«Контракт на убийство»

Джерри Эхерн КОНТРАКТ НА УБИЙСТВО

Глава первая

Хэнк Фрост сделал выдох и от его губ отделилось облачко пара. Он уже начинал дрожать от холода, стоя здесь, в снегу, среди сосен, заливаемых бледным лунным светом.

Он начал энергично переступать с ноги на ногу, чтобы согреться, поглядывая вправо, где — на расстоянии полумили от него — поблескивали огоньки. Там находился небольшой отель, на время ставший главной базой международных соревнований по горным лыжам.

Капитан оглянулся и прислушался, но услышал лишь, как ветер раскачивает ветки сосен, одетых в снежные шубы. И все же он почувствовал некоторое беспокойство. А может, этот шум производила Марлен Штауденбрук, террористка, которая по неизвестным причинам решила выйти из своей организации?

А может, это были бывшие товарищи Марлен по левацкой группировке, которые прибыли, чтобы наказать ее за предательство?

Не обращая более внимания на холод, Фрост стянул с правой руки кожаную лыжную рукавицу; под ней была лишь тонкая шерстяная перчатка, которая плохо защищала от мороза. Он сунул ладонь под свою темно-голубую спортивную куртку и нащупал рукоятку кольта тридцать пятого калибра. Это сразу успокоило его.

Старый приятель Фроста Рон Маховски снабдил его этим револьвером, когда капитан покидал Вашингтон. Маховски — долговязый мастер боевых искусств и большой специалист по оружию — усиленно рекламировал эту штуку и настоятельно рекомендовал капитану взять ее.

Наконец Фрост не устоял и согласился, хотя вообще предпочитал автоматические пистолеты. Но тут большое значение имел тот факт, что кольт тридцать пятого калибра был меньшего размера, но имел большую ударную силу, чем девятимиллиметровый браунинг, которым Фрост пользовался последнее время.

Он с нежностью погладил закругленную рукоятку револьвера и медленно вытащил оружие. Палец мягко лег на спусковой крючок. Теперь Фрост чувствовал себя гораздо увереннее.

Вот он снова услышал шум, Теперь его производил уже не ветер, капитан готов был поклясться в этом. Он хотел было взвести курок, как всегда делал, пользуясь браунингом, но потом пожал плечами и не стал утруждать себя. Перед отъездом сюда он расстрелял почти пятьсот патронов из этого револьвера и был поражен его мягким спуском, необычным для такого мощного оружия.

Фрост затаился в темноте в густой тени сосен и напряженно прислушивался. До него доносились слабые отзвуки песен, которые распевали в отеле лыжники, отдыхая после трудного дня. Он подумал, что человек, который в такую ночь добровольно покинул теплый дом и мерзнет теперь в снегу, может быть с полным основанием назван дураком. Но у самого Фроста не было другого выхода.

— Герр Кляйн?

Капитан не пошевелился, но его указательный палец чуть плотнее прижался к спусковому крючку кольта.

— Герр Питер Кляйн?

Голос принадлежал женщине; он был глубокий, горловой и звучал довольно приятно.

Фрост поморщился. Ему не нравилось кодовое имя, которое придумали в ЦРУ. “Кляйн” по-немецки означает “маленький”. А “Питер” по-английски — символ мужского достоинства.

— Маленький член, — буркнул он себе под нос. — Очень смешно.

— Герр Кляйн, где вы? — в третий раз позвала женщина.

— Здесь, — ответил Фрост, разворачиваясь и глядя на копну светлых волос, которые отливали каким-то неземным блеском в свете луны и звезд. — А вы…

Он намеренно не закончил фразу.

Девушка подошла ближе. Первым делом капитан заменил черный пистолет, который она держала в руке, а потом перевел взгляд на ее лицо.

“Фотографии, которые мне показывали в “Фирме”[1], — думал он, — были очень далеки от реальности”.

Фрост знал, что за последние три года эта девушка убила как минимум сорок человек, кроме того она изрывала поезда и вокзалы и значилась одной из первых в списке международных террористов, разыскиваемых Интерполом. И вместе с тем она была необыкновенно красива.

— Марлен Штауденбрук?

— Да. Полагаю, Питер Кляйн не настоящее ваше имя?

— Это не имеет значения, — буркнул Фрост.

— Да, действительно, — согласилась девушка. — Значит, это вы тот человек, который должен помочь мне добраться до Соединенных Штатов?

— Именно так, — подтвердил Фрост.

Он вспомнил, что на фотографиях у нее были голубые глаза, но сейчас не мог как следует разглядеть их в темноте.

— Вы агент на жаловании или работаете по контракту?

— Нет, я не штатный работник. И не подписывал контракт. Можно сказать, что мы с ЦРУ просто обмениваемся услугами.

— Понятно, — кивнула Марлен. — О, я вижу, у вас есть очень симпатичный револьверчик. Надеюсь, вы умеете им пользоваться?

— Это можно проверить, — улыбнулся Фрост. Он почувствовал боль — кожа на щеках подмерзла и натянулась. Девушке же — судя по всему — мороз нисколько не мешал.

— Что ж, не исключено, что у нас будет шанс, — сказала она. — Насколько я поняла, вы занимаете должность помощника тренера американской горнолыжной команды? А как вы сами стоите на лыжах?

Фрост улыбнулся.

— Ну, классный учитель не обязательно должен быть хорошим исполнителем. И наоборот. Это старая истина. Теперь вопрос у меня — вы действительно такая квалифицированная террористка, как пишут в газетах?

— Наверное, да. Но я предпочитаю, чтобы меня называли борцом за свободу. Террор — это лишь оружие, которым я пользуюсь.

— А почему вы решили оставить это дело?

Он не собирался задавать этот вопрос, но слова как-то сами сорвались с языка.

— По личным причинам, — ответила девушка после паузы. — Да, я пошла на предательство, чтобы сохранить свою жизнь, но сердце мое все равно принадлежит народной революции.

— Да вы коммунистка, — сурово произнес капитан. — Я не люблю коммунистов.

— А я не люблю американцев, — парировала Марлен Штауденбрук. — И тем не менее мы теперь вынуждены держаться вместе.

Фрост натянуто улыбнулся и сделал шаг ей навстречу. Он узнал пистолет, который она держала в правой руке, одетой в перчатку. Это был люгер калибра девять миллиметров.

— Не очень-то подходящее оружие для профессионала, — заметил он.

Девушка пожала плечами.

— Оно стреляет, куда мне нужно и когда я хочу. Большего не требуется, не так ли?

— Ладно, давайте сматываться отсюда, — сказал Фрост. Марлен кивнула, но внезапно резко повернула голову влево. Фрост тоже взглянул в том направлении. Из темноты доносился какой-то шум. Звуки напоминали те, которые капитан слышал, когда девушка подкрадывалась к нему. Но тогда он знал, кого должен увидеть, а сейчас любой человек, появившийся внезапно в этом месте, вполне мог оказаться врагом.

Фрост вытянул вперед руку с револьвером и большим пальцем опустил предохранитель.

— Уходим быстро, — приказал он, становясь на одно колено.

Капитан защелкнул крепления своих лыж и вновь поднялся на ноги, держа в левой руке лыжные палки, а в правой — кольт.

— Что-то вы слишком нервничаете, — с легким оттенком презрения в голосе сказала девушка. — Похоже, вы просто жалкий любитель.

Она говорила с довольно сильным немецким акцентом; капитан только сейчас отдал себе в этом отчет.

— Не болтай чепухи, крошка, — процедил он сквозь губы. — Профессионал — это тот, кто умеет оставаться в живых. Идем.

Он сунул револьвер в карман куртки, взял палки в обе руки и оттолкнулся от заснеженной земли.

— За мной, быстро!

Оглянувшись через плечо, капитан увидел, что девушка продевает руки в ремни своих лыжных палок. И тут же услышал резкий металлический щелчок. Этот звук был ему прекрасно знаком. Такой может издать только затвор автомата, когда его передергивают.

Фрост с силой воткнул в снег палки и вновь вытащил пистолет. Ноги с надетыми на них лыжами он поставил под углом, чтобы сохранить устойчивость на скользкой, поверхности.

— Ложись! — крикнул капитан девушке. Он быстро выпустил две пули, целясь в то место, где раздался щелчок затвора, и сам тоже бросился ничком на снег. В следующий миг что-то просвистело над его головой, и послышались частые негромкие хлопки. Пули взбивали снег и срезали ветки деревьев.

— Глушитель, черт бы их побрал, — буркнул себе под нос капитан.

Он еще дважды выстрелил в темноту, зубами стянул рукавицу с левой руки и полез в карман куртки за патронами.

Израсходовав последние два заряда, Фрост высвободил барабан и быстро вставил в него новые патроны. Услышав какой-то шорох позади себя, он оглянулся и увидел, что девушка — стоя на лыжах — приближается к нему.

— Ложись, идиотка! — проорал он страшным голосом.

Но Марлен Штауденбрук не обратила на его крик никакого внимания. Поднимая снежную пыль полозьями своих лыж, она пронеслась мимо него и покатила по склону горы.

Фрост вскочил на ноги, но тут вновь послышался негромкий кашель автомата с глушителем, пули вонзались в снег или глухо ударялись в стволы сосен. Капитан ответил двумя выстрелами, схватил палки и с силой оттолкнулся, следуя за девушкой. Бросив взгляд через плечо, он увидел, как из-за деревьев появились три темные фигуры, у каждой из которых на правом плече висел короткоствольный автомат с глушителем.

Оставалось только надеяться, что эти парни не такие хорошие спортсмены, чтобы съезжать по склону и одновременно стрелять.

Девушка была уже ярдах в ста впереди, и Фрост вдруг увидел, что она сунула лыжную палку себе под мышку, а в ее руке появился пистолет. Не снижая скорости, Марлен обернулась и выстрелила. Капитан вильнул в сторону, услышав гудение пули, которая пронеслась мимо него в морозном воздухе.

Понимая, что в любой момент противник тоже может открыть огонь, Фрост — отчаянно работая палками — шарахался из стороны в сторону, словно заяц, убегающий от собак.

Вновь защелкали затворы автоматов. Бросив взгляд через плечо, Фрост с ужасом понял, что, видимо, их преследователи были все же хорошими лыжниками — они отбросили свои палки и плавно скользили теперь по склону, используя автоматы в качестве балансиров.

Капитан уже почти сравнялся с девушкой. Он посмотрел вперед и его желудок вдруг окатило холодной волной. Фрост увидел большой указатель, на котором по-английски, по-итальянски и по-немецки было написано крупными белыми буквами: “Трасса скоростного спуска. Внимание, опасность! Запретная зона”.

Мозг Фроста напряженно работал. Ранее в этот день — играя роль помощника тренера горнолыжной команды США — он имел удовольствие наблюдать за Клаусом Ферлахом. Клаус Ферлах был американцем австрийского происхождения и главной надеждой Соединенных Штатов на этом турнире. Он прошел этап со средней скоростью сорок девять миль в час, почти на секунду опередив основного конкурента — Фрица Гааса из ГДР.

Но спортсмены — а их было около ста человек — сильно разбили трассу, она стала рыхлой, вечерний же мороз попросту сковал ее льдом и теперь перед Фростом была дистанция в три мили, покрытая скользкой, как стекло, твердой коркой. Капитан с грустью подумал, что с его умением кататься на горных лыжах — весьма, надо признать, невысоким — у него практически нет шансов закончить спуск целым и невредимым.

А тут еще трое террористов с автоматами, которые уже наступают на пятки. Было от чего схватиться за голову. Фрост бы так и сделал, но руки у него были заняты лыжными палками.

Глава вторая

Задыхаясь на ветру, который обжигающе-холодной ладонью затыкал ему рот, Фрост набрал в легкие побольше воздуха и крикнул:

— Стой, дура!

Но даже если девушка его и услышала, она никак не отреагировала. Зато сзади вновь раздались хлопки выстрелов, и пули засвистели возле ушей, заставляя капитана втянуть голову в плечи.

Марлен тем временем взлетела на какой-то бугор и ловко соскользнула с него, пропав из вида. Фрост выругался, слегка развернулся, выхватил из кармана револьвер и четыре раза быстро нажал на спуск. Ехавший первым мужчина взмахнул руками, выронил автомат и покатился по склону, лыжи соскочили с его ног.

Фрост каким-то чудом сумел на ходу перезарядить кольт, снова сунул его в карман, схватился за палки и тоже выскочил на бугор.

— О, черт! — крикнул он испуганно.

Капитан взвился в воздух, пролетел несколько ярдов и вновь опустился на лед, ухитрившись удержать равновесие. Он еще не успел возблагодарить Бога за такую удачу, как за его спиной опять заговорили автоматы террористов.

Ясно слышимый стук затворов без привычного грохота выстрелов действовал на нервы Фросту. Он повернул голову, чтобы посмотреть, что там делается, но в этот момент одна из пуль угодила в палку, которую капитан держал в правой руке, и перебила ее пополам.

Фрост не сумел сохранить баланс и упал на спину, продолжая спуск теперь уже таким манером. Он высоко задрал ноги, чтобы не поломать их, а его локти царапали лед, выполняя роль тормоза и руля. Не очень, правда, эффективных.

Капитан перевернулся на живот и сделал это как раз вовремя — один из террористов уже выполнил прыжок и теперь буквально завис, над ним, словно орел над беззащитным цыпленком.

“Цыпленок” — Фрост, и впрямь был сейчас беззащитен: у него не оставалось времени, чтобы вытащить револьвер. С отчаянием обреченного капитан швырнул в противника обломок лыжной палки. Тот — находясь в воздухе — сделал движение, пытаясь уклониться от этого своеобразного копья. Ему удалось избежать столкновения с палкой, но зато приземлился он не очень удачно и упал на живот.

Оба тела скользили вниз по склону, Фрост чуть впереди. Он молниеносно выхватил пистолет и всадил две пули в голову террористу, который уже почти настиг его, а сам сумел каким-то образом задержаться, притормозив локтем. Труп мужчины пронесся мимо него, оставляя за собой красный след на белом блестящем льду.

Фрост спрятал револьвер и вновь стал на лыжи, с трудом удерживаясь на поверхности трассы скоростного спуска. Он подумал, что неплохо было бы завладеть автоматом, который мертвый террорист продолжал сжимать в руке, и прибавил скорость, пытаясь настичь скользящее по склону тело.

Капитану это почти удалось, он уже нагнулся, чтобы схватить оружие, но в этот момент буквально возле его пальцев снег снова вскипел, взбиваемый пулями.

Фрост резко вильнул в сторону, уходя с линии выстрела, но располагая лишь одной палкой, он не мог полностью контролировать свои действия и холодный спазм страха опять стиснул желудок. Капитан вновь несся вниз по покрытой ледяной коркой трассе и прекрасно понимал, что теперь он даже лишен возможности маневрировать. Любое неверное движение грозило падением и — в лучшем случае — тяжелыми травмами.

Ветер хлестал его по лицу, отпуская колючие пощечины, воздуха не хватало, глаз слезился. Фрост все же рискнул бросить взгляд назад. Третий террорист находился в ста ярдах от него, но быстро сокращал это расстояние. Однако он почему-то не стрелял.

Впереди показался довольно резкий поворот, и Фрост попытался притормозить, чтобы не вылететь с трассы. Но тут опять подвернулся какой-то небольшой бугор, и капитана подбросило вверх. Опускаясь обратно, он увидел перед собой девушку, Марлен Штауденбрук, которая находилась ярдах в ста пятидесяти от него.

Фрост хотел крикнуть ей, но струя холодного воздуха просто ворвалась в горло и парализовала голосовые связки. Чувствуя, что задыхается, капитан вновь повернул голову и посмотрел назад. Из-за этого он едва не потерял равновесие, но все же сумел устоять на ногах. Без сомнения, удача пока была на его стороне.

— А, черт, — хрипло выдохнул он, отталкиваясь палками от ледяной поверхности.

А террорист приближался, теперь он был ярдах в семидесяти от Фроста и продолжал сокращать это расстояние. Капитан видел, что автомат уже выведен на выстрел и готов в любой момент брызнуть огнем. Фрост пригнулся как можно ниже и яростно заработал палкой, моля Бога, чтобы не упасть. Это был бы конец.

Теперь перед ним был очередной поворот — Фрост помнил его, поскольку стоял именно здесь, когда спортсмены соревновались в скоростном спуске шесть часов назад. И именно тогда к нему подошел светловолосый мужчина — по виду немец — который назвал ему время и место встречи с Марлен Штауденбрук. Это произошло как раз после того, как “помощник тренера” засек скорость лидера команды США Клауса Ферлаха.

Фрост вспомнил и еще одно — этот поворот, последний перед финишным отрезком трассы, являлся и самым опасным. Здесь горнолыжники взлетали как птицы, а потом снова опускались на снег и неслись к заветному флажку. Все тут было продумано так, чтобы спортсмены могли набрать максимальную скорость.

Те из них, конечно, которым посчастливилось преодолеть поворот. А удавалось это далеко не всем.

Но больше думать ему было некогда — поворот уже начался. Фрост взлетел в воздух и с криком: — О Господи! — Довольно мягко спланировал на ровный участок трассы.

Удар был силен, но капитан сохранил баланс. Однако при мысли о том, что сейчас он разовьет скорость около пятидесяти миль в час, его желудок сделал попытку распрощаться с ужином, который Фрост съел перед встречей с Марлен Штауденбрук.

А сама Марлен уже приближалась к финишу, мастерски работая палками и поднимая тучи снежной пыли краями лыж. Она ловко обогнула снеговую насыпь и пропала из вида.

— Чертова насыпь, — пробурчал Фрост. — Зачем она тут вообще нужна?

Он был практически уверен, что не сумеет вовремя затормозить. И понимал, что если потеряет равновесие на такой скорости, то все это закончится весьма плачевно. Он просто врежется в обледеневшее ограждение и поломает ноги, руки, шею, хребет — все, что только можно поломать в человеческом теле.

Фрост быстро оглянулся, морщась от укусов колючего ветра. Третий, и последний, террорист стремительно приближался, выжидая момент, когда можно будет нажать на спуск автомата.

Капитан знал, что стоит только ему поскользнуться, то даже если он и избежит столкновения с ограждением, противник — наверняка более умелый лыжник, чем он сам — настигнет его и прикончит без труда. Ему уже было ясно, что Марлен Штауденбрук не собирается приходить на помощь. Судя по ее поведению, она думала только о том, как спастись самой.

Конец трассы был уже всего ярдах в семидесяти от него. Надо было что-то делать со скоростью, которая все нарастала. Фрост попытался затормозить палкой, но пластик не выдержал и она с громким треском сломалась в его руке.

Пятьдесят ярдов…

Оставался лишь один способ замедлить спуск — скрестить лыжи. Но без помощи палок на таком склоне это практически равнялось самоубийству.

Тридцать ярдов…

Ему удалось благополучно проскочить мимо бокового ограждения, но высокая обледеневшая насыпь в самом низу по-прежнему представляет собой грозную опасность для жизни.

Двадцать ярдов…

Капитан присел и напряг ноги, чтобы добиться большей устойчивости. При мысли о том, что может произойти через пару секунд, к его горлу подступала тошнота.

Десять ярдов…

Фрост развернул тело, чтобы зайти на вираж и обогнуть насыпь, но лыжи без палок плохо слушались его. Он попытался подпрыгнуть, чтобы в воздухе скрестить лыжи, но не сумел.

— Слишком большой угол, — с ужасом шепнул он сам себе.

Но пока не сдавался. Фрост никогда не сдавался, если был хоть один шанс из миллиона.

Он почувствовал, что лыжи разъезжаются слишком широко, и отчаянным рывком свел ноги вместе, а потом начал вилять из стороны в сторону, сбрасывая скорость. Это немного помогло. Но даже спиной он ощущал, как неумолимо приближается террорист-убийца.

— Господи, помоги! — взвыл Фрост в трех ярдах от насыпи и рывком подбросил свое тело вверх.

Лыжи ударились о насыпь и слетели с ног, благодаря самоотщелкивающимся креплениям, которые таким образом спасали конечности от неминуемого перелома. Фрост рухнул на лед, но не потерял ориентации. В следующий миг он перевернулся на спину, одновременно вытаскивая из кармана кольт. Его рука дрожала так сильно, что целую секунду он не мог навести оружие на цель, но в конце концов это ему удалось.

В тот момент, когда террорист взвился в воздух, готовый уже нажать на спуск автомата, Фрост выстрелил. Потом еще и еще раз. Пули разворотили грудную клетку противника, он умер еще в воздухе, и спустя какой-то миг его тело тяжело свалилось на ледяную насыпь и сползло по ней, оставляя красные пятна.

Фрост — еще не веря своему счастью — тупо смотрел на мертвого террориста. Но через несколько секунд он начал приходить в себя, его легкие опять заработали, в горле сильно запершило и капитан почувствовал, что его сейчас вырвет. Так и случилось.

Преодолев приступ тошноты, он медленно поднялся на ноги, по-прежнему не выпуская револьвер из руки. Все его тело болело от ушибов, дыхание с трудом восстанавливалось.

Слева послышался легкий шум, и капитан повернул голову. Там стояла Марлен Штауденбрук. Она смеялась, Держа люгер в опущенной руке.

— А вы хороший лыжник, герр Кляйн.

— Ах ты… — прохрипел Фрост. — Ах ты, стерва… Почему же ты не стреляла в этого парня?

— О, вы ведь не нуждались в моей помощи. Вы такой мужчина… просто прелесть. Отлично было сработано. Теперь вы мне нравитесь.

Фрост с изумлением посмотрел на нее, а потом начал смеяться, почти истерически. Он чувствовал, что сейчас его опять вырвет.

— Я ужасно рад, что наконец вам понравился, — выдавил он. — И по этому случаю я сейчас возьму тебя, сучку паршивую, за зад…

Он не договорил, слово взял желудок и выбросил на снег остатки ужина.

— Ну, не расстраивайтесь, — примирительно сказала девушка, и капитан почувствовал, как ее рука в перчатке легла на его затылок. — Только вам надо больше тренироваться, скоро могут появиться и другие мои бывшие соратники, а вы, кажется, уже не в форме.

Фрост попытался ответить, но не смог. Его горло все еще было сжато спазмами из-за тошноты и дикой ярости. Он коротко всхрапнул и резким ударом выбил пистолет из рук Марлен, а потом толкнул ее на снег и навалился сверху, тяжело дыша.

Девушка пыталась вырваться, используя локти и колени, но Фрост был слишком тяжел для нее. Наконец, дыхание восстановилось и капитан смог сказать:

— Слушай, крыса, если бы я знал, то сам бы помог твоим дружкам разобраться с тобой. Запомни, если ты хочешь благополучно добраться до Америки, то должна играть со мной на одну руку, а свои идиотские коммунистические шутки можешь засунуть себе в задницу.

Он свалился с ее тела, перевернулся на спину и посмотрел на луну. Уже сейчас Фрост мог бы поспорить на свой гонорар, что никогда не полюбит Марлен Штауденбрук.

А она опять смеялась.

Глава третья

Фрост был настолько вымотан всем случившимся, что ожидал теперь от жизни только самого худшего и даже не поверил своим глазам, когда застал машину там, где она и должна была быть, а вдобавок без всяких террористов в поле зрения.

Пока капитан обходил окрестности, проверяя, не затаился ли тут еще кто с автоматом, он успел промерзнуть до костей и проклинал все на свете. Еще некоторое время он посвятил осмотру автомобиля с целью обнаружить взрывное устройство, если таковое было заложено. Но нет, на сей раз все обошлось.

Марлен Штауденбрук стояла в пятидесяти ярдах от машины и ждала, чем это закончится. А закончилось тем, что Фрост сел в автомобиль, сделал пару кругов, чтобы окончательно убедиться в отсутствии бомбы, и подъехал к ней.

Конечно, существовала еще возможность, что в двигатель была заложена часовая бомба или взрывное устройство с дистанционным управлением, но времени уже не оставалось, надо было рисковать.

И лишь когда они спустились с гор на равнину и покатили со скоростью шестьдесят миль в час, Фрост немного расслабился.

Этот транспорт им обеспечил местный резидент ЦРУ, как и было договорено в Лэнгли во время составления плана действий. Наконец, Фрост совсем успокоился. Он остановил машину и поменялся местами с девушкой. Теперь она должна была вести автомобиль.

Капитан развалился на заднем сиденье и прикрыл свой единственный глаз.

Но уснуть он не мог, да и не хотел. Ведь рядом с ним находилась Марлен Штауденбрук и одна только мысль об этом заставляла забыть о сне и помнить о бдительности.

Поэтому Фрост погрузился в воспоминания.

После того, как он и его друг Майкл О’Хара, агент ФБР, предотвратили попытку убийства Президента Соединенных Штатов, им пришлось довольно долгое время провести в больнице, где они залечивали раны. Покинув госпиталь, капитан и сам намеревался вернуться в Европу, но никак не в качестве человека, который работает на ЦРУ.

Он собирался начать поиски террориста или группы террористов, которые несли ответственность за взрыв бомбы в лондонском универмаге. Взрыв, отобравший жизнь у Бесс Столмен.

Точнее, Фрост был уверен, что Бесс погибла до тех пор, пока О’Хара по своим каналам не связался с западногерманской полицией и не выяснил, что обручальное кольцо, которое капитан подарил Бесс за минуту до взрыва, было обнаружено на теле некоего террориста, убитого в перестрелке с людьми из спецподразделения министерства юстиции ФРГ.

Получив, таким образом, пусть слабую, но надежду, что Бесс все еще жива, Фрост тем сильнее рвался в Европу, чтобы отыскать хоть какой-нибудь след. О’Хара связался с ним за несколько часов до вылета. Он сказал капитану, что через своих друзей в ЦРУ узнал о планируемой операции по вывозу Марлен Штауденбрук в Америку. “Фирме” требовался человек, который взялся бы за эту работу, ибо они не хотели впутывать своих сотрудников в историю с террористкой.

После недолгого раздумья Фрост согласился. Ему предложили вполне приличные деньги, но не это сыграло главную роль в его решении. Просто — хотя ЦРУ разработало четкий план действий — у капитана были свои идеи на этот счет, и он собирался использовать ситуацию в собственных целях.

Фрост открыл глаз и посмотрел на девушку, которая вела машину. Да, конечно, она красива, спору нет, но судя по ее досье и поведению на трассе скоростного спуска, верить ей нельзя было ни на минуту.

Капитан вспомнил слово, которое часто употребляла одна пожилая женщина, когда он был еще мальчишкой. “Выжимать”. Именно это он и собирался сделать с Марлен Штауденбрук. Выжать из нее всю информацию, которой она только располагала, и таким образом выйти на террористов, организовавших взрыв. И — возможно — найти Бесс, единственную женщину, на которой он готов был жениться. Женщину, чью жизнь он спас когда-то в Центральной Африке и в которую влюбился, практически, с первого взгляда.

“Господи, как давно это было”, — подумал он с грустью.

Он начал было вспоминать те времена, но тут же усилием воли переключил мысли на другое. Ведь воспоминания не вернут ему Бесс и не помогут отомстить ее убийцам. Так зачем травить себе душу?

Фрост снова закрыл глаз. Он хотел спать, но знал, что не может этого себе позволить.

— Герр Кляйн? — раздался голос Марлен.

— Что? — спросил Фрост, чувствуя, как по его лбу и лицу стекает пот.

Он по-прежнему сидел сзади, откинувшись на спинку.

— Герр Кляйн, за нами кто-то едет. Извините, что я вас разбудила, но поскольку вы являетесь моим охранником, я подумала, что этот факт может вас заинтересовать.

— О чем вы говорите? — все еще не отойдя от своих мыслей, спросил Фрост. — Выражайтесь яснее. Он протер глаз и посмотрел в окно.

— Неужели я действительно заснул, — пробормотал капитан и спросил у девушки: — Который час?

Не дожидаясь ответа, Фрост поднес к лицу руку и посмотрел на светящийся циферблат “Ролекса”. Было около шести утра.

— Какой идиот будет ехать за нами в такое время?

Он сунул руку в карман, нащупал полупустую пачку “Кэмела” и зажигалку, потом извлек сигарету, вставил ее в рот и прикурил. Глубоко затянулся, выпустил густое облако дыма и посмотрел в заднее стекло.

— Что это, черт возьми, такое? — спросил он изумленно в следующий момент. — Ничего себе, кавалькада.

Три машины — держась очень близко друг к другу — следовали за ними в паре сотен ярдов.

— Это все ваши друзья?

— Похоже на то, герр Кляйн, — спокойно ответила Марлен.

— Прекрасная новость, — хмыкнул Фрост. — А можно поинтересоваться, когда вы об этом узнали?

— Минут двадцать назад, — ответила девушка, — Я хотела сразу вас разбудить, но вы такой красивый, когда спите…

Она обезоруживающе улыбнулась.

— Спасибо, крошка, — сквозь зубы произнес капитан. — Ты очень мила.

— Я стараюсь, — скромно потупила глазки Марлен.

— Да, вижу, — прошипел Фрост. — Сначала там, на трассе, а теперь здесь… Ты что, хочешь дождаться, когда я забуду о своей работе и пристрелю тебя собственноручно?

— Вы всегда такой любезный? — невозмутимо спросила девушка. — Или я лучше буду говорить “ты”, раз уж вы первый перешли на такое обращение.

— Говори что хочешь, — буркнул Фрост. — А насчет любезности я мог бы задать тот же самый вопрос.

Он сунул руку под куртку, достал револьвер и проверил барабан. Потом нашарил в кармане несколько запасных кассет с патронами. Это его немного успокоило.

— А что ты собираешься делать? — невинно спросила Марлен. — Ждать, пока пассажиры этих трех машин выйдут, выстроятся в ряд и поднимут руки?

Фрост опустил предохранитель кольта и только тогда ответил:

— Нет, дорогая. Я просто хочу быть готовым к возможным осложнениям. И тебе советую.

— Значит, у вас еще нет плана действий, герр Кляйн?

— Совершенно верно, фройляйн Штауденбрук.

— О, нет, можете называть меня Марлен.

— Спасибо, — хмыкнул Фрост.

— А как твое настоящее имя? — не отставала девушка.

— А разве тебе не нравится Питер Кляйн?

— Нет, оно не очень оригинальное. И недавно я убедилась, что ты совсем не похож на тренера горнолыжников.

— Ага, значит это было так заметно? — усмехнулся капитан.

Он повернул голову и посмотрел в заднее окно. Машины преследователей держались на том же расстоянии, не приближаясь и не отставая.

— Конечно заметно. Так кто же ты на самом деле?

Он пожал плечами. А, кому нужна теперь эта чертова конспирация?

— В действительности меня зовут Хэнк Фрост.

— Хэнк Фрост? Правда? А я ожидала, что ты скажешь Джон Смит. Это американский аналог Питера Кляйна. Неужели нельзя выдумать что-то менее стандартное?

— Ну, ладно, хватит, — устало сказал Фрост. — Можешь выбирать, что тебе больше нравится: Питер, Хэнк или Мохамед.

— Пожалуй, Хэнк Фрост все же лучше, — задумчиво сказала девушка. — Хотя я все равно не верю, что это твое настоящее имя. Кстати, а как ты лишился глаза?

— Ну… — протянул капитан, наблюдая, как Марлен поворачивает руль влево, преодолевая поворот на обледеневшей дороге.

— Ну? — поторопила она его, когда пауза затянулась.

— Такая уж у меня работа — всегда чего-нибудь лишишься.

— Что ты имеешь в виду?

— Да это, в общем, грустная история.

— Ничего, я не сентиментальная.

— Ну, как хочешь, — сказал Фрост. — Это случилось несколько лет назад. Судьбе было угодно свести меня с одним из самых квалифицированных наемных убийц в мире. Он был арабом, но вырос в Южной Америке. Его звали Бен-Уа.

— Бен-Уа?

— Да, — с полной серьезностью сказал Фрост. — Он очень много времени проводил в Патагонии. Вот нравилась она ему и все.

— Ну и как же этот… Бен-Уа, да?.. как же он сумел лишить тебя глаза?

— Собственно, это сделал не сам Бен-Уа, а скорее его специфическое оружие.

— Оружие?

— Да. Однажды мы сошлись в поединке и с помощью своего оружия он выбил мне глаз. Просто взял и выбил, а при этом я еще и чуть не погиб.

— А что это было за оружие?

— Ты помнишь, я сказал, что он вырос в Южной Америке? Там он постоянно общался с индейцами и даже некоторое время работал на какой-то асьенде в качесяве гаучо. И там научился обращаться с. болас.

— Болас?

— Это такая штука — три гладких круглых камня, прикрепленных к длинному кожаному ремню. Гаучо пользуются ими примерно так же, как наши американские ковбои лассо или арканом. Обычно болас применяется, чтобы подсечь ноги животного. А Бен-Уа наловчился захлестывать этим ремнем горло человека, а потом ломал ему шею.

— И он напал на тебя с этой штуковиной?

— Да, — грустно вздохнул Фрост. — И лишил меня любимого глаза.

Он коснулся пальцем черной повязки на лице и покачал головой.

— И с тех пор я не могу без содрогания смотреть на болас. Я всегда вспоминаю этого ужасного человека и его оружие. Болас Бен-Уа…

— Болас Бен-Уа? — повторила Марлен, что-то вспоминая. — Господи, я же видела рекламу! “Болас Бен-Уа”, это те шарики, которые женщины используют для… Ну, ты и пошляк, Фрост!

И она громко расхохоталась. Теперь в этом смехе не было не издевки, ни сарказма, и он понравился капитану гораздо больше.

— Ты просто псих или сексуальный маньяк, Фрост! — заливалась девушка. — Надо же такое придумать — “Болас Бен-Уа”.

— Ладно, хватит, — сказал капитан.

Она сразу стала серьезной.

— Хорошо. Так что ты намерен предпринять в отношении тех парней, которые едут за нами?

— А почему ты так уверена, что там нет девчонок? Насколько я знаю, у террористов нет половой дискриминации.

Девушка покачала головой.

— Если бы ты так же хорошо работал по специальности, как отпускаешь шуточки, то у нас не было бы никаких проблем.

— А у нас и нет никаких проблем, — ответил Фрост. — Возможно, они есть у тебя, но тут уж я не виноват. Им нужна ты, а не я, так что я могу в любой момент просто вытолкнуть тебя из машины и спокойно продолжать свой путь.

Марлен резко повернула к нему голову. Ее глаза горели яростью, на щеках вспыхнул румянец.

— Ты, сволочь…

— Тихо, тихо, — улыбнулся капитан. — Я пошутил. Мне просто было интересно взглянуть, как ты отреагируешь, если кто-то отмочит с тобой такой же номер, как ты со мной на той трассе. Ладно, успокойся. Я постараюсь вытащить тебя и на сей раз. Или по крайней мере…

Он не закончил. Его слова утонули в грохоте автоматной очереди, которую выпустили в них из переднего автомобиля.

Глава четвертая

Фрост быстро опустил стекло со своей стороны.

— Значит, ты собираешься спасти меня или геройски погибнуть, защищая мою жизнь? — спросила Марлен.

— Закрой рот, — бросил Фрост.

Он высунул в окно руку с револьвером. Стрелять отсюда было очень неудобно, ему приходилось изо всех сил выворачивать шею, а вдобавок холодный ветер дул прямо в лицо, и глаз начал слезиться.

Фрост прицелился в радиатор передней машины, из окна которой торчал черный ствол автомата. Капитану показалось, что это “Стерлинг”. Он дважды нажал на спуск. Из автомобиля — подержанного “Вольво” — ему ответили новой очередью.

“Фиат”, в котором сидели Фрост и Марлен — вздрогнул и вильнул в сторону.

— Держи руль! — крикнул капитан девушке. Он быстро расстрелял оставшиеся в барабане патроны и убрал руку, чтобы перезарядить кольт.

— Ну, и что это тебе дало? — спросила Марлен.

— Занимайся своим делом! — рявкнул Фрост. — Из такого положения и снайпер бы не попал. Я стрелял в самую большую цель — в двигатель машины. Вот, взгляни.

Марлен посмотрела в зеркало заднего вида. “Вольво” явно терял управление, его швыряло из стороны в сторону.

— Неплохо, — удовлетворенно сказал Фрост. — Конечно, такими пульками в мягкой оболочке я не разнесу автомобиль на куски, но зато могу повредить какую-нибудь важную деталь, радиатор или аккумулятор. Кажется, это мне удалось.

— Но они не прекращают преследования, — заметила девушка.

— Ничего, подождем, — невозмутимо ответил капитан. — Смотри!

“Вольво”, правда, не остановился, но ему пришлось замедлить ход, и это же вынуждены были сделать два автомобиля, которые следовали за ним. Фрост снова выстрелил, на сей раз в лобовое стекло, которое разлетелось на кусочки. А возможно пуля попала и в водителя, ибо машина вдруг заметалась на узком шоссе, а потом как-то неловко перевалилась через низкий барьер ограждения и рухнула в пропасть. Спустя пару секунд послышался глухой взрыв.

— Один есть, — с довольным видом сказал Фрост, — А ты меня еще учишь работать.

Марлен ничего не ответила.

“Фиат” продолжал мчаться по дороге; обе машины преследователей — держась друг за другом — не отставали. Фрост увидел, как в окне первого автомобиля появился очередной автомат.

— Дай мне свой люгер! — крикнул он девушке. Марлен колебалась, она чуть повернула голову и взглянула на капитана с некоторым сомнением.

— Ну, быстро, давай его сюда! — повторил Фрост.

Девушка медленно вытащила пистолет из-за пояса и протянула ему.

Капитан не любил люгеры, он не испытывал особого доверия к этой системе. Но сейчас делать было нечего — приходилось использовать то, что имелось под рукой.

Фрост опустил стекло с другой стороны. Машины террористов продолжали погоню, автомат время от времени выпускал очередь. Капитан заметил, что из автомобиля, который шел вторым, тоже высунулся длинный ствол.

Фрост выбросил руку с кольтом в окно и открыл огонь, вновь расстреляв весь барабан. На сей раз успехи были скромнее — ему удалось только разбить лобовое стекло второй машины. А первая — это тоже была “Вольво” — как ни в чем не бывало висела у них на хвосте, словно охотничья собака, преследующая дичь.

Капитан убрал револьвер, чтобы перезарядить его. Послышался нарастающий вой двигателя — водитель “Вольво” явно увеличивал скорость. Видимо, террористам надоело играть в догонялки, они не любили позиционную войну. Не их стиль.

— Ага, — буркнул Фрост, — они думают достать меня, пока я буду перезаряжать кольт.

С этими словами он бросил револьвер на сиденье и взял в руку люгер Марлен Штауденбрук. “Вольво” была совсем уже рядом, машины теперь шли практически голова в голову. Ствол автомата, хищно поблескивая, выискивал цель.

Фрост молниеносно высунул в окно руку с люгером и дважды выстрелил в упор. Потом послал еще две пули. Автоматчик выронил свое оружие и свалился на пол машины. Капитан успел заметить, как в середине его лба появилась дырка, а на груди расплылось кровавое пятно.

Он выстрелил снова, целясь в водителя. Пуля попала тому в затылок. “Вольво” резко вильнул и врезался в бетонный столб ограждения. В следующий миг прогремел взрыв и автомобиль превратился в огненный шар. Жар пламени даже коснулся лица Фроста.

Он быстро убрал голову и с улыбкой сказал:

— Минус два. Какой ты молодец, Хэнк.

Марлен хмыкнула, но промолчала.

Фрост быстро перезарядил кольт. Последняя, третья машина, тем не менее — несмотря на печальную судьбу первых двух — продолжала преследование, хотя и несколько поотстала. Сидевший там террорист предпочел обстреливать “Фиат” издали.

Несколько секунд Фрост думал, оценивая ситуацию, а потом крикнул девушке:

— Ну-ка, ускорь, родная! Сейчас мы им покажем!

Он поднял с пола тяжелый стальной домкрат на длинной ручке и положил его рядом с собой на сиденье.

Затем Фрост высунул в окно руку с люгером и быстро расстрелял остаток обоймы. Пули застучали по бамперу машины террористов, но не причинили ей особого вреда. Капитан специально показал преследователям, что в пистолете больше не осталось патронов, щелкнул курком в последний раз, и тут же открыл огонь из кольта.

Но террористы не попались на его уловку — они хорошо усвоили урок, который Фрост преподал им несколькими минутами раньше.

— Умные, засранцы, — буркнул себе под нос капитан. Автомат послал еще одну очередь, заднее стекло “Фиата” треснуло и рассыпалось. Капитан выпустил все шесть пуль из револьвера и вновь как бы случайно продемонстрировал, что в барабане больше нет патронов.

Вот теперь машина террористов резко увеличила скорость, теперь те были уверены, что их противник не успеет перезарядить свое оружие.

Фрост обеими руками схватил домкрат. Автомобиль преследователей был уже рядом, автоматчик старательно целился, высунувшись из окна почти наполовину.

Фрост развернулся к заднему разбитому стеклу, тоже высунулся из машины и взмахнул домкратом. Лобовое стекло автомобиля террористов он еще раньше высадил пулями, теперь водителя ничто не защищало от удара.

Ручка, длиной в два фута, позволила капитану взять хороший замах, и в следующий миг тяжелый домкрат — едва не вырвавшись из его рук — обрушился на мужчину, который сидел за рулем автомобиля преследователей. Тот вскрикнул и прижал ладони к голове, выпустив баранку.

Машина вильнула, ее передний бампер ударился о “Фиат”, послышался скрежет металла. Фрост чуть не упал, но успел схватиться руками за спинку сиденья, усыпанную битым стеклом. Ладони капитана сразу же окрасились кровью.

Он быстро вставил в барабан кольта новые патроны, но когда поднял голову, то увидел, что в этом уже не было необходимости. Машина террористов — потеряв управление — мчалась прямо к обочине дороги, за которой была пропасть.

Там, на самом краю, росла одинокая сосна и автомобиль врезался в нее с ужасающим грохотом и скрежетом, зазвенели остатки стекол. Сила удара отбросила машину в сторону, она на миг замерла, а потом начала медленно, как в замедленной съемке, сползать вниз по крутому склону. Автоматчик пытался еще выпрыгнуть на ходу, но, видимо, дверцу заклинило. Фрост услышал его проклятие, а через секунду автомобиль исчез из вида.

Капитан повернулся и посмотрел на Марлен Штауденбрук, которая с невозмутимым видом крутила руль “Фиата”.

— Ну, что скажешь? — спросил он. Девушка рассмеялась.

— Здорово сработано, Хэнк. Если, конечно, все это не было подстроено твоими друзьями из ЦРУ.

Фрост откинулся на спинку сиденья, с которого предварительно смел осколки стекла.

“Если бы у меня сейчас было секретное оружие Бен-Уа, — подумал он со злостью, — я бы затолкал его ей в рот”.

Глава пятая

— Так что, ты по-прежнему утверждаешь, что всего лить оказываешь услугу ЦРУ?

Фрост посмотрел на накрытый белой скатертью стол, за которым сидела Марлен Штауденбрук со стаканом виски в руке. Она улыбалась.

— У тебя ужасный немецкий акцент, — заметил ей капитан. — Неужели у вас в Германии такие плохие преподаватели английского?

— Я изучала язык в Австрии, — ответила девушка. — Мои отец был инженером, и нам приходилось часто переезжать с места на место. Одно время мы даже жили в твоих любимых Соединенных Штатах. Ну, как ты можешь мне объяснить, чем это ЦРУ заслужило такое твое расположение, что ты взялся за столь опасную работу? Кстати, я пока не определилась окончательно, как мне тебя называть — Фрост, Кляйн или как-то еще.

— Все просто, — ответил капитан. — Я помогаю ЦРУ, а они помогают мне. Помогают в осуществлении одного плана, который я задумал.

Он закурил сигарету при помощи своей видавшей виды “Зиппо”, откинулся на спинку стула и посмотрел на носки вычищенных до блеска шестидесятипятидолларовых ботинок.

— А как получилось, что ты убежала из своей организации… как она там называлась?

— Народный Фронт Освобождения Фашистской Европы.

— Ого! Весьма благозвучное название. Сокращенно будет НФОФЕ. Мне нравится, ей-богу.

— Ты издеваешься?

— Нисколько, — с улыбкой ответил Фрост. — Просто я люблю дурацкие аббревиатуры. Так почему тебе перестало нравиться столь достойное общество? Вы разругались во время какого-нибудь идиотического диспута?

— Ты имеешь в виду — идеологического? — Девушка внимательно посмотрела на него. Она была очень серьезна. — Или так и хотел выразиться?

— Понимай, как знаешь.

— С тобой очень тяжело разговаривать, Фрост.

Капитан протянул руку и стряхнул в пепельницу пепел с сигареты. Потом вновь развалился на стуле.

— Не всегда, дорогая, — добродушно сказал он. — Временами я бываю сладок, как патока. Даже самому иногда противно. Так чем тебя не устраивали твои борцы за свободу?

— Слушай, перестань иронизировать.

— Ну, ведь ты же сбежала от них. И я хочу знать, почему.

— Это мое личное дело, — после паузы ответила Марлен. — Я… как бы это объяснить…

— Да нет, я не хочу совать свой нос в чужие дела, — искренним голосом соврал Фрост.

На самом деле он очень хотел сунуть свой нос в дела Марлен Штауденбрук. И чем глубже, тем лучше.

— Да я не об этом, — отмахнулась девушка. — Я понимаю, что тебе это до лампочки. Просто это мое дело. У меня были причины расстаться со своими соратниками по борьбе.

— Хорошенькие соратники, — усмехнулся Фрост. — Эти ублюдки на шоссе, по-моему, прибыли совсем не для того, чтобы пожелать тебе счастливого пути.

Марлен нахмурилась.

— Они выполняли свое задание во имя торжества народной революции, — строго сказала она. — И я ни в коей мере не могу их за это осуждать.

— Да брось, — махнул рукой Фрост. — Они пытались убить тебя. Ради этого они решились напасть в людном месте, в жутких погодных условиях. Если бы у них было хоть немного мозгов, они бы отказались от погони после того, как первая машина слетела в пропасть. А ведь потом была вторая…

Нет, крошка, меня не проведешь — ты была очень им нужна, причем — как можно быстрее. Иначе они выбрали бы более подходящее время и место. Я имею в виду, если бы просто хотели наказать тебя за измену общему делу. Но ведь твоим бывшим друзьям было плевать на моральные принципы, они хотели только избавиться от тебя и всякие идиотические — или идеологические — мотивы тут ни при чем. Другими словами, ты что-то знаешь. Что-то действительно важное. Будь добра, поделись этим со мной. Поверь, дело тут не в любопытстве. Просто может случиться так, что ты не доберешься до места назначения, а мне это удастся. Всякое ведь бывает.

— Да? — Марлен подняла бровь. — Ты за дурочку меня считаешь? Если ты будешь знать то же, что и я, то у тебя уже не будет таких веских причин заботиться о моей безопасности. Логично, правда?

Она наклонилась вперед, и глаз Фроста невольно остановился на ложбинке между ее грудей, которая показалась в разрезе черного вечернего платья.

— А почему бы нам вместо этого не поговорить о нас? — с улыбкой спросила Марлен, перехватив его взгляд. — Например, о том, куда мы теперь поедем, когда, и не захочешь ли ты пойти со мной в постель сегодня ночью?

Она облизала губы розовым язычком.

— Обожаю скромных девушек. Наверное, я должен чувствовать себя польщенным? — спросил Фрост, совершенно не чувствуя себя таковым.

— Ну, ты это заслужил. Ты так храбро сражался сегодня утром.

Капитан бросил взгляд на свой “Ролекс”. Утром… Как давно это было. После перестрелки на шоссе они еще долго ехали, ожидая встретить террористов за каждым новым поворотом. При первой возможности бросили “Фиат”, взяли напрокат другую машину — почти такую же — и наконец спустились с гор и прибыли в Рим.

— Так ты собираешься вознаградить меня? — с улыбкой спросил Фрост.

— Да, — медленно ответила Марлен. — Если ты этого хочешь. Любым способом.

— Любым?

— Именно.

Фрост прищелкнул языком.

— Ну, — задумчиво произнес он, — если так… Ты, конечно, можешь решить, что я человек со странностями…

Он демонстративно оглянулся по сторонам и наклонился к уху девушки, словно собираясь что-то сказать.

— А как тебе нравится? — с улыбкой спросила Марлен. — Может, ты хочешь, чтобы я сделала…

Улыбка сошла с ее лица.

Зато теперь улыбнулся Фрост, правда, такое выражение его лица Бесс всегда называла “волчьим”.

— Ну, понимаешь, — шепнул он, — многие бы назвали это извращением, но мне очень нравится…

— А что именно? — заинтригованно спросила Марлен.

— В общем, тебе понадобятся две пары туфель и… но нет, давай лучше не будем.

— Туфель? Нет, продолжай, Фрост. Что я должна с ними делать?

— Я думаю, ты не согласишься.

— Соглашусь, — рассмеялась девушка. — Если тебе это нравится, то, конечно, соглашусь. Говори.

— Ну, ладно. Мы с тобой пойдем прогуляться. И помни, должно быть две пары туфель.

Он засмеялся и встал, бросив на стол салфетку.

— Конечно, можно было бы и босиком, но не здесь и не сейчас. Ведь кто-то может увидеть. Ладно, пойдем.

Марлен Штауденбрук тоже поднялась на ноги. Она снова улыбалась.

— Мы пойдем прогуляться, — повторила она. — И возьмем две пары туфель. Ты псих, Фрост. И куда же мы направимся?

— Ну, нам придется опасаться террористов — ночи сейчас лунные. Так что погуляем в саду, который возле гостиницы. Это должно быть безопасно, не так ли?

— Да ты романтик, Фрост?

— Скоро ты это узнаешь.

Выйдя из ресторанного зала, он подумал, что луна светит ярко, и их преследователи уже вполне могли обосноваться где-нибудь поблизости. Но с ним был револьвер, да и в сумочке Марлен наверняка лежала не только косметичка.

И еще он подумал: кто же представляет для него большую опасность, террористы или эта странная блондинка, которая хочет от них ускользнуть? Фрост взглянул на свою спутницу, на ее четко очерченный профиль, на голубые глаза, на светлые волосы, ниспадавшие на обнаженные плечи.

“Конечно же девушка”, — едва не сказал он вслух.

Проходя мимо стеклянной двери, которая вела в сад, он отметил, что небо затянули тучи и луна исчезла.

Глава шестая

— Ты чего-то боишься, Фрост. Может быть, дождя? Капитан посмотрел на девушку и увидел каплю воды на ее носу. Она была похожа на небольшую бородавку, и Фрост усмехнулся, подумав, как просто испортить лицо женщины.

— Да нет, не дождя, — ответил он.

— Тогда меня?

В ее глазах было какое-то интересное выражение, которого Фрост не мог понять. Дождь начался внезапно, когда они стояли в саду среди деревьев, одни. Наверное, другие постояльцы отеля знали прогноз погоды.

— Нет, и не тебя.

— Ну, значит, себя. Ты боишься, что тебе понравится террористка, женщина, которая стреляет в людей, которая похищает капиталистов, чтобы заставить их признать свою вину, которая…

— Заткнись, — глухо произнес Фрост.

— Ты не…

— Давай будем помнить только о том, что мы мужчина и женщина, — сказал капитан. — И забудем все остальное.

Он привлек ее к себе и обнял, чувствуя, как намок ее плащ. Отвлеченно Фрост подумал, успеет ли одежда высохнуть до завтрашнего утра.

— Ты хам, Фрост.

— Эту фразу я взял из одного кинофильма, — прошептал капитан.

Его губы были в дюйме от ее лица, волосы девушки касались его щеки. Он чувствовал ее запах.

— Помнишь этот фильм? Тогда женщина назвала мужчину хамом и дала ему пощечину.

— А что сделал мужчина?

— Он тоже дал ей пощечину.

Фрост сильнее прижал ее к себе. Девушка вздрогнула. “Интересно, — подумал капитан, — это реакция на меня или на холодный дождь?”

— И чем ответила женщина? — спросила Марлен.

— Она позволила ему поцеловать себя. Ну, естественно, она сделала вид, что сопротивляется, отталкивала его руками, колотила по голове и вроде бы хотела вырваться, но все равно позволила ему сделать так, как он хотел.

— И я тебе позволю, Фрост.

Капитану не нравилось, что она называет его по фамилии. Бесс всегда это делала, но то была Бесс…

— Может, проблема как раз в этом, — шепнул он и поцеловал ее в шею.

Марлен запрокинула голову и губы Фроста прижались к ее горлу.

— Так я должна сопротивляться? — спросила девушка. — В этом заключается твоя странность, да? А причем тут две пары туфель?

Он взглянул ей в глаза.

— Нет, не то. Может, я и боюсь именно своих странностей.

Глаза Марлен были голубыми. Глаза Бесс — зелеными. Фрост любил зеленые глаза. Но волосы, но лицо, но ее манера говорить… Он изо всех сил сжал ее в объятиях.

— Так мне можно начинать сопротивляться? Фрост закрыл ей рот поцелуем; его руки скользили по телу девушки. Он чувствовал, как ее язык проникает в его рот, ладони Марлен гладили его шею, а потом двинулись вниз.

— Мне действительно надо было посопротивляться, — шепнула девушка, — Чтобы ты не думал, что меня так уж просто взять.

Фрост снова прижался губами к ее рту.

— Ты спросила меня, — произнес он затем, — хочу ли я пойти с тобой в постель. Теперь ты говоришь, что тебя не так-то легко взять. Вот она, логика.

— А разве мне обязательно быть логичной? Я ведь женщина, Фрост.

Капитан вспомнил ее слова, сказанные после того, как он расправился с террористами на шоссе: здорово сработано, если, конечно, это не было подстроено.

И тем не менее капитан снова поцеловал ее.

— Интересно, почему люди становятся террористами? — спросил Фрост.

Они лежали в темноте на кровати, голова девушки покоилась на плече мужчины. Капитан задумчиво смотрел в потолок.

— Чтобы иметь цель в жизни, — прошептала Марлен.

— Цель, которая кажется тебе важнее всего на свете, важнее собственной жизни и жизней других людей. И ты сражаешься за эту цель, используя средства, которые заставляют мир замереть и обратить на нее внимание.

— А ты никогда не слышала о выборах, о прессе, о публичных выступлениях? — спросил Фрост. — Это не подойдет?

— Нет. Из вас, американцев, никогда не получится настоящих революционеров. Некоторые, правда, пытались, но у них ничего не вышло. А ты уж точно не такой. И не можешь меня понять.

Очень немногие из вас осознают, что ваше правительство преступно по своей сути, но остальных это не волнует. А я каждый день вижу, как фашисты-капиталисты уничтожают всех и вся ради своей выгоды. Я знаю, что множество детей голодают в вашем мире изобилия, но…

— Хотел бы я на них взглянуть, — заметил Фрост. — Знаешь, я провел свое детство в военной школе и редко виделся с отцом и матерью. Но помню, как однажды мать заставляла меня есть какую-то гадость и при этом говорила, что сейчас где-то в Индии есть голодные дети, которые с удовольствием бы съели пищу, которую я отвергал. Я искренне посоветовал ей сделать посылку и отправить ее этим беднягам. Но я до сих пор не думаю, что кто-то — даже умирающий от голода — согласился бы съесть хоть ложку той дряни. То, что невкусно, никто не станет жрать. Если это плохо, так значит уже плохо, и ничего тут не попишешь.

— Нет, Фрост, ты не прав, — сказала Марлен. — То, что плохо для одного, может быть хорошо для другого. Наверное, плохо убивать людей ради политических целей, но если эти цели являются более важными, чем жизнь тех, кто им мешает, тогда все в порядке.

— Ты точно, коммунистка.

— Наконец-то ты заметил. Но отнюдь не коммунистка советского образца. Русские извратили учение Маркса, Они легализовали свою революцию, срастили ее с государством и теперь это вовсе не та революция, о которой мы мечтаем. Трудовой народ в СССР был обманут, люди думают, что они работают на благо всего человечества, и ради этого терпят лишения. А их лидеры живут себе в свое удовольствие и плюют на заветы вождей. Собственно, они такие же фашисты, как и американцы.

— Но я ведь не фашист, — возразил Фрост.

— Все американцы фашисты, — упрямо повторила девушка.

— Да, — вздохнул капитан, — если ты веришь в эту ерунду, то не удивительно, что ты стала террористкой. Американцы такие же люди, как и все остальные. Некоторые из них очень плохие, некоторые — очень хорошие, а остальные держатся где-то посредине. А ты не различаешь оттенков, для тебя есть только белое и черное. Это слишком упрощенно.

— Но я видела… — начала девушка.

— И я видел, — перебил ее Фрост жестко, — я видел, как идейные борцы, вроде тебя, убивают невинных женщин и детей. И еще я видел…

Он умолк, и перед его глазом встала картина того, что он видел в лондонском универмаге. Его голос слегка дрожал, когда он снова заговорил.

— Какой смысл убивать мирных жителей, которые никак не связаны с правительством? Чем можно оправдать гибель простых людей? Да, конечно, ты можешь сейчас что-то придумать, даже нечто вполне убедительное. Дескать, цель оправдывает средства.

Я понимаю, чего вы хотите: закручивать гайки до тех пор, пока власти не введут что-то вроде осадного положения, чтобы легче было с вами справиться, и таким образом заставить простых людей — тех, кого вы убивали — тоже выступить против правительства.

Но это же все делается рационально, по расчету. Я, например, если убиваю кого-нибудь, то делаю это, чтобы спасти свою жизнь или жизнь другого человека, но никогда не подвожу под это какую-то теорию. Если я начну размышлять, то вообще брошу мою работу.

— А разве тебе никогда не приходилось убить человека, а потом осознать, что ты поступил неправильно?

Фрост прикрыл глаз и покачал головой.

— Нет. Но судя но интонации, с которой ты это спросила, у тебя есть подобные проблемы.

— Замолчи…

— Что, правда глаза колет?

— Ты дурак, Фрост. Ребенок. Ты не видишь…

— Чего я не вижу? Того, что ради великой цели можно идти на преступления? Что человеческая жизнь ничего не стоит по сравнению с социальной задачей? Да ты же стоишь в одном ряду с Гитлером и Сталиным! Как тебе нравится эта компания? Да все вы — и они, и ты — просто бандиты с большой дороги. Вы грабите, вы убиваете, вы обманываете и думаете, что так и надо — точнее, сами убедили себя в этом. А на самом деле вы просто психи с какими-то идиотскими комплексами. И когда вы осознаете это — как ты сейчас, например — вам хочется плюнуть себе в физиономию. Что, не так, скажешь? Идейный борец…

Девушка резко поднялась на постели, ее ладонь звонко хлопнула Фроста по щеке. Капитан поймал Марлен за запястье, дернул, бросил на простыни лицом вверх и навалился на нее.

— Я хочу, чтобы ты поняла еще кое-что, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Ты красивая женщина, сексуальная и все прочее, но после того, как я тебя трахнул, у меня возникло сильное желание пойти и отмыться.

Марлен попыталась вцепиться ногтями ему в лицо. Фрост прижал ее к постели и держал так несколько секунд, пока она не успокоилась. Потом поднялся на ноги — обнаженный — взял свою одежду и принялся искать по карманам сигареты.

Он видел фигуру Марлен, но не мог видеть ее глаз в темноте. Однако капитан слышал ее голос. Голос, от которого у него мурашки побежали по коже, хотя он и старался уверить себя, что это просто от сквозняка в комнате. Девушка повторяла снова и снова:

— Будь ты проклят… Будь ты проклят…

Фрост не стал говорить ей, что это было сделано уже давно.

Глава седьмая

— Ну, выходи скорее! — крикнул Фрост и постучал в дверь ванной. — Портье принес багаж, и мы можем выезжать.

Его вещи и вещи, которые ЦРУ отобрало для Марлен Штауденбрук, ждали их в римском отеле и сейчас были принесены в номер. Фрост уже успел облачиться в твидовый спортивный костюм и теперь ждал, пока девушка закончит свой туалет и тоже оденется.

Стоя у двери ванной, он подумал, что пока, вроде бы, все идет неплохо. Особенно его порадовал тот факт, что в багаже он нашел еще несколько коробок с патронами к кольту.

Фрост вытащил револьвер из кобуры, которую для разнообразия прицепил на пояс, еще раз проверил барабан и сунул оружие обратно.

— Ну, скоро ты там? — нетерпеливо осведомился он опять, ибо Марлен не спешила выходить. — Пока ты будешь копаться, в Венеции высохнут все каналы, и я не смогу покататься на гондоле.

Поскольку ответа не последовало, Фрост раздраженно пожал плечами и проверил свои карманы. Так, все на месте — бумажник, сигареты, зажигалка, две кассеты с патронами. Потом посмотрел в большое зеркало, которое висело на стене. Поправил галстук. Коснулся пальцем черной повязки на глазу. Ему не очень понравилось выражение его лица. Слишком жесткое, слишком напряженное…

— Теперь я должна тебя ждать? — раздался за его спиной голос Марлен Штауденбрук.

Фрост повернулся. Девушка стояла в дверях ванной и смотрела на него своими голубыми глазами

— Ты отлично выглядишь.

Она пожала плечами.

— Разве террористы могут отлично выглядеть?

— Наверное, нет, — покачал головой капитан. — Ладно, поторопись, нам пора.

Он прошелся по комнате, оглядываясь, не забыл ли чего, не оставил ли каких-нибудь ненужных следов. Потом приблизился к двери и взялся за ручку. — Куда нам пора? — спросила Марлен.

— В Венецию, — ответил Фрост и открыл дверь, собираясь выйти в коридор.

Однако в следующий момент с ним произошло что-то странное. Капитан с силой захлопнул дверь и бросился к Марлен.

— Что… — удивленно начала девушка. Фрост сильно толкнул ее на пол и сам упал сверху, нащупывая правой рукой револьвер.

— Черт возьми… — бормотал он.

В эту секунду в коридоре послышалось несколько негромких хлопков, и из двери гостиничного номера полетели щепки, замок выскочил из гнезда и упал на ковер.

Фрост перекатился под стену, уже с кольтом в руке. Только сейчас он заметил, что на стволе револьвера было выгравировано его имя: Хэнк Фрост. Наверняка это сделал Маховски. Капитан слегка улыбнулся. Хорошо, что он не стал убеждать Марлен в том, что его действительно зовут Питером Кляйном.

Следующая автоматная очередь сорвала дверь с петель, и на пороге появились двое мужчин с оружием в руках. Третий держался чуть сзади. Фрост — не теряя времени — всадил две пули в грудь тому, который стоял справа, и террорист рухнул на спину. Умирая, он все же успел еще раз нажать на спуск, и очередь ушла в потолок, кроша камень и штукатурку.

Марлен уже успела укрыться за широкой кроватью, ей пока пули были не страшны. Фрост вновь сменил позицию и поднялся на колени, держа револьвер перед собой обеими руками.

Второй террорист не видел, откуда стреляли, и вбежал в комнату, поводя в стороны извергающим огонь стволом автомата. Фрост выстрелил ему в голову и тут же услышал, как сухо кашлянул “Вальтер” за кроватью. Мужчина упал.

Третий незваный гость едва не споткнулся о тело первого и схватился рукой за косяк двери, чтобы удержать равновесие. В этот момент пуля из пистолета Марлен Штауденбрук попала ему в висок. Фрост тоже добавил две, на всякий случай. Террорист выронил автомат и покатился по ковру, из его ран хлестала кровь.

— Следи за дверью, — сказал капитан девушке, быстро достал из кармана новую кассету с патронами, выбросил из барабана гильзы и перезарядил револьвер.

Потом подобрал пустые гильзы, сунул их в другой карман, вскочил на ноги и подбежал к порогу. Осторожно выглянул в коридор, держа оружие обеими руками перед собой.

В дальнем конце коридора стояла пожилая женщина, наверное, уборщица из персонала отеля. Увидев кольт, она вскрикнула и прижала ладони к щекам. Фрост опустил правую руку с револьвером вдоль тела, а левую поднял вверх и пошевелил пальцами.

— Я понимаю, что это несколько экстравагантно, — с улыбкой сказал он, обращаясь к женщине, — но если бы вы видели тот счет, который мне прислали, вы бы тоже возмутились.

Продолжая улыбаться и не поворачивая головы, он негромко сказал Марлен, которая стояла позади него, поправляя задравшуюся юбку.

— Нам пора, дорогая. Ты ничего не забыла?

— Ты мне нравишься, Фрост, — искренне сказала Марлен. — И очень жаль, что ты не любишь меня.

Капитан на миг оторвал глаз от дороги и взглянул на девушку, которая сидела рядом с ним во взятом напрокат “Фиате”.

— Я не сказал, что не люблю тебя. У меня был школьный учитель, который любил повторять: мне может не нравиться то, что ты делаешь, но это не значит, что мне не нравишься ты сам. Вот и я так, крошка.

— Так ты действительно хотел отмыться после нашей близости?

В ее голосе звучала неподдельная тревога. Чувствовалось, что для нее это очень важно.

— Наверное, я сказал это не подумав, — тихо ответил Фрост.

— Что? — не расслышала Марлен.

— Я говорю, — Фрост прокашлялся, — я хочу сказать, что ляпнул глупость. Ну… понимаешь, я был в таком настроении… Я чувствовал себя так… и вот, сказал эту вещь.

— Я не пойму… — начала Марлен.

— Да я и сам не пойму, — с горечью ответил Фрост. — В общем, тогда я мог бы пристрелить тебя, но, наверное, не имел права говорить такое. Да, я думаю, что ваш терроризм — это дерьмо и у меня как-то вырвалось… Ведь от дерьма надо отмываться…

— Да ты можешь сказать прямо? — не выдержала девушка.

Но она уже почти успокоилась.

— Я не знаю, — растерянно произнес Фрост и закурил сигарету. — Наверное, я сказал не то, что должен был, не то, что хотел сказать. Может быть… Черт, я просто не знаю, как тебе объяснить.

Капитан начинал злиться, но при этом не знал, на кого он зол — то ли на себя, то ли на Марлен, то ли на что-то еще. Просто чувствовал, что его одолевает гнев.

Из римской гостиницы они выбрались черным ходом и двинулись — соблюдая все меры предосторожности — к стоянке, где был их “Фиат”. Там быстро погрузили в машину вещи, Фрост бегло осмотрел автомобиль в поисках взрывного устройства, но времени на тщательную проверку уже не оставалось и пришлось рискнуть.

Чтобы как можно быстрее скрыться с места перестрелки, капитан выбрал самую короткую дорогу. Ему никак не хотелось встречаться с представителями правоохранительных органов, и он надеялся, что пройдет немало времени, пока итальянские полицейские разберутся в ситуации и объявят о розыске одноглазого мужчины и женщины со светлыми волосами.

Гостиничный счет Фрост оплатить не успел, но это его мало беспокоило. Агент ЦРУ, который зарезервировал номер, займется этим. Он же возместит владельцу отеля нанесенный ущерб — покроет расходы на ремонт двери и всего остального.

Комнаты, находившиеся над, под, а также по обеим сторонам номера Фроста и Марлен, тоже были сняты человеком ЦРУ на вымышленные имена. Они пустовали, и поэтому капитан не боялся, что какая-нибудь шальная пуля могла попасть в мирного постояльца.

Но зато очень беспокоило Фроста то обстоятельство, что террористы — это уже было очевидно — прекрасно знали маршрут его следования и все прочие детали. И сейчас — продвигаясь по шоссе в направлении Венеции — капитан думал именно об этом. Об этом и о своих смешанных чувствах по отношению к Марлен Штауденбрук

Террористы — размышлял Фрост — сумели вычислить его за то короткое время, которое прошло между его встречей г резидентом ЦРУ и свиданием с девушкой. Теперь вот нанесли удар, когда они готовились уезжать, и охрана, которую скрытно обеспечивали капитану и Марлен люди из “Фирмы”, уже была снята. А еще раньше противник безошибочно выбрал именно то шоссе, по которому ехали Фрост и его спутница, хотя дорог, ведущих через Альпы в Италию, было великое множество.

Да и сам выбранный маршрут — разработанный в Лэнгли — очень не нравился капитану. Сначала они спустились с гор в Северную Италию, потом проехали полстраны до Рима, теперь вот — немного отдохнув — вынуждены вновь двигаться на север, в Венецию.

“Может быть ЦРУ придумало это все, чтобы запутать преследователей, — подумал Фрост, — но пока что они запутали меня”.

Словно угадав его мысли, девушка спросила:

— Ну, может хоть теперь ты мне, наконец, скажешь, куда мы направляемся?

Фрост секунду колебался, но потом кивнул.

— Ты уже знаешь, что мы едем в Венецию. Марлен нетерпеливо взмахнула рукой.

— Это понятно. Но потом, что потом, Фрост? Капитан бросил на нее взгляд.

— Ладно. В общем, насколько мне известно, там мы сядем в поезд. На Восточный экспресс. Он идет по маршруту Венеция — Стамбул. Дальнейший план таков: в Стамбуле нас встретит агент ЦРУ, который проводит нас на корабль ВМС США. Куда пойдет это судно, я не знаю, но вероятнее всего — в Америку. Ты удовлетворена?

Марлен пожала плечами.

— А разве у меня есть выбор?

— Тоже правильно, — согласился Фрост. — Ну, а теперь позволь задать вопрос тебе.

Он щелкнул зажигалкой и прикурил сигарету.

— Как ты думаешь, почему террористы все время оказываются в нужное время в нужном месте? Ну, я допускаю, что один раз им могло, повезти, но не трижды же.

Он вновь бросил взгляд на девушку. На ее губах мелькнула легкая улыбка, чем-то напоминающая улыбку Джоконды. Теперь он и сам знал ответ на свой вопрос. И удивился, почему не понял этого раньше.

Конечно, было только одно объяснение той спешке и той настойчивости, с которой бывшие товарищи по партии пытались избавиться от Марлен Штауденбрук. Капитан бросил окурок в пепельницу на дверце машины и тут же закурил новую сигарету.

— Почему ЦРУ хотело поручить эту работу человеку извне, а не своему штатному сотруднику? — спросил он.

Марлен покачала головой.

— Ты, оказывается, более сообразительный, чем я думала, — с уважением сказала она. Фрост пожал плечами.

— Тут не нужно большого ума. Так вот почему ты меня выспрашивала, не являюсь ли я агентом “Фирмы”? Если бы я был им, то ты сама убила бы меня, ведь так?

— Тепло, тепло, Фрост, — с улыбкой сказала девушка.

— Оставь эти шуточки, — рявкнул капитан. — Тепло… Это что, тест на сообразительность? Я задал тебе вопрос.

Он вдруг вспомнил те события, которые произошли несколько недель назад, когда настоящий предатель провел дезинформацию о ложных двойных агентах в “Фирме”, чтобы добраться до Президента Соединенных Штатов. Ну, а сейчас, похоже, двойной агент внутри ЦРУ был лицом реальным.

— Если бы я сказал, что являюсь сотрудником “Фирмы”, то ты бы решила, что меня послали ликвидировать тебя, так? — спросил Фрост.

Марлен промолчала, глядя прямо перед собой и позволяя капитану изощряться в догадках.

— Так вот почему ты не стала помогать мне на трассе скоростного спуска, — продолжал мужчина. — Ты хотела убедиться, действительно ли террористы собирались убить меня, или это была мистификация. Значит, ты сама все это организовала, и тогда, и в отеле…

Марлен подняла голову.

— Что касается нашей первой встречи, то да. Скажу не хвалясь — я отлично стою на лыжах и вполне могла сделать это без особого риска для себя. Я намеренно позволила их наблюдателям засечь меня и проводить до места. Если уж они хотели меня убить, то я предпочла разыграть это в выгодной для меня ситуации. А при случае, действительно могла убедиться, не являешься ли ты… как это говорят американцы?.. приставкой?

— Подставкой, — машинально поправил Фрост. — Но, тем не менее, они вычислили нас и на шоссе. Тут одно из двух — или им все же удалось проследить за нами, или кто-то из ЦРУ передал террористам весь план, и они точно знали, где нас искать. То же самое и в отеле.

— Да, похоже, — еле слышно прошептала Марлен.

— Значит, у твоих бывших друзей есть свой человек в “Фирме”, — подвел итог капитан. — И он добросовестно снабжает их информацией.

— Вот именно.

— А ты, наверное, знаешь, кто он такой, и поэтому ЦРУ хочет вывезти тебя из Европы, не привлекая к операции лишнего внимания. Видимо, тебе обещали прощение, обещали хорошее укрытие и возможность начать новую жизнь, да? Так они обычно поступают.

— Опять угадал, — одними губами улыбнулась девушка. — В ЦРУ понимают, что уже очень скоро волна терроризма обрушится на Соединенные Штаты, и они хотят быть к этому готовы. А если в организации будет действовать чужой агент — причем, занимающий весьма солидный пост — то все их противодействия закончатся ничем.

Марлен презрительно скривила губы.

— Какие дураки эти американцы. Все равно это их не спасет. С моей помощью они могут лишь задержать развитие событий, но не предотвратить их. Даже если я разоблачу двойного агента, это не остановит мировую революцию. И мои бывшие товарищи тоже дураки. Они не понимают этого и потому изо всех сил стремятся убить меня.

— Значит, — продолжал далее свои размышления Фрост, — ты просто устала все время скрываться, постоянно жить в напряжении? Ты поняла, что можно несколько раз перекрасить волосы и сменить контактные линзы, но рано или поздно тебя все равно достанут и никакие идеалы тебя уже не спасут. И в лучшем случае тебе придется провести остаток жизни на какой-нибудь конспиративной квартире в глуши, откуда ты не посмеешь и носа высунуть. Да, действительно, невеселая перспектива.

— А ты как думал? — с грустью спросила Марлен.

— И поэтому ты решила выйти из борьбы и предложила ЦРУ в обмен на прощение и помощь выдать вашего агента в Лэнгли?

— Люди из ЦРУ и сами знали, что у них существует утечка информации. Они пытались принять меры, используя обычные в таких случаях трюки, но пока успеха не добились. И тогда я внесла мое предложение, они не могли не согласиться. Они обещали мне укрытие, деньги, все, что я потребовала. Честно скажу, договорившись с ними, я почувствовала огромное облегчение. Мне так уже все надоело…

— И ты решила взять отпуск, — усмехнулся Фрост.

— Да, — кивнула Марлен. — Отпуск за твой счет. Согласись, неплохая идея.

Она засмеялась.

Фрост некоторое время молча вел машину, а потом вдруг спросил, не оборачиваясь.

— Кто этот парень?

Марлен загадочно улыбнулась.

— Когда я была маленькой и жила в Америке, мне запомнилось одно выражение из детской игры: мне — знать, тебе — открывать.

— Тебе — искать, — поправил Фрост. — А что будет, если твои дружки все же пришьют тебя?

— Тогда считай, что американцам не повезло. Все эти милые порядочные мужчины и женщины, сторонники демократии, наконец увидят, что такое классовая борьба.

— Закрой рот, — сказал Фрост.

— А почему ты так нервничаешь? — усмехнулась девушка. — Ты же патриот, настоящий американец, вот и позаботься, чтобы со мной ничего не случилось. Потрудись на благо своей любимой страны.

Нет, Фрост, мне нет никакого резона называть тебе имя предателя. Я сообщу его только тогда, когда посчитаю нужным.

— Ага, опять цель оправдывает средства, да?

— Соображаешь. Знаешь, Фрост, я еще сделаю из тебя коммуниста.

— Иди в задницу, — буркнул капитан.

— Ладно, не злись. Когда мы уже доберемся до Венеции и сядем на поезд?

— Не знаю, — капитан пожал плечами. — Наверное, часа через два будем в городе, а поезд отходит вечером. Что-то не могу я тебя понять…

— Почему? Потому что меня беспокоит то, что ты отверг мою любовь, но совершенно не волнует судьба добропорядочных американцев? И потому, что меня мучает совесть, хотя я и профессиональная террористка, как ты это называешь?

— Наверное, — глухо ответил Фрост, прикуривая очередную сигарету и не поворачивая головы.

— Боюсь ранить твои чувства… — медленно начала Марлен.

— Ничего, стреляй.

— Понимаешь, я реалист и я взрослый человек. А ты ребенок, как и большинство американцев. Ты веришь, что добрые намерения могут осуществиться, если за них будут бороться честные и мужественные люди. Более того, ты веришь, что и сам являешься таким борцом за справедливость, и как бы не сложились обстоятельства, ты всегда победишь, ибо сражаешься за правое дело. Но ты ни хрена не понимаешь в жизни.

Террор, народная мировая революция, а потом коммунизм — вот где будущее. Именно это было выражено в тех хебрайских[2] словах из Библии… как же там?.. “Мене, Мене, Текел, Упарсин”.[3]

— Помню, — кивнул Фрост. — Слова, которые появились на стене. Но на стенах, моя дорогая, пишут только в общественных туалетах. Так что никакое это не предсказание и не Божье откровение.

Он — держа руль правой рукой — опустил стекло в дверце машины со своей стороны. Фрост вдруг почувствовал потребность в свежем воздухе.

Глава восьмая

Фрост вынужден был признать, что, преобразившись в брюнетку, Марлен Штауденбрук не стала выглядеть хуже. Кроме парика, она одела контактные линзы, которые превратили ее голубые глаза в карие, а также очки в круглой оправе, которые каким-то образом — по крайней мере внешне — изменили форму ее лица.

Капитан наблюдал за ней, когда девушка накладывала макияж. После этого ее подбородок сделался более острым, скулы — менее выдающимися, а под глазами появились легкие морщинки и синяки, словно она носила очки уже долгое время.

Сам капитан тоже постарался изменить внешность. Делать это ему приходилось так часто, что он не без основания считал себя большим специалистом в этой области.

Как обычно, он сменил черную повязку на темные очки. А перед тем сбрил усы и наложил грим, который делал его лицо более бледным, чем оно было в действительности. И после еще нескольких более мелких операций — взглянув на себя в зеркало — увидел, что у него опять неплохо получилось.

План ЦРУ предусматривал, что они с Марлен будут ехать в одном купе как муж и жена. Но слишком хорошая осведомленность террористов об их действиях заставила Фроста предпринять некоторые меры предосторожности, Он сам занял зарезервированное купе, а девушка купила себе билет на другое место, используя один из своих фальшивых паспортов.

Эти паспорта — а их Марлен имела несколько — поначалу беспокоили Фроста. Ведь ее прежние друзья вполне могли знать те имена, под которыми она скрывалась от полиции. Но девушка успокоила его, сказав, что она уже давно готовилась к бегству, а потому обзавелась Документами, о которых никому не было известно.

Впрочем, слово “успокоила” можно было принять лишь с большой натяжкой. С одной стороны, конечно, да, но с другой…

Марлен объяснила, что примерно два месяца назад она убила двух женщин и похитила их паспорта. Объекты были выбраны не наобум и вероятность, что их имена поступят в розыск, была крайне мала.

Выслушав это, Фрост скрипнул зубами, но понял, что ничего уже не исправишь, и подчинился обстоятельствам.

Теперь Марлен звали Дженис Берг, и по легенде она была англичанкой, проживающей в Германии.

Ради соблюдения конспирации Фрост и Марлен добирались до вокзала по отдельности, а там — также по отдельности — сели в поезд и направились в свои вагоны. Было решено, что им не стоит открыто общаться, пока экспресс не прибудет в Стамбул. Это обстоятельство весьма обрадовало Фроста. У него не было ни малейшего желания находиться в обществе Марлен больше, чем это было необходимо.

И вот теперь он сидел, глядя в окно своего купе на живописный итальянский ландшафт, который уже сменялся ландшафтом югославским, не менее живописным. Правда, у Фроста вдруг появилось то специфическое чувство тревоги, которое он всегда испытывал, когда ему приходилось пересекать границу социалистической страны.

Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, капитан тряхнул головой и открыл книжку в бумажном переплете, которую купил на вокзале. Это был какой-то детектив, и обычно такого рода чтиво помогало Фросту расслабиться, но сейчас книга не выручила. Ощущение опасности по-прежнему не покидало его ни на секунду.

Тем более, что героиня книги напомнила ему о Бесс. Фрост нахмурился, полез в сумку и отыскал другую повесть — на сей раз научную фантастику. Он добросовестно пытался увлечься сюжетом, пытался проникнуться проблемами астронавтов, которые угодили в трудную ситуацию на одной из далеких планет, но у него ничего не получилось.

Фрост посмотрел на часы — отметил, что сумел убить лишь полчаса — и снова подумал о Бесс. “Ролекс” на его запястье неизменно напоминал ему об их последней встрече.

Еще больше его угнетала мысль о том, что полюбившийся ему кольт тридцать пятого калибра пришлось оставить в Венеции на попечение местного резидента ЦРУ. Капитан не мог рисковать — ведь ему предстояло проехать по территории социалистических стран, а если бы у него обнаружили револьвер, это грозило бы серьезными неприятностями.

Теперь он чувствовал себя вдвойне беззащитным. Ведь если Марлен сказала правду, и в ЦРУ действительно работал пособник террористов, то вполне вероятно, что “борцы за свободу” знали не только, где капитан в данный момент находится, но и то, что он остался без оружия.

Фрост поднялся на ноги, потянулся. Чувство тревоги все нарастало, но он хладнокровно рассудил, что если уж ему суждено умереть, то лучше сделать это не на пустой желудок. Хотя, в случае, если пуля попадет в живот, это может вызвать дополнительные осложнения…

Капитан еще немного подумал, а потом пожал плечами, надел пиджак, повязал галстук и с выражением покорности судьбе на лице покинул свое купе и направился в нагон-ресторан.

“Ездить поездом довольно приятно, — размышлял он по дороге, — но они движутся слишком медленно. Ведь если бы мы сели на самолет, то уже сейчас садились бы в Стамбуле”.

Фрост вновь был в своей черной повязке, а очки спрятал в саквояж. Он логично рассудил, что если террористы будут искать его в Восточном экспрессе, то и так найдут, маскируйся не маскируйся. Поэтому не было смысла создавать себе дополнительные неудобства.

Усаживаясь за пустующий столик в вагоне-ресторане, он увидел свое отражение в темном стекле и отметил про себя, что выглядит довольно неплохо. Официант принес ужин, Фрост подкрепился, а потом закурил сигарету и уставился в бокал с виски. Он был настолько погружен в собственные мысли, что даже не заметил, чем его угощали.

Капитан глубоко вздохнул, затянулся и сделал глоток из бокала. Потом откинулся на спинку кресла и попытался расслабиться. С его места ему хорошо была видна безукоризненно одетая симпатичная брюнетка — Марлен Штауденбрук — которая сидела за столиком в противоположном конце вагона и ковыряла вилкой в порции жареной рыбы.

Фрост лишь скользнул по ней взглядом, чтобы не показаться любопытным. Девушка же вообще ни разу на него не посмотрела. Капитан подумал, что конспирации, пожалуй, ее учить не надо. Видимо, она прошла хорошую школу в период своей террористической деятельности и прекрасно знала, как себя вести в такой ситуации.

Фрост допил виски и махнул рукой официанту, прося принести еще одну порцию. Он очень устал — и морально, и физически — но подсознание его все же не дремало, ибо он внезапно напрягся.

По проходу между столиками двигался мужчина, У него было смуглое лицо с грубыми чертами и сальные черные волосы. Он прошел мимо Фроста, не обратив на него никакого внимания.

Однако капитан уже был начеку. Он всегда мог заметить — это вошло в привычку — если кто-то имел при себе оружие. Рефлекторно Фрост всегда начинал оглядывать людей, смотря на те места, где можно было спрятать пистолет — под рукой или за поясом. И безошибочно определял наличие оружия, хотя, пожалуй, и сам не смог бы объяснить, по каким признакам.

Вот и теперь он сразу отметил, что у этого мужчины за поясом сзади — рукояткой вперед — находится крупнокалиберный пистолет. Или револьвер — через одежду все же капитан видеть не мог.

“Две возможности, — подумал Фрост. — Или это полицейский (как там их называют в социалистических странах?), или террорист, который независимо от некоторых политических разногласий с Москвой может чувствовать себя здесь на своей территории и рассчитывать на безнаказанность”.

“Если он полицейский или сотрудник какой-то спецслужбы, — продолжал размышлять капитан, — то вполне мог оказаться здесь и совсем по другой, вполне безобидной, причине, просто совпадение, вот и все”.

Но за годы своей опасной работы Фрост привык не верить в случайные совпадения. Слишком большую цену приходилось платить за беспечность.

А если этот человек был террористом… Мужчина прошел мимо Марлен Штауденбрук, даже не взглянув на нее. Фрост насторожился. На гомосексуалиста этот парень был не похож, а любой нормальный мужчина на его месте обязательно посвятил бы хоть немного внимания очаровательной брюнетке. Поведение парня с пистолетом было неестественным.

Фрост резко поднялся на ноги, едва не перевернув кресло. Официант как раз подходил к его столику с бокалом виски на подносе. Капитан вежливо, но властно отстранил его и улыбнулся одними губами.

— Поставьте пока сюда. Я кое-что забыл в своем куне.

Не ожидая ответа, он двинулся по проходу, тоже миновал Марлен — глаза девушки равнодушно скользнули по нему — и вышел из вагона-ресторана. По пути капитан успел отметить, что, несмотря на его требование, Марлен не избавилась от своего люгера и теперь оружие было при ней. Что ж, возможно, она была права, и пистолет ей в скором времени понадобится.

Фрост прошел через тамбур и оказался в соседнем вагоне. Он увидел, что мужчина с сальными волосами исчезает за дверью в противоположном конце вагона. Капитан двинулся за ним мимо ряда дверей купе.

Таким образом они прошли через несколько вагонов — среди них был и тот, в котором располагался Фрост. Капитан улыбнулся. Теперь он понял, что его заманивают в ловушку. Наверняка где-то впереди были друзья смуглого мужчины — террористы, скорее всего — которые поджидали Фроста. И наверняка все это было задумано не для того, чтобы просто вытащить его из вагона-ресторана, нет, “борцы за свободу” явно намеревались ликвидировать противника, чтобы он больше не мог им мешать.

Фрост открыл очередную дверь, миновал очередной тамбур и вошел в очередной вагон, тоже купейный. Теперь он каждую секунду ожидал нападения и был готов к нему. До конца экспресса было уже совсем недалеко. Между тем мужчина с сальными волосами исчез из вида. Да, наверняка развязка приближалась.

Теперь капитан почти бежал. Он чувствовал, как волосы на его голове начинают шевелиться — так с ним часто бывало в момент опасности. Фрост понимал, что если смуглый парень и его вероятные друзья что-то задумали, то это случится именно сейчас.

Он двинулся по вагону, в любой миг ожидая, что какая-нибудь из дверей купе распахнется и появятся террористы. Вот капитан миновал первую — медленно, осторожно, напрягая мышцы, сжав кулаки. Ничего не произошло.

Он двинулся ко второму купе, бросив мимоходом взгляд г. темное окно и увидев свое отражение. Фросту всегда хотелось знать, как он выглядит, когда ему страшно. Сейчас он удовлетворил свое любопытство и лишь покачал головой при виде напряженного лица с обострившимися скулами и натянувшейся кожей, а также воинственно выдвинутой вперед нижней челюсти и сузившегося глаза.

Фрост машинально провел ладонью по небритой левой щеке и продолжал свой путь. Вторая дверь тоже осталась позади. И опять ничего.

Теперь он приближался к третьему купе, думая о том, что если бы нервы могли перетираться как веревки, то они у него сейчас бы лопнули. Ну, когда же, когда? Где этот чертов террорист с сальными волосами? Почему…

Негромко заскрипели петли дверей, но Фрост уловил этот звук и резко развернулся. Он увидел руку, которая высунулась в щель. Рука эта держала пистолет с глушителем.

Капитан взмахнул правой ногой и ударил изо всех сил, Не по руке, и даже не по пистолету, а по двери. Послышался приглушенный сдавленный крик. Оружие подпрыгнуло, но никакого звука не последовало. Лишь звон стекла за спиной Фроста — стекла, в которое он смотрел, как в зеркало, несколько секунд назад — показал, куда попала пуля.

Но неизвестный противник не удержал пистолет — тот упал на пол, Фрост метнулся к оружию, однако на его спину обрушился сильный удар, потом еще один — на затылок. Но все же он сумел схватить пистолет, хотя и качнулся вперед, потеряв равновесие.

Чтобы избежать очередного удара, Фрост перекатился вперед и на спину. Он увидел, что в проеме двери стоит мужчина с пистолетом в руке. Машинально отметив, что это был “Вальтер” П—38, капитан дважды нажал на спуск. И вновь его оружие беззвучно выплюнуло струйку огня, потом вторую, мужчина схватился рукой за грудь, а его глаза полезли на лоб. Затем он упал.

Фрост — оттолкнувшись ногами от пола — переместился несколько дальше от двери и попытался встать, опираясь на левую руку. Теперь он видел всех своих противников.

Трое парней выскочили в коридор. Один из них потирал запястье, морщась от боли. Фрост выстрелил в него, и мужчина переломился пополам, держась за живот. Он сделал шаг вперед и упал прямо на Фроста, заблокировав руку, в которой капитан держал пистолет. Пользуясь этим, двое оставшихся в живых террористов, бросились в атаку.

У одного из них — того самого типа с сальными волосами — был револьвер. Естественно, с глушителем. Он водил рукой из стороны в сторону, пытаясь поймать на мушку голову Фроста.

Собрав все силы, капитан оттолкнул от себя тело упавшего на него мужчины, почти одновременно выстрелив из неудобного положения. Пуля срикошетила от стены и ударила террориста с сальными волосами в левое плечо. Но четвертый бандит прыгнул на Фроста, пытаясь придавить того тяжестью своего тела.

Капитан понял, что избежать столкновения не удастся. Он подобрался и выставил руки, чтобы ослабить удар, но все равно, когда туша террориста — а тот наверняка не был самым худым человеком в мире — обрушилась на него сверху, Фрост почувствовал, как у него перехватило дыхание и потемнело в глазу.

И все же он нашел в себе силы двинуть коленом. Двинуть резко и злобно. Удар пришелся в пах нападавшему.

— А-а! — взвыл мужчина.

С нехорошей улыбкой Фрост вывернулся из-под тела террориста и нанес еще один удар. Ногой в нос. Этот прием Фрост освоил давно и проводил его безупречно. И нос мужчины с хрустом сломался, а в следующий миг террорист уже был мертв — под действием удара сломанная кость вошла прямо в мозг.

Теперь у капитана оставался только один противник — мужчина с сальными волосами.

Он держался за свое плечо, морщась от боли, но револьвер по-прежнему был в его руке. Фрост узнал старый надежный “Смит и Вессон”. Не успел капитан удивиться, где террорист раздобыл глушитель на такую Древнюю модель, как мужчина — сообразив, что времени терять нельзя — навел на него свое оружие.

А Фрост все еще не мог высвободить правую руку, на которой преспокойно лежал труп только что убитого парня. Капитан отчаянно потянулся и сунул левую руку под полурасстегнутую куртку покойного. Пальцы сразу же нащупали что-то твердое.

Там был нож — Фрост словно сквозь одежду видел крепкую роговую рукоятку, обоюдоострое блестящее лезвие. Сильным рывком он выдернул оружие и занес его над головой

Остальное произошло очень быстро. Мужчина с сальными волосами все же слишком много внимания уделял своей ране, и его реакция была ослаблена. Он даже не понял, что произошло, когда клинок длиной восемь дюймов пронесся по воздуху, перевернувшись один раз, и глубоко вонзился ему в сердце. Револьвер в руке террориста так и не выстрелил…

Фрост наконец вылез из-под трупа и поднялся на ноги. В этот момент упал мужчина с сальными волосами. Капитан нагнулся и вытащил из его конвульсивно сжатых пальцев револьвер с глушителем. По полу растекались лужи крови.

Фрост оглядел сначала свой трофей, а потом тела четырех недавних противников. Он покачал головой, прокашлялся и закурил сигарету, прикрывая ладонью язычок пламени, выскочивший из его старенькой “Зиппо”, поскольку в разбитое окно врывался холодный ветер и снежинки.

Затем — зажав сигарету в зубах — капитан приступил к обыску. Он тщательно исследовал карманы всех четверых, а потом задумчиво посмотрел на свою добычу. Пара ножей армейского образца, немного денег, паспорта, сделанные так аккуратно, что не оставалось сомнения — они фальшивые. Были также три водительские лицензии, кредитная карточка и страховой полис, все на разные имена.

Фрост подумал, что, может быть, стоило бы оставить себе какие-то из документов, но поскольку внешне он не походил ни на кого из террористов, то отказался от этой мысли. Что ж, теперь ему оставалось только выполнить еще одну работу.

Фрост — одного за другим — поднимал мертвых мужчин, подтаскивал их к открытому окну и выбрасывал. наружу. Это отняло довольно много времени и сил, но другого выхода не оставалось. Деньги капитан положил себе в карман, а вот все остальное — и к большому его сожалению также ножи и огнестрельное оружие, кроме, правда, одного револьвера — последовало за трупами.

Затем он немного постоял у окна, глядя в темноту и выпуская клубы дыма из сигареты. Выбросив окурок, капитан оглядел свою одежду. Он с неудовольствием отметил, что воротник рубашки и пиджак запачканы кровью. Впрочем, крови вокруг было тоже более чем достаточно.

Фрост понял, что убрать все следы схватки никак не удастся, а потому двинулся в обратный путь через вагоны в направлении своего купе. Он чувствовал, как по его телу время от времени пробегает нервная дрожь, и это ему не нравилось.

— Стареешь, Хэнк, — шепнул он сам себе.

А следующая его мысль была о Бесс. Он даже остановился и прислонился к стене вагона. В этот момент ему вдруг показалось, что Бесс действительно жива, и скоро они обязательно встретятся. Улыбка мелькнула на губах капитана, но тут же исчезла. Он не верил в чудеса.

А наверняка Фрост знал лишь одно — выяснить, осталась ли Бесс в живых, он может только через Марлен Штауденбрук. А если его любимая женщина погибла, то отомстить за нее он может тоже только через Марлен Штауденбрук. Как ни крути, другого пути нет.

Дойдя наконец до своего купе, Фрост взялся за ручку и повернул ее. Неясное чувство тревоги заставило его потянуться к револьверу, но тут же он расслабился, услышав знакомый голос:

— Заходи, Фрост. Наш камуфляж, похоже, никого не обманул, так что теперь уже нет смысла соблюдать конспирацию.

Капитан вошел в купе. Марлен Штауденбрук полулежала на полке с сигаретой в руке. Ее черный парик валялся на подушке, а на столике стоял бокал с виски. Юбка девушки задралась довольно высоко, но это, похоже, нисколько не смущало бывшую террористку.

— Наверное, да, — согласился Фрост. Он закрыл за собой дверь и опустился на противоположную полку.

— А ты крутой парень, — улыбнулась Марлен. — Один против пятерых и вышел победителем. Здорово.

— Пятерых? — переспросил Фрост, наклонясь к ней.

— Ну да. Четверо из последнего вагона — я видела, как ты выбрасывал трупы в окно — и пятый…

— Какой пятый?

Капитан ничего не мог понять.

— Да тот, который остался в предпоследнем вагоне. У него была сломана шея. Я его тоже выбросила в окно, не беспокойся.

— Так это ты убила его?

Марлен удивленно подняла бровь.

— Нет, конечно. Я полностью доверилась тебе. Но должна признать, что в рукопашной ты просто гений. Его шея была сломана одним ударом и причем — голой рукой. Я кое-что в этом понимаю. Ты настоящий Брюс Ли.

Фрост ничего не ответил. Он отвернулся, снял галстук и бросил его на полку. Потом снял пиджак. Расстегивая окровавленную рубашку, капитан вновь посмотрел на Марлен и сказал, четко произнося каждое слово:

— Я убил только четверых, дорогая. О пятом мне ничего не известно. Похоже, у нас появился ангел-хранитель. Может быть…

Глава девятая

— Скажи-ка мне, этот ваш германский терроризм очень распространен в мире? — спросил Фрост.

— Что ты имеешь в виду? — не поняла Марлен Штауденбрук и глотнула кофе из чашки. Фрост тоже приложился к своей.

— Помнишь, я говорил тебе, что взялся за эту работу только потому, что преследую свои собственные цели. Мы договорились с ЦРУ, что они помогут мне, а я — им.

— Помню, — кивнула девушка. — Так теперь ты хочешь, чтобы я помогла тебе?

— Ну… да.

— А я не хочу.

— Послушай, — Фрост не смотрел на нее. — Я говорю серьезно.

До сих пор еще не было никакой суматохи по поводу пятерых исчезнувших пассажиров, а прошло уже довольно много времени. Капитан медленно обвел взглядом столики вагона-ресторана, пытаясь угадать, здесь ли находится его ангел-хранитель, который помог в решающую минуту. Который убил террориста, готового выстрелить в спину Фросту.

За одним из столиков сидела девушка. Очень молодая, с каштановыми волосами, которые спускались на спину, и в больших очках в золотой оправе. Красивые глаза за линзами очков — Фрост мог поклясться в этом — были зеленые.

На столе перед девушкой лежала открытая книга, но она ее не читала. Перехватив взгляд капитана, девушка чуть улыбнулась и незаметно кивнула. А ее ладонь… ее ладонь вдруг выполнила такое движение, словно она ударила кого-то по шее.

Фрост — во рту у него внезапно пересохло — облизал губы и посмотрел на Марлен.

— Извини, — хрипло сказал он, — мне нужно…

Капитан перевел взгляд на девушку с каштановыми волосами. Она по-прежнему улыбалась и вновь повторила свой странный жест. Фрост сжал губы и повернулся к Марлен.

— Мне нужно знать все, что касается одного из твоих бывших друзей. Молодого террориста, который погиб недавно.

Пока он не хотел называть имя.

— Погиб? — переспросила Марлен. — Если он умер за наше дело, то память о нем будет жить в веках…

— Не сомневаюсь, — перебил ее Фрост. — Но мне нужно другое. Есть ли связь между западногерманскими террористами и Ирландской Республиканской Армией? Ну, например, известно ли вам что-нибудь о взрывах бомб в общественных местах в Лондоне?

Марлен Штауденбрук — снова в парике и с контактными линзами — внимательно посмотрела на него.

— Они наши братья. Мы помогаем им, когда можем. А они нам.

— Братья, — глухо повторил Фрост, чувствуя, как спазм снова сжимает горло. — Я понимаю так, что если бы они попросили вас помочь устроить террористический акт, то вы…

— Кто этот человек, о котором ты упомянул? Фрост не сразу ответил. Сначала он оглянулся на столик, который занимала девушка с каштановыми волосами. Но теперь там уже никого не было, официант убирал посуду.

— Его звали Кольнер, — сказал капитан. — Он погиб во время перестрелки со спецбригадой Министерства юстиции ФРГ.

— Вот свиньи.

Марлен выглядела так, словно собиралась презрительно плюнуть.

— Пусть свиньи, — терпеливо продолжал Фрост. — Но скажи мне об этом Кольнере. Он работал вместе с ИРА?

— Нет, — девушка отрицательно покачала головой. — Я знала его, с ИРА он никогда не был связан.

— Ты врешь, — Фрост наклонился к ней так резко, что разлил свой кофе на скатерть.

— Может быть, — пожала плечами Марлен. — А может быть и нет. Ты не имеешь права допрашивать меня, Фрост. Я скажу все, что нужно, когда уже буду в руках американцев.

Фрост покачал головой.

— Не думаю, что ты собираешься откровенничать с ЦРУ, крошка, — процедил он сквозь зубы.

— Думай, что хочешь, — равнодушно бросила Марлен. — И вообще, это не твоя работа — думать. Ты здесь для того, чтобы обеспечивать мою безопасность. Вот и обеспечивай. И напрасно ты решил, что я готова пуститься в откровения ради твоих прекрасных глаз. Пардон, глаза.

Капитан скрипнул зубами.

— Неужели в тебе не осталось ничего человеческого?

— Ты шутишь, — усмехнулась Марлен.

Фрост, не мигая, смотрел в ее глаза за темными контактными линзами. Глаза, которые ничего не выражали. И ее смех был вполне искренним и естественным.

— Я сейчас расплачусь, — сказала девушка. — Ты еще предложи мне автограф кого-нибудь из ваших трахнутых бейсболистов или кусок яблочного торта, испеченного твоей мамочкой. Какая сентиментальщина!

Фрост медленно закурил сигарету. На его лицо было страшно смотреть, он просто дрожал от ярости.

— Это называется яблочный пирог, сука, — прошипел капитан.

Он поднялся на ноги, едва не перевернув кресло. Бросил сигарету в недопитую чашку кофе и отрывистыми шагами двинулся к выходу из вагона-ресторана.

— Я ждала вас. Вот почему я оставила дверь купе открытой. Вы мистер Фрост, не так ли? Очень экзотично. У меня еще никогда не было одноглазого любовника.

— И у тебя его до сих пор нет, — с неудовольствием буркнул Фрост, перебивая эту болтовню.

Девушка — все в тех же очках в золотой оправе — полулежала на полке в своем купе. Небрежно наброшенное одеяло еле прикрывало ее небольшую грудь. Незнакомка улыбалась.

— Так это ты демонстрируешь тут свое мастерство в боевых искусствах? — спросил Фрост.

— Как мило с вашей стороны, что вы этим поинтересовались, — рассмеялась девушка. — Да, это я.

— На кою ты работаешь? — Капитан закрыл за собой дверь и повернул защелку.

В глазах девушки появилась тревога.

— Расслабься, — сказал Фрост. — Если ты можешь одним ударом сломать шею здоровенному мужику, то я не собираюсь с тобой связываться.

Девушка вновь улыбнулась. Это была хорошая, добрая улыбка, не то, что у Марлен Штауденбрук.

— Я не работаю — я студентка.

— Студентка? А в каком это университете учат убивать террористов в поездах? Скажи мне, и я тоже попытаюсь туда поступить. Так это у тебя сейчас дипломная практика, да?

Девушка непринужденно рассмеялась и наклонилась вперед. Одеяло чуть соскользнуло с ее груди, и она не успела его придержать. А может и не хотела этого делать.

— Нет, я в самом деле студентка и у меня действительно скоро начнется преддипломная практика. Но я учусь вовсе не в спецшколе, а в самом обычном университете. А сейчас просто решила немного попутешествовать, чтобы отдохнуть и сменить обстановку. Кстати, моя специальность — полевая механика.

— Что? — удивился Фрост. — Ты хочешь сказать, что когда закончишь учебу, то отправишься в деревню чинить тракторы?

Девушка снова рассмеялась. Капитану ее смех нравился все больше и больше.

— Да нет же. Это одна из областей физики. Не думаю, что вы…

— Говори мне “ты”. Что, по-твоему, у меня слишком мало мозгов, чтобы это понять?

Незнакомка улыбнулась.

— Но это действительно очень трудно для дилетанта. Конечно, если тебе интересно, я могу попробовать объяснить, но не знаю, как это у меня получится. Ты работы Эйнштейна читал?

Фрост пожал плечами.

— Я кое-что слышал о теории вероятности, но кроме того…

— Тогда, боюсь, я не смогу тебе объяснить.

— Ладно, оставим физику, — согласился Фрост. — перейдем к боевым искусствам. Это мне гораздо ближе.

Девушка поправила очки.

— Это еще проще. Понимаешь, я всегда ужасно боялась поправиться и поэтому занялась восточными единоборствами. И вот, оказалось, что у меня неплохо получается. Я даже время от времени участвую в турнирах. Это очень помогает поддерживать форму, а кроме того — придает уверенность в себе и в своих силах.

— По-моему, уверенности в себе у тебя и так хоть отбавляй, — сказал Фрост.

Девушка нахмурилась.

— Это что, какое-то оскорбительное замечание?

— Нет. Просто английский ты знаешь немного хуже, чем французский.

— Oui, ты прав. Спасибо за подсказку. Я некоторое время жила в Америке и даже училась там. А французским занимаюсь с детства.

— Молодец, — похвалил Фрост. — Ну, так все же — почему ты убила того типа?

— Он следил за тобой. А я начала следить за ним. У него был пистолет, и я подумала, что он хочет убить тебя. Вот тогда я… До сих пор мне не приходилось убивать людей. Должна заметить, что это очень легко. Слишком легко.

— Замечательное наблюдение, — кивнул Фрост. — А ты уверена, что сейчас сказала правду?

— Ага, полностью.

— А что ты там говорила насчет одноглазого любовника?

— О, я об этом с детства мечтаю.

— Ты что, пропускаешь через свою постель исключительно мужчин с физическими недостатками?

Фрост усмехнулся и закурил сигарету.

— Нет, не всегда, — тряхнула головой девушка. — Просто ты мне понравился. И я подумала, что когда ты войдешь, я буду лежать вот так, а потом вдруг сделаю вот так…

Она отбросила одеяло. Ее груди были маленькими, но красивой формы, с крупными розовыми сосками.

— И что случится тогда? — серьезно спросил капитан.

— А тогда ты захочешь заняться со мной любовью, — невинно ответила девушка.

Фрост пожал плечами и погасил сигарету в пепельнице.

— Что ж, надо признать твою правоту. Мне действительно этого хочется.

В следующий миг девушка была уже рядом с ним. Ее очки куда-то исчезли, а полные теплые губы нежно коснулись щеки капитана.

— Как ты лишился глаза? — спросила она томным голосом. — Расскажи, это меня возбудит…

— Позже, — ответил Фрост.

— Как ты нашел мое купе?

— Я спросил у проводника.

— Хочешь знать мое имя?

— Естественно.

— Меня зовут Вероника.

— Вероника и все?

— Вероника Гутьерес.

— А я-то думал, что ты француженка, — прошептал Фрост ей в ухо и легонько сжал зубами мочку.

— Мой отец был испанцем по происхождению, но вырос и жил во Франции.

— Я знал одного парня по фамилии Гутьерес, — задумчиво произнес капитан.

— Вряд ли это был мой родственник.

— Мне тоже так кажется. Так что ты теперь думаешь об одноглазых мужчинах?

— О, я ведь еще не закончила свои исследования.

— Ну, так не теряй времени.

Левой рукой Фрост обнял девушку и привлек к себе, правая скользнула по ее телу — по шее, по груди, по плоскому изящному животу. Потом он положил ладонь на ее левую грудь и чуть надавил.

— Они у меня слишком маленькие, — с сожалением сказала девушка.

— Мне нравятся, — ответил капитан и поцеловал ее в шею, гладя левой рукой по голой спине.

— О-ох, — вздохнула Вероника. — Как приятно…

Ее пальчики тоже принялись изучать тело Фроста и наконец остановились в его паху. Капитан почувствовал желаемую реакцию своего организма.

— О-ох, — сказал он. — Как приятно…

Девушка негромко рассмеялась и плотнее прижалась к нему.

— А ты всегда ложишься в постель, если тебя об этом просят?

— Как правило, нет, — ответил капитан. — Видишь ли, я такой старомодный. Мне всегда хочется хоть немного узнать человека, прежде чем заниматься с ним любовью. Правда, иногда у меня просто не остается выбора…

— Я тоже очень старомодная, — шепнула девушка, целуя его. — А в тебе есть что-то такое…

— Чепуха, — недовольно буркнул Фрост. — Я прекрасно знаю, что внешность у меня отнюдь не самая располагающая.

— Я говорю не об этом, — возразила Вероника. — И твоя черная повязка тоже тут ни при чем. Просто ты мне правишься.

— По-моему, ты пытаешься морочить мне яйца.

— Морочить? О, нет, я, их просто…

— Замолчи. Я не это имел в виду.

Девушка рассмеялась.

— Знаю.

Капитан опустил левую руку и крепко взял ее за запястья.

— Что с тобой? — удивленно спросила Вероника.

— Ничего.

Его голос звучал глухо. Девушка поцеловала его в плечо.

— Не обижайся. Я сказала то, что думаю.

Фрост отпустил ее руки.

— Так что же ты думаешь?

Ладони Вероники вновь легли на его живот.

— В тебе действительно есть что-то такое… Да, я иногда говорю неправду, как и большинство людей, но не сейчас. Ты нравишься мне, Хэнк Фрост, очень.

— Это приятно слышать, — ответил капитан. И он говорил вполне серьезно.

Повинуясь его нажиму, девушка легла на спину, и Фрост наклонился над ней; ее длинные волосы разметались по подушке, зеленые глаза выжидательно смотрели.

— Приятно слышать, — повторил капитан.

Вероника обняла его за шею.

— Я хочу, чтобы ты хотел меня, Хэнк, — прерывисто произнесла она. — По-настоящему хотел…

Фрост посмотрел на нее сверху вниз и кивнул.

— Да, малышка, я действительно тебя хочу.

Наверное, отчасти это было из-за Марлен Штауденбрук, где-то подействовала и та пустота, которую оставила в его душе Бесс после своей нелепой гибели, но Фрост вдруг почувствовал, что ему действительно небезразлична эта симпатичная француженка.

Капитану нравился ее голос, ее глаза, ее волосы. И он прекратил попытки проанализировать свое душевное состояние. Сейчас он просто хотел любви, хотел слиться с этим юным горячим телом.

Фрост положил правую ладонь ей на грудь, почувствовал, как твердеет под его пальцами сосок, и припал губами ко рту девушки. Ее язык коснулся зубов капитана, а в следующий момент мужчина властным движением раздвинул ноги Вероники и вошел в нее со всем пылом и страстью, которые вынужден был так долго сдерживать.

Девушка приглушенно стонала под ним, по ее телу пробегала дрожь наслаждения, руки конвульсивно обнимали капитана за шею.

— Хэнк… о Боже… Хэнк, — шептала она. Прошло некоторое время и Фрост вдруг почувствовал, как внутри его словно что-то взорвалось, Вероника вскрикнула, царапая ногтями его спину. Капитан прижался лицом к ее волосам.

— Ну, так что, — спросил он, когда его дыхание пришло в норму и девушка уже расслабилась под ним. — Каково теперь твое мнение об одноглазых мужчинах?

— Клянусь, — шепнула Вероника, — больше я никогда не лягу в постель с человеком, у которого два глаза.

Фрост усмехнулся и снова поцеловал ее. Он знал, что в этом поезде лишь у него одного был подобный недостаток. Или достоинство.

Глава десятая

— Где ты был, Фрост?

Капитан закрыл за собой дверь купе и посмотрел на злое лицо Марлен Штауденбрук.

— Расследовал кое-что.

— И как успехи? — с нехорошей улыбкой спросила террористка. — Тебе понравилось то, что ты нашел?

— В принципе, да, — серьезно ответил капитан.

— У меня такое чувство, Фрост, что ты мечтаешь не лечь со мной в постель, а дать мне по физиономии. Почему? Мужчина пожал плечами.

— Наверное потому, что кроме всех прочих недостатков, ты еще и чертовски хороший психолог.

— Я терпеть тебя не могу.

— Взаимно, — вежливо произнес Фрост и уселся на свободную полку напротив девушки.

— Так что ты выяснил? Это действительно та юная особа убила пятого террориста?

— Похоже на то. Она уверяет, что сделала это, поскольку парень собирался пристрелить меня.

— И ты думаешь, что она говорит правду?

— По крайней мере, иногда, — кивнул Фрост. — Не очень часто.

Вагон дернуло, капитан выглянул в окно.

— Граница, — сказал он. — Сейчас будет остановка.

— Да, — хмуро произнесла Марлен, — И проверка паспортов.

Фрост продолжал смотреть в окно. На перроне стояли четверо мужчин, все они были в темных плащах, двое носили шляпы. Но ни у кого из них не было багажа.

— Легавые, — буркнул Фрост, по-прежнему не сводя взгляда с мужчин. — Или еще хуже…

— Я возвращаюсь в свое купе, — сказала Марлен Штауденбрук и поднялась на ноги.

— А я иду в вагон-ресторан, — подхватил Фрост, тоже вставая. — Выпью стаканчик и попробую разнюхать, что нужно этим ребятам. Возможно, это турецкие полицейские, но не исключено…

— Так ты совершенно искренне ненавидишь меня, да? — спросила Марлен, разглаживая юбку на бедрах.

— Нет, — качнул головой Фрост. — Это все не так просто. Можно сказать, что я ненавижу то, чем ты сейчас являешься. Но против тебя лично у меня ничего нет. Пока нет, во всяком случае.

— Ты очень великодушен, Фрост, — с иронией улыбнулась Марлен. — Ну, что ж, спасибо и на этом.

Фрост развел руками.

— Такие уж мы, американцы. Великодушие у нас в крови. Это все оттого, что мы любим бейсбол и домашний яблочный пирог. Советую и тебе попробовать, вдруг понравится?

Он открыл дверь купе и придержал ее, чтобы девушка могла выйти. Внезапно капитан подумал: а как же она сюда попала? Он бросил взгляд на замок и увидел несколько небольших царапин возле замочной скважины. Фрост укоризненно покачал головой.

— Шпилька для волос, — пожала плечами Марлен. — Что же мне было, в коридоре ждать?

— А если бы ты носила короткую прическу? — спросил капитан. — Что тогда?

Не дожидаясь ответа, он двинулся по проходу, бросив еще через плечо:

— Будь так добра, запри дверь снова. Если, конечно, твои волосы не возражают.

Фрост — не оглядываясь — продолжал свой путь к вагону-ресторану, мысленно пытаясь высчитать, сколько же еще пройдет времени, прежде чем его нервы не выдержат и он ударит Марлен Штауденбрук. Или задушит. Или еще что-нибудь…

Вероника в одиночестве сидела за столиком, который утром Фрост занимал с Марлен. Он остановился рядом и посмотрел на девушку.

— У вас не занято? Разрешите присесть?

— А разве мы с вами знакомы? — улыбнулась Вероника.

Фрост опустился на стул.

— По-моему, да.

— Ты мне нравишься, Хэнк, — сказала девушка.

Капитан почувствовал, как ее рука сжала его колени под столом. Он молча накрыл ее ладонь своей.

— Ты слишком напряжен, — продолжала Вероника. — Хочешь, я помогу тебе расслабиться?

Фрост усмехнулся, представив себе, как она будет это делать.

— Да, тут тебе равных нет, — признал он. — А что нас ждет в Стамбуле? Ведь мы уже подъезжаем.

Вероника пожала плечами.

— Кто ищет, тот найдет. Я слышала, что там есть много удобных отелей, где не задают лишних вопросов.

— Да, я тоже об этом слышал, — кивнул Фрост.

— Так что, может, проверим эту информацию вместе?

— Твоя непосредственность просто разоружает.

— Тебе это не нравится? А я люблю быть непосредственной и все говорить откровенно.

— Да нет, все в порядке, — Фрост вздохнул. — Мне многое в тебе нравится. Но у меня есть дела в Стамбуле, дела, которые имеют приоритет…

Он виновато улыбнулся, но улыбка тут же исчезла с его лица. Двое мужчин — из числа тех, которых Фрост ранее видел на перроне — вошли в вагон-ресторан. Один из них тут же блеснул каким-то значком перед лицом одинокого господина, занимавшего крайний столик, и о чем-то вполголоса спросил его.

— Если я когда-нибудь доберусь до Стамбула… — прошептал Фрост.

Вероника внимательно посмотрела на него.

— Если я правильно понимаю, ты кто-то вроде секретного агента одной из мировых спецслужб, да?

Фрост рассмеялся, настолько неожиданным и прямым был этот вопрос. Действительно, Вероника Гутьерес являлась весьма непосредственной особой.

— Ты шутишь? — ответил капитан. — Что это тебе в голову взбрело?

— Я имела в виду, что ты сейчас выполняешь какое-то задание, ведь так?

Фрост стал серьезным.

— Ты хочешь, чтобы я солгал?

— Нет, не хочу, Хэнк.

— Тогда не задавай таких вопросов.

— Но ведь мы… мы же теперь не чужие друг Другу, — почти с мольбой произнесла девушка. — Не забывай, мы соучастники убийства, это как минимум.

Фрост закурил сигарету и взглянул ей в лицо.

— Точнее сказать — пяти убийств. Одно совершила ты, а четыре я. Но ты была права — тот тип действительно собирался прикончить меня.

Капитан посмотрел на двоих мужчин, которые предположительно являлись турецкими полицейскими. Следующим у них на очереди был столик, который занимали он и Вероника.

Фрост наклонился к уху девушки.

— Мой паспорт и билеты, — прошептал он, — все на имя Питера Кляйна. Если что…

— Питер… — повторила Вероника. — Красивое имя. Хотя твое настоящее мне нравится больше.

— Да, я очень рад, — нетерпеливо продолжал капитан. — Запомни…

Он внезапно прервался и поднял голову. Двое мужчин в штатском стояли рядом и внимательно смотрели на него.

— Вы знаете эту женщину? — спросил один из них, невысокий и смуглый. Говорил он с сильным акцентом.

Фрост взглянул на фотографию, которую ему показали, Это была Марлен Штауденбрук. Капитан задумчиво почесал пальцем нос и поднял голову. Его глаз излучал полнейшую искренность.

— Лицо как будто знакомое, — улыбнулся он, — но ведь в мире так много симпатичных блондинок. А что, с ней что-то случилось?

— Нет, но нам нужно как можно скорее найти ее. Это очень важно. Так вы не встречали ее здесь, в поезде?

Фрост еще раз внимательно оглядел фотографию.

— Нет, — соврал он. — Нет, не встречал. А что мне делать, если я вдруг ее увижу? Сообщить проводнику, да?

Мужчина покачал головой.

— Это опасная террористка, которую разыскивают во всех европейских странах. Если вы ее увидите, то не пытайтесь ничего предпринять, иначе она просто убьет вас. Постарайтесь не возбудить ее подозрений, а потом поставьте нас в известность.

Он повернулся к Веронике и показал ей все тот же снимок Марлен Штауденбрук. Девушка молча отрицательно качнула головой.

— Вы путешествуете вместе с этим джентльменом?

Фрост не мог видеть выражения ее лица и глаз, но он не хотел, чтобы девушка без крайней необходимости сказала неправду.

— Нет, — покачала головой Вероника. — Мы познакомились несколько минут назад. Но этот мсье мне очень нравится.

Фрост с облегчением улыбнулся, а полицейский спросил:

— А как его зовут?

— Он назвался Питером Кляйном, — спокойно ответила француженка.

Капитан подумал, что наверное она действительно очень не любит лгать, а потому дает не совсем четкие ответы, к которым, тем не менее, весьма трудно придраться.

Турецкий полицейский вновь повернулся к Фросту.

— Ваше имя Питер Кляйн?

— Вы хотите взглянуть на мой американский паспорт? — с оттенком недовольства спросил капитан, намеренно подчеркнув слово “американский”.

— Нет-нет, — поднял руку мужчина. — Я уверен, что ваши документы в полном порядке. А что произошло с вашим глазом? Несчастный случай?

Фрост посмотрел сначала на невысокого полицейского, а потом на его более рослого коллегу.

— Да, несчастный случай, — сказал он. — В нашем языке есть такое выражение: искать иголку в стоге сена. Должен заметить, что это весьма хлопотное дело.

— Простите?

Турок явно пребывал в растерянности, не улавливая смысла слов, произнесенных Фростом.

— Короче, — продолжал капитан, — однажды я занимался любовью с одной девушкой — дочерью фермера — как раз в стоге сена. И там действительно оказалась иголка. Сам не знаю, как это получилось. Просто мгновенная страшная боль и вот…

— Какая забавная история, — с мрачным видом сказал турецкий полицейский.

По лицу Вероники промелькнула улыбка.

— Вы так считаете? — спросил Фрост. — А мне в тот момент вовсе так не казалось.

— Хорошо, — кивнул мужчина. — Простите нас за беспокойство, господин…

— Кляйн, — с улыбкой подсказал Фрост. — Питер Кляйн.

— Да, именно, господин Кляйн. Благодарю вас за помощь.

Двое полицейских двинулись дальше, а Фрост закурил сигарету, глубоко затянулся и выпустил облако дыма.

— Это была правда — насчет иголки в стогу сена? — спросила Вероника, с трудом сдерживая смех.

— Да, конечно, — кивнул капитан. — Можешь не сомневаться.

Он оглянулся, увидел, как полицейские покидают вагон-ресторан, чтобы продолжить обход поезда, и залпом осушил стоявший на столе бокал виски.

— Спасибо, — сказала Вероника.

— За что? — машинально спросил капитан.

— За то, что ты выпил мое виски.

— О, всегда рад помочь, крошка.

Он думал совсем о другом. Фрост понимал, что пройдет какое-то время и полицейские — то ли эти двое, которые только что разговаривали с ним, то ли их коллеги — обязательно заглянут в купе Марлен Штауденбрук. Если они не узнают ее — отлично, но если вдруг у них появятся какие-то подозрения, то дело плохо. Ведь у Марлен все еще был ее люгер, который она прятала в своей сумочке или где-то еще.

— Я, пожалуй, пойду прогуляюсь, — сказал Фрост Веронике, поднимаясь на ноги.

Девушка внимательно посмотрела на него.

— Я помню ту женщину, с которой ты сидел тут утром. Это за ней они охотятся?

— С чего ты взяла? — с вымученной улыбкой спросил капитан, чувствуя, как у него засосало под ложечкой.

— Она носила парик. Это был очень хороший парик и возможно мужчина бы ничего не заметил, но женщина — другое дело. Впрочем, некоторые мужчины тоже бывают довольно наблюдательными.

— Ты имеешь в виду тех легавых?

Фрост оперся на столик и закурил очередную сигарету. Он очень хотел сейчас пойти и проверить, как там Марлен, но понимал, что его необоснованное появление может только ухудшить ситуацию.

— Легавых? О, да. Во Франции мы их называем фликами.

— Вот как?

— Да, это значит примерно то же, что у вас “фараон”.

— Понятно, — качнул головой Фрост.

Но мысли его были далеко. Он лихорадочно пытался собрать в единое целое части головоломки, с которой ему пришлось столкнуться. Сколько же тут странного и нелогичного — дурацкий маршрут, долгая рискованная поездка на Восточном экспрессе через несколько границ… Зачем это? Ведь гораздо удобнее и безопаснее было бы воспользоваться самолетом — взлететь ночью с какого-нибудь неприметного аэродрома и через пару часов приземлиться на месте. Но нет…

— О чем ты думаешь? — спросила девушка. Фрост не видел причин лгать ей.

— Я думаю о том, что меня подставили, — ответил он. — И о том, что ты — возможно — тоже принимаешь участие в этой игре.

Он видел, как напряглось ее лицо.

— Ладно, я не в обиде, — продолжал капитан, — если уж так надо. Ты все-таки спасла мою жизнь, а я такого не забываю. Кроме того, ты мне нравишься. Кто знает, может я и ошибаюсь, и ты вовсе не та, за кого я тебя принимаю? Но одно не подлежит сомнению — эта история, в которую меня впутали, дурно пахнет. И меньше всего мне в ней нравится очаровательная Марлен Штауденбрук.

— Я тебя не понимаю, Хэнк.

— Да? А мне кажется…

Он резко умолк, ибо откуда-то со стороны купейных вагонов вдруг донесся звук пистолетного выстрела. А за ним последовали еще два…

Фрост машинально подумал, что если бы поезд находился в движении, он бы никогда не услышал выстрелов. А в следующий миг он уже бросился к выходу, но зацепился за стул и навалился грудью на столик. Вероника медленно поднималась на ноги, глядя на него расширенными глазами.

— Ты на чьей стороне? — прохрипел капитан.

Девушка на мгновение приняла стойку из каратэ и чуть улыбнулась.

— На твоей, наверное.

— Надеюсь, — буркнул Фрост.

— И правильно делаешь, — сказала Вероника. — В любом случае, один ты обречен. Тебе нужна помощь.

Прогремел еще один выстрел. Капитан пристально посмотрел в лицо девушки.

— Ладно, — процедил он наконец сквозь зубы, — пойдешь со мной. Прикрывай мой тыл.

— Слушаюсь, командир, — весело ответила Вероника. Они почти бегом бросились из ресторана и — проскочив тамбур — ввалились в первый пассажирский вагон. Навстречу им кинулся проводник, он явно намеревался задержать их. Фрост — не замедляя движения — оттолкнул его, а следовавшая сзади Вероника взмахнула ногой. Удар пришелся в живот мужчине, он согнулся и медленно сполз по стене, издав какой-то приглушенный стон. Капитан и девушка уже не обращали на него внимания — они бежали дальше по вагону.

Внезапно Фрост резко остановился и буквально впился глазом в окно, будучи еще не в состоянии поверить в реальность происходящего. Вероника схватила его за плечо.

— Какого черта?

— Тихо…

Фрост видел, как Марлен Штауденбрук — все еще в споем парике и, наверное, в контактных линзах — держа и руке люгер, быстро карабкалась по железнодорожной насыпи, которая возвышалась по обе стороны полотна. За ней темнели деревья густого леса, и именно туда стремилась террористка, чтобы укрыться от преследователей.

А преследователи — человек двенадцать с пистолетами, автоматами и карабинами в руках — упорно бежали за ней, что-то громко крича — видимо, по-турецки.

Вероника с шумом втянула воздух.

— Я немного знаю турецкий язык, — сказала она с легкой дрожью в голосе. — Они говорят, что женщина убила двоих полицейских.

— Тех, которые проверяли нас?

— Нет, по-моему, они упомянули каких-то американцев.

— Черт возьми, — рявкнул Фрост.

Он рывком протиснулся мимо девушки и бросился к тамбуру. Вероника поймала его за руку.

— Отпусти меня, — взвыл капитан.

— И не подумаю. Я иду с тобой.

И она с решительным видом стала в боевую стойку. Фрост закусил губу. Он понимал, что поединок с девушкой лишь задержит его и даст возможность турецким слугам закона вплотную заняться его персоной. Делать было нечего.

— Ладно, змея ты такая, — прошипел он, — идем. Но потом я тебе все припомню…

Фрост вновь двинулся к тамбуру, но внезапно дверь распахнулась, и в проеме появился тот самый смуглый низкорослый полицейский. Но теперь в его руке был большой автоматический пистолет.

Воспользовавшись тем, что турок никак не ожидал нападения, капитан не стал терять времени. Левой рукой он ударил по запястью мужчины, а правой двинул его в подбородок снизу. Мужчина полетел на пол, но откуда ни возьмись появился вдруг его товарищ, тоже с оружием.

— Ну, милая, покажи, на что ты способна! — крикнул Фрост Веронике и встретил второго полицейского ударом в грудь.

Краем глаза он видел, как девушка выполнила какое-то сложное изящное движение и каблук ее туфельки пришел в соприкосновение с виском первого турка, который неловко пытался встать. Мужчина вновь рухнул на пол и замер там.

— Неплохо, — пробормотал себе под нос капитан. Он в свою очередь нанес два коротких точных удара — справа и слева — в голову высокого полицейского. Потом добавил коленом в живот и позволил телу сползти по стене. Турок явно потерял всякий интерес к происходящим событиям.

Наконец Фросту удалось открыть дверь и выглянуть из вагона. Марлен Штауденбрук по-прежнему удирала по насыпи, а полицейские гнались за ней, громко крича.

— За мной! — крикнул он Веронике и спрыгнул на платформу.

Его сразу заметили и несколько человек бросились к нему, чтобы задержать. Надо было пробиваться с боем.

Рослый парень в штатском кинулся на него, широко расставив руки. Капитан успел увернуться и ответил коротким, но сильным тычком в солнечное сплетение. Его противник с шумом втянул воздух и сел на землю, но второй турок — не менее рослый — уже подбегал со спины.

Фрост сделал попытку уклониться, но понял, что не успеет. Однако тут же он увидел Веронику, которая внезапно словно свалилась с неба; ее широкая юбка развевалась, как парашют. Турок не ожидал нападения с этой стороны и. не сумел защититься. Через секунду он уже лежал на перроне у ног девушки.

Но со всех сторон сбегались все новые и новые полицейские. Вероника работала, не покладая рук, а главным образом — ног. Мужчины отлетали от нее, как мячики. Фрост тоже вносил свой посильный вклад, его кулаки мелькали в воздухе и то и дело обрушивались на голову или челюсть очередной жертвы.

Схватка продолжалась уже несколько минут, капитан успел войти во вкус боя, но вдруг вспомнил о Марлен Штауденбрук. Ее нельзя было терять. Фрост ловким хуком сбил с ног высокого смуглого парня с усиками и крикнул Веронике:

— Уходим, крошка. Ты отлично поработала, будешь играть главную роль в первом же фильме по боевым искусствам, который я поставлю. А теперь бежим!

Он бросился вдоль платформы, мельком заметив, что девушка нанесла еще пару ударов и устремилась за ним. Ее щеки горели, а глаза воинственно блестели. Было видно, что схватка с турецкими полицейскими доставила ей истинное удовольствие.

Фрост на бегу покачал головой, широко улыбнулся, а потом махнул ей рукой, призывая поторопиться:

— Скорее, милая! У нас есть и другие дела.

Глава одиннадцатая

— Почему же ты не прихватила у них пистолет или другое оружие? — укоризненно спросил Фрост.

— Я? Но ведь это ты здесь профессионал, и тебе положено думать о таких вещах. Я всего лишь… как это по-английски?

— Способный любитель, — улыбнулся капитан.

— Вот именно, — тряхнула головой Вероника. — Правда с ударением на слове способный.

— Не старайся, — ответил Фрост. — Все равно я тебе не поверю. Но знаешь, сейчас мне уже на это плевать.

— О чем ты говоришь?

— Если я не найду Марлен Штауденбрук раньше, чем это сделает полиция, значит я потеряю ее навсегда. А у нее есть информация, которая очень важна для меня.

— Так вот какой была твоя тайная миссия. Фрост раздраженно махнул рукой.

— Оставь ты эту шпионскую ерунду, я говорю серьезно.

— Ну хорошо, — сказала Вероника, принимая из рук капитана зажженную сигарету и глубоко затягиваясь, — но кто же ты все-таки такой?

Разговаривая, они шли через лесопосадку, двигаясь параллельно изрытому ямами и усеянному буграми шоссе.

Фрост пожал плечами.

— Просто обыкновенный человек с одним глазом, который хочет заработать себе на хлеб с маслом.

— Я тебе не верю.

— И не надо, — рассмеялся капитан.

— И как ты думаешь, скоро полиция начнет нас преследовать?

— Наверное, да. Правда, пока мы еще не являемся для них целью номер один. Ведь мы, кажется, никого не убили, просто помяли двух-трех ребят, вот и все.

— А ты за свою жизнь многих убил?

Фрост остановился, его ноги в шестидесятипятидолларовых ботинках растерлись и болели.

— Да — ответил он. — Главным образом я убивал женщин.

Говоря эти слова, он думал о Марлен Штауденбрук. Словно прочтя его мысли, Вероника спросила, отводя глаза:

— Неужели эта твоя террористка такая бешеная собака, что…

— Вот именно, — с хмурым видом сказал капитан. — Ладно, теперь я уже могу сказать тебе, в чем заключается моя работа. Хотя думаю, что ты и так это знаешь. Короче, меня наняли по контракту, чтобы я вывез эту девицу из Европы. В своей голове она держит информацию, которая очень нужна кое-кому в Вашингтоне. Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что Марлен Штауденбрук является одной из самых известных в мире террористок, и полиция всех европейских стран мечтает заполучить ее в свои руки. Кроме того, и ее дружки по организации охотятся за ней. В общем, такая карусель, что голова кругом идет. А вдобавок, эта красотка — прирожденный хладнокровный убийца. Таких я еще не встречал. Ну, может только ты тут с ней сравнишься…

Становилось все холоднее, и они стояли, зябко поеживаясь, за полосой деревьев недалеко от шоссе. У них было такое ощущение, что они заблудились во время лесной прогулки. Девушка придвинулась ближе к Фросту и положила голову ему на плечо.

— Я замерзла.

— Надо было захватить с собой свитер. Ладно, возьми мой пиджак.

Капитан стянул его с плеч и набросил на Веронику. Тут же он почувствовал, как холод охватывает тело.

— А ты всегда такой… — начала девушка и умолкла.

— Какой?

Ее ладонь прикоснулась к его лицу.

— Ты сильный, ты уверен в себе, и это мне в тебе правится. Но не только это. Есть еще кое-что более важное. В общем, если вдруг с нами что-то случится… я хочу, чтобы ты помнил — ты мне очень нравишься.

Фрост почувствовал, как его желудок сжало спазмом. У пего появилось зловещее предчувствие, что произнесенные Вероникой слова означают нечто большее, чем просто реакцию испуганной девушки на их сложное положение. Qua сказала это так, словно знала: что-то должно произойти, причем очень скоро.

— А что с нами может случиться?

— Не знаю… Я просто так выразилась.

— Выразилась? Очень хорошо. Ну, ладно, я запомню, что нравлюсь тебе. Если, конечно, буду еще в состоянии что-либо помнить.

— Ну… никто не знает, что его ждет в будущем. И я только…

— Почему ты решила идти со мной? Вероника сделала шаг назад; она опустила голову, глядя в землю.

— Я уже объяснила — ты мне нравишься.

— Ты мне тоже нравишься, но тут ведь дело не в этом. Ты вот называла меня тайным агентом, а как насчет тебя? На кого ты работаешь?

Девушка резко встряхнула головой, отбрасывая волосы со лба, и посмотрела ему в глаза.

— Я тебе уже говорила, я студентка…

— Нет, милая. Сразу заметно, что ты не любишь и не умеешь лгать. Ну, скажи мне правду. По крайней мере, скажи что-нибудь, что можно истолковать двояко. Тогда ты и не соврешь, и не проговоришься.

— Я не понимаю тебя, Хэнк.

— Многие люди меня не понимают, — с хмурым видом произнес Фрост и закурил другую сигарету; потом достал еще одну, растянул и дал девушке, — Возьми и успокойся.

Вероника взяла ее, глубоко затянулась и выпустила дым через ноздри.

— Но кто-то все-таки понимает, — тихо сказала она. — Ты очень любил какую-то женщину, я почувствовала это, когда мы были в постели. Она умерла, да?

Фрост прислонился спиной к стволу дерева, пытаясь разглядеть в сгущающейся темноте носки своих шестидесятипятидолларовых ботинок. Его голос звучал глухо, когда он ответил:

— Думаю, да. Вот почему мне нужна была Марлен Штауденбрук. Возможно, она знает это наверняка.

— Как ее звали?

— Бесс. Она погибла от взрыва бомбы, которую террористы подложили в лондонском универмаге. За минуту до этого я подарил ей обручальное кольцо. Она пошла в туалет, и тут сработала бомба. Ее тело так и не обнаружили, но взрыв был такой силы, что людей просто поразрывало в клочья, так что это еще ни о чем не говорит. До сих пор еще не найдены тела нескольких человек.

— Мне очень жаль, Хэнк, — мягко сказала Вероника.

— Жаль тебя и жаль ее. Наверное, она была счастлива, когда любила тебя?

— О чем ты говоришь?

— Да все о том же. Ты мне нравиться и это очень приятное чувство. Я представляю, как это было бы здорово — любить тебя и знать, что ты тоже любишь.

Фрост посмотрел на нее долгим взглядом, потом бросил окурок на землю, затоптал его каблуком и привлек девушку к себе. Она тоже выбросила свою сигарету и подняла на него свои зеленые глаза, которые словно светились в темноте.

— Хэнк?

— Что, крошка?

— Поцелуй меня, пожалуйста.

— Хорошо.

Он сильнее прижал ее тело к своему, обнимая руками за плечи, отыскал губами ее рот. Девушка обвила его за шею. Прошло несколько секунд. Вероника пошевелилась.

— Хэнк…

— Что?

— Ничего, я так… Нам пора идти.

— Ага, так вот как ты решила это разыграть?

Он чувствовал, что выложил на стол уже все козыри, которые у него были. Теперь сделать ход должна была Вероника. Фрост подумал, что даже если она собирается заманить его в ловушку и убить, он должен рискнуть. Другого выхода просто нет.

Да, он может еще долго бродить по лесу, разыскивая Марлен Штауденбрук. Может отправиться в Стамбул и поискать ее там. Может попытаться связаться с ЦРУ. Но ни один из этих вариантов не гарантирует, что он найдет сбежавшую девушку и сможет получить от нее достоверные сведения об убитом западногерманском террористе и обручальном кольце, обнаруженном на его теле.

Фрост еще немного раздумывал, а потом пожал плечами и усмехнулся.

— Что с тобой? — спросила Вероника.

— Да ничего особенного. Просто я понял, что терять мне уже нечего. Так что идем, крошка. Веди меня туда, куда тебе нужно, и посмотрим, что из всего этого получится.

Он повернулся и двинулся в темноту.

— Хэнк… — слабо позвала его девушка.

Внезапно он увидел на шоссе огни автомобильных фар. Фрост сразу вспомнил, как двадцать минут назад Вероника оставила его и углубилась в лес, сказав, что ей нужно привести себя в порядок.

Капитан медленно развернулся и посмотрел на девушку. В ее руке был странного вида небольшой пистолет. Фрост грустно улыбнулся и двинулся к ней. Молча и решительно.

Пистолет выстрелил. Звук был очень тихий. Капитан успел подумать, что на стволе не видно глушителя, но тем не менее, хлопок был еле слышен. А в следующий момент почувствовал, как что-то вонзилось в его шею с левой стороны.

Но Фрост продолжал идти, не останавливаясь. Он вытянул правую руку, чтобы схватить девушку, а левой ладонью коснулся шеи. Вероника быстро отступила на шаг, по-прежнему целясь в него из пистолета.

Фрост нащупал торчавшую в его теле какую-то штуку, похожую на иглу от шприца. Он с силой выдернул этот предмет и поднес его к глазу. Это было что-то вроде стрелки для игры в дартс. С одного конца торчали перья, а острие было испачкано его, Фроста, кровью.

— Что это еще такое? — хрипло спросил он. — Яд или снотворное?

— Сядь на землю, Хэнк, — заботливо сказала Вероника. — Прошу тебя, садись. Тогда ты лучше перенесешь укол.

— Ха-ха, — с издевкой рассмеялся капитан. — Вот он, настоящий друг, которому я так нравлюсь.

И он сделал еще один шаг вперед.

Вероника подняла оружие. Наверное, она уже успела перезарядил) его.

— Пожалуйста, Хэнк! — в ее голосе звучала мольба. — Успокойся, не заставляй меня…

— Иди в задницу, — прохрипел капитан, чувствуя, что его язык немеет, а земля под ногами начинает раскачиваться.

Он попытался разглядеть циферблат своих часов, но не смог сфокусировать глаз. Тогда Фрост вновь посмотрел на Веронику — теперь девушка была всего лишь каким-то неясным темным силуэтом.

— Вероника… Зачем…

— Поверь мне, Хэнк, — услышал он ее голос. — Ты мне действительно нравишься. Успокойся, я надеюсь, что все будет хорошо.

— Ах, вот как… — пробормотал Фрост.

Он собрал все оставшиеся силы и буквально бросился на девушку, вытягивая руки, чтобы схватить ее. Но его пальцы лишь коснулись ее тела, тут же он потерял равновесие и повалился на землю лицом вниз.

Фрост еще попытался подняться на ноги, что-то негромко бормоча, но так и не смог.

“Как хочется спать, — шевельнулась в его мозгу тяжелая мысль. — А почему бы и нет? Хорошая идея…”

И все же подсознание каким-то последним проблеском предупреждало его, что идея эта не так уж хороша. Скрипнув зубами, Фрост оперся на руки и с усилием поднял голову. Его нос ткнулся в какую-то мягкую ткань. Капитан понял, что это юбка Вероники. Ему еще показалось, что теплая ладонь нежно провела по его волосам, а потом он полностью отключился и тяжело рухнул на сырую землю.

Глава двенадцатая

— Он же не хотел никого убивать, я видела Он так и предполагал, что это ваши люди.

— Но он помогал Марлен Штауденбрук, террористке. Значит и сам он террорист.

— Не думаю. Скорее всего, он работает по контракту на ЦРУ.

— Интересно. А что это за работа — помогать террористам?

— У него были на то веские причины.

— И вы хотите, чтобы я в это поверил? Я не вчера родился.

— Эй, ребята, — невнятно произнес Фрост, не открывая глаза. Он просто боялся это сделать, боялся вдруг ощутить, что ослеп окончательно. — Дайте же человеку поспать, имейте совесть…

Он узнал голос Вероники, которая разговаривала с каким-то мужчиной, но сейчас ему было на это плевать. Капитан чувствовал себя очень уставшим и обессилевшим.

— Хэнк?

— Тихо, — прошептал Фрост.

Он попытался пошевелиться, но что-то ему мешало, давило на грудь. Капитан мысленно пожал плечами и решил, что все равно уснет, даже если и не сможет повернуться.

— Хэнк! Проснись!

Это явно была Вероника; ее рука с острыми ногтями трясла его за плечо.

— Эй, уберите это, майор Карама! — резко приказала девушка. — Он же не может пошевелиться.

— А если он попытается бежать?

Фрост очень хотел спать, и эти разговоры ему мешали.

— Не трогайте меня, — пробормотал он. — Мне и так хорошо. Я никуда не убегу, я хочу спать. Вот когда высплюсь, то может и попытаюсь…

Он вновь хотел перевернуться, но опять ничего не вышло. Фрост сделал усилие и открыл глаз.

Он увидел прямо над собой лицо Вероники. Потом увидел и кожаный ремень, который был закреплен поперек его груди и мешал двигаться. Больше ничего капитан видеть не мог, но догадался, что лежит обнаженный на какой-то койке и нижняя часть его тела прикрыта одеялом.

— Ладно, оставьте меня в покое, — слабо произнес он.

— Подожди, Хэнк, — встревоженно сказала Вероника. — Потом поспишь. Сейчас ты мне нужен.

— Зачем? Чтобы снова всадить в меня твою чертову иголку? Нет уж, увольте, с меня хватит. Я буду спать, а вы можете идти к дьяволу.

— Но Хэнк.

— Ой, да что ты пристала! — Фрост раздраженно хлопнул глазом и попытался подняться.

Голова страшно болела, а в следующий миг он понял, что и запястья его прикручены к чему-то. Скосив глаз, он увидел, что лежит на какой-то больничной кровати.

— Какого черта? — сказал капитан, понемногу приходя в себя. — Что это вы задумали?

Язык с трудом повиновался ему, слова, казалось, увязают в горле.

— Майор, — сказала Вероника, — освободите его немедленно.

— Хорошо, — ответил мужской голос с акцентом. — Но смотрите, чтобы вы…

— Это вы смотрите, — вмешался Фрост, — чтобы она не заехала вам пяткой в висок. Это очень крутая девочка. — А вы…

— Да, знаю, — перебил мужчину капитан. — Я террорист, по которому тюрьма плачет.

— Он сам признался! — торжествующе воскликнул человек, которого Вероника называла майором.

— Да помолчите, — устало произнес Фрост и взглянул на обладателя звучного голоса.

Это был невысокий коренастый смуглый мужчина, очень похожий на того турецкого полицейского, который беседовал с Фростом в вагоне-ресторане. Единственным — как казалось — отличием был его нос, сломанный когда-то в нескольких местах. Темные внимательные, слегка навыкате, глаза подозрительно оглядывали капитана. Мужчина с выражением возмущения на лице конвульсивно сжимал большие кулаки. Судя по вздутым венам и разбитым суставам, некогда он был боксером. Видимо, тогда и нос пострадал.

Майор подошел ближе и освободил Фроста от пут.

— Можете сесть, если хотите, — буркнул он.

— А где моя одежда?

— Там, — турок показал на стул в углу комнаты, на котором были сложены вещи Фроста. — Мы должны были их обыскать.

Капитан посмотрел на Веронику.

— Закрой глазки, крошка, — сказал он. — Я слишком скромен, чтобы дефилировать перед тобой в голом виде.

С этими словами Фрост опустил ноги с койки и одеяло соскользнуло на пол. Он почувствовал, как его голова резко закружилась, а к горлу подступила тошнота.

— Хэнк, милый!

Фрост вновь посмотрел на девушку.

— За каким чертом надо было стрелять в меня этой иголкой? — со злостью спросил он. — Ах, да, вспомнил — я же тебе очень нравлюсь. Представляю, что бы ты со мной сделала, если бы я тебе не нравился. Наверное, четвертовала или сожгла бы на костре.

— Но пойми, Хэнк, у меня не было выхода.

— Ты из полиции?

— Можно сказать. Я работаю в Сюртэ, это французская…

— Я знаю, что такое Сюртэ, — перебил ее Фрост.

— Послушай…

Но капитан не хотел ее слушать.

— А это что за парень? — он показал на турка, который молча стоял у стены.

— Это Омар Карама, из турецкой военной разведки.

— Очень приятно познакомиться, — со сладкой улыбкой сказал Фрост.

— Хэнк… — Вероника с мольбой в глазах смотрела на него.

Сердце капитана несколько смягчилось.

— Ну, чего тебе? — буркнул он уже более дружелюбно.

— Вот, возьми сигарету, — девушка протянула ему пачку, — тогда или тебя вырвет, или ты начнешь думать.

— Какая ты заботливая.

— Послушай, Хэнк, — продолжала Вероника. — Те люди, с которыми мы столкнулись на перроне, вовсе не были…

Фрост покачал головой и осторожно затянулся. Тошнота вновь взяла его за горло, но он героически с ней боролся.

— Послушайте, мистер, — вмешался Карама, — эта женщина пытается объяснить вам…

— Называйте меня капитаном, — сказал Фрост. — По крайней мере, я честно заслужил это звание.

— Пусть будет капитан, — согласился турок. — Люди, которые пытались вас задержать на станции, не являются ни сотрудниками полиции, ни агентами военной разведки. Они принадлежат к террористической организации. Вы понимаете, о чем я говорю?

— Что?

В голове Фроста — несмотря на непрекращающуюся тошноту — начало немного проясняться.

— Но они не являются друзьями Марлен Штауденбрук, — продолжал Карама. — Это люди полковника Дашефика из крайне правой группировки неофашистского толка.

— Вот это здорово, — сказал Фрост, качая головой. — А вы уверены, что это были нацисты?

— У нас есть основания так полагать, — ответила Вероника. — Хотя наверняка не известно. Но…

— Что еще?

Фрост только сейчас осознал, что по-прежнему сидит на краю кровати, да еще в чем мать родила.

— Есть одна проблема, Хэнк.

Турок кашлянул и произнес строгим голосом:

— Мадемуазель Гутьерес хочет сказать, капитан, что вы — вольно или невольно — стали участником инцидента, который в нашей стране…

Фрост поднял руку, в которой держал сигарету, и бросил на майора злой взгляд.

— Слушайте, почему нельзя выражаться прямо? Мои мозги сейчас в таком состоянии, что я не воспринимаю ваши намеки.

Он посмотрел на Веронику и услышал, как она говорит:

— Мы можем довериться капитану Фросту, Карама. Возможно это единственный способ…

— Нет, — решительно ответил турецкий офицер.

— Ой, да заткнитесь вы оба! — рявкнул капитан, поднимаясь с кровати.

Тут же его сильно качнуло и если бы не Вероника, которая поддержала его, Фрост бы упал. Но через несколько секунд он уже тверже стоял на ногах. Капитан пересек комнату и прислонился к каменной стене рядом со стулом, на котором были его вещи.

— А теперь говорите, только кто-то один, — сказал он, начиная одеваться.

— Позвольте мне, — произнес Карама. — Капитан Фрост, повторяю еще раз: Марлен Штауденбрук была похищена людьми полковника Дашефика. Скорее всего, они собираются ее убить, но что эти бандиты сделают с ней перед смертью, мне не известно.

— Отлично, — прокомментировал Фрост, пытаясь натянуть носок и при этом не упасть.

— Это еще не все, — продолжал Карама. — Товарищи Марлен Штауденбрук из западногерманской левацкой группировки пригрозили, что если девушка не будет им выдана в течение семидесяти двух часов, они совершат террористический акт в центре Стамбула, который повлечет за собой гибель многих невинных людей. А чтобы доказать серьезность своих намерений, они искалечили одного журналиста, известного своими симпатиями к организации полковника Дашефика. Ему выстрелили в ногу…

— В коленную чашечку? — уточнил Фрост, застегивая молнию на брюках. — Да, это их стиль работы.

— Мы знаем, — тихо сказала Вероника.

— Так значит, они выдвинули условие… — начал капитан и замолчал. Он опустился на стул и принялся надевать ботинки.

— Вы действительно работаете на ЦРУ? — спросил майор Карама.

Фрост бросил на него взгляд исподлобья.

— Разве я это говорил?

— Да, говорили.

— Ну, тогда уже не отпереться, — улыбнулся Фрост.

— Так что там была за дурацкая идея насчет использования этой Марлен Штауденбрук? Капитан покачал головой.

— Похоже, об этом уже все знают. Так что не буду делать исключение и для вас. Женщина заявила, что ей известно имя двойного агента, который занимает высокий пост в ЦРУ и передает информацию террористам левого толка. “Фирма” заинтересовалась предложением фройляйн Штауденбрук — по крайней мере, она мне так сказала.

Короче, ей предложили политическое убежище и возможность начать новую жизнь, если она заговорит. Насколько я понял, Марлен очень хотела выйти из своей организации — она просто устала от вечного напряжения, от необходимости скрываться и убегать. Что ж, понятное желание, даже для террористки. В общем, она и ЦРУ заключили соглашение.

И вот тогда им понадобился человек — не сотрудник Управления — который помог бы Марлен выехать из Европы в США. А тут подвернулся я. И теперь, как последний олух, ломаю себе голову — то ли действительно в ЦРУ сидит крыса, которая знает каждый мой шаг, то ли это так и было спланировано, а значит все, что мне сообщили — чистая ложь.

Так что мы находимся в одинаковом положении, Карама, и с одинаковой степенью уверенности можем строить свои догадки. Я хочу знать — вы меня тут держите под арестом, или я все-таки могу пойти и поискать эту самую красотку Марлен? А может вы собираетесь меня ликвидировать?

— Я намерен некоторое время держать вас под стражей, — серьезно ответил турецкий офицер.

— Ну, уже не так плохо, — грустно улыбнулся Фрост. — Это будет здесь, я надеюсь? Вы же не отправите меня в тюрьму? Говорят, в ваших темницах условия такие же, как и пятьсот лет назад, при султанах.

Карама изменился в лице. Он крепко сжал кулаки и двинулся к Фросту. Капитан позволил ему приблизиться, а потом резко взмахнул левой ногой. Он решил, что это единственный удар, который он может нанести без риска упасть.

Носок тяжелого шестидесятипятидолларового ботинка попал Караме в солнечное сплетение, и турок со стоном свалился на бетонный пол, извиваясь от боли.

Фрост моментально навалился на него и крепко схватил за шею. От этого усилия снова вернулась тошнота, и капитан с трудом удерживал ее на уровне горла.

— А теперь послушай меня, — прохрипел он. — Эта Марлен Штауденбрук и ее дружки нравятся мне нисколько не больше, чем тебе. А скорей всего, еще меньше. Я устал, я хреново себя чувствую, и похоже, что меня сажают в дерьмо, кому не лень по обе стороны Атлантического океана, Я не знаю, почему оказался здесь, не знаю, зачем потребовалось тянуть через пол-Европы эту террористку и так далее. Все, что мне нужно — это взять ее за душу и вытрясти необходимую мне информацию. А потом забирайте ее, кто хочет. Хоть гробовщик. Я понятно выразился?

Карама посмотрел на Фроста. Выражение его лица несколько смягчилось. После напряженной паузы турецкий офицер наконец сказал:

— Я понял вас.

— Отлично.

Капитан поднялся на ноги и отвернулся как раз вовремя, чтобы не сорвать только что достигнутое соглашение. Ведь если бы его вырвало прямо на Караму, это вряд ли улучшило бы отношения между ним и майором турецкой военной разведки.

Глава тринадцатая

Фросту выделили свободную комнату в офицерских казармах. Первым делом он принял душ и побрился, а когда вернулся, то обнаружил, что его багаж доставили с поезда прямо сюда.

Капитан принял лекарство, прописанное армейским врачом, и проспал следующие девять часов крепким здоровым сном. Когда Фрост проснулся, голова уже не болела и тошнота больше не тревожила его. Он чувствовал себя заново родившимся на свет.

Однако проблема Марлен Штауденбрук не давала ему покоя. Сидя на застеленной казенным одеялом кровати, он напряженно размышлял над ситуацией, в которую попал.

Во внимание можно было принять несколько вариантов. Первое: двойного агента в ЦРУ не существовало вообще. Марлен придумала это, чтобы он не приставал к ней с расспросами.

Второй: агент был, причем не двойной, а тройной — работал как на левых, так и на правых террористов. И теперь этот человек просто раздумывал, в чьи же руки отдать взбунтовавшуюся фройляйн Штауденбрук.

Третий: с самого начала все было задумано, как грандиозная мистификация. Марлен вовсе не была террористкой, которая хочет вырваться из Европы в Соединенные Штаты, а являлась таким же агентом, работающим по контракту, как и Фрост, и выполняла какое-то свое секретное задание. А капитан просто играл роль декорации, чтобы все выглядело более правдоподобно.

Но какое это могло быть задание? Удалось ли Марлен что-то сделать? Возможно ли, что она сама запланировала свое похищение ультраправыми террористами? И какую при этом преследовала цель? Да и вообще, была ли эта женщина настоящей Марлен Штауденбрук?

А если нет, если она не имела отношения к организации “борцов за свободу”, то, значит, все усилия Фроста были напрасны — он не сможет получить через нее информацию о судьбе Бесс, ибо она просто таковой не располагает. А ведь именно ради этого капитан и согласился сотрудничать с Центральным Разведывательным Управлением.

— Черт бы их всех побрал, — пробормотал он себе под нос и стукнул кулаком по колену.

Потом встал на ноги и прошелся по комнате. Фрост был голоден, и это его радовало. Значит, возвращаются нормальные ощущения. Армейский медик на всякий случай сделал ему укол от столбняка, и теперь можно было с уверенностью сказать, что инфекция в организм не попала. Только рука немного побаливала.

Фрост надел куртку и вышел в коридор. Там стоял грузный сержант в форме турецкой армии. Капитан не помнил толком, что с ним произошло накануне и где искать майора Караму.

— Здравствуйте, сержант. Вы говорите по-английски?

— Да, сэр, — с энтузиазмом ответил мужчина.

— Отлично. Где я могу найти майора Караму?

— Одну минуту, сэр. Я вызову дежурного.

Фрост пожал плечами. Дежурного так дежурного. Прошло некоторое время, и появился молодой офицер, который проводил капитана через казармы, потом по пыльному плацу и, наконец, подвел к небольшому серому зданию в дальнем конце военного городка.

— В лучших традициях, — пробормотал Фрост. Разведка всегда красит свои офисы в серый цвет. Неприметно, непритязательно, ни черное, ни белое. Очень удобно.

Он тут же подумал о Марлен Штауденбрук. А кем же была она? Или тоже только серой мелкой рыбешкой

Десять минут Фросту пришлось подождать в коридоре, а потом появился Карама, пригласил его войти в кабинет и отдал какой-то приказ по-турецки молодому офицеру, сопровождавшему капитана. Фрост пожал плечами, вошел в комнату и уселся на стул, стоявший возле большого стола, за которым разместился сам майор.

— Надеюсь, вы хорошо отдохнули, капитан Фрост? — поинтересовался турок.

— Да, неплохо, — кивнул капитан.

— Хочу сообщить, что я принял решение довериться вам и в дальнейшем быть с вами полностью откровенным

— А где Вероника?

— Мадемуазель вскоре присоединится к нам. Значит, это вас не удивляет?

— Что? То, что Вероника вскоре к нам присоединится?

— У меня сложилось такое впечатление, — сухо заметил Карама, — что вы намеренно пытаетесь разозлить меня.

— Ну, по-настоящему я еще не пытался, — ответил Фрост.

— И правильно делали. Это может быть опасно. Вы же понимаете, что я мог просто расстрелять вас, но вместо этого я облекаю вас своим доверием.

— Да, могли и расстрелять, — согласился капитан. — Но поскольку я являюсь единственным человеком, которому Марлен Штауденбрук — или кто она там есть на самом деле — готова до определенной степени верить, то не думаю, чтобы вы пошли на такой шаг. Я говорю о расстреле.

— А почему вы решили, что она все еще верит вам?

— Да хотя бы потому, что она знает: я ее терпеть не могу. Она знает, какие чувства я к ней испытываю…

Дверь открылась и в комнату вошла Вероника. Девушка выглядела посвежевшей и отдохнувшей. Ее волосы были вымыты и аккуратно расчесаны. Она была одета в серый строгий костюм и туфли на высоких каблуках. Зато очки в золотой оправе отсутствовали. Видимо, француженка решила, что может обойтись и без них.

Но она по-прежнему казалась не по годам развитой школьницей и никак не походила на человека, которым была в действительности — на специального агента французской разведки, работающего по заданию Интерпола.

Вероника улыбнулась Фросту.

— Как самочувствие, Хэнк?

— Нормально, — ответил капитан.

Девушка взяла свободный стул и тоже подсела к столу. Майор Карама внимательно посмотрел на нее и вновь обратился к Фросту.

— Значит, она верит вам, эта фройляйн Штауденбрук?

— Думаю, да, — ответил капитан и подмигнул Веронике. — Мы пытаемся разобраться, почему майор не расстрелял меня.

— Ну, не преувеличивай, — протянула девушка.

— И как вы собираетесь воспользоваться этим своим преимуществом? — не отставал Карама.

— Никак не собираюсь, — ответил Фрост. — Меня наняли, чтобы я выполнил определенную работу. ЦРУ и так окрысится на меня, когда узнает, что мое задание уже известно всей Европе. Я собираюсь выполнить то, что был должен, и вы мне в этом поможете.

— Почему вы так решили? — с вызовом спросил майор.

— Ну вы же не хотите, чтобы на вашей территории началась война между правыми и левыми террористами? Если я передам Марлен в ваши руки, то Турции придется вводить осадное положение. А если я увезу ее из страны, то у вас тут воцарится святое спокойствие — террористы немедленно забудут свои распри и бросятся следом за нами. Так что у вас нет выбора. Хотите избежать кровопролития — помогите мне.

— Сукин ты сын, — медленно произнес Карама. В его глазах горели огоньки ярости, а пальцы сами сжимались в кулаки. Он тяжело дышал.

— Ну, если хорошенько разобраться, то вовсе нет, — улыбнулся Фрост. — Насколько я знаю, моя мать была вполне порядочной женщиной. Правда, я мала с ней общался, но не сомневаюсь в ее пристойном поведении. А вы можете то же самое сказать о своих родителях?

Карама рывком поднялся со стула. Вероника резко повернулась к нему.

— Подождите, майор. И ты не дури, Хэнк, — обратилась она к Фросту. — Вы ведете себя, как дети. Стыдитесь! У нас остается меньше сорока восьми часов до срока, назначенного террористами.

— Да, это еще один вопрос, который стоит обсудить, — сказал Фрост.

— Что именно?

— Я говорю о ее похищении. Марлен — это очень крутая девчонка. Вспомни, как она вела себя в поезде. Я не думаю, что она позволила бы кому-то надеть себе мешок на голову, если бы сама этого не хотела.

— Какой мешок? — не поняла Вероника.

— Ну, дала бы себя похитить, — пояснил Фрост. — Мне кажется, что она, — зная, что ее скорее всего ожидают страшные пытки — просто застрелилась бы, чтобы не попасть в руки врагов. К тому же, я больше не верю во всего, что она мне наплела.

Он мило улыбнулся девушке.

— Вот тебе, крошка, я уже немного верю. Верю, что ты действительно французский агент, который следил за Марлен Штауденбрук. И что теперь у тебя и у турецкой разведки возникла серьезная проблема.

Капитан вздохнул и развел руками.

— Хотя, по правде говоря, не думаю, что кто-то вообще был со мной полностью откровенен. Включая и людей, которые меня наняли.

— Что ты хочешь этим сказать, Хэнк? — спросила Вероника.

— Черт его знает, — честно ответил Фрост. — Я думал над этим, когда проснулся. — Он взглянул на свои часы — было уже за полдень. — Я рассмотрел все варианты, которые пришли мне в голову. И если бы я был каким-нибудь детективом из книжки, то уже, наверное, ясно видел бы всю ситуацию и знал бы, как мне следует поступить. Но дело в том, что я не детектив. Я понятия не имею о дедукции, индукции или как там это называется. Все, что я знаю, так это то, что в нашей истории нет ни грамма логики, нет ни малейшего смысла. То есть, для меня нет. Возможно, кто-то другой прекрасно все понимает и идет к своей цели. Ну, пусть радуется. А я тем временем словно брожу ночью в темном лесу.

— Вы полагаете, что нас обвели вокруг пальца? — осторожно спросил Карама.

Фрост посмотрел на его лицо и увидел, что майор действительно сильно озабочен. Он грустно кивнул.

— Да, я полагаю, что нас всех подставили, как это называется на профессиональном жаргоне. Кто-то сделал из нас дураков и клоунов. А поскольку я принимал в этом деле участие раньше, чем вы, то именно я являюсь и главным дураком, и главным клоуном. И теперь единственный способ, который у меня остался, чтобы свести счеты и разобраться в ситуации, это вывезти девушку из Турции и притащить ее на встречу г представителем ЦРУ. И мне плевать, кто она такая — Марлен Штауденбрук или кто-то еще. У меня есть свое правило — если мне усиленно пытаются помешать что-то сделать, я прилагаю все старания, чтобы сделать именно это. И получаются неплохие результаты. Клянусь, кто-то ответит мне за эту нечестную игру. Но если я ошибаюсь, и с моим заданием все было в порядке — еще лучше. Все будут довольны и счастливы.

— А как вы собираетесь ее искать? — осведомился Карама. — Мои люди уже прочесали большой участок территории, но пока…

— Есть способ, — улыбнулся Фрост. — Я позаимствовал его из одного старого фильма. Я не собираюсь искать террористов, а позволю им найти меня. Это сэкономит нам время.

— Хэнк…

В голосе Вероники была тревога.

Фрост улыбнулся зеленоглазой девушке.

— Ты хочешь сказать, что это глупо, опасно и все такое? Я сам знаю. У тебя есть идея получше?

— Нет, — тихо ответила Вероника.

— Вот это честно, — усмехнулся капитан. — Впрочем, ты всегда любила говорить правду.

— А как вы заставите их искать вас, капитан Фрост? — спросил Карама с сомнением.

— Ну, есть у меня один план. По крайней мере, мне так кажется. Все зависит от того, насколько вы можете положиться на своих людей, майор.

— У меня нет в них ни малейших сомнений, — с вызовом ответил Карама.

— Отлично. Тогда пустите среди них слух, что я арестован, придумайте какую-нибудь причину. Я вам помогу. А затем вы прикажете перевезти меня отсюда в какое-то другое место, и позаботитесь, чтобы маршрут проходил по территории, на которой действуют люди Дашефика. Вы должны заставить их подумать, будто Марлен Штауденбрук сообщила мне нечто важное перед своим похищением. Уверен, они на это клюнут. Ну, а затем я совершу побег и когда буду пробираться через их владения, террористы меня найдут и захватят в плен. Не очень-то шикарный план, конечно, но лучшего я придумать не смог. Если кто-то из вас может предложить нечто более разумное и осуществимое, то милости прошу.

Карама хотел что-то сказать, но Вероника жестом попросила его замолчать. Фрост повернул голову и посмотрел на нее.

— У нас нет выхода, — медленно произнесла девушка. — Придется принять твой план, хоть это и верх безумия. Единственная поправка — мы осуществим его вместе.

— Нет, — решительно ответил Фрост.

— Моя задача — арестовать Марлен Штауденбрук. У каждого своя работа. Чья из них более важна — это мы сможем обсудить, когда будем выполнять твои план, Хэнк. Но я иду с. тобой. Без вариантов.

Фрост растерянно посмотрел на Караму. Турецкий офицер улыбнулся в усы.

— Очень интересно получается, — сказал он. — Марлен Штауденбрук верит вам, капитан, и это очень хорошо. А вот я вам не верю. Но зато я полностью доверяю мадемуазель Гутьерес. Вы меня понимаете?

Фрост почесал подбородок и перевел взгляд с майора на девушку, а потом вновь посмотрел на турка.

— Еще бы не понять, — грустно сказал он. — Или я буду играть по вашим правилам, или останусь на скамейке запасных, вы это хотели сказать, не так ли?

Вероника и Карама переглянулись и рассмеялись.

Глава четырнадцатая

Фрост сидел на заднем сиденье старого дребезжащего “Мерседеса” и задумчиво смотрел в темное окно. Фары машины лишь слегка рассеивали мрак, и на фоне слабого света размеренно покачивались головы двух сержантов из турецкой военной разведки.

Фрост знал, что его план плох, но только сейчас — более тщательно проанализировав всевозможные нестыковки — в полной мере осознал, что это скорее напоминает попытку совершить самоубийство. Причем попытку, которая имеет все шансы стать успешной. Вот эта мысль и угнетала его сейчас. Капитан все больше мрачнел.

Даже если все пройдет так, как он задумал, риск, тем не менее, будет очень велик. А уж не зная намерений ни террористов, ни самой Марлен Штауденбрук, было чистым безумием лезть в такое предприятие, И все-таки Фрост это сделал. Он подумал отвлеченно, что может и в самом деле сошел с ума, как на то намекали многие его знакомые. Что ж, если так — тем хуже. Или лучше?

Капитан повернул голову и посмотрел на Веронику, сидевшую рядом с ним. Девушка тоже взглянула на него. Но никто из них не произнес ни слова. Да и о чем было говорить сейчас?

Фрост чуть пошевелил правой рукой, предплечье которой было туго перебинтовано. А там, под толстой повязкой, находился небольшой пистолет, позаимствованный из арсенала майора Карамы — двухзарядный хромированный “Деринджер” Ди-38.

Капитан не очень любил такое оружие, но — потренировавшись немного в стрельбе из него — признал, что пистолет весьма точен, удобен и безопасен в обращении. Для него это было немаловажно, учитывая условия, в которых Фрост предполагал его использовать.

Но “Деринджер” был лишь на крайний случай, а сейчас, чтобы облегчить себе подстроенный побег, Фрост располагал — официально она считалась “украденной” — какой-то турецкой модификацией “Вальтера” калибра 7.65 миллиметра. Пушка была громоздкая, тяжелая, но пришлось пойти на эти неудобства ради большей правдоподобности задуманной комбинации. Ну не мог же Фрост, г. самом деле, утащить М—16 и спрятать ее в жилетном кармане.

Вероника была без оружия, но его ей с успехом могло заменить знание смертоносных боевых искусств Востока.

Фроста волновало еще и то, что оба турецких сержанта — водитель и конвоир — не были посвящены в план побега. Он ни в коем случае не хотел убивать ни в чем не повинных солдат и предпочитал — во избежание недоразумения — все им объяснить, но Карама решительно настоял на соблюдении тайны. Майор сказал, что другого выхода нет, и Фросту придется импровизировать по ходу действия.

“Импровизировать, — подумал капитан и саркастически улыбнулся. — Хорошее слово”.

— Ты что-то сказал? — шепнула Вероника.

— Нет, ничего.

— Эй вы, двое, молчать, — приказал конвоир.

Фрост пожал плечами. Девушка вновь повернулась к окну, а он старался следить за показаниями спидометра, чтобы правильно определить время и место, когда нужно будет приступать к действиям. Уже скоро…

Капитан слегка пошевелил руками, на которые были надеты блестящие наручники. Левой вытащил “украденный” пистолет и переложил его в правую. Он сам зарядил его перед выездом, но патрон в ствол досылать не стал, чтобы не произошел случайный выстрел.

Прошло еще несколько минут. Все, пора приступать. Фрост глубоко вдохнул и наклонился вперед.

— Эй, ребята, мне надо выйти по нужде. Тормозните на минутку, — сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал естественно.

— Отольешь в Стамбуле, — не поворачивая головы, ответил конвоир. — Нам запрещено останавливаться.

— Но положение очень серьезное, — с тоской сказал Фрост. — У вас тут что-то с. водой не то. Мой желудок просто бурлит.

Солдаты рассмеялись.

— Вода тут ни при чем, — сказал водитель. — Это все женщины. Лучше держись от них подальше.

— Да бросьте вы ваши шутки, — взвыл капитан. — Я действительно не могу больше терпеть. Или вы хотите, чтобы я… Ну, в конце концов это ваша машина.

Конвоир повернул голову.

— Придется потерпеть, — резко сказал он.

— Я не могу, — умолял Фрост. — Оно просто рвется из меня. Ну, пожалуйста, остановитесь на одну минутку. Никто не узнает.

Сержанты переглянулись, Водитель пожал плечами.

— Ладно, — смилостивился он. — Я остановлюсь за поворотом. Но запомни — одно неверное движение, и ты труп.

— Да, конечно! — воскликнул Фрост, не скрывая своей радости. — Все, чего я хочу…

— Заткнись, — приказал конвоир. — Надоело уже.

Судя по всему, он был зол и раздражен, и это обрадовало Фроста. Люди в гневе обычно теряют бдительность и с ними легче справиться.

Машина резко остановилась.

— Вон там, на обочине, есть подходящее место, — сказал водитель. — Сержант Арамани проводит тебя.

Фрост был готов. Он напрягся, сжимая в руке пистолет. Вероника рядом с ним тоже подобралась. В этой машине — не предназначенной, вообще-то, для перевозки арестованных — не было барьера, отделяющего заднее сиденье от передних.

Сержант Арамани вылез из автомобиля, сделал несколько шагов и открыл дверцу со стороны Фроста.

— Ну, вылезай, — буркнул он. — Делай свое дело и побыстрее.

— Спасибо, друг, — с чувством ответил Фрост. — Я буду спешить, обещаю.

Он выбрался из машины, чувствуя себя несколько виноватым перед сержантом. Ведь тот даже не достал свой пистолет, и теперь у него уже не было шансов первым добраться до оружия. Сам же капитан до поры до времени прятал свой “Вальтер” между ногами. В темноте это было нетрудно, и конвоир ничего не заметил.

Но в следующий миг он понял свою ошибку. Ствол пистолета мягко коснулся его лица, и Фрост тихо прошептал:

— Шевельнешься — убью. Стой спокойно. За спиной он услышал какой-то шум и сразу понял, в чем дело. Это Вероника зажала шею водителя своими скованными наручниками руками, после чего тот должен был потерять сознание. Не поворачивая головы, Фрост сказал:

— Смотри, не убей его.

— Не волнуйся, — ответила девушка. — С ним все будет в порядке. Немного поболит горло, вот и все.

— Оставь ему две таблетки аспирина, — буркнул капитан и посмотрел на Арамани. — Ну, ладно, сержант. Иди впереди меня и открой дверцу со стороны дамы. Поторопись, а то я вышибу тебе мозги.

Турок окинул его презрительным взглядом.

— Я ничего не буду делать для террориста, — прошипел он и сделал попытку сплюнуть себе под ноги.

Фрост шевельнул пистолетом, мушка проехала по щеке сержанта, чуть оцарапав кожу.

— Ты смелый парень, Арамани. Но я не террорист. Правда, я все равно убью тебя, если мне придется. Так что выбирай сам. Я ведь могу взять ключи и у мертвого.

Сержант угрюмо молчал.

— Ну, решайся, — поторопил Фрост. — Или ты сейчас бессмысленно погибнешь, или сохранишь свою жизнь. В первом случае для тебя все кончено, ты уже никогда не сможешь сражаться с террористами. А во втором, кто знает, вдруг тебе еще удастся добраться до меня в другой раз. По крайней мере, у тебя будет шанс взять реванш. Так что скажешь, приятель?

Арамани еще некоторое время грозно сопел, но потом качнул своей большой головой.

— Ладно, твоя взяла.

— Отлично, — с облегчением сказал Фрост. Он не собирался убивать сержанта, как бы дело не повернулось, но и перспектива поединка с ним — когда руки скованы браслетками — тоже не радовала капитана.

Арамани медленно двинулся в обход машины. Фрост следовал в шаге за ним.

— Где ты взял пистолет? — спросил вдруг сержант.

— Мне удалось украсть его еще на базе. Но там было, слишком много народа и я не мог рисковать и бежать немедленно. Пришлось подождать более удобного момента.

— Тебе не удастся скрыться. Меня ты можешь убить, но мои товарищи найдут тебя и отомстят. Страшно отомстят.

— Не сомневаюсь, — ответил Фрост. — Но я все же попробую.

— Смейся, смейся, — процедил Арамани сквозь зубы.

— Недолго тебе осталось веселиться.

— Да, — кивнул Фрост. — Лучше всех будет смеяться последний. А кто им станет — покажет время. Ладно, открывай дверь.

Сержант нагнулся, чтобы взяться за ручку, и капитан понял, что сейчас он попытается использовать свой последний и единственный шанс. И действительно, турок резко развернулся и бросил руку к поясу, на котором висела кобура с пистолетом.

Но Фрост был готов. Арамани еще не успел дотянуться до оружия, когда он — держа “Вальтер” обеими скованными цепью руками — обрушил все это на голову конвоира. Тот взмахнул руками и тяжело рухнул на землю рядом с автомобилем.

— Извини, приятель, — с искренним сожалением сказал Фрост. — Сам напросился.

Он с грустью покачал головой и открыл дверцу машины, чтобы Вероника могла выйти.

— Зачем ты устроил этот цирк? — спросила девушка. — Я же могла вылезти и с твоей стороны.

— Так почему ты этого не сделала? — буркнул капитан.

— Ладно, потом объясню, если захочешь.

Он присел и быстро обыскал карманы сержанта. В левом лежали ключи от наручников.

— Давай сначала тебя, — сказал капитан. Вероника протянула руки и через секунду была свободна.

— А теперь мои.

Девушка ловко избавила Фроста от оков.

— И куда мы теперь пойдем? — спросила она.

— Думаю, туда. — Фрост показал рукой в направлении темнеющего невдалеке леса. — Если это…

— Не двигаться, — прозвучал где-то рядом громкий решительный голос. — Вы на прицеле. Руки вверх.

В подтверждение этих слов прогремела короткая автоматная очередь, несколько ярких вспышек прорезали мрак. Фрост машинально попытался схватить свой пистолет, который положил на землю, но раздалась новая очередь и нули подняли облачко пыли у самых его ног

— Бросить оружие! — сказал все тот же голос. Капитан подчинился. Он увидел, что к ним приближается группа человек в десять — трудно было понять, все ли они мужчины, или есть и женщины, но в руках у каждого был автомат или штурмовая винтовка.

Один из террористов — с лицом, закрытым черной маской — подошел ближе и схватил Фроста за перебинтованное предплечье. Капитан издал крик боли.

— Вы ранены? — спросил террорист и лишь по голосу Фрост понял, что это женщина.

— Да, — простонал он. — Пожалуйста, не трогайте мою руку

Женщина пристально посмотрела на него и выпустила предплечье капитана.

— Она распухла, — сказала террористка. — Ничего, у нас есть врач, он вас осмотрит. Пока вы нужны нам живой и здоровый, капитан Фрост

— Кто вы? — прерывистым голосом спросил Фрост. Он молил Бога, чтобы это оказались ультраправые, в чьих руках находилась сейчас Марлен Штауденбрук

Надеждам его не суждено было сбыться.

— Мы представляем, — с гордостью сказала женщина.

— Народный Фронт Освобождения Фашистской Европы. Пока вы будете с нами, наши идейные враги из банды полковника Дашефика не узнают того, что вам сообщила Марлен Штауденбрук. Возможно также, что вы станете нашей обменной картой в переговорах с турецким буржуазным правительством

— Но они — начал быстро Фрост, однако закончить фразу не успел.

Террористка резко двинула его в живот прикладом автомата, который она держала в руках — это был короткоствольный “Стен”. Капитан переломился пополам, намеренно преувеличивая силу удара.

“Это не те, — с горечью подумал он — Черт возьми, это не те террористы. Все напрасно!”

— Не надо ничего говорить, если вас не спрашивают, — вежливо сказала женщина.

Фрост подумал, что этой ночью слишком многие хотят заткнуть ему рот Он уже начал уставать от такого обращения

— Идите вперед, — скомандовала террористка. — Мы отведем вас: в народную тюрьму. Фрост поднял на нее свой глаз.

— Народная тюрьма? Вы там держите всех скопом или есть одиночки?

— Закройте рот, — уже с угрозой сказала женщина, — Больше повторять не буду.

Теперь в живот капитана уперся ствол автомата.

— Вы и девушка — следуйте с нами, и без фокусов.

Кто-то подтолкнул его в спину, и Фрост покорно двинулся за женщиной-террористкой. Он подумал, что сейчас мог бы одним движением сломать ей шею и попытаться вырваться из рук “борцов за свободу”, но тут же понял, что время для этого еще не пришло.

Рядом с собой Фрост увидел Веронику. Зеленые глаза девушки блеснули в темноте и капитан сразу почувствовал себя лучше. Что ж, по крайней мере, у него был надежный партнер, который в любой момент готов прийти на помощь.

Глава пятнадцатая

Когда Фроста и Веронику доставили в “Народную тюрьму” — похожий на загородную виллу дом у подножья холма в гористой местности — их первым делом заставили раздеться догола и тщательно обыскали всю одежду. Не обнаружив ничего интересного, террористы позволили им вновь прикрыть свою наготу. Однако повязку на руке Фроста “борцы за свободу” не тронули и “Деринджер” остался на месте.

Затем их отвели в комнату без окон, все та же женщина в маске выкрутила из патрона одинокую лампочку под потолком и ушла, заперев дверь и оставив пленников в абсолютной темноте.

— Что ж, пока нам очень везет, — с горечью сказал капитан, нащупав во мраке руку девушки и сжимая ее ладонь.

Вероника со вздохом опустилась на пол рядом с ним. Она слегка дрожала — то ли от холода, то ли от нервного возбуждения.

— Я думаю, что скоро они придут, чтобы убить нас, сказала девушка тихо.

— Ну, не так чтобы скоро, но придут обязательно, — согласился Фрост. — Сначала они попытаются оказать на нас давление, запугать и так далее. Но в итоге все закончится именно так — нашей смертью. А исполнение, приговора зависит от того, насколько важно для них знать то, что нам известно о Марлен Штауденбрук.

Вероника прижалась к Фросту, ее теплые губы коснулись его щеки.

— А когда ты собираешься воспользоваться пистолетом? — шепнула она.

— Не знаю, — честно ответил Фрост. — Просто следи за мной и когда подвернется подходящий момент, я дам знак. То же самое, если хорошая возможность появится у тебя — начинай действовать, а я приду на помощь. К счастью, ты не любитель, а профессионал, так что ничего тебе объяснять не нужно.

— Ты все еще нравишься мне, Хэнк, — сказала девушка. — Слушай, а почему бы нам еще как-нибудь не наняться любовью?

— Хорошая мысль, — одобрил капитан. Его ладонь легла на грудь девушки.

— Но за нами могут наблюдать.

— Нy что ж, доставим им удовольствие. Я уверен, что у них тут чертовски скучно.

— Нет, Хэнк, извини, давай еще подождем.

— Как хочешь, — ответил Фрост. — Давай-ка пересядем под стену. И не забывай — когда они войдут, то скорей всего у них будет фонарь, чтобы на всякий случай ослепить нас. Так что, когда услышишь, что дверь открывается, закрой глаза.

— Я поняла, Хэнк. Послушай…

— Что?

— Как ты думаешь, они не оставят нас здесь просто так, умирать от голода? Ведь нет?

— Нет. В любом случае, если через два часа они не придут, я сам начну действовать. Ведь у нас нет времени. Так что не волнуйся, крошка. Впрочем, времени нет и у них. И они это понимают, а потому и пытаются сейчас нагнать на нас страх. И это им пока удается, не так ли?

Фрост негромко рассмеялся.

— Да, для террористов-дилетантов они действуют неплохо. Запомни — никогда не доверяй любителям. Любитель, который научился кое-каким профессиональным штучкам, гораздо опаснее, чем настоящий профессионал, вроде нас. Это касается и их психики. Когда они калечат и убивают, то получают от этого удовольствие.

— Знаешь, Хэнк, — сказала девушка, — я читала твое досье в Интерполе. Там сказано, что одно время ты был наемником.

— Наемником? Да, некоторые называют меня так. А другие — еще хуже: Я уже привык.

— А то, что ты рассказал мне о своей женщине, о Бесс это правда?

— Да, — коротко ответил Фрост. — Ну, идем, меняем позицию.

Они — вытянув вперед руки — двинулись сквозь кромешную тьму, пытаясь добраться до дальней стены их камеры. Фрост с грустью подумал, что сейчас бы пригодилась его “Зиппо”, но террористы отобрали ее. Правда, оставили часы, но светящийся циферблат “Ролекса” не очень помогал.

Наконец они уселись на пол и прижались спинами к каменной стене. Она была не очень холодная.

— Я надеюсь, что Бесс жива, — вновь заговорила Вероника, — от души надеюсь. Но мне будет так не хватать тебя, Хэнк.

— Мне тоже будет тебя не хватать. Хотя ты слишком молода для меня, должен заметить.

— А сколько мне, по-твоему, лет? — спросила девушка.

— Двадцать шесть, примерно.

— Двадцать семь. Ты хотел сказать мне комплимент?

— Да нет, просто ошибся. А я родился в 1956. Улавливаешь разницу? — с улыбкой ответил Фрост.

— Но ты еще совсем не старый!

— Но и не молодой. Все равно, спасибо тебе на добром слове.

— Хэнк, — шепнула девушка, прижимаясь к нему, — а может сейчас…

— Что?

— Заняться любовью…

— Я не против.

Фрост обнял ее левой рукой, а правой провел по бедру, добрался до края юбки и потянул его вверх. Губы мужчины впились в рот Вероники. Они медленно опустились на цементный пол.

Лишь услышав лязг открываемой двери, капитан понял, что задремал. Он открыл глаз и поднял голову. Девушка все еще спала на его плече.

— Они идут, — шепнул Фрост и слегка встряхнул ее.

Вероника проснулась мгновенно.

Дверь распахнулась, и яркий луч света из электрического фонаря прорезал темноту комнаты. Но капитан и девушка уже были готовы — они заслонили свои глаза и террористам не удалось ослепить их.

— Встать, быстро! — раздался резкий голос.

Фрост — не убирая ладони от лица — услышал шаги и почувствовал, как чьи-то руки хватают его за плечи и рывком поднимают на ноги. Он осторожно разжал пальцы.

В помещении находились шесть человек из Народного Фронта, двое из них — женщины. Все были вооружены автоматами, все в черных масках, скрывавших лица.

— Встань, свинья!

— Сейчас, — свистящим шепотом произнес Фрост и в тот же миг его колено въехало в пах террориста, который стоял ближе всех к нему.

Капитан от души надеялся, что это мужчина. В следующую секунду в его левой руке появился маленький “Деринджер”, щелкнул взведенный курок. Фрост вытянул руку так, что ствол почти касался головы следующего противника и нажал на спуск. Грохнул выстрел. Череп террориста разлетелся, словно глиняный горшок.

Капитан моментально отыскал следующую цель — лицо очередного бандита — и вновь взвел курок большим пальцем. За спиной он услышал крик боли — видимо, Вероника тоже не теряла зря времени.

Снова прогремел выстрел, и высокий мужчина в маске повалился на пол, выронив автомат и обеими руками хватаясь за шею. Оружие с громким лязгом упало на цемент. А Фрост уже обернулся к следующему противнику. Его нога мелькнула в воздухе и ударила того под ребра. Правый кулак капитана врезался в челюсть террориста, а ствол “Деринджера” — уже, к сожалению, почти бесполезного вошел во что-то мягкое под маской мужчины. Фрост с удовлетворением подумал, что, должно быть, это был глаз

Он быстро оглянулся. У ног Вероники уже лежало одно тело, но шестой террорист — до сих пор невредимый — как раз пытался вскинуть автомат, чтобы очередью перерезать девушку пополам.

Но не зря Вероника была мастером боевых искусств. Неуловимым движением она ушла с линии выстрела, ее нога ударила по колену террориста. Тот потерял равновесие, и очередь не состоялась, а в следующий миг короткий сильный удар по горлу совершенно вывел его из строя.

В руках Фроста уже был подобранный с пола автомат Он огляделся. Признаки жизни подавал лишь один бандит — тот, которого он ударил коленом в пах, первый из пострадавших. Капитан подскочил к нему и без лишних слов нанес удар каблуком с кисок, Фигура в маске растянулась на полу.

— Надеюсь, у него нет подружки, — сказал Фрост.

— А ты уверен, что это мужчина? — спросила Вероника.

Она уже стояла рядом, тяжело дыша.

— Конечно. Когда ты видела такую задницу у женщины? — ответил Фрост с усмешкой.

Он взял еще один автомат и протянул девушке.

— Возьми и постой у двери. Если кто-нибудь появится, открывай огонь. Я сейчас освобожусь.

Он услышал, как каблуки Вероники застучали по полу, и наклонился над ближайшим из неподвижных тел. Методично, тщательно, Фрост снимал маску, обыскивал очередного террориста, отбирал оружие, боеприпасы, все, что могло ему пригодиться, и переходил к следующему.

Лишь двое из шестерых были еще живы — мужчина и женщина. Фрост подумал, что женщина вряд ли долго протянет — Вероника сломала ей шею, но парень должен выкарабкаться. Это был тот самый, которого он ударил в пах, а потом по голове.

“Выжить-то он выживет, — подумал капитан, — но вот о любви ему придется забыть”.

Он вывернул руки мужчины за спину и связал их ремнем, потом засунул кляп ему в рот. Фрост не хотел, чтобы тот очнулся и поднял тревогу. Особой жалости к нему он почему-то не испытывал.

Про себя капитан отметил, что все эти террористы были очень молоды, почти дети, но раз уж эти дети посчитали себя в праве распоряжаться жизнями других людей, то должны были отвечать за свои поступки. Таков закон. Рано или поздно расплата придет.

Рассовав за пояс и по карманам пистолеты, ножи и патроны, Фрост взял еще четыре “Стена” и двинулся к двери.

— Никого не было, — сказала ему Вероника, когда он подошел ближе. В ее голосе звучало удивление.

— А я и не ожидал, что кто-то придет, — ответил Фрост. — Посмотри, во дворе стоят только три машины. А было пять, когда нас привезли. Думаю, они отказались от мысли вытянуть из нас информацию и просто решили нас убить. Вот потому я и начал действовать.

Фрост свалил автоматы на пол, потом пошарил в кармане и нашел маленький “Деринджер”.

— Надо будет купить себе такую штучку, — сказал он с улыбкой. — сработал отлично.

— Так что, мы здесь одни? — спросила Вероника.

— Похоже на то.

— А почему они решили нас убить?

— Возможно, кому-то из них в голову пришла та же мысль, что и мне ранее — что все это одна сплошная мистификация. Ладно, давай-ка выведем из строя то оружие и те машины, которые нам не нужны, и двинем прямо на Стамбул.

— А что в Стамбуле?

— О, много всяких достопримечательностей. Мечеть Святой Софии, например. Или…

— Хэнк, — резко перебила его девушка. — Я спрашиваю — что ты будешь делать в Стамбуле?

— Помнишь, Карама сказал, что эти парни искалечили журналиста, который симпатизировал правым. Так вот, по-моему, это единственный вариант, оставшийся у нас. Он должен что-то знать о своих друзьях.

— Но он наверняка находится в больнице. Под охраной! Как ты себе это представляешь, Хэнк?

— Пока очень смутно. Но у нас нет выбора. Фрост улыбнулся, и не возвращаясь более к дискуссии, приступил к осмотру и выведению из строя оружия террористов. Себе он оставил только любимую модель — браунинг калибра девять миллиметров, а остальные пушки — “Беретту”, “Вальтер” и кольт армейского образца — разобрал на части, которые и разбросал по окрестным кустам.

Позаимствовал он и несколько обойм к браунингу, а остальной боезапас закопал под каким-то деревом.

— Невозможно удержать все, — философски заметил он Веронике.

Глава шестнадцатая

— Если именно его выбрали, чтобы показать Дашефику серьезность своих намерений, — сказал Фрост, — значит, парень должен что-то знать. По крайней мере, я надеюсь на это. Ну, приехали. Вперед, крошка.

Он остановил машину, и девушка первой выскочила из нее. Теперь оба они были одеты в черные костюмы в стиле ниндзя, снятые с террористов. Две черные тени бесшумно двинулись по аллее небольшого парка, который окружал больницу, где находился раненый турецкий журналист.

— Внимание, — шепнул капитан. — Подходящий объект.

Впереди них шла молодая медсестра в белом переднике и белом чепце. Вероника не задавала больше вопросов. Она молнией пронеслась по аллее и в следующий миг медсестра была уже в ее руках; тело девушки обмякло и голова упала на грудь — француженка применила какой-то хитрый прием, который не угрожал здоровью жертвы, но временно полностью отключил ее.

— Помоги мне, — позвала Вероника. — Надо отнести ее в машину.

— Сейчас.

Фрост подошел ближе, подхватил безжизненное тело и поволок его к оставленному в начале аллеи автомобилю.

— Не слышу слов благодарности, — сказала девушка. — Ты хоть знаешь, как это непросто — нейтрализовать человека так, чтобы он совершенно не пострадал, но при этом и не мешал другим?

— Догадываюсь, — буркнул Фрост. — Ладно, потом я куплю тебе медаль, а пока раздевай ее, быстро.

Он отошел в сторону и закурил сигарету. Капитан не сомневался, что Вероника все сделает как надо — переоденется в униформу медсестры, а ее саму облачит в черный костюм ниндзя и свяжет так, чтобы бедняжка — когда придет v, себя — смогла через некоторое время освободиться без посторонней помощи. Даст Бог, она никогда не узнает, что случилось с ее белым халатом и накрахмаленным чепцом.

Выбросив окурок, Фрост нетерпеливо подошел к машине и заглянул в окно.

— Ну что? Чего ты копаешься?

— Эта девчонка гораздо крупнее меня, — послышался шепот Вероники. — Я никак не могу…

— Возьми ее белье и затолкай себе в бюстгальтер, — прошипел Фрост. — Шевелись, родная, у нас нет времени.

— Тебе хорошо говорить, — обиделась француженка. — А я…

— Перестань. Надо потерпеть.

— А ты бы сам попробовал поносить бюстгальтер на четыре размера больше твоей груди.

— Мне жаль тебя до слез, — сказал капитан. — Но у нас нет другого выхода. Тебе стоило раньше подумать об операции по увеличению груди. Знаешь, как у кинозвезд?

— Пошел в задницу, — со злостью ответила Вероника.

Фрост решил, что это излишне, и закурил другую сигарету. Через минуту раздался голос девушки:

— Хэнк?

Он повернулся и увидел, как Вероника выбирается из машины. Вся в белом, с чепцом на голове.

— Ты выглядишь, как настоящая медсестра, — сказал он с улыбкой, подошел ближе и поцеловал ее в щеку. — Никогда не думала о том, чтобы сменить профессию?

— Перестань. Я еле затолкала волосы под этот чертов колпак.

— Смотрится отлично, — заверил ее Фрост. — Ты ее связала?

— Естественно. И что теперь?

— А теперь ты вполне можешь пройти в больницу, по крайней мере — войти внутрь. Но нам надо протащить туда и меня. Вот что я придумал — Ты сейчас немного подразукрасишь мою физиономию, используя свое знание боевых искусств, чтобы я походил на жертву дорожного происшествия или разбойного нападения. Этого должно быть много в большом городе. Таким образом, ты сможешь провести меня и больницу в качестве пациента. По крайней мере, на первое время это должно сработать.

— Но если…

— Никаких если. Мы не можем ждать. И не думай, что мне очень приятно получить но морде, даже от тебя. Однако я иду на это в интересах дела. Ведь все равно ничего лучше ты не придумаешь.

— А почему бы нам не угнать “Скорую помощь”? Тогда я бы забинтовала тебе лицо, и нас пропустили бы сразу в отделение травматологии.

Фрост покачал головой.

— Нет, милая. Во-первых, любой мало-мальски опытный охранник сразу возымеет подозрения, увидев человека, чье лицо скрыто бинтами. Во-вторых, в этом случае нам потребовался бы третий сообщник — водитель “Скорой помощи”. И, наконец, не забывай, что такие машины, как правило, имеют радиосвязь, и если мы ею не воспользуемся, то нас сразу возьмут на мушку, а я не хочу затевать перестрелку и не хочу никого убивать. Поэтому придется принять мой план.

— Но я не могу ударить тебя!

— И все же постарайся. Или ты предлагаешь мне обзывать тебя нехорошими словами до тех пор, пока ты не выйдешь из себя и не треснешь меня по физиономии? Но это опять время.

— Нет, Хэнк…

— Поторопись, крошка. Медсестра скоро придет в себя, а тогда у нас появятся дополнительные проблемы. И помни — осталось всего тридцать часов до обещанного теракта. Давай, я все прощу.

— О, Боже…

— Бей в лицо. Только постарайся не лишить меня последнего глаза. Ну же!

— Я не хочу делать тебе больно, Хэнк!

— Я тоже не хочу, чтобы мне было больно, я же не мазохист. Но у нас нет выбора. Действуй.

Вероника со слезами на глазах сделала шаг назад. Ее левая рука мелькнула в воздухе, Фрост напряг всю свою волю, чтобы не уклониться и не блокировать удар. Кулак девушки врезался в его челюсть справа…

— Неплохо, — пробормотал капитан, тряся головой. — Ну, еще разок, смелее.

Вероника всхлипнула и еще дважды ударила его по лицу. Теперь голова Фроста заболела по-настоящему, но он мужественно терпел. Наконец девушка с плачем припала к его груди. Капитан нежно погладил ее по спине.

— Молодец. Я знаю, что тебе неприятно, но это было необходимо. Поверь, при определенных обстоятельствах я бы сделал с тобой то же самое. Успокойся.

— Но твое лицо, — простонала Вероника. — Посмотри на него.

— К счастью, не могу, — ответил Фрост. — Но я верю, что ты хорошо справилась со своим заданием.

Затем он оторвал рукав от своей куртки и вывозил ее в пыли, слегка сбрызнул кровью, которая текла из носа. Вот теперь Фрост уж точно выглядел, как жертва какого-то инцидента.

— Смотришься потрясающе, — сквозь слезы улыбнулась Вероника. — Как будто тебя только что переехал автомобиль.

— Да? — переспросил капитан, морщась от боли. — А у меня такое впечатление, что это был танк. Ладно, нам пора.

План у Фроста был элементарный — у него просто не оставалось времени, чтобы придумать нечто посложнее. Если бы он знал внутреннее расположение больницы, расписание смены охранников, имел вообще хоть какую-то информацию, относящуюся к раненому журналисту, то это бы очень помогло, но он ничего такого не знал и — как обычно — вынужден был импровизировать.

Подумав об этом, Фрост вспомнил майора Караму. Он верил турецкому офицеру, но никак не мог просить того помочь ему проникнуть в больницу. Ведь Карама никогда не согласился бы на то, что капитан намеревался сделать, чтобы заставить журналиста заговорить. А Фросту очень нужно было узнать, где держат Марлен Штауденбрук, и ради этого он был готов на все. Или почти на все.

Когда они поднимались по ступенькам ко входу в больницу, Фрост заметил первого охранника. Капитан тяжело оперся на Веронику и сделал вид, что с трудом передвигает ноги. Охранник двинулся к ним, говоря что-то по-турецки. Девушка ответила на том же языке.

Видимо, ее слова убедили стража, ибо тот немедленно подхватил Фроста с другой стороны и помог “раненому” взойти по ступенькам. Он даже проводил их на второй этаж, где — в конце коридора — на стене висела надпись на турецком, английском и французском: “Травматологическое отделение”.

В коридоре Вероника заметила свободное кресло-каталку и указала на нее охраннику, что-то говоря. Турок кивнул, подкатил кресло и помог усадить туда Фроста. После этого они с девушкой обменялись еще парой фраз, улыбками, которые вызвали у капитана невольный приступ ревности, и дружескими кивками.

Затем охранник удалился, а Вероника взялась за спинку кресла и покатила его по коридору.

— Ну, что, — услышал Фрост ее шепот, — как это вы говорите: чем быстрее, тем хорошее, да?

— Чем дальше, тем лучше, — с улыбкой ответил капитан. — Надо будет на досуге заняться с тобой английским.

Тут показалась какая-то медсестра, и Фросту пришлось срочно прикидываться больным — он свесил голову на грудь и состроил страдальческую гримасу. Вероника что-то сказала по-турецки, женщина улыбнулась и пошла дальше, бросив любопытный взгляд на человека в кресле.

Несмотря на свое нежелание, француженка сделала хорошую работу — лицо и голова Фроста болели по-настоящему. Он даже начал подумывать, не сломала ли она ему левую скулу.

Наконец они остановились у какой-то двери в пустом коридоре. Капитан с удивлением посмотрел на девушку.

— Теперь нам надо узнать… — начал он.

— Я уже выяснила, где находится журналист, — ответила Вероника.

— Каким образом?

— Помнишь того молодого охранника? Я сказала ему, что меня специально прислали из ортопедической клиники, чтобы заняться ногой журналиста Мандефа. И тогда он спросил, знаю ли я, как пойти в отделение интенсивной терапии на четвертом этаже.

Фрост наклонился и поцеловал ее руку.

— Ты просто умница, — сказал он с чувством.

— Бедный мой калека, — вздохнула девушка.

— Ничего, я уверен, что ты меня поставишь на ноги. Так, значит теперь — на четвертый этаж. Давай-ка сюда мой пистолет и все остальное. Пора за работу.

Вероника открыла большую черную сумку, которую она тоже позаимствовала у медсестры, оставленной ими в машине. Оттуда она достала браунинг и запасные обоймы.

Фрост быстро рассовал все это по карманам и да пояс. Потом облегченно вздохнул.

— Ну, поехали, — сказал он.

Капитан как ни в чем не бывало поднялся с кресла и двинулся к лестнице. Девушка последовала за ним.

— Если там тоже будет охрана, — сказал Фрост, — то нам придется как-то решить эту проблему. Мне нужно поговорить с Мандефом так, чтобы никто не помешал.

— А что ты хочешь с ним сделать?

— Приставить пистолет к голове и попросить быть со мной откровенным. Что мне еще остается?

— Ты убьешь его?

— Нет. Зачем? Я ведь добрая душа, но он-то этого не знает. Надеюсь, что увидев мою одежду, мое лицо, мою повязку и мой браунинг, он подумает, что это не шутки.

— А если он все еще находится под воздействием наркоза?

Фрост вздохнул.

— Тогда придется отменить наше мероприятие. Будить его у меня нет времени. Ну, шевели ногами.

Они быстро поднимались по лестнице. Лифтом капитан решил не пользоваться, а эскалаторов в турецкой больнице не было. Впрочем, их Фрост тоже не любил. Наконец они преодолели последний пролет, и капитан осторожно выглянул из-за угла. Несколько секунд он обозревал окрестности, а потом повернулся к девушке.

— Готова?

— Как всегда. И не забывай — ты мне нравишься.

— Опять за свое?

Фрост вышел из-за угла, сделал несколько шагов и осторожно надавил на ручку белой двери, которая и вела в отделение интенсивной терапии, где находился раненый журналист. Дверь поддалась.

Капитан вошел в нее и посмотрел направо. Никого. Потом повернул голову налево. В этот же момент голову повернул и охранник, который там стоял. Их взгляды встретились. Турок не пошевелился. Фрост обезоруживающе улыбнулся и спросил:

— Вы, наверное, хотите знать, что я тут делаю?

Охранник все никак не мог разобраться в ситуации.

— Понимаете, — продолжал Фрост, — я сейчас объясню. Дело в том…

Мужчина наконец опомнился и потянулся к пистолету, втекшему в кобуре на поясе. Фрост — схватившись за ручку двери для большей устойчивости — нанес удар ногой. Он пришелся в грудь охраннику, и тот полетел на пол. В следующий миг капитан уже был рядом. Хук с правой на некоторое время вывел турка из строя.

Фрост оглянулся. Вероника стояла в дверном проеме.

— Давай оттащим его куда-нибудь, — сказал капитан.

Они подхватили неподвижное тело и поволокли его на лестничную площадку. Фрост подумал, что в последнее время ему что-то часто приходится посещать больницы и разбираться там с полицейскими разных национальностей. Но такая уж у него работа…

Он забрал оружие охранника и приковал парня за руку к перилам его собственными наручниками. Затем опять осторожно вернулся в коридор. На сей раз там никого не было.

Капитан с сожалением констатировал, что терапевтическое отделение в больнице занимает весьма обширную площадь, а потому будет очень трудно отыскать палату, в которой содержался раненый журналист. Тут могла помочь или невероятная удача, или… или надо было просто спросить первую попавшуюся медсестру. Но этого Фрост сделать не мог, не привлекая к себе ненужного внимания, а насчет удачи тоже были серьезные сомнения.

После некоторого раздумья Фрост выбрал южное крыло здания и решительно направился туда, стараясь не попадаться на глаза медперсоналу. Вероника следовала за ним. За очередным поворотом капитан резко затормозил — впереди был столик, за которым сидели две женщины в белых халатах. Миновать их беспрепятственно — в окровавленной и порванной одежде и с таким лицом — Фрост никак не мог.

Он наклонился к Веронике и тихо прошептал.

— Оставь сумку мне и пройди вперед по коридору. В конце нажмешь кнопку вызова медсестры. Будем надеяться, что обе они побегут туда, а мы успеем проскочить.

Девушка кивнула, отдала ему сумку, и двинулась вперед.

— Я буду здесь, — Фрост показал пальцем на дверь кладовой перед поворотом.

Вероника снова кивнула и ускорила шаги.

Фрост бесшумно скользнул в кладовую, прикрыл за собой дверь и припал глазом к небольшой щели, которую специально оставил для наблюдения. Отсюда ему была видна лишь небольшая часть коридора, но зато он мог все слышать.

Через пару минут вдруг прожужжал сигнал вызова медсестер, потом послышались голоса и, наконец, стук каблуков по полу. Капитан ждал, не высовываясь. Вот чьи-то шаги зазвучали совсем близко.

— Хэнк?

— Я здесь, — с облегчением ответил Фрост и открыл дверь.

— Можно идти, — шепнула Вероника.

Почти бегом они проскочили мимо опустевшего столика медсестер и свернули в другой коридор, который вел — судя по всему — в западное крыло больницы. Почти сразу Фрост увидел в дальнем конце коридора двух охранников, которые стояли у двери одной из палат.

— Кажется, нам повезло, — пробормотал капитан. Действительно, трудно было предположить, что в одно время в одной больнице оказались сразу два пациента, которых следовало охранять. Значит, это была палата Мандефа, раненого журналиста.

— А что теперь, Хэнк? — спросила Вероника.

Фрост бросил на нее взгляд, а потом вновь посмотрел на стражников. Он медленно покачал головой.

— Начинать стрельбу бессмысленно, — сказал он. — Сюда тут же сбежится вся турецкая полиция, и нас в конце концов поймают. Давай сыграем внаглую — подойдем к охранникам и по моему сигналу нейтрализуем их. Очень быстро. Тут я на тебя рассчитываю.

Вероника задумчиво кивнула.

— Как обычно.

— Я знал, что ты меня не бросишь в беде, — улыбнулся Фрост. — Ну, а потом мы затащим тела в палату, ты постоишь у двери, а я побеседую с Мандефом. Давай, с Богом.

Он не спеша двинулся по коридору в направлении охранников, стараясь выглядеть естественно. Вероника шла чуть сзади с видом чем-то озабоченной медсестры. Наверное, подобные перемещения больных и персонала здесь были делом обычным, ибо полицейские отнюдь не казались встревоженными или обеспокоенными.

Фрост преспокойно миновал первого мужчину, сделал паузу, выжидая, когда с ним поравняется Вероника, и нанес, короткий точный удар по шее второго стражника. Тот без единого возгласа рухнул на пол.

Подобный же звук падения тела раздался и за спиной капитана. Он быстро оглянулся и увидел, что француженка опять прекрасно справилась со своим заданием.

Фрост наклонился и за плечи приподнял свою жертву.

— Возьми мой пистолет, — негромко сказал он Веронике, — и проверь палату.

Девушка вытащила у него из-за пояса браунинг и осторожно приоткрыла дверь. Секунду она смотрела в щель, а потом повернула голову.

— Все в порядке, Хэнк.

Фрост покрепче ухватился за одежду полицейского и поволок тело к двери.

— Черт, какой он тяжелый, — пробормотал капитан себе под нос.

Второй, зато, оказался значительно легче, капитан возблагодарил судьбу, и вскоре оба турка благополучно лежали на полу больничной палаты, не подавая признаков жизни. Но Фрост знал, что через некоторое время они придут в себя и здоровье их нисколько не пострадает.

— Постереги дверь. С той стороны.

Вероника кивнула и выскользнула из комнаты. Капитан медленно подошел к кровати, на которой лежал какой-то мужчина. Он казался спящим. К его руке была подведена капельница, в носу тоже торчала трубка. Левая нога была полностью прикрыта одеялом и выглядела гораздо более толстой, чем правая.

Капитан наклонился и взглянул в лицо мужчины. Темные волосы, черные круги под глазами, густые усы, капли пота на лбу. Фрост отошел, вытащил у лежавших без сознания полицейских их пистолеты, проверил оружие на пригодность и вернулся к кровати, держа в каждой руке по “Вальтеру”.

Он осторожно потряс раненого мужчину за плечо. Мандеф слегка пошевелился. Фрост очень надеялся, что журналист знает английский.

— Мандеф, — позвал он негромко. — Просыпайся. Важное дело. Ну, скорее, Мандеф.

Веки мужчины шевельнулись и он открыл глаза. Они были карие, с зелеными ободками, и совершенно не соответствовали традиционному образу турка. Но это сейчас не очень интересовало капитана.

— Мандеф, просыпайся.

Он снова потряс раненого за плечо, на сей раз более решительно. Не до сантиментов сейчас.

— Что? — слабо шепнул мужчина. — Вы говорите по-англи…

— Да, да, — радостно подтвердил Фрост. — По-английски.

— В чем… дело?

Слова с трудом протискивались через горло журналиста. Чувствовалось, что он еще очень слаб. Что ж, Фрост знал, что такое выстрел в коленную чашечку и не завидовал этому человеку.

— Проснись, Мандеф. Надо поговорить.

— Что… кто вы…

— Мое имя не имеет значения, — твердо сказал Фрост, — Зато вот это — имеет.

Он поднес оба пистолета к лицу журналиста. Глаза мужчины расширились, а рот чуть приоткрылся.

— Что вы хотите?

— Мне нужно только одно. И я задам только один вопрос. Если вы на него не ответите, я приставлю пистолет к вашим глазам и нажму на спуск. И вы умрете. Это понятно?

Мужчина молча кивнул. Пот теперь стекал струйками по его лицу, он тяжело дышал.

— Я ищу женщину, — медленно заговорил Фрост, стараясь, чтобы слова звучали отчетливо, — которую зовут Марлен Штауденбрук. Ее похитили люди из организации полковника Дашефика. А их противники — левые террористы из Фронта Освобождения Фашистской Европы — искалечили вас. Так вот, мне нужно знать, где сейчас находится Марлен Штауденбрук. Хочу предупредить: я прошел к вам в эту больницу несмотря на всю охрану и другие препятствия. И я могу сделать это еще раз. Поэтому запомните — если вы меня обманете, дадите ложную информацию, то я вернусь. Обязательно вернусь.

Тут он солгал во второй раз. Фрост не собирался убивать журналиста, как бы тот себя не повел. Но лишняя угроза не помешает, Фрост просто обязан был ее произнести. Ведь от ответа Мандефа — возможно — зависела судьба Бесс.

Капитан вздохнул, приставил один из пистолетов к голове раненого и взвел курок.

— Где Марлен Штауденбрук? — спросил он.

Прошло несколько секунд. Фрост ждал, но его вдруг насторожило какое-то странное выражение в глазах Мандефа. А в следующий миг губы турка расползлись в улыбке. Злорадной, жестокой, но все же улыбке. Не совсем типичная реакция для человека, которому угрожают смертью.

— Вы хотите меня убить? — почти весело спросил журналист. — Да, пожалуйста, я не против. Я жду смерти как избавления. Зачем, вы думаете, ко мне приставали охрану? Да чтобы я не покончил с собой! Неужели вы не понимаете, — он жестом указал на свою изувеченную ногу, — что после этого человек уже не хочет жить. Я не собираюсь до конца моих дней оставаться калекой и влачить жалкое существование. Ну, стреляйте же, я вас умоляю! Я ничего вам не скажу, ха-ха-ха! Почему же вы не стреляете?

Фрост, не мигая, смотрел на бледное, искаженное дикой гримасой лицо Мандефа. Он понял, что все пропало, и отрешенно покачал головой.

— Боже мой, — прошептали его губы.

Глава семнадцатая

Фрост стоял и слушал, как тикают часы. Они висели где-то на стене, он не видел их в полумраке. Он слушал, как тяжело и прерывисто дышит Мандеф. И чувствовал, как его собственный пульс стучит в ушах.

Бесс… Он должен узнать правду, должен ее найти, если она жива. А Вероника ждет в коридоре, и в любой момент ее могут обнаружить и задержать.

Внезапно Фрост ощутил, как в нем закипает злость. Злость на себя, на Мандефа, на весь свет. Да, он понимал, что в некоторых ситуациях самоубийство является единственным выходом. Например, если противник неизбежно возьмет тебя в плен и ты знаешь, что впереди ждут ужасные пытки. Тогда, конечно, следует последнюю пулю оставить себе. Но сейчас? Разве сейчас такой случай?

Фрост положил оба пистолета на кровать и выпрямился, не глядя на Мандефа.

— Моя спина была так повреждена однажды, — сказал он тихо, — что я уже думал — мне никогда не встать. Но я начал ходить и хожу сейчас.

Он помолчал немного, а потом чуть сдвинул черную повязку и взглянул на лежащего на кровати человека.

— Меня часто спрашивают, как я лишился глаза. И когда я вспоминаю об этом, то мне хочется или дико завыть, или зарыться в какую-нибудь нору, где меня никто не сможет найти. Но я не показываю этого — я весело шучу насчет своего увечья. Ну посмотри на себя, Мандеф. Да, наверное, ты будешь хромать; да, тебе еще придется вытерпеть много боли, но ты останешься в живых. Ты выиграл. Я не собирался убивать тебя, это не в моих принципах. Дружки Марлен Штауденбрук подложили бомбу в лондонском универмаге несколько месяцев назад. Женщина, на которой я собирался жениться, была там, когда раздался взрыв. Я считал ее погибшей, но недавно мой друг показал мне кольцо, которое немецкая полиция нашла на теле убитого террориста из Фронта Освобождения Фашистской Европы. Это было то самое кольцо, которое я одел ей на палец на пару минут до взрыва… И черт меня побери, Мандеф, я хочу знать, жива она или нет.

Фрост уже не владел собой. Он кричал, наклонившись над кроватью и глядя в лицо журналиста.

— Я должен это знать! Должен!

Он резко отвернулся и отошел к окну, закрытому темными шторами. Его грудь тяжело вздымалась.

— Как вас зовут? — слабым голосом спросил турок.

— Хэнк Фрост, — ответил капитан, не оборачиваясь.

— Зачем вы рассказали мне об этом?

— Я подумал, что иногда невредно понять, что у других людей тоже бывают проблемы.

— Я понимаю, вы любите эту женщину и хотите узнать ее судьбу, но ради этого вам придется спасти коммунистку.

— Коммунисты, неофашисты, — Фрост пожал плечами. — Какая разница. Все они думают только о своих идиотских убеждениях и готовы взорвать целый мир, чтобы доказать свою правоту. Чужая жизнь для них ничего не значит.

— А для вас?

— Я солдат, — ответил Фрост. — Был им и остаюсь. А солдаты никогда…

— Не убивают без крайней необходимости? — подхватил журналист. — А я в этом сомневаюсь.

Фрост криво усмехнулся.

— Да, бывает. Но если мы случайно лишим жизни невинного человека, то это не значит, что мы к этому стремились. Да, их уже не вернуть, как бы нам не хотелось, но мы знаем, что не добивались этого. Возможно, перед Богом мы все одинаковы — я, вы, Марлен Штауденбрук, но мне так не кажется. Должна быть справедливость в этом мире.

— Вы сражаетесь во имя справедливости? Это шутка?

— Я сражаюсь во имя того, чтобы люди могли сами делать свой выбор, а не подчинялись чьей-то воле, навязанной им. И это уже не шутка.

— Да вы идеалист. Как это вы еще не увлеклись террором?

— Я никогда не считал, что имею право решать судьбы людей, которые не имеют ко мне никакого отношения. У меня были и есть враги. Я дерусь с ними и убиваю их. Я знаю, из-за чего они умирают. Но и они знают это и могут сделать свои выбор. А когда вы взрываете бомбу в переполненном магазине, разве те люди знают, почему их обрекли на смерть.

— Но ведь есть же…

— Что? Великая цель, которая оправдывает средства? Вот и вы заговорили, как Марлен Штауденбрук. А я-то думал, что вы стоите по другую сторону баррикады.

— Но это же не только коммунистический лозунг. Цель…

— Некоторые цели оправдывают некоторые средства. Но нельзя это возводить в абсолют. Человек, который верит в это, просто болен психически. Если вы считаете, что ради своей цели можете с чистой совестью убивать мирных жителей, вешать священников, взрывать синагоги, поджигать детские сады, то мне больше нечего вам сказать. Наверное, тогда вам и в самом деле лучше покончить с собой.

Фрост подошел к кровати, взял пистолеты полицейских и протянул их Мандефу рукоятками вперед. Журналист не пошевелился. Капитан бросил оружие на подушку рядом с ним.

— Ну, берите, стреляйте себе в висок. Ваша душа уже мертва, пусть теперь умрет и тело.

Фрост повернулся и двинулся к двери. Внезапно он остановился, услышав слабый, прерывистый голос журналиста.

— В горах, у самой границы, возле города Эдирне… в пяти милях на юго-запад от него… Там стоит старый замок, обнесенный стеной. Он принадлежал деду полковника, Дашефика. Это настоящая крепость. Если Марлен Штауденбрук находится в руках полковника, то он может держать ее только там. Но вы никогда не проникните, внутрь… Это невозможно…

Фрост повернул голову и посмотрел на бледного человека, который лежал на кровати.

— Так вы действительно решили покончить с собой?

— Нет… Думаю, что пока не стоит этого делать. Мандеф слабо улыбнулся и провел рукой по потному лбу.

— Мне надо поразмыслить над тем, что вы сказали.

Фрост кивнул.

— В таком случае, я думаю, что все же проникну внутрь. — Он помолчал и добавил после паузы: — Спасибо.

Затем открыл дверь и вышел в коридор. Вероника бросилась к нему. В ее глазах была тревога и надежда. Фрост грустно улыбнулся, привлек ее к себе и молча поцеловал в щеку.

Глава восемнадцатая

Вероника никак не могла взять в толк, почему Фрост решил угнать именно полицейскую машину. Но удовлетворить свое любопытство она решила лишь тогда, когда они уже покинули автомобиль и продвигались по гористой местности туда, где согласно указанию Мандефа находилась вилла-замок, принадлежавшая Дашефику.

— Почему ты взял именно эту машину, Хэнк? — спросила она. — Ведь полицейские теперь смогут следить за нашим маршрутом.

— Это-то мне и нужно, — ответил капитан.

— Я не понимаю…

— У меня нет причин не верить Мандефу, — объяснил Фрост. — Если он сказал, что логово террористов, — это крепость, значит, скорее всего, так оно и есть. Теперь следи за ходом моей мысли. Где бы я не находился в последнее время, почему-то всегда рядом со мной оказывались и бывшие дружки Марлен Штауденбрук. И нет основании считать, что на сей раз они не появятся на сцене. А это означает, что мы с тобой, моя дорогая, окажемся в самом центре довольно крутой заварушки. Ведь и правые и левые террористы неплохо вооружены и без колебаний пускают свою артиллерию в ход. В такой ситуации я не дал бы за наши жизни и ломаного гроша, но ведь кто-то должен о них позаботиться.

— Значит, — начала понимать Вероника, — если полицейские последуют за нами…

— Они наткнутся на базу ультраправых, на пытающихся штурмовать ее ультралевых и на нас.

— А ты хочешь спровоцировать маленькую войну, да?

Фрост взглянул на часы.

— К полуночи, моя дорогая, тут начнутся самые настоящие боевые действия, как в кино. И подумать только, что весь этот шум поднимется из-за одной паршивой террористки.

Вероника внимательно посмотрела на него.

— А ты считаешь, что настоящая причина в другом? — спросила она с интересом.

— Да, — коротко ответил Фрост.

Он помог девушке взобраться на очередную возвышенность, а потом спуститься с нее. Француженка уже вновь сменила свой наряд — вместо униформы медсестры на ней был прежний строгий костюм. Но длинная юбка и туфли на среднего размера каблуках никак не облегчали карабканья по горам.

Вероника остановилась и рукой отбросила со лба прядь волос. Она опять посмотрела на капитана.

— И какова же эта причина, ты можешь мне объяснить?

Она с трудом переводила дыхание. Фрост тоже остановился и повернулся к девушке.

— Попытаюсь, — сказал капитан, закуривая сигарету. Они продолжали движение, но уже не в таком быстром темпе. — Понимаешь, я прокручивал это в голове снова и снова, что-то не давало мне покоя. И пришел к выводу, что может быть только одно объяснение всем этим странностям и неувязкам. Допустим, что на самом деле Марлен Штауденбрук вовсе не собиралась дезертировать из рядов своей организации. Допустим, что ее захватили агенты одной из разведок, находящихся в хороших отношениях с ЦРУ. Британцы, западные немцы или кто-то еще. И вот, какой-нибудь хитрый парень из “Фирмы” сделал ей предложение: или она идет на сотрудничество и затем получает убежище и возможность начать новую жизнь, или отказывается, а тогда ЦРУ по своим каналам пускает информацию, что она выдала своих товарищей и бросает ее буквально на улице, без всякой защиты. В таком случае ее выбор очевиден, если, конечно, она хотела остаться в живых. Марлен согласилась. Логично?

— Пока да, — кивнула Вероника.

— Далее. Допустим, что в процессе разработки этой операции было решено использовать представившийся шанс и раскинуть широкую сеть, в которую должны угодить все террористы, как правые, так и левые.

— Сеть? — переспросила девушка.

Ее английский все же оставлял желать лучшего.

— Ну, заманить их в ловушку, из которой они не смогут выбраться. Взять их всех скопом. Неплохая мысль, да? Люди из “Фирмы” пустили слух, что в ЦРУ завелся двойной агент, а Марлен Штауденбрук собирается сбежать в Соединенные Штаты и назвать его имя. Это выглядело вполне правдоподобно — ведь Марлен занимала в своей организации высокий пост и ее товарищи могли предположить, что она располагала и тайной информацией, неизвестной им. Достаточно вспомнить ее “подвиги” — взрывы, убийства, похищения. Все проходило без сучка и задоринки, не было ни одного провала. Конечно, напрашивается мысль, что ее прикрывал кто-то из вражеского лагеря, из ЦРУ или другой мощной разведки. По-моему, такой расклад вполне вероятен. И вот, когда ее отправили в бега, бывшие дружки Марлен немедленно устремились за ней в погоню, независимо от того, поверили ли они в двойного агента, или нет. Тут они просто не имели права рисковать. А вот правые террористы — у которых ресурсы поменьше — сразу увидели прекрасную возможность использовать Марлен в своих целях. Если бы им удалось вытянуть из нее имя двойного агента в ЦРУ, они бы смогли заставить его работать на них. Просто пригрозили бы, что разоблачат его и у парня не было бы выбора. Этот источник информации держал бы их в курсе всех операций, которые проводились бы в Европе и Малой Азии, давал бы им значительные преимущества в их деятельности. Учитывая все это, ЦРУ и решило собрать всех заинтересованных лиц в одном месте. Так сказать, всю рыбу в одной заводи. А какая страна тут подходит лучше, чем Турция? Проамериканское правительство, которое не очень благосклонно относится к имеющим значительное влияние ультраправым. Мощная полиция и военная разведка, которые будут рады очистить свою землю от террористов. Ну, а коммунистов уж подавно никто не любит. Короче, если операция пройдет удачно, все будут счастливы и довольны.

Капитан замолчал и затянулся сигаретой.

“Жаль только, что никто не посчитал важным проинформировать обо всем этом Хэнка Фроста”, — с горечью подумал он.

— А как насчет Марлен Штауденбрук? — спросила Вероника. — Она ведь должна была…

— Неизвестно, — перебил Фрост. — Возможно, она кое о чем догадалась, но я не думаю, что ее посвятили в план операции. Об этом свидетельствует ее поведение. Когда машины с террористами преследовали нас на шоссе в Италии, она не проявляла особого желания вступить в бой, поскольку еще не знала точно, каковы их намерения, и не хотела без нужды убивать своих товарищей. Но вот в римском отеле ситуация изменилась. Когда на нас напали, она тоже не была уверена, кто это сделал — правые или левые — но теперь Марлен понимала, что ее жизнь находится в опасности, а потому сама открыла огонь и помогла мне. А на поезде она, видимо, узнала боевиков полковника Дашефика и поэтому схватилась за пистолет. Вряд ли в ЦРУ Марлен проинформировали, что собираются пустить по ее следу ультраправых, поэтому она могла расценить их появление как случайность. А может просто потеряла контроль над собой, нервы сдали. Или задумала какую-то комбинацию, чтобы обвести вокруг пальца саму “Фирму”. Этого я не знаю. Но знаю одно — Управление, по сути, отдало ее в руки правых, и теперь ждет, когда на сцене появятся левые. А потом накроет их всех. Правда, они могут и не знать точно, где именно люди полковника держат свою пленницу, и это грозит бедняге Марлен крупными неприятностями. Ей придется молчать до последнего, даже если она действительно что-то знает.

— Почему?

— Чтобы они продолжали ее пытать, но не убивали. Только таким образом она может потянуть время. Да, эта Марлен твердый орешек. Хладнокровная, расчетливая. В другой ситуации я бы, пожалуй, даже начал испытывать к ней уважение.

— Ну, а зачем понадобилось привлекать тебя?

— Я сам себя привлек. Мой приятель О’Хара упомянул обо мне, и парни из ЦРУ уцепились за меня так, словно более подходящего человека во всем мире не было. Ведь, действительно, если они хотели, чтобы Марлен похитили, то как можно было засветить ее лучше, чем дать в сопровождающие бывшего наемника с одним глазом? Даже если бы я и старался, все равно не смог бы в достаточной степени изменить свою внешность. То есть, я был чем-то вроде электронного устройства, которое подает непрерывные сигналы и выводит преследователей прямо на жертву. Кроме того, в ЦРУ знали мою репутацию и резонно надеялись, что в случае чего я сумею защитить девушку от посягательств левых террористов, или, по крайней мере, погибну, защищая ее, и таким образом дам ей возможность уйти и благополучно угодить в руки людей Дашефика.

— Но кто были те люди в поезде?

Вероника машинально вытащила сигарету из пальцев Фроста и глубоко затянулась.

— Не знаю. Судя по тому, что они очень хотели прикончить меня, это были парни полковника, но уверенности у меня нет.

Вероника покачала головой.

— Но тогда, — сказала она, пристально глядя на капитана, — тогда мы не только окажемся в гуще сражения, мы сами влезем в мышеловку.

— Я бы назвал это капканом, — буркнул Фрост. — Причем, он может захлопнуться еще до того, как начнется стрельба.

— Но ты все-таки хочешь идти туда? Чтобы узнать о Бесс?

— Да, именно поэтому.

Вероника покачала головой.

— Ты очень ее любишь. Я ей завидую.

Фрост посмотрел ей в лицо.

— Но вот тебе идти туда совершенно необязательно, — строго сказал он.

— И все же я пойду, — твердо ответила девушка. — Если окажется, что Бесс жива, то тебе понадобится помощь, чтобы выбраться обратно. А если ты узнаешь, что она погибла, то кто-то должен будет заставить тебя уйти оттуда живым.

— Ты все продумала, да? — с горькой улыбкой спросил Фрост. — А что, если я не позволю тебе идти туда?

— Каким образом? Пристрелишь меня? Это вряд ли. А в рукопашной — уж извини слабую женщину — я дам тебе сто очков вперед.

Фрост хотел что-то сказать и даже открыл рот, но вдруг почувствовал резкую боль в скуле, там, куда Вероника недавно его ударила. Он потер щеку ладонью, надеясь, что кость цела.

— Твои аргументы очень веские, — наконец произнес он. — Я не могу остановить тебя. Ладно, пусть будет так.

Он повернулся и вновь двинулся по еле приметной тропинке, вьющейся среди гор. На небе взошла яркая луна, заливая все вокруг своим серебристо-голубоватым светом, и Фросту это не нравилось. Видимо те, кто запланировал эту операцию, как-то забыли, что у луны бывает и темная сторона. Капитан подумал, что такая ночь идеально подходит для рыбной ловли. Если, конечно, рыбу собираются добывать при помощи автоматов.

Глава девятнадцатая

Луна светила так ярко, что укрепленная вилла полковника Дашефика была видна во всех деталях, и Фрост, который сидел в кустах неподалеку от нее, даже подумал, что вполне мог бы сейчас почитать газету, чтобы убить время. Если бы у него было время, которое нужно убить.

В голову ему пришла одна мысль: а что, если Вероника Гутьерес была с самого начала посвящена в детали операции, что, если она оказалась на поезде не потому, что следила за Марлен Штауденбрук, а чтобы держать под наблюдением Фроста и девушку и передавать информацию о них ЦРУ, Сюртэ, террористам или кому-то еще?

Но поразмыслив немного, капитан отверг такое предположение. И даже если первоначально Вероника предполагала следить за ним, то с тех пор ее роль претерпела значительные изменения. Ведь она очень помогла Фросту, а к тому же спасла ему жизнь.

Капитан с некоторым удивлением отметил, что он, оказывается, очень не злопамятный человек. Фрост с улыбкой подумал, что это, видимо, следствие присущего ему простодушия, которое некоторое называли просто глупостью. Ведь он постоянно позволял другим использовать себя в своих целях, часто становился жертвой обмана, тянул свою лямку, петляя в полном опасностей лабиринте, не зная, куда в конце концов выйдет.

Фрост уже очень устал от такой жизни, но он знал людей, которые никогда никому и ничему не верили, и видел, насколько невыносимым было их существование.

“Нет, — решил он, — я поступаю правильно. Ведь если ни во что не верить, то зачем тогда жить?”

Он повернул голову и посмотрел на Веронику. Девушка тоже взглянула на него. Несколько секунд они молчали.

— Что, Хэнк? — спросила наконец француженка.

— Поцелуй меня.

Девушка придвинулась ближе, и их губы соединились. Фрост обнял ее за плечи и прижал к себе.

— Зачем это? — шепнула Вероника.

— Потому что нам пора. Я заметил какое-то движение вон там, на гребне той скалы. — Он указал на место справа от виллы Дашефика. — Если бы это я командовал левыми, то начал бы действовать именно сейчас. Луна светит во всю, и ни один человек в здравом уме не будет ожидать нападения в таких условиях. Поэтому сейчас самое подходящее время начать штурм. Думаю, левые так и поступят. Они будут укрываться за тем кряжем, пока не подойдут ярдов на сто к дому, а потом атакуют. Судя по всему, они уже начали движение. А мы войдем в игру, когда там все закипит.

— Так ты поэтому выбрал такое место — отсюда до виллы триста ярдов ровной поверхности.

— Да. Если атака будет, то ее поведут с наименее защищенной стороны, так что обороняющиеся будут вынуждены весь свой огонь сконцентрировать именно там. А мы прогулочным шагом доберемся до стены.

— Не забывай, Хэнк, — шепнула девушка, — ты мне все еще нравишься. Очень.

Капитан улыбнулся ей, на миг накрыл ее ладонь своей и вытащил из-за пояса браунинг.

— Готова?

— Да, — ответила Вероника.

В ее руках были два револьвера, позаимствованные у левых террористов. Автоматов они тогда взять не могли, и об этом Фрост сейчас очень жалел. “Стены” бы тут как раз пригодились.

Капитан еще раз посмотрел на гребень скалы и вновь отметил, что там происходит какое-то движение. Затем он взглянул на свой “Ролекс”, при этом опять вспомнив о Бесс. Темные тени продолжали спускаться с гор и продвигаться к вилле.

— Начинается, — пробормотал Фрост.

— Хэнк? — Вероника тронула его за плечо.

— Что? — спросил он, не поворачивая головы

— Теперь ты мне не только нравишься. Теперь я люблю тебя.

Капитан посмотрел на девушку, заглянул прямо в ее бездонные зеленые глаза, а потом мягко вытащил револьвер из ее правой руки, поднес ее к губам и поцеловал.

— По-моему, так принято поступать с француженками, — сказал он с улыбкой. — Целовать им руки, да?

Вероника хотела что-то ответить, но ей помешал громкий треск автоматов. Огонь велся со стены в направлении скалистого кряжа. Короткие вспышки пламени были хорошо видны.

— Вперед, — не разжимая губ, произнес Фрост и вскочил на ноги, большим пальцем взводя курок браунинга.

Они побежали — две темные тени бесшумно скользили но неглубокой ложбине, приближаясь к чернеющему вдали зданию виллы. Лишь мелкие камешки негромко похрустывали у них под ногами, да дыхание с легким присвистом вырывалось из ртов.

На ходу Фрост оглянулся. Девушка была рядом; один револьвер она засунула за пояс и освободившейся рукой придерживала свою неудобную широкую юбку. Но в правой руке решительно сжимала массивный кольт тридцать восьмого калибра.

Со стороны дома по-прежнему доносилась стрельба, становившаяся все более ожесточенной. Теперь ответный огонь открыли и те, кто пытался штурмовать виллу. Яркая луна высоко в небе равнодушно взирала на эту картину, освещая ее своими мертвенными лучами.

Фрост понимал, что если их заметят со стены, то им придется туго, поэтому побежал еще быстрее, пытаясь как можно скорей преодолеть открытое пространство. Впрочем, если бы их заметили нападавшие, они тоже приняли бы эти две фигуры за врагов и не замедлили бы полить их свинцом из своих автоматов.

— Не отставай, крошка, — прохрипел капитан.

В этот момент из-под его ног взлетела земля и камешки, взбитые очередью. Стреляли со стороны горного кряжа. Фрост выругался сквозь зубы, на бегу вскинул браунинг и выпустил две пули в том направлении.

Однако тут же над его головой закружился новый рой свинцовых пчел — теперь палили со стены. Фрост и туда послал два заряда. Впрочем, эта борьба на два фронта с превосходящими силами противника не могла принести успеха.

А до стены оставалось еще как минимум сто ярдов.

— Что мы будем делать, когда добежим? — крикнула Вероника, с трудом хватая ртом воздух.

— Импровизировать, — буркнул Фрост, не замедляя хода. Стрельба продолжалась, автоматы трещали, пули свистели, послышалось даже что-то вроде взрыва гранаты. Теперь Фроста и девушку могли зацепить только левые террористы, штурмующие дом; люди Дашефика были уже не в состоянии поймать их в свои прицелы — слишком близко, меньше пятидесяти ярдов разделяло противников.

Фрост низко пригнулся, пальнул еще раз по атакующим и со всех ног бросился к стене. За его спиной слышались быстрые шаги Вероники. Двадцать ярдов… десять… пять…

Капитан буквально ткнулся плечом в стену и тут же вытянул руку в направлении девушки.

— Сюда, скорее!

В этот момент затрещал автомат, Вероника вскрикнула и упала на землю. В первый момент Фрост окаменел, но тут же рванулся к ней — не обращая внимания на свист пуль — подхватил на руки и бегом вернулся под стену, в укрытие.

— Вероника, — шептал он, — милая, что с тобой?

Веки девушки слабо шевельнулись и она открыла глаза. Капитан заметил пятно крови, расползающееся по серому шелку ее жакета в области левого плеча.

Фрост глухо выругался, достал свой маленький, но острый перочинный ножик, быстро отрезал рукав и отбросил его в сторону. Потом осмотрел рану и облегченно вздохнул.

— Ничего, крошка, — сказал он. — Пуля прошла навылет, кость и сосуды не задеты. Тебе повезло. Немного бы правее и ты могла остаться вообще без руки.

Вероника слабо улыбнулась.

— Не обращай на меня внимания, Хэнк. Со мной все в порядке. Просто… это наверное шок. Я потеряла сознание от боли, когда… Не волнуйся, я могу действовать дальше.

— Я знаю, что ты можешь, — кивнул капитан. — В любом случае я бы не оставил тебя здесь. Сейчас я перевяжу руку, чтобы остановить кровь. Будет немножко больно, потерпи.

— Я потерплю, — шепнула девушка. Фрост быстро изготовил что-то вроде бинта из ее отрезанного рукава и закрепил его на ране, туго завязав.

— Вот и все. Через пару дней все заживет. Ну, может, останется шрам, но это ерунда.

— Шрамы украшают мужчину, а не женщину, — с некоторой грустью ответила Вероника.

Фрост клятвенно поднес ладонь к груди.

— Обещаю, из всех частей твоего тела больше всего я буду любить эту руку.

Он поднялся на ноги, перезарядил браунинг, огляделся по сторонам и вновь посмотрел на девушку.

— Ну что, ты можешь идти?

Она кивнула.

— Да. Может быть, немного медленнее…

— Отлично. Я знал, что ты крутая девчонка. Осмотри, ты даже не выронила револьвер. Ладно, пора двигаться. Держись за стену, так тебе будет легче.

Фрост пошел вперед. Вскоре он увидел небольшие ворота. Капитан поднял голову. Над ними возвышались двенадцать футов сплошного камня. Настоящая крепость — сказал Мандеф. Что ж, он был прав.

Впрочем, в случае необходимости, Фрост бы мог тут взобраться наверх, но девушка с ее раненой рукой вряд ли одолела бы такое препятствие. Надо было что-то придумывать.

Стрельба, тем временем, становилась все более интенсивной. Теперь и правые, и левые уже забыли о двух темных фигурках, которые бежали к вилле, и все свое внимание сосредоточили друг на друге. Фрост уже ясно видел группы нападавших, которые появлялись из-за скалистой гряды и бежали к вилле. Он понял, что скоро они подойдут к стене. Надо было их опередить.

Капитан оглянулся на девушку. Вероника была бледна, но настроена весьма решительно, а некоторую слабость в движениях вполне компенсировал воинственный блеск в глазах.

— Будь начеку, — сказал Фрост. — Вдруг Дашефик отправит кого-нибудь поискать нас. И не волнуйся, мы сделаем свое дело, обещаю.

Эти слова ободрился Веронику, но сам Фрост в них не очень верил.

Он решил продвинуться немного дальше вдоль стены и поискать еще какой-нибудь вход. Вскоре капитан заметил, как лунный свет отражается от металлической поверхности. Наверняка это были ворота, на сей раз большие. Он только собрался исследовать их, как вдруг его интуиция буквально прокричала сигнал тревоги

Фрост отшатнулся от стены и одновременно поднял голову и пистолет. На фоне светлого неба он увидел вверху силуэт человека с автоматом в руках. Браунинг дважды плюнул огнем, послышался сдавленный крик, и через секунду мертвое тело свалилось к ногам Фроста. Если этот мужчина и не был убит пулями, то наверняка сломал себе шею при падении.

— Неплохо, — пробормотал капитан.

Он нагнулся и поднял с земли старенький АК—47. Ну, это было уже кое-что. Прихватив и запасные магазины, Фрост вернулся под стену, где его ждала Вероника.

— Идем, — шепнул он, — впереди ворота.

И осторожно двинулся вдоль стены, держа автомат в правой руке, а браунинг в левой. Про себя он молился, чтобы еще кто-нибудь не заметил их с высоты и не оказался более удачливым, чем первый стражник.

Но молитвы его не были услышаны. За грохотом непрекращавшейся стрельбы он вдруг ясно услышал звук быстрых шагов и щелчок передергиваемого затвора. Не желая искушать судьбу и дальше, Фрост поднял обе руки и одновременно надавил на спуск и автомата, и пистолета.

В следующий миг он увидел, как рядом с ним пули крошат каменистую землю, острая боль внезапно прошила левую ногу, но тут же еще два тела тяжело шлепнулись возле него. Оба сжимали в руках такие же автоматы, АК—47. Фрост подобрал оружие ближайшего к нему террориста и повернулся к Веронике.

— Вот и у тебя есть ствол, крошка.

— Что у тебя с ногой? — с тревогой спросила девушка.

Капитан улыбнулся.

— До свадьбы заживет. Бывало хуже.

Он взял еще два магазина и все это вручил Веронике.

— Вперед, милая. Нас очень не хотят подпускать к этим воротам, но мы все же добьемся своего. А пока прикрой меня.

Он вновь двинулся вдоль стены. Нога болела, но не очень сильно, можно было терпеть. Фрост понял, что и на сей раз пуля прошла навылет. Удача пока им сопутствовала.

Глава двадцатая

Фрост повесил автомат за спину, подкрался к воротам, ухватился руками за какой-то выступ, подтянулся и взобрался наверх. Потом осторожно выглянул из-за верхнего края металлического обрамления. Он увидел узкий мощеный двор, по которому в разных направлениях бегали вооруженные люди. Капитан повернул голову и шепнул в темноту, где стояла Вероника:

— Я скоро вернусь.

Затем он перебросил ногу через ворота, перелез, опустился на руках и спрыгнул. Было довольно высоко, и боль опять пронзила его левую ногу. Фрост еле сдержал крик.

Но все же он нашел в себе силы выпрямиться и обернуться. Времени было мало, и он не имел права терять его понапрасну. Капитан быстро осмотрел замок, на который были заперты ворота изнутри. Он был довольно массивный, но не производил впечатления очень прочного.

— Отойди от ворот! — крикнул Фрост Веронике и вскинул автомат.

Пули ударили в металл, полетели искры, послышался противный визг и скрежет. Потребовалось почти полмагазина, чтобы замок, наконец, ослабил свою хватку и отпустил створки, Фрост двинулся к воротам, чтобы открыть их, но внезапно за его спиной раздались шаги и капитан резко обернулся, выдвинув ствол АК—47 вперед.

Там были двое мужчин с оружием в руках. Они как раз собирались открыть огонь, но Фрост их опередил, срезав обоих длинной точной очередью. Затем капитан вернулся к воротам, прикладом сбил остатки замка и открыл правую створку.

— Привет, — сказал он. — Заходи.

— Привет, — усмехнулась Вероника, проскальзывая в щель. — Здорово это у тебя получилось.

— Практика, — буркнул Фрост. — Ну что, заглянем в дом?

Он сделал шаг и скривился от боли. Заметив это, девушка положила его руку себе на плечо.

— Обопрись на меня, — сказала она.

Капитан скривился еще больше, но потом кивнул.

— Пусть будет так, — ответил он.

Они двинулись к дому. У одной из последних жертв Фроста Вероника забрала еще один автомат, немецкий “Шмайсер”. Эта штука понравилась капитану больше, чем АК—47, а потому он забросил произведение конструктора Калашникова за спину, а в руки взял новый трофей.

Уже вскоре ему пришлось им воспользоваться: капитан буквально разрезал на куски рослого парня, который, к несчастью для себя, выскочил из двери черного хода, когда Фрост и девушка намеревались туда войти. Зарядов на это ушло достаточно, но капитан сомневался, что кто-то обратил внимание на выстрелы — вокруг стоял невообразимый грохот, и похоже было, что левые террористы начинают уже понемногу перебираться через стену. Времени у Фроста оставалось все меньше и меньше.

Он окончательно угробил приклад АК—47, высадив с его помощью замок в массивных кухонных дверях, но зато теперь они были уже внутри дома. Капитан решительно похромал вперед, Вероника по-прежнему его поддерживала.

— Где, черт возьми, они могут ее держать? — пробормотал Фрост.

— В таком старом здании наверняка должен быть солидный подвал, — сказала девушка. — Отличное место, чтобы спрятать кого-то.

Через некоторое время они увидели ступеньки, ведущие вниз. В конце их была еще одна дверь.

— Может быть то, что нам нужно, — оживился Фрост. — Прикрой-ка меня.

Он спустился по ступенькам и подошел к двери. Похоже было, что ее открывали довольно регулярно. Капитану не хотелось больше выкорчевывать замки насильственными методами, и он осторожно повел рукой по стене, надеясь, что где-то тут может быть ключ.

Там его не оказалось, но Фрост не прекращал поиски, и усилия его были вознаграждены — искомый предмет он обнаружил на небольшой полочке над самой дверью. Капитан нащупал замочную скважину и вставил в нее ключ. Повернул. Щелкнула пружина, и дверь открылась.

Поскольку за ней вполне мог находиться какой-нибудь охранник с автоматом. Фрост решил соблюдать все меры предосторожности и медленно потянул дверь на себя, просовывая в щель ствол “Шмайсера”.

В подвале было тихо и темно. Фрост выждал еще немного, а потом вспомнил, что, проходя через кухню, видел на стене фонарь и крикнул Веронике, чтобы она его принесла.

Через минуту девушка спустилась к нему с фонарем г. руке. Фрост отрегулировал свет и посмотрел на свою спутницу.

— Ну, пожелай мне ни пуха, ни пера, — попросил он.

— Иди к черту, — послушно ответила Вероника.

— Это я должен так отвечать, — пояснил капитан. — Ладно, покарауль здесь.

Он толкнул дверь и вошел в подвал, держа перед собой фонарь и не убирая палец со спускового крючка “Шмайсера”.

Первым делом Фрост чуть не упал — тут опять были ступеньки. Капитан сошел по ним, направляя луч фонаря к разные стороны. Он увидел, что подвал состоял из множества небольших комнат. Теперь маскироваться уже не имело смысла и Фрост громко позвал:

— Марлен! Отзовись, Марлен! Ты здесь! Из темноты донесся какой-то странный звук, более похожий на крик животного, нежели человека.

— Фрост…

Капитан с трудом разобрал свое собственное имя. Он бросился на голос и включил максимальный свет. Яркий луч прорезал мрак и выхватил из него одинокую фигуру. Фрост уставился на нее, с трудом проталкивая комок, застрявший вдруг в горле.

— О, Господи, — прошептал он.

Глава двадцать первая

Фрост медленно двинулся вперед, опустив луч фонаря к полу. Он боялся того, что сейчас должен был увидеть. А из темноты по-прежнему долетал прерывистый голос, весьма отдаленно напоминавший голос человеческого существа.

— Убей меня, Фрост… Не смотри на меня… Убей сразу, прошу тебя…

— Извини, — хрипло сказал капитан.

Он понимал, что это звучит глупо, но ничего другого не пришло ему в голову. Капитан собрался с силами и вновь осветил фонарем сидевшую у стены женщину — вернее то, что когда-то было женщиной.

— Убей меня… — повторяла Марлен Штауденбрук.

Фрост подумал, что эти парни знают толк в пытках. Он видел следы ожогов — страшные черные пятна, он видел обезображенное до неузнаваемости лицо со сломанным носом и отрезанными ушами. Кожа с обнаженных грудей Марлен была словно содрана наждачной бумагой, на шее — мертвенно-синяя полоса. Ее руки были скованы цепью, вделанной в стену, причем левая рука явно была сломана — торчала белая кость.

Капитан удивился, что девушка еще раньше не умерла от шока, но потом заметил на ее шее и плечах следы уколов. Видимо, ее поддерживали при жизни с помощью стимуляторов.

Полковник Дашефик хотел вытянуть из Марлен важные для него сведения, но ведь женщина действительно ничего не знала. Однако вряд ли террористы могли поверить ее заверениям. И поэтому продолжали пытать. Зверски, изощренно…

Не в силах более выносить это зрелище, Фрост отвел глаза и опустился на корточки рядом с Марлен.

— Я не хочу заставлять тебя, — глухо заговорил он, — я могу только спросить. А потом я убью тебя, как ты и просишь. Ты должна знать — я ни в чем перед тобой не виноват. Обещаю, что убью этих скотов, сколько смогу. Ради тебя. Но мне очень важно знать… Помнишь, я говорил о взрыве бомбы в лондонском универмаге? Женщина, которую я любил, была там. А у нее было мое кольцо. Если бы она погибла тогда, кольцо не могло бы оказаться у немецкого террориста. Но именно так получилось. Я хочу…

Марлен слабо пошевелилась и застонала.

— Убери свет, — сказала она хрипло. Фрост отодвинул фонарь.

— Человек, у которого было кольцо, — вновь заговорил он, — ты его знала…

— Да, — прошептала Марлен. — У него была постоянная подруга — Карлотта Фляйш. Это она дала ему кольцо. Я видела своими глазами. Она тогда смеялась и говорила, что это очень забавная штучка. Но я не знаю, где она его взяла. А теперь убей меня.

— Где сейчас Карлотта Фляйш? Пожалуйста… — в голосе Фроста была мольба.

— В Шотландии, наверное. Да, в Шотландии… Больше я ничего не знаю. Ну, стреляй, не мучай меня… Горло Фроста сжал спазм.

— Хорошо, — еле слышно шепнул он и встал на ноги. Взял фонарь и опустил предохранитель автомата.

Но в следующий миг он замер, а потом наклонился ниже и взглянул в обезображенное лицо Марлен Штауденбрук. Ее глаза смотрели в одну точку. Ниточка пульса на шее больше не дрожала. Марлен была мертва.

Фрост стоял над телом, раздумывая, что он может для нее сделать в последний раз. Он не питал к этой женщине теплых чувств, но знал, что должен как-то отблагодарить ее. Пусть и после смерти.

Внезапно ноздри капитана уловили какой-то запах, которого раньше тут не было. Секунду он стоял неподвижно, а потом — уже зная, что это такое — бегом бросился к ступенькам.

— Ну что, Хэнк? — бросилась к нему Вероника. Стрельба все еще продолжалась, теперь она стала громче, словно бой уже шел в самом доме. И резко пахло пороховым дымом.

— Тебе не надо этого знать. Да, Марлен была там. Она умерла. Не спрашивай…

— Это ты…

— Нет. Она просила меня, но потом умерла сама.

— А Бесс?

— Есть один след. Немецкая террористка Карлотта Фляйш. Сейчас она в Шотландии. Я найду ее. А сейчас я хочу сжечь этот проклятый дом и убить каждого, кого встречу здесь. Кроме тебя, естественно.

— Сжечь?

— Да, иногда и каменные дома горят. Ну-ка, помоги мне.

Он бросился в кухню, девушка побежала за ним…

Спустя несколько минут Фрост вытащил из кармана свою старенькую “Зиппо”, которую ему удалось отыскать в кармане одного из левых террористов во время их памятной схватки в “народной тюрьме”, и огляделся.

Они проделали хорошую работу — по полу были разбросаны старые газеты, обломки деревянных ящиков, куски каменного угля — все обильно полито бензином из канистры, которую капитан присмотрел еще раньше.

— Ну, с Богом, — сказал Фрост, щелкнул зажигалкой, поджег кусок газеты, бросил его на пол и они с девушкой выскочили из кухни, захлопнув за собой дверь.

Из-за двери послышалось яростное гудение пламени и громкое потрескивание. Пожар начался.

Когда они оказались во дворе, Фрост сразу увидел группу людей — мужчин и женщин — которые бежали в их направлении, стреляя на ходу. Он криво улыбнулся.

— Ну, что ж, тем лучше. На ловца и зверь бежит.

А потом они с Вероникой укрылись за каким-то выступом и открыли убийственный огонь на поражение. Фросту было плевать, левые перед ним террористы, или правые. Какая разница? В его глазах все они заслуживали смерти. И его “Шмайсер” нес ее, разя без промаха. А рядом подпрыгивал АК—47 в руках Вероники Гутьерес.

Из окон дома уже вырывались языки пламени, патроны стремительно подходили к концу, а Фрост все стрелял и стрелял. Опорожнив магазины “Шмайсера”, он взялся за “Калашникова”, потом достал браунинг. Но вот наконец пистолет сухо щелкнул и выстрела не последовало. Вероника тоже г, бессилии смотрела на свои пустые револьверы.

Человек десять террористов — ободренные отсутствием ответного огня — все смелее приближались к ним, паля из своих автоматов.

Фрост с горечью подумал, что свалял дурака, и теперь ему никогда не добраться до Карлотты Фляйш. И в этот момент стрельба стихла словно по команде. Несколько секунд висела неправдоподобная тишина, а потом — все нарастая и нарастая — послышался гул двигателей и на гребни скал упали яркие лучи прожекторов.

— Это майор Карама, — воскликнула Вероника. — Мы спасены.

Фрост молча кивнул, глядя на приближающиеся вертолеты. А террористы — забыв о них и друг о друге — словно крысы разбегались в разные стороны, спеша укрыться в горах.

“Ну, вот и все, — подумал Фрост и тут же поправился. — Здесь все. А на очереди — Шотландия и Карлотта Фляйш”.

Вероника обняла его за плечи и заглянула в лицо.

— Ну, теперь ты чувствуешь себя лучше, sherie[4]?

Фрост медленно покачал головой.

— Ничего подобного, дорогая, ничего подобного.

И он устало закрыл глаз.

Глава двадцать вторая

Опираясь на костыль — он ненавидел костыли — Фрост двигался через небольшой дворик к маленькому уютному ресторанчику, который облюбовал пару дней назад. Солнце ярко светило в голубом небе, было тепло и сухо.

Вероника обещала, что скоро вынужденное безделье закончится, и Фрост ждал этого момента. Ждал, хотя и чувствовал себя уставшим от бесконечной борьбы и слабым от потери крови. Но капитан знал, что как только это будет возможно, он сразу же покинет Турцию и отправится в Шотландию, чтобы найти там Карлотту Фляйш.

Врачи сказали, что он должен соблюдать покой еще две недели. Фрост про себя решил, что хватит и пяти дней… Но как бы то ни было, капитан не мог уехать так просто, ибо турецкие власти предупредили его, чтобы он не пытался покинуть Стамбул.

Поднимаясь — с трудом, все еще с трудом — по ступенькам ко входу в ресторан, Фрост подумал, что операция закончилась полным успехом. Правда, Марлен Штауденбрук умерла, но, похоже, никого этот факт не опечалил. Ведь она была всего-навсего террористкой, врагом добропорядочных людей, как подчеркнул майор Карама, Фрост считал несколько иначе, но его мнением не особенно интересовались.

Пока проходило лечение и восстановление, Фрост и Вероника регулярно встречались — если капитану позволяло здоровье — и занимались любовью. Это нужно было им обоим, помогало им, поддерживало.

Фрост взглянул на свой “Ролекс”. Да, через несколько минут Вероника будет здесь.

Он преодолел последнюю ступеньку и вошел в зал. Присел за свободный столик у окна, осторожно вытянув ногу в сторону Рана, в принципе, была не опасна, но он потерял много крови, а потому процесс восстановления так затянулся.

Фрост нашарил в кармане сигареты, зажигалку и закурил, возвращаясь мыслями к недавним событиям.

В перестрелке между собой и с Фростом, а потом при оказании сопротивления полиции погиб полковник Дашефик и два десятка его людей. Были также обнаружены тела тридцати двух левых террористов. Да, операция прошла удачно. Все были довольны. И Фрост тоже. Если, конечно, Марлен Штауденбрук не обманула его и не дала ложную информацию. Но капитан почему-то верил, что она сказала правду.

Фрост затянулся сигаретой и вспомнил, как поднимал автомат, чтобы убить ее, но, к счастью для него, смерть пришла секундой раньше. Слава Богу.

— Вам кофе, господин?

Фрост поднял голову и посмотрел на официанта.

— Ну, если нет ничего крепче…

Турок улыбнулся и отошел. Капитан подумал, что тот вполне сносно говорит по-английски.

— Хэнк!

В зал почти вбежала Вероника, свежая, красивая, в летнем белом платье и с сумочкой через плечо.

— Привет!

— Хэнк…

Она запыхалась и тяжело дышала, но глаза девушки горели радостью.

— Присядь и отдохни, — улыбнулся Фрост. Девушка опустилась на стул, а капитан прикурил ей сигарету — французскую, “Дюмурье”.

— Ну что, твои друзья полицейские уже закончили со мной? — спросил Фрост.

Он повернулся к официанту и показал ему два пальца. Турок понимающе кивнул.

— Да, практически, — кивнула девушка. — Но я не это хотела тебе сказать. Понимаешь, я навела кое-какие справки… Но я не знаю, можно ли тебе ехать. Твоя нога…

Она умолкла.

— Что ты выяснила? — глухо спросил Фрост, беря девушку за руку и машинально сжимая ее.

— Пусти, больно, — вырвалась Вероника. — Я узнала, где можно найти Карлотту Фляйш, Хэнк. Я выяснила, где именно в Шотландии она сейчас находится.

— Ну, и где же?

Фрост с трудом сохранял спокойствие.

— Оказывается, шотландская полиция держала ее под наблюдением. То есть, дом, в котором она живет. Они подозревают, что там террористы устроили мастерскую по производству бомб. Это как-то связано с близлежащей базой подводных лодок. Короче, мне стало известно, что спецотряд полиции собирается захватить мастерскую и ее обитателей сегодня ночью.

— Но тогда эту Карлотту убьют. Кто с ней станет церемониться?

— Да, — кивнула Вероника. — Скорее всего.

— Я должен быть там.

— Но ты хорошо себя чувствуешь, Хэнк? — с тревогой спросила девушка и отвернулась.

Однако Фрост заметил, как в ее глазах блеснули слезы. Он протянул руку и положил ей на плечо.

— Не плачь, малышка, — сказал он мягко. — Мне тоже было очень хорошо с тобой.

Вероника повернула голову.

— Но мы еще увидимся?

— Ты, кажется, не любишь лгать? — улыбнулся капитан. — Знаешь, и я тоже.

— Я все равно люблю тебя, — шепнула француженка.

— Я знаю.

— А если ты не найдешь, Бесс?

— Тогда не знаю.

— Понимаю, — вздохнула Вероника. — Но я тебя очень прошу: давай пока забудем, что ты улетаешь сегодня. У нас еще есть время. — Она замялась. — Если хочешь, конечно…

Подошел официант и поставил на столик две маленькие чашечки с дымящимся кофе.

— Я хочу, — сказал Фрост, когда турок удалился. Он увидел, как вновь загорелись зеленые глаза в обрамлении длинных пушистых ресниц.

— Ты невероятная женщина, — с теплой улыбкой сказал Фрост и погладил Веронику по руке.

Глава двадцать третья

— Капитан Фрост? — раздался рядом голос, с трудом различимый из-за рева двигателя военного самолета, который только что совершил посадку в аэропорту небольшого шотландского городка на побережье Северного моря.

Фрост с любопытством посмотрел на мужчину с румяным лицом, который подошел к нему.

— Да, это я. А вы — инспектор Термонд?

— Все правильно, капитан. Полет был приятным?

— Не сказал бы, — покачал головой Фрост и шотландец громко рассмеялся.

— Ну, ладно, теперь о деле, — сказал он потом. — Мне сообщили, что вы получили разрешение участвовать в нашем рейде на дом, где находятся члены террористической левацкой организации. И особо вас интересует девица по имени Карлотта Фляйш. Насколько я понимаю, вы работаете в контакте с ЦРУ?

— Да, можно и так сказать, — согласился Фрост. — Мое участие было оговорено и с “Фирмой”, и с Интерполом.

Термонд неодобрительно покачал головой и покосился на костыль, на который все еще опирался Фрост.

— Вас же убьют. Они знают, что находятся под наблюдением и возможно уже подготовили все свои бомбы, чтобы взорвать их, когда мы начнем операцию. Мы даже эвакуировали гражданское население из того района. Но все равно, если они нажмут на кнопку, много моих ребят погибнет. Во имя чего, хотел бы я знать?

— Вы выполняете свою работу, — ответил Фрост. — А они — свою, если так можно выразиться.

Инспектор внимательно посмотрел на него.

— Допустим. Ну, а где во всем этом ваша работа, вот что я хотел бы знать.

— Я надеюсь, что Карлотта Фляйш располагает нужной мне информацией и хочу узнать то, что меня интересует. Вот почему я здесь.

— Но зачем вам эта информация, если вы погибнете?

— Я не собираюсь погибать, — улыбнулся Фрост и поежился. — Хотя тут так холодно, что можно замерзнуть до смерти еще до начала операции.

— Да, здесь вам не Турция, — согласился Термонд и приказал сопровождавшему его молодому офицеру погрузить багаж Фроста в подъехавший черный “ягуар”.

Затем они все уселись в машину и покатили через летное поле.

— Кстати, на ваше имя пришла посылка, — сказал инспектор и протянул Фросту небольшой сверток. — Распишитесь в получении.

— Спасибо, — сказал капитан, ставя подпись на бланке квитанции. — Вы, британцы, всегда такие формалисты?

— Как правило, — улыбнулся Термонд. Фрост развернул бумагу. Внутри лежал его кольт, который он оставил в Венеции на попечение агента ЦРУ, и патроны к нему.

— Это пришло сегодня дипломатической почтой, — пояснил инспектор.

Некоторое время они молчали, потом Термонд вновь заговорил.

— Это очень опасные люди, капитан Фрост. Я имею в виду Карлотту Фляйш и ее банду. И есть один аспект, который еще более усложняет дело. Не знаю, в курсе вы или нет, но кроме тех бомб, которыми они снабжают ИРА, эти террористы — по нашим сведениям — были заняты изготовлением мощного взрывного устройства, которое планировалось установить на военно-морской базе в Лох-Хоул. А там — заметьте — находятся атомные подводные лодки с ядерным оружием на борту. Вы представляете, чем это грозит, если им удастся осуществить их план?

— Догадываюсь, — кивнул Фрост.

— Очень хорошо, — серьезно сказал инспектор. — Ну, допустим, установить эту адскую машинку на базе мы им уже не позволим, но она-то все равно сейчас находится у них, в том доме. И если они ее взорвут…

— Я буду осторожен, — пообещал Фрост.

Термонд беспокойно заерзал на сидении.

— Но я все же не пойму, зачем вам так нужны эти десять минут, которые вы попросили для себя, прежде, чем мы начнем штурмовать мастерскую?

— Чтобы найти Карлотту Фляйш, — терпеливо объяснил Фрост.

— Но почему эта женщина настолько важна для вас, что вы готовы взлететь на воздух, лишь бы только встретиться с ней.

Фрост вздохнул. Он помолчал несколько секунд, а потом коротко рассказал Термонду о Бесс и о кольце.

— Понятно, — покачал головой инспектор, когда капитан закончил свой рассказ. — Так вы надеетесь, что она все еще жива и Карлотта Фляйш что-то об этом знает?

Фрост кивнул.

— Ну, что ж, — сказал шотландец. — Это другое дело. Не могу вас осуждать. Хотя…

Черный “ягуар” доставил своих пассажиров на секретный военный аэродром. Отсюда их должен был забрать вертолет. Машина была уже готова к вылету, Фрост внимательно оглядел ее и остался доволен. Это был “Чинук” Си-Эйч 47 Си, один из партии вертолетов, которую британское правительство закупило в США несколько лет назад.

Фросту доводилось летать на таком аппарате, когда он служил во Вьетнаме, и капитан полностью доверял этой машине.

Он повернулся и посмотрел на Термонда.

— А где же ваши бойцы?

— Сейчас увидите, — ответил инспектор. — Подождите минуту.

Он исчез в вертолете и вскоре вновь показался в дверях и махнул рукой Фросту.

— Прошу!

Капитан влез в машину и огляделся. Инспектор как раз одевал на себя бронежилет, а вдоль стен сидели два десятка крепких парней в маскировочных комбинезонах. У каждого на боку висела кобура с пистолетом, у каждого с пояса свешивался боевой нож в ножнах, а на коленях лежал автомат системы “Стерлинг”.

Фрост одобрительно покачал головой. И сами бойцы, и их вооружение ему определенно понравились.

— Послушайте, капитан, — начал инспектор. — Мы туг с ребятами поговорили немного и единогласно решили, что если вы пойдете туда один, то это означает верную смерть. Поверьте, вы нам не совсем безразличны, мы уже несколько раз работали вместе с мадемуазель Гутьерес и все ее очень любим. А насколько я понимаю, она очень любит вас. Вот хотя бы поэтому мы и не можем отпустить вас на верную гибель…

Фрост медленно покачал головой.

— Спасибо, но…

— Никаких “но”, — решительно заявил шотландец. — Я уважаю ваше мужество, а потому договоримся так — мы даем вам ровно три минуты, а потом начинаем действовать. Все, возражения не принимаются. В конце концов, это я руковожу операцией.

Фрост понял, что ничего не добьется.

— Хорошо, — кивнул он. — Я согласен.

— Отлично, — улыбнулся Термонд. — А теперь оденьте бронежилет и возьмите вот это. — Он указал на “Стерлинг” с глушителем. — Ваш кольт очень хорош, спору нет, но его одного будет явно недостаточно.

Капитан с благодарностью принял автомат. Эта штука ему нравилась все больше.

— В общем, договорились, — подвел итог инспектор. — Три минуты. Надеюсь, вы не успеете за такое короткое время нажить серьезные неприятности. И не смотрите на меня так, словно я мясник, который гонит скот на убой. Все мои ребята — это добровольцы, я никого не принуждал. Они знают, что их ждет и готовы к этому.

— Надеюсь, что я тоже, — улыбнулся Фрост.

Глава двадцать четвертая

События следующих двух часов, а также тех двух недель, которые прошли затем, впоследствии представлялись Фросту лишь фрагментарно, урывками. Он не мог — да и не старался — вспомнить полную картину того, что с ним произошло за это время, словно кто-то специально изрезал ножницами киноленту его памяти, оставив лишь отдельные куски. В таком состоянии капитан пребывал вплоть до того дня, когда к нему в больницу пришел инспектор Термонд.

Фрост помнил, как он стоял в тени каких-то деревьев, глядя в направлении темного дома, в котором террористы устроили мастерскую по производству бомб.

Капитан был в черном маскировочном комбинезоне и бронежилете, его лицо и ладони были густо вымазаны углем, в руках он держал “Стерлинг” с глушителем, на бедре висел тяжелый нож в ножнах, а под мышкой в кобуре покоился верный кольт.

— Ну, что? — послышался рядом шепот Термонда. — Вы готовы?

— Да, — ответил Фрост.

— Тогда с Богом. Дальше ждать нельзя.

— Удачи, капитан, — раздались голоса бойцов спецотряда.

— Не беспокойтесь, мы поможем.

— Все будет хорошо.

Фрост уже не слышал этих добрых слов. Все его мысли были уже там, в логове террористов. А перед глазами стояло лицо Карлотты Фляйш, фотографию которой ему показала Вероника, когда они прощались г. аэропорту Стамбула.

А потом он бежал, припадая на раненую ногу, скрипя зубами от боли и глухо ругаясь сквозь чубы.

Фрост не помнил, как ему удалось проникнуть в дом. Впрочем, подобные вещи ему доводилось делать так часто, что он, наверное, сумел бы повторить это с закрытыми глазами.

Видимо, не все шло в соответствии с планом — когда капитан впоследствии пытался вспомнить, что произошло, в мозгу его смутно мелькали какие-то картинки, где он стрелял, и в него стреляли, где сверкало лезвие ножа, где слышались крики раненых и хрип умирающих, где преобладал красный цвет.

Но зато одна сцена запомнилась ему до мельчайших деталей и каждое слово, произнесенное или услышанное тогда, до сих пор звучало в его голове. И отдавалось невыносимой болью…

Перед его глазами покачивался ствол пистолета. На него смотрела молодая черноволосая женщина. Фрост лежал на полу, голова у него кружилась, ногу словно жгло огнем, он чувствовал, как по шее стекает струйка крови.

— Карлотта Фляйш? — спросил капитан, силясь приподняться.

— Лежи, — жестко сказала женщина. — Да, это я. А ты кто еще такой? В полицию одноглазых не берут.

— Вы убьете меня?

— А как ты думал? — раздался рядом мужской голос.

— Хорошо, — сказал Фрост. — Но сначала ответьте мне на один вопрос.

— Вот наглец, — фыркнула Карлотта. — Он еще условия ставит.

— Пожалуйста… Это насчет вашего друга Кольнера…

— Ты с ума сошел, парень.

— Кольцо… Помните, кольцо с головой тигра… Где вы его взяли?

Карлотта Фляйш пожала плечами.

— Действительно, было такое. В одном лондонском универмаге, где мы запланировали теракт, я заметила, что за мной следит женщина. Я узнала ее, она была журналисткой. Еврейка, к тому же.

Она меня тоже узнала, догадалась, наверное, в чем дело, и пыталась помешать. Мы тогда уже стояли на улице, и тут прогремел взрыв. Она подняла шум, назвала меня убийцей, чуть с кулаками не набросилась. А кругом все горело, люди кричали, сирены выли…

Короче, мне это надоело, я вытащила пистолет и прострелила ей голову. Она упала и тут же на ее тело сверху обрушилась какая-то горящая оконная рама или что-то вроде того. А я благополучно ушла. Ты удовлетворен?

Фрост с трудом осмысливал только что услышанное. Значит, все надежды рухнули? Надежды, которые только что появились… Бесс погибла. Погибла от пули этой террористки, которая сидит перед ним.

Дальше в памяти Фроста снова был провал. Он помнил лишь, как сжимал пальцы на горле Карлотта Фляйш, а где-то рядом грохотали выстрелы, и пули ударяли в его тело. Некоторые попадали в бронежилет, некоторые рвали живую плоть.

А потом он увидел лицо инспектора Термонда. Тот что-то говорил, но слов Фрост уже не слышал. Он еще почувствовал, как его поднимают и куда-то несут, а потом провалился в небытие.

Затем в его памяти всплыли белые стены и белью простыни. Больница. Специфический запах. Медсестры в белых халатах и озабоченные лица врачей. Впоследствии ему сказали, что потребовалось четыре операции, чтобы привести его в нормальное состояние.

Ничего этого Фрост не помнил. Он твердо знал лишь одно — Бесс умерла. А поскольку он уже отомстил ее убийце, то и жить дальше ему не было смысла. Он тоже хотел умереть. И может быть на небе он опять сможет увидеть любимую женщину…

А потом пришел инспектор Термонд. Физически Фрост чувствовал себя уже довольно неплохо, но его душа по-прежнему как бы отсутствовала на этом свете. Он смутно помнил, как шотландец рассказывал ему об итогах операции, но они совершенно не интересовали капитана.

— Ну, держитесь, приятель, — сказал Термонд. — Нельзя же так раскисать.

— Отстаньте от меня, — глухо ответил Фрост. — Я сам буду решать свою судьбу.

— Ну, как хотите, — пожал плечами инспектор. — Вы уже не ребенок, так что не стану вас учить. Одна просьба. Мы тут взяли кое-кого из этого Народного Фронта. Я бы хотел, чтобы вы присутствовали на допросе, возможно, опознаете кого-то. Понимаю, что вам сейчас не до того, но…

Фрост посмотрел на него несколько секунд, а потом кивнул. Капитан решил, что это будет последнее, что он сделает в своей жизни — поможет свершиться возмездию. А потом…

Глава двадцать пятая

Машина быстро мчалась по шоссе. Фрост сидел сзади рядом с Термондом. Он был еще слаб и быстро уставал. Его глаз то открывался, то закрывался. Капитан еле сдерживал зевоту.

— Сколько, черт возьми, мы еще будем так кататься? — раздраженно спросил он. Инспектор улыбнулся.

— Один мой знакомый однажды сказал, что бранные слова заменяют малообразованным людям прилагательные. Вы согласны?

— Мне не до шуток, — буркнул Фрост. Когда вы наконец объясните, что происходит?

— Лучше возьмите вот это. Я подобрал его возле вашего тела перед тем, как вас забрали в больницу.

Он протянул капитану кольт калибра 357. Тот самый кольт, который подарил Фросту его старый друг Рон Маховски перед отъездом в Европу.

— А вот и патроны, — в руках Термонда появились несколько снаряженных кассет. — Если вам нужны еще боеприпасы, то они вон в той коробке рядом с вами.

— Да в чем дело? — разъярился Фрост. — Что вы со мной в кошки-мышки играете?

Он был так зол, что даже не успел обрадоваться любимому револьверу. Инспектор вздохнул.

— Я не хотел говорить вам так сразу, — извиняющимся тоном произнес он, — поскольку врачи запретили вас беспокоить. Нервы, мол, и все такое. Но вижу, что от вас никуда не денешься.

— Да говорите же прямо! — рявкнул капитан.

— Сейчас скажу, — кивнул шотландец с невозмутимым видом. — Это касается вашей знакомой, Карлотты Фляйш. Она солгала вам. Ее не было в Лондоне в день взрыва в универмаге. Таким образом, она не могла убить вашу подругу, не так ли?

Фрост вздрогнул. У него снова закружилась голова, он вцепился в сидение побелевшими пальцами. Ему хотелось выскочить из машины и побежать, не разбирая дороги. И кричать во весь голос, кричать и выть.

— И кто это выдумал, что люди перед смертью всегда говорят правду? — поморщился инспектор, словно не замечая того состояния, в котором был капитан.

— Что? — прохрипел Фрост.

— Недавно у меня был разговор с вашим старым приятелем О’Хара. Парень мне понравился, хотя он и ирландец.

— Причем тут О’Хара?

— Сначала он хотел связаться с вами, но потом решил поговорить со мной. Это один из тех людей, которые не доверяют врачам, и он спрашивал меня о состоянии вашего здоровья. Мы с ним сразу нашли общий язык. Он сообщил мне кое-какие детали о вашей подруге и мне пришла в голову одна мысль. В бреду вы подробно рассказывали, как Карлотта Фляйш убила мисс Столмен и я решил проверить по больницам, не поступал ли куда-нибудь в тот день труп с огнестрельной раной головы. Оказалось, что нет. Тогда я решил поближе изучить биографию Карлотты, поднял архивы, рапорты агентов о слежке за ней. В этом, кстати, мне очень помогла ваша знакомая, мадемуазель Гутьерес. Мы провернули солидную работу, и кое-что нам удалось установить. Так что дело еще не закончено.

— Какое дело? — тупо переспросил Фрост. — О чем вы говорите?

Он хотел прикурить сигарету, но пальцы его не слушались, и он никак не мог щелкнуть зажигалкой.

— А вот, послушайте, — невозмутимо продолжал инспектор. — В результате нашего расследования мы вышли на один дом. Этакая современная вилла в восточной Англии. Она принадлежит одному парламентарию, политическому деятелю, который известен своими симпатиями к левым, в том числе и к террористам. Этот ненормальный считает их истинными борцами за свободу и все такое. К сожалению, это слишком крупная шишка, чтобы я мог заявиться к нему с обыском. Да и улик против него особых нет. За убеждения ведь у нас не судят. Но мы понаблюдали немного за его загородным домом и установили, что там постоянно проживают человек шесть-семь, молодые люди обоего пола. Физиономия одного из них была уже нам знакома, а когда мы копнули поглубже, то обнаружили нечто весьма интересное.

Голова Фроста шла кругом, он с. трудом улавливал смысл сказанного инспектором. Но какое отношение эти все имеет к нему, Фросту. И к Бесс… Которой уже нет.

— Так вот, — продолжал шотландец. — Этого парня зовут ван Браш. И хотя у нас еще нет неопровержимых доказательств, я уверен, что это именно он несет ответственность за взрыв в лондонском универмаге. То есть, если ваша подруга действительно погибла, то ее убил ван Браш.

Фрост покачал головой и скрипнул зубами. Инспектор улыбнулся.

— Ну что, не пришло еще время помирать? Есть еще цель в жизни?

Да, теперь у капитана вновь была цель. Оказывается, истинный убийца Бесс жив… Что ж, недолго ему осталось.

— Но это еще не все, — весело сказал Термонд. — Как я уже говорил, мы наблюдали за домом. И несколько раз наши люди видели, как возле него прогуливалась молодая светловолосая женщина в сопровождении двух мужчин, по всей вероятности, вооруженных. Нам удалось установить личности всех членов ячейки ван Браша, но женщина с такими приметами там не значится. Что скажете, Фрост?

— Господи… — прошептал капитан, закрыв глаз и чувствуя, как по его щеке ползет слеза. — Господи…

— Ну-ну, — сказал инспектор. — Вот видите, никогда не надо спешить.

Фрост поднял голову.

— Спасибо вам, — хрипло произнес он. — Теперь я…

— Нет, — улыбнулся Термонд. — Не вы, а мы.

— Что?

— Вы, я и наш приятель О’Хара. Сегодня вечером мы нарушим закон.

— Каким образом?

— Мы проникнем в этот дом и найдем вашу подругу. А при случае разберемся с террористами.

— Послушайте, — возразил Фрост, — это мое дело. — Вам нет смысла совать голову в петлю. Вас же за это могут…

— Не думаю, — покачал головой инспектор. — А к тому же, мне очень хочется посмотреть, как на деле осуществляется этот лозунг террористов: цель оправдывает средства. И как он им самим понравится.

Глава двадцать шестая

Фрост стоял в тени деревьев и смотрел на классический английский загородный дом, который стоял среди дюн на берегу моря. В руках капитан держал “Стерлинг” с глушителем.

— Послушай, — сказал голос за его спиной. — Я ненавижу пистолеты. Одолжи мне этот твой кольт. Фрост улыбнулся и повернул голову.

— Извини, О’Хара, я одолжу тебе все, что угодно, но только не этот револьвер. Понимаешь, мне подарил его хороший друг и, наверное, ему бы очень хотелось, чтобы я воспользовался его подарком именно сегодня.

— Ну, ладно, жмот, — буркнул О’Хара.

Капитан посмотрел на Термонда.

— Знаете, инспектор, я отлично себя чувствую. Такого со мной уже давно не было. И я знаю, что Бесс находится там. Я уверен в этом.

Термонд кивнул.

— Насколько я могу судить, — сказал он, — вы из нас троих самый опытный в подобного рода операциях, Итак, жду ваших указаний. Как мы будем действовать?

Фрост снова улыбнулся. В этот момент он был поистине счастлив. А через какие-нибудь полчаса надеялся стать еще более счастливым.

— Ну что ж, — ответил он. — Вы снабдили нас всем необходимым — оружием, боеприпасами, бронежилетами, даже масками, чтобы в случае чего никто не мог потом опознать нас и доставить вам или О’Харе неприятности. Мы полностью готовы к нанесению удара. Не беспокойтесь, я уверен, что все пройдет хорошо.

— Вот таким вы мне нравитесь, — с удовлетворением отметил инспектор. — Не то, что сегодня утром.

— Забудем об этом. Просто теперь я стал другим человеком. У меня есть не просто надежда, у меня есть уверенность. Сейчас мы войдем туда и освободим Бесс.

— Вот так просто? — подозрительно спросил О’Хара. — Ты не переоцениваешь свои силы? — Он повернулся к Термонду. — Инспектор, врачи ничего не говорили насчет возможного развития мании величия, как следствия ранений?

Фрост похлопал старого друга по плечу.

— Не волнуйся, Майк. Сейчас я объясню, как мы это сделаем, но в принципе все и так ясно: нам нужно перелезть через стену, проникнуть в дом, а дальше по обстоятельствам.

— Ага, — покачал головой О’Хара. — Делов-то. Проще некуда….

Фрост прислонился спиной к решетчатому металлическому забору и попытался восстановить дыхание. Он подумал, что пребывание в больнице отрицательно сказалось на его физической форме. Отдохнув немного, капитан вновь побежал, на сей раз по-над забором, чувствуя, как под черной маской по его лицу струится пот.

Он знал, что сад, окружавший дом, постоянно патрулирует двое охранников и две собаки. С этим приходилось считаться. Найдя подходящее место, Фрост вытащил из сумки веревку с привязанным к ее концу крюком, забросил ее на забор, подергал, а потом крепко ухватился руками и полез вверх. Он чувствовал себя спокойно — ведь если электронную систему сигнализации не установили сегодня утром, то ее тут быть не должно. О’Хара не зря вел наблюдение в течение нескольких дней.

Благополучно преодолев забор, Фрост быстро укрылся в густых кустах, чтобы оценить обстановку. Внезапно он напрягся, услышав, как в темноте негромко похрустывает гравий под чьими-то ногами. Он сразу понял, что это может быть только охранник — ведь О’Хара и Термонд должны были проникнуть на территорию виллы со стороны моря и никак не могли оказаться здесь сейчас.

Фрост осторожно вытащил длинный боевой нож морского пехотинца, который ему подарил Термонд. Он был готов к появлению и человека, и собаки. И они не заставили себя ждать.

Капитан услышал мягкие шаги и быстрое дыхание. Он вытянул вперед руку с клинком и тут же увидел бегущего прямо на него черного добермана с обнаженными клыками. Собака не лаяла, шла молча, намереваясь сразу же вцепиться в горло врагу.

Но и враг не дремал. Острое лезвие беззвучно вошло в грудь пса, раздалось только тихое повизгивание, а потом все смолкло. Фрост вытащил свое оружие из тела животного.

— Макс! — раздался крик где-то рядом. — Макс, ко мне!

Судя по акценту, это был австриец или немец.

— Макс, куда ты подевался?

— Сейчас узнаешь, — с усмешкой сказал Фрост, поднимаясь на ноги.

“Стерлинг” с глушителем задрожал в его руках, раздались тихие хлопки выстрелов, и мужчина повалился на землю. Из его разорванной грудной клетки хлестала кровь.

Фрост двинулся к дому, надеясь, что второй охранник и вторая собака стерегут противоположный конец сада, так что с ними разделаются О’Хара и Термонд.

Он пробежал мимо какой-то живой изгороди и вышел к просторной террасе. Капитан быстро поднялся по ступенькам и остановился возле застекленной двери, за которой горел слабый свет. Он исследовал створки на предмет сигнализации и убедился, что таковая отсутствует. Видимо, террористы чувствовали себя здесь довольно уверенно.

Фрост вытащил нож, всунул его в щель и поднял щеколду. Дверь открылась. Этот прием он часто видел в кино и вот, оказывается, номер до сих пор срабатывает. Капитан выдвинул вперед ствол автомата и вошел в дом, неслышно ступая по толстому ковру, который покрывал пол.

Идя к библиотеке — а расположение дома было ему хорошо известно благодаря информации, предоставленной инспектором — он взглянул на циферблат “Ролекса”. Через три минуты на сцене должны появиться О’Хара и Термонд. Но до этого ему необходимо найти Бесс и помешать террористам убить ее, как опасного свидетеля.

Фрост заглянул в библиотеку, убедился, что там никого нет, и двинулся дальше. Он оказался в просторном холле, откуда на второй этаж вела широкая лестница. И тут капитан замер, ибо на этой самой лестнице послышались тяжелые шаги.

Фрост метнулся вперед и затаился возле перил у самого ее основания. Шаги звучали все ближе и вот наконец появилась человеческая фигура. Капитан распрямился, словно кобра, и нанес короткий сильный удар в лицо. Его кулак сломал нос террориста, кости вошли в мозг, и парень умер мгновенно, не успев издать ни звука. Фрост подхватил падающее тело и аккуратно уложил его на ступеньки.

Он вновь посмотрел на часы, чувствуя, как пот стекает по лицу. Так, до появления Термонда и О’Хара еще полторы минуты. Надо спешить. Капитан бесшумно двинулся вверх по лестнице, до боли в пальцах сжимая автомат. Он уже почти достиг последней площадки, как вдруг услышал за спиной крик:

— Эй, ты!

Фрост резко обернулся, почти одновременно нажимая на спуск. Он мельком увидел высокого блондина, который стоял у основания лестницы с пистолетом в руке, и тут же пули сбили его с ног и швырнули на ковер. Через секунду террорист уже плавал в луже крови.

Капитан продолжал свой путь. Еще предварительно они предположили, что наиболее подходящее место для содержания пленницы — это одна из трех комнат в боковом коридоре на втором этаже. Туда капитан сейчас и направлялся.

Он остановился у двери первой комнаты и прислушался. Ему показалось, что он слышит какой-то шум. Фрост отошел немного, разбежался и ударил ногой по замку.

— Твою мать… — прошипел он, морщась от боли. Оказалось, что не все приемы из кинофильмов срабатывают. Разозленный капитан вскинул автомат и дал короткую очередь. Полетели щепки, и дверь распахнулась. Фрост включил фонарик, который висел у него на поясе и осветил комнату. Никого. — Тьфу, черт, — сплюнул он со злостью. Он быстро двинулся по коридору к следующей двери, но та вдруг открылась сама. Из нее вышли мужчина и женщина. Разморенные и расслабленные. Но, тем не менее, на поясе у них висели пистолеты.

Фрост выпустил очередь. Женщина вскрикнула, мужчина упал на пол мертвый. Капитан бегом бросился по коридору. У него оставалась лишь одна комната, если и там не окажется Бесс, то… Но об этом он старался не думать. Внезапно из-за угла выскочили двое парней с автоматами.

— Ах ты, ублюдок! — заорал первый, собираясь стрелять.

Фрост его опередил. Мужчина свалился на пол и забился в агонии, второй незамедлительно скрылся из вида, держась рукой за простреленное плечо и грязно ругаясь.

Внезапно где-то в другом крыле дома раздались автоматные очереди и несколько пистолетных хлопков.

— Здесь ФБР! — прокричал знакомый голос. — Стоять, засранцы!

— О’Хара, — шепнул Фрост и улыбнулся.

— Как я ненавижу пистолеты! — продолжал орать фэбээровец. — Но вас, сукины дети, я ненавижу еще больше.

— Бах-бах-бах!

Капитан повернулся и бросился к двери последней комнаты. На бегу он подумал, что наблюдатели ошиблись по крайней мере в одном — террористов в доме было явно больше, чем они сообщали.

Теперь уже вся вилла содрогалась от грохота выстрелов. Фрост остановился перед дверью и поднял автомат. Но в последний момент почему-то передумал и снова ударил по замку ногой. На сей раз удалось. Он ворвался в темную комнату и едва не упал, споткнувшись обо что-то мягкое, лежавшее на полу. Раздался негромкий стон.

Капитан — дрожа всеми фибрами — включил фонарь и склонился к лежавшему у его ног человеческому телу. Левой рукой он судорожно сорвал с лица черную маску.

— Бесс… Боже Всемогущий… Бесс!

Ее волосы были испачканы пылью и грязью, на лбу виднелся след от удара. Но глаза, ее изумительные зеленые глаза, были ясные и смотрели прямо на него.

— Бесс!

Женщина покачала головой.

— А я уже начала подумывать, куда это ты запропастился, — сказала она. — Если, конечно, ты простишь мне такое замечание.

— Замолчи, — прошептал Фрост, поднимая ее с пола и прижимая к себе. — Замолчи, пожалуйста… Нет, говори… Говори…

— Хэнк, — с облегчением произнесла женщина. — Слава Богу, это ты, Хэнк.

— Сейчас я уведу тебя отсюда. Он поднялся на ноги и забросил автомат на плечо.

— Уведешь? — спросила Бесс. — Если бы я могла ходить, то и сама бы ушла.

Капитан направил на нее луч фонарика и увидел, что ее ноги крепко связаны толстой веревкой, а руки скованы наручниками.

— Ну, с браслетами я пока ничего не могу поделать, — сказал он, — но здесь…

Фрост нагнулся, вытащил нож и одним движением перерезал веревку. Бесс поднялась на ноги и прижалась к мужчине

— О… все затекло. Сегодня меня не выводили на прогулку

— Пойдем, надо спешить, — Фрост повел ее к двери, но понял, что так она далеко не уйдет. — Подожди.

Он остановился, присел чуть-чуть и положил женщину себе на плечо.

— Вот так будет лучше.

— Фрост, я…

— Успокойся. У меня хватит сил на нас обоих. Он вышел в коридор и двинулся к лестнице, оглядываясь по сторонам и держа “Стерлинг” в правой руке.

— Фрост! — вдруг отчаянно крикнула Бесс. Капитан начал разворачиваться, но магазин автомата зацепился за цепочку наручников, которые сковывали запястья женщины, и высвободить его уже не оставалось времени.

— Очень хорошо, — с улыбкой сказал мужчина, который стоял перед ним, — И так романтично. Спасенная возлюбленная. Что ж, вы должны радоваться, что у вас есть возможность умереть вместе.

Это был высокий темноволосый человек с выдающимся подбородком. Фрост сразу узнал его. Эту фотографию ему показывал Термонд. Ван Браш, террорист, который взорвал лондонский универмаг и принес Фросту столько горя и страданий.

— А у тебя — нет! — рявкнул капитан и кольт в его левой руке подпрыгнул с грохотом. Пуля снесла ван Брашу полголовы.

Глава двадцать седьмая

— Нет, откуда у меня возьмутся ключи от наручников? — возмутился О’Хара. — Я вам что — полицейский склад?

— Боюсь, что у меня их тоже нет, — развел руками Термонд. — Может быть, в машине…

— Спасибо, друзья, — рассмеялся Фрост, держа Бесс на руках.

— Так ты хочешь узнать, что со мной случилось? — спросила женщина.

— Минутку, родная, — ответил капитан. — Сначала я верну тебе то, что ты потеряла.

Он вытащил из кармана выстеленную бархатом коробочку, достал оттуда обручальное кольцо с головой тигра и осторожно одел его на палец Бесс. Женщина со слезами на глазах прижалась к нему всем телом и горячо поцеловала в губы.

— Слушайте, на это у вас еще будет время, — вмешался О’Хара.

— Да, — согласился Фрост. — Давайте выбираться отсюда.

Они двинулись через сад к воротам.

— Так что же произошло тогда? — спросил капитан.

— Ну, ты помнишь, — начала Бесс, — я пошла в туалет и вдруг увидела ван Браша. Я когда-то брала у него интервью в тюрьме и сразу узнала это лицо. И пошла за ним. Я очень хотела позвать тебя, Фрост, но уже не было возможности. Оставалось надеяться, что подвернется какой-нибудь полицейский. Мы уже были на улице, когда раздался взрыв. Тогда я поняла, зачем ван Браш заходил в магазин. Но в следующий миг что-то ударило меня по голове и я потеряла сознание. Очнувшись, я увидела, что лежу на носилках в машине “Скорой помощи”. Я решила, что меня везут в больницу. Но это было не так. Вскоре я опять отключилась, а когда пришла в себя, то обнаружила, что нахожусь в какой-то темной комнате. В общем, меня привезли прямо сюда, в этот дом. Ван Браш решил оставить меня в качестве заложницы, на случай, если бы ему пришлось туго. Он мог бы предложить меня в обмен на разрешение покинуть страну. Они тут работали вместе с террористами из ИРА.

— А что насчет кольца? — спросил Фрост.

— Тут была женщина. Карлотта…

— Фляйш?

— Да, именно. Она увидела кольцо у меня на пальце и едва не оторвала его с ним вместе. Она сказала, что подарит эту штучку своему дружку, который обожает такие вещи.

— Простите, — вмешался Термонд, — как они с вами обращались? Я, конечно, не хочу пробуждать в вас печальные воспоминания.

— Нет, — улыбнулась Бесс. — Они ничего плохого мне не сделали. А это, — она показала на синяк на лбу, — я заработала пару дней назад, когда пыталась бежать. Но меня догнали и вот… Да это пройдет.

Женщина положила голову на плечо Фросту и тихо шепнула, так что только он мог ее услышать:

— Не волнуйся, милый. Они не тронули меня. Ни разу. Хотя это довольно странно. Я даже, обиде…

— Заткнись или я тебя брошу, — не разжимая зубов произнес капитан и крепче сжал ее в объятиях.

— Ладно, ребята, — снова вмешался О’Хара. — Не хотелось бы вам мешать, но что мы будем делать со всеми этими трупами, которые оставили после себя?

— Ничего, — ответил Термонд. — Оставим все так, как есть. Когда тот политик, о котором я упоминал, на уик-энд приедет в свой загородный дом, он будет немало озадачен, застав такую картину. Я обязательно приду посмотреть на него, когда он будет давать объяснения в полиции. Интересно, что он там скажет?

Они подошли к машине, которую оставили в пятистах ярдах от виллы среди деревьев. Фрост и Бесс поместились на заднем сидении, инспектор сел за руль, а О’Хара — рядом с ним.

— Скажи мне, милая… — начал капитан.

— Одну секунду, — прервал его Термонд. — Кажется, кто-то интересовался ключами от наручников?

Он пошарил ладонью в “бардачке” и вытащил маленький блестящий предмет.

— Пожалуйста.

На следующий день все они встретились в приемной известного лондонского врача, который бил, к тому же, шурином Термонда.

Доктор прописал Бесс курс лечения витаминами и отметил, что через неделю она будет в полном порядке, и физически, и психически. Этот прогноз весьма обрадовал всех заинтересованных лиц.

Еще ранее инспектор заказал для Фроста и Бесс номер в отеле, куда — по его приказу — доставили вещи капитана, а также одежду и предметы первой необходимости, купленные женой Термонда специально для мисс Столмен.

Фрост признал, что его мнение о британцах, как о холодных формалистах, претерпело значительные изменения.

О’Хара сразу же после операции отбыл в Соединенные Штаты, сказав, что его ждет там срочная работа, но взял с Фроста слово, что они с Бесс навестят его сразу же, как только вернутся в Америку.

А вечером капитан и его любимая женщина сидели в гостиничном номере и не могли наглядеться друг на друга. Впрочем, некоторое внимание они уделяли также бокалам с виски.

— Господи, как я давно не пил, — вздохнул Фрост, делая солидный глоток.

— Издеваешься? — спросила Бесс. Что же тогда сказать обо мне? Эти скупердяи-коммунисты мне даже пива не давали.

Фрост шутя щелкнул ее по носу.

— Пить вредно.

Женщина покачала головой и вдруг стала серьезной.

— Я все время думала о тебе, — сказала она. — Иногда мне казалось, что ты забыл меня.

— Честно говоря, я думал, что ты умерла. Я убеждал себя в обратном, но надежды рушились одна за другой. Так было до того момента, когда Термонд забрал меня из больницы. А тогда уже у меня появилась уверенность, что ты жива.

Бесс медленно кивнула.

— Да, я понимаю. Я разговаривала с О’Харой, и он рассказал мне, что ты делал в мое отсутствие.

— Все рассказал? — испугался Фрост, вспомнив Джессику Пейс, Веронику Гутьерес и остальных.

— Что — все? не поняла Бесс. Он говорил о том, как ты переживал мою “гибель”. Знаешь, извини, но мне очень приятно, что ты так меня любишь.

— Я никогда не хочу больше тебя терять, милая, — с чувством сказал Фрост. Иначе я этого не переживу.

— Надеюсь, — засмеялась Бесс, — что теперь у нас все будет хорошо. — Кстати, мне очень понравился твой друг, инспектор Термонд. Надо еще будет поблагодарить его.

— Да, — кивнул Фрост. — А меня?

— Я буду счастлива сделать это, — улыбнулась женщина, — А как?

Фрост молча наклонился к ней, обнял за шею, привлек к себе и прижался губами к ее рту…

В этот вечер им некуда было спешить. Они наслаждались друг другом и любовью, наслаждались тишиной и спокойствием, наслаждались жизнью. Ужин, душ, постель…

А потом было ясное солнечное утро, словно даже капризная лондонская погода решила не портить им удовольствие.

Фрост проснулся первым, Бесс еще спала, положив голову ему на плечо. Капитан лежал неподвижно, смотрел в потолок и думал. Думал о том, что они будут делать дальше. Что ж, по крайней мере, на первое время им обязательно следует сменить обстановку.

Фрост вспомнил письмо, пришедшее ему в больницу. Это писал его старый приятель, с которым они вместе служили наемниками в Африке. Он предлагал организовать встречу старых друзей, припомнить былые схватки и опасности.

“Что ж, неплохая идея, — подумал капитан. — Я возьму с собой Бесс и мы прокатимся на Зеленый континент. Как раньше…”

Ведь они с Бесс познакомились именно в Африке, когда Фрост спас ей жизнь, вырвав из рук кровожадных террористов. Опять террористы… Капитан поморщился. Но тут же на его губах появилась улыбка.

Он посмотрел на руку Бесс, лежавшую на белой простыне. На безымянном пальце сверкал бриллиант, вставленный в пасть тигра. Кольцо вернулось к той, которой теперь принадлежало навеки.

1

“Фирма” — жаргонное название ЦРУ.

(обратно)

2

Древнееврейский.

(обратно)

3

“Мене, Мене, Текел, Упарсин” (Библия, книга пророка Даниила) — слова, которые невидимая рука написала на стене дворца вавилонского даря Валтасара. Мене — Бог исчислил царство твое и положил ему конец; Текел — взвешен ты на весях и найден очень легким; Упарсин — царство твое разделено и отдано во власть другим.

(обратно)

4

дорогой (фр.)

(обратно)

Оглавление

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Глава пятнадцатая

Глава шестнадцатая

Глава семнадцатая

Глава восемнадцатая

Глава девятнадцатая

Глава двадцатая

Глава двадцать первая

Глава двадцать вторая

Глава двадцать третья

Глава двадцать четвертая

Глава двадцать пятая

Глава двадцать шестая

Глава двадцать седьмая

Реклама на сайте