«Моя опасная леди»

Светлана Алешина Моя опасная леди

Глава 1

До Нового года оставалось две недели, а я все еще не могла определиться с темой последней передачи уходящего года. Шеф многозначительно поглядывал на меня, грозно играл бровями с державной задумчивостью о судьбах непосредственно подчиненного ему народа. Я честно пыталась придать своему лицу выражение одухотворенного энтузиазма за секунду до озарения, надеясь на то, что сработает очередная теория, исповедуемая Лерой. Наша сероглазка в последнее время увлеклась совсем уж нетрадиционными методами оздоровления организма и прочла всем желающим краткую, но емкую лекцию о том, что все в человеке взаимосвязано, и поэтому если ты счастлив, то и лицо у тебя соответственное, а если несчастлив, то нужно придать счастливое выражение лицу, чтобы душа почувствовала то же самое.

Мне, честно говоря, все это показалось полным бредом, но последние несколько дней светлые идеи шарахались от меня, как от прокаженной, и я готова была уцепиться за соломинку, поэтому и пыталась действовать по Лериной методике. Получалось не очень-то. Да еще Галина Сергеевна сегодня опаздывала как-то уж слишком…

— Ирина, я не очень задержалась? — вот наконец-то и она. Раскраснелась от мороза, слегка запыхалась и лучится энтузиазмом.

— Не очень, — кисло ответила я.

— Я нашла для новогодней передачи совершенно потрясающую идею! Лучшей темы просто не может быть!

— Выкладывайте, — потребовала я.

Галина Сергеевна победно улыбнулась, повесила в шкаф свою шубку, устранила в прическе только ей одной ведомый непорядок, утвердилась за своим столом и произнесла с неподражаемым апломбом:

— Я только что была у нее.

Я устало потерла виски. Галина Сергеевна, режиссер нашей передачи, человек, конечно, увлекающийся, но даже в своей увлеченности она выражалась всегда более-менее понятно. Видно, это я окончательно и бесповоротно утратила способность все схватывать на лету. Между тем Галина Сергеевна продолжала смотреть на меня, ожидая реакции на свое сообщение. Не придумав ничего умнее, я глубокомысленно спросила:

— И как она?

— Потрясающе! Когда Маша рассказала мне о ее способностях, я не поверила, но сегодня убедилась, что все правда. А какое лицо, Ира, если бы ты видела!

До меня постепенно начало доходить, что Галина Сергеевна случайно наткнулась на женщину, которую сочла достойной стать героиней нашей передачи «Женское счастье». Это не могло не радовать, но хотелось бы поконкретней выяснить, что, собственно, в этой героине есть такого-этакого, что привлекало бы зрителя.

— Галина Сергеевна, — вздохнула я, — давайте-ка все сначала и по порядку.

— Хорошо-хорошо, — скорчила режиссер недовольную мину. — Моя соседка Маша рассказала мне недавно об одной удивительной женщине. Я, как человек здравомыслящий, сначала отнеслась к Машиному рассказу с изрядной долей скепсиса, так как все мы уже успели до отрыжки объесться всяких там колдунов и экстрасенсов. Ты сама знаешь, что половина из них — обыкновенные жулики, обирающие легковерных граждан. Но Анна — это нечто совершенно особенное! — Галина Сергеевна восторженно закатила глаза и продолжила: — Представляешь, Ирина, она мне по руке рассказала всю мою прошлую жизнь самым подробным образом!

Наш главный редактор с видом победительницы уставилась на меня. Я в очередной раз тяжело вздохнула:

— Галина Сергеевна, дорогая, вы же сами только что сказали, что люди объелись всем этим! И потом, почему вы вдруг поверили этой вашей Анне? Разве не могла та же ваша соседка заранее ей все рассказать о вас?

— Ну, не знаю, — неуверенно сбавила энтузиазм Галина Сергеевна. — Я, вообще-то, никогда не откровенничала с Машей — не тот, знаете ли, уровень. К тому же, Ирочка, это же самая что ни на есть новогодняя тема: колдовство, предсказания, гадания… А у Анны такое фактурное лицо!

— Не спорю, тема в самом деле новогодняя, — вынуждена была согласиться я. — Если отнестись к этому с юмором, то может получиться очень неплохо…

В моей голове уже начали возникать идеи сценарного плана, но Галина Сергеевна замахала на меня руками:

— Ни в коем случае! Анна предупреждала меня, что никогда никому ничего не делает, если не видит, что у человека действительно есть в этом необходимость. Она очень серьезная женщина.

— Но вам же она гадала по руке, — не сдавалась я.

— Ну и что? Анна объяснила мне, что рука — это нечто всегда присутствующее со мной, а точное будущее — вещь капризная и опасная.

— Хорошо, тогда что вы предлагаете?

— Ну, я представляю себе все строго в сочетании с названием нашей передачи. Каждая женщина хочет быть счастливой, поэтому всем будут интересны нетрадиционные методы достижения этого счастья…

— Постойте, — перебила я. — Вы что же, предлагаете рекламу?..

— Почему сразу рекламу? — возмутилась Галина Сергеевна, не дав мне договорить. — Анна многое делает совершенно бесплатно. Она расскажет о себе, о том, как начала заниматься своей практикой, даст несколько полезных советов, предостережет от неправильных шагов. Ирочка, ты только представь себе, какой будет реакция зрителей! Я предвижу просто море вопросов!

— Считайте, что вы меня почти убедили, — сдалась я. — Но мне все-таки хочется сначала самой взглянуть на эту кудесницу. Да и Павлик должен посмотреть…

— Что я должен посмотреть? — Наш оператор вошел в кабинет, вытряхивая из своей густой бородищи застрявшие там снежинки.

— Не что, а кого, — строго поправила его Галина Сергеевна.

— И кого я должен посмотреть? — послушно повторил Павлик.

— На кого я должен посмотреть, — филологическое образование не позволило мне смолчать.

— Дамы, может быть, вы закончите урок русского языка с одним отдельно взятым учеником? — Павлик рухнул в свое любимое кресло и страдальчески посмотрел на нас. — И объясните мне все популярно! Я только что с натурных съемок, замерз зверски, а вы меня пытать взялись…

— Нам с тобой нужно взглянуть на потенциальную героиню новогодней передачи, — милостиво просветила я оператора.

— А, понятно! — Павлик с хрустом потянулся, поудобнее устраиваясь в кресле. — Когда поедем?

Судя по его позе, можно было решить, что ленивого оператора больше всего устроил бы ответ «в следующем году», но на самом деле Павлик был одним из самых лучших операторов нашей студии и всегда во время работы становился собранным и деятельным, словно перевоплощаясь.

— А где Лера? — спросил он. — Честно говоря, я очень рассчитывал получить чашку горячего чая.

— Будет тебе чай, — заверила я Павлика. — Лера должна появиться с минуты на минуту.

— Ну, минуту я еще могу выдержать, — тоном утомленного героя согласился он.

— Что это ты можешь выдержать? — Реплика принадлежала появившейся в дверях Лере. Видно, сегодня день был такой, что все мои коллеги возникали с вопросом на устах.

— Это он так о тебе скучает, — просветила я ее.

— Да?! — удивленная девушка застыла с пуховиком в руках. — Вот никогда бы не поверила.

— Зря, — лицо Павлика приняло проникновенно-влюбленное выражение. — Никто, кроме тебя, не умеет готовить такой вкусный чай!

— А, ну так бы сразу и сказали, — перестала удивляться Лера. — Будет вам чай. А еще я нашла подходящую кандидатуру для новогодней передачи.

— И ты тоже? — Я изумилась, так как Лера редко выдвигала идеи, предпочитая быть исполнителем, причем, надо отдать ей должное, самым лучшим исполнителем под этим небом.

— Да, — гордо ответила она. — Это девушка-жокей. Я подумала, что раз наступает год Лошади, то будет… Ой, а вы уже кого-то нашли, что ли?

Наша помощница режиссера только в середине фразы сообразила, что мой вопрос подразумевает и что она не единственная, озаботившаяся успешными поисками героини.

— Галина Сергеевна почти успела меня убедить, что ее кандидатура — идеальна, — ответила я.

— А кто это? — Лера изо всех сил пыталась изобразить профессиональную заинтересованность, но было видно, что девочка расстроилась.

Чуткая Галина Сергеевна тоже это заметила и выдала превосходный по своей дипломатичности пассаж:

— Мне так казалось, пока ты не появилась, но теперь имеет смысл познакомиться с обеими кандидатурами. В конце концов, есть еще старый Новый год, Новый год по восточному календарю… В общем, Лерочка, твои усилия не пропадут в любом случае.

Дальше последовал час интенсивной работы, во время которой мои дамы выдали всю информацию о своих героинях и поделились с общественностью собственными идеями по поводу передачи.

Мне пока было сложно сделать выбор между Анной, разрекламированной Галиной Сергеевной, и Леной Серединой, чьи достоинства расписывала Лера.

— Так, — припечатала я ладони к столу. — Галина Сергеевна, звоните вашей Анне и договаривайтесь о встрече, чем быстрее, тем лучше. Ты, Лера, проделай то же самое со своей знакомой, и не забудьте скорректировать свои действия, чтобы не было временных накладок. Потом озаботимся машиной и вперед! Павлик, никуда не уходи, возможно, ехать придется в самое ближайшее время.

Оператор посмотрел на меня с таким видом, словно я сморозила несусветную чушь. А ведь верно! По своей воле Павлик ни за что не покинет это кресло, которое он считает самым удобным на телестудии и стремится в любой ситуации завладеть им единолично.

Телефонные переговоры завершились самым удачным образом. С Леной Серединой можно было пообщаться через час, а мистическая Анна готова была принять нас в любое время. Умчавшаяся Лера через пару минут возвратилась и сказала, что Костя готов ехать прямо сейчас и хоть на край света. Я ужасно обрадовалась этой новости, так как ожидала затруднений с транспортом: Новый год на носу, все мечутся как угорелые, машины нарасхват. Впрочем, Костя — это такой специальный полезный человек, который все сделает, лишь бы поступить вместе со своей машиной в безраздельное распоряжение именно нашей группы.

* * *

Пока мы ехали, снег прекратился, и выглянуло солнце.

Подъезжая к Тарасовскому ипподрому, я испытала настоящий шок, так как очень давно не была в этом районе. Ипподром претерпел серьезные изменения в лучшую сторону: фасад здания щеголял новой отделкой, ограда радовала глаз отсутствием прорех и свежей покраской. Павлик уже деловито расчехлял свою камеру, чтобы начать съемку. Цены ему нет!

— Да-да, Павлик, — заговорила Галина Сергеевна. — Поснимай немного, очень живописно! А я и не ожидала, что тут такие перемены.

Лера лучилась гордостью, как будто преображение ипподрома было лично ее рук делом. Мы прошли к дверям административного здания, предъявили документы вахтерше, которая сразу расплылась в радушной улыбке, так как являлась большой поклонницей нашей передачи. Она даже извинилась за то, что сразу меня не узнала. Пройдя сквозным коридором, мы оказались внутри ипподрома. Я не уставала удивляться идеальному порядку — даже снег был тщательно вычищен со всей внутренней площади, а по тренировочному полю люди в форме выгуливали лошадей. Я невольно залюбовалась сильными грациозными животными. Павлик продолжал снимать, а Лера приветственно замахала рукой, привлекая внимание одной из наездниц, которая и оказалась Леной Серединой.

Лена грациозно подъехала к нам и, заметив снимающего Павлика, заставила лошадь поклониться. Вороная красавица послушно исполнила этот трюк с таким изяществом, что я захлопала в ладоши. Лена заулыбалась и спешилась. Она оказалась очень миниатюрной, ее лицо в обрамлении выбившихся из-под жокейской шапочки золотисто-рыжих кудряшек было открытым и милым, а зеленые глаза лучились гордостью, когда она потрепала свою лошадь по шее.

— Умница, Карина, умница, — нежно сказала Лена, а потом поздоровалась с нами.

Мы все по очереди представились девушке, а Павлик даже галантно приложился к ее руке, чем вызвал недовольную гримасу Леры.

— Лена, как вы смотрите на то, чтобы стать героиней передачи «Женское счастье»? — спросила я.

— С удовольствием! — воскликнула она.

— Тогда расскажите нам о себе.

Оказалось, что Лена перебралась к нам из Киева, когда тамошний ипподром совсем захирел и практически превратился в очередной рынок. Там она только-только успела стать профессиональным жокеем, набрав необходимое количество побед в заездах, как обнаружила, что дальнейший рост ее карьеры стал почти невозможным. В Тарасов она переехала, так как у нее здесь жила тетя, всю жизнь работавшая ветеринаром при ипподроме. Она-то и сообщила племяннице, что наш местный ипподром переживает период взлета, нашлись частные лица, решившие осуществить солидные денежные вливания. Правда, то, что Лена увидела, было не настолько хорошо, как девушка себе представляла, но все-таки гораздо лучше, чем в Киеве.

Мне пока не хотелось заострять вопрос именно на этом, так как все спонсоры — люди крайне чувствительные, поэтому их нужно хвалить, а не ругать, поэтому я попросила Лену вернуться к рассказу о себе.

— Мне двадцать два года, лошадей я люблю с детства. Папа был кузнецом на Киевском ипподроме, и я все свое свободное время проводила рядом с лошадьми. Потом записалась в юношескую конно-спортивную секцию, а к окончанию школы уже твердо определилась с профессией и стала учеником жокея. Тренер у меня был замечательный, хотя и довольно жесткий. — Тут Лена улыбнулась своим воспоминаниям. — Мама всегда ругала меня, что я выбрала совершенно не женскую профессию, особенно когда я сломала ногу, не справившись с норовистым жеребцом-трехлеткой и вылетев из седла. Она говорила, что лучше бы я стала ветеринаром, как ее сестра, и лечила этих упрямых зверюг, раз уж так к ним привязана. Но я очень упряма и своего все равно добилась.

— Лена, — спросила я, — а как карьерный рост в этой области сказывается на материальном уровне? Ведь если вы согласились стать героиней нашей передачи, то подобного вопроса от зрителей вам не избежать.

— Очень положительно сказывается, — снова улыбнулась девушка. — Мы получаем определенную зарплату за работу с лошадьми в подготовке их к соревнованиям и выявлении скаковых качеств, а в сезон еще и премию за результативные участия в бегах. Чем выше будет мой уровень как наездницы, тем больше шансов получить хорошую лошадь, попасть на престижные соревнования с хорошим призовым фондом, выехать на международный турнир…

— Понятно. А теперь не могли бы вы провести нас по ипподрому, показать, как здесь все устроено, и немного рассказать об этой вот красавице? — Я погладила переминавшуюся с ноги на ногу вороную кобылу.

— Про Карину я вам расскажу запросто. Ей четыре года, родители — Кася и Ринат, она принадлежит к русской рысистой породе, обладает прекрасными скаковыми качествами и одна из самых перспективных кобыл по резвости. У Карины замечательный характер, с ней очень легко поладить… Да вы сами видите! А вот насчет съемок вам придется договариваться с нашим директором, Виктором Дмитриевичем.

— Где его искать? — тут же сделала стойку Лера.

Я могла быть спокойна. Если директор на месте, то Лерочка его в два счета уговорит.

— Да, Лера, — подала голос Галина Сергеевна. — Выясни, нет ли у него каких-нибудь видеоматериалов с бегов, чтобы использовать в передаче. Особенно хорошо, если там будет участвовать Лена.

— Сделаем! — шутливо отдала честь Лера и умчалась в сторону административного здания. Пока она отсутствовала, Лена попросила у нас разрешения закончить занятия с Кариной, пообещав показать, на что способна ее лошадь. Павлик радостно закивал и отправился выбирать подходящие точки для съемок.

— Ира, — обратилась ко мне Галина Сергеевна. — Я уже готова признать, наша помощница права. Леночка просто прелесть что такое! Да и столько прекрасного материала можно наснимать, лошадки все такие милые, просто чудо!

— А как же ваша Анна? Вы же говорили, что у нее лицо очень фактурное? — изумилась я.

— Я от своих слов и не отказываюсь, — вздохнула Галина Сергеевна. — Но пока мы тут беседовали, я подумала, что все-таки выгоднее именно Лену сделать героиней новогодней передачи, потому что Анна хоть и интересная личность сама по себе, но такого живописного материала с ней не наснимаешь.

— А почему? Что-то я не совсем понимаю.

— Ну как же? С клиентами Анна работает строго тет-а-тет, сама понимаешь, что мало охотников выставить себя на всеобщее обозрение таким образом.

— Согласна, но ведь можно снять сотрудников нашей телестудии, ту же Светочку, например, — я отстаивала Анну с не меньшим и удивлявшим меня саму упорством, чем протестовала в нашем кабинете против ее кандидатуры. — Я и сама не откажусь, мне скрывать нечего!

Что верно, то верно. Не было в моей жизни роковых тайн и страстей! Я верная жена горячо любимого мужа Володеньки и пользуюсь не менее горячей взаимностью, мы с ним просто идеальная пара. А мои мечты о передаче «Расследование с Ириной Лебедевой» пока остаются только мечтами.

— Можно, не спорю. Только мне кажется, что Анна на это не пойдет. Я же тебе говорила, как она серьезно относится к своей деятельности.

— Галина Сергеевна, давайте не будем спорить. Раз договорились о встрече, то съездим и на месте все решим, ладно?

— Ладно, — несколько вяло согласилась она.

Минут через десять Лера вернулась, победно опираясь на руку директора.

— Ирина Анатольевна, дорогая, здравствуйте! — радушно приветствовал меня директор. — Как вы могли подумать, что я вам откажу? Да меня супруга со свету тогда сживет, она же самая горячая поклонница вашей передачи! Можете всецело располагать всем, что вам потребуется.

Ну до чего все-таки приятно быть популярной и любимой народом! Мне от его слов даже теплее стало, хотя морозец был очень легким и я, в общем-то, и не мерзла вовсе.

К нам вернулись Лена и Павлик, который, будучи представлен директору, с ходу выдал идею, что было бы очень неплохо попросить остальных наездников проделать с лошадьми что-нибудь интересное для зрителей-неспециалистов. Виктор Дмитриевич не возражал, и наездники с удовольствием расстарались, заставляя своих скакунов идти в галоп, гарцевать иноходью, прыгать через препятствия.

Пока Павлик снимал, стараясь делать акцент на нашу героиню, которая была великолепна, я разговорилась с директором по поводу видеоматериалов с бегов. Оказалось, что таких немного, но они все-таки есть, и он берется мне их достать. Съемки велись в основном любительские, снимали родственники наездников и владельцы лошадей, поэтому я была крайне благодарна, что Виктор Дмитриевич взял на себя труд договориться со всеми этими людьми, чтобы пленки попали к нам на студию вовремя и монтажники успели выбрать и переписать нужные куски.

Внезапно мое внимание привлек испуганный крик. Я увидела, что все наездники тотчас прекратили свою демонстрацию для нашего оператора и спешат к человеку, лежащему с неестественно подвернутой ногой за деревянным сооружением, служащим препятствием. Рядом поднимался на ноги конь, которого уже пытался взять за уздцы и успокоить один из спешившихся наездников.

И Галина Сергеевна, и я, и державшийся до этого в стороне Костя, и директор бросились выяснять, что случилось.

— Да вот Коля вывел Триумфа, хотел всем тут нос утереть, показать, как барьер брать надо, — стал отвечать на вопрос Виктора Дмитриевича мужчина в синей куртке с надписью «Тренер» на спине. — Ну и не справился…

— Разрезвились, мать вашу! — вспылил директор. — Кого я теперь вместо него в Москву пошлю на «Русскую зиму», а? Я тебя спрашиваю, Терентьич? Они-то все ладно, сопляки, что с них взять, а ты куда смотрел?

— Да ладно, Дмитрич, не кипятись, найдем замену, — попытался оправдаться тренер.

— Найдем, — ехидно передразнил его директор. — За врачом послали?

— Да, вон он уже бежит.

Подбежавший врач склонился над лежащим Колей и стал что-то у него спрашивать и ощупывать поврежденную ногу, потом резко приказал вызывать «Скорую».

— Что с ним? — спросил директор.

— Плохо, — сухо ответил доктор. — Кажется, перелом бедра.

Я смотрела на лицо несчастного парня и не могла отвести взгляда. Помимо страдания и боли, на нем отражалось какое-то удивление, словно он никак не хотел поверить, что это случилось именно с ним. Честно говоря, я была рада, что кошмарное происшествие обошлось без крови. Потом я ощутила на своих плечах чьи-то руки, которые мягко, но настойчиво пытались развернуть меня и увести с места происшествия.

— Пойдемте, Ирина Анатольевна, — услышала я голос Кости. — Вам не нужно тут находиться.

Я послушно дала себя увести в сторону, но все равно продолжала смотреть на деятельную суету вокруг пострадавшего Коли. Ведь это просто наказание какое-то! Словно злой рок преследует нашу съемочную группу, это ведь уже не первый случай, когда мы становимся свидетелями, мягко говоря, неприятных происшествий. Хорошо еще, что парень всего лишь ногу сломал, а не что похуже. Да и наша героиня не пострадала. Надеюсь, что жокеи не такие суеверные люди, как циркачи, и она не откажется от участия в передаче, а то я уже так настроилась…

В скором времени прибыла машина «Скорой помощи», Колю уложили на носилки и отправили в больницу. Постепенно к нам подтянулись остальные члены съемочной группы, у которых на лицах было написано то же, что и у меня: нас преследует злой рок. Следом подошли директор и Лена Середина.

Виктор Дмитриевич уже успокоился и постарался успокоить нас, клятвенно заверив, что тот факт, что Коле не меньше месяца придется пролежать в гипсе, нам в вину никак поставить нельзя.

— Ничего-ничего, — бодро вещал директор. — В следующий раз умнее будет. А ты, Леночка, поедешь вместо него в Москву. Терентьич уверяет, что лучше тебя там никто, кроме сверзившегося Кольки, выступить не сможет. — Спасибо, Виктор Дмитриевич, — поблагодарила Лена, однако ожидаемой радости на ее лице не было. Оно и понятно. Тяжело радоваться, когда твоя удача строится на чужом несчастье.

Мы еще немного поговорили о наших планах, Лена пообещала заехать к нам в студию на следующий день после обеда, чтобы обсудить нюансы передачи и заодно передать записи, обещанные директором. Но от энтузиазма, с которым началась встреча, практически ничего не осталось.

Возвращались мы к себе в далеко не радужном настроении, дружно решив взять тайм-аут перед визитом к Анне и заодно пообедать. Для этого по дороге заехали в кафе и командировали Леру за гамбургерами. Она возмущенно закатила глаза и открыла было рот, чтобы осчастливить нас очередной лекцией о вреде подобной пищи, но, увидев выражение наших лиц, сдержалась и промолчала. Вернувшись с полным пакетом аппетитно пахнущих гамбургеров, Лера сунула его Павлику с такой брезгливостью, словно в нем была не еда, а дохлые мыши.

— Нате, ешьте свою отраву замедленного действия.

— А нам торопиться некуда, — хохотнул Павлик, выудив из пакета булку с сосиской и впившись в нее зубами. — И вообще, Лерочка, пора бы знать, что смертность среди населения Земли стопроцентная, никому еще не удалось справиться с врожденной болезнью организма, называемой старостью.

— Зато я смогу надолго сохранить здоровье и ясный ум, а ты через пару лет начнешь загибаться от гастритов и прочих прелестей неправильного образа жизни! — запальчиво ответила Лера.

Полный рот не помешал жующему Павлику тут же придумать достойный ответ, так что остаток пути мы провели, слушая пикировку этих двух индивидуумов. Она благотворно сказывалась на наших нервах, поэтому никому не пришло в голову попросить ребят умолкнуть, как это было бы сделано в любом другом случае. Напротив, каждый, и я в том числе, щедро подливал масла в огонь этой вечной дискуссии. Так что, когда мы подъехали к телецентру, Лера успела раскалиться добела, основательно обидеться на Павлика, буркнуть ему: «Сам дурак», — и замолчать, надменно поджав губы.

Я почувствовала себя слегка виноватой перед ней, поэтому, войдя в наш кабинет, обратилась к Лере самым ласковым тоном, на который была способна:

— Лера, солнышко, будь так добра, сделай нам всем чаю, пожалуйста.

— И этому? — гневно сверкнула она глазами на уже успевшего устроиться в кресле Павлика.

— Готов просить прощения! — тут же принял вид искренне раскаявшегося оператор. — Виноват, дурак, исправлюсь.

— Все ты врешь, — буркнула девушка, доставая чашки. — Ты неисправим, так что курагой делиться не буду, и не надейся!

— Не буду, — покаянно вздохнул Павлик. — Буду умирать с голода, глядя, как вы все тут предаетесь чревоугодию.

— Что?! — возмутилась я. — Ты же по дороге уже съел два гамбургера, обжора несчастный!

— И это называется обжора? — он картинно всплеснул руками. — Две маленькие булки с совсем уж крошечными сосисками, это что, пир горой?

— Ну и заказывал бы больше, — пожала я плечами. — Кто тебе не давал?

— А я не понял, что такой голодный, и еще надеялся, что вам присуще сострадание к ближнему.

— Вот что, страдалец, — не выдержала Галина Сергеевна. — Я все равно на диете, так что смело можешь взять один гамбургер из моей доли. Мне одного хватит.

— Галина Сергеевна! — радостно возопил Павлик, быстренько сграбастав со стола еще одну булку. — Вы мой ангел-хранитель! Благодарное человечество в моем лице вас не забудет!

— Ладно тебе, — отмахнулась она. — Я, между прочим, о всех забочусь, потому что без четко функционирующего оператора наша группа перестанет быть настолько эффективной.

— Слышала, Лера? — победно посмотрел Павлик на девушку. — А ты меня не ценишь и курагой не делишься.

— Скажите пожалуйста! — передернула плечами Лера. — Тоже мне, ценнейший специалист всех времен и народов!

Я смотрела на своих коллег как на горячо любимых детей, которыми, кстати, обзавестись еще не успела, и умилялась. Ну до чего дружный и сплоченный коллектив!

— Вот что, орлы мои и орлицы, — покончив с трапезой, призвала я всех к вниманию. — Шутки шутками, но нам с вами еще и работать полагается. Поднимайтесь, собирайтесь — и по коням, поедем к Анне. Кстати, Галина Сергеевна, а как ее отчество? Лена-то молоденькая, можно и по имени, а к вашей протеже как обращаться прикажете?

— Так и обращайся, — пожала она плечами. — Анна. Как я успела понять, она к светским условностям не тяготеет.

— Ну и ладно. Отправляемся, братцы. Надеюсь, больше нас сегодня никаких происшествий не ждет.

— Это верно, — поддержала меня Лера. — А то дважды за день — это как-то чересчур.

Глава 2

Анна жила на третьем этаже девятиэтажного дома в районе набережной, в однокомнатной квартире. Когда наша группа ввалилась в это не предназначенное для столь многолюдных сборищ помещение, то сразу стало тесно. Хозяйка встретила нас со сдержанной любезностью, а мне практически с первого взгляда стало понятно, чем она так очаровала нашу Галину Сергеевну.

Анна выглядела очень молодо, но ее серого цвета глаза выдавали, что, скорее всего, этой женщине уже основательно за тридцать. Красавицей в полном смысле этого слова Анну назвать было нельзя, если рассматривать черты лица по отдельности: губы слишком тонкие, нос длинноват, густые темные волосы собраны на затылке в пучок, а такую прическу многие сочли бы старомодной. Но в целом лицо женщины действительно потрясало и сразу запоминалось. Скорее всего, именно из-за глаз, которые, если их хозяйка смотрела прямо на собеседника, казалось, заглядывали прямо в душу, при этом вовсе не раздражая и не вызывая желания отвести взгляд. Это было очень ласковое и какое-то успокаивающее внимание, словно поглаживание теплой мягкой рукой.

Мы с трудом разделись, нагромоздили свою одежду на вешалку в прихожей и прошли следом за Анной в комнату. Она предложила угостить нас кофе, чтобы сделать атмосферу беседы более непринужденной. Естественно, возражений не последовало ни у кого, кроме Леры, зато она вызвалась помочь хозяйке.

Пока обе удалились на кухню, мы с Павликом принялись рассматривать комнату с профессиональным интересом.

Честно говоря, жилище Анны вызвало у меня странные чувства: разочарование, смешанное с заинтересованностью. Квартира была обставлена с удивительной лаконичностью, ничего лишнего или нарочито украшательского я в ней не увидела.

— И это жилье колдуньи? — деликатным шепотом возмутился Павлик. — А где же всякий ведьминский антураж? Ни тебе засушенных змей, ни черепа, ни африканских масок… Даже завалящего черного кота не наблюдается.

Действительно, подумала я, ничего такого нет, обстановка и отделка в бело-черно-серых тонах, дорогая, но не вычурная. Низкая софа, два кресла, стеклянный столик на колесиках, стена с окном целиком затянута портьерами, еще одна стена занята выполненным явно на заказ гибридом книжного стеллажа и мини-стенки, причем книги в большинстве; там же хороший телевизор и музыкальный центр. Какой-то японский стиль с уклоном в буддизм, право слово!

Нечто занимательное было только на противоположной от окна стене. Там помещалось огромное, от пола до потолка зеркало примерно метровой ширины, но без рамы и вделанное в стену заподлицо. А рядом висели ставшие в последнее время чрезвычайно модными восточные колокольчики. Впрочем, эта вещь явно не была купленной в дешевом магазинчике и имела довольно внушительный размер.

Я не смогла удержаться, встала со своего места, подошла к ветро — кажется, эта штуковина именно так называется — и качнула подвешенную на нити в центре гладкую прямоугольную деревяшку с вырезанным на ней иероглифом. Уж очень мне хотелось послушать, как звучит этот колоколище. Звуки, разнесшиеся по комнате, оказались низкими, как и ожидалось, и приятно будоражащими. Я бы не отказалась завести у себя дома такую вещь. Она очень пригодилась бы утром, когда из сонной апатичности меня не могут извлечь даже звуки голоса обожаемого мной Пласидо Доминго.

С нагруженным подносом вернулась из кухни Анна, следом за ней семенила Лера с потрясенным видом. Я кинула на нее вопросительный взгляд, но она показала глазами, что расскажет потом, и стала помогать хозяйке расставлять чашки и прочие причиндалы для кофепития.

Я взяла в руки черную керамическую чашку, отпила глоток и блаженно улыбнулась. Нет, что ни говори, а кофе я люблю гораздо больше чая, даже того, который заваривает Лера. Особенно если этот кофе так хорош. Я уже собиралась спросить Анну, какой сорт она покупает и каким способом варит, но она меня опередила.

— Вижу, вам нравится кофе, — улыбнулась женщина. — А как вы оценили звучание ветро?

— Прекрасно, — честно ответила я.

Анна перевела взгляд на нашего оператора, который все еще не согнал с лица удивленно-разочарованного выражения, усмехнулась уголками губ и спросила:

— А вы, кажется, Павел? — Тот утвердительно кивнул. — Вас что-то не устраивает?

— Да нет, — смутился Павлик. — Просто я все это как-то не так себе представлял, да и вас, если честно, тоже.

Он оглядел с ног до головы непринужденно сидевшую в кресле женщину в узких черных джинсах и черной рубашке свободного покроя с расстегнутым воротом, из-за которого виднелась серебряная цепочка с медальоном. Форму его рассмотреть пока не представлялось возможным. Ну абсолютно ничего мистического в ее облике не было! Ни каких-нибудь затейливых колец или браслетов, вообще никаких украшений!

Я внимательней пригляделась к лицу Анны и сделала вывод, что если она и пользуется косметикой, то настолько умело, что без самого пристального всматривания заметить это было невозможно. Хотя, может быть, это ее природа так щедро наградила. Но Павлика я понимала, как никто: эффектных кадров тут не наснимаешь. Ясна мне стала и реакция Галины Сергеевны на ипподроме — Леночка с лошадками представлялась мне теперь гораздо выигрышнее Анны, несмотря на неординарную внешность последней. Но уж раз приехали, то будем общаться, как повелевает профессия тележурналистки.

— Анна, — попросила я, поставив на стол наполовину пустую чашку, — расскажите немного о себе.

— Пожалуйста, — легко согласилась она. — Мне сорок один год, я не замужем и не была никогда, детей нет. В свое время закончила механико-математический факультет Тарасовского университета…

— Постойте, — перебила ее Галина Сергеевна. — Как же вы могли с таким образованием вдруг увлечься э… столь нестандартным делом?

— Очень просто, — снова улыбнулась Анна. — Это ведь расхожее заблуждение, что математики — это прагматичные сухари. Знаете, есть такая достаточно известная фраза одного ученого, сказанная им об одном из своих учеников: «Он стал поэтом, так как ему не хватило воображения, чтобы быть математиком». К тому же все началось далеко не вдруг. Я с детства ощущала в себе некий дар, сущности которого до конца не понимала. А пристально изучить его меня подвигнула именно математика, вернее, теория вероятностей. Существуют определенные закономерности, которые вполне поддаются анализу…

Я слегка поморщилась, так как еще со школьных лет всякие заумные математические термины повергали меня в состояние скучающего отупения. Видимо, Анна это заметила.

— Впрочем, — продолжила она, — я не буду углубляться в такие подробности. Скажу только, что многие явления, огульно причисленные к мистическим, на самом деле совершенно естественны и вполне поддаются научному объяснению.

— Ну да, ну да, — встрял Павлик. — Биоэнергетика, экстрасенсорика… Слышали мы все это.

Я неодобрительно покосилась на него, но Анна ничуть не обиделась.

— Понимаю ваше пренебрежительное отношение к подобным вещам. В последнее время вокруг столько информации на эту тему, большая часть которой является заведомой чушью. И совсем непросто выловить крупицы чего-либо по-настоящему ценного. К тому же все газеты пестрят объявлениями так называемых народных целителей, которые за пару сотен и часов берутся излечить вас от любых недугов и перенаправить жизнь в самое благое русло. — Женщина презрительно усмехнулась. — Бессовестные шарлатаны, обирающие доверчивых простаков, или чернушники!

— А вы себя к таковым, разумеется, не причисляете? — не удержалась я от довольно ехидного вопроса.

— Нет, не причисляю и берусь вам легко доказать, почему. Во-первых, я не зарабатываю на помощи людям деньги.

— А почему? — слегка растерявшись, брякнула я.

— Потому что этого просто нельзя делать. Вспомните, слышал ли хоть кто-нибудь из вас, что реально существующие старушки, действительно помогающие людям, озаботились вывесить у входа прейскурант на свои услуги? Они никогда не берут денег, только продукты или вещи, которые им предлагают от чистого сердца, и живут далеко не богато. А все потому, что эти бабушки прекрасно знают, что можно делать, а что нельзя.

Мы все несколько смущенно молчали, пока Анна обводила нас пристальным взглядом. Ведь в самом деле, о добрых бабульках все мы были наслышаны и знали, что дело обстоит именно так, как нам только что сказала Анна.

— Во-вторых, — продолжала она, — я никогда не стану вредить людям, даже если мне убедительно докажут, что они этого заслужили.

— То есть порчу, сглаз, проклятье вы насылать не станете? — уточнила я.

— Никогда. Более того, не стану делать и приворот, хотя прекрасно умею, так как приворот — зло гораздо худшее, чем все остальное.

— Разве? — Я снова удивилась, заодно подумав, как бы я стала себя вести, если бы мой Владимир вдруг увлекся какой-нибудь другой женщиной. Кто знает, может, мне этот самый приворот показался бы вполне приемлемым.

— Привнесенное извне вмешательство в чувственную сферу является самым грубым и жестоким насилием над человеком, — назидательно проговорила Анна. — Представьте себе, что одним прекрасным утром вы просыпаетесь с мыслями о каком-то другом человеке вместо горячо любимого мужа. Ваше существо мучительно раздваивается, вы ничего не можете понять, впадаете в депрессию, в семье начинаются скандалы, дело доходит до развода… Затем вы сходитесь с тем самым другим человеком, но ни покоя, ни счастья не обретаете, так как, кроме насильно навязанной тяги к нему, никаких других чувств не испытываете. Ему тоже не светит счастье, так как подобным обладанием может удовлетвориться только садист.

Я всегда отличалась богатым воображением, так что прочувствованная речь Анны произвела на меня очень сильное впечатление. К тому же и за кандидатом в «другого человека» далеко ходить было не надо. Вон он, под окном в машине сидит. Я внутренне содрогнулась, представив Костю, заказавшего на меня приворот, и расписанные Анной последствия всего этого мистического безобразия. От этих терзаний меня спасла Галина Сергеевна, которая воспользовалась паузой в словах Анны и задала мучивший ее вопрос:

— Извините, а на что вы живете, если не зарабатываете денег подобно, с позволения сказать, вашим менее щепетильным коллегам?

— Занимаюсь репетиторством с детьми и иногда по договору с литагентством редактирую книги по магии, чтобы не печатали совсем уж никудышные вещи, к тому же способные принести вред.

Я опять страшно заинтересовалась этим и чуть было не задала очередной вопрос, но вовремя прикусила язык, понимая, что так можно болтать до бесконечности, а нам ведь надо работать. Для себя я все-таки решила, что имеет смысл составить сценарный план для передачи под старый Новый год, в чем и Анна примет участие. Все-таки она действительно серьезный человек и весьма, надо признать, интересный. Вот только проявления ее способностей я пока еще не видела.

— Анна, — обратилась я к ней, — как я понимаю, вы согласны принять участие в нашей передаче? — Она утвердительно кивнула, и я продолжила: — Тогда нам с вами имеет смысл выработать совместный подход, так как, честно признаюсь, я слегка растеряна. Чувствую, что может получиться нечто неординарное, но пока плохо представляю, с какого места начать танцевать. Вы согласны?

— Разумеется. Давайте определимся для начала со временем нашей следующей встречи, потому что сегодня мы уже не успеем все обсудить — ко мне через час должны прийти.

— Тогда не будем вас больше задерживать. Галина Сергеевна с вами свяжется и договорится. Только, — я слегка замялась, — передачу с вами мы будем делать уже в следующем году.

— Ничего страшного, — развеяла Анна мою неловкость. — Это даже лучше, так как от праздничной передачи люди будут ждать немного не того, что может получиться у нас с вами.

Я облегченно вздохнула и уже собралась прощаться, но тут заговорила Лера:

— Анна, а вы не могли бы мне погадать? Галина Сергеевна так восторженно о вас рассказывала, а мы ничего такого и не видели.

Павлик тоже энергично закивал головой, поддерживая Леру.

— Могу, но только по руке. Для других способов ни у кого из вас сейчас нет никакого повода. Давайте обе ваши ладони, — скомандовала Анна девушке. — И распрямите их как следует.

Лера решительно, словно прыгая с моста в холодную воду, протянула Анне свои ладошки. Несколько секунд та их внимательно разглядывала, перебегая взглядом с одной на другую, потом отпустила правую ладонь и сосредоточилась исключительно на левой, посмотрела на Лерины ногти, затем попросила Леру сжать кулачок и изучила сгиб ладони со стороны мизинца. Затем подняла голову и, улыбаясь, заговорила:

— Вы, Лерочка, просто обречены на счастье. Вам очень много дано от рождения, и богатства свои вы не расточаете, а приумножаете. Замуж вы выйдете по любви и только один раз, но не скоро, лет через пять-шесть, женой будете верной и преданной. Детей сможете родить двоих: сначала мальчика, потом девочку. У вас трезвый и ясный ум, вы обо всем на свете имеете свое мнение, и переубедить вас можно только железными аргументами. Однако вы излишне вспыльчивы, что пройдет с возрастом, так как вы поймете, что это вам мешает. Ваша карьера может двигаться в двух направлениях, и каждое из них приведет к успеху. Вы можете быть очень хорошим руководителем, однако вам будет мешать гипертрофированная ответственность и желание все проконтролировать лично. Ваше финансовое положение окончательно стабилизируется примерно к тридцати годам и будет неизменно высоким. В тридцать пять лет у вас возможен нервный срыв или сердечная болезнь, но вы с этим справитесь и проживете еще около тридцати лет без особых проблем. Счастье неразрывно связано со всеми аспектами вашей личности, что гарантирует гармоничную жизнь. Со временем у вас разовьется очень неплохая интуиция, которая будет оберегать вас от опрометчивых поступков в любой сфере вашей деятельности. Трагические случайности вам не грозят. Вот, пожалуй, и все. Еще что-то смотреть имеет смысл, только когда вам исполнится двадцать шесть лет, — закончила Анна.

Лера просто сияла и с видом явного превосходства посматривала на Павлика. Но меня все эти предсказания как-то не очень впечатлили. Довольно стандартный набор благостных банальностей, и только. Впрочем, Лера была так молода и беспроблемна, что глупо было ожидать чего-то другого. Однако Лерин взгляд задел Павлика за живое.

— А можно мне тоже? — попросил он и протянул Анне свои ладони.

Его руки она рассматривала несколько дольше. Потом сказала:

— Павел, вы уверены, что хотите выслушать все, что я скажу не наедине?

Оператор слегка заколебался, но все-таки кивнул.

— Ну ладно, — пожала плечами Анна. — Итак: от рождения вам была дана долгая и беспечальная жизнь среднестатистического гражданина. Но вы не обладаете ярко выраженной заданностью судьбы, поэтому сумели изменить предначертанное. Вы с детства хотели восторгов от окружающих вас людей и обожания женщин, но не старались особо прикладывать для этого собственные усилия. Хотелось всего сразу и даром. К сожалению, так не бывает. Поэтому теперь вас ценят, но только за талант, через год это положение может измениться, учтите. Да и жизнь вы свою укоротили изрядно, осталось еще не более двадцати пяти лет, причем последние десять будут осложнены болезнями. Далее, женщины. Их в вашей жизни будет достаточно много, но каждая будет ненадолго, семью вы вряд ли создадите. А шанс обзавестись ребенком вы уже упустили…

Павлик слушал и медленно наливался краской. Анна прервала свою речь, внимательно на него посмотрела и спросила: — Мне сказать, каким образом это произошло, или не стоит ворошить неприятное прошлое?

— Не стоит, — буркнул Павлик. — Лучше скажите, в моей жизни будет что-то хорошее?

— Вам не нравится? Так это все и есть плата за отсутствие личных усилий. Но вы не обратили внимания на то, что я сказала — ваша судьба лишена четкой заданности. Поэтому у вас есть еще около года, чтобы решить, хотите ли вы что-то изменить в ней и ли нет. Махнете на себя рукой — все будет именно так, как я сказала. Задумаетесь всерьез — сумеете многое поменять. А через год мы снова посмотрим изменения на вашей руке, если захотите.

Вот теперь впечатление у меня было очень сильным: чтобы наш Павлик так краснел и смущался, да такого я ни разу не видела! Что же он такого натворил по молодости и по глупости, а? Хоть я и не сплетница, но непременно постараюсь выяснить. Может, и мне попробовать погадать? Время у нас еще есть.

— Анна, а мне вы погадаете? — решилась я.

— Вам? — Анна пристально посмотрела на меня, вернее, как бы вокруг и сквозь меня, так что мне стало слегка неуютно. — Ирина, давайте сделаем это в следующий раз.

— Но почему? — изумилась я отказу и даже почувствовала легкую обиду: другим ведь не отказывала.

— Сейчас мне будет очень сложно сосредоточиться. Вокруг вас словно темная пелена какая-то, — извиняющимся тоном проговорила она, продолжая всматриваться в меня все тем же плывущим взглядом.

— Ничего не понимаю, — растерянно пожала я плечами. — А руки-то тут при чем? Вы же на ладонь мою смотреть будете.

— Ни при чем… Но у вас вот-вот случится что-то очень неприятное… и оно связано с лошадью…

— А, — облегченно махнула рукой Галина Сергеевна. — Это уже случилось.

На вопросительный взгляд Анны Галина Сергеевна принялась рассказывать о происшествии на ипподроме, невольными свидетелями и в какой-то мере участниками которого мы сегодня стали.

— Просто Ирина у нас особа очень впечатлительная, вот до сих пор и думает об этом, — закончила она свой рассказ.

— Нет, — Анна с сомнением покачала головой, еще раз оглядев меня, и уверенно заключила: — Это еще не случилось с Ириной Анатольевной.

От этих слов меня передернуло, и мысли лихорадочно заметались в голове. Господи, неужели еще какая-нибудь пакость случится на ипподроме во время наших дополнительных съемок? Честное слово, я не выдержу этого кошмара, сколько же можно! То одну героиню разорвало у меня на глазах взрывом, то другую ограбили во время передачи… Что же это, неужели я в самом деле приношу людям несчастье? После таких мыслей гадать мне расхотелось. Одно дело подозревать себя в таком мерзком качестве, а другое — знать наверняка. Этак я заработаю себе невроз и решу уйти с телевидения и стать домохозяйкой-затворницей, на радость Володьке. Хотя, если разобраться, какая ему от этого будет радость?

Мы несколько торопливо и скомканно стали прощаться с Анной и через несколько минут уже рассаживались в машине. Когда мы уже отъезжали, я краем глаза заметила, как из припаркованного невдалеке джипа выбирается какой-то знакомый мужчина и направляется к тому же самому подъезду, из которого мы вышли минуту назад. Он скрылся так быстро, что я не успела толком его разглядеть. А впрочем, я была слишком погружена сейчас в свои мысли, чтобы интересоваться еще чем-то, кроме напророченного мне несчастья с лошадью, смысла которого я, хоть убейте, понять не могла.

Настроение у меня окончательно испортилось. Заметив это, Галина Сергеевна сердобольно предложила:

— Знаешь что, Ириша, а поезжай-ка ты домой. До конца рабочего дня осталось всего ничего, полтора часа, так что ничего страшного не случится. А мы с Лерой вместе посидим, подумаем. Может, чего умного и сочиним для сценарных планов.

— Спасибо, Галина Сергеевна, — тепло поблагодарила я ее.

Все-таки она самая лучшая женщина, прямо мама родная, честное слово! Что бы я без нее делала?

— Да-да, — поддержала Галину Сергеевну Лера. — Поезжайте домой, Ира. Ваш муж, наверное, уже дома. Проведете тихий семейный вечер или за покупками сходите, развеетесь… Костя, вы же отвезете Ирину Анатольевну?

А вот этого она могла бы и не говорить. Я, конечно, расстроена, но ведь не парализована! Могу прекрасно добраться домой и сама. Но Костя уже сворачивал в направлении моего дома. Хорошо, что он решил отвезти меня сейчас, а не после того, как доставит моих коллег на телецентр.

Володя действительно был дома и встретил меня в фартуке и с ножом наперевес — это он картошку чистил. Муж очень обрадовался моему внеплановому возвращению и даже не стал интересоваться причиной. Я отобрала у него оба атрибута кухонной повинности, уверяя, что нехитрая домашняя работа благотворно влияет на нервную систему утомленной телеведущей, и, поцеловав, отправила включать стереосистему. На радостях Володька даже не стал разыгрывать привычную и самому ему надоевшую пантомиму на тему «Как меня достала классика». Через несколько секунд квартиру наполнили бархатные переливы голоса Лучано Паваротти. А я принялась ошкуривать очередную картофелину, прикидывая, что бы с ней такое сделать — просто поджарить или соорудить картофельные оладьи? Я совсем недавно узнала их рецепт и еще не испытывала его на супруге, хотя мне золотистые хрустящие лепешечки очень понравились.

От незамысловатых кулинарных раздумий меня отвлек телефонный звонок.

— Володенька! — прокричала я. — Возьми трубку, у меня руки грязные!

— Хорошо, Ириша. Алло? Привет. Ирина, это тебя.

Супруг принес телефон на кухню и прижал трубку к моему правому уху.

— Слушаю, — недовольно откликнулась я, подумав, что звонят с работы. Наверное, шеф обнаружил мое отсутствие и девочкам не удалось отвести от меня его праведный гнев. Но я ошиблась, это была моя старинная приятельница Вероника — не слишком удачливая, но никогда не унывающая дамочка, работавшая сейчас продавцом в «Архипелаге».

— Ирка! — завопила она в трубку. — Привет, подруга! Слушай, мы только что получили партию микроволновок, точно таких, о которых ты мне все уши прожужжала! Бери своего благоверного и дуй сюда немедленно!

— Господи, Вероника, — растерялась я от такого напора. — Что, до выходного все микроволновки разберут, что ли? Ну так придержи для меня одну. Мне ведь еще денег надо будет раздобыть до полной суммы где-то.

— Не надо ничего раздобывать! — снова затараторила Вероника. — Шеф сегодня с дуба рухнул и разрешил каждому из нас приобрести для себя любой товар по закупочной цене, понимаешь? Мне-то пока ничего не надо, а тебе удружу. Только нужно брать прямо сейчас, а то он у нас товарищ непредсказуемый, завтра не с той ноги встанет и от всего откажется: «Какая такая себестоимость? Знать ничего не знаю, ведать не ведаю, и вообще все покупки для работников на общих основаниях!» Так что беги немедленно!

— Вероничка! — спросила я с замирающим от счастья сердцем — скоро сбудется моя мечта, ля-ля-ля! — А закупочная цена — это сколько?

— Это всего-навсего пять двести, — пропела довольная собой подруга.

Я облегченно перевела дух. У меня было отложено пять с половиной тысяч, так что хватало и на печь, и на празднование этой эпохальной покупки.

— Жди, через двадцать минут будем!

Забыв о грязных руках, я повисла на шее мужа с воплями и подпрыгиваниями:

— Володенька, солнышко, быстро собирайся! Едем за микроволновкой!

Муж почему-то моей радости не оценил и, пытаясь удержать и телефонную трубку, и буйную меня, как-то смущенно спросил:

— Ирочка, к чему такая спешка?

Мне пришлось пересказать ему наш разговор с Вероникой. Рассказывая, я бестолково металась по кухне, не в силах сообразить от нахлынувшего нетерпения поскорее стать гордой обладательницей вожделенной микроволновки, куда деть нож и что делать с недочищенной картошкой. Теперь у меня будет такая вещь, такая вещь!.. С автоматическими режимами, с программой для разных продуктов, с вращающимся подносом, с набором посуды, с грилем и конвекцией! Чего я только не наготовлю с ее помощью на Новый год!

— Ирочка, — муж отобрал у меня нож, положил его в мойку и усадил меня на табурет, — послушай меня…

— Что случилось? — виноватая интонация в голосе Володи была такова, что, несмотря на свою эйфорию, я тоже начала тревожиться.

— Помнишь, как в сентябре ты сокрушалась, что до Нового года вряд ли сумеешь скопить недостающие деньги, и боялась, что бытовая техника снова подорожает?

— Помню, — согласилась я, еще не понимая, к чему он клонит.

— Ну вот, а мне так хотелось тебя порадовать…

Ничего не понимаю… Он что, сумел раздобыть денег, чтобы сделать мне сюрприз? Я пристальнее вгляделась в лицо мужа, пытаясь разглядеть зарождение хитрой улыбки, с которой он всегда преподносил мне подарки, для начала помучив и потомив меня как следует. Увы, отсутствовала даже тень этой самой улыбки, а глаза Володьки становились все более виноватыми.

— Так что случилось, Володенька? — ласково спросила я его.

От моих слов муж окончательно сник и отвел глаза.

— Прости, Ира, но денег на микроволновку у нас сейчас нет. Там всего тысяча двести, больше я собрать не успел. Мне трудно утаивать от тебя деньги, так что я зря надеялся…

Я совсем запуталась от этого непонятного признания.

— Володя, подожди. Если ты собрал тысячу двести, то вместе с отложенными там уже шесть семьсот, а на печь нужно всего пять двести, значит, у нас еще остаются деньги…

— Не вместе, а вместо, понимаешь? — выдавил муж. — То есть как это вместо? А где все остальное? — Я еще не успела ничего понять, но сердце уже заныло, прощаясь с, казалось, таким близким осуществлением мечты.

— Я проиграл эти деньги, — отчаянно бухнул муж.

— Что?! — не поверила я своим ушам. — Как это проиграл? Ты же никогда не был азартным человеком!

— Я же тебе говорю, что очень хотел тебя порадовать… Обратился к Белоусову за советом, а он предложил сходить с ним на ипподром, ну я и пошел… Сначала ставил по маленькой и выигрывал, а потом Виталька сказал, что знает верную лошадь, уговорил меня поставить много, чтобы огрести убойный куш…

— И ты поставил и проиграл? — мертвым голосом спросила я.

— Да, — мой бедный муж был просто раздавлен и уничтожен.

— Именины сердца… — пробормотала я потерянно. — Вот вам лошадь, вот вам несчастье… Хорошо еще, что так легко отделались…

Володя смотрел на меня как на помешавшуюся, а я пыталась справиться с бурей нахлынувших чувств. В моей бедной душе мешалось удивление от столь быстро сбывшегося предсказания Анны, облегчение, что оно и в самом деле коснулось только меня, горькое разочарование от того, что реализация моей мечты снова откладывается на неопределенный срок, злость на мужа… Впрочем, последнее чувство я немедленно постаралась подавить. Бедный Володенька и так страшно переживал и мучился, зачем же мне еще его добивать?.. Мужа надо было срочно утешить и успокоить.

— Володенька. — Я встала и взяла лицо мужа в свои ладони, чтобы посмотреть ему в глаза. — Брось ты переживать из-за такой ерунды! Ты ведь хотел меня порадовать, правда? Ну и что, что не получилось? Да и бог с ней, с этой микроволновкой! Что я, без нее готовить не умею? Еще как умею! И сейчас я тебе это продемонстрирую! Приготовлю такое блюдо, что ты пальчики оближешь!

Муж, ни слова не говоря, крепко обнял меня, прижав к своей груди, и долго-долго не отпускал, а потом прошептал:

— Спасибо тебе, Ириша. Ты самая лучшая жена на свете. Но печка у тебя все-таки будет, я тебе обещаю…

Когда успокоившийся Володька с аппетитом хрустел горячими оладьями, щедро поливая их кетчупом, снова зазвонил телефон. Боже мой! Я совсем забыла о Веронике! Свинство какое…

— Ирка! Ну кто так делает? Обещала подъехать через двадцать минут, а уже час прошел, а тебя все нет!

— Вероника, ты прости, пожалуйста, но я на радостях совсем забыла, что у меня мама заняла деньги, — бездарно соврала я, чтобы не выдавать мужа. — Так что извини, но сейчас я печку купить не могу.

— Ну вот, — огорчилась подруга. — А может, ты сумеешь где-нибудь найти? Или мама скоро отдаст?

— Не знаю, но сегодня я точно уже не приеду.

— И не надо, — рассмеялась Вероника. — Шеф оставил распоряжение в бухгалтерии, что мы можем сделать свои покупки аж до старого Нового года, представляешь? Так что я придержу для тебя печку.

— Спасибо тебе, Вероничка, ты просто прелесть, — поблагодарила я ее, а сама уже снова на радость поднявшей голову дуре-надежде начала лихорадочно соображать, успею я за месяц собрать еще четыре тысячи или нет.

— Да не за что! Для чего же еще нужны подруги? А ты меня за это пригласишь на свою передачу, идет?

— Ну конечно! — окончательно развеселилась я, вешая трубку.

А в сущности, что такого страшного произошло? Ну проиграл Володька деньги, ну и что? Он ведь не со зла. Да и что такое деньги? Тьфу, да и только! Гораздо важнее, что он меня любит! А я его. Вот пойду сейчас на кухню и скажу ему об этом.

Глава 3

Я проснулась на следующее утро, чувствуя себя относительно бодрой и свежей. Для разнообразия меня сегодня разбудили звуки «Времен года» Вивальди. Володя уже встал, и из кухни доносился запах жарящейся яичницы. Нет, все-таки у меня самый лучший муж на свете, хоть и не умеет делать деньги. Но если разобраться, то это ведь и не самое главное качество в мужьях.

Я позволила себе еще пару минут понежиться в постели, строго в соответствии с очередной принесенной Лерой теорией, что каждое пробуждение — это стресс, поэтому просто необходимо полежать в расслабленном состоянии, чтобы ощутить радость бытия, потом бодренько вскочила, сделала несколько гимнастических упражнений и отправилась принимать душ. Даже чуть теплая водичка не испортила мне настроение.

— Доброе утро, Ириша, — приветствовал меня супруг, поймав на пороге ванной и расцеловав. Целуется он так замечательно, что потратить на это занятие несколько утренних минут я считаю самым правильным решением.

За завтраком мы с Володей поговорили о том о сем, деликатно не касаясь темы каких-либо покупок. Затем я взяла на себя обязанность по мытью посуды, коей было не так уж и много, а супруг отправился в университет к первой паре. Одевшись и несколько минут проведя у зеркала, чтобы навести окончательную красоту, я поспешила на работу, где меня поджидало маленькое чудо. Наш охранник впервые не потребовал у меня пропуск, а расплылся в широкой улыбке и поздоровался:

— Доброе утро, Ирина Анатольевна.

Видимо, я так и не смогла скрыть своего удивления, поэтому он счел своим долгом пояснить:

— Я со своей девушкой вашу передачу смотрел.

Вот так всегда! Нет мужикам никакого дела до женского счастья, хоть в жизни, хоть на телевидении. Только мой Володенька исключение из этого правила: и передачу смотрит регулярно, и обо мне заботится.

— Доброе утро, Ирина, — приветствовала меня Лера. — Как ваше настроение?

— Привет, Лера. А настроение мое очень даже ничего! Семейный вечер с мужем оказался весьма удачным способом психотерапии.

— А за покупками не ходили? — поинтересовалась она.

Господи, лучше бы не напоминала!

— Ох, Лера, ты оказалась пророчицей не хуже Анны, — ответила я, скривившись, как от зубной боли.

— Да? — удивилась Лера. — А в чем это выразилось?

— Лучше не спрашивай, — отмахнулась я.

— Как скажете, — пожала она плечами, но было видно, что обиделась.

— Ну ладно, — сдалась я, понимая, что и сама хочу поделиться сбывшимся предсказанием, а рассказать о нем никак не получится, чтобы не упомянуть о Володином проигрыше. — Только давай дождемся Галину Сергеевну, чтобы дважды мне не повторять одно и то же.

— Ой, это же сколько ждать! — вздохнула Лера.

— Ничего-ничего, ты мне пока расскажешь, что вы вчера придумали.

— А ничего.

— То есть как? — опешила я.

— А вот так. Евгений Иванович нас встретил и напомнил, что новогодняя передача — это, конечно, правильно и очень даже нужно, но ведь есть еще и плановая, которая состоится не далее как в эту пятницу. Вот мы с Галиной Сергеевной и совершили трудовой подвиг, создав сценарный план передачи о продавцах и подарках. У вас же есть знакомая, работающая в магазине? Я помню, мы с вами с ней как-то встречались, такая веселая женщина, по-моему, вполне подходит.

— Умницы вы мои, — умилилась я. — Вероника будет просто счастлива. Она вчера только меня просила пригласить ее на передачу, правда, не в качестве героини, но, думаю, она и с этим легко справится.

— Конечно, справится, — согласилась Лера. — Продавцы, они такие, справятся с чем угодно.

Я быстренько просмотрела сотворенный моими девочками план, осталась почти довольна. Потом осчастливила своим звонком Веронику и договорилась встретиться с ней в обеденный перерыв. Сомнений в том, что передача у нас получится удачной, у меня не было. Веронику любили в коллективе, она никогда не грубила покупателям и не боялась никаких вопросов, а снять на пятнадцать минут видового материала было для нашего Павлика делом и вовсе пустячным. Конечно, ничего шедеврального мы не сделаем, но качественную передачу можно гарантировать без особых хлопот.

— А вот и Галина Сергеевна! — приветствовала Лера нашего режиссера. — Мы вас уж заждались.

— А что, я так сильно опоздала? — обиженно поджала она губы.

— Да нет, просто Ирина не хочет ничего рассказывать без вас, — попыталась оправдаться Лера.

— Да? А о чем?

— О чем-то очень интересном, так что я уже вся извелась.

— Ты меня заинтриговала так, что дальше некуда. — Галина Сергеевна, поняла я, не преувеличивала, так как даже не посмотрелась в зеркало, а сразу прошла к своему столу и уставилась на меня. — Не томи, Ирина, рассказывай.

— Дело в том, мои дорогие дамы, что вчера предсказание Анны насчет меня сбылось целиком и полностью совокупно с Лериным советом сходить за покупками…

Когда я закончила в красках пересказывать события прошедшего вечера, в нашем кабинете на некоторое время воцарилось удивленное молчание. Первой пришла в себя Галина Сергеевна:

— А я ведь тебе говорила, что Анна совершенно необыкновенная женщина, но ты мне не верила! — с видом победительницы посмотрела она на меня.

— Не спорю, — согласилась я. — Наверное, все-таки решусь попросить ее еще раз погадать… Ладно, что было, то было, а нам с вами работать надо. Когда должна прийти Лена?

Оказалось, что Лена звонила вчера вечером из больницы, куда положили пострадавшего Колю, и сказала, что появится у нас несколько позже, чем договаривались, так как сегодня снова зайдет навестить парня. Что ж, дело богоугодное, а мы пока можем сообща подумать, как построить передачу с ней.

Два часа пролетели незаметно. За это время мы успели вчерне составить сценарный план новогодней передачи, попить чаю и утрясти с Евгением Ивановичем кое-какие формальности. Шеф остался нашей работой доволен, но не упустил возможности отечески пожурить за то, что все, мол, из нас приходится вытрясать. Мы с Галиной Сергеевной дружно возмутились такими инсинуациями и, бия себя в грудь, принялись доказывать, какие мы работящие — ночей не спим, недоедаем, про семью забыли. Евгений Иванович слегка ошалел от нашего гомона и поспешил ретироваться в свой кабинет, туманно намекнув на возможность приличной новогодней премии. Этот намек придал нам дополнительные силы, и появившаяся наконец Лена застала нашу дружную команду в приподнятом настроении.

Как раз в это же самое время объявился и Павлик, так что я без промедления отправила его с Галиной Сергеевной просматривать принесенные Леной пленки, выбирать нужные места и решать, что еще нужно доснять. Сама же стала обсуждать с Леной возможные нюансы плана. Лена внимательно меня слушала, но вчерашнего энтузиазма, однако, не проявляла. Мне это показалось несколько странным.

— Лена, вы передумали участвовать в нашей передаче? — спросила я девушку.

— Нет-нет, что вы! — воскликнула она. — Просто… просто…

— Вы близко к сердцу приняли то, что случилось с Колей? — догадалась я.

— Да, я была сегодня у него в больнице…

— Как он? — участливо поинтересовалась Лера.

— Ничего, перелом не такой уж тяжелый, без смещения, так что последствий травмы опасаться не приходится.

— Что же вы тогда так расстроены? — снова спросила я.

— Но ведь он не поедет на «Русскую зиму»…

— Жизнь на этом не кончается… — начала было я и вдруг осеклась. — Постойте, Лена, вы что же, себя вините в том, что случилось с Колей?

— Нет, но…

— Так… — не выдержала я. — Лера, завари-ка нам чайку, Лене надо успокоиться…

Я продолжала что-то говорить, сумбурное и успокоительное, девушка кивала в ответ, но, похоже, пропускала мои слова мимо ушей. Лишь взяв в руки чашку с горячим чаем, вдруг решилась:

— Послушайте, Ирина Анатольевна, вы такая добрая, отзывчивая, к тому же журналистка! Вы сможете меня понять!

— Конечно, смогу, — автоматически согласилась я, еще не зная, что, собственно, я сумею понять.

— Ну так вот… Коля упал вчера не случайно, это все было подстроено, а ваша просьба оказалась как нельзя кстати!

— Ничего не понимаю, — растерялась я.

— Это же просто! — горячилась Лена. — Коля упасть никак не мог, он вообще с любыми лошадьми ладит, а уж с Триумфом так вообще как с родным! И барьер там был стандартный, его разве только полудохлая кляча не перепрыгнет! А Коля наездник от бога, он вообще самый лучший!

— Послушайте, Лена, успокойтесь и объясните толком, как могли подстроить Колино падение, если он такой хороший наездник, а Триумф — такой замечательный конь? Да и зачем кому-то выводить из строя лучшего наездника перед самой поездкой в Москву?

— Как подстроено — не знаю, я вчера и барьер проверила сразу украдкой. Триумф об него не спотыкался, это точно. Вот только сбрую проверить не успела, жеребца без меня расседлали, пока я с вами разговаривала. А Коля говорит, что Триумфа Егорка седлал, он ему как себе доверяет.

Я так увлеклась этой загадочной историей, что на время забыла о второй половине своего вопроса, на которую Лена не успела ответить. Как же в самом деле можно было подстроить это самое падение?

— Лена, а с этим самым Егоркой вы разговаривали? Может быть, он что-то заметил, когда расседлывал коня?

— Он его не расседлывал, он же младший брат Коли, так что все время рядом был. А теперь плачет, себя винит во всем…

— Странно… А ну-ка, Лера, сбегай к Павлику и выясни, успел он снять падение Коли или нет?

Лера меня поняла с полуслова и тут же умчалась. Через пару минут раздался звонок внутреннего телефона — Лера звала нас в монтажную, где окопались Павлик с Галиной Сергеевной. Наш чудный оператор, как оказалось, заснял всю сцену Колиного прыжка, да еще крупным планом, так как ждал эффектного зрелища.

Мы стали внимательно просматривать тот отрезок записи, где Триумф пытался взять барьер. Камера Павлика была так удачно направлена, что мы видели скачущего наездника в профиль вместе с красавцем-скакуном. Коля взял разбег, пришпорил коня и направил его к барьеру. Когда передние ноги жеребца уже были за барьером, наездник как-то странно покачнулся и стал заваливаться вправо так, что земли Коля и Триумф уже касались порознь. Хорошо, что парень был опытным наездником, поэтому успел выпустить уздечку, иначе конь протащил бы его за собой, и он не отделался бы одним переломом. Все было прекрасно видно, вот только понять, почему вдруг Коля стал падать, мы не сумели.

— Павел, — попросила Лена, — а нельзя прокрутить помедленнее ту часть, где Коля заваливается на бок?

— Можно.

Мы стали смотреть снова, еще внимательней. Не знаю, как остальные, но я разглядела, что правая нога парня почему-то сама собой ни с того ни с сего перестала опираться на стремя. Именно поэтому он упал!

— Я же говорила! — тут же воскликнула Лена. — Коле кто-то испортил стремя!

— Как же его можно испортить? — изумилась Галина Сергеевна. — Оно же железное.

— Проще простого, — горестно взмахнула рукой Лена. — Стремя же не цельное, оно представляет собой металлическую дугу с отверстиями на концах, куда вставляется упор, перекладина для ноги, и расклепывается. Расклепать стремя, чтобы упор легко скользил в пазах, — дело двадцати минут в кузне. Уж я-то знаю, сама видела, когда отец сбрую чинил. Или можно подпилить упор, это тоже не слишком хитрое дело.

— Давайте-ка я сделаю укрупнение, — предложил Павлик.

Он повозился несколько секунд с пультом управления, и картинка на экране стала скачкообразно увеличиваться. В конце концов стало четко видно только Колину ступню в стремени. Павлик стал последовательно менять кадры по одному, и мы увидели, как привстающий во время прыжка парень переносит опору тела на стремя, слегка проскользнув ногой по упору. Упор свободно проворачивается в пазах и одним концом вылетает из своего гнезда, Коля теряет опору и падает…

— Кто же это мог сделать? — ошеломленно задалась вопросом Лера.

Я криво усмехнулась:

— Если бы Лена сама не настаивала на том, чтобы во всем этом разобраться, я могла бы подумать на нее.

— Почему? — удивленно захлопала ресницами Галина Сергеевна.

— А все просто, — пояснила вместо меня Лена. — Это ведь я была самым логичным кандидатом на поездку в Москву вместо Коли. Видимо, он так и решил…

— Кто, Коля? — теперь пришла моя очередь удивляться, но последняя реплика Лены окончательно сбила меня с толку.

— Нет, не Коля, — с непонятным выражением вздохнула девушка. — А Виктор Дмитриевич… Коля был прав…

Мы все потрясенно молчали, но я не выдержала первой, так как терпеть не могу, когда чего-то не понимаю.

— Лена, может быть, вы объясните нам все по порядку?

— Могу, — тоскливо согласилась она. — Только толку никакого все равно не будет… Ничего я не смогу доказать…

— А что надо доказывать? — не унималась я. — Говорите же, наконец, толком!

— Дело в том, что в Москве должны проходить не просто праздничные мероприятия, а еще и соревнования с большим призовым фондом. Зимние скачки вообще редкость, так что внимание все это привлекло огромное. К тому же, естественно, там будет организован тотализатор. Мы с Колей вместе просматривали списки лошадей и наездников. Многих я знаю еще по Киеву, кого-то знает Коля с Самары — у него там старые связи. Так вот, у Коли и Триумфа имелись очень хорошие шансы на победу в Москве, а это, как вы понимаете, очень хороший карьерный шанс. Однако в последнее время Коля ходил какой-то сам не свой, а на все мои вопросы старался не отвечать, уходил в сторону. Только сегодня он мне признался, что Виктор Дмитриевич, прекрасно понимая, какие шансы у Триумфа с Колей, уговаривал его даже в тройку лидеров не попадать, представляете?

— А зачем? — тупо спросила я. — Ведь, как я понимаю, если жеребец из конюшни Тарасовского ипподрома придет первым, значит, слава и почет не только коню с наездником, но и директору, и ипподрому в целом. Наверное, и денежная премия хорошая…

— Для Коли или для меня — вполне. Десять тысяч рублей. А вот Виктор Дмитриевич решил иначе. Ведь тотализатор будет весь подстроен, чтобы определенные люди выиграли огромные деньги. Так что директор предлагал Коле пятьдесят тысяч за то, чтобы он не побеждал, думал его купить. А Коля честный, он хочет карьеру законным путем сделать, а не таким… Вот и отказался.

— Понятно, — протянула Галина Сергеевна. — Видимо, ваш Виктор Дмитриевич получит гораздо больше, чем предлагал Коле.

— Да уж конечно, — ядовито подтвердила Лена. — Он у нас бессребреником никогда не был, почти весь сезон сделал…

— Это ты о чем? — насторожилась я, от волнения обратившись к девушке на «ты».

— А то вы не знаете, что бега у нас практически никогда честно не проходят. Обыкновенный человек только чудом может угадать, как ставить, пусть он хоть сто раз разбирается в лошадях!

«Так-так-так, — про себя подумала я. — Это получается, что Володенька мой не просто проиграл, а его обули? Ну нет, этого я так не оставлю! Я их всех на чистую воду выведу». Во мне разбушевалось такое возмущение, что я, хоть и плохо представляла, кого именно собираюсь выводить на чистую воду, но идти решила до победного конца.

Мои коллеги о чем-то возбужденно спорили, а я уже пыталась лихорадочно выработать план действия по разоблачению продажного директора. В голове сформировалась совсем неплохая на первый взгляд идея.

— Лена, — поспешила я поделиться ею. — Раз ты едешь в Москву, то ваш Виктор Дмитриевич должен будет и к тебе подъехать на той же козе, что и к Коле. Давай мы тебя снабдим диктофоном, чтобы ты записала весь этот разговор, а? Вот и доказательство появится!

— А еще можно поискать того человека, который испортил Коле стремя, — вдохновенно предложила Галина Сергеевна. — И допросить его как следует, чтобы признался, кто его заставил это сделать!

— Ох, Галина Сергеевна, — закатила я глаза. — Этого человека еще найти надо. И потом, как вы его допрашивать собираетесь, с помощью горячего утюга? Это ведь незаконно.

— Вечно ты так, — обиделась она. — Есть же у человека совесть, может быть, он себе плохо представлял, что из его проделки получится, а теперь мучается, хочет покаяться…

— Плохо вы знаете нашего директора, — высказалась по этому поводу Лена. — Он половину наездников купил, а остальных припугнул, что без работы оставит, да еще такую характеристику выдаст, что никому вовек хорошей лошади не увидеть иначе как в кино. Да и не он главный.

— А кто? — тут же заинтересовалась я.

— Не знаю. Но у Виктора Дмитриевича на такие дела денег просто не хватило бы. Он только все устраивает и получает свой процент.

— Ирина, — вдруг заговорила Лера, — все это очень интересно, но вы не забыли, что в два часа нас будет ждать Вероника? Ведь уже половина второго!

Боже мой, мы так увлеклись распутыванием ипподромных махинаций, что забыли о времени! А ведь нас ждала самая что ни на есть рутинная, но необходимая работа. Нам пока, к сожалению, деньги платят именно за нее, а не за частные расследования, будь они хоть трижды благородным делом.

И тут поднялась страшная суматоха. Павлик искал свою камеру, которую первый раз в жизни не помнил, где оставил; Лера умчалась за машиной; Галина Сергеевна искала запропастившийся сценарный план, обнаружившийся в конце концов под чайными чашками; я скороговоркой договаривалась с Леной, чтобы она мне перезвонила вечером домой… Одним словом, дым стоял коромыслом.

Без десяти два мы все-таки влезли наконец в машину, запыхавшиеся, какие-то всклокоченные, и стали дружно погонять Костю, чтобы ехал быстрее. Он один, как всегда, оставался спокойным, словно скала среди бушующего моря, так что именно благодаря тому, что он игнорировал наши понукания, мы прибыли к магазину, в котором располагался отдел Вероники, практически вовремя, опоздав только на две минуты.

За час обеденного перерыва в магазине мы успели провернуть массу дел: обговорили все нюансы с Вероникой, наметили список вопросов, отсортировали те, над которыми ей стоит подумать, и те, на которые ей отвечать не захочется, отсняли обеденные посиделки в бытовке, отыграли сцену Вероникиного прихода на работу и оформления ею витрины. Лера умудрилась отловить и организовать цивилизованную толпу покупателей, которую Павлик потом заснял у Вероникиного прилавка. А Галина Сергеевна проконсультировала мою подругу на предмет подходящего для передачи наряда и макияжа.

На телестудию мы вернулись совершенно выжатые, но довольные собой донельзя. Это ведь надо суметь за два с половиной часа практически полностью подготовить передачу! Павлик рухнул в кресло и заявил, что сейчас умрет, если ему не окажут срочную гуманитарную помощь в размере телеги еды. Ну или хотя бы чашки чаю и горсти орехов. Сердобольная Лера не вынесла его стонов и быстро организовала всем нам, а не только Павлику, чай с травками и тарелку с пирожными из нашего буфета.

— Ну что, Ирина, — спросила меня Галина Сергеевна, дожевав пирожное и промокнув губы платочком, — как поработали, а?

— Хорошо, слов нет, — согласилась я, устало вытянув ноги. — А ты, Павлик, что скажешь?

— Скажу, что завтра надо будет с утра еще раз поехать к этому магазину и переснять то место, когда Вероника как бы приходит на работу.

— Это еще почему? — возмутилась я.

— Потому что освещение было совсем не утреннее, а вечернее. По мне, и так хорошо, но вы же не хотите, чтобы какая-нибудь въедливая кляузница настрочила на вас донос о том, что вся ваша передача — сплошная инсценировка? Вам же не нужен такой скандал, как с «Большой стиркой»?

Я была вынуждена согласиться, что скандал нам нужен в такой же степени, что и эскимосам холодильник, а значит, завтра ни свет ни заря поедем переснимать. Павлик огорчился не меньше меня, так как для него любая внеплановая деятельность являлась нарушением прав человека вообще и его личных в особенности..

Домой я добралась вовремя, правда, уставшая настолько, что никаких кулинарных подвигов совершать не стала, а удовольствовалась вместе с Володькой тем, что ему удалось смастерить из имеющихся в наличии продуктов, то есть пельменями фирмы «Марья-искусница». Не знаю, как насчет настоящей, сказочной Марьи, а эта искусница свои изделия явно штампует левой ногой, такие они получаются несимпатичные и безвкусные. Хотя, залитые смесью кетчупа и майонеза, да еще на голодный желудок, проглотились за милую душу.

От медитативного безделья с чашкой кофе в руках меня оторвал звонок Лены. Девочка горела желанием пообщаться лично. Ехать мне никуда не хотелось, так что я пригласила ее к себе. Лена согласилась и добралась в рекордно короткий срок. У меня даже закралось подозрение, что она воспользовалась своей очаровательной улыбкой, чтобы ангажировать какого-нибудь не слишком меркантильного частника. Ну да это все лирика и к делу отношения не имеет. И вообще, что это на меня нашло? Кто я такая, чтобы запрещать хорошенькой девушке улыбаться в личных целях? Сама ведь сплошь и рядом использую собственную популярность, а туда же, морализаторствовать затеялась!

Проведя минутный сеанс самокритики, пока Лена расшнуровывала ботинки и пристраивала на вешалку свою куртку, я провела ее в комнату, усадила в кресло, вручила чашку с кофе и потребовала:

— Рассказывай.

Возвращаться снова к обращению на «вы» я не видела смысла, так как Лена все-таки была гораздо моложе меня, да и не обиделась на эту вольность в прошлый раз. К тому же «ты» способствует установлению большей задушевности в беседе.

— Я когда от вас сегодня уехала, то вернулась на ипподром и зашла в конюшню к Триумфу, мне ведь с ним в Москву ехать. Так что ни у кого это подозрений вызвать не должно. Я хотела проверить сбрую и знаете что обнаружила?

— Что?

— Все правое стремя заменено, так что улик не осталось. Кто-то успел об этом позаботиться.

— Не огорчайся, у нас ведь осталась пленка, а это тоже улика, видеозапись теперь даже милиция признает в этом качестве. Так что твой Коля смело может писать заявление.

— Он не станет, — прервала меня Лена.

— Почему?

— Он и меня уговаривал больше не копаться в этом деле, так как боится за меня. Коля… он мой жених.

— Так это же здорово! — Я не совсем уместно обрадовалась этому факту, потому что подумала о нашей передаче. Коля был очень симпатичным парнем и довольно киногеничным, так что вместе с Леной он будет прекрасно смотреться на экране. — Надеюсь, к нашей передаче его уже выпустят из больницы и он сможет появиться в студии рядом с тобой или среди публики.

— Конечно, сможет, — улыбнулась девушка. — Он очень рад за меня. А еще посоветовал забыть об этом происшествии и думать только о передаче.

— Да почему? — снова вернулась я к волновавшей нас обеих теме.

— Потому что боится, что Виктор Дмитриевич не оставит меня в покое, и лучше сделать все, как он скажет…

— Это что же получается, — возмутилась я, — твой Коля сдался?

— Он бы никогда не сдался! — горячо запротестовала Лена. — Он за меня боится!

— А что тебе может угрожать? Смотри: ты берешь у нас диктофон, носишь его все время с собой и включаешь всякий раз, как только ваш директор затевает с тобой разговор наедине, для виду на все соглашаешься и получаешь запись-улику!

— Коля считает, что у нас с вами ничего не получится, — покачала головой Лена. — Он думает, что Виктор Дмитриевич не станет мне ничего предлагать, а просто прикажет не высовываться на первые места.

— Ну и что? — недоумевала я. — Все равно не вижу никакой опасности, а улика появится.

— Нет, не появится. Виктор Дмитриевич не дурак, он открытым текстом говорить не будет, только намекнет. А опасается Коля того, что директор, если я откажусь подчиниться, уволит нас обоих или, еще хуже, свалит на меня вину за Колину травму. Я уверена, что он подстраховался и припрятал расклепанное стремя. А вы сами заметили, что мотив у меня вроде как имелся.

— Глупости! — решительно отрезала я. — Никто в это не поверит… Чтобы невеста устроила своему жениху такое?!

— Так ведь никто не знал, что мы собираемся пожениться. Коля очень сплетен не любит, а у нас не коллектив, а сплошной гадюшник!

Я потихоньку начинала думать, что это мне одной так повезло с коллективом, и уже хотела высказать все, что у меня в душе накипело по этому поводу, но тут в комнату вошел Володя.

— Добрый вечер, — поздоровался он с Леной и хотел уже идти дальше, чтобы не мешать, так как я предупредила его, что буду общаться с героиней новогодней передачи, но вдруг остановился и замер. — Девушка, а я вас помню! Это ведь вы были на бегах в сентябре на такой красивой черной лошади? — Лена утвердительно кивнула, и Володя продолжил: — Я тогда на вас поставил и выиграл, ваша лошадь пришла первой, вот только не помню, как же ее зовут…

— Карина, — улыбнулась наездница. — А меня Лена.

— А это мой муж, Владимир, — поспешила вмешаться я. Нечего Володьке с таким восторгом пялиться на девчонку, когда рядом сидит законная жена. А когда жены нет рядом — тем более! — Кстати, дорогой, а расскажи-ка нам, как ты умудрился проиграть?

Володя сразу понурился, так что мне стало даже немного стыдно.

— Да я же тебе рассказывал уже. Сначала ставил по маленькой, выигрывал, а потом Виталька сообщил, что знает верную лошадь, нужно поставить много, тогда и выигрыш будет хороший, ну, я и поставил много и проиграл…

— А на кого вы ставили? — поинтересовалась Лена. — Не помните?

— Еще как помню, — сокрушенно вздохнул муж. — Я этого коня никогда не забуду, коричневенький такой… Веером его звали.

— Как же, как же, — Лена слегка поморщилась, так как мой супруг, видимо, как-то неправильно говорил, с ее точки зрения. — Веер прекрасный арабский жеребец-трехлетка, его родители — Вена и Ермак — замечательные животные. Я бы на вашем месте тоже на него поставила, если бы не знала, что у нас творится.

— А что у вас творится? — Володя обрадовался, что его пытать больше не будут.

— А то и творится, что половина заездов разыгрываются как по нотам, вместо нормального состязания. А вы много проиграли?

— Много, — снова сник муж. — Пять тысяч.

— Это вы так много на Веера поставили? — удивилась Лена.

— Да нет, не на него одного, только я забыл, как это называется…

Постепенно, общими усилиями мы вытянули из Володьки, как он ставил, что сумел столько проиграть. Лена очень помогла мне разобраться во всех этих премудростях, так как я сама совершенно не разбиралась в бегах и даже на ипподроме побывала первый раз только вчера.

Оказалось, что можно делать ординарную ставку, то есть выбирать какую-то одну лошадь из заезда, и она должна прийти первой. Можно ставить на двух лошадей, чтобы угадать, кто из них придет первой, а кто второй, и это называется последовательность. В этом случае выигрыш уже больше. И самая интересная ставка, на которой Володька и проигрался, — это триплет. Нужно угадать лошадей, пришедших первыми в любых трех последовательных заездах… Так вот, Веер как раз и испортил моему мужу этот замечательный триплет, придя чуть ли не последним.

— Помню я этот заезд, я тогда второй пришла, хотя должна была быть не более чем четвертой. Моя Карина уступает и Вееру, и Триумфу, и Ганимеду, и Карте.

— Постой, Лена, — попросила я. — Насколько я помню, Триумф — это жеребец твоего Коли, так почему же он не пришел первым? Тебе уступил из вежливости?

— Ну что вы, — покраснела Лена. — В том заезде у Триумфа был другой наездник, Леня Ракушкин, а он прочно сидит у нашего директора в кулаке. Это для соревнований подбирают лошадь и наездника с максимальным соответствием друг другу, а на бегах как директор и тренеры конюшен распорядятся, так и будет.

Мы немного помолчали, а потом Володька высказался:

— Я так понимаю, Лена, что мой проигрыш — это вовсе не личная неудача, а подстроенный результат, да? Выходит, я зря на Витальку злился, что он мне неправильного коня посоветовал?

— Так все и есть, — грустно подтвердила девушка. — Как нас с Колей до сих пор не уволили — не понимаю… Ну ладно — Коля, он один из самых лучших наездников, только Казмину уступает, а я-то… так… — И она махнула рукой.

— Ну, нечего тебе самоуничижаться! — я погладила Лену по руке. — Ведь тебя в Москву вместо Коли посылают, а не этого Казмина!

— Ох, ну зачем вы мне опять про эту Москву напомнили, — подосадовала девушка. — И так она у меня в печенках сидит! А Казмин сам отказался, потому что у него жена вот-вот должна второго ребенка родить, а так бы ни за что он такого шанса заработать не упустил! Ой, Ирина, я же вам еще кое-что хотела рассказать! Я когда увидела, что у Триумфовой сбруи стремя поменяли уже, то пошла в кузницу к Олегу Борисовичу, это кузнец наш, и спросила, кто приносил ему ее чинить. Так он сказал, что никто не приходил, понимаете?

— Нет, — честно призналась я.

— Ну как же! — всплеснула руками Лена, удивляясь моей непонятливости. — Ключи от кузни есть только у Олега Борисовича и у директора, понимаете? Получается, что или Олег Борисович врет, а я для этого повода не вижу, или…

Что «или», я уже и сама поняла. Милейший Виктор Дмитриевич оказывался по уши в дерьме.

— Так что же получается, Лена? — спросила я. — Теперь, выходит, никаких концов не найдешь?

— Один маленький хвостик все-таки есть, — обрадовала она меня. — Олег Борисович сообщил, что с утра он по своим делам отлучался, а в кузнице оставался тренер Колиной конюшни, Иван Терентьевич.

— Ты считаешь, что именно он подстроил Колино падение? — ужаснулась я. — А как хорошо разыграл с директором заботливого папашу!

— Если честно, то мне на него подумать трудно, он всегда к нам с Колей так хорошо относился, все советовал, чтобы мы с директором не спорили… Характер у него мягкий, не верю я, что это он.

— Тогда получается, что это ваш кузнец, — припечатала я. — Больше некому. И знаешь что? Нужно как-нибудь потихонечку обыскать кузницу, думаю, что испорченное стремя именно там.

— Вам легко говорить «потихонечку»! Да Олег Борисович постоянно там, попробуй уследи, когда в кузнице никого нет.

— Это я организую в ближайшие дни, — пообещала я. — Может, прямо завтра.

— А как? — спросила Лена.

— Пока не знаю, — ответила я, показывая Лене глазами, что не хочу говорить при муже, который и так как-то слишком подозрительно на меня посматривал. Умничка Лена все поняла и стала прощаться.

Когда я закрыла за ней дверь и вернулась в комнату, меня поджидал грозный муж во всей своей красе.

— Ирина, — строго начал он, — во что ты опять впутываешься?

— Ни во что я не впуталась, — как можно более беззаботным тоном ответила я и попыталась обнять мужа и заткнуть ему рот поцелуем, но ничего не получилось. Он от моих объятий уклонился и от немедленных поцелуев воздержался, что произошло на моей памяти впервые.

— Ирина, — строго повторил он, — тебе мало прошлого раза, когда тебя чуть не убили? Ты что, хочешь, чтобы я инфаркт раньше времени получил? Если ты о себе не думаешь, так хоть обо мне вспомни…

«Началось, — тоскливо подумала я. — И дернул же меня черт откровенничать с Леной при Володьке! Он же теперь меня запилит до смерти, пока не пообещаю держаться подальше даже от тени криминала. Лучше уж сделаю это прямо сейчас, пока он не успел еще окончательно разойтись».

— Володенька, — сладко пропела я. — Ну что ты себе вообразил всякие ужасы? Никого не убили, не ограбили, просто жених Лены случайно упал с лошади — с кем не бывает! — и сломал ногу, а девочке кажется, что это подстроили. Я же ее просто хотела поддержать и утешить…

— Ничего себе утешение! — возмутился муж. — Ты уже с головой ушла в расследование этого «случайного» падения! Думаешь, я не вижу? Немедленно пообещай мне, что прекратишь свою самодеятельность! Искать преступников должна милиция, а не телеведущая!

Я собралась уже сказать Володе, что в милицию пострадавший заявлять не станет, потому что боится, но вовремя прикусила язык. Подобное откровение действительно могло довести его до инфаркта. Пострадавший, видите ли, боится, а родная жена готова сунуться в это пекло! Я скромно потупила глазки и покорно произнесла:

— Ты прав, Володенька, как всегда, прав.

— Вот и умница, — сразу успокоился муж, обнял меня и поцеловал в висок.

А я подумала, что моему уму просто цены нет: и мужа успокоила, и врать не пришлось. Он, конечно, прав, но прекращать свое расследование я ему не обещала, вот так-то!

Несмотря на мои надежды, следующее утро выдалось просто изумительным. Если бы не необходимость тащиться с ноющим Павликом и переснимать сцену прихода Вероники на работу, я была бы совершенно счастлива, так как за ночь придумала, как обыскать кузницу, красиво обведя вокруг пальца кузнеца. Правда, для осуществления этого плана мне была необходима Костина помощь. Не хотелось, конечно, к нему обращаться, но ничего не поделаешь.

Пока мы с Павликом возвращались на телестудию, я рассказала нашему водителю все, что знала о закулисной части Колиного падения, свидетелем которого он был, и посвятила в детали своего плана. Самое интересное, что Костя нашел мой план весьма разумным. Это меня до крайности изумило. Конечно, я была уверена, что он согласится мне помочь в любом случае, но вот то, что обойдется в кои-то веки без критики, это уже можно было расценивать как самый крутой комплимент в моей жизни!

Само собой, Павлик тоже азартно включился в авантюру, так что я, премного собой довольная, отправилась в наш кабинет общаться с дамами, а мальчики потопали в операторскую просматривать запись.

— Доброе утро, Ирина, — Лера присовокупила к своему приветствию чашку горячего чая, за что я ей была очень благодарна. — Как прошла съемка?

— Павлик остался доволен, говорит, что теперь все в полном порядке. Сегодня Вероника подойдет к нам на студию, ты ее встреть, пожалуйста, и уточни все нюансы, чтобы сдать Евгению Ивановичу сценарный план до обеда.

— А вас разве не будет? — поинтересовалась Лера.

— Не будет. Через полчаса я еду на ипподром.

— А как же мы с Галиной Сергеевной? — немного обиделась Лера, привыкшая быть незаменимой.

— Сегодня я справлюсь там без вас, уж не взыщите. И вообще, ты мне необходима здесь, а Галина Сергеевна… Кстати, где она?

— Еще не появилась, она обещала Веронике привезти из своих запасов какую-то блузку.

— Ну вот видишь. Вы обе остаетесь. — Увидев, что губы Леры поджимаются уж совсем обиженно, я поспешила слегка загладить свою вину: — Честное слово, Лерочка, я очень быстро вернусь и все вам расскажу. Тем более что ничего, связанного с передачей, я там делать не буду.

— Это-то и обидно, — вздохнула Лера, но обижаться перестала.

Я подсела к телефону и набрала номер директора ипподрома.

— Виктор Дмитриевич? Доброе утро, вас беспокоит Лебедева из «Женского счастья».

— Ирина Анатольевна, — раздался в трубке более чем любезный голос директора, — чем обязан?

— Видите ли, мне пришла в голову мысль расширить тему нашей передачи и сделать ее не только о Лене Серединой, а об ипподроме в целом. И уж конечно, о его директоре. На меня большое впечатление произвели те изменения, которые произошли с ипподромом под вашим руководством. — Я разливалась соловьем, будучи уверена, что директор нашу передачу не смотрит, поэтому понятия не имеет, что нам такая тема в принципе не подходит, так как к женскому счастью отношение имеет сугубо косвенное.

Виктор Дмитриевич слушал меня и млел от комплиментов. Я умею быть ужасно обаятельной, если это нужно для дела, в особенности мне лично. Так что через пару минут директор был согласен водить меня по ипподрому хоть целый день. Ну, столько времени мне было не нужно, мы с Костей и Павликом вполне управимся за час.

Едва я успела положить трубку, как в дверь заглянул Павлик. С тоской покосившись на любимое кресло, он махнул мне рукой, мол, можно ехать, и попросил захватить новый пластиковый пакет. Лера с готовностью мне его предоставила из своих запасов, желая хотя бы таким минимальным образом поучаствовать в расследовании.

Всю дорогу Павлик болтал без умолку, а Костя, напротив, был молчалив и собран. Вообще-то, он и так не отличается никогда разговорчивостью, зато был надежен, как Алькатрас.

Виктор Дмитриевич встретил нас у входа, повелительно глянул на Павлика, который сразу же включился в игру и полез за камерой. И началось!.. У меня сложилось такое впечатление, что директор уже давно репетировал роль державного мужа и теперь решил оттянуться на всю катушку. За двадцать минут мы практически не продвинулись к интересующему меня месту, зато вдоль и поперек прочесали административное здание, знакомясь с управленцами и слушая дифирамбы спонсорам. Пора мне было брать бразды правления в свои руки, иначе нам не только часа, суток не хватит!

— Виктор Дмитриевич, — мягко положила я ладонь на сгиб его руки, как только дождалась первой паузы в потоке красноречия директора, — все это, безусловно, интересно, но наша аудитория в основном женская, так что давайте посмотрим, как у вас обстоят дела с хозяйственной частью. Как обустроены лошади, как за ними ухаживают, лечат, где приводят в порядок лошадиную, так сказать, одежку, то есть я имею в виду все эти седла, уздечки…

— Вы хотите взглянуть на наши мастерские и кузню? — клюнул директор на мою наживку. — Идемте, конечно, идемте!

Я внутренне ликовала, надеясь, что после того, как мы провернем свое дельце, уж как-нибудь сумеем избавиться от дальнейшего глобального изучения устройства ипподрома.

Когда мы наконец-то добрались до кузницы, начался самый ответственный момент выполнения моего плана. Мы с Павликом должны были обеспечить Косте хотя бы десять минут, в течение которых кузня будет полностью в его распоряжении. Я слегка напряглась, так как пока еще не представляла себе, как общаться с тем самым кузнецом Олегом Борисовичем. В голове только вертелась дурацкая фраза из фильма: «А зачем нам кузнец? Кузнец нам не нужен».

Выручил меня Павлик. Он быстренько прошелся с камерой по кузне, потом обратился ко мне, прервав монолог директора, который вещал о благородной, освященной веками деятельности кузнеца, не давая тому вставить ни одного слова:

— Ирина Анатольевна, света маловато. Давайте продолжим запись на улице. У Олега Борисовича лицо фактурное, они вместе с Виктором Дмитриевичем выигрышно смотрятся, женщинам понравится.

Вовремя ввернутая фраза про женщин сработала. Директор как миленький потопал вон, таща с собой на буксире кузнеца. Павлик постарался увести нас всех как можно дальше от кузни, аргументируя свои действия все тем же освещением. Олег Дмитриевич хмурился, но терпеливо сносил все придирки нашего оператора. Я мило улыбалась и поддакивала.

Эту комедию мы ломали минут пять, затем я пристала к кузнецу с просьбой рассказать, как он выбрал для себя столь экзотическую для нашего времени профессию. Тот забубнил что-то о преемственности поколений, но я плохо слушала, что он там несет, лишь кивала время от времени с приклеенной улыбкой на лице. Что-то Костя задерживается… Уф, вот наконец и он выходит и делает мне знак, что все в порядке. Удалось, пора заканчивать.

Я милостиво отпустила Олега Борисовича восвояси, снова сосредоточилась на директоре и позволила ему увести себя к конюшням. Вот тут мне и самой стало интересно, к тому же лошади такие обаятельные создания! Получать удовольствие, глядя на этих грациозных животных, мне не мешал даже продолжавший распрягаться директор. Однако долго любоваться мне не пришлось.

— Ирина Анатольевна, — Павлик скорчил проникновенную рожу, — придется прервать съемку. Что-то с камерой…

— Павел, — укорила я его, — ну как же так? Виктор Дмитриевич такой занятой человек, а нам теперь придется еще раз его беспокоить.

Павлик покаянно вздохнул, а директор принялся меня успокаивать, напирая на то, что ради нас отложит любые дела и готов принять столько раз, сколько потребуется. В ответ я рассыпалась в любезностях, и с этими китайскими церемониями мы дошли до нашей машины, еще раз тепло попрощались и наконец-то отбыли.

— Ну что там? — накинулась я на Костю, как только ипподром скрылся за поворотом. — Не томи, Костя!

— Все в порядке, Ирина Анатольевна, по-моему, я нашел то, что требовалось. — С этими словами он вытащил из кармана завернутое в пластиковый пакет стремя. — Здесь прекрасно видны следы того, как над ним поработали, видите?

Я взяла пакет в руки и принялась разглядывать стремя сквозь пленку. Действительно, даже на мой женский неискушенный взгляд было видно, что упор не мог сам собой прийти в такое состояние, ясно были видны ярко отблескивающие следы свежего металла, которые могли возникнуть только под действием какого-нибудь инструмента. Павлик тоже глянул, с уверенностью опознал стремя и подтвердил мои выводы. Я ликовала. Теперь у нас есть не только видеозапись Колиного падения, но и неопровержимая улика того, что оно было подстроено.

Мои восторги охладил Костя:

— Зря вы так радуетесь, пострадавший-то не хочет писать заявление.

— Значит, нужно его уговорить! — отрезала я, не собираясь сдаваться. Откуда Косте было знать, что в этом деле у меня свой интерес, помимо расследовательского зуда. — Сегодня вечером договорюсь с Леной и съезжу к нему в больницу.

— Может быть, вас отвезти? — поинтересовался Костя и туманно добавил: — А то мало ли…

— Костя! — отмахнулась я. — Ну что может случиться со мной в больнице? Коля в пылу полемики костылем огреет? Так он еще, скорее всего, не встает. И вообще, в случае чего меня Лена, его невеста, защитит.

— Вам виднее, — пожал плечами Костя.

Глава 4

Войдя в кабинет, я позволила себе небольшой момент триумфа. С видом победителя взирала на своих дам и молчала, устроив паузу Станиславского секунд на двадцать.

— Павлик, — не выдержала Галина Сергеевна и обратилась к оператору, успевшему оккупировать свое любимое кресло, с которым был разлучен все утро: — Она теперь всегда будет молчать и ходить с таким лицом?

— Не буду, — прекратила я издеваться.

— Слава богу, — съехидничала Галина Сергеевна. — А то я подумала, что ты на время забыла о том, что у нас давным-давно началась эпоха звукового кино.

— А может быть, Ирина решила закончить карьеру ведущей? — Это уже Лера, язва этакая!

— Все-все, считайте, что отомстили, — попыталась я утихомирить расходившихся коллег. — Начинаю рассказывать, а то над всеми нами нависла угроза лопнуть: вам — от любопытства, а мне — от желания поделиться.

— Ты рассказывай, — потребовала Галина Сергеевна, — хватит тут изощряться в остроумии. А то я тоже обижусь и не скажу тебе, как воспринял шеф наш сценарный план.

— Убедили. Так вот, я задумала, мы осуществили, причем с блеском, план по добыванию вещественного доказательства того, что Коля упал не случайно. Вот, смотрите!

С этими словами я вынула из сумочки упакованную в пакет улику и представила ее на всеобщее обозрение. Когда дамы насладились видом раскуроченного стремени, то потребовали полноценного пересказа событий, так как слишком лаконичный стиль моего изложения их отнюдь не удовлетворил. И я с радостью подчинилась, не упустила ни одной занимательной мелочи и до небес превознесла находчивость Павлика, чье эго изрядно пострадало после гадания Анны.

Лера и Галина Сергеевна остались мною довольны и милостиво передали мне благостную рецензию шефа на наш план. Он только велел добавить в начало передачи такой малюсенький кусочек, где я на фоне центрального магазина генерального спонсора нашей программы и снующих туда-сюда людей распинаюсь о новогодних подарках. Возражений у меня не нашлось, потому что спонсоры — это такие специальные люди, которые дают деньги, когда их всячески хвалят, так что капелька дополнительной лести не повредит. И трудов нам особых не составит, так как магазин спонсора находится по соседству с магазином, где работает Вероника. Можно будет сначала немножко потрепаться на фоне нужного объекта, а потом плавно перейти к уже отснятому нами сегодня материалу. Только Павлик недовольно хмыкнул — снова работать придется бедняжечке, а я настолько горела энтузиазмом, что готова была ехать хоть сейчас.

Тут Павлик окончательно уперся рогом и заявил, что никакая сила не сможет извлечь его из кресла до окончания обеда. Я смирилась с этой неизбежной проволочкой. Времени у нас еще в запасе было много, сегодня только среда, а передача в пятницу вечером, можно и посидеть спокойно, съесть что-нибудь вкусненькое. В последнее время вся моя работа в основном проходит на свежем воздухе, что невероятно способствует аппетиту.

Уже дожевывая пирожок, я вспомнила, что нужно связаться с Леной и сообщить ей о результатах моей деятельности, а заодно узнать, как там дела у Коли. Лера вызвалась сделать это вместо меня, на что я возражать не стала. Пусть девочка хоть немного порадуется своей причастности к благородному делу выведения преступников на чистую воду.

Через несколько минут она уже информировала меня, что Лену наша новость порадовала и перед визитом к Коле она зайдет за мной к концу рабочего дня.

— Что у нас дальше? — обратилась я к Галине Сергеевне. — Как там Вероника?

— Все даже лучше, чем я ожидала. Она прекрасно смотрится на экране, сегодня забегала, сделав прическу и макияж так, как я ей посоветовала. Нервничать перед публикой вроде не должна, так что все в ажуре. Кстати, вам завтра с Павликом надо будет заехать к ней вечером домой, заснять вас вдвоем на ее кухне, в бытовой, так сказать, обстановке.

— Опять сверхурочная работа! — взвыл оператор. — Не бережете вы меня совсем!

— Ничего с тобой не сделается, — оборвала его жалобы Лера. — Давай поднимайся, вам еще сейчас с Ириной ехать!

Павлик с нарочитым оханьем и кряхтеньем встал и уныло поплелся одеваться. Галина Сергеевна решила прекратить весь этот цирк, заявив, что если Павлик будет продолжать в том же духе, то ни одна женщина не захочет связываться с таким паралитиком.

— Это он со мной паралитик, — ехидно прокомментировала я. — А с другими — орел! Откуда что берется!

Впрочем, Павлик зря причитал, справились мы довольно быстро, даже на сей раз не нашлось ни одного идиота, чтобы влезть из-за моей спины в камеру и своими ужимками испортить съемку. Хотя, в принципе, если рядом с Павликом маячит угрюмая Костина физиономия, мало находится людей, желающих развлечься таким образом.

Оставшаяся часть рабочего дня прошла в мелких, но неизбежных хлопотах, которые меня слегка утомили, но наполнили чувством законной гордости за свой коллектив, где каждый занимал свое место и всегда был готов прийти на помощь другому. Что бы я без них всех делала?

Лена появилась, как и обещала, к шести часам. Когда мы с ней выходили из телестудии, то обнаружили, что перед дверью нас ждал приятный сюрприз в виде Кости, опиравшегося на дверцу машины. Этого мне еще не хватало! Он ведь меня еще и домой везти соберется, чего доброго! Я уж вознамерилась решительно отчитать непрошеного помощника, но, услышав, куда нам надо добираться, смирилась, из двух зол выбрав меньшее. Нет, Костя, конечно, очень обаятельный человек и польза от него несомненная, но вот давать ему лишний повод для проявления опеки надо мной очень не хочется. Да и Володя Костю интуитивно не любит, зачем же мне расстраивать любимого мужа?

Колю наше появление обрадовало, чувствовал парень себя относительно неплохо, настолько, насколько может себя чувствовать человек со свежим переломом бедра. Он лежал на кровати с загипсованной ногой, но, увидев нас с Леной, разулыбался и подтянулся на руках, чтобы изобразить сидячую позу. Я невольно залюбовалась этими милыми ребятами, настолько красивой парой они были. Однако умиляться будем после, сейчас нам предстоит серьезный разговор, а Лена все еще мнется, заговаривая парню зубы предстоящим участием в передаче.

— Коля, — решительно встряла я в их разговор, — Лена ведь вам уже сказала, что наш оператор заснял ваше падение?

Парень кивнул, сразу посерьезнев.

— А сегодня мы нашли то самое злополучное стремя. Это ведь, как вы понимаете, неопровержимое доказательство преступного умысла против вас. По отпечаткам пальцев милиция легко найдет того, кто это сделал. Вот, посмотрите сами.

— Я не буду обращаться в милицию, — упрямо повторил Коля, повертев в руках пакет и возвращая его мне.

— Но почему?! — моему изумлению не было предела.

— Да потому что милиция, конечно, легко найдет того, кто испортил мне стремя, а толку от этого будет ноль. Никто ведь не признается, что его заставили или подкупили, а я не хочу, чтобы посадили кого-то из наших ребят из-за того, в чем они не так уж и виноваты. И потом, сомневаюсь, что остались отпечатки пальцев. Зимой с металлом голыми руками никто работать не станет, так что, сами понимаете…

— А если это сделал ваш кузнец? — не сдавалась я. — У него-то в кузнеце тепло, он без перчаток работает!

— А вы думаете, что это он? — засомневался парень.

— Лена, скажи ему, — попросила я.

Девушка пересказала жениху свой разговор с Олегом Борисовичем.

— Не думаю, что это он, — покачал головой Коля. — Олег Борисович врать не станет. Но и тренер наш слишком мягкий человек, чтобы подстроить мне такую пакость. Лена, а ты с Терентьичем сама говорить на эту тему не пробовала?

— Нет еще, не успела, он все время занят был, никак его одного застать не удавалось, завтра попробую.

— Так, значит, вы согласны написать заявление? — обрадовалась я.

— Нет, — снова сказал Коля. — Я боюсь за Леночку. Вы просто плохо себе представляете, какие деньги крутятся вокруг бегов. За такие суммы не то что покалечить, запросто убить могут.

— Хорошо, — не сдавалась я. — Тогда я сама буду расследовать это дело по своим каналам. И вы меня не остановите.

— Да вам-то это зачем? — удивился Коля. — Вы ведь не пострадали!

— Зато муж мой пострадал на этих ваших бегах, а я осталась без микроволновой печки! — уперлась я, наконец-то найдя виноватого, которого буду теперь ненавидеть всеми фибрами души.

— Хорошо, — сдался Коля. — Только я вас очень прошу, будьте осторожны. Ведь, пока я здесь валяюсь, вам помочь ничем не смогу.

— Не беспокойтесь, помощники у нас есть. В особо страшные места соваться не придется.

— Надеюсь.

На этой оптимистической ноте я попрощалась с ребятами, так как Лена собиралась еще побыть с Колей. Костя отвез меня домой, хорошо еще, что не стал подъезжать прямо к подъезду, а высадил немного поодаль. И так я опасалась глазастых старушек, которые любят по своей доброте душевной выдавать всем желающим и не очень свои бредовые измышления за истину в последней инстанции. Слава богу, что в последнее время развелось так много сериалов, которые разгоняют всю эту не по возрасту шуструю братию по домам и заставляют приникнуть к голубым экранам. Иначе моя популярность сыграла бы со мной злую шутку. Соседки меня знают в лицо, всегда норовят не только поздороваться, но и завязать беседу, чтобы обсудить, что, по их мнению, я сделала не так в очередной передаче, и нейтрализовать их активность бывает страшно тяжело.

Володя встретил меня с немым укором в глазах, так как, памятуя о разговоре, свидетелем коего стал вчера, успел напридумывать себе всяческих ужасов, которые непременно должны были случиться с его неугомонной женой. Я посетовала на замотанность, которой объяснила свою забывчивость, и извинилась, что не позвонила и не предупредила мужа о том, что задержусь. Супруг успокоился и повел меня кормить, попутно рассказывая, что произошло у них на кафедре.

Университетские сплетни вещь занимательная, не спорю, но сегодня вечером моя голова была занята несколько другой темой. Я думала, что предпринять дальше, и настолько глубоко задумалась, что чуть не пропустила Володино сообщение о премиальных, каковыми его решили поощрить за беспорочную службу.

— Так что, Ириша, не так все плохо, как ты думала, — гордо сказал муж. — Вполне возможно, что мы успеем до Нового года купить твою микроволновку.

Ну, честное слово, такая заботливость нуждалась в поощрении с моей стороны, чем я сразу и занялась, перебравшись на колени к Володе и нежно его целуя. Мужа надо любить, лелеять и холить, чтобы он долгие годы надежно функционировал и не хандрил. Это мой основной рецепт счастливой семейной жизни, который я могу смело рекомендовать другим женщинам.

* * *

На следующее утро первой проснулась я, так как Володе надо было идти только ко второй паре. Быстренько убавила звук стереосистемы до минимума, чтобы не разбудить мужа и лишний раз не провоцировать его ворчание по поводу надоевшей классики. Это, конечно, уже превратилось в милый семейный ритуал, не несущий в себе никакого негатива, но все-таки…

Я привела себя в порядок и, как образцово-показательная жена, успела приготовить вместо успевшей поднадоесть яичницы аппетитные горячие бутерброды. Во время возни с глубокой сковородой и решетчатой подставкой я в очередной раз посетовала, что у меня нет чудесной микроволновки, которая так убыстрила бы мне этот процесс.

Муж проснулся, когда я уже оделась и готовилась выйти из дома. Но ради того, чтобы поцеловать Володю, тем самым доказав ему, что жизнь рядом со мной прекрасна и удивительна, я задержалась еще на пару минут. В конце концов, Галина Сергеевна опаздывает каждый день, а мне что, запрещено? Да и опоздание будет совсем незначительным, если повезет с транспортом.

С транспортом не повезло, случилась обесточка троллейбусной линии, но меня это не расстроило, так как мое опоздание укладывалось в пятнадцать минут, которые можно расценивать всего-навсего как задержку. Однако Лера не преминула съязвить:

— Что-то мне кажется, Ирина, что Галина Сергеевна на вас плохо влияет, вы не находите?

— Не нахожу, — с преувеличенной серьезностью ответила я ей. — Вот когда сама выйдешь замуж, тогда поймешь, почему опаздывают на работу семейные женщины.

— Никогда! Для меня работа всегда останется на первом месте, — парировала Лера.

— Будущее нас рассудит, — с пафосом произнесла я и уселась в кресло, которое пока еще оставалось свободным.

— Кто тут говорит о будущем? — спросила Галина Сергеевна, которая как раз этот момент выбрала для того, чтобы появиться на рабочем месте.

Я тут же изложила ей суть наших с Лерой препирательств, и Галина Сергеевна меня полностью поддержала. Под нашим двойным напором Лере пришлось сдаться и согласиться с небезызвестным постулатом о том, что каждому человеку свойственно со временем меняться. Хотя, как мне показалось, наша упрямица все равно осталась при своем мнении и согласилась только для того, чтобы мы от нее отстали.

Немножко успокоившись после обсуждения чисто женских проблем, мы вдруг обнаружили, что как-то само собой получилось, что делать в настоящий момент нам считай что и нечего. Завтрашняя передача была практически готова, а мелкие штрихи, как всегда, дорисуются в процессе. Мне такое положение вещей было только на руку, так как я собиралась пообщаться с Валеркой Гурьевым на предмет помощи в моем что-то забуксовавшем расследовании. Я отправилась в его рабочий кабинет и застала-таки этого типа на месте.

— Валера, мне нужно с тобой пообщаться, — вместо приветствия доложила я с порога.

— Так-так-так, — ехидно ухмыльнулся он. — Бабьи посиделки опять сунули свой длинный нос туда, где им его могут укоротить.

— Все-таки ты хам, Валерка, — демонстративно оскорбилась я. — Приходишь к тебе как к другу, а ты…

— А к другу так не приходят! К другу приходят со словами типа того, не желает ли оный друг стать, например, непосредственным участником семейного ужина. Понятно тебе?

— Не дождешься, — отрезала я. — Мне не так уж много от тебя нужно, чтобы приглашать на ужин.

— Ладно, — вздохнул он. — Окажу тебе безвозмездную помощь, но знай, в моих глазах ты сильно упала!

— Переживу, — отмахнулась я. — Некогда мне сейчас ужины устраивать, дел по горло. Вот разгребусь немного, тогда, может быть, мы и вернемся к этой милой твоему сердцу и желудку теме.

— Ну, хоть что-то я из тебя вытянул, — удовлетворенно улыбнулся Валерка. — До полноценного обещания, конечно, далеко, но… Короче, излагай, зачем пришла.

— Излагаю.

И вкратце я поведала ему историю ипподромного происшествия, попросив совета:

— Как думаешь, в каком направлении дальше копать?

— Ты пока подожди за лопату хвататься, — огорошил он меня нестандартным ответом. — Неровен час, саму закопают. Это на первый взгляд только кажется, что ты такая умная и ловкая, а случиться может всякое.

— Да что вы все меня пугаете? — не выдержала я. — Ладно муж, ему по статусу положено за меня бояться, а ты-то? Я у тебя совета прошу, а не предостережений!

— Считай, что главный совет я тебе уже дал, — совершенно серьезно сказал Валера. — Ты подожди, пока тебе твоя наездница принесет что-нибудь после разговора с тренером, а я кое-что разведаю по своим каналам. Потом обменяемся информацией. Договорились?

Я видела, что Валерка страшно заинтересовался этим делом, так как учуял крупную поживу для своей криминальной хроники, но делиться со мной сведениями пока не собирается. Что ж, подождем, Лена все равно мне первой все расскажет, а не ему, так что расколется как миленький. На этом мы и распрощались.

Я вернулась в свой кабинет, поздоровалась с появившимся Павликом и предложила народу поработать над окончательным вариантом сценарного плана для новогодней передачи. Все согласились, что это имеет смысл, так как добавит нам очков в глазах шефа и сделает его туманное обещание насчет премии более явным.

До обеда мы упорно трудились, пока к нам в кабинет не ворвалась Лена, по лицу которой было видно, что произошло нечто из ряда вон выходящее. Лера тут же выгнала Павлика из кресла и усадила туда Лену, всучив ей стакан с минеральной водой. Немного отдышавшись, девушка заговорила:

— Я сегодня специально пришла раньше всех, чтобы застать нашего тренера одного и поговорить с ним. И случайно подслушала, как он разговаривает с Виктором Дмитриевичем. Честное слово, я ужасно испугалась, что они меня заметят, когда поняла, о чем они разговаривают! Они обнаружили пропажу стремени, директор страшно ругался с Терентьичем, требовал не спускать с меня глаз и все выспрашивал тренера, не догадался ли о чем-нибудь Олег Борисович. Я стояла ни жива ни мертва, пока они не закончили говорить и не ушли, потом тихонько проскользнула к Карине и, когда тренер вернулся, сделала вид, что только что пришла. Он на меня так подозрительно посмотрел, что пришлось тащить его к Триумфу и без умолку болтать о том, как я боюсь предстоящей поездки. Кажется, мне удалось его провести, и он в конце даже начал со мной разговаривать, как прежде, утешал и подбадривал, советовал подробнее расспросить у Коли о повадках его любимого жеребца. А потом Терентьич сообщил, что меня вызывает Виктор Дмитриевич… — Лена сделала паузу, чтобы глотнуть воды, и продолжила:

— Знаете, и он тоже был какой-то подозрительно ласковый, только глаза злые…

— Жаль, что у тебя не было с собой диктофона, — посетовала я, перебив девушку.

— Так без толку было бы записывать, — махнула она рукой. — Виктор Дмитриевич спросил меня с такой выразительной интонацией, как я сама оцениваю свои шансы на «Русской зиме». Пришлось ответить, как договаривались, что выше четвертого или пятого места мне не прыгнуть. А он так обрадованно ответил, что четвертое и даже пятое место — уже очень хорошо для наездницы моего уровня, и он рассчитывает, что я свое обещание сдержу.

— Хитер мужик, — вздохнул Павлик. — Такого просто так не прижмешь.

— Да, — протянула я. — Слов нет, обе беседы крайне любопытны, только нам с них никакого толку. Лена, а может быть, были еще какие-нибудь интересные зацепочки в разговоре тренера и директора?

Девушка наморщила лоб и зашевелила губами, пытаясь восстановить в памяти все услышанное, потом выпалила:

— Вспомнила! Виктор Дмитриевич спросил у тренера: «Ты понимаешь, что будет, если она узнает, как мы лопухнулись?» — а тот ответил: «Да все я понимаю». Потом директор помолчал и сказал: «Если что-то выплывет наружу, ей-то ничего не будет, а вот мы с тобой вряд ли уцелеем». А как раз после этого он и попросил тренера глаз с девчонки, то есть с меня, не спускать. Так что я думаю, что эта самая, которой ничего не будет, и есть главная организаторша.

Ничего себе зацепочка! Только и стало ясно, что во главе этой шайки-лейки стоит какая-то женщина. А где ее искать? Во всяком случае, Лена теперь должна держаться с удвоенной осторожностью и никуда больше не соваться.

Мы, как смогли, успокоили девочку, посоветовали Коле ничего этого не рассказывать, чтобы не волновать парня понапрасну, и проводили к жениху в больницу. Лера даже отсыпала Лене часть своих беличьих кормов, уверяя, что все это способствует укреплению костей и быстрому их срастанию.

— Вы знаете, — заговорила Галина Сергеевна, как только за Леной закрылась дверь, — я думаю, что эта женщина — жена какого-нибудь арабского шейха.

— С какого перепугу? — брякнула я, так как такая версия показалась мне верхом бреда, прямо-таки его апофеозом.

— Ну как же, — начала вещать Галина Сергевна, — у арабов всегда были самые лучшие кони, вы же все знаете, что Триумф этот самый — арабский жеребец.

— Ну и что? — продолжала удивляться я.

— А то, что если он придет на соревнованиях не первым, то эта самая жена шейха сможет купить его гораздо дешевле. И вообще, почти все террористы — арабы, а в мире сейчас очень нестабильная политическая обстановка, — победно заключила она.

— Господи, ну при чем тут арабские террористы, жены шейхов и политическая обстановка?

— Да все же ясно как белый день! Если жена шейха купит по дешевке нашего коня, а потом он у нее станет показывать отличные результаты, то пресса на весь мир раструбит, что русские ничего не смыслят в лошадях и вообще продают направо и налево все, что под руку подвернется. А это ослабит нашу позицию в борьбе с терроризмом!

Да, логика убийственная, ничего не скажешь. Я с трудом удержалась, чтобы не покрутить пальцем у виска. При всем моем уважении к Галине Сергеевне я спокойно отношусь к ее не в меру оригинальным идеям, но что она может измыслить подобное, я себе даже и в страшном сне представить не могла. Это же полное безумие! Хорошо, что рядом всегда есть Лера, которая, выбрав себе факультет социальной политологии или политической социологии — никак не могу запомнить! — обязана быть в курсе обстановки в мире. Она за пять минут камня на камне не оставит от версии Галины Сергеевны.

Мой прогноз оказался слишком оптимистическим. Лере понадобились целых пятнадцать минут и наша с Павликом помощь. Галина Сергеевна сдалась, но жутко на нас обиделась и удалилась в буфет в гордом одиночестве. Ничего, скушает пирожное и успокоится, она дама отходчивая.

Павлик с Лерой тоже меня покинули, так как наступило время обеда и они решили прогуляться в кафе. Звали и меня с собой, но я отказалась, так как хотела подумать и увидеться еще раз с Валеркой. Вполне возможно, что он уже успел вернуться и принести на хвосте интересные новости.

Оказалось, что я зря надеялась на скорое его возвращение, Гурьева нигде не было, и никто не знал, когда он появится. Оставалось усесться поудобней и размышлять в одиночестве. Ничего, это я тоже умею, причем вполне неплохо, тем более что тема была самая благодатная: столько всяких фактов, все увязывается, а главного-то и нет!

Все мои мысли, естественно, вертелись вокруг той самой мифической женщины, которую упомянул в разговоре с тренером директор. Что-то такое мелькало у меня на краю сознания, вот только никак не могла я сообразить, что именно. Словно имелся у меня намек на какую-то женщину в связи с директором, а вот какую именно — вспомнить не получалось. Ведь не его же это жена, в самом-то деле? Тем более что она горячая поклонница нашей передачи.

Нет, я, конечно, ничего плохого о «Женском счастье» сказать не могу, так как сама принимаю самое заинтересованное непосредственное участие в его создании, но мне всегда казалось, что женщина серьезная, тем более кандидат в главари мафии — не мафии, но преступной группировки, — это уж точно, такую передачу смотреть не станет. Ей надо быть поклонницей чего-нибудь вроде фундаментальной программы «Политика и бизнес» или, на худой конец, Валеркиной «Криминальной хроники». Нет, эта женщина — явно не жена директора.

Вернулись мои коллеги, сытые и благодушные, а я так ничего и не придумала, только поняла, что успела проголодаться от интенсивных умственных усилий и начинаю мучительно завидовать своим более сообразительным сотрудникам, которые использовали обеденный перерыв по его прямому назначению. Пришлось выпросить у Леры горсть орехов и заглушить ими настойчивые просьбы желудка.

Пока я изображала белочку, Лера и Галина Сергеевна довели до ума план последней передачи в уходящем году и отнесли его шефу. Евгений Иванович окончательно растрогался и твердо пообещал нам всем премию, на что, собственно, мы и рассчитывали. А неугомонная Галина Сергеевна взяла такой разгон, что предложила до конца дня доработать и план передачи с Анной, единолично решив, что самое удачное время для нее — канун Рождества. Дескать, самое время для гаданий и предсказаний, лучше и придумать нельзя.

Мы с Лерой ее энтузиазма не разделяли, но подчинились, а я подумала, что до вечерней поездки к Веронике домой еще успею навестить саму Анну, чтобы показать ей наши прикидки.

Коллеги милостиво меня отпустили, дав напутственное пожелание дорогой подкрепиться поосновательней, так как они не хотят лишиться своей самой ценной сотрудницы. Их комплимент бальзамом пролился на мое сердце, и я поспешила откланяться, пока они не передумали и не припрягли меня к своей упряжке. Я ведь больше люблю с людьми общаться, чем заниматься бумажной работой.

Глава 5

Добралась я до дома Анны без приключений, так как плюнула на свой служебный проездной и воспользовалась маршрутным такси, которые в последнее время расплодились в Тарасове, облегчая людям жизнь и давая возможность без нервотрепки доехать в нужное место.

Хозяйка квартиры встретила меня радушно, но предупредила, что располагает ограниченным временем, так как ждет визита. Я в свою очередь заверила ее, что долго не задержусь, так как мне нужно еще успеть вернуться в студию.

Комната Анны за два дня после вторжения нашей съемочной группы никаких изменений не претерпела, только на столике теперь наличествовал довольно внушительных размеров хрустальный шар, покоившийся на ажурной, скорее всего, серебряной подставке. Увидев, что я заинтересовалась этим предметом, Анна решила пояснить:

— Я пользуюсь им для настройки, когда нужно увидеть более четкие картинки будущего.

— Куда уж четче! — невольно вырвалось у меня.

— Это вы о чем? — осведомилась она.

— О том, что ваше предсказание по поводу лошади сбылось в тот же вечер.

— Вот видите, — удовлетворенно ответила Анна, — а ваши коллеги сомневались.

— Еще бы им не сомневаться! Я и сама не сразу поверила в ваш дар, слишком все это необычно.

— Ничего необычного в этом нет. Просто вы очень открытый человек, поэтому легко читать ваши мысли. Вот, например, сейчас вы думаете не только о разговоре со мной, а еще и о какой-то мучающей вас загадке.

— Верно, — я настолько удивилась, что чуть было не стала выкладывать Анне продолжение истории Колиного падения, о которой она знала с прошлого раза, но почему-то сдержалась и вернулась к теме нашей будущей передачи. — Но давайте все-таки мы с вами вернемся к нашему плану. Нужно сделать кое-какие видеовставки с вашим участием. Галина Сергеевна предлагает заснять нас с вами прогуливающимися по набережной и беседующими о вашей жизни. Вы будете говорить примерно то же самое, что рассказали нам при первой встрече.

— Хорошая идея, — согласилась женщина. — Что еще?

— Было бы очень неплохо показать какие-то рабочие сценки из вашей практики, хотя понимаю, что это довольно деликатный момент. К тому же у вас настолько не живописная квартира, что я несколько теряюсь, что тут можно придумать. С одной стороны, нарочитые магические прибамбасы всем приелись, но с другой… Вы меня понимаете?

— Понимаю и постараюсь что-нибудь придумать. Тут ведь проблема еще в том, что все мои занятия не сопровождаются визуальными эффектами, на которые так падки зрители. Знаете что, может быть, вам имеет смысл снять меня во время занятий йогой? Даже могу ради вас заняться приготовлением пищи в какой-нибудь замысловатой и неудобоваримой позе. Выглядит вполне эффектно, особенно если учесть мой возраст.

— А можете прямо сейчас это показать? — загорелась я.

— Идемте на кухню, — усмехнулась Анна. — Сварю вам кофе.

То, что мне продемонстрировала Анна, было и в самом деле зрелищем эффектным. Такие трюки редко увидишь даже в цирке, особенно принимая во внимание тот факт, что Анна сообщила мне, что заниматься совершенствованием своего тела начала только после тридцати пяти, когда почувствовала, что организм начинает истощать свои природные резервы, а до этого пренебрегала даже утренней гимнастикой.

Одним изящным махом она перевела назад правую ногу и, перебросив левую руку через голову, успела ухватить себя за носок, по-кошачьи прогнувшись в спине. Ее поза немного напоминала пируэт Денис Бильман, известной в свое время фигуристки, только была, естественно, статичной. Именно в этой позе Анна и принялась готовить кофе, мастерски сохраняя равновесие и передвигаясь по кухне какими-то скользящими, почти незаметными прыжками. При этом она не переставала улыбаться и говорить.

Честное слово, мне было трудно поверить тому, что практически любая женщина после пары лет тренировок сможет повторить подобное. Интересно, подумала я, а Лера в прошлый визит именно поэтому вышла из кухни Анны с круглыми глазами? Оказалось, что нет. Просто Анна открыла шкафчик и принялась насыпать в джезву кофе по щепотке из примерно пятнадцати различных баночек. Такого причудливого рецепта и я еще не знала! И даже о секрете расспрашивать не стала, лучше подружусь с хозяйкой и буду изредка приходить к ней в гости на чашку кофе.

Между тем Анна сама взялась меня просвещать:

— Видите ли, Ирина, почувствовать все богатство вкуса кофе можно лишь в том случае, если смешивать разные сорта, и чем больше этих сортов, тем вкуснее получается напиток. А вот всякие другие добавки я не использую: ни соль, ни корицу, ни гвоздику, ни черный перец. Все эти излишества глушат настоящий вкус.

— Совершенно с вами согласна, — потрясенно вымолвила я.

— А готовить кофе нужно обязательно в джезве, электрические кофеварки, конечно, удобнее, но вкус все-таки теряется.

Ну, мне до таких тонкостей далеко, я и растворимым иногда не брезгую. Хозяйка закончила священнодействовать и позволила наконец своему телу вернуться в нормальное положение. Мы вернулись с ней в комнату, и я, прежде чем продолжить нашу беседу, с благоговением отпила крохотный глоточек изумительного напитка.

— Анна, вы меня потрясли, но этих кадров будет недостаточно, нужно еще что-то. У вас не появилось каких-нибудь идей?

— Думаю, что могу продемонстрировать сеанс гадания на картах с одной из своих приятельниц. Она вечно влипает в какие-то проблемы, с блеском из них выпутывается, но является настолько неуверенным человеком, что обязательно бежит ко мне за предсказанием успешного окончания дел. Я ей позвоню, думаю, что она возражать не будет, а для меня это не станет нарушением моих принципов.

— Отлично, — обрадовалась я. — Вы позвоните нам, когда ваша приятельница к вам соберется, хорошо?

— Конечно, я вам сообщу. Что еще вы бы хотели обсудить?

— Круг нежелательных для вас вопросов от зрителей и то, как вы отреагируете, если вас прямо в студии попросят погадать по руке?

— Если увижу, что у человека благополучная рука, то все расскажу сразу, а если нет, то сошлюсь на то, что деликатную информацию не стоит сообщать принародно.

— Может быть, тогда имеет смысл заранее подобрать таких людей?

— Не стоит, пусть все идет естественным путем, я сумею отказать так, что человек не почувствует себя обиженным. А насчет нежелательных вопросов мне нужно подумать. Что ваши героини обычно считают таковыми?

— По-разному, — пожала я плечами. — Кто-то не любит вопросов о своих доходах, кому-то не нравится вопрос о мужчинах… Вот, кстати, а у вас есть мужчина?

— Есть, — спокойно ответила Анна. — Я ведь нормальная и не старая еще женщина. Имени, правда, не назову, это довольно известный человек, а остального, если спросят, скрывать не буду.

— Хорошо. — Я закрыла блокнот, в котором все это время делала пометки. — Давайте прощаться, я и так у вас засиделась. Если вам придет на ум еще что-то интересное, звоните нам. Время пока есть, передачу с вами мы будем делать под Рождество.

— Прекрасно, это очень хорошее время для предсказаний, я смогу дать вашим зрительницам несколько полезных советов, а для самых юных расскажу о каких-нибудь безобидных и забавных способах гадания.

— Спасибо за кофе, — поблагодарила я Анну на прощание, радуясь, что и для юмора найдется место, а то меня Галина Сергеевна совсем застращала серьезностью Анны. Теперь можно будет не спеша все окончательно обдумать и привести в порядок, чтобы наш шеф Евгений Иванович не мог ни к чему придраться.

Выйдя из квартиры Анны, я услышала, как кто-то поднимается по лестнице, машинально посмотрела через перила и вдруг увидела Виктора Дмитриевича собственной персоной. Мне стало настолько интересно, куда направляется директор ипподрома, что, вместо того чтобы спускаться, я поднялась выше, решив, что так и буду идти наверх, пока не увижу, куда он идет. В крайнем случае, если придется тащиться до самого последнего этажа и он меня обнаружит, скажу, что ищу одну знакомую и по ошибке зашла не в тот подъезд. Впрочем, эта ситуация была из разряда гипотетических. Тучный Виктор Дмитриевич не производил впечатления поклонника пеших восхождений на небоскребы, поэтому, если бы ему требовалось подняться на последний этаж, он наверняка воспользовался бы лифтом.

Мои расчеты оказались верными, господин директор недолго штурмовал лестницу, более того, он остановился у двери Анны и позвонил. Дверь открылась через несколько секунд, и я услышала голоса.

— Здравствуй, Анна.

— Привет, Виктор, заходи. Что нового?

— Да ничего хорошего…

Дверь закрылась, и больше я ничего не услышала. Впрочем, услышанного было вполне довольно, чтобы в моем мозгу началась бурная деятельность. Из подъезда меня буквально вынесло, настолько все во мне кипело. А тут еще я увидела машину и поняла, что меня так мучило, когда я пыталась думать о загадочной женщине, упомянутой Леной: я видела эту же самую машину, когда мы в первый раз уходили от Анны, а мужской силуэт, показавшийся мне знакомым, принадлежал Виктору Дмитриевичу!

Боже, как хорошо, что я ничего не стала рассказывать Анне! Ведь это она! При ее способностях стать главой мафии — раз плюнуть! А то, что живет в простой обстановке, так это самая обычная маскировка. И вообще, это еще как посмотреть по поводу простой обстановки. Оборудование на кухне у нее очень даже современное, а простенькая мебель на самом деле имеет цену гораздо более крутую, чем всякий псевдоампир!

Мне сразу стало понятно, почему директор так опасается Анны — для этого стоило только взглянуть в ее глаза. Это же не глаза, а какие-то бездонные колодцы! А все ее слова о том, что она не способна причинить вред, — это самореклама и набивание цены, ни больше ни меньше.

Я пришла в себя только тогда, когда отмахала пешком почти две остановки. Морозный воздух слегка остудил мою разгоряченную голову и помог привести скачущие мысли в порядок. Я остановилась, чтобы дождаться транспорта, и, немного подумав, решила, что меня несколько занесло. Если Анна — глава преступной группировки, то зачем она согласилась участвовать в нашей передаче? Насколько я разбираюсь в таких делах, люди подобного сорта стараются держаться в тени, хотя… Кто их разберет, существуют ведь и депутаты Госдумы, одновременно проворачивающие всякие темные делишки. Так почему Анна должна быть исключением? Ну, захотелось человеку попасть на экран телевизора, и что? Тем более что это Галина Сергеевна ее нашла, а не наоборот. Ко всему прочему, может быть, Анна специально согласилась, чтобы ее конкуренты увидели и поняли, что с ней шутки плохи. Хорошая версия, как раз в духе Галины Сергеевны…

Я решила, что пора мне с этой темы переключаться, пока я не начала сочинять заведомую чушь. Мне ведь вскоре еще с простой и незатейливой Вероникой общаться на кухне, вот и буду готовиться… А кстати, который теперь час? Боже мой, ведь уже пять, а я так и не поела… Ладно, у Вероники и перекушу, готовит она здорово и очень любит экспериментировать. Не сомневаюсь, что она и на сегодняшний вечер сочинит что-то интересное, знает ведь о моей слабости к вкусной еде, особенно если эту самую вкусную еду не мне готовить.

Вот в таком настроении я и влетела в кабинет, где меня уже с нетерпением ждали мои дамы. Один только Павлик флегматично расслабился и был умиротворен тем, что его так долго не заставляли ничего делать.

— Ирина, расскажите, что вам нагадала на сей раз Анна? — тут же спросила Лера.

— Ой, я и не вспомнила про гадание, — отмахнулась я.

— А что же вы там так долго делали? — изумилась она моей забывчивости.

— Ты знаешь, работала, — ответила я несколько язвительным тоном и выложила на стол свой рабочий блокнот. — Вот, познакомьтесь и вставьте в план.

— Можно подумать, что мы тут прохлаждались, — обиделась Галина Сергеевна. — Мы с Лерой, между прочим, в последнее время вообще как пчелки трудимся, пока некоторые занимаются тем, что им интересно.

— Извините, — покаянно склонила я голову, — но нам с Павликом уже пора. Завтра с утра все обсудим. До свидания, дорогие мои труженицы. И, Лерочка, не в службу, а в дружбу, позвони мне домой, предупреди Володю, что я задержусь, а то он в последнее время какой-то нервный стал.

— Могу его понять, — философски заметила Лера мне в спину, так как я, подхватив Павлика поду руку, уже покидала кабинет.

Вероника мои надежды оправдала: и съемки получились хорошими, и фантастический по красоте салат удовлетворял самым изысканным вкусам, хотя мне от него досталось всего ничего — почти все проглотил наш оператор. Павлик рассыпался в комплиментах Вероникиному мастерству, так что я подумала о том, что зря не пригласила с собой Леру. Она-то быстро бы поубавила его энтузиазм! Однако в ее отсутствие пришлось самой справляться с расходившимся в Павлике донжуаном, напомнив, что время уже позднее, а на улице ждет Костя. Павлик моим увещеваниям внял и согласился покинуть гостеприимное жилище Вероники только после того, как получил приглашение заходить в гости.

Но в машине я постаралась основательно прополоскать ему мозги на предмет того, чтобы он ни под каким видом не имел виды на мою подругу, а побольше думал о Лере. Напоследок я пообещала собственноручно оторвать ему голову, если он меня не послушает. Павлик с унылым видом кивал, но возражать не пытался. Может быть, зря я на него накинулась, а бедный парень ничего такого и не думал? Просто автоматически подлизывался к женщине, которая его вкусно накормила?..

Я сегодня что-то так набегалась за целый день, что даже махнула рукой на то, что Костя опять везет меня домой. Ну и что, если кто-то увидит, как я выхожу из машины? Все равно Володя никаким сплетням не поверит, он меня любит, а поводов для ревности я ему не давала и давать не собираюсь.

Поднимаясь в свою квартиру, я вспомнила, что так и не успела сегодня еще раз поговорить с Валеркой, а звонить ему домой не стоило. Володя и в самом деле нервничает, зачем его травмировать лишний раз, потерплю до утра.

Но следующим утром у меня так и не нашлось времени, чтобы найти Гурьева и пообщаться с ним. Совершеннейшая мистика!

Как мы ни старались, как ни пытались учесть все мелочи, все равно весь день прошел в какой-то кошмарной суете! Наконец передача началась. Моя Вероничка прекрасно выглядела, сидя в гостевом кресле, и почти не нервничала. Лера носилась по студии с микрофоном, Галина Сергеевна незримо для меня руководила процессом, публика была благодушной и с интересом обсуждала тему подарков. Возник только один немного скользкий момент, когда какая-то дама бальзаковского возраста спросила напрямик:

— Скажите, Вероника, а вам приходилось когда-нибудь хамить покупателям?

— Только в ответ на хамство, и то это было в самом начале моей работы! — не растерялась Вероника. — Продавцы и покупатели разделены барьером, и тем, кто сам не постоял за прилавком, трудно понять наши чувства. Мы ведь почти актеры, которым приходится постоянно играть на публику. Иногда работаешь с головной болью или тяжелым сердцем, но все равно остаешься милой и внимательной к покупателям. Они ведь не виноваты в моих проблемах и ждут от меня только качественной работы.

Зрители наградили самоотверженную Веронику аплодисментами, но дама еще не закончила:

— А бывают покупатели, которые вас раздражают?

— Бывают, но я все равно стараюсь не срываться. Да это и не совсем покупатели, просто есть люди, в основном пожилые и одинокие, которым нравится ходить по магазинам, чтобы потом было о чем поговорить с соседями, принести, так сказать, рекламную информацию. Многие мои коллеги таких людей не любят, считают, что они только время зря отнимают, а я — нет. Такая старушка, если я с ней вежливо пообщаюсь, сама, конечно, ничего не купит, но может мне привести несколько потенциальных клиентов. Все-таки в нашей стране лучшая реклама — это до сих пор сарафанное радио.

Снова раздались аплодисменты, так как правоту Вероникиных слов многие испытали на себе, отправляясь за покупками после рассказов знакомых. Лера попыталась разлучить настырную даму с микрофоном, но та не собиралась сдавать позиций.

— Вероника, скажите, а вы сообщаете покупателям обо всех свойствах товара или пичкаете их заранее заготовленной рекламной байкой? Ведь, насколько мне известно, зарплата продавца зависит от выручки, следовательно, вам необходимо продать товар любым способом, вплоть до того, чтобы навязать его.

— Я бы так не сказала. Навязывать не имеет смысла, так как практически любой покупатель начинает крайне подозрительно относиться к излишне расхваливаемому товару. Прежде всего нужно дать человеку возможность спокойно выбрать, потому что свобода выбора — это то, чего так долго были лишены наши люди. И только потом, если клиент настроился купить вещь, но все еще колеблется с окончательным решением, имеет смысл предложить свои услуги, но лишь в плане консультации о свойствах товара.

— Хорошо. Тогда как бы вы вели себя со мной, если бы я решила у вас купить, например, утюг и попросила бы вас мне что-нибудь порекомендовать?

— Я расспросила бы вас, что именно вы ждете от своей покупки и какую сумму планируете на нее потратить, а потом предложила бы два-три варианта, цена которых вас устраивает. Здесь есть один очень важный момент. — Вероника увлеклась и стала помогать себе жестами. — Если я предложу вам что-то совсем дешевое, вы можете решить, что я вас унижаю, а если, наоборот, предложу что-то дорогое, вам может показаться, что в погоне за выручкой я навязываю вам излишне дорогой товар. К каждому покупателю необходим индивидуальный подход, поэтому я больше спрашиваю, чем расхваливаю.

— Браво! — удовлетворенно выдохнула дама, изобразив несколько хлопков ладонями. — Если бы все продавцы относились к своей работе так же, как и вы, то походы по магазинам становились бы праздниками!

Студия разразилась аплодисментами, а я объявила рекламную паузу и перевела дух. Надо же, а ведь мне даже в голову не приходило, что Вероника так серьезно относится к своему делу. Я всегда считала, что для нее эта работа — нечто временное и малоприятное.

Больше ничего экстраординарного за время передачи не произошло. Звонки телезрителей в основном касались личной жизни Вероники, ее вкусов и увлечений, она отвечала легко и непринужденно, а на предложение познакомиться, которое поступило от какого-то юноши, назвавшегося Игорем, ответила, что ее всегда можно найти за прилавком с девяти до семи вечера. Мне осталось только завершить передачу привычной фразой:

— До свидания, уважаемые телезрители, ждем вас в это же время в следующую пятницу на передаче «Женское счастье». С вами была автор и ведущая Ирина Лебедева. До скорой встречи!

Когда погасли софиты и публика разошлась, Галина Сергеевна увлекла Веронику в наш кабинет со стандартной фразой о том, что пора сбросить напряжение. Привычно изгнав Павлика из кресла и усадив туда нашу героиню, я разлила по крохотным стопочкам коньяк, мы дружно выпили, секундочку помолчали, ощущая, как по телу пробегает волна блаженного тепла и желанной расслабленности. Первой тишину нарушила Вероника:

— Хорошо, что шеф мне на завтра дал отгул. Чувствую себя так, словно простояла еще одну смену в предпраздничный день! Честное слово, Ириша, никогда бы не подумала, что выступать перед телекамерой так утомительно!

— Ничего, зато ты держалась великолепно, — я похлопала подругу по руке, а Галина Сергеевна предложила:

— Знаете что, Вероника, мне тут пришло в голову, что можно попробовать предложить Жене, то есть Евгению Ивановичу, сделать небольшую постоянную программку о новых товарах, а вас пригласить на роль ведущей. Вы не возражаете?

Вероника зарделась и кивнула, Лера подхватила идею и принялась обсуждать возможности, которые откроет такая программа для привлечения спонсоров. Лишь я расслабленно молчала, мечтая о завтрашнем выходном и о том, как я его проведу. Планы у меня были грандиозные.

— Ирина, тебе не кажется, что спать лучше дома? — вывел меня из мечтательного состояния голос Галины Сергеевны. — Пора расходиться.

— А? — спохватилась я. — Да-да, конечно. Уже иду.

На улице мела метель, поэтому, распрощавшись с коллегами и Вероникой, я поплотнее запахнула воротник и поспешила домой. Морозец стоял слабенький, ветер несильно подталкивал меня в спину, фонари мерцали в снежной круговерти, а я целеустремленно переставляла ноги с сознанием хорошо выполненного служебного долга, отбросив все посторонние мысли и думая только о том, что я завтра буду готовить, чтобы побаловать Володю.

— Ну вот ты и дома! — радостно приветствовал меня супруг, помогая разоблачиться. — Идем ужинать, звезда телеэкрана местного масштаба.

— Но-но, ты не очень-то! — шутливо осадила я Володю. — Если мои поклонницы узнают, что ты так неуважительно ко мне относишься, они тебе этого не простят!

— О чем это ты? — притворно возмутился муж. — Я переполнен гордостью за тебя и постоянно пребываю в прострации из-за попыток оценить масштабы привалившего мне счастья! Такой жены нет больше ни у кого.

— Правильно, — мурлыкнула я. — Меня нужно ценить и почаще говорить мне комплименты…

— А еще кормить! — Володя сграбастал меня в объятья и понес на кухню. — Давай скорее за стол, я и так не бог весть какой кулинар, а если это еще и остынет, то нам обоим придется остаться голодными.

— Ты приготовил что-то вкусненькое? — заинтересовалась я, усаживаясь за стол и пытаясь по запаху понять, что же это за блюдо.

— Это тефтели, — гордо ответил муж, поставив кастрюлю на стол и снимая с нее крышку.

Я поспешила полюбоваться содержимым и не удержалась от удивленного возгласа:

— Ой, а где же они?

— Ничего не понимаю, — лицо Володи разочарованно вытянулось. — Я же все делал точно по книге…

— По какой книге, Володенька? — спросила я.

— «Мужчина на кухне», мне ее твоя мама подарила на двадцать третье февраля. Должны были получиться тефтели, тушенные с овощами, а получилось… — муж поболтал ложкой в содержимом кастрюли, которое по консистенции напоминало нечто среднее между супом и кашей.

— А получилось замечательное рагу с рисом, овощами и рубленым мясом! — пришла я мужу на выручку. — Пахнет очень аппетитно, скорее накладывай!

Супруг горестно вздохнул, вооружился половником и плюхнул на тарелки по порции странного варева. Немного подумал, снова вздохнул и заменил вилки ложками.

Несмотря на довольно непрезентабельный вид, «тефтели» оказались очень даже ничего, а за чаем мы с Володей выяснили, что же он сделал не так. Оказалось, что кошмарное пособие для начинающих кулинаров мужского пола создано вовсе не для того, чтобы облегчить процесс приготовления пищи, а, наоборот, чтобы поиздеваться над несчастными неофитами. Меры продуктов там приводились такие, что без аптекарских весов справиться было совершенно невозможно, зато технология приготовления изобиловала простором для фантазии. Например, в рецепте пресловутых тефтелей отсутствовало яйцо, а про то, что их необходимо перед тушением обжаривать, не говорилось ни слова.

Я, конечно, тоже не тяну на шеф-повара элитного ресторана, но моего образования по части кулинарии вполне хватало, чтобы понять вредность этой книги. Чтобы успокоить расстроенного неудачей супруга, я обрушила громы и молнии на голову автора, а Володю расхвалила до небес, уверяя его, что он, даже пользуясь никуда не годным рецептом, сумел приготовить очень вкусный ужин. О том, что, на мой вкус, красного перца стоило положить раза в три меньше, я благоразумно умолчала.

Глава 6

Блаженное субботнее утро не испортила даже не подумавшая прекратиться за ночь метель. Я хорошо выспалась и была полна решимости предаться делам, приличествующим нормальной замужней женщине. Перво-наперво собиралась пройтись по магазинам, чтобы пополнить запас продуктов. Помимо всяческих полуфабрикатов, мне требовалась телятина, которую я собиралась к обеду запечь в духовке.

Ассортимент и цены мясного прилавка настолько меня порадовали, что я нагрузилась на всю имеющуюся у меня с собой сумму, решив затарить продукты к новогоднему столу, пока их стоимость не взлетела до небес. Нагруженная, как среднестатистический верблюд в караване, я с трудом добралась до дома, поминутно проклиная тяжкую женскую долю и радуясь, что сама не так часто испытываю эту тяжесть.

Разложив свою добычу по полкам и замочив телятину в маринаде, я надумала с пользой употребить возникшую в процессе приготовления пищи паузу, а именно постирать. Машинка у меня замечательная, практически самостоятельная, от меня только требуется заложить белье и нажать несколько кнопочек. До сих пор хвалю себя за проявленную настойчивость, когда Володя уговаривал меня потратить свадебные деньги на норковую шубу, а я ратовала за приобретение стиральной машины. Как тогда издевался надо мной новоиспеченный муж, призывая небеса в свидетели того, что его жена свихнулась и решила открыть прачечную. Жизнь показала, что я была права. Володя вскоре сам убедился, что при такой жене ему нередко приходится самостоятельно заботиться о чистоте рубашек, что было бы гораздо труднее, если бы в том споре победил он.

Итак, телятина мариновалась, белье стиралось, а я методично елозила по ковру пылесосом, заглушая его зудение звуками мощного голоса Пласидо Доминго. Я так увлеклась этим медитативным занятием, что звонок телефона показался мне сбоем в идеальной работе техники. Пережив несколько секунд растерянности, я все-таки сообразила, что именно вторглось диссонансом в отлаженную бытовую симфонию, и сняла трубку:

— Слушаю вас.

Ответ я не разобрала, так как пылесос продолжал жужжать вхолостую, а итальянец — надрываться.

— Секундочку! — прокричала я в трубку и кинулась глушить помехи. — Слушаю вас.

— Ирина, у тебя там что, Армагеддон в масштабах одной отдельно взятой квартиры? — услышала я ехидный голос Гурьева.

— С чего ты взял? — искренне удивилась я. — Просто занимаюсь домашней уборкой.

— А, ну это одно и то же! Бросай это грязное дело, нужно пообщаться.

— Мне тоже нужно, — согласилась я. — Ты что-нибудь узнал?

— Больше, чем мог, но меньше, чем хотел.

— Так выкладывай! — потребовала я.

— По телефону неудобно, — замялся Валерка. — Лучше встретиться.

— Валера, я не могу. У меня белье стирается, и телятина для обеда маринуется.

— Ну так приглашай! — оживился Гурьев.

— Да? А твоя информация стоит того?

— Будь уверена, стоит.

— Тогда подъезжай, но только поскорее.

— Я не понял, зачем? Ты телятину маринуешь или меня собралась подвергнуть этому процессу, пока будешь готовить? Я же умру, вдыхая всяческие кухонные запахи.

— Балбес! Нам нужно все обсудить, пока Володьки нет, незачем его волновать. А если не хочешь нюхать — захвати с собой противогаз!

— Язва ты, Ирина, — посетовал Гурьев. — Ладно, сейчас буду. Чего только я ради тебя не делаю!

— Ничего ты ради меня не делаешь, ты себя от язвы желудка страхуешь.

Я повесила трубку, чтобы наш милый диалог не затянулся до второго пришествия, и вернулась к пылесосу. Уборку я закончила одновременно с приходом Валерки.

— Ну, привет тебе, хозяйка, — Гурьев отвесил мне шутовской поклон. — Чем потчевать будешь?

— Байками, — в том же духе откликнулась я.

— Некалорийная это пища, вот что я тебе скажу.

— Валерка, хватит изощряться в остроумии, — взмолилась я. — Если ты и в самом деле настолько голоден, как стремишься показать, то я тебе чаю заварю и бутерброд сделаю. Только начни наконец рассказывать!

— Уговорила. Ставь чайник. Значит, так. Узнать мне удалось следующее. Директор ипподрома на самом деле ничего не решает…

— И все? — я разочарованно обернулась к Валерке. — Это я уже и без тебя знаю.

— Да? А может, ты еще знаешь, кто там всем заправляет? — ехидно осведомился Гурьев.

— Представь себе, — подтвердила я, но потом поправилась: — Ну, не то чтобы знаю, но подозреваю с большой долей вероятности.

— Вот даже как… — протянул Валера, откусывая бутерброд. — А поточнее?

Мне ничего не оставалось делать, как пересказать ему все, что нам сообщила Лена, а заодно и мои личные соображения по поводу Анны.

— Очень интересно… А ты растешь, — уважительно прокомментировал Валерка. — Столько всего узнала и умудрилась сама не подставиться.

Я расцвела от его похвалы, ведь такое случалось на моей памяти чуть ли не в первый раз. Гурьев дожевал бутерброд, разочарованно покрутил носом и просительно уставился на меня:

— Ириша, а когда ты телятинку готовить начнешь?

— Валерка! — я задохнулась от возмущения. — Ну ты и проглот! Имей терпение. И вообще, где обещанные новости?

— А новости все…

— Что?! Это что же получается?.. Я тебе выложила на блюдечке с голубой каемочкой всю информацию, накормила, напоила, и все за здорово живешь?

— Меркантильная ты женщина, Ирина, — вздохнул Гурьев. — Приучайся ценить роскошь человеческого общения.

— Ну ты и наглец!

Я кипела от негодования. Надо же, обвел меня вокруг пальца, как последнюю идиотку. Мне страшно хотелось огреть Валерку чем-нибудь по голове, только воспитание не позволяло реализовать это желание. Кое-как справившись с бушевавшими эмоциями, я заговорила:

— Валера, ты недоговариваешь и темнишь. Ведь и козе понятно, что ты не стал бы звонить мне в выходной, если бы что-то не узнал. И только не надо заливать про то, что ты соскучился по мне лично или по моей стряпне, все равно я в это не поверю. Я еще могу согласиться с тем, что ты каким-то образом пронюхал о том, что у нас была Лена, и решил выведать у меня новости. Но и это маловероятно. Так что прекрати ломаться и выкладывай. Иначе ты мне больше не друг.

— Ирина, Ирина, — покачал головой Валерка, — ну ты же умная женщина, ну зачем тебе все это надо, а? Занимайся своими девичьими телепосиделками, обеды мужу вари… Не лезь ты в эти дела. Вдруг с тобой что-то случится? Как я тогда Володьке в глаза смотреть буду?

Так-так-так, похоже, он и в самом деле нарыл что-то интересненькое, теперь я с него с живого не слезу.

— Валерочка, солнышко, — сладко пропела я. — Ты хорошо взвесил последствия своего молчания? Тебе не кажется, что взаимовыгодное сотрудничество гораздо выгоднее открытой конфронтации?

— О женщины, имя вам — вероломство, — процитировал классика Гурьев, вульгарно воздев руки к потолку, как какой-нибудь пророк местного масштаба. — Шантажистка ты, Ирина.

— Так ты будешь говорить?

— Куда от тебя деваться, — сдался Валерка. — Значит, так: ипподром курирует один из депутатов Госдумы, который на этом деле сделал себе небольшой политический капиталец. Ну сама понимаешь — поднимем российское конезаводство… и так далее, прямо по тексту. Спонсоры у него все в одной завязке, деньги там крутятся немалые. Жаль, что сейчас не сезон, многого не узнаешь. Я ведь давно взял бега на заметку, да все некогда было, а сейчас, сама понимаешь, тишь да гладь.

— А как же московский конкурс? — спросила я.

— Что-то там затевается, — признался Валерка. — Но я пока не успел связаться с тамошним приятелем, он только к среде вернется. А насчет того, что всем этим делом дамочка заправляет, это верно. Вот только кто, пока неясно.

— А наша Анна тебе на эту роль не глянулась?

— Да как тебе сказать, — протянул он. — Вот так сразу я не могу сказать ни да ни нет. Поведай-ка ты мне ее паспортные данные, а я навещу одного человечка, пили мы с ним вместе в одна тысяча девятьсот… Впрочем, это неважно.

— Дай слово, что больше не будешь утаивать от меня информацию, — потребовала я. — А то ничего не скажу и остальным запрещу с тобой на эту тему общаться.

— Грозна, мать, грозна, — покачал головой Валера. — Чтоб мне одними гамбургерами всю жизнь питаться! — торжественно поклялся он, подняв правую руку.

— Ладно, верю, записывай: Анна Алексеевна Колесникова, сорок один год, проживает на Лермонтова три, квартира шестьдесят восемь.

— Запомнил. В понедельник попробую выяснить, чем эта престарелая мадемуазель дышит.

— А вот насчет престарелой ты загнул, — слегка обиделась я за Анну. — Выглядит она так, как любой тридцатилетней и не снилось.

— Даже так? Тогда тем более это все подозрительно.

— А почему?

— Ирина, будто ты сама не знаешь, каких денег стоят все эти салоны, солярии, массажи… Впрочем, ты пока еще и без них непростительно хороша.

— Да ну тебя, Валерка, — отмахнулась я. — Комплименты оставь для кого-нибудь другого, а насчет салонов Анна все отрицает. Говорит, что всего добилась собственными методиками.

— Это все сказки. Скорее всего, твоя Анна не хочет светить места, где бывает.

— Ты уверен? — насторожилась я.

— Я пока ни в чем не уверен, — охладил мой пыл Валерка. — Просто строю гипотезу. Ты лучше за обед принимайся, а то твой Володька скоро придет. А разговор продолжим в понедельник.

Я покорилась, успокоенная его обещанием, да и телятина уже успела хорошенько промариноваться. Чтобы Гурьев не бездельничал, я мстительно заставила его чистить картошку, а сама принялась раскладывать мясо на противень и тереть сыр. Через пятнадцать минут подготовительный этап был закончен: переслоенное тонкими кружочками картошки и кольцами маринованного лука мясо было щедро сдобрено майонезом, засыпано тертым сыром и отправлено в духовку. А еще через пять минут Валерка как-то подозрительно засобирался.

— Ты куда? — изумленно спросила я. — Неужели обеда не дождешься?

— И не надейся, — парировал он. — Просто сил нет все это нюхать. Я лучше за пивом пока схожу.

— А что, сходи, — согласилась я. — Имеем полное моральное право немножко расслабиться в свой законный выходной.

Вскоре вернулся Гурьев вместе с Володькой, которого встретил по дороге.

— Привет, Ириша, — муж поцеловал меня в щечку. — Как твоя телятина, готова?

— Валерка, как тебе не стыдно! Испортил сюрприз!..

— Ничего-ничего, — отшутился Гурьев. — Ты на Володьку глянь. Он копытом бьет, как конь застоялый! Давай уже свою стряпню.

Я быстренько накрыла на стол и торжественно достала из духовки мясо, которое выглядело просто потрясающе, а уж аромат поплыл по квартире такой, что я сама облизнулась.

Могу ведь, когда постараюсь!

Мужчины накинулись на еду, и некоторое время было слышно только звяканье вилок и ножей. Когда первый голод был утолен, Володя разлил по бокалам пиво и предложил тост за свою супругу, непревзойденную хозяйку и очаровательную женщину. За меня то есть.

Валерка вознамерился было добавить какую-то ехидную отсебятину, но не решился, а просто одним махом опустошил бокал. Правильно, знает, когда лучше смолчать, тем более что телятина и в самом деле удалась на славу, что могу лично отметить без лишней скромности.

Наша теплая компания просидела за столом часа три. Пока я убирала тарелки, мальчики сходили за пивом еще раз и предложили сыграть в карты. Я ничего не имела против, так как действительно могла себе позволить полноценный выходной. Однако играла я так себе, все время возвращаясь мыслями к Анне. Карты на меня, что ли, так подействовали?

Может она быть главой ипподромной мафии или нет? Фактов не так уж и много, но кое-что наводит на такую мысль. То, что Анна достаточно состоятельна, видно по обстановке ее квартиры, да и Валерка может оказаться вполне правым по поводу салонов… Директора она знает, а еще эти ее способности… Хотя, может, и нет никаких способностей, просто она хорошо умеет собирать информацию? Лере-то она ничего такого не сказала. А Павлику? Что-то я с этой кашей в голове катастрофически проигрываю, пропуская интересные комбинации…

Гурьев незло подтрунивал над моими умственными способностями, не советуя соваться в казино, даже рассчитывая на обычное везение новичка. Володя пытался подыгрывать, но я не обращала на всю эту мужскую суету никакого внимания. В голове сами собой всплывали запомнившиеся с детства значения карт — казенный дом, благородный король, дальняя дорога…

Слегка дернуло меня, когда на руках оказались пиковый туз, дама и девятка. К покойнику, машинально отметила я роковое сочетание — пожалуй, единственное, что я помнила из всего многообразия комбинаций. Затем отмахнулась от лезущих в голову глупостей, сосредоточилась на игре и умудрилась закончить партию не с таким разгромным счетом, какой предсказывал зловредный Гурьев, который, кстати, выиграл и решил откланяться. Вечер мы провели с Володей, тихо и спокойно устроившись в обнимку перед телевизором. Муж разомлел от хорошей еды с пивом и лишь тихонько поглаживал меня по спинке, как большую кошку. А я блаженно дремала, вполглаза следя за перипетиями какого-то очередного боевика.

* * *

Всю ночь мне снились какие-то нелепые и дурацкие сны. К тому же я забыла с вечера отключить таймер побудки, так что проснулась уже в семь часов утра, невыспавшаяся и смурная, под стать небу за окном. Даже голосистый итальянец настроения мне не улучшил. Я дотянулась до пульта, выключила центр и зарылась в подушку, прижавшись к теплому Володиному боку, чтобы еще немного поспать. Ничего не вышло.

Горько жалуясь на свою судьбу, я выбралась из постели и поплелась в ванную. В целях борьбы с хандрой я приняла холодный душ, убеждая себя в его благотворном влиянии на нервную систему и организм в целом. Убеждение получилось вялым, так что душ был принят в рекордно короткие сроки. Растираясь мохнатым полотенцем, я бросила взгляд на стиральную машину. Боже мой! Там же со вчерашнего дня белье томится! Прекрасно, вот и займусь им с утра пораньше, раз уж не спится, как всем нормальным людям.

С удивившим меня саму мазохистским упорством я вытащила из чрева машины чистое белье, сгрузила его в тазик и потащила в комнату. И за что я себя так наказываю? Вроде ничего плохого не делала, была просто умничкой и паинькой…

Решительно прервав саможаления, я, даже не попив кофе — все равно не хотелось, — стала гладить, начав с пододеяльников, хотя в обычное время я всеми правдами и неправдами стараюсь свалить эту работу на мужа. Он большой и сильный, он и не такое может.

Когда занимаешься физической работой, то голова свободна, поэтому можно занять ее чем-нибудь полезным. Например, разобраться в собственном настроении, точнее, в причинах его гнусности. В семье мир и порядок, на работе — тоже, коварные вирусы меня вроде бы не одолевают, так в чем же дело? Критические дни, что ли, подступают? Так я их спокойно переношу, я вообще здорова как лошадь, никаким перепадам погоды не подвержена. А вдруг у меня начинается очередной переходный возраст? Говорят же, что все когда-то случается впервые…

Стопка глаженого белья росла, а трудотерапия так и не оказала на меня своего целительного эффекта. Скорее бы Володя проснулся, что ли! Может, разбудить его? Последняя мысль попахивала какой-то уж совсем запредельной гнусностью — будить родного мужа практически в единственный день, когда он может выспаться! Я запретила себе даже думать о таком, а принялась тщательно утюжить свою любимую батистовую блузку ужасно замысловатого фасона.

Все! Осталось разложить и развесить вещи по местам, и мой эпохальный труд будет закончен, но что-то я даже законной гордости не ощущаю. Что бы еще такого предпринять? Ну, можно состряпать вкусный завтрак и подать его мужу в постель. Он улыбнется, поцелует меня, наговорит кучу нежностей, а там я и о плохом настроении забуду. И как я могла упустить из виду такое хорошее средство, как Володина любовь и нежность? Тоже мне, деловая женщина, привыкшая со всеми проблемами справляться самостоятельно!

Я быстренько замесила тесто и испекла симпатичное печенье, потом красиво разложила его на блюде, накрыла салфеткой и со всем тщанием сварила кофе. Сервировав поднос, я заглянула в спальню. Володя спал сном младенца и сладко посапывал. Нет, не буду его будить даже ради завтрака, пусть сам проснется, когда захочет.

Неожиданно зазвонил телефон. Я поспешила снять трубку, недоумевая, кому это я понадобилась в такую рань.

— Слушаю.

— Ирина? Здравствуйте, это Лена. — Голос девушки был ужасно взволнованым.

— Здравствуй, Лена. Что-то случилось?

— Да. Вы не могли бы подъехать на ипподром прямо сейчас? Это очень важно, а мне больше не к кому обратиться… — Лена чуть не плакала.

— Минут через сорок буду, — пообещала я, горя нетерпением.

— Я вас встречу на остановке маршрутки.

Повесив трубку, я заметалась по комнате, стараясь одеться как можно быстрее и как можно тише. Как хорошо, что я все-таки не разбудила мужа! Теперь можно просто оставить ему записку и улизнуть без всяких объяснений.

«Дорогой, — нацарапала я, — мне нужно срочно встретиться с героиней следующей передачи. Уехала на ипподром. Не скучай, скоро вернусь. Твоя Ирина.

P.S. Завтрак под запиской».

Аккуратно пристроив бумажку на накрытый салфеткой поднос, я на цыпочках покинула спальню, впрыгнула в сапоги, влезла в шубку и выбралась из квартиры, деликатно прикрыв за собой дверь. Затем во весь дух помчалась по лестнице.

Гадать, что случилось у Лены, не имело никакого смысла, так как через полчаса я всю узнаю, но в голове невольно происходила работа по строительству различных версий: захромала ее любимая лошадка, девушка нашла какую-нибудь улику или решила отказаться от участия в передаче… Нет, о последнем варианте лучше не думать. Евгений Иванович нам головы поотрывает, мне — в первую очередь. А уж о премии тогда даже думать не стоит, накроется медным тазом моя мечта о микроволновке. Нет-нет, лучше подумать о чем-нибудь более оптимистичном, например…

Что будет например, я решить не успела, так как уже подъезжала к ипподрому и увидела нервно переминающуюся с ноги на ногу Лену. Девочка явно нервничала.

— Привет, Лена. Что у тебя случилось?

— Ирина, мне страшно! — Девушка вцепилась в мою руку. — Давайте вернем стремя на место! Черт с ними, с этими интриганами, я в Москве постараюсь с нужными людьми познакомиться и переехать отсюда! И Коля тоже переедет.

— Да что стряслось-то? — недоуменно спросила я. — Ты толком расскажи!

— Сегодня с утра пораньше я приехала сюда, чтобы вывести Триумфа, надо же мне к нему привыкать, времени-то осталось всего десять дней. Думала, что никого в такую рань, кроме сторожа, на ипподроме не будет, поэтому шла открыто. Как вдруг увидела нашего тренера, Терентьича, который отпирал кузню. Мне это показалось подозрительным, так как Терентьич вчера говорил, что не придет и чтобы я одна тренировалась. А Олег Борисович собирался прийти к обеду, чтобы доделать для Триумфа нарядную сбрую для показательных выступлений в Москве; мы с ним должны были детали всякие обсудить, вроде того, какого цвета на мне форма будет. Так вот, тренер меня не увидел, да он особо и не оглядывался, наверное, считал, что я позже приду. А потом Олег Борисович появился, он от административного здания шел, сразу меня увидел и рукой замахал. Хорошо, что он громко разговаривать не любит. Я подошла к Олегу Борисовичу, поздоровалась, он сказал, что жена в деревню укатила, вот он и пришел пораньше и предложил в кузню пойти. Мне что-то стало страшно, но Олег Борисович человек надежный, поэтому я пошла. Вот только заходить сразу не стала, а пропустила Олега Борисовича вперед и остановилась. Он прошел вперед, не оглядываясь, включил свет и увидел тренера. Удивился, стал спрашивать, что тот в кузне делает. Терентьич отвечал как-то напряженно, видимо, не успел ничего придумать, ерунду какую-то говорил. Олег Борисович засмеялся и опять спросил, что тренеру надо — наш кузнец ужасно не любит, когда без него кто-то в инструментах роется. А тренер сорвался и стал кричать, что имеет полное право бывать там, где считает нужным. Кузнец тоже голос повысил, стал говорить, что если бы всякие типы в его хозяйстве не рылись, то и не случались бы падения у опытных наездников. Терентьич на секунду замолчал, потом как заорет на Олега Борисовича совсем уж плохими словами, требуя не соваться не в свое дело. Дальше — хуже, они оба раскричались и, наверное, подрались, так как я все время слышала какой-то грохот. Тренер требовал у кузнеца вернуть стремя, Олег Борисович грозился рассказать все, что знает… Ужас, одним словом. Потом вдруг раздался какой-то уж совсем страшный шум, посыпались какие-то железяки, я и так была ни жива ни мертва от страха, а тут просто обезумела и кинулась бежать…

— А дальше? — обратилась я к умолкнувшей Лене. — Что было дальше?

— Все… — растерянно сказала она. — Я вам позвонила…

— И не дослушала, чем все кончилось? — ахнула я.

— Да я же вам говорю, что мне страшно стало! — Лена почти плакала. — А вдруг меня тренер бы заметил?

— Ну и что? Не убил бы он тебя, в самом деле! Прекрати трястись сейчас же! Ты же храбрая девушка, каждый день с такими огромными зверюгами справляешься, а тут испугалась непонятно чего! — Я пыталась как могла успокоить Лену. — Ты в кузницу больше не возвращалась?

— Нет…

— А как ты думаешь, тренер еще там?

— Нет, я видела, как он в свою машину садился, а потом уехал.

— А кузнец? — Не знаю, он мимо меня не проходил…

— Ну так чего мы здесь стоим? Пойдем скорее, поговорим с ним, он же тебя, наверное, до сих пор ждет.

— Мне страшно… — промямлила Лена.

— Господи! — всплеснула я руками. — Ну чего там может быть страшного? Ну, поцапались два мужика, покричали, потом один уехал. Другой-то наверняка уже успокоился, вот мы с ним и поговорим. И нечего бояться, я так понимаю, что ваш Олег Борисович что-то такое знает и может быть нам полезен. Если сама в это дело вмешиваться боишься, так я его уговорю в милицию заявить, а вы с Колей ни при чем останетесь.

Я старалась говорить как можно убедительней, подталкивая вяло упирающуюся Лену в сторону ипподрома. К концу моего монолога девушка вроде бы немного успокоилась. Мы постучали, сторож открыл нам дверь и сказал:

— А, это ты, Лена, вернулась. А кто это с тобой?

Лена растерялась, но я широко улыбнулась дедульке и заговорила:

— Добрый день, я с телевидения. Мы снимаем передачу с Леной, она выходила встретить меня. А сейчас, если вы не возражаете, мы погуляем по вверенной вашей охране территории, чтобы выбрать наиболее интересные места для съемок. Виктор Дмитриевич должен был вас предупредить…

Сторож слегка ошалел от моего напора, но беспрекословно отодвинулся, освобождая нам дорогу. Не знаю уж, что на него произвело такое впечатление — то ли упоминание директорского имени, то ли то, что я с телевидения?

Перед самой кузней Лена опять начала тормозить и наконец встала как вкопанная, наотрез отказавшись заходить внутрь. Делать нечего, я пошла одна. Пройдя полутемным коридорчиком, я остановилась перед приоткрытой дверью, из-за которой падала полоска света. Памятуя, что кузнец не любит непрошеных гостей, я постучала по косяку и негромко позвала:

— Олег Борисович, вы здесь?

Ответа не последовало. Я заглянула за дверь и слегка оторопела — в кузне царил первозданный хаос. Кругом валялись инструменты и части лошадиной сбруи, свалившиеся с упавшего металлического стеллажа, который лежал на полу, лишь одним углом зацепившись за наковальню, а из-под края стеллажа виднелись чьи-то ноги.

Боже мой, это же, наверное, кузнец! Ему ведь помощь требуется!..

— Лена, Лена! — позвала я. — Иди скорее сюда, Олегу Борисовичу надо помочь!

Я встала на колени, чтобы заглянуть под злосчастный стеллаж и проверить, в каком состоянии находится кузнец. Глазам моим предстало совершенно кошмарное зрелище. Голова Олега Борисовича была неестественно вывернута и покоилась в луже крови. Похоже, кузнецу больше никто помочь не сможет. Превозмогая подступившую к горлу тошноту, я попыталась нащупать пульс, но не обнаружила его: Олег Борисович был мертв.

— Что тут случ…

Вбежавшая Лена не закончила своего вопроса, так как все увидела своими глазами. Ой, надо ее срочно отсюда выводить, а то у меня на руках окажется еще один труп. Кое-как вытолкнув Лену из кузни, я потащила девушку к административному зданию, подальше от жуткого зрелища. На воздухе тошнота меня отпустила, но стал колотить озноб. Я страшно пожалела, что сейчас рядом нет ни одного мужика. Володьки, например. Или Кости. На худой конец сгодился бы и Павлик. Бледная Лена повисла на моей руке, как тряпичная кукла. Такой вот дикой парочкой мы и ввалились к сторожу.

— Чего это вы? — недоуменно уставился он на нас.

— Милицию вызывай, — с трудом выговорила я сквозь лязгающие зубы. — И «Скорую». Там кузнеца придавило.

— Чем придавило? — тупо спросил сторож.

— Стеллажом, — послушно ответила я.

— Каким?

От всего этого идиотизма меня прорвало:

— Каким-каким! Ты милицию вызывай, дед! А потом иди и любуйся сколько влезет, мы уже налюбовались вот!

Выкрикнув все это, я совсем обессилела и опустилась на дощатую лавку, увлекая за собой безвольную Лену. Сторож продолжал оторопело стоять.

— Дочка, — опасливо обратился он ко мне, тоже перейдя на «ты», — не шути, слышишь?

— Да уж какие тут шутки, — тяжко вздохнула я. — Вызывай, дед, «Скорую», может, его еще спасти можно.

Вот такому спокойному тону сторож сразу поверил и порысил к телефону. Через пару минут он вернулся, неся початую бутылку водки и мутноватый граненый стакан.

— Дочки, вы, может, того… примете? — робко спросил он.

Я посмотрела на все еще пребывавшую в шоке Лену, хотела согласиться, но потом вспомнила, что нам еще с милицией общаться, поэтому отказалась.

— Не надо, дедушка, ты лучше валерьянки поищи.

— Так ить нет ее, — развел руками дедок. — Ждите «Скорую», дочки.

Сторож выглядел разочарованным и неприязненно косился на нас. Вот ведь тип, там человек, скорее всего, мертвый, лежит, а он горюет о несостоявшейся выпивке на троих!

«Скорая» и милиция подъехали почти одновременно.

Началась целенаправленная страшноватая суета. Молоденький врач с мягким выговором быстро и бесстрастно констатировал смерть, отдав распоряжение перевезти тело кузнеца в морг. А вот слегка потертый жизнью милиционер в штатском с профессионально колючим взглядом возился дольше. Он, видимо, сразу понял, что несчастным случаем здесь и не пахнет, поэтому срочно вызвал бригаду криминалистов, а нам с Леной запретил уходить и велел сидеть и ждать.

Что происходило в кузне дальше, я уже не видела, но заметила, с каким лицом приехал вызванный сторожем директор — Виктор Дмитриевич выглядел ненамного лучше, чем покойный кузнец. Могу его понять: и так тревог полно, а теперь еще и с милицией объясняться придется. Тем более что он совсем не в курсе произошедшего. А кстати, скоро и за нас с Леной тоже примутся, а я так и не знаю, что мы будем говорить представителям власти. Хорошо еще, что нас с ней не развели по разным комнатам.

— Лена, — шепотом позвала я ее, — ты как?

— Ничего, — также шепотом ответила она.

— Ты милиции про тренера скажешь?

— Да… нет… не знаю, я боюсь. На меня и так директор как-то странно косился…

— Тогда давай быстренько придумаем, что говорить будем, чтобы разных показаний не получилось. Значит, так, мы с тобой заранее договорились встретиться, если будет хорошая погода, чтобы присмотреть подходящие места для съемок дополнительного материала, — эту часть я сама озвучу, тебе особо объясняться не надо. Но не успели мы поговорить, на кузнеца наткнулись.

— А как…

— Не перебивай. Ты приехала на ипподром пораньше, чтобы… ну, сама скажешь, что вы там с конями делаете. Потом позвонила мне, мы встретились, походили, увидели незапертую дверь кузни, я вошла… Ну, а дальше будем говорить все как было. Такая версия тебя устроит?

— Да, — согласилась Лена, но, немного помолчав, добавила: — Ирина, а как же Олег Борисович? Его ведь убили…

Ну что за наказание с этой девчонкой! И боится, и о справедливости думать пытается.

— Его уже не вернешь, — жестко сказала я. — А тебе нужно о себе подумать. Если ты сейчас про тренера расскажешь, его, конечно, арестуют, а вот директор останется на свободе и скорее всего отмажется, а тебе туго придется. Нет, нельзя пока ничего говорить. Мы должны найти того, кто все это подстроил…

— А как?

— Это я беру на себя, не переживай. Постарайся думать о своем участии в нашей передаче.

— Да как вы можете?.. — возмутилась Лена.

— А вот так! — разозлилась я. — Работа у меня такая. А ты, между прочим, прекращай себя вести, как выпускница Смольного при виде пьяного дворника. Где это видано, чтобы наездница всего на свете боялась? Коней она на скаку останавливать, видите ли, не боится, а за себя постоять не может!

— Но…

— Никаких «но»! — припечатала я, пылая праведным гневом и боевым задором. — Я ж от тебя ничего такого и не требую, сама справлюсь, а ты должна лишь сохранять присутствие духа, готовиться к соревнованиям, заботиться о своем любимом и не испортить мне новогоднюю передачу. Ясно?

— Ясно, — с робкой улыбкой сказала Лена, на которую мой выговор подействовал гораздо лучше всяких успокоений.

— Капитан Кулешов, — представился нам с Леной вошедший через несколько минут мужчина в штатском. — Попрошу предъявить ваши документы.

Я достала из сумочки свой пропуск на телестудию, а Лена беспомощно захлопала глазами — у нее никаких документов при себе не было.

— Ничего, — успокаивающе улыбнулся милиционер. — Вашу личность здесь могут подтвердить многие. А сейчас расскажите-ка мне, что произошло.

Лена сумела собраться и довольно гладко изложила Кулешову нашу с ней версию, которая не так уж сильно отличалась от действительно имевших место событий. Ну а я с блеском разыграла подавленную зрелищем смерти женщину, — что, в общем-то, почти соответствовало моему состоянию, — которая профессионально держится и готова все рассказать следствию со всеми подробностями, каковых, увы, не так уж и много.

По лицу капитана нельзя было сказать, поверил он нам до конца или все-таки заподозрил, что мы с Леной что-то от него скрываем. На всякий случай я спросила:

— Скажите, а вы уже знаете, как погиб Олег Борисович? Что вообще произошло?

— Пока еще рано делать выводы, — стандартно отговорился милиционер. — Возможно, нам с вами еще придется встретиться и поговорить об этом деле подробней.

— Так вы предполагаете… — сделала я наивно-испуганные глаза.

— Мои предположения не имеют никакого значения до тех пор, пока не будет готово заключение экспертизы, — оборвал меня капитан. — Я вас больше не задерживаю.

Наверное, господин Кулешов закоренелый холостяк: если бы у него была жена, то он не стал бы разговаривать со мной в таком тоне, грустно подумалось мне. Так хотелось поточнее узнать, что же думает милиция обо всем произошедшем!

Мы с Леной вышли с ипподрома вместе, и я спросила девушку:

— Куда ты сейчас?

— В больницу, к Коле. Хочу с ним посоветоваться…

— Тогда до свидания. Позвони нам на студию завтра, хорошо?

— Позвоню, — кивнула она. — Будем доводить до ума передачу?

— И это тоже, — несколько рассеянно кивнула я, так как увидела понурого директора, который попрощался с милицией и шел к своей машине. — Пока, Лена. Попробую разговорить твоего босса.

— Виктор Дмитриевич! — окликнула я его и помахала рукой. — Подождите, пожалуйста.

Он обернулся и попытался изобразить радушную улыбку, будто только что меня заметил:

— Ирина Анатольевна, а вы-то что здесь делаете?

— Да вот, приехала на встречу с Леной, чтобы утрясти кое-какие мелочи, а тут…

— Да, — вздохнул директор. — Врагу не пожелаешь… Так это вы обнаружили несчастного Олега Борисовича?

— Ох, — закатила я глаза. — Просто какой-то кошмар!.. Вы не подвезете меня домой, а то я так плохо себя чувствую после всего этого ужаса?..

Я улыбалась Виктору Дмитриевичу со всем обаянием женской слабости и беззащитности.

— О чем разговор, Ирина Анатольевна? — легко согласился он. — Конечно, садитесь. Тем более что нам по пути.

Директор галантно помог мне сесть в машину и уселся сам. Я откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза, как бы в изнеможении от пережитого. Через минуту я сделала вид, что извечное женское любопытство берет во мне верх, и снова заговорила:

— Виктор Дмитриевич, а что же там произошло, вы не знаете? Капитан был так нелюбезен, что ничего не захотел рассказать.

— Ох, Ирина Анатольевна, это какая-то нелепая трагическая случайность, — вздохнул директор, плавно вписываясь в поворот. — На Олега Борисовича упал стеллаж с инструментами… Такая нелепая, бессмысленная смерть!..

В его голосе было столько искреннего сожаления, что я даже засомневалась в своих подозрениях в его адрес.

— Так это был несчастный случай? — переспросила я.

— Конечно! — воскликнул Виктор Дмитриевич. — Как только закончится вся эта суета с милицией, прикажу привинтить этот чертов стеллаж к полу. Так не вовремя… — посетовал он. — На носу Москва, нужна новая хорошая сбруя под размер Серединой, а где я теперь кузнеца найду? И как его угораздило так упасть?

Похоже, что сокрушался директор от чистого сердца — ему действительно была невыгодна смерть Олега Борисовича. Вот только мне не понравились его слова «так не вовремя», как будто смерть может быть когда-то вовремя. Хотя… кому как.

— Виктор Дмитриевич, — снова заговорила я, — я хоть и недолго пробыла в кузне, но мне показалось, что там какой-то уж слишком сильный беспорядок, а Лена говорила, что ваш кузнец любит… любил, чтобы все было на своих местах. Да и в прошлый приезд нашей съемочной группы кузня выглядела не в пример аккуратней.

— А чего же вы хотите? — с явным раздражением фыркнул директор. — Такая махина упала! На ней сколько всего было уложено!

Говорил он явную ерунду, это было бы мне понятно, даже если бы я не знала о предшествующей драке. Ну, посудите сами, стеллаж, конечно, упал, но вещи-то из него должны были просто высыпаться грудой, и все. А остальное, по логике, должно было остаться на своих местах. Я-то, конечно, сделаю вид, что купилась на эту ложь, но милиция вряд ли поверит. Ладно, пока мне понятно только одно: Виктор Дмитриевич кузнеца убивать не хотел, это действительно произошло случайно. Видимо, директор приказал тренеру только припугнуть Олега Борисовича и теперь пребывает в растерянности. Как-то нескладно все получается…

Больше я ничего не стала спрашивать, и мы доехали до моего дома в полном молчании. Только когда я уже выходила из машины, Виктор Дмитриевич пожелал мне поскорее прийти в себя и сказал, что с нетерпением будет ждать выхода нашей передачи. Я в порядке алаверды пожелала ему скорейшего решения всех проблем и распрощалась.

Глава 7

Володя встретил меня с довольно ехидным выражением лица:

— Ирочка, что в твоем понимании означает скоро?

— Что? — несколько невпопад поинтересовалась я, так как пока еще мысленно не отрешилась от последствий тягостного происшествия на ипподроме.

— Это я к тому, что у тебя все получается точно по анекдоту, где жена пишет мужу записку: «Дорогой, я к соседке на пять минут, но кашу на плите помешивай каждые полчаса».

— Извини, Володенька, — смутилась я, возвращаясь в родную квартиру целиком и полностью. — Так получилось…

— Ирина! — Володя встал в позу грозного мужа. — Неужели нельзя хотя бы в воскресенье нормально побыть дома, а не срываться ни свет ни заря? Когда это кончится, а? Я тебя спрашиваю?

— Ты не прав, — я обняла мужа и попыталась оправдаться. — Вчера же я была весь день дома, баловала тебя вкусностями… Да и сегодня, прежде чем уйти, приготовила завтрак.

— Да разве в завтраке дело? — всплеснул руками супруг и попытался меня отстранить, чтобы закончить свою обличительную речь.

— А в чем? — невинно захлопала я глазами и, пресекая его не слишком настойчивые попытки, потянулась поцеловать.

Муж сдался без боя. Он никогда не мог устоять против моих проявлений нежности, а мне сейчас так было нужно почувствовать рядом любимого человека, свою опору и защиту. Все-таки мне еще так далеко до выдержки криминальных репортеров — видение мертвого кузнеца все еще стояло перед моими глазами.

Когда мрачная картина в моей памяти несколько поблекла, а голова слегка закружилась, Володя разжал свои объятия и предложил:

— Пойдем-ка пообедаем, я тут расстарался в меру своих сил и сварил супчик.

Супчик был вполне ничего, но аппетита я не испытывала, поэтому рассеянно болтала ложкой в тарелке.

— И-ри-на! — позвал меня супруг. — Ау! Ты где?

— Извини, Володя, никак не могу прийти в себя.

— Что-то случилось? — забеспокоился муж.

— Да, — нехотя призналась я.

— С тобой? — Тревога Володи все возрастала, он перестал есть и уставился на меня, пытаясь обнаружить следы трагедии.

— Да нет, не со мной, — успокоила я его и начала рассказывать, так как чувствовала, что мне необходимо выговориться. Правда, у меня хватило ума не говорить мужу о своих подозрениях — да каких там подозрениях — о своей уверенности! — что произошло убийство.

Выслушав меня, Володя помолчал, так как, кажется, не знал, как на все это реагировать. Действительно, смерть — это всегда плохо, даже если умер совершенно незнакомый тебе человек; но, когда это не касается твоих близких, невольно испытываешь облегчение. Потом муж решил на всякий случай прочесть мне лекцию об осторожности. Я слушала его, согласно кивала, а сама решала, стоит ли позвонить Гурьеву прямо сейчас или все-таки дождаться понедельника и пообщаться с ним без свидетелей. Завтрашний вариант показался мне более разумным, так как я чувствовала себя совершенно выжатой после утренних событий, хотелось покоя и уюта. Я мысленно махнула на все рукой и постаралась выбросить из головы все криминальные проблемы.

Только вечером я вынуждена была снова начать думать о работе, потому что мне позвонила Анна и сообщила, что во вторник наша съемочная группа может приезжать к ней, чтобы заснять сеанс гадания. Этот звонок вывел меня из состояния с таким трудом восстановленного спокойствия и погрузил в мысленные метания от одной версии к другой. Ужасно не хватало фактов, а от домыслов путалось в голове. Так и не придумав ничего дельного, я уснула.

* * *

— Здравствуйте, Ирина, — приветствовала меня Лера в понедельник утром. Она была уже на своем рабочем месте и поливала цветы.

— Привет, — улыбнулась я ей. — Что слышно?

— Пока ничего. Евгений Иванович еще не прибыл.

— Отсутствие новостей нужно воспринимать как хорошую новость, — философски заметила я. — А что у нас сегодня по плану?

Лера убрала лейку в шкаф и заглянула в свой блокнот:

— Пока ничего, — снова повторила она.

— Как это? — удивилась я.

— А вот так, — пожала плечами Лера. — Ждем Галину Сергеевну и ее указаний. Она обещала в выходные окончательно доработать вашу речь, предваряющую появление наездницы Лены.

— Ах, да-да, — вспомнила я. — О том, что наступает год Лошади, что эти благородные животные с древних времен сопутствуют человеку…

— Вот именно. — Наша помощница режиссера была сегодня какой-то отстраненной, словно выполняла свои обязанности автоматически, а сама пребывала где-то в иных сферах.

— Лерочка, — участливо спросила я ее, — что-то случилось?

— Пока нет, но скоро случится… Сессия у меня на носу.

— А, — облегченно перевела я дух, радуясь столь незначительной причине Лериной легкой невменяемости. — Может быть, тебе отпуск нужен?

— Не нужен, ничего сложного меня не ждет, половину зачетов и экзаменов мне проставят автоматом.

— А что же ты тогда волнуешься? — поинтересовалась я.

— А это так заметно? — переспросила она. Я неопределенно покрутила рукой, и Лера пояснила: — Это я просто по привычке.

— Доброе утро, девочки! Как вам мой новый цвет?

В комнате появилась Галина Сергеевна, распространяя вокруг себя аромат хорошей парикмахерской. Ее короткие, идеально уложенные волосы переливались всеми оттенками рыжего: от светлого янтаря до красной меди. Женщина с достоинством повернулась, давая нам с Лерой возможность рассмотреть ее голову со всех сторон.

— Восторг! — совершенно искренне выдохнула Лера. — Вы очень смелая женщина, Галина Сергеевна!

— Великолепно, — согласилась я. — Вам очень идет.

— Это называется колорирование, — сочла своим долгом просветить нас Галина Сергеевна. — И стоит это удовольствие столько, что только обещанная премия подвигла меня на сие расточительное безумство.

— Оно того стоит, — почти в один голос подтвердили мы с Лерой.

Тоже, что ли, к Новому году перекраситься? Мысль показалась мне довольно интересной, но от ее обдумывания меня отвлек Валерий.

— Желаю здравствовать труженицам и соратницам, — отвесил он поклон, заходя в комнату, потом повернулся ко мне: — Ирина, пойдем пошушукаемся.

Мои дамы, как по команде, перестали обсуждать новости парикмахерской моды и вопросительно уставились на меня. Я сделала рукой успокаивающий жест, что, дескать, потом все расскажу, и выпорхнула в коридор следом за Гурьевым.

— Не томи, Пинкертон, выкладывай, — набросилась я на него, как только мы оказались вне досягаемости чужих ушей.

— Выкладываю. Твоя гадалка является одноклассницей директора ипподрома, и их связывает давнее романтическое чувство, которое браком не закончилось из-за какой-то давней истории, но, как говорят, не угасло до сих пор.

— И все? — несколько разочаровалась я.

— Почти. Эта дамочка какая-то чересчур закрытая, да и времени у меня было не так уж и много. Но твоя версия насчет ее пока кажется мне довольно правдоподобной. Ты с ней когда встречаешься?

— Завтра в четыре. Будем снимать сеанс гадания. А что?

— Попробуй раскрутить ее на откровенный разговор, у тебя это хорошо получается. Может быть, она случайно о чем-нибудь проговорится.

— Попробую, — с сомнением пожала я плечами. — Но мне кажется, что ничего не выйдет из этой затеи, хотя…

Тут мне в голову неожиданно пришла довольно интересная идея, а заодно я вспомнила, что хотела рассказать Валерке о вчерашних событиях на ипподроме.

— Гурьев, а ты в курсе, что кузнеца убили? — бухнула я без всяких предисловий.

— Что?! — вытаращился он. — Какого кузнеца?

Вот это здорово! Я знаю, а он, репортер криминальной хроники, нет! Пришлось просвещать.

— …Вы почему милиции все не рассказали? — набросился на меня Валерка, как только я закончила говорить.

— Я подумала, что… — растерялась я. Под напором Гурьева моя вчерашняя идея показалась мне ужасно глупой.

— Знаю я, что ты думала, — проворчал он. — Небось мысленно примеряла лавровый венок лучшей сыщицы всех времен и народов. Эх, женщина! Скажи спасибо, что я прекрасно знаю капитана Кулешова. Мы с Мишей старые приятели…

— И единомышленники в отношении брака, — ехидно закончила я, вспомнив нелюбезного капитана и будучи весьма уязвленной Валеркиным пренебрежением.

— А ты откуда узнала? — удивился он.

— Да у него на лбу это написано, — буркнула я.

— Хорошо, что он этого от тебя не слышал, — хмыкнул Валерка. — Короче, в обед поедешь со мной к Кулешову, каяться будешь, а я, так уж и быть, замолвлю за тебя словечко. Но учти — не даром.

— В обед я не могу, Лена должна подъехать, — я поторопилась ответить, даже пропустив мимо ушей меркантильный намек Гурьева, но он только обрадовался.

— Вот и хорошо, поедем все вместе, побеседуем в теплой дружеской обстановке.

Мне стало понятно, что сопротивляться бесполезно. С Валерки станется вызвать милицию на студию и отконвоировать меня в отделение на глазах у всех коллег. Понурясь, я брела обратно в свой кабинет, когда меня остановил Евгений Иванович.

— Ирина Анатольевна, душа моя, что это вы сегодня не в настроении? Вам радоваться полагается! — шеф просто лучился от счастья. — Я очень и очень доволен работой вашей группы. Если новогодняя передача получится так, как вы запланировали, то можете считать, что премия у вас в кармане. И, кстати, пришлите ко мне Галину Сергеевну, мне с ней кое-что обсудить надо.

— Спасибо, Евгений Иванович, — поблагодарила я директора, изобразив на своем лице неземной восторг и готовность исполнять распоряжения и претворять планы.

Я вернулась в свой кабинет, где на меня уставились уже не две, а три пары любопытствующих глаз: пришел Павлик, которого мои дамы, по-видимому, уже успели посвятить в обстоятельства моего таинственного ухода на тет-а-тет с Гурьевым.

— Вам всем придется потерпеть, так как шеф жаждет пообщаться с Галиной Сергеевной, чтобы лично вручить ей причитающуюся долю комплиментов за хорошую работу, — ехидно выдала я.

— Доля-то хоть материальная или как всегда? — кисло поинтересовалась Галина Сергеевна, поднимаясь из-за стола.

— Пока как всегда, но с хорошей вероятностью обратиться в материальную, — ответила я. — К тому же он хочет что-то с вами обсудить. Что именно, я из деликатности выяснять не стала.

— Я скоро, — пообещала она уже от двери. — А вы пока просмотрите мои домашние наброски и отлакируйте их окончательно.

— Слышали приказание? — обратилась я к своим молодым сотрудникам, игнорируя просительные выражения их лиц. — Я работать буду, а ты, Лера, делай вид, что ждешь звонка Лены. Как дождешься, скажи ей, чтобы ехала к нам.

— А какой вид делать мне? — поинтересовался Павлик.

— Обычный, — пожала я плечами, — будто ты только что присел в это кресло после тяжких трудов. Все, господа, не отвлекайте меня, а то день обещает быть сложным.

Вооружившись записями Галины Сергеевны, я углубилась в их изучение. В общем и целом все было написано неплохо, я только заменила кое-где слишком уж цветистые эпитеты. Потом проговорила текст про себя, проведя хронометраж, и убедилась, что во временные рамки все это укладывается.

Галина Сергеевна вернулась от шефа в тот момент, когда я устроила мини-репетицию, проверяя эффект на Лере и Павлике. Дослушав до конца мои бодрые завывания, наш режиссер доложила нам о результатах общения с шефом:

— Ну что, дорогие мои, приказ на премию готов, но пока не подписан, и суммы там проставлены очень даже симпатичные. Нам с вами остается провести последнюю передачу этого года с блеском, и можно будет почить на лаврах заслуженного пятидневного отдыха. Но… — она сделала эффектную паузу, во время которой обвела нарочито строгим взором всех присутствующих. — Но за оставшиеся рабочие дни мы должны, нет, просто обязаны гарантировать не менее блестящую предрождественскую передачу.

После такой тирады стало не до любопытства. Галина Сергеевна быстренько раздала всем сестрам по серьгам и отправила всех отрабатывать порученную часть общего дела. Павлик умчался в операторскую, чтобы проконтролировать монтаж уже отснятого материала и решить, нужны ли еще съемки, а они явно были нужны. Леру усадили за канцелярскую работу по приведению в порядок отчетности. А мы с Галиной Сергеевной занялись сценарным планом.

Через час позвонила Лена, которой я велела немедленно приезжать. Когда она появилась, то тут же была вовлечена в общее деятельное коловращение, из которого нас с ней выдернул заглянувший в комнату Гурьев, демонстративно показавший на часы. Я вспомнила о необходимости ехать в милицию, и у меня противно заныл живот.

— Галина Сергеевна, обед начался. Я с Леной прогуляюсь до кафе, — на бегу поставила я свою непосредственную начальницу в известность о том, что собралась дезертировать, и упорхнула.

— Куда мы несемся? — спросила меня девушка, когда мы действительно бегом покидали телецентр.

— В милицию, — объяснять подробно у меня не было сил.

— Зачем? — Лена сникла и забеспокоилась.

— Это я вам дорогой объясню.

Последняя реплика принадлежала Гурьеву, который догнал нас у выхода, застегивая на ходу куртку.

— Костя нас отвезет, так что вернетесь вовремя.

Я слегка поморщилась, так как мне не очень хотелось откровенничать в присутствии Кости, но делать было нечего. Валерка дорогой изложил Лене свои соображения по поводу нашей с ней глупости и необходимости поставить милицию в известность обо всех обстоятельствах смерти несчастного кузнеца.

— А у нас на ипподроме просто кошмар творится, — заговорила Лена после гурьевской проповеди. — Виктор Дмитриевич с утра приехал чернее тучи, на всех рычит, Терентьич вообще не появился, директор мне велел к нему домой позвонить, жена тренера говорит, что тот с гриппом слег…

— Удобно, — хмыкнул Валерка. — Поди, и больничным успел запастись. Ох, девушки-девушки, выпороть бы вас…

Дальше мы ехали в молчании, я только изредка ловила на себе сочувствующий взгляд Костика. На душе скребли кошки. Ну почему, как только нам попадается интересная тема для передачи, так сразу начинаются какие-то проблемы? Сейчас работы невпроворот, а тут еще с милицией объясняйся!..

Капитан Кулешов принял нас довольно радушно, но во время всего разговора укоризненно качал головой.

— Ирина Анатольевна, что же вы так? — посетовал он, после того как аккуратно зафиксировал все наши с Леной показания. — Неужели вы думаете, что мы не смогли бы сами разобраться в этом деле? И вы, Елена Станиславовна, — теперь капитан смотрел на нашу бравую наездницу, — вам-то страхи вообще не к лицу…

— Да это меня Коля уговорил… — выдавила Лена.

— Какой Коля? — насторожился капитан.

Вот теперь нам пришлось выкладывать всю историю полностью: и про Колино падение, и про испорченное стремя, и про наше похищение этой улики… Пока мы запоздало каялись, Валерка шепнул что-то на ухо Кулешову, отлучился и вернулся вместе с Костей, который поздоровался и положил на стол пакет со злополучным стременем.

— Да, гражданки, — вздохнул Кулешов, переводя угрюмый взгляд с меня на Лену и обратно. — Заварили вы кашу…

— Миша, ты же мне обещал, — поспешил Гурьев вступиться за нас, а Костя с трогательной заботливостью сместился в мою сторону.

— Да не дергайся ты, Валерка, — поморщился капитан. — Отпущу я твоих свидетельниц без всяких взысканий… Чего уж теперь. Только вы, гражданки, ради бога, больше никуда не суйтесь!

Мы с Леной дружно закивали, радуясь, что так легко отделались, и стали прощаться с Кулешовым, мнение о котором у меня переменилось к лучшему. Валерий еще о чем-то поговорил с ним без свидетелей и догнал нас уже возле машины.

— Костя, — попросил он нашего водителя, — отвези этих авантюристок на телецентр, а мне тут еще нужно кое-куда забежать.

— Сделаем, — кивнул Костя, помогая нам забраться в машину. — Довезу в лучшем виде.

— Я на тебя надеюсь, — махнул рукой Гурьев и заспешил куда-то в противоположную сторону.

Когда мы вернулись на телецентр, там нас поджидала приплясывающая от нетерпения Лера, которая сразу же потащила меня и Лену в гримерную, а затем, не дав передохнуть, снова затолкала в машину вместе с Павликом и Галиной Сергеевной и отправила на ипподром, где нужно было отснять недостающие части передачи. Дорогой мы с Леной вынуждены были забыть обо всех треволнениях в милиции, чтобы усвоить инструкции Галины Сергеевны.

Азарт нашего главного режиссера был настолько заразительным, что съемки прошли в темпе аллегро, без сбоев и накладок. Ленина любимица Карина шла за нами, трогательно терлась мордой о плечо своей хозяйки и вообще создавала прекрасный фон. Сама наездница держалась раскованно и непринужденно, и только после того, как лошадка была отправлена в стойло, я увидела, какой ценой далась Лене эта раскованность. Бедная девушка была совершенно вымотана.

— Молодцы, девочки, — похвалила нас довольная Галина Сергеевна. — Все просто чудесно. Леночка, отдыхай, а завтра подъезжай к нам после обеда, хорошо?

— Хорошо, — устало вздохнула Лена. — Я просто с ног валюсь.

— Ничего-ничего, хватит жаловаться, в вашем возрасте это совершенно непростительно.

Я закатила глаза на кокетливую реплику Галины Сергеевны и попрощалась с Леной.

На свое рабочее место мы возвращались в твердой уверенности, что на сегодня с делами покончено, но не тут-то было. Лера обрадовала нас сообщением от Анны, к которой именно сегодня должна прийти для сеанса гадания та самая подруга. Делать нечего, пришлось снова ехать.

Подруга Анны оказалась довольно милой дамой бальзаковского возраста, слегка располневшей, но не утратившей своего обаяния. Ее одежда говорила о приличном доходе, но отнюдь не о хорошем вкусе, да это и к лучшему. Зрителям нравится, когда на экране они видят не идеально выглядящих благодаря усилиям стилистов дам, а обыкновенных живых женщин.

Пока Павлик снимал сеанс гадания, длившийся около двадцати минут, Галина Сергеевна профессионально успела прикинуть, какие фрагменты войдут в передачу. Большой удачей оказалось поведение подруги: едва Анна достала карты, для нее перестало существовать все окружающее, и она так живо, эмоционально реагировала, что любо-дорого!

Сеанс окончился, успокоенная результатами дама положила на уголок стола довольно крупную купюру и откланялась, а наша съемочная группа осталась, чтобы заснять те самые моменты, о которых мы договаривались с Анной в прошлую встречу.

Когда съемки перенеслись на кухню, я вовсю наслаждалась эффектом, который произвела гибкость Анны на Галину Сергеевну и Павлика. Мне-то уже доводилось видеть это, а вот мои коллеги просто онемели. Слегка придя в себя от увиденного, Галина Сергеевна заявила, что эти кадры необходимо показывать уже после йоги, заменявшей Анне утреннюю гимнастику. Я согласилась с ней целиком и полностью, а хозяйка предложила нам всем выпить показательно приготовленный кофе. Я обрадовалась, так как вкус этого напитка нравился мне чрезвычайно, а вот Павлик отказался, сославшись на то, что его ждет Лера, которой он обещал сегодня вечером какое-то культурное мероприятие.

Галина Сергеевна тоже заторопилась, не вдаваясь в причины своей спешки, а лишь туманно намекнув на некие обстоятельства, не лишенные романтизма. Анна искренне огорчилась, да и я тоже, но, здраво рассудив, что мне не обязательно уезжать вместе со всеми, я решила задержаться. Честно говоря, не только из-за кофе. Мне хотелось еще поговорить с Анной и попытаться вывести ее на интересующую меня тему. Таким образом, коллеги откланялись, а я осталась.

— Анна, — обратилась я хозяйке с вопросом, чтобы начать разговор, — вот вы в первую встречу говорили, что не зарабатываете гаданием, а между тем мы все видели, как ваша подруга оставила на столе достаточно крупную купюру.

— Это не плата в полном смысле этого слова, — тонко улыбнулась женщина. — За гадание по картам не положено благодарить словами, но деньги оставить необходимо, причем сумма не имеет никакого значения. Я ее не назначаю, а потом просто трачу на всякие ненужные пустяки или вообще отдаю, обычно музыкантам на проспекте. Эта плата нужна не мне, а тому, кому я гадаю.

— Вот как, — несколько смущенно пробормотала я. — И много таких строгостей в вашем деле?

— Много. Например, на картах, в которые играли, гадать не имеет смысла.

— Ой, — оживилась я. — Вы знаете, со мной произошла немного странная история. Она как-то выветрилась у меня из головы со всеми последними событиями, а сейчас почему-то вспомнилась. В субботу мы с мужем и моим коллегой играли в карты, я все думала о вас, отвлекалась от игры, а в голову лезли полузабытые детские фокусы, гадание на картах… И, знаете, в один момент у меня на руках оказались три карты, значение сочетания которых я прекрасно помнила с тех самых пор: они предсказали покойника… А в воскресенье мне действительно пришлось столкнуться с трупом.

— Это на ипподроме? — спросила Анна.

Вот она и проговорилась! Интересно, будет она ссылаться на свои таланты или признается, что имеет другой источник информации?

— Да, а откуда вы знаете?

— Ну, — слегка замялась она, — мы очень дружны с директором ипподрома, поэтому я в курсе почти всех тамошних событий. Смерть Олега Борисовича очень потрясла Виктора. — Эта тема была явно неприятна Анне, и она постаралась сменить ее. — А то, что вы мне рассказали, очень показательно. У вас есть определенные задатки, если уж даже игральные карты подкидывают вам информацию. Вы не хотите попробовать развить свой дар?

Ничего себе поворот! Мне только подобных даров природы не хватало!

— Даже не знаю, — пожала я плечами. — Меня сейчас гораздо в большей степени занимает другое… Может быть, потом, позже я подумаю…

— Как хотите, на этот путь никого силой не тянут, решение нужно принимать самостоятельно.

— Анна, — робко попросила я, решившись на откровенный вопрос, — а вы не могли бы рассказать, что вас связывает с Виктором Дмитриевичем?

— А зачем вам это? — холодно ответила она вопросом на вопрос. — Для передачи это не имеет ровным счетом никакого значения.

— Согласна, но вы обмолвились, что в курсе всех дел ипподрома, а меня сейчас, честно вам признаюсь, очень сильно занимает убийство кузнеца.

— Вы тоже считаете, что это было убийство? — Анна пристально посмотрела на меня, ожидая объяснений. Это что же получается, а? Кто у кого информацию получает, я у нее или она у меня? Так дело не пойдет. Я ответила ей таким же пристальным взглядом, сказав:

— А кто еще так считает?

— Я, — честно ответила она. — Я это просто чувствую. Хотя пока не представляю, кому это было нужно. Виктор тоже не верит в случайное падение стеллажа, он был ужасно расстроен, даже грозился найти убийцу и придушить собственными руками. Мне едва удалось его успокоить.

Я слегка опешила от такого признания. Если принять на веру слова Анны, то вся наша с Гурьевым версия рассыпается на кусочки, а говорила она очень искренне. Я молчала, собираясь с мыслями. С одной стороны, никто не мешает Анне соврать, но, с другой, зачем ей это делать? Я же не следователь, со мной она могла просто не разговаривать на эту тему…

— Ирина! — окликнула меня женщина. — О чем вы задумались?

— Да как-то все это не укладывается в голове, — призналась я. — У меня есть кое-какая информация об этом деле, и она плохо стыкуется с вашими словами.

— Так, — протянула Анна. — Что-то мы с вами ходим вокруг да около. Давайте поговорим начистоту, ведь я же вижу, что вы хотите что-то у меня узнать, но не решаетесь спросить прямо. Признаюсь, меня вы тоже заинтриговали, поэтому предлагаю честный обмен информацией. И, чтобы пойти вам навстречу, начинаю первой. Идет?

— А зачем вам все это нужно? — несколько подрастерялась я от ее тирады.

— Очень хочется помочь Виктору, потому что мне кажется, что его втянули в какую-то грязную историю. А чтобы вам стало понятнее, придется немного вернуться в прошлое… Мы с Виктором вместе учились в школе, были очень дружны, даже более того… Но судьба развела нас, не позволив реализоваться юным чувствам, хотя отношения мы поддерживаем до сих пор. Нет, мы не любовники, — поспешила пояснить Анна, заметив мой понимающий взгляд, — мы просто хорошие друзья. Виктор стал директором ипподрома благодаря своему тестю, которому был нужен на этой должности свой человек. Он довольно долго ни о чем не догадывался, а когда понял, какие махинации проворачиваются за его спиной, было уже поздно: сам был замазан в этом дерьме по самые уши. Да и слишком могущественный человек его тесть.

— И вы верите во все это? — скептически спросила я.

— У меня нет ни малейших оснований не верить Виктору. Посудите сами, какой смысл ему меня обманывать, если можно просто ничего не говорить вообще, ведь меня эти дела мало интересовали, мне важно было просто иметь возможность видеться иногда с Виктором, общаться с ним.

— Резонно, — вынуждена была согласиться я. — Тогда давайте попробуем разобраться вместе. Как вы помните, в первую нашу встречу Галина Сергеевна рассказала вам о падении одного наездника, сломавшего себе ногу. Так вот…

И по порядку, не упуская малейшей подробности, я пересказала Анне все историю с Колей, Леной и смертью Олега Борисовича. Анна слушала меня очень внимательно, не перебивая. Я закончила я свой рассказ.

— Вот и подумайте, где здесь правда, а где ложь, — сказала я. — Все, что сообщила нам Лена, свидетельствует о вине Виктора Дмитриевича. Уж не говоря о его упоминании какой-то таинственной женщины… в том, подслушанном разговоре.

Я выпалила последнюю фразу и осеклась, а Анна уставилась на меня, удивленно подняв брови:

— Ирина, я правильно поняла, вы подозреваете меня во всей этой афере?

— Ну да, — смутилась я.

— Понимаю, — покивала она. — Но, честное слово, я к этим событиям не имею ни малейшего отношения. А вот насчет загадочной женщины, которую якобы упоминали в своем разговоре Виктор и тренер, у меня есть кое-какие соображения.

— И кто же эта женщина, по-вашему?

— Жена Виктора, Ольга Алексеевна, в девичестве Дубовицкая.

— Этого не может быть, — отрезала я.

— И на чем основана ваша уверенность? — иронически спросила Анна. — Вы знакомы с Ольгой?

— Нет, но Виктор Дмитриевич говорил, что его жена очень любит мою передачу. Не подумайте, конечно, что я столь низко оцениваю свою работу, но мне кажется, что женщина, причастная к какой-либо преступной деятельности, просто не может любить такие программы.

— Господи, Ирина, какие вы говорите глупости! — рассмеялась Анна. — Вот вы интеллигентная, умная женщина, но, положа руку на сердце, признайтесь, неужели вам никогда не приходилось с удовольствием посмотреть пару-тройку серий душещипательного мексиканского «мыла» или читать для отдохновения любовные романы?

— Случалось, — вздохнув, призналась я.

— Вот видите, так почему же вы отказываете в невинном удовольствии Ольге Алексеевне? Вы просто не очень хорошо подумали, прежде чем сказать мне такое. Весь мировой опыт свидетельствует, что даже самые закоренелые преступники имеют порой самые незамысловатые увлечения, вплоть до вышивания крестиком. Пристрастия, знаете ли, на направленности ума и деятельности не отражаются.

Мне стало стыдно за поспешность своих выводов и утверждений, поэтому я немного помолчала, уставившись в чашку с остатками кофе и собираясь с мыслями, потом попросила Анну:

— Тогда предложите свою версию, потому что после нашего разговора у меня вообще все перепуталось в голове.

— Попробую. Вас это удивит, но, знаете, мне очень подозрительна эта самая ваша Лена.

— Почему? — искренне изумилась я.

— Да потому что вы сами ничего конкретного не видели и не слышали, а все свои выводы делали исключительно с ее слов.

— Ну и что? У меня нет оснований не верить ей. Лена очень искренний человек, к тому же пострадал ее жених. А ее страх перед директором всегда настолько естественный, что я с трудом могу поверить, будто все это можно сыграть.

— Тут я с вами согласна, но вполне возможно, что боится она не его, а кого-то другого, кто заставляет ее подставлять Виктора.

— И кто же это может быть?

— Полагаю, только его жена.

Она сказала это с такой убежденностью, что я готова была согласиться, но, немного подумав, засомневалась:

— Анна, скажите, а вы уверены, что в вас не говорит обычная ревность к более удачливой сопернице?

— Ирина, вся моя ревность и боль уже давно ушли в прошлое. А Ольга вовсе не более удачливая соперница, она просто купила Виктора, пользуясь положением своего отца. Знаете, он никогда не был с ней счастлив, у них даже детей нет. И давно бы он развелся с ней, но она постоянно выискивает способы его привязать. Я не могу понять этого извращенного чувства — знать, что человек тебя не любит, и тем не менее не отпускать его от себя. Впрочем, в этом вся Ольга. — Анна помолчала, задумчиво вертя в руках чайную ложку. — Пару месяцев назад Виктор признался мне, что нашел возможность сменить работу, чтобы выйти из-под опеки тестя. Тогда наконец он сможет развестись с Ольгой. Мне кажется, она узнала о его планах и решила помешать этому любой ценой: если Виктор окажется замешан в уголовном деле, спасти его сможет только тесть, значит, о разводе можно забыть навсегда…

Я видела, что Анна нервничает, хотя и старается этого не показать, наверное, она и в самом деле любила Виктора Дмитриевича, до сих пор надеялась на что-то. Мне очень захотелось ей помочь, потому что я представила, что было бы со мной, если бы Володька оказался связанным с другой женщиной… Нет, о таких ужасах лучше не думать.

— Анна, как вы думаете, что нам теперь нужно предпринять? — спросила я, чтобы прервать тягостное молчание.

— Не знаю, с Ольгой очень трудно бороться. Попробуйте вызвать на откровенный разговор Лену. Может быть, она расскажет вам правду. Вы умеете расположить человека к себе, — она грустно улыбнулась. — Видите, даже я разоткровенничалась, хотя раньше такое мне и в голову прийти не могло.

— Попробую, но сомневаюсь, что из моего разговора получится что-то путное. Позвоните завтра вечером мне домой, а сейчас я ухожу, и так уж слишком задержалась. До свидания.

Анна проводила меня до двери, пожелала удачи и попрощалась. Когда я вышла из подъезда, то, к своему величайшему удивлению, увидела нашу телецентровскую машину, рядом с которой меня ждал Костя. Только этого еще не хватало! Нет, конечно, приятно, что не придется добираться домой на общественном транспорте, но как-то он уж слишком явно проявляет свою заботу обо мне.

— Ирина Анатольевна! — окликнул меня Костя. — Садитесь, я вас отвезу.

— Ну и зачем это нужно? Как будто я сама не доеду!

— Гурьев сказал, чтобы я вас доставил, значит, так надо, — упрямо отозвался он, открывая мне дверцу.

— Беда мне с вами, — не слишком искренне проворчала я, усаживаясь в машину. — Скоро ни шагу самой сделать не дадите.

Костя на мое ворчание никакого внимания не обратил и ничего не ответил. Мне тоже не хотелось разговаривать, поэтому я просто откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза. День сегодня выдался весьма насыщенный, поэтому не хочу больше ни о чем думать: ни о работе, ни об ипподромных преступлениях, лучше вспомнить моего Володеньку… Ох, а о нем-то я и забыла! Бедный мой муж, он же сейчас дома с ума сходит от беспокойства!

Только я решила предупредить Костю, чтобы он не подъезжал к подъезду, как он, умничка, сам остановил машину и повернул голову ко мне:

— Приехали, Ирина Анатольевна. До свидания, я прослежу, чтобы вас никто не обидел.

— До свидания, Костя, — довольно сухо попрощалась я, так как вовсе не собиралась обзаводиться личным телохранителем, да еще и влюбленным в меня, как говорят коллеги.

Муж выскочил в прихожую, едва услышал звук открываемого замка, и тут же набросился на меня с упреками. Понимая всю их справедливость, я даже не пыталась оправдываться и выслушала полагающуюся мне порцию обвинений. Впрочем, Володя не столько обвинял меня, сколько беспокоился о моей драгоценной особе. Выпустив пар и удовлетворившись моим покаянным видом, он повел меня кормить ужином. Ничего особенного, простая жареная картошка, но приготовлена с любовью, поэтому вкусно.

— Спасибо, Володенька, — я поцеловала мужа и принялась за мытье посуды.

— На здоровье, — улыбнулся он мне. — Может быть, ты расскажешь, что сегодня тебя так задержало?

— Работа, как всегда, — пожала я плечами.

— Ирина, но у тебя же есть какой-то график! — возмутился Володя. — Я еще понимаю, когда ты задерживаешься по пятницам, но в последнее время ты стала приходить поздно чуть ли не каждый день. Знаешь, мне это не нравится.

Я подумала, что нужно срочно развеять Володины подозрения, пока они еще не зашли слишком далеко. Ладно бы, если бы это была ревность, с такими подозрениями я легко справлюсь, тут мне скрывать нечего. А вот о своих расследованиях мне мужу сообщать не хотелось, он ведь опять примется меня уговаривать бросить все это, а я не могу.

— Не огорчайся, любимый, — нежно проворковала я. — В следующий раз постараемся сделать нашей героиней домохозяйку. Понимаешь, нам же надо снимать видеоматериал, а очень часто получается, что наши дамы свободны только по вечерам. Вот сегодня, например, мы были у Анны и записывали сеанс гадания на картах. К нашей будущей героине приходила ее подруга, которой она постоянно гадает. Такая забавная женщина! Тебе интересно?

— Да-да, — откликнулся муж. — Мне всегда интересны твои дела. Ну и что было дальше?

Я стала подробно рассказывать мужу про Анну и ее способности, Володе действительно было интересно, он даже порассуждал на эту тему с точки зрения биохимии тела. Он всегда мечтал заниматься биохимией, но в нашем городе не было для этого подходящей базы, что страшно огорчало моего супруга. Володя увлекся, оседлав своего любимого конька, и теперь уже я слушала его самым внимательным образом, хотя, если честно, понимала меньше половины из того, что он говорит. Но вопросов не задавала, так как знала, что из Володиных объяснений пойму еще меньше.

Глава 8

Во вторник утром я прибежала на работу раньше всех и первым делом принялась искать Гурьева. Все его видели, но мне никак не удавалось наткнуться на этого неуловимого Джо, хотя он был очень нужен. В конце концов Валерий попался мне, когда я уже отчаялась и шла в свой кабинет, чтобы заняться своими непосредственными обязанностями. Он шел под руку с нашей Галиной Сергеевной и что-то такое ей говорил, от чего та сияла, как начищенный рубль. Я буквально онемела на несколько секунд… Чтобы этот язвительный товарищ говорил даме комплименты, должно было случиться что-то из ряда вон выходящие.

— Здравствуй, Ирина, — соизволила заметить меня главный режиссер. — Ты поговори с Валерой, у него есть какие-то дельные замечания по нашей программе.

Ой, надо же! Гурьев собирается давать советы автору и ведущей всегда осмеиваемой им передачи? Такого не бывает!

— Доброе утро, Галина Сергеевна, я с удовольствием выслушаю Валерия. — Мой тон и взгляд, которым я одарила Гурьева, не предвещали ничего хорошего.

— Так вот, Ирина, — начал он, беря меня за локоток и плавно уводя в сторону. — Что касается вашей передачи, то мне кажется… — Он резко оборвал себя на середине начатой фразы. — Так, она ушла. Теперь можно о деле.

— Валера, что это? — недоуменно спросила я.

— Это был хитрый маневр по отсечению любопытствующих ушей. Твои дамочки просто обожают везде совать свои носы. Ты, правда, тоже не исключение, но хотя бы иногда можешь сделать что-то полезное.

— Спасибо, — саркастически поблагодарила я. — А что я должна буду сказать Галине Сергеевне, когда она меня спросит о твоих ценных советах?

— О господи! Скажешь, что посоветовал к Новому году перекрасить студию, и вся недолга! Ты мне нужна по делу, поэтому слушай внимательно. Миша вчера пообщался с тренером и его женой. Иван Терентьевич Поползнев действительно болен, причем с вечера пятницы. У него температура зашкаливает и вообще все симптомы гриппа в тяжелой форме налицо, так что и специалистов не надо. Хотя Миша на всякий случай проверил врача, выдавшего Поползневу больничный, — кристальный человек, в порочащем поведении, как то: прием взяток и презентов, — замечен не был. Понимаешь, о чем это говорит?

Я кивнула, и Гурьев продолжал:

— Далее Кулешов со всем тщанием допросил сторожа, и теперь все слегка запутывается. Этот синеватый дедушка, по-моему, трезвым был последний раз в одна тысяча девятьсот неясном году, поэтому четко сказать, приезжал тренер в воскресенье или нет, не может. Тебе не кажется, что наша Леночка врет?

— Кажется, причем со вчерашнего вечера, — кивнула я.

— А почему с вечера?

— Потому что я вчера имела продолжительную беседу с Анной…

— С той самой гадалкой? — уточнил Валерий. — Ну и что?

Пришлось пересказать ему весь разговор. Гурьев кивал, иногда хмурил брови, потом заключил:

— Ирина, как только Середина появится у вас, любой ценой постарайся выяснить у нее, с какой целью она врет. Дело заваривается серьезное, а девочка может просто не понимать, во что ввязалась. Мне она не кажется матерой преступницей, просто запутавшаяся и запуганная девчонка.

— Да уж, — вздохнула я. — У нас, помнишь, была передача, где главным героем оказался уголовник?.. Что-то больше не хочется мне скандалов, тем более под Новый год, так что разговорить ее — в моих же интересах.

— Вот и ладушки, — подвел итоги Валерий. — Иди работай, как что узнаешь — сразу ко мне.

— Ты не очень-то, — осадила я его, — я пока еще не твоя подчиненная.

— Ирочка, если бы у меня были такие подчиненные, как ты, я бы давно повесился, — широко улыбнулся мерзавец и, сделав мне ручкой, быстренько убрался восвояси.

Я просто онемела от его хамства, но прокричать в спину достойный ответ сочла излишним, просто громко фыркнула и, развернувшись на каблуках, гордо прошествовала к себе в кабинет.

Наши уже все были в сборе. Павлик в кресле, Галина Сергеевна за своим столом, а Лера возле шкафчика готовит чай. Красота! Чаю мне тоже хотелось, так как после долгого разговора с Гурьевым в горле пересохло.

— Ирина, — обратилась ко мне Галина Сергеевна, — что предложил Валера?

— Перекрасить студию, — брякнула я, небрежно махнув рукой, чтобы показать свое отношение к бредням этого женоненавистника. — Сменить, так сказать, колорит к празднику, освежить лицо передачи.

— Неплохая мысль, — задумчиво проговорила Лера, поглядывая почему-то на мою голову.

— Действительно, — поддержала ее Галина Сергеевна и тоже уставилась на меня.

Я молча смотрела на своих дам, не понимая причины столь пристального внимания к моей голове. Мне даже захотелось подойти к зеркалу, чтобы проверить, все ли у меня в порядке с прической. Вроде все нормально.

— Ирина, — досадливо поморщилась Лера на мой недоуменный взгляд, — ведь вы и есть лицо передачи.

— Ну и что? — я все еще продолжала не понимать.

— Как что? Именно тебе нужно сменить цвет, — пояснила Галина Сергеевна. — Мне сегодня Валера сделал комплимент по поводу внешнего вида, даже не думала, что он такой внимательный. Наверное, именно поэтому он внимательно присмотрелся к тебе и дал такой совет. Ты ведущая, поэтому должна быть всегда разной, новой, нестандартной. К тому же тебе все бесплатно сделают в рекламных целях, представляешь?

— Представляю, — вздохнула я, вспомнив прически некоторых тарасовских ведущих. Буйство фантазии наших стилистов и чувство меры — две вещи несовместные. — Давайте на время оставим мою голову в покое и поработаем, хорошо?

— Как скажешь, — недовольно поджала губы Галина Сергеевна. — Павлик, идем в монтажную, просмотрим материалы, пока не пришла наша героиня.

На некоторое время все другие проблемы, кроме рабочих, отошли в сторону. Все-таки мы все профессионалы в своем деле и болеем за него душой. Да и материальный стимул кое-что значит. Мы тоже люди, и нам тоже нужно кушать и думать о всяческих насущных заботах.

К моей радости, Лена приехала в самом начале обеда и застала меня одну. Я сразу решила взять быка за рога, но для начала спросила про Колю:

— Лена, как себя чувствует твой жених?

— Коле гораздо лучше, врачи говорят, что кость срастается правильно, поэтому никаких последствий перелома не будет.

— Вот и хорошо. А ты рассказала ему о своем походе в милицию?

— Н-нет, — слегка запнулась девушка.

— А почему?

— Мне не хотелось его расстраивать, я даже о смерти Олега Борисовича ему говорить не стала. Все равно капитан Кулешов к нему на днях поедет, чтобы взять показания и уговорить написать заявление. Вы же помните, что он нам говорил…

— Может быть, ты и права, — согласилась я. — Я пока тоже никому ничего не говорила, кроме Гурьева, но он может помочь, да ты и сама вчера все видела. Вот только…

— Что? — Лена подняла на меня испуганные глаза.

— Чего ты так боишься? — напрямую спросила я. — Разве тебе есть что скрывать?

— Нет, — ответ прозвучал слишком быстро, чтобы быть правдой.

— Леночка, — мягко начала я, — поверь, ты мне очень симпатична и как человек, и как героиня моей передачи. Ты сама видишь, я изо всех сил стараюсь тебе помочь, но если я не буду знать всей правды, то могу только навредить тебе, да и себе заодно.

— Как это?

— А вот так. Неужели ты не понимаешь, что героиня нашей передачи должна иметь кристальную репутацию? Представляешь, что получится, если после выхода передачи в эфир откроются какие-нибудь неприятные факты, которые я упустила во время подготовки? Меня ведь просто уволят с работы, и все. К тому же пострадают мои коллеги, а передачу могут вообще закрыть.

Лена молчала, опустив глаза: в ней явно шла внутренняя борьба.

— Не молчи, Лена, — подтолкнула я ее. — Если что-то не так, сейчас еще не поздно сказать правду. Я не выдам тебя, просто скажу коллегам, что ты отказалась от участия по личным мотивам. Время есть — мы успеем доделать передачу с Анной.

— Я не хочу отказываться, — девушка подняла на меня несчастный растерянный взгляд. — Я ни в чем не виновата.

— Я тебе верю, но, кроме меня, есть еще и капитан Кулешов, а он привык проверять факты, ему это по должности положено.

— И что? — Лена уже чуть не плакала.

— Только то, что ваш тренер болен с вечера пятницы и почти на сто процентов не мог быть в воскресенье на ипподроме, тем более, как ты говорила, драться с покойным Олегом Борисовичем.

— Я не говорила, что они дрались, я только слышала шум.

— Но ты уверена, что в кузне был именно тренер?

— Конечно, уверена! Что я, Терентьича не узнаю, что ли?

— Но этого просто не может быть! И сторож ваш не помнит, чтобы тренер приезжал.

— А сторож у нас подслеповатый, он людей издали только в привычной одежде узнает.

— А что, тренер был одет во что-то необычное? — насторожилась я.

— Нет, не совсем необычное, просто другое. Он, вообще-то, всегда пуховик носит и маленькую шапочку, а на этот раз был в дубленке и с непокрытой головой. Я его не могла ни с кем перепутать — у него такие характерные залысины.

— Тогда ничего не понимаю.

— Я тоже.

Некоторое время мы молчали, глядя друг на друга, потом меня осенило:

— Лена, эти подробности про одежду нужно срочно сообщить капитану Кулешову. Пусть сделают у тренера дома обыск, вдруг на этой самой дубленке остались какие-то следы?

— Давайте, — согласилась Лена, но как-то не слишком уверенно.

— Ты все еще боишься? — спросила я.

— Боюсь…

— Ладно, сиди здесь, жди наших, а я побегу к Гурьеву, расскажу ему все, пусть сам звонит Кулешову.

Лена облегченно вздохнула, а я побежала искать Валерия.

Слава богу, тот опять оказался на месте и с мученическим видом жевал бутерброд.

— Гурьев, выйди на пару слов, — сухо позвала я.

— Что стряслось? — спросил Валерка, прожевав кусок.

— У меня Лена сидит…

— И что? — Он сразу посерьезнел.

— Она говорит, что тренер был в дубленке, которой она у него раньше не видела. Сообщи Кулешову, пусть делает обыск у Поползнева.

— Я-то сообщу, но девочке придется еще раз проехаться в отделение. Без ее показаний Мишке никто ордер на обыск не даст. — Она боится.

— Ничего, я ее уговорю, мое обаяние… — Я скептически хмыкнула, но Гурьев никакого внимания на это не обратил. — Сейчас позвоню Мишке, потом приду за твоей красавицей. Так что у вас максимум полчаса на все про все.

— Это на что же? — не поняла я.

— На вашу бабскую богадельню. Лена-то к вам не с признанием приехала, а из-за передачи, как я понимаю. Ну вот и поторопись сделать все, что хотела.

— Тиран, — бросила я через плечо, покидая Валерку.

— На том стоим, — довольно усмехнулся он.

Когда я вернулась в кабинет, то выяснилось, что делать мне почти ничего не придется. Галина Сергеевна и Лера уже взяли Лену в оборот и утащили в студию, чтобы девушка посмотрела, где будет проходить передача. Так что выделенных Гурьевым минут хватило с избытком. Я пошла провожать Лену, чтобы передать ее с рук на руки этому вампиру от криминалистики, а заодно договориться насчет того, сможет ли Коля оказаться в пятницу в студии, или лучше нашей группе съездить в больницу и провести там съемки. Лена пообещала сегодня же вечером этот вопрос с ним обсудить и сообщить результаты.

Валерий ждал нас на проходной, он галантно поздоровался с девушкой, взял ее под руку, предлагая проводить, и махнул мне на прощание. Лена выглядела растерянной и настороженной от такого изобилия внимания, но не сопротивлялась, покорно идя с Гурьевым. Ладно, думаю, он справится, а мне еще работать надо.

— Ирина, — Галина Сергеевна встретила меня с каким-то уж очень странным лицом, — так ты подумала, в какой цвет будешь краситься?

О боже, она, оказывается, не забыла о своей идее! А, собственно, что это я так всполошилась? Еще вчера мне самой нравилась мысль об изменении цвета волос, но нет, еще пока не до этого…

— Ну и плохо, а я, между прочим, уже согласовала этот вопрос.

— То есть?

— Евгений Иванович не против добавить в титры рекламную строку, а салон «Колибри» за это с радостью тебя преобразит посредством своего лучшего мастера. Так что можешь ехать, тебя там уже ждут.

— С ума сойти! — подивилась я оперативности нашего режиссера. — А как же работа?

— А это и есть часть твоей работы, поэтому отправляйся и возвращайся еще более красивой, чем сейчас. Я же постараюсь договориться с каким-нибудь бутиком, чтобы тебе и костюмчик предоставили на тех же условиях. Хватит уже по старинке одеваться за свой счет! Реклама денег стоит, и, таким образом, все будут довольны.

— А если меня там изуродуют? — с сомнением спросила я. — Когда мастера работают за рекламу, они же удержу не знают.

— Но у тебя-то вкус отменный, да и решимости не занимать. Настоишь на своем.

Пришлось смириться и отправиться на незапланированное преображение. Я слегка нервничала, так как никогда еще не была в этом салоне — не по карману он мне, слишком уж элитарное заведение. А что, здорово все-таки Галина Сергеевна придумала! Вот так вот, за здорово живешь, стать постоянной клиенткой престижного салона и каждую неделю делать новые прически — мечта, а не жизнь!

«Колибри» располагался на Московском проспекте в маленьком, но довольно уютном помещении. Меня встретила девушка-администратор, извинилась и попросила немного подождать, так как мастер, который должен со мной работать, был занят. Я прошла к обитому темным велюром диванчику и уселась рядом с представительной дамой, которую слегка портили тонкие губы, сжатые в недовольную гримасу.

Она окинула меня взглядом и, видимо, сочтя достойной собеседницей, заговорила:

— Наши люди никогда не научатся работать, это просто какой-то кошмар! Записываешься на определенное время, приходишь минута в минуту, и все равно приходится ждать.

— Но ведь создание прически — процесс творческий, иногда занимает времени больше, чем рассчитывает мастер.

— Рассчитать можно все, — наставительно сказала дама, подняв указующий перст холеной руки с гроздью колец. — В моей жизни, например, все всегда рассчитано до мелочей.

— И никогда не бывает сбоев и неожиданностей? — поинтересовалась я.

— Никогда! А к неожиданностям я всегда готова, можно сказать, имею в запасе планы на все случаи жизни. Меня врасплох не застанешь.

— Вы исключительная женщина, — искренне восхитилась я. — Мне таких еще никогда не доводилось видеть, хотя я по роду своей деятельности сталкиваюсь с самыми разными женщинами.

— А кем вы работаете? — поинтересовалась дама.

— Я ведущая программы «Женское счастье», — не без гордости сообщила я.

— Боже мой! — всплеснула дама руками. — Как же я вас сразу не узнала? Это же моя любимая передача! Наверное, все-таки придется заказать контактные линзы. Я даже не знала, что мы посещаем с вами один и тот же салон.

— Я сегодня впервые здесь, — призналась я, — поэтому немного нервничаю.

— Успокойтесь, дорогая Ирина Анатольевна, — дама доверительно похлопала меня по руке. — Здесь работают самые лучшие мастера нашего города. У них у всех идеальный вкус и совершенное чувство меры.

— Вы меня успокоили, — вздохнула я, но закончить фразу не успела, меня прервала девушка-администратор.

— Ольга Алексеевна, прошу вас, Юрий Геннадиевич освободился, — обратилась она к моей собеседнице.

Та легко поднялась со своего места и прошествовала в зал, а я задумалась, услышав ее имя. Поэтому, как только Ольга Алексеевна скрылась за дверью зала, обратилась к девушке:

— Скажите, пожалуйста, кто эта женщина? — Заметив на ее лице недоумение от моей бесцеремонности, я поспешно добавила: — Она очень меня заинтересовала в качестве героини передачи, так что, сами понимаете, здесь интерес сугубо профессиональный, а не обычное любопытство.

— Ольга Алексеевна очень известная женщина, — понизив голос, ответила девушка. — Она дочь депутата Госдумы Дубовицкого Алексея Эдуардовича.

Вот это удача! Значит, это жена директора ипподрома! Нужно обязательно закрепить это знакомство.

— Спасибо, — поблагодарила я и уселась ждать приглашение.

Через пару минут меня тоже позвали в зал. Моим мастером оказался коротко стриженный молодой человек, представившийся Игорем. По его внешности ничего нельзя было сказать о вкусах и пристрастиях, что меня скорее порадовало, чем наоборот. Игорь меня подробно расспросил о том, что я хотела бы сделать со своей головой, показал несколько свежих журналов. Когда мы пришли к соглашению, он отправился готовить красящий состав, а я взглянула на соседнее кресло, где расположилась Ольга Алексеевна. Ее мастер тоже на время отошел от своей клиентки, так как уже нанес краску на волосы.

— Вам повезло, — негромко сказала мне она. — Игорек просто волшебник. Если бы не давнее знакомство с Юрием, то я непременно ходила бы только к Игорю. Вам еще предстоит убедиться в его мастерстве. Доверьтесь этому мальчику, он вас не разочарует, а вы порадуете нас в пятницу с экрана. Кстати, не скажете по секрету, о чем будет передача?

— Как? — удивилась я. — А муж вам ничего не сказал?

— А при чем здесь мой муж? — Лицо Ольги Алексеевны мгновенно стало злым.

— Извините, но ведь вы супруга директора ипподрома, я ничего не перепутала?

— Не перепутали, — холодно подтвердила она.

— А героиней нашей передачи будет одна из наездниц, — улыбнулась я, чтобы развеять подозрительность собеседницы. — Передача-то новогодняя, а мы встречаем год Лошади.

— Ах вот как! — расслабилась Ольга Алексеевна. — Наверное, Виктор хотел, чтобы для меня это стало сюрпризом. — Она наклонилась ко мне и доверительно сообщила: — Вы знаете, он так серьезно относится к своей работе, так близко все принимает к сердцу…

— Да-да, — подхватила я. — Ваш муж — очень ответственный человек, а сейчас у него столько неприятностей…

— Это каких же? — вопрос был задан с плохо скрываемым беспокойством. — Я ничего такого не знаю.

— Неужели? — Я продолжала разыгрывать доверчивую болтушку, между тем внимательно следя за реакцией Ольги Алексеевны. — Лучший наездник сломал ногу, погиб кузнец, и все это накануне московского конкурса.

— Это все не страшно, — с нарочитым равнодушием махнула она рукой. — Не спорю, неприятно, но не страшно. Временные трудности, не более.

Я была потрясена ее жесткостью. Так спокойно говорить о смерти человека, называя ее всего лишь временными трудностями!.. Нечего сказать, выдержка у дамы железная! Теперь я стала лучше понимать неприязнь Анны к Ольге Алексеевне.

— Вам виднее, — пожала я плечами, — а меня эти проблемы вообще не касаются, мне всего-то и нужно, что хорошо подготовить передачу.

— Кстати, — снова оживилась Ольга Алексеевна, — а кто ваша героиня? Я неплохо знаю работников Виктора, мне, знаете ли, нравится играть на бегах, вот и слежу за их успехами.

— Это Лена Середина.

— Ну надо же! Что же это я не в курсе? Леночка такая славная девочка, я ее очень хорошо знаю, а от меня это скрыла.

Это «очень хорошо знаю» прозвучало несколько зловеще, так что я решила попытаться кое-что прояснить и спросила с легкой небрежностью:

— Извините, но что общего может быть у вас с ней? Лена, конечно, славная девушка, но это еще не повод для близкого знакомства.

— Не будьте столь придирчивы, — снисходительно махнула рукой Ольга Алексеевна. — Люди, даже самые незначительные, могут быть полезны. Мне ничего не стоило в свое время помочь ей с пропиской, она мне за это благодарна и иногда выполняет мелкие поручения.

— Какие, например?

— Разные, так, ничего особенного… Впрочем, довольно о ней. Лучше расскажите мне, как вы делаете свою передачу, мне страшно интересно!

Ну, на эту тему я могу говорить сколько угодно, тем более что слушательница у меня благодарная, а мне нужно ее к себе расположить. И я начала рассказывать. Ольга Алексеевна время от времени задавала вопросы, вспоминая особенно понравившиеся передачи, а мастера тем временем колдовали над нашими головами так деликатно и ненавязчиво, словно были существами не вполне материальными. Честное слово, только за одно это я уже готова полюбить салон «Колибри»!

Когда мой Игорь закончил священнодействовать, я пришла в восторг. Мои волосы сияли, общая масса шоколадного цвета восхитительно контрастировала с тонкими прядками цвета топленого молока.

— Я сегодня не стал делать укладку, просто высушил волосы, а в пятницу вы подъедете к нам, и я сделаю укладку перед передачей, хорошо? — Игорь довольно улыбался, видя, что мне понравилась его работа.

— Конечно, приеду, огромное вам спасибо.

— Не за что, это моя работа. Надеюсь, вы теперь будете ходить только ко мне.

— Безусловно, — заверила я парня. — Всего вам доброго.

Я уже успела попрощаться и выходила из зала, когда меня снова окликнула Ольга Алексеевна:

— Ирина, может быть, вы подождете пару минут, тогда я вас отвезу на своей машине? Дорогой поговорим. Мне очень нравится общение с вами.

— Спасибо за предложение, я дождусь вас.

Конечно, дождусь, мне это самой на руку, тем более что Юрий Геннадиевич наносил последние штрихи, устраняя лишь одному ему видимые неполадки в прическе Ольги Алексеевны.

— Ну вот и все на сегодня, Оленька, — закончил он, оглядывая критическим взглядом голову дамы. — Целую ручки.

— И что бы я без тебя делала, Юрочка? — проворковала она. — До следующего вторника, и постарайся сделать так, чтобы мне не пришлось ждать.

— Постараюсь, — пообещал мастер.

— Ну что, Ирина, поехали? — Сияющая Ольга Алексеевна подошла ко мне и взяла под руку. — Кстати, может быть, заедем перекусить? Что-то я проголодалась.

— Я бы с удовольствием, но мне нужно вернуться на студию.

— Пустяки, позвоните и предупредите, что не успеваете вернуться, тем более что до конца рабочего дня, если не ошибаюсь, осталось всего-навсего сорок минут, было бы из-за чего возвращаться! А ваши коллеги вас и завтра увидят, разве я не права?

— Пожалуй, правы, — задорно улыбнулась я.

— Тогда звоните, — сказала она и протянула мне свой мобильник, предмет моей тайной зависти, вожделенный почти так же, как микроволновка.

Я быстренько набрала номер и, услышав голос Леры, поинтересовалась, не случится ли вселенского катаклизма, если я не вернусь сегодня на работу. Лерочка ответила, что катаклизм все-таки случится, хотя и не вселенский, так как они все во главе с Галиной Сергеевной скончаются от любопытства. Я попросила их набраться сил и постараться дожить до завтрашнего утра, Лера тяжело вздохнула, но передала мне согласие коллег потерпеть.

— Все? Вы решили свои проблемы? — спросила Ольга Алексеевна, когда я возвращала ей телефон.

— Решила и теперь совершенно свободна.

— Прекрасно! Я знаю здесь неподалеку очень милый ресторанчик с хорошей кухней, вам там должно понравиться.

— Что за ресторан? — Я задала этот вопрос с внутренним содроганием, так как, услышав предложение перекусить, как-то не подумала о таком выборе, а теперь лихорадочно соображала, хватит ли мне полутора сотен, которые сиротливо прятались в уголке моего кошелька.

— «Мехико»! Там хозяйничает мой хороший приятель, он в это время всегда на месте, сам ужинает и будет рад угостить меня с моей подругой. Я нечасто балую его своими посещениями, так что Вениамин ради нас с вами перетрясет все свои закрома.

— Название звучит заманчиво, — протянула я в раздумье. — И обещает нам мексиканскую кухню, да? Никогда не пробовала!..

— Заодно и расширите свой гастрономический опыт, — продолжала уговаривать Ольга Алексеевна, даже не догадываясь, какого рода колебания заставили меня так долго ломаться, изображая нерешительность.

Доехали мы очень быстро, «Мехико» действительно был неподалеку. И как это я раньше не замечала этого ресторана? Наверное, не хотела замечать, чтобы лишний раз не расстраиваться. Нет, я, конечно, не нахожусь за чертой бедности, но такие заведения посещаю крайне редко, в основном во время официальных банкетов, а семейные праздники устраиваю дома.

Интерьер ресторана впечатлял. Мексиканский колорит присутствовал в должной мере, но аляповатым не выглядел. Мы с Ольгой Алексеевной прошли за столик, к нам тут же подлетела официантка, узнала мою спутницу, заулыбалась на порядок любезнее и тут же упорхнула. Через минуту к нашему столику уже спешил хозяин, и я просто потеряла дар речи — он был точной копией тренера. Хотя я видела Ивана Терентьевича всего пару раз, но ошибиться не могла, память на лица у меня очень хорошая.

Пока я пыталась справиться с собой, Ольга Алексеевна мило болтала с подошедшим мужчиной и уже начала представлять меня ему:

— Знакомься, Вениамин, это знаменитая Ирина Лебедева, ведущая моей любимой передачи.

— Очень приятно, — слегка поклонился двойник тренера. — Надеюсь, дамы не будут возражать, если я к ним присоединюсь? Я только что, перед вами, пришел и еще не успел поесть.

— Конечно, присоединяйся, о чем речь! Мы с Ириной не собирались обсуждать никаких тайн, тем более что у нас с ней их нет. Пока. Мы познакомились буквально пару часов назад, в салоне у Юры.

Вениамин присел за наш столик, они с Ольгой Алексеевной продолжали болтать о пустяках, официантка сервировала ужин, разгружая поднос с аппетитно пахнувшими блюдами, а я молчала, глупо улыбаясь. Интересно, матушка-природа часто создает такие казусы, чтобы в одном, не самом большом, городе жили двое абсолютно похожих людей и не знали о существовании друг друга? Что-то в это плохо верится…

Между тем запахи от тарелок шли настолько заманчивые, что я ощутила настоящий голод, временно наплевала на все загадки и приступила к еде. Вкус мне тоже понравился, хозяин заметив это, спросил:

— Ну, как? — Бесподобно! — честно ответила я. — Вениамин… Как, простите, ваше отчество?

— Не надо отчеств, — слегка поморщился он. — Я еще не настолько стар, чтобы молодая интересная женщина обращалась ко мне со всем официозом, полагающимся убеленному сединами старцу.

— Хорошо, — согласилась я. — Скажите, как вам пришло в голову открыть именно такой ресторан? Я имею в виду мексиканскую кухню.

— О, это очень забавная история! — воскликнул он и начал рассказывать.

Я пропустила начало его саги, так как мне показалось несколько странным, что он не назвал свое отчество. С одной стороны, в этом нет ничего такого, кроме вполне простительного кокетства стареющего мужчины; но, с другой, особенно принимая во внимание его сходство с тренером…

— …Так сбылась мечта моего детства попробовать бурритас, тартилья де хавина и другие прелести. И, знаете, мне показалось обидным, что многие мои земляки не могут этого сделать, вот я и открыл ресторан с мексиканской кухней, — закончил свой рассказ Вениамин.

— Вы не обижайтесь на него, Ирина, за подробности, — заговорила Ольга Алексеевна. — Просто вы задали такой вопрос, что Вениамин не смог удержаться: в кои-то веки нашелся слушатель, который не знает этой истории. — Она улыбнулась с некоторой ехидцей.

— А почему я должна обижаться? Мне действительно было интересно, — пожала я плечами.

— Ну, я ведь приглашала вас поболтать со мной, а вместо этого вам пришлось долго и нудно выслушивать воспоминания Вениамина.

— Ничего страшного, узнать интересное от нового человека тоже бывает полезно. Тем более что эта история в самом деле очень занимательная, — беспардонно соврала я, так как слышала только финал. — А сейчас извините меня, но я вынуждена вас покинуть. Муж дома волнуется, а я и так чуть ли не каждый день прихожу с работы позже положенного.

— Жаль, — огорчилась Ольга Алексеевна, — что я так и не успела с вами поговорить. Вот она, мужская тирания! Знаете что, Ирина, дайте мне свой телефон и запишите мой. Как-нибудь созвонимся, встретимся, поболтаем… Мне очень хочется продолжить наше знакомство.

Я согласилась. Мы обменялись номерами телефонов и распрощались. Хозяин ресторана проводил меня до двери и помог одеться. Все-таки ужасно приятно такое внимание! Когда Вениамин уже придерживал передо мной распахнутую дверь, его окликнули:

— Вениамин Терентьевич! Хорошо, что я вас застал, там с накладными какая-то путаница…

К нам спешил какой-то молодой человек, так что Вениамин, теперь уже Терентьевич, как я только что услышала, скороговоркой простился со мной, извинившись за требующие постоянного контроля дела.

— Ну что там еще у тебя?

— Да вот, Вениамин Терентьевич, посмотрите…

Я еще раз убедилась, что правильно расслышала отчество, и поспешила покинуть это гостеприимное место. Мне нужно было срочно попасть домой, и не только из-за волнующегося мужа, хотя эта причина, конечно же, стояла на первом месте. Мне необходимо было как можно скорее добраться до телефона, чтобы позвонить Гурьеву и выяснить у него, что дал обыск квартиры Ивана Терентьевича, если он уже был, а заодно и сообщить о своем новом знакомстве…

— Ой, кто это? — таким вопросом встретил меня муж, от удивления забыв поругать за очередную задержку.

— Володенька, это я! А ты ждал кого-то еще? — Я чувствовала себя слегка сбитой с толку, так как напрочь забыла о том, что перекрасилась.

— А что, тебе идет, — наконец-то улыбнулся супруг, перестав меня разглядывать. — К тебе теперь мужики приставать начнут.

— Глупости, — кокетливо отмахнулась я, донельзя довольная его комплиментом. — Тебя правда нравится?

— Ага, — Володя поцеловал меня в щеку в подтверждение своих слов. — Есть хочешь?

— Нет, не хочу, — потянулась я, словно сытая кошка, каковой, собственно, и была. В смысле сытой, а кошкой только чуть-чуть.

— Почему? — огорчился муж.

— Потому что ужинала в ресторане, — голосом прожигательницы жизни ответила я.

— Без меня? — насупился Володя, и мне стало стыдно.

— Прости, любимый, — я покаянно повисла у него на шее. — Меня туда пригласила одна дама, и отказаться не было никакой возможности. Если хочешь, мы с тобой вместе как-нибудь туда сходим, только не обижайся, ладно?

Муж еще немного недовольно посопел, но в конце концов смягчился:

— Ладно уж, не буду, все равно бесполезно. Но я, в отличие от тебя, еще не ел. Посиди со мной хотя бы, а?

— С удовольствием, вот только переоденусь.

— Давай быстрее, а я пока разогревать пойду, уже все остыло.

— Ну, прости меня, — повторила я снова, видя его огорчение, и поспешила в комнату, плотно прикрыв за собой дверь.

Быстренько сменив костюм на халатик, я набрала номер Гурьева, но его дома не оказалось. Вот ведь наказание! И где его опять носит? Вряд ли мне сегодня удастся еще раз выбрать время, чтобы ему позвонить, придется ждать до завтра.

Глава 9

Так получилось, что когда утром я переступила порог нашего кабинета, там меня уже ждали — все коллеги были в сборе. Редкий случай своевременного прихода на работу, да еще по такому пустячному поводу: им просто-напросто не терпелось меня увидеть. Получив причитающуюся по праву долю восторженных комплиментов и превознеся до небес честно отработавшего свою рекламную строчку в титрах мастера, я призвала сотрудников вернуться к делам более насущным.

— Это к каким же? — ехидно поинтересовалась Лера. — В какой цвет перекрасить студию, чтобы она соответствовала вашему новому облику?

— Далась вам эта перекраска! — не выдержала я. — Наша студия и так хорошо выглядит, да и Евгений Иванович все равно средств на этот бред не выделит. Давайте быстренько пробежимся по уже готовым материалам и посмотрим, что еще осталось сделать. Сегодня как-никак уже среда, времени осталось всего ничего, а на нас с вами висит еще и рождественская передача, вы об этом не забыли?

— Мы-то ничего не забыли, — поддержала Леру Галина Сергеевна, — не то что некоторые, те, что по салонам разгуливают в рабочее время.

— Ничего себе! — возмутилась я. — А кто меня вчера чуть ли не насильно туда отправил?

— Успокойся, Ирина, — пришел на выручку Павлик. — Это они тебе мстят за то, что ты вчера не вернулась, а они от любопытства тут чуть не взбесились.

— Молчал бы уж! — накинулась на него Лера. — Сам вчера больше всех сокрушался, что ночь теперь не уснешь!

— Да это я так, из солидарности, — смутился оператор.

— Ладно, Ирочка, не обижайся! — Галина Сергеевна решила, что пора заканчивать сию бесплодную дискуссию. — Кстати, с бутиком я договорилась. В пятницу в обед тебе там подберут костюм и впредь обещают это делать регулярно.

— Замечательно! А что за бутик?

— «Шерше ля фам», директриса клянется, что у них модели действительно французские.

— Ну да, ну да, только что из Парижа с оказией доставлены… — несколько рассеянно отозвалась я. — Где он хоть располагается?

— У вокзала, — просветила меня Галина Сергеевна. — Ты его легко найдешь.

— Смерти моей хотите, — посетовала я. — Пятница — самый напряженный день, а я по модным заведениям полдня как савраска скакать должна. Сначала в «Колибри» причесываться, потом женщин искать… Кошмар!

— Не переживай, для такого случая шеф тебе машину выделит, — успокоила меня наш главный режиссер. — Не будешь же ты в самом-то деле во всей красе добираться на общественном транспорте? А если погода будет плохая? Это ж вся работа парикмахера насмарку пойдет!

— Ладно, с этим все ясно, манекен из меня получится знатный. А как со всем остальным? Докладывайте.

— Есть докладывать! — Галина Сергеевна шутя отдала мне честь. — Новогодняя передача практически готова, осталось только дождаться звонка нашей героини и решить, что получится с ее женихом. Если он будет в студии, то тебе нужно составить списочек вопросов к нему — сама подумай, какие. А если нет, то желательно сегодня съездить в больницу и отснять кусочек минуты на две-три. Так что, Павлик, никуда не уходи. Хотя что это я?.. Ты и так отсюда по доброй воле никуда не двинешься.

— А, — махнул рукой оператор и потянулся. — Как ни верти, а все равно кому-то в эту больницу ехать надо, хоть со мной, хоть без меня.

— Это еще почему? — мы с Лерой спросили в один голос.

— Ну вам же придется согласовывать с Колей ваши вопросы, мало ли что ему может не понравиться? Как будто нужно, чтобы парень начал краснеть и запинаться в эфире.

— Да, ты прав, — согласилась я. — Лера, если что, поедешь?

— Куда ж я денусь? Работа у меня такая.

Философское спокойствие Леры, больше похоже на обреченность, показалось нам настолько забавным, что мы рассмеялись.

— Значит, — подвела я итог, — весь четверг мы можем посвятить Анне?

— Именно так, если сегодня все закончим с Николаем, — подтвердила Галина Сергеевна. — Павлик, давай-ка мы с тобой сейчас сходим в монтажную и проверим все, что успели отснять, а заодно и прикинем, что еще можно добавить. Девочки, — это уже к нам, — как только объявится Лена, зовите меня. А пока сами знаете, чем вам заняться.

— Лера, — заговорщическим тоном обратилась я к помощнице режиссера, как только за Павликом и Галиной Сергеевной закрылась дверь, — хочешь попробовать составить список вопросов для Лениного жениха?

— А что тут пробовать? Я его в уме давно держу.

— Тогда что же ты молчишь? Действуй, а я потом посмотрю.

— А почему вы сами сразу не хотите? — подозрительно поинтересовалась Лера.

— Ну надо же тебе расти, не век же ходить в помощниках режиссера, — покровительственно ответила я и гордо удалилась, не вдаваясь в подробности.

Нужно было срочно найти Гурьева, пока представилась такая возможность, и он мне попался довольно быстро — брел себе этак неспешно рядом с шефом, который что-то ему втолковывал.

— Здравствуйте, Евгений Иванович, — поздоровалась я, одновременно делая Валерию знаки, что он мне нужен.

— Здравствуйте-здравствуйте, Ирина Анатольевна! — директор был в благодушном настроении. — С утра уже в трудах праведных? И как они продвигаются?

— Спасибо, пока неплохо, — сдержанно ответила я. — Есть надежда, что сегодня мы закончим всю подготовительную работу для новогодней передачи.

— Похвально-похвально. — Директор снова развернулся к Гурьеву: — Ну все, Валерий, я тебя больше не задерживаю, иди работай, но материал должен быть стоящим, ты понял?

— Обижаете, Евгений Иванович! Когда это у меня был плохой материал?

— Да не было, не было, — шеф похлопал Валерку по плечу. — Это я так, для профилактики. А то какой же я буду грозный шеф, если меня подчиненные бояться не станут? Правильно, Ирина Анатольевна?

— Евгений Иванович! — я сделала хитрое лицо. — Зачем же нам вас бояться, когда мы вас любим?

— Вы еще скажите, как отца родного, — в шутку нахмурился шеф. — Ладно, идите работать, да и мне пора, заболтался тут с вами.

Мы с Гурьевым серьезно покивали и двинулись в противоположную от начальства сторону.

— Ну, что там у тебя? — спросил Валерка. — А то выглядишь, будто у тебя под мышкой ящик Пандоры. Кстати, тебе очень идет этот цвет.

— Спасибо, что заметил. А для начала скажи мне, обыск у тренера уже был?

— Был.

— И что?

— И ничего.

— Так я и думала, — победно улыбнулась я.

— Теперь видишь, что твоя Лена все врет?

— Не угадал. Она могла видеть совершенно другого человека, вовсе не тренера.

— Что?!

На удивленно вытаращившего глаза Валерку было настолько приятно посмотреть, что я позволила себе немножко затянуть триумфальное молчание.

— Ирина, у тебя с головой все в порядке? Или радикальное изменение цвета плохо сказалось на твоих умственных способностях?

— Ах так! — возмутилась я. — Если ты сейчас же не извинишься, я тебе вообще ничего не скажу.

— Нет, дорогая, пока ты мне не скажешь, что тебя подвигло высказать настолько бредовую идею, я и не подумаю извиняться, — уперся Валерка. — А будешь молчать, так сама лопнешь от желания выговориться, это я по глазам вижу.

— Тоже мне окулист, — фыркнула я, но сдалась. — Я вчера случайно познакомилась с мужчиной, который является точной копией тренера, и зовут его Вениамин Терентьевич. Ко всему прочему он — хороший друг жены директора ипподрома, в девичестве Дубовицкой. Тебе эта фамилия ничего не говорит?

— Очень даже говорит… — потрясенно вымолвил Гурьев.

— Теперь извиняйся! — потребовала я.

— Извини, Ирина, я был не прав, погорячился, вел себя недостойно… Хватит?

— Хватит, — смилостивилась я.

— Но как тебе удалось все это разузнать? — Валерка взирал на меня, словно недоразвитый древний грек на оракула.

— Случайность, — честно призналась я. — Или тебя интересуют подробности?

— Если честно, то сейчас не до них, — поморщился он. — Побегу звонить Кулешову, порадую мужика.

— Порадуй, — согласилась я. — Только не забудь потом мне все рассказать!

— Куда ж я от тебя денусь?

Я вернулась в кабинет, уселась за стол и уставилась на внушительного вида лист бумаги, который положила передо мной довольная Лера. Лист был аккуратно расчерчен на графы и столбцы, заголовки над которыми гласили: «Стандартные вопросы», «Нестандартные вопросы», «Неудобные вопросы»… всего десять наименований.

— Что это, Лера? — с испугом спросила я.

— Это то, что вы меня просили сделать, — спокойно ответила она.

— Я? Разве?

— Ну да, просто я подошла к заданию творчески и решила раз и навсегда составить таблицу вопросов, чтобы больше не мучиться.

— А как ею пользоваться?

— Очень просто. Вот, смотрите…

Лера стала объяснять мне правила пользования этим кошмарным меморандумом, водя тонким пальчиком по строчкам и стрелкам. Кошмар какой!.. Я совершенно ничего не могла понять из ее объяснений, в глазах начало рябить…

— Лера, — деликатно остановила я ее словесный поток. — А ты могла бы, пользуясь этой уникальной таблицей, сделать списочек конкретно для Николая?

— Запросто! Одну минутку…

Наша помощница забрала свое жуткое творение, уселась за свой стол и начала быстро-быстро писать, время от времени поглядывая в таблицу. Не прошло и трех минут, как она положила мне на стол новый лист, не в пример меньше первого. Я облегченно вздохнула, быстренько пробежала глазами список и удовлетворенно улыбнулась:

— Ну вот, все очень хорошо, у меня замечаний нет.

— А я заодно сделала зачетную работу. Завтра сдам ее куратору и получу зачет.

— Так это была твоя работа? — догадалась я.

— Ну да. И нам польза, и лично мне.

Я не стала разочаровывать Леру, сообщая, что ни за какие коврижки даже не попытаюсь еще раз разобраться в ее таблице. Пусть думает, что я умнее, чем есть. Надеюсь, что Галина Сергеевна поддержит меня и не станет говорить о неудобоваримости этого новшества.

— Лерочка, Лена еще не объявлялась?

— Пока нет, я бы вам сообщила.

— Тогда давай чайку пока попьем, что ли.

— Можно и чайку, у меня лимончик есть…

Только я взялась за кружку, как раздался телефонный звонок.

— Ирина, это вас, — сказала Лера, протягивая мне трубку.

— Да? А кто?

— Не знаю, женщина какая-то.

Кто бы это, интересно, мог быть?

— Слушаю вас, — на всякий случай профессионально вежливым голосом секретарши произнесла я в трубку.

— Добрый день, Ирина, не узнаете? — услышала я голос Ольги Алексеевны.

— Узнаю, конечно, узнаю, — я сменила тональность на дружескую. — Здравствуйте, Ольга Алексеевна. — Как вы вчера добрались домой?

— Все нормально.

— А что так сухо? Отрываю вас от работы?

— Не совсем так, но мы ждем важного звонка… — замялась я.

— Тогда не буду вас долго задерживать, просто хотела узнать, все ли с вами в порядке. До свидания, звоните мне, если что — у меня большие возможности в самых разных сферах.

— Спасибо, непременно позвоню.

Я положила трубку и задумалась: зачем она звонила? Насколько мне показалась, эта женщина никогда ничего не делает просто так. И еще этот ее намек про большие возможности… А Лена все не звонит, скоро уже обед, время-то уходит.

— Вот что, Лера, давай-ка ты без всяких предупреждений поезжай в больницу к Николаю. Думаю, он тебе и без Лены все скажет.

— Что за спешка? — Лера оторвала голову от конспектов. — Что-то у меня сердце не на месте… Как бы с Леной чего не приключилось…

— А если Лена сейчас в больнице у Коли?

— Тогда все в порядке, выяснишь, как мы договаривались, все о состоянии парня и, если он все-таки не сможет приехать к нам в студию, позвонишь сюда, чтобы мы всей командой ехали к тебе.

— Разумно, — одобрила Лера. — Сейчас же и отправлюсь!

— И обедать не будешь?

— У меня сегодня разгрузочный день, — ответила она, одеваясь.

Господи, питается каким-то птичьим кормом, так еще и разгрузочные дни ей понадобились! Лера уже скрылась за дверью, когда я спохватилась и кинулась ее догонять.

— …Слава богу, успела, — выдохнула я уже у самой проходной.

— Что с вами, Ирина?

— Ничего, я просто забыла тебе сказать, чтобы ты узнала у Коли адрес Лениной тетки. И поделикатней как-нибудь, чтобы парень не начал дергаться.

— Зачем?

— Говорю же, сердце у меня не на месте! Если она сегодня не объявится, надо будет съездить к ней домой. Придумай тогда сама что-нибудь…

— Хорошо-хорошо, я скажу Коле, что мы хотим послать за Леной машину, чтобы ей самой не добираться на передачу.

— Вот и умница, жду от тебя новостей.

Лера как-то странно на меня посмотрела, но больше ничего не сказала. Ну и пусть смотрит, я и в самом деле беспокоюсь. Гурьев бы, что ли, объявился! Так тягостно на душе, хоть волком вой.

Я медленно поплелась обратно в кабинет, там уже расположились Павлик с Галиной Сергеевной.

— Ну что, Ирина, звони Анне, ты вроде бы с ней подружилась, и договаривайся на завтра. Поедем доснимать. Нам не хватает трех-четырех минут до полной картины. Можно, конечно, было бы и обойтись, но лучше подстраховаться.

— Подстраховаться всегда лучше, — согласилась я, думая о своем. — А что вы предлагаете еще снять?

— Какая разница? Пусть тебе по руке гадает! Ты у нас одна осталась неохваченная…

— Как скажете, — пожала я плечами и придвинула к себе телефон. — Алло, Анна? Это вы?

— Да, я.

— Добрый день, это Ирина Лебедева. Вы завтра свободны?

— С полудня собираюсь весь день быть дома.

— Замечательно, мы к вам подъедем, чтобы записать небольшой кусочек.

— А что именно?

— Вы не против, если это будет гадание по моей руке?

— Не вижу причин для отказа.

— Нет? Прекрасно, тогда до завтра. И знаете, что еще? На всякий случай будьте готовы для участия в передаче послезавтра.

— А разве ваши планы изменились?

— Нет, пока ничего в наших планах не изменилось, но мало ли…

— Хорошо, я буду готова.

— До свидания, — я положила трубку.

— Ирина, что означает твоя просьба? — спросила меня Галина Сергеевна.

— Так, подстраховываюсь на всякий случай, — пожала я плечами.

— Ирина, не лги! Что ты скрываешь?

— Ничего я не скрываю, просто Лены до сих пор нет, а зачем нам накладки? Евгений Иванович повтора под Новый год нам не простит.

— Это я понимаю не хуже тебя, но сообразить не могу, откуда взяться накладкам, когда у нас практически все готово?

— Всякое может случиться, — я упрямо продолжала гнуть свою линию.

— Знаешь что, — рассвирепела Галина Сергеевна, — если бы так всегда думали, то не выпустили бы вообще ни одной передачи! Давай выкладывай, что тебя гнетет и почему ты постоянно шушукаешься с Гурьевым!

Я удивленно на нее воззрилась, а она продолжала, все больше распаляясь:

— Думаешь, я ничего не замечаю? Нет, я все вижу, только молчу и жду, когда у тебя совесть проснется и ты поделишься с коллегами, а ты все в молчанку играешь! Так нечестно, нас всех это, знаешь ли, касается: и меня, и Павлика, и Леру… Кстати, а где она?

— В больнице, — брякнула я.

— Что?! — Галина Сергеевна побледнела и схватилась за сердце.

— Да нет, не в том смысле! — поспешила пояснить я, чтобы у нее и в самом деле не случилось сердечного приступа. — Она к Николаю в больницу уехала, чтобы самой все на месте выяснить…

— Знаешь что, Ирина, — грозно посмотрела на меня наш режиссер, — с тобой не соскучишься…

— Да уж, — заговорил Павлик, до сих пор молчавший. — Мне самому чуть плохо не стало от твоего заявления, дорогая ты наша ведущая. Ты нас всех до больницы довести решила?

— Извините меня, как-то само собой получилось…

— «Само»… — передразнила меня Галина Сергеевна. — Давай чтобы больше так не получалось. А сейчас дай мне водички и рассказывай.

— Хорошо, — сдалась я. А что еще оставалось делать, когда меня приперли к стенке?

Мой рассказ занял все время, оставшееся до обеда, и сам обед, так как Галина Сергеевна постоянно меня перебивала и требовала подробностей, хорошо еще, что хоть Павлик молчал.

— …Теперь вы понимаете, почему я беспокоюсь? Лены-то так до сих пор и нет. Теперь вся надежда на Леру, какие она нам новости привезет…

— Хорошо, что мы параллельно готовим программу с Анной, — протянула Галина Сергеевна. — Конечно, это не совсем то, что надо, но повтора Женя нам не простит, тут ты, Ирина, права на все сто…

— Что-то я этих ужасов наслушался и есть захотел, — выдал Павлик, потом, заметив наши укоризненные взгляды, стал объяснять: — Я всегда, когда волнуюсь, есть хочу, это у меня с детства…

— Ладно, не оправдывайся, — прервала я его излияния, — иди питайся, но быстренько. Вдруг все в порядке, и сейчас позвонит Лера, чтобы мы уже ехали?

— Я не позвоню, — раздался вдруг от двери Лерин голос, и мы увидели, как она сама уже входила в кабинет.

— Как там дела? — спросил Павел, помогая Лере снять куртку.

— Коля уже потихоньку ходит, а его лечащий врач сказал, что спокойно может отпустить больного на выходные домой, так что ехать снимать нет никакой необходимости.

— Хоть это хорошо, — выдохнула я. — А Лену ты не видела?

— Нет, ее там не было, и вчера она тоже не появлялась. Коля просил меня ее навестить и адрес дал, так что никаких поводов придумывать мне не пришлось.

— А где живет Лена?

— В Ленинском районе, на Шехурдина.

— Далековато, но ехать надо, — заключила Галина Сергеевна. — Ирина, давай отправляйся. Если девочка, например, простудилась, так это еще полбеды, а вдруг там и в самом деле что-то серьезное стряслось? Выясни все и возвращайся.

— Уже еду.

— А что случилось? Почему такая паника? — Лера недоуменно обвела нас взглядом.

— Тебе Галина Сергеевна с Павликом все расскажут, — бросила я на бегу и оставила своих сотрудников вводить помощницу режиссера в курс дела.

Уже на улице меня догнал Костя.

— Ирина Анатольевна, вас не нужно подвезти?

— Нет… — начала я отказываться, но тут же передумала: — Да, пожалуйста, если ты свободен.

— Свободен, меня директор на сегодня к Гурьеву прикрепил, а тот вдруг ни с того ни с сего куда-то ушел своим ходом.

— А когда вернется, не сказал? — я тут же поняла причину переменчивости поведения Валерия.

— Часам к четырем примерно, — пожал плечами Костя. — Так куда вас везти?

— На Шехурдина, в Ленинский, — я назвала адрес Лениной тетки.

— Знаю я это место, — кивнул Костя, садясь за руль.

Я поняла, как мне повезло, только тогда, когда Костя начал петлять между домами, ныряя в какие-то подозрительные подворотни. И хоть не страдаю топографическим кретинизмом, но здесь точно бы заблудилась.

— Приехали, вот дом, который вам нужен. Кстати, Ирина Анатольевна, что у вас в нем за дело? Может быть, мне пойти вместе с вами? — заботливо спросил водитель.

— Не нужно, Костя, — улыбнулась я. — Здесь живет героиня нашей передачи, просто она сегодня не пришла и не позвонила, вот я и решила узнать, не случилось ли с ней чего.

— Это та самая Лена, с которой я вас возил в больницу? — уточнил он.

— Да, она. Так что, сам понимаешь, ничего страшного тут быть не может.

— Хорошо, я буду вас ждать в машине, — согласился Костя.

Я прошла по протоптанной в снегу тропинке к подъезду, поднялась на пятый этаж и позвонила.

— Кто там? — раздался голос из-за двери.

— Добрый день, а Лена дома? — спросила я.

— Нет ее.

— А когда будет?

Ответа не последовало, но дверь на цепочке приоткрылась, и я увидела настороженное лицо пожилой женщины.

— А ты кто такая будешь? — подозрительно спросила она.

— Я с телевидения, могу показать удостоверение. Разве Лена не говорила вам, что мы пригласили ее участвовать в нашей передаче?

— А! — оттаяла женщина. — Так ты Ирина Лебедева, что ли?

— Она самая, — подтвердила я.

— Сейчас, — дверь снова закрылась, потом открылась настежь. — Заходи!

Никогда мне не нравилась манера «тыкать» незнакомому человеку, но для дела приходилось не раз терпеть.

— Да нет, у меня мало времени, вы только скажите, когда Лена вернется? У нас возникли кое-какие вопросы, связанные с передачей, надо бы обсудить…

— А кто ее знает… Вчера я ее на ипподроме видела, когда Триумфа осматривала. Она сказала, что к Кольке своему в больницу поедет, потом к матери его зайдет… Там, наверное, ночевать осталась.

— А сегодня вы ее не видели?

— Не видала. Да разве ж я не понимаю: дело-то молодое, поди, у Кольки своего торчит, переживает за него. Ты в больницу сходи, она небось там.

— Спасибо вам, до свидания, — разочарованно попрощалась я. На душе стало еще муторнее.

— До свидания. — Женщина захлопнула дверь, а я поплелась обратно к машине.

— Костя, мне нужно с тобой посоветоваться, — решилась я, когда мы отъехали от дома.

— Слушаю вас, Ирина Анатольевна.

— Как ты думаешь, есть смысл беспокоить мать Коли, чтобы проверить, у нее ли Лена?

— Не думаю, — сразу же отозвался Костя. — Парень бы об этом знал. Мы просто зря встревожим женщину.

— Ты прав, — согласилась я уныло. — Теперь даже не представляю, где ее искать.

— А что случилось?

— Если бы я знала… — «А, была не была! Расскажу все Косте, он не один раз помогал мне…»

Костя выслушал, не перебивая и не задавая вопросов, поэтому я справилась гораздо быстрее, чем в прошлый раз, когда рассказывала эту историю моим сотрудникам, мы даже не успели доехать до телецентра.

— Вот что, Ирина Анатольевна, сейчас не имеет ни малейшего смысла мотаться по городу. Вы все равно не знаете, где искать Лену. Давайте встретимся с Гурьевым, может быть, у него появились какие-нибудь новости.

— Ой, как же я сама не догадалась! Вполне возможно, что Лена сейчас с ним у капитана Кулешова.

— Вряд ли, — охладил мою радость Костя. — Она бы вам оттуда позвонила, чтобы вы не волновались.

— Опять ты прав, — снова сникла я.

— Не расстраивайтесь раньше времени, — посоветовал Костя. — Может быть, еще ничего страшного не случилось. Вы сейчас идите к себе, я поищу Валерия. Потом мы к вам вместе зайдем.

Когда я грустная приплелась в кабинет, остатки надежды, что Лена отыскалась, испарились, поскольку коллеги меня встретили дружным вопросом:

— Ну как, ты ее нашла?

— Нет, и тетка не видела ее со вчерашнего дня, — покачала я головой и, не раздеваясь, опустилась на стул.

— И что теперь делать? — спросил Павлик.

— Ждать Гурьева. Он, похоже, последний из нас, кто ее видел. А номер телефона капитана Кулешова я все равно не помню.

Напряжение, с которым мы дожидались Валерия, было настолько сильным, что никто ничего не мог делать. Мы хмуро поглядывали друг на друга и вздыхали. Но и появление Валерия оптимизма не добавило.

— Так, — обвел он взглядом присутствующих, — как я понимаю, народ в курсе?

— Их ведь это тоже касается! — вскинулась я.

— Ладно, не кипятись, — осадил меня Гурьев. — Значит, так. Дела обстоят следующим образом: Кулешов легко выяснил, что у матери тренера было два сына-близнеца, Вениамин и Иван…

Потом он навестил болеющего Ивана на предмет выяснения адреса брата, однако наш тренер сказал, что понятия не имеет: их пути-дорожки с Веней разошлись еще двадцать лет назад, когда Веня связался с бандитами и сел. С тех пор Иван Терентьевич никаких отношений с братом не поддерживает, а последний раз видел его на похоронах матери. Далее, в архиве, естественно, нашлись данные на Вениамина Терентьевича Поползнева по кличке Ползун. Этот гражданин сел за вооруженное ограбление на пять лет, отсидел по полной, вышел на свободу и через пару лет уехал из Тарасова. Все.

— То есть как это все? — возмутилась я. — Он же здесь, я его сама видела!

— Верю, но он тут не прописан под старой фамилией, так что адреса его пока установить не удалось.

— А ресторан?

— Он там пока не появлялся.

— А обслуживающий персонал допросить нельзя было?

— Допросили, узнали номер сотового, который сейчас не отвечает.

— А…

— Не акай, — перебил меня Гурьев, не дав договорить. — По документам ресторана он тоже не проходит, как будто ты не знаешь, что сейчас такое встречается сплошь и рядом.

— Значит, я сама поеду в этот ресторан, меня там вчера запомнили, авось что-нибудь и узнаю…

— Ирина, — поморщился Валерий, — хватит уже играть в сыщицу. Не спорю, тебе повезло, удалось многое узнать, но сейчас лучше не суйся.

— Даже не подумаю тебя слушаться, — уперлась я. — Лена пропала, а ты…

— Как пропала?

— Да вот так! Может быть, ты запер ее в своей квартире?

— Глупости говоришь, — буркнул Валерка. — Зачем мне это? Я вчера уговорил ее съездить к Кулешову, там она очень подробно описала одежду, в которой был тренер, то есть не тренер, конечно, но тогда мы этого не знали… Потом я проводил ее до остановки, она сказала, что ей надо на ипподром. Вот и все. А почему вы решили, что Лена пропала?

— Потому что она сегодня не появилась у нас и не позвонила…

— Это еще не причина вдаваться в панику, — снова перебил меня Валерий.

— Гурьев, — встряла Галина Сергеевна, — не считай нас всех полными кретинами, дослушай сначала Ирину.

— Хорошо-хорошо! — поднял тот руки в примиряющем жесте.

— Слушаю.

— В больнице у Коли она не появилась ни сегодня, ни вчера, дома у тетки ее тоже нет, и она там не ночевала. Теперь тебе все понятно?

— Понятно, — процедил Валерий, потом посмотрел на Костю: — Что ж ты мне об этом дорогой не сказал?

— Не успел.

— Ладно, дамы и господа, придется мне согласиться с Ирининым безумным планом поехать в ресторан. Только мы тебя одну не отпустим, даже не надейся. — Гурьев строго посмотрел на меня. — Поедешь со мной и Костей. Я вас подожду в машине, а вы изобразите парочку.

Я слегка скривилась, но согласилась: не очень-то мне улыбалось изображать с ним парочку, но делать нечего, придется подчиниться. А еще подумалось, что я сегодня опять опоздаю домой, и Володя будет сердиться.

К ресторану мы подъехали в половине шестого. Валерий благословил нас с Костей, но подвигов просил не совершать. Я картинно вышла из машины, оперлась на руку Кости и прошествовала в заведение. Ужинать я там сегодня не собиралась, так как знала, что на халяву рассчитывать не приходится, поэтому, не раздеваясь, прошествовала прямо в зал. Меня встретила вчерашняя официантка:

— Добрый вечер, рады снова приветствовать вас в нашем ресторане. А что же вы не раздеваетесь?

— Нет, сегодня я буду ужинать в «Мандарине», — брякнула я первое пришедшее на ум название дорогого ресторана. — Люблю, знаете ли, разнообразие. Я сегодня, как видите, не одна, поэтому хотелось бы пригласить Вениамина Терентьевича отужинать с нами. Он здесь?

— Нет, его не будет несколько дней, он позвонил и сообщил об этом.

— Какая жалость! — воскликнула я. — А вы не подскажете, как мне с ним связаться?

— К сожалению, нет. Он сказал, что уезжает за город.

— Досадно, — я прилагала все усилия, чтобы выглядеть расстроенной.

Официантка немного поколебалась, потом доверительно приблизилась ко мне и тихонько сказала:

— Не огорчайтесь, ведь вы же знаете Ольгу Алексеевну?

— Конечно, мы с ней очень хорошие подруги.

— Вот у нее вы и сможете узнать номер телефона: Вениамин Терентьевич уехал в ее загородный дом.

По тому, как девушка улыбалась, я сообразила, что хозяин не обходил ее своим барским вниманием и, возможно, возил в этот самый дом когда-нибудь.

— Спасибо, милочка. — Я царственно достала из кошелька пятидесятирублевую купюру и протянула девушке. — Это вам за любезность.

Купюра тут же исчезла в ее руках, словно дематериализовалась. Да, красиво они тут работают!

— Пойдем, дорогой, сожалею, что мне не удалось тебя познакомить с Вениамином Терентьевичем, он бы тебе понравился.

Костя с умным видом кивал, словно богатый придурок, потакающий капризам своей избалованной подруги. Я потащила его к выходу, надеясь, что не встречу в «Мехико» никого из наших общих с мужем знакомых.

— Невеликий у нас улов, — подвела я итог, когда мы снова очутились в машине. — Вениамин Терентьевич, по словам особо приближенной официантки, укатил в загородный дом Ольги Алексеевны.

— И то хлеб, — оптимистически заметил Гурьев. — Сейчас мы тебя отвезем домой, а потом я свяжусь с Мишей, пусть поищет этот адресок по своим каналам. Другого пути не вижу.

Я согласилась, так как прекрасно понимала всю бессмысленность звонка Ольге Алексеевне. Она бы мне все равно ничего не сказала, да я, собственно, даже придумать не могла, на каком основании могла задать ей такой вопрос. Так что домой я вернулась в самом удрученном состоянии, зато не опоздала, и Володьке не к чему было придраться. Он отнес мой понурый вид на счет того, что я устала, и принялся хлопотать надо мной, словно наседка. Я постаралась приободриться и хотя бы на время выбросить из головы служебные тревоги, но получилось не очень-то… В общем, до самого утра я ворочалась и думала о Лене.

Глава 10

Утро тоже выдалось невеселым. Мои новости были слишком незначительны, чтобы развеять беспокойство за судьбу Лены, а Валерий пока не появился. Санька Смирницкий настолько устал через каждые пять минут отвечать всем нам по очереди, что Гурьева нет и он пока не появлялся, что бедный Валерин коллега в который раз уже воспользовался табличкой, где черным по белому крупными буквами было выведено это незамысловатое сообщение, с непременной добавкой: «Отстаньте! Мне работать надо!»

К одиннадцати Валерка появился, не менее удрученный, чем мы все. На наш немой вопрос он развел руками и тяжело вздохнул:

— Ребята, полный облом. Допросить Ольгу Алексеевну Миша не может — нет законных оснований, а никаких домовладений за ней не числится.

— Ну так возьмите за шиворот эту самую официантку и заставьте ее показать дорогу к этому чертовому дому! — вспылила я.

— А на каком основании? Ирина, не горячись, подумай серьезно. Заявления на розыск Лены никто не подавал, а если бы оно и было, то все равно нет доказательств, что Вениамин как-то связан с этим. Да и вламываться в чужой дом просто так, с бухты-барахты… Нет, это все нереально.

— Кошмар какой-то, — прокомментировала заявление Гурьева Галина Сергеевна. — Что ж получается? Пусть девочка пропадает, а милиция ничего не может сделать?

— Ну, кое-что все-таки сделано, — пробормотал Гурьев. — По крайней мере, в больницах и моргах Лены нет, это я вам могу сказать точно.

— Накрылась наша новогодняя передача медным тазом, — высказал Павлик то, о чем мы, занятые судьбой Лены, еще не успели подумать.

— Ладно, господа, пошел я, — Валерий понуро поплелся к двери. — Будут новости — сообщу. У вас теперь своих проблем полно.

— Ну и что делать будем? — спросил Павлик, когда за Гурьевым закрылась дверь.

— К Анне поедем, нам в темпе вальса нужно доделать передачу, — угрюмо выдавила из себя Галина Сергеевна. — Ну и напророчила ты, Ирина! Имей в виду, объясняться с Евгением Ивановичем пойдем вместе.

— Придется, — вздохнула я. — Будем надеяться, что он не слишком рассердится на такую внезапную замену…

— А у нас с вами теперь нет рождественской передачи… — грустно протянула Лера. — Ее-то мы когда делать будем?

— Абзац, — заключил Павлик, — накрылась наша с вами премия.

— Да бог с ней, с премией, — досадливо отмахнулась Галина Сергеевна. — Я все о Лене думаю, бедная девочка…

— Все, — сурово прервала я наше затянувшееся уныние. — Радоваться нам теперь, конечно, нечему, но нужно работать. Соберитесь, братцы, пора ехать. Мы и не в такие переделки попадали, однако же выкручивались.

Бодрости моя речь никому не прибавила, и мне самой в первую очередь, но коллеги все-таки собрались с силами и настроились на работу. Так что к Анне мы приехали в более-менее нормальном состоянии, хотя ее не обманули наши нарочито бодрые физиономии.

Анна радушно пригласила нас в комнату, а потом обратилась ко мне:

— Ирина, можно вас на минуточку?

— Да, конечно. — Я прошла следом за ней на кухню, недоумевая, зачем я ей понадобилась.

— Ирина, что случилось? — участливо спросила она меня, когда мы остались одни.

— Анна, давайте не будем сейчас об этом. Нам нужно работать. Я вам потом все расскажу, ладно?

— Хорошо, как сочтете нужным, — сразу согласилась она.

Мы вернулись в комнату, где Павлик уже распаковал свою камеру и выбирал наиболее подходящий ракурс.

— Командуйте, Павел, — обратилась Анна к нашему оператору. — Как нам лучше сесть?

Началась привычная работа, которая позволила мне хоть ненадолго забыться. Павлик пересаживал нас с Анной раз пять, пока не решил, что все хорошо. Потом Анна начала разглядывать мои ладони. Она довольно долго молчала, пока не подняла на меня взгляд и не начала говорить, перед тем очень тепло улыбнувшись:

— У вас все будет хорошо, Ирина…

Честно говоря, я не столько слушала, что она мне говорит, сколько ловила сам звук ее голоса, такой мягкий, такой успокаивающий… Кажется, Анна обещала мне хорошую семейную жизнь и рождение ребенка через некоторое количество лет; удачную карьеру и вполне приемлемое материальное положение… не помню. Я сумела сосредоточиться на смысле ее слов только тогда, когда она стала рассказывать о скрытых особенностях моего характера и направлениях моей судьбы:

— У вас, Ирина, тонкая и мятущаяся натура, вам вечно чего-то не хватает, вы не умеете довольствоваться спокойным существованием. Вы азартны и склонны к авантюрам, которые, как ни странно, почти всегда будут вам удаваться. Вы лидер, хотя в семье вам нравится играть послушную ведомую. У вас трезвый критический ум, вы упрямы, но переубедить вас можно, если привести достаточно весомые аргументы. У вас поразительная интуиция и дар оказываться в нужных местах в нужное время, это помогает вам и в семейной жизни, и в вашей работе, но оно же втравливает вас во всяческие переделки.

Я позволила себе улыбнуться, соглашаясь с заявлением Анны на все сто, а она продолжала:

— Вы с первой встречи вызываете симпатию у людей и сами платите им тем же. Вы не любите конфликтов, но за справедливость будете бороться до конца, если есть хоть малейший шанс ее добиться.

— А плохое во мне хоть что-нибудь есть? — спросила я, потому что начинала себя чувствовать немножко неуютно от всех этих дифирамбов.

— Не без этого, — снова улыбнулась Анна. — Вы несколько эгоистичны, поэтому легко идете на поводу своих страстей, иногда забывая о своих близких. К счастью, этих самых страстей у вас очень немного…

Вернее будет сказать, одна, подумала я про себя: мне очень хочется расследовать преступления. И я действительно в это время забываю о Володе. А Анна между тем уже заканчивала:

— Напоследок могу добавить, что в единстве противоречий вашей натуры и заключается ваше счастье.

— Замечательно, — сказала Галина Сергеевна, хранившая молчание на протяжении всего гадания. — Анна, а у вас есть видеомагнитофон? Было бы неплохо просмотреть, что у нас получилось.

— Нет ничего проще! Смотрите, сколько нужно.

Павел достал из камеры кассету, вставил ее в видеомагнитофон и пощелкал пультом. На экране телевизора появились мы с Анной. Мне было очень интересно наблюдать себя со стороны, видеть, как меняется выражение моих глаз под впечатлением от голоса Анны…

— Стоп, — Галина Сергеевна подняла руку. — Это место нужно переснять — у Ирины взгляд плывет, словно она в транс впадает. Смотрим дальше.

По ходу просмотра записи она сделала еще пару замечаний и на корню зарубила высказывание Анны о моем эгоизме, заявив, что таких вещей в эфире говорить не следует, ведь я все-таки ведущая, и мое лицо — это лицо передачи. Анна согласно кивала, не споря с Галиной Сергеевной. Я тоже не нашла аргументов для возражений, так что в конце концов мы решили повторить запись гадания целиком, чтобы потом Павлик смонтировал самые удачные куски.

Мы с Анной вернулись на свои места возле столика, но она не стала долго разглядывать мои ладони — теперь это было ни к чему, и просто повторила объяснение того, что вычитала в этих путаных черточках и линиях.

После второго просмотра Галина Сергеевна осталась довольна, так что нашу работу можно было считать оконченной. Мы стали прощаться, договорившись, что Анна приедет на студию часам к пяти или немного раньше.

— Галина Сергеевна, а что же все-таки случилось? Почему вы перенесли передачу с моим участием? — все-таки не удержалась и спросила Анна.

— Ох, милая вы моя, — вздохнула моя непосредственная начальница. — Если бы это решала я… У нас пропала героиня передачи.

— Как пропала? — удивилась Анна.

— Вот так, — развела руками Галина Сергеевна. — И никто не знает, где наша Леночка, может быть… — Она немного помолчала, потом несколько смущенно попросила: — Анна, может быть, вы погадаете нам на нее? Хотя бы узнать, жива девочка или уже нет?

— Это будет сложно, — замялась хозяйка. — Вы ведь не очень близкие Лене люди, а в таких случаях сложно поймать волну. Но я попробую, — она все-таки согласилась, уступив нашим умоляющим взглядам. — Только мне нужна новая колода в пятьдесят четыре карты.

— Павлик, быстренько организуй, — потребовала Галина Сергеевна. — И чтоб одна нога здесь, другая — там!

— Есть! — браво откозырял оператор и ломанулся к выходу.

Анна пошла следом, чтобы описать ему все необходимые требования, которые она предъявляла к гадальной колоде, а мы с Галиной Сергеевной переглянулись с немного беспомощными улыбками. Как мало нужно человеку, чтобы надежда вспыхнула в сердце! Казалось, что может изменить гадание? Но мы просто воспряли духом от одного только обещания Анны. Именно поэтому, наверное, женщины всего мира, да и многие мужчины тоже, до сих пор идут ко всяческим предсказателям. Как пелось в одной песне конца семидесятых: «Устроены так люди. Желают знать, желают знать, желают знать, что будет».

Пока Павлик бегал за картами, Анна варила кофе и между делом обратилась ко мне:

— Ирина, именно вам придется стать заказчицей гадания, так как, мне кажется, вы обеспокоены судьбой девушки гораздо больше, чем судьбой передачи. Поэтому, как только Павел принесет колоду, вы должны хотя бы минут пятнадцать подержать ее в руках, думая о Лене и как можно четче представляя себе ее образ. Когда я закончу, ни в коем случае не говорите спасибо. Это и вас касается, Галина Сергеевна, и Павлу скажите. А вы, Ирина, должны будете мне заплатить, не имеет значения, сколько. Просто положите деньги на край стола. Запомнили?

Я кивнула, так как помнила об этом еще с прошлых съемок, а Галина Сергеевна спросила:

— А почему нужно делать именно так? — ей было ужасно интересно.

Анна стала объяснять, но я не слушала, потому что уже начала думать о Лене, так как волновалась, получится у меня настроиться на нее так, как нужно нашей хозяйке, или нет. Все-таки мне в первый раз приходится участвовать в подобном действе, детские игры с картами не в счет.

Минут через двадцать вернулся Павлик, я отобрала у него колоду и вцепилась в нее обеими руками, меня даже слегка стала поколачивать нервная дрожь. А наш оператор принялся возбужденно размахивать руками, живописуя свои поиски нужной колоды.

— Ну, приступим, — сказала Анна. — Ирина, давайте карты. Постарайтесь расслабиться и думайте о Лене.

Я судорожно кивнула и протянула ей колоду, рука моя заметно дрожала, а кончики пальцев совсем замерзли, хотя в комнате было тепло. Анна распечатала упаковку, вынула карты, удовлетворенно покивала головой и принялась их тасовать. Потом снова подровняла колоду, положила ее на ладонь правой руки, накрыла ладонью левой, прикрыла глаза и что-то неслышно забормотала. Затем протянула руку с картами ко мне.

— Сдвиньте, — попросила она.

Я сдвинула колоду где-то посередине дрожащими пальцами левой руки.

— Хороший знак, — улыбнулась Анна, но объяснять ничего не стала, а начала раскладывать карты на три кучки.

Дальше она еще несколько раз раскладывала карты в различном порядке, некоторые отбрасывала по одному, лишь ей ведомому признаку, над остальными задумывалась, потом снова собирала и снова раскладывала. В конце концов на столе осталась хитрая композиция примерно из половины всех карт, а Анна улыбнулась, обвела нас добрым успокаивающим взглядом и начала говорить:

— Ваша девочка жива и здорова, но пока ей закрыты все дороги, кроме дороги слез. У нее два врага: женщина и мужчина, но пик их силы уже проходит. Самое интересное, что именно вы, Ирина, как мне кажется, должны найти способ помочь Лене. Какой — карты не говорят, и думаю, что не стоит ради этого раскладывать их именно для вас, вы и так сегодня испытали нешуточное напряжение. Еще могу сказать, что враг-мужчина будет нейтрализован, а вот женщина — вряд ли.

Когда Анна замолчала, я судорожно выдохнула, так как почти не дышала все то время, пока длились эти туманные комментарии. Похоже, мои коллеги вели себя так же. Не могу сказать, что гадание меня успокоило, но какое-то несомненное облегчение я все-таки испытала. Уже раскрыв рот, чтобы поблагодарить Анну, я вовремя спохватилась и молча полезла в сумочку за кошельком, выгребла оттуда десятку и положила на край стола, как и было условлено. Больше нам тут сегодня делать было нечего.

— До свидания, Анна, до завтра, — Галина Сергеевна поднялась со своего места, подавая нам пример. — Вы нам очень помогли.

— Не думаю, что очень, но вы хоть немного пришли в себя, — улыбнулась на прощание хозяйка. — До завтра.

Мы все выглядели немного пришибленно, когда усаживались в машину, так что Костя не выдержал и спросил:

— Что у вас там такое произошло, Ирина Анатольевна?

— Анна нагадала, что Ирина должна спасти Лену, — вместо меня ответила Галина Сергеевна. — И что все должно хорошо кончиться. Честно говоря, я хоть и не сомневаюсь в талантах Анны, но что-то пока не вижу, как такое может случиться.

Можно подумать, что я испытываю полную уверенность! Лестно, конечно, воображать себя эдакой героиней, но не тогда, когда от этого действительно может зависеть жизнь другого человека. Я не люблю строить иллюзии на свой счет, пусть Гурьев и обвиняет меня в этом каждый раз. Если ему кто-нибудь расскажет о предсказании Анны, он ведь непременно смеяться начнет!

Так и получилось. Я словно в воду глядела!

Валерий ошивался в нашем кабинете, пил чай и исподтишка таскал у Леры курагу. Едва он услышал слова Галины Сергеевны о той роли, которая мне вроде как предначертана, в спасении Лены, то просто зашелся от хохота, как невоспитанная лошадь:

— Ой, не могу! Ирка — спасительница человечества! Лара Крофт, Жанна д\'Арк и Роза Люксембург в одном лице! Ей-богу, и дамы и господа, как вы только могли поверить в подобную чушь? Впрочем, что еще можно от вас ждать с вашими бабьими сказками?

— Прекрати ржать, Гурьев! — прикрикнула на расходившегося журналиста Галина Сергеевна. — Пусть это нелепо и лишено здравого смысла, но мы искренне переживаем за судьбу Лены. За соломинку же хватаемся просто от безысходности. А ты только издеваешься вместо сочувствия.

— Все-все, пристыдили, — совершенно серьезно ответил Валерка. — Это нервное, я тоже переживаю за Лену, но это ваше гадание…

— Еще одно слово, Гурьев, — тихо сказала я, — и я серьезно с тобой поссорюсь.

— Ладно, не буду. Пойду лучше Мишке еще раз позвоню, может быть, он что-нибудь узнал за это время.

— Кстати, — спохватилась я, — помнишь, ты говорил, что у тебя в Москве есть приятель, который должен вернуться в среду? Сегодня четверг, ты ему звонил?

— Совсем забыл! — хлопнул себя по лбу Валерка. — Но мне простительно. Тут такие события закрутились… Ладно, сейчас я с ним свяжусь, потом вернусь и расскажу, если будет что рассказывать.

Он наконец-то ушел, а Галина Сергеевна, матушка наша чуткая, призвала всех к вниманию и чуть ли не пинками погнала нас в монтажную, чтобы все были при деле и не забивали себе голову бесплодными мыслями о Лене. Я согласилась, признавшись, что она права: сейчас действительно лучше всего было заняться работой.

До конца рабочего дня мы смонтировали весь материал, просмотрели его несколько раз, решая, какие куски пойдут в начале, какие в середине, а какие в конце передачи. Я чуть ли не наизусть выучила приблизительный текст, так что он перестал быть приблизительным. Мне даже показалось, что, если возникнет какой-нибудь непредвиденный вопрос, я не смогу перестроиться и ляпну что-то несуразное, но заранее заготовленное. Лера металась туда-сюда, утрясая всякие мелочи, а Павлик к концу работы мог только тупо кивать на все советы Галины Сергеевны и механически исполнять ее просьбы, так как до тошноты насмотрелся на одни и те же кадры.

Одним словом, за четыре часа мы умудрились уработаться вусмерть. Когда мы запирали наш кабинет, Галина Сергеевна спохватилась:

— Ирина, мы же с тобой так и не сходили к Евгению Ивановичу, чтобы поставить его в известность о замене.

— Ну и ладно, — пробормотала я заплетающимся от усталости языком. — Может быть, оно и к лучшему…

Что я в тот момент имела в виду, мне самой было неясно. Домой я добиралась на автопилоте, и когда муж увидел мою физиономию, то сразу же принялся стаскивать с меня дубленку и сапоги, а потом чуть ли не на руках отнес в кухню.

— Ешь, — приказал он, поставив передо мной тарелку с супом. — А потом немедленно в постель.

— Ты думаешь, что я там тебе пригожусь? — у меня еще хватило сил пошутить, хотя глаза отчаянно слипались.

— Пригодишься, но не сегодня. Если уж сама себя не бережешь, то позволь мне это сделать вместо тебя, — откликнулся Володя.

Я кое-как поела, не замечая вкуса еды, промычала слова благодарности, чмокнула мужа куда-то в район щеки и поплелась в спальню. Там я села на кровать, потом подумала, что неплохо бы чуть-чуть полежать, а уж потом раздеваться… Мне показалось, что я закрыла глаза всего на секунду, но вдруг встрепенулась от ворчания Володи, который бережно меня раздевал:

— С ума сошла, женщина, разве можно так переутомляться? Подумать только, уже час спит в одежде!..

Я мурлыкнула что-то нежное, так до конца и не проснувшись, и окончательно провалилась в сон…

Глава 11

Утро последней пятницы уходящего года началось с моего любимого Пласидо Доминго. Я проснулась с каким-то странным предчувствием, которого так и не смогла понять. Меня то охватывала непонятная радость по поводу того, что все непременно будет хорошо. То, наоборот, я ощущала, как нехорошо сжимается сердце. Нет, эти мистические опыты до добра не доведут, сказала я сама себе и приступила к ежеутреннему ритуалу по приведению себя в порядок. Впрочем, сегодня не было необходимости делать это слишком тщательно, все равно через два-три часа я отправлюсь в «Колибри», где мою внешность будет усовершенствовать профессионал своего дела.

На работе тоже царила не совсем здоровая атмосфера. Даже Лера выглядела менее невозмутимо, чем обычно, я уж не говорю о Галине Сергеевне! Она влетела в кабинет с получасовым опозданием и сразу же набросилась на меня:

— Ирина, ты почему до сих пор здесь?

— А где я должна быть?

— Как это где? Сейчас же марш в салон! Костя тебя уже ждет на выходе. — А не рано? — засомневалась я.

— Чем раньше ты уйдешь, тем быстрее вернешься! — отрезала Галина Сергеевна. — Брысь с глаз моих!

— А к Евгению Ивановичу сходить? — напомнила я ей.

— Потом, все потом! — отмахнулась она от меня. — Брысь, кому говорят?!

Пришлось подчиниться. Когда Галина Сергеевна в таком состоянии, с ней лучше не спорить. Только Костя оставался островом спокойствия в океане эмоций, плещущих из моих сослуживцев. Глядя на него, я тоже почувствовала себя уверенней и зачем-то стала перебирать в памяти события последних дней, стараясь отыскать хоть какую-то зацепочку, которая могла бы помочь мне найти Лену, хотя прекрасно понимала, что там такой зацепки быть не может, так как мы уже успели все перебрать и ничего не обнаружили.

Когда мы были уже почти возле салона, меня осенило. Боже, но это же так просто, как дважды два, и тут же потребовала:

— Костя, поворачивай обратно!

— С какой целью? — поинтересовался он, но распоряжение тут же выполнил.

— Потому что мы все кретины, а я вообще самая главная идиотка!

— Зачем же такая суровая самокритика?

— А затем, что я еще позавчера могла узнать адрес этого пресловутого загородного дома, а сообразила — как — только сейчас! Так что жми к телецентру, найди там Гурьева и тащи в машину.

— Как скажете, Ирина Анатольевна, — пожал плечами Костя и надавил на газ.

— …Что ты еще удумала? — спросил запыхавшийся Валерка, влезая в машину и усаживаясь рядом со мной.

— Костя, быстро к Анне, она сейчас должна быть дома! — Я проигнорировала Валеркин вопрос, спеша отдать распоряжение Косте.

— Ирка, не зли меня! Признавайся, какая муха тебя укусила?

— Я и не собираюсь тебя злить, просто я только что додумалась до того, кто может дать нам этот злополучный адрес.

— И кто же?

— Анна.

— Анна? А ей-то откуда знать? — изумился Валерка.

— Эх, Гурьев, — театрально вздохнула я. — Оказывается, ты еще тупее меня, я все-таки сама догадалась, а ты не можешь даже с моей подсказки.

— Ой, да ладно тебе! Хватит издеваться, говори толком!

— Анна поддерживает очень близкие отношения с Виктором Дмитриевичем, а он, в свою очередь, муж Ольги Алексеевны… Улавливаешь связь?

— А! Так ты думаешь, что Анна знает адрес этого дома? — наконец-то дошло до Валерки.

— Да я в этом просто уверена! А раз милиция не имеет оснований для того, чтобы вмешаться, мы втроем сами справимся. Или вы против?

— Это, конечно, авантюра чистейшей воды, — вздохнул Гурьев. — Но с моим участием она становится вполне исполнимой.

— Не зазнавайся, — осадила я его. — Мне кажется, что от Кости пользы будет несравненно больше.

Мы подъехали к дому Анны, я велела мужчинам ждать, а сама пулей влетела на третий этаж и надавила кнопку звонка.

— Ирина? — удивленно открыла мне дверь Анна. — Что-то случилось?

— Пока ничего страшного… Анна, вы говорили мне, что очень дружны с Виктором Дмитриевичем, — выпалила я на одном дыхании.

— Говорила, но…

— Скажите, вы знаете адрес его загородного дома?

— Знаю, а зачем он вам?

— Ради всего святого, дайте мне этот адрес! Я просто уверена, что Лену держат именно там. К сожалению, сейчас не до подробностей, могу только сказать одно: в этом деле замешана Ольга Алексеевна. Это ведь именно ее дом, а не Виктора Дмитриевича?

— Да, ее, но оформлен на сестру ее отца, Смыслову Полину Эдуардовну.

— Теперь понятно, почему капитан Кулешов не смог его найти… Анна, пожалуйста, скажите адрес! Нам нужно спешить!

— Этот дом находится в Волжских Далях, сразу за профилакторием, по трассе первый дом с левой стороны. Вы его ни за что не пропустите, он очень своеобразный, с круглыми башенками по углам. — Анна не только написала адрес, но и рассказала, как добраться.

— Спасибо вам большое, увидимся на студии! — Я уже спускалась по лестнице. — И еще, передайте Галине Сергеевне, чтобы материалы для передачи с Леной были наготове.

— Обязательно передам! Я верю в вашу удачу! — прокричала мне вслед Анна.

— Костя, знаешь, где это? — спросила я, усаживаясь обратно в машину и протягивая водителю листочек с адресом. — За профилакторием, дом с круглыми башнями.

— Знаю, за час доедем, — кивнул он, заводя мотор. — Валера, подумай пока, как мы в дом попадем. Хорошо бы в милицию сообщить заодно, чтобы потом не пришлось ждать.

— Тогда затормози у любого телефона-автомата, я с Кулешовым свяжусь.

Костя притормозил на углу Радищева и Московской, где выстроилась целая шеренга телефонов-автоматов. Гурьев выскочил из машины, на ходу роясь в карманах в поисках таксокарты. Я смотрела на то, как он мечется от одного аппарата к другому, и проклинала тарасовское хулиганье, которое повадилось курочить ни в чем не повинные средства связи, хотя в них теперь не было ни денег, ни жетонов. Наконец машина тормознула у одного из телефонов, Валерий набрал номер и через пару секунд уже что-то кричал в трубку, размахивая руками.

— Порядок, — сказал он, вернувшись к нам. — Поехали. Миша обещал что-нибудь придумать и подъехать туда со своими ребятами. Правда, он добавил, что если в доме мы ничего не обнаружим, то лучше нам исчезнуть до их появления, чтобы ему не пришлось задерживать нас за незаконное проникновение с неизвестной целью.

— Не придется, — оптимистически отмахнулась я, уверенная в успехе предстоящего дела. — Главное, чтобы вы не подвели.

— Не подведем, — в один голос ответили Валерий с Костей.

Когда мы выбрались из города и помчались по трассе, я в полной мере ощутила мастерство нашего водителя. Он умудрялся лететь с такой скоростью, будто под колеса машины ложился автобан с идеальным покрытием, а не раздолбанная российская дорога, к тому же и обледеневшая. После того как мы проскочили профилакторий, я почти сразу же увидела нужный нам дом, действительно, очень своеобразное строение, не лишенное красоты и некоторого изящества, однако в данный момент мне было не до любования архитектурой.

— Валера, как будем действовать? — спросила я Гурьева, как только Костя остановился.

— Играем сценку с поломкой машины. Окон на эту сторону нет, так что будем надеяться, что нас пока обитатели дома не видят. Костя, выходи из машины и начинай делать вид, будто копаешься в моторе. Я вместе с Ириной иду к дому, она прячется где-нибудь неподалеку от двери, а я звоню и начинаю развешивать лапшу на уши хозяину, особенно если это будет именно Веничка. Постараюсь увести его от двери к гаражу, а ты, Ирина, в это время должна проникнуть в дом и найти Лену, если она там есть… Черт! — выругался Валерий. — Сколько «если», никакой уверенности! И как меня угораздило ввязаться в это дело? Ладно, война план проверит, все равно уже поздно отступать.

Начало нашего плана было разыграно как по нотам. Я спряталась за штабелем досок, сложенным справа от крыльца, Гурьев позвонил в дверь, потом я услышала, как он сказал:

— Слышь, земляк, открой, а? Мы тут с другом поломались, инструмент нужен. Я гляжу, у тебя гараж тут, дай, думаю, позвоню, может, хозяин дома, так поможет.

— Пойдем в гараж, возьмем там, что вам нужно, я помогу, — дверь заскрипела, и я услышала другой голос, тоже мне знакомый, — голос Вениамина Терентьевича.

— Ага, спасибо. Вон, видишь, друган с тачкой возится, пособи, земляк, а то мы опаздываем…

Как только стих звук удаляющихся шагов и Валеркиного тарахтения, я выбралась из своего укрытия и, оглянувшись на Костю, юркнула в приоткрытую дверь. Оказалась я в холле перед винтовой лестницей, ведущей на второй этаж, и двумя дверями из матового стекла. Одна вела в огромную кухню, другая — в ванную. Обе комнаты были пусты. Я стала подниматься по лестнице, внимательно прислушиваясь. Всюду тишина.

Поднявшись на второй этаж, я очутилась в небольшом коридоре и увидела еще три двери. Осторожно толкнула первую, заглянула, передо мной была шикарная гостиная с камином.

— Лена, — негромко позвала я. — Ты здесь?

И снова только тишина была мне ответом. На всякий случай я обошла гостиную в поисках незамеченных дверей. Если бы я оказалась в этой комнате при других обстоятельствах, то, наверное, позавидовала бы богатству обстановки, но сейчас у меня была другая цель, а времени на ее достижение оставалось не так уж и много.

Я вышла из гостиной, прикрыв дверь, и пошла дальше обследовать дом. Сердце учащенно колотилось, от страха вспотели ладони. Вторая дверь была заперта. Я подергала ручку, постучала, опять никакого ответа. Оставалась еще одна. Если Лены нет и там, то я просто не знаю, что делать и как пробраться в другую часть дома.

Меня постигла неудача. Комната оказалась открытой, оттуда явно вышел Вениамин Терентьевич, так как постель была смята, а на прикроватной тумбочке валялись небрежно брошенные газеты и стояла чашка с остатками кофе. Я вернулась на лестницу, чтобы выглянуть в крохотное круглое окошко. Гурьев и Вениамин Терентьевич склонились над открытым капотом нашей машины, Костя же смотрел в мою сторону.

Я глубоко вздохнула, пронеслась по лестнице вниз и помчалась на другую сторону дома, чуть не свернув себе шею, так как пыталась смотреть назад, чтобы вовремя заметить возможную опасность. Довольно быстро увидела еще одну дверь, ведущую в дом, но она оказалась запертой. В отчаянии я дергала за ручку, пока не заметила, что открыта дверь встроенного гаража. Я метнулась туда. В глубине этого помещения, за сверкающей «Вольво», виднелась белая дверь, к моей величайшей досаде, тоже запертая. Неужели я не смогу проникнуть в этот чертов дом?

Это ведь был последний шанс отыскать Лену. Мои глаза лихорадочно обшаривали настенные полки в поисках какого-нибудь орудия, с помощью которого я могла бы взломать ненавистную преграду. Вдруг я увидела связку ключей, висевшую на маленьком крючке. Я сдернула находку и принялась судорожно тыкать каждый ключ в замочную скважину. Руки продолжали дрожать, меня уже всю колотила крупная нервная дрожь, но я не сдавалась.

Разумеется, подошел только самый последний ключ. Не думая о том, что в доме могут быть еще люди, я вбежала в распахнувшуюся дверь и оказалась в кладовке, расположенной за гаражом. Еще две двери, еще два сражения с замками и ключами, за ними хозяйственные помещения, которые я пробегала насквозь, время от времени негромко зовя Лену. Опять лестница на второй этаж, опять двери… Наказание прямо какое-то, а не дом!

Наконец удача мне улыбнулась: за второй запертой дверью на мой стук раздался испуганный голос Лены:

— Кто здесь?

— Слава богу, Лена, ты нашлась! — Я говорила громко, забыв об осторожности. — Это я, Ирина Лебедева, открывай!

— Я не могу, меня тут заперли… — ответила девушка.

— А, черт! — выругалась я и принялась снова подбирать ключи из своей связки, но ни один из них не подходил.

— Лена, не знаешь, где может быть ключ от этой комнаты? Я тут нашла какую-то связку в гараже, но нужного там нет.

— У тренера, он его носит с собой. Я же вам говорила, что это был Иван Терентьевич, а вы мне не верили!

Бедная девочка, она так ничего и не поняла. Из-за двери до меня донеслись звуки рыданий.

— Лена, — как можно более спокойным и уверенным тоном заговорила я, — успокойся, я тут не одна, мы тебя выручим. Подожди немного, и все будет хорошо. Ты мне веришь?

— Верю, — услышала я сквозь Ленины всхлипывания.

— Тогда ответь мне, в доме есть еще кто-нибудь?

— Не знаю… нет, наверное…

— А оружие у твоего охранника есть?

— Есть… у него пистолет…

— Хорошо, — сказала я, хотя не видела ничего хорошего в том, что Вениамин Терентьевич вооружен. — Я сейчас ненадолго уйду, чтобы добыть ключи, но скоро вернусь.

Мне предстояло снова оставить Лену одну и проделать обратный путь как можно быстрее. По тропинке от дома к машине я уже шла не прячась, совершенно открыто. Заметив за своей спиной движение, Вениамин Терентьевич выпрямился и удивленно на меня уставился:

— Ирина? Что вы тут делаете?

— Решила нанести вам светский визит, чтобы поблагодарить за ужин, — широко улыбнулась я. — Вениамин Терентьевич, зачем же вы так нехорошо со мной поступили, а?

— Не понимаю… — начал было он ломать комедию, но я его перебила:

— Да все вы прекрасно понимаете! Увезли мою героиню, почти сорвали мне новогоднюю передачу… Стыдно, Вениамин Терентьевич! Отдайте ключи!

— Какие ключи? — настороженно спросил он. — Я не понимаю, о чем вы говорите…

Его глаза нехорошо сузились, а правая рука плавно потянулась к внутреннему карману куртки. Дальше события развивались с сумасшедшей быстротой. Преступный близнец тренера выхватил пистолет одновременно с моим криком:

— Осторожно, Валерий!

В это же время Костя обрушил на голову низкорослого Вениамина удар своего немаленького кулака. Валерка кинулся с линии выстрела, но на половине пути дернулся и упал, схватившись за руку. Оседавший под Костиным ударом Вениамин успел выстрелить. Я кинулась к Валерке, а Костя придавил всей своей массой нашего противника к земле и уже выкручивал ему руку с пистолетом.

— Валерка, ты жив? — Я упала на колени рядом с морщившимся от боли Гурьевым, не зная, как ему помочь.

— Цел я, цел, пуля только скользнула, — прошипел Валерка. — Ты лучше иди обыщи этого, пока его Костя скрутил.

С неестественно вывернутыми руками Вениамин Терентьевич опасности уже не представлял, из его рассеченного об лед лба стекала по лицу кровь. Мне его даже стало немножко жалко, но я поборола это чувство.

— Где ключи? — спросила я. — Вениамин Терентьевич, лучше скажите сами, не заставляйте меня обшаривать ваши карманы, право, это так унизительно.

— В правом кармане куртки, — просипел он. — Говорил я Ольге, что ты опасна, да она слишком самоуверенна. Тебя за дурочку приняла… Была б моя воля, ты бы вместе с этой соплячкой тут сидела или еще где похуже…

— За столь высокую оценку не могу вас не поблагодарить, — я улыбалась прямо в перекошенное от злости лицо преступника. — А вот «тыкать» не стоит, мы с вами на брудершафт не пили, а теперь уж этого не случится. Спасибо за ключи.

Я отошла от него и повернулась к Гурьеву, который медленно поднимался, держась за машину. Рукав его куртки промок от крови.

— Валерка, тебя надо срочно перевязать! Костя, в машине есть аптечка?

— Есть, в бардачке!

Я быстро нашла аптечку, помогла Валерке стянуть куртку, оторвала рукав его рубашки и, вспомнив все, чему меня учили на курсах оказания первой помощи в университете, старательно наложила повязку. Получилось, конечно, не бог весть как, но пару часов Гурьев продержится до больницы, сам говорит, что рана не тяжелая, а меня и так уж мутит от вида крови.

— Эх, любимую куртку испортил, сволочь, — грустно вздохнул Гурьев. — Хватит со мной возиться, Ирина. Иди освобождай пленницу, а я пока Косте помогу связать этого красавца. Бог знает, когда Кулешов со своими орлами подъедет, а Костя не двужильный, чтобы все это время держать подонка.

— Ребята, я сейчас!

Мне снова пришлось вернуться в дом, но теперь это можно было делать не таясь, так что я и в самом деле довольно быстро очутилась перед дверью комнаты, куда заключили пленницу.

— Лена, ключи у меня, сейчас я тебя выпущу!

И едва я открыла дверь, как мне на грудь упала плачущая Лена:

— Ирина!.. Какое счастье… это вы… я уже не думала… такой кошмар…

— Ну-ну, девочка, успокойся, — я прижала ее к себе и гладила по волосам, как маленькую. — Все уже позади, сейчас милиция приедет…

— А Иван Терентьевич где? — спросила девушка, когда немного успокоилась и мы не спеша спустились с ней по лестнице.

— Его Валерка и Костя связали, но это не твой тренер, это его брат-близнец.

— Брат?! — от удивления Лена замолчала и чуть не слетела со ступенек, так что мне пришлось ее ловить. — У Терентьича есть брат-близнец?!

— Да, есть, и именно он все это и подстроил.

— Теперь понятно… — протянула Лена. — А я-то никак не могла сообразить, почему тренер бывает иногда сам на себя не похож, особенно когда передавал мне поручения от Ольги Алексеевны… А вот, оказывается, в чем дело!..

Мы уже подошли к машине, на заднем сиденье которой кулем был свален связанный Вениамин. Костя и Валерка улыбнулись Лене, а я потребовала:

— Давай-ка, подруга, рассказывай все по порядку, что за дела у тебя были с Ольгой Алексеевной. Теперь тебе нечего бояться.

— Когда я приехала в Тарасов, она помогла мне с пропиской, я ведь являлась гражданкой Украины, поэтому было много сложностей и Виктор Дмитриевич не мог меня официально взять на работу. Деньги кончались… Поэтому я очень благодарна его жене. А потом она как-то приехала на ипподром и попросила меня перед заездом дать Колиному Триумфу кусочек сахара из пакета, который привезла с собой. Я отказалась, так как в принципе не могу вредить лошадям, да и Колю я к тому времени уже успела полюбить. Тогда Ольга Алексеевна ужасно рассердилась, сказала, что прописка и выписка — процессы взаимосвязанные и оба в ее полной власти. Но я все равно отказалась. Она поджала губы, смерила меня испепеляющим взглядом и ушла. А через пару дней пригласила к себе. Я думала, что все, пора собирать вещи, но ошиблась. Ольга Алексеевна была ласкова со мной и заявила, что нашла применение моей принципиальности, и пояснила, что ей надоели измены мужа и она хочет, чтобы я помогла ей его наказать. Мне пришлось согласиться… уж очень не хотелось уезжать, а Виктор Дмитриевич ко мне относился прохладно с тех самых пор, как его жена помогла мне. Тогда мне казалось, что я не совершаю ничего плохого, не подозревая до последнего времени, как ошибалась…

Девушка замолчала, опустив голову. Я решила ее подбодрить:

— Лена, помнишь, ты говорила о том, что слышала в разговоре тренера и директора упоминание о какой-то женщине?

— Конечно, помню! Мне и в голову тогда не могло прийти, что они имеют в виду Ольгу Алексеевну, я это только позавчера поняла. Из милиции я поехала прямо на ипподром, а там меня встречает тренер, ну, то есть не тренер, а этот вот человек… Я тогда еще подумала, как-то странно все получается: в милиции сказали, что он с температурой дома лежит, а он тут разгуливает, живой и здоровый. Вообще-то он не разгуливал, а сидел в машине и подозвал меня к себе. Я еще сдуру спросила его, когда это он успел сменить свой «Москвич» на «Вольво», а он отмахнулся и сказал, что это машина Ольги Алексеевны, которая хочет меня видеть. Я попросила разрешения быстренько предупредить тетю, что приду поздно…

— Это мы знаем, — перебила я Лену. — Я к твоей тетке ездила.

— А потом он привез меня сюда, в этот дом. Ольга Алексеевна нас уже ждала… Вспомнила! — вдруг воскликнула девушка. — Она же его называла не Ваня, а Веня! Мне тогда очень страшно было, поэтому я не сразу обратила на это внимание, а теперь-то вспомнила.

— Господи, девочка, что ж ты все время всех боишься? — не выдержал Гурьев.

— Вам легко говорить! Вы мужчина, родились тут, росли тоже тут, всех знаете, со всеми за руку здороваетесь… А мне каково? Я приехала фактически из другой страны, у меня в Тарасове никого, кроме тетки да Коли, нет… Кто меня защитит? И что я могу сама?

— Не нужно так расстраиваться, — успокоил Костя. — Теперь у тебя есть друзья.

Молодец парень! Вовремя нашел нужные слова. Я с благодарностью посмотрела на нашего водителя и попросила Лену рассказывать дальше.

— В тот вечер они меня совершенно не стеснялись и говорили открыто. Потом я поняла, почему Ольга Алексеевна ясно дала понять, что если я не заберу свое заявление из милиции и не откажусь от показания, то Коля из больницы не выйдет, а этот, — Лена кинула злой взгляд на связанного Вениамина, — этот так зло усмехался и пистолетом поигрывал. Я сказала, что на все согласна и готова завтра же забрать заявление. Они засмеялись, а Ольга Алексеевна добавила, что завтра ее никак не устраивает, потому что некоторые глупые журналистки слишком любят совать свой нос в чужие дела. Извините, Ирина, это ее слова. Потом они перестали обращать на меня внимание и стали обсуждать свои дела… Мне стало понятно, что эти двое на самом деле заправляют всеми делами на ипподроме, а Виктор Дмитриевич вынужден их покрывать и даже помогать, потому что прочно зажат в кулаке жены: ее отец запросто может уничтожить его. Честно говоря, я уже не верила, что выйду отсюда живой после того, что узнала…

Рассказ Лены был прерван появлением милицейской машины. Мы сдали им с рук на руки связанного Вениамина; Гурьев, получив укол антибиотика и обезболивающего, заметно приободрился. Я засобиралась было обратно на телецентр, но капитан Кулешов имел на этот счет особое мнение. Он связался со своим начальством, получил все необходимые указания, приказал своим орлам устроить обыск дачи, а нам велел пройти с ним в дом, чтобы дать показания.

Пока мы по очереди рассказывали обо всем, что случилось до приезда доблестной милиции, орлы Кулешова обыскали дом и обнаружили еще два пистолета, «дипломат» с долларами и три паспорта с фотографией Вениамина Терентьевича. Один был на имя Ивана Терентьевича Поползнева, второй на Вениамина Терентьевича Краснухина, а третий на Григория Петровича Лоскутова. Можно было не сомневаться, что дядю посадят надолго и всерьез. Это меня до некоторой степени успокоило, но было очень интересно, как будет выкручиваться Ольга Алексеевна и что будет с ее мужем.

Когда время перевалило за три часа, я взмолилась:

— Валера, я же на передачу опоздаю! Меня директор убьет, а не просто уволит. Сделай что-нибудь, а?

— Постараюсь, — буркнул Гурьев, пестуя раненую руку, и пошел к капитану Кулешову.

Там они о чем-то пошептались, и тот согласно кивнул. Я вздохнула с облегчением, но тут заговорила Лена:

— Ирина, а как же вы без меня? Я же должна участвовать…

— А ты сможешь? — удивилась я.

— Конечно! — с готовностью улыбнулась Лена. — С вами мне ничего не страшно!

— Ну что, Михаил Владимирович? — обратилась я к капитану. — Отпустите Лену под мою ответственность? Мы ведь с ней две недели эту передачу готовили, если она не выйдет в эфир, женщины Тарасова вам этого не простят.

— Под вашу ответственность? — переспросил Кулешов все еще с сомнением.

— Ну под нашу с Костей, — вмешался Валерий. — Нам-то ты доверяешь?

— Вам — да, а вот ваши дамы с их самодеятельностью…

— Да ладно тебе, Миша, если бы не Ирина с ее, как ты выражаешься, самодеятельностью, хрен бы ты так быстро с этим делом справился.

Я просто воспарила к небесам от такого увесистого комплимента. Это надо же, сам Валерка Гурьев признает мои заслуги! Между тем капитан Кулешов, слегка поколебавшись, все-таки разрешил нашей четверке уехать. И когда мы уже сидели в нашей машине, я спохватилась:

— Ребята, я же ужасно выгляжу, кошмар!

— По-моему, ты преувеличиваешь, Ирина, — сказал серьезно Валерий, окинув меня оценивающим взглядом. — Все вполне прилично.

— Он прав, Ирина Анатольевна, — добавил Костя. — Вы прекрасно выглядите.

— Конечно, спасибо вам за комплименты, дорогие мужчины, я это ценю, но дело совсем не в этом. Я обязана появиться на экране причесанной в салоне «Колибри» и одетой в бутике «Шерше ля фам». Черт с ней с прической, все равно не успеем, волосы покрашены, и уже хорошо, а вот костюмчик мне сменить необходимо до зарезу. Я ведь с утра не стала надевать ничего такого… Так что, Костя, на тебя вся надежда.

— Где находится этот бутик? — спросил наш водитель.

— Около вокзала.

— Тогда успеем. — С этими словами Костя нажал на газ.

— Спасибо, ты снова меня спасаешь, — обрадовалась я.

— Не за что, работа у меня такая.

Я не совсем поняла, что он имел в виду, говоря о работе, но выяснять не стала, так как передо мной сейчас стояла более насущная задача: мне нужно было ухитриться сделать макияж, потому что не только в «Колибри», я даже к студийному визажисту не успевала. Всучив Лене свою сумочку, чтобы она берегла ее, я вооружилась зеркальцем и приступила к нанесению боевой раскраски.

Да, подобных трюков мне еще проделывать не приходилось. Умудриться накрасить глаза в мчащейся полным ходом машине и не выколоть их себе — это великое искусство, а уж накрасить губы и не размазать помаду по всей физиономии… об этом я вообще умолчу, — кто сам не пробовал, тому не понять, а мне еще нужно было привести в порядок героиню очередного «Женского счастья»…

К бутику мы подъехали двадцать минут шестого. Я вихрем влетела в магазин, таща за собой Лену и размахивая своим удостоверением сотрудницы Тарасовского телевидения. Директриса, встретившая меня, слегка ошалела от такого натиска, но меня узнала и выразила полную готовность предоставить одежду.

— Мы вас с обеда ждем, уже дважды звонили Галине Сергеевне…

— Извините, так сложились обстоятельства, — покаянно улыбнулась я. — И знаете, у меня к вам есть маленькая просьба…

— Слушаю вас внимательно, — доброжелательно склонила голову директриса.

— Эта девушка — героиня нашей сегодняшней передачи. Она наездница. В силу все тех же обстоятельств она уже не успевает переодеться. Не могли бы вы и ей подобрать что-нибудь соответствующее, в спортивном стиле?

— Конечно, могу, — с радостью согласилась директриса. — Лиза, Тамара, помогите нашим гостьям.

Еще через десять минут мы с Леной были экипированы надлежащим образом. Я — в шоколадного цвета юбке из плотного шелка, очень интересного кроя, и кремовой атласной блузке, Лена — в брючном костюме, весьма напоминающем костюм жокея. Мы на бегу поблагодарили любезную хозяйку бутика и вернулись к ожидавшим нас мужчинам. Костя завел мотор, и в который уже раз за сегодняшний день мы понеслись по городу.

— Валера, — участливо спросила я на подъезде к телецентру, — как твоя рука?

— Не парься, все в норме. Сейчас вас закинем, потом Костя меня в больницу отвезет. Но я не прощаюсь.

— Ты что, собираешься вернуться?

— А то! Вас Мишка под мою ответственность отпустил, так что, пока не развезу вас по домам, отдыхать не имею права.

— Но нельзя же воспринимать все так буквально. К тому же ты ранен…

— Какое это ранение — так, царапина. Все, выметайтесь, дамы, — мы уже прибыли.

Мы с Леной выбрались из машины в полном соответствии с пожеланиями Валерки и понеслись к телецентру. Пробегая мимо вахтера, я успела заметить, что на часах уже без пяти шесть. Кошмар! Мне бы еще отдышаться успеть. Я немного притормозила на повороте перед студией и услышала разгневанный бас шефа:

— Галина Сергеевна, я вас спрашиваю, где Лебедева? Всех уволю, к чертовой матери! Что вы мне талдычите, какие могут быть у нее дела перед новогодней передачей, кроме самой передачи?..

— Лена, — повернулась я к нашей героине, — улыбочку — и вперед!

Мы выплыли из-за поворота и продефилировали навстречу онемевшему директору, держа в руках нашу верхнюю одежду.

— Добрый вечер, Евгений Иванович, — я послала шефу саму обворожительную улыбку, на которую только была способна. — Пристройте, пожалуйста, наши вещи куда-нибудь, мы сами уже не успеваем. Кстати, это Лена Середина, героиня нашей сегодняшней передачи.

Наблюдавшая за всей этой сценой Галина Сергеевна сразу же испарилась, видимо, кинулась отдавать распоряжения операторам.

— Очень приятно, — Евгений Иванович обалдело поклонился, а я с элегантной наглостью сгрузила ему на руки свою дубленку, куртку Лены, пакет с одеждой и открыла дверь студии.

Часы на мониторе показывали без одной минуты шесть. Я глубоко вздохнула, прошествовала в центр студии, успела поймать обрадованный взгляд Леры и, улыбнувшись в камеру, заговорила:

— Добрый вечер, уважаемые телезрители и гости студии! Вас приветствует передача «Женское счастье» и ее неизменная ведущая Ирина Лебедева!

Глава 12

Передача прошла без сучка и задоринки. Особенно трогательно вышла сцена с Колей, который все-таки приехал в студию, сгорая от беспокойства за любимую девушку. Публика вела себя идеально, даже не нашлось ни одной въедливой старушки, из той породы, которая всегда найдет с чем придраться к молодежи. А сюжетные вставки с лошадями, на мой взгляд, очень оживили передачу.

Во время рекламной паузы я успела заметить, как наш директор о чем-то переговаривается с Анной, слушая ее с огромным интересом, — надо же, похоже, рождественская передача тоже пройдет хорошо. Иногда я ловила на себе взгляды Евгения Ивановича. Сначала грозные, не предвещавшие ничего хорошего, потом по-отечески укоризненные, а в конце передачи уже откровенно гордые: вот, дескать, какие у меня кадры работают! Не хуже, чем в Москве!..

Последняя программа этого года закончилась, погасли софиты, публика расходилась из студии, а в наш маленький кабинет набилась туча народу. Сегодня здесь была не только наша съемочная группа и героиня передачи, но и Валерий Гурьев, жених Лены Коля, Анна, Костя и даже сам шеф. Мы с Леной на минутку отлучились, чтобы переодеться в собственную одежду и сдать наряды Галине Сергеевне, которая должна будет вернуть их завтра в бутик.

— Ну что, Галина Сергеевна, доставайте свой коньячок, — начал Евгений Иванович, как только мы устроили Колю в кресле, а Лена притулилась рядом с ним на ручке. — Вы меня сегодня чуть до инфаркта не довели, но, как говорится, победителей не судят. Давайте выпьем за уходящий год, за успех «Женского счастья» и его неутомимую ведущую.

Коллеги и гости поддержали шефа аплодисментами, словно я и в самом деле была телезвездой, хотя в некотором роде я и есть телезвезда, пусть не общероссийского масштаба, но все-таки… Мы дружно выпили и расслабленно заулыбались, однако Евгений Иванович еще не закончил своего тоста.

— Позвольте мне, — возвестил он официальным тоном, — от имени руководства телецентра и от себя лично поздравить всех присутствующих с наступающим Новым годом и вручить небольшое материальное поощрение нашим сотрудникам.

Думаю, что последовавшие за речью аплодисменты были гораздо более бурными, чем в тот момент, когда поздравляли одну меня, и это было совершенно правильно.

Евгений Иванович достал из внутреннего кармана пиджака несколько надписанных конвертов и вручил каждому члену нашей съемочной группы; каждому он жал руку, а дам, в том числе и меня, даже целовал в щечку. Я украдкой заглянула в свой конверт, и на душе стало совсем хорошо: материальное поощрение было не таким уж и небольшим. Теперь я спокойно могу осуществить свою мечту и купить микроволновую печь. Не буду откладывать в долгий ящик, завтра же это и сделаю. А еще приглашу в гости своих коллег вместе с Гурьевым. Он сегодня так хорошо себя вел и опять же пострадал, так что пусть порадует свой желудок за мой счет. Да и расскажет заодно, чем в милиции дело кончилось с этим близнецом и Ольгой Алексеевной.

— Ирина, поздравляю! Вы прекрасно справились. — Ко мне подошла улыбающаяся Анна.

— Ну что вы, — смутилась я. — Без вас у меня ничего бы не получилось. А вам не обидно, что сегодня пришлось напрасно приехать в студию?

— Нисколько! И я не могу сказать, что мой приезд сюда был пустой тратой времени. Ваша передача немного напоминает сеанс коллективной психотерапии. Теперь, когда я посмотрела все это, так сказать, изнутри, мне стало понятно, почему у «Женского счастья» столько поклонниц. Надеюсь, что я вас тоже не подведу.

— Я в этом не сомневаюсь, Анна.

Евгений Иванович распрощался с нами практически сразу после выдачи премий, а мы еще немного посидели и поболтали о пустяках. Потом отбыли Коля с Леной, за которыми приехал Колин армейский приятель на машине. Ребята так трогательно меня благодарили, что я чуть не прослезилась. Анна тоже не задержалась, перекинулась парой слов с Галиной Сергеевной и ушла; мне все-таки было немного неловко перед ней, что бы она там ни говорила о том, что не напрасно потратила время.

Наконец в кабинете остались только свои и тут же потребовали от нас с Гурьевым подробного отчета о наших приключениях.

— Ребята, — взмолилась я, — ну имейте же совесть! Мы страшно устали, Валерка вообще ранен, я не понимаю, как он держаться до сих пор умудряется! Давайте отложим все рассказы на потом.

— Это на когда же? — ехидно поинтересовалась Лера. — На после Нового года?

— Зачем же так надолго? Я приглашаю всех вас к себе в гости завтра вечером. Там и поговорим.

— Ох, ну ты, мать, и хитра! — вылез Валерка. — И коллег решила ублажить, и перед Володькой своими успехами похвастаться?

— Гурьев, от моего гнева тебя спасает только ранение, — с напускной суровостью сказала я. — Имей в виду, что я устала терпеть твои придирки.

— Ирка, я же насквозь тебя вижу, — хитро прищурился он. — Ты сейчас злишься только потому, что я разгадал твою хитрость, ведь так?

— Тоже мне хитрость, — картинно пожала я плечами. — Ну угадал, ну и что из этого? Тебе-то только лучше.

— Согласен, твои обеды — это нечто! Если бы ты не была телеведущей, а сидела дома и занималась нормальными бабьими делами, я бы на тебе женился, честное слово!

— Нет уж, как-нибудь обойдусь без этой сомнительной чести, меня Володя любит такой, какая я есть. А тебе домработница нужна, а не любимая женщина!

— А зачем еще нужна любимая женщина, если не для того, чтобы ублажать любимого мужчину?

— Так, Валерка, хватит трепаться, — вступилась за меня Галина Сергеевна, — а то я не посмотрю на твое героическое ранение и выставлю вон за неподобающее отношение к лучшей половине человечества, то есть к нам, женщинам.

— Умолкаю, Галина Сергеевна, умолкаю. — Валерка отвесил шутовской поклон.

— Ирина, а во сколько завтра к тебе приходить? — поинтересовалась Лера. — А то мне еще экзамен сдавать…

— Давайте часов в семь. Я как раз все успею приготовить.

— А вам помочь не надо?

— Да нет, я сама управлюсь, — отказалась я, подумав, что все-таки у меня очень хорошие коллеги и мне с ними сказочно повезло.

— Давайте расходиться по домам, — предложила Галина Сергеевна. — Кое-кого из присутствующих мужья дома ждут. Не всем на роду написано холостяками оставаться.

Валерка принял этот камешек в свой огород и тут же затеял с Галиной Сергеевной дискуссию на тему личной свободы каждого человека. Моя начальница парировала все его высказывания цитатами из личного семейного опыта, не забывая при этом одеваться. Лера и Павлик обсуждали какие-то свои дела, а я, натянув дубленку, тихонько побрела к выходу. Мне захотелось немного побыть одной, так как напряжение сегодняшнего безумного дня наконец-то меня отпустило и навалилась страшная усталость.

— Ирина Анатольевна! — окликнул меня Костя, когда я уже выходила на улицу. — Куда же вы? Сейчас Валерий выйдет, и я вас отвезу, как обещал.

— Ладно, — вяло кивнула я.

— Что с вами, Ирина Анатольевна? — он встревоженно заглянул мне в глаза.

— Ничего, Костя, просто устала…

— Ирина Анатольевна… — снова заговорил он.

— Что?

— Вы меня извините, но я завтра не смогу к вам прийти — ко мне друг приезжает…

— Жаль, — ответила я вполне искренне, так как сегодняшняя помощь Кости была просто неоценима: без него у меня ничего не получилось бы, даже вместе с Валеркой. Но в глубине души я была благодарна ему за этот отказ и довольно неуклюжую ложь: я ведь знала, что Володю не порадует приход Кости. Мой муж словно чувствовал, что этот человек ко мне неравнодушен. Иногда и мне казалось, что слухи, гуляющие по телецентру, не лишены основания…

— Не нужно жалеть, — смягчил свой отказ Костя. — С вами мы увидимся через несколько дней, с Валерием — тоже, он все равно не утерпит и все мне расскажет. А готовить я и сам умею неплохо.

— Правда? — как-то невпопад спросила я.

— Правда, — печально улыбнулся Костя. — Только оценить это пока некому.

— Ничего, ты еще встретишь свою девушку!

— Я…

Что он хотел сказать, я так и не узнала. Эту романтическую сцену прервали мои коллеги, толпой выкатившиеся из дверей телецентра.

— Ну что, Костя, поработай последний день в этом году извозчиком, доставь нас с Ириной по домам! — весело сказал Гурьев, подходя к нам.

А я успела заметить заинтересованный взгляд Леры, которая мне хитренько так улыбалась. Вот ведь язва глазастая! Теперь загрызет всяческими подначками и намеками.

— Ирина! Хватит стоять, тебя Володька дома заждался! — хлопнул меня по плечу здоровой рукой Валерка. — А то он тебя сегодня встретит таким гневом праведным, что завтра будет не до приема гостей.

— Между прочим, я тебя тут дожидалась, а не просто любовалась звездами, — ехидно ответила я.

— Ну так вот он я, поехали!..

На этот раз Костя не гнал машину сквозь ночь, окутавшую наш родной Тарасов. Напротив, вел ее осторожно и неторопливо, а мне так хотелось поскорее очутиться дома и обнять Володю, чтобы избавиться от неприятного осадка, оставшегося у меня в душе после разговора с Костей. Вроде бы ничего такого и не произошло, и в то же время… Нет, больше я такого не допущу.

У меня сложилось впечатление, что Володька караулил меня в прихожей, потому что, не успела я вставить ключ в замочную скважину, как дверь распахнулась, муж подхватил меня в объятья и закружил по лестничной площадке в каком-то сумасшедшем подобии вальса.

— Володя, что ты делаешь? Сейчас же поставь меня на место! Мы же упадем с лестницы!

— Ни за что не упадем! — пропел муж, но все-таки остановился. — Или ты мне не доверяешь?

— Я доверяю тебе больше, чем себе самой, — ответила я, и это была чистая правда. — А с чего столько радости? Неужели только из-за того, что я пришла домой?

— Не только, — с таинственным видом произнес муж. — Прошу!

Он галантно поклонился, сделав приглашающий жест рукой. Я вошла в квартиру, не переставая вопросительно коситься на Володю.

— Так ты мне скажешь, чему радуешься, или нет? — снова спросила я, видя, что он не собирается говорить.

— Скажу! Во-первых, ты пришла домой. Во-вторых, я тебя очень люблю!..

— Я тебя тоже… — несколько ошеломленно ответила я.

— Не перебивай. В-третьих, твоя передача сегодня была просто потрясающей. И, наконец, в-четвертых… Прошу!

Я проследовала в комнату и взвизгнула от восторга: на столе стояла она, моя мечта, перевязанная огромным красным бантом микроволновая печь!

— Володенька, ущипни меня, — попросила я. — Я не сплю?

— Не спишь! Это реальность, самая что ни на есть настоящая.

— Боже мой! Как тебе это удалось?

— Все очень просто, — начал рассказывать сияющий муж. — Я сегодня получил обещанную премию, а потом наведался к твоим и моим родителям, которые, не сговариваясь, решили уже сегодня преподнести нам новогодние подарки. Сумма получилась как раз такая, какая и была нужна. Поэтому я недолго думая отправился в магазин к твоей Веронике и купил тебе твою мечту.

— Володенька! — кинулась я на шею мужу. — Ты просто чудо! Ты у меня самый лучший муж на свете! Я тебя так люблю…

— Это ты у меня самая лучшая жена, — совершенно серьезно сказал Володя, заключая меня в объятия. — Я для тебя сделаю все, что ты захочешь…

Далее пришло время поцелуев, а это такое замечательное дело, которое я быстро делать не умею. Первым все-таки опомнился Володя:

— Ириша, ты же голодная!

— Ну и что? Ты все равно лучше любой еды, — глядя на мужа затуманенными от счастья глазами, сказала я.

— Спасибо, конечно, но так дело не пойдет. Еще не хватало тебе гастрит заработать, и так питаешься нерегулярно. Идем на кухню, я буду тебя кормить.

— Ой! А давай испробуем печь? — оживилась я.

— Давай, — поддержал меня Володя. — Тем более что еда уже успела остыть.

Мы отнесли микроволновку на кухню, водрузили на заранее приготовленное для нее место на холодильнике и занялись испытаниями этой чудо-техники. Реклама на этот раз не обманула. Еда прекрасно разогревалась в считанные секунды, оставляя тарелки холодными.

— Володя, завтра же пойдем с тобой и купим специальную посуду. Я ведь тоже получила премию, так что гуляем!

— Как скажешь, любимая. А ты хочешь начать праздновать уже с завтрашнего дня?

— Угадал. Завтра к нам на ужин придут мои коллеги: Галина Сергеевна, Лера и Павлик, а заодно и Гурьев.

— И Валерка будет? — обрадовался муж. — Отлично! Он классный мужик. А что ты будешь готовить?

— Давай завтра над этим подумаем вместе, хорошо? А на сегодняшний вечер у меня другие планы, и думаю, что они придутся тебе по душе…

Разумеется, Володенька одобрил мои планы и принял непосредственное участие в их восхитительной реализации.

* * *

Субботнее утро выдалось просто прекрасным. Погода радовала легким морозцем, как раз таким, чтобы под ногами не хлюпало, а руки и носы не мерзли. Позавтракав горячими бутербродами и не уставая радоваться на свое новое приобретение, мы с Володей отправились тратить деньги, предварительно согласовав меню праздничного ужина.

Как приятно было ходить по магазинам и ощущать себя способной купить все, чего пожелает душа! Впрочем, запросы моей души никогда особыми размерами цен не впечатляли. Вот и сегодня, мы купили посуду для микроволновки, продукты для ужина и несколько нужных вещей для меня, для Володи и для нас обоих. Никаких излишеств, только все необходимое.

Оставшееся до прихода гостей время мы с мужем провели в радостных хлопотах и прекрасно успели управиться до намеченного часа. На столе красовалась буженина, несколько салатов и филе сома в кляре. А довершали сей гастрономический натюрморт три бутылки хорошего молдавского вина.

Первой пришла Галина Сергеевна и внесла свою лепту в виде украшения для стола — замечательный торт собственного приготовления. Я не утерпела и повела ее на кухню хвалиться своим приобретением.

— Никогда не задумывалась, что это действительно полезная вещь, — протянула Галина Сергеевна, как только я закончила свои восторженные объяснения. — Надо будет с мужем посоветоваться, возможно, мне тоже стоит купить себе такую печку.

— Непременно купите! — поддержала я ее намерение. — Она так экономит время, вы не представляете!

— Ну, глядя на стол, который ты умудрилась накрыть для нас, я кое-какое представление о возможностях микроволновки получила. Пожалуй, стоит серьезно обдумать…

Лера пришла вместе с Павликом, который вручил мне замечательную розу, а наша помощница принесла пакет фруктов, которые сразу же отправилась мыть. Естественно, на кухне она увидела микроволновку, и женский разговор продолжился. Лера даже поделилась с нами сведениями о потрясающей полезности продуктов, приготовленных в ней. На тему полезности наша молодая сотрудница могла говорить часами, но Галина Сергеевна охладила ее энтузиазм:

— Лерочка, нашим просвещением ты можешь заняться и на работе, а сейчас, милые дамы, вам не кажется, что пора за стол? Иначе наши мужчины начнут грызть себе пальцы. Уж на что я на диете, но и то уже просто изнемогаю от всех этих чудесных ароматов.

— А как же Валерий? — напомнила я. — Нужно его подождать, а то неудобно получается.

— Все удобно, — отрезала Галина Сергеевна. — Сам виноват, нечего опаздывать. Ты приглашала к шести? А сейчас уже половина седьмого, так что мы его ждали вполне достаточно.

Мы уже около получаса сидели за накрытым столом, когда раздался звонок в дверь. Володя пошел открывать, заранее вопя, что потребует с Валерки выпить штрафную рюмку. В прихожей послышались радостные голоса встретившихся друзей, затем последовал страдальческий вопль Гурьева:

— Да тише ты, медведь, рука болит!

— А что случилось? — обеспокоился мой муж.

— Да подстрелили тут меня ненароком…

— Тебе помочь раздеться?

— Не нужно, ранение не тяжелое, пуля прошла по касательной, так что сам справлюсь.

В комнату Володя вернулся с виноватым лицом и укоризненно произнес:

— Ирина, что же ты мне не сказала, что Валерка ранен? Я обниматься полез… нехорошо получилось…

— Брось, Володечка, — стал успокаивать моего расстроенного мужа Гурьев, вошедший в комнату. — До свадьбы заживет! Привет всей честной компании! Что же это вы, братцы, не дождались меня?

— Садись, Валерий, — пригласила его Галина Сергеевна. — Семеро одного не ждут, да и Ирина столько наготовила, что нам ни за что не съесть.

— Это вам, а мне в самый раз!

Пока Гурьев наверстывал упущенное и пил штрафную, Володя тихонько спросил у меня:

— Ириша, а когда это Валерку ранили?

— Вчера.

— Да ты что? И как это произошло, ты знаешь?

— Знаю, потому что это случилось на моих глазах.

— Что? На ваш телецентр напали бандиты?! — На Володю было страшно смотреть: представляю, каких ужасов он успел себе навоображать! — А почему я ничего не знаю?

— Успокойся, Володька, — посоветовал ему Гурьев, прожевав порцию салата. — Сейчас все узнаешь. Мы, собственно, сегодня собрались, чтобы чествовать твою жену. Не только как замечательную телеведущую, но и как талантливого следователя!

— Ира, ты опять?! — грозно нахмурился муж.

— Володя, да перестаньте же вы наконец, — призвала его к спокойствию Галина Сергеевна. — Ничего страшного не случилось, но если бы не Ирина, то не состоялась бы вчерашняя передача. Лучше послушайте ее, она обещала нам всем рассказать, что вчера произошло. Мы, знаете ли, тоже не в курсе последней части этой истории.

— Ирина, я жду, — потребовал Володя.

— Уже рассказываю, — примирительно подняла я ладонь. — Помнишь, к нам приезжала в гости героиня нашей вчерашней передачи?..

— …Потрясающе! — выдохнула Лера, когда я закончила говорить. — Ирина, вы невероятная женщина!

— Да, Ирочка, — покачала головой Галина Сергеевна. — Это какой же надо быть смелой, чтобы вот так сунуться в чужой дом, когда понятия не имеешь, что тебя там ждет? Я бы так не смогла, честное слово!

— Ладно, смелость — это качество не такое уж и редкое, — сказал Павлик. — А вот такая удачливость, как у нашей Ирины, действительно дорогого стоит. Просто пошла себе в парикмахерскую и познакомилась с главной преступницей, которая ее почти за ручку привела к похитителю! Чудеса, да и только!

Мои коллеги наперебой отвешивали мне комплименты, один увесистей другого. Только Володя сидел насупившись и молчал. Похоже, мне сегодня предстоит очередной разбор полетов. Ладно, там видно будет, а пока у нас гости. Муж у меня человек деликатный, при посторонних ссору затевать не станет. И потом, ничего же страшного не случилось…

— Да что я такого сделала, — засмущалась я от бессчетного количества похвал. — План придумал Валерий, а преступника скрутил Костя…

— Не прибедняйся, Ирка, — махнул рукой Гурьев. — Ты действительно молодец, даже я это готов признать со всей серьезностью. А чтобы вас всех порадовать, на десерт расскажу, что успел узнать у арестованного капитан Кулешов.

И Валерий поведал нам, что Вениамин Терентьевич поначалу показания давать отказывался, потребовав адвоката, и не какого-нибудь, а своего. Как ни странно, но адвокат у него имелся, некий Шустов Илья Семенович. Его срочно вызвали, а потом случилось следующее: Веня пару минут поговорил с адвокатом и стал в ярости кричать, что никогда не простит этой стерве второго предательства. Его утихомирили, адвокат ушел, сказав, что работать с этим человеком не будет, так как благотворительностью не занимается.

Вениамин Терентьевич просидел примерно с полчаса мрачный и угрюмый и попросил отвести себя к следователю. Когда его доставили в кабинет к капитану Кулешову, наш брат-близнец стал диктовать свои признания с искренностью узревшего бога грешника. Оказалось, что он и в первый раз был заключен в тюрьму из-за небезызвестной Ольги Алексеевны: дочка высокопоставленного папаши в упор не желала замечать влюбленного парня, а после откровенного разговора поставила ему такие условия, что тот решился на ограбление и сел. Ольге ничего не стоило ему помочь, но она не пожелала и пальцем шевельнуть.

Веня отсидел положенный срок, но любить гордую девицу, вышедшую к этому времени замуж, не перестал. Изрядно помотавшись по свету, он сколотил себе какой-никакой капиталец и вернулся в родной город с другим паспортом. Родной брат от него давно отказался, так что после смерти матери Вениамин Терентьевич остался совершенно один и стал искать возможность встретиться со своей юношеской любовью. Именно для этой цели он открыл ресторан, надеясь, что она, как любительница роскошной жизни, обязательно когда-нибудь там появится. Это произошло довольно скоро, и Ольга Алексеевна внимала речам постаревшего и посолидневшего поклонника весьма благосклонно.

Постепенно она стала все более доверять Вениамину, посвящать в некоторые дела — свои и своего отца. Вениамин стал посредником и участником многих махинаций на ипподроме, в которые были вложены огромные суммы денег, якобы пошедшие на восстановление этого сооружения, и в операции с подставными бегами.

Он довольно часто выдавал себя за своего брата Ивана, не испытывая никаких угрызений совести. Вениамин был готов на все, чтобы добиться любви Ольги Алексеевны, а она между тем просто использовала его, нередко подставляла, оставаясь в тени. Даже дом, подаренный ей отцом, был оформлен на тетку, которая якобы и сдала его Вениамину Терентьевичу на два года — хитрая авантюристка полностью обезопасила себя, преследуя две цели: привязать к себе мужа любой ценой и загрести как можно больше денег.

Вениамин Терентьевич, разделяя страсть любовницы к деньгам, пытался бурно протестовать против сохранения отношений ее с мужем. Он не побоялся даже открыться ему, так как знал, что тот не любит Ольгу. Но усилия двух мужчин ни к чему не привели. Когда они заключили свой альянс против нее, правда с разными целями, было уже поздно: отец Ольги стал депутатом Госдумы и обеспечивал дочери самую надежную защиту, да и она сама всегда действовала очень осторожно.

— …Так что, — заключил Валерий, — сидеть теперь нашему неудачливому близнецу и за убийство, и за похищение Лены, и за всяческие махинации, уж не говоря о более мелких преступлениях. А самое малое, что грозит Виктору Дмитриевичу, это снятие его с должности директора ипподрома, но могут и условный срок впаять, если жена не заступится.

— А ей самой? — спросила я.

— А что ей? Против нее нет никаких улик.

— А как же показания Лены и самого Вениамина? — не отступала я.

— Ирина, зря я тебя, что ли, сегодня хвалил? Подумай сама, что значат показания рецидивиста и сопливой девчонки против дочери депутата? Да Ольга Алексеевна мигом организует с десяток самых надежных свидетелей, которые, не моргнув глазом, под присягой покажут все, что ей будет угодно. Нет, радость моя, такие люди у нас за решетку садятся крайне редко. Кстати, господа, я вас всех прошу до официального окончания следствия и выхода моей передачи никому об этом не болтать. Надеюсь, все понимают, почему?

Мы все дружно покивали, как бы говоря, что, естественно, мы все понимаем и болтать не намерены. Я же вспомнила еще про одно обещание Валерия:

— Гурьев, а твой московский знакомый тебе ничего ценного не сообщил?

— Да практически нет, он мне рассказал примерно то же самое, что и Вениамин, только менее подробно. Так что и с этой стороны уцепить Ольгу Алексеевну не получится никак.

Я, конечно, расстроилась от Валериного вывода, но не слишком: в конце концов, Вениамин Терентьевич мало походит на невинного агнца, отданного на заклание волкам, и за решетку пойдет за дело. Лена не пострадала, Виктор Дмитриевич тоже далеко не ангел, так что все разрешается довольно справедливо. А Ольга Алексеевна наверняка когда-нибудь сама совершит роковую ошибку, за которую дорого заплатит… Только Анне придется испытать чувство глубокого разочарования в порядочности любимого человека. Она хоть и обладает даром предвидения, но, когда сердце любит, оно не желает слушать никого и ничего. Это я знаю по себе.

Ближе к полуночи мои гости разошлись, Володя пошел провожать Гурьева, а я осталась дома, чтобы навести порядок. Лера предлагала мне свою помощь, но я отправила ее отдыхать, так как уловила, что и у нее с Павликом сегодня весьма романтичное настроение.

Муж вернулся, когда я уже домывала посуду. Он отобрал у меня недомытую тарелку, взял за руку, отвел в комнату, усадил в кресло, а сам сел напротив.

— Ирина, — начал он, — пообещай мне, что ты впредь больше никогда не станешь влезать в такие дела.

— Почему? — невинно захлопала я ресницами. — Ведь все хорошо закончилось.

— На этот раз хорошо, но где гарантия, что так будет всегда?

— А почему ты считаешь, что обязательно должно случиться что-нибудь плохое? — не сдавалась я.

— Оно и так случилось! Валерий пострадал, а на его месте могла оказаться ты!

— Не могла, Валерка и Костя меня оберегали, — продолжала упорствовать я.

— В прошлый раз они тебя тоже оберегали и чуть не проморгали!

— Подумаешь! Я всего-навсего шишку заработала, ничего страшного.

— Для тебя ни в чем нет ничего страшного, а то, что я, дожидаясь тебя, тут седею, волнуясь, на это тебе наплевать! — Володя начинал всерьез злиться.

— Мне на тебя совсем не наплевать, поверь! И потом, покажи-ка хоть один седой волос в твоей роскошной шевелюре! — Я попыталась все свести к шутке, но муж моего ироничного тона не поддержал.

— Ирина, все это не кажется мне таким смешным. Ведь ты женщина, зачем тебе все эти погони, драки, стрельба? Разве ты не можешь обойтись без всего этого? У тебя прекрасная, интересная работа…

— А еще у меня прекрасный муж, — подхватила я, — которого я люблю.

— Разве тебе всего этого мало?

— Нет, не мало. Но, понимаешь… Ты ведь помнишь, как я сегодня рассказывала, что нагадала мне Анна? Это моя судьба, я, наверное, никогда не смогу угомониться…

— Ну вот, теперь ты еще и судьбу сюда приплела! — всплеснул руками Володя. — Как ты не понимаешь, что я тебя люблю и безумно боюсь потерять?

— Я это прекрасно понимаю, Володенька. Но, честное слово, со мной ничего не может случиться…

— Да кто тебе это сказал?!

— А кто сказал тебе, что я непременно должна погибнуть или покалечиться? — Кажется, мы пошли по второму кругу.

— Ирина, — тяжело вздохнул Володя, неожиданно успокаиваясь. — Давай не будем спорить, просто пообещай мне больше не лезть в такие истории, и все, ладно?

Я долго-долго смотрела на своего любимого мужа, а потом честно ответила:

— Не могу, — и обезоруживающе улыбнулась.

Муж сначала нахмурился, но долго оставаться таким не смог. Ведь он прекрасно понимал, что меня не переделать, поэтому тоже улыбнулся и сказал:

— Знаю, поэтому я тебя и люблю.

Ну что еще нужно женщине для счастья, если у нее есть такой замечательный муж? Разве что микроволновая печь, но и она теперь у меня есть, и я самая счастливая женщина на свете.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg