«Ад на Гавайях»

Дон Пендлтон Ад на Гавайях

Если мне не дано покорить Небеса,

Я заставлю содрогнуться Преисподнюю.

Вергилий

Я не собираюсь распоряжаться на Небесах, но уж в Преисподней я наведу порядок.

Мак Болан

Пролог

Высокая неподвижная фигура в черном замерла над краем огромного древнего кратера, который все называли Чашей. Национальный мемориал, где похоронены герои сражений в Тихоокеанском бассейне. По-гавайски это место называлось Пуовайна, что означало «Жертвенный Холм».

Уж кто-кто, а Мак Болан хорошо знал о тех жертвах, которые постоянно требовала себе война.

Бесконечные ряды застывших белых крестов, поставленных в конце боевого пути тысяч и тысяч собратьев Болана — все они принесли свою последнюю жертву.

Он слышал дыхание старого кратера, он ощущал себя одним из лежащих в этой земле и невольно вздрагивал, когда легкий вздох ветра доносил до него глухие голоса мертвых юношей, приветствовавших его.

— Спите спокойно, — едва слышно откликнулся он и перевел взгляд на далекие ночные огни: Перл-Харбор, Гонолулу, Вайкики и совсем вдали — неясные очертания мыса Алмазная Голова на южном горизонте.

Райские места.

Но только не для Мака Болана.

Все его пути прямиком вели в ад, без объездов и привалов. И теперь перед ним снова открывалась преисподняя — что еще могло ждать его там, на жемчужных пляжах? Там притаились враги.

Как муравьи, дорвавшиеся до праздничного стола, они набрасывались на все, что было в жизни святого, благородного, доброго. А этот, самый молодой штат, где царил настоящий земной рай, сулил им богатую добычу.

Болан встречался с ними во многих других местах. Нынешняя операция должна была стать уже двадцать второй его крупной кампанией. Впрочем, он не рассчитывал уцелеть даже в первом сражении. Тропа войны вела его в разные города, в разные уголки страны, но он почему-то никогда не думал, что когда-либо окажется на этих благословенных островах. И вот он здесь — по одной единственной причине: здесь его враги, много врагов.

Он пришел к Чаше, чтобы навестить своих погибших собратьев, а еще, может быть, для того, чтобы напомнить себе: среди них лежит и Мак Болан — во всяком случае, место его там.

Все, чем когда-то жил Мак Болан, что было для него важно, давно отмерло; много жестоких сражений отгремело с той поры. Остались только вечная боевая задача да ожесточенный воин, которого весь мир узнал как Палача.

Он жил лишь для того, чтобы убивать..

Да и можно ли вообще назвать жизнью этот сплошной кошмар? Несколько раз Болана охватывало искушение послать все к чертям, отказаться от своей задачи, от такой жизни. Это было бы так просто... чертовски просто. Любой полицейский Запада прикончил бы его с удовольствием и чувством выполненного долга. За его головой охотился весь мир организованной преступности — за нее давали уже полмиллиона проклятых баксов. Да, это было бы просто.

Только остановиться, расслабиться на какое-то мгновение — и это мгновение станет последним.

Но Мак Болан не мог умереть. Оставалась тяжелая, почти невыполнимая работа. И вряд ли нашелся бы другой человек, кроме Мака Болана, у которого имелись бы хоть какие-то шансы это сделать. Поэтому... да, умереть было еще тяжелее, чем жить.

Но кто сказал, что жизнь дана для забавы?

Жизнь дана для того, чтобы жить, и судьбу не выбирают. Те парни под белыми крестами прошли свой путь до последнего.

Мак Болан тоже не мог отступить.

— Я благословляю вас, — сказал он тихо.

Палач пошел навстречу врагу.

Глава 1

Каждая война где-то начинается. Для гавайской мафии она началась в шикарной квартире Пола Англиано, который контролировал торговлю наркотиками в районе Вайкики. Каждый день в этом прибыльном месте приносил около пятидесяти тысяч долларов. Но это было лишь начало, скромное вступление к ожесточенной войне, должной всколыхнуть весь островной штат.

Шеф мафии Вайкики стоял возле открытого стенного сейфа, когда дверь с грохотом распахнулась и в комнату шагнула черная смерть: высокая фигура в черном, ледяное лицо, черный пистолет, беззвучно извергающий огненный луч. У Англиано оставались какие-то доли секунды, чтобы понять, что его ждет; в его обреченных глазах запечатлелся последний образ, тот самый образ смерти, который неотступно преследовал весь мафиозный мир с тех пор, как Мак Болан объявил ему войну. Между ошеломленных глаз мафиози брызнул красный фонтан, и Пол Джон Англиано, обливаясь кровью, отправился на тот свет.

На стол громко шлепнулся какой-то увесистый значок, и Джои Пули, маленький полинезиец, оказавшийся в комнате вместе с Англиано, отшатнулся от падающего тела и с отчаянием вскинул руки.

— Постойте, постойте! — кричал Пули; его затравленный взгляд перебегал с убитого Англиано на другой труп, который мешком лежал у разбитой двери.

— Для этого нужна веская причина, — ответил голос смерти.

— Господи, но я... я даже не знаю этого человека.

— Так не пойдет, Джои.

«Беретта» снова тихонько кашлянула, и пуля со свистом ударилась в пол у ног полинезийца.

— Хорошо, хорошо! — завопил Пули, отскакивая к стене. Этот черный дьявол назвал его по имени. Тут было не до шуток. Жизнь Джои Пули висела на волоске, и он это знал.

— Я слушаю, — раздался холодный голос, голос возмездия.

— Ладно, я здесь работаю, — вяло признался Пули. — Курьером.

— Посыльным, — поправил Болан.

— Ну да, конечно. Беру, что скажут, и отношу, кому прикажут.

Недобрый взгляд указал на медаль, лежавшую на столе.

— Тогда возьми это и отнеси, — потребовал ледяной голос.

На перепуганном лице посыльного проступила слабая ухмылка.

— Конечно. Все, что скажете. Кому передать?

— Оливерасу.

Ухмылка быстро сошла с лица Пули.

— Я не уверен, что знаю...

— Знаешь, — отрезал Болан. — Я выясню, отнес ты или нет. Если нет, это будет твоя посмертная награда.

— Я отнесу, — сдавленно пообещал Пули.

— Убирайся.

Пули схватил значок со стола и выскочил из комнаты. Болан, не теряя времени, подошел к сейфу и переложил его содержимое к себе в сумку.

Несколько минут спустя Палач стоял у затемненного окна высотного отеля недалеко от бухты Ала-Ваи. Это была тщательно выбранная «огневая база», с которой открывался вид на другое высотное здание. Рядом со снайпером поблескивал карабин «уэзэрби» Mk.IV, установленный на треноге и оборудованный специальным 20-кратным прицелом «стартрон» для ночной стрельбы. В рамке прицела застыло окно, расположенное почти в километре от отеля. Оно было ярко освещено и позволяло видеть половину большой комнаты, обставленной с невероятной роскошью даже по меркам Вайкики. Пока Болан проверял и перепроверял установку дальности прицела, в комнате никто не появлялся. Он удовлетворенно хмыкнул и принялся пересчитывать заранее составленную таблицу стрельбы; покончив с этим, он еще раз проверил боковые стопоры на поворотной опоре.

Наконец, вполне довольный приготовлениями, Болан прильнул к окуляру прицела и стал ждать.

В этом была главная задача. Ждать. Ждать, пока не появится цель.

Все зависело теперь от Джои Пули.

* * *

В это время полинезиец пытался проникнуть в шикарные апартаменты Фрэнка Оливераса, признанного героинового короля Гавайских островов.

— Слушайте, — настойчиво говорил он по внутреннему телефону, — меня зовут Джои Пули. Вы знаете Англиано. Так вот, его только что прикончили, понимаете? Я должен срочно увидеть мистера Оливераса, черт побери! От этого может зависеть его жизнь.

Пули с довольной ухмылкой протянул охраннику трубку. Через минуту посыльного уже вели к лифту. Во время быстрого подъема маленький полинезиец, беспокойно ощупывал в кармане треклятый значок и мысленно репетировал свою речь.

Он вышел из лифта и тут же попал в грубые руки «приемной комиссии». Пули бесцеремонно обыскали, затолкали в боковую дверь, бросили на стул и оставили одного. Это была крохотная комнатушка без окон, с массивными дверями в противоположных стенах. Никакой мебели, если не считать жесткого стула, на котором он сидел, и тяжелого стенного зеркала. Пули всмотрелся в собственное отражение и невольно отвел взгляд: странный холодок пробежал по его затылку от мерзкого ощущения, будто из «зеркала» на него пристально смотрят чьи-то недобрые глаза. Посыльный поерзал на стуле, зажег сигарету, потом потушил, снова сунул руку в карман, достал значок и принялся ее разглядывать: металлический крест с изображением «яблочка» мишени.

В эту минуту открылась дверь, и в комнатку вошли двое. Наемные убийцы, «гориллы» — это было написано на их каменных физиономиях.

Пули снова обыскали, и один из охранников выхватил у него значок.

— Постойте, — робко попытался возразить Пули — Это для...

— Так как, говоришь, тебя зовут? — перебил его тот, что взял значок.

— Пули, Джои. Я работаю, вернее, работал на...

— Что тебе здесь надо?

— Я должен видеть мистера Оливераса. Все в порядке, я свой. Я работал на Англиано. Потому-то мне и надо видеть мистера Оливераса. Англиано мертв.

— Ну и что?

Пули беспокойно смотрел то на одного охранника, то на другого.

— Я там был, вот что. Этот тип снес ему голову. — Растерянный взгляд посыльного упал на значок в руке «гориллы». — Он оставил вот это.

Двое переглянулись. Тот, который держал значок, резко бросил:

— Тебя он тоже оставил.

— Д-да, — вздрогнул Пули.

— Почему?

Маленького полинезийца снова передернуло.

— Наверное, не захотел тратить на меня пулю.

Один из охранников холодно усмехнулся, а второй сказал: — «Присмотри за ним, Чарли», — и вышел.

— Сядь, — рявкнул охранник.

Прошло около минуты, которая под тусклым взглядом «няньки» показалась для Джои Пули целой вечностью, и наконец прямо из стены послышался голос:

— Чарли, мы ждем в кабинете.

Пули провели через ряд темных комнат и небольшой внутренний дворик с садом. «Кабинет» оказался большим вытянутым помещением с двумя застекленными стенами; комната явно располагалась в угловой части здания, и отсюда открывался живописный вид на море и пляж. В углу комнаты, наискосок, стоял огромный стол из красного дерева, но Пули не мог разглядеть сидящего за столом из-за яркого света настольной лампы, бившего прямо в лица вошедшим.

Хриплый голос спросил:

— Как тебя зовут?

— Джои Пули. Вы мистер Оливерас?

— Заткнись.

— Да, сэр.

— Будешь только отвечать на вопросы.

— Да, сэр.

— Так что там с Англиано?

— Он мертв.

— Почему?

Пули терпеливо продолжал смотреть прямо перед собой, несмотря на ослепляющий свет лампы.

— Я как раз принес вечернюю выручку. Мистер Англиано укладывал деньги в сейф, когда вдруг ворвался этот тип. Он... господи, я даже не знаю как его описать. Не какой-нибудь там наркот из подворотни, это ясно. Высокий, здоровенный. Черный пистолет с глушителем — и он умеет с ним обращаться, можете мне поверить. Представляете, в черном с ног до головы. Я имею в виду одежду — сам-то он белый. Не сказал ни слова, просто достал свою пушку и всадил пулю мистеру Англиано прямо в лоб. Потом бросил на стол этот значок и навел пушку на меня. Я сумел его отговорить, но еще раньше он уложил Томми Дракона — тот дежурил у дверей. Когда я увидел, как у Томми растекаются мозги, я сразу понял: этот тип просто сумасшедший. Словом, я его уговорил и...

— Что это за значок, Джои? — прохрипел человек за столом.

— Какой-то военный значок, вероятно. Ваш человек отобрал у меня...

— Это значок снайпера.

— Да?

— А ты не знал?

— Нет, сэр. Я никогда не служил в армии. Я...

— Как он назвался?

— Кто? Тот, который отобрал у меня значок, или...

— Болван! За кого ты меня принимаешь?!

— Сэр? — Джои Пули начал потеть. Положение становилось опасным. Они здесь все просто с ума посходили.

— Ты что, действительно думаешь, что я поверю твоей брехне?

— Что? Нет, нет! Вы меня не так поняли, мистер Оливерас! Я говорю вам чистую правду. Неужто вы считаете, будто я сам... а потом все это сочинил? Да разве после такого я бы пришел сюда?

— Заткнись!

— Но я...

Кто-то сзади ударил Пули по голове, и маленький посыльный запнулся на полуслове.

Из-за стола доносился хриплый голос:

— Знаешь, сколько это уже проделывали до тебя, идиот? Знаешь, сколько кретинов пытались нагреть на этом руки? Думаешь, ты явился сюда со своими бреднями — и мы все сразу наложили в штаны? За кого ты нас принимаешь? Ты даже не потрудился назвать его имя! Вообразил, что притащишь эту побрякушку — и я расцелую тебя как героя!

— Какое имя? — жалобно простонал Пули. — Я не знаю, о чем вы говорите! Этот тип явился туда и разнес все вдребезги! Он всучил мне эту проклятую железяку и приказал передать вам! Больше я ничего не знаю!

— Подонок! Выходит, он велел тебе принести ее сюда!

— Да, сэр, разве я об этом не говорил? Я не хотел... я боялся идти. Но он сказал, что это мой единственный шанс. Либо я отдам значок вам, либо он достанется мне посмертно. Клянусь, я понятия не имею, что происходит.

— Значит, он приказал вручить это мне?

— Да, сэр, если только вы мистер Оливерас.

— А как он назвал себя?

— Никак, сэр. Похоже, он посчитал это излишним.

— Что еще он сказал?

— Сэр, я не помню... Ведь как получилось? Я стою в луже крови мистера Англиано... Этот тип наводит на меня свою пушку... — Маленький посыльный держался из последних сил. Закатив глаза, он продолжал: — Господи, вам нужно было его видеть! Я в жизни так не дрейфил, никогда! Эти его ужасные глаза! Прямо мороз по коже. Он...

— Говоришь, высокого роста? — раздался спокойный голос за спиной у Пули. Это был тот охранник, который забрал значок.

Полинезиец машинально обернулся.

— Да, сэр, очень высокий. Здоровенный, но не толстый. Я хочу сказать — широченные плечи и... А глаза... глаза, как...

Пока Пули натужно подбирал слова, из-за стола послышался тяжелый вздох.

— Что думаешь, Оскар? — хрипло спросил Оливерас.

— Похоже на правду, — отозвался охранник.

— Похоже на Болана, — сказал другой.

Какая-то неясная беспокойная мысль вертелась в голове у несчастного посыльного, пока не оформилась в страшную догадку. Пули судорожно дернулся, чуть не свалившись со стула.

— Господи! — простонал Пули. — Значит... значит, это был?..

— А ты не знал?

— Клянусь, нет, — обессиленно ответил полинезиец. — Я не подставлял вас, мистер Оливерас. Этот тип сам назвал ваше имя. Он сказал: «Возьми это и отнеси Оливерасу». Вы должны мне поверить. Я даже не знал...

— Заткнись.

— Да, сэр. — Пули сжался, ожидая нового удара сзади, но удара не последовало. Посыльный сидел, опустив плечи, и униженно смотрел себе под ноги.

— Оскар, — раздался голос из-за стола.

— Да, сэр?

— Это нужно проверить. Сам туда не лезь — позвони нашему парню в полицейском управлении. Пусть выяснит как можно скорее.

Оскар отошел к телефону в глубь комнаты.

— Чарли.

— Сэр?

— Займись этим красавчиком, пока мы не разобрались, что к чему.

Охранник рывком поднял и развернул Пули к выходу. Оскар стоял у маленького столика рядом с окном и говорил по телефону. Краем глаза Пули заметил, что внушительная фигура Оливераса отделилась от стола.

И в эту минуту раздался страшный грохот.

Огромное окно на северной стене брызнуло осколками стекла, когда что-то с шипением влетело в комнату и буквально разорвало в клочья охранника, который вел Пули. Маленький посыльный даже не успел понять, что происходит, как новый смертоносный снаряд влетел в окно, и второй охранник, обливаясь кровью, рухнул подле телефона.

Пули инстинктивно бросился на пол и прижался к: нему изо всех сил, а из окна продолжала сыпаться бесконечная череда тяжелых пуль, сокрушавших все на своем пути.

Какие-то люди пытались вбежать в комнату, но тотчас замирали на пороге, остановленные хриплыми криками Оливераса, который распластался на полу, насколько ему позволял огромный живот.

Когда все было кончено, наступившая тишина показалась еще более зловещей, чем предшествующий грохот. Рядом с Пули, почти касаясь его, лежали два обезображенных трупа. Полинезиец обнаружил, что его пальцы одеревенели от напряжения, а штаны его насквозь промокли.

Наконец тишину нарушил дрожащий хриплый голос Оливераса — босс разразился нескончаемым потоком злобный брани.

Огромный стол был искрошен в щепки; с трудом верилось, что Оливерас мог уцелеть и был еще способен что-то говорить.

Но в воспаленном мозгу Пули росло осознание другого чуда: он, Джои Пули, очень везучий человек. Ему удалось пережить два нападения этого сукиного сына, самого грозного врага, с каким сталкивалась мафия.

Да, Палач явился на Гавайи.

И этот подонок, похоже, разошелся вовсю.

Глава 2

Сумерки опускались над «Пещерой Оаху», шикарным, но безвкусно оформленным вечерним клубом, который, как и прилегающий многоквартирный массив, принадлежал Фрэнку Оливерасу. Гвоздем программы в клубе уже третью неделю — на афишах их называли «великими» — был Томми Андерс, давно прослывший «лучшим комиком страны». Пути Болана и Андерса пересеклись впервые сразу после Лас-Вегаса, и теперь перед встречей с этим человеком, Палач испытывал смешанные чувства. Конечно, приятно было повидать старого друга, но в войне, которую Болан вел в одиночку, друзья часто становились помехой; на горьком опыте Болан научился по возможности избегать личных привязанностей. Но эта встреча представлялась ему необходимой.

Переодетый в обычный вечерний костюм, Болан устроился за дальним столиком в «Пещере Оаху». Актер как раз заканчивал первое отделение. Андерс был сатириком и много лет высмеивал болезненные перекосы в межнациональных отношениях. Он ничуть не изменился со времен Лас-Вегаса.

— Я не расист — нет, я всего лишь несчастный итальяшка без Крестного отца, — но я должен сказать, что в этом пятидесятом штате просто черт знает что творится. Это какое-то большинство меньшинств, и мне кажется, что эти люди уже сами не знают, кто у них в большинстве, а кто в меньшинстве. В законодательном собрании у них японец, в конгрессе — китаец, а в верховном суде — полинезиец. Куда уж дальше! Да они просто паршивые шовинисты, все до одного. Почему бы им, черт возьми, не отправить парочку гавайских танцовщиц в конгресс США? Представляете, небольшой шалашик на Капитолийском холме — почему бы и нет? Говорю вам, я не расист, но... Когда-то, еще до вступления в Штаты, проституция была здесь легальной. Вспомните золотые денечки правления белых, вспомните Перл-Харбор. А теперь, когда они добились самоуправления и всем заправляет это большинство меньшинств, нормальному парню здесь просто негде развлечься. Теперь все незаконно. Даже помочиться на пляже и то нельзя — тут же оштрафуют. Мне-то лично все равно. Как я уже сказал, я не расист, а нынешние порядки нас вполне устраивают. Мне плевать, кто у них тут занимается политикой: ведь каждому понятно, что на самом деле всем заправляем мы, итальянцы. Да, да — и Томми Андерс, которого друзья называют Джузеппе Андрозепитоне, с гордостью желает вам спокойной ночи. Пусть всех вас озарит улыбка Крестного отца.

Актер покинул сцену под аплодисменты, потом снова вышел и поклонился; поднялся занавес, и появилась группа танцовщиц якобы в гавайских национальных костюмах.

Через несколько минут Андерс уже усаживался в кресло напротив Болана, с трудом скрывая возбуждение.

— Боже мой, так это действительно вы! — негромко воскликнул актер. — За каким чертом вас сюда принесло?

Болан ухмыльнулся и пожал руку Андерсу с искренней теплотой.

— Думаю, за тем же, что и вас. — Он не знал ничего наверняка, но, судя по тому, что в Лас-Вегасе Андерс участвовал в тайной полицейской операции, можно было смело предположить, что и здесь он появился не случайно. — Ну и что показывает флюгер?

Андерс хихикнул и подозвал официанта.

— Пока ничего определенного. Но ветер усиливается — новость пронеслась по острову, как ураган. Я подумал, что это пустые слухи, но... значит, вы здесь?

Официант терпеливо ждал. Болан прикрыл свой бокал ладонью и покачал головой в ответ на удивленный взгляд друга. Андерс заказал себе вина, и официант ушел.

— Я только что получил вашу записку и подумал: господи, значит, это правда, значит, он не угомонился и действительно пожаловал сюда. Впрочем, вы ведь любите идти на задания, после которых обычные смертные не возвращаются. Но как вы рассчитываете унести ноги с этого проклятого острова?

— Возможно, это не понадобится, — улыбнулся Болан.

Он закурил. Андерс не сводил с него пристального взгляда, ожидая услышать нечто большее. Наконец актер нарушил молчание:

— Ничего себе! А я был уверен, что вы всегда планируете все до мелочей.

— Только начало, Андерс. Остальное как-нибудь само образуется. Так что у вас тут происходит?

— Третья и последняя великая неделя, — ответил артист с кислой улыбкой.

— Чепуха.

Андерс громко рассмеялся.

— Ладно, я перед вами в долгу. Откровенность за откровенность. Сейчас мы сидим прямо в их логове.

— Знаю, — сказал Болан. — Я недавно навестил их наверху.

Лицо актера побледнело.

— Что?

— Я устроил Оливерасу небольшой предварительный показ. Теперь они знают, что их ждет.

— Когда это было?

Болан посмотрел на часы.

— Около часа назад.

Андерс выразительно закатил глаза и тревожно осмотрелся по сторонам.

— Вот из-за чего они подняли шум. Я как-то не связал это со слухами — просто я никак не ожидал, что вы появитесь именно здесь. Впрочем... после Лас-Вегаса вряд ли можно чему-то удивляться, когда дело касается вас. И все-таки вам лучше поскорее сматывать удочки. Это проклятое заведение превратилось в самый настоящий вооруженный лагерь. Я мог бы, не сходя с места, показать вам с десяток очень озабоченных «горилл». И они...

— Я их уже заметил, — спокойно сказал Болан.

Глаза актера потеплели, и на его губах появилась улыбка.

— Не сомневаюсь. Но ответьте мне на один вопрос, неуловимый призрак. Как получается, что они никогда не замечают вас?

Болан сухо рассмеялся.

— Мертвые не болтают, а остальные усердно играют свои роли. Вы должны хорошо знать эту игру. Но я не играю по их правилам.

Андерс испытующе посмотрел на собеседника.

— Кого же вы вывели из игры на этот раз?

— Пару ребят Оливераса. Сам он пусть еще поживет, я не хочу терять след. Мне нужен тот, кто за ним стоит. Вы случайно не знаете, кто он?

Андерс покачал головой.

— Всякое болтают, но эти слухи не стоят медного гроша. Я склонен верить, что Оливерас тут самый главный.

— Не похоже, — возразил Болан. — Слишком много тузов заявилось сюда за последние месяцы. Родани из Детройта, Топачетти из Чикаго, Бенвенути из Сент-Луиса и Пенса из Кливленда. Нью-Йорк отправил Доминика и Флора, Бостон — Томми Одоно. Слишком много чести для такой мелкой сошки, как Оливерас. На этих островах затевается что-то серьезное. Что?

Актер скорбно пожал плечами.

— Этого никто не знает.

— И поэтому вы здесь?

— Это одна из причин.

— А другая?

— Вы помните девочек Ранджер?

Болан вздрогнул. Еще бы, как он мог забыть?!

— Я разок встречался с Тоби в Детройте.

— Говорят, с Жоржеттой вы тоже встречались, — тихо заметил Андерс.

— Да, — ответил Болан. Ему пришлось избавить эту канадскую красотку от лишних страданий.

Актер уставился в свой бокал и пробормотал:

— Наша работа опасна, и мы все это знаем. — Болан кивнул, и Андерс добавил: — Смайли тоже знала, на что идет.

Смайли Даблин — та сногсшибательная малышка, которая еще тогда, в Лас-Вегасе, поразила его своей серьезностью: казалось, она давно разучилась улыбаться.

— Что вы хотите сказать? — потребовал Болан.

Андерс вздохнул.

— Мы ее разыскиваем.

— Понятно. И след ведет прямо сюда?

— Да. Он оборвался здесь месяц назад.

Болан крепко зажмурился, пытаясь совладать с наплывшими воспоминаниями. Он видел это божественное тело, кукольное и одновременно дерзкое лицо... У этой милой девушки было достаточно таланта, чтобы потрясти мир. Но у нее было также достаточно смелости, чтобы спуститься прямо в преисподнюю. Он вспомнил одну мрачную ночь в Детройте, когда...

— Что вы сказали? — Андерс вывел его из забытья: Болан и не заметил, что стал думать вслух.

— Я сказал, что прошло слишком много времени.

— Может быть, и нет, — возразил актер. — До меня доходят разные слухи.

— Например?

— Вы слышали о китайце по имени Чун?

— Местный головорез, — кивнул Болан.

— Вот именно, причем с большими полномочиями. У него есть тайный дом на большом острове. Говорят, Чун держит там политических заключенных.

— С какой стати? — удивился Болан.

Андерс пожал плечами.

— Возможно, ради развлечения, возможно, еще для чего-нибудь.

— Сколько у вас тут людей?

— В данный момент я один, — со вздохом ответил Андерс. — Местные власти в курсе дела, но только на самом верху. Мы не хотели бы пока раскрывать карты.

— Хотите, чтобы я не впутывался? — спокойно спросил Болан.

— Вовсе нет. Раз уж вы здесь, можете окунуться. Вода уже теплая. Доведите ее до кипения — вдруг всплывет что-нибудь стоящее.

— Ладно, — сказал Болан, положил на столик деньги и поднялся.

— Куда вы? — окликнул Андерс, поджав губы.

— Наверх.

Комик вздохнул.

— Я знаю, что спорить бесполезно. Но вы просто сумасшедший. Вам ни за что не удастся проделать это дважды за один вечер.

Болан улыбнулся и пожал Андерсу руку.

— Рад был повидаться, старина. Я с вами свяжусь.

— Разумеется.

— Вот еще что, Андерс. Если где-нибудь в кустах прячутся ваши друзья, сейчас самое время мне об этом сказать.

— Я уже говорил, здесь никого нет.

Болан снова улыбнулся и направился к выходу.

По узкому сводчатому проходу он вышел в фойе и с недовольным видом приблизился к охраннику в форме, который встретил его с плохо скрываемым раздражением.

Болан достал из кармана пиджака полицейское удостоверение, так чтобы при этом показалась кобура под мышкой, сунул его под нос охраннику и тут же спрятал обратно.

— Четырнадцатый этаж, — буркнул Болан. — Поступил рапорт о нарушении порядка. Вы этим занимаетесь?

— Конечно, — ответил охранник с неопределенной улыбкой. — Я дал отбой около часа назад. Стая птиц, черт бы их побрал, врезалась прямо в окно.

— Мне нужно проверить самому, — бросил Болан. Он схватил регистрационный журнал и быстро сделал там запись.

— Погодите, — запротестовал охранник, протягивая руку к телефону. — Лучше я позвоню...

Но Болан уже входил в кабину лифта. Наверху его, наверняка, будут встречать. Он взвел «беретту» и установил глушитель, зажат в левой руке запасную обойму и стал ждать, когда откроется дверь.

Он шел безо всякой подготовки, смутно представляя себе расположение апартаментов Оливераса, по которым совсем недавно нанес тяжелый удар.

На этот раз пекло оказалось высоко в небе.

Ну и что? В этом мире — между жизнью и смертью — для Мака Болана не было ничего нового.

Во всех закоулках ада стоял всегда один и тот же запах, запах смерти.

Глава 3

В небольшом холле на четырнадцатом этаже его ждали четверо, но они явно не были готовы к молниеносной атаке. Они держались с деланным безразличием: один лениво шуршал газетами за крохотным столиком у лифта, другой развалился в мягком кресле у стены, остальные двое со скучающим видом подпирали дверь, над которой висела телекамера наблюдения.

Серьезная оборона — но не для такой атаки.

Болан ворвался в холл с «береттой» наготове. Первый выстрел оторвал любителя газет от чтения, а заодно и от стула, второй — пересадил другого бездельника из кресла прямо на пол.

Оставшиеся двое стояли, разинув рты; они так и не поняли, что происходит, когда в крохотном холле просвистели третий и четвертый выстрелы. Пятый выстрел раздробил телекамеру, а остаток обоймы пошел на то, чтобы выбить замок из двери, ведущей в глубину апартаментов.

Вставляя на ходу новую обойму, Болан вбежал в комнатку, где незадолго до этого Джои Пули дожидался аудиенции у хозяина Оаху. С тех пор, как Палач вышел из кабины лифта, не прошло и минуты. Малейшее промедление могло бы стоить Болану жизни, и он по привычке мгновенно оценил обстановку.

Следующая дверь выглядела очень внушительно: наверняка, в ней была установлена электронная блокировка. Болан не стал терять на эту дверь драгоценных секунд, схватил деревянный стул, на котором последним сидел маленький посыльный, с силой метнул стул в зеркальную стену и устремился в образовавшийся пролом.

За стеной оказалось тускло освещенное караульное помещение, в котором не было ничего, кроме двух табуреток и пульта управления. Зато там находились трое телохранителей: один из них стонал на полу под обломками, второй пятился к противоположной стене, доставая из кобуры револьвер, а третий пытался выскользнуть за дверь.

«Беретта» кашлянула в ту сторону, откуда исходила немедленная угроза. Глаза человека, прижавшегося к стене, закатились, пистолет у него в руке беспомощно дернулся и продырявил потолок. Его товарищ, перед тем как исчезнуть за дверью, успел выстрелить, но промахнулся. Лежавший на полу охранник судорожно пытался дотянуться до оружия, но парабеллум Болана быстро и навсегда избавил его от хлопот.

Беглого взгляда на электронную панель управления было достаточно, чтобы Болан разобрался в системе охраны. Как он и предполагал, Оливерас был просто помешан на собственной безопасности. С этого центрального пульта здесь можно было заблокировать любую дверь.

Палач задержался ровно на столько, сколько потребовалось для снятия блокировки, и бросился в следующую дверь. В этот момент третий охранник был уже возле сводчатого проема в дальнем конце большой комнаты. Тихий привет «беретты» вынудил его остановиться — в довольно неудобной позе, ничком на полу.

Болан сразу же понял, куда спешил охранник: это могла быть только массивная дверь с вычурными украшениями. Дверь оказалась приоткрытой, и Палач вломился в нее на полном ходу, отшвырнув очередного телохранителя; незадачливый малый полетел кувырком, разряжая в пол свой тупорылый кольт 38-го калибра. Болан перепрыгнул через телохранителя, не задумываясь выпустив ему в лицо пулю из парабеллума, и очутился в просторной, шикарно обставленной комнате. Посреди красовалась огромная круглая кровать; кроме нее, в комнате были бар, утопленная в полу мраморная ванна, спортивный уголок с тренажерами, сверкающая белизной кухонька в стенной нише и мягкий кожаный гарнитур. Похоже, именно в этой комнате Оливерас проводил большую часть своего времени. Но теперь его здесь не было.

Болан застал лишь Джои Пули, привязанного к хромированной кухонной табуретке. Его лицо распухло и поблекло, из уголков рта сочилась кровь. Маленький полинезиец посмотрел на Болана затравленными глазами и пробормотал:

— Смотрите, во что вы меня впутали.

— Где Оливерас? — потребовал Болан.

Пули с трудом перевел осоловелый взгляд в дальний конец комнаты.

— Прячется в сортире.

Так оно и было. Хозяин Оаху — в шелковой пижаме, с бокалом бренди в дрожащей руке, панически озираясь по сторонам, — встретил Палача невнятным бормотанием.

Болан бросил значок смерти прямо в бокал Оливераса и спокойно произнес:

— Вот ты где.

Толстяк обессиленно прислонился к двери и простонал:

— Погодите. Давайте во всем разберемся.

— Я уже разобрался, — холодно ответил Болан. — Прощайся с жизнью.

— Постойте, прошу вас. Мы можем договориться. Все, что угодно — только скажите. Я богатый человек. Я могу...

Болан сделал шаг назад и приказал:

— Вылезай оттуда.

Оливерас ухватился за дверной косяк и с трудом выбрался из туалета. Бокал выпал у него из рук и покатился по полу, оставляя за собой струйку бренди.

— Я больной человек, — хныкал Оливерас.

Болан толкнул его на стул напротив Пули и ободряюще заметил:

— Ничего, тебе недолго осталось мучиться. Если только ты не сможешь чем-нибудь меня порадовать.

— Все, что скажете. Клянусь, все!

Этот тип отчаянно цеплялся за жизнь. Но какую цену он готов заплатить?

— Что это за сборище у вас тут на Гавайях?

— Я ничего не знаю, — прошептал Оливерас.

— Выходит, ты не хочешь меня порадовать. — Болан бросил ледяной взгляд в сторону маленького полинезийца. — Хочешь им заняться, Джои?

— Только развяжите меня, сами увидите, — выпалил тот с вызовом.

— Минутку, — быстро сказал Оливерас. — Вы имеете в виду таких людей, как Доминик и Флора?

— Угу. Именно таких.

— Я в этом не участвую. Просто по правилам я должен их встретить, а потом они будут заниматься своими делами. Я понятия не имею, чего ради они здесь.

— Кто их сюда посылает?

— М-м... вы же сами знаете.

— Скажи мне — вдруг я ошибаюсь.

— Старики.

— Какие старики?

— Известно, какие. Толстяк беспокойно заерзал на стуле, упорно разглядывая свои руки. — Члены Совета.

«Коммиссионе». Конечно, Болан это знал. Но он знал и другое: для таких, как Оливерас, омерта страшнее смерти. Этот страх они впитали с молоком матери, и нужно действовать очень умело, чтобы его победить.

— Ты не сказал мне ничего интересного, Оливерас, — бесстрастно заявил Болан. — Мое время истекает. Твое тоже.

— Подождите! Это правда! Я для этих людей — ничто. Ничто! Они ни о чем мне не говорят.

— Тогда с какой стати мне ждать?

Оливерас обмяк и бессильно опустил голову: видно было, как в нем борются противоречивые чувства. Наконец он прошептал, едва не плача:

— Чун.

— Что — Чун?

— Он главный в этом деле. — Оливерас тяжело вздохнул.

— В каком деле?

— Клянусь вам, я не знаю.

«Беретта» кашлянула без предупреждения. Огромная туша Оливераса подпрыгнула и рухнула на пол. Глаза Пули расширились, но он тут же отвел взгляд. В плече у толстяка зияла дыра, из которой яркой струйкой била кровь.

Лицо Оливераса стало мертвенно бледным; он как-то неестественно вывернул голову, тупо разглядывая рану. Потом с трудом приподнял руку, пытаясь пухлыми пальцами остановить кровь.

Одним взмахом ножа Болан рассек шнур, которым Пули был привязан к табуретке.

— Твоя очередь, Джои. Что ты для него выберешь — нож или пулю?

— Стойте! — закричал Оливерас. — У Чуна есть дом на большом острове. Там варится что-то очень серьезное! Я не знаю точно, где это место, — в какой-то долине, вдали от людей.

Болан по-прежнему смотрел на Пули.

— Ну?

— Нож, — ответил полинезиец, собравшись с духом. — Я разрежу его на куски.

Оливерас с трудом поднялся на колени и принялся что-то бессвязно бормотать. Его омерта — священный обет молчания — рухнула под напором Палача. Вряд ли из несчастного гангстера можно было вытянуть еще что-нибудь существенное, и потому Болан уходил в полной уверенности, что знает теперь не меньше самого Оливераса. Во всяком случае определилось направление следующего удара.

Оставив хозяина Оаху в луже крови на полу собственной спальни, Болан и Пули прошли по руинам, оставшимся после учиненного Палачом побоища, и спустились на лифте в главный холл на первом этаже.

У стола охранника они остановились, и Болан бросил смущенному полицейскому:

— Это были не птицы, парень. Позвони-ка в Управление и скажи, чтобы не забыли прихватить с собой катафалк.

После этого они беспрепятственно пересекли вестибюль и вышли в дверь со стороны пляжа.

Облизывая разбитые губы, Пули сказал с восхищением:

— Ну вы даете, мистер! Только не надо больше на меня сердиться, ладно?

Болан хмыкнул и ответил своему новому почитателю:

— Ты ведь не мой враг, Джои.

— Слава Богу, — пробормотал маленький полинезиец и мысленно помолился за тех, кто были врагами Палача.

Глава 4

Грег Паттерсон, лейтенант уголовной полиции, вышел из лифта на четырнадцатом этаже, и тотчас перед ним открылась картина кровавой бойня. Детективы Тинкамура и Кейл, прибывшие сюда за несколько минут до лейтенанта, шагнули ему навстречу, осторожно переступая через лужи крови.

— Что это — съемки телесериала? — буркнул Паттерсон, высокий крепкий мужчина лет тридцати пяти, стопроцентный полицейский.

— Вы еще всего не видели, — мрачно заметил Тинкамура.

— Десять трупов — в общей сложности, — добавил Кейл.

— Оливерас? — В голосе Паттерсона послышалась скрытая надежда.

— Нет, — ответил Кейл. — Его отвезли в больницу пять минут назад. Рана в области плеча, ничего серьезного. Потерял немного крови, вот и все. Разве что спеси поубавилось.

Лейтенант подошел к трупу и, широко расставив ноги, всмотрелся в изувеченное лицо.

— Уилс Морган? — спросил он, не обращаясь ни к кому конкретно.

— Возможно, — отозвался Тинкамура. — Я бы особенно не расстроился. А вы?

— Все выстрелы прямо в голову, — заметил Кейл. — Неприятная история.

— Все? — недоверчиво переспросил Паттерсон.

— Да. Это был налет, никаких сомнений. Кто-то спокойно прошел сюда через все посты охраны. И только когда он...

— Постой! — перебил его Паттерсон. — Не слишком ли много догадок? Почему ты говоришь «он»? Почему не «они»?

Кейл скривил губы.

— Приехал патологоанатом. Он думает, что все выстрелы сделаны одним человеком из одного оружия. Правда, есть еще два трупа в угловой комнате. Но их застрелили раньше. Видимо, из какого-то мощного карабина. Те трупы уложены в мешки с грузилами — похоже, их собирались сбросить в море. Поэтому...

— Поэтому ты решил совсем задурить мне голову?

Тинкамура кисло улыбнулся и стал докладывать лейтеланту о последних событиях.

— Мы с Кейлом приехали по вызову: в 902-ом, возле башни Ала-Вай, несколько жильцов с верхних этажей пожаловались, что слышали выстрелы. Мы там ничего не нашли. Но примерно в это же время поступило сообщение из этого здания: большой шум на четырнадцатом этаже, то есть здесь. До расследования дело не дошло: позвонили из службы охраны и дали отбой. Сказали, что стая птиц угодила прямо в стеклянную стену. Это звучало вполне правдоподобно. Такие вещи случаются, и...

— Ну, ну? — нетерпеливо перебил Паттерсон. — Что дальше?

— А через час, около десяти, охранники подняли тревогу. Сюда заехали патрульные, выглянули из лифта и немедленно вызвали нас. Когда мы с Кейлом все это увидели, то сразу подумали об одном и том же. Мы рванули в южную часть этажа и мигом поняли, что за стрельба была в девять часов.

— Да?

— Да. Какой-то крутой снайпер стрелял через окно. Представляете, он сидел в районе Ала-Вай — это больше, чем полмили отсюда! — и умудрился разнести все вдребезги, включая головы Оскара Уини и Чарли Теллевиччи. Именно головы, лейтенант. С такого расстояния!

— Ладно, хватит! — прервал его Паттерсон. — Хватит болтать, показывайте.

Через несколько минут стопроцентному полицейскому показали все, что он хотел видеть. Он стоял в спальне Оливераса и рассеянно смотрел на перепачканное кровью тело некоего Джона Минелли, по прозвищу «Курок», который считался лучшим стрелком на островах.

Патологоанатом выглядел измученным и раздраженным:

— Веселенькая ночка предстоит мне в морге.

— М-да, — согласился Паттерсон.

— Сразу десять. Нам, патологоанатомам, пора организовать союз. Тогда бы мы...

— Двенадцать, — поправил Паттерсон.

— Да, тогда бы мы... двенадцать?

Лейтенант протянул ему листок из блокнота.

— Еще двое по этому адресу. И могу поспорить — тот же стрелок, то же оружие.

Патологоанатом что-то пробормотал и усталой походкой вышел из комнаты.

— О ком речь? — спросил Кейл.

— Пол Англиано и его прихлебатель. Так сказано в рапорте детектива из отдела наркотиков. Я получил его по дороге сюда.

— Э-ге, — задумчиво протянул Тинкамура. — Выходит, у нас тут начались серьезные разборки.

— Боюсь, кое-что похуже, — отрезал Паттерсон. Опустив голову, он медленно направился к выходу. — Что говорит Оливерас?

— Ничего, — ответил Кейл, переглянувшись с товарищем. — Мы присматриваем за ним в больнице. Постараемся добиться показаний.

— Постарайтесь, — рассеянно сказал Паттерсон, явно думая о другом. Он опустился на одно колено, разглядывая что-то на ковре возле двери туалета. Лейтенант достал носовой платок, обернул им руку и осторожно поднял с пола небольшой предмет.

— Что у вас там? — поинтересовался Тинкамура.

— Думаю, ответ, — хрипло ответил Паттерсон.

— На все наши вопросы?

— Пожалуй, даже больше.

Лейтенант протянул руку так, чтобы его подчиненные могли видеть на платке небольшой металлический крест с «яблочком» мишени посередине.

— Черт возьми, как я сразу не догадался?! — тихо произнес Тинкамура.

— Но он бы никогда не явился сюда, — недоверчиво возразил Кейл.

— Однако, судя по всему, он здесь, — спокойно отозвался Паттерсон. — Говоришь, попадание в голову с полумили? Для Болана это семечки. Кто еще, по-твоему, способен уложить двоих с такого расстояния, а потом явиться, как ни в чем не бывало, и разобраться с остальными?

— Надо посоветовать доку поскорее вступить в его союз, — пробормотал Тинкамура.

— Все-таки я не могу поверить, — сказан Кейл, но в его голосе отчетливо слышалось «не хочу». Взгляд детектива упал на хромированную табуретку возле кровати и обрывки шнура. — Кто-то был привязан к этой табуретке. Интересно, есть ли здесь какая-нибудь связь?

Лейтенант бросил взгляд на полицейского в штатском, который терпеливо караулил у дверей.

— Приведи сюда охранника из вестибюля.

Вскоре явился охранник с регистрационным журналом под мышкой; он осторожно переступил через труп, лежавший в дверном проеме, и беспокойно осмотрелся по сторонам.

— Кто поднимался сюда сегодня вечером? — спросил Паттерсон.

Охранник протянул журнал:

— Как видите, только двое. В восемь тридцать пришел парень лет двадцати с небольшим, по виду типичный бездельник — из тех, что вечно отираются на пляже. Он позвонил наверх по внутреннему телефону, и его разрешили впустить. Вот и все, если не считать сержанта Налоба: видите, следующая запись? Он пробыл наверху несколько минут и спустился вместе с этим парнем, Пули, отделанным по первое число. А чуть раньше мне позвонила женщина с тринадцатого этажа и сказала, что слышала пару выстрелов. Там ведь в это время был Налоб — я просто не знал, что и думать. Уже хотел было поднять тревогу, но тут он явился собственной персоной вместе с этим бездельником Пули. Сержант приказал, чтобы я позвонил в Управление. Я так и сделал.

— Говоришь, пара выстрелов? — усомнился Паттерсон. — Только два? И все?

— Да, сэр. Миссис Роджерс с тринадцатого этажа так и сказала.

— Глушитель, — буркнул Тинкамура.

Паттерсон насмешливо посмотрел на охранника.

— А как он выглядел, этот Налоб?

Полицейскому вдруг стало не по себе.

— Разве вы его не знаете? Он предъявил документы. Здоровенный такой парень, за метр восемьдесят. Лет тридцати, темные волосы, смуглая кожа. Глаза, кажется, голубые... да, голубые, и взгляд такой, знаете, пронзительный. Кажется, так и буравит тебя насквозь.

— Я не знаю никакого Налоба, — заметил Кейл.

— Подожди за дверью, — приказал Паттерсон охраннику и вернул ему журнал. — Не выпускай его из рук.

Охранник вышел с явным облегчением.

— Вот так-то, — сказал лейтенант, уставившись на снайперский значок.

— Внешность совпадает, — согласился Тинкамура.

— Отведите этого охранника в Управление, — велел Паттерсон. — Посмотрим, что сможет сделать художник.

— Верно. А заодно я проверю этого Налоба, просто ради интереса. Но мне кажется, в наших списках...

Паттерсон остановил его желчным смешком.

— Ты еще не понял? Никакого Налоба в Управлении нет, Тинк. Налоб — это Болан, только задом наперед.

Наступила короткая пауза, а потом Тинкамура громко расхохотался.

— Как вам это нравится! — воскликнул он с восхищением.

Кейл реагировал совсем по-другому.

— Псих, — сказал он негромко. — Это просто безумие. Он ведь знает, что мы его обложим на этом острове. Живым ему отсюда ни за что не выбраться!

— Можешь не сомневаться, — мрачно заверил Паттерсон, сжимая в кулаке значок. — Вот что, ребята. Оставайтесь здесь до прихода криминалистов, а потом доставите охранника в Управление. Надо сделать портрет по его описанию.

Паттерсон развернулся и направился к выходу.

— Вы хотите, чтобы мы составили рапорт по всей форме? — бросил ему вдогонку Тинкамура.

— Нет, — ответил лейтенант не оборачиваясь. — Я займусь этим сам!

Да, черт побери, он лично займется этим делом. Грег Паттерсон не упустит своего шанса и позаботится о том, чтобы тип, которого разыскивают во всем свободном мире, не ушел отсюда свободным человеком.

Стопроцентный полицейский всерьез намеревался — с Божьей помощью или без нее — взять Мака Болана.

* * *

Примерно в то время, когда лейтенант Паттерсон бросал последний взгляд на следы разгрома, учиненного Палачом в апартаментах Оливераса, человек по имени Чун принимал тайного посетителя в своем доме в долине Калихи, в нескольких милях к северу от Гонолулу.

Хозяин и гость сдержанно поздоровались и не спеша пошли вдоль лотосового пруда, который располагался посреди сада, обнесенного высокой стеной. Во время формального обмена любезностями посетитель явно нервничал, ожидая, когда можно будет, наконец, перейти к делу.

Хозяин был коренастым мужчиной средних лет, в махровом халате и сандалиях. Узкие щелочки глаз едва виднелись за тяжелыми складками век на непроницаемом азиатском лице; жесткие черные волосы щетинились коротким «ежиком».

Посетитель был белым — симпатичный молодой человек в аккуратном европейском костюме. Он явно ощущал себя не в своей тарелке, и понятно отчего: Джордж Риггс служил в полиции.

Чун остановился у небольшой статуи Будды, чиркнул об нее спичкой и раскурил сигару. После чего сказат своему гостю:

— Все в порядке, Джордж. Можете говорить.

Один и тот же ритуал повторялся каждый раз.

Риггс подозревал, что это как-то связано с системой безопасности Чуна. Они всегда встречались в саду, потом шли к лотосовому пруду, болтая о пустяках. Чун раскуривал сигару возле статуи, и только после этого начинался деловой разговор. При этом Джордж Риггс всегда испытывал неприятное ощущение, словно за каждым его движением кто-то следит.

— Мак Болан на острове, — сказал он без обиняков, напряженно ожидая реакции хозяина.

Но никакой реакции не было. Чун сделал несколько глубоких затяжек и спросил:

— Это факт или предположение?

— Боюсь, что факт. Около девяти мне позвонил Оскар Уини. По его словам, какой-то тип принес им снайперский значок из квартиры Пола Англиано и заявил, будто Пола и его охранника пристрелили. Оливерас просил меня проверить. Так и есть: у каждого в голове по дырке. Но когда я говорил по телефону с Оскаром, у них там началась странная заваруха. Оскар вскрикнул и выронил трубку, но телефон продолжал работать, и я слышат жуткие звуки. Нет, не выстрелы, а какие-то глухие удары. Так продолжалось несколько секунд, потом телефон замолчал. Я пытался позвонить туда, но линия все время была занята.

— Фрэнк мертв?

— Нет. Лучше я расскажу все по порядку. После телефонного разговора я был как на иголках, подождал минут пять, а потом сел в машину и поехал туда. Покрутился там немного, но в здание не заходил. Полиции нигде не было видно. В конце концов я решил, что лучше туда не соваться — ведь это было не мое дежурство. Вместо этого я поехал в Управление, но там все было тихо. Тогда я снова попробовал связаться с Фрэнком и на этот раз дозвонился. Трубку поднял Джон «Курок». Он сказал, что Фрэнк цел и невредим и отмокает в ванне. Еще он сказал, что Оскар и Чарли убиты, но Фрэнку удалось это замять. Якобы какой-то снайпер — возможно, Болан — обстрелял контору Фрэнка из дальнобойного оружия. Похоже, ему помог все устроить тот подонок, который работал на Англиано. Фрэнк настаивал, чтобы я проверил, что стряслось с Англиано. Я попробовал попасть туда незаметно, но меня увидели соседи. В общем, пришлось сообщить в Управление. Когда на обратном пути я проезжал мимо «Пещеры», там уже шныряла полиция. Тогда я решил припарковаться и пройти в здание. Как раз в тот момент, когда я входил в вестибюль, Фрэнка выносили на носилках. Ему повезло, Чун: он отделался дыркой в плече, пуля даже не задела кость. Мне удалось перекинуться с ним парой слов. Оливерас просил передать вам, что это действительно был Болан — он не успокоился после первого удара, заявился туда через час и перебил всех его людей. А еще он сказал, что вам надо поостеречься.

— И все это в одиночку, — задумчиво произнес Чун.

— М-да.

— Всегда один. Настоящий американский герой.

Полицейский закурил сигарету и выпустил струю дыма в сторону пруда.

— Да, так о нем говорят. Не знаю, насколько правдивы все эти истории о Болане. Но я читал официальные полицейские сводки. Можете мне поверить: если даже это на три четверти вымысел, все равно он дьявольски опасный сукин сын.

— Я об этом слышал. У нас ведь тоже есть свои сводки.

— Не сомневаюсь. В общем, у меня все. Я думал, вам это будет интересно.

— Одного только я не понимаю... — протянул Чун.

— Чего?

— Почему Фрэнк остался в живых?

— Я же сказал, ему здорово повезло. Какая-то чепуховая рана...

— Бред! — отрезал Чун.

— Вы хотите сказать, что... это не просто везение?

— Короче, поезжайте к Фрэнку. Выясните, почему он не отправился на тот свет вместе с остальными. Какой ценой досталось ему это невероятное везение? А когда все разузнаете, пусть Фрэнк встретится со своими друзьями в саду молчания.

— Нет, сэр, только не я, — возразил Риггс.

— Никто не сделает это лучше вас, — настаивал Чун. — И постарайтесь опередить его адвокатов: скоро они будут отираться там день и ночь. Если он выйдет из больницы...

— Нет, Чун, — решительно сказал полицейский. — Мы так не договаривались.

— Мы договаривались делать так, как я скажу, — бесстрастно заметил Чун. — Разумеется, вы можете выбрать смерть героя. Я позабочусь, чтобы похороны были приличными — не хуже, чем у вашего приятеля Фрэнка.

— Моего приятеля? — Риггс швырнул сигарету в лотосовый пруд и молча пошел к выходу.

Чун оставался у статуи Будды, пока вдали не затих шум мотора; после этого он вложил сигару в руки статуи и резко хлопнул в ладоши.

Из густой тени возле садовой стены немедленно появились двое азиатов в безупречных европейских костюмах; один из них ухмылялся во весь рот.

— Вы слышали? — спросил Чун.

— Да, — ответил тот, который ухмылялся. — Значит, пожаловал собственной персоной?

— Вот именно, — кивнул Чун. — И теперь мы сделаем то, что не сумели сделать десять тысяч итальянцев. Мы казним Палача.

— И десять тысяч итальянцев тоже?

— Нет, гораздо больше, — рассмеялся Чун. — Но сначала покончим с Боланом.

— Считайте, уже покончили.

Это заявление было, пожалуй, самым оптимистичным за весь вечер. Но для такой уверенности были основания, и весьма весомые: разве могли ошибаться восемьсот миллионов китайцев?

По большому счету, наверно, могли.

Когда Чун взял своих приближенных под руки и все трое медленно побрели к дому, от стены отделилась еще одна тень и бесшумно двинулась через сад.

Палач был здесь и все слышал.

Глава 5

Врагом, которому Мак Болан объявил беспощадную войну, была мафия. Но Палач уже давно понял, что на самом деле сражается не только с мафиози. Фронты его войны постоянно расползались, охватывая различные участки некой могущественной международной структуры, которая упорно рвалась к мировому господству.

«Cosa di tutti cosi» — отнюдь не досужая выдумка. В буквальном переводе это означает «Дело всех дел», или просто «Великое дело». Этот ядовитый плод на дереве первоначальной американской идеи, «La cosa nostra», созрел в ходе долгой эволюции старой итало-сицилийской мафии. — Такой же путь отделяет, вероятно, племенной совет каменного века от Организации Объединенных Наций.

Болан давно знал, что ему противостоит нечто большее, чем шайка уличных бандитов. Несмотря на теперешнее высокое положение, Оджи Маринелло и другие капо, входившие в совет «La cosa nostra», оставались, по сути дела, все теми же вульгарными разбойниками. Но времена меняются, а успех притягивает к себе людей, как магнит: фантастическое богатство и неограниченная власть, которые десятилетиями сосредоточивались в этой профессиональной преступной организации, неизбежно привели к появлению настоящего «четвертого мира».

Этот новый теневой мир был населен не только отъявленными бандитами, но и «почтенными» финансистами, промышленниками, политиками, торговцами, биржевыми маклерами, юристами, полицейскими, военными, спортсменами. Весь спектр человеческой деятельности был представлен в этой преступной волне, которая грозила захлестнуть мир.

Мак Болан хорошо знал своих врагов — врагов любого честного человека, где бы тот ни жил и чем бы ни занимался. Сначала Палач пытался сосредоточить силы на самой воинственной части мафии, не вступая в бой с безоружными людьми. Но часто грань оказывалась неразличимой: так было в Техасе, так было на Гаити и в Детройте, в Сан-Франциско и в Сиэтле. Болан встречал своих врагов в разных местах и в разных обличьях. Он научился без колебаний поражать тех, кто, прячась под маской респектабельности, жирел вместе со всей бандой.

Взгляды Болана на этот счет лучше всего иллюстрирует запись из его журнала боевых действий:

«Что бы ни писали обо мне газетчики, я никогда не считал себя судьей или ангелом мщения. Я не знаю, кто я, и не слишком об этом задумываюсь. Но я чувствую нутром то, до чего не в состоянии дойти умом интеллектуалы. Я не могу жить рядом с людоедами, вот и все. Точно так же я ненавижу их подручных в белоснежных сорочках, которые ни разу не нюхали пороха. Воинственный каннибал, который приносит добычу, и его „мирный“ собрат, который разделяет с ним трапезу, — оба они одинаково омерзительны. А что до моих „примитивных методов“, пусть интеллектуалы и моралисты предложат что-нибудь получше, и я с удовольствием сложу оружие. Но до тех пор я обязан продолжать войну».

Сражение за Гавайи должно было стать самым суровым испытанием для этого человека. Здесь ему предстояло снова встретиться с грозным врагом, а не просто с разбойничьей бандой.

На Гавайях Палач бросил вызов организованной регулярной армии четвертого мира. Еще ни один человек не сражался в одиночку с таким могущественным противником. У Болана были все основания так думать уже после первых минут, которые он провел у Чуна в долине Калихи. Но Палач не колебался: выбор сделан и война объявлена... даже если ему придется сразиться с восьмьюстами миллионами китайцев.

Глава 6

Владения Чуна раскинулись на гористом участке в долине Калихи, среди густых зарослей и скалистых вершин. За горами на востоке лежал залив Канеохе; эта часть острова Оаху, которую называли Наветренной, была почти не заселена. На юго-востоке возвышался отвесный утес Нууану-Пали; двести лет назад великий завоеватель Камехамха сбросил здесь в пропасть тысячи воинов Оаху.

Нет, не всегда Гавайи были благословенными островами, и не для всех. Мак Болан позаботится о том, чтобы и мафия почувствовала себя неуютно в этом райском уголке.

Официально заведение Чуна называлось Тихоокеанской культурной ассоциацией. За двухметровыми стенами раскинулись изящные сады, бассейны и фонтаны, позади которых пряталось большое двухэтажное здание из стекла и камня, украшенное башенками-пагодами.

Болан предусмотрительно вышел из машины, не доезжая до виллы нескольких километров, и не спеша изучил окрестности, и только потом выбрал удобный наблюдательный пункт на соседнем холме. Он долго всматривался и вслушивался, будто впитывал некие токи, исходящие из-за каменной ограды.

Проницательному разведчику многое может сказать сама атмосфера вражеского лагеря. Болан отчетливо чувствовал, как наэлектризован воздух вокруг, словно перед грозой. Здесь затевались какие-то важные тайные операции. Огни в доме были погашены, и через стеклянные стены смутно угадывались очертания комнат. По углам крыши были установлены прожекторы, высвечивающие несколько стратегических точек; остальную часть сада скрывала тьма, если не брать в расчет бледного света луны, который пробивался через рваные облака. В одном из бассейнов были установлены подводные фонари, и слабое свечение воды казалось издалека волшебно-неземным. Кроме того, был подсвечен бьющий фонтан, и тени от его струй причудливо плясали на задней стене дома.

Вокруг ограды бесшумно сновали парами часовые с инфракрасными датчиками и автоматами; обнаружить их присутствие мог только наметанный глаз, да и то после тщательного наблюдения. Болан насчитал три таких патруля; он мысленно рисовал схему их передвижения и прикидывал, как лучше их обойти.

Он был одет в прилегающий черный комбинезон и мягкие туфли на резиновой подошве. При нем было только самое необходимое снаряжение, которое может понадобиться в разведке: тихая «беретта» в кобуре под мышкой, нейлоновый шнур и верный стилет.

Улучив момент, когда у ворот остановился какой-то автомобиль, Болан прокрался под его прикрытием к стене и одним плавным движением перелетел через нее. Незамеченный часовыми, он приземлился в саду и замер, надежно скрытый густой тенью. Оттуда он видел, как автомобиль въехал в ворота и медленно покатился по дорожке к дому. В машине был только водитель, которого, судя по всему, здесь хорошо знали. Автомобиль скрылся за живой изгородью, и вскоре его фары погасли.

Дверь дома открылась и туг же захлопнулась. Мужской голос приказал:

— Доложи генералу, что я приехал. Буду ждать у лотосового пруда.

Болан осторожно двинулся вдоль стены, но тотчас снова замер, когда, откуда ни возьмись, возникли две фигуры. Они шли быстро и бесшумно, направляясь, казалось, прямо к нему. Болан отступил к углу стены, спрятавшись за большим цветущим кустом; теперь он находился прямо напротив пруда, подсвеченного изнутри фонарями. Двое молча встали у стены, на том самом месте, где только что находился Болан.

Он не сводил с них глаз, пытаясь разгадать их намерения, и тут в дальнем конце сада на выложенной плитами дорожке появился человек в строгом костюме. К нему тотчас присоединился еще один — коренастый мужчина с коротким «ежиком» на голове, одетый в спортивный халат. Они обменялись сухим рукопожатием и, тихо беседуя, пошли в сторону Болана.

Не оставалось никаких сомнений: это были «генерал» и его гость.

Они остановились возле какой-то статуи на берегу пруда, и разговор сразу же принял серьезный оборот. Двое у стены напряженно вслушивались; один из них достал пистолет, приставил его к согнутому локтю и нацелился на одного из собеседников — разумеется, не на генерала.

Все это было очень любопытно. Болан внимательно слушал; когда посетитель распрощался, двое молчаливых наблюдателей подошли к «генералу», и их комментарии оказались не менее интересными, чем сам разговор. Болан сделал для себя определенные выводы: высокий азиат с неизменной улыбкой был явно выше остальных по рангу; тот, что доставал пистолет — мелкая сошка, скорее всего телохранитель; человек в халате обладает властью, но здесь он не главный.

Неслышно ступая вслед за этой троицей и прячась в тени, которую отбрасывали скользящие облака, Болан подобрался к дому; он вошел туда одновременно с мафиози, но только через заднюю дверь.

Невольно вспомнился Вьетнам: прижимая к груди автомат, навстречу Палачу поднялся щуплый паренек в черной полувоенной форме. Удар стилета прервал тревожный крик, который так и не успел вырваться из горла часового. С предсмертным бульканьем парень пошатнулся, но Болан подхватил его, прежде чем тот коснулся пола, и усадил безжизненное тело на стул.

В этой части дома было темно. Очевидно, здесь проходили деловые встречи: Болан обнаружил несколько кабинетов и зал для заседаний. Миновав небольшой спортивный зал с тусклым красным дежурным освещением, он нашел, что искал. И даже более того.

Небольшая приемная вела в просторную комнату с окнами в сад. Стены были украшены восточными гравюрами, в воздухе витал густой запах благовоний.

Взгляд Болана упал на фигуру в прозрачном кимоно, склонившуюся над низким столиком. Женщина, обнаженное тело которой явственно проступало под воздушной тканью, перебирала какие-то бумаги в слабом свете лампы. Она стояла к Болану спиной — высокая девушка с восхитительной фигурой, темные волосы собраны сзади в узел на восточный манер.

Болан лишь на мгновение задержался у порога, любуясь соблазнительной картиной, и шагнул в комнату.

Почувствовав чье-то присутствие, девушка обернулась. Появившаяся было на ее лице улыбка тут же сменилась гримасой непритворного испуга.

В жизни Мака Болана случались минуты, когда казалось, что все это уже когда-то было и в точности повторяется снова. Сейчас настала одна из таких минут.

Женщина в прозрачном кимоно оказалась самой ослепительной из девочек Ранджер, которая была в Лас-Вегасе гвоздем программы, — Смайли Даблин.

Болан тихо прикрыл за собой дверь и пристально посмотрел на Смайли. Интересно, подумал он, неужели и у него на физиономии написана та же растерянность, какая охватила девушку? Он окинул комнату цепким взглядом, потом подошел к Смайли и крепко ее обнял.

Девушка наконец расслабилась и облегченно вздохнула; почти касаясь его уха влажными губами, она прошептала:

— Старина Гром-и-молния собственной персоной. Что нового на фронте, мистер Болан?

— Пока все прекрасно, — так же шепотом ответил он. — Ты готова в путь? Я тебя вытащу из этого гадюшника.

— Черта с два, — прошипела Смайли. — Сматывайся отсюда и поскорее. Ты знаешь, что... — Девушка оттолкнула Болана, высвобождаясь из его рук, и в упор посмотрела на него. — Только не говори, что примчался сюда меня спасать!

Болан отрицательно покачал головой.

— Я тут по своим делам. Но кое-кто тебя разыскивает и очень волнуется.

— У меня не было возможности выйти на связь, — отозвалась девушка. — Видишь — я тут капитально окопалась. Скажи им, что у меня все в порядке и я наслаждаюсь жизнью на полную катушку. Мак... это очень серьезно. Ты просто представить не можешь. А теперь вали отсюда!

Болан бесшумно, по-кошачьи, метнулся к лампе, погасил ее и мягко увлек девушку на пол рядом со столиком.

— Эй, что?..

— Тс-с!

Дверь приоткрылась, и кто-то заглянул в комнату. Щелкнул выключатель, зажегся верхний свет, потом снова погас.

Болан с «береттой» в руке почти лежал на девушке, прижимая ее к полу, так что они слышали дыхание друг друга. Глаза Смайли сверкнули в полутьме, и она прошептала:

— Ты заводишь меня, дружок. По-настоящему. Ну почему это всегда случается в такие неподходящие моменты?

— С удовольствием вернусь к этому в другой раз, — пообещал Болан. — Ты его видела?

— Нет, я даже не слышала шагов, пока ты не...

— Если это был начальник караула, мое время на исходе. Сейчас он найдет мертвого охранника. Ты идешь со мной или нет?

— Нет, — решительно ответила Смайли.

Она поднялась на ноги, тяжело дыша, и собрала в стопку лежавшие на столике листы.

— Возьми бумага и передай их в надежные руки. Учти, это документы стратегической важности.

Болан сунул бумаги под куртку и спросил:

— Кто такой Чун?

— Здесь все называют его генералом, Я обращаюсь к нему «мой повелитель», и ему это по вкусу. Понимаешь? А теперь убирайся, пока не испортил все дело.

— А кто тот другой — высокий, зубастый?

Она покачала головой.

— Не знаю. Он здесь редко появляется, и меня к нему не допускают.

— Что здесь происходит, Смайли?

— Возможно, готовится третья мировая война, — ответила девушка с натянутой улыбкой.

— Ты чувствуешь себя в безопасности?

— Да, вполне. Стоит мне вильнуть задом, и генерал пойдет за мной куда угодно. Слушай, Мак, уходи. И больше не возвращайся. Здесь тебе нечего ловить. А если уж очень руки чешутся, разыщи Царский Огонь — там тебе будет чем заняться.

— Что еще за Царский Огонь?

— Страшно засекреченное место, где-то возле Национального вулканического парка, на большом острове. Там творится что-то очень любопытное. Похоже, по твоей части.

— Твое последнее слово, Смайли, — сказал Болан. — Я могу вытащить тебя отсюда.

— Мак, — грустно прошептала она, — ты представляешь, как мне пришлось потрудиться, чтобы попасть сюда?

Он слегка провел губами по ее губам.

— Удачи тебе, детка. Ладно, сделаю для тебя хотя бы одно доброе дело. Все равно вот-вот поднимется тревога, так что можешь заработать себе очки. Сосчитай до двадцати, а потом выходи в холл и кричи во все горло.

Девушка улыбнулась и погладила его по животу. Палач бросил на столик значок смерти и вышел в сад.

— Держись, — прошептала Смайли ему вслед.

Болан перебежал через сад и остановился у стены, ожидая, когда в доме поднимется переполох. Все шло как по писаному. Ночь взорвалась дикими воплями Смайли, повсюду послышался топот ног, протяжно завыла сирена.

Болан с «береттой» наготове перепрыгнул через стену. Патрульные не заметили его появления: разинув рты, они вглядывались в дом, вспыхнувший в темноте яркими огнями.

«Беретта» дважды тихо щелкнула, и оба часовых беззвучно рухнули на землю. Где-то застучал пулемет, потом прогремели автоматные очереди, но слишком поздно. Болан был уже далеко, а в Калихи осталась потрясающая девушка, которая все-таки не до конца разучилась улыбаться.

Хорошо, что он не пошел напролом. Но Болан знал: раньше или позже придется это сделать, и присутствие Смайли Даблин сильно осложнит задачу.

Впрочем, Болан не заглядывал так далеко вперед. Царский Огонь, вот чем были заняты его мысли. Да, Царский Огонь — подходящее название. Что бы за ним ни стояло, Палач уже чувствовал знакомый запах адской серы.

Глава 7

Лейтенант Паттерсон стоял возле большой карты, висевшей на стене комнаты совещаний в полицейском управлении, и этот телефонный звонок застал его врасплох. Позже он рассказывал своему близкому другу: «Я чувствовал себя, как мальчишка на первом свидании. Просто ужасно — колени подкашиваются, ладони липкие. Я понимал, что веду себя глупо, но ничего не мог с собой поделать, черт возьми. Этот парень на всех так действует. Мне кажется, я бы не так волновался, позвони мне сам Президент. Видно, больше всего меня достала наглость этого сукина сына!»

Мак Болан никогда не отказывался сотрудничать с законом, если только для отказа не было веских оснований. Много раз он помогал полиции, и об этом было сказано в его досье. Тем не менее лейтенант уголовной полиции, который волей судьбы оказался в фокусе всемирной анти-болановской кампании, чуть было не лишился возможности поговорить с Палачом.

— Убирайся! — рявкнул он полицейскому, который доложил о звонке.

— Я серьезно, лейтенант, — настаивал тот. — Этот тип говорит, что его зовут Мак Болан. Он назвал вас по имени.

Паттерсон раздраженно вздохнул и с отвращением взял телефонную трубку, словно это была какая-то мерзкая скользкая тварь.

— Что все это значит, черт подери?!

— Вы Паттерсон? — спросил холодный голос.

— Да. Мне сказали, что ты Мак Болан. Смеяться сразу или подождать?

— Лучше сделать это теперь, потом будет не до смеха. У меня важный разговор. Если хотите, можете устроить мне какую-нибудь проверку для опознания, только поскорее.

— Значит, говоришь, Болан? — В глубине души лейтенант уже понял, что это действительно Болан. Именно в эту минуту он тяжело облокотился на стол и почувствовал, как потеют ладони. — А откуда ты узнал мое имя?

— Элементарно, — последовал незамедлительный ответ; голос в трубке немного потеплел. — Я всего лишь вежливо спросил. И мне сказали, что этими делами будете заниматься вы. Но я звоню не для того, чтобы вам посочувствовать. Просто соблюдаю правила.

Паттерсон бросил отчаянный взгляд на полицейского и выразительно махнул рукой, хотя и знал, что шансов проследить звонок практически нет.

— Конкретнее! — потребовал он у наглеца на другом конце линии. — Какие еще правила?

— Есть важная информация. Пожалуй, вы смогли бы распорядиться ею по-умному.

— Нахальства тебе не занимать! — не сдержался Паттерсон.

— Это моя сильная сторона, — со смешком ответил Болан. — А вот у вас есть слабая сторона. Она носит полицейский значок и водит дружбу с Чуном. Думаю, вы слышали о Чуне?

— Конечно, слышал! — прошипел Паттерсон, злясь больше на себя, чем на Болана. — Кончай играть со мной в кошки-мышки. Если у тебя есть что сказать, давай выкладывай!

— Я уже сказал. Не знаю, как его зовут, — молодой парень, худой, высокий, рыжеватые волосы почти закрывают уши. Ездит на новеньком голубом «плимуте». Думаю, найдете без особого труда. Кстати, он первым сообщил об Англиано — можете поднять рапорт. Он был там по заданию Оливераса, а потом передан последние новости Чуну. Вам это интересно?

— Еще бы, — проворчал Паттерсон. — Но только не надейся...

— Не грубите, лейтенант, а не то я повешу трубку, — предупредил Болан ледяным тоном.

Лейтенант вытер потную руку о штаны и выразительно закатил глаза под взглядами нескольких полицейских, которые столпились вокруг.

— Извините, — сказал он. — Просто я погорячился. Спасибо за информацию. Разумеется, мы в этом разберемся. Болан? Вы меня слышите?

— Да.

— Мы вас прижмем, не сомневайтесь.

— Желаю успеха. Не возражаете, если я перед этим немного полюбуюсь природой? Давно мне не приходилось заглядывать в этот райский уголок.

— Вы уже бывали на Гавайях?

— Много раз. Только в военной форме.

— Стало быть, вы знаете этот остров.

— Как свой собственный двор, — охотно ответил человек, которого разыскивали по всему миру. — Когда-то мне нравились большие волны на северном побережье.

— Вам удалось их оседлать?

— Я старался, — засмеялся Болан.

— Вам и сейчас нравятся большие дела, верно?

— Да, продолжаю держать себя в форме. А что делать, Паттерсон, — сидеть и скулить? Так ведь далеко не уедешь, правда?

— Я не любитель плакать, Болан.

— Тем не менее вы далеко не уехали, Паттерсон.

Сукин сын! Лейтенант откашлялся и с трудом взял себя в руки.

— У нас дела обстоят лучше, чем во многих других курортных городах.

— Лучше — не значит хорошо, — жестко возразил Болан, и снова в его голосе послышался лед. — Как раз теперь вы тут принимаете целую свору подонков — Одоно, Доминик, Флора, Родани и еще с полдюжины.

— Нам известно, где они.

— Но вы по этому поводу не плачете. — Болан язвительно рассмеялся, предвосхитив раздраженный ответ полицейского. — Ладно, я не прав. Эту игру придумали до вас, но вы должны играть по правилам. А я нет.

— Придется, Болан. С этого острова вам не улизнуть. Мы вас накроем.

— И все-таки я сперва немного осмотрюсь. И вам советую. Приглядывайте за Оливерасом: ваш коллега «подписался» его прикончить.

— Вы уверены?

— Да. Правда, парень не хотел за это браться. Но, чует мое сердце, он скоро передумает. Чун не любит отказов.

— Послушай, что-то я тебя не пойму! — У Паттерсона снова затряслись руки от злости. — С какой стати ты так беспокоишься за Оливераса? Ты ведь уже дважды сам пытался прикончить эту жирную скотину!

— Нет, Паттерсон. Я его спасал. По той же причине, по которой Чун хочет его уничтожить. Приставьте к Оливерасу надежную охрану. И поскорее кончайте с этим парнем с полицейским значком. Мне не хотелось бы стрелять в полицейских, пускай и продажных.

— Давайте встретимся, — предложил Паттерсон, беря себя в руки. — По-хорошему. Я верю, что вы, в сущности, порядочный малый. Я хочу вам помочь. Давайте встретимся и все обсудим.

Болан снова рассмеялся, но на этот раз не так колюче.

— Спасибо, Паттерсон. Вот что я вам скажу. Я тоже верю, что вы, в сущности, порядочный малый — просто у вас работа такая. Я тоже хочу вам помочь. Поэтому я поскорее покончу с делами и избавлю ваши райские кущи от своего присутствия. А пока окажите мне услугу: сохраните Оливераса в живых. Кстати, лейтенант, вы знаете, кто такой Чун?

Паттерсон вдруг начал запинаться.

— Он... м-мм... кажется, он...

— Он генерал китайской Красной Армии. Как вы думаете, с чего бы это правоверному китайскому генералу являться в ваш рай и играть в нехорошие игры с мафиози?

— Что? Что вы... Болан? Болан!

В трубке послышались гудки.

— Ну, видели вы такого мерзавца! — тихо сказал Паттерсон.

— Я записал разговор на пленку, — сообщил один из полицейских.

Второй с нервным смешком доложил:

— На четвертой линии звонок с материка. Вашингтон, Министерство юстиции. Какой-то Броньола.

— О Господи! — выкрикнул Паттерсон, вновь хватая трубку. — Знаете, кто этот Броньола?

На сей раз Паттерсона не пришлось долго уговаривать, чтобы он ответил на звонок. Броньола был вторым человеком в полиции страны. Он же возглавлял федеральную группу по борьбе с Боланом.

Но теперь, после разговора с самим Палачом, лейтенант не чувствовал особого волнения.

— Вы можете сказать мне, мистер Броньола, — в лоб спросил Паттерсон, — с какой стати Мак Болан охотится за китайским генералом? Минуту назад Болан сам сообщил мне, что этот генерал — ставленник мафии на Гавайях. Вам это о чем-то говорит?

— Буду с первым самолетом, — коротко ответил Броньола.

— Великолепно. Но поторопитесь, если не хотите пропустить что-либо интересное. Этот парень уже раскрутился вовсю.

Повесив трубку, командир оперативных полицейских сил Гонолулу окинул своих подчиненных хмурым взглядом.

— Общая тревога! — приказал он. — Готовьтесь, ребята.

Глава 8

Болан разыскал Томми Андерса в одном из шикарных отелей, выстроившихся вдоль пляжа Вайкики. Актер занимал симпатичный двухкомнатный номер с небольшой кухней и балконом, с которого открывался вид на океан.

— Похоже, вы чувствуете себя увереннее, чем я. — Такими словами Андерс встретит человека, чье имя было на устах у всех жителей Оаху. — Вы понимаете, что из-за вас здесь подняли на ноги всю полицию? А если этого вам мало, то в «Пещере Оаху» теперь окопалась банда головорезов. Они отменили выступления до послезавтра и закрыли заведение. Там теперь больше «горилл», чем в любом зоопарке.

— Знаю, — сказал Болан. — Я как раз оттуда. Один парень пытался меня завербовать. Знаете, почем нынче хороший снайпер? Пятьдесят баксов в час.

Андерс улыбнулся и состроил забавную гримасу.

— Послушайте моего совета: не соглашайтесь меньше чем на сотню. Они что — с ума посходили? Неужели есть желающие идти на верную смерть за такие гроши?

Болан печально ухмыльнулся.

— Не забывайте о награде за мою голову. Как-никак полмиллиона.

— Все равно, гоняться за Боланом — паршивая работенка. Видели бы они, как только что выносили трупы. Я насчитал десять! — От такого воспоминания артиста передернуло. — Честно говоря, я тогда не поверил, что вы подниметесь к ним наверх. Зачем вы это сделали? Господи, когда же вы успокоитесь?

— В могиле, — невозмутимо ответил Болан. Он протянул Андерсу бумаги Чуна. — Меня попросили передать это в надежные руки.

Андерс сел на диван и быстро просмотрел бумаги.

— Откуда это у вас? — спросил он тихо.

— Их передала мне Смайли.

Какое-то время артист сидел неподвижно с деревянным лицом; потом появилась улыбка, постепенно расползаясь от уха до уха, и Томми начал хихикать. Болан знал, что так Андерс справляется с нахлынувшими переживаниями. Наконец он заявил с серьезным видом:

— Вы прямо чудотворец. Где она?

— У нее все в порядке, — успокоил Болан. — По-прежнему хороша собой и ловко разрабатывает главную жилу. Ей там нравится.

— Так-так. Значит, она у Чуна?

— Да. В долине Калихи. Тихоокеанская культурная ассоциация.

— Я слышал об этом заведении, — сказал Андерс, нахмурясь. — Что же они там культивируют?

Болан кивнул на стопку бумаг.

— Похоже, всяческие воинские искусства. Посмотрите сами.

— Да, но... — Артист снова взял бумаги в руки и нахмурился еще сильнее. — Здесь половина по-китайски.

— Вот именно, — подтвердил Болан. — Это наставления по различным видам оружия.

— Они держат его там, в Калихи? Я имею в виду оружие.

Болан покачал головой.

— Нет, если верить Смайли. Она отправила меня туда же, куда и вы. В сторону порта Хило, на большой остров. Место называется Царский Огонь, где-то в районе Парка Вулканов.

— Черт, я должен сказать... — пробормотал Андерс, резко поднялся с дивана и направился к двери в соседнюю комнату; на полпути он развернулся и посмотрел на Болана с обезоруживающей улыбкой: — М-м... кажется, вы знакомы с моим импресарио? Теперь он работает со мной постоянно. Не возражаете, если я его позову? Вы будете поражены, Мак, — хихикнул артист и добавил: — Разумеется, в переносном смысле. Ну что, можно устроить вам небольшой сюрприз?

Болан пожал плечами и ответил Андерсу безмятежной улыбкой, хотя глаза его оставались настороженными. Сейчас ему меньше всего хотелось каких-либо неожиданностей.

Андерс подошел к двери и негромко постучал.

Болан отступил к балкону. В небе над океаном висела огромная луна, но на окно падала глубокая тень от козырька. Если и предстоял сейчас сюрприз, то лучше встретить его так — под прикрытием полумрака.

Андерс говорил кому-то через открытую дверь:

— Ну давай, черт побери, выходи. Посмотри, кто к нам пожаловал.

В дверном проеме показался высокий молодой человек спортивного вида; он вел себя так же осторожно, как и Болан. На нем были брюки свободного покроя и рубаха с приспущенным галстуком и кобурой на портупее.

Рука Болана уже потянулась к «беретте», когда он вдруг узнал молодого человека. Перед глазами Болана невольно всплыли окрестности Лас-Вегаса, где проходило одно из первых его сражений. Это был Карл Лайонс, лос-анджелесский полицейский, который неожиданно вмешался в боевые действия в Южной Калифорнии. А позже, в Лас-Вегасе, Болан спас его от неминуемой смерти.

— Ага, старый приятель из Лос-Анджелеса, — проворчал Болан, оставаясь у балкона.

— Отойдите от окна, Мак, пока об этом отеле не пошла дурная слава.

Полицейский и человек, которого разыскивала полиция, сошлись в центре комнаты и крепко пожали друг другу руки.

— Я догадался, что это вы, — спокойно сказал Лайонс. — Томми рассказал мне о вашей встрече.

— Далеко вы забрались, однако. Что, все лос-анджелесские полицейские любят путешествовать?

— Я в бессрочном отпуске, — пояснил Лайонс и бросил взгляд на сияющего Андерса. — Устраиваю дела лучшего комика страны.

— С кобурой под мышкой? — насмешливо заметил Болан.

— Вот-вот, — сухо вставил Андерс. — Похоже, этот парень получил приказ пристрелить меня при первом же провале.

— В таком случае ты бы давно уже был на том свете, — возразил Лайонс.

— Не надо заливать, — возмутился комик. Внезапно его лицо посуровело, и он коротко рассказал товарищу о последних новостях. — Мак обнаружил Смайли. Она подобралась к Чуну и отлично себя там чувствует.

На лице полицейского читалось огромное облегчение. Чтобы скрыть свои чувства, он закурил сигарету, потом молча хлопнул Болана по плечу и вышел в кухню.

— Кто-нибудь хочет кофе? — спросил он беззаботным тоном. — Сидите, я принесу.

Болан снял пиджак, повесил его на спинку стула и уселся за стол напротив Андерса. Потом посмотрел в сторону Лайонса и негромко спросил, обращаясь к артисту:

— Говорите, он работает с вами постоянно?

— Да, Мак. Пожалуйста, не задавайте больше вопросов.

Болан кивнул и закурил. Осторожно ступая с тремя чашками и кофейником в руках, вошел Лайонс.

— Вы говорили, что в кустах у вас никого нет, — язвительно напомнил Болан.

— Карл не в кустах, — с невинным выражением на лице возразил Андерс. — Он у всех на виду.

— И сколько еще ваших людей у всех на виду? — поинтересовался Болан.

Лайонс рассмеялся и протянул ему чашку кофе, потом придвинул себе стул.

— Это очень серьезная операция, Мак.

— Смайли употребила слово «стратегическая», — заметил Болан.

— Подходящее слово.

Болан отхлебнул кофе и затянулся сигаретой. На минуту над столом повисло тяжелое молчание. Болан пустил струйку дыма к потолку и сказал:

— Не время играть в бирюльки. Лучше выкладывайте все как есть.

— Если бы мы могли, — пробормотал Лайонс.

— Покажите ему бумаги, Андерс.

— Ах да, — спохватился комик и протянул Лайонсу пачку бумаг.

Через несколько секунд Лайонс снова закурил, беспокойно вглядываясь в бумаги.

— Итак, вы в курсе дела, — мрачно сказал он Болану. — Где вы это взяли?

— У Смайли.

— Понятно.

— А мне нет, — бросил Болан.

Лайонс и Андерс смущенно переглянулись.

— Мы не можем об этом говорить, Мак, — мягко сказал Андерс.

— Чепуха, — так же мягко возразил Болан.

Он поднялся из-за стола и надел пиджак.

— Счастливо оставаться.

С этими словами он направился к двери.

— Эй, подождите, черт возьми! — попытался остановить его Андерс.

Болан открыл дверь, обернулся и бросил напоследок:

— Все в порядке, ребята.

Он уже был на полпути к лифту, когда за его спиной открылась дверь и послышатся властный женский голос:

— Эй, капитан Блиц! Кругом! Бегом, марш!

Невольно улыбаясь, Болан обернулся. В эту ночь ничему нельзя было удивляться.

Тоби Ранджер с ее дерзким язычком и вызывающей женственностью — ради такой можно было умереть, не задумываясь.

Игра на Гавайях неожиданно приняла новый оборот.

Глава 9

На этот раз обошлось без объятий и взаимного подтрунивания. Чисто деловая встреча, тем более, что Тоби Ранджер определенно была капитаном в этой команде.

Встреча состоялась в комнате, примыкавшей к номеру Андерса и использовавшейся, судя по всему, для работы. Об этом говорили разбросанные повсюду дорожные атласы, аэронавигационные карты, туристские буклеты, большой набор фотоснимков из полицейского архива, какие-то таблицы и отчеты; наконец, впечатляющий арсенал оружия. На составной крупномасштабной карте острова Гавайи виднелись следы тщательной проработки какой-то поисковой операции.

Томми Андерс занял место на стуле у двери. Лайонс примостился у небольшой стойки, отделявшей комнату от кухни. Тоби Ранджер, в коротких шортах в обтяжку и облегающей блузке без лифчика, хмуро всматривалась в ночь за окном.

Болан закончил изучать схему поиска и устало заметил:

— Похоже, вы ничего не упустили. Никаких результатов?

— Ничего, — фыркнула Тоби, не отрываясь от окна.

— Поиск проводился только с воздуха?

— Да. Тут не очень-то полазишь, Мак. Горы, утесы, ущелья, извилистые долины, тропические леса, лавовые потоки, кратеры — в том числе и действующих вулканов. И потом, этот проклятый остров совсем не маленький.

— Сколько вас здесь? — бесстрастно спросил Болан.

— Все перед тобой, — ответила Тоби.

— Плюс Смайли, разумеется, — добавил Андерс.

— У вас есть подробная карта Национального парка?

Тоби подошла к столу, порылась в бумагах и достала карту геодезической съемки.

— Лучше ничего нет, — сказала она, раскрыла карту перед Боланом и прижалась к его плечу.

Болану трудно было сосредоточиться на карте. Его связывали с Тоби Ранджер переживания особого рода, которые он просто физически не мог испытать с другими присутствующими здесь старыми друзьями.

— Тоби, не прижимайся ко мне, черт возьми! — взмолился Болан.

Она медленно отодвинулась от него и устроилась в соседнем кресле.

— На этой карте нет мягкой травки, солдат, — холодно сказала она и добавила шепотом: — А жаль.

Когда-то они нашли свою «мягкую травку» во время бегства из Детройта; хотя им удалось порезвиться там совсем недолго, воспоминания были еще свежи. Болан, пожалуй, слегка влюбился в эту дерзкую разведчицу; у них было несколько незабываемых минут после того ужасного случая с Жоржеттой Шебле, еще одной девушкой из квартета Ранджер, уже отошедшей в мир иной. На самом же деле, если не лукавить перед самим собой, Палач был немного влюблен в каждую из девушек. Но в его положении живого трупа не оставалось места для любви. Болан знал это и принимал как должное. Знала это и Тоби. Так что — никакой мягкой травки.

— Зато огня предостаточно, — заметил Болан.

— Да, — согласилась Тоби. — Эти вулканы никак не угомонятся. Во время последнего облета я видела несколько бурлящих расщелин. — Она показала пальцем на карте. — Где-то здесь.

— Вы знаете легенду о Пеле?

— Это, кажется, богиня огня?

— Да. Так вот, она живет в кратере Килауэа. Пеле пляшет в струях извергающейся лавы, посылая вокруг себя потоки расплавленной породы и давая жизнь этому острову. Он ведь и в самом деле постоянно растет.

— Все это очень интересно, — заметила Тоби. — Но вряд ли относится к делу.

— Как знать, — задумчиво протянул Болан. — Царский Огонь — это название может быть чисто символическим, но может быть связано и с местностью. А нам известно — по крайней мере, мы так предполагаем, — что это где-то в районе вулканов.

— Но мы знаем слишком мало, — сказала Тоби. — Чтобы найти это место, потребуется невероятное везение плюс поисковый батальон.

Здесь Болану нечего было возразить. Ему доводилось бывать на острове Гавайи, и он хорошо представлял себе эти места.

— Значит, остается только один путь, — мрачно заявил он.

— Какой же?

— Мой.

— Стало быть, снова гром и молния? — заметил Лайонс.

— Вот именно.

— Матерь Пеле, уйди с дороги, — продекламировал Андерс; в голосе артиста сквозило беспокойство.

Лайонс вздохнул и сказал:

— Не пойдет, Мак. Это прямое нарушение нашего устава. Мы не должны...

— Карл! — предупредила девушка.

— Чепуха, Тоби, — отмахнулся Лайонс. — Все мы съели по пуду соли с этим парнем. И каждый из нас обязан ему жизнью, а кое-чью задницу он спасал уже несколько раз. Или мы идем с ним, или нет — я сыт по горло всякими недомолвками. Я не собираюсь, черт возьми, использовать его как постороннего!

— Это нечестно, — вспылила Тоби. — Я так никогда не думала.

О Болане заговорили вдруг в третьем лице. Он закурил сигарету и вышел на балкон. Похоже, назревало что-то вроде правительственного кризиса, а он в таких делах не участвовал. Болан прикрыл за собой дверь и уселся на перилах, стараясь не прислушиваться к возбужденным голосам.

Вскоре дверь открылась, и Тоби тихо позвала:

— Мак...

Он вошел в комнату и надел пиджак.

— Я привык работать один, — сказал он ровным голосом. — Только не становитесь у меня на пути. Не хочу проливать кровь своих друзей.

— Постойте же! — отчаянно воскликнул Лайонс.

— Мы решили все вам рассказать, — объявил Андерс.

Актер взглянул на Тоби Ранджер.

— Единогласно?

Она ответила, опустив глаза:

— Да. Мы хотим, чтобы вы представляли себе обстановку. В Вашингтоне мы проходим под кодовым названием СОГ-3, то есть третье звено Секретной Оперативной Группы. Я не могу раскрыть вам порядок подчиненности, но можете не сомневаться, распоряжения исходят с самого верха.

— Броньола?

— Возможно. Мы с ним встречались. Но у нас нет прямой связи.

— Мы — как бы это сказать? — в свободном полете, — пояснил Лайонс. — Наши счета оплачиваются беспрекословно. Главное — секретность, и иногда приходится действовать на грани закона.

— Опускаться в пекло, — уточнил Болан с грустной улыбкой.

— Верно, — согласился Лайонс. Видно, он и сам не понимал толком, как здесь оказался. — Похоже, кто-то решил последовать вашему примеру. Нас собрали вскоре после событий в Лас-Вегасе. Похвалили за хорошую работу, взяли расписку и вытолкали за дверь. Тоби, Смайли, Томми и я — звено номер три. Жоржетта Шебле и Салли Палмер попали в другую команду. Вся эта операция... впрочем, я уже сказал: кто-то решил использовать ваш опыт.

— Броньола, — сказал Болан улыбаясь.

— Кто знает? Может, и так.

Болан знал. Когда-то Броньола предлагал то же самое и ему; кажется, целая вечность прошла с той встречи в Майами. Болан отклонил предложение, но Броньола, очевидно, так и не смог полностью отказаться от своего плана.

— У нас есть перед тобой одно преимущество, Мак, — произнесла Тоби. — Мы всегда можем обратиться за поддержкой к полиции и воспользоваться всем, чем она располагает.

— Только в крайнем случае, разумеется, — уточнил Андерс.

— Задача в том, — добавил Лайонс, — чтобы до последней возможности оставаться в тени.

— Теперь ты понимаешь, — пробормотала Тоби, — почему даже с тобой... я хочу сказать...

— Успокойся, — сказал Болан и испытующе посмотрел на девушку. — А тогда, в Детройте, — тоже СОГ?

Тоби покачала головой.

— Нет. Просто мне поручили присматривать за Жоржеттой, потому что... потому что мы были подругами. Она разрабатывала канадский след, а я действовала независимо.

Болан печально улыбнулся.

— И ты не вернулась туда? Потом, когда...

— Нет, я снова вступила в СОГ. С тех пор мы занимаемся этим делом.

— Смайли была нашим десантом, — сказал Лайонс. — Она приехала сюда из Чикаго с Лу Топачетти, и ей удалось проникнуть к Чуну. Тогда мы еще не знали точно, что нужно искать. Просто плыли по течению.

— А течение вело на Гавайи, — заметил Болан.

— Да. Отовсюду: Бостон, Нью-Йорк — назови любой клан, не ошибешься. Все посылали сюда гонцов. Сам понимаешь, это заставляет насторожиться.

— Когда Смайли пропала, — задумчиво произнесла Тоби, — я живо вспомнила Детройт.

Болан ее отлично понимал, он и сам поневоле обращался мысленно к этому городу.

— Мы устроили, чтобы Томми выступал в «Пещере». Это было несложно. Пока он работал там с Карлом, я прочесывала острова.

— В том числе, — сердито вставил Лайонс, — морги и пляжи.

— Недели две назад, — продолжала Тоби, — мы уже начали привыкать к мысли, что вряд ли снова увидим Смайли. Тогда же мы стали понимать, какая сила стоит за Чуном. Это просто человек-загадка! У него...

— Странная история, — вмешался Лайонс. — Чун всплыл здесь около года назад и стал прибирать острова к рукам. Похоже, он как-то связан с Гонконгом, но это только предположения. Человек-загадка, вот уже точно! Его имя знает здесь любой полицейский, но никто не видел Чуна в лицо. ФБР стало отслеживать его в телефонных перехватах по всей стране; пока известно только, что господа из «Коммиссионе» подрядили на Гавайях какого-то китайца. Никто не знает о нем ничего определенного, ясно лишь одно: после его появления в этом штате стало труднее дышать.

— Смайли кое-что известно, — спокойно отметил Болан.

— Да, конечно — теперь! Но...

— Это генерал Лунь Чуквань из Китайской Народной Республики.

В комнате надолго повисла тишина. Тоби снова отошла к балкону и стала всматриваться в ночное небо. Лайонс закурил. Молчание нарушил Андерс:

— Это что, неудачная расистская шутка?

— Если бы, — прошептал Болан.

— А Синдикату это известно? — поинтересовался Лайонс.

— Вероятно, — задумчиво откликнулся Болан. — Иначе откуда эта странная связь?

— Тут что-то не клеится, — возразил Лайонс. — Мафиози — известные ура-патриоты и не питают слабости к коммунизму. Так что вряд ли здесь есть связь.

— Вы недооцениваете стариков из Совета, — настаивал Болан. — У них больше здравого смысла, чем у многих наших политиков. Я почуял что-то неладное еще в Сан-Франциско. Времена меняются, в воздухе пахнет разрядкой. Можно говорить о мафиози что угодно, но они никогда не упускали выгодных возможностей. Вот и теперь они бросают пробные камни, и один из них — Чун.

— Но зачем все это Чуну, или Луню, или как его там?

— Вот именно — зачем?

— Как раз за тем мы сюда и приехали! — возбужденно произнес Андерс.

— Да, — согласился Лайонс. — Мы занимаемся этим еще с Лас-Вегаса.

Тоби схватила со стола сигарету, лихорадочно прикурила и стала быстро расхаживать по комнате.

— Успокойся, — сказал Болан. — Это очень просто.

— Просто! — возмутилась она. — Для вас — возможно, капитан Блиц! Но не для остального человечества. Может быть, мы сидим тут на большой пороховой бочке, и новая мировая война не за горами.

— Почти так же говорила Смайли, — медленно проговорил Болан. — Но я в это не верю. Скорее всего, Чун ведет какую-то свою игру. Не исключено, он представляет китайскую оппозицию — не знаю. В любом случае я смотрю на это дело просто: нужно разоблачить его, сорвать операцию — китайское правительство и пальцем не пошевелит. А если ему когда-нибудь вздумается вернуться домой, его вздернут там на первом суку.

— Может быть, он прав, — сказал Андерс.

— Где-то здесь они накапливают оружие, — продолжал Болан. — Чертовски серьезное оружие. Я знаю, что на этом хочет поиметь мафия. Великое Дело! Вопрос упирается в Чуна. На что он рассчитывает? Политический скандал? Срыв разрядки любой ценой? Или он просто мошенник, который решил, что лучше быть богатым, чем красным?

— Об этом я и твержу! — подхватила Тоби. — Все не так просто, совсем не просто. Мне необходимо посоветоваться с Центром.

— Тебе виднее, Тоби, — холодно сказал Болан. — Только учти: пока эти ребята будут месяцами разрабатывать дипломатические ходы, игра может закончиться и участники разъедутся по домам. Ты говоришь, Гавайи — большой остров? Смотри, как бы не пришлось разыскивать Царский Огонь на острове Земля.

— Мак прав, — заключил Лайонс. — Если мы теперь свяжемся с Центром, они первым делом прикажут заморозить все операции.

— Да, пожалуй, — согласилась Тоби, досадливо покусывая очаровательную губку.

— А пока, — добавил Болан, — наша дорогая Смайли остается в очень нехорошем месте. Главное, теперь это и ни к чему. Зря я ее послушался — нужно было тащить ее оттуда.

— Давайте сделаем это вместе, — предложил Андерс.

— Согласен, — бросил Лайонс.

— Черт! — выругалась Тоби Ранджер.

— Я за то, чтобы работать с Маком, — проголосовал Андерс.

— Согласен, — повторил Лайонс.

— Черт!

На этот раз кроме досады в голосе Тоби слышалась беспомощность.

— Мы не можем найти Царский Огонь, — подвел итог Болан. — Значит, мы вызовем его на себя. Ударим по Калихи. На рассвете.

На этот раз Тоби промычала что-то невразумительное.

— Итак, принимается единогласно. — Палач обернулся к Карлу Лайонсу: — Вы смогли бы прямо сейчас раздобыть дельтаплан?

— Это такую штуку вроде большого воздушного змея?

Взгляд Болана задумчиво скользнул по ночному небу, где среди ярких звезд сияла полная луна.

— Да. Я никогда не пробовал летать на Гавайях... но почему бы и нет? Здесь есть все, что требуется, — гористая местность и подходящие воздушные потоки.

— Что вы затеваете? — с тревогой спросила Тоби.

Болан внимательно посмотрел на нее и ответил:

— Мы собираемся напасть на генерала с воздуха.

— Как большая огненная птица! — с воодушевлением воскликнул Андерс.

— Капитан Гром-и-молния, — возмутилась Тоби, — да вы, похоже, совсем спятили!

— Ну и что? — бесстрастно ответил Болан. — Значит, на рассвете.

Игра определенно принимала новый оборот: у Палача появились союзники.

Глава 10

Полет на дельтаплане может оказаться непростым делом даже для мастера. Болан не относил себя к профессионалам, но его нельзя было назвать и новичком. Ему доводилось летать на этих больших змеях еще до войны, но всегда вдоль побережья, где направление ветра было предсказуемым, а восходящие потоки — устойчивыми.

Однажды ему удалось пролететь пятнадцать миль над Восточной Калифорнией, а в другой раз он камнем пошел вниз и чуть не врезался в скалы: в самый последний момент он сумел удержаться в воздухе и дотянуть до воды.

Но теперь рассчитывать на спасительную воду не приходилось. В нескольких тысячах футов под его ногами раскинулась долина. Болана отделяли от цели крутые склоны и густые чащи, узкие каменистые ущелья и все другие опасности, которые только могут подстерегать планериста. Хуже того, направление ветра постоянно менялось. Болан вполне мог натолкнуться на мощные нисходящие потоки с подветренной стороны горы, попасть в «воздушную яму» или вихрь.

Разумеется, опасность исходила не только от природных стихий. Болан понимал, что не может полностью контролировать обстановку на земле. После того, как он выстроил мизансцену и дал сигнал к началу спектакля, ему оставалось лишь надеяться, что дальше все пойдет по его сценарию. Поднявшись в воздух, он всецело оказывался во власти переменчивых ветров.

Несмотря ни на что, Болан считал свой план реальным. Тоби, само собой, с ним не соглашалась. Она с горечью заявила, что умывает руки, однако чуть позже, как, впрочем, и ожидал Болан, приняла горячее участие в разработке операции и внесла несколько толковых предложений.

У Болана были веские причины уважать эту смелую девушку. Он считался с независимыми суждениями Тоби и признавал, что в храбрости она не уступит любому мужчине. Что касается ее сварливости и дерзкого язычка, Болан понимал, что таким способом она просто выпускает пар.

Лайонс раздобыл дельтаплан без особого труда. Этот вид спорта получал все большее распространение на Гавайях, и в районе Гонолулу было несколько дельтапланерных клубов. Лайонс даже прихватил буклет, где указывались лучшие на острове Оаху места для планеризма с точным определением характера местности и направления ветров. К сожалению, наветренные склоны гор Коолау по вполне понятным причинам не пользовались популярностью среди дельтапланеристов.

Сам дельтаплан был не из тех аппаратов, которые внушают доверие с первого взгляда. Болан вспомнил, как он в первый раз долго не решался доверить свою жизнь этой хлипкой конструкции. Легкий алюминиевый каркас, обтянутый куском нейлона, трапеция и подвесные ремни — больше ничего. Лайонс довольно метко назвал эту штуку «воздушным змеем». Чтобы взлететь, нужно было просто ухватиться за перекладину и спрыгнуть с обрыва. Для этого первого шага требовалась немалая смелость, а остальное уже зависело от воздушных потоков, физической подготовки и понимания принципов полета.

Полет на дельтаплане сулил незабываемые ощущения. При благоприятных условиях можно было парить в воздухе часами, как альбатрос, — продолжительность полета определялась только желанием и искусством пилота.

И вот Болан стоял на одной из вершин Коолау. Дельтаплан был готов к полету, дул ровный сильный ветер. Палач приготовился к тяжелому бою: неизменную «беретту» под мышкой дополнял внушительный «отомаг» 44-го калибра на бедре. На ремне и портупее висели гранаты, дымовые шашки и зажигательные снаряды. Голову Болана украшали защитные очки и ларингофон с наушниками, подключенный к портативной коротковолновой рации.

Он в последний раз оценил ветровую обстановку, посмотрел на хронометр и нажал кнопку микрофона:

— Проверка связи.

Лайонс немедленно отозвался со своей позиции на дне долины:

— Полный порядок.

— Понял. Готов к взлету.

Луна висела низко над океаном, и на горизонте уже алели первые проблески зари. Долина Калихи была еще окутана ночной тьмой, но очень скоро на смену придут яркие краски рассвета. Болан мысленно совершал свой полет. Время играло ключевую роль, а значит, успех операции зависел от его умения проложить верный курс.

Он бросил последний взгляд на океан и поднял дельтаплан над головой. Ветер, словно живое существо, принялся пыхтя натягивать нейлон, и неожиданный порыв чуть не оторвал Болана от земли.

Момент настал. Болан разбежался и прыгнул навстречу ветру, своему капризному брату.

В первые секунды казалось, что брат не обратил на него никакого внимания. Человек и змей падали по отвесной прямой метров восемь, потом дельтаплан вдруг вошел в плавный вираж и, подхваченный воздушным потоком, взмыл высоко над вершиной.

Подъем оказался еще более резким, чем падение. В считанные секунды Болан взлетел на сотню метров и продолжал подниматься выше. Казалось, весь остров открылся его глазам — наверное, таким и видит его орел.

Болан подтянул ремни и включил микрофон.

— Порядок, я в воздухе, — сообщил он наземным подразделениям.

— Где вы? — В голосе Лайонса слышалось облегчение.

— Иду по курсу. Начинайте движение по моему сигналу... оставайтесь на связи... Вперед!

— Понял. Выступаю.

Болан сделал все, что мог. Остальное от него не зависело. Вероятно, Тоби была все-таки права. Вероятно, это был идиотский план.

Он уже один раз проник на эту территорию с земли и, безусловно, мог сделать это еще раз. Но теперь они, наверняка, усилили оборону. И потом, просто проникнуть туда на этот раз было недостаточно.

Болан твердо решил вытащить оттуда Смайли, пусть даже насильно: как и у Тоби, у Смайли на все была собственная точка зрения. Но только это и позволяло девушкам выполнять свою тяжелую работу.

А еще Болан собирался хорошенько проучить Чуна и навсегда избавить его от самоуверенности. Палач нанесет такой удар, что китаец пустится отсюда наутек — до самого Царского Огня.

Да, у Болана есть шансы, но все зависит от его брата ветра. Ему даже показалось, что он услышал свистящий шепот брата: «Держись!»

— Само собой, — ответил Болан. — Как же иначе?

Глава 11

Смайли Даблин пришлось пережить тяжелую ночь после тайного посещения Болана. Генерал был вне себя от ярости, он учинил жестокий разнос службе безопасности и лично проверил основные посты. Затем хлынул поток встревоженных визитеров и прошла целая серия секретных совещаний.

Первым явился Лу Топачетти в сопровождении отряда «горилл» с каменными лицами, за ним — Пенса и Родани с пестрой компанией из «Пещеры Оаху». Примерно через час прибыли Пит Доминик и Марти Флора, представители нью-йоркской мафии; они прилетели вертолетом, очевидно, издалека. Эти путешествовали налегке и захватили с собой только личных телохранителей.

К счастью, положение Смайли не осложнилось. Более того, как и предполагал Болан, она оказалась в ореоле славы. Генерал даже позволил ей выступить в роли хозяйки и прислуживать гостям во время совещания. Смайли, разумеется, не посвящали в секреты, но терпели ее периодическое присутствие в комнате. А некоторые из гостей вообще с трудом отрывали от нее взгляды, не в силах сразу сосредоточиться на обсуждении.

Хотя Смайли и не удавалось услышать наиболее важное, сама атмосфера в этой комнате была красноречивой; о многом можно было догадаться по составу собравшихся, по многозначительным взглядам, которыми они обменивались, порой даже по непроизвольному жесту или по еле заметной улыбке.

Смайли Даблин хорошо знала свое дело и не чуралась тяжелой работы. Ее сведения, добытые напряженным трудом, чаще всего оказывались надежными.

Совещание подошло к концу около четырех утра, когда Доминик и Флора поспешно вернулись в свой вертолет. Но группы возбужденных мужчин продолжали сновать по дому и саду еще примерно до пяти, пока Пенса и Родани не убыли вместе со своими людьми. После этого остались только Лу Топачетти и его головорезы. Лу беседовал с Чуном за закрытыми дверями, а «гориллы» дожидались его в саду.

В начале гавайской эпопеи Смайли была «девочкой Топачетти». После того, как однажды она попалась на глаза Чуну и тот проявил к ней интерес, Лу «Мошенник» широким жестом преподнес ее генералу. С тех пор Топачетти даже не смотрел в ее сторону. Для обычной женщины в обычной ситуации такое обращение было бы крайне унизительным. Но Смайли Даблин, сведущая в законах джунглей, приняла это как достойную награду работящей девушке, которая знала путь к сердцу мужчины и к его честолюбивым замыслам.

— Когда-нибудь этот китаец станет очень большим человеком. Постарайся ему угодить, — советовал Лу. — Это не повредит ни тебе, ни мне — если ты понимаешь, о чем я говорю.

Смайли прекрасно понимала, что имел в виду Лу. К тому же она знала, как «угодить».

Смайли Даблин была шлюхой по долгу службы и добросовестно выполняла свою работу. Она не испытывала нравственных терзаний и не чувствовала себя «запачканной» подобными сексуальными отношениями. Более того, ей не нужно было для этого никаких оправданий, и она вовсе не считала, что жертвует собой. Секс был не более чем инструментом, орудием труда, причем весьма эффективным. Вряд ли разведчик-мужчина смог бы сблизиться с генералом Чуном так быстро; скорее всего это не удалось бы ему никогда.

Генерал был, похоже, без ума от своей американской подружки. Он относился к ней с нежностью и уважением, и у них случались минуты подлинной близости. Впрочем, Смайли была профессионалкой. Она никогда не забывала, кто она, где и зачем находится: такова была ее работа, а Чун был враг. Все остальное — чепуха. Она многое узнала о генерале и прекрасно понимала, что рядом с ней чрезвычайно опасный человек, чья деятельность несет прямую угрозу ее стране.

Внезапное появление Мака Болана предвещало резкие и скорые перемены. Смайли видела его в деле в Лас-Вегасе, и могла судить о его возможностях не по рассказам. Кроме того, обитая в последнее время в сумрачном мире мафии, она хорошо уяснила, что значит имя Палача для его врагов. И все же ей до сих пор казалось невероятным, что одного лишь вида этого человека, который действовал в одиночку, без малейшей поддержки со стороны властей, было достаточно, чтобы посеять ужас среди людей отнюдь не робкого десятка.

Их паническая реакция на появление одного-единственного человека, каким бы опасным он ни был, казалась необъяснимой. Но Смайли сталкивалась с этим явлением снова и снова. Стоило Палачу приблизиться, и вся стая принималась дружно скулить и пятиться.

В течение последней ночи девушка тайно всматривалась в этих людей, пытаясь понять секрет воздействия Палача. Разумеется, любой, даже самый отважный человек испытывает страх. Но потрясающий эффект Болана нельзя было объяснить обычным страхом: какая-то неодолимая сила придавливала этих профессиональных головорезов и обращала грозную волчью стаю в жалкую кучку побитых псов. Это было просто уму непостижимо.

Ночной налет потряс генерала. В одну минуту из властного самодовольного деспота он превратился в затравленного, неуверенного в себе человечка, который ищет утешения и поддержки у тех, кем он призван повелевать.

Смайли знала, что это эффект Болана. Она пыталась разобраться в нем, но так и не поняла до конца. Не понимали этого и враги. Они просто сбились в кучу и пытались успокоить друг друга грозными речами.

В конце концов это сработало. Под утро генерал выглядел обессиленным и издерганным, но снова крепко стоял на ногах. «Гориллы» Топачетти все еще несли вахту в саду: значит, сам Лу «Мошенник» оставался здесь. За несколько минут до рассвета Чун появился в дверях комнаты совещаний вместе со своим неизменным телохранителем; они шли под руку и устало смеялись над какой-то шуткой. Смайли расслышана, как перед этим Топачетти сказал: «Для него будет лучше не соваться к Царскому Огню». Но девушке за их смехом почудился глубоко запрятанный страх.

К генералу, казалось, вернулась прежняя уверенность. Он отправил Смайли на кухню заказать завтрак на троих и подать его в сад.

— Мне кажется, тебе лучше набросить халат, дорогая, — заметил Чун. — Цветок лотоса может озябнуть от утренней росы.

В этих словах таился упрек. Смайли любила рано утром разгуливать по саду практически в чем мать родила, что не нравилось консервативному генералу. Впрочем, он никогда не делал из этого проблемы, ограничиваясь мягкими замечаниями вроде того, что «нехорошо показываться так перед людьми». Этим утром на Смайли было больше одежды, чем обычно, но все равно прозрачная пижама выразительно облегала самые интересные места.

На сей раз Смайли уступила:

— Спасибо, вы правы. Встретимся за завтраком.

Она поднялась к себе в комнату, надела легкое кимоно и покрутилась перед зеркалом. Довольная собой, девушка отправилась завтракать с генералом и его гостем. Что ни говори, эффект Смайли Даблин тоже был вполне реальным.

Когда она вышла в сад, двое охранников с пистолетами зажигали китайские фонари. Один из них улыбнулся ей и отправился выключать прожекторы. Повсюду расхаживали вооруженные люди. Чун и Топачетти молча прогуливались по саду, глядя себе под ноги. Небо слегка посветлело, предвещая скорый рассвет.

Смайли подошла к столику и принялась разливать кофе из серебряного кофейника. Чун заметил ее присутствие и уже было направился к ней, взяв под руку Топачетти, когда из-за угла дома выбежал капитан У, начальник охраны.

— Там у ворот какая-то американская леди, — доложил он генералу. — Она говорит, что у нее сломалась машина, и просит разрешения воспользоваться нашим телефоном, чтобы вызвать механика.

Смайли уже привыкла к тому, что гонконгские коммандос изъясняются неестественно вежливыми английскими фразами, словно взятыми из учебника. Генерал запрещал пользоваться китайским языком в своем присутствии. Она слышала, как однажды он наставлял одного из своих людей: «Новые привычки приобретаются постоянной практикой».

Генерал осуждающе посмотрел на шефа охраны:

— Это не настолько серьезный вопрос, капитан, чтобы вы не могли решить его самостоятельно.

— Но машина этой леди стоит на подъезде к нашим воротам, генерал, — оправдывался У. — Мне кажется, было бы безопаснее предоставить ей нашего механика.

— Оставляю это на ваше усмотрение, капитан, — бросил Чун и пошел дальше по садовой дорожке.

Капитан развернулся и мигом скрылся за углом дома.

Чун не успел сделать и нескольких шагов, как откуда-то донесся встревоженный голос:

— Леди! Леди! Ваша машина покатилась!

Вслед за этим другой голос выкрикнул по-китайски какую-то команду. Чун и Топачетти обернулись в ту сторону, откуда доносились голоса. В эту минуту послышалась пулеметная очередь, потом к ней добавилась еще одна. На стену дома упали первые яркие лучи солнца, и тут все звуки потонули в оглушительном грохоте.

Генерал и его гость бросились на землю, а остальные побежали в сторону взрыва.

В считанные доли секунды мирный пейзаж превратился в арену боевых действий. Смайли Даблин не пришлось ломать голову над тем, как это могло случиться: она знала ответ. Чтобы не пропустить самое интересное, девушка не мешкая бросилась в сад, уклоняясь от бегущих со всех сторон людей.

Чун приподнялся на одно колено и стоял как вкопанный. Рядом с ним был Топачетти; он размахивал пистолетом и что-то кричал снующим рядом людям.

Но Смайли смотрела совсем в другую сторону. Нечто необычное привлекло ее внимание: ей показалось, будто в небе мелькнула тень. Быстро и бесшумно скользнув над садом, на землю опускался странный предмет.

У девушки мелькнула мысль о какой-то огромной птице, но уже скоро всякие сомнения отпали, и Смайли оставалось только поражаться безрассудству человека, который атаковал вооруженный лагерь с большого воздушного змея.

Кто-то, заметив дельтаплан, мигом поднял тревогу; Чун и Топачетти обернулись навстречу зловещей тени, которая теперь скользила над самой поверхностью лотосового пруда. Топачетти открыл было стрельбу, но воздушный аппарат изрыгнул струйку пламени, и охранник рухнул навзничь. Генерал уже почти достиг дома, когда его нагнала крылатая тень.

Серия мощных взрывов сотрясала все вокруг. Люди отчаянно кричали и беспомощно метались, точно обезумевшие муравьи.

Смайли с удивлением обнаружила, что сама тоже бежит в сторону дома. Она прислонилась к стене и попыталась собраться с мыслями.

Словно по чьей-то злой воле, в долине вдруг разверзлась преисподняя. Языки пламени быстро подбирались к крыше дома. Отовсюду валил густой едкий дым. В коротких перерывах между взрывами слышались беспорядочные выстрелы.

Эффект Болана. Нет, не страшный сон — хуже: реальность, которую невозможно вообразить даже в самом жутком кошмаре.

Мимо пронеслась высокая фигура в черном, и знакомый голос холодно приказал:

— Не двигайся, Смайли!

Девушка послушно замерла, подчиняясь неумолимому воздействию эффекта Болана. То было гораздо сильнее обычного страха — это было осознание наступившего судного дня, и каждая живая душа невольно трепетала перед неизбежностью его.

Глава 12

Владения Чуна располагались в узком ущелье, прорезавшем западный склон горы. С юга и востока усадьбу окружали крутые склоны, с севера и запада выстроились ряды холмов. Само здание представляло собой прямоугольник, вытянутый с севера на юг; главный вход был с северной стороны.

С востока и запада к дому примыкал сад, в западной части которого были устроены лотосовый пруд, фонтаны и бассейны. Единственные ворота находились в северо-западной части садовой стены; извилистая дорожка вела от ворот к автостоянке на северной оконечности сада.

План Болана предусматривал разведывательный пролет с севера на юг на относительно большой высоте, а затем спуск, детали которого должны были определяться погодными условиями и ходом наземных боевых действий.

Все прошло в точности, как было задумано. Паря на высоте около семидесяти метров, Болан провел разведку; он без труда обнаружил машину Тоби, стоявшую на склоне в пятнадцати метрах от ворот.

Только что погасли прожекторы в западной части сада, и земля уже окрашивалась первыми рассветными лучами; за спиной у Болана темнел склон горы, обеспечивая ему частичную маскировку. Палач опустился на двадцать метров и, выйдя из плавного виража, пролетел прямо над домом. Он увидел, как Тоби медленно бредет по холму к своей машине, и в ту же минуту раздался слабый писк кварцевого хронометра: пошел последний отсчет.

Пока все соответствовало плану. Болан сделал разворот и нажал кнопку микрофона — это была последняя проверка перед решающим боем.

— Доложите обстановку, — потребовал Палач.

— Приступаем к операции, — тут же отозвался Лайонс.

— Начинаю бомбардировку, — в свою очередь, сообщил Болан и принялся осторожно сбавлять высоту.

Справа от него Тоби Ранджер бежала в укрытие, а Лайонс выпрыгнул из машины и рванулся к кустам. Автомобиль медленно покатился в сторону ворот. До Болана донеслись чьи-то голоса, и тишину прорезана пулеметная очередь. Оставалось надеяться, что оборона окажется все-таки недостаточно подготовленной.

Снижаясь над усадьбой, Болан разбрасывал осколочные гранаты, зажигательные снаряды и дымовые шашки; взрыватели замедленного действия были заранее установлены по определенной схеме.

Начиненный взрывчаткой автомобиль Тоби врезался в садовую стену, и даже Болан почувствовал в воздухе мощную ударную волну. Яркий столб пламени заставил всех защитников броситься к воротам, тем самым облегчая Болану приземление.

«Скакнув» вниз еще на двадцать метров, он промчался над южной стеной и тотчас взял на изготовку свой «отомаг».

Повсюду суетились вооруженные охранники, откуда-то доносились звуки стрельбы. К этому времени начали срабатывать детонаторы, и Болан спускался, без преувеличения, в кромешный ад. Словно подарок судьбы, перед ним мелькнул короткий «ежик» китайского генерала. Но, едва Болан налег на перекладину, корректируя курс, кто-то заметил его и, предупредив Чуна, открыл стрельбу.

Лицо стрелявшего показалось Болану знакомым, но «отомаг» 44-го калибра одним своим веским словом прервал воспоминания, и человек с пистолетом упал как подкошенный. Чун — по всей видимости, безоружный — отчаянно пытался уклониться от столкновения с крылатым противником, но Болан прижал его к земле, ловко освободился от ремней дельтаплана и на всякий случай приложился прикладом к стриженой голове.

Чун безвольно рухнул на землю, а Болан занялся двумя азиатами, которые бежали к нему со стороны дома. На какую-то долю секунды его отвлекла мелькнувшая рядом фигурка Смайли Даблин. Охранники успели на бегу сделать по выстрелу, однако промахнулись, и Болан разом пресек даже самую возможность их второй попытки.

Смайли прижалась к земле возле стены. Болан выкрикнул ей короткую команду и побежал дальше, забрасывая дом зажигательными снарядами. На обратном пути он подхватил девушку и провел ее сквозь едкий дым к тому месту, где оставил генерала Чуна.

— Ч-что ты собираешься делать? — прошептала Смайли, когда Болан рывком поставил генерала на ноги.

Чун был в сознании, но его бледное лицо ничего не выражало.

— Пора сматываться! — рявкнул Болан. — Быстро-быстро! — Он подтолкнул Чуна в спину и добавил: — Вас это тоже касается, генерал.

Смысл его слов с трудом дошел до Чуна. Тот неловко выпрямился и пробормотал:

— Как вам будет угодно.

Они беспрепятственно миновали дом и вышли на стоянку. Здесь стрельбы уже не было — лишь догорала какая-то машина. Болан выбрал автомобиль с откидным верхом, ключи лежали возле приборного щитка.

— Отлично, — сказал Палач и втолкнул Смайли на место водителя. — Опусти крышу и приготовься к торжественному отъезду.

Девушка выглядела почти такой же ошарашенной, как и Чун. Она завела двигатель и включила механизм, который складывал и поднимал крышу. Тем временем Болан давал последние указания своему заложнику:

— Если будешь себя хорошо вести, останешься в живых.

У генерала не было желания спорить.

Он послушно забрался на заднее сиденье и неподвижно замер там, словно готовый хоть сейчас принимать парад — правда, на сей раз музыки и цветов не предвиделось.

Болан занял место рядом с генералом и приставил пистолет к виску пленника. После чего приказал Смайли:

— Поехали, только потихоньку. Нажми-ка на сигнал.

Медленно, с ревущим клаксоном, они двигались по дороге к разбитым воротам; генерал сидел безучастный, точно изваяние; по сторонам слышалась отрывистая китайская речь. Пока Смайли объезжала остатки взорванной машины у ворот, Болан видел, как среди облаков дыма мелькают возбужденные лица. Но никто не решался побить козырь, который был у него на руках.

Поднявшись на холм, где всего несколько минут назад стоял автомобиль Тоби Ранджер, Болан оглянулся и с удовлетворением осмотрел дело своих рук. Над пеленой дыма тут и там взметались языки пламени, вдоль всей дороги, ведущей к полуразрушенному дому, валялись трупы.

Болан приказал остановить машину и вытолкал из нее пленника.

— Ладно, приятель, на этот раз тебе повезло. Если у тебя есть мозги, ты сейчас рванешь домой, за океан, и притворишься, будто никогда не слышан ни о каком Царском Огне.

При этих словах глаза генерала сузились, но он лишь спросил:

— Что будет с девушкой? Ее вы тоже отпустите?

— Не здесь, — сухо ответил Болан. — Позаботься о том, чтобы не было погони. Мне это ни к чему.

Чун беспомощно посмотрел на свою даму и побрел вниз по холму.

— Вперед, Смайли, — негромко скомандовал Болан.

— Мне его почти жалко, — пробормотала она, трогаясь с места.

— Мне иногда бывает жалко гремучих змей, — заметил Болан. — Притормози за поворотом. Нужно взять на борт пополнение.

Когда машина остановилась, из густых зарослей показались Тоби Ранджер и Карл Лайонс с висящими на шеях автоматами. Друзья забрались в салон, и тут Смайли разрыдалась.

— Я сяду за руль, — сказала Тоби и пересела на место Смайли.

— Сработало, как часы, — устало заметил Лайонс. — Я в жизни не видел такой дьявольской точности.

— Неплохо получилось, — согласился Болан.

— Думаете, он клюнет?

— Да, раньше или позже. Одно могу сказать наверняка: здесь его больше ничто не держит.

Доехав до пересечения с главной дорогой, они снова остановились. Лайонс похлопал Болана по плечу и вышел.

— Мы будем начеку, — сказал он на прощание.

— Связь — через каждые пять минут, — уточнил Болан. — Передайте это Андерсу.

— Договорились.

Лайонс перебежал через дорогу и стал подниматься по склону. Болан и его дамы продолжили путь в сторону Гонолулу. В Калихи их задание не кончалось; напротив, это было только начало. Палач и СОГ-3 шли по следу, который должен был привести их к Царскому Огню.

Глава 13

Молниеносный удар по логову Чуна в Калихи был рассчитан прежде всего на то, чтобы вспугнуть генерала и обратить его в бегство. Такая стратегия оказалась вполне успешной. Позиции Чуна были разгромлены, и ему оставалось только одно — уносить ноги. Вопрос заключался в том, насколько генерал напуган и как далеко он побежит.

Стратегия Болана, прекрасно разбиравшегося в психологии людей, базировалась на трех основных положениях:

1. Нанести по противнику неожиданный сокрушительный удар, создав образ могущественного врага, который уверен в своей безнаказанности и способен вновь напасть в любой момент.

2. Заронить в смущенном рассудке противника мысль, что этот могущественный враг нацелен на его самые заветные сокровища и знает, где они спрятаны.

3. Держать противника под тщательным наблюдением и дожидаться момента, когда тот бросится спасать свои сокровища и тем самым выдаст их местонахождение.

Когда Болан разрушил резиденцию Чуна, генерал поневоле должен бы заподозрить, что Палачу известна тайна Царского Огня и именно туда может быть нанесен очередной удар. Болан постарался не переиграть, избегая прямых угроз или очевидных намеков. Он просто обронил некое заветное слово в минуту унижения Чуна; в силу своего происхождения генерал не мог не быть чувствителен к тому, что в Азии называют «потерей лица».

Болану уже приходилось сталкиваться с подобной чувствительностью — в другой войне, но с похожим противником. Разумеется, он не мог знать, насколько сильно его атака задела самолюбие Чуна. Оставалось только ждать и наблюдать за генералом, уповая, что рано или поздно сработает третье положение стратегической доктрины.

Болан так и поступил. Он заранее поместил Томми Андерса в удобном наблюдательном пункте на склоне горы, откуда его товарищ в бинокль следил за всем, что происходило в разгромленном лагере.

Лайонс остался на перекрестке с главной дорогой, где могли появиться остатки армии Чуна по пути на запад, в Гонолулу, или на восток — через горы и туннель Уилсона. В последнем случае Лайонс отправился бы вслед за ними на приготовленном для этого автомобиле.

Болан вышел из машины примерно в миле к западу от перекрестка, где его ждал еще один автомобиль, а девушек отправил дальше, в Гонолулу. Но прежде окончательно убедился, что Смайли Даблин пришла в себя после шока и на нее можно рассчитывать в предстоящей операции.

— Теперь я в порядке, — бодро заявила она. — Эти слезы нужны были для разрядки. — Девушка улыбнулась и добавила с озорным блеском в глазах: — Спасибо, ребята, мне действительно нужна была встряска.

— А нам нужна ты, — сказал Болан. — Как ты думаешь, куда теперь двинется Чун?

— Ты ведь рассчитываешь, что он отправится прямо на большой остров?

— Вот именно, — кивнул Болан. — К своим побрякушкам.

— Тогда он скорее всего вызовет вертолет, — предположила Смайли. — Флора и Доминик прилетали сюда пару часов назад, наверное, оттуда. Они всегда пользуются вертолетом. Этот же вертолет дважды в прошлом месяце забирал куда-то генерала. Красная машина с белыми опознавательными знаками. Номер я не рассмотрела.

— Большой аппарат?

— Человек на пять или шесть.

— Мы могли бы расспросить местных — наверняка, кто-нибудь видел этот вертолет, — предложила Тоби. — Возможно, удастся что-то выяснить в Федеральном авиационном управлении — все гражданские самолеты и вертолеты должны проходить регулярные техосмотры.

— Это нужно иметь в виду, — согласился Болан. — Но только на крайний случай. Я не хочу раскрывать карты. А если соваться всюду с такими вопросами, можно испортить всю игру.

— Пожалуй, ты прав, — признала Тоби.

Болан спросил, вновь обращаясь к Смайли:

— Генерал улетал надолго?

— Оба раза он не возвращался ночевать, — ответила девушка. — Но я не понимаю одного, Мак: если Чун пошлет за вертолетом, какой смысл в твоем плане?

— Он не сможет вызвать вертолет отсюда, — объяснил Болан. — Я обрезал все линии связи. Потому-то меня и занимает вопрос: куда он сейчас направится?

— Помнишь того зубастого китайца? Ты еще спрашивал о нем вчера вечером. У него есть вилла между Вайкики и пляжем Принца Кухио, недалеко от Алмазной Головы.

— Ты там бывала?

— Мы там встречались с Чуном несколько раз, пока он не забрал меня к себе. Я помню это место, но не знаю адреса и не могу сказать, как отсюда добираться...

— Но ты уверена, что смогла бы узнать этот дом?

— Да, нужно только попасть в тот район.

Болан задумался на несколько секунд, а потом обратился к другой девушке:

— Твой самолет готов к вылету, Тоби?

— Конечно. В любую минуту.

— Что ж, тогда попробуем, если не возражаете. Тоби, поднимайся в воздух и крутись возле Алмазной Головы. Твоя задача — не упустить этот вертолет. Оставайся на нашей радиочастоте и время от времени выходи на связь.

— А я? — спросила Смайли.

— Ты действительно пришла в себя?

— Только попробуйте что-нибудь сделать без меня, — с вызовом произнесла Смайли. — Я начала это дело и не собираюсь бросать его на полпути.

Болан примирительно ухмыльнулся:

— Ладно. Высадишь Тоби в аэропорту, а сама двигай прямо к той вилле. Сочини что-нибудь на случай, если Чун покажется там. Ну, к примеру: я вышел где-то на дороге, а тебе приказал ехать дальше. Ты напугана, растеряна, не знаешь, что делать, — словом, ты подумала, а вдруг Чун на вилле, и поехала туда. Если там окажется один зубастый, трави ту же сказку и сиди на месте, пока не станет ясно, что Чун не приедет. Тогда дуй в отель и жди моего сигнала.

— Мне это не нравится, — возразила Тоби. — Стоило ли вытаскивать Смайли из пекла, чтобы снова туда отправить?

— Тоби права, — согласился Болан. — В принципе мы могли бы справиться и без тебя. Но это твоя игра, и ты имеешь право ее продолжать. А потом... ты наша лучшая страховка на случай неудачи. Чун тебе доверяет, и если он поведет себя не так, как нам хотелось бы, ты могла бы заставить его изменить решение.

Смайли улыбнулась.

— Думаю, я справлюсь.

— Нужно, чтобы во время бегства ты была рядом с ним.

— Почему? — вспыхнула Тоби. — Зачем ее опять в это впутывать?

— Так ты готова? — спросил Болан, игнорируя вопросы Тоби.

— Да, с учетом того... Мне кажется, он захочет защитить меня, если...

Болан протянул ей зажигалку.

— Возьми и держи при себе. Это обычная зажигалка, но в ней спрятан маленький радиомаяк. Если мы потеряем тебя из вида, то сумеем найти по радиосигналу.

— Как эта штука работает?

— Когда ты щелкнешь зажигалкой, включится маяк. Но отключить его уже нельзя, а батарейки хватит на двенадцать часов. Так что не включай раньше времени.

— Понятно.

Болан крепко обнял и поцеловал обеих девушек.

— Будьте осторожны, — напутствовал он их на дорогу.

Перед тем как тронуться, Тоби Ранджер подмигнула подруге и сказала:

— Слушайся капитана Сорвиголова и ничего не бойся.

Операция началась.

Андерс доложил со своего наблюдательного пункта:

— Они явно махнули рукой на пожар. Пустое дело. Похоже, готовятся в путь. Подбирают трупы и оружие. Да, немало их там полегло.

Через несколько минут пришло новое донесение:

— Отъехали два лимузина. В первом шестеро громил — видно, мальчики Топачетти. Во втором Чун и еще четверо китайцев. Должно быть, водитель и три охранника.

— Отлично, — сказал Болан. — Мотай оттуда и будь готов двигаться на восток.

— Все ясно. Снимаюсь.

— Обстановку понял, — включился Лайонс. — Жду.

— Внимание, Карл, — предупредил Болан. — Если они поедут в мою сторону, отпусти их на тридцать секунд, а потом жми за ними.

— Есть!

Автомобиль Болана стоял на невысокой насыпи у четырехрядного шоссе, которое пересекало остров через долину Калихи. Болан исходил из того, что Чун поедет в сторону Гонолулу. Если же генерал решит двинуться на восток, что представлялось менее вероятным, там его уже поджидает Андерс. Лайонс стоял на перекрестке, готовый последовать за беглецами в любом из двух направлений. Болану отводилась особая роль «задиры»: он должен был не давать беглецам покоя, держа их в постоянном напряжении.

Следующее сообщение Лайонса подтвердило правоту Болана.

— Порядок, Задира, они у тебя в руках, — сообщил он. — Скоро будут на шоссе. Подтверждаю, генерал в задней машине. Других автомобилей на дороге нет.

— Прекрасно, — сказал Болан. — Перекресток и Запасной, подтягивайтесь сюда, но не наступайте им на пятки.

Андерс и Лайонс подтвердили прием. Задира с автоматом наперевес приблизился к краю насыпи: дальность около двадцати метров, видимость отличная, обстановка благоприятная.

Прямо как в стрелковом тире. Если повезет, генерал будет бежать, поджав хвост, до самого Царского Огня.

И вот машины показались на шоссе; они двигались степенно, на дозволенной скорости, соблюдая дистанцию. В авангарде шел лимузин, набитый каменнолицыми «гориллами».

— Веселей, ребята, — худшее впереди! — мысленно подбодрил их Палач.

Он вышел на линию огня, прямо перед приближающимися машинами, и выпустил по передней длинную очередь из автомата; посыпались стекла, и правый борт машины вспорол пунктир пулевых отверстий.

Тяжелый автомобиль накренился, и его занесло вправо; на мгновение водителю удалось выправить курс, но колеса забуксовали в образовавшейся масляной луже, непослушная машина развернулась, проскользила назад метров сто, ярко вспыхнула и съехала на обочину.

В это время второй автомобиль, в котором сидел Чун, резко затормозил и принялся вилять, пытаясь избежать смертельного столкновения. Водитель потерял управление, когда колеса коснулись разлитого газойля, но ему все же удалось прижаться к насыпи и остановиться, не доезжая до горящей машины.

Из переднего окна по Болану открыли пулеметную стрельбу. Болан ответил автоматной очередью, но не прицеливался: бандиты были нужны ему живыми. Охранники на заднем сиденье старательно прикрывали генерала собственными телами.

Наконец водителю удалось сдвинуться с места и вырулить на шоссе. Когда автомобиль стал набирать скорость, Болан дважды выстрелил из «отомага». Тяжелые выстрелы эхом прокатились по насыпи, и генерал вмиг лишился своего живого щита. Болан видел его испуганное лицо, перепачканное кровью телохранителей: такой урок не мог не запасть генералу в душу.

Тем временем автомобиль Чуна поравнялся с пылающей машиной, и в ту же секунду она взорвалась.

Для пущего эффекта Болан еще пару раз выстрелил по заднему стеклу быстро удалявшегося «кадиллака», после чего включая микрофон и сообщил товарищам:

— Порядок, он готов. Начинайте преследование, посмотрим, куда он кинется.

— Понял, еду, — коротко отозвался Лайонс.

Через секунду его автомобиль показался на шоссе.

— Только что миновал перекресток, — доложил Андерс.

Итак, погоня началась. Палач не знал, куда она его заведет, но в воздухе опять запахло серой.

Глава 14

Когда Мак Болан начал свою опустошительную войну против мафии, Гарольд Броньола служил мелким чиновником отдела по борьбе с организованной преступностью в Министерстве юстиции. Он был в эпицентре лос-анджелесских событий, когда Болан разгромил преступный клан Диджордже; во время той калифорнийской кампании Палача между этими двумя людьми, каждый из которых боролся с преступностью собственными методами, сложилось своего рода взаимопонимание.

Эта близость усиливалась с каждой новой битвой Болана. Особые отношения с Палачом немало повлияли на то, что Броньола стремительно поднялся по служебной лестнице. И теперь по иронии судьбы именно от него зависело, чтобы Мак Болан предстал перед «правосудием». Какая чушь! Броньола полагал, что подлинное правосудие должно было бы объявить этого парня национальным героем!

Одно время Броньола пытался добиться от властей санкции на боевые действия Болана. Ему даже удалось подготовить пакет документов, включавший полную амнистию и секретный президентский мандат на продолжение войны — словом, лицензию для Палача. От Болана требовалось только согласиться с некоторыми правилами, но этот проклятый выскочка, этот обреченный псих отказался наотрез.

— Спасибо, — сказал он тогда в Майами, — но я буду поступать по-своему.

Этим отказом Болан подписал себе приговор. На какое-то время благодаря заступничеству Броньолы правительственных чиновников удалось успокоить. Но вскоре на Капитолийском холме загремели барабаны войны, и усилился нажим на полицию и ФБР, чтобы они во что бы то ни стало задержали Болана. Это было вполне объяснимо: в глазах многих законодателей действия Палача были оскорблением и прямой угрозой всей системе американского правопорядка.

Броньола думал иначе. Много лет он боролся с организованной преступностью, и не раз эта самая система правопорядка ставила ему палки в колеса. Такой человек, как Болан, был просто находкой: сильный, неподкупный, преданный своей борьбе и верный своим принципам.

Впрочем, Броньоле самому пришлось уступить давлению сверху и лично охотиться за Палачом в Лас-Вегасе, хотя и против воли. К счастью, он тогда не добился успеха, но ему пришлось поклясться, что больше такого не повторится. Броньола оказался в трудном положении: с одной стороны, он не мог забывать о присяге, а с другой, у него были собственные твердые представления о справедливости. Лично он без колебаний предоставил бы Палачу полную свободу действий. Гарольд Броньола не был послушным винтиком, как и Мак Болан.

Но бедняга был обречен — Броньола в этом не сомневался. Федеральное правительство не управлялось каким-то одним человеком. Это была машина, которая раньше или позже проглотит Мака Болана вместе со всем его геройством. Если его не схватят федералы, это сделает шериф в каком-нибудь захолустном городке, но, скорее всего, еще раньше его прикончат мафиози.

«Болан и сам должен это понимать», — думал Броньола, выходя из полицейского автомобиля вслед за лейтенантом Паттерсоном. Прямо из аэропорта они направились на место последнего нападения Палача.

— Вот, полюбуйтесь, — сказал Паттерсон, обводя рукой дымящиеся руины когда-то роскошной усадьбы. — Мы застали все в таком виде. Очевидно, они собрали убитых и раненых и смотали удочки. Это не просто пожар: здесь была перестрелка, кругом полно пуль и осколков гранат. Вы только посмотрите на ворота! Эксперты предполагают, что вон в той распотрошенной машине была заложена мощная взрывчатка. Наверно, он просто пустил автомобиль с холма, а сам выпрыгнул на ходу.

Броньола хмыкнул и подошел к пролому в стене.

— Вы правы, — сказал он тихо.

— То есть?

— Здесь был Болан. Это его почерк.

— До этого он успел расписаться еще в нескольких местах.

— Что здесь находилось? — рассеянно поинтересовался Броньола.

— Какая-то культурная миссия. Ширма, само собой.

— Само собой?

— Честно говоря, я никогда не слышал об этом месте, — признался лейтенант. — Но я не могу говорить за всю полицию.

— Боюсь, придется, — тихо заметил Броньола.

— Послушайте... не прошло еще и... м-м... десяти часов с тех пор, как этот парень начал здесь развлекаться. В моем оперативном отряде есть представители всех отделов, но...

— Иногда десяти часов Болану хватает на целую операцию, — прервал лейтенанта Броньола. — Чтобы его остановить, нужно привлечь все ваши силы. Если он еще здесь...

Они осторожно ступали по развороченному саду, останавливаясь время от времени, чтобы поближе рассмотреть интересные детали. Группа полицейских и пожарников терпеливо прочесывала руины дома.

— Я уверен: он еще на острове, — сказал Паттерсон. — Любые выходы надежно перекрыты. Мы уже подключили к этому делу максимум людей, даже резервы. Но сами понимаете, жизнь продолжается, и нельзя бросить всю полицию на поиски этого парня. Хотя можете мне поверить: в этом округе нет сейчас ни одного полицейского, который без толку отлеживал бы себе задницу.

Броньола опустился на колени возле странного предмета, наполовину заваленного обломками стены.

— Тревога по всему штату? — уточнил Броньола, разглядывая свою находку.

— Да как вам сказать... Вы же знаете, на Гавайях нет полиции штата, даже ничего похожего. Округ Гонолулу покрывает весь остров Оаху; это большая территория, шестьсот квадратных миль, и здесь сосредоточено восемьдесят процентов населения штата. У нас есть еще только одно серьезное полицейское подразделение — в округе Гавайи, на большом острове; там площадь больше, зато живет всего десять процентов населения. Есть еще отряды на Мауи и Кауаи; они справляются у себя по мере сил, но рассчитывать на их помощь не приходится. Вообще-то, у нас отличные отношения со всеми... что это вы там нашли?

— Пока не знаю, — качнул головой Броньола, вытаскивая из-под груды камней покореженный алюминиевый каркас. — Похоже на...

— Конечно, первым делом, — продолжал Паттерсон, — мы постараемся не дать ему уйти с Оаху. Рано или поздно мы его накроем. — Лейтенант наклонился и присмотрелся к находке Броньолы. — Я тут повидал разных воздушных змеев, — заметил он равнодушно. — Местные китайцы большие мастера, но такого здоровенного...

— Ага, вот, — сказал Броньола, вытягивая кусок обгоревшей ткани. — Это не змей. Взгляните на эту перекладину... Дьявол! Знаете, что это? Дельтаплан! Такая штука, на которой...

Федерал вдруг поднялся и медленно повернулся к разрушенной садовой стене. Паттерсон недоуменно смотрел на него.

— Не знаю, не знаю, — пробормотал Броньола. Он отошел к пруду и принялся, вытягивая шею, осматриваться по сторонам.

— В чем дело? — спросил Паттерсон.

— Эта местность не для полетов на дельтаплане. Но он — сумел! Этот сукин сын все может!

— Сумел — что?

— Пока не спрашивайте, лейтенант, я сам еще не разобрался. — Броньола направился к выходу. — Вы что-нибудь смыслите в планерном спорте?

— Ничего, — признался Паттерсон. — Но если вы думаете... Я же вам показывал: он прорвался через ворота!

— Да, он их взорвал, — согласился Броньола. — Но это не значит, что он сквозь них прошел. Грег, поймите одну вещь. Болан мыслит как военный. Я полагаю, это место хорошо охранялось... И запомните раз и навсегда: Болан не супермен. Это такой же человек из плоти и крови, как любой из нас. Он, безусловно, сумасшедший, но не самоубийца. И он не станет вламываться в вооруженный лагерь, полагаясь только на везение...

— Значит, у него были сообщники, — заключил Паттерсон.

— Может быть. А может быть, и нет.

— Но, посудите сами, — настаивал лейтенант. — В одиночку этого не сделать. Нельзя одновременно взорвать ворота и напасть с воздуха совсем в другой стороне. Значит...

Броньола вдруг согласно замахал рукой:

— Вы совершенно правы, лейтенант. С моей стороны это было просто глупо. Разумеется, он вломился через ворота.

Паттерсон недоверчиво посмотрел на собеседника.

— Погодите, — протянул он. — Это нужно обдумать. Если у него были сообщники, мы должны...

— Нет, нет, — прервал его Броньола. — Просто дурацкое предположение. Болан работает один, и точка. А дельтаплан — не более, чем совпадение. Кто знает, чей он и сколько здесь пролежал? Давайте-ка лучше еще раз взглянем на стену.

Лейтенант полиции Гонолулу по-прежнему подозрительно смотрел на федерала, но не стал продолжать разговор и молча пошел к стене. Конечно же, Броньола заливает. «Он прекрасно знает, — с раздражением думал лейтенант, — что Мак Болан был здесь не один!»

Да, Броньола это знал. И от одной мысли, кто могли быть сообщниками Болана, у него зашевелились волосы на голове.

Спустя несколько минут он предложил Паттерсону:

— Давайте-ка вернемся в город и займемся укреплением позиций. Я хочу задействовать некоторые армейские части. Это будет несложно сделать: ведь Болан дезертир и до сих пор проходит по военному ведомству.

— Я не хочу в это впутываться, — запротестовал лейтенант.

— Вы уже впутались. Этот сукин сын напал на иностранного гражданина, к тому же не простого. Я привез указания прямо из Белого Дома. Поверьте, Грег, вы уже впутались.

Сам Броньола тоже впутался в это неприятное дело и тоже против воли.

Да, бедняга был обречен. Приказ исходил с самого верха: Палач должен умереть на Гавайях.

Глава 15

Три машины, поочередно выдвигаясь вперед, преследовали Чуна, пока его «кадиллак» не свернул на путепровод, ведущий на шоссе номер 1; эту скоростную магистраль, проходившую через Гонолулу, называли еще Луналило. Болан, который шел впереди, приказал остальным немедленно подтягиваться.

— На Луналило напряженное движение, — передал он по рации. — Мы прошли развязку и теперь направляемся на юг. Не отставайте.

Лайонс и Андерс подтвердили прием; к тому времени, когда Болан был у пересечения с шоссе Пали, они уже шли у него в кильватере.

— Если он направляется к пляжу Принца Кухио, то пойдет по Луналило до поворота на Вайалаэ или Капиолани. Может быть, мне оторваться, а потом дать ему обойти себя севернее Вайалаэ? — спросил Лайонс.

— Ладно, — ответил Болан, но тут же спохватился: — Отставить!

Ехавший перед ним лимузин с разбитым задним стеклом перестраивался, чтобы повернуть на Уорд-авеню.

— Значит, он решил схитрить, — заметил Лайонс.

— Непонятно, чего он добивается, — вставил Андерс. — Судя по всему, он пойдет на Калакауа, а потом — через Вайкики. Я бы не решился на это в такой разукрашенной машине.

— Мы слишком на него давим, — решил Болан. — Карл, продолжай преследование. Я дойду до следующего поворота, а потом вернусь. Том, держись сзади, но не упускай Карла из вида.

Лайонс и Андерс свернули с магистрали вслед за «кадиллаком», а Болан поехал дальше, заранее включив указатель поворота.

Вскоре Лайонс сообщил:

— Движемся на юг в сторону Беретании.

— Понял, — отозвался Болан. — Держите меня в курсе.

— Приближаемся к Академии искусств. — Минуту спустя: — Свернули на запад, на Пенсакола.

— Попробуй перехватить его на Капиолани, Мак, — предложил Андерс. — Но я по-прежнему ставлю на Вайкики.

— Так не пойдет, — проворчал Болан. — Держитесь поближе друг к другу, ребята, и не отпускайте его ни на шаг.

— Поворачиваем на Капиолани, — доложил Лайонс. — Чует мое сердце, это Ала-Моана. Точно, он идет туда. Сейчас мы на Пиикои, проезжаем парк.

— Лодочный причал! — вырвалось у Болана.

— Возможно. Что скажешь, Томми?

— Беру свои слова назад. Похоже, пляж Кухио отпадает.

— Ладно, я приближаюсь к вам по Аткинсон-драйв. Дайте знать, когда пройдете перекресток.

— Мы на Ала-Моана, — сообщил Лайонс. — Идем на юг.

— Понял.

— Подъезжаем к Аткинсон-драйв. Прошли перекресток и движемся дальше на юг, прямо на Ала-Вай.

— Вижу, — сказал Болан. — Иду за вами с отрывом в десять секунд. Пропусти Тома вперед.

— Жму на газ, — тут же отозвался Андерс.

— Видишь его? — спросил Лайонс.

— Да. Можешь передохнуть.

— Держи его, Том, — сказал Болан. — Я уже сворачиваю. Ага, Ала-Моана. Где ты, Карл?

— Приближаюсь к мосту.

— Понял. Том?

— Проехали больницу. Точно, он пошел на причал.

— Отпусти его немного, но не теряй из вида.

— Понял.

— Подтягивайся, Карл.

— Есть.

— Они уже на причале, — доложил Андерс. — Въехали на стоянку.

— Карл, вперед!

— Куда прикажешь, Мак? Или ты спутал мою тачку с амфибией?

— Смотри в оба, черт побери, и меньше болтай.

— Я их вижу, — сказал Лайонс со вздохом.

В разговор вмешался бодрый женский голос:

— Что у вас там стряслось, ребята?

Болан поставил свой автомобиль рядом с машиной Андерса, вышел и нажал на кнопку микрофона.

— Где ты, Тоби?

— Подними голову. Видишь симпатичные серебряные крылышки?

— Ага, — устало улыбнулся Болан. — Божественное зрелище, мадам. Добро пожаловать на охоту.

— Не пришлось бы гнаться за двумя зайцами, — сказала Тоби. — У Смайли заработал радиомаяк. Тебе не кажется, что рановато?

Болан бросился в машину и включил монитор. Раздался резкий сигнал.

— Точно, — сообщил он наверх. — Ты можешь оттуда следить за катером?

— Я могу следить хоть за ореховой скорлупкой, мальчики, — только сообщите мне, когда она выйдет в море. А как же Смайли?

— Ты права: странно, что маяк уже работает. Я этим займусь. Тоби, они не выйдут в море еще несколько минут. Попробуй пока засечь Смайли с воздуха, прямо сейчас.

— Будет сделано, — отчеканила Тоби, и маленький одномоторный самолет вошел в крутой вираж.

Андерс спросил:

— Что стряслось со Смайли?

— Не знаю, может быть — ничего. Мне нужно получить от Тоби засечку, тогда я смогу добраться туда по монитору. Ребята, я оставляю на вас Чуна. Пусть Карл следит за ним, а ты пока раздобудь лодку.

— Но это, наверняка, частные яхты, — возразил Андерс. — Не уверен, можно ли здесь взять что-нибудь напрокат...

— Возьми напрокат, купи, укради — делай, что хочешь, но достань быстроходный катер.

— А ты? Как ты?..

— Придется действовать по обстановке. Если радиосвязь оборвется, звони в отель каждый час. Не наступайте Чуну на пятки. Пусть идет, куда ему вздумается, — только, черт побери, чтобы вы знали, куда!

— Ладно, — сказал Андерс. — Будь осторожен.

— Вы тоже.

По рации раздался голос Карла Лайонса:

— Чун садится на катер. Один. Странно... их стало меньше.

— Не понял, — сказал Болан.

— Я тоже. Нет того парня, который сидел рядом с водителем. Он вышел где-то по дороге.

Болан тихонько выругался, а в микрофон сказал:

— Ты уверен, что видишь Чуна?

— Да, — твердо ответил Лайонс. — Он как раз поднимается на борт здоровенной яхты, «Пеле Феникс».

— Оставайся на месте, — скомандовал Болан. — Сейчас Том раздобудет для вас катер. Слышал разговор с Тоби?

— Да. Удачи тебе!

— Взаимно. Держитесь.

— "Пеле Феникс"? — протянул Андерс. — Богиня огня, восстающая из пепла, да еще с крыльями. Любопытно, что бы это значило?

Болан собрался ответить, но тут поступило сообщение от Тоби Ранджер:

— Мак, я проложила курс на маяк — линия пересекает остров чуть севернее Алмазной Головы.

Сверяясь по монитору, Болан с удовлетворением кивнул:

— Понял. Похоже на пляж Кухио. Я двигаюсь туда. Тоби, иди по следу с Томом и Карлом.

— Ладно. Будь осторожен.

Мак Болан всегда был осторожен, особенно когда от этого зависела чья-то драгоценная жизнь. Он опять был в пути — мчался по электронному следу спасать человека, которого он любил.

Значит, «Пеле Феникс»?

Болан стиснул зубы. Он не должен был посылать туда Смайли. Но он это сделал и теперь обязан вырвать ее из пекла.

Глава 16

Броньола и Паттерсон вернулись в Гонолулу на полицейском вертолете; они как раз вошли в полицейское управление, когда поступило сообщение от группы наблюдения на причале Ала-Вай.

— Какой-то человек с удостоверением федеральной полиции только что потребовал катер у начальника причала. С описанием объекта не сходится, но я получил приказ сообщать о любых необычных перемещениях.

— Пусть они его задержат! — заорал Паттерсон от двери.

— Отмените приказ, Грег! — вмешался Броньола. — Это мог быть кто-то из моих людей.

Лейтенант смерил федерала красноречивым взглядом.

— Отставить! — приказал он дежурному. — Пошлите туда вертолет. Пусть мне доложат все детали и установят за катером воздушное наблюдение.

Потом он снова повернулся к Броньоле.

— Нам бы нужно объясниться, сэр.

С этими словами лейтенант прошел в застекленную кабинку, служившую ему кабинетом. Броньола последовал за ним с виноватым лицом, закурил сигарету и с тяжелым вздохом опустился в кресло.

— Вы не говорили, что здесь есть ваши люди, — укоризненно заметил Паттерсон своему важному гостю.

— А вы и не спрашивали, — уклончиво ответил Броньола.

— Послушайте, я раскрываю все свои карты, а от вас не слышу ничего, кроме намеков и отговорок. Так мы не договаривались.

— Не горячитесь, Грег, — спокойно сказал Броньола. — В этом деле непосредственно заинтересован Белый дом. Разумеется, здесь работают мои люди. Но это только косвенно связано с охотой на Болана. Поймите, это... м-м... это чрезвычайно секретная операция.

— Не надо петь мне песен о национальной безопасности, — раздраженно хмыкнул Паттерсон. — И не пытайтесь здесь командовать. Округ Гонолулу платит мне за поддержание порядка, а не за охрану государственной безопасности. Так что давайте начистоту, а нет — проваливайте.

— Круто, — ухмыльнулся Броньола.

— А иначе с вами нельзя, — отрезал лейтенант. — По-хорошему никак не получается.

— Вы прекрасно знаете, что я мог бы применить власть, — не повышая голоса, проговорил федерал. — Один телефонный звонок — и вы бы вылетели отсюда со свистом. Но это не мои методы.

— А какие же ваши методы?

— Не вмешиваться без крайней необходимости. Доверять и быть откровенным настолько, насколько это возможно. Я скажу вам все, что могу сказать. Но не надо на меня давить, Грег. Или вы соглашаетесь, или я найду другого.

— Значит, я здесь просто пешка, — угрюмо произнес Паттерсон. — Ладно, что вы собираетесь мне сказать?

Неприятный разговор был прерван появлением полицейского в штатском, который передал лейтенанту письменное донесение.

— Поступило минуту назад, — сказал он и вышел, искоса глянув на Броньолу.

— Что там? — поинтересовался Броньола.

— Очередная находка, — ответил Паттерсон. — Патруль обнаружил изрешеченный пулями «кадиллак». На обочине, в двух милях к западу от того самого места. — Он протянул рапорт Броньоле. — Шесть обожженных трупов. Этот ваш Болан играет в опасные игры... А может, кто-нибудь другой?

— Погоня? — предположил Броньола, просматривая рапорт.

— Похоже, что да.

— Как вы себе все это представляете? — жестко спросил Броньола.

— Ну, скажем, Болан нападает на этот дом в Калихи — один или с сообщниками. Потом...

— Будем считать, что один, — вставил федерал.

— Ладно. Так вот, они его преследуют. Он отрывается от погони, за поворотом выскакивает из машины и поджидает их на насыпи с пулеметом в руках. Точка, конец погони.

— Я тоже так подумал, — согласился Броньола. — Правда, трупы еще не опознаны. Слишком много догадок. Могло быть все наоборот: погоня, а потом расправа. Точка, конец Болана и сообщников.

— Вы ведь и сами в это не верите, — заметил Паттерсон.

— Нет. Просто перебираю версии.

— Похоже, вы немного волнуетесь, — сказал лейтенант.

— Может быть, — признал Броньола. — Немного.

Паттерсон нажал кнопку внутренней связи и бросил:

— Мне нужно знать, на чье имя записан этот «кадиллак». — После чего повернулся к Броньоле и напомнил: — Вы собирались мне что-то рассказать.

— Боюсь, совсем немного, — ответил федерал, все еще держа в руках полицейское донесение. — Вам придется поверить мне на слово. О генерале Луне я больше ничего не могу добавить. О том, что здесь находятся мои люди, вы уже знаете. Появление Болана — простое совпадение. Мои начальники хотят взять Болана не меньше вашего. Но это не должно помешать нашей работе с Лунем.

— Лунь, шмунь — плевать я на него хотел, — проворчал лейтенант. — У полиции своя работа. И если я узнаю, что ваши люди помогают преступнику, который оставил кучу трупов только в одном этом округе, им несдобровать.

— Почему вы так считаете? — подчеркнуто мягко спросил Броньола.

— Слушайте, Гарольд, черт возьми, Гонолулу — это вам не Африка. Не забывайте, Гавайи — такой же штат, как и любой другой. Мы читаем те же газеты и те же журналы. Вся страна ломает себе голову: а не работает ли Мак Болан по тайному заданию правительства? Если этот тип действительно действует с вашего ведома, мистер Броньола, и если на острове действительно есть ваши люди — а, судя по событиям в долине Калихи, он был там не один, — тогда пораскиньте мозгами: в самом деле, почему мне в голову лезут разные мысли?

— Да вы просто нахал, — сказал Броньола, нахмурясь.

— Стараюсь, сэр.

Броньола вздохнул и попросил:

— Дайте мне телефон.

Он достал из бумажника карточку и набрал номер. Потом, не сводя глаз с лейтенанта, сказал в трубку:

— Говорит Правосудие-два. СНБ, срочно. Соедините меня с дежурным офицером.

Паттерсон беспокойно закурил.

— Дежурный? Ваш личный номер, пожалуйста.

По-прежнему глядя на лейтенанта, Броньола записал номер на листке бумаги.

— Спасибо. Говорит Правосудие-два. Запишите код СНБ: один-шесть-дельта-альфа-три. Дело Правосудие-тринадцать-четыре-двадцать один, шифр зет-зет-семь-ноль. Проверьте.

Не выдержав пристального взгляда, Паттерсон отвел глаза и пробормотал:

— Лихо, ничего не скажешь.

Броньола мрачно подмигнул и снова заговорил в трубку:

— Отлично. Развертывание по линии-один: отряд военной полиции, два вертолетных отряда — десятиминутная готовность. Оставайтесь на связи.

Броньола прикрыл трубку ладонью и спросил у Паттерсона:

— Хотите что-нибудь добавить?

Полицейский ухмыльнулся и опустил глаза. Броньола продолжал:

— Капитан? Да. Линия-два: готовность по тревоге — тактический авиаотряд, отряд поддержки морского десанта, пехотная рота воздушного десанта. Линия-три: начать электронный перехват всех гражданских радиоканалов, о положительных результатах сообщать немедленно. Линия-четыре: отбой. Линия-пять: отбой. Это все. Повторите.

Броньола внимательно прослушал подтверждение приказа, назвал свой номер телефона и добавил:

— Если меня не будет, связывайтесь через лейтенанта Грега Паттерсона, командира оперативного отряда полиции Гонолулу. Да. Спасибо, капитан.

Броньола повесил трубку и снова посмотрел на лейтенанта.

— Вот так-то, Паттерсон. Можете радоваться. Знаете, что означает этот приказ? Физическое уничтожение. Как вы думаете, чье имя написано на папке? Болан, Мак Самуэл, старший сержант... и лучший человек из всех, кого я знаю.

— Извините, — прошептал Паттерсон. После неловкого молчания лейтенант осторожно уточнил: — СНБ... Совет национальной безопасности?

— Да.

— Это не шутка?

— А китайский генерал в вашем округе — это что, шутка?

Паттерсон вздохнул.

— Значит... Но почему вы? Почему не ЦРУ, или ФБР, или еще какая-нибудь контора?

— Это длинная и неприятная история, — откликнулся Броньола. — Когда-нибудь я вам расскажу — напомните мне об этом лет через пятнадцать.

— Похоже, у вас там в Вашингтоне серьезные проблемы?

— Серьезнее, чем вы можете себе представить... У вас не найдется выпить, лейтенант?

Паттерсон усмехнулся и открыл ящик стола.

— Самое лучшее, что может предложить авиакомпания «Пан-Ам». Чего изволите?

— Все равно.

Лейтенант протянул гостю бутылочку виски, а себе выбрал водку.

— Значит, мы теперь собутыльники. — Паттерсон одним глотком осушил свою бутылочку, даже не поморщившись. — Когда вы спускаете собак на Болана?

— Как только вы скажете мне, где он находится. — Броньола выпил виски, скривился и печально добавил: — Чувствую себя, как на похоронах.

— Вам ведь нравится этот парень, верно?

— Да.

— Я понял еще в Калихи. Это было заметно.

— А когда я говорил по телефону?

— О, звучало вполне официально.

— Только внутри у меня все обрывалось, — мрачно признался Броньола. — И сейчас тоже. Да, он мне нравится. Очень нравится.

Снова вошел полицейский с очередным донесением в руках.

— По правде, и мне тоже, — тихо произнес лейтенант, откладывая в сторону рапорт. — Тот «кадиллак» зарегистрирован на имя Лу Топачетти.

— Редкий подонок, даже для Чикаго, — хмыкнул Броньола.

— Не сомневаюсь. Значит, это были его головорезы. Болан их уделал. Не понимаю, Гарольд... этот генерал Лунь, я хочу сказать — Чун, — что у него общего с мафиози?

— Господи, понятия не имею, — устало ответил Броньола. — Но я голову даю на отсечение: есть один парень, которому это известно. А мы сидим тут и гадаем, как его вывести из игры!

— Хотите поговорить с Оливерасом?

— Ни малейшего желания. Пошел он к черту. Почему Болан его не прикончил? Ставлю десять против одного, что в тюрьме он не проживет и одного дня.

— Болан просил, чтобы я присмотрел за Оливерасом. Вроде бы Чун подрядил одного из наших полицейских с ним разделаться.

— Вы его нашли? С этим полицейским, пожалуй, стоит потолковать.

— Пока нет. Я бы и сам не прочь задать ему пару вопросов... Гарольд, вы знаете Болана. С какой стати ему беспокоиться о таком мерзавце, как Оливерас?

— Понятия не имею. — Броньола покачал головой. — Может быть, Болан рассчитывает что-то у него узнать.

— В таком случае, — подхватил Паттерсон, — есть вероятность, что Болан еще к нему вернется.

— Не исключено, — согласился Броньола. — Разумеется, вы учитываете такую возможность.

— Да.

— Вы все еще мне не доверяете? — с улыбкой спросил Броньола. — Думаете, я что-то от вас скрываю?

— А разве нет?

Оба собеседника невесело рассмеялись.

— Устал, как собака, — со вздохом пожаловался Броньола.

— Возьмите тайм-аут. Вы остановились в отеле?

— Нет, мне это ни к чему. Все равно не уснуть. Только закроешь глаза — проклятые призраки так и лезут со всех сторон. Я давно уже не спал по-настоящему, Грег.

Паттерсон понимающе кивнул и подал Броньоле еще одну бутылочку виски.

— Отправьте своих призраков на боковую, — предложил лейтенант. — Мне помогает.

— Бесполезно. С Боланом ничего не помогает. Сейчас он где-то здесь, Грег. И делает нашу с вами работу, дружище, пока мы пьем тут виски.

— Прекратите! — вспылил Паттерсон. — Не сбивайте меня с толку. Пусть этот ваш Болан отличный парень, ну просто замечательный. Но он не прав, и вы это знаете, черт возьми. С его методами нельзя согласиться!

— А я и не соглашаюсь, — пробормотал Броньола. — Но это его методы! И они гораздо эффективнее наших.

— Чепуха.

— Он никогда не стрелял в полицейского. Никогда из-за него не пострадал невинный человек. И он ни разу ничего не просил у таких, как мы с вами, Грег. Он не надеется на закон. Он даже отказался от амнистии.

— Значит, это правда.

— Да. Почти все, что о нем говорят, — правда. Упрямый выскочка! Он живет в постоянном аду, ни минуты покоя... не понимаю, как такое можно выдержать. Представляете, что это за жизнь? И так день за днем, неделя за неделей, год за годом. На кого он может рассчитывать? Кому он может довериться? Что у него есть за душой? Скажите мне — что?

Лейтенант помолчал, а потом сказал хриплым голосом:

— Он сам затеял эту игру и может выйти из нее в любую минуту.

— Вот так, взять и щелкнуть выключателем, — с горечью произнес Броньола. — Просто, правда? Когда вы в последний раз отключали свой, лейтенант?

— Чепуха.

— Конечно, чепуха. Мы с вами должны взять его, Грег. Единственного человека во всей стране, которого мафия по-настоящему боится. Здорово придумано, правда?

Лейтенант тяжело поднялся и отошел к окну.

Какое-то время Броньола молча курил, потом взял папку с рапортами и принялся их пролистывать.

Стрелки больших настенных часов неумолимо приближались к той минуте, которая должна была стать последней для Мака Болана.

Продолжали поступать донесения. Броньола читал их вслух и складывал в стопку на столе. Паттерсон по-прежнему молча стоял у окна, засунув руки глубоко в карманы.

Наконец случилось то, чего они оба ждали. Броньола ровным голосом прочитал:

— Сообщения о стрельбе в районе пляжа Кухио. Направлены патрульные подразделения. Оперативные силы подняты по тревоге.

Паттерсон отпрянул от окна и спросил:

— Едете?

— Не сейчас, — грустно ответил Броньола и потянулся к телефону. — Говорит Правосудие-два. Соедините меня с дежурным офицером. СНБ, срочно.

Паттерсон выбежал из комнаты. К черту всех этих призраков! У полицейского лейтенанта был свой приказ на уничтожение.

Глава 17

По словам Смайли, вилла Чуна находилась «между Вайкики и пляжем Принца Кухио, недалеко от Алмазной Головы».

Адрес оказался не слишком точным. Все побережье, протянувшееся идеальной дугой от Ала-Вай до Алмазной Головы, представляло собой сплошной прекрасный пляж, который обычно называют Вайкики. В стороне от прибрежной полосы шикарных отелей, ресторанов, баров и других заведений для туристов раскинулась другая часть Вайкики — более или менее рядовые районы, где обитали местные жители. Для их отдыха там были разбиты парки Кухио и Капиолани — с тихими рощами, зоопарком, аквариумом, бассейном, открытой эстрадой и общественными банями. Дальше от Кухио, через Калакауа-авеню в глубь острова тянулись жилые кварталы, где экзотические названия улиц, такие, как Кеалохилани, Лилиоукалани и Паокалани, соседствовали с банальными именами вроде Каретной, Садовой или Парковой.

На самом побережье какие-либо виллы отсутствовали, потому что этот участок пляжа находился в общественной собственности. Очевидно, Смайли имела в виду один из тех домов, которые располагались во внутренних кварталах, примыкающих к пляжу.

Трудно было рассчитывать на то, что среди этой густой застройки радиомаяк приведет Болана прямо к цели. Впрочем, подобная точность и не требовалась, потому что сигнал указывал точно на пляж.

Вскоре Болан увидел, как Смайли Даблин, живая и, судя по всему, невредимая, вышагивает у самого края воды, рядом с пальмовой рощицей; он уже и забыл, что такое красивая девушка в крохотном бикини.

Но Смайли была не одна. Происходящее на пляже, судя по всему, должно было изображать дружеский пикник.

Две смуглые красотки в гавайских нарядах выплясывали перед группой мрачных «горилл», которые без особого успеха пытались прикинуться беззаботными туристами. В соседней рощице под присмотром нескольких азиатских джентльменов в пестрых рубашках медленно крутился на вертеле жирный поросенок.

Две большие шлюпки были наполовину вытащены на песок, рядом красовалась стойка с совершенно сухими досками для серфинга. Возле этого хозяйства отирался какой-то китаец в выцветшей гавайской набедренной повязке; он изо всех сил изображал скуку и безразличие, то и дело искоса поглядывая на шлюпки.

В другое время подобная картина могла бы показаться вполне правдоподобной. Но только не в этот утренний час, когда для вялого продолжения затянувшейся ночной пирушки было уже слишком поздно, а для праздничного завтрака — чересчур рано.

Других отдыхающих здесь не было, если не считать маячивших вдалеке нескольких одиноких любителей прогулок и неутомимых фанатиков серфинга, решивших попытать счастья с утренним прибоем.

Болан вышел из машины задолго до пляжа. Обвешанный оружием для тяжелого боя, он быстро пробирался к океану под прикрытием пальмовых рощиц. Через несколько мгновений он уже притаился среди густой листвы в двадцати метрах от Смайли. Болан смотрел, как девушка лениво играет с мокрым песком у кромки воды, и мысленно приказывал ей обернуться в его сторону.

Отказавшись от бесплодных телепатических опытов, он дождался момента, когда мнимые туристы увлеклись соблазнительными движениями полуобнаженных танцовщиц, и бросил железный крестик с «яблочком» мишени в сторону девушки в бикини.

Значок попал ей в бедро и шлепнулся у самых ног. Девушка не подала никакого вида; как ни в чем не бывало, она сделала несколько шагов, незаметно наступила на значок и вдавила его в песок. Немного выждав, Смайли медленно двинулась вдоль воды в сторону Болана.

Оказавшись прямо напротив него, она опустилась на одно колено, спиной к «туристам», и принялась рисовать пальцем узоры на песке.

— Как я рада тебя видеть, Мак, — сказала она тихо.

— Что тут творится, Смайли?

— Небольшая заминка. Генерал сюда не придет.

— Это я уже понял.

— Наверное, они задумали это еще вчера, после твоего первого удара. А утреннее представление заставило их поторопиться. Ну и наделал ты шума!

— Как они здесь обо всем узнали?

— Я рассказала. А потом из города позвонил кто-то из людей Чуна. Мы должны встретить его в море.

— Кто это мы?

— Зубастый Ван Хо, его люди и я. Кстати, этот ублюдок Ван собирается прикончить меня по дороге.

— Откуда ты знаешь?

— Я понимаю по-китайски. Он говорил своим, что предоставит мне возможность поплавать в проливе Каиви. Хорошо хоть, что вода теплая.

Болан восхищался этой девушкой. Ни малейшего намека на панику, настоящая профессиональная выдержка.

— Ладно, иди дальше вдоль воды. Дойдешь до следующей рощи — и сразу беги, я тебя прикрою. Жди возле моей машины на улице Охуа.

— Не-ет, так легко мы не отделаемся. Все гораздо сложнее.

Один из «горилл» отвел глаза от гавайских красоток и с ленивой улыбкой посмотрел на Смайли.

— За тобой следят, — предупредил Болан. — Выкладывай поживее.

— Они решили, что твое нападение в Калихи привлечет к ним внимание, и боятся разоблачения. На всякий случай решено переехать. Главный у них Ван. Он взял из сейфа на вилле портфель с документами и цепочкой прикрепил его к наручному браслету. Я слышала, как он говорил своему начальнику штаба: «Здесь зарыт труп». Не знаю, что он имел в виду. Скорее всего, речь идет о каком-то политическом скандале. Нам нужны эти бумаги, Мак.

— Ладно, — сказал Болан. — Я их добуду. А ты делай ноги.

— Один ты не справишься, — разволновалась Смайли. — Почему ты не хочешь, чтобы я помогла, черт возьми?

— Сколько у нас времени?

— Немного. Мы должны отплыть на этих шлюпках и встретить яхту где-то за коралловым рифом.

— Так чего они ждут?

— Надо думать, появления яхты.

Болан задумался, глядя на «гориллу», который следил за Смайли. Похоже, тот собирался подойти.

— Давай-ка, поверти задом перед этой обезьяной, — решил Болан. — Придумай что-нибудь сногсшибательное, уведи их с пляжа. Только не приближайся к шлюпкам.

— А потом?

— Увидишь. Давай, он уже идет сюда.

Смайли выпрямилась и томно посмотрела на приближавшегося верзилу.

— Ну и тоска, — сказала она нараспев. — Ты еще не помер со скуки?

— Было дело. Но теперь, кажется, оживаю, — заявил он с развязной улыбкой.

Смайли рассмеялась и начала танец, который неизменно — от Сан-Хуана до Лас-Вегаса — доводил публику до экстаза. Да, это была необыкновенная девушка. Болан уже в который раз подумал, каким же талантом она пожертвовала ради этой жестокой игры в «воров и полицейских».

Очень быстро все горе-туристы были буквально зачарованы чувственной красотой танца. Смайли медленно приближалась к роще — туда, где жарился поросенок. Гавайские танцовщицы были вынуждены бесславно свернуть свое выступление, как только вся публика проследовала в сторону рощи за их конкуренткой. Даже их последний зритель — китаец в набедренной повязке, позабыв про шлюпки, будто лунатик, брел за остальными.

Болан снял оружие и спрятал его в листве. И тотчас до него донесся голос Смайли:

— Дайте мне ритм, ребята! Хлопайте в ладоши — вот так!

Пока ребята хлопали в ладоши и улюлюкали, Болан незаметно скользнул в воду с небольшим пластиковым пакетом в зубах. Он сразу же нырнул на глубину и уже вместе с бурунами подплыл к шлюпкам. Ему нужны были пятнадцать секунд, и он их получил.

Минуту спустя он вновь сидел в прежнем укрытии и шептал слова благодарности своему брату, океану. Судьба шлюпок была предрешена — совсем скоро по команде от крохотного электронного детонатора должны были сработать заряды.

Болан успел вовремя: со стороны Ала-Вай показалась большая яхта, а чуть поодаль — другая, поменьше. СГО, — с надеждой подумал Болан.

Кто-то из «туристов» тоже заметил яхты. Послышалась отрывистая команда, и веселье внезапно оборвалось. Смайли, поправляя на ходу бикини, направилась в сторону пляжа, сопровождаемая высоким китайцем в яркой гавайской рубашке. Болан выглянул из-за деревьев: тот самый, зубастый, с портфелем на цепочке.

Болан приготовил пистолет-автомат. «Гориллы» приближались к лодкам, разделившись на две группы: одну возглавлял детройтский капо Пит Родани, другую — Мартин Пенса из Кливленда. Ван Хо, еще трое китайцев и Смайли остановились у края рощи.

Болан чертыхнулся про себя и сделал шаг вперед. Автоматная очередь ударила в песок у ног Ван Хо и компании.

Смайли рванулась в сторону, крича что-то на бегу гавайским танцовщицам. Китайцы бросились навстречу Болану; теперь их лица утратили свою обычную непроницаемость. У шлюпок послышались встревоженные крики, замелькало оружие.

Но в ту же секунду все оценили безнадежность ситуации: китайцы находились как раз между Боланом и своими американскими приятелями.

— Никому не двигаться! — крикнул Болан в наступившей тишине.

— Успокойтесь, все успокойтесь! — скомандовал Родани. — Что тебе надо, Болан?

— Можете убираться, но девушка останется здесь!

— Порядок, мистер Ван! Делайте, как он говорит! Идите же сюда!

Смайли крикнула что-то по-китайски. Ван удивленно посмотрел на нее, потом медленно побрел к шлюпкам. Остальные китайцы прикрывали его, пятясь задом и не сводя глаз с Болана.

Смайли, запыхавшись, подбежала к нему и громко прошептала:

— Бумаги, Мак!

— Секунду, — спокойно ответил Болан.

Китайцы разбились по двое и сели в шлюпки, остальные столкнули суденышки на воду и тотчас запрыгнули на борт. Было удивительно тихо; люди в лодках затравленно смотрели по сторонам, словно предчувствуя скорую трагичную развязку.

Болан наблюдал за ними из-за пальмы. Он дождался, когда шлюпки, подхваченные первой волной, отошли от берега, и нащупал кнопку у себя на ремне. Одновременно раздались два взрыва, и шлюпки исчезли за сплошной стеной воды.

Смайли тяжело опустилась на колени и прошептала:

— Боже мой!

— Скоро они с ним встретятся, — пообещал Болан.

Обе шлюпки были объяты пламенем, а среди обломков шумно и беспомощно барахтались люди; из-за кораллового рифа быстро приближалась яхта.

— Ей сюда не добраться, — заметила Смайли.

— Да, слишком мелко, — согласился Болан и сунул Смайли автомат: — Прикрой меня.

С этими словами он бросился к воде.

Для мафиози было бы куда лучше, если бы они больше купались на гавайских пляжах, а не торчали в барах и ночных клубах: возможно, тогда не было бы столько криков и бестолкового барахтанья в воде. На самом деле здесь было совсем не глубоко, но человеку, непривычному к океанскому прибою, немудрено было и запаниковать.

Впрочем, состояние мафиози меньше всего волновало Мака Болана. Он искал глазами китайского джентльмена с портфелем на цепочке или — что представлялось более вероятным — его труп. Наконец Болан заметил среди пенистых бурунов тело китайца, которое то погружалось, то снова всплывало на поверхность. Он ухватился за цепочку и потащил тело к берегу.

Откуда-то вынырнул Мартин Пенса и с сумасшедшими глазами набросился на Болана, отплевываясь и выкрикивая невнятные проклятия. Смайли выглянула из-за деревьев и хладнокровно выпустила по нему очередь; Пенса с воплем ушел под воду. Секунду спустя девушка открыла огонь еще по двоим головорезам, которые вознамерились было выбраться на пляж. Они моментально нырнули, а затем, осторожно высунув головы из воды и беспрестанно оглядываясь, двинулись, улепетывая, вдоль берега.

— Черт с ними! — хрипло выкрикнул Болан. — Цепочка!

Тяжело дыша, он выбрался из воды.

Смайли разрезала цепочку короткой очередью из автомата, бросила его Болану, а сама схватила портфель. Совсем близко, со стороны Калакауа, завыла полицейская сирена.

— Уходим! — закричала Смайли. — Сейчас тут будет полно фараонов!

Болан резко обернулся к морю. Большая яхта медленно курсировала вдоль кораллового рифа.

— Это Чун, — сказал Палач.

— Успокойся, Мак, до всех не доберешься! Пошли!

— До сих пор добирался, — возразил Болан.

Он бросился к роще, установил свой «отомаг» и тщательно прицелился. Смайли беспомощно металась перед ним.

— Ты с ума сошел! Бежим отсюда!

— Поздно, — холодно ответил Болан. — Ребята Паттерсона уже оцепили пляж. Я не могу в них стрелять.

— Что еще за Паттерсон, черт побери?

— Лейтенант полиции. Отойди, Смайли. Давай-ка угостим Чуна на дорожку.

Болан дал две короткие пристрелочные очереди, оценил результат, а потом выпустил подряд всю обойму. Он не знал точно, куда попал, но яхта поспешно развернулась и полным ходом устремилась в море.

— Так-то, — пробормотал Болан.

— Ты просто псих! — выкрикнула Смайли.

— Возможно, но это мой единственный выход, — сказал Болан, укладывая оружие. — Нужно было расчистить путь.

— Это просто безумие! Ты не сможешь уплыть...

— А кто собирается плыть? Ты когда-нибудь занималась серфингом?

— Да, но...

— Смайли, думай быстрее. Или ты остаешься здесь и ждешь фараонов, или мы возвращаемся к нашей теплой компании.

— Какая еще компания?

Болан показал на вторую яхту и передал Смайли рацию.

— Попробуй с ними связаться, а я пока сбегаю за досками.

— Сумасшедший!

Полицейские сирены выли уже со всех сторон. Болан подбежал к стойке с досками и выбрал себе две, потом вернулся в рощицу и принялся разбрасывать дымовые шашки.

— Вперед, — скомандовал он девушке. — Это их немного задержит.

— Карл отозвался! — радостно воскликнула Смайли.

Болан приблизился к линии прибоя и бросил доски на воду.

— Дама выбирает, — сказал он с невеселой улыбкой.

Смайли бросилась в пенные волны, зажав в зубах ручку портфеля с документами. Болан шагнул за ней следом, ловко взобрался на доску и помог девушке проделать то же самое.

Густые клубы дыма стелились над пляжем, заползая в пальмовые рощицы. Мак Болан и Смайли не спеша вышли на глубину и уверенно устремились к коралловому рифу.

Странный пикник на пляже Кухио подошел к концу. Впереди лежал Царский Огонь и все то, что могло скрываться за этим названием.

Глава 18

Оперативный отряд полиции Гонолулу был слаженным, хорошо подготовленным подразделением. При других обстоятельствах наблюдать за уверенными действиями полицейских было бы для Гарольда Броньолы настоящим удовольствием. Но теперь, когда он сам сделался непосредственным участником событий, федерал испытывал от всего этого почти физическую боль.

Оперативники знали свое дело. Паттерсон руководил операцией из вертолета. Весь пляж был оцеплен по периметру парка; специально обученные и снаряженные группы захвата были готовы ворваться туда в любую минуту. Вспомогательные подразделения прочесывали соседние улицы и выставляли посты на дорогах. В воздух поднялись несколько вертолетов, которые поддерживали постоянную связь с наземными силами.

Словно этого было недостаточно, части, вызванные Броньолой по линии-1, уже вышли из казарм и были в пути. Сам Броньола сидел в оперативном центре полиции, слушал радиосообщения и мысленно воссоздавал картину происходящего.

Дымовая завеса, из-за которой откладывалось начало операции, уже рассеивалась, и полицейские части сжимали кольцо вокруг пляжа; вертолеты методически кружили над оперативной зоной и проводили тщательное наблюдение.

Однако ход операции осложнялся тем, что вблизи пляжа собралась толпа зевак. Более того, со стороны моря сюда приблизилось многоженство лодок серфингов; по приказу, гремевшему из полицейского вертолета, они нехотя рассеивались, но тут же снова подтягивались к берегу в надежде увидеть нечто необычайное.

Приблизительно через десять минут поступило первое неутешительное сообщение. Цепь вооруженных полицейских прочесала парк и вышла к океану, однако никого не обнаружила.

Сидя на кончике кресла, Броньола тревожно вслушивался в радиопереговоры. Сквозь шум вертолетного двигателя доносился хриплый голос Грега Паттерсона.

— Проверьте еще раз! — яростно командовал лейтенант. — Обшарьте каждый куст, каждый камень! Он не мог ускользнуть. — Потом Паттерсон раздраженно обратился к вертолетам поддержки: — Машины два и три, расширить зону наблюдения на тысячу метров! Машина четыре, еще раз пройти над рифами! Если на воде будет хотя бы щепка, спуститься и проверить!

Броньола закурил сигару и заметил со скептической улыбкой:

— Ну-ну.

Техник-связист неуверенно посмотрел на Броньолу.

— Мне кажется, его там уже нет, — робко начал он. — Самый первый вертолет еще мог его прижучить... если бы они знали, что искать.

— Что же им нужно было искать? — поинтересовался федерал.

— Пловца. Или доску для серфинга.

Устами младенцев!.. Броньола невольно усмехнулся, вспомнив несколько случаев, когда Мак Болан, отступая именно по морю, избегал столкновения с правосудием.

— А что с тем катером, который реквизировали на Ала-Вай? — спросил он у радиста.

— За ним наблюдал вертолет четыре, сэр. Лейтенант временно переключил его на охоту за Боланом. Я думаю, катер никуда не денется и наблюдение можно будет восстановить в любой момент. Он болтается где-то возле рифов, если верить последнему сообщению.

— Понятно. Ваша версия насчет Болана звучит любопытно. Вы не докладывали об этом лейтенанту?

— Кто, я? Нет, сэр, это не по моей части. Правда, хорошая версия? Этому парню нужно было только раздеться. И даже если он не раздевался... Вы же знаете его черный комбинезон в обтяжку? Даю голову на отсечение, в воде никто не отличит его от обычного спортивного костюма для серфинга.

— Может быть, вы служите не в том отделе? — серьезно произнес Броньола.

Радист лишь скромно улыбнулся в ответ на комплимент.

— Видите ли, я много читаю. А этот Болан — просто потрясающий парень. Я давно уже слежу за его похождениями.

— Возможно, сегодня вам придется поставить точку.

Броньола поднялся с кресла, прошел в кабинку Паттерсона и, позвонив в штаб Тихоокеанского округа, вызвал вертолет.

Перед тем как он покинул полицейское управление, ему позвонили из другого отдела того же штаба.

— Правосудие-тринадцать-четыре-двадцать один, рапорт электронного перехвата, — доложил офицер. — Запись разговора приобщена к делу. Вы хотели бы ее прослушать, сэр?

— Хотел бы, — подтвердил Броньола.

— Минутку, сэр. Качество записи низкое. Очень слабый сигнал в дециметровом диапазоне, источник находится в районе западного берега Оаху. Разговор совсем короткий. Слушайте, сэр.

Броньола услышал возбужденный женский голос:

— Говорит СОГ-32. Это вы? Отвечайте же!

Взволнованный мужской голос тотчас отозвался:

— Смайли! Слава Богу. Какого черта он там делает?

— Все нормально. Думаю, сейчас будем уходить.

Поможете?

— Спрашиваешь! Подберем вас по дороге. Тяни его оттуда!

— Уже идем.

На этом разговор обрывался. Офицер разведки спросил:

— Вы все разобрали, сэр?

— Да, обычная пустышка, — покривил душой Броньола. — Уничтожьте запись.

— Но, сэр, как правило, мы...

— Не надо учить меня правилам. Я сказал — уничтожить! Вы меня поняли?

— Да, сэр. Так точно.

— Все остальные сообщения держите до моего звонка. Некоторое время меня здесь не будет.

Броньола повесил трубку и вышел из комнаты. Поймав любопытный взгляд радиста, федерал возбужденно бросил:

— Точку ставить еще рано.

— Сэр?

— Я о нашем потрясающем парне. Похоже, у вас с ним еще много похождений впереди.

— Честно говоря, сэр, я на это надеюсь.

— Я тоже.

* * *

Это был старый прогулочный катер: небольшая каюта с низким потолком и минимум удобств, но Смайли Даблин суденышко показалось лучшим кораблем в мире.

Она позволила Томми Андерсу осмотреть себя и заклеить пластырем ссадины, заработанные во время заварухи на пляже Кухио. После этого девушка устало опустилась в шезлонг и тихо вздохнула.

Болан и Лайонс оставались на палубе; они вели катер обычным курсом мимо Алмазной Головы на приличном удалении от «Пеле Феникс», время от времени поглядывая в небо: не появились ли там серебряные крылышки?

— Ну что за парень! — тихо произнес Андерс.

— Если ты имеешь в виду Мака Потрошителя, — устало проговорила Смайли, — то его смогут оценить только наши потомки.

— Что у вас там было?

— О, ничего особенного. Две шлюпки взлетели на воздух, гавайский преступный мир сократился примерно на треть, заодно отдали концы несколько мошенников-иностранцев, полиция Гонолулу осталась с носом. Постой-ка... может, я что-нибудь забыла?

— Иногда я просто отказываюсь верить, — сказал Андерс с нервным смешком. И тем не менее он верил каждому слову Смайли.

— Ах да, это еще не все. Брось-ка мне вон тот портфель.

Андерс взял портфель и положил его на столик; ощупывая разбитую цепочку, он заметил:

— Не сойти мне с этого места, если внутри не лежит какая-нибудь страсть-мордасть. Главное, чтобы туда не попала вода.

— Вряд ли, — улыбнулась Смайли. — Я держала его в зубах, как кошка своего детеныша. А что касается страстей-мордастей... ты поверишь, что я отстрелила человеку руку?

Андерс прищелкнул языком.

— Нужно быть разборчивее в знакомствах, леди. От этого мистера Болана еще не того наберешься.

— Все возможно... — Смайли содрогнулась от воспоминания. — Впрочем, ладно, теперь уже не имеет значения.

— Хочешь, чтобы я открыл? — мягко спросил Андерс.

Девушка кивнула.

— Да. У тебя есть сигарета?

Он прикурил сигарету и протянул ее Смайли, потом достал перочинный нож и принялся возиться с замком.

— Хорошо, если там нет мины, — озабоченно пробормотал Андерс.

Девушка ободряюще встряхнула головой:

— Исключено. Я сама видела, как он укладывал портфель.

— Он — это кто?

— Он — это Ван Хо.

— Что еще за Ван Хо? — прыснул Андерс. — Знаешь, это просто смешно. Лунь, Чун, Ван тра-та-ра-ран. Я лично не расист, но...

— Он мертв, и его люди тоже. И у меня какое-то пакостное чувство... Томми, они здесь были по очень важному делу.

— Слушай... — Андерс подыскивал слова, пытаясь успокоить девушку. — Это важное дело свело их в могилу. Но куда важнее другое: ты жива и здорова! Вы догадываетесь, прекрасная леди, как мы все этому рады?

Смайли коснулась его руки и сказала:

— Спасибо, Том. И поблагодари того сукина сына на палубе, ладно? Если бы не он, из меня получилось бы неплохое угощение для акул.

— Значит, все было так серьезно?

— Не то слово. Прямо зло берет, как подумаю об этих фараонах...

— Не кипятись. Они делают свою работу. Так же, как и мы.

— Знаю. Но почему бы им не делать ее в другом месте? Почему на всем этом проклятом острове они охотятся именно... я этого никогда не пойму! Томми, мне кажется, я в него влюбилась.

— Что ж, нашего полку прибыло. Я давно его люблю, — хмыкнул Андерс.

— Нет, я имею в виду...

— Я понимаю, детка. Но отчего бы тебе не попробовать со мной? Это гораздо безопаснее, и моя страховка обойдется дешевле.

— Тебя я тоже люблю, Томми.

— Ты хочешь сказать...

Девушка рассмеялась и поцеловала ему руку. Ей уже не так теснило грудь и стало легче дышать. Чудесный он все же человек, этот актер, этот мнимый итальянец!..

— Тебе помочь, Том?

— Нет, я уже почти открыл. Ну вот — ваш багаж, мадам.

Смайли бросила на Андерса благодарный взгляд и взяла в руки бумаги. Они были почти сухие. Склонившись над ее плечом, актер всмотрелся в документы и сокрушенно вздохнул:

— Сплошная тарабарщина. Я никогда не мог понять, как это читают: снизу вверх, сверху вниз или наискосок?

Внезапно у девушки задрожали руки, и она стала лихорадочно перебирать страницы.

— Что случилось? — встревоженно спросил Андерс.

— Прошу тебя, пришли сюда Мака, — попросила она глухим, чуть слышным голосом.

— Смайли, черт побери, что это?

— Как тебе понравится еще одна Куба? — прошептала девушка.

— Что? Ты хочешь сказать... ракеты?

— Позови сюда Мака!

В эту минуту в дверях каюты появился Болан.

— Чун пересел на вертолет. Тоби идет за ним, но для меня охота, похоже, заканчивается. Держитесь, ребята. Пока!

Он исчез прежде, чем Смайли и Андерс успели опомниться.

— О чем он говорит? — закричала девушка.

Побледневший Андерс направился к двери; там он задержался и оглянулся на Смайли.

Но объяснений не потребовалось. Сверху донесся красноречивый шум вертолетного винта, и зловещий голос из громкоговорителя лишь облек в слова то, что все и так уже поняли.

— Это полиция. Ложитесь в дрейф и приготовьтесь к приему человека на борт.

— О Господи! Нет! — застонала Смайли.

— Он не станет сопротивляться, — деревянным голосом заверил актер.

Кто-то раскрыл все карты Палача, и Андерс даже не знал, кого в этом винить.

Глава 19

Два вертолета висели над катером в пятидесяти метрах друг от друга. К полицейской машине присоединился большой военный вертолет, и теперь между ними шел оживленный радиообмен.

Людям на катере было видно, что в воздухе над ними идет горячий спор. Наконец, спустя несколько минут, военные уступили, и полицейский вертолет вновь занял место прямо над палубой.

Раздался голос из громкоговорителя:

— Говорит лейтенант Паттерсон, полиция Гонолулу. Сохраняйте спокойствие, я опускаюсь к вам для переговоров.

Лайонс помахал рукой в знак согласия.

В кабине вертолета открылась дверь, оттуда выскользнула веревочная лестница, и по ней начал спускаться высокий мужчина в сером костюме.

Смайли толкнула Лайонса бедром, чтобы привлечь его внимание, и громко крикнула, пытаясь перекрыть шум вертолета:

— Не забывай, что он наш пленник!

Лайонс беспомощно посмотрел на девушку и направился к лестнице, чтобы помочь лейтенанту.

Болан отошел к поручню, повернулся лицом к морю и отдался на волю судьбы.

* * *

Палач неподвижно стоял на мостике, держась за поручень; на его суровом лице можно было прочитать грусть, но не гнев. Он был одет в облегающий черный костюм и мягкие мокасины; мощный торс перетягивали ремни, увешанные оружием.

— Значит, это вы, — сказал Паттерсон.

— Значит, я.

Паттерсону понравился этот голос: ясный, звучный, но не задиристый.

— Похоже, из-за вас разгорелся юридический спор, Болан. По крайней мере, кое-кому хотелось бы этого. Но я все равно имею право вас задержать. Что скажете? Не хотите отдохнуть?

— Пока нет. Спасибо, я остаюсь.

Полицейский сделал выразительный жест в сторону Болана и сказал:

— Серьезный арсенал. Вы могли бы снять меня, когда я еще только спускался по лестнице. Почему вы этого не сделали?

— Вы не мой враг, — ровным звучным голосом ответил Палач.

— Так мне и говорили. — Лейтенант ткнул пальцем в сторону берега. — Там у меня больше тысячи надежных полицейских. Если вы когда-нибудь вернетесь в наш округ, то сами в этом убедитесь. Понимаете?

— У вас хорошие ребята, Паттерсон. Вы можете ими гордиться.

— Могу гордиться? Да кто ты такой, черт возьми, чтобы... — Лейтенант запнулся на полуслове. — Ладно. Спасибо. Вы, пожалуй, и впрямь знаете в этом толк. Но все остается в силе. Не вздумайте вернуться!

— Мне бы и самому не хотелось.

— Вот и отлично. Как насчет Оливераса?

— В каком смысле?

— Что он может мне рассказать?

— Многое. Структура местной организации, система сбора «сливок» — думаю, вы узнаете немало интересного о вашем туристском бизнесе. Нажмите на него, и он расколется. — Болан ухмыльнулся. — Если хотите, можете упомянуть мое имя. Это для него пострашнее, чем омерта.

Паттерсон с удивлением почувствовал, как его лицо расплывается в улыбке.

— Еще бы. Спасибо, я не забуду об этой услуге. Как у вас с призраками?

— С чем?

— С гостями из прошлого. Только не говорите, что у вас их нет.

— Есть.

— Я не сомневался.

Полицейский взмахнул рукой, давая понять пилоту, что возвращается. До сих пор он старательно не замечал остальных — женщину и двоих мужчин. Теперь он посмотрел на девушку и сказал:

— Расслабься, детка. Как водичка?

— Отличная, — холодно ответила Смайли.

Паттерсон хохотнул и направился к лестнице. Взявшись за веревку, он бросил прощальный взгляд на человека у поручней.

— Своих я смываю водкой, — крикнул он сквозь рокот вертолета.

Болан кивнул и что-то ответил, но его слова утонули в адском шуме. Стопроцентному полицейскому не обязательно было их слышать: он знал, чем Палач смывает своих призраков — кровью врагов.

— Оставь немного и для меня, — пробормотал Паттерсон и начал подниматься по веревочной лестнице.

* * *

Военный вертолет поднялся немного вверх и завис над палубой.

Броньола обменялся рукопожатием с человеком в черном, после чего строго произнес:

— За вами должок, сержант. И не думайте, что это было просто.

— Я знаю цену, — коротко кивнул Болан.

Между этими двумя людьми, одновременно друзьями и противниками, установилось взаимное уважение и восхищение, и это делало излишними слова благодарности.

— А вы, ребята, — обратился Броньола к троим спутникам Палача, — если только не раскопали тут что-нибудь особенное, отправитесь за решетку — • вместе со мной.

Болан оттолкнулся от поручня и быстро спустился в каюту.

Броньола взял Смайли под руку и повел ее вслед за Боланом.

— Ну, СОГ-32, — сказал он, — я сгораю от нетерпения. Ни одного сообщения за целый месяц — чем вы здесь занимались?

Девушка расправила плечи и отрезала:

— Будьте любезны, подтвердите ваши официальные полномочия, мистер Броньола.

— Да вы что?

— Я вполне серьезно.

— Понятно.

Он полез в бумажник и достал документы. Девушка хмуро улыбнулась:

— Мы догадывались, что СОГ руководите вы... Но за что можно ручаться в нашем сумасшедшем мире?

— Это уж точно, — согласился Броньола. Его взгляд упал на Лайонса.

— Карл? Что у вас происходит?

— Чун сел в вертолет и держит курс на большой остров. Тоби сидит у него на хвосте. Болан спугнул генерала, и мы вместе подталкивали его к тайнику. Похоже, цель уже близко. Нам пришлось объединиться, Гарольд. У нас просто не было другого выхода.

— Я догадался. Вы поступили правильно... только не надо писать об этом в рапорте.

— Само собой.

Смайли переводила взгляд с Броньолы на Лайонса. На ее лице отразилось внезапное озарение.

— Так-так, ребята. Что ж, спасибо за доверие.

Лайонс выглядел смущенным.

— Смайли, я...

Броньола принял удар на себя.

— В нашем мире, мисс Даблин, полно маленьких сюрпризов. И порой о какой-то из них можно больно споткнуться.

— Не волнуйтесь, я не споткнусь, — бросила девушка и побежала вниз.

— Знаете, — со вздохом сказал Броньола, — жена никогда не верит ни одному моему слову. С чего бы это?

— Пойдемте в каюту, Гарольд, — предложил Лайонс. — Я расскажу вам о последних новостях.

— Кто-то должен остаться у руля, — сказал Андерс, пожимая руку Броньоле. — Идите. Я за это взялся, так что буду теперь отдуваться.

Актер остался на мостике, а Броньола и Лайонс спустились в каюту. Болан сидел за столиком, недоуменно вглядываясь в бумаги.

— Что это, черт возьми? — удивился Броньола.

— Один из тех маленьких сюрпризов, — ответила девушка. — Хорошенько смотрите под ноги, шеф.

— Ладно, прекратите, — раздраженно бросил Броньола. — Что это?

— Как насчет третьей мировой?

— Надеюсь, вы шутите?

— Только наполовину. Если верить этим документам, человек, который приковал их цепью к своей руке, занимает высокое место в партийной иерархии. Он...

— Ван Хо, — тихо сказал Броньола.

— Тогда какого черта вам от меня надо?

— Послушайте...

— Что — послушайте? Вы знаете, где я провела эти четыре недели?

— Если вам нужны мои извинения, пожалуйста. Это сумасшедшая работа, и ничего тут не поделаешь. Никто не собирается умалять ваши заслуги, Смайли. Просто я устал и нервы на пределе. Только что мне пришлось нарушить присягу, чтобы отцепиться от этого проклятого фараона. А самое главное, чтобы увидеть вас всех целыми и невредимыми... — Броньола замолчал и поднес руку к глазам. — А, черт...

Смайли разрыдалась. Она обняла Броньолу за шею и поцеловала его.

— Я просто дура, — пролепетала она. — Простите меня.

Лицо Броньолы стало пунцовым. Он смущенно похлопал девушку по голой спине и что-то неразборчиво пробормотал.

Смайли сходила на камбуз и сполоснула там лицо под краном. Болан молча достал мятую пачку сигарет и закурил.

— Значит, вы получили мой рапорт, — сказал Лайонс.

Броньола кивнул и задумчиво посмотрел на девушку.

— Это была просто догадка — насчет Вана, — сказал он. — Я получил сообщение от Карла уже на борту самолета, сегодня утром. Или это было не утро... Господи, я совсем потерял счет времени! Одним словом, я просто сопоставил факты. Наши резиденты в Китае давно уже обнаружили странную связь между Ваном и генералом Лунем. А когда я установил, кто такой Чун, остальное было элементарно, как дважды два.

— Ван мертв, — спокойно сообщил Болан.

— Боже. Надеюсь, вы сожгли тело?

— Увы, нет.

— Это неважно, — вмешалась Смайли. — Ван оставил нам завещание. — Она указала взглядом на бумаги, лежавшие на столе. — В одном из этих документов — приказ на развертывание.

— Развертывание чего? — не понял Броньола.

— Ракет.

От неожиданности Броньола вздрогнул:

— Но у них нет... Ведь это не тактические ракеты, правда?

— Стратегические, — подтвердила девушка. — Баллистические ракеты среднего радиуса действия.

На этот раз федерал побледнел, молча собрал бумаги и вложил их в портфель.

— Операция прекращается. — В его голосе не было и намека на прежнюю теплоту. — Все, ребята: никто ничего не видел и не слышал. — Броньола пристально посмотрел на Болана. — Будем паиньками.

Болан ответил так же холодно:

— Я не паинька, и вам это известно.

— Придется перевоспитываться!

Болан предпочел не лезть в бутылку, а действовать убеждением.

— Поздно, Гарольд. В эту минуту наш приятель спешит к своим игрушкам. У него на хвосте лучшая гончая из вашей своры — она, несомненно, выследит его логово. Это наш единственный шанс до него добраться. Поймите, это не вопрос международной дипломатии, это не акт агрессии со стороны иностранного государства, а просто...

— Такие вещи решать не нам с вами, Болан!

— Слишком мало времени.

— И тем не менее я настаиваю...

— Давайте разберемся. Стало бы китайское правительство поддерживать столь дикую авантюру? Против самой мощной ядерной державы? Да во всем арсенале КНР не больше двадцати-тридцати баллистических ракет. У них нет стратегических сил — ни авиации, ни флота. А теперь сравните это с тем, что имеется у нас. Больше тысячи межконтинентальных ракет, которые мы можем послать в любую точку планеты. Полтысячи стратегических бомбардировщиков с ядерными боеголовками. Около сотни атомных подлодок. Мощный флот. Третья мировая война? Нет, Гарольд. По крайней мере, не с теми жалкими игрушками, которые раздобыл Чун.

— Я вынужден согласиться с Маком, — сказал Лайонс.

— Я тоже, — присоединилась Смайли. — Правда... Мне кажется, что я знаю китайский характер... Если бы мы им действительно угрожали, они не стали бы долго колебаться. Я хорошо помню, как близко мы подошли к войне с русскими из-за Кубы.

— Китай не считается ядерной державой, — задумчиво произнес Броньола и добавил: — Пока нет.

— Тогда зачем разворачивать эти несколько ракет? — спросил Лайонс.

— О чем я и твержу! — воодушевился Болан. — Это вовсе не официальное решение китайского правительства.

— Кто подписал приказ? — спросил Броньола у девушки.

— Лунь Чуквань. Вторую подпись поставил Ван Хо.

Болан испытующе посмотрел на Смайли.

— Помнишь, ты говорила мне... Ван будто бы сказал об этих документах что-то невразумительное...

— "Здесь зарыт труп".

— Чей труп? — спросил Броньола.

— Это образное выражение, — объяснила Смайли.

— Сам черт ногу сломит, — проворчал Лайонс. — Как это все связано с мафией?

— Может быть, никак, — пожал плечами Болан. — А может, самым непосредственным образом. С этим придется разобраться позже. Не исключено, они только пешки в этой игре. Мафиози, с их идиотским Великим делом, давно уже созрели для чего-либо в подобном роде. А пока, мне сдается, Организацию попросту надули.

— Вы хотите сказать, что «Коммиссионе» не знает об этих ракетах? — уточнил Броньола.

Болан кивнул.

— Или знает, но не все.

— Трудно сказать, кто кого надувает, — возразил Броньола. — Не исключено, что мафия ведет двойную игру. Сначала они помогут китайцам доставить сюда свои игрушки, а потом их отберут — сами знаете этих ребят.

— Ладно, — вмешался Лайонс, — давайте немного пофантазируем. Зачем мафии ракетные установки?

— Первое, что приходит в голову, — ответил Броньола, — шантаж и вымогательство.

— На международном уровне? — вскинул брови Лайонс. — Да, это вполне вписывается в их Великое дело.

— Возможно, — согласился Болан. — Но пока вопрос стоит по-другому: кто такой Чун — китайский генерал или человек мафии?

— Вы знаете ответ? — поинтересовался Броньола.

— Нет. Но вчера вечером в разговоре с Ваном генерал отпустил странную шутку: мол, скоро он обезглавит десять тысяч итальянцев.

Броньола всплеснул руками:

— Черт возьми, дело запутывается все сильнее! Я просто вынужден заморозить операцию!

— Не торопитесь, — сказал Болан. — Где-то здесь, на Гавайях, есть секретная пусковая установка. Судя по всему, это ракеты средней дальности, то есть до трех тысяч миль. Кому бы ни принадлежали эти ракеты, они развернуты здесь с определенной целью. Верно?

— Верно, — кивнул Броньола. — Продолжайте.

— Мы все согласны, что это какая-то сумасшедшая авантюра. Но о чем твердят сегодня наши лучшие умы? Разве не о том, что именно такая выходка способна поставить весь мир под угрозу ядерного уничтожения?

— Допустим. Дальше?

— Рассмотрим лучший сценарий. Ракеты принадлежат мафии, которая что-то замышляет с ними сделать. Нам от этого легче?

— Нет. Переходите к худшему.

— Ракеты принадлежат Чуну. Не китайскому правительству, а именно Чуну, и у него есть собственный план. Так лучше?

— Боже упаси!

— Предположим, — продолжил Болан, — некий предатель-генерал задумал крепко насолить кому-то у себя дома. Допустим, он просто не переваривает всех этих разговоров о мире и разрядке напряженности. Может быть, он даже по-настоящему этого боится. Допустим, этот параноик сумел вывезти из страны несколько драгоценных ракет и доставить их в тайное место, поближе к территории потенциального противника. Допустим, он решился и запустил одну в Сан-Франциско, еще парочку в Лос-Анджелес, ну, и еще куда-нибудь — в Сиэтл, Портленд или Сан-Диего. И все это, разумеется, с ядерными боеголовками. После этого разрядке придет конец, верно?

— Еще мягко сказано, — тихо заметил Лайонс.

— Для таких «подвигов» нужно совершенно спятить! — рявкнул Броньола.

— Несомненно, — подтвердил Болан. — А вы что, водили генерала Лунь Чукваня или секретаря Ван Хо к психиатру?

Броньола громко выругался.

— Что нужно для запуска этих ракет? — спросил Лайонс.

— На самом деле система очень сложная, — сказал Болан. — Но можете не сомневаться: если они сумели доставить сюда этих пташек, то найдут и умельцев, которые поднимут их в воздух.

— Значит... — протянул Лайонс.

— Учтите, — предостерег Болан, — они теперь в панике. Мы сознательно давили на генерала, чтобы он показал, где спрятана его кнопка. Если бы я знал, что она ядерная...

— Вот именно, — буркнул Броньола. — Этим делом должны заниматься профессионалы.

— Кто такие профессионалы, Гарольд? — мягко спросил Болан.

— Черт возьми, это...

— Ладно. — Болан перевел взгляд на Смайли Даблин. — Тут говорили все, кому не лень. А тот, кто действительно что-то знает, до сих пор молчал. Ты прожила бок о бок с этим человеком целый месяц. Вы вместе ели и вместе спали. Ты понимаешь его язык и, должно быть, слышала его ночные стоны. Ты читала его письма, а возможно, и дневник. Теперь скажи: что у него на уме?

— Я уже говорила, — невозмутимо отозвалась Смайли. — Третья мировая. Генерал — фанатичный «ястреб», как и большинство китайских военных. Папаше Мао уже за восемьдесят, его дни сочтены, и он об этом знает. Он ищет себе преемника, что вовсе не секрет для «ястребов». Генеральный штаб готовится к атаке, военные вербуют себе союзников в партии, и все идет к их победе. Но пока Мао жив, власть будет принадлежать ему. Генералы до смерти боятся, что он может их сдать, желая укрепить свои позиции. Плевать они хотели на так называемую революцию. Политика для них просто средство для достижения цели. И не нужно быть специалистом по Китаю, чтобы понять: «ястребы» не могут удовлетворить свои аппетиты пищей для «голубей».

— Устами младенцев... — тихо произнес Броньола.

— Благодарю вас, но я не младенец. Я такой же профессионал, как и вы.

— Разумеется.

— И все-таки, как быть с нашим приятелем Чуном? — спросил Болан. — Чем он сейчас дышит?

— Сейчас? Ты уже сам сказал: бежит поджав хвост.

— Вы не остановите меня, Броньола, — заявил Болан. — Вы можете застрелить меня, но не остановить.

Человек с мандатом Совета национальной безопасности принял, наконец, решение.

— Попробуем угодить и нашим и вашим, — проговорил он очень тихо. — Я передам эти бумаги в штаб Тихоокеанского округа и устрою там совещание. А вы забудьте о том, что мы сегодня встречались. Меня здесь не было.

— Нам может понадобиться ваш вертолет, — сказал Болан. — А если мы найдем тайник, то потребуется и кое-что еще.

— Я отошлю вам и вертолет, и остальное. Сделаю все, что в моих силах. Но, ради Бога, не суйтесь в воду, не проверив температуры.

— Водичка как раз для Пеле, — прошептал Болан.

— Что? — переспросил федерал.

— Можно не проверять. Это температура кипящего масла, Гарольд.

Броньола пожал всем руки и, подойдя к двери, обернулся с грустной улыбкой.

— Разве вас это остановит?

Глава 20

Броньола сдержал свое слово и прислал вертолет, но это была уже совсем другая птичка — полностью снаряженный «хьюи» с двумя пилотами, двумя стрелками и уймой места для десанта. Пятый член экипажа остался на катере, чтобы вернуть его в Ала-Вай.

Первым пилотом был Стив Ричардс, ветеран вьетнамской войны, за плечами у которого имелось немало боевых вылетов. Оказалось, Броньола уже в общих чертах ознакомил этого симпатичного и серьезного летчика с предстоящей задачей.

Кроме того, Броньола тщательно оснастил своих коммандос: прислал им карты, краткий обзор китайской ракетной техники, аварийные комплекты для выживания в джунглях, оружие и боеприпасы, а также одежду для Смайли Даблин — защитные брюки, рубаху, куртку, панаму и ботинки.

Ричардс спросил, который здесь «Страйкер», пожал ему руку и сказал:

— Мне приказано выполнять любой ваш приказ.

При этом пилот оглядывал Болана с головы до пят, и по его глазам было видно: он знает, что собеседника зовут вовсе не Страйкер.

Болан посадил Смайли в ее новом наряде на место второго пилота и приказал связаться по радио с Тоби. Андерс принялся готовить к бою оружие и снаряжение, которое прислал Броньола. Болан и Лайонс сосредоточились на картах и документах: один знакомился с китайскими ракетными разработками, а другой изучал характер местности на острове Гавайи.

Второй пилот принес шлемофоны с переключением на радиосигнал и бортовую связь. Стрелки возились со своим вооружением.

— Да, это вам не шуточки — настоящая огневая платформа, — заметил Лайонс, восхищенно оглядываясь по сторонам.

— Почище прежних В-1, — согласился Болан. Просмотрев очередной документ, он добавил: — Похоже, китайцы тоже не стоят на месте.

— Что там такое?

— У них уже есть передвижные ракетные установки.

— Передвижные?

— Да, их можно поставить на колесном тягаче или на железнодорожной платформе. Что-то вроде русских SS-XZ «Скрудж».

— А дальность какая? — поинтересовался Лайонс.

— Здесь сказано: как у «Поларис A3». Значит, 2880 миль. Несет боеголовку в одну мегатонну.

Лайонс тихонько присвистнул.

— Ты был прав. Они могли бы прямым ходом отправить ее в Лос-Анджелес.

В этом городе у Лайонса жила семья.

— Если мы им позволим, — усмехнулся Болан.

— А ты уверен, что у китайцев действительно есть эти игрушки?

— Думаю, да. Этот документ даже не помечен как секретный. — Болан посмотрел в сторону кабины: Смайли и пилот явно нашли общий язык. — Что слышно, Смайли?

— Ничего. Боюсь, она слишком далеко.

— Если подняться повыше, прием будет лучше, — подсказал пилот и добавил: — Но на этом мы потеряем время.

— Валяйте, — решил Болан.

— Понял. Набираю высоту.

— Как там у нее с топливом? — встревоженно спросил Лайонс. — Тоби не сможет летать кругами до бесконечности.

— Скорее всего, она держится высоко над ними, — предположил Болан. — Но скорость у нее больше раза в два-три...

— Вот именно — может кончиться топливо.

— Тоби — отличный пилот, — сказал Болан. — Худшее впереди: если они пойдут на небольшой высоте над островом, тогда нам придется туго. В этих горах можно потерять целую эскадрилью, а не то что один вертолет.

Тяжелые раздумья Болана и Лайонса были прерваны сообщением пилота:

— Похоже, ваша подруга вышла на связь. Переходите на третий канал.

Болан щелкнул переключателем и услышал далекий голос Тоби Ранджер:

— ...места себе не нахожу. У вас все в порядке?

— Цветем и пахнем, — раздался торжествующий голос Смайли. — Мы в воздухе, минутах в сорока. Что у тебя?

— Порядок, — ответила Тоби. — Ну и маршрут у этих ребят! Прыгают с острова на остров. Мы прошли Молокаи и северо-западную часть Мауи. Теперь летим через пролив Кеалаикахики, прямо на запад, примерно в десяти милях севернее Ланаи.

Лайонс лихорадочно прокладывал курс на карте.

— Понятно, — сказала Смайли. — Оставайся на приеме.

— Отлично, Тоби! — вмешался Болан. — Как у тебя с горючим?

— Привет, капитан Гром-и-молния! Спасибо за первосортный фейерверк. Скажи, ты когда-нибудь думаешь о безопасности окружающих?

— Только об этом и думаю. Что с топливом?

— Должно хватить, если только им не вздумается облететь все эти проклятые острова.

— У нас есть шанс, Тоби. Действуй аккуратно, чтобы их не спугнуть. Игра идет к концу.

— Ладно. Вся наша банда в сборе?

— Все на месте. Встретимся на баррикадах. Держи нас в курсе, но не торчи подолгу в эфире.

— Вас поняла. До встречи.

Болан сухо рассмеялся и переключился на внутреннюю связь.

— Капитан, идем прямым курсом на Майна Лоа. И подбавьте газу, если не сложно.

— Будет сделано. Может, скажете чем мы занимаемся?

— Охотой, капитан.

— Ясно. Похоже, мы были во Вьетнаме в одно и то же время. М-да, такое не забывается. Вы поставите мне огневую задачу?

— Надеюсь, что да, капитан.

Болан действительно на это рассчитывал. Большой вертолет нес внушительный боекомплект, включая несколько пулеметов, двадцатимиллиметровую пушку и подвеску с восемнадцатью ракетными снарядами. Все это оружие вполне могло скоро понадобиться.

Мысли Болана вернулись к Вьетнаму, где эти большие птицы оказались просто незаменимыми. Все-таки это позор, что замечательные военные достижения того времени не были оценены по заслугам из-за всеобщего отвращения к самой войне. Никто не любит войны — и меньше всего те, кто в них участвует. Но есть еще такая штука, как гордость. Мак Болан гордился военным мастерством, показанным во Вьетнаме. Взять хотя бы эти «хьюи». Ему доводилось видеть, как семьдесят пять таких машин одновременно сбрасывали десант на территорию не больше футбольного поля; и ни единого столкновения, ни разу. Просто поразительно! Однажды, когда их взвод оказался в окружении в непроходимом тропическом лесу, один из таких «хьюи» спас Болану жизнь. Вертолет повис над верхушками деревьев и, открыв заградительный огонь по всем направлениям, бросил спасательные канаты; вся операция продолжалась несколько секунд.

Мак Болан умел ценить мастерство.

Эта встреча с Ричардсом... встреча с прошлым. Время снова возвращается туда, где все начиналось. Бесконечный нуль.

Болан надеялся, что за эти годы Стив Ричардс не утратил мастерства, отточенного во Вьетнаме, — скоро оно очень пригодится.

В последние минуты затишья в голове у Болана роились мысли о его товарищах. Вот Лайонс — разве это не профессионал, не мастер? Еще какой! И при этом полнокровный, живой человек, а не ходячий труп, как Болан. Жена и малыш в Лос-Анджелесе. Как ему удается выполнять свой долг перед семьей, если он выбрал такую дикую жизнь? А может, сама жизнь выбрала его? Лайонс не был до конца откровенен с Боланом. Здесь не на что обижаться — как сказал Броньола, сумасшедшая работа... Тогда, в Лас-Вегасе, перед лицом смерти, Лайонс проговорился Болану, что идет по китайскому следу. С чего бы это лос-анджелесскому полицейскому гоняться за китайскими коммунистами? А здесь, на Гавайях, он вдруг все забыл и делает круглые глаза...

А Смайли Даблин — о, это предмет, достойный размышления. Талантливая артистка оказалась не только тайным федеральным агентом, но еще и специалистом по Китаю. Что это, просто совпадение? Как эти люди нашли друг друга? Бесконечный нуль? Может быть.

Популярный комик Томми Андерс: здесь тоже было чему удивляться. Как давно он играет в опасные игры Броньолы? В Вегасе он сказал Болану, будто мафия преследует его за отказ подчиняться их правилам в шоу-бизнесе. Это именно так? Скорее всего — нет. Что заставило столь знаменитого человека ввязываться в сомнительные игры разведки? Опять же — бесконечный нуль.

Тоби Ранджер: дерзкий язычок и золотое сердце, не говоря уже о прочих прелестях. Эта девушка может управлять любым летательным аппаратом, стреляет лучше среднего полицейского, отважна, как львица. Откуда такая взялась? Из бесконечного нуля?

Раздумья Болана были прерваны лаконичным замечанием Лайонса:

— Наверное, уже скоро.

Болан устало улыбнулся.

— Присмотри за лавкой, Карл, пока я подремлю. Двое суток глаз не смыкал.

Болан мгновенно погрузился в глубокий целительный сон. Этому он научился в джунглях Вьетнама: «сон солдата», когда глаза и уши готовы откликнуться на малейший сигнал опасности, а мозг отдыхает и набирается сил для новых испытаний.

Он даже не расслышал ответа Карла, значит, приятель согласился подежурить. Болан не замечал шума двигателя, не ощущал хода времени. Но слабый голос Тоби Ранджер в наушниках мгновенно пробудил его ото сна.

— Это невероятно! Они просто исчезли за кромкой кратера, словно сквозь землю провалились. Я опускаюсь.

— Поосторожнее, — предупредила Смайли.

— Где они? — тотчас спросил Болан у Лайонса.

— Похоже, прибыли на место.

Болан нажал кнопку передатчика:

— Возьми ориентир, Тоби, и улетай оттуда!

— Ты не понимаешь, — вновь послышался далекий взволнованный голос. — Еще секунду назад я их видела, а теперь они просто исчезли. Ага! Я над ними. Здесь... Боже, оттуда стреляют! Они попали в меня!

Голос оборвался.

— Тоби! Что с тобой? — закричал Болан.

— Тоби! Тоби! — гремел в его наушниках голос Смайли.

— Господи! — простонал Лайонс.

— Я держал ее на радаре, — доложил Ричардс. — Но она пропала с экрана, Страйкер. Ее там больше нет.

— У вас есть ее координаты?

— Да. В двадцати минутах лета от нас.

Двадцать минут. Целая вечность для того, кто жил мгновением. И снова Мак Болан возвращался в никуда... к своему бесконечному нулю.

Глава 21

Крестик на штурманской карте приходился на пустынный участок местности, где огромные скальные котловины с обрывистыми краями чередовались с непроходимыми зарослями, словно напоминание о неистовой стихии, среди которой рождался этот вулканический остров.

Смайли невольно содрогнулась.

— Если она упала туда...

Болан тронул капитана за плечо.

— Я только что видел какой-то блеск, вон там. Смотрите — снова!

— Вижу.

— Это ее самолет! — закричал Андерс.

Действительно, это были обломки небольшого самолета, застрявшего на вершине крутого склона и почти полностью скрытого густой листвой.

— Недавнее крушение, — заметил пилот. — Иначе джунгли давно бы уже сожрали машину.

Теперь они были почти над самым самолетом.

— Что скажете, капитан? — спросил Болан.

— Я могу спустить вас туда, если хотите.

Болан хотел. Он прошел в задний отсек и вскоре уже опускался в первозданные заросли. Когда через несколько минут Болан вновь показался в люке, на лице Палача можно было прочитать одновременно разочарование и надежду. Едва ему помогли забраться в вертолет, он тотчас сообщил обеспокоенным товарищам:

— Не знаю, как это можно было пережить, но похоже, ей удалось. Немного крови в кабине, и больше ничего. Кто-то забрал ее оттуда. Поблизости видны следы джипа. В пятидесяти метрах от места падения — стальная сетка с надписью «Тихоокеанская геологическая лаборатория». Посторонним предлагают держаться подальше. Не очень-то мне это по душе. Пожалуй, это как раз то, что мы ищем.

Смайли кусала пальцы.

— Господи, Мак, если она...

— Погодите, — вмешался Лайонс, напряженно потирая лоб. — Мы проверяли это заведение две недели назад. Исследовательская экспедиция... изучают вулканы.

— Вы были внутри? — ахнул Болан.

— Нет, но мы проверили бумаги. Все выглядит вполне солидно, их даже частично финансирует правительство США. М-м... тектонические исследования.

— А точнее?

— Спросите что-нибудь полегче. Разные геологические пласты, ну, и в таком же духе. Тут где-то есть потухший вулкан... Постойте-ка!

— Вот именно, — кивнул Болан. — Тоби сказала, что вертолет исчез над кратером.

— А вы полагали, на табличке будет написано «Пусковая ракетная установка», да? — язвительно спросила Смайли. — Трудно, что ли, найти прикрытие? Давайте спустимся и посмотрим!

Андерс не слушал ее, занятый своими мыслями.

— "Пеле Феникс", — протянул он задумчиво. — Все сходится. Из пепла одного огня рождается другой, новый.

— Да уж, — подхватила Смайли. — И летит до самой Калифорнии. — Она мрачно усмехнулась. — Отличная идея. Кому придет в голову искать ракетную базу в кратере вулкана!

— Что вы об этом думаете? — обратился Лайонс к Болану.

— Царский Огонь, — хмыкнул Болан. — Все сходится. Хорошее прикрытие, которым можно легко оправдать доставку тяжелого оборудования. Да и проволочная ограда — обычное дело для защиты научной аппаратуры.

— От кого ее защищать? — осклабился Андерс. — От горных коз?

— Ладно, шутки в сторону, — подвел итог Болан. — Давайте-ка и впрямь их навестим. Глядишь, найдется и вам огневая задача, капитан.

— Понял. Стрелки, по местам!

Смайли уступила место в кабине второму пилоту.

Они нашли просвет в зарослях густых деревьев — в сотне метров от проволочного забора. Посреди огороженного участка стояло низкое продолговатое здание из бетонных блоков, которое почти нависало над краем большой котловины, похожей по форме на кратер вулкана. Из вертолета было видно, что эта котловина затянута огромным полотнищем, окрашенным в цвет окружающей скальной породы.

Под этим полотнищем вполне мог скрываться настоящий кратер, радиусом метров в тридцать, — довольно скромный по гавайским меркам. И если в огромном кратере Халеакала на острове Мауи мог бы поместиться весь остров Манхэттен, то в этом нетрудно было запрятать несколько баллистических ракет.

Поблизости в густых зарослях поблескивал металлом небольшой портальный кран.

— Все ясно, — сказал Болан. — Поднимаемся, капитан.

Из здания вышли двое и, задрав головы, посмотрели на вертолет. Один из них приветливо помахал рукой.

У Смайли перехватило дыхание.

— Да это же Флора, — прошептала она.

— Где их вертолет? — встрепенулся Лайонс.

— Возможно, под брезентом, — ответил Болан.

Огромный «хьюи» взмыл кругами на высоту, в несколько сотен метров от земли. Болан отвел свой отряд в задний отсек, где бойцы и начали готовиться к высадке.

— Значит, так, — заявил Палач. — Придется идти напролом, причем очень быстро. Мы не знаем их точного расположения, так что будем действовать по обстановке. Смайли, держись поближе ко мне — может понадобиться твой китайский.

Подошел Стив Ричардс, прислушиваясь к словам Болана. Лицо пилота было суровым и немного усталым, но в глазах появился яркий блеск.

— Лайонс и Андерс, прикроете нас снаружи. Держите связь с Ричардсом, он вам может здорово помочь. Мы первым делом попытаемся найти Тоби и вытащить ее оттуда. Ричардс, если увидите вдруг сногсшибательную блондинку, тащите ее на вертолет. А ты, Карл, попробуй при возможности сорвать брезент.

Пилот раздал всем рации и сказал:

— Не стесняйтесь, ребята. Если нужен взрыв, только свистните и хотя бы намекните, в каком месте. Сержант, может, скажете мне теперь, что под этим брезентом?

Болан снял с плеча автомат и ответил:

— Скорее всего, пять или шесть мегатонн адского огня. Так что не стреляйте туда ракетами, а то как бы не разбудить все вулканы на этом проклятом острове.

Ричардс побледнел.

— То есть?

— Похоже, здесь спрятаны китайские баллистические ракеты. Скажите своим стрелкам — пусть поддержат нас огнем. Придется вам самим ориентироваться в обстановке.

— Ясно. Вы готовы?

— Готовы.

Пилот вернулся в свое кресло.

Болан оглядел товарищей и горько улыбнулся.

— Держитесь, ребята. Первым высажусь я. Пилот спустится на минимальную высоту. Вы почувствуете, как нос резко «клюнет» вниз. После этого нужно идти. Не ждите и не оглядывайтесь. Вы должны приземлиться уже готовыми к бою. Вопросы есть?

— Есть, — сказал актер, озабоченно морща лоб. — А можно записаться в другую команду?

— Можно. Но посмертно, — ответил Болан с кривой усмешкой.

— Тогда я, пожалуй, остаюсь.

Вертолет пошел на снижение, скользя над верхушками деревьев. Вырвавшись на открытое место, «хьюи» резко подался вверх, а затем опять устремился к земле. Из здания уже высыпали люди и раздался вой сирены, когда, наконец, корпус вертолета содрогнулся и завис на мгновение, клюнув носом.

Болан крикнул:

— Вперед!

И выпрыгнул в десантный люк.

Остальные последовали за ним, а вертолет стал медленно набирать высоту, опустошительным пулеметным огнем расчищая путь десанту.

Автомат Болана, казалось, застучал даже раньше, чем Палач коснулся земли. Впереди какие-то люди падали со сдавленными криками; их тела катились по вулканической лаве, оставляя на ней яркие потеки крови.

Держа наготове раскалившийся автомат, Болан ворвался в дверь; откуда-то возникли трое азиатов в защитных костюмах и моментально, после короткой очереди, исчезли опять.

Краем глаза Болан заметил Смайли Даблин; из ствола ее автомата вырывался язычок пламени. Где-то на периферии его сознания запечатлелась маска смерти, столь неожиданная на этом прекрасном лице.

В здании напрочь отсутствовали внутренние стены, а в скале зиял гигантский пролом — словно шахта лифта, в кабине которого могло бы поместиться сразу несколько автомобилей. Повсюду стояли какие-то диковинные машины, а в самом углу была оборудована стеклянная кабинка — очевидно, для отдыха.

В эту минуту за стеклом появились двое старых нью-йоркских знакомых, Доминик и Флора. Значит, посланцы «Ла Коммиссионе» находились здесь и, судя по всему, прекрасно чувствовали себя в Царском Огне. Болан чуть не задохнулся от ярости.

Но его опередила Смайли Даблин: с окаменевшим, страшным лицом она выпустила автоматную очередь по кабине. Стенка разлетелась, и звон стеклянных осколков слился в едином аккорде с пронзительным воем сирены, треском пулеметов и отчаянными предсмертными криками.

— Остановись, Смайли, — заорал Болан. — Хватит!

Девушка опустила автомат и, словно лунатик, развернувшись к Болану, тихо произнесла:

— Господи, Мак! Но мне это по-нра-ви-лось!

— Нормальный инстинкт, — бросил Болан, — Там Тоби — забери ее оттуда!

Сам он побежал к краю шахты. Справа от него, за другой стеклянной стеной, располагались пульты, мониторы — словом, обычный набор центра управления. Пули Болана отскакивали от этой стены, как горох. Тогда он развернулся, добежал до стальной винтовой лестницы и стал спускаться в шахту. Внезапно погасли все огни, замолчала сирена, и стихли звуки стрельбы над головой.

Болан продолжал спускаться в кромешном мраке, когда наверху вдруг что-то затрепетало, ударил яркий солнечный свет и мрачные глубины ада обернулись кошмарным сном двадцатого века. Огромные цилиндры отливали горячим металлическим блеском, словно рассказывали Болану о других солнцах, которые создал человек и запустил в небо, чтобы испепелить множество себе подобных. Но даже здесь, в этом безумии, нельзя было не почувствовать гордость за творения рук человеческих.

Они стояли здесь, поражая своей гордой красотой, грозные и одновременно бессильные: на ракетах не было боеголовок. И тогда человека, прошедшего столько кругов ада, чтобы сюда попасть, охватило дьявольское искушение присесть, закурить сигарету и зло посмеяться над этими беспомощными истуканами.

Он спускался дальше, в самые глубины, не обращая внимания на звуки шагов и приглушенные голоса; здесь он нашел новых гигантов, спящих на жестких металлических ложах. Во все стороны разбегались какие-то туннели, тускло поблескивали рельсы, уводящие прямо в скалу, повсюду слышалось поспешное шарканье ног.

Возле одной из спящих ракет стоял Чун. Он поднял руку, будто собирался погладить любимое дитя, и в упор смотрел на приближавшегося человека в черном.

— Вот и я, генерал. К вашим услугам.

— Не ты победил меня, — отозвался Чун. — Это сделала она.

— Поражение остается поражением, — спокойно возразил Болан. — Идемте.

— Она перехватила боеголовки и отправила их обратно. Цветок лотоса оказался гибельным для меня.

— Похоже, что так.

Генерал развернулся и зашагал прочь. Болан окликнул его, потом выпустил очередь по земле у его ног, но Чун не останавливался.

«Это Пеле победила тебя, приятель. Я встречался с ней минуту назад...»

Болан решил оставить генерала в покое: каждый переживает проигрыш по-своему.

Когда он вернулся наверх, то увидел там Карла Лайонса, который осторожно продвигался среди мертвых и раненых, всматриваясь в их лица, — видимо, выбирал тех, кого считал достойным упомянуть в письменном рапорте.

— Пойдем отсюда, — сказал Болан.

Лайонс неохотно оторвался от своего занятия.

— А что... ты нашел?..

Болан схватил его за руку и потащил к выходу.

— Нашел. Пора с этим кончать, пошли.

— Смайли сказала...

— Пеле, — произнес Болан.

— Что?

— Ее я тоже нашел.

— Ты в порядке, Мак?

— Я буду в порядке, когда мы это уничтожим.

Девушки были уже на борту «хьюи». Огромная машина зависла над самой землей. Подбежал Андерс, и трое мужчин забрались в вертолет. Болан сразу же прошел в кабину.

— Поднимаемся, капитан. Выпускайте ракеты, сотрите эту язву с лица земли.

Лицо Ричардса вытянулось.

— С залпом в шесть мегатонн?

— Нет, — успокоил его Болан. — Там нет ничего, кроме ракетного топлива... и раздавленного гордыней одного китайца. Действуйте, капитан.

Через минуту серия ярких огненных стрел прочертила гавайское небо и ударила в древнюю дыру в земле. Раздались сокрушительные взрывы, и дыра изрыгнула в ответ огромные языки пламени и столб черного дыма.

Болан стоял у открытой двери вертолета и смотрел, как проходит страшный сон. Одновременно он утешал плачущий цветок лотоса, который только что, к собственному ужасу, упивался насилием.

В небо все еще взлетали фонтаны огня, и на какое-то мгновение Болану показалось, будто среди пламени он разглядел пляшущую Матерь Пеле, глядевшую на него с загадочной улыбкой.

Стоя рядом, Смайли негромко произнесла:

— Мак... это действительно сумасшедшая работа. Я не все тебе сказала, и, вероятно, не смогу сказать никогда. И...

— Тс-с, — прервал ее Болан. — Все в порядке.

В конце концов, не было ничего такого уж сумасшедшего в этой девушке, которая работала тайным агентом, пела и танцевала, точно богиня, говорила на многих языках, любила мужчин по долгу службы... и только что погубила одного из них, китайского генерала-предателя.

— Как Тоби? — спросил Болан.

— Жива и почти невредима.

— А Смайли?

— Невредима и почти жива, — ответила Смайли. — Мак, что на меня нашло — там, внизу?

— Это случается с каждым, — сказал Болан. — Раньше или позже. Ты встретила свой бесконечный нуль, Смайли. Но ты отбилась, вот и все.

Первобытные разрушительные стихии все еще бушевали на планете Земля. Но находились, слава Богу, люди, которым удавалось себя отстоять.

Эпилог

Правительство — это, конечно, машина, но на ее кнопки нажимают все-таки люди. Броньола воспользовался своим служебным положением. И он без колебаний снова поступил бы так, если бы знал, что от этого выиграет его страна.

Он сказал высокому человеку в черном костюме:

— Я гарантирую вам безопасное возвращение на континент. Об этом позаботится мисс Даблин, которая будет вас сопровождать. Но после того, как вы с ней проститесь, рассчитывайте только на себя.

Болан ответил с обычной сухой улыбкой:

— Спасибо, я и сам найду дорогу.

— Послушайте, — разозлился Броньола, — я продал душу, чтобы вырвать вас у полиции. Вы у меня в долгу. Еще одно такое столкновение, и меня подвесят вниз головой на первой пальме. Я должен вывезти вас отсюда.

— Нет, — отрезал Палач. — Но если вам так спокойнее, Смайли может сопровождать меня. По крайней мере, какое-то время.

Федералу пришлось согласиться. Мисс Даблин приняла предложение с явным удовольствием.

Закончилась еще одна безумная война. Вскоре китайский след приведет Лайонса и Андерса в Гонконг. Тоби Ранджер пролежит несколько дней в больнице; когда выяснится, что после падения самолета у нее нет внутренних повреждений, она двинется на Дальний Восток. Проводив своего подопечного через океан, Смайли вскоре присоединится к ней.

Броньолу ожидали возвращение в столицу и нелегкое объяснение с начальством. Сам он предпочел бы вместо этого отправиться на новую линию фронта. В разреженной атмосфере официального Вашингтона было нелегко справиться и с одним высоким постом, а Броньоле приходилось удерживаться на двух стульях — в Министерстве юстиции и Совете национальной безопасности.

И раньше было трудно сладить с врагом, тянувшим повсюду свои бесконечные щупальца и пожиравшим страну изнутри. Но задача сделалось почти невыполнимой теперь, когда спрут потянулся за границы Америки.

Слава Богу, в этом неуютном мире оставались такие люди, как Андерс и Лайонс, Ранджер и Даблин, а еще — единственный и неповторимый Мак Болан. Для этого парня не было секретов в преисподней преступного мира.

— Как дела? На все стулья хватает? — спросил Палач с понимающей улыбкой.

Он знал, все знал, этот сукин сын. Даже о том, что Смайли Даблин была двойным агентом, равно как и о тайном сотрудничестве двух правительств в этой операции. Ну ладно, пускай и не знал наверняка, но уж во всяком случае догадывался.

— Я пришлю вашу китайскую красотку через пару дней, — заверил Палач Броньолу, обмениваясь с ним прощальным рукопожатием.

Играть с ним в прятки было бесполезно, а делать вид, чтобы хоть как-то соблюсти приличия... Гарольд Броньола давно уже махнул на это рукой.

— Будем ждать, — ответил он сухо. — Без нее нам пришлось бы туго.

— Мне тоже, — усмехнулся Болан.

Чепуха, всего-навсего уступка честолюбию Броньолы: Палач мог обойтись без кого угодно. Сколько битв он уже выиграл в одиночку! Разумеется, так не могло продолжаться вечно. Болан был обречен и прекрасно это знал. Но только обреченный мог делать то, чем занимался Палач.

Глядя на две удалявшиеся фигуры, Броньола почувствовал прилив неожиданной гордости. Болан и «китайская красотка» растворялись в кроваво-красном зареве гавайского заката.

— "Там вдали, за холмом...", — пробормотал Броньола строчку из старого стихотворения, а потом, совсем уже тихо, добавил: — И снова в пекло... Держись, парень, черт тебя подери! Держись!

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Эпилог

Реклама на сайте