«Наследница поневоле»

Наследница поневоле (fb2) - Наследница поневоле 1453K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Ирина Львовна Львова

Ирина Львова Наследница поневоле

Пролог

Заскрипел ворот, лязгнули, сцепив ржавые зубья, железные шестерни, зазвенели цепи, пустились в бег колесики. Повернулось огромное, окованное металлическими пластинками дубовое колесо с распластанным на нем человеком. Палач взмахнул металлическим прутом, и истязаемый слабо застонал. Он был очень силен, а заплечных дел мастер в красном колпаке с прорезями для глаз хорошо знал свое дело. Преступник умирал долго, но не дольше, чем понадобилось герольду, чтобы четко, с расстановкой зачитать собравшейся на площади толпе перечень злодеяний, вменяемых в вину осужденному. Так длинен оказался список совершенных им преступлений.

Он был единственным мужчиной среди приговоренных к смерти по делу графини Эльжбетты и принимал мучения на глазах у своих сообщниц. Все они уже испытали на себе во время следствия орудия страшного человека в красном колпаке, которому великий палатин[1] Дёрдь Турзо приказал вырвать признания из слабых духом служанок чахтицкой госпожи. Зная, какая участь уготована им, они стояли у эшафота и, леденея от ужаса, смотрели на распростертого на колесе горбуна, столь могущественного ранее и столь ничтожного ныне Фицко.

Никто из них не ждал ни прощения, ни смягчения участи: перед смертью им предстояло пройти через нечеловеческие мучения. Костры для несчастных женщин уже были сложены, и просушенный хворост словно призывал огненный язык факела. Тлели угли в жаровнях, рядом с которыми были аккуратно разложены ужасные щипцы и прочие инструменты, назначение которых ведомо лишь знатокам. Обывателям в толпе приходилось гадать, для чего использовалось то или иное из них: дьявол будит любопытство, доброму человеку ни к чему знать такое, и уж не приведи Бог испытать это на своей шкуре.

Вновь скрипнуло дерево, лязгнул металл. Горбун застонал жалобно и дико, и стон его походил на вой издыхающего пса, чье истерзанное тело сотрясается в агонии.

Однако оказался этот стон так громок, так надсаден, что пролетел над полями и лесами, пронесся с площади города Бытчи до далеких Чахтиц и проник в холодную и смрадную темницу под башней покинутого людьми замка; только двое: женщина, осужденная умереть здесь, и ее тюремщик — жили в нем. Крик горбуна заполнил помещение страшной тюрьмы, из которой живому человеку не было выхода, потому что не существовало в ней ни двери, ни окна — лишь маленькое отверстие, через которое один раз в день страж приносил узнице пищу, грубую солдатскую еду, которую сам готовил для себя и для нее.

Услышав стон пытаемого (или то лишь померещилось ей?), слепая старуха захохотала, наслаждаясь видением, возникшим в ее воспаленном мозгу.

— Поделом тебе, Фицко, — проговорила она еле слышно, когда приступ смеха закончился. — Поделом, негодяй. Мерзкая горбатая тварь! Ел у меня с ладони и осмелился предать свою госпожу.

Колесо с преступником будто отодвинулось куда-то в сторону, и узница увидела женщин с растрепанными грязными волосами, облаченных в рваные, покрытые пятнами крови и масла жаровен рубахи. Обреченные дрожали от страха и не сводили глаз с раскаленных докрасна щипцов, они знали — настал их черед.

— Настал ваш черед, Илона Йо, Дора Сентеш и Ката Бенецкая, — злорадно проговорила узница, еле заметно шевельнув бесцветными, тонкими губами, которые она всегда покусывала от мстительного восторга, когда мерещилась ей полная народа площадь в Бытче с эшафотом и ожидавшими смерти слугами. — Вы предали меня, вы оклеветали меня…

Помощники палача вытолкнули одну из женщин вперед, один из них схватил запястье руки приговоренной своими крепкими, точно стальными пальцами. Человек в кроваво-красной маске поднял раскаленные щипцы…

Одинокая узница вновь затряслась от безудержного смеха.

Сколько лет провела она здесь? Старуха не знала этого, а страж ее не мог говорить. Она сама приказала лишить его языка когда-то давно, очень давно… Тогда он и представить себе не мог, что станет ее тюремщиком, ибо она была могущественной госпожой, и от ее благоволения зависели жизни и судьбы десятков слуг и сотен, даже тысяч крепостных. Тогда она была свободной и… молодой. Боже, Боже, как же давно это было… Сколько лет прошло? Сколько?! Десять? Двадцать?.. Сколько лет прошло с тех пор, как палатин Дёрдь Турзо и граф Няри в сопровождении вооруженной свиты застали ее на месте… преступления? Преступление? Да в чем оно заключалось? Не в том ли только, что она хотела любить и быть любимой? А разве может зажечь огонь страсти в глазах мужчины, разве способна вызвать жар и томление в его крови стареющая женщина с поблекшей кожей и потускневшими очами? Кто захочет полюбить такую?

Они вошли и бросились на нее, обнаженную и прекрасную, только что искупавшуюся в крови юных девственниц. Эта кровь, кровь не знавших плотского греха созданий, чудодейственная, исцеляющая и возвращающая утраченную молодость, эта живительная влага текла по телу графини Эльжбетты. Молодость, красота, разве они не стоят того, чтобы из-за них пролить кровь? Палатин Турзо и граф Няри велели солдатам схватить ее и ее прислужниц. Она должна была предстать перед судом, как хотел того король Матиуш, но палатин трусливо приказал заключить ее в темницу в подвале башни ее собственного замка, чтобы спасти от позора два великих Семиградских рода, Батори и Надешти.

Они побоялись судить ее. Они знали, что делали, потому что она бросила бы им в лицо: «А вы, кто судит меня, разве вы не льете невинную кровь ради славы и богатства, ради удовлетворения своих страстей? Так почему отказываете мне в том же? Или в ваших глазах красота стоит так мало?» Она бы, не смущаясь, смотрела прямо в глаза всем этим пузатым, горбатым, кривым, скрюченным ревматизмом, разодетым в шелка и бархат, обладающим властью уродам и спрашивала: отчего они так возмущены тем, что сделала она, разве сами они более милостивы к сирым мира сего? Пусть попробовали бы они судить ее, судить красоту!

Но что могла она, слабая женщина, сделать с набросившимися на нее грубыми стражниками? А слуг и служанок, живших в замке, силой заставили свидетельствовать против нее, узаконив тем самым право вершить над ней суд! Нет, не суд — расправу. И никто из брошенных в камеры пыток не воспротивился обвинениям, не попытался обелить имя госпожи. Они лишь покорно, как кролики, ожидая смягчения своей участи, возводили на нее напраслину.

Теперь она заживо гнила среди крыс, пищавших по углам, кусавших ее за руки, щекотавших усиками лицо, когда она погружалась в глубокую дрему, да еще вшей, ползавших в покрытых коростой волосах и в складках полуистлевшей одежды. Она состарилась, ее кожа сморщилась, тело высохло, и она уже ни о чем, почти ни о чем не мечтала. Иногда ей снился сладкий сон: она, молодая и сильная, скакала на норовистой лошади по полям и лугам вокруг своего замка. И в лесу встретился ей он. Он взял ее едва ли не силой. И, о Боже, что это были за минуты! Она так мечтала встретить его еще раз, но… так больше и не встретила… И теперь уже не встретит никогда, сидя здесь во мраке и одиночестве и годами ожидая своего смертного часа, уже не страшась его, но призывая, как прекрасного возлюбленного. Ни одной из тех крепостных девок, чья участь, не окажись они в замке графини, едва ли была бы завидной — еще бы, нарожать дюжину детей и стать старухой, не дожив до тридцати! — ни одной из них не выпало таких мук, как той, что молодела, купаясь в их крови, мечтая лишь о том, чтобы продлить молодость, сохранить красоту, в одночасье потеряла она все, что имела.

Она давным-давно ослепла, но, если бы этого не случилось, ей все равно не пришлось бы видеть света: последняя свеча из тех, что оставили ей, угасла много лет назад. Но прежде чем истаяли последние капельки воска, раньше чем умер крошечный огонек на истлевшем фитиле, графиня Эльжбетта Надешти-Батори успела запечатлеть на куске пергамента свою последнюю волю. Теперь этот документ надежно заперт в ларце, неприступном для острых зубов мерзких грызунов. Солдат-стражник узнает о том, что графиня скончалась, когда придет к ее узилищу, чтобы взять пустую миску, и увидит, что она полна, хлеб не тронут, а кислое старое вино не выпито. Тогда он отправится в господский дом, и его нынешним хозяевам станет ясно, что служба немого окончена. Через сутки, а может быть, и двое сюда придут люди, чтобы удостовериться в том, что узница окончила свои земные дни. Мужчины сломают стену и найдут здесь только объеденный грызунами труп чахтицкой госпожи и ларец — вот все, что останется от нее потомкам. Память, память и завещание, которое спустя почти четыре столетия после того, как будет обнародована воля покойной, еще сохранит способность сеять раздоры и смерть…

Заскрипел ворот, лязгнули, сцепив ржавые зубья, железные шестерни, зазвенели цепи, пустились в бег колесики. Повернулось огромное, окованное металлическими пластинками дубовое колесо с распластанным на нем человеком. Палач взмахнул металлическим прутом, и истязаемый слабо застонал…

Помощники палача вытолкнули одну из женщин вперед, и один из них схватил запястье ее руки крепкими, точно стальными пальцами. Человек в кроваво-красной маске поднял раскаленные щипцы…

Несчастная страшно закричала.

Палач повернулся и, держа над головой орудие пытки, показал толпе вырванный палец Илоны Йо. Собравшиеся издали дружный ликующий вопль. Этими руками она с товарками замучила десятки, а поговаривают, что и сотни невинных девушек, чтобы выпить их сладкую, чистую кровь.

— Погоди, дьяволово отродье! — закричал кто-то. — Это только начало. Как еще попляшешь, когда тебе поджарят пятки!

Палец упал на снег, вызвав всеобщее шумное одобрение, едва ли нашлись в толпе сердобольные, готовые пожалеть преступниц.

Палач вновь занялся жертвой, чтобы, повернувшись, порадовать взор свидетелей праведного суда видом следующего пальца, отделенного от тела грешницы. Когда же третий ее палец полетел в снег, палач дал команду помощникам, и те поволокли лишившуюся сознания Илону к столбу, вокруг которого был разложен костер.

Настала очередь следующей сообщницы, пандур[2]схватил Кату Бенецкую за руку. Крестясь и читая молитву, женщина просила Бога облегчить ее мучения. Всевышний остался глух к мольбе преступницы. Обагрив своей кровью снег, лишенная пальцев Ката тоже была возведена на костер.

Последняя из злодеек, Дора Сентеш, — самая крупная и сильная из женщин, — не выдержав ожидания казни, упала в глубокий обморок, едва только помощник палача схватил ее за запястье.

Сухой хворост занялся споро, и скоро пламя уже лизало ступни обреченных. Их вопли вызвали новый приступ веселья у замурованной в подземелье женщины. Она не присутствовала при этой будоражившей кровь казни, однако видела все так же ясно, как если бы стояла в толпе зрителей, собравшихся на площади в Бытче.

Ее худые, истрескавшиеся губы изогнулись в дьявольской улыбке.

До того как вспыхнули костры, горбуна сняли с колеса и бросили на большую дубовую колоду, из которой торчала рукоять остро наточенного топора. Палач поплевал на ладони, выдернул орудие из вязкого дерева и легко, точно пушинку, поднял над головой. Толпа замерла. Заплечных дел мастер посмотрел на вельможу, стоявшего на почетном месте. Тот кивнул, и палач, выдохнув, одним махом отсек горбуну Фицко голову.

Его головой украсят острый шест, воткнутый у городских ворот, за тело же вскоре перегрызутся голодные бродячие собаки, с утра чуявшие поживу и тоскливо завывавшие у стен крепости.

Догорели костры. Праведный суд свершился.

Женщина в ужасной темнице в последние мгновения своего земного существования с наслаждением представляла себе картины страшной казни. Умерла она легко, все с той же дьявольски счастливой улыбкой на устах. Такой ее и обнаружили родственники и солдаты, которым пришлось разбирать кладку стены.

И все же… Умерла она во мраке, в одиночестве, всеми покинутая и лишенная утешения…

Заскрипел ворот, лязгнули, сцепив ржавые зубья, железные шестерни, зазвенели цепи, пустились в бег колесики. Упал переброшенный через ров подъемный мост. Миновав его, богато одетые всадники пришпорили добрых коней и поскакали прочь от проклятого места, увозя ларец с последний волей покойной.

Завещание графини Эльжбетты Надешти-Батори было обнародовано 23 сентября 1614 года, спустя чуть больше недели после ее смерти. В ту ночь, говорят, разразилась страшная буря, точно скончались сразу несколько ведьм, и крестьяне, крестясь, шептали молитвы, а по стране и за ее пределами распространялись слухи об ужасах, творившихся в Чахтицах, о богомерзких деяниях кровавой графини. Сколько в тех слухах было правды, а сколько лжи? Кто знает? Истина осталась в прошлом, в далеком XVII веке, строки же, нацарапанные рукой кровавой чахтицкой госпожи в слабеющем свете последнего огарка свечи, прошли сквозь века и заставили не одно сердце забиться быстрее, пробуждая в людях далеко не лучшие чувства… Не зря на губах умершей графини застыла зловещая улыбка. Она знала, что делала.

Глава 1

Блондин в строгом сером костюме, с университетским перстнем на пальце, облокотившись на край стола, задумчиво вертел в руках опустевшую пузатую рюмку. Он хмурился, поглядывая на сидевшего напротив приятеля, на губах которого время от времени появлялась и исчезала легкая улыбка. Приятель изо всех сил пытался сохранить приличествующее ситуации постное выражение лица, но ничего не мог с собой поделать.

— Джейк, так ты действительно не знаешь, что за подлец перебежал мне дорогу? — спросил блондин и щелкнул пальцами, подзывая официанта.

— Боб… Поверь мне… Если бы я знал… Ведь мы друзья! — Укоризна, звучавшая в голосе Джейка Херби — весельчака и плейбоя, с поразительной легкостью промотавшего состояние и давно уже жившего в долг, — казалась совершенно искренней. Даже его аккуратно подстриженные темные усики словно вздыбились от негодования. — Боб, дружище, но почему ты так уверен, что Бет обзавелась новым любовником? Прежде ты ее абсолютно устраивал, поскольку и… — Херби хихикнул: — И удовлетворял ее непомерный сексуальный аппетит, и вел все ее дела… Бет не та женщина, которая упустит выгоду. Неужели ты думаешь, что она закрутила роман со старшим компаньоном фирмы? Со старикашкой Мейнсфилдом? Он же не выдержит и одной горячей ночки с Бет… Развалится!

Молодой, еще совсем недавно преуспевавший адвокат Роберт Гаррис поправил светлую прядь, упавшую на лоб, велел официанту принести кофе и, на мгновение задумавшись, свел брови.

— Послушай, Джейк… — тихо проговорил он, наклонившись к приятелю. — А ты откуда знаешь о вулканическом темпераменте Бет?

Херби фыркнул:

— Если бы я не знал, то был бы единственным на Лонг-Айленде, которому неизвестно, что Элизабет Моргенсон, вдова, красавица и миллионерша, — сумасшедшая нимфоманка!

Боб, мрачно усмехнувшись, кивнул, взял чашку кофе, принесенную шустрым официантом, и, морщась, отхлебнул.

Несколько смущенный Джейк всей пятерней взъерошил вьющиеся каштановые волосы и испытующе уставился на адвоката, который под грузом свалившихся на него неприятностей утратил всякую способность к ведению легкой, непринужденной беседы.

— Ничего… — словно обращаясь к самому себе, пробормотал Гаррис. — Я знаю, как досадить этой неблагодарной твари! Если она думает, что ей сойдет с рук… Использовала меня, а потом выбросила на помойку за ненадобностью! Да еще… Ты знаешь, что она приказала Мейнсфилду меня уволить?

— О… Боб! Я тебе сочувствую… А может быть, она узнала о крошке Пэм? О Пэмеле Прескотт? И от злости?..

Блондин вздрогнул.

— Про нее никто не знал! — воскликнул он с жаром. — Никто!

Собеседник покачал головой:

— Не скажи. Помнишь, перед Днем благодарения мы встретились у «Астории»? Ты усаживал крошку Пэм в машину. Я тогда еще спросил тебя, где ты нашел куколку с такими дивными волосами? С трудом верится, что это не парик. Правда, ножки подкачали — коротковаты… и нос… Такой острый, что уколоться можно…

— При чем здесь нос Пэм? Что ты мне голову морочишь? Кроме тебя, никто о ней не знал! — взвился адвокат.

— Я бы выпил еще, Боб…

— Хватит! Я лишился работы, а ты, насколько я знаю, еще не отыскал богатую вдовушку! Какого черта ты назначил встречу здесь? Можно было поговорить и в заведении попроще!

— Я должен сохранять свое лицо! — важно ответил Херби. — Впрочем, раз уж ты стал таким скупердяем, я сам заплачу. Официант! Шампанского!

— Так что ты говорил про Пэм? — раздраженно передернув плечами, спросил Гаррис.

— Как только вы уехали, ко мне подошла Валентина Вальдмайер и спросила, кто это был с тобой…

— О-о! — простонал адвокат, хватаясь за голову. — Почему же ты не предупредил меня? Так вот в чем дело…

— Ерунда! Я сказал ей, что это твоя кузина из Вайоминга, она и успокоилась. Правда, при этом гнусно улыбалась… Но ты же знаешь, Валентина всегда так улыбается…

— Лучшая подруга Бет… — Гаррис сморщился, будто раскусил стручек жгучего перца. — Ты должен был предупредить меня! Наверняка эта сучка что-то заподозрила и начала копать! Она всегда только и ждала случая, чтобы подложить мне свинью… Ох, Джейк, какой же ты идиот!

Блондин прикрыл рукой глаза, а на губах его приятеля вновь появилась неуверенная, готовая в любую секунду исчезнуть улыбка.

В бокалах зашипело шампанское, и адвокат поднял голову.

— Даже если Бет узнала о Пэмеле, она не смела так поступать со мной! — Его голубые глаза наполнила совершенно детская обида.

Впрочем, Гаррис частенько вел себя как большой ребенок — примером тому могла служить его поразительная доверчивость: он всегда удивлялся, когда его предавали или обманывали, хотя сам не считал зазорным немного словчить и кого-нибудь надуть.

Неожиданно выражение лица Боба изменилось. Он холодно посмотрел на приятеля.

— Ревность толкает женщин на безумства, — глубокомысленно изрек Херби и, сделав кислую мину, замолчал. Его собеседник, глядя как бы мимо приятеля, проговорил:

— Я отомщу ей!

Джейк ухмыльнулся, а Гаррис пояснил:

— Да-да! В конце сентября она надеется получить крупный куш — спорное наследство.

Плейбой насторожился, но старательно делал вид, что, кроме шампанского, его ничто не интересует.

— Так вот. Ничего она не получит! — мстительно заявил адвокат. — Я навел справки и нашел настоящую наследницу!

Джейк не смог удержаться от возгласа удивления:

— О!

— Если бы Бет не поступила со мной так подло, бедняжка никогда и не узнала бы, какие деньги проплыли мимо ее носа.

— Вот как?

Джейк изо всех сил прикидывался безразличным, а адвокат, точно нарочно поддразнивая приятеля, сделал паузу и лишь потом продолжал:

— Она живет в России, в Москве. Ее зовут Елизавета Батурина.

— Не понимаю. Какое отношение имеет к деньгам семьи Моргенсон какая-то русская?

— Эти деньги не имеют никакого отношения к Моргенсонам, — насмешливо произнес Гаррис. — Ты знаешь девичью фамилию Бет?.. Нет? Странно. Так вот, ее фамилия Надешти. Она принадлежит к старинному аристократическому роду. Ее предки жили в Трансильвании. Кстати, Бет, то есть Элизабет — родовое имя. Ты знаешь, аристократы любят всякую такую дребедень.

Джейк пожал плечами; ему было искренне наплевать на то, что любят и что не любят аристократы, но он очень хотел услышать, что же скажет Боб дальше.

— Я упоминаю об этом не случайно. — Гаррис поднял палец и, внимательно посмотрев на собеседника, продолжал: — Так звали прапрапра и еще дюжину раз прабабку милашки Бет. И знаешь, кем она была? Хм, так называемой кровавой графиней, о которой ходит не меньше легенд, чем о трансильванском графе Дракуле, кстати каком-то отдаленном ее предке. Но легенды легендами, а есть в этом деле и вполне конкретный факт. Умирая, графиня Элизабет Надешти-Батори написала завещание, согласно которому любой девушке — потомку рода Батори, сохранившей…

— Но, Боб, при чем тут еще и Бэттэри? Ты же говорил про Надешти?

— Черт побери, Джейк, не забивай себе голову. Достаточно, что я отлично во всем разобрался. Так вот, ты не поверишь! Если девчонка сохранит невинность до двадцати пяти лет, тем самым как бы искупив грехи давно умершей графини, ей достанется целое состояние!

Херби поперхнулся шампанским.

— А такое бывает? — ехидно поинтересовался он, откашлявшись. — Невинность до двадцати пяти?

— Черт его знает? Может, у русских и случается… По крайней мере, она не замужем.

— Ну, это еще ничего не значит!

— Представь себе, я связался с одним частным московским детективом, и он предоставил мне неоспоримые доказательства! Чиста, как Христова невеста, — торжествующе произнес адвокат. — А когда ей исполнится двадцать пять, она получит наследство и сможет выйти замуж… А уж я — тут как тут! Благодетель. Нежный поклонник. Верный друг. Женюсь на ней, приберу к рукам денежки и натяну нос Бет! Понял?

— А Пэм Прескотт?

— К черту Пэм! Пока я не отомщу Бет, я не успокоюсь. Ну и такие деньги… И потом, не зря же я изучал в университете русский язык? Сейчас в этой стране могут представиться самые неожиданные возможности.

— И охота тебе рисковать? Уж я-то знаю, что у тебя отложен кругленький капиталец. Открывай контору да работай! Ей-богу, Боб, бред какой-то! Надешти, Батори, венгры, русские… Девка в любой момент может лечь под какого-нибудь прощелыгу, и останешься ты ни с чем!

Адвокат усмехнулся и, что называется, выложил на стол козырного туза.

— Я вылетаю завтра, — сказал он. — Уж несколько дней-то я сумею ее удержать от неверного шага?

— Почему несколько дней?

— Разве я не сказал? Двадцать третьего сентября Елизавете Павловне Батуриной как раз и стукнет двадцать пять лет, а 24 сентября 1996 года кончится срок поиска девы-искупительницы, и, если таковая не будет найдена, деньги перейдут к наследникам Надешти. То есть к Бет.

— A-а… Все равно ничего не выйдет. — Херби махнул рукой. — Документы-то у Мейнсфилда!

— Как бы не так! Я успел все, что нужно, отослать в Россию! Как и следовало по закону. Пока, Херби. Увидимся в октябре. Выпивка, так и быть, с меня. А сейчас мне пора собираться. Надеюсь, тебя не надо просить держать язык за зубами? Да, кстати, раз уж у тебя завалялось несколько монет, заплати по счету. — Самодовольно ухмыляясь, адвокат встал и двинулся между столиков к выходу, оставив выпучившего глаза и раскрывшего рот приятеля в полной растерянности. Джейк тупо смотрел вслед высокому, стройному и элегантному Бобу.

«Чертов бойскаут. — Херби заскрипел зубами. — Искренне желаю тебе свернуть твою проклятую шею!»

Едва Гаррис покинул ресторан, он взял себя в руки и кинулся к метрдотелю:

— Мне нужно срочно позвонить!

— Прошу сюда, мистер Херби! — почтительно предложил представительный служащий.

Дрожащими пальцами набрав номер, Джейк мысленно торопил: «Скорей! Ну скорей же! Неужели ушла?»

Наконец он услышал низкий воркующий голос:

— Хэлло!

— Нам нужно срочно поговорить, Бет!

— Но, Джейк, дорогой, я собираюсь на вечеринку к Кло!

— Выбрось это из головы! Я только что переговорил с Гаррисом.

— Он не догадывается?..

— А тебя это беспокоит?

— Нисколько! Я была бы даже рада, если бы…

Тягучая речь миссис Моргенсон раздражала плейбоя. Она собирается на вечеринку, скажите пожалуйста?!

С изрядной долей патетики Херби воскликнул:

— О, Бет! Если бы ты ему проболталась, я не узнал бы…

— О чем?

— О том, что он нашел наследницу! Помнишь, ты рассказывала о графине Элизабет Батори и ее идиотском завещании? Ты еще тогда смеялась и говорила, что только закоренелая садистка могла придумать такое дикое условие?

— А разве нет? — хохотнула Бет Моргенсон.

— Не в этом дело! Он нашел наследницу! Ты можешь потерять эти деньги!

— О Боже! Тринадцать миллионов! Этого нельзя допустить!

— Я еду…

Глава 2

Бет Моргенсон нервно зевнула, даже не прикрыв ладонью хищный, ярко накрашенный рот.

— Ты не попытался остановить его, Джейк? — воскликнула она, с негодованием посмотрев на Херби.

Тот развел руками:

— А как ты себе это представляешь?

Женщина встала и прошлась по просторному будуару. Полы ее розового шифонового пеньюара, отделанного страусиными перьями, разошлись, обнажив стройные длинные ноги. Она остановилась у камина, зябко повела плечами, наклонилась над пламенем и протянула к нему пальцы с поразительно длинными ногтями.

Джейк с удовольствием окинул взглядом ее изящную, но достаточно пышную фигуру, прекрасно различимую под тонкой прозрачной тканью, которая скорее подчеркивала, чем скрывала прелести богатой вдовы.

«Тридцать пять лет, но еще чудо как хороша! Волосы густые, шея лебединая. А как она держится… Настоящая аристократка. Поступь королевы! И с каким вкусом одевается!» — знаток женской красоты не мог не отдать должного внешности Бет.

Он и не рассчитывал на такую удачу: его бы устроила и беззубая старуха с толстым задом и не менее толстым кошельком. Нет, определенно Бог смилостивился над ним. Правда, не без усилий с его стороны… Разве не он, Джейк Херби, открыл Бет глаза на неверность Гарриса? Разве не он посоветовал не спешить и все проверить? Разве не он нашел частного детектива, который несколько дней назад принес фотографии, решившие судьбу бедняги Боба? Разве не он был чутким и добрым другом, который в трудный момент подставил свое плечо и излечил раненое сердце оскорбленной женщины? А ведь Мейнсфилд обещал сделать Боба младшим компаньоном… Бедный Боб… Но что оставалось ему, Джейку? Только женитьба на миллионерше могла его спасти. Кредиторы уже начали брать за горло… И все-таки бедный Боб! Они ведь так долго были друзьями.

— Что он тебе сказал? — вновь спросила Бет. — Эй, Джейк, ты что, не слышишь меня?

Херби встрепенулся:

— Да, в общем, ничего… Нашел наследницу. В Москве. Успел отправить соответствующие документы. Летит в эту сумасшедшую Россию.

— Что еще? — Зубы Бет хищно блеснули.

— Он собрался на ней жениться и прибрать к рукам твои деньги.

— Этот подонок называл ее имя?

Херби пожал плечами:

— Да. Елизавета Павловна Ба-ту-ри-на… Похоже на Батори, но… Идиотские у них имена! Ну что ты так нервничаешь в самом-то деле?

Однако женщина не обратила внимания на вопрос любовника.

— Ты точно запомнил? — спросила она.

— Разумеется… — Джейк поднялся, отодвинул ногой обтянутый блестящей парчой пуфик и подошел к Бет. — Я не понимаю… — Он притянул к себе женщину. — Правда, я сам сначала испугался, но ведь ты — Бет Моргенсон, урожденная графиня Надешти, а он… безродный выскочка из провинции. Отсудим и накажем! У тебя достаточно денег, чтобы убедить суд в том, что эта русская девка уже родилась женщиной и что она вообще проститутка!

— Денег? — оттолкнула его рыжекудрая вдовушка. — Если я не получу эти чертовы тринадцать миллионов — я разорена!

Джейк опустился в ближайшее кресло, пытаясь переварить громом поразившую его новость. Разорена? Быть не может! Почему же верный друг Боб не сказал об этом? Ведь он вел дела Бет последние два года… Значит, знал? Друг называется!

А она? Что же тогда она морочила ему голову?

Его глаза, словно бы вдруг лишившись розовых очков, отметили морщинки под глазами Бет, жирную, пористую кожу носа, двойной подбородок и несколько провисший бюст… Бурная жизнь оставила печать на лице вдовы Свена Моргенсона — сначала соломенной, а затем и настоящей. А ее манера шмыгать носом и зевать в лицо собеседнику?

Фи! Моветон!

— Ты поедешь в Россию! — решительно сказала Бет, откинув рыжие локоны за спину.

— Но…

— Молчи! И слушай! Ты найдешь эту девку и сделаешь все, чтобы двадцать третьего сентября она не получила наследства!

— Но, Бет… Не убивать же ее? — начал было Херби и вдруг осекся. На лице его появилось странное выражение. — Да, дорогая! Ты ведь знаешь, я готов для тебя на все! Надеюсь, ты сможешь оплатить мою поездку? К сожалению, мои дела в последнее время шли из рук вон плохо…

Бет внимательно посмотрела на него, но он, по своему обыкновению, уже лучезарно улыбался и преданно заглядывал ей в глаза.

Страстно поцеловав на прощанье нежно любимую подругу, Джейк заспешил прочь, несмотря на возражения несколько успокоившейся и тотчас же возжелавшей ласк возлюбленной.

— Я должен спешить, дорогая! — изображая крайнюю степень огорчения, сказал Херби и подумал: «Она и правда сумасшедшая нимфоманка! И одевается как вульгарная стриптизерка! И походка у нее как у гусыни… Нет, я определенно едва не совершил роковую ошибку!»

Глава 3

Грезить наяву Лиза Батурина привыкла с детства. То, что окружало ее в реальности, вызывало лишь одно желание — закрыть глаза и бежать прочь со всех ног. Бежать было некуда, и она нашла выход: ее мечты стали для нее прибежищем и крепостью, о стены которой неизменно разбивались самые грозные волны житейского моря.

В сущности, ее жизнь была цепью неприятностей и несчастий, начавшихся с момента рождения, которое и было, как она сама считала, первой и главной ее бедой.

Отец расстался с матерью, когда Лизе не исполнилось и года. Она значительно позже поняла, что это следовало считать скорее удачей, но по привычке называла несчастьем. Отец — Павел Батурин — сильно и по-дурному пил. Мать почти никогда не бывала ласкова с Лизой: первые годы она слишком уставала, чтобы думать еще и о психологическом комфорте дочери, позже появились иные причины, питавшие ее холодность. Впрочем, Лиза едва ли все это осознавала, поскольку не видела иных отношений между родителями и детьми. Бабка, к которой пятилетнюю девочку однажды отправили на лето, попросту называла внучку «чертовым отродьем», «довеском», уродиной и дурой.

Лиза плакала по ночам и мечтала сбежать от ненавистной бабки. Любимым ее сном был сон о том, как бабка свалилась в колодец, а она колотит ненавистную старуху по голове тяжелым ведром, подтягивая и отпуская ворот… Ей так хотелось, чтобы приехала мама и забрала ее домой. Когда же мать приехала, девочка поняла, что мечтать об этом не стоило.

В родном доме ее ждал сюрприз — дядя Игорь или, как он сам себя называл, Гоша, успевший стать маминым мужем и хозяином в доме. Отношения дяди Гоши с пятилетней падчерицей не заладились с самого начала. Не улучшились они и впоследствии, так что, когда умер отец, к счастью оставивший ей однокомнатную квартиру в хрущобе, совсем юная Лиза с радостью покинула дом матери и отчима. Сожалела она только о том, что стала очень редко видеть младшего братишку Сашеньку, которого искренне и преданно любила…

Часто Лиза так глубоко погружалась в мечты, представляя себя героиней какого-нибудь замечательного романа, что забывала обо всем на свете.

Вот и теперь она остановилась перед собственным подъездом и вдруг почувствовала, что ее тормошит за плечо толстая добродушная бабка Забабахина, которая жила с ней на одной лестничной площадке. Из команды старух, сутками дежуривших на скамейке у подъезда, Забабахина была самой безвредной. От нее всегда так приятно пахло ванилью и корицей, будто она только что пекла вкусные сдобные плюшки.

— Ты что, голуба? Заснула?

— Н-нет… Я ничего… Все нормально, — пробормотала Лиза.

— A-а… Ну ладно, а то стоишь столбом, и ни туда, ни сюда, — проворчала старуха и заковыляла прочь.

Открывая дверь в подъезд, девушка обнаружила, что оставила где-то хозяйственную сумку с хлебом и кефиром. Хотя, возможно, она просто забыла продукты на работе? Что ж, придется обойтись без ужина. Лиза расстегнула вязанную из толстой деревенской шерсти кофту, вытащила из-за пазухи ключи (эта привычка носить ключи на тоненькой ленточке являлась предметом постоянных шуточек ее сослуживиц) и заглянула в почтовый ящик.

Сердце Лизы сжалось.

Адрес на конверте, притаившемся в темной глубине, был отпечатан на машинке. Она до смерти боялась официальных бумаг и сопряженных с ними неприятностей, ненавидела «хождения по мукам», то есть по учреждениям, трепетала от одного вида равнодушных и раздражительных должностных лиц. Буквы запрыгали перед ее глазами, наползая друг на друга и сливаясь в неприятные, пугающие пятна. С трудом прочитав имя адресата: «Батуриной Елизавете Павловне», Лиза лишилась последней надежды.

Ох! Как мечтала Лиза жить спокойно и незаметно, ни во что не вмешиваясь, никому не переходя дорогу, ни с кем не споря и никому не мешая.

Девушка взбежала по лестнице и замерла у двери: в ее квартире явно кто-то был.

Глава 4

Бет Моргенсон закричала во сне и проснулась. Сев в постели, она зажгла ночник, подоткнула под спину подушку в батистовой, отделанной кружевом наволочке и, решив не принимать успокоительного, стала ждать, когда уймется дико колотившееся сердце.

Она понимала, что ей приснился кошмар. Всего лишь кошмар…

Но что-то в нем было. Важное, серьезное, крайне опасное. Что же?

— А-а! — вдруг вскричала Бет, впиваясь когтями в свои роскошные рыжие кудри. — Идиотка! Что я наделала?! Сама… Своими руками!..

Она спрыгнула с кровати и заметалась по спальне. Теперь она поняла значение того самого странного выражения, которое уловила на лице Джейка. Он не поможет ей! Он просто женится на русской наследнице, как собирается это сделать Гаррис. И уж Джейк его обойдет! Точно обойдет! Хитрая лиса Джейк, которому ничего на свете не нужно, кроме денег! Итак, похоже, она вот-вот лишится и денег, и старательного любовника. Она лишится всего.

Женщина открыла инкрустированную слоновой костью шкатулочку, стоявшую на туалетном столике, и дрожащей рукой достала тонкую коричневую сигарету.

Следовало что-то предпринять. Но что?

А если Херби еще не уехал? Едва ли он сумел так быстро собраться, ведь даже к поездке в Вегас он готовился по нескольку дней! Ей пришлось ждать долго. Наконец к телефону подошел старик лакей, которого Джейк гордо именовал дворецким.

— Мадам? — Он не скрывал удивления, ведь была поздняя ночь. — Мистер Херби отбыл.

— Куда? — все еще лелея слабую надежду, спросила Бет.

— В Россию.

— О-о! — простонала женщина, положив трубку на рычаг.

Ну что ж? Она дождется утра и позвонит, нет, лучше поедет к Валентине! Лиса Вальдмайер посоветует, поможет… Кроме того, Бет не хотела, даже не могла обращаться ни к кому другому — ведь только лучшая подруга Валентина да теперь предатель Джейк Херби знали, насколько она близка к разорению. Да еще Боб Гаррис! Но он связан этикой юристов… Связан? О Боже! Но теперь она не является его клиенткой! Она заставила Мейнсфилда выбросить Боба на улицу. А ведь это он надоумил ее поправить дела с помощью наследства кровавой графини! Он раскопал, что, если наследница не объявится до 24 сентября 1996 года, то есть через триста тридцать три года плюс сорок девять «льготных» лет со дня обнародования завещания, деньги отойдут к ней, Бет! Но теперь…

«Почему, черт возьми, сорок девять? — спрашивала себя женщина. — Это что, дешевая распродажа? Сорок девять долларов девяносто девять центов! Что за идиотская чушь?! Никто не имеет права оставлять таких завещаний!..»

Да, Элизабет Надешти-Батори написала совершенно безумное завещание, из-за которого теперь столько неприятностей, и одному Богу или черту известно, сколько еще может возникнуть проблем. Кровавая графиня… И что за блажь вступила ей в голову? Блажь?.. Это слово само по себе наводило на размышления о расстроенном рассудке графини. Однако в ту пору никому не пришло в голову оспаривать завещание на основании этого соображения, а теперь… Бет понимала, что с проведением экспертизы она опоздала почти на четыре сотни лет. А Боб не даром ел свой адвокатский хлеб, уж он-то за здорово живешь не помчался бы в Россию. Нет, он знал, что действует наверняка.

Впрочем, денежки лежали себе, обрастали процентами, множились… Если бы они остались в семье, их уже давно бы растратили!

Элизабет захотелось завыть, но она только сжала кулаки и поклялась, что будет драться до последнего.

Глава 5

Первой мыслью Лизы было бежать звонить в милицию. Затем она прислушалась: за дверью квартиры кто-то тихонько напевал. А если это не вор? Если она опять забыла запереть дверь, и ее жалкий скарб сторожит (в который уж раз!) таксист Славик Марков, сосед и приятель?

Славик, которого Лиза помнила с тех самых пор, как умер ее отец и она поселилась в этой квартире, жил этажом выше, прямо над ней. Во дворе его звали Веселым Гусаром, или просто Гусаром. Непутевый, но добрый, влюбчивый и слабохарактерный, напившись, он становился по-гусарски буен. Именно его всегда звали на помощь старушки, захлопнув замысловатый замок. Именно он первым кинулся тушить пожар на чердаке. Но и он же, до полусмерти напугав жильцов, устроил на крыше первомайский салют из ракетницы, которая хранилась у его приятеля еще со времен войны и, естественно, разорвалась при выстреле. Именно Славик почти голым плясал на балконе, щедро поливая прохожих пивом и крича, что оно совершенно свежее. Тем не менее, как бы он ни бузил, на него никто всерьез не злился.

Лиза дружила со Славиком-Гусаром. Краны, лампочки, периодически разваливающийся кухонный стол, сломанные электроприборы, равно как и телевизор «Радуга» (подпольная кличка — Гроб), обретали в умелых руках Славика не просто вторую жизнь, но вторую молодость.

Однако иногда он становился просто невыносимым. Это происходило, когда ему вдруг взбредало на ум учить ее жизни.

«Ты бы хоть губы накрасила, что ли? — противным голосом изрекал Славик. — В зеркало на себя посмотри. На что ты похожа? Бледная, волосы бесцветные, а скулы как у татарки, сама тощая, длинная… Мышь серая! И вообще, где у тебя бюст?» — «В шкафу прячу, а ты, между прочим, вообще рыжий!» — беззлобно огрызалась Лиза, нисколько не обижаясь на Гусара, топорщившего рыжеватые усы, которые он называл «гусарскими», а она — «тараканьими». Девушка давно и прочно уверилась в том, что она безнадежный урод, и оставила все попытки как-то украсить себя, так что разговоры эти были совершенно бесполезны.

Славик же не понимал, что его наивная жестокость может ранить, и ни на секунду не пытался увидеть женщину в невзрачной соседке, на сто процентов обреченной оставаться в старых девах.

Да и самой Лизе, давно поставившей на себе крест, их простые приятельские отношения казались единственно возможными, так что, если бы Славику спьяну или просто в шутку вздумалось ее поцеловать, она бы, наверное, от удивления упала в обморок.

Так уж получилось, что симпатичный плечистый Славик Марков на протяжении нескольких лет оставался единственным мужчиной, который разговаривал с ней просто так, не «по делу»… Остальные вообще не обращали на нее внимания.

Перед носом замершей в нерешительности Лизы вдруг с шумом распахнулась дверь ее собственной квартиры, и на пороге возник высокий худощавый брюнет лет тридцати — тридцати пяти с орлиным носом и строгими колючими глазами. Увидев девушку, он слегка удивился:

— Ты к кому?

— Я? — вытаращила глаза Лиза, на всякий случай пряча руку с конвертом за спину. — Я?..

— Шляются тут всякие! — сердито сказал брюнет и сосредоточенно почесал переносицу.

— Но я здесь живу! — задохнулась от возмущения девушка.

— Все где-нибудь живут, — философски заметил мужчина и, неожиданно сменив гнев на милость, разрешил: — Ну… тогда живи.

Лиза онемела, а незнакомец, посвистывая, начал спускаться по лестнице. На последней ступеньке пролета он приостановился, оглянулся и, вздохнув, с чувством посоветовал:

— Не доверяйте ваших сбережений мошенникам. Храните деньги только в государственных банках! Все эти коммерческие… Обманут, облапошат… Дрянной там народишко!

Как только хлопнула дверь подъезда, Лиза завизжала и бросилась по лестнице вверх.

Славик открыл не сразу. Разбуженный, он ворчал и дулся:

— Не дала перед сменой выспаться, блин! Ну, что у тебя опять случилось?

— Вор! Вор! — только и могла выговорить девушка. Ее била крупная дрожь.

— Где? — замотал головой Славик.

— У меня в квартире… Был… Ушел…

— Что украл? — сдвигая брови, поинтересовался Славик.

— Не знаю… — опустила голову Лиза.

— А с чего ж ты?..

— Он из моей квартиры вышел… Длинный, черный… Нос… Во… — Девушка выразительно провела в воздухе пальцем.

— Баба Яга к тебе, что ли, прилетала, блин? Или ее личный родной племянник? Помела у него, случаем, не было? — проворчал, позевывая, Гусар. — Ну, пошли, посмотрим.

Все вещи были целы. Деньги, сложенные в скромной деревянной шкатулочке, которая стояла на телевизоре, тоже.

Потом вдруг Лиза сообразила, что «вор» вышел из квартиры с пустыми руками. На нем была короткая черная куртка и черные же узкие джинсы, так что спрятать под одеждой он ничего не мог.

Девушка устало опустилась в продавленное, некогда красное, а теперь абсолютно вылинявшее кресло.

— Извини, Славик… Но ведь он тут был! Он мне не померещился! — Она взмахнула рукой, в которой так и держала конверт, и тут только о нем вспомнила. — Ой!

— Чучело ты, Лизка! — отозвался Славик, гремя на кухне чайником. — Все бредишь наяву. Да тебе кто угодно привидеться может, блин! Хоть черт с рогами! Что ты там еще ойкаешь?

— Я письмо получила.

— Эка невидаль? Мне моя последняя благоверная…

— Тамара? — машинально спросила Лиза.

— Угу. Царица, — кивнул Славик. — Каждый день письма строчит. Вернись, мол, любимый, я все прощу! А фиг-то!.. Лиз, у тебя пожрать нечего?

— Возьми в хлебнице бублик.

— Тьфу! А кто мне после него зубы вставлять будет?

Славик появился в комнате, неся чашку, в которой размачивал каменной твердости бублик. Лизе чаю он не принес.

— Скучно живешь, — сообщил Гусар, плюхаясь в оранжевое, не менее вытертое, кресло, стоявшее напротив Лизиного красного. — И бублики у тебя… Скучные, блин. Ну, что за письмо? От влюбленного психа? Не верь, Лизка, разыгрывают.

Пропустив мимо ушей колкость, на которую любая девушка смертельно обиделась бы, Лиза с сомнением проговорила:

— Да нет… Тут что-то странное… Вроде из учреждения.

— Так вскрывай, блин!

Лиза послушно разорвала конверт. Несколько минут, пока парень глодал так и не размокший бублик, она тупо разглядывала бумаги, оказавшиеся у нее в руках, а потом протянула их приятелю:

— Славик, по-моему, я спятила.

Гусар нахмурился и взял бумаги.

— Ты чего мне суешь? Тут по-иностранному!

— Следующую страницу посмотри… — тихо сказала Лиза. Ее бросало то в жар, то в холод.

Внимательно прочитав русскую копию документа, Славик медленно поднял рыжую голову и задумчиво пригладил усики-щеточки.

— Так ты… Выходит, ты, Лизка… Теперь миллионерша, что ли? Во блин!

Лиза только виновато шмыгнула носом.

— Значит, не врал дядь Паша, что он из графьев, блин, хоть и боковой какой-то, — задумчиво протянул Гусар. — А мы-то над ним всем двором ржали!

Девушка вздохнула — она тоже не верила, когда отец начинал рассказывать о своем графском происхождении, и страшно злилась на него.

— А это… Ты не того?.. — Обычно совершенно беспардонный Славик замялся: — Ну, я хотел спросить… То есть… Ты условию-то… Того… Блин! Соответствуешь? То есть не трахалась ни с кем еще?

Девушка залилась краской и яростно замотала головой.

— Уверена? — строго уточнил парень и вдруг засмеялся: — Вот, Лизка, выходит, правду говорят: нет худа без добра! Не была б ты крокодилой, кто-нибудь уж точно бы…

— Заткнись, — вдруг резко оборвала его Лиза.

— Да ладно тебе, — незлобиво отозвался Славик. — Чтоб с наследства мне ведро коньячеллы выставила! А лучше два, блин!

Глава 6

Частный детектив Андрей Заварзин снял наушники и потер кончик орлиного носа.

— Интере-есно! — протянул он вслух, хотя находился в комнате один и его никто не мог слышать.

Получалось, что его странный американский клиент врал. Адвокат Роберт Гаррис обратился к нему, чтобы выяснить, каков моральный облик девушки, на которой он собрался жениться. Американец сообщил, что воспользовался услугами брачного агентства, но не уверен в компетентности его сотрудников, вернее, в том, что они правильно поняли все требования, предъявляемые им к предполагаемой невесте.

Впервые увидев девушку, Андрей решил, что либо Он сам ошибся, либо американец — псих. Кому нужна такая мымра? И еще… такая ни за что не даст брачное объявление!

Заварзин связался с Гаррисом. Каково же было его удивление, когда клиент подтвердил, что его интересует именно эта девушка! Внимание Андрея привлекла и слегка насторожила оброненная клиентом фраза: «Меня не интересует, как она выглядит…» Именно так он и сказал. Впрочем, Гаррис говорил по-русски, жутко перевирая слова и чудовищно выстраивая предложения, и Андрей не был уверен, что точно его понял.

Тогда Заварзин проявил потрясающую изобретательность, а если честно, ему безумно повезло. Он узнал, что Лиза Батурина устраивается ночной няней в престижный детский садик для детей обеспеченных родителей, и сразу сообразил, как это можно использовать. Хозяйка садика очень трепетно относилась к репутации заведения, а потому новые сотрудники должны были проходить строжайшее медицинское обследование, дабы подтвердить, что контакт с ними абсолютно безопасен для детей. Истратив некоторую сумму в рублях, Андрей «подружился» с врачом-гинекологом медицинского центра, в котором проходили обследование потенциальные сотрудники садика «Парадиз», и получил официальный документ, подтверждающий, что Лиза Батурина является девицей на 15 сентября 1996 года, который и переслал по факсу Бобу Гаррису. Сама Лиза понятия не имела о том, какого рода освидетельствование прошла у странной врачихи, подозрительно на нее поглядывавшей и задававшей вгонявшие ее в краску вопросы. Сколько небылиц пришлось наплести Заварзину симпатичной гинекологине, знал только он да врачиха, на которую произвела впечатление не столько «лапша», навешанная ей на уши, сколько предложенная сумма.

Он не понимал, кого сейчас интересует непорочность невесты, тем более что слышал об операциях по восстановлению девственности. Вместе с тем он допускал, что богатые люди имеют право на причуды.

Теперь же все становилось ясно. Адвокат Гаррис знал, что на девчонку должно свалиться наследство, причем при вполне определенном, хоть и странном условии, и гонялся не за «прекрасной русской девушкой», из которой должна получиться «не менее прекрасная жена», а за деньгами.

Частный детектив Заварзин задумался. Дельце-то выходило темненькое. Если речь действительно шла о миллионах, девчонке могла грозить опасность. Правда, только в том случае, если этот адвокат представлял интересы других наследников, претендующих на деньги. Но даже если он сам хочет жениться на ней, то совершенно очевидно только затем, чтобы потом обмануть. В любом случае девчонке не позавидуешь.

«Какого черта? — одернул он себя. — Гаррис — мой клиент. Остальное не имеет значения! Ничего личного, работа есть работа».

Но если этот клиент собирается провернуть крупную аферу, ему может не понравиться самоуправство детектива Заварзина, только что установившего подслушивающее устройство в квартире Елизаветы Батуриной, потенциальной богатой наследницы! Два литра водки, между прочим любимого «Белого орла», споил он умельцу Лехе Крюкову — Левше, у которого и взял в аренду необходимое оборудование. Крюков умел делать все. Правда, по-своему, по-русски, руководствуясь анекдотической формулировочкой: «Наши русские микрокалькуляторы самые большие в мире. Ур-ря!» С другой стороны, что его винить? Лехе приходилось изготавливать свои штучки «с помощью ножа, топора и какой-то матери»… Впрочем, Левша этим почему-то гордился.

А ведь он, Заварзин, только хотел убедиться в том, что рыжеватый парень не приласкал по-соседски несчастную дурнушку после 15 сентября. Стремился четко выполнить порученное ему дело, не ударить в грязь лицом…

Клиент приезжает завтра. А зачем, собственно, ему докладывать о «жучке»? Не лучше ли держать руку на пульсе событий, оставаясь в тени? Адвокат Гаррис обещал щедрое вознаграждение. Но может быть, представится возможность сделать клиента еще щедрее? Мастный детектив Заварзин слегка улыбнулся. Если он и имел какие-то моральные устои, то не так уж за них держался.

Он раздраженно почесал переносицу. Черт возьми! Угораздило же его сцепиться с качками! А все из-за этой чертовой мадам Копытиной. Нечего выходить замуж за нового русского, если не собираешься прощать муженьку маленькие шалости. От телохранителей господина Копытина он и схлопотал по носу кастетом. Придурки не то приняли его за киллера, не то просто решили проявить усердие, еще спасибо, что стрельбу не открыли!

После той истории прошло больше двух месяцев, рана уже зажила, превратилась в небольшой шрам, но иногда начинала зудеть, способствуя возникновению у Андрея новой привычки — массировать свой орлиный «клюв», когда он нервничает или что-нибудь обдумывает.

«Эх, жизнь!» — Заварзин подумал о том, что сделал бы с «гвардейцами» мусью Копытина в бытность свою опером уголовного розыска.

Повздыхав об утраченных возможностях, он возвратился из заоблачных далей на грешную землю и вновь почесал противно зудящую переносицу.

Глава 7

Валентина Вальдмайер, узколицая, рано увядшая женщина, не зря носила прозвище Лиса. Выслушав явившуюся к ней Бет, она недолго раздумывала.

— Дорогая! У тебя нет выбора. Эта русская наследница должна выйти из игры. — Тонкие желтоватые пальцы миссис Вальдмайер хищно скрючились, длинные, покрытые золотистым лаком ногти заскребли по дорогой обшивке кресла. — Выпей кофе и успокойся.

Миссис Моргенсон отлично знала, что имеет в виду подруга, говоря «выйти из игры». Такая дамочка, как Валентина, ни перед чем не остановится. Впрочем, это Бет не смущало. Ее смущало совсем другое.

— Ну о чем ты говоришь, Тина?! — воскликнула она. — Для того чтобы сделать это, нужно по крайней мере иметь на примете… м-м-м… исполнителя.

Тонкие, ярко накрашенные губы Валентины дрогнули и растянулись в подобии улыбки. Женщина прищурилась, морщины у висков стали заметнее.

«Не зря говорят, что она гнусно улыбается, — сердито подумала Бет и с неприязнью взглянула на подругу. — Не лиса — натуральная змея!»

Миссис Вальдмайер взглянула в огромное зеркало и грациозно поправила черные коротко стриженные волосы. Она продолжала улыбаться и хранить молчание.

— И все-таки… Что ты мне посоветуешь, Тина?

— Завтра в полдень будь дома.

— Что? — не поняла Бет Моргенсон.

— Завтра в полдень будь дома, — раздельно повторила миссис Вальдмайер и… гнусно улыбнулась.

Глава 8

Лиза Батурина не спала всю ночь. Свалившееся на нее наследство открывало перед ней блестящие перспективы, но… сулило и кучу проблем. Со спокойной, тихой жизнью «премудрого пескаря» придется проститься. Хотела ли она этого?

Разумеется, она мечтала о путешествиях, дальних странах, чудесных приключениях и о многом другом, но всегда отстраненно, отлично понимая, что подобные радости не для нее: самое большее, на что она может рассчитывать, это скопить лет через пять денег на поездку к морю. К любому. Она все равно ни одного до сих пор не видела. А теперь? Канары, Бермуды, попугаи, обезьяны, пальмы, лианы и океанские просторы…

Вдруг она вздрогнула, будто на нее вылили ушат холодной воды: Лиза много читала, вернее, она только и делала, что читала, — дома и на работе, в автобусе и в туалете, за столом и в кровати, читала все подряд без разбора: детективы, фантастику, классику и даже философов древности. А потому из детективов и «дамских» романов знала, какие опасности подстерегают богатых наследниц. Впрочем, она сразу успокоилась, убедив себя в том, что раз в нее до сих пор ни разу никто не влюбился, то и ждать этого не стоит, а значит, просто никому нельзя верить. А она и не будет. К черту всех охотников за приданым!

В семь утра, когда совершенно измученная Лиза почувствовала, что наконец засыпает, в дверь позвонили.

Накинув на плечи зелененький в белый горошек халатик — ни длинный, ни короткий, а потому делавший ее фигуру совсем нескладной, — Лиза пошла открывать.

На пороге стоял Славик.

— Лиз, я это… На минутку забежал.

— Что случилось-то?

— Я вот что подумал… Выходи за меня замуж!

— С чего бы это?

— Да бабки-то какие, блин?! — с обезоруживающей простотой заявил Гусар.

— Ну как тебе не стыдно, Слав? — обиженно спросила Лиза.

— А чего стыдного-то? Я что? Вру, что влюбился? Нет. Я честно. А другие наврут и обдерут как липку. И бросят, блин. А я по совести. Мы с тобой старые друзья. Ты — свой парень. Поладим! А я от тебя всяких жуликов отгонять буду… И ей-богу, можешь мне поверить, приставать не стану! В смысле насчет койки. Живи как хочешь, а я себе сколько угодно баб на стороне найду, не сомневайся.

Его бессердечная искренность потрясла Лизу.

— Иди ты к черту, кретин! — крикнула она, захлопнула дверь и, упав на постель, горько разрыдалась.

«Вот и первая ласточка, — с тоской думала девушка, — ох и наплачусь я еще из-за этого наследства! Ну нет, все не так страшно, просто нельзя забывать, какая я уродина».

Лиза проревела целый час, но, едва зазвенел будильник, взяла себя в руки и стала собираться на работу.

Глава 9

Джейк Херби ждал в вестибюле гостиницы «Международная» переводчицу Свету. Проводив взглядом не заметившего его Гарриса, он подумал, не стоит ли перебраться в другую гостиницу? С другой стороны, зачем? Ведь им все равно придется столкнуться лицом к лицу, поскольку они преследуют одну и ту же цель. Не полезет же Гаррис в драку, увидев его, Джейка?

Веселый плейбой был собой доволен: пока адвокат Гаррис отсыпался после перелета в номере, он, Джейк, с помощью большеглазой переводчицы Светы узнал через Мосгорсправку адрес Елизаветы Павловны Батуриной, родившейся 23 сентября 1971 года в городе Москве. К счастью, такая оказалась одна, и Джейк успел еще утром побывать в ее дворе. Веселая Света пришла в восторг от сочиненной им на ходу романтической истории: его прадед-дипломат был влюблен в прабабушку Лизоньки Батуриной, но тиран Сталин разбил их любовь, и теперь он, Джейк Херби, приехал в Москву, мечтая встретить девушку, похожую на любимую его прадеда, жениться на ней и увезти с собой в сказочную Америку. Переводчица взялась помогать романтичному американцу. Он рассказал, что с детства любовался фотографией мифической Натали Батуриной и уверен, что правнучка на нее похожа.

Света — он стоял в сторонке — поболтала со словоохотливыми старушками, и одна из них показала ей Лизу Батурину, спешившую на работу.

Света была разочарована: она ожидала увидеть несказанную красавицу, а увидела… Лизу Батурину. Она поблагодарила старушек и поспешила к Джейку, втайне надеясь, что симпатичный иностранец, едва взглянув на страшилище, отступится от своего намерения и обратит внимание на нее, Свету, оценит ее по достоинству и…

Запыхавшаяся переводчица подбежала к Джейку Херби:

— Вон она! Вон!

Джейк только что проводил равнодушным взглядом невзрачную, болезненно тощую девчонку в стареньких джинсах и бесформенной шерстяной кофте. Она, наклонив голову и ссутулив узкие плечи, вяло переставляла слегка согнутые в коленях ноги и шаркала по асфальту стоптанными туфлями.

Каково же было удивление переводчицы, когда американец вдруг расплылся в улыбке, засиял и, прижав руку к груди, воскликнул, глядя вслед удалявшейся «кляче»:

— Она прекрасна!

Поймав машину, Джейк и Светлана поехали за автобусом, на котором уехала Лиза, потом за троллейбусом, в который она пересела, и наконец остановились у дверей библиотеки, где она работала.

Переводчица, буквально задыхаясь от растекавшейся в ней желчи, ожидала, что чокнутый иностранец кинется следом за уродиной и с помощью ее, Светы, немедленно начнет признаваться ей в любви, но…

— Светлана! — проникновенно начал Джейк. — Что вы сейчас видели?

Девушка пожала плечами, не желая обижать человека, который щедро оплачивал ее услуги.

— О-о! — продолжал американец. — Вы не поняли. Я так и знал! А вы видели жемчужину, которую надо лишь очистить от налипшего на нее навоза!

Света с удивлением воззрилась на него — оказывается, романтик не совсем идиот? Ведь в общем-то при желании практически из любой женщины можно сделать… Если не красавицу, то нечто… не столь жалкое, как эта ходячая вешалка для секонд-хэнда!

— Светлана, я успел убедиться в том, что вы изумительная девушка! — поблескивая глазами, сказал Джейк. — Ведь вы поможете мне?

Она кивнула:

— Но чем я могу быть полезна?

— Видите ли, девушки, подобные мисс Батуриной, робки и пугливы. Со мной она разговаривать не будет, а с вами… Но надо еще придумать повод…

— А вы расскажите ей про своего прадедушку, про портрет Натали.

— Это слишком просто, — замотал головой Херби. — Я хочу, чтобы она полюбила меня не ради теней наших усопших предков. Вот что мы сделаем!

Их милую беседу прервал не понимавший ни слова и оттого раздраженный таксист:

— Стоять будем или ехать?

Джейк мгновенно угадал смысл его вопроса:

— Светлана, поедем в магазин, где я смогу купить фотоаппарат. Мне нужна профессиональная камера!

Через два часа Херби уже отдыхал у себя в номере. Поглядывая на футляр фотоаппарата и на кофр, в котором лежала косметика и одежда для Лизы, он самодовольно улыбался.

По совету частного детектива Боб Гаррис остановился в гостинице «Международная»: русская невеста, как оказалось, жила поблизости. Адвокат чувствовал себя немного не в своей тарелке, возможно, виной тому была разница во времени или же просто нервы расшалились — слишком многое было поставлено на карту. Одним словом, по тем или иным причинам ему все не нравилось, все раздражало: и номер казался неоправданно дорогим, и кухня скверной, и сама Москва по-идиотски суетливой, по-дурацки спланированной и застроенной, грязной и… жадной. Особенно зверствовали таксисты.

Ко всему прочему, настроение портила отвратительная погода. Словно истратив летом все отпущенное на год тепло, природа истязала людей то пропитывавшей воздух зябкой сыростью, то проникавшим до костей холодом.

Направляясь к Елизавете Батуриной, которую ему во что бы то ни стало предстояло очаровать, он купил огромную коробку конфет и букет белых роз. Часы показывали начало шестого.

Глава 10

Ровно в полдень Бет Моргенсон доложили, что ее желает видеть некий Пьер Ла Гутин от Валентины Вальдмайер.

— Пригласите его! — велела Бет.

Волнуясь, она прошла в гостиную.

Незнакомец — высокий светловолосый мужчина лет сорока пяти в твидовом костюме — поднялся ей навстречу. Движения его отличались ленивой грацией хищного зверя, в любой момент готового к прыжку. Бет заметила, что он прихрамывает.

— Мадам? Пьер Ла Гутин. Я пришел обсудить некий интересующий вас вопрос. Мадам Вальдмайер приблизительно осветила мне суть дела, за которое я готов взяться, но мне хотелось бы уяснить некоторые тонкости… — Мужчина говорил по-английски вполне чисто, с легким, трудноопределимым акцентом.

— Садитесь, — предложила Бет, опускаясь на диван. — Вы француз?

— О нет, мадам, — ответил гость. — Но я родился и довольно долго жил во Франции.

— И почему же вы покинули эту дивную страну?

Ла Гутин тонко улыбнулся:

— На то были веские причины.

— Убили кого-нибудь? — с притворным простодушием поинтересовалась Бет.

— Мадам интересует моя биография?

— О-о…

— Я сын русских эмигрантов, Петр Лагутин. Очевидно, мадам Вальдмайер выбрала меня именно потому, что я знаю русский язык. Я владею практически любым видом оружия, так как долгое время прослужил в… армии. Сейчас берусь за поручения щекотливого характера и о делах своих бывших клиентов никогда не распространяюсь. Кроме того, я уже проводил некоторые акции в России. Вы удовлетворены?

— Вполне. Итак…

— Устранение наследницы, насколько я понял?

— Да. Но могу ли я быть в вас уверена?

— Не понимаю сути вопроса. Вы платите деньги. Я выполняю работу. Деньги решают все.

Бет поджала губы:

— Она может получить тринадцать миллионов. Мои тринадцать миллионов! Мой друг… Я попросила его поехать в Россию, и он…

Ла Гутин понимающе улыбнулся и, видя, что женщина не торопится продолжать, уточнил:

— Пикантное условие завещания? Вы послали его соблазнить наследницу, но теперь боитесь, что он переметнется?

— О-о, Валентина все вам рассказала?

— Так вы хотите устранить мешающую вам особенность ее организма?

Бет заморгала глазами, пытаясь переварить витиеватую фразу, когда же смысл ее дошел до женщины, она вскочила:

— Эта девица… она… она… Я уверена, что он решил на ней жениться и заграбастать деньги! Я не хочу, чтобы она жила!

— Кроме корысти, вами движет еще и месть? Прекрасно. Как вам будет угодно.

Бет немного коробила своеобразно галантная нагловатость гостя.

— Я хочу быть уверена, что вы…

— Не надо слов, мадам, — веско произнес Ла Гутин. — Вы проявите щедрость, я проявлю верность. Жениться я не собираюсь. Если я до сорока семи лет не сделал такой глупости, то почему вы решили, что мной вдруг овладеет подобное безумие?

— Тринадцать миллионов, — напомнила Бет Моргенсон, заглядывая в холодные серые глаза Пьера.

— Если вы получите их с моей помощью…

— Моей благодарности не будет границ.

— Это слишком расплывчатая формулировка.

— Мы что, будем подписывать контракт? — усмехнулась женщина, поднося к губам сигарету.

— Именно так. — Ла Гутин с изяществом щелкнул зажигалкой. — Я предпочитаю заранее обо всем условиться и… получить аванс.

Глава 11

Света пришла, как и обещала, ровно в половине шестого. Джейк подхватил ее под руку и повел на улицу. С каким удовольствием он закрутил бы ни к чему не обязывающую интрижку с кокетливой куколкой переводчицей! Но ему предстояло очаровывать эту ужасную уродину — наследницу, значит, надо изображать влюбленного по уши идиота, не расслабляясь ни на секунду! Такси примчало их к уже знакомому обшарпанному зданию библиотеки прямо к окончанию рабочего дня.

Светлана и Джейк переглянулись и заговорщически перемигнулись. Оба готовились с удовольствием разыграть маленький спектакль. Света, несколько огорченная тем, что романтичный иностранец, как идиот, зациклился на бесцветной дурнушке, быстро утешилась, получив от галантного красавчика дорогие духи и шикарный набор косметики.

Увидев выходившую из дверей библиотеки Лизу, Джейк выскочил из машины, подбежал к девушке, несколько раз сфотографировал ее, вертясь прямо перед самым ее носом, и быстро-быстро затарахтел по-английски.

В соответствии с планом следом за ним подбежала Света и принялась его успокаивать, оттаскивая от ошалевшей Лизы, которая неплохо читала по-английски, но почти не понимала беглую речь.

Джейк размахивал руками, вопил и щелкал кадр за кадром, то поднимаясь на цыпочки, то опускаясь на одно колено.

Светлана тоже размахивала руками и время от времени в притворном ужасе хваталась за голову, виновато улыбаясь Лизе.

Из потока слов, звеневших у нее в ушах, Лиза выхватила только «марвелоуз» и «бьютифул», а поскольку на свой счет она их принять никак не могла, то решила, что над ней просто издеваются, и, вырвавшись от схватившего ее за руку Джейка, побежала прочь.

Ее перехватила Света.

— Ради Бога, извините! — воскликнула она. — Сейчас я вам все объясню!

— Прекратите этот балаган! И оставьте меня в покое! — крикнула Лиза, из глаз которой брызнули злые слезы.

Свете даже стало жаль несчастную дурнушку, ужасно покрасневшую, сжавшую маленькие кулачки и готовую броситься на своих обидчиков.

— Понимаете, этот псих — иностранец. Он ищет новую фотомодель. Вы ему как раз подходите.

— Отстаньте! Что вы, несете? Он слепой? Или идиот? — Лиза ахнула и дернулась, поскольку Джейк опять схватил ее руку, поднес к губам и звонко, со вкусом чмокнул.

— О Господи! — с отчаянием воскликнула Лиза. — Да перестаньте же издеваться!

— Он не перестанет и не отстанет, — тяжело вздохнула Светлана, делая вид, что ей самой до чертиков надоели причуды иностранца. — Он как вас увидел, просто одурел. Ему, видите ли, нужна не красота, а оригинальность. Ну что? Будем знакомиться? Света. Ерохина.

— Просто бред какой-то! Какая из меня фотомодель? — пожала плечами Лиза и неохотно представилась: — Батурина Елизавета. — Этого отчего-то показалось ей недостаточно, и она, слегка поколебавшись, добавила: — Павловна.

— Джейк Херби! — радостно закивал американец.

Лиза только сейчас осмелилась его рассмотреть: юркий, среднего роста парень, темноволосый, с симпатичными усиками, лицо открытое, приятное, глаза живые, карие. Но как это странно…

— Вы фотограф? — выпалила Лиза по-английски.

— Оу! — воскликнул Херби. — Елизавета Павловна говорит по-английски?

— Нет, — совершенно искренне ответила девушка. — Только книжки читаю.

Херби рассмеялся:

— Читаете? Книжки? Какая милая шутка!

Света, испугавшаяся, что парочка теперь договорится без ее помощи и она так и не узнает, чем кончится эта удивительная история, поспешно пояснила:

— Мисс Батурина не имела разговорной практики. Она умеет читать, но не сможет объясниться. Впрочем, это поправимо. Я с удовольствием ей помогу.

— О’кей! О’кей! — вновь выразил восторг Джейк.

«И чему он все время радуется?! — разозлилась Лиза. — Пожил бы у нас годик, так перестал бы скалить зубы по поводу и без повода!»

— Поехали? — поторопила Света. — Машина ждет.

— Куда?

— Ко мне. Мистер Херби хочет сделать несколько снимков, предварительно вас загримировав и переодев.

— Что-о? Я голой сниматься не буду! — возмутилась Лиза.

— Об этом не может быть и речи, — укоризненно отозвалась переводчица. — У меня мама дома, так неужели ты… вы можете подумать?..

— Да нет. Я верю.

Джейк Херби затараторил что-то быстро-быстро и совершенно непонятно.

— Он говорит, что вы можете не беспокоиться, — весьма вольно перевела Света. — Мы не отнимем у вас много времени.

Лиза покорно пошла за переводчицей к машине, за ней следовал Джейк.

«А что такого? — размышляла девушка. — Мало ли психов на свете? А если это из-за наследства? Глупости! Откуда ему знать? Да и встретились мы случайно… Я сошла с ума! Нельзя же подозревать в коварных замыслах всех подряд?»

Лиза задумалась и не заметила, что за ней наблюдала Бронислава Станиславовна — главная сплетница и склочница в их довольно-таки дружном женском коллективе.

Глава 12

Славик после работы душевно сходил с приятелями по пиву. Это приятное времяпрепровождение заняло у них почти целый день. Вообще-то Гусар собирался сходить с Колькой-Миноносцем и Вадиком Прохоровым в парк — посидеть на скамейке, подышать воздухом, позадирать незнакомых девушек и опять же попить пивка. Но погода испортилась, и друзья покатили к Кольке-Миноносцу, который как раз отправил жену и ребенка к теще в Ростов.

Взяв в ближайшем ларьке разливного пива и соленой рыбы, приятели разместились на тесной Колькиной кухне и повели разговоры «за жизнь».

Пиво оказалось дрянь, вобла пересохла, и все впали в меланхолию.

— Вот бы баночного… — протянул Вадик.

— Жирно будет, — брюзгливо отозвался Миноносец. — Не по карману.

— Эх, жизнь! — подхватил Славик, которому на бедность особо жаловаться не приходилось — жил один, зарабатывал прилично, но… Все равно умудрялся вечно быть «в долгах, как в шелках». — А я вот девчонку одну знаю…

Николай и Вадим понимающе заржали.

— Да не в этом смысле! — обиделся Гусар. — Она, блин… Свой парень. Так ей наследство привалило! Аж тринадцать лимонов.

— Рублей? — с завистью поинтересовался Коля, вечно стрелявший деньжат до получки.

— Дубина! Кто сейчас на деревянные считает? Не рублей, блин, а долларей!

— Да ну? — не поверил Вадик.

— Вот тебе и ну! Чистая правда. Я сам бумажку видел из этой… Инюр… Ну, в общем, в натуре, блин, серьезная бумажка…

Миноносец так и застыл, открыв рот.

— А что за девка? — небрежно спросил Вадим.

— Ты что? Клинья подбивать собрался? Хрен тебе! — вскинулся Марков.

— Сам намылился? — ехидно прищурился Прохоров.

— Я?! Еще чего! Мы друзья, — гордо заявил Гусар. — Только я к ней таких козлов, как ты, на пушечный выстрел не подпущу!

Вадик подобных поношений терпеть не собирался.

— Кто козел? Я козел? Сам козел! — загундосил он, привставая.

— Тихо, тихо! — прикрикнул Коля, прозванный Миноносцем за свои немыслимые габариты. — Мне скандалы на фиг не нужны!

— Все! — взмахнул руками Вадик и, пошарив в карманах, вытащил измятый полтинник. — Пьем мировую.

Ссора немедленно угасла, и Коля побежал за пивом. На сей раз бутылочным.

Разговоры шли долгие, интересные: об экологии и многострадальной России, о кинематографе и достоинствах знакомых прекрасных дам, о Жириновском и Лебеде… Если бы кто-нибудь из приятелей попытался на следующий день вспомнить, какие проблемы мирового значения они пытались разрешить, едва ли им это удалось бы.

Вот только упрямый Вадик, который пил меньше всех, нет-нет да и возвращался к шуточкам насчет богатой невесты, раздражая Славика, который и так уже проклинал себя за длинный язык.

Наконец Маркову все надоело. Оставив заснувшего Колю дома и с трудом отвязавшись от вдруг сильно опьяневшего Вадика Прохорова, Гусар отправился домой. Но чем ближе он подходил к своей улице, тем яростнее скребли у него на душе кошки. Мысли о Лизе весь день не покидали его. Как задрожало ее лицо, когда он… А что он такого ужасного сказал? А? Почему она так обиделась? Славик не понимал, но чувствовал себя препогано — как будто ударил беззащитного ребенка.

В конце концов он решил зайти к Лизе и извиниться. У нее же, кроме него, Славика, и друзей-то нет. Кто предостережет? Кто заступится?

Поднимаясь по лестнице, Марков увидел возле Лизиной двери высокого блондина в сером костюме, с большой коробкой конфет под мышкой и с букетом белых роз в руке, через которую был переброшен темный плащ. Тот в нерешительности топтался по лестничной площадке и нервно поглядывал на часы.

«Ну вот! — расстроился Славик. — Уже началось».

— Драс-с-туй-тэ! — глупо улыбаясь, с усилием произнес незнакомец. — Я хотел видать Елизавета Батурина.

— Еще и придуриваешься, гад?! Под психа косишь! — взбеленился Гусар. — Я те ща…

Блондин испуганно шарахнулся в сторону:

— Я плохо говорю по-русску? У вас есть имеется претензия?

Гусар опустил наделенный в лицо чужака кулак.

— Иностранец?

— Йес, — с готовностью кивнул тот. — Если я оскорблять ваш ух плохой русски язык, я могу, то есть ты могу… по-английски…

— Тьфу ты, — махнул рукой Славик. — Какой тут по-английски? Я в школе дойч проходил… Причем в основном мимо.

— Проходил мимо дойч? Как это? — удивился Гаррис.

— Н-да… Свалился ты на мою голову!

— Но я не свалился. Я стою тут, на земля, а не на ваша голова!

— Слушай, мужик, ты зачем к Лизке приехал? Ты говори, не бойся, я ее друг, — потребовал Славик.

— Друг? — Иностранец насторожился. — Жених?

— Нет, — опустил голову Славик. — От ворот поворот.

— Простите, — замялся иностранец. — Я вас совсем не понимаю. Я учил этот язык три год в университет!

Марков махнул рукой:

— Это тебя хрен поймешь. И университет у тебя хреновый. Не жених я ей. Надо было до наследства свататься, а то она теперь загордилась, нос воротит.

— Ви знает про наследство?

— Конечно! Я ж ей друг. Самый лучший, блин, — Марков с подозрением посмотрел на иностранца. — А ты-то откуда знаешь?

— Я? Оу! Я адвокат! — вдруг заулыбался во весь рот американец. — Я нашел русску наследница! Я нашел Лиза Батурина! Я послал много запрос! И в конец нашел Элизавет.

Подобное обстоятельство, разумеется, в корне меняло дело.

— Ты-ы?! Ма-ать твою!.. — Славик развел руки в стороны, будто собираясь заключить иностранца в объятия. — Так чё ж мы стоим, друг? Пошли ко мне!

— Мне не есть удобно.

— Неудобно спать на потолке! Пошли, чё в подъезде-то ошиваться, блин? У меня и Лизку подождем. Ну?

— Но…

— У меня и бутылек есть. — Славик выразительно щелкнул себя по кадыку. — Пошли, говорю, накатим, за жизнь поговорим.

Поднимаясь за Гусаром по лестнице, Гаррис бормотал:

— Бутыльёк… Накатим… Спать на потолке? Зачем? Фантастичный язык!

Глава 13

Светина мама — Лариса Александровна — пекла потрясающие пирожки. Дочь предупредила ее, что приведет в гости иностранца и какую-то девушку, на которой тот собрался жениться, и она постаралась от души. Лариса Александровна не могла понять, почему ее симпатичная дочь сама никак не выйдет замуж за богатого иностранца, ведь Светочка такая хорошенькая? Увидев застенчивую дурнушку, вокруг которой вьюном вился симпатичный американец, Лариса Александровна совсем расстроилась. Везет же таким!

Троица удалилась в комнату Светы, а мама принялась хлопотливо собирать на стол. Бегая на кухню и обратно, она прислушивалась к спору, который шел в комнате дочери.

Чайник пришлось греть дважды.

Потом иностранец вышел в гостиную, плюхнулся за стол, сам налил себе чаю и начал с потрясающей скоростью поглощать пирожки, не переставая улыбаться, как счастливый идиот.

В комнате дочери что-то упало. Света вскрикнула, затем засмеялась, незнакомка забормотала, словно оправдываясь.

Наконец девушки вышли, и Лариса Александровна, присевшая спиной к двери, увидела, что Джейк Херби вытаращил глаза и подавился пирожком.

Лариса Александровна медленно повернулась…

— А где же та? Другая? Которая пришла с вами? — пролепетала она и прикрыла рукой рот.

Света засмеялась:

— Джейк, она совсем не умеет ходить на каблуках и… Оказывается, у нее очень маленькая нога! Представляешь? Туфли ей ужасно велики!

Джейк не слышал ее трескотни. Он с трудом проглотил кусок пирога и замер.

Облик Лизы Батуриной, неожиданно, невероятно, немыслимо изменившейся, поразил его.

Яркий макияж подчеркнул правильность черт Лизиного лица, «Велла-колор» сделал чудо с ее бесцветными волосами, обтягивающее черное платье, очень короткое и открытое, превратило тощую фигуру в изящную, каблуки удлинили и без того длинные стройные ноги, а цикламеновый шарф выгодно контрастировал с бледной кожей.

Джейк Херби понял, что Лиза Батурина и в самом деле могла бы стать фотомоделью!

Лиза стояла в дверях, не решаясь войти, словно боялась, что, сделав шаг, сразу же упадет. Света подтолкнула ее, и она, неуверенно переставляя ноги, обошла стол и села рядом с онемевшей Ларисой Александровной. Она казалась испуганной и растерянной. События последних нескольких часов скорее пугали, чем радовали девушку. Она вовсе не хотела привлекать к себе внимание и была уверена в том, что выглядит просто ужасно — вульгарно и вообще неприлично. Свете с трудом удалось убедить ее поменять цвет волос. Только когда она сказала, что «Велла-колор» легко смывается, Лиза смирилась. Она вообще утратила способность сопротивляться и решила стерпеть все, что в этот вечер выпало на ее долю.

Джейк забегал по комнате, щелкая аппаратом. Он гонял Лизу из угла в угол, так и не дав ни перекусить, ни напиться чаю. Потом потребовал, чтобы они пошли на улицу. И опять она не стала возражать.

Света с удовольствием их сопровождала. Как ни странно, она была даже рада, что ей удалось с такой легкостью превратить серого воробышка в райскую птичку, но маленький червячок ревности время от времени давал о себе знать. Лучше бы эта Батурина оставалась замухрышкой!

Они объездили всю Москву, Джейк отснял четыре пленки, заставляя Лизу позировать то на Красной площади, то на берегу какого-то пруда, то возле Большого театра, то у фонтана на бывшей ВДНХ.

Как ни странно, скованность и смущение Лизы быстро улетучились. Волнение выдавала только некоторая порывистость движений, но своеобразная неуклюжесть девушки только добавляла ей шарма.

Она охотно позировала, словно занималась этим всю жизнь. Улыбка украшала ее, а тихий смех звучал обворожительно.

Лиза словно бы скинула с себя старую кожу и теперь всеми порами впитывала солнечный свет, радость бытия и восхищенные взгляды случайных прохожих… пока совсем не замерзла.

Глава 14

Славик повесил трубку:

— Черт! Ну куда же она запропастилась? В жизни такого не было, блин!

— Запропастилась? — пробормотал Боб Гаррис, тараща помутневшие от употребления русского народного напитка глаза. — Н-наливай!

Гусар почесал в затылке:

— А тебе не хватит, друг?

— Н-нет. Н-накатим!

— Ну смотри. А то Лизка пьяных видеть не может. Папаша у нее здорово пил… Он когда помер, Лизка сюда переехала. Мы тогда и познакомились. Совсем сопливая девчонка была. В библиотечный техникум поступила… На что жила, блин? Стипендия-то крохотная. Так она подъезды мыла. Представляешь? Вот я и считаю — правильно ей это наследство досталось. Кому, как не ей?

— Н-накатим!

— Да ты уже стакана не видишь! Я ж тебе налил. Хреново с непривычки-то. Вы там по-нашему пить не умеете.

— Х-хреново, это что?

— Вот проснешься утром, узнаешь.

Закусив прямо из банки килькой в томате, хозяин пропел:

Килька плавает в томате, Ей в томате хорошо, Что же ты, едрена матерь, Места в жизни не нашел?

— Н-не понимаю… — промычал гость.

Славик махнул рукой, слегка покачнувшись, поднялся и вышел с сигаретой на балкон. Перед подъездом остановилась машина, из которой вышел темноволосый парень и выпорхнули две девушки: одна блондинка-куколка, другая — с пышными каштановыми волосами, высокая и стройная. С ее шеи соскользнул яркий шарф, она наклонилась, шагнула и… потеряла туфельку.

Гусар так и не прикурил сигарету. Девушки весело смеялись, парень галантно опустился на одно колено и, подав «растеряше» шарф, помог ей обуться.

«Ишь ты, прынц заморский! Какой галантерейный, с-собака! Интересно, к кому бы это такие курочки заявились?» — подумал Славик с легкой завистью и вернулся в комнату, где мирно спад его новый знакомый.

Делать было нечего, и Марков вновь попробовал набрать номер запропавшей Лизы. Он не на шутку беспокоился.

К его удивлению, Лиза ответила.

— Ты где шлялась? — сердито спросил Славик.

— Ой! Ты не поверишь! — восторженно отозвалась девушка. — Зайдешь?

— Зайду. Тут, понимаешь, к тебе гость приехал, блин, а ты…

— Го-ость? Какой гость?

— Какой гость! — передразнил Гусар. — Американский.

— Как? Еще один?

— Что значит — еще один?

— А, ладно! Веди. Одним больше, одним меньше…

— Заговариваешься, что ли? Адвокат приехал. Американец. Который тебе наследство нашел.

— Это ты, по-моему, заговариваешься. Или опять по-дурацки шутишь?

— Какие тут шутки?

Лиза вышла из терпения:

— Не морочь мне голову! Выпил, что ли?

— Ну… Но не так, чтобы очень.

— Ладно, веди своего адвоката, если он тебе не приснился.

— Не могу.

— Что ты несешь?

— А то, что он заснул, блин. Ладно, я сейчас спущусь, чтобы ты не думала, что я пьян…

Славику открыла дверь куколка блондинка, которую он видел у подъезда, он прошел в комнату и увидел темноволосого парня с усиками и «растеряшу» в черном коротком платье. Она, эта незнакомка с блестящими каштановыми волосами, смотрела на него с явным осуждением.

— А где Лизка? — удивленно спросил он.

— Да вот же она! — весело сообщила блондинка-куколка, указывая на «растеряшу».

— Белая горячка, — печально констатировал Гусар и попятился к выходу.

— Но это она! — засмеялась блондинка, хватая его за рукав.

Темноволосый парень, рассевшийся в Лизином любимом кресле, скалил зубы.

— Куда Лизку дели, аферисты? — истошно завопил пораженный страшной догадкой Славик, бросаясь на него с кулаками.

— Совсем сдурел, оглашенный! — закричала Лизкиным голосом девица в черном и повисла у Гусара на руке.

Марков стряхнул ее, отступил на шаг и, не веря своим глазам, уставился на Лизу — не Лизу.

— Я это! Я! Успокойся, — проговорила она. — А это — наш гость из Америки. Мистер Джейк Херби.

Славик протер глаза, зажмурился и опрометью выскочил из квартиры.

«Когда же я-то так нажраться успел?» — в растерянности думал он, поднимаясь к себе.

Глава 15

Пьер Ла Гутин основательно подготовился к выполнению задания. Обо всем договорившись с Бет Моргенсон, он связался с неким Аркадием Изборским, с которым судьба свела его в прошлом году при выполнении весьма щекотливого задания в России.

Фирма «Фея», с которой взялись вести дела французские бизнесмены, самоликвидировалась, оставшись должна незадачливым предпринимателям кругленькую сумму. Отчаявшись вернуть свои деньги и желая хотя бы наказать жуликов, французы отправили в Москву Ла Гутина.

Пьер разобрался в ситуации и нашел способ удовлетворить всех: получив от директора «Феи» Аркадия Афанасьевича Изборского вполне удовлетворившую его скромные запросы сумму и удачно сфабрикованную фальшивку — видеозапись популярной телепрограммы «Дорожный патруль», в которой сообщалось, что бизнесмены Изборский, Гиршенбаум и Кирсанов найдены застреленными в офисе новой, организованной ими фирмы, носившей нежное имя «Сильфида». В Москве действительно произошло убийство трех дельцов, но их трупы были так изуродованы, что понять, кто это, было невозможно. Однако в конце сюжета умельцы Изборского подмонтировали фотографии якобы опознанных жуликов. Впрочем, Гиршенбаум вскоре и в самом деле скончался, но тихо, если так можно выразиться, без помпы.

Клиенты остались довольны и выплатили Ла Гутину обещанное вознаграждение, а киллер и аферист расстались если не приятелями, то хорошими знакомыми, готовыми оказать друг другу при случае мелкие услуги. Правда, потом французы узнали, что «мертвец» почему-то ожил, и Ла Гутин поспешил покинуть любезную его сердцу Францию, но он полагал, что это ненадолго, поскольку разгневанные клиенты не относились к числу законопослушных предпринимателей и вполне могли не сносить головы на минных полях криминального бизнеса. Его даже забавляло, что русские жулики сумели одурачить жуликов французских с его, Ла Гутина, помощью, ведь он всегда считал себя скорее русским, чем французом. Впрочем, точнее, его следовало бы назвать гражданином мира, но он верил в голос крови и мечтал побывать на родной Смоленщине, чтобы полюбоваться русскими березками.

Теперь же Ла Гутин обратился к Изборскому, который успешно продолжал мошенничать, возглавляя фирму «Ундина».

Аркадий Афанасьевич охотно согласился собрать необходимую информацию, хотя и удивился объекту, интересовавшему французского гостя.

Ла Гутина встретили в аэропорту, отвезли в «Ундину», где Изборский передал ему досье на Елизавету Батурину, не преминув отметить, что возле девушки, прежде совершенно не пользовавшейся успехом у мужчин, буквально с сегодняшнего дня стал виться некий иностранец. Увидев фотографию Джейка Херби, Ла Гутин тонко улыбнулся:

— Где он остановился?

— В «Международной», — отозвался Изборский. — Конкурент?

— Не совсем. — Пьер рассматривал фотографию Лизы. Девушка шла, опустив голову, то ли задумавшись о чем-то, то ли загрустив. Быстро просмотрев бумаги — где родилась, училась, живет, работает, — он пришел к выводу, что, судя по всему, девушка ведет уединенный образ жизни. Задача не представлялась трудной. Вот только Херби… Ла Гутин однажды видел этого ловеласа у Валентины Вальдмайер, когда та впервые обратилась к нему с поручением. Едва ли неверный любовник Бет Моргенсон запомнил его, но следовало поостеречься. Ла Гутин на секунду задумался. А чего, собственно, он мог опасаться? Не лучше ли поселиться рядом и понаблюдать за поведением Херби? Интересно, почему до сих пор на горизонте не появился Роберт Гаррис? Или ребята Изборского его не выследили? В это слабо верилось.

— Мне бы хотелось поселиться в той же гостинице, — сказал Ла Гутин небрежным тоном.

— Нет проблем, — кивнул Изборский и, нажав на кнопку переговорного устройства, скомандовал: — Лена, номер в «Международной». — Он улыбнулся дорогому гостю: — Кофе? Чай? Сигару?

— Благодарю. Ничего не нужно.

— Пьер, а могу я поинтересоваться, чем и кому досадила сия неприметная девица? Что она такого сделала, если в нее собрались стрелять из орудия столь крупного калибра, как вы?

— Родилась на белый свет, — поднимаясь, хмыкнул Ла Гутин.

— Да, это серьезная вина… — прищурившись, протянул Аркадий Афанасьевич, тоже вставая.

— Я просил машину.

— Вот ключи и документы. И карта Москвы. «Жигули» девятой модели, цвета мокрого асфальта. Тачка у входа.

— Что? — не понял иностранец.

— Машина. Автомобиль темно-серого цвета.

Киллер кивнул и спросил:

— Помнится, я просил еще об одном одолжении.

— О да! Прошу. — Изборский достал из ящика стола и протянул Ла Гутину кейс, размером чуть меньше энциклопедического словаря. — Вот то, что удалось достать. К сожалению, устройство стационарное, лишено автономного источника питания. — Аркадий Афанасьевич виновато улыбнулся: — Зато многоканальное. Можете прослушивать сразу несколько объектов и записывать на две кассеты.

— Благодарю.

— Если вам понадобится специалист, чтобы проинструктировать…

— Я сам разберусь, — перебил Пьер демонстрировавшего чересчур горячее желание оказать всяческую помощь русского бизнесмена. — Еще раз благодарю. Если не возражаете, сразу произведем расчет.

— Что вы? Что вы? — замахал на него руками Изборский. — Какие счеты между старыми друзьями?

— Право, не люблю быть обязан.

— Удовлетворите мое любопытство — и мы в расчете. Чем же все-таки провинилась девушка?

— Мои клиенты не были расположены к особой откровенности, да и я обычно не проявляю чрезмерного любопытства. — Ла Гутин положил на стол стопку банкнотов. — Этого достаточно?

— Вполне. Надеюсь, мы еще увидимся до вашего отъезда?

— Авек мон гранд плезир, — проговорил контрактер, прижимая к груди ладонь. — Всенепременнейше.

Едва за Ла Гутином закрылась дверь, с Изборского слетел весь лоск.

— Плезир! Бандит, убийца, а туда же — аристократа из себя корчит! — прошипел он, плюхаясь в кожаное кресло. — «Не были расположены к откровенности! Не проявляю чрезмерного любопытства!» — передразнил гостя Аркадий и с чувством добавил: — Каззел! А я и без тебя знаю!

Он сличил адреса, записанные на двух разных бумажках, одну из которых взял из документов, прочитанных и оставленных Ла Гутином, а другую — мятую, написанную от руки — из собственного кармана. Различался только номер квартиры… А ведь сначала он не принял всерьез сообщение Кирсанова! Да и в самом деле, как такому поверить? Какой-то щенок Прохоров доложил о девке, которая получит крупное наследство. Но теперь сомнений нет: Елизавета Батурина — богатая наследница! И ее собираются убрать…

Аркадий усмехнулся и забарабанил по столу короткими, толстыми пальцами. Жизнь, лишившая еще не старого — ему едва перевалило за сорок — «бизнесмена» не только большей части волос, но и иллюзий, приучила его к тому, что подобных совпадений не бывает.

— Лена! — резко сказал он. — Кирсанова ко мне. Срочно!

Глава 16

Утро принесло Гаррису жуткое похмелье.

Он в полной мере осознал значение слова «хреново».

Славик отнесся к его состоянию с сочувствием и пониманием. Он загнал адвоката в ванну, заполнив ее горячей водой, сбегал за пивом и — американец есть американец — аспирином.

Увидев запотевшую, только что из холодильника бутылку «Останкинского», несчастный адвокат из последних сил замахал руками:

— О нет!

— Ты, ей-богу, блин, лучше выпей, а то хуже будет. Даже я и то вчера… Лизку не узнал, представляешь? Понимаешь, она вообще-то страшней атомной войны, а вчера такой курочкой показалась! Верно говорят, не бывает страшных баб, бывает мало водки.

Хлебнув холодного пива, Гаррис почувствовал себя лучше, но только на некоторое время. Ему хватило сил добраться до комнаты, где он, обернув бедра полотенцем, буквально рухнул на стул. Аспирин, похоже, не действовал.

— Ну, как ты, Боб? — участливо поинтересовался Гусар.

— Лучше бы я быть мертв! — со стоном откликнулся адвокат.

Славик махнул рукой и участливо проговорил:

— Успеешь! Ты на… Хлебни еще.

Адвокат не стал спорить, он вздохнул и спросил:

— Как ви виживаете такую жизнь?

— Хреново, блин.

— Очень правильное слово. Мне надо ехать гостиница. Я не могу сейчас посещать Лиза Батурина… И вчера с один человек не встретился… Хреново! — Гаррис всхлипнул.

— Правильно я тебя вчера к Лизке не пустил. И она бы ругалась, и перед соотечественником бы опарафинился.

— Опарафинился? Перед соотечественник?

— Ну! К Лизке американец вчера приезжал, — охотно объяснил Славик. — Джек… Харли, что ли? Или Харви… Я, блин, не запомнил.

— Джейк? Херби? — вскинулся адвокат. На губах его заиграла странная улыбка. — Усы… У него усы? Как твои?

— Во-во. А ты его знаешь? Серьезно, что ли?

— Да-а. Он мой знакомец.

— Во, блин! И правда Москва — большая деревня.

Гаррис, обхватив голову руками, сидел за уставленным пивными бутылками столом и стонал.

— Ну раз пиво не помогает, я уж и не знаю!.. — огорченно разводил руками Славик.

Услышав звонок, Гусар поплелся в прихожую и распахнул дверь. Лиза — обычная Лиза, не такая, какой он увидел ее вчера, в застиранной, полностью закрывавшей волосы косынке, — ураганом ворвалась в квартиру:

— Ты что вчера натворил? Напился, набредил про какого-то адвоката, на гостя бросился! Радуйся, что они вчера засиделись, а то бы я тебе разгон устроила… Ой!

Она увидела незнакомого блондина, всю одежду которого составляло полотенце, и проглотила язык.

— Вот он и есть адвокат! — торжествующе заявил Славик, победоносно глядя на Лизу.

Боб Гаррис вскочил, едва не уронив полотенце, и заметался по комнате, подбирая свои разбросанные повсюду вещи. Он испуганно косился на онемевшую Лизу, невнятно бормотал извинения, путая английские и русские слова, потом убежал в ванную и заперся там.

«Боже! Какая невзрачная!» — вздыхал он, натягивая брюки.

В дверь опять позвонили. Славик удивленно пожал плечами и пошел отпирать.

На него, лукаво улыбаясь, смотрела вчерашняя блондинка.

— Простите, Лиза, случайно, не у вас? — спросила она, заглядывая через его плечо. За ее спиной переминался с ноги на ногу американец Джейк.

Глава 17

Андрей Заварзин со злостью сложил подзорную трубу (еще один шедевр Алексея Крюкова), с помощью которой наблюдал за перемещениями Лизы. Сидя в запущенной квартире, которую снял неделю назад, чтобы иметь возможность наилучшим образом исполнить поручение клиента, он ужасно злился.

Вчера он слушал, о чем говорили у Лизы, но, как назло, не мог почти ничего видеть. Сегодня же, вооружившись подзорной трубой, он все отлично видел, но… Ни черта не слышал! Ведь компания перекочевала к соседу. Впрочем, подслушивая, Андрей уже познакомился заочно и с Джейком Херби, и со Светланой Ерохиной, и с соседом Славиком, у которого, как теперь становилось ясно, тоже следовало посадить «жучка». Детектив легко определил, кто есть кто. Единственный, кого он не смог идентифицировать, был похмельный гость Славика. Но самым интересным ему показалось то, что этот самый гость и иностранец были знакомы! Сейчас Андрею совсем не помешало бы услышать оживленную беседу, завязавшуюся между всеми этими людьми, так неожиданно начавшими проявлять интерес к богатой наследнице…

Заварзин вздохнул. Ну какое ему до этого дело? Вот клиент куда-то подевался, не заплатив. Это да! А что обманут девчонку стервецы… Так не она первая, не она последняя!

Во двор дома въехала «девятка» цвета мокрого асфальта. Машина обогнула такси, стоявшее у подъезда Лизы, и припарковалась, развернувшись, в глубине двора.

Из нее вышел крупный, высокий мужчина в темном плаще и остановился, облокотившись на крышу, словно шофер, ожидавший пассажира.

Андрей вновь схватился за трубу. Мужчина, глаза которого скрывали солнцезащитные очки, лениво закурил и прошелся, как будто желая размять ноги. Он осторожно поглядывал на дверь подъезда, в котором жила Лиза.

«Еще один?! — поразился Заварзин. — Как мухи на мед! Или?.. Высокий, светловолосый, в темном плаще… Так описывал себя клиент, договариваясь о встрече, на которую не изволил явиться. Клиент? Но этот хромает. Ха! Может быть, мистер Гаррис просто не любит распространяться о своих физических недостатках?»

Андрей подрегулировал трубу, стремясь как можно лучше разглядеть лицо незнакомца, но тот словно нарочно отворачивался.

— О-о! Боб! Неужели это ты? — радостно воскликнул Джейк, бросаясь навстречу адвокату. — Вот уж не ожидал тебя здесь увидеть!

Кое-как одетый, небритый Гаррис являл собой жалкое зрелище: костюм измят, сорочка заляпана килькой в томате, галстук повязан криво. Он прекрасно понимал, что выглядит не лучшим образом, но постарался сделать хорошую мину при плохой игре.

— О-о! Джейк! Я никак не ожидал встретить тебя здесь, и когда мой русский друг сообщил, что ты появился в доме моей клиентки…

— У твоей клиентки? — искренне поразился Херби.

Гаррис заулыбался:

— Я надеюсь, что мисс Лиза оценит оказанную мной услугу и сделает меня своим адвокатом.

— О-о! — поднял брови Херби. — Так она и есть… Это она — та самая русская наследница?

Боб принял игру приятеля:

— Да. А ты разве ничего не знал? — с ехидной усмешечкой поинтересовался он. — Просто не верится. Ведь я называл тебе ее имя.

— Ты? О нет! Ты только сказал, что она живет в Москве…

— Но я точно помню!

— Ты ее не называл! — упрямо повторил Херби. — Какие удивительные бывают в жизни совпадения! Надо же — я встретил девушку своей мечты, а она — богатая наследница!

Марков по-совиному хлопал глазами и вертел головой, прислушиваясь к звукам чужого языка, как умная собака — к речи хозяина, но, естественно, ничего не понимал. Лиза же с удивлением отметила, что ей стало гораздо легче улавливать в трескотне Херби знакомые слова, а Гарриса, говорившего медленно, словно бы специально для нее, она вообще прекрасно понимала.

Остававшаяся в прихожей Света заглянула в комнату, чтобы поторопить Лизу, и услышала окончание последней фразы Херби.

— Наследница? — воскликнула она. — Какая наследница? Кто наследница?

— Мисс Лиза Батурина является наследницей тринадцатимиллионного состояния. И именно я сумел ее разыскать! — с гордостью заявил Боб и победоносно взглянул на кисло улыбавшегося Джейка.

— Лиза! — У Светы округлились глаза. — Ты… Ты слышала что-нибудь об этом наследстве?

Лиза кивнула.

— Он говорит, что… — мямлила пораженная переводчица.

Гаррис прервал ее:

— Я знаю по-русску, мисс! Позвольте я сам все рассказать мисс Батурина?

Он вытащил из трехлитровой банки, стоявшей на подоконнике, несколько поникший букет, взял с буфета конфеты и повернулся к богатой наследнице.

Когда компания перекочевала в квартиру Лизы Батуриной, Андрей вздохнул с облегчением и включил подслушивающее устройство, подсоединив его к магнитофону.

Каково же было его удивление, когда он понял, что похмельный парень и есть его клиент — Роберт Гаррис, случайно оказавшийся вчера в гостях у Гусара-Славика и по неопытности полной мерой вкусивший прелестей российского гостеприимства. Заварзин от души посмеялся над американцем, который показался ему симпатичным парнем.

Джейк уговаривал всех воспользоваться выходным днем Лизы и отправиться всем вместе на экскурсию по Москве. Славик отказался, сославшись на то, что должен отоспаться перед работой, а Гаррис пожаловался на головную боль, попросил Лизу обдумать его предложение (Андрея сразу заинтересовало: какое?) и сказал, что ему следует отправиться в гостиницу и привести себя в порядок.

«Еще бы!» — ухмыльнулся Заварзин, уже не злившийся на своего клиента.

В конце концов было решено, что Славик ляжет спать — как ни крути, на работу идти надо (и Джейка, и Свету это только порадовало), — а Боб поедет в гостиницу на такси. Лиза собралась вымыть окна, но поняла, что сегодня ей сделать это точно не удастся.

Когда Лиза, Светлана и Джейк остались втроем, Лиза, смущаясь, протянула Херби аккуратно сложенные платье и шарф:

— Я не могу это взять!

— Что еще за глупости! — всплеснула руками Света. — Знаешь пословицу? Бьют — беги, дают — бери! Ладно, раз ты такая совестливая, я с ним договорюсь, что ты отдашь ему деньги, как только разбогатеешь! На таких условиях согласишься?

Лиза неуверенно пожала плечами.

— Ну вот и хорошо. А он тебе еще плащик привез, чтобы ты не мерзла, — загляденье! И туфли по ноге! — Переводчица подумала, что убедила девушку, и затараторила, обращаясь к Джейку.

Тот сначала упрямо мотал головой, затем огорченно развел руками и кивнул.

Неотрывно наблюдавший за ними Заварзин подумал:

«Черт! Надо было английский как следует учить! Впрочем, и так все ясно — пытается девчонку на модные тряпки поймать, а того не понимает, что ей такое барахло как корове седло. Такую наряжай не наряжай…»

Светлана посадила Лизу на стул возле окна и принялась колдовать над ее лицом, заслоняя девушку от Заварзина. Херби, чтобы не мешать, деликатно удалился на кухню.

Андрей отвлекся, переключив внимание на незнакомца. Тот спокойно покуривал, стоя у своей машины. Старухи, как всегда занимавшие свой пост на скамейке у подъезда, уже утратили к нему интерес.

Незнакомец, приехавший на «Жигулях», хотя и походил немного на Гарриса, которого Заварзин рассмотрел, когда тот вышел из дома, — тоже блондин, тоже высокий и тоже в темном плаще, — был значительно старше, однако производил впечатление человека очень хорошо тренированного физически. Что же ему здесь надо? Или Заварзину мерещится черт знает что и этого человека интересует вовсе не Лиза?

Частный детектив задумался и пропустил момент, когда Лиза Батурина и ее гости вышли из квартиры. Когда же он увидел троицу, направлявшуюся к соседней улице, где всегда можно было поймать такси, ему захотелось протереть глаза или объектив трубы. Это была не Лиза… Вернее, не та невзрачная дурнушка, за которой он наблюдал последнее время! Но удивляться было некогда — подозрительный незнакомец сел в «девятку» и медленно покатил за ними. Значит, он, Заварзин, не ошибся!

Детектив заколебался: может быть, последить за Лизой? Болтун Херби не казался опасным. А вот хромой блондин с квадратной челюстью наводил на размышления…

В этот момент зазвонил телефон.

— Да?

— Мистер Заварзин?

— Да.

— Это Гаррис. Я прошу прощение за вчера, что не случилась наша встреча.

— Да.

— Ви не мог бы приехать ко мне в гостиница? Я имею ужасный головной боль.

— Да.

Лаконичный Заварзин немедленно забыл о девушке. Надо было получить свои денежки, пока клиент случаем опять не напился.

Боб Гаррис, ожидая в номере русского частного детектива, маялся от головной боли, при которой даже аспирин был бессилен, и размышлял. Как ни странно, его идиотское приключение, которое, как он полагал, выставляло его перед Лизой Батуриной не в лучшем свете, пошло ему на пользу.

Его несчастный вид вызвал у девушки не презрение, а сочувствие! Это он совершенно явственно прочитал по ее глазам, когда она отчитывала Славика за то, что он безответственно напоил «несчастного американца», непривычного к водке.

Может быть, прав был университетский преподаватель, разглагольствовавший о загадочности русской души вообще и русской женской души в частности? Неужели его уверения в том, что русская баба скорее полюбит несчастного, чем довольного жизнью счастливца, справедливы? Непостижимо, но… тогда шансы Джейка значительно уменьшаются. И что же? Напиваться теперь каждый день?

Бр-р-р! Боба передернуло. О нет! Это не выход. Наверное, надо ей рассказать, что коварная вдова Бет Моргенсон лишила его работы. А почему бы и нет? Джейк, как это принято в Америке, станет корчить из себя преуспевающего умника, а он, Боб, начнет бить на жалость…

Гаррис хмыкнул. Право, как удачно, что он не только выучил русский язык, но и заодно постиг загадку таинственной русской души, в которой все перевернуто с ног на голову!

В дверь номера постучали.

— Войдите! — крикнул Боб, переворачивая мокрое полотенце, которым он обернул гудящую голову.

— Мистер Гаррис? — Заварзин окинул взглядом распростертое на диване тело страдальца и с сочувствием вздохнул, потирая орлиный нос.

Глава 18

Ла Гутин проездил за троицей весь день. Джейк Херби таскал девушек по Москве, придумывая развлечение за развлечением. Его неуемная изобретательность ужасно злила контрактера. Наконец Ла Гутин решил отстать от них и занять наблюдательный пункт в подъезде дома Лизы.

«В конце концов, не убивать же ее при свидетелях? — уговаривал себя Пьер, ища оправданий собственной медлительности. — Надо подождать, пока назойливый поклонник проводит Лизу Батурину до квартиры: уж там-то он оставит девушку в покое?.. Никогда не стоит торопиться».

Когда он увидел фотографию Лизы, в его душе шевельнулось что-то похожее на жалость. Ох уж этот зов крови! Едва ступив на русскую землю, Пьер ощутил в себе прилив сентиментального патриотизма, его тянуло принять сторону соотечественников, как это было в случае с Изборским. К тому же он прекрасно знал, что двойная игра, если провести ее с умом, приносит гораздо больше денег, чем просто выполнение поручения. Правда, при этом можно было лишиться головы. Да и деньги никогда не задерживались в кармане. Иначе он бы давно ушел на покой. Открыл бы небольшое заведение, куда приходили бы вечерком отдохнуть простые работяги, которым нет дела до того, как составил свой первоначальный капиталец хозяин, и которым решительно плевать на то, что он потомственный дворянин, последний в роду, кто по праву носит фамилию предков, некогда верой и правдой служивших России. Теперь единственным материальным свидетельством этого оставался фамильный золотой перстень на пальце, который теперешний его владелец все же сумел сохранить.

Как бы там ни было, в его голове зашевелилась предательская или благородная (с какой точки зрения посмотреть!) мысль: стоит ли спешить с выполнением экзекуции? Может быть, прежде разобраться, что к чему? Лиза с фотографии пробудила в нем какие-то неуловимые, размытые воспоминания детства… На него словно повеяло запахом теплого молока и хвои рождественской елки… Но эта яркая фифа, в которой он с трудом узнал задумчивую девушку с фотографии, вызывала в нем только раздражение. Неужели в русских совсем не осталось гордости? Смотрит в рот какому-то паршивому американцу… Почему? По ресторанам водит? Тряпки дарит?

Да полно, не ошиблась ли Бет Моргенсон? Может быть, не из-за чего и огород городить, если наследница из «тех»? Одежда на ней — явно не по ее нищенской зарплате библиотекаря. И вообще, половина первого ночи, а девица все еще где-то шляется. Убивать такую было уже не жаль.

Хлопнула дверь подъезда, и Ла Гутин насторожился.

— Не беспокойтесь, она мне не помешает, — запинаясь, с трудом подбирая слова, говорила по-английски Лиза Батурина. — Пусть поспит у меня. Я позвоню ее маме, чтобы не волновалась.

— Как неловко! Как неудобно! — переживал Джейк Херби, который поддерживал едва стоявшую на ногах Свету Ерохину. — Может быть, лучше все-таки отвезти ее домой?

— Говорите медленнее, пожалуйста! — попросила, смущаясь, Лиза.

— О да! Но как приятно, что мы уже можем обходиться без переводчика! Вы так быстро достигаете прогресса в языке!

— О Господи! Ну о чем вы в самом деле?

Света громко икнула.

— Слушайте, идите! Идите, пожалуйста! — потребовала Лиза, чуть не плача, и буквально вырвала из рук Херби Свету, точно превратившуюся в тряпичную куклу. — Неужели вы не видите? Ей же сейчас будет плохо!

— О-о! Эта русская водка! — воскликнул Херби, отступая.

— Ш-ш-шампанское, — поправила Света по-русски и, всхлипнув, добавила: — Лиз, п-пшли, а то щас здесь блевану…

— О Господи! — простонала Лиза и потащила ее вверх по лестнице.

— До завтра! — крикнул Джейк, но Лиза уже не обращала на него никакого внимания.

Херби расставался с богатой наследницей полный самых радужных надежд. Пожалуй, Боб Гаррис проиграл уже на старте!

Подтащив Свету к двери своей квартиры, Лиза вдруг с ужасом сообразила, что, уходя из дому, забыла ключ — на шею его повесить было невозможно, положить в неглубокий карман нового плаща она не решилась, а сумки у нее не было. Что же делать? Бежать к Славику? Но он на работе!

Переводчица жалобно застонала и стала сползать по стене, к которой ее прислонила новая приятельница.

Лиза в отчаянии толкнула дверь своей квартиры, и та медленно, с привычным скрипом отворилась…

Девушка оглянулась: как назло, Херби уже и след простыл.

— Да что же это такое? — воскликнула Лиза. — Кто опять ко мне в дом залез?

Лиза храбро шагнула в темную прихожую, предусмотрительно оставив Свету в подъезде. Прокравшись на кухню, она вооружилась тяжелой сковородой. Почувствовав себя увереннее, Лиза набрала в грудь воздуха, тряхнула головой и решительно вбежала в комнату. Девушка не могла ничего разглядеть в темноте, но ясно слышала чье-то ровное дыхание. Нашарив на стене выключатель, она зажгла свет и подняла сковородку над головой, почему-то ожидая увидеть черноволосого незнакомца с орлиным носом, который прошлый раз проник в ее дом. Но на сей раз, устроившись в ее любимом кресле, мирно спал… адвокат Роберт Гаррис! И при этом сладко посапывал.

— Ох! Неужели опять?.. — простонала Лиза, лихорадочно соображая, что же она будет делать с двумя пьяными сразу, и услышала донесшийся из прихожей шум падения. Она бросилась туда.

Не дождавшаяся хозяйки Света нашла в себе силы сделать несколько шагов, перебралась через порог, свалилась в прихожей и теперь, бормоча под нос что-то жалобное, копошилась на полу.

Лиза покачала головой и, отложив сковороду, подхватила переводчицу под мышки.

— Т-ты н-не думай! Я так в п-первый раз… — бормотала Света. Спиртное развязало ей язык. — Это я от зависти…

Недаром говорят: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. В другой ситуации переводчица ни за что бы не сделала подобного признания.

— Давай-ка под душ, — распорядилась Лиза, заталкивая ее в ванную. — Потом поговорим.

Оглянувшись, она страшно смутилась — адвокат проснулся и стоял в дверном проеме, с пониманием взирая на хозяйку квартиры, возившуюся с перебравшей приятельницей.

— Ничего-ничего, — вздохнул Боб. — Я все понимать… Со мной так был вчера.

Лиза повертела в руках сковороду, не зная, куда ее деть, покраснела и сказала:

— Здрас-сь… те…

— О! А кастрюля — прикладывать к голова? Да? Какие интересные ваши обычай!

— Н-нет… То есть да… Но ей уже не надо.

Из-за поспешно захлопнутой Лизой двери ванной послышались звуки, о причине возникновения которых было нетрудно догадаться.

— Пойдемте в комнату, — предложила девушка, мысленно проклиная все на свете, включая Свету и шампанское. — Как вы сюда попали, мистер Гаррис?

— Я? О, я… Мисс Батурина, может быть, вы будет называть меня Боб?

— Пожалуйста… Но как все-таки вы сюда попали, Боб?

— О-о… Я… Я пришел обсуждать наш соглашений. Дверь открыт. Никого нет. Я решил ждать… Нельзя же не запирайт дверь? Или это тоже обычай? Но мне говорили, у вас много преступник?

— Хватает, — грустно улыбнулась Лиза, заметив свой ключ на ленточке, преспокойно лежавший на столе. Неужели она не захлопнула дверь? Ох уж эта ее рассеянность!

Боб улыбнулся — в его кармане лежал ключ, переданный ему частным детективом Заварзиным.

— Садитесь, — сказала Лиза, приветливо улыбаясь. — Спасибо, что посторожили квартиру. Правда, у меня и красть-то нечего…

— О-о… Вот об этом я и хотеть говорил. Вы теперь стать богатый женщина.

Лиза кивнула и тяжело вздохнула.

— У вас не есть свой адвокат? — развивал успех Гаррис. — Я мог стать он?

— Ну откуда у меня адвокат? — Лиза устало усмехнулась. — Я была бы крайне благодарна, если бы вы занялись оформлением документов, поскольку ничего в этом не понимаю. Но… Есть ли у вас время на это? Вы же приехали как турист? И наверное, скоро собираетесь домой?

— Я? Мне нечего делать дома! Я никуда не спешить… — горько сказал адвокат. — Из-за ваш наследство я потерял работа.

— Ох! Как же так?

— Я все вам сейчас буду иметь рассказать…

Из ванной донесся шум воды. Лиза забеспокоилась, не упадет ли Светлана, но покинуть Гарриса не решилась — он выглядел таким несчастным!

Глава 19

— Вот ловкач! — усмехнулся Заварзин, опуская трубу. — Не зря он у меня интересовался, правда ли, что легче всего пробудить любовь в русской бабе, вызвав в ней жалость! Н-да… Хитер…

Гаррис наконец попрощался с Лизой. Андрей отключил подслушивающее устройство. Больше ничего интересного не ожидалось, поскольку девушки остались в квартире одни.

Проследив, как Гаррис вышел из дома Лизы Батуриной, Заварзин задумался. Пора на это дело плюнуть. Ничем американца не прижмешь. Он девчонке все про наследство сразу сказал. И подъехал правильно, работу, мол, потерял, возьми в адвокаты, а там, глядишь… В душу-то не влезешь — полюбил, и все тут… Да, пора сворачиваться.

Квартира, в которой Андрею приходилось сидеть чуть ли не сутками, действовала на него угнетающе. Он снял ее у женщины, переживавшей приступ пятнадцатой молодости, некой Берты Севастьяновны. Хозяйка была женщиной яркой, броско и дорого одетой, но квартира ее походила на берлогу. Сам Заварзин был крайне аккуратен и брезглив, так что ободранные и покрытые сальными пятнами обои, грязная поломанная мебель, затоптанный и обшарпанный паркет и особенно жутко запущенная сантехника вызывали в нем глубочайшее отвращение. Пожалуй, он даже обрадовался, что ему больше не придется здесь бывать.

Заварзин собирал вещи и не заметил, что вслед за Гаррисом из подъезда вышел тот самый мужчина в темном плаще, которого он утром едва не принял за своего клиента. Незнакомец крался за спешившим прочь адвокатом, стараясь остаться незамеченным.

Пьер Ла Гутин был зол. У девицы осталась ночевать подруга. Убить и эту? Нет, может получиться шум. Две девицы — не одна.

Ла Гутин решил последить за адвокатом, которого сразу же опознал, — Бет Моргенсон показывала ему фото. Вот и этот объявился. Получается, что теперь придется ловить момент, когда Батурина останется одна, а тут еще Джейк Херби и адвокат… Да еще переводчица!

Пьер решил проследить, куда отправится Гаррис.

Тот явно намеревался поймать машину. Пьер поспешил к оставленным им за домом Батуриной «Жигулям». Он успел вовремя: Гаррис поймал частника и уже садился в автомобиль. Теперь оставалось только не потерять его из виду.

«Все дороги ведут в Рим, — усмехнулся киллер, спустя несколько минут подъезжая к «Международной». — Все птички в одной клетке!»

Дожидавшийся в холле возвращения Гарриса Джейк Херби присвистнул, заметив входившего следом за адвокатом высокого блондина в темном, почти таком же, как у его бывшего приятеля, плаще, и еще старательнее прикрылся газетой. Лицо хромого блондина было ему знакомо. Причем появление этого человека почему-то вызвало у Херби безотчетную тревогу. Почему он здесь? Джейк решил отложить разговор с Бобом и как следует поразмыслить: почему здесь, в России, в Москве, в гостинице «Международная», появился француз, которого он, Херби, видел однажды на приеме у Валентины Вальдмайер?

«Как полезно иметь хорошую память на лица, — похвалил себя Джейк. — Но что же такое неприятное с ним связано?»

Глава 20

Светлана, которую Лиза уложила вместе с собой — второго спального места в квартире не было, — почти совсем пришла в себя. Только-только задремавшая хозяйка проснулась оттого, что услышала тихий плач.

— Света? Что ты? Почему ты плачешь? Не переживай! Всякое бывает. Маме твоей я позвонила. Так что все в порядке… — Приподнявшись на локте, Лиза всматривалась в запрокинутое лицо новой подружки, по которому текли крупные слезы.

— Ну что ты, Свет?

— Да-а… — всхлипнула девушка. — Ты счастливая… А я… Почему так бывает: одним — все, а другим — ничего!

— Это я-то счастливая? — удивилась Лиза.

— А разве нет? И наследство тебе! И жених!

— Какой еще жених?!

— Джейк! Он в тебя влюбился.

— Ну что ты городишь? — возмутилась Лиза. — Он же фотомодель искал.

— Какая ты наивная! Это мы с ним все придумали. А на самом деле он о тебе с ранней юности мечтал. Из-за твоей прабабушки!

— Что? Свет, давай я тебе чайку принесу… Ты вроде все еще не в себе…

— Не-ет! — прорыдала переводчица и прерывающимся голосом поведала приятельнице байку Херби о прекрасной Натали Батуриной.

Сначала внимательно слушавшая Лиза решила, что переводчица хоть и протрезвела, но слегка спятила, потом пришла к выводу, что спятил Джейк, затем сообразила, что он просто все перепутал.

— Слушай, Свет, я, конечно, всех своих прабабушек не помню, но со стороны отца… Он любил рассказывать про своих родственников. Так вот, Натальи Батуриной, по крайней мере имеющей ко мне отношение, никогда не было на свете! Херби что-то напутал.

— Как?!!!

— А так. Есть прабабка Татьяна, на Ваганькове похоронена. Она всю жизнь проработала на фабрике, до главного бухгалтера дослужилась… Но чтоб переводчицей? Нет, отец бы наверняка знал. Он вообще очень гордился родней. И уж историю про родственницу, репрессированную «усатым людоедом», рассказал бы непременно.

— И все-таки…

— Нет-нет! Отец говорил, что все Батурины, кроме прадеда, погибшего на войне, лежат на Ваганькове. Прабабка Татьяна, бабка Галина, дед Андрей, двоюродный дед Борис… Тьфу ты! При чем тут мужчины? Тетка Лида, тетка Зина, тетка Ира… Нет! Ни одной Натальи.

— А со стороны матери? — спросила Света.

— Прабабка Прасковья, бабка Мария. Они в своей деревне похоронены, но… Свет, ты что? Они же не Батурины.

— А… Правда. Значит, он перепутал фамилию.

— Значит, — наставительно сказала Лиза, — он перепутал девушку!

— И все равно он влюбился в тебя, а не в меня… А теперь у тебя еще и наследство!

— Но мне-то он не нравится! — воскликнула Лиза.

— А почему же не послала сразу?

— Во-первых, я просто обалдела от вашего натиска. А во-вторых… — Девушка замялась. — Тебя пожалела. Я почему-то решила, что, если я его прогоню, у тебя на работе неприятности будут.

— Так ты из-за меня?.. И Джейк тебе не нравится? Правда?

— Абсолютно, — подтвердила Лиза.

— А почему ты меня пожалела? — недоверчиво поинтересовалась переводчица.

— Ну… Просто… Ты такая добрая… Симпатичная… А у меня никогда не было подруги…

— Как? А в школе?

— Не было. — Лиза замотала головой и криво усмехнулась. — Знаешь, как говорят? Мои лучшие друзья — книги. Я вообще себе всегда все выдумывала. А лучшую подругу… представляла такой, как ты.

— Правда? — В глазах Светы загорелся лукавый огонек. — Слушай, Лиз, мы будем с тобой подругами, если ты мне поможешь!

— Да я его хоть завтра ко всем чертям пошлю!

— Нет! Нет! Ни в коем случае.

— А что же я должна сделать? — удивилась Лиза.

— Будем продолжать кататься по Москве. Только устрой, чтобы с нами был Гаррис. Или, на худой конец, твой сосед. Ну этот — рыжий, усатый.

— Пожалуйста… Но…

— Слушай меня! — Света сбросила ноги с дивана-кровати, вскочила и возбужденно забегала по комнате. — Во-первых, как-нибудь, при случае, расскажешь про всех своих родственниц! Чтобы он понял, что ты не та Лиза Батурина. Во-вторых, сделаешь вид, что тебе больше нравится Гаррис или рыжий…

Лиза не имела никакого житейского опыта, но из книг знала, что как раз тот мужчина, которым женщина пренебрегает, более всего и стремится завоевать ее.

Эту прописную истину она и попыталась втолковать Светлане, которой искренне сочувствовала.

— Глупости! — безапелляционно отрезала та. — Никуда не денется, влюбится и женится! А ты, глядишь, за Гарриса выйдешь. Обе в Америку уедем, а там жи-изнь!.. Эх!

— Я в общем-то согласна попробовать… Если ты уверена, что это поможет. Только Гаррис мне тоже не нравится… Да и Славик. Он просто друг.

— Не можешь для подруги притвориться? — капризно надула губки Светлана.

— Ладно, — вздохнула Лиза. — Тогда лучше Гаррис, а то от Славика потом не отвяжешься. Гаррис все-таки американец. Вежливый, значит.

Переводчица расхохоталась:

— Насчет американцев ты иллюзий не питай. Разные попадаются. Слушай, а что за пункт в завещании? Ну, о котором вы с Гаррисом говорили?

— Я должна оставаться девушкой до двадцати пяти лет, — сказала Лиза, опуская глаза.

Ответ подруги вызвал у Светы искренний интерес.

— Да ну? А ты?..

— Никому до сих пор не понадобилась.

— Надо же… Ну теперь-то все будет по-другому. С такими деньгами…

— Вот-вот! — перебила ее будущая наследница многомиллионного состояния. — А ты бы хотела, чтобы тебя любили из-за денег?

Светлана задумалась.

— Н-да… С деньгами я бы всех на фиг послала, — наконец тихо сказала она. — Никому верить нельзя!

— Теперь понимаешь? — вздохнула Лиза. — Да я так и решила — не верить.

— Правильно, — поддержала ее новая подруга, вполне удовлетворенная результатом разговора. — А теперь давай чайку попьем?

За чаем Света совсем развеселилась:

— Лиз, ты… в школе-то хоть с кем-нибудь целовалась?

— Целовалась, — неохотно созналась Лиза. — В восьмом классе, на новогоднем вечере. От него так странно пахло… Я потом узнала, что он травы накурился…

Переводчица многозначительно хмыкнула:

— А-а-а, понимаю… Это он по обкурке к тебе полез. А у меня полно парней было. — Она жеманно передернула плечиками. — Но мне никто не нравился. Я считаю, если уж выйти замуж, то чтобы один раз и насовсем.

— Я тоже так думаю, — поддержала ее собеседница. — Все эти разводы… — Она не договорила.

Света решительно кивнула и с видом знатока заявила:

— Да. Очень много теряешь. Правда, сейчас у нас некоторые, как на Западе, брачные контракты заключают, там все оговорено, кому что достанется после развода.

Лиза, в очередной раз демонстрируя свою житейскую глупость и святую простоту, ляпнула:

— При чем тут, кому что достанется? Я хочу сказать, что если выходить замуж, то по любви. И дети потом страдают…

Поняв по взгляду Светы всю неуместность своего заявления, она осеклась и умолкла. Света же по секрету поведала новой подруге о некоторых подробностях своих отношений с иностранцами. За год трудовой деятельности девушка трижды пыталась устроить свою судьбу, связав ее с кем-нибудь из клиентов, и все неудачно. Каждый раз ей что-то мешало. «Тестирование» на роль будущих супругов прошли два англичанина: одинокий семидесятилетний искусствовед и двадцативосьмилетний программист. Третьим был недавно овдовевший фермер-австралиец, кандидатура которого дальше первого тура не прошла. В навозе возиться? Овцам хвосты крутить? Нет уж, увольте!

С молодым англичанином отношения у переводчицы продвинулись очень далеко, он даже делал ей дорогие подарки. Что касается предложения руки, сердца и всего прочего, тут получалась некоторая неясность: то ли программист уже сделал его, то ли… не успел. Переспрашивать Лиза, разумеется, не стала. Однако даже она поняла, что англичанин… м-м-м… прошел все туры, однако в последний момент… снял свою кандидатуру. Причем, что вообще свойственно мужчинам, сделал это трусливо и малодушно.

Но, так или иначе, материальные свидетельства своей любви он оставил.

— Вот эту вот штучку подарил. — Света коснулась пальцами медальончика у себя на груди. — Сначала писал, а потом… — переводчица поморщилась, вспоминая о былом разочаровании, — перестал.

Обе девушки замолчали, гостья задумалась о своем, а хозяйка не осмеливалась мешать ей. Наконец Света сказала:

— А Коляня все грозился Билла убить. Тоже ведь — страсти-мордасти…

Кто такой Билл, Лиза поняла — струсивший программист, а вот неведомый Коляня ее заинтриговал.

— Коляня-то? Да кадр один. — Переводчица пренебрежительно фыркнула. — Вместе учились.

— В институте?

Света фыркнула:

— Скажешь тоже! Деревня-то эта безмозглая? В школе. Он за мной с восьмого класса хвостом ходит. Все замуж зовет. Люблю, говорит, не могу.

— А ты?

— Что я? — Переводчица вздрогнула и чуть-чуть отодвинулась от Лизы, словно та вдруг стала совать ей в руки гремучую змею. — Я же говорю, деревня. Отец — пьянь, мать на двух работах пашет, нищета!

— А он работает?

— Да. — Света дернула плечиками. — Работал, потом ушел, чтобы за мной шпионить.

— Как шпионить?

— Обыкновенно! Куда пошла? С кем была… Это когда я с Биллом гуляла. Потом поутих вроде. Да что толку-то от его работы? Купил себе красный пиджак и зеленые штаны. Только желтой кепки не хватало, а так — вылитый Светофор Семафорыч! Еще и рыжий! Красится, правда, в блондина, не пойми что! Ходит как каракатица, вразвалочку, мол, на флоте служил — мореман! Если пойдешь за меня, говорит, тачку возьму, возить буду. Рогом, говорит, упрусь… — Она выдержала паузу, чтобы дать возможность собеседнице прочувствовать момент. — На кой мне все это? Одни обещания! За год ни разу в кабак не сводил, дарил все какую-то дрянь…

Света неожиданно умолкла. Длинная речь, практически превратившаяся в обвинительный приговор неудачливому ухажеру, как будто утомила ее.

— Ну… — несмело начала Лиза, пытаясь заполнить затянувшуюся паузу. — А ты не пробовала с ним поговорить?

— О чем? — тяжело вздохнула переводчица.

— Сказать, что ты не любишь его…

— Сказать? Ну ты вообще ничего не понимаешь! — Переводчица скривилась и сердито добавила: — Мне уже двадцать три. Парни, с которыми гуляла, уже переженились все… Это те, кто чего-то стоил…

Лиза кивнула, она уже не сомневалась, что в системе ценностей Светы понятие «чего-то стоить» значит только одно — иметь деньги и положение, а гостья продолжала:

— Так, если уж совсем никого путного не найду, то в крайнем случае придется идти за Коляню. — Глаза ее увлажнились от жалости к себе. — Пусть пашет… урод.

Вновь повисла пауза, нарушить которую Лиза уже не решилась.

Наконец она нашла выход.

— Пойдем спать? — предложила она гостье. — А то мне завтра на работу.

— Слушай, а зачем?

— Что — зачем?

— На работу? Ты же теперь разбогатеешь.

— Не та денежка, что у бабушки, а та, что за пазушкой. — Лиза смущенно улыбнулась. — Гаррис посоветовал оформить очередной отпуск. Так что, если с наследством что-нибудь сорвется, хотя бы работу не потеряю.

— Как это сорвется? — захлопала глазами Света.

— Ну-у… Мало ли что? Все так странно, что я до сих пор не верю…

— Глупости! Да что за твою работу держаться? Скукота, пыль, мымры вокруг, да и деньги — смех один.

— А мне нравится. Знаешь, я тут еще приработок нашла — в детском саду ночной няней. Завтра надо к заведующей идти, а то упущу, — задумчиво сказала Лиза.

— Нет, ты определенно сошла с ума! — возмутилась переводчица. — Ночной няней? Ужас какой!

Глава 21

Наконец-то Херби понял, почему его охватило беспокойство при виде того француза. Ла Гутин, так, кажется, его звали.

На приеме у Валентины Вальдмайер в тот вечер, как всегда, было многолюдно. Мелькали, как в калейдоскопе, знакомые и незнакомые лица. Джейк подошел поприветствовать хозяйку, занятую разговором с высоким, крупным блондином, которого он прежде никогда не видел. Лиса Вальдмайер указывала незнакомцу на Патрика Плоурайта и страшно смутилась, увидев Джейка. Правда, она мгновенно взяла себя в руки, но ее испуг не укрылся от внимательных глаз Херби. Незнакомец, едва кивнув, поспешно удалился, а заинтригованный Джейк решил выяснить, в чем дело.

В ответ на его расспросы все лишь пожимали плечами, и Джейк скоро забыл о нем, но…

Через неделю в автокатастрофе погиб Патрик Плоурайт. В тот же вечер был обчищен сейф в его доме. Обстоятельства несчастного случая, удивительным образом совпавшего с ограблением, выглядели несколько подозрительно, а Херби хорошо знал, что Патрик был профессиональным шантажистом, который не брезговал вымогать деньги даже у знакомых. В связи с этим делом поговаривали о таинственном французе — новом знакомом Валентины Вальдмайер, однако, кажется, он имел железное алиби. Алиби есть алиби, но разговоры не утихали… Как приятно пощекотать себе нервы болтовней о киллере-профессионале, будучи уверенным, что тебя это никак не может коснуться!

То, что Плоурайт умудрился раскопать компромат на Вальдмайер, не казалось удивительным, а вот то, что она решилась избавиться от шантажиста столь кардинальным образом, наводило на мысли о том, что случай был экстраординарным.

Кому в руки попали записи Плоурайта, которые могли бы доставить массу неприятностей весьма почтенным людям, осталось неизвестным, поскольку вор не пускал их в ход.

Если их получила, как подозревал Джейк, Валентина Вальдмайер, то все будет шито-крыто — она слишком хитра, чтобы действовать в духе Патрика Плоурайта.

Но в таком случае совершенно ясно, что Бет разгадала его замысел и обратилась за помощью к своей лучшей подруге Валентине! Теперь богатой наследнице, а возможно, и ему, и Гаррису грозит опасность.

Джейк нехорошо улыбнулся: в каждой ситуации есть свои плюсы и минусы! В его голове стал складываться план дальнейших действий. Разумеется, он должен подумать о собственной безопасности… Но прежде всего следует позвонить Бет и по возможности усыпить ее бдительность. Пусть думает, что ее «пупсик» ей верен. Мало ли как все еще может повернуться?

Глава 22

Аркадий Афанасьевич пригладил легкий пушок на обширной лысине и несколько раз провел расческой по остаткам темных, слегка вьющихся волос. Отвернувшись от зеркала, он в раздумье прошелся по кабинету, затем опустился в свое директорское кожаное кресло и нажал кнопку вызова.

Тотчас же в дверь постучали:

— Можно?

— Да.

Дмитрий Кирсанов — неприметный маленький мужичонка — вошел в кабинет и, дружески кивнув начальнику, без приглашения сел.

— Ну? — Изборский пристально посмотрел на него.

Тот пожал плечами:

— Все верно. Девка получит тринадцать лимонов гринов. И оба молодчика американца, и наш друг гоняются за ней. Эта тетка — мать переводчицы, биксы, которая с ними ошивается, оказалась страшно болтливой. Больше всего ее волнует, почему и американские женихи, и бабки должны достаться не ее дочечке, а этой, как она выражается, «дохлой кошке».

— Все?

— Она говорила еще о каком-то условии в завещании, но, по-моему, сама точно не знает, в чем там дело. То ли девка должна выйти замуж, то ли не должна?

— Так узнай точнее!

— Для этого надо трясти кого-нибудь из тех, кто крутится возле Батуриной, — Херби, Гарриса, Ерохину или Маркова. Или… Нашего друга Пьера.

— Ну так в чем дело?

— Да, но… Херби и Гаррис — законопослушные граждане США. Марков… Ну, Прохоров, его приятель, который дал наводку на Батурину, говорит, что он только из упрямства будет молчать. С мсье Ла Гутином…

— Оставь Ла Гутина. Главное — не дать ему выполнить свою работу, с этим-то, надеюсь, твои шестерки справятся?.. — Не дожидаясь ответа, Аркадий Афанасьевич продолжал: — Тянет он, тянет! Небось опять рассчитывает заказчика через плешь перебросить? Финтила! — Изборский покачал головой и вздохнул, как бы желая сказать — этот мир безнадежен, он полон жулья!

— Подколоть ее мы не позволим, я дело грамотным людям поручил. А насчет его планов… — Кирсанов пожал плечами.

Он не договорил, хотя и без того уже было ясно — чужая душа потемки.

Шеф «Ундины» продолжал размышлять вслух:

— Так или иначе — Марков и Ерохина, Ерохина и Марков. Митенька, насчет Маркова… Ты что? Квалификацию потерял? У тебя, помнится, немые языки развязывали.

— С Ерохиной все было бы проще, — гаденько ухмыльнулся Кирсанов.

— Делай что хочешь, но узнай все толком. Осечки быть не должно!

Глава 23

Лиза опоздала на работу на два часа. Такого с ней никогда не случалось. Света, которая страшно удивилась, что в доме нет кофе, хотя бы даже растворимого, отказалась от завтрака, предложенного ей гостеприимной хозяйкой. Лиза несколько обиделась, поскольку открыла последнюю банку тушенки, чтобы накормить подругу. Впрочем, гостья тоже обиделась, увидев, что Лиза собралась на работу в своем прежнем виде — бесцветным заморышем, не поленившись тщательно отмыть голову от краски и не прикоснувшись к косметичке. Кроме того, она надела старые джинсы и ту самую толстую вытянутую кофту ручной вязки, в которой переводчица увидела ее в первый раз. Шагая к автобусной остановке, Света отчитывала Лизу, которая шла рядом с ней, по привычке склонив голову, ссутулившись и шаркая по асфальту стоптанными туфлями.

— Неужели тебе не хочется натянуть нос коровам, которые с тобой работают? Они же с ума сойдут от зависти! Ну что ты за размазня? Пусть бы побесились!

— Они не сделали мне ничего плохого.

— Лиз, ну ты прям как вчера родилась! Я-то уж знаю, как относятся к таким, как ты… — выпалила Света и осеклась, виновато взглянув на Лизу.

Та даже не подняла головы, только грустно улыбнулась:

— Но ведь они в этом не виноваты?

— Н-ну… Неужели тебе не хочется показать им, что ты-то на самом деле не такая?

— Свет, а кто какой? Разве я в нарядном платье другая, чем я в стареньких джинсах?

— Так. Понятно: ты — феминистка! Они считают, что позорно краситься в угоду мужчинам. Пусть, мол, уважают нас в натуральном виде. Брижит Бардо даже подтяжку делать отказалась. Так и ходит с лицом как печеное яблоко! Звезда называется! Ну, кстати, уважать таких, может, и будут, особенно педики и импотенты, но любить… Разве что идиот какой-нибудь!

— Нет. Пожалуй, я все-таки не феминистка. Но если бы я сейчас красилась, одевалась, это заняло бы слишком много времени. Я и так на работу страшно опоздала. И телефон там не отвечает, предупредить никого не смогла!

— Далась тебе эта работа! — возмутилась Света, втискиваясь в автобус и проклиная тех, кто придумал общественный транспорт. Ездили же в старину на пролетках!

Глава 24

Ла Гутин проследил, как девушки вышли из подъезда, и отправился в квартиру Лизы Батуриной. Определенно эта девушка ставила его в тупик! Теперь она в точности походила на ту, что запечатлели на фотографии парни Изборского. Скромная, незаметная… Оборотень какой-то, а не девушка!

Пьер до сих пор колебался, он никак не мог выбрать способ, которым отправить на встречу с праотцами русскую наследницу, но уже твердо решил, что Батурина станет жертвой «несчастного случая».

Поднявшись на второй этаж, Ла Гутин прислушался: в подъезде стояла тишина — бабульки уже убежали на поиски дешевой колбаски, мамаши отвели детей в садики, трудяги ушли на работу.

Поработав отмычкой, Пьер вошел в квартиру и тщательно закрыл за собой дверь.

Убожество жилья богатой наследницы поразило его. Мебель, собранная «с бору по сосенке», грозила вот-вот развалиться. Ужасающих габаритов телевизор и радиоприемник, сотворенный в год победы над Германией, составляли весь технический арсенал. Впрочем, в кухне стояли холодильник «Минск», ободранный и покорябанный, и кофемолка, которую можно было датировать примерно семидесятым годом, а в ванной горбилась стиральная машинка в форме цилиндра, подсоединенная к трансформатору. Вешалка в прихожей и" потемневшее зеркало наводили на мысли о том, что их подобрали на помойке, как, впрочем, и кухонную мебель: свежеокрашенный (явно собственноручно и очень плохо) стол, шкафчик с покосившейся дверцей, обеденный колченогий стол-книжка и две разные табуретки.

Ла Гутин прошел в комнату. Стол от венгерского гарнитура шестидесятых годов был накрыт скатертью, украшенной пришитой на руках бахромой. Не было нужды заглядывать под скатерку, чтобы понять — крышка стола являет собой столь неприглядное зрелище, что ее лучше спрятать, пусть даже под такой ужасной тряпкой, чем оставить на виду.

Два кресла — когда-то оранжевое и красное с более высокой, чем у первого, спинкой, — а также некогда зеленый диван были укрыты дешевенькой, но достаточно плотной темно-коричневой тканью, из которой были сделаны и темные шторы. Тюлевые занавески отсутствовали.

Пьер грустно улыбнулся. Когда-то и он, лишившись родителей, жил в Марселе в «меблирашке» — в таком же свинстве и убожестве. Хотя нет! Насчет свинства он не прав. Порядок в квартире Лиза поддерживала безупречный. Ни пылинки, ни соринки.

Даже книги, которых было немало, стояли на самодельных полках (сколоченных Славиком Марковым) ровненько и аккуратно. Ла Гутин провел пальцем по корешкам — будто только что протерли влажной тряпкой. Он улыбнулся. Определенно девчонка заслуживала лучшей участи, чем быть отравленной газом или ядом в собственной квартире, тем более что, обследовав ее запасы, которые, собственно говоря, отсутствовали, киллер убедился, что подсыпать яд просто некуда — ни кофе, ни сахару. Только соль и спички.

Пьер вернулся в комнату. Роскошные розы, стоявшие на столе в надколотой у горлышка керамической вазе, слегка увяли, словно чувствуя, что им не место в этом доме, где каждый предмет просто вопиет об отвратительной, унизительной нищете. На диване в углу сидел плюшевый медведь с розовым пышным бантом на шее и пуговицей, заменившей потерянный «глаз». Детская игрушка… Ла Гутин конечно же не мог предположить, что Лиза купила этого медведя с первой стипендии, исполнив свою давнюю мечту, и с тех пор засыпала, уложив Михал Потапыча рядом с собой. Только вчера для него не нашлось места на привычном диване — его заняла переводчица Света.

Внимание Ла Гутина привлекла фотография в картонной рамочке, стоявшая под букетом роз. На ней были запечатлены мальчик лет десяти и Лиза — оба счастливые, улыбающиеся. По рамочке неровным детским почерком было написано: «Любимой сестричке Лизе от братика Саши». Пьера словно ударило: ему опять померещился запах горячего молока и хвои.

«Рози, нет, Аманда… Нет, Аманда была потом! Рози, няня Рози!»

Вот кого напомнила ему Лиза Батурина… Его первая няня, дочь крестьянина, бедная, простая девушка из провинции! Все самые лучшие, счастливые воспоминания детства были связаны с ней… Родители тогда еще могли позволить себе держать слуг. А потом матери пришлось ее прогнать. Ла Гутин помнил об этом смутно. Скорее всего, девушка «попала в беду». Но… Как он плакал, когда Рози исчезла. Даже болел. А потом потихоньку забыл. Потому что хотел забыть. Потому что чувствовал себя предателем, который не смог защитить своего единственного друга…

Пьер покачал головой. Определенно пребывание на земле предков делало его сентиментальным!

Он установил один из «жучков» многоканального подслушивающего устройства, любезно предоставленного ему Изборским, и собрался уходить, но тут в дверь квартиры затрезвонили.

— Лиза! Лизка! Чучело! Ты чего там как мышь затаилась? Я же слышал, что ты дома!

«Черт! — подумал Ла Гутин. — Только этого не хватало».

Глава 25

Лиза выскочила из троллейбуса и поспешила к зданию библиотеки. Сначала она не поняла, в чем дело, — перед входом царило непривычное оживление. Все сотрудники высыпали на улицу и что-то бурно обсуждали. Здание оцепили омоновцы в бронежилетах и милиционеры. Вокруг бурлила толпа.

— Нет! Этого просто не может быть! — нервно восклицала Наталья Викторовна, машинально поправляя складки юбки.

— Кто-то по-дурацки пошутил, — поддерживала ее Вика. Курносый нос девушки еще больше вздернулся от возмущения.

— А я вам говорю… — попыталась высказаться Бронислава Станиславовна, но Наталья Викторовна ее резко одернула:

— Опять ваши дикие фантазии? Прекратите!

— И не подумаю! Все сообщу органам!

— Реликт, — пожала плечами Вика и повернулась к толстой добродушной Анжелике Федоровне. — А вы что думаете?

— Ох, да не знаю я ничего, — промямлила та, страдальчески закатывая глаза. — У меня там продукты в холодильнике остались… Курица…

— Сама ты курица, — пробормотала Вика.

— Девочки, что случилось? — спросила Лиза, пробившись сквозь толпу к сослуживицам.

— В нашу библиотеку бомбу подложили… — начала Вика, но в этот момент Бронислава Станиславовна издала дикий вопль, хищно вцепилась в плечо Лизы и завопила:

— Товарищ начальник! Товарищ начальник! Я террористку поймала!

Лиза, как, впрочем, и все окружающие, онемела от удивления.

К ним подошел огромный омоновец в пятнистой форме, бронежилете и с автоматом наперевес.

— В чем дело? — раздраженно поинтересовался он.

— Держите ее, товарищ капитан! Это все она!

— Н-да? — скептически усмехнулся омоновец, окидывая сжавшуюся от страха Лизу оценивающим взглядом. — Не похоже.

— Она! Она! Она вчера с иностранцами встречалась! Я слышала — по-английски говорили, товарищ майор. Он ее все фотографировал, фотографировал. Наверное, для заграничных газет.

— Ну и что? Зачем фотографировал? — не понял омоновец.

— Она вступила в сговор с иностранными аферистами и украла редкие книги из нашей библиотеки, товарищ подполковник! — с пафосом изрекла Бронислава Станиславовна. Впав в обличительный раж, она готова была возвести омоновца в ранг маршала.

— Ага, «Хижину дяди Тома», — съехидничала Вика.

— Это ты думаешь, что у нас ничего нет! — возмутилась сплетница. — А я всегда подозревала, что эта аферистка международного класса раскопала что-то среди книг! И конечно же никому не сказала! Миллионершей стать захотела! Вот недавно случай был — тоже редкие книги за границу продали, и по телевизору показывали, и в газетах…

— А бомба-то при чем? — ухмыльнулся омоновец — старший лейтенант, не без иронии поглядывая на пышнотелую даму с нелепым шиньоном, заметно отличавшимся по цвету от ее собственных жиденьких волос.

— Это она чтобы следы замести!

Сотрудницы, ни одна из которых не была в свое время обойдена вниманием щедрой на фантазии Брониславы Станиславовны, возмущенно загомонили.

— Что за дикая ложь! — воскликнула Наталья Викторовна. — Лиза — честный человек!

— Ненормальная вы, Бронислава Станиславовна! — закричала Вика. — В прошлом году про меня наврали, что я с иностранцами по ресторанам хожу, даже мужу умудрились позвонить! Теперь про Лизу сочиняете! Ну какие с ней иностранцы общаться будут?

— А про меня придумала, что я листы из книг в читальном зале вырываю… — проворчала Анжелика Федоровна, поколебалась и добавила: — Змея!

— Постойте. — Лиза наконец взяла себя в руки. — Я сейчас все объясню. Иностранцы правда были. Один сказал, что ищет фотомодель и я ему подхожу, но он наврал, потому что искал не фотомодель, а правнучку моей прабабушки, а это оказалась не моя прабабушка и я не ее правнучка, то есть я, конечно, ее правнучка, но не та. То есть не та прабабушка…

— Вы меня совершенно запутали, — затряс головой старший лейтенант. — Какой иностранец? Какая фотомодель? Какая правнучка? Какая прабабушка?

— Не моя! Я же и говорю, он все перепутал. А Света в него влюбилась. Зато другой нашел меня правильно. А вы, Бронислава Станиславовна, — девушка повернулась к плотоядно ухмылявшейся сплетнице, — не сочиняйте. Зачем мне книги красть, если я наследство получу? Тринадцать миллионов долларов!

Лицо Брониславы Станиславовны вытянулось.

— Н-наследство?!

— Да, наследство. И бумаги пришли, и адвокат Гаррис сказал!

«Сумасшедшая, — подумал не без раздражения омоновец. — Фотомодель, прабабушка, наследство, иностранцы да еще и влюбленная Света! Точно сумасшедшая!»

— Идите, девушка, — сказал он. — Идите. Не стойте тут… А вы, гражданка, воду не мутите! От ваших фантазий люди с ума сходят.

Омоновец, считая инцидент исчерпанным, резко развернулся и направился к только что подъехавшей машине.

— Проезжайте! Проезжайте! Не задерживайтесь!

— Лиза?.. — сокрушенно развела руками Наталья Викторовна, с осуждением глядя на девушку. — Ну что ты тут наговорила? И тебе не стыдно болтать такую чепуху?

— Простите, Наталья Викторовна! Но это не чепуха. Я как раз хотела попросить у вас отпуск, чтобы оформить все документы. Я ведь уже два года отпуск не брала.

— Лизка, ты нас не разыгрываешь? — ахнула Вика. — Правда тринадцать миллионов долларов? Просто не верится…

— Правда. — Лиза вспомнила, что Гаррис советовал ей не распространяться относительно наследства, и расстроилась.

— С тебя поход в ресторан, — хихикнула ни на секунду не поверившая ей Анжелика Федоровна.

— Какой ресторан?! — возмутилась Бронислава Станиславовна, доверчивая, как все «профессиональные» лгуны. — Пусть каждой подруге по машине купит. Надо ценить своих настоящих друзей.

— Особенно вас, — ядовито откликнулась Вика.

— Ну да! — совершенно серьезно подтвердила Бронислава Станиславовна.

— Иди, Лиза, иди, — вздохнула Наталья Викторовна. — Только заявление напиши. Тебе и правда нужно отдохнуть. Ты, голубушка, совсем заработалась.

У двери своей квартиры Лиза встретила Боба Гарриса.

— Мисс Лиза! — обрадовался истомленный ожиданием адвокат.

— Боб, здравствуйте. Но… Мы же договорились: просто Боб, просто Лиза.

— Да, да! Ви готов ехат по дела?

Вспомнив о плане, который придумали они со Светланой, Лиза постаралась кокетливо улыбнуться:

— Я бы хотела переодеться. Мне не хочется выглядеть чучелом при вас.

— Чучелом? Что есть чучелом?

Девушка распахнула дверь и пригласила адвоката войти.

Пока она красилась, приводила в порядок волосы и переодевалась, прошло не меньше часа. Гаррис терпеливо ждал.

Когда же она вышла, нельзя было не признать, что она справилась не хуже, чем это удавалось Свете.

— А мы вернемся до шести часов? Я обещала Свете и Джейку, что вечером мы опять поедем… м-м-м… развлекаться. Джейк хочет отвести меня в казино.

Как всегда, когда при нем говорили по-русски, лицо Боба стало напряженно-сосредоточенным.

— О да, — ответил он после некоторого раздумья.

— Я хочу, чтобы вы меня сопровождали, — многообещающим тоном произнесла Лиза, чувствуя себя при этом полной дурой.

— В качество ваш адвокат? — улыбнулся Боб.

— В качестве… моего… э-э-э… друга. Ведь мы друзья?

— О да!

— И еще, Боб… Мне совсем не нравится Херби… Он меня смущает. Но мне не хочется огорчать Свету, — промямлила Лиза и подумала: «Что я несу? А вдруг он скажет Херби, чтобы он от меня отстал? Тогда наш план провалится…»

— Оу йе?

— Но вы ему ничего пока не говорите, — усердно кокетничала Лиза с грацией коровы, танцующей на льду.

Боб не верил своим глазам: «Что это с ней? Неужели я ей понравился? Выходит, моя тактика была верной?»

— И еще… Давайте я буду с вами говорить по-английски, а вы со мной по-русски. И будем исправлять ошибки друг друга. Ведь это естественно для… друзей? — Девушка попробовала бросить на адвоката многозначительный взгляд.

— О да! — с притворным энтузиазмом воскликнул Гаррис, чувствовавший себя из-за неуклюжих кривляний Лизы едва ли не более неловко, чем она сама.

На пороге они столкнулись со Славиком Марковым.

— Лиз, ты чего мне утром дверь не открыла? — обиженным тоном осведомился он. — Нос задираешь? Тьфу ты! Никак не привыкну к твоим превращениям! Привет, Боб!

— Привет, Славик, — отозвался адвокат. — Рад тебе видать!

— Я утром на работу ходила… — виновато, будто оправдываясь, сказала девушка.

— Ни фига. Я слышал, как ты бродила из комнаты в кухню. И назад.

— Но… Может, ко мне опять кто-нибудь залезал? — Лиза озабоченно посмотрела на Гусара.

— У тебя ничего не пропало? — спросил он.

— Да вроде нет…

— Лиза, нам ехат, — напомнил Боб.

— Да. Слушай, Слав, забеги вечерком, ладно? Только попозже. И поглядывай тут…

— Хорошо. Только я сегодня часов в двенадцать приду.

— Ничего, я не лягу.

Глава 26

Казино располагалось на пришвартованном к набережной корабле. Лиза уже побывала с Джейком и Светой в шикарных ресторанах и чувствовала себя там отвратительно: ей казалось, что она, как вор в чужой дом, забралась в чужую жизнь. Настолько чужую, что ей не было в ней места. Она с опаской поглядывала на официантов, будто они только и мечтали с позором выгнать ее, поскольку она не имела никакого права ни сидеть за столиком, уставленным непривычными блюдами, ни слушать игру оркестра, ни смотреть на танцующих на ярко освещенной сцене девушек, ни танцевать среди самодовольных мужчин и разряженных в пух и прах женщин…

В казино же она совсем растерялась. Зачарованно наблюдая за метавшимся по кругу шариком, она страшно боялась, что крупье прикрикнет на нее и прикажет отойти, чтобы она не мешала играть другим.

— Улыбайся Гаррису, — прошипела стоявшая рядом Света, толкая ее локтем.

Лиза вымученно улыбнулась, встретившись с адвокатом глазами.

— Света, но он подумает… что я… Что я собираюсь купить его! Он же лишился работы… Он в безвыходном положении… А я… — прошептала девушка.

— Пустяки! Потом все объяснишь. Да он, кстати, и рад без памяти.

— Мисс Лиза… Вы ведь впервые в казино? — сказал, пробравшись к девушкам поближе, Джейк Херби.

— Да.

— Тогда вам обязательно надо играть!

Лиза, не уверенная, что правильно его поняла, повернулась к Свете:

— Он говорит, чтобы я играла, да?

Переводчица кивнула.

— Но у меня нет денег.

Боб Гаррис, увлеченно наблюдавший за игрой, заметив, что Херби что-то говорит Лизе, поспешил подойти. Он услышал последнюю фразу и поспешно достал бумажник.

— Правда, правда! Как это по-русску? Ви — новичок. Повезет!

— Да. — Света не сводила глаз с Херби. — Новичкам везет.

Джейк словно бы догадался, о чем идет речь, и тоже вытащил деньги.

Лиза уставилась на доллары, которые ей предлагали, и неуверенно протянула руку, собираясь взять деньги у Гарриса. Херби потемнел, как туча.

— Нет, — вмешалась переводчица. — Купите ей жетоны, мистер Гаррис.

Принужденно рассмеявшись, Херби сказал, что купит ей еще больше жетонов, когда она проиграет эти.

— Как проиграю? — испугалась девушка. — Такую кучу денег? Вы же говорите, что я выиграю? Сто пятьдесят долларов… Ох нет! Это же больше трех тысяч! — Она даже открыла от волнения рот. — У меня… Я даже и отпускных еще не получила… Ох, да их все равно не хватит. А сейчас у меня всего десятка осталась!

— Да замолчи ты! — сделав страшное лицо, прошептала Света и больно сжала ей руку. — Подумаешь! Ничего страшного, если и проиграешь! Не обеднеют штатники. Для них это — тьфу!

— Ты с ума сошла! — запротестовала богатая наследница.

— Играй, Лиза! Не волновайся. — Боб протягивал ей кучку жетонов.

Зажмурив глаза, девушка бросила их на стол.

— Делайте вашу игру, господа! — как попугай повторял крупье.

— Ставки сделаны!

Эти слова громом отдались в мозгу Лизы, и она зажмурилась еще сильнее.

— И что мне теперь делать? — растерянно повторила Лиза, разглядывая пачку долларов.

— Да что хочешь, — фыркнула Света и шепотом добавила: — Верни бабки Гаррису. Хотя нет… Перетопчется. Потом.

— Поздравляю, — кисло сказал Херби, уже не сомневавшийся в том, что внимание богатой наследницы приковано к сопернику.

— Я рад, Лиза, — улыбнулся адвокат. — Ну, Херби? Что дальше? Куда пойдем? В ресторан?

— Ой нет! Я очень устала. Поеду домой… — возразила Лиза, оглядываясь на Светлану. Она очень хотела поскорее претворить в жизнь составленный ими план, чтобы избавиться от унизительной необходимости кокетничать с Гаррисом. Она прекрасно понимала, что флирт — не ее стихия, и сознавала нелепость своих кривляний.

— О! Как же так? Надо отпраздновать ваш выигрыш, — возразил Херби, который все еще надеялся, что на глупую девицу нашло временное умопомрачение: совсем она ослепла, что ли, если предпочла Гарриса ему?

Адвокат укоризненно на него посмотрел:

— Джейк, мисс Лиза устала.

— Ну что ж?..

— Вот что я придумала! — радостно воскликнула Света. — Я сегодня опять останусь у Лизы, а завтра мы с ней пойдем за покупками, и я ей помогу устроить вечеринку. Ты согласна, Лиза?

— Разумеется! — живо откликнулась та и с идиотской, будто приклеенной улыбкой повернулась к Гаррису: — Надеюсь, вас не задержат дела? А то я очень огорчусь!

Глава 27

Андрей Заварзин скучал. Он валялся на диване, под тускло горевшим ночником и без особого интереса просматривал газету «СПИД-инфо». «Человек предполагает — Господь Бог располагает». Он часто повторял это высказывание, но не любил, когда приходилось убеждаться в его справедливости на собственном опыте. Сейчас был именно такой случай. Ему нежданно-негаданно пришлось коротать вечер на конспиративной квартире, снятой им для слежки за Лизой Батуриной. Мало того, ему и заночевать предстояло именно здесь! Черт бы побрал! Спать придется не раздеваясь, постельного белья, естественно, не было, да он и ни при каких обстоятельствах не сумел бы заставить себя им воспользоваться — какие простыни могли оказаться в подобном слоновнике?

Поскольку Андрей жил один, друзья иногда просили его… об одолжении, чтобы попытаться устроить свое счастье или просто развлечься на обломках его семейного очага, что было в принципе понятно, в силу особенностей своей работы он довольно часто отсутствовал дома.

Впрочем, обломки семейного очага — слишком сильно сказано. Однокомнатная квартира на задворках Москвы, доставшаяся Андрею после развода и размена, вовсе не могла называться берлогой холостяка. Он умудрился купить не шикарную, но вполне приличную мебель, обзавелся неплохой аппаратурой, даже развесил по стенам несколько картин, подаренных знакомым художником, который называл себя психоделическим сюрреалистом, и постоянно поддерживал в доме армейский порядок. Кроме того, его холодильник всегда был полон — он страшно не любил себе в чем-то отказывать и несмотря на то, что был худощав, имел отличный аппетит. Скорее всего, именно то, что он оказался далеко от своего холодильника, раздражало его в данный момент больше всего.

Товарищ, попросивший у него ключи, появился столь неожиданно, что Заварзин не сумел придумать достойного повода для отказа и, проклиная все на свете, отправился на квартиру напротив дома Лизы Батуриной, благо до окончания срока аренды оставалась еще неделя.

Он не собирался больше там появляться, а потому собрал и вывез не только свое спецоборудование, но и продукты. По пути от метро Ой купил только несколько банок пива «Скол» и сигареты, совершенно забыв, что не оставил на своем временном наблюдательном пункте ни крошки съестного — нечего тараканов баловать! Теперь Заварзин горько сожалел о проявленной педантичности.

Он хотел было сходить в какой-нибудь ларек, но вспомнил, что ближайший находится на полпути к метро, и совсем расстроился — он ужасно не любил ходить пешком. В его машине обломился наконечник правой рулевой тяги, а умелец Левша, любивший все делать обстоятельно, с ремонтом не спешил, вот и пришлось Заварзину временно переквалифицироваться в пешеходы.

Детектив мучился поистине гамлетовским вопросом: идти или не идти? Голод боролся с ленью, и борьба шла с переменным успехом.

Немного раздосадованный собственной нерешительностью, Андрей чертыхнулся и встал, чтобы взять следующую банку пива, из выставленных им в ряд на подоконнике. Машинально, по привычке, он бросил взгляд на знакомую, точно родная пятерня, территорию, прилегавшую к дому Лизы, и увидел, как остановилось такси, из которого вышли Гаррис, Херби, Лиза и Светлана.

«Спелись, — мрачно подумал голодный детектив. — Ну и свинство! Из собственного дома выперли, подсматривай теперь красивую жизнь в чужих окнах…»

Однако теплая компания разделилась — девушки ушли в дом, а мужчины уехали. Андрей пожал плечами и собрался вернуться на диван в глубине комнаты, но, к своему удивлению, увидел, как из подъезда, озираясь, выскочила Светлана и побежала по направлению к ближайшей оживленной улице.

«Почему ее не отвезли, как обычно, домой?» — подумал Заварзин, придвинул к окну стул, погасил ночник и приготовился наблюдать.

Скоро погас свет — Лиза легла спать, хотя не было еще и десяти вечера.

Частный детектив не мог понять, что его тревожило, но он доверял своей интуиции…

Многофункциональный прибор, предоставленный Ла Гутину директором «Ундины», показывал, что в квартире Лизы установлено подслушивающее устройство. Оно, правда, скоро перестало работать, но это не могло не насторожить контрактера. Кто приказал установить его? Изборский? Ни в коем случае, тогда бы он ни за что не удовлетворил просьбу Пьера. Тогда кто же? Милиция? Наследники всесильного КГБ? Так или иначе, существовал некто, желавший быть в курсе того, что происходило в квартире богатой наследницы. Приятного мало, но… контрактер продолжал действовать по намеченному плану.

Ему удалось оснастить «жучками» и номера Гарриса и Херби. Теперь оставалось только ждать. И все-таки сомнения не покидали Пьера. Он даже подумал, что скорее предпочел бы убить вместо Батуриной прохвостов, гонявшихся за ее деньгами! Может быть, проделать тот же трюк, который когда-то успешно сработал с Изборским и компанией? Но деньги… Тогда они достанутся девушке, а не его клиентке, и он ничего не получит. А собственно, почему? Если с ней поговорить… Размышления Ла Гутина прервал звук двери, хлопнувшей в номере Херби. Киллер насторожился и приготовился слушать.

Глава 28

— Итак, ты считаешь, что выиграл? — зло спросил Джейк.

— Я просто уверен в этом. Она влюбилась, как кошка. — Боб презрительно фыркнул. — Так что не видать тебе денежек как своих ушей. Боже, но какие ужасные у нее манеры!

— Мне нужны эти деньги, и я получу их! — Херби гаденько улыбнулся. — С Лизой Батуриной или… — Он выдержал эффектную паузу. — Или с Бет Моргенсон!

— Ах вот как? Я догадывался, что именно ты стал любовником Бет. Можешь мне поверить — я плевал на это! Но… Я позабочусь о Лизе! Обеспечу ей охрану.

— Возможно, тебе и удастся обезопасить ее от меня, но не от человека Валентины Вальдмайер. Она прислала наемного убийцу! Француза… Не обратил внимания? Такой высокий прихрамывающий блондин. В черном плаще, похожем на твой. Я видел его здесь, в гостинице.

— И ты молчал? — вознегодовал Гаррис. — Неужели у тебя совсем нет совести?

— Нет, когда дело касается денег. Впрочем, я держу ситуацию под контролем. Коридорная сообщает мне, если он выходит из номера. Сейчас он у себя, так что не беспокойся. Но, Боб, неужели мы не сможем договориться?

— Не сможем. Мне очень нужны эти деньги. И раз я не получу их вместе с Бет Моргенсон, я получу их с этой русской… Кстати, она явно из породы счастливчиков! Я что-то не припомню, чтобы кто-нибудь на моих глазах за десять минут выигрывал в рулетку четыре тысячи долларов!

Стоя под дверью номера Джейка Херби, Света кусала губы, чтобы не разрыдаться. Ее хрустальная мечта разлетелась вдребезги! Переводчица поняла: здесь опять нет места для нее, Светланы Ерохиной! Два негодяя, наперебой рвущихся обдурить доверчивую наследницу… Адвокат и… липовый романтик — любовник какой-то Бет! Какие подонки! Им нужны только деньги! Света почувствовала себя обманутой, брошенной, преданной!

Мужчины высказывались совершенно не стесняясь, и переводчица слышала каждое слово.

То, что Света якобы собралась переночевать у Лизы, чтобы помочь подготовиться к запланированной вечеринке, было частью плана, придуманного девушками. Конечно, они не могли предположить, что Лизе так крупно повезет, но идея устроить что-то вроде домашнего праздника была высказана именно ею, прежде всего это давало ей возможность отдохнуть от утомительных посещений ресторанов и других людных мест.

Еще по дороге домой, в такси, Лиза попыталась всучить Херби деньги за платье и все остальное. Он с негодованием отверг ее предложение, равно как и Гаррис, отказавшийся взять сто пятьдесят долларов, на которые она играла. Попрощавшись перед дверью подъезда (с Джейком — холодно, с Бобом — многозначительно-томно), Лиза, сопровождаемая Светланой, пошла домой.

Выждав несколько минут, переводчица чмокнула подружку в щеку и помчалась вдогонку за Херби. Объяснение девушки придумали вместе: ей пришлось это сделать якобы потому, что Лиза не взяла из сумки Джейка свой ключ. Сама же она настолько устала, что подружка оставила ее ждать у соседа Славика. Потом, не обнаружив ключа, можно было сказать, что Лиза его просто потеряла. Переводчица полагала, что, оказавшись в номере отвергнутого Херби, сумеет его утешить и занять в его сердце место Батуриной, разъяснив наивному романтику, что Лиза вовсе не та Батурина, которую он искал.

Света удачно поймала такси и оказалась возле гостиницы почти одновременно с Гаррисом и Херби. Она даже подождала немного, чтобы дать им возможность попрощаться, но…

Адвокат оказался в номере у Джейка! Она хотела дождаться, пока Гаррис уйдет, затаившись где-нибудь в уголке, но их разговор привлек ее внимание.

Разумнее всего было бы потихоньку сбежать и раскрыть Лизе глаза на замыслы американцев, но, услышав полные цинизма слова Херби, переводчица пришла в бешенство и не смогла сдержаться.

Рывком распахнув дверь, девушка ураганом ворвалась в номер и закричала:

— Подонки! Мерзавцы! Мошенники! Я все расскажу Лизе, и она пошлет вас обоих к черту! На вас, мистер Гаррис, мне наплевать, но, уверяю, вам не получить из денег Лизы ни никеля, ни цента! Она притворялась, что вы ей нравитесь, потому что я просила ее об этом! Вы ей совершенно безразличны! Так же, как и вы… Вы, Джейк! Теперь я знаю, какой вы негодяй! Вы готовы даже пойти на убийство! Как вы сказали? Высокий хромой блондин в черном плаще? Я сообщу в милицию! А ведь я готова была влюбиться в вас, Джейк! — Из глаз девушки брызнули слезы, она круто повернулась и бросилась вон из номера.

Гаррис и Херби замерли, словно в один миг превратились в статуи. Через несколько мгновений они сбросили с себя оцепенение и переглянулись.

— Ее надо остановить… — сказал Боб.

— Так чего же мы ждем?

— Черт! — Пьер Ла Гутин вскочил. И Херби и Гаррис были абсолютно правы! Ее необходимо остановить — не хватало ему еще неприятностей с властями. Он схватил плащ и, не попадая рукой в рукав, выбежал из номера.

Джейк и Боб как безумные мчались вниз по лестнице: если эта проныра все расскажет наследнице, они оба лишатся малейшей надежды! Надо уговорить ее молчать! Пообещать денег. Наврать, что она их неправильно поняла. Тут они были единодушны.

— Боб, ты не находишь, что наши шансы опять сравнялись? — ехидно бросил Херби.

— Да, они сравнялись, но на нуле! Мне лично вовсе не до шуто… О проклятье!.. — Гаррис оступился и свалился с лестницы. — Черт!

— О, Боб… — взволнованно произнес Джейк, которого беспокоила вовсе не травма адвоката, а то, как тот упал. Словно бы и ни с чего? Может быть, он преследует какие-то свои, тайные цели? Хочет избавиться от него? Остаться в одиночестве?

Гаррис попытался встать, но тут же вновь опустился на ступени:

— Кажется, я подвернул ногу! Беги один.

Однако плейбой неожиданно продемонстрировал, как он ценит старую дружбу.

— Я провожу тебя в номер… — настаивал он, помогая Гаррису подняться.

— Глупости, беги! Не мешкай!

Херби дернулся, и поддерживаемый им адвокат едва не упал.

— Ты с ума сошел, Джейк! — закричал он.

— Я уронил запонку… Где же она?.. — Херби в растерянности шарил глазами по ковру, застилавшему лестницу. — О дьявол, она дорогая! А вот, нашел! Пойдем-ка, старина… — Он вновь подхватил адвоката под локоть.

— Да прекрати же ты, черт возьми! — закричал тот. — Скорее, а то не догонишь ее!

— Она поедет общественным транспортом. А я возьму машину. Я успею. Перехвачу ее возле дома Батуриной. Я не могу оставить тебя… — В голосе Джейка звучала тревога, которую можно было бы счесть искренней, если бы он не смотрел на соперника пронзительным, испытующим взглядом. — Обопрись на мое плечо…

Херби проводил адвоката, стараясь понять: на самом деле тот не может идти без посторонней помощи или притворяется, уложил его на диван и поспешил в погоню за переводчицей, на минутку заскочив в свой номер.

— Мистер Херби! — окликнула его коридорная.

— Потом! Потом! — отмахнулся он.

Глава 29

Заварзин усмехнулся — около одиннадцати в подъезд, где находилась квартира наследницы, вошел его бывший клиент. Правда, толком разглядеть его частному детективу не удалось, поскольку лампочка, освещавшая вход, давала слишком мало света. Андрей пожалел, что отвез домой подзорную трубу, — хотелось бы ему посмотреть на физиономию адвоката, приготовившегося к решительному штурму крепости. А как иначе истолковать его появление здесь в столь поздний час?

Заварзин перенес все внимание на окна Батуриной. Он прождал пять минут, десять… Свет не загорался. Может быть, Гаррис приехал к Маркову? Но там тоже темно. Чего же он ждет? Начал накрапывать дождь.

На освещенном пятачке перед ступеньками появилась переводчица Светлана, она явно очень торопилась. Заварзин присвистнул.

«А этой-то что опять здесь понадобилось? Интересно!»

Убийца сумел опередить свою жертву. Он затаился в темноте под лестницей и замер. Ждать пришлось недолго. В полутемный подъезд вбежала запыхавшаяся, кипевшая от негодования Светлана. Как разрумянились ее щеки, как сверкали глаза! На мгновение в душе убийцы шевельнулось сожаление. Но лишь на мгновение…

Выступив из темноты, он схватил успевшую подняться на несколько ступенек девушку.

— Кто?.. Что?.. — только и успела произнести переводчица.

Руки убийцы сомкнулись на ее хрупком горле. Он действовал быстро и хладнокровно. Когда девушка обмякла, он оттащил ее под лестницу, достал из кармана пол-литровую бутылку шотландского виски, влил немного в открытый рот жертвы и выплеснул остатки на ее одежду.

Блондин в черном плаще торопливо вышел из подъезда, поднял воротник, защищаясь от все усиливавшегося дождя, и зашагал, торопясь завернуть за угол дома. Он хромал. Заварзин не поверил своим глазам. Значит… Это был не Гаррис? Это был незнакомец с квадратной челюстью? Лица разглядеть было невозможно. Заварзин бросил взгляд на окна Лизы. Свет там так и не загорелся. Андрей не хотел верить в то, что случилось самое плохое. Он подхватил валявшуюся на диване куртку и выбежал на темную улицу. К этому моменту неизвестный уже скрылся за углом, зато к подъезду шел, натянув на голову ветровку, сосед Лизы, — Слава Марков.

Заварзин хотел окликнуть его, но, оглянувшись, увидел… поспешно уходившего хромого блондина в черном плаще! Андрей готов был поклясться, что незнакомец повернул от подъезда налево и сразу свернул за дом. Теперь же он двигался направо — в сторону четвертого подъезда. Частный детектив бросился было за ним, но его остановил хриплый вопль, раздавшийся в подъезде. Тотчас же на улицу выскочил Марков.

Подбежав к ополоумевшему от ужаса парню, Заварзин схватил его за плечи, крепко встряхнул и прошипел:

— Не ори, дурак!

Храбрый Гусар, заикаясь, прошептал:

— М-мужик! Там девчонка лежит… Света-переводчица. Не живая, блин…

Заварзин оглянулся — незнакомец в черном плаще исчез. Вдалеке послышался шум отъехавшей машины.

— А ч-черт! — процедил сквозь зубы Андрей. — Ушел.

— Кто?

— Ладно, потом. Она точно мертвая?

— П-по-моему… — Марков схватился за голову. — Это что ж такое делается, блин?

— Пошли.

— Куда?!

— Посмотрим.

— Не-ет! — взвыл Слава.

— Ладно, стой тут.

Заварзин заглянул в темный подъезд. Под лестницей, неестественно изогнувшись и запрокинув голову, лежала Светлана. Ее мертвые глаза смотрели в потолок. Андрей подошел ближе. Лицо убитой выражало не испуг, не ужас, а безмерное удивление. Заварзин вернулся к ожидавшему на улице Маркову.

— В милицию надо звонить… — жалобно протянул тот. С волос Славы стекали струйки воды. Он механически вытер рукой мокрое от ставшего проливным дождя лицо.

— Слав, у тебя ключа от квартиры Батуриной нет?

— У меня? Нет… Слушай, а ты откуда знаешь? Лизку? Меня? — Марков с подозрением посмотрел на незнакомого черноволосого парня.

— Все потом. Надо идти к ней.

— Что?! Ты думаешь, и ее?.. Бли-и-н! — Славик с ужасом уставился на Заварзина.

— Я не знаю, но не исключаю такой возможности…

— Н-но п-почему?!

Андрей усмехнулся:

— Ее наследство.

— Лизка! — Слава ринулся в подъезд.

Заварзин опять поймал его за рукав:

— Только тихо!

Марков бросил на него яростный взгляд, вырвался и побежал в дом.

Частный детектив пожал плечами и поспешно последовал за ним. Догнав парня у двери квартиры Лизы Батуриной, он остановился, ожидая, когда тому надоест терзать звонок, издававший слабые, захлебывавшиеся трели.

— Не отзывается, блин! — тихо сказал Слава, беспомощно оглядываясь на Андрея. — Стучать?

— Не вздумай, весь подъезд перебудишь. — Заварзин порылся в кармане, отодвинул Маркова и начал ковыряться в замке хитро изогнутой железкой.

— Черт! — хлопнул себя по лбу Гусар. — Я же ее дверь гвоздем открывал… И как я не подумал?

— В критических ситуациях люди ведут себя по-разному, — философски заметил Заварзин. — У некоторых обостряются природные способности, а некоторые… — дверь со скрипом отворилась, — дуреют…

Не слушая его ехидных рассуждений, Слава влетел в квартиру. Детектив прикрыл дверь и последовал за ним. На середине комнаты Марков, точно наткнувшись на невидимую преграду, замедлил шаг. К дивану, на котором, обнимая плюшевого медведя, лежала Лиза, мужчины приблизились вместе.

На лицо девушки падал лунный свет. Оно казалось мертвенно-бледным. Лиза Батурина лежала неподвижно, словно бы и не дыша. В комнате повисла зловещая тишина.

Заварзин, почувствовав, что Марков сейчас закричит, запечатал ему ладонью рот:

— Молчи, криком ей не поможешь!

Глава 30

Херби тихо постучал в дверь номера Роберта Гарриса.

— Войдите! — нетерпеливо откликнулся тот.

Увидев Джейка, Боб с трудом поднялся, опираясь о столик.

— Ну как? — с надеждой спросил он, запахивая махровый халат, который он надел поверх брюк и рубашки.

— Мы погибли, Боб. Я не сумел объяснить шоферу, куда ехать.

— То есть…

— Я не нашел дом Лизы Батуриной! Я заблудился, черт возьми! Ты же знаешь — я ни слова по-русски не понимаю! Надо было ехать вместе.

— О, дьявол!

— Ну что ж, Боб… — понурившись, продолжал Херби. — Мы боролись и… проиграли… Оба… Теперь можно возвращаться домой…

— И не подумаю! — заявил Гаррис. — Это тебе можно возвращаться! Это ты наговорил черт-те чего! Это ты готов был допустить, чтобы ее убили, а я… Я не сказал и не сделал ничего особенного. Подумаешь! Собрался жениться на деньгах! Все сплошь и рядом так поступают.

— Но для такой девушки, как Лиза, узнать, что ты проявлял интерес к ее деньгам, а не к ней, будет ударом. Она и слышать о тебе не захочет. И ты, дорогой мой, прекрасно это понимаешь! У тебя не осталось ни одного шанса. Кстати, Света сказала, что она притворялась и ты ей совсем не нравишься!

— Посмотрим. В конце концов, она теперь моя клиентка.

— Не думаю, что она ей останется после сокрушительных разоблачений Светланы… Но, как знаешь… — Джейк вдруг осекся и внимательно посмотрел на голову приятеля. — А кстати, Боб, почему у тебя волосы мокрые?

— А-а… — отмахнулся расстроенный Гаррис. — Я так нервничал, что несколько раз совал голову под горячую воду, чтобы хоть немного успокоиться. Давай выпьем, Джейк. Я так огорчен, что просто не могу оставаться сейчас один. Думаю, ты тоже. И все это из-за влюбившейся в тебя шлюшки переводчицы!.. Черт бы ее побрал!

— Давай. — Херби пригладил темные волосы, вымокшие под дождем, под который он попал во время не увенчавшейся успехом погони, и пристально посмотрел на адвоката.

Боб, заметно хромая и опираясь на мебель, прошел в спальню и вынес оттуда початую бутылку шотландского виски.

— Бокалы возьми сам, — сказал он сердито, перехватив взгляд Херби. — Неужели не видишь, что я еле хожу?

— Вижу-вижу…

Глава 31

Заварзин потянул за край тонкое одеяло в цветастом пододеяльнике, собираясь прикрыть лицо девушки. Только сейчас он понял, что с самого начала испытывал к ней безотчетную, необъяснимую жалость. Его мучила совесть — ведь чувствовал, догадывался, что ей грозит опасность! И не вмешался, не предупредил, не защитил… Погибла беззащитная, никогда в жизни никому не причинившая вреда девушка… А он… Молчал. Высчитывал, выгодно ему вмешиваться или нет. Неужели в нем уже ничего человеческого не осталось? Все вытеснил эгоизм, а единственной целью в жизни стала погоня за легким заработком! К черту! Он найдет ее убийцу. Сам!

— Эх, Лизка, — с горечью прошептал Слава.

Забывший о его присутствии Андрей вздрогнул и рывком закрыл лицо Лизы Батуриной.

Тотчас же раздался истошный визг, и «убитая» подскочила на кровати.

— Кто здесь? Что вам надо? — испуганно спросила она, хлопая спросонья глазами.

— Лизка! Черт! Живая! — радостно завопил Гусар. — Ну ты нас и напугала, блин, чучела! Надо же? Живая!

— А какая я должна быть? Или ты надеялся, что я скончаюсь от разрыва сердца, увидев среди ночи твою наглую рожу? Что вы здесь делаете? Кто вас пустил? — Лиза прижала к груди одеяло, прикрывая застиранную сорочку. — Славик, почему ты… с ним? Это же он… Он лазил в мою квартиру!

Этим словам Марков, казалось, удивился куда больше, чем чудесному «воскресению» соседки.

— О-он?! — вытаращился Славик.

— Опять ты орешь? От тебя шуму, как от стаи лягушек в брачный период! Сейчас я все объясню, — рыкнул на него Заварзин.

— Объясните. Уж будьте добры, — с ядовитой иронией сказала Лиза. — Только сначала выйдите оба на кухню — дайте мне одеться.

— Ради Бога! Со всем нашим удовольствием! Только свет не включай, — не обращая внимания на ее тон, попросил частный детектив.

— Это еще почему?

— Ой, Лизка, тут такие дела, блин… — начал Марков и тут же осекся под ледяным взглядом частного детектива. — Мы потом… Расскажем… Ты уж не спорь…

Наконец все успокоилось, уехала опергруппа милиции, отбыл следователь из прокуратуры, и даже жильцы дома, взбудораженные страшным событием, мало-помалу угомонились.

Лиза тихо всхлипывала. Славик вздыхал и ерошил и без того разлохмаченные волосы. Андрей в глубокой задумчивости потирал кончик носа.

— Итак, — наконец прервал он затянувшееся молчание, — давайте начнем сначала…

— Не хочу! Не хочу! — воскликнула Лиза. — Свету убили, а вы даже не дали мне позвонить в милицию! Вы ее бросили там… Одну!

— Уверяю тебя, ей это было совершенно безразлично. Тем более, все сделали и без нас, — спокойно отпарировал Заварзин и добавил: — И, что важно, люди, не имеющие никакого отношения к убийству.

— А я, выходит, имею? — возмутилась Лиза.

— Естественно.

— Да вы!.. Вы… Как вы смеете?!!

— Я же не говорю, что ты убила. Я говорю, что ее убили из-за твоих денег. Или… вместо тебя…

— Вместо? Но… Она же совсем на меня не похожа… И волосы. Света же блондинка… была… — Лиза закрыла лицо руками, и плечи ее опять мелко-мелко задрожали.

— Ну да! Если я тебя в последнее время не узнавал, блин? И волосы ты красить стала! Мало ли, может, тебе в блондинку взбрело перекраситься? — необдуманно вмешался Слава.

— Значит, в ее смерти виновата я?! — В голосе девушки послышались истерические нотки. — Тогда тем более надо идти в милицию и все честно рассказать. Все-все!

Андрей укоризненно посмотрел на Маркова и тихо, но властно произнес:

— Никуда ходить не надо. Сами придут, будь спокойна. А в смерти ее… ты не виновата. А вот твои деньги…

— Деньги. Деньги. Проклятые деньги! Я от них откажусь.

— Не мели чушь, — отрезал Заварзин. — От таких денег может отказаться только законченный идиот. И вообще, господа, давайте-ка без эмоций. Говорить только по делу. Кто что видел? Кто что знает?

— Света не должна была приезжать сюда, — тоном прилежной ученицы сказала Лиза, усилием воли заставив себя успокоиться. — Я не понимаю, почему она здесь оказалась. Если бы наш план не сработал, она бы вернулась домой, а если бы сработал, осталась бы у… — Девушка осеклась.

— У кого? Пойми, я хочу знать правду не из пустого любопытства.

— У Джейка Херби.

— Ага. — Заварзин потер указательным пальцем свой выдающийся нос. — А не у Гарриса?

— Нет. Я помню все, что вы о нем рассказали. Но… то, что Гаррис просил вас выяснить обо мне… кое-что, — девушка слегка покраснела, — вполне естественно. Ведь в завещании определенно сказано…

— Да. Да. Можешь не повторять, — перебил ее частный детектив. — С чего ты решила, что Херби не знал о твоем наследстве?

— Мне Света рассказала… Правда, там чепуха какая-то. Про прабабушку, которой у меня никогда не было… То есть была, конечно… Но другая…

Она умолкла, заметив, что мужчины посмотрели на нее как-то странно.

— Ага. Значит, он все-таки мог знать? Особенно если учесть, что он приятель Гарриса? — уточнил Заварзин.

— Не думаю, — пожала плечами Лиза. — Он так искренне удивился.

Андрей усмехнулся:

— Ага, удивился! А что еще ему было делать?

— Не понравился мне этот усатый, блин! — вмешался Славик. — Сразу не понравился. Так глазами и шмыгает, так и стрижет. Видно, что нервничает, а значит, что? Совесть не чиста.

— Помолчал бы! — одернула его девушка. — Будешь нервным, если всякие пьяные психи на тебя с кулаками бросаются.

— Это не важно. — Заварзин предостерегающе поднял руку. — Лиз, Гаррис точно не собирался к тебе сегодня вечером?

— Нет! Я уже говорила. Что ему тут делать?

— Но он был здесь. Он или кто-то очень на него похожий. И ты, Слав, не мог не видеть этого человека.

— Я?!!

— Понимаешь, он вышел из подъезда и завернул за угол. Пока я спускался, он, скорее всего, заметил тебя, повернулся и побежал в противоположную сторону, чтобы с тобой не столкнуться, ну, чтобы ты его не узнал. Я хотел было за ним погнаться, но тут ты зашел в подъезд, увидел убитую Ерохину и заорал.

— Не-ет. Я Боба около дома не встречал. Ты что-то путаешь. И потом, дождь был. Я голову курткой укрыл. Ни черта не видел, блин. Но… Не-ет… Никто от меня не убегал… Да Боба я бы узнал… он свой парень…

— Ладно. Попробуем иначе. Ты вообще кого-нибудь видел, когда домой шел? Уже здесь, поблизости?

— Ну.

— Кого?

— Вадика Прохорова. Он на машине с друганами куда-то покатил. Я еще подумал, чего это он у нас в районе делает?

— О Господи! — разозлился Заварзин. — Твой Вадик блондин? Он в черном плаще?

— Не-е. Он в машине. — Славик посмотрел на детектива, как на умственно отсталого ребенка. Тот ответил ему уничтожающим взглядом.

— Убийца уходил от дома пешком, — старательно отделяя одно слово от другого, веско проговорил Заварзин. — Понял?

— Понял, — пробурчал Гусар и, почесав затылок, добавил: — Блин. Дай вспомнить. — Он опять сделал паузу, после чего продолжал: — Я это… по сторонам не смотрел. А! Вот что. На остановке парочка стояла. Целовались.

— И все? — не сдавался Заварзин.

В глазах Маркова что-то мелькнуло, он напрягся:

— А ведь и правда! Мужик в черном пальто… или в плаще был. Волосы у него намокли, но… Вроде того сивый или блондин, как ты говоришь! Воротник поднял и рожу вот так… вроде прикрыл наполовину. Рукой.

— Отлично! Это был Гаррис? — Заварзин подался вперед.

— Да нет же! Ну я же говорю, блин: Боб — свой парень. Он убить не мог! И он в костюме ходит! — с негодованием воскликнул Слава.

— Ладно, ладно. Мог не мог — это не тебе решать. Я тебя конкретно спрашиваю, Гаррис… то есть тот мужик в плаще. Он тебя увидел, развернулся и убежал? — наседал детектив.

— Иди ты к черту, блин! Никуда он не бегал! Только голову наклонил и дальше похромал.

— Похромал?!

— Ну! Хромой он был! Какой же это Боб?

— Значит, это действительно был тот подозрительный незнакомец… — озабоченно нахмурился Заварзин. — Но как же он тогда оказался у четвертого подъезда?

— Я ничего не понимаю, — вздохнула Лиза, внимательно слушавшая разговор, который вели мужчины.

— Какой незнакомец? — спросил Слава.

— А вот это мне и предстоит выяснить. — Андрей посмотрел в окно. Уже светало.

— Чё делать-то будем? — уныло спросил Слава.

— Лично я — ее охранять, а ты не знаю.

— Ну и я — охранять.

— Что вы такое выдумали? — ахнула девушка.

— Не спорь. Речь идет о твоей жизни. — Частный детектив грустно улыбнулся и слегка поморщился. — И какого черта я впутался в эту историю?

Глава 32

— Ну? — Изборский выжидающе посмотрел на своего ближайшего помощника — Дмитрия Антоновича Кирсанова.

Тот пожал плечами:

— Прохоров показал нам Маркова. Можем взять его хоть сегодня…

— А почему не взяли вчера? — с некоторым раздражением и удивлением поинтересовался Аркадий Афанасьевич.

— Сначала Прохоров разорался, что не хочет быть ни в чем таком замешан. Пришлось его отвезти… Подальше от интересующего нас дома. И естественно, произвести внушение. Пока парни возились, в том домике такое началось! Разлюли-малина! Ребятки подкатили, а там машины ментовские, «скорая»… Ну, словом, они ноги в руки, и…

— Так. А что там случилось?

— Да девку пришили, — неохотно ответил Кирсанов.

— Ту самую?! Батурину?! — Кулаки Изборского непроизвольно сжались. — Проворонили?!!

— Да нет. Другую. Жирный говорит, она к Батуриной захаживала и вместе с ней и иностранцами по Москве моталась. Только он один на нее и сумел глянуть.

— Та-ак, — прищурился Изборский. — Неужели Ла Гутин прокололся? Перепутал жертву? Вот что, Митя, с девки глаз не спускать, с француза тоже… Не думал я… — Изборский покачал головой. — Не думал…

Чего там не думал шеф, Кирсанов переспрашивать не стал.

— А может, того… — начал он и, выразительно посмотрев на Аркадия Афанасьевича, предложил: — Почикать его? Или в трюм… — Мысль ему понравилась и он развил ее: — Обоих?

Изборский посмотрел на помощника — придуривается, что ли? — и сказал:

— Лишнего шума нам не надо. Пасите, и только. Тут дело тонкое — не алкаши какие-нибудь, иностранцы, мать их, да наследница, черт бы всех… — Он на мгновение осклабился. — А Марков чтоб сегодня же был у меня.

— Понятно, — хмуро ответил Кирсанов. Он не разделял уверенности шефа в том, что Маркова удастся разговорить, и считал, что проще все же взять в оборот саму наследницу. Хотя бы под видом охраны… Не дура же? Сообразит, что подружку убили не случайно? Но Изборский явно пребывал не в том настроении, когда с ним можно было что-то обсуждать.

Глава 33

Лиза, так и не сомкнувшая до утра глаз, рвалась в милицию, но Заварзин убедил ее в том, что стражи порядка в любом случае не обойдут ее вниманием. Он же собирался для начала переговорить с Гаррисом и Херби. Он все-таки подозревал адвоката и непременно желал, чтобы на него посмотрел Марков, которому Заварзин объяснил необходимость проведения следственного эксперимента, напомнив, что Слава никогда прежде не видел своего американского кореша в плаще. Ну а хромота — хромым и прикинуться можно!

Позвонив Гаррису в гостиницу, он потребовал, чтобы тот к часу дня явился вместе с Херби к Лизе, — к этому времени Славик должен был вернуться с работы. Адвокат удивился, услышав, что Заварзин взял на себя заботу о Лизе Батуриной, но, когда тот сказал, что хочет оградить своего бывшего клиента и его приятеля от лишних неприятностей, но не желает распространяться об этом по телефону, согласился приехать без лишних возражений.

Недовольная поднявшейся кутерьмой, Лиза приготовила на кухне омлет из принесенных Славой яиц. Сам Марков умчался на работу, чтобы «вырвать из горла» начальства отгул, уверив, что к часу будет, «как штык».

Девушка разложила омлет по тарелкам, налила в чашки слабозаваренный чай и, составив все на большую разделочную доску, как на поднос, понесла в комнату.

Каково же было ее удивление, когда она увидела Андрея, задумчиво перебиравшего ее одежду, грудой сваленную на полу возле настежь распахнутого шкафа.

— Негусто, — критически прокомментировал он, словно бы и не заметив возмущения хозяйки. — Просто портянки какие-то.

Лиза остолбенела от удивления.

— Что вы делаете? — проговорила она.

— Думаю, во что тебя переодеть, — совершенно не замечая тона разгневанной хозяйки, проговорил своевольный гость. — Раз ты умудряешься так лихо менять внешность, просто грех этим не воспользоваться.

— Зачем?

— Затем, чтобы как можно на более долгий срок оттянуть твое превращение в хладный труп.

Девушка задрожала. Любое упоминание об убийстве приводило ее в ужас. Кроме того, она совершила ужасную глупость, позвонив матери Светы, и, разумеется, нарвалась на неприятности. Обезумевшая от горя женщина принялась оскорблять Лизу, обвиняя ее в смерти дочери. А ведь Лиза только поспешила сообщить ей, что есть человек, видевший убийцу, а стало быть, и надежда на скорое возмездие. Заварзин, услышав, как она оправдывается, довольно грубо ее выругал и бесцеремонно положил руку на рычаг.

И сейчас ему было наплевать на несчастную переводчицу, да и на саму Лизу, наверное, тоже.

— Света погибла, а вы… вы циник! — жалобно проговорила она.

— Правда? Ладно, ладно, девочка, мне ее тоже жаль. Но ей-богу, в нашей ситуации лучше не ныть. — Заварзин отпихнул носком ботинка валявшуюся на его пути одежду и подошел к Лизе. Положив руку на ее плечо, он заглянул девушке в глаза: — Знаешь, не такое уж я чудовище. Иначе меня бы здесь не было. Я ведь даже не уверен, что ты сумеешь заплатить мне за работу. Вдруг твое наследство — блеф. Или… — он усмехнулся, — ты случайно окажешься жертвой… ну, скажем, сексуально озабоченных подростков? Ведь пойми, кто-то очень не хочет, чтобы ты получила эти деньги.

— Послушайте. — Лиза покраснела до слез. — Вы взялись меня охранять. И от подростков, заметьте, тоже. Гаррис говорит, что все в порядке и двадцать третьего сентября я стану обладательницей тринадцати миллионов долларов, но если вы сомневаетесь… — Она сунула ему импровизированный поднос и убежала в прихожую. Когда она вернулась, в ее руке была зажата солидная пачка сто- и пятидесятидолларовых купюр.

Швырнув их на стол, Лиза гордо вскинула голову:

— Берите, сколько считаете нужным! А я… Я вам честно скажу — вы мне неприятны, но у меня нет другого выхода. Мне придется прибегнуть к вашей помощи, как бы противны вы мне ни были, потому что я вовсе не дура, как кажется вам, а…

— Ё-мое! — удивленно протянул Заварзин, пропустивший мимо ушей ее гневную тираду. — Сколько тут, девочка?

— Прекратите называть меня девочкой!!!

— Пожалуйста, могу мадемуазелью называть, — ухмыльнулся Андрей. — Если тебе так больше нравится. И все-таки, сколько тут?

— Четыре тысячи долларов, — сердито сказала Лиза.

— Это что? Аванс? В счет наследства?

— Нет, в казино выиграла.

— Везучая. Но теперь о казино придется забыть. Будешь сидеть дома, причем тихо, как мышь. Или… Я подумаю, может, тебя вообще лучше где-нибудь спрятать. У меня, например.

— Ни за что! — раздельно произнесла девушка. — Во-первых, я должна завершить кое-какие формальности. Вместе с Гаррисом, которого вы упорно подозреваете! Во-вторых, я хочу купить брату компьютер…

— Умолкни! Компьютер будешь покупать, когда все останется позади. У меня есть другая мысль. Садись, давай-ка поедим.

Лиза послушно села. Прожевав кусочек остывшего омлета, она обиженно произнесла:

— Какой вы все-таки грубиян!

— Что поделаешь, мадемуазель? Иначе в нашем суровом мире не выжить. Ты, кстати, совершенно не умеешь готовить омлет. Пересушила, пересолила. И вообще, это не омлет, а сожженные яичные сопли. И хлеба нет, черт! А чай у тебя — просто помои.

— Идите вы к черту! — огрызнулась Лиза, в считанные секунды проглотившая «сожженные яичные сопли».

Как ни сопротивлялась Лиза Батурина, детектив не оставил ее одну в квартире. Уговорив девушку покрасить волосы в черный цвет — Херби закупил мусс «Велла-колор» в большом количестве и широком ассортименте, — Заварзин потащил ее по магазинам. Однако его деньги скоро кончились, и им пришлось идти в пункт обмена валюты.

На ступеньках перед железной дверью Лиза замешкалась, доставая из кармана джинсов стодолларовую бумажку.

— Простите. — На нее с располагающей, несколько смущенной улыбкой смотрел незнакомый симпатичный парень. — Там очередь… Небольшая, правда, но работают очень медленно… Хотите я вам прямо здесь обменяю? Вы не думайте, по курсу! — Он выразительно сложил большой и указательный пальцы, оставляя между ними маленькую щелочку. — И чуть-чуть сверху.

Девушка оглянулась. Увидев, что Заварзин уже прошел в помещение, где толпился народ, она решила, что прекрасно справится с обменом денег сама да еще и время сэкономит.

Парень сосредоточенно рассмотрел стодолларовую бумажку, даже на просвет взглянул, улыбнулся еще доброжелательнее и сказал:

— Порядок, а то, знаете ли, фальшивые попадаются.

Он достал из кармана пиджака солидный бумажник и принялся отсчитывать деньги.

Получив рубли, Лиза передала ему сто долларов, которые он почему-то, сложив в несколько раз, убрал не в бумажник, а в карман.

Вдруг из-за угла дома выскочил другой парень и, размахивая руками, испуганно зашипел:

— Гришка, менты!

Гришка немедленно вытащил из кармана Лизину бумажку, сунул ее растерявшейся девушке в руку и выхватил у нее свои деньги.

— Извините, девушка, не хочу неприятностей!

Он уже повернулся, чтобы уйти, но чья-то крепкая рука схватила его за шиворот. Его приятель немедленно исчез.

— Что здесь происходит? — прорычал Заварзин.

— Я поменять хотела… Побыстрей… А он прибежал и сказал, что милиция… — растерянно забормотала Лиза. — Но деньги вернул. — Она показала Андрею сложенную бумажку.

— Разверни! — приказал он, встряхивая злобно скалившегося «Гришку».

Девушка развернула и ахнула — у нее в руках был… один доллар США.

— Поняла, дурища? То есть мадемуазель, — вредным голосом осведомился Заварзин и снова встряхнул парня. — Где бабки?!

Тот, дергая руками, как кукла, управляемая нервным или пьяным кукловодом, извлек из кармана Лизины деньги и бросил их на асфальт.

— А вот это ты зря, пидор! — укорил его Заварзин и, без особых усилий пригнув «Гришку» к земле, начал возить его симпатичным располагающим лицом по не успевшему просохнуть после ночного дождя асфальту.

— Пусти, гад! — взвыл подвергаемый экзекуции мошенник.

На ступени обменного пункта вышел охранник с автоматом.

— Что, обдурить хотел? — насмешливо поинтересовался он.

— Ну, — кратко отозвался Андрей, не прерывая увлекательного занятия.

— Я эту рожу давно здесь приметил, — не без злорадства сообщил охранник и попросил: — Слышь, мужик, ты все-таки закругляйся. Там народ волнуется. Оштрафуй захерника, и дело с концом.

— Лады, — отозвался частный детектив. Он с неохотой выпустил продолжавшего ругаться «Гришку», подождал, пока тот собрал рассыпавшиеся по асфальту деньги, забрал их и, развернув растерявшего всю самоуверенность жулика, отвесил ему полновесный пинок.

— На все штрафуй, мужик! — посоветовал охранник.

— Черт с ним, — отозвался Андрей, поднял свалившуюся сумку, подхватил Лизу под руку и потащил прочь от обменного пункта.

— Вы же его обокрали?! — простонала Лиза.

— Умнее будет!

— Вы… вор!

— Да заткнись ты, дуреха! Что, лучше было бы, если бы он тебя обдурил? — рассердился Заварзин.

— Не смейте мне хамить! — воскликнула едва успевавшая за ним Лиза.

Заварзин провел девушку в какой-то сквер. Усадив ее на первую попавшуюся скамейку, он плюхнулся рядом, закурил сигарету и с шумом выпустил дым, а вместе с ним — свое раздражение.

— Слышь, мадемуазель, давай на «ты»? А то как-то глупо получается. Вы — вор… Вы — негодяй… Вы — скотина или к примеру хам… Чуешь? Не звучит!

— Какая ты и в самом деле скотина, — с удовольствием сказала Лиза и рассмеялась.

— Ну, не сердишься, что ли?

Девушка мотнула головой:

— Нет.

— Ну вот и славненько! Теперь пошли в другой обменный пункт, а потом — на барахолку. За шмотьем для тебя.

— Может, продукты домой занесем?

— Некогда. У нас мало времени. В час твои иностранцы приедут.

Смирившаяся Лиза только махнула рукой.

— Не умещается, — виновато сказала Лиза, глядя на Заварзина.

— Правильно. Где тут уместить нормальное количество продуктов? Не холодильник, а черт-те что! На свалке, что ли, подобрала? — Заварзин хмыкнул и принялся помогать девушке.

— Нет. У тети Зины за пятьдесят рублей купила.

— Он и пяти не стоит. Ладно, брось. Иди перекрашивайся…

— Как?

— А так! Или все смой, или красься в каштанку, короче, стань такой, какой они тебя уже видели, — строго сказал Андрей.

— А-а… — Лиза пошла в ванную, но на пороге остановилась: — Андрей, а можно я новые джинсы надену… и… кофточку?

— Нет! Только то, что они видели!

Девушка надулась и скрылась в ванной. Скоро оттуда послышался шум воды.

Заварзин усмехнулся: «Входит во вкус наследница… Вот ведь дуреха? На ней же крупными буквами написано — облапошь меня, если ты не последний кретин!»

Он вспомнил, как на рынке Лиза время от времени дергала его за рукав и шептала: «Зачем бананы-то? Дорого». Или: «Зачем сыр? И так уж всего набрали». Или: «Майку мне не надо — лето же кончилось. Зачем лишние деньги тратить?»

Бродя по торговым рядам, она затравленно озиралась и бормотала: «Неужели такое бывает? Неужели такое бывает?» «Да какое?» — наконец не выдержал он. «Ну… Понимаешь… Вот идешь, все это видишь… И можешь купить все, что хочешь». Андрей засмеялся: «Бывает, но редко». «Вот и я так думаю. Я раньше мимо ларьков, закрыв глаза, пробегала… Чтобы зря не расстраиваться…» — призналась Лиза.

Андрей тряхнул головой, отгоняя мысли, которые против его воли заставляли его смотреть на Лизу Батурину не как на клиентку, не как на потенциальную богатую наследницу, а как на несчастную, натерпевшуюся в жизни девчонку.

«Ничего личного, Заварзин! Только бизнес!» — сказал он себе и, насвистывая, начал готовить обед.

Наталья Викторовна, вернувшись с барахолки, где она приобретала для любимого оболтуса внука новые кроссовки, впала в крайнюю растерянность. Она видела на рынке Лизу Батурину, которая почему-то превратилась в яркую брюнетку и, блуждая по рынку в сопровождении малосимпатичного носатого типа, направо и налево швырялась деньгами. Это поразило Наталью Викторовну, привыкшую к тому, что девушка вечно стреляет деньги перед авансом и получкой и вообще трясется над каждой копейкой.

Лиза обзавелась богатым любовником? Невероятно! Хотя выглядела она просто потрясающе, несмотря на старые тряпки, которые продолжала носить. Впрочем, следуя за девушкой по пятам, Наталья Викторовна смогла убедиться в том, что та как раз и занималась обновлением гардероба. Но носатый брюнет богатым не выглядел. Одет просто… Да и вообще… Значит, она действительно получила наследство?!!

Наталья Викторовна задумалась. Лиза — девушка добрая. Может, она поможет Наталье Викторовне… материально? Почему нет?

Глава 34

К удивлению Заварзина, Лиза не только покрасила волосы и сделала макияж, но и надела черное платье и туфли на каблуках, подаренные ей Херби.

«Черт! — подумал Андрей. — А она ничего… Иногда…» — и предложил:

— Давай, что ли, обедать?

Лиза смущенно улыбнулась:

— Давай! Я в ванной умирала от кухонных ароматов!

Заварзину польстил ее комплимент, в то же время он отметил, что движения неуклюжей девчонки изменились и стали какими-то своеобразно-грациозными, несмотря на порывистость и некоторую неуверенность, как будто одежда заставляла ее чувствовать себя другим человеком.

Лукаво поглядывая на Заварзина, Лиза с завидным аппетитом поглощала приготовленное им жаркое, салат и яблочную шарлотку. Она просто диву давалась, как ему удалось сделать все так быстро и так вкусно! Андрей ел с аппетитом, едва ли не с жадностью, но опрятно, и Лиза вдруг поняла, что ей приятно сидеть с ним за одним столом.

Обед, мужчина напротив, уединение… Она вдруг ужасно смутилась и покраснела, испугавшись, что детектив способен прочитать ее мысли.

Заварзин по-своему истолковал ее смущение:

— Не хочешь больше — не ешь. Хотя тебя, мадемуазель, надо бы немножко откормить. Габариты манекенщиц — это, конечно, хорошо, но тебе, девочка, чтобы с ними сравняться, надо целыми сутками есть. Ты же просто глиста в обмороке!

«Размечталась! — вздохнула Лиза. — Ты для него — глиста. Да еще в обмороке. Постарайся об этом не забывать…»

Мгновенно отбросив романтические иллюзии, она заговорила с детективом так, как если бы перед ней сидел старый приятель Славик.

— А сам-то? Худой, как жердь, а? А лопаешь за пятерых.

— Во-первых, за троих. Настоящий мужик так и должен есть. Во-вторых, я не худой, а жилистый. У меня калории не в жир, а в мышцы уходят…

— Мышцы, мышцы, — ехидно передразнила Лиза. — А на вид дистрофик!

Андрей не на шутку разозлился и уже открыл рот, чтобы осадить нахалку, и неизвестно, чем бы кончилась их пикировка, но в дверь позвонили.

— Ребята! — выпалил с порога весьма взволнованный Слава Марков. — Ребята, за мной, блин, следили!

— За тобой? — всполошилась Лиза.

— Странно, — недоверчиво взглянул на него Заварзин. — За тобой-то зачем?

— Не веришь? — с укоризной протянул Гусар.

— Ладно, рассказывай по порядку.

— Вышел я из парка. Вижу: Завьялов стоит, с Гусаковым треплется. Я говорю: «Отвези домой?» Он: «Ну поехали, мне все равно». Ну едем. Смотрю, за нами тачка — белая, «девятка». А в ней такие сидят, блин… Хари бандитские! Ну, я говорю: «Сверни, мол, Миш». А он: «Сверни так сверни. Мне все равно». Смотрю — и они свернули. Ну, я Мишке и говорю: «Хвост, мол, за нами, блин!» А он ржет, как ты: «Кому ты, мол, нужен?» Ну, посмотрел он, а они правда — как прилипли к нам! Ну, он по газам! И давай по переулкам вертеть! Оторвались. Так Мишка, гад, блин, меня на Пресне выкинул и еще наорал: «Иди ты, мол, к черту! Сам со своими мафиями разбирайся, а меня не впутывай! У меня, мол, дети». А я… Только из машины под светофором выскочил и вижу — «жигуль» бандитский! Так за Завьяловым и увязался! А я — шнырь в толпу и ноги сделал! Вот так, блин.

— Так, может, они за твоим Завьяловым и гонялись? — спросил Заварзин.

— Да ну тебя! — обиделся Слава. — Я так и знал, что не поверишь.

— Садись-ка обедать, Славик, — предложила Лиза, которая решительно не понимала, зачем ее врагам гоняться за Марковым, а потому отнеслась к его словам не менее скептически, чем детектив.

— Чушь, конечно… — задумчиво произнес Андрей. — А если не чушь? — спросил он, ни к кому особенно не обращаясь, и добавил: — Если ты не ошибся, это только доказывает, господа, что мы просто обязаны проявлять сугубую осторожность!

Американцы явились минута в минуту.

— Что случилось, Лиза? — в один голос по-английски спросили они.

Увидев, что, кроме хозяйки, в квартире только Славик и Заварзин, которого Херби видел в первый раз в жизни, Джейк добавил:

— А где Света? И кто этот молодой человек?

— Они… Она приезжал вчера к вас, Лиза? — перейдя на «русский», осторожно спросил Гаррис.

— А что? — сузил глаза детектив.

— Мы вчера… Она не понял. Обиделся.

— Света? — удивленно подняла брови Лиза. — Так она у вас была?

— О да. А потом… Херби говорил… Я говорил… она обижался… — забормотал, совсем запутываясь, адвокат.

— Вы поссорились? — вмешался Заварзин.

— Нет! Мы — нет. Она поссорился. — Гаррис явно оправдывался.

— А из-за чего?

Тут в разговор вступил Херби:

— Я ничего не понимаю! И представьте же меня наконец этому нахалу, который задает слишком много вопросов! — не выдержал он, догадавшись по выражению лица бывшего приятеля, что тот может наболтать лишнего.

— Мистер Заварзин. Частный детектив, к которому я имел глупость обратиться. Судя по тому, что он находится здесь, мне еще предстоит пожалеть об этом. Черт, я не мог даже предположить, что они знакомы… — кисло сказал Гаррис по-английски. — А это мой друг — мистер Херби.

Детектив, весьма приблизительно угадав смысл сказанного адвокатом, церемонно поклонился и отметил про себя, что слова «my friend» тот произнес голосом, полным яда.

— А что здесь делает твой детектив? — удивился Херби.

— Еще не знаю, — совершенно искренне ответил Гаррис.

— Я наняла его, — пояснила Лиза. — Он будет охранять меня.

Херби рассмеялся:

— О-о! От кого охранять? Кто может причинить вам зло, мисс Батурина?

Вопрос американца повис в воздухе. Воцарилось тяжелое молчание. Славик украдкой разглядывал то Гарриса, то Херби.

— Нет, Андрей, точно не он, — изрек в конце концов Марков. — Хотя… — Ему было особенно неловко подозревать адвоката — ведь выпивали вместе, свой парень. Он помялся, но все-гаки попросил: — Боб, надень плащ.

Не дожидаясь, пока американец поймет, что он сказал, Марков вышел в прихожую и, принеся с вешалки плащ Гарриса, словно услужливый швейцар, помог адвокату одеться. — Подними воротник! — попросил он уже увереннее и прибавил: — А ну пройдись!

Растерявшийся Гаррис прошелся, изумленно поглядывая то на Славу, то на Заварзина:

— Зачем? Моя нога имел сильный болеть. Мне трудно идить.

— Хромает! — в отчаянии взвыл Славик. — Хромает!

Лиза закрыла щеки ладонями и в ужасе уставилась на ничего не понимавшего Гарриса.

Заварзин хмыкнул и спросил:

— Вы были здесь вчера около одиннадцать… тьфу ты!.. Одиннадцати вечера?

— О нет! Я бил нога на лестница. Я оставаться в номер!

Херби в изумлении таращил на всех глаза.

— Хромает! — причитал Славик, заходя то с одной, то с другой стороны от Гарриса. — Только это… Не он! Не он это! A-а, вот что! Боб, лицо прикрой… Так… Не он!

— Не он? — машинально переспросил Заварзин, которому в принципе вовсе не хотелось, чтобы его бывший клиент оказался убийцей.

— Слава Богу, не он! — обрадовалась девушка.

— Тот был… — Марков вдруг нахмурился и уставился на Херби. — Лиза, скажи этому, пусть пройдется и тоже лицо прикроет. Вот так!

— Но ведь он не блондин? — возразила девушка.

— Все равно! Может, как и ты, перекрашивался?

Лиза, смущаясь, перевела просьбу Славика Джейку, тот пожал плечами и подчинился. Наконец Гусар заявил:

— Тот ростом был меньше Боба. Но, блин, чуть выше, чем этот, усатый.

Гаррис затравленно оглядывался по сторонам:

— Мистер Заварзин! Славик! Лиза! Я ничего не понимать… Что ви от меня хотеть?

— Мы хотим найти убийцу Светланы Ерохиной, — отчеканил Заварзин.

— О-о! Светлана убит?!! Невозможно! — простонал Гаррис.

Херби всполошился. Разговор в комнате шел о чем-то важном, а он ничего не понимал! Лизе пришлось взять на себя обязанности переводчика и сообщить американцу об убийстве несчастной девушки. Тот сначала оцепенел. Потом страшно разволновался и смахнул с ресниц навернувшиеся слезы.

— Такая милая, добрая девушка, — проговорил он растерянно. — Но за что? Кто мог это сделать?

Тем временем мыслительный процесс в голове Гусара шел полным ходом.

— У того типа… — От напряжения он наморщил лоб. — У того… Он, когда руку так вот поднял, блин… У него тут…

— Что он говорит? — Херби повернулся к Лизе. — О черт! — Он сделал неловкое движение и едва не уронил вазу с поникшими розами.

— Ты чё, криворукий! Охренел? — заорал Славик, немедленно забыв о том, что собирался сказать.

Херби совсем расстроился, он то извинялся, прижимая к сердцу руки, то хватался за вазу, точно она собиралась ни с того ни с сего опять свалиться.

— А ты что разорался? — закричала Лиза на Маркова. — Ну-ка замолчи и вообще веди себя прилично!

— Я чего, я ничего, — забормотал Гусар. Увидев, что Заварзин смотрит на него зверем, он в последний раз проныл: — Да я-то чё, блин?! — и умолк.

— Ладно, садитесь. Поговорим, — предложил Заварзин. Когда все расселись, он начал: — Лиза, переводи. Я думаю, что Света Ерохина, скорее всего, случайная жертва. Кто-то очень не хочет, чтобы Лиза получила наследство. Я видел здесь одного человека, который напомнил мне вас, мистер Гаррис. Он следил за Лизой…

— Джейк! — воскликнул Боб. — Ты не смеешь молчать! Расскажи им все. Или это сделаю я…

— Но я не уверен… Я мог ошибиться… — заюлил Херби.

— Не ври! — горячился Гаррис. — Света уже поплатилась жизнью… Бедная девушка! Мистер Заварзин! Американская претендентка на наследство мисс Батуриной Бет Моргенсон прислала наемного убийцу! Если она не получит этих денег, то ее ждет банкротство. И Херби… Херби видел его и узнал! Это потомок русских эмигрантов Пьер Ла Гутин. Он действительно высокий блондин, носит плащ, похожий на мой, и хромает!

Лиза уставилась на Гарриса полными ужаса глазами, не в силах осознать то, что услышала:

— Боб?! Это правда?!! И вы молчали?!

— Я узнал об этом вчера поздно вечером, — развел руками Гаррис. — Мы хотели предупредить вас, но я подвернул ногу, а Джейк заблудился. Я звонил, но телефон не отвечал. Света услышала, как Херби сказал о Ла Гутине…

— И этот Ла Гутин убил Свету! Как же вы отпустили ее одну?! — воскликнула Лиза, которая действительно отключила вечером телефон, собираясь как следует выспаться.

Херби поднял руки, как бы защищаясь от наседавшей хозяйки квартиры.

— Все так и не так, — поспешил он с объяснениями. — У мистера Ла Гутина действительно очень скверная репутация, и тот факт, что он оказался здесь, не может не настораживать, но… Во все это нелегко поверить. Подобное видишь в кино, о таком читаешь в книжках, однако в жизни… Как-то не верится, что с тобой или с кем-либо, кого ты знаешь, может случиться…

Он хотел еще что-то сказать, но Заварзину надоело чувствовать себя полным идиотом.

— Стоп! А теперь то же самое, но по-русски, — потребовал он. — Что еще за Ла Гутин? Кто это?

Лиза, сбиваясь от волнения, объяснила.

— Значит, убийца — хромой блондин в плаще, как у Гарриса, — задумчиво сказал детектив, потирая орлиный нос. — И ты, Слав, я думаю, сумеешь его опознать…

— Да запросто, блин!

— Так, так, так… — защелкал пальцами Заварзин. — Сколько ему лет?

— Сорок пять, может быть, около пятидесяти, — перевела Лиза ответ Херби.

Андрей кивнул и подумал:

«Похоже. Морда у него типично киллерская. Но кто же был второй?»

— Не-а, — вдруг замотал головой Марков. — Тот молодой. Как мы, ну в среднем. То есть лет тридцать, блин.

— Откуда ты знаешь? — разозлился детектив. — Ты же его плохо разглядел!

— Увижу — узнаю сразу! — уперся Гусар, но, понимая, что Заварзин просто так не отстанет, нехотя признался: — Хотя… Может, ему и сорок пять. Но кажется, все-таки молодой. Я его походочку ни с чьей не спутаю!

«Н-да, свидетель…» — вздохнул Андрей, терзая свой «клюв». Так сильно переносица у него уже давно не чесалась.

Глава 35

Ла Гутин заскрипел зубами и стукнул кулаком по столу. Сентиментальность, проявившаяся в нем на земле предков, сыграла с ним дурную шутку. Он непростительно затянул с выполнением задания. Теперь же дело принимало неприятный оборот. Пьер понимал, что ни Гаррис, ни Херби помешать ему не могли, но появился этот русский частный детектив, который из каких-то своих соображений следил за наследницей и видел его, Ла Гутина! А он-то хорош! Пожалел девчонку, которая почему-то напомнила ему няню Рози! Да она и не похожа совсем! А он расчувствовался! Он не имеет права на эмоции. Но теперь… Теперь следовало не только проявить максимальную изобретательность для выполнения задания, но и подумать о собственной безопасности. Его могут опознать в любой момент.

Он снял телефонную трубку:

— Аркадий? Мне бы хотелось поменять место жительства… Да… Здесь слишком многолюдно. Нельзя ли снять квартиру?.. Да… Скромную… Где-нибудь в районе Ваганьковского кладбища… Что-о? Нет я вовсе туда не спешу… А, это шутка? У вас мрачный юмор, Аркадий… Да… Да… Жду звонка.

Повесив трубку, он подумал:

«А не иду ли я за помощью к волку, испугавшись собак?»

Глава 36

— Митя, что происходит? Вы взяли Маркова?

— Ребята его пасут, но… Утром он умудрился от них уйти. Прямо из-под носа. Штирлиц, в натуре. Пока сидит дома. Как только выйдет, они его захомутают… — Кирсанов заметно нервничал.

— Не тяните! — недовольно сморщился Изборский. — Лагутин задергался. Вот что… В любом случае он не должен заподозрить, что мы вмешиваемся в его дела. Обеспечь для него квартиру неподалеку от дома Батуриной и усиль слежку за ним. Не подведи меня — девка мне нужна живой. Осталось всего несколько дней! Она получит наследство и… Должна будет отблагодарить своих спасителей!

— Аркадий Афанасьевич. — Кирсанов в некоторой задумчивости поднял глаза на шефа. — Я все-таки никак не возьму в толк, зачем нам возиться с этим Лагутиным? Не проще ли… вообще… м-м-м… подвинуть его?

По губам Изборского скользнула хищная улыбка.

— Ты, Митя, глуп. По-твоему — захватим девчонку, помучим, попытаем, она нам денежки и выложит? Нет, голубь ты мой! Ей ведь их никто в наволочку прямо из сейфа «Америкэн экспресса» не высыпет. Мне Лагутин затем и нужен, чтобы мы для нее спасителями-благодетелями стали! — Изборский, наслаждавшийся собственной изобретательностью, продолжал: — Вот разбогатеет дамочка, а мы над ней по старой памяти шефство возьмем. Потихоньку и приберем все к рукам. Это стратегия и тактика ведения дел в современном бизнесе. Так-то. Понимать надо.

Помощник, привыкший действовать старыми проверенными методами, спорить не стал.

— Ну-ну… — только и изрек он.

Изборский же спросил:

— Да, кстати, у нее брат есть, верно?

— Есть, но они почти не видятся, — пожал плечами Кирсанов.

— Это еще ничего не значит!

— Понял…

Глава 37

Гаррис и Херби уехали в гостиницу. Они обещали выяснить, там ли Ла Гутин, и, если там, немедленно позвонить и вызвать Маркова для опознания.

Адвокат позвонил из своего номера, едва приехал. Он сообщил, что они встретили в вестибюле Ла Гутина, уходившего из гостиницы. По его словам, они договорились с коридорной, которая обещала дать им знать, как только он вернется.

— Хорошо. — Заварзин вздохнул. — Отдыхайте, но будьте настороже. Ждем звонка. — Повесив трубку он заявил: — Я собираюсь сейчас лечь поспать, а вы сидите возле телефона. И помалкивайте, а то не усну.

— А чё помалкивать-то, блин? — пожал плечами Слава. — Поднимись ко мне да дрыхни сколько влезет. А мы хоть телик включим — сдохнуть же со скуки можно.

— Хорошо, — согласился Заварзин. — Только никому чужим не открывайте. Если что, сразу звоните мне. Ясно?

— Да, — кивнула девушка.

— Чего уж там, блин? Не велика премудрость, — пренебрежительно фыркнул Марков. — Сидим в осаде. Хорошо, хоть жратва есть, блин.

— Надоел мне твой блин! — взорвался вдруг Заварзин. — Не можешь без него обходиться?

— He-а. Не материться же при Лизке? Ее кондрашка хватит. А без подкрепляющих выражений у меня, понимаешь, выразить мысль не получается… блин, — ухмыльнулся Гусар.

Частный детектив в сердцах махнул рукой и ушел.

— В самом деле, Славик, — сердито сказала Лиза, когда за Андреем захлопнулась дверь. — Что ты все блин да блин? Замусориваешь речь… И вообще…

— Я, Лизк, человек простой. И ты мне моралей не читай! Раньше, понимаешь, не читала и теперь не читай! А то… думаешь, раз наследница — все можно? Можно человеку замечания делать? Указывать? Да? — Марков распалялся все больше и больше.

— Славик! Славик! Успокойся, — взмолилась девушка. — Я вовсе не хотела тебя обидеть. Но я ведь и раньше говорила, чтобы ты не ругался! И замечания тебе всегда делала.

— А «блин» — это не матерное слово!

— Но оно подразумевает… То есть намекает…

— Не нравится, что намекаю, буду так прямо и выражаться, без всяких намеков!

— Ох, Славик, ты невыносим. — Она отвернулась и демонстративно уставилась в окно.

— Что я, не вижу, как ты на этого носатого пялишься? — проворчал он. — Ты думаешь, ты ему нужна? Так нет же! Твои деньги. Вот что. Он из-за них тебя охранять и взялся. А я бескорыстно тут с тобой сижу!

— Сла-авик, ну что ты выдумываешь? — тяжело вздохнула Лиза. — Вовсе я на него не пялюсь. Не нужен он мне нисколечко. Он меня вообще, если хочешь знать, глистой называет! А наняла я его, естественно, за деньги, потому что боюсь. Только… он денег не взял. Сказал, что потом рассчитаемся, когда я наследство получу.

Гусар не унимался:

— Ну и сдерет с тебя втридорога! Вот я у ребят узнаю, блин, сколько это стоит… И пусть не надеется, что ему удастся тебя обдурить!

Лиза залилась краской.

— Перестань, Славик! Как не стыдно! — чуть не плача, взмолилась она. — Я и тебе… То есть я хотела сказать… Подарю машину! Вот! Ты ведь давно мечтал?

Эти слова возымели действие, совершенно противоположное тому, на которое девушка рассчитывала.

— Оскорбляешь? Не нужна мне твоя, блин, машина! — возмутился Марков. — Я тебе по дружбе помогаю, а не как всякие… За деньги! Я за тебя… Да я без этого носатого придурка тебя защитить сумею! Да я… Я сам, блин, убийцу поймаю и в милицию сдам! Или башку ему отверну! Да я… — Он вдруг запнулся. На лице его засияла торжествующая улыбка. Наклонившись к Лизе, он заговорщически прошептал: — Обещай, что ему не скажешь?

— Что не скажу? Кому?

— Носатому! Поклянись, что не проболтаешься о том, что я тебе сейчас скажу. Нет, ты поклянись или…

Она махнула рукой:

— Ладно. Клянусь. Что там еще?

— Я тогда не сказал… Урод этот заморский вазу чуть не кокнул и меня с толку сбил. Ну и к лучшему. Так вот, у убийцы на руке что-то золотое блестело…

— Слава! — воскликнула Лиза. — Надо сказать Андрею…

Марков сделал страшные глаза.

— Ты обещала! — закричал он. — Поклялась…

— Но почему?!

— Потому! — уперся Славик. — Говорю же, я сам убийцу найду. Хромой, в плаще, на руке кольцо… Да, это точно кольцо было, только странное какое-то. Он у меня в руках!

Лиза покачала головой:

— Ну и что? Как ты его найдешь? Да в Москве полно хромых мужчин в плащах, которые носят кольца!

— А то! Он же здесь где-то ошивается! Я на него засаду устрою. А как увижу сукина сына, так и повяжу.

Неизвестно, до чего бы он договорился, но тут зазвонил телефон. Слава схватил трубку:

— Да? А?.. Что?.. Какой человек?.. Да-а?.. Да! Где?.. Спасибо!

Он бросил трубку и помчался к выходу.

— Славик, ты куда?

— A-а! Я тебе говорил, блин, без носатого разберемся? Говорил? Жди! Я через полчаса буду. Да, ты все-таки никому не открывай!

— Славик! Объясни, в чем дело?!

— Некогда.

Накинув ветровку, Марков выскочил из квартиры, с треском захлопнув за собой дверь.

— Сумасшедший. — Лиза поджала губы и сердито передернула плечами. Славик ее здорово разозлил. Наговорил глупостей, теперь умчался куда-то. Куда? Что он сказал? Что без Андрея разберется? И кто звонил? Гаррис? Да нет, не может быть! Вопреки собственной воле, она начала волноваться, и с каждой минутой волнение ее возрастало.

Глава 38

— Смотри, Жирный! Вон он побежал. — Крепкий парень с перебитым носом и узкими губами, как бы перечеркнутыми шрамом наискось, показал пальцем на Маркова, поспешно удалявшегося в сторону прудов.

— Да вижу, Губа, — лениво отозвался второй, с полным правом носивший свою кличку. — Давай потихоньку за ним.

Напарник с сомнением покачал головой:

— Засечет.

— Не засечет! Гля, как пылит… — усмехнулся Жирный.

— Куда это он так рванул? — прищурился Губа.

— Ща увидим…

Машина медленно поехала по тихой улочке, затем свернула вслед за Марковым на более оживленную, потом остановилась, поскольку Слава оглянулся по сторонам и проворно юркнул в кусты.

— Черт! Здесь не проедешь, — сердито заявил Губа.

— Так пошли пешком. В кустиках треснем по башке и притащим к машине, — сказал Жирный.

— Да погоди ты! Здесь стоять нельзя. Не хватало только с ментами столкнуться.

— Ха! Ты что, охренел? Здесь ни одного мента никто сроду не видел.

— Ага! Никто не видел, а мы как раз и нарвемся! — огрызнулся Губа.

— Ну ищи, где пристать. А он уйдет! — разозлился Жирный.

Марков, озираясь, спустился по откосу к самой воде. Человека, который пообещал ему рассказать нечто его интересующее относительно личности убийцы, нигде видно не было.

«Неужели кто-то пошутил? Но зачем?» — успел подумать Слава и услышал шорох кустов за спиной. Он резко повернулся и… узнал человека в темном плаще, который встретился ему возле дома в ночь убийства Светы! Марков открыл рот, но не успел сказать ни слова. В тот же миг на его голову обрушился удар завернутой в газету железной трубы. Слава упал как подкошенный. Убедившись, что объект нападения не подает признаков жизни, блондин забросил трубу на середину пруда и принялся сталкивать в воду тяжелого Маркова.

Жирный и Губа онемели от удивления, увидев, как какой-то человек пытается утопить того, за кем они безуспешно гонялись с самого утра!

— Ты чё делаешь, козел?! — заорал Губа, кидаясь к незнакомцу.

Тот, завидев неожиданного защитника жертвы, оставил попытки утопить Маркова и метнулся в кусты, не заметив упавшей на землю золотой вещицы. Сделав несколько шагов, убийца вдруг резко остановился. Он обернулся и едва не вскрикнул, увидев, как оброненный им предмет, взметнув фонтанчик грязной воды, ушел на дно. Губа ринулся к убийце, спеша воспользоваться его замешательством, но тот уже пришел в себя и, подняв полы плаща, помчался прочь.

— Лех, он живой вроде! — воскликнул Жирный.

— Ну и чего? — недовольно спросил Губа. Он остановился, сообразив, что преследовать неизвестного не стоит, — не его это дело.

— Повезем к шефу? — неуверенно предложил Жирный.

— Идиот! Он вот-вот коньки отбросит! — озверел Губа.

— А чего делать?

Губа размышлял недолго.

— Черт! Волоки на тропинку, — приказал он.

Глава 39

— Что ж ты меня сразу не разбудила? — зарычал Заварзин, когда Лиза, поколебавшись, все-таки позвонила ему и рассказала, что Слава убежал, пообещав вернуться через полчаса, но полчаса давно прошло, а его все нет, она нервничает и…

Детектив резко оборвал ее:

— Почему ты вообще выпустила его?

— Н-не знаю… — Девушка готова была заплакать. — Ты же только мне не велел выходить?

Заварзин немедленно спустился к ней.

— Вы оба идиоты! — заорал Андрей с порога. — Что он еще сказал? Что говорил по телефону? Ну, вспоминай!

— Ничего он не сказал… Только сказал, что сам, без твоей помощи, найдет убийцу Светы.

— Ох! Связался я с вами! — бросил детектив и поспешил на улицу. На пороге он обернулся: — Ты хоть не начуди! Очень тебя прошу, никого в дом не пускай. Поняла?

Лиза молча кивнула.

Заварзин выбежал из подъезда. На скамье, подложив под внушительные зады разрезанные картонные коробки или сиденья от старых стульев, расположилась стайка скучающих старушек.

— Девушки, Марков в какую сторону пошел?

— В какую, в какую? — проворчала самая боевая. — Известно в какую! К ларьку, что у пруда, понесся. Только пятки сверкали… Небось за пивом.

Однако не все «девушки» разделяли ее мнение.

— Брось, Митревна, у него ж баллона с собой не было, — сказала более наблюдательная товарка.

— А хоть брось, хоть подыми. Небось трубы ишшо с утра горят… — не сдавалась первая старуха, которую обращение детектива, по всему видно, не впечатлило. Она не преминула одарить Заварзина уничтожающим взглядом. — Небось дружок его? Водку к нему пьянствовать приперси?

— Спасибо, девушки, — сказал детектив, не желая вступать в дебаты, и помчался к прудам.

— Прыткий, — проговорила Митревна и вернулась к обсуждению морального облика разведенки Ольги, которая жила на первом этаже; — А мужики к ней прям через окна так и шастают, так и шастают… Водку ящиками так и носют, так и носют!

Добежав до ларька, Заварзин заметил, что на другом берегу пруда царит неестественное оживление.

Там, на взгорке, занятые привычными делами бродили милиционеры, суетились медики, кучковались зеваки. Когда детектив оказался на месте происшествия, Славика Маркова уже грузили в машину «Скорой помощи».

Толпа начала рассасываться.

Заварзин подошел к собиравшемуся сесть в машину санитару:

— Куда повезете?

— А тебе чего? Знакомый?

— Ну, — буркнул частный детектив.

— Баранки гну! В Склиф. Если довезем, конечно. А по-моему, можно сразу к химке на хату. Там и доплывет, — заржал санитар и недовольно добавил: — А то возись с ним…

— Иванов! — окликнули его из машины.

— Да иду, иду.

На плечо Заварзина опустилась чья-то тяжелая рука. Он от неожиданности дернулся и резко повернулся.

— Привет, Андрюха. — Круглая физиономия капитана милиции Сергея Тарасенкова — «партийная» кличка Тарасик — излучала ленивое благодушие.

Однако Андрей не обрадовался этой встрече — его-то как раз и не могло ввести в заблуждение показное сонное безразличие Тарасика. Он как раз знал, что его давний приятель и бывший сослуживец обладает не только медвежьим телосложением, но и острым умом, и бультерьерьей хваткой. Тарасенкова ценили, уважали, поручали сложные дела, но с начальством он ладить не умел, а потому, несмотря ни на что, до сих пор оставался только капитаном. При всем при этом Сергей старался делать вид, что количество и размеры звезд на собственных погонах его совершенно не волнуют. Однако Андрея, хорошо знавшего капитана, подобное безразличие в заблуждение ввести не могло. Ему было доподлинно известно, что фраза «капитан, никогда ты не станешь майором» вызывала у Тарасенкова раздражение и внутреннюю панику, он все больше уверялся в мысли, что это про него.

— Привет, Серега, — ответил Заварзин, стараясь придать своему лицу выражение праздного любопытства. — Что тут случилось-то? А?

— А ты не знаешь?

— Откуда?

— Н-да… — Круглая физиономия капитана стала от улыбки еще шире и благодушнее. — Мужика одного тяжелым тупым предметом по чайнику тюкнули и в воду хотели скинуть. Видно, кто-то помешал. И этот кто-то отнес его с берега на дорожку. Там пострадавшего одна сознательная гражданка и обнаружила. В милицию позвонила, сказала, что труп нашла. Только вот какой фокус, Андрюшенька… — Тарасенков сделал многозначительную паузу и продолжал: — Минут за пять до ее сообщения был анонимный звонок — мол, на дорожке возле пруда раненый лежит. Мужик говорил. Во какие дела интересные!

— Да чего ж тут интересного? Обычное дело — впутываться не захотел… — возразил частный детектив, которому поведение оперативника показалось подозрительным.

«Ты чего это со мной так разоткровенничался?» — мысленно спросил он Тарасенкова.

— Ага, ага… — закивал капитан. — Только, понимаешь, какая незадача. Хотели мы этого гражданина по другому дельцу допросить. Насчет убийства Светланы Викторовны Ерохиной, которую нашли в подъезде дома, где он живет…

— А-а… — с глубокомысленным видом протянул Андрей.

— Кончай придуриваться, Заварзин! — нахмурился оперативник. — Говори, во что вляпался? Как только где крупное дерьмо — так жди, непременно «клюв» твой замелькает. Убийство и попытка совершения убийства. Определенно наличествует связь… И ты — на месте преступления, ходишь, вынюхиваешь и хочешь при этом, чтобы я поверил в то, что ты здесь просто от скуки шныряешь?

— Я? Да Бог с тобой, Тарасик…

— Не финти. Видел я, как ты у ларька озирался! Этого парня искал?

— Какого? — невинно поинтересовался Заварзин. Тарасенкова трудно было вывести из себя, но на сей раз это удалось.

— Пострадавшего! — закричал он. — Маркова Вячеслава Петровича! Ну! Говори, стервец!

— Погоди, погоди! Как ты сказал? Маркова Вячеслава? Так это Славику, что ли, по башке дали? Ох ты! А я и не понял! Я его все больше Гусар да Славик… А ты про Маркова! Ох, черт! И сильно его? — изобразил искреннее удивление Заварзин.

— А ты и не понял! — передразнил Тарасенков. — Что ж тогда у санитара спрашивал, куда его повезут?

— А ты слышал?

— Я слышал.

— А раз слышал, что придуривался? — нашелся частный детектив.

— Чтобы посмотреть, как ты карасем на горячей сковородке прыгать будешь. Я теперь, Андрей Николаевич, на все сто уверен — ты в это дело влез!

— Думай что хочешь, — ухмыльнулся Заварзин.

Капитан решил повернуть дело по-другому.

— Дурак ты, Андрюшенька, — проговорил он примирительным тоном. — От меня толку больше, чем вреда. Я ж не собираюсь мешать тебе вести твое расследование? Мы с тобой друзья, глядишь, и помогли бы друг другу. А?

Частный детектив испытующе на него посмотрел:

— Значит, мешать не собираешься? Помощь предлагаешь?

— Ну. — Светло-голубые глаза Тарасенкова были чисты, как июльское небо.

— Где тебя искать?

— Прошу! — Жестом фокусника капитан извлек из кармана визитную карточку.

— Хм! Крутой стал. А ручка с бумажкой найдется? — не без издевки спросил Заварзин.

— Я твой телефон знаю.

— А я сейчас в другом месте живу.

— И где же? — почти искренне удивился муровец.

— У подруги, — с усмешечкой ответил частный детектив. — В том же доме, где и Славик. Прямо под ним. Там с ним и познакомился. И про убийство девчонки слышал.

— Ах вот как… — догадался Тарасенков. — Совпадение, значит?

— Точно так, Сергей Сергеич. Совпадение, мил друг, самое настоящее совпадение и никакого расследования. Но… — Заварзин многозначительно поднял указательный палец. — Если что подозрительное услышу или увижу, непременно просигналю! А у ларька я и правда Славика искал. Мы с ним пивка попить договорились. Я ему бабки отдал, ну, пока от своей козы отбодался, пока собрался… Замешкался, одним словом. Эх, черт, жалко парня! Ты уж мне, старик, позвони. Скажи, в какую точно больницу его отправили? Ей-богу не вру, Серега, — закончил он с такой неподдельной искренностью, что даже тертый калач Тарасенков заколебался.

— Позвоню… — растерянно пообещал капитан. Такого поворота событий он никак не ожидал. — Слышь, Андрей, ты свою даму сердца предупреди, у вас в районе маньяк объявился. Словом, пусть поостережется!

— Спасибо, — протянул огорошенный Заварзин и добавил задумчиво: — Только этого еще не хватало!

Тарасенков пристально смотрел ему вслед. Совпадение? Совпадение… И все-таки… Разве можно верить Заварзину на слово? Дудки!

Глава 40

— Не реви. Славик жив. А теперь подумай — он один мог опознать убийцу. Скорее всего, это тот самый француз, которого наняла американская наследница. Но чем черт не шутит? А если не он? В любом случае убийца знал, что Славик может его опознать, и попытался заставить его замолчать навсегда. Блондин! Чертов блондин в темном плаще! Но возникает вопрос: как он узнал о том, что его видел Славик?

— О Господи! Ты подозреваешь Гарриса?

— И Херби тоже — ведь он знает киллера! А кого еще? — усмехнулся Заварзин. — Эти парни вполне способны вести двойную игру. Или ты думаешь, Славик ходил с плакатом: «Я видел киллера»? Хотя у меня есть одна мыслишка…

— Какая?

— Вот проверю, тогда скажу… А пока давай телефон. Проведаем наших американских друзей.

Лиза послушно встала и подала Заварзину аппарат.

Он принялся лихорадочно накручивать диск.

— Слушай, и как у тебя такой монстр сохранился? Жуть какая-то. Произведение мастеров каменного века! — ругался детектив.

Лиза обиженно поджала губы и ушла на кухню готовить кофе.

Через несколько минут туда пришел и Заварзин. Он прислонился к дверному косяку и стал смотреть, как Лиза расставляет на разделочной доске чашки, кастрюльку с кофе и сахарницу.

— Давай отнесу, — мрачно предложил он, и Лиза, почуяв недоброе, подняла на него испуганные глаза.

— Ни того ни другого нет дома, — неохотно ответил он на невысказанный вопрос.

Девушка вздохнула:

— Значит…

— Не будем спешить с выводами, — перебил ее Заварзин. — Но позаботимся о твоей безопасности. Завтра придут мастера устанавливать сейфовую дверь.

— Но осталось всего несколько дней! Я получу наследство и уеду куда-нибудь… — попробовала возразить Лиза. — Зачем мне дверь? Это же безумные деньги!

— Не жмись. А то наследство получать некому будет. Мне ведь, возможно, придется ненадолго оставлять тебя одну. Даже Славика теперь под рукой нет. Так уж лучше я тебя запру в «сейфе», чем буду трястись, не дали ли тебе по башке в мое отсутствие, — заявил частный детектив, забирая у хозяйки импровизированный поднос.

— Ну хорошо…

— Триста долларов. Они сказали — берут сверху за срочность, — тоном, не допускающим возражений, объявил Андрей.

— Ой, как много… — расстроилась девушка.

— Да ты, мадемуазель, скупердяйка!

Лиза покраснела и промолчала.

Он опять устроился в любимом Лизином красном кресле и, поглядывая на нее, потихоньку прихлебывал горячий крепкий кофе.

— Слушай, а ты вовсе не такая серая мышь, какой показалась мне, когда я начал вести за тобой наблюдение. Почему ты никогда не пыталась… ну… подкраситься, одеться… Как сейчас? — спросил он.

Она разозлилась:

— А мне не до этого было.

— И какие же мировые проблемы ты решала? — ехидно спросил он.

— Старалась не сдохнуть с голоду, — резко сказала она и посмотрела ему прямо в глаза.

Детектив впервые за все время смутился:

— Извини. Я не хотел тебя обидеть.

— Обидеть? Разве меня можно обидеть? Ведь я — не человек. Даже — не женщина. Меня можно походя толкнуть и не извиниться. Надо мной можно посмеяться только потому, что я некрасива и плохо одета, не думая, что мне тоже может быть больно. Мне даже можно предложить взять поношенные тряпки, как это делает моя соседка тетя Валя, и при этом сказать, что ее тринадцатилетняя дочка все равно этого не наденет. Я же ничтожество, трава придорожная, на которую наступают и не замечают этого. Меня можно оскорбить, не сомневаясь, что это пройдет безнаказанно. На меня можно кричать. Меня можно просто в упор не видеть. Я же никто! Никто! А ты… Почему ты сейчас меня охраняешь? Почему вообще со мной разговариваешь? Только из-за моего наследства! И тебе совершенно наплевать на то, что у меня есть душа, сердце… — Лиза дрожала от негодования.

Заварзин не стал оправдываться.

— Да, — согласился он, — из-за наследства. Не будь его, тебя не потребовалось бы ни от кого охранять. Даже следить не пришлось бы. — Обезоружив собеседницу таким нехитрым способом, Андрей перешел в наступление. — Да ты, мадемуазель, просто маньячка. У тебя комплексов как у натурального психа, — с усмешкой сказал он.

Лиза бросилась на него с кулаками:

— Убирайся отсюда! Уходи к черту! Пусть меня лучше убьют, чем такое терпеть!

Андрей поспешно вскочил и начал бегать от нее, огибая то стол, то кресла, пока не извернулся и не схватил ее за руки. Она еще несколько раз дернулась, пытаясь вырваться, зарыдала и сникла.

Заварзин усадил ее на диван и спокойно заговорил:

— Вот что, мадемуазель… Послушай-ка меня внимательно. Пока я наблюдал за тобой… В самом начале… И сведения о тебе собирал… Я ведь узнал о тебе очень многое. О твоем отце, о твоей жизни с матерью и отчимом. И о том, как тяжело тебе было получить образование… Я стал уважать тебя. Вот, думал я, девчонка, которая не сгибается под ударами судьбы. Тот редкий случай, когда человек во всех ситуациях сохраняет чувство собственного достоинства. Маленький философ, который не проклинает жизнь, а находит в себе силы принимать ее такой, какая она есть. И наверное, именно поэтому мне стало не все равно, что с тобой будет дальше. А ты? Неужели под личиной храброго воробья скрывался завистник, ненавидящий весь мир и лелеющий свои обиды на людей и на жизнь? Да тебе нравилось быть… как ты сказала? — Он сделал вид, что с трудом пытается вспомнить слово. — Придорожной травой! Вот что я тебе скажу! Ты упивалась своими горестями, как нищий калека, который выставляет свои раны и язвы напоказ.

Лиза опустила голову:

— Я… Я не знаю, что со мной случилось. Все так ужасно… Забудь, что я тут наговорила. Это я из-за Славика расстроилась. И… о Свете забыть не могу!

— Ладно, воробушек, считай, что я все забыл. Ты не хочешь становиться красивой не из скромности, в которой, заметь, я тебе вовсе не отказываю, а от несусветной гордыни. Ты как бы говоришь людям всем своим видом: вы не замечаете меня, так я в этом не нуждаюсь, потому что вы слишком ничтожны по сравнению со мной! — продолжал Заварзин. В его голосе чувствовалось тепло, сочувствие и понимание старшего брата, который отчитывает младшую сестренку, заблудившуюся в трех соснах взрослой жизни.

— Но это вовсе не так! — попыталась запротестовать Лиза.

— Не надо, не спорь, воробушек. Просто загляни в себя и подумай…

— Я подумаю, — пообещала она. — Только… Не называй меня воробушком. Это… Это слишком… Интимно, что ли?

Андрей горько засмеялся:

— А ты ведь даже дружить не умеешь. Боишься добрых отношений? Боишься, что привяжешься, прикипишь душой, а тебя оттолкнут и обидят?

Она отвернулась и вздохнула.

— Не расстраивайся. — Андрей мягко взял ее за руку, кисть которой хранила след его жестких пальцев. — Знаешь, почему я такой умный — все про тебя угадал?

Лиза замотала головой.

— Я сам такой, — ободряюще улыбнувшись, шепотом признался частный детектив.

В этот момент раздался звонок в дверь.

Глава 41

— Боб! Боб! Где ты был? — Херби остановил приятеля в вестибюле гостиницы.

— О-о, Джейк! Мне позвонили… Какой-то мужчина предложил встретиться. Он обещал за деньги открыть мне имя человека, который убил Свету. И предоставить доказательства. За деньги. — Адвокат, словно бы стремясь уверить соперника в правдивости своих слов, извлек из кармана плаща бумажник. — Я приготовил тысячу долларов. А он не пришел!

— И мне! И мне звонил мужчина. Он говорил на приличном английском… Я как дурак пробегал целый час, но он тоже не пришел… И деньги… Я тоже приготовил деньги… — Плейбой похлопал себя по карману и с отчаянием в голосе воскликнул: — Нас выманили из гостиницы, чтобы Ла Гутин спокойно уехал!

— А разве он возвращался? — удивился Боб.

— Дорогой мой, пока мы носились в поисках этих неизвестных, если, конечно, это не один и тот же человек, скорее всего, сам Ла Гутин, он выехал из гостиницы и исчез! Галя, моя знакомая коридорная, стучалась ко мне в номер, чтобы сообщить об этом, но меня не было! Ох, Боб, что мы скажем этому детективу?.. Он и так нас подозревает. Ну, тебя, конечно, больше…

Адвокат подпрыгнул, точно ужаленный:

— Скорее! Надо срочно ему позвонить!

Глава 42

Алексей Крюков по кличке Левша злился на Андрея Заварзина, который позвонил ему и потребовал приехать на другой конец Москвы, причем срочно и по смехотворному поводу: он утверждал, что в квартире его подружки кто-то установил подслушивающее устройство, и хотел немедленно его обнаружить и отключить, как будто речь шла, по крайней мере, о шпионском «жучке» в апартаментах президента. Однако, поскольку Алексей считал себя обязанным другу — два года назад тот избавил умельца от весьма серьезного наезда братвы, — Крюков никогда и ни в чем Заварзину не отказывал, хотя деньги за приборы, в которых у Андрея периодически возникала необходимость, все-таки брал. Отложив все дела, он собрал необходимую аппаратуру, сел в машину Заварзина, которую наконец починил, и поехал по указанному адресу.

Однако в квартире Лизы Батуриной Алексей сменил гнев на милость — желание сказать баламуту Заварзину что-нибудь позабористее, а то и вовсе поссориться с ним, немедленно исчезло. Девчонка оказалась прехорошенькой, а легкое смущение и волнение, которое ей не удавалось скрыть, делали ее еще более обаятельной. Она казалась трогательно беззащитной и вызывала острое желание ей помочь. Больше всего Крюкову понравилось то, что Лиза ходила по дому в туфлях на шпильках.

Когда гость начал снимать обувь, Лиза попросила:

— Пожалуйста, не надо…

Острый на язык детектив немедленно отреагировал:

— Лиза, как великий кукольник Образцов, больше ценит своих гостей, чем паркет! — прокомментировал он.

Лиза метнула на детектива разгневанный взгляд. Ну зачем тыкать ее носом в то, что паркет у нее в квартире давным-давно облез, так что самое тщательное мытье не делает его лучше? А ведь она на какое-то мгновение вообразила, что Андрей может быть нормальным человеком! Взяв себя в руки, она приветливо улыбнулась Алексею:

— Проходите, пожалуйста. Я сейчас кофе сварю…

— Ну уж нет! У меня твой кофе уже в носу булькает. Ты давай, Леша, принимайся за дело, а я пока перекус сварганю. — Заварзин повернулся на каблуках и убрался на кухню.

Крюков стоял в прихожей с объемистой сумкой в руках. Девушка протянула гостю узкую ладошку и промямлила:

— Андрей нас не познакомил. Меня Лиза зовут.

Алексей поставил сумку на пол и охотно потряс руку девушки:

— Алексей Крюков по прозвищу Левша. Меня так называют, потому что я гений и в электронике и в механике!

Он смотрел на хозяйку дома с неподдельным восхищением. Так уж получалось, что все девушки, которые ему нравились, оказывались чуть ли не на голову выше его, а потому не обращали на него, тщедушного и малорослого, никакого внимания. Он же просто млел, едва завидев «куколку» под метр восемьдесят. Придя к печальному выводу, что он обречен влюбляться не в тех, кто ответит ему взаимностью, Крюков стал относиться к таким девушкам с отстраненным обожанием, как средневековые рыцари к дамам сердца. Он считал, что чем длиннее предмет его поклонения и чем больше каблуки на красавице — тем лучше. Словом, он стал, если можно так выразиться, бескорыстным донжуаном, что не помешало ему очень удачно жениться на маленькой смешливой девушке, очень быстро наградившей его парой малышей и совершенно не обращавшей внимания на его трогательные, но быстро проходящие увлечения «оглоблями» разных сортов и возрастов.

Наконец Лиза сообразила, что не дает гостю пройти, ужасно смутилась и отступила.

Алексей внес сумку в комнату, поставил ее прямо на скатерть и начал деловито извлекать предметы, назначение которых Лиза была понять не в состоянии. Она молча, с тоской наблюдала, как из-под какой-то железной «каракатицы» вытекает машинное масло и расползается отвратительной лужей по ее лучшей и любимой скатерти.

— Ой, извините! — огорченно всплеснул руками Алексей, поспешно убирая железяку со стола. — И как оно сюда попало?.. Наверное, по ошибке прихватил.

Лиза стоически перенесла этот акт вредительства:

— Ничего. Не стоит обращать внимания…

Алексей Крюков тотчас же принялся за дело. Он в невероятных размеров наушниках обходил квартиру, проводя по стенам и мебели странной палкой с проволочной петлей на конце. В свободной руке он держал крохотную черную коробочку с окошечком, в котором была видна красная, словно от нетерпения подрагивавшая стрелка.

— Ну вот и все, — доложил он Лизе, сняв наушники, и принялся раскурочивать телефон. — Люблю я, как Андрей готовит! Ух люблю! Прямо праздник души, именины сердца! Сейчас поедим…

— Что вы делаете? — не выдержала несчастная девушка — телефон на ее глазах превращался в груду деталей.

— Это? A-а… Никакой фантазии! Засунули в телефон и успокоились. Примитив! Андрей сам мог найти.

— Что? — Она удивленно уставилась на него.

— Да «жучок». Между прочим, я даже контору знаю, где эту штучку сляпали.

— Так снимите его! Снимите! Скорее! Боже мой! Почему вы его не снимаете?! — Неожиданный испуг, почти истерика Лизы поразила Алексея.

— Да снял уже… Ты что так нервничаешь? Пусть твой бывший знает, что ты его больше не боишься, — растерянно проговорил он.

— Какой еще бывший? — спросила она, хлопая ресницами. — Убийца бывший? Он самый настоящий. Он Славика сегодня чуть не прикончил!

— Погоди-погоди. — Лицо Алексея вытянулось. — Так что случилось?

— До чего ж ты любопытный, Леха! — посмеиваясь, проговорил вошедший в комнату Заварзин. — Рассказывал же тебе — хахаль ее бывший безобразничает! «Жучки» ставит. В квартиру лазит. Пугает.

Открывшая было рот Лиза мгновенно сообразила, что наговорила лишнего, и покраснела до ушей.

Однако Крюков не желал, чтобы его принимали за дурака, готового носить на ушах «лапшу».

— А почему она его убийцей назвала? — напирал он. — Что за тайны мадридского двора? Имею я право знать, во что ты меня впутал?

— А как же? Он котика Лизиного в отместку убил, гад. Соседу, который за нее заступился, сегодня нос расквасил. Убийца не убийца, а скотина порядочная, — широко улыбаясь, заявил Заварзин. — Да, кстати, ты говорил, что знаешь фирму, которая делает эти штуковины?

— Ты, Андрюха, свои уши сквозь стену, что ли, просовываешь? — прищурился Левша.

— С тобой, старик, уши надо держать востро, а то еще уведешь девчонку, — беззаботно отшутился Андрей. — Пошли перекусим.

— Да нет уж, — вдруг заторопился гость. — Мне домой пора. Некогда мне…

— Ну, как знаешь. — Заварзин продолжал широко улыбаться. — Только про фирму-то…

— На, на, вот тебе адрес фирмы! — Алексей нацарапал что-то на листке. Лизе показалось, что у него слегка дрожат руки. — А парня того, который меня туда сманивал, Борькой зовут. Борька Назаров. Вот его телефон. Только ты там лучше не светись. Темные там дела-делишечки…

— Понял. Спасибо.

— Котика, значит, говоришь, убил? Ну-ну… — Крюков покачал головой и стал поспешно закидывать свои приборы в сумку. — Нет уж, я лучше домой…

Пьер Ла Гутин снял наушники. Русский частный детектив, взявший на себя охрану наследницы, убрал его прослушивающее устройство. Логично предположить, что человеком, первым поставившим микрофон в квартиру Батуриной, скорее всего, был ее нынешний защитник. Почти сразу после его официального появления в квартире прибор Ла Гутина перестал фиксировать наличие постороннего «жучка». Что ж, все верно, сегодня ты работаешь против кого-нибудь, завтра, наоборот, он нанимает тебя. Подобное так часто случалось в жизни Пьера, что он ничуть не удивился.

Контрактер переключился на искателей руки и денег Лизы Батуриной. У них «жучки» еще работали. Оба они сидели в номере Гарриса и каждые пять минут названивали девушке домой. Телефон у нее не отвечал. Это нисколько не удивляло Ла Гутина — скорее всего, детектив просто забыл собрать аппарат. Как это по-русски! Зато Гаррис и Херби паниковали не на шутку, уверенные, что с Батуриной стряслась беда. Хотя, как показалось Пьеру, Херби несколько переигрывал, демонстрируя отчаяние: ведь если бы деньги достались Моргенсон, он ничего не терял. Плейбой конечно же был уверен, что сумеет убедить Бет в своей безграничной преданности и верности.

Кроме того, Ла Гутина очень тревожило то, что люди Изборского стали проявлять чрезмерную заинтересованность в его делах. Он чувствовал слежку, становившуюся все более откровенной и наглой. Чего стоит один Дмитрий Кирсанов — правая рука Изборского, который лично отвез Ла Гутина на снятую квартиру? Он так старался выглядеть любезным, так назойливо предлагал всяческую помощь, так намекал на то, что иностранцу сложно ориентироваться в ситуации, так демонстративно подчеркивал, что Изборский помнит добро и совершенно бескорыстен в стремлении содействовать, что киллеру становилось просто не по себе.

Чем сильнее ощущал Ла Гутин необходимость безотлагательно действовать, тем меньше ему этого хотелось. И вместе с тем путей для отступления почти не оставалось.

Но что же делать? На что решиться?

Глава 43

— Надо же, значит, про твою графиню даже книжка есть? — удивленно хмыкнул Заварзин, отодвигая пустую тарелку. — Ну и как тебе благодетельница?

— Ужас! Какое-то кровожадное чудовище. Она купалась в крови невинных девушек, чтобы вернуть себе молодость, — вздохнула Лиза, убирая со стола.

— Ах вот в чем дело!

— Что ты имеешь в виду?

— Пункт в завещании. Решила за всех девушек с одной расплатиться.

Лиза возмутилась:

— Ничего себе, расплатиться? Она же их убивала! Да скольких!

— Но ведь родня же? Ты как, в себе кровожадности никогда не ощущала? — продолжал он посмеиваться.

Она вспыхнула:

— Никакая я не кровожадная! А вот ты просто чурбан какой-то бесчувственный!

— Почему это?

— А Славик? Ты же говорил, что нам позвонят? А уже сколько времени прошло?

— Черт! Сейчас я сам позвоню. Наверное, Тарасик обо мне забыл. — Андрей поднялся и поспешил в комнату, Лиза не отставала от него.

Он подошел к подоконнику, на котором валялся распотрошенный приятелем аппарат, тронул «развалины» пальцем и прорычал:

— Ну Левша! Ну поганец!

Схватив забытую умельцем отвертку, Андрей храбро ринулся на штурм агрегата и еще не успел его окончательно свинтить, как требовательно прозвучала звонкая трель.

Заварзин схватил трубку:

— Да?.. Тарасик?.. Ага… Сейчас запишу…

Лиза подала ему блокнот и ручку.

— Так… Так… Есть… Не пришел в сознание?.. А что врачи… Понятно. Есть… Нет, пока ничего… Ну, будь! — Он положил трубку и повернулся к напряженно ожидавшей девушке. — Марков без сознания, но врачи говорят, будет жить…

И тотчас же телефон затрезвонил снова.

— Да? Гаррис? Здравствуйте… Маркова не ждите, он в больнице. В реанимации… Да не паникуйте вы, возможно, просто хулиганы… Что?.. Что?! Что?!! Во сколько? Точнее? А Херби? Тоже?!! Ага… Хорошо. Соблюдайте безопасность — тьфу! — осторожность… С мисс Батуриной все в порядке. За нее не беспокойтесь. Увидимся… — Положив трубку, детектив пробормотал себе под нос: — Психи заморские, на своей сраной безопасности помешанные…

Лиза реагировала гораздо эмоциональнее. Она посмотрела на Заварзина круглыми от ужаса глазами и шепотом спросила:

— Что случилось?

— Ничего особенного, — не слишком любезно отозвался детектив, еще не решивший, как ему расценивать сообщение Гарриса. — Если верить тому, что мне сказал твой адвокат, их — каждого в отдельности — тоже вызывали, как Маркова. В обоих случаях звонил мужчина, обещая сообщить интересные сведения. Встреча ни у того, ни у другого не состоялась. Адвокат уверяет, что их хотел отвлечь киллер, чтобы беспрепятственно покинуть гостиницу.

— А ты им не веришь, — не скрывая иронии, проговорила Лиза. — Но ведь теперь ясно, как киллер узнал про Славу? Он просто подслушал наши разговоры.

— И все-таки я им не верю. Концы с концами не сходятся. Всем троим звонили практически в одно и то же время. Если убийца выманивал их из гостиницы, чтобы незаметно смыться, то как он успел напасть на Маркова? Если же его не было в гостинице, то зачем ему было их выманивать?

— Славик в больнице! Его кто-то пытался убить. — Потрясенный Гаррис растерянно смотрел на побледневшего приятеля.

— Значит… Значит, и нас могли убить? — Херби судорожно вздохнул. — Вернее, меня! Ты-то Ла Гутина не знаешь. Но зачем тогда и тебя вызвали?

— Чтобы поставить под подозрение! А мистер Заварзин меня и так подозревает!.. — Боб медленно протянул руку и положил трубку. — И теперь получается, что в момент нападения на Славика меня не было в номере… Я как чувствовал, что этот звонок — ловушка! И голос был какой-то странный.

— Ха! Меня он теперь тоже подозревает, — возразил Джейк. — Ведь меня тоже не было в гостинице, когда напали на этого рыжего русского!

— Как ты не понимаешь? Я похож на убийцу! Ты же сам говорил. И ногу, как назло, подвернул — то есть теперь даже и хромаю, как он! Это ужасно!

— Боб, если ты похож на убийцу, то меня можно заподозрить в том, что я — его сообщник!

— Что обо мне думает мисс Лиза? — простонал адвокат.

Херби посмотрел на него с плохо скрытым раздражением и сказал:

— По крайней мере, она не отменила доверенность. Пока.

— Ох, Джейк! Это может случиться в любую минуту.

— А скажи мне честно, Боб, это не ты не убил Свету? Твои мокрые волосы в тот вечер…

— Как ты можешь?! — возмутился Гаррис. — Я адвокат! Я представитель закона!

— Ну да, — ухмыльнулся Херби. — Адвокаты, разумеется, никогда не совершают ничего противозаконного… — Он вдруг часто задышал и подался вперед, приближая свое лицо к лицу Боба. — Я верю тебе, хочу верить, но… Я боюсь! Понимаешь? Боюсь! Всех! Даже тебя… Ты как знаешь, а я позабочусь о своей безопасности!

— Как?

— Я иду в полицию! — твердо заявил плейбой. — Они обязаны охранять нас. Мы, черт возьми, приносим неплохой доход этой дурацкой стране. Всюду дерут с иностранцев втридорога. Они нас защитят!

Реакция служителя американской Фемиды была, мягко говоря, странной, особенно для законника.

— Не делай этого, Джейк! — буквально взвыл Гаррис. — Все, что угодно, только не это!

Херби не скрывал удивления:

— Почему?

Боб смутился, пальцы его нервно затеребили полу пиджака, он старался не смотреть на соперника.

— Понимаешь, Джейк… Россия — это такая страна…

— Что еще за дерьмо, Боб? Какая это такая страна Россия? Обычное государство третьего мира. Ничем не лучше какого-нибудь Заира, только с ядерной бомбой. Если бы не она, никто и не знал бы, что она существует, эта дерьмовая страна.

— Послушай меня, Джейк, — проговорил Гаррис, прижимая руку к сердцу. — Я ведь не один год изучал русский. Я кое-что смыслю и в обычаях этого государства, и в законах, по которым здесь живут. Здесь куда сильнее традиции, чем законы…

— Послушай, Боб, ты совсем спятил? Это Россия, а не Туманный Альбион. Какие, черт побери, традиции, если они что ни день то строят, то разрушают, что построили, то перестраивают то, что разрушили?

Адвокат яростно замотал головой:

— Нет, подожди! Я говорю о том, что у них куда большую силу имеют законы неписаные, чем те, которые принимает их конгресс.

Подумав секунду, Херби согласился:

— Хорошо. Пусть так. Но какое отношение все это имеет к нам?

— Самое прямое! — От избытка чувств Гаррис стукнул кулаком по коленке. — Мой педагог говорил, что главное правило, которым я должен руководствоваться, если окажусь в России: не лезь, куда тебя не просят. Особую осторожность следует проявлять, если доведется иметь дело со здешними полицейскими. Они очень подозрительны и могут запросто превратить человека, обратившегося к ним за помощью, в главного подозреваемого.

— Как это? — с удивлением спросил плейбой.

— А вот так! — К адвокату вернулась уверенность. Он словно бы выступал в зале суда перед присяжными. — Здесь в полицию зачастую идут служить далеко не самые добросовестные люди. Здесь не Штаты, конкурса на то, чтобы занять место полицейского, не существует. Но даже, — он поднял палец, — если служители закона честны и трудолюбивы, им порой просто не хватает профессионализма, чтобы поймать и упрятать за решетку настоящего преступника. Однако эти люди зачастую амбициозны и не желают признавать своих ошибок. А их ужасные тюрьмы! Там сажают людей прямо на лед!

Херби был явно смущен. Несмотря на всю дикость речи соперника, она, вне сомнений, произвела на него впечатление. Гаррис между тем продолжал:

— О, эта Россия! Попасть здесь в тюрьму равносильно смерти. Двадцать процентов осужденных на сроки до двух лет выходят досрочно. Вернее, их выносят в гробах… Или в дерюжных мешках! А уж цивилизованному человеку в их тюрьмах и недели не выжить. Говорю тебе, они ужасны, просто ужасны! Мне рассказывали, что некоторых несчастных за малейшие нарушения просто скармливают медведям, которые охраняют территории тюрем!

— Хватит! Хватит! — заорал плейбой. — Я не хочу слушать!

Адвокат пожал плечами:

— Я, собственно, все сказал. А теперь звони в полицию, Джейк. Это твое право.

Херби оскалился:

— Да пошел ты к дьяволу!

Гаррис развел руками:

— Посмотрим, какие права у тебя останутся потом… Ведь арестованным в этой стране прав не зачитывают, — со вздохом сообщил он. — У них просто нет никаких прав. Давай же, смелее! Ну, что ты медлишь?!

— Отстань, Боб! — огрызнулся Херби и, нехорошо улыбаясь, добавил: — А я все-таки найду способ защитить себя.

— Каким это образом, хотел бы я знать? — осведомился адвокат.

Джейк криво усмехнулся:

— А вот это пусть останется моей маленькой тайной!

Глава 44

— И какого черта ты попросила Гарриса заниматься твоим наследством? — проворчал Заварзин, которого угнетало то, что он никак не мог выстроить ни одной толковой версии происшедшего.

Сидевшая на диване Лиза встрепенулась:

— Ты считаешь, что Гаррис убийца?

— Я могу только подозревать, а его отсутствие в гостинице в момент покушения на Славика…

— Но Херби тоже не было в номере!

— Его мог выманить Гаррис, чтобы я заподозрил его в пособничестве киллеру.

— О Господи, — вздохнула Лиза.

— Но также и Херби, если он связан с киллером, мог выманить Гарриса… Правда, возникает вопрос: зачем? Если Херби хотел тебя охмурить и захапать твои деньги, то ему совсем не надо, чтобы тебя убивали. Хотя, по их же словам, он погнался за Светой и вполне мог убить ее, а сегодня ранить Славика. Но зачем, зачем? Нет, бояться Славика должен был только блондин.

— Значит, Гаррис… — Она опустила голову.

— Ну, он работал у твоей американской конкурентки. И если он действует в ее интересах…

— Андрей, она же его выгнала!

— Сказать можно все, что угодно.

Лиза опять вздохнула и покачала головой.

— Нет, если бы не Гаррис, я вообще никогда ничего не узнала бы о наследстве! Это не может быть Гаррис!

— Он тоже нацеливался на тебе жениться и прибрать к рукам деньги. Представь, если Света что-то узнала… Что-то такое…

— Хватит! — Девушка чуть не плакала. — Я больше не могу! У меня голова кругом идет.

— Да, кстати, Гаррис мне кое-что объяснил, насчет оформления документов. В крайнем случае обойдемся своими силами. Только забери у него свое свидетельство о рождении, а ему оставь копию. Нет, лучше дай мне, я сам это сделаю.

Она потупилась:

— А не будет это выглядеть так, словно я проявляю к нему недоверие? Неудобно же.

Детектив усмехнулся:

— Перед убийцей-то? — Увидев, что Лиза еще больше расстроилась, он поспешил ее успокоить: — Пусть у нас будет запасной вариант. Так, чтобы ты смогла оформить свои бумажки и без него. И не переживай ты так! Я тебе объясняю все это для того, чтобы ты поняла — верить нельзя никому! Без меня из дому не выходи ни при каких обстоятельствах.

— Хорошо. — Лиза всхлипнула последний раз. — Ты принес от Славика раскладушку?

— Да. Она на кухне. Сегодня ты там спишь.

— Почему я?

— Если убийца проникнет в квартиру в ночное время, он будет искать тебя на твоем собственном диване. Я даже твои тапочки около себя поставлю для пущей достоверности. Так что пусть приходит, я его встречу.

Лиза вздрогнула, но решила не спорить.

Она быстренько постелила Андрею и удалилась на кухню. На раскладушку она расстелила старенький плед, который накрыла ветхой простыней, и вместо одеяла принесла из прихожей свое зимнее пальто. Чтобы лечь, ей предстояло нырнуть на раскладушку рыбкой или проползти по ней змеей — места пройти не осталось.

Заварзин спал чутко. Теперь же ощущение опасности и вовсе лишило его сна. Он вертелся в постели, то и дело запуская руку под подушку, где спрятал газовый пистолет. Андрей был убежден, что убийца не станет стрелять, чтобы не поднимать шума, и надеялся, что вид его оружия отпугнет незваного гостя.

Детектив уставился в потолок, прокручивая разные варианты возможного развития событий. Главное, как говорится, день простоять да ночь продержаться. Как только Лиза вступит в права наследования, киллер станет безопасен — заграничной претендентке уже не будет никакого смысла ее убивать, поскольку наследницей Батуриной автоматически станет мать, наследниками же матери — ее муж или брат Лизы и так далее, родственников со стороны матери в России у Батуриной хватало, и если они не проявляли интереса к девушке, пока она нуждалась в их помощи, то уж на ее миллионы-то слетятся, как мухи на мед. Но это уже не его забота. Он обеспечит ей возможность вступить в права наследницы, получит плату за свои услуги и забудет о существовании этого нелепого «воробушка».

Заварзин вертелся на крайне неудобном диване, стараясь примостить свое худощавое тело так, чтобы в него не впивались торчавшие повсюду пружины. Так продолжалось довольно долго, и в конце концов он все-таки задремал, потому что не услышал, как дверь в квартиру отворилась, а затем была аккуратно прикрыта. Два человека, один из которых держал в руке шприц, бесшумно приблизились к дивану, на котором спал детектив, и замерли в удивлении, не обнаружив там девицы.

— Чё это? А? — шепотом спросил Жирный.

— Заткнись! — прошипел Губа и приготовился всадить иглу в руку Заварзина, не прикрытую одеялом.

Тотчас же детектив резко перевернулся и наставил пистолет на незнакомцев.

Губа среагировал мгновенно. Точным и резким ударом он вышиб оружие из руки не ожидавшего такой прыти детектива. Тот скатился с кровати и едва не сбил с ног растерявшегося Жирного.

— Возьми фраера на хомут! — сквозь зубы скомандовал Губа, бросил шприц на диван и выхватил нож. — Ща я его…

Он не договорил, согнувшись пополам от удара, который нанес ему ногой извернувшийся Андрей. В ту же секунду детектив дернул за щиколотки продолжавшего стоять столбом Жирного, и тот, нелепо взмахнув руками, повалился на пол. Заварзин попытался вскочить, но на него, матерясь, навалился Губа. Они покатились по полу, бестолково молотя друг друга. Жирный забегал вокруг сцепившихся, выжидая, когда подвернется удобный момент ударить мужика, оказавшегося на месте девушки, которую они должны были похитить.

О существовании Лизы увлеченные дракой бандиты забыли.

Она же, мгновенно сообразив, что происходит, ужиком сползла с раскладушки, вооружилась любимой сковородой и тихонько приоткрыла дверь.

Жирный кинулся на оказавшегося сверху Заварзина и замахнулся, целясь ему в висок. На руке его блеснул кастет.

Лиза привидением скользнула к клубку рычавших от ярости мужчин и изо всех сил опустила на голову Жирного свое универсальное оружие. Тот замер на секунду-другую, будто раздумывая, падать ему или нет, и без стона завалился на бок, освободив придавленного им детектива и чуть облегчив участь Губы, который еда дышал под грузом двух тел.

Девушка не колебалась ни секунды: пока Заварзин, сцепивший руки на горле врага — который тоже яростно сдавливал его горло, — соображал, как бы того скрутить, она спокойно обошла сопевших от напряжения противников и, старательно размахнувшись, треснула Губу сковородкой в висок. Тот отключился.

— Отлично, мадемуазель! — прохрипел Заварзин, потирая горло. — Придется мне снизить сумму вознаграждения, поскольку в данной ситуации ты вела себя не как охраняемый объект, а как напарница… А, черт! — Он закашлялся. — Тащи что-нибудь — их связать надо.

Лиза, отбросив переживания, заметалась по квартире. Она выскочила на балкон, отвязала бельевую веревку и потащила свою добычу в комнату.

Заварзин принялся деловито скручивать за спиной руки более опасного Губы.

Лиза, заметив, что Жирный зашевелился, встала над ним, подхватив валявшуюся на полу сковородку.

— Не шуми, — предупредил Заварзин. — Соседи милицию вызовут.

— А пусть вызывают! — воинственно сказала она. — Сдадим этих подонков, и дело с концом.

— Не суетись, мадемуазель, — ухмыльнулся детектив. — Нам с ними покалякать надо. Включи-ка свет и задерни шторы. Будем проводить беседу в теплой и дружественной обстановке.

Лиза поспешила выполнить его распоряжение.

Скрутив Губу, детектив принялся за стонавшего Жирного.

— Можно я его еще разок тресну? — неожиданно спросила девушка.

— Умерь свою кровожадность, — посоветовал Заварзин, подтаскивая к стене Губу.

Бельевая веревка, соединявшая теперь горе-напарников, как парные кандалы каторжников, натянулась, и Жирный застонал громче. Андрей подобрал с полу свой пистолет и нож Губы.

Губа приоткрыл еще мутные глаза и с ненавистью посмотрел на детектива.

— О! — обрадовался Андрей. — Пришел в себя. Теперь можешь врезать тому мешку с дерьмом, чтобы не мешал нашему конструктивному и содержательному диалогу.

Лиза с удовольствием треснула Жирного по голове, и тот покорно уткнулся носом в обшарпанный паркет.

— Чертова бикса! — проворчал Губа.

— Расслабься, миленький, я бы все равно тебя заломал. И оставь, пожалуйста, свой уголовный жаргон! Здесь дама.

— С-сука!

Заварзин неодобрительно покачал головой и с укоризной сказал:

— Мадемуазель? Позволь сковородочку на секунду? Он плохо понимает русский язык.

— Ладно… — буркнул Губа. — Ты, фраер, не знаешь, во что лезешь! Гомон тебе теперь, хана…

— Ага, — кивнул Андрей, — мне, конечно, хана, а тебе — на нарах париться. Сейчас ментовку вызовем — и ваши не пляшут. Отвезут тебя с дружком в хитрый домик. И потянешь ты за разбойное нападение…

— Держи карман! Меня отмажут, а тебе башку отшибут, — упрямо огрызнулся бандит.

— Так и будем препираться? — спросил Заварзин. — Или тебя вырубить и с твоим корешем переговоры вести? Я ведь тебе, прыщ, зла не желаю, я только узнать хочу, кто тебя послал и зачем?

— Так я тебе и сказал.

— Скажешь. А я в ментовку звонить не буду. Отпущу вас ко всем чертям… — ласково пообещал детектив.

Лиза возмущенно фыркнула, но промолчала.

— Спрашивай. Скажу, что смогу, — усмехнулся Губа, косясь на похожую на привидение девушку.

— Вас двое?

— Ну.

— Не нукай, отвечай толком, — с угрозой потребовал Заварзин.

— Да.

— Что вам здесь понадобилось?

— Девка, — лаконично ответил Губа.

— Зачем?

— Она бабки должна получить. Крутые. А ее грохнуть хотят. Шеф решил взять ее под свою охрану.

— И бабки потом прикарманить, — тоном не вопроса, а утверждения продолжил Андрей.

— Ну не задарма же? Первый день на свете живешь?

— Значит, в шприце не яд, а снотворное?

— Да, — подтвердил бандит.

— Лиза, поищи на диване, — попросил детектив.

— Вот он. — Девушка принесла шприц, опасливо держа его двумя пальцами.

— Давай сюда.

— Пожалуйста! — Лиза с удовольствием избавилась от неприятного ей предмета.

— А кто твой шеф? — невинно спросил Заварзин, вновь поворачиваясь к Губе.

Изуродованные шрамом губы бандита искривились в подобии улыбки.

— А вот это извини, браток… Я жить хочу.

— Ладно, — усмехнулся Заварзин. — Сам вычислю.

— Вычисляй, ищейка.

— Ты и так слишком много наболтал… — начал Андрей, но бандит его перебил:

— А кто докажет? Когда наши тебя за химошник возьмут, ты думаешь, тебя слушать будут? Отдай девку добром! Все равно отобьем… А не мы, так ее тот грохнет!

— Кто? — насторожился детектив.

— Да я толком не знаю. Киллер какой-то аж из Америки прикатил по ее душеньку. Профессионал. Ты ее от него не защитишь. А у нас бы она была как в несгораемом сейфе! — Бандит словно бы вдруг обрел надежду уговорить защитника наследницы отступиться от нее. — Ей же лучше будет. Хоть жива останется.

— Как выглядит этот твой профессионал? — небрежно поинтересовался детектив.

— Он такой же мой, как твой! Хромой. Волосы светлые…

— Ходит в темном плаще? — Вопрос сорвался с губ Заварзина сам собой.

— Вроде… — На лице бандита вдруг отразилась напряженная работа мысли. — Я его только мельком видел у шефа… — Бандит осекся, но Заварзин уже узнал все, что хотел.

Он посмотрел на Лизу и увидел, как в глазах ее вспыхнул нехороший огонек.

— Это они! Они Славика покалечили! — воскликнула вдруг девушка.

— Ха! Да если б мы того типа не спугнули… — Губа вдруг замолчал.

— Говори! — потребовал Андрей.

— Он вашего кореша уже в воду сталкивал, когда мы с Жирным подоспели. Я его видел… Черт! Не могу сообразить! Тоже блондин, тоже хромой, тоже в темном плаще, но…

— Не тот? — подсказал Заварзин.

— Не знаю. Но вроде другой!

— Та-ак… — протянул Андрей, бросив на Лизу многозначительный взгляд.

— Мы с Жирным потом Маркова на дорожку вынесли, и я в ментовку позвонил, — добавил бандит.

— Гуманисты, — язвительно прокомментировал Заварзин. — Оказались в нужный момент в нужном месте. Следили вы за ним, что ли?

— Ну.

— А зачем?

— Да откуда я знаю? Шеф велел. Вроде потолковать с ним собирался, насчет девки этой… — нетерпеливо пояснил Губа. — Отпустишь, что ли? Или наврал?

— Отпущу, — со вздохом кивнул Андрей, вызвав возмущенный возглас Лизы. — Хотя надо бы тебя, падлу, к ногтю, но… Отпущу, чтоб ты своему шефу передал — Лизку не отдам! Ни вам, ни киллеру этому гребаному до нее не добраться! Понял?

— Да понял, — презрительно усмехнулся бандит. — Много на себя берешь, гапон.

— Это мы посмотрим. А еще шефу передай, — Заварзин гнусно ухмыльнулся, — что я вас пулеметиком и гранатами встретил, чтоб не рассказывать, как вас Лизонька сковородкой приласкала до потери чувствительности.

Жирный застонал и дернулся.

— И вам борода пожиже, и мне — польза. Подумает, прежде чем под пулеметик лезть.

Вконец осмелевший Губа заржал:

— А мне насрать, кто девку получит — шеф, киллер или ты! Мне от всего этого только геморрой и никакой пользы. Однако насчет гранат и пулемета ты загнул. И «калаша» с тебя хватит!

— Тоже верно! Может не поверить, — в тон ему сказал Заварзин. — Тем более, что «калаш» у меня завтра и правда будет. Друганы позаботятся.

— Твои проблемы, — повел плечами бандит.

Заварзин помог ему встать. Губа распрямился, насколько позволила длина веревки, связывавшей его с валявшимся на полу Жирным, и начал поднимать напарника. Тот только мычал и постанывал.

— Помоги, черт, — зло попросил Губа.

— Ты их правда отпустишь? — не выдержала Лиза. — Ты с ума сошел?

Андрей поставил на ноги тупо хлопавшего глазами Жирного и подмигнул ему.

— Не солить же их, мадемуазель? А они сегодня по-джентльменски соваться больше не будут, дадут нам поспать, правда, корешок?

Губа неопределенно хмыкнул.

— Не будут, — насмешливо повторил Заварзин. — И мы об этом позаботимся. Лиза, наставь на него пушку, чтоб не дергался.

Он ловко всадил шприц в предплечье не успевшего понять, что к чему, бандита и ввел половину лекарства.

— Ты что делаешь, сука? — завопил Губа, вырываясь.

— Не дрыгайся, иголку сломаешь! Или Лизка прострелит тебе голову, — спокойно предупредил Андрей, выдергивая иглу и поворачиваясь к еще не совсем пришедшему в себя Жирному. — Стой спокойно, золотко! — посоветовал он и сделал укол ничего не соображавшему парню.

— Да кто твоей вонючки боится? — заругался Губа. — Я что, не вижу, что это газовый?

— Поздно, Ваня, пить боржом, когда печень отваливается, — философски проговорил Заварзин и засмеялся. — А теперь — вон отсюда, тут для вас койко-мест не предусмотрено!

Он вытолкал связанных бандитов за дверь и повернулся к девушке, уже зная, что сейчас услышит.

— Почему? Почему, Андрей? — с негодованием воскликнула она. — Это ведь преступники? Их надо было в милицию…

Заварзин тяжело вздохнул.

— Ага! А они скажут — квартирой ошиблись, — ответил он. — Допустим, к тому же Славику в гости направлялись, а я на них напал. Причем у них только ножичек, а у меня… пистолет. К тому же, если у их шефа и на самом деле все схвачено, долго их держать не будут… Зато теперь они скажут, что ты — под охраной. Кстати, ты поняла, что их замечательный шеф связан с хромым убийцей? — Заварзин почесал свой «клюв» и нехотя продолжал: — Охраннички нашлись, мать их так!

— Но если киллер нанят американской наследницей, то какое отношение он имеет к шефу этих бандитов? Не вяжется, — возразила Лиза.

— «Жучок».

— Что?

— Киллер купил у шефа прослушку, может быть, еще что-то, а тот пронюхал про тебя и решил его подвинуть. Все просто. Меня больше волнует вопрос: какого блондина они отогнали от Славика? Гарриса? Черт, не просить же этого козла его опознать?

— Гаррис тут ни при чем, — заявила Лиза и упрямо поджала губы.

— Не знаю. С одной стороны, ты меня почти убедила, что ему убивать тебя не выгодно, но с другой — он очень некстати подвернул ногу и крайне не вовремя отсутствовал в гостинице. Ладно, разберемся. Главное, что ты должна понять, твоим наследством интересуются теперь не только наследница-конкурентка, киллер, Гаррис и Херби, но и наши, доморощенные бандюги, а это совсем плохо. Придется Тарасика подключать… Как бы мне это поперек души не было. Да еще и маньяк в районе объявился! Черт бы его побрал — все одно к одному!

Сообщение о маньяке Лиза пропустила мимо ушей, ее больше беспокоили бандиты. Она прекрасно понимала, что ничего приятного их вмешательство не сулит. Да что же такое творится?! Чем дальше, тем хуже! Видя, как помрачнел ее защитник, она попыталась успокоить его и себя заодно:

— Ты не знаешь. Все не так просто. Понимаешь, эти деньги, как мне объяснил Гаррис, вложены в предприятия, в какие-то акции. Словом, свободных денег у меня будет немного. Проценты там, чего-то еще… Чтобы получить все, мне нужно продать предприятия, акции и, словом… Я мало что поняла, но еще Бог знает сколько возни. Так что они зря за мной охотятся.

Какими бы разумными ни казались Лизе собственные доводы, она понимала, что бандиты едва ли примут их в расчет, и это немедленно подтвердил Заварзин.

— Глупая ты, мадемуазель! — проговорил он с грустной усмешкой. — Запрут тебя эти лихие ребятишки в подвал с крысами, и подпишешь ты им любые бумажки. Что, мол, продала господам Тютькину и Пупкину все по доброй воле за рупь двадцать! Все отдашь, только чтоб крысы не сожрали!

— Тогда им нет смысла вредить мне, пока я не вступлю в права.

— Они и не собираются. Поэтому я их и отпустил. Пусть путаются под ногами у киллера. И… у этого… другого, — заявил Заварзин.

— Андрей. — Девушка смотрела на него как-то странно. — Получается, что самое страшное для меня начнется после того, как я получу наследство?

— Любой богатый человек подвергается опасности. Наймешь роту охранников… — Он пожал плечами.

Она шагнула к нему:

— А ты?.. Ты согласишься меня охранять и дальше? Ты же не можешь меня бросить?..

— Бросить? Я тебе что? Любовник, что ли? Или муж? — проворчал он. — Я обещал помочь тебе получить деньги, в смысле наследство, об остальном уговора не было!

Девушка опустила голову:

— Мне страшно, Андрей! Мне страшно… Я никому больше не доверяю… Мне очень страшно…

Он осторожно отвел прядь волос, упавшую ей на глаза, и, словно обжегшись, отдернул руку.

— Иди-ка ты спать, мадемуазель. Давай сначала доживем… хм… до понедельника. А потом будем разговоры разговаривать.

Она с надеждой заглянула ему в глаза, которые он тотчас же отвел, медленно повернулась и отправилась на кухню.

Глава 45

Утром, проводив мастеров, Заварзин несколько раз заставил Лизу запереть и отпереть замок только что установленной железной двери.

— Теперь слушай внимательно. Дверь никому не открывай, даже если скажут, что пришли из милиции. Откроешь только в случае пожара, если удирать надо будет. В «глазок» не заглядывай, в них иногда стреляют.

— Да поняла я все! А ты что, уходишь? — спросила Лиза, внутренне затрепетав.

— Съезжу к Славе.

— Ты ненадолго?

— Нет. Сказали, он вроде в сознание приходит. Хочу поговорить с ним. Ну и вообще… — Заварзин грустно улыбнулся. — И Тарасик обещал туда подъехать. С ним мне просто необходимо побеседовать в свете последних событий. По телефону не расскажешь, а в контору к нему мне соваться неохота.

— Да, я понимаю. Может быть, я с тобой поеду? — предложила девушка.

— Слушай, он же в реанимации, — раздраженно сказал детектив. — Мне бы самому прорваться!

— Но…

— Никаких «но»!

Лиза не совсем понимала, огорчилась она или обрадовалась: ей и Славика хотелось проведать, и… осуществить то, что она задумала. Тем более, если к Маркову ее все равно не пустят…

— Ты хоть фруктов ему по пути купи, — посоветовала она.

Заварзин остановился и выразительно покрутил пальцем у виска.

— Ты соображаешь? Какие фрукты? Он же под капельницей!

— Но я никогда не бывала в реанимации!

— Нарушишь мои запреты, как раз там и окажешься. Если не в морге.

Лиза надулась, но Андрей не стал ее успокаивать, чтобы не расслаблялась.

Едва за ним закрылась дверь, девушка метнулась к телефону.

Глава 46

Саша Стрельцов сидел дома. Нет, он не был бессовестным прогульщиком. Участковый врач — толстая добродушная докторица — не без оснований выдала ему справку с диагнозом ОРЗ, но, положа руку на сердце, если бы ему до смерти не надоело ходить в школу за первые три недели учебного года, он бы и внимания не обратил на свою легкую простуду. Просто ему захотелось посачковать. Родителей, к его глубочайшей радости, дома не было, и он, наслаждаясь полной свободой, валялся на диване, лениво перелистывая какой-то детектив. Зазвонил телефон, но мальчику было лень вставать, кроме того, он был совершенно уверен, что это его мать хочет удостовериться, что любимое чадо позавтракало и проглотило лекарства, а также и узнать, не явился ли отец, и если явился, то в каком виде…

«Отстань! — Саша наливался злобой. — Лучше отстань, а то сейчас не хуже отца отбрею!»

Но телефон не умолкал, и мальчик, чертыхаясь, поднялся.

— Ну что ты телефон обрываешь, ма? У меня голова болит! — сердито проговорил он.

— Сашенька? Ой, как хорошо, что я тебя застала. Слушай, а ты что, болеешь? — обрадовалась и сразу же забеспокоилась старшая сестра.

— Лиза? Привет. Не волнуйся. Не болею я — отдохнуть решил. Надоело все… И в школе тоска, и дома черт-те что…

Он знал, что сестра не выносила разговоров о том, что происходит в их семье, но не удержался. Лиза неопределенно хмыкнула и немедленно заговорила о другом:

— Сашенька, помнишь, ты говорил, что очень хочешь компьютер?

Мальчик невесело засмеялся:

— Да, но я никогда его не получу. Представляешь, я все лето проработал… а отец… забрал мои деньги.

— А сколько стоит компьютер? — перебила его сестра.

— Мне все равно бы не хватило.

— Я не спрашиваю, сколько ты заработал! Я спрашиваю, сколько стоит то, что ты хочешь? — Она начала сердиться.

— Н-ну… не знаю. «Тройку» с подержанной «вэгэашкой» можно купить долларов за двести — двести пятьдесят… — Тема эта мальчика очень волновала, и он мог обсуждать ее часами, но у Лизы времени не было.

— Сашка! Если я дам тебе полторы тысячи долларов? Хватит, чтобы купить новый и получше? И чтобы с этой… ва… вагошкой?

Мальчик потерял дар речи.

— Ну что ты молчишь? Хватит? — нетерпеливо переспросила старшая сестра.

— Хва… — Он поперхнулся. — Лиз, ты что? Банк ограбила?

— Собирайся и быстро ко мне! — тоном, не терпящим возражений, заявила она.

— Через полчаса буду!

Лиза повесила трубку и уселась на диван. Как ей повезло, что брат оказался дома! Она все устроит так, что Андрей и не узнает.

Брат — единственное существо на свете, которое она по-настоящему любила. Она сама вынянчила его, когда была еще сопливой девчонкой.

Она спешила поделиться с мальчиком радостью. Разумеется, можно было подождать и до вторника и еще сколько угодно, но… Что понимает Андрей, этот взрослый мужчина с очерствевшей душой? Спешите делать добро! Спешите дарить радость!

Разве он способен понять, что раньше она могла дарить брату только дешевые конфеты и игрушечные машинки ко дню рождения? Машинки… Теперь она купит брату настоящую машину! Хоть «мерседес»! Но сначала пусть исполнится его самая заветная мечта. С каким восторгом он рассказывал о том, что его иногда приглашают в гости друзья, у которых есть компьютеры. И иногда дают чуть-чуть поиграть. Он даже в школе выбрал… Как это теперь называется? Профессиональную подготовку, связанную с компьютерами. И говорил, что ему очень трудно. Ну нельзя же учиться играть на пианино, не имея инструмента?

Как хорошо, что Заварзин уехал навестить Славика! Он бы ни за что не разрешил ей… О Господи! Славик. Бедный Славик!

Лиза вдруг с ужасом осознала, что почти перестала беспокоиться о друге, что мысли о подарке брату вытеснили из ее головы все остальное, даже воспоминания о нелепо погибшей Свете…

В дверь позвонили.

«Неужели Сашенька? Ведь прошло только десять минут?» — Она поспешила в прихожую.

— Кто там?

— Милиция. Батурина Елизавета Павловна? — услышала она незнакомый мужской голос.

— Да… — неуверенно отозвалась она.

— Будьте добры, откройте дверь. Я хотел бы задать вам несколько вопросов.

Она почувствовала, что покрывается холодным потом.

— Нет.

— Что значит — нет? — удивился человек за дверью.

— Не открою.

— Елизавета Павловна, но я должен поговорить с вами, — начал увещевать ее незнакомец. — Я занимаюсь расследованием убийства Светланы Ерохиной, и мне просто необходимо…

— Я приду. Во вторник.

— Елизавета Павловна, давайте я свое удостоверение к «глазку» поднесу…

— Ага! Я сунусь, а вы из пистолета!

— Вы что, издеваетесь? — возмутился представитель власти.

— Нет.

— Ну так откройте!

— Нет.

— А если я приду с вашим участковым? — опять принялся уговаривать пришелец.

— Я его не знаю. — Лиза оставалась непреклонной.

— И что нам делать?

— Не знаю.

— Но мне надо с вами поговорить… — не сдавался мужчина.

— Говорите.

— Через дверь?

— А что? Давайте через дверь.

— Ну ладно… — с угрозой сказал он. — Я вас под конвоем на допрос приведу.

— Если дверь откроете, — вредным голосом ответила Лиза.

— Безобразие!

Девушка прислушалась к удалявшимся шагам. Не слишком ли смело она разговаривала? И что ей за это будет? Если, конечно, к ней и правда приходили из милиции. А если убийца? Нет, без Андрея она ни с кем разговаривать не станет! Интересно, ушел этот тип? Или только сделал вид?

А вдруг он правда убийца?

Лиза прижалась лбом к холодной двери и прикрыла глаза.

Глава 47

— Мне сказали, что Марков пришел в себя. Я хотел бы его увидеть. — Заварзин дошел уже до заведующего отделением, упорно повторяя, что он не только друг пострадавшего, но и частный детектив, ведущий расследование по делу о покушении.

Врач — пожилой утомленный мужчина — смотрел на него как на назойливую муху и твердил, что его неправильно информировали, что Марков в себя не пришел, что около него дежурит медсестра и она, в соответствии с указаниями товарища из милиции, обязательно запишет, если он что-нибудь скажет. Правда, Марков несколько раз открывал глаза, но ненадолго. Состояние тяжелое, кризис еще не миновал. Так что волновать больного категорически воспрещается.

Заварзин настаивал, уверяя, что медсестра — это, конечно, прекрасно, но он — друг пострадавшего, прекрасно его знает, может что-то понять по едва заметному жесту, на который никто и внимания не обратит. Наконец завотделением сдался и сам проводил детектива к отдельной палате, в которой лежал Слава Марков. Около двери стоял вооруженный парень в камуфляже. Он молча загородил дорогу и исподлобья уставился на Заварзина.

— Слушай, друг… — начал было Андрей, но его немедленно окликнули.

— Това… Господин Заварзин?

Он оглянулся. К нему, широко улыбаясь, приближался молоденький лейтенантик.

— Лейтенант Карасев! — отрекомендовался он.

— Андрей Заварзин, — сказал в ответ детектив, выжидающе глядя на парня.

Тот слегка смутился:

— Можно просто Кирилл. Сергей Сергеевич очень много о вас рассказывал. Ставил в пример…

— Прекрасно. Ну и что вам от меня нужно, Кирилл?

— Капитан Тарасенков приказал, чтобы я… Чтобы мы… Чтобы вы… — Лейтенантик окончательно запутался.

— Чтобы что? — не без иронии поинтересовался Заварзин.

Карасев махнул охраннику рукой:

— Пропусти! — и опять повернулся к Андрею. — Капитан Тарасенков считает, что на Маркова может быть совершено повторное покушение, и приказал организовать охрану. Он велел дать вам возможность увидеть его, но я должен при этом присутствовать…

— Да ради Бога! — сразу согласился Андрей, хотя и надеялся переговорить со Славой без посторонних. Впрочем, врач сказал, что речь к пострадавшему еще не вернулась.

— Я здесь, кажется, уже не нужен? — поинтересовался заведующий отделением.

— Благодарю за внимание и помощь, — чопорно произнес Заварзин.

— А-а… — отмахнулся медик и удалился, спеша вернуться к своим делам.

Тем временем охранник отворил дверь в палату.

Андрей приблизился к кровати, на которой лежал Слава.

Бледный, с плотно замотанной бинтами головой, опутанный проводами и шлангами, окруженный разнообразной аппаратурой, веселый Гусар являл собой жалкое зрелище. Глаза его были закрыты, но веки подрагивали.

Молоденькая сероглазая сестричка, сидевшая возле кровати, поспешно встала.

— Он в сознании? — тихо спросил Андрей.

— Нет.

— Я подожду? — В голосе детектива звучало скорее требование, чем просьба.

Медсестра пожала плечами.

Глава 48

К огромному удивлению Лизы, которая, когда зазвонил телефон, долго колебалась — брать или не брать трубку — ей позвонила Наталья Викторовна.

Она говорила как-то странно — то ли стесняясь, то ли торопясь.

— Лиза, голубушка, у нас ведь всегда были с тобой хорошие отношения? — начала она после обмена приветствиями.

— Д-да… Разумеется.

— Лиза, мы, конечно, над тобой посмеялись тогда… Но… Скажи, это правда, что ты наследство получила?

— Н-ну не совсем еще… — начала девушка, но начальница ее перебила:

— Деточка, выручи меня? Речь идет о совершенно смешной сумме… Мне просто необходимо найти пятьсот долларов… Просто необходимо! Мой внук… Понимаешь, он не поступил в институт, и ему грозит армия… Я… Я… У меня есть четыре с половиной тысячи, а надо пять… — Наталья Викторовна вдруг зарыдала. — Я боюсь. Если его убьют в Чечне… Я жить не буду!

— Но там же все кончилось.

— Я в это не верю! И потом, какая разница? В Чечне или Таджикистане? Пойми… Этот мальчик… У меня нет никого дороже!

— Наталья Викторовна! Не плачьте! Я дам вам пятьсот долларов. Вы можете прийти прямо сейчас?

— Да, конечно!

«Надо было тысячу просить! Вдруг этот чертов врач больше потребует?» — отругала себя Наталья Викторовна, повесив трубку, и помчалась к столь неожиданно разбогатевшей подчиненной.

Окончив разговор с начальницей, Лиза вздохнула, достала из шкатулочки деньги и пересчитала. Четыреста они с Андреем растратили на барахолке. И зачем ей столько тряпок? Хотя что греха таить? Она куда больше нравилась себе в новеньких джинсах и пушистой голубой кофточке. Да и остальные наряды были не хуже. Триста Андрей заплатил за железную дверь. Полторы тысячи она даст братишке. Пятьсот — Наталье Викторовне. Остается тысяча триста. Все равно огромная сумма. Только с какой фантастической скоростью исчезают эти чертовы доллары! Неужели так всегда бывает? Не было у нее денег — она их и не тратила, а появились — просто кошмар какой-то начался… Летят, как птицы! Лиза засмеялась: пусть себе летят, не хватает еще превратиться в Гарпагона или Плюшкина!

Глава 49

Джейк Херби страшно обрадовался, увидев нужную вывеску, и, поспешно перейдя улицу, вошел в очень небольшой, в современном стиле оформленный салон, буквально ломившийся от всевозможного оружия. За прилавком скучал продавец — крепкий парень, которого вполне можно было представить в роли какого-нибудь бравого бойца из подразделения коммандос. Кроме него, по салону слонялся охранник с не менее впечатляющей внешностью.

Джейк долго изучал полки с оружием. Наконец, присмотрев помповое ружье, для приобретения которого в Америке практически нет ограничений, он извлек из кармана бумажник и попытался объясниться с продавцом.

Процесс купли-продажи сложился несколько иначе, чем представлялось законопослушному гражданину США, и, хотя улыбка еще долго не сходила с его лица, обмен доброкачественного (в чем Джейку любезно предоставили возможность убедиться) товара на полноценные доллары почему-то осуществить никак не удавалось.

Покрасневший от усилий что-то объяснить на английском продавец укоризненно смотрел на взмокшего от стремления его понять иностранца, а тот упрямо совал ему деньги и хватался за приглянувшееся ружье.

Подошли продавцы из других секций, оба охранника и забредшие в магазин из любопытства посетители, но и общими усилиями им не удалось разъяснить американцу, что мешает ему приобрести оружие.

Говорили все разом, отчаянно жестикулируя и стараясь произносить слова медленно, будто надеясь, что иностранцу так будет понятнее. Какая-то дамочка вдруг бойко затараторила, победоносно поглядывая на остальных. Когда Херби догадался, что она пытается объясниться с ним по-французски, и почти начал улавливать в ее речи знакомые слова, выяснилось, что сама дамочка сути проблемы толком не знает, поскольку оружием не интересуется, но страшно жаждет помочь.

— Отпусти ружье, псих заграничный! — взвыл вконец озверевший продавец. — Нельзя тебе, не понял, что ли?

— Оно мне нужно! Я плачу наличными. Наличными! — Херби вцепился в ружье мертвой хваткой. — Что происходит? — завывал он в негодовании. — Почему вы не берете деньги? Вы все тут с ума посходили!

Из всей его пламенной речи служащие поняли только два слова: «мани» и «крэйзи». Подобное оскорбление не могло не вызвать протеста в душе продавца.

— Сам ты крэйзи — петух гамбургский! — завопил он, вырывая у иностранца ружье. — Привязался, придурок!

Наконец на шум выглянул директор. Увидев ошалевшего иностранца, пытавшегося отобрать у не менее ошалевшего продавца помповое ружье под дружный гвалт, поднятый глазевшей на необычное явление публикой, директор немедленно вмешался.

Он спокойно, на вполне приличном английском объяснил расстроенному покупателю, сколько бумаг тот должен предъявить, чтобы на законных основаниях стать обладателем вожделенного ружья. Американец повздыхал, поблагодарил директора за внимание и, понурившись, покинул магазин, который своим видом возбудил в нем совершенно беспочвенные иллюзии.

Спускаясь по ступеням, Джейк поднял воротник светлого длинного плаща, чтобы спастись от противной зги, и вдруг с особой, щемящей отчетливостью понял, как надоела ему эта бестолковая страна, в которой все наоборот, все по-идиотски, и понять в ее законах и правилах ничего толком нельзя, поскольку придуманы они словно бы только затем, чтобы отравить жизнь ее гражданам.

— Хай, мистер, — прозвучал незнакомый, хрипловатый голос у него над ухом. — Ю нид э ган?

— Ес! — живо откликнулся Херби, круто поворачиваясь.

— Тсс! — Незнакомец, лицо которого украшала трехдневная щетина, улыбался, скаля редкие зубы. — Летс гоу? Ай кен хелп ю. Ноу проблем.

Глава 50

Саша явился одновременно с Натальей Викторовной. Услышав их голоса за дверью, Лиза спросила, одни ли они, потом заставила братишку сбегать вверх и вниз по лестнице — посмотреть, не притаился ли там кто-нибудь, и, только когда мальчик уверил ее, что подъезд совершенно пуст, открыла железную дверь.

Наталья Викторовна и Саша мгновенно заразились подозрительностью Лизы и поспешно нырнули в квартиру, точно боясь, что за ними последует неизвестный злоумышленник.

— Какая ты стала нервная, Лиза. Неужели все деньги дома хранишь? Надо в банк! А то ведь и правда страшно. Вон, гляжу дверь железную поставила… — Выйдя из темной прихожей в комнату, Наталья Викторовна охнула и замолчала. На барахолке она видела Лизу издали и лишь теперь толком разглядела. Причем отметила про себя, что девушка опять перекрасилась — теперь у нее были не черные, а золотисто-каштановые волосы, что ж, так ей даже лучше. Новенькие джинсы и пушистый голубенький свитерок удачно подчеркивали стройную фигурку, которая раньше, без должного оформления, казалась просто нескладной.

Охнул и Саша:

— Лиз, это ты? Нет, правда? Что ты с собой сделала? Да ты… Прям как из модного журнала!

— Садитесь. — Лиза смущенно улыбнулась, и дородная Наталья Викторовна поспешно воспользовалась ее приглашением. — Вот ваши пятьсот долларов, Наталья Викторовна.

Та, онемев, разглядывала чудесным образом переменившуюся девушку и думала о том, что главное в жизни — все-таки деньги, если даже Лиза Батурина стала вдруг, получив наследство, очень симпатичной девушкой.

Смущаясь, женщина пересчитала деньги, поблагодарила Лизу и встала.

— Может быть, чаю? — неуверенно предложила хозяйка, но Наталья Викторовна догадалась, что ее присутствие нежелательно, и заторопилась, стремясь сохранить добрые отношения с неожиданно разбогатевшей подчиненной. Только у порога она вдруг остановилась и спросила, причем в голосе ее слышалось неподдельное сожаление: — Теперь, наверное, уйдешь от нас? Что тебе пыль книжную за гроши глотать? А нам… мне тебя будет не хватать!

— Я… Я еще не знаю, Наталья Викторовна…

— Да что уж там! Я ведь понимаю. Ну, счастливо тебе, деточка. Еще увидимся… По крайней мере, когда увольняться придешь… А деньги ты мне на сколько времени дала? На полгода можно?

— Ой, да забудьте вы о них! — воскликнула почему-то, вдруг расстроившись, Лиза.

— Как же?.. Что ты? Я отдам. Как же иначе? Ну, до свидания?

— До свидания.

«И все-таки надо было просить тысячу. Старая ты дура, Наташка!» — укорила себя Наталья Викторовна, когда за ней тяжело и гулко захлопнулась железная дверь.

— Рассказывай! — потребовал крайне заинтересованный Саша, плюхаясь в кресло. — Банк был коммерческий или государственный? Хотя сидеть вроде одинаково.

Лиза рассмеялась.

— Ага, значит, не банк? Обошлось без криминала. Значит… — Мальчик лукаво прищурился. — Значит, ты влюбилась в миллионера. И он влюбился в тебя. Правильно?

— Нет. Никаких миллионеров. Я теперь — сама миллионер! — гордо заявила Лиза и немедленно поправила себя: — Вернее, скоро буду. Я становлюсь богатой наследницей. В понедельник вступаю в права. Потом еще кое-какие формальности и… Я тебе, Сашка, все куплю! Все, что захочешь!

Лиза так разволновалась, что вскочила и принялась ходить по комнате, размахивая руками и рисуя радужные перспективы их будущего.

Он почти не слушал. Нет, мальчик не заподозрил сестру в том, что она сошла с ума. Ситуация, конечно, невероятная, но чего в жизни не бывает?

То, что Лиза так сильно изменилась, и убеждало в правдивости ее невероятного сообщения, и наводило на мысли о том… что она все-таки влюбилась! Саше исполнилось недавно пятнадцать лет, и он уже кое-что понимал в чувствах.

— Лиз, — неожиданно спросил мальчик, — а как его зовут?

Девушка резко остановилась и посмотрела на брата.

— А… Андрей.

Лиза уловила вдруг мелькнувшее в глазах мальчика не детское, тоскливое выражение и бросилась к нему. Опустившись на корточки перед креслом, она взяла брата за руки и быстро-быстро заговорила:

— Ну что ты? Что ты, мой самый любимый маленький братик? Я тебя все равно больше всех люблю! Помнишь? — Лиза выставила вперед указательный и безымянный пальцы левой руки и произнесла, как бы уговаривая маленького ребенка: — Побольше — Лиза, поменьше — Сашенька, потом Сашенька вырастет и будет по-другому: Саша — побольше, Лиза — поменьше! А все равно вместе! Помнишь? Всегда вместе!

— Да что ты со мной как с маленьким, Лиз? — усмехнулся он. — Я ведь вырос… А ты и не заметила? Эх ты! Моя самая любимая старшая сестричка.

— Саша! Самое главное-то! — Лиза метнулась к шкатулке и достала деньги. — На! Купи себе компьютер. А знаешь, это еще не из наследства. Это я в казино выиграла. Правда-правда!

Это сообщение, казалось, произвело на мальчика куда большее впечатление, чем то, что сестра его вдруг сделалась сказочно богатой.

— Ты-ы? В казино?! — воскликнул он, во все глаза глядя на Лизу. — С ума сойти… А меня когда-нибудь сводишь?

Девушка счастливо засмеялась:

— Обязательно. А теперь беги — покупай свою мечту.

— Один?!! — Он замотал головой. — Не-ет!

— А говорил — вырос. Понимаешь, мне нельзя выходить. Я обещала.

— Ему?

— Ну да… Но… Дело не в этом… — Лиза замолчала.

— Ладно. Тогда… — мальчик положил деньги на стол, — тогда пойдем покупать компьютер, когда ты сможешь.

Ей вовсе не хотелось рассказывать брату об опасности, которая ей угрожает, а он упрямился просто из-за глупой ревности к неведомому Андрею, который встал вдруг между ним и сестрой.

— Но, Саша! Я же знаю, как ты мечтал о компьютере. Почему?..

— Нет. Без тебя не пойду.

Они спорили довольно долго, пока Лиза вдруг не решилась. В самом деле, кто ее тронет на улице? Средь бела дня? Среди людей?

— Пошли.

— Но он же обидится?

— Плевать! — Девушка лихо махнула рукой. — Прорвемся!

Она подошла к шкафу и пошарила на полке под бельем. Когда Заварзин уходил, он спрятал свой газовый пистолет именно здесь. Или ниже? Она заглянула под пестрые пакеты, сложенные на полке, которая прежде пустовала, и сообразила, что даже не удосужилась еще примерить все вещи, купленные на барахолке. Лиза нашла пистолет и усмехнулась — сразу себя не переделаешь, она и правда забыла об обновках! Но… не надевать же с новыми красивыми джинсами старую, вытянутую, вылинялую кофту? Да и холодно…

«Не ищи оправданий, голубушка, — насмешливо одернула она себя. — Хочешь — наряжайся. В крайнем случае скажешь ему, что это для маскировки!»

Она отыскала и надела джинсовую куртку с вытесненным на спине орлом, сунула за пояс «газовик» и повернулась к брату:

— Ну? Я готова!

Глава 51

Торг состоялся быстро. Джейк Херби отдал небритому мужчине астрономическую сумму, которую тот потребовал за старенький «ТТ» и две запасные обоймы.

Собираясь распрощаться с абсолютно не внушавшим доверия типом, Херби вдруг подумал, что именно такой человек — безусловно криминальный элемент — мог бы помочь ему решить проблему с ускользнувшей из рук наследницей. Раз ее очаровать не удалось, следует подумать о Бет Моргенсон.

Выслушав его предложение, небритый вытаращил глаза:

— Да зачем? Почему вы хотите, чтобы девчонку изнасиловали? Вы садист?

— Нет! Она унизила меня! Посмеялась над моими чувствами! Причем публично! Вы понимаете меня? — Херби вдруг забеспокоился, что собеседник, говоривший на довольно внятном, хотя и корявом английском, не поймет его. Но тот, похоже, понял, так или иначе, он кивнул, а американец с чувством продолжал: — Человек не может вынести этого! Я должен унизить ее так же, как она меня! Даже хуже! — Херби вошел в роль и добавил, злобно сверкнув глазами: — Я хочу видеть ее рыдающей, поверженной, уничтоженной!

— Н-ну не знаю… — заколебался небритый.

— Я хорошо заплачу!

— Сколько?

— Тысячу!.. Две тысячи! — Херби решил не скупиться.

— Пять, — нахально ухмыляясь в лицо американцу, заявил жулик. — Пять тысяч, или можете считать, что мы с вами ни о чем не говорили.

Хэрби чуть не поперхнулся от подобной наглости.

— Вы сумасшедший?! — вскричал он.

— Я-то как раз не сумасшедший, — усмехнулся небритый. — Чего это я буду даром рисковать? Если что-то пойдет не так, я на пятнадцать лет сяду. А вы ничем не рискуете.

Джейку очень не хотелось отваливать этому неприятному типу пять тысяч полновесных американских долларов, но он вспомнил о поставленном на карту наследстве и… Просидеть в ужасной русской тюрьме пятнадцать лет? Да он, Херби, не выдержит там и пятнадцати дней, каких дней, пятнадцати минут! Лекция Гарриса не прошла даром. И все же…

— Трех тысяч более чем достаточно, ведь не убить же я ее прошу? — решительно ответил он.

— Пять.

— Прощайте. — Американец сделал вид, что собирается уйти.

Небритый пожал плечами и с насмешкой ответил:

— Пока, мистер.

— Четыре! — вскричал Херби. — Это же большие деньги в России!

Жулик покачал головой:

— Не теперь, мистер.

— Вы грабитель! Преступник! — вознегодовал Джейк, уже не заботясь о вежливости. — Вы… Вы…

Он так и не нашел нужного слова, зато собеседник его, вновь усмехнувшись, проговорил:

— Точно, мистер, я — преступник. Я побывал в тюрьме и не хочу туда возвращаться. Пять тысяч, и это еще дешево. Скидка специально для вас. — Глядя в глаза Херби немигающим взглядом, он добавил: — И вы дадите мне эти деньги. Я не лезу в ваши дела, но без меня вам не обойтись, мистер Счастливчик. Считайте, что вам крупно повезло, когда мы встретились.

Мерзкий вымогатель был абсолютно прав — выбора у Джейка не оставалось.

— Черт с тобой, — сдался он. — Я заплачу пять… Но дело должно быть сделано до понедельника! — Он на секунду задумался и уточнил: — Нет, завтра! Именно завтра. Или, крайний срок, послезавтра.

— Нет проблем, — важно качнул головой небритый и добавил: — Имя и адрес.

Глава 52

Слава Марков приоткрыл глаза. Заварзин немедленно заметил это и приблизился.

— Слав, как ты? — негромко спросил он. — Говорить можешь?

Марков чуть заметно шевельнул губами, но не издал ни звука. Его лицо отразило мучительное напряжение.

— Ну хоть намекни, ты видел, кто тебя ударил?

Слава медленно, с видимым усилием поднял руку и вновь уронил ее на одеяло.

— Это был Гаррис? Гаррис? Ты хоть мигни! — попросил тот.

Медсестричка забеспокоилась.

— Осторожнее! Не волнуйте его! — воскликнула она.

— Простите, но… Мы ведь должны выяснить, кто хотел его убить? — вмешался лейтенант Карасев, шумно дышавший в затылок частному детективу.

Глаза Славы закрылись. Он вновь лишился сознания.

— Ну вот! — всплеснула руками сестра. — Я же просила не волновать!

Заварзин вздохнул и проговорил, словно Марков мог его слышать:

— Ладно, ладно, старик! Очухаешься — скажешь. Мы его прижучим. Ничего он сейчас не сообщит, — обернулся он к Кириллу Карасеву.

Тот кивнул.

— Лучше не беспокойте его, пока его состояние хоть немного не улучшится, — сердито подвела черту медсестричка.

— Ясно. — Заварзин кивнул и направился к выходу из палаты.

— Подождите. — Карасев поспешил за ним. — Да подождите же! Капитан просил, чтобы вы его дождались! Он сейчас подъедет.

— Тарасик в своем жанре! Пусть мне позвонит. Он знает куда, — проворчал Андрей, который был очень зол оттого, что зря потерял время.

— Скоро одиннадцать… Он обещал… — причитал Кирилл, забегая то с одной, то с другой стороны и заглядывая в лицо спешившему прочь Заварзину. Тот не обращал на него внимания, и, отчаявшись, Карасев схватил детектива за рукав: — Он очень просил задержать вас до его приез…

— За-дер-жа-ать?! Что значит — задержать? — взбесился Заварзин. — Это ты, что ли, будешь меня задерживать? Да я тебя сейчас, сучий хвост, в узелок завяжу!

Чувствуя, что Карасев вцепился в него мертвой хваткой, он немедленно принялся приводить свою угрозу в исполнение, вызвав панику у медсестры, дежурившей на посту, и бурное веселье в рядах прогуливавшихся по коридору пациентов.

— Прекратите безобразие! — закричала на схватившихся мужчин старшая медсестра, выглянувшая из процедурного кабинета. — Милиция называется! Хулиганье! Сейчас доложу начальству…

— Мадам, не беспокойтесь! — отозвался Заварзин, заламывая Карасеву руку. — Сейчас скручу этого недоноска и немедленно прекращу!

Однако лейтенант Карасев отнюдь не был недоноском, он ловко провел контрприем, и детектив растянулся на свежевымытом линолеуме.

— Я тебе покажу недоноска! — проворчал Кирилл, ослабляя хватку.

Этим немедленно воспользовался Андрей. Он сделал подсечку, и милиционер упал с ним рядом.

— Милиция! Милиция! — завопила старшая медсестра.

Охранник, стоявший у двери палаты, в которой лежал Марков, заколебался. С одной стороны, ему запрещалось покидать пост, с другой стороны — надо было навести порядок, с третьей — вмешиваться вовсе не хотелось. К счастью, со стороны двери, которая вела на лестницу, раздался возмущенный возглас капитана Тарасенкова:

— Ты что вытворяешь, Карасев? Обалдел?

— Выполняю ваше приказание, товарищ капитан! — бодро отрапортовал лейтенант, отпустил Заварзина, но так и не встал с пола.

— Ты, Тарасик, охренел совсем? Какого черта на меня своего псенка травишь? Что значит — меня задержать? Я что, преступник? — раскричался Заварзин. Его самолюбие серьезно пострадало в схватке с молодым, крепким и ловким парнем, которого он рассчитывал завалить одной левой.

— Не злись, Андрюх! — примирительно сказал Сергей Тарасенков, протягивая детективу руку. — Я его просил передать, чтобы ты меня подождал. Понимаешь, я опаздывал, ну и…

— А он мне руки крутить кинулся! Передатчик называется! — кипел Андрей.

— Кто кому… — проворчал Карасев.

— Ну извини, ошибочка вышла, — широко заулыбался Тарасик. — Ты вроде поговорить хотел?

— Хотел, да только больно долго здесь торчать пришлось — за Лизку беспокоюсь.

— Сейчас Маркова проведаю и поговорим, — примирительно сказал капитан.

— Он все равно без сознания, а у меня душа не на месте.

— Понимаю. В записной книжке убитой черным по белому — имя, фамилия, телефончик, адресочек твоей подруги. К Батуриной она шла, когда ее убили. Да и старушки кое-что порассказали. И мать погибшей. Н-да… Так, по-твоему, не маньяк Ерохину убил? И твоей подруге опасность угрожает?

— Вот об этом я и собираюсь тебе рассказать. Поехали.

Глава 53

— Бет? Бет, дорогая! Наконец-то у меня есть что тебе сообщить. — Херби придал своему голосу максимум оптимизма.

— Да? — с издевкой поинтересовалась миссис Моргенсон. — Отчего же ты не звонил раньше?

— Дорогая! Раньше… Ах, зачем ты послала этого типа? Приятеля или знакомого Вальдмайер? Он мне только мешает!

— Замолчи! Думай, что говоришь! — воскликнула женщина.

— Любовь моя, я обезумел от тоски по тебе! Теперь, я думаю, осталось недолго ждать нашей встречи. Я кое-что предпринял… — соловьем заливался Джейк.

— Да? Ты мечтаешь о нашей встрече? Что, наследница не произвела на тебя впечатления? Или ты не смог ее соблазнить? — Голос Бет был исполнен ядовитого сарказма.

— Она на редкость уродлива, бесцветна и глупа как пробка! — возмутился Джейк. — Я не в силах прикоснуться к ней пальцем без содрогания! Мое сердце с тобой, всегда с тобой! Я нанял людей, чтобы кое-что сделать…

— Джейк, повторяю, думай, что говоришь! — перебила его миссис Моргенсон.

— Но ты же меня понимаешь, дорогуша?

«Что еще за идиотская «дорогуша»!» — Бет уже трясло.

— Все под контролем, милая.

— Хорошо! — едва справляясь с собой, процедила женщина. — У тебя все?

— Да, дорогая!

— Тогда пока.

— До встречи! До встречи, дорогуша.

Миссис Моргенсон уже настолько взяла себя в руки, что смогла стерпеть и вторую «дорогушу».

— До скорой встречи! — почти нежно промурлыкала она и повесила трубку.

Телефонный звонок застал ее в библиотеке, куда она часто заходила в последнее время. В просторном, светлом зале хранились не только книги, но и самые разнообразные диковинки, собранные отцом за время его путешествий по свету. На стенах висели шкуры и головы животных, экзотические маски и самое разнообразное оружие — от африканских копий до арабских сабель и современных охотничьих карабинов, в застекленных витринах лежали кинжалы, прямые и изогнутые, фигурки из слоновой кости и полудрагоценных камней, курительные трубки с замысловатой резьбой… Словом, чего только не было. Жаль только, стоило все это не столь дорого, как хотелось бы Бет, да и не открывать же ей, в конце концов, антикварную лавку?

«Эти мужчины — просто тупицы, — думала она. — Предатели и тупицы. Все поголовно. Нельзя на них полагаться… А значит… Я приняла правильное решение. Ты, Джейк, даже представить себе не можешь, как скоро состоится наша встреча!» — Бет усмехнулась. Все было готово. Вот только оружие? Как провезти через таможню маленький дамский револьвер, который подарил ей когда-то отец? Отец… Он нашел бы выход. Он всегда находил выход из любого положения. Но Бет его дочь. Найдет и она.

Бет задумчиво посмотрела на застекленную витрину, в которой красовались маленькая трубочка и тонкие, короткие стрелки. Помнится, ей рассказывали, что с помощью этих стрелок охотятся аборигены где-то в дебрях Амазонки. Они пропитаны страшным ядом… Но как долго он сохраняет свою силу?

Бет взяла колокольчик и позвонила.

Явившаяся горничная едва не лишилась дара речи, услышав ее приказание.

— Вы сказали — собаку? Любую собаку? Я правильно поняла, мадам? Может быть, вы хотите животное какой-то определенной породы?

— Порода не имеет значения. Любую собаку!.. Нет, не любую, какую-нибудь большую. Да, большую и побыстрее! — Брови Бет угрожающе сдвинулись, и девушка поспешила прочь, боясь очередной вспышки гнева хозяйки, у которой в последнее время ужасно разгулялись нервы.

Глава 54

Лиза и Саша вышли из подъезда и направились к автобусной остановке. Старухи, дежурившие на скамейке, проводили их заинтересованными взглядами. Лиза Батурина — скромница и тихоня — так развернулась в последние дни, что пищи для разговоров бабулькам, которым до смерти надоело обсуждать личную жизнь разведенки Ольги с первого этажа, равно как и идиотские выходки попавшего в больницу Гусара-Славика, теперь хватало.

Однако им пришлось отвлечься — следом за Лизой и ее младшим братом из подъезда, озираясь, вышел… бомж.

— Ты, эй, ты! Не вздумай в наш подъезд вернуться! — крикнула ему бойкая Митревна. — Милицию вызовем.

— Правильно! А то повадится ссать, потом от вонишши не избавишься, — поддержала ее старуха Касьцюкевич, вечно хмурая и тощая, как хворостина. — И когда успел зайтить? Я тут на скамейке с утрева сижу, как с магазину вернулась.

— Ночевал небось! — с негодованием предположила бабка Забабахина, полная и вальяжная, распространявшая вокруг себя облако аромата ванилина и корицы. — Говорю в ЖЭКе чердак запереть, говорю, а толку… Ноги сбила ходючи.

— Повадится — не отвадишь! И как его этот, из милиции, что приходил про Лизку спрашивать, не заметил? Надо сигнализировать, — заявила Митревна.

— Надо, надо, — согласно, закивали Касьцюкевич и Забабахина.

А бомж едва успел вскочить в отходивший от остановки полупустой автобус, в котором ехали Лиза и Саша.

Люди, компостировавшие на задней площадке талоны, брезгливо посторонились, стараясь не соприкоснуться с вонючей одеждой старика…

Глава 55

Собака издохла очень быстро. Бет никогда не отличалась излишней сентиментальностью, а потому даже не взглянула в сторону несчастного животного. Убедившись, что яд действует, она покинула холл, где проводила эксперимент, напевая веселую песенку, и предоставила слугам разбираться с останками несчастного пса.

Горничная склонилась над издохшей собакой.

— А я-то думала… В мадам хоть что-то человеческое есть! — сдавленным голосом проговорила она и заплакала.

Бет недолго думала, как провезти смертоносные колючки. О трубке она не беспокоилась; в ней не было нужды, поскольку она сразу же попробовала побросать стрелки в висевшую на стене мишень для игры в дартс — одно из любимых ее развлечений — и убедилась в том, что они летят точно в цель и достаточно далеко.

Она велела принести свою любимую шляпку — фетровую, цвета морской волны.

Непривычно тяжелая работа утомила ее. Пришлось соблюдать особую осторожность, чтобы не поцарапаться о ядовитые шипы, обматывая их тонкой черной ленточкой, которую она затем приколола шляпной булавкой к тонкому фетру. Получилось очень оригинально, и мысль об этом ее особенно радовала: кому придет в голову счесть необычную брошь на шляпке смертоносным оружием?

Глава 56

Лиза и Саша вышли из магазина, нагруженные, как верблюды. Они оттащили коробки от входа, поставили на тротуар, и Лиза начала ловить такси.

— Не надо, Лиз, дорого! Давай так довезем? — попытался возразить мальчик.

— Не жадничай, — одернула его сестра. — Я с тобой не поеду. Да, кстати, — она сунула в руку брата две скомканные бумажки по пятьдесят долларов и около сотни тысяч деревянных — деньги, оставшиеся после покупки компьютера, — за машину расплатишься, а остальные… Матери отдай.

— Не надо… Он все равно отнимет, — тихо сказал Саша, избегая называть отца отцом.

Но не это привлекло внимание Лизы.

— Что значит — отнимет? — удивилась она.

— Он теперь… пьет сильно, Лиз. И мать бьет, если она денег ему не дает… Гайдара проклинает, мать опять же и… тебя.

Девушка опустила голову. Она все время упорно не хотела знать, что происходит у брата дома. Предала его, оставила одного в трудную минуту! Бедный мальчик! Неужели прав был Заварзин и ее действительно ослепляет гордыня? Она порывисто прижала к себе Сашу и поцеловала в теплую макушку.

— Подожди, Саш. Чуть-чуть подожди… Ладно? Я все для тебя сделаю. И для нее.

Мальчик молча кивнул.

Отправив его домой, Лиза пошла на автобусную остановку и только там сообразила, что себе не оставила ни копейки денег! Она была настолько законопослушной, что мысли о поездке без билета, даже в самые худшие времена, не посещали ее голову. Ну что ж? Она пройдется пешком. Заодно и прогуляется!

Погруженная в невеселые мысли о том, в каком аду живет ее любимый брат, она не заметила грязного старика бомжа, который следовал за ней по пятам. Не заметила она и «Жигулей», тоже свернувших за ней на тихую улочку.

Глава 57

Поравнявшись с прудом, на берегу которого напали на Славу Маркова, Лиза вдруг ощутила, что ее охватывает острый, сковывающий тело и мысли, страх. Что она делает? Какие могут быть прогулки! Совсем забыла об опасности! Надо спешить домой! Надо бежать! Она ускорила шаг и вдруг почувствовала, что кто-то схватил ее за руку.

Девушка рванулась, оглянулась в испуге и увидела отвратительного, грязного старика, вцепившегося в ее рукав.

— У меня нет денег, — пролепетала она, пытаясь освободиться, и тотчас же с ужасом уставилась на белые холеные пальцы, терзавшие ткань ее куртки. Они никак не могли принадлежать бродяге!

Лиза подняла голову и взглянула в глаза старика — светло-голубые, холодные… Опасные!

— Помогите! — закричала она.

Старик уже поднял руку для удара, который должен был оглушить ее, но рядом просвистели по асфальту колеса, и из резко затормозившей машины выскочили… ночные визитеры — Губа и Жирный. Они молча бросились на страшного старика не старика. Тот выпустил девушку и встретил Губу ударом в челюсть, от которого бандит рухнул навзничь. Жирный заколебался, но перепуганная Лиза не нашла ничего лучшего, как кинуться в бой. Она вцепилась старику в бороду и отлетела от его тычка на асфальт прямо под колеса так кстати подкативших «Жигулей», за рулем которых сидел, спокойно наблюдая за развитием событий, незнакомый ей человек.

Лиза тупо уставилась на фальшивую бороду, оставшуюся у нее в руке.

Водитель распахнул правую дверцу и бросил:

— Садись! Скорее!

А поспешить и правда следовало, поскольку мгновенно помолодевший бомж вслед за Губой отправил отдыхать на асфальт и Жирного, не успевшего толком оказать сопротивления. «Старик» показался Лизе настолько страшным, что она, не раздумывая, прыгнула в машину.

Водитель рванул с места, не дожидаясь, пока она закроет дверку.

— Что там такое? — спросил капитан Тарасенков у неспешно катившего Заварзина.

— Что, что? Драка, — безразлично определил Заварзин и вдруг напрягся. — Лиза? Нет. Не может быть. Лизка… Не садись, дура! — закричал он, будто девушка могла его услышать, и ударил по газам.

— Ты что, спятил? — обеспокоенно спросил капитан, когда его приятель чуть не переехал растянувшегося на проезжей части Жирного.

— Лизку похитили! — бешено заорал детектив и заложил такой поворот, что машина едва не вылетела на обочину.

Тарасенков покачал головой и полез в подплечную кобуру. Водитель «Жигулей» заметил погоню и помчался со скоростью больше ста километров в час, игнорируя светофоры и шарахавшиеся от него в разные стороны автомобили.

— Остановите машину! — потребовала Лиза, узнав «шестерку» Заварзина, мчавшуюся за ними по пятам. — Немедленно остановите!

— Как бы не так! — оскалился незнакомец.

Несколько успокоившаяся девушка поняла, что попала из огня да в полымя. Если раньше она надеялась, что бандиты были случайными пассажирами ни в чем неповинного частника (всегда хочется верить в хорошее), то теперь эта слабая надежда развеялась как дым. Почувствовав, что что-то больно упирается ей в бок, девушка вспомнила о пистолете, о котором позорно забыла в минуту опасности. Поспешно вытащив его, она наставила оружие на водителя.

— Остановите! Или я выстрелю!

Тот захохотал:

— Чтобы выстрелить, его надо снять с предохранителя. Судя по тому, что ты этого не сделала, ты и понятия об этом не имеешь.

— А где он?

— Ты что, меня за кретина держишь? Я тебя обучать, что ли, должен?! Брось пушку, дура! А, черт!

Он резко повернулся, мгновенно забывая о взбалмошной девчонке перед лицом куда более грозной, возникшей совершенно неожиданно опасности — огромный панелевоз тяжело пересекал дорогу, лишая водителя «девятки» возможности как продолжать движение прямо, так и свернуть вправо, — в обоих случаях столкновение становилось неизбежным. Оставалось только тормозить или… он свернул влево и слишком поздно понял, что сделал. Навстречу, отчаянно сигналя, на огромной скорости, мчались машины. Это была улица с односторонним движением.

Взглянув в зеркальце заднего вида, он увидел машину преследователей, свернувшую за ним, и выругался сквозь зубы.

Водители встречных автомобилей отчаянно сигналили, похититель бесился, выискивая, куда бы свернуть, и Лиза поняла, что на нее он внимания не обращает. Другой возможности не будет! Какой подонок! Бандит!

Она посмотрела на пистолет, который только что послушно опустила, решила, что разбираться в устройстве некогда, и изо всех сил треснула водителя рукоятью в висок. Тот упал лицом на баранку. А машина… Продолжала мчаться!

Лиза растерялась только на миг. Юркнув под панель управления, она обеими руками вцепилась в первую попавшуюся педаль и яростно надавила. Запели тормоза. «Жигули» закрутило. К счастью, машина не перевернулась. Врезавшись в ближайший столб, она замерла на месте. Лиза больно ударилась обо что-то головой, попыталась выбраться, но на нее свалился бесчувственный похититель, придавив ее всей тяжестью.

Но Заварзин уже рвал ручку заклинившей дверцы. Убедившись, что она не открывается, детектив поспешно сорвал куртку и, замотав кулак, выбил окно.

— Лизка! Вылезай!

Подоспевший Тарасенков распахнул заднюю дверцу:

— Так, наверное, удобнее?

Никогда не терявший хладнокровия капитан потянул за руку выползшую из-под водителя Лизу.

— Пи… пи… Пистолет! — произнесла она, запинаясь, и заплакала.

Послышался приближавшийся вой милицейской сирены.

— Спокойно, товарищи! Спокойно! — уговаривал, размахивая удостоверением, капитан Тарасенков повыскакивавших из машин водителей и собравшихся у места происшествия зевак. Он вытащил из кармана продолжавшего «отдыхать» водителя документы и мельком взглянул на них. Андрей влез в «Жигули», нашарил на полу «газовик» и торопливо сунул его за пазуху.

— Марш в машину! — скомандовал он, злобно глядя на дрожавшую Лизу. — Ну погоди у меня!

Пока Тарасенков объяснялся с бравыми ребятками в бронежилетах, высыпавшими из примчавшегося на место происшествия «бобика», Заварзин угрюмо молчал, копя злобу и продумывая разгромную обвинительную речь, которую собирался обрушить на голову провинившейся наследницы.

Глава 58

Пьер Ла Гутин ворвался в квартиру, снятую для него Изборским, и с отвращением торопливо сбросил мерзкие лохмотья.

Кирсанов! В машине сидел Кирсанов! В этом не было сомнения. Да и парень с изуродованными губами, который бросился спасать Батурину, был ему знаком. Ла Гутин видел его в офисе Изборского.

Негодяи! Они решили попользоваться деньгами наследницы. Им плевать на то, что он должен ее убить! Им она нужна живая. До поры до времени, разумеется.

Пьер прекрасно понимал, что оставаться в квартире — чистое безумие. Изборский раскрылся и теперь пойдет на все, чтобы добиться своего.

Ла Гутин быстро собрал самое необходимое и вышел на улицу. Черный плащ, который, судя по подслушанным разговорам, стал уже просто визитной карточкой убийцы, он выкинул в мусорный бак.

Теперь он мог рассчитывать только на себя. Что ж, прежде всего надо найти укрытие…

— Попалась, голубушка! — тихо сказала старуха Касьцюкевич, увидев Лизу, направлявшуюся домой в сопровождении носатого парня, который крепко, так что пальцы побелели, держал ее за локоть, как будто боялся, что она вырвется и убежит, и солидного мужчины, явно милицейского вида. Учитывая, что утром о девушке расспрашивал досужих бабулек какой-то парень из милиции, можно было делать выводы.

Бабка Забабахина заволновалась:

— Что ж она натворила-то? А какая скромница была. Что ж с ней теперь будет?

Суровая Митревна бросила:

— Милиция разберется! — и закричала, обращаясь к Тарасенкову: — Товарищ начальник! У нас жалоба. В нашем подъезде бомж появился…

— Обратитесь к участковому, — не останавливаясь, посоветовал тот.

— Во-на! — протянула Касьцюкевич. — Нужна ты ему с твоей жалобой! Справедливости захотела! Накась, выкуси!

По всем статьям виноватая Лиза даже не пыталась оправдываться. Она честно призналась, что ездила покупать брату компьютер, рассказала, как на нее напал старик, который потом оказался вовсе не стариком, как вмешались бандиты, те, что приходили прошлой ночью, и как ее увез незнакомец, которого она сначала приняла за случайного человека. А старик… Она у него бороду оторвала, и еще… «бомж» хромал. Это она успела заметить.

Заварзин трясся от злости и повторял:

— Это же был убийца! Ты понимаешь или нет? Ты почему из дому вышла, когда я тебе строго-настрого запретил даже дверь открывать? А если бы не бандиты? Которых ты, кстати, порывалась сдать в милицию? Грохнул бы он тебя за милую душу! А если бы мы не подоспели? Увез бы тебя этот гад к своему шефу и посадил в подвал с крысами!

Тарасенков, которому детектив успел многое рассказать, с интересом поглядывал на симпатичную, только чересчур зажатую и нервную девицу. Ну, нервную — это понятно. Есть от чего занервничать.

Лиза, ничего не отвечая, прошла на кухню, закрыла за собой дверь. Трясущимися руками она до отказа открутила водопроводный кран и заплакала. Живо представив себе свой труп в кустах, девушка лишилась остатков самообладания.

Гавриил Иегудиилович Цуцульковский не был бомжем в полном смысле этого слова, то есть жилье — комната в коммуналке — у него имелось, но в силу множества разнообразных причин, а прежде всего давней крепкой дружбы с зеленым змием, он выглядел бездомным бродягой. Бывший музыкант, примерный семьянин и активный общественник незаметно для себя оказался за бортом собственной жизни. Жена умерла, дети… На детей он, конечно, обижался, но не очень.

— Пусть живут как хотят, — часто говаривал он, демонстрируя смирение истинного христианина. — Бог им судья…

Дети — сын и дочь — не раз и не два устраивали Гавриила Иегудииловича в заведения соответствующего профиля, но после курса лечения все возвращалось на круги своя. Они терпели, кормили, отмывали, лечили. Пережили продажу машины и гаража. Стерпели методичный вынос мебели… Но когда приличная однокомнатная квартира Цуцульковского в центре города превратилась, словно по мановению волшебной палочки, в комнату на задворках Пресни, детишки озверели и послали папашу ко всем чертям.

Сосед, работавший в геологических партиях, Гавриила Иегудииловича за пьянство не осуждал, ибо сказано же, кто без греха, пусть первый бросит камень. Почти постоянно он находился в разъездах, во время кратких посещений Москвы с удовольствием выпивал вместе с бывшим музыкантом и даже оставлял ему ключи от своей не менее убогой и запущенной, чем у Цуцульковского, комнаты.

Но недавно Гавриила Иегудииловича осенила крылом птица счастья — он встретил женщину, которую знал много лет назад, по которой когда-то тайно вздыхал, не смея надеяться на ответные чувства, и которая теперь, только теперь оценила его по достоинству! Она даже переехала к Цуцульковскому. Мало того, у нее периодически появлялись деньги, и она в отличие от большинства женщин понимала его мятущуюся душу, находившую успокоение лишь в вине, поскольку сама обладала не менее тонкой и страждущей душой.

Итак, оба они были натурами артистическими, трепетными и… нервными. Цуцульковский пришел к такому заключению, потому что в последнее время, когда намечалась нехватка денег, прелестная Берта лупила сожителя по уху, упрекая в лености и никчемности. Правда, когда деньги или выпивка появлялись, ссоры гасли и забывались.

Всерьез обижался Гавриил Иегудиилович только на одно — не случалось ему прогуливаться с любимой женщиной по московским улицам и переулкам, вызывая во встречных мужчинах черную и белую зависть. А не случалось это потому, что Берточка, смеясь, говорила:

— Ты, Гавриил, одет плохо. Вот принарядим тебя…

Только до принаряживания дело не доходило. Красавица предпочитала тратиться на тряпки для себя, мотивируя это тем, что ей, как женщине, они нужнее.

Гавриил Иегудиилович терпел и ждал, но обожаемая женщина все больше и больше ужимала его в правах. И вот однажды утром он вдруг осознал, что, если не придумает чего-нибудь, его счастье рухнет.

Он умылся, попил кипяточку и отправился к давнему приятелю, работавшему грузчиком в винном магазине. Цуцульковского питали две надежды: мясник Саня Ворона был щедрым, а значит, имелся шанс похмелиться, и мудрым, а следовательно, мог дать добрый совет.

Однако до Сани Гавриил Иегудиилович не дошел. Пересекая пустынную улицу, он заметил, как солидный, очень прилично одетый мужчина, озираясь, бросил в мусорный бак какой-то сверток.

Цуцульковский выждал, пока неизвестный скроется за поворотом, подбежал к мусорному баку и извлек оттуда… шикарный черный плащ — длинный, почти новый и очень элегантный.

Сердце бывшего музыканта гулко забилось. Он вспомнил давно канувшие в Лету времена, когда сам покупал и носил подобные вещи.

Первая мысль — загнать — была отметена им с неожиданно проснувшейся в нем гордостью. Гавриил Иегудиилович прижал находку к груди и потрусил домой.

Глава 59

— Н-да… — задумчиво протянул Сергей Тарасенков. — Ситуация… не заскучаешь.

— Ну, — подтвердил Заварзин.

Сергей Сергеевич задумался.

— А вот убийцу этого и веселых мальчиков из команды неведомого… пока неведомого нам шефа можно поискать, — заключил капитан Тарасенков. — Так. Можешь позвать иностранцев? Чтобы я с ними… э-э-э… неофициально побеседовал? Без всяких дипломатических заморочек?

— Могу. Только что это даст? — Заварзин потянулся к телефону.

— Погоди, — остановил его Сергей Сергеевич. — Сейчас узнаем насчет водителя-похитителя, некоего господина Кирсанова. Наверное, с ним имеет смысл побеседовать в первую очередь, если, конечно, он уже прочухался. Там у меня в отделении знакомый…

Он взял телефон и, подумав несколько секунд, набрал номер. По мере развития разговора его круглое лицо мрачнело и вытягивалось все больше и больше.

— Интересные дела, Андрюха! — пробормотал он, повесив трубку. — Водилу-то отпустили. Он написал объяснительную — мол, спасал девушку от напавших на нее хулиганов, а она сама бандитка оказалась. Напугала разнесчастного пистолетом, он и свернул куда не надо. А потом еще и по голове все тем же пистолетом стукнула. Чуть не погиб законопослушный, честный и благородный гражданин Кирсанов. Дон-Кихот, да и только.

Заварзин кивнул и, внимательно посмотрев на бывшего коллегу, произнес:

— Это плохие новости. А что насчет хороших? По твоей фотокарточке вижу, что таковые имеются…

— Кирсанова не уцепишь, но…

— Не убивай мечту! — взмолился частный детектив.

Сергей Сергеевич загадочно улыбнулся:

— Не спеши огорчаться. Хорошие новости есть, ты прав. Угадай, кто приехал забирать из ментовки нашего благородного спасителя, рахита, напуганного пистолетом, добропорядочного гражданина Кирсанова? — Заварзин понял, что сейчас услышит действительно нечто важное. Так и произошло. Тарасенков, не дожидаясь ответа, продолжал: — Босс собственной персоной — директор фирмы «Ундина» Аркадий Изборский.

— Ни хрена себе!

— Да, да, та самая фирма, в которой было изготовлено подслушивающее устройство, установленное убийцей в квартире Лизы, но это мы хрен докажем… Однако шеф нам теперь известен и их связь очевидна. — Капитан на несколько секунд задумался, а потом проговорил: — Выходит, Изборский действительно вмешался в игру и спутал карты киллера.

— Бараны Заборского, следует признать, нам здорово помогли, но ведь теперь Лизку и от них охранять придется, — вздохнул Заварзин, косясь на приятеля с тайной надеждой: а не удастся ли у него людей выпросить?

— Изборского, — поправил Сергей Сергеевич. — Кстати, Изборский очень колоритная личность. Руководил несколькими фирмами, которые прогорали с завидным постоянством. За ним немало дерьма числится, но… — Капитан развел руками. — Никто его прижать не может. Ловок гад! Давно хочу ему гениталии прищемить, да все недосуг.

Андрей усмехнулся:

— Не знал, что ты в ОЭП подался.

— Никуда я не подался, — недовольно отмахнулся Тарасенков. — Экономические преступления — не моя стихия, — проворчал капитан. — Я все больше по убийцам да маньякам.

— Насколько я понимаю, с этой точки зрения господин Изборский также представляет некоторый интерес?

— Представляет, представляет… — согласился капитан и потребовал: — Давай иностранцам звони.

— Как скажете, гражданин начальник, — ерничая, прогнусавил частный детектив. — Сей секунд будет исполнено.

Тарасенков очень неодобрительно посмотрел на товарища, но тот уже направился к телефону, который Лиза зачем-то вынесла в прихожую, а потому взгляда капитана не заметил.

— А вы… А вы давно знакомы?

— Э-э… — Попавшийся на удочку Заварзин принялся тереть переносицу.

Бывший коллега поднял глаза к потолку:

— Восемь лет.

— Девять, — поправил частный детектив. — Я к вам в отдел в восемьдесят девятом пришел, осенью.

Складывалось впечатление, что они просто не способны не спорить.

— Нет, восемь, — настаивал Тарасенков. — Ты в октябре пришел, а сейчас сентябрь. Девять не сравнялось еще.

— Нет, я именно в сентябре…

— А из-за чего ты ушел, Андрей? — Лиза попыталась заткнуть хотя бы одного из спорщиков. Она вдруг подумала, что за все это время ей как-то недосуг было поинтересоваться у своего охранника, каким образом приобрел он столь пока еще редкую в России профессию частного детектива.

— Да… — махнул рукой Заварзин. — Надоело.

— Работать ему надоело, — хмыкнул капитан.

— Рутина мне надоела, — не согласился частный детектив. Он обращался непосредственно к Лизе: — Это ты в кино видишь, как бравые милиционеры с пушками в руках крутят опасных преступников, вступая с ними в бой один на один, а на самом деле… Чушь все! Всюду жополизы да чинодралы, а то и того хуже…

— А кем ты был? — спросила девушка.

— Опером, кем же еще, — удивился такому вопросу Андрей.

— Я в смысле звания…

— А-а-а, — протянул детектив.

Ответил за него Тарасенков.

— Капитаном, — сообщил он отчего-то с грустью.

— И вы капитан? — спросила любопытная Лиза.

— И я, — тоскливо отозвался Сергей Сергеевич.

— Два капитана, — неожиданно вырвалось у Лизы. Как раз в этот момент в дверь позвонили. — Ой, Андрей, мне открыть или ты сам? — вздрогнув, спросила девушка.

— Господа капиталисты прибыли, — уверенно проговорил Заварзин, вставая. — Сиди, я открою.

— Ой, ой, Андрей… — вдруг почему-то шепотом проговорила Лиза. — Я вспомнила! Славик сказал, что у того блондина на руке кольцо было. Какое-то странное!

— Ну ты даешь… — Детектив развел руками, всем своим видом демонстрируя, что он думает об умственных способностях богатой наследницы. — Хотя толку от этого чуть.

Глава 60

— Итак, вы ее опять упустили? — с деланным спокойствием спросил Изборский. Всю дорогу от отделения милиции до офиса он не проронил ни слова, копя ярость для обстоятельной беседы со всеми участниками с блеском проваленного дела.

Дмитрий Антонович, сидевший на стуле в сторонке, скривился. Висок его украшал солидный кровоподтек. Конечно, обстоятельства сложились не в его пользу, но… кого же это волнует? Что сказал бы он сам своим помощникам? «Важен результат. Ляпнулся — молчи, не клацай яслями» — вот что бы он сказал.

— Чертов бомж… — промямлил Жирный.

Начальник окинул его презрительным взглядом, однако тот все же продолжал:

— Кто ж от старика такой прыти ждал? И чё ему от нее понадобилось?

— Да это тот самый француз был, который к вам приходил! Бля буду! — выпалил Губа и опустил голову.

— Помолчали бы, придурки! — рыкнул Изборский, забарабанив пальцами по столу. — Крепки… задним умом.

— Я говорил, надо его… — начал Кирсанов.

— Слышал уже! — оборвал его начальник. — Кулаками махать каждый горазд… — Он неприязненно покосился на помятые «фотокарточки» Губы и Жирного. — Хотя кое-кто и этого толком не может. Мозгами, мозгами работать надо! Сейчас девяносто шестой год! Третье тысячелетие на носу!..

Кирсанов хмыкнул.

— Что ты хмыкаешь? Есть предложения?

Помощник кивнул.

— Ну, что еще придумал, Дмитрий Антонович?

— Пусть секретарша Глебова вызовет, — попросил Кирсанов.

— Лена, пригласи господина Глебова, — приказал Изборский, включив переговорное устройство.

Трюк, очевидно, был подготовлен заранее. Тотчас же отворилась дверь и вошел… Ла Гутин!

Жирный и Губа пораженно отступили на шаг. Изборский вскочил и сразу же вновь опустился на стул:

— Не может быть! — промямлил он.

Немую сцену пресек издевательский смех Кирсанова.

— Знакомьтесь — Глебов Геннадий Валентинович. Правда похож? Теперь он будет нам помогать. Изображать иностранца-киллера, от которого мы будем спасать наследницу.

— Н-да… — протянул Изборский. — Неплохо. Посмотрим, что выйдет из вашей очередной гениальной идеи… И куда, скажите пожалуйста, девать самого Ла Гутина?

Кирсанов пожал плечами.

— Ничего не поделаешь, — сказал он твердо. — Придется изолировать. Подержим в трюме, объясним, что к чему, и… выдворим из страны. — Он усмехнулся. — Нам самим урок хватает, во Францию отправим или в Штаты… Не будет же он в ментовку обращаться?

Аркадий Афанасьевич к людям сентиментальным не принадлежал, он довольно легко распоряжался чужими судьбами, но… Ла Гутин был, как это ни странно звучит, своим человеком. К тому же он в былые времена здорово сыграл на руку директору почившей в бозе «Феи». Как знать, так ли бы уж все удачно обернулось, если бы французы прислали менее «творческого» специалиста? Убивать Ла Гутина Изборскому не хотелось. Однако Кирсанов говорил, безусловно, разумные вещи.

— Хорошо, — кивнул Аркадий Афанасьевич. — Только корректно. И приглядите за американцами, тоже, разумеется, без членовредительства. Повторяю, это вам не отечественные алкаши. Да и с этим парнем, носатым, что возле Батуриной крутится, тоже поосторожнее.

— Да что ж с ним, целоваться, что ли? — возмутился Кирсанов. — Он же к ней не подпустит!

— Я сказал, поосторожнее, он с ментами кентуется. Всё. Все свободны. — Изборский подвел итог «летучки» и, когда все поднялись, добавил: — Прошу не нагадить на сей раз, господа. Хватит уже… — Изборский не закончил, он только махнул рукой, провожая взглядом удалявшихся из кабинета помощников.

Глава 61

Начался визит Херби и Гарриса, можно сказать, в теплой и дружественной обстановке. Адвокат сделал попытку выяснить, в какой больнице находится Марков, объясняя это вполне естественным желанием навестить нового приятеля. Детектив сообщил Гаррису, что жизнь Славика в безопасности, но посещения строго регламентированы, и вызвался лично при первой же возможности передать Гусару привет от американского друга. Херби судьба Лизиного соседа не интересовала, хотя он старательно изображал сочувствие.

От зоркого взгляда Заварзина не укрылся едва заметный след от кольца на среднем пальце правой руки адвоката. Ничего подобного на руках Херби частный детектив, как ни старался, не обнаружил.

Узнав, кто такой капитан Тарасенков, Гаррис отчаянно заорал:

— Я есть гражданин Юнайтед Стэйтс ов Америка! Я не быть говорить без адвокат и консул! Это есть произвол!

Херби, не понимавший ни слова, глупо таращил глаза, старательно улыбался и вертел головой. Как только Лиза, сбиваясь и путаясь, по-английски разъяснила ему суть проблемы, он ухмыльнулся и сказал, торжествующе посмотрев на разволновавшегося Гарриса:

— А я в адвокатах не нуждаюсь! Моя совесть чиста, и я готов отвечать на любые вопросы. Будьте добры, переведите, мисс Лиза!

— Не надо, — остановил девушку капитан. — Я способен объясниться по-английски.

Тарасенков, который учил язык и в институте и на курсах, предложения строил правильно — четко по учебнику, но говорил очень медленно и с ужасающим акцентом, поскольку разговорной практики не имел. Тем не менее Херби прекрасно понял его и поспешил с комплиментом:

— О! Русский полисмен владеет английским? Изумительно. Наши не столь образованы, уж русского точно никто не знает.

Сергей едва заметно улыбнулся.

— Я не собираюсь подвергать вас допросу, господа! — произнес он, краснея от старания, но, почувствовав, что первая фраза ему удалась, продолжал смелее: — Это дружеская беседа, ее целью является обеспечение безопасности мисс Батуриной. Ведь вам не безразлична ее судьба? — Он выразительно взглянул на несколько поникшего Гарриса.

Дубовые фразы, составляемые капитаном, звучали в мозгу адвоката похоронным набатом.

Тарасенков, внимательно наблюдавший за ним, отметил про себя, что его глаза порой принимают обманчиво-простодушное, почти детское выражение.

«Простодушный адвокат? Извините — не верю!» — подумал капитан. Кроме того, он, как и Заварзин, заметил след от кольца на пальце Гарриса.

— Погодите, погодите! — вмешался Заварзин. — Вы тут все такие умные, а я по-английски ни бум-бум.

Лиза подсела к нему:

— Я буду переводить.

— Валяй, мадемуазель.

Сначала Херби рассказал о Ла Гутине. Он упирал на то, что не сразу узнал этого человека, а когда узнал, не счел возможным опираться на сплетни, которые о нем распускали, и лишь после убийства Светланы окончательно уверился в справедливости своих подозрений. Потом Херби заявил, что не уверен в виновности Ла Гутина. Ведь его целью, несомненно, являлась богатая наследница, а не ее случайная знакомая! Не стоит ли поинтересоваться, почему у так кстати подвернувшего ногу Гарриса были мокрые волосы, когда он, Херби, вернулся в гостиницу, так и не сумев объяснить таксисту, куда ему нужно попасть? Гаррис ведь утверждает, что не выходил из номера! А волосы…

— Но я же говорил, что мочил голову, чтобы встряхнуться!.. — начал оправдываться Боб, однако Тарасенков перебил его:

— Кто-нибудь может подтвердить, что вы оставались в номере?

— Коридорная, наверное… — пробормотал адвокат.

— Расскажи всю правду, Боб! — с пафосом посоветовал Херби и… пробудил спящего льва!

— Правду, Джейк! Правду?! Пожалуй, мне ничего другого не остается. Видит Бог, я не хотел подводить тебя, но ты просто не оставляешь мне другого выхода! Так вот, Херби — последний любовник Бет Морген-сон, американской претендентки на наследство! Она послала его сюда! Ему, а не мне выгодна смерть мисс Лизы!

Лиза охнула, но тотчас же взяла себя в руки. Заварзин выразительно крякнул.

— Мерзавец! — вскричал Херби. — А как же наше джентльменское соглашение? И насчет Бет ты врешь! Попробуй докажи.

— Какое соглашение, когда ты меня топишь? Потом про Бет ты сам проболтался! — вскинулся адвокат и уже более спокойно продолжал: — Да, я надеялся жениться на мисс Лизе. Да, я хотел заполучить эти деньги, чтобы утереть нос Бет…

— Которая тебя бросила! — злорадно воскликнул плейбой.

— И не только бросила, но и лишила работы! — нисколько не смущаясь, подтвердил Гаррис. — Сначала мисс Батурина меня обнадежила, но потом… Я понял, что… Ну, словом, меня вполне устроит роль ее адвоката. В ее мужья я больше не рвусь. Тем более, что я окончательно осознал: лгать этой чистой, прекрасной девушке — настоящая подлость. И я… Я честно признаюсь — я не влюблен в вас, мисс Батурина, но испытываю к вам глубочайшее уважение и симпатию!

— Благодарю за искренность, — тихо сказала девушка, опуская глаза. — А вы, Джейк, зачем вы сочинили глупую сказку о прабабушке?

— Мисс Батурина! Мисс Батурина! — Херби прижал руки к сердцу. — Я правда влюбился в вас! А прабабушка была… Наталья Батурина. Теперь-то я понимаю, что это просто совпадение, но когда Бет назвала ваше имя… Я подумал… Мне показалось, что это судьба, и я помчался в Россию.

— Надо же так врать?! — возмутился адвокат.

— Сэр, деньги никогда не мешали любви, мешает их отсутствие… Но я хочу подчеркнуть, что это не я, а Гаррис лжет! Может быть, не нарочно, но… То, что я был любовником Бет, — это всего лишь его предположение! А точнее — клевета! Я был с ней в приятельских отношениях… Она же просто сумасшедшая! — Теперь Херби заметно занервничал.

— Света услышала наш разговор, — упорно продолжал Гаррис, который, напротив, обрел некоторую уверенность в себе, — и поспешила к вам, мисс Батурина, чтобы предупредить вас… Заметьте, мисс… Лиза, я не сказал ничего особенного. Ничего такого, что необратимо испортило бы мои отношения с вами! По правде говоря, меня даже смутило то… как вы себя со мной вели… — Адвокат сделал паузу и обратился к Тарасенкову: — Она делала вид, что я ей понравился. Но Света сказала, что мисс Лиза притворялась ради нее, и я… я решил, что меня вполне устроят, как я уже говорил, деловые отношения… И подумал, что, может быть, все к лучшему?

Лиза переводила. На лице ее читалось отвращение и смущение, но она стойко сносила унизительную пытку, которую неожиданно устроили ей пламенные поклонники… ее денег. Выслушав, Заварзин усмехнулся:

— Ага! Подумал, что все к лучшему, и придушил Светлану, чтобы не пострадала твоя репутация адвоката? Неохота стало несолоно хлебавши в Америку возвращаться?

— Несолоно?.. — растерянно повторил за ним Гаррис и вновь перешел на английский. — Но Херби наговорил гораздо более ужасных вещей! Он признал, что является любовником Бет Моргенсон и что ему все равно, кому достанутся деньги! Он рассказал об убийце и цинично заявил, что в крайнем случае не будет мешать ему добиться цели! Ему, именно ему были страшны разоблачения несчастной Светланы.

— Гадюшник! — буркнул Заварзин, искоса поглядывая на сгоравшую от стыда девушку, которая тем не менее упрямо переводила. — Не огорчайся, Лиз. Чего ты от них хочешь? Акулы капитализма… Спроси-ка лучше этого фраера, почему он кольцо снял.

— Какого фраера? — удивилась Лиза.

— Правильно, — согласился детектив. — Фраера они оба. Гарриса, конечно.

— Где ваше кольцо, мистер Гаррис? — взял инициативу в свои руки Тарасенков.

Боб растерянно посмотрел на свой палец и, недоуменно пожав плечами, проговорил:

— Наверное, забыл надеть… Какое это имеет значение? Это университетское кольцо. Оно представляет ценность только для меня… А в чем дело?

— Итак, Светлана могла навредить вам обоим, и вы оба были заинтересованы в том, чтобы она молчала, — мрачно подытожил ситуацию Сергей Сергеевич, не ответив адвокату, и продолжал уже по-русски: — В разной степени, но оба. На месте преступления ты, Андрей, видел двоих. Оба хромые блондины в темных, возможно, черных плащах… Плюс кольцо. Славик видел на руке убийцы кольцо… Так где ваше кольцо, мистер Гаррис?

— О Господи! Я его… кажется, я его потерял… О-о! — взвыл Гаррис и беспомощно, словно ища поддержки, посмотрел на Херби, которого только что был готов задушить собственными руками. Но буквально через секунду лицо его приняло совершенно иное выражение:

— А где твое кольцо, Джейк? Где кольцо, которое тебе подарила Бет?

— Бет мне ничего не дарила! — завизжал Херби. — Это гнусная клевета!

— Не ври! Я знаю привычки Бет и видел на тебе перстень-печатку во время нашей последней встречи перед отъездом в Россию. Я еще подумал тогда, откуда он у тебя? Ты ведь раньше не любил подобных украшений, а Бет…

— Бет мне не дарила ничего! Ты бредишь!

— Ага, его подарила тебе любимая тетя!

— Да какое тебе дело до моего кольца?!

— А такое, что Славик видел у убийцы кольцо! — окончательно утратив самообладание, проорал Боб.

— Но они спросили про твое кольцо! — злорадно ухмыльнулся Херби.

— Я видел кольцо и у тебя!

— Зато я не блондин и никогда в жизни не хромал! — отрезал плейбой.

— Погодите! Славик твердо сказал, что тот, кого он встретил, не Гаррис! — вмешалась жалостливая Лиза, усердно переводившая Заварзину перепалку американцев.

— А если Гаррис — второй? Тот, кого видел Андрей у четвертого подъезда? Ведь неизвестно, кто убил? Первый или второй? И вообще, может быть, они сообщники? — вмешался капитан.

— Тогда при чем здесь кольцо? — Лиза вскочила. — Постойте! Все правильно — первый и второй! Андрей, если Славик видел не Гарриса, то кого видел ты? Ты же можешь узнать второго? Ведь это был не Боб, правда?

— Был дождь. Темно… Славик столкнулся с подозреваемым нос к носу, а я видел его издалека и только со спины!.. Я не могу утверждать с уверенностью, — отозвался Заварзин. — Хотя мне кажется, что это был все-таки не Гаррис. Тогда кто же? Может быть, Херби? — словно бы в шутку предположил он. — Однако стукнули-то не меня, а Маркова, значит…

— Что? — забеспокоился плейбой, услышав свое имя. — Что-то не так? Я не понимаю… — Он растерянно уставился на Тарасенкова, и тому пришлось перевести ему последние фразы. — Но меня-то уж точно там не было! — Херби ткнул себя пальцем в грудь и старательно замотал головой. — Мистер Заварзин пошутил насчет меня, да?

Капитану пришлось заверить американца, что его никто ни в чем не подозревает, как, впрочем, и Гарриса. Говоря все это, Тарасенков явно кривил душой, и это ясно читалось на его лице.

— Прекрасно, — вздохнул частный детектив. — Остается задать все те же самые вопросы киллеру, а потом заверить милягу, что его тоже никто ни в чем не подозревает.

Лиза решительно подошла к Гаррису и протянула ему руку.

— Я не верю, что вы — убийца! — сказала она. — Вы, Боб, мой адвокат, и я прошу вас не забывать о своих обязанностях.

— Спасибо, — тихо сказал Гаррис, пожал протянутую руку и отвел глаза.

— И вы, Джейк. — Лиза грустно улыбнулась. — Даже ваше вранье не заставит меня подозревать вас. Одно дело — морочить голову глупой, доверчивой девице и совсем другое — убить…

Глава 62

Когда Бет Моргенсон в субботу утром позвонила Херби и сообщила, что находится в номере по соседству, он ей сначала не поверил, но, когда она сказала, что сейчас зайдет к нему, просто лишился дара речи. Шутить подобным образом рыжеволосая красотка не умела.

— Нет! Нет, Бет, дорогая! Я сейчас сам приду к тебе… Не выходи из номера! Тебя никто не видел? — торопливо заговорил он, лихорадочно соображая.

— А кто не должен меня видеть? — агрессивно поинтересовалась Бет. — Почему я должна прятаться?

— Подожди, дорогая… Я… По-моему, я кое-что придумал… Лечу к тебе на крыльях любви!

Немного поразмыслив, Херби решил, что приезд Бет может оказаться весьма кстати, хотя ему теперь и предстоит долго и утомительно доказывать чертовой нимфоманке свою «любовь».

Хозяйка квартиры, которую использовал для наблюдений за Лизой Заварзин, Берта Севастьяновна Слободенюк умудрялась сдавать свое многострадальное жилище, как минимум, дважды в месяц, причем именно на месячный срок. Авантюрный склад ума и постоянная потребность в алкоголе толкали ее на откровенно жульнические поступки. В очередной раз лишившись работы, она придумала новый бизнес. Для начала Берта освободила свою квартиру, переехав к своему давнему воздыхателю — Гавриилу Иегудииловичу Цуцульковскому, страдавшему той же пагубной страстью, что и она. Распродав и рассовав по квартирам приятельниц все, что имело хоть какую-то ценность, она принялась осуществлять свой план: познакомилась с продавцом, торговавшим на рынке дарами юга — лицом, как у нас иногда говорят, кавказской национальности, — и поселила его у себя. Однако он скоро стал намекать, что двести долларов плюс регулярные поборы — хозяйка забегала к нему как бы между прочим и выклянчивала продукты и водку чуть ли не каждый день — многовато за паршивенькую однокомнатную квартиру. Тогда Берта Севастьяновна проявила недюжинный актерский талант: однажды зайдя к квартиранту, она вдруг ни с того ни с сего рванула на себе блузку, так что пуговицы разлетелись во все стороны, ринулась в подъезд и закричала:

— Милиция! Милиция! Меня чечены режут! Хватайте его, он чеченский террорист!

Случилось это летом, когда тема этих самых террористов была особенно актуальной. Гость с Кавказа (отнюдь не чеченец и никак не террорист) плюнул, собрал вещички и поспешил унести ноги.

Берта Севастьяновна вздохнула с облегчением, привела себя в порядок и отправилась… на рынок.

На удивление она умудрялась в перерывах между запоями выглядеть вполне прилично, и очередная жертва легко попалась на ее удочку. Но месяц — это так долго! А деньги почему-то быстро кончаются…

Однако прошел июнь, а за ним июль и август, и ее стали узнавать на рынках. Пришлось искать квартирантов в других местах.

В августе она поселила и с позором изгнала двоих: продавца из ларька, тоже, естественно, не русского, и негра — швейцара какого-то модного ресторана. В сентябре она тоже уже обдурила одного, второй — хитрый, заплатил только за две недели, которые еще не истекли, но сие обстоятельство мало смущало хозяйку. Пора было отсылать его в голубую даль.

На двоих надо больше водки! Это нехитрое наблюдение навело ее на размышления: а так ли ей нужен этот алкаш Цуцульковский, и она придумала неоригинальный, но надежный план, как завладеть его комнатой. И даже почти привела его в исполнение. Впрочем, ставить Цуцульковского в известность о том, что его превращение в стопроцентного бомжа — дело практически решенное, она не спешила. Всему свое время.

Накрасившись и нарядившись, — Берта Севастьяновна обожала тряпки, которые копила со страстью скупого рыцаря, — она направилась в свою квартиру.

Побывав там, она увидела, что странный жилец съехал… сам! Никаких его вещей она не обнаружила.

«Тем лучше, — решила Берта и задумалась. — Где брать следующего? Может быть, расклеить объявления?»

Мысль показалась ей удачной. Вырвав из блокнота несколько листков, она написала текст, разрезала низ бумажек на ленточки и на каждой четко прорисовала телефон своего сожителя.

Перекантовавшись ночь в парке на скамейке, Ла Гутин понял, что, если так будет продолжаться, он превратится в такого же точно бомжа, какого изображал вчера. Киллер едва не лишился всех денег — кто-то опустошил его бумажник, хорошо, что вор не решился как следует пошуровать в подкладке пиджака задремавшего Пьера, где последний хранил всю имевшуюся при нем наличность.

Ла Гутин брел по аллеям парка. Одна потеря напоминала о другой, он с тоской посмотрел на руку. С несколькими сотнями долларов француз расстался в общем-то без особого сожаления, а вот кольцо, фамильный перстень, последняя реликвия семьи… Лишиться такой вещицы из-за какого-то паршивого контракта? Следовало срочно что-либо предпринять. Увидев женщину, вертевшуюся возле столба с наклеенными объявлениями, он решил посмотреть, не найдется ли там что-нибудь интересное.

Ла Гутин подошел, когда Берта Севастьяновна с помощью полузасохшего «Момента», клеила свое объявление.

— Вы сдаете квартиру? — вежливо спросил он.

— Да-а! — пропела Берта и лучезарно улыбнулась.

— Я сниму.

— О-о! Прекрасно. Двести долларов. — Она продолжала улыбаться, но в глазах ее читалось некоторое напряжение.

— Я бы хотел снять на недельку, не больше, — сказал Ла Гутин.

Она пожала плечами:

— Это все равно.

То, что незнакомец не осадил ее, не стал сбивать цену, навело ее на некоторые подозрения — не мафиозник ли? С такими лучше не связываться. Как же она обрадовалась, взглянув, уже в квартире, на его документы! Иностранец! Черт, почему она не запросила больше?..

Ла Гутин тоже обрадовался, познакомившись с расположением квартиры. Это была невероятная удача! Теперь он мог спокойно наблюдать за жертвой, выбрать наконец момент, не подвергая себя лишнему риску, и разделаться с ней. Судьба наконец-то улыбнулась ему!

— В залог, что вы не оставите мне огромных счетов за телефон, звоня супруге во Францию, будьте любезны… э-э… Пятьсот долларов! — щебетала Берта Севастьяновна.

Ла Гутин строго посмотрел на нахалку, но деньги отсчитал.

— Я верну, когда вы будете отдавать ключ… Позвоню на телефонный узел… Я, конечно, вам доверяю, но… Сейчас такая жизнь… Такие люди…

— Я понимаю, мадам, — брезгливо отрезал Пьер, отворачиваясь, и мысленно взмолился: «Когда же тебя черти унесут?»

— Верну-верну… Можете не сомневаться! Я человек глубоко честный! Мои моральные правила… — частила Берта, собираясь, и злорадно думала: «Как же! Верну! Держи карман шире! Иностранец называется… Почему в гостинице не поселился? Значит, не хочет быть на виду? Говорит по-русски, как наш… Шпион, что ли? А черт с ним! Мне-то какое дело? Не отдам бабки, и все!»

Глава 63

На следующий день Лиза проснулась поздно. Недолго повалявшись, она решительно поднялась с дивана: после установки железной двери Заварзин перебрался на кухню на раскладушку. Пора было начинать новый день.

Убрав постель, она отправилась умываться и только тут заметила, что Андрей уже встал и, видимо, давно, поскольку из-за закрытой кухонной двери пахло чем-то вкусным. Сам же он сидел на корточках в прихожей и шарил руками по полу.

— Ты что? Потерял что-нибудь? — удивилась она.

— Похоже, это ты потеряла… Где твой ключ? — сурово спросил детектив.

— Мой ключ? — переспросила Лиза. — Здесь лежал. На столике.

— Вот на этом? — уточнил Андрей.

— А что, здесь другой есть?

— Шутки шутишь? — Он резко выпрямился. — Он исчез. Как ты думаешь, кто его взял? Гаррис? Херби?

— Ох! — Лиза всплеснула руками.

Заварзин скривился:

— «Я вам верю, мистер Гаррис! И вам тоже, мистер Херби!» — передразнил он девушку. — Черт! Теперь на одну задвижку надежда! Поняла?

— Андрей, я же не нарочно…

— А-а… — Он ожесточенно отмахнулся. — Чего от тебя ждать, бестолочь? То есть мадемуазель…

Лиза виновато опустила голову.

Им предстояло провести вместе длинный день. Это было мучительно, находиться рядом и чувствовать, как он злится на нее. Ей казалось, что даже воздух сгустился и стал противно вязким от напряжения. Господи, да если так дальше пойдет, он просто ее возненавидит!

Лиза прислушалась: Заварзин говорил по телефону с Тарасенковым, справлялся о Славике, спрашивал, что удалось раскопать на Кирсанова, Изборского и Лагутина. А под конец сказал:

— Нет, Серега, нет у меня никаких толковых соображений. Я тебе все рассказал, ты и ищи убийцу. А мне головной боли и с охраной этой дурехи хватает!

Она вздохнула. Нет, это определенно невыносимо — плавать в волнах его ненависти…

Закончив разговор, Заварзин ушел в прихожую, и Лиза испугалась было, что он сейчас оденется и уйдет. И никогда больше не вернется… Однако Андрей не ушел. Возвратившись в комнату, он протянул девушке черный револьвер.

— Ой! — Она отпрянула, точно увидела змею. — Я не буду стрелять! Ни за что! Да я и не умею. Убери это…

— Он не настоящий, — успокоил Лизу детектив. — «Дробовик». Не убивает, но… Кто полезет, пожалеет. — Заварзин откинул барабан, высыпал патроны, посмотрел на них, а потом вставил один за другим на место. — Два газовых, остальные дробь. Так даже лучше… — Видя, что девушка колеблется, он добавил: — Просто, как грабли: никакого предохранителя, можно даже курок не взводить. Боезапас, правда, маленький — пять патронов всего. Хотя… — Он вздохнул. — Надеюсь, до этого не дойдет. Владей… мадемуазель. И благодари Тарасика.

— Спасибо. — Принимая из рук защитника оружие, Лиза случайно коснулась руки Андрея и, вспыхнув, отвела глаза. Она испугалась, что Заварзин заметит ее волнение, но он смотрел куда-то в сторону и, наверное, думал о чем-то своем.

Лиза, сама не зная почему, обиженно надула губки и молча ушла на кухню.

Глава 64

— Ты все поняла, Бет? — озабоченно переспросил Херби.

— Разумеется! Ты все придумал просто замечательно. А у этих русских гангстеров нет твоего телефона?

— Не беспокойся, я же не идиот. Главное — выманить Заварзина.

— А они надежны? — не унималась Бет Морген-сон.

— Я предложил им хорошие деньги, дорогая, — с намеком произнес Джейк. Но этого ему показалось мало, и он уточнил: — Десять тысяч долларов.

— О, дорогой, я верю, что тебе для меня ничего не жалко, ведь ты так меня любишь, — по-змеиному улыбаясь, проговорила женщина. Сумма не произвела на нее должного впечатления, точно речь шла о каком-то пустяке, этакой не достойной упоминания безделице. Зато она отметила, что деньги на поездку он содрал с нее, клянясь, что абсолютно на мели. Так откуда же теперь у него взялись деньги?

Джейка ее безразличие разозлило, в отличие от Бет он напрочь забыл о том, что брал у нее на дорогу.

— Да, конечно… — проговорил он и, не сдержавшись, добавил: — Эти русские ужасные… рвачи. Куда ни шагни, требуют какие-то немыслимые, просто астрономические суммы.

Бет томно улыбнулась, вновь пропустив слова Херби мимо ушей.

— Пойдем же в кроватку, любовь моя. Я уже соскучилась. — Она крепко обвила шею любовника.

Полузадушенный Джейк с притворной готовностью просипел:

— Моя любовь к тебе безгранична… Дорогуша…

Глава 65

День тянулся так долго, что казалось, никогда не кончится. Абсолютно ничего не происходило, словно о Лизе и Андрее забыли все — и друзья, и враги. Впрочем, этому скорее следовало радоваться. Вынужденные затворники сидели на кухне и мирно вели ни к чему не обязывающий разговор. Наконец стало темнеть, и Лиза машинально встала и зажгла свет.

— А что ты собаку или кошку не завела? — проговорил Андрей, не забывавший украдкой поглядывать в окно — не мелькнет ли призрак убийцы? — Не так одиноко бы было?

— И что бы из этого вышло? Чем кормить? С кем оставлять? Это котенку ничего, а щенка одного не бросишь, — возразила Лиза.

— Зато теперь хоть целый собачий питомник заводи и к каждой собаке бонну приставляй.

— Да? — Она вскинула голову. — Ну почему ты все время надо мной издеваешься, Андрей? Разве я виновата, что на меня эти деньги свалились?

— Ладно тебе, это я так, к слову. Сейчас никто собак не заводит, особенно больших — кормить нечем. Вот мои знакомые никак щенков пристроить не могут, породистых, элитных, измаялись уже.

— А каких щенков?

— Каких? Какие щенки бывают — маленьких.

— Я хотела спросить, какой породы? — опять надулась Лиза.

Заварзин не ответил, будто и не услышал ее, напряженно вглядываясь в окно.

«Что это? — Он замотал головой и вскочил на ноги. — Неужели…»

— Погаси свет, — нервно бросил он. — Скорее.

Ла Гутин терпеливо сидел у окна. Чтобы хоть чуть-чуть расслабиться, он налил себе виски и выпил. Приятное тепло разлилось по телу. Немного отпустило. Вообще-то Пьер предпочитал хорошее вино или коньяк, но раз уж есть виски, то не пропадать же добру?

«Неужели она так и не выйдет на улицу? — подумал киллер. — Сколько можно ждать?»

Ждать, ждать, ждать. Ожидание становилось не просто раздражающим, оно грозило обернуться для Ла Гутина крахом.

«Или я сделаю девку, или тупоголовая братва господина Изборского сделает меня. — Француз не строил иллюзий относительно намерений директора «Ундины». — Какими бы безмозглыми придурками они ни были. Все равно. Их много, а я один. Жалко ее, конечно, но… Своя рубашка ближе к телу! Пора сорвать куш и на покой! Какой смысл с ней договариваться, если на ее деньги наложит лапу Изборский? Или все-таки?.. Нет! Со всей бригадой мне не сладить. Значит, можно рассчитывать только на деньги Моргенсон… Да и не станет Батурина теперь со мной разговаривать… Испугалась…»

О том, чтобы изобразить гибель наследницы результатом несчастного случая, уже не могло быть и речи. Длинный острый нож, купленный в киоске, лежал перед ним на подоконнике. Ла Гутин сожалел только об одном, что не догадался взять у Изборского винтовку с оптическим прицелом, когда это еще было возможно.

Родина предков переставала казаться Пете Лагутину Землей Обетованной. Уж больно ему на этот раз здесь не везло.

Контрактер отодвинул занавеску, стараясь заглянуть в глубину квартиры Батуриной, и отпрянул.

Там, у окна, стоял черноволосый мужчина с орлиным носом и, казалось, смотрел прямо на него, Пьера Ла Гутина.

— Черт! — Заварзин дернулся, как от удара током. — Там кто-то есть!

— Где? — Лиза испуганно взглянула на него.

— Или показалось? — не отвечая ей, рассуждал вслух Андрей. — Но я же видел, там точно что-то мелькнуло!

Он ринулся в прихожую и, натягивая куртку, быстро сказал:

— Запри дверь на задвижку! И никому, кроме меня, не открывай. Если что… Звони Тарасенкову.

— Если что? — тупо переспросила Лиза и, вдруг сообразив, закричала: — Нет! Нет! Не ходи, Андрюша! Не ходи!

— Ну что ты, мадемуазель? — мягко сказал Заварзин, отстраняя бросившуюся к нему девушку. — Я же сыщик. Ты забыла? Опер, хоть и бывший.

Лиза опустила голову и прошептала:

— Я боюсь… За тебя…

Андрей открыл дверь и оглянулся, собираясь перед уходом сказать что-нибудь успокаивающее испуганной девушке, но так ничего и не придумал.

— К окнам не подходи! — бросил он и побежал вниз по лестнице.

Заварзин, благословляя судьбу за то, что не вернул еще хозяйке ключ, осторожно вошел в квартиру, предварительно сняв свой «газовик» с предохранителя. В помещении стояла мертвая тишина. Соблюдая все меры предосторожности, он методично обследовал комнату, кухню и санузел и, убрав оружие, остановился посреди комнаты.

«Черт! Неужели все-таки померещилось? Черт! Черт и черт! Довела до «дурок» наследница!» Он шагнул к двери и остановился. Что-то мешало ему уйти. Подойдя к окну, он заглянул за занавеску — прямо на подоконнике в самом углу стояла початая пол-литровая бутылка шотландского виски.

— Нет, черт меня возьми, я не псих! — обрадовался Андрей и, достав из кармана носовой платок, аккуратно обернул им бутылку. — Вот так, капитан Тарасенков. Будут вам пальчики убийцы.

Ла Гутин стоял на лестничной площадке между четвертым и пятым этажом, сжимая во вспотевших пальцах нож и стискивая зубы. Он слышал, как хлопнула дверь так счастливо обретенного и так по-дурацки потерянного им убежища и наблюдательного пункта.

«Ну что ж, — сказал себе Пьер. — Сейчас он выйдет… Сам виноват, парень, я не собирался тебя убивать…»

Хорошо бы у детектива в кармане оказался ключ от квартиры девчонки, которую он стережет, тогда все остальное решится просто.

«Так даже лучше, — вздохнул киллер и, неслышно ступая, начал медленно спускаться вниз. — Сейчас, — повторял он, — сейчас…»

Заварзин взглянул на окно Лизиной квартиры. Увидев девушку, он сердито замахал на нее рукой.

«Не стой, не стой посредине! — беззвучно прокричал он ей. — Выглядывай из-за шторы, если неймется! Любопытная Варвара!»

Однако, присмотревшись, Заварзин понял, что Лизина неосторожность вполне оправдана. Она явно пыталась привлечь внимание Андрея к тому, что происходило на улице. Он взглянул туда, куда указывала Лиза, и не поверил собственным глазам, и все же… сомнений быть не могло, он увидел того, кого так желал видеть — хромого блондина. Сунув бутылку в карман куртки, Андрей опрометью бросился на улицу. Одного он не мог понять: как блондину удалось проскочить мимо него?

Топот, раздавшийся на лестнице пролетом ниже, едва не оглушил Ла Гутина. Он осторожно посмотрел вниз и увидел спину поспешно убегавшего Заварзина. Гнаться за ним не имело никакого смысла…

Глава 66

— Так все готово, мистер Апраксин? — спросил Херби, едва нанятый им исполнитель снял трубку. Им пришлось познакомиться поближе: Джейк назвал себя Айком Мортоном, а небритый тип, продавший ему оружие, — Федором Апраксиным.

— Да, мистер Мортон. Все готово. Мы ждем команды.

— Слушайте внимательно, мистер Апраксин, — нарочито медленно проговорил Херби, хотя сомнений в том, что собеседник прекрасно понимает даже беглый английский, у него не было. — Как только я позвоню вам, вы позвоните девушке и скажете, что похитили ее младшего брата.

Апраксин удивился.

— Киднеппинг? — переспросил он. — Да зачем?

— Какого черта?! — разозлился Джейк. — Вам не надо его похищать, просто иначе вы не выманите ее из дому! Или вам хочется ломать железную дверь?

— Понял.

— О’кей. Ждите.

Измученный проявлением вулканического темперамента подруги, Херби, повесив трубку, вздохнул, словно завершил тяжелую работу.

«Эта чертова нимфоманка загонит меня в гроб!» — подумал он и через силу нежно улыбнулся сидевшей напротив него Бет.

— Начинаем действовать, дорогая?

Она кивнула и решительно встала.

— Я готова.

Глава 67

Заварзин выбежал на улицу и огляделся. Блондин пропал.

«О черт! Черт! Черт!» — мысленно чертыхался он, проклиная свое невезение. Убийца — а кто же еще это мог быть? — исчез. Он, наверное, подготавливал себе позицию для выстрела, иначе зачем бы ему устраиваться в той квартире? «Как, как он проскользнул мимо меня? Черт! При нем должна быть винтовка! Я просто обязан найти его!»

Частный детектив резко повернулся, услышав шум, — Лиза распахнула окно и высунулась.

— Уйди! Уйди на хрен, дура! — завопил Андрей. Он спугнул убийцу, но как знать, где тот затаился?

Однако обостренное чувство собственного достоинства у богатой наследницы было сильнее инстинкта самосохранения, азарт и желание помочь тоже сыграли свою роль.

— Сам дурак! Не смей меня оскорблять! — закричала Лиза. — Он к остановке пошел. Скорее, а то не догонишь!.. Скотина бездушная! — добавила она, когда Заварзин, даже и не подумав сказать «спасибо», бросился в указанном направлении.

Блондин, по счастью, еще не уехал, его плащ виднелся невдалеке. Более того, киллер миновал остановку и неспешно шагал куда-то, казалось, он просто вышел на прогулку. Заварзин резко сбавил темп, желая приглядеться к объекту.

«Черт возьми, не на людной же улице его брать? Пусть свернет… Ну сверни же, собака! Но если он обернется и заметит, — думал он, — тут уж ничего не попишешь — придется брать».

Однако киллер не оборачивался, он продолжал двигаться вдоль улицы, добросовестно хромая. Андрею вдруг пришла в голову мысль, что перед ним не убийца, а кто-то другой, возможно, вообще посторонний гражданин, вышедший на прогулку. Нет, такого совпадения просто не может быть!

Блондин неожиданно остановился, встал и Заварзин.

Киллер нагнул голову, и через мгновение над его плечом — свет уличного фонаря, возле которого он остановился, позволял все хорошо разглядеть — появилось и тут же растаяло маленькое сизое облачко.

Андрей тут же почувствовал жгучее желание закурить, он похлопал себя по карманам и, наткнувшись на выпиравший из внутреннего кармана вещдок, невесело усмехнулся:

«Выпить есть, а вот курева нету… Как назло!»

Впрочем, проблема разрешалась легко. На углу бульвара как раз находился киоск. Хромой киллер двигался медленно, что позволяло Андрею, не рискуя потерять его из виду, купить пачку сигарет. Тут детектива ждала маленькая неприятность — возле киоска образовалась небольшая очередь. Нахально оттеснив сунувшегося было в окошко мужичка, Заварзин протянул продавцу пятитысячный банкнот и, сдерживая раздражение, проговорил:

— «Эл-эм», без сдачи.

— Ишь какой крутой, — скривился мужичонка. — Невмоготу, да?

Детектив молча принял от полусонного продавца сигареты и сдачу и повернулся. Его точно молнией ударило. Всего на какие-то пять секунд он отвлекся, но столь непродолжительного времени оказалось достаточно, чтобы убийца… исчез.

«Не он мог никуда подеваться! — Заварзин посмотрел направо: там, в скверике, любой человек был виден как на ладони. Дом, вдоль которого шел блондин, когда детектив видел его в последний раз, выходил на тротуар фасадом. — Не влез же он к кому-нибудь в окно?»

Откинув дикую мысль, Андрей растерянно обернулся — нигде и никого похожего. Теперь он проклинал себя за то, что так глупо прокололся — упустил убийцу из-за проклятых сигарет. Он тупо уставился на пачку, с которой успел снять целлофан.

— Черт, — вслух произнес Заварзин. — Неужели сел в машину?

Он окинул взглядом автомобили, припаркованные вдоль тротуара, и мог поспорить, что все они оставались на месте. Размышляя об этом, он почти достиг угла дома, возле которого исчез, будто бы растворившись в воздухе, хромой блондин, и… вновь увидел убийцу. Киллер, на ходу пряча что-то в карман, выскочил из-за угла навстречу Андрею так неожиданно, что он едва успел сделать вид, будто тот его нисколько не интересует. Он резко сбавил шаг и опустил голову, изображая глубокую задумчивость. Кожей чувствуя, что блондин смотрит прямо на него, детектив, опустив глаза, разглядывал черный плащ, темную материю брюк, ботинки.

Но ему не удалось ввести киллера в заблуждение, тот остановился лишь на секунду, затем побежал.

«Не бегают так хромые!» — мелькнуло в голове у Заварзина, но охотничий азарт уже захватил его.

— Стой! Стрелять буду! — Заварзин выхватил «газовик». — Стой! — Он выстрелил в воздух. — Открываю огонь на поражение!

Преследуемый повел себя неожиданно, он очень ловко прыгнул в сторону и, выхватив оружие, направил его на Заварзина.

— Брось пукалку! — крикнул он. — У меня боевые!

Понимая, что блондин не шутит, Андрей, будто в единое мгновение лишившись здравого смысла и способности адекватно оценивать происходящее, отшвырнул «газовик» и прыгнул прямо на вооруженного противника. Тот, сбитый с толку реакцией детектива, промедлил долю секунды, прежде чем спустить курок. Грохнул выстрел, не причинивший никакого вреда Заварзину. Он изо всех сил вцепился в запястье лжехромого, стараясь вырвать у него пистолет. Однако киллер оказался куда тренированнее, чем Андрей мог ожидать. Он умудрился свалить противника на асфальт, правда, не удержавшись, упал и сам. Рыча и матерясь, они катались по тротуару. Наконец Заварзину удалось взять верх, он оседлал противника, заломил ему руку за спину и приставил к виску его собственный пистолет.

— Набегался, гад?! — прохрипел детектив. — Все, кранты тебе!

— Руку отпусти… Больно же… — промямлил человек в черном плаще.

— Ща я тебе отпущу! — злорадно прорычал детектив. Он не заметил, что из кармана блондина выпало портативное переговорное устройство, и самоуверенно продолжал: — Только шнурки… — Он хотел добавить: «поглажу», но не успел. Кто-то, подкравшись сзади, стукнул Заварзина по затылку чем-то тяжелым. Теряя сознание, он почувствовал, что у него вырвали пистолет и услышал, как некто коротко приказал:

— Тащите его в тачку.

— На дальнюю? — переспросил другой.

— Нет уж! Везем к шефу, — прозвучало в ответ. — Пусть сам решает.

Глава 68

Гавриил Иегудиилович спешил. Ему очень хотелось привести себя в порядок до прихода любимой женщины. Он принял ванну, тщательно побрился тупым станком и причесал отросшие седые волосы. Он возмечтал их подровнять, но ножниц не нашел и бросил эту затею. Впрочем, умытый, побритый и причесанный, он выглядел куда приличнее, чем прежде.

Он тщательно отгладил выношенные до дыр брюки, почистил рваные ботинки и достал черную «водолазку». Одевшись, он придирчиво осмотрел свое отражение в зеркале. Конечно, брюки и ботинки следовало заменить, но первый шаг уже сделан. Великолепный плащ оказался достаточно длинным, чтобы прикрыть самые заметные дыры на штанах… Но Гавриилу Иегудииловичу чего-то не хватало. Какого-то штриха…

Шляпы! Конечно же шляпы и кашне.

Он ринулся к трехстворчатому зеркальному шкафу, в котором Берточка хранила свои вещи, и долго не хотел поверить, что дверки его… заперты! Неужели Берта не доверяет ему? Какой ужас! Ну, так он добьется своего. Во что бы то ни стало. Берточка увидит его в прежнем блеске и не будет сердиться! Но сначала…

Вчера Гавриил Иегудиилович случайно подсмотрел, куда спрятала его сожительница остатки «живительной влаги». Никогда бы он не решился покуситься на собственность любимой женщины, но сейчас обстоятельства просто толкали его на маленькое преступление.

Подкрепившись, он кинулся на штурм шкафа. Вскоре искореженные дверцы распахнулись, и Цуцульковский нашел то, что искал — черную мужскую шляпу с широкими полями, которую Берточка носила с красным осенним пальто, и бежево-коричневый шарфик, который вполне мог сойти за кашне.

Итак, его туалет завершен. Он выставил На стол остатки водки, принес рюмку, сел так, чтобы видеть себя в зеркале, и приготовился ждать.

Глава 69

Тревога все сильнее охватывала Лизу, и хотя Андрей отсутствовал не более получаса, это время показалось ей вечностью. Кроме того, она не посмотрела на часы, когда он уходил, а на улице так быстро стемнело, что казалось, с момента его ухода прошла вечность.

«Если что-нибудь случится, звони Сереге, он сегодня обещал весь день быть на месте», — вспомнила она слова Андрея и подумала: «Если случится? Так случилось или нет? — спросила она себя и твердо ответила: — Случилось».

Девушка решительно направилась к телефону, но только протянула руку к трубке, как аппарат сам взорвался резкими, противными трелями.

— Здравствуйте, Боб, — проговорила она и надолго умолкла, пораженная тем, что сообщил ей адвокат. Точно не веря своим ушам, Лиза повторила: — В Херби только что стрелял хромой? Вы ничего не перепутали?.. Нет… Но кто же тогда?.. Он пострадал? Боже! Хорошо, хорошо, я скажу ему… Да, он обязательно приедет… Пусть Джейк не беспокоится! Да, до свидания, Боб…

Звонить, звонить, немедленно звонить!

Телефон Тарасенкова долго был занят. Прошло не менее пятнадцати минут, прежде чем Лизе удалось наконец связаться с капитаном, и еще минут пять она потратила на то, чтобы объяснить ему причину своего волнения.

— Ну как же вы не понимаете?! — едва не кричала она. — Хромой блондин стрелял в Херби в гостинице как раз в то самое время, когда я видела его на улице… Да, да, конечно, не его, а другого, но поймите же, Андрей погнался за ним и все не возвращается и не возвращается… А я пообещала Бобу, что он к ним приедет! И я одна боюсь, и за Андрея боюсь!

— Хорошо, я к вам подскочу, — ответил Сергей Сергеевич. — Только сначала заеду в гостиницу. Не волнуйтесь, я постараюсь не задерживаться.

Глава 70

Андрей пришел в себя. Машина, в которую его запихнули, мчалась с огромной скоростью.

Первая мысль, которая пришла ему в голову, заставила его заскрипеть зубами: «Это был не тот блондин! Конечно, он только притворялся, что хромает! А его напарник Ла Гутин сейчас беспрепятственно сделает свое дело… Только бы Лизка догадалась не лезть к окнам! Уж дверь-то у нее хватит ума не открыть? Слава Богу, что пропал ключ, — с задвижкой никто ничего не сделает, если она сама… — Заварзин чуть не застонал. — Сама! В том-то и дело, что от нее можно ожидать чего угодно! Стоп, а почему я решил, что этот блондин — напарник Ла Гутина? Это человек Изборского! Ну конечно же! Но тогда ее могут похитить!»

Он услышал, как завизжали покрышки на резком вираже. Что происходит? Неужели похитители так спешат поскорее доставить свою добычу начальнику? Едва ли. Заварзин скоро понял, в чем дело. Несмотря на то что в голове у него шумело, во рту стоял отвратительный солоноватый привкус, а уши словно заложили ватой, он довольно хорошо слышал то, о чем говорили бандиты.

— Надо было остановиться, Саня, — сказал один из двоих, что сидели вместе с Андреем на заднем сиденье. Водитель, к которому он обращался, не ответил. Зато подал голос другой пассажир.

— А если б этот очухался? — спросил он.

— Дали бы по башке или придушили, — заявил первый. — А теперь они на принцип поперли. Всем кагалом будут ловить.

— Ну и хрен с ними, пусть ловят, — равнодушно отозвался второй.

— Ага, пусть! А если поймают?

— Да ни хрена не поймают!

— А если…

Заварзин понял, что ему хоть в чем-то повезло: водитель автомобиля — судя по салону, это были «Жигули» девятой модели — нарушил правила и не остановился по сигналу гаишника. В сердце бывшего оперативника зародилась надежда.

«Боже мой, Боже, — мысленно взмолился он. — Помоги родной милиции!»

Боже на просьбу атеиста Заварзина отреагировал весьма своеобразно: милиции он помог, но…

Водителю, видимо, надоели препирательства пассажиров, и он, на секунду обернувшись, цыкнул на них:

— Заткните хавальники, мать вашу так! Мешаете же… А бля!!!..

Выступление шофера оказалось на редкость несвоевременным, так как он отвлекся и на долю секунды позже, чем следовало бы, заметил выскочившего на шоссе пешехода. К числу гуманистов шофер «девятки» явно не принадлежал, но чисто инстинктивно попытался объехать неожиданное препятствие. Незадачливый нарушитель правил дорожного движения отделался легким испугом, для водителя же и пассажиров «Жигулей» ситуация повернулась несколько по-иному.

За всю свою жизнь Андрей Заварзин не побывал ни в одной аварии, ездил он очень аккуратно, а потому прежде ему не приходилось испытывать прелестей свободного полета сквозь ветровое стекло машины. Теперь он мог со всей ответственностью заявить — это незабываемое ощущение. Тем не менее следовало признать, что из всех, находившихся в автомобиле, он оказался самым везучим. Успев сгруппироваться, он на удивление удачно приземлился на асфальт. Видимо, Бог все-таки внял его молитвам. Андрей понимал, что разлеживаться ему не резон — пока счет шел на секунды, а после появления гаишников он пойдет на часы, а то и на сутки, — доказывай им, что тебя похитили! Пока разберутся, с Лизой может случиться все, что угодно! Он собрал волю в кулак и заставил себя подняться. Невежливо оттолкнув какого-то доброхота, попытавшегося оказать ему помощь, детектив сделал несколько неуверенных шагов, но споткнулся и опустился на одно колено, оперевшись рукой на газон. Пальцы его нащупали какой-то холодный твердый предмет. Сообразив, что это не что иное, как, скорее всего, его же собственный пистолет, тоже каким-то чудом катапультировавшийся из машины, Заварзин спрятал его в карман и подумал он в приступе любви ко Всевышнему: «Бля буду… Если выпутаюсь из всего этого дерьма, свечку поставлю… Самую большую!»

И поспешил скрыться в ближайшей подворотне.

Глава 71

— Боб, позвони… — простонал Херби. — Где этот русский детектив? Никогда ничего не добьешься в этой чертовой стране. Я вот-вот потеряю сознание!..

— Но я же только что звонил, — ответил Гаррис и пояснил с виноватым видом: — Там занято…

— О Господи! — В голосе плейбоя звучала мука. — Ну позвони! Позвони еще!

Адвокат пожал плечами и снял трубку. На сей раз ему повезло.

— Алло? Мисс Лиза? Мистер Заварзин есть? Нет?.. Оу! Спасибо… — Повесив трубку, он обернулся к раненому: — Он уже выехал.

— Когда?

Боб пожал плечами:

— Я не понял.

Он действительно совсем неправильно понял Лизу, которая, волнуясь, говорила крайне путано и бестолково.

— Что еще она сказала? — нетерпеливо спросил Херби.

— Что сейчас приедет мистер Тарасенкофф, капитан, которого мы с тобой знаем.

— Ты серьезно?! Да зачем он здесь?

— Наверное, его позвал Заварзин…

Херби вновь застонал и патетически произнес:

— О, Боб, даже то, что мы с тобой были соперниками, не заставило бы меня так к тебе относиться, если бы убийца напал на тебя… А ведь я жертвовал собой ради тебя!

Гаррис был задет за живое: и этот нахал еще смеет утверждать, что он плохо к нему относится. Однако счастливо уцелевшая жертва киллера не дала ему открыть рта:

— Уйди, дай мне отдохнуть… Я должен собраться с мыслями, чтобы не забыть все то, что я должен буду сообщить детективу.

— Забыть, Джейк? — Боб озадаченно уставился на него. — Что значит — забыть?

— Ты что, не понял? Врач сказал, что я получил психическую травму! Меня накачали лекарствами, и теперь у меня все в голове путается, а ты меня с толку сбиваешь. Уйди.

Гаррис пожал плечами и удалился. Херби, наверное, действительно серьезно пострадал. Иначе, как понять то, что несколько минут назад он умолял, требовал, уговаривал Боба остаться, а теперь буквально выгоняет? Кроме того, адвокату послышалось, что Джейк прошептал:

— Как все удачно…

Впрочем, для него действительно удачно! Ведь его и застрелить могли. Хотя психическая травма тоже не шутки.

Проводив адвоката затуманенным взглядом, Херби протянул руку и набрал давно выученный им наизусть номер.

Когда ему ответили, он произнес только одно слово:

— Действуйте!

Глава 72

То, что происходило с Лизой потом, можно было сравнить разве что с кошмарным сном. И пожалуй, на ее месте любой пришел бы к выводу, что лучше регулярно видеть страшные сны, чем попадать в такие переделки наяву.

Поговорив с Гаррисом, Лиза стала нервно расхаживать по квартире, стараясь не приближаться к окнам, то поглядывала на телефон, то, подходя к двери, прислушивалась к каждому шороху, раздававшемуся на лестнице.

«Что же с Андреем? — думала она. — И что случилось в гостинице? Если разобраться, то зачем убийце Херби? Потому что он знает киллера в лицо? Но ведь киллер скрывается? Нет. Я просто ничего не понимаю. Глупая девчонка… Дура… Дура? Но за кем же тогда побежал Андрей?»

Зазвонил телефон. Лиза буквально подпрыгнула на месте. Его трели в тишине квартиры прозвучали тревожно и пугающе. Лиза сняла трубку и похолодела при первых же звуках незнакомого, хриплого голоса:

— Братишку своего живым видеть хочешь?

— Что? Кто вы? — Девушка задрожала.

— Увидишь. — Незнакомец коротко хохотнул. — Приходи к железнодорожной насыпи. На поляну собачников. И тысячу долларов не забудь. Отдам щенка.

— Но я… — Ей послышался слабый, полузадушенный вскрик, который сразу же оборвался:

— Лиза-а…

— Не теряй времени. Через пятнадцать минут я отрежу ему мизинец. Потом второй. Каждые пятнадцать минут он будет лишаться какой-нибудь части тела. — Похититель опять хохотнул. — И не вздумай ментам звонить! Почикаем мальчишку.

— Я иду, — сказала Лиза и удивилась тому, как твердо прозвучал ее голос.

Схватив пистолет и все оставшиеся деньги из шкатулки, она помчалась на темную улицу.

Поднялся ветер. Деревья отбрасывали на стены домов и тротуар зловещие уродливые тени. Где-то настырно, с тревожным скрипом хлопала незакрытая форточка.

Глава 73

— Да как ты посмел, негодяй?! — закричала Берта Севастьяновна, увидев развороченный шкаф, свою шляпу, украшавшую голову сожителя, и пустую бутылку из-под водки, которую кавалер не успел убрать со стола. — Скотина, подонок, вор! — орала обезумевшая от такой наглости женщина, сорвав с наглеца дорогой ее сердцу головной убор. — Где плащик спер, ворюга?

— Как ты смеешь меня оскорблять? — возмутился Гавриил Иегудиилович, в котором взыграло чувство собственного достоинства, перемешанное с парами украденной водки. — В моем доме не выражаться!

— В твоем доме? В твоем доме? — злорадно закричала Берта Севастьяновна и извлекла из кармана какую-то бумажку. — Это теперь мой дом, бомжара! Ты мне его продал! Ясно? Не веришь — читай!

Цуцульковский поверил как-то сразу. Он попытался дрожащей рукой взять страшную, обрекавшую его на бродяжничество бумажку, но Берта Севастьяновна проворно отскочила:

— Как бы не так! Читай, но не цапай!

На глаза Гавриила Иегудииловича навернулись слезы, буквы прыгали, не желая складываться в слова, да он и не пытался читать: горе его было невыносимым. Как же так? Его предала и обманула женщина, которую он любил всем сердцем. Жизнь… Жизнь рухнула…

За одно мгновение страшно постарев и лишившись сил, он с трудом встал.

— И что же, Берточка? Мне уходить?

— А ты как думал?

Взгляд его упал на сумку, полную продуктов и бутылок.

— Ты получила деньги?

— А твое какое дело? — гордо вскинула голову Берта Севастьяновна.

Цуцульковский тяжело сглотнул и промолчал.

— На, убогий! — Берта вытащила из сумки бутылку напитка «Оригинальный» — водки она сожителю давала редко, считая, что жирно будет, — и поставила на стол. — Бери и вон отсюда!

Гавриил Иегудиилович понурился и протянул руку к бутылке. Он раздавлен, унижен, его предали… Что уж теперь?

Берта Севастьяновна блефовала. Она еще не завершила оформление комнаты на себя, но ярость толкнула ее на необдуманное заявление, и она заколебалась. Хотя паспорт Цуцульковского, якобы потерянный им по пьянке, давно уже был у нее в руках, и потому едва ли приходилось опасаться каких-либо решительных действий со стороны Гаврюши.

Пожалуй, Берта готова была пока оставить его, но взгляд ее упал на ее собственный шифоновый шарфик, под которым угадывалась ее же водолазка.

Издав истошный визг, она сорвала с Цуцульковского шарфик и вцепилась ему в волосы. Вырываясь, он оттолкнул Берту, которая отлетела к кровати и свалилась на супружеское ложе.

— Убивают! — еще громче завизжала она.

Озверевший Гавриил Иегудиилович схватил за горлышко бутылку и с искаженным лицом кинулся к аферистке.

Ее дикий, полный ужаса вой отрезвил его.

Он остановился, содрогнулся всем телом и бросился прочь из потерянного для него навеки гнездышка любви.

Только оказавшись на улице, под отбрасывавшим слабый свет фонарем, он увидел, что по-прежнему сжимает в руке бутылку.

Цуцульковский криво улыбнулся. Все правильно — он выпьет отвратительный напиток и… бросится под электричку. Это будет достойным завершением его недостойной жизни!

Зубами отодрав пластиковую пробку, он с жадностью сделал несколько глотков.

«Эх, записку бы оставить! Чтобы она знала — моя смерть на ее совести… Да полно, есть ли у нее совесть-то? Берта, Берта, как ты могла предать нашу любовь?»

Цуцульковский стиснул зубы и направился к железнодорожной насыпи, проходившей неподалеку от его дома.

Глава 74

— Смотри! — Жирный схватил Губу за руку. — Побежала!

На заднем сиденье заворочался, доставая пистолет, Глебов.

— Я пойду за ней. Не отставайте.

— Знаем, знаем, — проворчал Губа. — Вот черт, с-сука — процедил он сквозь зубы, когда Глебов захлопнул дверку. — Не было печали — с ментом бывшим на дело ходить…

— Плюнь, — отозвался Жирный. — Пошли.

Но Губа не унимался.

— Фраер фраером, а туда же, — ярился он. — Герой гребаный, если бы ребята вовремя не подъехали, повязал бы его носатый. Спасибо, нас вызвать догадался, ментяра!

Напарник, более отходчивый, как большинство толстяков, постарался успокоить Губу.

— Да ладно, Лех, — проговорил он примирительно. — Вместе же работаем…

— Хорош бакланить, — оборвал его Губа и, понимая, что все равно никуда не денешься, вздохнул: — Вылезай.

Глава 75

— Итак, вы шли мимо номера Гарриса и увидели, что дверь открыта. Так? — по-английски переспросил Тарасенков, усевшийся в кресле у постели пострадавшего. — И это то самое важное известие, которое вы хотели сообщить только Заварзину?

— Да! Да! Это очень важно! Но это не все. — Херби вздохнул и закатил глаза. — Я заглянул. Там стоял мужчина и рылся в бумагах Боба. Блондин! В темном плаще! Я закричал… А где мистер Заварзин? Мисс Лиза сказала Бобу, что он поехал к нам.

— Погодите. Это был Ла Гутин? — перебил его Тарасенков.

— О-о! — простонал американец, опять закатывая глаза. — Я так подумал! Но теперь мне начинает казаться, что это был не Ла Гутин. Он стоял ко мне спиной, а потом…

— Но он хромал?

— Потом он в меня выстрелил, и я упал. А дальше ничего не помню… — На плейбоя было жалко смотреть. — Но где мистер Заварзин?

— Упали? Но он же вас не ранил? — удивился Тарасенков.

— Я упал в обморок! — возмущенно произнес Херби. — Разве не ясно? А он подумал, что убил… Иначе он бы меня прикончил! Почему вы не хотите сказать мне, где мистер Заварзин? Он у мисс Лизы?

Тарасенков сделал нетерпеливый жест и неопределенно сказал:

— Да не волнуйтесь вы, никуда он не денется.

Гаррис встревоженно заерзал в кресле:

— Мистер Тарасенков, документы все целы. Самое важное — дубликат свидетельства о рождении мисс Батуриной: она родилась в далекой деревне, ее мать гостила у своей матери…

— Почему дубликат?

— Но где мистер Заварзин?! — взвыл Херби.

— Да что вы, без него жить не можете, что ли? — рыкнул на него капитан. — Разберемся и без Заварзина.

Плейбой обиженно замолчал.

— Мисс Батурина сказала мне, что оригинал утерян… — не без некоторого смущения соврал адвокат, отдавший бумагу Заварзину, и продолжал: — Таким образом, утрата этого документа могла помешать нам оформить все вовремя. Хотя, возможно, у нее есть еще копии… Но, повторяю, к счастью, все цело. И потом, вы же детектив? Разве вы не найдете преступника по той гильзе, которую я подобрал до прихода милиции и передал вам? Мы надеемся на вас…

— Ничего не пропало, потому что грабителя вспугнул Херби, это совершенно очевидно… Гильза… Попробую что-нибудь придумать… Так, а что вы сказали следователю, мистер Херби?

— О-о! Я сказал, что это был не известный мне грабитель. Зачем впутывать власти в это дело? А врачи у вас… Черт знает что! Я просил психоаналитика, но пришел какой-то шарлатан… Не страна, а сумасшедший дом.

— Давайте оставим в покое нашу страну, — резковато сказал капитан. — Значит, вы теперь сомневаетесь и вообще его толком не разглядели?

— А вы бы разглядели? — Плейбой обиделся.

— Я бы разглядел, — раздраженно отрезал Тарасенков.

— Это ваша профессия, а я не обязан… — вскинулся Херби. — Вот мистер Заварзин не стал бы… А все-таки где он?

Тарасенкову захотелось обложить его матом, — разговаривать на английском языке было ужасно трудно, не хватало слов, а тут еще этот скользкий тип со своими амбициями, которому вынь да положь Заварзина. С чего это вдруг такая любовь? Пострадавший американец и без своих патетических завываний раздражал Сергея. С каким бы удовольствием он послал к черту этого Херби, но… призрак майорской звезды неотвязно преследовал оперативника.

В процессе опроса свидетелей выяснилось, что блондина никто не видел, кроме горничной с третьего этажа. А та твердила, что после того, как услышала тихий хлопок, который ни в коем случае не сочла выстрелом, блондин в черном плаще прошел мимо нее, но не к лифту, а в сторону лестницы. Он прикрывал лицо рукой в черной перчатке и… не хромал! Самое главное — женщина есть женщина — горничная настаивала на том, что неизвестный не имеет ничего общего с недавно съехавшим французом, хотя бы уже по тому, что последнего плащ был совсем другого покроя. Она даже уточнила, что все три плаща (включая тот, что носил адвокат) весьма сильно отличаются друг от друга, но чем именно, объяснить трем довольно мало восприимчивым к особенностям стиля и тонкостям силуэта мужчинам затруднялась.

Гаррис вздохнул:

— Значит, ви меня не заподозревать? Я еще немало хромой. Она видеть не меня. Верно?

— Ну при чем тут вы? Неужели мистер Херби вас бы не узнал? Черт бы побрал всех хромых и не хромых блондинов в темных плащах разного покроя! — пробормотал капитан. — Скоро крыша от них поедет… — простонал он и спросил адвоката по-английски: — Вы выходили куда-нибудь?

— Да, — кивнул Гаррис. — Я ушел в ресторан, я есть был голодать. Но крыша в мой номер цела, ви ошибаться — преступник лез дверь, который я запирать!

— Слушайте, Гаррис, — не выдержал Тарасенков. — Говорите, черт возьми, по-английски! И так все запутано до безобразия, а тут еще в вашей окрошке разбираться приходится.

— Окрошка? О, русский мокрый салат! Сегодня я не заказать окрошка. Вчера. А сегодня — боршч, — развел руками адвокат.

— О-о-о… — скривившись, как от зубной боли, простонал Тарасенков. Поняв, что больше ничего интересного не услышит, он решил, что самое время откланяться. Он чувствовал себя несколько не в своей тарелке. Большая звезда вновь исчезла, и перед мысленным взором оперативника тараканами помчались выстроившиеся четверками маленькие гнусные звездочки.

Попрощавшись с американцами, Сергей Сергеевич собрался было покинуть номер мученика Джейка Херби, но вдруг остановился у двери и резко повернулся.

Американцы вопросительно уставились на оперативника.

— Я совсем забыл! — воскликнул он, изобразив на лице радостную придурковатую улыбочку.

Гаррис растерянно завертел головой, оглядываясь по сторонам:

— Вы кто-то забыть, кэптэн? Я ничего не видишь…

Сергей Сергеевич жестом дал понять адвокату, что искать ничего не нужно.

— Вы ведь были в приятельских отношениях с Марковым, мистер Гаррис?

Американец наморщил лоб, а капитан пояснил:

— Я говорю о Славе, Славе Маркове, соседе Лизы Батуриной…

Адвокат энергично закивал:

— Славик! О-о! Как он поживать? Его здоровье уже лучше?

— Именно! — воскликнул Тарасенков. — Врачи говорят, что он вот-вот придет в себя. Кризис, во всяком случае, миновал, — добавил он, излучая благодушие. — Теперь его здоровью ничего не угрожает.

— О, как прекрасно! Как прекрасно! — закричал Гаррис, как показалось оперативнику, с несколько большим восторгом, чем требовалось. — Не могли бы вы давать мне адрес? Я приходить и приносить что-то.

Сергей Сергеевич достал блокнот и ручку:

— Конечно. Сейчас запишу вам номер больницы и адрес…

Адвокат повернулся к Херби:

— Представляешь? Хоть какие-то хорошие новости, Славик выздоравливает…

На секунду на лице плейбоя появилось кислое выражение, ему Гусар не нравился, но в следующее мгновение он деланно улыбнулся и проговорил какую-то дежурную фразу относительно того, что страшно рад этому обстоятельству.

Обнаружив, что в его блокноте не осталось ни одной странички, которой можно было бы пожертвовать, Тарасенков спросил по-английски, обращаясь к Херби:

— У вас есть на чем записать?

— Да, конечно, — ответил тот, указывая на стопочку бумаги для заметок.

Капитан сел за столик и старательно, с нажимом выводя крупные печатные буквы, написал адрес больницы, а потом оторвал листок и протянул его Гаррису.

Адвокат поблагодарил, а Тарасенков, вторично попрощавшись, заспешил к выходу. Перед глазами его вновь, по-хозяйски устроившись между двух полосок, раскинула все свои пять лучей крупная золоченая звезда.

Глава 76

Лиза бежала по пустынной улице, думая только об одном: она должна вырвать Сашеньку из рук извергов, похитивших его. Она забыла об охотившихся за ней бандитах, о страшном убийце-иностранце, об опасности и даже о смерти…

Но Ла Гутин ни о чем не забыл. Стараясь оставаться в тени, он неотступно следовал за девушкой. На сей раз на нем были обычные джинсы и темно-коричневая куртка — не слишком элегантная, зато очень удобная для человека, ведущего бродячую жизнь. Лиза миновала магазин, аптеку, автобусную остановку, перебежала дорогу и углубилась в полосу зеленых насаждений.

Пьер покачал головой. Она сошла с ума?

Он притаился за деревом, напряженно всматриваясь в темноту. Никого. Осторожно, крадучись, он пошел дальше, перебегая от дерева к дереву.

На собачьей площадке Лизу ждали. Едва она приблизилась к железнодорожной насыпи, ее окружили трое мужчин и грубо схватили за руки.

— Принесла? — хрипло спросил главарь — Апраксин, вцепляясь ей в волосы.

— Да. Берите. Где мой брат? — Казалось, девушка вовсе не волновалась.

— Бра-ат? Какой брат? — захохотал парень в джинсовой куртке, вырвав деньги, зажатые у нее в руке. — Хорошо повеселимся, ребята! И бабки поимеем, и девку трахнем!

Остальные грубо заржали.

— Пустите меня! Где Саша? — закричала Лиза.

— Дома, чаи распивает! Мы его и не видали ни разу, — глумливо заявил хриплый главарь и добавил: — Да чего вы тянете? Вали ее!

Кто-то ударил Лизу под колени, и она оказалась распростертой на влажной пожухлой траве.

— Ух ты! Смотри, да курочка при оружии! — Лохматый парень выхватил у нее из-за пояса револьвер и рванул джинсы, раздирая «молнию». — Держи пушку, Красавчик, мне не с руки.

Девушка, извернувшись, ударила его коленом и отчаянно закричала:

— Помогите!

— Держите крепче сучонку, — скомандовал главарь и прижал голову Лизы к земле. Она отбивалась, царапалась и кусалась, уже не пытаясь кричать, поскольку потеряла надежду, что кто-то ее услышит. Поблизости вопреки обыкновению не было ни одного собачника, а может быть, они просто предпочли прогуливать своих любимцев подальше от подозрительной компании.

— Дай ей по башке, Красавчик! Царапается, сука! — гаркнул Апраксин, уворачиваясь от Лизиных когтей. С нее общими усилиями сорвали куртку и свитер, кто-то, стащив кроссовки с ее ног, пытался сдернуть с нее и джинсы. Это удалось только наполовину. Главарь схватил ее за горло и придушил, так что она на несколько секунд потеряла сознание.

— Давай первый, Красавчик, ты у нас по целкам специалист, уж мы тебе уступим, — услышала она чей-то гнусавый голос и рванулась из последних сил.

Вдруг с насыпи раздался полный возмущения крик:

— Как вы смеете, негодяи! Оставьте девушку!

От неожиданности насильники ослабили хватку, Лиза вырвалась и, путаясь в спущенных джинсах, приподнялась на колени. К ним бежал… блондин в черном плаще! Сначала она решила, что это убийца, и сердце ее оборвалось, но потом, вглядевшись, поняла, что он, во-первых, не блондин, а седой, а во-вторых, вооружен весьма своеобразно — размахивает бутылкой, как дубинкой!

— Мотай отсюда, дед! Не мешай веселиться, — брезгливо бросил Апраксин и отвернулся от не стоившего, на его взгляд, внимания заступника. — Держите девку!

Лиза попыталась встать, цепляясь за дерево. Ее немедленно схватил одетый в джинсу Красавчик.

— Ку-уда! — злобно прошипел он, вновь сбивая девушку с ног.

Однако пожилой мужчина, которого Лиза сначала приняла за убийцу, не отступил. Он подбежал и обрушил бутылку на голову не ожидавшего ничего подобного хрипатого главаря.

— Ах ты, гад! — заорал тот и бросился на старика.

Лохматый поспешил к нему на помощь.

Лиза вывернулась из-под рук удерживавшего ее на земле Красавчика и выдернула торчавший у него из кармана презентованный ей Заварзиным «дробовик». Веером разлетелись и запорхали вокруг зеленые купюры, планируя на казавшуюся в лунном свете посеребренной траву. Грохот выстрела показался оглушительным, однако никто не пострадал — Лиза не смогла заставить себя целиться в человека. Но Красавчик не отступил, злобно оскалившись, он вновь потянулся к ней, и тогда она еще раз спустила курок.

— А-а! — заорал насильник, закрывая руками лицо. Вокруг расплылось облако едкого удушливого газа. Второй патрон оказался начиненным «черемухой».

Сбросив джинсы, которые некогда было натягивать, Лиза, оставшаяся в одних трусиках, ринулась в кусты. Она чихала и почти ничего не видела от слез, выступивших на глазах под воздействием газа.

Оглянувшись, она увидела, что на полянку выскочил… еще один блондин в черном плаще. В руке его поблескивал вороненый ствол. Он резко затормозил при виде остолбеневшей после выстрела Лизы «скульптурной группы».

Лиза мчалась прочь, не разбирая дороги, и… наткнулась на притаившегося в кустах мужчину.

— Помогите! — крикнула она, размахивая пистолетом. — Там бандиты…

Проморгавшись, она вгляделась в лицо незнакомца и похолодела — на нее смотрели те самые, льдистые, сулившие смерть глаза, которые она видела лишь однажды, но запомнила на всю жизнь! Она мгновенно узнала нападавшего на нее вчера «бомжа»!

Мужчина молча вытащил длинный нож.

Лиза завизжала и побежала обратно, за ее спиной трещали ветки.

— Стой! Стой! — орали отовсюду.

Она вихрем пронеслась через полянку, где хриплый главарь и лохматый, бросив старика, как завороженные смотрели в черное дуло пистолета очередного блондина, который явно не знал, что делать дальше. Красавчик сидел на земле и протяжно стонал, не отрывая рук от опаленного выстрелом лица.

Все это Лиза увидела лишь мельком, она спешила выскочить из полосы зеленых насаждений.

Вдруг одно из деревьев сделало шаг навстречу и обхватило девушку ветками, то есть руками. Это был Жирный!

— Сдурела? Чё голой бегаешь? — мерзко ухмыльнувшись, поинтересовался он и крикнул: — Я ее поймал, Губа!

— Держи, не выпускай! Черт! Стреляй, Глебов, это Лагутин! — послышался со стороны полянки голос Губы. Грохнул выстрел, и Губа разразился матерщиной: — Да не этот, ментяра безмозглая! Он в куртке, в кусты побежал.

— А-а… — отчаянно завизжала Лиза и, прижав дуло пистолета к животу продолжавшего держать его Жирного, спустила курок. Звук выстрела ее «хлопушки» потерялся в грохоте поднятой неведомым Глебовым пальбы. Девушка не видела, как после первого выстрела рухнул, нелепо взмахнув руками, бросившийся ее спасать старик, как скрылся в кустах, увидев вооруженного сообщника Губы, преследовавший ее Ла Гутин, как бандиты, уверенные в том, что ее поймал Жирный, погнались за ним и как сломя голову удирали насильники, волоча за собой потерявшего сознание Красавчика.

— Убила, убила! — стонал Жирный, копошившийся в траве у ног Лизы.

Перепрыгнув через него, девушка помчалась со всех ног, подгоняемая выстрелами и криками, раздававшимися за ее спиной.

— Убива-ают! — завопили откуда-то издалека дурашливо и пьяно, и на вопль этот хором откликнулись собаки, которых на безопасном расстоянии выгуливали преданные хозяева.

Глава 77

Берта Севастьяновна выпила последние капли водки «Смирнофф» — когда ей удавалось раздобыть денег, она любила побаловать себя напитками отличного качества, — и ей показалось мало. Этот старый черт просто вывел ее из себя! Какая свинья! Ну да ничего. Конечно, рановато она его выставила. Надо было чуть-чуть подождать…

Берта собралась и отправилась к ближайшему киоску. Теперь она была готова вернуть продавцу деньги за выпрошенную ею в тяжелый момент водку. Можно было, конечно, и не отдавать, но тогда пришлось бы идти далеко, а делать это крайне не хотелось.

Черт, не выгнала бы Гаврилку, он бы сбегал!

Добравшись до киоска, Берта Севастьяновна повеселела — там кипела своя, веселая, полупьяная жизнь. Ее ярко накрашенные губы сами собой сложились в сладкую улыбочку. Игриво потряхивая крупными блескучими клипсами с подвесками, она не совсем твердой, но тем не менее вызывающей походкой приблизилась к киоску.

— Хэйлльёу! — жеманно протянула она, так выламывая язык, что у нее вышло что-то вроде «хайло», и заулыбалась еще шире.

— Опят?! За прошлое отдай, да? Совсем совесть потерял, да? — возмутился продавец Эдик.

— Ну зачем вы так, молодой человек? — Берта изобразила благородное негодование. — Сколько я вам задолжала? Пятьдесят?

— Сэмьдесет! Сэмьдесет, уважаемий!

— Неужели? Ну да ладно… Прошу. — Берта небрежно бросила в оконце смятую стотысячную бумажку. — И дай чего поприличнее, а то у тебя сплошной керосин, — сбиваясь на хамски-пренебрежительный тон, потребовала «великосветская дама».

Ошивавшиеся возле ларька опойки навострили уши. Всем им случалось делиться с Бертой «живой водой» в трудные для нее моменты, и теперь они считали себя вправе ожидать ответного жеста доброй воли.

Берта засекла их жадные взгляды и брезгливо поморщилась.

— Эдик, дай еще самую дешевую — этим…

— Тогда не хватит, понимаешь, да?

Благодетельница страждущих усмехнулась и бросила еще сотню с видом миллионера-чудака, который из прихоти иногда заходит в закусочную для бедноты.

— Скажи, дорогой, когда квартир мне сдашь? Все обещаешь, обещаешь, а толку — нет… — спросил Эдик, подавая Берте Севастьяновне бутылки.

Она протянула дешевую водку ближайшему из ханыг и сказала:

— Вот вам! Я добро помню.

— Так что, дорогой? — настаивал продавец.

— Не знаю… — Берта победоносно усмехнулась и протянула руку, чтобы забрать сдачу. — У меня там сейчас иностранец живет — за неделю двести долларов отдал. Говорит — так понравилось! Просит больше никому не сдавать! Н-да… Придется цены поднимать.

— Ха! Иностранец? Это здесь? В нашем районе? — вмешалась бродяжка-алкоголичка Нюрка-Баклуша.

— А ну брысь отсюда! — закричала Берта Севастьяновна и тут же забыла о нахалке — прямо на нее, выскочив из-за ларька, налетел мчавшийся со всех ног Ла Гутин.

— Мсье?! О, мсье, куда вы так спешите? — заулыбалась Берта, вцепившись в его рукав. — Здесь так рано не закрывают…

Она не успела договорить: Ла Гутин оторвал от себя ее цепкие, унизанные кольцами с камнями-стекляшками пальцы, оттолкнул и побежал дальше.

Берта по инерции сделала шаг назад и спиной наткнулась на дуло пистолета догонявшего Ла Гутина Глебова, который в этот миг вывернул из-за ларька. От неожиданности он спустил курок.

— Уй, ё-о! — воскликнул подоспевший Губа. Бросив короткий взгляд на раскинувшуюся на земле Берту, рука которой заломилась под невероятным углом, а глаза тускло и мертво отражали свет ближайшего фонаря, он рванул остолбеневшего Глебова за плечо и прошипел: — Ноги!

Бандиты развернулись и помчались прочь, хрустя каблуками по стеклу — из рук Берты выпала и разбилась бутылка «Кремлевской». Резко запахло растекшейся водкой.

— Милиция! — истошно заорал бомж Кирпич, а Нюрка-Баклуша, кряхтя, опустилась на корточки перед убитой и взяла ее за руку.

— Ай! Ай! Ай! Бандыты, да-а? Убили, да-а? — причитал в ларьке продавец.

— Ты чё? — испуганно спросил Баклушу алкаш Халява, колебавшийся — удирать ему по примеру остальных пьянчуг домой или посмотреть, что дальше будет? Интересно же все-таки.

— Стекляшки ее копейки стоят… — зло бросила Нюрка, поднимаясь на ноги. Бродяжка плюнула и сказала, как припечатала: — Фуфлыжница!

Другой эпитафии Берта Севастьяновна не удостоилась.

Глава 78

Лиза ворвалась в родной подъезд и перевела дух. Как ни странно, за ней никто не гнался. Пробегая по улице, она своим диким видом напугала пожилую пару, совершавшую вечерний моцион, — еще бы, почти голая девица с всклокоченными волосами и вытаращенными глазами как полоумная мчится не разбирая дороги! Да еще пистолетом машет! Но больше никто ей навстречу не попался.

Страдавшая в равной мере от бессонницы и неуемного любопытства бабка Забабахина услышала, что кто-то поднялся на лестничную клетку. Толстуха немедленно прижалась к «глазку» и чуть не заголосила от удивления, увидев, в каком виде заявилась домой тихоня Лизка Батурина:

— Во б…дища-то! Совсем обнаглела! И как не замерзла-то, шлендра? — пробормотала бабка, задыхаясь от восторга при мысли о том, что она поведает завтра товаркам. — Вот те на! Вот те и тихушница!

Оказавшись возле своей двери, Лиза похолодела: как она попадет домой? Ведь она захлопнула дверь, когда убегала.

Она в отчаянии дернула ручку, и… дверь открылась. Видимо учитывая ее рассеянность, Заварзин выбрал замок, который нельзя захлопнуть. Девушка шмыгнула в прихожую и защелкнула задвижку. Значит, ей удастся скрыть от Заварзина то, что произошло? Она и надеяться не смела на такую удачу! Надо скорее привести себя в порядок, но сначала… Быстро набрав номер Стрельцовых, она заставила себя успокоиться. Кто бы ни снял трубку, она спокойно попросит Сашу… К телефону подошла мать:

— Да? Я вас слушаю?

Лиза услышала, как брат крикнул: «Ма, кто? Меня?» — и аккуратно опустила трубку на рычаги.

Теперь, когда опасность миновала, Лизе стало казаться, что все случившееся, столь живо напоминавшее фильм ужасов, ей приснилось. Она вдруг почувствовала, что совсем замерзла, как будто к ней только сейчас вернулась способность вообще что-либо чувствовать. Но расслабляться было рано. Надо скрыть следы своей глупости от Заварзина. О том, почему Андрей до сих пор не появился, она старалась не думать.

Открутив краны до отказа, Лиза начала наполнять ванну. Бросив беглый взгляд в зеркало, она охнула — от уха, через шею и грудь, тянулась длинная извилистая царапина. Лоб был ободран. Все тело покрывали многочисленные синяки и кровоподтеки.

«Господи! Что же делать?» — Лиза схватилась за голову и вспомнила о купленном на барахолке по настоянию Андрея махровом купальном халате с капюшоном. Она кинулась к шкафу и выдернула халат из сложенных аккуратной стопкой вещей.

Девушка поспешила в ванную, но едва успела погрузиться в покрытую пенкой горячую воду, которая огнем обожгла израненную кожу, в дверь зазвонили и заколотили.

— Ну что такое?! Что?! Пожар, что ли?! — притворно возмутилась она, услышав бешеный голос Заварзина. — Нельзя ванну принять?

Распахнув входную дверь, она прошлепала босыми ногами обратно, оставляя на ободранном паркете мокрые следы.

Старуха Забабахина чуть с ума не сошла от восторга, наблюдая, как поселившийся у Батуриной носатый колотил в дверь («пьяный, конечно!») и был впущен пустившейся во все тяжкие девицей.

Заварзин, как ищейка, пробежался по квартире и, не заметив ничего подозрительного, встал возле закрытой двери в ванную, будто занял пост.

Как только вышла Лиза, закутанная в халат, он пристал к ней с расспросами:

— Лиз, ты почему к телефону не подходила?

— А ты мне звонил? — спросила девушка, изображая искреннее удивление. — Нет, правда?

— Да, черт возьми! — рявкнул он. — Из автомата.

— Ой! — воскликнула Лиза. — А что это у тебя на лице?

— Ничего! — отрезал детектив, но, понимая, что выглядит не лучшим образом, решил объяснить причины своего несколько взбудораженного состояния и не слишком презентабельного вида. — С блондином подрал… поговорил.

— Как?

— Вот так! — Он разозлился и пальцем указал на расцарапанную щеку.

— Ты его поймал? — спросила девушка с какой-то странной интонацией.

Он на мгновение оскалился, но все же ответил:

— Сначала да, но потом нет…

— То есть…

— Это вообще был не блондин… То есть блондин, конечно, но не тот. Очевидно, сообщник… Только не киллера. Он, скорее всего, шайка Изборского.

Лизу осенило.

— Теперь все ясно! — забыв об осторожности, воскликнула она с какой-то дьявольской радостью. — А то просто голова кругом шла. Блондин в плаще, за которым погнался ты. Блондин, который стрелял в Херби, — она загибала пальцы, — потом тот с бутылкой плюс еще один, с пистолетом, и еще один, но без плаща, в куртке, зато с ножом… Этот-то как раз тот самый и…

Она запнулась. В глазах ее вспыхнул испуг. Нахмурившись, опустив голову и плотно прихватив махровую ткань под подбородком, она попыталась проскользнуть в комнату мимо Заварзина.

— Стой! — вдруг рявкнул он. — Стой, я сказал! А ну… сними капюшон!

— Ты что? Ты что? — Лиза метнулась в сторону. — Я не позволю хватать меня руками! — и взвизгнула: — Не смей меня раздевать!

Заварзин сдернул с ее головы капюшон, закрывавший царапину и ссадину.

— Блондин в плаще с пистолетом?! И еще блондин с ножом? И блондин с бутылкой? — зарычал он, нависая над Лизой.

Она попятилась. Блондина, стрелявшего в Херби, детектив проигнорировал, но зато четверо других собратьев загадочного киллера явно взбудоражили его воображение.

— Ты не могла разглядеть из окна! На улице темно! И это! — Он указал пальцем на царапину.

— Не надо на меня кричать! — попробовала возмутиться Лиза.

— Кричать на тебя не надо?! Нет, надо! И не только кричать! Тебя сечь надо! Блондин с ножом, но без плаща?! Без плаща, да?!

Судя по всему, блондин без плаща сделался Заварзину особенно ненавистен, а заявление Лизы насчет того, что у всех ее блондинов, которые… «не все даже и блондины!»… разные прически, просто взбесило его.

— Какой седой блондин?! Какой блондин без плаща? — едва не рычал детектив. — Откуда он взялся? Ну, говори? Ты где их видела? Ты выходила?!! Не ври мне!

— Они сказали, что похитили Сашу… — пропищала Лиза.

— Плевать мне на Сашу! — затопал ногами детектив. — Я думал, что тебя убили! Тебя! Тебя! Ты, идиотка! Ты понимаешь? Это была подстава! Дура!

Лиза бросилась на диван, закрыла голову руками, будто боялась, что Андрей ее прибьет, и заревела.

— Конечно, подстава… — сквозь слезы проговорила девушка. — А ты… Ты… Ты гад…

— Я гад? Я?! — Заварзин захохотал, как пьяный Мефистофель. — Нет! Я не гад! Я хуже! Я и-ди-от! Я придурок, если до сих пор терплю тебя. Вот сейчас уйду отсюда и забуду, как тебя зовут! Даже на похороны не приду!

— И не приходи-и-и-и!.. — захлюпала носом Лиза, при этом последнее «и» вышло у нее необычайно длинным. — И у… у… у… хо-ди-и-и…

«Убьют же дуру», — мысленно простонал Заварзин, отправляясь на кухню за водой. Протягивая Лизе кружку, он, тяжело вздохнув, потребовал:

— Рассказывай! Все рассказывай. И не реви…

Глава 79

— Куда это вы разлетелись?! — поинтересовался Тарасенков, с которым Лиза и Заварзин столкнулись буквально на выходе из квартиры.

— На место преступления! — проговорил детектив на ходу.

— Куда?! Ты что, пьяный?

Андрей понял, что вопрос капитана вызван запахом спиртного, исходившим от его куртки, в карман которой он спрятал бутылку Ла Гутина. Бутылка, конечно, разбилась, когда он выпорхнул из «вражеской» «девятки». Осколки Андрей собрал и оставил в квартире Лизы, а вот запах пришлось взять с собой.

— Нет, это так от отпечатков пальцев преступника пахнет!

— Что-что? — с явной опаской поинтересовался оперативник. — Может, тебе дома посидеть, а?

Заварзин нетерпеливо махнул рукой:

— Ты очень вовремя. Пошли скорее. Лизку пытались изнасиловать!

— Где? Дома? — спросил капитан, однако поспешил вниз вслед за свихнувшейся — в этом он с каждой секундой уверялся все больше — парочкой.

Детектив, подтверждая обоснованность подозрений бывшего коллеги, — настоящие сумасшедшие всегда считают таковыми всех вокруг, за исключением себя, — оглянулся и, зло посмотрев на капитана, бросил:

— Ты псих? Говорю же, туда и идем.

— А ее ты зачем с собой тащишь? — поинтересовался Сергей Сергеевич.

— Я больше не оставлю ее одну! Ни за какие коврижки! — заявил Заварзин. — Да шевели ты конечностями! — резко, почти грубо поторопил он едва успевавшую за ним Лизу, которую, демонстрируя серьезность своих намерений, тащил за руку.

Скоро Лиза провела своих спутников к любимой собачниками полянке, на которой разыгрались все кошмарные события вечера.

Внимательно осматривая жухлую траву и вороша опавшую листву, Тарасенков и Заварзин приближались к бревну для тренировки собак. Андрей время от времени дергал за руку Лизу, словно желая убедиться, что она никуда не делась.

— Ой! — вскрикнула девушка, заметив стодолларовую бумажку, валявшуюся на земле.

— Ни разу в жизни не наблюдал, чтобы доллары проявляли собачью преданность, — с изумлением проговорил Заварзин.

— Хорошенькие ягодки, — посмеивался Тарасенков, раз за разом наклоняясь и подбирая купюры. — Можно сказать, даже грибочки! А это что еще?.. Ага! Андрей, здесь Лизины вещи.

Ворча, Заварзин перекинул через свободную руку джинсы, свитерок и куртку с надорванным рукавом. Капитан сунул девушке кроссовки и прошел дальше.

— Черт! Вот это боровик, мать твою! — Заглянув за поваленное дерево, Тарасенков присвистнул.

— Что там еще? — нетерпеливо спросил Андрей, обеспокоенный возгласом друга.

— Убери ее, — отмахнулся капитан. — Кажется… блондин!

Лиза вырвалась и ринулась к дереву. Там, скорчившись, пугающе неподвижно, лежал пытавшийся заступиться за нее старик в черном плаще. Капитан Тарасенков, не ожидавший от нее такой прыти, уже перевернул несчастного и заглянул ему в лицо. Голова пострадавшего безжизненно запрокинулась. Лоб и щеки были вымазаны кровью.

— Он! Это он! — закричала девушка. — Не блондин, а седой! Я же говорила! Господи! Кровь!! Кровь!!! Он… умер?

Тарасенков отшвырнул забившуюся в истерике Лизу к Заварзину.

— Быстро домой ее! — рявкнул капитан и добавил: — Наряд вызови и «скорую»! Дед, кажется, еще дышит.

Глава 80

— Ну и что вы натворили? — спросил Изборский, окидывая уничтожающим взглядом подчиненных. — Глебов! Вы нормальный?.. Нет, помолчите! Я спрашиваю вполне серьезно! Что за стрельбу вы учинили?

— Вот он сказал, что там Лагутин, я и выстрелил… — огрызнулся Глебов. — Сами же говорили — блондин, в черном таком плаще… как у меня. Я и стрелял в того, кто в плаще…

— Что я говорил? — взбеленился Изборский. — Я что, убивать его приказывал? Я приказывал его захватить!

— Так я же от него девушку спасал! От этого, в плаще, — не сдавался Глебов. — Губа только потом крикнул, что это не тот!

— Идиот! А кого ты возле киоска подстрелил? — ярился Изборский.

— Ну, это уже вообще несчастный случай, — фыркнул Глебов. — Она сама на пушку прыгнула.

— Вот что, Митя. — Аркадий Афанасьевич повернулся к Кирсанову. — Чтоб я этого твоего вольного стрелка больше не видел! Интересно, его из органов не за пристрастие к пальбе турнули? Я угадал?

Кирсанов отвел глаза.

«Крутизна называется! Подумаешь, выстрелил разок-другой! — с презрением подумал Глебов. — Чистоплюи! В белых перчатках хотят работать. Аристократия!»

— Я вам сыскаря «сделал», — обиженно пробормотал он. — Чистяк… Разве я виноват, что они его упустили?

Упоминание о нелепо завершившейся операции по захвату Заварзина, главным героем которой незаслуженно обойденный похвалами экс-милиционер почему-то считал себя, благодушия Аркадию Афанасьевичу не добавило. Чему тут радоваться, если из строя вышли сразу три человека? Двое надолго, а один, вполне возможно, навсегда. А детектив сбежал… И этот придурок заявляет, что он кого-то там кому-то сделал! Директор «Ундины» терпеть не мог тех, кто задирает нос, хотя готов был признать, что Глебов, оставшийся возле дома Батуриной, в том, что Заварзин смылся, не виноват.

— Убери этого недоумка ко всем чертям! — заорал Изборский. — Пусть дачу караулит и ворон отстреливает… Из берданки. Он больше ни на что не способен.

Произнеся эти роковые слова, Аркадий Афанасьевич и не подозревал даже, какую ужасную, непоправимую ошибку он совершил.

Глебов открыл было рот, но Кирсанов замахал на него руками:

— Иди! Иди отсюда!

Когда за бывшим милиционером закрылась дверь, Изборский обратил свой гнев на переминавшихся с ноги на ногу Губу и Жирного.

— А вы, соколики? Сявки паршивые! Шестерки безмозглые! Как девку упустили?

Губа стиснул зубы, сузил глаза и ткнул Жирного локтем в бок, тот повесил голову и забормотал:

— Я виноват… Она в меня выстрелила… Я и подумал, что… убила… А у нее пушка была… Все пузо мне дробью разворотила. К врачу пришлось идти, до сих пор болит.

— Трус паршивый, — процедил сквозь зубы Губа. — Он крикнул, что поймал ее, Аркадий Афанасьевич, ну я и погнался за Лагутиным, чтоб он нам не мешал больше…

— Ладно. Свободны, — устало отмахнулся Изборский. — Пошли вон!

Оставшись в кабинете с глазу на глаз с Кирсановым, Изборский шумно вздохнул и сжал голову руками:

— Что происходит, Митя? Почему мы не можем поймать эту девицу? Она что, заколдованная?

— Ха, «пирамиду» сбацать проще? — съязвил Кирсанов.

— Мне — да! А вот зачем мне такой начальник гвардии, если ты такое простое дело организовать не можешь?

— Если бы я имел возможность действовать по своему усмотрению, все давно было бы в порядке! — уверенно возразил Кирсанов. — Зачем отдавать приказы, если вы в этом ничего не понимаете? Ваше дело — финансы, а не похищения…

— Заткнись, — угрожающе бросил Изборский. — Помни свое место… Дмитрий Антонович Кирсанов. — Аркадий Афанасьевич произнес имя, фамилию и отчество своего помощника с особым нажимом, и тот сразу замолчал, злобно сверкнув глазами.

Удовлетворившись тем, что показал подчиненному, кто есть кто, директор «Ундины» сбавил тон.

— Ладно, — сказал он примирительно. — Ты, Митя, не бесись. Ты у меня и правда — номер один. С тебя и спрос больше других. Не зря же я тебя начальником гвардии величаю? — Дмитрий Антонович в знак благодарности склонил голову, а босс продолжал: — Что-нибудь еще? Машину нашли, ту, что Ла Гутин бросил?

Кирсанов кивнул:

— Да. Гаишники мне звонили. Я ребят послал ее забрать.

— Прибор он в ней не оставил? — поспешил с вопросом Изборский.

— Нет. Думается мне, что прибор еще при Лагутине.

— Да?.. — задумчиво произнес Изборский. — И что это нам дает?

Кирсанов, немного помедлив, точно раздумывая, говорить хозяину или нет, произнес:

— Вне всякого сомнения, он поставил «жучки» в номерах американцев.

— С чего это ты взял?

— Ну… — Дмитрий Антонович пожал плечами. — Он жил с ними в одной гостинице. На его месте я бы так и сделал.

Аркадий Афанасьевич понимал, что речь об американцах помощник завел неспроста, но никак не мог сообразить, куда он клонит.

— Ну хорошо… Поставил он «жучки» — и дальше?..

— Я двух парней отправил к гостинице, — признался Кирсанов. — Если он решит послушать американцев, ребята его запеленгуют. Мы в его подслушку маячок подсадили, как колокольчик на корове… Я еще тогда сообразил, что это нам может понадобиться. Помните, когда доложил вам, что адресочки совпали? Если сукин сын подключит прибор, можно определить, где он прячется. А если действовать оперативно, то и взять его на месте.

Изборского подобная находчивость удивила и немного задела, он испытал некое странное чувство: с одной стороны, Ла Гутин здорово мешал, к тому же прибор следовало у француза изъять, с другой… сам Аркадий Афанасьевич вряд ли бы додумался до такого. Он даже ничего не знал про маячок.

— Хм… Умно, — проговорил директор «Ундины». — А если он решит слушать их с улицы?

Кирсанов как-то странно посмотрел на шефа и проговорил не без ноток удивления в голосе:

— А к чему же он подключится?

Изборский промолчал, он уже не на шутку злился. Действительно, как это он забыл, что прибор не оснащен автономным источником питания? И вместе с тем… Всегда можно найти какой-то выход.

— Оперативно… м-м-м… — проговорил Аркадий Афанасьевич. — М-да… Вот с оперативностью у тебя как раз и неважно!.. Ладно, ладно.

Они проговорили еще минут пятнадцать или чуть больше. Затем Кирсанов встал, намереваясь откланяться, — час уже был поздний, — но не успел он попрощаться, как раздался звонок телефона сотовой связи.

— Кто бы это мог быть? — проговорил Дмитрий Антонович, извлекая из кармана аппарат. — Алло… Да… Где, ты говоришь?.. Дождитесь меня… Выезжаю немедленно… — Убрав телефон, начальник гвардии просиял: — Засекли! Никуда не уходите, привезу вам его на блюдечке с голубой каемочкой…

— Нет, нет! — замахал руками Изборский. — Не надо мне его! Я это… Ты давай бери все в свои руки. Вот что, запри-ка его от греха подальше. Потом решим, что с ним делать. Давай, удачи.

Кирсанов выбежал из кабинета, а директор «Ундины», вздохнув, подумал: «Черт бы тебя взял, Петя Лагутин. Вертишься, понимаешь, у людей под ногами…»

Глава 81

Лиза и Андрей ждали звонка Тарасенкова. Заварзин уже не злился на свою подопечную, в конце концов, ее можно понять — ведь она бросилась спасать брата. И все, к счастью, обошлось. Осталось продержаться всего один день — пока убийство Лизы или совершение над ней акта насилия не потеряют смысла. А еще ведь надо каким-то образом отодвинуть от кормушки свиные рыла прислужников Изборского. Такова программа минимум, а потом… Потом возникнут другие проблемы. Но об этом сейчас не хотелось думать.

Андрея немного успокаивал тот факт, что заграничный киллер, по всей видимости, принадлежал к той разновидности волчьего племени наемных убийц, которые сторонятся огнестрельного оружия. Это позволяло надеяться на то, что раз выстрела через стекло до сих пор не было, то и не будет. И вообще… Странный им попался киллер. Уж больно неторопливый какой-то.

Заварзин пытался разговорить подопечную, но, осознав, что это невозможно, стал гнать ее спать, однако она только упрямо трясла головой.

Свернувшись клубочком на диване, Лиза закуталась в старую кофту и одеяло, прижала к груди игрушечного медведя и молча, как зачарованная, смотрела в одну точку. Заварзин решил оставить ее в покое и отправился на кухню. Все-таки, по мнению Андрея, лучшим лекарством от любых огорчений была вкусная еда, и аппетит у него не пропадал ни при каких обстоятельствах.

Наконец в третьем часу ночи зазвонил телефон. Лиза даже не шевельнулась. Вбив себе в голову, что по ее вине погиб человек, она обвиняла себя теперь во всем подряд, страдала и казнилась.

Заварзин схватил трубку:

— Спим? Да нет!.. Нет!.. Ждем. Ну?.. Да ты что?! Постой, я ее обрадую… Лиз, — позвал Андрей, — жив старик.

Девушка встрепенулась:

— Правда?

— Да. Врачи извлекли пулю, — повторял детектив за капитаном, как бы отчитываясь перед Лизой. — Но она выпущена не из того оружия, из которого стреляли в Херби, во всяком случае не из «ТТ». Старик совершенно случайно оказался на поляне. Гулял, наверное. Свежим воздухом дышал. Кроме того, рыцарь твой был здорово навеселе. Зовут его Цуцульковский Гавриил Иегудиилович.

— Цуцульковский? Это что, фамилия такая? — удивилась девушка.

Трудно было представить себе, что Тарасенков пошутил, однако Андрей на всякий случай переспросил капитана:

— Что, серьезно такая фамилия?

— Ну! Но ты дальше послушай, — продолжал капитан. — Примерно в то же время недалеко от дома твоей миллионщицы убили женщину, которую звали Слободенюк Берта Севастьяновна. Сло-бо-денюк!

— Откуда ж ты только их берешь?.. — озадаченно проговорил Заварзин.

— Фамилии?

— Нет, трупы! А она-то какое отношение к Лизке имеет?

— Это все Лизин знакомец Глебов старается, — проворчал Тарасенков. — Пуля, которая досталась гражданке Слободенюк, была выпущена из того же пистолета, что и пуля, которой ранили Цуцульковского…

— Старик что-нибудь сказал? — перебил его детектив.

— Нет. Он пока говорить не может, много крови потерял, но… Кроме того…

— Подожди, Серега! Слушай, Лиз, а ты уверена, что стрелявшего звали именно Глебов? Соберись с мыслями, — мягко попросил Заварзин.

— Абсолютно! — сказала та, и глаза ее заблестели, словно она собралась заплакать, но Андрей этого не заметил.

— Стой! — вдруг завопил он. — Ты сказал, Слободенюк? Да я у нее квартиру снимал, из которой за Лизкой следил! И в той квартире я сегодня киллера засек. Ну, за кем гонялся. Подставного.

— Ага! — буркнул капитан. — Так вот при ней, при гражданке Слободенюк, оказался не только ее паспорт, но и паспорт Цуцульковского! И купчая на его комнату — явно поддельная… А сотворили ее… Ты только не падай… В фирме «Ундина»!

— Я, конечно, не упаду, но лучше присяду… — пробормотал Заварзин. — Ну и заплет! Так, так, так… А что с моей бутылкой?

— С осколками? Экий ты быстрый! В номер Ла Гутина, если вообще таковой существовал, по документам его имя — Марслен Бише, вселился другой человек и выезжать пока не собирается…

Лиза вдруг вскинула голову, точно очнулась от забытья, и истерически выкрикнула:

— Я все прекрасно помню!

— Постой, Серый… Лиз, ты чего? — оторопело спросил Заварзин.

— Я все прекрасно помню! — повторила она. — Я еще не сошла с ума, хотя было от чего. Стрелял не Ла Гутин! Это точно. Он, в смысле Ла Гутин, пошел на меня с ножом. И на нем была куртка, такая… темная. Тот, в плаще, наставил на этих… пистолет. Потом меня схватил здоровый, а закричал другой… с изуродованными губами. Он крикнул: «Стреляй, Глебов!» Я точно помню! Я не сумасшедшая!

— Ладно, ладно, — опасливо косясь на девушку, успокаивающим тоном сказал детектив. — Тарасик, у тебя все? Ну тогда пока, а то у меня тут Лизка истериковать собирается! — Он повесил трубку и подсел к девушке. — Не надо, Лиз. Успокойся, а? Давай-ка поговорим лучше?

Лиза шмыгнула носом и кивнула.

— Ты этого Глебова хорошо разглядела? Молодой? Старый? Хромал?

— Не знаю. Я была так напугана. — Она вздрогнула и опустила глаза. — Хотя, если подумать, фасон плащей все же разный и прически неодинаковые…

— Блондины, толпы блондинов, — задумчиво сказал Андрей. — Сплошные блондины… в разных плащах и с неодинаковыми прическами. Хромые и не хромые. По-моему, можно уже диагноз ставить…

— Опять? Да? Что ты надо мной издеваешься? — Девушка готова была броситься на Заварзина с кулаками, однако плакать как будто передумала, чем несказанно его порадовала.

— Мне, мне диагноз! — поспешил он с уточнением и продолжал: — И в самом деле они очень неодинаковые. Блондин Глебов стрелял предположительно из «Макарова», а блондин, побывавший в номере Гарриса, как сказал Тарасик, из «ТТ». И оба они как будто не хромали. Вот именно, как будто. «Мой» прикидывался хромым и имел на вооружении «макара», как Глебов. Ла Гутин и «второй» хромали и не стреляли. Гаррис тоже блондин в черном плаще и хромает… Подожди!

Заварзин зажмурился, представляя ночную улицу под дождем. Первый блондин заворачивает за угол, второй — уходит к четвертому подъезду…

— Лиза! На какую ногу хромает Гаррис?!

— На правую, — неуверенно сказала девушка. — Или на левую… Черт, не помню уже…

— Те двое хромали на левую! — задумчиво проговорил Заварзин. — И «мой» тоже.

— Да… — судорожно вздохнула Лиза, которая, вопреки собственному заявлению, пребывала в состоянии далеко не нормальном.

— Вот тебе и да!..

Детектив быстро набрал номер Тарасенкова.

Тот, к счастью, домой еще не ушел.

— Серый, я понимаю, что тебе домой пора, но Глебова надо показать Маркову… Сам знаешь? Отлично, а что ты злишься-то? В «Ундине» его искать надо! Это ежу понятно! Что? Что?!! Ты с цепи, что ли, сорвался? Ах, жена… Извини… — Последнее слово детектив проговорил как раз в тот момент, когда капитан положил трубку. — Ну вот, господин капитан обидемшись, — вздохнул Заварзин. — Если бы Славик опознал убийцу, все упростилось бы… А теперь, черт их всех побери, я не удивлюсь, если появится еще какой-нибудь блондин, который хромает на обе ноги сразу.

Детектив посмотрел на свою подопечную и нахмурился, взгляд Лизы сделался пустым, она смотрела как бы в никуда.

— Эй, что с тобой? — спросил он и помахал ладонью у нее перед лицом. — Очнись.

— И все-таки… все-таки Гаррис хромает на правую ногу, — заключила девушка. — Хоть одному можно доверять. Давай спать, Андрей. Я смертельно устала.

— Доверяй, но проверяй, — неопределенно проговорил Заварзин. — Завтра узнаем.

— Почему завтра?

— Потому. — Детектив улыбнулся. — Потому что завтра будет утро, а оно, — он многозначительно поднял палец, — вечера мудренее.

Заварзин ободряюще посмотрел на Лизу, и на лице девушки впервые за последние несколько часов появилось подобие улыбки. Андрей погладил ее по голове, и в этом простом дружеском жесте она ощутила нечто такое, что заставило ее расслабиться и совершенно успокоиться.

Вопреки всему, что происходило с ней, Лиза легла спать почти счастливой.

Глава 82

Ла Гутин был невероятно измучен.

Судьба смеялась над ним. Каждое его начинание она поначалу встречала как будто бы вполне доброжелательно. Но потом настроение капризной Фортуны менялось, и она отворачивалась от контрактера. Так произошло и на этот раз. Пьер решил воспользоваться прибором Изборского, чтобы узнать, что происходит в мире. Так уж получилось, что этот самый мир состоял для француза из людей и событий, так или иначе связанных с мадемуазель Батуриной. Киллер раз от разу все больше уверялся в мысли, что благоприятный момент отправить девушку на встречу с праотцами он, по всей видимости, уже упустил.

После катавасии у железной дороги он почти решил махнуть рукой на задание и всерьез подумать о путях отступления, однако… Так уж был устроен Пьер Ла Гутин, что не любил он бросать дело, не испробовав все возможности довести его до конца. Старый волк, бывший легионер не принадлежал к числу людей, которые пасуют перед трудностями. Превратившись в бродягу, он приобрел наряду с массой неудобств и некоторые преимущества. По крайней мере, врагам стало труднее поймать его.

Пьер бродил по Пресне, подыскивая подходящую машину, и наконец остановил свой выбор на стареньком «Запорожце», стоявшем в глубине темного дворика. Вскрыть не оборудованный сигнализацией автомобиль, завести двигатель и выехать на улицу оказалось проще простого — вся процедура заняла у француза не более пяти минут. Киллер вовсе не собирался раскатывать по Москве на столь жалком транспортном средстве, «Запорожец» понадобился ему совсем для иной цели.

Проехав метров сто, Пьер свернул в какой-то другой дворик, оказавшись таким образом совсем рядом с гостиницей, в которой жили Гаррис и Херби. Затем он подключил устройство к аккумулятору машины и для начала прозвонил номер адвоката. Американец смотрел телевизор и пил в одиночестве виски.

Потратив на него три минуты, Ла Гутин переключился и принялся слушать номер Херби. Контрактер едва не подпрыгнул, когда услышал голос Бет Морген-сон. Вот уж кого он здесь не ожидал встретить. Но то, что он услышал дальше…

«Расскажи-ка мне об этом еще раз? Меня это так возбуждает!»

Ла Гутин затаил дыхание.

— Программа по заявкам радиослушателей, — улыбаясь, проговорил он и нажал на кнопку «запись». — А я-то голову ломал!.. Так, голубки, я заставлю вас ворковать под мою дудку. Это кассета будет моим козырным тузом в беседе с вами. Вам придется раскошелиться для старины Пьера.

Фортуна наконец улыбнулась ему. Однако… как не раз уже случалось с ним на земле предков, везение закончилось так же неожиданно, как и началось. Двигатель «Запорожца» внезапно заглох. Все попытки заставить его работать приводили только к тому, что система зажигания, включаясь, создавала помехи при работе прибора. Впрочем, Ла Гутин быстро понял, что машина заглохла по самой что ни на есть банальной причине — кончился бензин. Аккумулятор, как и следовало ожидать, оказался «дохлым», и работа устройства ухудшилась, а спустя несколько минут и вовсе прекратилась.

Мысленно проклиная злодейку судьбу и свое невезение, контрактер отключил прибор и выбрался из машины.

«Ладно, — утешал он себя, запихивая кассету в карман. — Хватит и того, что я успел записать».

Не успел Пьер сделать нескольких шагов, как… нет, на сей раз ему следовало все же не ругать и восхвалять капризную Фортуну. Услышав рокот мощного мотора и увидев лучи фар на большой скорости въезжавшего во двор автомобиля, Ла Гутин на всякий случай — кому вдруг понадобилось среди ночи посетить столь тихое место? — скрылся за дверью ближайшего подъезда. Сделал он это, как оказалось, очень своевременно. Машин оказалось несколько. Их пассажиры, захлопав дверками, высыпали на улицу и принялись озадаченно вертеть головами.

— Он только что был здесь, — с тупой настырностью повторял один из парней. — Только что. Сигнал прекратился всего минуту назад.

— Эй, смотрите! — крикнул кто-то. — Эта тачка только что работала — движок теплый. — Он взялся за ручку. — И дверь не заперта. — Парень просунулся в салон и, извлекая оттуда прибор, оставленный французом, радостно воскликнул: — Нашел! Нашел!

— Так, проверить все, — скомандовал один из прибывших. — Обшарьте двор, подъезды сверху донизу, обыщите подвалы, чердаки, переройте все.

«Черт, — мысленно выругался Ла Гутин. — Так это же Кирсанов! Сволочь Изборский! Надо было пришить его тогда! Вот и делай теперь людям добро!»

И все-таки не следовало заморскому контрактеру сетовать на судьбу, она хоть и подшучивала над ним, но пока еще не совсем утратила к нему благоволение.

Шестерки директора «Ундины» честно «рыли носами землю», но… Ла Гутин никуда не уходил, он стоял за открытой половинкой двери погруженного во мрак «предбанника» подъезда, однако, несмотря на это, его не заметили.

Прошло около получаса, может быть, чуть больше, братва удалилась несолоно хлебавши, а Пьер решил, что ничего нет лучше для укрытия, чем воронка от только что разорвавшегося снаряда. Одним словом, на ночь он остался в том же самом спасительном подъезде.

Ночевать на чердаке все-таки лучше, чем под открытым небом. Ла Гутин попробовал устроить для себя некое подобие постели. Однако, едва он улегся и чуть-чуть согрелся, его стали терзать муки голода. Он вспомнил, что перекусить ему удалось только утром, но делать было нечего, и он, проворочавшись довольно долго с боку на бок, предался невеселым размышлениям.

О, русские леса, боры и чащобы! О, бескрайние поля и полноводные реки! О, синее русское небо, изменчивое и волнующее, как взор любимой девушки!

Как мечтал маленький Петя Лагутин побывать на Родине, припасть к земле, взрастившей его предков… И вот теперь…

Ноги сами несли его к лесу, стеной встававшему впереди.

Звенели в траве кузнечики, пели птицы, и яркие бабочки вились вокруг головы путника. Наконец он ступил в прохладный полумрак леса и задохнулся от умиления — прямо из-под его ног, играя и резвясь, порскнули зайчишки. Наверху, в кронах, застрекотали белки… Усталый Петя опустился на сосновые иголки и задремал.

Но сон его был краток.

— Как ты смеешь обижать мою хозяйку?! — раздался громовой рев, и испуганный Петя распахнул глаза. Над ним склонился страшный, огромный, косматый медведь, из оскаленной пасти которого текли слюни и… человеческая речь. Как удавалось хищнику говорить? Сваленная, всклокоченная шерсть напоминала местами потертый плюш. А шею зверя украшала грязная и рваная, но кое-где еще розовая тряпка.

«Медведь Лизы Батуриной! — мелькнула в голове Ла Гутина шальная мысль. — Тогда у него вместо одного глаза должна быть пуговица…»

Выяснить это ему не удалось, поскольку приходилось отбиваться от настырно наседавшего медведя, который упорно поворачивался к нему одним боком.

Заламывая терявшего силы человека, зверь повторял как заведенный:

— Не тронь хозяйку, морда эмигрантская!

Наконец, свалив Ла Гутина на колени, мишка зажал его голову между ног и принялся охаживать тяжеленной лапой по мягким местам, сдирая ленточками ткань одежды и полосками кожу. Полузадохнувшийся Ла Гутин взвыл, вырвался и… проснулся.

Ворочаясь во сне, он, видимо, сполз со своего импровизированного ложа и свалился на доску, из которой торчали здоровенные гвозди…

— Надоело! Как мне все надоело, — жалобно сказал он, потирая пораненное место, и глубоко задумался о превратностях тяжелой киллерской жизни.

Глава 83

Капитан, а в ближайшем будущем, несомненно, майор, Тарасенков домой так и не ушел.

— Так-так-так, — проговорил он, внимательно разглядывая две лежавшие перед ним фотографии. Потирая руки, Сергей Сергеевич блаженно замурлыкал какой-то незатейливый мотивчик. — Все равно возьму тебя, голубчик! Теперь бы мне твоего другана прижать и…

Приятные мысли прервал телефонный звонок:

— Да?.. Я понимаю… Но… Сама знаешь, какая у меня работа… Нет. Жду важного звонка… Слушай, ей-богу, закончу дело — возьму отпуск… Что значит вру? Слушай, ты-то мне хоть нервы не трепи! — не выдержал Сергей и с треском бросил трубку.

Звонила жена Марина. Любимая жена. Молодая. На восемь лет моложе Тарасенкова. Трогательная, искренняя и порывистая. Чуткая и тонкая. Они поженились летом девяносто пятого и собирались в свадебное путешествие в Анталию. Не вышло. Как раз тогда на Сергея навалилось такое количество дел, что даже заикаться об отпуске было страшно. Мариночка поняла. Они стали мечтать о том, как проведут медовый месяц, катаясь на лыжах где-нибудь в горах, вдали от цивилизации. Но ушел на пенсию майор Свиридов… Мариночка поняла. И они перенесли медовый месяц на июль. А в июле объявился маньяк. И Мариночка не поняла…

Проблемы, отравляющие семейную жизнь стражам правопорядка, известны всем. Не напасено на всех мудрых и самоотверженных жен, подобных мадам Мегрэ. Ну не любят молодые женщины сидеть дома в одиночестве и проводить отпуск с любимым мужем раз в три года. А что делать? Не гуляет же он? Не пьянствует? Как объяснить Марине, что работа — куда более ревнивая женщина, чем любая жена, и пренебрежения не прощает. Если, конечно, хочешь чего-нибудь добиться в жизни. А Сергей хотел. И для себя и для Марины, которая вдруг перестала его понимать. Неужели ему только показалось, что она не такая, как все? Неужели она всего лишь эгоистка, которая не хочет и не будет думать ни о ком, кроме себя? Неужели их брак развалится?

Глядя на круглое, простоватое лицо капитана, трудно было предположить, что в душе его кипят африканские страсти.

Сергей вздохнул и потянулся за сигаретой. Ему предстояло еще просмотреть кое-какие документы и подумать.

Глава 84

Вылезать из-под одеяла Лизе страшно не хотелось. Ежась и дрожа, девушка пробежала в ванную. Топить еще не начали, а внезапно упавший на столицу холод проникал в бетонные коробки домов струйками сквозняков и знобкой сыростью.

Может быть, для кого-то это и не было большой бедой, но Лиза всегда очень боялась холода — долгого, изматывающего, студившего кровь и лишавшего сил.

Подержав руки под струей воды, которую только с большой натяжкой можно было назвать горячей, она умылась и вернулась в комнату. Из кухни уже текли манящие ароматы.

«Неймется ему! Обжора!»

Заглянув в шкаф, она выбрала джинсы-дудочки, которые натянула поверх теплых шерстяных колготок, и толстый длинный свитер с высоким воротником.

Ей было так холодно, что она охотно надела бы и перчатки, но, подумав, что Заварзин не воздержится от насмешек, не стала этого делать. И оказалась права.

— На Северный полюс собралась, мадемуазель? — встретил ее ехидной репликой детектив.

Она только пожала плечами, садясь за стол.

— На, попей горяченького, — предложил Андрей, наливая ей полную чашку огненно-горячего кофе.

Лиза обхватила ладонями чашку, стараясь согреть застывшие пальцы, и вредным голосом обронила:

— Накурил, хоть топор вешай.

— При наших делах, мадемуазель, не то что закуришь! Тут, блин, по любимому выражению Маркова, запьешь, — не обращая внимания на ее тон, ответил детектив.

— А что такое? — Она испуганно захлопала глазами.

— Посмотри, — усмехнулся он, показывая через плечо оттопыренным большим пальцем на окно.

Она встала и подошла к окошку. Возле подъезда стояли три машины в ряд, а вокруг них прохаживались бандитского вида амбалы, при взгляде на которых Лизе стало страшно. Среди незнакомых парней она узнала Губу и Жирного.

— Поняла? Натуральная осада!

— Андрей, давай Сергею Сергеевичу позвоним…

— Я уже позвонил. Если нам надо будет выйти, он поможет.

— Но они же бандиты! Их арестовать надо! — настаивала Лиза.

— За парковку в неположенном месте? — язвительно поинтересовался Заварзин.

Она вздохнула:

— Кошмар какой-то!

— А ты думала, в миллионерши попасть просто? Раз, два — и в дамки?

— Да ничего я не думала! Налей мне лучше еще кофе, — сердито сказала девушка.

— Как быстро люди к хорошему привыкают! — засмеялся Андрей. — Я тебе уже, что ли, горничная? Может, в следующий раз вам, сударыня, кофий в постелю приносить?

Она покраснела и неловко потянулась к кастрюльке, стоявшей на плите.

— Тихо, тихо! Осторожней граблями-то маши, опрокинешь, — остановил ее Заварзин, перехватывая горячую ручку.

Лиза совсем смутилась:

— Андрей, за что ты меня так ненавидишь?

— Я?! — Он вытаращил глаза. — Не сказал бы. Ты что, гренки не ешь, дохлятина? Совсем отощаешь.

«Глиста в обмороке», — вспомнила девушка и взяла ломтик поджаренного хлеба с толстым слоем растопленного сыра. Она откусила немного, вяло, не чувствуя вкуса, пожевала и положила обратно на тарелку.

— Что, аппетита нет? — осведомился Заварзин, как ей показалось издевательски, а на самом деле обеспокоенно — она действительно была очень бледна и выглядела страшно усталой.

Девушка встала, одарила его уничтожающим взглядом и удалилась в ванную.

Лиза, пожалуй, не смогла бы объяснить, зачем это сделала, но, заперевшись в ванной, она выкрасила волосы в жгуче-черный цвет и накрасилась соответствующим образом.

Как раз, когда она покончила со своим перевоплощением, зазвонил телефон. Выскочив в прихожую к аппарату с криком: «Я отвечу!» — она схватила трубку и заговорила по-английски.

— Гаррис хочет заехать! По пути к Славику, — сказала она в спину мывшему посуду Андрею. — Он вспомнил что-то важное. Ему можно к нам?

— Да ради Бога. — Заварзин не оглянулся.

— А… А эти?

— Да ему-то их что бояться?

Глава 85

Настойчивая трель телефонного звонка заставила Херби выйти из ванной.

— Спишь, бездельник?! — скорее с утвердительной, чем с вопросительной интонацией осведомилась Бет Моргенсон.

«И она еще смеет спрашивать? — мысленно вознегодовал Джейк. — Всю ночь не давала глаз сомкнуть, ненасытная шлюха!»

Вслух же он произнес:

— Уже встал, любовь моя.

— Действуй же, придурок! — сердито проговорила Бет, пропустив мимо ушей ласковое обращение. — Я кое-что узнала: Гаррис собирается ехать к тому парню в больницу! Перехвати его, придумай что хочешь, любой предлог, только заставь его подняться к тебе…

— Но зачем, дорогуша? — удивился Херби. Этот вполне разумный, с точки зрения Джейка, вопрос вызвал бешеное раздражение Бет.

— Делай, как я говорю, идиот! — закричала она. — Разве ты не понимаешь, что я пытаюсь спасти твою задницу?! И заодно вывести из игры этого чертова бойскаута! Шевелись, импотент несчастный!

— Это я-то импотент?! — воскликнул в негодовании плейбой, но Бет уже повесила трубку.

Херби успел «поймать» своим звонком адвоката как раз, когда тот уже собирался покинуть свой номер.

«Черт! — подумал Боб. — Еще несколько секунд, и я бы успел уйти! Чего еще ему надо от меня?!»

Однако он все-таки решил выслушать Херби. Чтобы не возвращаться, он прихватил с собой пакет, в котором лежали купленные для Маркова фрукты, конфеты и бутылка виски. Может быть, это было и неразумно, но он был совершенно уверен, что именно виски больше всего порадует Славика.

Оказавшись возле двери в номер Джейка, Гаррис постучал.

— Не заперто, — томно простонал тот.

Адвокат вошел и увидел сидевшего на диване в гостиной бледного растрепанного плейбоя в халате и тапочках на босу ногу.

— Что случилось? — спросил Гаррис довольно сухо. — Говори, я спешу. Ну?

На лице Джейка появилось страдальческое выражение.

— Удели мне минутку, Боб, — проговорил он заплетающимся языком. — Одну чертову минутку! Ты ведь идешь к этому усатому? В больницу?

— Да.

— Вот, возьми для него шоколад.

Гаррис едва не заскрежетал зубами:

— И ради этого ты?..

— О нет, нет, Боб! Но я ведь твой друг, я ведь что-то значу для тебя? Уж, наверное, побольше, чем этот Марков, которого ты едва знаешь?

«Хорош друг!» — подумал адвокат, махнул рукой и сказал: — Что еще случилось?

— Я… м-м-м… Я… э-э-э… Я никак не приду в себя! Ведь в меня стреляли, Боб… Я бросился тебя спасать, а меня чуть не убили, Боб!

— Вызвать врача?

— Нет, нет, нет, — запротестовал страдалец. — Эти русские врачи — самые настоящие коновалы. Они и здорового человека способны сделать калекой… Нет, не нужно… И потом, я боюсь! Вдруг опять появится убийца?

Адвокат едва сдержался, чтобы не выругаться, Херби явно повредился умом после нападения.

— Так чего же ты от меня хочешь? — спросил он с раздражением. — Чтобы я тебя теперь караулил?

Херби потупился и проговорил:

— Нет, но мне так плохо… Боб, у тебя, случайно, нет аспирина?

— Аспирина? Аспирин у меня был, но кончился. — Увидев, что лицо Джейка страдальчески искривилось, Боб пожалел совсем расклеившегося плейбоя. Мало того, он подумал о том, что собрался сообщить кое-что о Джейке Заварзину, и ощутил укол совести. — Ну что ты, что ты? Я схожу за ним в аптеку.

Гаррис поставил на стол свой пакет и вышел.

Глава 86

Тарасенков, измученный бессонной ночью и с отвратительной назойливостью мелькавшими перед его мысленным взором большими и малыми звездочками, тем не менее вовремя вспомнил о том, что повышение непосредственно связано с тем, как на его действия посмотрит полковник, и поспешил выложить на стол карты.

Александр Петрович Головнин слушал капитана, почти не перебивая, и лишь иногда задавал вопросы исключительно по существу дела. Когда же оперативник закончил, Головнин спросил: «Все с этим?» — и, получив подтверждение, закрыл папку, которую дал ему для ознакомления Тарасенков.

— Знаешь байку про одного… армейского подполковника? — спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжал: — Ему долго очередного звания не присваивали. Совсем извелся мужик. Сделался ему весь белый свет не мил. Взял он и запил к чертовой матери. — Полковник махнул рукой. — Долго пил. И вот однажды приходит домой, протягивает жене звездочки и говорит ей, мол, верти мне на погонах дырки. Она, понятно, сообразила, что повысили наконец мужа, обрадовалась, все сделала, подает ему китель. Он встал перед зеркалом, надел, все пуговицы застегнул, постоял так, полюбовался на себя и говорит жене: «Ну вот, а теперь эти две снимай!» — Головнин сделал паузу и прибавил, хотя уж кому-кому, а Тарасенкову-то было понятно, что хотел сказать начальник, кроме того, байку эту капитан прекрасно знал. — И стал, понимаешь, майором. Усек?

Сергей мрачно кивнул и подумал, что лучше, пожалуй, стать старлеем, чем так мучиться.

«Далась мне эта звездочка! — досадуя на свое невезение, подумал он. — Уйти, что ли, совсем? Как Андрей? Ну нет, я — не он, легких дорожек не ищу!»

— Я, Александр Петрович, не боюсь, — твердо сказал он.

Полковник покачал головой:

— Не боится, Сергей, только дурак. Сам знаешь, не все от меня зависит, кое-кому ты не нравишься. Прямолинеен, хамоват… Да, да, и не ерепенься! Однако опер ты хороший и в капитанах засиделся. Пора перед молодой женой похвастаться. Давно пора. Однако историю ту я тебе не случайно рассказал. Рот-то ты раззявил широко, но… Смотри! Там и иностранцы все-таки замешаны, к тому же один из них адвокат. Поднимут хай — не расхлебаемся… — Он задумался и добавил: — А Стеклов-то как? Так с того дня дома и не объявлялся?

Тарасенков покачал головой:

— Нет. Мать говорит, отдохнуть поехал с друзьями.

— И на работе его не видели… Я помню, помню, что его уволили. Но мало ли? Может быть, заходил к друзьям-товарищам?

— Нет.

— А в парке был?

— Да.

— Значит, думаешь, он придет туда? — спросил Александр Петрович.

Капитан кивнул.

— Ну что ж… Ладно, — задумчиво сказал Головнин и подытожил: — Раз уж ввязался в драку, давай, бейся до конца. Словом, действуй, Сергей.

Глава 87

Оставив «умиравшему» Херби упаковку аспирина, Гаррис наконец покинул гостиницу и скоро уже звонил в дверь квартиры Батуриной. При виде Лизы и Заварзина он отчего-то решил, что его появление крайне некстати, и совсем смутился. Чтобы хоть как-то загладить неловкость, он поспешил преподнести Лизе коробку конфет, резонно рассудив, что Маркову хватит и шоколадки, которую Херби все-таки заставил его взять. Похоже, он был так занят собственными переживаниями, что не заметил, что Лиза превратилась в жгучую брюнетку.

Затем на смеси английского и русского Гаррис долго и упорно высказывал предположение, что Славик видел на убийце не кольцо, а запонки. Заварзин счел эту версию полнейшей чепухой.

— Как же? — удивился Гаррис. — Вы же говориль, что у убийцы был кольцо. Когда Славик его видал, быть темень, он мог путать запонка с кольцо! Понимайт? Я совершенно знать, что на нем быль золотые запонки в ту роковой вечер, когда убить Светлану, но теперь он носить другие, бояться, что их узнавать! Я точно помнить!

— Послушайте, Гаррис, то вы с пеной у рта утверждали, что у Херби был перстень-печатка, теперь говорите про запонки! И вообще, кем надо быть, чтобы запонку с кольцом спутать? — Детектив явно не воспринимал всерьез слова адвоката. — Где ваше собственное кольцо, уж если на то пошло?

Боб бросился объяснять, что его кольцо куда-то подевалось, что он искал его, но безуспешно. В ответ Заварзин резонно заметил, что и Херби может ответить то же самое относительно запонок.

Вдруг детектив пристально посмотрел на Гарриса, который под его взглядом заерзал и занервничал.

— А ведь наврали вы, Боб, про кольцо, которое якобы видели у Херби?

Адвокат опустил голову и скорбно признал:

— Наврал… Но запонки точно был!

Лиза огорченно охнула:

— Зачем, Боб? Зачем?

— Он клеветал меня, мисс Лиза! И врал! Я не знал, что мог делать… Я не выходить из гостиницы в ту ночь, когда убить Света! А он!..

— Ладно, ладно, — поспешил утихомирить его Заварзин, опасаясь, что Лиза опять начнет успокаивать адвоката и твердить, что уверена в его невиновности. — Это уже не важно. Разговоры обо всех этих кольцах и запонках вообще потеряют смысл, как только Марков сможет опознать напавшего на него человека, который, вне всякого сомнения, и есть убийца. А поскольку жизнь его теперь вне опасности, очень скоро все прояснится. — Ладно, Боб. — Он остановил жестом адвоката, пытавшегося что-то сказать. — Только не врите больше. Так вранье надоело! И вы, и Херби… Ведь враньё на вранье!

Гаррис совсем сник и стал прощаться.

— Боб, — вдруг сказала Лиза, когда он уже стоял на пороге, — вы видели машины во дворе?

Заварзин яростно дернул ее за свитер.

— А? — растерянно оглянулась она, но он уже улыбался во весь рот.

— А что? — удивился адвокат.

— Ничего, — усмехнулся Заварзин. — Лиза хотела спросить, какая вам больше нравится. Какую вы ей посоветуете выбрать?

— Из этих? — Американец изумленно поднял брови. — Я не знаю… Я даже не обратил внимания… Да зачем вам эти катафалки? Купите себе нормальную…

— Ты позвони, скажи, как там Славик, — попросил детектив.

Гаррис пообещал и удалился.

Когда за ним закрылась дверь, Андрей сердито сказал:

— Зачем его-то пугать? Забыла, какие психи эти американцы? Говорю же, не нужен он им.

В больнице Боба ждали еще большие разочарования. Ему на собственном опыте пришлось испытать, как мало затурканные российские медработники склонны к сантиментам. Они старались быть вежливыми, но их явно раздражал холеный иностранец, настырно разыскивавший русского друга. Гаррис долго плутал по территории больницы среди унылых казенных корпусов. Наконец ему удалось найти нужный и, несмотря на сопротивление персонала, проникнуть внутрь.

Адвокат уже торжествовал победу, когда прямо на лестничной площадке третьего этажа, на котором и находилась нужная ему палата, путь ему преградил здоровенный громила в не слишком свежем белом халате. Бросив докуренный до фильтра бычок прямо на бетонный пол, он очень грубо осадил попытавшегося было протиснуться в дверь Гарриса. Хорошо, что адвокат помнил, в какой стране находится. Он с помощью нескольких русских фраз и десяти американских долларов втолковал сделавшемуся вдруг весьма сообразительным медбрату, что желает повидать больного и передать ему гостинец. Проверив содержимое пакета, здоровяк прищелкнул языком — видимо, уважал хорошую выпивку — и, бросив: «Давай только в темпе, одну минуту», озираясь по сторонам, провел Гарриса в палату, где лежал Славик.

Адвокат был поражен плачевным состоянием веселого Гусара.

— Мне сказать, что Славик скоро поздороветь? — огорченно протянул американец, обращаясь к медбрату. — Меня обмануть?

— А чего? В поряде он. Спит, не видишь, что ли? Завтра приходи.

— А-а…

Адвокат остановился в нерешительности, еще раз взглянув на неподвижно лежавшего Славика, он обвел взглядом свежевыкрашенные стены, старенький обшарпанный шкаф и, подойдя к кровати, открыл тумбочку. Он не заметил, как напрягся дышавший ему в затылок здоровяк в белом халате. Втиснув пакет в тумбочку, Гаррис повернулся к медбрату, который с видимым облегчением повел посетителя к выходу.

— А это никто не брать? — с тревогой спросил Боб, вспоминая, как вспыхнули глаза парня, когда он увидел литровую бутылку с доброкачественным продуктом компании братьев Чивас. Несмотря на уверения мздоимца в том, что передача достанется именно тому, для кого она предназначалась, Гаррис, уже усвоивший некоторые русские обычаи, сообщил больничному стражу: — Я проспорить Славик именно такой бутылка! Долг отдавать, дело части… то есть чести.

— Ну понял я, понял! — ухмыльнулся медработник.

Пообедав в ресторане отеля, Гаррис возвращался к себе в номер, откуда собирался позвонить Лизе и Заварзину. Он думал о том, как бы поаккуратнее сообщить им о здоровье Славика, которое явно оставляло желать лучшего, и оттого не спешил — шел медленно, рассеянно поглядывая по сторонам и почти не замечая даже встречавшихся на его пути хорошеньких девушек.

Вдруг он услышал голос, который был ему слишком хорошо знаком, и замер.

«Это невозможно! Невозможно!» — Гаррис ахнул и спрятался за угол.

Мимо, оживленно жестикулируя, прошла… Бет Моргенсон! За ней спешил… Херби!

— Я не намерена больше сидеть взаперти. Не намерена! Мне надоело прятаться. Я хочу нормально пообедать!

— Но, Бет, если тебя увидит Гаррис…

— Я плюну в лицо этой мрази. Черт возьми! На твоем месте я бы его давно пристрелила, чтобы под ногами не путался! У него только копии! Все настоящие документы русская сучка оставила у себя!.. Она не такая доверчивая дурочка, как некоторые пытаются ее изобразить, она просто не доверяет этому подонку! И правильно делает! И в случае чего прекрасно обойдется и без него!

— Так же, как и он без нее! — проворчал Херби.

Моргенсон набросилась на любовника с упреками:

— Ты трус! Жалкий трус и неудачник! И людишек подобрал под стать себе! Не смогли втроем справиться с девкой! — Бет приостановилась и топнула ногой. — Иначе этой проблемы уже бы не было!

Херби заискрил, как неисправный электроприбор:

— О Боже! Бет, ты невыносима! Я же не напоминаю тебе, что твой Ла Гутин — вообще ноль без палочки!

Гаррис вжался в стенку, но переругивавшаяся парочка прошла мимо, не заметив его, и скрылась за углом.

«Херби — негодяй… Я в нем не ошибся! Но… Что сказала Бет? Насчет каких-то троих, которые не сумели справиться с Лизой? А насчет меня? Застрелить, чтобы не путался под ногами? О-о!»

Теперь, собственными глазами увидев здесь в гостинице свою бывшую любовницу и совершенно оправившегося от недомогания — чудесная штука аспирин, не правда ли? — соперника, Гаррис понял: она и Херби представляют угрозу не только для русской наследницы, но и для него самого!

Адвокат ринулся наверх.

Позвонить Заварзину? Да, конечно, но сначала он добудет доказательства!

Глава 88

— Слушай, Андрей, я прекрасно помню, что у вас произошел конфликт, но Карасев отличный оперативник, владеет техникой восточных единоборств. — Тарасенков терпеливо уговаривал Заварзина, который, едва услышав о лейтенанте Карасеве, наотрез отказался от всякой помощи.

— Если уж хочешь помочь, Серега, пришли парочку сержантов покрепче, а этого другана мне не надо, я уж лучше без него обойдусь, — твердил Андрей, которого перекашивало при одном воспоминании о драчливом скромнике Кирилле. — Сюда они не сунутся, а выходить нам сегодня не нужно…

— Откуда ты можешь знать, что им в головы втемяшится? Возможны любые провокации, — настаивал капитан.

Заварзин понимал, что бывший коллега конечно же прав, но все еще упрямился:

— Тут дверь железная, а толку от твоего желторотого — ноль!

— Н-да? Ты считаешь, что он никуда не годится? По-моему, ты его в деле видел. Даже испытал его способности на собственной шкуре, хэ-хэ, — развеселился Тарасенков, понимая, что детективу деваться некуда.

От напоминания об эпизоде, происшедшем в больнице, Андрей взвился, точно укушенный.

— Пошел к черту, Тарасик! — закричал он. — Я твоего козленка наглючего на порог не пущу!

— Но он уже выехал, Андрей! — задушевно пропел капитан.

— Не пущу! Пусть бы возле Маркова сидел, — уперся Заварзин.

— За Маркова не волнуйся. Будут новости — звони.

Андрей бросил трубку и мрачно повторил:

— Не пущу!

«А, черт! Заболтал меня, зараза!» — Детектив скривился от досады, вспомнив, что так и не поинтересовался, как прошел визит Гарриса в больницу. То, что Тарасенков сам не вспомнил об этом, еще ни о чем не говорило — адвокат мог просто заблудиться или вообще передумать и никуда не поехать. От размышлений на эту тему его отвлекла подопечная.

— Не пустишь? Кого не пустишь? — удивилась Лиза, которая вернулась из кухни, куда уходила поставить чайник, и услышала последние слова Заварзина. — Почему?

— По кочану. Лиз, ты прям под цыганку какую-то разрисовалась, — проворчал он, меняя тему. — Зачем? Думаешь, они тебя не узнают?

— Просто захотелось посмотреть, идет ли мне быть брюнеткой.

— Идет. Тебе, похоже, все идет. Только ты, помнится, уже в черный цвет красилась?

— А грим? Я тогда только ресницы…

Вновь зазвонил телефон.

— Ну я ему сейчас!.. — многообещающим тоном протянул Заварзин. — Я же тебе сказал, Тарасик… Что? Привет, Боб. Погоди, ты так трещишь, что я тебя не понимаю… Как?.. Американская наследница?.. Да, вчера было покушение на Лизу… Что?.. Что ты нашел?!! Как украл?!! Ты что, спятил?.. Да… Да… Я сейчас приеду… О Господи! Только обеспечу охрану Лизы… Черт! — Андрей дал отбой и тотчас же начал набирать номер Тарасенкова. Как назло, телефон был занят.

Лиза испуганно смотрела на Заварзина, ожидая объяснений, но тот только чертыхался сквозь зубы и накручивал диск.

В дверь позвонили. Девушка встала, но тут же вновь опустилась на диван, подчиняясь повелительному жесту детектива.

— На! Набирай Тарасенкова, — приказал он, сунув Лизе в руки аппарат, и отправился в прихожую.

— Ты… Еще и форму напялил! Черт бы тебя побрал, — проворчал Заварзин, впуская лейтенанта Карасева. — Но ты очень кстати.

— Там занято, — виновато сказала Лиза.

— Ничего. Оставь. Вот, познакомься — это Кирилл Карасев. Лейтенант милиции. Великий знаток восточных единоборств. — Что-то в голосе Заварзина заставляло вспомнить о шипении разгневанной змеи. — Он будет тебя охранять, пока я…

— Здравствуйте, товарищ лейтенант, — вежливо сказала Лиза, протягивая Кириллу руку. Она всегда с уважением и легкой опаской относилась к людям в форме.

— Вот что, лейтенант… — начал Заварзин, но Карасев его перебил:

— Можно просто Кирилл. Если вы на меня больше не сердитесь.

— Ладно, Кирилл. — Андрей мотнул головой, показывая, что не собирается говорить о таких малозначительных вещах, как потасовка в больнице. — Позвони Тарасику… то есть Тарасенкову, и скажи: Гаррис вычислил «второго». Это Элизабет Моргенсон — американская наследница. У нее в номере он нашел сумку с плащом, париком и туфлями на каблуках разной высоты. Там же в сумке и обойма от пистолета. И еще — вчерашнее покушение на Лизу организовал Херби.

— Значит, кто-то из них убийца Светланы Ерохиной? Так надо брать ордер и ехать задерживать их, — загорелся энтузиаст Карасев. — Изымать вещдоки, пока они их не спрятали!

— Не суетись, умник! Чокнутый адвокат их уже изъял, то есть, черт бы его побрал, украл!

— Ой! — воскликнула Лиза.

— Вот тебе и «ой»! — передразнил ее Заварзин. — А теперь боится, что Моргенсон и Херби его пристрелят. Даже из номера выходить не хочет! Черт, посмотришь — на первый взгляд приличные люди, иностранцы, елки-палки, а все друг другу в горло вцепиться норовят.

— Н-да, — неопределенно протянул Карасев. — Капиталисты все-таки…

Заварзин с подозрением посмотрел на лейтенанта. Тот смутился, понимая, что в наше время подобного рода умозаключения не потеряли актуальности разве что в среде красно-коричневых психопатов.

— Капиталисты не капиталисты, а мне все это не нравится! — заключил частный детектив.

Тут Карасев придерживался одного с ним мнения.

— Подозрительно что-то… — проговорил он, стараясь подбирать слова, чтобы опять не ляпнуть какую-нибудь несуразицу. — А вдруг это ход? Подстава, чтобы выманить вас отсюда. Вдруг они заодно?

В словах лейтенанта, вне всякого сомнения, был здравый смысл, но Заварзин знал, что Сергей сделал ставку на засаду у палаты Маркова: убийца Ерохиной просто обязан попытаться устранить единственного свидетеля — Гусара. Но если Гаррис благополучно вернулся в номер и позвонил, то убийца не он.

— Нет, это не так. Вот что, Кирилл, — проговорил Заварзин после короткой паузы. — Я съезжу за Гаррисом и привезу его сюда. Не исключено, что эта парочка тоже здесь объявится. Эта сука, Моргенсон… впрочем, и Херби тоже… с-сукин сын, они спят и видят убить Лизу. Где-то поблизости бродит наемный убийца, который мечтает о том же. Да еще эти… под окнами. Одна надежда, что они все между собой передерутся! В общем, позвони Тарасенкову, пусть пришлет еще кого-нибудь. И узнай у него, был ли Гаррис в больнице. Я позвоню. — Не дав Карасеву открыть рта, он добавил едва ли не зловеще: — И запомни, ты мне за Лизку головой отвечаешь! Не расслабляйся. Я скоро вернусь.

Глава 89

— Бет! Собирайся. Нельзя терять ни минуты. — Херби вихрем ворвался в номер к миссис Моргенсон.

— А что случилось, Херби? Ты застрелил Гарриса?

— Где сумка? Черт побери, я же говорил тебе, чтобы ты спрятала ее! — зашипел Херби. — Где она, Бет?

— Да там, в углу… О! Я ее не вижу. Где же она? Я ее не убирала…

— Гаррис украл ее, Бет! Он выследил нас. Я подслушал, как он разговаривал с частным детективом. Он обо всем догадался! И ни за что не откроет мне дверь!

Однако Бет явно не принадлежала к числу людей, которых легко сбить с толку.

— Ты подслушал разговор Гарриса? Ты же говорил, что проклятый русский сыщик не знает английского! Зачем ты мне врешь? — подозрительно спросила она.

Херби ощутил вдруг острое желание задушить миссис Моргенсон, однако, справившись с соблазном, проговорил, едва сдерживаясь, чтобы не заорать:

— Гаррис обращался к детективу по фамилии и постоянно повторял наши имена! К тому же он употреблял и английские слова и так волновался, что только полный идиот стал бы сомневаться! Если сумка у него, то, кроме всего прочего, он нашел форменное платье и догадался, что именно ты приходила к нему утром в номер под видом горничной и подслушала его разговор с Батуриной. Из этого можно будет сделать далеко идущие выводы. — При упоминании конкурентки Бет скривилась. Но Херби продолжал: — Полагаю, можно считать, что твой план провалился! — Миссис Моргенсон заскрипела зубами. А ее любовник закончил: — Может быть, достаточно дурацких подозрений?!

Бет почувствовала себя не только посрамленной, но и преданной. Кем? Прежде всего Судьбой! Вместе с тем Джейк был прав, ситуация требовала безотлагательных действий, и им следовало доверять друг другу.

— Теперь мы должны убить ее… Ничего другого не остается! — заскрипела зубами Бет.

— Бет, а если детектив убьет меня? — Херби прижал руку к груди.

— Я буду скорбеть, — ядовито сказала она, смерив любовника презрительным взглядом. — Но что такое убить для такого лихого парня, как ты? Всего лишь спустить курок!

— Нет, черт тебя подери! — воскликнул он. — Ты совсем потеряла рассудок! Нас поймают и посадят в ужасную русскую тюрьму! Ты — главное заинтересованное, а значит, подозреваемое лицо. Понимаешь?!

Миссис Моргенсон прекрасно понимала, что и на сей раз любовник прав. Всмотревшись в хитроватое лицо сообщника, она поняла, что у того созрел план:

— Говори, черт бы тебя взял!

— Последнее слово, которое произнес Боб по-английски, было: «Жду». Черт возьми, детектив приедет сюда, а мы… — Херби торжествующе хмыкнул. — Навестим его цыпочку и похитим ее, у русских киднеппинг не считается тяжким преступлением. Впрочем… — Он решительно направился к телефону. — Это сделает наш друг мистер Апраксин и его парни.

Женщина скорчила презрительную гримасу. Едва Бет поняла, что выход найден, ее растерянности как не бывало.

— Мистер Апраксин и его парни — дерьмачи! — заявила она. — Они опять облажаются. На сей раз мы должны действовать без промаха. Я готова прикончить эту суку своими руками! Но… к сожалению, ты прав, нам нельзя убивать ее. Мы захватим тварь… сами! А вот сторожить ее будет твой чертов Апраксин. Думаю, что один день он продержится, а потом пусть она доказывает, что мы увезли ее насильно.

Херби не пришел в восторг от плана сообщницы.

— Зачем нам лишний риск? — начал он. — Она сделает заявление…

— Дерьмо! — рявкнула Бет, встряхнув рыжими кудрями. — Пусть делает. А риск… Что же, ты вовремя вспомнил о риске, Джейк. Если бы ты не наделал глупостей, а потом не сидел на заднице, дрожа от страха, а действовал, мне не пришлось бы рисковать теперь! Звони своим проклятым засранцам.

Телефон Апраксина, как назло, не отвечал.

— Не страшно, — проговорила Моргенсон. — Нам еще предстоит устранить Гарриса, иначе он оформит документы без Батуриной.

— Что ты хочешь с ним сделать? — насупился Херби.

— То, что и собиралась с самого начала! — плотоядно улыбнулась Бет.

— Может быть, не стоит? Это привлечет внимание…

— Все решат, что это дело рук Ла Гутина, — усмехнулась женщина.

— Почему?

— Не забывай, в его номере уже появлялся блондин!

— Да, но теперь они поймут, кто это был!

Бет ухмыльнулась:

— Вот еще! Не поймут.

— Тогда… — Херби подошел к ней вплотную. — Стрелять будешь ты!

— Ха! Таких трусов, как ты, еще поискать, — сказала миссис Моргенсон с презрением. — К тому же я и не собираюсь стрелять.

— Но как же тогда?..

— Молчи, слизняк! Гаррис умрет от разрыва сердца, едва увидит меня! — Бет очень неприятно хохотнула. — Звони ему.

Телефон Гарриса молчал, и сообщники решили, что, если Апраксин подойдет к телефону раньше, чем Боб, господину адвокату удастся прожить немного подольше.

— Но как мы попадем в квартиру? Ведь ты говорил — там железная дверь? — вдруг забеспокоилась Бет.

— А это ты видела? — Джейк достал из кармана украденный им ключ и подкинул его на ладони.

— Что ж? — Глаза женщины сверкнули. — Иногда ты бываешь полезен. Звони же!

Наконец Джейку повезло.

— Алло, алло… — закричал он в трубку.

Когда разговор закончился, Бет надела кокетливую фетровую шляпку цвета морской волны, украшенную оригинальной брошью в виде пучка стрелок, и элегантное длинное пальто в тон шляпке.

Херби поморщился:

— Не слишком ли ярко, Бет?

— В самый раз, любимый.

Миссис Моргенсон так приторно улыбнулась, что внутри у Херби все похолодело.

— Слушай, Бет, а какие у меня гарантии?.. — начал было он, но любовница одарила его взглядом, от которого он просто проглотил язык.

— Моя любовь, дорогуша, — просияла она.

Глава 90

Карасев, только что закончивший разговор с начальником, слонялся по комнате из угла в угол, время от времени подходя к окну. Лейтенанту было о чем подумать. Капитан только что сообщил ему, что была предпринята попытка отравить Маркова — и кем! Простодушным адвокатом Гаррисом! Тарасенков, правда, сказал, что ему сейчас не до американца, так что у того еще есть шанс немного понаслаждаться свободой. Вот если Заварзин привезет его сюда… Тут они его на пару и повяжут!

Однако существовала еще угроза со стороны людей Изборского. Правда, Кирилл не верил, что подручные директора «Ундины» решатся на нападение, по крайней мере, пока не стемнеет. Одновременно они служили своеобразной защитой от киллера-француза, решительных действий со стороны которого следовало ожидать в ближайшее время, но… Возможны любые неожиданности. А когда они повяжут Гарриса, Тарасенков пришлет группу, и волноваться будет уже и вовсе не о чем.

— Да перестаньте вы мельтешить! — воскликнула вдруг Лиза.

Невозмутимый Кирилл в ответ на довольно грубый выпад хозяйки квартиры спокойно поинтересовался:

— Почему вы на меня кричите?

— Извините, — вздохнула Лиза, досадуя на свою несдержанность.

Лейтенант счел нужным пояснить:

— Мне просто так думается лучше.

Карасев не стал сообщать ей о Гаррисе — зачем заранее расстраивать? Вот привезет его Заварзин, тогда и скажет. Но Лизу было просто необходимо утешить и подбодрить, и он проговорил:

— Сергей обещал, что попросит ребят из местного отделения проверить у этих, — он кивнул в сторону окна, — документы. Но это вряд ли что-нибудь нам даст, всерьез рассчитывать на помощь не приходится. — Кирилл остановился напротив Лизы. — Вы просто не понимаете, какая опасность вам…

Он осекся — утешил, нечего сказать!

— Понимаю. Но это не повод психовать и трусить. — Лиза и сама поразилась твердости своего голоса. Ей вдруг показалось, что лейтенант трусит больше, чем она сама. Решительно тряхнув головой, девушка не без ехидства добавила: — Волноваться будем, если они пойдут в атаку. Ну и все-таки у нас железная дверь.

Лейтенант замялся:

— Я не о себе беспокоюсь… О вас…

Лиза уже успела пожалеть о своих словах: к чему обижать хорошего человека? К тому же с чего она решила, что он трусит? Нервничает просто, но ведь это вполне естественно в такой ситуации.

— Давайте кофе выпьем, — предложила она, желая снять возникшее напряжение. — Хотите?

Не дожидаясь ответа, хозяйка ушла на кухню. Через несколько минут она вернулась, поставила на стол чашки и выложила принесенные Гаррисом конфеты.

— Да вы просто Жанна д’Арк! — похвалил Лизу лейтенант. — А капитан Тарасенков говорил — тихая, пугливая, нервная.

Девушка улыбнулась:

— Знаете, Кирилл, я уже просто не знаю, какая я на самом деле. Раньше, до того как началась вся эта история, я жила как во сне — ничего со мной не случалось, никто мной не интересовался, а теперь — точно в ураган попала! Ни минуты покоя. Ни секунды. Только подумаешь — ну, может быть, хоть на сегодня все уже кончилось, как обязательно что-нибудь такое… Вы берите, берите конфеты. — Лиза, подавая пример, взяла одну и, вместо того чтобы съесть, принялась разглядывать причудливые изгибы шоколадки.

Кирилл сладкого не любил, но из вежливости также взял конфету и надкусил ее.

— Ничего? — спросила она. — Их сегодня Боб принес. Мистер Гаррис…

Лиза не успела договорить. Карасев буквально потемнел лицом и с криком: «Не есть!» — помчался в ванную, где, даже не дав себе труда закрыть дверь, бросился к унитазу и принялся старательно вызывать у себя рвоту.

Пораженная поведением лейтенанта, девушка проследовала за ним в прихожую и, не доходя до ванной, с тревогой спросила:

— Что с вами? Вам плохо?

Прервав на секунду свои тщетные попытки, Карасев прохрипел:

— Не прикасайтесь к конфетам, они могут быть отравлены!

— Вы с ума сошли!

Однако Кирилл придерживался диаметрально противоположного мнения:

— Это вы сошли! Немедленно бросьте конфету!

Лиза решительно ничего не понимала, однако послушалась.

— Что случилось?! — спросила она.

— Гаррис? Их Гаррис принес? — вопросом на вопрос ответил лейтенант и, получив подтверждение, заявил: — Ваш разлюбезный Боб принес Маркову бутылку виски, начиненную таким количеством яда, что от него и слон бы сдох.

Девушка лишилась дара речи. Она издала звук, который при желании можно было бы принять за вопрос «как?». Лейтенанта такая реакция отчего-то разозлила, и он, послав к черту сдержанность и обходительность, закричал:

— Очень просто! Господин Гаррис хотел убить Маркова, значит, он убил Ерохину! Ясно? Он, а никакой не киллер!

Лиза побледнела, как мертвец, но телефонный звонок заставил ее взять себя в руки. Она сняла трубку. Звонил Заварзин.

— Андрей? Ты его еще не видел? Ну, слава Богу. — В голосе Лизы послышались неприятные металлические нотки. — Почему? Пусть тебе лучше лейтенант все объяснит!

Глава 91

«Ни хрена себе! — Заварзин принялся отчаянно чесать нос. — Вот тебе и на… Гаррис, Гаррис! Ну надо же?»

Решение пришло быстро. Через несколько минут он уже осторожно стучал в дверь номера адвоката, думая о том, что пистолет, выпорхнувший вместе с ним из машины похитителей, очень кстати оказался боевым. Вчера, подняв с газона пистолет, Андрей поспешил смыться и, лишь только оказавшись у Лизы, рассмотрел оружие. Его «газовик» пропал безвозвратно, но в сложившийся ситуации факт приобретения боевого пистолета следовало расценивать как подарок судьбы.

На стук никто не отозвался. Андрей постучал сильнее, и дверь с тихим скрипом открылась. Он осторожно вошел. Шторы были наглухо закрыты, и в комнате царил полумрак. Детектив не стал включать свет. Приглядевшись, он увидел на диване в углу комнаты мирно спавшего, закрывшись пледом, адвоката Боба Гарриса!

«Еще хлеще! — поразился Заварзин. — Хладнокровный убийца, который даже не знает, удался ли его трюк с виски и конфетами, спит, как младенец? Лежит и спит… — продолжал рассуждать Андрей. — Спит? Черт возьми! А если на этот раз он не врал? Если Морген-сон и Херби его подставили и убили?!»

Заварзин решительно направился к дивану. Самые неприятные предчувствия его подтвердились — лежавший явно не дышал. К тому же то, как он был укрыт, наводило на мысль, что его укрыли. Из чего, естественно, вытекало…

Андрей протянул руку к пледу, прикрывавшему всего адвоката с головой так, что виднелась только светлая макушка.

Заварзин коснулся плеча Гарриса и… завопил от боли, прыгая по комнате и безуспешно стараясь избавиться от соединенного цепью с ножкой дивана капкана. В сторону отлетел белый парик… Никакого адвоката на диване и в помине не было.

Все усилия освободиться были тщетны. Однако детектив недолго пребывал в одиночестве. Не прошло и минуты, как дверь номера отворилась и в помещение вбежал «покойничек» Гаррис в сопровождении двух дюжих парней с эмблемами «секьюрити» и с пистолетами в руках.

— Это не Джейк! Это не он! — закричал адвокат, но охранники не слушали его. Они помогли Заварзину освободиться от капкана, однако вовсе не для того, чтобы дать ему возможность спокойно идти на все четыре стороны.

— Что вы здесь делаете, гражданин? — осведомился один из них и, не дав Заварзину и рта открыть, заключил: — Разберемся.

— Не дайте ему уйти! — закричал детектив, видя, что Гарриса охранники, по-видимому, задерживать не собираются. — Этот человек подозревается в убийстве, а также в покушении на убийство. Остановите его.

Сотрудники службы безопасности отеля обладали тонким чувством юмора. Они заулыбались и, пряча оружие, принялись обыскивать Андрея, не удостоив Гарриса даже взглядом.

— О, пушечка, — обрадовался один из них, отобрав у Заварзина «Макарова». Теперь неожиданное обретение боевого оружия, только что казавшееся несказанной удачей, обернулось против него. Разбирательства было не миновать.

Вопреки логике, детектив продолжал надеяться на благоразумие стражей отеля.

— Этого человека нужно арестовать! — настаивал он. — Задержите его хотя бы на пять минут и позвоните в МУР капитану Тарасенкову, а если его не будет, полковнику Головнину, он наверняка в курсе. Три дня назад он задушил девушку, а сегодня пытался отравить свидетеля в больнице…

— Да ты что? — проговорил охранник, как бы взвешивая на ладони пистолет. — Ладно, умник… Григорий. — Парень сделал знак напарнику, и тот завернул Заварзину руку за спину.

— Идиоты, убийцу упус… — взвыл тот.

— Кто убить? Мистер Заварзин, и это говорить вы? Вы меня предавать? Обмануть? — по-петушиному фальцетом закричал Гаррис, который пытался что-то сказать и раньше, но его никто не слушал. — Я убить?! Отравить?.. Задушить?.. Я идти в тюрьма? Нет! А-а-а-а!!!

Дальше случилось то, чего никто, ни при каких обстоятельствах, казалось, не мог ожидать. Схватив подвернувшийся под руку стул, адвокат поднял его над головой, издал пронзительный вопль и стремительно атаковал охранника, который держал изъятый у Заварзина «Макаров». От удара охранник упал, а стул развалился. Другой охранник отпустил руку детектива и выхватил оружие, но Гаррис метнул в него то, что осталось от стула, и это на секунду-другую лишило парня инициативы. В следующее мгновение американец поднял с ковра пистолет и, держа его на вытянутых руках, заорал по-английски:

— Бросай оружие, сукин сын!

Заварзин, хотя, как известно, этого языка не знал, превосходно понял, чего хочет адвокат. Безжалостно двинув сотрудника службы безопасности локтем в живот, Андрей схватил парня за руку, пытаясь вырвать у него пистолет.

Гаррис, словно бы раздумав стрелять, спрятал за пояс «Макаров» и стремительно выбежал из номера. Другой охранник, очнувшись, кинулся на помощь товарищу, у которого Заварзину уже почти удалось отобрать пистолет.

Андрею, хрипевшему от боли и негодования, скрутили руки. Свалив его на пол, один из парней уперся ему в спину коленом. Поверженный детектив только прорычал:

— Придурки! Упустили!

Он понял, что проиграл.

Глава 92

Едва Лиза закончила разговор с Заварзиным, как телефон зазвонил снова.

— Да?.. Что?.. Саша… Сашенька, успокойся! Я сейчас… Сейчас что-нибудь придумаю!.. Дай мне его! Подзови к телефону… Не хочет?.. Саша? Сашенька?

Из трубки уже неслись частые короткие гудки. Лиза швырнула ее на рычаги. Лицо девушки полыхало от гнева, глаза метали молнии.

— Ублюдок! — прорычала она, сжимая кулачки, и вскочила.

— Что случилась, Елизавета Павловна? — удивленно спросил Кирилл. — С кем вы говорили?

— Вы должны мне помочь! — Она подскочила к лейтенанту и вцепилась в лацканы его мундира. — Вы должны мне помочь! Мы выйдем так, что нас никто не заметит…

— Да вы с ума сошли! — закричал лейтенант, отдирая ее от себя. — Куда выйдем? Кто нас, вернее, вас, выпустит? Вы что?

— Отчим… Отчим отнял у брата компьютер, который я ему подарила! Он их избивает! Слышишь, ты?! Я не могу бросить брата в такой ситуации!

— Приедет Заварзин… — начал лейтенант, но Лиза оборвала его:

— Там… Слышишь, ты? Там здоровый ублюдок избивает пятнадцатилетнего мальчишку и слабую женщину! Он собирается обокрасть собственного сына, потому что ему нужны деньги на водку! Ты это понимаешь? — кричала девушка.

— Так давайте в милицию позвоним?

— Пока твоя милиция приедет… Такие же равнодушные твари, как ты… Он их покалечит! — Она расплакалась.

— Покалечит — посадим, — заявил Карасев и взялся за телефон. — Все равно я вас не выпущу. Глупость это. Адрес диктуйте! И не ревите.

Лиза подошла к окну и выглянула, будто надеясь, что бандиты уехали. Никто никуда не уехал, но то, что она увидела внизу, навело ее на кое-какие мысли…

— Адрес-то какой, говорю? — повторил лейтенант.

Девушка назвала. Карасев быстро продиктовал его в трубку и взглянул на Лизу с чувством выполненного долга.

Лиза заставила себя слабо улыбнуться, делая вид, что смирилась. Довелось бы лейтенанту Карасеву отведать сковороды, которая, как известно, превращалась в руках Лизы в грозное оружие, но Бог отвел.

Карасев потоптался возле присевшей на диван девушки и, смущаясь, как красна девица, бочком-бочком отправился… в туалет.

Теперь Лиза улыбнулась по-настоящему. И было от чего! Однажды, когда она попросила Гусара поставить на дверь санузла новую ручку-замок, он, естественно, выполнил просьбу приятельницы, но, на беду, то ли Славик был порядком навеселе, то ли «гранаты» оказались «не той системы»… В общем, дверь почему-то стала запираться не изнутри, а снаружи.

Выждав несколько секунд, Лиза схватила со стола «дробовик», тенью скользнула в прихожую, повернула ручку уникального запора и, сорвав с вешалки куртку, выскочила в подъезд. До первого этажа она добежала в одно мгновение, не обращая внимания на вопли Карасева, которые неслись ей вслед.

Изгнанная холодом с любимой скамьи Митревна открыла сразу.

— Бабуля, Полина Дмитриевна, ради Бога, позвольте мне пройти! — Лиза умоляюще сложила руки на груди.

— Кудай-то пройти? — обалдело захлопала голыми веками старуха.

— Мне на улицу надо…

— Дак иди.

— Но мне нельзя в дверь! Нельзя через подъезд! — выпалила Лиза, буквально заталкивая бабку в прихожую.

— Сдурела! — возмутилась Митревна. Из странной Лизиной просьбы она сделала свои выводы — недаром старухи из «скамеечного клуба» только и говорили в последние дни, что о бывшей тихоне лицемерке. — От любовников наладилась прятаться? Что ли, через мое окно лезть хочешь? Так я тебя, оглашенную, и пущу! Не стану разврату потакать!

Девушка шагнула в квартиру, решительно захлопнула за собой дверь и выхватила «дробовик»:

— Пустишь!

— Да что ж это делается, Господи?! — завопила бабка, шарахаясь от Лизы.

Лиза пересекла комнату, распахнула окошко, свалив горшки с геранью и фикусом, и, бросив беглый взгляд на улицу, легко выпрыгнула в палисадник, прямо на трогательно лелеемые Митревной зеленые насаждения.

Глава 93

Ла Гутин с утра наблюдал за мышиной возней парней Изборского, которые вели наблюдение, уже не прячась. Да какое там наблюдение? Самую настоящую осаду! После обеда он устроился возле дома, который стоял напротив торца дома Батуриной. Там, за кустами и телефонной будкой, расстелив газетки, «культурно отдыхали» трое мужичков, будто бы еще и не совсем ханыжного вида, но с рожами, говорившими о трудных похмельных буднях и редких, с трудом припоминаемых праздниках. Мужички сначала косились на чужака, но, когда он выставил пиво и не поскупился на рыбку, в компанию приняли — отчего не уважить хорошего человека?

Ла Гутин влился в дружный коллектив и внимания прохожих не привлекал, сам же продолжал наблюдать за подъездом наследницы.

Минувшая ночь, наполненная размышлениями и дискомфортом, заставила киллера прийти к весьма неожиданному решению, может быть, не самому лучшему и не самому правильному, но он уже ничего не мог с собой поделать. Особенно ему не хотелось признаваться себе в том, что на ход его мыслей повлиял привидевшийся ему медведь с розовым бантом…

Ла Гутин на пиво не налегал и не слишком прислушивался к бурным дебатам, разгоревшимся между подпившими мужичками, но, делая вид, что крайне заинтересован, с притворной рассеянностью поглядывал по сторонам.

Вдруг он увидел, как кто-то выпрыгнул из окна первого этажа и скрылся в кустах палисадника.

Пьер не поверил своим глазам: это был… Это была Лиза Батурина! На этот раз — жгучая брюнетка. Прежде чем последовать за ней, он взглянул на парней, бродивших возле машин, и убедился в том, что они ничего не заметили. Он хотел уже выбраться из-за своего укрытия, как замер, остолбенев и онемев одновременно, — к подъезду Лизы подкатило такси и из него вышли… Бет Моргенсон и Джейк Херби! Женщина была одета так вызывающе, что на нее просто невозможно было не обратить внимания.

«К черту! — Ла Гутин усмехнулся. — Всех к черту! Вперед за наследницей!»

Глава 94

Руководить слежкой и, если представится возможность, похищением человека Кирсанов назначил весьма опытного и толкового, обладавшего массой достоинств и всего одним, хотя довольно серьезным недостатком — яркой и запоминающейся внешностью. Баруздин Николай Константинович, уроженец города Смоленска, выглядел совершенно как «лицо кавказской национальности», хотя по паспорту был русский, что несказанно раздражало представителей власти, которым приходило в голову проверить его документы.

Внешностью Николай Константинович был обязан своей матери, по национальности не то аварке, не то аджарке — он и сам толком не знал. К сожалению, Баруздин рано утратил связь с семьей, угодив по малолетству в колонию. Затем он еще раз побывал «у хозяина», где прошел хорошую школу и приобрел весьма полезные знакомства. С той отсидки прошло более пятнадцати лет, но еще тогда молодой Коля понял — лучше быть на свободе, чем сидеть, и сделал все, чтобы ничего подобного с ним больше не случилось. До сих пор ему это удавалось.

Он никогда не принимал участия в акциях, которые планировал и организовывал, а его сообщники, даже если по какой-то роковой случайности оказывались на скамье подсудимых, его не выдавали, поскольку знали — Баруздин не забудет, Баруздин позаботится. И Баруздин честно выполнял свои обязательства.

Два года назад судьба свела его с Дмитрием Антоновичем Кирсановым, которого он знал прежде под другим именем, и он с удовольствием поступил к нему на службу в респектабельную фирму. То, что пришлось перепрофилироваться, не смутило Баруздина: суть новых задач осталась прежней, изменилась лишь форма их решения.

На сей раз поручение, данное ему Кирсановым, несколько обидело его: что он, мальчик, что ли, — караулить с шестерками какую-то девицу? Но когда Дмитрий Антонович, которого Баруздин уважал, насколько был способен на подобное чувство, объяснил, что дело — на миллионы долларов, Николай Константинович изменил свою точку зрения.

Кирсанов же убедил его задействовать в операции некоего Глебова, который, будучи изгнан из органов, совсем недавно пришел на службу в «Ундину» и уже успел вызвать гнев Изборского своими удручающе бестолковыми действиями.

Кирсанов протежировал Глебову, как поговаривали, только потому, что бывший сотрудник органов имел на него некий компромат. Баруздин не понимал, зачем возиться с идиотом, если можно его просто устранить, о чем и позволил себе намекнуть Кирсанову в приватной беседе. Начальник гвардии одарил его малоприятной улыбочкой и еще менее приятным вопросом: «А что потом делать с тобой?»

Вопрос, естественно оставшийся без ответа, неожиданно навел Баруздина на мысль о том, что с господином Кирсановым-не-Кирсановым дело обстоит еще круче, чем он полагал, и что информация об этом достойном господине не столь безобидна, как он считал до сих пор. Возможно, она таит в себе куда большее, чем сведения о человеке, который, желая избегнуть наказания, живет по подложным документам.

Назначая Баруздина руководителем операции, Кирсанов по-отечески похлопал его по плечу и снисходительно пообещал:

— Дай Глебову шанс отличиться и… Мы станем еще лучшими друзьями, чем прежде. Думаю, что в ближайшее время мне понадобится официальный заместитель…

Внимательнейшим образом вникнув в детали ситуации, Баруздин избрал своеобразную тактику — психологическое давление и изоляцию.

Утром они сменили пост, разместив у подъезда объекта целых три машины, в одной из которых сидел сам Николай Константинович вместе с Глебовым. Он не желал выпускать из виду импульсивного мента, дабы тот не наворотил чего похлеще, чем во время своего дебюта.

И все-таки Баруздина не радовало то, как развивались события, — мастер, который должен был отключить телефон и электричество в квартире Батуриной, опаздывал почти на три часа. Николай Константинович уже несколько раз звонил Кирсанову, тот в первый раз удивился: исполнительный и толковый Борис Назаров, как сообщила его мать, дома отсутствовал, а следовательно, можно было предположить, что он отправился в указанное место. В конце концов стало ясно, что мастер необъяснимым образом исчез. Кирсанов послал другого, но его пришлось разыскивать — в воскресный день он отдыхал на даче. Пока его привезли, пока объяснили, что от него требуется, прошло довольно много времени. Баруздин, который имел на руках фотографии всех действующих лиц разыгрывавшейся вокруг богатой наследницы трагикомедии, увидел, что после того, как в подъезд вошел некий милицейский «литер», оттуда вышел частный детектив Заварзин — главная, после француза, заноза в глазу господина Кирсанова. Смена караула? Получалось, что детектив все-таки прибег к помощи властей, а это вовсе не радовало. Но почему лейтенант один? Может быть, это всего лишь попытка сбить наблюдателей с толку? Наивный маскарад?

Баруздин поставил в известность Кирсанова, который буквально рассвирепел, но приказ повторил: наблюдать, охранять, при возможности захватить, не причиняя наследнице ни малейшего вреда.

Николай Константинович нервничал. Еще бы, дело скользкое, действовать надо крайне осторожно и четко, а из-за какого-то электрика уже случилась накладка!

Наконец человек с обшарпанным чемоданчиком покинул подъезд. Баруздин приоткрыл дверцу и вышел из машины, словно бы для того, чтобы размять ноги. Электрик встретился с ним глазами и, кивнув, поспешил прочь. Дело сделано. Можно было, конечно, не ждать специалиста, но в доморощенные таланты парней, давным-давно отвыкших работать чем-либо, кроме кулаков, Николай Константинович не верил: выведут из строя электричество и связь во всем доме, то-то жильцы шум поднимут. Сосредоточив свое внимание на удалявшемся специалисте, Баруздин увидел только спину Херби, входившего в подъезд в сопровождении какой-то незнакомой ему, броско одетой женщины, и… не узнал его, заглядевшись на пышные рыжие кудри дамы.

Странно, но, лишившись телефона и электричества, «птички в клетке» совершенно не проявили беспокойства, как можно было бы ожидать. Баруздину не удалось еще толком обдумать причины, вызвавшие столь неадекватную реакцию подопечных, как к нему подскочил взволнованный парень по кличке Жирный и затарахтел:

— Константиныч! Там Губа Лагутина заприметил! Он куда-то за дом пошел. Можно мы?..

— Заприметил, говоришь? — Баруздин поморщился. Однако вслух спросил: — А справитесь?

Жирный неуверенно кивнул.

— Н-да… — протянул Николай Константинович, недолюбливавший трусливого Жирного и наглого, самоуверенного Губу. — Ну действуйте. Только чтоб комар носа!..

— Чего с ним делать-то? Перо под градусник?.. — спросил Жирный и осекся под уничтожающим взглядом Баруздина.

— Никакой мокрухи! — строго приказал он. — Хозяину шума не надо. На дачу отвезете. Но глядите мне, чтоб в товарном виде.

Пронаблюдав, как от кромки тротуара отъехала машина, управляемая Губой, Николай Константинович поежился от холода и хотел уже вернуться в автомобиль, но…

— Шуба, Константиныч! — раздался громкий шепот одного из парней.

Бросив взгляд в другую сторону, Баруздин ощутил неприятный укол под ложечкой — из-за угла дома со стороны четвертого подъезда медленно, словно бы лениво вывернул милицейский «бобик».

Глава 95

Исправный налогоплательщик, добропорядочный американский гражданин, больше того, служитель закона Роберт Гаррис, казалось, сошел с ума.

«Нет! Нет! — надрывалась, криком кричала душа Гарриса. — Нет! Я не сяду в холодную русскую тюрьму!»

Боб, стараясь не бежать, вышел на улицу и очень быстрым шагом заспешил к проезжей части. Перейдя дорогу, он остановился и замахал рукой. Несколько машин пролетели мимо, вероятно, их водителям не захотелось связываться с растрепанным, всклокоченным и, судя по резким, порывистым движениям, очень нервным, возможно, не совсем нормальным, а скорее всего, совсем ненормальным гражданином.

Гаррис изрыгал проклятия. Ну почему никому нет до него дела? Почему судьба так неблагосклонна к нему? Он очень спешил, ему во что бы то ни стало нужно было добраться до единственного приличного человека в этой стране, она одна поймет его, она одна утешит, она не даст безжалостным русским полицейским засунуть его, Боба Гарриса, в отвратительную ка-та-лаж-ку — так называл места заключения преподаватель русского языка. Он очень спешил, но всем вокруг было решительно плевать на это!

Гаррис чувствовал, что звереет.

Водители пролетавших мимо транспортных средств продолжали его игнорировать. Угнать какой-нибудь из стоявших поблизости автомобилей Боб не решался. На большинство из этих движущихся гробов в Америке не позарился бы и последний нищий, однако тут, в России, стоит к ним только прикоснуться, подаст визгливый голос сигнализация.

Решение пришло неожиданно. Правильнее сказать, не пришло, а приехало.

Какой-то русский байкер остановился всего в нескольких метрах от Боба. С заднего сиденья жутковатой фантазии на тему продукции фирмы «Харлей-Дэвидсон» поднялась девица. Она что-то сказала мотоциклисту, и Гаррис понял: байкер будет ждать подругу. Когда девушка скрылась за углом дома, парень достал сигарету и, щелкнув зажигалкой «Зиппо», прикурил.

Боб и сам не знал, отчего не заговорил с ним по-русски.

— Хай, — приветствовал он мотоциклиста, подходя поближе.

— Хай, — отозвался тот, вопросительно глядя на незнакомца, который его немедленно огорошил.

— Мне нужен твой мотоцикл! — по-английски заявил Гаррис, коверкая слова на манер родных штатовских рокеров, и добавил: — Я здорово спешу.

Естественно, английский у парня был под стать его транспортному средству.

— Вот ю сэй? — спросил он, но Гаррис, заметив у входа в гостиницу какое-то движение, круто свернул разговор: он опасался погони.

— Вали отсюда, засранец! — заорал он, доставая из-за пояса пистолет и наставляя его на вытаращившего глаза байкера. — Вали, а то мозги вышибу!

Трудно сказать, все ли в короткой, но впечатляющей речи Гарриса понял байкер, однако пистолет, плясавший в руке психа, несомненно, произвел на него впечатление.

— И куртку! — рявкнул адвокат, когда парень покинул мотоцикл, и, видя, что тот его не понял, пояснил по-русски: — Снимайт палто!

Мотоциклист стащил «косуху» и покорно подал ее бешеному угонщику.

— Мотай отсюдова! — опять по-английски повторил Гаррис, поспешно натянув кожанку байкера, и строго свел брови: — Я кому сказал?!

Хозяин мотоцикла почел за благо выполнить приказ, а Гаррис, повернув ключ в замке зажигания, рванул стартер. Взревел двигатель, и «гонщик серебряной мечты» умчался прочь. Ограбленный байкер кинулся к таксофону и принялся отчаянно вертеть диск.

Глава 96

Лейтенант Карасев яростно, матерился, чего никогда и ни при каких обстоятельствах себе прежде не позволял. Какая редкостная дрянь эта Батурина! Упрямая, взбалмошная, безмозглая девчонка! Перед глазами Кирилла вставали жуткие картины: вот Батурина выходит из подъезда, ее хватают, запихивают в машину и увозят. Или того лучше — она умудряется проскочить мимо них, бежит, за ней гонятся, а из кустов выскакивает хромой блондин и всаживает ей в горло нож!

Карасев застонал и зажмурился, представив себе, как над телом распростертой на земле девушки склоняется, злобно скаля зубы, коварный адвокат Гаррис и стреляет ей в голову из огромного сверкающего «магнума» — чтоб наверняка!

Лейтенант взвыл и с размаху, насколько позволяли размеры ванной, ударил плечом в дверь. Он не первый раз совершал подобную попытку, но хлипкую на вид преграду оказалось не так легко смести с пути, поскольку открывалась дверь внутрь, да и замок оказался на удивление прочным.

Решив поискать какое-нибудь подручное средство, Кирилл опустился на колени. Ну не из табельного же оружия замок отстреливать? Хотя… почему бы нет?

В этот момент погас свет.

— Твою мамашу! — выругался несчастный Карасев и впервые в жизни пожалел, что не курит — хоть бы зажигалка была.

План, созревший в голове у лейтенанта, выглядел просто и при иных обстоятельствах (скажем, при наличии зажигалки), возможно, был бы легко претворен в жизнь, но… Ох уж это «но»! Кирилл обмотал ручку замка полотенцем, чтобы выстрел не был слишком громким и, сняв с предохранителя пистолет, выстрелил.

Своего крика он почти не услышал, так как практически оглох от выстрела и, матерясь на чем свет стоит, засунул обожженную руку под струю холодной воды. Но и здесь ему не повезло: в темноте лейтенант перепутал краны и слишком поздно сообразил, что в раковину хлещет кипяток.

«Идиотина! — проклинал он себя. — Радуйся, что пальца не лишился!»

И верно, рука лейтенанта, которой он держал полотенце, оказалась слишком близко к пистолетному дулу. То ли оттого, что Кирилл неудачно дернулся, то ли по какой-то другой причине, пуля не попала в сердечник замка, а пробила дверь на несколько сантиметров выше.

Бет Моргенсон остановилась у двери Лизы Батуриной и, достав «ТТ», хищно оскалила зубы.

Заметно нервничавший Херби судорожно шарил по карманам, отыскивая ключ.

— Ну, — процедила сквозь зубы женщина.

— Сейчас, сейчас! — нервно отозвался Джейк. Наконец ключ нашелся. Прижав ухо к замочной скважине, Херби прислушался. В квартире, казалось, царила мертвая тишина. Он даже подумал, что Ла Гутин все-таки выполнил задание, но в тот же миг за дверью что-то загремело. Херби решительно вставил ключ в замок и повернул его.

Глава 97

— Ваши документы, — сурово потребовал здоровенный парень в бронежилете, обращаясь к Баруздину.

Тот пожал плечами и, как мог небрежно, поинтересовался:

— А в чем, собственно, дело?

Парень выразительным жестом положил руку на автомат.

— Сигнал поступил, — неопределенно сказал он. — Что готовится бандитская разборка.

— Какая разборка? Шутите, что ли? — попытался отговориться Баруздин, протягивая представителю власти документы. — Мы честные граждане.

— Ты смотри — русский, — усмехнулся патрульный, кинув беглый взгляд на паспорт Баруздина, и сунул ксиву в карман.

— По какому праву? — возмутился тот.

— До выяснения! — отрезал парень и скомандовал притихшему Глебову: — Вылазь и давай документы.

Рядом двое других патрульных «шерстили» вторую машину.

— Оружие, наркотики есть?

Баруздин благословил Бога, наградившего его предусмотрительностью, за то, что утром лично проверил — не вздумал ли кто из ребят взять на дело оружие.

— Чисто, лейтенант! — сообщил один из парней.

— Ладно, — кивнул патрульный, возвращая паспорт Глебову. Он повернулся к Баруздину: — Этот с нами. Похоже, документы — липа.

Комичность ситуации состояла в том, что липа-то как раз был у Глебова, значившегося в ксиве Ребровым, в то время как Баруздин имел самые что ни на есть подлинные документы.

— Да что вы, товарищ лейтенант? Какая это липа? Мы здесь друзей ждем — на дачу собрались…

Патрульный хмыкнул и заржал:

— Тамбовский волк тебе товарищ… До выяснения. А ну, пшел в машину! А вам, господин Ребров, советую поторопить своих друзей. Нечего тут… Понял?

«Бобик» укатил, а бывший старший лейтенант милиции Глебов начал лихорадочно соображать, как выйти из неприятного положения. Оставаться здесь было нельзя…

Неожиданно на его губах заиграла улыбка, от вида которой Кирсанову просто стало бы дурно.

— Ты, ты и ты… — Глебов указал пальцем на троих парней, которые, хмуро потупившись, топтались возле машин. — Достать буксировочные тросы и приготовиться. Будем штурмовать. Остальные страхуют внизу у подъезда.

— Николай Константинович говорил… — попробовал возразить один — невысокий и конопатый.

Но Глебов его резко осадил:

— Теперь я здесь командую!

Другой — плотный и приземистый — неуверенно предложил:

— А может, Кирсанову позвонить?

— Сами разберемся, — уверенно заявил Глебов. — Нам еще спасибо скажут. Черт, жаль еще не совсем стемнело… Да наплевать!

Лишившееся пастуха стадо безропотно последовало за новым, самозваным вожаком. Ни у кого больше не возникло желания возражать — во-первых, Глебов сидел в машине с Баруздиным, а следовательно, был особой, приближенной к начальству, во-вторых, никто о его «подвигах», кроме Губы и Жирного, ничего не знал, а те следили за Ла Гутином и находились уже далеко от места, где события начали развиваться столь стремительно…

Глава 98

Ла Гутин не отставал от Лизы, которая мчалась куда-то сломя голову.

Отбежав довольно далеко, она попробовала поймать такси, но вовремя вспомнила, что выскочила на улицу без денег.

Впрочем, до дома матери было не более получаса ходьбы, а бегом и того меньше. Если, конечно, удастся выдержать пробежку в таком темпе. Решив экономить силы, Лиза установила размеренный ритм бега и старалась с него не сбиваться.

Губа и Жирный ехали за Ла Гутином на приличном расстоянии, выжидая, когда он остановится или приведет их к своему убежищу, но тот спешил, точно гнался за кем-то. Лиза, мелькавшая далеко впереди, не привлекла внимания бандитов. Им даже в голову не могло прийти, что девушка могла «прорвать кольцо блокады».

— Что за черт, — буркнул Губа, заметив, как француз остановился возле подъезда какого-то дома, а затем, выждав несколько секунд, юркнул туда, настороженно оглянувшись по сторонам.

— А что? — не понял Жирный. — Что сидим-то? Пошли глянем, где он осел…

— Придурок! В этом доме живет семья Батуриной.

— Да ты что? — ахнул Жирный.

— Заткнись, склеротик! Я ж тебе показывал. И брата показывал. А вон машина Чугрея стоит. Они с Гавриком мальчонку выпасают. Как Кирсанов велел. Надо их предупредить, насчет иностранца. Небось на живца девку ловить вздумал. Выйдет с парнишкой — возьмем обоих.

— Слушай, а чё мы-то? Чё мальца не захомутали? Прибежала бы как миленькая. — Жирный всегда стремился к самым простым, на его взгляд, решениям.

— Придурок ты и есть. Хозяин или Главный свой расчет имеет — хочет хорошеньким перед девкой предстать. Мы, мол, спасители-избавители, — зло сказал Губа.

— Так ты ж… этому носатому все в красках разобъяснил? Да при девке. Не дура же она?

— Не я, а мы. Даже не мы, а ты, Жирный! Понял? Трекнешь кому слово, первым виноватый будешь!

Жирный остолбенел от такой наглости, но спорить с напарником не решился — все равно не переговоришь!

И все-таки он не без ехидства пробормотал себе под нос:

— А девку зацапаем, она все и расскажет!

Губа смерил его уничтожающим взглядом.

Лиза нажимала на кнопку звонка, пока Саша не открыл дверь.

— Ну, что у вас тут? Где ублюдок? — спросила девушка, вытаскивая револьвер.

— Ой! — Мальчик попятился. — Он ушел, Лиза! Он ушел. Отобрал у матери доллары, которые ты дала, и ушел. Компьютер он не тронул.

Из маленькой комнаты, где прежде вместе с Сашей жила Лиза, послышался тихий всхлип.

— Кто там, Саш? — слабым голосом спросила мать.

— Я… мама. — Слово «мама» девушка произнесла с усилием.

Спрятав пистолет под куртку, она прошла в комнату брата.

Вера Стрельцова лежала на диванчике, укрывшись с головой стареньким пледом, служившим покрывалом.

— Что с тобой? — тихо спросила Лиза и, когда мать открыла лицо, вся правая сторона которого превратилась в сплошной синяк, с трудом проглотила слюну.

— Он избил меня! — жалобно сказала мать.

— Надо его посадить к чертям собачьим! Пойди в милицию…

— Нет, нет! — замахала руками Вера Александровна. — Ты что? Его же и правда посадят.

— Милиция приезжала, — вмешался мальчик. — Ма сказала, что ничего не было, что она упала и ушиблась. И они уехали…

Жалость Лизы мгновенно улетучилась.

— Я заберу Сашу к себе. В понедельник. А ты… как хочешь! Можешь дальше с этим… маяться.

Женщина заплакала:

— Он же муж мне, доченька!

Лиза подошла к стоявшему на письменном столе компьютеру и легонько прикоснулась пальцами к монитору.

— Пойдешь ко мне жить, Сашенька?

— А как же ма? — угрюмо спросил мальчик.

— Саш, ты же видишь… Я не хочу оставлять тебя здесь.

— Не смей сманивать моего сына! — закричала Вера Александровна. — Ты! Ты всегда нас ненавидела! И Гошу, и меня! Таких, как ты, надо душить в колыбели! Гадина! С детства волчонком была!

— Ненавижу? Да! Я тебя все-таки ненавижу! Хотя до сих пор не была в этом уверена! — воскликнула Лиза, круто повернулась и бросилась вон из квартиры.

— Подожди, Лиза! Подожди! — закричал Саша, кидаясь за ней следом. — Не уходи! Она по тебе скучает… Она плачет… Лиза!

Девушка стремительно сбежала по лестнице и буквально упала в объятия Пьера Ла Гутина. Она мгновенно узнала глаза подхватившего ее человека — холодные голубые глаза охотившегося за ней убийцы.

— А я тебе говорю — девка туда заскочила! — настаивал Чугрей. — Та самая, которой фотку нам показывали! Только волосы черные. Сначала менты прикатили — мы машину подальше отогнали, от греха…

— Да не могла она здесь оказаться! Там ее целая бригада стережет! А потом, она в рыжую красится. Ты, наверное, ее с кем-то спутал, — спорил Губа. — И менты еще… Ты не выпил, Чугрей?

Впрочем, вид у Чугрея был вполне под стать кличке, такому и выпивать не обязательно.

— Иди к черту! Менты почти сразу уехали, а тут и девка прибежала. А за ней какой-то мужик прошел…

Вдруг из подъезда раздался пронзительный крик.

— 3-зараза! — Губа схватился за голову и ринулся к дому. На бегу он оглянулся и крикнул: — Что стоите, кретины?

Чугрей, Гаврик и Жирный переглянулись и побежали за ним.

Глава 99

Бет Моргенсон вошла в квартиру русской наследницы первой. Она быстро миновала темную прихожую и ворвалась в комнату. Там никого не было.

— Бет, Бет! — крикнул замешкавшийся Херби. — Она в ванной заперлась!

— Отлично! — злорадно отозвалась американка и ринулась обратно. Она оттолкнула стоявшего истуканом Джейка, так что он врезался спиной в железную дверь и охнул. Миссис Моргенсон достала из сумочки зажигалку и протянула любовнику. — Посвети мне, придурок!

Херби крутнул колесико, и, едва затрепетал огонек, женщина, яростно задергав ручку, повернула ее и оказалась перед озверевшим лейтенантом Карасевым. И дулом его табельного «ПМ».

Херби пискнул, как заяц, и, вместо того чтобы бежать прочь из квартиры, ринулся в комнату, едва не сбив миссис Моргенсон с ног.

— Руки вверх! Всем стоять! — скомандовал лейтенант и, поскольку он слышал, как неизвестные говорили по-английски, добавил: — Дроп ё ганз!..

Херби закричал на милиционера, не очень-то, впрочем, надеясь, что тот его поймет:

— Мы друзья мисс Батуриной! Где она? Мы американцы! Она нас позвала и сказала, что ей грозит опасность! Уберите оружие! Это противозаконно!

Карасев и правда мало что понял из обрушенного на него словесного потока, но поспешил продемонстрировать, что намерен действовать решительно.

— Американцы?! А ну, брось пушку, гнида! — велел он, выразительно помахивая пистолетом. — А то пристрелю при нападении на представителя власти, вот и будут тебе гражданские права согласно конституции! Дроп зе ган!

— Ну же, Бет, пожалуйста! — взмолился догадливый Херби.

— Паршивый трус! — прошипела рыжеволосая и разжала пальцы, сжимавшие «ТТ». Медленно, очень медленно, словно затем, чтобы поправить сбившуюся набок шляпку и не желая при этом рассердить незнакомца, державшего их на мушке, она подняла руку. Но сделать ничего не успела.

В этот момент зазвенели стекла, и в комнату, не иначе как с неба, влетели двое мужчин с автоматами и фонариками в руках.

Глебов решил, что ему крайне повезло — в квартире над той, где жила Лиза Батурина, никого не оказалось. Он, разумеется, понятия не имел, что Слава Марков лежит в больнице, но такая мелочь, как наличие в квартире хозяев, его бы не остановила — Глебова понесло на подвиги!

Проинструктировав тех троих, кого он избрал для выполнения ответственного спецзадания, он дал приказ начинать штурм.

Надо отметить, что Гена, Геннадий Валентинович, с детства отличался невероятной смелостью и отчаянным характером. Правда, проявлялся его героизм настолько по-идиотски, что в школе к нему прилипла кличка Боцман, слишком часто он слышал в свой адрес фразу из анекдота, давно ставшую расхожей: «Дурак ты, боцман, и шуточки у тебя дурацкие!»

Впрочем, это не смиряло его кипучую энергию и не убавляло стремления к героическим свершениям.

При прохождении службы в рядах Советской Армии он регулярно потрясал командование и личный состав дикими выходками, которые, как потом выяснялось, совершались им не из хулиганских побуждений, а исключительно из желания как можно лучше выполнять свой воинский долг. Словом, армия вздохнула с облегчением, распрощавшись с Геной Глебовым, зато зарыдала родная милиция, опрометчиво распахнувшая свои объятия ревностному служаке… Но рыдала она недолго, поскольку ни начальство, ни сослуживцы терпеть страстного стремления Геннадия к подвигу не захотели.

Кое-кто, правда, по извечному русскому благодушию, порывался Гену отстоять, ссылаясь на то, что кадры, мол, воспитывать надо, однако успеха заступники не имели: законченных идиотов в милиции все-таки не держат.

Штурм был произведен в лучших традициях американского кино и в соответствии со стилем работы наших боевых спецназовцев.

Глебов никак не ожидал наткнуться в квартире Лизы Батуриной на лейтенанта милиции (его появление прошло для Глебова незамеченным), который в свою очередь никак не ожидал, что кто-то осмелится врываться к Батуриной подобным образом.

Ударом ноги экс-милиционер выбил из руки Кирилла Карасева табельное оружие, а оказавшийся его напарником рябоватый, белобрысый, вечно смурной парень по кличке Лапша, с юных лет уверенный, что все неприятности в мире проистекают от ментов, с удовольствием треснул лейтенанта милиции по голове удачно подвернувшейся ему под руку здоровенной керамической вазой, из которой высыпались мирно увядавшие розы, подаренные Лизе Гаррисом. Карасев рухнул без памяти на ободранный, три дня немытый паркет.

Бет Моргенсон завизжала и попыталась схватить валявшийся возле ее ног «ТТ», но Глебов ее опередил.

— Не двигаться! — приказал он, направляя дуло то на Херби, то на Бет. — Эй, подбери волыну!

Лапша поспешно выполнил распоряжение.

Херби с отчаянием приговоренного к смерти завопил о правах свободного гражданина США, и Бет Моргенсон вторила ему с удвоенной ощущением опасности силой.

— Заткнитесь! — приказал Глебов и кивнул напарнику. — Вяжи их.

Лапша засомневался:

— Не по-нашему орут! Не те. То есть девка — не та. Я ту на фотке кнокал!

— Маскируется! — безапелляционно заявил Глебов и накинул на голову истошно завизжавшей Бет покрывало с дивана.

Лапша резко заломил руку Херби и сказал:

— И то верно — наше дело захватить. А там пусть начальство разбирается.

Глебов заметил ключ, который выпал на пол из разжавшихся пальцев Херби, взглянул на не подававшего признаков жизни Карасева и нехорошо усмехнулся.

— Эй… — обратился он к напарнику, с которым не удосужился познакомиться. — Подними ключ. Запрем лягавого.

— Ха! Кайф. — Рябоватое лицо парня расплылось в улыбке.

Глебов дал сигнал уходить двоим дежурившим на балконе Маркова, перекинул через плечо брыкавшуюся Бет и пошел вперед, не дожидаясь, пока Лапша, которому приходилось заботиться о том, чтобы не удрал Херби, справится с замком. Впрочем, рябоватый парень оказался проворным и ловким. У выхода он догнал Глебова и, деловито подталкивая Херби в спину пистолетом Карасева, принялся глубокомысленно рассуждать о том, что раз девка была в правильной квартире, то должна быть той самой — иначе как она могла здесь оказаться?

Пленных запихали в разные машины и повезли.

Выпущенный из отделения Баруздин только и увидел хвосты уезжавших автомобилей. Он с тоской взглянул на разгромленный балкон Батуриной, проклял Кирсанова и его протеже. Николай Константинович сидел в отделении как на иголках, ожидая, что Глебов что-нибудь выкинет, но такого он не мог увидеть даже в кошмарном сне. Баруздин отправился на поиски такси. Он прекрасно понимал, что оказал Кирсанову медвежью услугу, оставив психа Глебова без присмотра, и теперь не благодарности, но кар суровых, громов и молний ждал на свою бедную, в общем-то, ни в чем не повинную голову…

Федор Апраксин припарковал машину, в которой сидели еще двое парней, прихваченных им на дело, у соседнего с Лизиным подъездом. Они опоздали всего на несколько минут, заплутав в переулках малознакомого района, но все-таки опоздали.

«Ну теперь развоняется иностранец! — думал Апраксин, поглядывая на часы. — Только где он сам-то?»

Он открыл окно и, нервничая, закурил.

Иностранец не заставил себя ждать. Только это оказался совсем другой иностранец.

Из ближайших кустов выскочил, отряхиваясь, как собака, светловолосый парень в «косухе» и, сунув в нос Апраксину дуло пистолета, хрипло бросил по-английски:

— Вылезай из машины, засранец!

Подъехавшая спустя пять минут патрульная машина, вызванная всполошившимися жильцами, не нашла ни хулиганов, перебивших стекла в квартире на третьем этаже, ни разгневанных, жаждущих мести потерпевших. Лежавший без сознания Карасев на стук в дверь не отозвался…

Глава 100

Андрею довелось изведать участь тех, кто на протяжении большей части его трудовой жизни находился с ним по разную сторону баррикад. Капитан Заварзин задерживал, брал преступников, в том числе, случалось, и в одиночку и довольно опасных, но вот его самого не арестовывали никогда. И надо же было такому произойти, когда от него зависела жизнь человека?

Сотрудники «секьюрити» отеля отнеслись к Заварзину куда лояльнее, чем он мог надеяться, учитывая обстоятельства, при которых его задержали. Они не издевались над пленником, не стали заковывать его в наручники и даже позволили ему позвонить.

— Можно два звонка сделать, ребята? — попросил он и получил разрешение. Телефон Лизы молчал, и теперь Андрей знал точно — там что-то случилось. Тарасенкова, несмотря ни на какие усилия, ему разыскать не удалось. — Можно еще? — взмолился он, но на сей раз услышал:

— Из ментовки позвонишь. Сейчас приедут «ангелы».

— Да я сам мент, мужики, — бил себя в грудь Заварзин. — Муровец я, бывший.

— Вот и славно, с коллегами поболтаешь.

Парни начали вредничать: им казалось, что они и так слишком много позволили задержанному. Кроме того, по его словам получалось, что человек, которому они так глупо позволили уйти, и в самом деле был преступником. Верь не верь, а мало ли что? Дурацкая ситуация, а наряд все не ехал, очевидно, милиционеры считали, что раз нарушитель под арестом, так и спешить не резон.

— Дайте позвонить, братцы, — взмолился сидевший как на иголках Заварзин. — Беда случится, если его не остановить.

Охранники отворачивались, а детектив продолжал упрашивать их, и те наконец сжалились над ним.

— Ладно, пусть его, — сказал старший из них. — Но только один раз.

По счастью, Андрею удалось чудом вспомнить домашний телефон своего бывшего начальника. Наконец-то повезло — он застал полковника Головина дома. Выслушав его просьбы, полковник некоторое время раздумывал, а потом попросил подозвать к телефону старшего из сотрудников гостиничной «секьюрити».

— Да… — отвечал тот. — Нет, товарищ полковник… Нет, не могу… Только официально. Пришлите человека, тогда с удовольствием отдадим… Да нет… ведет-то он себя нормально, просто нервный какой-то… Ладно, до свидания… — Положив трубку, охранник объявил детективу: — Сиди, жди. За тобой приедут.

Понимая, что произойдет это не вдруг, Андрей едва не застонал, но выхода у него не было.

Он с еще большим трудом уговорил разрешить ему сделать еще один звонок — телефон Лизы опять не ответил; однако не это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения Андрея. Как раз в тот момент, когда он повесил трубку, в «предбанник» дежурки службы безопасности вошли двое мужчин в форме сотрудников милиции.

— Где тут? — с порога бросил один из них, старший лейтенант, и добавил: — Здорово, ребята.

Охранники ответили на приветствие, и старший сказал:

— Да уже все… Не надо вроде…

— Как это не надо? — удивился старлей и посмотрел на своего спутника, старшину. — Вот те на!

— Да за ним из МУРа приехать обещали, — пояснил охранник. — Он, вроде того, ихний.

— Шура, я из МУРа, — усмехнулся старший лейтенант и окинул оценивающим взглядом Заварзина. — Ну тогда ладно… Но, мужики, если что, больше за ним не поедем, не взыщите. Будет у вас всю ночь балдеть…

И тут Заварзина, как назло, черт дернул спросить:

— Вы из какого отделения, ребята?

Старшина ответил, и Андрей, заметно нервничая, назвал Лизин адрес:

— Никаких оттуда сигналов не поступало? Ну, там шум или… — произносить слово «труп» ему не хотелось. — Ну, в общем… Ничего не было?

— Какой, говоришь, адрес? — наморщив лоб, переспросил старший лейтенант.

Андрей повторил.

— Это там, где совсем недавно окна колотили?

Заварзин напрягся, а старшина — на сей раз слово взял он — пояснил:

— Кудряшов ездил, говорил, приехали, окна и правда перебиты, сверху тросы висят. Света нет, звонок не фурычит. Постучали, никто не открыл.

— А свидетели… — начал детектив и осекся. Сквозь пелену, заволакивавшую сознание, он услышал:

— Какие на хрен свидетели? Соседи показали, что драка была, тех, кто в квартире сидел, вроде увезли… Хозяйку? Ну ты даешь! Тоже увезли. Я же говорю — всех. Бабульки говорят, ухажеры порезвились, телка эта молодая по мужикам ударяла. Ну, какой-то хахаль ее и уволок.

После короткой паузы насмешливый голос (кому из словоохотливых милиционеров он принадлежал, Заварзин из-за шума в голове не разобрал) добавил:

— Чтобы другому не досталась… Смех и грех, ладно, бывайте…

Исполнить свое намерение и отбыть патрульные не успели.

Впоследствии Заварзин так и не смог вспомнить толком, как все произошло. Он давно заметил ружье, стоявшее за сейфом, и про себя отметил, что, видимо, сотрудникам охраны не слишком-то часто приходится задерживать серьезных нарушителей общественного порядка, — попадись им настоящий преступник, он мог бы и раньше воспользоваться подобной халатностью. Теперь ею воспользовался сам Андрей.

«Что я делаю?» — вспыхнуло в его сознании, но было поздно. Детектив передернул затвор «ремингтона» и безумными глазами уставился на присутствовавших. Те просто онемели и остолбенели. Еще бы, человек, можно сказать, легко отделался: посиди, подожди, через час-другой тебя отпустят, зачем же так психовать? Угрожать оружием представителям власти? Елки-палки!

— Простите меня, мужики, — не своим голосом проговорил Заварзин. — Я потом сам сдамся. А сейчас лучше не стойте на дороге. Давайте-ка стволы на пол… Нет, сперва обоймы и рожки долой! Не обижайтесь, мужики. Беда там! Пока я здесь сижу, человека убить могут… Не мешайте, дайте уйти…

Сколь бы проникновенной ни была его речь и какое бы впечатление ни произвела она на охранников и милиционеров, те не спешили выполнять приказ, зато напомнили бывшему оперативнику то, что ему и без того было отлично известно:

— Брось ружье, дурень, — без злобы проговорил старший лейтенант. — Как человека прошу.

— Считаю до трех, — предупредил детектив. — И тоже прошу по-человечески. Не доводите до греха! Раз… два…

Никто не двигался. Андрей, проговорил «три», со вздохом выстрелил в потолок и тут же передернул затвор. Заварзин понимал, что до выстрела еще оставалась возможность дать обратный ход, теперь уже нет. А если бы милиционеры не испугались? Наверное, случилось бы что-нибудь не просто очень плохое, а… очень-очень плохое, но, к счастью, старший лейтенант и старшина оказались нормальными людьми и на ситуацию отреагировали так, как и следовало — геройствовать не стали.

— Ключи от моей тачки и от помещения, — потребовал он, когда милиционеры и вслед за ними охранники выполнили приказ и разоружились, вынув из автоматов и пистолетов рожки и обоймы и бросив все на пол. — Кидай! — Он поймал ключи и, велев патрульным отойти в дальний угол, выбежал вон из дежурки.

Дальнейшие события промелькнули для него словно в рапиде. Когда Андрей заводил двигатель, милиционеры уже выбегали из дверей гостиницы, он истратил еще один патрон, прострелив колесо милицейского «уазика», и помчался к дому Лизы. Он не сомневался, что через минуту в том же направлении стартует, как минимум, один, а то и два и три «ментовоза». Однако он должен был побывать на месте… происшествия…

Глава 101

Лизу запихали в машину вместе с выбежавшим вслед за ней Сашей. Их охранял Губа. Жирного он посадил за руль. Ла Гутина, связав руки, заставили сесть в машину к Чугрею, требовавшему, чтобы ему дали транспортировать более ценный трофей — девицу, за которой столько людей гонялось уже несколько дней.

— Боишься киллера везти? — сузив глаза, усмехнулся хитрый Губа, и Чугрей отступил.

Теперь они ехали на дачу к Изборскому. На так называемую дальнюю дачу.

Рация имелась только в машине Баруздина, которой распоряжался теперь «победитель» Глебов. Он связался с Кирсановым и сообщил, что наследница захвачена, правда, подробности рассказывать отказался, пообещав доложить обо всем лично, чем вызвал у благорасположенного к нему начальника гвардии недобрые предчувствия. А уж когда в ответ на вопрос, куда делся Баруздин, Кирсанов услышал нечто невнятное и неопределенное, сердце его и вовсе сжалось.

Губа же предвкушал, какой сюрприз он преподнесет надутому индюку Кирсанову, и внушал зажатой в угол Лизе:

— Не вздумай там болтать, что я с твоим друганом разговорился!

— А кто мне запретит? — Девушка вздернула подбородок.

— Я! Я, сучка! Сболтнешь словечко, я щенку, братишечке твоему, глазик выткну! Поняла?

Лиза промолчала. Саша испуганно заглянул ей в глаза:

— Что случилось, Лиза? Почему он угрожает? Кто эти люди? Куда нас везут?

Губа издевательски расхохотался:

— Сдрейфил, сопляк?

Лиза бросила на него полный ненависти взгляд и спокойно сказала, обращаясь к братишке:

— Ничего особенного, Сашенька. Просто нас похитили бандиты… Но они об этом еще пожалеют!

На сей раз Губа и Жирный расхохотались оба.

Глава 102

Заварзин заколотил кулаком в железную дверь. Как бы там ни было, Карасев был в форме, и если бы соседи сообщили, что похищен милиционер, ребята из отделения не проявляли бы столь безответственного благодушия. Значит, он все еще в квартире. Но что с ним?.. Бедный парень!

— Карасев!!!

Наконец в прихожей послышались тяжелые неуверенные шаги.

— Это вы, Заварзин? — Голос Карасева напоминал стон грешной души, по ошибке просочившийся из-за звуконепроницаемых ворот ада.

— Я, я! Открывай!

— У меня ключа нет…

— Где Лиза? — затопал ногами Заварзин.

— Она убежала… — простонал несчастный Карасев.

— От бандитов?

— Раньше… В туалете меня заперла… и…

— Куда?!!!

— Позвонил ее брат. У нее дома отчим буянил. Ну, я туда наряд милиции отправил…

— Так она к брату побежала? — нетерпеливо переспросил Андрей. — И парни из «Ундины» ее не поймали?

— Наверное. Иначе зачем бы они вломились в квартиру и захватили двоих иностранцев?

— Бывай! — крикнул Заварзин, воспрянув духом.

— А я? — жалобно крикнул Карасев.

— Позвони своему разлюбезному шефу, — не без ехидства посоветовал Андрей, жалость которого к «бедному парню» улетучилась без следа. — Пусть приедет и тебе сопли вытрет.

Впрочем, лейтенант вряд ли мог услышать его, так как детектив, произнося эти слова, мчался к выходу, перепрыгивая через несколько ступенек.

— Эй! Эй, мужчина! — заорала, выскакивая на лестничную клетку, старуха Митревна. От нее распространялся резкий запах валокордина. — Уйми Лизку! Пороть ее некому!

Заварзин притормозил:

— А что она сделала?

— Как что? — всплеснула руками Митревна. — Пистолетом в меня тыкала! Из окна моего сиганула и герань расколотила, оглашенная!

— Спасибо, бабуля! — обрадовался Андрей — его надежда, что Лиза добралась до дома матери, обрела еще одно подтверждение. — Ей-богу, бабуль, выпорю! Так выпорю, что сидеть не сможет!

— Эй! Эй! Ты не хулюгань! Ты рук-то не распускай! Ишь, пороть надумал? Не домострой! При демократии живем! — совершенно искренне возмутилась Митревна.

Ехать дальше на «жигуленке» было все равно что просто пойти и сдаться, детектив заметался в поисках транспортного средства. Увидев толпу мальчишек, окруживших сверкавший черными хромированными поверхностями мотоцикл и оживленно обсуждавших его достоинства, Андрей, как говорится в современных рекламных роликах, сделал свой выбор.

— А это разве ваш? — с подозрением спросили его мальчишки. — На нем мужик приехал с пушкой…

— Как это? — насторожился Заварзин.

— А вот так, — с готовностью сообщили отроки. — Он тут сначала в засаде лежал, а когда все уехали, машина ко второму подъезду подкатила, там три мужика сидели. Он подождал чуток, а потом выскочил, им ствол в нос сунул и, как в кино, говорит: «Фак офф, пигс!» Так круто…

— И они послушались?

Мальчики засмеялись:

— Попробуй тут не послушайся. Ну, он на их тачке и укатил.

Неизвестный явно потряс мальчишек своей крутизной.

— А это настоящий? — не выдержал один из них, не сводивший взгляда с «дробовика» в руках Андрея.

— Игрушечный, конечно, — ответил Заварзин и в свою очередь спросил: — А как он выглядел? Тот крутой мужик?

— Ну… Волосы такие… Светлые… В «косухе»…

— По-русски плохо говорил?! — насторожился Андрей.

— Да он вообще по-русски не говорил! Как в кино! Как ковбой! Нет, как гангстер! — перебивая друг друга, загомонили мальчишки.

— Он один уехал?

— Ну! Этих выкинул, сел и уехал за теми, которых еще раньше увезли… Ух крутой!

— Слушайте, ребята, а среди тех, кого увезли, Лизы Батуриной не было? — Заварзин надеялся… Он очень надеялся. Ну не врали же Карасев и старуха?

— Не-е… Лизки не было! Там тетка такая была… С мешком на голове и в зеленом пальто и мужик усатый.

Андрей улыбнулся — у Лизы не было ничего похожего на зеленое пальто.

Мнение о блондине (опять блондины?! Ладно хоть не в плаще, а в «косухе») у молодых людей во дворе сложилось самое благоприятное, и они готовы были рассказывать о нем хоть до ночи, но дослушать их излияния Андрею не пришлось. Он с самого начала заметил в замке зажигания мотоцикла ключ, теперь пришло время им воспользоваться. Во дворе вот-вот могли появиться патрульные «уазики». Все-таки Заварзину удалось выиграть у бывших коллег минуту-другую. И на том спасибо!

— Ментам про меня ни слова! — бросил он мальчишкам и умчался.

От матери Лизы Батуриной Заварзин выскочил наполовину оглушенным. Казалось, от ее воплей: «Эта гадина украла моего сына! Я ее в тюрьму посажу!» — буквально сотрясались стены.

— Сука сумасшедшая… — процедил сквозь зубы детектив, сбегая вниз по лестнице.

«Куда же делась Лиза? Да еще вместе с мальчишкой?»

Скамья у подъезда по случаю холодов пустовала. Обходить квартиры? Расспрашивать соседей, с кем дружил мальчик? А может, Лиза как раз сейчас возвращается домой? Да нет, она же не знает, что люди Изборского уехали.

Остановившись в раздумье у мотоцикла, Андрей обратил внимание на то, что в глубине двора, за деревьями, частично укрытый их еще не опавшей листвой, кособочится детский грибок. На нем и на качелях, расположенных рядом, расселась стайка подростков, которым холод был явно нипочем. Один из них держал в руках ярко-красный двухкассетник, из которого, надсадно пульсируя, вырывалась незнакомая частному детективу мелодия.

Он решительно двинулся к ребятам.

— Привет! — панибратским тоном бросил Заварзин.

— Привет, — без тени уважения к старшему лениво отозвались «детки». Они были всего года на два старше тех, которые восхищались действиями крутого блондина. Парни, разумеется, заметили «коня», на котором прикатил Андрей, но, сохраняя «солидность», делали вид, что их это никоим образом не волнует. «Ремингтона» они видеть не могли — Заварзин очень удачно спрятал ружье под попоной, покрывавшей седло байка. Чертов блондин умел производить впечатление на молодежь, Андрей — нет. Он вообще был одет не по форме — ни «косухи», ни банданы…

Заварзин усмехнулся:

— Слушайте, ребята, я ведь по делу. Я — частный детектив…

— А иде дакумент? — издевательски протянул паренек с магнитофоном.

— Тебе лицензию показать? — язвительно поинтересовался Заварзин, уже начинавший заводиться.

— Ну.

— Хватит, Женек, — одернул его мальчик, сидевший с ним рядом, худощавый и остроносый, напоминавший подросшего Буратино. — Может, он и правда по делу?

— Знаем мы эти дела. Потом не отмажешься! — Первый мальчишка встал и вразвалочку зашагал прочь. Остальные потянулись за ним. Однако, к счастью для Андрея, не все. Рядом с остроносым остались еще двое ребят. Один из них — вихрастый и улыбчивый — насмешливо взглянул на терпеливо ожидавшего Заварзина и грубовато сказал:

— Ну? Чего надо-то?

— Сашу со второго этажа знаете?

— Стрельцова? Ну, — кивнул Буратино. — Знаем.

— А сестру его?

— Нет… Она сюда не ходит, — вмешался паренек в очках. — Она ему компьютер купила. Я сам видел. Ух классный!

— А я ее сегодня видел, — заявил вдруг вихрастый. — Мы с Гуком когда гулять вышли, Сашка с ней в машину садился. Нас даже и не заметил.

— В такси? — с надеждой спросил Заварзин.

— He-а. В «жигуль».

Заварзин еще надеялся.

— Они одни были?

— He-а, с ними два мужика были. Один такой… Во. — Вихрастый выразительно развел руки, показывая габариты мужчины, сопровождавшего Лизу и ее брата. — А второй… — Он провел рукой по лицу. — У него шрам такой… Ну… губы уродские…

Сердце Андрея упало.

— А они сами шли или их тащили?

— Да нет… Вроде сами… — Вихрастый насторожился. — Тащили мужика, но в другую машину. Ему даже руки связали. Мы еще подумали, что бандита поймали…

— Он блондин?

— Ну. Волосы вроде светлые, — ответили сразу несколько недорослей.

— В «косухе»?

— He-а… Так себе прикид… Куртайка «прощай молодость».

Здесь мальчишкам можно было верить на все сто. «Их» блондин крутизной не отличался.

— Спасибо. — Заварзин круто повернулся и пошел к мотоциклу. Мозг его лихорадочно работал:

«Значит, Губа и Жирный все-таки поймали Лизу и ее брата… И кого-то третьего? Кого? Какого из блондинов? Неужели Ла Гутина? Тогда люди Изборского опять подсуетились вовремя. И можно сказать, очень даже удачно. Однако… кто тогда тот в «косухе», с пистолетом? По идее, Гаррис. А откуда у него «косуха» и мотоцикл? На грабеж наш адвокат пошел? Или еще какой-то новый блондин объявился? Так, ладно. Зачем парни Изборского полезли в квартиру, если Лиза у них в руках? Документы искали? Ведь это же настоящий разбой? И кого они увезли? Что за женщина в зеленом пальто? Черт! Чепуха какая-то. Ясно одно — надо искать Изборского. А как его искать, если известно только, где находится фирма, которая сегодня, в воскресенье, не работает? А завтра, в понедельник… может быть уже поздно. Они заставят Лизу…»

— Эй! Детектив! Сашку что? Похитили? — крикнул ему вслед Буратино.

— Нет. — Заварзин оглянулся и зло сказал: — На прогулку повезли. Гамбургерами в «Макдональдсе» кормить.

Мальчишки в недоумении переглянулись. С чего это дядька вдруг взбеленился?

Глава 103

— Карасев? Ты что там сидишь? Где Батурина? — не скрывая раздражения, крикнул Тарасенков.

— Меня заперли…

— Быстро рассказывай, что случилось!

— Выпустите меня, товарищ капитан! — жалобно попросил Карасев и, не услышав ответа, вздохнул и начал докладывать: — Батурина сбежала к матери. Видимо, проскользнула мимо тех, внизу. Пришли женщина и мужчина. Они говорили по-английски. Делаю вывод — Херби и американская наследница.

«Он еще что-то делает! — Тарасенков недовольно хмыкнул, но промолчал. — Уже наделал, братец ты мой!»

А Карасев виновато продолжал:

— Они открыли дверь своим ключом. Я сумел ее обезоружить. В смысле женщину. Тут сразу налетели бандиты. Через балкон! Это же надо, наглость какая? Меня вазой по голове… Ну я и упал. Когда очнулся, никого уже не было. А дверь заперта. Потом Заварзин приходил…

— Ясно! Они приняли Моргенсон за Батурину и похитили ее… — Тарасенков удовлетворенно замурлыкал себе под нос нехитрый мотивчик и повернулся, чтобы уйти. «Замечательно! Замечательно, господин Изборский! Вы уже крадете иностранных граждан? Соотечественников, стало быть, уже не хватает? Это вам выйдет боком!»

— А я?! — отчаянно взвыл Карасев. — Меня-то выпустите? Они мой пистолет украли!

— Этого еще не хватало! — возмутился капитан.

— Я прыгну в окно, — пообещал несчастный лейтенант, едва не плача.

Тарасенкова подобное заявление лишь позабавило.

— Не надо, Кира, ты нужен народу, — засмеялся он.

Карасев уже утратил изрядную долю чувства юмора и все остатки выдержки.

— Перестаньте издеваться! — закричал он. — Я же не виноват, что эта Батурина психопатка?!

— Ладно, — тотчас же смилостивился капитан. — Лезь по веревке в квартиру Маркова. Даже если там заперто — дверь не железная. Жду тебя внизу, в машине… Не больше пяти минут! Видно, тебя и правда крепко по башке треснули, если ты до сих пор сам до этого не додумался.

Глава 104

Кирсанов примчался на дачу так быстро, словно не на машине ехал, а летел на вертолете. Он появился спустя минут пять после того, как привезли вторую партию пленных — Лизу, Сашу и Ла Гутина. Заперев их в том же подземном гараже, где уже сидели Херби и Моргенсон, только, естественно, в другие боксы, разделенные бетонными перегородками и закрывавшиеся на решетчатые железные двери, Глебов и Губа переругались. Геннадий никак не хотел верить в то, что в результате блестящего штурма похитил не наследницу, а совершенно другую женщину, хотя факт был настолько очевиден, что оспаривать его не имело смысла.

Едва услышав, что Глебов действовал по своему усмотрению, Кирсанов почуял недоброе и Изборскому звонить не стал, желая сначала лично разобраться в ситуации. Впрочем, если наследница захвачена… Победителей не судят! Однако он помнил о характере своего протеже и беспокоился.

Странная привязанность Кирсанова объяснялась просто — Глебов недавно женился на его дочери.

Если бы кто-нибудь когда-нибудь сказал Дмитрию Антоновичу Кирсанову, что он будет испытывать отцовские чувства, он рассмеялся бы этому человеку в лицо. И тем не менее… Он совершенно случайно узнал, что у оставленной им много лет назад женщины, пожалуй, единственной из всех действительно любимой им, родилась дочь. Теперь ей шел двадцать первый год. Кирсанов никогда не решился бы встретиться с прежней возлюбленной — на то было много причин, — но она умерла, а поскольку родственников никаких не имела, дочка осталась одна. Что толкнуло Кирсанова явиться к Марине и назваться двоюродным братом матери, он и сам не знал. Наверное, даже в этом одиноком волке таилось подспудное желание обрести чью-то привязанность и любовь?

Рассказав девушке, что он лет двадцать с лишним назад уехал на Север за длинным рублем и только теперь вернулся, Кирсанов почти не погрешил против истины. Он действительно длительное время провел в местах с не слишком ласковым климатом.

Так Дмитрий Антонович обрел «племянницу», на которую обрушил поток благодеяний, а Марина — нежно любимого «дядюшку», в котором, естественно, души не чаяла.

Идиллию нарушал только непутевый муж дочери, которого выгнали из органов. Кроме всего прочего, Гена оказался совершенно ни к чему не способен. И Кирсанов не устоял — он исполнил просьбу дочки и взял ее мужа к себе на работу. Со всеми вытекающими из этого последствиями…

— Где она? — зарычал с порога Дмитрий Антонович.

Жирный, комфортно расположившийся в кресле, подскочил и сразу же начал оправдываться:

— Я им говорил! А они — в трюм! И ту и другую!

— Какую еще другую?

— Которую Глебов зацапал… — захлопал глазами Жирный, пятясь от наступавшего на него начальника.

— О-о! — застонал Кирсанов, будто у него заломило сразу все зубы. Его худшие предчувствия сбывались…

Глава 105

Так называемая дальняя дача, которую Изборский снимал у вдовы некоего крупного чиновника, представляла собой обширнейшее строение с бассейном и… с самой настоящей подземной тюрьмой.

Поскольку фирма «Ундина» занималась бизнесом еще и с недвижимостью, несговорчивые клиенты, не желавшие добровольно расставаться с собственной жилплощадью, часто квартировались в боксах-камерах.

В основном это были алкоголики и одинокие старики, о которых никто не вспоминал, если они исчезали.

Бетонные коробки становились последним приютом глупцов, не понимавших, что лучше переехать в какую-нибудь далекую деревню и тихо доживать там свой век, не ссорясь с могущественными «бизнесменами», чем оказаться в подвале, принять мучительную смерть и все-таки подписать все требуемые документы. Между толстыми, крепкими прутьями, из которых состояли двери, легко можно было просунуть руку, но только руку. Кроме того, у решеток имелось еще одно очевидное преимущество — когда один из «клиентов» подвергался пыткам, это видели остальные, поскольку мучители выводили жертву на площадку перед боксами. Люди, попавшие в подвал, на волю не выходили — они находили последний приют под бетонными плитами пола, засыпанные негашеной известью…

Когда привели Лизу, Сашу и Ла Гутина, пришлось немного поиграть в волка, козу и капусту — переместить Херби в один бокс с Бет (невзирая на то, что последняя могла запросто выцарапать любовнику глаза) и ее контрактером, поскольку сажать вместе Батурину и Ла Гутина никто не решился. Теперь лица, в той или иной степени заинтересованные или не заинтересованные в получении Лизой наследства, большей частью оказались запертыми, как звери в зоопарке. Причем, словно бы для удобства общения, их разместили друг напротив друга. Остальные камеры были заняты — в трех, забившись в угол, подобные кучам грязного тряпья сидели смирившиеся со своей участью кандидаты в покойники, в остальных стояли транспортные средства, принадлежащие фирме «Ундина».

Прежнему хозяину эти помещения служили складом, он хранил здесь несметное количество шоколада, банок тушенки и прочих консервов: блокадник, даже сделавшись очень влиятельным и богатым человеком, он не перестал бояться голода. Его запасов хватило бы, чтобы, как говорится, от пуза кормить в течение месяца роту самых ленивых и прожорливых солдат.

Бет, с первого взгляда узнавшая Ла Гутина, ничем этого не выдала — она поедала глазами Лизу.

— Так это и есть русская наследница, Джейк? — громко спросила она. — А ты говорил, что она жутко уродлива! Ты врал мне, Джейк! Видно, девица послала тебя к черту! Вот ты и вспомнил про старушку Бет!

Лиза встрепенулась.

— Это вы — Бет Моргенсон? — по-английски спросила она. — Зачем вы хотели убить меня?

— А затем, что мне нужны мои деньги!

— Это не ваши деньги, — удивляясь собственному спокойствию, с достоинством проговорила Лиза. — Их оставили мне… Разве я в этом виновата?

— Вам оставили? — Глаза Бет Моргенсон засверкали. — А мне наплевать! Что там пришло в голову какой-то старухе, сбрендившей в дурацком каменном мешке. Существуют законы! С какой стати я должна отдавать все какой-то приблудной подзаборнице?

Лиза не ожидала от себя того, что сказала в следующую секунду. Нет, слово «сказала» здесь решительно не подходило, равно как и «ответила». Так нелепо угодившая в бандитский трюм богатая наследница не произнесла, не заявила, она изрекла:

— Не стоит оскорблять души умерших.

— Молчать! Молчать! — заорал Глебов, отворачиваясь от Губы. — Нечего сговариваться!

Впрочем, звуки издавал теперь только он один, так как после Лизиного заявления все, несколько опешив, умолкли.

— Да тебе-то что? Можно подумать, отсюда кто-нибудь когда-нибудь выходил? — мрачно бросил Губа, которому вовсе не нравилось, что новичок нагло командует. Причем не желает, зараза, признавать, что приволок не ту девку, что вообще накуролесил, наделав шума. О событиях, которые произошли в доме Лизы Батуриной, ему, посмеиваясь, рассказал Лапша. Однако Губа оптимизма приятеля не разделял: еще неизвестно, как посмотрит Изборский на похищение иностранцев, — это не алкаши и не безответные российские граждане, их искать будут. И что теперь делать? Отпускать с извинениями? После того, что они здесь видели? Глебов определенно кретин — загнал их, ни с кем не посоветовавшись, в трюм!

К черту! В конце концов, бед натворил Глебов, пусть с него и спрашивают!

— Что он говорит? — спросила Моргенсон Ла Гутина. — Если уж вы не могли справиться с заданием, так, может быть, отработаете хотя бы аванс, как переводчик?

Незадачливый контрактер спорить не стал.

— Они хотят, чтобы мы молчали, — ответил он.

А у миссис Моргенсон имелись еще некоторые вопросы:

— Я не понимаю, почему нас захватили… Если они не друзья этой русской! Но ведь ее тоже заперли? Значит…

Француз усмехнулся:

— Вы поразительно ясно мыслите, мадам.

— Вы бы помолчали, мсье, — огрызнулась Бет.

— Пардон, мадам. — Киллер приложил руку к груди.

Глебов уже собирался снова прикрикнуть на арестованных, но, бросив взгляд на Губу, передумал: вид последнего как бы говорил: «Пусть себе бакланят».

Разговор в клетке, где сидели американцы и Ла Гутин, на некоторое время стих, но ерзавший на холодном бетоне Херби не мог долго держать язык за зубами.

— Слушайте, мистер… м-м-м… мсье… черт бы вас подрал… вы… э-э-э… вы все-таки киллер или вы, черт возьми, кто?

Ла Гутин с интересом посмотрел на американца:

— А что?

— Как что, черт побери? — рассердился Джейк. — Придумайте же, как нам унести отсюда свои проклятые задницы!

— И чего вы желаете? — осведомился контрактер и, поскольку Херби не успел ответить, предположил: — Ну да! Ну да! Вам хочется, чтобы я, как в кино, задрал свою хромую ногу и расстрелял из спрятанного там автомата мерзавцев, которые нас захватили? Пардон, мсье! Там нет автомата — там только старая рана!

— Однако эта рана не помешала вам задушить переводчицу, — фыркнул американец и упрекнул француза: — Если бы не вы, мы давно бы… — Он осекся, так как хотел добавить: «Разобрались с Батуриной», но вспомнил, что Лиза прекрасно слышит то, о чем он говорит.

Контрактер повернулся к Херби и, не скрывая своего удивления, спросил:

— Вы всерьез утверждаете, что я убил эту девушку? Светлану? Так, кажется, ее звали?

Джейк захохотал:

— Вы шутник, мсье. Не вы?! А кто же еще?

— Вы, — спокойно отозвался киллер. — Вам не хотелось, чтобы она рассказала мадемуазель, — он кивнул в сторону камеры, где сидела Лиза, — о том, что вы из себя представляете. Глупую девочку погубило то, что она, как это, увы, часто бывает, оказалась не в том месте не в то время.

Лиза не верила своим ушам — нет, наверное, она неправильно поняла. Джейк Херби — убийца Светланы? Невероятно!

— Как вы могли?! — воскликнула она. — Вы, Джейк, как вы могли приходить ко мне в дом после того, что сделали со Светой?!

Реакция плейбоя была по меньшей мере странной.

— Я?! Я убил?! — завопил он точно ужаленный, но тут же сник, бросив странный взгляд на Бет.

— У меня есть кассета, — без эмоций проговорил Пьер по-английски, обращаясь сразу ко всем присутствующим. — На ней записан разговор между этими милашками. — Киллер указал на Бет и Джейка. — Мистер Херби в красках рассказывал своей подруге, как он убил переводчицу.

Тут Бет показала, что она действительно способна ясно мыслить:

— Ты считал себя очень умным, когда врал мне, что прикончил эту девку, потому что она собиралась настучать на тебя? Ты так старался для меня, да? Ты разбивался для меня в лепешку, да? Так знай, ты зря старался, ублюдок, как только я получила бы эти деньги, я дала бы тебе ногой под зад. На хрена мне импотент вроде тебя?.. Нич-то-же-ство!

Джейк понял, что терять ему уже нечего. Теперь надо думать не о благорасположении Бет, а о собственной реабилитации.

— Мисс Лиза! Мисс Лиза! — закричал он, прижимаясь лицом к прутьям решетки. — Я наврал ей, что убил Светлану, но у меня не было другого выхода! Она — страшная женщина!

На него никто не прикрикнул. Даже Глебов уже понял, что арестованные просто ругаются, а не обсуждают некий коварный план побега. Наблюдая за их перепалкой, он и Губа перестали спорить — это было так забавно, что испытывавшие друг к другу отвращение бандиты посмеивались и перемигивались, как старые приятели.

— Это он, — с жаром продолжал американец, указывая на Ла Гутина. — Это все он! Не верьте никому, мисс Лиза, я никогда не желал вам зла. Я не никого убивал и… и… не собирался убивать. Все знают, вот она, — Джейк принялся энергично тыкать пальцем в направлении любовницы, — она наняла его, он убийца! Его руки в крови! По локоть в крови невинных жертв! — Поперхнувшись собственным криком, плейбой закашлялся, а когда приступ кашля закончился, он, тупо хлопая глазами, принялся повторять: — Это он. Это он. Это не я!

Ла Гутин вздохнул.

— О-ля-ля… Никакой я не киллер! — проговорил он негромко. — И вообще, я просто солдат удачи. Убийцей по найму меня сделала… молва, пущенная дураками. А убивал я только на поле боя!

Сказав это по-английски, он не поленился повторить свои слова по-русски, так что все присутствующие поняли его. Поняли, но не поверили. Потому что поверить в такое было не просто.

— То есть как это? — спросили разом Херби, Моргенсон и Лиза.

— Чё, в натуре? — нахмурился Губа.

Глебов пожал плечами:

— Я что-то сам не въеду. Говорит, мол, не киллер он, и все тут.

Пьер между тем продолжал. Оказавшись в центре всеобщего внимания, он решил, что для всех будет удобнее, если рассказ свой он поведет сразу на нескольких языках.

— Legion etranger. Слышали ли вы когда-нибудь про него?

— Это чё? — спросил Лизу Губа.

Саша также смотрел на сестру, явно ожидая разъяснений.

— Иностранный легион, наверное… — ответила девушка.

— Oui, — кивнул француз. — Сборище подонков со всего света. Но даже и оттуда мне пришлось уносить ноги. Мне повезло, я получил маленькое наследство… Совсем скромное, но… распорядись я им с умом, может статься, все и повернулось бы по-другому. Я вернулся в Париж и скоро оказался на мели. Зная про то, где я служил, один человек предложил мне… Любой из тех, кого я встречал в казармах, обрадовался бы такой работе, я же не знал, что делать. Однако у меня не было выбора. Я согласился устранить его врага. Конкурента. А тот так удачно вывалился из окна… И так вовремя… — Контрактер усмехнулся. — Я к нему и пальцем не прикоснулся! Только наблюдал, причем издали. Видно, он не только моему заказчику дорогу перешел. Потом был еще один — его я тоже не трогал, но он выбрал неудачный самолет. Вот тогда и стали поговаривать о моей поразительной жестокости. Потом… Ну да это, пожалуй, даже скучно. Просто мне все время страшно везло. И рук своих убийством я не замарал ни разу!

— А Света? — возмущенно воскликнула Лиза. Она была готова поверить Ла Гутину, исповедь киллера, еще вчера угрожавшего ей, тронула девушку. Однако… если исключить Херби и француза, тогда остается только Гаррис. Гаррис? Нет, это просто невозможно!

Контрактер покачал головой и ответил по-русски. На этом языке он дальше и изъяснялся:

— Я не трогал ее! Когда я зашел в подъезд, чтобы, кстати сказать, навестить вас, уважаемая мадемуазель Батурина, причем я собирался кое-что обсудить с вами, а вовсе не убивать, она уже была мертва. И мне пришлось уносить ноги.

— Вы врете! — Лиза даже топнула ногой.

Ее брат удивленно на нее уставился:

— Так тебя по-настоящему хотели убить?

— Теперь я уж и не знаю… — вздохнула она.

— А зачем мне врать? — грустно сказал Ла Гутин. — Я думаю, нас привезли сюда вовсе не для того, чтобы прочесть нотацию, взять обещание не грешить впредь и отпустить с миром. Так что перед смертью врать бессмысленно! Я рад, что не убил вас, мадемуазель Лиза. Вы единственная, у кого есть шанс выйти отсюда живой по воле хозяев. О чем я теперь искренне начинаю жалеть, так это о том, что не прикончил господина Изборского. Вот где стоило отбросить щепетильность. Но увы…

Глебов нахмурился и посмотрел на Губу:

— Что он несет?

Напарник закатил глаза к потолку, а бывший работник органов закричал на француза:

— Заткнись!

Ла Гутин спорить не стал, он покорно умолк, но Лиза не сдавалась.

— Но вы же собирались убить меня?! — воскликнула она. — Напали, ножом грозили!

— Так ведь только грозил! — преспокойно возразил Пьер. — Ради Бога, не говорите, что я не мог этого сделать! Если бы я этого хотел — вы давно были бы уже мертвы! Я надеялся, что мы с вами придем к соглашению…

Бет надоело чувствовать себя безмолвной идиоткой.

— Джейк, черт тебя возьми, — закричала она, — спроси у этого… этого… мелкого жулика, о чем они говорят!

— Я? Опять я? Он прекрасно знает английский. Спроси его сама.

— Нет смысла так нервничать, сударыня, — с улыбкой проговорил Ла Гутин, как всегда негромко и с достоинством. — Я только сказал мадемуазель Лизе, что мог бы убить ее несколько раз, но не сделал этого. Не сделал и не жалею.

— Вы нарушили… нарушили профессиональную этику! — взвизгнула Моргенсон.

Контрактер развел руками.

— Что ж, мадам, вы абсолютно правы, — согласился он. — Меня надо исключить из международной лиги наемных убийц, а заодно и из профсоюза работников плаща и кинжала.

Херби дико захохотал.

— Ты уже совсем тронулся? — осведомилась Моргенсон.

— Погоди, Бет! — досадливо попросил Херби, отсмеявшись. Он пододвинулся к краю клетки, как можно ближе к охранникам, и обратился к ним, намеренно коверкая родной язык. Очевидно, он полагал, что им будет легче его понять: — Ю, гайз, ми. — Он ткнул пальцем себе в грудь и, обернувшись, показал на подругу: — Энд ю. Уи куд мэйк э дил. Кен ю си? Андерстенд ми, райт?

Глебов и Губа переглянулись.

— Чёй-то он? — спросил Губа, покосившись на более образованного напарника. — Что такое «дил»?

Преисполненный чувства собственного достоинства «ворошиловский стрелок», глядя на него свысока, ответил:

— Дил — это сделка, серость. Они нам предлагают договориться.

— Пошли они на…

— Нет, нет, нет, — проявляя неожиданную разумность, остановил напарника Глебов. — Мы их выслушаем и узнаем, что они затевают.

— Джентлмен! — продолжал Херби, видя, что его в той или иной мере понимают. — Миссис Моргенсон из зе райтфул эарисс ов зе велфс!

Понадобилось еще несколько попыток, прежде чем Херби, яростно жестикулируя и показывая то на Бет, то на Лизу, удалось наконец втолковать Глебову, что с Бет также можно договориться, поскольку, если помешать получить наследство Батуриной, все состояние достанется американской претендентке.

— Вот видишь? — просиял бывший милиционер, которого такой вариант развития событий по понятным причинам очень устраивал. — Не зря я ее приволок!

Губа пожал плечами.

— Джейк, какой вы негодяй! — ахнула Лиза.

— А вы сомневались? — ехидно поинтересовался Ла Гутин.

Бет, которой Херби перевел свое предложение, вновь впала в ярость.

— Это мои деньги! — завопила она. — И не смей ими распоряжаться!

— А мне моя жизнь дороже твоих денег! Ты что, не понимаешь, что нас убьют, если договорятся с Батуриной?

— Чё вы там опять? — зарычал Глебов, злобно оскалившись. — Сговариваетесь?

Он понял, что предложение американца отчего-то не встретило понимания со стороны американской наследницы. Ла Гутин подлил масла в огонь.

— Ни черта вы от этой стервы не получите! — заявил он. — Она скорее сдохнет, но денег никому не даст!

— Заткнись! — гаркнул Херби, который по реакции охранников понял, что Да Гутин льет воду вовсе не на его мельницу.

— И не подумаю! — развеселился контрактер.

Лиза зажала уши руками и отошла от решетки.

— Ну и ну! — удивился Саша, который, очевидно, совершенно не осознавал всей серьезности ситуации.

В подвал ворвался взбешенный, запыхавшийся Кирсанов.

— Где она?! — закричал он.

— Вот! — хором ответили Глебов и Губа, указывая каждый на свою пленницу.

— Идиоты! — рыкнул Кирсанов, бросаясь к клетке, в которой была заключена Лиза. — Простите этих олухов, дорогая Елизавета Павловна! Вы и ваш братик — свободны!

— Вы?! Это вы?! — изумилась Лиза.

— Я! Я! Только не удивляйтесь и не бойтесь! Им было приказано защищать вас, а не похищать!

— Чтобы потом вы наложили лапу на мои деньги? — ядовито проговорила девушка.

— О-о… Кто вам наговорил такой чуши? — притворно вознегодовал Дмитрий Антонович. — Мы собираемся предложить вам взаимовыгодное сотрудничество…

Лиза зло взглянула на Губу, но промолчала.

Это не укрылось от Кирсанова, который хищно сузил глаза: что-то в этом есть! А вдруг удастся отвести грозу от придурка зятя, подчеркнув вину Губы?

— Освободите нас! — закричал Херби. — Мы — граждане Соединенных Штатов.

— Заткнись! — отмахнулся от него Кирсанов. — Или говори по-русски. — Затем он обратился к Глебову: — Эх, Гена, Гена! Устроил ты мне головную боль!

Однако «стрелок» все еще надеялся разыграть американскую карту. Он вкратце изложил Кирсанову смысл предложения Херби. Дмитрий Антонович поморщился.

— Ты… Гена… думай-ка чего говоришь, — предложил он мужу дочери, тщательно подбирая слова. — Они здесь на все готовы, а выйдут, завопят, что мы воры и убийцы. Нет, брат, русский человек должен за страну болеть. — Кирсанов закончил совсем уже по-петровски: — Экономике российской во как эти денежки нужны, — сказал он и провел рукой по горлу.

Пока Губа отпирал клетку Лизы, Кирсанов подошел к боксу, в котором сидел Ла Гутин.

— Надеюсь, вам здесь удобно, мсье?

Тот не удостоил его ответом.

— Не желаете разговаривать? Ну и не надо… Кинули мы вас через кар. Не понимаете?.. Обвели вокруг пальчика… — Дмитрий Антонович, предчувствуя выговор шефа, не мог отказать себе в удовольствии попинать поверженного льва.

— Так мы свободны? — обратилась к Кирсанову Лиза. — Мы можем идти домой?

— Не совсем… сначала вы поговорите с шефом.

— Но я не хочу ни с кем разговаривать! — резко сказала девушка.

— Она не хочет! — поддержал ее брат.

— А вот об этом… — Кирсанов выдержал многозначительную паузу, — вас никто не спрашивает! Губа, Глебов… За мной.

— Но, Дмитрий Антонович!.. — засуетился Геннадий. — А как же этих стеречь?

— Кого тут стеречь, муд… мудрец? — бросив на зятя полный язвительной иронии взгляд, спросил Кирсанов. — Других пошлем, не твоего ума дело. — Фальшиво улыбаясь, он обратился к Лизе: — Пройдемте, Елизавета Павловна!

Глава 106

— Лешка! — закричал Заварзин, едва его приятель снял трубку. — Лешка! Где живет Назаров? Дай мне его телефон! Срочно!

— А его дома нет, — беспечно отозвался Крюков. — На фига он тебе? Тут его кто-то так накрутил, что он к бабе своей удрал. У нее прячется. Говорит, не хочу в неприятности влопываться. И на меня орет, что я тебе про него трекнул. А я говорю…

Андрей перебил приятеля:

— Лизу похитили! Люди его начальника — директора «Ундины»!

— Да ты что? — Левша искренне взволновался. — Да ты что?! Ту длинноногую куколку? Кошмар!

— Где найти Назарова?!

Эмоции Крюкова били через край.

— Да что он знает-то? Ой, ну надо же? — повторял он. — Какой кошмар! Надо же? Надо же?..

— Ну адрес-то дачи шефа он знает! — зарычал Заварзин на бестолково раскудахтавшегося приятеля.

— Да откуда ему? — засомневался Крюков.

— Это единственный шанс! Наверняка ее прячут не на квартире, куда может нагрянуть милиция. Где Назаров?!

— В Косино. У Леки…

— Телефон есть?

— Нету. — Алексей вздохнул. — И адреса я не знаю. Какой кошмар!

— Черт! Заткнись ты со своим кошмаром!

Левша послушался. Перестав причитать, он огорошил приятеля:

— Зато я помню, как ехать. Где встречаемся?

Глава 107

Тарасенкову удалось вытрясти из Веры Стрельцовой заявление о похищении сына. Несмотря на то что она обвиняла в этом Лизу, капитан запротоколировал показания подростков, хотя, поскольку было уже достаточно поздно, пришлось искать их по квартирам, и помчался в гости к господину Изборскому, ибо сомневаться в том, кто похитил Батурину, не приходилось: мальчики довольно хорошо описали внешность похитителей, их машины, даже запомнили номер одной из них.

Ни Лизы, ни ее брата, ни иностранцев на квартире директора «Ундины», разумеется, не оказалось. И теперь они отправились на дачу Изборского. Однако Тарасенкова смущало поведение бизнесмена, который откровенно забавлялся, наблюдая за действиями работников правоохранительных органов.

— Чему это вы радуетесь? — не выдержал капитан, пока еще сдерживавшийся и соблюдавший приличия, то есть разговаривавший с Изборским вежливо и на «вы». Ох, как хотелось Сергею отбросить условности, съездить Изборскому по физиономии и потребовать: «А ну колись, сволочь!»

Однако сволочь наслаждалась правами гражданина демократического государства:

— Я просто представляю, какой нагоняй закатит вам начальство, когда я пожалуюсь на ваши противозаконные действия.

— Я располагаю сведениями, что девушку и мальчика похитили ваши подчиненные — Алексей Греков по кличке Губа и Вадим Шептунов по кличке Жирный. Так что действия мои абсолютно законны. — Тарасенкову не впервой было пожинать «сорняки», возросшие на «ниве демократизации».

Аркадий Афанасьевич откровенно ломал комедию:

— Фуй! Какие-то уголовницкие клички… Греков… Греков и Шептунов? Не помню. Впрочем, кажется, Греков — шофер, и я понятия не имел о том, что он использует в личных целях служебный автомобиль. Спасибо за сигнал. Хоть какая-то польза от вас есть! — Изборский откровенно издевался. — Потом девушку эту… Как вы сказали? Бакунину?.. Ах да, Батурину. Я не знаю ее. А уж тем более ее брата. Так что зря вы все это затеяли. Кстати, где у вас разрешение на обыск? Скажите спасибо, что я трачу время на вашу придурь. Я просто хочу, чтобы глупое недоразумение разъяснилось. Если кто-то из моих подчиненных виноват…

— А я никакого обыска у вас и не делаю! — лучезарно улыбнулся капитан. — Я к вам в гости еду!

— А я вас не приглашал.

— На этот счет я другого мнения. И у меня есть свидетели — мои сотрудники.

Изборский замолчал, а Тарасенков отвернулся и уставился в окно автомобиля. Надо бы позвонить в контору — вдруг есть сообщения от Заварзина?

«Он-то куда запропастился? — с досадой спрашивал себя капитан. — Как всегда, черт его дери! Наломал дров и… свинтил! Поганец!»

Зазвонил сотовый телефон Изборского.

— Ну? Что же вы не отвечаете? — оживился капитан.

Директор «Ундины» пожал плечами:

— Да?

Ему едва удалось заткнуть Кирсанова так, чтобы не вызвать подозрений у Тарасенкова.

— Кто это? — поинтересовался тот.

— Мой друг и заместитель.

— Дмитрий Антонович Кирсанов?

— Да. А что? Он давно ждет меня. Я обещал приехать к нему в гости… А вы заставляете меня заниматься ерундой! Черт! С какой стати я вообще отвечаю на ваши вопросы?! — вдруг взорвался Изборский.

Глава 108

Борис Назаров честно рассказал все, что знал. А знал он немного.

Заварзин понимал, что похищенных прячут не в городской квартире, адрес которой, кстати, Назарову был неизвестен. Частный детектив расспрашивал его, упорно надеясь на чудо.

Девушка Бориса по имени Лека увела Левшу пить чай на кухню, чтобы не мешался. Левша самым натуральным образом пускал слюнки, глядя на нее. Еще бы! Рост у Леки был гренадерский, он не дотягивал даже до ее плеча.

Девушку веселили комплименты, которыми он сыпал в ее адрес, однако, чтобы не обидеть хорошего человека, делала вид, что польщена, кокетливо улыбалась, хлопала большими карими глазами и усердно подливала «ганноверскому механику» чай.

— Вот! — заорал Заварзин так громко, что его вопль услышали даже за закрытой дверью на кухне.

Крюков отбросил политес и ринулся к Андрею.

— Ну что там? — взволнованно спросил он.

— Ну, если это вам поможет… Только я честно говорю — я не знаю, чей это дом… К Изборскому-то на дачу меня возили. А это совершенно в другом месте, но, с другой стороны, зачем бы ему там по забору ток пускать, если дом не его? — хмуро сказал Назаров, которому давно перестала нравиться ситуация. И так все скверно — работал у жуликов, по которым тюрьма рыдает, правда, платили очень даже неплохо, а теперь что делать? Он, разумеется, догадывался, что в фирме не все чисто, но ему-то какое дело? Он же только электрикой занимался. А когда к нему явился капитан Тарасенков и кое-что разъяснил, Борис понял, что едва не стал пособником. И, как и полагается честному гражданину в сложной ситуации, срочно… «заболел». Требование Дмитрия Антоновича Кирсанова вырубить в одной квартире свет и телефон выглядело, мягко говоря, подозрительным.

Крюков показал себя личностью решительной.

— Ясное дело — там! — уверенно заявил он.

— Ясно — лошадь, раз у ней рога, — окрысился на умельца детектив. Однако выбора у него не было. — Ладно, спасибо…

Попрощавшись — Левшу оставляли ночевать, — частный детектив, капитан милиции в отставке, бывший сотрудник МУРа Андрей Заварзин покинул квартиру Леки и, оседлав трофейный байк, отправился навстречу неизвестности.

Глава 109

Лизу и Сашу провели в просторную комнату, расположенную на третьем этаже. На мальчика произвел сильное впечатление бассейн и пальмы в кадках. Бассейн, судя по бордюру, был выполнен из розового мрамора и наполнен кобальтово-синей водой. Кирсанов специально устроил экскурсию по «достопримечательностям» богатого дома, в подобных которому ни Лизе, ни ее брату бывать не приходилось. Однако девушка осталась равнодушной ко всему. Она напряженно искала выход из положения.

— Отдыхайте, — улыбаясь, предложил Кирсанов и указал на широкий диван, перед которым стоял низенький столик с грудой журналов. — Не скучайте. Аркадий Афанасьевич скоро приедет.

Лиза презрительно фыркнула. А Саша бросил заинтересованный взгляд в сторону плоского, с огромным экраном телевизора, на полке под которым стоял видеомагнитофон.

— А кино посмотреть можно? — спросил он.

— Конечно, молодой человек, — медоточиво проговорил Кирсанов.

— Выходить нам никуда нельзя? — скорее с утвердительной, чем с вопросительной интонацией сказала Лиза.

— Конечно.

— А где можно помыть руки?

— Да, да! Вон дверь в спальню, а дальше ванная комната… — закивал Дмитрий Антонович.

— Так туда можно?

— Конечно.

— А теперь уйдите! — потребовала Лиза. — Не хочу смотреть на вашу мерзкую рожу. Жаль, что я вас тогда слабо пистолетом стукнула.

Лицо Кирсанова вытянулось: он понимал, что не может осадить дерзкую девицу, но… Сжав кулаки, он прошипел что-то малопонятное и выскочил из комнаты, громко хлопнув дверью.

Саша принялся перебирать видеокассеты, а Лиза решила осмотреться.

Выглянув в окно, она прикинула, сможет ли спуститься, но тотчас же выбросила эту мысль из головы: во-первых, третий этаж — это не шутки, во-вторых, вдали, за деревьями, виднелся высокий забор, выполненный из витых металлических конструкций, а в-третьих, среди густых, начавших желтеть кустов бродили крепкие парни. В том, что это охрана, а не прогуливающиеся гости и не заблудившиеся грибники, сомневаться не приходилось…

Пройдя через просторную, помпезно обставленную спальню, Лиза направилась в ванную, размеры которой потрясали. Если из окна спальни, как и гостиной, была видна подъездная аллея и парадный вход в здание, то единственное маленькое оконце в ванной выходило в сад со стороны торца здания. Лиза притащила из спальни пуф, взобралась на него и выглянула на улицу. То, что она увидела, заставило ее сердце забиться сильнее.

— Саша! Сашенька! Иди сюда!

Мальчик подбежал к ней:

— Что, Лиз? Там такие фильмы!..

— Саш… Неужели ты не понял — нас захватили бандиты. Мы в опасности.

— Но ведь все разъяснилось? Этот мужик сказал, что мы свободны? Они не собираются держать нас в том жутком подвале. Придет этот… Как его… Ну тот, кого он ждет. Ты с ним поговоришь, и нас отпустят!

— Голыми в Африку! — разозлилась девушка. — Они хотят забрать мои деньги и не остановятся ни перед чем! А я… я не отдам им наследство графини Батори. — С Лизой явно что-то происходило. Что-то странное. Саша не узнавал сестру. А может, прав был покойный Павел Батурин? Кровь, она и есть кровь. Мост через века…

Лиза говорила, гордо задрав подбородок, и даже один раз сердито топнула ногой.

— Не отдам. Все равно для нас это добром не кончится. Понятно? Ну, ты же не маленький, соображать должен.

Саша мгновенно посерьезнел:

— Лиз… А если ты не согласишься на их условия, нас убьют?

— Нет, если ты сумеешь кое-что сделать.

Глава 110

Воспользовавшись тем, что прежняя охрана удалилась, а новую еще не прислали, Ла Гутин на всякий случай потряс решетку.

— Бесполезно, — послышался чей-то скрипучий голос. — Отсюда только вперед ногами, и даже не на кладбище, а под плиты… Я тут уже давно, видел, как они нашего брата хоронят. Без всяких почестей.

Говорил старик, запертый в соседнем боксе.

— А от вас-то что им нужно? — вежливо поинтересовался Ла Гутин. Он всегда считал, что не стоит отказываться от разговоров с товарищами по несчастью. Мужичок сидел здесь дольше, чем Пьер и его спутники, а значит, мог обладать какой-то информацией.

— Эх, мил человек. — Старик вздохнул. — Что ж с меня взять? Квартиру. Как подпишу бумажки, так меня и угробят.

— А вы не подписывайте.

— Так все равно угробят. Да еще бить будут. Пытать. Это они сегодня добрые. — Старик противно хихикнул. — Наверное, по случаю вашего прибытия. Уж вы-то небось крупная рыба?

— С меня им тоже проку мало… — горько усмехнулся Пьер. — Все свое ношу с собой.

— Ну, с ваших приятелей.

— Они мне не приятели.

— Так ведь привели вас… Опять же сидите вместе?

— Это ничего не значит, — отмахнулся француз, не желавший, чтобы его отождествляли с заказчицей и ее любовником.

— Ну вот, — недовольно пробурчал мужичок. — Сам с разговорами лезет, а потом руками машет! Ты лучше послушай, что я придумал. Может, и выберемся отсюда.

— Что же раньше не выбрался?

— Компании подходящей не было, — опять противно захихикал старик. — Ты не видел, что ли, какие тут доходяги сидят?

Словно в подтверждение его слов послышался тихий стон и жалобное невнятное бормотание.

— Что вы задумали, Ла Гутин? — Херби напряженно вслушивался в русскую речь, стараясь по лицам участников разговора и их тону понять, о чем они говорят: — Побег? Я не хочу здесь оставаться! Не бросайте меня.

— С таким мерзавцем, как ты, я не хочу иметь ничего общего! — отрезал Ла Гутин.

— Не скажи, — вмешался старик. — Они нам пригодятся. Смоемся отсюда, тогда и разбирайся, кто мерзавец, а кто погулять вышел.

Глава 111

— Никого нет, товарищ капитан, — отрапортовал вспотевший от усердия Карасев. Он вместе с Солдатовым и Дробышевым излазил всю просторную дачу директора фирмы «Ундина», ее подвал и чердак, обследовал гараж и даже баню.

— Ну? Что я вам говорил? — насмешливо глядя на Тарасенкова, поинтересовался Изборский. — Нагоняй вам обеспечен. Будете знать, как честных граждан подозрениями оскорблять.

Капитан промолчал. Неужели он просчитался? Где Батурина? Где ее прячут?

— Поехали, — бросил Тарасенков, поднимаясь. Ему было нехорошо от мысли, что он, стремясь достичь своей цели — прищучить ловкого преступника, подверг девушку неоправданному риску.

Впрочем, капитану вскоре пришлось забыть о своих переживаниях. Они уже подъезжали к МКАД, когда пришло сообщение, которого так ждал Тарасенков.

— Что? — с волнением спросил Карасев, видя, как просияло лицо начальника. — Взяли Стеклова?!

— Да, Кира, да, дорогой ты мой! — Капитану хотелось кричать. — С оружием в руках, при попытке совершения преступления. Накрыли голубчика. Скорее на Петровку! Надо разговорить, пока тепленький.

На погоны капитана упали огромные, едва ли не генеральские звезды. Теперь уже точно! Теперь дело техники.

«А как же Андрей? А как же его девушка?» — спросил ехидный внутренний голос.

«Пошел вон!» — мысленно приказал внутреннему голосу капитан.

Глава 112

С первой частью поставленной перед ним задачи Саша успешно справился. Он вылез из окна, осторожно прошел по узенькому карнизу до водосточной трубы, спустился по ней и, пригибаясь, добежал почти до самой ограды. Как ни высока была она, все же, взявшись за чугунные пики, торчавшие на расстоянии около полуметра одна от другой, становилось возможным легко перемахнуть на ту сторону забора. Для Саши Стрельцова подобная задача сложности не представляла. Только бы не помешал никто!

Тут вот везение и закончилось. Мальчик уже поставил ногу на оштукатуренное кирпичное основание забора и протянул руку к решетке, как вдруг…

— Стой, пацан! — услышал он окрик из-за спины. — Стой, придурок! Убьет на х…!

Саша повернулся — к нему, размахивая левой рукой (в правой он держал автомат), бежал мужчина в камуфляже.

— Тут же ток! Слона убьет! Идиот! — истошно орал он.

Охранник, вне всякого сомнения, не желал парню смерти, однако и помогать ему перебраться через забор тоже явно не собирался.

«Что делать? Бежать? — мелькнуло в мозгу у Саши. — Поймают! Эх, и Лизку подведу!»

Мальчик отчего-то не думал, что станет с ним. Больше всего его пугала мысль о том, что он не сможет выручить сестру. Он так и не успел принять решение, когда вопль охранника оборвался на полуслове. Мужчина нелепо взмахнул руками и упал лицом в траву, выронив оружие. Саша уставился на автомат. Перед глазами его поплыли картины, сравнимые с кадрами из «Рембо»: гордо выпрямившись в полный рост, не кланяясь пулям, он косит врагов направо и налево, врывается в здание виллы и мочит всех и вся. И, переступая через труп последнего врага, выбивает одним ударом дверь, за которой, ни жива ни мертва, ждет его Лиза…

Саша уже протянул руку к автомату, но схватить его не успел. Словно из-под земли перед ним появился человек в сплетенном из веток немыслимом головном уборе. Лицо незнакомца было вымазано грязью, глаза сверкали безумным блеском. Маскировочное «гнездо» на голове делало его похожим на черта. В чертей Саша Стрельцов не верил, а потому убегать не стал, ожидая, что предпримет незнакомец. Тот, судя по всему, был убежденным пацифистом, так как, подняв с земли автомат, вынул из него рожок и забросил в кусты. «Черт» приставил палец к губам, а затем, указав в сторону дачи, шепотом спросил:

— Лиза?..

Мальчик кивнул и, следуя примеру «черта», прошептал:

— Она послала меня за милицией. Ограда под током. Как же перелезть-то?

Незнакомец поманил его пальцем. Пригибаясь, они прошли в кусты и остановились. Мужчина достал из зарослей два резиновых сапога и резиновый же коврик от автомобиля. Не говоря ни слова, он надел сапоги на шпили ограды и, проложив между ними коврик, жестами показал, чтобы Саша вскарабкался ему на спину. С помощью «черта»-доброжелателя мальчик легко преодолел преграду и, благополучно приземлившись по другую ее сторону, обернулся, чтобы поблагодарить его, но… он исчез, словно привидение. Причем вместе с ним куда-то подевались и нехитрые средства, весьма способствовавшие выполнению намерений Саши.

Прошло минут пятнадцать, во дворе было тихо, из чего Лиза сделала вывод, что брату удалось бежать.

Теперь от него требовалось отыскать ближайший телефон и сообщить Заварзину или Тарасенкову, куда ее увезли. Обращаться к местным милиционерам Лиза ему строго-настрого запретила. Она уже кое в чем стала разбираться и, к немалому своему огорчению, поняла, что рассказы про коррумпированных представителей власти и служителей закона отнюдь не всегда являются досужим вымыслом и плодом фантазии журналистов. Во-первых, местные пинкертоны вполне могли оказаться купленными, а во-вторых, просто все испортить. Хоть бы кто-нибудь — Заварзин или Тарасенков — оказался на месте!..

Глава 113

Заварзин остановил трофейный байк у полосатого шлагбаума. По железной дороге сонно полз длинный товарный состав. Предстояло ждать еще минут пять, пока товарняк протащится мимо. Время шло к полуночи, и машин поблизости было немного. Мотоциклистом Андрей был неважным: случалось ездить до армии, однако чудес джигитовки он предпочел бы не демонстрировать.

Пока все шло хорошо, но, когда детектив выехал за МКАД, ему показалось, что его пасут. Приписав это собственному воспаленному воображению, Заварзин попытался успокоиться, но не смог. Шлем несказанно раздражал, но детектив понимал, что снимать его не следует. Не хватало еще напороться на гаишника.

Несмотря на всю свою сверхбдительность, Заварзин прозевал появление трех неприятных типов в кожанках с невероятным количеством «молний», на двух таких же, как и у Заварзина, мотоциклах.

— Слезай, кызел! — заявил один из них и, абсолютно не боясь задеть сидевшего за его спиной товарища, взмахнул цепью с металлическим шаром на конце. — Отъездился.

Сказав это, парень сошел с мотоцикла, двое его приятелей сделали то же самое. Все они были вооружены: в руках у одного имелось, как и у первого, некое подобие кистеня, другой сжимал в побелевших от напряжения пальцах стальной прут. Присутствие свидетелей явно не смущало молодых людей. Рокеры собирались разобраться с обидчиком, угнавшим верного «коня» у их приятеля, и были абсолютно уверены, что сделал это именно Заварзин.

— Вы чё, ребята? — засуетился детектив. — В чем дело? Это ваша машина? Хозяин ее бросил…

Не дожидаясь ответа, он засунул руку под попону.

Первый рокер взмахнул кистенем, раскручивая над головой цепь. Водители и пассажиры стоявших поблизости машин не выражали ни малейшего желания вмешаться.

Заварзин не стал ждать, пока рокер завершит подготовку к удару. Нападавшим пришлось отступить перед нацеленным на них дулом «дробовика».

— Бросить железки! Три шага назад! — щелкая затвором, заорал Заварзин хорошо поставленным голосом. — Быстро!

Рокеры не сразу осознали, как изменилась ситуация, они намеревались окружить противника, но… Не слезая с мотоцикла, Завардин вертелся, точно танковая башня. Он проявлял чудеса гибкости, беря на мушку поочередно то одного, то другого, то третьего противника. Мотоциклисты остановились, но разоружаться не спешили, даже когда детектив повторил приказание.

Как ни не хотелось Андрею тратить боезапас, ему пришлось все же нажать на спуск. Ружье 12-го калибра штука внушительная. Выстрел не оставил равнодушным никого. Пуля взрыхлила асфальт недалеко от ноги самого смелого из байкеров. Парень подпрыгнул, словно его голых пяток коснулось вдруг раскаленное железо.

— Вам что, два раза повторять?! — по-звериному скалясь, заорал детектив. Мотоциклисты отпрянули, но оружия опять не бросили. — Ах так?!

Заварзин передернул затвор и потратил еще один драгоценный заряд на ближайший из байков. Пуля угодила в двигатель, снопом посыпались искры, и машина упала на асфальт. Последовала немая сцена. Владелец мотоцикла с ужасом посмотрел на своего поверженного «коня» и повернулся к Заварзину, сверля его безумным взглядом. Тот понял, что теперь спасти его от расправы может только чудо или… Или придется стрелять на поражение. Краем глаза он заметил еще один приближавшийся мотоцикл и, не убирая несказанно мешавшего ему ружья, завел свой байк.

Как раз в эту самую секунду последний вагон бесконечно длинного состава прогрохотал мимо. Не дожидаясь, когда поднимут шлагбаум, частный детектив ринулся вперед. Он едва не потерял управление мотоциклом, однако, вращая рукоятку газа, был вынужден бросить «ремингтон».

Теперь ему придется штурмовать дачу без оружия.

«С шашкой на танк! — горько усмехнулся Заварзин. — И даже без шашки!»

Но все это после, для начала надо было уйти от погони.

Глава 114

Время шло, и, хотя вокруг ничего как будто не происходило, тревога не оставляла Лизу.

«Что будет, если бандиты обнаружат исчезновение Саши? — со страхом думала она, прикидывая, как далеко он мог уйти один ночью в незнакомом месте. Как бы не заблудился! Страхи росли и множились. — Неужели кинутся его искать? А вдруг догонят? Надо было сказать ему, чтобы он не появлялся дома!..»

Девушка задумалась. А что, если?..

В самом деле, что она теряет? Намерения бандитов очевидны. Ее не обманет их лицемерная вежливость… Так что же? Саша в безопасности, пока они не спохватились…

Она будет действовать!

Одному Богу известно, как удалось Заварзину ускользнуть от погони. Рокеры почти нагнали его, однако он использовал «военную хитрость». Въехав в лесок, на опушке которого располагалась искомая дачка — самый настоящий дворец, — детектив заглушил двигатель и скатился вниз к подножию холма. Таким образом, он на некоторое время обманул преследователей — его потеряли. Надежды на то, что байкеры, найдя машину, отстанут, Заварзин не питал: объятые благородным гневом рокеры жаждали крови. Кроме того, он знал, что «ночные волки» собираются для тусовок довольно большими компаниями и наверняка имеют какие-то средства связи.

Андрей вспомнил физиономию хозяина «раненого» байка…

«Ладно, ребятки, — усмехнулся он про себя. — Когда вы съедетесь, чтобы покарать обидчика, у вас возникнут некоторые сложности. Я, черт меня возьми, собираюсь надрать кое-кому задницу и после этого, если останусь жив, буду готов дать вам сатисфакцию!»

Частный сыщик бодрился. Как мог он рассчитывать спасти Лизу, не имея даже «газовика», при помощи которого довольно трудно произвести впечатление на людей, вооруженных автоматами? На даче, надо полагать, находилось не меньше десятка охранников. Кроме того, для начала надо было перебраться через металлическую решетку ограды, а Назаров предупреждал, что она под током.

Попавшийся Заварзину под ноги труп кошки убедил его в том, что Назаров не преувеличивал опасность и что соваться бессмысленно, если, конечно, не мечтаешь составить на том свете компанию бедному животному. Андрей подошел к даче с тыла: калитка, разумеется, оказалась запертой, охраны нигде видно не было. Фонари с обеих сторон забора ярко освещали участок и подходы к нему. Держась ближе к деревьям, детектив зашагал вдоль забора, возле которого заметил еще несколько кошачьих трупов, по глупости запрыгнувших на решетку.

Как раз когда Заварзин оказался неподалеку от парадных ворот виллы, они отворились и туда въехала солидная иномарка. Судя по тому, что машину ни на секунду не задержали, становилось возможным предположить, что приехал сам маэстро Изборский. Андрей хотел все же вернуться к исходной точке и проверить, нет ли в ограде какой-нибудь лазейки с противоположной стороны, но задержался. Рев мотоциклетных моторов, громкие возгласы байкеров и советовавших им убираться подобру-поздорову охранников внушили вдруг Андрею безумную надежду.

«А их не двое и не трое. Похоже, около десятка», — подумал он. К байкерам пришло подкрепление, Заварзин понял, что мотоциклисты примутся искать его на вилле, и надеялся, что их пошлют куда подальше, а они… обидятся. Тогда под шумок…

Однако радовался частный детектив недолго; рокеры разделились — несколько мотоциклистов поехали вокруг виллы, и Андрей почел за благо затаиться среди деревьев.

Оставшиеся парии орали, моторы ревели, охранники матерились, но дальше угроз как с одной, так и с другой стороны дело не шло.

Его надежда на заварушку таяла с каждой минутой, и он решил, что следует еще раз попытаться позвонить Тарасенкову. Но легко сказать позвонить: на елках таксофоны не растут… Андрей заметил километрах в двух впереди на пригорке огни и, стараясь держаться ближе к леску (это удлиняло путь, но предосторожность вовсе не казалась детективу излишней), бодрым шагом направился туда.

Глава 115

Уже на подходе к огороженному глухим бетонным забором объекту Заварзин понял, что это собственность Министерства обороны.

«Может, пойти к командиру и попросить помощи? — вдруг подумалось детективу. — И что я ему скажу? Нет… Однако, по крайней мере, отсюда я точно свяжусь с Тарасиком. Только бы застать его на месте! — Андрей посмотрел на часы и прищелкнул языком. — Час ночи».

Уже находясь в нескольких метрах от КПП, Заварзин заподозрил неладное. Забор как забор, проходная как проходная, однако что-то — Андрей пока еще не мог сказать, что именно — не понравилось ему. Стараясь гнать прочь неприятные предчувствия, детектив решительно взялся за ручку двери, открыл ее и вошел внутрь караульного помещения. Тут его и ждал первый, но отнюдь не последний сюрприз: караулка оказалась пустой. Отбросив мысль о моровом поветрии, внезапно выкосившем обитателей объекта, Заварзин проник на территорию части. Со стороны жилых помещений неслась развеселая музыка.

Заварзин пошел прямо на звук. Не встретив ни души, он добрался до какого-то строения, распахнул дверь и очутился в насквозь прокуренном помещении, где находились двое мужчин в военной форме. Один из них уже лежал на топчане возле стола, уставленного разнокалиберными бутылками и тарелками с остатками закуски; второй — в тельняшке и небрежно наброшенном кителе с погонами прапорщика — еще не успел принять горизонтальное положение. Он пока еще сохранял способность реагировать на внешние раздражители. Как раз когда Заварзин вошел, кончилась кассета, раздался щелчок и стало тихо.

Прапорщик поднял голову и, посмотрев на вновь прибывшего, сказал:

— Садись.

Понимая, что ни в чужой монастырь, ни в чужую воинскую часть со своим уставом не лезут, детектив подчинился и потеснил развалившегося на топчане сладко похрапывавшего белобрысого майора, о звании которого можно было судить по погонам застегнутого не на те пуговицы кителя, надетого опять же поверх тельняшки.

Прапорщик пододвинул гостю граненый стакан и, наполнив его до половины прозрачной жидкостью из литровой бутылки с надписью «Черная смерть», проговорил:

— За Петровича.

Он поднял свой стакан, Заварзин с ним чокнулся, но выпить за здоровье неведомого Петровича не успел. Майор внезапно очнулся и, издав низкое «у-у-у», точно хотел кого-то испугать, порывисто сел. Он уставился прямо перед собой остекленевшими глазами, в которых угадывались крупные градусы, помноженные на немалые литры. К крайнему удивлению Андрея, прапорщик налил пробудившемуся водки и повторил тост.

— У-у-у! — вновь выдохнул майор и, залпом осушив стакан, откинулся на топчан, после чего немедленно захрапел.

Заварзин осушил стакан единым духом и, прослезившись, защелкал пальцами в поисках закуски. Схватив подвернувшийся соленый огурец, он запихал его в рот целиком.

— За Петровича. Усугубим.

И они, как выразился прапорщик, усугубили, то есть выпили вторично. При этом майор на топчане в точности повторил все свои предыдущие действия и, прежде чем вновь откинуться на ложе, издал все тот же звук.

— Я вот что… — начал Заварзин, но, увидев на лице прапорщика странную мину, замолчал. Откуда, откуда ему было знакомо это лицо?

— Андрюха! — просиял прапорщик. — Заварзин!

Что ж, узнать частного детектива было делом нетрудным, он довольно мало изменился за последние десять лет, чего нельзя было сказать о сидевшем напротив него человеке в военной форме.

— Каликин? — воскликнул детектив. — Санька?!

Что тут сомневаться, конечно, это он, сослуживец — два года в одной казарме. Вот только раздобрел с тех пор рядовой Каликин, заматерел.

Черт побери! В душе Андрея вспыхнула надежда — может, поможет? Только… почему прапорщик-то? Недоумение Заварзина объяснялось просто: после демобилизации они встречались всего однажды. Случайно. Неизвестно за каким чертом принесло к Кремлевской стене Заварзина, однако появление там провинциала Каликина, знавшего в Москве всего две площади, Комсомольскую и Красную, было более чем оправданным. Уже тогда Саша носил лейтенантские погоны…

Заварзин не выдержал.

— Тебя чего, разжаловали? — спросил он.

Армейский товарищ как-то странно посмотрел на нежданного гостя:

— Меня? С чего это ты взял?

Андрей указал на плечи Каликина.

Тот снял китель и тупо уставился на погоны.

— Чё это? — Он повернулся и оторопело посмотрел на Заварзина. — Чё? — Внезапно в затуманенных алкоголем глазах Каликина вспыхнул слабый огонек понимания. Он повернулся к спавшему майору и указал на него пальцем. — Боря мой китель надел… Диденко! — вспоминая, кто здесь хозяин, закричал он. — Прапорщик Диденко!

— У-у-у! — «Майор» сел.

— Отдавай китель, пофорсил перед девками и будет. Они все равно съ…лись.

— У-у-у!

— За встречу! — обрадовавшись новому поводу продолжать пьянку, предложил Каликин, разливая спиртное.

— За встречу, — согласился Заварзин.

— У-у-у! — Опрокинув свои полстакана, прапорщик Диденко рухнул на место, так и не вернув кителя хозяину.

Причина веселья быстро разъяснилась. Сослуживцы праздновали день рождения Валерия Петровича, заместителя командира части. Последний дошел до кондиции уже давно и был уведен супругой. Командир же, полковник Гришаков, уехал куда-то по делам и застрял у любовницы. Вообще-то о командире бывший сослуживец Заварзина говорил с почтением, и было за что: полковник оказался талантливым хозяйственником, у его подчиненных и солдат, как не без гордости похвастался майор, «все было свое», то есть в части держали свиней, коров, мелкую птицу, пекли хлеб, делали масло и сыр. Летом на столе не переводились овощи с огорода, зимой — соленья. Одним словом, часть Гришакова являла собой полную противоположность тем, что попадали в объективы камер и в леденящие души репортажи. Солдаты (в тот день в части буйно праздновали еще два дня рождения) у полковника не голодали и от дистрофии не умирали, напротив, как сообщил старому товарищу Каликин, имели «шайбы такие, что…».

Майор так и не нашел подходящего определения и, видя озабоченность на лице гостя, махнул рукой:

— Ладно, что это я все о себе? Говори, зачем пожаловал.

Заварзин в общих чертах описал ситуацию.

— Ни фига себе! — заявил Каликин, когда детектив закончил, и, покачав головой, добавил: — Тут без поллитры не разберешься.

За все то время, что Заварзин вел свой рассказ, майор повторял эту формулу трижды, как заклинание. Они «усугубляли», причем спавший прапорщик все три раза исправно поднимался и, не издавая никаких иных звуков, кроме уже привычного «у-у-у», принимал участие в получившем с приходом Андрея второе дыхание и благополучно продолжавшемся банкете. В довольно непродолжительных перерывах между тостами Диденко, если судить по храпу, крепко спал.

Когда майор произнес «заклинание» в четвертый раз, прапорщик, как обычно, одним резким движением поднялся.

— У-у-у! — промычал он и, не дожидаясь, когда все чокнутся, выпил.

Дальнейшие его действия несколько озадачили детектива. Диденко не рухнул на свое ложе, а неожиданно резко встал на ноги. Он тотчас же начал заваливаться вперед и, чтобы не упасть, был вынужден поспешно сделать несколько шагов. Обретя равновесие, он мог бы остановиться, но не сделал этого, а продолжал мчаться к выходу, стремительно набирая скорость. В считанные секунды он разогнался и, вынеся лбом дверь, с шумом покинул помещение.

— Куда это он? — озадаченно посмотрел на майора Заварзин, на миг забывший о собственных проблемах.

— Блевать, наверное, — равнодушно предположил Каликин и проговорил: — Давай, что ли, выпьем?

Они выпили, и Андрей, который словно бы пил воду, а не шестидесятиградусный первач, почувствовал, что его наконец «проняло».

— Так, — подытожил майор. — Ну, давай, что ли, другану твоему позвоним в ментовку?

Однако спиртное уже сделало свое черное дело, у Заварзина в голове с завидной скоростью принялся вызревать новый план.

— А может, поможешь? — проговорил детектив, еще толком не сформулировав в сознании свою просьбу.

— Чем? — поинтересовался Каликин.

— Техника у вас есть? Ну там… танк или БТР?

— Зачем? — Несмотря на свое состояние, майор еще не окончательно утратил способность размышлять здраво.

— Мне бы только ворота выбить, — вздохнул Заварзин, — да пару ребят с автоматами… Можно без патронов, — поспешил добавить он. — Главное — этих напугать. Неужели не шуганутся, а?

С последним предположением майор согласился, однако…

— Техники-то, Андрей, до черта, — сказал он, понурясь. — Да вот горючего ни капли нет. Гришаков его добывать и поехал. Сальца повез, капустки бочонок… Дадут, — уверенным тоном человека, не привыкшего получать отказы, проговорил Каликин и добавил: — Но вот когда он с бабы своей слезет, это вопрос. А тебе сейчас надо… — Майор почесал затылок и задумался.

— Ну, может быть, просто нескольких парней со мной пошлешь?

— Да пьяные они все или спят, — досадливо махнул рукой бывший сослуживец. — А которые не пьяные, с тех проку нет. Маменькины сынки, они только испортят все… — Он сделал паузу и произнес: — Я щас офицеров соберу… А чего? — Заметив, что Заварзин смотрит на него с некоторым недоверием, он попытался застегнуть китель, но, сообразив, что для начала надо просунуть руки в рукава, оставил это утомительное занятие и упрямо повторил: — А чего?

Веселость Андрея улетучивалась вместе с надеждой на помощь военных.

— Где телефон? — спросил он, понимая, что других путей у него не осталось.

— Пойдем, — сказал майор и попытался подняться, что удалось ему с немалым трудом и нешуточным риском для здоровья. Если бы Заварзин вовремя не подхватил, Каликин, вероятнее всего, упал бы прямо на стол.

— Пошли, — набычившись, повторил майор. — Пошли.

Поддерживаемый детективом, он сделал несколько шагов к двери, возле которой оба остановились, услышав доносившийся с улицы странный шум и гул голосов. Шум приближался, нарастая с каждой секундой. Заварзин взялся за ручку двери, но открыть ее не успел, она сама распахнулась, и бывшие сослуживцы столкнулись нос к носу с прапорщиком Диденко.

— У-у-у! — сказал он, но уже с совершенно иной интонацией, а потом с некоторым удивлением добавил: — У-у-у! Куда это вы?

Детективу впервые за вечер довелось услышать от прапорщика что-то иное, чем ставшее привычным «у-у-у». Кроме всех прочих достоинств, которыми Диденко, несомненно, обладал, следовало отметить и еще одну его диковинную способность — воспринимать информацию во сне.

Как оказалось, прапорщик слышал весь разговор, и в его благородной душе зрело негодование, а в мозгу — план восстановления справедливости.

Диденко недолюбливал крутизну, не жаловал он и рокеров, зато очень уважал дружбу и взаимовыручку. Поэтому во дворе майор и его товарищ обнаружили два-три десятка солдат, одетых как попало.

«Вот уж действительно шайбы», — подумал Заварзин. Хлопчики оказались как на подбор — рослые, широкоплечие. Откуда Гришаков выписывал себе таких солдат, оставалось загадкой. Вероятно, знал места или же выкармливал непосредственно на территории части.

— Во, Сан Ваныч, — заявил, покачиваясь, Диденко. — Добровольцы. — Повернувшись к молодым людям, прапорщик заорал: — Стройсь!

Изрядно хмельные парни на удивление быстро построились.

Каликин икнул и оторопело посмотрел на Андрея, затем перевел глаза на добровольцев, а потом на прапорщика, так и не снявшего его китель:

— Ну… Ик… ик… и какие будут предложения?

— Боец Суворов! — хрипло проорал прапорщик. — Выйти из строя!

На удивление среди собравшихся парней нашелся один, к которому определение «шайба» ни в коем случае не подходило. Покинувший строй товарищей молодой человек был среднего роста, несколько щупловат; не требовался слишком пристальный взгляд, чтобы понять — среди предков солдата не обошлось без семитской крови.

Отец Суворова носил весьма звучную фамилию Гринштейн, теперешняя же фамилия досталась рядовому Суворову от матери. Звали парня Александром Васильевичем, и он, подобно своему полному тезке, генералиссимусу, имел явный стратегический талант.

— Излагай соображения! — приказал Диденко без лишних предисловий.

Глава 116

Лиза огляделась по сторонам. Ничего такого, что могло бы ей пригодиться, она не увидела. Пройдя в первую комнату, она с надеждой бросила взгляд в сторону камина. Щипцов не было.

Но… Угол возле камина поражал обилием зелени. Растения в красивых кадках и горшках вызывали ассоциации с оранжереей.

Лиза нехорошо улыбнулась. Пожалуй, здесь она все-таки найдет то, что нужно.

Подобрав горшок покрупнее, из которого торчало растение на толстом стебле, девушка примерилась и определила, что вполне сможет поднять свое импровизированное оружие, а главное, опустить его на голову того, кто ее охраняет. А если он не один? Лиза вздохнула. Надо рискнуть!

Подойдя к двери, она застучала.

— Чего тебе? — раздался чей-то неприятно знакомый голос.

Девушка продолжала колотить в дверь.

— Прекрати, стерва! — разъярился охранник.

Она услышала, как в замке поворачивается ключ, и заняла исходную позицию.

— Я тебя сейчас угомоню! — прорычал, врываясь в комнату, Губа.

Лиза с размаху треснула бандита по голове горшком, который от удара раскололся.

Если бы она не вырубила его с первого удара, ей наверняка пришлось бы туго. Однако Губа рухнул как подкошенный. К счастью, больше никого у двери не было. Правильно. Зачем толпой охранять слабую девушку и мальчика? Ну ничего, она им покажет, какая она слабая! Лиза подняла выпавшую из пальцев охранника связку ключей и собралась уже бежать прочь, но взглянула на Губу и решила, что нельзя оставлять врага у себя в тылу. Мысленно выругав себя за отсутствие сообразительности, она пробежала в спальню, сдернула с кровати простыню и, надорвав края зубами, оторвала от нее три длинные узкие полосы.

Связав Губе руки и ноги, она запихала третью полоску ткани ему в рот и, пыхтя от напряжения, оттащила поверженного врага в угол.

Итак, теперь, если кто-нибудь войдет в комнату, станет ясно, что птички улетели, а вот куда? Пусть попробуют угадать. Они наверняка решат, что и Лиза и Саша прячутся в доме.

Девушка подобрала ключ и заперла комнату.

Глава 117

— Колись, дружок, — задушевно улыбаясь, проговорил Тарасенков, обращаясь к молодому человеку, который, понурив голову, сидел на краешке стула. — Для следствия и без твоих показаний материала достаточно. Просто я тебе добра желаю. Первая ходка, учтут судьи. И чистуху… то есть чистосердечное признание твое учтут.

Парень скривился.

— Ну да, — хмыкнул он. — Слышали мы сказочку про белого бычка! Учтут, как же! Держи карман шире, Стеклов!

В юридических тонкостях задержанный не разбирался, но никому и ничему не верил. Если у капитана дело на него уже сшито, так зачем же ему тогда чистосердечное признание? Значит, он говорил неправду, и тогда все эти сладкие песни про чистосердечное признание — тоже ложь? Как все вокруг?! Коля Стеклов ненавидел весь мир, весь этот чертов мир, так несправедливо обошедшийся с ним. Почему одним все, а другим ничего?! Почему одним с самого рождения бабки, тряпки, тачки к подъезду, длинноногие, грудастые телки, а ему лишь бедность и презрение. Почему у него нет богатого папаши? Почему мать нищая?! Почему все твердят, как дятлы: «Надо добиваться всего самому»? И кто это вокруг чего-нибудь добился сам?! Может быть, и добился к старости, годам к сорока, пятидесяти… Но тогда ничего уже не нужно? Зачем деньги? Зачем положение? Ведь жизнь-то уже кончилась! Впереди пенсия и… смерть.

— Подумай, Стеклов, — еще раз предложил оперативник. — Тебе же добра хотят.

— Да идите вы! Не верю я вам! — воскликнул Николай. — Нет у вас на меня улик! Нет! Вот вы и вьетесь ужом возле меня! А если я расколюсь, вы обо мне и думать забудете.

Тарасенков пожал плечами.

— Как хочешь, — проговорил он как можно равнодушнее.

Задержанный заблуждался по крайней мере в одном: капитан имел видеозапись, которая уличала Стеклова в преступных замыслах. Сколько бы парень ни твердил, что знать ничего не знает и ведать ничего не ведает, что шел туда, где его задержали, только чтобы узнать насчет работы, а нож подобрал по дороге, — мол, чего же хорошей вещи валяться, — доказать его вину было просто. Однако Тарасенков понимал: для того чтобы майорские звезды вновь не рассыпались на капитанскую мелюзгу, необходимо продемонстрировать класс — сработать безупречно, то есть получить от задержанного чистосердечное признание. Ведь попытка совершить одно убийство прямо не изобличала Стеклова в совершении другого. Он рано или поздно сознается в нем, но все лавры тогда загребет следователь из прокуратуры.

— Сейчас тебе кажется, что жизнь кончена, но, когда за решетку угодишь, взвоешь, что упустил возможность скостить себе пару-другую годков. А в твоем случае и пятерочку можно выиграть… — Тарасенков говорил, как бы мечтая вслух, однако на Стеклова речь оперативника, похоже, впечатления не произвела. — Ну что еще? — с раздражением воскликнул капитан, сердито глядя на старшину, вошедшего в комнату, где велся допрос. — Что там?

— Звонят, Сергей Сергеевич, — ответил милиционер. — Карасев говорит — что-то очень срочное.

«Все срочное у меня уже здесь», — мог бы ответить капитан, но проклятый внутренний голос наглым образом давил на совесть.

— Что еще?!

— Там какой-то Стрельцов или… Стрельков звонит… — промямлил старшина. — Чего сказать-то?

— Пусть подождет, — облизывая губы, бросил сердито Тарасенков. — Я сейчас… — Старшина ушел, а оперативник вновь обратился к задержанному: — Ты слышал, у меня дела? Так вот… — Капитан запнулся, раздумывая, как бы обратить себе во благо неожиданную помеху. — Так вот… — повторил он и продолжал уже решительнее: — У меня на тебя больше ни терпения, ни времени нет. Сейчас сюда придут два парня, одного жена бросила, он страдает, просто на стенку лезть готов. А второй… У него на днях брата с Кавказа привезли, в гробу, как ты можешь догадаться. А он у него один был, больше никакой родни. Их, конечно, потом с работы выгонят за бесчеловечное обращение с арестованным, но я уверен, что суд учтет их состояние…

Он замолчал, увидев, как вздрогнул Стеклов.

«Проняло! Проняло сукина сына!» — мысленно воскликнул Тарасенков, стараясь ничем не выдать своего волнения, и продолжил атаку:

— Да, черт тебя дери, да! Такие, как ты, очень любят жизнь. Другого ты можешь ее лишить. Особенно слабого, а вот сам… Не хочешь оказаться в руках невменяемых стражей порядка. Гаденыш! Что ж ты думал, когда убивать шел?!

— Я… Я… — заерзал Стеклов, засматривая в глаза капитану. — Я сознаюсь… Я правда убил… Правда… Я… Но почему? Почему она поступала со мной так?! Ведь я любил ее, а она… издевалась!

— Бери бумагу. — Тарасенков протянул задержанному листок. — Пиши.

Капитан готов был кусать губы, наблюдая за тем, как Стеклов выводит на листе неуклюжие закорючки. Когда он закончил, оперативник вдруг спросил:

— А почему ты хромал в ту ночь, Стеклов?

— Я? Да я ногу подвернул, там темно было… — промямлил Николай, впервые подумав, что это злобный капитан и правда многое знает.

— Увести, — с отвращением бросил Тарасенков.

Когда дверь за старшиной и арестованным закрылась, капитан, блаженно улыбаясь, откинулся в кресле.

«О черт! — подскочил он спустя секунду. — Меня же ждут! Телефон. Стрельцов? Стрельцов — брат Батуриной! Батурина нашлась?! — Теперь руки у капитана были развязаны и он мог поспешить на выручку к Лизе. — Вперед и с песней!»

Глава 118

Лиза шла очень осторожно. Пока она блуждала по третьему этажу, ей никто не встретился. Зато возле еще одного монументального камина она обнаружила массивные щипцы, которыми немедленно вооружилась.

На втором этаже она едва не столкнулась с каким-то незнакомым парнем, который с деловым видом спешил к лестнице, ведущей наверх. Успев юркнуть за здоровенную кадку с пальмой, Лиза затаила дыхание. Парень не заметил ее, прошел мимо, и она, по-кошачьи прыгнув, обрушила на его голову щипцы.

Он не успел не только сообразить, кто на него напал, но даже охнуть. Девушка пробила ему голову. Однако он, хотя и залился кровью, все-таки дышал. Убивать кого бы то ни было в ее планы не входило. Она огляделась по сторонам — следовало связать бандита, но чем? Решительно тряхнув головой, она подошла к окну, занавешенному тяжелыми шторами, и оторвала шнур с кистями, которым они были украшены.

Вторую жертву Лиза, разбушевавшаяся, как Фантомас, определила на отдых под канапе с гнутыми ножками, не пожалев на кляп собственного носового платка. Если она собиралась и дальше бесчинствовать в стане врагов, ей определенно следовало подумать о веревках для «обездвиживания» оглушенных.

Очень осторожно она заглянула в холл первого этажа. Нет, здесь ей рассчитывать было не на что. Четверо парней сидели в креслах и лениво перебрасывались словами.

— Ну, где он там? Кирсанов рвет и мечет, — недовольно сказал один — в нем Лиза немедленно узнала старого знакомого — Жирного.

— За смертью посылать, — проворчал второй.

— Слышь, Серега, поднимись, что ли, ты? Поторопи? Кирсанов велел Губу к шефу послать, ведь сожрет, сука, без масла! — пробурчал третий.

— Да куда он денется? Ща приканает, — отмахнулся четвертый — Серега, которому явно не хотелось никуда идти.

— Сходи, Серега! — велел Жирный, и парень наконец встал.

Лиза попятилась и нырнула за угол. Если он пойдет мимо… А вдруг остальные услышат? Она заколебалась.

Но он может увидеть, что птички покинули клетку, и сообщить другим! Щипцы взлетели и будто сами собой обрушились на голову парня, Лиза даже не успела решить, как поступить. Она прислушалась. Казалось, никто из приятелей ее третьей жертвы ничего не услышал. Она оттащила парня в сторону, к окну, и запихала за штору. Конечно, это была не лучшая маскировка, но с лестницы послышались голоса, и Лиза не нашла ничего лучше, как юркнуть в ближайшую дверь, по счастью оказавшуюся открытой.

Здесь не было роскоши, которая так раздражала девушку в отведенных ей апартаментах. Это помещение, обставленное в строгом офисном стиле, ей даже понравилось. А еще больше ей понравилось то, что на столе возле компьютера лежал ее собственный «дробовик» и еще два каких-то пистолета. Кроме того, там валялся паспорт подданного иностранного государства. Лиза открыла документ и, увидев фотографию Ла Гутина, прочитала: «Жак-Антуан Марслен Бише».

Возле двери раздались шаги. Девушка подскочила на месте и едва успела спрятаться за стоявшим в стороне диваном, где сжалась в комочек, почти не надеясь, что ее не заметят за высокой боковиной.

В кабинет вошли двое.

— Чертовы кретины! — кипел от злости человек, которого Лиза прежде никогда не видела.

— Но, Аркадий Афанасьевич… Ведь все сделано, — попытался оправдаться Кирсанов.

Лиза догадалась, что незнакомец — тот самый шеф, который собирается отнять ее наследство. Как обидно, что она не успела схватить ни один из пистолетов! Впрочем, она умела обращаться только с «дробовиком», а им никого не напугаешь.

— Что натворили! Что натворили! — возмущался взбешенный Изборский. — Что делать с иностранцами? А? Это все твой Глебов! Да еще этот мент привязался! Еле сбросил его с хвоста!

— Никто ничего не докажет, — успокаивал шефа Кирсанов. — Дачу эту никто не найдет. Да даже если найдут — сейчас велю всех передушить и концы в воду. Вот только ваш сейф… Зачем вы храните компромат? Если они сюда заявятся…

— Если они сюда заявятся, нам всем крышка. А насчет компромата… Ведь ты беспокоишься о тех бумажечках, в которых черным по белому написано, что Николай Михайлович Козлов перенес пластическую операцию и стал именоваться Кирсановым Дмитрием Антоновичем? Или о тех, где перечисляется, сколько человек ты отправил в рай, чтобы завладеть их квартирами?

— По твоему приказу! — прошипел Кирсанов.

— Ну, это еще доказать надо! Да ладно, не будем ссориться. Если кто-то чужой попытается открыть сейф, все бумаги немедленно сгорят. Только я знаю, как правильно им пользоваться. Я и тот, кто первым лег под бетонные плиты гаража.

Лиза покрылась холодным потом. Да, эти господа не шутили. Слава Богу, Сашенька на свободе!

— Ну, Дмитрий, где Губа? Где Батурина и щенок, ее братец? Твоего Глебова я видеть не хочу. Урод безмозглый, — нетерпеливо и раздраженно сказал Изборский.

— Да послал я за ними. Сейчас будут, — нервно ответил Кирсанов.

— А чего надо этим засранцам на мотоциклах? Рокеры… или как их там? Чего они от нас хотят?

Помощник пожал плечами.

— Ищут какого-то типа, который спер у них мотоцикл, — произнес он неуверенно, понимая, что пересказывает очевидную дичь. — Говорят, что он пошел сюда.

Изборский забрызгал слюной:

— Разогнать!

Кирсанов замялся, не зная, что ответить, — не стрелять же в дураков на мотоциклах, — но тут в дверь кабинета постучали.

— Ну? Да входи же! — крикнул Дмитрий Антонович.

У появившегося на пороге Жирного прыгали губы.

— Они сбежали! И девка и мальчишка! Губа в отрубях, они ему башку разбили, связали и сбежали!

— Что?!! — зарычал Изборский.

Как раз в это момент с улицы раздалась длинная пулеметная очередь, потом еще одна и еще. Затем все смолкло.

— Глебов? — Шеф вопросительно посмотрел на Кирсанова. — Больше некому! Как ему удалось добраться до арсенала?

На лице помощника на секунду появилось беспомощное выражение. Однако в следующее мгновение он взял себя в руки.

— Не знаю, — проговорил Кирсанов, понимая, что, если зятьку удалось проникнуть в кладовую, где хранилось оружие, беды не миновать.

Глава 119

Случилось же вот что. Когда Лиза еще только собиралась сделать первые робкие шаги на пути к спасению, а Заварзин удирал от обиженных Гаррисом рокеров, Глебову выпало дежурить у ворот. Занятие это само по себе довольно скучное: сиди себе, общайся с ограниченными типами из охраны Изборского. Можешь прогуляться по саду, точнее, это даже нужно делать, но никому особенно не хочется. Патрулировать положено парами, что опять же не соблюдается.

Сначала, правда, чтобы показать пленнице, что граница на замке и лучше не рыпаться, охранники демонстративно дефилировали под ее окном, потом всем это надоело и охранники собрались у ворот.

Один из парней ушел и уже больше получаса не появлялся. Некоторые начали проявлять беспокойство, но кто-то сказал, что он, скорее всего, зашел в дом через черный ход и пьет чай с кочегаром в котельной. Прошло еще какое-то время, и не на шутку взволновавшиеся товарищи уже собирались отправиться на его поиски, но тут появились мотоциклисты. Выдвинув совершенно нелепые требования — выдать им какого-то «козла», укравшего один байк и испортившего другой, который точняк прячется где-то здесь, они получили «вежливый» совет двигать подальше от дачи, если не хотят нажить неприятностей.

Сопроводив свои слова демонстрацией пистолетов и ружей, охранники успокоились, а рокеры, не имевшие на вооружении огнестрельного оружия, поорали-поорали и предпочли удалиться, пообещав вернуться и надрать всем задницу. Никто из охранников к угрозе мотоциклистов серьезно не отнесся, никто, кроме Глебова, с давних пор недолюбливавшего парней в «косухах» на ревущих байках. Когда все пришли к мысли, что надо идти поискать Серого (так звали исчезнувшего товарища), на поиски отправились двое; один пошел влево от ворот, второй — Глебов — вправо. Так уж вышло, что Гена и наткнулся на мирно «отдыхавшего» под кустами Серого.

Реакция Глебова была, мягко говоря, странной. Вместо того чтобы немедленно поднять тревогу и поскорее отнести товарища в помещение — не лето, земля холодная, — зять Дмитрия Кирсанова сосредоточил внимание на поблескивавшем в луче его фонарика предмете, которым оказалась связка ключей, видимо отцепившаяся от пояса коллеги, когда неизвестный злоумышленник волок его в укрытие. Не нужно было долго раздумывать, чтобы понять — на территории посторонний. Враг.

Однако это обстоятельство как-то ускользнуло от внимания Глебова, сознание которого в тот момент занимало нечто совсем иное. Вероятной причиной такого поведения явилось возвращение настырных байкеров. Их число увеличилось, если судить по количеству машин, проносившихся мимо ограды, едва ли не втрое. У Глебова был только пистолет, а рокеры явно напрашивались, и для бесед с ними Гене требовалось что-то более внушительное. Дело заключалось в том, что два ключа из связки, утерянной Серым и, к удовольствию Глебова, не замеченной неизвестным, были от замков арсенала, где хранилось автоматическое оружие и гранаты.

Бывший военнослужащий, бывший работник милиции понял — настал его звездный час.

Глава 120

Несмотря на неприязнь, которую он испытывал к заказчице и ее любовнику, Ла Гутин понимал, что поиски выхода на свободу лучше вести объединившись. А потому они — Ла Гутин, Херби, Бет Моргенсон и их русский товарищ по несчастью из соседнего бокса — тихонько совещались, стараясь не привлекать к себе внимания. Они разобрали несколько вариантов побега, но ни один не давал им достаточной уверенности, и они пытались придумать что-нибудь получше. Неизвестно, как долго продолжалось бы совещание, но сменивший Губу и Глебова охранник решительным окриком положил конец переговорам.

Некоторое время они сидели молча, потом Бет прошептала Херби:

— Сейчас я сделаю вид, что мне стало плохо, пусть Ла Гутин подзовет охранника.

Херби поморщился.

— Мы уже обсуждали это, дорогуша, — проговорил он. — Что, если нам с Ла Гутином не удастся схватить его? Или он успеет выстрелить? Нет, дорог…

— Заткнись, ублюдок, — прошипела миссис Моргенсон. — Делай, что говорю.

С этими словами она застонала и переползла в самый темный угол, где сняла шляпку. Казалось, от внезапного приступа желудочных колик женщина лишилась рассудка, иначе бы зачем ей пришла в голову мысль портить оригинальную брошь, украшавшую ее головной убор? Ла Гутин, выслушав просьбу Херби, кивнул и улыбнулся.

— Сначала вы орите как можно заполошнее, — сказал он. — А уж потом я объясню причину по-русски.

И Херби покорно завопил:

— Эй, вы! Мужчина… мистер… эй, как вас там? Женщине плохо, черт вас возьми!

Осыпав его ругательствами, охранник подошел.

— Чего надо? — сердито поинтересовался он.

Сделав Херби знак помолчать, Пьер как можно вежливее проговорил:

— Эта дама — подруга этого господина. Ей стало плохо, мы не знаем, что с ней, свяжитесь с вашим начальством, нельзя же бросить ее на произвол судьбы? Пусть пришлют врача или хотя бы дадут какое-нибудь обезболивающее.

— Что с ней?

— Посмотрите сами, — предложил француз.

— Отойдите в сторону, — приказал охранник и, когда мужчины отодвинулись, приблизился к решетке и заглянул в глубину клетки. — Эй, мадам… — проговорил он. — Как тебя там, чё с тобой? — Он почесал затылок: — Хау, хау… Хау ю ду… — Внезапно он глупо улыбнулся и протараторил: — Хау ду ю ду?

Бет резко повернулась, пружинисто вскочила и хищно улыбнулась.

— Замечательно! — произнесла она, бросая колючку.

Парень дернулся и начал заваливаться на бок, смертоносный шип воткнулся ему прямо в щеку.

— Хватайте его, идиоты, пока он не упал! — закричала Моргенсон мужчинам по-английски. — Отберите у него ключи!

Француз, ожидавший от Бет любых фокусов, мгновением раньше бросился к охраннику и уцепился за полу его кожаной куртки. Парень свалился прямо у решетки, и Пьер, достав ключи, быстро справился с замком. Они вышли из тесного бокса. Ла Гутин, нехорошо усмехаясь, снял куртку и перекинул ее через руку.

— А я? А мне? — взволновался мужичок-сообщник.

— Держи! — Контрактер швырнул ему связку.

— Ура! — воскликнул Джейк, который так и не понял, что произошло — с чего это грохнулся здоровяк охранник? — Мы спасены!

— Еще нет, — покачал головой Ла Гутин.

— Прощайте, мальчики! — Голос миссис Морген-сон прозвенел, будто взмыв под бетонный потолок подвала.

— Что она делает?! — воскликнул американец, поворачивая к Пьеру полные детского недоумения глаза.

— На пол, придурок! — только и успел крикнуть француз, дав Херби пинка под зад. Сделал он это в самый подходящий момент — смертоносная колючка пролетела в нескольких сантиметрах от уха Джейка, который все-таки потерял равновесие и неуклюже упал на пол, против воли выполнив приказ француза и… сохранив себе жизнь.

— Ах ты… — зашипела Бет и метнула колючку, целясь в лицо Пьера.

Однако он, взмахнув курткой, как матадор мулетой, отразил смертоносный шип. Бет остановилась, казалось, она была готова прыгнуть на Ла Гутина и выцарапать ему глаза. Понимая, что без колючек (а их она решила приберечь и подготовила ровно три — по одной для охранника и бывших сокамерников) справиться с сильным мужчиной ей не удастся, американка, изрыгая проклятия, побежала прочь.

Ла Гутин надел куртку и поднял автомат охранника. Как раз в это время из клетки вышел старичок.

— Что это она? — спросил он француза с опаской. Тот покосился в сторону все еще лежавшего на полу Херби.

— Семейная ссора, — объяснил Пьер.

— А-а-а… — протянул мужичок. — Ясно дело…

Он хотел добавить что-то еще, но не успел — как раз в эту минуту сверху донесся приглушенный, но все же различимый треск пулеметных очередей.

Глава 121

Рокеры не пожелали вести правильную осаду, а предпочли применить тактику устрашения, тем более что поначалу братва, охранявшая резиденцию директора «Ундины», не предприняла в отношении мотоциклистов решительных мер. Сначала угроза со стороны рокеров представлялась смехотворной, теперь полку их прибыло: «конный парк» мстителей насчитывал более сорока машин, несших на своих спинах полсотни закованных в черные кожаные доспехи воинственно настроенных молодых людей и юных дев-воительниц.

Байкеры на сей раз представляли собой внушительную силу, тем более что людские ресурсы осажденных были куда скромнее — менее двух десятков мужчин, способных носить оружие, включая самого шефа. Правда, оружия этого у них имелось с избытком, в то время как у рокеров на всех едва ли набралось бы полдюжины стволов, в основном ружейных обрезов. Впрочем, стрелять пока вроде бы никто и не собирался.

Никто… Кроме зятя Дмитрия Кирсанова. «Геночка Глебов нашел пулемет, больше в деревне никто не живет».

— Ворюгу нам отдайте, и мы свалим, — отвечали байкеры на предложение мотать куда подальше. — Он у вас спрятался. Пока не выйдет, все равно не уйдем. Подпалим вас.

— Валите, парни, валите, — отвечали стражи у ворот. — А то и до беды недалеко.

Мотоциклисты только пугали, никаких подручных средств, пригодных для выполнения угрозы, у них не было, они лишь раздражали охранников ревом моторов и ослепляли их лучами десятков фар. Так продолжалось до тех пор, пока на арену разгоравшегося конфликта не вернулся Глебов. Может, еще и обошлось бы, но…

— Вора сюда! — требовали парни в кожанках, иссеченных рубцами серебряных «молний». — Живо.

Вновь взревели мотоциклетные движки, ярче вспыхнули фары.

— Эй, козлы вонючие! — раздалось из-за ворот. — Не меня ищете? Так вот он я, берите!

Даже коллеги не сразу заметили, как и откуда появился их товарищ, украшенный, подобно революционному матросу семнадцатого года, Андреевским крестом пулеметных лент. Бескозырки у Глебова не было, зато в руках, что куда хуже, оказался пулемет, которым славный парень Гена не замедлил воспользоваться, открыв ураганный огонь поверх голов байкеров. Те немедленно бросились наутек, оставив часть товарищей на изрытой шинами их машин земле у ворот. Нет, трупов не было, просто некоторые мотоциклисты в спешке кинулись так резво разворачиваться, что попадали вместе со своими «конями». Теперь эти бедолаги под смех и улюлюканье охраны поднимали байки и с позором удирали.

Товарищам выходка Глебова пришлась по сердцу: мотоциклисты их достали, теперь же появилась надежда, что они уедут. Бывший работник органов правопорядка поймал на себе несколько одобрительных и даже восхищенных взглядов. Он почувствовал себя счастливым, но… как всегда, ненадолго.

Распахнулось окно, и оттуда донесся вопль Изборского:

— Прекратить! Вы что, ох…ели?! Немедленно прекратить! — Шеф повернулся к помощнику и уже гораздо тише, но не с меньшим раздражением приказал: — Заткни их!

Теперь в окно высунулся Кирсанов и обратился к братве, которую с такого расстояния видеть не мог, приблизительно с тем же требованием, что и директор «Ундины». Стрельба прекратилась, но лишь потому, что Глебов перезаряжал пулемет. Ему непременно хотелось еще раз сорвать аплодисменты.

— Знаешь что, Митя, — проговорил вдруг очень тихим голосом Изборский, когда пулемет загавкал вновь. — Похоже, надо подчистить за собой. Иди-ка в подвальчик… Ты меня понял?

Кирсанов подчинился очень неохотно, и, когда он ушел, Аркадий Афанасьевич задумался.

«Нет, старик, — сказал он себе. — Распорядителя кредитов при богатой наследнице из тебя, похоже, не получится. Придется переквалифицироваться… хм… в управдомы».

В эту секунду он решился. Набрав код сейфа, Изборский отпер его и принялся загружать в довольно вместительную сумку пачки стодолларовых банкнотов и компромат — видеокассеты с записями процедур умерщвления и захоронения несчастных, лишившихся жизни из-за квартир.

«Пятнадцати минут хватит? — спросил он себя и защелкал кнопками устройства, расположенного прямо в сейфе. Когда истекут установленные минуты, таймер приведет в действие детонаторы взрывного устройства, и вся дача благополучно взлетит на воздух. — Вот так!»

— Вот так, господа, — вслух проговорил директор «Ундины». — Через четверть часика ка-а-ак бу-бухнет! Ка-а-к ба-бахнет! А мы уж будем далеко…

Последние слова Изборский буквально пропел, наслаждаясь своей изобретательностью и умом, а самое главное — хитростью и умением просчитывать наперед любые, даже самые сложные партии. Он запер сейф и повернулся, чтобы уходить, но буквально остолбенел: в нескольких шагах, направив ему в грудь сразу два пистолета, стояла Лиза Батурина.

— Стоять, — приказала она. — Поставьте сумку и откройте сейф.

— Там ничего не осталось, голубушка, — залебезил Аркадий Афанасьевич. — Я взял деньги… некоторые вещи… Вам же это не нужно, вы и так богаты, а у меня всего-то пара миллиончиков. Понимаете, бизнесмену везде приходится платить…

— Какого черта вы похитили меня и моего брата? Что, чужие денежки покоя не дают? — резко спросила девушка.

Изборский вновь понес какую-то чушь насчет того, что никто Лизу не похищал, вернее, не собирался, просто тупые помощники неправильно выполнили приказание. Девушка, окутанная магией его болтовни, начала было вязнуть в заумных льстивых фразах.

— А ну заткнись! — оборвав «песню» Изборского на полуслове, закричала она. — Делать, что сказано!

Директор «Ундины» замолчал и поставил сумку, но выполнять вторую часть приказания не спешил.

— Открывай сама!

— Я выстрелю!

— Не выстрелишь, — покачал головой Изборский. Ему определенно хотелось, чтобы Лиза, занявшись замком, выпустила из рук оружие, тогда он мог бы успеть воспользоваться пистолетом, который ей неминуемо пришлось бы положить на стол.

Девушка понимала, что не сумеет убить человека. Это раунд остался за директором «Ундины».

— Я не знаю кода, — последний раз слабо возразила она.

— Я скажу, — пообещал Изборский, отходя от сейфа в сторону, куда дулом боевого пистолета (оружия Карасева) указала ему Лиза. — Только открывать его надо двумя руками. Двойка — большое колесико, тройка — маленькое. Восьмерка — опять маленькое, потом девятка и шестерка — большое.

Лиза очень внимательно набрала комбинацию, но огромный ящик не открылся. Она пристально посмотрела на Изборского, тот так и не решился проделать трюк с пистолетом: слишком уж далеко находилось оружие, он мог не успеть.

— Я ошибся, — проговорил он. — Все так, только тройка — большое колесико.

— Подумайте хорошенько, — голосом, не обещавшим ничего хорошего, предложила девушка. — Если опять ошибетесь, я прострелю вам ногу.

— Я не вру! — взвизгнул Изборский, почувствовавший, что на сей раз Лиза может сдержать обещание.

Она набрала код и посмотрела на директора «Ундины». Раздался щелчок. Глаза Изборского как бы говорили: «Вот видишь! Я не наврал, не стреляй». И все-таки странно устроены некоторые люди: Лизе можно было соврать девять раз, а на десятый сказать правду, и она… она переставала считать человека лжецом.

Девушка открыла сейф и всего на секунду, на одно лишнее мгновение дольше чем надо задержала свой взгляд на диковинной машинке с желтыми и красными светодиодами и с зеленым четырехзначным, постоянно убывавшим числом, высвеченном на дисплее. Тринадцать тридцать четыре, тринадцать тридцать три, тринадцать трид…

Изборский атаковал, он не стал рисковать, пытаясь вооружиться «дробовичком», который Лиза действительно положила на стол. Он просто бросился на Лизу и вырвал у нее боевой пистолет. Из револьвера девушка выстрелить все же успела, истратив последний патрон без всякой пользы. Более того, выстрел привлек внимание Лапши, который немедленно и заглянул в кабинет шефа, чтобы выяснить, что же не в порядке?

— Запри ее где-нибудь! — приказал Изборский охраннику. — А потом… м-м-м… пришли-ка ко мне Глебова! — Давать взбучку стрелку шеф не собирался, просто желал избежать ненужных подозрений со стороны охранника, так как Лиза беспрестанно кричала про бомбу в сейфе. — Хотя нет… — Аркадий Афанасьевич передумал. — Запрешь ее в котельной и скорее возвращайся, я попрошу тебя отнести вот эту сумку в… в другое место.

Когда охранник уволок Лизу, Изборский захлопнул дверку сейфа.

— Уф, — вздохнул он, вытирая пот со лба. — Слава те Господи, пронесло! А теперь — ноги!

Глава 122

Глебов бездумно расстрелял все патроны, рыхля территорию перед воротами, и не только не снискал новой славы, а утратил даже ту, которую приобрел.

— Хорош, Геша! — одернули его. — Не на войне! Все уже свалили давно.

Но рокеры не свалили, как того бы хотелось обитателям роскошной дачи. Они лишь сменили тактику и стали агрессивнее.

Теперь они разгонялись, на бешеной скорости парами и тройками проносились мимо ворот и бросали в сад самодельные зажигательные снаряды, технология изготовления которых поражала своей простотой. В ход шел самый примитивный материал. К длинным толстым шнуркам от ботинок привязывались небольшие камни, которые, в свою очередь, обматывались промасленными тряпками. Потом пассажир байкера раскручивал это орудие у себя над головой и в нужный момент отпускал конец шнурка. Некоторые из особенно лихих водителей прикрывали своих «хвостовых стрелков» ружейным огнем. Особый успех имела ракетница, от выпущенного из нее заряда едва не загорелось трехэтажное здание виллы.

Охранники растерялись, самый решительный из них — Гена Глебов, истратив боезапас пулемета, как-то сник. Остальные, не получив приказ отстреливаться, послали гонца к начальству, чтобы задать главный национальный вопрос: «Что делать?» К своему удивлению, посланный не обнаружил ни босса, ни главного его помощника.

Кирсанов с двумя подручными угодил в до слез нелепую ситуацию. Они спустились в подвал и прошли в помещение тюрьмы, но едва успели переступить ее порог и обнаружить, что мочить-то, собственно говоря, и некого, как сами оказались в западне. Гнусный старикашка — инициатор побега после ухода товарищей по несчастью — задержался. Услышав шаги, он затаился у косяка и, увидев продефилировавшего мимо Кирсанова, чуть было не лишился чувств, но вовремя опомнился. Он выскользнул из бетонного мешка и захлопнул дверь. Сработал электронный кодовый замок, отпиравшийся только снаружи. Когда охранники дежурили в помещении, они обычно ставили его на предохранитель, а уж если случалась неприятность и кто-нибудь из них оказывался заперт, он звонил в караульное помещение по телефону.

Именно к телефону и бросился Кирсанов, сообразив, что оказался в западне. Каково же было удивление Дмитрия Антоновича, когда он обнаружил на месте аппарата только проводки да розетку. Старикан и задержался в ужасной тюрьме, чтобы поживиться единственным находившимся там ценным предметом. Он понимал, что свобода свободой, но и есть надо, и стакан «портяшки» на что-то купить… А так — загнал добычу по дешевке, хоть на первые дни копейка есть, а там, как жизнь повернет.

Глава 123

— Не упирайся, сука! — зашипел охранник, замахиваясь на Лизу рукой, в которой сжимал связку ключей. — Пришибу!

Лапша вновь попытался вставить ключ в замочную скважину. Он отказался от мысли точно выполнить приказ шефа, решив, что до котельной разбуянившуюся арестантку дотащить не сможет. Она то и дело вопила про какую-то бомбу, обзывая Лапшу безмозглым кретином, идиотом, придурком и пособником тирана. Теперь Толя, найдя подходящую комнату, пытался отпереть ее с помощью имевшегося у него ключа. Ключ не подходил, что само по себе для Лапши особой проблемы бы не составило, если бы не Лиза. Она очень и очень мешала Толе, он даже несколько раз несильно стукнул ее, но это не помогало.

— Ща пришибу! — завопил он на Лизу после очередной неудачной попытки попасть в комнату и покончить наконец с неприятным заданием. — В натуре, урою!

Однако Лиза напрочь утратила страх, она рванулась, и Лапша, выронив ключ, нагнулся за ним. При этом охранник немного ослабил хватку, и девушке удалось освободиться. Она побежала по коридору куда глаза глядят, понимая, что если ее не догонит Лапша, то, оказавшись в холле с бассейном, она непременно попадет в руки находившихся там охранников. Но, несмотря ни на что, ее не оставляла надежда на спасение. Должны же они понять, что надо прежде всего обезвредить мину?

Лизе удалось обогнать Лапшу на несколько метров, но тут, как назло, впереди показался здоровенный парень в камуфляже. Это был Чугрей, Лиза сразу узнала его. Увидев беглянку, он немедленно бросился ей навстречу. Она резко повернула и помчалась в обратном направлении, угодив прямо в объятия Лапши, предусмотрительно расставившего руки едва ли не на всю ширину коридора.

Лапша схватил ее, и она, почувствовав, как захрустели ее кости, издала какой-то мышиный писк.

Внезапно что-то произошло, Лапша обмяк, разжал руки и тяжело рухнул на устланный ковром пол. Но опасность не миновала, сзади ее догонял Чугрей, а впереди… Впереди стояла Элизабет Моргенсон, лицо которой искажала улыбка злобного торжества. Лиза растерянно взглянула на упавшего к ее ногам охранника, увидела его остекленевшие глаза и поняла, что медлить нельзя.

Она круто повернулась и помчалась обратно — Чугрей защитит ее от рыжей ведьмы! О том, что будет дальше, подумать она не успела. Чугрей, гнусно улыбаясь, остановился и так же, как только что Лапша, раскинул руки, приготовившись схватить Лизу, но она вдруг споткнулась и растянулась на полу, а ядовитая стрелка, брошенная американкой, вонзилась в шею бандита. Он без стона рухнул на пол, едва не придавив Лизу. Девушка, чудом вывернувшись и проделав некоторый путь на четвереньках, вскочила и вновь попыталась спастись от неминуемой гибели.

— Проклятая сука! — закричала Моргенсон, доставая из шляпки последний шип. — Проклятая сука! Я достану тебя! — От волнения она сделала неловкое движение и уронила свое смертоносное оружие. — Дерьмо! Дерьмо! О, проклятье!

Шип отлетел в сторону, и Бет тотчас же нашла другое решение. Она подняла автомат одного из охранников и лихо передернула затвор. Но когда обезумевшая претендентка на наследство спустила курок, Лиза уже находилась довольно далеко, и пули, вспоров штукатурку стены коридора и пробив в нескольких местах ковровую дорожку, не причинили девушке никакого вреда.

Она благополучно добежала до холла с фонтаном. Только тут она поняла, что на улице происходит настоящее побоище, как будто бы по мановению палочки злого волшебника дача и прилегавшая к ней местность оказались перенесенными куда-нибудь в окрестности Гудермеса. Лиза метнулась к какой-то двери, надеясь найти укрытие, но в холл тотчас же вбежал человек в камуфляже.

— Стой! — закричал он, вскидывая автомат, и Лиза бросилась на пол, прячась за розовым мрамором бортика фонтана. — Стоять! — завопил охранник на сей раз куда требовательнее. — Брось автомат, сука!

Последнее предупреждение, вне всякого сомнения, относилось уже к Бет. Но только полный идиот мог осмелиться в ту минуту встать между миссис Морген-сон и наследством графини Батори. Охранник же не знал о настроениях, владевших американкой. Подобная неосведомленность сослужила ему скверную службу, он всего лишь на долю секунды опоздал с выстрелом. Бет опередила его, и охранник рухнул как подкошенный.

Противный, жалкий кроличий страх окутал сознание и тело Лизы: видя, кто стал победителем в поединке, она не решалась встать из-за бортика, понимая, что все равно не избежит смерти. Она надеялась на чудо. Но разве можно на него надеяться?

— Встать! — словно бы выплевывая слова, процедила сквозь зубы Бет. — Игра окончена, сука!

Не глядя в страшное жерло-форсунку автомата, стараясь унять дрожь в коленках и сдержать подкатившую к горлу тошноту, Лиза начала медленно подниматься.

Глава 124

Командующий операцией по освобождению захваченных террористами заложников рядовой Суворов, как и полагается настоящему стратегу, учел все, даже направление ветра и скорость бега пьяных товарищей (сам Александр Васильевич спиртного не употреблял). Намереваясь покончить с делом одним решительным ударом, он вместе с тем предусмотрел и возможность ведения боевых действий на два фронта — рокеры и… террористы, принимая терминологию, предложенную прапорщиком Диденко, а также и возможную необходимость планомерной осады.

Через майора Каликина Суворов распорядился взять с собой шанцевый инструмент (то есть лопаты — это, если придется рыть подкопы и… окапываться), а также лестницы (на случай решительного штурма, который он намеревался предпринять, только если первая атака будет отбита и последующие переговоры ничего не дадут).

Первому БТР, вытолканному добровольцами, предстояло сыграть роль тарана, то есть разрушить ворота. Его Суворов предполагал докатить до территории дачи — благо дорога шла под уклон, — а потом, наведя на цель, отпустить. Второй вытолкали для того, чтобы поддерживать атакующих огнем. В башню бронетранспортера залез сам вдохновитель предприятия прапорщик Диденко. Только он, Заварзин и Каликин имели настоящие патроны. Рядовому и сержантскому составу обломилось лишь по два рожка холостых.

Андрея поразили темпы и слаженность, с которой действовали все участники операции. Он даже испытал нечто вроде гордости за нашу армию — могут же, когда хотят! К слову сказать, количество добровольцев очень скоро возросло до двух сотен, однако от их помощи Александр Васильевич отказался, ссылаясь на завет древнего тезки: воевать не числом, а умением.

И все бы ничего. Чем черт не шутит? А вдруг пришлось бы заносить ночное сентябрьское дело в окрестностях Москвы в мировые анналы военной стратегии наряду с операцией «Буря в пустыне» — «Буря в лесу»? Чем не название, а? — если бы не… человеческий фактор.

БТР как нельзя лучше выполнил возложенную на него функцию: своротил ворота, едва не придавив двух охранников и доехав при этом чуть ли не до самого крыльца здания. Вторая машина остановилась, и Диденко нажал на гашетку пулемета, с упоением разнося шифер крыши. Сейчас бы услышать зычное суворовское «На штурм!», «На слом!» и ринуться «чудо-богатырям» в образовавшуюся брешь, чтобы разом довершить успех. Но не тут-то было!

Вот так просто? Нет, это не по-русски! А рокеры? Они, на свою беду, оказались поблизости, и «чудо-богатыри» рядового Суворова, как собака за кошкой, устремились за ними. Впрочем, зоологическое сравнение в данном случае не вполне оправданно. Байкеры в первый момент бросились наутек, но потом вернулись, сообразив, что противник не только уступает им численностью, но к тому же и не вооружен — автоматная стрельба по известным причинам никому вреда причинить не могла, а потому вскоре прекратилась. Разогнавшуюся пехоту принялась атаковать «тяжелая кавалерия», рыцари в черных кожаных доспехах. У них ведь тоже нынче выдалась веселая ночка: воинственные мотоциклисты не забывали за делом промочить горло, а кто и травки покурить, поэтому, едва они заметили, что одолевают, настроение у них тотчас же улучшилось.

Они так увлеклись, что опрометчиво не обратили внимания на зычное «Наших бьют!!!», девятым валом катившееся к месту сражения, и слишком поздно заметили толпу солдат, спешивших на помощь товарищам.

Заварзин, Каликин и Диденко первыми ринулись в пробитую бронетранспортером брешь, наивно полагая, что за спиной у них чуть ли не целый взвод. Сцепившись с охранниками, они не сразу поняли, что за ними последовало едва ли пятеро солдат, да и то трое из них немедленно повернули к месту куда более соблазнительной свалки с мотоциклистами.

Заварзин сражался как лев, разбивая лица прикладом, нанося разящие удары дулом в самые уязвимые места противников. И все же Андрей продвигался слишком медленно, ему пришлось задержаться в своем продвижении, чтобы прийти на выручку Суворову, который оказался куда лучшим стратегом, чем бойцом. Огрев по затылку рыжего мужика, прижавшего рядового к земле, Заварзин помчался дальше.

В этот момент в холле загрохотали выстрелы.

Глава 125

Приняв решение, Изборский действовал с достойной восхищения оперативностью. Он спустился в подвал, но не в ту его часть, в которой сидели «попавшие в плен» Кирсанов и его помощники. Аркадий Афанасьевич оказался в отдельном боксе, через стенку от тюрьмы, там, где находился, ожидая своего часа, гордый джип «мицубиси». Там же оказался и водитель, Алексей Клебанов — хмурый высокий парняга, почти никогда не снимавший черного драпового кепаря и неизменно поднимавший воротник куртки, отчего его сутулость делалась еще заметнее.

«Везение — это не манна небесная, — частенько говаривал Аркадий Афанасьевич. — Везение — это результат правильных действий, предпринятых индивидуумом на верно выбранном пути к достижению цели».

Всю жизнь талантливый бизнесмен находил подтверждения этой мудрости.

— Чё там, Аркадий Афанасьевич? — спросил обеспокоенный стрельбой водитель.

— Глебов — псих ненормальный — в мотоциклистов стреляет, — сердито ответил Изборский. — Устроил себе тир, понимаешь… Вот что, Леша, мне надо срочно выехать… А… рокеры эти чертовы мешают!

Байкеры, в массе своей сосредоточенные у главного входа, все же нет-нет да отправляли дозоры вокруг дачи, очевидно надеясь, что у похитителя байка сдадут нервы и он ударится в бега, перебравшись через ограду или воспользовавшись задними воротами. В этом случае они вполне могли принять Изборского за своего обидчика и воспрепятствовать его выезду, а он, по понятным причинам, не хотел никаких проволочек на своем пути к спасению. План директора «Ундины» выглядел просто: Клебанов открывал ворота, потом возвращался и садился за руль. Босс же располагался на заднем сиденье и выставлял в каждое из окошек по стволу. Оружие он собирался пустить в ход только в крайнем случае.

Пока Клебанов ходил к воротам, Изборский приготовил два автомата и выгнал машину из подземного бокса. Завидев приближавшегося водителя, Аркадий Афанасьевич перебрался на заднее сиденье.

— Все в порядке? — спросил он Клебанова.

— Угу, — ответил немногословный шофер, садясь в автомобиль.

— Поехали.

План чуть было не провалился. Открытые ворота привлекли внимание рокерского патруля. Пришлось Изборскому пострелять, а Клебанову поднажать на газ, благо мощная машина не подвела. Кинувшиеся было вдогонку мотоциклисты скоро отстали, опасаясь схлопотать пулю, и через десять минут «мицубиси» выехал на асфальтовую дорогу, а еще минут через пятнадцать Аркадий Афанасьевич, заметив огромную лужу, образовавшуюся в кювете вдоль шоссе, попросил водителя притормозить. Тот остановился.

Осторожный Изборский протер рукояти автоматов и, выбросив их в воду, вернулся в джип.

— Ну вот, — проговорил он и вздохнул с облегчением, поудобнее устраиваясь на сиденье. — Теперь все в порядке. Поехали.

— Еще не все, — проговорил водитель, поворачиваясь к шефу.

— Что? — встрепенулся тот. — Чт-то… такое?

Увидев у себя прямо перед носом короткое рыло автомата «узи», Изборский вскинул голову и похолодел. Глаза в глаза, кривя губы в не предвещавшей ничего хорошего улыбке, на него смотрел… Ла Гутин.

Долго слушать сладкоречивые пассажи директора «Ундины» киллер на стал — залепил ему рот найденным в бардачке скотчем, затем спеленал синтетическим автомобильным тросом, буквально превратив в кокон, после чего устроил на полу между передними и задними сиденьями, лишив несчастного возможности шевелиться.

— Я не ограблю вас, старина, — пообещал Ла Гутин, доставая из сумки деньги. — Всего сто тысяч долларов. Этого будет достаточно для старого солдата. Я заслужил их, приятель. Столько раз я рисковал своей жизнью, и все напрасно. На сей раз я не промажу. Будьте покойны, друг мой, я с пользой потрачу ваши денежки, открою небольшую пивную в одном из маленьких городков где-нибудь близ Бордо или Марселя. Может быть, даже женюсь на сдобной вдовушке из Прованса. Буду стоять за стойкой, наливать фермерам и проезжающим дальнобойщикам пиво и вспоминать вас добрым словом… Я не стану убивать вас, старина, поверьте. Я не собираюсь так жестоко мстить вам за малоприятные минуты, проведенные в вашем холодном подвале…

Ла Гутин полностью сдержал слово. Шел шестой час утра, когда он припарковал джип возле одного из отделений милиции и, попрощавшись с хозяином машины, вышел, спеша уйти подальше.

Он поймал такси на широком проспекте и, бросив водителю: «В Шереметьево-2», смежил усталые веки и забылся сном. В карманах его лежал паспорт Жака-Антуана Марслена Бише и десять тугих пачек стодолларовых купюр. Ла Гутину снились русские березки, которыми он в спешке и суете так и не успел полюбоваться. Сожалел ли он об этом? Нет. Нет, хотя и знал, что больше уж ему не суждено побывать на земле предков.

Полуобезумевшего Изборского, совершенно мокрого, умиравшего от жажды, голода и бессильной злобы, работники милиции, заинтересовавшиеся наконец стоявшей у отделения машиной, извлекли из джипа только через двое суток. Кто-то, на счастье директора «Ундины», решил, что в «мицубиси» может оказаться взрывчатка. Так, благодаря бдительности сотрудников правоохранительных органов была спасена жизнь еще одного, хотя и отнюдь не законопослушного, но все же гражданина нашей Родины.

Впрочем, случилось все это лишь через два дня. Между тем события бурной ночки далеко еще не были исчерпаны…

Глава 126

— Слава Богу, мы встретились. — Бет улыбнулась, поглаживая металл спускового крючка подушечкой холеного пальчика. — И слава Богу, теперь попрощаемся, сука!

Услышав всплеск воды, Лиза резко повернула голову. Доля секунды отделяла американку от выстрела, но… палец ее замер на курке. Прямо из бассейна, точно чудовище из глубин морских, вынырнул мокрый человек с посиневшими от холода щеками и безумным взглядом, державший в вытянутых руках пистолет.

— Брось оружие! — по-английски крикнул он, выплевывая трубочку для коктейля.

— Сдохни! — Миссис Моргенсон резко повернулась и выстрелила. Прогремела очередь, пули взбили фонтанчики воды. Однако ни одна из них не задела мужчину. Он нажал на курок почти одновременно с Бет.

Она дернулась и упала на пол. Стрелявший, постояв секунду-другую, начал опускать руки, сжимавшие пистолет, а потом и вовсе бросил его в воду.

— Она мертва? — спросил он с ужасом.

Лиза повернулась к американской претендентке и с сомнением проговорила:

— Н-не знаю…

— Я убил ее? — жалобно спросил Лизин спаситель и повторил уже с утвердительной интонацией: — Я убил ее! О, лучше бы я умер!

Сказав, а вернее, выкрикнув последние слова, мужчина довольно проворно приблизился к бордюру и выскочил из бассейна. Струи кобальтовой воды полились на мраморный пол.

— Боб? — проговорила Лиза, она с трудом узнала в безумце симпатичного парня, Роберта Гарриса, американского адвоката и… преступника. — Мистер Гаррис?

— Лучше бы я умер! — тупо повторил он. — Меня теперь посадят в ледяную русскую ка-та-лаж-ку! Лучше бы я умер!

Повторив эти слова в третий раз, Гаррис помчался по коридору, невзирая на настойчивые просьбы Лизы остановиться. Девушка не знала, что делать: догнать адвоката? Как-никак он спас ее от неминуемой смерти. Но… он же убийца Светы и…

«Он пытался отравить меня и Славика. Все правильно, ведь Славик видел убийцу… То есть его — Гарриса… Но зачем же тогда?.. — Лиза чувствовала, как несмазанными подшипниками скрипят, ворочаясь в голове, мозги. — Ничего не понимаю… — Тут девушку осенило: — Он просто промахнулся! Ведь он с самого начала действовал в интересах этой американки… Вот почему он так расстроился!»

— Умираю… — произнесла Бет и пошевелилась.

В эту секунду дверь с грохотом отворилась, и в холл влетел Заварзин, грязный, в разорванной одежде, со ссадинами на щеках.

— Лизка! — завопил он так, точно увидел ожившую покойницу. — Лизка!

Детектив бросился к своей подопечной и заключил ее в объятия, то и дело повторяя ее имя. Девушка уронила голову ему на грудь. Ей вдруг стало так хорошо, тепло и уютно… В глазах у нее потемнело, и она поняла, как устала. Андрей встрепенулся.

— Что такое? — произнес он, опасливо озираясь вокруг.

Лиза подняла голову и увидела… Она ничего не увидела, вокруг царил полный мрак.

— Свет погас! — воскликнул Заварзин, становясь напряженным, как кошка перед прыжком. — Что это может быть?!

— Эй, Андрюха! — раздался со стороны крыльца веселый пьяный голос. — Где ты там?

— Саня? — откликнулся Заварзин. — Каликин?

— Ну, еж твою двадцать!

— Кто это? — настороженно поинтересовалась Лиза, щурясь от света фонарика, бившего в лицо.

— Вот, фонарик подобрал, — сообщил человек в кителе прапорщика, отводя в сторону луч. — Тут какой-то псих на ограду кинулся, а она же под током… Вот и замкнуло…

— Саша! — всплеснул руками девушка. — Боже мой!

Однако она сразу успокоилась, сообразив, что, если бы брата постигла такая страшная участь, свет бы погас значительно раньше, да и охрана бы уже давно обнаружила его тело.

Впрочем, Лизины волнения улеглись лишь на секунду.

— Гаррис! — вскричала она. — Я так и знала! Он сказал, что ни за что не пойдет в тюрьму! Он покончил с собой!

— Какой Гаррис? Ты чего? — поразился Заварзин. — Он-то откуда здесь взялся?

— Он спас меня! — с возбуждением начала Лиза. — Она, Бет, я хочу сказать, напала на меня, когда… О Боже! Скорее отсюда, здесь сейчас все взорвется! — Девушка бросилась к выходу, едва не сбив с ног Каликина. — Ой, нет! Там же люди! — Она резко остановилась. — Мы должны разминировать бомбу! Скорее, за мной! Она в сейфе!

Ничего не понимавшие мужчины покорно побежали за девушкой.

— Объясни все же… — начал было Андрей, но Лиза оборвала его:

— Некогда! Он поставил таймер на пятнадцать минут! Я сама видела: тринадцать тридцать пять, тридцать четыре… три… — запыхавшись, повторяла она. — Скорее, это должно быть здесь.

Лизе не верилось, что с того момента, как Изборский бросился на нее, прошло всего несколько минут, казалось, все это продолжалось целую вечность. А что, если они опоздали? И сейчас равнодушный ко всему таймер отсчитывает последние секунды их жизни: пять, четыре, три, два, один…

— Вот эта комната! — Лиза решительно толкнула дверь, та не подалась. — Выбейте ее! Вынесите эту дверь!

На такое предложение Каликин тотчас же откликнулся, его натиска дверь не выдержала, и вся троица во главе с Лизой ввалилась в помещение.

— Стоп! — Девушка оторопело завертела головой. — Посветите же!

Однако освещения хватало и без фонаря; окно комнаты выходило на сторону главных ворот, невдалеке от которых стоял БТР, а из его башни прапорщик Диденко, видимо полагая, что прикрывает боевых товарищей, вел трассирующими пулями почти непрерывный огонь по крыше, вернее, по тому, что от нее осталось. Внезапно пулемет смолк. Стало темнее. Но они уже успели понять, что Лиза привела их не в ту комнату, поскольку в этой никакого сейфа не было.

— Но здесь же… — начала она и осеклась. — Здесь и дивана нет. Пошли отсюда!

Мужчины переглянулись.

— Хотелось бы напомнить, что мы сюда не спать пришли, — не без желчи произнес Заварзин.

Лиза так сверкнула глазами в темноте, что Андрей предпочел не продолжать.

— Вот здесь! — с уверенностью заявила девушка, когда они остановились перед входом в следующую комнату. — Выбивайте!

После трех ударов майора дверь слетела с петель.

— И здесь нет…

— Чего? Дивана?

— Сейфа! Черт!.. Тут темнотища…

— Может, подождем, когда мина сработает? — спросил детектив. — Тогда уж точно станет ясно, какую дверь выносить. Правда, в этом уже не будет необходимости.

Лиза не удостоила его ответом.

— Вот! — закричала она через секунду, вбегая в распахнувшуюся от легкого толчка дверь. — Вот здесь! Я вспомнила, там было не заперто!

— Выходит, Саня, ты напрасно старался, — сделал вывод Заварзин.

— Вот он! Вот! — закричала Лиза. — Светите сюда!

Каликин повиновался.

— Двойка — большое колесико, тройка — маленькое… — смело начала Лиза. — Стоп, стоп, стоп… Тройка — большое… Восьмерка — маленькое или большое? Потом девятка и шестерка — большое.

— Все большое, что ли? — с недоверием спросил майор. — Тогда на кой черт второе колесо?

— Нет! — Лиза отмахнулась от него, как от назойливой мухи. — Девятка — маленькое, а шестерка… большое, — произнесла она уже совсем неуверенно. Ловя на себе насмешливые взгляды, она готова была кричать от злости — не понимают, грубые животные! Им бы только потешаться. Не верят они, что ли, в бомбу? — Вы меня запутали! — закричала девушка. — Не мешайте думать! Или все взлетим на воздух!

Мужчин подобная угроза только позабавила. Заварзин многозначительно хмыкнул.

— Я бы выпил чего-нибудь, — признался майор. — По крайней мере, не так обидно будет помирать. На, Андрюха, свети, а я пойду пошукаю. Солидное помещение, тут обязательно бар должен быть…

«Двойка — большое колесико, тройка — маленькое… — лихорадочно вспоминала Лиза. Цифры в голове у нее все больше и больше путались. — Стоп, стоп, стоп… Двойка, тройка, восьмерка, девятка, шестерка, это точно, и цифры те, и последовательность верная… Только вот когда какие колесики?! Маленькое колесико использовалось один раз! В середине. Все правильно!»

— Нашел! — радостно возвестил майор. — Коньячку желаете?

Лиза, не обращая на него внимания, решительно набрала код. Раздался щелчок. Она победно посмотрела на Заварзина и распахнула дверку сейфа. Темнота!

Детектив захохотал, как показалось Лизе, с некоторым с облегчением.

— А где же… — проговорила она, чуть не плача. — Тут огоньки были… Желтенькие… И зелененькие…

— Не плачь, детка, — с притворным сочувствием проговорил Андрей. — Тебя вылечат и меня вылечат… Налей-ка нам, Санек.

— Замолчи! — закричала Лиза и затопала ногами. — Замолчи. Оно тут! Дай сюда фонарь! — Она посветила внутрь сейфа и с запальчивостью ярого спорщика закричала: — Вот оно! Вот, только не светится!

Заварзин посмотрел туда, куда указывала сделавшаяся не на шутку воинственной подопечная.

— Да, — проговорил он. — Что-то есть. Но раз оно не светится, то и не работает.

— Вовсе не обязательно!

— М-да… Спасибо, Саня, — поблагодарил Андрей, принимая из рук майора стакан с коньяком. — Ваше драгоценное… Уф! Хорош коньяк!.. Будешь, Лизк?.. Нет? Напрасно.

Девушка не слушала детектива. Она запустила обе руки в сейф и потянулась к проводкам.

«Какой? Красный? Синий? Или белый? — думала она, не зная, на что решиться. — Вдруг, как пишут в книжках, оборвешь один, а все ка-а-ак… Красный? А может, оно все-гаки выключилось? Нет…»

Она никак не могла решиться, с какого проводка начать.

— Послушай, Андрей! — Лиза обернулась к Заварзину. — Ты можешь быть серьезным?

— Да, — с готовностью согласился детектив.

— Какой? Красный, синий или белый?

— Бей красных, пока не побелеют, бей белых, пока не…

— Я говорю серьезно!

Тут в разговор вступил майор, только что опрокинувший себе в глотку полный бокал коньяку:

— А чего там?

Лиза простонала:

— Я не знаю, как это отключить!

— И только-то? — спросил Каликин. — Можно мне взглянуть?

Доверчивая душа, Лизонька Батурина, согласилась, и майор едва не по пояс влез в сейф, из которого послышались возня, приглушенная матерщина, а потом торжествующий возглас.

— Во! — Каликин достал из сейфа таймер, глупо улыбнулся, чихнул и выронил свою добычу. — Эх! Мать! Разбилось, наверное… Ничего, я ша… — Он нагнулся и, подняв таймер, протянул его Лизе. — Во!

— Спасибо, — желчно бросила девушка и, не приняв подношения, резко развернулась и вышла из кабинета Изборского. До нее только сейчас дошло, что бравый майор слишком пьян, чтобы что-либо соображать. Едва ли он понял, что только что на самом деле разминировал бомбу, которая могла взорваться в любую секунду. Или он правда так бесстрашен? Лиза окончательно убедилась в том, что мужчины — нелепые, непредсказуемые, вредные и безмозглые существа! Или бомба и правда отключилась, когда погас свет?

— Чего это она? — удивился майор и протянул таймер Заварзину. — Искали, искали…

Детектив только отмахнулся.

— Пошли, Саня, — вздохнул он. — Бутылку захвати.

— Йиесть!

Глава 127

Побоище на улице шло полным ходом. Рокерская «конница» обратилась в паническое бегство, но уйти удалось далеко не всем. Остальных доблестные питомцы полковника Гришакова, выкормленные на свежих продуктах, от всей души учили уму-разуму, отбивая бока поверженным байкерам и куроча их мотоциклы. Прибывший из местного отделения милиции наряд благоразумно стоял на безопасном расстоянии и с интересом наблюдал за происходящим.

Правда, один из милиционеров все-таки осмелился заглянуть во внезапно прекративший огонь БТР, где и нашел лжемайора Диденко, честно расстрелявшего весь боезапас. Обнаружив, что патроны кончились, доблестный прапорщик быстро утешился с помощью предусмотрительно прихваченной бутылки первача. Выпив стакан, Диденко умостился поудобнее на водительском сиденье и… уснул с сознанием хорошо исполненного воинского долга. На устах его расплылась блаженная улыбка — прапорщику снилось что-то очень хорошее.

Решив не будить спящее лихо, милиционер покинул БТР, чтобы поведать о результате осмотра своим товарищам, но сделать этого не успел, поскольку все они увидели две приближающиеся со стороны главного шоссе спецмашины.

Лиза, шагавшая впереди, остановилась у самого выхода.

— Отпусти мальчишку, Козлов! — услышала она знакомый голос.

Сердце девушки заныло. Нет, этого не может быть! Саша ушел больше трех часов назад. Он просто не мог оказаться здесь. Лиза замерла.

— Отпусти, кому говорю!

Теперь она уже не сомневалась, что слышит голос капитана Тарасенкова, который обращался к… кому? Лиза рванулась вперед раненой ланью. Впереди, возле замершего недалеко от крыльца БТР, она увидела нескольких вооруженных автоматами мужчин в милицейской и пятнистой спецназовской форме. В центре, чуть-чуть выступая вперед, рядом с лейтенантом Карасевым стоял Сергей Тарасенков, обращавшийся к Кирсанову, который прижимал к груди брата Лизы. Ее не удивило то, что Тарасенков называл помощника Изборского Козловым. Она этого просто не заметила. Потому что… О ужас! Страшный бандит сдавливал горло ее заметно побледневшего брата, тыча ему в висок дуло пистолета.

— Отпусти! Не трогай его, гад! — закричала Лиза, делая шаг вперед.

— Стой где стоишь, сучка! Только дернись, и он подохнет! — рявкнул Кирсанов-Козлов. Его товарищи заволновались, у них-то в руках заложников не было.

— Саша! Сашенька! — Голос девушки сорвался. — Как ты тут… Как ты тут оказался?!

— Пришел спасать сестричку, — злобно ухмыляясь, ответил Кирсанов-Козлов. — В комнате не нашел и спустился в подвал… А там я! Набери, говорю, мальчик, номер. Мы хорошие дядьки, нас бандиты заперли. Он и рад стараться…

Тарасенков забеспокоился.

— Лиза, Лиза, — заговорил он нервно. — Уйдите, пожалуйста, обратно. Не создавайте ненужной напряженности. Предоставьте дело нам, уверяю вас, мальчик не пострадает.

Девушка покачала головой.

«Ну нет, вам я ничего больше не предоставлю, — подумала она. — Ничего вы не можете, дорогие мужчины! Ни на что не способны!»

Понимая, что делает нечто очень опасное, она шагнула вперед.

— Стой! — закричали все сразу. — Стой! Стой! Стойте!

Все эти звуки слились в сплошной гул или вопль — дикий, нечеловеческий. Она видела, как бандит убрал пистолет от виска Саши и навел на нее. Сейчас он нажмет на спуск и… Кто-то очень сильно и грубо толкнул ее, сбив с ног. Лиза упала. Загрохотали выстрелы.

Когда она поднялась, все было уже кончено. Трупы сообщников Кирсанова валялись на плитах дорожки. Лужицы крови под ними прямо на глазах становились все больше и больше. Саша стоял в стороне, поддерживаемый огромным спецназовцем в пятнистой форме и бронежилете, и кашлял. Сам же Кирсанов, хрипя, ворочался, прижатый к земле Заварзиным, который закрутил бандиту руку за спину.

— Осечка! Осечка, мусор! — плюясь кровью, выкрикивал Кирсанов. — Осечка, пидор! Осечка, падло! Осечка, бля!

Вот так. Лиза все поняла: Заварзин, этот желчный, язвительный тип, доводивший ее порою до исступления, заслонил ее, Лизу Батурину, собственной грудью! И если бы не осечка, которую дал пистолет бандита, детектив, возможно, был бы уже мертв или… или бы истекал кровью, как сообщники мерзкого бандита. Она поняла, все поняла.

Внезапно лужи крови стали огромными, как озерца, все поплыло перед ее глазами, к горлу подступил комок, ноги стали ватными, и Лиза почувствовала, что сейчас упадет и разобьет голову о каменные перила крыльца. Кто-то, кажется, смешливый пьяница в погонах прапорщика, так лихо обезвредивший страшную мину, подхватил ее на руки. А может быть, и не он, а кто-то другой. Она так никогда и не узнала этого.

С места происшествия, точнее сказать, с поля битвы уезжали уже на рассвете. Суворовские «чудо-богатыри», под окрики майора и еще нескольких подошедших к самому концу удивительного спектакля офицеров, дружною толпою толкали оба БТРа в обратном направлении, то есть в гору. В одной из машин мирно спал свалившийся на пол прапорщик Диденко, разбудить его не представлялось возможным. Слегка протрезвевший Каликин нет-нет да и косился на свои плечи: а ну как и правда, накаркал Андрюха, вот возьмут да и разжалуют? За такое-то? Хм… под трибунал отдадут!

Стараясь не думать об этом, он уверенно отдавал приказы. Врачи из медсанчасти оказывали помощь раненым, более трех десятков человек пришлось временно госпитализировать на территории полка так и не появившегося полковника Гришакова. Тяжело раненных насчитывалось не меньше десятка, в их числе была и американская претендентка на наследство, Бет Моргенсон.

Херби нашелся сразу, едва только смолкли выстрелы. Он объяснил свое исчезновение тем, что провалился в какую-то яму в саду и пришел в себя, только когда начал накрапывать дождичек. Дождичек действительно шел, а вот насчет потери сознания… Дольше всех искали Гарриса. Обнаружила его Лиза, он сидел на пеньке, плакал, клял судьбу и вопил, что скорее покончит с собой, чем пойдет в ледяную русскую тюрьму. Лизе стоило огромного труда убедить беднягу, что Бет он не убил, а лишь ранил, а подозрения относительно его причастности к убийству переводчицы полностью сняты, так как настоящий убийца Светланы Ерохиной схвачен и во всем признался.

— Ее убил ее любовник? — повторял то и дело Гаррис. — Так я не ходить в холодный русский тюрьма?

— Не ходить, Боб, не ходить, — отвечала ему Лиза в сотый раз, почему-то коверкая речь в стиле своего спасителя. — Ты работать на меня как адвокат.

В конце концов американец поверил, что все происходившее вокруг не сон, и поведал Лизе, что, учась в школе, был одним из лучших скаутов. Постоянно участвовал в различных конкурсах и смотрах, но потом ему пришлось туго, он оказался вынужден самостоятельно платить за учебу. Боб учился и работал, многие годы не знал, что такое выходные и отпуск — какие уж тут скауты? Когда же он понял, что его подозревают в убийстве, на него что-то словно бы нашло, и он вспомнил юные годы — заученное в детстве не забывается долго, руки и ноги порой действуют быстрее, чем разум.

Гаррис заявил Лизе, что считал убийцей Светы своего бывшего приятеля Джейка Херби и его любовницу и опасался, что они прикончат и его.

Впрочем, Херби признался в том, что организовал нападение на Лизу, в результате которого она чудом не стала жертвой насилия. Американец сдал своего подельщика по фамилии Апраксин. Фамилия была вымышленной, но в руки следствия попали «Жигули», отобранные у преступников озверевшим Гаррисом. Содержимое багажника машины очень помогло адвокату-скауту: найденными там резиновыми сапогами он воспользовался, перебираясь через забор дачи. Кстати, яма, в которую провалился Херби, была вырыта все тем же адвокатом саперной лопаткой, также обнаруженной в машине лже-Апраксина. В бардачке автомобиля находились документы, что облегчало задачу поиска владельца. Остальное, как считал Тарасенков, было делом техники.

Что касалось отравленных конфет и коньяка, принесенных Гаррисом в дом Лизы и в палату Славика Маркова, то даже до заключения экспертизы можно было предположить, что яд, вызвавший смерть нескольких охранников, идентичен обнаруженному в конфетах и виски. Значит… Значит, виноваты Моргенсон и Херби.

«Вольного королевского стрелка» Геннадия Глебова задержать на месте преступления не удалось — он благополучно удрал. «Ничего, этот никуда не денется», — благодушно махнул рукой Тарасенков, понимавший, что, несмотря ни на что, на сей раз начальству не отвертеться, придется дать ему чин майора. Едва ли ни единственным человеком, не пострадавшим во время операции рядового Суворова, стал Губа, который благодаря удару Лизы цветочным горшком получил столь сильную травму, что пришел себя только в медсанчасти полка.

Его напарнику повезло куда меньше, он стал одним из немногих (что, конечно, удивительно в сложившейся ситуации), кого пришлось занести в список погибших. Смерть Жирного оказалась до смешного нелепой. Именно из-за него погас свет. Обращенный в бегство майором Каликиным, Жирный поскользнулся в луже у забора и, падая, схватился за прутья решетки.

Самая первая жертва борьбы за наследство кровавой графини, переводчица Светлана Ерохина, погибла, как уже было сказано, от рук своего бывшего поклонника — Николая Стеклова.

Узнав от матери Светы о том, что есть свидетель преступления, а также его имя, по простоте души сообщенное ей Лизой, убийца под предлогом устройства на работу заявился в таксопарк, где работал Марков. Так как коллеги последнего постоянно обсуждали события, участником которых сделался их товарищ, получить все необходимые сведения для Стеклова труда не составило. Одного он никак не мог выяснить, в какой больнице лежит недобитый им Гусар. Ему «на помощь» пришел Тарасенков. Необходимая информация просочилась, и трюк сработал. Стеклов был задержан в палате, где должен был лежать Слава Марков. После визита Гарриса раненого переправили в другое места, а его койку занял оперативник. Убийца вынул нож, но нанести удар не решился. Все его действия были запечатлены на видеопленке. Тарасенков убедил его сделать чистосердечное признание.

Таинственная печатка, которую Марков видел на руке убийцы, она же кольцо, она же запонка, занимавшие воображение детектива и капитана Тарасенкова, а также доставившие немало неприятных минут Бобу Гаррису и Джейку Херби, оказалась не чем иным, как подарком, сделанным Свете программистом из Манчестера Биллом. Сорвав с шеи девушки медальон, убийца нес его в руке, цепочку, блеснувшую в темноте на пальцах подозреваемого, Марков и принял злосчастное «странное» кольцо. Именно этот медальон утонул в Краснопресненском пруду, выпав из кармана «блондина в черном плаще» — то есть Николая Стеклова. На основании показаний подозреваемого медальон был выловлен оперативниками, как раз в том месте, где Губа и Жирный своим нечаянным вмешательством спасли веселому Гусару жизнь. А то, что Стеклов обзавелся черным плащом, делавшим его похожим на Гарриса и Ла Гутина, вообще было чистой случайностью. Так же как и то, что он подвернул ногу в темном подъезде дома Лизы Батуриной.

Глава 128

От смешного до ужасного один шаг и порой от ужасного до смешного тоже.

Ночь, полная кошмаров и невероятных приключений, кончилась. Машина Апраксина, за рулем которой сидел Заварзин, вглядывавшийся в унылую ленту шоссе красными от усталости глазами, тащилась медленно — не хватало после всего пережитого угодить в автокатастрофу! Лиза, прикорнув на плече Гарриса, задремала. Охваченный ознобом адвокат (одежда его уже высохла, но сентябрьские ночи в Подмосковье холодны) изо всех сил старался не стучать зубами, чтобы не нарушить сон будущей патронши. Экс-скаут страстно мечтал об аспирине.

Сидевший рядом с Заварзиным Карасев предложил сменить его, но злопамятный детектив не пустил лейтенанта за руль.

«Ну что ж, мучайся на здоровье», — философски подумал сотрудник милиции. Тем не менее лейтенант краем глаза наблюдал за Заварзиным, опасаясь, как бы тот ненароком не уснул. Оставаясь начеку, Карасев не терял надежды, что не все позади, и ему еще представится возможность отличиться. А пока лейтенанту оставалось утешаться только тем, что к нему вернулось табельное оружие.

Сашу Стрельцова, как он ни сопротивлялся, коллеги Тарасенкова отвезли домой и сдали ломавшей руки мамаше.

Персонал женской консультации остолбенел, онемел и ошалел, когда в вестибюль ввалилась команда грязных оборванцев, состоявшая из трех побитых и исцарапанных мужчин — Заварзина, Гарриса и Карасева — и невероятно растрепанной и чумазой девушки с ободранной щекой и шеей. Они заговорили одновременно, причем регистраторша не сразу поняла, в чем суть дела, поскольку просьба, высказанная ими — об официальном освидетельствовании девицы, — показалась ей, по меньшей мере, странной.

Тетка, много повидавшая на своем веку, была слегка испугана напором трех психов, один из которых вопил что-то по-английски, а второй и вовсе при ближайшем рассмотрении оказался милиционером.

Направив их к заведующей, она почувствовала себя увереннее, высунулась из оконца, проводила взглядом странную четверку и запоздало порекомендовала:

— Лучше бы вам в травмопункт… Или к психиатру…

В учреждении, куда привезли Лизу для вступления в права наследования, они вызвали неменьший фурор. Впрочем, юристы проявили больше такта и понимания, чем медработники. Ни одно лицо не отразило недоумения, никто не позволил себе и тени насмешки — мало ли какие причуды может иметь столь богатая наследница?

А Лизе, которая хотя и понимала, что выглядит жалкой и несчастной, впервые в жизни было на это по-настоящему, абсолютно наплевать. Она не сжималась от унижения, не переживала из-за того, что о ней подумают и что скажут.

Наконец со всеми формальностями было покончено и они оказались на улице.

— Ну что дальше? — скучным голосом спросил Заварзин.

— А что? — пожал плечами Кирилл Карасев. — Отвезем Лизу и можем двигать по домам. Мне Сергей Сергеич сегодня отдыхать велел. Проводить наследницу — и отдыхать.

— О-о! — простонал Гаррис, который, выступив в роли адвоката, лишился последних сил. — Я больше не мочь! Я хотеть гостиница! Я хотеть душ! Я хотеть такси!

— Да кто ж тебя в такси посадит, такого раскрасивого? — фамильярно осведомился Карасев, не без иронии окидывая взглядом некогда светлую рубашку адвоката, надетую навыпуск и торчавшую из-под растерзанного пиджака, больше похожего теперь на жилет, сотворенный модельером-авангардистом. В результате сидения в свежевырытых ямах и купания в бассейне элегантный костюм адвоката превратился в лохмотья беспризорника.

— Ты! — нашелся Заварзин. — Ты ж у нас милиционер или как?

Карасев недовольно хмыкнул, но машину ловить пошел. Попрощавшись, Гаррис последовал за ним.

— Отвези меня домой, пожалуйста… — тихо подала голос Лиза, которая явно едва держалась на ногах. — А то в транспорт стыдно соваться… Только Карасева отошли…

Заварзин усмехнулся:

— И не надейся. Карасев не отстанет. Ему Тарасик так хвоста накрутил за то, что упустил тебя… К тому же машина — вещдок.

— Подумаешь, упустил? Все равно то же самое бы вышло, — возразила Лиза и села в машину.

У Андрея защемило сердце — она нахохлилась, как воробушек на морозе, и безучастно, точно в полусне, смотрела на проносившиеся мимо автомобили. Он опустился на водительское место.

Карасев запихнул американца в такси и поспешил к ним. Ему явно не понравилось, что девушка села впереди, но он промолчал. Богатая наследница не произнесла ни звука на протяжении всего пути.

Когда машина остановилась у дома, Лиза сказала бесцветным голосом:

— Пусть меня Андрей до квартиры проводит, а вам, Кирилл, большое спасибо. И не сердитесь на меня… До свидания.

— Как это до свидания? — вскинулся Карасев. — Я тоже провожу!

Не слушая его, Лиза вышла и, втянув голову в плечи, двинулась к подъезду, возле которого сидели на скамье выманенные на улицу солнышком старушки. Навстречу ей, слащаво улыбаясь, поднялась крупная высокая дама. Сообразив, что Батурина ее почему-то замечать не желает, она схватила девушку за руку и…

Андрей замешкался, запирая машину, но неугомонный Карасев не дремал. Издав сдавленный вопль, он кинулся на незнакомку. Заварзин повернул голову и ахнул.

Перед скамьей, распластавшись на асфальте, лежала какая-то женщина, явно поверженная Карасевым, который деловито крутил ей руки, прижимая коленом спину. Дама елозила ногами в некстати оказавшейся возле подъезда луже и истошно голосила. Ей вторили перепуганные старухи, а Лиза топала ногами и визжала:

— Пусти! Пусти ее, идиот! Это моя сослуживица!

Когда подоспел Заварзин, девушка вцепилась лейтенанту в волосы, безуспешно пытаясь оторвать его от несчастной Брониславы Станиславовны. Не разобравшись, в чем дело, Карасев выхватил счастливо возвратившийся к нему «Макаров» и выпалил в воздух, приведя старух в полное исступление.

— Заварзин! На помощь! Нападение!.. — орал он, размахивая пистолетом.

— Угомонись, ненормальный! — Заварзин оттащил Лизу, вырвал у Карасева пистолет и заставил его отпустить библиотекаршу. Та, всхлипывая, села и, размазывая по лицу грязь и слезы, запричитала:

— Это что ж такое делается? Это как же понимать? В наследницы попала, так можно людей оскорблять? Я на тебя в суд подам!

— Извините, Бронислава Станиславовна. Он не понял… Он еще такой неопытный, — виновато проговорила Лиза, которой почему-то вдруг стало ужасно смешно.

— Развела любовников!.. — пошла в атаку дама.

— Это не любовник. Это охрана. Видите? На нем даже форма! Видите? — безуспешно оборонялась девушка.

Загомонившие было старухи притихли и насторожили уши. И услышали тираду, несомненно обогатившую их словарный запас.

— Ага! Еще не легче! Миллионершей стала! — орала Бронислава Станиславовна. — Тонтон-макутов развела! Это тебе не реакционный режим Дювалье! Людей бандитами травить!

Лиза усмехнулась:

— Вы зачем пришли-то? Вам денег надо?

— Да-а… Ты Наталье дала, а мне? — Бронислава Станиславовна мгновенно сменила тон.

— Дам, дам я вам денег, — брезгливо проговорила Лиза, но тут вмешался Заварзин.

— Вот что, дамочка, — зловеще ухмыляясь, проговорил он. — Если вам нужны деньги, обратитесь с письменным заявлением к адвокату госпожи Батуриной. Мистер Гаррис проживает в гостинице «Международная». Приемные часы от пятнадцати до семнадцати по вторникам и пятницам. Последнее воскресенье месяца — санитарный день, — заявил Андрей, подхватил недоумевавшую Лизу под руку и потащил в подъезд. У двери он обернулся: — Карасев! Подожди меня и, ради Бога, больше никого не трогай.

— Караул! — хриплым шепотом произнесла Бронислава Станиславовна. — Я на вас в суд… — Больше слов у нее не нашлось.

— Надо же? — пробормотала себе под нос Митревна. — Миллионерша… Лизка — миллионерша…

— Эх, съедет теперь небось, — сказала бабка Забабахина, и ее обширный живот всколыхнулся от полного печали вздоха. — А какая девушка… Скромная, тихая… Тише воды ниже травы…

— Была, — буркнула старуха Косьцюкевич. — Вот что денюжки-то с людьми делают! Губят… Аморально прям.

— Что ты хотела мне сказать? — Заварзин стоял у порога комнаты, напоминавшей развалины Бейрута, и явно не собирался задерживаться.

— Я? Но я… Андрей… Вот ты сейчас уйдешь… После всего, что мы пережили вместе… И мы никогда больше не увидимся? — Лиза отвернулась к окну и начала нервно теребить край занавески.

— Ну почему? Когда-нибудь встретимся… Гора с горой, а человек с человеком… — Он замялся.

— Андрей… Я не могу вот так… Ты столько для меня сделал… Мне будет плохо без тебя… Я буду скучать. Очень. — Лиза опустила голову.

Заварзин нахмурился:

— Скучают только бездельники, а у тебя теперь дел будет невпроворот. И вообще… Театр любишь? Ну вот. Теперь хоть каждый день посещать можешь. Слушать па-де-де из оперы «Иван с усами» и смотреть арию из «Лошадиного озера»!

Она оглянулась и растерянно захлопала глазами.

— Ты шутишь?

— Не-а. — Он заставил себя усмехнуться. — Знаешь, Лиз, я на роль болонки при богатой наследнице не гожусь. Да и на роль шута тоже.

— Но я вовсе не…

— Иначе не получится, — отрезал Заварзин.

— Но почему?

Он оставил ее вопрос без ответа и повернулся, чтобы уйти.

— Андрей! — Она вскинула голову, поджала губы и резко, властно сказала: — Я предлагаю тебе стать начальником моей охраны!

— Да, мадемуазель? Как это мило с вашей стороны! Но это мне тоже не подходит.

Насвистывая, он направился к двери.

— Андрей!!!

В этот момент зазвонил телефон. Лиза машинально схватила трубку.

— Да? Сашенька? Да-да… Все в порядке… Я тебе перезвоню.

В прихожей лязгнула, закрывшись, железная дверь. Лиза бросила трубку.

«Поздно… Он ушел… И никогда… Никогда… Но что я сказала не так? Что?»

Глотая слезы, она подошла к окну, уперлась в стекло лбом и мгновенно заледеневшими ладонями.

Заварзин вышел из подъезда. Старухи проводили его такими взглядами, будто он был знаменем пионерской дружины, которое выносили на торжественную линейку, но, увидев его перекошенное лицо и закушенную губу, с расспросами лезть не решились.

Бронислава Станиславовна испарилась, точно ее и не было, а Карасев ждал возле машины. Собственный «жигуленок» Заварзина стоял там, где он его и оставил.

Ненадолго задержавшись взглядом на машине, Андрей вспомнил о своей вчерашней выходке в помещении охранников гостиницы и поежился. Затем, стараясь не думать о грустном, он поднял голову и посмотрел на Лизино окно. Она стояла там, как он и ожидал. Он не рассмотрел выражения ее лица, но поза… С богатой наследницы впору было лепить безутешную вдову. Что-то больно кольнуло его в сердце. Слабая. Беззащитная. Одинокая. Придорожная трава… Что толку от неожиданно свалившихся на нее денег? Обидит и обманет любой… Однако как быстро она входит в роль миллионерши… Последняя мысль вызвала в нем волну раздражения. Он решительно распахнул дверку машины и сел.

— Люблю храбрых зайцев, особенно на обед, как сказал однажды голодный серый волк, — пробормотал Андрей себе под нос.

— Что? — удивился Карасев.

— Да так, — задумчиво ответил Заварзин. Что-то мешало ему уехать.

«Придется тебе, Андрюха, подождать, пока ты перестанешь быть ей нужен… Видимо, так… Господи, а как потом-то больно будет… Опять я, придурок старый, попался на крючок под названием жалость!» — подумал он и тяжело вздохнул.

— Что стоим? — недовольно проворчал лейтенант Карасев.

— А? Что? Сейчас!

Заварзин выскочил из машины.

Лиза по-прежнему стояла у окна.

— Мадемуазель! Лизка! Миллионерша! — заорал Андрей.

Она вздрогнула и рванула рамы на себя, настежь распахнув окно.

— Эй, миллионерша, не раскисай! Я за щенком поехал. Через два часа буду. Чтоб к моему приезду какой-нибудь еды приготовила! А то тебя съем!

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Примечания

1

Палатин — до 1853 г. по законам Венгерского государства являлся наместником короля. До 1439 г. назначался королем, затем избирался сеймом, с 1525 г. должность стала пожизненной.

(обратно)

2

Пандур — наемный солдат, оплачиваемый жупой — властями местного округа.

(обратно)

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Глава 48

Глава 49

Глава 50

Глава 51

Глава 52

Глава 53

Глава 54

Глава 55

Глава 56

Глава 57

Глава 58

Глава 59

Глава 60

Глава 61

Глава 62

Глава 63

Глава 64

Глава 65

Глава 66

Глава 67

Глава 68

Глава 69

Глава 70

Глава 71

Глава 72

Глава 73

Глава 74

Глава 75

Глава 76

Глава 77

Глава 78

Глава 79

Глава 80

Глава 81

Глава 82

Глава 83

Глава 84

Глава 85

Глава 86

Глава 87

Глава 88

Глава 89

Глава 90

Глава 91

Глава 92

Глава 93

Глава 94

Глава 95

Глава 96

Глава 97

Глава 98

Глава 99

Глава 100

Глава 101

Глава 102

Глава 103

Глава 104

Глава 105

Глава 106

Глава 107

Глава 108

Глава 109

Глава 110

Глава 111

Глава 112

Глава 113

Глава 114

Глава 115

Глава 116

Глава 117

Глава 118

Глава 119

Глава 120

Глава 121

Глава 122

Глава 123

Глава 124

Глава 125

Глава 126

Глава 127

Глава 128 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg