«Спутник»

Спутник (fb2) - Спутник (Небесный щит - 1) 1130K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Алексей Сергеевич Суконкин

Алексей Суконкин Небесный щит. Часть 1. Спутник

Глава 1

Командующий сорок пятым крылом Военно-воздушных сил США адмирал Роберт Льюис появился в центре управления космическим запуском в половине шестого утра. Сегодня был необычный день, и поэтому адмиралу захотелось начать его пораньше.

Военную карьеру Льюис прошел в морской авиации: молодым лейтенантом он принимал участие во вьетнамской войне. В небе Вьетконга он совершил тридцать боевых вылетов на штурмовку войск Хо Ши Мина, и нанес врагу немалый урон. В последнем вылете его A-4 «Skyhawk» попал под очередь зенитной пушки, и Роберту стоило больших трудов дотянуть пылающую машину до своего авианосца. Понимая, что посадить почти неуправляемый самолет ему не удастся, он катапультировался прямо возле своего плавучего аэродрома. Обожженного и мокрого его подняли на борт спасательного вертолета и доставили в корабельный лазарет. На этом его первая война закончилась. А военная карьера начала расти вверх. После излечения ему подтвердили возможность летать, и он стал командиром звена, затем возглавил истребительное авиакрыло, которое как раз пересаживалось на новые машины типа F-15А «Eagle». Эти самолеты по своим боевым возможностям значительно превосходили советские МиГ-23 и Су-15, которые являлись тогда основным потенциальным противником в возможной войне.

В середине девяностых годов ему предложили возглавить одно из элитных подразделений ВВС США — сорок пятое космическое крыло. К этому времени Льюис был уже на вершине военной карьеры: у него было звание адмирала, весь возможный набор военных наград, опыт преподавательской деятельности в школе высшего лётного мастерства «Top-Gun», широкие связи в органах власти и зять — личный пилот президента США. Поэтому адмирал принял должность как само собой разумеющееся. В перспективе можно было возглавить, к примеру, всю авиацию ВМС, или занять какое-нибудь теплое местечко в министерстве обороны. Так как Льюис был весьма активным человеком, а тем более, имеющим огромный командный опыт, его и поставили на одно из узких мест, где требовалась тяжелая адмиральская рука…

Работа на космос увлекла адмирала с первого дня. Он хорошо помнил момент, когда в полете над Вьетконгом он потерял пространственную ориентировку, и только чудо спасло его от смерти. Будь в те времена на самолетах система космического позиционирования, такого с ним бы не произошло. Сегодня адмирал занимался тем, что запускал в космос аппараты системы GPS.

Спутники космического позиционирования сетью накрыли планету — на Земле не было такого уголка, куда бы не дотянулись незримые нити, указывающие заблудившимся дорогу. Точность определения координат была довольно высокой: для своих вооруженных сил эта система давала топографическую привязку с невязкой до одного метра, для гражданских пользователей NASA разрешило использовать двадцатиметровую погрешность. Весь мир стал использовать эту систему. Адмирал знал, что в Советском Союзе велись подобные разработки, но они были заторможены в период распада страны — поэтому США оставались безусловным лидером в этой сфере. И Америка постепенно приучала весь мир пользоваться спутниковой навигацией. К хорошему люди привыкают быстро. Скоро люди отучатся определять свое место с помощью старых добрых компаса и карты — и тогда США в очередной раз завоюет весь мир… достаточно будет только отключить от системы гражданских пользователей, а когда все взвоют, назначить монополистическую цену.

Но глупо было бы такому мощному государству ограничиться только навигационными спутниками. И дело навигационными спутниками не ограничилось…

* * * * *

Летом 1945 года зарево ядерного огня на испытательном полигоне Лос-Аламосского национального исследовательского центра США возвестило миру о начале эры оружия, способного в очень короткий срок превратить планету Земля в выжженную пустыню. Монопольным владельцем ядерного оружия четыре года оставались Соединенные Штаты Америки, и лишь только летом 1949 года Советский Союз создал свой противовес Америке — ядерную бомбу и стратегический бомбардировщик, который теоретически мог донести эту бомбу до американских берегов.

С этого момента в военно-политическом противостоянии сложилась патовая ситуация. Каждый игрок понимал, что если в спорах дело дойдет до применения ядерного оружия, то это будет конец человеческой цивилизации. В итоге получалось, что мир на земле сохранялся только под угрозой взаимного уничтожения.

В обеих странах всегда имелись (и имеются сейчас) совершенно конкретные и детально проработанные планы применения ядерного оружия. Хоть СССР неоднократно и заявлял о неприменении первым ядерного оружия, это никоим образом не снижало «ядерной истерии» поразившей человечество. Обе державы в любой момент времени были готовы нанести по своему противнику превентивный удар не только по военным объектам и группировкам войск, но и по политическим и промышленным центрам. Представьте себе термоядерный удар по спящему Новосибирску или ядерный гриб над Детройтом! Это же миллионы жертв! И если противовоздушная оборона обеих сторон еще гарантировала хоть какой-то процент перехвата вражеских бомбардировщиков, то вероятность перехвата баллистических ракет была нулевой. Перехватить баллистическую ракету казалось совершенно невозможным.

Сама собой назрела необходимость создания систем раннего предупреждения о ракетном нападении — хотя бы только для того, чтобы лидер страны успел спуститься в особый подземный бункер, который, предположительно, мог выдержать удар баллистических ракет — речь о защите нации в целом здесь не шла.

Самым подходящим местом для размещения систем наблюдения (после пары сотен сбитых в ходе «холодной войны» самолетов-разведчиков с обеих сторон) оказался «ничейный» космос. Спустя многие годы после такого озарения, там появились космические аппараты, созданные только для того, чтобы распознать запуск баллистических межконтинентальных ракет из любой точки земного шара с возможностью отслеживания их траекторий и передачей этой информации на станции приема, находящиеся на земле или на специальных кораблях. На этих станциях информация обрабатывалась, по полученной траектории рассчитывалась точка падения баллистического тела, и в случае возможности падения иностранной ракеты на родное отечество, с этих станций приходил сигнал тревоги. По этому сигналу предполагалось, что президент (или генеральный секретарь) переместится на несколько десятков метров ниже, под мощные бетонные своды, и отдаст приказ об ответном ударе.

Это отвечало требованиям времени, но время шло. В ногу со временем шел и технический прогресс. И вот, в конце шестидесятых годов ученые заговорили о возможности перехвата вражеских ракет в космосе. Все стало упираться только в уровень развития техники.

Однако специалистам было ясно, что создать систему перехвата баллистических ракет в ближайшее время вряд ли удастся. Дать окончательный ответ могли только испытания и эксперименты, которые даже по самым скромным подсчетам могли стоить миллиардов долларов. Положительный результат был сомнительным, но в любом случае это были большие деньги, которые так хотелось получить «оборонным воротилам» — и военное лобби победило — Конгресс США одобрил выделение средств на разработку программы, которую назвали «Стратегической оборонной инициативой», а попросту — «Звездными войнами».

В руководстве СССР сильного опасения на счет «Звездных войн» не испытывали — практически во все американские конструкторские бюро, работающие на военный космос, у советских спецслужб была возможность оперативного проникновения. Это означало, что все американские разработки становились известны советским специалистам, причем на это тратились средства несоизмеримо меньшие, чем на исследования и эксперименты тратили американцы. Другое дело, что такое положение подразумевало постоянное отставание в технологиях, но к этому в СССР так же относились по-философски — не всегда плохо идти по проторенной дороге. Когда впереди идущий устанет и остановится, можно его обойти и вырваться вперед.

В семидесятых годах при отработке доктрины ведения «Звездных войн» в рамках программы Стратегической Оборонной Инициативы (СОИ) специалисты Космического командования ВВС США и NASA пришли к неутешительным выводам: в запланированном объеме финансирования при имеющемся уровне развития ракетной и радиоэлектронной техники решить задачу перехвата советских межконтинентальных баллистических ракет все же не удастся. Для того чтобы сделать этот вывод, КК ВВС и NASA «проели» несколько миллиардов долларов, провели массу удачных и неудачных экспериментов, провели несколько десятков запусков ракет-перехватчиков. Но все усилия были напрасными. Задача обнаружения в бездонном космическом пространстве боеголовки размером менее метра, которая несется со скоростью нескольких десятков километров в секунду, оказалась науке просто не по силам.

Первая проблема заключалась в том, что определить точное местоположение приближающейся боеголовки удавалось лишь тогда, когда что-либо делать было уже поздно. Вторая проблема сводилась к тому, что за доли секунды с момента определения трехмерных координат летящей боеголовки, было невероятно трудно рассчитать траекторию упреждения, чтобы ракета-перехватчик смогла приблизиться к цели на дальность уверенного поражения. Третья проблема заключалась в сложности уничтожения собственно самой боеголовки, как обычным зарядом ракеты-перехватчика, так и ядерным. В первом случае готовые поражающие элементы при разлете не давали плотности и убойности необходимой для поражения боеголовки, а во втором, при ядерном взрыве, вообще не происходило никакого поражения боеголовки. Виной тому было безвоздушное пространство, где не возникало ударной волны, способной разрушить ЯБЧ или изменить траекторию её полета. А что могло сделать световое излучение телу, которое через несколько мгновений входило в плотные слои атмосферы и там выдерживало куда более страшный нагрев?

В правительстве США начал назревать скандал. Миллиарды были потрачены, а положительного результата никто показать не мог. Конгресс склонялся к окончанию финансирования НИОКР по СОИ. Ученым, промышленникам и генералам нужно было как-то спасать положение, и тогда NASA пошло на подлог. При испытании очередной партии противоракет, цель поразили девять из десяти ракет-перехватчиков. Военные и конструкторы торжествовали. Скандал сам собой стих. Конгресс предложил принять противоракетный комплекс на вооружение, но военные и ученые, боясь раскрытия своего подлога, инициировали кампанию по двустороннему ограничению программ противоракетной обороны. Сенаторы, конгрессмены и президент прислушались к голосу разума, и вскоре появился Договор по ПРО, подписанный с СССР. Руководство Советского Союза подписало этот договор, ничего при этом не теряя. Был момент, когда в СССР у специалистов, по результатам последних испытаний американских противоракет, волосы на голове встали дыбом. Казалось, что американцы смогли сделать невозможное, но вскоре все встало на свои места. Разведывательные суда Тихоокеанского Флота, ведя непрерывную радиоэлектронную разведку, вскрыли подлог: оказалось, что все баллистические мишени были оснащены радиомаяками, на которые и ориентировались эти чудо-противоракеты.

В конце семидесятых годов в СССР вопрос о противоракетной обороне частично был решен благодаря проведению особо секретной специальной операции. Суть операции заключалась в том, что в районах, где находились шахтные пусковые установки американских межконтинентальных баллистических ракет, силами шести групп спецназа ГРУ было установлено несколько десятков носимых ядерных фугасов. Эти устройства были оснащены сейсмическими датчиками и должны были сработать в момент запуска американских ракет. Воздушная ударная волна от близкого ядерного взрыва должна была буквально смять взлетающие ракеты. Эти фугасы специальным сигналом по радио приводились в готовность к подрыву тогда, когда появлялись признаки подготовки к нанесению ядерного удара по СССР и так же переводились в «ждущий» режим, когда случалась разрядка напряженности (чтобы не среагировать на испытательный или учебный пуск). Хоть фугасы и перекрывали только пятнадцать процентов ядерного потенциала Америки, в Генеральном Штабе были уверены, что первый удар США будут наносить именно «шахтными» ракетами, чтобы не подставлять их потом под ответный удар русских, прекрасно знающих их местонахождение. Было ясно, что первый ракетный удар по СССР будет сорван, фактически не начавшись. Это уж позже за дело возьмутся атомные подводные ракетоносцы и стратегические бомбардировщики. Но первый, есть первый.

К этому времени вокруг Москвы уже был создан позиционный район ракет-перехватчиков, которые должны были отразить удар баллистических ракет с помощью… высотных ядерных взрывов. Конечно, при этом будут стерты с лица земли многие подмосковные города, но это были частности. Какой-никакой, но щит был создан.

Зная, что первый удар может быть отражен, политическое руководство СССР приложило немало усилий по заключению новых ограничивающих договоров по ПРО. Такие договоры были подписаны, и на два десятка лет вопрос о противоракетной обороне отпал. В космосе находились только спутники раннего предупреждения о ракетном нападении, которые никоим образом не могли воспрепятствовать ядерному удару.

После прихода к власти «выдающегося миротворца» Михаила Горбачева, а с ним и более поздних политиков, считающих, что угроза миру исходила только от крайне милитаризованного Советского Союза, тему ядерных фугасов рассекретили. После получения этой информации американцы пребывали в шоке. Они поняли, что в их руки попал козырь, в мгновение создавший беспрецедентный перевес в былом ядерном паритете. Обе страны приложили огромные силы, чтобы в прессу об этом факте не просочилось никакой информации. Наивные американские налогоплательщики так и не узнали, что на территории их могучего «непотопляемого авианосца» более десяти лет в режиме полной готовности находились советские ядерные фугасы. По договору фугасы были сняты и возвращены в СССР, кроме одного, который «обнаружить не удалось». Скандалить было некому…

В это время американские ученые изменили принцип противоракетного перехвата — они осознали, что успешно сбивать баллистические ракеты можно, лишь выдвинув позиции ракет-перехватчиков как можно ближе к районам старта. И бить баллистические ракеты на восходящей траектории, пока еще виден форс пламени разгонных двигателей. Эксперименты быстро подтвердили правильность теоретических выводов, и программа СОИ заработала с новой силой. Американцы начали поговаривать о выходе из Договора по ПРО, так как понимали, что вплотную приблизились к реализации возможностей по перехвату баллистических ракет.

Разница в подходе к противоракетной обороне заключалась в том, что повторить снова фокус с закладкой фугасов возле ракетных шахт российский спецназ при всем желании уже не мог, а создать систему, которая могла бы перехватывать баллистические ракеты, американцы могли.

В 1996 году один из сотрудников Космического командования ВВС США, который являлся завербованным агентом «глубокого залегания» и должен был использоваться только в военное время, сам вышел на связь с оперативником посольской резидентуры ГРУ и предоставил материалы, свидетельствующие о начале работ по созданию в США орбитального разведывательно-ударного комплекса нового поколения. Этот комплекс способен был самостоятельно обнаруживать старт баллистических ракет из любой точки земного шара, и наводить на них с земли ракеты-перехватчики. Элементная база спутника и всех его блоков состояла из сверхбыстродействующих процессоров, которые в одну секунду решали миллиарды задач. Разработки находились на таком уровне, что специалисты дали однозначное заключение о возможности создания полноценно действующего противоракетного комплекса. Через год АНБ вскрыло факт утечки информации, и агент пропал без вести при невыясненных обстоятельствах. ГРУ, полагая, что американцы задействовали программу защиты свидетелей, быстро вывело с территории США оперативного офицера, с которым контактировал агент.

Дальнейшие попытки проникновения в круг лиц, посвященных в создание противоракетного комплекса, были сорваны спецслужбами США. АНБ установило небывало жесткий контрразведывательный режим на исследовательских и испытательных объектах. В результате практически полностью был закрыт доступ к информации по новым разработкам, а так же американцы провели мероприятие по запутыванию схемы распределения информационных потоков и кооперационных связей предприятий и организаций, интегрированных в процесс создания орбитального разведывательно-ударного комплекса. Попытки ГРУ проникнуть на объект через Интернет тоже не увенчались успехом. Так же решающую роль в срыве добывания информации сыграло резкое снижение финансирования деятельности российской разведки.

В девяностых годах российская разведка уже и мечтать не могла о подкупе интересующих источников, и вся работа строилась в основном благодаря техническим средствам съема информации. Агентурная работа была сведена к нулю, или носила поверхностный характер. Это и погубило дело…

А создание противоракетного комплекса шло своим чередом. Через несколько лет уже были готовы первые космические аппараты, которые прошли все испытания и были приняты на вооружение. В течение трех лет на орбиту было выведено тринадцать спутников, которые получили красивое название «Небесный щит». Запуски осуществлялись с восточного испытательного космодрома, который соседствовал с космодромом NASA на мысе Канаверал.

Космическое Командование ВВС привозило на космодром космический аппарат, готовило его запуск, и выводило спутник на орбиту. Соединенные Штаты Америки получали очередное усиление национальной противоракетной обороны, и все были довольны.

Все, кроме ГРУ.

* * * * *

После того, как машина адмирала миновала ворота контрольно-пропускного пункта, на немой вопрос водителя, Льюис ответил направленным взмахом ладони. Водитель погнал машину к стартовому столу, куда остальным машинам путь был заказан.

Установленная на стартовом столе ракета-носитель «Titan-4» была видна издалека. Адмирал невольно залюбовался изящным серебристым монстром, установленным в переплетении поддерживающих и коммуникационных мачт. Ракета всем своим стремительным видом будто просилась в небо. Льюис много раз выводил корабли в космос, и много раз наблюдал незабываемо-красивое зрелище, когда в чудовищном грохоте ракетных двигателей и бескрайнем море яркого огня, уходят в бездонное небо рукотворные метеоры…

Но последние три дня погодные условия препятствовали успешному запуску. Крайняя метеосводка вселила надежду, что задавшийся день будет решающим — ведь это был четырнадцатый запуск космического аппарата серии «Небесный щит». Запуск являлся завершающим в создании на орбите специализированной спутниковой группировки, которая являлась основным элементом национальной противоракетной обороны США. Надежность созданной группировки уже была продемонстрирована в ходе нескольких боевых испытаний, и Льюис откровенно радовался тому, что он являлся «отцом» противоракетного щита, призванного защитить самое могучее в мире государство от вполне возможной атаки со стороны завистливых стран второго плана: России, Британии, Франции и Китая или стран третьего мира, которые имели возможности создать и применить баллистические ракеты против США. Хотя, по данным разведки, возможность последнего была крайне низка, но Льюис знал, что время сильно меняет расстановку сил на политической арене, и что невозможно сейчас, будет вполне возможно через несколько лет.

Поэтому «Небесный щит 09» контролировал не только российский космодром «Свободный» и 27-ю российскую ракетную дивизию на Дальнем Востоке, но и ракетный испытательный полигон в Северной Корее. «Небесный щит 04» висел над Пакистаном и севером Индии, а так же, контролировал Иранские ядерные объекты. «Небесный щит 14» планировалось вывести в район над Гвианой, чтобы иметь возможность контролировать там французский космодром Куру.

Водитель резко утопил педаль тормоза, и флоридская пыль, мягкой пеленой обогнала мощный внедорожник. Адмирал, прихватив кейс, вышел из машины. Тут же к нему подскочил дежурный офицер, отрапортовал о проведении штатных работ и почтительно отошел в сторону, открывая адмиралу путь. Льюис направился к бункеру управления стартом. Водитель рванул с места — даже машине адмирала здесь не положено было находиться долго.

Льюис повернулся и глянул на удаляющийся джип — словно метеор уносилась машина в сторону контрольно-пропускного пункта.

Вот так же скоро понесется ввысь последний «Небесный щит». Четырнадцатый по счету.

Адмирал про себя усмехнулся: на испытательном полигоне истинное назначение спутника, находящегося под головными обтекателями изящного «Титана», знало только несколько человек. Безопасность спутника обеспечивалась охраной космодрома в обычном режиме, хотя при определенных условиях адмирал по одному звонку со специального мобильного телефона мог привлечь к выполнению задач по охране (и даже эвакуации спутника) роту воздушной кавалерии, которая находилась в непосредственной близости от космодрома, и была готова к самым решительным действиям. Вертолеты этой роты осуществляли облеты границ Восточного Испытательного Космодрома и испытательного комплекса на мысе Канаверал в целях защиты этих стратегически важных государственных объектов от атак террористов, реальность которых недавно была наглядно продемонстрирована на примере башен-близнецов.

Все до единого запуски «Небесного щита» проводились под прикрытием. С этой целью в СМИ указывалось, что на орбиту выведен дополнительный спутник системы сотовой связи, или навигации, или метеонаблюдения. В какой-то мере это соответствовало действительности, ибо «Небесный щит», в рамках своих боевых задач, выполнял все означенные функции. На этот раз на самой ракете красовалась яркая надпись «Landsat», которая должна была дать понять об исключительно гражданском назначении космического аппарата. Эта надпись никакого излишнего внимания к себе не привлекала.

Адмирал, полюбовавшись ракетой, занял свое место в центре управления запуском. Погодные условия установились на возможном минимуме, и поэтому начался шестичасовой предстартовый отсчет. Адмиралу принесли чашку кофе. Оставалось только ждать. Через пять с небольшим часов «Titan-4» поднимет спутник на орбиту, и тогда можно будет немного расслабиться — миссия адмирала на этом будет считаться выполненной.

* * * * *

Командир дивизии контроля космического пространства Военно-космических сил России подкатил на «Волге» к зданию штаба. Что-то вдруг подсказало генералу, что день сегодня не задастся. Надежды генерала оправдались с началом доклада оперативного дежурного центра управления:

— В настоящее время мы принимаем информацию с двенадцати спутников радиоэлектронной разведки, трех спутников фоторазведки и двух разведывательных спутников специального назначения. Вчера нами было получено задание на сопровождение старта американской ракеты-носителя «Титан» с космодрома на мысе Канаверал. Задача выполнялась одним спутником радиоэлектронной разведки, который снимал данные телеметрии, идущие с борта ракеты в центр управления. После старта полет ракеты-носителя некоторое время проходил в заданном режиме. Угол запуска как обычно, находился в пределах девяносто семи — ста двух градусов, но через двенадцать минут после старта, ракета изменила траекторию по направлению в целом на три градуса, снизила скорость, после чего началось падение — это установлено нами по данным её телеметрии. Объект разделился — это четко зафиксировано разведывательным спутником. По всей видимости, носитель разломился на фрагменты, или произошло отделение головной части. По нашим данным элементы ракеты-носителя и спутника упали в район с координатами десять градусов восточной долготы и восемь градусов северной широты.

— Это где? — спросил командир дивизии, потянувшись к карте.

— Юго-Западная часть Африки. Возможно, Либерия.

— Район густонаселенный?

Дежурный достал атлас:

— Это северная часть Либерии. Судя по карте, район малонаселенный. Хотя, кто их там когда считал…

— Ясно, — генерал поблагодарил оперативного дежурного, и дал указание шифровальщикам готовить сообщение в Центр.

* * * * *

Это была катастрофа.

Адмирал Льюис пустыми взором смотрел на огромный плазменный экран, отражающий состояние спутниковой группировки «Небесный щит». На экране ярко-голубыми точками светились отметки тринадцати боевых спутников. Четырнадцатого не было. И уже быть не могло.

Льюис держался руками за голову. Вся драма заняла не больше десяти-пятнадцати минут. Все было кончено. Это было ясно и понятно без дополнительных объяснений. Вопреки планам Космического Командования ВВС США, «Небесный щит 14» перестал существовать.

Десяток минут назад данные телеметрии, поступающие с борта взлетающего носителя, показали возникновение на борту ракеты серьезной нештатной ситуации. Следующие семь минут управляющий персонал Центра пытался выправить ситуацию, но все попытки были тщетны. Мгновенно принимались десятки решений, вводились в действие мероприятия, отработанные по специальным планам нештатных ситуаций, адмирал буквально чувствовал, как по секундам утекает в песок отпущенное время…

Ситуация развивалась вопреки устоявшимся сценариям. Изменения в программе полета были быстры и катастрофичны. Операторы запуска посылали на борт ракеты необходимые для таких случаев команды, но ситуация менялась только в одну сторону — в худшую. На исходе третьей минуты стало понятно, что это — катастрофа. На исходе седьмой минуты операторы отдали команду на отделение спутника от головной части носителя и введение в действие системы спасения. Эту команду отдали минуту назад и буквально через несколько секунд поток поступающей телеметрии прекратился. Это означало только одно — во многих тысячах милях от стартовой площадки «Titan-4» вернулся на землю. Успела головная часть отделиться от ускорителя? Этого никто сейчас сказать не мог. Ответ со спутника не пришел…

Адмирал раскачивался на стуле, не способный даже говорить. Его мелко трясло. Тринадцать запусков прошли удачно, как по маслу. Он откровенно боялся за тринадцатый — цифра негожая, как-никак, и когда тринадцатый прошел в штатном режиме, адмирал успокоился. Но кто бы подумал на четырнадцатый?

Что это было, сейчас уже не было так важно. Специалисты обязательно разберутся в причинах катастрофы. Рано, или поздно — но разберутся. Главное сейчас — знать, где упал спутник, успел ли он отделиться от головной части ракеты, если успел отделиться, то успел ли раскрыться парашют, сработала ли реактивная система торможения перед посадкой? Но главное — где он упал! Если в океан, то это одно. Но если совершенно секретный спутник упал на материковой части планеты, то это влечет за собой уже другие решения и другие меры…

Пересилив себя, адмирал дотянулся до трубки телефона:

— Место падения установлено?

Ответственный за наблюдение уже принимал доклады, и практически сразу отозвался:

— Восточная часть Атлантики, или западная часть Африки. Точные координаты будут известны через два часа после расшифровки данных телеметрии.

Адмирал с тяжелым сердцем взял трубку прямой связи с командующим ВВС:

— Сэр, у нас проблемы.

* * * * *

Офицер-направленец, получив с утра шифровку и изучив ее содержимое, сверил полученные данные с графиком запусков американских космических аппаратов. Глаза его на мгновение сверкнули. Кровь застучала в висках, а по спине покатили капли пота. Он со всей ясностью понял, что произошло то, о чем каждая уважающая себя разведка могла только мечтать. Схватив трубку телефона внутренней связи, офицер доложил:

— Товарищ генерал-майор, американцы при запуске потеряли космический аппарат типа «Небесный щит». Предположительно аппарат упал в труднодоступный район северной части Либерии.

— Быстро ко мне, — отозвался генерал-майор Эдуард Лихой.

В кабинете генерала направленец развернул крупномасштабную карту юго-запада Африки, и карандашом обвел предполагаемый район падения американского космического аппарата. Пояснил:

— Старт корабля прошел в штатном режиме. Первая ступень отработала нормально. Через двенадцать минут после старта произошел сбой в работе, и ракета начала сыпаться. По баллистической траектории ракета перелетела Атлантику и при входе в плотные слои атмосферы, разломилась. Обломки ракеты упали в район с координатами десять градусов восточной долготы и восемь градусов северной широты.

— Достоверность? — генерал зевнул. Через него каждый день проходил объем информации, соизмеримый с тем объемом, какой средний студент физмата осваивает за целый год. При таком потоке практически невозможно сразу оценить важность информации. А приходится. Должность требует.

— Настолько, насколько это могут гарантировать технические средства разведки, — отозвался направленец.

Генерал Эдуард Васильевич Лихой несколько минут рассматривал карту. Потом сказал:

— С Либерией, насколько я понимаю, у нас нет дипломатических отношений. Зато в Сьерра-Леоне, на аэродроме в Лунге, у нас есть база миротворческих сил. Это довольно близко от севера Либерии. По крайней мере, у нас ничего ближе там нет. Нужно сориентировать работу базы на поиск мест падения обломков ракеты, и самое главное — спутника. Сделайте туда запрос, не видели ли они чего-то, что может сопровождать падение ракеты: метеоров, огней в небе, больших парашютов.

— Есть, — кивнул направленец.

— Так же мне нужна сводка данных радиоперехвата радиостанций космодрома, откуда производился запуск. И в темпе.

— Есть, — козырнул офицер.

Генерал отошел от стола, в задумчивости глядя, как направленец собирает карту. Провидение или судьба дали российской разведке такой подарок, о котором можно было только мечтать. Не использовать такой шанс было бы непозволительной глупостью. Лихой принадлежал к категории людей, которые ради достижения своих целей готовы были использовать любую возможность. Любой шанс.

Здесь был просто подарок какой-то! Конечно, еще ничего не известно о состоянии самого спутника. Неизвестно куда он упал. Нет точных данных, что это именно «Небесный щит» — ведь информация о том, что в действительности запускалось под головными обтекателями «Титана» пять часов назад с восточного космодрома, была получена только из одного источника, была не проверенной, не подтвержденной.

Но! А если действительно американцы потеряли «Небесный щит» и сейчас спутник лежит среди горных отрогов северной Либерии в целости и сохранности? Ну, даже если и не в целости и сохранности — даже обломки такого спутника для соответствующих специалистов представляют огромнейший интерес. И если спутники этой серии действительно обладают возможностью перехватывать боеголовки баллистических ракет, то их тем более нужно изучать! Изучать и устанавливать всю степень их опасности для российских боеголовок, которые, не приведи Господь, когда-нибудь могут быть обрушены на своего заокеанского противника. Именно знание возможностей боевых космических аппаратов типа «Небесный щит» обеспечит паритет, при помощи которого только и держится мир во всем мире.

Офицер-направленец уже давно вышел из кабинета генерала, а Лихой продолжал неподвижно стоять. Подарок просто упал с неба. Нужно было только пойти и взять его…

Через полчаса в кабинете генерала началось оперативное совещание с представителями видов разведки. Они по очереди докладывали Лихому о полученной информации:

— Данные радиоперехвата свидетельствуют о повышении активности радиообмена по всем каналам связи в районе мыса Канаверал, — доложил представитель радиоразведки. — Сейчас мы проводим детальный перевод всех радиоперехватов, но уже ясно, что в большинстве случаев речь идет о неудачном запуске «Титана». В основном обычный трёп, но есть кое-что интересное. В частности, прошло подтверждение, что пуском руководил адмирал Льюис.

— По данным радиоэлектронной разведки через двенадцать минут после старта «Титана» были зафиксированы сигналы телеметрии, которые отличаются от сигналов, посылаемых в центр управления при предыдущих тринадцати стартах, — коротко, но ёмко доложил генералу представитель радиоэлектронной разведки. — По всей видимости, речь может идти о возникновении на борту «Титана» нештатной ситуации. Эти сигналы поступали в течение семи минут, затем радиообмен прекратился. Возможно, речь идет о падении «Титана» на землю.

— Командир вертолетной эскадрильи российских миротворческих сил в Сьерра-Леоне полковник Петров доложил, что вчера во время полета в северную зону ответственности вертолетчики наблюдали на горизонте сход метеоров. По информации полковника Петрова, со слов вертолетчиков, метеоры упали в горах северо-восточнее города Каилахун. Предположительно, на территории Либерии, — доложил офицер-направленец.

Генерал обвел взглядом присутствующих.

— Значит, информация пока подтверждается, — сказал Лихой. — Констатируем факт: в горах Либерии или Сьерра-Леоне упал новейший американский разведывательно-ударный космический аппарат системы противоракетной обороны «Небесный щит». Четырнадцатый по счету. Предлагаю считать его уцелевшим, или частично уцелевшим, и годным к немедленной эвакуации на территорию Российской Федерации. Наши ученые разберутся, что с ним делать.

Генерал обвел взглядом присутствующих, его подчиненные прекрасно понимали, что произошло, и как это можно использовать. У всех офицеров блестели глаза. Все присутствующие давно служили в разведке, и им всем доводилось «давать результат». Каждому было знакомо это непередаваемое чувство собственной значимости и незаменимости, когда удавалось найти, получить или попросту вырвать у врага такую информацию, которая могла при правильном применении перевернуть мир. В настоящий момент складывалась похожая ситуация — где-то далеко в Африке упал новейший американский боевой спутник, аналогов которого в России не было, и пока быть не могло. Пока — это до момента, когда этот спутник будет найден и перевезен в Россию.

— Соответствующего приказа еще не было, но это только формальность, — сказал генерал. — Для управления операцией по поиску и эвакуации спутника я формирую временный штаб. Каждый из вас будет отвечать за те вопросы, которые курирует по своей линии. Думаю, что сегодня о спутнике будет доложено президенту.

Офицеры одобрительно кивнули головами. Информация по спутнику получила гриф «особо важной» — со всеми соответствующими последствиями. И ставить в известность самого президента о ходе её выполнения, казалось само собой разумеющимся.

— Значит так, — генерал снова обвел взглядом присутствующих: — Необходимо следующее: первое — установить наличие в районе американских боевых подразделений, способных провести поиск и эвакуацию спутника, в связи с этим — возможности по пресечению их действий. Второе — установить сроки, за которые там могут быть сосредоточены силы американцев, способные провести поиск и эвакуацию спутника, если таковых сейчас не имеется. Установить, кто именно в вооруженных силах США может этим заняться. Возможности по пресечению их действий. Третье — ориентировать работу нашей вертолетной эскадрильи на поиск признаков падения спутника. Думаю, что в ближайшее время поиск спутника станет первоочередной задачей вертолетчиков. Четвертое — задействовать на выявление мест падения спутника, либо его обломков, всю имеющуюся в Либерии, Гвинее и Сьерра-Леоне нашу агентуру. Даже тех, кто законсервирован. Всех поднять. Пятое — срочно подготовить отряд спецназа, численностью двадцать-тридцать человек и продумать вопрос его легального пребывания на базе в Лунги. Желательно сформировать его из офицеров и наиболее подготовленных контрактников, причем сформировать из состава самой далекой от Москвы бригады. Чтоб никто не раскрыл наших приготовлений. Думаю, отряд можно залегендировать под обслуживающий персонал авиабазы. Шестое — понять наши возможности по сосредоточению более крупных боевых подразделений в этом районе…

После того, как офицеры разошлись, Лихой подхватил папку с бумагами и направился к начальнику ГРУ. Затем вместе с генерал-полковником он поехал в Кремль, где обоих генералов незамедлительно принял и выслушал президент. Лихой быстро доложил о принятых мерах, начальник ГРУ высказал свое мнение, склоняющееся к правильности принятого решения, но президент вдруг спросил Лихого:

— Генерал, что вам известно о добыче алмазов в том районе?

Лихой полсекунды переключался с одной темы на другую, припоминая все, что ему было известно:

— В разработке находится кемберлитовая трубка, владельцем которой являются американцы. В периоды обострения гражданской войны в Сьерра-Леоне, американцы усиливали охрану алмазных разработок за счет американских же частных охранных фирм, в которых работали бывшие морские пехотинцы. У нас проходила такая информация.

— Все ясно, генерал? — усмехнулся президент.

— Ясно то, что эта охрана может быть использована в качестве первого эшелона поиска и эвакуации спутника до прибытия армейских подразделений… — Лихой еще не понял, к чему клонил глава государства, и сказал больше наобум.

Президент усмехнулся:

— Открою тебе маленькую тайну, генерал. Когда я работал в добывании, в небольшом немецком городке Дуйсбург я завербовал весьма интересного агента — американца Томаса Клауссона. В то время он нам был полезен как человек, имеющий доступ к верхам американской экономической элиты. Он был молод и дерзок, у него были высокие амбиции, а нас интересовала информация. Мы дали ему возможность неплохо развить свой бизнес. А он делился с нами очень интересной информацией. Сейчас он владеет алмазодобывающей компанией в Сьерра-Леоне. Он очень уважаемый человек в США.

Лихой и начальник ГРУ внимательно смотрели на президента — отчасти как на коллегу. Тот покачал головой и продолжил:

— Его нужно будет плотно задействовать в операции, так, чтобы он завяз с нами по самые уши. Для нас он может стать сильнейшим рычагом в корректировке американской внешней политики — но это в будущем. А сейчас в стране нужно будет посеять хаос. Ну, вы умеете это делать. Когда в результате междоусобиц бизнес Клауссона начнет сыпаться, я лично ему объясню, что нужно сделать. Задача ясна?

— А спутник? — спросил Лихой, вообще ничего не понимая.

— Спутник вы можете передать нашей науке. Он им будет полезен. Завтра к вам приедет один из моих помощников, который расскажет замысел наших последующих действий. В этой операции считайте его своим командиром. Если всё пройдет успешно, вы, генерал-майор, получите звезду Героя и очередное звание. Я верю, что вы справитесь.

* * * * *

В кабинете начальника ГРУ Эдуард развел руками:

— Валентин Николаевич, я вообще ничего не понял!

— А что тут понимать? — генерал-полковник достал из бара бутылку коньяка и разлил в две небольшие стальные рюмки: — Мы заботимся о военной безопасности государства, а это — только кусочек той мозаики, из которой президент складывает общую картину. Соответственно, он видит несколько шире, чем мы. Соответственно, и решения его более глобальные. Твой план мероприятий по спутнику он одобрил, так что действуй. А как этот помощник приедет, так и посмотрим, каких задач нам еще нарежут…

Лихой опрокинул стаканчик. Коньяк провалился почти безвкусно. С президентом он встречался второй раз в жизни. Не каждый день выпадает такая возможность.

— А что с гражданской войной?

— Выслушаем помощника, и будем знать, что там нужно сделать. По второй?

— Не откажусь, — кивнул Лихой.

— Помянешь мои слова, — сказал начальник ГРУ. — Спутник будет только предлогом к чему-то более глобальному, иначе бы мы с президентом сейчас не встречались.

Глава 2

Подполковник Боря Денисов сидел на лавке в тени от модульного домика и откровенно наслаждался жизнью. Мало того, что сегодня из России в Богом заброшенный сектор российской миротворческой авиагруппы, расположенной в международном аэропорту Лунги в Сьерра-Леоне, прилетел транспортник с письмами и посылками от родных, так еще и отменили полеты в западную зону миротворческого обеспечения. Борис быстро перечитал шесть писем от жены и три от дочери, и предался желанному безделью в благоприятной тени среди жилых модулей и африканских пальм.

Последние три недели летать приходилось практически каждый день. В воздухе он проводил по шесть, а то и восемь часов в день, что серьезно выматывало на такой жаре. Тяготы и лишения он мог сравнить лишь с теми, которые ему пришлось переживать полтора десятка лет назад в Афганистане, где он летал на боевом Ми-24 еще юным лейтенантом. Интенсивность полетов была очень высокой, нагрузки на организм чрезмерными, но никто здесь не роптал — в отличие от других войн и конфликтов, за свои труды и свой риск здесь пилоты получали весьма солидное денежное вознаграждение. Когда Денисову предложили полгода провести в Африке, он не мучился ни минуты — тут же выпалил генералу в лицо «я готов!» и побежал паковать чемоданы. Супруга, только недавно дождавшаяся мужа из Чечни, вцепилась в него мертвой хваткой типа «не пущу», но он и слушать ее не стал. Короче, деньги решили всё.

За Афганистан Борис был награжден орденами Красного Знамени и двумя Красной Звезды, за Чечню был награжден двумя орденами Мужества, но все же, за очень неплохие деньги летать было куда приятнее, чем за знаки отличия, которые ничего, кроме душевного удовлетворения, не приносили.

Здесь, в Сьерра-Леоне, уже несколько лет шла гражданская война, и решением Совета Безопасности ООН в страну были введены международные миротворческие силы. Сухопутные войска миротворцев были представлены пехотными батальонами нескольких африканских государств, а так же Индией и Украиной, а авиационную группировку составляли две сводные авиагруппы — российская и пакистанская. Вертолетчики обеспечивали прикрытием с воздуха движения колонн с гуманитарными грузами, наносили огневое поражение боевым группам повстанцев так называемого «Объединенного Революционного Фронта», а кроме того, вели постоянную воздушную разведку. В общем, скучать им не приходилось.

Борис вытянул ноги и широко зевнув, потянулся. Почему отменили полеты, еще никто не говорил, да и надо ли это знать, когда есть возможность вздремнуть часок-другой? Главный пункт в боевой подготовке — всегда и везде тренироваться в отходе ко сну. Почему бы и сейчас не потренировать организм в этом деле?

К нему подбежала местная базовая достопримечательность — мартышка, которую авиационные техники купили где-то на местном рынке, приручили, прикормили, и даже научили пить пиво и курить сигареты. Мартышка села напротив подполковника и почесала у себя за ухом.

— Пива нет, — сказал ей Боря.

Мартышка передвинулась на шаг ближе и замерла. Борис быстро осмотрел себя — обезьяна явно прицеливалась что-нибудь стащить, то, что могло привлечь ее внимание. На всякий случай Денисов спрятал в карман письма родных, и показал животному фигу:

— Во, видела?

Обезьяна что-то по-своему крикнула, и быстро удалилась в сторону пищеблока, где у повара Димы всегда можно было разжиться чем-нибудь вкусным. Борис проследил за ней взглядом, и увидел идущего к нему начальника авиабазы полковника Петрова. Тот явно хотел что-то сказать…

Денисов встал.

— Отдыхаешь? — спросил Петров.

— В рамках, обусловленных международным контрактом, коллективным трудовым договором, согласованным с профсоюзом вольных наемников-убийц… — сострил Борис.

— В северо-восточной зоне огнем с земли сбит пакистанский вертолет. До выяснения причин мы прекратили все полеты. Но сейчас соседи просят помощи. Повстанцы сбили «Кобру», вторую машину они расстреляли так, что пилот едва дотянул до запасной площадки. Это произошло на пределе дальности полета, а учитывая, что у них осталось только две исправные боевые машины, прикрыть с воздуха эвакуационную группу у них практически нечем. Колонна машин уже ушла к месту падения вертолета, их прикрывает с воздуха две «Кобры», через час у них закончится топливо…

— Вылет немедленно? — спросил Денисов, понимая, что внезапное расслабление закончилось. Ты на войне, и тебе за это платят большие деньги…

— Да. Твой оператор уже в машине.

* * * * *

Вадим Бутаков уже сидел в кабине вертолета и изучал карту района предстоящего полета. Борис, согласно руководству по летной эксплуатации, а больше по укоренившейся привычке, обошел машину, внимательно осматривая состояние вертолета, глянул на лопасти несущего винта, высматривая индикаторы состояния лонжеронов, посмотрел на рулевой винт, нежно провел рукой по крылу, прошелся ладонью по пламегасителям спаренной 30-миллиметровой автоматической пушки. Согласно международному договору вертолеты миротворческой миссии ООН должны были иметь только пулеметно-пушечное вооружение. Конечно, это сильно ограничивало их боевые возможности, но, тем не менее, на повстанцев и эти пушки действовали устрашающе…

Техники быстро установили стремянку, и Денисов сел на свое место.

— Удачи… — кивнул старший техник, помогая командиру экипажа закрыть люк.

— К черту, — отозвался подполковник.

Привычно запустились газотурбинные двигатели. Четыре тысячи четыреста лошадиных сил двух моторов начали раскручивать несущий винт. Пилот и штурман приступили к подготовке вертолета к взлету. Когда частота вращения несущего винта достигла нужных оборотов, Денисов по рации запросил своего диспетчера:

— «Карпаты», я «Альфа», прошу разрешения на взлет!

— «Альфа», взлет разрешаю, — отозвался руководитель полетов. — Диспетчер аэропорта Лунги взлет разрешает. У вас окно в пять минут. Через пятнадцать минут здесь будет садиться «Боинг» из Египта. Постарайтесь убраться быстрее, чтоб не мешать ему. Внимательнее при наборе, ветер восточный, для вас встречный, восемь метров в секунду…

Борис перекрестился и потянул вверх ручку шаг-газа. Лопасти чуть провернулись по своей продольной оси, принимая необходимый угол атаки, одновременно увеличилась тяга двигателей, и машина качнулась на амортизаторах.

— Поехали, — сказал Денисов по внутренней связи.

— С Богом! — отозвался Бутаков.

Оба летчика перекрестились. Пилот еще чуть выше двинул шаг-газ. Машина выбрала весь ход амортизаторов и оторвалась от земли. Поднявшись на несколько метров, Борис медленно отдал ручку циклического шага от себя, конус винта наклонился вперед и многотонная машина, слегка наклонив нос, с набором скорости и высоты уверенно пошла вперед. Второй вертолет, которым управлял Олег Рыбаков, синхронно повторял действия ведущего, и спустя полминуты, машины пронеслись мимо башни управления гражданского аэропорта. Несколько сотен человек невольно залюбовались хищными и стремительными винтокрылыми птицами, так легко скользящими в воздухе. Люди поворачивали головы, провожая машины в полет, а белые вертолеты, бросая солнечные блики, уходили вдаль…

— Высота сто, направление восемьдесят, прошел дальний, полет проходит нормально!

Винтокрылые «Боги войны» пронеслись над окраинами Лунги, больше похожими на бедную деревушку, сплошь плетеной из каких-то веток. Рахитные детишки, никогда не знавшие чувства сытости, махали вертолетам своими худыми ручками — для них это были живые птицы. Или все же живые чудовища?

* * * * *

Боевая задача, доведенная до командира отдельной бригады специального назначения генерал-майора Токарева, не вызвала у него приступа энтузиазма. Нужно было срочно, в течение двух дней, сформировать отряд из офицеров и контрактников для выполнения специального задания за пределами Российской Федерации. Где? Этого в приказе сказано не было. Разве что между строк было указано, что более чем возможно участие отряда в боевых действиях, и это понятным образом, резко снижало число желающих на халяву прокатиться за границу.

Бригада хоть и считалась развернутой, с отдельными отрядами, но фактически не имела «свободных» людей, которых можно было вырвать на неизвестное время с неизвестными последствиями и фактически неизвестной задачей. Дело было в том, что в Чечне от бригады работал один отдельный отряд, в котором фактически присутствовал полуторный комплект штатного личного состава, да еще один отряд готовился к отправке в Чечню и находился на полигоне. Большое количество народа было в длительных отпусках после возвращения из той же Чечни… и вот получалось, что когда Родина позвала, выставить было некого. Плюс ко всему нужно было соблюсти обязательное условие: все лица, вошедшие в состав отряда, должны были иметь заграничные паспорта. А попробуй его сделать, когда в Уссурийском ГУВД бланков нет, и не предвидится!

Опасения о возможности формирования такого отряда, генерал тут же поделился с начальником штаба:

— Ну и где я найду столько боевиков в ранге офицера? Там же, как я понимаю, в грязь лицом нельзя бить! Неужели «Подсолнухи» сами не справятся?

Начальник штаба пожал плечами:

— Наберем из тех, кто остался. Вынимать людей из отряда, который скоро пойдет в Чечню, мы не будем. Слаживание уже прошло.

— И то верно, — кивнул генерал. — Ну, так кого отправим старшим?

Начштаба закатил глаза, и спустя несколько томительных секунд, выпалил:

— Сергей Петрович, вчера на разводе я встретил майора Лунина, от которого за три версты несло перегаром! Сегодня утром та же история. Он, похоже, пьет не просыхая. Только за эту неделю бойцы два раза жаловались, что он заставляет их бегать не три километра, а двадцать. Тех, кто отказывается, он бьет.

— Как бьет?

— Натурально. Кулаком в грудь. Или пинком под зад. Ставит раком и пинает ногой. А потом смотрит, насколько далеко боец при этом улетит. Контрактника Короткова недавно ударил в челюсть.

— Сломал?

— Что?

— Короткова?

— В том-то и дело, что нет. Он же бьет расчетливо. Грамотный офицер.

— Ну, Лунин специалист известный. В Чечню сейчас он ездить отказывается, говорит, что там больше биться не с кем — всех достойных душков уже перебили, а безделье делает из него алкоголика. Боевик он конечно первоклассный. Только он меня рапортами забросал на увольнение. Не видит себя больше в спецназе. Перегорел парень. Хочет подержанными японскими машинами торговать. Или открыть фирму досуга. Это его мечта…

Начштаба махнул рукой:

— Это до ближайшей войны. Как только опасность на пороге, или какое-то серьезное дело — Лунин тут же преображается. Вот его я и думаю поставить старшим. Как разведчик он профессионал, да и мы такое бедствие подальше от себя задвинем. Бригада вздохнет спокойно. У нас же проверка из ГРУ скоро приезжает, по дисциплине…

— Хорошо. Первым пишем в отряд Лунина. Пусть сам себе народ и подбирает, как протрезвеет. Давай его ко мне в кабинет!

— Есть!

* * * * *

Борис смотрел вперед — только что сообщили, что пакистанские «Кобры» возвращаются назад — у них закончилось топливо. Теперь прикрытие с воздуха группы эвакуации полностью ложилось на пару российских вертолетов. «Кобры» должны были лететь навстречу в границах этого же коридора, и когда они появились, рассмотрев силуэты приближающихся винтокрылых машин, Денисов невольно вздрогнул. Он вспомнил Афганистан. Тогда, в 1987 году еще юным лейтенантом он несколько дней действовал с группой спецназа на пакистанской границе. Он был авианаводчиком — вооруженный рацией, он наводил с земли действия авиации, которая работала по целям, обнаруженным спецназом. Под занавес операции группа углубилась на территорию Пакистана — по показаниям взятого в плен мятежника в этом районе находился крупный душманский склад вооружения и боеприпасов. Эта информация была передана командованию, и командование решило, плюнув на международную этику и законы, уничтожить склад ударом штурмовиков. Группа пересекла границу и обнаружила склад. Но пакистанские пограничники обнаружили группу. Началось преследование. И тут появились две «Кобры». Пакистанские вертолеты залпом неуправляемых ракет накрыли группу, и если бы не кинувшийся на помощь единственный Ми-8мт поисково-спасательной службы, неизвестно чем бы закончилась эта вылазка. Пилот «восьмерки» забрал и живых и мертвых, а Денисов на всю жизнь запомнил силуэт заходящего на него в атаку вертолета «Кобра».

Пакистанцы проскочили мимо. Один из вертолетов чуть заметно дымил — вероятно, он получил повреждение от огня стрелкового оружия. Дотянуть бы ему до базы. Вдруг Борис подумал, что если он вернется из этого полета, то вечером обязательно сходит к пакистанцам в гости, и поинтересуется, не летал ли кто из них в 1987 году в районе приграничной Кареры…

— Десять минут до цели… — сообщил Бутаков по внутренней связи.

— Принял, — отозвался командир.

Кто его знает, какая там сейчас обстановка. По короткому объяснению командира базы выходило, что прикрывать надо колонну из пяти грузовых и двух боевых машин Миротворческой миссии ООН — эти машины согласно международному договору окрашены в белый цвет, и должны быть видны издалека. Но черт их разберет — порой дорога петляет через лесочки, и кто там по ней едет, сверху не видно. Правда, и пакистанцы должны обозначить себя — увидев вертолеты, они обязаны пустить в небо красную ракету, а зелеными обозначить направление на противника. Но это все на словах, и вполне может быть, что кто-то кого-то не поймет…

Колонну пакистанских грузовиков Денисов увидел издалека. Машины мирно пылили по африканской дороге, и издали эта картина совершенно не вызывала чувства опасности.

— Ведомый, внимание! — сказал по рации Денисов. — Проходим над колонной, затем уходим в правый разворот. Держи высоту не более ста метров. Как принял?

— Принял, — отозвался ведомый. — Высота сто, правый вираж.

Вертолеты приближались к колонне. Борис снял с гашетки рамку предохранителя — в отличие от других модификаций этого вертолета, на пушечном варианте огнем орудий управляет пилот, так как спаренная 30-миллиметровая пушка ГШ-30К намертво закреплена на корпусе, и наводить ее на цель можно только разворотом всей машины. Двуствольная пушка была готова обрушить на цель рой весомых осколочно-фугасных снарядов…

В колонне кто-то пустил-таки красную ракету. Обозначили себя. Денисов на скорости триста километров в час провел вертолет над колонной, после чего десятитонная машина вошла в вираж. Ведомый, шедший с отставанием порядка двухсот метров, в точности повторил действия ведущего.

Борис на английском языке запросил у пакистанцев целеуказание, и те ответили, что врага сейчас не наблюдают. Осмотрев сверху окрестности, Денисов в стороне от колонны разглядел три открытых пикапа, которые шли параллельно пакистанской колонне, постепенно сокращая дистанцию. Что это за машины, ему было не понятно. Борис снова включил рацию на волну пакистанцев, и тут же увидел, как с первой машины по нему открыли огонь.

— На земле! По нам! — невольно вырвалось у штурмана. — Боря, на два часа, удаление четыреста!

— Вижу, — отозвался Борис, мгновенно бросая машину в сторону от летящих трасс.

Вертолет, имеющий высокую скорость, легко уклонился от очереди с земли. Сомнения рассеялись мгновенно. Это был враг, который осознанно предпринял попытку нанести поражение вертолетам миротворческой миссии. Все стало ясно: можно бить эти три пикапа. На всякий случай Борис на ломанном английском скороговоркой выпалил:

— Three pickups shoot at me!

С земли ему ответили единственным словом:

— Fire!

Борис продублировал команду своему штурману-оператору и экипажу ведомого вертолета:

— Олег! Машины видишь? Три пикапа!

— Вижу.

— Делай как я! — бросил Борис фразу, которая очень многих пилотов боевых вертолетов спасла от преследования военной прокуратурой…

— Есть «делай как я»! — отозвался пилот ведомой машины.

Цель находилась за углом, превышающим возможности вертолета по «педальному» развороту, и поэтому, чтобы не снижать скорость, не повышая при этом вероятность собственного поражения, нужно было пролететь чуть дальше и выполнить разворот для боевого захода за пределами действия стрелкового оружия повстанцев. Никуда эти пикапы не уйдут. Куда тут можно было уйти? Сплошь открытые места. На разворот Денисову понадобилось полминуты. Развернувшись, он вогнал машину в боевой заход, задыхаясь от нахлынувшего азарта охотника — пикапы повстанцев оказались на одной линии. О такой цели вертолетчик может только мечтать. Всплыл в памяти Афганистан — такие же «тойоты» и «симурги» Боря полтора года «забивал» на просторах афганского Регистана. Тогда это была война с империализмом, а сейчас что? Честно говоря — плевать. Сейчас это в первую очередь враг, который хочет твоей смерти.

Ювелирно работая педалями курса и ручкой управления, Борис поймал в прицельную марку замыкающую машину, и с полной пролетарской ненавистью утопил гашетку.

Двуствольная пушка отозвалась оглушительными выстрелами, легким сизым дымом пороховых газов застилая на мгновение лобовое остекление кабины. Вертолет ритмично затрясло. Из казенника, кувыркаясь, полетели к земле горячие гильзы. Машину наклонило на нос — отдача у пушек была не малой, что сказывалось на изменении центровки. Но на это и рассчитывал Борис — при таком ракурсе стрельбы поправки нужно вносить только в вертикальной плоскости.

Машину повстанцев накрыло несколькими попаданиями, Борис зафиксировал разрывы, пикап вильнул в сторону, сшиб несколько кустов и остановился. В России Денисов носил звание «Заслуженный летчик-снайпер»… и было за что.

Оставаясь на прежнем курсе, и еще имея несколько секунд для работы по цели, Денисов чуть приподнял нос вертолета, возвращая линию прицеливания, и снова утопил гашетку. В какие-то несколько секунд и вторая машина повстанцев перестала представлять собой какую-либо опасность. Она была разворочена скорострельной вертолетной пушкой, несколько человек явно было ранено или даже убито.

Не долетая до машин метров триста, Борис вошел в левый боевой разворот, подставляя оставшемуся пикапу свой борт. Но эта ситуация была обманчива для повстанцев. Попасть в несущуюся на такой скорости машину довольно сложное дело — слабо обученные боевики наверняка не умели выводить необходимый для точной стрельбы угол упреждения, при условии, что ведомый вертолет был уже на боевом курсе.

Пока Денисов разворачивался, ведомый пустил длинную очередь по третьей машине.

— Работу закончил, — невозмутимо доложил по рации ведомый, выговаривая каждый слог.

Когда Денисов выполнил разворот и вновь зашел на цель, то увидел на земле три стоящих «кабанчиком» машины.

— Good work! — прокричали с земли пакистанцы на таком же ломанном английском.

Денисов посмотрел на датчик топлива — ему оставалось висеть в воздухе не более двадцати минут. Если их потом не сменят «Кобры», то эвакуационная группа может остаться без воздушного прикрытия. Хотя… после того, что сейчас наглядно продемонстрировала пара «крокодилов», должно надолго отбить охоту всем желающим приближаться к группе эвакуации…

* * * * *

Заместитель командира отдельного отряда специального назначения майор Дмитрий Лунин сидел в каптерке батальона, занял место за письменным столом, водрузив на него свои ноги. Неспешно попивая пиво, он руководил действиями прапорщика — начальника вещевой службы батальона. Начвещь носился перед майором от одной полки с вещами разведчиков, к другой. Сами вещи пересчитывались, на них проверялись бирки, комплектность, целостность. Результаты записывались в специальный лист, на котором уже было несколько крупных пивных пятен, и прапорщик бежал дальше.

— Смотри Зорин, если нет хотя бы одного горного комплекта, я тебя заставлю шить его своими руками! — разрывая руками сухую корюшку, пьяно говорил Лунин. — Знаю я, как ты «горки» на рынок носишь… сейчас-то мы все и установим!

Прапорщик носился перед майором не потому, что этого требовала субординация, а потому, что незадолго до этого Лунин прижал его к стенке и пару раз тяжело отвесил по почкам. Дима давно подозревал, что Зорин таскает «налево» имущество отряда, но все как-то руки не доходили заняться этим вопросом вплотную. А тут с утра кто-то испортил Лунину настроение, и майор, плюнув на всё, купил несколько бутылок пива и заявился в батальонную каптерку — с «внезапной проверкой».

Уволиться из вооруженных сил Дмитрий хотел давно. Служба перестала приносить ему удовольствие — ушли в прошлое лихие годы боевых побед, а осталась размеренная тыловая жизнь, которая его не вдохновляла. На гражданке Лунину предлагали много вариантов трудоустройства — от главы службы безопасности в банке, до личного телохранителя губернатора края. Но неповоротливая машина, именуемая «вооруженные силы», вот уже три года проворачивалась вхолостую. И Дима сидел на должности, не зная, чем себя занять. В Чечню он не ездил, считая, что настоящие боевики там уже перевелись. Но боевой подготовкой убывающих на Кавказ подразделений он занимался усердно. Только это его еще и спасало.

Комбриг пытался воздействовать как-то на него, но все было тщетно. Неисправимый хулиган, которого в бригаде все звали не иначе, как «поручик Ржевский», исправляться не хотел. Правда и отношение к нему было у большинства уважительным — такого количества боевых наград, сколько было у Лунина, не имел в бригаде никто. Даже сам генерал.

— Посчитал? — спросил Лунин, когда прапорщик наконец-то переложил крайний горный костюм.

— Сто пятьдесят…

— А сколько в отряде по штату значится личного состава?

— Сто шестьдесят четыре.

— Правильно. Где остальные четырнадцать комплектов?

Прапорщик заморгал глазами:

— Вероятно, люди не получали их на складе… — Зорин развел руками.

Дима привстал и ухватил прапорщика за подбородок:

— На рынке наши «горки» лежат! Благодаря кому — знаешь?

— Ты в начале докажи, что это я их отсюда унес, — взвыл Зорин.

Лунин уже было замахнулся, как в каптерку вошел начальник штаба бригады. Полковник даже не предпринял попыток остановить неуставные взаимоотношения, и более того, даже сделал жест, мол, «продолжайте-продолжайте», после чего прошел и сел на стуле с видом человека, вынужденного присутствовать на каком-то не очень ему интересном мероприятии.

Майор отпустил прапорщика, и тот мгновенно отскочил в угол каптерки.

— Все пьешь? — спросил полковник.

— А что еще делать? — спросил Лунин. — Зорин, вон распустился… никакого вещевого порядка в отряде нет!

— Пошел вон, — коротко бросил полковник Зорину и тот, радостный, выскочил из каптерки. — И дверь закрой! — крикнул вслед начштаба.

Лунин сел на свое место, и как ни в чем не бывало, принялся допивать бутылку пива.

— У тебя загранпаспорт есть? — спросил начштаба.

— Есть, — кивнул Лунин. — В прошлом месяце в Суньку ездил, китайское пиво пить.

— Сколько ты написал рапортов на увольнение?

— Восемнадцать. Завтра напишу девятнадцатый.

— Есть мнение руководства назначить тебя командиром спецотряда для выполнения особого задания за границей.

Дима допил пиво, поставил пустую бутылку на пол.

— Надо кого-то укокошить, взорвать атомную электростанцию, или предателя Родины выкрасть?

— Я не знаю, — честно признался полковник. — Поступил приказ из ГРУ — сформировать из офицеров и контрактников спецотряд численностью двадцать-тридцать человек. Из наиболее подготовленных…

— А я здесь при чем?

— Да все просто — больше мне некого ставить командиром, потому что все толковые рэксы или в Чечне, или готовятся туда, или в отпусках свои личности разлагают.

— А куда хоть ехать?

— ГРУ об этом тоже ничего не сообщило.

— А если соглашусь, тогда с кем мне ехать? Один сброд в бригаде остался. Такие же алкаши, как я. Только хуже — они не хотят увольняться.

— Тем не менее, костяк отряда собрать сможешь. И помни о том, что за заграничную командировку набегут неплохие командировочные… а потом я подпишу тебе рапорт на увольнение!

Лунин указательным пальцем чуть не коснулся носа полковника:

— Точно. Именно об этом я и подумал. Сколько времени у меня есть на формирование отряда?

— Через три дня отряд должен быть на базе «подсолнухов» в Подмосковье.

— Значит, на подготовку у меня есть двое суток. Понял. Пошел собирать бригадный сброд…

Лунин встал, и, опережая полковника, направился к выходу. В дверях он повернулся:

— Товарищ полковник, а может быть, снимите с меня ранее наложенное взыскание? А то за сложность и напряженность у меня вообще в этом месяце ничего не вышло.

— Сниму, — кивнул начальник штаба бригады. — И еще: при наборе людей, говори им, что поедете на Камчатку для проведения учений против охраны базы подводных лодок. А теперь иди к комбригу. Он тебя инструктировать будет.

* * * * *

Борис Денисов, как и обещал, вечером взял с собой Бутакова, и, купив в Duty Free аэропорта Лунги две литровые бутылки водки, пошел к пакистанцам. Коллеги по миротворческому цеху долго уговаривать себя не дали, и быстро накрыли стол. В общем-то, пилоты были знакомы давно — ведь в эфире часто переговаривались друг с другом, да и помогали в случае каких-либо неувязок. Так что Борино поведение ни у кого не вызвало излишнего удивления. Мол, давно пора было уже вот так взять и посидеть за столом, поговорить о делах насущных.

Повод для попойки Борис нашел вполне оправданный: эвакуационная группа нашла все же сбитый пакистанский вертолет, у которого повреждения оказались не такими страшными, как это было воспринято изначально, и оба пилота были живы и здоровы. Вертолет перетащили на базу и техники уже разбирались с агрегатами машины: что на свалку, а что еще можно снять для отправки на капитальный ремонт с последующим использованием на других машинах. Речь о восстановлении вертолета уже не шла — слишком жесткой была посадка «Кобры» в предгорье Лома в северо-восточной части страны.

За столом сидели командир пакистанского вертолетного отряда, которого звали Али, его заместитель Юсуф и старший пилот Яхья, которого накануне сбили повстанцы. Оператора сбитого вертолета не было — его увезли в госпиталь, так как врачи обнаружили у летчика перелом двух ребер. В домике летчиков работало два кондиционера, было прохладно и как-то уютно. В углу что-то щебетал небольшой телевизор.

Пили в таком составе впервые: обычно времени на это не хватало, но сейчас повод был железный, и отлынивать было как-то не по-миротворчески. Водка развязала языки, и почему-то тот пресловутый языковой барьер как-то незаметно испарился. Все летчики вполне сносно владели английским, а потому общение шло «на высшем уровне».

Выпили за то, что все остались живы, выпили за БэПэ (тут для пакистанцев пришлось раскрывать значение аббревиатуры, как «безопасность полетов», и оказалось, что они тоже за это пьют), потом выпили за женщин, которых не было с ними рядом, а потом…

— Слушай, Али, — Борис чуть прищурился, стараясь выдерживать в своем голосе нотки безразличия и нейтралитета, стараясь не вызвать у пакистанца внезапной ярости: — В 1987 году ты уже летал?

— Летал! — кивнул Али. — Я был пилотом боевого вертолета на афганской границе.

— Шестого апреля…

Али поднял глаза на собеседника и посмотрел на Денисова более внимательно.

— Я помню. В этот день я получил боевое крещение. В мой вертолет попало более тридцати пуль.

— Группа русского спецназа перешла границу… — Боря налил по стаканам. — Пытались уничтожить…

— Наш пограничный пост… — сказал Али. — Но мы их обнаружили.

— Не пост, а склад боеприпасов афганских мятежников.

— У нас не было складов мятежников. Были опорные пункты пограничной стражи. Один из таких пунктов был обстрелян русским спецназом. Я вылетел на огневую поддержку наших пограничников.

— Одну группу ты накрыл очень удачно…

— Был сильный огонь с земли, по мне били из десятка стволов. Я выпустил неуправляемые ракеты, которые попали прямо в центр лежащих на земле бойцов.

— Да, попал ты очень удачно. При том, что стреляли по тебе из всего, что было…

— Я выбрал хорошую позицию и смог после этого выйти из боя без потерь. Я пилотировал машину на пределе ее конструктивных возможностей… удачно зашел в атаку… и удачно вышел из нее.

— Так же, как я сегодня расстрелял пикапы. Очень удачно я вышел на одну линию всех трех машин…

— Именно так, — кивнул Али, и только сейчас он вдруг проникся смыслом разговора. — Борис, ты был там? Это ты на Ми-8 забирал спецназ?

— Я был там, но не на вертолете. Я был авианаводчиком в группе спецназа. Именно меня ты и накрыл своими ракетами!

— Ты был ранен?

— В руку и грудь. Один осколок рассек мне мышцу на руке, другой попал между ребер. Потом я валялся в госпитале… — Борис приподнял футболку, показывая шрам.

— Я выполнял свой долг, — жестко сказал Али. Вдруг его взгляд стал наливаться свинцовым холодом.

— Я тебя не виню, — Борис хлопнул Али по плечу: — Ты все правильно сделал. Мы так молотили по тебе из пулеметов… не каждый смог бы ринуться в атаку при таком огне.

— У вас были погибшие? — взгляд пакистанца вновь потеплел.

— Погибли трое. Офицер и два солдата.

— Всему воля Аллаха. Мы вас не звали.

— Да, — кивнул Борис. — Все верно. Выпьем за погибших… с обеих сторон!

Пилоты двух миротворческих миссий подняли наполненные стаканы, и молча выпили горькую. Выпили за погибших на той войне. Независимо от того, с какой стороны они воевали.

* * * * *

Посол России в республике Гвинея Родион Тимошенко действиями разведорганов, естественно, управлять не мог. Но формально именно у него по штату числился второй секретарь посольства Андрей Власов, который, по долгу своей работы, занимался именно теми тайными делами, для прикрытия которых умные люди и придумали институт посольств и консульств.

Подполковник Андрей Власов возглавлял разведывательную сеть, сотканную Главным Разведывательным Управлением на юго-западе Африки. Подчиненная ему резидентура занималась тем, чем, собственно, и должны заниматься разведчики — добыванием информации, имеющей отношение к безопасности российской государственности, а так как Гвинея, да и весь Африканский континент находились весьма не близко к России, то основной задачей резидентуры с недавних пор стало разведывательное агентурное обеспечение миротворческого контингента.

Власову было 44 года, это был прожженный жизнью мужик, который привык добиваться поставленных перед собой целей. В Гвинее он сидел уже больше десяти лет, и вполне исправно выполнял свои обязанности — ни у кого в ГРУ не было претензий к его работе. Он имел соответствующую агентуру, но главное, чем намертво он прирос к Гвинее, был оружейный бизнес, который приносил подполковнику немалые деньги. Посол догадывался о махинациях своего второго секретаря, но благоразумно помалкивал, имея не менее доходный бизнес, связанный с контрабандой «черных» алмазов из Либерии и Сьерра-Леоне.

Дело в том, что в Сьерра-Леоне, начиная с девяностых годов, шла жестокая гражданская война, которая, то затухала, то разгоралась с новой силой. Ее подогревали несколько вооруженных группировок, добивающихся контроля над алмазными приисками, которых в этой части Африки было достаточно много. Причем породы, содержащие алмазоносный пироп, залегают здесь очень близко к земной поверхности, что не требует устройства глубоких шахт и рудников — все разработки ведутся открытым способом. Это значительно удешевляет процесс добычи, и создает все предпосылки к тому, что разработкой приисков здесь занимаются все, кому только не лень. И если американская алмазодобывающая компания Томаса Клауссона «The diamante» исправно платила налоги правительству Сьерра-Леоне, то местные племена, добывая алмазы практически нелегально, и постоянно отбирая друг у друга места разработок, естественно ничего не платили. Правительство пыталось с этим бороться, чем еще больше разогревало ненависть своих же племен как к себе, так и друг к другу. Короче, каждый тянул на себя кусок цветного одеяла и не хотел его отдавать ни при каких обстоятельствах. С середины 1990-х годов в Сьерра-Леоне был введен международный миротворческий контингент, который ценой потери сотни миротворцев, смог снизить царившую на этой земле напряженность и фактически свести на нет гражданскую войну.

Власов, поднаторев на поставках из Украины стрелкового оружия, начал уже было разочаровываться. Доходы падали, бизнес стал затухать, и поэтому Андрей уже подумывал о том, чтобы сколотить свой небольшой отряд наемников, захватить пару-другую десятков приисков и по каналам посла, начать переправлять алмазы в Англию и Германию.

Но случилось так, что в один прекрасный день он получил шифровку с приказом нацелить свой агентурный аппарат на поиск упавшего спутника.

— Вот тебе бабушка и Юрьев день… — произнес второй секретарь посольства, закончив прочтение приказа.

Конечно, в ГРУ знали о его баловстве с оружием, так как несколько генералов были в теме, но также ГРУ знало и то, что благодаря именно таким неформатным связям, Власов мог получать информацию любого рода. Мог, значит иди и получай. А потом доложишь по всей форме…

Андрей вызвал одного из оперативных офицеров, который так же работал в посольстве, и когда тот появился, сказал:

— Вот что, друг мой Петя… собираемся мы с тобой в дорогу. Завтра с утра выезжаем на южную границу. Нужно провести несколько агентурных встреч. Там неспокойно, поэтому подумай о том, чтобы в нашей машине была пара автоматов.

— Едем на посольской машине?

— Да.

После того, как оперативник вышел, Андрей взял телефон с законспирированной сим-картой и позвонил одному из своих наиболее способных агентов:

— Хоть умри, но мне нужно знать все, что у тебя там творится по части предметов, прилетевших с неба…

* * * * *

Дима Лунин стоял перед строем разведчиков-спецназовцев, которых он чуть ли не насильно затолкал в формируемый отряд. В строю было семь офицеров и дюжина контрактников. Примерно половина из них отслужила в спецназе больше пяти лет и все принимали участие в боевых действиях в Чеченской Республике.

— Зачитываю структуру отряда, — громко сказал Лунин, и, подняв на уровень глаз листок с текстом, монотонно забубнил: — Командир отряда — майор Лунин, то есть я. Заместитель майор Иван Бойко. Заместитель по разведке капитан Вадим Чистяков. Командир первой группы старший лейтенант Степан Уваров. Второй — старший лейтенант Стас Лёвин. Командир группы связи — лейтенант Ринат Юдин. Командир группы специального вооружения капитан Коля Мигунов. Начальник медицинского пункта капитан Рустам Абрамов.

Далее он развел по созданным подразделениям контрактников, а потом повел отряд на склад вооружения. Так как конкретную задачу ему никто еще не ставил, Лунин решил вооружить отряд по двойной норме — чтобы при любой задаче из полученного вооружения можно было выбрать то, с помощью чего можно будет решить любую проблему.

Уточнив у начальника склада, что тому доведен приказ комбрига выдавать все, что Лунин потребует, и что прапор доподлинно понимает возможные последствия своих должностных затупок, Дима тут же раздухарился.

В итоге отряд стал обладателем станкового автоматического гранатомета «Пламя», крупнокалиберного пулемета «Утёс», четырех снайперских винтовок СВДС, четырех пулеметов ПКМ, шести подствольных гранатометов, четырех бесшумных «Винторезов», набрали автоматов обоих калибров на всех участников, взяли десяток бесшумных пистолетов, с боем вырвали гранатомет с десятком гранат, набрали одноразовых огнеметов и штурмовых реактивных гранат. Взяли приборы ночного видения и гиростабилизированные бинокли. Немного помучив себя угрызениями совести, Дима взял противотанковый ракетный комплекс «Метис» и шесть ракет к нему. Набрали массу боеприпасов, пластической взрывчатки, средств взрывания, мин направленного действия и тому подобного инженерно-убийственного имущества. В итоге предоставленный отряду КамАЗ оказался забитым под завязку.

— Понимаю… — потупив взор, сказал складской прапорщик. — В Ирак поедите… война сейчас там в самом разгаре…

— Не поверишь, — усмехнулся Дима. — На Камчатку. Проверять готовность сил и средств противодиверсионной борьбы на базе атомных подводных лодок.

— Ага, — кивнул прапор. — На такие проверки с имитацией ходят. А у вас полный грузовик взрывчатки и противотанковых ракет…

Дима почесал затылок. А ведь прав прапор. Куда же их все-таки намерены послать? Вот интересно будет, если действительно в Ирак. А что в американцах самое страшное? Правильно! Вертолеты!

— Ладно. В Ирак мы едем. Дай-ка мне еще три зенитные ракеты «Игла». Вдруг пригодятся…

Полтора часа Дима отвел личному составу на приведение стрелкового оружия в порядок — снятие смазки, подгонку снаряжения, открытие укупорок, там, где это нужно было сделать. Вечер был посвящен приведению оружия к нормальному бою, в том числе и с приборами ночной стрельбы. Всю ночь люди собирались, дооснащались, грузились. Утром на воздвиженском аэродроме их уже ждал огромный военно-транспортный самолет Ил-76.

Никто не приехал их провожать.

* * * * *

В процесс поиска упавшего спутника адмирал Льюис вмешался решительно, собственно так, как и подобает адмиралам.

— Я его уронил, мне его и искать, — вполне серьезно заявил он на брифинге, посвященном поиску упавшего аппарата.

Никто, собственно, не возражал. Как говорят в старой американской гвардии, инициатива удовлетворяет только инициатора…

Адмирала тут же назначили ответственным за выполнение одной из не очень сложных задач — поиска и эвакуации останков спутника с территории государства, которое по всем канонам было отнесено к категории стран «третьего мира». На брифинге было принято решение операцию провести скрытно, не привлекая внимания общественности. Стали разбираться по ситуации, и тут слово взял заместитель начальника разведки военно-воздушных сил полковник Эндрю Грин:

— В составе миротворческого контингента, который в настоящее время действует на территории Сьерра-Леоне, есть пункт управления воздушным движением, который руководит полетами всех самолетов и вертолетов, летающих в небе этой страны. На этом пункте работают офицеры наших ВВС…

— То есть, — повернулся к Грину адмирал Льюис, — вы хотите сказать, что мы держим под контролем все небо Сьерра-Леоне? И в случае обострения ситуации, мы сможем закрыть воздушное пространство?

— И не только это. Мы сформируем группу специального назначения, небольшую по численности, и под видом замены авиационных специалистов направим в международный аэропорт Лунги, где базируется пункт управления.

— Небольшая группа разве сможет найти и эвакуировать спутник? — усомнился адмирал.

— Группа будет усилена за счет охранников алмазодобывающего предприятия, которое принадлежит американскому гражданину Томасу Клауссону.

— А он согласится предоставить нам своих людей?

— В этом не сомневайтесь, адмирал. Частной охранной фирме, которая осуществляет физическую защиту этой компании, мы заплатим очень хорошие деньги, и они не просто пойдут искать наш спутник, они побегут его искать. А спецназовцы будут управлять там этим процессом, составят так называемый костяк. Мы сможем сформировать несколько поисковых групп, в каждой из которых будет находиться два-три спецназовца и с десяток охранников частной охранной фирмы. Думаю, что местные боевые группы революционеров не будут оказывать нам никакого противодействия, так как там все заняты в основном алмазными приисками.

На том и порешили.

В Силах Специального Назначения вооруженных сил США за специальные действия в зоне Карибского бассейна и западной Африки отвечает 3-я группа специального назначения, дислоцированная в Форт-Брэгг. По штатной численности американская «группа» соизмерима с российской «бригадой» — они примерно равны по количеству выставляемых разведорганов. Кроме Африки, 3-я группа специального назначения направляла своих бойцов в Афганистан, а так же Кувейт и Ирак во время «Бури в пустыне». Под особенности данной местности и «затачиваются» бойцы группы на своей базе Форт-Брэгг в Северной Каролине.

Именно туда и направился адмирал Льюис. На базе он встретился с командованием группы, поставил командиру задачу сформировать отряд для выполнения задания на территории, контролируемой недружественными войсками и нейтральным населением. Скрывать задачу от исполнителей решили до момента их убытия самолетом в Лунги, хотя уже сейчас нужно было определить состав вооружения и специального оснащения. Командиром формируемого отряда, куда включили двенадцать офицеров и сержантов, назначили полковника Алекса Удета — помощника командира третьей группы специального назначения по тактической и диверсионной подготовке. Этот 45-летний полковник слыл большим специалистом в плане подготовки и проведения специальных мероприятий, за что был награжден медалью Конгресса и еще несколькими боевыми наградами. Адмирал Льюис проговорил с ним несколько часов, рассматривая топографические карты и спутниковые снимки района предстоящей операции, и в целом остался доволен полковником — тот адекватно воспринимал предстоящую операцию, и как показалось Льюису, был готов выполнить задачу со всей ответственностью. Затем адмирал вместе с Удетом встретился с личным составом формируемого отряда, и, нагнав туману, разъяснил «зеленым беретам», что значимость операции настолько высока, что за ходом ее исполнения наблюдает лично президент Соединенных Штатов Америки.

Впрочем, это утверждение соответствовало действительности.

Глава 3

Эдуарду Васильевичу Лихому позвонили из приемной президента и попросили быть на месте, никуда не отлучаться. Генерал усмехнулся, мол, насколько все важно, если на него вышли, минуя непосредственное руководство, но это оказалось не совсем так. Через час в его кабинет вошел начальник ГРУ и гражданский, которому на вид было не более сорока лет, а лицо несло отпечаток человека, наделенного огромной властью и широчайшими полномочиями.

— Эдуард, — начальник ГРУ кивнул в сторону незнакомца: — Познакомься. Советник президента по вопросам экономического развития территорий…

— Алексей Шестаков, — представился гражданский и протянул руку.

— Эдуард Лихой, — ответил генерал и пожал руку.

Рукопожатие вышло крепким. Видно, что Шестаков попытался сразу дать понять генералу, что он здесь главный, и никакой самостоятельности не потерпит.

— Перейдем к делу, — Алексей сразу «взял была за рога».

Генералы и советник президента расселись вокруг стола, причем Алексей сел, скрестив руки. Стало ясно, что он занял оборонительную позицию, и сейчас будет говорить что-то такое, что встревожит генералов.

— Эдуард, вы знаете, сколько добывается алмазов в Сьерра-Леоне и Либерии?

— Нет, — ответил Лихой. — Это не входит в сферу моей деятельности, поэтому соответствующей информацией я не обладаю. Если такая информация вам нужна, то мы добудем ее в течение суток.

— Спасибо, не надо. По нашим оценкам, этот регион дает алмазов порядка 30 миллионов каратов в год. Официальный экспорт — только полмиллиона. Остальное — все «левое». Не все они идут на украшения, значительная часть используется в виде технологического напыления на режущий инструмент, и тому подобных делах. Кстати, тоже весьма прибыльное дело. Только официально — 80 миллионов долларов. Неофициально проходит еще четыре миллиарда. Согласитесь, неслабый ценник?

— Зачем вы мне это рассказываете? Мы должны установить контроль над приисками? Обеспечить физическое прикрытие рейда-захвата добывающих компаний?

— Ну что же вы так сразу, товарищ генерал? — Шестаков вдруг расплылся в широкой улыбке. — Как-то негативно…

— Моя задача — военная разведка.

— Ну, во-первых, ваша задача — это то, что вам прикажет Верховный Главнокомандующий, коим у нас является президент. Или это не отражено в Уставе? — Шестаков снова улыбнулся.

Лихой почувствовал, что его задавили.

— Отражено.

— Если это отражено, значит это должно быть выполнено. Не так ли?

— Вы мне говорите прописные истины… — Лихой попытался вернуть свое положение. — Но мы собрались здесь, очевидно, не для этого…

— Не для этого, — согласился Шестаков. — Но я не хочу, чтобы между нами было какое-то недопонимание. Это очень важное дело, и здесь только полное доверие деловых партнеров будет уместно. Иначе ничего не получится.

— Деловых партнеров?

— Я привык так называть соратников по какому-либо делу.

— Я думаю, что пора перейти к делу, — вмешался начальник ГРУ, понимая, что Лихой своим поведением приведет к нежелательному окончанию разговора.

— Да, — кивнул Алексей. — Ближе к делу. Нас интересует тот годовой оборот алмазов, который я уже озвучил. Он должен стать подконтрольным Российской Федерации.

— То есть все-таки рейдерский захват?

— И да, и нет. Ситуация там такова, что только незначительная часть алмазов добывается законным способом, остальное — «черный рынок». Нас интересует как первое, так и второе. Но проблема в том, что и тот, и другой рынки контролируются очень плотно. Законный — это американская компания Томаса Клауссона, «черный рынок» — это в основном местные лидеры так называемого «Объединенного революционного фронта», которым руководит некий Фодэ Санко. За Клауссоном стоит вся военная и политическая мощь США, за Санко — вооруженные формирования численностью порядка пятидесяти тысяч человек, а так же некоторые финансово-промышленные группы Германии, Британии и Франции. Европейцы при желании могут нарастить группировку миротворческих сил, под эгидой которых введут в страну специальные подразделения. Собственно, миротворческий контингент, который представлен подразделениями двенадцати стран, по ходу дела тем и занимается, что контролирует часть «черных» приисков и пытается прибрать к рукам несколько рудников, в которых идет добыча золота, серебра, урана и различных бокситов.

— Сложная ситуация… — согласился Лихой.

— Основная сложность в другом, — Шестаков внимательно посмотрел на Лихого: — Вот скажите, генерал, как формируется федеральный бюджет?

— С помощью налоговых и иных отчислений, — пожал плечами генерал.

— Бюджет Японии формируется в основном за счет налогов, взимаемых с высокотехнологичных производств. Бюджет США формируется за счет продажи долларов и долговых обязательств. Бюджет Северной Кореи в значительной части формируется за счет торговли синтетическими наркотиками на государственном уровне. Бюджет России формируется в основном за счет отчислений с экспорта энергоносителей. Мы спокойно можем исполнять любую социальную политику, и реализовывать любые федеральные программы, когда стоимость барреля нефти превышает хотя бы шестьдесят долларов. Но как только стоимость нефти падает, в России сворачиваются все социальные и инвестиционные проекты.

— И четыре миллиарда долларов смогут поправить возникшую дыру? — спросил Лихой.

— Здесь четыре, там пять… — пространно махнул рукой Алексей. — Четыре миллиарда просто так на дороге не валяются. И нам нужно их взять. А там, рядом, еще урановые рудники… а это куда более внушительные суммы.

— И для этого нужно создать в Сьерра-Леоне про-российский режим?

— Допустим, необязательно называть его про-российским. Можно придумать и другие формулировки, но идею вы, вижу, понимаете!

— Осуществлять контроль, как показывает практика, лучше всего тогда, когда кругом беспорядок, — сказал Лихой. — Лучше всего для ослабления существующего режима и последующего захвата власти, подходит военный переворот и последующая гражданская война. Гражданскую войну мы организовать сможем. Если будет на то решение моих командиров и необходимое финансирование.

— Упавший спутник, как ничто другое, лучше всего подходит для дестабилизации обстановки в регионе, — потупив взгляд, сказал Шестаков. — Мы проанализировали ситуацию. Американцы обязательно постараются его найти и вытащить. Любой ценой. Особенно, если им станет известно, что мы, или кто-то другой, так же будет вести поиск аппарата. Слишком уж секретная машина упала в Африке. Малыми силами они вытащить спутник не смогут, и поэтому им придется привлекать крупные воинские формирования. Они неминуемо оставят за собой кровавый след, а вот далее последует политика…

— Почему не смогут? Мы за этим спутником сами направляем не такую уж и большую группу… — возразил Лихой.

— Не смогут потому, что именно вы и не дадите американцам сделать это. Но и спутник постарайтесь вытащить. Он нам действительно нужен.

* * * * *

Автопарк посольских машин был весьма пестрым. Здесь были и элегантный японец Crown Majesta и вездеходный кореец Ssang Yong, была затасканная Toyota Caldina и безумно родной УАЗ-469. Но второй советник посла Российской Федерации в Гвинейской Республике подполковник ГРУ Андрей Власов предпочитал по грунтовым республиканским дорогам передвигаться на вездеходе Toyota Hilux, который, честно говоря, находился в его личном владении. Тем не менее, на джипе висели посольские номера, да и документы на машину были оформлены соответствующим образом. Местная дорожная полиция обычно особой бдительности к этой машине не проявляло, так как подполковник при помощи большого количества местной валюты всегда умудрялся урегулировать любое недоразумение — даже в тех редких случаях, когда полиция демонстрировала редчайшее незнание системы обозначения «неприкосновенных» номеров посольских машин.

Петя закинул на заднее сиденье пару емких сумок, поставил картонную коробку с продуктами и четыре пятилитровые бутылки с водой. Один АКМС крепился в машине весьма оригинальным способом — Андрей сделал крепление на потолке внутри салона таким образом, что никакой наблюдатель снаружи не мог видеть автомат, закрепленный прямо над головой водителя и пассажира. Крепление позволяло выдернуть «Калашникова» со своего штатного места в долю секунды, а при необходимости можно было стрелять прямо с крепежа — автомат был закреплен так, что ствол смотрел в окно водителя, — туда, куда обычно чаще всего заглядывают нежеланные лица. Второй АКМС, к стволу которого заботливые руки оперативного офицера Пети Панина предусмотрительно прикрепили подствольный гранатомет ГП-25, покоился за спинкой второго ряда сидений, и чтобы его достать, необходимо было кому-то перелезть с первого ряда, откинуть спинку и привести автомат к бою.

В принципе, такой арсенал в районе столицы Гвинеи города Конакри мирным посольским работникам был не нужен, но так как эти посольские работники решили наведаться в спорные приграничные районы, которые до сих пор делили племена и государства, этот арсенал был вполне оправдан. Нужно отметить, что и Петя и Андрей Викторович имели достаточную стрелковую подготовку, а указанные выше автоматы были пристреляны и снабжены необходимым количеством боеприпасов.

— Садись за руль, Петруха… — Власов махнул подчиненному рукой. — Гони, как можешь…

Офицеры сели в машину, и Петя тронулся. Машина примерно шла по улицам Конакри, но как только вышли за пределы городской черты, Петя уверенно набрал сто двадцать по грунтовке, и объятый местной пылью, погнал с выпученными глазами на край вселенной.

Андрей вальяжно раскинувшись в полулежащем состоянии, и балдея от работающего кондиционера, время от времени, учил извозчика водительскому мастерству:

— Что-то, Петр Николаевич, вы медленно и как-то неаккуратно в поворот входите… — с усмешкой говорил он, когда Панин чуть не уронил джип в придорожную канаву, обходя внезапно появившийся небольшой китайский трехколесный грузовичок. — Надо было ручничком подработать, чтоб задок у нас слегка подзанесло… ну, смелее… вы, целый капитан доблестной Красной Армии, не можете справиться с империалистической техникой…

Петя, привыкший не реагировать на подобные ироничные высказывания своего начальника, лишь смотрел на дорогу, сжав зубы.

Первая встреча с человечком произошла в придорожной кафешке, недалеко от приграничной Масенты. Агент, действующий сотрудник пограничной стражи Гвинеи, в гражданской одежде в назначенное время терпеливо ожидал за угловым столиком и мерно потягивал холодную Кока-Колу. Андрей заказал себе что-то несущественное, и подсел к пограничнику.

— Рамус, сегодня мне нужен проход на ту сторону. Завтра я вернусь.

Граница Гвинеи и Либерии не являлась границей в понимании военнослужащего пограничных войск ФСБ России. Здесь не было четко обозначенной и защищенной линии с пограничными столбами и контрольно-следовой полосой, которая бы на местности давала однозначное осознание, где была еще своя территория, а где уже начиналась вражеская. Был некий нейтральный многокилометровый участок территории, на котором не действовали ни законы Либерии, ни законы Гвинеи. Такое положение, в свою очередь, порождало постоянные приграничные вооруженные конфликты, которые, то разгорались, то затухали. В нейтральном предполье постоянно передвигались группы вооруженных людей, не понять, чьей принадлежности, и не понять с какими замыслами. И когда второй секретарь посла просил обеспечить проход, это означало, что он просил предоставить всю разведывательную информацию по районам возможного пересечения условной линии границы, как то: активность собственной пограничной стражи, активность пограничной стражи Либерии, активность незаконных вооруженных формирований и тому подобную информацию. Кроме того, содействие пограничной стражи Гвинеи, после передачи агенту некоторого количества денежных знаков в американской валюте, должно было обеспечить нелегальное пересечение границы на самом высоком уровне. Не зря агент Андрея Власова исполнял обязанности начальника разведки пограничных сил на данном направлении, и состоял в доле от продажи украинского оружия различным сепаратистам, как с этой стороны границы, так и с той…

— Через два часа встречаемся вот на этой развилке, — без лишних изъяснений Рамус достал топографическую карту и показал на ней место рандеву.

— Удачи… — Андрей, забрав кафешный заказ, направился к выходу.

* * * * *

В крытых грузовиках отряд Лунина прибыл в расположение подмосковного центра специального назначения поздней ночью. Подготовка в бригаде, погрузка, перелет и последующая выгрузка вымотала бойцов отряда порядочно. Тем не менее, командир отряда майор Лунин держался бодрячком — наверное, потому, что за последние несколько суток он думал только о выполнении боевой задачи.

Сразу после того, как личный состав разгрузился в предоставленном расположении, и многие завалились спать, Лунин со своим заместителем Иваном Бойко, в кабинете начальника центра встретился с генералом Лихим.

— Товарищ генерал, сводный отряд специального назначения прибыл. За время перелета происшествий не произошло. Имущество и вооружение в наличии. Раненых и больных нет. Готовы выполнить поставленную задачу. Командир отряда майор Лунин.

Генерал пожал майору руку, и вдруг спросил:

— Майор, а это не ты у Жукова в отряде был ротным в первую чеченскую?

Дима улыбнулся, ведь генерал тогда руководил спецразведкой в Чечне, и вот, узнал, таки, неприметного тогда старшего лейтенанта…

— Я, товарищ генерал. Вы у нас в отряде еще были, когда мы у духов архив шариатского суда вытащили…

— А не ты был ротным в отряде у Романова, когда хлопнули начальника чеченской контрразведки и списки агентуры у духов изъяли?

— Я тогда был у Романова ротным, но это не я списки агентуры вытаскивал. Это Серебров и переводчик наш, Олег Нартов, постарались. Я тогда с ранением уже в госпитале валялся…

— А это не тебя, майор, весь спецназ называет не иначе, как «поручик Ржевский»? — генерал улыбнулся.

— Меня, товарищ генерал! — Лунин расплылся в улыбке. — Помнит еще про меня Родина! А я, грешным делом уволиться хотел…

— Тогда присаживайтесь, товарищи офицеры. — Генерал указал на стулья. — Разговор будет не коротким.

Лунин и Бойко присели за стол, на котором была расстелена карта. Генерал ткнул пальцем в карту:

— Где-то на стыке Гвинеи, Либерии и Сьерра-Леоне в результате неудачного запуска упал американский боевой спутник «Небесный щит 14». Этот аппарат является составляющим звеном системы противоракетной обороны США. Есть предположение, что спутник сохранился в достаточной для эвакуации мере. Его нужно найти и вытащить оттуда на территорию России. В настоящее время точное место падения устанавливается всеми средствами разведки, и через несколько часов мы будем иметь результаты космической видовой разведки, завтра — агентурной разведки, а послезавтра даст свои результаты и воздушная разведка. Ваш отряд должен будет обеспечить силовое прикрытие операции по эвакуации спутника.

— Каково возможное противодействие?

— Местные бандформирования, пограничная стража этих государств, американские вооружение силы. У нас есть сведения, что США готовит роту «зеленых беретов» для поиска и эвакуации спутника. Есть основания полагать, что и китайцы заинтересованы в поиске спутника. Пока мы опережаем их всех по времени. Сегодня утром вы убываете на базу миротворческих сил в Лунги, это в Сьерра-Леоне. Будете действовать оттуда. Ваше пребывание легендируется под обслуживающий персонал базы.

— Понятно, — кивнул Лунин.

— С вами будет работать местная агентурная группа, специалисты по спутнику и пара переводчиков. Вероятно, также с вами войдет в контакт агент особого назначения, которого оберегать как зеницу ока — решение о задействовании агента будет принято позже. Все подробности вам будут доведены непосредственно на базе в Лунги. У вас есть сотовые телефоны?

— Есть, — кивнул Дмитрий.

— Сдать. С этой минуты никаких контактов с внешним миром. Вопросы есть?

— Есть! — Лунин улыбнулся. — Нам, товарищ генерал, сказали, что мы едем на Камчатку. У моих людей зимняя форма одежды…

— Я понял. Давайте ростовки, через час вы получите все, что нужно. Я правильно говорю? — генерал повернулся к начальнику центра.

— Так точно, — кивнул начальник.

— Вопросов больше нет, — молодцевато отозвался Дмитрий, а сам впервые подумал, в какую «жопу» его снова засылает любимое командование…

* * * * *

Полковник Алекс Удет, назначенный руководить группой «зеленых беретов», отряженных на поиск упавшего спутника, открыл брифинг коротким приветствием:

— Господа, сегодня пришли результаты космической разведки, и у нас теперь есть шесть точек на карте, где возможно нахождение упавшего спутника…

Удет и подчиненные ему бойцы элитного подразделения, находились на борту ударного атомного авианосца «Энтерпрайз», куда они прилетели два часа назад на борту самолета снабжения типа «Грэйхаунд». В составе группы «зеленых беретов» в основном были старослужащие разведчики-диверсанты, в большинстве своем уже успевшие повоевать в различных регионах мира. Это были проверенные и закаленные бойцы, сомневаться в боеспособности которых у Алекса Удета не было никаких оснований.

«Береты» переглянулись — искать спутник — это было для них что-то новое.

Увидев замешательство подчиненных, Удет улыбнулся:

— Да, это так. Мы здесь для того, чтобы найти и эвакуировать упавший спутник. Предполагается, что задача не очень сложная, но, тем не менее, нам будут приданы два десятка бойцов одной частной охранной фирмы. Эта фирма занимается обеспечением физической защиты американских алмазодобывающих предприятий, и практически все охранники в прошлом служили в морской пехоте, «зеленых беретах» или в восемнадцатом воздушно-десантном корпусе.

— Они американцы? — спросил лейтенант Рик.

— Именно так, Рик, — кивнул Алекс. — Правительство оплатило их услуги, и согласно заключенному с ними контракту они будут вместе с нами выполнять всю работу по эвакуации спутника, в том числе, если сложится такая обстановка, будут принимать участие в огневом контакте с противником. Все они, так же как и вы, застрахованы на случай ранения или гибели. Но это все лирика. Теперь к делу. Завтра утром на вертолетах нас перебросят на международный аэропорт Лунги. Все вы первоначально будете залегендированы под сменный персонал авиационной диспетчерской службы, обеспечивающей полеты авиации миротворческих сил. Поэтому все вооружение и специальное снаряжение будет доставлено на берег в ящиках. Далее часть отряда на машинах будет переброшена на рудник, подконтрольный американскому правительству. Там у нас будет основная база, откуда и приступим к отработке указанных точек вероятного падения спутника. Там же базируется охранная фирма. Конкретные задачи будут ставиться непосредственно перед их выполнением. Вопросы?

— Сэр, — Рик поднял руку.

— Задавай.

— Еще на базе нам сказали, что операцию контролирует лично президент США. Перед тем как умереть за Америку, я хотел бы знать, что же это за спутник такой важный?

— Я знаю только лишь то, что спутник являлся частью глобальной системы контроля ракетного нападения со стороны России, Китая и стран третьего мира. Нежелательно, если он попадет в руки русских или китайских специалистов.

— Ясно, сэр, — лейтенант удовлетворенно кивнул.

— Тогда брифинг закончен. Отдыхайте. Утром в шесть ноль-ноль быть в готовности к погрузке в вертолеты.

— Есть сэр, — отозвалась группа.

Удет направился к выходу из каюты, «зеленые береты» встали. После того, как полковник вышел, лейтенант Рик озвучил общую мысль:

— Господа, здесь пахнет большой задницей…

* * * * *

В состав отряда майора Лунина «подсолнухи» передали два бортовых автомобиля ГАЗ-66 и один длиннобазный УАЗ, который уже успел побывать в чеченской командировке, о чем красноречиво говорило несколько наспех замазанных пулевых отверстий в бортах машины. Вместе с машинами придавались три водителя-контрактника и один «страшный» прапорщик, который возглавил приданный автопарк. На законный вопрос Лунина о техническом состоянии выданной техники, ему дали понять, что «все равно списывать, так хоть пусть Родине напоследок послужат». Благо было то, что водители и ихний руководитель в спецназе служили давно, и в принципе, в случае преждевременного списания техники, могли пригодиться в качестве обычных бойцов.

Перед погрузкой на самолет, все имущество и вооружение отряда равномерно распределили по грузовикам, но и этого оказалось мало — с десяток увесистых ящиков никак не хотели помещаться в кузова «шашиг». Пришлось через генерала просить организовать еще один грузовик в виде «грузового такси», типа «эй, до аэропорта чемоданы не подбросишь?».

В Чкаловском, в самом дальнем углу аэродрома, в обычный Ил-76 отряд грузился глубокой ночью. Незадолго до этого Лунин принимал участие в совещании у начальника центра специального назначения, где обсуждались варианты вывода отряда в Африку. Заместитель начальника центра по выводу и эвакуации, собаку съевший на этих делах, предложил не мудрствовать лукаво, и отправить отряд обычным грузовым бортом, так как у них была вполне надежная легенда прибытия в Лунги под видом авиационных специалистов.

— Таким образом, — заключил зам по выводу, — лететь в бомбоотсеке Ту-160 никому не придется.

По условиям обеспечения скрытности, весь отряд был одет «по гражданке». По пути в Чкаловский бойцы набрали несколько ящиков минералки, не меньшее количество пива и пару ящиков водки. Так как лететь предстояло долго, в полете решили немного отдохнуть после нескольких дней постоянной беготни и нервотрепки. Лунин этому не противился.

Когда на самолете закрылась рампа, и машина начала выруливать на взлетку, Лунин собрал возле себя отряд, и, стараясь перекричать нарастающий свист турбин, спросил:

— Кому интересно, куда мы летим?

— Мне, — заявил огромный контрактник, которого за ширину плеч и лица все звали Шайбой. — А то сейчас на взлете разобьемся, и знать не буду за что…

Народ заржал, оценив юмор Шайбы.

— Шайба, — Лунин ткнул бойца пальцем в грудь. — Ты летишь в Африку. Остальные на Камчатку. А если кроме шуток, то мы летим в Сьерра-Леоне. Это такое государство на юго-западе Африки. Там упал американский военный спутник. Задача: его нужно найти и организовать эвакуацию. Факторы, препятствующие выполнению: американский спецназ, имеющий задачу, аналогичную нашей, а так же местные бандитские группировки, которые крышуют незаконную добычу алмазов и могут помешать нашим передвижениям. Факторы, сопутствующие выполнению: на территории Сьерра-Леоне действует миротворческая миссия ООН, в состав которой входит звено российских вертолетов. Сейчас они полностью нацелены на обеспечение наших действий. Пока вся информация.

— Ахренеть… — выдавил из себя Шайба. — Надо срочно за это выпить!

— Сильно не нажираться, — предупредил Лунин. — Если кто будет в стельку пьян — лишу тринадцатой и выбью зубы. Вы меня знаете…

Из кабины пилотов показался один из летчиков:

— Приготовится к взлету!

— Так, все расходимся. Пока не наберем высоту, чтоб я пьющим никого не видел! — сказал Лунин.

Только он сел на откинутую у борта десантную лавку, как многотонная машина начала быстрый разбег. Визг турбин закладывал уши, а тело, повинуясь законам физики, клонило в корму. Дима ухватился за поручень и вспомнил, как он единственный раз в своей жизни летал на пассажирском самолете — там было удобное кресло, привязные ремни, и красавица стюардесса… а тут провонявший керосином грузовой отсек, неимоверный свист в ушах, пришвартованные УАЗ и «шашиги» и красная морда Шайбы, которая, не взирая на приказ командира, уже пыталась приданными ей огромными руками открыть бутылку водки…

— Шайба! — крикнул Дима. — Я тебе…

— Я немного! — отозвался старшина и тут же отхлебнул из горла пол-бутылки.

Лунин махнул на него рукой. Сто двадцати килограммовому Андрею Широкову по прозвищу Шайба пол-бутылки водки были как для обычного человека пятнадцать грамм в наперсточной рюмке.

Ил-76 оторвался от земли и пошел в набор. Всё. Теперь для отряда Лунина назад пути не было. Впереди была чужая страна и задача, от выполнения которой очень многое зависело в этом бренном мире…

* * * * *

Владелец алмазодобывающей компании «The diamante» Томас Клауссон появился в посольстве США в Сьерра-Леоне рано утром. Дело не терпело отлагательств, и поэтому ему пришлось полночи ехать практически через всю страну для встречи с оперативными офицерами CIA и военно-морской разведки. На двух джипах, вместе с шестью вооруженными до зубов охранниками, Томас быстро пролетел через район, контролируемый бандгруппами, желавшими заполучить его прииски. В дороге он подумал, что, наверное, стоит использовать вертолет… хотя и он не сможет обеспечить необходимый для такого высокопоставленного лица, как он, уровень безопасности.

Посол США в Сьерра-Леоне Эндрю Браун, толстый и неуклюжий детина, уже был на рабочем месте. Эндрю работал дипломатом уже лет десять, и из них четыре года он представлял политические интересы Соединенных Штатов в этой африканской стране. Браун неплохо ориентировался в раскладах мировой политики, четко понимая возложенные на него задачи, и делал все от него зависящее для претворения в жизнь американского образа жизни и насаждения демократии во всем мире. А еще он неплохо играл в покер, что и сближало его с Клауссоном. Бывало, они часто проводили вечера с картами в руках и джином в бокалах, проверяя судьбу на удачу. Как-то так получалось, что удача посещала их достаточно равномерно, то выигрывал Эндрю, то Томас. А может быть, кто-то из них, играя лучше своего оппонента, порой подыгрывал, чтобы не лишиться общества лица, равного по социальному положению…

Морской пехотинец, стоящий на входе в посольство, приветствовал Томаса. Джипы вошли на территорию диппредставительства, и Клауссон быстрой походкой направился в главное здание, боковым зрением отмечая появление на автомобильной парковке двух новых «Хаммеров» армейского типа.

В кабинете посла, кроме самого Брауна, находилось два незнакомца. Причем по выражению лиц присутствующих, Томас понял, что перед ним находятся далеко не рядовые исполнители спецслужб, а лица, наделенные большими властными полномочиями.

— Познакомься, Томас, — Эндрю указал рукой на высокого седовласого мужчину: — Это адмирал Льюис. Он руководит операцией.

Томас протянул ему руку, и принял жесткое рукопожатие — человек сразу дал понять, что он представляет собой личность, способную ломать других. Томас не любил таких выскочек, а потому как-то сразу проникся к нему антипатией. Ладно, время покажет, кто на что способен.

— Генерал Барт Майерс. Центральное разведывательное управление, — Браун усмехнулся: — Честно говоря, не знаю его задачу…

Майерс пожал руку Томасу и сказал:

— Цель моего прибытия сюда — координация действий спецназа с гражданскими организациями. Кстати, вы уже получили денежный перевод по договору найма вашей охранной фирмы на поиски интересующего нас объекта?

— Да, платеж прошел, — кивнул Томас. — Со мной приехал начальник моей охраны, вы можете ставить ему задачи напрямую, помимо меня. Его пригласить?

— Пока не надо. Поговорим с вами.

— Присядем, — предложил посол.

Присутствующие расселись в кресла. Секретарь посла внесла в кабинет поднос с бутылкой виски и какой-то легкой закуской. Адмирал сразу разлил по рюмкам, но его никто не поддержал.

— Согласно договору вы предоставляете нам тридцать человек, шесть большегрузных машин и два автокрана. Ваши люди должны быть вооружены автоматическим оружием и гранатометами.

— У меня нет гранатометов, — развел руками Томас.

— Не беда. С вами будет работать группа «зеленых беретов», они предоставят недостающее вооружение, — сказал адмирал, потянув виски.

Генерал, в подтверждение слов своего коллеги, кивнул.

— Мне уже вкратце объяснили ситуацию, — сказал Томас. — Но я опасаюсь, что действия по поиску спутника могут раскачать и без того напряженную обстановку в регионе. Как только мировая общественность узнает, что вооруженные американцы рыщут по Сьерра-Леоне или Либерии, поднимется большая шумиха. Каждый тут же свяжет это с алмазными приисками. А на эти прииски замахиваются и немцы, и британцы, и китайцы. Да все, кому не лень. А ведь только недавно американский воинский контингент был выведен отсюда, и всему миру было объявлено, что миротворческая миссия США на этом закончена.

— Томас, не беспокойтесь, мы будем держать ситуацию под контролем, — с апломбом заявил Майерс.

— Беспокоюсь я, или нет, вам, как я понимаю, это безразлично. Меня интересует только одно — безопасность моего бизнеса и тех граждан США, которые работают здесь, со мной. В случае обострения обстановки, кто окажет мне помощь, а если потребуется и физическую защиту? Ведь вы забираете у меня треть охранников. А без человека с ружьем здесь сложно удерживать бизнес…

— Правительство США непременно позаботится о своих гражданах, и тем более о тех, кто своим трудом добивается процветания нации! — с пафосом выговорил генерал.

Томас покачал головой. Он знал, какими способами правительство может заботиться о своих гражданах. Особенно там, где жестко пересекаются интересы спецслужб нескольких государств и транснациональных финансовых группировок, что по уровню влияния на ход разворачиваемых событий было практически монопенисуально.

* * * * *

Как и договаривались, резидент подъехал к развилке дорог ровно через два часа. В это же самое время по одной из примыкающих дорог, подъехал военный грузовик. Из него вышел Рамус, и быстрым шагом направился к джипу Власова.

Андрей жестом показал, чтобы начальник разведки пограничной стражи сел в его машину, и вскоре Рамус был на переднем сиденье. Петя сидел на заднем.

Власов развернул карту района:

— Показывай, где будешь меня переводить через границу…

Рамус быстро провел пальцем по карте, и несколько минут объяснял, куда ведут дороги, какие ориентиры встретятся на пути, и где возможны встречи с повстанцами.

— Проводника дать?

— Нет, не надо. Ты сам со мной пойдешь.

— Я не пойду. У меня служба.

Власов достал из кармана пачку долларов и передал ее офицеру пограничной стражи.

— После возвращения получишь столько же. Договорились?

— Договорились, — с готовностью кивнул Рамус.

— Значит, поехали? — Андрей включил двигатель и крепко взялся за руль.

— Мне нужно отдать распоряжения, я сейчас вернусь, — Рамус выскочил из джипа и побежал к грузовой машине.

— Петя, — Андрей на мгновение повернулся к своему подчиненному: — Автомат!

Панин в одно мгновение выдернул из-за спинки заднего сиденья автомат и передернул затворную раму. Мало ли что сейчас в голове творится у Рамуса. Ему только что дали две тысячи долларов — сумму, которую он зараз не зарабатывал даже на продаже оружия. Но эти предосторожности оказались напрасными. Через минуту Рамус вернулся в машину, держа в руке портативную радиостанцию, и плюхнувшись в кресло, сказал:

— Можно ехать. Мой брат, командир маневренной группы, пойдет за нами на удалении одного километра. Если мы встретим повстанцев, брат придет нам на помощь…

Андрей понял, что Рамус подстраховался, передав кому-то в грузовой машине полученные деньги. Ну что же, это дело такое… тут никому нельзя доверять…

Рамус повернулся назад, и, увидев Петю с автоматом, сказал:

— Правильно. Если будет нападение, открывать огонь нужно немедленно.

Несколько километров дорога была еще более-менее приличной, но к моменту, когда в горах стало темнеть, испортилась окончательно. Рамус несколько раз указывал повороты, и без его подсказок, как поняли офицеры, они легко бы заблудились в этом хитросплетении горно-лесных дорог.

— Рамус, когда у вас примут план капитального строительства дорог? — спросил Андрей, когда джип в очередной раз шаркнул брюхом по твердой земле, выползая из очередной ямы.

— Для чего? — не понял шутку гвинейский пограничник.

— Вот у нас в России есть только две беды… — начал говорить Андрей, но тут машина начала неконтролируемо съезжать боком в кювет, и ему пришлось все внимание сосредоточить на управлении, бешено крутя баранку и быстро перекидывая ноги с педалей акселератора и тормоза. Продольный горб на дороге ударил по переднему мосту, машина еще больше вильнула, и несколько метров шла буквально на боку, на двух колесах, но Власову удалось совладать с управлением, и джип вернулся на дорогу.

— Можно и аккуратнее! — заметил сзади Панин с нескрываемым сарказмом.

— Хочешь? На! Порули! — сказал Андрей.

— Да ладно… я пас…

— Много вас таких умных! Не можешь, тогда сиди и молчи!

— Андрей, ты не договорил о ваших российских бедах? — напомнил Рамус.

— А, ну, да! Так одна из них вот, под колесами, а другая сидит на заднем сиденье…

* * * * *

— Проходим государственную границу Российской Федерации, — по громкой связи объявил командир экипажа.

Дима уже давно запретил своим подчиненным употреблять спиртное, как бы не нажрались доблестные разведчики, и сейчас играл в «дурака» со своим заместителем и командиром первой группы. Бойко проигрывал и извергал проклятия — на кону стояли его «боевые», которые должны были выплатить по завершению заграничной командировки. Проиграв в седьмой раз, он отказался дальше спускать честно заработанные у государства деньги, и, следуя примеру большинства своих подчиненных, пошел и завалился спать на спальные мешки, выложенные прямо на пустующих местах палубы воздушного грузовика.

Дима окинул взглядом грузовую кабину. Ближе к корме Шайба что-то увлеченно рассказывал собравшимся вокруг него разведчикам, отчаянно жестикулируя — по характеру жестов можно было предположить, что речь шла о недавних любовных приключениях старшины.

Услышав заявление командира корабля, Лунин встал и направился в кабину пилотов. Сквозь остекление кабины можно было рассмотреть то, что проплывало внизу. Правее по курсу виднелось Черное море, слева в небо упирались Кавказские горы — где-то там была Чечня, в горах которой так много провел Дмитрий за несколько последних лет. Он непроизвольно засмотрелся: то, что снизу казалось огромным и далеким, сверху выглядело совсем не так. Горы воспринимались небольшими холмами, которые, как казалось, можно было преодолеть за несколько часов. Но это было не так, и Дима понимал это. То, что можно было окинуть сейчас одним взглядом, ножками пришлось бы обходить несколько недель.

Что ждало их впереди? Сквозь заданную конкретику — поиск и эвакуация спутника, проглядывалось и очень многое неясного и непонятного. Почему операция контролируется на самом верху? Ведь по сути — это вполне заурядное событие для спецназа ГРУ, и тем не менее… а почему на задачу не направили тех же «подсолнухов»? Ведь этот отряд сплошь состоит из офицеров и прапорщиков — настоящих головорезов, не то, что отряды спецназа, состоящие из военнослужащих срочной и контрактной службы! Так нет, вытащили группу аж с Дальнего Востока. Да еще это опасение, что придется столкнуться с американским спецназом. Что, решили проверить, кто на что способен? Так профессионалы не поступают. Просто чисто экономически не выгодно. Куда проще иными средствами, используя принципы «непрямых действий» и возможности агентурной разведки, заставить американский спецназ отказаться от тех, или иных действий — нежели стравливать элитные подразделения в дуэльной ситуации. Да, спецы быстро и качественно перебьют друг друга. Но кто от этого получит выгоду? С обеих сторон будут неприемлемые потери, влекущие срыв выполнения боевой задачи. Значит…

Диме опять стало жутко. Впервые в жизни он почувствовал себя неловко. Он прошел обучение в Рязанском воздушно-десантном училище на факультете специальной разведки, затем он несколько лет служил в бригаде специального назначения, принимая участие в боевых действиях — и ему это нравилось! Хоть и повидал он вокруг себя очень много крови, но всегда он знал, что его жизнь зависит только о самого себя, а в тех условиях, в которых ему приходилось воевать, не было такой ситуации, когда он не мог бы выполнить боевую задачу: всегда рядом наготове была бронегруппа или вертолетный десант, а что будет здесь? Какие перед ним будут поставлены задачи? Здесь помощи ждать неоткуда. Россия далеко. Здесь можно надеяться только на самого себя, на своих подчиненных и на то оружие, которое есть в руках. Более того, в своем лице он и будет олицетворять свою страну в этом заброшенном Богом регионе…

Кавказские горы остались где-то позади. Дима усмехнулся — как они оказались малы… и какие они вдруг показались родными…

— Какая следующая контрольная точка на карте? — спросил он штурмана.

— Садимся в Эр-Риаде. Заправляемся и летим, наверное, в Алжир.

— Почему «наверное»? — удивился ответу Лунин.

— Потому что нам еще не дали указание, где будем заправляться второй раз. На одной заправке мы достаем до Лунги, но на самом пределе дальности. Не хочется в случае чего иметь единственную возможность захода на посадку! К тому же нам еще добавят пассажиров. Только это тоже пока точно не доведено до экипажа…

Штурман улыбнулся. Лунину от такой информации снова стало не по себе. Этой новостью он поделился со своим заместителем.

Иваныч покачал головой:

— Действительно, все интереснее и интереснее. На счет пассажиров нам никаких указаний не поступало.

Только он это произнес, как Лунина окликнул командир корабля, спустившийся в грузовой отсек:

— Майор, для тебя с ЦКДП радио передали. Содержание — залюбуешься. На, читай.

Лунин взял лист бумаги и прочитал: «Ржевскому принять под охрану четырех пассажиров».

— Что это еще за хрень? — Лунин почесал затылок.

— Это значит, что скоро мы будем сдувать пылинки с четырех новых пассажиров… — усмехнулся майор Бойко. — Только и всего…

* * * * *

Андрей передал управление машиной Петру, а сам перебрался на заднее сиденье и с помощью спутникового телефона попытался связаться с агентом, с которым предстояло встретиться через несколько часов на территории Либерии.

Было уже два часа ночи, и Рамус давно склонил голову на бок, усиленно посапывая и пуская слюни. По его позе Андрей заключил, что тот не боится ездить в этих местах, что встретиться здесь с повстанцами начальник разведки пограничной стражи не предполагает. Тем не менее, нужно было быть наготове, и в случае чего валить от греха куда подальше. Автомат с подствольником лежал на сиденье, но его присутствие как-то не очень успокаивало. Ладно, хоть с помощью ствола и можно решать массу проблем, все же их нужно изначально не встречать, а уж если они встретились, то в первую очередь нужно попытаться решить их головой…

— Рамус, — Андрей толкнул пограничника в плечо. — Твой грузовик за нами едет?

— А мы где? — он достал из кармана разгрузочного жилета прибор спутниковой навигации и кивнул: — Да, пока еще где-то едут.

— А мы границу уже прошли?

— Прошли. Километров десять мы едем по Либерии.

Власов украдкой достал свой навигатор и удостоверился, что Рамус не врет. Заодно посмотрел, что до точки рандеву оставалось не более пяти километров. Пора уже останавливаться. Негоже будет одному агенту демонстрировать встречу с другим… но и не очень хотелось ножками топать эти пять километров, где возможность встречи с повстанцами никто не отменял…

— Останови грузовик. Мы тоже останавливаемся!

Рамус по рации связался со своей группой и накоротке переговорив, кивнул:

— Все, мои стоят.

— Ну, и мы встанем. Петя, сверни в кусты.

Джип въехал в придорожные заросли и остановился. Андрей еще раз попробовал связаться с агентом и тот наконец-то ответил. Проговорив несколько контрольных фраз, и удостоверившись, что агент выходит в пункт встречи «без хвоста» и не под контролем неприятеля, Андрей начал экипироваться. На автомате он сменил магазин на 75-зарядный от пулемета РПК. На голову Андрей надел очки ночного видения «квакер», надел разгрузочный жилет, в котором находилось несколько автоматных магазинов и пяток гранат к подствольнику, взял спутниковый телефон и, хлопнув Петра по плечу, со словами «если не вернусь — считайте коммунистом», ушел в темноту.

В принципе, в «квакер» было видно хорошо. По крайней мере, дальше, чем были слышны в ночи его шаги. Перед глазами замелькали ночные пейзажи в зеленоватом оттенке.

Андрей быстро шел по дороге, отсчитывая шаги и внимательно озираясь по сторонам. Давно он так не работал. Вот что делает хорошо налаженный бизнес с офицером военной разведки — Власов время от времени ежился от страха, но все равно шел вперед, повинуясь чувству долга, или черт его знает еще чему… и это вместо того, чтобы сидеть в уютном кабинете и пересчитывать баксы, заработанные на продаже оружия! А вот, поди ж ты! Что бы сохранить возможность и кабинета, и баксов, вероятно и надо вот так вот иногда выполнять задания своего вышестоящего командования, или, тогда зачем ты тут нужен Главному Разведывательному Управлению?

Дорога шла то вниз, то начинала подниматься, и постоянно петляла, сокращая своими поворотами прямую видимость до 50–80 метров. Такое расстояние хоть и предотвращало внезапное столкновение на расстоянии вытянутой руки, но все же, не сулило ничего хорошего, появись вдруг на дороге пара-тройка повстанцев.

Через полчаса относительно спокойного передвижения, Андрей заметил впереди мелькнувший огонек, и тут же услышал шум движущегося автомобиля. Впереди, метрах в трехстах от него, двигалась машина. Уточнять, кому она принадлежит, смысла не было. Андрей свернул в кусты, и пройдя метров двадцать, присел в зарослях. Выключив «квакер», он оперся спиной о небольшое дерево и вытянул вперед ноги. Три километра по горной дороге порядком вымотали разведчика, который уже стал забывать, что такое пешие марши. Пользуясь возникшей паузой в движении, Андрей давал ногам отдохнуть, думая лишь о том, чтобы ему в штанину не заползла какая-нибудь змея, коих в здешних местах водилось превеликое множество.

Минуты через четыре машина, а это оказался грузовой пикап, достигла места, откуда свернул в кусты Власов. Андрей напрягся. Вот еще не хватало встретиться здесь с какими-нибудь проходимцами. Не дай Бог еще придется стреляться, хотя проще будет уйти в лес и обойти это место стороной… Машина не задерживаясь, прошла дальше.

— Пронесло, подумал Штирлиц, — прошептал Андрей, и сверившись с навигатором, включив «квакер», двинулся дальше.

Идти ему предстояло еще километра полтора-два. Или примерно двадцать-тридцать минут.

Глава 4

— Товарищ генерал, — в кабинете Лихого на оперативное совещание собрались руководители направлений, и полковник от службы специального перехвата начал свой доклад: — Вчера мы посмотрели ящик электронной почты, которым пользуется заместитель командира третьей группы специального назначения полковник Алекс Удет. В папке «отправленные» находилось письмо…

— И что в этом письме? — спросил Эдуард.

— Содержание письма значения не имеет — обычная семейная переписка Удета со своей супругой. Удет пишет об операциях с ценными бумагами, которыми они владеют. Важно другое. Мы обратили внимание на то, откуда вышел в сеть этот ящик.

Полковник показал генералу распечатку, которая Лихому совершенно ни о чем не говорила. Набор цифр и букв.

— Полковник, не выносите мне мозги вашими компьютерными штучками. Объясните проще! — чуть не вскипел генерал, потому что буквально вчера дома десятилетний внук поставил деда в весьма затруднительное положение, спросив у старшего поколения, что будет с компьютером, если в процессе дефрагментации запустить еще и форматирование диска. Компьютерные технологии бегут вперед с такой скоростью, что если ты сразу что-то не понимаешь, то уже никогда не догонишь…

— Письмо было отправлено с атомного авианосца «Энтерпрайз», который, по данным военно-морской разведки, в настоящее время находится у юго-восточного побережья Африки. Вывод один: американская группа специального назначения находится в непосредственной близости от района боевого применения.

— Понятно, — кивнул генерал. — Что с нашей группой спецназа? Где они сейчас?

— Час назад самолет со спецназом приземлился в Эр-Риаде, — доложил другой полковник. — Сейчас самолет заправляется, потом они будут ждать команду на вылет. Мы еще пока не определились с местом, где нужно будет забрать представителя МИДа с ребятами из «Заслона».

— Когда определитесь?

— В течение часа-двух мы будем понимать, откуда их забирать.

— А они сейчас на чём и где?

— Нет понимания. МИД засекретил вывод своих людей, и сообщат нам только точку встречи. Можно предполагать, что это будет или Алжир или Ливия.

— Ясно. Работайте.

* * * * *

Выйдя на точку встречи, Андрей еще раз связался со своим агентом. Тот был где-то рядом, на удалении не больше полукилометра, и нужно было только найти друг друга. Власов приказал агенту подниматься по дороге, а сам сел в кустах.

Минут через десять по дороге, осматривая кусты, прошел Кастильо — старый либерийский бандит, предприниматель и политик среднего пошиба в одном лице. Много лет назад он был завербован русской разведкой с целью оперативного проникновения на базу американской миротворческой миссии, так как поставлял пиндосам проституток, но потом Власов стал использовать его и в своих схемах по продаже оружия. В свою очередь американцы, выстраивая отношения с местными, заприметили этого бойкого юношу, и сделали все, чтобы тот стал главой администрации поселка, в котором находилась база. Кастильо быстро обурел, начал отращивать жирок, и как только его вес (в политическом смысле) достиг определенной величины, сколотил небольшую банду и начал отбирать алмазные прииски у более слабых товарищей.

Последнее время он уже и на Власова смотрел свысока — в Либерии не было мощных контрразведывательных институтов, и поэтому было довольно сложно держать агента на крючке — только деньги имели значение в отношениях между оперативным офицером и завербованным агентом…

И поэтому Андрей на всякий случай решил подстраховаться и посмотреть на агента со стороны, когда тот еще не знает, что за ним уже наблюдают. Выждав несколько минут, и убедившись, что Кастильо не привел с собой никого, Андрей снова связался с ним и посоветовал вернуться назад.

— Здравствуй, — сказал Власов из кустов, когда агент приблизился к нему на десяток метров.

Кастильо чуть заметно дернулся. Андрей шагнул из темноты. Автомат висел на плече стволом вниз. Окуляры «квакера» были подняты вверх. Из карманов «разгрузки» торчали автоматные магазины. В общем, Андрей мало был похож на того Власова, который жил в посольстве России в Гвинее, ворочал оружейными деньгами и одевался исключительно в строгие костюмы лучших европейских модельеров.

— Здравствуй, Эндрю, — Кастильо протянул руку для рукопожатия. — Я собрал всю информацию, которая тебя интересует. Надеюсь, мои услуги будут хорошо оплачены?

— Разумеется, — кивнул Власов. — Показывай.

Кастильо скинул с плеч небольшой рюкзак, и под курткой на мгновение у него показался малогабаритный пистолет-пулемет «Яти-матик» — вот еще бы целый глава администрации поселка пошел бы в лес без оружия, к тому же со шпионским заданием…

Достав из рюкзака папку с топографической картой и несколькими листами исписанной бумаги, агент начал объяснять:

— Первая точка, вот координаты для навигатора, на карте это вот тут… на склоне горы лежит купол парашюта. Огромный парашют. Местные его начали резать на куски, все стропы уже срезали. Когда эта штука с неба свалилась, она там кучу деревьев свалила, и по склону вниз скатилась. Там и лежит. Местные что-то там пытались открутить, но в основном все осталось.

— Ты сам видел?

— Нет. Это мне рассказали люди, которые там были.

— Сможешь мне дать этих людей, если будет надо?

— Ты их не будешь убивать?

— Зачем? Они мне нужны как проводники.

— Ну, я думаю, что эта штука очень важная.

— Вещь важная, но нет смысла валить твоих людей. Я даже денег им дам.

— Деньги ты можешь дать мне, а они тебя и так проведут.

— Какие габариты у этой штуки?

— Десять-пятнадцать футов длиной. Шесть-семь футов толщиной.

— Туда можно проехать на машине?

— Две мили нужно будет идти пешком. Дальше дорог нет.

— Хорошо. Какие еще точки ты хотел назвать?

— Есть еще две точки, где тоже что-то упало, и там был лесной пожар. Выгорел весь склон в одном месте, и несколько гектаров леса выгорело в другом месте. Эти точки находятся вот здесь, — Кастильо указал места на карте.

— Хорошая работа, — Андрей вынул из кармана конверт с деньгами и передал его агенту.

Кастильо тут же вскрыл его и пересчитал содержимое. Улыбнулся:

— Приятно с тобой иметь дело, Эндрю. И вообще, вы, русские, мне нравитесь больше, чем американцы.

— Почему? — удивился Власов.

— Потому что ты также спокойно как дал мне денег, можешь меня сейчас и убить.

— Ошибаешься, — усмехнулся Андрей. — Оперативные офицеры российской разведки не занимаются ликвидациями. У нас для этого есть спецназ.

Они развернулись в разные стороны и стали удаляться друг от друга. Андрей вышел по связи на Петра и сказал:

— Петя, до вас пикап доехал?

— Мимо нас прошел. Бойцы Рамуса дальше его повязали.

— Это, похоже, охрана моего человечка. Если нет причин их держать, пусть отпускают.

— Хорошо, я скажу Рамусу.

— Выдвигайтесь в мою сторону. Я закончил.

— Понял. Выдвигаюсь.

* * * * *

Подполковник Денисов вышел из здания международного аэропорта Лунги, где миротворцы, по устоявшемуся обыкновению постоянно покупали в зоне беспошлинной торговли спиртные напитки, и направился в сторону расположения российской базы. Его внимание привлек стрекот вертолетов со стороны моря, и повернув голову, он увидел вдали три машины, быстро приближающиеся к аэропорту. Безошибочно определив в них палубную модификацию транспортно-десантного вертолета типа «Blak Howk», Боря, как истинный вертолетчик, решил полюбоваться полетом этих изящных машин, так красиво воспетых в знаменитом американском фильме «Падение черного ястреба».

Пакет с холодным пивом и двумя бутылками коньяка давал о себе знать мелодичным стеклянным перезвоном, и поэтому Боря решил, что наблюдение за американскими вертолетами будет более занимательным, если дело смазать весьма соблазнительным на такой жаре немецким пивом. Найдя тень и достаточно приемлемую лавочку, Боря грузно развалился на ней, определив для себя, что именно с этого места он и начнет сегодняшнее моральное разложение. Первая бутылка пива быстро прыгнула в руку, а крышка как-то незаметно слетела с горлышка. По бутылке потекли ручейки прохладного конденсата, далее по ладони, а там и каплями начали падать на горячую африканскую землю. Пекло было неимоверное. Палящее солнце висело в зените. Все было накалено, казалось, еще чуть-чуть и в черепной коробке просто начнут натурально выкипать мозги! Казалось, что жара буквально выжигала все, что находилось в обозримой округе… и даже воздух обжигал — и это в тени!

А в руках была холодная бутылка баварского пива. Боря, перед тем, как сделать первый глоток, непроизвольно провел языком по высохшему нёбу. И представил, как холодное пиво обжигающе-морозным ручьем устремится в разгоряченные человеческие внутренности… м-м-м…

От удовольствия он прикрыл глаза и начал медленно подносить бутылку к губам… еще секунда-другая, и он получит удовольствие, которое в сложившихся условиях окажет на организм куда более чудотворное влияние, нежели даже секс с самой возбуждающей, самой желанной и самой умопомрачительной женщиной…

Вот его губы чуть коснулись горлышка бутылки, принимая холод стекла, ощущая его гладкость и мельчайшие капельки конденсата. До ноздрей донесся чуть уловимый запах хмеля, запах солода и совсем уж едва заметный запах алкоголя. Еще немного и эта приятнейшая смесь в потоке бурной реки сольется с разгоряченным африканским солнцем русским организмом, доставляя то блаженное удовольствие, которое мог испытать только тот человек, который пробовал пить холодное пиво на страшной африканской жаре…

Глотка непроизвольно сжалась в готовности принять морозную реку… как кто-то грубо прервал затянувшийся коитус:

— Алё, Боря! Я тебя уже полдня ищу!

Мгновенно улетучившаяся морозная река материализовала перед подполковником его штурмана-оператора — капитана Вадима Бутакова.

— Ну, Вадик… ну умеешь людям кайф обломить… — Борис выругался. — Чего надо?

— Да ничего особенного, — Вадим пожал плечами. — Просто хотел пива вместе попить! А то одному скучно. Ты, кстати, не знаешь, почему диспетчеры нам полеты запретили?

— Наверное, для того, чтобы мы могли все же попить пиво.

Денисов посмотрел на бутылку, потом кивнул в сторону вертолетов, летящих на фоне моря, и наконец-то приложившись к емкости, сделал один богатырский глоток.

— Что? — Бутаков посмотрел на американские машины. — А, наверное, из-за них нам закрыли небо. А кто это?

Борис несколько мгновений пребывал в зачарованном состоянии, но потом мужественно вышел из него и сказал:

— Я не знаю. Просто смотрю — «Блэк-хоки» летят. Я их до этого только в кино и на картинках видел. Решил посмотреть. Красивые машины, правда?

Бутаков присел на лавочку, вынул у командира из пакета бутылку пива, бесцеремонно открыл ее, и сказал:

— Ну, не дурственны собой, не дурственны. Но наша «Черная акула» красивее. Видел?

— Видел. В Торжке, — кивнул Денисов. — У меня друг на «Акуле» летает. Вова Хорев. Говорит, хорошая машина. Только у страны нет денег на ее выпуск…

— Если надо будет — деньги найдутся, — усмехнулся Вадим и начал пить чужое пиво.

— Как допьешь, — сказал подполковник, — вали в лавку, бери еще литра четыре. Здесь посидим, никуда не пойдем…

Свою, уже пустую, бутылку Боря поставил за скамьей. Уход Бутакова совпал с моментом, когда американские вертолеты начали заходить на посадку. По тому, что они садились по-самолетному, Боря сделал вывод, что машины в страшном перегрузе. Вертолеты откатились в один из закутков большого аэродрома, и через несколько минут к ним подъехали четыре грузовика с тентами. Из каждого «черного ястреба» вышло по несколько человек, которые быстро начали перебрасывать в машины длинные зеленые ящики. Буквально за десять минут разгрузив вертолеты, все пассажиры так же прыгнули в грузовики и те покатили прочь с аэродрома. Пока Вадим пришел с пивом, вертолеты взлетели, и, сделав над аэропортом круг, ушли в сторону моря.

— Интересно, кто это был? — спросил Борис, доставая из вновь прибывшего пакета холодное пиво.

— Это замена на диспетчерском пункте прилетела, — сказал Вадим. — Я сейчас встретил одного американца, из тех, что рулят воздушным движением, он так сказал.

— Странная замена… — выговорил Денисов. — Похоже, они с авианосца прилетели. Не из Америки же они через всю Атлантику добирались…

— Ну и что?

— А то. Если мне не изменяет память, замена диспетчерского пункта была не больше месяца назад. И тогда они прилетели на чартерном гражданском самолете из США…

* * * * *

В Алжире Ил-76 приземлился на какой-то местной военной базе. Спецназу приказали в окна не высовываться, свое присутствие в самолете не выдавать, чтоб снаружи нельзя было однозначно сказать, есть в грузовике люди, или нет. Естественно, рампу и бортовые люки не открывали. Из кабины пилотов Дима понаблюдал за перемещениями машин и людей по аэродрому, пересчитал количество самолетов, пытаясь определить их типы и назначение, а когда это ему надоело, он спустился в грузовой отсек.

— Ну, что там? — спросил Бойко.

— Да хрен его знает. Командир экипажа сказал, что получил радио стоять здесь, пока не подъедет джип с нужными номерами.

— И долго так будем стоять? — спросил Шайба, выразительно вздыхая и поглядывая на несколько бутылок водки в оставшемся ящике.

— Может час, может сутки, — пожал плечами Лунин. — Мне не считают нужным доводить эту информацию.

— Ну-у… тогда… — рука Шайбы потянулась к ящику, открывая для командира долгожданные перспективы…

Лунин с места звонко прорубил по правой почке маваше, и старшина грузно осел на пол.

— Команди-и-ир… — взвыл Широков, когда снова обрел дар человеческой речи. — Ну, больно же…

Под громкое ржание всего отряда Лунин нравоучительно сказал:

— Не хрен без спроса народное добро воровать, — и тут же добавил: — Я не знаю, что там будут за пассажиры, но давайте пока никто пить больше не будет. Ага? Шайба! Ты меня хорошо расслышал?

— Так точно, товарищ майор, расслышал!

— Вот и молодец!

Шайба, сделав обиженное лицо, и удалился в сторону. Побухтев что-то себе под нос, он упал на спальник и притих. Еще через пять минут он уже храпел во всю носоглотку.

Часа через два такого безделья, Лунина самого начало валить в сон, и он, назначив старшим по отряду Иваныча, мгновенно вырубился на своем спальнике. Однако уже через полчаса Бойко разбудил его:

— Похоже, наши гости приехали.

Смахнув сон, Дима поднялся в кабину пилотов. Прямо под ней стоял джип «Чероки», а возле него — командир экипажа самолета и четверо незнакомцев, одетых в солидную гражданскую одежду и держащих в руках стильные объемные сумки. И если в одном из гостей, с виду которому было лет тридцать пять, по модным очкам в тонкой оправе угадывался (по мнению Лунинских головорезов) «конкретный ботаник», то остальные трое в свои двадцать пять — тридцать лет, по выражениям лиц явно были представителями какой-то спецслужбы, и более того, весьма «силовой» ее части. Поговорив о чем-то не более пяти минут, незнакомцы по спущенному трапу поднялись в самолет. «Конкретный ботаник», тут же, непозволительно (в среде головорезов) для лиц такого социального статуса, громко спросил:

— Кто здесь майор Лунин?

На него обернулись все спецназовцы, в глазах которых сквозило явное презрение к мальчикам «ботанической» внешности.

— А ты кто такой? — развязно спросил Шайба со своего спального места, приподнявшись на локоть.

Некоторое время «ботаник» смотрел на исполинскую фигуру старшины, не находя, что ответить. Шайба одним своим видом мог внушить страх кому угодно.

— С кем имею честь? — спросил Дима, спускаясь с пилотской кабины в грузовой отсек. — Предъявите ваши полномочия!

— Пройдемте в пилотскую кабину, — предложил незнакомец, украдкой посмотрев на старшину.

Дима пожал плечами и, показав Шайбе кулак, развернулся и полез обратно в кабину. «Ботаник» зашел следом. Летчики вышли.

— Я порученец по особым вопросам министра иностранных дел Российской Федерации. Зовут меня Виктор Майский. Вот приказ вашего командования об обеспечении меня физической защитой.

Дима взял в руки выписку из приказа. Внимательно прочитал ее, после чего сложил документ вчетверо и вложил во внутренний карман своего спортивного костюма.

— Дмитрий, — они обменялись рукопожатиями. — Добро пожаловать на борт. А эти трое — кто?

— Моя личная охрана. Спецподразделение МИДа «Заслон».

— А мы тогда кто?

— А вы будете «тяжелой охраной» для решения различных проблем.

— А что, намечаются проблемы?

— Возможно. Но это будут у других проблемы, вы же, как мне объяснили, умеете решать любые задачи?

— Умеем, — кивнул Дима и снова подумал про ту большую задницу, куда его послало родное государство.

— Вопросы?

— У нас будет оперативный офицер для координации действий?

— Будет, — кивнул Майский.

— Кто?

— Генерал Лихой. Через пару дней он прибудет в Лунги. Он на месте будет руководить той частью операции, которая касается спутника. Еще вопросы есть?

— Есть хотите? — Дима решил немного разрядить официоз, наведенный Майским.

— Не откажусь, — голос Майского несколько сбавил командирские нотки. — А то с этой засекреченной схемой нашей переброски через три страны, с голодухи можно кони двинуть…

Лунин широко улыбнулся и крикнул в грузовой отсек:

— Шайба! Стол на четыре персоны. Живо!

* * * * *

Командир российской авиационной базы миротворческих сил полковник Федор Иванович Петров пребывал в состоянии крайней эйфории, вызванной работающим кондиционером и запретом диспетчерского пункта аэропорта Лунги на все полеты авиации миротворцев. Когда еще так придется расслабиться? На все запросы «сухопутных» миротворцев оперативный дежурный по авиабазе коротко отвечал, что полеты запрещены. Разгребайте свои дела сами…

А что может быть еще лучше? Нет полетов — нет предпосылок к летным происшествиям. Нет летных происшествий — командир базы может спать спокойно, так как никто не будет выносить ему мозг. Вот и вся логика. На столе стояла початая бутылка коньяка, фотография жены в красивой рамке и тарелка с нарезанной копченой колбасой. Сам полковник восседал в анатомически правильно сплетенном бамбуковом кресле, сложив ноги на край стола. В руках он держал бокал с коньяком. Он мог позволить себе пить в одиночку.

Идиллию подло разрушил помощник оперативного дежурного, грязно и пошло ввалившись в личный оазис командира:

— Товарищ полковник, телеграмма из Москвы.

— Чего им надо? — Федор качнулся на кресле, и, поймав инерционный момент, поднялся на ноги. — Когда ты стучать научишься?

— Я не стукач… — отпрянул помощник, сделав испуганное лицо.

— Ладно, что у тебя там?

— Вот, — помощник оперативного передал шифровку.

— Борт прибудет в 14 часов по Москве. Обеспечить разгрузку борта на территории базы и размещение прибывшего личного состава с учетом обеспечения скрытности, под легендой прибытия ремонтной бригады по замене агрегатов вертолетов, — прочитал командир базы и, посмотрев на время, добавил: — Через полчаса? А раньше они не могли предупредить?

Помощник пожал плечами, мол, не имею чести знать.

— Что там диспетчеры? Небо открыли?

— Гражданский аэропорт работает без ограничений, — доложил помощник.

Петров вызвал своего водителя, и в перегретом на солнце УАЗике поехал к зданию центра управления воздушным движением. В здании он заглянул к диспетчерам и поинтересовался сроками прибытия чартерного борта из Москвы, на что сидящие там американцы его обрадовали, что не знают о таком. Однако, спустя пару минут на связь с диспетчерской службой аэропорта Лунги вышел командир экипажа российского грузового самолета и запросил посадку. Ему определили эшелон ожидания и занялись изучением графика полетов, чтобы втиснуть транспортник между какими-нибудь рейсами. Пока диспетчеры определялись с посадкой «семьдесят шестого», Петров успел спуститься в магазин, купить холодного пива и остудить разгоряченный африканским солнцем военный организм.

Заходящий на посадку Ил-76 было видно издалека. Он грузно спускался по посадочной глиссаде, парируя боковой ветер. Самолет был виден с носового ракурса, а потому за ним четко просматривался дымный след четырех реактивных двигателей. Смотреть, как приземляется огромный транспортный самолет Ил-76 — одно удовольствие. Конечно, если летчики трезвы и машина послушна их рукам. Если пилоты не трезвы, то это уже совершенно другое удовольствие! Посадочная скорость самолета достаточно высока, но из-за своих внушительных размеров транспортник создает иллюзию зависания в воздухе на одном месте. Он летит, быстро летит, но когда на него смотришь, кажется, что машина замерла в одной точке пространства и никуда не двигается…

Но вот самолет выровнялся над полосой, и плавно коснулся бетонного покрытия. Мелькнул дымок мгновенно раскрученного и оттого так же мгновенно пригоревшего шасси. Петров бросил пустую бутылку в мусорный бак и направился к УАЗику, чтобы тут же помчаться к самолету.

Из открывшегося бортового люка выглянула человеческая голова и оценивающе осмотрела стоящего внизу полковника:

— Полковник Петров?

— Он самый, — кивнул командир миротворческой базы. — Мне приказано перевести вас на территорию базы и там разгрузить. Сохраняя скрытность.

— Тягач где?

— Сейчас организуем, — кивнул полковник, и тут же по сотовому телефону отдал необходимые распоряжения оперативному дежурному.

Пока подгоняли бортовой КрАЗ, Петров стоял внизу — в самолет его не пускали, а в машине было очень жарко, а так тень от огромного транспортника спасала от палящего солнца.

Минут через десять подкатил КрАЗ со специальным тягловым устройством, которое обычно валялось где-то на задворках базы, и извлекалось на свет только по случаю прибытия транспортников с «большой земли». Ил-76 прицепили к тягачу, и вскоре тот утащил огромный самолет на тот край аэродрома, где размещались российские миротворцы.

Лунин осторожно выглянул в открытую рампу, немного отодвинув в сторону вооруженного пулеметом Шайбу, которого так снарядили на случай внезапного нападения… кого? Да мало ли кто может шарахаться по международному аэропорту! Сунется такой шарахающийся кадр к российскому самолету, а тут его раз, Шайба пополам и разворотит из ПК.

Первым делом в лицо ударил ужасный зной. Влажная близость моря и высокая температура сотворили крайне неприятную атмосферную смесь — почему-то никому не захотелось выходить из самолета. Но для того и приехали сюда, что бы в этой страшной жаре выполнять боевые задачи.

— А где Ключевская сопка? — спросил Шайба, озираясь по сторонам. — Где обещанные камчатские вулканы? Где подводные лодки, наконец?

* * * * *

Штаб операции переносился в Лунги, на базу миротворцев. Генерала, четырех офицеров и двух гражданских специалистов было решено направить в Лунги под видом инспекционной проверки, о чем было официально заявлено в миссию ООН в Африке. В общем-то, обычное дело, и формально нет повода к отказу. Ну, даже если и откажут, что из этого? Это ведь наши вооруженные силы, и мы будем определять, в какой проверке они нуждаются, а в какой нет! Если вам не нравится проверка морально-психологической готовности личного состава миротворческой миссии к выполнению боевых задач, то мы можем провести проверку по линии санитарной гигиены. А что, вон, авиационный техник Коровин, накушался водки из дюти-фри, снял двух местных проституток и теперь скрывает от всего личного состава свою болезнь, приобретенную в порыве страсти и любви к сексапильным африканочкам…

Из Москвы штаб вылетал обычным международным рейсом. Все были одеты в цивильные гражданские одежды, а генерал Лихой, кроме того, еще имел на руках заграничный паспорт на имя Николая Николаевича Никодимова. И был залегендирован под психолога из института имени Сербского. Так, на всякий случай. Один из полковников был заявлен руководителем группы.

Буквально за пару часов перед посадкой в самолет, генералу Лихому передали результаты агентурной разведки. Источник указывал конкретное место нахождения искомого объекта с целой кучей подробностей. К сообщению была приложена топографическая карта, применяемая американскими вооруженными силами, на которой были нанесены места, в которых были замечены падения небесных объектов. Буквально тут же район этого места отработала космическая разведка, и теперь что-то более-менее определенное уже было на руках российской разведки.

По части эвакуации спутника все было ясно и понятно: район определен, спецназ уже на базе миротворцев изображает из себя группу ремонтников, американцы вроде бы еще не прибыли, так что, осталось только пойти и забрать этот спутник. Как бы ничего сложного…

Пассажирский А-310 начал разбег. Генерал прикрыл глаза — наконец-то в череде этих безумных дней он сможет несколько часов просто поспать.

* * * * *

Действовать решили сразу. Так как общая задача была поставлена еще в Москве, на месте не было смысла затягивать начало операции по эвакуации. Тем более, что генерал привез с собой координаты падения с точностью до двадцати метров. На разведку места падения решили выдвигаться с утра на одном транспортном вертолете Ми-8, а пару Ми-24 держать в готовности к вылету. Вылет вертолета залегендировали под облет машины после планового обслуживания системы автоматического регулирования подачи топлива. Вроде бы и отказать не за что…

Ночью Лунин взял с собой пять человек, и ползком пробравшись к стоящему на стоянке вертолету, загрузились внутрь. Такие меры предосторожности были применены после того, как Денисов рассказал о прилете трех американских вертолетов, выгрузивших дюжину парней весьма спортивного вида, которых тут же забрали грузовики, опознанные как собственность американской алмазодобывающей фирмы. Выводы были просты: американцы вывели на территорию Сьерра-Леоне свой спецназ. И вот, чтобы полностью скрыть собственные действия, решили действовать максимально скрытно. В четыре часа утра шесть вооруженных спецназовцев легли на пол грузового отсека транспортного вертолета.

— Можно спать, — сказал Лунин.

— Знал бы, что спать разрешат, — Шайба начал заламывать руки, — взял бы с собой на задачу спальный мешок. А то на таком жестком полу все бока можно отлежать…

Лунин усмехнулся, и толкнул локтем в бок командира группы Степана Уварова:

— Степа, ты своего старшину каждые двадцать минут переворачивай на другой бок…

— Есть, — отозвался Степан под приглушенный хохот своих бойцов.

— Да, Шайба, специально для тебя есть еще одно пожелание… — тихо проговорил Дима. — Учитывая, что ты сожрал два ужина, активность желудочно-кишечного тракта у тебя повышенная, а противогазов у нас с собой нет…

— Вот не надо, товарищ майор, на меня наговаривать, — обиженно прошипел Шайба. — Я себе такое на людях не позволяю…

— Да? Не позволяешь? — Лунин приподнялся, глядя на старшину: — А кто тогда, по-твоему, отравил воздух в вертолете, когда нас над Ведено обстреляли в прошлом году? Разве не ты?

— Ну… это… — замялся Шайба. — Так ведь там из крупнокалиберного по нам били… трассерами… вот, и психанул слегка… с кем не бывает?

— Ничего себе «слегка», — возмутился Степан. — Я тогда хотел из вертолета выпрыгивать… глаза до сих пор режет… как воняло!

— Так я ж старый уже… нервы ни к черту… — посетовал Шайба. — Вот и не выдержала душа разведчика! А в здоровом теле, как известно, здоровый дух!

— Правильный перевод с латыни — дух здоров в здоровом теле, — подавляя в себе смех, сказал Лунин: — Ладно. Хорош балдеть. Лежите тихо. И не храпите! Пакистанцы рядом — чтоб не услышали!

— И не унюхали, — под приглушенное ржание добавил Степан.

В девять часов утра разведчиков разбудили авиационные механики, которые принялись за предполетное обслуживание вертолета. Еще через час в кабину сели летчики и вскоре запустились двигатели. Все это время спецы лежали на полу, чтобы не отсвечивать в окнах. Как только машина оторвалась от земли, командир экипажа капитан Илья Жаров крикнул Лунину:

— Дима, можешь подниматься, Лунги мы пролетели!

Разведчики расположились у бортов и с интересом рассматривали проносящиеся внизу окрестности. Машина шла на высоте не более ста метров, а потому были видны все природно-архитектурные подробности Сьерра-Леоне.

— Не ходите дети в Африку гулять, — пропел Шайба.

Дима сел между пилотами и стал изучать полетную карту. Правый пилот Толя Ухта коротко объяснил:

— Район не спокойный, иногда тут постреливают… так что вы, если что, крепче держитесь, мы будем высший пилотаж крутить.

— Хорошо, — кивнул Дима. — В ответку шмалять можно?

— Нет, — отозвался Жаров.

— А высадить нас сможете? Мы быстро тут с местными разберемся! Если что…

— Тоже нет, — улыбнулся Илья. — Мы — миротворческая миссия, а не шайка головорезов… это вы у себя в Чечне, товарищ майор, привыкли стрелять налево и направо, а тут деликатно надо… из пушки… — командир экипажа рассмеялся своей шутке.

— Ну, какие мы головорезы? — обиделся Лунин.

— А то я не помню, как ты мешок с головой какого-то полевого командира мне в вертолет забросил, — сказал Жаров и повернулся.

Дима, до этого разговаривающий только с затылком пилота, наконец-то разглядел своего извозчика, и чуть было не полез обниматься:

— Илюха, ты что ли?! Сколько лет, сколько зим!

— Да Ржевский, это я.

— Ну, блин… не мир, а какой-то чемодан, — Дима почесал в затылке. — Ну, если ты нас везешь, то с нами ничего не случится. Ты счастливый пилот. В спецназе все так считают.

— Не накаркай. Нам еще далеко лететь…

* * * * *

В рабочем кабинете начальника российской авиационной базы миротворческих сил Миссии ООН началось оперативное совещание. Майский сидел в углу и делал вид, что стоит выше той суеты, которая сейчас происходила в кабинете, однако остальные были полностью поглощены разрешением возникших вопросов.

— Товарищи, вы слышали, какой подняли вой американские диспетчеры, когда наш вертолет поднялся в воздух? Среди последних слов была угроза полностью закрыть нам полеты и прекратить радиотехническое обеспечение.

— Да и хрен с ними, товарищ генерал, — отозвался командир базы. — У нас есть своя станция привода, радиомаяк, своя радиостанция для связи с экипажами в воздухе, так что летать можем спокойно.

— В какой-то момент они могут заблокировать нам работу всей радиотехники, — сказал связист спецназовского отряда капитан Юдин. — Подключат службу радиоэлектронного противодействия, и мы больше не будем такими прыткими и мобильными.

— Значит так, — генерал посмотрел на Ивана Бойко, который остался в отряде за главного после отлета Лунина на разведку места падения спутника. — Через полтора-два часа командир экипажа «восьмерки» доложит в эфир об аварийной посадке. Якобы на его выручку выходят два бортовых КрАЗа, автокран и «газики» со второй группой спецназа.

— Мои люди готовы, — кивнул Бойко.

— У вас с собой должно быть все для автономного существования в течение недели. Это готово?

— Так точно, товарищ генерал, — бодро ответил Бойко. — Все готово. Ждем команды.

— Итак, — генерал Лихой еще раз оглядел присутствующих: — Мы не знаем, где находится американский спецназ, поэтому действовать нужно предельно осторожно и максимально быстро. Мы имитируем аварию вертолета, и на его эвакуацию выводим грузовики с автокраном. Добираемся до спутника, грузим его в КрАЗ и возвращаемся с вертолетом на привязи в базу. Машина со спутником и охраной уходит по своему плану — к месту, где мы передадим спутник, кому следует. На все про все у нас двое суток. И самое главное, Петров!

— Я!

— На автокране должен быть тройной комплект тросов и всего того, что нужно для погрузки спутника! Не дай Бог получится так, что наши люди выйдут на место, а там у них при погрузке лопнет единственный трос или оборвется крюк…

— Все предусмотрено, товарищ генерал!

— Ну, тогда приступаем!

* * * * *

Охрана прииска располагалась в добротном щитовом трехэтажном здании, построенном явно из материалов, привезенных из Штатов. Вообще, здесь был выстроен небольшой городок, насчитывающий порядка пятнадцати домов, обнесенный спиралью Бруно. В городке жили управленцы и специалисты алмазодобывающей компании со своими семьями. Один прииск находился в непосредственной близости, еще несколько — в пределах трех-четырех часов езды. Как и было оговорено ранее, охрана прииска, предоставленная частной военной компанией «Блэкуотер», состояла в основном из бывших военнослужащих морской пехоты и десанта. Было несколько человек, прошедших службу в «зеленых беретах» — их сразу выделили из общей массы охранников и придали группе, которая должна была выполнять наиболее важные задачи.

Перед лейтенантом Риком выстроились шесть боевиков — трое его подчиненные, и трое — бывшие спецназовцы, а ныне — контрактники «Блэкуотера». Лейтенант усмехнулся: по оснащению, снаряжению и вооружению они ничем не отличались друг от друга. Сержант Бёрнс, огромный афроамериканец, приложил ладонь к козырьку и отрапортовал:

— Сэр, отделение к боевому применению готово, — и резко опустил руку так, как это умеют делать только старослужащие. А Бёрнс отслужил в «зеленых беретах» уже семь лет.

— Оружие к осмотру, — приказал Рик.

«Береты» показали свои автоматические винтовки, Бернс продемонстрировал ручной пулемет. Рик кивнул, все было в норме. Не дай Бог, применить это оружие по назначению. Ему действительно не хотелось никого убивать. В своей жизни лейтенант Эдвард Рик участвовал во многих боевых операциях, и хорошо знал цену человеческой жизни.

Через двадцать минут «береты» уже сидели в вертолете «Линкс», который был арендован алмазодобывающей компанией для проведения поисков упавшего спутника. Пилоты вертолета были американцами, и более того, оба были ветеранами операции «Буря в пустыне». Они умели летать.

В туче сухой пыли машина поднялась над посадочной площадкой. Рик глянул вниз — дома обслуживающего персонала компании поплыли под косым углом в сторону. На площадке еще долго был виден полковник Удет, который, прикрываясь на солнце ладонью, смотрел вслед уходящему хеликоптеру.

— Патрон в патронник, оружие на предохранитель, — приказал лейтенант. — При подозрении на опасность немедленно докладывать мне. При обстреле, открывать огонь на поражение самостоятельно!

— Есть, сэр, — отозвались подчиненные.

Машина скользила на высоте порядка трехсот футов, и поэтому предметы, находящиеся на земле, можно было рассмотреть без каких-либо затруднений. Наблюдение за землей вели пилоты и двое «беретов», сидящих по бортам пассажирского отсека. До района, в котором предположительно мог находиться спутник, предстояло лететь около полутора часов, что было на пределе дальности полета вертолета этого типа. Лейтенант Рик знал, что на этот день запланировано четыре разведывательных полета — то есть летать им предстояло до самого вечера…

* * * * *

— Сколько до цели? — спросил Дмитрий по внутренней связи командира воздушного судна.

Жаров, не отвлекаясь от приборов, быстро отозвался:

— Ржевский, не выноси мне мозг, я кажется, заблудился!

— Что? — Лунин двинул тело в кабину, но тут Илья рассмеялся:

— Шутка, майор. Не ссы. Осталось пять минут. Сейчас зависаем над точкой, осматриваемся, потом будем искать площадку для посадки.

— Понял.

Сверяясь по данным спутникового навигатора, летчики вывели машину в точку, указанную в агентурном сообщении, и начали медленно кружить над районом.

— Ты что-нибудь видишь? — спросил Жаров.

— Нет, — помотал головой Лунин.

— И я нет… а он есть…

— Там было написано, что спутник скатился под гору. Я не вижу тут никакой горы… — посетовал Дима.

— Ну, разве что вот… — Илья указал рукой на небольшой пригорок, один из склонов которого образовывал глубокий овраг.

— Сейчас посмотрим… — Илья погасил скорость и начал с наветренной стороны приближаться к указанному месту.

Высота была метров пятьдесят, и раскачивающиеся от потока воздуха верхушки громадных деревьев казались тут весьма некстати. Вертолет медленно поворачивал по курсу, и все сидящие на борту таращились вниз во все глаза.

— Еще ниже опуститься? — спросил Жаров.

— Не надо, — Лунин знал, что Илья может его высадить хоть на верхушку дерева, но что-то рисковать не хотелось — один непредвиденный нисходящий поток, или попадание машины в вихревое кольцо — и на операции можно ставить точку. И машина разобьется и народ убьётся…

— Вижу! — громко крикнул Шайба при очередном проходе вдоль небольшого склона.

— Сюда иди! — тут же отозвался Лунин. — Покажи, где!

Широков пробрался в кабину пилотов, и из-за спины Лунина ткнул пальцем вниз:

— Вот где-то здесь.

— Что ты видел?

— Какая-то блестящая хрень. Метра три-четыре длиной. И кусты повалены.

Илья завис на одном месте и все стали высматривать ту «хрень», которую разглядел Шайба. Минуты через две уже каждый мог ручаться, что в создаваемый несущим винтом проблеск среди веток, был видел какой-то металлический аппарат.

— Есть, — радостно сказал Лунин. — Нашли. Давай радио.

Жаров условной фразой передал Лихому о нахождении аппарата, после чего заговорил совершенно в ином тоне:

— База, я борт тринадцать ноль девять. Пожар в левом двигателе. Принял решение идти на вынужденную. Прошу помощи.

Выдав то, что и было предусмотрено планом операции, Илья увел вертолет в сторону и начал с воздуха искать подходящую посадочную площадку. В этом деле мешать ему было нельзя, и поэтому Лунин перебрался в десантный отсек.

— Бойцы, внимание! После посадки занимаем круговую оборону. Оружие к бою.

Клацнули затворы автоматов. Шайба зарядил пулемет. Еще через несколько минут вертолет аккуратно приземлился прямо на широкую просеку, среди мелких кустов, высоких пней и куч порубочных остатков. Еще до полной просадки амортизаторов стоек шасси, десант уже был на земле, разбегаясь веером подальше от вертолета. Спецы залегли, ощерившись стволами во всей стороны. Когда пилоты выключили двигатели, наступила непривычная тишина. В этой тишине раздался злобный голос старшины:

— Бляха-муха! Где же наконец-то Ключевская сопка?

Глава 5

Кондиционер явно не справлялся с поставленной ему задачей — на улице жара превышала «предельно допустимые санитарные нормы», но и в самом помещении было весьма не холодно. Шло оперативное совещание по вопросу обеспечения вывода эвакуационной группы на место падения спутника. Генерал Лихой, сидевший с торца длинного стола командира базы, вытер с шеи пот и сказал:

— Только что Лунин доложил по связи, что высадился в непосредственной близости от спутника. Аппарат им визуально обнаружен, сейчас группа выдвигается пешим порядком к спутнику и через полчаса или час, они будут на месте. Что вертолетчики?

Начальник авиационной базы полковник Петров развел руками:

— Как мы и договаривались, они радировали о неполадках в двигателе и вынужденной посадке. Центр УВД принял их сообщение, и только что оттуда мне отзвонился американский дежурный и спросил, не нужна ли нам помощь.

— И что вы ответили? — пренебрежительно спросил Майский, который по своему обыкновению сидел в кресле в углу кабинета и делал вид полного не причастия к текущим делам.

— Я ответил, что машина совершила вынужденную посадку, повреждений не имеет, и мы справимся своими силами.

Майский удовлетворенно кивнул, причем так, как будто ему было без разницы, как ответил Петров на вопрос американцев. Своим показным отсутствием интереса он нервировал генерала, и Лихой тихо скрипел зубами — в епархию специальной разведки приставили «сынка», который ничего в этом не соображает, но имеет весьма значимые полномочия… и по всему чувствуется, что придет время, когда этот представитель МИДа возьмет бразды правления в свои руки…

— А если американцы захотят нам помочь? — спросил генерал. — И направят к месту посадки ми-восьмого свой вертолет? Что будем делать?

— Я прикажу им сейчас поднять капоты двигателей, чтобы со стороны видно было проведение ремонтных работ. И еще прикажу обесточить машину, на случай, если американцы все же попытаются им помочь не только словом, но и делом…

— Это все хорошо, — кивнул генерал. — Но мне совершенно не хочется, чтобы они там вообще появились…

— Если надо, мы сможем сбить любой вертолет. У нас есть для этого ПЗРК, — вставил слово командир группы тяжелого вооружения Коля Мигунов.

Присутствующие несколько мгновений смотрели на него, потом все перевели взоры на генерала, будто бы он сейчас мог отдать команду к началу Третьей Мировой войны…

— Капитан, ваше предложение мы будем иметь в виду, — пространно ответил Лихой. — Но сейчас нельзя привлекать внимание к этому месту. — Помолчав, он добавил: — Хотя предложение весьма заманчивое.

— Ни в коем случае, — Виктор Майский не разобрал тонкого армейского юмора. — Никакой войны пока не будет. Ваш спецназ нужен мне не только для эвакуации спутника!

Генерал Лихой и капитан Мигунов с нескрываемой злостью посмотрели на дипломата. Тот уже привык к подобным взглядам со стороны головорезов, и с виду вроде не реагировал.

— Я хотел сказать, что сейчас нужно действовать предельно аккуратно, и допускать прямое боестолкновение ни в коем случае нельзя, — Майский облегченно выдохнул.

Выкрутился, и морду не набили.

— Тогда свяжитесь со спецназом, пусть вертолетчики дадут радио о нападении на них боевиков, — предложил генерал. — Это, во-первых, отвадит оттуда американцев, а во-вторых, даст нам зеленую улицу на применение пары боевых Ми-24. Как только в том районе появятся наши «крокодилы», американцы туда тем более не сунутся…

— Я согласен, — кивнул Майский. — Это выход.

Генерал посмотрел на начальника базы:

— Петров, когда заработает собственная станция обзора?

— Через час.

— Что она нам дает? Расскажите присутствующим!

— Мы включаем радиолокационный комплекс, который позволит нам видеть все, что творится в небе в радиусе двухсот километров.

— Он позволяет видеть обстановку над местом падения спутника? — спросил генерал.

— Нет, до этого места он не достает, но мы сможем видеть практически все основные взлетные площадки, какие есть в южной и восточной части страны. По направлению полета мы сможем прогнозировать действия американской или любой другой авиации.

— А что нам скажет радиоразведка? — генерал поискал глазами одного из полковников, которого он привез с собой.

— Весь радиообмен аэропорта Лунги и десятка малых посадочных площадок, имеющих радиостанции, мы берем под свой контроль уже через два-три часа. Еще через два дня мы будем иметь систему выхода в эфир и позывные — статистика накопится за время наблюдения.

* * * * *

Первый полет ничего не дал. Рик высмотрел все свои глаза, но в указанном разведкой районе признаков падения спутника не было. Когда машина возвращалась на базу, его терзали дикие сомнения — а вдруг он и его люди просмотрели спутник, вдруг они его не заметили из-за обильной растительности, которая покрывала землю, или, может быть, пилоты вертолета не точно выдержали заданный маршрут? Вопросы сыпались длинной чередой, и Рик не мог найти на них ответы. Какой это будет позор, если окажется, что они висели над упавшим спутником и не смогли его обнаружить! Ведь операция находится на контроле Президента США, и лейтенант Эдвард Рик стоит на самом острие тайной войны!

Впереди показались очертания городка алмазодобывающей компании. Летчики вывели машину на посадочную глиссаду, и вскоре «Линкс» мертво встал на посадочной площадке. Вертолет встречал полковник Удет. По радио ему доложили об отсутствии результата, но он, все же, вышел на посадочную площадку.

— Ничего… — Рик отрицательно мотнул головой и развел руками.

— У нас новости, — сказал полковник. — Час назад русские потеряли в горах вертолет. Его пилот доложил об отказе двигателя и о принятии решения на вынужденную посадку. Есть примерные координаты. По моему мнению — это прикрытие работы русской поисковой группы. Может быть, я ошибаюсь, но нужно это проверить. Через диспетчеров аэропорта Лунги я предложил русским помощь в поиске аварийного вертолета, и они тут же отказались. Поэтому ваша задача, лейтенант, меняется. Вы полетите искать русский вертолет.

Лейтенант поправил на груди разгрузочный жилет, посмотрел куда-то вдаль и спросил:

— Что я должен делать при обнаружении вертолета?

— Вы садитесь рядом с ним и досматриваете вертолет. Если находите, что он действительно неисправен, тогда продолжаете выполнять ранее поставленную задачу по спутнику.

— А если мы там встретим исправный вертолет и группу русского спецназа?

— Вступать в огневой контакт, я полагаю, вам не придется, — сказал Удет, и сам не поверил своим словам.

Рик покачал головой:

— Все может быть. Если начнется бой, что нам делать?

— В случае начала боя, вам лучше будет быстро покинуть этот район. Если русские окажутся способны на такое, тогда мы подключим в дело все наши силы, заблокируем район, и силой вырвем свой спутник. Не думаю, что русские смогли сосредоточить здесь крупные силы. Максимум — не более того, что есть у нас.

Рик почувствовал, как у него очень противно засосало под ложечкой.

— Какую задачу поставить перед подчиненными?

— Напомните им о предельной бдительности. Всю задачу должен знать только заместитель.

Рик повернулся и позвал сержанта. Громила Бёрнс подошел к офицерам.

— Значит так, сержант! — Удет начал ставить задачу сам: — Сейчас вы летите осмотреть русский вертолет. Если у него сломан двигатель, значит, все в порядке. Если двигатели исправны, нужно их испортить. Вероятность вооруженного сопротивления очень высока. На месте действовать по обстановке. Вопросы?

— Как мы узнаем исправность или неисправность двигателей?

— С вами в вертолете есть два пилота. Они подскажут.

— Кто может оказать нам сопротивление?

— Местные бандитские группы или… русский спецназ.

Рик заметил, как у Бёрнса дернулась мышца на лице, но кроме этого он ничем не показал свою реакцию. Одно дело мочить пачками слабо обученных военному делу аборигенов, и совсем другое — лицом к лицу встретиться с себе подобными профессионалами…

— Прикажете стрелять на поражение?

— В случае сопротивления — да.

— Как оценивать начало сопротивления? В моем отделении кто-то должен быть ранен или убит?

— Любой выстрел с противоположной стороны будет означать начало сопротивления. Понятно?

— Да, сэр. Вопросов больше нет.

— Можете идти.

— Разрешите обратиться к лейтенанту?

— Обращайтесь.

— Сэр, люди хотят посетить ватерклозет!

— Две минуты, — разрешил Рик.

Группа «зеленых беретов» резво рванула из вертолета в ближайшее здание. Рик подумал, что его боевики во время полета опились холодного апельсинового сока. Надо запретить им так обильно хлебать жидкость на такой жаре… и какие, все же, они стали домашними! Во время операций в Ираке его боевики мочились прямо в полете… а тут совсем расслабились. Ватерклозет им подавай!

Удет куда-то повернулся и позвал тех, кто отвечал за обеспечение полетов вертолета:

— Значит так, — в голосе его зазвучали железные нотки. — К моменту готовности вертолета к очередному взлету, на нем должны быть краской закрашены все бортовые идентификационные номера. Задача ясна?

— Этого нельзя делать, — отозвался кто-то из персонала. — Вертолет должен быть опознаваем! Таковы правила полетов!

— Мне плевать на ваши правила! — вызверился полковник.

— Мы не станем этого делать! — гражданский еще не понимал, с кем он связался.

Удет кивнул Рику, который с интересом наблюдал за диалогом:

— Лейтенант!

Эдвард сделал пару быстрых шагов и внезапно схватил ответчика за шиворот. Для ускорения понимания лейтенант отработанным движением ударил гражданского служащего головой (а точнее пуленепробиваемым тактическим шлемом) в лицо. Тот вскрикнул, остальные застыли в ужасе. Понимание пришло вместе с обильным кровотечением из разбитого носа.

Полковник, осмотрев всех остальных, кивнул на вооруженного до зубов Эдварда Рика:

— Когда где-то появляются «зеленые береты», все правила там перестают действовать. Выполнять немедленно! Это приказ.

Никто не стал уточнять структурную подчиненность представителей Сил Специального Назначения. Достаточно было посмотреть на каменное выражение лица лейтенанта, которое не сулило ничего хорошего.

Через десять минут номера на вертолете были закрашены, и Эдвард понял, что сейчас его с головой окунут в выполнение весьма нелицеприятных задач, где подсудное избиение гражданского лица покажется детской шалостью…

* * * * *

Боевое снаряжение Иван Бойко забросил в кузов ГАЗ-66 под тент, туда, где сидела группа Стаса Левина, а сам уселся рядом с водителем в обычной лётной одежде — чтобы быть похожим на остальной персонал авиационной базы. Семерым разведчикам, сидящим под тентом в кузове вездеходного грузовика во главе со старшим лейтенантом, было приказано наружу не высовываться до особых распоряжений. В этот «автопробег» изначально планировали привлечь два «газика», но одна из «шашиг» неожиданно отказалась заводиться, и поэтому пришлось ограничиться одной машиной. Следом за «шашигой» шли три огромных белых ООНовских КрАЗа, два из которых были бортовыми, а один с подъемным краном. В одном из бортовых грузовиков в кузове были установлены несколько бочек с авиационным керосином, дизтопливом и бензином, сложены тенты и пара больших палаток, несколько снарядных ящиков с сухпайками и пятисотлитровая ёмкость с водой. Все эти запасы были собраны на случай затягивания операции по эвакуации спутника. Во втором грузовике ехали четверо авиамехаников, которых взяли на операцию в качестве рабочей силы. Они везли с собой две бензопилы, несколько топоров и даже прихватили местное мачете для прорубания троп в диких зарослях тропического леса.

Небольшая колонна грузовиков беспрепятственно вышла за пределы миротворческой миссии и рванула за город. По пути им никто палки в колеса не ставил, и поэтому уже через пару часов машины прошли пригород и «вырвались на оперативный простор».

Если в Лунги белые «миротворческие» машины знали практически все, то в глубине страны еще можно было найти таких людей, которые и слыхом не слыхивали о какой-то там Миссии ООН. В машинах имелись соответствующие документы, предписывающие местным органам власти оказывать содействие, но исключать элемент «дурака» никто не собирался. Именно поэтому в ногах у Вани Бойко лежал заряженный автомат с подствольным гранатометом, в кармане — бесшумный пистолет ПСС, а на сиденье — пара ручных гранат РГО. Ведь не дипломаты ехали в этих машинах. И далеко не миротворцы. У этих людей стояла конкретная боевая задача, которую под видом миротворцев им и приходилось сейчас решать на территории далекого и не родного государства…

Водитель — двадцатипятилетний контрактник из сенежского отряда по имени Виталик, знал свое дело. Машина шла на вполне приличной скорости, и при этом он успевал сверяться с картой маршрута, мало доверяя это дело самому командиру. Ивану Бойко только оставалось контролировать каждый поворот, но всегда это был поворот туда, куда надо. Водитель на незнакомой местности ориентировался просто замечательно. Иван не преминул ему об этом сказать:

— Ты где так наблатыкался ориентироваться?

— Я, товарищ майор, с шестнадцати лет принимаю участие в автогонках. Меня командование отряда даже отпускает на соревнования. В этом году я на всероссийском чемпионате третье место взял. Но я не рулю, а штурманом езжу. Это здесь я рулю.

— Ну, не плохо, боец, — похвалил Иван водителя. — Не плохо у тебя это получается.

— Я всю жизнь хотел поучаствовать в авторалли Париж — Дакар. Похоже, уже участвую… — водитель усмехнулся, и посмотрел на майора.

— Ты за дорогой следи… — Иван махнул рукой вперед.

— Зачем? Я ее пятой точкой чувствую…

* * * * *

Осмотревшись, Лунин определился с направлением движения, оставил одного разведчика с вертолетом, приказав ему сидеть в кустах, а не в машине, и махнул рукой:

— Пошли.

Головной дозор, у которого был прибор спутниковой навигации с точной привязкой к месту, где лежал спутник, двинулся метрах в пятидесяти впереди ядра. Увеличить расстояние зрительной связи не позволяла густая растительность. В головняке шел опытный сержант, которого все ласково звали «убийца». Его кликуха появилась при весьма интересных обстоятельствах еще во время командировки в Чечню в самом начале второй войны: какие-то залётные журналисты сфотографировали Мишу Черного на фоне городских развалин, а потом в одной из волгоградских газет его фото оказалось на передовице. А снизу красовалась зловещая своей сутью надпись «убийца чеченских детей». Может быть, журналисты что-то напутали. Но скорее всего, сам типаж им понравился, а под фото они просто подвели статью соответствующего содержания. Для самого Миши обидно было то, что ни чеченских детей, ни чеченских родителей он никогда не убивал — по своей основной специальности сержант был сапером, и практически все время пребывания в составе отряда спецназа в Грозном, занимался только разминированием.

Но кличка приклеилась, и отставать не хотела. Миша махнул на нее рукой и привык. За ним в головняке шел Степан. Дима с Шайбой и разведчиком-снайпером держался на удалении, что бы в случае внезапного нападения на головной дозор, иметь несколько секунд на принятие решения. Такое построение боевого порядка оправдывалось тысячами жизней разведчиков еще со времен царя Гороха, и менять что-то Лунин не собирался.

Двигаясь по лесу, Дима ловил себя на мысли, что здесь у него нет ощущения того, что он в Африке. Тропический лес местами очень сильно напоминал ему дальневосточную тайгу, так много исхоженную им и в процессе боевой подготовки и во время отпусков. Наверное, здесь должны были быть пальмы и праздношатающиеся слоны с гроздьями обезьян на ушах? Может быть. Но только не вековые буки и секвойи, так напоминающие дубы и кедрач. Впрочем, живность в лесу присутствовала, и время от времени эта живность давала о себе знать криками и визгами, заставляя разведчиков непроизвольно вздрагивать и озираться.

Мелкий гнус практически сразу атаковал спецов, и все тут же принялись брызгаться и намазываться репеллентами, надеясь избавить себя от этих мелких тварей. Дима вытащил из разгрузки баллончик, и тщательно обработал шею, уши, лицо и кисти рук. При такой жаре и таком обильном потоотделении время действия репеллентов значительно снижалось, но все надеялись, что никто их не оставит спать в этом лесу, кишащем москитами и другими кровососами всех возможных типов и видов.

— Андрюша, — Дима обернулся на старшину: — А ты ни разу слонятину не ел?

— Нет, а что?

— А если сейчас на нас дикий слон выскочит, то представляешь, какая гора мяса окажется у нас в наличии?

— На хрен мясо. Рога отрежем и все…

— Не рога, а бивни!

— Ну, бивни. Ошибся слегка! К тому же слоны в красную книгу занесены…

— А ты знаешь, что слоны в норах живут? — Диме было скучно, и, донимая Шайбу, он начал входить в раж.

— Не может быть! — отмахнулся Широков. — Я слышал, что они гнезда вьют на пальмах…

В этот момент Дима оступился и завалился на колено. Наколенник принял удар о толстую ветку, лежащую поперек движения. Лунин отряхнулся.

— С твоими слонами чуть ноги не переломал.

— Товарищ майор, — теперь уже Шайба начал донимать своего командира.

— Чего?

— А вы ели охлажденный мозг обезьянки?

— Иди на хер, Шайба.

— Не, а все же?

Сзади начал посмеиваться снайпер — двадцатичетырехлетний контрактник Лёня Франк, которого все звали «фашистом» за его национальность.

— Ничего смешного, товарищ разведчик! — повернулся майор к Франку, который тут же сделал непроницаемое лицо. — Наблюдайте за обстановкой!

— Есть, — себе под нос пробурчал немец.

В этот момент Степан подал сигнал опасности и ядро остановилось.

— Шайба, вперед, — сказал Лунин.

Широков ушел вперед. Майор обернулся на снайпера — тот озирался по сторонам.

— У тебя комар на лбу, — подсказал командир.

Франк громко хлопнул ладонью по лбу.

— Готов, — констатировал майор, разглядев пятно крови.

Впереди раздался какой-то шорох.

— Шайба, что там? — запросил Дима по рации.

— Врага не наблюдаю, — ответил Андрей.

— Принял, — отозвался Дмитрий. — Уварова ко мне, сам идешь в головняке по азимуту триста двадцать.

— Есть, — отозвался старшина.

Лунин двинулся дальше. На тропе стоял командир группы, остервенело расчесывая шею.

— Нас съедят прежде, чем перебьют «зеленые береты», — съязвил Уваров.

Предстояло пройти до обнаруженного спутника совсем не много, и это могло расслабить разведчиков. Чтобы избежать этого, Лунин слегка взбодрил Шайбу по рации:

— Андрюшка, сынок, ты не усни на ходу. А то здесь где-то американские «зеленые береты» должны уже быть…

— Ахринеть, — отозвался Шайба, и не уснул.

За перехват этих коротких радиопереговоров Лунин не беспокоился. Маломощные радиостанции, которыми пользовались разведчики, не добивали до центров радиотехнической разведки, осуществляющих радиоперехват более значимых радиостанций…

Минут через двадцать движения по сплошным зарослям, Шайба по связи доложил:

— Командир. Нашли.

Через минуту Дима уже стоял на склоне горы, а перед ним, на хорошо вытоптанной поляне, лежало продолговатое тело металлического цвета и следами воздействия высоких температур. Вверх по склону было повалено несколько деревьев, у которых уже были отпилены ветки — по всей видимости, для того, чтобы распутать парашюты, которыми здесь уже не пахло. Все унесли местные аборигены.

— Вот он, — вырвалось у командира отряда.

— Бляха-муха! — сзади подошел Степан. — Из-за этой хрени стоило нас через полмира тащить?

— Похоже, что кто-то был тут… — задумчиво сказал Широков, чем вызвал улыбки своих товарищей.

— Шайба, — рассмеялся Лунин. — А не следы ли сотен ног тебе об этом сказали?

— Именно, что следы… — еще более глубокомысленно произнес Андрей. — Следы…

Разведчики стали прятать улыбки, наблюдая, как старшина морщит лоб.

— Машины тут не пройдут, — сказал Степан, осмотревшись. — Максимум, их можно завести в этот распадок, а там, наверное, ручей…

— Будем прорубать просеку для машин… — сказал Лунин, пытаясь реально оценить вообще возможность вырубки хоть какой-то дороги.

— Могли бы вертолетом зацепить, — сказал Уваров.

— Не могли, — помотал головой майор. — Нам в Москве сказали, что его вес больше, чем может поднять Ми-8 на внешней подвеске.

— Пускай гонят сюда большой вертолет, — предложил Шайба.

— Пригнали бы… — усмехнулся Лунин. — Если бы не было желания скрыть наш интерес к нему. А сейчас на машины погрузим, и вывезем куда надо…

— Погрузим, — в словах Шайбы появился сарказм: — Если докатим спутник до погрузчика! Ну, почему я, старый дурак, повелся на эту замануху с подводными лодками и камчатскими гейзерами? Вот отказался бы ехать, сидел бы сейчас дома, пил бы пиво… с камчатскими крабами!

— А я тебе гейзеры не обещал, — Лунин на миг повернулся к старшине, а потом, метнув взгляд дальше, сказал: — У нас гости.

Метрах в сорока от разведчиков из зарослей вышли три человека. Они остановились и несколько секунд растерянно смотрели на вооруженную группу. Потом попятились назад. По внешнему виду это явно были местные жители, причем далеко не самого высокого социального статуса.

— Убийца, Шайба — за ними. Посмотрите, что там за тропа, по которой они пришли.

— Вязать их?

— Я сказал посмотреть на тропу. Эти пусть уходят.

— Есть, — разведчики двинулись в сторону ушедших людей.

Лунин начал на цифровой фотоаппарат снимать спутник со всех сторон.

* * * * *

«Линкс» приподнялся над площадкой, и, наклонив нос, начал набирать скорость и высоту. Рик, пристегнувшись страховочным поясом, выставив ногу на посадочную лыжу, выглядывал через открытый бортовой люк.

Лететь предстояло практически в тот же район, откуда они только что вернулись. Поляризованные солнцезащитные очки позволяли не бояться солнечных ожогов глаз, и вести наблюдение в достаточно комфортных условиях. Подобные очки входят в состав экипировки экипажей вертолетов и вертолетного десанта, и позволяют хоть сутки напролет торчать на палящем солнце без каких-либо повреждений глаз. Да и стрелять с такими очками одно удовольствие.

Район поиска аварийного вертолета был очерчен сторонами десять на десять километров из-за того, что русский вертолет шел ниже вершин гор, и не был виден на экранах радиолокаторов аэропорта, и его положение было дано только по данным радиоперехвата, проморгавшим выход вертолетной радиостанции в эфир и ориентирующимся только по предположениях оператора, который «боковым зрением» запомнил примерное положение направления выхода, показанное приборами…

Тем не менее, вертолетчики уверили, что даже при такой точности, они смогут найти аварийно севший вертолет с первого захода.

Когда до предполагаемого района посадки оставалось десять минут летного времени, на Рика по связи вышел полковник Удет, и сообщил, что русских вертолетчиков обстреляли.

— Мы получили радиоперехват, — сказал Удет. — Экипаж вертолета только что был обстрелян неизвестными, они просят огневой поддержки. Но главное — мы засекли место выхода передатчика в эфир. Строго в центре ранее определенного района. Твое мнение?

— Я готов оказать помощь русским. Заодно досмотреть вертолет.

— А вот у меня нет уверенности, что это так. Возможно, русские, таким образом, пытаются напугать нас, чтобы мы прекратили полеты в ту зону.

— Мы долетим до вертолета, и сверху посмотрим на состояние русских. Будем действовать по обстановке.

Удет некоторое время молчал, потом снова вышел на связь:

— Эдвард, будь осторожен. В бой не вступай. При огневом контакте, сразу возвращайтесь на базу.

— Понял.

Рик повернулся к своим подчиненным:

— Предельное внимание на землю. При попытке обстрела вертолета с земли — открываем огонь на поражение.

Лица «зеленых беретов» изменились. Из беспечности и расхлябанности, основанной в первую очередь на незнании большинством бойцов предстоящей задачи, они стали суровыми и решительными. Каждый из них в своей жизни неоднократно принимал участие в боевых действиях, многим приходилось действовать в отрыве от своих подразделений и принимать самостоятельные решения — что, собственно, и отличает войска специального назначения от остальных войск. Все они умели хорошо выполнять свою работу — силой ломать силу. И сейчас каждый из них понял, что приближается момент начала их работы. Приближается то, за чем половина из них прибыла сюда из-за океана, а вторая половина должна получить за выполнение этой задачи баснословные деньги.

Эдвард посмотрел в глаза своих подчиненных и облегченно выдохнул: с ними он способен свернуть горы. Эти ребята в трудную минуту не подведут.

* * * * *

— Это что еще такое?

На дороге стояла патрульная полицейская машина, а двое сотрудников местной полиции скучающими взорами смотрели на приближающуюся колонну белых машин во главе с зеленым ГАЗ-66.

Иван быстро глянул на папку, в которой лежали соответствующие документы — если остановят, нужно будет тыкать их в эти бумаги…

— Бля… я права дома забыл… — не к месту сказал Виталик. — Сейчас протокол на лишение оформят.

— А ты скажи, что друг сейчас подвезет… — также не к месту сострил Бойко. — Только нужно немного подождать…

— Ага, суток так семь. Или восемь.

В КрАЗе идущем следом за «шашигой», находился особист авиабазы майор ФСБ Гриша Ломакин, который торчал в Африке уже третий год, знал все превратности местной полиции и особенности общения с ними. У него были какие-то еще более крепкие документы, которые он никому не показывал, но о которых всем говорил. В случае возникновения особой ситуации, предполагалось, что он начнет действовать сам.

Полицейский устало взмахнул таки своим жезлом, приказывая колонне остановиться. Тут же по связи на Бойко вышел Ломакин:

— Иван, останавливайся.

Водитель остановил грузовик перед машиной полиции. За «шашигой» встала вся колонна. Ломакин с какими-то документами тут же выскочил из КрАЗа и подскочил к местным «гаишникам». Иван через спущенное стекло, пытаясь делать безразличный вид, наблюдал за телодвижениями полиции и особиста. Майор несколько минут что-то втирал им на английском языке, потом начал жестикулировать, но непробиваемость лиц полиции оставалась прежней.

— Да вы обнаглели… — донеслась фраза разгоряченного разговором Гриши. — Какое согласование? Мы — миротворческая миссия! У нас вертолет упал. Едем его спасать! Нет-нет, машины досмотру не подлежат! Вот и на этот случай бумага! Подписана, между прочим, вашим начальником полиции!

— Похоже, приехали… — сказал Иван. — Гриша на русский язык перешел…

— Что, серьезно? — спросил водитель. — Сейчас будем прорываться?

— Пока нет. Ждем. Потом я выйду и вставлю этим обоим копам…

Иван по рации доложил генералу о возникновении, в общем-то, предусмотренной, но нежелательной ситуации.

— Ломакин вопрос решает? — спросил Лихой.

— Ну, как бы да, но у него, я вижу, не очень-то получается.

— Они накалены?

— С виду нет. А вот Ломакин накален.

— Народу вокруг много?

Иван осмотрелся. В общем-то, дорога была пустынной, только две-три машины находились в пределах видимости, не больше. Он доложил об этом генералу.

— Подумай, как прорваться, но без меня ничего не предпринимай.

— А что тут думать, товарищ генерал? Я сейчас выйду, положу обоих в их же машину, и мы дальше поедем. Могу грохнуть их.

— Ваня, тебе надо доехать до места, а не полицейских в чужой стране выпиливать. Думай.

— Ну, придумал.

— Что?

— Сейчас с ветерком дальше поедем… — Иван рассказал свой замысел, и генерал его одобрил. Затем по рации Бойко довел его до исполнителей, сидящих под тентом «шашиги».

Иван высунулся в окно:

— Гриша, да пусть они досмотрят нашу машину…

Ломакин пару секунд смотрел на Бойко, потом изрек:

— Что, все так серьезно?

— Да не бойся, — усмехнулся Иван. — Трупов не будет. По крайней мере, сейчас. Подведи их обоих к корме. Генерал разрешил.

— Ну-ну. И знай, я был против этой затеи… — особист повернулся к полицейским и сообщил им, что они могут досмотреть машины.

Лица полицейских не изменились. Они степенно и важно пошли за майором, что-то обсуждая между собой. Через минуту оба представителя власти лежали в проходе между скамьями кузова «шашиги». Руки их были связаны, а рты заткнуты промасленными тряпками, найденными разведчиками под теми же скамейками. Теперь лица полицейских были наполнены эмоциями. Разными.

Иван выскочил из кабины:

— Гриша! Снимай рубашку, одевай одежду полицейского! Ты самый худой!

— Зачем?

— Затем, что мы с тобой поедем на их машине впереди колонны. И мигалку еще включим!

— Ваня, это криминал! Куда вы меня подписали? Вот связался я на свою голову со спецназом!

— Не ссы. Это приказ генерала!

— Так я тебе и поверил. Лихой такое не смог бы приказать…

— Много ты знаешь Лихого! Он такие операции планировал и проводил, залюбуешься! Только тебе знать про них не положено. А то опять начнешь орать — криминал, криминал!

— Ну ладно, это… — Гриша полез в грузовик, подбирать себе одежду.

Через пять минут колонна тронулась дальше. Только на этот раз грузовики шли в сопровождении машины местной дорожной полиции. Даже со стороны было видно, что согласование у этой колонны есть. Раз полицейскую машину дали…

* * * * *

Первым вертолет заметил Толя Ухта.

— Летят таки…

Командир экипажа Илья Жаров приложил ладонь ко лбу, рассматривая визитера:

— «Линкс». Такие есть у компании «Диамант». Короче, американцы пожаловали. Давай, лезь на капоты. Делай вид, что занимаешься ремонтом.

Илья достал из нагрудного кармана «Кенвуд» и вышел на Лунина:

— Дима, у нас гости. Прилетел «Линкс», похоже, американцы. Что будем делать?

— Я тебя понял, сейчас переговорю с генералом…

Лунин отключился. Илья знал, что сейчас по закрытому каналу связи майор будет обсуждать ситуацию… но и им самим нужно было исполнять роль до конца.

Толя уже был наверху, и делал вид, что ковыряется в двигателе. Надо показать американцам, что здесь аварийная посадка, и что здесь был обстрел, о котором было доложено в Лунги…

«Линкс» завис метрах в ста от «восьмерки» на высоте двенадцатиэтажного дома. С вертолета явно рассматривали то, что сейчас творилось на земле. Илья несколько раз махнул руками, предлагая приземлиться. Повисев пару минут, «Линкс» отвалил в сторону и с набором высоты ушел в сторону моря.

На Илью по связи вышел Лунин:

— Это американцы, по нашу душу. Взлет с базы «Диаманта». Мне приказано их обстрелять, если они предпримут попытку сесть. Где они сейчас?

— Улетели в сторону моря.

— Понятно. Начали досматривать район. Они же тоже его ищут. Ладно, мы идем к тебе. Держись. Если начнется стрельба — падайте на землю. Ясно?

— Так точно.

— Где мой бойчина, которого я вам оставил?

— Мы его не видим.

— Ясно. Молодец солдат. Спрятался. Лишь бы не проспал самое интересное… крикните ему, чтоб ничего не предпринимал, чего бы не было.

Лунин только отключился, как внезапно «Линкс» на предельно малой высоте пролетел вдоль просеки, где стоял Ми-8. Его приближение никто из летчиков не заметил — так мастерски вел машину американский пилот. На уровне верхушек деревьев.

— Молодец, — невольно вырвалось у Жарова. — Умеют же люди. Только вот ты еще смоги посадить здесь машину, а потом смоги взлететь с этой площадки… тогда я пожму тебе руку.

— Сплюнь, — предложил Толя. — Смотри — он заходит на посадку…

— Боец! — громко крикнул Илья. — Лунин приказал тебе не дергаться, чего бы не произошло!

— Я понял! — раздалось откуда-то сбоку.

Но как вертолетчики не пытались, разглядеть разведчика они не смогли.

«Линкс», развернувшись по ветру, заходил вдоль просеки на посадку. Чувствовалось, что машиной управляет опытный пилот, который летал или в горах по ущельям, или в городе — ниже крыш.

— Они садятся! — сказал Илья в «Кенвуд».

— Мы будем через десять минут, — отозвался Лунин. — Бежим уже. Держитесь там.

На земле в разные стороны уже летели ветки и порубочные остатки. Как только «Линкс» коснулся полозьями земли, из него выпрыгнули семь вооруженных человек в добротном военном снаряжении. Они веером разбежались от вертолета и «Линкс» тут же взлетел.

Илья начал махать им руками. Четверо залегло где-то по кустам, а трое направились к вертолету.

Лейтенант Рик с двумя своими боевиками приближался к русскому вертолету. Эдвард держал карабин М-4 в готовности к открытию огня — оружие было снято с предохранителя, так же как и у его подчиненных. Русских пилотов Рик увидел еще с воздуха, и сейчас они были все ближе и ближе. Откуда велся обстрел? Лейтенант осматривал окрестности, но ничего не говорило пока об опасности. Да и русские ведут себя не особенно напряженно. Если бы их обстреляли, наверное, они бы сейчас прятались по кустам. А не торчали вот так открыто на виду у всего мира.

Это несоответствие застряло где-то в голове, но Рик пока не мог сформулировать его для своего сознания. Он шел, аккуратно переступая через кучи веток к русскому вертолету, и прислушивался к каждому шуму со стороны, в готовности в любой момент открыть огонь на поражение…

— Вы кто? — спросил Илья, когда до американцев оставалось десять метров, и он мог разглядеть страшное напряжение на их лицах.

— Мы охрана компании «Диамант», — ответил Рик. — Аэропорт Лунги принял ваше сообщение об обстреле, а мы были рядом. Нам приказали оказать вам помощь…

«Зеленые береты» остановились в трех метрах от Жарова.

— Да, нас обстреляли. Мы не знаем, кто.

— Откуда по вам стреляли?

— Оттуда, — Илья указал рукой противоположную сторону от той, куда ушел спецназ.

— Сколько было выстрелов?

— Три или четыре, — Илья сказал первое, что пришло в голову.

— Что у вас с вертолетом?

— Пока не можем понять. Отказал двигатель, а здесь такая барометрическая высота, что продолжить полет на одном двигателе мы не смогли. Может быть, нас обстреляли еще в полете, и пули попали в мотор…

При разговоре Илья смотрел в глаза американцу. Это явно был никакой не охранник, а действующий офицер войск специального назначения, так как Илья говорил с ним на английском, а тот перемешивал английский с русским. И взгляд. Это был взгляд человека, который по роду своей профессии умел силой ломать силу…

Илья хотел было предложить американцам посмотреть двигатель, как вдруг на вертолете разлетелось стекло одного из бортовых иллюминаторов, по обшивке словно начали бить молотком, а из леса трелью полилась оглушительная стрельба.

Американцы мгновенно залегли и открыли ответный огонь. Илья тоже бросился на землю, понимая, что Лунин… пришел. Толя спрыгнул сверху и тоже завалился под переднюю стойку шасси.

— Брось рацию и уходи с ними! — донеслось из «Кенвуда» голосом Лунина.

Илья судорожно вынул из кармана радиостанцию и бросил ее подальше под вертолет. В это время американцы приподнялись и долбили лес короткими, но частыми очередями.

«Линкс» начал заходить на просеку. «Береты» короткими перебежками двинулись к месту посадки вертолета, и Илья, прихватив своего правака, побежал за ними. Когда машина села, Жаров с правым пилотом уже был там. Американцы, как ни странно, помогли им забраться в вертолет, и вскоре машина ушла в набор высоты.

— Куда мы попали… — проговорил Илья, осматривая вертолет.

«Зеленые береты» тяжело дышали, но в глазах каждого из них горел огонь — все они находились в возбужденном состоянии. Еще бы. Только что каждый из них мог погибнуть, и только высокая боевая выучка и опыт помогли избежать потерь…

После того, как вертолет скрылся с глаз, Лунин крикнул:

— Все целы?

Разведчики начали наперебой отвечать ему о своем состоянии, и только Шайба не преминул заметить:

— Командир, теперь нам что, до утра комаров здесь кормить? Они же сожрут нас всех!

— Шайба, по тебе сейчас стреляли лучшие американские спецназовцы — «зеленые береты», и не смогли тебя убить, а ты про каких-то комаров мне тут серенады распеваешь!

— Да что мне эти «зеленые береты»? У меня мазь от комаров кончилась! Вот это проблемы! И вообще, я нанимался на Камчатку! А не африканских комаров кормить!

Глава 6

Опасливо озираясь на небо, группа спецназа подошла к расстрелянному вертолету. Лунин решил все же убедиться, что демонстрационный обстрел вертолета из стрелкового оружия не нанес машине критических повреждений, способных повлечь его «отстранение от полетов». Все держали оружие наготове — если «Линкс» с американцами появится снова, нужно будет интенсивным огнем отогнать его, в тоже время, стараясь его не сбить, так как на борту находились свои пилоты, терять которых как-то не очень хотелось.

Попрыгав на просеке по порубочным остаткам и веткам, рискуя переломать ноги, группа со всех сторон обступила вертолет. На самом деле дырок наделали не много — не больше десятка, но любая пуля могла быть для вертолета фатальной.

— Товарищ майор, — Шайба задумчиво смотрел на изрешеченный им самим борт «восьмерки»: — А на фига надо было вертолет долбить?

— Для правдоподобности, Андрюша.

— А почему мы не перебили пиндосов? Ведь могли.

— Пока не было приказа… — пространно отозвался майор.

Лунин тронул рукой борт вертолета — разведчики, получив команду стрелять поверх голов американцев, тем не менее, достаточно быстро наделали дыр в корпусе вертолета, стреляя в пространство между топливным баком и редуктором — в аккурат в районе бортовых иллюминаторов. Хорошо, что их стрелковая подготовка позволяла достаточно точно бить туда, куда надо. В частности, у командира группы на автомате был установлен купленный за собственные деньги коллиматор, с помощью которого группник одиночными выстрелами мог уверенно поражать любую цель, появись она в пределе дальности стрельбы, приведенной к этому прицелу.

К вертолету подошел Степан, посмотрел на пулевые пробоины, забрался вовнутрь, вылез и сказал:

— Ничего страшного, летать будет!

Лунин кивнул:

— Значит, ерунда. Технари прилетят, проведут на этом борту дефектацию, и машина еще послужит Родине…

— Что проведут? — оживился Шайба. — Дефекацию? Ха-ха-ха!

— Шайба! Я ничего в этом смешного не вижу! — покачал головой майор.

Широков с улыбкой от уха до уха спросил:

— Технари что, нагадят в вертолете по большому?

Лунин пару мгновений смотрел на излишне повеселевшего старшину, а потом заржал сам:

— Шайбушка, сынок, дефектация и дефекация — это совершенно разные вещи! Хотя… в авиации довольно часто бывает, что одно прямо вытекает из другого…

Широков перестал улыбаться, продолжая тупо и покорно поедать глазами своего командира. Лунин не смог оставить старшину в неведении, и тут же пояснил:

— Дефектация — это учет всех повреждений, дефектов и недостатков какого-то объекта. Дефекация — это то, Андрюша, что с тобой было в вертолете, когда нас над Ведено из ДШК обстреляли. Понял?

— Ага, понял. Так бы сразу и сказали… а то все вокруг, да около… — начал бухтеть старшина.

— Что будем делать, командир? — Степан еще раз обошел вертолет со всех сторон и вернулся к Лунину.

— Значит так… — Дима быстро осмотрелся, и начал нарезать задачи: — Степан, ты с одним бойцом остаетесь на опушке, смотрите в оба, к вертолету никого не подпускать. Разрешаю пользоваться бесшумным оружием. Если прилетят не наши вертолеты, из глубины леса обстрелять их, оставаясь не замеченными, и сразу уходить в нашу сторону. Остальные возвращаемся к спутнику…

* * * * *

Стоящий посреди кабинета командира базы Виктор Майский перепуганными глазами смотрел на сидящего перед ним генерала и орал:

— Какая еще обычная практика? Да вы понимаете, что это акт войны в отношении суверенного государства? Не понимаете? Так я, как представитель Министерства Иностранных Дел вам это со всей ответственностью заявляю! Если полиция не знает своих прав, то эти права нужно было довести до патруля через полицейское руководство! Через меня, наконец! Я специально прибыл в эту гребанную страну для того, чтобы разрешать подобные вопросы! А вы их укатали сразу! Так политика не делается! Вы поставили под угрозу срыва выполнение очень важного правительственного задания!

— Успокойся Витя, — генерал миролюбивым взглядом старого палача посмотрел на Майского: — Вот как раз после этого и не будет никаких скандалов. Мои ребята все правильно сделали, и я в любом случае буду их защищать. И отстаивать эту позицию!

Майский выдохся, и сел в кресло. Минуту он сидел неподвижно. Потом схватил со столика бутылку минералки и сделал несколько больших глотков.

— Эти полицейские хоть живы?

— Пока да, — беззаботно отозвался генерал. — Но в любой момент Бойко может это исправить… Я бы их не оставлял в живых. Они видели нашу вооруженную группу.

— Боже мой… — запричитал дипломат. — С кем мне приходится работать… одни убийцы…

Лихой покачал головой:

— Я поставлен в курс дела о дальнейших задачах отряда в этой стране. Вы бы, Витя, выбирали выражения. Все, что вы тут планируете натворить, будет возможно только при поддержке спецназа. И именно моих ребят. И они не убийцы, а наши доблестные разведчики-спецназовцы!

— Ладно, я погорячился, — признался Майский. — Но эту проблему нужно решать немедленно! Пропажа полицейского экипажа только привлечет внимание к этому району! Многократно усилится полицейский режим!

— Это не проблема. Тем более, с такими финансовыми возможностями, какими обладает МИД… или его отдельные представители в тех местах, где нужно совершить государственный переворот…

Генерал посмотрел на Майского. Тот не выдержал взгляда и отвернулся.

— У вас есть предложения? — куда-то в сторону спросил Виктор.

— Есть рекомендация.

— Говорите.

— Не мешайте мне вытаскивать спутник. Во всем остальном я буду прислушиваться к вам. Но что касается спутника — он мне нужен больше, чем вам местные алмазы.

Майский несколько мгновений продолжал смотреть в сторону, потом посмотрел генералу в глаза:

— Вытаскивайте. Только поберегите силы. Они нам еще пригодятся…

* * * * *

Иван Бойко, наряженный в полицейскую форму, несколько километров вел патрульную машину по трассе, но потом путь свернул на ухабистую грунтовку, по которой ехать на легковушке было весьма утомительно. Отойдя от трассы на пару километров, полицейскую легковушку краном закинули в кузов свободного КрАЗа и накрыли брезентом. Все, согласование на маршруте выдвижения опять закончилось. Полицейских крепко связали, и держали в кузове 66-го, вместе с группой спецназа. Копы пыжились что-то доказать, но их никто не слушал… по причине труднопреодолимого языкового барьера.

Бдительный Григорий продолжал покачивать головой, цокать языком и утверждать, что к действиям спецназа он никакого отношения не имеет, всячески эти действия осуждает и на первом же допросе в прокуратуре сдаст всех организаторов и исполнителей этого чудовищного международного похищения.

Вернувшись в кабину «шашиги», Бойко по закрытому каналу связи связался с генералом и уточнил судьбу полицейских. Им повезло. Пока.

— Наш Бог даровал им жизнь, — сказал майор после сеанса связи.

Виталик, глядя на дорогу, изрек:

— А может и правильно. Я бы тоже не всех гаишников расстреливал… или всех, но не сразу.

Дорога все больше зарывалась в горы, часто петляла. Ехали уже только по крокам маршрута, составленным по снимкам со спутника с привязкой к местности. Виталик одной рукой крутил руль, в другой держал карманный навигатор, а на руле расстелил склеенные снимки местности. Иван сверялся по карте, которая мало напоминала проплывающую мимо местность ввиду своей давности и динамичного выпила местных лесов, что приводило к неузнаваемому изменению рельефа.

Начало вечереть. Скоро на землю упадет темнота, и тогда движение замедлится. Засветло нужно было максимально глубоко успеть забраться в горы.

— Тут сам черт ногу сломит… нихрена не понимаю…

Виталик притормозил перед развилкой трех дорог. Две из них направлялись в нужную сторону, но на снимках обе дороги чуть дальше тщательно были закрыты густым лесом. Как-то трудно было предположить, какая из них все же верная, не проехав по ней какое-то расстояние.

Бойко и водитель вышли из машины. Через пару минут вся колонна уже стояла, люди начали подходить к голове.

— Левин! — майор позвал командира группы спецназа, и тот мгновенно появился перед ним.

— Я!

— Перегружайтесь на другую машину, оставь мне двух разведчиков, мы поедем смотреть, куда ведут эти дороги.

Иван, уже никого не стесняясь, надел на себя разгрузочный жилет, повесил на плечо автомат. Цивилизация давно закончилась, и тут их могло ждать все, что угодно. Начиная от бандитских группировок, и заканчивая стаей диких обезьян. Ни бандитов, ни обезьян при таком вооружении почему-то никто не боялся. Перебили бы и тех, и других с равным успехом…

Виталик, пользуясь случаем, схватил ведро, и бегая от КрАЗа с запасом топлива, к своему ГАЗ-66, быстро долил один бак до полного. Полицейскую машину краном сгрузили на окраине небольшой поляны и закидали ветками. Иван Бойко связался с Луниным и поделился своими опасениями по поводу возможной потери ориентировки, на что Дима порекомендовал ему оставить на развилке один из грузовиков. Тот, на котором были основные запасы — до спутника оставалось не так уж и много, и не было смысла тащить в горы ненужную там машину. А если понадобится, то его всегда можно будет навести к месту надобности. С машиной решили оставить водителя и одного из разведчиков с радиостанцией — на связи и обороне.

Убедившись, что разведчики, назначенные оставаться в кузове «шашиги» не спят, и полностью осознают свою миссию, Иван отдал последние указания командиру группы:

— Стас! Машины беречь, как зеницу ока. Я не думаю, что мы будем долго кататься, но даже если и долго — не вздумайте тут спать! Бдить во все глаза!

— Уж набдим… — кивнул лейтенант, и обернувшись на контрразведчика, тихо спросил: — А если бдительный уснет. Что с ним делать?

Бойко махнул рукой. Шутки были не уместны.

— И связь чтоб была постоянно!

— Есть… — кивнул Левин.

— Если с нами что случится, и я потребую помощи — немедленно выезжаете на КрАЗе, оставив здесь двух разведчиков.

— Понял, — кивнул командир группы.

Виталик уже приготовил очки ночного видения «Квакер», которые положил на крышку двигателя.

Иван уселся на своем месте.

— Поехали!

Водитель воткнул первую скорость и повернулся на майора:

— В какую дорогу пойдем? Правую или левую?

— А ты как считаешь?

— Мне без разницы. Зарплата все равно капает одинаково.

— Тогда давай вправо. Сдается мне, что нам именно туда.

— Ну, вправо, так вправо.

Грузовик газанул и плавно покатился по лесной дороге, поворачивая на развилке в правую дорогу.

Пока стояли, пока заправлялись, пока решали куда ехать, стало темнеть. Темнота ложилась на землю очень быстро, и буквально сразу, после начала движения, Виталик включил фары.

Луч света вырывал из темноты только две светлые колеи, которые с обеих сторон дороги были обрамлены мощными зарослями плотных кустов. Ивану даже стало как-то не по себе. Если бы ему потребовалось поставить здесь засаду на движущийся транспорт, это не составило бы никакого труда. Кусты могли хорошо скрыть как поставленные мины, так и огневые позиции устроенной засады. И беда была бы тем, кто влетел бы в эту засаду… из такой засады никто бы не вырвался, ибо при таких плотных кустах бить бы начали в упор… и наверняка…

* * * * *

«Линкс» летел над лесом, чуть не цепляя вершины высоких деревьев. Илья, сидя в десантном отсеке, и глядя на мелькающие внизу деревья, невольно пытался потянуть незримую ручку управления на себя, чтобы избавиться от ощущения скрежета верхушек по днищу корпуса вертолета. Но вертолет был послушен вполне опытному пилоту, который ювелирно вел машину на сверхмалой высоте.

Толя сидел напротив, зажатый мощными телами двух американцев, один из которых — иссиня-черный негр огромных размеров, постоянно поворачивал на правака свое лицо и что-то яростно шептал. Что именно — было не понятно. Никакой другой агрессии хозяева вертолета не проявляли.

Когда впереди показался американский городок — как его называли летчики миротворческой миссии — обоим пилотам завязали глаза. Спустя несколько минут вертолет коснулся земли, и Илья почувствовал, как его ухватили за шиворот и вытащили из машины. Потом его повели, и вскоре, уже в каком-то помещении, ему сняли с глаз повязку.

Илья осмотрелся. Он сидел на стуле в полупустой комнате, главным украшением которой был офисный стол в углу, на котором ничего не было, кроме присевшего на него парня, наряженного в форму американского спецназа. В руках он держал пистолет-пулемет МП-5, а его глаза выражали решимость расстрелять Жарова при любой попытке сопротивления.

Прямо перед Ильей на стуле сидел высокий человек, одетый в американскую военную форму с пустынной раскраской. Его седые волосы были аккуратно подстрижены, явно, согласно уставу…

— Назовите вашу фамилию, должность, звание и номер подразделения! — на вполне понятном русском языке сказал незнакомец.

— Капитан российских ВВС Илья Жаров. В настоящее время прохожу службу в составе российской миротворческой миссии Организации Объединенных Наций. С кем имею честь разговаривать?

— Начальник службы безопасности компании «Диамант» Джон Смит, — представился незнакомец.

— Как мне связаться с российской миротворческой миссией? — спросил Илья, вдруг по глазам собеседника понимая, что «Джон Смит» — это первое, что взбрело ему в голову.

— Мы вас сами туда доставим через какое-то время, — ответил собеседник.

— Когда?

— Сразу после того, как вы ответите на несколько вопросов!

— Вы понимаете, что сейчас вы действуете вразрез с международными соглашениями, касающимися представителей ООН?

— Понимаем! — кивнул «Джон Смит». — Но вы поймите и нас! У меня, руководителя службы безопасности такой компании, как «Диамант», буквально под боком кто-то расстреливает вертолет! Ведь это может случиться и с нашими вертолетами. Поэтому меня просто интересует, как это произошло, и кого вы можете в этом подозревать…

— А почему бы вам не провести со мной беседу в помещении миссии, а не такой форменный допрос в присутствии головореза с автоматом? — Илья кивнул головой в сторону сидящего на столе охранника со спецназовской выправкой. — Ведь ваш вертолет с боевой группой прилетел по просьбе нашего командования! По крайней мере, именно так мне сказал тот человек, который первым подошел ко мне там, на месте аварийной посадки! И командование в курсе, где я, и что со мной!

— Мы еще никому не сообщили, что подобрали русских пилотов! — вдруг с железом в голосе сказал «Джон Смит». — Итак, расскажите мне все с самого начала. С какой целью вы оказались в районе аварийной посадки?

— Я понял вас, Джон Смит, — кивнул Илья. — У вас своя работа, у меня своя. Можно обойтись и без угроз. Они ни к чему. Мое полетное задание было проверить вновь установленные двигатели. Прежние моторы выработали свой ресурс, продлению не подлежали из-за износа лопаток ротора.

— Для этого достаточно покружить над аэродромом!

— После недавней потери пакистанского вертолета «Кобра», сбитого огнем с земли, мы планировали создать промежуточную посадочную площадку. Мне было поручено попутно присмотреть с воздуха удобные места. Как только такое место будет найдено, там создадут небольшой запас топлива и установят привод. В полете у меня отказал один двигатель, на втором продолжить полет я не мог, даже если бы я дольше положенного продлил его работу на взлетном режиме. Высокая температура воздуха и барометрическое давление на высоте места превышают возможности вертолета. Я выбрал подходящую площадку прямо перед собой и посадил машину. Выключил подачу топлива на оба двигателя. Потом на земле нас обстреляли, но никто к нам не подошел. Мы открыли капоты и попытались определить повреждение, но прилетели ваши люди и нас обстреляли снова. Теперь я здесь. Вот и вся история.

— Какой двигатель у вас отказал?

— Правый.

— Складная история, — кивнул «Джон Смит» и вышел.

Через несколько минут Илье принесли апельсиновый сок и сэндвич.

* * * * *

Не откладывая дело в долгий ящик, Лунин решил подготовить обнаруженный спутник к погрузке на машину. Для этого нужно было очистить его от кустов, которые плотно окутали тело «Небесного щита». В группе предусмотрительно было мачете и топор, которыми, в общем-то, и предполагали выполнить подобную работу.

— Шайба! Где топор? — спросил майор.

Андрей с готовностью скинул с себя рейдовый рюкзак и достал топор. Освободив топор от чехла, он с готовностью предстал пред ясны очи командира:

— Кого рубить?

— Вырубай все под корень вот с этой стороны. На другую сторону не лезь, похоже, спутник опирается на них, чтобы не покатиться дальше…

— Понял!

Широков принялся исполнять указание, и в разные стороны полетели щепки. «Убийцу» посадили в наблюдение, остальные стали при помощи мачете помогать Шайбе рубить кусты.

— Товарищ майор, — при очередном замахе старшина посмотрел на Лунина.

— Чего тебе?

— А если мы тут останемся на ночь? Где мы будем жить?

— А мы и так останемся. Вот сейчас вырубим здесь кусты, и займемся подготовкой ночлега.

— А может, мы в вертолете переночуем?

— Нельзя.

— Почему?

— Там мы будем представлять собой одну групповую цель.

— И что делать?

— Подготовим укрытие, или построим шалаш.

— А вдруг змея заползет?

— Вот руби, и думай, что можно построить, чтоб не заползла!

— Может, сделать гнездо? — спросил «фашист». — Ну, как у слонов…

— Вот ты этим и займешься! — Лунин ткнул Франка пальцем в грудь. — Только нужно найти место метрах в двухстах отсюда. Сделаем настил в полутора метрах над землей — ни одна тварь не заберется.

— Комары все равно заберутся, — тоскливо произнес Шайба. — А у меня мазь закончилась.

— Шайба, ну что ты плачешь? — улыбнулся майор. — В тебе столько крови, что все комары Африки ее выпить не смогут…

— Вам, товарищ майор, легко об этом говорить… — протянул жалобно старшина. — А я после каждого укуса чувствую утрату сил и энергии. Пять-десять комаров — и нет старшины Широкова.

— Сейчас кто-то получит пять-десять раз по фанере, и после этого так будет руками всю ночь махать, что ни один комар не подберется… — глядя в сторону, толи в шутку, толи в серьез, сказал Дима.

— Все понятно, — бодро отозвался Шайба, и с прежней силой заработал топором.

* * * * *

Отъехав от развилки километра на три, Иван попросил водителя остановиться и заглушить мотор. В ночной тишине он услышал где-то вдали приглушенный шум работы автомобильного двигателя, да пару раз крикнула какая-то ночная птица. И тишина…

— Страшно… — констатировал Виталик. — Сейчас какие-нибудь злодеи выйдут из темноты…

— Ты еще скажи, что людоеды на нас нападут, — подмигнул Бойко.

— А что? Они тут есть?

— В боевом приказе людоеды обозначены не были… но даже дети знают, что в Африке полно людоедов. Целые племена есть.

— Жуть.

— Не бойся. Я сам боюсь… — успокоил его Иван. — Ладно, поехали дальше. Пока вроде идем по карте…

Виталик завел двигатель, и машина тронулась дальше. Дорога забирала в гору, и местами довольно круто — Бойко на таких подъемах каждый раз прикидывал, пройдет ли тут груженый КрАЗ, или нужно будет искать другую дорогу.

Навигатор показывал точное следование маршруту, но зная, как могут петлять горные дороги, Бойко решил подстраховаться и проехать еще пару километров, прежде чем дать команду на движение оставшимся машинам.

Не пройдя и километра с момента остановки, вдруг Бойко в свете фар внезапно разглядел до боли знакомый ЗиЛ-157, доверху груженый бревнами. Машина стояла, перегородив узкую дорогу. Виталик резко сбросил газ, но все еще медленно катился навстречу лесовозу. Острый капот грузовика выглядел зловеще в создавшейся ситуации…

— Стас, у нас встречный грузовик, похоже, сейчас будут проблемы, — быстро проговорил в рацию Иван, пытаясь рассмотреть хоть кого-то возле ЗиЛа.

Виталик начал останавливаться. Иван высунулся в окно и повернулся назад:

— Бойцы, внимание!

Но разведчиков, сидящих в кузове, не надо было лишний раз тормошить. Они уже видели обстановку и находились в готовности к действию. Через несколько секунд машина остановилась. Дорога была закрыта, а объехать «встречку» было невозможно из-за близко стоящих деревьев. Признаков жизни лесовоз пока не подавал.

— Хорошо, если это просто лесорубы… — вырвалось у Бойко.

Пока майор лихорадочно соображал, что ему делать, в свете фар, из кустов появились два мужика, которые довольно резво двинулись к подъехавшей машине.

— Сука… — непроизвольно вырвалось у Бойко. — Сейчас начнется… потуши фары, надень «квакер» и осмотрись… есть тут еще кто?

Виталик потушил фары, и быстро напялил на голову прибор ночного видения. Пока прибор разогревался, незнакомцы уже подошли к машине. Один из них, как оказалось, держал в руках автомат АК-47. Бойко напрягся. По спине вдруг пробежал, откуда ни возьмись, ручеек холодного пота, а сердце вдруг застучало, мгновенно заведенное дозой адреналина, поступившего в кровь от понимания того, что сейчас может произойти.

Иван сжал рукоятку пистолета.

Подошедший человек, ясно различимый при свете Луны и звезд, одной рукой ухватился за рукоятку двери и дернул ее. Второй в это время остановился метрах в трех от машины, держа автомат на уровне таза.

Раздался громкий и властный голос. Незнакомец явно чего-то требовал, понимая свое превосходство. Иван слабо верил в то, что аборигенов только двое. Такого быть не может. Это противоречит логике. Подельники явно засели в кустах и держат ГАЗ-66 в прицелах своих автоматов. Как только кто-то в машине попытается оказать сопротивление, он будет убит тут же. Нужно что-то делать. И как можно быстрее.

— Чего тебе? — спросил Иван.

Представитель местного населения повторил свою фразу еще громче и жестче. Так разговаривать мог себе позволить только тот, кто был абсолютно уверен в своем превосходстве и своей правоте. Одно дело если это бандиты, и совсем другое — если это представители местных силовых структур… хотя какая по большому счету разница?

— Слышь, обезьяна, не ори мне в ухо! Ты по-русски скажи, чего тебе надо!

Местный вдруг ухватил Ивана за рукав, и потянул из машины. Второй в это время повел стволом автомата на водителя, чуть переместившись к левой стороне кабины «шашиги». От рывка Иван чуть не вывалился из машины. Дальнейшее развитие событий теперь могло быть весьма плачевным, и поэтому, чувствуя, как начинают дрожать руки, Иван громко сказал:

— Парни, к машине и в кусты! Живо!

Боковым зрением видя, как оба разведчика мгновенно сиганули за борт грузовика, и как второй абориген начал поднимать на них свой автомат, Ваня ткнул бесшумным пистолетом в грудь первого и потянул спуск.

После глухого щелчка, который еще ни о чем не сказал автоматчику, первый представитель местного населения согнулся пополам и спустя мгновение, громко заверещал. Иван довернул руку и два раза выстрелил в автоматчика, отмечая про себя, что обе пули легли в грудь едва различимого в ночи вооруженного человека. Выскочив из кабины, Иван ногой толкнул первого подстреленного, и когда тот завалился на бок, всадил в него еще две пули. Визг притих, а потом и вовсе прекратился. Тот, который был с автоматом, после инстинктивной попытки убежать, все же упал и теперь лежал на спине и жадно глотал воздух. Видимо пули разворотили ему легкое и сердце так, что он не мог даже вскрикнуть…

На всякий случай Иван присел в нижний уровень, снижая вероятность своего поражения, если вдруг из кустов на него сейчас прольется свинцовый град. Но ночь хранила молчание…

Оба подстреленных еще шевелились, и Иван крикнул своим бойцам:

— Сержант! Досмотреть машину и кусты на двадцать метров вокруг! Живо!

— Здорово вы их… — из темноты показался сержант-контрактник Артем Осин по прозвищу «Петрович». — Я бы так не смог…

— Иди машину досмотри! Только осторожно!

— Если что, стрелять?

— Да.

Сержант с бойцом подошли к машине. Открыли дверь и заглянули внутрь. Иван в это время рассмотрел подстреленных им людей. В первую очередь ему бросилось в глаза то, что одеты они были явно не в военную или какую другую форму, а это уже немного меняло дело.

Завалить местных пограничников совсем не так приятно, чем завалить местных разбойников… хотя… какая разница для спецназа, прибывшего в эту страну с целью совсем не собирать гербарий?

По сути разобраться, только что на этом месте представители одного суверенного государства лишили жизни граждан другого государства при весьма неоднозначных обстоятельствах… но что эти двое в большой игре двух сверхдержав? Они и гроша ломанного не стоили…

— Да чисто вокруг, — сказал вдруг Виталик, осмотрев окрестности в прибор ночного видения. — Похоже, они были вдвоем…

Подошел «Петрович»:

— Кажется, был еще один. За машиной лежит полная пачка сигарет. Наверное, сбежал, когда все началось… а пачку обронил.

— Надо догонять, пока далеко не ушел, — сразу отреагировал Иван. — Если у него с собой нет фонаря, мы его через «квакер» увидим. Если есть фонарь — и так найдем.

— Лично я, когда все началось, не слышал никакого шуршания по сторонам… — сказал «Петрович».

— Он мог уйти по дороге, а сейчас ляжет где-нибудь в лесочке и будет утра дожидаться, — сказал Виталик. — Духи на наших засадах так часто делали. Мы одного-двух всегда потом находили…

— Ты что, в Чечне успел побывать? — посмотрел на водителя Иван. — Ты же водитель!

— Я оттуда три года не вылезал… — усмехнулся Виталик. — Замком группы ходил на задачи, это потом я кое-что натворил, и меня разжаловали…

— Найдешь его? — спросил Бойко.

— Бойца дадите одного?

— Бери.

— Тогда я пошел. Пройду пару километров, и если его не найду, то вернусь. Заодно и дорогу разведаю.

— Будь на связи постоянно. Если что — сразу назад. Никаких самостоятельных действий. Если найдешь это тело — разбирайся с ним на месте, но чтоб подальше от дороги…

— Так и сделаем, товарищ майор.

Прихватив второго разведчика, которого в отряде все называли Тайсоном, Виталик скрылся в темноте.

Бойко на мгновение пожалел, что отпустил их, но потом махнул рукой — если получится, то они уберут лишнего свидетеля. Если нет, то ничего с ними ночью не случится, при наличии у них радиосвязи, приборов ночного видения и бесшумного оружия…

* * * * *

Лёня Франк быстро соорудил небольшой навес, куда набросали веток и застелили плащ-палаткой. На этот навес можно было удобно разместить четырех человек. А больше и не требовалось — все равно кто-то будет бодрствовать. До темноты успели практически полностью очистить тело спутника от веток, и даже вырубили небольшую поляну для удобства погрузки. Вымотались не слабо, и зная, что после физической нагрузки уснуть сразу практически не удается, Лунин отвел первой смене отдыхающих на час больше времени, чем последующей.

За ужином съели положенные пайки, запивая большим количеством витаминизированной воды — весь день Дима тщательно следил, чтобы народ много не пил — на жаре это хоть и было очень тяжело, но могло принести еще большие страдания обильным потоотделением. Сейчас же, когда жара немного спала, можно было вдоволь напиться.

Пост, выставленный у вертолета, на ночь был снят. Степан со своим разведчиком Вовой Мамаем принесли из вертолета кусок брезента, который тут же был приспособлен для защиты ночлега от атмосферных осадков.

Злорадно хихикая и ухмыляясь, радуясь тому, что им первым разрешили отдыхать, да еще на час больше, Степан, Шайба и Миша Черный забрались на настил и закутавшись в брезент от москитов, притихли.

Мамай и «фашист» с приборами ночного видения были выставлены в дозор, а сам командир отряда исполнял обязанности группы усиления, готовый по первому же докладу наблюдателей разбудить остальных и выдвинуться на помощь.

Дима связался с генералом, доложил о своих действиях, получил последнюю информацию. Пока все шло по плану. Грузовики с краном пробиваются где-то недалеко, и возможно, еще по темноте прибудут к спутнику. Тогда уже спать никому не придется.

* * * * *

Вдалеке показался свет фар. Это Лёвин спешил на помощь.

Когда КрАЗ почти уткнулся носом в корму «шашиги», Иван уже владел всей обстановкой. Разведчики, с суровыми лицами выскочившие на помощь, тупо уставились на два трупа, лежащих поперек дороги.

— Ну и кто это сделал? — спросил Гриша Ломакин.

— Они первые начали… — отозвался Иван.

— Хорош комедию ломать, майор, — контрразведчик явно был не настроен шутить. — Зачем вы их убили?

— Так они кинулись на нас с автоматом… — ответил в недоумении Бойко. — Что я должен был делать?

— Вы знаете, кто это?

— Без понятия.

— Это местные лесорубы. Безобидные люди. У них в лесу принято с автоматами ходить. Чтоб бандиты лес не отнимали. А вы их замочили.

— Ну… бывает. И что? Мне теперь их семьям пенсию выплачивать? Они попытались сорвать выполнение боевой задачи. Этот на меня ругался, а вон тот в меня автоматом тыкал, — начал расходиться Иван. — А я должен был сидеть и смотреть на эти безобразия?

— Надо было им объяснить… — начал было фразу Григорий, но потом махнул рукой и сказал: — Уберите их с дороги — подальше в лес.

Несколько разведчиков начали исполнять приказ контрразведчика только после того, как Иван кивнул им. Пока они таскали трупы, вернулся Виталик. Он подошел к Бойко, и тихо сказал:

— Нет нигде…

— Да и хрен с ним… — отмахнулся Бойко, стараясь не привлекать дополнительного внимания органов военной контрразведки к данному вопросу. — Что с дорогой?

— Дорога, похоже, наша. Так что верно мы идем.

— Ну, тогда ЗиЛ в сторону и поехали дальше.

Виталик забрался в машину, но двигатель на ЗиЛе заводиться не хотел. Пришлось его дергать тросом, и заводить с «толкача». Только после десятой попытки машина завелась, и Виталик задом сдал в лес, ломая молодую поросль. Потом, как это заведено у всех российских водителей, выкрутил пару целых лампочек с поворотников, и вернулся в свою машину. Больше на предельно угробленном лесовозе снять «на память» было нечего.

— Место? — Иван взял в руки навигатор.

До точки, в которой находился спутник, оставалось проехать пятнадцать километров. Колонна тронулась. Теперь головной ГАЗ-66 ощерился пулеметом. Бойко решил больше не искушать судьбу, а «гасить на глушняк» любого, кто попытается тормознуть охотников за спутниками…

* * * * *

Просидев в неведении и тишине три часа, Илья попросил охранника позвать «Джона Смита». Тот только ухмыльнулся в ответ.

Понятно, никто здесь с русским пилотом разговаривать не собирается. Ну, и хамло. Да и сэндвич попался не вкусный. Рожа охранника стала раздражать Илью, и ему вдруг стало смешно — жизнь много раз ставила его на самую грань, и балансируя на этой грани, невозможно оставаться таким, как все остальные люди. Близкое дыхание смерти вынимает из глубины человеческой натуры такие возможности, о которых сам хозяин порой и не подозревает. С недавних пор Илья стал замечать за собой, что после злоупотребления 500 грамм водки, его непреодолимо тянуло на физическую расправу над собутыльником — и не важно, кто это был — друг или враг. Собутыльник вдруг казался ему последним поддонком, и все в нем раздражало так, что только подача в пятак казалась выходом из создавшегося положения. После двух-трех состоявшихся расправ, Илья обратился к психологам, которые объяснили ему, что это как бы еще и не очень-то критично для человека, практически ежедневно смотрящему в глаза смерти. Не самый плохой вариант. Может быть и хуже. И хорошо еще, что стопор отключается только после полулитра. Поэтому Илья с недавних пор пил исключительно по 450 грамм, строго следя за тем, чтобы товарищи его не обманули. И вот сейчас он смотрел на американского спецназовца, и его неудержимо вдруг потянуло набить «зеленому берету» его наглую рожу. И без полулитра…

«Берет», очевидно, тоже не раз смотревший смерти в глаза, как будто почувствовал приближение неприятностей, и по рации тут же вызвал кого-то. Через пять минут пришел высокий негр, который был в составе группы, прилетевшей на просеку. Здоровенный негр быстро о чем-то переговорил с охранником, и вдруг шагнул к Жарову.

Илья оставался сидеть на стуле. Негр подошел вплотную и взял летчика за грудки. Приподняв, поставил Илью на ноги. Зло посмотрел в глаза, и ничего не сказав, отпустил.

— Вот за это я тебя в свой вертолет не пущу… — сказал Илья. Потом он посмотрел на охранника, и добавил: — И тебя тоже.

На входе появился «Джон Смит».

— Сейчас мы доставим вас в расположение миротворческой миссии, — сказал он.

— Где мой второй пилот?

— Не беспокойтесь. С ним все хорошо. Он полетит с вами.

Через несколько минут оба пилота уже сидели в вертолете. Это был другой вертолет — четырехместный «Робинсон». Еще через полчаса, уже в темноте наступившей ночи, они приземлились в Лунги. В аэропорту их ждала машина с российской миротворческой миссии. В машине сидел командир авиабазы.

— Ну, ребятки, наделали вы шухеру… — сказал протяжно Петров. — Кто вам посоветовал лететь с ними?

— Лунин по рации передал… когда обстрел начался… — сказал Илья.

— Слушай ты его больше! Знаешь, сколько мне пришлось потратить нервов, чтоб вас вытащить? Вот сидите и молчите! Сейчас еще будем думать, как вертолет оттуда доставать!

На базе летчиков сразу захватил генерал:

— Так, рассказывайте все по порядку!

Оба летчика быстро рассказали о том, что с ними произошло. При упоминании «Джона Смита» Лихой оживился:

— Как он выглядел?

— Высокий, худощавый, явно военный — выправка видна, и это… они там все его слушались. Этого не скроешь никак, — обрисовал «Смита» Илья.

Генерал порылся в ноутбуке, и повернув его к пилотам, показал фото человека в американской военной форме:

— Этот?

— Этот! — в голос отозвались пилоты.

— Это полковник американского спецназа Алекс Удет. Большой специалист своего дела. Значит, он уже здесь, и активно работает… Что его интересовало?

— Наше полетное задание, — ответил Илья. — Я ему сказал, что мы облетывали машину после установки новых двигателей. А потом, когда после обстрела отказал правый мотор, я выбрал прямо перед собой площадку и приземлился, так как мощности одного двигателя даже на взлетном режиме не хватало для продолжения полета.

Толя Ухта посмотрел на своего командира и тихо сказал:

— Я им рассказал все то же самое, только сказал, что у нас отказал левый мотор…

Генерал посмотрел на правака:

— То есть у вас была разница в показаниях?

— Получается, что да… — кивнул Толя.

— Они получили подтверждение нашего интереса к этому району, — сказал генерал. — На их месте я бы срочно вывел туда разведгруппу. Или несколько разведгрупп.

* * * * *

В два часа ночи дорога окончилась большой поляной, которая, по всей видимости, ранее использовалась в качестве верхнего склада при проведении вырубок. Машины встали. Бойко сверился по карте и по навигатору — до спутника по прямой было около пяти километров. Пять километров непролазного тропического леса. По которому необходимо было прогнать как минимум две грузовые машины…

Только майор собирался дать команду на обустройство на ночь, как на него по связи вышел генерал и потребовал активизировать работу, ссылаясь на возможное скорое появление в районе американского спецназа.

Бойко и Виталик сели за картой, стараясь наметить на этой пересеченной местности наиболее оптимальный путь. Спустя пару десятков минут они уже примерно понимали, как можно выстроить маршрут подхода к спутнику, а еще через пять минут в этом направлении ушла разведка, которую повел Лёвин — с ним пошли Виталик, Тайсон и один из авиационных техников.

Группе Лунина так же по связи передали указание просыпаться и готовиться к приему «эвакуаторов».

ГАЗ-66 оставили на поляне — решили машину не гробить, продираясь сквозь лес. Оба КрАЗа двинулись за разведкой. Тут же завизжали бензопилы — это оставшиеся разведчики и авиатехники начали расчищать проезд для огромных грузовиков. Полноприводные грузовики, имея такие огромные габариты, держались в лесу достаточно уверенно, так как основную массу растительности они тупо подминали под себя, а полутораметровые колеса с развитыми грунтозацепами позволяли особенно не думать о валяющихся на пути буреломах — машины буквально шли напролом. Когда прошли полкилометра, Иван уже понимал, что задача достижения спутника еще в течение ночи — вполне выполнима.

Часа через полтора такого движения, когда уже было пройдена половина пути, на впереди идущий КрАЗ упало неаккуратно поваленное дерево. Все бы ничего, но ствол так ударил по кабине, что вылетело лобовое стекло, крыша прогнулась, и водителю сильно приложило по голове. Заливаясь кровью, без сознания он упал на сиденье, а КрАЗ взревев, выпрыгнул вперед, чуть не придавив двух человек. Машина ударила бампером в толстое дерево, и остановилась.

Бойко первым кинулся к водителю. Заскочив на подножку, Иван посветил фонарем в кабину, и через залетевшие туда ветки, он увидел водителя, обильно залитого кровью. Открыв дверь, Иван быстро очистил салон от веток и добрался до раненого. От сильно удара тот потерял сознание, а из рассеченной раны по всей кабине хлестала кровь. О том, что положение более чем серьезное, Бойко понял сразу.

— Медицинскую сумку сюда! Быстро! — крикнул майор.

Иван приподнял голову водителя, пытаясь определить, откуда так струится кровь — у парня был рассечен висок. Перепачканными в крови руками, майор вырвал из своей разгрузки перевязочный пакет, и разорвав его, наложил подушку на рану, сильно прижав. В это время кто-то принес сумку с медикаментами, и Иван попросил помочь привязать подушечку к голове. Авиатехник, трясущимися руками, начал помогать оказывать первую помощь, и как только голову удалось хоть как-то обмотать, и кровь перестала бить во все стороны, водителя аккуратно вытащили из кабины и положили на землю.

Иван несколько раз хлопнул парня по щекам, стараясь вернуть его в сознание, но водитель не реагировал.

— Этого еще не хватало, — в сердцах выговорил Иван, но тут водитель зашевелился.

— Живой, — констатировал Петрович.

— Как бы ему шейные позвонки этим ударом не сломало… — выразил озабоченность Иван.

Парень открыл глаза. Иван посветил ему в глаза фонариком, и тот зажмурился.

— Жмуришься, — сказал Бойко, — значит позвонки целые. Это главное. А кровь новую наживешь…

— Что это было? — хрипло спросил водитель.

— На тебя дерево упало, брат. Крови много потерял, — объяснил ему Петрович. — Держись, не сдохни. А то мне в ломы тебя отсюда тащить будет… проще добить и прикопать.

Парня аккуратно уложили в кузов второй машины на брезент. Петровичу было вменено каждые пять минут проверять его состояние. За руль разбитой машины сел Бойко.

Вскоре прошли триста метров по косогору, и спустились в распадок, к ручью, по которому можно было пройти как по Арбату почти до самого спутника — там останется подняться по горочке вверх на каких-то пятьсот метров — и вот он будет спутник…

В распадке навстречу грузовикам пришли разведчики вместе с большей частью группы Лунина. Шайба первым делом полез обниматься с Петровичем и жаловаться на свою неудавшуюся жизнь:

— Только я стал засыпать, как тут мне кто-то как даст в бок…

— Ну а ты? В ответку-то двинул?

Шайба опасливо обернулся на Лунина:

— Да не… это товарищ майор нас так разбудил… блин… почка до сих пор болит… будто пиво неделю пил, не просыхая…

— Это кто там пиво пил? — спросил Лунин из темноты.

— Это я в сравнении! — бодро ответил Широков. — Никакого пива, товарищ майор. Пиво я вообще не пью!

— Все слышали? — уточнился Лунин под улыбки присутствующих при разговоре. — Вот вернемся назад, там ты мне это еще раз повторишь!

— Так это… товарищ майор… — Шайба стал лихорадочно искать выход из ситуации: — это я здесь пиво не пью. А там, на радостях-то, обязательно выпью!

— Нет уж Шайбушка. Сказал, что не пьешь, значит — не пьешь! Иди вон, руби дерево…

— Есть, — Андрей подкинул в руке свой топор, и пошел туда, где будущая колея утыкалась в криво растущее дерево…

К пяти часам утра, когда уже стал заниматься рассвет, кран остановился возле спутника, и люди начали устанавливать опоры. Опытный стропальщик из авиатехников тут же стал руководить операцией по надежному закреплению тела спутника к подъемному крану. Вторую машину с трудом подвели к спутнику кормой — вылета стрелы едва хватало закинуть в машину столь ценный груз. Лунин осторожно потер руки — кажется, операция подходит к завершению. Через полчаса спутник будет в кузове КрАЗа, и небольшая колонна двинется в обратный путь…

Глава 7

Две группы специального назначения численностью по шесть человек каждая выстроились на краю посадочной площадки. Алекс Удет посмотрел на восток — в той стороне начал заниматься рассвет. Пока вертолеты долетят до места, будет уже совсем светло.

Одной группой командовал лейтенант Эдвард Рик, второй группой — лейтенант Том Уитмор, высокий крепыш спортивного телосложения, успевший повоевать в Ираке. «Зеленые береты» были одеты в тактическую форму, бронежилеты, защитные шлемы, вооружены штатным вооружением групп специального назначения США. Каждый имел за плечами небольшой рюкзак с запасом боеприпасов и продовольствия из расчета автономного существования в течение двух суток. Глаза бойцов горели решимостью.

— Задача: в районе посадки русского вертолета находится наш упавший спутник. Русские предпринимают попытки его эвакуировать, что для нас совершенно недопустимо. Вы должны высадиться в том районе и найти спутник. Противник может оказать сопротивление, поэтому приказываю открывать огонь на поражение при малейшем подозрении на опасность. Как только установите местоположение спутника, силами охраны «Диаманта» мы приступим к изоляции района. Главное — найти спутник и не дать русским вывезти его. Все ясно?

— Так точно, сэр, — отозвались лейтенанты.

— Тогда с Богом!

— На борт, — скомандовал Рик своей группе.

Группа Рика разместилась в «Линксе», вторая группа лейтенанта Уитмора села на потрепанный «Ирокез». Вертолеты взлетели и с набором высоты двинулись в сторону точки высадки.

Эдвард, опираясь на ремень безопасности, выглядывал вперед, по курсу движения машины. Ствол автоматической винтовки М-4 смотрел вперед. На голове лейтенанта была закреплена гарнитура связи, чтобы можно было обмениваться информацией с пилотами вертолета.

Нужно было лететь какое-то время, что порождало вынужденное бездействие — которое неминуемо заполнялось мыслями… главное в такой ситуации не забивать голову негативными сценариями и не нагонять на себя страх. Эдвард умел отсекать нежелательные эмоции.

Какое-то время вертолеты летели вместе, но потом «Ирокез» ушел правее, чтобы охватить более широкую полосу местности для визуальной разведки. «Линкс» шел к просеке, на которой стоял расстрелянный русский вертолет. Пилот снизился до самых верхушек деревьев, таким образом, снижая вероятность обстрела из стрелкового оружия с дальних дистанций, и полностью исключая вероятность поражения переносными зенитно-ракетными комплексами, но при этом увеличивая эффективность обстрела в упор. Оставалось только надеяться, что машина не выйдет прямо на русский спецназ… хотя летчики знают, что надеяться ты можешь сколько угодно… а вот как тебе будет уготовано развитие событий — одному Богу известно.

Вскоре Эдвард начал распознавать уже знакомые места — вот-вот должна была появиться просека с русским вертолетом.

— Подходим! — сообщил пилот по внутренней связи.

Рик повернулся к своим бойцам:

— Подходим к точке высадки. Предельное внимание! Патрон в патронник! Оружие на предохранитель!

Щелкнули затворы. Группа специального назначения приготовилась к бою.

— Вижу вертолет, — сообщил пилот.

Рик глянул вперед — машина выскочила на просеку, и впереди, километрах в двух, виднелся Ми-8, от которого совсем недавно Рику пришлось бежать под обстрелом. Что-то нехорошее кольнуло душу, но лейтенант взял себя в руки. Еще не хватало показывать приступ страха своим подчиненным…

— Сделай над ним круг, — крикнул Эдвард.

— Справа? Слева?

— Давай правым бортом, сам хочу все посмотреть…

— Есть правым бортом.

Вертолет начал смещаться влево, чтобы потом облететь «восьмерку» правым бортом. Рука лейтенанта непроизвольно сжала рукоятку автоматической винтовки. Внутренний голос спокойно сказал: «вот и всё… сейчас начнется…».

* * * * *

В темпе завели тросы под спутник, закрепили. Дима отогнал всех подальше от аппарата, чтоб не дай Бог никого не придавило, если оборвется трос или завалится кран. Люди отошли на некоторое расстояние и крановой начал выбирать трос. Тросы натянулись до металлического звона, и в момент, когда спутник должен был оторваться от земли, вдруг поехала в сторону одна из опор крана, вынужденно установленная немного под углом.

— Сейчас завалится! — вдруг громко крикнул Шайба, метнувшись к машине.

В одно мгновение он выхватил из укладки лом и тут же с маху воткнул его в землю, создав для поехавшей плахи дополнительную опору, препятствуя дальнейшему скольжению опорной лапы.

Никто даже ничего не успел сказать, как Андрей быстро ликвидировал аварийную ситуацию. Тем не менее, кран накренился.

— Ну, молодец, молодец… — с некоторым сарказмом похвалил старшину Лунин. — К медали представлю.

— Поднимай! — преисполненный собственной значимостью, крикнул Шайба крановому.

Тот начал снова поднимать спутник, но неустойчивость конструкции была на лицо.

— Стой! — крикнул Лунин. — Так не пойдет, он сейчас все равно ляжет…

Крановой чуть отпустил лебедку, и тросы перестали звенеть. КрАЗ немного выправился, но все же стоял криво. Как ни крути, его нужно было заново подгонять и намертво швартовать.

Дима посмотрел на своих бойцов — ему вдруг показалось, что сейчас, в такой напряженный момент, внимание разведчиков и авиатехников было обращено только на суету вокруг спутника, и совершенно никто не вел наблюдения по сторонам.

— Иван! Что за фокусы? Где дозоры?

Бойко обернулся — все стояли, и глазели на автокран. Майор махнул рукой и крикнул:

— Где Мамай?

— У вертолета! — отозвался Степан.

— Кто там еще?

— Фашиста отправил.

— Связь с ними есть?

— Да!

— Вызывай их сюда. А ты, Тайсон и ты, Черный, разошлись в стороны и наблюдаем! А то рты раззявили… нас сейчас в такой момент хоть голыми руками брать можно!

Разведчики разбежались в стороны. Лунин удовлетворенно хмыкнул. Заместитель немного взбодрил бойцов…

На КрАЗе подняли опорные лапы, и водитель немного отогнал машину назад, чтобы снова въехать на склон поближе к телу спутника. Автокран чуть не ударился о спутник, качнулся и замер. Слышно было, как водитель затянул горный тормоз. Снова опустили опоры, подставляя под них, насколько это было возможно на небольшом склоне, деревянные плахи, частично наколотые тут же из местных деревьев, а частично привезенные с собой с авиационной базы в Лунги (а туда, в свою очередь — из России). Убедившись, что кран стоит устойчиво, Лунин подал команду на возобновление работ. Стропальщики снова завели петли тросов и накинули их на крюк. Автокран повис на опорах, и трос стал натягиваться. Но как только корпус спутника чуть приподнялся над землей, его тут же повело в сторону, что снова стало угрожать устойчивости, и без того стоящего на пределе возможностей, автокрана. Немного покачавшись на тросе, спутник замер.

— Висит! — удовлетворенно сказал Широков, когда стало ясно, что система не рухнет.

В этот момент по связи на Лунина вышел Мамай и срывающимся голосом доложил:

— Товарищ майор, на удалении два километра наблюдаю вертолет. Похоже, это тот, который тут уже был…

Лунин сориентировался мгновенно:

— Ваня! Пэзээрка к бою! — и ту же: — Крановой! Грузи спутник! Живее!

Бойко кинулся к грузовику, в котором лежал переносной зенитно-ракетный комплекс «Игла», предусмотрительно взятый с собой. Достать «Иглу» из ящика и привести комплекс к бою — дело нескольких минут… которые могут показаться вечностью…

Стрела автокрана повернулась, и спутник навис над кузовом второго КрАЗа. Его начали заводить так, чтобы корпус аппарата лег в самой середине кузова, не создавая больших смещений центра тяжести, тем самым угрожая на косогоре положить грузовик на бок вместе со спутником. Стропальщики аккуратно уложили спутник, и начали крепить его специальными капроновыми лентами и дополнительными тросами. Под тело спутника подставили деревянные плахи.

— Быстрее ребята, быстрее… — поторапливал Лунин, поглядывая на небо.

Буквально тут же он услышал характерный стрекот винтов приближающегося вертолета.

— Воздух! К бою! Приготовится к отражению воздушного нападения! — четко и ясно майор поставил задачу своим подчиненным.

Вертолет пока был невидим — он ходил где-то в стороне. Но был он очень близко. Так близко, что сердце замирало.

Бойко с тубусом зенитной ракеты, с надетыми защитными очками, вышел на небольшую поляну, с которой удобнее всего можно будет поразить вертолет. Остальные примерялись бить вертолет из личного оружия.

— Вовочка, ну что там у тебя? — по рации Дима вышел на Мамая.

— Это наш «Линкс», точно, полный народу, — доложил Мамай. — Пролетел почти над нами, ушел в вашу сторону. На нем вижу два блока НУРСов и пулемет.

— Понял тебя.

— Что нам делать?

— Пока будьте там. Если вертолет попытается подсесть на просеке, бейте его на поражение. Сами из леса на открытые места не выходите. Ясно?

— Так точно, — без особого энтузиазма и пылкой любви к Родине отозвался разведчик.

Дима посмотрел на то, как стропальщики крепили спутник, потом на Ваню Бойко, прилаживающего к тубусу ракеты пусковой блок, потом перевел взгляд на Шайбу, стоящего недалеко от него с пулеметом.

— Все, надо валить… — нервно выговорил контрразведчик.

— Не ссы, Гриша, — Лунин подмигнул ему. — Сейчас начнется…

— Готово! — крикнул Лёвин с грузовика, контролируя процесс швартовки спутника.

— Все, уходим! — Дима махнул рукой, подзывая всех разведчиков к себе. — Шайба, фашист и Степан со мной, остальные в КрАЗ и уезжайте! Живо! Ваня, ты, со своей ракетой, старший!

— Ты не едешь? — спросил Ломакин.

— Я жду своих бойцов и сразу догоняю! Главное вы увозите отсюда спутник! И не прощелкайте его по пути! Генерал нам этого не простит! Все, двигайте!

Люди разместились на грузовике вокруг спутника, один из авиамехаников сел за руль разбитого грузовика и машина, взревев двигателем, ломая кусты и мелкие деревья, начала спускаться вниз, к ручью.

— Мамай, бегом ко мне! — по рации приказал Дима.

Водитель автокрана заметно нервничал, то и дело, поглядывая на небо, и прислушиваясь к звукам летающего неподалеку вертолета.

— Ищет нас… — сказал Степан. — И, похоже, скоро найдет…

— Как найдет, так и потеряет, — безразличным голосом сказал Шайба.

Лунин усмехнулся: Андрей становился безразличным в периоды своего наивысшего психологического напряжения. В такие минуты он полностью утрачивал все человеческие добродетели — жалость, сострадание, великодушие… и становился идеальной машиной для убийства — собственно тем, кем он и должен был быть, служа в спецназе.

— Товарищ майор, — снова ожила рация. — Вертолет, похоже, заходит на просеку.

— Какое до него расстояние?

— Метров шестьсот.

— Все, бейте по полмагазина в темпе, и сразу сюда. Бегом.

— И-и-и-есть… — протяжно отозвалась рация.

На той стороне эфира обычные люди в одно мгновение превратились в безжалостных и хладнокровных убийц…

Практически тут же все услышали далекий треск частых одиночных выстрелов, а еще через несколько секунд — повышенный рев вертолетных двигателей — очевидно, американские вертолетчики, словив несколько пуль, приняли решение на максимальной тяге выйти из-под обстрела…

— Мамай, все, хорош его бить, беги сюда! — крикнул Лунин в рацию, зная, как легко можно увлечься своей безнаказанностью и невидимостью, стреляя по кому-то из засады…

— Да бегу уже… — ответил разведчик.

Бежать до места падения спутника им нужно было порядка двадцати минут, и все это время Лунину, с разведчиками, нужно было провести в полном бездействии…

* * * * *

Откуда велась стрельба, видно не было. Так как «Линкс» не имел никакого бронирования, пули прошивали его насквозь. Лобовое стекло покрылось несколькими пулевыми отверстиями, да несколько звонких ударов пришлось по обшивке. В салоне кто-то вскрикнул, и пока не было времени выяснять, кто ранен — нужно было срочно выводить машину из зоны обстрела, и искать стрелявших. Рик всматривался в пролетающий снизу лес, но определить, откуда по ним стреляли, он не мог. Заросли практически полностью закрывали землю, и можно было только предполагать примерное направление…

Бортстрелок уже выводил длинные очереди из «Минигана» по зарослям, но что толку от слепой стрельбы?

— У нас потери, — громко крикнул сержант Бёрнс, когда машина завершила боевой разворот.

Эдвард обернулся. В салоне, пристегнутый ремнями, сидел на лавке один из бойцов, низко склонив голову. На пол салона обильно лилась алая кровь. Такой поток крови говорил только об одном: солдат получил ранение, несовместимое с жизнью. Никто из группы даже не пытался ему помочь — слишком уж явно смерть показала свое лицо, и слишком уж много опыта было у находящихся здесь людей, чтобы понять бесперспективность каких-либо медицинских мероприятий…

— Нас обстреляли с земли, — Эдвард по рации связался с Удетом и начал докладывать обстановку. — У меня убит один и один ранен в руку. Принимаю решение высадиться, и под прикрытием вертолетов зачистить район.

— Какая интенсивность обстрела? — спросил полковник.

— Били не долго. Очевидно, два-три автомата… — быстро оценив результаты стрельбы, доложил Рик своему командиру.

— Высаживайтесь, но от площадки приземления далее километра не уходите. Сейчас я направлю к вам еще две группы.

— Есть, — Рик посмотрел на своих бойцов: — Высаживаемся.

Бёрнс уверенно кивнул. Он был полон решимости порвать тех, кто убил его солдата.

Пилот тоже был ранен, пуля попала ему в правую часть груди, но парень пока еще тянул машину, не отдавая управление штурману. Внутренняя связь молчала — наверное, одна из пуль разбила связное оборудование, и поэтому Эдварду пришлось на пальцах показывать пилотом свое желание высадиться.

Штурман его прекрасно понял, и машина начала заходить на просеку. Рик снова связался с Удетом:

— Сэр, пилот тяжело ранен в грудь, я высаживаюсь и отпускаю машину. Пилота нужно срочно спасать — штурман увозит его и моего раненого на базу. Подготовьте врачей. С тремя бойцами я начинаю зачищать район.

— Хорошо. Сейчас к тебе подойдет Уитмор, вы там закрепляйтесь, через час прибудут еще две группы!

— Понял, — Рик отключился и, пробравшись к штурману, стал указывать рукой направление: — Пока вы здесь, дай залп по опушке! Похоже, оттуда нас били… — и повернувшись в салон, громко крикнул: — Закрыли лица!

Его поняли, и как только все отвернулись вовнутрь салона, штурман утопил гашетку — неуправляемые реактивные снаряды с жутким грохотом, облизав пламенем борта вертолета и одежду десантников, ушли в сторону опушки. Спустя несколько мгновений лес был накрыт частыми разрывами.

— Пустой… — крикнул штурман, давая понять, что выпустил весь боезапас.

Вертолет начал заходить на посадку, и Рик увидел, что «Ирокез» уже был рядом — не далее, как в двух километрах. Через минуту он будет здесь.

Как только полозья «Линкса» коснулись земли, четверо «зеленых беретов» соскочили с борта. Машина облегчилась, и тут же взмыла вверх. Похоже, что штурман уже взял управление на себя. Вертолет сразу развернулся, и с набором высоты и скорости, пошел в сторону базы.

Эдвард перехватил удобнее автоматическую винтовку, и пристально всмотрелся в опушку леса. Нужно было идти туда, чтобы достать тех, кто убил «берета»…

«Ирокез» уже хлопал лопастями метрах в ста, заходя на посадку и поднимая тучу мелких веток и листвы. Отметив про себя, что Уитмор знает, что нужно делать, Рик сделал первые шаги в сторону опушки.

Бёрнс с пулеметом в руках неотступно следовал за своим командиром.

— Прочесать лес огнем! — приказал Рик, и сам поднял винтовку на уровень глаз.

Все четверо «беретов» открыли огонь по опушке — такая стрельба, может быть, была и неэффективна по критериям точности, но уж точно была куда более эффективна для того, чтобы прижать к земле тех, кто там мог быть…

Отстреляв по одному магазину, небольшая группа, под прикрытием пулеметчика, не дожидаясь подкрепления из «Ирокеза», пригнувшись, пошла в атаку.

* * * * *

— Что там у вас? — спросил Лунин у подбежавших разведчиков.

Те запрыгнули на площадку автокрана, и отдышавшись, Мамай выговорил:

— Расстреляли вертолет как надо. Я попал несколько раз — к бабке не ходи. Он тут же ушел в разворот. Потом развернулся и дал по опушке нурсами. Нас там уже не было. Потом, кажись, он сел…

— Высадили десант, — кивнул Дима. — Сейчас они найдут место погрузки и встанут на наш след.

В это время КрАЗ, ломая кусты, уже катился вниз по склону к ручью. Где-то впереди ревел второй КрАЗ со спутником в кузове и основной частью людей. Первая машина должна была оторваться вперед более чем на километр, но, судя по звукам, доносившимся впереди, они смогли уйти не далее, чем на триста-четыреста метров. Водитель притормаживал на спуске, чтобы многотонная машина не разогналась до неприличных скоростей… но, тем не менее, машину кидало из стороны в сторону, и разведчики, сидящие на платформе крана, имели все шансы слететь под колеса грузовика.

— Первую вруби! — Лунин стукнул по кабине, и водитель включил первую скорость.

Движение машины замедлилось и стало более управляемым. У ручья Лунин увидел глубокие следы колес впереди идущего грузовика — мокрая почва слабо держала тяжелый грузовик, и если первая машина еще как-то прошла, то для второго КрАЗа задача езды по руслу ручья заметно осложнялась.

— Дай мне!

Дима перелез в кабину и сам сел за руль. Может быть, он и не обладал лучшим водительским мастерством, чем у штатного водителя, но ответственность за выполнение задачи лежала именно на нем, а потому и подход его к столь сложной езде не был, что называется, «спустя рукава». Лунин включил вторую передачу, и, не смотря на несколько сильных ударов крыльями машины о деревья, вел автокран, не снижая скорости.

Вскоре впереди, через заросли, стала видна корма грузовика со спутником, а еще через некоторое время небольшая колонна вышла на место, где остался ГАЗ-66. Там остановились, чтобы перевести дух.

— Накройте спутник брезентом! — начал распоряжаться Лунин, как только выбрался из кабины автокрана. — Живее!

К нему подошел контрразведчик:

— Дима, что будем с полицейскими делать?

— А где они? — Дима обернулся, ища их глазами, но не увидел.

— Да вон, сидят за машиной.

— А что с ними надо сделать? — спросил Лунин, внимательно посмотрев в глаза майора ФСБ.

— Их нельзя убивать, — сказал Ломакин.

— Почему?

— Нельзя и все! Вы и так тут уже трупов наваляли! Хватит!

— Ну, тогда я передаю их тебе, а ты делай с ними что хочешь. Я снимаю с себя ответственность за них.

— На хрен они мне нужны? — Гриша выпучил глаза. Он не ожидал такого развития событий.

— А мне? — Дима внимательно посмотрел на Ломакина: — По всем своим инструкциям я их должен сейчас кончить. И буду прав. Так что — забирай. Надеюсь, у вас аналогичные рекомендации…

— Да пошел ты… я их отпускаю. — Гриша махнул рукой.

Дима повернулся, ища глазами своего старшину:

— Шайба! Развяжи гаишников!

— Зачем, тащ майор?

— Ты меня плохо расслышал?

— Нормально расслышал… — пробухтел старшина себе под нос, и подошел к полицейским. Доставая из ножен немаленьких размеров нож, он грозно рявкнул: — Вставайте!

Поняв его превратно, оба полицейских как один начали выть, но старшина только рассек им веревки, и отошел в сторону. Растерев руки, они некоторое время переминались с ноги на ногу и смотрели на окружающих их людей, но их как будто никто не замечал — каждый был занят своим делом.

— Вы свободны, — Ломакин пытался им довести до сведения свое решение, но, похоже, они его плохо понимали.

Махнув на них рукой, контрразведчик отошел в сторону.

Лунин собрал командиров групп и заместителя:

— Степан, ты на «шашиге» с тремя бойцами идешь в головном дозоре. Удаление от ядра — не более полукилометра. Как дойдем до дороги, стоп и жди нас. Если влетите в засаду — вначале мне доклад, а только потом начинаете отбиваться и откатываетесь назад. Особое внимание за воздухом — видал, как они тут летают? ПЗРК будет с нами, но если обнаружите вертолет, сразу выходишь на меня и даешь целеуказание. Если надо будет, мы его снимем с неба.

— Понял, командир, — кивнул Уваров.

Дима повернулся к заместителю:

— Иван, на тебе, как уже повелось, ПВО. Никто из бойцов пользоваться «Иглой» не умеет, так что вся надежда на тебя.

— Спешу сообщить, что пока «Линкс» там вертелся над нами, на зенитном комплексе сел один аккумулятор. Остался еще один, но включать блок наведения я буду только тогда, когда примем решение завалить вертолет. Договорились?

— Хорошо, — кивнул Дима.

— А мне что делать? — спросил Стас Лёвин.

— Ты поедешь на автокране в замыкании. С тобой три бойца. Остальные бойцы поедут со мной в грузовике. Сейчас выстави на следах пару мин на оптический датчик на сутки. Что у нас с раненым водителем?

— Дышит пока, — пространно отозвался Бойко. — Я ему голову замотал, не ясно только что там еще, кроме рассечения вены на затылке. Может, позвоночник сломан. Короче, мы его возле спутника на брезент положили. Надо эвакуировать… может, вертолет вызовем?

— Попробуем, — кивнул Дима. — Сейчас поговорю с генералом… а вы тут живее, давайте собирайтесь, и воздух… воздух… не дай Бог, если к нам вертолеты прилетят…

Когда небольшая колонна тронулась в путь, двое полицейских недоуменно смотрели на уходящие машины, растирая затекшие руки, и в любой момент вполне обоснованно ожидая смертельной очереди на прощание. Но очередь не прозвучала. Они переглянулись, сели на землю, и не сговариваясь, зарыдали. Им повезло. Мало кто на земле мог похвастаться тем, что попал в руки спецназа, и вышел оттуда живым…

* * * * *

Как только Лунин вышел на связь, генерал схватил трубу защищенной спутниковой связи:

— Что там у вас?

— Товарищ генерал, — в трубке зазвучал голос Лунина: — Докладываю: отошли от места погрузки на десять километров. Наблюдали высадку вертолетного десанта на просеке, в районе посадки нашего Ми-8. Янкесы работали нурсами по опушке леса.

— Преследование есть?

— Не вижу. Машин у них тут нет, а вертолеты над нами не висят. Мы за собой мины ставили. Сработку не слышно. Пленных я отпустил. Они отсюда еще три дня выбираться будут, так что, не страшно.

— Хорошо. С пленными правильно поступил. Будь готов к изменению маршрута, посмотри по карте и на местности, куда можно уйти, в случае, если наши друзья начнут изолировать район. Обрати внимание на север — вам, если что, там будет легче укрыться от чужих глаз…

— Понял, товарищ генерал.

— Как раненый?

— Дышит.

— Эвакуация нужна?

— Если планируем уходить в сторону от маршрута, то да. Его нужно будет забрать.

— Хорошо, я вышлю машину или вертолет. Как сложится обстановка.

— Понял.

— Тогда действуй.

Генерал положил трубку спутникового телефона на столик и посмотрел на Виктора Майского, который сидел в кресле в углу помещения.

— Они все-таки вытащили спутник, — Майский удовлетворенно улыбнулся: — Ваши люди действительно умеют многое.

— Еще не вытащили. Им еще нужно вытащить его в безопасное место. И сейчас самое главное — нельзя расслабляться. Хотя, там опытный командир. Он не даст никому слабины…

— Они способны будут выполнить еще несколько боевых задач?

— Смотря каких… — пространно ответил генерал. — Лунин вообще — уникальный человек. Этот все может.

— Агентурной работой он занимался?

— В пределах, необходимых спецназу для выполнения своих задач. Не путай головорезов из спецназа с утонченными интеллигентами агентурной разведки… — генерал улыбнулся.

Ему самому понравилось собственное выражение.

Виктор взял в руки небольшую папку с бумагами. Протягивая ее генералу, Майский хмуро бросил:

— Здесь информация, предоставленная Службой Внешней Разведки по политическим партиям и общественным организациям Либерии и Сьерра-Леоне. Изучите, это внимательно. Сегодня из Москвы прилетает Алексей Шестаков — помощник и советник президента. Вечером мы проведем совещание, что нам делать дальше…

— Да, я знаком с Шестковым, — сказал Лихой, вспоминая свой весьма не легкий разговор с советником президента несколько дней назад.

В шкафу стояла бутылка коньяка и несколько бокалов. Эдуард достал бутылку, оценил остаток содержимого, и налил полный бокал «с горкой».

— Как бы нам тут не напортачить… — генерал одним большим глотком лихо выпил бокал (Лихой — он и есть лихой…). — Чтоб потом не расхлебывать…

— Это полностью будет зависеть от того, как мы глубоко изучим ситуацию, и насколько правильно спланируем свои действия. Кстати, мне тут высокие люди намекнули, что при благоприятном исходе задуманного нами мероприятия, вы, товарищ генерал, можете рассчитывать не только на звезду Героя, но и на небольшую долю от алмазодобывающих компаний…

Лихой внимательно посмотрел на своего собеседника:

— Кто именно намекнул?

— Самые высокие, — Виктор многозначительно поднял взгляд к потолку.

Генерал ничего больше не сказал. Он поставил пустой бокал в шкаф, и вышел из помещения — еще нужно было взбодрить радиоразведчиков, которые обещались уже дать весь расклад по работе американских радиопередатчиков.

* * * * *

Эдвард достиг края опушки леса через несколько минут после начала атаки. Пока он, пригнувшись, бежал по просеке, ему казалось, что вот-вот его ударит пуля, и он упадет, обливаясь кровью, но Бог миловал. Пуля не прилетела. Упав на опушке леса на землю и дав несколько очередей по густым зарослям, Рик смахнул со лба пот.

Было ясно, что те, кто их обстрелял, уже давно покинули это место. Пока Рик пытался хоть что-то высмотреть впереди, к нему подбежал сержант Бёрнс и завалился рядом:

— По нам сейчас никто не стрелял, — на выдохе сказал сержант. — Или засада, или ушли…

— Вот и я так думаю, — кивнул Рик. — А ну, давай для верности… вдоль и поперек…

Бёрнс привстал на колено, и несколько долгих секунд поливал огнем своего пулемета заросли. Впереди посыпались ветки. Рик тронул его за плечо, мол, хорош долбить… побереги патроны…

— Ждем вторую группу… — махнул рукой Эдвард.

Как только группа Тома Уитмора подошла к опушке, Рик поделился своими опасениями:

— Том, похоже, нас затягивают в засаду. Будет лучше, если мы оттянемся немного назад, а «Ирокез» отработает ракетами чуть впереди. Если никого не убьет, то хоть распугает там всех. А мы выдвинемся и добьем.

— О´кей, — кивнул Уитмор.

Он посмотрел на своих бойцов, которые цепью легли на окраине опушки, потом связался с вертолетчиками:

— Нас видно?

— Видно, — отозвались вертолетчики с крутившегося рядом «Ирокеза». — Лежите на опушке.

— Дайте залп перед нами на сто-двести метров!

— Выполняю! — сказал пилот, и вертолет, быстро завершив боевой разворот, занял боевой курс.

Спустя несколько секунд неуправляемые ракеты упали в лесу, как и просил Том, метрах в ста от залегших «зеленых беретов». Разрывы хлопнули по ушам. Раздались крики перепуганных птиц.

— Встали!

Рик поднял цепь и обе группы вошли в лес. «Ирокез» прошел над ними с правым разворотом. Ракет на его борту было не много, поэтому ожидать от него хорошей поддержки было бессмысленно.

В любую секунду ожидая пулю между глаз, Эдвард шел вперед, раздвигая стволом заросли. Бой в тайге, субтропическом лесу, тропических джунглях или затопленной сельве всегда проходит на предельно близких дистанциях — всегда на расстояниях куда ближе, чем бросок гранаты. Это заставляет участников боя мобилизоваться, собирать всю свою волю в кулак и только предельная решимость и уверенность в своей правоте будут способствовать победе над врагом. А еще в этом деле очень может помочь тактическое умение ведения боя в таких сложных условиях. Необходимыми в этом деле знаниями и умениями Рик и его «береты» вполне обладали…

Вскоре сержант Бейкер из группы лейтенанта Уитмора доложил, что обнаружил следы и нашел автоматную гильзу. К нему тут же подошли оба офицера. Рик прикинул направление возможной стрельбы и уверенно заявил:

— Отсюда, похоже, и били по вертолету. А потом ушли в том направлении, — Рик показал рукой в сторону, противоположную просеке.

— Стреляли из автомата Калашникова, — добавил Том, рассматривая гильзу.

— Это ни о чем не говорит, — улыбнулся Рик. — Весь мир стреляет из автомата Калашникова.

— Будем преследовать? — спросил Уитмор.

— Сейчас не вижу смысла, — пожал плечами Эдвард. — Если их мало, мы их потеряем, если много, то можем нарваться и получить по зубам. Удет запретил мне отходить от просеки более чем на километр.

— Возвращаемся?

— Да. К тому же мы теперь точно знаем, куда нужно нацелить всю поисковую операцию.

— Отходим к просеке! — приказал Том.

«Береты» двинулись в обратном направлении…

* * * * *

Прилетевший «Линкс» полковник Удет вышел встречать лично. Машина, как ему показалось, на посадочной глиссаде выглядела не столь элегантно, как это было прежде. Чувства не обманули — в машине на месте пилота сидело уже бездыханное тело. Посадку осуществил штурман. В пассажирском отсеке на привязных ремнях висел еще один труп, и сидел раненый «берет», успевший самостоятельно перевязаться и обколоться обезболивающими препаратами.

Медперсонал базы кинулся к пилоту, а потом и к раненому бойцу. Оказалось, что пилот вертолета в тяжелой коме, и теоретически его еще можно было спасти, чего нельзя было сказать про убитого наповал «зеленого берета», у которого в голове зияла вынесенная автоматной пулей рана, размером с кулак. Да и количество крови на полу кабины не оставляло никаких сомнений…

Удет накинулся на раненого:

— Как это случилось?

— Шли над просекой, по машине стали раздаваться удары. Этого, — боец кивнул в сторону убитого, — снесло сразу, потом, похоже, досталось пилоту — я слышал из кабины экипажа крики. Откуда велась стрельба, я не видел. Меня ранило в самом начале обстрела.

— Понятно, — Алекс вдруг взял руку раненого, и некоторое время тряс ее: — Спасибо за службу, солдат! Америка не забудет тех жертв, которые вы принесли во благо процветания страны!

— Благодарю вас, сэр! — лицо «берета» преобразилось.

Пафос ситуации никто не заметил.

Через несколько минут Удет уже сидел в прохладном кабинете, докладывая адмиралу Льюису ситуацию:

— Район падения спутника установлен полностью. Точность — квадрат три на три километра. Через час мы установим место падения, а возможно, найдем и сам спутник.

— Если русские его еще не вытащили оттуда… — бросил Льюис.

— Если они его забрали, а забрать они его могли только наземным транспортом, то мы их догоним, и отобьем его. В этом я не сомневаюсь. В любом случае у русских тут не может быть сил больше, чем одна группа. Одну группу мы перебьем быстро.

— А если они, не смотря на запрет, задействуют боевые вертолеты с базы миротворческих сил? — спросил адмирал.

— Будем их сбивать. У нас есть «Стингеры».

— В таком случае нам необходимо дать в СМИ информацию, что в горах Сьерра-Леоне и Либерии объявились бандгруппы сепаратистов, вооруженные русскими зенитными ракетами «Стрела». Ясно, что нам нельзя светить свое присутствие в этой стране.

— Это понятно… — кивнул полковник. — В этом случае я прошу задействовать в мероприятии силы и средства группы психологических операций.

— Безусловно, — кивнул Льюис. — Да и вообще, раньше надо было формировать информационное поле вокруг этих дел, чтобы отвлечь внимание от спутника. О нем рано или поздно все равно узнают, но надо сделать так, чтобы сейчас интерес мировой общественности пролегал в иной плоскости…

— Сэр? — полковник посмотрел на своего шефа.

— Если мы сейчас не сможем найти или отбить спутник, то придется вводить в эту страну дополнительные силы. Придется разворачивать здесь полномасштабную армейскую поисковую операцию. И эти силы уже не скрыть от лишних глаз! Так пусть весь мир знает, что мы присылаем сюда батальон «зеленых беретов» не для того, чтобы искать спутник, а для, к примеру, защиты демократии…

— Я далек от этого, сэр. Вы мне поставьте конкретную задачу, и я ее выполню.

— Будет вам такая задача, полковник. Скоро будет…

* * * * *

— Виталя, осторожнее! — вырвалось у Степана после очередного крутого виража, заложенного лихим водителем.

— Не ссыте, товарищ капитан. Здесь нормальная дорога, лучше не бывает… — у водителя еще хватило наглости повернуться к офицеру и во всю ширину рта улыбнуться.

— За дорогой смотри… — Уваров указал вперед.

Через какое-то время прошли место, где были расстреляны местные лесные воротилы. Степан доложил об этом по рации:

— Прошли место пострелушек…

— Без остановок, — отозвался Лунин.

Спустя пару километров пришлось-таки остановиться — водители доложили об израсходовании двух третей заправки. Нужно было дозаправлять машины. Выставив охранение и воздушный дозор, пока бойцы таскали ведрами топливо, Лунин собрал офицеров:

— От генерала пришла вводная: пиндосы подняли в воздух еще три вертолета и они приступили к поискам в районе, откуда мы только что вышли. С базы в нашу сторону вышло шесть грузовиков, на которых до сорока вооруженных человек. Он рекомендовал нам уходить в сторону Гвинеи и искать место, где можно спрятать машины от воздушной разведки. И чтобы подальше от лишних глаз.

— Тут не поймешь, где заканчивается Либерия и начинается Сьерра-Леоне, где заканчивается Сьерра-Леоне и начинается Гвинея… — сказал контрразведчик, который еще не отошел от счастья, что Лунин не пустил в расход полицейских.

— Генерал мне сообщил, что в случае, если ситуация будет выходить из-под контроля, нам нужно будет вывозить спутник в Гвинею.

— Вот те раз, — Бойко почесал свой затылок. — Ну, с другой стороны тоже верно. Авиабазу янкесы наверняка уже перекрыли…

В этот момент Франк, сидящий на крыше кабины грузовика, заорал на всю ивановскую:

— Во-озду-ух!

Через мгновение Дима увидел небольшой вертолет, который быстро шел над лесом на удалении метров двести от колонны. Машина шла прямо на него — и почему-то у майора не было никаких сомнений, что сейчас его накроет залп нурсов.

Лунин не мешкая, выхватил из-под плеча автомат, и, передернув затворную раму, поднимая АКМС на уровень глаз, крикнул:

— По вертолету — огонь!

И первым потянул спусковой крючок. Тут же ожили другие автоматы и пулеметы. Оглушительный грохот стрельбы, рев заведенных моторов грузовиков, которые тут же начали расползаться по кустам, и крутой вираж вертолета — все слилось в одну картинку. Почти все, у кого было под рукой оружие, стреляли по одинокому вертолету. При таком раскладе у пилотов не было никакой возможности спастись — слишком уж плотный был огонь.

— Осторожней! — крикнул Лунин, стреляя одиночными по кабине легкого вертолета типа «Робинсон-44». — Сейчас развалится и упадет!

Так и получилось. Спустя еще несколько секунд вертолет, пораженный буквально морем огня, изменил траекторию и начал заваливаться прямо на место, где еще мгновение назад находились грузовики и автокран. Люди бросились врассыпную, в основном прекратив стрельбу. Лунин тоже метнулся в сторону, и тут же на место, где он стоял, с жутким грохотом упал вертолет. Обе лопасти несущего винта, вспоров землю, мгновенно разрушились, и с пронзительным визгом, вращаясь как запущенные индейские томагавки, полетели в стороны. Один из фрагментов лопасти сильнейшим ударом раскроил голову Григорию Ломакину, не успевшему отбежать от падающего вертолета на безопасное расстояние. Не издав не единого звука, контрразведчик упал в траву как подкошенный, и не шевелился. Корпус вертолета разрушился, и тут же полыхнуло топливо из порванного бака, обдав жаром отбегающего Лунина. Людей, сидевших в «Робинсоне», порубило деформирующейся кабиной и выбросило из машины наружу. Свистящий двигатель, с визжащим редуктором вылетели вперед, и на излете ударились в башню грузовой стрелы отъезжающего автокрана. Все произошло в одно мгновение.

И все закончилось тоже в одно мгновение. Остатки «Робинсона» догорали на земле. Черный дым столбом поднимался в небо. Люди по кустам моргали от такого скоротечного развития событий. Гриша Ломакин не шевелился.

Бойко подбежал к контрразведчику, и повернувшись к Лунину, вдруг скрестил руки:

— Готов. На глушняк…

— Началось, — сплюнул в досаде Дима. — Погиб случайно, а мне потом предъявят, что кто-то из нас его завалил… — сказал он это тихо, чтоб особенно никто и не услышал. — А так все хорошо начиналось…

— И не говорите, — раздался сзади голос.

Дима обернулся. Шайба заправлял в пулемет новую ленту:

— Товарищ майор, — Андрей Широков выглядел смущенным: — А нас не заставят платить за сломанный вертолет?

— С чего ты взял?

— Вообще-то мы, насколько я помню, поехали проверять охрану подводных лодок, а вертолет в задачу не входил.

— Когда я приказал открыть по нему огонь, вертолет, таким образом, вошел в задачу… — попытался отшутиться Дима, но вдруг понял, что старшина не шутит.

— Значит, боевые мне выплатят в полном объеме? — старшину, вероятно, волновал именно этот вопрос.

— В полном, — кивнул Лунин, глядя на то, как несколько разведчиков окружили тело погибшего майора.

— А, ну тогда я спокоен… — Шайба широко улыбнулся.

— Иди, помоги Ломакина на машину погрузить, — Дима шевельнул рукой в сторону погибшего.

— Есть, — кивнул старшина, и, повесив пулемет на ремень за плечо, пошел к столпившемся у трупа бойцам.

Нужно было уходить с этого места, и как можно быстрее. Погибшего погрузили на площадку автокрана, и колонна на максимально возможной скорости ринулась по намеченному маршруту.

Глава 8

Помощник президента Алексей Шестаков прибыл в Лунги обычным пассажирским рейсом. Лихому это показалось странным, ведь по устоявшемуся мнению, которое разделял и сам генерал, персоны такого уровня обычно не участвуют в каких-то потайных делах, но как бы там ни было, Шестаков предпочел чартеру рейсовый самолет авиакомпании «Airways». Правда, прибыл он не один. Помимо него самого, этим же рейсом прибыли в Лунги шесть человек с приличными по объемам сумками. Двое из них поселились в гостинице при аэропорту, остальные, вместе с Шестаковым на невесть откуда взявшемся микроавтобусе убыли в неизвестном направлении. Это еще больше насторожило генерала. Разворот событий перестал им контролироваться, и это его весьма заботило — Лихой привык знать все или почти все о тех делах, которые ему поручались. Ведь он был уже далеко не мальчишка — лейтенант, которому ставят задачу без разъяснения всей ее стратегической сути. Лихой занимал достаточно высокую должность в Главном Разведывательном Управлении Генерального Штаба, имел допуск к самым страшным тайнам государства, время от времени участвовал в очень серьезных стратегических мероприятиях, а тут дело как-то незаметно начало перетекать из его рук к каким-то гражданским…

Почему-то он сразу подумал, что поток российских граждан, пребывающих в Сьерра-Леоне и Либерию, последнее время значительно возрос — даже по одному этому факту можно было сделать вывод о том, что в этих странах замышляется что-то серьезное. Такой мысли способствовал и внешний вид людей, за последние несколько дней прилетевших в аэропорты Лунги и Монровии. Все они были как на подбор — спортивного вида, собранные, уверенные в себе. Лихой понимал, что стратегические мероприятия проводятся (для пользы дела) не какой-то одной службой, а взаимосвязанными действиями нескольких ведомств. И вопрос не только в создании здоровой конкуренции, но и в том, чтобы задействовать наиболее эффективные органы на наиболее ответственных направлениях: если у спецназа лучше всех получаются ликвидации, то пусть он этим и занимается, а, к примеру, если Министерство Иностранных Дел лучше всех держит руку на пульсе внутренней политической жизни страны — пусть МИДовцы и рулят политической составляющей переворотов. Наверное, смешно бы выглядел работник МИДа с противотанковым гранатометом в руках, лежащий в каких-нибудь кустах в ожидании машины премьер-министра разрабатываемой страны, или громила-спецназовец, организующий предвыборные политические дебаты между им же созданными политическими партиями…

В общем, по всему чувствовалось, что перемены грядут. И весьма важные. Хоть Эдуард и владел кое-какой информацией по предстоящим задачам, тем не менее, он все равно ощущал себя слепым котенком.

Единственное, о чем попросили прибывшие, так это обеспечить охрану на пути от аэропорта — куда? Этого Лихой не знал. Но как только Лихой снарядил трех разведчиков во главе с командиром оставшейся на базе группы спецминирования Колей Мигуновым, как тут же Витя Майский сказал, что достаточно будет просто передать прибывшим людям два автомата и два пистолета, причем один из них — бесшумный, с соответствующим количеством патронов.

— Они же прибыли официально, — сделав удивленные глаза, сказал Майский Лихому: — Им пришлось пройти таможенный контроль… через который они никак не могли провезти оружие…

Генералу ничего не оставалось, как хмыкнуть, и отдать соответствующие распоряжения. В километре от аэропорта нужный микроавтобус был встречен машиной авиабазы, и без долгих изъяснений окружению помощника президента была передана увесистая сумка с оружием. Микроавтобус тут же сорвался куда-то, а Коля Мигунов в недоумении почесал затылок: в машине, кроме пяти прибывших и явно местного водителя, находился еще один человек с типично славянским лицом. Кто-то обеспечил встречу прибывшей группы на машине… а кто-то оружием…

Через несколько часов Майский предложил генералу проехать в город для встречи с Шестаковым на конспиративной даче.

— Как вы понимаете, наша встреча не может состояться на территории авиационной базы…

— С чего бы это? — спросил Лихой, усмехнувшись.

— Не те дела. Да и не хочется, чтобы кто-то извне увидел здесь Шестакова.

Через несколько минут Майский и Лихой, в сопровождении двух молчаливых охранников, которые постоянно опекали Виктора, на машине с местными номерами выехали за пределы базы. Ехать пришлось более часа, пробираясь по улицам и пригородам Лунги. Машин на пути было не так много — сказывался местный хронический дефицит бензина, но зато дороги были хуже типично российских — яма на яме. Пекло солнце, но Лихой был в легкой курточке, которую снимать не пожелал. Кондиционер, надо сказать, в машине не работал.

Кто-то здорово постарался, выискивая место для скрытного размещения представителей российской власти на территории другого государства: это был обнесенный высоким забором двухэтажный особняк. Подступы к особняку строго соответствовали правилам захода на партизанскую базу — по спирали вокруг горы. На склонах горы густо располагались подобные постройки, а на самой вершине, представлявшей собой небольшое плато, находилось около десятка особняков.

Поднимаясь по серпантину, генерал профессионально оценил расположение дома — в критических условиях, при наличии соответствующего вооружения, этот дом можно быстро превратить в недоступную крепость — до момента подхода усиления с авиационной базы. Жаль, что нет площадки для посадки вертолета, но высадку группы можно, если понадобится, произвести из положения зависания машины…

Перед воротами машина остановилась. Лихой отметил, что ворота висели на очень прочных петлях — такие, очевидно, не сразу снесешь, случись их таранить. Наверняка дом специально готовили, и укрепленные ворота, это наверняка не единственное усовершенствование, сделанное в течение нескольких последних дней.

Ворота открыли двое парней — из тех, что прибыли на международном рейсе вместе с помощником президента. Один из них прятал за спиной автомат. Они осмотрели приехавших, и без долгих проволочек пропустили внутрь.

В небольшом дворике стояло три машины — вездеходный джип с кузовом, микроавтобус и совершенно неприметная легковушка белого цвета. Генерал и Майский вошли в дом. На первом этаже особняка кипела жизнь — несколько человек устанавливали антенну спутникового телевидения (или космической связи, что было более вероятно), подключали компьютеры, тянули локальную сеть, в углу одной из комнат двое молодых парней чистили оружие, среди которого генерал с удивлением увидел ручные пулеметы — которые он им не передавал… простой подсчет показал, что людей было больше, чем прибывших рейсом из Москвы.

На втором этаже в одной из комнат за столом сидел сам Шестаков. Он перебирал ворох бумаг, разбросанных на столе, прямо перед ним стоял раскрытый ноутбук, на краю стола лежал телефон спутниковой связи. Он на миг поднял на вошедших взгляд:

— Проходите, располагайтесь, две минуты…

Генерал шагнул к дивану, поставил на пол кейс со своим спутниковым телефоном, и прежде чем сесть, снял легкую куртку, оставаясь в пестрой футболке. И Шестаков и Майский увидели у Лихого сзади за поясом автоматический пистолет АПС, который имел в данной ситуации весьма внушительный вид. Майский сел на стул, и скучающе посмотрел на Шестакова.

Тот еще несколько мгновений что-то настукивал на ноутбуке, и только после удовлетворенного нажатия на Enter, снова поднял взгляд на вошедших.

— Все собрались? Отлично…

Алексей встал, и, разминая спину, потянулся. Прошел по комнате, посмотрел в окно, почесал в затылке, и, повернувшись к генералу, спросил:

— Вы готовы совершить государственный переворот?

* * * * *

Сообщение о падении разведывательного вертолета пришло Удету, когда он, надев разгрузочный жилет с боеприпасами, уже садился в вертолет.

— Место падения установлено? — спросил он по спутниковому телефону пилота вертолета, который в настоящее время докладывал о лётной катастрофе. — Высаживайтесь, я сейчас буду…

Силы, задействованные в поиске спутника уже включали в себя шесть вертолетов, не считая сбитого. Вертолеты алмазодобывающей компании, да несколько машин, арендованных у местных авиакомпаний, уже позволяли значительно развернуть и расширить поисковые работы. Более того, Удету удалось сформировать ударный кулак из трех «Ирокезов», на которых у него в общей сложности находилось пятнадцать боевиков, да наземные силы включали около пяти десятков боевиков — как кадровых «зеленых беретов», так и представителей охраны компании «The Diamante» — ничем не отличающихся от военных, посаженных на машины повышенной проходимости. Наземные силы замыкали полукольцо вокруг предполагаемого района нахождения эвакуируемого спутника, а так как место нахождения спутника было определено, направление эвакуации спутника — тоже, то и Удет и генерал Льюис, не сомневались, что через несколько часов, а может быть и минут, группа эвакуации будет обнаружена боевыми подразделениями — и, вне сомнения, будет уничтожена. Потеря разведывательного вертолета — трагическая накладка, которая, тем не менее, выявила суть тех, кто тащил сейчас американский спутник по африканским горам. Они готовы стрелять на поражение даже по безоружному вертолету. Значит, и «зеленые береты» не должны церемониться. Удет отдал приказ стрелять на поражение сразу, без предупреждения…

Через некоторое время «Ирокез» с полковником Удетом на борту не без труда, рискуя в любой момент снести собственные лопасти несущего винта о машущие на потоке ветки деревьев, приземлился на месте, где пару часов назад разыгралась воздушная трагедия. Так же на грани возможностей, как технических, так и морально-психологических, рядом приземлился еще один «Ирокез». Пилоты винтокрылых машин выложились на все сто. Они были настоящими мастерами своего дела. «Зеленые береты», высадившись, быстро оцепили окрестности, прочесали огнем прилегающий район — но не далеко, не далее пятидесяти-ста метров от приземлившихся машин. Дальше все скрывалось в частоколе деревьев и кустов и нападение оттуда не ожидалось по той же причине, что и невозможность стрельбы туда — лес принимал на себя весь смертельный свинец. Да и слишком много высадилось на поляне вооруженных людей. Они могли вломить любому… без долгих раздумий…

Вертолет невозможно было узнать. От столкновения с землей он практически полностью разрушился, частично сгорел. Двигатель и редуктор с колонкой винта, на которой остались короткие обломки лопастей, лежали метрах в восьмидесяти от основной груды металла, некогда гордо именуемой «Robinson-44». Хвостовая балка с рулевым винтом сохранилась лучше всех — она не попала в зону пожара, и поэтому четко был читаем номер вертолета. Хрупкая кабина, в основном выполненная из стекла, рассыпалась, тела трех человек, разбитые и посеченные, валялись вокруг останков корпуса легкого вертолета.

Чуть в стороне виднелись глубокие следы колес крупных грузовых машин. Земля была вспорота мощными грунтозацепами, перевернута, и дерн кусками был разбросан по сторонам. Были переломанны кусты там, где машины разъехались в разные стороны — очевидно, они, таким образом, уходили от возможного огня с неба. И вся — буквально вся поляна — была усеяна автоматными и пулеметными гильзами.

Алекс Удет быстро осмотрел останки сбитого вертолета. Трупы погибших быстро собрали и выложили возле второго «Ирокеза», и взятый с собой врач однозначно заявил Алексу:

— Полковник, их расстреляли в воздухе, потом вертолет упал… вот, посмотрите, на двух трупах пулевые ранения в проекции попаданий снизу-спереди с выходом сверху-сзади. Они сидели, похоже, на передних местах. А вот следы от приборов и оборудования, полученные в момент удара о землю… — далее врач начал что-то говорить об особенностях повреждений человеческих тел при авиационных катастрофах, но полковник его уже не слушал.

Удет нагнулся, рассматривая трупы. Врач, очевидно, говорил правду. Кто-то из «зеленых беретов» указал на пулевые пробоины на крупных кусках обшивки — безусловно, по вертолету били из нескольких стволов — дыры от пуль калибра 5,45 и 7,62 мм перепутать ни с чем в такой ситуации было невозможно.

Вопрос эвакуации трупов в данной обстановке не был приоритетным, поэтому их просто накрыли и уложили в тень. Спустя несколько минут Удет уже был в летящем вертолете — остальные машины находились в районе предположительного пребывания русской группы эвакуации. Еще через пять минут с одного из вертолетов поступил доклад:

— Мы обнаружили следы, похоже, наши…

— Огонь на поражение! Только потом осмотр! — приказал полковник.

Давно забытый азарт боя захлестнул его душу. Удет покрепче сжал автоматическую винтовку М-4, которой он вооружился, отправляясь в этот полет.

* * * * *

Бешенная гонка после падения вертолета приобрела характер маниакального бегства. ГАЗ-66, шедший впереди небольшой колонны, местами шел по кустам напропалую, подминая под себя мелкую растительность, и вспугивая стаи птиц. Виталя вел машину мастерски. За ним, на удалении около полукилометра, окончательно прокладывая просеку, шли два КрАЗа. Лунин несколько раз оборачивался и с опаской смотрел на остающиеся следы — скоро на них выйдут американцы. С воздуха эту новоявленную просеку видно будет очень здорово. Хорошо, смогли отбиться от разведывательного вертолета, который был вооружен только личным оружием находящихся на его борту людей. Но если сейчас пожалуют более тяжелые машины, вооруженные НУРСами, то станет жарко. Одной ракетой, находящейся в руках майора Бойко, большого вреда вертолетному звену не нанесешь…

— Сейчас нас накроют, — вслух сказал Лунин, и устало посмотрел на старшину.

Шайба, перехватив взгляд своего командира, тонко почувствовал момент:

— Что, товарищ майор, нам крышка?

— Не совсем и не сейчас, — опомнился Дима.

Наверное, нельзя было показывать растерянность своим подчиненным. Да, собственно, никакой растерянности у него и не было. Дима знал точно — если кто-то сейчас будет пытаться отбить спутник, он, майор спецназа, будет сопротивляться с упорством безумца — и с таким же упорством будет сопротивляться каждый его разведчик — не имея других альтернатив в этой далекой от Родины стране…

— Прошли развилку, — доложил по рации Уваров.

— Головной дозор прошел развилку… — проговорил вслух Лунин, бросая взгляд на карту, и мгновение спустя, схватил тангенту, громко крикнул:

— Степан! Сдай назад! Уходим вправо!

— Товарищ майор, мы же не этой дорогой шли…

— Я сказал — вправо уходим! Живо исполнять!

— Есть, вправо!

Старшина посмотрел на своего командира, и как бы ему можно было и не отвечать, но Лунин все же почему-то решил прокомментировать свое решение:

— Мы движемся в одном направлении, которое, безусловно, выводит нас в центральные районы страны — ожидаемое направление. И нас будут однозначно встречать где-нибудь на спуске с горного хребта. А мы уйдем на север, в сторону Гвинеи…

— А как же спутник?

— А что спутник? Он у нас, и уже время его доставки в Россию не особенно важно — через день или через неделю. Главное, сохранить его.

— Ясно…

Первый КрАЗ подошел к развилке и стал поворачивать вправо. Далее дорога шла вниз, резко вниз… и главное — дорога была прочно закрыта сверху кронами деревьев — как раз то, что и было нужно. Когда второй КрАЗ проходил поворот, Лунин вдали рассмотрел вертолет, который летел в его сторону на удалении километров трех.

— Гони! — крикнул Дима водителю, который и без того старался держать максимальную скорость, и схватив рацию: — Ваня, за нами вертолет, будь начеку!

— Есть, — отозвался Бойко с первого КрАЗа.

Машины вовремя ушли под защиту леса. Спуск был довольно крутой, но водители практически не тормозили — шли на второй скорости, что позволяло уверенно держать дорогу даже таким огромным грузовикам.

Спустя минуту над развилкой прошел в начале один, а затем и второй «Ирокезы» с десантом на борту. Вертолеты прошли дальше, в ту сторону, куда тянулась дорога, ведущая к морю… ведущая к авиационной базе…

Лунин пока еще не понимал до конца, что он делает, но знал главное — ему любой ценой нужно было спасти спутник. Куда приведет эта дорога — стоит еще разобраться, но, безусловно, на некоторое время ему удалось обмануть преследователей. Пока американцы разберутся, кто где, пройдет какое-то время. И это время позволит ему самому разобраться в ситуации и принять наиболее правильное в сложившейся обстановке решение.

Дима снова развернул карту, достал спутниковые снимки. Что нужно сейчас сделать в первую очередь? Нужно оценить обстановку. Нужно определиться, куда ведет эта дорога. Лунин провел пальцем по карте, по линии, обозначающей дорогу. После нескольких разветвлений дорога уходила в Гвинею, и что самое главное — не было никаких обозначений присутствия каких-либо построек, что могло бы свидетельствовать о наличии здесь пограничной стражи. Впрочем, пограничников он не боялся — они снесли бы их огнем в несколько секунд. Здесь не граница, а так, одна условность. Больше похожа на нейтральную полосу. Но, с другой стороны, карты были древние, и хоть по рельефу еще соответствовали действительному положению дел, но по постройкам уже давно блефовали. Сравнив со спутниковыми снимками, Дима убедился, что ехали они в весьма труднодоступный район, но самое обидное было то, что и со спутника дорогу по большей части видно не было. Лес скрывал группу эвакуации от преследователя, но и не позволял изучить местность по спутниковым снимкам.

Дима прикинул: после таких долгих странствий машины уже подходили к расходованию половины запаса топлива, а шли, тем не менее, совсем не в сторону базы. Найти топливо в этой Богом забытой стране, да еще и в самой заброшенной ее части, абсолютно не представлялось возможным. Рано или поздно придется воспользоваться авиацией — чего так не хотелось организаторам эвакуации…

Дима взял тангенту радиостанции:

— Степан, судя по карте, через три километра у тебя впереди какая-то деревня. Небольшая, построек на тридцать. На видное место не выезжать, машину остановить под кронами леса. Деревню осмотреть — боюсь, что там может быть засада. Мы будем ждать доклада в двух километрах. Таким образом, рассчитывай на помощь, если что, только минут через десять.

— Понял, командир. Сделаем в лучшем виде.

Оптимизм Уварова обрадовал майора. С такими бойцами можно свернуть горы.

* * * * *

Генерал Лихой с улыбкой посмотрел на Шестакова:

— Если в моем распоряжении будет хотя бы одна бригада специального назначения, и предварительно созданные крепкие агентурные позиции, я смогу совершить государственный переворот в любой стране. Даже в Америке. Если будет на то распоряжение руководства.

— Считайте, что такое распоряжение вы получили… — сказал Алексей. — В отношении Либерии.

При этом на его лице не дрогнул ни один мускул. Генерал снова почувствовал, что что-то недопонимает в отношениях с помощником президента, или этот помощник знает в жизни что-то такое, чего никогда не сможет узнать Эдуард Лихой. Генерала этого задевало и коробило — самолюбие не позволяло ему поверить в то, что есть какие-то гражданские лица, которые информированы куда больше его — в делах, в которых, как ему казалось, именно он был настоящим профессионалом. Когда генерал говорил о возможностях государственного переворота «даже в Америке», он немного кривил душой. Чтобы сломать в разрабатываемом государстве все механизмы противодействия подобным переворотам, одной бригады спецназа со всеми ее жутко-головорезными возможностями будет мало. Необходимо проведение предварительной работы по внедрению агентуры и получению соответствующего контроля во все значимые органы власти, во все структуры, которые хоть малейшим образом могут оказать необходимую пользу тем, кто задумал совершить переворот. А еще нужны огромные деньги, на которые необходимо создать в данной стране «пятую колонну» и загодя подготовленные органы власти, лояльные новому режиму… и главное — нужно понимать, что, к примеру, убийство Хафизуллы Амина в 1979 году в Афганистане, совершенное группой спецназа, явилось только кульминационным моментом огромной, но невидимой организационной, политической, финансовой, партийной, экономической, общественной и религиозной работы, которая была проведена в этой стране в течение нескольких предшествующих лет…

А тут — совершить государственный переворот.

— А почему не в Сьерра-Леоне? — не удержался и спросил генерал. — Все алмазы находятся здесь, в Сьерра-Леоне.

— Ну, допустим не все, — Шестаков посмотрел на Лихого. — В Либерии их не меньше, чем здесь. К тому же нас интересуют не только алмазы. Да и в Сьерра-Леоне пока нет, как таковой, никакой государственности — только национальные бандитские группировки, рвущие страну, а вернее, её алмазы, на части. Следовательно, перед тем как свергнуть в Сьерра-Леоне существующий государственный строй, его нужно вначале создать в том понимании, в каком должна быть государственность. То, что здесь реально есть — это фикция, ширма, которая ляжет под любого, кто предложит. Плохо то, что даже если ляжет, то все равно никакой силы власть представлять не будет. Но этим мы займемся позже. А в Либерии государственность уже есть! Поэтому работать будем там. Еще вопросы будут?

— Пока нет, — ответил генерал.

Он хотел отшутиться, но Шестаков, похоже, тоже отшутился. Только в такой манере, которая не подразумевала достойного ответа.

— Мы с генералом изучили все политические партии, которые действуют на территории Республики Либерия, — сказал Виктор Майский, кивнув в сторону генерала.

— Тогда я вас слушаю, — Алексей перевел взгляд на генерала.

Лихой, разумеется, не придал особого значения тщательному изучению материалов, которые накануне ему предоставил этот хитрец из МИДа, но все же пролистал все от корки до корки, и только профессиональная память сейчас выдала на гора необходимую информацию. Успев метнуть укоряющий взгляд на Виктора, генерал хриплым голосом проговорил:

— В настоящее время политическая жизнь Либерии характеризуется наличием пяти основных политических партий, которые представляют свои интересы в законодательном органе Либерии — Сенате и Палате представителей. Наиболее сильной являются партии «Истинных вигов» и «Либерийская народная партия», с некоторым отрывом от них стоят такие партии, как «Свободная демократическая партия», «Партия равных прав» и «Национальный союз Либерии». Есть еще несколько мелких партий, которые по результатам прошедших выборов не смогли пройти в состав парламента. Их не более десяти.

Генерал замолчал и перевел взгляд на Майского. Виктор тут же подхватил речь Лихого, как будто они загодя условились именно так доложить ситуацию помощнику президента:

— Наиболее перспективной для поддержки я считаю партию «Истинных вигов», которая является самой старой политической партией Либерии, а так же «Национальный союз Либерии», который объединяет людей, независимо от их национальности — в то время как многие другие партии негласно грешат такими делами…

— Хорошо, — кивнул Шестаков. — Вижу, вы уже достаточно хорошо ориентируетесь в политической жизни страны. А теперь я жду от вас собственные мнения о возможностях полного захвата власти. Предлагайте варианты. Виктор.

Майский завертелся на стуле, но молчал не долго.

— Я думаю, что перед парламентскими выборами мы сможем вдохнуть новую жизнь в старые партии, а так же создадим несколько новых, с мощными финансовыми возможностями. Несогласных с новой партийной линией старых партий, тихо уберет генерал… — Майский скосил взгляд на Лихого. — А мы будем ставить своих людей на руководящие посты. Обычная схема…

— Уберем, — вставил генерал, одним словом лишая Майского возможности снова передать ему речь — он эту речь, пусть короткую, но уже сказал…

Шестаков перевел взгляд на генерала, а потом снова посмотрел на Виктора. Тот сказал:

— В Либерии, в городах Монровия и Гринвилл мы сформировали два центра по сбору информации, в которых сидят ребята из МИДа под видом представителей туристических агентств. Они там из местных уже взяли на работу несколько человек как переводчиков для российских туристов — в основном из тех, кто в советское время успел отучиться в Москве в «Лумумбе». Естественно, от этих людей идет поток информации по всем раскладам политической жизни страны. Через некоторое время мы будем понимать, где самое уязвимое звено во всей политической системе страны.

— В коррупции, где еще? — хмыкнул Алексей. — В любой стране коррупция — самое слабое звено, через которое можно быстро и эффективно развалить любую государственность. Ищите министров, генералов, судей, прокуроров, влиятельных предпринимателей и криминальных авторитетов, политических лидеров, лидеров общественных объединений, не знаю, может быть, лидеров национальных групп — всех тех, кому нужны деньги, и кто занимает самые высокие посты — как официальные, так и неофициальные. Все кандидатуры мы будем рассматривать прямо здесь, и здесь же будем принимать по ним решение! А с политическими партиями разберитесь. Если кто-то будет сильно мешать — по нему так же будем принимать решение здесь, этим кругом, — Шестаков многозначительно посмотрел на генерала, потом перевел взгляд на Майского: — Виктор, завтра я жду от тебя бюджеты на партии, которые будем поддерживать и те, которые будем создавать. Только подробно, постатейно, кому, куда и сколько платим, в какие сроки, какой валютой.

Генерал с удивлением посмотрел на Шестакова и Майского — они говорили о тех делах, к которым он в своей жизни никогда так близко не прикасался. Он знал, что зачастую государственный переворот возможен в результате насильственного захвата власти. Но нутром он так же понимал, что экономика в этом деле — куда как более важная составляющая, нежели вооруженные до зубов головорезы, рано утром врывающиеся в покои какого-нибудь императора или президента…

— Алексей… — Виктор чуть приподнялся: — Я даже к вечеру не успею это сделать. У нас сейчас нет лояльных кандидатур на председателей партий!

Шестаков вдруг подскочил со своего места:

— А чем вы тут занимались все это время? Вот генерал спутник вытаскивал, а вы — чем?

Вид Шестакова не предвещал Майскому ничего хорошего, да и генерал вдруг посмотрел на него именно с этим же вопросом во взгляде, но в этот тягостный момент в кейсе запищал телефон защищенной спутниковой связи. Лихой мгновенно раскрыл дипломат, и, не обращая внимания на присутствующих, ответил в трубку:

— Да!

И Шестаков и Майский услышали в трубке чей-то хриплый голос:

— Товарищ генерал, мы уходим на север. От вертолетов мы оторвались, они висят над прежней дорогой. Раненому стало хуже. Он без сознания. Топлива осталась половина, на обратную дорогу уже не хватает.

— Уходите как можно дальше. Ищите площадку для посадки вертолетов. Будем вас вытаскивать. Что-то еще?

— Нет. Все понятно. Уходим дальше и ищем или вырубаем площадку.

— Если будет туго — мы поднимем боевые вертолеты. Подлетное время — полтора-два часа. Плевать на американцев. Ты меня понял?

— Так точно.

— Удачи, Дима.

— Конец связи, товарищ генерал.

Закончив разговор с активно действующей группой, Лихой связался с командиром авиационной базы и поставил ему задачу на подготовку вылета боевых вертолетов на максимальную дальность. После чего он отключился и невозмутимо положил трубку в кейс. Посмотрел на затихших товарищей.

— На чем мы остановились?

У Шестакова уже прошел капитанский зуд, и ему уже не хотелось орать на Майского, строя из себя строгого командира. Достаточно было и проведенного внушения. А Майский перевел дух и сказал:

— Я подготовлю бюджеты на существующие партии и составлю план на создание новых политических партий в том понимании, которое есть сейчас. Примем это за основу, а позже откорректируем.

— Хорошо, — кивнул Алексей. — Но будет еще лучше, если вы к завтрашнему вечеру соберете всю информацию по электоральной ситуации в Либерии.

Майский только тяжело выдохнул.

* * * * *

Топливо заканчивалось, а результата как такового всё не было — вертолеты обшарили весь район, но нигде колонну грузовых машин обнаружить не удалось. Грузовики словно сквозь землю провалились. В одном месте, правда, попался старый советский грузовик, наполненный дровами — его тут же накрыли залпом неуправляемых ракет, да в другом месте вертолетчики встретили двух каких-то бедолаг, одетых в полицейскую форму и призывно машущих руками — с которыми, впрочем, находящиеся на борту «зеленые береты» тоже не стали церемониться и расстреляли с воздуха из пулеметов.

На пределе досягаемости базы, Удет отдал команду высадить на вероятном пути следования автоколонны засаду. Группы лейтенантов Эдварда Рика и Тома Уитмора, используя веревки, спустились с вертолетов в лес, и машины тут же ушли на базу — нужно было пополнить запасы топлива и боеприпасов.

Высадились километрах в тридцати от возможного местонахождения грузовиков. Группы тут же быстро организовали классическую засаду — в проекцию дороги на уровень кабины грузовика установили на деревьях пару осколочно-направленных мин, установили пулеметы на наиболее удобных секторах стрельбы, замаскировались и стали ждать.

Люди, практически весь день отлетавшие в трясущихся вертолетах, восприняли засаду как возможность немного отдохнуть от этой полётной суеты, когда каждое мгновение можно было поймать очередь, или просто навернуться с небес на землю из-за отказа техники. Даже сам Рик, после того, как все было организовано и распределено, почувствовал, как от усталости у него закрываются глаза. С этим нужно было бороться, и он приказал сержанту Бёрнсу контролировать людей — не дай Бог кто-нибудь уснет в тот момент, когда нужно будет подорвать мину или открыть огонь…

* * * * *

Начальник авиабазы полковник Петров собрал короткое совещание.

— Наш спецназ работает сейчас за пределом боевого радиуса вертолетов Ми-24. Тем не менее, у них там складывается угроза воздушного нападения, и генерал приказал обеспечить прикрытие спецназа во что бы то ни стало. Готов выслушать ваши предложения.

— Федор Иванович, — с места поднялся подполковник Борис Денисов, командир вертолетного звена. — На какую дальность нам необходимо работать?

— Более пятисот километров.

Летчики переглянулись. Кто-то присвистнул. Руководством по летной эксплуатации вертолета Ми-24 определен боевой радиус действия в 290 километров, что подразумевает прохождение этого расстояния на крейсерской скорости вертолетом, загруженным двумя тоннами боевой нагрузки — ракетами, бомбами, патронами к пулеметам и пушкам — плюс время, необходимое для выполнения боевой задачи, то есть выгрузке «полезной нагрузки» на головы противника в сочетании с активным маневрированием, и обратное прохождение этих самых 290 километров. Перегоночная дальность вертолета по топливу составляет тысячу километров, но это полет по прямой линии, на крейсерской скорости и без нагрузки — грубо говоря — взлететь в точке «А» и приземлиться в точке «Б». Поэтому полет туда и обратно на дальность в 500 километров с какой-то, хотя бы самой минимальной, боевой нагрузкой, был практически неосуществим. Нужно было найти приемлемое решение, которое позволило бы выполнить боевую задачу.

— А что тут думать? Если мы вешаем на вертолеты по четыре подвесных бака, то уверенно достаем на эту дальность. Какие проблемы?

— Не пойдет, — помотал головой Петров. — Машины должны быть готовы к воздушному бою, легки и управляемы, а с баками они в воздухе будут как коровы на льду.

— Зашлем вперед топливозаправщик, — предложил Бутаков. — На то место, где сбили пакистанскую «Кобру» — там вполне нормальная площадка есть, можно хоть вертолетный полк посадить. Около двухсот пятидесяти километров от базы.

— А что, — включился в разговор Илья Жаров: — Боевые вертолеты отработают на две трети максимальной дальности, а потом возвращаются на треть, с аварийным запасом топлива — и приземляются на этой площадке. К вечеру приезжает топливозаправщик, заправляет их, и «крокодилы» летят на базу. При такой схеме они на пятьсот километров вполне долетят, и еще время будет там повисеть в воздухе…

— Вместо наземного топливозаправщика я предлагаю доставить туда топливо для боевых вертолетов на транспортном Ми-8, — предложил Толя Ухта. — Или не вместо, а в дополнение. Так сказать, в первую очередь…

— Опять вертолет бросишь? — съязвил Бутаков. — Мы еще тот Ми-восьмой не вытащили…

— Бутаков! — командир базы стукнул кулаком по столу: — Не надо так шутить! Ми-8 никто не забыл, и скоро мы его вытащим. Вы лучше по делу говорите!

— Так Толя все правильно сказал! Я же не со зла на него! Только в вертолет я предлагаю загрузить один мягкий бак на две тонны, и мотопомпу, чтобы там, на месте, можно было заправить боевые вертолеты в самые сжатые сроки!

— Дело говорит, — кивнул Денисов. — Ми-8 до той площадки долетит с запасом топлива на обратный путь, даже имея две тонны на борту. Там он отдает это топливо боевым машинам, и те в принципе, могут совершить еще один вылет к спецназу.

— Тогда, товарищи, давайте сразу обсудим, как нам забрать Ми-8, — предложил командир базы.

— На нем, если его там еще не раскурочили местные жители или наши друзья из Америки, — вставил Жаров, — должно оставаться еще топлива столько, сколько хватит на полет до базы.

— Ми-8 после выгрузки керосина, — спросил Петров, — сможет достать тот, который стоит на просеке? — полковник посмотрел на Жарова.

— Да, — кивнул Илья. — По дальности вполне достанет.

— Но я предпочел бы лететь туда на борту боевого вертолета, — сказал Толя. — Как-то не очень хочется снова услышать свистящие пули…

— А что, разве Лунин плохо стреляет? — рассмеялся Жаров. — Хотя, если по нам будут бить местные или американцы, то будет уже не до смеха. Да, я думаю, туда лучше лететь на боевом вертолете в десантном отсеке. Он сядет на просеке — там есть место, кто туда уже только не садился, и мы быстро осмотрим его. Если на нем нет фатальных повреждений, мы его поднимем в воздух и потихоньку пойдем на базу.

— Решено, — кивнул Петров. — Вопрос второй: какое вооружение вешаем на Ми-24? Согласно условий пребывания боевой авиации в составе миротворческих сил, наши вертолеты, как вы знаете, могут нести только стрелково-пушечное вооружение.

— А пиндосы на спецназ НУРСы сыпали, — заметил Илья. — Как-то непохожи эти ракеты на стрелково-пушечное вооружение…

— А что у нас есть? — спросил Бутаков.

— Товарищи офицеры, — полковник как-то изменился в лице, — как вы понимаете, здесь речь идет о спасении жизней наших с вами боевых товарищей. И мне, честно говоря, в такой ситуации, совершенно плевать на международные договоренности.

Присутствующие внимательно посмотрели на Петрова. За ним замечались и раньше такие мысли — и в Афганистане, и в Чечне, но сейчас… в составе миротворческой миссии… это выглядело, по меньшей мере, удивительно.

— У нас ничего нет, — сказал Денисов. — У нас на вертолетах даже сняты прицельные станции для наведения противотанковых ракет и прицелы стрельбы неуправляемыми НУРСами. А я бы с радостью повесил на вертолет две пары «Штурмов» и четыре блока С-8КОМ.

Дело было в том, что со всех боевых вертолетов, участвующих в миротворческих операциях Организации Объединенных Наций, согласно международным договоренностям, снималось оборудование, используемое для работы с тяжелым вооружением — прицельно-навигационные комплексы, станции лазерной подсветки целей, бомбовые прицелы и тому подобные вещи, которые, по мнению миротворцев, не могли служить принципам сохранения чьих-то жизней. Тем не менее, снова установить все это на боевой вертолет для авиационных техников и механиков не представляло никакого труда.

Петров посмотрел на командира вертолетного звена, вздохнул, и сказал:

— Борис, если надо, найдем мы тебе и «Штурмы», и Р-60, и С-8КОМ. И установим прицельные станции.

— Не буду спрашивать откуда… — немного отстранился назад подполковник.

— А я и не скажу, что все это прилетело на одном борту вместе со спецназом. Вопрос в другом — давайте хотя бы перед миротворческой миссией сохраним видимость сохранения условий договоров, и повесим эти ракеты на наши машины не на базе, а хотя бы за ее пределами…

— На точке «подскока»…? — спросил Бутаков. — Километрах в пятидесяти от аэродрома вертолеты будут подсаживаться, вооружейники быстро вешают ракеты, и мы летим дальше. Здорово. И овцы сыты и волки целы.

— На том и порешили, — Петров посмотрел на Бутакова и командира второго боевого вертолета Женю Филатова: — Подготовьте ваши машины к подвеске четырех «Штурмов» и двух блоков С-8КОМ. К установке на вертолеты прицельных станций пусть техники приступают немедленно.

— Есть, — кивнули пилоты.

Глава 9

Уваров остановил ГАЗ-66, как только впереди появился просвет, через который были видны постройки какого-то сельского, а вернее, горно-лесного, населенного пункта. До ближайших построек, которые, очевидно, были возведены методом плетения лиан, было не более двухсот метров.

Степан приблизил к глазам бинокль, и некоторое время наблюдал за селом.

— Я чувствую запах жареного мяса, — сказал водитель, потянув ноздрями воздух. — Жилая деревня-то…

— Жилая, — кивнул Степан. — Вижу хождение людей. Они тут… смотри… как папуасы… — Уваров сунул бинокль в руки водителя.

— Ух ты… — вырвалось у Виталия, когда он рассмотрел тех, кто перемещался между хлипких построек села. — Как в кино…

Степан вышел по связи на Лунина:

— Товарищ майор, докладываю, наблюдаю деревню, признаков нахождения засады не вижу… тут народ в набедренных повязках ходит, как в кино!

— Да ты засаду и не увидишь до того, как тебе пулю между глаз не влепят, — отозвался Лунин. — Жди нас. Попробуй визуально рассмотреть, как нам лучше проскочить через эту деревню.

— Есть.

Степан выбрался на крышу кабины грузовика, встал ногами на рамы жесткости и некоторое время внимательно рассматривал деревню в бинокль. Осматривать местность удобнее всего справа — налево, начиная с ближней зоны, и затем переходить к средней зоне, с последующим переносом наблюдения на дальнюю зону. Машинально Степан начал намечать ориентиры, по которым удобнее будет довести обстановку до командира, как только тот доберется до застывшего на обочине дороги ГАЗ-66.

На самом деле ничего, за что можно было зацепить взгляд, в этой деревне не было. Несколько десятков строений, очевидно сплетенных из каких-то местных растений, снующие между ними полуголые люди, масса детей, которые мелкими группками окружали не то какие-то ямы, не то какие-то кучи не понять чего… чуть далее Степан рассмотрел в начале один грузовик, который он узнал из фильмов про войну — «Студебеккер», а затем и другой — наш, советский Зил-157, мало чем отличающийся от первого. Ну, как же без машин. Они должны были быть. Иначе, откуда бы взялась та дорога, по которой они приехали? И, наконец, в дальней зоне, капитан рассмотрел, к своему великому удивлению, антенну спутникового телевидения.

— Зажрались тут… — съязвил он.

Говорить о какой-то скрытности было уже поздно. Их заметили, и со стороны деревни к машине бежали несколько детей. Черные, босоногие, с большими животами — как признак то ли обилия растительной, но малокалорийной пищи, то ли рахита, то ли местного колорита… Степан вдруг почувствовал себя фашистом, прибывшим в белорусскую деревню — в начале нужно раздать детям по шоколадке, а потом спалить деревню со всеми ее жителями… — и тут он невольно поймал себя на мысли, что действительно подумал о том, чем бы угостить этих детей.

Через минуту с десяток детей стояли перед грузовиком. Было ощущение того, что дети прячутся друг за друга, но и любопытство толкало их вперед. Заговорить с ними Степан не решался, хотя Ломакин говорил, что многие жители Сьерра-Леоне и Либерии могут изъясняться на английском языке, так как это государственный язык. Жаль контрика, сейчас бы пригодился в установлении контактов с местными.

— Жрать нету, — заявил Виталя, словно прочитав мысли командира группы.

— Бойцы, к бою, — приказал Степан, увидев, как от села к машине направились два мужика с автоматами.

Разведчики вяло направили стволы своего оружия на приближающихся, Виталя тоже взял в руки укороченный автомат и вернулся за руль.

— Заводить машину? — спросил он у капитана.

— Да, — кивнул Степан. — Будь готов развернуться и катить назад, если начнется стрельба. Что-то наших долго нет…

Двое местных аборигенов, вооруженных старыми обшарпанными АК-47, боязливо подошли к машине и остановились на расстоянии метров десяти. Некоторое время они молча созерцали грузовик и вооруженных упитанных мальчиков, и только пару минут спустя, один из них что-то по-своему спросил.

— Спик инглиш? — спросил Степан, но ожидаемого перехода на понятный язык не произошло.

Местный мужик говорил отрывисто, и судя по интонации, в повелительном тоне. Степан напрягся, предплечьем он непроизвольно прижал к телу приклад автомата, в готовности немедленно расстрелять обоих, но этого не понадобилось: вдруг все дети развернулись, и пошли к деревне, и капитан понял, что вся непонятная речь была обращена не к нему, а к детям. Как только детишки обошли своих старших родичей, вооруженные дядьки, беспечно подставив спины, неторопливо потопали обратно к селу.

— Я не понял, а что, стрельбы не будет? — с кузова спросил Черный.

— Похоже, Миша, что нет… — протянул Уваров и сплюнул. — Слушай, как у них тут жарко! Что там у нас с водой, дайте попить!

Черный бросил капитану бутылку минеральной воды.

Степан с удовольствием растер влагу по лицу и сделал несколько мелких глотков:

— Как меня эта Африка уже достала!

Позади уже слышался рев моторов КрАЗов, и Степан невольно расслабился. Первый грузовик выскочил из-за поворота и начал торможение, сбросив газ. Машина по инерции прокатилась сотню метров и остановилась, чуть не ткнув мощным бампером деревянную корму кузова «шашиги». С машины спрыгнул майор Бойко и несколько разведчиков и техников. Иван подошел к Степану:

— Ну, что у вас тут? Я слышал, ты про каких-то папуасов докладывал?

— Да вон они… — Уваров махнул рукой в сторону села и протянул бинокль.

Бойко впился «вооруженным взглядом» в населенный пункт. В это время за первым КрАЗом остановился второй, и оттуда быстрым шагом к Уварову подошел Лунин.

— Место открытое… — Дима с опаской посмотрел вперед. — Пока будем село проходить, янкесы могут нас с воздуха обнаружить…

— Ага, могут, — подтвердил Бойко. — Но я могу на «Газике» проскочить вперед, встать на открытом месте с «Иглой», и буду там стоять, пока вы на КрАЗах не проскочите снова в лес… если какая тварь появится, пускаю ракету… а там как карта ляжет…

— Ну, Ваня, сам напросился, — Дима положил ему руку на плечо. — Теперь это твоя боевая задача…

— Спасибо, командир, спасибо… — Бойко смотрел на село и успевал подначивать командира отряда: — Вот только мне всегда самые геройские дела и достаются… почему так? А как придет время боевые деньги делить, обязательно финики спишут за какое-нибудь забытое здесь имущество…

— Ладно, хорош болтать, — командир отряда посмотрел на своих офицеров: — Ставлю задачу: майор Бойко на ГАЗ-66 сейчас становится в середине села и обеспечивает нам противовоздушную оборону. С ним трое разведчиков и водитель. Вторая машина — со спутником — быстро проходит через село и углубляется в лес. Третья машина идет следом. Как только КрАЗы входят в лес, «газик» начинает движение и догоняет остальных. Я нахожусь на автокране. В каждой машине по два наблюдателя за воздухом. Все находятся в готовности к отражению воздушного нападения. Но, так же все готовы к отражению нападения из засады. В случае, если в селе находится засада, основная задача — прорыв не смотря ни на что! Приготовить реактивные гранаты и в первую очередь стрелять ими. При любом раскладе мы должны сохранить спутник. Мой заместитель — майор Бойко. Следующий по команде — капитан Уваров. Ты, Степан, поедешь дальше со спутником. Все ясно?

— Ясно, понятно, — отозвались офицеры.

— Тогда с Богом. Поехали!

Через несколько минут Виталя включил передачу и ГАЗ-66 на высокой скорости ворвался в село, распугивая разбегающихся в стороны кричащих детей. Несколько десятков метров он ехал по широкой площадке, разделяющей населенный пункт на две половины. Площадка была уставлена какими-то мелкими плетеными сооружениями, навесами и столами — все это сметалось бампером грузовика. К машине кинулись было несколько вооруженных человек, но разведчики дали пару очередей, и люди тут же разбежались, предпочтя ретироваться. Машина остановилась, Бойко положил на плечо тубус переносного зенитно-ракетного комплекса «Игла». Если в округе появятся вертолеты с враждебными намерениями, то майор нажмет спуск и небольшая ракета с умной головкой самонаведения принесет к летательному аппарату заряд взрывчатки, достаточный для разрушения вертолета настолько, насколько хватит ему развалиться в воздухе и усыпать своими остатками три-четыре гектара африканской земли…

Как только Бойко встал в кузове с длинной трубой в руках, тут же начали движение КрАЗы, которые прошли село за минуту и скрылись в зарослях леса. Виталя тут же дал газ и «шашига» быстро набирая скорость, пошла вдогон уходящих грузовиков. Спустя несколько секунд в селе уже ничего не напоминало о трех грузовиках, так стремительно прошедших через самый центр населенного пункта. Только несколько автоматных гильз валялись в пыли — которые тут же стали достоянием визжащих рахитных ребятишек…

* * * * *

Алекс Удет спрыгнул с приземлившегося вертолета и быстрым шагом двинулся в кабинет адмирала, на ходу вытаскивая из кармана разгрузочного жилета маленькую баночку «Кока-колы». Баночка нагрелась, и оттого обрызгала полковника сладкой жидкостью, тем не менее, Алекс не обратил на это особого внимания — его больше заботили другие дела.

Пока он шел по посадочной площадке главной базы алмазодобывающей компании, на него смотрели несколько десятков глаз, кто со страхом, кто с презрением, кто с почитанием, но все смотрели в ожидании новостей — ведь каждый понимал, что именно этот высокий полковник только что прибыл оттуда, где проводится какая-то, скрытая от многих, секретная операция… оттуда, откуда уже привезли трупы и раненых, откуда уже привезли пробоины на вертолетных телах…

Войдя в помещение, Алекс ощутил приятный холод кондиционеров, и некоторое время, двигаясь по лестницам и коридорам, наслаждался столь хорошо осязаемой разницей температур. Вот и кабинет, в котором поселился адмирал.

Льюис в это время разговаривал по спутниковому телефону, очевидно, докладывая кому-то обстановку. Полковник вошел, и после жеста адмирала, сел на стул.

— Принимаются все меры… задействованы все имеющиеся силы… да, да, да, приданное подразделение «зеленых беретов» действует в самом напряженном режиме… имеются потери… огнем с земли сбит вертолет… по настоящее время погибло четыре человека, имеются раненые, в том числе один тяжелый, которому требуется немедленная доставка в американский госпиталь…

Адмирал на мгновение повернулся и посмотрел на полковника, как будто ища у него поддержки. Удет поспешно кивнул, и стал пить теплую «Кока-колу» мелкими глотками.

Проговорив еще несколько минут, адмирал отключился, и посмотрел на Алекса:

— Министр обороны… интересуется ходом выполнения операции. Мне только что сказали, что если сегодня к вечеру мы не найдем спутник, в Сьерра-Леоне и Либерию будет введен корпус морской пехоты. Понимаешь, это будет крупномасштабная операция, будут привлечены тысячи людей, задействованы десятки кораблей, сотни самолетов и вертолетов. С других направлений будут оторваны значительные силы — и все только потому, что мы здесь на очень маленькой территории, не можем найти несколько грузовиков и довольно-таки не маленький спутник! У нас вертолеты, у нас подразделение специального назначения — лучшие армейские разведчики! Сколько времени мы здесь уже занимаемся поиском? Какую огромную территорию мы обшарили! Сколько опросили людей! И никакого результата! Хлопаем по хвостам: тут они были три часа назад, здесь они прошли два часа назад, а тут мы поставили засаду, но они не появились! Если будут задействованы регулярные войска, такие огромные силы — это плевок в наше лицо. В лицо нашей компетенции. Это значит, что мы с тобой, полковник, ни на что в этой жизни не способны…

Восприняв все на свой счет, Удет встал:

— Сэр, вы же понимаете, мы делаем все возможное… у нас гибнут люди… нам приходится действовать в режиме нехватки стандартных сил и средств! У меня нет даже обыкновенных тепловизоров на вертолетах! Если бы у нас был хотя бы один тепловизор, мы бы нашли автоколонну в первую же ночь! К тому же у меня нет боевой авиации! Гражданские летчики, после тяжелого ранения пилота «Линкса» отказываются летать. Те, которые еще пока летают, требуют большого вознаграждения! У меня нет полномочий заключать с ними дополнительный контракт и выдавать им повышенную зарплату, моим приказам они не подчиняются, иными средствами я не могу заставить их работать! Хорошо, что некоторые из них раньше служили в вооруженных силах и пока еще соглашаются, делают вид, что подчиняются. А что сейчас будет, когда все будут знать о сбитом «Робинсоне»? Никто не полетит!

— И что ты предлагаешь?

В хитром прищуре адмирала Алекс разглядел готовность что-то ответить на собственный вопрос, но, тем не менее, Удет решил сказать:

— Я прошу задействовать палубную авиацию с авианосца «Энтерпрайз», с которого мы сюда прилетели! Я знаю — на этом ударном авианосце полно сил и средств, чтобы в полной мере обеспечить все наши поисковые работы здесь, на материке! Я летел сюда на вертолете, и видел, какие классные пилоты служат на «Энтерпрайзе»! Адмирал, нам просто необходимо задействовать авиацию, а все остальное мы сделаем своими силами! Не нужен никакой корпус морской пехоты. Отобрать спутник у горстки русского спецназа — слишком красиво для нескольких тысяч морских пехотинцев. Мы и своей горсткой справимся!

— Ты опережаешь события, полковник! Специальным распоряжением министра обороны мне только что передали в оперативное подчинение всю авианосную ударную группу с «Энтерпрайзом» во главе. Завтра с утра в наше распоряжение поступают четыре вертолета «Блэк Хоук» и далее, ежедневно, наряд на воздушное прикрытие — до двенадцати самолето-вылетов истребителей «Томкэт». Они будут вооружены всеми средствами для ведения воздушного боя и нанесения ударов по наземным целям. Если и эти меры не принесут результата в течение трех дней — тогда будет осуществлено вторжение экспедиционных сил. Сейчас в Белом Доме идут консультации на предмет обоснования ввода наших войск в эту республику — для Организации Объединенных Наций и мирового сообщества. Скорее всего, вам придется этой ночью выполнить одну несложную, но очень нужную для Америки, и всего американского народа, работку. Как раз в стиле войск специального назначения. Кстати, на каждом вертолете, которые завтра прибудут сюда, установлен тепловизор. Ладно, это все лирика, что у тебя? Нашли хоть что-то?

— Ничего, сэр. Обнаруженные на месте падения вертолета следы пропали через пять километров. Там есть несколько ответвлений, сейчас по каждой дороге мы выставляем засады или организуем преследование. Я думаю, что если им и удалось один раз прорваться, то сейчас мы плотно закроем кольцо окружения, и никто из него не выйдет. Я примерно могу догадываться о какой операции «в стиле войск специального назначения» может идти речь, и поэтому хотел бы высказать свои опасения по поводу ее проведения этой ночью…

— Высказывайте, полковник.

— Если этой ночью мы сможем найти спутник, убивать граждан Америки, находящихся в Сьерра-Леоне только лишь для создания видимого и объяснимого повода к вводу войск, будет бессмысленно и… преждевременно.

— Полковник, — адмирал внимательно посмотрел в глаза Удета. — А разве я говорил об убийстве американцев в Сьерра-Леоне? Я такого не говорил. Поэтому боевую задачу особой важности вы будете выполнять в Либерии…

* * * * *

Дорога снова пошла в гору. От поворота, который спас автоколонну от налета авиации, до третьего КрАЗа, оставленного на одной из полян в лесу (там, где сбросили в кусты полицейскую машину) с двумя скучающими телами: водителем авиабазы Игорем Красиным и разведчиком отряда спецназа Петей Платоновым, оставалось каких-то три километра. Но эти три километра остались несбыточной мечтой. Дима уже не мог вспомнить, чем он руководствовался, когда оставлял один из грузовиков в лесу — морально-психологический напряг последних суток уже давал сбои в работе сознания, и, наверное, было бы неплохо принять тонизирующий, придающий силы сиднокарб, но его под рукой не было. Даром что со снижением солнца, с каждой минутой нестерпимая жара спадала, и хоть немного, но становилось легче.

Многие из разведчиков и технарей уже давно разделись до трусов, плюя на кровососущих, лишь бы не так было жарко. Самые умные, однако, напротив, одежду не снимали, берегли влагу в организме.

Шайба, расстегнув разгрузочный жилет, выкатил на солнце пузо и свою богатырскую грудь, сидел в трусах, свесив ноги на топливный бак грузовика. Свою куртку он повязал на спину. Лунин сидел за кабиной, не снимая одежду, так как считал, что так ему переносить жару будет легче. В общем, единого мнения в данном вопросе не было, и поэтому, в отсутствие специального распоряжения, каждый руководствовался собственным разумением.

Сейчас бы третий грузовик пригодился. Вернее, его кузов, где можно было бы разместиться с некоторым комфортом, а не сидеть на раме автокрана, рискуя каждую минуту свалиться под колеса, или на платформе со спутником, рискуя каждую быть им задавленным при неудачном крутом повороте.

Дима прикинул: пока преследование велось на достаточно удаленном от третьего КрАЗа расстоянии, он об этой машине даже не думал. Но сейчас, когда третий тяжелый грузовик находился на пути наиболее вероятного отхода автоколонны, жизнь оставшихся там людей подвергалась опасности. Их нужно было срочно выводить оттуда, и желательно, наиболее скрытным способом. Но как? КрАЗ с воздуха обнаружат на раз-два, так как далее местность представляет собой типичную саванну — открыта для обзора сверху, на земле укрыться буквально негде, а пешком им до места эвакуации топать вообще нереально. Хотя…

Дима связался с разведчиком, оставшемся на КрАЗе:

— Петя, быстро мне обстановку в трех словах!

— Четыре раза наблюдал вертолеты, один вертолет прошел над нами час назад. Думаю, нас не обнаружил, мы загнали машину в сторону от развилки.

— В каком направлении прошел последний вертолет?

— С вашей стороны к выходу на шоссе. С северо-востока на юго-запад.

— Что-то еще наблюдал?

— Больше ничего.

— Полицейская машина где?

— Тут в кустах, недалеко.

— Ты на ней сможешь выехать на шоссе?

— Думаю, что нет. На ней посадка низкая, а после наших КрАЗов тут не каждый джип проедет. Но попробовать можно. Если по гребням колеи идти.

— Дорогу назад водитель помнит?

— Да, и я сам тоже помню. Но только до шоссе. Как там дальше ехать мы не помним.

— Значит так, Петя. Ставлю тебе боевую задачу.

— Слушаю, товарищ майор.

— От вас до шоссе не более пятнадцати километров. Может быть, чуть больше. Вам нужно будет до десяти ноль-ноль завтрашнего дня скрытно переместиться в район шоссе и замаскироваться до особых распоряжений. На месте сам определишься, где это удобнее сделать. Пойдете пешком, так как на дороге может быть засада. Реальная засада, Петя, такая, как мы сами в Чечне ставили! Или, если получится, попробуйте двигаться на полицейской машине. По ней сразу стрелять не будут, и у вас будет время сдаться в плен. Если сдадитесь, то ты — авиационный механик, скажем, укладчик парашютов. Ты парашюты укладывать умеешь. Никаких упоминаний о спецназе. Если есть наколка, то скажешь, что служил раньше. Понял? При попытке захвата вас в плен, будет лучше, если вы будете без оружия. Разрешаю выбросить автомат. Пойми, тут особый случай. Потом мы вас из плена вытащим. Цель вашего пребывания в лесу тебе неизвестна. Ты знаешь только то, что вы в составе колонны из четырех машин поехали искать упавший вертолет. От шоссе вас заберут, но не знаю когда. Будь готов пробыть там несколько дней. Все, Петя, желаю удачи. Не посрами спецназ.

— Удачи и вам, товарищ майор. Я сделаю все в лучшем виде.

— Конец связи… — Лунин отключился.

На душе ему стало горько. Единственная возможность сохранить людей — бросив имущество, оружие, специальную радиостанцию — все это шло вразрез с привитым любому офицеру чувством ответственности за «материальную часть». Но тут было не до жиру. Как-то не очень ему хотелось оставлять в африканской саванне своих людей.

Шайба протянул руку и тронул командира за плечо:

— Жаль ребят, если их перебьют. Хотя… я Платону двести баксов должен.

— Андрей, не выноси мне мозги, и так уже влезли в это дерьмо по самое «не хочу». Ты думаешь, мне их не жаль? Что я за них сейчас переживать не буду?

— Не знаю. Иногда мне кажется, что у вас сердца нет, а иногда такое скажете, аж слезу прошибает…

— При чем тут сердце, Шайба? У меня вот сейчас главная задача — спутник. — Дима махнул рукой на грузовик, шедший впереди. — И для того, чтобы он доехал до нужного места, я должен думать не о тех двоих, которым нужно всего лишь пешком пройти пятнадцать километров, а о том, как нам проскочить все засады, не нарваться на боевые вертолеты и успешно свалить отсюда куда подальше. А за что ты ему бабки должен?

— Да так…

— Да говори уже…

— Ну… это… в батальоне связи есть такая белобрысая… Аня…

— Ну, и вы что, поспорили, кто быстрее на нее залезет?

— Типа того.

— А когда спорили?

— В марте еще.

— А когда он на нее залез?

— В мае.

— Ну, вы и уроды. Я даже с вами не спорил, но в апреле вы мне уже должны были бы… — Лунин широко улыбнулся. — Знатная девочка. Все умеет.

— Вот иногда мне хочется пристрелить вас, товарищ майор.

Шайба тяжело вздохнул и отвернулся.

— Это почему? Ты что, влюбился?

— Нет, — Андрей махнул рукой.

— А ну повернись.

— Не буду.

— Повернись! Это приказ.

Шайба повернулся и посмотрел на Лунина.

— Ты влюбился, а он на нее залез и растоптал всю твою любовь грязными сапогами? Так? — Лунин весело смотрел на своего старшину.

— А до него, оказывается, мою любовь еще и мой любимый командир растоптал…

— А почему ты не отдаешь ему деньги?

— Потому что он не предоставил мне достаточные доказательства.

— Так может, еще не все потеряно?

— После ваших слов уже всё, — Широков насупился и делал вид, что этот разговор ему в тягость.

— Шайба, не ссы. Я про нее просто так тебе сказал, чтоб разговор поддержать, чтоб ты чуть больше сболтнул, чем обычно говоришь. Не тилибонил я её. Не в моем она вкусе. К тому же мне теперь понятно, почему это вдруг она попросилась в отряд, когда я случайно при ней сказал, что ты едешь «на Камчатку».

— Что, правда? — глаза старшины загорелись.

— Что именно?

— Ну… что у вас ничего с ней не было.

— Чистая.

— Вот не знаю, верить или нет. Вы когда что-то говорите, я никогда не знаю, верить или не верить.

— То, что она в отряд попросилась — это правда.

— А то, что…

— Что я ее не тилибонил? Это тоже — правда. И вообще, Широков, заболтал ты меня. Со своим детским садом больше мне мозг не выноси. Шуры-муры там будешь разводить — в пункте постоянной дислокации. А здесь — наблюдай в своем секторе. Пока жив.

— Есть, — радостно отозвался старшина.

Лунин перегнулся к другому борту, тронул за плечо Артема Осина и тихо спросил:

— Петрович, ты знаешь белобрысую Аню у центровиков?

— Нет, — Осин пожал плечами. — А кто это?

— Без понятия. Я тоже не знаю. Но, похоже, что какая-то мадам, наконец-то, смогла растопить сердце нашего непробиваемого Шайбы.

— Не может быть, — вырвалось у Артема.

— Вот и я так же подумал.

* * * * *

Переговорив с командиром отряда, сержант-контрактник Петя Платонов, открыл дверь кабины грузовика и спрыгнул на землю. Разминая спину и руки, он сделал несколько маховых движений руками, потом покрутил головой до хруста в шейных позвонках.

— Игорь, вылезай. Нам предстоит дальняя дорога.

Из-под брезента, уложенного в кузове, показался водитель авиабазы Игорь Красин — сухощавый сорокалетний контрактник, который до этого всю дорогу матерился на организаторов операции, не предусмотревших более легкий путь. Как только основная часть колонны ушла вперед, а их оставили на развилке, он наелся до отвала кашей из сухпайка и завалился спать. Когда в небе показался первый вертолет, Петя предложил ему перегнать машину чуть дальше в лес, на что Игорь вообще никак не отреагировал. Тогда Платонов сам уселся за руль, но машина не завелась, и он пошел снова будить водителя. Тот несколько минут рассказывал разведчику насколько ему по барабану все эти тайные операции, проводимые спецназом ГРУ, насколько ему по барабану все эти обвешанные оружием самовлюбленные головорезы, пока терпение Платонова не лопнуло и он не всёк непонятливому водителю кулаком между глаз. После процедуры ускорения понимания Игорь мгновенно подскочил, и через несколько мгновений КрАЗ уже стоял в указанном разведчиком месте.

— Нет, ну я все и так понимаю, — почесывая репу, выговорил Игорь. — Зачем же бить?

— Я тебя не бил, — отозвался двадцатипятилетний контрактник. — Извини, дядя. Но мне показалось, что ты пытался сорвать спецоперацию. У меня приказ — убивать любого, кто будет мне противодействовать.

— Нет, ты меня неправильно понял…

— Ну, если неправильно, тогда извини. — И Платонов протянул водителю руку в знак примирения.

После символического рукопожатия разногласия вроде бы исчезли, так как водитель больше старался не высовываться из-под брезента. Но вот время пришло.

— Чего там еще?

Игорь вылез наружу.

— Нам нужно вернуться к шоссе.

— Нет проблем. Сейчас поедем.

— Нет, КрАЗ остается здесь. Мы идем пешком.

— Как пешком? По этому лесу? Не-ет. Я никуда не пойду.

— Это приказ.

— Чей?

— Майора Лунина.

— А кто такой майор Лунин для меня? У меня есть свой командир. Полковник Петров.

— Лунин руководит этой операцией, мы должны выполнять все его приказы.

— Вот дались вы мне… никуда я пешком не пойду. Так своим и передай. Придумали тоже — если что, я не мальчик тут по горам прыгать. Можешь меня снова ударить, это не поможет.

Петя тоскливо посмотрел по сторонам. Вот действительно — как заставить Красина выполнить приказ Лунина? На глаза попалась полицейская машина, стоящая неподалеку в кустах.

— Игорь, а если мы поедем на той машине?

Тот, чувствуя, что своим упорством что-то там срывает, решил больше не показывать свой норов, — в общем-то, на машине ехать, это не пешком идти. Да и хрен его знает, что у спецназовца на уме. Говорят, они своих раненых добивают. Насмерть. Чтоб врагам в плен не достались.

— На машине? На машине можно. Пошли, глянем, что с ней.

Машина, даже после немного неаккуратной выгрузки, была в норме. Завелась с первого тычка. Спокойно выехала из кустов на дорогу. Быстро заправив ее бензином из бочки, стоящей в кузове грузовика, бросили на заднем сиденье несколько сухпайков и канистру с водой. В багажник бросили лопату и топор. Рацию Петя повесил на себя. Разгрузочный жилет он решил пока не снимать, автомат не выбрасывать. Если что, на это всегда будет время.

— Местные же все растащат, — укорял Игорь. — Столько добра в машине осталось…

— Не переживай, не успеют. Скоро мы вернемся сюда, как обстановка изменится.

Они двинулись в путь в тот момент, когда последний луч солнца погас над деревьями. Игорь вел машину мастерски — пока дорога представляла собой глубокую колею, он держал легковушку колесами на гребнях, образованных мощными скатами ранее прошедших здесь тяжелых грузовиков. Еще минут двадцать, и они уже шли на фарах, лучом света вырывая из темноты однообразные деревья, да раскуроченную дорогу…

* * * * *

После того, как Лихой и Майский убыли на аэродром, Алексей Шестаков смог наконец-то сосредоточиться на нескольких новых сообщениях, переданных ему из Москвы, состоящих из аналитических записок, составленных самыми разными ведомствами. Поставленная перед Шестаковым задача — осуществить захват власти в Либерии — требовала тщательной подготовки, глубокого изучения существующей обстановки и соответственно — исключительно правильных выводов. Если выводы будут даже слегка неверными, то последующая постановка задач всем лицам, участвующим в этом деле, будет с каждым днем обрастать все новыми неточностями. В конечном итоге это выльется в полное несоответствие поставленных задач перед обстановкой — и в результате — провал всей операции. Чего нельзя было допустить ни при каких раскладах.

В Правительстве России Алексей Шестаков был мало кому известен. На людях он показывался редко, и это было следствием не его какой-то особой скрытности, просто он постоянно находился с головой в работе — которую можно было бы охарактеризовать как «организация мероприятий по манипуляции сознанием народных масс». Те, кто знал его близко, упорно называли его «серым кардиналом» российской политики. Как внутренней, так и внешней. Он был вхож в самые большие кабинеты, и к его мнению прислушивались все, кто находился на олимпе российской власти. Ему было немного за сорок, был он крепкого телосложения, с перебитым носом — что выдавало в нем борца или боксера. Все его детство прошло на окраине тогда Великой Империи, и его базовое образование — инженер-конструктор — совершенно не относилось к тому, чем он сейчас занимался. Весь его «кардинальский» опыт пришел к нему в период череды выборов на этапах перехода к демократическим «принципам» формирования государственности в России. Впервые он возглавил выборный штаб у одного из кандидатов в депутаты местного городского совета еще на заре девяностых. Для этого он взял на заводе отпуск за свой счет. Кандидат стал депутатом, по депутатскому обыкновению забыв рассчитаться за проделанную работу, мол, чего стоит уже оказанная услуга? Алексей получил первый опыт выборных дел. Потом еще один кандидат, потом еще. Затем, в течение нескольких лет он поставил на выборные посты несколько десятков мэров, губернаторов и депутатов Государственной Думы. Заключая с каждым из них соответствующие контракты — в течение действия их полномочий, выплачивать определенное вознаграждение — Алексею удалось сколотить некоторый капитал. У него было много женщин, которые, впрочем, его очень быстро бросали. Он жил не с ними. Он жил с политикой. Только там, в темных коридорах многоходовых политических комбинаций, он ощущал себя мужчиной.

Правильно выстроенная позиция, при которой каждый поставленный им на выборную должность понимал свой вечный долг (как по контракту, так и без него), быстро принесла ему славу далеко за пределами выборных штабов. Может быть, этому способствовало еще и то обстоятельство, что спустя какое-то время, уверившись в своих возможностях, Шестаков перестал «выкать» своим подопечным — прекрасно осознавая, что без его участия многие из них яйца выеденного не стоят, а с ним — вот, пожалуйста, новый губернатор… у которого два купленных диплома, и одна сокрытая от общественности судимость.

Алексей быстро понял, что не мозги, не опыт, не связи, и не большие деньги подопечных, делают из них депутатов или губернаторов. Он убеждался неоднократно — гений и умница при неправильно поставленной предвыборной работе не будет избран на выборную должность, и наоборот, тупица и моральный урод, при выверенных выборных действиях, при взвешенно реализованных избирательных технологиях, запросто может претендовать на любую выборную должность. Это его смешило и забавляло. Ему нравилась электоральная игра с теми, кто ходит на избирательные участки. Ему нравилось делать так, чтобы белое казалось черным, а черное — белым. Ему не было равных в таких играх, и он это знал. Он получал удовольствие от осознания того, что к нему, в прошлом — простому инженеру авиационного завода — шли на поклон люди, занимающие отнюдь не низкие посты и владеющие, порой, миллиардами. И только от него, Алексея Шестакова, зависело — будет этот человек вознесен на олимп политической жизни, или сгинет в не проходных выборных процентах.

А потом ему позвонили из администрации президента, и попросили подъехать. Так, только познакомиться. Поговорить.

Он приехал и поговорил. После чего сделал для себя еще одно небольшое открытие: одно дело это проводить избирательную кампанию губернатора — понятно, что это бюджет, ограниченный несколькими миллионами, ну, или миллиардами. И совсем другое дело, когда в твоем распоряжении другой бюджет, в котором никого не интересует строчка «итого». Интересует только конечный результат…

Получив официальную должность советника президента по внешнеполитическим вопросам, Алексей быстро забыл всех своих прежних подопечных — перед ним открылись буквально необъятные перспективы. Он всегда оказывался на острие не стихающей политической борьбы между государствами и транснациональными финансовыми группировками. Разумеется, ему нужно было многому учиться — и для этого у него были неплохие учителя из числа бывших министров иностранных дел и финансов, руководителей тайных спецслужб, и таких как он — серых кардиналов советской и российской политики…

Череда разноцветных революций, еще большее число скрытых форм захвата власти, и вот — Либерия. Основная цель — природные ресурсы, в частности алмазы, марганец и уран. Для контроля месторождений нужно установить контроль в стране. Или — захватить власть.

Как это сделать? Есть множество различных вариантов, начиная от банального свержения или убийства с последующей заменой лидера страны, и заканчивая хитрыми схемами финансовой кабалы существующего режима (и конкретных лиц в частности), которая позволяет рекомендовать такому правительству те, или иные политические решения…

Но какой вариант выбрать здесь? В Либерии?

Шестаков быстро просмотрел названия аналитических записок, и отложил в сторону те, которые касались политических партий. Что-то подсказывало ему — нужно действовать от них. Нужно вдохнуть в них новую жизнь, нужно ввести в их состав надежно купленных и скомпрометированных товарищей, нужно сделать их лидерами, а потом — вполне законно — путем выборов, провести своих людей в высшие эшелоны власти. Для начала это может быть законотворческая власть. А потом — посмотрим. Президентов здесь тоже выбирают.

Перелет из Москвы, как ни странно, не вымотал Шестакова, и он практически сразу приступил к работе — пока еще не тянет спать, он решил досконально изучить все последние сводки. В Москве он довольствовался в основном ранее имеющейся информацией, и только сейчас начала поступать свежесобранная — в результате массирования сил добывающих возможностей СВР, МИД и ГРУ.

Алексей откинулся в кресле и углубился в чтение.

* * * * *

Какое-то несоответствие в обстановке Петя уловил, наверное, верхним чутьем. Машина все так же шла по ночной дороге, свет фар выхватывал картинки ночной жизни африканского леса — в одном месте дорогу даже перебежала коза с длинными рогами — и бесконечная череда колышущихся веток. Наверное, где-то в глубине подсознания вспыли образы засад, которые он сам ставил не далее как полгода назад в других горах — удобный поворот, открытое место, прекрасный сектор стрельбы. Когда это понимание ясно сложилось в его голове, Платонов инстинктивно пригнулся — всем своим телом, каждой клеточкой своего организма — ощущая, что в следующее мгновение произойдет непоправимое…

— Пригнись, — глухо выдавил он из себя, и для ускорения понимания протянул руку, и ухватив Игоря за воротник, потянул вниз.

Тот мотнул головой, сопротивляясь — ему нужно было смотреть на дорогу — и в это же мгновение впереди раздался хлопок, узнаваемо-страшный, парализующий волю — взрыв мины. Градом поражающих элементов ударило вскользь по крыше, напрочь снесло полицейскую мигалку, несколько шариков ударило в верхнюю часть лобового стекла и это стекло звонко осыпалось мелкими осколками в кабину.

— Засада, — вырвалось у Платонова.

Дальше он действовал не думая, автоматически, наработанные в ходе тренировок и боевых выходов необходимые инстинкты сейчас спасали разведчику жизнь. Прежде чем выскочить из машины, он одной рукой вырвал из разгрузки свето-шумовую гранату «Заря», отпустив воротник водителя, второй рукой вырвал кольцо и бросил гранату вперед, в проем разбитого лобового стекла. Следом он одну за другой бросил две дымовые шашки, на что у него ушло три секунды, одновременно удивляясь, почему до сих пор никто еще не открыл по машине огонь на добивание.

В это время Игорь еще пытался удержать машину на дороге, но он был ошарашен взрывом мины, и столь быстрыми действиями разведчика.

В одно мгновение у Платонова промелькнули варианты последующих действий: останавливаться и резким броском уходить от машины, или, пользуясь тем, что машина пока еще на ходу, попытаться на ней вырваться из засады. В первом случае ты неминуемо попадаешь в прицелы тех, кто устроил засаду, или под взрыв осколочно-направленных мин, которые вполне могут стоять вдоль обочин, как это обычно делается… во втором случае машина, уходя дальше по дороге, продолжает оставаться хорошей мишенью — и те, кто находится в не бронированной машине, не имеют никаких шансов остаться в живых. Что делать? Что? В такой напряженный момент, где исход дела решали доли секунд, край сознания разведчика все же отметил тот факт, что никто до сих пор не стрелял по машине — почему? Или нет приказа, или они уповали только на действие мины… так, или иначе, можно еще попытать военного счастья…

Взрыв «Зари» на мгновение осветил дорогу, ослепляя водителя, и Петя, предусмотрительно за мгновение до взрыва, прикрывший один глаз — чтобы оставить его способным видеть в темноте, ухватил левой рукой руль, стараясь сохранить направление движения. Хорошо, что обезумевший водитель пока еще жал педаль газа — и Петя понимал, что именно сейчас очень сложно заставить Игоря как-то изменить свое поведение. Немного позже, через пару секунд, когда он поймет, что он жив, можно будет что-то сделать… но не сейчас…

Вслед за разрывом «Зари», сработали дымовые шашки, быстро заволакивая дымом дорогу.

Еще через пять секунд, когда машина от места взрыва мины прошла около полусотни метров, сзади началась стрельба длинными очередями. По машине ударило несколько пуль, но Петя с дикой радостью про себя отметил, что ночью стрелять по уходящей машине, закрытой дымом и после ослепления ночных прицелов вспышкой «Зари» — весьма неблагодарное дело…

— А-а-а! — заорал разведчик, понимая, что может быть, из этой передряги он выйдет живым. — Гони! Игорь, гони!

Метнув взгляд на водителя, Платонов увидел перекошенное ужасом лицо, которое, тем не менее, продолжало смотреть вперед — возможно, ослепленными еще глазами… и понял — нужно продолжать рулить.

— Газу! — крикнул Платонов, чтобы сознание водителя, совершенно выбитое из колеи таким развитием событий, зацепилось хоть за что-то ему водительски-знакомое.

И это сработало! Игорь сильнее утопил педаль газа, машина надрывно взвыла и прибавила ходу. Листья и ветки полетели в кабину, которые никто из находящихся в машине людей не замечал.

* * * * *

Свет фар в ночи появился неожиданно. Наблюдатели, сберегая зрение, больше полагались на слух, и поэтому практически не смотрели на дорогу. В задаче было сказано, что засада ставится на грузовые машины — а у них достаточно мощные и громкие двигатели — и зачем в таком случае напрягать зрение, высматривая что-то в ночи? Наверняка водители этих машин будут идти на приборах ночного видения без включения фар. А раз так, то и смотреть незачем. Достаточно просто слушать ночную тишину.

Машина показалась из-за поворота с расстояния, которое уже не позволяло привести в боевую готовность все имеющиеся на засаде силы. Тем не менее, лейтенант Эдвард Рик решил бить приближающуюся машину.

Несоответствие звука двигателя грузовым машинам его не смущало — возможно, он просто ошибался после таких насыщенных на события двух десятков последних часов. Усталость давала о себе знать, но он собрался, быстро крикнул тем, кто был ближе к своим позициям, огня не открывать до его особого распоряжения.

Как только свет фар вошел в зону наибольшего поражения установленной на кронштейне осколочно-направленной мины, Эдвард хлопнул ладонью по кнопке радиовзрывателя, закрывая на мгновение глаза, чтобы не получить какой-нибудь мелкий осколок от рядом расположенной мины. Взрыв озарил машину, и в этой вспышке Рик, открыв глаза, неожиданно для себя, увидел… полицейскую машину!

Так как мина была установлена на уровне высоты кабины грузовика, то основная часть поражающих элементов прошлась над крышей легковушки, мгновенно превратив в размочаленный хлам некогда красивую полицейскую мигалку. Из-за увиденного Рик застыл в раздумьях — он никак не предполагал, что под разрыв мины будет подставлена машина местной полиции!

Да такого в принципе не могло быть! Но это случилось — в нескольких десятках метрах от него, прыгая по дороге, катилась полицейская машина!

Рик замер в ступоре. Сколько секунд он стоял в раздумьях, он не мог потом сказать, но как увязать в голове засаду с полицейским патрулем? Именно несоответствие ожидаемого развития событий с реально происходящим и выбило его из колеи. Шаблон восприятия у лейтенанта был разорван, и несколько мгновений его мозг лихорадочно искал выход из создавшегося положения.

Когда машина уже вышла из сектора наилучшего поражения от огня пулеметов, Эдвард запоздало крикнул:

— По машине — огонь!

Бёрнс, несколько секунд с силой удерживающий палец на спусковом крючке пулемета, чтобы не нажать его раньше времени, и материвший своего командира за преступную медлительность, зажмурил глаза, когда на дороге что-то ослепительно-ярко блеснуло, а по ушам ударил громоподобный раскат. Открыв глаза он понял — на мгновение он ослеп. Черт, да что же это такое? Он попытался протереть глаза, но в этот момент он услышал приказ командира к открытию огня. Бёрнс с облегчением выдохнул и утопил спуск, ориентируясь только по тактильным чувствам, примерно понимая, где сейчас может находиться уходящая вправо полицейская машина. Пулемет отозвался в плечо привычными ударами. Сержант взвыл от отчаяния — ночной прицел, так же как и его собственные глаза, были сейчас абсолютно бесполезны.

По уходящей машине било еще несколько стволов, но вести прицельную стрельбу после вспышки свето-шумовой гранаты уже никто не мог. Ночные прицелы получили мощную засветку, а дым от горящих шашек застилал цель практически полностью.

Спустя пару минут Рик, уже начиная то-то различать ослепшими глазами, связался с полковником Удетом:

— Сэр, к нам на засаду вышла полицейская машина. Взрыв мины ничего не дал, так как высота поражения была установлена на уровень кабины грузовика. Похоже, что весь заряд прошел над машиной. Полиция в ответ применила свето-шумовую гранату, после чего мы не смогли стрелять — все приборы ночного видения оказались засвечены, а люди ослеплены.

— Раненые есть? Нужна срочная эвакуация?

— Раненых нет. Но люди измотаны, и я прошу нас эвакуировать в том числе и по соображениям утраты скрытности.

— Лейтенант Рик, я приказываю вам оставаться в районе, продолжать вести засадные действия на данной дороге. Цель — та же! Грузовые машины со спутником на борту. Рекомендую сменить позицию. Окончание засады — завтра в девять ноль-ноль. Пойми, Эд. Это необходимо. Как меня поняли?

— Понял, сэр.

— Тогда желаю удачи.

Полковник отключился. Оставляя две группы «зеленых беретов» в лесу, он, таким образом, исключал возможность задействования этой ночью подчиненных ему сил в выполнении тайных «специальных мероприятий», обещанных адмиралом Льюисом, которые должны были создать повод для ввода американских войск в Либерию и Сьерра-Леоне.

Таким поводом должно было стать убийство граждан Америки, работавших специалистами в городе Монровия.

Глава 10

Колеса они все-таки пробили. Может быть, при взрыве и непродолжительном обстреле из стрелкового оружия, а может и при таком экстремальном вождении — безусловно, вынужденном — ради сохранения жизни не всегда следует сохранять какие-то вещи, пусть это даже будут скаты полицейской машины…

Легковушка некоторое время гребла дисками, бешено прыгая на пересеченной дороге, но потом, после неловкого движения рулем, соскочила в колею и повисла на днище, бесполезно завывая двигателем. Платонов мгновенно сориентировался, и, открыв дверь, вывалился на дорогу, прихватывая автомат на уровень глаз: мало ли, может быть глубина засады большая и его сейчас накроет сосредоточенный огонь пулеметов, а может засада двойная, состоящая из двух групп, разнесенных некоторым расстоянием. Тоже не предвещает ничего хорошего. Вырвавшись из одной засады, тут же попадаешь в другую. Петр и сам практиковал такие безобидные спецназовские шутки в чудных своими природными видами предгорьях Маштака…

От места подрыва они успели удалиться метров на пятьсот, и медлить дальше совершенно не следовало. Те, кто сидел в засаде, вполне могли организовать погоню — ведь полкилометра, это всего несколько минут хорошего бега. А если засаду организовывали не последние отморозки, то вполне можно уже ждать запыхавшихся, но злых, и охочих до расправы вооруженных до зубов инородных преследователей.

— Выходи из машины, быстро!

Платонов обежал машину и потащил за шиворот перепуганного водителя. Тот сопротивлялся.

— Надо уходить! Сейчас они будут здесь.

— Кто здесь? Кто тут будет?

Игорь как-то неадекватно реагировал на вполне рациональное предложение разведчика — он вдруг уперся в руль, и мотал головой. Петя не стал подвергать свою жизнь смертельной опасности, и попросту зарядил прикладом своему спутнику по загривку. Тот выключил внутренние тормоза и тут же покорно выбрался из патрульной машины.

За короткие секунды нужно было совершить много действий. Петя взялся было за ключи, но передумал и машину глушить не стал. Распахнул заднюю дверь: так, что тут нужно взять с собой? Канистра с водой. Это здесь, вдоль горного распадка должен течь ручей, и вода есть, но им нужно идти на юг, туда, где возможно, будут проблемы с водой. Значит, канистру — обязательно. Что еще? Несколько сухих пайков ИРП «боевых» в зеленой пластиковой упаковке. Они не промокаемы, содержат огромное количество килокалорий, и, безусловно, пригодятся в столь долгом пути, какой может оказаться перед попавшими в засаду. Платонов за несколько секунд привязал пару сухпайков к своему рюкзаку, еще пару взял в руки — врагу нельзя оставлять еду. Это святое правило русского спецназа. Так, что еще? В багажнике лежала лопата, ее Петя не стал трогать — к его рюкзаку была приторочена небольшая пехотная лопатка, и таскать с собой по Африке БСЛ-110-ЧБТ особого смысла не было, а вот топор он взял. Мало ли. Со словами «…надежен в черную годину мужицкий кованный топор…» он засунул его за пояс.

Водитель получил пластиковую десятилитровую канистру с водой.

— Уходим вверх! — сержант показал направление и вдвоем они двинулись влево от дороги, вверх по склону. Петя быстро вышагивал в гору, Игорь, прижимая двумя руками канистру к животу, засеменил следом.

— Быстрее, быстрее, — как заведенный повторял разведчик. — Нужно уходить, пока нас не догнали.

Сейчас важно было оторваться от возможного преследования, но при этом не следовало терять ориентировку. Поэтому Петя решил дернуть вверх, а потом двигаться вдоль дороги, на некотором от нее удалении — что было сделать очень легко, так как дорога шла по низу ущелья, и всегда можно было видеть, где находится дорога — даже в ночной темени. Единственное, что могло осложнить путь, так это частые ручьи, которые то и дело пересекали путь. Но генерального направления движения они не меняли.

— Я, кажется, ранен, — сказал Игорь, спустя несколько минут движения по косогору.

— Куда? — Петя шел впереди, задавая скорость и направление, и спросил, не останавливаясь и не оборачиваясь.

— Мне на глаза льется кровь.

— Твою мать… — Петя остановился и повернулся к Игорю: — Покажи.

Тот подошел ближе, поставил канистру на землю, и, достав из кармана зажигалку, чиркнул ей перед своим лицом.

Платонов посмотрел на заляпанный кровью лоб, провел рукой, потом достал из нарукавного кармана перевязочный пакет, стал его открывать.

— Что там? — с дрожью в голосе спросил водитель.

— Да нормально все, — махнул рукой разведчик. — Осколками стекла посекло, похоже.

— А что это такое взорвалось перед нами?

— Это мина взорвалась. Осколочно-направленная, типа нашей МОН-50 или американской М-18 «Клеймор», но, похоже, тот, кто ставил засаду, не рассчитал высоту машины. Наверное, грузовики ждали. Поэтому весь заряд прошел над машиной, и только немногие шарики попали в стекло. Потом взорвалась свето-шумовая граната «Заря», которую я кинул, чтобы ослепить тех, кто по нам должен был стрелять.

— Да, я ослеп, до сих пор еще не все вижу. А шарики от мины, наверное, в меня тоже попали.

— Да нет, тебя осколками стекла посекло, — сказал Петя, точно не ручаясь за свои слова. Но лучше не усугублять и без того подорванную психику напарника, с которым еще предстояло дружить как минимум несколько суток. — Давай, перевяжу.

Игорь наклонил голову, и Петя быстро намотал ему бинт.

— Будет болеть — скажешь. У меня обезболивающее есть. Но только, если сильно будет болеть. Ясно?

— Ясно. Только ты мне по шее прикладом больше не бей.

— Тогда пошли дальше. Нужно уходить, пока они нам на хвост не сели.

— А кто это был?

— Не знаю, может быть, американцы.

— Тогда надо идти… — Игорь взвалил на себя канистру, но тут же поставил ее на землю: — Слушай, тяжелая. Зачем нам столько воды?

— Неси. Вода нам пригодится.

— Нас утром заберут.

— Кто тебе такое сказал? У них сейчас и без нас забот — полный рот. А если нам придется здесь неделю помощи ждать? Или самим к авиабазе пробираться? Так что неси. Я и без этого очень много чего несу, а тебе всего десять литров тяжело.

На разведчике висела радиостанция, разгрузка с шестью автоматными магазинами, четырьмя гранатами РГН, сигнальными ракетами и дымами, маленьким китайским 10-кратным биноклем, ножом «Катран», на спине висел рюкзак десантный РД-54, заполненный боеприпасами и провиантом, с привязанной снизу легкой плащ-палаткой, сверху к рюкзаку Петя успел привязать две зеленые упаковки сухого пайка, взятые из машины. На ремне висел автомат с оптическим прицелом от гранатомета. Плюс ко всему этому в руках он нес еще два сухпайка, которые со временем решил передать водителю. Все это представляло определенный вес, но куда как больший, чем канистра с водой.

Комары и прочие кровососущие твари начали активно донимать путников.

* * * * *

Когда окончательно стемнело, автоколонна остановилась. Выставив дозорных, Лунин собрал офицеров, и, подсвечивая фонариком, расстелил на траве карту. Сверившись по навигатору, он сказал:

— Мы сейчас вот здесь, — майор провел пальцем по карте: — Около сорока километров от места падения спутника.

— Мы в Гвинее, похоже, — сказал Бойко.

— Тут сам черт не разберет, — кивнул Дима. — Может быть и в Гвинее. Но это, как мне кажется, американцев не остановит. Так что бдительность не снижаем, господа.

— Что будем делать? — Бойко включил свой фонарь и подсветил часть карты, которая не освещалась фонарем командира.

— В первую очередь нам нужно где-то основательно перепрятаться. — При этих словах Дима выложил на свет спутниковые снимки местности — их у него была целая стопка. — Посмотрим.

Снимки показывали, что от места их нахождения в каких-то трех километрах находилась очередная деревушка с мелкими постройками. Хаотичный характер расположения построек говорил о том, что это деревня какого-нибудь местного коренного племени. А никак не военный гарнизон пограничной стражи.

— Нам еще нужно подготовить площадку для приема вертолетов. Водитель без сознания, да Ломакин на такой жаре к утру уже разлагаться начнет, — напомнил Бойко.

— Начнет вонять — прикопаем и поставим отметку на карте, — сказал Лунин. — Как того требует 291-я статья боевого устава ВДВ. А вот раненого вытаскивать надо непременно. Еще у меня нет ясности, что там с Платоновым и водителем. Вырвались они или нет? Связи с ними нет. Правда, Петя — парень смышленый, у него за Чечню два ордена. Должен справиться.

— Товарищ майор, вы не забыли, что все запасы продовольствия остались в третьем КрАЗе? — спросил Уваров.

— Нет, Степа, не забыл. Поэтому, давай-ка подобьем, что у нас есть из еды! Пройди по всем, выверни каждого. Сейчас расстелем плащ-палатку, и будем собирать все, что у кого есть. Давай, иди.

Уваров ушел на раскулачивание личного состава.

Лунин передал своему заместителю очередной листок со спутниковым снимком местности:

— Смотри, посреди леса стоят две какие-то крыши. Всего пять километров отсюда. Что это может быть?

— Крыши-то какие-то убогие, — Бойко несколько секунд рассматривал снимок. — Не понимаю, что это такое.

— Может, пилорама? — спросил Стас Левин. — Рядом, вот тут хорошо видно, бревна лежат…

— Может быть, — кивнул Лунин. — Но тут косогор, нельзя будет площадку подготовить для вертолета. Тоже отпадает.

— Нам хотя бы с дороги куда-нибудь съехать, — сказал Бойко. — А то сидим тут, как… — он замолчал, подыскивая сравнение.

— Как кто? — спросил Дима.

— Как потенциальные трупы, вот кто. Если за нами хвост, то скоро придется встречать гостей. Нет, надо в лес свернуть куда-нибудь. Там спокойней будет.

— Тогда слушайте боевой приказ, — Лунин провел пальцем по карте: — Вот здесь какое-то подобие низины, в центре низины проходит ручей. Сворачиваем с дороги сюда, и здесь организуем временную базу. От населенных пунктов удалены достаточно, с воздуха будем прикрыты кронами деревьев. Вот здесь на вершине горы установим пост ПВО — там будет дежурить Бойко с парой наблюдателей. На удалении километра от базы в русле ручья готовим посадочную площадку для вертолетов. Базу оборудуем с расчетом пребывания здесь не менее трех дней. Сейчас перекусываем и двигаемся туда. Вопросы есть?

— Пока нет, — ответил за всех Бойко. — Хотя есть один.

— Задавай.

— Когда в спецназе начнут из срочников готовить операторов ПЗРК? А то целому майору придется жить теперь на горе с этой ракетой…

— Это вопрос к министру обороны, а не ко мне, — улыбнулся Лунин.

— Еда есть, — к офицерам подошел Уваров с несколькими разведчиками, держащими в руках ту, или иную еду.

Шайба расстелил плащ-палатку и на нее выложили довольно приличную кучу сухпайков и прочей снеди, найденной и изъятой у разведчиков и представителей авиабазы.

— Значит так, ввожу режим жесткой экономии еды, — сказал Лунин. — Жрать будем только по моей команде.

— А можно использовать местную живность? — спросил Шайба.

— Можно, — кивнул Дима. — Сезон охоты на дичь объявляю открытым.

Андрей радостно потер руки:

— Сейчас бы барашка подстрелить! Отличный шашлык получится!

Лунин скосил взгляд на старшину, вспоминая один случай в Чечне, когда они вдвоем подстрелили барана, находящегося на другом берегу горной реки, и чтобы его оттуда достать, пришлось утопить грузовик и потерять несколько автоматов:

— Один раз ты уже барашка подстрелил. На том берегу реки. Помнишь, что из этого вышло? Как его пришлось доставать?

— Ой, товарищ майор, как будто вам жалко тот утопленный КамАЗ…

— …и шесть автоматов, Шайбушка! За которые я, кстати, получил строгий выговор, который не снят до сих пор!

— Ну… — Шайба потупил взор. — Бывают и в нашем деле накладочки…

— Постарайся охотиться без таких накладочек.

— Есть, товарищ майор.

* * * * *

Петров провел весь вечер и первую половину ночи с авиационными техниками, устанавливающими прицельные станции на боевые вертолеты. В два часа ночи начальник инженерно-авиационной службы авиабазы капитан Донцов доложил полковнику о завершении работ по установке аппаратуры. Подобная работа в условиях серийного предприятия проводится примерно в течение трех-четырех дней, тем не менее, техникам авиабазы удалось справиться с этим значительно быстрее. Необходимо было провести еще наладку оборудования и пристрелку вооружения, но все это можно было выполнить только днем, и поэтому работы свернули. Одновременно с работами по установке оборудования, авиационные механики втащили в Ми-8 мягкий топливный бак и, подогнав к вертолету топливозаправщик, закачали в него две тонны керосина. По закону подлости бак оказался дырявым в двух местах, и после утраты нескольких десятков литров топлива, механикам с горем пополам удалось-таки заклеить бак заплатками. Пока керосин хлестал в салон вертолета, Илья Жаров стоял в трех метрах от машины и чувствовал, как его голова медленно, но верно, покрывается седыми волосами. Но, слава Богу, пожара удалось избежать, а потом водой и тряпками керосин смыли на бетонку взлетно-посадочной полосы.

На транспортный Ми-8 так же установили турель для пулемета, и оставшиеся на базе спецназовцы даже принесли пулемет ПК, чтобы проверить, как он будет крепиться и вращаться.

В оба боевых Ми-24 были заправлены длинные ленты с пушечными выстрелами, на крыльях были установлены держатели для НУРСов и «Штурмов».

В половине третьего ночи Петров собрал летный состав на постановку задачи:

— Синоптики дают на завтра летную погоду. Взлет определяю в семь часов утра. Маршрут полета будет следующий… — Петров перешел к карте, и начал диктовать полетные данные, азимуты, высоту, скорости и все, что сопутствует полету. Потом он перешел к вопросу вооружения боевых вертолетов: — В шесть утра с базы вот в эту точку уходит грузовик с блоками ракет С-8КОМ и «Штурм». На месте дымами пирофакелов будет обозначена посадочная площадка, заход на площадку будете выполнять с ходу. Там принимаете вооружение и далее следуете по маршруту. Генерал считает, что вступление в бой с американскими вертолетами маловероятно, тем не менее, вы должны быть готовы к этому. Никто еще не разучился стрелять по воздушным целям?

Летчики помотали головами.

— Вот сюда, — Петров показал на карте, — выдвигается топливозаправщик, техническая машина и жилой КУНГ. В этом месте так же будет оборудована посадочная площадка, куда, при необходимости, вы будете садиться для отдыха. Или на ночь.

— А никого из миссии не заинтересует, куда подевались боевые вертолеты? — спросил Денисов.

Петров посмотрел на командира вертолетного звена, вздохнул и сказал:

— Генерал Лихой порекомендовал об этом не думать.

* * * * *

Майский, обложившись различными распечатками, двумя ноутбуками и телефонами, пытался свести воедино огромный массив информации по электоральной картинке Либерии. Официально эта страна была образована в середине девятнадцатого века переселенцами из Америки — рабами-африканцами, решившими вернуться в Африку после их освобождения из рабства. Они даже название для страны придумали — Либерия, что значит, свободная. В результате определенной ассимиляции и длительной оторванности от своей культуры, бывшие рабы большей частью утратили возможность говорить на своих родных языках, и поэтому государственным языком Либерии стал английский язык, — на котором могли изъясняться все, без исключения, возвращенцы из Америки. Начиная еще с пятнадцатого века на территории нынешней Либерии португальские завоеватели организовали несколько прибрежных постов, на которых осуществлялась основная работорговля, откуда корабли с рабами шли в Америку. Затем земли у местных племен с началом девятнадцатого века начали выкупаться прибывающими из Америки — буквально за копейки. В 1823 году был заложен город-порт, который в честь пятого президента США Джеймса Монро был назван Монровия. В стране даже была принята конституция, явно списанная с американской — в которой были закреплены такие понятия как свобода и независимость. Политическая партия истинных вигов, основу которой всегда составляли наследники выходцев из Америки, надежно держала власть в своих руках вплоть до начала восьмидесятых годов двадцатого столетия. Но в 1980 году в Либерии произошел военный переворот, перешедший в затяжное возвращение к гражданским формам правления, после чего появившийся национальный патриотический фронт приступил к непримиримой борьбе с правительственными вооруженными силами. В страну были введены международные силы по поддержанию мира, что несколько остудило обстановку хаоса, безвластия и неразберихи. В 1997 году в Либерии были проведены демократические выборы президента и законодательных органов власти. Население страны в начале двухтысячных годов составляло около трех с половиной миллионов человек, большинство из которых было неграмотно и жило в отдаленных селах. Большинство людей исповедовало местные формы религии, около 20 процентов составляли христиане, около 15 процентов придерживались ислама.

Виктор прикинул: для того, чтобы провести в такой неграмотной стране успешные выборы, одной печатной агитацией дело с мертвой точки не сдвинешь. Здесь нужны совершенно иные подходы, отличные от тех, где возможность влияния на мозги избирателей определяется их поголовной грамотностью. Неграмотное население — это не просто сложный электорат. Это предельно сложный электорат! Хотя, с другой стороны, не избалованные избирательными кампаниями, либерийцы априори более внушаемы с точки зрения политтехнолога. Нужно только найти тот канал, по которому следует проводить соответствующее внушение.

Но кроме воздействия на умы либерийцев, необходимо было проработать планы внедрения своих людей в большинство органов действующей власти, в политические партии, взрастить этих людей, в тоже время, не давая им возможности почувствовать свою самостоятельность.

* * * * *

Генерал Лихой сидел под светом настольной лампы и рассматривал карту — тот район, где сейчас находилась группа майора Лунина с американским спутником. Вывод группы с особо важным объектом с территории, контролируемой врагом, осложнялся мощнейшей активизацией разведывательно-поисковых действий американцев. Подавляющее преимущество в воздухе, созданное янкесами за последние сутки, утром предстоящего дня должно быть ликвидировано. Два боевых вертолета Ми-24 уже оснащены тяжелым оружием и готовы снести любого противника, как в воздухе, так и на земле. Тем не менее, нужно четко для себя уяснить, какие дальнейшие действия могут позволить вытащить «Небесный щит-14» в безопасное для дальнейшей эвакуации место. В идеале таким место может стать полевой аэродром, куда можно посадить транспортный самолет, в который войдет спутник. Или морской порт с соответствующим пирсом, откуда спутник сможет забрать судно — способное в дальнейшем или само дойти до России, или перегрузить спутник на другое судно.

С другой стороны, по нарастанию активности в радиосетях американской авианосной ударной морской группировки, был сделан однозначный вывод о том, что завтра с утра американцы начнут патрулирование воздушного пространства самолетами дальнего радиолокационного дозора «Хоукай» и палубными истребителями «Томкет» и «Хорнет» с атомного авианосца «Энтерпрайз», курсирующего у побережья Сьерра-Леоне и Либерии. Истребители оснащены ракетами воздушного боя малой, средней и большой дальности, и в принципе, способны при определенном раскладе, нанести поражение даже таким низковысотным и малозаметным целям, как вертолеты Ми-24.

Генерал, имеющий самые широкие полномочия, подумал о том, что было бы неплохо пригнать сюда с Северного Флота авианесущий крейсер «Адмирал Кузнецов» с десятком истребителей Су-33 на борту. Десять «Сухих» это, конечно, не полсотни «Томкетов» и «Хорнетов», но уже хоть какая-то демонстрация силы. Одно только наличие в этом районе русского авианосца уже способно будет остудить многие горячие головы, но… будет ли одобрен высшим руководством такой ход? Лихой сам для себя помотал головой — спутник спутником, но вот то, что готовится к реализации на его фоне… уже наверняка не требует демонстрационных действий. Но пригнать сюда пару боевых кораблей — идея ему показалась заманчивой. Пусть тревожатся все, кто будет в этом «заинтересован».

Ну, это дело высокого полета. А спутник вытаскивать нужно сейчас.

Генерал вызвал офицера связи:

— Обеспечьте мне закрытый канал связи с посольской резидентурой ГРУ в Гвинее.

— Есть.

Офицер удалился, и генерал, прихватив несколько листов исписанной им бумаги, с некоторым замедлением двинулся следом. Нужно было пройти из одного кубрика в другой. Ночь была в разгаре и дневная жара немного отпустила. С моря дул небольшой ветерок, который, тем не менее, не сдувал массы ночных насекомых, которые, завидев светлую одежду генерала, тут же кинулись пробовать ее на зуб. Лихой отмахнулся, и посмотрел на вертолетную площадку, занимаемую пакистанцами. На их территории шла какая-то непонятная возня — и это было более чем подозрительно. Был бы жив контрразведчик, можно было бы ориентировать его работу на выявление сути этих действий, но так как Ломакин погиб, кого туда ориентировать, генерал не знал — он отмахнулся от этой мысли, так как его сейчас интересовали другие цели и задачи.

Возле радиорубки прохаживался часовой — пост был выставлен вчера, так как степень секретности некоторых переговоров перешла все мыслимые для миротворческой базы пределы. Часовой осветил генерала фонариком и тихо сказал:

— Проходите.

У него были указания кого не пропускать, кого пропускать, а кого пропускать безоговорочно.

Лихой вошел в небольшое помещение, внутри которого было еще одно — с запираемой дверью.

— Готово? — спросил Эдуард офицера связи.

— Так точно.

Генерал прошел в радиорубку и закрылся. На связи был резидент ГРУ в Гвинеи.

— Здравствуй Андрей Викторович, как у вас там обстановка? Что слышно?

— Здравствуйте, товарищ генерал. Обстановка в норме, слышно много чего, все что слышим — аккуратно записываем и направляем по адресу…

— Записывай координаты… — генерал начал диктовать ряд цифр. — Это место, где ты или твой наиболее толковый человек должен быть завтра с двадцати до двадцати часов тридцати минут. На встречу выйдет мой человечек. Пароль «сколько время?», отзыв «свои часы иметь надо». На русском языке. Твоя задача: обеспечить вывод трех грузовых машин вглубь страны на любой полевой аэродром, способный принять самолет типа Ан-26. При этом грузовики нужно надежно спрятать так, чтоб ни одна падла… ясно?

— Ясно. Что за машины?

— Два КрАЗа и ГАЗ-66. На одной машине находится груз весом до трех тонн. Этот груз должен быть доставлен в Россию любой ценой. Если такого аэродрома нет, то подумай над вариантами вывоза его из Гвинеи. Тебе на месте виднее: судно, подводная лодка, олени с санями… все, что угодно.

— Понял. Габариты?

— В пределах кузова грузовика. Войдет в Ан-8 или в Ан-26.

— Ясно. Значит, нашли его?

— Нашли, — генерал хмыкнул. Нашел, кого держать в неведении… Власов был прожженным разведчиком, да и ведь именно он первым дал наиболее точную информацию по упавшему американскому спутнику. — Все, Андрей Викторович, конец связи.

Генерал отключился. На улице он снова посмотрел на пакистанскую площадку — там шли работы по подготовке вертолетов к взлету. Вероятно, пакистанские друзья получили какую-то неотложную боевую задачу — и очень не хотелось, чтобы она в корне разнилась с задачей, которую несколько минут назад получила вертолетная группа российских миротворцев…

* * * * *

Под руководством Димы Лунина разведчики начали разбивать лагерь. Низина была рассечена несколькими ручьями, и пришлось немного постараться, чтобы найти место посуше. В первую очередь определили наиболее удобные подходы к будущему лагерю и заминировали их минами МОН-50, закрыв тропы обрывными нитями взрывателей осколочно-направленных мин. Стесняться кого-то уже особо не приходилось — если кто придет, пусть он будет сметен огненным смертоносным вихрем, прежде чем успеет натворить какую-нибудь гадость. Дима в двух направлениях выставил разведчиков-наблюдателей, которые больше представляли собой боевое охранение, так как были вооружены не только личным оружием, но и приборами ночного видения и радиостанциями. Уваров и Тайсон составили группу быстрого реагирования, которая должна была курсировать между наблюдателями и при внезапном нападении должны были первыми вступить в бой.

— Андрюша! — громко позвал Лунин своего старшину.

— Здесь я, товарищ майор, — Шайба предстал пред ясны очи командира.

— Где твой боевой топор?

— Как, опять? Товарищ майор, я разведчик, а не лесоруб! Сколько уже можно!

— Столько, сколько сможешь, а потом столько, сколько прикажу! — усмехнулся майор Лунин. — Задача: нужно вырубить площадку для посадки вертолета. А еще нужно сделать маски для прикрытия машин с воздуха и шалаши для временного проживания.

— Это все только мне?

Вопрос поставил Лунина в затруднительное положение — в принципе, он понимал, что Шайба, при соответствующей мотивации, мог бы все это сделать и сам… но…

— Нет, участвуют все. А ты — главный дровосек.

— Хорошо… — Шайба пошел искать топор. Отойдя на приличное от командира расстояние, он пробурчал: — Хорошо, что хоть железным дровосеком не назвал…

— Шайба! — громко крикнул Лунин. — Радуйся, что не «железный гомосек»…

— Женщину вам надо, товарищ майор, — вздохнул старшина под ржание разведчиков. — Женщину…

Шалаши для жилья устроили метрах в трехстах от КрАЗов — понятно, что у жилья будет разводиться огонь, и не очень хотелось светить рядом особо ценный груз. ГАЗ-66 пригнали поближе к жилью.

Веревок и тросов вполне хватало, чтобы натянуть должным образом основы шалашей, а уж нарубить веток, было делом нескольких минут. Вскоре под шалашами уложили тент от грузовиков, и первая партия людей легла спать. Измотанные массой произошедших событий, разведчики и авиационные специалисты засыпали сразу, как только их головы касались тентов. Лунин лично проверил несение службы боевого охранения, осмотрел раненого водителя, который уже бредил, и, оставив Бойко за старшего, завалился спать.

* * * * *

Панин уже сидел в машине, когда Власов забросил на заднее сиденье объемную сумку.

— Готов?

— Готов, Андрей Викторович.

— Ну, с Богом!

«Хай Люкс» рванулся с места, и разгоняясь на пыльной дороге, выхватывая в темноте края обочин, покатил к окраинам Конакри.

Андрей откинулся на сиденье. Последнее время ГРУ весьма активизировало действия агентуры, имеющейся на юго-западе Африки, и он, как руководитель резидентуры, занимаясь делами ГРУ, совершенно забросил свои, более ему интересные дела. Но если ты офицер разведки, то забывать службу, которой ты служишь, наверное, не стоит. И даже не потому, что служба об этом может напомнить вызовом на Родину (на чем, собственно и закончатся все побочные заработки), а потому, что, в конце концов, есть такое понятие как Присяга. И то, чем на чужбине может заниматься офицер в промежутках между боевыми задачами, совсем не определяет его истинного предназначения. Пусть он делает хоть что, лишь бы в нужный момент он мог четко выполнить полученный приказ.

Андрей нашел две посадочные площадки, которые теоретически могли бы принять самолеты — раньше так и было, но время прошло, площадки из-за прекращения их использования, заросли, пришли в негодность, и прежде чем садить на них самолет, необходимо было показать их специалисту. Первая площадка находилась на удалении семидесяти километров от границы Гвинеи и Сьерра-Леоне, вторая располагалась примерно в ста пятидесяти километрах. В первую очередь нужно было взглянуть на них лично. На пути вначале они должны были посетить вторую, а уж затем первую площадку, но прежде чем это сделать, Андрей Власов решил встретиться со своим агентом — местным пограничником Рамусом, который неоднократно уже оказывал небольшие услуги, выполнял поручения и задания Главного Разведывательного Управления.

Встреча с Рамусом произошла в небольшой придорожной забегаловке недалеко от приграничного города Масента.

— Рамус, — начал Андрей без длительных предисловий, — я плачу тебе вот это… — на стол лег конверт с внушительной суммой американских долларов. — Еще столько же после выполнения задания.

— Что нужно сделать, Андрей? — после оценки суммы, пограничник настороженно посмотрел на резидента: — Здесь денег столько, сколько обычно платят за убийство кого-нибудь из правительства.

— А ты не готов работать за такие деньги? А, Рамус? Неужели ты в своей жизни не убил ни одного контрабандиста или бандита? Ты валил людей пачками — и особенно в пограничной зоне. Я знаю, ты не чурался убивать и просто так, только потому, что в машине не оказывалось места, чтобы посадить туда всех задержанных…

Рамус посмотрел на Андрея:

— Говори дело.

— Хорошо, — Андрей кивнул: — Мне нужно вытащить из приграничного района и сопроводить в центр Гвинеи три грузовика.

— С оружием? Судя по ценнику — с ядерным оружием или химическим…

— Нет. Просто три машины, два десятка человек и один труп. Люди вооружены.

— Ясно. Кто может противодействовать?

— Американцы в первую очередь. Власти твоей страны тоже уже могут быть ориентированы на поиск этой автоколонны.

— Важная для вас колонна?

— Потому и такая сумма.

— Куда их нужно притащить?

— Сюда, или сюда… — Андрей показал на небольшой карте два пункта назначения.

— Нелегко это будет. Что там за машины?

— ООНовские грузовики белого цвета.

— Я так понимаю, что машины значения не имеют, и их можно поменять? Такие машины слишком заметны.

— Думаю, что да, — кивнул Андрей.

— Когда это нужно сделать?

— Завтра ночью.

— Сложно.

— Знаю. Постарайся.

— Где они?

— Вот здесь, — Власов показал точку на карте, находящуюся в десятке километров от истинного места стояния отряда.

— У меня сейчас в том районе брат проводит зачистку сектора.

Они проговорили еще несколько минут и разъехались в разные стороны. Все время разговора Панин просидел в машине, скучая под палящим солнцем и мечтая о холодном душе. Сейчас они неслись по дороге в сторону заброшенного аэродрома.

— Ты что-нибудь понимаешь в организации аэродромного обслуживания? — спросил Власов своего подчиненного.

— Нет, а что?

— Тогда сейчас оценишь состояние аэродрома. Нам нужно будет садить на него самолет…

От аэродрома осталось только заросшее поле. Разведчики прокатились по всему полю — и везде была сухая трава в высоту до полутора метров. В самом конце бывшей взлетно-посадочной полосы стояли три полуразрушенных остова двухмоторных пассажирских самолетов «Дуглас» и проросший травой корпус старого вертолета Ми-4 со снятыми несущими лопастями и разбитыми иллюминаторами.

— Этот отпадает… — сам себе сказал Власов.

— Не факт, — Панин покачал головой: — если здесь прогнать какой-нибудь комбайн, и убрать всю траву, то поле как поле будет.

— Это нужно сделать уже завтра. Поэтому — нереально.

— Да нет же, если организовать местных, они тут косами и серпами за час все уберут, — не унимался оперативник.

— Поехали, другое поле посмотрим.

Разведчики сели в машину и поехали дальше. Из корпуса вертолета вылезла змея, посмотрела вслед удаляющейся машины и уползла куда-то в заросли высокой травы.

* * * * *

Рик решил таки досмотреть расстрелянную машину, и оставив на засаде лейтенанта Уитмора, взяв с собой Бёрнса и еще двух бойцов, двинулся в сторону ушедшей машины. У каждого из четверых были очки ночного видения, и они прекрасно все видели в темноте.

Машина ушла не далеко. Ее тарахтение в ночной тишине слышно было метров с двухсот. Решили зайти со стороны верхнего склона — всяко, тот, кто выше, получает в бою преимущество. Грех не использовать это…

Машина на растерзанных скатах стояла в глубокой колее. Двигатель продолжал работать. Короткое наблюдение показало, что ни в машине, ни по соседству, никого нет. Лейтенант решил спуститься. Опыт подсказывал, что те, кто сидел в машине, после такой активной засады наверняка ушли куда подальше. Оставаться здесь было высшей глупостью, а потому где-то в глубине души Рик понимал, что огневого контакта сейчас никакого не будет. Просто не с кем.

В машине были распахнуты двери и багажник. В багажнике лежала лопата, которую Рик сразу определил, как лопату, состоящую на вооружение боевых и транспортных машин Российской Армии. То, что такие лопаты состоят так же и на вооружении дорожной полиции Сьерра-Леоне, было весьма маловероятным.

— Русские, — вымолвил Рик и невольно поежился. Вот сейчас он вдруг ощутил себя в прицеле.

Бёрнс начал озираться — ему, вероятно, тоже стало казаться, что сейчас русский спецназ откроет убийственный огонь из глубины леса. Но выстрелов не было. Дальнейший досмотр машины не показал ничего интересного, в кабине не было никаких следов крови. Было понятно, что основной сноп поражающих элементов осколочно-направленной мины пришелся по верхней части легковушки, по всей видимости, не причинив водителю и пассажирам никакого вреда. Тем не менее, о лопате Рик решил доложить полковнику.

Выключать двигатель расстрелянной машины Эдвард не стал. На обратном пути он подумал, что забыл посмотреть на задней части машины результаты стрельбы пулеметчика, чтобы понимать, могли находящиеся в машине люди получить ранения или нет.

Вернувшись на основное место засады, Рик связался с Удетом:

— Сэр, в машине я нашел русскую военную лопату.

— Какую еще лопату? — время приближалось к утру, и полковник, очевидно разбуженный, плохо соображал.

— Лопату, которая есть на каждом образце русской бронетанковой и автомобильной военной технике. Очевидно, на этой машине двигались русские. А лопата была взята с грузовиков.

— Понял. Сколько в машине было человек? Вы установили?

— Двое. На передних сиденьях в ногах есть ошметки грязи, на заднем сиденье грязи нет.

— Возможность преследования? Просчитал?

— Они могли пойти только в сторону саванны — вдоль дороги на спуск с гор. Смысла возвращаться в глубину леса, у них нет. Я так считаю. Иначе они бы не прорывались на машине в ту сторону. Ночью рисковать людьми я не могу. Преследование организую с рассветом.

— Не надо. Утром вас заберут. Конец связи.

* * * * *

Зато второй аэродром, вопреки ожиданиям, жил полноценной жизнью. Еще издалека Власов услышал рев самолетных двигателей и увидел уходящий в небо старенький Ан-8. Когда они приблизились на непозволительно близкое расстояние, Андрей разглядел на стоянках несколько вертолетов и небольших самолетов, возле которых суетились люди и стояли грузовики. То, что этот аэродром мог использоваться в качестве перевалочной базы контрабандистов-конкурентов, Андрей сходу предположить не смог, хотя обладал соответствующей разведывательной информацией. Почему-то он связывал донесения агентуры с другим местом, и особо не опасался встретить тут вооруженных людей, не желающих видеть у своих владений кого бы то ни было.

— Попали, похоже… — тоскливо выговорил Власов, наблюдая, как впереди на дороге показались двое автоматчиков, плотоядно посмотревших на приближающийся джип.

— Кто такие? — спросил Панин.

— Хрен его знает, Петя. Но сейчас будем биться… похоже, наши конкуренты по оружейному или алмазному бизнесу…

Джип остановился за пару метров от вооруженных людей. Их позы и выражения лиц не предвещали ничего хорошего. Какое-то мгновение они молча смотрели на разведчиков, но спустя несколько секунд один из них подошел к Власову, который сидел за рулем праворульного джипа.

Андрей натужено улыбнулся. Человек с автоматом что-то крикнул — нервное и непонятное.

— Нехорошо ругаться, — сказал Власов, поднял руку и утопил спуск автомата, который был укреплен над его головой на потолке кабины. Гильзы звонкой чередой посыпались прямо на него. Стоящего у машины контрабандиста снесло, как ветром сдуло — он упал в придорожную канаву без мучений и угрызений совести. Второй вооруженный человек на пару секунд впал в ступор, чего вполне хватило Власову, чтобы воткнуть первую скорость и проехать эти несколько метров — еще через мгновение под колесами джипа хрустнула грудная клетка.

Расправившись с двумя боевиками, совершенно не следовало думать, что эта любовная история тут же прекратится. Нужно было уносить ноги, и как можно скорей. Как-то не очень лицеприятно было двум дипломатическим работникам прибегнуть к физическому устранению граждан государства, на территории которого эти дипломатические работники исполняли свои дипломатические функции.

— Валим! — взвыл Андрей, разворачиваясь на узкой дороге.

Со стороны аэродрома уже показался пикап с людьми в кузове. До них было метров триста.

Панин выхватил второй автомат, судорожно раскрыл коробку с гранатами к подствольнику и зарядил его. Передернул затворную раму и высунулся в окно. Глухой выстрел подствольного гранатомета немного приободрил Власова, который, не понять зачем, резким движением обрулил задавленное чуть ранее тело.

— Петя, мочи их, мочи!

Панин и без того знал, что нужно делать. Он аккуратно вывел по преследователям длинную очередь, одновременно наблюдая падение гранаты с небольшим недолетом. Взрыв перед машиной преследователей, тем не менее, не повлиял на их планы. В этот момент по корпусу джипа несколько раз ударили пули.

Петя судорожно зарядил еще одну гранату и выстрелил. На этот раз гранату снесло, и она, едва не зацепив корпус пикапа, ушла в сторону. И только третья граната попала в капот машины преследователей. Разрывом накрыло людей, и машина, вильнув, сошла с дороги и перевернулась.

— Попал, — удовлетворенно отметил Панин.

Власов притопил газу, и джип быстро набирал скорость. После такого решительного огневого поражения за качественное преследование уже можно было не беспокоиться.

— Ничего себе аэродромчик, — сказал Власов. — Как они его берегут от чужих…

— Но зато полоса действующая, — отозвался Панин. — «Ан-восьмой» взлетал… значит и наш самолет и сядет и взлетит.

* * * * *

С первыми проблесками рассвета, Илья Жаров запустил двигатели вертолета. Несущий винт, раскрутившись до рабочих оборотов, хлестал небо над головой. Илья связался с руководителем полетов:

— К взлету готов.

— Ветер юго-западный, умеренный, порывами до пяти метров в секунду, — отозвался руководитель полетов. — Учитывай при взлете. Взлет разрешаю.

Помимо самих пилотов, в вертолете, вокруг мягкого топливного бака сидели два авиамеханика, пилот и штурман, которые должны были в случае подтверждения исправности оставленного Жаровым вертолета, довести его до базы, и два вооруженных спецназовца. Илья потянул ручку шаг-газ и машина приподнялась на амортизаторах.

— Ну, с Богом.

Вертолет оторвался от земли и завис на метровой высоте. Проверив управляемость по курсу, повернувшись на несколько градусов вправо и влево, Илья отдал от себя ручку управления, вертолет плавно опустил нос и с набором скорости и высоты пошел над взлетной полосой в сторону восходящего солнца.

В его первоочередную задачу входило достижение места нахождения оставленного вертолета, и Илья решил особо не мудрствовать, и идти к цели практически напрямик. Чтобы не травмировать и без того расшатанную за последние дни психику американцев, Жаров выдерживал высоту полета не более тридцати метров — исключительно для того, чтобы не отсвечивать на экранах радаров. То, что он взлетел, конечно, не станет для врага секретом, а вот куда он полетел — тут уже можно гадать. Хотя, наверняка американцы понимали, что бросать вертолет русские не станут, и попытаются вытащить его по мере сил.

Долго лететь не пришлось, и вскоре авиамеханики, экипаж и спецназовцы высадились на просеке неподалеку от одиноко стоящего там вертолета. Высадив своих пассажиров, Илья взлетел и направился в сторону границы с Гвинеей, старательно прижимаясь к земле, и местами осуществляя полет буквально по верхушкам деревьев.

Поиск района посадки ему предстояло вести при помощи системы спутниковой навигации, так как в целях сохранения от радиоразведки американцев места нахождения спутника, было решено отказаться от радиопривода вертолета к посадочной площадке. То, что посадочная площадка находилась на территории другой страны, Илью особо не смущало и не пугало. Ибо все, что они сейчас делали в чужой стране, уже давно вышло за все возможные рамки приличия…

— Курс? — спросил Жаров штурмана, не отрываясь от наблюдения за мелькающими под ногами верхушками деревьев.

— Вправо три градуса… — подкорректировал направление полета Толя Ухта, рассматривая карту и поглядывая на спутниковый навигатор.

— Есть три вправо… — Илья чуть довернул вертолет.

Топлива во внутренних баках хватало на полет в один конец, и на визуальный поиск площадки после прихода в нужный район, оставалось совсем немного времени. Какое-то время солнце слепило глаза, но поляризованные очки надежно скрадывали солнечные блики — Илья откровенно радовался тому, что не пожалел денег и купил дорогую, но весьма нужную вещь.

— Мы в точке, — доложил Толя.

— Принял, — кивнул Илья, и напрягая зрение, начал высматривать площадку, которую спецназовцы должны были вырубить в лесу. — Дай ракету!

Опять же, в целях противодействия американской радиоразведке, весь полет вертолета должен был проходить в режиме полного радиомолчания — кроме того, что должно было проговариваться при взлете и посадке на базе миротворческих сил. В качестве опознавания нужно было пустить ракету. Толя открыл блистер и выпустил в сторону зеленую ракету.

Практически тут же с земли в небо взлетела красная звездочка, и Илья разглядел посадочную площадку. Разумеется, спецназовцы поленились вырубить столько, сколько необходимо для безопасной посадки… но и это сойдет…

Илья мастерски подвел машину к площадке и завис над ней. Вращающиеся лопасти несущего винта едва входили в вырубленный габарит, и стоило только чуть неверно выполнить какое-нибудь управляющее действие, или возьмись внезапно порыв ветра — и вертолет начал бы сносить лопастями ветки и стволы окружающих деревьев, а потом, разбрасывая в стороны ошметки лопастей, свалился бы вниз, хороня пилотов и тех, кто встречает машину внизу…

Но Илья уверенной рукой твердо держал машину. Спустя несколько минут он уже выключил двигатель, и в наступившей тишине некоторое время смотрел, как по инерции крутятся лопасти над его головой.

— Здорово, Илюха! — в кабину ввалился вечно улыбающийся Дима Лунин. Ввалился и полез обниматься.

— Привет Ржевский. Как у вас?

— Да у нас нормально, я так понимаю, что у тебя мягкий бак в салоне не просто так?

— Правильно понимаешь.

— Помочь?

— Ну, дай парочку человек, пусть на помпе поработают.

— Хорошо.

Лунин подозвал двух авиамехаников и нарезал им задачи по заправке вертолета, в части которых они, естественно, были более компетентны, чем он сам.

— Как ваш раненый? — спросил Илья.

— Плохо ему. Постоянно без сознания, — ответил Лунин.

— Я, собственно, только за ним. И за телом контрразведчика.

— Слушай, забери всех авиамехаников. А? У меня еды осталось совсем мало, а лишних ртов много. Я останусь только со своими головорезами. Мне так проще будет. А то у меня, похоже, сейчас самые активные дела начнутся, а толку от авиамехаников никакого — погрузить спутник они смогли, нет вопросов, но как бойцы — они никудышные.

— Сколько у тебя механиков?

— Четверо.

— Хорошо, заберу.

Когда Лунин довел до сведения авиатехников это решение, их радости не было конца — они уже достаточно натерпелись в этих отрогах африканских гор и неудержимо хотели быстрее вернуться на базу. Как только перекачка топлива из мягкого бака в бортовые баки была закончена, убитый, раненый и еще четверо пассажиров были погружены на борт, Илья запустил двигатели.

— Ржевский, ни пуха тебе, ни пера… — Илья махнул Дмитрию на прощание рукой.

— К черту! — Дима сплюнул сквозь зубы.

Ми-8 аккуратно взлетел, завис, затем вертикально поднялся выше уровня деревьев, и с набором скорости пошел в южном направлении.

Глава 11

Практически сразу, после взлета «восьмерки», оба боевых вертолета начали готовить к вылету. Боря Денисов подошел к своему вертолету, возле которого уже стоял с надетым парашютом Вадим Бутаков. Техник вертолета доложил командиру:

— Товарищ подполковник, машина заправлена полностью, приборы управления стрельбой установлены и проверены под током. Держатели и замки подготовлены к подвеске двух блоков неуправляемых ракет, двух ракет воздушного боя и четырех противотанковых ракет «Штурм». Пушка заряжена полным боекомплектом. Вертолет к полету готов.

— Хорошо, — кивнул командир.

Борис подошел к носовой части вертолета и начал осмотр машины по специальной схеме — остекление кабин оператора и пилота, состояние несущего винта, втулки, лопастей, положение сигнализатора состояния лонжеронов — они были в норме. Проверил состояние обшивки корпуса, хвостовой и концевой балки, состояние приемников воздушного давления. В авиации нет мелочей, потому что каждая мелочь имеет страшную цену — человеческую жизнь. Кто этого не понимает, тот очень быстро покидает этот бренный мир, потому что, как показывает практика, развитие аварийной ситуации в подавляющем большинстве случаев начинается с таких мелочей, на которые первоначально никто не обращает никакого внимания. Денисов осмотрел рулевой винт, шасси и замки вооружения. Все было в норме, и он снова кивнул старшему технику вертолета. Повернулся к оператору:

— Занимаем места согласно купленных билетов…

Оказавшись в кабине, летчики начали готовить вертолет к полету, поочередно включая бортовое оборудование. Хлопнули и засвистели турбины, начал раскручиваться несущий винт.

Подключившись к бортовой связи, Борис спросил оператора:

— Вадим, когда ты крайний раз стрелял ПТУРами?

— Два года назад. В Чечне.

— Попал?

— Клиенты не жаловались…

— Можно предположить, что ты не разучился это делать?

— Предположить можно.

— Ну и на том до́бре.

Несущий винт раскрутился до рабочих оборотов и лопасти на нулевом угле атаки рубили над головой африканский воздух, не поднимая пыли. Можно было взлетать, не ожидая разрешения международных диспетчеров — на которых на российской базе миротворческих сил уже положили с большим пробором.

— Поехали, — сказал Боря, увидев отмашку белым флажком — условный сигнал к взлету, который не смогла бы вскрыть ни одна радиоразведка мира…

Оба вертолета докатились до взлетной полосы, затем оторвались от земли, и набирая скорость и высоту, двинулись на восток. Женя Филатов, пилот ведомого вертолета, держался за командиром на удалении двухсот метров немного правее. Держался точно, как привязанный — сказывался огромный опыт и внушительный налёт.

Спустя некоторое время, увидев необходимые ориентиры, Борис начал снижение, а еще пару минут спустя с ходу приземлился возле нескольких грузовых автомашин, у которых стоял человек с горящим пирофакелом в руках. Следом за Денисовым чуть в стороне приземлился Филатов. Авиационные техники и специалисты тут же приступили к навешиванию ракет. На каждый вертолет повесили по два блока неуправляемых ракет С-8КОМ, которые в отличие от базовой версии С-8 имели повышенную кучность попаданий и обладали способностью поражать бронированные объекты. Такие ракеты были весьма кстати при работе по наземным целям, что вполне вероятно могло произойти во время выполнения задачи по огневому прикрытию эвакуации спутника. Так же на каждый вертолет было навешено по четыре противотанковой управляемой ракете «Штурм», которые имели дальность пуска в пять километров и вероятность попадания в объект типа автомобиль близкую к единице. Имея бронепробиваемость, достаточную для надежного поражения основного танка, такая ракета при попадании в любой автомобиль не оставляла последнему ни единого шанса на выживание. Кроме того, «Штурм» мог быть использован и против вражеских вертолетов. Винтокрылые машины, в сравнении с автомобилями куда более слабые в плане стойкости к попаданию подобных ракет, были просто обречены в случае встречи с противотанковой ракетой. Для успешной борьбы с воздушными целями на вертолеты подвесили по две ракеты воздушного боя Р-60 ближнего радиуса действия. Такими ракетами экипажи боевых Ми-24П могли помериться силами даже с «Томкетами» и «Хорнетами» — разумеется, при удачном раскладе. В общем, имеющиеся на российской авиационной базе миротворческих сил два боевых вертолета были превращены в универсальные боевые машины — с набором вооружения, которого вполне было достаточно для решения поставленных задач.

Бутаков почувствовал прилив физических сил с одновременным упадком сил духовых. Конечно, с таким вооружением он становится настоящим богом войны, но в то же время это вооружение налагает обязанности безоговорочно влезать в самую гущу событий. Событий, которые могли принести не только радость побед, но и смерть непосредственных участников…

Вертолеты были дозаправлены и вскоре уже висели в небе на скорости двести пятьдесят километров в час. Солнце уже было высоко. Боевая работа началась.

* * * * *

Паровая катапульта с жутким визгом, помноженным на оглушительный грохот реактивных двигателей, бросила вперед тяжелый палубный истребитель. «Томкет» сошел с палубы, на мгновение просел на несколько метров, но потом задрал нос и начал набирать высоту. Палубные операторы, прикрыв от встающего солнца глаза, несколько секунд наблюдали за взлетом нагруженной машины.

Истребитель с набором высоты и левым разворотом уходил от «Энтерпрайза» все дальше и дальше. Вскоре он набрал полукилометровую высоту и встал в круг над авианосцем, ожидая взлета своего напарника. Ведомый был в воздухе уже через несколько минут, и обе машины взяли курс на восток — к границам Сьерра-Леоне.

Спустя еще несколько минут с борта плавучего авианосца поднялись два «Блэк-хоука» и так же направились к берегу.

В это же время две группы «зеленых беретов» лейтенантов Эдварда Рика и Тома Уитмора в темпе двигались к месту эвакуации. Организованная ночью засада результатов никаких не дала, кроме того, что было в очередной раз отмечено присутствие русских в этом районе.

Только что Рик имел по радио связь с Удетом и получил указание, где и как их снимут вертолеты ВМС США. До указанного места предстояло пройти еще пару километров. Солнце уже поднялось из-за гор и духота начала донимать американцев.

В головном дозоре шел сержант Рой Бейкер, толковый разведчик, у которого за плечами была не одна война. С ним шел молодой «зеленый берет», который все время озирался по сторонам с пугливой улыбкой на лице.

«Береты» шли вдоль хребта на пару сотен метров ниже водораздела, Рик ориентировался по прибору спутниковой навигации и с высоты горы уже видел редколесье, где на одну из полян и предстояло заводить вертолеты.

— Что-то мне подсказывает, что нас сейчас озадачат еще на пару суток… — хмуро сказал Том. — А у меня уже все чешется, нужно срочно принять душ. Или Америка лишится одного из своих славных сынов.

— Скорее всего, нет, — отозвался Эдвард, спустя несколько секунд. — Нас заберут, и по возвращению уже озадачат! Так что в душе тебе побыть, скорее всего, удастся. Заодно ватерклозет посетишь, — лейтенант рассмеялся: — А то в этом лесу я так и не встретил ни одного биотуалета!

За безопасность группы Рик не особенно тревожился. Ему уже было ясно — русские ушли из этого района, а местные аборигены почему-то страха не внушали. Репелленты отпугивали полчища кровососущих насекомых, которые роем висели над каждым человеком. Кто-то еще махал руками, но большинство бойцов уже просто не обращали на комаров и москитов никакого внимания. Это означало одно — люди втянулись. Если человек не обладает способностью быстро адаптироваться в сложных условиях окружающей среды, то в подразделениях специального назначения ему делать нечего. Особенность таких подразделений как раз и заключается в особых качествах людей, проходящих в них службу. Такие качества, конечно, воспитываются в повседневной деятельности, но, безусловно, огромное значение имеют и врожденные данные. Главное — это моральная и психологическая выносливость. Если человек способен часами лежать в засаде под палящим солнцем или в лютый мороз, когда нет никакой возможности пошевелиться, или если он способен спокойно смотреть на лишение жизни другого человека, неважно, враг это или друг, тогда он приживется в спецназе. Ведь спецназ — это отнюдь не красивая романтика, так ярко воспетая в фильмах и книгах и прочно осевшая в умах обывателей. Спецназ любого государства — это люди, морально и физически готовые, а еще важнее — соответственно промотивированные, к выполнению любых задач. Чаще всего задачи специального назначения — это дела, которые в любом государстве подпадают под статьи уголовного законодательства. Говоря проще — то, что иногда выполняет спецназ — по нормам международного права зачастую представляет собой криминал чистой воды. Тем не менее, никакое государство не может существовать без таких подразделений. У людей, наделённых высшей государственной властью, всегда может возникнуть необходимость, скажем, устранить главу другого государства, похитить ценный источник информации, провести с непонятливым олигархом «разъяснительную работу». Да мало ли где могут пригодиться парни, способные без учащения пульса отрезать голову ни в чем не повинному человеку!

Рик шел со своими бойцами по склону африканской горы, а в это время его боссы планировали, как использовать боевые возможности «зеленых беретов» для изменения расстановки политических сил в юго-восточной части черного континента.

* * * * *

Ночью мало кто спал. Люди вымотались, и предельное напряжение всех моральных и физических сил давало о себе знать. После того, как прилетел Жаров и забрал людей, Лунин собрал офицеров на короткое совещание.

— Получена задача встречи с нашим агентом в шести километрах отсюда. На маршруте находятся два населенных пункта, через которые придется проехать. Для этого я думаю послать «газик» и человек пять. Старшим пойдет один из командиров групп. Давайте, мужики, свои предложения.

Степан Уваров пожал плечами:

— Да какие предложения? Людей в кузов и вперед. Могу и я прокатиться. Ничего сложного. На учениях встречи с агентами мы всегда на отлично отрабатывали.

Лунин подарил ему тяжелый взгляд, но кивнул:

— Ладно, Степан. Изъявил желание — сам и поедешь. Все свободны, кроме тебя…

Офицеры разошлись. Степан преданно посмотрел на своего командира. Лунин развернул карту:

— Смотри, вот здесь с двадцати до двадцати тридцати тебя будет ждать человек. Кто он я не знаю. Ты скажешь ему фразу «сколько время». Он должен ответить «свои часы иметь надо». На русском языке.

— А если не скажет? Или скажет, да не то?

— Уберешь его и вернешься сюда.

— Ясно. Но если это засада, то мне не дадут оттуда уйти.

— Потому я и посылаю тебя, а не сам еду, — улыбнулся Дима. — Разведотряд не должен лишиться командира.

— Спасибо, товарищ майор, за оказанное высокое доверие!

— Ладно, не ёрничай. Кого будешь брать с собой?

— Командир, дай мне Шайбу, фашиста и Вовку Мамая. Ну, и водителя-подсолнуха.

— Хорошо. Людей береги. В бои не ввязываться. Малейшая опасность — сразу уходите. Даже разрешаю в неотложном случае бросить машину. Вероятно, агент вернется сюда с вами, и поэтому его беречь в первую очередь.

— Есть. Когда выезжать?

— Определяю готовность к выходу на семнадцать часов.

— Есть.

После постановки задачи командиру группы, Лунин решил обойти посты, и прихватив с собой Шайбу, двинулся по едва заметной тропе, которую натоптали разведчики.

— Товарищ майор, а мы тут надолго? — спросил Шайба, топая вслед за Луниным.

— Не думаю. А что?

— Да меня комары уже всего заели. Чешется всё. Уже бы и в баньку сходить, да помыться здесь негде.

— Там же есть ручей. Мойся в нём.

— Боюсь. А вдруг там крокодилы? Или пираньи?

— Андрей, ты меня удивляешь!

— Чем, товарищ майор?

— Своей жутко потрясающей образованностью и печально широчайшим кругозором!

— Это что такое?

— Это я про то, что крокодилы в горных реках не водятся, а пираньи вообще живут в тысячах километрах отсюда. На другом континенте.

— Ясно, — Широков замолчал.

Но Лунина всегда забавляло что-то рассказывать своему старшине, и поэтому он молчать не собирался:

— И что же тебе ясно, Шайбушка?

— Что крокодилы в горных реках не водятся.

— А здесь они водятся?

— Я не могу ответить на ваш вопрос, товарищ майор.

— Почему?

— Потому что я тут еще не видел ни одного крокодила, и поэтому не могу сделать однозначных выводов!

Лунин чуть не поперхнулся, услышав такой ответ старшины:

— Андрюша! Да ты делаешь успехи! Если так дело и дальше пойдет, то тебя ждет прекрасная карьера в аналитической службе ГРУ…

— Что, правда?

— Что правда — то правда.

— А у меня высшего образования нет. Мне не дадут офицерского звания. А без офицерского звания карьеру не сделать. Генералом стать не смогу.

— Ничего страшного. Поступишь в институт, отучишься, получишь диплом, получишь звание лейтенанта, и уже тогда на научной основе будешь для ГРУ делать выводы. Получишь должность какого-нибудь старшего крокодилиста, будешь в Генеральном штабе важный сидеть и свои розовые щеки надувать. Представляешь, готовит наш Генеральный Штаб какую-нибудь секретную спецоперацию в Южной Америке, а там надо реку форсировать. Как узнать, есть там крокодилы, или нет? Есть там опасность для спецназа, или нет? И только такой крупный (при этом Лунин повернулся и посмотрел на далеко не маленькую фигуру старшины) специалист в области крокодилов как ты, сможет ответить на этот вопрос!

— Нет такой должности! Вы меня обманываете, товарищ майор!

— Много ты знаешь, старшина! Это секретная должность! Недавно ввели. Кстати, вакантная!

— А на кого надо учиться? — Старшина будто не распознал ехидства своего командира. — На какого-нибудь биолога?

— Нет. Поступишь в Новосибирский военный институт на факультет спецразведки. Там сейчас открывают секретное отделение крокодилистов-скорпионщиков-муха-цэцэшников.

— Я уже старый. Меня не возьмут.

— А если серьезно, почему ты не хочешь выучиться на офицера? Я же вижу, что тебе это дело нравится!

— Я, товарищ майор, не смогу учиться. Мне с бумажками сидеть — страшнее каторги. Мне по душе лучше что-то делать руками. Стрелять, бегать, прыгать с парашютом. А там же надо будет и математику учить, и физику, и иностранные языки…

— А почему в школу прапорщиков не поступаешь? Там же легче, и языки учить не надо.

— У меня, товарищ майор, восемь классов образование. И то еле получилось.

— Почему? Учиться не хотел?

— Я все время в спортивных секциях проводил. Тяжелая атлетика, бокс, футбол. Это у меня хорошо получалось. А вот учеба… ну я это… наверное просто туп от рождения. Только вы, товарищ майор, это никому не говорите! Это большая тайна.

— Да ладно, Андрей, не переживай ты так. Нормальный ты пацан! А для спецназа — даже более чем нормальный! Вот смотри, чего в этой жизни добились твои одноклассники?

Шайба на несколько секунд призадумался, а потом размеренно начал перечислять:

— Ну, там, одна врачом стала, другая в ментовке следаком работает, один мальчишка помощником капитана рыболовного судна в море ходит…

— И все?

— Нет, ну еще один в Москве кем-то работает.

— И все?

— Вроде все. Остальные ничем не заметны. Трое или четверо сидят. Даже одна одноклассница тоже сидит за наркотики. Многие скурились и скололись. Трое уже умерли. Двое от передоза, и один в дорожке погиб.

— Типичная картина для поколения «пепси», — усмехнулся Лунин. — А теперь посмотри на себя!

— А что смотреть? Чего я такого добился?

— Нет, ты посмотри! Посмотри на себя — у многих твоих бывших одноклассников есть столько медалей и орденов, как у тебя?

— Ни у кого нету.

— Вот и выходит, что ты — настоящий герой. А они так, пришли, рядом постоять.

— Нельзя так говорить, товарищ майор. Они просто не были в тех ситуациях, в которых я был. Может быть, кто-то из них еще лучше, чем я был бы, — вдруг Андрей не согласился с доводами своего командира.

— Сомневаюсь, — покачал головой Дима, раздвигая стволом автомата очередные густые кусты. — Твой героизм как раз имеет вполне понятное объяснение.

— Какое?

— На фоне своей, безусловно непревзойденной, физической силы, ты еще и никогда не выводишь в своей голове причинно-следственную связь.

— Что?

— Ты такой смелый, потому что никогда не примеряешь на себе последствия от каких-то действий. Если ты видишь разорванный труп, то ты в мыслях не ставишь себя на его место. Ты привык, бить людей, но не быть битым. Ведь так?

— Откуда вы это знаете?

— Как бы тебе объяснить, Андрей… твое счастье как раз в том и заключается, что ты… как ты говоришь, «туп от рождения».

— Это почему так? Это хорошо или плохо? Что мне с этим делать?

— Это не хорошо и не плохо. Это просто так есть, и ничего ты с этим не поделаешь, Андрей. Пойми — люди бывают разные. И задачи у людей бывают разные. Кто-то лучше всех способен копать могилы, кто-то лучше всех решает алгебраические уравнения, кто-то лучше всех играет в шахматы. У тебя лучше всех получается воевать. Для этого у тебя есть определенный набор необходимых личных качеств: физическая выносливость, моральная устойчивость, боевые навыки. И для решения боевой задачи тебе совершенно не нужно уметь решать уравнения или играть в шахматы. Понял?

— Ну, как бы…

— С другой стороны все эти навыки, какие есть у тебя, совершенно не нужны тому, кто решает уравнения или играет в шахматы. Ему нужны другие умения и другие знания. Поэтому у гроссмейстера хорошо получается игра в шахматы, а у спецназовца — хорошо получается воевать. Понятно?

— Теперь понятно. Вон оно как. А я об этом никогда не думал…

— Вот поэтому нужно уважать всех тех людей, которые в своей области знаний или умений достигают больших высот.

— Это получается, что я должен уважать даже таких ботаников, как тот, что подсел к нам в самолет в Алжире?

— А таких ботаников уважать нужно обязательно. Я понимаю, его внешний вид не производит на тебя никакого впечатления, но этот мальчик, как я понял, умеет планировать и проводить государственные перевороты. Он умеет организовать согласованную работу сотен и даже тысяч людей, а ты умеешь только убивать. Вот и подумай, таких как ты, в России — девять отдельных бригад, полк и четыре морских отряда, а таких как он — может быть всего несколько человек. Кто имеет для страны бо́льшую ценность?

— Ну… наверно… он.

— Молодец Шайба! Правильно проанализировал и сделал верный вывод! Так что скоро будешь старшим крокодилистом в ГРУ!

Дима услышал, как идущий за ним Широков удовлетворенно хмыкнул. Майор посмеивался в душе и жалел, что рядом не было других слушателей, которые могли бы оценить его шутки. Хотя он и любил подтрунивать над тугодумностью своего старшины, но все же уважал Широкова за его, безусловно, особые качества — способность безоговорочно выполнить абсолютно любой приказ Лунина, за лихое бесстрашие в бою, которое находилось у Андрея далеко за пределами возможностей среднего человека.

Они подошли к наблюдателям, которые со склона горы имели возможность видеть окрестности на приличном расстоянии.

— Ну, что у вас тут?

— Порядок, товарищ майор, — отозвался Петрович. — Мы видели козу, два раза били по ней из бесшумного пистолета, но она ушла. Не стали из автомата бить.

— Если появится дичь, то разрешаю стрелять одиночными выстрелами. Жрать-то надо!

— Есть, — кивнул разведчик.

— Стреляйте в область лопаток или в шею, — порекомендовал Шайба. — А потом сразу нужно вскрыть на шее артерии, чтоб кровь быстрее стекла.

* * * * *

Взлетев от Лунина, Илья направился к просеке, на которой стоял оставленный им транспортно-десантный Ми-8. Перелёт не представлял особой сложности, правда сознание постоянно точила гаденькая мысль о том, что в любой момент можно схлопотать какой-нибудь «Сайдуиндер» от поднявшихся с авианосца «Томкетов». Американцы с утра развели активность, и Жаров уже был предупрежден о взлете палубных истребителей на патрулирование района. Он старался держаться максимально низко — настолько, насколько это позволял профиль полета. Машина разве что не секла лопастями верхушки деревьев, и сидящие в пассажирском салоне люди время от времени с ужасом замирали от воздушных пируэтов, закладываемых Жаровым. Из-за желания снизить вес вертолета, и таким образом взять больше топлива, и в этом полете экипаж машины был лишен бортового техника. Поэтому вакантное место временно занял один из эвакуированных авиационных специалистов.

Толя Ухта по навигатору вывел вертолет на просеку, и они прошли точно над «восьмеркой», по которой, было видно, ползали люди. Выполнив сложную посадку, Илья остановил двигатели, выбрался из кабины и направился к стоящему вертолету.

— Как успехи? — обратился он к старшему авиамеханику.

— Думаю, что в воздух он поднимется! — улыбнулся тот в ответ. — Спецы дырок в нем наделали, будь здоров, но они все пришлись по обшивке и основные приборы и агрегаты не задеты. Мы каждую лопасть осмотрели. Сигнализаторы состояния лонжеронов в норме. Можно лететь.

— Ясно.

Спустя полчаса хлопнули и завелись турбины, оба экипажа вместе с авиационными специалистами начали осматривать работоспособность всех механизмов и приборного оборудования. Сделали предварительный вывод, что машина может осуществить взлет. За штурвал раненого вертолета сел Илья. «Праваком» сел Толя, оставив второй экипаж в исправной машине.

— Ну что командир, с Богом?

— С Богом! — кивнул Илья и потянул ручку шаг-газ.

Вертолет послушно оторвался от земли и повис на полуметровой высоте. Попеременно утапливая педали, Илья оценил работоспособность органов управления, затем несколько раз мягко «кивнул» по крену и тангажу, и после выполнения этих маневров, аккуратно опустил вертолет на землю. Выключил двигатели. После того, как лопасти прекратили вращение, вертолет снова обступили со всех сторон авиатехники. Через открытые капоты они полезли осматривать состояние двигателей, редуктора и других агрегатов.

— Ладно, — старший техник махнул рукой, — можно лететь. Повреждений вроде бы нет. Как-нибудь с Божьей помощью дотянет.

Илья поднял вертолет над просекой и сразу перевел его в набор скорости и высоты. Второй Ми-8 неотступно следовал за ним на удалении полутора сотен метров.

— Пока все в норме, командир, — сказал Ухта, наблюдая за показаниями приборов. — Все работает как часики.

— Вот не надо под руку-то! — усмехнулся Илья.

Двигатели исправно работали, никаких отклонений в их работе летчики не замечали. Вскоре Илья прекратил набор высоты, и машина шла в горизонтальном полете. Жаров перевел дух — вертолет послушно летел вперед со скоростью около ста восьмидесяти километров в час на высоте немногим более пятисот метров над поверхностью земли.

— Ну, вроде пронесло… — удовлетворенно сказал он по внутренней связи, и Толя хмыкнул в ответ.

— Хорошо идете, — доложил по рации ведомый, которого обязали визуально следить за внешним видом ведущей машины, и докладывать о любых изменениях.

— Вот у меня как-то был случай, — начал говорить Илья, глядя вниз, на мелькающие верхушки деревьев… — вылетели мы с десантом на борту…

Но Жаров не успел договорить.

— Чёрт! — вырвалось у правого пилота голосом, который не предвещал ничего хорошего.

Первое, что почувствовал Илья, была горячая волна липкого ужаса, которая прошла от затылка до самых пяток. Он еще не понял, что именно произошло, как подсознание уже ощутило смертельную угрозу — еще бы! Они летели на вертолете, который после обстрела был осмотрен весьма поверхностно. Илья метнул взгляд на приборы, и с замиранием сердца увидел мигание табло «Стружка в масле» главного редуктора. Это означало, что в сложной системе зубчатых соединений редуктора в каком-то месте трущиеся поверхности начали зацепляться с превышением проектных усилий, и идет срезание металла — результат исключительно механического повреждения главного редуктора. Такое срезание через некоторое время обычно приводит к разрушению редуктора и потере управляемости вертолета со всеми вытекающими последствиями. Единственное объяснение в сложившейся ситуации — повреждение редуктора пулей при обстреле вертолета, которую не смогли обнаружить при проведении внешнего осмотра. И как самая маловероятная версия — случайность, которые так же часто бывают в авиации, как и вполне объяснимые ситуации…

Все это мелькнуло в голове Ильи в одно мгновение. По инструкции он должен был с предельной осторожностью вернуться на аэродром — но до него было еще лететь и лететь. Никаких лишних шумов в работе двигателей Илья не слышал, усиленной вибрации не ощущал, температура и давление масла не изменились. Это, конечно, хорошо, но все же сигнал на пустом месте не возникает. Жаров подумал сбросить устоявшуюся мощность двигателей, и уже было допустил слабую мысль о том, что аварии удастся избежать, как в ту же секунду вертолет резко дернуло вправо — так, что он чуть не выпустил из рук рукоять управления.

— Держи… курс… — непроизвольно вырвался крик обреченного на смерть человека.

Два живых человека, находящиеся в бездушной машине на высоте полкилометра, прекрасно осознавали, чем закончится развитие этой ситуации, и все же в полном сознании, с ясными головами, боролись за свою жизнь.

Педалями и ручкой управления Илья парировал рысканье вертолета, одновременно слыша сообщение речевого информатора и наблюдая загорание табло «чрезвычайный режим левого двигателя». Тут же начали падать обороты несущего винта и температура газов правого двигателя. Оставшийся в рабочем состоянии левый двигатель автоматически перешел в повышенный режим работы, обеспечивая возможность продолжения полета — уже весьма призрачную в данной ситуации…

— Отказ двигателя, стружка в редукторе, иду на вынужденную, — громко крикнул по связи Жаров.

Иллюзий в отношении еще пока работающего одного двигателя Илья уже не строил. Шестым чувством он понимал, что и левая турбина вот-вот замолкнет. По привычке он крикнул положенную в таких случаях фразу:

— Закрыть краны останова и пожарный правого…

Но исполнять эту команду должен был бортовой техник, которого на вертолете не было.

В следующий момент замолчал и левый двигатель. Приборы показали резкое снижение температуры газов обоих турбин — верный признак остановки моторов. Машина снова метнулась вправо, но Илья вернул ее в первоначальное положение. Пока вертолет еще шел, но скоро, если не предпринять соответствующих мер, начнется неуправляемое падение.

— Все… — вырвалось у Толи. — Конец нам…

— Поживем еще… — стиснув зубы, выдавил из себя Жаров.

Он уменьшил общий шаг несущего винта и приступил к торможению вертолета. Летчиков специально учат одной весьма полезной вещи — умению правильно распределять внимание на приборы в той, или иной ситуации. Скажем, при выполнении снижения важны показания одних приборов, при выполнении виража — других, при наборе высоты — третьих. Выполнение каких-то операций в полете всегда ограниченно по времени, и только рациональное использование драгоценных секунд порой может сохранить человеческие жизни. Вот и сейчас Илья, понимая, что от правильности и четкости его действий зависит жизнь двух человек, отрешившись от ужаса первых мгновений, действовал хладнокровно и точно.

Высота катастрофически падала, и нужно было искать площадку для приземления. Внизу были только склоны хребта, покрытые высоким лесом. Илья, выводя машину на режим авторотации, поддерживая крен, необходимый для парирования реактивного момента несущего винта, довернул в сторону поймы горной реки, которая, безусловно, должна была быть в распадке между склонами.

— Скорость и высоту! — крикнул он Толе. — Постоянно!

— Сто семьдесят — пятьсот ровно…

Сейчас Илья контролировал визуально только обороты несущего винта, которые необходимо было держать на рабочем уровне, да продолжал искать глазами место, куда можно было с наименьшими повреждениями уронить аварийный вертолет.

— Сто шестьдесят — четыреста пятьдесят, — снова снял приборы «правак».

Жаров старательно пытался снизить скорость горизонтального полета и перевести вертолет в планирование. Летчик принял ручку на себя, и машина послушно приподняла нос, резко снижая скорость.

— Отказ обоих двигателей, иду на вынужденную, — Илья повторил по рации руководителю полетов.

— Спокойно, Илья! — отозвался руководитель полетов. — Приказываю покинуть вертолет!

— Сто двадцать — триста семьдесят, — крикнул Ухта.

— Высоты нет… — отозвался Илья по рации спокойным голосом. — Если что, прощайте…

— Покинуть вертолет! — снова крикнул руководитель полетов. — Прыгай!

Достигнув скорости сто двадцать километров в час, Илья опустил нос машины, чем прекратил торможение. Метнул взгляд на приборы — скорость вращения винта оставалась в пределах дозволенного. Снова посмотрел вниз — впереди по курсу были только вершины высоких деревьев.

— Сто десять — двести двадцать, — оповестил Толя.

— Держись теперь, Толик, — Илья неожиданно для самого себя улыбнулся: вот она смерть. Когда она далеко, когда она берет кого-то другого, то ты ее не боишься. Когда она рядом, когда она тянет к тебе свои цепкие руки, то тобой овладевает страх и ужас, заложенные в любого человека самой природой. Но когда она схватила тебя, когда ее острая коса уже скользит по твоей шее, то страх проходит. Зачем бояться, когда ты уже умер? Тебя уже нет, ты тлен, ты ничто, ты прах. И только остатки затухающей мысли говорят тебе о том, что когда-то ты мог что-то чувствовать, что-то переживать… и сейчас эти чувства тебе уже не нужны. Они прошли, как и твоя жизнь… — Толя! Держись!

— Сто десять — восемьдесят! — прокричал Ухта срывающимся голосом. — Прощай, Илюха!

— Все… — вырвалось у Жарова. — Это конец.

Через секунду он рванул ручку шаг-газа вверх, увеличивая угол атаки лопастей несущего винта. Раскрученный на потоке винт, резко создав подъемную силу, мгновенно замедлил падение вертолета. Илья перевел на себя ручку управления циклическим шагом, снова поднимая нос вертолета. В непривычной тишине машина замедлила скорость падения, и в следующее мгновение тишина наполнилась жутким треском срубаемых лопастями верхушек деревьев. Разлетелось остекление кабины. Со всех сторон слышался скрежет сминаемого и разрываемого металла, кабина тут же наполнилась хлесткими ветками и зеленью листьев…

Илья слышал, как кто-то в кабине заорал его собственным голосом. Он непроизвольно зажмурил глаза. Вертолет, раскидывая в стороны обломки своих лопастей, пробив кроны деревьев, ударился о землю. От такого жесткого касания в глазах потемнело, и оба летчика потеряли сознание.

* * * * *

Эдвард приказал зажечь пирофакел, по дыму которого вертолетчики могли с воздуха определить направление ветра у земли. Сержант Бёрнс вынул из разгрузочного жилета фальшфейер и выдернул на нем шнур. Оранжевый факел и такого же цвета дым взметнулись в небо. Над поляной завис один «Блэк Хоук», сметая ветки и обнажая кроны деревьев, стоящих вокруг не такой уж и широкой поляны. За пару секунд летчик смог разглядеть дым и сделать вывод, что в безветренную погоду не было особой разницы с какой стороны заходить на поляну.

Рик опытным взглядом оценил, что посадить машину можно, но летчики, все же рисковать не стали и сбросили шнур лебедки. Лейтенант Уитмор поймал шнур и застегнул в подвесную систему одного из своих бойцов. Махнув рукой бортовому оператору, он несколько секунд смотрел, как быстро лебедка потащила вверх солдата.

Рик махнул рукой, в принципе ему особой разницы не было, каким образом две группы специального назначения окажутся на борту вертолета. Уровень подготовки позволял проводить эвакуацию любым возможным способом. Главное — что их заберут отсюда…

Когда группа Уитмора оказалась на борту вертолета, машина отвалила в сторону, и над Риком завис другой вертолет. Вот тут лейтенант невольно вспомнил свои умозаключения и подумал, что сейчас его точно оставят здесь с новой задачей… но нет. Спустя некоторое время вертолеты со всеми «зелеными беретами» на борту, направились в сторону базы.

Внизу мелькали верхушки деревьев, чуть впереди и в стороне шла первая машина. Рик невольно залюбовался вертолетом — как ни крути, а эстетическое совершенство некоторых механических игрушек просто завораживает. «Блэк Хоук» — одна из таких игрушек. Вертолет имеет плавные обводы, бортовое оружие придает ему хищный вид, навевает определенный страх, и уважение… а сильно выдвинутая вперед штанга дозаправки придает вертолету силуэт средневекового рыцаря, с копьем наперевес, из-за чего почему-то не сомневаешься — эта машина создана для войны. Это вертолет — солдат. Вертолет — воин.

Спустя некоторое время Рик и Уитмор предстали перед полковником Удетом.

— Сэр, сводная боевая группа вернулась, — доложил Эдвард.

— Людей накормить и пусть отдыхают — скоро у них будет много работы. Вам обоим полчаса на приведение себя в порядок и прием пищи. Затем я жду вас в кабинете адмирала. Он будет там же. Свободны.

Оба лейтенанта развернулись и направились к своим группам.

— Он даже не спросил, как мы провели засаду, — пожаловался Уитмор.

— Это важно для нас, а ему это капля в море, — отозвался Эдвард. — Ничего, через полчаса, поверь, нам доведут такую задачу, мало не покажется.

Бёрнс доложил, что обе группы разрядились, оружие зачехлили, отвели душу в приятно-холодном сортире, и ждут дальнейших указаний.

— Сержант, ведите людей на прием пищи, затем всем мыться и спать.

— Есть, сэр, — кивнул громила-сержант.

Эдвард прошел в выделенное для спецназа помещение, где снял с себя боевое снаряжение, перешел в душ и несколько минут смывал с себя накопившийся пот. Затем, посвежевший, в спортивном костюме он прошел в буфет и быстро перекусил тем, что там было в этот момент. Обезвоженный организм успокоился только после того, как Рик выпил полтора литра Кока-Колы. На минуту он откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. В сознании пролетели все события прошедших суток. Вертолеты, засады, перестрелки… а сейчас он был вдали от этих горных хребтов, от палящего солнца, от перманентно атакующих кровососов — он сидел в бетонном здании, наполненным электрическим светом, охлажденном десятками кондиционеров. Здесь было прохладно и спокойно. Эдвард почувствовал, как он устал физически за эти пару десятков часов. Он ощутил приятную сладость обычного здорового сна, который начал пеленать его в свои объятия. Вот бы сейчас упасть на койку, отключиться от этого бренного бытия на несколько долгих часов… но это были только мечты. Рик открыл глаза. Рядом с ним сидел Том Уитмор — крепкий мулат, который наотрез отказывался признавать, что в его крови были мексиканцы.

— Время, Эд. Нужно топать к Удету.

— Пошли.

Рик рывком встал со стула, и они направились по коридорам здания алмазодобывающей компании. На ходу Эдвард про себя отметил, что с момента прошлого пребывания здесь, здание сильно опустело. Гражданский персонал как будто покинул этот городок, хотя может быть, им просто порекомендовали лишний раз не высовываться из своих небольших, но уютных домиков, которые тесными рядами были выстроены за терминалами с техникой.

— Сэр, — Рик толкнул дверь, и встретился взглядом с адмиралом.

Льюис сделал приглашающий жест, и оба лейтенанта вошли. Удет сидел на диване в непринужденной позе. На столе стояли два бокала с остатками коньяка, было сильно накурено и по всему чувствовалось, что в этой комнате с трудом рождалось какое-то важное решение.

— Садитесь на стулья, — указал полковник, стряхивая пепел сигареты в настольную пепельницу.

Рик и Уитмор присели.

— Как получилось, что легковая машина смогла пройти через засаду? — спросил адмирал.

Оба лейтенанта тут же вскочили. Так как старшим на засаде был Рик, он и держал ответ:

— Мина была установлена из расчета работы по грузовой машине. После подрыва, естественно, низкая легковая машина осталась не пораженной, а русские применили свето-шумовые гранаты, после которых мои люди не смогли некоторое время прицельно стрелять.

— Этот случай будет отражен в ваших личных делах.

Лейтенанты сочли за лучшим промолчать.

Адмирал Льюис подошел к ним вплотную:

— Сегодня в полдень вы убываете вместе с полковником Удетом в сопредельное государство для выполнения специальной операции. Господа, секретность повышенная. Каждый из вас несет персональную ответственность в случае разглашения сведений, которые станут вам известными в ходе выполнения этой миссии. Ясно?

— Так точно, сэр.

— Ну и отлично. Полковник, ставьте им задачу… а я пойду, вздремну часок, а то уже не сплю трое суток… — адмирал затушил свою сигарету в пепельнице и вышел из помещения.

— Идите спать тоже, — сказал полковник. — Я жду вас здесь через три часа. Мне не нужны «береты», ставшие дураками от недосыпа. Всё, вы свободны. Задачу получите позже.

Рик и Уитмор вышли от полковника. По коридору они шли с разными чувствами — с одной стороны сейчас они смогут выспаться, а с другой стороны, в ближайшее время им предстояло стать участниками секретной миссии. А, как известно, чем миссия секретней, тем опасней. И тем кровавей.

Глава 12

С первым проблеском зари Петя Платонов остановился и решил немного отдохнуть. Пройдено было не мало — шли без остановок практически всю ночь, ориентируясь только по компасу и направлению склона. Куда их занесло, Петя пока не понимал.

— Привал, — он повернулся к шедшему за ним напарнику и начал снимать с себя рюкзак.

— Я все… — Игорь просто повалился на землю.

Петя поставил рюкзак к дереву, открыл верхний клапан и достал металлическую кружку и комбинированный котелок:

— Сейчас быстро пожрать сварганю…

С этими словами он вскрыл упаковку сухого пайка, достал из него банку каши и банку с тушенкой, открыл их, вывалил в котелок и перемешал. Вскрыл упаковку сухого горючего, достал пластину горелки, отогнул на ней края, вложил таблетку сухого спирта и с помощью зажигалки поджег таблетку. Немного повозившись, он подвесил котелок над горелкой.

— Пять минут, и будем сыты.

Игорь приоткрыл глаза:

— Сдохнем мы здесь, в этой Африке…

— Что за паника? Все будет нормально!

— Ага, будет. Мы даже не знаем, где мы.

— Зато мы знаем, куда нам идти, — отмахнулся Петя.

Ему уже порядком поднадоело нытье водителя, но бить его, а вернее, мотивировать на достойное поведение, пока причин не было. Бухтит, ну и пусть бухтит. Это делу не мешает. Вскоре еда была готова.

— Ложка есть? — спросил Платонов.

— Да откуда? — помотал головой Игорь.

— На, ешь первый, но только ровно половину! — Петя передал напарнику свою ложку, и пока тот, закусывая пресными галетами, уплетал перенасыщенную мясом рисовую кашу, слил из канистры в кружку воды, и поставил кружку на спиртовую горелку. В упаковке сухпайка нашелся чай и 15-граммовый пакетик сахара. Там же нашлась небольшая пластиковая ложка зеленого цвета, размером с чайную.

— Что будем дальше делать? — спросил Игорь.

В его голосе Петя распознал нотки безысходности. Нужно было внушить человеку, что все идет по плану, что ничего страшного не произошло, что они обязательно смогут вернуться к своим.

— Дальше будем идти вниз по склону. Перед тем, как спуститься на равнину, я свяжусь с нашими, определимся по месту, и нас заберут. Обычная для спецназа практика.

— Тебе хорошо так говорить, а я не спецназовец, я устал, я ранен, я не хочу играть в эти игры.

— Если ты хочешь, чтобы с тобой все было хорошо, то нужно будет потерпеть. Это же все временно, как говорил какой-то Соломонов, проходит всё, пройдет и это.

— Конечно, все проходит. И мы тоже пройдем. Или американцы нас таки задолбят, или местные аборигены, или москиты сожрут, — Игорь с остервенением ударил себя по лицу, накрывая ладонью сразу несколько комаров.

Петя вынул из разгрузки тюбик с репеллентом, опустошенный на две трети:

— На, намажь лицо. Но смотри, это все, что у нас осталось. Так что береги, и привыкай к комарам!

— Спасибо, — Игорь передал Платонову котелок, а сам взял тюбик, и выдавив немного пасты на пальцы, начал втирать мазь себе в лицо.

Петя быстро доел кашу, затем сорвал несколько листьев с какого-то куста и насухо вытер котелок. В этот момент подошел чай, и он, стянув рукав на пальцы, через ткань рукава взялся за кружку. Сделав несколько глотков, передал кружку Игорю. Тот допил чай, и Петя спрятал котелок и кружку в рюкзак.

— Давай я посмотрю раны, — сержант решил заняться медициной.

— Не, — вдруг отмахнулся водитель. — Пока болеть перестало, тревожить не будем. А если загниет, то такова судьба…

— Ну, ладно, — удивился Петя.

Какое бы они не пережили нервное потрясение, после приема пищи стало клонить в сон. Ложиться на землю было как-то страшновато — пока они шли, из-под ног неоднократно кидались в стороны довольно крупные змеи, да и насекомых тут было просто кишмя. Риск во сне быть укушенным змеей был довольно высок, понятий о степени опасности местных змей у них не было, и поэтому их априори считали опасными.

— Поступим так, — сказал сержант. — Ты спи, пару часов, я буду смотреть вокруг, потом меняемся. Отдохнем и пойдем.

— Может быть, пойдем сейчас, — предложил Игорь. — Пока не так жарко? Сколько сможем — пройдем. А потом найдем место в теньке получше, и спрячемся от солнца и жары.

Петя по-другому взглянул не своего напарника, у которого за все время, проведенное вместе, впервые мелькнула умная мысль.

— Хорошо, — согласился сержант. — Принимается. А ты сможешь идти? Ведь устал, наверное?

— Да нам до жары идти всего три-четыре часа. Выдержу… наверное. Сил сейчас набрались, немного отдохнули…

— Ну, если настаиваешь…

— Похоже, что у нас нет другого выхода. И придется потерпеть…

Петя улыбнулся:

— Ты или делаешь успехи, или у тебя от пережитого уже начало срывать крышу.

— Я просто хочу выжить. И если ты сказал, что нужно немного потерпеть, значит, так оно и есть. Пошли?

— Ну, пошли…

Петя быстро подогнал снаряжение, и они двинулись дальше, атакуемые полчищами кровососущих насекомых…

* * * * *

— Я не понимаю… — генерал затянулся сигарой и откинулся в кресле.

— Что именно?

Лихой и Шестаков после бессонной ночи, ближе к утру заперлись в кабинете генерала, и какое-то время обсуждали ближайшие планы. Тут Лихого и понесло на первопричины зарождающегося международного вооруженного конфликта…

— Мы, военная разведка, из года в год фиксируем факты участия вооруженных сил США в самых различных локальных конфликтах буквально во всем мире. С каждым разом они ведут себя все наглее и наглее. По наличию разведывательных признаков мы умеем с высокой долей вероятности прогнозировать варианты боевого применения армии, авиации и флота Америки на том, или ином оперативном или стратегическом направлении. Умеем достоверно прогнозировать сроки начала каких-либо боевых действий. Но каждый раз у меня возникало ощущение того, что наше высшее государственное руководство узнает о намерениях США гораздо раньше, чем разведывательные органы. Отчего так?

— Все просто, Эдуард. Ответь себе на вопрос, для чего все это делается, и ты поймешь, откуда у политиков высшего звена появляется знание о начале очередного вооруженного конфликта.

— Борьба за ресурсы?

— В общих красках — да.

— Это понятно. Но ведь я специально смотрел — американцы практически нигде не получают прямой выгоды от той разрухи, которой обычно заканчиваются вооруженные конфликты…

— Это при первом рассмотрении, — улыбнулся Шестаков. — Если посмотреть глубже, то интерес проявляется ну просто самый прямой, а выгода — самая невероятная! Наверное, тебе известно знаменитое американское выражение, что долларом они завоюют весь мир?

— Известно, — кивнул генерал.

— А что-нибудь тебе известно о системе организации валютных отношений между странами мира?

— Ну, в целом… а какое это имеет отношение…

— Самое непосредственное! Вот скажи, что представляли собой Соединенные Штаты Америки перед началом Первой Мировой войны?

— Это была развитая индустриальная держава…

— … которая располагала тридцатью процентами промышленного производства мира, обладала мощными финансами и активно развивала социально-направленное общество. И самое главное — в Штатах с каждым годом все острее ощущалось перенасыщение рынков сбыта. Но помимо США были и колониальные империи, такие как Франция, Великобритания, Испания, Италия, были развитые индустриальные Германия и Россия. Это была Европа, которая душила колониальными налогами свои доминионы — страны, находящиеся в зоне их политических интересов. А это, как ни крути, был огромный рынок сбыта. И тут американцы решили провернуть аферу века. Сыграв на политических и экономических противоречиях, подтолкнув некоторые страны к экспансии, да вложив нехилые средства в начавшуюся в Европе гонку вооружений, Штаты несколько лет финансировали правительства держав, воюющих в первой мировой войне. Первая Мировая война буквально разрушила Европу, уничтожила было могущество колониальных держав. После окончания войны, США приняли самое непосредственное участие в подписании Версальского договора, которым Германия безусловно назначалась виновницей в развязывании войны, и которым на Германию накладывалось бремя ограничений и репараций. Этим самым американцы уже тогда заложили политическую основу для разжигания в Европе Второй Мировой войны, которою, дальновидные американские политики, считали необходимой, лет уже так через двадцать после окончания Первой Мировой. Нужно понимать, что Первая Мировая позволила Америке, а вернее ФРС и крупнейшим банкам, заработать огромный капитал. В 1931 году США инициировали подписание соглашения об отсрочке репарационных выплат, и Германия после этого перестала вообще платить контрибуцию — что позволило Германии резко поправить свое экономическое положение — в противовес Англии, Франции и другим странам Европы. В это время в США и во всем капиталистическом мире бушевал экономический кризис, и американцы активно искали рынки сбыта для своей продукции. Но темпы экономического развития европейских стран не позволяли надеяться на успешные экспортные отношения. Поэтому остро встал вопрос очередного передела мира — американцам позарез были нужны доминионы, принадлежавшие европейским империям. Во время Второй Мировой войны территория США оставалась недоступной для противника — ни японцы, ни немцы не смогли высадить в Северную Америку ни одного своего воинского подразделения, не смогли сбросить ни одной своей бомбы. Это положительным образом влияло на расширение американского промышленного производства — предприятия США поголовно были загружены оборонными заказами. Помнишь Ленд-Лиз? Мы за него платили золотом. Я не знаю точно, сколько тонн золота за время войны ушло из СССР в США, но очень много. Ужасно много.

— Выгода США в войне в том, что они загрузили свое производство заказами, за которые получали не деньги или денежные обязательства, которые вполне могут исчезнуть с исчезновением побежденного режима, а полновесное золото?

— Не только. Американские коммерческие банки активно кредитовали множество европейских банков, в том числе швейцарские, которые, в свою очередь, в жутких условиях войны предоставляли кредиты промышленности воюющих стран — как Германии, так и ее противникам. С весьма высоким процентом, который в мирное время никого не привлечет. Но в условиях безысходности кредиторы соглашались и на четыреста процентов… улавливаешь?

— Немного улавливаю. Банки получали сверхприбыль при победе любой из сторон — процент победившей стороны компенсировал риск потери платежеспособности проигравшей стороны. Именно потому, что швейцарские банки являлись источниками финансирования промышленности вооружений, в чем были заинтересованы обе стороны военных действий, Швейцарию объявили нейтральной и никто ее не бил.

— Именно что. Таким образом, выходило, что Америка буквально озолотилась на войне в Европе. Практически вся экономика Европы была разрушена, колонии были потеряны, США осталась единственной страной, которую не затронули ужасы мировой войны. Так как практически все расчеты шли реальным золотом, к исходу войны золотой запас США составил порядка 70 процентов от общего мирового золотого запаса. Европа фактически лишилась своего золота. Это позволило американцам в 1944 году провести Бреттон-Вудскую конференцию, на которой была закреплена стоимость доллара в золотом эквиваленте — 35 долларов за тройскую унцию. Это мгновенно обеспечило полное господство доллара над другими иностранными валютами. В такой обстановке американский капитал легко смог появиться на территориях бывших европейских доминионов. В дальнейшем при обмене валют одну на другую, их стоимость сравнивалась со стоимостью тройской унции. Но это был только первый шаг по закреплению доллара как основного платежного средства.

— Интересно… — генерал отложил сигару на пепельницу.

— Доллары имели хождение по всему миру, и были весьма желанны в разнообразных расчетах между коммерческими партнерами разных стран. Допустим, какая-то небольшая страна с неустойчивой национальной валютой ведет торговые отношения с другой страной, в которой валюта так же является неустойчивой. Оплата сделки национальными валютами подразумевает серьезный риск финансовых потерь, поэтому надежнее всего расчеты вести с помощью очень устойчивых долларов. Верно?

— Верно, — кивнул Лихой.

— Но Европа, вечный экономический и политический противник США, не могла согласиться с такой гегемонией доллара, и в 1965 году произошло следующее: президент Франции Шарль де Голль передал Америке 750 миллионов бумажных долларов с требованием предоставить ему соответствующее золотое обеспечение. Доллары, которые, по сути, являются только красивыми фантиками, реально не представляющими собой никакой ценности, были обменены на вполне весомые 825 тонн золотых слитков. Следом с подобными предложениями по обмену фантиков обратились правительства и финансовые структуры ряда других стран, у которых был накоплен определенный долларовый валютный запас, в результате чего за пару лет золотой запас США уменьшился наполовину. Примерно в это же время в США появился дефицит платежного баланса, который нарастал как снежный ком. В таких условиях американцы, после попыток девальвации доллара, объявили о переходе к новой валютной системе — так называемой «ямайской». Эта система уничтожила принцип твердых валютных курсов. Отныне появились плавающие курсы, которые формировались исключительно рыночными отношениями — спросом и предложением.

— Без привязки к золоту?

— С того момента доллар перестал обеспечиваться только золотом, но стал обеспечиваться стоимостью созданных товаров и оказанных услуг. Ну, посуди сам — если я произвел автомобиль или построил дом, имею ли я право назначить всему этому какую-то цену?

— Которая определится сама? Под влиянием рыночных отношений? Трудно с этим спорить…

— Вижу, понимаешь…

— Но пока не вижу взаимосвязи с военными действиями, о которых вы, политики, всегда узнаете раньше, чем мы, военная разведка!

— Сейчас дойдем и до этого!

— Внимательно слушаю!

— Что такое внешний государственный долг США? Грубо говоря, это национальная валюта, которая осела в карманах иностранцев. Или долговые бумаги, номинированные в долларах, и находящиеся в резервах других стран. Сколько человек или организаций в мире, не считая Россию, хранят свои сбережения в рублях?

— Не думаю, что много.

— Правильно. Потому что рубль не является мировой валютой. А сколько человек или организаций или даже правительств в мире, исключая население США, хранят свои сбережения или валютные запасы в долларах США, в ценных бумагах, номинированных в долларах?

— Вероятно, много.

— Очень много. На общую сумму порядка десяти триллионов долларов.

— Все равно пока не вижу взаимосвязи.

— Это потому, что вы, военные разведчики, довели до совершенства методику вскрытия приготовлений противника по признакам, которые в своей основе имеют исключительно военное происхождение. Я не спорю — вы в этом вопросе настоящие профессионалы. Но это узкие, весьма специфические знания, которые затмевают возможность более широко взглянуть на устройство мира!

— Я внимательно слушаю, что ты мне рассказываешь, — генерал сделал вид, что пропустил тонкий укол.

— Я это заметил. А теперь самое главное! Представь, что ты — глава какой-нибудь страны. У тебя есть валютный резерв, сформированный из долговых бумаг США. Например, ты принимаешь решение их обналичить. И предъявляешь американцам. И как они реагируют?

— Должны оплатить предъявленные векселя.

— Да, но после де Голля американцы никогда и никому расчеты по своим долговым бумагам не производили. Последние десятилетия бюджет США формируется исключительно только на нарастании внешнего долга, то есть на продаже своих фантиков, именуемых долларами и ценными бумагами. Миру нужны доллары для взаиморасчетов, а американцам нужны ресурсы, чтобы содержать свою экономику.

— И?

— И как только ты, как глава государства, решишься предъявить американцам их же долговые бумаги, они найдут кучу поводов, чтобы не платить тебе. Жить в долг им позволяют армия и флот. США — это государство паразит. Государство — грабитель. И что они делают с теми, кто пытается предъявить векселя? Они их переубеждают. Силой, войной, революцией, убийством лидера страны и другими разными способами. Конечно, для всего мира они рассказывают сказки о терроризме, радикализме, и еще какой-нибудь «…изме». Но сути это не меняет.

— В такой стране они и проводят боевые операции? — уточнил генерал.

— Да.

— Но как же об этих намерениях узнает наше правительство?

— Сейчас объясню. Представь, что ты — владелец предприятия в такой стране, которую в ближайшее время американцы начнут учить жизни. Допустим, это предприятие находится здесь, в Либерии. По ряду каких-то признаков ты понимаешь, что в стране начинаются беспорядки, создается реальная угроза жизни твоей и твоей семьи, создается угроза остановки предприятия. Ты не знаешь, отчего все началось. Тебе дела нет до США. Твоя задача — максимально обезопасить себя, свою семью и свой бизнес. Твои действия?

— Попытаюсь, пока не поздно, продать предприятие, и уехать отсюда. Туда, где все тихо.

— Ага, верно. Ликвиды предприятия — это основное оборудование, складские запасы и дебиторская задолженность. На какую валюту вот ты сейчас готов обменять свое предприятие, если хочешь уехать, куда глаза глядят?

Генерал затянулся сигарой, выдохнул кольцо сизого дыма и сказал:

— На доллары США. Которые обладают наибольшей устойчивостью среди других валют.

— Правильно! А если это акционерное общество, то в условиях возникших в стране грандиозных коллизий, и как следствие — быстрого снижения стоимости акций, на что ты будешь обращать свои ценные бумаги?

— На доллары США.

— Правильно. Любое потрясение в экономике любой страны приводит к перетеканию капитала в надежную валюту, в большинстве случаев речь идет о долларах США. Любым международным хаосом США создают спрос на свою валюту. Печатают эти фантики, а за них получают вполне реальные ликвиды. Это самая грубая и приближенная схема, но принцип примерно такой. Все это в совокупности приводит к тому, что американцы, для спасения своей страны от очередного экономического кризиса, а еще больше для сверхприбылей финансово-промышленных корпораций, готовы предпринять все меры для зарождения и эскалации вооруженных конфликтов в любой точке земного шара. Ты что-нибудь знаешь про принцип работы Уолт-Стрит, суть которого больше смахивает на надувание мыльного пузыря? А что-нибудь о том, что практически всё население США живет в долг, который никогда не сможет вернуть? Ты знаешь о том, что в США самое большое потребление на душу населения? Один средний американец расходует на себя различных ресурсов примерно столько же, сколько расходуют на себя пятнадцать мексиканцев, тридцать индусов или пятьдесят китайцев! Американцы привыкли к такому образу жизни и готовы поддерживать его самыми разными способами. Они вполне обоснованно претендуют на роль мирового лидера, и скажу больше — пока они вполне соответствуют этой роли. Их чрезмерные бюджетные и социальные расходы растут, а доходы нет. Фактически США находятся в некоем пограничном состоянии, когда крах может наступить в любой момент. Казалось бы — это страна банкрот, раз имеет такой внешний долг. Но нет. США живет и процветает. Отчего так?

— Ну, здесь все понятно, — улыбнулся Лихой. — Тут я могу привести такой простой пример: возьмем обыкновенного блатного уркагана, пахана, воровского авторитета, который в тюремной камере наводит свои порядки. Он нагл, силен и дерзок. Под предлогом создания «общака», общей кассы, которая, как он заявляет, нужна для поддержки тех, у кого нет посылок с воли, и для решения «общих» дел, этот пахан собирает с большинства сокамерников деньги или какие-то вещи. Люди с одной стороны его боятся, а с другой стороны — тешат себя успокоением, что эти траты идут на благие цели. И отдают требуемое вору. Но с течением времени все видят, что этот «общак» расходуется только на удовлетворение личных нужд авторитета. Что будет с тем сокамерником, который укажет на это пахану, и потребует вернуть внесенную в «общак» сумму? Тут к бабке не ходи — явно пахнет убийством.

— В точку! США действуют точно так же! Во всех уголках нашего мира присутствует американский капитал. В двадцатом веке, особенно после окончания Второй Мировой войны, США буквально за «фантики» активно скупали или просто отнимали у бывших европейских доминионов все, что представляло «жизненный интерес» — рудники, шахты, нефтяные и газовые месторождения, алмазные и золотые прииски… и теперь на правах собственников выкачивают эти ресурсы, оставляя страны «третьего мира» без какой-либо прибыли от их суверенных месторождений. Это позволяет американцам получать то, что, в свою очередь, позволяет им жить привычным образом жизни. Но как только такое государство предъявляет США претензии, как тут же «пахан врубает фары непонятливому сокамернику». Сейчас это называется «прививать демократические свободы и американский образ жизни». — Шестаков откровенно рассмеялся. — А во время «насаждения демократии», бомбардировкам и разрушению подвергаются только национальный капитал. Именно для этого и развивается «высокоточное оружие», и именно для этого вооруженные силы США так поднаторели проводить «хирургические вмешательства». Никогда в процессе «привития американского образа жизни» предприятия с американским капиталом не страдали… ну разве что только случайно. Теперь улавливаешь суть, почему мы знаем об этом, раньше, чем вы?

— Нет…

— Хорошо, приведу более яркий пример: ты член правительства США, и одновременно владеешь каким-нибудь крупным капиталом. Тебе под большим секретом стало известно, что через неделю начнутся бомбардировки и агрессия против, ну, скажем, той же Либерии. Пусть у тебя будет там какой-то капитал. Что ты будешь с ним делать?

— Это мы уже обсудили.

— Правильно. Но так ты только спасешь свой капитал от возможных потерь, а как на этом можно еще и заработать?

Генерал посмотрел на Шестакова и улыбнулся:

— Я наберу как можно больше кредитов в местных банках. Миллионные и миллиардные кредиты. А в качестве обеспечения могу заложить часть своего внешне прибыльного, но, по сути, уже ничего не стоящего капитала, который невозможно быстро реализовать, но про который я знаю, что через неделю, возможно, он превратится в пыль…

— Именно! Только ты знаешь, что через неделю этого капитала не станет. Но кредитные эксперты национального банка об этом не подозревают — они только видят высокодоходное производство, кредитование которого не только не вызывает подозрений, но и сулит банку определенную прибыль. Это называется «реализация инсайда». Теперь внимательно: как мы видим подготовку к войне? А очень просто: на фондовых биржах некие крупные игроки вдруг начинают играть против логики рынка. Но самое главное — из оборота пропадает физическое золото. Расписки на владение золотыми слитками дешевеют, но само золото, сами золотые слитки, найти становится сложно, и в отличие от расписок оно дорожает. Причем весьма стремительно. Это полностью противоречит законам рынка. Но тот, кто знает, что приближается война, запасается платежным средством, которое никогда не пропадет — золотом. Только золото способно во время любых коллизий сохранить капитал — вспомни пример Ленд-Лиза из Второй Мировой войны. Ведь понятно, что ценные бумаги, которые плодит Уолл-Стрит, с началом разрушений, беспорядков и неопределенности — мгновенно превратятся в туалетную бумагу. А золото останется золотом. Вот с помощью этого незамысловатого признака мы и определяем начало кампании по подготовке к военной операции. А установить направление военных усилий еще проще — тут мы возвращаемся к примеру быстрого слива акций внешне благоприятных компаний. Как только мы получаем соответствующую информацию, так тут же нацеливаем на это направление органы военной разведки. А уж вы всегда точно сможете установить силы, средства и характер действий…

— Как же все просто… — генерал усмехнулся. — Я никогда об этом не задумывался. Действительно — всегда видел только военную сторону вопроса… и что же Либерия?

— Через сутки после падения спутника, наши соответствующие финансовые структуры зафиксировали в отношении либерийских, леонских и гвинейских активов игру против логики рынка.

* * * * *

Просыпаться не хотелось, но Рик пересилил себя и резко поднялся. Настолько резко, что в глазах потемнело. Начал быстро одеваться. Интересно, нужно надевать боевое снаряжение? Никаких распоряжений на этот счет не поступало, и поэтому Эдвард, надев спортивный костюм, вышел из отведенного группе помещения и направился к адмиралу, надеясь найти там полковника Удета.

Алекс был одет в боевой камуфляж и сидя за столом, смотрел по телевизору новости и пил кофе.

— Сэр… — Рик показался в проеме двери.

— Готовы? — полковник поставил на стол чашку.

— Во что одеваться? Какое оружие брать?

— Полное боевое снаряжение, лейтенант.

— Есть сэр… — Рик вытянулся: — Через пять минут группа будет готова.

— Выдвигайтесь на вертолетную площадку.

Рик вернулся в расположение группы и отдал полученные указания своим подчиненным и просыпающемуся лейтенанту Уитмору.

— Ну, все, допрыгались, — хмуро сказал Том. — Это наше последнее задание.

Бойцы обоих групп не испытывали никакого веселья, все были хмуры и злы. Во всем чувствовалась приближение большой задницы.

Вскоре две группы уже сидели на посадочной площадке.

Шестеро охранников «Диаманта» принесли три длинных деревянных ящика и поставили на краю бетонной площадки. Один из охранников подошел к Эдварду:

— Лейтенант, полковник Удет распорядился передать это вам.

— А что это?

— Мне не доводили что внутри.

— Посмотреть можно?

— Не знаю, сэр. Ящики опломбированы.

— Свободен…

Охранник ушел. Рик повернулся к Уитмору, который слышал весь разговор:

— Как тебе это?

— Веселее не стало.

— Мне тоже. Посмотрим, что внутри?

— Может, дождемся полковника? — Том почесал затылок. — А вдруг ящики заминированы?

— И то верно.

В это время из-за горы со стороны моря показался характерный силуэт тяжелого вертолета «Чинук». Двухвинтовая машина шла на высоте не более тысячи футов, начиная выстраивать посадочную глиссаду.

Проходя боевую службу в Ираке, Рик видел, что опытный пилот может творить с «Чинуком» — летчики часто практиковали такой трюк: «Чинук», заходящий на посадку «по самолетному», с высоко поднятым носом, касался задними стойками шасси поверхности посадочной полосы, пробегал сотню метров, останавливался, при этом, оставаясь в положении с высоко поднятым носом и оторванными далеко от земли носовыми стойками шасси, фиксировал такое положение, а затем начинал катиться назад, через сотню метров отрывался от земли, с поступательным движением кормой вперед набирал высоту и уходил в небо. Видя такие трюки, Эдвард каждый раз аплодировал.

Теперь тяжелый «Чинук» завис, и Рик увидел голову пилота, высунувшегося в блистер — он разглядывал площадку под собой. Затем вертолет, поднимая пыль, мягко опустился на бетонную полосу.

Появился Удет. Он подошел к Рику:

— Лейтенант, загружайте ящики в вертолет.

Рик повернулся к своим бойцам и жестами поставил задачу. Те лениво поднялись и направились к ящикам. Пока бойцы таскали ящики, полковник отвел лейтенантов в сторону:

— С нами полетят два оперативных офицера Центрального разведывательного управления. Они осуществляют координирование операции. Длительность выполнения боевой задачи — в течение светлого времени суток. Если кто-то из вас будет отдан в подчинение этим офицерам, или тем офицерам, которые будут нас встречать — выполнять их приказы беспрекословно.

— Есть, сэр… — в голос отозвались оба лейтенанта.

Когда группы сидели уже в вертолете, на борт поднялись два спортивного вида парня лет по тридцать, выражения лиц которых однозначно выдавали их причастность к специальным службам. Как только за представителями ЦРУ поднялась рампа, вертолет взлетел.

Некоторое время «Чинук» шел вдоль береговой черты, но по мере приближения к границе Либерии, стал уходить вглубь континента. Через два часа полета тяжелый вертолет приземлился на полевой посадочной площадке, где застыли в ожидании два микроавтобуса с тонированными стеклами.

Эдварду и его группе был указан один микроавтобус, Том со своими головорезами, и тремя ящиками, разместился в другом. Удет и один из оперативных офицеров сели вместе с Уитмором, второй офицер разведки забрался в автобус Рика.

— Куда едем? — спросил Эдвард разведчика.

— Здесь недалеко, лейтенант, — отстраненно отозвался офицер, всем своим видом давая понять, что к длительным задушевным разговорам он не предрасположен.

Рик повернулся к своему сержанту:

— Бёрнс, круговое наблюдение. Готовность к открытию огня.

— Есть, сэр, — кивнул сержант, и тут же нарезал сектора наблюдения своим подчиненным.

— Как мне к вам обращаться? — спросил Рик разведчика.

— Имя Джон вас устроит?

— Вполне… — кивнул Эдвард.

Микроавтобус тронулся с места. В другую сторону поехал второй микроавтобус.

* * * * *

Падение аварийной машины отчетливо наблюдал экипаж второго вертолета. Все произошло в считанные мгновения — впереди идущий вертолет Жарова вдруг резко начал снижаться и практически без изменения курса скрылся в густой листве на одном из склонов лежащей внизу горы. Как не пытались вызвать упавший экипаж по рации, никто не отвечал. Сделали круг и убедились, что машина лежит без лопастей, опрокинутая на бок. Но как не приглядывались, разглядеть сверху состояние экипажа не смогли.

Произвести посадку не представлялось возможным, а десантного оборудования на вертолете не было.

— Жаров на земле, — доложил по рации пилот вертолета руководителю полетов. — На запрос по радио не отвечает. Визуально экипаж не наблюдаю.

Петров схватился за голову. На карте он нанес точку, в которой сейчас лежал аварийный вертолет, и было понятно, что дотянуться до Жарова в ближайшее время не сможет никто. Какой толк от летающих там боевых вертолетов, если на них полный боекомплект, отсутствуют десантные лебедки, и нет на борту спасателей?

Генерал Лихой появился в центре управления полетами буквально через несколько минут после прохождения информации о падении.

— Где?

Начальник авиабазы указал ему точку на карте.

— По докладу ведомого, Жаров упал вот здесь. Визуально было видно, а по докладам самого Жарова — слышно, что он садил машину на режиме авторотации. Отказ обоих двигателей, загорание табло «стружка в масле»…

— Какова причина падения? Его могли сбить?

— Вполне, товарищ генерал. По крайней мере — не исключено. В начале у него прошел сигнал неисправности редуктора, а затем последовательно отключились оба двигателя.

— Какие будут предложения по проведению спасательной операции?

— Готовим к полету третий вертолет. На нем есть лебедка, он долетает до заправщиков, дозаправляется, и там уже спокойно сможет долететь до места падения и оставаться в районе столько, сколько нужно для высадки спасательной группы. Затем он возвращается к заправщикам, у которых остается минимум топлива, для того, чтобы вертолет смог вернуться на место падения и забрать спасателей с летчиками.

— Третий вертолет, это у которого выработан ресурс?

— Да, товарищ генерал. У него по документам истек ресурс на двигатели, замену по плану мы будем проводить через неделю, но по факту на нем еще можно лететь.

— Кто полетит?

— Летчики есть. Вы просто не всех знаете.

— Ясно. Как вы думаете, стоит к спасательной операции подключать пакистанцев?

— Товарищ генерал, ради спасения жизней пилотов, подключать стоит, только не думаю, что технически или организационно они смогут нам помочь. Американцы закрыли небо для полетов, и пакистанцы вряд ли пойдут им наперекор.

— Свяжитесь с ними и коротко обрисуйте обстановку. Узнайте возможность их задействования. По результату сразу доложить.

— Есть.

* * * * *

Через полчаса микроавтобус с Удетом, офицером ЦРУ, лейтенантом Уитмором и его группой специального назначения, остановился перед каким-то подобием ранчо, с обширным полем за строением, метров через четыреста упиравшемся в склон пологой горы. Под склоном был виден остов старого «Мерседеса». С разрешения полковника «береты» вышли из машины, разминая затекшие суставы.

— Бейкер! — Том отыскал глазами своего сержанта. — Внимательно! Круговое наблюдение! Готовность к открытию огня!

— Есть…

Удет вопросительно посмотрел на представителя ЦРУ. Агент направился к одноэтажному строению, но не успел он сделать и десятка шагов, как из здания начали выходить люди, некоторые были вооружены винтовками и ружьями.

— Не стрелять, — тут же бросил агнет через плечо.

— Вот еще… — ухмыльнулся Том. — Это же обезьяны какие-то…

Всего из дома вышло с дюжину местных боевиков, среди которых выделялись двое более-менее представительного вида, остальные, действительно мало были похожи на цивилизованных людей — заросшие, грязные, рваная одежда, мутные взгляды. Разведчик отвел в сторону тех, кто выглядел по приличней, и минут пять разговаривал с ними, отчаянно жестикулируя. Потом он повернулся к Удету:

— Они готовы…

— К чему? — непроизвольно вырвалось у Уитмора.

— Лейтенант, с этими людьми прямо сейчас нужно провести занятие по организации засады с огневым поражением объекта, — полковник посмотрел на Тома.

— И обязательно нас нужно было тащить в такую даль? — Уитмор подумал, что вместо этого мог бы чудесно выспаться.

— Лейтенант! — Алекс Удет строго посмотрел на своего подчиненного.

Том вытянулся перед полковником:

— Есть!

В течение последующего получаса Уитмор вначале показал местным боевикам, как распределяются силы при организации засады на машину у дороги, а затем провел несколько занятий с самими боевиками. Те были вполне толковыми и довольно быстро ухватили главную суть — засада должна быть построена таким образом, чтобы можно было полностью исключить возможность активного сопротивления «объекта засадного интереса». Объектом засады выступал ржавый корпус старой легковушки, стоящей у склона горы.

Пришло время раскрыть ящики — там Уитмор обнаружил два советских пулемета РПД, гранатомет РПГ-7 китайского производства с десятком кумулятивно-осколочных гранат, десять автоматов АК-47 румынского производства, три цинка патронов для автоматов и пулеметов, а так же два ящика советских гранат Ф-1. Местные сгрудились толпой возле Уитмора, и веселыми громкими возгласами приветствовали, наверное, каждый предмет вооружения, находящийся в ящиках. Офицер ЦРУ тихо сказал лейтенанту:

— Сэр, не оставляйте на оружии своих отпечатков пальцев, пожалуйста…

Том обернулся.

— Да, вы меня правильно поняли, — оперативник широко улыбнулся. — Оденьте ваши тактические перчатки, и прикажите одеть перчатки всем своим людям.

— Хорошо, — кивнул лейтенант.

Разведчик на местном диалекте что-то сказал местным, и они сами быстро извлекли все оружие из ящиков.

Том довел до своих подчиненных требование надеть перчатки. После этого сержант Бейкер продемонстрировал местным боевикам приемы заряжания гранатомета, произвел один выстрел по корпусу машины. Боевик, назначенный гранатометчиком, внимательно смотрел за действиями сержанта, а затем, в общем-то, вполне толково, повторил все увиденные действия. И даже попал первой гранатой в габарит машины. Цэрэушник похвалил его.

В течение получаса боевики под присмотром Уитмора и Бейкера расстреливали из привезенного оружия остов легковушки, превратив его в еще более исковерканный хлам, ничем не напоминающим продукцию европейского автопрома.

— Ну, похоже, они готовы… — пространно сказал оперативный офицер полковнику.

Лейтенант бочком подвинулся к Удету, и влез в разговор:

— Ага, готовы… на одноразовую операцию…

Удет повернулся и внимательно посмотрел на своего лейтенанта:

— А больше им и не надо…

Боевики, держа оружие в открытую, и явно бравируя им, загрузились на ярко-красный пикап. Некоторое время американцы ехали за местными следом, но потом, на окраине Монровии, водитель микроавтобуса, по требованию разведчика, остановился. Со всех сторон дорогу окружали убого-одинаковые пыльные одноэтажные постройки. Везде сновали люди. Некоторые из них были вооружены. Хорошо, что в автобусе работал кондиционер, иначе на такой жаре все бы уже давно сварились. Удет взял у лейтенанта бинокль, и некоторое время наблюдал за удаляющимся ярко-красным пикапом.

— Не сорвут операцию? — полковник повернулся к разведчику.

— Нет. Им очень хорошо заплатили, и обещали заплатить еще больше… — ответил представитель ЦРУ.

— Двигаем назад? — спросил полковник.

— Да. Поехали, — кивнул разведчик. — Мы свою работу выполнили.

Микроавтобус развернулся и направился в обратный путь — туда, где стоял в ожидании своих пассажиров тяжелый «Чинук».

* * * * *

Заместитель командира пакистанской авиационной миротворческой базы Юсуф появился в штабе российской миссии через полчаса после поступления информации о падении вертолета. Ему показали точку на карте.

— Мы туда не достанем, — помотал головой Юсуф. — Наши вертолеты на такую дальность не летают.

— Мы можем дозаправить ваш спасательный вертолет на удалении две трети полной дальности.

— Да, — кивнул пакистанец, — я знаю. Коллеги из США поставили меня в известность, что там вы дозаправляете свои вертолеты.

Петров и Лихой многозначительно переглянулись. День только начался, а врагу уже все известно.

— И поэтому ночью вы готовили машины к вылету? — спросил генерал.

Юсуф пожал плечами:

— Янки попросили снарядить одну «Кобру», и держать ее в готовности к боевому применению. Может быть и поэтому…

— Денег обещали? — спросил генерал.

Пакистанец улыбнулся:

— Вы меня пригласили обсуждать мой личный заработок, или вопрос спасения ваших людей?

— Спасение пилотов, — сказал Петров.

— Помочь не могу. До особого распоряжения американские диспетчеры закрыли для нас небо. Обратитесь к ним. Всего хорошего… — Юсуф встал, и, отдав воинское приветствие, вышел.

* * * * *

Илья осторожно пошевелил руками, потом ногами… тело ужасно ломило после перенесенной аварийной посадки. Казалось, болело везде. Где-то рядом слух отчетливо улавливал журчание воды… воды ли? Сознание мгновенно прояснилось — какой еще воды? Это из разорванных топливных баков льется керосин!

Вертолет лежал на левом боку и справа от Ильи висел на ремнях второй пилот. Жаров ткнул его рукой:

— Толик! Ты живой?

Ухта пошевелился, и спустя несколько мгновений, хрипло ответил:

— Кажись, да.

— Слышишь, керосин из бака течет… валить надо.

— Я ног не чую.

— Руки целы?

К этому времени Илья уже отцепился от привязных ремней и встал в кабине в полный рост. Быстро ощупав своего «правака», Жаров помог Толику отстегнуться, и тот рухнул вниз.

— Вроде руки целы… — наконец-то отозвался Ухта. — Но одной ноге конец… вон, кость торчит…

Илья метнул взгляд на ногу своего коллеги, и ему чуть не стало дурно — из разорванной штанины чуть ниже колена торчала окровавленная кость. Открытый перелом.

— Ох ничего себе…

Илья через разбитое остекление выбрался наружу, и протянув руки, подхватил «правака» под мышки. Вытащить его из вертолета оказалось сложно — Толя начал орать от боли, и мало помогал потугам своего командира.

— Брось меня здесь, не мучайся, — крикнул Ухта в порыве очередного приступа боли.

— Размечтался…

Илья в натяг, до красных кругов в глазах, вытащил тело второго пилота из кабины и несколько метров волок подальше от вертолета. Присев, он отдышался с полминуты, потом поднялся и направился обратно к машине, от которой уже так и фонило керосином.

В кабине вертолета он забрал аптечку, разыскал в невесть откуда взявшемся после падения хламе всяких обломков свой лётный жилет с минимальным запасом предметов первой необходимости, и поскорее выбрался из исковерканного вертолета. Как только он дошел до лежащего на земле правого летчика, в вертолете что-то коротнуло, и яркая вспышка озарила сумрак тропического леса.

Илья инстинктивно пригнулся, и его обдало волной горячего воздуха. Он подскочил к раненому, и ухватив его за плечи, поволок по косогору как можно дальше от горящего вертолета.

Керосина на борту аварийной машины было не мало, и пожар разгорелся мгновенно — вертолет практически весь был охвачен огнем.

Два летчика, волею судьбы вдруг оказавшиеся в горно-тропических джунглях, тоскливо наблюдали, как превращается в пепел красавец-вертолет.

— Крепись Толик, — сказал Илья. — Похоже, нас будут долго отсюда вытаскивать…

— Вот в этом я не сомневаюсь.

Оттащив раненого товарища от горящего вертолета на безопасное расстояние, Илья вытащил из разгрузочного жилета нож, и с его помощью нарезал несколько прутков. Закатив штанину на переломанной ноге своего товарища, не обращая внимания на громкие крики, Жаров приложил прутья к переломанному месту и крепко примотал их бинтом. По окончанию этой процедуры Толя потерял сознание, и Илье пришлось несколько раз хлопнуть его по щекам.

— Больно… — прошипел Ухта, стиснув зубы.

— Не ври, — Илья попытался улыбнуться. — Бывало и хуже.

Илья присел рядом и с тоской посмотрел в небо. Что делать дальше? Самостоятельно выбраться отсюда с раненым товарищем не представлялось возможным. Но с другой стороны — место падения вертолета известно, безусловно, их будут искать и найдут. Но с учетом той обстановки, которая складывалась сейчас вокруг авиационной базы, вполне можно было предполагать, что американцы полностью запретят полеты… и тогда придется туго. Пока пешие группы выйдут на них, пройдет несколько дней. А несколько дней в сложившихся условиях — весьма тяжелое испытание…

Глава 13

Ровно в семнадцать ноль-ноль Лунин выстроил возле ГАЗ-66 людей, назначенных для проведения агентурной встречи. Жара неумолимо плавила людей, и все шевелились, словно сонные мухи. Благо, недостатка воды в тропиках не было, и это хоть как-то спасало от одури…

— Шайба! — Лунин шагнул к своему старшине. — Почему «подшива» не свежая? Что это за неуставняк? Ты мне что, обороноспособность Родины тут подрывать собрался? Думаешь, что? Если приехал в Африку, то можно расслабиться? Не угадал! Ты же старшина роты — пример для своих подчиненных! Ты только посмотри на своих бойцов — глядя на тебя, они и сами перестали подшиваться! Разболтались в конец. А это уже моральное, и не побоюсь этого слова, идеологическое разложение. Сдается мне, что и до предательства Родины здесь не далеко осталось!

Широков растерянно посмотрел на себя — на нем не было верхней одежды, куда можно было бы подшить «подшиву» — на голый торс он просто надел разгрузочный жилет с автоматными магазинами и гранатами. Неужели майор требует наличия «подшивы» на разгрузочном жилете?

— Виноват, товарищ майор! — старшина покорно вытянулся перед командиром.

— Сколько, товарищ старшина, вам нужно времени, чтобы подшиться?

— Так это… — Широков в поисках поддержки обернулся на своих соратников, — где мне тут «подшиву» взять?

— Меня это не… тревожит!

Отрывистое ржание раздалось со всех сторон, но как только Дима провел взглядом по своим подчиненным, смех стих. Пришло время к серьезной постановке задачи.

— Парни, задача проста — встретить человека и довезти его сюда. Предельная осторожность и бдительность. Единственно, что прошу особо — не убейте агента. Возможно, это будет один из наших разведчиков, так как он владеет русским языком. Стёпа, задачу хорошо уяснил? Пароль, отзыв, все помнишь?

— Все, товарищ майор.

— Если вдруг кто-то отобьется от группы, пешим порядком выходите сюда. Ясно?

— Так точно, — отозвались разведчики.

— Ну, с Богом.

Дима хлопнул Шайбу по плечу и сказал:

— Береги командира группы.

— Сберегу, — кивнул старшина.

— И по пути заскочи в военторг, купи себе свежую «подшиву»!

Разведчики, едва сдерживая смех, направились к машине. Виталик занял место за рулем вездехода и завел двигатель. Уваров сел рядом с ним, положив на колени заряженный автомат с подствольным гранатометом. Шайба, Франк и Мамай запрыгнули в кузов. ГАЗ-66 рванул из-под колес мокрую траву, и, разбрасывая грязь по сторонам, нагибая кусты и высокую траву, пошлепал к дороге.

Лунин некоторое время смотрел им вслед, и когда машина скрылась в зарослях, развернулся и пошел по своим делам.

Как только грузовик вышел на старую проселочную дорогу, которая вела из одной страны в другую, Стёпа снял автомат с предохранителя. Предстояло проехать несколько километров по местности, которая уже могла быть под полным контролем американцев, но еще страшнее — под контролем местных вооруженных формирований, которым были чужды какие-то международные договоренности, касаемые «миротворческих сил», и которые были способны накрыть плотным автоматическим огнем любую машину, показавшуюся им подозрительной…

* * * * *

Работа волонтеров миссии Красного Креста в Либерии была однообразной и очень напряженной. Республика Либерия являла собой одно сплошное криминальное поле, заполненное разнородными вооруженными группировками, которые не признавали никаких авторитетов и занимались грабежами и похищениями людей. Все это давало обильный «материал» для работы миссии Красного Креста в виде массы раненых, да и просто больных людей. Нищета Либерии с каждым днем росла, порождая все больше и больше работы для практически бескорыстных волонтеров — врачей, медицинских сестёр и санитаров. Они трудились от зари до зари, отдавая все свои силы раненым и больным, пусть даже чужой страны…

Здание небольшого госпиталя располагалось практически на самой окраине Монровии, на перекрестке двух улиц. Одна улица уходила в центр города, и по ней постоянно проезжали какие-то машины, вторая, практически безлюдная, вела в нищие кварталы столицы. В километре от госпиталя по этой узкой дороге, буквально в окружении ветхих хибар, стояло каменное одноэтажное здание с потрепанным американским флагом. В этом доме, с решетками на окнах, обнесенном железным забором, как раз и проживали семь американских волонтеров — двое женщин-врачей, две медицинские сестры и три санитара — молодых афроамериканца. Каждый день они садились в микроавтобус, в котором помимо водителя всегда находились два охранника из госпиталя, вооруженные автоматами, и ехали на свою работу. Вечером они по этой же дороге возвращались назад. В общем, в случае появления некой заинтересованности, просчитать маршрут их перемещения не составляло никакого труда.

Никколо Макиавелли пятьсот лет назад написал замечательный труд под названием «Государь» — по сути, инструкция для руководителя государства. В этой книге без обиняков и иллюзий подробно расписаны все действия, какие должен реализовать иерарх как для эффективного управления своим государством, так и для сохранения своего престола. Еще пятьсот лет назад Макиавелли вполне обоснованно утверждал, что политика совершенно не в ладах с нравственностью — эти понятия просто не совместимы. Ибо политика — это всегда борьба за власть одной группы людей, над другой… а существо власти, как ни крути, противоречит главному принципу морали — равноценности всех людей. Пятьсот лет назад иерархи не гнушались ничем, ради достижения своих целей. Собственно, за прошедшее время ничего не изменилось… и жестокость, предельная жестокость по отношению к собственным согражданам, всегда гарантировала укрепление единства в стране, в армии, в гражданском обществе…

И поэтому решение высшего руководства США о проведении специальной операции, результаты которой вполне могли стать обоснованным предлогом для ввода в Либерию экспедиционных войск, строго укладывалось в принципы ведения большой политики. В шахматах иногда жертвуют пешкой… а в жизни ничего не мешает пожертвовать чьими-то настоящими жизнями. Даже если это будут жизни собственных сограждан.

Семь граждан США, работающих в миссии Красного Креста в Республике Либерия, в конце своего очередного напряженного рабочего дня совершенно не подозревали, что спустя всего лишь несколько минут они станут разменной монетой в политической игре крупнейших государств и мощнейших финансово-промышленных группировок.

Они, как и прежде, привычно собрались, сели в поджидающую их машину и поехали к своему охраняемому дому. Но, едва проехав полпути, машина начала вилять…

В салон посыпались стекла, звонкие металлические удары стали осыпать машину, яркая, горячая вспышка разорвалась там, где сидел водитель. Люди поняли, что это значит, и истошно кричали от нахлынувшей волны страха и понимания своей безысходности, но сделать что-либо уже не могли. Салон изнутри неумолимо красился в красный цвет — по машине летали кровавые ошметки, автоматные пули безжалостно рвали хлипкие человеческие тела.

Шлеп… шлеп… шлеп… — нельзя ни с чем спутать звук, с которым пуля бьет в человеческое тело…

Мгновенно — страх, и полные вены адреналина… и суматошная, смертная тоска в желании, в попытке угадать — куда ударит тебя пуля, что она снесет тебе в следующий момент? Выломает плечевой сустав, или вынесет половину челюсти, разорвет грудную клетку, или войдет ровно между глаз, и тогда уже все… без мучений и боли…

Они еще были живы, они понимали, что это смерть, они понимали, что шансов выжить, у них нет никаких. Вероятно, никто из них не верил, что это происходит именно с ним… но кто-то невидимый для них все продолжал и продолжал наполнять салон микроавтобуса автоматными очередями, и все понимали, что это не закончится никогда… хотя «никогда» для всех них было понятием уже не таким, как для живых людей… для них «никогда» уже никогда не наступит…

Машина несколько раз ударилась о стены близко стоящих хибар, а затем носом уткнулась в угол дувала, надежно завязнув в развалившейся от удара стене. Кто-то, разрываемый болью и криками, навалился на входную дверь, кто-то выбрался из машины, но никто не смог отбежать от остановившегося микроавтобуса далее пяти-семи метров. Пули рвали людей, заставляя их падать на землю, ломая психику, принуждали прекращать попытки спастись в смутной надежде на милость нападавших. Но такой милости не было…

От боли, от потери крови, от фатальных ран люди валились на землю, на пол салона, теряли сознание, кто-то еще продолжал кричать, кто-то выл, кто-то уже бился в предсмертных конвульсиях. Водитель лежал на рулевой колонке, и вместо головы из его плеч торчал только кусок позвоночника — взрывом противотанковой гранаты ему снесло голову… охранники, не успевшие сделать ни единого выстрела, закрывшись от пуль руками, с развороченными внутренностями, с надрывными воплями, умирали рядом…

Через три минуты все кончилось. Стрельба прекратилась. Какие-то три минуты из десяти сидящих в машине человек сотворили разорванные, истекающие кровью, обезображенные тела.

В наступившей тишине к машине подошли четыре человека, быстро осмотрели ее, произвели еще несколько выстрелов по лежащим вповалку телам, и быстро отошли в сторону. Из-за угла выехал ярко-красный пикап, на котором уже сидело несколько вооруженных человек, четверо запрыгнули в джип, и машина быстро пошла на выход из города.

Только через несколько минут из окрестных домов начали выглядывать любопытные, еще спустя пять минут, кто-то решился подойти. Еще какое-то время спустя из госпиталя подоспели люди с носилками, подошли две машины… но спасать было уже некого.

Через двадцать минут подъехала яркая машина с броской надписью CNN и тарелкой спутниковой связи на крыше. Из фургона вышли три человека, вынесли треногу, деловито установили видеокамеру. Несколько минут ушло на подсъёмку картинки, крупный кадр разорванных тел в машине, торчащий из воротника водителя позвоночник, решето борта автомобиля, неестественная поза женского трупа с лежащими рядом внутренностями…

— Я готов, — сказал тележурналист своему оператору. — Делаем «стэнд-ап»…

Телеоператор навел на него камеру, третий человек специальным светоотражателем снизу подсветил лицо репортера.

— Прямой эфир! — крикнул из фургона оператор связи.

Репортер взял в руки микрофон, сделал перепуганное лицо и начал говорить:

— Десять минут назад боевики местного преступного клана, тесно связанного с международной террористической организацией, руководимой Усамой Бен Ладеном, безжалостно расправилась с волонтерами Красного Креста, гражданами Соединенных Штатов Америки. Вы можете видеть, как развернулась эта кровавая бойня — у врачей, которые спасали человеческие жизни на этой далекой от Америки земле, не было никаких шансов. Охрана была перебита в первое мгновение, а затем террористы убили всех, не пощадив никого, в том числе и женщин. Неужели это та благодарность либерийцев людям, которые бескорыстно выполняли свой долг?

* * * * *

Ждать долго не пришлось. Примерно в назначенное время, с простительным опозданием в полчаса, ярко-красный пикап с дюжиной вооруженных мужчин вошел в зону наибольшего поражения двух осколочно-направленных мин, выставленных у дороги. Сержант Бёрнс лично нажал кнопку инициации подрыва. Мины последовательно, по мере прохождения машины, сработали не далее как с двадцати метров от пикапа, уложив сноп поражающих элементов сначала в лобовое стекло, а затем в боковую проекцию автомобиля.

Буквально через мгновение, уже неуправляемый пикап, со значительно поредевшим количеством пассажиров, прокатился еще метров пятнадцать, вильнул, и съехав с дороги, перевернулся вверх колесами.

— Огонь, — приказал Эдвард, нажимая на спуск своего карабина.

«Зеленые береты» из стрелкового оружия принялись добивать всех, кто находился в машине или лежал, сброшенный взрывом, на дороге. Бойцы стреляли, как в тире — быстрое прицеливание, короткая очередь, перенос огня на следующую цель. Коллиматорные прицелы позволяют стрелять с достаточно высокой точностью, особенно из оружейных систем мелкого калибра и слабой отдачей, не сбивающей наводку, предоставляя владельцу такого прицела определенные преимущества перед владельцем оружия с обычным прицелом и винтовочным калибром. Сам Эд успел поразить двух человек ползающих по дороге, как понял, что стрельбу можно заканчивать. С момента подрыва до прекращения огня прошло не более 15 секунд.

— Прекратить огонь! — крикнул лейтенант, удовлетворенный столь быстрой развязкой.

Перед ним в смертельной тоске выли и орали подстреленные люди, но никакого ответного сопротивления не было — это говорило как о высоком уровне стрелковой подготовки «зеленых беретов», так и о низкой боевой слаженности местных боевиков.

Бойцы перестали стрелять, и, воспользовавшись паузой, быстро сменили магазины. Рик, перехватив свой карабин М-4 за цевьё, повернулся к офицеру ЦРУ, который во время засады находился рядом и только безучастно, с выпученными глазами, взирал на происходящее. С издевкой в голосе Рик сказал:

— Мистер Джон, не желаете ли вы взглянуть на своих бывших подопечных? Они еще теплые, но никакой опасности уже не представляют. Через несколько минут они все умрут.

— Добейте всех, и уходим… — выговорил офицер-разведчик, по всему показывающий, что впервые в жизни принял участие в такой мясорубке.

— Разве вы не желаете замарать ручки о людей, которые служили вам верой и правдой?

— Лейтенант, я доложу адмиралу о вашем поведении! — фальцетом вскрикнул Джон.

— Мое поведение соответствует обстановке, но так как я не хочу выступать заложником в ваших шпионских играх, вы сейчас пойдете вместе со мной, и будете добивать раненых — что бы у меня, и моих людей, была уверенность на будущее не быть посаженным в тюрьму за убийство мирных жителей.

Свои слова лейтенант подкрепил карабином, направленным в лицо разведчику. Офицер быстро поднялся, и на негнущихся ногах пошел вперед. Вместе с Риком и Бёрнсом он дошел до лежащих на дороге тел, и быстро произвел несколько выстрелов из своего пистолета в голову ближайшего.

— Этого вам достаточно? — спросил он Рика.

— Еще этого и вон того… — Рик шевельнул стволом карабина в сторону других тел.

Джон быстро разрядил по указанному адресу обойму, и вопросительно посмотрел на командира группы «зеленых беретов». Тот стоял с цифровым фотоаппаратом в руке и улыбался.

— Теперь достаточно?

— Да, спасибо, получились отличные кадры.

Вместе с Бёрнсом он быстро добил остальных подстреленных боевиков.

— Вот и все… — лейтенант осмотрелся еще раз, для верности рубанул очередь в какое-то тело, и махнул рукой своим подчиненным: — уходим!

Спустя пять минут «береты» шумной толпой погрузились в микроавтобус, который поджидал их метрах в трехстах от кровавой разборки, и глотая холодную кока-колу, покатили прочь от страшного места.

— Сержант! Круговое наблюдение! Не расслабляться! — Эдвард учел опыт местной террористической группы, и не хотел быть расстрелянным после выполнения специального задания…

— Есть, — отозвался сержант.

— Лейтенант, — Джон немного пришел в себя, и решил утешить свое уязвленное самолюбие.

— Я вас слушаю, сэр, — теперь Рик являл собой саму учтивость и внимание.

— Вы не правы.

— В чем?

— Это только ваша работа, а не моя, — Джон уже обрел способность говорить без дрожи в голосе. — Вас сюда специально привезли, вы обучены и умеете это делать…

— Ладно, Джон. Каюсь. Но признайтесь, — лейтенант широко улыбнулся: — ведь было весело! Не так ли?

— Отнюдь. Теперь эта картина будет стоять перед моими глазами всю оставшуюся жизнь…

— Но ведь мы сделали правое дело?

— Да, безусловно, — кивнул разведчик. — За ликвидацию этой группы вас наградят самыми высшими наградами.

— Лишь бы нас самих не отправили следом, — сказал Эдвард.

— Почему вы так уверены, что вас должны наказать за это? Откуда у вас такие мысли?

— Джон, вы — разведчик. И я — тоже разведчик. Вы оперативник. Я боевик. Но от этого я не перестаю быть разведчиком. Я могу иметь свои суждения по проведенной ликвидации…

— Не слишком ли вы говорливы, лейтенант?

— Нет… — Рик улыбнулся: — Я не боюсь говорить в лицо то, что думаю. Моя работа такова, что у меня нет иллюзий о своей судьбе. Я умру в бою, и только от меня самого зависит, когда это произойдет.

— Ну да, вы, силовики, всегда отличались таким подходом к жизни…

— Ну вот, понимаете…

— Так что вы хотели сказать?

— Мы только что замочили террористов, которые, как я понимаю, недавно убили граждан США?

— Я не могу ответить на ваш вопрос, лейтенант, — в голосе разведчика послышались железные нотки.

— Думаю, в новостях мы все узнаем? — Рик улыбнулся.

— Не могу ничего сказать, — разведчик впервые улыбнулся. — И на будущее настоятельно рекомендую вам не распространяться об этом событии.

Они друг друга прекрасно поняли…

* * * * *

Показавшийся впереди населенный пункт взбодрил Степана, который стал ловить себя на мысли, что засыпает. Он высунулся в окно и крикнул старшине:

— Шайба! Впереди деревня, готовность повышенная!

— А там военторг есть? — пробасил Широков.

Степан сплюнул.

Справа и слева потянулись хижины, какие-то навесы, сараи, замелькали жители, которые с любопытством смотрели на проезжающий мимо грузовик, но приученные горьким опытом общения с вооруженными группировками, особого стремления к контактам не проявляли. За машиной увязалось несколько собак, оглашая деревню своим лаем, но деревня быстро закончилась, и собаки остались вдали.

Степан сверился с картой и спутниковыми снимками — до намеченной точки встречи оставалось не более километра и еще час времени.

— Стой, — Уваров тронул за руку водителя.

ГАЗ-66 остановился.

— Давай в кусты и глуши мотор!

Виталя включил первую, и выбрав просвет в плотной листве, загнал машину в кусты метров за двадцать от дороги. Выключил двигатель. В наступившей тишине можно было услышать щебетание сотен птиц…

Шайба спрыгнул на землю и потянулся:

— Красота…

В этот момент его укусил москит, и после звонкого удара, Шайба потерял интерес к природе, шагнул в сторону, расстегивая ширинку.

— Как мне эта Африка уже надоела… — бурча себе под нос, он приступил к отправлению естественных надобностей. — Обещали камчатских крабов, а тут одни комары, да москиты…

Степан перебрался в кузов, разложил на полу карту и спутниковые снимки, начал водить по ним пальцем, привязываясь к местности и определяясь с дальнейшими действиями. В военном училище его научили, что встреча с агентом — одно из опаснейших мероприятий, так как именно на связи в основном происходят провалы в разведывательной деятельности. На учениях Уваров неоднократно принимал участие в отработке подобных задач, знал, как нужно это делать с максимально возможной безопасностью, но только сейчас у него впервые возникло настоящее понимание опасности встречи.

Что его может ждать? Разумеется — засада. Агент может быть арестован, может быть под скрытным контролем, и все это может привести к попытке захвата тех, кто придет на встречу. Напрашивался единственно возможный вариант действий — загодя проведенный осмотр участка местности, на котором предполагается провести встречу. Ясно, что и противоположная сторона будет действовать так же…

— Шайба, слушай боевую задачу: берешь с собой Мамая, и не удаляясь от дороги далее 20–30 метров, двигаетесь параллельно до вот этого перекрестка. Быстро и скрытно его осматриваете, по рации докладываете все, что там увидите. В случае встречи с кем-либо, решение принимайте на месте, но в любом случае, в первую очередь используйте бесшумное оружие. У тебя что есть?

Андрей вынул из-под разгрузки пистолет ПБ.

— Вот что.

— Сойдет, — кивнул Степан. — Затем маскируетесь и ждете моего прибытия. Если на перекрестке будет стоять машина, или отдельный человек, ничего не предпринимать до моего появления. Я прибуду ровно в двадцать ноль-ноль. Если начнется заруба, прорывайтесь назад к нам. Все ясно?

— Предельно, — кивнул старшина.

— Вопросы есть?

— А есть что-нибудь от комаров?

— Все закончилось.

— Печалька…

— Сочувствую, — лейтенант улыбнулся. — И это… агента не убейте.

— Да я это уже слышал…

— Тогда валите.

Старшина повернулся:

— Вова! Готов?

— Готов, — отозвался Мамай.

— Тогда пошли… комаров кормить.

Разведчики поправили на себе снаряжение, попили воды и ушли. За оставшееся время они должны были пройти по сплошным зарослям около километра, а потом еще посвятить время обследованию места встречи. В принципе, должны были успеть.

* * * * *

«Чинук» покорно ждал возвращения всех участников специальной акции. Когда уже начало темнеть, наконец-то появился микроавтобус с группой Рика. «Зеленые береты» вывалились из салона и сразу направились к винтокрылу. Алекс Удет вышел из вертолета:

— Все нормально, лейтенант?

— Да, сэр. Задание выполнено, — Рик устало изобразил строевую стойку. — Потерь среди личного состава нет. Расход боеприпасов — две мины и триста патронов. Группа боеготова, пополнение боекомплекта не требуется.

— Загружайтесь, взлетаем… — полковник кивнул на вертолет.

Лейтенант подал рукой знак, и бойцы двинулись к вертолету. Внутри уже сидела группа Тома Уитмора, некоторые бойцы спали — урывали время на сон, как солдаты любой армии мира…

Когда в салон вертолета забрался представитель ЦРУ, Рик облегченно выдохнул — разведчик, который организовал эту бойню, садясь в вертолет, показал тем самым, что эта машина должна долететь до места, откуда прилетела. Хотя… что может решать в большой игре один из исполнителей?

Пилоты запустили двигатели и лопасти начали раскручиваться. Свист двигателей и хлопанье лопастей нарастали, и вскоре в вертолете уже невозможно было разговаривать без крика.

После проведения обязательных предполетных процедур, пилот поднял машину в воздух и «Чинук», покорный опытной руке, развернулся в нужном направлении, и с набором скорости и высоты пошел в обратный путь.

Рик посмотрел на своих подчиненных — судя по жестикуляции и мимике, его бойцы уже делились впечатлениями с бойцами группы Уитмора. Как не предупреждай, а корпоративная этика спецназа плевать хотела на секретность — после проведенного боевого столкновения «береты» рассказывали друг другу кто и что делал, как стрелял, как выбирал цель, как радовался попаданиям… в общем, специалисты «мокрых дел» делились опытом своей РАБОТЫ.

К Рику перебрался разведчик:

— Лейтенант, я вас предупреждал, а ваши люди уже сейчас сливают секретную информацию!

— Не бойся, Джон. Дальше них эта информация не уйдет. Это полезно для повышения боеспособности каждого отдельного бойца и всего подразделения в целом.

— Я буду вынужден доложить об этом адмиралу.

— Не волен вас осуждать за это, Джон! — Рик картинно улыбнулся, давай понять, что разговор закончен.

Разведчик перебрался к Удету, и попытался заговорить с полковником, но тот только отмахнулся от него.

Рик посмотрел в иллюминатор — ночь опустилась на землю, и только на западе еще багровым заревом догорал прошедший день. День, который для кого-то стал последним…

Эдвард опустил голову и прикрыл глаза. Калейдоскоп событий прошедшего дня не давал ему покоя. То вспоминался этот дикий тропический лес, то наполненный прохладой главный корпус «Диаманта», то этот самый вертолет, то вопящие аборигены, которые ловили его пули… невольно он все таки подумал, что слишком далеко зашли верховные политики, если отважились на провокационную ликвидацию своих же сограждан — разумеется, чужими руками… руками тех, кто уже остывает в местном морге…

Удет встал со своего места, и хватаясь за натянутый вдоль салона тросик, прошел к Рику. Боец, сидящий рядом с лейтенантом, поспешил уступить полковнику место, переместившись чуть к корме и усевшись прямо на пол.

— Эд, — Алекс тронул лейтенанта за рукав.

Рик открыл глаза. Появление полковника его удивило.

— Да, сэр.

— Поздравляю с присвоением звания первого лейтенанта!

Эдварду не хотелось даже шевелиться. Он устало посмотрел на своего командира и вымученно улыбнулся:

— Скупа Америка для своих патриотов…

— А что бы ты хотел?

— Я бы не отказался от премии, в размере, скажем, в миллион долларов.

— Тебя проще убить, — рассмеялся полковник.

— Не спорю.

— Ну, миллион не обещаю, но кое-что всем участникам операции перепадет безусловно.

— От Америки? Что-то я сомневаюсь… — Рик покачал головой. — В уставе нет такой формы поощрения…

— От Америки — очередное звание. От «Диаманта» — премия.

— Я служу стране, а не частной фирме.

— Страна это и есть множество вот таких частных фирм. И мы, защищая интересы Америки, защищаем так же интересы и таких вот частных фирм. Это справедливо.

— Не думал об этом…

— Но это так.

— Нас сейчас должны сбить? — вдруг спросил Рик, посмотрев полковнику в глаза.

— Не бойся, — полковник рассмеялся. — Меня цэрэушник уже достал рассказами, как ты его заставлял добивать клиентов. Никто нас сейчас убивать не будет.

— Почему?

— Потому что мы еще не все сделали.

— А после того, как все сделаем?

— Этого тоже не будет… только потому, что сделать всё — просто нереально…

— Я рад, — устало сказал Рик.

— Тогда отдыхай, а утром со своей группой снова убываете на поиск спутника. Сегодня ночью его будут искать вертолеты с тепловизорами. И я думаю, что к утру они обязательно его найдут.

— Мы будем воевать с русскими?

— За спутник — да. Если они не захотят отдавать его по-хорошему.

— Русские — это достойный противник.

— Да, но в отличие от них, нам спутник в целости и сохранности не нужен. Мы его просто уничтожим. Вместе с русским спецназом. Одним ударом авиации. Или одной крылатой ракетой.

— И нам останется только удостовериться, что его теперь нет?

— Вот именно, лейтенант.

— А потом?

— А потом мы снова поедем в Либерию. Вершить революцию…

— Всегда хотел совершить государственный переворот, — буквально засыпая, выговорил Рик.

— Надеюсь, не в США? — спросил полковник.

— Нет… — голова Эдварда упала на плечо, и он вырубился.

Удет посмотрел на своего подчиненного, затем встал и направился к своему месту. Боец, сидящий на полу, не отреагировал — он уже тоже спал.

«Чинук», хлопая лопастями двух несущих винтов, огромной черной птицей летел над Африкой…

— Вошли в воздушное пространство Сьерра-Леоне… — по громкой связи сообщил пилот.

Но его уже мало кто слышал. Смертельно уставшие люди вповалку спали на откидных сиденьях, на полу, привалившись на своих товарищей, на свою амуницию…

* * * * *

Шайба и Мамай бодро продирались сквозь сплошные заросли африканского леса, время от времени вслух выражая свою крайнюю степень удовольствия от созерцания природных красот. Так как Андрей шел первым, ему приходилось своим телом прокладывать путь — он уже изодрал руки в кровь, затупил мачете и потерял всякий интерес к осторожности — в какой-то момент времени ему уже стало «все равно».

Так они прошли метров триста, вконец выбились из сил и присели отдохнуть.

— Может, выйдем ближе к дороге? — спросил Мамай. — Там всяко легче идти будет.

— А если засада? — Шайба покачал головой.

— Закатаем в два ствола! Да и мы же аккуратно идти будем. Без палева…

— Ну… если без палева…

Разведчики поднялись, и, приняв левее, спустя несколько минут вышли к дороге, а потом, подумав, и вовсе вышли на нее. По дороге идти было легче, и для себя они решили, что при появлении кого-либо, будут быстро уходить в кусты.

Дорога представляла собой обыкновенную накатанную колею без признаков каких-либо дорожных работ — когда-то кто-то просто выбрал направление и прошел бульдозером, ломая заросли и мелкие деревья. А потом грузовики и вездеходные легковушки укатали просеку до степени ее пригодности в качестве дороги.

По изредка попадающимся на обочине старым бутылкам и банкам, можно было сделать вывод, что этой дорогой пользуются часто, и мусор не особенно удосуживаются бросать в «отведенных местах».

Быстро дойдя до перекрестка, Шайба посмотрел на часы — до встречи с агентом оставалось еще минут двадцать. Еще несколько минут у них ушло на обследование прилегающих к перекрестку кустов. Убедившись, что никакой засады нет, они выбрали место, откуда стык дорог просматривался как на ладони, и присели.

Широков достал радиостанцию и вызвал командира группы:

— Товарищ лейтенант, мы на перекрестке, здесь все чисто, никого нет.

— Понял. Ждите. Как только кто-то появится, сразу мне сигнал.

— Есть.

Только Андрей вложил «Кенвуд» в карман разгрузочного жилета, как со стороны послышался шум работы двигателя и еще через минуту на перекресток выехал «Хай Люкс». Джип остановился и двигатель замолчал. Из машины выбрался человек с автоматом в руках, осмотрелся, обошел вокруг машины, и с невидимой стороны от разведчиков, углубился в кусты. В машине, за рулем, оставался второй, который так же был вооружен автоматом.

Держа в прицеле водителя, Андрей вынул из кармана рацию, подкрутил ручку громкости на самый минимум, только бы слышать, и шепотом доложил:

— Подъехал «Хай Люкс»… госномер… два человека, европейского вида, вооружены автоматами, пассажир вышел из машины и ходит по кустам.

— Понял… это они… — отозвался Уваров. — Мы сейчас подъедем, держите их в прицеле, и если они по нам откроют огонь — гасите их на поражение.

— Понял, сделаем.

Шайба посмотрел на Вовку Мамая, который рукой раздвинул перед собой кусты и выставил ствол автомата, контролируя внедорожник.

— Слышь, басурманин, давай двигай вправо, метров десять, тебе оттуда обратную сторону джипа видно будет. Смотри, куда второй свалил…

— Есть…

Мамай перекатился пару метров, потом приподнялся и тенью скользнул под навесом кустов в сторону. Там он выбрал удобное место, и подал рукой знак, что видит второго и готов действовать.

— Держим обоих… — доложил старшина.

— Мы уже едем, — отозвался командир группы.

Вскоре послышался рев двигателя «шестьдесят шестого». Пассажир подошел к водителю и, перекинувшись с ним парой неразборчивых из-за расстояния фраз, нырнул в кусты.

Спустя пару минут, на перекресток выкатился из леса ГАЗ-66 и остановился ровно напротив водителя джипа. Степан свесился в окно, и пристально посмотрев на откровенно русскую рожу водителя, спросил:

— Слышь, мужик… сколько время?

Руководитель резидентуры ГРУ в юго-западной Африке полковник Андрей Владимирович Власов посмотрел в глаза молодого офицера специальной разведки, и, скривив по блатному лицо, в тон Уварову ответил:

— Слышь, мужик, свои часы иметь надо…

Уваров удовлетворенно кивнул, открыл дверцу и спрыгнул на дорогу. Закинув автомат за спину, шагнул к джипу. Власов тоже вышел из машины, и они поздоровались за руку, смерив друг друга оценивающими взглядами:

— Степан, — представился командир группы.

— Андрей, — назвал себя Власов.

— Мне приказано доставить вас к командиру, — сказал Уваров.

— Ну, показывай, куда ехать.

— Да здесь не далеко. Сейчас быстро проскочим…

— Ну, давай, разворачивайся, первым пойдешь, дорогу покажешь…

Уваров обернулся и жестом показал водителю, чтобы тот развернулся. Виталик загнал грузовик задом в лес и, вывернув руль, вернул машину на дорогу.

— Шайба! В машину! — крикнул Степан.

— Петя, выходи… — смущенно крикнул Власов.

Из леса вышли три человека и заняли свои места в машинах. Подполковник и старший лейтенант переглянулись и улыбнулись.

Когда агентурщики уже сидели в машине, Степан подошел к борту кузова и негромко сказал Широкову:

— Андрей, смотри за ними всю дорогу, если вдруг они попытаются по нам стрелять — мочи обоих.

— Понял, — кивнул старшина.

Уваров легко запрыгнул в кабину, и небольшая автоколонна двинулась в путь.

* * * * *

Илья Жаров с тоской посмотрел на свою обувь — легкие туфли, которые он, вопреки крикам своей души одел на этот вылет, в горных условиях были абсолютно никчемны. Здесь были более уместны ботинки с высоким берцем, которые в аэродромных условиях на такой жаре совершенно не хотелось одевать. Но, как говориться, лучше уж терпеть жару, чем изрезать в хлам ноги… только сейчас до него дошло, почему спецназовцы столько внимания уделяли своей обуви — они-то знали, что это главный элемент снаряжения — ведь только от состояния обуви зависит мобильность пеших групп разведки…

Мало того, что Толя Ухта сейчас был напрочь лишен возможности передвигаться, так еще и собственная обувь не очень-то к этому располагала… к горлу подошел ком — вдруг страшно захотелось выть от нахлынувшей тоски и безысходности.

— Ерунда, продержимся… — сам себе сказал летчик.

— Что? — спросил Ухта, глядя на командира вымученными от боли глазами.

— Да я так… — Илья махнул рукой.

Метрах в ста от них на склоне горы догорал вертолет. Пока бушевало пламя, загорелось несколько деревьев, но из-за высокой влажности огонь не распространялся по сторонам, и лесного пожара вызвать не смог. Сейчас, после того, как на машине выгорело все, что только могло гореть и дюралевая обшивка под воздействием высокой температуры стекла вниз, обнажив главный редуктор и два мотора, вокруг вертолета образовалась небольшая поляна. Глядя на образовавшееся пространство, Илья начал прикидывать, как он будет оборудовать площадку, с которой вертолетом можно будет снять раненого, да и забрать его самого.

Склон, на который упал вертолет, не превышал двадцати градусов — как бы для пешего человека ходить можно, а вот вертолет уже не посадить никак, даже если вырубить обширную просеку. Слишком велик риск касания склона лопастями несущего винта, что неминуемо приведет к катастрофе машины. А вот забрать людей, используя штурмовую лестницу или спасательную петлю, было вполне реально.

Илья прикинул: нагретый на солнце воздух во второй половине дня будет по склону подниматься вверх, создавая невидимый и неподконтрольный пилоту спасательного вертолета восходящий поток, а с наступлением сумерек, вниз по склону будет стекать холодная воздушная масса, создавая нисходящий поток. Зависнуть в одной точке пространства в таких условиях даже для опытного пилота очень сложно. Одно дело висеть в восходящем или нисходящем потоке на вертолетах соосной схемы, которые не зависят от тяги хвостового винта (и скорости педального разворота) и могут быстро занимать любое положение, и совсем другое — висеть в горах на Ми-8, который очень восприимчив к боковым порывам ветра и вертикальному перемещению воздушных масс…

Жаров даже представил себе, как висящий над склоном горы Ми-8 попадает в «подхват» созданных своим же несущим винтом воздушных вихрей, и неуправляемый, падает на деревья. А что, вполне реальная может быть картина! Для того, чтобы этого избежать, нужно будет держать высоту как можно выше, метров тридцать, минимум. В таком положении подцеплять людей, и поднимать их лебедкой на борт. Иначе нет вариантов.

Когда треск огня прекратился, Илья подошел к сгоревшему остову вертолета. Двигатели и редуктор после выпадения из прогоревшего корпуса, скатились по склону метров на десять вниз и замерли, уткнувшись в стволы деревьев. Отдельно лежала хвостовая балка — почти не пострадавшая ни от удара о землю, ни от огня, она казалось просто аккуратно отстыкованной от фюзеляжа, и только размочаленный хвостовой винт говорил о катастрофичном отделении этой части вертолета от самой машины.

Что-либо искать смысла не было — все сгорело в жарком пламени. Илья посмотрел вверх — просвет в деревьях был приличный — в принципе, при удачном раскладе, пилот спасательного вертолета сможет так подвести машину, чтобы можно было скинуть в этот просвет петлю на тросе. Но будет лучше, конечно, если просвет станет больше.

Жаров скривился — от столь жесткого приземления он получил приличные травмы, и сейчас как-то сложно было предсказать, сможет он обрезать ветки деревьев, хоть и не высоких, но все же таких, на которые придется лазить. Поразмыслив, он вернулся к месту, где, привалившись к дереву, сидел второй пилот.

Ухта сидел с закрытыми глазами и молчал.

— Толян! — Илья с тревогой толкнул «правака» в плечо! — Ты жив?

Ухта открыл глаза и тут же взвыл:

— Больно же…

— Фу ты черт, я думал, что ты уже кони двинул… — Илья покачал головой.

— Вы все об этом только и мечтаете… — протянул Толя.

Илья участливо посмотрел на своего боевого товарища. Толя, будто чувствуя его взгляд, повернулся:

— Хрен нас отсюда вытащат! Я видел, как ты смотрел площадку. Ничего не получится. Я здесь сдохну.

— Перестань!

— Мне нужен промедол. Или от боли я сойду с ума.

— Держись.

— Да что мне держись? Мне все, хана. Я что-то еще внутри сломал, похоже… все тело болит…

— Нас вытащат!

— Нет. Пиндосы небо закрыли, ты же знаешь об этом. А на носилках меня отсюда никто не вынесет.

Илье нечего было сказать на столь правдивые доводы второго пилота, но нужно было что-то говорить. Он действительно видел, что «праваку» становилось все хуже и хуже. Нужно было хоть как-то поддержать своего боевого товарища, своего друга.

— Я сейчас пойду расчищать площадку, — Илья сказал это только для того, чтобы вселить в Толю уверенность — что их спасут, обязательно заберут отсюда…

— К черту. Все к черту…

Толя прикрыл глаза. Лицо его было белым как лист «снегурочки». Дышал он урывками, с явно различимым трудом. Лицо было искривлено гримасой чудовищной боли.

Илья вынул из разгрузки охотничий нож — это было сейчас единственное средство, с помощью которого можно было отсекать ветки.

— Я пошел резать ветки, — сказал он громко.

Толя открыл один глаз и посмотрел на командира.

— Я продержусь сколько надо…

Илья посмотрел на друга, и вдруг впервые почувствовал, что Толя Ухта никогда уже не сможет выбраться отсюда живым. Что его натолкнуло на такую мысль, Илья и сам не знал. Но с этой минуты эта мысль его уже не отпускала.

Глава 14

Начальник российской авиационной базы полковник Петров прибыл в здание управления аэропорта Лунги сразу после обеда.

Сказать, что его встретили прохладно, значит, ничего не сказать. Его даже попытались выставить за дверь два крепких морских пехотинца, неизвестно с каких пор появившихся в той части здания, где находился пункт управления воздушным движением, обслуживаемый американскими диспетчерами.

— Я представитель миротворческой миссии! — некоторое время вопил Петров, пока к нему не вышел руководитель диспетчеров.

— Чем могу быть полезен русскому полковнику? — спросил он практически на чистом русском языке.

Петров, приготовившийся напрягать мозг для переговоров на вражеском языке, опешил и несколько расслабился.

— Я требую объяснений по поводу затягивания вопроса об открытии воздушного пространства!

— Пройдемте со мной… — диспетчер немного посторонился, пропуская начальника авиабазы.

Они прошли по коридору и вскоре оказались в просторном кабинете, увешанным аэронавигационными картами и различного рода таблицами. Про себя Федор отметил, что в России так выглядят классы штурманской подготовки…

— Можете присаживаться на стул… — хозяин кабинета указал рукой на ряд стульев у стены и вдруг протянул руку, представился: — меня зовут Фрэнк.

— Фёдор Иванович! — Петров протянул руку и пожал ладонь оппонента. — Сейчас мы можем говорить?

— Можем, — кивнул Фрэнк. — Что вас беспокоит?

— Меня беспокоит отсутствие разрешения на полеты в воздушном пространстве Сьерра-Леоне!

Фрэнк пожал плечами:

— А что здесь такого? Мы выполняем приказ своего руководства…

— Вы не можете не знать, что мы потеряли в горах вертолет, и экипаж требует немедленной эвакуации. А как мы проведем эвакуацию, если вы не даете нам разрешение на полеты?

— Мы знаем, что у вас потерпел катастрофу вертолет Ми-8 с командиром по фамилии Жаров. Недавно он у нас был в гостях. Мы предполагаем, что ваш вертолет был сбит огнем с земли, так же как и вертолет «Робинсон-44», принадлежащий алмазодобывающей компании «Диамант»! Погибли люди. Мы понимаем, что в этом районе активизировались повстанцы и террористы, и в ваших же интересах будет не подставлять свои вертолеты под огонь распоясавшихся бандитов!

— Позвольте нам самим определять степень риска, которому могут подвергаться вертолеты, назначенные для проведения спасательной операции!

— Нет, мы не можем вам позволить идти на такой риск. Спасайте своих пилотов пешим путем. Смею напомнить, что в небе постоянно находятся истребители с авианосца «Энтерпрайз», которые будут сбивать любой летательный аппарат, который появится на экранах их радаров. У вас еще есть вопросы?

— С каких это пор «Энтерпрайз» стал заменять собой миротворческие силы?

— И тем не менее…

— Я вас понял, — кивнул полковник и встал. — Пожалуй, мы друг друга очень хорошо поняли.

— Я очень рад, — кивнул Фрэнк. — Главное в международной политике — это взаимопонимание и доверие…

Американец широко улыбнулся.

* * * * *

В завершении телевизионного репортажа снова показали окровавленные трупы, лежащие вокруг расстрелянного микроавтобуса.

— Вот теперь я ничему не удивляюсь… — генерал откровенно рассмеялся тому, что показали по международным новостям на канале CNN. — Теперь у них есть вполне обоснованный повод для ввода войск на территорию, ранее им не подконтрольную.

— Видите, сколько может значить своевременно поданная информация? — Майский радовался, что в чем-то смог перещеголять генерала военной разведки. — Небо они закрыли после того, как ваши парни сбили вертолет, а вот расстрел врачей для них как знак божий — просто замечательнейший повод для осуществления вторжения!

— Ой, ли… — Лихой скривился, — неужели вы считаете, что этого им будет достаточно?

Виктор Майский, сидя в мягком кресле, и покуривая гаванскую сигару, только расплылся в еще более широкой улыбке:

— Будь я глава государства, то о таком поводе я мог бы только мечтать…

— Витя, такие поводы случайными не бывают. Бьюсь об заклад, что врачей забили «зеленые береты»…

— Может и так. Не знаю. Для грязных дел есть специально обученные люди типа вас и ваших головорезов. Осталось только ввести в страну морскую пехоту и дело в шляпе.

— Насколько я знаю, сейчас у них в данном районе нет сил и средств для полноценной десантной операции, а пока необходимая группировка будет собрана, пройдет масса времени, в течение которого мы сто раз успеем вытащить этот несчастный спутник и двадцать раз успеем совершить переворот в стране.

— Думаю, — Майский улыбнулся, — что сейчас им хватит и того, что они имеют — авианосную ударную группу в непосредственной близости… и батальон морской пехоты на одном из десантных кораблей авианосного соединения.

Генерал махнул рукой:

— В угрожаемый период эта корабельная группировка может быть локализована одной атомной подводной лодкой с крылатыми ракетами на борту…

— Что она сможет сделать? Ведь не будем же мы начинать третью мировую войну из-за алмазных разработок?

— Конечно, не будем. А вот отомстить за потопленный «Курск» можем запросто. Моряки-подводники будут очень рады воткнуть в «Энтерпрайз» и корабли прикрытия две дюжины своих «Гранитов».

— Вы шутите, товарищ генерал? — улыбка исчезла с лица Виктора Майского.

— Я, может, и шучу, а вот моряки — может, и нет. У командира подводной лодки есть приказ уничтожить авианосец, в случае, когда мне это станет нужно…

Лицо Майского совсем перестало радоваться жизни.

— Может быть, я что-то не понимаю?

— Может быть…

* * * * *

В кабинете посла США в Сьерра-Леоне царило оживление. Сам Эндрю Браун сидел во главе стола на правах хозяина кабинета, но почему-то таковым не выглядел. Помимо самого посла в кабинете находился собственник алмазодобывающей компании Томас Клауссон, резидент ЦРУ в юго-западной Африке Кевин Бэнкс, адмирал Роберт Льюис и полковник «зеленых беретов» Алекс Удет. В кабинете было накурено, на столе стояло несколько бутылок виски, часть из которых была уже пустыми, немного нарезанных фруктов и минеральной воды. На краю стола лежала подробная карта Сьерра-Леоне.

Бесцельные беседы прервал доклад начальника охраны посольства о приближении двух машин. Спустя несколько минут в кабинет вошел представитель администрации президента США Барт Майлер, прилетевший обычным рейсовым самолетом, и после того, как посол представил его тем присутствующим, которые ранее с ним не были знакомы, генерал Льюис, обращаясь ко всем, сказал:

— Произошло событие, которое повлечет за собой активное вмешательство США в дело наведения порядка на этой части Африканского континента…

Майлер кивнул:

— Да, господа, убийство граждан США мы не можем оставить безнаказанным. Мы не можем позволить себе отвергать главный принцип правосудия — неотвратимость наказания! Именно поэтому руководством Соединенных Штатов Америки принято решение о вводе на территорию Сьерра-Леоне и Либерии частей экспедиционного корпуса морской пехоты. Будем брать под контроль все ключевые объекты страны, будем менять здесь правительство…

Удет и Клауссон чуть заметно усмехнулись. Полковник спецназа из-за пафосных слов об убийстве граждан США, а владелец «Диаманта» — о том, как пришлось извернуться правительству США, чтобы произошедшее убийство так быстро использовать для оправдания экономического и политического захвата суверенных государств.

— Когда начнется вторжение? — спросил посол.

— Предположительный срок полной боевой готовности частей экспедиционного корпуса — две недели. Плюс время, необходимое для сосредоточения на исходных рубежах всех назначенных для проведения операции сил и средств. Рассматривается два варианта высадки — перевозка войск, либо высадка по-боевому, — ответил Льюис. — Но в любом случае высадка первых подразделений из числа 82-й воздушно-десантной дивизии начнется уже скоро. Они возьмут под защиту объекты алмазодобывающей компании, нескольких горнорудных предприятий с американским капиталом, усилят охрану посольства, полностью возьмут под контроль международные аэропорты Лунги и Монровии.

— Прошу заметить, господа, — вставил Майлер, — все, о чем мы сейчас будем говорить, является государственной тайной, и не подлежит огласке ни при каких обстоятельствах.

— Это понятно, — вздохнул посол.

Браун хоть и прекрасно понимал, как делается настоящая политика, все равно всегда старался дистанцироваться от ее практической стороны. Он был весьма далек от плащей и кинжалов, но его природная изворотливость позволяла ему до сих пор слыть в международных отношениях умелым и грамотным политиком, способным исполнять все то, что от него, как от посла, зависело. Поэтому он не особенно сильно удивился тому, что съемочная группа канала CNN пробыла в Либерии всего сутки — как будто специально под ее прибытие было организовано убийство врачей миссии Красного Креста — граждан США. Его опыт подсказывал, что сидящие в кабинете представители силовых структур знают об этом убийстве несколько больше, чем все остальные. Верить в это не хотелось, но он знал — в большой игре пешек никто не жалеет. Единственное, что терзало его душу — мысль о том, как обойдутся с ним, если вдруг фокус с вторжением не прокатит, как, к примеру, это случилось несколько лет назад в Могадишо, когда, казалось бы, рядовая спецоперация, обернулась массой проблем для Соединенных Штатов…

— Первое, что мне хочется сказать, — Майлер прошел взглядом по всем присутствующим. — Вы все должны понимать, что в ближайшее время президент Соединенных Штатов Америки и весь американский народ ждут от вас результативных и решительных действий по установлению в этой стране порядка и лояльного для США политического режима.

* * * * *

ГАЗ-66 появился из-за поворота, медленно перекатился через большую дорожную яму, и приблизился к стоящему у дороги Мише Черному, который стволом пулемета уже смотрел на показавшийся из-за поворота джип с агентурщиками.

— Здорово, Миха, — из «шашиги» выглянул довольный Виталик. — Соскучился по мне?

— Есть немного. В кусты хочу, а подержать некому…

— А ты Шайбу попроси… он тебе аккуратно подержит…

— Да иди ты, — отмахнулся разведчик, наблюдая за джипом.

Панин остановился за грузовиком и оба офицера тут же вышли из машины. Подошел Лунин, и, закинув автомат за спину, протянул руку:

— Майор Лунин.

— Андрей Владимирович, — представился в ответ Власов.

Офицеры пожали друг другу руки.

— Дмитрий, если уж на то пошло, — сказал Дима.

— Ну, показывайте… — Власов взглядом хозяина уже осматривал барские владения.

— Один КрАЗ с краном, два КрАЗа бортовых. На одном из них спутник, на другом манатки и бочки с топливом. Машины белого цвета, поэтому и вызывают некоторую головную боль. Еще «шашига» — уже видели. Это, собственно, и все… — Лунин провел рукой, показывая свои машины, которые стояли под кустами, накрытые маскировочными сетками и лапистыми ветками.

— Ясно, — кивнул Власов. — Все машины на ходу?

— Все.

— Нужно будет пройти на них еще километров двадцать вглубь страны. Там нас будут встречать другие машины.

— Это мы сможем, — кивнул майор.

— Сколько, Дима, у тебя людей?

— Вы сейчас всех видите… — Лунин мотнул головой из стороны в сторону.

— Не густо.

— Пока хватало.

— Не хватит захватить аэродром.

— Смотря как захватывать, — Дима пожал плечами. — Если ненадолго, то можно и впятером это сделать, если надолго, тогда просто не хватит сил его удержать.

— Вот и я про то же. А так хочется…

— Поясните.

— Я присмотрел тут не далеко аэродром, способный принять самолет типа Ан-12 или Ан-26, который мог бы забрать спутник… но он охраняется. В общем, через него идет контрабанда, и местная мафия его очень плотно опекает. Я туда с Петей сунулся, еле ноги унесли. Пришлось отстреливаться…

— Я заметил, — Дима указал рукой на корму джипа, обильно усеянную пулевыми пробоинами.

— Ага, нас тоже здорово обстреляли…

— Так что там с аэродромом?

— В общем, он нам нужен. Думаю, если мы его продержим минут сорок — этого будет достаточно для приема самолета, погрузки в него спутника и взлета.

— Сколько человек охраны?

— Мы видели человек семь, но явно это были не все. После нашего визита они могут усилить охрану…

— А могут и покинуть аэродром, — поразмыслил Лунин. — Боясь, что вместо вас туда прибудут еще большие силы.

— Может быть. Но будем думать о худшем.

— У меня все «Кенвуды» сели, боеприпасов мало — для полноценного боя вряд ли хватит. Для захвата аэродрома мне нужно восстановить боеспособность отряда. В первую очередь нужно восстановить связь внутри групп. Иначе мы не сможем организовать взаимодействие в бою.

— С базы могут всё это доставить?

— Аккумуляторы заряжать надо на базе — там все зарядники остались. Патроны и гранаты тоже на базе. Для начала туда нужно доставить аккумуляторы. Но у нас тут вертолет один упал, думаю, сейчас не получится все сделать быстро. Все вертушки заняты на его спасении, американцы грозились вообще небо закрыть для полетов.

— Понял. Подумаю.

— Когда отсюда выезжаем?

— Скажите своим людям, что выходим через полчаса. Больше вас тут держать смысла нет.

— Хорошо.

Лунин подозвал Шайбу:

— Андрюша, собирай народ, пусть готовятся к выезду. Офицеров и водителей ко мне.

— Есть, — старшина кивнул и пошел выполнять приказ.

Власов, увидев спускающегося с горы Ивана Бойко с ПЗРК на плече, присвистнул:

— Как у вас тут все организовано, даже ПВО своё есть…

— А то, — Лунин загордился собой. — У нас все серьезно…

— Вот эта штука как раз и пригодится нам на аэродроме, у меня даже мыслишка одна появилась…

— Поделитесь?

— Я ее додумаю, и потом расскажу.

— Хорошо.

Лунин направился к грузовику, в котором находился спутник. Лично проверил крепление аппарата в кузове, перебрался на кабину, открыл капот и проверил уровень жидкостей — моторного масла в двигателе и тосола в радиаторе. Все было в норме.

— Товарищ майор, все собраны, — Шайба стоял возле машины и снизу смотрел на своего командира.

— Иду, — Дима захлопнул крышку капота и спрыгнул с машины.

Власов тоже подошел к месту, где Лунин собрал людей.

— Значит так, — Дима раскрыл карту, и Бойко тут же включил фонарик. — Выходим отсюда, вот сюда… — он провел пальцем по карте и посмотрел на Власова.

Тот кивнул. Дима продолжил:

— На ходу, по возможности, соблюдаем меры светомаскировки. Оружие заряжено, готовность к открытию огня. Вероятность засады очень высокая. В случае начала боя, все меры предпринимать к сохранению спутника, к скорейшему выводу его из района боя. Это главная задача. Уяснили?

— Да, — кивнули несколько человек.

— Пожелания, предложения?

— Вопросов нет… — сказал за всех Бойко.

Пока шла подготовка, Лунин связался с генералом, доложился по обстановке, получил указания по дальнейшим действиям. Вертолета на ближайшее время ждать не приходилось… а следовательно, с восстановлением связи внутри отряда посредством малых радиостанций «Кенвуд» проблема не разрешилась. Нужно было что-то делать. Но это был вопрос завтрашнего дня…

Через полчаса всё было собрано, люди размещены на машинах, и грузовики начали выезжать на дорогу. Еще через некоторое время тяжелые машины начали движение по дороге, и небольшая колонна двинулась в ночь, вглубь территории чужого государства…

* * * * *

Переговорив с Луниным, генерал вызвал начальника авиабазы полковника Петрова, командира вертолетного звена подполковника Борю Денисова, и спецназовцев — начальника разведки отряда капитана Вадима Чистякова, командира группы специального минирования капитана Колю Мигунова и начальника связи отряда капитана Рината Юдина.

— Федор Иванович, каким способом вы сможете обеспечить снабжение отряда майора Лунина боеприпасами и продуктами питания? — генерал посмотрел на начальника авиабазы.

— Пока никак. Американцы закрыли небо, — полковник развел руками. — Я с ними сегодня разговаривал, все напрасно. Все наши приготовления сейчас пошли коту под хвост. Ми-24 майора Филатова сейчас стоит в чистом поле на востоке страны. На временной точке «подскока», откуда мы мечтали осуществлять воздушное прикрытие операции по выводу спутника. Ми-8 Жарова сгорел на склоне горы. Второй Ми-24 вернулся на базу и стоит здесь, второй и третий Ми-8 стоят на базе, но поднять в воздух сейчас мы их не можем. Действует запрет на полеты в воздушном пространстве Сьерра-Леоне…

— Полковник, — глаза генерала начали наливаться кровью. — Вы думаете, что я этого ничего не знаю? Для чего вы мне это всё говорите? Я вас спросил о способах снабжения группы, которая на данный момент выполняет самую важную во всей российской армии боевую задачу! А вы мне докладываете о местонахождении вертолетов. Я это и без вас прекрасно знаю! Подумайте, и через пять минут доложите мне порядок и способ снабжения группы при помощи ваших вертолетов!

— Есть подумать.

Генерал посмотрел на начальника связи отряда:

— Ринат, сколько у тебя есть в наличие радиостанций «Кенвуд» и аккумуляторов для них?

— У меня осталось шесть радиостанций и двенадцать батарей. В отряде Лунина девять радиостанций и восемнадцать батарей.

— Твои радиостанции заряжены? Готовы к использованию?

— Так точно.

— Хорошо.

Генерал перевел взгляд на начальника разведки:

— Чистяков!

— Да, товарищ генерал.

— Сколько у вас еще осталось бойцов?

— Четыре бойца в группе минирования и два бойца остались на базе из групп Уварова и Лёвина.

— Сам в бою участвуешь?

— Если потребуется…

— Значит, итого восемь вместе с тобой и Мигуновым. Полноценная боевая группа.

— Если надо, я тоже могу, — вставил Ринат.

— Ты мне здесь нужен, — отмахнулся генерал и перевел взгляд на начальника авиационной базы.

— Если мы машиной доставим необходимый груз до ночующего в поле Филатова, то на Ми-24 можно будет попытаться пролететь в Гвинею. Только нужно будет снять с него вооружение и подвесить дополнительные баки. Но тут все будет зависеть от мастерства пилота. Ему придется идти на минимальной высоте, чтобы остаться незамеченным для РЛС аэропорта и истребителей с «Энтерпрайза».

— Вот, стоит дать пять минут на размышление, как появляются умные мысли, — генерал даже в голосе подобрел к Петрову. — Предложение на самом деле толковое, готовьте груз, все, что им там необходимо — девять заряженных батарей к «Кенвудам», половину боекомплекта на всё оружие, что у них там есть, штурмовые реактивные гранаты, сухпайки на пару дней. Не забудьте передать им средства от комаров. Жалуются, что их там заели.

— Ясно, — кивнул Петров. — Подготовим.

— Машина отправляется сейчас же, как всё соберете. Едет в ночь. В машине Чистяков и двое бойцов. Вооружены. Охраняете машину. А то тут по ночам стало как-то не очень безопасно ездить.

— Есть, — отозвался начальник разведки.

— Теперь второй вопрос — спасение экипажа Жарова. Товарищи, кто из вас прыгал с парашютом?

Присутствующие посмотрели друг на друга. Все без исключения по долгу своих профессий делали это неоднократно.

— Хорошо, я конкретизирую вопрос, — генерал посмотрел на Мигунова: — Кому из вас доводилось совершать прыжки с парашютом в сложных условиях? Например, на лес?

— Товарищ генерал, — Мигунов понял, куда клонит Лихой, и решил опередить события. — В спецназе все проходят через это…

— Значит, я могу быть уверенным, что назначенные к выполнению этого прыжка четыре человека смогут приземлиться в лесу без происшествий?

— Здесь как карта ляжет, товарищ генерал. Но смею заверить, что ничего невозможного нет… — Мигунов сказал это, и тут же прикусил губу…

— Тогда так: Коля, ты возглавишь спасательный отряд. Вам предстоит выполнить прыжок на склон, где лежит вертолет Жарова. Мы точно не знаем состояние экипажа, но есть вероятность того, что они получили тяжелые ранения и не могут самостоятельно передвигаться. Учитывая то, что американцы закрыли для нас небо, и когда его откроют неизвестно, вам нужно будет вынести летчиков к дороге. Я изучил по карте и спутниковым снимкам этот район — пройти придется более десяти километров.

— Сделаем… — Коля пожал плечами так, как будто он каждый день занимался подобными делами.

— Тогда приступаем к работе. Совещание закончено.

* * * * *

К наступлению темноты Жаров успел соорудить некое подобие нар с навесом, покрытым широкими листьями. Теперь вполне безопасно можно было провести ночь, не боясь быть укушенным змеёй, коих в этих местах обитало не мало. С превеликим трудом Илья затащил на настил раненого товарища, который каждое движение сопровождал вымученным воем.

— Илья, как мне больно… сделай милость для друга — застрели!

Жаров посмотрел на Толика:

— Ты дешевых фильмов насмотрелся, что ли? С чего бы это я тебя тут убивал? Ты мне, друг мой, живой нужен. А наши скоро придут. Не бросят нас.

— Я устал терпеть боль. Я схожу с ума от боли.

В вытащенной из вертолета бортовой аптечке из обезболивающих средств был только просроченный анальгин. Десять таблеток. Четыре Толя выпил сразу, но эффект от них был минимальный. На ночь Илья дал раненому еще две таблетки, которые, скорее оказали только моральную поддержку измученному болью организму.

Аккуратно устроив друга на нарах, Илья принялся разделывать змей, которых он наловил в течение дня и привязал тесьмой к стволу дерева — чтоб не сбежали, и чтоб удобнее было разделывать. Надрезав по окружности шкуру, аккуратным движением Илья стягивал ее с тела змеи. Потом отсекал тело от головы, и срезал две полоски мяса, идущие вдоль позвоночника. Когда накопилось с десяток таких съедобных полосок, Илья на разведенном костре, используя вместо сковороды кусок металлической обшивки, прожарил змеиное мясо и подсел на нары:

— Толя, я приготовил еду.

— Что это?

— Деликатес… жаренные змеи…

— Балуешь, — прохрипел Ухта.

— Когда еще выдастся такая возможность?

Толя, превозмогая боль, удобнее устроился, чтобы можно было поесть, и попробовал первый кусочек. Илья уже во всю уплетал свою порцию.

— Повар, конечно, не из лучших, но и так сойдет… — Толя вымученно улыбнулся.

— Главное, чтобы они теперь нам ночью не отомстили и не съели нас самих… — съязвил Илья.

— Нас и комары сожрут, змей не надо… — в словах «правака» сквозила смертельная тоска.

Люди не имели никаких защитных средств от комаров и уже были обильно искусаны летающими кровопийцами. Очевидно, что это была проблема из проблем, и решить ее в сложившихся условиях не представлялось возможным. Оставалось уповать только на дым от костра, который, по мнению летчиков, должен был отпугивать комаров и всяких мошек. Пока было светло, Илья заготовил дров из сухостоя, а так же создал запас листьев, которые можно было бросать в костер, добиваясь хорошего едкого дыма…

— Думаю, дров на ночь хватит, дым не даст нас сожрать. Хотя, кто его знает, может они к этому дыму привыкшие…

— Тут еще и животные всякие могут быть, крупные. Вот они бы нас не растерзали. Глазом моргнуть не успеем. Сожрут с потрохами, — внес очередную порцию тоски измученный болью Толя Ухта.

— С животными разговор будет короткий, — Илья достал из летного жилета пистолет Макарова, осмотрел его, загнал патрон в ствол и поставил оружие на предохранитель. — Ладно, попробуй поспать. Может, полегчает… а я пока за костром посмотрю.

Илья привалился головой к дереву и прикрыл глаза. Усталость сказалась только сейчас — его вдруг неудержимо стало клонить ко сну. Где-то отголоски сознания пытались воспротивиться этому, но усталость взяла свое, и спустя несколько минут он погрузился в тревожный сон, готовый в любой момент подскочить…

Толя тоже пребывал в забытье. Боль не отпускала — переломанная и смещенная кость, казалось, била острой болью прямо в мозг, и не было от этой боли спасения.

Жаркий костер быстро прогорел, и только красные угольки показывали в темноте о былом огне, переливаясь и мерцая в легких потоках ночного ветерка…

* * * * *

Буквально перед самым закатом Платонов в просвет деревьев увидел впереди низину, которая уходила за горизонт. Дошли! Оставалось совсем не много — решили идти вниз, а там уже определяться — идти дальше или устраиваться на ночлег. Они уже спустились на равнину и шли по кустам предгорья, когда неожиданно на встречу вышли три вооруженных автоматами человека. Все три ствола тут же уперлись в лицо Платонову, который из-за усталости уже слабо воспринимал происходящее.

Три человека не давали и намека на позитивное развитие ситуации — они вдруг все оскалились, и на повышенных тонах начали что-то выкрикивать.

— Стой, где стоишь! — крикнул в ответ Петя, пытаясь снять с плеча автомат, но этого сделать ему не дали.

Один из местных боевиков опустил ствол и произвел выстрел под ноги разведчику. Пуля угодила в стопу, подкосив Платонова.

Петя взвыл от боли и осознания своей беспомощности и повалился на землю. От страха лицом вниз упал и Игорь, что-то закричав от нахлынувшего ужаса близости смерти. Петя метнул взгляд на ногу — в ботинке зияла дырка. Один из боевиков шагнул к упавшему сержанту, выхватил у него автомат и отбросил оружие в сторону. Толкнул ногой в грудь. Всё. Сомнений больше не оставалось. Решительность местных боевиков потрясла разведчика до глубины души.

Еще несколько мгновений и ты будешь убит. В голове мелькнуло: «…пощады от врага не ждать… не отступать в бою… и если нужно, жизнь отдать — за Родину свою». Родина была далеко, и поэтому жизнь отдавать не хотелось. Нужно было действовать немедленно, иначе потом жалеть об утраченном времени или проявленном сиюминутном малодушии будет некому.

Петя взвыл, разгоняя психику до состояния полного презрения к смерти, его зрачки расширились, пульс мгновенно участился…

Нужно было учитывать появившееся ограничение — ранение в ногу, которое лишало его полноценной боевой маневренности, и практически полностью исключало возможность результативной рукопашной схватки. Выхватив из кармашка разгрузки гранату, Петя вырвал большим пальцем чеку, стараясь закрывать зажатую в кулаке РГО от глаз боевиков. Сейчас нужно сымитировать абсолютную беспомощность, но так, чтобы не вызвать резкого желания добить страдальца.

Один… Петя начал считать секунды. Он подтянул к себе раненую ногу, и, не снижая громкости своего воя, свободной рукой потянулся к стопе.

Два… Как же медленно тянутся секунды… Как медленно горит в запале замедлитель… Петя обхватил ладонью простреленную ступню. Боевик занес ногу для очередного пинка. Удар! Ботинок африканца попал разведчику прямо в солнечное сплетение, но сейчас, в том состоянии, в которое он себя загнал, ему уже не страшна была боль…

Три… Еще немного, еще доля секунды… Платонов метнул гранату между двух боевиков, которые остались стоять метрах в четырех дальше по тропе.

Еще один удар в живот. Этот чернокожий балбес так и не понял, что его сейчас будут убивать… если бы понял, то бежал бы с этого страшного места куда подальше.

Хлопок разорвавшейся гранаты для Пети Платонова уже не представлял особого интереса. Он знал, какой вред она может принести двум телам, стоящим в радиусе одного метра от нее. Сейчас смыслом всей его жизни был человек, пытающийся снова ударить его ногой.

Освободившейся рукой Петя ухватил АКМ противника за ствол, и увел в сторону прежде, чем ритмичная оглушительная очередь начала вспарывать землю в нескольких сантиметрах от его плеча. Выхватив другой рукой из ножен «Катран», Петя полоснул ножом по сгибу колена, снова замахнувшись, нанес тычковый удар в пах, и уже обливаемый яркой артериальной кровью, подскочив на живую ногу, и одновременно дергая все еще стреляющий автомат на себя, а с ним и вцепившееся в него тело, ударил «Катраном» по шее.

Не обращая внимания на боль в ноге, Петя навалился всем телом на раненого боевика, до которого, наконец-то дошло текущее положение дел, и завалив его на землю, нанес еще пару ударов ножом в область шеи.

— Игорь! Автомат! — крикнул разведчик, понимая, что от этой подсказки напарник все равно останется только сторонним наблюдателем свой же собственной жизни…

Так и случилось — Игорь не поднимая головы, сжался в комок и только выл от страха. Значит, нужно было воспользоваться чужим оружием.

Только бы в автомате врага оставались патроны…

АКМ перешел в руки разведчика, и только сейчас Петя повернулся в сторону оставшихся боевиков.

Оба африканца, пока Петя бился с их соратником, как и ожидалось, после взрыва гранаты упали на землю, но очухавшись, подскочили, и раненые, бросились бежать. Платонову осталось только разрядить в их спины оставшиеся несколько патронов. Спустя пару секунд Петя дотянулся до своего автомата, и еще через несколько секунд ретировавшиеся бойцы местных племен уже надежно лежали на земле, демонстрируя предсмертную агонию.

Петя свалился на землю, и повернулся на спину. Автомат он прижимал к груди. Вздохнул полной грудью.

— Вот же с-суки… — вырвалось у него.

Он лежал и не мог надышаться. В эти несколько мгновений организм выложился как за несколько лет спокойной жизни — и физически, и особенно — психически. Громадное большинство людей в такой ситуации покорно дало бы себя убить, отдавшись на милость победителя, покорившись воле супостата, понадеявшись на пощаду… но Петя Платонов не относил себя к такой категории людей. Он ценил свою жизнь, и жизнь своего спутника. Пусть Игорь никак не помог. Это не его задача. Главное — что он не мешал…

— Давно я не играл в такие игры… — дыхание стало приходить в норму, но сердце еще выскакивало из груди.

Петя приподнял голову, посмотрел на лежащего в траве Игоря:

— Игорь, все, вставай. Я их всех положил.

Игорь приподнял голову и широко раскрытыми, перепуганными глазами посмотрел на Платонова:

— А?

— Вставай, помоги мне. Я ранен.

Игорь встал на четвереньки и дополз до сержанта. Посмотрел в сторону — там лежало тело местного боевика, из которого толчками еще выходила кровь.

— Это ты… их?

— Слышь? Говорю — я ранен! — Петя начал терять терпение. — Помоги мне встать! Надо валить отсюда, пока другие не пришли.

Игорь встал перед сержантом и Петя, ухватившись за него, поднялся на ноги.

— Ни хрена себе… ни хрена себе… — повторил Игорь несколько раз, оборачиваясь на убитых.

— Возьми автомат, сходи к тем двоим, забери у них все патроны, и посмотри, что у них еще есть. Только внимательно по сторонам, если кого увидишь — гаси без разговоров. Я пока немного отойду в ту сторону. Как все заберешь, догоняй меня. Понял?

— Да, — кивнул Игорь, и подхватив АКМ, метнулся к убитым.

Используя свой автомат как костыль, Петя потихоньку пошагал в сторону. Не прошел он и пятидесяти метров, как Игорь догнал его.

— Там люди, много, бегут сюда…

— Далеко?

— Метров двести.

— Патроны забрал?

— Снял рожки с автоматов, больше у них не было.

— Канистра с водой где?

— Блин… там осталась… я сейчас!

— Стой. Не смей! Забудь про нее. Уходим. Давай, помогай мне!

Игорь подставил плечо, и разведчик ухватился за своего товарища. Так скорость передвижения несколько увеличилась. В ботинке уже давно хлюпала кровь, и нужно было срочно что-то предпринимать, иначе потеря крови быстро может привести к слабости и шоку. Петя старался идти зигзагами, чтобы не оставлять хорошо видимой прямой линии в высокой траве. Спустя десять минут они все же остановились. Платонову стало плохо.

— Все, Игорь. Не могу больше идти. Помоги снять ботинок.

Игорь присел перед ним и принялся распутывать шнурки. Тем временем Петя достал из кармана разгрузки перевязочный пакет, разорвал его, приготовил вязать на ногу. Осторожно сняли ботинок, все было в крови. Пуля угодила на пару сантиметров выше места, где начинаются пальцы, и похоже, перебила косточку среднего пальца. Стянули мокрый от крови носок. Петя приложил подушечки перевязочного пакета и быстрыми движениями примотал их бинтом. Надеть ботинок на перевязанную ногу, уже не представлялось возможным, и поэтому Петя просто примотал его к ступне куском капронового шнура. Так хоть можно было как-то наступать на раненую ногу. И на том спасибо.

Они поднялись.

— Надо идти, пока совсем не стемнело… — выговорил Петя и толкнул своего спутника.

— А куда идти-то?

— На запад… — улыбнулся Петя.

* * * * *

Генерал Лихой выглянул в окно. На западе стоял красный закат. Сложилась патовая ситуация, когда русский спецназ не мог вытащиться спутник, американцы не могли найти группу русского спецназа, Шестаков и Майский еще не определились с технологиями смены власти, а Правительство США уже начало формировать силы, предназначенные для военного захвата суверенных африканских государств.

Все игроки в той, или иной степени уравновешивали друг друга, и для того, чтобы случился прорыв, должно было произойти какое-то событие.

Генерал Лихой улыбнулся.

Он знал, что нужно сделать.

Продолжение следует…

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg