать. Может, соседи что-то интересное рассказали? Нет, рестораны придется на завтра отложить. А ты домой отправляйся. Хватит уже с тебя приключений. Одна туда соваться не смей, – предупредил Мельников.

– Это уж как получится, – заявила я. – Ты, Андрюша, езжай в отдел, а я еще немного тут похожу. Пока мужики под впечатлением от новости, попробую еще что-нибудь выведать. Жалко упускать такую возможность.

– Вечно тебе на месте не сидится, – проворчал приятель, но отговаривать меня не стал, зная по опыту, что дело это неблагодарное.

Мельников ушел, а я вернулась обратно к кабинету, где при жизни трудился Проскурин. Внутрь заходить не торопилась. Решила послушать, что коллеги Антоши без свидетелей обсуждать станут. Подслушивать, ясное дело, некрасиво, но иной раз, подслушивая, можно много интересного узнать. И я, не обременяя себя угрызениями совести, прижалась ухом к двери.

Сначала мне был слышен только голос Михаила Алексеевича. Он делился с коллегами опытом организации похорон. Какая-то его дальняя родственница умерла буквально пару месяцев назад, и он докладывал, что почем нынче на рынке ритуальных услуг. Мужики слушали молча, не перебивая. Лишь один голос время от времени подавал реплики с просьбой повторить цену. Видно, конспектировал за рассказчиком, чтобы после подсчитать, какая сумма потребуется для того, чтобы устроить все чин по чину. Потом мужикам надоела скучная бухгалтерия. Я услышала, как кто-то, по голосу не из тех, кто участвовал в нашей беседе, спросил:

– Как думаете, кто Антошу прирезать мог?

– Кто ж его знает? Шпана какая-нибудь. Кошелек подрезать решили, да не рассчитали.

– Нет, карманники на такое не пошли бы. Ну, не вышло лопатник рубануть, так он, вор-то, просто сбежал бы из троллейбуса. Не удалось в этот раз, повезет в другом месте. Я думаю, Антошу намеренно в расход пустили.

– А за что? Для того чтобы жизни человека лишить, веская причина нужна. Насколько я знаю, наш Антоша ничем противозаконным не занимался. За что его убивать-то?

– Да мало ли поводов? Сейчас народ через одного все отмороженные. Может, нагрубил кому? Сами знаете, Проскурин иной раз таким мерзким мог быть.

– Брось ты, Иван. Разве за такое убивают? Я вот считаю, что Антоша все-таки с криминалом связался. И основания так считать у меня имеются. Вспомните, с полгода назад Каверзник наш на работу опоздал. Прискакал взъерошенный весь. А когда Лексеич его подколол насчет того, что, похоже, тот всю ночь в засаде просидел, он даже не огрызнулся. Мне еще тогда это странным показалось. А главное, что спустя короткое время у него деньги стали появляться. Когда на юбилей Веронике Степановне сбрасывались, я рядом с Антошей стоял. Ну, и случайно в кошелек его заглянул. Машинально получилось. Так у него там тысячные купюры целой стопкой лежали. Я аж присвистнул от удивления. А Антоша кошель захлопнул и оправдываться принялся. Не мои, мол, деньги. Сосед попросил компьютер ему присмотреть. Сам, мол, в этом ничего не смыслит, собираюсь после работы в магазин заехать. Тогда-то я поверил, а теперь думаю, не соседские это тыщи были, а Антошины. А за такие деньги немудрено и заточку в бок схлопотать.

– Я вот тоже кое-что вспомнил. Следовательша, что к нам заходила, про рестораны спрашивала. Сразу-то мне в голову не пришло, я и промолчал. А сейчас припоминаю. Мне однажды дочка говорила, что видела Проскурина в ресторане. Она администратором работает в «Старом Городе». Зарплата приличная, и кормят на убой. Повезло дочке с работой.

– Про дочку в другой раз расскажешь, – прервал рассказчика Михаил Алексеевич. – Давай про Антошу докладывай.

– А я что делаю? Пришла дочка домой и говорит: сегодня ваш Кляузник в ресторан заявился. Я отмахнулся. Говорю: Антоша и в ресторане? Перепутала ты, дочка. Что ему там делать? Она плечами пожала и заявляет: что, я Антошу вашего не знаю? Он это был.

– Пожалуй, перепутать она и вправду не могла. Настя ж в нашем НИИ года два проработала. И с Проскуриным не раз сталкивалась, – согласился Михаил Алексеевич. – А не сказала дочка твоя, что он там делал? Ужинать приходил или просто на разведку?

– Не помню я. Давно это было, да и неинтересно мне про Кляузника слушать, чем он там на досуге развлекается. Кажется, просто заходил, обстановку разведать.

Дальше разговор шел в том же русле. Я послушала еще какое-то время, потом решила, что ничего интересного мужики больше не вспомнят, и тихонько, на цыпочках удалилась. Выйдя из института, я поискала глазами машину. И только тогда вспомнила, что пропустила время очередного похода к приятелю Светки Вадику. Вот незадача! Мой автомобиль все еще находился под вынужденным арестом. И как прикажете за один вечер объехать четыре ресторана без собственных колес? Как же не вовремя вышел из строя мой автомобиль. Позвонить, что ли, Вадику, вдруг машина готова, и ее можно забирать? С Вадиком общаться не очень хочется, но что поделать – транспорт мне нужен позарез. Собравшись с духом, я набрала номер его телефона.

– Слушаю, – донеслось из трубки.

– Вадик, привет, это Таня Иванова, – начала я.

– Что хотела? – голос Вадика сразу изменился, сделавшись недовольным.

– Хотела узнать, что нового? Чем порадуешь? – проигнорировала я его недовольство.

– Тебя международные новости интересуют или местные? – съязвил он.

– Исключительно местные, – не поддалась я на провокацию. – Что с машиной?

– Работаем, – коротко отчитался Вадик. – Завтра к пяти подъезжай.

– Вадик, скажи честно, завтра когда-нибудь наступит? – раздраженно спросила я.

– В каком смысле? – сделав вид, что не понимает, переспросил он.

– В прямом! Фразу «завтра к пяти» я слышу на протяжении недели. В связи с этим у меня назрел актуальный вопрос: завтра когда-нибудь наступит, или мне для того, чтобы вызволить из плена свою собственность, придется ОМОН привлекать? – прокричала я в трубку.

– Чего ты нервничаешь? – невозмутимо произнес Вадик. – Я же не виноват, что у тебя вместо тачки развалюха. Да мои парни из кожи вон лезут, чтобы она по запчастям под их руками не развалилась, а ты вместо благодарности крик поднимаешь. Говорю же, осталось совсем немного, и рухлядь твоя вернется в строй. Терпения тебе, Иванова, не хватает. Ты бы на курсы медитации записалась, что ли. Глядишь, поможет.

– Спасибо за совет. Позволь дать встречный: поищи среди своих многочисленных клиентов хорошего хирурга. Если до завтрашнего вечера машина не будет сделана, хирург тебе ой как пригодится, – пригрозила я, отключаясь.

Итак, машины мне сегодня не видать. Придется вызывать такси. Только сначала нужно выбрать, в какой из ресторанов ехать в первую очередь. Коллега Проскурина упоминал о «Старом Городе». В этом ресторане видели Проскурина. Я вынула блокнот, в который переписала названия ресторанов, на рекламных проспектах которых Проскурин сделал пометки. Ага, «Старый Город» как раз входит в их число. Вот и прекрасно. Тем более что я знаю имя администратора. Поеду пообщаюсь с Настей. Выясню, за какой надобностью Проскурин к ним наведывался.

В «Старом Городе», несмотря на ранний час, посетителей было немало. Официанты в аккуратной форменной одежде бело-коричневых тонов проворно сновали между столиками. У стойки администратора, вопреки моим ожиданиям, расположился солидного вида дядечка. Он внимательно просматривал какие-то записи и беспрерывно поднимал трубку стационарного телефона. По всей видимости, желающих воспользоваться сервисом ресторана было хоть отбавляй. Я подошла к нему поближе и стала терпеливо ждать, когда он освободится. Увидев, что я его дожидаюсь, дядечка улыбнулся и сделал характерный жест, обозначающий, что меня заметили. Прикрыв трубку рукой, он вполголоса произнес:

– Через минуту я весь ваш.

Минута так минута. Пока дядечка выслушивал собеседника на другом конце провода, я осмотрелась. Ресторан был большой. Два зала, практически равных по размеру. Специальный знак на стене сообщал, что курение в данном заведении разрешено только в строго отведенном месте. Интерьер того зала, в котором в настоящий момент находилась я, был довольно миленький. Стройные ряды столиков. Уютные диванчики. Салфеточки на столах все тех же бело-коричневых тонов. Стильные модульные постеры на стенах, изображающие городские пейзажи. Одним словом, «Старый Город» мне понравился.

– Чем могу служить? – услышала я за спиной.

Обернувшись, я встретилась глазами с вопрошающим взглядом дядечки-администратора.

– Здравствуйте, – поздоровалась я. – Скажите, Настя-администратор сегодня работает?

– Сожалею, но у Анастасии сегодня выходной. Быть может, я могу быть вам полезен? Вы хотели столик заказать или планируете мероприятие? – услужливо склонив голову, поинтересовался дядечка.

– От столика не откажусь, – неожиданно для самой себя согласилась я. – Только главная цель моего визита не ужин при свечах. Мне нужна информация об одном человеке. Возможно, он ваш постоянный клиент.

– Прошу прощения, но мы не предоставляем информацию о своих клиентах. Охрана частной жизни, сами понимаете, – виновато улыбнулся дядечка. – А вот столик организовать, пожалуйста. В каком месте зала предпочитаете расположиться?

– У стены. Лицом к двери. И желательно, чтобы окно присутствовало. Вот тот дальний столик вполне подойдет, – махнув рукой в выбранном направлении, произнесла я. – А по поводу охраны частной жизни подумайте. Я буду вам очень признательна.

Слово «очень» я подчеркнула особо. При этом я красноречиво потрясла кошельком, который к тому времени уже держала в руках. Дядечка смутился, но ничего не ответил. Я решила поднажать.

– В вашем ресторане не принято, чтобы заказ у посетителя принимал сам администратор? Я была бы не против.

Сказав это, я быстрым шагом направилась к выбранному столику. Администратор минуту постоял на месте и последовал за мной. Я удовлетворенно улыбнулась. Вот так вот! Прощай, охрана частной жизни. Привет, незаконное обогащение! Расположившись за столиком, я взяла в руки папку с меню. Администратор, все так же склонившись, ждал моих вопросов.

– Меня интересует вот этот человек, – вполголоса проговорила я, незаметно вкладывая в папку фотографию Проскурина, которую стащила из его квартиры. – Правда, он здесь не совсем одет, но вас же это не смущает, верно?

Дядечка принял из моих рук папку, изучил фото и отрицательно покачал головой.

– Сожалею, но в числе наших постоянных клиентов этого мужчины нет, – понимая, что прибавка к жалованью ускользает из его рук, расстроенно произнес он.

– Вы уверены? Быть может, он не является частым гостем ресторана, но один раз он точно здесь побывал, – расстроившись не меньше дядечки, переспросила я. – Посмотрите еще раз. На фото он гораздо моложе. Попытайтесь представить его несколько старше и одетым в строгий костюм.

Администратор вновь вгляделся в фото, но вынужден был ответить то же самое. Проскурина он в ресторане никогда не видел.

– Попробуйте показать это фото официантам. Вдруг они что-то вспомнят? – предложила я.

– Что вы! Нам подобное строжайше запрещено! Забудьте об этом, – с неподдельным ужасом в голосе зашипел на меня администратор. – Да за такое хозяин нас всех поувольняет в одну минуту.

– Ну, хорошо. Давайте я сама сделаю это, – предложила я. – Меня же ваш хозяин не уволит?

– Прошу вас, только не в мою смену! У меня дети. И жена. И мама старенькая. Буча поднимется, так хозяин разбираться не станет, виноват я или нет. Тут же выставит за дверь, – запричитал дядечка. – Говорю вам, в мою смену его в ресторане не было. Значит, и официанты его не видели. У нас разделение по сменам. Те, кто с Анастасией работает, в мою смену не выходят. Сожалею, но помочь вам ничем не могу, честно.

– Жаль, – протянула я, вставая и забирая фото из папки. – Что ж, попытаюсь прийти в другой раз. Возможно, он был здесь в тот день, когда вы отдыхали.

Я сунула фото в сумочку и направилась к выходу.

– А как же заказ? Разве вы ужинать не будете? – разочарованно проговорил мне вслед администратор.

– Передумала, – бросила я через плечо.

Выйдя на крыльцо, я задумалась. Если такая ситуация будет повторяться в каждом ресторане, далеко я не продвинусь. Понятное дело, неприятности никому не нужны и выдавать сведения о частной жизни посетителей ни официанты, ни администраторы кому попало не станут. Придется снова немного схитрить. Я пошарила в сумочке. Красные корочки сотрудника полиции были на месте. Эх, и рассердится Мельников, когда узнает, что сотрудник полиции Иванова Татьяна Александровна посетила энное количество ресторанов с целью получения информации! Ну и пусть. Я же не виновата, что они не такие мобильные, как мне хотелось бы. Не нужно откладывать на завтра то, что за тебя кто-то может сделать сегодня!

Следующий по списку ресторан назывался «Черчилль» и располагался он в противоположной части города. Вздохнув, я снова вызвала такси. Да, Танюша, накладненькое ты себе развлечение нашла. Обычно твои расходы клиент оплачивает, а в этот раз кто раскошелится? Ты, Танюша, ты. Вот и подумайте, господин Барр, так ли верно ваше изречение о детективах-крохоборах? Я улыбнулась, поймав себя на мысли, что беседую с профессором из Северной Англии. Дался мне этот профессоришка. Давно следует выкинуть из головы его обидные слова. А я как школьница, которую несправедливо обвинили в том, что она домашнее задание списала.

До «Черчилля» я добиралась целый час. Водитель такси оказался мужчиной неместным и город знал плохо. Сначала он долго таращился в навигатор, пытаясь проложить маршрут. Потом звонил диспетчеру с просьбой объяснить ему, бедолаге, где же в славном городе Тарасове располагается улица имени Калашникова. Затем, пытаясь следовать указаниям диспетчера, таксист умудрился завезти меня в такую глухомань, в которой не то что ресторанов – магазинов приличных отродясь не было. Когда путешествие в никуда мне порядком надоело, я позвонила диспетчеру сама и, используя яркие эпитеты, объяснила, что думаю про их фирму в целом и про конкретного водителя в частности. Выслушав поток извинений, я получила заверение в том, что через пятнадцать минут мне будет предоставлена другая машина с водителем. Машину действительно прислали. Новый водитель домчал меня до «Черчилля», не взяв при этом ни копейки. В качестве извинения от фирмы, как он выразился.

К тому времени, как я попала в ресторан, посетителей там собралось прилично. Я решила для начала изучить обстановку, а уж потом приставать к официантам с расспросами. Заняв столик у окна, я заказала горячее и салат. В ожидании заказа я рассматривала посетителей. В «Черчилле» собирался в основном зажиточный люд. Это было видно по тому, какие блюда они заказывали. Ну и по одежде, конечно. Мужчины сплошь в дорогих строгих костюмах. Женщины в красивых платьях и при драгоценностях. В своих джинсах и простенькой блузке я чувствовала себя здесь белой вороной.

– Ваш заказ, – вполголоса проговорил возникший из ниоткуда официант.

Он ловко расставил тарелки на столе и собрался уходить. Я едва успела остановить его.

– Подождите, я хотела еще кое-что заказать, – протягивая меню официанту, сообщила я. – Не могли бы вы мне подсказать, вот это блюдо стоит брать?

Я раскрыла папку с отпечатанным меню и ткнула пальцем в пятисотенную купюру, заранее вложенную туда, решив для начала попытаться использовать более мощный стимул, чем красные корочки полицейского. Официант опасливо зыркнул по сторонам. На нас никто не обращал внимания. Забрав из моих рук папку, официант спросил:

– Желаете узнать что-то конкретное?

– Угадали. Где мы можем пообщаться без посторонних глаз? – спросила я, радуясь тому, что не ошиблась в выборе стимула. Удостоверение следователя – это, конечно, хорошо, но волшебные листочки с водяными знаками действуют порой не хуже официального документа. А может, даже лучше.

– За дамской комнатой есть пожарный выход во двор. Минут через десять я освобожусь, – скороговоркой произнес официант, ловко выудил банкноту и, незаметно спрятав ее в карман, удалился.

Выждав пять минут, я направилась в боковой коридор, где располагалась дамская комната. Заглянув в туалет, убедилась, что он пуст. Не задерживаясь в коридоре, я прошмыгнула в дверь, ведущую во двор. Отойдя от двери шагов на пять, я остановилась и стала ждать официанта. Ожидание затянулось. Наконец, когда я потеряла всякую надежду и собиралась уже вернуться в ресторан, открылась пожарная дверь, и из нее вышел тот самый официант, что обслуживал мой столик. Осторожно приблизившись, он спросил:

– Поговорить хотели? Предлагаю сразу по существу. Надолго я из зала уйти не могу. Минут десять, не больше.

– По существу так по существу. Недавно в вашем ресторане отдыхал молодой человек. Возможно, он был не один раз. Вполне вероятно, что он ваш постоянный клиент, – начала я. – Мне нужно узнать о нем все, что знаете вы.

– Что за человек? Банкир, адвокат, золотодобытчик или просто коммерсант? – любопытство из официанта просто выплескивалось.

– Скорее служащий, – ответила я и описала внешность Антона, подкрепив свои слова показом фотографии, не забыв упомянуть о пестром шарфике.

– Шарфик, шарфик… Нет, не припомню такого, – отрицательно покачал головой официант. – Если бы он числился в постоянных клиентах, я бы его непременно вспомнил. Да и разового клиента, скорее всего, узнал бы. В нашем заведении случайных посетителей практически не бывает. Таких, кто так же, как вы, с улицы приходит, обслуживать приходится не часто.

– Ну, а если он приходил в другую смену? Могло такое быть? – спросила я, думая об администраторе «Старого Города».

– Исключено. Я работаю без выходных. Понедельник – официальный выходной ресторана. В этот день у меня передышка. Все остальные дни я провожу в ресторане с восьми утра и до последнего клиента, – пояснил он. – Уверяю, этого мужчины в ресторане не было.

– И все же мне нужно, чтобы вы поспрашивали о нем других работников ресторана. Возможно, вы просто упустили его из виду. Сможете организовать это? – стояла я на своем.

– Фото давайте и за стол возвращайтесь. Попытаюсь что-нибудь для вас сделать, – пообещал официант, забрал у меня из рук снимок и юркнул в дверь.

Я выждала пять минут и вернулась в зал. Мой заказ уже остыл, превратившись в нечто неудобоваримое, но отказываться от выбранных блюд мне было неловко. Безучастно поглощая выставленную передо мной еду, я ждала новостей от официанта. Он появился перед моим столиком только тогда, когда я перековыряла все блюда без исключения.

– Готовы получить расчет? – громко спросил официант, подмигивая мне при этом.

Пришлось кивнуть. Официант положил передо мной папку, которую обычно в ресторанах используют как способ оплаты. Просмотрит человек список заказанных блюд, разглядит окончательную сумму заказа, повздыхает и положит купюры в папочку. А официант, проходя мимо, папочку эту и заберет. На этот раз в папочке вместо чека лежала фотография и больше ничего.

– Это все? – переспросила я, понимая, что официанту не удалось раздобыть нужные сведения.

– Есть надежда, что завтра этот вопрос прояснится, – понизив голос до шепота, проговорил он.

– Почему именно завтра? – не поняла я.

– Так Григорий после болезни возвращается, – воскликнул официант. – У него феноменальная память на лица. Если он вам помочь не сможет, значит, уже никто не поможет.

– Ну, хорошо. Вернусь завтра, – пообещала я, забрала фото, вложила в папку деньги за заказ и вернула ее официанту.

– Приходите обязательно. Завтра у нас расширенная программа намечается. Живая музыка с привлечением известных вокалистов. Рекомендую столик заранее заказать, а то придется у барной стойки ютиться, – доверительно сообщил он. – Могу со столиком посодействовать.

И он красноречиво взглянул на мой кошелек. Я спрятала кошелек в сумочку и вежливо отказалась.

– Думаю, завтра мне и у барной стойки будет неплохо. До встречи.

Я встала и направилась к выходу. Официант проводил меня разочарованным взглядом.

Глава 5

Из «Черчилля» я поехала прямиком домой. И время было позднее, да и подумать было над чем. Две неудачи подряд отбили у меня всякую охоту мотаться по ресторанам в поисках свидетелей частной жизни Проскурина. Дома я первым делом позвонила Мельникову, надеясь услышать хоть какие-то новости.

– Поквартирный обход ничего не дал, – сообщил Мельников. – Соседи в один голос утверждают, что Проскурин жил скромно. Компаний в дом не водил. В связях с криминальными элементами замечен не был. Ну, а как у тебя дела обстоят? Удалось что-то в ресторанах узнать?

– Откуда ты знаешь, что я туда ходила? – притворно удивилась я.

– А то я тебя не знаю. Стала бы ты так просто меня отшивать, если бы не собиралась продолжать расследование, – заявил Мельников. – Рассказывай, не юли.

– Каюсь. Я действительно посетила парочку ресторанов. Результат нулевой. Только время зря потратила, – призналась я.

– Ничего удивительного. Ладно, не расстраивайся. Расслабься и займись чем-то приятным. Ты уже и так помогла следствию, отыскав квартиру убитого. Теперь очередь за нами. Завтра с утра сам туда поеду, – сообщил Мельников.

– Удачи, – пожелала я и отключилась.

Ну, вот. И у приятеля ничего. День, конечно, нельзя назвать проведенным впустую. В первую очередь я получила имя убитого. Узнала место его работы. Пообщалась с соседом и сослуживцами Проскурина. Теперь я могу составить более или менее точный его портрет, включая описание прижизненных привычек и характера убитого. А уж отсюда могу плясать с предположениями, что же произошло в троллейбусе.

И соседи, и сослуживцы сходились на том, что Проскурин был ничем не примечательным, одиноким мужчиной, с детства замуштрованным родителями-узурпаторами. Не так давно он освободился из-под их надзора. Внешне на его личной жизни это практически не отразилось, если не считать того факта, что Проскурин принялся изводить сослуживцев доносами и кляузами. Ну, это понять можно. В кои-то веки мужик получил возможность поступать так, как считает нужным. А то, что он выбрал такой странный способ для самоутверждения, так это, как говорится, его личное дело. За такое не убивают.

Что дальше? С полгода назад у Проскурина появились свободные деньги. Свидетели утверждают, что он этим не больно хвастался. Но опять-таки это еще не доказывает того, что деньги он получал незаконным путем. Вполне возможно, что он нашел какую-то вполне легальную подработку, за которую ему хорошо платили. Однако, в свете последних событий, возможность нелегального бизнеса исключать нельзя.

Следующий факт – Проскурин интересовался городскими точками общепита. Причем выбирал самые что ни на есть дорогие из существующих в Тарасове. Кроме того, что в его доме я нашла целую кипу рекламных проспектов, дочь одного из сослуживцев Проскурина видела его в своем ресторане. Если учесть, что раньше Проскурин и в институтской столовой был нечастым гостем, такой интерес к фешенебельным заведениям более чем странен.

Наличие в его жизни женщины ничем не подтверждается. Ни соседи, ни сослуживцы в компании дамы его не встречали. Однако, если брать за рабочую версию предположение, что именно Проскурин несколько недель назад пытался нанять меня в качестве «хвоста» для своей подруги, таковая должна была иметься. Почему же никто о ней не знает? Для чего было скрывать от знакомых этот факт? Гораздо логичнее было бы, если бы Проскурин принялся рассказывать о своих подвигах на любовном фронте каждому встречному-поперечному. Тем более что раньше он этим похвастаться не мог. А он молчал. Так почему же? Ответ напрашивается сам собой. Либо никакой женщины не было и дама, за которой он хотел последить, не является его возлюбленной, либо с этой женщиной связана та сторона его жизни, которую он хотел от окружающих скрыть.

Что касается самого убийства, ситуация и вовсе из разряда фантастических. Одно дело, если бы его прирезали в темном переулке. Ведь такая возможность у убийцы была. Улица, по которой Проскурин ежедневно возвращался с работы домой, не относится к разряду многолюдных. Летом там, конечно, светло, но двор расположен вдали от любопытных глаз. И потом, можно было воспользоваться подъездом. А то и вовсе прийти к Проскурину домой. Живет-то он один, значит, помешать некому. Или представить его смерть как несчастный случай. Возможностей тоже хоть отбавляй. Так нет же, убийца предпочел сделать это в самом неподходящем месте. Да еще и заточка эта. Мельников сказал, что нож явно уркаганский. Дерзость, с которой совершено преступление, тоже указывает на то, что виновник смерти Проскурина не клерк из затрапезной бумажно-волокитной конторы.

И что все эти умозаключения нам дают? Да, собственно, ничего конкретного. Ясно лишь то, что нужна хоть одна конкретная зацепка, а ее-то как раз и нет. Кроме записей на рекламных буклетах. Что ж, придется разбираться в них.

Я распечатала снимки буклетов с надписями, сделанными, как я предполагала, рукой убитого, добавила к ним записи из блокнота, разложила все это богатство перед собой и принялась размышлять. Четыре записи. Все четыре содержат определенное количество букв и цифр. Три заглавные, одна прописная. И три пары цифр. Я выписала их в столбик. Получилось нечто из разряда «Пляшущих человечков» Конан Дойля.

«УАМ», прописная «б» и цифры 3, 18, 5.

«ИСА», прописная «с». Цифры 12, 20, 4.

«КРА», прописная «р». Цифры 22, 19, 11.

«ДБС», прописная «х». Цифры 9, 20, 7.

Только в моих записочках знаки не так часто повторялись. Собственно, единственное повторение было в цифре двадцать. И все. Означать эти записи могли что угодно. Для начала я решила проверить теорию Мельникова с использованием аббревиатур. Залезла в Интернет, ввела в поисковик первые заглавные буквы. Интернет выдал несколько попаданий. Ассоциация маркетинга из дружественной Украины и префектура центральноафриканской столицы. Да еще какие-то плазмофильтры.

Следующие буквы выдали первый результат, который меня несколько обескуражил. Исламский пророк – гласила надпись на сайте. Только этого мне не хватало! Этот вариант я даже рассматривать не стану. А вот следующий был вполне удобоваримый. Институт строительства и архитектуры. Столичный, между прочим. Еще встречались записи про «Призрачного танцора», и одноименный форум «Иса-групп».

Сочетание букв «КРА» меня тоже не порадовало. Поисковик выдал только два варианта. Кра – перешеек, соединяющий полуостров Малакка с азиатским континентом. Или информацию про номера машин, совпадающие с инициалами политического деятеля.

Четвертую тройку проверяла уже чисто для успокоения души. Чтобы не думалось после. Но и тут ничего, что бы навело на светлые мысли, не нашлось. Модель автомобиля «Астон Мартин» с искомыми буквами. Название музыкальной группы, исполняющей произведения в стиле «Агро Диско». Тоже, кстати, как и институт строительства и архитектуры, московской. Какой-то китайский сайт по продаже всякой всячины. И Сингапурский банк, выдающий кредитные карты.

Короче, идея Мельникова с треском провалилась. Другого я и не ожидала. Слишком уж это мудрено. Для чего Проскурину выписывать аббревиатуры на буклеты ресторанов? Нет, все-таки моя версия мне больше по душе. Самое простое объяснение – инициалы. А вот чьи они, на этот вопрос ответить будет посложнее. Начнем с банального. Инициалы владельцев ресторанов. И я снова полезла в Интернет.

Полчаса поисков убедили меня в том, что инициалы хозяев заведений не имеют с написанными буквами ни одного совпадения. Жаль, что я не сообразила поинтересоваться списками сотрудников у администраторов «Старого Города» и «Черчилля». Возможно, задача с тремя неизвестными была бы решена уже сейчас. Ну, ничего. Мне все равно придется туда возвращаться. И на этот раз я первым делом выясню, имеются ли в ресторанах работники с подобными инициалами. Кстати, дочь коллеги Проскурина, работающую администратором в «Старом Городе», зовут Настя. Анастасия, значит. И буква «А» на буклете имеется. Не Настю ли имел в виду Проскурин, когда делал запись? «УАМ» в этом случае обозначает фамилию, имя и отчество. Я попыталась отыскать на сайте ресторана полные данные администратора «Старого Города», но потерпела неудачу. Таких сведений сайт не предоставлял. Жаль, конечно, но ничего не поделаешь, придется потерпеть до утра.

А пока есть свободное время, можно поразмышлять, что могут обозначать цифры? Если с буквами можно было хоть какие-то предположения строить, то с цифрами дело обстояло намного сложнее. Телефонные номера отпадали, к такому выводу мы с Мельниковым еще в самом начале пришли. Для даты рождения подходящих цифр тоже не было. Ни в начале, ни в конце набора цифр. Так что же они обозначают? Может, это какие-то ставки? Может, Проскурин открыл на территории нескольких ресторанов своего рода тотализатор, а на буклетах записывает размеры ставок? Тогда почему записей так мало? Частное пари? Возможно, но маловероятно.

В конце концов, мне надоело гадание на кофейной гуще. Я отложила решение вопроса до утра и отправилась спать.

* * *

Если бы я заранее знала, что принесет мне наступающий день, я, пожалуй, и с постели вставать не стала бы. Валялась бы себе на диване, попивала кофе, таращилась в телевизор, а про посещение ресторанов и думать бы забыла. Но, увы, предсказать череду неприятностей я в момент пробуждения была не в силах. Утро встретило меня теплой, не по-осеннему солнечной погодой. Настроение из-за нежданного тепла было чудесное. Я собиралась проехаться по всем четырем харчевням высшего разряда, занесенным в мой список, и выяснить наконец, что именно привлекло в них убитого Проскурина.

Плотный завтрак, состоящий из целой горы бутербродов и доброй порции свежесваренного кофе, окончательно привел меня в благодушное настроение. Одевшись по-походному, я вызвала такси и собиралась уже спуститься во двор, когда в голову пришла идея испросить у магических костей предсказание на день грядущий. Желание было настолько сильным, что сопротивляться я не стала. До приезда такси в моем распоряжении было несколько минут.

Недолго думая, я высыпала кости на ладонь и бросила их на стол. Обычно строптивые грани на этот раз выдали результат мгновенно. Остановились как вкопанные, едва коснувшись поверхности стола. Я задумчиво разглядывала результат. «10+20+27 – Вас подстерегают опасности: ожидают многочисленные трудности и окружают враги». Настроение сразу испортилось. К многочисленным трудностям, подстерегающим меня в процессе каждого расследования, я уже привыкла. Ничего нового в этом не было. Да и врагов в моей жизни всегда хватало. Но вот конкретно в этом случае я никак не ожидала нажить себе врагов. Откуда им взяться? Я ведь и узнать еще толком ничего не успела, а враги уже тут как тут?

Убрав кости на место, я поспешила во двор. Машина ждала меня возле подъезда. Назвав адрес ресторана «Старый Город», я откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Через сорок минут я встречусь с администратором Анастасией. Во время вчерашнего посещения дядечка-администратор, работающий в параллельной с Анастасией смене, заверил меня, что я смогу застать ее в ресторане чуть ли не с восьми часов. Стрелки часов приближались к половине одиннадцатого. Это хорошо. Анастасия должна уже успеть выполнить все неотложные дела, и вероятность того, что она сможет уделить моей персоне несколько минут, повышалась с каждой минутой.

Войдя в «Старый Город», я сразу увидела ее. Миловидная высокая девушка в строгом костюме и в туфлях на высоченных каблуках деловито распекала одного из официантов. Тот угрюмо смотрел в пол, не рискуя оправдываться перед строгим администратором. Чтобы удостовериться в том, что не ошиблась, я спросила у женщины, старательно трущей пол:

– Не подскажете, администратора Анастасию где найти?

– Да вон же она, перед вами стоит, – недовольно буркнула женщина и ворчливо добавила: – Совсем люди ослепли, что ли? Скоро и слона перед собой не разглядят.

– Спасибо за помощь, – язвительно проговорила я.

Женщина бросила на меня уничтожающий взгляд, забрала ведро и перешла в другой зал. Под влиянием ее взгляда я вспомнила предсказание костей и поежилась. Да, таким взглядом и убить можно. Надо поосторожнее в выражениях быть. Еще и вправду схлопочу ни за что по первое число. Встав в стороне от администратора, я прислушалась.

– Ты хоть понимаешь, чем нам всем это грозит? – вполголоса говорила Анастасия. – Мало того что хозяин недостачу на всю смену повесит, так еще и премии из-за тебя лишит. Ты, что ли, нам убытки покрывать будешь?

– Я ж не нарочно. Эта баба, она сама предложила. Откуда я мог знать, что она подставная? – вяло произнес официант.

– Чувствовать такие вещи надо, Паша, чувствовать. А не чувствуешь, так и не мухлюй, – припечатала Анастасия. – Я второй раз с тобой беседу на эту тему веду. Учти, третьего раза не будет. Если с двух раз не понял, третий роли не сыграет. Я из-за тебя смену подставлять не собираюсь. Ты меня понял?

– Да понял я, понял, – думая только о том, как бы поскорее закончить неприятный разговор, охотно согласился официант. – Ну, я пошел?

– Иди, глаза б мои на тебя не смотрели, – отмахнулась Анастасия. – Запомни, я за тобой пристально наблюдаю.

Официант отвесил Анастасии церемонный поклон и опрометью бросился в подсобку. Я приблизилась к администратору, представилась и задала вопрос:

– Скажите, Анастасия, вам знаком человек по имени Антон Проскурин?

– Допустим, – уклончиво ответила она. – А вам он зачем?

– Мне нужен не он, а скорее информация о нем, – ответила я.

– Какого рода информация? – переспросила Анастасия.

Голос ее звучал несколько напряженно.

– Просто необходимо составить достоверный портрет господина Проскурина, – попыталась я отделаться общими фразами.

– Вы ему кто? – спросила Анастасия. – Родственница?

– Нет. Я ему никто, – ответила я.

– Я, кажется, догадалась, кто вы, – подозрительно сощурилась девушка. – Вы тот самый помощник следователя, что вчера в институт приходил. Я угадала?

Пришлось признаться, что я и вправду была в институте. И отец девушки упоминал в разговоре, что Проскурин посещал этот ресторан. То, что слова эти я попросту подслушала, ей знать было не обязательно.

– Чего же вы хотите от меня? Чтобы я подтвердила слова отца? – спросила Анастасия. – Так я подтверждаю. Проскурин действительно приходил в ресторан пару раз.

– Что он здесь делал? Заказывал столик? – уточнила я. – Или же это просто очередная возможность себя показать?

– Столик он не заказывал. У стойки сидел. Насколько я знаю, он и в баре только воду заказывал. Она ведь бесплатная. Остальное за деньги, а терять свои сбережения ради кого бы то ни было Проскурин не любитель, – ответила Анастасия.

– Как давно это было? – направила я разговор в нужное мне русло.

– Давненько уже. Я успела забыть всю эту историю. Когда отец вчера про Проскурина рассказал, я принялась в закоулках памяти копаться. Ну, и вспомнила. Антон был у нас примерно три месяца назад, – сообщила Анастасия. – Точного дня уже не назову. Пришел. Занял место в баре, просидел часа полтора. Затем ушел.

– Он был один? – спросила я.

Она кивнула.

– Как думаете, он кого-то ждал?

– Думаю, он поджидал девушку, – улыбаясь, ответила Анастасия.

– Отчего вы так решили? – переспросила я.

– Опыт, знаете ли. Я не первый день в этом бизнесе. Кое-чему успела научиться, – продолжая улыбаться, ответила она.

– Например?

– Например, тому, что посетитель, который сегодня просидел битый час над одним бокалом, завтра может весь список из меню заказать, лишь бы прихвастнуть перед девушкой. Бармен наш тех, кто заказ долго не делает, время от времени гоняет из бара. Мы даже сцеплялись с ним по этому поводу, пока он не согласился с моей точкой зрения, – объяснила Анастасия. – В случае с Проскуриным дело обстояло проще не придумаешь. Он ждал девушку, а она не пришла. Прождав ее впустую, Проскурин ушел.

– И больше не появлялся? Или все же приходил? – с надеждой спросила я.

– Угадали. Появлялся. Второй раз он приходил примерно через неделю после первого визита. Да не один, а с девушкой. Встретились они где-то по дороге, – сообщила моя собеседница. – Это было видно по тому оживлению, с которым они вели беседу. Сидели за столиком. Правда, недолго. Потом так же вместе и ушли.

– Как выглядела девушка? – поинтересовалась я.

– Симпатичная, молодая. Намного моложе его. Невысокая. С короткой стрижкой. Модная такая стрижка. Челка длинная, а затылок круто подстрижен, – принялась описывать девушку Анастасия. – Одета модно, но не кричаще. Накрашена в меру. Больше, пожалуй, ничего не запомнила. Я не особо их разглядывала. Зал был полон посетителей – не до любопытства было. Работы полно.

– Как вам показалось, они не ссорились? Разговаривали мирно? – спросила я.

– Не знаю. Вполне возможно, что и ссорились. Девушка активно жестикулировала, но это ведь ничего не значит, верно? Может быть, она всегда так разговаривает, – предположила Анастасия.

– Точную дату прихода Проскурина вы не запомнили?

– Я же уже говорила, месяца три назад. Точнее сказать не могу, – развела руками она. – Да я бы их вообще не запомнила, если бы Проскурина не знала. Пара как пара.

– Еще один вопрос. Вам он может показаться странным, – осторожно проговорила я. – Скажите, ваши инициалы не УАМ?

– Что? Инициалы? Это-то тут при чем? – поразилась Анастасия.

– Просто ответьте, – попросила я. – Считайте, что это своего рода тест.

– Ну, хорошо. Тест так тест. Отвечаю: нет. Мои инициалы КАД. Кашина Анастасия Дмитриевна, – сообщила она.

– В вашем заведении есть работники с такими инициалами? – продолжала выпытывать я.

– Насколько я знаю, нет. Хотя с этим вопросом лучше обращаться в отдел кадров. Я не всех сотрудников по имени-отчеству знаю. Необходимости, знаете ли, нет. С официантами мы на ты, а из начальства таких точно нет, – пояснила Анастасия.

– А среди постоянных клиентов? – настаивала я.

– Ну, вы загнули, – засмеялась девушка. – Разве всех клиентов упомнишь?

– Попытайтесь вспомнить. Это очень важно, – попросила я и предложила: – Быть может, у официантов поспрашивать? Вдруг предложат что-то толковое?

Анастасия от моего предложения отмахнулась. Сама, мол, вспомню. Думала долго, перебирала в уме всех кандидатов. Потом сообщила:

– Был у нас клиент один. Усов Анатолий. Отчества не знаю. Только он уже несколько месяцев как перестал посещать наш ресторан.

– Была причина? – спросила я.

– Не было никаких причин, – поспешно произнесла она. – Кухня наша разонравилась, вот и вся причина. А может, подешевле ресторан нашел. А вы убийцу Антона не нашли? Отец говорил, что его прямо в троллейбусе зарезали. Это правда?

Поспешность, с которой Анастасия перевела разговор, мне показалась странной. Я решила сделать вид, что не поняла ее желания сменить тему.

– Этот Усов, он раньше часто у вас бывал? – спокойно спросила я.

– Не очень. Да забудьте вы про него. Может, у него отчество совсем не на «М» начинается. Да и вообще, он уже не наш клиент, следовательно, вас интересовать не может, – заявила девушка.

– Может, и так, но мне все равно хотелось бы узнать о нем побольше, – не отставала я. – Чем он занимается? С кем в ресторан приходил? Был ли знаком с Проскуриным?

– Он специалист по выдаче ипотечных кредитов, – нехотя ответила Анастасия. – В ресторане бывал как один, так и с компанией. Я имею в виду девушек. Не постоянную подружку, а именно девушек, если вы понимаете, о чем я.

Она воззрилась на меня многозначительным взглядом. Я придала лицу соответствующее выражение, всем своим видом показывая, что поняла, какого рода девушки сопровождали Усова.

– Продолжайте, – попросила я.

– С Проскуриным он вряд ли был знаком. Антон не того уровня человек, чтобы заинтересовать Усова, – закончила Анастасия. – Для чего вам это все? Человек с этими инициалами каким-то образом связан со смертью Проскурина?

– Пока не знаю, – искренне ответила я. – Просто стараюсь честно отработать каждую версию.

– Понятно, – протянула собеседница и добавила: – Если у вас ко мне не осталось вопросов, то я пойду. Работы много.

– Всего один вопрос, – остановила я ее. – Скажите, в тот день, когда Проскурин приходил в ресторан с девушкой, Усов тоже был здесь?

– С чего вы взяли? Не было его, – категорично отмела мое предположение Анастасия и поспешила откланяться. – Простите, мне правда пора.

– Если вспомните что-то необычное, что происходило в тот день, позвоните мне, хорошо? – попросила я, протягивая ей свою визитку.

Она сунула визитку в карман, даже не взглянув на нее. Пообещав позвонить, если что-то вспомнит, она ушла.

В «Черчилль» меня приглашали ближе к вечеру, поэтому я отправилась в заведение с романтическим названием «У Андре». Этот уютный, почти семейный итальянский ресторанчик обещал своим клиентам обслуживание по высшему разряду с двенадцати часов дня до двадцати четырех часов ночи. «У Андре» располагался на набережной реки Волги. Пока доберусь туда, как раз двенадцать стукнет. Особенно если учесть, что ехать туда я собиралась на автобусе.

На автобусной остановке народу было немного. Печального вида бабулька с плетеной корзинкой в руках восседала в центре единственной скамейки. Две женщины стояли друг напротив друга, вполголоса обсуждая достоинства и недостатки современных средств борьбы с грызунами. Трое подростков лет шестнадцати от роду придумывали глупые шуточки и сами же над ними смеялись. Я встала в сторонке от разношерстной компании любителей общественного транспорта и принялась пристально вглядываться в даль, надеясь тем самым приблизить момент появления нужного мне автобуса. Невольно я прислушивалась к тому, о чем ведут речи мои соседи.

– Вот я и говорю тебе, хочешь избавиться от этой гадины, покупай гель. Лучшее средство, какое только придумали за последние десять лет. Только без перчаток наносить не вздумай! В одночасье отравишься, – учила подругу женщина в цветастом берете.

– А что, если она налопается геля, заползет в нору и там сдохнет? Придется тогда пол вскрывать, – скептически проговорила вторая женщина.

– А чтоб крысеныш твой домой не убежал, можно клеем специальным возле норки помазать. У него лапы приклеятся, он никуда и не сбежит, – продолжала наставлять подругу та, что в цветном берете.

– Почему тогда нельзя просто клеем все обмазать? Для чего дважды тратиться: и на клей, и на отраву? Наверняка ведь оба средства недешево стоят, – спросила женщина.

– Как это зачем? Вот представь: выбежала твоя крыса, завязла лапами в клею и сидит, смерти дожидается, – принялась красочно расписывать последствия женщина в цветастом берете. – Ты, что ли, ей шею сворачивать будешь? Или предпочтешь дождаться, пока она голодной смертью помрет? Учти, крыса может прожить без воды дольше, чем верблюд. И это, между прочим, научный факт.

– Хватит страху на меня нагонять, – замахала женщина на подругу руками. – Никому я шею сворачивать не собираюсь. Надо и то, и другое купить, значит, надо, я разве против. Лишь бы помогло. Обжоры эти у меня пол-урожая сточили. Еще один такой год, и мы с ребятней по миру пойдем.

Разговор между двумя подругами перешел в более спокойное русло, и я обратила внимание на молодежь. Долговязый парень травил байки. Двое других пытались ему подражать, но у них это не особо получалось. Я слушала шутки долговязого вполуха, завидуя беспечности молодых людей. Хорошо все-таки не думать ни о чем серьезном, наслаждаться нежданным теплом, а главное – никуда не спешить. Вдалеке показался автобус. Народ на остановке оживился. Бабулька не по-стариковски шустро спрыгнула со скамьи и заковыляла поближе к тротуару. Было ясно, что в очереди к автобусной двери она собирается стать первой. Автобус остановился. Парни пропустили бабульку и двух других женщин вперед, за что получили поток одобрения от всех трех женщин. Меня пропустить они нужным не посчитали, видимо, на молодых женщин их рыцарский порыв не распространялся.

Когда все пассажиры погрузились в автобус, водитель закрыл двери и мы тронулись в путь. Мне предстояло проехать остановок десять. Поискав глазами свободное сиденье, я пристроилась за бабулькой с корзиной и невидящим взглядом уставилась в окно. Из головы не выходили слова Анастасии о постоянном клиенте «Старого Города», внезапно изменившем своим пристрастиям. Почему Анастасия вспомнила именно о нем? И отчего потом так поспешно сменила тему? Ответ напрашивался только один. Видимо, с этим Усовым была связана какая-то история, которая могла отрицательно сказаться на репутации ресторана. Назвав его имя, Анастасия задним умом поняла, что поступила опрометчиво, и постаралась всеми силами отвлечь мое внимание от его персоны. Интересно, что же натворил этот Усов? За раздумьями я не заметила, как автобус подошел к моей остановке. Бабулька выходила там же. Воспользовавшись тем, что я приготовилась на выход, она пристала ко мне с просьбой помочь ей вынести корзину из салона.

– Руки чегой-то не держат, дочка. Ты уж помоги бабке старой, поднеси поклажу, – принялась просить она.

Я подхватила корзину с пола, удивляясь, как бабулька вообще ее с места сдвинула. Корзина была не просто тяжелая, она была неприподъемная.

– У вас там свинец, что ли? – пошутила я, выгрузив корзину на остановке и с трудом переводя дыхание.

– Зачем свинец? Гантельки внучку купила. Он у меня мальчик спортивный. Третий юношеский по легкой атлетике, – похвасталась бабулька.

– Чего ж ваш спортсмен сам свои гантельки не таскает? – поинтересовалась я.

– Хворает он. Ангину умудрился где-то подхватить. А я ему сюрприз устроить решила, – объяснила бабулька. – Да ты не переживай, дочка. Я тут недалеко живу. Вон тот дом видишь? Стеночки желтенькие. Нам туда.

«Интересно, кому это “нам”?» – едва успела подумать я. А бабулька продефилировала мимо корзины и направилась к дому с желтыми стенами, бросив мне через плечо:

– Ты, дочка, не отставай. Я без поклажи быстро хожу.

«Нормально! Она уже мной распоряжается, как личным грузчиком», – возмутилась я.

– Я, конечно, извиняюсь, но нам с вами не по пути, – решительно заявила я. – Всего хорошего.

Я развернулась на сто восемьдесят градусов и собралась уходить. Бабулька вернулась к корзине, пыхтя, оторвала ее от земли, взвалила на плечо и медленно, со вздохами, поплелась к дому. Совесть моя взбунтовалась. «Как же ты, Татьяна, можешь заставлять старушку таскать тяжести? Где твое человеколюбие?» – скорбно возопила она. Тяжко вздохнув, я догнала бабульку, забрала у нее корзину и проговорила:

– Ладно уж, донесу ваши гантельки. Только мой вам совет, в следующий раз, когда внука удивить надумаете, выбирайте не такой тяжелый способ.

– Вот спасибо тебе, дочка. А то я уж умаялась с ними, – обрадовалась бабулька. – Пойдем, моя квартира недалеко. А я тебя за доброе дело чайком угощу. С ватрушками. Ватрушки-то любишь или на диетах модных отсиживаешься?

– Внуку оставьте, – отказалась я.

Не прошли мы и двадцати шагов, как навстречу нам из подворотни выскочил здоровенный детина. Бросившись мне наперерез, он рванул корзину из моих рук. Я не ожидала от него такой прыти. Корзина выскользнула и с грохотом упала на асфальт.

– Ой-ой-ой! – закричал во всю мощь нехилых легких детина. – Моя нога! Угробила меня, бестия.

Он принялся скакать на одной ноге, двумя руками схватившись за вторую ступню. Бабулька вторила его причитаниям:

– Да что же ты, дочка, делаешь? Тебя помочь попросили, а ты человека искалечила. Разве ж так можно? Как он теперь в соревнованиях участвовать будет?

– Так это и есть ваш внучек? – догадалась я. – Зачем же он на людей бросается? Можно же было культурно подойти, попросить вернуть корзину. Разве я отказала бы?

– Иди отсюда, окаянная. Одни беды через тебя, – замахнулась на меня бабулька.

– И это вместо слов благодарности? – воскликнула я.

– Какой тебе еще благодарности захотелось? Без ноги внучка оставила. За это спасибо тебе говорить? – раскричалась на всю улицу бабулька.

Рассердившись, я махнула рукой и, не оглядываясь, пошла в противоположную сторону. Вот ведь народ! Сначала заставляют человека тяжести за них таскать, а потом еще обзываются. Бабулька долго кричала мне вслед всякие гадости, до тех пор, пока я не скрылась за поворотом. «Нет, нужно срочно вызволять машину. Поездки в общественном транспорте до добра меня не доведут, – размышляла я. – Что ни поездка, то новое приключение. И каждый раз неприятное». С левой стороны замаячила вывеска ресторана «У Андре». Я облегченно вздохнула, скоренько добежала до входа и вошла внутрь.

Убранство ресторана удовлетворяло вкус самого взыскательного посетителя. Два зала, оформленных в разном стиле. Один зал для посетителей более высокого класса: бордовые скатерти на столах, мозаичные картины над камином, в котором горел натуральный огонь. Витражные окна с изображением итальянских пейзажей. И великолепный навесной потолок в виде белой декоративной решетки.

Второй зал попроще: клетчатые скатерти, чугунные фонари-светильники. Темно-синий потолок с подсветкой. Светло-желтые стены с деревянными декоративными панелями. Деревянные же стулья. Одним словом, милый сельский интерьер.

Не успела я перешагнуть порог заведения, как ко мне бросился мужчина-администратор. Одет он был своеобразно. Мешковатого вида пиджак, клетчатый колпак на голове, такой же расцветки фартук и полотенце, перекинутое через руку.

– Доброго дня, синьорина. Желаете отобедать? – воскликнул он с утрированным итальянским акцентом.

– Можно и отобедать, – согласилась я. – Но сначала неплохо было бы пообщаться.

И я сунула под нос псевдоитальянца красные корочки. Он вытаращил глаза и в притворном ужасе вскричал:

– Русская мафия? Мы разорены!

– Не преувеличивайте, синьор. Все не так трагично, – улыбнулась я. – Есть в вашем заведении уютный уголок, где нам никто не смог бы помешать?

– Уединиться с прекрасной дамой? Почему бы и нет? – смешинки в глазах администратора говорили о том, что полицейское удостоверение не породило в его душе каких бы то ни было отрицательных эмоций. – Следуйте за мной, прекрасная незнакомка.

Мы прошли мимо ряда столов, занятых немногочисленными в столь ранний для ресторана час посетителями. Углубившись в узкий коридор с целой галереей закрытых дверей, мы дошли до его конца. Открыв передо мной последнюю дверь, администратор пропустил меня вперед, оглянулся через плечо и, удостоверившись, что за нами никто не последовал, плотно прикрыл ее за собой. Как только дверь закрылась, с лица администратора слетело напускное благодушие.

– Чем могу помочь? – сухо спросил он.

– Разительная перемена, синьор, вы не находите? – вопрошающе глядя на администратора, произнесла я.

– Мы здесь одни, следовательно, я имею полное право прекратить строить из себя идиота, – откровенно заявил администратор. – Так вы готовы сообщить, благодаря чему мы удостоились вашего визита?

– Мы разыскиваем свидетелей преступления, – не стала скрывать я. – Убит мужчина. Есть вероятность, что он был вашим клиентом.

Я вынула фото из сумочки и протянула администратору. Тот к снимку не притронулся. Взглянув на него из моих рук, администратор отрицательно покачал головой, но недостаточно быстро отвел глаза в сторону. Я сразу поняла, что он узнал Проскурина. Убирая снимок в сумочку, я спросила:

– Когда он был у вас в последний раз?

– Я же сказал, такого посетителя у нас не было, – резко произнес администратор. – Или моего слова вам недостаточно?

– Поразительно, насколько некоторые люди любят скрывать правду, – протянула я, усаживаясь на диванчик. – Проще сказать, врать. Что их толкает на подобное поведение? Простая любовь ко лжи или же стремление скрыть нелицеприятную правду? Я склонна думать, что в большинстве случаев верен второй вариант. Вот в вашем случае, например.

Я замолчала, ожидая ответной реакции. Администратор обиженно поджал губы и процедил:

– Оскорблять вздумали? Недальновидно с вашей стороны.

– Помилуйте, какое же это оскорбление? Простая констатация фактов, – притворно ужаснулась я. – Я и в мыслях не держала обидеть вас!

– Тогда что, по-вашему, означают эти намеки? – произнес администратор. – Это шутка такая? Вы задали вопрос, я на него ответил. Чего еще вы хотите?

– Правдивого ответа, только и всего. Вы узнали мужчину со снимка, но заявили, что никогда его не видели. А мне необходимо выяснить, когда и при каких обстоятельствах этот джентльмен посещал ваш ресторан, – заявила я. – По-моему, все просто, как дважды два.

– С чего вы взяли, что я его узнал? – потребовал ответа администратор.

– Бросьте ломать комедию, – сердито проговорила я. – Не желаете общаться здесь, будем разговаривать на моей территории. Как вы относитесь к перспективе провести сегодняшний день в участке? Лично мне все равно, где состоится наш разговор.

Я блефовала, но это был оправданный риск. И администратор сдался. Устало опустившись на сиденье напротив меня, он сказал:

– Не нужно пугать. Задавайте свои вопросы, я готов оказать вам посильную помощь.

– Вот и хорошо. Начнем сначала? Когда и при каких обстоятельствах вы встречались с мужчиной со снимка?

– Он был у нас пару раз, – ответил администратор. – Первый раз приходил один. Пару месяцев назад. Сидел в баре. Два, а то и три часа. Второй раз пришел с молодой девушкой. Через неделю после первого визита. Заказывали столик. Пробыли недолго. Это все.

– И никаких подробностей? – настаивала я. – Как выглядела девушка? О чем они говорили? Не ссорились ли?

– Скандала не было, если вы это имеете в виду, – сообщил администратор. – Девушка самая обыкновенная.

И администратор дал абсолютно такое же описание спутницы Проскурина, которое я получила от Анастасии.

– Почему вы не сказали об этом сразу? Зачем было нужно отпираться? – спросила я.

– Мы не обязаны сообщать о своих клиентах каждому желающему, – заявил администратор. – И вообще, нам полицейские разборки в ресторане не нужны. Это плохо отразится на репутации заведения. Знаете, как сложно удержать клиентов в наши дни? Ресторанов в городе хоть пруд пруди, а людей, готовых выложить свои кровные за чужую стряпню, не так уж много. Приходится бороться за каждого посетителя. Если мы будем выкладывать всю подноготную посетителей, это сразу же станет известно. И хозяева нас за это по головке не погладят. Это вы понимаете?

– Понимаю. Каждый преследует собственные интересы. А на интересы окружающих наплевать. И неважно, что своими показаниями вы можете помочь разоблачить преступника, верно? Однако я вынуждена задать еще один вопрос. И на этот раз прошу сразу отвечать только правду. В вашем заведении работает человек с инициалами «КРА». Кто это может быть?

Администратор уставился на меня, как на диковинную птицу. Мой вопрос озадачил его настолько, что он забыл о своих правилах не распространяться о посетителях.

– Вы о Романе Александровиче? Это он вас послал? Так он ведь не работает у нас. Он постоянный клиент. Вернее, был им до недавнего времени. Разве он вам не сказал?

Я во все глаза смотрела на администратора, не произнося ни слова. В мозгу зазвенел звоночек. Вторая тройка заглавных букв. И второй постоянный клиент ресторана, перешедший в разряд бывших. Таня, ты на верном пути. Подобных совпадений не бывает.

– Пожалуйста, поподробнее, – попросила я. – Кто такой Роман Александрович и почему вы решили, что речь идет именно о нем?

– Так вы не от Романа Александровича? – смутился администратор, поняв, что попал впросак и отпираться теперь бесполезно. – Просто, когда мы оформляем заказ от Романа Александровича, то всегда записываем его инициалы. Получается «КРА». Киршнер Роман Александрович. Поэтому-то я и заговорил о нем.

– Как давно он является вашим клиентом? – спросила я.

– Больше пяти лет. Ровно столько лет назад мы открылись. Роман Александрович посещал наш ресторан с самого открытия, – пояснил администратор.

– Чем же вы теперь ему не угодили? – удивилась я.

– Их разве поймешь? Кухня разонравилась, или подешевле местечко нашел, – неуверенно произнес администратор, а я поразилась, насколько его слова совпадали с тем, что говорила про Усова Анастасия.

– Вас этому на курсах администраторов обучают? – съязвила я.

– Чему? – не понял администратор.

– Шаблонным фразам про дешевизну в заведениях конкурентов и пропавший интерес к местной кухне, – пояснила я. – Буквально на днях я слышала точно такое же объяснение.

– Вот как? Значит, не только из нашего ресторана постоянные клиенты уходят? – обрадовался администратор.

– Выходит, что не только. Конкуренты ваши также не захотели поведать мне истинную причину подобного поведения клиента. А ведь вполне возможно, что проблема у вас общая, – задумчиво проговорила я.

– А как называется то место? – с неподдельным интересом в голосе спросил администратор.

– Неважно. У меня тоже свой кодекс чести. Имена людей, сотрудничающих со следствием, не выдаю, – заявила я.

– А вот это правильно, – похвалил администратор. – Пусть так и остается. Я не знаю, у кого из конкурентов проблемы. Они не узнают, что они есть у нас.

– Чем занимается ваш Киршнер? – задала я очередной вопрос.

– Он специалист по антикварным картинам. Определение подлинности, установление периода исполнения работы, реставрация, оценка. Высококлассный спец. Его даже в московские картинные галереи приглашают работать. И на аукционы, конечно, – сообщил администратор. – Он в Тарасове известная фигура.

– Жалко, наверное, такого клиента потерять? – как бы невзначай произнесла я.

– Понятное дело, жалко. Да тут уж ничего не поделаешь. Вряд ли он когда-нибудь к нам вернется, – с сожалением в голосе ответил администратор.

– Обсчитали, что ли? Или таракана в супе нашел? – продолжила я.

– У нас посетителей не обсчитывают, – обиделся администратор. – И тараканов у нас не водится. За санитарным состоянием мы строго следим.

– Тем досаднее ваш промах, – заключила я.

Администратор открыл было рот, чтобы что-то сказать, но вовремя опомнился и закрыл его, так и не произнеся ни слова. Я вздохнула. Рыба соскочила с крючка. Теперь мне его ни за что не разговорить. Это было видно по тому, как плотно он сжал губы. Пытай, мол, меня, Татьяна Александровна, все равно ничего больше не скажу, хоть режь. Резать я его не собиралась. Нужно дать ему время подумать. Вот вернусь завтра, тогда, быть может, и удастся еще что-то выведать. Я встала с дивана. Администратор сделал то же самое.

– Я вам визитку оставлю, если что-то важное вспомните, не сочтите за труд, позвоните, – попросила я. – Есть у меня предчувствие, что в самом ближайшем будущем у вас такая потребность появится.

Администратор молча проводил меня до порога, поймал такси, убедился, что я сажусь в машину, и только после того, как автомобиль тронулся, вернулся в ресторан.

Глава 6

Подумать о том, куда двигаться дальше, я не успела, поэтому назвала таксисту свой домашний адрес. Рестораны подождут, а вот мне передышка просто настоятельно необходима. Таксист попался веселый. Всю дорогу до дома развлекал меня анекдотами, не давая мыслям собраться в кучу. Я была благодарна за вынужденную паузу в мыслительной деятельности. Насмеявшись вволю, я расплатилась с таксистом, отвалив ему щедрые чаевые. Пересчитав выданную сумму, таксист присвистнул и предложил свои услуги на весь оставшийся день. Отказываться я не стала. Записала номер его телефона и договорилась о поездке в «Черчилль». Пообещав приехать к семи, таксист умчался. А я поднялась к себе в квартиру, уселась на диван и принялась анализировать сведения, полученные от администраторов двух ресторанов.

Итак, Проскурин появлялся в ресторанах не случайно. Это было ясно. Оба раза он сначала долго сидел за стойкой бара, а потом являлся туда же с девицей. Что связывало их? Анастасия сказала, что девушка намного моложе Проскурина. Кем она могла ему быть? Сестры у него не имелось, даже троюродной. Значит, невеста, или как сейчас принято говорить, партнерша? Возможно. Для современных девушек разница в возрасте помехой не является, были бы у избранника деньги. Проблема в том, что Проскурина завидным женихом не назовешь. И квартирка самая обыкновенная, и работа не из престижных. Да и деньги появились не так давно. Чем же прельстилась молодая девушка?

И еще один вопрос. Почему рестораны все время разные? Я была уверена в том, что и в «Черчилле», и в четвертом ресторане услышу ту же историю. Приходил Проскурин, сидел в баре, а потом приглашал в ресторан свою подругу. Возможно, его партнерша была любительницей модных заведений, отсюда и интерес Проскурина к подобным местам. За время работы в институте он привык тщательно изучать вопрос, прежде чем приступать к выполнению заказа. Может, и к выбору ресторана так относился? Сначала рекламу изучит, потом на практике убедится, что место достойное. Ну, а уж после этого невесту туда ведет. А менял их, потому что девушке ни один из них не нравился. Логично? Логично, но неверно. Я это чувствовала. «Уходишь ты, Танюша, от правильного ответа», – вертелось в моей голове.

Где же этот правильный ответ? Скорее всего, он скрывается в личности подруги Проскурина. Чтобы ответить на этот вопрос, нужно выяснить, кем она является. Почему она не ищет его? Почему до сих пор не объявилась? Ведь прошло не так уж мало времени. Должна бы уже заволноваться. Телефон Проскурина пропал. Значит, если она ему звонила, то ответа получить не могла. Что делают в таких случаях невесты? Правильно, идут к жениху домой. Как узнать, объявлялась ли невеста Проскурина у него на квартире? Тоже правильно, нужно поспрашивать соседей. Если девушка приходила, но дома его не застала, могла обратиться за разъяснениями к соседям. Вот и я так поступлю. Вернусь в дом Проскурина и выясню этот вопрос.

К выполнению задуманного я приступила, не мешкая. До дома Проскурина пять минут хода. Поднявшись на третий этаж, я позвонила в дверь соседа, любителя шахмат. Его дома не оказалось. Что оставалось делать мне? Только рискнуть и попросить помощи у пожилой дамы с заскоками. И я принялась трезвонить в ее звонок.

Дверь открыла сама Маргарита Силантьевна. Я уставилась на нее во все глаза, поражаясь произошедшим переменам. Передо мной стояла адекватная женщина. Хоть и пожилая, но чистенько одетая, с аккуратной прической, и, что самое удивительное, смотрела она на меня абсолютно разумным взглядом. И никакого макияжа и старушечьих бигудей.

– Здравствуйте, вам Мария нужна? – ровным голосом спросила Маргарита Силантьевна.

– Нет. Я к вам, – ответила я. – Меня зовут Татьяна Иванова. Войти разрешите?

– А я вас вспомнила. Вы приходили ко мне недавно. Правда, я в тот день была не в самой лучшей форме. – В глазах Маргариты Силантьевны появилось узнавание. – Ну, конечно. Это были вы. Мы еще с вами чай пили, верно?

– Да, я уже приходила к вам. По поводу вашего соседа, Антона, – ответила я.

– Как приходили помню, а вот как ушли, не заметила. Уж простите. В тот раз я без лекарства осталась. Внучка моя, Манюня, что-то напутала, вовремя за лекарством не сходила, вот я и прихворнула чуток, – извиняющимся тоном пояснила Маргарита Силантьевна. – Что же я вас на пороге держу? Проходите, не стесняйтесь. Сегодня заскоков не будет, обещаю.

Я прошла в квартиру вслед за хозяйкой, закрыла за собой дверь и сразу перешла к делу.

– Маргарита Силантьевна, у меня к вам вопрос. Это касается Антона, – начала я.

– А вы не знаете? С Антошей ведь беда приключилась, – перебила меня она. – Умер он. Хулиганы ножом пырнули. И сразу насмерть. Бедный мальчик! Такая ужасная смерть! И в таком молодом возрасте! Ох, жизнь. Неправильно это, когда такие дряхлые, выжившие из ума старухи, как я, живут, а молодые, здоровые парни гибнут.

Маргарита Силантьевна сокрушенно покачала головой, смахивая со щеки набежавшие слезы. Я промолчала. Что тут скажешь? Жизнь порой бывает жутко несправедливой. Выдержав приличествующую случаю паузу, я продолжила:

– Я спросить хотела. Не знаете, у Антона девушка была? Подруга или невеста.

– Не было у него никого, милая. Один он жил, – уверенно произнесла Маргарита Силантьевна. – Если бы кто-то был, я бы знала. Антоша со мной в хороших отношениях был. Правда, последнее время я его делами не особо интересовалась. Своих проблем выше крыши навалилось. Но невесты у него не было, это точно.

– А после смерти Антона к нему кто-нибудь приходил? – спросила я.

– Вы имеете в виду в квартиру? Не заметила. Можно у Манюни спросить. Она хоть и нечасто с соседями общается, а все же могла заметить. Правда, ее сейчас дома нет. Она не каждый день появляется, – сообщила Маргарита Силантьевна.

– В прошлый раз вы говорили, что она издалека приехала, своего жилья не имеет. Простите за нескромный вопрос, но где же тогда она ночует? – поинтересовалась я.

– Кто ее знает? Она мне не докладывается. Так, краем уха слышала, вроде парень у нее появился. У него, видно, и квартирует, – призналась пожилая женщина. – Современные нравы. Куда от них денешься?

– Значит, к Антону никто не заходил? И у вас про него никто не расспрашивал? – снова спросила я.

– Никто, милая. Ко мне вообще редко кто заглядывает, – ответила Маргарита Силантьевна.

– От кого же вы узнали про Антона? Сосед рассказал?

– Манюня сообщила. Когда лекарства принесла. Убили, говорит, твоего Антошу. Прирезали. А кто – неизвестно, – передала слова внучки пожилая женщина.

– А она от кого узнала? – насторожилась я. – В тот день, когда у вас в подъезде полиция опрос проводила, ее дома не было.

– Этого я не знаю. Может, от соседей слышала, – предположила Маргарита Силантьевна.

– А когда она вам лекарства приносила? – спросила я.

– Вчера, ближе к вечеру и принесла. Тогда и про Антона рассказала. Я все мечтала, что у Манюни с Антоном отношения сложатся. Он, конечно, по возрасту ей не больно подходит, зато человек положительный. Работает, и с квартирой. Ну, и родной человек под боком. Жили бы мы с ней душа в душу, через стенку перестукивались. И ей целыми днями у меня торчать не пришлось бы. А как померла бы я, так они квартиры объединить могли бы. Хорошо ведь придумала, правда? – потребовала моего одобрения она.

– Тут разве угадаешь? Замуж надо выходить за человека, а не за квадратные метры, – выдала я расхожее мнение.

– Так-то оно так, да только больно уж современные парни беспутные, – не согласилась со мной Маргарита Силантьевна. – Сами норовят получше в жизни устроиться, а о женщинах и не думают.

В этом я была с ней полностью согласна, поэтому промолчала. Старушка повздыхала немного, потом спросила:

– Что теперь с Антошей-то будет? Его ж и похоронить некому.

– Сослуживцы его обещали посодействовать, – успокоила я ее и попросила: – Маргарита Силантьевна, вы не станете возражать, если я через ваш балкон в квартиру к Антону пройду? Ключей у меня нет, а в отдел возвращаться не хочется.

– Это в какой же отдел? – переспросила Маргарита Силантьевна. – В полицейский, что ли? Вы из органов?

– Угадали, – ответила я и махнула перед носом хозяйки красными корочками. – Так как, пустите меня на свой балкон или заставите в отдел тащиться?

– Идите, если надо, мне не жалко, – разрешила она. – Ему уж теперь все равно.

Я направилась к балконной двери. В этот момент у Маргариты Силантьевны зазвенел телефон. Она вытащила мобильник из кармана, посмотрела на дисплей и радостно сообщила:

– Манюня звонит. Может, приехать хочет?

Нажав кнопку приема вызова, пожилая женщина произнесла:

– Здравствуй, Машенька. Что-то случилось? – выслушав ответ, она недовольно поморщилась. – Манюня, я же тебе уже говорила, пенсия у меня только через неделю. Денег совсем не осталось, откуда я их возьму?

На этот раз Манюня говорила долго и громко. Слов я разобрать не могла, но то, что девушка кричит, как полоумная, поняла. Маргарита Силантьевна выслушала отповедь со спокойным выражением лица. Когда крики в трубке стихли, она проговорила:

– На лекарства я тебе деньги давала дважды, а купила ты их только один раз. Я с тебя те деньги не требую, но и ты не настаивай. Когда могу, помогаю, а сейчас извини, возможности нет. Сама не знаю, как эту неделю прожить. Ты, Маша, не кричи. Лучше на работу устройся, не придется копейки у пожилого человека клянчить, – Маргарита Силантьевна сообразила, что подобный разговор не для посторонних ушей, и произнесла в трубку: – Я сейчас не могу говорить. Гости у меня. Позвоню вечерком, тогда и побеседуем.

Манюню, видимо, слова бабки о гостях сильно заинтересовали, так как разговор не прервался. Маргарита Силантьевна выслушала внучку и пояснила:

– Следователь у меня. По поводу убийства Антона пришла. Нет, не мужчина. Молодая, симпатичная девушка. Она уже приходила ко мне. В тот день, когда ты за лекарством ездила.

Пожилая женщина снова выслушала то, что вещала Манюня, после чего принялась оправдываться:

– Что ты такое говоришь, Машенька? Никакая она не проходимка. Она и представилась. Татьяна Иванова. А ты говоришь, проходимка. Работа у нее такая, по чужим квартирам ходить. Она, между прочим, убийцу Антошеньки ищет. Собирается к нему в квартиру пойти, улики искать будет. Говорят, он с женщиной какой-то встречался. Ты об этом ничего не слышала? Может, Антоша тебе рассказывал, встречался он с кем-то?

Ответ Манюня дала отрицательный и тут же бросила трубку. Маргарита Силантьевна посмотрела на меня смущенным взглядом.

– Вот. Современная молодежь. Все норовят за чужой счет жизнь прожить. Модная одежда, дорогие привычки, стильные стрижки. Все это денег немалых стоит. Вот и моя челку отрастила, затылок выбрила и думает, что этого достаточно для того, чтобы кто-то ей безбедное существование обеспечил. А мужики нынче сами не прочь на чужой кусок рот разинуть. А нам куда деваться, мы, старики, от них зависим, – попыталась она оправдать внучку. – А про невесту Антона она ничего не знает. Говорит, не было у него никого. Если только…

Маргарита Силантьевна запнулась. Краска залила щеки. Я поняла, что хотела сказать пожилая женщина, и поспешила ей на помощь.

– Женщина легкого поведения. Так ваша внучка выразилась? – спросила я.

– Ну, что-то в этом роде. Она сказала, что Антон мог встречаться только с такими женщинами. Такого зануду, говорит, ни одна приличная девушка терпеть не станет. Но это она напрасно. Антоша не зануда. Просто не ее возраста, вот она и наговаривает. У нее на него обида накопилась. Я ей всегда Антона в пример ставила. Вот, мол, до самой смерти за матерью ухаживал, а ты для бабки лишний раз в магазин не сходишь. Зря я, наверное, так с ней. Своя же кровь. Кого и защищать, если не родню?

– Жаль, что Маша про девушку Антона ничего не знает, – чтобы хоть что-то ответить, произнесла я и напомнила: – Я в квартиру соседа вашего собиралась. Вы не против, если я пойду?

– Идите, милая, идите, – отпустила меня Маргарита Силантьевна. – А я пока чай организую. Посидим потом, пообщаемся. Может, я еще что вспомню.

Я прошла на балкон и тем же способом, что и в прошлый раз, проникла в квартиру убитого. После осмотра полиции в квартире остался форменный разгром. Стараясь не налететь на разбросанные вещи, я пробралась к спальне. Там я отыскала фотоальбом, который еще в прошлое посещение привлек мое внимание. Усевшись на постель, я принялась изучать снимки. Как и в прошлый раз, ни один снимок не заслужил моего внимания. Тогда, полагаясь на удачу, я принялась методично осматривать комнату, не оставляя без внимания ни один предмет.

Провозилась долго, и вот, когда я уже потеряла всякую надежду, удача улыбнулась-таки мне. В кармане одного из пиджаков Проскурина обнаружилась дыра. За подкладкой я наткнулась на тюбик губной помады. Открыв его, я поняла, что это и не помада вовсе, а устройство для хранения информации. Говоря по-простому – флешка. Вряд ли Проскурин выбрал бы для себя такую форму. Видимо, принадлежала она не ему. А вот то, что находилась она в его кармане, было уже интересно. Наверняка она принадлежала той девушке, с которой Проскурин посещал рестораны. Что же на ней может быть, что Проскурин решил оставить ее у себя? И для чего она ему, если у него компьютера нет? Нужно срочно поехать домой и выяснить, что записано на флешке.

Я вернулась в квартиру Маргариты Силантьевны. Наскоро извинившись, что не могу составить ей компанию за чаепитием, я попрощалась и убежала. Дома включила компьютер, вставила флешку. Только бы информация не была закодирована, а то намучаешься с раскодированием. Время между тем приближалось к вечеру. Пора было собираться в «Черчилль». Водитель такси скоро подъедет, не хотелось заставлять его ждать.

По поводу кодировки волновалась я напрасно. Флешка не была закодирована. Только вот особо изучать там было нечего. На ней хранились только фотографии. Причем паршивого качества. Всего несколько снимков. На всех была изображена одна и та же девушка. Молодая. Симпатичная. В откровенных позах. Насколько я могла судить, снимки были сделаны в квартире Проскурина. Я узнала кожаный диван. Обои на стенах соответствовали интерьеру его гостиной. Еще два снимка были сделаны в ванной комнате, но те совсем уж откровенные. Вот и отыскалась подружка Проскурина. Неудивительно, что он не афишировал свои отношения с этой девицей перед соседями и сослуживцами. Девица была лет на пятнадцать моложе его.

Выбрав самый приличный, я отправила его на печать, решив взять снимок с собой, чтобы показать работникам ресторана. Вглядываясь в снимок, я не могла отделаться от ощущения, что девушка мне знакома. Где я могла видеть ее? В ресторане? В институте? Нет, все не то. Скорее всего, я видела ее мельком, но вот где? При каких обстоятельствах? Не знаю. Ладно, отложим решение этого вопроса до более удобного случая. Если не зацикливаться на проблеме, решение придет само собой. Это закон. Вот и последую этому закону. Взгляд упал на часы. Ого, уже почти семь! Долго же я провозилась в квартире Проскурина. Скоро машина подъедет.

Не успела я об этом подумать, как зазвонил мой телефон. Это был таксист. Он сообщил, что машина подана. Я подхватила сумочку, не забыв сунуть туда снимок, и вышла в подъезд. Вызвала лифт. Пока ждала, все думала, появился ли в «Черчилле» Григорий, обладатель феноменальной памяти на лица, и сможет ли он мне помочь. Лифт наконец приехал. Двери открылись, и я шагнула в кабину. Одной ногой я уже стояла в лифте, когда со стороны лестничного пролета мелькнула тень. Я начала оборачиваться, но не успела. Резкий удар по голове вывел меня из строя. В глазах потемнело, я успела ухватиться рукой за лифтовую дверь, но не удержалась и медленно осела на пол. После этого сознание окончательно оставило меня.

* * *

– Очнитесь, Ну, очнитесь же. «Скорую» вызывайте, чего уставились?

Я пришла в себя от того, что кто-то неистово тряс меня за плечи. Мужской взволнованный голос долетал откуда-то издалека. Я попыталась приоткрыть глаза. Резкая боль в затылке заставила меня застонать.

– Кажется, приходит в сознание, – услышала я все тот же мужской голос.

В нем слышалось облегчение. Что со мной? Почему этот незнакомец трясет меня? И что он делает в моей квартире? Я ведь сплю? А спать я могу только у себя дома. Ко мне проник вор? Ох, как же болит голова! Я попыталась дотянуться до нее рукой, но та не слушалась. Да что же это такое? Усилием воли я заставила себя открыть глаза. Надо мной склонился мужчина. Таксист! Я же собиралась в ресторан. Он должен был ждать меня в машине. Почему он здесь? И почему так много народу? Скосив глаза в сторону, я увидела соседку Любочку. Лицо у нее было испуганное. Что это? Я в подъезде? Крашеные стены говорили о том, что предположение мое верное.

– Тань, ты живая? – услышала я голос Любочки.

Говорила она как-то странно, будто сквозь вату.

– Встать помоги, – обратилась я к таксисту.

– Лежите, вам нельзя вставать, – остановил он меня. – Сейчас «Скорая помощь» приедет.

– Ага, приедет. Часа через два. Танька задубеть успеет. Пол-то бетонный. Тань, я в твоей сумочке пошарю, ключи достать надо, – обратилась ко мне Любочка.

Не дожидаясь моего согласия, она схватила сумку, вытянула оттуда ключи от квартиры и скомандовала таксисту:

– Берите ее на руки, отнесем на диван.

Я воспротивилась.

– Нечего меня на руках таскать. Я уже в порядке. Просто помогите встать! – воскликнула я.

Народ начал расходиться. Ничего интересного больше не ожидалось. Пострадавшая пришла в себя, значит, можно и по домам. Таксист помог мне подняться. Любочка к тому времени успела распахнуть дверь. Самостоятельно, хоть и с посторонней помощью, я поднялась и заковыляла к себе в квартиру. Добравшись до дивана, я дотянулась-таки до затылка. Нащупала рукой что-то липкое. Поднеся ладонь к глазам, поняла, что это кровь. Моя собственная кровь. Кто-то проломил мне череп! Веселенький вечер, ничего не скажешь!

– Ну, вы как, в порядке? – обратился ко мне таксист.

– Более или менее, – ответила я. – Что произошло?

– На вас напали. Наверное, у лифта подкараулили. Скажите спасибо вашей подруге. Это она грабителя спугнула, – сообщил таксист.

– Какого грабителя? – спросила я.

– Ну, того, который на вас напал, – объяснил таксист. – Я его только мельком видел. В машине сижу, вас дожидаюсь. Вдруг вижу, из подъезда мужик выбегает, и во дворы шасть. Я удивился, куда это он так спешит, думаю. А вас все нет. Тут меня сомнение взяло. Чего это мужики из подъезда как ошпаренные выскакивают, а вас все нет. Пошел посмотреть. В подъезд зашел, слышу, баба голосит: «Помогите, человека убили». Я наверх. А тут уж народ собрался. Я людей растолкал, пробился сквозь толпу. Смотрю, вы лежите. И голова вся в крови. Ну, я давай трясти вас, чтобы в чувства привести. Зевакам велел «Скорую» вызывать. А тут вы в сознание пришли.

– Погоди ты, давай я расскажу. Я ж ее первая нашла, – перебила таксиста Любочка, появляясь из ванной комнаты с мокрым полотенцем в руках.

Пристроив полотенце мне на затылок, она принялась рассказывать.

– Я к тебе шла. По делу. У меня же юбилей скоро. Ну, ты в курсе. Так вот, я посоветоваться хотела. Мой благоверный категорически против сборов на дому. Ему, видите ли, ресторан подавай. А я как представлю, что вместо меня какие-то прощелыги еду для гостей готовить будут, так аж мурашками покрываюсь. Вот скажите, какими такими блюдами ресторан может похвастаться, которых я сама не в состоянии приготовить? Я ему и так и этак объясняю: нечего нам в ресторане делать. А он заладил свое: в свой юбилей ты на кухне горбатиться не будешь. Что я, на ресторан не заработаю? Ну не дурень ли?

– Девушка, вы про мужа рассказать хотели или про грабителя? – осадил Любочку таксист, непривычный к Любочкиной манере общения.

– И про то, и про другое, – осадила его она. – Вы, молодой человек, вообще можете идти. У вас ведь наверняка куча дел. А я тут и без вас справлюсь.

– А вот это уже не вам решать, когда мне уходить и сколько здесь оставаться, – не остался в долгу таксист. – Не вы моя клиентка.

– И хорошо, что не я. Как вы вообще могли допустить, чтобы на Татьяну грабитель напал? Сидите себе в машине, а человека убивают, – незаслуженно упрекнула таксиста Любочка.

– Да откуда я мог знать? Встречать пассажира у дверей квартиры не входит в круг наших обязанностей, – принялся оправдываться таксист.

– А могли бы и ввести данную услугу в ваш спектр, – отрезала Любочка. – Свои же деньги сэкономили бы. Вот видите, что случилось.

И она красноречиво уставилась на меня.

– А если бы вы ее у дверей встретили, тогда не потеряли бы клиента. Думаете, она теперь сможет куда-нибудь поехать? Вот то-то и оно! Остались вы без оплаты, молодой человек. И таких случаев, я уверена, великое множество.

– Ерунду несете, – возразил таксист. – Я уже лет пятнадцать таксую, а такое со мной впервые случается.

– Допустим, не с вами, а с вашим пассажиром, – продолжила спор Любочка. – Вас-то, между прочим, никто по башке не тюкнул.

– Да будет вам известно, что каждого таксиста, проработавшего в этой сфере больше года, хоть раз, но тюкали по голове, – заявил он. – И я в этом случае не исключение. На меня уже раз десять нападение совершали. Поэтому и интуиция хорошо развита. Чего ради я тогда из машины выскочил и в подъезд помчался? А, молчите? Вот то-то.

Мне надоели их пререкания, и я обратилась к Любочке.

– Ты рассказывала, как грабителя спугнула, – напомнила я.

– Ну, да. Спугнула. Я к тебе посоветоваться шла, – начала соседка.

Таксист застонал, ожидая повторения рассказа о разногласиях Любочки и ее мужа относительно заказа ресторана. Я заулыбалась. Любочка поймала взглядом мою улыбку и перевела разговор на грабителя.

– Так вот, поднимаюсь я по лестнице, слышу, охнул кто-то. Потом глухой удар, будто что-то тяжелое упало. Я скорость прибавила, бегом по лестнице побежала. Думала, Зине Палне опять плохо. Даже крикнула: Зин Пална, вы, что ли? Но она, естественно, не ответила. Вместо этого я услышала дробный звук шагов по лестнице. Как будто кто-то наверх побежал. Ну, я быстренько поднялась на твой этаж. Гляжу, а это не Зина Пална. Это ты валяешься. А вокруг твоей головы лужа растекается. Ну, думаю, хана Таньке! Допрыгалась, убили бедолагу. Я к тебе подбежала и давай голосить. Нагнулась дыхание послушать, а в это время с верхнего этажа снова шаги, да быстро так. Пока я сообразила, он уж мимо меня промчался и вниз побежал. Я только и успела рассмотреть, что мужик это был. В чем-то черном. Куртка или свитер теплый на нем.

– Мужик, говоришь? Интересно, что ему от меня было нужно? – тихо произнесла я.

– Известно что. Сумку твою стащить хотел. Надеялся поживиться за твой счет. Да не на тех напали. Я после того случая, когда у меня мотоциклист сумку с плеча сорвал, ого-го, какая бдительная стала, – похвасталась Любочка.

– Думаешь, дело в сумке? – спросила я.

– А то в чем же? Конечно, в сумке. Чего от тебя еще вору может быть нужно? – уверенно произнесла соседка.

– Кто его знает? Может, и вправду вор, – задумчиво проговорила я.

В дверь квартиры позвонили. Любочка бросилась открывать. Воспользовавшись тем, что мы остались одни, таксист вполголоса обратился ко мне:

– Может, я и правда пойду? Поездка-то отменяется.

– Послушайте, мне нужно, чтобы вы описали того мужчину, что из подъезда выскочил, – заявила я. – Можете это сделать?

– Да я его толком не разглядел, – виновато сказал таксист. – Мужик как мужик.

– Хоть возраст определили? – без особой надежды спросила я.

– Лет тридцать, не больше. Под «ежика» стриженный. Высокий, в спортивной обуви. Я подошву успел рассмотреть. Уверен, он носит фирму «Адидас». И куртка нехилая. Чье производство, сказать не берусь, но за то, что дорогущая, ручаюсь, – быстро проговорил таксист. – Пойду я?

– Я вам позвоню, – пообещала я. – И спасибо за помощь.

– Не за что. Мне это было даже приятно. Как принцессу от дракона спасать, – пошутил таксист и, попрощавшись, вышел, уступив место людям в белых халатах.

Врач «Скорой помощи» выглядел уставшим. Темные круги под глазами, осунувшееся лицо, тусклый, ничего не выражающий взгляд. Такой взгляд бывает у людей, доведенных бессонницей до изнеможения.

– Ну, кто тут больной? – равнодушно спросил он. – Что у вас стряслось?

– Ей грабитель голову разбил, – встряла Любочка. – Мы ее еле спасли.

– Похвально, – все так же равнодушно произнес врач. – Давайте осмотрим рану.

И он начал щупать мою черепушку. Как ни сдерживала я стоны, но, в конце концов, они все равно прорвались наружу.

– Поаккуратнее можно? Не видите, человеку больно, – возмутилась Любочка, задетая моими страданиями за живое. – Не корову осматриваете.

– Мадам, вы родственница? – повернувшись к Любочке вполоборота, спросил врач «Скорой помощи».

– Допустим, – проговорила Любочка.

– Допускать ничего не нужно. Надо ответить коротко и честно. Вы родственница? – повторил вопрос врач.

– Я соседка, но это ничего не значит, – с вызовом в голосе произнесла Любочка. – Это я ее нашла. Я же должна проследить, чтобы с ней все было в порядке. Да я ночью не засну, если не буду знать, что у Таньки со здоровьем.

– Все ясно. Вы пациенту никто. Прошу вас покинуть помещение, – отчеканил врач. – Ваше присутствие здесь больше не требуется.

– Это как сказать, – не согласилась Любочка. – Вот вы ее сейчас осмотрите и укатите на другие вызовы. А кто за ней присмотрит, а? Я вас спрашиваю.

Врач покряхтел, покряхтел, но в итоге пришлось ему смириться с присутствием Любочки. Как ни крути, а резон в ее словах был. Оставлять без присмотра тяжко больного пациента врач посчитал верхом легкомыслия. После того, как стороны пришли к обоюдоприемлемому решению, дело пошло быстрее. Осмотрев рану, врач сообщил, что повреждения незначительные, а крови много вытекло, так это пустяки.

– В стационар поедем? – вяло предложил он.

Я категорически отказалась от госпитализации. Доктор не настаивал. Заклеил рану пластырем, начеркал на клочке бумажки название обезболивающего лекарства, не забыв предупредить, что принимать его нужно только в крайнем случае, если терпеть боль будет невмоготу. Прибавил пару названий легкого снотворного и откланялся.

– Вот вечно ты, Татьяна, в неприятности вляпываешься, – упрекнула меня Любочка после того, как проводила доктора. – А я, между прочим, с серьезным вопросом к тебе шла.

– Не больно-то твой вопрос серьезный. Ну, хочется твоему благоверному в ресторане годовщину свадьбы отметить, что в этом плохого? Уступи и получай удовольствие, – посоветовала я.

– Легко тебе говорить. Ты за всю жизнь только и готовила что яичницу да бутерброды на завтрак. А я уже меню до мелочей продумала, – обиженно произнесла Любочка. – Могла бы и поддержать подругу.

– Так я и поддерживаю, – заметила я. – Лучше будет, если вы с мужем рассоритесь и вместо годовщины свадьбы развод отмечать придется? А так и случится, если ты настаивать будешь.

– Думаешь? Хм, я как-то об этом не подумала, – озадачилась Любочка. – Ладно, пусть будет ресторан. Что я, собственно, теряю? Посидим там пару часиков и домой завалимся. А там уж я развернусь. Тогда посмотрим, где кормят лучше!

От этой мысли Любочка пришла в благодушное состояние. Она даже напевать вполголоса принялась. От ее пения голова разболелась с новой силой.

– В аптеку не хочешь сгонять? – предложила я. – Снотворное мне сегодня явно не помешает.

– Вот я эгоистка, – вскричала Любочка. – Соседка помирает, а я песни горланю. Давай рецепт, я мигом.

Любочка схватила бумажку, на которой доктор прописал назначения, и помчалась одеваться. Я осталась в блаженной тишине. Самое время подумать. Ситуация с грабителем казалась мне странной. Почему он не забрал сумочку? Ведь хватило же у него времени спрятаться от Любочки на восьмом этаже. Отчего бы не прихватить добычу? Нелогично. Столько риска, и все впустую. Или же это был не просто грабитель? Что, если нападение как-то связано с тем делом, которое я сейчас расследую? Наверное, стоило вызвать полицию. Удивительно, как это никто из соседей не сделал этого? Да и Любочка с таксистом даже не предложили мне заявить о происшествии в компетентные органы. Жаль, что поездка в «Черчилль» сорвалась. Мне прямо не терпелось показать фото избранницы Проскурина администратору ресторана. Наверняка на снимке та самая девица, которую приводил к ним убитый. Но теперь я узнаю об этом не раньше завтрашнего утра. Вот высплюсь как следует и с новыми силами примусь за поиски девушки.

Дверной звонок вывел меня из полудремы. Оказывается, я уснула, и снотворное не понадобилось. Я сползла с дивана и заковыляла к входной двери. Как я и предполагала, это была Любочка. Проскочив мимо меня в комнату, она высыпала содержимое фирменного пакета на стол и начала раздавать команды:

– Вот эти, зелененькие, будешь пить по одной таблетке три раза в день. А вот эти, с рисочкой посередине, только тогда, когда боль сильная будет. Во флаконе снотворное. Его пей на ночь. По чайной ложке. Я специально в суспензии взяла, чтобы усваивалось быстрее. Таблетка когда еще растворится, а сиропчик мигом по всем органам кровь разнесет.

– Любочка, иди домой. Тебя, наверное, дети уже потеряли, – попыталась я избавиться от навязчивой опеки соседки.

– Забудь об этом. Я забежала к ним и предупредила, что заночую у тебя. Так что, можешь спать спокойно. Если что-то станет нужно ночью, не стесняйся, буди, – отмахнулась от моего предложения соседка. – Спи, а я телик посмотрю. У тебя каналов в три раза больше, чем у меня. Я и за тобой пригляжу, и развлекусь.

Устав сопротивляться, я налила полную мерную ложку снотворного, выпила его, отвернулась к стене и мгновенно уснула.

* * *

Разбудил меня одуряющий запах с кухни. Не сразу поняв, откуда он мог взяться, если я и в хорошие дни готовкой не увлекалась, я встала и на носочках прокралась в кухню. Там хозяйничала Любочка. Горячие, румяные блины, с пылу с жару внушительной стопкой возвышались на столе. Любочка наливала тесто на сковороду и, пока блин пекся, брала из стопки блины и начиняла их тремя видами начинки.

– Откуда у меня в доме аромат здоровой пищи? – желая польстить поварихе, произнесла я от двери.

– А, Танюша. Проснулась? А я вот решила побаловать больную, – сообщила Любочка. – Умывайся, и за стол.

Пришлось идти, заниматься водными процедурами. Потратила я на это минимальное количество времени. Когда же вернулась на кухню, Любочка уже закончила свои кулинарные работы и перешла к их поглощению. Жестом предложив присоединиться, она придвинула мне тарелку и столовый прибор и произнесла с набитым ртом:

– Присоединяйся, блины получились обалденные. Сорванцам своим отнесу. Ты ведь возражать не станешь?

– Бери, жалко, что ли, – ответила я, накладывая блины себе на тарелку. – Ты что, и правда всю ночь возле меня просидела?

– Ну, нет. Я, конечно, тебя люблю, но семью бросать не собираюсь. Я вчера твои ключи позаимствовала. А то ведь мало ли, как на тебе вчерашние события отразиться могли, не ломать же дверь. Часа в два ночи я к своим пошла. А утречком вернулась. Блины вот приготовила. Вкусно?

– Не то слово, – набивая полный рот, похвалила я стряпню соседки.

– Чем заниматься собираешься? – поинтересовалась Любочка.

– В ресторан поеду. Вчера-то не удалось, – напомнила я.

– Опять за свое? Тебе отлежаться надо. Хоть до вечера дома побудь. Поваляйся на диване. Телевизор посмотри. Эх, была бы я на твоем месте, так неделю с дивана не вставала бы, – мечтательно закатила глаза она.

– В смысле с пробитой головой? – пошутила я.

– В смысле свободной и независимой, – на полном серьезе произнесла соседка.

– Прости, не могу вернуть тебе комплимент. Нянчиться с двумя сорванцами и исполнять прихоти дополнительного ребенка в виде мужа не является пределом моих мечтаний, – засмеялась я.

– Ну, знаешь! Гоняться по городу в поисках всяких отморозков тоже не входит в число моих заветных желаний, – вернула шутку Любочка.

– Придется каждому оставаться при своем, – притворно тяжело вздохнула я.

Завтрак подошел к концу. Подруга сбросила грязную посуду в раковину и поспешила к своим домочадцам. Я лениво терла тарелки, пытаясь сосредоточиться на предстоящих поездках. Рана на голове ныла. К тому же побаливало правое плечо. Вчера из-за жуткой головной боли я этого не чувствовала. Видимо, падая на пол, я ушибла руку. Но ехать все равно надо. Терять еще один день, валяясь на мягких подушках, я не могла. Преступник может попросту скрыться.

Я позвонила таксисту, с которым собиралась вчера ехать в «Черчилль». Вызывать кого-то другого не стала. Причин для этого было несколько. Во-первых, ему не придется долго и нудно объяснять, откуда на голове очаровательной девушки широченный пластырь. Во-вторых, мне могла потребоваться не одна поездка, а вчерашний таксист сам предлагал арендовать его на весь день. По сходной цене, разумеется. И в-третьих по счету, но не по важности, был тот факт, что таксист единственный видел, как выглядит нападавший. Эти сведения могут оказаться не лишними.

Он приехал ровно через двадцать минут. Позвонив из машины, велел ждать его в квартире, объясняя это тем, что не хочет второй раз подряд лишиться заказа. Лифт довез его до моей квартиры, я к тому времени уже стояла у открытой двери.

– Как поживаете, Татьяна? – вежливо поинтересовался таксист. – Прошла голова?

– Слегка побаливает, – ответила я. – Проходите, через две минуты я буду готова.

Я в очередной раз оделась по-походному. Синие джинсы, легкая водолазка, кроссовки на ноги и куртка-ветровка. Когда я вышла, таксист оглядел меня с ног до головы и скептически заметил:

– Сдается мне, гардеробчик ваш выбранному заведению не больно соответствует. Насколько я знаю, в «Черчилле» собирается определенный контингент. Сплошь бизнесмены да банкиры. И дамы их, позвольте заметить, в спортивной одежде не рассекают.

– Меня это не заботит, – отмахнулась я. – Для меня гораздо важнее, чтобы в настоящий момент моя одежда была в первую очередь удобной. И потом, лейкопластырь на голове не располагает к ношению вечернего платья и туфелек на шпильке. Пойдемте уже, теряем время.

Таксист послушно вышел из квартиры. Пока я закрывала дверь на все замки, лифт приехал. Мы спустились на первый этаж. Таксист вышел из подъезда первым и тут же заорал на весь двор:

– Эй, мужик, ты чего там делаешь? Давно кости никто не ломал?

Из-за широченной спины таксиста я пыталась разглядеть, что происходит во дворе, но мне это никак не удавалось. Таксист занимал весь дверной проем.

– Что случилось? – вынуждена была спросить я.

– Куда? Стой, гад! – еще громче заорал таксист и рванул с места. Получив долгожданную свободу, я выбежала из подъезда вслед за ним. Но было уже поздно. Таксист мчался к ближайшей подворотне, не переставая ругаться на ходу. Того, кто вызвал его гнев, во дворе уже не было. Я дошла до такси и остановилась как вкопанная, раскрыв рот от удивления. «Над машиной поработали маньяки», – было моей первой мыслью. Удивляться было чему. Все четыре колеса были не просто спущены или проколоты, они были буквально искромсаны чьей-то дерзкой рукой. Пару минут спустя вернулся таксист. Еще издали он принялся докладывать результаты погони.

– Ушел, сволочь. Ну, попадись он мне в руки…

На этих словах он дошел до машины и увидел, что сотворил с колесами сбежавший.

– Ох, ты ж паскуда! Урод недоделанный! Руки б тебе отрубить, чтоб неповадно было, – с новой силой разошелся таксист. – Это ж надо было так надругаться над резиной.

– Кто это был? – спросила я.

– Чего? Где был? Кто был? – туго соображая от расстройства, переспросил таксист. – В смысле, кто колеса порезал? Так он мне и доложил! И инициалы оставил, и контактную информацию! И денег в придачу!

– Лица не успели разглядеть? – спросила я.

– А вот и успел. Не поверите, это сделал тот самый мужик, который вчера из подъезда выскочил в тот момент, когда вы кровью истекали, – заявил таксист.

– Вы уверены? Ничего не путаете? – опешила я. – Может, обознались? Ведь вы его и вчера, и сегодня только мельком видели.

– Это не имеет значения. Говорю же, это был он. Башка бритая, куртка кожаная. И на ногах кроссовки такие приметные. Белые. Он когда убегал, так белые пятки и сверкали, – горячился таксист. – Только вот в толк не возьму, чем ему моя машина не угодила? Припарковался я, как положено. Проезд никому не загораживал. Да и вообще, посмотрите по сторонам, сколько автомобилей во дворе понаставлено. И дороже моего, между прочим. На любой вкус, как говорится. Выбирай – не хочу. Так нет же, он мой выбрал.

– Сдается мне, этот акт вандализма не против вас произведен был, – задумчиво глядя на искромсанные покрышки, произнесла я.

– А против кого? Против соседа? Или против водителя вот этого внедорожника? – Таксист ткнул пальцем в автомобиль, стоящий рядом с его машиной. – Нет, дорогая, этот субчик не первую попавшуюся тачку выбрал.

– А вот тут я с вами полностью согласна, – проговорила я. – Одно событие – случайность, два – уже закономерность. Кому-то до смерти хочется испортить мне жизнь.

– Думаете, из-за вас колеса порезали? – воззрился на меня таксист. – Да ну. Ерунда какая-то. Чем на вас-то это отразиться может? Голову пробить, это я еще понимаю, а колеса-то к вам каким боком относятся? Не вам же теперь с ними возиться.

– Не знаю. Быть может, напугать хотят, – предположила я. – Или своего рода предупреждение делают. Уйди, мол, с дороги, а не то и с тобой то же, что с резиной, произойдет.

– И вы уйдете? – спросил таксист.

– Что? Куда уйду? – я отвлеклась на свои мысли и не сразу сообразила, что имеет в виду таксист.

– С дороги, спрашиваю, уйдете? – пояснил он.

– Много чести. Если бы я на каждый подобный выпад реагировала, меня давно можно было бы в запас списывать, – с вызовом произнесла я. – Нет уж. Теперь я точно докопаюсь до истины. Выясню, кто пытается на меня страху нагнать, и мало ему не покажется, уж будьте уверены!

– Ну-ну, – с сомнением произнес таксист. – Хотите судьбу испытывать – дело ваше. А я – пас. Ладно, я в шиномонтаж, за запасной резиной. Удачи в поимке головореза. Если узнаете, кто над моей тачкой поработал, дайте знать. Денег он мне, понятное дело, не вернет, но хоть моральное удовлетворение от того, что паршивец получил по заслугам, душу греть будет.

– Непременно узнаю. И вам сообщу, – пообещала я.

Таксист отправился к автобусной остановке, я же осталась стоять на месте, в задумчивости глядя на раскуроченные колеса. Итак, Танюша, что бы все это значило? Сначала тебя огрели по голове в подъезде собственного дома. И неизвестно, удовлетворился бы нападавший легкой раной, или же в его планы входила неизбежная расправа над тобой? Если бы не внезапное появление Любочки, все могло закончиться намного печальней.

Не прошло и суток, как тот же самый человек, что напал на тебя, изуродовал машину, в которой ты собиралась ехать на поиски улик по делу об убийстве. Может ли это быть случайным совпадением? Ни в коем случае! Бритоголовый высиживал у твоего подъезда не просто так. Наверняка он дожидался удобного случая, чтобы завершить начатое. Приезд таксиста спутал его планы, и он решил нейтрализовать его. Убирать случайного свидетеля ему показалось слишком муторным, и он задумал оставить его без средства передвижения. Рассудил он правильно. Нет у таксиста машины, нет и самого таксиста возле меня. А с молодой, беззащитной девушкой он в два счета справится. Думаю, именно так он и рассуждал. Скорее всего, он не собирался светиться перед нами. Просто не ожидал, что на сборы уйдет так мало времени, вот и не успел спрятаться. А когда понял, что его застукали на месте преступления, дал деру. Интересно, далеко он ушел? Я предполагала, что именно бритоголовый заколол Проскурина в троллейбусе. Из этого можно было предположить, что бритоголовый мог вернуться. Вполне вероятно, что в данный момент он стоит где-нибудь за углом и наблюдает за мной.

От этой мысли по спине поползли мурашки. Я, конечно, не из робкого десятка, но осознавать, что где-то в непосредственной близости находится убийца, дерзнувший прикончить человека в переполненном троллейбусе, было не очень приятно. Я украдкой бросила взгляд по сторонам. Вроде ничего подозрительного – но кто его знает? Рисковать не хочется. До этого я хотела последовать примеру таксиста и поехать в «Черчилль» на общественном транспорте, но после того, как мозг посетила «приятная» мысль, передумала. Вынув телефон, я набрала номер диспетчерской службы и попросила подать такси к дому. Десять минут, которые потребовались таксисту, чтобы добраться до моего дома, показались мне вечностью. Наконец, я увидела вожделенные шашечки на крыше машины, сворачивающей во двор. Одновременно с этим на мой телефон пришло сообщение с номером поданной машины.

– Такси вы заказывали? – высунувшись из окна, спросил водитель.

Я тщательнейшим образом сверила номер и марку машины и только после этого заняла переднее сиденье. Откинувшись на спинку, я назвала адрес ресторана «Черчилль». К моему вящему удовольствию, таксист попался неразговорчивый. Молча крутил баранку, не доставая меня беседами о погоде и высоких ценах на нефть. Я закрыла глаза и задумалась. Думала я о том, появился ли в «Черчилле» Григорий, обладатель феноменальной памяти на лица и сможет ли он мне помочь.

Глава 7

В «Черчилле» царили тишина и умиротворение. Повара уже приступили к выполнению своих повседневных обязанностей, готовясь к приходу ранних посетителей. А вот официанты еще наслаждались блаженным покоем. Одетые в униформу, они дружным кружком собрались у барной стойки, обсуждая события прошедшего дня. Я отыскала глазами того официанта, с которым общалась два дня назад. Он находился в центре внимания своих коллег, оживленно передавая им увлекательную историю некой дамы, приходившей накануне с очередным бой-френдом.

– И эта дуреха заказала ему пеппер-стейк! Три порции! Я чуть блокнот ей в суп не уронил, – взахлеб рассказывал он. – Себе салатик за полторы сотки, а ему мяса на пять штук! Хотя этот прощелыга ни в жизни не отличит по вкусу мраморную говядину от захудалого козла с нищенской фермы. Да он наверняка за свои двадцать с небольшим лет ничего дороже шаурмы не пробовал. Вот где у этих баб мозги, скажите на милость?

– Не нужно обобщать, – вступилась я за слабый пол, подойдя к компании вплотную. – Встречаются среди нас представительницы и с мозгами.

Официанты смущенно потупили глаза и потихонечку разбрелись в разные стороны. Не был смущен лишь мой знакомый. Весело улыбнувшись, он проговорил:

– Оригинальная прическа. Это из-за нее вы вчера на «Живую музыку» не попали? – и официант кивком указал на пластырь в самом центре макушки.

– Пришлось у парикмахера подзадержаться. Такую красоту за две минуты не соорудишь, – подхватила я его шутку. – А вы, я смотрю, историями о клиентах развлекаетесь? Хорошо, что я не являюсь вашим постоянным посетителем. Кто знает, какой анекдот вы про меня сочинили бы.

– Каюсь, есть грешок, – продолжая улыбаться, признался официант. – Но на это у меня уважительная причина имеется. Всем известно, что смех продлевает жизнь.

– А, так вы о здоровье и долголетии сослуживцев печетесь? И как это я сразу не догадалась? – съязвила я и, посерьезнев, спросила: – Григорий ваш вышел?

– А как же! Абсолютно здоровый и отдохнувший, – ответил официант.

– Покажете мне его? – попросила я.

– Да вы его уже видели, – объявил собеседник. – Он вас при входе встречал.

Я оглянулась на дверь. Там было пусто. Переведя взгляд на официанта, я переспросила:

– При входе в ресторан?

– Ну да. Он же швейцаром работает. В прошлый раз вы сами себе калиточку отворяли, а сегодня все чин по чину, как и положено заведению нашего уровня. Подошел посетитель к дверке, а ему уже ее услужливый чел распахнул. В строгом костюмчике и с галстуком на шее. Ну как мимо пройти? Этим и заманиваем, – разъяснил официант. – К Григорию сами подойдете или проводить? У меня время свободное есть.

– Сама справлюсь, – отказалась я от услуг официанта.

Он пожал плечами и пошел в подсобку, продолжать травить байки. Я вернулась к парадной двери. Через стекло меня увидел мужчина в форменном костюме и сразу же бросился открывать передо мной дверь. Я вышла на крыльцо и остановилась. Швейцар тут же предложил свою помощь.

– Такси желаете, мадемуазель? – вежливо спросил он.

– Не сейчас. В настоящий момент я желаю получить небольшую справку, господин Григорий, – в тон ему ответила я.

– Мы знакомы? – удивился он.

– Ваш коллега отрекомендовал вас как человека с феноменальной памятью. Он не преувеличил? – спросила я.

– Серенька, – утвердительно произнес Григорий. – Вот балабол! Вечно втягивает меня в какие-нибудь разборки. Что на этот раз? Позвольте, угадаю.

Григорий оглядел меня с ног до головы и изрек:

– Неверный муж, верно?

– Мимо, – коротко ответила я.

– Тогда пропавшая подруга. Пошла в ресторан, уехала оттуда с каким-то дядечкой, а теперь на звонки не отвечает, так? – сделал новое предположение Григорий.

– И снова в «молоко», – произнесла я.

– Странно. Обычно я с первого выстрела в «яблочко» попадаю, – заявил Григорий.

– Даю третью попытку, – разрешила я.

Ситуация начала меня забавлять. Я захотела послушать, какие еще варианты предложит швейцар.

– Попробуем порассуждать, – серьезно проговорил Григорий. – Для поисков дочери или сына вы слишком молоды. Разве что брат, или сестра… Нет, не в вашем случае. Тогда что? Журналистское расследование? Вряд ли. Для журналиста у вас слишком яркая внешность. Жених? Тоже отпадает. Такая девушка, как вы, не станет бегать по забегаловкам в поисках обманщика жениха. Да и вообще не станет за мужиком бегать. Остается одно: профессиональный интерес. Теперь определимся с профессией. Журналистику мы исключили. Страховой агент? Никогда. Нотариус или юрист будет ближе. Значит, вы адвокат и собираете сведения для судебного разбирательства. А ваш клиент по совместительству является и нашим клиентом. Ну, теперь-то мишень поражена?

Я засмеялась. Выкладки Григория были, на удивление, логичны. Приятно послушать. И с профессией практически угадал, и цель визита обрисовал точно.

– На этот раз выводы выше всяких похвал, – одобрительно кивнула я. – Я частный детектив. И от вас мне действительно нужна информация об одном клиенте. Вернее, клиентке. Узнаете ее?

Я вынула из сумочки фото, распечатанное с флешки, и протянула Григорию. Он внимательно всмотрелся в лицо девушки, нахмурился и пытливо воззрился на меня.

– Что же натворила эта милая дама? – осторожно поинтересовался он.

– Вы ее узнали? Не отпирайтесь, я же вижу, что узнали, – произнесла я. – Она бывала в вашем ресторане? Одна или со спутником? Давно это было? Спутника сможете описать?

– Стоп, стоп, стоп! – осадил он меня. – Не так быстро. Я еще не сказал, что знаю ее.

– И не нужно. Этот вопрос ответа уже не требует. Можете сразу переходить ко всем остальным вопросам, – отмела я возможные возражения. – Так кто она такая и как часто бывает у вас?

– Об этом вам лучше побеседовать с администратором. Вот он наверняка вам поможет, – пробурчал Григорий и отвернулся.

– Мне гораздо приятнее общаться на эту тему с вами, – возразила я. – Или информация о данной особе засекречена?

– Понятия не имею. Нам не разрешается разглашать сведения о посетителях, – выдал Григорий.

– В чем дело? Мне казалось, что всего несколько минут назад вы были не прочь разгласить сведения о моем неверном муже, пропавшей подруге, близких родственниках и даже о моем обманщике женихе, – перечислила я сразу все варианты швейцара. – Что же изменилось? Неужели эта девица так много значит для ресторана?

Григорий упорно молчал.

– Ну, хорошо. Тогда взгляните еще на один снимок, – и я протянула ему фото Проскурина. – Его вы тоже узнаете?

Григорий скосил глаза, пытаясь разглядеть фото, не поворачивая головы. Как только взгляд его упал на снимок, он развернулся ко мне всем корпусом и начал напирать на меня, приговаривая при этом:

– В игры играть вздумали? Развлечение нашли? Хотите места меня лишить? Или мало вам, что я месяц на больничном провалялся? Добить пожелали?

Отступая под его натиском, я дошла до стены и уперлась в нее спиной. Когда отступать стало некуда, я решила перейти в наступление. Твердым голосом я произнесла:

– Не знаю, о каких играх идет речь, да и знать не хочу. А вот насчет развлечений вы явно погорячились. Мужчина с фото убит. Я предполагаю, что девушка либо причастна к его смерти, либо знает причину, по которой ее приятеля могли убить. Я пытаюсь установить личность девушки с фото и разоблачить убийцу. Все еще считаете ситуацию подходящей для развлечения? – Я перевела дух и продолжила: – Если вы что-то о них знаете, в ваших интересах рассказать об этом здесь и сейчас. В противном случае вам все равно придется выложить то, что знаете, только разговор наш состоится уже в другом месте, менее романтичном и привычном для вас. Говорите, долго болели? Выходит, здоровье ваше оставляет желать лучшего. Боюсь, в камере предварительного заключения обстановка не располагает к укреплению здоровья.

Некоторое время Григорий переваривал полученную информацию. Пыл его несколько поугас, и через пять минут он готов был выложить все, что знает об этой парочке.

– Хорошо, слушайте, но учтите, если у меня проблемы с начальством начнутся, это будет на вашей совести, – Григорий помедлил и приступил к рассказу: – Девица эта явилась к нам ровно месяц назад. Я даже дату помню. Да и неудивительно, учитывая последствия. Пришла не одна. С постоянным клиентом «Черчилля». Деминым Борисом Станиславовичем.

– Кто таков? – перебила я его.

– Птица видная. Новый областной медицинский центр знаете? – Я неопределенно пожала плечами, а швейцар продолжил: – Так вот, Борис Станиславович там работает. Пост какой-то занимает. Я точно не знаю, какой именно. По-моему, заведующий хирургическим отделением. Собственно, это он ее привел. Заказал столик заранее. Он всегда так делает.

– Какого числа это было, говорите? – спросила я.

– Девятого. Это понедельник был. В этот день посетителей практически не бывает. Для работников заведения расслабон, – ответил Григорий.

– А в котором часу?

– Около девятнадцати тридцати. Администратор только-только уехал. По понедельникам он в заведении весь вечер не торчит. Максимум до семи. В этот день недели важные гости не захаживают, а для персон попроще и старший официант подойдет, – объяснил Григорий.

– Выходит, Борис Станиславович фигура не важная? – уточнила я.

– Ну, почему же не важная? Борис Станиславович VIP-клиент в квадрате, если не в кубе. Просто он не одобряет повышенного внимания к себе в те дни, когда бывает у нас с дамой, – усмехнулся швейцар. – Администрация с пониманием относится к желаниям клиентов.

– Значит, вы заранее знали, что Борис Станиславович будет не один, а со спутницей? – спросила я. – Имя ее он не называл?

– Думаю, спутницей ее сложно назвать, – замялся швейцар. – Вернее, не в том смысле, какой вы вкладываете в это слово. Скорее, это его новая знакомая. Борис Станиславович время от времени позволяет себе легкий флирт на стороне, так сказать.

– Он женат? – спросила я.

– О нет. Он слишком высоко ценит свободу для того, чтобы брать на себя обязательства перед женщиной. Пусть даже перед самой что ни на есть очаровательной, – отмел мое предположение швейцар. – Не женат, никогда не был и вряд ли будет.

– Только кратковременные связи, ни к чему не обязывающие, ни на что не претендующие? – уточнила я.

– Почему же, у Бориса Станиславовича есть постоянная дама. Если память мне не изменяет, она занимается модельным бизнесом. Не в том смысле, что она сама модель, нет. Профессия ее с модельным бизнесом завязана. То ли сама владелица агентства, то ли генеральный директор. С Борисом Станиславовичем уже лет пятнадцать вместе. И он этими отношениями очень дорожит, – доложил Григорий.

– Зачем же все эти молоденькие девицы? – задала я вопрос.

– Мужчина, – изрек швейцар. – Каждому охота почувствовать себя молодым и интересным.

– Вернемся к нашей молодой и интересной, – продолжила я допрос. – Значит, они пришли девятого числа прошлого месяца примерно в половине восьмого вечера. Администратора на месте уже не было. Посетителей незначительное количество. Пока все верно?

Григорий кивнул.

– Что было дальше? – спросила я.

– Сначала все шло, как обычно. Я их встретил, до столика проводил. У нас правило, VIP-клиентов от порога до столика сопровождать. У столика их принял Федор-официант. За администратора. Я сдал Бориса Станиславовича с пассией с рук на руки Федору и вернулся к себе на пост. По понедельникам и так посетителей кот наплакал, а в этот день и вовсе штиль был. За весь вечер десять столиков обслужили. И это еще вместе с седьмым, – продолжил рассказ Григорий.

– А чем седьмой столик отличается от остальных, что вы его индивидуально упоминаете? – полюбопытствовала я.

– Все тот же VIP-столик. Бориса Станиславовича, – пояснил швейцар.

– Понятно. Продолжайте, – попросила я.

– Ближе к восьми появился вот этот хлыщ, – Григорий тронул фото Проскурина. – Он мне сразу не понравился. Нервный какой-то, дерганый. Сразу в ресторан не пошел. Околачивался поодаль от входа. Потом у него телефон сработал. Он сообщение прочитал и к парадке заспешил. Я дорогу преградил, про фейс-контроль втирать начал. Даже не знаю зачем. Не пустить я его, по сути, не мог. Он и при костюме, и при галстуке. Все чин чином. И не пьяный, и не скандалит. Короче, послал он меня по всем известному адресу и внутрь вошел. А я снова остался двери караулить. Только минут через десять шум из зала услышал. Потом, как будто что-то разбилось. Я удивился. У нас заведение солидное, не какой-то шинок для алкашни, драки, если и бывают, так только когда банкеты заказывают. Вот в этом случае и подраться не грех. А чтобы так, в пустом ресторане, да в будний день, ни разу не было. Я, естественно, с крыльца в ресторан, узнать, кто буянит. И вовремя успел. Гляжу, фрукт ваш схватил за грудки Бориса Станиславовича и трясет что есть мочи. Борис Станиславович сопротивляется, руки мужика расцепить пытается, только ничего у него не выходит. Тот вцепился в него мертвой хваткой. У Бориса Станиславовича руки на что крепкие, недаром же он хирург, а справиться с хлыщом не может. Я подлетел, разбираться не стал, сразу к хлыщу. Кое-как мы вдвоем с Борисом Станиславовичем его скрутили. К тому времени другие официанты подоспели. Короче, дотолкали его до крыльца и наружу выкинули. А девица эта, как давай визжать: как вы смеете! Вы мужа моего покалечили! Я на вас в суд подам! Оказывается, этот дрищ – ее муж, представляете? Ну, раскричалась она на весь ресторан, эхо аж на улицу доносилось. Я к тому времени уже на стреме был. На случай, если помощь моя понадобится. Ну, она и понадобилась. Федор подал знак, чтобы я девицу выводил. Я к ней подступил, она сначала практически не сопротивлялась. А когда я ее до выхода дотащил, давай драться. Вцепилась мне в плечо когтищами своими и принялась сумочкой размахивать. Я ее за порог еле вытащил. Да сплоховал. Не заметил, как дрищ подскочил. Видно, ее дожидался. Драка завязалась. Я, конечно, девицу пока тащил, потрепал, но не особо сильно. А мужик взбеленился и кулаками мне прямо в физиономию. Я ему пару приемчиков, а он меня башкой об стену. Удар сильный получился, я на землю осел. Они испугались и дёру. Пока официанты сообразили, что мне помощь нужна, их и след простыл. А у меня ребро сломано и сотрясение мозга. Месяц на больничном пробыл.

Григорий потер затылок в том месте, на которое пришелся удар. Я нетерпеливо потребовала:

– Что было дальше?

– А дальше самое интересное началось, – продолжил Григорий. – Вернулись мы в зал, смотрим, Борис Станиславович белый весь как полотно сидит. Думали, испугался сильно. Оказалось, не от страха он побелел, а от расстройства. Парочка эта аферюгами оказалась! Нагрели нашего Бориса Станиславовича на кругленькую сумму.

– В каком смысле нагрели? – не поняла я.

– В самом что ни на есть прямом. Там история почище сериальной будет. Только я подробностей не знаю. Не распространялся он, – ответил Григорий.

– Кто не распространялся, Борис Станиславович? – переспросила я.

– Он самый, – подтвердил Григорий.

– О чем не распространялся? Вы точнее можете изъясняться? – вспылила я.

– Да о деньгах пропавших, – заявил Григорий. – Когда мы его таким белым увидели, Федор спрашивает: «Что с вами? Вам плохо? Может, «Скорую» вызвать»? А он отвечает: «Не поможет мне “Скорая”. Разве она мне деньги вернет?» Какие деньги, спрашивает Федор, счет за ужин мы вам предъявлять не будем. За счет заведения покормим в качестве компенсации за моральный ущерб. Мы, мол, недоглядели. Наш промах. А Борис Станиславович глядит сквозь него взглядом стеклянным и говорит тихо так: эта шельма у меня деньги увела. Специально скандал устроила. Федор в непонятках. Какие деньги, спрашивает. А тот отвечает: за колье. Потом вроде как в себя пришел. Забудь, говорит, поделом мне. И ушел. На следующий день администратор с ним связывался, извинения приносил. А Борис Станиславович велел ему телефон свой из памяти удалить и не звонить больше. Все, говорит, в ваш ресторан я ни ногой. Как ни уговаривал его администратор, ничего не вышло. Больше он к нам не ходит.

– Ну, а про деньги пропавшие он что-нибудь администратору рассказал? – спросила я.

– Нет. Ошибся, говорит. Дома оставил, а подумал, что девка стащила. Только я думаю, что первый раз он правду сказал. Это уж потом он про ошибку придумал. Либо дураком выглядеть не хотелось, либо огласки боялся. Разбирательства ему ни к чему. Вероника, понятное дело, про его похождения знает, но оба делают вид, что ничего такого не происходит. Вероника прилюдно себя на посмешище выставлять не станет. Тут же бросит его, – рассуждал Григорий. – Ну, а ему этого, видно, не хочется. Решил, что лучше с деньгами распрощаться, чем с Вероникой.

– Вероника, это та, что из модельного бизнеса? – уточнила я.

– Угу. Она самая. Ее мнением Борис Станиславович сильно дорожит. Его можно понять. С временными профурсетками разве в приличном обществе появишься? А Вероника – женщина видная. И положение занимает солидное. Короче, по статусу она ему подходит, – заключил Григорий.

– Почему же ваш официант, который меня к вам направил, Проскурина не узнал? Я ж ему фото показывала, – задумчиво произнесла я.

– Серенька-то? Да его в тот вечер в ресторане вообще не было. Администратор его по своим делам отправил, – ответил Григорий. – Это я точно помню. Если б Серенька на месте был, то и со мной такой беды не приключилось бы. Он ведь мастер спорта по боксу. Уж он бы меня в обиду не дал. И мужика того не упустил бы. А остальные официанты у нас, мягко говоря, трусоватые. На рожон лезть не захотели. Дождались, пока аферисты смылись, а уж потом хорохориться начали. Эх, да что теперь об этом говорить.

Григорий махнул рукой, перечеркивая неприятные воспоминания. Я же продолжала размышлять:

– Но ведь он это фото и другим официантам показывал. Неужели никто его не запомнил?

– Это уже другая фишка, – заметил Григорий. – Администратор наш строго-настрого запретил кому бы то ни было историю эту рассказывать. Вот они и отмалчиваются. И я бы ничего не сказал, если бы вы меня к стенке не приперли.

– Скажите, Григорий, до этого дня, до скандала мужчина с фото и девушка в вашем ресторане появлялись? – вспомнив, о чем узнала в других ресторанах, спросила я.

– Было дело. Бармен потом уже рассказывал. Первый раз этот мужик один приходил, сидел за барной стойкой. Долго сидел, поэтому его бармен и вспомнил. А второй раз с девицей. Это я сам помню. Они ведь мимо меня проходили. Запомнил, потому что быстро ушли. Наши клиенты по два часа за столиками проводят, а эти и получаса не пробыли. А один из официантов потом сказал, что они ссорились, пока сидели, и заказ так и не сделали.

– И Борис Станиславович как раз был в ресторане. И сидел он за седьмым столиком, – утвердительно произнесла я, вспоминая слова Анастасии о точно такой же ситуации, произошедшей в «Старом Городе».

– Был. Точно был. Он еще мне чаевые щедрые в тот день оставил, – радостно сообщил Григорий.

– Как мне вашего Бориса Станиславовича найти? – спросила я.

– Не стоит вам к нему соваться, – посоветовал швейцар. – Только неприятности наживете. И меня еще подставите.

– Не могу я. Мне нужно узнать, что за девица его облапошила. Речь ведь об убийстве идет, – вздохнула я. – Вы не переживайте, я о вас и словом не обмолвлюсь. Мне бы только встретиться с ним, а там как-нибудь уговорю его.

– Ладно. Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Все равно я вам уже столько наболтал, что терять мне нечего. Пишите адрес клиники. Там его найдете, – решился Григорий.

Он продиктовал название клиники и улицу, на которой та располагалась. Я аккуратно записала все в блокнот, поблагодарила его за помощь и отправилась на автобусную остановку. На полпути передумала, свернула в первое попавшееся кафе, заказала сок, усевшись за столик, разложила перед собой записи и стала думать.

Проскурин оказался не таким белым и пушистым, как о нем думали соседи и коллеги по работе. Теперь было ясно, откуда у него деньги появились. Антоша наш, как выяснилось, занимался мошенничеством. В чем заключался трюк, догадаться несложно. Зная, что девушка называла его мужем, а на деле Проскурин жены никогда не имел, понятно, что в ресторане они проворачивали заранее спланированную аферу. Признание расстроенного хирурга в пропаже денег делает мое предположение еще более достоверным.

А доказательства? Ну, это дело наживное. И я приступила к анализу записей. В первую очередь я выписала зашифрованное послание на отдельный листок. «ДБС», прописная «х». Цифры 9, 20, 7.

Что получается? А получается следующее: как я и предполагала, «ДБС» – это инициалы. Только не сотрудника ресторана, а клиента. Демин Борис Станиславович. Тут все сходится. Борис Станиславович у нас кто? Хирург. Значит, прописная «х» может обозначать профессию. Теперь цифры. 9, 20, 7. В голове всплыли слова швейцара. Девятого числа прошлого месяца девица приходила в ресторан с Борисом Станиславовичем. Одно попадание есть. Пришли они в половине восьмого. А цифра указана двадцать. Может, на это время назначен приход Проскурина? Скорее всего. С семеркой дело обстоит совсем просто. Номер столика, заказанный хирургом. Почему его указали наряду с датой и временем? Да потому что Проскурин у нас кто? Проектировщик. Он привык все по полочкам раскладывать. До этого дня он приходил в ресторан, изучал обстановку. Мог узнать, что Борис Станиславович всегда занимает один и тот же столик. Вот и записал его номер. Другого объяснения пока нет.

Если взять эти выкладки за основу, значит, остальные записи означают то же самое. Инициалы, дата, время и номер столика. Проехавшись по ресторанам, я получу полный список жертв мошенников и с их помощью выйду на девицу. В том, что в трех других ресторанах произошли подобные случаи, я не сомневалась. Теперь стали понятны недомолвки и испуг со стороны администратора из ресторана «У Андре» и Анастасии. Может быть, они даже узнали Проскурина, только признаться побоялись. Борис Станиславович, пострадавший от рук мошенников, заявлять в полицию о случившемся отказался. Не пожелал огласки. Остальные, по всей видимости, поступили так же. А администрации ресторанов это и вовсе ни к чему. Пострадает репутация, тогда богатеньких клиентов к ним на аркане не затащишь. Кому это надо? От этого только выручка уменьшится, и больше ничего.

Но я теперь вооружена более подробной информацией, и работникам ресторанов придется поделиться со мной сведениями, если они не хотят нажить неприятности в лице стражей порядка. Поеду в «У Андре», предъявлю дату и время совершенного мошенничества и заставлю рассказать подробности. То же сделаю и в «Старом Городе». На Анастасию у меня есть еще один рычаг давления – ее отец. Все-таки речь идет о смерти человека, проработавшего с ним бок о бок много лет. И посетить данные заведения я должна до того, как назначать встречу Борису Станиславовичу. Сначала все подробно выяснить, а уж потом к хирургу лезть.

* * *

Анастасия, администратор «Старого Города» моему приходу не обрадовалась. Поначалу вообще разговаривать не хотела. Решила отбояриться отсутствием времени. Мол, работы полно, не до светских бесед. Пришлось применить тот же метод, что и с Григорием.

– Дел по горло, говорите? Не вопрос. Мы ведь можем вам, Анастасия Дмитриевна, повестку прислать. Это, конечно, дольше, но эффективнее. И с работы по повестке вас обязаны отпустить. Предъявите ее начальству и будете спокойны. Вызов официальный вы игнорировать не можете, так что отгул они вам предоставят, – невозмутимо предложила я. – Устроит вас такой расклад?

– Не думаю, что это хорошая идея, – всполошилась Анастасия. – И потом, ваши же у нас уже были. Показания я дала. Зачем же теперь в отдел вызывать?

– Какие «наши»? – переспросила я.

– Следователь из полиции, – ответила Анастасия. – Вчера приезжал. Про Проскурина расспрашивал. Я ему сообщила все то же самое, что и вам накануне рассказывала. А вы, что же, совсем друг с другом сведениями не делитесь? Так и ходите по одним и тем же свидетелям, только время теряете.

– Наверное, дежурный передать забыл, – нашлась я. – А кто из следователей у вас был?

– Мельников, кажется, – ответила Анастасия.

– Понятно. Собственно, я так и подумала, – произнесла я. – Но вам все равно придется проехать со мной или побеседовать на месте. Это уж как вам больше нравится. Дело в том, что открылись новые обстоятельства и прояснить их нужно как можно скорее. Ну, я в отдел за повесткой.

Я развернулась лицом к двери, сделав вид, что и вправду собираюсь уходить. Как я и ожидала, Анастасия остановила меня:

– Подождите. Хорошо, я расскажу вам все, как было.

– Вот и правильно. К тому же нам все равно уже многое известно, – уверенно произнесла я.

– Только не здесь. У нас имеется комната отдыха для персонала. Пойдемте туда, там нам никто не помешает.

Мы прошли по служебному коридору и оказались в уютной комнатке, снабженной всем необходимым для отдыха. Четыре мягких кресла вокруг невысокого столика располагали к задушевным беседам. Я заняла одно из кресел. Анастасия села напротив.

– С чего начать? – спросила она.

– С господина Усова, – предложила я. – Ведь именно он пострадал по вине Проскурина, не так ли?

– Как вы догадались? Ведь я про Усова ничего конкретного не рассказывала, – полюбопытствовала Анастасия.

– В этом и заключается моя работа – читать между строк, – философски заметила я.

– А я ведь сначала и не сопоставила одно с другим, – призналась Анастасия. – Только после вашего прошлого визита. Начала вспоминать события того дня, сложила два и два и пришла к определенному выводу.

– Хотелось бы конкретики, – напомнила я.

– Можно и конкретнее. Господин Усов не просто так перестал посещать наш ресторан. Три месяца назад кое-что произошло. Усов пришел в ресторан не один. С девушкой. Ничего необычного в этом визите не было, если б не последствия. Они заняли столик, который Усов занимал всегда. Спустя примерно полчаса к их столику подошел мужчина, начал скандалить. Сама я скандала не видела, в подсобке была. Один из официантов прибежал за мной, сообщил о случившемся. Пока я в зал вышла, наши охранники быстренько дебошира скрутили и за дверь выставили. А девица за ними вслед выбежала. Я к Усову с извинениями кинулась, он сначала отмахнулся, мол, ничего страшного, сам виноват. Я думала, что конфликт исчерпан. Усов за борсеткой потянулся, расплатиться хотел и уйти поскорее. А борсетки-то и нет! Он аж позеленел. Догнать, кричит, воровку. Она меня обокрала. К охранникам кинулся. Куда, говорит, вы мужика дели. Те только руками развели. Выкинули, отвечают, на крыльцо, а что он дальше делать стал, не следили. Я предложила полицию вызвать. Раз кража произошла, говорю, нужно о ней заявить. А Усов на меня кричать начал. Как ты себе это представляешь, кричит. Что я жене скажу, что меня любовница обокрала? Короче, кое-как мы его успокоили, домой отправили. В полицию сообщать, естественно, не стали. Да и как заявишь, если пострадавший отказался? Вот с тех пор он к нам ни ногой, – Анастасия вздохнула. – А мне потом влетело от хозяина. Как будто я виновата, что Усов со всякими проходимками по ресторанам мотается.

– И эта проходимка – знакомая Проскурина, так? С ней он в ресторан приходил? – спросила я.

– Верно. Я сразу не сообразила, что спутница Усова, которая воровкой оказалась, и девушка, приходившая с Проскуриным, один и тот же человек. Лицо ее мне сразу показалось знакомым, но я уже давно не придаю этому значения. Когда работаешь с таким количеством людей, поневоле все знакомыми кажутся, – объяснила Анастасия.

– Когда вы поняли, что это одна и та же девушка? – спросила я.

– Когда вы про Усова расспрашивать начали. Я потом даже жалела, что про него заикнулась. Вот, думаю, неприятности мне обеспечены, – честно призналась она. – Если Усов заявление напишет, меня по судам затаскают. Могу и работу потерять. Я и сказала-то про него только для того, чтобы вы официантов расспрашивать не начали. Не была уверена в том, что кто-нибудь из них лишнего не сболтнет. Глупо получилось.

Не согласиться с Анастасией было трудно. Не скажи она про Усова, кто знает, как разворачивались бы события. Но теперь гадать об этом не было никакого смысла. Как говорится, слово – не воробей, вылетит – не поймаешь.

– Посмотрите, это та девушка? – я показала Анастасии распечатку фото с флешки.

Администратор утвердительно кивнула.

– Вы сказали, что дебошира из ресторана выставили охранники. Сами вы его не видели. Эти охранники сейчас на месте?

– Один на смене, второго нет. Выходной, – ответила Анастасия и добавила: – Можете к нему не обращаться. После вашего ухода я навела справки. Скандалил Проскурин. Сомнений в этом нет. Охранник описал его внешность, она полностью совпадает с внешностью Проскурина.

– И все же лучше будет, если он посмотрит на фото, – возразила я.

– Хорошо, я приглашу его. Это все? – недовольно произнесла Анастасия.

– Почти. Мне нужны координаты Усова, – заявила я.

– Зачем? Неужели пойдете к нему по поводу кражи? Напрасно. Он все равно не признается, – проговорила она. – Он ведь работает в банке своей жены. Если она узнает, что он от нее налево гуляет, то попрет и из банка, и из семьи. Ему это надо?

– А это уже моя забота. Ваша задача – снабдить меня информацией, где я его могу найти, – ответила я. – Остальное вас не касается.

– Он меня убьет, – серьезно произнесла Анастасия.

– Думаете, он на такое способен? – задумчиво произнесла я.

В моей голове еще в середине нашей беседы появилась мысль, а не один ли из пострадавших от рук мошенников сотворил расправу над Проскуриным? Может, не своими руками, а человека нанял, но как вариант, вполне возможно. Слова Анастасии прозвучали как эхо моих мыслей.

– Нет, что вы! Усов не из тех, кто решает проблемы подобным способом. Это я так образно выразилась, – испугалась Анастасия. – Не хватало еще, чтобы он подумал, что я его под убийство подвести хочу.

– Не переживайте, о нашем разговоре он даже не узнает, – заверила я.

Помявшись еще немного, администратор была вынуждена дать мне сведения о месте работы Усова. Банк «Националь», расположенный на Центральной улице. Осталось выяснить дату и время посещения господином Усовым ресторана в сопровождении девицы.

– Постарайтесь вспомнить, какого числа произошел скандал с Усовым, – попросила я.

– Третьего. Я с записями в журнале посетителей сверяла. Он заказал столик на семнадцать тридцать, – ответила Анастасия.

– Номер столика пятый?

– Да. Вы и это знаете? – поразилась она.

– Выходит, знаю.

И в этом случае все сходилось. «УАМ» – это Усов Анатолий, прописная «б» означает «банкир», а цифры 3, 18, 5 – дату, время и номер заказанного столика. Отлично. Еще одно подтверждение, и можно ехать к пострадавшим за признанием.

Охранник, выставивший третьего числа дебошира из ресторана, признал по фото и Проскурина, и девицу. Больше в «Старом Городе» мне делать было нечего. Откланявшись, я ушла, к вящей радости Анастасии.

В итальянском заведении «У Андре» мне не пришлось ломать комедию с вызовом в полицию. Я просто начала разговор с администратором с того, что рассказала про кражи в «Старом Городе» и «Черчилле». Естественно, не произнося названий ресторанов. Когда до администратора дошло, что в городе действует хорошо организованная парочка мошенников, он с радостью согласился сотрудничать. Терять еще одного, а то и нескольких клиентов из-за выходок аферистов он был не намерен.

Сценарий повторялся в точности. Сначала Проскурин пришел один. Потом с дамой. После, примерно недели через две, двадцать второго числа, дама пришла в ресторан с реставратором Киршнером. В восемнадцать тридцать. А через полчаса после их прихода у столика номер одиннадцать появился Проскурин. Разгорелся скандал. Охранники выставили за порог и Проскурина, и девицу. А еще через десять минут Киршнер обнаружил пропажу крупной суммы денег. От вызова полиции отказался. При его профессии быть упомянутым в криминальной хронике равносильно приговору. Репутация реставратора должна быть безупречной, заявил он администратору в оправдание своего отказа. На этом все и кончилось. По фото администратор опознал и девушку, и Проскурина. Выяснив адрес студии Киршнера, в которой он обычно работал, с администратором я распрощалась.

Тратить время на четвертый ресторан смысла не было. Там я могу узнать лишь то, что мне и без того известно. Оставлю последний ресторан на откуп Мельникову. И вообще, пора бы нам с ним встретиться. Обменяться, так сказать, информацией. Анастасия сказала, что к ней приходил следователь. И даже фамилию Мельникова назвала. Вполне возможно, что он посетил и других администраторов. Или собирается посетить в ближайшее время. Позвонив ему, я назначила встречу в парке, напротив ресторана «У Андре», чтобы не мотаться по городу в общественном транспорте.

Дожидаясь Мельникова, я прогуливалась по центральной аллее парка, наслаждаясь свежим воздухом и тишиной. По непонятной мне причине в парке не было ни души. Ни старичка со сложенной газетой, ни старушки с вязальными принадлежностями, ни обычного для такого места гомона. Ни криков детей, прогуливающихся в сопровождении взрослых. Тишина и покой.

Мельников зашел в парк со стороны северных ворот. Подкравшись ко мне со спины, он хотел застать меня врасплох, но я была начеку.

– Мельников, на работе в шпионов не наигрался? – спокойно произнесла я, не оборачиваясь, как только он подкрался поближе.

– Скучная ты, Иванова, – разочарованно проговорил он. – Могла бы хоть притвориться, что не заметила моего появления.

– Не расстраивайся, в следующий раз так и сделаю, – пообещала я. – Как успехи на поприще поисков убийцы Проскурина?

– Да не особо, – признался он. – В ресторанах побывал, правда, пока не во всех. Начальство гоняет. То за одно дело отчитывайся, то за другое. Работать совсем не дают. Только я из отдела, сразу звонок: возвращайся, срочно на ковер требуют. Вот как так работать можно?

– Бедненький, – посочувствовала я. – Хорошо, что я у тебя есть. Всю черновую работу за полицию делаю. Пойдем, прогуляемся, поделюсь с тобой свежими новостями.

Мы пошли по аллее в глубь парка. Я рассказала Мельникову о том, что удалось узнать про сомнительные махинации Проскурина и его подруги.

– Это что же получается, Проскурин у богатых клиентов ресторанов деньги воровал? – задал вопрос Мельников после того, как я выложила ему новости.

– Получается, что так, – согласилась я.

– Ну, допустим, с первым визитом Проскурина все понятно. В ресторан он приходил для того, чтобы выбрать жертву. А когда определялся с выбором, наступал черед его подруги. Только вот непонятно, зачем им было вместе в ресторане светиться? Для чего они занимали столик, ссорились у всех на глазах? Ведь они должны были понимать, что это привлечет нежелательное внимание к их персонам?

– Пока не знаю, но могу предположить, что ссоры эти прилюдные входили в общий план. Для того чтобы просто показать девушке жертву, можно было вообще в помещение не входить. Сиди себе напротив входа да карауль, когда очередной толстосум выйдет. Вот тогда и показывай его, сколько влезет.

– И каким образом они могли наверняка знать, что у жертвы в момент ограбления окажется крупная сумма? Если я правильно понял, речь ведь идет не о паре сотен тысяч деревянных, так? – предположил Мельников.

– Думаю, да. Хотя этот вопрос еще предстоит выяснить. Я собираюсь встретиться с каждым из пострадавших и задать им определенные вопросы. Надеюсь совсем скоро узнать, каким образом девица входила к ним в доверие, да еще так быстро. Я посчитала, с момента первого визита Проскурина в ресторан и до момента кражи каждый раз проходило не больше двух-трех недель. Этого времени девушке хватало, чтобы добиться приглашения отужинать в ресторане.

– А ты не думаешь, что убийцей может быть кто-то из них? Я имею в виду жертв ограбления? – задал вопрос приятель. – Посуди сама: мало того что клиент теряет деньги стараниями двух мошенников, так еще получает головную боль на многие месяцы. Ведь каждый из них по той или иной причине не желает огласки. Один хочет избежать разрыва с постоянной партнершей, второй – перед женой трясется, а третий – подмочить репутацию боится, чтобы выгодные заказы на реставрацию не потерять. Чем тебе не повод для расправы? Сделал свое черное дело, и живи спокойно. Мертвые ведь ни обокрасть, ни шантажом запугать не могут.

– Возможно, – протянула я, вспомнив про вчерашнее нападение в подъезде и искромсанные покрышки. – Хотя выводы делать пока рано. Не услышав ни одной версии случившегося в ресторане из уст пострадавших, вердикт не вынесешь.

– Слушай, у меня на работе запарка, но я все равно выкрою время сходить с тобой к потерпевшим и пообщаться с ними на предмет причастности к убийству. Одной тебе к ним соваться не стоит, – заволновался Мельников.

– С этим вопросом откладывать нельзя, – решительно возразила я. – Посещая рестораны, мы уже конкретно засветились. Тот, кто не побоялся совершить дерзкое убийство в переполненном троллейбусе, не станет сидеть сложа руки и дожидаться, пока за ним полицейские придут.

– Но ведь никто из потерпевших больше в ресторанах не бывает. Откуда им знать, что мы под них копаем? – произнес Мельников.

– Для того чтобы получить эту информацию, им вовсе не нужно в ресторан ходить. Доброхотов всегда хватает. Могли доложить, – ответила я.

– Да с чего ты это взяла? Никаких оснований так думать у тебя нет, – возразил приятель.

– Поверь, Андрюша, есть. И еще какие.

И я рассказала ему про нападение в подъезде и порезанную резину. Мельников крепко задумался. Я ему не мешала.

– Странно это все, – произнес он наконец. – Ну, допустим, кто-то из работников ресторана позвонил и сообщил одному, а может, и нескольким потерпевшим о том, что полиции известно о мошенниках. Предположим, что один из них виновен в убийстве Проскурина. Новость о том, что полиции известно его имя, должна была его взволновать и заставить нервничать. Я даже могу допустить, что убийца побоялся выхода наружу неприятной истории с кражей и задумал нейтрализовать того, кто слишком рьяно занимается этим делом. А конкретнее, тебя. Одно непонятно, как он мог на тебя выйти? А ведь он вышел, причем довольно быстро. И подкараулили тебя не возле ресторана, а в подъезде собственного дома. Как убийца мог узнать твой адрес? И вообще, как он мог вычислить, кто именно под него копает?

– Меня этот вопрос тоже волнует, – призналась я. – Возможно, за мной просто следили, а я, не ожидая подобного поворота, слежку проворонила.

– Но как? Как кто-то мог следить за тобой? Во время твоих посещений ни одного из тех, кто попался на удочку аферистов, в ресторане не было, – упорствовал Мельников.

– Не знаю. Может быть, тот, кто доложил о моем интересе убийце, получил задание проследить за любопытной особой, – предположила я. – За вознаграждение, естественно. А дальше – дело техники. Имея адрес, убийца мог подкараулить меня у лифта. После неудавшегося нападения он решил запугать меня. Смотри, мол, и с тобой может произойти то же, что с колесами таксиста. Наверное, убийца думал, что для молодой девушки этого будет достаточно.

– А тебе этого мало? Ты все еще хочешь ехать к обворованным мошенниками мужчинам, рискуя жизнью? – воскликнул Мельников.

– Больше, чем когда-либо, – ответила я. – Бросать это дело на полпути я не собираюсь.

– Иванова, ты безнадежна, – вздохнул приятель. – Ну, хоть меня ты можешь дождаться? Обещаю, к семи часам я освобожусь, и мы сможем посетить их вместе.

– Нет, Мельников, до семи я успею побывать у всех троих. И уж поверь мне, я заставлю их говорить, – решительно произнесла я. – А ты возвращайся к себе в отдел и спокойно ублажай начальство. И прошу тебя, не переживай так, со мной все будет в порядке.

Приятель еще немного посопротивлялся, но, в конце концов, вынужден был смириться. После этого мы разошлись каждый по своим делам.

Глава 8

Позвонив в областной медицинский центр, я выяснила, что Демин заступает на смену в восемь часов вечера. В «Национале» мне сказали, что банкир Усов освобождается в семь. Получалось, что реставратор Киршнер свободнее всех в своих передвижениях. К нему-то я и поехала в первую очередь.

Студия Киршнера располагалась в многоквартирном доме по улице Пролетарской в центральной части Тарасова и занимала весь четвертый этаж здания старинной постройки. Я поднялась на последний этаж. Прочитав на двери табличку с надписью «Реставрационная мастерская», решительно вдавила кнопку звонка. Мне долго никто не открывал, но я упорно звонила, рассчитывая на то, что размер студии велик и хозяин просто не может быстро добраться до двери. Так и вышло. Сквозь шум звонка я расслышала торопливые приближающиеся шаги. Дверь распахнулась, и моему взору предстал высокий худой мужчина. Я ожидала увидеть перед собой всклокоченного, кое-как одетого представителя творческой профессии, а встретила ухоженного, коротко стриженного человека в современной одежде. Весь его облик говорил о том, что денежки здесь водятся, причем в немалых количествах.

– Добрый день, барышня. Чем могу служить? – произнес мужчина.

Голос портил все впечатление. Высокий, почти писклявый. Да еще и со своеобразным присвистом. Как будто у мужчины отсутствовала, по меньшей мере, половина зубов. Что ж, идеальных людей не бывает. Видимо, наградив его приятной внешностью, природа решила отдохнуть на его дикции.

– Здравствуйте, я ищу Киршнера Романа Александровича, – сообщила я.

– Он перед вами, – говоря о себе в третьем лице, ответил Киршнер.

– Меня зовут Татьяна. Войти можно? – спросила я.

– Ну, если это необходимо, – протянул он, пропуская меня в студию.

Я прошла в просторную комнату, сплошь завешанную картинами. Заинтересовавшись одной из них, я замедлила шаг. На картине была изображена стройная белокурая девушка. Стоя вполоборота, она смотрела на меня из-за плеча. В картине не было ничего сверхъестественного, если не считать взгляд девушки. Внимательный, пронизывающий смотрящего насквозь.

– Чудесная работа, не правда ли? – услышала я голос Киршнера из-за спины. – Между прочим, автор картины юное дарование из глубинки. Это я его отыскал. И цена приемлемая. Прекрасно подойдет к любому интерьеру.

– Нет, спасибо. Я современными полотнами не особо интересуюсь, – призналась я.

– Напрасно. Среди молодых художников встречаются настоящие гении. Поверьте мне, лет через двадцать эта картина поднимется в цене минимум в пять раз. Кроме эстетической ценности, неплохое вложение капитала, – сообщил Киршнер.

– И сколько же стоит эта нимфа? – из чистого любопытства поинтересовалась я.

– Тридцать тысяч, – спокойно ответил собеседник.

– Не слишком ли высока цена для начинающего художника? Тридцать тысяч рублей за незнакомку? Мне кажется, это несколько дороговато, – с сомнением в голосе произнесла я.

– Долларов, дорогуша, – противно хихикнул Киршнер. – В моей студии нет ни одной работы дешевле десяти тысяч долларов. Люди, интересующиеся искусством, об этом знают. За дешевкой идите на блошиный рынок. Цветочки там покупайте, на гнилом холсте намалеванные. А мои работы – эксклюзив. Ко мне и из столицы покупатели не брезгуют обращаться.

Киршнер обвел стены широким жестом и хвастливо добавил:

– Будете выбирать или уже пойдете? Думаю, у вас и на рамку от моих картин денег не наберется.

– Боюсь, в этом вы правы, – сделав вид, что опечалена данным обстоятельством, произнесла я. – Мои капиталы с вашими не сравнить. Теперь понятно, почему потеря крупной суммы в ресторане «У Андре» вас не смутила.

Я выдержала паузу, ожидая реакции Киршнера на мое заявление. Он пристально смотрел на меня, не зная, как реагировать. Было видно, что ему до смерти хочется выставить меня за дверь немедленно, но желание выяснить, как много я знаю и чего добиваюсь своим заявлением, одержало верх.

– Позвольте поинтересоваться, о какой потере идет речь? – стараясь не выдать голосом волнения, спросил Киршнер. – Что-то не припомню ничего подобного.

– Ну, как же, а ваше недавнее знакомство с мошенниками? Мужчина средних лет, устроивший скандал в ресторане. И молодая девица, выкравшая крупную сумму, воспользовавшись общей суматохой, – напомнила я. – Знаю, в полицию вы о происшествии не заявляли, но факт от этого не становится менее актуальным.

– Вы что-то путаете, милая леди. Со мной в жизни подобных казусов не происходило. И уж тем более в последнее время, – с трудом сохраняя самообладание, заявил реставратор.

– Напрасно отпираетесь. Я могу назвать точную дату и время данного печального события, – предложила я. – Интересует?

– Нисколько, – категорически отказался Киршнер. – И вообще, у меня нет времени выслушивать ваш бред. Если это все, ради чего вы пришли, то я вынужден попросить вас удалиться. Через тридцать минут у меня запланирована встреча с крупным заказчиком. Не хотелось бы выставлять вас из студии в его присутствии.

Киршнер решительно направился к выходу, намереваясь выпроводить меня из студии.

– Не стоит горячиться, – остановила я его. – Я не собираюсь сообщать вашим заказчикам о том, каким образом вы проводите свой досуг. Меня интересует лишь имя девушки и то, где и при каких обстоятельствах вы с ней познакомились.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – произнес Киршнер. – Какая-то девушка. Какой-то мужчина. Непонятный скандал. К чему все это? Кто вы такая? Шантажистка? Хотите поживиться за мой счет? Не дожидаясь вашего предложения, отвечаю сразу «нет»!

– Что «нет»? – переспросила я.

– То и «нет». Я не собираюсь платить вам за молчание. Ни копейки! Я вообще ни за что не собираюсь вам платить. Даю вам последний шанс уйти с миром. В противном случае я буду вынужден вызвать полицию. У них с вашим братом разговор короткий. Загремите на нары лет на двадцать.

– Считайте, что уже вызвали, – заявила я, вытаскивая из сумочки красную книжечку и размахивая ею перед носом Киршнера. – На кого жалуетесь, господин Киршнер? Говорите, вас шантажируют? И кто же, если не секрет?

Увидев удостоверение работника прокуратуры у меня в руках, Киршнер остолбенел. В мгновение ока румянец исчез с его лица. Я удовлетворенно хмыкнула, убрала удостоверение обратно в сумочку и снова задала вопрос:

– Где и при каких обстоятельствах вы познакомились с девушкой, с которой посетили ресторан двадцать второго числа прошлого месяца в восемнадцать тридцать?

– Я отказываюсь говорить на эту тему, – еле слышно произнес Киршнер. – Вы не имеете права допрашивать меня. Заявления нет, претензий нет. Следовательно, и дела никакого быть не может.

– Ошибаетесь, дело есть. Да еще какое. Мужчина, устроивший скандал в ресторане «У Андре», убит. Возможно, вы причастны к его смерти. Поэтому и не хотите рассказывать про девушку и про то, что произошло в ресторане? – напирала я.

– Что вы такое несете? Кто убит? С какой стати вы обвиняете меня в подобных мерзостях? – вскричал не на шутку перепуганный реставратор. – Это произвол! Я буду жаловаться! Никто не смеет угрожать Киршнеру!

– По-моему, это вы сейчас угрожаете работнику прокуратуры, – спокойно проговорила я. – И отказываетесь помогать следствию. А это уже статья, господин Киршнер.

– Убирайтесь из моего дома! – завизжал он. – Уматывайте, я вам говорю! И не смейте больше тут появляться. Да вы хоть представляете, какие у меня связи? Я вас в порошок сотру. Сегодня же вы будете уволены. С «волчьим билетом». Вас ни в одну даже самую вшивую организацию не возьмут, после того как я сделаю всего один звонок.

Киршнер бросился в соседнюю комнату. Я не стала дожидаться продолжения. То, что Киршнер про девицу рассказывать не станет, было ясно. От реставратора сведений я не получу, а значит, и оставаться в студии смысла не было. Пока хозяин не вернулся, я потихоньку прошла к входной двери, отомкнула защелку и выскользнула в подъезд.

Оказавшись на улице, я перевела дыхание. Да, нервный народ эта богема. Такой прибьет и не поморщится. Ладно, здесь не получилось, попытаю счастья в банке «Националь». Надеюсь, Усов окажется менее агрессивным. В очередной раз вызвав такси, я поехала на улицу Центральная.

В банке мне сказали, что господин Усов освободится через несколько минут. Дожидаясь его прихода, я рассматривала посетителей. Озабоченные лица тех, кто возжелал воспользоваться услугами банка, вызывали лишь чувство жалости. Старательные работники банка заполняли формуляры на оформление кредитов, выписывали квитанции о погашении задолженности, выдавали кредитные карты, и все это с видом безмерной усталости. Видимо, забота о чужих деньгах накладывает на лица подобное выражение. Я порадовалась, что не являюсь ни работником, ни клиентом банка. Не хотелось бы мне иметь такое выражение лица.

– Простите, вы не меня ждете? – обратился ко мне мужчина приятной наружности. – Администратор сказала, что вы спрашивали Усова.

– А вы Усов? Анатолий, простите, не знаю вашего отчества, – вопросительно глядя на мужчину, произнесла я.

– Михайлович. Но можно просто Анатолий, – утвердительно кивнул Усов. – А к вам как обращаться?

– Татьяна Иванова. Анатолий Михайлович, у меня к вам сугубо конфиденциальный разговор. Могли бы мы пообщаться без посторонних глаз? – спросила я.

Усов оттянул рукав пиджака, изучая стрелки на дорогущих наручных часах, и только после этого произнес:

– Официально мой рабочий день окончен. Я, правда, собирался сегодня задержаться, но, если дело не терпит отлагательства, готов изменить свои планы. Ради красивой девушки, – добавил он многозначительно.

– Прекрасно. Тогда мы могли бы перебраться в какое-нибудь кафе и пообщаться там без спешки, – не отвечая на комплимент, предложила я. – Есть здесь поблизости подходящее кафе?

– Можно посидеть в «Тики-Так». Там, правда, в основном детский контингент. Зато недалеко отсюда, и еще там подают вполне приличный кофе. Вы любите кофе? – спросил Усов.

– О да. Чашечка этого напитка мне сейчас не повредит, – ответила я.

– Значит, решено. В «Тики-Так». Пойдемте.

Усов взял меня под локоть и повел к выходу. Я послушно зашагала с ним в ногу. Кафе «Тики-Так» располагалось на противоположной стороне улицы. Мы перешли дорогу и зашагали вдоль проезжей части. Усов молчал. Я тоже не спешила приставать к нему с разговорами. Когда мы вошли в кафе, мужчина отпустил мой локоть, давая возможность определиться с выбором столика. Я прошла в дальний конец зала и заняла стул, стоящий лицом к выходу. Усов был вынужден сесть к двери спиной. Подозвав официанта, он, не спрашивая моего мнения, заказал две порции вишневого мороженого, два куска шоколадного торта и пару чашек кофе. Одобрительно кивнув, официант помчался выполнять заказ.

– Простите, что не дал вам возможности изучить местное меню. Поверьте, кроме того, что я заказал, достойных блюд вам не предложат. Кухня здесь рассчитана на детский вкус, поэтому весь ассортимент пирожных и мороженого приторно-сладкий. Кроме шоколадного торта и вишневого мороженого, – пояснил свой выбор Усов.

– А вы, я вижу, здесь частый гость, – проговорила я.

– Поневоле, – улыбнулся Усов. – Я, знаете ли, примерный семьянин, отец двух сорванцов. Когда мальчишки приходят ко мне в банк, каждый раз зазывают сюда. За несколько лет я изучил меню этого кафе лучше, чем официанты.

– Похвально так заботиться о своей семье, – без тени улыбки произнесла я.

– А как иначе? Дети – это лучшее, что может произойти с человеком в жизни, – так же серьезно ответил Усов, и мне сразу расхотелось тыкать ему в лицо его неверностью.

Официант принес заказ, выставил вазочки и тарелочки на стол, получил от Усова расчет и бесшумно удалился. Мой спутник, как дитя, набросился на сладости. Я дожидалась, когда этот великовозрастный ребенок удовлетворит свои потребности в сладком, вяло ковыряя ложечкой мороженое.

– Вам не понравилось? – разочарованно спросил Усов.

– Просто не голодна, – отставляя вазочку в сторону, призналась я и добавила, чтобы окончательно его не расстраивать: – А вот вторую порцию кофе выпью с удовольствием.

Ободренный моими словами, Усов щелчком пальцев подозвал официанта и потребовал принести полный кофейник, подкрепив требование купюрой с тремя нулями. Через несколько минут передо мной стоял дымящийся кофейник. Больше откладывать разговор я не могла.

– Анатолий Михайлович, у меня к вам не особо приятный разговор, – призналась я.

– Я догадался, – спокойно ответил Усов. – Выкладывайте, не стесняйтесь. Поверьте, в своей жизни я получал такое количество неприятных известий, что еще одно существенной роли не сыграет.

«Ну, это как сказать», – подумала я про себя, а вслух произнесла:

– Мне необходимо побеседовать с вами о том, что произошло в «Старом Городе».

– И что же там произошло? – внешне оставаясь спокойным, внутренне Усов напрягся. Это было видно по тому, как яростно он стал счищать остатки мороженого со стенок вазочки.

– Кража ваших денег, конечно. Мошеннические действия некой особы, работающей в паре с человеком по фамилии Проскурин, – осторожно проговорила я.

– Боюсь, в этом вопросе я вам не помощник, – развел руками Усов. – Ни о каких мошенниках я слыхом не слыхивал. Да, я бывал время от времени в том ресторане, о котором идет речь. Но с мошенниками там не сталкивался.

– У меня другая информация, – спокойно возразила я. – Третьего числа, в семнадцать тридцать вы посетили «Старый Город» в сопровождении вот этой девушки.

Я выложила на стол фото подельницы Проскурина. Усов придвинул снимок поближе к себе, внимательно его изучил и заявил:

– Что-то не припомню, чтобы среди моих знакомых были подобные девицы. Скорее всего, официанты ресторана что-то напутали, давая вам такие сведения.

– Боюсь, ошибки быть не может, – ответила я. – Именно с этой девушкой вы были в ресторане третьего числа. В это посещение произошел неприятный инцидент. Пришел мужчина, назвавшийся мужем этой девушки. Закатил скандал. И мужчину, и девушку охранники выставили за дверь. А после этого вы недосчитались крупной суммы денег. Я должна знать, кто эта девушка. Это крайне важно.

Я выжидающе смотрела на Усова, опасаясь реакции, подобной реакции реставратора.

– Для чего она вам? – спросил Усов. – Подруга? Нет, для такой подруги вы слишком хороши. Родственница? Паршивая овца в благочестивом семействе?

Было видно, что Усов не горит желанием распространяться на щекотливую тему. Однако страха в его голосе я не услышала. Было ясно, что вопросы он задает из праздного любопытства. Поняв, что отпираться бесполезно, Усов и не собирался этого делать, а просто принял известие о том, что мне известно о его похождениях, как данность.

– С этой девушкой я в родстве не состою, – прервала я перечисление всех возможных вариантов. – Мне необходимо побеседовать с ней.

– И вы не придумали ничего лучше, как обратиться за помощью ко мне, – констатировал он. – Могу я хотя бы поинтересоваться, за какой такой надобностью она вам? Вы, случайно, не супруга очередной жертвы этой бестии?

Усов невесело улыбнулся. Я отрицательно покачала головой.

– Надеюсь, вы понимаете, по какой причине я предпочел потерять деньги, а не пытаться вернуть их, обращаясь в полицию? – продолжил он. – Быть может, я и не самый верный муж, но доставлять жене неприятности такого рода в мои планы не входило. Просто моя жена, как бы это помягче сказать, слишком волевая женщина. А с такими женщинами бывает нелегко. Вот я и ищу для себя отдушину. Слабую, беззащитную женщину, которая бы заглядывала мне в рот, ловила каждое мое слово. И вообще, смотрела на меня как на всесильного исполина. Ради самоутверждения, так сказать.

– Давайте оставим нравственный аспект для психоаналитиков, – произнесла я. – Меня интересуют только факты. Расскажите, как вы познакомились с мошенницей.

– Не раньше, чем вы расскажете мне, по какой причине она настолько вас интересует, – ответил Усов.

И я решилась. Скажу ему правду. Ну не похож он на человека, который мог организовать убийство Проскурина. Не похож, и все тут!

– Скажите, вы хорошо запомнили мужчину, который в тот раз учинил скандал в ресторане? – задала я вопрос.

– Не особо. Сам факт его появления оказался для меня неожиданностью. А тут еще и скандал. Сидеть и запоминать, на какой щеке у скандалиста родинка и между какими пальцами татуировки, мне и в голову не пришло, – признался Усов и добавил: – Вы уходите от ответа, Татьяна.

– Ничуть, – невозмутимо проговорила я. – Вопрос о личности скандалиста в настоящий момент более чем актуален. Дело в том, что несколько дней назад его убили. Ткнули ножом между ребер прямо в троллейбусе, когда он возвращался домой с работы. Рана оказалась смертельной. И теперь мы ищем того, кто мог бы это сделать.

Усов смотрел на меня, пребывая в легком шоке. Сыграть такое неподдельное удивление мог бы только высококлассный актер.

– Так вот в чем дело, – протянул он наконец. – А я-то голову ломаю, чего от вас ожидать. Первая мысль: вот, еще одна любительница легких денег пожаловала. Вызнала про мой неосторожный шаг и решила шантажировать. Потом подумал, что жена, оскорбленная в своих лучших чувствах, разлучницу ищет. А тут, оказывается, все серьезно. Вот уж не ожидал, что такая симпатичная девушка может в полиции работать. Так, значит, мужа Валюши убили? Боюсь показаться черствым, но я считаю, что поделом. Не будет людей облапошивать. Наверняка ведь я у них не первый.

– Почему вы так решили? – спросила я.

– Да действовали больно слаженно. Будто уже не первый раз подобную махинацию проделывают, – объяснил Усов. – До меня потом только дошло, что у них все с самого начала и до самого конца спланировано было. И знакомство, и история душещипательная, и сама кража. Все до мелочей.

– Подробности можете сообщить? – попросила я.

– Слушайте, чего уж теперь отпираться, – вздохнул Усов и начал рассказ: – Я познакомился с Валюшей при довольно странных обстоятельствах. Собственно, у меня просто не было выбора. Наше знакомство было неизбежно, ведь они выбрали меня в качестве своей очередной жертвы. Недели за две до кражи я увидел Валюшу в ресторане. Она была с мужчиной. С тем, которого, как вы сказали, убили. Они сидели за соседним со мной столиком. Сначала ругался мужчина. Вполголоса. Так тихо, что я не сразу сообразил, что он за что-то отчитывает молодую девушку. Я еще удивился тогда. Вот, думаю, сидят папаша с дочкой и вместо того, чтобы жизни радоваться, ругаются. У меня же у самого дочь растет. Не хотелось бы мне, чтобы она мне подобные скандалы закатывала, а я ее отчитывал. Пока я рассуждал, как печально, когда дети и родители не могут найти общий язык, парочка удалилась. Я просидел в ресторане еще часа полтора. Потом пошел домой. Вернее поехал. Еще точнее, собирался ехать прямиком домой, но меня задержали обстоятельства. Когда я подошел к своей машине со стороны водительского сиденья, я наткнулся на девушку. На Валюшу. Она сидела на корточках возле машины и плакала. Поначалу она, казалось, не заметила моего присутствия. И только когда я заговорил, вздрогнула, будто от неожиданности, вскочила на ноги и собралась бежать, рассыпаясь на ходу в извинениях. Я остановил ее, протянул носовой платок, предложил подвезти. Просто из жалости. Сначала из жалости. Это ж надо, купиться на такой дешевый развод! И это с моим-то опытом общения с женщинами!

Усов усмехнулся, вспоминая, как наивен был в тот момент.

– Девушка категорически отказалась. Я настоял на том, что ей нужно хотя бы успокоиться для начала, а потом уже можно и домой. Она нехотя согласилась некоторое время посидеть в машине. Пока сидели, я разговорил ее. Вернее, мне казалось, что именно я ее разговорил, а не она вынудила меня сделать это.

– И что же она вам поведала? – сгорая от любопытства, поторопила я его.

– Душераздирающую историю про мужа-алкаша, который пропивает все, что найдет. Про свое зависимое положение. Квартира, мол, мужа. Приходится терпеть его и мириться со всеми его выходками. На улицу ведь жить не пойдешь. И я ей поверил. Не знаю почему. Видимо, Валюша в совершенстве владеет даром убеждения, – в голосе Усова послышались слабые нотки восхищения.

– И вы назначили ей свидание, так? – снова поторопила я.

– Именно так. Мы встречались несколько раз, но всегда в общественных, людных местах. Валюша была просто очаровательна в своей беспомощности. Рассказывала про своего мужа, про тяжелую жизнь, но как-то легко, без обычного для женщин в ее положении надрыва и безысходности. А потом, когда я заглотил наживку, так сказать, обратилась ко мне с просьбой. Муж, мол, в очередной раз прогулял все ее сбережения, деньги, отложенные на погашение кредита за жилье, и теперь ей грозит выселение из квартиры. Валюша сообщила, что у нее имеется дорогое колье, бабушкино наследство. Она была просто в отчаянии и решила продать его. С этой просьбой она ко мне и обратилась. Предложила выкупить у нее это колье. Вернее, не выкупить, а дать ей деньги взаймы, под обеспечение этого колье. Мол, как только найдет деньги, тут же вернет их мне и заберет колье. Она даже фото этого колье мне показала. Я сразу понял, что вещь дорогая. И стоит она гораздо дороже тех денег, что Валюша за него просила. Я решил, что ничего не потеряю, если дам ей искомую сумму. В случае, если выкупить его она не сможет, я все равно внакладе не останусь. И девушке помогу, и навар получу. Ну и ее благосклонность, конечно. Одним словом, я купился.

Усов снова невесело усмехнулся.

– Какую сумму она у вас запросила? – поинтересовалась я.

– Шестьдесят тысяч, – спокойно ответил он.

– А сколько, по-вашему, могло стоить колье? – снова спросила я.

– Как минимум в три раза дороже, – признался Усов.

– Что было дальше?

– Мы договорились встретиться в ресторане. Она принесет колье, я – деньги. Получив возможность рассмотреть украшение воочию, я передаю ей деньги. Она же оставляет мне колье. Назначили день встречи. И все вроде бы шло гладко. Колье действительно было стоящим. Валюша выложила его передо мной, как бы с неохотой. Снова заверила меня, что обязательно заберет его обратно. Я уже собирался передать ей деньги. Даже из кейса их вынул. Но тут появился ее муж. Закатил скандал. Якобы приревновал жену к незнакомому мужчине. Валюша пыталась объяснить, что встреча наша сугубо деловая. Муж ее и слушать не хотел. Пока они ругались, я машинально сунул деньги в кейс. Потом ее муж начал руки распускать. Схватил Валюшу за шиворот, пытаясь вытолкать из ресторана. Мне пришлось вступиться за нее. Подоспели охранники. Скрутили мужа, потащили к выходу. А тут Валюша давай кричать, что супруга ее изувечить хотят. Посыпались оскорбления. И в мой адрес в том числе. Короче, ситуация вышла из-под контроля. Пришлось охранникам и ее из ресторана выпроваживать. Я останавливать их не стал. Слишком неприятная картина получалась. Я решил, что лучше мне не вмешиваться. Не стоит простая интрижка таких нервов. И только когда все немного утихло, я спохватился, полез в кейс, а денег-то там уже и нет. Как им это удалось, ума не приложу. Только улизнули они и с деньгами моими, и с колье. Вот такая история, – подытожил он.

– Интересная история, ничего не скажешь. Чисто сработано, – признала я. – И вы не пытались связаться с Валюшей после этого?

– Конечно, пытался. Но ее номер телефона не отвечал. А сама она мне больше, естественно, не звонила. Да и чего ради ей названивать? Она получила то, ради чего все это затевала. А я получил хороший урок. Правда, стоил он мне несколько дороговато, – засмеялся Усов. – Но тут уж ничего не поделаешь.

– Как считаете, Валя – это ее настоящее имя? – спросила я.

– Вряд ли, – с сомнением в голосе произнес собеседник.

– А фамилию она вам не называла? Или адрес? Хоть что-то, что могло бы натолкнуть нас на реальные факты ее жизни? – допытывалась я.

– Нет. Ничего подобного она не говорила. Я много думал над этим, так что, поверьте, если бы была хоть одна зацепка, способная вывести на мошенников, я бы ею непременно воспользовался, – уныло произнес Усов. – То, что деньги я потерял безвозвратно, ясно, как дважды два.

– Спасибо вам за откровенность, – поблагодарила я. – Если вспомните еще что-то, обязательно звоните.

Я продиктовала номер своего мобильного. Усов старательно занес его в записную книжку телефона, подписав контакт «Рыбалка». Я прочла надпись и удивленно спросила:

– Почему «рыбалка»?

– Это для жены. Она у меня неимоверно подозрительная женщина. Если найдет в записной книжке хоть одно женское имя, скандал мне обеспечен, – объяснил он. – А так есть шанс, что прокатит.

На этом мы расстались. Усов поспешил домой, а я отправилась в медицинский центр, допрашивать хирурга Демина. Я была уверена, что история повторится слово в слово. Но надежда на то, что Демин может знать о девушке больше, чем банкир, пусть мизерная, но все же была.

Демин оказался на месте. Услышав просьбу пообщаться без посторонних глаз и ушей, провел меня в малюсенькую комнату отдыха. Видимо, здесь проводили немногочисленные минуты отдыха доктора клиники. С Деминым я повела беседу без церемоний. Выложила все, что знаю про историю в ресторане. Демин оказался человеком деловым. Поняв, что в сложившихся обстоятельствах отпираться бесполезно, сообщил все, что знал про девушку с фото. Правда, мне это не особо помогло. Он слово в слово повторил историю Усова. И про мужа-алкоголика, и про бабушкино колье, и про украденные деньги. Вплоть до имени мошенницы. А вот добавить что-либо существенное про нее саму не смог. Просто не знал. Короче, и Демина я покинула, не продвинувшись в поисках девушки ни на шаг.

Устав от бесплодных попыток выйти на ее след, я решила вернуться домой и как следует все проанализировать. Я чувствовала, что разгадка где-то рядом. Стоит только хорошенько подумать, и девица у меня в кармане, а там и до убийцы недалеко.

Дома я забралась с ногами на диван, свернулась калачиком и уставилась в потолок. Мысли крутились вокруг ресторанных происшествий, выстраиваясь в четкую цепочку. Схема мошенничества была стара как мир. Некая особа женского пола, пользуясь доверчивостью мужчин, разводит их на бабки. Причем действует в паре с сообщником. Почему? Для чего ей сообщник? По идее, она могла обойтись и без Проскурина. В этом случае схема ненамного менялась бы.

Девица убеждает своего небедного поклонника ссудить ее деньгами взамен фамильных драгоценностей. Мужчина приходит с деньгами, девушка с драгоценностями. Что происходит дальше? Существует два возможных варианта поворота событий. Драгоценности девушки поддельные. В этом случае она спокойно забирает деньги, а фальшивое колье оставляет незадачливому Дон Жуану. Риск, конечно, есть. Дон Жуан может изъявить желание проверить побрякушки на подлинность, а может и сам прекрасно разбираться в антиквариате. Если обман вскроется раньше, чем девушка сбежит с деньгами, то ей не поздоровится. Видимо, этот вариант девушке не подходил именно из этих соображений.

Второй вариант: аферистка предоставляет своему воздыхателю подлинный шедевр ювелирного искусства. Тот отдает ей деньги. Но лишаться колье не входит в планы аферистки. Как вернуть его обратно и при этом остаться с наличностью? Очень просто. Покупатель драгоценностей – не просто покупатель. Он имеет виды на девушку. Значит, все, что ей нужно сделать, это согласиться на продолжение вечера в более интимной обстановке. И вот там-то уже и выкрасть колье. Ничего не подозревающий мужчина расслаблен атмосферой долгожданной близости. Под предлогом посещения душа девушка покидает место встречи, прихватив и колье, и деньги. И ищи ветра в поле.

Однако этот вариант мошеннице не подходит. Почему? Ведь в этом случае ей не нужно было бы делиться с подельником. Вывод напрашивался сам собой. Девица не желала рисковать и вступать с жертвой в интимную связь. Такой ход событий ее не устраивал. Именно по этой причине она и привлекла Проскурина к своим махинациям. Или же аферу придумал сам Проскурин, а девушка действовала по строго задуманному плану. И вот тогда все сходилось. Парочка провернула несколько удачных афер, а потом девица решила, что подельник ей не нужен. И захотела избавиться от него. Как? Убрав его с дороги, конечно. Только вот сама она сделать этого не могла. Мельников сообщил мне, что удар, нанесенный Проскурину, был сделан твердой рукой, привычной к такого рода работе. Вряд ли молоденькая девушка успела научиться пользоваться ножом, как средством устранения неугодных личностей.

Нет, что-то тут не сходится. Для чего Проскурину понадобилось искать частного детектива? Как он мог узнать, что его подружка задумала против него черное дело? Вряд ли она стала бы делиться с ним своими планами. Имелась и еще одна деталь, свидетельствующая против того, что девушка лично устранила Проскурина. Бритоголовый, напавший на меня в подъезде и порезавший покрышки таксиста на следующее утро после нападения. Откуда он взялся? Я была уверена в том, что это звенья одной цепочки.

Слова Проскурина о бойфренде, появившемся у его подруги, сказанные мне по телефону. Его желание выведать подробности о той стороне жизни подруги, которую она от него скрывала. Внезапный интерес бритоголового к моей персоне. Дерзкое убийство в духе закоренелого уголовника. Все это говорило о том, что в отношениях мошенников наступил кризис. И этот кризис как раз и привел к плачевному результату. К смерти одного из мошенников.

Кто же эта девушка и где ее искать? То, что ни соседи, ни коллеги Проскурина ни разу ее не видели, было довольно странно. Ведь должны же они были встречаться, помимо тех дней, когда шли на дело? Хотя бы для того, чтобы обсудить план действий. Неужели они общались только по телефону? А снимки с флешки? Они доказывали обратное. Проскурина и Валюшу, как представлялась девушка мужчинам, выбранным в качестве очередной жертвы, связывали не только деловые отношения. Снимки откровенного содержания были сделаны в квартире у Проскурина. Значит, она бывала там. Причем не один раз и явно не только ради того, чтобы проработать детали очередной аферы. Проскурин и Валюша были любовниками. А потом вдруг все изменилось. Проскурин заподозрил Валюшу в нечистой игре и задумал обезопасить себя, собрав на девушку компромат. Да, видно, она его опередила.

Я снова вынула распечатку снимка девушки и стала вглядываться в ее лицо. Отчего оно кажется мне знакомым? Где я могла ее видеть? В институте, когда посещала его вместе с Мельниковым? Исключено. Там я общалась только с коллегами-мужчинами. Ни одной женщины я в институте не встречала. Тогда где? За последние дни я побывала в нескольких ресторанах, но и там я Валюшу встретить не могла. Хотя бы потому, что она не стала бы светиться в тех местах, в которых проворачивала свои аферы.

И тут я вспомнила! В доме Проскурина, вот где я ее видела! В первое свое посещение я столкнулась в дверях подъезда с девицей, которая меня обхамила. Короткая стрижка. Длинная челка и круто выбритый затылок. Ну, точно она! И вела себя девица не как гостья, а как жилица этого дома. Даже про домоуправа вспоминала и про плату за порядок в доме. Что же из этого следует? А то, что Валюша, кем бы она на самом деле ни была, живет в этом самом доме. Не в квартире Проскурина, это однозначно. Во-первых, там не нашлось следов долгого пребывания женщины. А во-вторых, соседи наверняка заметили бы новую жилицу, если только она не глубокой ночью в квартиру проникала. Или не пользовалась для этой цели веревочной лестницей, чтобы влезть через балкон.

В мозгу снова щелкнуло. Балкон! Вот оно! И как это я сразу не сообразила. Ведь столько наводящих на правильный вывод намеков получила! Я принялась лихорадочно перебирать в уме факты. Одно случайно оброненное слово присоединялось к другому. Разрозненные картинки событий последних дней пролетали перед мысленным взором со скоростью кадров кинопленки, прокручиваемой старательным киномехаником. Вот грубиянка девица хамит мне на крыльце дома. А вот Маргарита Силантьевна сетует на внучку, отрастившую длинную челку и выбрившую затылок. Следующий кадр. Телефонный звонок той самой внучки, приехавшей в Тарасов из провинциального захолустья, и слова старушки о работнице полиции, собирающейся искать улики в квартире соседа. Как раз после этого разговора на меня бритоголовый напал. Череда совпадений? Ни в коем случае! Манюня и есть та самая Валюша, что проворачивала аферы на пару с Проскуриным. Она не жила в его квартире. Приходить – приходила. Только не через входную дверь, как обычные посетители, а через балконную. Поэтому-то ее соседи и не видели. Все очень просто.

А Манюня-то оказалась девушкой не промах! Без году неделя в Тарасове, а дел натворить успела, мама, не горюй. Свела знакомство с соседом, замутила с ним роман. На пару ли, или по чьей-то личной инициативе была организована ее противозаконная деятельность, особой роли не играет. Главное, что Манюня в ней участвовала. И доказательств тому немало. Стоит показать ее фото старушке, и она наверняка признает на снимке родственницу. Ну, а официанты из ресторанов стопроцентно ее узнают. Только вот захотят ли они подтвердить, что именно Манюня приходила к ним с VIP-клиентами, после чего те стали беднее на энную сумму? Да и сами потерпевшие станут ли предъявлять обвинения девушке? Сомневаюсь. Меня же аферы Проскурина и Манюни интересуют постольку, поскольку они привели к смерти одного из мошенников. А вот доказать, что девушка замешана в убийстве Проскурина, будет посложнее.

Чем я могу это подтвердить? Тем, что Проскурин подозревал любовницу в том, что она завела себе нового хахаля? Или тем, что в настоящий момент она у бабки не живет, а, по словам той же бабки, квартирует у какого-то приятеля? Или предъявив свидетельство того, что бритоголовый дважды появлялся в моем дворе? Как он мог узнать, где я живу? Тут все просто. Маргарита Силантьевна сообщила внучке о том, что я собираюсь идти к Проскурину на поиски улик. За то время, что я провела в его квартире, бритоголовый мог добраться до дома Проскурина и ждать моего появления. Мог ли он знать меня в лицо? Не думаю. А вот Манюня вполне могла запомнить, как я выгляжу. По словам соседа Проскурина, в их подъезде не так часто появляются новые лица. Это и Манюня могла знать. Сложила два и два и получила мой портрет.

То обстоятельство, что видела она меня всего однажды, да и то мельком, не являлось непреодолимым препятствием. Ведь я же смогла запомнить, как она выглядит. Причем при точно таких же обстоятельствах. Могла это сделать и Манюня. Скорее всего, бритоголовый приехал к дому Проскурина вместе с ней. Устроились неподалеку и стали ждать моего появления. В этом случае Манюне оставалось всего лишь показать меня бритоголовому. А уж он проследил за мной до самого дома. Жилье Проскурина я покидала в страшной спешке, поэтому запросто могла слежку не заметить. Вычислить номер моей квартиры тоже минутное дело. Задал вопрос кому-то из соседей, вот уже у тебя и точный адрес детектива, путающегося под ногами.

Но и то, что бритоголовый покушался на мою жизнь, доказательством его причастности к убийству Проскурина не является. Да и сам факт покушения еще доказать надо. А сознаваться в содеянном бритоголовый вряд ли станет. Что же остается? Думаю, нужно спровоцировать новую аферу и взять Манюню с поличным. Это был бы самый оптимальный вариант. Имея на руках такие козыри, заставить Манюню сделать признание – труда не составит.

Только вот как это сделать? Как узнать, в каком ресторане Манюня выбрала себе очередную жертву? И будет ли она вообще? Что же делать? Неужели придется долго и нудно следить за подъездом, в котором проживает Маргарита Силантьевна, чтобы вычислить девицу? Эх, знать бы, в какое заведение пойдет Манюня в следующий раз!

Именно в этот момент раздались переливы дверного звонка. Это был Мельников.

– Привет, Танюш, я не поздно? – проходя в комнату, машинально спросил он.

– Входи уж, – буркнула я, недовольная тем, что меня отвлекли от важных размышлений. – Не на пороге же тебя оставлять. С чем пожаловал? Новости по делу Проскурина?

– А просто так зайти к старой знакомой уже нельзя? – заулыбался Мельников.

– Сделаю вид, что не слышала хамской фразы, – автоматически улыбаясь в ответ, произнесла я.

– И где же ты хамство услышала? – искренне удивился приятель.

– Как это где? Или ты считаешь, что назвать меня старой – это комплимент? – продолжала подтрунивать я над Мельниковым.

– На правду не обижаются, Иванова, – захохотал он. – Быть может, по возрасту тебе и не так много лет, зато время нашего знакомства исчисляется не одним месяцем. Так что назвать тебя старой знакомой я имею полное право.

– Ладно, шутки в сторону, выкладывай, с чем пожаловал, – потребовала я.

– Да, собственно, зашел я только для того, чтобы сообщить, что готов посетить тех, кто попался на удочку мошенников. Или узнать, как прошли эти встречи без меня, – признался Мельников. – Чует мое сердце, что слушаться моего совета ты не собиралась. И значит, к вечеру у тебя должны быть свежие новости.

– Новостей куча, только вот что с ними дальше делать, ума не приложу, – ответила я и стала выкладывать информацию, полученную от Усова и Демина.

Приятель слушал, не перебивая. По окончании рассказа он задумчиво произнес:

– Да уж, накопала ты, Иванова, гадостей на Проскурина. Из потерпевшего в преступника его превратила. Значит, ты думаешь, что убийца тот бритоголовый? – предположил Мельников.

– А ты так не думаешь? – удивилась я. – Других вариантов просто быть не может. В том, что инициатором убийства является Валюша, я не сомневаюсь. Но вот поверить в то, что она собственноручно заколола Проскурина, я никак не могу. Следовательно, у Валюши должен быть помощник. И кто же он, если не мой случайный знакомый, бритоголовый парень? Сам посуди, все же сходится. Валюша приехала в Тарасов из захолустной деревушки. Поселилась у бабки, Маргариты Силантьевны. Свела знакомство с соседом. Втерлась к нему в доверие, а заодно и в постель. Вместе они разработали план обогащения за счет доверчивых богатых мужиков. Поначалу все шло гладко. Проскурин высматривал жертву. Затем они на пару с Валюшей устраивали небольшую ссору семейной пары. Думаю, делали они это для убедительности, чтобы усыпить возможные подозрения будущей жертвы. Есть муж, с которым девушка скандалила, значит, это не выдумка. Потом наступал день, когда клиент готов был раскошелиться. Парочка приходила в ресторан. Внезапно появлялся «муж», устраивал скандал. Внимание всех присутствующих в зале было приковано к драке, а в это время Валюша проворачивала свое темное дело. Они успели организовать несколько подобных операций. А потом что-то пошло не так. Между Проскуриным и Валюшей, я имею в виду. Отношения настолько разладились, что девушка принимает решение устранить подельника. Быть может, по той причине, что Проскурин много знает о ней и Валюша боится разоблачения. Что происходит дальше? А дальше девушка находит того, кто сможет полностью заменить Проскурина. И она бросает подельника. Тот не согласен терять и девушку, и новый доход. Скорее всего, Проскурин собирался нанять детектива для того, чтобы получить доказательства Валюшиного мошенничества, так как был уверен, что девушка продолжит заниматься облапошиванием мужчин и без него. Возможно, он решил шантажировать Валюшу и таким образом компенсировать потерю доходов с афер. Ну, а Валюша, в свою очередь, решила обезопасить себя, избавившись от неугодного свидетеля раз и навсегда. Вот тут-то ей бритоголовый и понадобился. Я практически уверена в том, что смерть Проскурина – его рук дело.

– Резон в твоих выкладках есть, – согласился Мельников. – Только что нам это дает? Допустим, мы устроим засаду у дома Проскурина, поджидая Валюшу. Рано или поздно она должна прийти к своей бабке. Ее мы там можем взять, только что дальше? Мы не можем связать ее с бритоголовым. У нас нет ни единого свидетеля их встреч. Но даже если мы и найдем такого, не думаю, что Валюша станет с нами откровенничать. Она ни за что не сдаст своего подельника.

– Но мы можем пригрозить ей реальным сроком не только за мошенничество, но и за убийство, – предложила я.

– Попытаться можно, но, если Валюша имеет алиби на день убийства Проскурина, этот план не сработает, – возразил Андрей. – Максимум, на что мы можем рассчитывать, это получить против нее показания Усова и Демина и с их помощью попытаться каким-то образом воздействовать на девушку.

– Слушай, а в четвертом ресторане ты был? Выяснил, на кого была открыта охота там? – задала я Мельникову вопрос.

– Проехался я туда, только зря время потерял. В этом ресторане никто Проскурина с девушкой не видел. Бармен сообщил, что недавно появлялся в баре похожий мужчина, правда, полной уверенности у него на этот счет нет. Кражи, кстати, в этом ресторане тоже не было. И я склонен верить показаниям администратора на этот счет. Думаю, они просто не успели отработать в этом заведении, – сделал предположение Мельников.

– Вот и прекрасно. Тогда мы провернем кое-что получше, чем привлечение девицы к ответу с помощью показаний Усова и Демина, – уставившись на приятеля немигающим взглядом, внезапно произнесла я.

– О нет! Только не говори, что ты задумала очередную авантюру, – осторожно произнес он. – Когда я вижу на твоем лице вот такое выражение, мне заранее становится страшно.

– Не боись, Мельников, жив останешься. Быть может, тебе даже понравится, – пообещала я и принялась выкладывать свой план.

Глава 9

Возле дома Проскурина засаду Мельников все же организовал. Не дожидаясь утра. Уж не знаю, как ему удалось вытребовать патрульную машину, да еще вместе с нарядом, но результатом я была довольна. Два человека получили задание круглосуточно наблюдать за подъездом, в котором жила Маргарита Силантьевна. В случае если девушка объявится по этому адресу, им было велено незамедлительно сообщить Мельникову.

Мы с ним тоже не стали откладывать на завтра то, что сегодня принесет реально больше пользы. Мы поехали в тот ресторан, что Мельников посещал без меня. Назывался он «Жемчужина». И отыскать в нем нам нужно было посетителя с инициалами «ИСА». А профессия его чтобы начиналась с буквы «с». В прошлый раз, когда туда приходил Мельников, человека с подобными инициалами найти не удалось. А может, администратор просто не захотел делиться информацией с полицией. Но сегодня им придется выложить все. Шанс поймать мошенницу на живца упускать было нельзя.

Моя идея заключалась в том, чтобы, отыскав конкретного посетителя, убедить его сыграть роль очередной жертвы, а когда девушка придет с колье, взять ее с поличным. Мельников полностью мою идею поддержал. Оставалось каким-то образом убедить администратора сдать клиента с такими инициалами.

Пока мы добрались до «Жемчужины», на улице стемнело, наступил самый аншлаг для ресторана. Зал ресторана был полон посетителей. Как только администратор увидел Мельникова, сразу занервничал. Сначала хотел спрятаться в подсобке, потом сделал вид, что жутко занят посетителями, затем начал громко обсуждать с барменом вопросы поставки фирменного алкоголя. Мельников неумолимо приближался к администратору, не обращая на его ухищрения ровным счетом никакого внимания.

– Добрый вечер. Мы с вами уже встречались, помните? – поравнявшись с администратором, обратился к нему Андрей. – Мне необходимо уточнить кое-какую информацию о человеке с инициалами «ИСА». И желательно сделать это как можно скорее. Смею заметить, это в ваших же интересах. Чем меньше времени я проведу в ресторане, тем больше вероятность, что у меня не возникнет желания прошерстить все подсобные помещения на предмет поиска мест хранения запрещенных предметов.

Я удивленно уставилась на Мельникова, не понимая, отчего это он вздумал пугать работника ресторана. Администратор был озадачен не меньше меня. Он попытался отвести Мельникова в сторонку, подальше от посетителей, но Мельников с места не сдвинулся. Я пожала плечами и тоже осталась на месте. Администратор удивленно спросил у Мельникова:

– Не понимаю. Что значит «запрещенные предметы»?

– Оружие, наркотики, несертифицированный товар. Мало ли нарушений может найти старательный полицейский? – невозмутимо объяснил Андрей. – Хотите поэкспериментировать?

– Послушайте, я вам все сказал еще в прошлый раз. Зачем же вы вернулись? Угрожать? – не повышая голоса, чтобы не привлечь внимание посетителей, спросил администратор.

– Я еще и не начинал угрожать, – все так же спокойно произнес Мельников. – В прошлый раз вы отказались идти на контакт. Уговаривать вас снова я не собираюсь.

– Предлагаю перемирие, – вмешалась я в разговор администратора и Мельникова. – Давайте остынем и попытаемся найти компромисс. Ведь мы же разумные существа, верно? Значит, непременно сможем договориться.

– Не вмешивайся, Татьяна, – потребовал Андрей.

– В этом вопросе мы вряд ли договоримся, – опроверг мое предложение администратор.

– Я в этом не так уверена, – не обращая внимания на слова Мельникова, ответила я, обращаясь к администратору. – Возможно, вы не в курсе, но тот человек, которого мы ищем, проходит свидетелем по делу об убийстве. Надеюсь, вы понимаете всю ответственность, которая лежит на том, кто пытается скрыть важную информацию от полиции?

– Уверяю вас, девушка, я все понимаю, но ответ мой от этого понимания не изменится. Если я говорю, что человека с такими инициалами в ресторане нет и никогда не было, значит, так оно и есть! – Для большей убедительности администратор даже рукой по воздуху рубанул, будто желая разрубить невидимый узел раз и навсегда.

– А у нас с коллегой иная информация, – настаивала я. – И человек такой в вашем заведении не редкий гость. Кроме того, я могу с уверенностью заявить, что в ближайшее время его ожидают крупные финансовые потери. Если, конечно, вы не измените свою позицию и не решите сотрудничать с нами.

– Послушайте, девушка, я все понимаю, у каждого своя работа. Но моя заключается именно в том, чтобы ограждать посетителей от назойливого внимания с любой стороны. Будь то любопытная пресса, настойчивые поклонницы или полиция, – принялся объяснять администратор. – Если я начну по первому требованию выкладывать информацию о наших клиентах, через месяц, придя в ресторан в это же время, вы увидите здесь только пустые столики. Это зарабатывается репутация годами, а теряется в считаные минуты.

– Вот об этом мы как раз и собирались поговорить с вами, – уверенным тоном произнесла я. – Скажите, вам скандал с кражей нужен? Думаю, что нет. Тогда помогите себе избежать скандала, а нам – встретиться с главным свидетелем.

– Нет, не просите. Не могу я на это пойти, – вздохнул администратор.

В этот момент к нему подбежал официант и громким шепотом сообщил:

– Там за четвертым столиком, Сергей Аркадьевич снова буянит. Вы не подойдете к нему?

– За четвертым, говорите? – оживился Мельников. – А фамилию вашего буяна не подскажете?

– Идите, Дмитрий, идите. Попытайтесь разрешить ситуацию самостоятельно. В конце концов, это входит в ваши прямые обязанности, – поспешно проговорил администратор, выпроваживая болтливого официанта.

Только поспешность ему не помогла. Мельников уже сопоставил информацию, полученную от официанта, с имеющейся у нас и направлялся вслед за официантом к столику, за которым сидел полупьяный клиент и сердито стучал по столу. Сумела все это сопоставить и я. «ИСА» – это Сергей Аркадьевич. Занимал он столик под номером четыре. Как раз эта цифра была указана третьей на буклете. А третья цифра, как мы успели выяснить, обозначает номер столика. Все сходится.

– Подождите, да остановитесь же вы! – администратор бросился за Мельниковым, пытаясь удержать его на месте. – Постойте. Давайте обсудим возникшую проблему. Не обязательно же сразу клиентов беспокоить.

– А у меня больше нет проблем, – весело произнес Мельников.

Поняв, что инициатива ускользнула из его рук, администратор махнул рукой и отправился в подсобное помещение, оставляя ситуацию на откуп полиции. Мельников подошел к столику номер четыре, присел напротив мужчины, вынул удостоверение и спросил:

– Чем недовольны, Сергей Аркадьевич?

– Полиция? Вот это номер! Неужели администрация ресторана в каталажку сдать меня задумала? – мужчина пораженно уставился на удостоверение Мельникова.

– Пока речь об этом не идет, – ответил мой приятель. – По крайней мере, мы с коллегой этого делать не собираемся. Позвольте представиться.

И Мельников выложил Сергею Аркадьевичу имя, должность, звание. Выслушав подобное представление, у Сергея Аркадьевича не осталось иного выхода, как представиться в ответ по всей форме. На это и был расчет Мельникова.

– Игольников Сергей Аркадьевич. Стоматолог. Детский стоматолог, если быть точным, – назвал себя мужчина. – Только я не понимаю, если администрация ресторана ко мне претензий не имеет, в чем, собственно, проблема?

– Вам знакома эта девушка? – вступила я в разговор, протягивая Игольникову снимок Манюни.

Игольников вгляделся в изображение, перевел взгляд на Мельникова, затем на меня и спросил:

– Даже если и так, вам-то какое дело до моих знакомых? Я, между прочим, мужчина свободный. Имею полное право встречаться с кем угодно.

– Эта девушка – мошенница, – заявил Мельников. – По нашим сведениям, она выманила крупные суммы денег, по меньшей мере, у трех мужчин. И вы – следующая ее жертва.

– Не может быть! Валюша – милейшее создание. Конечно, с выбором супруга она просчиталась, но с кем не бывает? Это не является преступлением, – заступился за девушку Игольников.

– Боюсь, у вас сложилось неверное представление о новой знакомой, – возразила я. – Хотите, я расскажу вам историю, которой она потчует всех своих жертв?

Не дожидаясь согласия Игольникова, я выложила душещипательную историю, которую слышала от Усова и Демина. Не забыла упомянуть и о фамильной драгоценности, которую девушка предлагала выкупить сердобольным кавалерам. Игольников протрезвел на глазах. В его взгляде вместо недоверия появилось осознание того, насколько близок он был к тому, чтобы стать беднее на кругленькую сумму.

– Это что же получается? Она меня за дойную корову держит? – возмутился он. – А вы куда смотрите? Вы же полиция. Стражи порядка. Почему вы до сих пор не изолировали ее от общества?

– Вот по этому поводу мы к вам и обращаемся, – призналась я. – Нам необходима ваша помощь. Девушка действует довольно хитро. Чтобы иметь возможность предъявить ей обвинение, нам необходимо, чтобы тот, у кого она обманом выманила деньги, написал заявление в полицию. А предыдущие ее жертвы от этой роли категорически отказываются. Мы надеемся, что вы будете более дальновидным.

– Так ведь меня еще никто не обокрал. Как я могу написать такое заявление? – резонно заметил Игольников.

– А вам и не нужно его писать. С вашей помощью мы сможем взять девушку с поличным, – объяснил Мельников. – Все, что от вас требуется, это назначить Валюше свидание в этом ресторане и сообщить нам дату и время встречи. Все остальное уже наша забота.

– Хотите поймать мошенницу на живца? И наживкой буду служить я? – уточнил Игольников.

– Вы на редкость догадливы, – улыбнулась я. – Как думаете, справитесь с задачей?

– Ну, это-то как раз не сложно. Вопрос в другом. Зачем мне это нужно? Ведь я могу просто порвать с Валюшей все отношения, и у нее не будет возможности облапошить меня, – заметил Игольников.

– Заставить вас действовать по нашему плану мы, естественно, не можем. Только посудите сами. Если с вами у Валюши не выгорит, она начнет искать новую жертву. И непременно ее найдет. А вот мы об этом можем и не узнать. Или узнаем слишком поздно. В настоящий момент у вас имеется реальный шанс помочь следствию не только разоблачить мошенницу, но и поймать убийцу, – и я сообщила Игольникову подробности убийства Проскурина.

Игольников только головой качал, поражаясь коварству новой знакомой. Когда рассказ подошел к концу, он заявил:

– Конечно, мужик этот сам виноват. Не нужно было ввязываться в подобные дела. Но убивать за такое, это уж слишком, – он снова покачал головой и, наконец, решился: – Хорошо, будь по-вашему. Я согласен оказать посильную помощь. Только вы уж постарайтесь, чтобы со мной не произошло ничего подобного тому, что случилось с подельником этой оторвы.

– Это я вам гарантирую, – уверенно произнес Мельников. – Скажите, когда вы должны встретиться с Валюшей?

– Завтра в семь тридцать вечера, – сообщил Игольников. – Она должна принести колье, а я – подготовить к этому времени деньги.

– Вы встречаетесь в ресторане? – спросил Андрей.

– Нет. Мы договорились встретиться в парке. Тут недалеко парк имеется, – ответил Игольников.

– Как вы держите связь? – задала я вопрос.

– Валюша звонит мне с работы. У нее мобильного телефона нет. Сказала, что муж пропил. Я предлагал купить ей новый телефон, но она отказалась. Заявила, что не хочет пользоваться моей благосклонностью. Ей, мол, и рабочего телефона хватает. А купи я ей мобилу, муж живенько и ее пропьет. Эх, что за жизнь пошла! – в сердцах добавил Игольников. – Кому же верить-то можно? Только себе?

– Валюша будет звонить вам завтра? – игнорируя вопрос Игольникова, спросил Мельников.

– Да, она обещала позвонить за час до встречи, – ответил тот.

– Вы должны отказаться от встречи в парке. Под любым предлогом, – потребовал Мельников. – Неизвестно, что у девушки на уме. Возможно, она решит все переиграть и откажется идти с вами в ресторан. Раньше она действовала с напарником. Теперь его нет. Замысел Валюши мы предугадать не можем, поэтому лучше будет, если вы встретитесь сразу в ресторане.

– Это не проблема. Я могу сказать, что уже на месте. Встреча деловая на более раннее время назначена была, или что-то подобное придумать. Думаю, мне не составит труда уговорить Валюшу прийти сразу в ресторан, – заявил Игольников.

– Вот и прекрасно, – подытожила я. – Значит, завтра утром нам нужно встретиться и обсудить план действий. Вы готовы?

– Почему бы и нет? С детства мечтал поработать детективом, да все как-то не складывалось. А тут такая возможность. Упускать шанс я не стану, – признался Игольников.

– Отлично. Диктуйте номер своего телефона, – потребовала я. – Завтра мы с вами свяжемся.

– А на сегодняшний вечер я бы порекомендовал вам воздержаться от дальнейших возлияний. Вам понадобится светлая голова, не замутненная алкоголем, – предупредил Мельников.

Игольников сообщил номер своего телефона, рассчитался с официантом и, вызвав такси, укатил домой. А мы с Андреем поехали ко мне домой, разрабатывать план поимки мошенницы.

Всю дорогу Мельников ныл, что идея моя вызывает у него сомнения, что риск слишком большой, что, действуя официально, мы могли бы достичь не меньшего результата.

– Подумаешь, потеряем пару дней, – ворчал он. – Ну, обокрала бы она этого Игольникова, и что? Мы бы все равно ее взяли. Возле дома бабки дежурит наряд. Как бы редко она бабку ни посещала, рано или поздно ей придется туда прийти. Она ведь не хочет без наследства остаться? А когда мы ее возьмем, уж я постараюсь убедить ее сдать бритоголового.

– Мельников, прекрати ныть. Уже все решено, – попыталась успокоить его я. – Где гарантия, что после ограбления Игольникова Манюня не сбежит из города? Быть может, она и с Игольниковым-то дело провернуть решила именно для того, чтобы были деньги на дорогу? Сам посуди. В городе ей оставаться опасно. Она должна это понимать. Зная, что под нее копают со всех сторон: и полиция, и частный детектив, она не может быть уверена в том, что на нее не выйдут. А если так, то самый лучший способ избежать разоблачения – это просто сбежать. Ты этого хочешь?

– Да никуда она не сбежит, – отмахнулся Мельников. – У нее тут и жилье, и доход не пыльный, и даже приятель какой-то. Куда ей бежать? Обратно в Читинскую область? Сомневаюсь, что, хлебнув свободы и легких денег, она согласится снова коровам хвосты крутить, или чем она там в своей провинции занималась.

– Думаешь, она предпочтет нары скучному прозябанию в глубинке? – усмехнулась я.

– Все равно я считаю, что нужно действовать законными методами. Узнали, где обитает подозреваемый, будьте добры выписать ордер на его арест. А уж когда арестуете по всем правилам, тогда и допрашивайте, сколько душе угодно, – стоял на своем Мельников.

– Ну, что ты за зануда, Андрюша? – рассердилась я и предложила: – Если хочешь, можем кости кинуть. Выпадет отрицательный результат, отпущу тебя за ордером. Ну а положительный – пойдешь со мной на встречу с Манюней.

– Да ты же смухлюешь! – заявил он.

– Это еще с какой стати? – возмутилась я.

– А с такой! Чтобы по-твоему было. Покажут кости – сиди, Танюша, дома и не высовывайся, и ты станешь дожидаться, когда мы на след Манюни выйдем? Так я тебе и поверил! – признался Мельников.

За разговором мы не заметили, как подъехали к моему дому. Разговор прервался. Мы поднялись на седьмой этаж. Остановившись перед дверью, я повернулась к приятелю и произнесла абсолютно серьезно:

– Первым делом бросаем кости. А уж после этого решаем, чей план в жизнь претворять станем. Обещаю, если кости запретят мне соваться в ресторан для поимки Манюни, делать этого не стану. И тебя заставлять не буду. Ну, а если получу добро на реализацию своего замысла, тогда уж ты обещай оказать всевозможное содействие. Так как, договорились?

Мельников еще минуту размышлял, потом согласно кивнул.

– Вот и отлично, – заключила я, отмыкая входную дверь. – Проходи. Чувствуй себя, как дома. Я только руки помою, и приступим.

Я умчалась в ванную комнату. Мельников подошел к дивану, устроился там поудобнее и стал ждать моего возвращения. Вернувшись, я выудила из тумбочки замшевый мешочек, покатала кости в ладонях и высыпала их на стол. Двенадцатигранники закрутились по столешнице. Я с замиранием сердца ждала результата. Что, если моя интуиция подведет? Если ответ окажется отрицательным? Неужели придется сдаться и выпустить мошенницу из рук? Даже думать об этом не хотелось. А кости все крутились, не желая останавливать свой бег. На лице Мельникова появилась ехидная усмешка. Вот, мол, Танюша, не хочет твоя магия срабатывать. Нечего глупостями заниматься, надо действовать реалистичными методами. Но я поддаваться его настроениям не собиралась. Присев возле стола на корточки, я пристально следила за движением костей. Первый кубик остановился на цифре семнадцать. Второй, спустя пару секунд выдал цифру тридцать. Последний двенадцатигранник покачался из стороны в сторону и непостижимым образом остановился на ребре. Я замерла. Девять или два, на какую сторону упадет магический кубик? От этого зависит так много! Если выпадет девять, предсказание будет означать крушение всех моих надежд. А вот если упадет на двоечку, тогда Мельникову придется забыть про официальные меры. Ведь это предсказание обещает радужные перспективы для наших дел.

Мельников смотрел на меня с недоумением.

– Я не понял, так и должно быть? Он что, падать не собирается? – спросил он.

Почему-то произнес он это шепотом.

– Не знаю. У меня такое в первый раз, – так же шепотом призналась я.

– И что теперь делать? – спросил приятель.

– Придется еще немного подождать, – пожав плечами, ответила я. – Без последней цифры предсказание не будет полным.

– А если он не упадет? – чуть громче спросил Андрей.

– Должен упасть, – уверенно произнесла я.

И в этот момент Мельников чихнул. Громко, от души. Кубик еще немного покачался на ребре и свалился на плоскую сторону.

– Ура! Мельников, моя взяла! – закричала я радостно. – Все, можешь не сомневаться. Завтра мы возьмем мошенницу. А быть может, и ее бритоголового дружка!

– Неужели? И что означают эти цифры? – недовольный тем, что явился виновником того результата, который был на руку мне, спросил он.

– А вот что. «17+2+30 – Радужные перспективы для тех дел, которые представляют для Вас особый интерес», – сообщила я. – Слышишь, Мельников? Радужные перспективы! Не просто вероятность удачи, а стопроцентная удача во всех делах.

– А если бы он упал девяткой вверх? – поинтересовался он.

– О, такого просто не могло быть, – пошутила я. – Этот вариант я даже не рассматривала.

– И все же, хотелось бы услышать более точный ответ, – настаивал приятель.

– Ладно, скептик, признаюсь. Сочетание цифр «17+9+30» говорит о том, что того, кто ищет ответ на свой вопрос, ожидает крушение всех надежд, – призналась я. – Но этого не случилось. Следовательно, и думать об этом не стоит.

– Не подскажешь, почему у меня возникло такое чувство, будто кто-то ловко обвел меня вокруг пальца? – улыбаясь, спросил Мельников.

– Да потому что ты неисправимый пессимист, – заявила я. – Все, магию в сторону, пора приступать к разработке плана. Как действовать будем?

И мы принялись обсуждать план действий на предстоящий день.

* * *

К семи часам зал ресторана «Жемчужина» был полон посетителей. Мы с Мельниковым заняли соседний с четвертым столик. Игольников уже был на месте. В пять часов он отзвонился и доложил, что Валюша согласилась подойти в ресторан к семи тридцати. Игольников наплел, что до встречи с ней у него должна состояться выгодная сделка в этом самом ресторане, которую он никак не хочет упускать. Денег, мол, эта встреча сулит немалых. Причем наличными. Валюша и клюнула. И даже не спросила, что за сделки может проворачивать врач-стоматолог. Жажда наживы сыграла свою роль.

Я успела посетить салон Светки-парикмахерши, и теперь меня невозможно было узнать. Светка превзошла саму себя. Ее бурная фантазия превратила меня в некое подобие американской актрисы Вупи Голдберг. Темная краска изменила цвет волос, на что я пошла скрепя сердце и только после многократных заверений Светки, что она сумеет вернуть мой естественный цвет, как только все закончится. Африканские косички, на мой взгляд, смотрелись довольно глупо с пышным платьем в стиле «а-ля рус», сшитым из нескольких платков кричащих расцветок. Но Светка заявила, что именно это платье не оставит шансов разглядеть мою внешность, настолько оно будет отвлекать внимание окружающих от лица. И в этом она не ошиблась. Увидев меня в таком виде, Мельников чуть в обморок не упал. Учитывая, что он-то нарядился в классический костюм строгого покроя, смотрелись мы невероятно экзотично, но нужного эффекта добились. Администратор не узнал меня. Только вглядевшись в мое лицо более пристально, он, ахнув, заявил, что данный стиль полностью преобразил меня. Я его высказыванием осталась довольна. Если уж администратор меня не узнал, то и Манюня не признает.

Игольников немного нервничал, поджидая свою избранницу, и налегал на спиртное. Побоявшись, как бы он не перебрал с алкоголем, Мельников подозвал администратора и попросил заменить графин с горячительным напитком на что-то более нейтральное. Администратор понимающе кивнул и пообещал проследить за тем, чтобы Игольникову подавали их фирменный напиток, специально изобретенный местным барменом для посетителей, у которых проблемы с нормой потребления алкоголя. Уточнять рецепт Мельников не стал.

Ровно в семь тридцать на пороге ресторана появилась Манюня. Окинув взглядом зал, она быстрым шагом направилась к столику Игольникова. Встреча прошла довольно тепло. Нервозность Игольникова практически испарилась. Видимо, спиртное сделало свое дело.

Парочка мило беседовала, дожидаясь, когда официант принесет заказанные блюда. Мы с Мельниковым наблюдали за ними. Минут через двадцать после того, как пришла Манюня, Игольников получил колье. Рассматривал его недолго. Сунул в карман пиджака, но деньги девушке отдавать не торопился. Разлил по бокалам вино, заявив, что сделку полагается обмыть. Манюня, в интерпретации Игольникова – Валюша, согласно кивнула, подставляя свой бокал. Парочка стукнула бокалом о бокал. Игольников выпил до дна, требуя того же от Валюши. Та жеманно отпила глоточек и поставила бокал на стол, заявив, что из-за мужа терпеть не может алкоголь. Я старалась ни слова не упустить из их разговора, благо наш столик располагался довольно близко.

Наконец, Игольников полез в кейс, достал пухлый конверт и собирался уже протянуть его девушке, как перед столиком вырос бритоголовый. Честно признаться, я пропустила тот момент, когда он вошел в ресторан. У меня даже создалось впечатление, что мужчина появился прямо из-под земли.

– И что это мы тут делаем? – грубо произнес он. – Муж, значит, дома сидит. Голодный. А жена с чужими мужиками по ресторанам салаты трескает? И как это понимать?

Игольников отпрянул, застигнутый врасплох. Деньги он машинально засунул в тот же карман пиджака. Девушка изобразила на лице испуг. А я вся подобралась. Так вот, значит, что она задумала! Заменила Проскурина новым подельником. Ловкая, бестия! Впрочем, нечто подобное я предполагала. Менять сценарий было глупо, раз уж он так хорошо работает. А то, что роль мужа играет теперь бритоголовый, было и вовсе закономерно. Игольников обрел дар речи и, привстав с места, обратился к бритоголовому:

– Кто вы такой? По какому праву оскорбляете даму? – высокопарно проговорил он.

– Даму? Я ее оскорбляю? Она мне рога наставляет, а я ее оскорбляю? – повысил голос бритоголовый. – Послушай, ты, чмо недоделанное! Рот закрой и сиди смирно. Тогда, может быть, я тебя не трону. А ты собирайся. Я с тобой дома поговорю!

Валюша-Манюня покраснела и сделала вид, что собирается послушаться мужа. Привстав с места, она извиняющимся тоном обратилась к Игольникову.

– Мне лучше уйти. Скандал нам ни к чему. Жаль, что все так вышло.

Произнеся эту фразу, она умудрилась пустить слезу. Игольников под воздействием алкоголя или по какой-то другой причине напрочь забыл о том, что все происходящее не более чем искусный спектакль. Выйдя из-за стола, он встал рядом с Валюшей и даже приобнял ее за талию. Глядя на бритоголового, он твердо произнес:

– Девушка останется здесь. А тебе лучше покинуть ресторан. В противном случае тебя выволокут отсюда, не успеешь и глазом моргнуть.

– Что ты сказал? Меня выволокут? Да я тебя по стене размажу! – вошел в роль бритоголовый. – Валька, домой пошла, стерва!

И бритоголовый, сжав кулаки, двинулся на парочку. И тут я заметила, как рука Валюши опустилась в карман пиджака Игольникова. Ловким движением мошенница опустошила его карманы, перекинув их содержимое в тканевую сумку, висящую у нее на плече.

– Все, пора действовать, – прошептала я Мельникову.

– Вижу, не слепой, – оборвал он меня и, вскочив с места, бросился на бритоголового.

– Стоять, не двигаться. Полиция! – прокричал он.

Валюша побелела как полотно и попыталась выскользнуть из рук Игольникова, намереваясь покинуть ресторан. Но тот держал девушку мертвой хваткой.

– Куда же ты, милая? Веселье только начинается, – ехидно произнес он.

– Что происходит? Отпусти меня, – принялась вырываться Валюша.

Я подошла к девушке и строго проговорила:

– Все, Манюня, спектакль окончен. Советую не сопротивляться. Скрыться вам все равно не удастся. За порогом находится наряд полиции. Бежать некуда.

В подтверждение моих слов дверь ресторана распахнулась, и в зал ворвались ребята из оперативной группы, которую Мельников вызвал для подкрепления. Парни подбежали к бритоголовому, скрутили его, надели наручники. Двое парней повели его на улицу. Тяжело дыша после борьбы с подельником Манюни, Мельников подошел к нам и спросил:

– Понятых вызываем?

– Давай. Деньги и колье у нее в сумочке, – сообщила я.

– Мои деньги? – вскричал Игольников и принялся шарить по карманам. – Да когда же она успела? Я ж начеку был.

– Долго ли, умеючи? – засмеялся Мельников. – Вот вам и доказательство, господин Игольников.

С этими словами он подозвал официанта и парнишку, сидевшего за столиком напротив. Забрал у остолбеневшей Манюни сумку и вытащил оттуда конверт с деньгами и колье.

– Посмотрите, господин Игольников, это ваш конверт? – задал он вопрос вконец расстроенному Игольникову.

– Мой. Но ведь он был у меня в кармане. Я точно помню, что положил его туда в тот момент, когда заявился ее муж, – удивленно произнес тот.

– Лжемуж, – поправила его я. – Манюня никогда не была замужем. Не так ли?

Этот вопрос я адресовала девушке. Та только злобный взгляд на меня бросила. Отвечать она не собиралась. Я и не ждала ответа.

– Нас с вами, Манюня, ждет очень интересная беседа. Вам еще предстоит рассказать, как и за что вы убили своего бывшего любовника Антона Проскурина, – произнесла я. – Сейчас самый подходящий момент для того, чтобы облегчить душу. Чистосердечное признание поможет смягчить ваше наказание. Впрочем, вы и сами об этом знаете. Пойдемте, прокатимся до отдела.

– Кто ты такая, чтобы командовать мной? – возмутилась Манюня. – Не хватало еще, чтобы какое-то пугало мне указывало, что я должна делать.

– Так вы меня не узнаете? – невинно спросила я. – А между тем мы с вами уже встречались. В тот день, когда вы так поспешно покидали дом Маргариты Силантьевны. И еще раз, когда вы со своим бритоголовым приятелем следили за мной все у того же дома. Между прочим, нападение у лифта приплюсуется к вашим подвигам. Так что советую быть повежливее.

Манюня вытаращила на меня глаза.

– Так это ты? Ты частный детектив? А я-то голову ломаю, чего это мне лицо твое наглое знакомо, – выдала она.

– Поаккуратнее с выражениями. Не нарывайтесь на еще более крупные неприятности, – осадил ее Мельников и добавил уже лично для меня: – Думаю, беседовать лучше в отделе. Игольникова берем и выдвигаемся. Кстати, Демина и Усова тоже не мешало бы оповестить. Возьмешься?

Естественно, я согласилась.

Эпилог

Спустя две недели мы сидели за богато накрытым столом в просторной квартире моей соседки Любочки. Спор о выборе места празднования юбилея был решен в пользу супруги. Разношерстная компания знакомых и приятелей разместилась в двух комнатах. Длинный ряд столов плавно перетекал из зала в спальню. Кого тут только не было! И двоюродные сестры по линии матери, и троюродные братья по мужниной линии. Приятели с его работы. Подруги самой Любочки. Соседи, друзья, знакомые. Знакомые знакомых. Одним словом: каждой твари по паре.

– Татьяна, ну не томите, расскажите же нам, как все было? – услышала я вопрос любопытной троюродной Любочкиной тетушки.

Естественно, речь шла о не так давно успешно раскрытом деле, в которое Любочка поневоле была втянута. Как только она упомянула о том, как самоотверженно сражалась за мою жизнь, найдя меня без сознания на лестничной клетке, многочисленные тетушки и дядюшки этого радушного семейства воспылали желанием узнать все подробности. Отказать в просьбе Любочке я не могла. Тем более что в этот день она снова была невестой. А невестам разве отказывают?

Короче, я приступила к повествованию о невеселом житье-бытье Антоши Проскурина, который умудрился вляпаться в историю, закончившуюся для него более чем плачевно.

– А дело было так. Жил-был молодой человек. Антон Проскурин. Жил скромно, ничем из толпы ему подобных молодых людей не выделялся. Работал в научно-исследовательском институте, в который поступил по настоянию родителей. Те, кстати, трудились там же. Время шло. Родители состарились и умерли, оставив в наследство сыну довольно приличное жилье и место в НИИ. Антоша без попечения родителей не сильно убивался. Работал себе потихоньку, только кляузничать на сослуживцев начал, потеряв строгий контроль в лице матери. Для чего он это делал? Вероятно, ради самоутверждения. Такое бывает сплошь и рядом. Выйдет чадо из-под материнского пригляда и пустится во все тяжкие. А Антоша всего-навсего каверзником заделался. Его даже на работе так прозвали. И все бы было ничего, если бы к соседке Проскурина, Маргарите Силантьевне, не пожаловала из Читинской области троюродная внучка Манюня.

Девушка мечтала вырваться из захолустья, в котором ей выпала судьба родиться. Узнав о том, что в Тарасове проживает ее дальняя родственница, причем осталась она на старости лет без поддержки и помощи, Манюня собрала нехитрые пожитки и отправилась в город. Бабку нянчить. Маргарита Силантьевна приняла внучку радушно. Выделила ей отдельную комнату, снабдила деньгами на первое время и стала ждать, когда же внучка на работу устроится. Но Манюня образования не имела, а горбатиться на предприятии за бюджетную зарплату было не по ней. Бабка пилила, девушка огрызалась. Продолжалось это с месяц. Однажды, после очередного скандала, девушка вышла на балкон. На соседнем балконе Антоша Проскурин развешивал белье.

– Что, с бабкой нелады? – посочувствовал он девушке.

– Так и есть. Затиранила меня вконец, – сердито буркнула Манюня.

– Сочувствую, – произнес Проскурин.

– Тогда в гости зови. Я хоть от общества бабки отдохну, – напросилась девушка.

Так все и началось. Проскурин и Манюня стали любовниками. Оказалось, что, несмотря на разницу в возрасте, у них много общего. Им нравились одни и те же фильмы, одни и те же цвета. И даже музыка. А самое главное, их грызла одна и та же проблема: где взять деньги? Много и сразу! Эту тему они могли обсуждать часами. Каких только предложений не вносил Проскурин! И бизнес свой открыть по производству ходового товара, и цветы начать на продажу выращивать, и еще кучу всяких идей. Только Манюне ничего из этого не подходило. Во-первых, ни один из этих способов не даст моментальной и стопроцентно гарантированной прибыли. А во-вторых, в каждом из этих случаев все равно придется трудиться. А трудиться она категорически не желала.

И вот, когда Проскурин уже был готов бросить затею с придумыванием способа разбогатеть, Манюня и обратилась к нему со своим, мягко говоря, неординарным предложением. Поначалу Проскурин наотрез отказался, заявив, что никого обворовывать не собирается. Манюня не настаивала. Просто время от времени рассказывала, какие богатенькие дядечки в ресторанах встречаются. Любовниц своих шампанским по пять тысяч за бутылку поят. А мы, мол, в нищете прозябаем. И зернышки, оброненные на подготовленную почву, дали-таки свои плоды. Проскурин согласился с тем, что от таких богатеев не убудет, если им придется против желания поделиться своими сбережениями с ним и с Манюней.

Манюня торжествовала! Наконец-то сбудется ее мечта. Она выложила перед Проскуриным готовый план. Оказалось, опыт по проворачиванию подобных афер у девушки уже был. Как-то, пару лет назад, Манюня с полгода жила еще у одной дальней родственницы в Ростове. Там она познакомилась с молодым человеком, который научил ее, как нужно зарабатывать деньги. Поделившись опытом с Проскуриным, Манюня предложила приступить к исполнению плана немедленно. Однако Проскурин был человеком педантичным. Он решил для начала изучить имеющиеся в городе рестораны, сходить на разведку, а уж потом, доработав план, приниматься доить богатеньких мужичков.

Обещание свое Проскурин исполнил. На разведку сходил. Как опытный проектировщик внес корректировки в имеющийся план, и машина по выманиванию денег заработала. Первую аферу подельники провернули в ресторане «Старый Город». Три месяца назад. Жертвой был выбран некто Усов Анатолий Михайлович. Банкир. Специалист по ипотечным кредитам. Выбор на него пал неспроста. Состоятельный мужчина. Счастливо женат, но питает слабость к молоденьким девушкам. Идеальная жертва. Такой ни под каким предлогом не станет заявление в полицию писать. Себе дороже. Узнает его жена, как он досуг проводит, и Усов потеряет намного больше, чем пресловутые шестьдесят тысяч, доставшиеся мошенникам. Операция прошла без сучка, без задоринки. Проскурин сыграл свою роль мастерски. Не сплоховала и Манюня. Подельники разделили добычу и месяц были счастливы.

Но довольствоваться тем, что заработали, они уже не могли. Да и невеликие деньги, надо сказать, они получили. И Проскурин отправился на разведку в другой ресторан. На этот раз он посетил итальянский ресторан «У Андре». Посетил он его два месяца назад. Жертвой был выбран известный в городе реставратор Киршнер Роман Александрович. Здесь ситуация повторилась один в один. Проскурин снова затеял скандал. Манюня, воспользовавшись всеобщей суматохой, забрала и деньги, и колье. Киршнер, как и Усов, в полицию заявлять отказался. Правда, причины были иные, но это особой роли не играет. Важно то, что мошенники стали богаче каждый на тридцать тысяч. В том, что Киршнер не станет поднимать шумиху, аферисты были уверены.

А через месяц ситуация повторилась. Только в ресторане «Черчилль». Это заведение облюбовал высокооплачиваемый хирург из областного медицинского центра Демин Борис Станиславович. У Демина жены не было, но была постоянная подруга, которую тот из-за случайной интрижки терять не желал. Так же, как и двое других мужчин, Демин предпочел потерять энную сумму денег, нежели поставить под удар свои отношения с Вероникой, владелицей модельного бизнеса, связь с которой длилась вот уже пятнадцать лет. И в этот раз аферистам все сошло с рук.

Неизвестно, скольких еще состоятельных мужчин Тарасова обула бы эта парочка, если бы не одно обстоятельство, круто изменившее отношения подельников. В Тарасов нагрянул бывший любовник Манюни. Бритоголовый Костик Везунчик. С этим Костиком Манюня свела знакомство в Ростове, когда гостила там у дальней родственницы. Именно Костик Везунчик надоумил Манюню зарабатывать на жизнь таким неординарным способом. В Тарасов он приехал именно к Манюне. Та уже тяготилась отношениями со скучным, по ее мнению, Проскуриным. Антоша не любил шумные компании, казенные заведения типа ночных клубов. Тяготился он и необходимостью тратить деньги на молодую любовницу. И Манюня с легкостью отказалась от этих отношений. Проскурину она заявила, что деловые отношения – это одно, а личные – совсем другое.

В один из дней она сообщила ему, что больше не желает посещать его холостяцкое жилище. Доить богатеньких мужиков она, мол, не отказывается, но для развлечения посоветовала Проскурину поискать себе другую девушку. Тот с этим смириться не пожелал. Он заподозрил, что Манюня нашла ему замену, и был недалек от истины. Опасаясь, что девушка в скором времени кинет его и в отношении их общего «бизнеса», Проскурин задумал вернуть ее любым способом. Не придумав ничего более оригинального, он решил нанять детектива для того, чтобы тот последил за бывшей любовницей.

С этой просьбой он обратился ко мне. И получил отказ, так как разоблачением неверности любовников я никогда не занималась. Отказала я ему, как оказалось, напрасно. Поняв, что разоблачение откладывается, Проскурин вызвал Манюню к себе домой и попытался поговорить с ней в открытую. Он заявил, что знает о том, что у девушки появился новый приятель. И пригрозил пойти в полицию с чистосердечным признанием. Он, мол, получит за аферы минимальный срок. Может, даже условный, а вот Манюня загремит по полной. Угрожал он ей напрасно. Сидеть сложа руки и ждать, когда за ней придут сотрудники полиции, в ее планы не входило. Она пришла к Костику и выложила ему все.

Костик, мужик ранее судимый, живущий «по понятиям», угрозы стерпеть не мог. Он заявил Манюне, что Проскурин ей больше не нужен. Он, мол, прекрасно справится с ролью мужа-рогоносца. Антошу же надо как следует проучить. Манюня согласилась с Костиком. В сложившейся ситуации от соседа можно было ожидать чего угодно. Идти под суд Манюня не хотела. Поэтому, когда Костик предложил избавиться от нежелательного свидетеля, она возражать не стала. Истины ради нужно сказать, что девушка никак не могла подумать, что слова «избавиться от нежелательного свидетеля» Костик произнес в прямом, а не в переносном смысле. Она не взяла в расчет тот факт, что Костик далеко не мальчик-одуванчик. А тот, поняв, что руки у него развязаны, решил действовать наверняка и быстро. Он выяснил, каким маршрутом возвращается домой Проскурин, подсел к нему в троллейбусе и не моргнув глазом всадил заточку прямо в сердце. После этого он спокойно вышел на первой же остановке, позвонил Манюне и сообщил, что Проскурин вышел из игры. Когда до девушки дошел смысл его высказывания, было уже поздно что-либо менять.

Манюня решила затаиться, но Костик настаивал на том, чтобы продолжать мошенническую деятельность. Работать он любил не больше Манюни, поэтому схема, разработанная им самим, его более чем устраивала. Перед смертью Проскурин успел выбрать очередную жертву, и Костик настоял на том, чтобы воспользоваться прежними наработками. Но тут Манюня узнала, что адресом Проскурина интересуется частный детектив. Она запаниковала. Вдруг ее связь с соседом выплывет наружу? Вдруг кто-то догадается, что Проскурин занимался мошенничеством, а она, Манюня, ему в этом помогала. Что тогда делать ей? Насчет полиции она не особо переживала. А вот интерес к квартире Проскурина, а тем более встречи с ее бабкой Маргаритой Силантьевной частного сыщика взволновали девушку не на шутку. Об этом она обмолвилась при Костике, а тот в своей излюбленной манере принялся стращать меня. Сначала выследил во дворе проскуринского дома, проводил до подъезда. Потом подкараулил у лифта. Ну а на следующий день решил устроить показательное выступление в стиле «Последнее китайское предупреждение».

Посчитав, что предпринятых шагов достаточно для того, чтобы назойливая детективша оставила их в покое, он принялся настаивать на встрече Манюни с Игольниковым. Манюня отправилась в ресторан «Жемчужина», охмурять следующую жертву.

Я перевела дыхание, сделав паузу в своем повествовании. Любочка, а вместе с ней все ее родственники загалдели:

– Как же она не побоялась быть пойманной? После смерти Проскурина?

– Кто же помешал ей провернуть аферу в следующем ресторане?

– И Костик спокойно отдал ее в руки другого мужчины?

– Потерпите, сейчас все узнаете, – пообещала я и продолжила: – На этот раз она немного опоздала. Вернее, ее планы успели подкорректировать мы с Мельниковым. Стоматолог Игольников Сергей Аркадьевич оказался на редкость дальновидным человеком. Он согласился сыграть роль подсадной утки, благодаря чему мы взяли с поличным и Манюню, и ее подельника Костика. В настоящий момент они находятся под арестом, и вряд ли им удастся скоро освободиться. Им предъявлено обвинение в четырех фактах мошенничества, убийстве человека и покушении на мою жизнь. С таким букетом ни одному адвокату не удастся вытащить на свободу ни того, ни другого.

На этом я свой рассказ закончила. Гости еще какое-то время обсуждали превратности судьбы, потом, устав от этого тягомотного занятия, перешли к танцам и песням. Воспользовавшись тем, что внимание гостей переключилось, я выскользнула в подъезд и стала медленно подниматься к себе домой. Дойдя до седьмого этажа, я увидела мужчину, стоявшего возле моей двери.

– Кого-то ищете, молодой человек? – спросила я, останавливаясь.

– Татьяна, а я к вам. Ничего, что без звонка?

Мужчина повернулся. Сказать, что я удивилась, значит, не сказать ничего. Передо мной стоял Игольников! И улыбался. Широко и радостно.

– Сергей Аркадьевич? Вот это сюрприз! Чем обязана такому вниманию? – поинтересовалась я.

– Да вот. Узнал про вашу проблему, решил подсобить, – продолжая улыбаться, ответил Игольников.

– Проблемы? У меня? – переспросила я.

– Ну да. Ваша машина в автосервисе застряла, верно? – спросил он. – Думаю, без машины обходиться сложновато.

– А вы-то откуда знаете? – еще больше удивилась я.

– Соседка ваша рассказала, – признался Игольников. – Та, что в полицию приходила, показания давать.

Я вспомнила, как Любочка рассказывала о своем походе в отдел полиции для дачи показаний. Она в красках описала следователю нападение у лифта. Но до этого ей пришлось два часа дожидаться в коридоре своей очереди. Помнится, Любочка упоминала о том, что встретилась там с мужчиной, пострадавшим от рук мошенников. Еще заявила, что они так мило беседовали. И все обо мне. Мужчина рьяно меня нахваливал. В тот раз я словам Любочки значения не придала. Ну, захотелось кому-то похвалить меня, так что с того? Оказывается, Игольников интересовался моей персоной не из праздного любопытства.

Честно говоря, вопрос с возвратом моего авто мне порядком надоел. Третью неделю Вадик, хозяин автосервиса, в который меня угораздило обратиться, потчевал меня «завтраками», придумывая один предлог за другим. Я никак не могла понять, то ли Вадик мстит мне за ту нелюбовь, что я питала к нему в бытность его жениховства с моей подругой Светкой, то ли пытается таким образом продлить возможность общения с ней в настоящий момент. Пока моя машина находится в его сервисе, у Вадика всегда есть повод позвонить Светке. Так или иначе, а страдала от этой ситуации я. Но терпеть это до бесконечности я не собиралась. Еще три дня – и на доброжелательное отношение с моей стороны Вадик может не рассчитывать. Так я решила для себя.

– Напрасно вы побеспокоились, – заявила я Игольникову. – Без колес, конечно, не сахар, но я вполне могу еще какое-то время подождать.

– Не придется, – все так же радостно заявил Игольников. – Можете пользоваться своим авто сколько душе угодно.

И он извлек из внутреннего кармана пиджака связку ключей. Моих ключей!

– Позвольте проводить вас вниз. Оцените работу мастера. Надо признать, хозяин автосервиса расстарался. Теперь вашу машину можно на выставку выставлять или на гоночные соревнования, – похвалил работу Вадика Игольников.

– Как же вам удалось убедить Вадика отдать-таки машину? – не переставая удивляться, спросила я.

– О, это было довольно просто. Мужчина с мужчиной всегда сумеют найти общий язык, – беспечно произнес Игольников. – Поговорили по душам, и результат не заставил себя ждать. Если бы вы рассказали о своей проблеме раньше, то давным-давно рассекали бы по дорогам Тарасова на авто. Хорошо еще, что ваша соседка была не такой скрытной.

– Кто ж знал, что причина задержки заключается в том, что я не одного пола с хозяином станции техобслуживания? – проговорила я. – Или главная проблема все же в желании приобрести благосклонность некой особы из числа моего окружения?

– Сдаюсь. Вы в очередной раз раскрыли секрет. Спасение авто стоило мне серьезного разговора с вашей подругой Светланой, в результате которого мы пришли к обоюдоприемлемому соглашению. И Вадика, и Светлану соглашение удовлетворило. Надеюсь, и вы останетесь довольны состоянием машины.

– И чем же я заслужила столь трепетную заботу о своей персоне? – задумчиво глядя на Игольникова, спросила я.

– Думаю, этот вопрос ответа не требует, – засмущался тот. – Просто не люблю оставаться в должниках. Так мы машину смотреть идем?

Мы спустились на первый этаж, вышли из подъезда. Солнце уже садилось за горизонт. Лучи его скользили по крышам автомобилей. Приложив руку козырьком к бровям, я пыталась отыскать взглядом знакомые очертания. Когда же я наконец увидела свою машину, челюсть у меня отвисла чуть ли не до земли. Моя старенькая колымага преобразилась до неузнаваемости. Сверкая свежей краской, она притягивала взгляд, как магнит.

– Ничего себе! – воскликнула я. – Вот это сервис! Просто капитальный ремонт. Интересно, сколько за подобную услугу слупит с меня Вадик?

– Нисколько. Это наш с Вадиком подарок. Уверен, вы это заслужили. Ну, бегите, наверняка вам не терпится испытать новые возможности своего авто.

– Спасибо! Большое спасибо! – прокричала я на ходу и помчалась к машине.

Долгожданная встреча состоялась! Моя красавица, отполированная, начищенная, заново выкрашенная, стояла посреди двора, готовая мчать меня на край света. «Все. Конец мучениям. Больше я тебя никому не отдам, даже для ремонта. С этого дня – никакого общественного транспорта! Только личный автомобиль. Только сама за рулем. Везде и всегда».

Я вставила ключ зажигания в замочную скважину, повернула его и не спеша выехала со двора. Впереди меня ждала ровная дорога и никаких, ну абсолютно никаких пассажиров.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg