«Ангел без головы»

Ангел без головы (fb2) - Ангел без головы [litres] (пер. Андрей Дмитриевич Степанов) (Марк Гирланд - 3) 1750K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Джеймс Хэдли Чейз

Джеймс Хэдли Чейз Ангел без головы

James Hadley Chase

HAVE THIS ONE ON ME

Copyright © Hervey Raymond, 1967

All rights reserved

Серия «Иностранная литература. Классика детектива»

© А. Д. Степанов, перевод, 2019

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2019

Издательство Иностранка®

* * *

Глава первая

Лайнер «Каравелла» из Праги совершил посадку в парижском аэропорту Орли точно по расписанию. Пассажиры устремились к выходу. Среди них был и мужчина лет сорока пяти, крепкий, невысокого роста, с круглым малопримечательным лицом, и только взгляд его серых глаз казался настороженным. На пассажире была спортивная куртка в клетку, серые фланелевые брюки и канотье, сдвинутое на затылок. В руке он нес старенький черный портфель; этот портфель пассажир держал на коленях в течение всего полета – все сто минут.

Мужчину звали Джонатан Кен. Он был американский гражданин, владел небольшим офисом на пересечении улиц Сезанна и Фобур-Сент-Оноре и занимался поставками изделий из стекла для известных галерей в Нью-Йорке и Вашингтоне. Каждые две недели он наведывался в Прагу, где всегда охотно выполняли его заказы. Чехи нуждались в долларах, а мистер Кен обеспечивал им надежный и существенный источник валютных поступлений.

Пассажиров доставили в здание аэровокзала, мистер Кен быстро прошел паспортный контроль и таможню – служащие кивали, узнавая его, – и оказался наконец на воздухе, на залитой солнцем площади. Он подозвал жестом такси и велел шоферу ехать на улицу Руаяль.

Машина тронулась, и пассажир настороженно оглянулся. Ни один из ожидавших очереди таксомоторов не двинулся следом. Однако это еще не означало, что все в порядке, и Джонатан Кен продолжал озираться до тех пор, пока такси не выехало на скоростное шоссе, ведущее в центр города.

У мистера Кена были причины опасаться слежки. За невзрачной внешностью мелкого торговца стеклом скрывался один из опытнейших курьеров парижского отделения Центрального разведывательного управления. Главная задача Кена заключалась в поддержании связей с агентами по ту сторону «железного занавеса». Кен передавал им распоряжения, получал сообщения и контролировал их деятельность – чтобы деньги американских налогоплательщиков не улетали на ветер. Кроме того, от него требовалось следить за тем, чтобы никто из агентов не начал вести двойную игру.

Сегодня Джонатан Кен привез из Праги важные известия и поэтому собирался лично встретиться с Джоном Дори, главой парижского отдела ЦРУ. Вообще-то, Кен редко с ним виделся: если бы кто-то заметил их вместе, это плохо закончилось бы. Но сегодня встреча была крайне необходима. Требовалась предельная осторожность, чтобы не увязался «хвост». А машины шли таким плотным потоком, что обнаружить слежку не представлялось возможным. Кен прекратил понапрасну оглядываться. Преследователя можно будет засечь позже, подъезжая к месту.

Через полчаса такси выехало на площадь Звезды. Обогнув Триумфальную арку, машина проследовала по Елисейским Полям к площади Конкорд и наконец достигла улицы Руаяль. Кен заплатил водителю и пешком направился к площади Мадлен. На углу располагался богатый магазин, торгующий стеклом и хрусталем. Зайдя внутрь, Джонатан миновал заставленные товаром витрины, поприветствовал знакомую продавщицу – она ответила привычным кивком – и без стука вошел в маленький кабинет, где сидел менеджер Джек Фой.

Фой, молодой блондин с искусственным загаром и несколько женственными чертами лица, разговаривал по телефону – по-видимому, о чем-то важном, поскольку не прервал беседу, а только поприветствовал гостя жестом.

Кен притворил за собой дверь, а затем снял куртку и канотье. Убрав то и другое в шкаф, он извлек оттуда же синий пиджак, а с полки взял зеленую шляпу с кремовой лентой. Помахал на прощание хозяину кабинета, приоткрыл незаметную дверцу и, не выпуская из рук свой драгоценный портфель, быстро зашагал по темному узкому переулку, который вывел его на улицу Дюфо. Здесь Кен снова взял такси и попросил шофера отвезти его к ресторану «У Жозефа» на улице Камбон.

Как только Кен оказался на месте, его вышел встречать сам владелец ресторана месье Жозеф Февре. Они обменялись рукопожатиями, а затем Февре – тучный лысый мужчина с маленькими усиками и бородкой – провел гостя по узкой лестнице в отдельный кабинет. Столик у окна был накрыт на двоих. Чтобы снизу, с улицы, в окна не заглядывали любопытные прохожие, кружевные занавески были плотно задернуты.

– Как вы съездили, месье Кен? – поинтересовался Февре. – Что будете есть? Может, выберете сегодня что-нибудь особенное?

Джонатан положил шляпу на стол, обтер лицо носовым платком и покачал головой:

– На ваше усмотрение, Жозеф. Пожалуй, пусть будет что-то особенное…

– Тогда для начала бутылочка шабли под мидии ан кокотт. Далее говяжье филе «Массена» и еще полбутылочки вина «Шато Озон» 1945 года.

По-видимому, владелец ресторана неплохо знал кулинарные предпочтения своего постоянного клиента и уже с утра продумал для него меню.

– Что ж, весьма аппетитно, – ответил Кен, взглянув на часы: было без четверти час. – Когда придет мой друг, проводите его сюда, пожалуйста.

– Разумеется, месье Кен, – поклонился Февре.

Он удалился, а гость закурил и задумался. Официант принес и поставил на стол аперитив – двойной коктейль водка-мартини. Кен съел оливку, бросил палочку в камин и чуть пригубил коктейль. Снова посмотрел на часы. Поправил манжеты. И вот наконец портьеры раздвинулись, пропуская в кабинет Джона Дори.

Дори было шестьдесят шесть лет, и тридцать девять из них он прослужил в американском посольстве в Париже, а теперь занимал высокую должность начальника местного отдела ЦРУ. Это был небольшого роста человек с птичьим лицом. Он носил очки без оправы. С виду его можно было принять скорее за процветающего банкира, чем за хитроумного и жесткого руководителя эффективной спецслужбы, которая вела борьбу с русской шпионской сетью.

– Приветствую, Джонатан, – произнес Дори, затворяя дверь. – Хорошо выглядишь.

– Спасибо, – ответил Кен, протягивая руку. – Вашими бы устами…

Снова появился официант – на этот раз он принес чинзано-биттер с содовой и льдом. Кен знал, что это излюбленный напиток шефа, и заметил, как Дори, принимая бокал, очень любезно кивнул официанту.

Когда они остались вдвоем, шеф сел напротив Кена.

– Что-нибудь случилось? – спросил он обманчиво мягким тоном.

– Плохие новости, – поморщился Джонатан. – Похоже, Уортингтон провалился.

Дори потер кончик своего птичьего носа, отпил коктейль и взболтал его, чтобы льдинки звякнули.

– Уортингтон – это твой человек в Праге?

Кен вытащил из кармана пачку сигарет «Мариньи». Он знал шефа уже давно и привык к тому, что тот вечно притворяется, будто ничего не знает, и требует объяснить ему ситуацию во всех подробностях.

– Да, речь идет об Алексе Уортингтоне, – терпеливо начал он. – Это англичанин, женатый на чешке, он живет в Праге уже больше десяти лет. Преподает английский разным местным шишкам. Завербован три года назад. Очень хочет накопить побольше. Мы переводим ему деньги в отделение «Кредит Свисс» в Берне. Там у него уже тысяч шестьдесят долларов. Все, что он сообщал до сих пор, было весьма полезно, и платили ему за дело. Но где-то он оступился. Наверное, подвела самоуверенность. Правда, он мог бы отпереться, ведь прямых улик против него не найти, но Уортингтон – не из тех, кто умеет блефовать в случае опасности. Он работал за деньги, а теперь хочет соскочить и пожить в свое удовольствие на заработанный капитал. Его можно понять, но для нас это нежелательно. Когда он пустится в бега, придется искать ему замену.

Дори слушал, неспешно потягивая коктейль. Когда Кен закончил, вновь появился официант – на этот раз толкая перед собой тележку с заказанными блюдами. Собеседники молча смотрели, как он переставляет их на стол. Глаза Дори за толстыми линзами очков смотрели спокойно и невозмутимо. При виде мидий он одобрительно улыбнулся.

– «У Жозефа» – по-прежнему один из лучших парижских ресторанов из числа не самых известных, – заметил он. – Отлично смотрится, а?

– Да и на вкус ничего…

Можно было приступать к еде: Кен знал, что шеф не вернется к деловому разговору до конца обеда. Когда подали говяжье филе, а вместе с ним на столе оказался и хрустальный графин с «Шато Озон», Дори даже заметил:

– Не слишком ли роскошно для меня, дружище?

– Почему бы себя не побаловать? – ответил Кен, разливая вино. – И потом, это ведь и для меня.

Обед продолжался почти без разговоров. Дори поинтересовался, как идет торговля. Джонатан понимал, что этот вид его деятельности шефа интересует меньше всего, и не стал пускаться в подробности. Сказал, что все идет неплохо, и только.

Когда официант принес последний заказ – кофе, – Дори сам вернулся к прерванному разговору.

– Я, честно говоря, никогда не доверял этому Уортингтону, – заметил он. – Что ж, делать нечего, будем искать замену.

– Новому агенту придется туго, – серьезно предупредил Кен. – Там все сейчас настороже, уровень опасности очень высокий. Да еще в Прагу приехал этот русский контрразведчик. Маликов. Похоже, ему поручили разобраться с ситуацией.

– Кто? Маликов? – Шеф прищурился. – Да… Это не шутка. Человек серьезный и опасный. Значит, там Маликов…

– Я думаю, что именно из-за него Уортингтон так перепугался и решил соскочить.

– Ты думаешь, у него получится?

Кен только пожал плечами:

– Вряд ли. Но он попытается, это точно. Когда мы виделись в Праге, он просто трясся от страха.

– И когда же он пустится в бега?

– Не знаю. Пока он колеблется. Но думаю, как только он попытается скрыться, его сразу возьмут.

– А когда попытается?

– Трудно сказать. Как раз сейчас он собирается с духом. Но готов поспорить: едва он решится, они его возьмут.

– Насколько я помню, у нас там есть еще некая женщина?

– Есть. Мала Рид.

– Да-да, точно. Ну и как она?

– Ну, какой-то прок от нее был.

– Но если Уортингтона возьмут, он заговорит?

– Несомненно.

– И последствия для тебя и для Малы окажутся…

– …чертовски неприятными.

Дори отхлебнул кофе. Видно было, что он напряженно думает, хотя и не показывает никаких эмоций. Кен наблюдал за ним.

– Не хотелось бы и ее терять, – сказал наконец Дори. – И уж точно не хотелось бы, чтобы ты потерял свои контакты в Праге. Остается подумать о судьбе Уортингтона.

Оба помолчали. Потом заговорил Кен:

– Самое разумное – убрать Уортингтона, пока он не очутился в лапах Маликова. Иначе из игры выйдет не только Мала, но и я.

– Вот этого бы очень не хотелось. – Дори сделал последний глоток кофе. – Ничего личного против Уортингтона я не имею. Он приносил пользу. Но он и получал за это хорошие деньги. А теперь другого выхода нет. Он сам виноват. В общем, чем быстрее, тем лучше.

– Да, надо все сделать до завтрашнего вечера. – Джонатан докурил и погасил сигарету. – Хотя возможно, завтра вечером уже будет поздно.

– Адрес в досье есть. Он живет все там же?

– Да. С женой.

Дори поразмыслил немного, потом резко отставил пустую чашку. Вид у него был холодный и отстраненный.

– Хорошо, я распоряжусь, – сказал он, глядя в глаза Кену. – А тебе пока лучше в Прагу не ездить. Маликов может тебя подозревать?

– Нет. Меня никто не подозревает, – спокойно и уверенно ответил Джонатан. – Я всего лишь старина Санта-Клаус, приношу детям подарки из зеленых купюр.

– Ну я бы на твоем месте все-таки побеспокоился. Маликов шутить не любит.

– Если Уортингтон замолчит навсегда, то беспокоиться не о чем.

Дори уверенно кивнул:

– Замолчит. Но надо решить, кто его заменит. – Он подумал еще немного, а потом предложил: – Джек Латимер? Знает чешский. Последние два года он работает в фирме «Интернешнл калкулейтерс». Я мог бы перевести его в Прагу. Что скажешь?

Кен плеснул себе еще кофе.

– Я согласился бы, если бы не Маликов. Латимер – неплохой агент, но Маликов расколет его раньше, чем тот успеет устроиться куда-нибудь в Праге. Я же говорю: там все настороже. Контрразведка понимает, что кто-то явится на смену Уортингтону. И за любым новым человеком с Запада будут следить самым пристальным образом.

– Ладно, об этом не думай. А работать с Латимером ты сможешь?

– А почему бы нет?

– Ну и отлично! – объявил шеф, поднимаясь. – Значит, все решено. И спасибо за чудесный обед. Только ничего не предпринимай, пока я не дам сигнал. Через две недели поедешь в Прагу и там встретишься с Латимером. И вот увидишь – он будет намного полезнее Уортингтона.

Они пожали руки. Джонатан больше ни о чем не спрашивал: он знал, что это бесполезно. Если Дори сказал «решено», значит все действительно решено.

Кен взглядом проводил Дори, допил кофе и позвонил, чтобы принесли счет.

Алекс Уортингтон закрыл крышку чемодана и защелкнул замки. Взглянул на часы, подошел к окну и, прячась за занавеской, посмотрел, что происходит на улице.

Крепкий мужчина в черном плаще и фетровой шляпе по-прежнему неподвижно стоял у стены дома напротив, засунув руки в карманы. Уже пятый час этот человек не покидал свой пост.

Уортингтон отошел от окна и вытер лоб носовым платком. Снова взглянул на часы. Без пяти десять. Сейчас придет Сик – у него назначен урок английского. Как только он войдет в дом, наружное наблюдение снимут. Сик тоже служит в чешской службе безопасности, так что уличный наблюдатель временно окажется не нужен. Но едва кончится урок – и наблюдатель возникнет снова. Эта кошмарная слежка длится уже четыре дня. Все, сегодня пора уходить. Кольцо сжимается, и может быть уже поздно. Могут арестовать с минуты на минуту. Надо уйти отсюда и спрятаться где-нибудь.

Уортингтон задвинул чемодан под кровать и вышел в гостиную. С виду он был типичный англичанин – орлиный нос, аккуратные, военного типа усики, высокий и сухощавый. Ему вскоре исполнится пятьдесят, и темные курчавые волосы начинали седеть.

Эмили, его жена, отправилась за продуктами и вернется часа через два. Здесь повсюду очереди, просто купить еды – дело непростое. Уортингтон не жалел о том, что придется расстаться с женой. Пятнадцать лет назад, когда они познакомились, она была само очарование. Но потом бросила следить за собой, располнела, и его чувства угасли. Он уже и не помнил, когда они последний раз занимались сексом. Эмили не догадывалась ни о его работе на ЦРУ, ни о солидном капитале в швейцарском банке. И о той, другой женщине она не знала… Впрочем, другая женщина тоже пока не знала, что Уортингтон ее любит.

Он подошел к письменному столу, видавшему виды, поцарапанному, со множеством следов от сигарет на неполированной поверхности. Выдвинул ящик и достал самодельное оружие: в чехол из мешковины был насыпан песок с кусочками свинца – получалась увесистая дубинка. Свинец пришлось сдирать со скатной крыши, пока Эмили спала. Уортингтон взвесил дубинку в руке. Нет, он вовсе не жестокий человек по природе, но что делать – положение безвыходное.

Алекс сунул в карман свое оружие и уселся за стол. Его самого удивляло то фаталистическое спокойствие, с каким он ожидал Сика. Сегодня будет чтение «Саги о Форсайтах» Голсуорси.

Хотя Уортингтону этот чех был противен всем своим существом, англичанин не мог не признать, что Сик очень быстро осваивает английский. Даже славянский акцент стал не таким резким. Странно, что человек с такой репутацией явно получает удовольствие от знакомства с жизнью типичных англичан – Форсайтов.

Уортингтон открыл потрепанный том Голсуорси и нашел то место, которое они читали на прошлом уроке. Нет, слава богу, руки не дрожат. Он положил тяжелую книгу на стол, и в этот момент послышались шаги на лестнице. Уортингтон бросился к окну, на ходу вытирая руки платком. Наружное наблюдение сняли.

Звонок в дверь. Уортингтон сунул платок в карман и открыл дверь. Сик молча кивнул и направился в гостиную. Это был здоровенный детина с плотно сжатыми губами и подозрительным взглядом узких глаз.

– Отличная погода сегодня, – заученно произнес Уортингтон. – Хорошо, наверное, погулять в такой день. Присаживайтесь, мистер Сик.

– Да, хорошая погода, приятно погулять, – ответил Сик по-английски.

Он сунул свою черную засаленную шляпу под стул и теперь наблюдал за тем, как преподаватель присаживается и берет в руки том Голсуорси.

– Как поживает ваша жена? – спросил Сик.

– Отлично, спасибо! – ответил Уортингтон.

Он знал, что все это – только упражнения в разговорном английском. До его жены Сику нет никакого дела.

– Надеюсь, ваша жена также хорошо поживает? – произнес он, придвигая ученику книгу.

– Да, у нее все в порядке, – отвечал Сик, устраиваясь поудобнее. – Большое спасибо.

– Итак, начнем! – Уортингтон старался, чтобы его голос звучал как можно спокойнее. – Давайте продолжим чтение. Вчера у вас все очень хорошо получалось. Вот здесь отмечено место, где мы остановились.

Сик поглядел учителю в глаза, а затем принялся читать, держа книгу довольно далеко от глаз.

Уортингтон поднялся и, заложив руки за спину, принялся прохаживаться туда-сюда. Интересно, слышит ли Сик, как сильно бьется его сердце? В ногах чувствовалась дрожь, хотелось сесть и успокоиться, но он заставлял себя продолжать. Другого шанса обрести свободу просто не будет.

– Подождите-ка! – прервал он чтение Сика: учительские навыки дали о себе знать, и он на секунду забыл о задуманном. – А вы поняли, что здесь написано? Прочитайте-ка еще раз, пожалуйста!

Сик пробасил еще раз: «Заткнись! Разве я тебе не сказал, что он вылетел в трубу?» Нахмурившись, Сик поглядел некоторое время в книгу, а потом покачал лысой головой:

– Нет, этого я не понимаю.

– «Заткнись» – значит «замолчи», – объяснил Уортингтон, чувствуя, как его пальцы сами сжимают дубинку. – «Вылететь в трубу» – разориться. Теперь ясно?

– Ага.

– Продолжайте, пожалуйста!

Уортингтон снова сделал несколько шагов и оказался за спиной врага. Ладони вспотели. Он вытащил дубинку и взглянул на огромный лысый череп Сика. Интересно, какие мысли у чеха в голове? Может, готовится прямо сейчас арестовать его?

Сик читал фрагмент, где описывался приход Сомса Форсайта в суд. Вдруг он прервался, словно почувствовав что-то неладное. И как только Сик захотел обернуться, Уортингтон, резко выдохнув, ударил его по голове.

Мешковина лопнула, песок с кусочками свинца посыпался на ковер. Сик сидел неподвижно, опустив голову на грудь. Песок струился с затылка на приплюснутые уши и далее на усыпанный перхотью воротник. Не выпуская из рук липкую тряпку, Уортингтон с ужасом наблюдал за своей жертвой. Вдруг туша как-то обмякла и сползла со стула, превратившись в бесформенную массу на полу.

Уортингтон отбросил тряпку и, покачиваясь, прошел в спальню. Вытащил из-под кровати чемодан, схватил черный плащ – такие теперь носил каждый второй в Праге – и быстро вернулся в гостиную. Сик лежал неподвижно. «Неужели я его убил?» – мелькнуло в голове Уортингтона. Но нельзя было терять время. Он выскочил за дверь и устремился вниз по лестнице. Нужно еще миновать четыре лестничных пролета.

На площадке второго этажа он услышал, как снизу кто-то поднимается. Уортингтон замер. Деваться некуда. Конечно, этот человек – кто бы там ни был – заметит чемодан в его руке. Что делать? Он стоял, не решаясь сделать шаг вперед.

На лестнице показалась Эмили.

Его жене было уже сорок четыре года. Маленькая толстушка, крашеная блондинка с прической на манер птичьего гнезда. Глаза-щелочки, утонувшие в дряблых щеках. Поношенное летнее платье тщетно пытается скрыть полноту своей хозяйки.

Оба замерли, не отрывая глаз друг от друга. Эмили посмотрела на чемодан, потом снова на мужа. Тот улыбался, мысленно прикидывая: может, лучше ее убить?

– Уходишь? – спросила она; Эмили всегда говорила с ним по-чешски. – Что ты так напугался? Думаешь, буду плакать?

Он медленно выдохнул. Надо же, до чего дошел: действительно мог ее убить.

– Да, ухожу, – ответил дрожащим голосом Уортингтон. – Пока, Эмили. Надеюсь, ты это переживешь. Только вот что… Ты не можешь еще немного походить по магазинам?

Она переложила из руки в руку тяжелую сумку.

– Значит, все-таки уходишь к своей шлюхе? Ну и скатертью дорожка! Давно пора! Слава богу!

Уортингтона передернуло.

– Да, так вышло. Надеюсь, ты переживешь. Отец тебе…

– Без тебя знаю! Ступай к своей шлюхе! – И она шагнула на ступеньку вверх.

– Эмили! Подожди! Не надо туда идти! – Голос Уортингтона даже сорвался от страха. – Походи еще по магазинам. Мне пришлось его… он там наверху.

Она остановилась и посмотрела на него:

– Ну и дурак! Ты что думаешь, теперь далеко уйдешь?

Уортингтон понимал, что зря теряет время. Он еще раз взглянул на жену – наверное, в последний. Она держала в руках сетку с красной капустой. Всегда почему-то предпочитала красную.

– Прощай, Эмили!

Последним, что он запомнил, когда оглянулся, оказалась такая картина: жена стоит, вцепившись в сетку с продуктами, и злобно поедает его взглядом, – в этом была вся Эмили. Открывая дверь парадной, Уортингтон услышал за собой ее шаги. Должно быть, решила все-таки сходить на рынок, купить еще еды, а потом вернуться. Он ее не осуждал. В Праге вся жизнь вертится вокруг хлеба насущного.

Уортингтон быстро шел по узкой улице, всматриваясь в каждый подъезд. Похоже, никто за ним не следил. Они там уверены, что, пока Сик за ним приглядывает, почитывает Голсуорси, англичанин не посмеет убежать.

Дойдя до перекрестка, Уортингтон встал в конец длинной очереди, покорно, как стадо, ожидавшей трамвая. Он стоял вместе со всеми и мысленно прикидывал: сколько времени потребуется Сику, чтобы очнуться и кинуться в погоню?

Это зависит от толщины черепа, решил Уортингтон. Вспомнив, какой силы был удар, он немного поморщился.

Подошел трамвай, и толпа ринулась на штурм. О том, чтобы сесть, нечего было и думать, и Уортингтона прижало к какому-то старику. Тот оглядел его, а потом принялся смотреть в сторону. Наверное, типично английская внешность незнакомца вызвала у старика подозрения, но Уортингтон к этому давно привык. На него здесь повсюду поглядывали настороженно – на улицах, в отелях, в ресторанах. Поношенная одежда говорила о том, что он не турист. Все время пребывания тут, в Праге, он вызывал подозрения.

Трамвай подъехал к Староместской площади, и Уортингтон вышел. Он быстро миновал знаменитые куранты XV века. Туристы уже собирались группами, чтобы посмотреть на двенадцать апостолов, которые появляются во время боя часов, сменяя друг друга. Уортингтон задержал взгляд на фигуре Смерти – скелете, отбивающем время. Уортингтон почувствовал, что его срок близится, и поспешил отсюда прочь.

Протолкнувшись сквозь заполонившую тротуар толпу, он нырнул в переулок, по обеим сторонам которого красовались отреставрированные барочные дома, а затем свернул в подворотню.

Здесь он подождал немного, оглядываясь по сторонам. Навстречу шла какая-то хромая старуха, сжимая узловатой рукой палочку. Больше никого. Уортингтон устремился во двор, миновал покрытый патиной и мхом, давно не работающий фонтан и, еще раз обернувшись, вошел в подъезд и поднялся по деревянной лестнице.

Добравшись до верхней площадки, сильно запыхавшийся Уортингтон прошел по тускло освещенному коридорчику и остановился у старой ошарпанной двери. Снова прислушался и, убедившись, что никто не поднимается за ним следом, нажал на кнопку звонка. За дверью послышались шаги, в замке повернулся ключ – и дверь распахнулась.

При виде Малы Рид у него всегда перехватывало дыхание. Он влюбился в нее с первого взгляда, но никогда не выдавал своих чувств. О том, как она относилась к нему, легко было догадаться по ее холодности: он доставлял ей сообщения, и она думала о нем не больше, чем о почтальоне. Теперь она с удивлением взирала на него, но он чувствовал, что в этом удивлении нет ничего личного.

– Здравствуй! И что ты тут делаешь?

Уортингтон молча направился в большую студию, поставил чемодан и повесил плащ. Девушка наблюдала за ним, прислонившись к двери. В ее взгляде сквозило беспокойство.

Мале Рид было двадцать восемь лет. Она родилась в Праге от смешанного брака: ее отец был чех, а мать – американка. Отца казнили как политического преступника. Мать умерла три года спустя от рака. Мала зарабатывала на жизнь пением в ночном клубе «Альгамбра». Голос у нее был не очень сильный, но с помощью микрофона ей удавалось срывать аплодисменты не слишком взыскательных туристов, в особенности американских: она вкладывала в свое пение много эмоций и казалась чувственной.

Ее способности обратили на себя внимание ЦРУ, и вот уже два года она каждую ночь пела в клубе, а кроме того, зарабатывала дополнительные средства, оказывая услуги разведке.

Это была среднего роста брюнетка, весьма привлекательная, хотя и нельзя сказать, что красивая. Высокие скулы, большие васильковые глаза, чувственный рот и тонкий, чуть курносый нос, – все это придавало ей мальчишеский вид. Но главным достоинством Малы было тело: полногрудая, с тонкой талией, полными бедрами и длинными ногами, она привлекала бы взгляды туристов, даже если бы не пела.

Пару лет назад один из агентов Дори завербовал ее. Агент понимал, что хотя Мала и не глупа, но совершенно не понимает, в какую пропасть ее увлекают. Ей не нравилась регламентированная жизнь, не нравились коммунисты, и она легко согласилась помогать американцам. Однако до сих пор ее особенно не нагружали заданиями. Девушка всего лишь выполняла обязанности связной, передавая послания другим агентам. Она работала с Уортингтоном. Всего лишь трижды за последние два года ей довелось добывать для ЦРУ информацию – чрезвычайно важную, хотя сама она этой важности не осознавала. Малу начали считать ценным сотрудником, несмотря на положение обычного курьера, которое она занимала. Находившийся в Париже Дори имел преувеличенные представления о ее способностях. Если бы Мала узнала, что ее называют чуть ли не лучшим агентом ЦРУ в Чехословакии, она не на шутку перепугалась бы. В глазах спецслужб на родине Мала продолжала быть добропорядочной гражданкой – ведь она родилась и прожила всю жизнь в Праге, хорошо зарабатывала и законов не нарушала. Она не вызывала у властей никаких подозрений и потому была прекрасным агентом для Дори.

Неожиданное появление Уортингтона испугало ее. На часах было десять минут двенадцатого, Мала недавно встала и еще даже не допила свой утренний кофе. Она куталась в выцветший халатик, на ногах у нее были розовые шлепанцы.

Мала посмотрела на чемодан Уортингтона и спросила:

– Собрался уезжать?

Уортингтон вынул платок и промокнул лоб и виски:

– Да, собрался. Присядь, Мала. Надо поговорить.

– Что-то случилось?

Уортингтон сразу вспомнил обмякшее тело Сика на полу гостиной и рядом томик Голсуорси. Он с отчаянием поглядел на Малу. Даже в сорок семь лет и после восьми лет воздержания он все еще сожалел об упущенных возможностях. Сколько удовольствия доставила бы ему эта шикарная девушка. Он мысленно сравнивал ее с толстухой Эмили, и худоба Малы возбуждала его.

– Мне надо пожить тут несколько дней, – сказал Уортингтон.

Мала в замешательстве опустилась на стул.

– Ты извини… – продолжал он. – Так уж вышло. Надо кое-что сделать. И тебе придется мне помочь, – и добавил, наклонившись к ней поближе: – Мне надо тут остаться. Это необходимо.

– Здесь? – удивленно переспросила Мала. – Но тут же всего одна комната! Нет, это невозможно.

– Так надо. Обещаю тебе не мешать. Всего пару дней, а потом я уеду из Праги. Но без твоей помощи мне не скрыться.

– Но ведь и кровать только одна… – Мала кивнула в сторону небольшого дивана в нише. – Нет, это невозможно.

«Нет чтобы предложить мне разделить с ней этот диван, – с горечью подумал англичанин. – Нет, не тут-то было. Она меня не любит. Для нее я никто».

– Не беспокойся, посплю на полу. Мне надо всего лишь спрятаться.

Мала глядела на него широко раскрытыми глазами. Заметив его бледность и испуг, она спросила:

– Тебя ищут?

– Да, – кивнул Уортингтон.

Капитан О’Халлорен откинулся на спинку кресла. Это был широкоплечий голубоглазый и краснолицый мужчина с решительно сжатыми губами. Он отвечал за всех агентов ЦРУ в Европе и был правой рукой Дори.

Дори, сидевший за своим письменным столом, поигрывал ножом для разрезания бумаги. Он только что рассказал капитану о встрече с Кеном. О’Халлорен слушал молча. Он знал, что Дори сам найдет выход: капитан доверял своему шефу безоговорочно.

– Итак, дело обстоит следующим образом, – сказал Дори, положив на стол нож. – Если Маликов схватит Уортингтона, то и Кен, и Мала Рид провалятся. Уортингтона надо ликвидировать. Кто может это сделать?

– Майк О’Брайен, – ответил O’Халлорен без малейших колебаний. – Он может вылететь в Прагу уже сегодня вечером с дипломатическим паспортом… никаких проблем с этим не будет. И уже сегодня ночью или завтра утром он все устроит.

Дори задумался, наморщив лоб, и пожал плечами:

– Ладно, Тим, действуй! Устрой это.

И он показал на телефон. Когда O’Халлорен стал набирать номер, шеф погрузился в какие-то бумаги из объемистой папки. Он все еще читал, когда O’Халлорен положил трубку.

– Можно сказать, что дело в шляпе, – спокойно доложил он.

Дори кивнул и продолжил чтение. O’Халлорен сел на свое место и принялся терпеливо ждать. Шеф листал документы, а капитан смотрел на его бледное напряженное лицо и вспоминал годы, в течение которых ему довелось работать под руководством этого человека. С точки зрения O’Халлорена, Дори был не без странностей, но капитан не сомневался, что босс обладает необыкновенно острым умом и бывает безжалостным, если требуется для дела. К тому моменту, когда Дори расписался на вложенной в папку последней странице, его подчиненный пришел к выводу, что предпочитает своего босса любому другому начальнику в ЦРУ.

Дори отодвинул папку в сторону и внимательно посмотрел сквозь очки в глаза O’Халлорену.

– Теперь надо решить, кем заменить Уортингтона, – сказал он. – Мне кажется, Джек Латимер справился бы, но Кен так не считает. Чехи будут выслеживать замену, и Латимер может провалиться сразу, еще ничего не сделав. Так думает Кен.

– Латимер – тот, кто нам нужен, – сказал O’Халлорен. – Если надо, я поговорю с Кеном.

– Я уже сам с ним беседовал. И Кен всегда говорит дело. – Дори сложил пальцы домиком. – Там Маликов. Помнишь его?

– Еще бы! – O’Халлорен даже выпрямился на стуле.

– Да… Маликов – лучший из советских агентов. Ну что ж, по крайней мере мы знаем, что он там. Итак… – Дори остановился, изучая свои ногти и хмурясь. – Итак, нужно обмануть Маликова и внедрить Латимера в Прагу.

O’Халлорен знал, что босс уже все решил, и потому молча ждал продолжения.

– Надо что-то придумать для отвода глаз, – продолжал Дори. – Мы отправим в Прагу агента, он обнаружит себя, и пока Маликов будет с ним возиться, туда проскользнет Латимер.

O’Халлорен потер свою массивную челюсть.

– Звучит неплохо, – сказал он. – Но вот только этому… первому агенту… придется туго.

Дори чуть заметно улыбнулся:

– Да уж! Но что делать, это расходный материал. – Он помедлил, разглядывая капитана, и продолжил: – Ты не знаешь, Гирланд вернулся? Он должен был прилететь из Гонконга сегодня утром.

– Гирланд? – O’Халлорен подался всем корпусом вперед. – Гирланд здесь?

– Да. Я за ним слежу. Он мне должен кучу денег. И пора уже расплатиться. – Дори снова взял со стола нож и стал его осматривать. – Вот Гирланда я и использую в качестве приманки. Когда Маликов узнает, что Гирланд в Праге, он тут же решит, что это и есть новый агент. И пока он будет разбираться с Гирландом, Латимер займет свое место. Как тебе план?

O’Халлорен задумчиво рассматривал свои покрытые веснушками руки. К Гирланду – в свое время лучшему агенту Дори – он тоже неплохо относился.

– А кто сказал, что Гирланд согласится лететь в Прагу? – спросил он наконец. – Он же на нас больше не работает. И он не дурак. Нет, он не захочет соваться за «железный занавес».

– У него есть две слабости, – ответил Дори, – женщины и деньги. Полетит как миленький.

– Но тогда мы его потеряем! Разве нам это нужно?

Дори поджал тонкие губы:

– Гирланд думает только о себе. Он работал на нас только потому, что это было ему выгодно. И он выманил у меня немаленькую сумму. Теперь пришла пора использовать его так, как он использовал нас. Так что мы его теряем… Это будет большая потеря.

O’Халлорен пожал плечами:

– Если удастся внедрить его в Прагу, то мне нет дела, что с ним там произойдет. Но нельзя забывать: это хитрый малый. И зачем ему лететь в Прагу?

– Если наживка достаточно аппетитная, рыба всегда клюет, – ответил Дори. – А для Гирланда у меня есть очень аппетитная наживка. Он полетит в Прагу.

Уортингтон вышел из крошечной ванной комнаты, протирая лицо полотенцем. Он сбрил усы, и его худое лицо сделалось как будто длиннее и слабовольнее.

– Совсем другое дело, – произнес он. – А ведь я носил усы четверть века. Как-то неуютно без них. – Он вытащил из нагрудного кармана очки в роговой оправе и надел их. – Ну что, узнают они меня в очках и без усов?

Мала печально глядела на него. Действительно, оголенная верхняя губа и очки изменили его внешность. Ее ошеломил напор Уортингтона: с чего он взял, что вправе вламываться в ее квартиру? И почему она должна помогать ему?

– Надо еще волосы покрасить, – продолжал Уортингтон, разглядывая себя в зеркало, висевшее над камином. – У меня в чемодане есть пузырек с перекисью. Но я этого никогда не делал… – Он повернулся к Мале и спросил: – Поможешь мне?

Мала сделала глубокий вдох.

– Нет, – ответила она, стараясь подавить дрожь в голосе. – Я не буду тебе помогать!

Мала была охвачена настоящим ужасом. Она не сомневалась, что, если Уортингтона поймают, он выдаст и ее. В этом вытянутом лице не было заметно никаких признаков воли. Как только Уортингтона начнут допрашивать, он тут же все выложит. Тогда они явятся сюда и уведут ее. От одной мысли, что она попадет в лапы госбезопасности и с ней способны сделать что угодно, у Малы немели руки и ноги.

– Пожалуйста, уходи! Я очень прошу. Пожалуйста…

Уортингтон посмотрел на нее с упреком.

– Как ты можешь так говорить? – спросил он. – Давай-ка я лучше заварю тебе чаю. Чай ведь лучше, чем алкоголь. – Он оглянулся по сторонам. – Где у тебя чайник для заварки?

Мала продолжала сидеть, вцепившись в ручки кресла.

– Пожалуйста, уходи! – повторила она. – Я очень прошу! Я не буду тебе помогать! Уходи!

– Ну-ну, не глупи, – сказал Уортингтон; он снял очки и аккуратно положил их в нагрудный карман. – Если меня арестуют, арестуют и тебя. Давай-ка лучше пить чай.

Он отправился в маленькую кухню и стал возиться там с чайником. Мала беспомощно оглядывалась по сторонам: как же убежать? Теперь она горько сожалела о том, что послушалась агента Дори, так складно вещавшего о патриотизме и долге, а заодно и о деньгах, которые она сможет заработать. Вплоть до сегодняшнего дня она до конца не понимала, во что ввязалась. А теперь все жуткие истории об участи раскрытых шпионов вдруг всплыли в ее памяти. Может, вызвать полицию? Будет ли ей оказано снисхождение, если она выдаст Уортингтона? Нет, не будет. Она представила, как ее лапают их горячие, грубые ладони. Представила, как с ней начнут обращаться, чтобы она заговорила. И даже если она расскажет всё – а ведь и рассказывать особенно нечего, – они все равно будут продолжать, потому что решат, будто она многое скрывает.

Уортингтон вышел из кухоньки с чайником в руках.

– Когда я покрашусь, – сказал он, – тебе надо будет меня сфотографировать. У меня и аппарат есть. Нужно сделать фото на паспорт.

Он вернулся в кухню и принес чашки и блюдца.

– Затем я дам тебе адрес, и ты туда сходишь, – продолжал он, расставляя чашки. – Там один человек поможет вклеить фото в паспорт. Он по этой части спец. И как только будет готово, я уйду. Они не знают, что у меня сохранился британский паспорт. С другой внешностью я сойду за туриста. – Он поднял крышку чайника и поглядел, хорошо ли заварился чай. – Эх, нету китайского чая, – вздохнул он, закрывая крышку. – Ты с молоком пьешь?

Мала молча наблюдала за ним, съежившись в кресле. Ей приходилось кусать пальцы, чтобы не закричать.

Майк О’Брайен приехал в Прагу на машине в девять вечера.

Перед этим он долетел местным рейсом до Бамберга и арендовал машину. Дорога до Праги заняла немного времени.

О’Брайен, молодой человек с шевелюрой песочного цвета, плоским веснушчатым лицом и холодными серыми глазами, выполнял для О’Халлорена грязную работу. За последние три года, а именно столько он работал на капитана, ему пришлось убить четырех агентов, заподозренных в предательстве.

Убийства стали для него привычным делом. Никаких угрызений совести из-за того, что он отнимает человеческую жизнь, О’Брайен не испытывал. Даже когда он совершал самое первое убийство, в его душе ничего не дрогнуло. Для него это была просто работа: дверной звонок, пистолет с глушителем, спусковой крючок. Он с самого начала решил, что надежнее всего целиться в голову, чтобы убивать наверняка.

О’Брайен изучил карту центральных районов города. Отыскать квартиру Уортингтона будет несложно. Он припарковал машину, вышел, хлопнул дверцей и быстрым шагом направился к жилому дому. Когда поднимался по лестнице, проверил в кармане пистолет. Если повезет, думал он, сегодня до полуночи буду в Нюрнберге. Там переночую, а потом на самолет – и в Париж.

О’Брайен поднялся на площадку, где находилась квартира Уортингтона, и, прежде чем позвонить, снял пистолет с предохранителя. Убедился, что тот свободно вынимается из кармана, а затем надавил большим пальцем на кнопку.

Короткая пауза, потом шаги – и дверь отворилась.

Перед ним стоял мужчина очень высокого роста. Светлые стриженые волосы, квадратное лицо, высокие скулы и зеленоватые глаза.

О’Брайен содрогнулся, узнав Маликова. Раньше он его не встречал, но видел фотографию в досье ЦРУ – ошибки быть не могло.

За спиной Маликова появились еще трое, у двоих в руках «стэны». Все трое были одеты в поношенные черные костюмы и черные шляпы и мрачно глядели на него, не двигаясь.

– Слушаю, – произнес Маликов.

Голос был вежливый, а зеленые глаза ничего не выражали.

О’Брайен быстро соображал. Поймали ли они Уортингтона? Похоже, что да. Иначе как бы они оказались в его квартире?

– Дома ли мистер Уортингтон? – спросил он. – Мне сказали, он дает уроки английского.

– Заходите, – сказал Маликов и сделал шаг назад.

О’Брайен колебался, но направленные на него «стэны» не оставляли выбора. Он прошел в гостиную. Трое за спиной Маликова продолжали буравить его глазами, не двигаясь с места.

– Мистера Уортингтона нет дома, – сказал Маликов, затворяя дверь. – Разрешите взглянуть на ваши документы.

Чуть пожав плечами, О’Брайен вынул паспорт и протянул Маликову.

– Как поживает мистер Дори? – поинтересовался Маликов, бросая документ тому из сопровождающих, у которого не было в руках оружия.

О’Брайен усмехнулся:

– Пока не умер… насколько мне известно. А как поживает мистер Ковский?

Так звали босса Маликова.

– Тоже жив, – ответил тот.

Повисла пауза, а потом Маликов продолжил:

– Вы немного опоздали. Уортингтон покинул квартиру примерно в десять часов утра. Пожалуйста, сообщите мистеру Дори, что я позабочусь об Уортингтоне. Пусть не волнуется: Уортингтон никуда не денется. – Маликов чуть поклонился. – Очень жаль, что вам пришлось зря съездить. Будьте добры, следуйте за этим человеком. Паспорт мы вам вернем в аэропорту.

Верзила, принявший паспорт О’Брайена, двинулся к выходу. О’Брайену оставалось лишь подчиниться. Он шагнул следом.

– Погодите секунду, мистер О’Брайен, – задержал его Маликов. – Я просил бы вас не возвращаться. Вам тут не будут рады. Понимаете?

– Конечно, – ответил О’Брайен. – Всего хорошего.

Когда он начал спускаться по лестнице, вдруг послышался сдавленный звук: плакала какая-то женщина в глубине квартиры. Должно быть, жена Уортингтона, подумал О’Брайен, мысленно содрогнувшись. Не хотелось бы ему оказаться на ее месте.

Маликов!

Он поморщился.

Глава вторая

– Послушай, киска, – сказал Гирланд, – через пять минут мне надо выходить. Может быть, ты уже допьешь это пойло и отправишься по своим делам?

Девушка, сидевшая напротив него, продолжала мешать соломинкой тающие кубики льда в бокале. Гирланд подцепил ее в кафе на левом берегу. Ей едва исполнилось восемнадцать, и она была совершенно очаровательна. Темноволосая, чувственная, в красных обтягивающих брюках и в белой в красную полоску блузке, – на такую красотку нельзя было сразу не запасть. Однако теперь, в квартире на улице Сюис, Гирланд с запозданием понял, что девица слишком молода для него и к тому же слишком жадна, да и вообще…

– Ты что, выгоняешь меня? – спросила она, склонив голову набок, – эту позу она явно скопировала с какой-то кинозвезды.

– Да, извини, именно выгоняю, – ответил Гирланд с чарующей улыбкой. – Мне пора уходить.

– И что, мы ничем не займемся? Разве я тебе не нравлюсь? Куда ты спешишь?

Гирланд вздохнул. «И какого черта, – подумал он, – я все время попадаю в такие истории? И никогда не могу сказать „нет“. Она выглядела божественно. Черт ее возьми! Нет, действительно красивая. Почему, как только женщины открывают рот, с ними становится так скучно? Вот молчала бы все время, можно было бы отлично с ней развлечься».

– Я тебя пригласил выпить. Ну вот мы и выпили. А теперь мне пора идти, – сказал он, поднимаясь. – Давай, счастливо, киска!

Она продолжала отпивать из бокала маленькими глоточками, надув свои и без того пухлые губы. Потом оглядела его высокую широкоплечую фигуру, его волевое лицо и седину, пробивающуюся в черных волосах. «Какой мужик!» – подумала она.

– Ты шутишь, наверное, да? – спросила она. – Я сюда пришла за делом. Не случайно меня прозвали Бедра-Шарниры. Ты меня не забудешь, парень! И чтобы получить удовольствие, надо всего лишь расстегнуть молнию у меня на брюках.

Гирланд рассматривал ее. Нет, все-таки в ее присутствии он чувствовал себя почти стариком. Такая откровенная сексуальность действовала как вылитый на голову стакан ледяной воды.

– Давай в другой раз, – сказал он. – А ну-ка, киска, сворачивайся, и пока.

Тут зазвонил телефон.

– Черт бы побрал эти аппараты, – сказала девушка. – Каждый раз, как мне попадается нормальный мужик, они принимаются звонить.

– Такова жизнь, – заключил Гирланд, одной рукой снимая трубку, а другой показывая на дверь. – Выход вон там. Как спустишься, сразу слева будет вход в метро. До встречи, киса.

В трубке прозвучал голос с сильным нью-йоркским акцентом:

– Гирланд?

– Да, я.

– Это Гарри Мосс, – представился собеседник. Фоном звучала мелодия свинга. – Ты меня не знаешь. Мне дал твой номер Фред.

Девушка направилась к двери и, проходя мимо Гирланда, вылила недопитый коктейль ему на голову. Две почти растаявшие льдинки соскользнули по его плечу на пол. Тщательно, чтобы не упал, она установила перевернутый бокал у обидчика на голове и вышла, покачивая бедрами-шарнирами. Гирланд вздохнул, снимая с головы бокал и ставя его на столик, а затем помахал девушке на прощание. Она показала ему двумя пальцами знак победы.

– Фред? Какой Фред? – переспросил он.

– У меня есть для тебя работенка, если ты не против, – не отвечая, продолжал звонивший. – Хорошо заплачу.

Гирланд вспомнил о своем пустом бумажнике и стал слушать внимательнее:

– И сколько?

– Бильон и еще два франка, – ответил собеседник. – Так что, обсудим?

Девушка вышла из квартиры, но дверь не закрыла. Стоя на площадке, она улыбнулась ему, расстегнула молнию на брюках и приспустила их. Затем начала снимать через голову блузку.

– Да, конечно хочу, – быстро ответил Гирланд, – только не сейчас.

А что, если консьержка вздумает подняться по лестнице? Он вообразил, какое у нее будет выражение лица. Девушка сняла блузку и, оставшись в черном белье, приняла соблазнительную позу.

– Буду ждать в «Золотом кресте» в десять вечера. Знаешь это место?

– Кто же его не знает? – ответил Гирланд. – Хорошо, я приду.

И он повесил трубку.

Девушка поменяла позу.

– Нравлюсь? – спросила она, призывно улыбаясь.

Гирланду она очень нравилась, но он по-прежнему считал, что она слишком молода и слишком нахальна.

– Ты просто чудо, – ответил он. – Спасибо за шоу. Там за углом есть небольшая прачечная. Простирни себе мозги, киска, это тебе пойдет на пользу.

С этими словами он захлопнул входную дверь и повернул ключ в замке. Подождал немного, слушая вопли и грязные ругательства, которыми она осыпала его за дверью. Его даже удивило богатство ее словаря. Наконец девица исчерпала свой словарный запас, запыхалась, и он понял, что она одевается.

Интересно, что подумали соседи?

Ну вот, слава богу, наконец хлопнула дверь внизу.

Он закурил сигарету и сел за стол.

Что за Гарри Мосс? И какой еще Фред? Единственный Фред, которого он знал, работал барменом в баре «Брессан», куда Гирланд часто наведывался. Он позвонил в бар и попросил к телефону Фреда.

– Это Гирланд. – Они обменялись обычными вопросами за жизнь, а потом Гирланд спросил: – Ты знаешь парня, который называет себя Гарри Мосс?

– А, этот… – Фреду «этот», похоже, не нравился. – Ну да, заходил к нам пару часов назад. Молодой… двадцать три примерно… Похож на гомика, хотя кто его знает. Жену бы я ему не доверил. Никого бы ему не доверил. Спрашивал, кто поможет провернуть одно дельце. Я так понял, что-то насчет контрабанды. Я дал ему твой номер. А что, не надо было?

– Да нет, ничего. Ладно, спасибо, Фред. Может, что-нибудь и выйдет. Если мы с ним поладим, с меня причитается.

И Гирланд повесил трубку.

Он посидел несколько минут, размышляя. Деньги были нужны. А когда они были не нужны? «Послушай, Гирланд, – сказал он самому себе, – деньги тебе нужны просто позарез. Зря ты завис в Гонконге на такой срок». Он вспомнил Тянь Той и вздохнул. Да, какая девушка! Чего у китаянок не отнимешь, так это мастерства. Он оставался с ней до тех пор, пока не кончились все вытянутые у Дори деньги. Хорошо еще, что не сдал обратный билет, а то пришлось бы добираться сюда на палубе, – вот Дори понравилось бы! Ладно, посмотрим, что там затеял Гарри, решил он, поднимаясь. Может, меня ждет приятный сюрприз. Как он сказал? «Бильон и еще два франка». Гирланд ухмыльнулся. Язычок у этого парня подвешен неплохо!

«Золотой крест» был захудалым ночным клубом на улице Дюбак. Гирланд пару раз туда заглядывал. Там вечно ошивались стареющие гомосексуалисты и смазливые блондинчики, отыскивавшие клиентов. Был там еще чернокожий трубач, слегка смахивавший на Армстронга, даже манерой игры. Женщины в этом месте появлялись крайне редко, а уж если появлялись, то одни лесбиянки.

Гирланд спустился по скудно освещенной лестнице в подвал, слушая роскошные звуки трубы. На входе кивнул вышибале – тот ответил недоуменным взглядом, явно не узнав, – и попал в прокуренный зал. Разило потом, все разговаривали громко, стараясь переорать звуки трубы. Гирланд помедлил, оглядывая толпу, а потом двинулся мимо пары блондинов, перекрикивавшихся как попугайчики, к стойке бара.

Лысеющий бармен, толстый и жеманный, сразу придвинулся поближе.

– Здравствуй, милый, – сказал он, выкладывая на стойку пухлые белые руки. – Чем тебя осчастливить?

– Привет, Элис. – Гирланд пожал обе его руки; он знал, что бармену нравится, когда к нему так обращаются. – Где тут Гарри Мосс?

– А, этот. Он тебя дожидается. – Тут бармен закатил глаза. – Такой зайчик! Он наверху… четвертая комната.

– Он там один? – спросил Гирланд.

– Ну конечно, милый. Он же тебя ждет.

Гирланд усмехнулся:

– Ты бы вел себя в соответствии с возрастом, Элис. А то совсем заигрался.

Пробравшись сквозь толпу в зале, он открыл дверь и начал подниматься по лестнице. У четвертой комнаты помедлил, постучал, а затем вошел в крошечное квадратное помещение. Юноша сидел за столом. Перед ним стояли бутылка виски, два стакана и ведерко со льдом.

Гирланд притворил дверь.

– Мосс?

Юноша оглянулся. Его густые длинные волосы ниспадали на воротник ковбойки. Все в его лице – зеленые глазки, крючковатый нос, слабый подбородок – говорило об испорченности и развращенности.

– Заходи, – сказал он с сильным нью-йоркским акцентом, показывая на стул. – Я Гарри Мосс. Хорошо, что пришел.

Гирланд присел, достал пачку «Пэлл-Мэлл» и закурил.

– Ты меня звал, – ответил он, – я и пришел. Давай сразу к делу.

Зеленые глазки изучали его лицо.

– Есть одно дельце, которое я сам провернуть не могу, – сказал наконец Мосс. – Оно точно незаконное, но за него ничего не будет. Речь идет о тридцати тысячах долларов. Половина тебе, половина мне. Продолжать?

– Валяй, – разрешил Гирланд. – Но тебе придется меня убедить, что за это точно ничего не будет.

– Я навел справки, – объявил Мосс, сосредоточенно разглядывая свой бокал. – И ты, кажется, именно тот, кто сумеет мне помочь. Да и вообще свой парень. Мне нужен помощник. – Он отхлебнул из бокала и, не ставя его на стол, посмотрел через него на Гирланда. – Слушай, я расскажу тебе всю историю, потому что выбора нет. Говорят, ты не болтун.

– А кто говорит? – поинтересовался Гирланд.

– Ну… В общем, я навел справки… – Мосс снова уставился на бокал. – Ладно, расскажу. Меня призвали в чертову армию. Не успел я очухаться, как уже очутился в Западном Берлине. Представляешь? Командир оказался такой дебил, что расписаться не мог толком. А в его обязанности входило заполнять платежную ведомость для офицеров. Так что это делал я. В общем, я заполнял ведомость, а он сидел на своей толстой жопе и надувал щеки. А мой приятель Фэрди Ньюмен был поставлен у кассы – охранял денежки. Ну короче, решили мы забрать их себе. А что? Бабки просто сами просились в руки. И месяц назад мы это обделали. Пришлось погладить командира по голове, хотя большого вреда мы ему не причинили. У него голова крепкая, одна кость. В общем, мы огребли пятьдесят тысяч долларов и страшный геморрой. – Мосс замолчал, отхлебнул виски и посмотрел на Гирланда. – Еще какой геморрой! Короче, пришлось бежать в Восточный Берлин. Фэрди додумался добраться до Праги, а оттуда в конечном итоге до Каира. А там у него были друзья. – Он снова замолчал и на этот раз поглядел на Гирланда с вызовом. – Тебе интересно? Продолжать?

– Валяй, – снова разрешил Гирланд. – Когда говорят о деньгах, я не скучаю.

Тонкие губы Мосса изогнулись в улыбке.

– Надо же! И со мной такая же история. Ну короче, добрались мы до Праги. А они все время висели у нас на хвосте. Чешская госбезопасность – вот кто за нами следил. Мы-то думали, что все уже позади, но не тут-то было! Все только начиналось! – Мосс поморщился и покачал головой. – Одна телка в Западном Берлине дала нам адрес своего знакомого в Праге, у которого можно было залечь на дно. И этот знакомый нас подвел. Спрятал нас у себя на квартире, взял за это двадцать тысяч долларов. Договорились, что поживем у него, а он будет носить еду, а потом вывезет нас из города, когда станет поспокойнее. Ну он нас пустил, взял деньги – и больше мы его не видели. Мы прокантовались там три дня, подыхая от голода. Тебе не приходилось голодать три дня?

– А тебе какое дело? – пожал плечами Гирланд. – Ты валяй дальше.

– Ну… Короче, на четвертое утро мы уже были готовы сожрать друг друга. Кинули жребий, идти выпало Фэрди. Он отправился покупать еду. Только он высунулся на улицу, трех минут не прошло, слышу: полицейские свистки. Ну я чуть в штаны не наложил. Решил, что он сейчас приведет их прямо ко мне. Выскочил на чердак, полез на крышу. Я был в такой запаре, что забыл взять с собой наши деньги. – Мосс остановился, потер кончик носа и продолжил: – Сижу на крыше и вижу: Фэрди бежит как сумасшедший, а за ним два легавых. Топочут, как слоны. А Фэрди улепетывает, как заяц. И тут один из копов прицеливается из автомата – и засаживает Фэрди в спину целую очередь. Я видел, как от его рубашки полетели клочья, а потом хлынула кровь. – Мосс поморщился. – В общем, конец ему. – Он отхлебнул еще виски. – Я, само собой, в панике. Летел вниз по пожарной лестнице через шесть ступеней. И конечно, ни про какие деньги в тот момент не подумал. Просто сматывался. – Он помедлил, а потом попросил: – Сигареткой не угостишь? Если можно…

Гирланд подвинул ему свою пачку через стол. Рассказ Мосса заставил его задуматься. Похоже, парень говорил правду. А если вранье, то зачем он все это рассказывает?

– В общем, не буду грузить деталями, – продолжил Мосс, закурив. – Там была девушка… – Его тонкие губы чуть изогнулись в улыбке, и он добавил: – Как бы подонки вроде меня жили без девушек? Короче, она вытащила меня, и вот я здесь. Сижу тут две недели и кусаю локти. Только и думаю что о деньгах, которые дожидаются меня в Праге.

Гирланд отхлебнул виски.

– Всё? – спросил он.

– Ну, в общем, да… Такая история. Такая проблема. Денежки все еще лежат там. И мне нужен кто-нибудь вроде тебя сгонять за ними в Прагу. Разделим поровну, по пятнадцать тысяч на брата.

– А с чего ты взял, что они все еще там? – спросил Гирланд.

– Там, там! Вот в этом я точно уверен. Мы их запрятали в такое место, где никому и в голову не придет искать. В пачках сотенных… триста купюр. Объем получается небольшой.

– А почему ты думаешь, что я сумею их добыть, если ты сам не можешь?

– За мной следят, а за тобой нет. Послушай! Прага – это такой кусок ржавчины на «железном занавесе». У чехов финансовые проблемы. Им нужна валюта, поэтому они завлекают туристов. Съезди туда как турист, поживи денька три, а потом забери денежки и возвращайся. Проще простого. Они там даже багаж у туристов не проверяют. Я тебе говорю: валюта нужна им как воздух.

Гирланд потушил сигарету и, подумав, спросил:

– Ну хорошо. Допустим, я заберу деньги. А с чего ты решил, что я тебе их отдам?

Мосс усмехнулся:

– Это игра. У меня нет шансов добраться до них самому. Так что же я теряю? Конечно, нет гарантии, что ты меня не кинешь. Но тогда я тебя рано или поздно отыщу, и у тебя будут проблемы.

Гирланд откинулся на спинку стула и расплылся в улыбке.

– Проблемы, Гарри, будут у тебя, – объявил он. – Хотел бы я посмотреть, как такой сопляк устроит мне проблемы.

Мосс улыбнулся примирительно:

– Ну ладно, ладно! Я все знаю. Ты крутой. Но я все-таки попробую. Как бы там ни было, это игра. Ну так что скажешь?

– Подумаю. А где, ты говоришь, денежки спрятаны?

– А вот это я тебе скажу в аэропорту, когда увижу твой билет.

– Понятно. А кто оплачивает экскурсию? Потребуется не меньше двух тысяч франков.

– Верно. Я уже об этом подумал. Две тысячи будут.

– Ну тогда попробуем, – решил Гирланд. – Давай-ка так: позвони мне завтра утром часов в десять, о’кей? – Он поднялся и добавил: – Хотя ехать за «железный занавес» мне неохота. Не люблю я эти места.

– Тут мы похожи, – ухмыльнулся Мосс. – Но ничего. Съездить туристом – это ничего, спроси любого.

– Ладно, попробуем. Пока, до завтра.

И Гирланд вышел.

Мосс допил виски, а затем спустился в клуб. Он протолкался через толпу к телефонной будке, заперся и набрал номер.

– Да? – раздался голос после паузы.

– Говорит три нуля, – представился Мосс. – Клиент решит все завтра утром. Но он поедет, вот увидишь.

– Я так и думал, – ответил Дори и повесил трубку.

Гирланд в этот момент тоже набирал номер. Напротив «Золотого креста» располагалось кафе. Он направился туда сразу же после расставания с Моссом и теперь разговаривал с Биллом Лэмпсоном из «Нью-Йорк геральд трибьюн». Билл был ходячей энциклопедией, и его знания часто оказывались полезными.

– Привет, Билли, я вернулся, – сказал Гирланд. – Как ты?

– А, Гирланд, – узнал Лэмпсон. – Ну слава богу! А я-то думал, ты пропал с концами… Слышишь? С концами.

– Не переживай. Париж большой, хватит и на меня, и на него. Ну, как твои дела?

– Да ничего. А как там Гонконг?

– Лучше не бывает!

– А телки?

– Не бывает лучше!

– А правда то, что говорят про китаянок?

– Если я тебя правильно понял, то мой ответ: нет. Но в целом очень рекомендую, – ответил Гирланд, вспоминая Тянь Той. – Да, рекомендую.

– Ты зачем мне звонишь? Чтобы я тебе позавидовал или еще зачем-то? – поинтересовался Лэмпсон.

– Хотел кое-что узнать, Билли. Скажи, пожалуйста, не слышал ли ты об ограблении кассы в нашей армии в Западном Берлине недели этак три или четыре назад?

Повисла пауза, а потом Лэмпсон спросил:

– А ты что-то знаешь?

– Я всего лишь интересуюсь, Билли. Ты цену себе не набивай.

– Ну хорошо. Да. Два срочника подорвали кассу на пятьдесят штук и смылись.

– А как их звали?

– Гарри Мосс и Фэрди Ньюмен. Полиция все еще их ищет. Был слух, якобы они подались за «железный занавес». А к чему ты спрашиваешь? Знаешь что-то? Послушай, Гирланд, из этого может получиться информационная бомба!

Гирланд, не отвечая, мягко положил трубку. Значит, Мосс не лгал. Тридцать штук! Он задумчиво направился к машине: «Ну и что я теряю? К тому же Мосс обещал оплатить издержки. Даже если денег там не окажется, можно прокатиться в Прагу. Ладно, решено: еду!»

Гирланд направился домой. Надо позаботиться о визе, напомнил он себе. Но это дело недолгое. Немного везения – и он будет на месте уже через три дня.

Минут десять ему пришлось покружить по району, чтобы найти место и припарковать «фиат». Поставив машину, Гирланд начал подниматься по лестнице к себе на седьмой этаж.

На площадке он увидел такую картину: девица в красных обтягивающих брюках сидела на полу, прислонившись к двери. Обняв колени, она смотрела на него с радостной и насмешливой улыбкой:

– Привет, паренек… Не забыл меня еще? А к тебе приходил взломщик.

Гирланд усилием воли подавил ярость:

– Я же тебе сказал: уходи. У меня полно дел. Когда-нибудь, когда ты повзрослеешь, мы с тобой повеселимся. Но не сейчас. Пока!

– Ты глухой, что ли? Я говорю: к тебе приходил взломщик.

– Ладно, понял. Взломщик. Спасибо. А теперь, киса, испарись отсюда, как утренний туман. Оʼкей?

– Здоровый мужик с красной рожей, – продолжала она, обнимая свои колени покрепче. – Половины правого уха у него нет. Но мастер своего дела. Ты бы посмотрел, как он вскрыл твой замок. А я сидела на ступеньках вон там. – Она показала наверх. – Он меня не видел. Все было как в кино.

Гирланд насторожился. Здоровый мужик с покалеченным ухом? Оскар Брукман! Один из людей О’Халлорена. Вряд ли найдется еще один безухий, который вздумал бы вламываться в его квартиру.

– Ну вот, я вижу, ты наконец заинтересовался, – сказала девица и поднялась. – Кстати, меня зовут Рима. Ну что, начнем все сначала?

Не отвечая, Гирланд открыл дверь и вошел в квартиру. Оглянулся, потом спросил:

– Долго он тут пробыл?

– Ровно двадцать минут. Я засекла. – Девица тоже вошла внутрь и оглядела помещение. – Неужели в твоей помойке есть что украсть?

– Вроде нет, – согласился Гирланд.

Он принялся медленно обследовать комнату, а девица тем временем направилась прямиком к кровати и уселась на нее.

После тщательной проверки Гирланд решил, что все на месте.

Посещение Брукмана его сильно удивило. Может, Дори послал громилу забрать деньги, которые увел у него Гирланд? Да нет, не похоже. Не дурак же Дори, если думает, будто Гирланд прячет бабки у себя дома. Нет, непонятно, черт возьми! Но должен ведь быть какой-то ответ? Никогда Дори ничего не делал просто так.

Тут Гирланд вдруг увидел, что Рима уже лежит в постели, а ее шмотки разбросаны по полу. Он злобно поглядел на нее, но она только нахально улыбнулась в ответ.

– Ну, не будь дураком, – сказала она. – Нельзя же все время выигрывать.

«Вот они, женщины», – подумал Гирланд. Конечно, она права, нельзя все время выигрывать… даже бо́льшую часть времени не получится. Ну и черт с ним! Он вышел из квартиры, с силой захлопнув дверь, и выбежал на улицу.

Ничего. Когда ты совсем молоденькая дура, небольшой облом пойдет тебе на пользу.

Гирланд переночевал – точнее, промучился всю ночь – в паршивой гостинице. Уже после полуночи, когда он ворочался с боку на бок, ему вдруг вспомнилась эта девица: какие позы она принимала!

«Да у меня крыша едет!» – со злобой подумал он, взбивая мягкую подушку.

В пять утра он все еще не мог заснуть. В это время он вдруг принял решение следовать своему внутреннему голосу.

Быстро оделся, вышел и сел в машину. Через десять минут уже карабкался к себе на седьмой этаж. «Ничего, – думал он, поднимаясь по ступенькам, – я все взвесил». Он распахнул дверь и вошел в большую комнату, чуть освещенную начинавшимся рассветом.

Кровать была пуста. Комната тоже.

Гирланд скривился, потом пожал плечами.

Подошел к постели, сгреб белье в один ком и бросил на пол. Затем разделся, принял душ, улегся на незастеленную кровать и заснул.

Оскар Брукман стоял в кабинете Дори перед письменным столом и мял за спиной свою шляпу.

О’Халлорен, непосредственный начальник Брукмана, глядел в окно, пожевывая погасшую сигару. Дори восседал за столом и играл ножом для разрезания бумаги.

Во всей сцене чувствовалось напряжение.

– Вот никак не могу понять, в чем дело, – задумчиво сказал Дори. – Продумаешь всю операцию – и вдруг где-то происходит сбой. – Он говорил тихо, но со злостью. – Я получил донесение О’Брайена. Он облажался. Уортингтон все еще жив.

О’Халлорен наконец оторвался от окна:

– Нельзя винить О’Брайена. Сообщение Кена было получено слишком поздно.

– Ну да, всегдашние оправдания. А теперь там орудует Маликов, и О’Брайена просто выкинули вон. Вернуться он уже не сможет. Если Маликов доберется до Уортингтона – а он доберется, – то я потеряю двух ценных агентов.

На это О’Халлорен ничего не ответил. Они с Брукманом переглянулись и стали ждать, что будет дальше.

– Ну, по крайней мере Гирланд, похоже, собрался в Прагу, – продолжал Дори. – Хоть что-то начинает получаться.

Он сердито посмотрел на подчиненных. Его глаза за толстыми стеклами очков казались преувеличенно большими.

– Что скажешь? – спросил он Брукмана.

– Я посетил квартиру Гирланда, – стал докладывать тот. – Подложил ему в чемодан тот конверт, который вы мне дали. Сам он его не найдет, если только не разрежет чемодан на куски. А они там сразу найдут, как только его схватят.

– Тебя точно никто не видел, когда ты входил в квартиру? – пристально глядя на него, спросил Дори.

Брукман с трудом подавил улыбку превосходства: разговаривая с Дори, улыбаться не следовало.

– Так точно, сэр!

Дори поразмыслил над чем-то, а потом, кажется, расслабился.

– Надо бы растолковать вам суть этой операции, – сказал он, откидываясь на спинку стула. – Мы пошлем в Прагу Латимера, а Гирланда будем использовать для отвода глаз. Маликов там, и он все знает о Гирланде. Он решит, что это наш новый агент. Вопрос заключался только в том, как заставить Гирланда поехать в Прагу. – Дори поизучал некоторое время нож для разрезания бумаги, а затем продолжил: – Месяц назад два срочника выкрали месячную зарплату своей части в Западном Берлине. Этих ребят звали Гарри Мосс и Фэрди Ньюмен. Они сбежали в Прагу. Ньюмена убила чешская полиция, а Мосс сейчас сидит в тюрьме. Ну а у меня есть племянничек – студент театрального училища. И я подумал: а почему бы ему не сыграть Гарри Мосса? Он связался с Гирландом и наплел ему то, что я попросил. Похоже, Гирланд заглотил наживку. Теперь он собирается в Прагу – забрать украденные денежки. И нам нужно, чтобы он действительно нашел в Праге деньги. Это часть операции.

Дори открыл ящик стола и вынул пакет, обернутый коричневой бумагой и заклеенный скотчем.

– Тут тридцать тысяч долларов, – сказал он, глядя на Брукмана. – Ты зайдешь к Мале Рид и спрячешь это где-нибудь в ее квартире, но только так, чтобы она не нашла. Гирланду мы укажем, где искать. Как только он найдет деньги, ты позвонишь в госбезопасность и, не называя себя, скажешь, что Гирланд хранит деньги, предназначенные для оплаты информации, полученной от контактов Уортингтона. Они, разумеется, сразу отправятся к нему в гостиницу, найдут деньги и конверт в чемодане, подложенный тобой. А там окажутся бумаги, подтверждающие, что Гирланд – агент. Они передадут конверт Маликову, и тот окончательно убедится, что Гирланд приехал на замену Уортингтону. А пока будет идти этот спектакль, Латимер проникнет в Прагу. Вот суть операции. – Дори протянул Брукману лист бумаги. – Вот инструкции для тебя. Все должно пройти строго в указанное тут время. Всё, отправляйся! Как только я узнаю, что Гирланд едет в Прагу, я тебя предупрежу. И ничего не делать без моего разрешения! Понял?

– Так точно, сэр! – отрапортовал Брукман.

Он засунул во внутренний карман пакет и инструкции и вышел.

Дори положил наконец нож на стол. Затем взглянул на О’Халлорена и сказал:

– Уортингтона надо убрать, Тим. Иначе он нам все осложнит.

– Еще как! – подтвердил О’Халлорен. – Все это крайне опасно. Мне кажется, нельзя недооценивать Гирланда. Он еще себя покажет. Мы пока даже не знаем точно, собирается он в Прагу или нет.

– Ну, в этом-то я уверен, – сказал Дори. – Поедет как миленький.

О’Халлорен пожал плечами – он всегда так делал, если слова собеседника его не убедили:

– Ладно. Предположим, поедет. Но он может просто сбежать с деньгами. Он умен как черт.

– Да ну, брось! – махнул рукой Дори. – Мелкий мошенник, вот и все. Насчет ума – я бы не сказал. Но я готов потерять эти деньги. Пусть достанутся чехам. Гирланд их точно не удержит. Ну и в конце концов, это же деньги правительства. Знаешь, что я думаю, Тим? У тебя комплекс неполноценности по отношению к Гирланду. Но поверь мне: не так уж он и умен.

О’Халлорен тем временем вспоминал, как Гирланд увел у Дори немалую сумму денег. Но говорить об этом сейчас не следовало.

– Ладно, поживем – увидим, – заключил он.

Довольный своим планом, Дори нахмурился, услышав такие слова, а затем подвинул подчиненному папку. Все хорошо знали, что этот жест означал несогласие.

Уортингтон перемотал пленку, открыл заднюю крышку фотоаппарата и вытащил кассету.

– Что ты так волнуешься? – спросил он. – Подожди еще пару дней, и я уйду. Неужели мы с тобой не уживемся на такой короткий срок?

Мала не смирилась с мыслью о том, что от этого человека не отвязаться. Однако первый шок прошел, и она была готова помочь ему, только бы поскорее от него избавиться. Она сделала двадцать снимков; глядя через видоискатель на его слабое, испуганное лицо, она даже начала испытывать к Уортингтону нечто вроде жалости.

– Ну, не знаю, как мы уживемся, – ответила она безнадежно, – но уживаться придется.

Он улыбнулся в ответ. Рассматривая его лицо, Мала решила, что с усами Уортингтон выглядел симпатичнее.

– Уживемся, уживемся… Пару дней… Я тебе обещаю… Не больше.

Он передал ей кассету с пленкой и свой британский паспорт:

– Можешь отнести это Карелу Власту на Целетну улицу? Власт знает, что это срочно. Он уже стар, но из ума не выжил. – Разговаривая, Уортингтон начал как-то вытягивать верхнюю губу, словно не мог привыкнуть, что над ней больше нет щетины. – Ты знаешь, где это? Поезжай лучше на трамвае.

– Хорошо, – ответила Мала с сомнением в голосе, а потом попросила: – Ты не мог бы посидеть в ванной? Мне надо переодеться.

– Конечно.

Уортингтон заперся в ванной. Опустил крышку унитаза и сел на нее.

Прислушиваясь к звукам, доносившимся из комнаты, он вспоминал, как впервые встретил ее. Кен предупредил его, что есть надежная женщина-агент в Праге и что она работает в ночном клубе «Альгамбра». По словам Кена, через нее безопаснее всего передавать сообщения: поскольку сам он часто заходит в этот клуб, ей будет легко играть роль связной. И при этом им, Уортингтону и Кену, можно вообще не встречаться.

Уортингтон вспомнил, как в первый раз зашел к Мале домой. У него была при себе бумага – с виду простой список покупок, а на самом деле невидимыми чернилами там была вписана информация для Кена. И как только он увидел Малу, тут же в нее влюбился. Разница между ней и Эмили была колоссальная. Та – крупная, глупая и упрямая, а эта – милая, изящная и веселая. Но он никогда не давал понять Мале, что чувствует. Уортингтон постоянно напоминал себе, что он гораздо старше, а кроме того, женат.

Но за два года совместной работы она все больше и больше сводила его с ума. Уортингтона бесило ее равнодушие к нему: похоже, для нее встречи с ним были только возможностью заработать дополнительные деньги.

Когда ему пришлось поселиться в ее квартире, он чувствовал жуткое напряжение. Он хотел ее. Его тело отзывалось болью от тоски по ней. Но он понимал: малейший намек на любовные чувства станет фатальным. Сколько раз, когда они оказывались совсем рядом, она проявляла только одно желание: чтобы он поскорее убрался.

Сделав над собой усилие, он стал думать о Власте.

Этого человека Уортингтон впервые встретил на тайном антикоммунистическом собрании. Власт сразу потянулся к нему. Говорил, что англичане – надежный народ. Потом они общались несколько раз после собраний. Власт рассказал, что когда-то был гравером. Теперь же он работал в ночную смену лифтером в одном из лучших отелей. Такая работа оставляла свободным весь день. И еще Власт сказал, шепотом, что, если Уортингтону понадобится паспорт, пусть приходит к нему:

– Увидишь – лучше меня никто с этим не справится.

В то время у Уортингтона все было в порядке, но он запомнил на всякий случай слова Власта. Он понимал, что может наступить такой момент, когда придется бежать из Праги и понадобится фальшивый паспорт.

Долгое время все шло хорошо, еще каких-то две недели назад ничто не предвещало бури. Он преподавал английский, выглядел настоящим учителем с прекрасными манерами. Был также и внимательным слушателем. Каждый раз, когда его ученики – преподаватели, политики, чиновники – пробалтывались о чем-то, он переправлял информацию Кену, а тот – Дори. Цифры на его долларовом счете в швейцарском банке подрастали. И тут на сцену явился этот верзила с белобрысой шевелюрой – Маликов.

Уортингтон знал, что Маликов – один из самых опасных агентов ГРУ, советской разведки. Англичанин прекрасно осознавал, что сам-то он совсем не герой. Узнав о прибытии Маликова в Прагу, он тут же начал готовиться к отъезду. Связался с Властом. Старик легко согласился сделать фальшивый паспорт, но не задаром. Уортингтону понадобилось несколько дней, чтобы собрать нужную сумму: пришлось и в долг брать, и потревожить собственные накопления, и просить наиболее надежных учеников заплатить вперед. В эти дни Уортингтон и понял, что за ним следят. Скорее всего, он вызвал подозрение у Маликова. Было и еще одно, совсем пугающее обстоятельство. Если его арестуют, из него выбьют показания на Малу и Кена. От одной мысли о том, какие методы могут применить головорезы Маликова, чтобы вырвать признание, он покрывался холодным потом. Уортингтон отлично понимал, что в их лапах превратится в вопящий от боли источник информации. И Дори об этом знает. Он ненавидел Дори. Уже при первой встрече он понял, что Дори ему не доверяет. Шеф ценил Малу и Кена. Так как же он поступит с Уортингтоном?

Сидя на унитазе и разгоняя сигаретный дым тонкими пальцами, англичанин приходил в отчаяние от этих мыслей. Конечно, Дори пошлет киллера, чтобы ликвидировать его. Просто и ясно. Мертвые никого не выдают. Значит, сейчас за ним охотится не только Маликов, но и люди Дори.

Раздался стук, он отворил дверь ванной комнаты.

– Я готова, – сказала Мала.

Уортингтон вскочил, покачнувшись, со своего недостойного сиденья. На Мале было простое голубое платье, и выглядела она потрясающе. Он ощутил дрожь желания, впился в нее глазами, но тут же, сделав усилие, взял себя в руки.

Уортингтон вынул из кармана конверт.

– Здесь деньги для Власта, держи, – сказал он. – Только, ради бога, не потеряй. Пленку и паспорт взяла?

– Да.

Она сунула конверт в сумку и направилась к выходу. Он проводил Малу взглядом, любуясь ее стройной фигурой.

– В холодильнике есть кое-что, если проголодаешься, – сказала она на прощание.

– Спасибо. И смотри, нет ли слежки.

Мала бросила на него быстрый взгляд. Она понимала, что необходимость жить бок о бок волнует его. Она была уверена, что Уортингтон сумеет сдержать свои порывы, но все-таки беспокоилась: чем раньше он исчезнет, тем лучше для них обоих. Сама она никаких чувств к нему не испытывала. Только смущение и неудобство от совместного проживания.

– Хорошо, буду поглядывать, – ответила она.

До Целетной улицы она добиралась пешком минут двадцать.

Дойдя до дома, где жил Власт, Мала вошла в парадное и начала подниматься на пятый этаж. На третьем остановилась и поглядела через окно вниз, во двор-колодец. Убедившись, что там никого нет, взбежала на пятый и позвонила.

Сначала было тихо, потом дверь отворилась. Перед ней стоял чрезвычайно толстый старик в серой фланелевой рубашке и запачканных черных вельветовых брюках. Клочья волос, торчащих из-за ушей, были совершенно седыми. Маленькие глазки, нос кнопкой и двойной подбородок делали его похожим на голливудских комиков.

– А, добро пожаловать! – приветствовал он гостью и поклонился. – Давненько не появлялась у меня в гостях такая симпатичная барышня.

Он повернулся и заковылял в сторону маленькой гостиной, серой от пыли. Там стояли два сломанных кресла и стол; на стене висел истертый ковер.

– Жена у меня умерла, – сказал старик, смахивая пыль с одного из кресел, и тут же добавил: – Какое миленькое у тебя платье. Жалко будет, если испачкается.

Он прошел, переваливаясь, в другой угол комнаты, взял газету – это была «Утренняя звезда» – и постелил ее на кресло.

– Вот так-то лучше. Теперь платье не испортишь. Садись, пожалуйста!

Мала села и сразу вытащила из сумки конверт с деньгами, кассету с пленкой и паспорт. Однако тут же замерла: она вдруг увидела, что правая рука старика забинтована.

– Вы что, поранились? – спросила Мала.

– Ничего страшного. Порезался тут. Когда доживешь до моих лет, поймешь: любой порез становится опасен. Ну а теперь скажи, пожалуйста, чем я обязан такому приятному посещению?

– Меня прислал мистер Уортингтон, – ответила Мала, пытаясь сдержать поднимающийся внутри страх; она разложила на столе все три принесенные вещи. – Он говорит, что вы все быстро сделаете.

Власт посмотрел на паспорт и покачал головой:

– Не повезло вам. Бывает, случаются неприятности… и всегда не вовремя. Но как только рука заживет, я, конечно, все сделаю, и очень быстро. – Тут его взгляд остановился на конверте. – Там что, деньги? – Власт открыл конверт и посчитал банкноты, потом кивнул с довольным видом. – Мне сразу понравился мистер Уортингтон. И я обещал ему помочь. Долго ждать не придется.

– А сколько придется? – спросила Мала, она была очень напряжена.

– Ну, пару недель… не дольше.

Мала глядела на него, чувствуя, как ее руки непроизвольно сжимаются в кулаки.

– Но это срочно! Очень срочно! Его ищут!

Власт потер щетинистый подбородок. Потом провел толстыми пальцами по волосам. Его толстое лицо помрачнело.

– Я понимаю, как это плохо. Прошу прощения… Но раньше двух недель не получится. Я сделаю все возможное, ты мне поверь.

Две недели! Две недели терпеть чужого человека у себя в комнате!

– А нельзя ли все-таки как-нибудь пораньше?

– Эту работу надо сделать безупречно. Если выйдет халтура, то, значит, я пошлю его на верную смерть. Две недели – за это время я все сделаю как надо. Не стоит рисковать.

Мала посидела еще некоторое время, не двигаясь. Ее душило отчаяние. Наконец она встала:

– Хорошо, я передам.

– Да, и скажи, что я очень извинялся. – Глаза старика с удовольствием осматривали ее ладную фигуру. – Может, чашечку чаю?

– Нет, спасибо, – ответила она уже в дверях.

Власт проводил ее взглядом, по-видимому недовольный тем, что такая привлекательная и колоритная особа навсегда уходит из его жизни. Потом запер принесенные ею вещи в ящик стола и закрыл его на ключ. Власт направился к окну и, наклонившись, поглядел вниз. Мала прошла по улице и исчезла за углом.

«Да, везет Уортингтону», – думал Власт. В этот момент ему очень хотелось бы сбросить лет сорок. Он помечтал немного о том, как эта девушка стала бы его любовницей. Потом уселся в пыльное кресло и погладил забинтованную руку: она начинала его беспокоить. Надо бы зайти в поликлинику ближе к вечеру. Надо позаботиться о руке, если он хочет сдержать слово, данное Уортингтону.

Тем временем Уортингтон, оставшись один, принялся тщательно обследовать квартиру Малы. Комната была всего одна, но немаленькая. В алькове поместился узкий диван. Имелась и миниатюрная кухонька, а также совмещенная с туалетом ванная комната. В комнате вдоль одной из стен стоял сервант. На балкончике, за французским окном, росли два каких-то больших растения в кадках. За ними виднелась беленая стена церкви. В случае опасности – если кто-то вдруг сюда явится – можно спрятаться на балконе. Тогда его не будет видно ни с улицы, ни из комнаты. Эта мысль несколько успокоила Уортингтона.

Он засунул свой чемодан под кровать и сел в кресло. В углу комнаты стояла большая, в человеческий рост, фигура вырезанного из дерева коленопреклоненного ангела. Должно быть, церковная скульптура, купленная по случаю где-нибудь в антикварной лавке хозяином квартиры. Разглядывая ангела, Уортингтон почувствовал себя несколько спокойнее. Ему нравился и размах крыльев, и благочестивое выражение лица, и простые одежды.

Пожалуй, настоящий шедевр резчика, подумал он. Такую скульптуру сразу хочется утащить к себе. Ну ничего, теперь добраться бы до Женевы и оглядеться. Если повезет, он тоже добудет себе что-нибудь такое.

Только Уортингтон задумался о деньгах и о том, как заживет, поселившись в Женеве, как вдруг услышал чьи-то шаги на лестнице. Вскочив, он выбежал на балкон и скорчился там, дрожа от страха и волнения. Пальцы нашарили рукоятку пистолета: он носил его в кобуре под левой подмышкой.

Замок щелкнул, потом все стихло. Очень осторожно Уортингтон выглянул из-за цветущего куста – и встретился глазами с Малой, которая встревоженно озиралась по сторонам.

Уортингтон вернулся в комнату.

– Ах, вот ты где, – произнесла, переводя дыхание, девушка. – А я решила, что ты ушел.

Уортингтон горько усмехнулся. Она и не пыталась скрыть разочарование.

– Нет, не ушел, но надо быть осторожным. Я услышал, как кто-то поднимается… – Он сделал паузу, а потом спросил выжидательно: – Ну так что там с паспортом? Когда будет готов?

– Власт повредил руку. Обещал сделать через две недели.

Лицо Уортингтона налилось кровью, но уже через мгновение он страшно побледнел:

– Две недели? Не может быть!

– Ну а как быть? У него рука не двигается. – Мала замолчала, а потом решительно объявила: – Тебе нельзя здесь оставаться две недели! Уходи! Я не хочу, чтобы ты тут торчал!

Уортингтон присел. Две недели! И каждый день, каждую ночь думать о том, что Маликов его выслеживает. А еще киллер, подосланный Дори. Он съежился от ужаса. Что делать? Уйти от нее? Это означает смерть.

Эта квартирка для него – единственное убежище.

Мала продолжала упрашивать, и в ее голосе зазвучали истерические нотки:

– Пожалуйста, уходи! Я не хочу, чтобы ты тут жил! Ну поднимайся! Забирай свой чемодан и уходи!

Уортингтон попробовал поставить себя на ее место. Ее можно понять. Но все было бы иначе, если бы она любила его, а он – ее…

Есть любовь – есть и доброта, и желание самопожертвования.

– Если я уйду, – сказал он спокойно, – они меня быстро поймают. Смотри не ошибись. Мы ведь уже об этом говорили. Я не герой… да и никто не герой. В общем, им будет несложно меня расколоть. Много времени это не займет. Так что для нас обоих лучше, если я останусь здесь. Идти мне больше некуда.

Мала посмотрела на него с отчаянием. В ее взгляде сквозило понимание его правоты.

– Тогда уйду я, – решила она. – Попрошусь к подружке.

– Правильно ли это? – усомнился Уортингтон, зажигая дрожащей рукой сигарету. – Подружка захочет узнать, почему ты ушла из дому. Это все равно что прямо сказать, что в твоей квартире кто-то живет.

Мала в изнеможении опустилась на стул.

– Послушай, – сказал Уортингтон успокаивающим тоном, – все можно уладить. Ты будешь в своем клубе до полуночи. А я буду высыпаться, пока ты там. Обещаю, я не буду тебе надоедать.

Она ничего не ответила и только рассматривала свои руки, положив их на колени.

Уортингтон любил ее, но тут он начал терять терпение. Разве нельзя быть чуть-чуть повежливее? И неужели он ей настолько безразличен?

– Я стараюсь рассуждать здраво, – сказал он, сдерживаясь. – Ты можешь взять себя в руки? Ты понимаешь, что если они меня поймают, то нам обоим конец?

Она подняла голову. Губы ее дрожали.

– Зачем ты все это устроил? Я была в безопасности. Ты – трус и эгоист, вот почему ты сюда явился!

Уортингтона передернуло.

– Никто не в безопасности, – сказал он. – Не говори глупости. А что я трус, я и без тебя знаю. Но и ты такая же. Думаешь только о себе. А я думаю о нас обоих.

Она промолчала.

– Давай займемся обедом, – предложил Уортингтон. – Там ведь есть что-то в холодильнике? Я проголодался.

Глава третья

Оскар Брукман бродил по Праге уже два дня. Поселился в скромной гостинице в Старом городе и вел себя как солидный американский турист. В числе развлекательных мест, которые он посетил, был ночной клуб «Альгамбра». Там он посмотрел выступление Малы Рид и запомнил, в котором часу она выходит на сцену и когда заканчивает. Музыкального слуха у Брукмана не было совсем, и оценить вокал этой красотки он не мог. Да и плевать он хотел на ее пение: он разглядывал ее формы.

Наведался Брукман и к ее дому. Память у него была фотографическая, так что он собрал множество деталей – потом пригодятся. Остановился у ее подъезда покурить. Отметил, что внутри нет ни консьержки, ни лифта.

К концу второго дня своего пребывания в Праге Брукман получил шифрованную телеграмму от Дори: в ней содержалось разрешение начинать операцию. Это означало, что Гирланд получил чехословацкую визу и завтра утром вылетает.

Как раз в тот момент, когда Мала выходила на сцену в «Альгамбре», Брукман взял пакет с тридцатью тысячами долларов, который дал ему Дори, положил его в потертый портфель и вышел из гостиницы.

Он направился на квартиру Малы. В вечернее время улицы были почти пусты. Только несколько туристов блуждали поблизости, разглядывая прекрасные здания и пытаясь расшифровать различные знаки, использовавшиеся до того, как появились номера домов.

Брукман оказался в подъезде и стал осторожно подниматься по крутой винтовой лестнице, однако не стараясь ступать потише. Он был простаком и обычно даже не пытался хитрить. Брукман шел в чужой дом, словно гость, которого ждут, и потому Уортингтон сразу услышал его шаги.

Последние два дня Уортингтон провел в сильном напряжении.

Каждый звук, доносившийся за пределами квартиры, заставлял его немедленно ретироваться на балкон. Мала его, естественно, боялась и, к его пущему огорчению, старалась проводить все время до самой ночи где-нибудь в городе: сидела в кафе, бродила по разным музеям, посещала кинотеатры… В общем, она готова была оказаться где угодно, лишь бы не наедине с ним в квартире. Только в восемь вечера, когда надо было собираться в «Альгамбру», она ненадолго заходила домой.

У Уортингтона появился вагон ничем не заполненного времени. Компанию ему составляли только его невеселые мысли.

Мала отделила свой альков с кроватью импровизированной ширмой, повесив на веревку простыню. Вернувшись из клуба, она обменивалась с Уортингтоном парой ничего не значащих слов и сразу отправлялась спать. До него доносились манящие звуки, когда она принимала душ или переодевалась. Ему хотелось, чтобы она полюбила его так же, как он любил ее. «Мы оба одиноки, – повторял он про себя, – и мы оба балансируем на грани катастрофы и верной смерти». Но она никак не пыталась его ободрить и была все такой же отстраненной, явно ожидая, когда же он исчезнет.

Вот и сегодня она ушла в клуб, оставив только слабый аромат духов, подаренных каким-то поклонником-американцем. Уортингтон мог рассчитывать на четыре часа беспокойного сна. Он уже собирался раздеваться, когда услышал шаги на лестнице.

Сердце замерло и забилось сильнее. Быстро оглядевшись – нет ли каких-нибудь свидетельств его пребывания в комнате, – Уортингтон потушил свет, на цыпочках вышел на балкон и осторожно притворил за собой французское окно. Вытащил пистолет и спрятался за цветущий куст. Оружие не придавало ему уверенности в себе. Даже если случится что-то совсем страшное, он вряд ли сумеет нажать на спусковой крючок.

Брукман помедлил перед закрытой дверью. Из квартиры не слышалось ни единого звука. Он нажал кнопку звонка и подождал. Если бы кто-то вышел на звонок, у него была приготовлена история. Проходя внизу мимо почтовых ящиков, он запомнил фамилию жильца этажом выше. Извинился бы за ошибку и начал бы подниматься наверх.

Брукман терпеливо ждал. Потом позвонил еще раз. После еще одной попытки, убедившись, что в квартире никого нет, он вынул из бумажника стальную отмычку и умело отпер дверь.

Шагнул в темную комнату, нашарил выключатель и зажег свет.

Уортингтон сумел сквозь листья растения разглядеть Брукмана, когда тот появился в комнате, и сразу же узнал этого здоровяка. Раньше Уортингтону, конечно, приходилось испытывать страх, но такой… Англичанина буквально парализовало.

Он знал, что этот человек – правая рука О’Халлорена, убийца, который делает для своего босса всю грязную работу. Палач на службе ЦРУ, его используют, когда владеющий важной информацией агент задумает бежать.

Кто же выдал его Брукману? Уортингтон мучительно соображал, чувствуя, как часто бьется его сердце. Он снял пистолет с предохранителя, хотя понимал, что не способен выстрелить в Брукмана. В англичанине была какая-то слабая, сочувственная струнка, которая не позволила бы ему решиться на убийство. Уортингтон скорчился, стоя на коленях на балконе. Он дрожал от холода и страха, что убийца его вот-вот заметит.

Брукман тем временем заглянул в ванную. Спокойно расхаживающий по комнате, он казался Уортингтону огромным и грозным. Брукман обратил внимание на деревянного ангела и принялся его задумчиво осматривать.

Уортингтон, в свою очередь, изучал широкую спину Брукмана, заслонившего собой ангела. Потом Брукман чуть повернулся, и англичанин с удивлением увидел, что тот держит деревянную голову ангела в руках. Убийца положил ее на пол, открыл свой портфель и вытащил небольшой пакет, обернутый в коричневую бумагу. Он засунул этот пакет в полое пространство внутри деревянной скульптуры. Проделано все было быстро и без суеты. Еще секунда – и голова ангела вернулась на прежнее место. Брукман оглянулся, подобрал портфель, выключил свет и вышел, закрыв за собой дверь на замок.

Уортингтон переждал, еще не веря в свое счастье, а потом бесшумно толкнул французское окно. Было еще слышно, как Брукман тяжело спускается по лестнице. Уортингтон пробрался через темную комнату к входной двери и отворил ее.

Тяжелые шаги убийцы наконец стихли.

Хлопнула дверь подъезда.

Тогда Уортингтон включил свет, неверными шагами подошел к креслу и опустился в него. Значит, он находился на волосок от смерти и едва не погиб. Страх сковал его, Уортингтон буквально не мог двигаться, оставалось только сидеть неподвижно, смотреть на деревянного ангела и благодарить Бога за чудесное спасение. Казалось, мурашки проникли до самого нутра.

Уортингтон просидел так долго, и когда Мала вернулась домой, она застала его в кресле. Взглянув на его напряженное от страха лицо и капельки пота на лбу, она сразу поняла: что-то случилось.

Мала сразу закрыла дверь и заперла ее на засов.

– Что тут было? – спросила она.

Уортингтон медленно поднялся. Он пытался скрыть свой ужас, но тщетно: перед ним стояла Мала, которая тоже впадала в панику.

– Здесь был Брукман. Он открыл замок. А я… я спрятался на балконе.

Мала в ужасе смотрела на него:

– Кто такой Брукман? Что это значит?

– Человек Дори, – ответил Уортингтон, пытаясь овладеть с собой. – Когда он проник сюда, я решил, что меня кто-то выдал. – Он вытер сухие губы тыльной стороной ладони. – Я подумал, что он пришел убить меня.

Мала вздрогнула:

– Но почему? Почему он должен тебя убивать?

– Дори понимает: если меня арестуют, я выдам тебя и Кена, – ответил Уортингтон с отчаянием в голосе. – Но Брукман явился не за тем, чтобы меня убить. Он подложил сюда какой-то пакет. – Уортингтон показал на деревянного ангела. – Они что, передают тебе вещи таким образом?

– Нет. Ничего не понимаю, – ответила Мала, глядя на скульптуру. – Ты говоришь, он что-то оставил внутри?

– Да. Снял голову и засунул в полость пакет. Я решил, что они тебе таким образом… Ну ты же, в конце концов, по-прежнему работаешь на Дори. – И, видя, насколько она ошарашена, он закончил: – Если ты ничего про это не знаешь, то надо посмотреть, что в пакете.

– Нет! Не надо! – выкрикнула Мала. – Не трогай! Он там что-то оставил – и хорошо. Я не хочу ничего про это знать!

Уортингтон посмотрел на нее со злобой:

– А ты мне не врешь? Они точно не используют эту штуку как тайник?

– Конечно нет! Не трогай! Я не хочу ничего про это знать!

– Послушай, ты ведешь себя как маленькая. Ты же агент. Ты уже передала ЦРУ массу информации через меня и через Кена. И тебе за это платили. Значит, ты профессионал. Возьми себя в руки! Рано или поздно они найдут мне замену. Приедет новый человек, выйдет с тобой на связь, и ты будешь работать с ним, как работала со мной.

– Ни с кем я больше на них работать не буду! – крикнула Мала. – Хватит! Убирайся отсюда, наконец! Никто не имеет права заставлять меня делать то, чего я не хочу.

Уортингтон смотрел на нее с жалостью. Он понимал ее чувства. Когда он услышал, что Маликов в Праге, он тоже был напуган.

– Послушай меня, пожалуйста, и не волнуйся так, – попросил он. – Ты брала у них деньги. Если ты им больше не нужна, они избавятся от тебя. Но ты от них никогда не сможешь избавиться. Только попытайся – и тебя заставят замолчать. Единственный шанс от них избавиться – попробовать исчезнуть, как собираюсь сделать я. И если ты не сумеешь выбраться из этой страны и спрятаться, они тебя убьют.

Она смотрела на него потерянно:

– Я не верю! Такого не может быть!

– А почему, как ты думаешь, я уезжаю из Праги? Потому что знаю: такое может быть и будет. И именно к этому я готовился.

Уортингтон замолчал, не зная, продолжать ли дальше, но потом решился:

– Сейчас не время об этом говорить, но мне нужно… – Его лицо блестело от пота, а глаза смотрели отчаянно и серьезно. – Мала, я люблю тебя. Я влюбился в первую же минуту, когда тебя увидел. У меня нет слов… Они все такие банальные… Но я хотел бы сказать, что ты для меня значишь… – Он снова смолк и тут увидел, что она потрясена. – Мне не следовало это говорить… Извини.

– Извинить? – В ее голосе звучало такое пугающее презрение, что он содрогнулся. – Говоришь, любишь меня? Так зачем же ты сюда явился? Зачем ты меня использовал, чтобы спасти свою шкуру? Любит… Ты хотел сказать: я люблю себя!

Уортингтон сидел неподвижно. Потом сказал:

– Мне больше некуда идти. Я надеялся и молился, что у тебя есть хоть какие-то чувства ко мне.

– Я хочу, чтобы ты проваливал! – закричала Мала. – Сколько раз еще тебе это повторять? Ты ничего, ничего для меня не значишь! Понимаешь ты или не понимаешь?

Она отвернулась. Уортингтон смотрел ей в спину и думал: как же она прекрасна. Ему хотелось ее обнять.

– Мы могли бы уехать вместе, – сказал он. – Хочешь, поедем в Швейцарию? Власт и тебе сделает паспорт. Можем путешествовать как муж и жена. Доберемся до Женевы, а там ты решишь, хочешь ли дальше быть со мной. У меня там есть деньги, в Женеве.

Она резко повернулась к нему:

– Я остаюсь здесь! И я больше на них не работаю! Как только ты уйдешь, я окажусь в безопасности.

– Ни один агент никогда не бывает в полной безопасности. Но если мы уедем из Праги вместе, то там, в Женеве, со мной ты будешь в большей безопасности, чем здесь.

– Да замолчи ты наконец! Ну когда же ты уйдешь? – Голос ее достиг такой высоты, что Уортингтон вздрогнул.

«Интересно, слышат ли соседи сверху и снизу?»

– Давай лучше посмотрим, что там оставил Брукман, – предложил он.

– Нет! Не трогай!

– Но он же мог положить что-то опасное для тебя. Я не доверяю Дори. Он может тебя подставить. Надо посмотреть, что там.

Мала в сильном напряжении молча смотрела, как он подходит к деревянному ангелу и поднимает его голову.

Гарри Мосс ждал Гирланда на остановке автоэкспресса у входа в аэропорт Орли и подошел к нему, как только тот вытащил свой потертый чемодан из багажного отделения автобуса.

– Привет! – сказал Мосс. – Вот твой билет. Сдавай-ка поскорее багаж и поговорим.

Гирланд зарегистрировался и сдал чемодан, а затем они с Моссом отыскали свободные места в зале ожидания и сели.

Мосс извлек из кармана ковбойки сложенный листок бумаги.

– Тут адрес, – сказал он. – Деньги находятся внутри деревянного ангела.

Эту информацию ему сообщил Дори вчера вечером. А тот, в свою очередь, получил известие от Брукмана с помощью шифрованной депеши из Праги.

– Легче легкого. Надо только поднять у статуи голову. А обратный самолет у тебя через три дня. В субботу я буду ждать тебя здесь же.

– Что вернусь – это точно, – ответил Гирланд кратко, он посмотрел на адрес: место было ему неизвестно. – Значит, деревянный ангел?

– Ага. Стоит в углу слева от входа. Не ошибешься.

– А там кто-нибудь живет? – спросил Гирланд, пряча листок в бумажник.

– Ну, не знаю… Может, и живет. В Праге, знаешь ли, тяжело с жильем. Но это уж твое дело… – Мосс посмотрел на него с хитрецой. – Ты ведь не собираешься прикарманить все бабки, которые ты не заработал, а?

– Ну а еще что расскажешь про это место?

– Консьержки там нет. Лифта тоже. Поднимаешься на четвертый этаж. Замок на двери плевый. – Мосс выучил наизусть информацию, полученную от Дори. – Но ты удостоверься, что в квартире никого нет, прежде чем войдешь.

Гирланд почесал затылок, потом пожал плечами. Да, работенка, похоже, непыльная. Он продолжал уверять себя в том, что в любом случае ничего не теряет.

– Ладно, адрес я взял. А где деньги на дорогу?

Мосс неохотно полез в карман и извлек нетолстую пачку купюр.

– На вот, держи. Тысяча франков. Последние отдаю. Смотри не трать понапрасну.

Гирланд сунул купюры в бумажник. В этот момент объявили, что пассажиры рейса 714 в Прагу приглашаются к выходу номер восемь.

– Ну ладно, я пошел, – сказал Гирланд, поднимаясь. – Смотри не хлопнись в обморок, если не увидишь меня тут в субботу. Дело может оказаться сложнее, чем ты думаешь.

– Да ничего там сложного!

Мосс проводил Гирланда до эскалатора, доставляющего пассажиров к восьмому выходу, и сказал:

– Буду здесь… в субботу.

Гирланд пробил свой посадочный талон и направился по лестнице в экономкласс «Каравеллы». Стюардесса похлопала ресницами, Гирланд чарующе улыбнулся ей. Он всегда, сколько себя помнил, был любимчиком стюардесс. Поэтому нечего и удивляться, что, как только самолет набрал высоту, стюардесса подошла к нему и шепнула, что в первом классе полно свободных мест.

Гирланд оглядел ее: красотка с блестящими черными глазами и озорной улыбкой.

– Ну и отлично, – сказал он, покидая продавленное кресло.

Провожаемый неодобрительными взглядами пассажиров, Гирланд переместился в первый класс. Отказался от шампанского и попросил двойной скотч со льдом. Немного пофлиртовал со стюардессой, потом она удалилась, и он – немного навеселе после выпитого – откинул спинку кресла и задумался.

Загадочный визит Брукмана в его квартиру все еще беспокоил Гирланда. За два дня ожидания чехословацкой визы Гирланд тщательно и умело обшарил всю квартиру. Поначалу он решил, что Дори хочет внедрить ему прослушку, но никаких жучков не обнаружилось. Может, шеф задумал подбросить ему что-нибудь? Тоже нет. И зачем шефу что-то подбрасывать? Скорее всего, Дори надеялся получить назад хоть часть тех денег, которые не вернул ему Гирланд, но даже это выглядело как-то неправдоподобно. В общем, визит Брукмана остался для Гирланда загадкой.

Не нравился ему и Гарри Мосс. Хотя рассказанная им история получила подтверждение, она все же выглядела какой-то надуманной, искусственной. Этот Мосс выступал в роли героя дешевого боевика.

Гирланд встряхнулся. Ладно, посмотрим, как там сложится в Праге. Как раз в этот момент стюардесса принесла ему бутерброд с икрой. Поскольку обслуживать было почти некого – первым классом летели всего три пассажира, – она присела в кресло рядом с Гирландом. Они мило поболтали и перекусили, пока самолет переправлял их через «железный занавес» в пражский аэропорт.

Как только «Каравелла» оторвалась от земли, Гарри Мосс тут же поспешил в телефонную будку и набрал Дори.

– Улетел, – доложил он. – Клюнул, как рыба на наживку. Еще что-нибудь нужно от меня?

– Нет, это все, – отозвался Дори. – Отличная работа, Алан. Я тебе пошлю скромное вознаграждение. Спасибо тебе!

– Чепуха, мне это было только в радость. – Помедлив, Мосс добавил: – Только вот еще, дядюшка. Хотелось бы, чтобы вознаграждение было не таким уж скромным.

Дори поморщился и положил трубку. Он набросал текст телеграммы Брукману, извещая его о времени прибытия Гирланда. В конце посчитал нужным предупредить:

Гирланд тебя знает. Держись от него подальше. Его нельзя недооценивать. Но этот план должен сработать.

Он передал текст своей секретарше Мавис Пол. Когда она ушла, Дори откинулся в кресле и закурил. Сегодня он был собой доволен.

Трое мужчин сидели вокруг стола в большой душной комнате в Министерстве внутренних дел. В этом огромном, похожем на крепость здании размещалось Пражское управление госбезопасности.

Сик, второй человек в управлении, рассматривал расстеленную на столе крупномасштабную карту города. На его лысой голове был большой пластырь, прикрывавший рану и синяк от удара Уортингтона. Сика постоянно мучили пульсирующие боли.

Напротив него восседал, как огромный сфинкс, Маликов, переводя взгляд холодных зеленых глаз попеременно с Сика на карту и снова на Сика. Третьим был Борис Смирнов – коренастый мужчина со смуглым лицом и залысинами, которые он тщетно пытался замаскировать, зачесывая длинные пряди черных волос с затылка на лоб. Это был ближайший помощник Маликова, меткий стрелок и самый жестокий сотрудник ГРУ.

– Он не мог убежать, – говорил Сик. – Наверняка скрывается где-то в городе. – Он постучал пальцами по карте. – Найти его – дело времени.

– А время, по-твоему, не важно? – спросил Маликов на своем ломаном английском: этот язык служил им средством общения. – «Дело времени», – повторил он. – Вы тут все запустили. И вы виноваты, товарищ. Я же предупреждал относительно этого человека. И вот пожалуйста – скрывается. А ты говоришь – дело времени. Будем надеяться, что так. Ну и что вы предприняли до сих пор?

Сик вытер пот со лба. Не глядя на Маликова, он ответил:

– Он просто не мог выехать из страны, я уверен. Мы ведем опросы. Кто-то его прячет. Отели уже проверили. Аэропорт и пограничная служба предупреждены. Еще мы…

– Найдете – я буду с ним сам говорить, – перебил его Маликов, нетерпеливо махнув рукой. – Понятно?

– Так точно, товарищ Маликов.

– А еще важнее вопрос о замене. Разумеется, они попытаются прислать кого-то ему на смену. И мне нужно подробное описание всех, кто прибывает оттуда самолетом, поездом или на машине. Не думаю, что Дори пришлет замену прямо сейчас, но и это возможно. Все сколько-нибудь подозрительные пассажиры должны подвергаться двойной проверке. Ясно?

– Так точно, товарищ Маликов!

– Вот и хорошо. Принимайтесь за работу и найдите мне Уортингтона.

Сик поднялся и вышел из кабинета, неслышно закрыв за собой дверь.

Маликов взглянул на Смирнова – тот закуривал.

– Ну! Что там еще?

Смирнов улыбнулся, показывая прокуренные зубы.

– Еще этот парень – Джонатан Кен, – сказал он. – Он представляет явный интерес. Покупает стекло. Приезжает в Прагу дважды в месяц. Четыре дня назад обедал с Дори. Мы получили информацию от нашего человека, который работает официантом в ресторане «У Жозефа». Это шикарное место в Париже, с отдельными кабинетами. Дори и Кен встречались – факт установленный. Иванов просто упомянул об этом в своем еженедельном донесении. Прибавил, что все это может ничего не значить. Мало ли с кем Дори обедает…

– Твой Иванов – осел, – сказал Маликов. – А что еще известно про Джонатана Кена?

– Немного. Типичный американский бизнесмен. Когда приезжает сюда, обычно посещает ночной клуб «Альгамбра». А так у нас на него ничего нет. Кроме одного: обедал с Дори.

Маликов откинулся в кресле, нахмурившись:

– Что за «Альгамбра» такая? Ты там бывал?

– Да. – Смирнов сбросил пепел прямо на пол. – Ценник невысокий, можно поесть. Имеются отдельные закутки, чтобы уединиться. Шоу так себе, шумное очень. Но есть одна девушка, певица. Отец – чех, мать – американка. Отец был диссидентом… казнен. Называет себя Мала Рид. Взяла фамилию матери.

Маликов, разглядывавший свои коротко остриженные ногти, наконец поднял голову:

– Кен с ней встречался?

– Похоже, он был в числе ее поклонников. Несколько раз дарил цветы. Но домой к ней никогда не приходил.

– Цветы…

Маликов задумался, а потом потянулся, раскинув свои длинные, мощные руки.

– Ну что ж, Боря… Пожалуй, стоит познакомиться поближе с этой девицей. Приглядеться к ней. Может, все это зря, но сейчас у нас, похоже, ничего больше нет, кроме времени. – Он сверкнул на Смирнова зелеными глазами и заключил: – Хочу знать все про эту девицу. Понял?

Смирнов поднялся.

– И я тоже, – ответил он и удалился.

Маликов встал и подошел к окну. Два голубя сидели на балконе этажом ниже. Самец исполнял сложный любовный танец, но самочка игнорировала его. Маликов понаблюдал за ними немного и почувствовал презрение к самцу. «Влюбляются только идиоты», – подумал он и отвернулся.

Мысли его обратились к Кену, потом переключились на Уортингтона и на кандидатуры для замены агента. Может быть, Сик и прав. В этой стране многое решает время. И терпение, конечно.

Уортингтон ощупывал пакет, извлеченный из деревянного ангела.

– Видишь? Тебе что-то подбросили, – говорил он. – Правильно я делал – никогда не доверял Дори.

Мала явно была напугана.

– Но почему? Что я сделала?

Уортингтон пожал плечами:

– Откуда нам знать? Давай-ка лучше посмотрим, что именно подбросили. – Он вытащил из кармана перочинный нож.

– А может, лучше не надо?

– Нет, надо. Тогда будем знать, чего нам ожидать.

Уортингтон присел к столу и начал аккуратно надрезать ленты скотча, которыми был обмотан пакет. Это заняло пару минут. Мала стояла у него за спиной, наблюдая. Сердце ее колотилось.

Уортингтон развернул бумагу и вытащил толстую пачку купюр по сто долларов. Товарищи по несчастью в недоумении уставились на деньги. Потом Уортингтон пересчитал их дрожащими пальцами.

После долгой паузы он выпалил:

– Боже милосердный! Тут целое состояние! Тридцать тысяч долларов.

Мала похолодела. Не в силах держаться на ногах, она опустилась на стул.

– Что это значит? – спросила она.

Уортингтон некоторое время глядел на деньги, а потом уверенно кивнул:

– Да! Тут может быть только одно объяснение. Это не подброшенная улика, Мала. Это деньги для того, кто займет мое место. – Его худое лицо омрачилось. – А мне-то никогда столько не платили. Я тебя предупреждал. Когда меня сменят, новый агент выйдет на контакт с тобой. Вот почему Брукман спрятал тут деньги. Деньги нужны, чтобы покупать информацию.

Он прошелся по комнате и опять сел за стол:

– Меня они уже списали. Новый агент придет сюда и заберет деньги. Они используют твою квартиру, чтобы ему заплатить. А на риск, которому ты при этом подвергаешься, им наплевать.

Мала судорожно перевела дыхание.

– Чертовы деньги! – прошептала она.

– Они не имеют права так поступать, – продолжал Уортингтон; куча стодолларовых купюр на столе действовала на него завораживающе. – Хотя бы посоветовались с тобой… Ты могла бы согласиться или отказаться. Но нет, не тут-то было. Что хотят, то и делают. Им совершенно наплевать, что будет с тобой. – Он наклонился к столу и ощупал купюры. – Сюда могут явиться люди Маликова и найти это… Тогда тебе конец.

Мала тоже смотрела на деньги как загипнотизированная:

– Что будем делать?

– С такими деньгами, – сказал Уортингтон спокойно и со значением, – ты сможешь очень легко уехать из Праги. Стать независимой. Поехать со мной в Женеву. Купить себе паспорт… Это же целое состояние!

Мала, в каком-то ступоре смотревшая на деньги, перевела взгляд на Уортингтона:

– Но они же не мои! Я не могу потратить их на себя!

– А о тебе они подумали? Нет? Так почему ты должна думать о них? Деньги для них ничто, прах. Заберем эти – выплатят другие. А ты наконец получишь настоящую свободу.

Мала колебалась. Потом она вдруг решительно покачала головой:

– Нет! Положи их обратно. Я к ним не прикоснусь.

Уортингтон поглядел на нее и, увидев решимость в ее глазах, устало пожал плечами:

– Ладно. Глупо, конечно. Но если ты так решила, что же я могу сделать?

Мала закрыла лицо руками.

– Да, я так решила, – сказала она и поднялась. – Пожалуйста, положи их туда, где взял.

Она еще раз поглядела на деньги, а потом медленно направилась к своей постели.

– Я хочу спать… – Она помедлила и поглядела ему прямо в глаза. – Ну хорошо. Да, я понимаю, что это глупо. Но я не воровка!

– Когда жизнь висит на волоске, – спокойно возразил Уортингтон, – то лучше быть вором, чем глупцом.

Мала немного постояла в раздумье, а потом шагнула за ширму. Уортингтон услышал, как она рухнула на диван. Он поглядел на деньги. С тридцатью тысячами долларов – да если еще прибавить к ним швейцарские накопления – жизнь его будет в безопасности. Он колебался не дольше секунды. Потом направился в кухню и вернулся с двумя газетными номерами. Сложил газетные листы так, чтобы они по форме напоминали пачки стодолларовых купюр. Обернул все коричневой бумагой и принялся заклеивать пакет скотчем.

– Что ты делаешь? – спросила Мала, высовываясь из-за ширмы. – Я спрашиваю: что ты делаешь?

– Не будь дурой.

Уортингтон убедился, что пакет не развалится, поднялся и подошел к деревянному ангелу. Просунул пакет сквозь отверстие внутрь. Поставил на место голову.

– Ты можешь глупить, как тебе вздумается. Но я-то знаю цену деньгам.

– То есть ты хочешь их забрать? Но они же не твои!

Уортингтон собрал со стола деньги и засунул их в пакет:

– Иди спать! Тебе надо отдохнуть. Предоставь это мне.

– Что ты собираешься с ними делать?

– Тебе об этом лучше не знать. Пожалуйста, иди спать.

– Нам не удастся провезти их. Это ты делаешь глупости, а не я!

Уортингтон поглядел на нее, и выражение его лица смягчилось.

– Я делаю все возможное, чтобы вытащить тебя из беды. А ты, похоже, и не понимаешь, как влипла. Новый агент, которого пошлет Дори, не должен найти здесь деньги. Ты не должна быть замешана. И если ты такая честная, так, может быть, позволишь мне позаботиться о твоих интересах?

Она увидела на его лице выражение неподдельной обеспокоенности и после паузы спросила:

– Где ты их спрячешь?

Он выдохнул с облегчением. Значит, несмотря на всю честность, Мала наконец поняла не только то, в какой опасности находится, но и то, что эти деньги значат для них обоих.

– Под ангелом. Оттуда можно достать моментально, как только понадобится. Я приклею пакет к основанию скульптуры снизу.

– Ну хорошо.

Мала подошла и взяла его за запястье. Пальцы у нее были холодные.

– Ты извини меня, Алекс. Я не хотела тебя мучить. Я знаю, как ты ко мне относишься. Если хочешь, поехали вместе в Швейцарию.

Уортингтон криво усмехнулся. Ну конечно, дело в деньгах, подумал он. Деньги – вот что заставило ее передумать.

– Тебе надо будет завтра сходить к Власту. Скажи ему, что тебе нужен британский паспорт. За деньги он тебе сделает, а деньги есть. – Уортингтон взвесил пакет в руках. – У тебя есть пакет, чтобы положить деньги, когда пойдешь?

– Есть пластиковый на кухне… вот, пойдет?

– Пойдет.

Она заметила следы горечи и разочарования на его лице, и ей сделалось стыдно.

– Спасибо, Алекс. Ну что делать, если я тебя не люблю? Прости за то, как я с тобой обращалась. Я просто перепугалась до ужаса.

Уортингтон улыбнулся ей:

– Ничего. Я тоже напугался. Ничего, мы справимся, Мала. Когда попадем в Женеву, то будем с легкостью вспоминать обо всем этом. Ну и кто знает… Может, я тебе еще понравлюсь.

Как раз во время этого разговора двое крепких мужчин в черных плащах и фетровых шляпах заняли комнату в доме напротив. Окна комнаты выходили прямо на окна Малы.

Старуху, которая жила в этой комнате много лет, безжалостно выставили из родного дома и отправили в богадельню.

Смирнов отдал приказ своим людям. Теперь, когда эти двое заняли позицию за кружевными занавесками в окнах напротив, Мала оказалась под неустанным наблюдением ГРУ.

Мавис Пол, секретарша Дори, – хорошо сложенная и уверенная в себе брюнетка – увидела, что в приемную входит О’Халлорен.

– Доброе утро, капитан, – приветствовала она его с лучезарной улыбкой, которая предназначалась только для любимчиков. – Он вас ждет, заходите.

О’Халлорен одарил ее такой же улыбкой.

– Выглядишь сегодня просто потрясающе, – объявил он. – Впрочем, когда ты выглядела плохо?

Секретарша рассмеялась:

– Я это слышала уже сто раз. Ладно, спасибо. Вперед, капитан!

И, указав на дверь кабинета Дори, она принялась стучать на электрической печатной машинке фирмы «IBM».

О’Халлорен изобразил на лице смирение.

– У меня сегодня выдался свободный вечерок, – сказал он. – Как насчет роскошного ужина у Лассера? Три звезды, раздвижная крыша. Неплохо, да?

– Моя крыша никуда не съедет, – отрезала Мавис после паузы. – Свидания не будет. Но за приглашение спасибо.

– Ну… Я просто подумал: настоящий мужчина не должен терять надежды, – сказал О’Халлорен и направился к кабинету шефа. – Гарантирую повторное приглашение.

– И за это спасибо.

О’Халлорен прекрасно знал, что она откажется и в следующий раз. Он уже давно понял, что Мавис Пол очень серьезно относится не только к рабочему, но и к свободному времени. Она просто ни с кем не ходила на свидания.

О’Халлорен постучал и вошел.

Дори, как всегда, сидел, погрузившись в какие-то документы. Он взглянул на вошедшего, молча указал ему на стул и продолжил чтение.

О’Халлорен присел и положил форменную фуражку на пол рядом с собой. Минуту спустя Дори расписался и отложил папку с документами в сторону.

Выпрямившись, он улыбнулся О’Халлорену:

– Рад снова тебя видеть, Тим. Как съездил?

О’Халлорен был в Антверпене по одному скучному делу. Из-за этого он отсутствовал в Париже целых три дня.

– Ну так… Ничего особенного, – ответил он. – Завтра сдам отчет.

– А у нас дела складываются неплохо, – удовлетворенно заметил Дори. – Я получил от Брукмана подтверждение, что Гирланд прибыл в Прагу. А Латимер ждет сигнала, чтобы лететь туда. Надо точно рассчитать время его приезда. Как только Гирланда возьмут, Латимер приезжает. Я забронировал гостиницу с открытой датой, так что все готово. Может быть, уже через пару дней Латимер окажется в Праге. Гирланд работает быстро. Он заберет деньги и попробует выбраться. А Брукман будет контролировать его все это время.

– А кто там еще есть? – спросил О’Халлорен. – А то, похоже, у Брукмана слишком много работы.

– Ничего, справится. Я спрашивал его, не нужна ли помощь, но он отказался. Я ему полностью доверяю.

О’Халлорена, похоже, все это не убедило.

– Надо было мне подумать, как ему помочь. Гирланд непрост. Если он заподозрит, что Брукман следит за ним, то пиши пропало.

Дори поморщился.

– Знаешь, что в тебе плохо, Тим? – спросил он. – То, что ты пессимист. Брукман знает свое дело. Он не попадется Гирланду на глаза.

О’Халлорен пожал мощными плечами:

– Но все-таки лучше, если бы там оказался еще кто-то из наших.

– Ладно, предоставь это мне, – ответил Дори.

Он был вполне доволен сделанными распоряжениями и пропускал критику О’Халлорена мимо ушей.

– Кстати, вот бумага от Объединенного комитета начальников штабов. Пришла еще на той неделе, пока тебя не было. У нее высшая степень секретности, нельзя выносить за пределы моего кабинета. – Он поднялся и подошел к сейфу. – Там говорится о наших планах во Вьетнаме и о том, как справиться с русскими, если они вмешаются в войну. Это же настоящий динамит! Не знаю, понимают ли они вообще, к чему все это может привести? Президент Джонсон заварил кашу, а они не желают расхлебывать. И там есть параграф, который касается нас, относительно безопасности. Посмотри-ка!

Дори набрал код и открыл сейф. Взял оттуда длинный белый конверт с красной наклейкой и протянул его О’Халлорену.

– На, Тим, почитай! У тебя волосы встанут дыбом. А мне тут еще с одной бумагой надо управиться. – Он снова сел за стол и положил перед собой какой-то документ.

О’Халлорен открыл конверт и вытащил два листа бумаги.

Повисла пауза, а потом капитан спросил:

– Что это? Наверное, ошибка. Это не тот конверт.

Дори оторвался от чтения и спросил, нахмурившись:

– Что там?

О’Халлорен протянул ему два листа:

– Это не от комитета начальников штабов. Это ключ к коду, который мы взломали в прошлом месяце.

– Что ты несешь? – спросил Дори, похолодев.

Он схватил листы и уставился на них. О’Халлорен увидел, как побледнело лицо шефа. Листы задрожали в его руках и упали на стол. Дори выглядел так, что капитан вскочил на ноги. «О боже! – подумал он. – Не иначе инфаркт».

– Что случилось, шеф? – вскричал он. – Нужна помощь? Вызвать врача?

Дори попытался овладеть собой. Немного придя в себя, он посмотрел на О’Халлорена, в глазах шефа сверкали молнии.

– Замолчи! – приказал он отрывисто. – Дай мне подумать.

О’Халлорен сразу распознал сигнал опасности. В таком настроении Дори бывал редко. Капитан присел и стал ждать, не отрывая взгляда от шефа.

Дори снова взял в руки два листа бумаги и тщательно их осмотрел. Потом потянулся через стол и подобрал конверт, его он также внимательно изучил. Бросил на стол и, резко отодвинув стол, вскочил и подошел к сейфу.

О’Халлорен видел, как шеф осматривает одну бумагу за другой. Проглядев последний документ, Дори обернулся. Его бледное лицо осунулось и казалось старческим, губы были плотно сжаты, а глаза блестели.

– Тим, я совершил непоправимую ошибку, – сказал Дори, медленно возвращаясь к столу и присаживаясь. – Я отдал эти бумаги Брукману, чтобы он подсунул их в чемодан Гирланда. Специально засунул их в конверт со стикером «Совершенно секретно», чтобы произвести впечатление на чехов. Когда явился Брукман, на столе лежало послание от комитета начальников штабов. И вот… Надо же так сглупить… В общем, я дал ему не тот конверт.

Он помолчал, глядя на свои сложенные руки.

– Это же нарочно не придумаешь. Именно Гирланд получил этот документ и привез его не куда-нибудь, а в Прагу. Если конверт попадет в лапы русских, разверзнутся хляби небесные и мне конец!

О’Халлорен некоторое время смотрел на шефа в замешательстве, не зная, что сказать, и даже думая, что неправильно расслышал. Однако ужас в лице Дори сомнений не оставлял. В одну минуту О’Халлорен превратился в холодную, всегда готовую к действию мыслительную машину, хорошо известную коллегам за быстроту и точность действий.

– Я пошлю телеграмму Брукману, – сказал он решительно. – Он заберет конверт назад. Гирланду потребуется два-три дня на то, чтобы взять деньги и уехать из Праги. Мы отменим операцию. Только бы Брукман еще не успел предупредить чешскую полицию о том, что деньги у Гирланда. Тогда они не задержат Гирланда на выезде, так что тут двойная страховка. Даже если Брукману не удастся забрать конверт, чехи не возьмут Гирланда при отбытии, если ничего не будут знать про деньги. Правильно?

– Там Маликов, – тихо отозвался Дори. – Маликов остановит Гирланда.

– Тогда Брукман должен добыть конверт, – сказал О’Халлорен.

– Думаешь, справится? О боже! Ты ведь был прав, Тим: мне следовало послать кого-то ему в помощники. Теперь у него такая задача, что одному ему придется туго.

– Ничего, он парень крепкий. Он просто обязан это сделать! У нас не осталось времени, чтобы послать еще кого-то на помощь.

Дори поразмыслил, потом кивнул. Он взял лист бумаги и начал писать депешу Брукману. Глядя на то, как мерно двигается рука шефа, О’Халлорен даже покачал головой от изумления и восхищения. Человек на грани катастрофы: его ошибка может превратить холодную войну в самую настоящую, реальную. Оборвется и его собственная карьера. Но тем не менее посмотрите, какое самообладание. Он снова в бою, он пытается все спасти.

– Посмотри, так пойдет? – спросил Дори, протягивая капитану черновик.

О’Халлорен внимательно прочел написанное. Депешу следовало отправить безотлагательно.

– Все в порядке. Зашифровать?

Они переглянулись, и Дори кивнул:

– Да, было бы хорошо, Тим. Давай договоримся: все это останется между нами как можно дольше. Если Брукман не сумеет вернуть документ, мне придется известить Вашингтон. – По лицу Дори прошла тень. – А послать в Вашингтон такое сообщение – это все равно что повеситься.

О’Халлорен кашлянул, потом встал и, забрав фуражку, направился в шифровальный отдел.

Мавис Пол на секунду прекратила печатать, когда О’Халлорен молча прошел мимо. Она была ужасно удивлена. Посмотрела на дверь, ведущую в кабинет шефа. Что там стряслось такого страшного, если О’Халлорен даже не остановился, чтобы попрощаться с ней?

Глава четвертая

Брукман не считал Гирланда серьезным соперником, скорее, разгильдяем, которому повезло: выпал случай поработать на ЦРУ. Впрочем, Брукман знал, что Гирланд хорошо управляется с пистолетом, имеет высокий дан по карате, но при этом настоящий бабник, чего Брукман терпеть не мог. Он считал, что капитан О’Халлорен слишком преувеличивает способности Гирланда. Брукман относился к подобному типу людей с презрением и не предпринял мер безопасности, о которых непременно позаботился бы, если бы считал Гирланда серьезным профессионалом. И это была фатальная ошибка.

Гирланд заметил Брукмана, когда регистрировался в гостинице «Алкрон». Заполняя карточку, он бросил взгляд в зеркало, висевшее за стойкой регистрации, и сразу узнал Брукмана, который быстро шел в маленький бар, находившийся в другом конце холла.

Гирланд продолжал заполнять карточку, а мысли его уже набрали пятую скорость.

Брукман!

Добравшись до своего номера на третьем этаже и дав чаевые носильщику, который доставил чемодан, Гирланд плюхнулся в мягкое кресло, закурил и за несколько минут оценил ситуацию.

Откуда Брукман взялся в Праге? Почему он здесь, в этой гостинице? Есть ли связь между вторжением в парижскую квартиру и пребыванием в Праге?

Гирланд обдумывал все эти вопросы, и вдруг его моментально осенило.

Что такое? А, конечно! Он должен был все понять, когда эта девка в обтягивающих штанах рассказала, что Брукман вломился в квартиру. Боже! Какой осел! Еще гадал, не подложил ли Брукман какую-нибудь улику. Все проверил, да не все. Да, что-то подложил – в чемодан! И что бы там ни было, это уже за «железным занавесом»!

Гирланд вскочил, схватил чемодан и вытряс все его содержимое на кровать. Тщательно обследовал пустой чемодан, но ничего подозрительного не нашлось. Тогда взял перочинный нож и надрезал подкладку. Оторвал ее совсем.

Есть!

Тщательно приклеенный скотчем к крышке чемодана конверт с красной наклейкой.

Гирланд шумно выдохнул. Он знал, что такая наклейка указывает на совершенно секретное содержимое конверта. Осторожно освободил конверт, положил на столик и еще несколько минут вскрывал его перочинным ножом. Вытащил два листа тонкой бумаги и сел в кресло.

Перечитал документ трижды. Изучил подпись президента – он видел ее довольно часто, чтобы отличить подлинник от подделки.

Уставился на заголовок:

От Объединенного комитета начальников штабов.

Только имеющим высший доступ.

И дальше краткое разъяснение:

Государственному секретарю

Всем послам

Начальнику отдела ЦРУ (копия № 22)

Что за чертовщина? Если это должно попасть к советским, то может разразиться третья мировая война! Но что это значит? Он прочитал документ в четвертый раз, потом закурил и вперил невидящий взгляд в пространство. Мысль его судорожно работала.

Хотя в настоящее время Гирланд не служил непосредственно в ЦРУ, он еще не забыл свое прошлое и, кроме того, неплохо разбирался в политике. Он был уверен, что Объединенный комитет начальников штабов вовсе не собирался переправлять такой взрывоопасный документ за «железный занавес». Это было совершенно очевидно. Где-то в цепочке кто-то – вероятно, Дори – совершил ошибку. А может быть, Дори – двойной агент и использовал Гирланда, чтобы тот вывез документ из Парижа?

Подумав, Гирланд отверг эту мысль. Такое немыслимо даже представить. Но что, если двойной агент – это Брукман? Если бы в конверте оказалась фотокопия, тогда – да, подозрение падало бы на Брукмана. Однако как можно украсть пронумерованный экземпляр документа – его ведь тут же хватятся? Наиболее вероятным объяснением казалось то, что Дори (если только это был Дори) просто ошибся.

«И какое мне дело? – спросил себя Гирланд. – Меня использовали, как сопляка. И зуб даю, что не было никакой украденной зарплаты, никакого деревянного ангела. Простая и ясная схема, придуманная Дори. Вот только теперь она обернулась против того, кто все затеял. Но зачем все это?»

Он посидел некоторое время в раздумьях, но не нашел никакого путного объяснения. Снова и снова разглядывая два листка бумаги, Гирланд не мог решить, как с ними поступить. Сначала ему хотелось выкинуть их, но потом он сообразил, что в этом случае карьера Дори будет окончена.

«Спокойней, – сказал он себе. – Ты все еще можешь выбраться из Праги с выигрышем. У тебя появился шанс прижать Дори к стенке. Тут есть о чем поторговаться. Дори меня использовал. А теперь моя очередь обойтись с ним так же».

Он положил листки обратно в конверт, поднялся и подошел к туалетному столику. Выдвинул центральный ящик. Встав на колени, прикрепил конверт к крышке стола изнутри, с обратной стороны, над ящиком. Не самое надежное место, чтобы спрятать такой опасный документ, но в качестве временного тайника сгодится. Задвинул ящик на место.

Было уже половина первого, и Гирланд направился вниз, в ресторан, где его ждал отличный ланч: закуски, отбивная из молодой баранины и фруктовый салат.

После ланча он заглянул в магазинчик, торгующий пражскими сувенирами, и купил путеводитель по городу. Изучив карту, отметил Чиватову улицу – то место, которое указал ему Гарри Мосс. Выяснилось, что она совсем недалеко от гостиницы. Гирланд решил прогуляться и посмотреть на нее.

Выйдя из отеля, он дошел до главной улицы, где с грохотом неслись трамваи и сновали толпы людей, словно вокруг потревоженного муравейника. Он подумал, что Брукману довольно легко выследить его в такой толпе, и начал то и дело останавливаться возле витрин, изучая отражения несущихся по своим делам людей. Брукмана, однако, видно не было.

На самом деле о Брукмане в этот момент нечего было беспокоиться: тот как раз вернулся к себе в отель, очень довольный тем, что знает, где остановился Гирланд. Брукман не сомневался, что Гирланд не рискнет сразу забрать деньги, а сначала захочет присмотреться к квартире Малы Рид. «Он пойдет туда завтра», – решил Брукман.

В отеле Брукман попросил у портье ключ и получил не только ключ, но еще и телеграмму. Поднявшись в свой дешевый номер, агент ее прочел. Телеграмма содержала запрос о каких-то утерянных счетах, а далее следователи цифры и буквы. В них-то и было зашифровано настоящее послание.

Через двадцать минут он расшифровал текст:

Крн. Срчн. Нжн. Нмдл. Врнть. Сврхскртн. Бмг. Чмдн. Грлнд. Дгврсь. Лб. Цн. Грлнд. Мжн. Лквдрть. Слч. Нбхдмст. Врн. Бмг. Лб. Цн. Пвтр. Лб. Сврхвжн. Д.

Что означало:

Крайне срочно. Нужно немедленно вернуть сверхсекретные бумаги из чемодана Гирланда. Договорись с ним любой ценой. Гирланда можно ликвидировать в случае необходимости. Верни бумаги любой ценой, повторяю: любой.

Сверхважно. Дори.

Брукман перечитал сообщение и с шумом выдохнул. Что за чертовщина? Снова перечитал. Поручение было настолько срочное, что агент вскочил, готовый бежать немедленно его исполнять. Приказ получен. Достать бумаги несложно. Гирланд понятия не имеет, что лежит у него в чемодане. Брукман сжег телеграмму Дори и расшифровку и размешал пепел в пепельнице.

Открыл лежавший на столе портфель и вытащил из него полицейский автоматический пистолет 32-го калибра. Проверил обойму и сунул оружие в карман. Потом из того же портфеля вынул черный трехдюймовый глушитель – и тоже сунул в карман. Гирланда можно ликвидировать в случае необходимости. Брукман предпочел бы поскорее покончить с этим типом, а не вести с ним переговоры. Гирланд слишком хитер.

Обо всем этом Брукман думал на ходу, покидая гостиницу.

От его отеля до «Алкрона» было пять минут ходьбы, и Брукман оказался на месте в двадцать минут четвертого. Американские туристы, облюбовавшие эту большую и роскошную гостиницу, в такое время обычно изучали достопримечательности Праги. В холле было тихо. Брукман проследовал сразу к главному портье.

Тот слегка кивнул и посмотрел выжидающе.

– У вас остановился мистер Гирланд? – спросил Брукман.

Портье сверился со списком гостей:

– Да, сэр. Номер 347-й. – Он обернулся к доске с ключами. – В настоящий момент мистер Гирланд вышел. Желаете оставить сообщение?

– Да нет, ничего, – сказал Брукман. – Я ему по телефону позвоню. Спасибо.

Он не спеша направился к сувенирному магазину и осматривал товары до тех пор, пока не убедился, что портье уже забыл про него.

Тогда Брукман двинулся к лифту.

– Третий этаж, – скомандовал он лифтеру.

Шагая по длинному коридору в поисках нужного номера, Брукман думал о том, что задание, в общем-то, плевое.

Если Гирланда нет – он просто заберет конверт и телеграфирует Дори, что ждет дальнейших указаний.

Когда он приблизился к двери 347-го номера, в руках у него оказалась стальная отмычка. Коридор был пуст. Брукман за десять секунд вскрыл замок и вошел. Осмотрелся, и на его красной физиономии отразилось недоброе чувство. «Этот хмырь умеет жить», – подумал Брукман, припомнив собственный крошечный гостиничный номер. Закрыл дверь на внутренний замок. Подошел к чемодану Гирланда, лежавшему на полке для багажа. Чемодан оказался открыт, что было весьма приятно…

И тут у Брукмана кровь прилила к лицу.

Подкладка отпорота! Конверта нет!

Брукман стоял, глядя на пустой чемодан, и тихо ругался. Да как же этот бездельник мог узнать про бумаги? Но ведь как-то узнал! Брукман захлопнул крышку чемодана и оглядел комнату.

Он понимал, что обыскивать ее – только впустую терять время.

Гирланд – опытный агент. Он либо забрал документ с собой, либо спрятал его так хитро, что Брукману придется перевернуть тут все вверх дном, чтобы найти. А если все перевернуть, тогда горничная доложит об этом куда следует и в дело вмешается госбезопасность. А этого Брукману совсем не хотелось.

Он вытащил пистолет и прикрутил глушитель. Нужно начать переговоры с Гирландом. Ясно, что он уже прочитал документ. Выходит, если даже Гирланд взял бумаги с собой, то попытается шантажировать Дори. Брукман потер свою массивную челюсть. Пообещать можно что угодно. Гирланда интересуют исключительно деньги. Ладно, надо будет соглашаться на любую сумму, которую он запросит. А как только Гирланд расстанется с документом, он умрет. Один правильно направленный приглушенный выстрел, и можно отправляться обратно к себе в гостиницу, а оттуда первым же рейсом в Париж – и все, задание выполнено.

Успокоенный этими приятными мыслями, Брукман направился к двери, открыл замок, а затем уселся в мягкое кресло. Пистолет с глушителем он засунул себе под массивную ляжку, закурил – и стал ждать возвращения Гирланда.

А Гирланд как раз в этот момент вышел на Чиватову улицу. Теперь он был совершенно уверен, что за ним никто не следит: вдали от людных главных улиц, в узких переулках, которые расходились, как капилляры от главной артерии, все было видно как на ладони. Он отыскал нужный дом и остановился у высокой двери, ведущей в темный и грязный подъезд. Оглянувшись направо и налево, чтобы еще раз убедиться в отсутствии слежки, он шагнул внутрь. Из надписи на почтовом ящике, висевшем в ряду других на облупившейся стене, он узнал, что в квартире на четвертом этаже, на которую указал Гарри Мосс, проживает некая Мала Рид.

Гирланд поднялся по лестнице до нужной двери. К ней была прикреплена карточка: «Мала Рид».

Гирланд нажал на кнопку звонка, отошел чуть назад и подождал.

Никто не отвечал, и он собирался уже позвонить еще раз, как вдруг дверь отворилась.

Перед ним предстало неожиданное и приятное зрелище: девушка с роскошными черными волосами.

«Ну просто куколка!» – решил Гирланд и расплылся в улыбке. Он пожирал ее глазами. Мала была в голубом платье без рукавов, которое облегало ее фигуру, как хорошая перчатка руку.

– Прошу прощения, – сказал он. – А вы, случайно, не говорите по-английски?

Мала как раз собралась снова отправиться к Власту. Она уже побывала там утром, но старика не оказалось дома.

При виде этого высокого, плечистого американца у Малы забилось сердце.

– Да, говорю, – ответила она, и голос ее чуть дрогнул. – В чем дело?

Гирланд через ее плечо осмотрел комнату и увидел в углу деревянного ангела. Ну что ж, по крайней мере, эта часть рассказа Мосса не вранье.

– Здесь не живет такой Гарри Мосс? – спросил он, удивляясь тому, что девушка явно напугана.

– Нет.

– Неужели? – Гирланд притворился огорченным. – Вот ведь беда… А он мне дал именно этот адрес. Я, видите ли, специально прилетел из Нью-Йорка… к старому другу. А вы не знаете, куда он делся?

– Нет, – сухо ответила Мала. – Боюсь, не смогу вам помочь.

И она захлопнула дверь прямо у него перед носом.

Гирланд некоторое время решал, как поступить дальше, а потом сказал себе: не стоит лишний раз испытывать удачу. Во всяком случае, деревянный ангел на месте. И нужно все как следует обдумать, а не пороть горячку. Он повернулся и спустился к выходу.

Кто она такая, эта Мала Рид? Однако аппетитная штучка.

А почему она так перепугалась? Он остановился неподалеку от ее дома, призадумавшись. Неужели в этом ангеле действительно спрятаны деньги?

Ну хорошо, а если спрятаны – как их оттуда забрать? Если девчонка живет одна, надо выяснить, когда ее не бывает дома. Знает ли она о деньгах? Нет, Гирланд покачал головой. Дело обстояло сложнее, чем ему казалось. Но когда речь идет о тридцати тысячах долларов, оно и не должно быть легким.

Пока Гирланд грелся на солнышке, размышляя таким образом, один из людей Смирнова, обосновавшихся в доме напротив, – его фамилия была Серов – навел на него объектив фотоаппарата. Фотография была сделана, как обычно, на всякий случай. Каждого, кто входил или выходил из дома, где жила Мала, положено было снимать. Серов уже израсходовал тридцать пять кадров. Он перемотал пленку, вытащил кассету и протянул ее напарнику по фамилии Николюк.

– Отдай на проявку, – сказал он. – Товарищ Смирнов ждет от нас результатов.

Николюк взял кассету и вышел.

Тем временем Гирланд возвращался к себе в отель, размышляя, как бы побольше узнать о Мале Рид. Он шел по главной улице под сводчатой галереей, где располагался вход в ночной клуб «Альгамбра». Гирланд уже миновал эту дверь, как вдруг заметил афишу с изображением и именем Малы Рид. Девушка была запечатлена в черном трико с глубоким декольте. По-чешски он читать не умел, но было достаточно и фотографии. Значит…

Он двинулся дальше. Что ж, теперь он знал, где она работает. Сегодня вечером он наведается в «Альгамбру». Гирланд дошел до гостиницы и взял у портье ключ.

– Какой-то господин вас спрашивал, – сообщил тот. – Сказал, что позвонит позже.

– Вот как. – Гирланд был озадачен. – Кто бы это мог быть? А вы его хорошо запомнили?

– Да, сэр. – Портье явно гордился своей профессиональной памятью. – Высокий, крепкий господин. У него что-то не в порядке с правым ухом.

Гирланд усмехнулся:

– А, ну как же! А я и не знал, что он приехал. Это мой старый друг. Спасибо вам.

Он выложил на стойку пачку «Пэлл-Мэлл» и подтолкнул ее в сторону портье. Гирланд уже давно понял, что в Праге сигареты принимали в качестве чаевых еще охотнее, чем деньги.

Он направился к лифту и поднялся на свой этаж. Значит, его искал Брукман. «Будь осторожнее, – говорил он себе. – Надо приготовиться к неожиданностям».

Гирланд подошел к своему номеру, повернул ключ, резким движением распахнул дверь и оказался внутри.

Вид расположившегося в кресле Брукмана его не удивил. Как хорошо, что портье предупредил его.

– А, Оскар! Рад тебя снова видеть, старина, – поприветствовал он Брукмана, прикрывая дверь. – Как жена? Как детишки?

Брукман затушил сигарету – пепельница была уже переполнена окурками. Чуть сместился вбок, высвобождая пистолет. На его красной физиономии ничего не отразилось, а серые холодные глаза сверлили Гирланда.

– А ну сядь! – приказал он, словно полицейский. – Поговорить надо.

Гирланд улыбнулся в ответ и, вместо того чтобы сесть, прислонился к двери.

– Оскар, пора бы тебе повзрослеть, – заметил он. – Человек ты уже немолодой и к тому же упитанный. С таким пузом ты будешь похож на беременную корову, когда побежишь. И влив в себя столько пойла, ты за мной не угонишься. Или все-таки хочешь попробовать? То-то будет смеху! А кстати, где же твой дружок О’Брайен? Ты помнишь, что я с ним сделал, когда вы в последний раз пытались валять дурака?

Брукман вынул оружие. Реакция у него все еще была отличная: пистолет так и прыгнул в руку.

– Я сказал сядь! – проревел он снова.

Гирланд весело рассмеялся:

– Оскар, ты собрался меня убить? Вот это сцена! Слушай, а ты не пробовал в кино сниматься? В детективах, разумеется. Попробуй. Заработаешь кучу бабла. Ну что же ты? Давай, убей меня! – Гирланд шел прямо на Брукмана. Приблизившись вплотную, он продолжил с улыбкой: – Давай, Оскар! Пали!

И тут он резко ударил ребром ладони по запястью Брукмана. Пистолет полетел куда-то в угол. Брукман выругался и вскочил, но Гирланд тут же отбросил его назад в кресло.

– Оскар, остынь! Тебе не надо убивать меня прямо сейчас. Ты же хотел поговорить? Ну, вспомнил?

Брукман потирал ушибленное запястье. Глаза его сверкали злобой. Он не отрывал взгляда от Гирланда, а тот подошел к кровати и повалился на нее. Потом потянулся и улегся поудобнее, закинув руки за голову.

– Ну, давай, Оскар! – скомандовал он, глядя в потолок. – Что на этот раз пришло тебе на ум, если только это можно назвать умом?

Брукман еще немного потер запястье и, когда рука обрела чувствительность, встал и подобрал свое оружие. Положил пистолет на стол и снова уселся.

Глядя в глаза Гирланду, он сказал:

– В общем, у тебя находится сверхсекретный документ. Я хочу его забрать.

– Хочешь, да? – улыбнулся Гирланд. – Ты его хочешь забрать? А кто еще хочет его забрать? Мистер Джонсон. Товарищ Косыгин. Товарищ Хо Ши Мин. А еще больше, чем они, его хочет забрать мой старый дружище Дори.

От усилий сдержать гнев Брукман сделался пунцовым.

– Отдай письмо, Гирланд. Кончай свои шутки!

Гирланд удивленно поднял брови.

– Шутки? Я вовсе не шучу, Оскар, – ответил он. – Давай разберем ситуацию с самого начала. Ты вторгаешься в мою парижскую квартиру и подбрасываешь мне в чемодан секретный документ. Я, конечно, предполагаю, что ты действовал по приказу Дори. Правда, поначалу я прикинул, не двойной ли ты агент, но потом решил, что для такого дела у тебя маловато мозгов.

– Что ты там мелешь? – злобно буркнул Брукман, дернувшись и чуть не упав со стула. – Я – двойной агент?

– Оскар, успокойся, а то бандаж развяжется. Я же говорю: ты не двойной агент. А этот документ – динамитная шашка. И Дори сел в лужу, поручив его тебе. Так ведь?

– Я не собираюсь с тобой болтать, Гирланд. Отдай документ, и все. – Брукман наклонился вперед, физиономия его пылала, глаза сверкали. – Я знаю, что ты мошенник и разгильдяй, – продолжал он, – но ведь ты не хочешь начать третью мировую? Так что не глупи: отдай документ, и я верну его в Париж.

– Знаешь, в чем твой главный недостаток, Оскар? В отсутствии обаяния. Не надо мне тут заливать про третью мировую. Кашу заварил Дори. Он решил меня использовать, превратить в какую-то приманку, а что со мной будет потом, его интересовало меньше всего. Ну так и я о нем не стану заботиться. Но мне нужно знать, что у него на уме. Только не вздумай мне врать, Оскар. Я тут в Праге времени даром не терял. Я знаю все про Малу Рид. Так что выкладывай всю правду, и тогда я, может быть, верну тебе документ. Но сначала ты все расскажешь.

Взгляд Брукмана задержался на лежавшем на столе пистолете. От Гирланда это не ускользнуло.

– Ты опять за старое? – спросил он с упреком. – Послушай, документ спрятан так, что ты никогда в жизни его не найдешь, если меня прикончишь, – а тебе ведь очень хотелось бы меня убить, я же вижу. Но товарищ Косыгин его получит. Так ты поведаешь мне, что там замышляет наш старый приятель Дори?

Брукман колебался.

– А почему я должен верить, что ты действительно отдашь документ, если я все расскажу? – спросил он.

– Верить ты не должен, но я отдам. Ты будешь смеяться, Оскар, но тебе придется мне поверить.

– Вот подожди немного, и я тебя прикончу, – злобно выпалил Брукман. – Даже не сомневайся. Пристрелю как собаку.

– Какой содержательный разговор, – заметил Гирланд, прикрывая глаза. – Нет, Оскар, тебе точно надо сниматься в кино. Фанаты будут писать кипятком.

Брукман понимал, что выбора нет. Эх, если бы сейчас послать депешу Дори и получить указания! Дело катилось куда-то к черту, и он, Брукман, никак не мог этому помешать. Но тут он вдруг вспомнил слова из инструкции Дори: «Договорись с ним любой ценой». Его задача – привезти Дори документ. А потом пусть шеф думает, как быть дальше.

– О’кей, – сказал наконец Брукман. – План, короче, был такой…

И он рассказал все, что знал о замысле Дори: использовать Гирланда как наживку, чтобы позволить Латимеру проникнуть в Прагу.

Гирланд слушал, прикрыв глаза. Когда Брукман закончил, он как бы очнулся и с улыбкой посмотрел на противника:

– Так, значит, деньги в деревянном ангеле?

– Да, там. Я сам их туда положил.

– Ну Дори! Хорош, нечего сказать. Хотя, конечно, причины меня подставить у него были. Ладно, Оскар, теперь приступим к делу. – Он сел на кровати, опустив ноги на пол. – Значит, так: сегодня ты сам сходишь к Мале и заберешь деньги. А я прослежу, чтобы не увязался «хвост». Потом встретимся в аэропорту. Ты отдаешь мне деньги, а я тебе – документ. Потом ты летишь в Париж и передаешь от меня привет другу Дори. Но только не вздумай предупредить полицию, что я покидаю страну с тридцатью тысячами долларов наличными. Если меня арестуют, я постараюсь выкрутиться и расскажу им, что именно было написано в документе. Ну как, уместилось это в твою мудрую голову?

Брукман покосился на него.

– Ты, Гирланд, не настоящий американец, – сказал он. – Только о деньгах и думаешь.

– Ну-ну, брось, Оскар. А то я сейчас зарыдаю у тебя на груди. Чем тебе деньги не нравятся? – Гирланд поднялся, направился к двери и открыл ее. – Убирайся! – приказал он.

Брукман сунул пистолет в кобуру и вышел в коридор.

– Сегодня примерно в десять тридцать, – сказал Гирланд, – я явлюсь туда понаблюдать. Пока, Оскар! И следи за артериальным давлением.

Он закрыл дверь за Брукманом, и тот потопал к лифту.

Смирнов вошел в большой кабинет, где почти не было мебели, и закрыл за собой дверь. Маликов восседал за письменным столом, отодвинув в сторону кучу расшифрованных депеш, пришедших за последний час из Москвы. Непосредственно к его работе депеши не имели отношения, но он просматривал их, чтобы быть в курсе операций ГРУ в Европе.

Смирнов пододвинул стул и присел.

– Произошли кое-какие изменения, – доложил он. – У меня есть фотография, которая тебя заинтересует.

Он вытащил из портфеля крупноформатное фото и передал Маликову.

Маликов посмотрел. Выражение его лица осталось прежним, но глаза сощурились.

– Гирланд! – сказал он тихо.

– Просто повезло. Я приказал Серову снимать всех, кто выходит из дома, и вот рыба сама приплыла к нам в руки.

– Гирланд, – повторил Маликов и задумался.

Через некоторое время он произнес:

– Но вряд ли он прибыл на смену Уортингтону… – Он вопросительно посмотрел на Смирнова и продолжал, нахмурившись: – Вообще это странно. Я полагал, что Гирланд для ЦРУ – отрезанный ломоть. Нет, он не может быть новым агентом. Здесь что-то не так. Гирланду нет никакого резона оставаться в Праге. Человек, который заменит Уортингтона, должен иметь здесь работу… а мы знаем, что Гирланд никогда в жизни не работал.

– Может, он временно занял это место, пока не приедет настоящий агент?

Маликов отрицательно покачал головой:

– Дори так не делает. – И после некоторых размышлений добавил: – Наверняка он прислал Гирланда для отвода глаз. Неужели Дори хочет, чтобы мы приняли Гирланда за нового агента?

Смирнов только пожал плечами. Думать полагалось Маликову, а не ему.

– Еще что-нибудь? – спросил Маликов, продолжая разглядывать фотографию.

– Да. Эта девчонка, Мала Рид, сегодня утром приходила на квартиру к некоему Карелу Власту, – доложил Смирнов. – Его не оказалось дома. Я проверил этого Власта. Человек подозрительный. Раньше был гравером, теперь работает лифтером. Сик подозревает, что он делает фальшивые паспорта. Но доказательств нет.

– И девчонка к нему наведывалась? Так, может, она собирается сбежать? – спросил Маликов. – А почему Сик не арестовал этого Власта?

– Говорит, нет доказательств… одни подозрения.

– Нам не нужно доказательств, – отрезал Маликов. – Взять его и допросить. И квартиру его обыскать. Если он делает фальшивые паспорта, улики найдутся. Исполняй, живо!

Смирнов вскочил:

– А Гирланд?

Уголки губ Маликова опустились.

– Я хорошо знаю Гирланда и думаю, что он остановился в отеле «Алкрон», – сказал он. – Гирланд всегда любил роскошь. Следи за ним, но пока не трогай. Он может вывести нас на Уортингтона. И смотри, чтобы он не заподозрил слежку.

– А девчонка?

– Тоже пока не надо трогать. Тоже из-за Уортингтона. Поставь ей прослушку в квартиру. Когда она сегодня вечером уйдет на работу, пусть Серов к ней заглянет. Если Гирланд там побывал раз, значит придет и во второй. Я хочу послушать, о чем они станут говорить.

– Будет сделано! – отчеканил Смирнов и вышел из кабинета.

Маликов взял со стола фотографию и снова принялся вглядываться в нее.

Когда они виделись в прошлый раз, он предупредил Гирланда, что следующая встреча станет последней. Медленно, со злобой Маликов разорвал фотографию на клочки.

Вот уже час Мала Рид и Уортингтон обсуждали посещение Гирланда. Они вместе гадали, кто же сюда приходил и кто такой Гарри Мосс? Может, Дори прислал агента в поисках Уортингтона?

Англичанин нервничал. Пока Мала разговаривала с незнакомцем, он прятался в ванной, сжимая пистолет и чувствуя, как все тело от страха покрывается холодным потом.

– Просто не знаю, что и думать! – воскликнул он наконец в отчаянии. – Так не может дальше продолжаться. А если это просто случайный посетитель? Мы тут свихнемся, гадая. – Он взглянул на часы и спросил: – Тебе не пора к Власту?

Мала кивнула:

– Да, уже можно идти. Я пойду.

Уортингтон заранее сделал несколько ее фотографий для паспорта и теперь протянул ей кассету. Потом вытащил из бумажника пятидесятидолларовую купюру.

– Он возьмет за это не меньше трехсот долларов, – сказал он. – Вот, держи! И скажи, что остальное он получит, когда все будет готово.

В тот момент, когда Мала выходила из квартиры, Карел Власт сидел у своего окна и поглаживал руку: она по-прежнему ныла. Утром он посетил поликлинику. Ему что-то вкололи, но толку от укола было мало. И по выражению лица врача Власт понял, что с рукой дело плохо. Доктор велел снова явиться завтра. Сидя у окна и думая, как же быть с заказом Уортингтона, Власт вдруг заметил, что у дома напротив припарковалась черная «татра». Из машины выскочили четверо. Они перебежали улицу и вошли в его дом.

У Карела бешено забилось сердце: это из госбезопасности. Вот уже два года он ждал, когда за ним придут, и теперь, вскочив, следовал давно обдуманному и отрепетированному плану. Карел поднял столешницу обеденного стола и заклинил этой дубовой доской ручку входной двери. Взял лежавшие на шкафу в коридоре молоток и два пятнадцатисантиметровых гвоздя. Тяжело дыша, приколотил столешницу к дверным косякам. Теперь так просто сюда не войти.

Был слышен грохот шагов на лестнице. Власт прикинул, что дверь будут ломать не меньше четверти часа. А если повезет, то и дольше.

Эти меры он предусмотрел очень давно. Задача состояла в том, чтобы выиграть время и уничтожить все улики, которые могут повредить товарищам.

Вернувшись в гостиную, Карел открыл шкаф, вытащил оттуда большую медную коробку, крышка которой была примотана скотчем. Отодрал пленку и швырнул в камин лежавшие внутри смоченные бензином тряпки. Раздался звонок в дверь. Не обращая на это внимания, Власт метнулся в спальню, выдвинул нижний ящик комода и, порывшись, извлек оттуда стопку чистых паспортных бланков. Звонок повторился настойчивей. Власт порылся еще, вытащил фотографии Уортингтона, его паспорт и еще две фотографии тех, кому обещал помочь.

Пришедшие навалились на дверь мощными плечами, и она заскрипела. Власт отнес кучу документов – паспорта, фотографии, несколько конвертов с информацией, нужной для заполнения бланков, – в гостиную и вывалил в камин. Петли двери начали подаваться. Карел зажег спичку и поджег пропитанное бензином тряпье. Куча вспыхнула ярким пламенем. Дверь трещала под мощными ударами, но Власт был теперь совершенно спокоен. Он взял кочергу, помешал догорающую массу бумаги, на глазах превращавшуюся в пепел. Тщательно проверил, не осталось ли чего-либо компрометирующего.

Затем, довольный, вынул из кармана жилетки маленькую капсулу, которую носил при себе уже много месяцев именно на такой случай. Бросил капсулу в рот и тяжело опустился в любимое старое кресло.

Дверь была разломана уже наполовину, и Карел увидел потное и красное от ярости лицо Смирнова. Он подождал еще секунду, пока русский не протиснулся своими широкими плечами в дыру, а потом прошептал молитву и спокойно раскусил капсулу.

Уортингтон узнал шаги Малы на лестнице и вскочил. Весь последний час его мучило беспокойство. Англичанин пытался успокоить себя тем, что рука Власта скоро заживет: еще день-другой, и паспорта будут готовы. Правда, в глубине души сохранялось тревожное ощущение, что все окажется не так просто. Однако, несмотря на опасность положения, Уортингтону даже нравилось жить у Малы. Их соседство, а также ее согласие бежать с ним в Женеву действовали на него успокаивающе. Одному ему было бы страшно проходить через паспортный контроль. Но вместе с Малой он справился бы. Защищая ее, он как будто забывал о себе самом.

Уортингтон стоял у двери и слышал, что Мала ищет в сумочке ключ. Дверь отворилась. Едва англичанин взглянул на ее бледное, напряженное лицо, как мурашки побежали у него по спине.

Мала быстро вошла в квартиру, и Уортингтон захлопнул дверь.

– Что случилось? – спросил он так хрипло, что даже закашлялся.

Мала опустилась на стул, уронив сумочку на пол.

– Он погиб. Его выносили из дома, когда я подошла. Его больше нет!

Уортингтон застыл, как громом пораженный. Не может быть! Он рухнул на стул, стоявший напротив Малы.

– Ты не ошиблась?..

Слова вылетали, как воронье карканье.

– Там госбезопасность. И «скорая». Они выносили тело на носилках. Я прошла мимо. – (Англичанин не мог не восхититься твердостью ее голоса.) – И одеяло, которым он был накрыт, сползло, когда его грузили в «скорую». Я его видела… Он мертв.

Уортингтон закрыл лицо руками. Плечи его подрагивали.

Все надежды на будущее, все деньги, которые он с таким трудом, с таким тщанием скопил в Женеве, все планы побега – всё перечеркнула смерть Власта. «Теперь надеяться не на что, – говорил он себе. – Теперь из Праги не выбраться».

Мала наблюдала за ним, заражаясь его отчаянием.

– У нас есть деньги, – сказала она. – Мы все-таки можем бежать.

Уортингтон слышал, что она говорит, но даже не пытался поддержать беседу: это был пустой разговор. Без нового паспорта уехать нельзя.

Он сделал над собой усилие, чтобы собраться. Надо думать о ней, а не о себе. Надо уйти из ее квартиры. Она все равно попадется, но все-таки останется на свободе подольше, если его здесь не будет.

Уортингтон подумал о пистолете, висевшем у него под мышкой. Самое лучшее, что можно было сделать, – это уйти отсюда, найти какое-нибудь тихое место и застрелиться. Он вздрогнул от этой мысли. А хватит ли у него сил нажать на спусковой крючок, когда холодное дуло упрется в лоб?

– Алекс! – громко позвала его Мала. – Слышишь, что я говорю? Я говорю: у нас есть деньги. Тридцать тысяч долларов! Неужели мы не сумеем ими воспользоваться? Надо купить паспорта. Мы сможем выбраться!

Уортингтон поднял голову и поглядел на нее пустым взглядом:

– Но я не знаю никого, кроме Власта, кто мог бы это сделать. А его больше нет. Конечно, тут наверняка есть еще кто-то, способный изготовить фальшивый паспорт… За большую взятку… Но кто?..

Мала поднялась и стала расхаживать по комнате. Она понимала, что теперь может полагаться только на себя. Только она могла вытащить их обоих из создавшегося положения. Мала внезапно почувствовала, что несет ответственность за этого долговязого хиляка-англичанина. Он собирался спасти ее, а теперь она должна попробовать спасти его. И тут ее мысли неожиданно обратились к Яну Брауну.

– Я знаю того, кто нам поможет, – сказала она, снова присаживаясь. – Его зовут Ян Браун. Наши отцы дружили, и их вместе расстреляли. У Яна маленькая ферма в тридцати километрах от Праги. И у него могут быть знакомые, которые сделают нам паспорта. Я встречусь с ним.

Теперь Уортингтон смотрел на нее с надеждой:

– А ему точно можно доверять?

– Точно. Я же говорю: его отца расстреляли вместе с моим. Еще бы я ему не доверяла!

Уортингтон почувствовал, как лед внутри него постепенно начинает оттаивать. И Мала явно была уже не так напугана. Просто чудеса – она взяла на себя роль лидера в их непростых отношениях.

– Он привозит продукты в Прагу каждую неделю, – продолжала Мала. – Завтра базарный день. Я схожу на рынок и расскажу ему обо всем случившемся.

Уортингтон вытер лицо грязным платком.

– Послушай, Мала, – сказал он, – я должен тебя оставить. Иначе ты окажешься замешана. Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности… В общем, я ухожу. Я как-нибудь сам найду выход…

– Да успокойся ты! – прервала его Мала. – Ну куда ты пойдешь, подумай сам! – Она вдруг улыбнулась ему. – Ты пытался мне помочь, а теперь моя очередь. – Она вскочила. – Сделаю-ка я ужин. Уже поздно.

Мала направилась в кухоньку, а Уортингтон продолжал сидеть в комнате.

«Господи, до чего же я никчемный человек!» – думал он с горечью.

Мала поджарила стейки. У него не было аппетита, но он заставил себя съесть один кусок.

Глядя на него, испуганного и беспомощного, Мала вдруг неожиданно для себя ободряюще похлопала его по руке.

– Я найду выход, Алекс, – сказала она. – Мы выберемся.

Закончив ужин, она тут же поднялась и сказала:

– Надо собираться на работу, а то опоздаю.

– Да, конечно, – согласился Уортингтон.

Еле сдерживая слезы, он пошел за ширму и упал там на кровать.

Покинув номер Гирланда, Брукман направился прямиком к себе в гостиницу. Там, сидя с сигаретой в зубах на кровати, он дозвонился до Парижа. Сначала долго не отвечали, потом женский голос произнес:

– Банк «Международный кредит».

– Это Брукман из Праги. Я получил телеграмму относительно ваших счетов.

– Да, господин Брукман. Подождите минуту, пожалуйста.

Брукман стал ждать, когда его переключат на Дори. Только в самом крайнем случае ему разрешалось звонить в «Международный кредит», где агента могли связать напрямую с ЦРУ. Но сейчас был именно такой случай. Брукману требовалось получить одобрение его сделки с Гирландом.

– Да, господин Брукман, – услышал он голос Дори.

– Я насчет пропавших счетов, – сказал Брукман. – Клиент их нашел. Мы заключили с ним сделку. Оплата наличными при получении. Подходит это вам?

Повисла пауза, а затем Дори спросил:

– А деньги, которые мы ранее пересылали, у вас с собой?

– Да, но они все пойдут на оплату сделки. Устраивает вас это?

– Ничего не поделаешь, – вздохнул Дори. – Как я вам говорил, действуйте по обстоятельствам.

Послышались короткие гудки. Брукман положил трубку.

Вечером, чуть позже десяти, он вышел из гостиницы и на трамвае добрался до района, где жила Мала Рид. Когда он появился на ее улице, было уже половина одиннадцатого. Гирланда он не видел, но знал, что тот прячется в одной из темных парадных, наблюдая за ним.

Как раз в это время Серов собирался поставить прослушку в квартире Малы Рид. Он поднимался по лестнице, когда Брукман вошел в парадную.

Серов услышал шум и поглядел вниз, перегнувшись через перила. В темноте он сумел различить мужчину крепкого телосложения, который начал подниматься по лестнице. Серов быстро снял ботинки и бесшумно взбежал на пятый этаж. Снизу раздавались тяжелые шаги Брукмана.

Этот топот расслышал и Уортингтон. Вскочив, он выключил свет и метнулся на балкон, тщательно закрыв французское окно. Там он скорчился за кадкой с растением.

Брукман подошел к двери Малы Рид и позвонил. Серов следил за ним с площадки следующего этажа.

Брукман удостоверился, что в квартире никого нет, быстро открыл замок, попал внутрь квартиры, зажег свет и закрыл дверь.

Теперь за ним наблюдал Уортингтон.

Брукман направился прямиком к деревянному ангелу, отсоединил голову и заглянул в полость.

Вытащил оттуда коричневый пакет, поставил голову на место и двинулся обратно к двери. В квартире он пробыл не больше минуты. Выключив свет, Брукман вышел на темную лестничную клетку, запер замок и, подсвечивая себе маленьким фонариком, стал спускаться вниз по лестнице.

Серов продолжал наблюдать. Теперь он увидел в левой руке Брукмана какой-то коричневый пакет, которого у него прежде не было. Это могло быть нечто важное. Но как узнать, что там? Русский вытащил пистолет и, по-прежнему разутый, еле слышно скользнул следом за Брукманом. Тот тяжело и медленно топал вниз, освещая ступени фонариком.

Серов спустился на пролет ниже, нащупал на стене кнопку, позволяющую включить свет на короткое время, и нажал ее. Лестница осветилась. Брукман отшвырнул фонарик и оглянулся, одновременно доставая оружие. Это было проделано с такой скоростью, что Серов растерялся. Брукман засек его фигуру этажом выше и немедленно выстрелил. Грохот прокатился по лестнице. Серов отшатнулся. Пуля Брукмана пробила ему рукав и зацепила предплечье. Серов выстрелил в ответ три раза подряд нетвердой рукой, но его выстрелы оказались удачнее.

Пораженный в грудь и в левую руку, Брукман упал на спину и скатился по лестнице до площадки второго этажа. Время вышло, и слабый свет на лестнице погас.

Серов, выругавшись, стал снова нащупывать выключатель. Рука болела, кровь заливала пальцы. Кнопка не находилась.

Он слышал, как Брукман поднялся на ноги и, спотыкаясь, двинулся к выходу.

Опасаясь, что противник может уйти, и не зная, насколько серьезно тот ранен, Серов ринулся следом.

Брукман услышал и, обернувшись, выстрелил наугад.

Пуля просвистела у виска Серова. Тот пригнулся и затаился в темноте до тех пор, пока Брукман не начал снова спускаться. Этот здоровяк двигался теперь совсем медленно.

Пуля ранила Брукмана в легкое. Он хорошо понимал, что ему пришел конец. Дышать становилось все труднее, Брукман буквально заливался кровью, но упорно продолжал топать вперед. Он заставил себя спуститься до первого этажа и, шатаясь, добрел до выхода. Переждал, по-прежнему прижимая к себе левой рукой коричневый конверт. Сплюнул кровью и шагнул, медленно и тяжело, как раненый слон, на тускло освещенную улицу.

Серов не отставал. Широкая спина Брукмана маячила перед ним, закрывая фонарь. Мишень была идеальная. Серов поднял пистолет и нажал спусковой крючок.

Брукман дернулся и упал на бок. Коричневый пакет вывалился из его рук в водосточный желоб.

Николюк, услышав выстрелы, выскочил из дома напротив с пистолетом в руке.

Гирланд наблюдал всю эту сцену из ближайшей подворотни. Он видел, как упал Брукман, как шлепнулся в водосточный желоб пакет. Гирланд достал было оружие, но тут раздался вой полицейской сирены, и он понял, что пытаться подобрать пакет слишком опасно.

Гирланд как можно осторожнее побежал по улице, стараясь держаться в тени домов, а затем нырнул в первый же переулок. Как раз в эту секунду к месту происшествия подъехали полицейские машины.

Гирланд быстро зашагал к своему отелю. «Ну вот и все, – думал он с горечью. – Тридцать тысяч долларов псу под хвост!»

Ну что ж, надо собираться и сматываться отсюда. Оставаться в Праге больше не имело смысла. Но тут он подумал о секретном документе. Теперь ведь нет Брукмана, который мог бы вернуть документ Дори. «А мне-то какое дело?» – спросил он себя. Однако, как ни странно, Гирланд невольно замедлил шаги и наконец остановился. В задумчивости прислонился к стене. «Да черт с ним, с Дори!» – попытался он убедить себя, но тут же поморщился. Нет! Он не мог допустить, чтобы столь секретный документ попал в лапы русским. «Сукин ты сын!» – выругал он себя. Дальше подумалось, что нельзя сбрасывать со счетов Маликова. Выехать из страны без досмотра не получится. Вспомнилась и Мала Рид. Эта девушка – агент Дори. Значит, она доставляет Дори документы!

Гирланд решил, что свяжется с ней, и сразу повеселел. Оглянулся в поисках такси, и ему почти сразу повезло: после недолгого ожидания нашлась машина, которая отвезла его в клуб «Альгамбра».

Он вошел в помещение, наполненное крикливыми звуками свинга и гулом голосов. К нему приблизился официант.

– Прошу прощения, но свободных столиков нет, – объявил он.

Гирланд достал десятидолларовую банкноту.

– Пристрой меня куда-нибудь, – попросил он, давая официанту получше разглядеть бумажку. – В отдельный кабинет.

Банкнота поменяла владельца.

– Есть один кабинет, сэр, он зарезервирован на половину двенадцатого. Можете побыть там полчаса.

– Отлично, – ответил Гирланд и последовал за официантом по узкому коридору в маленькое помещение, где располагался столик на четверых.

Оттуда открывался вид прямо на сцену клуба.

– Подходит, сэр? – спросил официант.

– Подходит… Погоди-ка, не убегай.

Гирланд поморщился от звуков, доносившихся со сцены. Там что-то распевали четыре полуголые, не слишком симпатичные девицы. Их пронзительные непоставленные голоса, усиленные колонками, резали слух. Гирланд присел к столику, вытащил из бумажника карточку и написал: «Не присоединитесь ли ко мне? Хочу купить у вас ангела». И протянул карточку официанту:

– Передашь Мале Рид – получишь еще десять баксов.

Официант поглядел на него, прочитал написанное на карточке и ухмыльнулся:

– Слушаю, сэр. Ужинать будете?

– Нет. Только поговорю с мисс Рид. Давай топай, товарищ.

Официант удалился, и Гирланду некоторое время пришлось сидеть в одиночестве, слушая в темноте завывания четырех девиц.

Наконец их номер закончился, и в зале зажгли несколько неярких ламп. По-видимому, начался антракт. Гирланд закурил и стал ждать дальше.

Через десять минут дверь отворилась и появилась Мала Рид. На ней все еще было голубое платье: она как раз собиралась переодеться, когда официант принес записку от Гирланда. Мала была очень напряжена, в глазах сквозила тревога. Увидев Гирланда, она отступила на шаг, в нерешительности разглядывая незваного гостя.

– Привет, детка! – сказал Гирланд, поднимаясь. – Заходи! – Он был вынужден почти кричать из-за громких разговоров вокруг. – Ты меня помнишь? Ну да, вижу, что помнишь. Ну-ну, не пугайся. Я всегда смирно веду себя с хорошенькими девушками.

Мала по-прежнему не двигалась и затравленно смотрела на него.

– Что… что вам нужно?

– Садись, – предложил Гирланд. – Расслабься. Нам есть о чем поговорить. Выпить хочешь?

– Нет. Что вам нужно?

– Присядь. – Гирланд пододвинул ей стул. – Не бойся меня. Ну садись же!

С большой неохотой Мала опустилась на стул.

– Ну вот, а теперь посмотри сюда, – начал Гирланд спокойным тоном. – Это тебе о чем-нибудь говорит?

Он коснулся узла галстука, потом провел большими пальцами по тыльной стороне лацканов пальто и похлопал себя по правому плечу левой рукой. Такие жесты использовали все агенты Дори при контакте с другими, ранее незнакомыми агентами.

Мала узнала условные сигналы. Значит, наглый американский красавчик явился от Дори. Однако эта мысль не избавила ее от страха.

Она кивнула.

– Ну и отлично, – сказал Гирланд. – А теперь слушай внимательно. Будет тебе работенка.

Гирланд начал было рассказывать о ей плане Дори, но Мала тут же прервала его:

– Хватит! Я не хочу об этом слышать! Я на него больше не работаю! – Она вскочила. – И я не хочу иметь со всеми вами ничего общего!

– Однако придется, – охладил ее пыл Гирланд. – А ну-ка сядь!

Мала постояла в нерешительности, но, уловив выражение его глаз, подчинилась.

– Ты уже перешла точку невозврата, – объяснил Гирланд. – Так что слушай.

Быстро и кратко он объяснил ей, как Дори предполагал внедрить в Прагу нового агента. Рассказал и о тридцати тысячах долларов. Затем последовала история Брукмана, вплоть до убийства.

– Итак, деньги пропали зря, – заключил Гирланд. – У нас остался только сверхсекретный документ, который надо вернуть Дори. Я этого сделать не могу. Маликов меня слишком хорошо знает. Так что придется…

Тут он осекся, потому что Мала отрицательно помотала головой:

– Он не взял деньги. Мы нашли их раньше. Они теперь спрятаны под постаментом ангела, – сказала она.

– Кто это – мы?

Мала не знала – говорить или нет? Но в этом человеке было что-то внушающее доверие. Прямая противоположность Уортингтону. Ей вдруг показалось, что Гирланд – единственный, кто может ее спасти. И она рассказала ему про Уортингтона.

Гирланд слушал, стараясь никак не выдать своих эмоций.

В кабинет вдруг постучали. Оба замерли, глядя на открывающуюся дверь. Вошел человек в роговых очках и с чемоданом в руке – это был Уортингтон.

Глава пятая

Маликов разорвал коричневую обертку пакета, найденного возле тела Брукмана, и уставился на две сложенные газеты. Развернул и проглядел их, не подчеркнуто ли что-то в тексте, и, убедившись, что ничего нет, отшвырнул.

Перевел взгляд на Серова, стоявшего перед ним с рукой на перевязи.

– Ты что, убил человека ради вот этого?

Смирнов хорошо знал характер Маликова и понимал, до чего взвинчен сейчас шеф.

Сик, пришедший вместе с Серовым, сказал:

– Он действовал по обстоятельствам.

Маликов покосился на него.

– Я не с вами разговариваю, – буркнул он и снова обратился к Серову: – Я спрашиваю: ты убил человека ради этого дерьма?

– Он в меня стрелял! – выпалил Серов. – Что мне еще было делать?..

– А теперь мы имеем международный скандал, – продолжил Маликов. – Убит агент Дори. Американское посольство затеет расследование. В буржуазной прессе это убийство попадет на первые страницы газет. А виноват во всем ты. Ты по своей дурости провалил операцию, которую тебе поручили. В тот момент, когда ты зажег свет, ты проявил полную некомпетентность и доказал, что дурак.

Грубое и плоское лицо Серова блестело от пота.

– Но я же… – заикаясь, произнес он, – я же д-думал…

– Индюк тоже думал! Что ты можешь думать, кретин? Вон отсюда!

В его тоне уже не чувствовалось эмоций, но в глазах было столько злобы, что Серов отпрянул и тут же молча удалился из кабинета.

Тогда Маликов обратился к Сику:

– Этого человека надо наказать. Он больше нам не нужен… Понятно?

– Так точно.

Повисла пауза, а потом Маликов спросил:

– Где Гирланд?

Сик поднял голову.

– Гирланд? – переспросил он. – Я не знаю. За ним следят. А какое он имеет отношение к этой истории?

– Найдите мне его! Я хочу знать, где он.

Сик бросился к телефону, но Маликов его остановил:

– Идите куда-нибудь в другое место. Телефон нужен мне.

– Слушаюсь!

Сик вышел, а Маликов сжал свои огромные кулаки. Смирнов глядел на него и молчал – так было безопаснее. Маликов тоже помолчал, а потом произнес:

– Да, ничего не скажешь, провели операцию… Власта потеряли. Этот кретин Серов укокошил лучшего агента Дори. Девчонка теперь будет настороже. И еще Гирланд… Короче, никакие мои распоряжения не выполняются.

– И что будем делать? – спросил Смирнов.

Ему порядком надоели все эти причитания.

Маликов поглядел ему в глаза и ответил:

– Берем девчонку и Гирланда. Заставим их говорить. Теперь я сам этим займусь. Ни одному кретину нельзя ничего поручить!

– Хорошо, тогда подождем, что скажет Сик, – кивнул Смирнов, закуривая. – Девчонка сейчас в клубе. Ее выступление закончится через пятьдесят минут. Значит, время есть. Возьмем ее на выходе.

Маликов, казалось, начал успокаиваться.

– Хорошо. Дай мне закурить.

– Слушай, а почему ты сам не покупаешь курево? – добродушно проворчал Смирнов, протягивая шефу пачку «Бенсон и Хеджес».

– Потому что это буржуйские сигареты, – ответил Маликов.

Смирнов ухмыльнулся.

– По мне, так они ничего, – заметил он. – А если тебе не нравятся буржуйские сигареты, то почему я должен за это отдуваться?

Маликов прикурил и бросил пачку назад Смирнову.

– Откуда в свертке газеты? – спросил он вслух себя и сам же стал отвечать: – Брукман явился в квартиру девчонки. Значит, он искал там что-то ценное, а девчонка взяла и подсунула ему этот сверток. – Он поглядел на валявшиеся на полу газеты и сказал: – Нет, все-таки там должно быть скрытое послание. Надо их изучить!

В кабинет вошел Сик. Он был бледен, на лбу выступили капельки пота.

– Его потеряли, – доложил он дрожащим голосом. – Три моих человека шли за ним… И все-таки он скрылся.

Маликов ударил кулаком по столу:

– Я доложу об этом кому следует, товарищ Сик. И запомните: Гирланд не должен покинуть Чехословакию. Я возлагаю на вас персональную ответственность! Мне нужен этот человек! – Затем, повернувшись к Смирнову, он заявил: – Остается надежда только на девчонку. Она скажет, где прячется Уортингтон. Этот мне тоже нужен. – И он отдал приказ Сику: – Обыщите квартиру девчонки!

С этими словами Маликов вышел. Смирнов последовал за ним.

Сик вытер пот со лба и поднял трубку телефона. Он начал передавать инструкции всем пограничным постам, в аэропорт и своим людям на железнодорожных станциях. Каждый инструктаж заканчивался словами:

– Этого человека надо обязательно задержать. Нельзя ошибиться.

Уортингтон рассказывал, что с ним стряслось. Он сидел, сгорбившись, напротив Малы и Гирланда, и в глазах его была тревога.

Услышав выстрелы, рассказывал Уортингтон, он понял, что полиция скоро нагрянет в квартиру и все обыщет.

– Я захватил несколько вещей для тебя, – обратился он к Мале. – Вернуться ведь уже нельзя. Теперь тебя будут искать. Они могут прийти сюда.

Гирланд критически изучал этого долговязого, слабого на вид англичанина. Потом спросил себя: а какого черта он должен связываться с таким человеком?

– И где деньги? – поинтересовался он, не отрывая взгляда от Уортингтона.

Тот замер, потом быстро поглядел на Малу.

– Я все ему рассказала, – призналась та.

Уортингтон вздрогнул. Деньги для него были важнее всего. И как же она могла рассказать о таком куше первому встречному?

– Я не понимаю… как же ты…

– Детали потом, – прервал его Гирланд. – Так что с деньгами?

Уортингтон не мог решиться. Он поглядел на Малу – как быть? И главное – сколько? Какую сумму она ему назвала?!

– Ты слышал? Я все ему рассказала про деньги, – нетерпеливо проговорила девушка.

Уортингтон не знал, как ему быть. И вдруг он выдавил из себя:

– Они здесь. В чемодане.

Гирланд медленно, с чувством вдохнул и выдохнул:

– Ну так-то лучше… А теперь давайте сматываться. Мала, ты лучше знаешь этот район. Куда идти?

Девушка поразмыслила:

– Если бы у нас был автомобиль, мы могли бы отправиться к моему другу Яну Брауну, на ферму.

– Ну так в чем проблема? Берем автомобиль. Отлично, поехали к этому Яну. Черный ход тут есть?

– Да.

Мала все еще что-то обдумывала.

– Ну-ну, пора топать, детка. Запал уже дымит.

– Но не могу же я вот так уйти?..

Гирланд взял ее за руку и сказал:

– Пошли!

Уортингтон, слушая их, беспомощно поглядывал то на одного, то на другую. Наконец он вмешался:

– Он прав, Мала. Они могут прийти сюда за тобой.

– Не могут, а должны, – поправил Гирланд и потащил Малу к выходу. – Давай, давай, переставляй ножки! Куда идти?

Завороженная его энергией, Мала очнулась и, освободившись от опеки, побежала к выходу. Все трое выскочили в темный двор возле небольшой парковки, где стояли автомобили туристов.

Гирланд шел за Малой, следом не отставал со своим чемоданом Уортингтон. Гирланд окинул взглядом машины.

– Так, ждите здесь! – велел он и двинулся к парковке.

Он заглянул внутрь нескольких машин – и вот удача: в стоявшем на парковке «мерседесе» хозяин забыл ключ в замке зажигания. Гирланд уселся на водительское место, зажег ближний свет и помахал Мале и Уортингтону. Те поторопились к нему. Уортингтон сел сзади, а Мала заняла место рядом с водителем. Гирланд включил двигатель и выехал с парковки.

Оказавшись на улице, они увидели, что возле аркады ночного клуба остановились две полицейские машины.

– Как раз вовремя, – сказал Гирланд и улыбнулся Мале. – Ну, теперь куда?

Мала показывала путь. Гирланд все время держал одну скорость, стараясь не рисковать. Мала поглядывала на него. Его спокойствие и насмешливое выражение лица, его расслабленная улыбка успокаивали и внушали доверие.

Когда переезжали Звиков мост, подал голос Уортингтон:

– Мы так не уйдем. Хозяин хватится своей машины, ее объявят в розыск. Давайте лучше…

– Ты лучше расслабься, – прервал его Гирланд. – Подумай сам. Шоу будет продолжаться еще некоторое время. Это машина кого-то из зрителей. Хватятся ее не раньше, чем кончится представление. Пока еще он заявит в полицию. И прикинь, в какой он будет панике. Короче, пара часов у нас есть.

Он взглянул на Малу и в очередной раз подумал, что девочка просто прелесть. Она начинала вызывать у него теплые чувства.

– А расскажи-ка мне про этого Яна Брауна, – попросил он.

Мала начала говорить, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно:

– У него ферма всего в тридцати километрах отсюда. Он нам поможет… точно поможет.

– Что ж, это радует. Помощник нам не помешает, детка. Чем больше помощников, тем лучше.

Они уже выехали за город, и «мерседес» поднимался на холм.

– Ну что, Алекс, надоел тебе старик Дори? – продолжил Гирланд, обращаясь к Уортингтону. – Я тебя понимаю. Со мной случилось то же самое, только уже давно.

Расслышав в голосе Гирланда нотки понимания, Уортингтон наклонился вперед и сказал:

– Я ушел, когда узнал, что приехал Маликов. Я же понимал, что…

– Маликов? – Гирланд сразу стал серьезен. – Ты сказал – Маликов?

– Ну да.

– Он в Праге?

– Да. Ищет меня.

Гирланд присвистнул. Глядя, как изменилось его лицо, Мала почувствовала укол страха. На несколько секунд Гирланд утратил самоуверенность. Затем он объявил:

– Мы с Маликовым старые приятели. Любим друг друга так нежно, как мангуст с коброй. А ты точно знаешь, что он в Праге?

– Совершенно точно.

Гирланд прибавил газу и принялся размышлять. Теперь до него дошло, что их троица вляпалась очень серьезно. Маликова он знал. Где Маликов, там и Смирнов. А Смирнов – чуть ли не главный специалист у русских по розыску преступников.

Молчание Гирланда, по-видимому, напугало его спутников.

– Ну, что еще расскажешь о Брауне? – спросил наконец Гирланд. – Ты с ним часто видишься? Учти, Маликов перетрясет все твое окружение. И если разнюхает, что у тебя есть знакомый фермер, то рванет прямиком к нему.

– Я уже год не видела Яна, – ответила Мала. – И никому из друзей не говорила о нем. Этот человек обязательно нам поможет, потому что мой отец помогал его отцу.

– А на ферме ты была?

– Была. Года три назад.

– И что это за место?

– Ферма довольно старая, место тихое. Там никого не бывает.

– Он один живет?

– Нет, с женой. С Бланкой.

– Ей можно доверять?

– Да, конечно. Она замечательная.

– Сараи у него имеются?

– Есть два больших амбара.

Гирланд помолчал, потом кивнул:

– Ну ладно, рискнем. Деваться-то некуда. А эта машина может еще пригодиться, если потребуется быстро скрыться. Так что спрячем ее в амбаре.

И он прибавил скорость.

Уортингтон, конечно, понимал, что Гирланд все делает правильно, но никак не мог избавиться от страха перед ним. Больше всего его волновала судьба лежавших в чемодане денег. Судя по всему, этот прохвост приберет их при первой же возможности. И в то же время в сложившейся ситуации спасения ждать было больше не от кого.

Гирланд чувствовал враждебность англичанина. Было ясно, что Уортингтон – ходячий геморрой. И еще было понятно, что парень по уши влюблен в Малу. Без взаимности, разумеется. Все это сильно осложняло дело.

Гирланд принялся рассказывать Уортингтону о плане Дори: о том, как шеф решил использовать его в качестве наживки для внедрения нового агента, о Гарри Моссе, о больших деньгах и о том, зачем он оказался в Праге.

– Но старик перемудрил. Подбросил мне по ошибке сверхсекретный документ, – закончил рассказ Гирланд. – Он теперь у меня. И если я не верну эту бумагу, то Дори конец. Выходит, я держу старого козла за рога. Он у меня вот здесь. – Гирланд показал сжатый кулак. – Но поскольку без него на этом свете будет очень скучно, я решил вернуть ему бумажку. Правда, сделать это непросто.

– А ты можешь отдать ее американскому послу? – спросила Мала. – А он пусть переправит мистеру Дори.

– Ага. Если отдать бумагу послу – он ее прочтет. И увидит, что это экземпляр Дори, с номером. И захочет узнать, как же документ оказался в Праге. Ну нет, если уж спасать Дори, то надо возвращать бумагу ему лично в руки.

– И эта бумага у тебя с собой? – спросил Уортингтон, еле сдерживая злобу.

Гирланд поглядел на его худое безвольное лицо, маячившее в водительском зеркале.

– При мне. Я собирался отдать ее Брукману, когда тот притащит деньги. Брукман был человеком Дори, так что ему можно было отдать. Но если Брукман откинул копыта, то теперь эту бумагу деть некуда.

Повисла пауза, а потом Уортингтон вдруг сказал:

– Это мои деньги. И нам с Малой надо выбраться из страны. А тебе они не принадлежат, понял?

«Ну вот, пожалуйста», – подумал Гирланд. А вслух сказал:

– Не очень понятно, как ты собираешься выбраться из страны. Не поделишься идеей?

– Это мое дело! – отрезал Уортингтон. – Но деньги принадлежат мне и Мале. А ты тут ни при чем.

Гирланд сбросил скорость и затормозил. Он обернулся к англичанину – и увидел наставленное на себя дуло пистолета. Уортингтон, весь бледный, выпучив глаза, целился ему прямо в лоб.

– Отдавай бумагу! – взвизгнул он. – А сам убирайся! Бумагу давай!

Гирланд поглядел на него, а потом, повернувшись, взялся за руль и выжал педаль газа.

– Пошел ты к черту! – бросил он Уортингтону.

Машина дернулась и понеслась по темной дороге.

– А ну стой! Стой, говорю, или я тебя…

Уортингтон осекся: машина неслась уже на скорости 120 километров в час.

– Давай, давай, пали! – подбодрил его Гирланд. – Отличное рагу из нас всех получится.

Тут не выдержали нервы у Малы.

– Алекс, прекрати немедленно! Ты что, не понимаешь? Другого выхода у нас нет? Не будь идиотом!

Уортингтон почувствовал слабость во всем теле. Холодный, презрительный тон Малы лучше всяких слов говорил о том, как она к нему относится.

Он сунул пистолет в кобуру под мышкой и откинулся на сиденье.

– Да успокойся ты, Алекс, – сказал Гирланд. – Ну ничего, сорвался, бывает. Разберемся потом, кому что причитается.

– Это не твои деньги! – слабо откликнулся Уортингтон. – Ты не имеешь права…

– Кончай, говорят тебе! – крикнула Мала, поворачиваясь к нему.

Уортингтон смолк, но даже в его молчании чувствовалась злоба.

Машина неслась по узкой пустой дороге. По обеим сторонам тянулись освещенные луной холмы и леса. Минут через двадцать Мала сказала:

– Подъезжаем.

Гирланд сбавил скорость.

– Вот там поворот налево, – показала Мала.

Гирланд свернул на узкую подъездную дорожку и остановил машину.

– Сходи на ферму, – обратился он к Мале, – и скажи своему приятелю, что ты не одна. Посмотрим, обрадуется ли он нам. Если нет, то надо думать, куда двигать дальше.

– Да нет, все будет в порядке. Он нам точно поможет, – заверила его Мала.

Гирланд улыбнулся:

– А вот я в этом не уверен. А я руковожу операцией. Ну давай, малышка, вперед!

Мала вышла из машины и, оглядевшись, направилась к ферме.

Тут подал голос Уортингтон:

– Не смей ей приказывать таким тоном! Ты кто такой вообще?

Гирланд повернулся и посмотрел на него недобрым взглядом:

– Знаешь что, Уортингтон, ты мне надоел. У тебя нет никаких шансов выбраться из страны одному и вытащить ее. Из нас троих только я способен решить эту задачу. Так что закрой рот!

Уортингтон сунул руку под мышку. Однако реакция Гирланда была намного лучше: англичанин еще не успел коснуться ручки пистолета, а в лицо ему уже было направлено дуло.

– Вылезай! – коротко приказал Гирланд. – Живо! А то башку прострелю.

Дрожа от страха, Уортингтон вывалился из машины. Гирланд тоже вышел и встал на дорожке, продолжая держать англичанина на прицеле.

– Надоел ты мне смертельно, – сказал он. – Медленно повернись и брось оружие.

Уортингтон поспешил повиноваться. Пистолет полетел в траву.

– Ступай вперед!

Англичанин сделал несколько шагов, спиной чувствуя нацеленное на себя оружие.

Гирланд нагнулся и подобрал пистолет. Вынул из него обойму и положил в карман.

– Стой! – скомандовал он. Уортингтон повернулся, и Гирланд бросил ему пистолет. – Так-то оно безопаснее.

Англичанин сунул оружие обратно в кобуру. Лицо его было бледным, глаза сверкали от перенесенного унижения.

– И будь паинькой, – предупредил Гирланд. – Помни: этой операцией руковожу я. А ты – всего лишь сопутствующее обстоятельство. Понял?

Уортингтон пробормотал что-то невнятное и отвернулся.

Оба молча дожидались возвращения Малы.

Сик даже не мог скрыть своей радости от того, что такой тертый калач, как Маликов, упустил Малу Рид.

Сик сидел возле стола, наблюдая за углубившимся в крупномасштабную карту района руководителем операции. Вид у русского был совсем хмурый. Нет, из страны девчонке не сбежать, думал Маликов. А когда ее поймают, она еще пожалеет о побеге. Он лично позаботится, чтобы пожалела.

В дверь постучали, и вошел Смирнов.

– Она с Гирландом, – объявил он с порога. – И с ними еще кто-то третий. По описаниям похож на Уортингтона.

Маликов вытаращил глаза:

– Гирланд?! Это точно?

– Официант в ночном клубе отвел этого человека в отдельный кабинет. По описанию – никаких сомнений, это Гирланд. Он послал Мале Рид записку – написал, что хочет купить ее ангела. А через несколько минут явился и англичанин. Официант говорит, что они вместе ушли через черный ход. Эта дверь ведет к парковке. А с парковки угнан «мерседес». И еще: в квартире Малы Рид есть деревянная статуя ангела.

Смирнов закончил доклад и стал дожидаться реакции шефа.

– Номер «мерседеса» выяснил?

– Конечно. – Смирнов положил на стол листок бумаги.

Маликов повернулся к Сику:

– Объявите в розыск эту машину!

Сик взял бумажку и вышел из кабинета.

Повисла пауза, а затем Маликов спросил:

– Квартиру обыскали?

– Разумеется.

Смирнов придвинул стул задом наперед поближе к столу шефа и уселся, положив свои большие руки на спинку.

– В этой квартире прятался Уортингтон, – сказал он. – Повсюду его отпечатки, и кое-что из одежды он там оставил. На деревянном ангеле – отпечатки Брукмана. Голова отделяется, внутри полость. По-видимому, что-то там прятали. Наверное, тот самый коричневый пакет.

Маликов немного подумал, а потом сказал:

– Машина у них мощная. Из города они давно выбрались. Должно быть, направляются к границе. К ближайшей, немецкой. Но могут и к австрийской – ее легче перейти.

Смирнов пожал плечами:

– Я заказал досье Малы Рид. Вряд ли они решатся сразу ехать к границе. Скорее всего, где-то спрячутся, а потом, когда решат, что поиски прекратились, рискнут перейти. Надо думать, где они прячутся. Вот это я и попробую выяснить с помощью ее досье.

Маликов кивнул. Смирнов встал и направился к двери.

– Их надо найти, – сказал ему вдогонку Маликов. – Сам понимаешь, что будет, если они сбегут.

Смирнов ухмыльнулся:

– И как, интересно, они сбегут? – С этими словами он вышел и закрыл за собой дверь.

Следующие десять минут Маликов по-прежнему изучал карту. Затем явился Сик.

– Машину видели на Звиковом мосту, – доложил он. – Но больше о ней ничего не известно. В машине сидели трое: мужчина за рулем, женщина на переднем сиденье и еще один мужчина сзади.

Глаза Маликова налились гневом.

– Вы, товарищ Сик, отвечаете за то, чтобы они не пересекли границу. И не надо мне говорить, что у вас нет людей. Задействуйте столько, сколько понадобится, понятно?

– Я как раз этим сейчас и занимаюсь, – кивнул Сик. – Они не смогут попасть на ту сторону.

Маликов нетерпеливо махнул рукой, показывая, что чех может идти.

Затем Маликов закурил и уставился невидящим взглядом в пространство.

Он злился на самого себя. Надо было взять девчонку сразу после того, как Смирнов сказал, что она связана с Кеном. Он заигрался. И теперь оставалось только проклинать Гирланда. Вплоть до сегодняшнего дня Маликов был безупречен. Никогда не ошибался. Но теперь прокол в его действиях очевиден, и он понимал, что этим не преминет воспользоваться его враг Ковский.

Час спустя, когда Маликов все еще сидел за столом и размышлял, вновь явился Смирнов.

– Кажется, есть зацепка, – объявил он и положил на стол фотографию. – Вот это мы обнаружили в фотоальбоме, взятом из квартиры Малы Рид.

Маликов посмотрел на снимок. На нем была запечатлена Мала, а рядом с ней – какой-то крепкий молодой парень, одетый в джинсы, клетчатую рубаху и грязные сапоги. На заднем плане виднелся сельский дом, а справа возвышались два больших амбара.

– Ну и что? – спросил Маликов.

– Отдельно стоящая ферма – идеальное укрытие. Надо ее проверить, – сказал Смирнов. – Отец Малы Рид и некий фермер по фамилии Браун были казнены как предатели родины. А сын этого Брауна – тоже фермер.

Маликов подскочил так, что стул отлетел в сторону:

– Где эта ферма?

– В тридцати километрах отсюда.

– Люди готовы?

– Три полицейские машины. Там двенадцать человек с автоматами.

– Если с ними Гирланд, понадобится в три раза больше людей, – сказал Маликов. – Распорядись!

– Как скажешь, – ответил Смирнов, пожав плечами, и стал набирать номер.

Комната была большая, неухоженная и неуютная. Дубовые стены, каменные полы, грубая мебель. Центральное место тут занимал большой камин – совершенно закопченный.

Оглядывая помещение, Гирланд думал, что зимой тут, должно быть, жутко холодно. Все трое – он, Уортингтон и Мала Рид – сидели на стульях с прямыми спинками прямо напротив Яна Брауна и его жены: те сели на длинную скамью, спиной к огню.

Яну Брауну, крепко сложенному мужчине, было чуть за тридцать. Его круглое мясистое лицо, сжатые губы и внимательные серые глаза сразу внушали доверие. Бланка, жена Яна, была лет на пять моложе мужа. Блондинка с простым и серьезным лицом, худенькая и чрезвычайно спокойная, она очень понравилась Гирланду. На нее явно можно было положиться в случае опасности.

Одеты супруги были в потертые джинсы и черные ветровки. Они спали, когда Мала постучалась к ним в дом. Услышав, что ей и ее друзьям нужна помощь, они не колебались ни секунды.

Мала побежала обратно к машине, а Ян и Бланка быстро оделись. Ян отворил двери одного из амбаров, и Гирланд поставил туда «мерседес».

Гирланд повел разговор.

– Вам не следует слишком много знать об этой операции, – говорил он. – Чем меньше вы будете знать, тем безопаснее и для вас, и для нас. Нам надо пересечь границу – это главное. Если не получится, ждите несчастий всякого рода, на международном уровне. Так что главное, повторяю, – пересечь границу. За нами охотится агент ГРУ, самый опасный у них. Деньги не проблема. Денег у нас куча, можем заплатить за переход границы сколько угодно, лишь бы нашелся надежный человек.

Ян, внимательно слушая Гирланда, покачал головой.

– Дело тут не в деньгах, – сказал он рассудительно. – Дело в удаче. С фальшивым паспортом через контроль все равно не пройти, даже не мечтайте. Вообще-то, правила прохождения австрийской границы в последнее время смягчили, но они по-прежнему могут ее просто закрыть в один момент, если понадобится. А если парень из ГРУ считает, что вы опасны, он вызовет подкрепление, и тогда перекроют всю границу. – Ян помедлил и продолжил: – Но есть одно местечко, где можно попробовать перейти. Отсюда примерно сто тридцать километров. Идти туда придется пешком, и путь непростой. Четыре дня по тридцать километров в день.

Гирланд поморщился. Сможет ли Мала пройти такое расстояние?

– А на машине нельзя?

– Они перекроют все дороги, не стоит рисковать. Только пешком, и не по дорогам.

Гирланд понял, насколько полезен Ян, и спросил:

– А вы с Бланкой сможете пойти с нами? Мы дали бы вам денег? А?

Супруги переглянулись.

– Нет, не можем, – ответил Ян, но уверенности в его голосе не было.

– Вы что, хотите прожить тут всю жизнь? Что вас ждет в этой стране? А там вы начнете все заново. – Гирланд окинул взглядом жалкую комнату. – У вас же ничего нет. И в будущем ничего не ждет. Послушайте, у нас тут тридцать тысяч долларов. А нас пятеро. Разделим деньги на пять частей. Вам достанется двенадцать тысяч. С такими деньгами можно заново начать жизнь в Австрии. Или в Германии. Во Франции. Да где угодно!

Уортингтон мертвой хваткой вцепился в свой чемодан.

– Ты не имеешь никакого права! – взвизгнул он. – Это не твои деньги! Это деньги Малы и мои!

Остальные четверо молча наблюдали за ним. Потом Мала сказала:

– Это не наши деньги, Алекс. Не дури.

– Ты все время говоришь, что я дурак! – Уортингтон уже бился в истерике. – Ты не понимаешь: я же отстаиваю твои интересы! Эти деньги…

– Алекс! Замолчи, пожалуйста, – ответила Мала, она вскочила и подошла к англичанину. – Дай мне чемодан!

Уортингтон беспомощно поглядел на нее и передал чемодан.

– На, возьми, – сказал он дрожащим от обиды голосом. – Ты сама отдаешь свое будущее. Думаешь, я дурак, да? Нет, это ты… Ты просто не понимаешь, что делаешь.

– Понимаю. Мы покупаем себе свободу. – Она взяла чемодан и перешла к Гирланду. – Здесь деньги. Теперь ты ими распоряжаешься.

Гирланд кивнул и снова обратился к Яну:

– Двенадцать тысяч долларов ваши, если вы переведете нас через границу. А дальше думайте сами – возвращаться или нет.

Ян не мог решиться.

– Нам надо это обсудить, – сказал он, поднимаясь. – Погодите-ка минутку.

Он взял Бланку за руку, и они вышли из комнаты.

Гирланд открыл чемодан и вынул пакет с деньгами.

– Они хорошо знают местность, – сказал он Мале. – Чешский у них родной. Знают, как нас вывести. Нет, без них у нас ничего не получится. Поэтому я и предложил им деньги.

Мала кивнула:

– Да, конечно. Я понимаю.

– И я понимаю, почему ты отдаешь эти деньги, – с горечью заметил Уортингтон. – Тебе это ничего не стоит. Начнешь шантажировать Дори – получишь в три раза больше, чем отдал сейчас.

Гирланд посмотрел на него с нескрываемым отвращением:

– Слушай, если тебе все так не нравится, не убраться ли тебе подобру-поздорову? Вот я кладу на стол твою долю. Шесть тысяч. А с нами идти тебе совершенно необязательно. Забирай деньги и вали назад в Прагу.

Уортингтон метнул в него злобный взгляд:

– Ты знаешь, что это невозможно.

– А какое мне дело до тебя? Ты получил свою долю – теперь делай что хочешь. Но если ты решил идти с нами, тогда уймись и перестань действовать мне на нервы!

Уортингтон повернулся к Мале.

– Этот человек – мошенник, – сказал он. – Разве ты не видишь? Он уже отобрал у тебя деньги. Этот человек…

– Это не мои деньги! – чуть не закричала Мала. – Прекрати нести чушь!

Уортингтон беспомощно поглядел на нее и в отчаянии развел руками:

– Ну тогда… тогда я молчу.

Пока они так разговаривали, Гирланд оглядывал комнату – лишь бы не видеть англичанина. На каминной полке его внимание привлекла заботливо вставленная в рамку фотография. Сначала он взглянул на нее мимоходом и стал осматривать комнату дальше, а потом вдруг вздрогнул и подошел к камину, чтобы разглядеть фото получше. На ней были запечатлены Мала и Ян на фоне фермы.

Гирланд живо обернулся к Мале:

– У тебя тоже хранилась такая фотография?

Мала посмотрела и побледнела, сразу поняв его мысль:

– Да. В альбоме, у меня в квартире.

Гирланд всплеснул руками:

– Ну тогда все! – Он рванулся к двери и закричал: – Эй, вы там! Идите сюда, скорее!

Супруги вернулись, и Ян тут же объявил:

– Мы решили. Пойдем с вами.

Гирланд усмехнулся:

– У вас теперь нет выбора. – Он показал на каминную полку. – Такая же фотография осталась в квартире Малы. Гэбэшники ее обнаружат. И долго искать вашу ферму им не придется. В общем, через пару часов они будут здесь. Надо сматываться. Забирайте свою долю! – Он протянул Яну пакет с банкнотами. – И живее, времени нет!

Ян поглядел на пакет и сунул его в карман.

– Бланка, – обратился он к жене, – Мала не может в этом идти. Дай ей что-нибудь. А я соберу вещи.

И он быстро вышел из комнаты.

Бланка обняла Малу за плечи и сказала:

– Он прав. Пойдем посмотрим, что тебе подойдет.

Гирланд и Уортингтон, оставшись вдвоем, смотрели друг другу в глаза. Уортингтон начал было снова доказывать свою правоту, но Гирланд слушал с таким скучающим видом, что англичанин скоро смолк.

Гирланд снова закурил и показал на лежавшие на столе деньги:

– И ты тоже забери свою долю. И послушай, что я тебе скажу. Если ты будешь создавать проблемы, я тебя прибью, и ты даже не успеешь ничего понять. Тут и так непростое дело, а еще ты со своими штучками.

Уортингтон вспыхнул. Нетвердой рукой он пересчитал деньги и сунул пакет в карман.

Гирланд следил за ним с усмешкой:

– Ну-ну, расслабься. Не бери в голову. Когда приходится спасать свои шкуры, надо держаться всем вместе.

Уортингтон подошел к окну и уставился в непроглядную ночь. Гирланд понаблюдал за ним и пожал плечами. Минут через десять вернулся Ян с тремя объемистыми рюкзаками.

– Собрал всю еду, что была, – сказал он. – Тут сосиски, свечи, мыло, спички и каждому по одеялу. Все, что мог, взял. – Он свалили рюкзаки на пол и добавил: – Путь неблизкий.

Вошли Бланка и Мала. Теперь на танцовщице были выцветшие джинсы, свитер и крепкие ботинки. Гирланд решил, что этот секонд-хенд отлично подчеркивает ее фигуру.

– Ну и что же дальше? – спросил Гирланд у Яна, одновременно протягивая Мале ее долю.

– У меня есть домик в горах, – ответил тот. – Отправимся сначала туда. Всего десять километров отсюда. А там решим, как быть дальше. Я покажу по карте, каким путем лучше всего идти.

Затем он положил на стол два больших бумажных пакета.

– Тут перец. Они же начнут рано или поздно искать нас с собаками. Я готовился к тому, что однажды надо будет уходить, вот и насушил перца. Несколько месяцев собирал. Пойдем один за другим. Я первый. – Он оценивающе посмотрел на Гирланда. – А ты пойдешь последним. И понесешь перец. Разбрасывай его потихоньку за собой. Двух километров будет достаточно. Ну все, в путь!

Минут через пять вся группа уже шла один за другим через поле. Гирланд проделал дырочку в пакете и потихоньку высыпал перец, заметая следы.

Перейдя поле, они углубились в еловый лес и принялись подниматься в гору. Поросший деревьями каменистый склон оказался довольно крутым. Скорость задавал Ян, и Мале доставалось нелегко. Бланка, привыкшая к таким переходам, двигалась с легкостью.

Гирланд то и дело помогал Мале.

Уортингтон молча карабкался вверх вслед за Яном, не оглядываясь назад. Он с трудом тащил свой чемодан. Внутри у него все кипело: он никак не хотел смириться с тем, что Гирланд поделил деньги поровну. Двенадцать тысяч долларов каким-то жалким фермерам! Кому сказать! Да им для полного счастья и трети этой суммы хватило бы за глаза и за уши!..

Выйдя из леса, беглецы попали на узкую тропинку, и Ян пошел еще быстрее. Минут через десять Мала взмолилась:

– Ян, подожди! Дай передохнуть…

Все остановились. Ян посмотрел на нее с нетерпением и сказал:

– Тут совсем близко, пойдем!

– А поглядите-ка! – воскликнул вдруг Гирланд и показал вниз.

При лунном свете можно было различить ведущую к ферме белую дорожку. На ней теснились машины, казавшиеся с такой высоты игрушечными. Целых десять машин! Некоторые уже остановились, другие только подъезжали.

– Вот такие дела, – сказал Гирланд и рывком поднял Малу на ноги. – Пошли, детка!

Тон его голоса заставил Малу сразу послушаться и двинуться дальше. Спотыкаясь, обливаясь потом, задыхаясь, все пятеро двигались вперед. Наконец они вышли на ровную поляну, откуда открывался прекрасный вид на ферму. В окнах горел свет, и похожие на муравьев фигурки суетились вокруг дома и амбаров.

– Перец закончился, – объявил Гирланд.

– Вполне достаточно, – откликнулся Ян. – Нам нужно совершить последний рывок. Тут придется нелегко, но вы потерпите. Мы уже в двух шагах.

Он начал продираться через кустарник в стороне от тропинки. Остальные следовали за ним. Гирланду приходилось все время помогать Мале, иначе она ни за что не справилась бы.

Уортингтон, задыхаясь от усталости и злости, даже не оглядывался, хотя и знал, что Мале нелегко. Они карабкались наверх еще не менее получаса, и вот наконец показалась деревянная хижина – она находилась на небольшой полянке, и над ней со всех сторон нависали деревья. Пока беглецы не приблизились вплотную, она оставалась почти не видна.

– Все, пришли! – сказал Ян, открывая дверь. – Тут тесновато, зато безопасно.

Бланка вынула из своего рюкзака факел, зажгла его и осветила помещение.

Комната выглядела довольно просторной, но в ней было сыро и пахло плесенью. Посредине располагался стол и несколько стульев, по стенам – четыре лавки.

Ян принялся зажигать свечи, а Мала, еле волоча ноги, добралась до лавки и опустилась на нее.

– Не ложись туда, – предупредила Бланка. – Там могут быть змеи.

Усталость как рукой сняло: Мала в ужасе отпрыгнула от лавки под громкий хохот Гирланда.

– Не волнуйся, детка, сейчас мы им покажем, – сказал он и, взяв факел, тщательно осмотрел лавку и лежавший на ней матрас. – Нет, змей тут нет. Пара паучков имеется, а змей нет точно.

Мала, дрожа как осиновый лист, уселась на стул. Уортингтон продолжал стоять в дверях, не выпуская из рук чемодана. На его худом лице читалась страшная усталость, а глаза были злыми и подозрительными.

Гирланд вытащил из рюкзаков одеяла, а Ян растопил небольшой очаг. Бланка тоже пошарила в рюкзаках и вынула оттуда банку кофе, банку сухого молока, кружки и кастрюлю.

Через десять минут они уже сидели за столом и пили крепкий обжигающий кофе. Напряжение постепенно спадало.

Огонь разгорался, сырые дрова шипели и периодически стреляли, освещая веселым пламенем полутемную комнату. Гирланд достал пачку «Пэлл-Мэлл» и пустил ее по кругу.

Мала с благодарностью взяла сигарету, а Ян и Бланка только покачали головой. Уортингтон после некоторого колебания отбросил пачку назад Гирланду и вытащил собственную. Теплота и кофе расслабляюще действовали на усталые мускулы.

Ян расстелил на столе карту.

– Смотрите, как мы пойдем, – начал он объяснять. – Если бы мы ехали на машине по дороге, то добрались бы за полдня. А так, пешком и по лесу, будет непросто.

Он показывал на карте маршрут своим грубым пальцем. Мале казалось, что палец двигается по карте бесконечно долго. Но вот наконец он уперся в линию австрийской границы.

– Здесь и перейдем… если повезет, – заключил Ян, он помолчал и сел поудобнее. – Только вы должны понимать, что такое граница. Во-первых, это сторожевые вышки, а на них дежурят часовые с автоматами, сигнальными ракетами, прожекторами и рациями. Видят они все, потому что на границе есть расчищенная от деревьев и кустарников полоса шириной семьдесят метров. Земля перед вышками вспахивается каждый день, чтобы были видны следы. За этой вспаханной полосой – ограда из колючей проволоки, оборудованная сигнализацией. Потом минное поле. И наконец, еще одна ограда с колючкой, по которой пропущен электрический ток. В общем, кажется, нельзя перейти, правда? Но есть одно место, где можно просочиться. Это вентиляционная шахта в заброшенном медном руднике. Недавно я провел там одного товарища, и он благополучно выбрался в Австрию. Правда, за ним никто не гнался, как за нами. А нам придется непросто. Но все-таки – немного удачи, и мы тоже выберемся.

Гирланд помолчал, глядя на карту. Потом посмотрел на Яна и спросил:

– Когда отправляемся?

– Надо побыть здесь по меньшей мере четыре дня, – ответил Ян. – Сейчас на всей границе объявлена тревога. Я знаю этих чешских погранцов. В основном мальчишки, срочники. Четыре дня будут настороже, потом им надоест. Вот тогда и рискнем.

– А здесь можно оставаться четыре дня?

Ян только пожал плечами:

– А почему нет? Лучшего убежища не найдешь. Ни один сосед не знает про эту мою хату. Я построил ее два года назад. Как чувствовал, что рано или поздно решусь на побег из страны. Да, думаю, тут можно остаться и ни о чем не беспокоиться.

– О’кей, – кивнул Гирланд. – Только надо все продумать. Трое мужчин по очереди несут вахту. По четыре часа. Я первый.

– Отлично, – согласился Ян. – Я тебя сменю. А потом наступит очередь нашего друга.

Уортингтон угрюмо наклонил голову и направился к лавке, чтобы приготовить себе постель.

Ян с Гирландом переглянулись, и Гирланд поморщился. Ян подбросил дров в огонь, а Гирланд вышел на улицу, чтобы заступить на вахту.

Смирнов вышел из дому и направился к автомобилю, возле которого стоял Маликов.

– Они запорошили следы перцем, – доложил он холодным ровным тоном. – Собаки не смогут взять след. Далеко не ушли, конечно, но в каком направлении – мы понятия не имеем.

Зеленые глаза Маликова сверкнули. Его никогда не интересовали причины неудач.

– Это твое дело, – ответил он резко. – Я знаю одно: они не должны пересечь границу! Можешь задействовать сколько угодно людей. Они пойдут пешком и будут избегать дорог. Ты все это и так знаешь, что тут объяснять? – Он свысока оглядел Смирнова и закончил: – Найди их. А я возвращаюсь в министерство.

Он сел в полицейскую машину и велел шоферу отвезти себя обратно в Прагу.

Смирнов проводил взглядом удаляющийся автомобиль и усмехнулся. Вот уже восемь лет он занимался розыском преступников, и еще ни разу от него никто не уходил. Он понимал, что Маликов нервничает, и это его забавляло.

Маликов вечно заботится о своей репутации. Опасается, что однажды Ковский добьется его отставки. А в отставку Маликов не хотел уходить ни в коем случае. Что касается Смирнова, то его вообще не интересовали все эти интриги. Его делом был розыск преступников. И если он опростоволосится, то, значит, он просто не достоин такой работы. Вот и все.

Смирнов подошел к Сику, ожидавшему его в сторонке:

– На рассвете надо вызвать три вертолета и осмотреть холмы. Проследите за этим! И позовите ко мне капитана Кухлана.

Кухлан был молодой и ярый коммунист, считавший большой честью оказаться под началом у самого Смирнова. Он поспешил на вызов.

– Пойдем-ка туда, – сказал ему русский и направился к зданию фермы.

Войдя внутрь, Смирнов расстелил на столе большую карту прилегающего района, отыскал квадратик, изображающий ферму, и очертил его кольцом.

Сик тоже зашел в комнату и встал за спиной у Смирнова, внимательно слушая, что тот скажет.

– Рассмотрим два варианта, – сказал русский, взглянув на молодого Кухлана. – Первый: они направились прямо к границе. Второй: спрятались где-то здесь и ждут, когда охота за ними поутихнет. Я думаю, что правильный вариант – второй. Где-то здесь, внутри этого кольца, они и затаились. Завтра тут будут вертолеты, они все осмотрят. А ваша задача – привести достаточно людей, чтобы распределить их по всему периметру этого кольца. Вот и все – они окажутся в ловушке. – Он придвинул карту поближе к капитану. – Изучите местность и решите, сколько человек понадобится, чтобы затянуть удавку. Затянуть – слышите?

– Так точно, товарищ Смирнов! – гаркнул Кухлан и обратился к карте.

Смирнов с удовольствием глядел на Кухлана, излучавшего полную готовность к подчинению. Этот склонившийся к карте молодой блондин напоминал ему охотничью собаку, взявшую след зверя.

– Да, это, похоже, просто вопрос времени, – заметил Сик лживо-доверительным голосом. – Надеюсь, они не сумеют пересечь границу.

Смирнов не снизошел до ответа. Он продолжал наблюдать за Кухланом.

Минут через пять чешский капитан оторвался от карты.

– Все ясно, – сказал он живо. – Я все устрою. Этот район я знаю как свои пять пальцев. И сколько человек потребуется, тоже понятно. К восьми часам утра все будут расставлены по местам.

Смирнов зловеще улыбнулся:

– Нет. Они должны быть на своих местах к рассвету. Шесть часов утра – крайний срок.

– Слушаюсь, товарищ Смирнов!

Отдав честь, Кухлан чуть не бегом покинул ферму.

Глава шестая

Уортингтон поглубже запахнул пиджак, но теплее не стало. Он сидел на плоском камне, опершись спиной о скалу и глядя вниз – на утонувшую в тумане долину. Сидел с четырех утра, а сейчас было уже около половины шестого. Все это время воздух оставался холодным и промозглым, и он с нетерпением ждал утра, когда взойдет солнце и согреет его. Да, конечно, Гирланд все подстроил специально – назначил ему дежурить в самое противное время. Ах, как он ненавидел этого высокого, смазливого и заносчивого американца! Уортингтон уже понял, что Гирланд всегда сохраняет спокойствие и женщин тянет к нему как магнитом. Как смотрела на него Мала! Как на бога…

Уортингтон вытащил из кармана пачку сигарет. Уже почти пустая. Всего пять штук осталось. Англичанин хотел было сунуть пачку обратно, но потом, не в силах избежать соблазна, закурил.

Оглянулся на темную хижину. Никакого движения, все спят. Посмотрел наверх – небо уже совсем светлое. В долине по-прежнему клубится туман. А на сердце неспокойно. Чехи пришлют войска. Обыщут здесь, на холмах, каждый сантиметр. И рано или поздно их обнаружат.

При мысли о том, что с ним тогда может случиться, Уортингтон почувствовал неприятный холодок между лопатками. Рука потянулась к торчавшему из кобуры пистолету, но он тут же вспомнил о том, что проклятый Гирланд отобрал обойму. Значит, даже застрелиться будет нельзя, когда их окружат солдаты.

Уортингтон вдохнул и медленно выдохнул дым. Поерзал, стараясь поудобнее устроиться на холодной скале, и вдруг замер, услышав отдаленное жужжание.

На фоне безоблачного неба четко обозначился вертолет. Уортингтон вскочил. Сердце сильно билось. Послышался звук еще одного вертолета, и, взглянув налево, Уортингтон увидел его.

Англичанин рванулся к дому и чуть не налетел на Гирланда, как раз выходившего оттуда вместе с Яном.

– Скорее прячься! Внутрь! – бросил Гирланд Уортингтону.

Тот влетел в дом.

Гирланд и Ян встали под деревом, наблюдая за тем, как один из вертолетов летит прямо к хижине.

– Привлекли все силы, – заметил Гирланд.

– Ничего, нас сверху не видно, – спокойно ответил Ян. – Деревья полностью закрывают дом. Надо только находиться внутри, пока они тут летают. Любое движение будет заметно.

Звук приближающегося вертолета усилился. Мужчины стояли неподвижно, прислонившись к стволу дерева. Вертолет пролетел прямо у них над головами, а затем звук стал стихать.

Гирланд и Ян переглянулись.

– Да, похоже, они очень хотят тебя поймать, – заметил Ян. – Ну что, пошли пить кофе?

Перебегая от дерева к дереву, они вернулись в хижину. Обе девушки сидели на лавках. Их лица выражали тревогу.

Уортингтон стоял у огня и грел трясущиеся, промерзшие руки.

– Нас не увидят, – успокоил всех Ян. – Кофе готов?

– Сейчас, подожди минуту, – ответила Бланка.

Она сохраняла спокойствие, в отличие от Малы, которая сразу спросила Гирланда прерывающимся шепотом:

– Как ты думаешь, нас не поймают?

Гирланд дружески потрепал ее по плечу:

– Не поймают, не бойся. Просто нам нужно идти ночью и прятаться в течение дня, вот и все. – Он заглянул в ее голубые глаза и добавил: – Не бойся, я с тобой.

Мала улыбнулась:

– Я знаю. Но мы точно выберемся?

– Точно. Будет непросто, но мы справимся.

Ему захотелось обнять девушку, но этому мешало присутствие Уортингтона. Мала еще раз с восхищением посмотрела на Гирланда и пошла помогать Бланке готовить завтрак.

Гирланд заметил полный ненависти взгляд англичанина и подмигнул ему, а потом присоединился к Яну, который, стоя в дверном проеме, вглядывался сквозь ветви деревьев в небо.

– Уже три вертолета, – сказал Ян.

– Будем идти по ночам. Если нагнали столько техники, то, значит, и войска подключили.

Ян подумал, а потом тихо ответил:

– Откуда им знать, в каком направлении мы ушли? А если они этого не знают, возьмут ферму в кольцо и будут его постепенно сжимать.

Он выглядел обеспокоенным.

Тут снова послышалось жужжание, и мужчины замерли. На этот раз вертолет летел над самыми верхушками деревьев: было видно, как он мелькает в просветах. Пилот систематически осматривал участок леса на некотором отдалении от них.

– Лучше погасить огонь, – сказал Гирланд. – Дыма немного, но, если они будут летать так низко, могут заметить.

Они вернулись в хижину. Девушки подогрели две банки сосисок, поспел кофе.

Ян загасил огонь и присел вместе со всеми к столу. Царило напряженное молчание. Слышалось приближение вертолета. Вдруг он пролетел прямо у них над головами, и от ворвавшегося в дверной проем порыва ветра волосы Малы разметались. Она вскрикнула.

Лицо Уортингтона сделалось серым. Он выронил сосиску, которую подцепил было ножом.

Гирланд поглядел на Яна и Бланку – те по-прежнему оставались внешне спокойными. Тогда он взял Малу за руку и ободряюще пожал.

– Думаешь, заметили? – спросила Бланка мужа.

– Нет. На такой скорости ничего не увидишь. – Ян посмотрел на тлеющий огонь и добавил: – И дыма совсем немного. – Он спокойно принялся за еду. – Похоже, они прочесывают все по плану. Может, больше сюда и не вернутся?

Уортингтон отбросил свою тарелку.

– Да откуда тебе это знать? – спросил он осипшим от страха голосом. – Надо выбираться отсюда! Мы в ловушке!

Гирланд положил себе еще сосиску.

– А ничего, вкусно, – заметил он. – Острого кетчупа только не хватает.

Уортингтон вскочил:

– Ты слышал, что я сказал? Мы в ловушке.

– Да? А мне так не кажется, – спокойно ответил Гирланд. – Все эти вертолеты пригнали ради эффекта – чтобы нас попугать.

Все смотрели на Уортингтона, которого била крупная дрожь.

– Давай-ка мы с тобой сходим на разведку, – предложил Гирланд англичанину. – Спустимся вниз, на поляну, оттуда будут видны все их приготовления.

Он доел свою порцию, допил кофе и поднялся из-за стола.

– А вы будьте на месте, – приказал он остальным. – Пошли, дружище! Поглядим, что и как.

Уортингтон не мог решиться. Ян принялся спокойно собирать пустые кружки. Бланка сидела с равнодушным видом. А Мала смотрела на Уортингтона, и в ее взгляде читалось откровенное презрение. Англичанин усилием воли заставил себя выйти вслед за Гирландом.

Уже светало. Пробираясь от дерева к дереву, они услышали, что снова приближается вертолет. Уортингтон хотел было бежать обратно в хижину, но посмотрел на спрятавшегося под деревом Гирланда и последовал его примеру. Вертолет пролетел километрах в трех от них.

– Если бы нас обнаружили, он бы уже не летал, – объяснил Гирланд. – Вперед, держись за мной.

Они стали спускаться на нижнюю поляну. Время от времени в просветах деревьев были заметны вертолеты, кружившие где-то вдали то справа, то слева. Спуск занял минут десять. С поляны открылся вид на долину и ферму.

Увидев, какое количество военных грузовиков стояло вокруг фермы и сколько людей там кишело, даже Гирланд вздрогнул. Он присел на корточки под деревом и жестом пригласил Уортингтона последовать своему примеру.

– Да, вызвали войска, – сказал он.

Уортингтон глядел на происходящее внизу с неподдельным ужасом. Даже с такого расстояния можно было различить, что все солдаты вооружены автоматами. Англичанин почувствовал, как пот ручьями стекает у него по лицу.

– Я же говорил тебе, мы в ловушке, – заговорил он лихорадочно. – Это было безумием – остановиться в хижине. Теперь нас окружат.

Гирланду было даже жаль этого несчастного перепуганного человека.

– Ну и что ты предлагаешь? – спросил он спокойным голосом. – На-ка, покури. Давай все обдумаем.

– Надо убираться отсюда! – сказал Уортингтон; он затянулся сигаретой, но дрожь не прошла. – Но если уходить, то нас заметят сверху, – продолжил он рассуждать вслух. – Нет, уходить днем – слишком большой риск.

– Правильно. Значит, уйдем с наступлением темноты. Единственно верный ход. Даже если окажется слишком поздно.

Тут снова послышалось приближение вертолета. Он двигался очень быстро.

Гирланд обхватил Уортингтона и, быстро затащив его в тень дерева, заставил прижаться к земле. Верхушка дерева качнулась от порыва ветра, когда машина пролетела почти над ней. Взметнулись в воздух прошлогодние листья и песок.

Они немного полежали рядом. Потом Уортингтон сказал:

– Ты считаешь меня трусом. Да, я трус, признаю. Ничего не поделаешь. Никогда бы не связался с ЦРУ, если бы знал, чем это кончится. Мне были нужны деньги, и я нашел легкий способ их получить. Я давал уроки, ученики трепались о том о сем. От меня требовалось отделять в их болтовне важное от неважного. Мне хорошо платили за информацию, которую я поставлял Дори. Я накопил много денег. Они хранятся в Женеве. – Он судорожно вздохнул и закончил: – Видно, не судьба мне их потратить. Мы в ловушке.

– Ну не факт, – ободрил его Гирланд. – Все эти ребята там в долине – просто детишки. Выберемся. Надо только вести себя осторожнее.

– Нет, я чувствую, – покачал головой Уортингтон. – Я не выберусь. Слушай, ты можешь кое-что сделать, о чем я попрошу?

– Выберешься, тебе говорят, – ответил Гирланд нетерпеливо.

Этот человек действовал ему на нервы.

– Я хочу оставить все деньги Мале, – сказал вдруг Уортингтон. – Если со мной что-то случится, ты сможешь ей передать? Все уже устроено. Ей нужно будет только обратиться в банк «Кредит Сюис» в Женеве, предъявить удостоверение личности, и ей выдадут деньги… Много денег. Шестьдесят тысяч долларов. Всё ей.

Гирланд поглядел на него с некоторым удивлением.

– А почему ты сам не скажешь ей об этом? – спросил он.

– Нет-нет, пожалуйста! Она откажется! – жалобным тоном ответил Уортингтон. – Она же меня не любит, сам видишь. Я для нее никто, пока жив, только обуза. А вот когда я умру, она будет рада получить эти деньги. Ведь благодарить меня уже не придется.

Гирланд пожал плечами:

– Ну, не надо так мрачно. Поживешь еще.

Уортингтон посмотрел вниз и увидел, что грузовики с солдатами двинулись на север.

– Я изучил карту этого места, – сказал он. – Нас окружают. Через пару часов мы окончательно будем заперты в ловушке. Надо уходить сейчас.

– Как? Пешком? – В голосе Гирланда звучала насмешка. – Ну и далеко мы уйдем за пару часов?

– Так что же тогда делать?! – взмолился англичанин.

– Увидим, что делать, – ответил Гирланд.

Он следил за одним из вертолетов – тот шел на посадку. Исчез за деревьями километрах в двенадцати от того места, где они сейчас находились.

– Говоришь, изучил карту местности? – спросил Гирланд. – А ну-ка скажи, где села эта вертушка? Знаешь, как туда добраться?

– Ну да… Там большая поляна вон за теми деревьями. А что?

– Пойдем-ка назад, – сказал Гирланд, поднимаясь с земли.

И он двинулся вверх, к хижине.

Смирнов был вполне доволен собой. В начале седьмого показалось солнце, стало теплее. Ночью спать не пришлось, но это дело привычное.

Накануне операции о сне лучше забыть.

Капитан Кухлан распределил своих людей по местам к шести часам, как и было приказано. Смирнов даже удивился, узнав, что приказ оказался все-таки исполнен, да еще так рьяно. Теперь преступники не уйдут. Радиус окружности с фермой в центре составлял тридцать километров. Разумеется, сообщники не смогли преодолеть такое расстояние прежде, чем началась операция. Так что их поимка – только вопрос времени.

Смирнов плотно позавтракал: съел четыре яйца, бутерброд с ветчиной и выпил три чашки кофе. Припугнул Сика. Похвалил Кухлана.

Теперь он направлялся по влажной от росы траве к месту стоянки вертолета. Вертолет сел для дозаправки, и Смирнов решил на нем прокатиться.

У него было правило – лично осматривать территорию, где проходит операция. А кроме того, ему нравилось летать на вертолетах. Пилоту можно приказать зависнуть где-нибудь, чтобы осмотреть участок во всех подробностях. Нет, ничего лучше вертолета для розыскной работы еще не придумано.

Лейтенант Будовец, командир вертолета, терпеливо дожидался русского. Будовец был невысокий, крепкого телосложения мужчина с темными курчавыми волосами, совсем молодой, не старше двадцати трех лет. Ему, по-видимому, очень хотелось произвести хорошее впечатление на такого важного пассажира. Пока Смирнов вышагивал по мокрой траве мимо двух больших бочек с топливом, Будовец стоял навытяжку.

Смирнов сам распорядился устроить здесь пункт дозаправки. Он знал, что поиски могут затянуться. Не летать же каждый раз до военной базы под Прагой и обратно. При интенсивном поиске задержек быть не должно.

– Ну что? – спросил он, приближаясь к Будовцу. – Какие новости?

– Пока ничего нового, товарищ Смирнов, – отрапортовал вертолетчик. Он достал карту и очертил квадрат. – Вот этот район я прочесал. Теперь приступаю к этому.

Он показал на карте следующий район поисков. Карта была крупномасштабной, и район выглядел на ней совсем небольшим.

– Думаю, они прячутся на холмах, – сказал Смирнов. – Ничего подозрительного там не увидел?

– Нет. Там трудно что-то увидеть. Густой лес…

Смирнов заметил, что лейтенант недоговаривает.

– Я спрашиваю: подозрительного ничего не заметил? – спросил он резко.

– Подозрительного ничего, товарищ Смирнов. Разве что небольшой дымок вот на этом холме. – Будовец ткнул пальцем в карту. – Я пролетал над этим местом дважды, но во второй раз уже ничего не заметил. Должно быть, почудилось.

Смирнов ухмыльнулся:

– А ну-ка поехали! Поглядим, что тебе там почудилось. Ни одной зацепки терять нельзя.

Он забрался в вертолет и устроился на пассажирском месте. Будовец занял место пилота.

Смирнов повесил себе на толстую шею сильный бинокль.

– Помнишь точно, где тебе почудился дымок?

Будовец кивнул и завел машину.

Подняв тучу пыли, вертолет оторвался от земли и полетел через долину прямиком к недалеким холмам.

– Есть одна мысль, – сказал Гирланд. Он сел прямо на стол и обратился к своей команде: – Может, и сработает. Короче, вертолеты садятся на поляну в двенадцати километрах отсюда, в долине. Если мы туда доберемся, можно попробовать захватить один из них. Управлять я умею. Попробуем просто перелететь границу. Но даже если не дотянем, то окажемся к ней поближе. Что думаете?

– Правильно! – горячо поддержал его Ян. – Двенадцать километров – это часа два ходу, идти-то будем под гору. Надо попробовать.

– Там такие толпы солдат… я видел, – возразил Уортингтон. – Лес ими так и кишит.

Гирланд вынул из кармана обойму и кинул ее англичанину.

– Ну да, куча солдат. Значит, придется стрелять.

Уортингтон сначала замер, но потом, сообразив, что на него смотрит Мала, дрожащей рукой вставил обойму в пистолет.

– Возле вертолета будет охрана, – сказала Бланка. – Не знаю, сумеем ли мы его угнать.

– Посмотрим, – ответил Гирланд. – Двое из нас вооружены. Можно попробовать.

– Слышите? – прервала его Мала.

Они ясно услышали приближающееся жужжание вертолета. Все замерли, прислушиваясь. Звук становился все более громким и зловещим. В дверь снова подуло. Две карты, расстеленные на столе, отлетели к стене хижины.

Вертолет завис, и им показалось, что он висит прямо у них над головами. Все сжались. Уортингтон был бледен как смерть. Мала застыла в неестественной позе. Ян, Бланка и Гирланд словно окаменели. Снаружи кружилась пыль и летали мелкие камешки. Было слышно, как ломаются сучья, как под напором ветра качаются и гнутся деревья.

Смирнов, высунувшись из вертолета, всматривался в лес.

– Опустись-ка пониже! – крикнул он Будовцу.

– Опасно, товарищ Смирнов, – предупредил пилот. – Деревья заденем.

– А ну, сместись вправо!

Будовец переместился в указанном направлении.

Теперь Смирнов ясно видел сквозь ветви деревьев небольшую хижину. Губы его изогнулись в дьявольской улыбке.

– Вот вы где, голубчики!

Он взял рацию и дал указания Сику, который в нетерпении переминался возле фермы. Кивнул Будовцу и, довольный, откинулся в кресле. Вертолет взмыл в небо и начал описывать широкий круг вокруг холма.

– Точно они там, голубчики, – повторил Смирнов. – Поздравляю, лейтенант. Орлиный глаз у тебя.

Как только улетел вертолет, Гирланд объявил:

– Мы обнаружены. Надо уходить!

– А я говорил! Я все время вам говорил, – запричитал Уортингтон, – говорил, что мы в ловушке!

Гирланд улыбнулся:

– Может, ты и был прав. Но теперь ловушка захлопнулась. Уходим!

Через несколько минут они были готовы.

– Спустимся с холма прямо к поляне, – распоряжался Гирланд. – Сюда они доберутся только часа через два. Я иду первым. Ян, держись ближе ко мне, следом девушки, потом Уортингтон. Пошли!

Стараясь не выходить из-под крон деревьев, – вертолет все еще кружил неподалеку, – Гирланд двинулся вниз по узкой тропе, которая вела к нижней поляне. Он старался не спешить, чтобы поспевала Мала. Жужжание вертолета над ними не позволяло расслабиться и забыть о том, что нельзя вылезать на открытые места.

Они спустились на нижнюю поляну, но вертолет все еще не улетал.

– Подождем вот там за деревьями, – сказал Гирланд и осторожно пошел вперед.

Он посмотрел на ферму внизу. Военные грузовики колонной двигались вверх, к холму. Однако вскоре подъем сделался слишком крутым. Машины то и дело останавливались одна за другой, из них сыпались автоматчики. Подгоняемые командирами, солдаты быстро лезли вверх. Гирланд попробовал прикинуть, сколько их там: получилось больше сотни.

Он жестом подозвал Яна:

– Идут. Нужно пробиваться с боем. Но без шума. Ты как?

Ян кивнул.

– Попробуем, – ответил он кратко.

Лицо его было серьезным, глаза сверкали.

– Рассчитывать можно только на нас двоих, – по-прежнему вполголоса предупредил Гирланд. – От англичанина толку мало.

Ян снова кивнул:

– Ну все, вперед!

Гирланд обернулся к остальным и скомандовал:

– Мы с Яном идем первыми. Вы ждете три минуты, потом двигаетесь следом. Если что-то не так, останавливаетесь и ждете. Понятно?

– Понятно, – ответила Бланка.

Гирланд посмотрел на Уортингтона:

– И не стрелять. Если они услышат выстрелы, нам конец.

Уортингтон – весь в поту, белый как полотно – попытался что-то сказать, но не смог выдавить ни слова и только кивнул.

Взяв Яна за руку, Гирланд начал спускаться по тропе.

В этот момент Смирнов, разглядывая землю с вертолета в бинокль, засек Гирланда.

– Они уходят! – крикнул он Будовцу. – Спускайся ниже!

Схватив рацию, он передал Сику то, что увидел, и приказал:

– Больше людей наверх! Они спускаются. Мы их засекли!

Вертолет спустился ниже. Деревья гнулись от напора винтов. Сквозь ветви Гирланд видел, как вертолет пролетел прямо над ним. И пилот, и пассажир смотрели прямо на него. Гирланд не колебался ни секунды. Он выхватил пистолет и сделал по вертолету четыре выстрела. Эхо пронеслось по долине.

Вертолет резко свернул и стал удаляться. Будовец, раненный в руку, повел машину к посадочной площадке. Он сидел, крепко сжав зубы, по перчатке стекала кровь.

Смирнов выругался.

– Куда ранен? – спросил он.

– В руку.

Будовец старался держаться героем, но от боли почти терял сознание.

– Ничего, я сяду.

– Да уж постарайся! – крикнул Смирнов. – Держись!

Будовец сделал над собой усилие и выпрямил накренившийся вертолет.

– Неплохо получилось, – заметил Гирланд, пряча оружие в кобуру. – Если бы я не избавился от этой мухи, она сидела бы у нас на хвосте все время, пока мы спускаемся. По крайней мере, теперь ясно, что в этом направлении идти нельзя. Идем назад. Они думают, что мы будем спускаться здесь. А мы двинемся вверх и спустимся с другой стороны.

Они повернули и зашагали вверх. Навстречу им спускались трое остальных.

– Идем назад, – бросил им на ходу Гирланд. – Ступайте за мной!

И он стал подниматься дальше по тропинке. Уортингтон и обе девушки, спотыкаясь и задыхаясь, последовали за ним. Ян шел последним. Они миновали хижину и начали взбираться еще выше.

Тут послышался звук приближающегося вертолета: пока Будовец сажал свою машину, Смирнов приказал Сику послать к вершине холма другой вертолет.

Как раз в этот момент беглецы пересекали открытый участок, направляясь к деревьям, под которыми можно было укрыться. Вертолет подлетел со стороны солнца и стал спускаться вдоль склона. Сидевший рядом с пилотом автоматчик высунулся и открыл огонь. Пули взбили пыль в нескольких метрах от беглецов. Все бросились на землю. Гирланд перевернулся на спину и поглядел на пролетающий вертолет. Солдат что-то возбужденно кричал пилоту. Гирланд прицелился пилоту в голову и мягко нажал на спусковой крючок. Пилот ткнулся лицом в стекло – он был убит. Потерявший управление вертолет налетел на холм, несколько раз перевернулся и исчез в облаке пламени.

– Уходим, уходим! – кричал Гирланд. – Быстрее!

Все рванули за ним вверх по склону.

С того места, где упал вертолет, к небу поднялся столб дыма. Ветер начал относить его в сторону.

Гирланд вдруг остановился. Все столпились вокруг него.

– А не подожгли ли мы лес? – спросил Гирланд у Яна.

Тот поглядел на клубы дыма и кивнул:

– Похоже на то. Ты послушай…

Все отчетливо услышали в отдалении рев пламени и треск горящих веток. Дым сгущался. Чувствовался жар.

– Ветер относит пожар вниз по склону, – сказал Гирланд. – А вот если ветер переменится, то нам несдобровать. Пойдем-ка по этой стороне холма.

Тут он повернулся к Уортингтону и сказал:

– Отдай Яну свой пистолет.

Уортингтон после секундного колебания неохотно протянул оружие Брауну.

– Мы двое идем первыми, – сказал Гирланд Яну. – Вперед!

Они двинулись вниз, окруженные клубами дыма.

Через несколько минут, думал тем временем Гирланд, весь холм окажется в дыму, и тогда их нельзя будет увидеть с вертолета. Теперь незачем прятаться под деревьями. Можно спускаться по прямой, самым коротким путем.

Треск ветвей и рев пламени, распространявшегося с одного сухого дерева на другое, становился оглушительным. Жара усиливалась.

Двигаясь очень быстро, Гирланд и Ян спускались, иногда просто скатываясь по склону, вниз по узкой тропе, ведущей в долину.

Вдруг Гирланд замер, и Ян чуть не налетел на него.

– Слышишь?

Сквозь звуки пожара можно было расслышать вдали собачий лай. Беглецы переглянулись.

– Получается, мы прямо на них выходим? – спросил Ян.

Его закопченное лицо выражало тревогу.

– Но нам нужно как-то сойти вниз, – ответил Гирланд. – Значит, делаем так. Я иду дальше. Ты ждешь три минуты, потом спускаешься следом. И остальным скажи: пусть ждут три минуты, потом идут за тобой.

Ян кивнул. Гирланд начал спускаться вниз по тропе. Теперь он был очень собран и внимательно осматривал все, что попадалось навстречу. Мест, где можно укрыться, оказывалось предостаточно: большие валуны, деревья, высокая трава. Но за всем этим нельзя было ясно рассмотреть, что впереди. Не выпуская оружия, он продолжал спускаться, и лай собак звучал ближе.

Наконец Гирланд достиг зарослей кустарника и помедлил.

Внизу проходила дорога, за ней снова поднимался лес. Гирланд уже хотел съехать вниз, на обочину, но тут услышал, что на дорогу выехал полугусеничный автомобиль. Он спрятался за деревом.

В машине сидели четверо молодых солдат, все с автоматами. Шлемы их блестели на солнце.

Гирланд подождал, пока автомобиль не исчезнет на извилистой дороге, и спустился. Перебежал дорогу и нырнул в лес на другой стороне. Остановился, выжидая.

Послышался шум мотора: приближалась еще одна машина. Гирланд увидел, что с другой стороны спускается Ян. Тот тоже услышал приближение автомобиля и теперь пережидал. Стоя по обе стороны дороги, они наблюдали, как проезжает грузовик.

Гирланд спустился к обочине и крикнул Яну:

– Не двигайся! Подожди остальных и переведи их. Я иду вперед.

Ян кивнул.

Гирланд двинулся вперед через густой подлесок.

Ян ждал остальных.

Лай собак приближался.

Будовец посадил вертолет на неровную поляну и почти сразу потерял сознание. Смирнов выпрыгнул из вертолета. Трое солдат, охранявших место посадки, подбежали к нему. Их юные лица выражали неподдельное волнение.

– Вытащите его! – отрывисто приказал Смирнов. – Он ранен.

Не беспокоясь больше о судьбе лейтенанта, Смирнов быстрым шагом направился через поляну к своему джипу.

Однако его шаги несколько замедлились, а лицо налилось кровью, когда он увидел рядом с машиной Маликова. Тот наблюдал, как кружит в голубом небе еще один вертолет. Вдруг послышалась автоматная очередь.

– Что там делают твои солдаты? – хрипло спросил Маликов. – Стреляют по преступникам, что ли?

Смирнов, сжав от ярости зубы, глядел в небо. Раздался звук пистолетного выстрела. И вдруг вертолет сделал резкий рывок, ударился о верхушки деревьев и исчез. Почти сразу раздался взрыв, а через несколько секунд над лесом показалось зарево и дым.

– Гирланд! – прорычал Маликов. – Кретины! Разве я тебе не говорил: это Гирланд, и значит, нельзя идти в лоб.

В бессильной злобе он наблюдал, как дым поднимается к небу большими клубами, заволакивая весь лес.

– Теперь еще лесной пожар. А ветер дует от них. Ну почему ты их до сих пор не поймал?

Смирнов вытер пот со лба.

– Это вопрос времени, – ответил он. – Поймаем, никуда не денутся. Они окружены.

– Ты должен был уже давно взять их, – жестко сказал Маликов. – А теперь видишь, что делается? Огонь видишь? И что теперь будут делать твои воины?

– Гирланд и его люди в любом случае не смогут спуститься здесь в долину. Им остается только выбираться с той стороны холма, – ответил Смирнов. – А там их поджидают триста человек. И собаки. Надо просто подождать.

– Дай закурить, – сказал Маликов.

– Держи. А почему ты не куришь свои?

Маликов, не отвечая, щелкнул зажигалкой и выпустил дым.

– Их надо взять живыми, – сказал он.

– А как мы возьмем живым такого, как Гирланд? – спросил Смирнов. – Черта с два он сдастся.

– Их надо взять живыми, – повторил Маликов. – И ты будешь отвечать головой за каждого убитого. Мне нужно, чтобы они говорили. У них есть важная информация.

– Чего же ты раньше не сказал… – пробормотал Смирнов и побежал к рации.

Маликов еще раз поглядел на охваченный оранжевым заревом холм. Оттуда слышался характерный треск горящих деревьев и поднималось облако дыма. Даже там, где стоял Маликов, чувствовался жар.

Ветер переменился – стал дуть на юго-восток, и теперь дым несся над верхушками деревьев, создавая тонкую завесу.

Гирланд молча пробирался через лес с оружием в руке, прислушиваясь и осматриваясь вокруг.

Собачий лай больше не слышался. Откуда-то издали доносились звуки пожара. О его приближении извещал треск сгоравших деревьев. Впереди по-прежнему был только лес и пробивающиеся сквозь него солнечные лучи в клубах дыма.

Внезапно Гирланд остановился: послышались голоса. Он спрятался за деревом. Мужчина что-то говорил по-чешски. Поблизости в лесу никого не было видно. Гирланд снова двинулся вперед и вышел к обочине узкой дороги. Двигаясь бесшумно, как привидение, он подобрался к самому краю леса и, снова спрятавшись за дерево, стал глядеть вниз, на дорогу.

Большой армейский грузовик с крытым верхом был припаркован у обочины. Трое солдат, потные от жары, стояли у машины и слушали какое-то задание, которое давал им сержант.

Гирланд немного понаблюдал за этой сценой, а потом осторожно двинулся обратно.

Увидев Яна, поманил его к себе. Тот подошел.

– Там внизу четверо, – сказал Гирланд. – И грузовик. Можно забрать грузовик, надеть их форму и поехать к границе. Что думаешь?

Ян кивнул и вытащил из кармана пистолет Уортингтона.

– Тебе придется сыграть главную роль. Я-то языка не знаю, – предупредил Гирланд. – Напугай-ка их как следует. Они совсем зеленые. А я прикрою.

Ян снова кивнул и устремился вперед. Он вышел к обочине дороги. Гирланд держался позади. Они переглянулись, и Гирланд подал знак: давай!

– Стоять и не двигаться! – крикнул Ян во все горло.

Четверо внизу замерли. Потом сержант медленно обернулся и увидел Яна, наставившего на них пистолет.

– Бросьте оружие! – приказал Ян.

Автоматы с лязгом полетели на землю.

– Повернуться спиной ко мне! Руки на виду!

Тем временем подошли Мала, Бланка и Уортингтон. Гирланд спустился со склона, подобрал оружие и забросил его в кузов.

Ян тоже сошел вниз, на дорогу.

– Скажи им, пусть снимут форму, – сказал Гирланд, отступая подальше, чтобы держать под прицелом всех четверых.

Ян выкрикнул приказ. Поспешно, путаясь в одежде, все четверо стащили с себя форму и бросили на дорогу.

Гирланд отыскал в кузове моток веревки и порезал ее на куски. Ян продолжал держать пленных на мушке, а Гирланд плотно связал им руки и ноги. Затем они погрузили всех по очереди в кузов.

– Предупреди их: если только пикнут, стреляем без предупреждения, – сказал Гирланд.

Он сделал знак девушкам и Уортингтону, что можно спускаться.

Через десять минут Гирланд и Ян уже облачились в чешскую военную форму, а девушки и Уортингтон сидели на полу в кузове грузовика. В руках у Бланки и англичанина было оружие. Гирланд сел за руль.

Ян надел форму сержанта, которая чуть не треснула по швам на его коренастой фигуре. На колени он положил автомат.

– Ну и куда едем? – спросил Гирланд.

– Сначала налево, выезжаем на дорогу. Только не спеши.

Где-то неподалеку слышалось гудение вертолета.

Доехав до поворота, Гирланд свернул на узкую проселочную дорогу. В этот момент навстречу показался джип. Он ехал быстро, поднимая тучу пыли.

– А ну, накройтесь! – крикнул Ян через заднее стекло.

Девушки и Уортингтон немедленно натянули на себя и на связанных солдат брезент, который лежал в кузове свернутым в рулон.

В джипе оказался молодой толстенький офицер и двое рядовых.

Офицер сделал Гирланду знак остановиться. Машины замерли неподалеку друг от друга.

Офицер поглядел на Гирланда и спросил:

– Ну и куда это ты едешь?

Гирланд не понял ни слова. Он поглядел на Яна. Тот небрежно козырнул.

– По приказанию, товарищ лейтенант, – ответил Ян. – Командир дивизии велел возвращаться в расположение части.

Лейтенант вышел из джипа.

Гирланд незаметно снял пистолет с предохранителя и держал его опущенной рукой. Лицо его оставалось бесстрастным.

– И кто у вас командир дивизии? – спросил лейтенант.

– Полковник Смерж, – спокойно ответил Ян.

Услышав это имя, лейтенант даже отступил на шаг назад.

– И что вы тогда ждете? – воскликнул он. – Поезжайте!

Гирланд по знаку Яна завел мотор, и грузовик двинулся дальше.

– Неплохо, – улыбнулся Гирланд. – И что ты ему сказал?

Ян пересказал диалог.

– Смерж – человек важный. Я часто видел его фото в газетах. Вот и сказал наудачу.

– Да, молодец, сработало!

– До границы не больше ста километров, – сказал Ян. Он повернулся и позвал Бланку: – Можете вылезать!

Девушки с трудом выбрались из-под тяжелого брезента, и Ян ободряюще им улыбнулся.

Гирланд прибавил скорость. Теперь он чувствовал себя увереннее. Примерно через полчаса грузовик выехал на главную дорогу.

– Лучше спрячьтесь опять, – сказал Гирланд.

Бланка с неохотой снова натянула брезент.

На главной дороге им навстречу все время двигались грузовики, направлявшиеся в противоположную сторону – туда, где полыхал лесной пожар.

Лишь однажды какой-то здоровенный краснорожий сержант высунулся из джипа и что-то им прокричал. Гирланд решил не останавливаться и только прибавил скорость. Взглянув в зеркало заднего вида, он убедился, что джип тоже продолжил свой путь.

В другой раз совсем близко к ним подлетел вертолет. Ян высунулся из окна кабины и помахал пилоту. Увидев блестящую каску, тот помахал в ответ и улетел.

Они проехали еще сорок километров – военной техники на дороге теперь заметно поубавилось.

И вдруг, выезжая по дуге на прямой участок, Гирланд увидел, что дорога впереди перекрыта: ее перегородили две полугусеничные машины, а рядом стояли четыре солдата и офицер.

– Ну, попали, – сказал Гирланд Яну, притормаживая. – Теперь вся надежда на тебя.

Оба сняли оружие с предохранителя.

Молодой крепкий офицер подошел к грузовику. Ян начал что-то быстро говорить ему. Гирланд понятия не имел, о чем идет речь, однако это сработало.

Офицер кивнул и отступил. Он помахал водителю одной из полугусеничных машин. Тот завел мотор и отъехал назад, чтобы пропустить грузовик.

– Давай! – спокойно сказал Ян.

Гирланд медленно миновал блокпост, а потом выжал педаль газа, и грузовик помчался по прямой дороге.

– Кажется, пронесло, – сказал Ян. – Я рассказал ему ту же самую историю. Похоже, этот полковник – очень большая шишка.

Однако Ян не знал, что офицер, с которым он разговаривал, уже выполнил приказ Смирнова – передавать в штаб сведения о передвижении всех автомобилей внутри очерченного круга.

Смирнов сидел возле рации на ферме и слушал один за другим поступавшие доклады. Рядом с ним расхаживал туда-сюда, заложив руки за спину, Маликов. И по походке, и по лицу было видно, как он зол.

– Ничего нового, – докладывал голос в рации. – Из-за дыма ничего не видно. Собаки пугаются огня.

Последовало молчание, а потом кто-то доложил:

– Седьмой пост. Проследовал грузовик с двумя солдатами. Возвращаются в часть по приказу полковника Смержа.

Смирнов замер, а потом нажал кнопку и сказал:

– Пост семь, повторите доклад. Полковник Смерж в операции не участвует.

Повисла пауза, а потом голос доложил снова:

– Повторяю: грузовик, один сержант и один солдат, возвращаются в расположение части, приказ полковника Смержа.

Смирнов потянул к себе большую карту.

– Дайте координаты!

– Квадрат десять…

Маликов, понимая важность этого сообщения, встал рядом со Смирновым и тоже принялся изучать карту.

Смирнов переключился на патрульный вертолет.

– Один грузовик покидает место проведения операции, – сказал он. – Видели вы его?

– Так точно. Направляется к австрийской границе, – ответил пилот. – Его проверили и пропустили.

Смирнов помолчал.

– Отбой, – сказал он вертолетчику.

Затем он стал вызывать другие блокпосты. Наконец один из них доложил:

– Грузовик с двумя солдатами возвращается в расположение части по приказу полковника Смержа. Проехали десять минут назад.

Смирнов выругался и снова вызвал вертолет.

– Следуйте за этим грузовиком! Квадрат десять! – выкрикнул он. – И не вздумайте упустить его из виду! Засечь и не подлетать слишком близко.

– Ну вот, Боря, значит, выскочили они из твоего окружения, – сказал Смирнову Маликов. – Ну смотри. Если они перейдут границу, я тебе не завидую.

– Ты хочешь сказать, что самому себе не позавидуешь, – вспыхнув, огрызнулся Смирнов. – И когда это ты беспокоился о ком-нибудь еще, кроме себя?

Глава седьмая

– Кажется, нас засекли, – из-за шума мотора громко крикнул Гирланд.

Он гнал машину по узкой проселочной дороге, идущей сквозь хвойный лес. Следуя указаниям Яна, Гирланд, после того как они удачно миновали блокпост, держался в стороне от больших дорог.

Неподалеку от них кружил вертолет.

– До границы не больше двадцати километров, – сказал Ян и взглянул на часы. – У нас еще часов девять до того, как можно будет попытаться перейти. Давай-ка бросим грузовик и пойдем по лесу.

Гирланд кивнул. Он понимал, что пилот следующего за ними вертолета передает их координаты. Кольцо снова сжималось.

– Скажешь, когда затормозить.

Они проехали еще пять километров – вертолет не отставал.

– Вот теперь, скоро… – заговорил Ян. – Еще немного… Все, стоп!

Дорога тут была совсем узкой, и деревья образовывали естественный навес, через который трудно было что-то разглядеть с вертолета. Машина остановилась.

Все вышли, и Ян сказал:

– Идти надо быстро, и это непросто. Нас будут преследовать. Все за мной.

Они углубились в лес. Каждый из троих мужчин нес автомат и рюкзак. У Бланки остался пистолет Гирланда и сумка с провизией. Мала тащила одеяла – это все, на что она была способна. Чемодан Уортингтона бросили в грузовике.

Гирланд держался сзади, чтобы помогать Мале и поторапливать ее.

Он слышал пыхтение Уортингтона – англичанин изо всех сил старался не отставать от Яна.

За четверть часа преодолели довольно большое расстояние, но затем путь внезапно преградила небольшая, но быстрая речка.

– Это хорошо, – сказал Ян. – Они, конечно, будут искать нас с собаками.

Он вошел в воду у берега – она оказалась ему по колено – и побрел вниз по течению. Все последовали за ним.

Гирланд обнял Малу и почти тащил ее за собой. Уортингтон начал отставать. Ян шел вперед, не оглядываясь: время было дорого.

Откуда-то издалека доносился лай собак.

Уортингтон запыхался, его лицо было бледным от изнеможения. Он старался поспевать за Гирландом, которому приходилось тяжело из-за Малы. Она вцепилась в него и, по-видимому, упала бы, если бы он ее не поддерживал.

Брели по воде уже на пределе сил, но продолжалось это всего минут десять. Наконец Ян направился к берегу и, уцепившись за свисавшую ветку, выбрался на сушу. Наклонившись, он вытащил Бланку. Гирланд передал ему Малу, а сам помог Уортингтону.

Они остановились на поляне, полностью закрытой сверху кронами деревьев, и прислушались. Собачий лай по-прежнему раздавался где-то далеко. Слышалось еще жужжание вертолета, тщетно пытавшегося их обнаружить.

– Давайте, еще совсем немного, – сказал Ян. – Там передохнем. Вперед!

Он двинулся по тропинке, затем резко свернул и пошел прямо через подлесок. Остальные продирались следом. Пройдя около километра, Ян показал, что можно передохнуть.

– Вентиляционная шахта где-то здесь, – сказал он. – Но ее придется поискать. Подождите.

И он углубился в лес.

Мала опустилась на землю. Ей казалось, что она не сумеет больше сделать ни единого шага. Уортингтон, обессилев, присел на землю и прислонился спиной к дереву.

Ян вернулся через пять минут:

– Нашел! Идем!

Гирланд помог Мале подняться, и беглецы двинулись за Яном. Им пришлось пробираться через густо заросший участок леса. Ян придерживал ветви деревьев и кустов, чтобы они не хлестали по лицам идущих следом девушек. Наконец они увидели большое отверстие в земле.

– Вот она. Тут не глубоко, – сказал Ян. – Это колодец для вентиляции, он ведет в рудник. Я полезу первым. – Он сел на край отверстия, свесив туда ноги. – Я спущусь на дно и буду ловить вас.

Через несколько минут все уже стояли в совершенно темном туннеле. Капала вода. Гирланд зажег свечу, и они огляделись. Мала дрожала, опершись на руку Гирланда.

Ян тоже зажег свечу и скомандовал:

– За мной! И берегите головы.

Пригнувшись, он пошел вперед по туннелю.

Мале казалось, что они идут уже несколько часов. Вдруг стены раздвинулись, и они оказались в просторной пещере. Ян с довольным возгласом остановился и положил на землю автомат.

– Пришли. Здесь можно в безопасности провести день-другой. А потом перейдем на ту сторону. Сегодня ночью было бы слишком рискованно. Согласны?

– Да, пожалуй, – сказал Гирланд. – А как мы отсюда выберемся?

– Эта шахта выходит прямо к границе, – ответил Ян, зажигая свечу, и добавил: – А вы свои свечи поберегите. И одной хватит.

Все с облегчением уселись на песчаный пол пещеры.

– Осталось что-нибудь пожевать? – спросил Ян.

Бланка принялась распаковывать один из рюкзаков. Гирланд вскрыл ножом банку сосисок.

В тот момент, когда беглецы приступили к трапезе, пилот отправленного на их поиски вертолета докладывал Смирнову.

Маликов продолжал ходить туда-сюда по комнате и вместе со Смирновым слушал доклады подчиненных по громкой связи.

Пилот доложил, что обнаружил грузовик в лесу в квадрате пятнадцать. Смирнов сверился с картой и вызвал на связь ближайший блокпост.

Ожидая ответа, Смирнов откинулся в кресле и закурил. Лицо его было серым от усталости. Он не спал уже тридцать шесть часов, и даже его железный организм начинал сдавать. Маликов подошел к столу и всмотрелся в карту.

– Они всего в десяти километрах от границы, – сказал он.

– Да, – подтвердил Смирнов, сбрасывая пепел на пол. – Сик направил туда дополнительные силы. Объявлена тревога по всей границе. – Он поглядел на Маликова и добавил: – Ты же хочешь, чтобы их взяли живыми, так? Это и дает им шанс перейти на ту сторону. Только не забудь потом, дружище, о своем приказе – брать живыми. Иначе говоря, пограничники не смогут стрелять, даже если увидят их. Так-то.

Маликов нахмурился.

– У них есть очень важная информация, – сказал он.

Смирнов пожал плечами и сказал:

– Они могут перейти границу. Теперь у них есть автоматы. А что, по-твоему, должны делать наши солдаты, если в них начнут стрелять? Я тебе говорил: взять Гирланда живым нереально. Но если ты хочешь пойти на такой риск, то у меня, по крайней мере, будет оправдание за то, что я не сумел их поймать.

– Они не должны попасть на ту сторону, – сказал Маликов.

– А это другое дело. Значит, можно не брать живыми?

Маликов колебался. Он понимал, что, если беглецы все-таки ускользнут, Ковский обязательно воспользуется его неудачей. Но он знал также, что Ковскому нужна информация, которой владеют девчонка и Уортингтон.

– Хорошо, передай всем: можно не брать живыми, – решился он наконец. – Они не должны попасть на ту сторону.

– Ну что ж, в таком случае их наверняка остановят, – сказал Смирнов. – В распоряжении Сика пятьдесят лучших снайперов. У каждого винтовка с оптическим прицелом. Все уже заняли свои места. Они прикрывают границу по всему участку, куда должны выйти Гирланд и его люди. На, держи-ка сигарету.

Он бросил на стол пачку «Бенсон и Хеджес», а затем, взяв микрофон, начал отдавать приказы.

– Живыми или мертвыми, – повторял он. – Предыдущий приказ отменяется. Повторяю: живыми или мертвыми.

Маликов закурил и сказал:

– Я сам поеду туда и буду держать с тобой связь. Сик – кретин. Я ему не доверяю.

– Как хочешь, – ответил Смирнов. – Но их, скорее всего, уничтожат раньше, чем ты туда доберешься.

Маликов поглядел на него и вышел на воздух. Утро было солнечным и теплым. Он занял пассажирское место в автомобиле, оснащенном рацией, и велел сержанту везти его в квадрат пятнадцать.

Сержант сверился с картой и завел двигатель.

– Долго ехать? – спросил Маликов.

– Два часа, товарищ Маликов. Дороги там узкие и опасные.

– Даю тебе полтора часа. Если опоздаешь – разжалую в рядовые.

Сержант пожал плечами:

– Это лучше, чем погибнуть.

Маликов улыбнулся. Улыбался он очень редко, но тут оценил честность шофера:

– Ну ладно. Поезжай быстро, как только можешь, но чтобы привез нас живыми и невредимыми.

Лейтенант Ян Стурдза вышел из леса туда, где у припаркованного джипа его ожидал Сик.

Стурдза был ярый молодой коммунист. Он быстро делал карьеру: начальство ценило его эффективность и безжалостность. Небольшого роста, с тонкими губами, этот человек внушал начальству доверие. Подойдя, он поспешил отдать честь Сику.

– Ну что? – спросил начальник.

Сик нервничал, опасаясь в случае неудачи отставки. Поиски длились уже очень долго, и с каждым часом он все больше волновался о своей судьбе.

– Они где-то в лесу, товарищ Сик, – сказал Стурдза. – Бежать им некуда. Целый батальон с собаками окружил этот лес. Мы сжимаем кольцо. Где-то через час возьмем их.

– А они точно здесь? – спросил Сик.

– Грузовик они бросили тридцать пять минут назад. Мы пошли за ними, но возле ручья собаки потеряли след. Так что можно быть уверенными, что они здесь, в лесу. Мои люди уже давно сидели в засаде на том берегу речки, так что там оказаться они не могли. И здесь не выходили. Значит, прячутся где-то в этом лесном массиве.

– Ну так давайте, – сказал Сик. – Найдите их!

Стурдза козырнул и направился к лесу. На ходу он помахал сержанту, и тот свистнул в свисток. Другой, стоявший в отдалении сержант, услышав сигнал, тоже свистнул, за ним повторили следующие. По этому сигналу плотные шеренги солдат двинулись вперед, прочесывая лес.

Сик наблюдал за началом операции. В этот момент связист протянул ему трубку. На проводе был Смирнов. Он сообщил Сику, что к нему едет Маликов. Сик разом вспотел. Потом тихо выругался в сторону.

– Ну что ж, товарищ Маликов просто теряет зря время, – сказал он в трубку. – Через час мы их возьмем. Они окружены.

– Я ему говорил, – ответил Смирнов. – Но он не верит. Лучше всего для вас, товарищ Сик, будет, если вы их возьмете до его приезда.

Сик воспринял это предупреждение всерьез. Положив трубку, он пошел в сторону леса. С небольшой возвышенности было видно, как солдаты, подгоняемые Стурдзой и младшими командирами, входят в чащу.

Лес наполнился звуками – сотни людей продвигались вперед. Стурдза очень скоро понял, что операция займет намного больше часа. На рацию ему постоянно шли сообщения о том, что люди на дальнем краю леса движутся очень медленно. Подлесок там был очень густой, но спрятаться можно было где угодно, приходилось проверять каждый куст. Молодые солдаты знали, что беглецы вооружены, и потому нервничали.

Командиры отделений, идущие следом, подбадривали солдат руганью: командиры надеялись, что они сами не пострадают по крайней мере от первого залпа, если преступники внезапно откроют огонь. Напряженные поиски продолжались уже более часа, и вот люди Стурдзы вышли к речке и остановились. Лейтенант огляделся. Он рассчитывал, что через несколько минут на другом берегу покажутся солдаты, которые прочесывают лес с той стороны. Он уже слышал, как они приближаются, продираясь сквозь кусты. Пересекать речку не имело смысла. В любой момент теперь мог прозвучать крик или выстрел, означающий, что беглецы обнаружены в своем укрытии.

Не в силах сдерживать волнение и нетерпение, Сик сам направился в лес и присоединился к Стурдзе.

– Чего ты ждешь? – спроси он гневно. – Ноги промочить боишься?

– Кольцо замкнуто, – ответил лейтенант; лицо у него было напряженное, над верхней губой блестели капельки пота.

– Замкнуто? – взвизгнул Сик. – Так где же они тогда?

Он еще не успел договорить, а из-за деревьев с той стороны речки показалась шеренга солдат.

– Где они, я спрашиваю?! – заорал Сик, наливаясь краской.

Лейтенант опустил голову. Сик поднес ему к самому лицу свой кулачище:

– Кретин! Под трибунал пойдешь!

Стурдза стоял как в воду опущенный. Ничего хуже этого с ним не случалось никогда в жизни. А он был так уверен в успехе!

Сик продолжал махать кулаками и ругаться, как вдруг послышался спокойный голос:

– Что вы так разволновались, товарищ Сик?

Слова замерли у Сика на губах, кровь отлила от лица. Обернувшись, он увидел в двух шагах от себя Маликова. Глаза у русского были злые, лицо каменное.

– Товарищ Маликов, вот посмотрите на этого идиота, – начал оправдываться Сик, показывая на лейтенанта. – Он заверил меня, что они в лесу и деться им некуда. Мы задействовали почти пятьсот человек. И ничего. Их здесь нет!

Маликов сделал ему знак замолчать и обратился к Стурдзе.

– Почему ты решил, что они здесь, лейтенант? – спросил он ровным голосом.

Стурдза объяснил ситуацию прерывающимся голосом:

– Собаки взяли их след от грузовика. А потеряли его здесь, у речки. Значит, они в лесу. Потом они пошли по воде, чтобы сбить со следа собак. Мы обследовали буквально каждый метр в этом лесу. Не понимаю, как они сумели просочиться за кольцо окружения.

Маликов всмотрелся в лицо чешского лейтенанта, а потом кивнул. Этот человек ему нравился.

– А лодку они могли найти?

– Я велел заблокировать реку с обоих концов, – ответил Стурдза. – На лодке они точно не проплыли бы мимо моих людей. Нет, тут дело не в реке.

– А в чем? – спросил Маликов, закуривая. – Ты же уверен, что они вошли в лес.

– Абсолютно, товарищ Маликов.

– И там исчезли. Но они же не привидения. Если только они не прячутся на деревьях и не сидят на дне реки… Если их нет в лесу, то где они должны быть? Под землей! Есть тут какая-нибудь дыра в земле – пещера, например?

– Не могу знать, товарищ Маликов.

Молодой командир отделения, слушавший этот разговор, подошел поближе и вытянулся в струнку.

– Разрешите обратиться, товарищ лейтенант! – гаркнул он.

– Ну говори, сержант, – разрешил Маликов. – Что?

– Тут есть вентиляционная шахта неподалеку. Ведет на заброшенный медный рудник. Мы там играли детьми, – объяснил сержант, глядя поверх головы русского начальника. По его лицу катились капли пота.

– Можешь нас туда проводить? – спросил Маликов.

– Постараюсь, товарищ Маликов. Столько лет прошло… Но наверное, найду.

Маликов обратился к Сику:

– Доложите Смирнову о том, что произошло. Вы с нами туда не пойдете. – И, отвернувшись от Сика, сделал знак Стурдзе следовать за ним. – Ну, сержант, веди!

Командир отделения стал продвигаться вдоль берега. Маликов и Стурдза шли за ним.

Сик проводил их отчаянным взглядом, понимая, что его карьере наступил конец.

Гирланд сидел рядом с Яном, прислонившись спиной к стене пещеры. Девушки и Уортингтон спали.

При свете свечи Ян чертил на песке карту рудника.

– Тут лучше не теряться, – говорил он. – Вот этот туннель, справа от нас, ведет прямо в рудник, и в нем все залито водой. А туннель слева идет к выходу, который расположен прямо среди минного поля у границы. Но если идти этим путем, то, по крайней мере, минуешь вспаханную полосу и первую линию колючей проволоки. Мины закопаны на глубине примерно десять сантиметров. Оборудованы вибрационными взрывателями. Но чтобы они взорвались, нужна сильная вибрация. Мой друг начал переходить минное поле в восемь вечера, было уже темно. И он шел четыре часа – то есть не шел, а полз на животе. Несколько мин точно попались ему на пути. Но он двигался так медленно и плавно, что они не взорвались. – Ян помолчал, потирая свой волевой подбородок, и продолжил: – Нас пятеро. И потому преодолеть минное поле в пять раз сложнее и в пять раз опаснее. Двое пойдут в первую ночь, еще двое – во вторую, а на третью поползет последний. Мы с женой первые. А ты сам решай, кто будет последним – ты сам или Уортингтон. По мне, так лучше его оставить последним. Ты поможешь девушке, если она запаникует. А он не поможет.

Гирланд согласно кивнул.

– Дальше, насчет колючки, – продолжил Ян. – Значит, там двойное ограждение с колючей проволокой, но под ним в этом месте протекает подземный ручей. Поэтому земля мягкая. Можно, не вставая, подкопаться под ограждение и пролезть. Земля сама проседает под твоим весом. Но если коснешься нижнего края колючей проволоки, то тебя, само собой, убьет током.

Гирланд поморщился:

– Все звучит прекрасно. Но только как насчет сторожевых вышек и прожекторов?

– От того места, где мы пойдем, ближайшая вышка находится в ста метрах. Справа от тебя, вот здесь. А до вышки слева – метров триста. Зоны освещения от прожекторов не пересекаются, остается темная полоса – вот через нее мы и поползем. – Ян прикурил от свечи. – Я же тебе говорил: перейти можно, но только если сильно повезет. Очень сильно.

– Понимаю, – ответил Гирланд, изучая рисунок на песке, потом смахнул его одним движением руки.

– И учти вот что. Даже если нас заметят, когда мы поползем, и откроют огонь, нельзя вскакивать и бежать на ту сторону. Надо ползти. По крайней мере шестьдесят метров надо ползти, а только после этого можно вскакивать и бежать.

– Ну и ну! – не удержался от восклицания Гирланд. – Похоже, шансов у нас немного.

– Но они есть. Я видел, как это делалось.

– Если кто-то один ошибется, то всем конец. И в будущем уже никто здесь не перейдет, – сказал Гирланд, задумчиво глядя на Яна. – Значит, мне надо идти первому. У меня сверхсекретный документ, его надо доставить в Париж. Ты уж извини. От этого документа могут быть такие последствия, что… что лучше его вернуть.

– Я не знаю, что там у тебя за бумага. Но ни одна бумага не стоит жизни моей жены, – ответил Ян, сразу поменяв тон. – Нет уж. Мы вас сюда довели, мы первыми и пойдем.

– Послушай. Если вы подорветесь, то мне не удастся переправить этот документ через границу, – сказал Гирланд. – И ты уж мне поверь, что он поважнее, чем твоя жена. Извини, но это так.

– Мы с женой идем первыми, – отрезал Ян. – Ты тоже извини. Я знаю, куда надо двигаться, а ты нет. И если мы не пойдем первыми, никто не дойдет!

– А может, кинем монетку? – предложил Гирланд, как всегда рассчитывая на свою удачу.

– На жизнь Бланки не играю, – холодно ответил Ян. – Либо мы идем первыми, либо никто не идет.

По выражению лица Яна было ясно, что на компромиссы он не согласен. Гирланд его не винил. Если бы он был женат на женщине вроде Бланки, он поступил бы точно так же.

– Ладно. Считай, что ты выиграл. Пойдете первыми.

– Договорились, – кивнул Ян. – А теперь давай поспим. Завтра ночью и начнем. Сначала мы. Следующей ночью ты с Малой. А потом Уортингтон.

Между тем англичанин давно проснулся и прислушивался к этому тихому разговору. При последних словах он вскочил и наставил на Гирланда и Яна пистолет.

– Не выйдет! – объявил он. – Я все слышал. Я один не пойду. Слышите? Не дождетесь!

Гирланд взглянул на него с привычной скукой.

– Ну и зануда же ты, – сказал он. – Убери ты, ради бога, пушку и ложись спать.

– Нет! Ты, Гирланд, идешь первым, и я с тобой, – настаивал Уортингтон. – Я должен выбраться. После нас пусть идет Мала. А эти фермеры…

– А ну закрой рот! – оборвал его Гирланд.

От этого окрика англичанин сразу смолк.

Некоторое время все трое молчали. И вдруг послышались какие-то звуки – очень тихо, где-то в конце длинного туннеля зазвучали голоса. Гирланд схватил автомат и, выйдя из пещеры, стал быстро и бесшумно продвигаться по туннелю к вентиляционной шахте. Там голоса были слышны совершенно отчетливо.

Как раз в этот момент Маликов, Стурдза и командир отделения отыскали отверстие, ведущее в заброшенный рудник.

– Вот здесь, товарищ Маликов, – доложил сержант.

– И куда это ведет? – спросил русский.

– Там длинный туннель, он выходит в пещеру. А от пещеры отходят еще два туннеля. Куда они ведут, я не знаю.

– А есть тут другие выходы? – спросил Маликов.

Гирланд, присев на корточки внизу, ясно слышал его голос. Маликов говорил по-немецки.

– Не знаю. Когда мы были мальчишками…

– Да наплевать нам на твое детство, – рявкнул на него Стурдза. – Товарищ Маликов, давайте я спущусь туда и проверю.

– А ну обожди, – велел тот. – Если они там внизу, то соваться туда нельзя. Один из них крайне опасен. Нет, вниз мы не полезем. Вместо этого мы кинем туда химический заряд со слезоточивым газом. А потом вы, ребята, наденете противогазы, спуститесь и посмотрите, что там происходит.

– У нас нет таких зарядов, – ответил Стурдза, ему явно не терпелось проявить рвение. – Давайте я лучше спущусь.

На поясе у него висели три ручные гранаты. Он отцепил одну из них.

– В этом месте я командую операцией, товарищ Маликов. Я отдаю приказы.

Гирланд уже бежал обратно по туннелю.

– А ну, живо! – скомандовал он своим, достигнув пещеры. – Они спускаются сюда!

Мала и Бланка уже проснулись и были готовы идти дальше.

– Уходите по туннелю, который ведет к границе! – объявил Гирланд.

И он ринулся назад – к вентиляционной шахте.

Ян, схватив два рюкзака, показал девушкам путь к левому туннелю.

Уортингтон, оставшись один в пещере, впал в задумчивость. С того самого дня, как он покинул свой дом, он чувствовал, что будущего у него нет. А теперь ему вдруг захотелось доказать себе, что он вовсе не такой слабак, каким его считают другие. И он двинулся вслед за Гирландом.

Тот, увидев англичанина, замахал руками:

– Я справлюсь тут один. Беги за остальными!

– Нет! Я тебе помогу! – решительно ответил Уортингтон.

В тусклом свете, исходящем из вентиляционной шахты, он различал только силуэт Гирланда.

– Говорю тебе – убирайся! – бросил на ходу тот и пошел дальше по туннелю.

Уортингтон не знал, как поступить. Он был напуган, но, что называется, закусил удила. Ему было важно доказать себе, что он ничуть не хуже Гирланда. Ведь если не сумеет, то не видать ему Малы – а это все, о чем он мечтал. Он подождал, пока Гирланд дойдет до шахты, и тихо двинулся следом. Пот градом катился у него по лицу, рука до спазма сжимала рукоятку пистолета.

Стурдза спрыгнул в колодец, перевернулся на спину и тут же вскочил на ноги.

Гирланд ждал его в полной темноте, прислонившись к стене туннеля. Стурдза не видел Гирланда, но зато сразу заметил силуэт Уортингтона, медленно и осторожно приближавшегося к нему. Уортингтон тоже увидел его и сразу выстрелил. В замкнутом пространстве выстрел прозвучал, как раскат грома. Стурдза упал и тут же метнул гранату.

Граната попала Уортингтону прямо в грудь и отскочила на землю. Англичанин упал на нее плашмя, даже не понимая, что это было.

Граната взорвалась.

Гирланд почувствовал, как что-то коснулось его лица: сверху, со свода туннеля, посыпался песок и камни.

Взрыв оглушил его. На несколько секунд он как будто застыл, прижавшись к стене, а затем усилием воли заставил себя подойти к Стурдзе. Тот был неподвижен и весь в крови. Гирланд первым делом нащупал у него на поясе еще две гранаты и отцепил их. Затем бросился туда, где лежал Уортингтон. Щелкнул зажигалкой и поморщился.

От Уортингтона осталась кровавая масса, которая удерживала форму человеческого тела только благодаря одежде.

Гирланд направился к пещере. Навстречу ему спешил Ян с пистолетом в руке.

– Уортингтон мертв, – бросил ему Гирланд. – Уходи назад в туннель.

– А ты как?

– Все в порядке. Уходи, я сказал!

Ян скрылся. Гирланд слышал, как в туннеле, ведущем к вентиляционной шахте, осыпаются камни. Он выдернул чеку на одной гранате и метнул ее, подбросив снизу вверх по дуге, поближе к колодцу.

Взрыв вызвал еще один обвал земли и камней. Гирланд снял чеку с последней гранаты и метнул ее. Грохот от взрыва и мощный обвал говорили о том, что туннель теперь надежно завален. Однако Гирланд хотел убедиться в этом, он зажег свечу и прошел вперед. Сквозь дым и пыль можно было различить, что в туннеле действительно возник непреодолимый барьер.

Задыхаясь, Гирланд направился обратно. Он пересек пещеру и влетел в левый туннель, где ждал Ян.

– Что там случилось? – спросил тот.

В руке Ян держал зажженную свечу. Он смотрел на Гирланда – тот был весь в крови Уортингтона и пыли.

– Я заблокировал туннель. Теперь им придется попотеть, чтобы…

Он не договорил. С грохотом обрушилась часть свода, и все вокруг заволокло пылью. Они закашлялись. Гирланд услышал, как вскрикнула Мала, когда облако пыли настигло ее.

– Похоже, нашей пещеры больше нет, – сказал Гирланд. – Теперь они решат, что нас тут погребло.

Протиснувшись мимо Яна, он вышел в туннель, где в темноте сидели Мала и Бланка.

Когда взорвалась первая граната, Маликов отпрянул от шахты. Оттуда вырвалось целое облако пыли и дыма, а грохот раздался такой, что даже он вздрогнул.

– Вот кретин! – выругался Маликов. – Ну что он делает, а?

Сержант ничего не ответил. Маликов подождал, прислушиваясь.

Потом один за другим последовали еще два взрыва гранат и грохот падающих камней.

Маликов резко скомандовал сержанту:

– Веди сюда людей! Живо!

Тот бросился исполнять приказ. Маликов смотрел на поднимающийся из вентиляционной шахты дым. Было слышно, как внизу продолжал рушиться свод туннеля.

Маликова передернуло. Ясно, что кретин своими гранатами завалил весь туннель.

Но значит ли это, что беглецы мертвы? Может, у этого рудника есть и другие выходы? Наверняка есть. Но где они? Маликов сообразил, что только теряет время, стоя здесь. Надо сообщить Смирнову.

Широко шагая, он двинулся через подлесок. На полпути ему навстречу выскочил сержант с пятью перепуганными солдатами.

– Охраняйте вентиляционный колодец, – приказал им Маликов. – Никуда от него не отходите.

И пошел дальше, к автомобилю.

Только через двадцать минут он сумел выйти на связь со Смирновым и быстро объяснил ситуацию.

– Найди кого-нибудь, кто знает план этого рудника, – приказал он и добавил: – Где-то должна быть карта. Конечно, там есть и другие выходы. Ты направь туда людей в противогазах. Пусть спустятся по этой вентиляционной шахте и посмотрят. И медпомощь понадобится!

– Хорошо. Но только на все это нужно время, – спокойно ответил Смирнов.

– А ты поторопись! – рявкнул Маликов и прервал соединение.

Мале казалось, что они прошли уже сотню километров по этому туннелю. Впереди Ян с мерцающей свечой, за ним Бланка, дальше Мала и в качестве замыкающего Гирланд.

Мале до сих пор не верилось, что Уортингтона больше нет. Она была совершенно потрясена. Если бы Гирланд не поддерживал ее, она упала бы на землю и дала волю слезам.

Ян понимал, что идет слишком быстро и девушки устают. Поэтому через десять минут он решил дать им возможность прийти в себя.

– Давайте передохнем, – сказал он. – Километра четыре осталось.

Бланка и Мала с облегчением опустились на землю. Гирланд и Ян присели на корточки.

Дышать в туннеле было почти нечем, все сильно вспотели.

– Будем переходить границу сегодня ночью, – сказал Ян.

Он поднес свечу к своим часам и продолжил:

– Часа через два подойдем к выходу. К тому времени уже достаточно стемнеет. Мы с Бланкой ползем первыми. Пограничники будут настороже, но ждать нам нельзя. Они скоро проделают ход в пещеру, обнаружат туннель и пойдут за нами.

– А есть тут другие выходы? – спросил Гирланд.

– Нет, это единственный, – ответил Ян. – Есть еще другой – тот, что был справа в пещере. Вообще-то, он проходит под границей и заканчивается снаружи уже в Австрии. Но он заполнен водой. Там не пройти, мы пытались. Как ты проплывешь через туннель длиной в четыре километра? И вода там затхлая, застоявшаяся, дышать нечем. Нет, это невозможно.

– Что-что? – насторожился Гирланд. – Ты говоришь, правый туннель выходит наружу прямо в Австрии?

– Да, но это ничего не значит. Никто там не проплывет. Газы там. И вода страшная – масло, грязь. Еще водятся водяные крысы. Нечего и думать там пробраться.

– Точно?

– Совершенно точно, – отрезал Ян. – Ты думаешь, я не пытался? Это же прямой ход в Австрию. В прошлом году я потерял там друга. Он решил плыть, вместо того чтобы ползти по минному полю. Его тело принесло обратно течением. – Он сморщился при этом воспоминании и сказал: – Пойдем-ка лучше!

Они двинулись вперед по туннелю. Тут начинался подъем, движение замедлилось. Каждые полчаса приходилось останавливаться минут на десять. Гирланд теперь все время поддерживал одной рукой Малу. Она плакала, но шла, волоча ноги. По-видимому, она с трудом сохраняла сознание.

Маликов вернулся к вентиляционной шахте. Сержант и пятеро солдат сидели на поваленном дереве, с автоматами наготове, не отрывая глаз от дыры в земле.

Дым оттуда уже не поднимался. Маликов подошел вплотную, встал на колени и посветил вниз мощным фонариком.

Похоже, теперь можно было лезть вниз, но Маликов не видел причин рисковать собственной драгоценной жизнью. Он поднялся и протянул фонарь молодому сержанту.

– А ну-ка, возьми это и спускайся вниз, – приказал он.

Сержант без колебаний подошел к лазу, ухватившись руками за его края, соскользнул вниз и исчез в туннеле.

Маликов, стоя на краю, с нетерпением ждал его возвращения. Время тянулось еле-еле. Наконец сержант показался на дне колодца – бледный, с выпученными глазами.

– Лейтенанта убили! – крикнул он.

Маликов наклонился над входом в шахту.

– Да к черту твоего лейтенанта! – гаркнул он. – С туннелем что?

– Завален полностью.

– А дышать там как, можно?

– Все в порядке.

После некоторого колебания Маликов свесил ноги в шахту и спрыгнул вниз.

– Тут еще какой-то человек, товарищ Маликов, – сказал сержант. – Убит гранатой.

Маликов подошел к телу Уортингтона и посветил фонариком в лицо. Потом прошел дальше, чтобы посмотреть на заваленный туннель. Камни и песок образовали здесь крепкую стену, причем за этой стеной обрушение продолжалось: пока он осматривал это место, все время слышались звуки падающих камней. Маликов выругался. Завалило их там или не завалило? Рисковать было нельзя.

Надо срочно выяснить, есть ли отсюда другие выходы.

Трое солдат, свесившись над колодцем, помогли ему выбраться из вентиляционной шахты, а потом таким же образом вытащили своего сержанта.

– Оставайтесь здесь, – приказал им Маликов. – Ждите, когда медики подъедут.

И он зашагал сквозь сгущающиеся сумерки к автомобилю.

Тем временем Смирнов орал по телефону на чиновника из Министерства геологии – он сумел дозвониться домой к этому человеку. Чиновник отвечал, что карту заброшенного рудника найти можно, но только завтра утром. Сейчас министерство не работает.

– Сейчас! Сию минуту! – орал Смирнов. – Понимаете вы или нет! Немедленно!

– Но это невозможно, товарищ, – бормотал чиновник.

– Нет ничего невозможного! Я сию минуту выезжаю в Прагу. И карта должна ждать меня на столе в министерстве, когда я там появлюсь. Иначе вам не поздоровится! Это дело государственной важности. Мне нужна карта, и я ее получу!

И он кинул трубку.

Ян посмотрел на циферблат часов.

– Уже девять вечера, – сказал он. – Совсем темно. Несколько метров осталось.

Они достигли выхода, заросшего деревьями и кустарником. Оттуда проникал прохладный ночной воздух, освежавший их разгоряченные лица.

– Минное поле меньше чем за четыре часа не преодолеть. Мы с Бланкой идем первыми. Вы с Малой ждете, а потом следуете за нами, – сказал Ян. – Чего опасаться, я вам рассказал. Двигайтесь медленно. Слышите: медленно. Если ползти по метру в пять минут, то ничего не случится. Понимаете?

– Да, – ответил Гирланд.

– Вы будете наблюдать за нами и поймете, куда надо двигаться. Главное – выйти на участок, где мягкая земля, чтобы подползти под колючку. Когда начнете ее проходить, старайтесь быть предельно осторожными. Стоит коснуться – и конец. Понятно?

– Да, – повторил Гирланд.

– Ну хорошо, тогда мы пошли. – Ян улыбнулся ему на прощание и протянул руку. – Удачи!

Гирланд пожал руку и ответил:

– И вам удачи!

Девушки обнялись. Малу по-прежнему била дрожь от нервного напряжения. Бланка нежно погладила ее по голове.

– Да не бойся ты так, – шепнула она. – Он тебе поможет. Он надежный, почти как Ян.

Ян положил руку на плечо Бланке. Та оставила Малу и направилась за ним к выходу из туннеля.

Мала, дрожа, припала к Гирланду. Тот крепко обнял ее.

– Вот, будет что рассказать внучатам, – сказал он. – Скучным им все это покажется, наверное.

– Не нужно мне никаких внучат, – помотала головой Мала. – Я боюсь.

– Ну чего ты боишься? Я же с тобой, – сказал Гирланд.

Он развернул Малу лицом к себе и поцеловал в губы.

Мала прижалась к нему всем телом, ее руки гладили его широкую спину.

Гирланд оторвался от нее, взял за руку и повел к выходу.

Ян и Бланка прошли через заросли, скрывавшие отверстие, и теперь сидели на корточках, рассматривая безобидную на вид полосу густо заросшей травой земли, отделявшую их от высокой ограды с колючей проволокой.

Гирланд и Мала подошли к ним.

Через каждые две минуты два луча прожекторов со сторожевых вышек освещали этот участок земли. Однако они не пересекались – узкая полоска всегда оставалась в тени.

– Вот и дорожка, по которой надо ползти, – шепотом сказал Ян.

Он сбросил оба рюкзака и автомат и что-то быстро сказал жене по-чешски. Муж и жена переглянулись, потом улыбнулись друг другу и поцеловались.

– Ну пока, – сказал Ян Гирланду. – Встретимся в Австрии.

Они снова пожали руки, а потом Ян распластался на земле и медленно пополз вперед. Бланка, очень бледная и напряженная, в последний раз улыбнулась Мале и, опустившись на землю, поползла вслед за мужем.

Гирланд почувствовал, как его пробивает холодный пот. Мала взяла его за руку, и он ощутил ее дрожь. Он притянул девушку к себе и обнял.

Супруги продвигались вперед сантиметр за сантиметром. Каждый раз, когда приближались лучи прожекторов, они замирали, а когда те удалялись, снова начинали двигаться вперед.

Напряжение было невыносимым. Даже Гирланд с его стальными нервами испытывал ужас, а Мала просто отвернулась, не в силах смотреть. Вцепившись в руку Гирланда, она спрятала лицо у него на груди.

Гирланд тем временем думал, как же ему переправить ее на ту сторону? А что, если она запаникует? Ведь это вполне возможно. Придется ползти рядом с ней. Если она будет двигаться сзади, то не доползет. И вперед ее пускать нельзя… Да, задача…

Он наблюдал за тем, с какой осторожностью Ян и Бланка продвигались вперед по смертоносной траве. Пока они преодолели не больше десяти метров. Гирланду хотелось курить, но он понимал, что сейчас это слишком опасно.

Минуты тянулись, как часы.

– Похоже, с ними все в порядке, – сказал Гирланд, прижимая к себе Малу. – Ну-ну, расслабься, им еще долго…

Но тут что-то случилось. Гирланд даже не сразу понял, что именно. Вероятно, Ян, подтягивая тело вперед на локтях, попал прямиком на мину.

Вспышка и грохот!

Яна подбросило в воздух, и затем он упал на землю в нескольких метрах от места взрыва. Тут же подорвалась еще одна мина.

Мала вскрикнула.

Гирланд зажал ей рот ладонью. Сердце его бешено колотилось.

Бланка вскочила и ринулась к Яну. С обеих сторожевых вышек ударили автоматные очереди.

Гирланд видел, как Бланку прошили пули. Она качнулась назад, навстречу новому потоку пуль, а потом упала и под ней взорвалась еще одна мина.

Весь участок границы наполнился диким, невыносимым грохотом: автоматные очереди прошивали землю, поднимая в воздух пыль и вырывая клочьями траву.

Завыла сирена, доводя до кульминации это ночное шоу насилия.

Глава восьмая

Маликов уже полчаса сидел в автомобиле – ждал известий и кипел от ярости. Рядом с ним сержант-радист прослушивал поток поступавших отовсюду сообщений. Пока ничего важного не происходило. С фермы сообщили, что Смирнов отправился в Прагу: поехал за картой рудника, догадался Маликов. Оставалось только ждать и скрывать свое нетерпение.

Закуривая сигарету, Маликов вдруг услышал где-то вдали звук взрыва. Потом еще один. Послышался отдаленный стук автоматов. Он замер в ожидании и поглядел на радиста, который наклонился вперед, прислушиваясь к чему-то в наушниках.

Повисла длинная пауза, а затем сержант сказал что-то по-чешски в микрофон, закрепленный у него на груди. Выслушал сообщение. Снова что-то сказал, а потом снял наушники и обернулся к Маликову с перекошенным лицом.

– Была попытка незаконного пересечения границы, товарищ Маликов, – доложил он. – Мужчина и женщина подорвались на минах. Они мертвы. Подробности уточняются.

«Кто это мог быть? Неужели Гирланд?» – думал Маликов.

– Запросите описание этих двоих, – приказал он. – Живо!

Сержант снова нацепил наушники. Щелкнул тумблером рации, нахмурился, попробовал еще, подождал, а потом покачал головой:

– Нет связи, товарищ Маликов.

– Пробуй еще!

– А, вот, есть, – сказал техник. – Товарищ Смирнов хочет с вами поговорить. – Он снял наушники и протянул русскому.

– Ну что у тебя, Боря? – спросил Маликов.

– Карту нашел. Там только два хода наружу. Первый полностью залит водой. А второй ведет прямиком на минное поле у границы.

– Они уже пытались перейти. Двое убитых, – сказал Маликов. – А ты точно знаешь, что по второму ходу не пройти?

– Да. Туннель залит водой.

Маликов немного подумал.

– Приезжай и привози карту, – распорядился он. Сняв наушники, он отдал их сержанту. – Попробуй еще раз узнать, кто там убит.

Радист передал вопрос. Через несколько секунд последовал ответ.

– Тела все еще лежат посреди минного поля, товарищ Маликов, – доложил сержант. – Через некоторое время их достанут. Но в бинокль видно, что мужчина крепкого сложения, а женщина – блондинка.

Может, все-таки Гирланд? А если Гирланд жив, рискнет ли он перебраться на австрийскую сторону через второй туннель? Смирнов сказал, что там полно воды. Значит, Гирланду некуда деваться? Он заперт в этом руднике?

Оставалось только ждать, когда приедет Смирнов.

– Спроси, сколько времени потребуется на разминирование этого участка, – велел радисту Маликов.

Тот снова вышел на связь и получил ответ:

– Около пяти часов. У них нет миноискателей. Ждут саперов. Разминирование – дело небыстрое.

Маликову и раньше приходилось наблюдать чрезвычайные ситуации на границе. Так что ответ его не удивил. Пять часов! Если Гирланд жив, он может многое сделать за пять часов. Даже сбежать!

Маликов вылез из машины и принялся расхаживать туда-сюда. Он курил, одну сигарету за другой.

Смирнов появился через два часа. Он сам вел машину и гнал так, что пару раз чуть не попал в аварию. Даже Маликов удивился тому, насколько быстро примчался его подчиненный. Такая дорога должна была занять никак не меньше двух с половиной часов.

– Давай карту, – велел Маликов, едва Смирнов вылез из запыленной машины.

Смирнов достал карту. Маликов расстелил ее прямо на горячем капоте и принялся внимательно рассматривать.

– Вот два выхода, – начал помогать Смирнов, показывая на карте. – Видишь, второй расположен в трехстах метрах от границы на австрийской территории. Но мне сказали, что там невозможно пройти.

– Почему?

– Туннель заполнен водой на участке по крайней мере в четыре километра.

– Ну и что? Гирланд не проплывет четыре километра?

Смирнов ухмыльнулся:

– Вода вонючая, грязная. Полно водяных крыс. Они его сожрут заживо. А кроме того, там должна быть высокая концентрация газа. Короче, специалисты считают, что туннель непроходим. Хочешь – верь им, хочешь – не верь.

– Если бы это был не Гирланд, а кто-нибудь другой, я поверил бы. Но этот парень особенный. Если есть хоть малейший шанс ускользнуть, он ускользнет.

– Ну так что ты собираешься делать?

Маликов отошел от машины и погрузился в размышления. Потом вернулся и снова уставился в карту.

– Второй выход вот здесь, – сказал он, ткнув толстым пальцем. – Там я его и встречу, когда… когда он вылезет.

Смирнов вытаращил на него глаза:

– Ты что, с ума сошел? Ты собираешься ловить его в Австрии?

– Подожду у выхода. Всего каких-то триста метров от границы. Выйдет – и я его убью. И прежде чем явятся австрийские пограничники, опять окажусь на этой стороне.

– Ты сошел с ума!

– Гирланд не должен сбежать!

Смирнов только пожал плечами:

– Ладно, как скажешь. Только тогда я пойду с тобой.

– Нет. Ты останешься на этой стороне. Постарайся сделать все, чтобы я смог вернуться. Чтобы колючка была заранее перерезана. Чтобы была подготовлена дорожка через минное поле. Я не доверяю этим кретинам, они ничего не могут сделать по-человечески. Ты должен лично все проконтролировать.

– Но ты ведь даже не знаешь, пойдет ли Гирланд через второй туннель, – сказал Смирнов. – Что, если ты рискуешь зря?

– Я должен использовать этот шанс. Если он не пойдет по туннелю, то, значит, он заперт в руднике. И как только расчистят минное поле, мы пошлем туда солдат. Только я не верю, что он там. А теперь поехали к той заставе, где взорвались мины. А то здесь мы только время теряем.

Машина помчалась, вздымая за собой облако пыли.

Гирланд попытался прикинуть, сколько времени потребуется Маликову и его людям, чтобы обнаружить вход в рудник и направить туда солдат. Он понимал, что его шансы на выживание очень малы, но тем не менее не хотел признать поражение: он никогда этого не делал. «Будь я один, – думал он, – я бы выкрутился. Но рядом девушка – она бьется в истерике, рыдает, и задача усложняется».

Они по-прежнему сидели у выхода из туннеля, прислушивались к стрельбе и смотрели на то, как лучи прожекторов мечутся по истыканной пулями земле, словно драконьи языки.

Мала в ужасе не могла оторвать взгляда от двух неподвижных тел. Слезы текли у нее по лицу.

Гирланд встал и рывком поднял ее на ноги. Она навалилась на него.

– Прекрати! – резко сказал он. – Нельзя сейчас проявлять слабость. Слышишь ты меня?

Мала вцепилась в него, дрожа всем телом и тяжело дыша. Гирланд оттолкнул ее, а когда она навалилась на стену туннеля, отвесил ей оплеуху.

Девушка задохнулась, окаменела, хотела было крикнуть, но тут Гирланд снова ударил ее по щеке – на этот раз так сильно, что она сползла по стене вниз и уселась на песчаный пол.

Гирланд снова поднял ее:

– Ну, очнулась? – Он обнял ее и сказал: – Ну же, детка, приходи в себя! Я помогу тебе, если ты сама себе поможешь.

Она оттолкнула его с криком:

– Ты ударил меня! Ударил!

Гирланд улыбнулся:

– Что делать, пришлось ударить. Ты же вела себя как пятилетняя.

Она попыталась стукнуть его в ответ открытой ладонью. Гирланд даже не стал уклоняться. Удар пришелся по щеке и был весьма ощутимым. Гирланд спокойно глядел на нее.

– Отлично! – похвалил он. – Давай еще, если тебе нравится.

Она посмотрела на него, и при свете прожекторов он увидел, что к ней возвращается жизнь.

– Прости меня, – сказала Мала. – Я не хотела. Ты меня с ума сводишь. – И, наклонившись, она поцеловала его в щеку. – Простишь?

– Разумеется.

– Что нам теперь делать?

Гирланд с облегчением выдохнул. Ну слава богу, хоть эта проблема решена.

– Мы должны выбраться отсюда. Это будет очень нелегко, но мы справимся. Пойдем по австрийскому туннелю. – Он притянул Малу к себе и крепко прижался губами к ее губам. – А через три дня я угощу тебя в Париже ужином в самом лучшем и самом дорогом ресторане.

Мала поглядела на него и с трудом улыбнулась.

– Договорились, – ответила она.

Они пошли назад по туннелю. Гирланд нес автомат и рюкзак, а Мала – горящую свечу. Путь до развилки двух туннелей занял больше часа.

Чем дальше они продвигались, тем труднее становилось дышать. Скоро оба вспотели. Гирланд давно уже выбросил свой пиджак, а теперь снял и рубашку. Мала сняла свитер и шла теперь в джинсах и лифчике.

– Ну вот, это здесь, – сказал, переводя дух, Гирланд. – Теперь поворачиваем направо и пробуем все заново. Как ты?

– Справляюсь, – ответила она. – Но только нет сил больше идти в этом.

Она расстегнула молнию и стащила с себя джинсы.

Гирланд невольно окинул взглядом ее точеную фигуру. Она заметила это.

– Пожалуйста, смотри! – сказала она. – Надеюсь, я тебе нравлюсь.

Он улыбнулся:

– Ты прекрасна. Через три дня мы сможем отлично заняться любовью. Что, снова договорились?

Она кивнула:

– Да, договорились. Снова.

Они вошли во второй туннель. Воздух здесь был немного свежее, идти стало легче. Примерно через два километра Мала попросила:

– Можно передохнуть? У меня совсем не осталось сил.

– Разумеется, – ответил Гирланд. Он взял у нее свечу и положил автомат и рюкзак на землю. – Отдохни. Ты это заслужила. А я пойду осмотрюсь.

– Не бросай меня одну!

– Ну-ну, успокойся, детка! Подожди немного. Я сейчас вернусь.

– Пожалуйста!..

Она лежала на песке и умоляюще смотрела на него снизу вверх. От пламени свечи вокруг плясали тени. Она обняла его. Лифчик сполз с ее груди.

– Потуши свечу, – попросила она. – Возьми меня!

Гирланд понял, чего она хочет, и его тоже охватило желание. Он задул свечу и опустился на землю рядом с ней. Обнял ее – она застонала, их губы слились. Гирланд вошел в нее так, что она коротко вскрикнула и яростно сжала его в объятиях. Ее длинные ноги обвились вокруг его ног, а прохладное тело изгибалось, вторя движениям его тела.

Время для них остановилось. Опасность, граница, туннель – все исчезло. Обоих увлекало наслаждение. В этот краткий промежуток времени они забыли о внешнем мире и парили в том космосе, который доступен только пылким любовникам.

Гирланд первым вернулся к действительности. Со всей возможной мягкостью он оторвался от Малы и лег на бок. Его руки по-прежнему нежно гладили ее спину. Мала лежала неподвижно. Она глубоко дышала, расслабленная и удовлетворенная.

Гирланд прислушался к звуку воды, и его ум сразу переключился с наслаждения на ту задачу, которую предстояло решить.

– Полежи спокойно, милая, – попросил он. – Я сейчас.

– Не уходи, – прошептала она, пытаясь его удержать.

Он отвел ее руки:

– Погоди немного.

Он надел брюки, зажег свечу и пошел вперед по туннелю.

– Марк!

– Сейчас вернусь. Жди!

По мере продвижения вглубь туннеля усиливался отвратительный запах.

Вдруг Гирланд увидел у стены несколько больших цилиндрических бочек, в которых обычно хранят нефтепродукты. Он пнул одну – она легко подалась. Значит, пустые! Он задумался. А ведь эти бочки – плавучее средство, соображал он. Вот как можно преодолеть туннель с водой, который ждет их впереди.

Он услышал, что приближается Мала, и подождал ее. Она тащила за собой автомат и рюкзак.

– Я не могла там находиться одна, – объяснила она. – Извини.

– Погляди-ка лучше на это. Можно сделать плот. Связать три бочки. Пойдем посмотрим, где там вода.

Он приобнял ее и, подняв повыше мерцающую свечу, двинулся вглубь туннеля. Очень скоро им пришлось остановиться. Туннель резко спускался вниз метра на три, а внизу плескалась черная жижа. От исходившего от нее запаха у обоих помутилось в голове.

– Давай не пойдем туда! – воскликнула Мала, отступая назад. – Куда угодно, только не туда!

– Это путь к выходу, дорогая, и, значит, нам туда.

Гирланд положил на землю автомат и рюкзак. Порылся в рюкзаке, вытащил еще одну свечу, зажег ее и передал Мале. Сам взял вторую свечу и вернулся к старым бочкам.

Гирланд положил одну из бочек набок и покатил к краю воды. Мала шла за ним, освещая путь двумя свечами. Потом вернулись за второй бочкой. Когда Гирланд толкал ее к воде, что-то вдруг налетело на него и, проскочив между ног, скрылось в темноте.

Мала отшатнулась, выронив одну свечу.

– Крыса! – вскрикнула она, дрожа всем телом.

– Ну и что? Она же убежала, – сказал Гирланд, подбирая свечу и снова зажигая ее. – Возьми себя в руки, детка, – улыбнулся он. – Мне еще понадобится твоя помощь. – Он остановил вторую бочку и сказал: – Побудь здесь, я сейчас прикачу третью.

– Я пойду с тобой! – взмолилась Мала. – Тут, наверное, полно крыс. – Она с опаской вглядывалась в темноту.

– Да вряд ли, – солгал Гирланд, вспоминая, что говорил Ян.

Зачем было пугать ее? Она и так совсем напугана.

Он докатил вторую бочку и поставил ее рядом с первой. Мала держалась к нему поближе. Затем они вернулись за третьей.

Переворачивая бочку набок, Гирланд увидел за ней что-то, похожее на змею. Он сдержался и не отпрыгнул.

– Дай-ка мне свечу, – попросил он Малу спокойным тоном.

При свете стало видно, что это вовсе не змея, а моток веревки.

– Кажется, нам начинает везти, – заметил Гирланд и принялся ее разматывать.

Под веревкой обнаружился огромный паук. Он шмыгнул во тьму, но Мала успела его разглядеть и в ужасе скорчила гримасу.

– Подумаешь, всего-то паучок, – заметил Гирланд. – Ну, ты же большая девочка. На, держи веревку, а я займусь бочкой. – Протягивая ей моток, он улыбнулся. – И не забывай о нашем договоре: лучший и самый дорогой ресторан в Париже.

– Я не забываю, – ответила она и, взяв сложенную веревку, повесила ее себе на плечо.

– Вот и умница, – сказал Гирланд и принялся выкатывать третью бочку.

Маликов опустил свой полевой бинокль.

– Нет, это не Гирланд, – процедил он сквозь зубы. – Значит, он все еще в руднике!

Они со Смирновым стояли у подножия одной из сторожевых вышек, глядя на минное поле, где три сапера осторожно обследовали землю миноискателями.

– Мне надо перейти на ту сторону. Некогда ждать, пока они обезвредят все мины, – объявил Маликов и, обратившись к толстому майору-пограничнику, добавил: – Выключите ток! Мне нужно туда. Привезите со своей заставы столы, что ли. Соорудим мост, и я пройду.

Толстый майор побелел.

– Вы пройдете только в том случае, если ножки столов не попадут на мины, товарищ Маликов, – сказал он. – Это слишком опасно. Лучше использовать канат с крюком.

Маликов кивнул:

– Отлично. Давайте!

Как только майор ушел, Смирнов сказал Маликову:

– Слушай, не дури. Во-первых, Гирланд из этого рудника никуда не денется. А во-вторых, подумай сам, что с тобой будет, если канат провиснет.

– Я должен туда попасть, – упрямо повторил Маликов. – И заткнись наконец, понял?

Смирнов пожал плечами. Потом достал пачку «Бенсон и Хеджес» и предложил шефу. Маликов взял сигарету. Они закурили.

– Еще мне нужен «стечкин», – сказал Маликов, выпуская дым из широких ноздрей.

– Есть один в машине.

– Отлично. Отсюда до второго выхода три километра. Я перейду тут и буду двигаться вдоль проволоки. Вернусь тем же путем. Проследи, чтобы эти ослы к моему возвращению провели дорожку через минное поле.

– Принесу тебе пистолет, – сказал Смирнов и направился к автомобилю.

Там он отыскал пистолет, проверил, заряжен ли он, и вернулся на место.

Маликов уже разговаривал с майором.

– Держи. С ним все в порядке, – сказал Смирнов, протягивая пистолет шефу.

Тот кивнул. Майор говорил:

– Они сейчас закрепляют крюк. Это быстро. Ток мы отключили.

Маликов взглянул на часы. Он прикинул, что если сейчас доберется до ограждения, то у второго выхода из рудника окажется примерно через час. Гирланд сейчас тоже движется туда. В пути он уже часа три. Вряд ли он проплывет четыре километра быстро – даже если сумеет там проплыть. Так что времени хватает.

Солдат, поднявшийся на сторожевую вышку, попробовал закинуть канат с закрепленным на нем крюком на ограждение. С третьей попытки это удалось: крюк зацепился за верхнюю часть одной из металлических стоек. Пограничник прикрепил другой конец каната к вышке.

– Ну, я пошел! – объявил Маликов. Он пожал руку майору и, повернувшись к Смирнову, сказал: – Все, Гирланду конец. Я его предупреждал во время последней встречи. Я его убью.

– Хочешь присвоить победу себе одному? – спросил Смирнов тихо, чтобы не услышал майор. – Это была моя задача – убить Гирланда. Мне и надо идти.

– Нет. У нас с ним личные счеты, – покачал головой Маликов; он отбросил окурок и протянул руку. – И проследи, чтобы минное поле очистили!

Смирнов пожал ему руку:

– Удачи!

Маликов подошел к сторожевой вышке и поднялся на нее. Помахал оттуда Смирнову, а потом без всяких колебаний взялся двумя руками за канат и начал медленно спускаться к ограждению, перебирая руками и отталкиваясь ногами. Канат провис под его весом. В какой-то момент Смирнову показалось, что Маликов вот-вот коснется земли, но тот благополучно добрался до ограды. Он взобрался на стойку, перекинул ноги через колючую проволоку и, спрыгнув, приземлился уже на австрийской территории.

Помахал всем рукой и затем быстро зашагал ко второму выходу, стараясь держаться поближе к колючке.

Капитан Гуго фон Райтенау, командир австрийского пограничного поста, набрал номер и попросил соединить его с американским посольством в Вене. Он сидел в кресле и в ожидании соединения постукивал карандашом по регистрационной книге.

Капитану было лет сорок. Этот высокий блондин аристократического вида люто ненавидел коммунизм и коммунистов, зато все американское, как правило, вызывало у него восхищение. Он всеми силами старался помогать беглецам из-за «железного занавеса», когда это было в его силах.

Телефонист объявил, что посольство на проводе.

Накануне Франк Ховард, агент ЦРУ в Вене, предупредил фон Райтенау, что сегодня некий американец попробует пересечь границу, и просил сообщать любые новости об этом. Ховард, приятель капитана, не стал пускаться в подробности – сказал только, что это очень важное событие.

Ховард взял трубку.

– Была попытка перехода границы, – доложил ему фон Райтенау. – Но боюсь, что дело кончилось плохо: мы слышали взрывы мин и автоматные очереди. Я сейчас отправляюсь на границу. Вернусь, как только что-нибудь узнаю. Но в ближайшие часа два можешь не ждать звонков.

– Я у аппарата, – ответил Ховард. – Спасибо, Гуго. Это дело чрезвычайной важности. А ты знаешь, в каком квадрате произошла эта попытка?

– Секция пятнадцать, квадрат два, – ответил пограничник.

– Спасибо. Значит, я жду.

В американском посольстве в Париже за последние тридцать шесть часов произошло много событий. Дори наконец узнал о смерти Брукмана: об этом сообщалось кратко, без подробностей, в шифрованной телеграмме из Праги. Дори догадывался, что Гирланд, Уортингтон и Мала Рид, по-видимому, направились к австрийской границе. И их, несомненно, преследуют Маликов и Смирнов.

Дори, бледный, с кругами под глазами, швырнул расшифрованную телеграмму О’Халлорену. Тот прочитал и положил ее на стол.

– Мы же не знаем, где теперь документ – до сих пор у Гирланда или нет, так? – подумал вслух капитан и, помедлив, добавил: – Думаю, он выкрутится. Ставлю на него против Маликова и Смирнова.

Дори снял очки и стал их протирать, что у него обычно означало беспокойство.

– Три дня уже прошло, Тим… Может, пора подать рапорт о потере документа?

– Нет, не надо торопиться. Если он потерян, то так тому и быть. Но остается шанс, что Гирланд вернет его. Не надо заранее надевать себе петлю на шею.

Дори поразмыслил, потом кивнул:

– Да, верно. Ну, по крайней мере, хоть Латимер внедрился без проблем. – Увидев, что для О’Халлорена это новость, Дори пояснил: – Такой был план, Тим. Пока Маликов бегает за Гирландом, я отослал туда вчера утром Латимера. И, насколько мне известно, проблем не возникло… В общем, нельзя сказать, что я полностью провалил дело.

О’Халлорен что-то проворчал.

– Гирланд, конечно, может меня предать, – с горечью сказал Дори. – Если документ у него и если Маликов загонит его в угол, он выкупит свою жизнь ценой этого документа. И никаких угрызений совести не почувствует.

– Ну а почему бы и нет? – спросил О’Халлорен. – Что мы для него сделали, чтобы он хранил нам верность?

У Дори не было ответа на этот вопрос, он только поглядел на капитана, и тот продолжил:

– Я поеду в Вену. Я уже предупредил Ховарда. А у него там есть хороший парень, командир пограничного поста. Он поможет, если что.

– Отлично, Тим, – отозвался Дори. – Мне надо вернуть этот документ. Тебе долго объяснять не надо. Полагаюсь на тебя.

– Если документ еще можно вернуть, мы его вернем, – ответил О’Халлорен и удалился из кабинета.

Не прошло и часа, как он летел на военном самолете в Вену.

Гирланд вытер пот с лица и осмотрел три связанные веревкой бочки. Веревка оказалась старая и подгнившая: никакой уверенности, что она выдержит, когда бочки окажутся в воде, не было. Но Мале он о своих сомнениях говорить не стал, а только улыбнулся и спросил:

– Ну, как тебе изделие юных скаутов?

– Они точно не потонут? – спросила Мала, с недоверием глядя на бочки и на масляную черную воду.

– Точно! – заверил ее Гирланд.

Он присел на корточки и открыл рюкзак. Вытряхнув его содержимое, отыскал полиэтиленовый пакет, в котором обнаружились кусок сыра, черствый хлеб и полкруга колбасы.

– Ты, наверное, проголодалась?

Малу передернуло:

– Я ни одного куска не смогу сейчас съесть!

– Да? Ну тогда попозже.

Запах, идущий от воды, вызывал приступы тошноты и у него тоже. Гирланд решительно засунул еду обратно в рюкзак. Потом достал из заднего кармана перепачканный конверт с секретным документом и положил его в полиэтиленовый пакет. Вытащил из рюкзака упаковку со стодолларовыми банкнотами – деньги он тоже переложил в непромокаемый пакет.

– Ты бы тоже лучше отдала мне свои деньги, – обратился он к Мале. – В этом пакете они лучше сохранятся, если мы начнем тонуть.

Мале теперь было холодно. Гнилой запах от воды заставлял ее дрожать. Она натянула джинсы и свитер, вытащила из кармана деньги и протянула ему.

Он как следует свернул и завязал пакет и положил его в рюкзак. Привязал лямки рюкзака к веревке, которой были скреплены бочки.

– Ну все, – сказал Гирланд. – Давай спускать на воду наш корабль. – Он подошел к Мале и обнял ее. – Только помни: нам надо выбраться отсюда. Помни об этом. Если что-то пойдет не так, не паникуй. Положись на меня. Мы еще поужинаем в самом лучшем и самом дорогом ресторане в Париже. Через три дня!

Она притянула его к себе и сказала:

– Я выдержу. Обещаю.

– Тогда вперед.

Они поцеловались и затем общими усилиями спустили плот по уклону на воду. Гирланд взял автомат, сполз к кромке воды, поймал и выровнял плот. Мала присоединилась к нему.

– Залезай, – скомандовал Гирланд. – Ложись на живот с правой стороны.

Мала так и сделала, и плот сильно накренился. Гирланд выровнял его, а затем подался вперед и лег рядом с Малой. К первой бочке он прикрепил две свечи. Плот просел так, что еле виднелся из воды.

– Ну ничего, по крайней мере, не тонет, – сказал Гирланд.

Используя приклад автомата в качестве весла, как на каноэ, он заставил плот тронуться вперед по туннелю.

Автомат был тяжелый, и Гирланд сам удивлялся тому, что столько времени орудует им, как веслом. Ян говорил, что тут надо проплыть примерно четыре километра. Ну вот они и плывут, плот держит. Однако очень скоро Гирланд почувствовал ноющую боль в спине и понял, что зря расходует силы, используя в качестве весла приклад автомата.

– Так не пойдет, – сказал он и вытащил приклад из воды. – Надо грести руками.

Мала, подавив отвращение, опустила правую руку в зловонную воду. Они принялись грести. Плот двигался медленно, но все же двигался. В течение получаса они непрерывно двигали руками, и плот плыл вперед по туннелю. Рука у Малы ныла, но она держалась. Сверху закапало, и, взглянув вверх, Гирланд увидел, что свод туннеля стал ниже. Значит, здесь больше воды, чем там, где они начали движение. В спертом воздухе Мала тяжело дышала.

– Отдохни, – предложил ей Гирланд.

С облегчением вынимая руку из воды, Мала вдруг заметила, как сверкнули какие-то искры. Она с силой отдернула руку, и плот закачался.

– Ну-ну, осторожней, – сказал Гирланд. – Что там?

– Там кто-то плывет! – Она вглядывалась в маслянистую темную поверхность, но ничего не могла различить.

Гирланд тоже увидел пару искорок. Он едва успел выдернуть руку из воды, когда на него кинулась большая водяная крыса. Тварь ударилась о железную бочку и исчезла.

Мала издала приглушенный крик: теперь она ясно видела, что вода кишела крысами.

Гирланд приобнял девушку за плечи.

– Ну-ну, только без паники, дорогая, – сказал он. – Прорвемся.

Но плот стоял на месте. При неверном свете свечей было видно, что водяных крыс вокруг огромное множество и выглядят они жутко. Гирланд взял автомат и принялся отчаянно грести прикладом. Плот снова двинулся вперед. Гирланд старался изо всех сил, и скорость увеличивалась.

Большая крыса – ее мокрая шерсть блестела при свечах – высунулась из воды и попыталась укусить Гирланда за руку. Но он отличался великолепной реакцией: ударил крысу левой рукой и отбросил ее в воду. Потом перевернул автомат и дал очередь по ковру из снующих в воде тварей.

Грохот выстрелов в замкнутом пространстве был подобен взрыву бомбы. Мгновение назад казалось, что вокруг целое море крыс. Но в следующий миг все они исчезли. И только заколыхалась вода от того, что они ныряли и в панике удирали прочь.

– Гребем! – скомандовал Гирланд.

Они снова начали грести руками, теперь так сильно, что плот просто рванулся вперед. Но долго выдерживать подобный темп было трудно. Мала чувствовала, что ее силы иссякают. Как ни заставляла она себя двигаться, рука совсем не слушалась.

– Я больше не могу! – заплакала она.

– Ничего, отдохни, детка, – успокоил ее Гирланд. – Вытащи руку из воды.

Они полежали некоторое время не двигаясь, восстанавливая дыхание. Плот медленно скользил вперед. И вдруг Гирланд почувствовал, как что-то коснулось его спины. Он замер, сдерживая желание мгновенно перевернуться: такое движение могло бы опрокинуть плот. И снова что-то коснулось его спины. Он осторожно поднял голову и понял, что это свод туннеля.

Неужели туннель дальше полностью заполнен водой?

Он крайне осторожно перевернулся на спину и стал продвигать плот вперед, отталкиваясь руками от скользкой поверхности свода.

– Перевернись на спину, – сказал он Мале. – Но только осторожно! Смотри, свод прямо над нами.

Мала медленно перевернулась. Когда она поняла, как близко навис каменный свод, у нее перехватило дыхание.

– Мы здесь не протиснемся! – В ее голосе звучал ужас.

Гирланд взял ее за руку.

– Ну-ну, детка! – сказал он. – Справимся. Выберемся, поверь мне.

Он снова принялся отталкиваться от свода, и Мала, совладав с отчаянием, последовала его примеру. Плот пошел вперед быстрее.

Воздух сделался совсем удушливым. То и дело выступы в своде угрожали утопить плот, но Гирланду как-то удавалось их огибать. Время как будто остановилось.

Тяжело дыша, чувствуя, как пот градом катится по телу, Мала старалась помочь Гирланду. Сердце колотилось. В какой-то момент она начала терять сознание и только усилием воли удержалась от этого. Однако в конце концов ее руки ослабли, и она беспомощно опустила их.

Напрягая последние силы, Гирланд продолжал продвигать плот в жуткую вонючую тьму. Его тоже мучила нехватка воздуха, толчки с каждым разом становились слабее. Но тут он почувствовал, что с каждым разом ему приходится все выше поднимать руки. Значит, свод снова поднимается. Гирланд продолжал двигаться. Через несколько минут он мог коснуться свода, только вытянув руки, дышать стало легче. И вот свод ушел куда-то далеко, и плот начал терять скорость. Гирланд перевернулся, встал на колени и снова дотянулся до свода. Плот качнуло. Едва удержав равновесие, Гирланд продолжал отталкиваться, хотя пришлось уже подниматься чуть ли не в полный рост, чтобы дотягиваться до свода. Наконец Гирланд не смог до него дотянуться. Движение прекратилось, и одновременно с этим повеяло свежим воздухом. Гирланд лег на плот и стал грести руками.

Мала пошевелилась – свежий воздух оживил ее.

– Прорвались, – прошептал Гирланд. – Удалось! Ну что, детка, давай грести дальше?

О’Халлорен вышел из военного самолета, приземлившегося в аэропорту Вена-Швехат. Франк Ховард, агент ЦРУ, встретил его у трапа.

– Нас ждет вертолет, – сказал он.

Франк был высоким, худощавым, моложавым мужчиной с редеющими волосами и волевым подбородком.

– Фон Райтенау уже там. Я все расскажу по дороге.

О’Халлорен кивнул, и они направились по взлетной полосе к вертолетной площадке.

Ховард сел рядом с пилотом. Когда вертолет поднялся в воздух, он сказал:

– Гирланд заперт в заброшенном руднике. Там только два выхода.

Затем он рассказал О’Халлорену о судьбе Яна Брауна и его жены.

– Думаю, Гирланд попробует прорваться через второй выход. Если у него это все-таки получится, то, значит, он настоящий везунчик. По словам фон Райтенау, туннель полон воды и хищных крыс, но Гирланд есть Гирланд. Операцией руководят Маликов и Смирнов. Исход непредсказуем.

О’Халлорен казался совершенно расслабленным.

– Я был когда-то знаком с Гирландом. Ему все время удавалось выходить сухим из воды. Предлагаю пари на сто долларов, что и на этот раз он выкрутится.

Ховард усмехнулся и покачал головой:

– Нет, я спорить не буду. Я и сам слышал достаточно о Гирланде.

Под ними мелькали деревья: вертолет приближался к границе.

Маликов начинал волноваться. Он шел уже больше часа, но так и не добрался до выхода из туннеля: по эту сторону границы без конца что-то случалось.

Трижды он был вынужден прятаться в высокой траве, пережидая, пока пройдет австрийский патруль. Время истекало. Было раннее утро, небо светлело.

На какое-то время в лесу наступила тишина. Довольный тем, что его не заметили австрийцы, Маликов поднялся с земли и пошел быстрее. В отдалении показался силуэт вышки, и Маликов понял, что почти достиг цели. Однако скоро лес начал редеть. Впереди виднелось широкое открытое пространство, покрытое травой и песком, а за ним были кусты. Маликов подождал, стоя у дерева и прислушиваясь. Где-то справа, на некотором отдалении, шли несколько мужчин. Один из них позвал остальных. Наконец Маликов сумел различить и вход в рудник – узкое отверстие, заросшее травой и кустарником.

Вот откуда появится Гирланд – если появится вообще. Маликов прикинул расстояние на глаз и решил, что для точного выстрела далековато. Хорошо бы подобраться поближе, но это означает покинуть укрытие. Он снова прислушался. Голоса затихли вдали. После минутного колебания Маликов быстро перебежал поляну и нырнул в кусты. Подождал, не поднимется ли тревога, но ничего не произошло. Огляделся. Слева был небольшой пригорок, густо заросший кустарником. Если Гирланд покажется на выходе из туннеля, его будет видно как на ладони. Маликов вытащил из кобуры увесистый пистолет, снял его с предохранителя и проверил магазин. Убедившись, что все в порядке, лег на песок и стал ждать.

Сколько же придется здесь сидеть? Может, Смирнов был прав, называя всю эту затею глупостью? Вполне вероятно, что Гирланду не удалось выбраться из рудника и тогда после разминирования солдаты просто накроют его в этой мышеловке.

Тут Маликов снова услышал вдали голоса.

Он поглядел в сторону леса, но никого не увидел. Тут до него дошло, что если австрийцы где-то поблизости, то стрелять в Гирланда нельзя. Даже если Маликов сумеет его убить, то сам окажется в ловушке. На звук выстрела сбегутся пограничники, и выбраться на ту сторону уже не получится.

Делать нечего, все равно надо ждать. В других обстоятельствах Маликов с его недюжинной силой убил бы Гирланда и голыми руками, но сейчас он размышлял о том, правильную ли позицию выбрал для боя? Он огляделся и решил, что нет.

Надо забраться на возвышение над самым туннелем. Оттуда можно спрыгнуть прямо на Гирланда, как только тот появится.

Едва солнце показалось над верхушками деревьев, Маликов направился к туннелю.

Плот тихо ткнулся в берег. Гирланд различал впереди мерцание дневного света. Свежий воздух, доходивший сюда, холодил уставшее, разгоряченное тело.

– Приехали, детка, – сказал он. – Мы в Австрии!

Мала лежала на спине неподвижно. Она устала настолько, что ей уже все было безразлично.

Гирланд взглянул на нее: вся в грязи, джинсы намертво прилипли к телу, волосы свалялись и висели длинными прядями.

– Ну же, милая, поднимайся! – подбодрил ее Гирланд. – Приехали.

Он соскочил в грязную воду и потянул за собой плот к песчаному берегу. Тело ломило, он чувствовал пугающую слабость, но все это не имело значения: они пробились к цели.

Мала сделала над собой усилие и, взяв Гирланда за руку, спустилась с плота. Теперь они лежали бок о бок на твердой земле, вдыхая прохладный воздух и наслаждаясь отдыхом. Так прошло несколько минут, а затем Гирланд встряхнулся. Он встал и отвязал от плота рюкзак. Все трудности позади, сказал он себе. Однако он понятия не имел, как их примут пограничники и как далеко отсюда до ближайшей деревни или города.

– Ну что, можешь двигаться? – спросил он, склоняясь к Мале, которая лежала на спине, полузакрыв глаза.

Она посмотрела на него и улыбнулась:

– Ты потрясающий! Я так тебе благодарна!

– Благодарности можно отложить на потом, – ответил Гирланд. – А сейчас надо идти. Поднимайся!

Она протянула ему руку, и он помог ей встать.

– Ну и вид у меня, наверное… – заметила она смущенно.

Гирланд только рассмеялся:

– Ничего, я видел и похуже. Гораздо хуже. – Он поднял автомат и рюкзак. – Пошли!

Медленно, поддерживая друг друга, они направились по длинному туннелю к выходу.

Впереди сиял маленький кусочек голубого неба. Когда они подошли почти к самому входу, Гирланд остановился и придержал Малу.

– Погоди-ка здесь! Я пойду осмотрюсь. Не хватало еще попасть на мушку какому-нибудь идиоту-австрийцу. – Он положил на землю автомат и рюкзак. – Если там все в порядке, я тут же вернусь.

– Нет! Не уходи! – Глаза Малы были полны ужаса. – Пойдем вместе! – попросила она.

– Делай, что сказано, – оборвал ее Гирланд. – Я должен выйти и убедиться, что все в порядке.

Тон его голоса сразу успокоил Малу.

– Хорошо, хорошо, я подожду.

Он посмотрел на нее. Перепачканная с ног до головы, испуганная и уставшая, она тем не менее пробуждала в нем какие-то особенные чувства. Он обнял ее и сказал:

– Сейчас вернусь.

Гирланд осторожно подобрался к выходу из туннеля. Постоял некоторое время с внутренней стороны, разглядывая траву, кусты и песок. Не слышалось ни звука. Солнце сияло. Ленивые белые облачка проплывали по голубому небу. Картина была самая мирная, но Гирланд привык никогда ничему не доверять.

Он стоял неподвижно, но, как ни прислушивался, не мог различить ни одного звука. Ну что ж, похоже, тут безопасно, сказал он себе, и хотел было уже позвать Малу, как вдруг кое-что привлекло его внимание: в нескольких метрах от выхода он увидел след на песке. Рассмотрев его внимательно, Гирланд попытался обнаружить и другие следы, но больше ни одного не нашел. Кто-то тут был, кто-то перепрыгивал с одной поросшей травой кочки на другую, но один раз оступился и оставил этот след.

Гирланд подался назад. Один-единственный след! Значит, человек, который сюда пришел, не хотел наследить. Гирланд снова присмотрелся к отпечатку: похоже, очень большой размер. Наверняка крупный мужчина. Гирланд собрался. Большой, крепко сложенный мужчина… Маликов? Он снова и снова вглядывался в участок земли возле выхода. Кроме этого следа, ничего подозрительного.

Неужели Маликов? Но тогда получается, что русский знал, где выход из туннеля, и специально перешел границу. Возможно ли это? Да, кивнул своим мыслям Гирланд. Маликов мог пойти на такой риск.

Он вернулся туда, где ждала его Мала.

– Похоже, у нас проблемы, – сказал он шепотом. – Точно не скажу, но очень вероятно, что у выхода нас поджидает Маликов.

Мала схватила его за руку.

– Ну-ну, не бойся, – успокоил ее Гирланд. – Справимся и с этим. – Он поднял автомат и спросил: – Ты когда-нибудь стреляла из такой штуки?

Глядя на него широко раскрытыми от страха глазами, она ответила:

– Нет.

– Это очень просто. Держи вот так! – Он вложил оружие в ее дрожащие руки. – Все, что тебе нужно сделать, – это прицелиться и крепко нажать на спусковой крючок. Всего тут двадцать пуль. Поняла?

Она молча кивнула.

– План такой. Я выхожу. Ты ждешь у выхода из туннеля. Направь автомат в небо, и, как только я выйду, нажми и держи спусковой крючок. Держи покрепче, автомат дает отдачу. Идея в том, чтобы отвлечь внимание Маликова, пока я не засеку, где он. Ну и, кроме того, на выстрелы должны прибежать пограничники.

Когда Гирланд это говорил, Маликов уже видел его силуэт в отверстии выхода. Слова он тоже расслышал и решил сделать первый ход.

– Поняла? – спросил Гирланд. – Ну и отлично. Не бойся. Все, что тебе нужно, – это…

– Не двигаться! – гаркнул Маликов.

Он вырос у выхода из туннеля со «стечкиным», нацеленным на Гирланда и Малу.

Девушка выронила оружие и вскрикнула.

Гирланд усмехнулся:

– Так и знал, что ты здесь. Значит, решил высунуть свою толстую шею из панциря? Перешел границу?

– Выходи! – приказал Маликов и отступил назад несколько шагов, продолжая держать противника на мушке. – Девчонка пусть остается на месте. Выходи, Гирланд! Ты мне нужен.

Гирланд быстро соображал. Маликов уже мог бы застрелить их обоих, пока они его не видели. Почему он этого не сделал? Ясно почему. Он с вражеской стороны границы. На выстрелы сбегутся пограничники, и он попадется. Так что пистолет в руке Маликова – это блеф. Выстрелить он не осмелится.

Гирланд поглядел на врага и сказал:

– Давай, беги! Если повезет, успеешь перебраться на ту сторону. Давай, товарищ, проваливай!

Маликов глядел на него молча. Да, значит, проклятый Гирланд догадался, что пистолет – это всего лишь блеф.

– Помнишь, я предупреждал тебя, что наша следующая встреча будет последней? – спросил Маликов. – Так держись!

Хотя Гирланд хорошо знал Маликова, однако он не ожидал, что этот великан способен двигаться с такой скоростью. Отбросив пистолет, Маликов ринулся на Гирланда. Это был прыжок рыси. Кроме того, у Маликова имелось то преимущество, что он атаковал с возвышенности. Позиция Гирланда была гораздо хуже. Маликов налетел на него всем весом и опрокинул на спину. Ухватив Гирланда за горло, он одновременно дотянулся ногой до Малы и сбил ее с ног. Удар оказался настолько сильным, что Мала с криком рухнула в маслянистую воду.

Захват у Маликова был как тиски. Его толстые пальцы сжимали Гирланду горло. Маликов весил на десять килограммов больше, чем Гирланд, и потому намертво придавил соперника к земле. Гирланд понимал, что ему остается жить всего несколько секунд. Он собрался с силами и рубанул Маликова по шее ударом карате. Русский разжал захват, подался назад и занес кулак, намереваясь размозжить Гирланду лицо. Однако тот, вдохнув, резким движением отдернул голову в сторону, так что Маликов со всего размаха ударил кулаком по камню. Маликов судорожно вдохнул – пальцы были раздроблены. Гирланд снова нанес свой рубящий удар, и Маликов тяжело отвалился в сторону. Гирланд хотел было продолжить борьбу, но почувствовал, что сил совсем не осталось. Он просто откатился от Маликова.

Оба лежали, пожирая друг друга взглядами.

Маликов медленно поднялся на ноги. Он посмотрел на Гирланда сверху вниз. Тот лежал неподвижно, как мертвый. Путешествие через туннель и схватка отняли все его силы. Маликов подошел поближе, намереваясь ударить Гирланда ногой в лицо, но потом передумал и поставил ногу на землю. Зачем пачкать ботинки? Он обернулся, отыскивая какой-нибудь камень, – и оказался лицом к лицу с Малой. Девушка была вся в грязи, глаза ее сверкали, а в руках она крепко сжимала автомат.

Гирланд, увидев ее яростное лицо, закричал:

– Не убивай его!

– Нет, убью! – рыдающим голосом отозвалась она.

– Мала!

Этот резкий крик заставил ее отступить на шаг назад.

Гирланд рывком вскочил на ноги, подбежал к ней и взял в руки автомат.

Маликов молча смотрел на них, ожидая, что сейчас его жизнь кончится. Поврежденная рука начинала распухать, но выражение лица оставалось непроницаемым. Маликов не отрываясь смотрел на автомат.

Гирланд покачал головой.

– Ладно, расслабься, товарищ Маликов, – сказал он. – Не буду я в тебя стрелять. Ты же тоже делаешь свою работу, как и я. И у тебя тоже не все получается. Дарю тебе средство добраться домой. – И он показал на плот. – Самый прямой путь. Только осторожнее с крысами. Дорога, конечно, не сахар. Но я ведь справился. Значит, справишься и ты. Давай, вперед!

Маликов не двигался. Он был явно озадачен.

– Но я же собирался тебя убить, – сказал он. – В чем дело?

– Ты всерьез относишься к своей работе, – объяснил Гирланд. – Но если ты собирался меня убить, еще не значит, что я должен убивать тебя, уяснил?

Маликов стоял неподвижно, пытаясь сообразить, что все это значит. Гирланд снова показал ему на плот:

– Давай, давай! Отчаливай!

Маликов постоял еще немного, а потом сказал:

– Ну ладно, еще встретимся. И когда встретимся, я тебя угощу выпивкой.

Гирланд знал, что так Маликов обычно выражал благодарность, и улыбнулся:

– Отлично, договорились. Только погоди еще секунду… А ну-ка подбери пистолет!

Последние слова были обращены к Мале. Она в первую секунду даже не поняла, что от нее хотят.

– Пистолет подбери, детка.

Мала не решалась. Потом быстро подбежала к тому месту, куда Маликов отшвырнул пистолет, подобрала его и вернулась обратно.

Гирланд взял оружие и подошел к воде.

– Без пистолета далеко не уплывешь, – сказал он. – А шума крысы не любят. – И он протянул пистолет Маликову.

Маликов не двигался и только пристально смотрел на Гирланда.

– Я всегда знал, что ты псих, – сказал он наконец. – А теперь окончательно в этом убедился.

Гирланд рассмеялся:

– Ну, мы оба хороши. За такую работу, как у нас, никто, кроме психов, не берется. – И снова протянул пистолет.

– Он заряжен, – сказал Маликов.

– Ну так и что? Правильно, заряжен. Если бы он не был заряжен, какой от него прок?

– Да ведь ты мне даешь заряженный пистолет! – в полном недоумении проговорил Маликов.

– Ну да, да, – нетерпеливо сказал Гирланд. – Я же говорю: без него тебе не добраться. Мы профессионалы… и оба участвуем в этом чертовом грязном деле. Бывают моменты, когда нужно забыть о гадах, которые там, наверху, дергают за ниточки… В общем, бери!

Он сунул пистолет в руку Маликову.

Тот взял.

Мала наблюдала за этой сценой, затаив дыхание. Ей хотелось кричать. Вот сейчас этот великан расстреляет их в упор. Она оглянулась: где же автомат?

Гирланд обернулся.

– Не надо, детка, – сказал он и, подойдя к ней, обнял за плечи. – Просто он оказался не с той стороны «железного занавеса».

Он помахал Маликову рукой. Тот по-прежнему не двигался и только смотрел на них, сжимая рукоятку пистолета.

– Ну все, пока! – сказал Гирланд. – Удачи!

Он поднял с земли рюкзак, оставив на месте автомат, и повел Малу, обнимая ее за плечи, к выходу из туннеля, навстречу утреннему солнцу.

Мавис Пол, секретарша Дори, подшивала несколько документов в одну папку. Вдруг дверь ее кабинета распахнулась и на пороге появился Гирланд. Увидев его, Мавис вспыхнула и начала судорожно шарить по столу в поисках какого-нибудь подходящего средства самообороны. Ей доводилось и раньше встречаться с Гирландом, и она знала, что этот человек непредсказуем.

Гирланд выглядел прекрасно. На нем был светлый кремовый костюм, бордовый галстук и замшевые ботинки.

– А, это ты, – сказал он, улыбнувшись секретарше. Он оперся обеими руками о стол и принялся с большим вниманием ее разглядывать. – Ты не поверишь, как я по тебе скучал, киса! Считал часы до встречи. А прошлой ночью ты мне приснилась.

Мавис нащупала на столе длинную линейку:

– Мистер Дори ждет! Пожалуйста, проходи в его кабинет.

– Как жаль, что такая прелестная девушка должна прислуживать такому засранцу, как Дори, – печально сказал Гирланд, в то же время не отрывая глаз от линейки.

Мавис уже однажды отвесила ему пощечину, и оказалось, что хрупкая барышня обладает недюжинной силой.

– Мы могли бы с тобой славно поразвлечься. Что ты делаешь, скажем, послезавтра? Приятный ужин вдвоем, а потом я мог бы показать тебе мою новую электробритву…

– Если ты не зайдешь в кабинет к шефу сию секунду, я тебя ударю! – с яростью прошипела Мавис, отстраняясь от него.

Гирланд чуть отступил:

– Ну тогда, может быть, в какой-нибудь другой день? Ну ладно, ладно! Рано или поздно произойдет неизбежное. Так что ты просто зря тратишь лучшие минуты своей жизни!

– Исчезни! – приказала Мавис, занося линейку.

– Хорошо-хорошо, – сказал Гирланд, делая шаг к двери начальника. – Но пока я буду беседовать со старым ослом, ты все-таки подумай, киса. Подумай о том, как много ты теряешь. Мы с тобой смогли бы полетать так высоко, что ЛСД покажется детской забавой.

Мавис покраснела. Она подвинула стул поближе к пишущей машинке и принялась стучать по клавишам.

Гирланд ввалился в кабинет Дори и прикрыл за собой дверь.

Босс сидел за столом. Увидев его высохшее лицо и глубокие тени под глазами, Гирланд даже ощутил к нему жалость. Однако не подал виду.

– Привет-привет! – произнес он и уселся в кресло для посетителей. – Как твоя язва двенадцатиперстной кишки?

– А ведь я мог бы арестовать тебя, Гирланд, – задумчиво сказал Дори. – И сейчас ты сидел бы в австрийской тюрьме. Я отнесся к тебе снисходительно, но это не значит, что я намерен терпеть твои выходки.

Гирланд рассмеялся.

– Послушай, Дори, ты меня просто убиваешь, – сказал он. – На такой блеф не купится и пятилетний ребенок. Ты устроил всю эту катавасию с документом. И ты прекрасно знаешь – как, впрочем, и я, – что арестовать меня ты не осмелишься. Потому что я молчать не буду, а тебя в этом случае вышвырнут с работы. А ты ведь любишь свою работу? И, надо признать, иногда справляешься с ней совсем неплохо. Однако временами тебе не хватает воображения, и тогда ты садишься в лужу. Ты почему-то решил, что я должен сыграть роль наживки для русских, и я на это, как последний дурак, попался. И тебя совершенно не заботило, что будет со мной дальше.

Он остановился и пристально поглядел на Дори. Тот не выдержал и отвел взгляд. Потом Гирланд без спроса открыл лежавший на столе золотой портсигар и угостился одной из самокруток Дори, прикурив с помощью золотой зажигалки.

– Ты хотел свести со мной счеты, поскольку я не дал тебе завершить одну из твоих прежних операций… Ну что ж, это справедливо. Когда же я узнал, что ты лоханулся и подбросил мне по ошибке сверхсекретный документ, я сначала не знал, как поступить. В конце концов я решил привезти его тебе обратно. Конечно, куда проще было бы порвать его на клочки и спустить в туалет. Но я, наверное, немного сумасшедший. Мы с тобой некоторое время работали вместе. Я всегда считал тебя добросовестным занудой. Но случалось, ты разрабатывал отличные операции. И мне не захотелось, чтобы тебя выперли: я совершенно уверен, что тот, кто придет на твое место, будет хуже, чем ты, а это совсем плохо. – Гирланд вытащил из бумажника грязный, покрытый масляными пятнами конверт, в котором хранил сверхсекретный документ, и кинул его на стол. – Держи. Не хочу утомлять тебя подробностями того, как я вывез его из Праги. Было довольно жарко, но я все-таки решил сделать тебе приятный подарок. И вот он у тебя.

Дори открыл конверт и стал изучать помятые листки. Лицо его просветлело, знакомая искорка снова мелькнула в его глазах. Он уложил бумаги в ящик стола и запер его на ключ.

– Спасибо, – сказал он.

Не вставая, он некоторое время неотрывно смотрел на Гирланда, а потом спросил:

– Ну и сколько ты хочешь?

Гирланд загасил папиросу:

– Да что с тобой, Дори? Стареешь ты, что ли? По-твоему, я вернул тебе документ в надежде обогатиться?

– Я не богат. – Дори положил локти на стол, свел вместе кончики пальцев и продолжил: – Я знаю, что для тебя, Гирланд, деньги значат очень много. Может, остановимся на сумме в двадцать тысяч долларов?

Гирланд поглядел на него и покачал головой:

– Значит, боишься, что я проболтаюсь? Послушай меня. Старый ты осел, неужели ты не понимаешь, ты – соль в моем рагу? Что за жизнь была бы в Париже, если бы ты не плел все эти интриги, не делал глупейшие ошибки и не просил тебя выручить? Можешь ты осознать это обстоятельство своим микроскопическим умом? Париж без тебя – все равно что без Эйфелевой башни. – Он поднялся и продолжил: – Как бы там ни было, я отлично развлекся и познакомился с интересной девушкой. А кроме того, Маликов обещал угостить меня выпивкой при следующей встрече.

Он направился к двери, потом остановился и поглядел на Дори. Тот тоже глядел на Гирланда сквозь толстые линзы очков.

– Но если ты еще раз захочешь использовать меня втемную, этот случай будет последним. Так и знай.

– Следующего раза не будет, – тихо ответил Дори. – Спасибо.

Гирланд уже открыл дверь, но тут Дори задержал его:

– Погоди-ка.

Гирланд вскинул брови:

– Что еще?

– А какова судьба тридцати тысяч долларов? – спросил Дори, чуть наклонившись вперед. – Ты взял их себе?

Гирланд расхохотался:

– Старина Дори… Ну что я говорил? Как Эйфелева башня – никогда не меняешься.

И он вышел из кабинета, прикрыв за собой дверь.

Секретарша по-прежнему печатала и даже не подняла на него глаз. Гирланд приостановился возле нее. Она была прекрасно сложена. Ему нравился ее вздернутый носик и волнистые волосы.

– Ну что, киска, решилась? – спросил он. – Как насчет свидания?

Не поднимая головы и не прекращая печатать, она кратко мотнула головой в сторону двери:

– Выход там!

– А скажи-ка мне по секрету, – тихо спросил Гирланд, наклоняясь к ней, – ты предпочитаешь мальчиков или девочек?

Мавис шлепнула его по щеке. Гирланд тут же заключил ее в объятия. Их губы слились в поцелуе, а руки секретарши обнимали широкие плечи Гирланда.

Выходя как раз в этот момент из своего кабинета, Дори застыл в дверях, потоптался, не зная, как быть, а потом повернул обратно и закрыл дверь.

Такси остановилось у «Ле Гран Вефур», одного из самых известных французских ресторанов, расположенного под арками улицы Пале-Рояль.

Раймон Оливер, владелец ресторана, высокий бородатый господин, поспешил лично поприветствовать Гирланда, когда тот вместе с Малой прошел через стеклянную дверь и оказался в фойе.

Оливер оглядел Малу, сиявшую красотой в своем простом вечернем платье, и полностью одобрил ее наряд. Затем тепло пожал руку Гирланду.

– Очень рад видеть вас снова, мой друг, – сказал он. – Все уже готово. Вы будете сидеть за столиком Колетт.

Он пошел вперед мимо столиков и зеркал, показывая путь. Мала следовала за ним в волнении и восхищении. На человека, который всю жизнь провел за «железным занавесом», парижская жизнь действовала как шампанское.

Устроившись на красном плюшевом диване, в окружении богатых американцев, Гирланд и его спутница приготовились выслушать, что посоветует Оливер из меню, в то время как Анри, старейший из разливающих вина официантов, наполнил их бокалы аперитивом – коктейлем из водки и мартини.

– Месье заранее сделал заказ, – объяснял Оливер Мале. – Тосты с креветками а-ля Ротшильд, куропатка, маленький сыр и куп-ампир. Что касается вин, то рекомендую вам шабли 1959 года и «Шато Петрюс» 1945 года к дичи. Шампанское, разумеется, к десерту.

Мала взглянула на Гирланда и положила руку поверх его руки.

– Звучит божественно, – сказала она.

– И на вкус тоже ничего, – добавил Гирланд.

Через пару минут они остались одни. Мала была совершенно уверена в том, что сегодня выглядит превосходно. Весь день она прихорашивалась и теперь, взглянув на Гирланда, поймала его восхищенный взгляд.

Гирланд снял для нее номер в отеле «Нормандия» близ Пале-Рояля. Когда Мала вошла в номер, то увидела множество цветов. Она даже немного поплакала от счастья: такого с ней никогда не бывало. Гирланд заехал за ней на такси, и вот теперь они сидели в этом ресторане. Он обещал ей самый лучший и самый дорогой ужин в Париже, и, хотя она ему верила, ей до последнего казалось, что этой мечте не суждено исполниться. Ей не верилось, что они будут сидеть рядом в спокойном, безопасном месте, в окружении красного плюша и зеркал в золотых рамах.

Когда с креветками а-ля Ротшильд было покончено, Гирланд рассказал Мале о последней воле Уортингтона.

– Тебе надо только съездить в Швейцарию, зайти в банк «Кредит Сюис» и забрать деньги. Сумма немаленькая – шестьдесят тысяч долларов. И это все твое.

– Неужели он действительно оставил их мне?! – воскликнула Мала.

– Да, представь себе, – кивнул Гирланд, отпивая глоток шабли.

Он глядел на нее, пытаясь угадать, о чем она сейчас думает.

– Он меня любил, – сказала Мала. – Он был странный человек… Я не могла ответить ему взаимностью. – Она постучала кончиками пальцев по фарфоровой пепельнице, сделанной в форме ладони. – И что я буду делать с такими деньжищами… одна?

– Пусть банк вложит их для тебя в какое-нибудь дело, – ответил Гирланд. – А одна ты долго не останешься.

Она помолчала, а потом спросила:

– А ты не съездишь со мной в Женеву? Мы могли бы быть счастливы…

Гирланд отрицательно покачал головой:

– Нет, девочка. Я одиночка. Я счастлив, когда я один.

Принесли поджаренную до золотистой корочки куропатку с гарниром. Разлили «Шато Петрюс» 1945 года.

Гирланд чувствовал, что праздник закончился. Мала была готова разрыдаться.

«Вот женщины! – думал он. – Хоть не связывайся с ними вообще. Следовало сразу подумать о том, что она в меня влюбится. Но, как бы там ни было, деньги у нее теперь есть, девушка она молодая и, добравшись до Женевы, сможет начать новую жизнь».

Закончив ужин, они направились к выходу из ресторана. Еда была прекрасной, обслуживание безукоризненным, но прекрасное настроение куда-то испарилось. Они молча сели в такси и направились в отель.

Когда машина остановилась, Мала спросила:

– Ты поднимешься?

Она взяла его за руку.

«Будет правильно, если все закончится сейчас, – подумал Гирланд. – Я должен быть свободен. И надо быть с ней честным».

– Нет, – ответил он. – Завтра ты летишь в Женеву. Там ты станешь богачкой.

Он вытащил из бумажника билет авиакомпании «Эйр Франс» и положил ей на колени.

– Живи своей жизнью, детка. У тебя получится. Девушки с такой внешностью и такими деньгами не бывают долго в одиночестве. – Он дотянулся через нее до дверцы такси и открыл. – А обо мне лучше забудь. Я никому счастья не принесу.

Мала взяла авиабилет и машинально сунула его в сумочку. Затем вышла из автомобиля.

Они поглядели друг на друга.

– Спасибо за прекрасный ужин, – сказала Мала. – Когда встретимся в следующий раз, я угощу тебя выпивкой.

Гирланд рассмеялся:

– Ты прелесть. Пока, будь счастлива.

Она посмотрела на него еще раз, а затем повернулась и медленно пошла в отель. Гирланд проводил ее взглядом.

– Куда дальше? – спросил таксист нетерпеливо.

Гирланд все еще смотрел на исчезающую во вращающихся дверях гостиницы Малу. Он вспомнил, как они занимались любовью в пещере. И этот ее короткий вскрик, когда он вошел в нее. Волна желания охватила его, захотелось испытать все это еще раз.

– Куда дальше? – переспросил он водителя. – Да никуда!

Он сунул шоферу десятифранковую банкноту и, выскочив из такси, ринулся в отель.

Мала получала ключи у портье. Гирланд подошел. Она обернулась. Они взглянули друг на друга и счастливо улыбнулись. Затем она взяла его под руку и повела к лифту.

Оглавление

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg