«Экватор – наш!»

Экватор – наш! (fb2) - Экватор – наш! (Роман о российском спецназе) 2042K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Александр Александрович Тамоников

Александр Тамоников Экватор — наш!

Все, изложенное в книге, является плодом авторского воображения. Всякие совпадения случайны и непреднамеренны.

От автора

Глава первая

Более десяти часов после удачного освобождения вертолетчиков из плена Власов вел группу в направлении морского побережья. Во второй половине дня стало ощущаться близкое дыхание океана, и поэтому идти по дневной духоте стало невыносимо — из-за высокой влажности жаркий воздух обжигал тело, дышать было трудно. В небе появились белые облачка, в легком ветерке витали запахи водорослей.

Наконец шесть спецназовцев и три российских авиатора остановились в тени двух высоких деревьев. В прибрежных лесах деревья с густыми кронами встречались все реже — вместо них на песчаном грунте в основном произрастал кустарник. Группе периодически приходилось пересекать открытые пространства, что было небезопасно — не дай бог, навстречу попадутся рыбаки из прибрежных селений. Власов решил не испытывать судьбу и приказал переждать до сумерек под двумя соседствующими великанами.

Раздевшись до плавок, отдышались, перекусили и даже вздремнули под нежный шелест листвы и непривычное пение африканских птиц.

Лежа на песке с редкими пучками травы, командир сбитой «вертушки» Николай Карбанов невольно наблюдал за новыми знакомцами. За долгую службу ему не раз приходилось иметь дело с ребятами из спецназа: и на учениях, и в Чечне, и в Сирии. Он хорошо знал их привычки, манеру общения, форму, оружие, «снарягу». Эти шестеро слегка не вписывались в тот образ, который прочно засел в голове. Что-то настораживало и заставляло внимательнее приглядываться к парням в камуфляже.

Между собой они разговаривали негромко и всякий раз замолкали, когда рядом оказывался кто-то из вертолетчиков, к которым они относились настороженно и даже с некоторой опаской. После любого вопроса, адресованного «спецам», следовала пауза, в процессе которой подчиненные Власова переглядывались и словно обдумывали варианты ответов. Не было в общении с ними легкости, а у самих спецназовцев — присущей русским людям открытости.

Николай вспомнил, как во время первого длительного привала где-то посреди джунглей он лежал на мягкой подстилке из сочной травы и неспешно рассказывал товарищам о поездке в Беларусь. Делать во время отдыха было нечего, а тут вдруг почему-то вспомнилось то недавнее путешествие. Рассказывал о том, как по пути из Гомеля в соседний район дядька завернул в местечко под названием Красный Берег и показал небольшой мемориальный комплекс. Чистенький, ухоженный, весь в цветах. И совершенно необычный — выполненный в виде школьного класса под открытым небом. Белые мраморные парты в три ряда, доска, а за ней кораблик — воплощение детских грез. Рядом цветные витражи из рисунков, на каменном полу растекающаяся детская кровь из красного гранита. Мертвый класс. И впечатления — до мурашек по коже. Так вот товарищи Николая слушали с небывалым интересом, переспрашивали, задавали вопросы. А спецназовцы валялись неподалеку в лениво-вальяжных позах и даже ухом не повели.

Странно было это наблюдать. Для любого русского человека воспоминания о войне и ее жертвах — дело святое. Ведь буквально у каждого она забрала одного, а то и нескольких родственников.

Случилось во время того привала и еще одно происшествие, добавившее в копилку нехороших подозрений. На груди одного спящего спецназовца Карбанов заметил вывалившуюся из тельняшки цепочку с двумя жетонами. Осторожно приблизившись, он прочитал на одном из них: «LISIN GEORGE U.S. ARMY». Тотчас другой — тот, что дежурил неподалеку в дозоре — подошел, заправил жетоны товарища в одежду и с неестественной улыбочкой пояснил:

— Мы все заказали такие жетоны. Оставлять на месте работы, чтобы враг гадал, кто мы…

Вот после того привала в голове у Николая зародились нехорошие мыслишки, и теперь при каждом удобном случае он посматривал в сторону спасителей и пытался анализировать каждую мелочь.

Революции и гражданские войны в странах Африки — не редкость. Они вспыхивают подчас с ужасающей частотой. Только за вторую половину ХХ века на самом жарком континенте произошло около сотни военных переворотов и более пятидесяти войн, жертвами которых стали четыре миллиона человек. Однажды начавшаяся война в Африке способна тлеть десятилетиями, как, например, противостояние в Эфиопии, Анголе, Мозамбике, Алжире, Бурунди, Сомали…

Не отличается в лучшую сторону и нынешняя ситуация. Причиной тому является тяжелейшее экономическое положение в большинстве стран, острая нехватка финансов, процветание контрабанды и торговли наркотиками, нелегальные поставки оружия. Все эти беды происходят на фоне необычайно высокого прироста населения, неконтролируемой миграции, голода, эпидемий, почти полного отсутствия здравоохранения и образования. Не обошла стороной сия напасть и ту страну, куда занесла судьба экипаж майора Карбанова.

Все началось несколько лет назад, когда по результатам очередных выборов президентом страны стал сорокалетний юрист Фурум Сумал. Простой народ уважал его за скромность, армия поддерживала.

Однако проигравшие противники Сумала не дремали и готовили кровавый реванш. Разразившаяся гражданская война разделила страну на два лагеря — восточный и западный. Причиной конфликта явились извечные трения между племенами и общинами. Президент представлял прогрессивную общину, а его главный оппонент и политический противник Джус Арачи был лидером радикалов. Ни образования, ни убеждений, ни принципов у Арачи не было. Но, как известно, именно такие особи прекрасно приживаются в политике и пытаются управлять целыми государствами.

Вооруженное восстание началось с того, что авантюрист Арачи собрал на северо-западе страны вооруженный отряд головорезов, назначил себя главой государства и пошел войной на столицу — Бакул.

К семи вечера адское пекло сменилось приемлемой температурой, и группа продолжила марш-бросок. Впереди, метрах в пятидесяти, шел спецназовец в годах, кажется, он исполнял обязанности снайпера. Среди растительности он двигался осторожно и довольно быстро. Подобравшись к открытой местности, притормаживал, осматривался через прицел и только после этого жестом предлагал возобновить движение.

К заданной точке прибыли поздним вечером.

Сверившись с показаниями навигатора и поколдовав над картой, Власов объявил:

— Здесь.

Местечко не выглядело уютным. Это была опушка здорово поредевшего леса — растительность вокруг скорее походила на высокий кустарник, чем на деревья. Под ногами вместо красноватого грунта, изрядно поднадоевшего в джунглях, шуршал песок, травы почти не встречалось. Повсюду валялись осколки раковин, рыбная чешуя, пластиковый мусор.

— Похоже, в этих местах появляются рыбаки, — заметил кто-то из спецназовцев.

— Согласен, — ответил Власов. — Дозорным быть предельно внимательными. Первым на дежурство заступает Лисин…

Спецназовцы освободились от тяжелого оружия, побросали на песок ранцы. Вертолетчики после освобождения из плена вещей не имели и прибыли на берег налегке. Не занятые обустройством лагеря, они крутили головами, осматривая окрестности местечка и горизонт.

Точка, где, по словам капитана Власова, предстояло ожидать эвакуации, находилась недалеко от берега. От медленно накатывавших на песчаную косу волн ее отделяло метров пятьсот-шестьсот. И чем дальше взгляд уходил в сторону моря, тем скуднее становилась растительность.

Авиаторы полюбопытствовали у молчаливого командира о способах эвакуации с побережья.

— А хрен его знает, — безучастно пожал тот плечами. — Могут прислать корабль, могут «вертушку» — место для посадки имеется…

С этим утверждением трудно было не согласиться — на широкую и ровную песчаную косу при желании могли приземлиться с десяток вертолетов.

Старший лейтенант Лисин занял позицию на невысоком бугорке. Остальные, расположившись на песке меж кустов, принялись ждать.

Поглядывая на парней из спецназа, Михаил Гусенко негромко произнес:

— Странные они какие-то.

Карбанов не стал говорить о необычных личных жетонах, которые заметил на привале. И о своих подозрениях. Зачем раньше времени сгущать тучи? Этих ребят понять сложно, работа у них такая. Спецназ, одним словом. Да и ошибиться в этой непростой ситуации — проще простого.

До гражданской войны жизнь в этой африканской стране была размеренной и довольно сносной: в больших городах открывались школы, больницы и торговые центры, национальный университет, начали выпуск продукции несколько фабрик, возводилась сеть современных асфальтовых дорог.

Казалось бы, что еще нужно? Живи, работай, развивайся.

Однако за Джуса Арачи неожиданно встало довольно много людей. В основном это были приверженцы радикальных ветвей ислама, усиленные представителями малограмотных и беднейших слоев населения. Постепенно относительно небольшой партизанский отряд превратился в крупное воинское объединение. Тактика засад и налетов на мелкие гарнизоны сменилась широкомасштабными войсковыми операциями.

Спустя пару лет кровопролитной гражданской войны измотанная страна окончательно разделилась на два примерно равных района. Восточную часть, со столицей Бакул, контролировал президент Сумал. В западной области, с крупной агломерацией Дамар, хозяйничали отряды Джуса Арачи.

Никто не сомневался: успех «лидера оппозиции», а именно так именовал себя Арачи, не обошелся без участия заинтересованных в конфликте стран. Так оно и было. Стоило разнестись слухам о созданной Джусом банде, как через северо-западные границы в его вотчину потянулись тайные посланники из США и НАТО. Вскоре на главной базе мятежников появился вполне современный учебно-боевой центр, где подготовкой бойцов заправляли американские и британские инструкторы. Банды головорезов Арачи стали снабжаться современным оружием, боеприпасами, снаряжением, средствами связи, медикаментами, продовольствием.

Российская Федерация приняла решение направить в качестве помощи законно избранному президенту военных советников, несколько бригад врачей, пару транспортных вертолетов с экипажами и техническим составом.

Так на юго-востоке страны в провинции Нанси и появилась база «Сонмар» с двумя вертолетами на обширной площадке и госпиталем Красного Креста на краю пальмового леса.

В сгустившихся сумерках поужинали — спецназовцы снова поделились с вертолетчиками сухими пайками. Упаковка сухпаев была обычная — на базу «Сонмар», с которой летал экипаж Карбанова, иногда привозили нечто подобное. Баночки с гречневой кашей и говядиной, галеты, сахар, фруктовое повидло, чай, кофе — все c российским текстом на этикетках. Привычное и на вкус, и на вид.

Размешивая пластиковой ложечкой сахар в напитке, Равиль Тараев поймал взгляд второго пилота и незаметно пожал плечами — дескать, я тоже исследовал предложенную еду и не нашел ничего подозрительного.

Командир по давней привычке молчал, предпочитая наблюдать, слушать и анализировать. И чем дольше он приглядывался к «спасителям», тем больше у него возникало вопросов. А более всего насторожил последний сеанс связи. Штатный связист группы настроил станцию и вместе с капитаном Власовым отошел на почтительное расстояние от остальных. Тем не менее слух Карбанова уловил несколько слов, сказанных на английском языке. «Кодировка? Намеренное добавление иностранных фраз с целью запутать противника?» — подумал он тогда. И тоже не нашел ответа…

После ужина кто-то из спецназовцев сменил дозорного, остальные принялись готовиться к ночлегу. Авиаторов к ночной охране Власов не привлекал, и те имели возможность нормально отдохнуть и выспаться. Однако сон не шел — «бортач» постоянно ворочался, второй пилот потягивал из подаренной спецами пачки сигареты, командир пялился на усыпанное звездами небо…

А когда он наконец провалился в нирвану, кто-то пихнул в бок.

— Что случилось? — резко приподнялся на локте Николай.

— Не знаю. Возня какая-то, — прошептал Михаил.

Все спецназовцы и впрямь были на ногах. Власов с заместителем озабоченно поглядывали в сторону моря, другие спешно паковали в ранцы вещички.

— Возможно, за нами пришло судно, — предположил Равиль.

Карбанов переместился немного левее, чтоб не мешал ближайший куст, и заметил несколько разноцветных огней в том месте, где днем при свете солнца виднелась полоска прибоя.

— А корабль-то не один, — оценил он увиденное.

— Два как минимум, — подтвердил Гусенко. И добавил: — Да и не корабли это.

— А что же?

— Катера, скорее всего. Видишь, как быстро перемещаются?

— Ну.

— Стало быть, близко от берега. А большие суда так близко подойти не рискнули бы — осадка не дала бы.

Михаил был прав: надводные суденышки действительно двигались довольно резво, лавируя буквально в пятистах метрах от береговой черты.

— Может, это рыбаки? — с сомнением в голосе спросил Равиль.

— Чего рыбакам по такой темени шастать? Ночь только началась, а они выходят в море под утро…

Пока авиаторы совещались, спецназовцы успели собрать вещи.

— Эй, летуны! — окликнул Власов. — Пристраивайтесь — уходим!

— Почему уходим?! — опешил Карбанов. — За нами же пришли, Сергей!

— Это не наши, — отрезал тот.

И только сейчас майор заметил в руке капитана прибор ночного видения, с помощью которого он обозревал прибрежную акваторию.

База «Сонмар» соединялась с расположенным неподалеку городком Молзуул пыльной грунтовкой, проложенной сквозь непроходимые джунгли.

От внешнего мира базу огораживали два ряда колючей проволоки. Забор был сооружен на совесть — ровно и надежно. Возле единственных ворот у проселка одиноко торчало кирпичное здание охраняемого КПП, периметр каждые полчаса патрулировала четверка бойцов местной национальной гвардии. Молзуул находился в глубоком тылу, однако меры предосторожности, по личному указанию президента Сумала, соблюдались бойцами караульного взвода неукоснительно.

База представляла собой довольно приличный прямоугольник площадью в три с половиной гектара. Большая ее часть была отведена под выровненную грунтовую площадку, обильно поливаемую водой из шлангов перед взлетом и посадкой вертолетов. На краю площадки имелась техническая зона с металлическими контейнерами для имущества, инженерным домиком со стеклянным «скворечником» руководителя полетов, курилкой, легким сборным ангаром для ремонта авиационной техники и складами ГСМ.

Далее главная аллея вела к объединенному модулю метеорологического обеспечения и связи, затем чуть подворачивала к щитовым зданиям госпиталя и ровной стрелой неслась к пищеблоку, прачечной, гаражу и штабу. Жилые домики трех различных проектов и разной вместимости располагались на свободном пространстве справа.

Жилой сектор устроители постарались сделать максимально комфортным. Между домиками стояли легкие деревянные беседки (они же курилки) и лавочки под навесами, повсюду росли красивые пальмы, зонтичные акации, кустарники, цветы, меж которых петляли выложенные плиткой тропинки. Пять крупных модулей занимал медицинский персонал, в трех средних обитала обслуга — официантки, уборщицы, поварихи, работницы прачечной. В четырех — больших и средних — хозяйничали летчики, инженеры и техники. В дальнем маленьком модуле проживал подполковник Ува Баладу — командир базы. Еще два маленьких занимали российские офицеры: руководитель полетов майор Степко, начальник материально-технического обеспечения капитан Боков, комендант майор Ивлев, начальник связи капитан Анисин, старший инженер авиагруппы капитан Круглый и молодой смазливый метеоролог — старший лейтенант Морозов.

Немного особняком — в зарослях у дальнего забора — стояли два здания. Относительно небольшое строение было отведено под русскую баньку, спасавшую народ от невыносимой жары. В длинном размещалась казарма взвода охраны. Проживавшие в ней бойцы национальной гвардии не относились ни к госпиталю, ни к авиаторам, а подчинялись непосредственно подполковнику Баладу. Контингент охранников менялся раз в неделю, особой дисциплиной не отличался, службу нес лениво и спустя рукава.

База в «полный рост» использовалась для работы госпиталя и полетов двух российских транспортных вертолетов. Чаще всего экипажам этих «восьмерок» приходилось выполнять санитарные рейсы либо доставлять гуманитарную помощь в отдаленные селения воюющей страны. Случались и задания, приближенные к боевым. Воздушная разведка местности, доставка оружия и боеприпасов подразделениям и частям правительственных войск в зоны ведения боевых действий…

Майор Карбанов на базе «Сонмар» являлся старшим авиационным начальником и подчинялся лишь подполковнику Баладу. В составе второго экипажа с базы летали капитан Доглин, капитан Рыбин и прапорщик Нудин.

Работали вертолетчики без всякого плана, бывало, что по несколько дней ничего не делали — отсыпались, играли в карты или в нарды, вечерами устраивали застолья с небольшим количеством алкоголя. Но случались и авралы, когда за семь-восемь дней вырабатывали месячную санитарную норму налета. В такие периоды было не до игр, бани и застолий — работали до изнеможения.

По такому же сценарию трудились и медицинские бригады из госпиталя: то с неделю бродили по пустым палатам, то бегали в мыле, принимая партии инфекционных больных из близлежащих населенных пунктов или раненых солдат.

Народ на базе собрался самый разный. Все авиационные специалисты были из России, а среди медиков встречались немцы, чехи, французы и даже австралийцы. Жили дружно. Подполковник Баладу, дабы хоть чем-то разнообразить пребывание в «Сонмаре», выделял по выходным дням старенький автобус и пять человек охраны для поездок до Молзуула. Городок был мал и беден, тем не менее в его центре имелись магазинчики, дешевые кафе с простеньким ассортиментом выпивки и закуски.

Походы в русскую баньку и поездки в соседний городок были едва ли не единственными развлечениями, коих в раздираемой гражданской войной стране практически не оставалось.

Курс взяли на север — строго от моря. Впереди привычно шел снайпер, имевший странную и редкую фамилию Тубарь. Замыкал шествие старлей Лисин, он часто останавливался, подолгу смотрел назад и прислушивался. Затем догонял группу и с помощью небольшой радиостанции докладывал командиру:

— «Первый», я — «Второй». Сзади чисто…

До первого привала шли долго. Когда джунгли вокруг снова стали густыми и малопроходимыми, Власов остановил группу и объявил пятнадцатиминутный привал.

— Что произошло, Сергей? И куда мы теперь двигаемся? — улучив момент, спросил Карбанов.

Тот не спешил раскрывать карты и ответил вопросом на вопрос:

— Устали?

— Есть немного.

— Надо потерпеть. Протопать нам предстоит прилично.

— Прилично? Но почему мы куда-то топаем, если встреча была назначена на побережье?!

— Если бы не появились подозрительные катера, то мы дождались бы своих и спокойно эвакуировались, — достал Власов из кармана пачку сигарет. — Угощайся…

Николай вытянул сигарету, подпалил ее от вспыхнувшего огонька.

— Что за катера?

— Кто их знает… Главное, что на них были не те, кого мы ждали.

— И что же теперь?

— Теперь идем на запасную точку. Там придется немного подождать, но место тихое, надежное. Отдохнем, отоспимся… А то, знаешь ли, мои ребята тоже здорово вымотались, пока «пасли» ваших похитителей.

Объяснение показалось логичным и разумным. Оставалось узнать последнюю деталь.

— Точка далеко? — поинтересовался Карбанов.

— Четверть пути прошли, утром будем на месте. А сейчас отдыхай — следующий привал через два часа…

Ночной переход дался вертолетчикам с большим трудом. Несмотря на отменное здоровье, они много лет занимались совершенно другой работой, и подобные марш-броски были для них непривычны. Да и пребывание в плену с длительной голодовкой тоже не осталось без последствий.

Последний привал был объявлен Власовым в пятом часу утра. После короткого передыха группа повернула на северо-запад и долго двигалась по густому лесу, пока не вышла на поредевшую опушку.

— Впереди труднопроходимые болота, — предупредил капитан. — Я иду первым, далее Тубарь, Стрельцов, Яковлев, Конопко и летчики. Замыкающий — Лисин. Каждый смотрит в спину товарищу и идет точно по его следам. Вопросы?

Короткий инструктаж был предельно ясен.

Перекурив и вооружившись подходящими палками, двинулись строго на запад…

За территорию базы «Сонмар» никто из сотрудников без сопровождения местной охраны выходить или выезжать не решался. Причин было несколько.

Во-первых, подобные выходки строжайше запрещались руководством базы и координационным центром российских военных советников.

Во-вторых, за расчищенной от леса пятидесятиметровой полосой стояли дремучие джунгли со всеми «прелестями» будничной африканской жизни: дикими зверями, ядовитыми тварями и вооруженными недоумками.

Наконец, в-третьих, за пределами базы просто нечего было делать — ни водоемов, ни живописной полянки. Сплошной и труднопроходимый лес.

Посему жизнь на «Сонмаре» разнообразием не отличалась. Раз в неделю сотрудники позволяли себе поездку в захудалый городишко, где отоваривались продуктами или пили дешевое пальмовое вино в кафе. Иногда сами себе устраивали посиделки в столовой по случаю какого-нибудь праздника или дня рождения. Чаще вечерами сидели по жилым модулям и смотрели по «спутнику» каналы российского телевидения. Больше заняться было нечем.

Экваториальный климат на краю африканского континента тоже не радовал. Среднегодовая температура превышала двадцать пять градусов тепла, основная жара приходилась на март-июнь. Зато с августа начинался невыносимый сезон муссонов и дождей. Зима, как правило, была сухая, ветреная, с палящим зноем и жутким суточным перепадом температур.

Случались у сотрудников и любовные интрижки. Чаще короткие, как вспышки молнии — на день-другой или недельку. Реже — настоящая крепкая любовь.

Медсестра из Чехии Власта Руснич была высокой, стройной, с густыми темными волосами, обрамлявшими красивое лицо с мягкими правильными чертами. За неполные двадцать четыре года она успела окончить средний лицей, двухлетние курсы младшего медицинского персонала при Карловом университете, потрудиться акушеркой в хорошей клинике и завербоваться на работу в африканский Красный Крест. Здесь прилично платили и имелась отменная практика. Девушка знала английский язык, свободно говорила на русском.

Так вышло, что Власта приехала на базу практически одновременно с экипажем Николая Карбанова и сразу же познакомилась c разведенным Мишей Гусенко. Вначале ее сразила стать красавчика Мишки, позже, получше узнав его, девушка поняла, что за привлекательной внешностью скрывается и живой ум, с прекрасным чувством юмора, и доброе сердце, с необъятной широкой душой.

Путешествие по болотистой местности стало еще одним испытанием для экипажа Карбанова. Вязкая трясина, сменявшаяся затхлой стоячей водой и относительно сухими островками, простиралась на многие километры.

Власов вел группу по каким-то ведомым лишь ему одному ориентирам. Довольно часто запрашивая координаты у навигатора, он сверялся с картой и с записями в небольшом блокноте. Маршрут петлял меж одиноких деревьев и редких травянистых бугорков, на которых уставшие путники переводили дух.

Более всего авиаторов удивил тот факт, что местами — там, где болотная трясина была по-настоящему опасной, — под ногами на полуметровой глубине лежала гать из уложенных поперек пути бревен. Кто их уложил, давно ли и зачем — оставалось лишь догадываться.

Шли медленно. Первый час пути авиаторы пытались запоминать дорогу, однако линия маршрута складывалась настолько кривой, что скоро они окончательно запутались и бросили свою затею.

В восемь утра позавтракали на обширном островке, передохнули в лучах еще нежаркого солнца и снова отправились в путь.

На место прибыли около полудня.

— Ого! — не сдержал удивления бортовой техник. — Да тут натуральный пионерский лагерь!..

Местечко и впрямь впечатляло. Это был обильно поросший деревьями и густым кустарником островок посреди бескрайних болот. Островок имел метров восемьдесят в длину, пятьдесят в ширину. В центре кто-то соорудил из бревен два приземистых сарая с узкими окнами-бойницами. Один из сараев оказался жилым блиндажом вместительностью десять-двенадцать человек. Второй неизвестные строители приспособили под продовольственный склад, в его полутемных недрах Карбанов с трудом разглядел стеллажи с приличным запасом консервов, круп, муки, сухарей. Между сараями чернело кострище с двумя грубыми лавками, метрах в пятнадцати от блиндажа из-под земли бил родничок. За час в ловко приспособленную пластиковую банку из родника набиралось около пяти литров относительно чистой пресной воды.

Над постройками колыхалась от дуновений ветерка старая потрепанная камуфляжная сеть, вокруг шелестели листвой деревья и кустарники. В общем, заметить лагерь можно было, лишь подойдя вплотную.

— Откуда здесь все это? — удивленно спросил Николай.

— Эту точку обустроила пару лет назад одна из наших групп, — деловито ответил Сергей.

— И долго нам здесь придется куковать?

— Пока не знаю. Через полчаса свяжусь с командованием, доложу о прибытии, а оно пусть думает, как и на чем нас отсюда эвакуировать. Располагайтесь со своими людьми в блиндаже. Да и не забудьте поправить сетку на окнах, иначе насекомые замучают…

Мошкары и прочего гнуса на болоте действительно было с избытком — поболее чем в Сибири и на Дальнем Востоке. Это вертолетчики заметили еще по пути на островок — открытые части тел: руки, лица, шеи — зудели и имели пунцовый цвет от укусов.

Махнув своим ребятам, майор направился к блиндажу. Пора было обустроить место для отдыха и просушить насквозь промокшую одежду…

Так уж получилось, что следом за Михаилом Гусенко влюбился и его командир — Николай Карбанов. Объектом его воздыханий тоже стал медицинский работник — Елена Барина. Это была миниатюрная и очень милая тридцативосьмилетняя женщина, заведовавшая хирургическим отделением госпиталя.

Впервые она обратила внимание на Николая, когда тот проходил углубленный медицинский осмотр в рамках ежегодной врачебно-летной комиссии. Ее заинтересовал диалог врача-окулиста со статным пилотом лет сорока — сорока двух. Барина зашла по делу, но не стала отвлекать врача. Она встала у окна под струю прохладного воздуха кондиционера.

— Левый глаз, — скомандовала окулист и коснулась кончиком указки офтальмологической таблицы. — Какая буква? Эта какая? Эта?…

С крупными буквами пилот справлялся без проблем, а вот с мелкими дело не шло — он называл их, но с задержкой.

— Складывается впечатление, будто вы знаете таблицу наизусть и, перед тем как назвать букву, отсчитываете ее порядковый номер в строчке, — заметила врач.

— К сожалению, вы правы, — смущенно признался Карбанов.

— Ладно, продолжим… — сменила она буквенную таблицу Сивцева на таблицу символов Головина.

С данным тестом проблем нарисовалось еще больше: майор морщил лоб, щурил глаза, всматривался и… не угадывал направления разрывов в черных кружочках.

Присев за рабочий стол, женщина-врач развела руками:

— Не понимаю, как вас допустили к полетам мои коллеги, Николай Алексеевич. У вас же дальнозоркость!

— Я знаю, — кивнул тот. — Но мне она не мешает.

— Но как же вы летаете?! Вы, наверное, и приборов-то не видите?…

— Вижу. Конечно, не так хорошо, как в молодые годы, но показания различаю. К тому же у меня очень хорошая мышечная память.

Барина с интересом наблюдала за тестированием. Услышав последний ответ, поинтересовалась:

— Позвольте, а при чем тут мышечная память?

— Понимаете, я летаю на данном типе почти двадцать лет, и руки помнят каждый тумблер, каждую кнопку, — повернулся к ней Николай. Затем добавил: — Пожалуйста, напишите в заключении, что я годен. Я ведь кроме как управлять вертолетом больше ничего не умею.

Обе женщины увидели в его взгляде мольбу и просьбу о помощи. Елена посмотрела на подругу и еле заметно кивнула.

Спустя минуту счастливый Карбанов покинул кабинет окулиста. В руках он держал медицинскую книжку, в которой врач только что сделала запись о его годности к летной работе. После этого они стали встречаться, но…ненадолго…

Карбанова назначили старшим авиационным начальником на базе «Сонмар» неспроста. Где он только не летал. Довелось и повоевать, и даже словить в Чечне пулю.

Однажды пришлось эвакуировать на Кавказе группу разведки. Сели в седловине, подбегает старший группы — старлей:

— Командир, наш боец сорвался в пропасть. Лежит на уступе метров на семьдесят ниже седловины. Весь переломанный — кричит, стонет.

— Так у вас же альпинистское снаряжение — почему сами не достали? — удивился Николай.

— Не успеем — крупная банда «ченов» на подходе. Уходить надо срочно.

Подошел командир «восьмерки» к краю пропасти, глянул вниз. И покачал головой:

— Не могу рисковать экипажем — не зависнет здесь моя машина.

— Почему не зависнет?

— Тяжелая. А воздух в горах разряженный — винтам и зацепиться толком не за что…

Разведчики начали спешно готовить снаряжение, чтобы самостоятельно достать бедолагу. Вниз, обвязавшись веревками, полез сам старлей.

Все шло хорошо, но под конец он так заторопился, что сорвался и упал рядом с бойцом. При падении тоже сломал руку и ногу.

Зло сплюнув, Карбанов вторично встал на краю пропасти. Сделав в уме какие-то расчеты, скомандовал:

— Экипаж, готовим машину к запуску. В ущелье полечу я и бортовой техник…

И полетел. А молоденький правый пилот стоял над обрывом и, затаив дыхание, переживал за своих, потому что работа была чрезвычайно сложной. Да и «чены» могли нагрянуть в любой момент.

Николаю удалось удачно зависнуть рядом с уступом и принять на борт двоих пострадавших. Вот только высоту машина набирать отказывалась. Винт перемалывает воздух, а толку — ноль!

Пришлось осторожно снижаться ко дну ущелья и разгонять ее до приличной скорости в горизонтальном полете. Только таким образом он сумел выбраться наружу и снова произвести посадку в седловине.

Привыкание к новым условиям прошло как-то незаметно. Вероятно, это случилось потому, что люди после затяжного марш-броска по болоту здорово устали и психологически были готовы к отдыху где угодно — хоть на сухом травянистом бугорке. А тут не то что бугорок, а целый остров с деревянным блиндажом и складом нормальных продуктов.

Прибравшись в новом жилище и развесив для сушки одежду, авиаторы помогли спецназовцам с приготовлением ужина. Всех одолевал сон, но есть хотелось еще сильнее.

За ужином сидели вокруг догоравшего кострища и с аппетитом уминали разогретое овощное рагу с ароматной тушенкой. Было чертовски вкусно. К тому же Лисин пустил по кругу фляжку с водкой.

— По паре глотков, — предупредил он. — К сожалению, спиртного мало — придется экономить…

По телам разлилось приятное тепло. Захорошело.

Авиаторы по очереди задавали спецназовцам вопросы, касающиеся и данного местечка, и времени пребывания на островке, и способах эвакуации. Но те либо отмалчивались, либо отвечали односложно и расплывчато.

Сладкий чай с галетами потребляли молча. Лишь в самом конце приема пищи Власов выплеснул остатки напитка в костер и обмолвился:

— Летчики могут отдыхать — к охране острова привлекать вас не будем.

Это было разумным решением, так как никто из экипажа Карбанова подобной деятельностью за службу не занимался.

— Первая пара дозорных — Лисин и Яковлев — заступает на дежурство в двадцать ноль-ноль, — продолжил капитан. — В полночь их меняют Конопко и Тубарь. Мы со Стрельцовым дежурим с четырех до восьми утра…

Глава вторая

Валентина стряхнула невидимую пылинку с пиджака супруга и привычно поинтересовалась:

— Во сколько тебя ждать?

— Сегодня важное совещание, — глянув в зеркало, ответил тот. — Могу на часок задержаться.

— Тогда не забудь позвонить, чтобы я ужин дважды не грела.

— Не забуду.

Поцеловав жену в щеку, Виктор Шаталов открыл дверной замок и, покинув квартиру, спустился к поджидавшему служебному автомобилю.

— В Аракчеево, — бросил он водителю.

Плавно тронувшись, черное представительское авто вырулило на широкий проспект и, набирая скорость, понеслось в сторону восточного пригорода столицы…

Генерал-лейтенант Шаталов возглавлял Управление особых операций. Ему было под шестьдесят — по всем канонам, инструкциям и документам давно пора на пенсию. Однако высокое начальство об увольнении не заикалось. Значит, ценили. Значит, был нужен.

Машина то разгонялась, то подолгу тащилась в пробках. В такие моменты Виктор Семенович бросал взгляд на часы и вздыхал. Водила — молодой прапорщик по имени Федор — краем глаза замечал нервозность шефа, но ничего поделать не мог. Здесь, на выезде из столицы, всегда были заторы. Разве что за исключением глубокой ночи.

Приоткрыв окно, Шаталов закурил первую за сегодняшнее утро сигарету. Полгода назад, втихаря от Валентины, он пожаловался знакомому терапевту на появившиеся боли в груди. Тот положил его на обследование, и несколько дней люди в бирюзовых комбинезонах колдовали над ним с кардиографами, ультразвуковой диагностикой, сцинтиграфией, томографией…

Ничего опасного врачи не выявили, но приятель, изучив заключения, настоятельно посоветовал завязать с курением, ограничить физические нагрузки, а вместо длительных заседаний в кабинетной духоте почаще прогуливаться по свежему воздуху.

— Совсем бросить не готов, — прощаясь с доктором, сказал генерал, — а вот сократить до минимума обязуюсь. Одну сигарету после завтрака, одну после обеда и две после ужина. Так пойдет?

— Ну, это лучше, чем высаживать по две пачки за день, — улыбнулся тот. — Пейте для профилактики назначенные препараты, а если почувствуете сбои — немедленно звоните…

И с тех пор как обрубило — не более четырех сигарет в день. Даже в редкие выходные.

Виктор Семенович был среднего роста — около ста семидесяти сантиметров, и довольно щуплого телосложения. При этом голосом обладал низким и грубоватым. Густые волосы с совершенно седыми висками, прямой нос, густые и тоже седые брови над серыми глазами. Кожа была смугловатой — сказывались долгие годы службы в жарких странах под ярким тропическим солнцем. Несмотря на мелкие недостатки характера, Шаталов оставался великолепным профессионалом, наработавшим богатый опыт. Помимо способностей имелись железная выдержка, смелость, незаурядный ум.

Наконец машина вырвалась из длинных пробок и резво покатила в сторону подмосковной резиденции. Начальник Управления затушил в пепельнице окурок и поднял стекло. В салоне стало намного тише. Повернув голову вправо и глядя на проплывавшие за окном пейзажи, он тяжело вздохнул…

Уже несколько дней Виктор Семенович мучился, пытаясь решить тяжелейшую для себя задачу. Анализируя сложившуюся ситуацию и перебирая немногочисленные варианты, он старался распутать сложный узел.

Все началось пару дней назад со срочного донесения из Африки, в котором говорилось о сбитом транспортном вертолете и о пропаже его российского экипажа. Это было серьезное ЧП, и начальство требовало от генерала срочного решения.

Три человека: майор Карбанов, капитан Гусенко и прапорщик Тараев — исчезли с места аварийной посадки, не оставив ни единого следа. Вертолет имел на борту оружие, боеприпасы, медикаменты, продовольствие и готовился произвести посадку на окраине небольшого городка, гарнизон которого отчаянно отбивал атаки подошедшего с северо-запада крупного отряда повстанцев. Скорее всего, кто-то из них пулеметным огнем и умудрился вывести из строя «вертушку». Командовавший гарнизоном майор немедленно отправил к месту жесткой посадки подразделение солдат. Те довольно быстро нашли пострадавшую машину, однако членов экипажа на месте уже не было. Ни живых ни мертвых.

Следом за донесением раздался телефонный звонок заместителя министра, и Шаталову была поставлена задача забросить в Западную Африку для поиска и спасения вертолетчиков наиболее подготовленную группу спецназа.

В распоряжении генерал-лейтенанта имелся отряд специального назначения «Тобол», командовал которым опытный сотрудник — полковник Андрей Данилов. Отряд состоял из четырех небольших тактических групп.

Группа «Дон» недавно прибыла из Сирии, где понесла значительные потери в виде одного убитого и трех раненых бойцов, в данный момент группа находилась на отдыхе, и привлекать ее к заданию не имело смысла.

Вторая группа, под кодовым названием «Енисей», была сформирована совсем недавно и пока проходила обкатку, выполняя относительно простые задания. О ней также следовало забыть.

Третья группа именовалась «Вятич». Опыта ее бойцам хватало, но в данный момент они выполняли важное задание в северных районах Сирии — вблизи границы с Турцией. Возвращение «вятичей» ожидалось не ранее чем через две недели.

Оставалась последняя группа, носившая название «Десна». Это подразделение комплектовалось наиболее подготовленными офицерами и являлось лучшим в составе отряда «Тобол». К тому же парни успели хорошо отдохнуть после возвращения на родину из крайней командировки.

Казалось бы, в чем проблема? Вызывай полковника Данилова, вводи в курс, ставь задачу. Он очень грамотный тактик, совместно с командиром «Десны» оперативно подготовит план действий, и через несколько часов группа будет переброшена в столицу воющего африканского государства.

Но тут-то и обозначался тот нарыв, который саднил с момента телефонного разговора с заместителем министра.

Дело заключалось в том, что в группе «Десна» служил единственный сын Виктора Семеновича — двадцатичетырехлетний старший лейтенант Владимир Шаталов. Единственный, тяжело доставшийся, выстраданный.

С Валентиной они поженились давно — около сорока лет назад. Вначале было не до детей: молодого офицера бросали то в одну часть, то в другую, частые переезды, смена места жительства. А потом, когда быт наконец-то наладился, вдруг выяснилось, что у супруги не все в порядке со здоровьем — по женской части. Последовали годы хождений по клиникам, многочисленные обследования, курсы лечения…

Наконец двадцать четыре года назад родился мальчик — пухленький, розовощекий и абсолютно здоровый. Родители были на седьмом небе от счастья и не чаяли в сыне души. Тем не менее воспитывали правильно, без баловства и капризов. Учился Володя хорошо, занимался в двух спортивных секциях, а окончив школу, решил поступать в военное училище.

Уже тогда генерал Шаталов понимал, что легкой службы у парня не будет. Однако выбору не перечил, а супругу успокаивал:

— Ну что ты, Валечка! С Чечней закончили, страна живет в мире. Пусть служит…

И Владимир, окончив сначала училище, а затем курсы спецназа, действительно спокойно служил в одном из подмосковных гарнизонов. До тех пор, пока руководство страны не решило направить наши войска в Сирию.

Промчавшись по свободной трассе до Аракчеева, представительский автомобиль сбросил скорость перед въездом в населенный пункт, аккуратно миновал его центр и повернул к восточной окраине. Проехав по улице с односторонним движением, подкатил к автоматическим воротам Управления. Завидев генеральский автомобиль, дежурный офицер тотчас запустил электрический механизм, и створки бесшумно поползли в разные стороны.

Спустя несколько секунд машина остановилась напротив парадного входа в основное здание. Подхватив черный кожаный портфель, Шаталов выбрался из салона, преодолел несколько ступенек и вошел внутрь.

В небольшом холле его поджидал один из помощников — молодцеватый малый в ладном темном костюме.

— Товарищ генерал, участники совещания по вашему приказанию оповещены и ожидают. Пожалуйста, сводка последних событий и донесений, — протянул он тонкую папку.

— Благодарю. Организуйте всем чаю.

— Сейчас сделаем. Еще указания будут?

— Пока нет.

Кивнув, помощник проводил шефа до кабинета и исчез в соседнем вспомогательном помещении.

— Доброе утро, — поздоровался Шаталов с ожидавшими его в «предбаннике» офицерами.

Те дружно встали.

— Прошу в кабинет. Сейчас нам принесут чайку…

Несколько человек расселись за длинным столом. Ближе всех к начальнику Управления расположились его первый заместитель — генерал-майор Дмитрий Казаков и представитель СВР — полковник Анатолий Барко. Чуть дальше сидели командир отряда «Тобол» полковник Данилов и помощник — капитан Юрий Кан.

Первым делом Шаталов открыл тонкую папку и мельком просмотрел свежую информацию. Краткая сводка по Управлению, перечень входящих телефонограмм, оперативная информация…

— Итак, товарищи, приступим, — не обнаружив ничего сверхважного, отложил генерал папку. — Основная тема нашей встречи — пропавший экипаж транспортного вертолета «Ми-8». Прошу высказываться коротко и опираясь на факты. Анатолий Николаевич, — глянул он в сторону представителя внешней разведки, — вам первое слово…

Слушая подчиненных, Виктор Семенович глядел в одну точку перед собой и мысленно возвращался к попыткам решить дилемму. «Я слишком хорошо помню отчаяние Валентины. Помню ее слезы и длинные бессонные ночи в те годы, когда она не могла забеременеть, — размышлял он. — Что с ней будет, когда я скажу, куда отправил единственного сына? Что будет с его женой Верой, которая останется с маленьким Егоркой на руках? И как мне потом смотреть им в глаза?…»

— …То, что вертолет сбит мятежниками, у нас практически не осталось сомнений. Это подтверждает еще один полученный нами факт, — уверенно сказал полковник Барко.

— Какой? — потянулся к сигаретной пачке Шаталов, но, вспомнив об ограничении, передумал.

— Два дня назад мои сотрудники беседовали с командиром второго экипажа, выполнявшего рейс в качестве ведомого.

— Капитан Доглин, кажется?

— Да, Доглин Александр Вячеславович.

— Он подтвердил эту версию?

— Он абсолютно уверен в обстреле с земли — члены его экипажа отчетливо видели вспышки выстрелов и трассы, тянувшиеся к вертолету Карбанова справа.

— Хорошо, с причиной аварийной посадки более или менее понятно. Давайте перейдем к исчезновению экипажа…

«…И это только одна сторона возможной трагедии, — незаметно вздохнул генерал, вернувшись к своим мыслям. — А как мне самому жить, если с Володькой в этой командировке, не дай бог, что-нибудь случится? Как?!»

— …К упавшему вертолету совместно с группой местных военных прибыл наш военный советник — подполковник Державин, — продолжал разведчик. — Он лично осматривал место, а затем составил подробную докладную записку.

— Как быстро туда прибыла группа? — спросил заместитель Шаталова.

— Буквально через двадцать пять — тридцать минут.

— Это приличный промежуток времени.

— Согласен, полчаса — это много. К примеру, пилоты могли покинуть место посадки самостоятельно, а после попросту заблудиться в джунглях и нарваться на вооруженных мятежников. Но мы все-таки склоняемся к другой версии.

— К какой?

— К версии захвата авиаторов мятежниками непосредственно на месте аварийной посадки…

«…Если с ним что-то случится, то… Нет, я просто этого не переживу. — Виктор Семенович скосил взгляд на крышку верхнего ящика левой тумбы рабочего стола, где лежал наградной пистолет ПСМ. — Как ни сентиментально это звучит, но Володька для меня — все. Солнце, кислород, жизнь… И зачем мне жить, если его не будет рядом?…»

— …Прежде всего, в пользу данной версии говорит пропажа некоторого количества оружия и боеприпасов из тех ящиков, что были на борту вертолета.

— Но оружие могли прихватить и пилоты, — заметил командир «Тобола».

— В таком количестве — вряд ли, — возразил Барко. — По данным того же Державина, из транспортируемого груза пропало порядка двадцати автоматов и столько же цинковых упаковок с патронами. Это более двадцати тысяч штук. Согласитесь — тяжеловато для троих.

— Да, столько бы они не утащили, да и незачем, — согласился генерал Казаков. — Летчики взяли бы по одному автомату, по подсумку с магазинами, и дело с концом.

— А главное, что они прекрасно ориентируются на местности и, по возможности, сразу вышли бы к окраине города, контролируемой гарнизоном, — кивнул представитель разведки. — Но этого не произошло, из чего мы сделали вывод о захвате их сразу после посадки.

— Хорошо, давайте остановимся на этой версии — она мне кажется наиболее правдоподобной, — очнулся от размышлений Шаталов. — Какие у вас, Анатолий Николаевич, имеются предположения относительно дальнейшей судьбы вертолетчиков: куда их переправили, где содержат?

Полковник пару секунд помолчал, затем раскрыл свою кожаную папку, постучал указательным по верхнему документу и неуверенным голосом произнес:

— К сожалению, дальше, Виктор Семенович, у нас не факты, а лишь одни предположения.

— Что ж делать — случается и такое. Итак, мы вас слушаем…

«…Группа «Десна» действительно наиболее подготовленная в отряде, спецы в ней прожженные, опытные, особенно командир — майор Савин. Все опытные, за исключением моего Володьки. Он самый молодой, только что прошел обкатку в простеньких командировках и теперь, попав в «стаю волков», горит желанием испытать себя в настоящем деле. И попробуй погасить в нем это желание! Попробуй его остановить! — слушая разведчика, Шаталов чертил в блокноте абстрактные фигуры. — Впрочем, остановить-то несложно. Одно мое слово, один росчерк пера, и как миленький останется в Москве. Но тогда не избежать проблем в наших с ним отношениях…»

Он оторвался от рисования и глянул на помощника:

— Юрий Николаевич, принесите подробную карту того района, о котором только что говорил Анатолий Николаевич.

— Слушаюсь, товарищ генерал, — встал тот из-за стола и вышел из кабинета.

Пока помощник выполнял приказание, начальник Управления решил выяснить некоторые подробности только что услышанного предположения.

— Вы не засекли, откуда выходили на связь с полковником Красновым с требованием выкупа?

— Из-за отсутствия соответствующей аппаратуры мы можем назвать лишь город — точнее не получится, — развел руками Барко.

— Хорошо, назовите город.

— Бонг.

— Сколько просили?

— Цена стандартная: миллион долларов за человека.

— По-моему, других цифр они просто не знают, — пробурчал полковник Данилов.

— Значит, переговоры со стороны мятежников вел Амад Мазу?

— Он самый. Первый раз вышел на связь с командиром базы Ува Баладу, который сразу доложил о переговорах своему командованию. Ну, а те, в свою очередь, моментально связались с нашими дипломатами.

— И те подключили к переговорам полковника Краснова?

— Именно так. Краснов к тому моменту проработал в этой стране около двух лет, прекрасно владел обстановкой, знал язык и обычаи, был лично знаком с некоторыми оппозиционными лидерами и полевыми командирами. Неудивительно, что именно его привлекли к переговорам…

— Это похоже на блеф, или наши вертолетчики действительно в руках повстанцев?

— К сожалению, Краснов уверен, что Мазу не блефовал…

«…Запретить. Вычеркнуть Володьку из списка. Перевести приказом в другую группу — и дело с концом. Ну, обидится: на пару месяцев встанет в позу и забудет дорогу к родителям. Тяжело, конечно, придется нам с Валей, но… Зато останется жив. Егорка будет расти с отцом, Вера не овдовеет, и мы не лишимся сына…»

— Понятно. И чем закончились переговоры Краснова с Мазу? — спросил он, когда в кабинете повисла пауза.

— Мазу сам неожиданно прервал радиосвязь буквально на полуслове и больше в эфире не появлялся. Полковник Краснов полагает, что в этот момент на базе мятежников произошел какой-то инцидент.

— Сколько времени прошло с момента последнего сеанса?

— Четверо суток.

Дверь бесшумно открылась, в кабинет вошел капитан Кан с картой в руке. Расстелив ее перед шефом, он встал рядом, ожидая дальнейших указаний.

— Садись, Юрий Николаевич, — кивнул Шаталов и обратился к Барко: — Где находится тот город, откуда велись переговоры?

Разведчик поднялся со своего места, обошел стол и, склонившись на картой, показал кончиком шариковой ручки интересующий населенный пункт:

— Бонг. Но есть одно замечание.

— Выкладывайте!

— После внезапного прекращения связи между Красновым и Мазу мы поручили агентам понаблюдать за Бонгом. И вскоре пришло сообщение о том, что активность повстанцев в этом городе заметно снизилась.

— С чем вы это связываете?

— Вероятно, боевики поняли, что место «засвечено», и решили поменять дислокацию.

— Так! И что же?

— А вот немного южнее их активность, напротив, возросла.

— Где именно?

— Во втором по величине городе, который мятежники превратили в свою столицу, в Демаре.

— Где он? Покажите!

Разведчик переместил кончик авторучки на юг:

— Здесь.

— То есть, по мнению ваших сотрудников, группа пленников содержится в Демаре?

— Так точно, Виктор Семенович. Достоверной информации о том, что пленниками являются именно пилоты нашего вертолета, к сожалению, нет. Но по некоторым косвенным данным все сходится, в одном из домов на западной окраине города содержатся трое мужчин в возрасте от двадцати пяти до сорока лет, в камуфлированной форме, и сидят они под охраной несколько суток — как раз с момента пропажи вертолетчиков.

— Вы сказали место, где их содержат, находится на западной окраине.

— Совершенно верно, вот тут. В одном из добротных двухэтажных домов в этом квартале. — Острие шариковой ручки замерло возле квартала на правом краю города.

Генерал сделал пометку возле обозначенного места и поинтересовался:

— Сколько человек охраняют здание?

— Этого нашим агентам выяснить не удалось.

— Понятно. Благодарю вас, Анатолий Николаевич, — кивнул Шаталов и обвел присутствующих взглядом: — Есть какие-нибудь дополнения и соображения по данному делу?

— Посылать наиболее подготовленных людей, брать домишко штурмом и как можно быстрее уходить в джунгли, — озвучил заместитель то, о чем думали практически все участники совещания.

— Что ж, будем действовать именно так, — согласился Шаталов. — Полковнику Данилову подготовить к срочному вылету группу «Десна».

— Понял, товарищ генерал. Когда отправка?

— Вылет завтра в пять утра.

Совещание закончилось. Все приглашенные разошлись по делам, полковник Барко уехал в свое Управление. Оставшись в одиночестве, Шаталов стоял у окна и дымил внеочередной сигаретой…

«Володька закономерно спросит: «Зачем я пошел в десантуру, отец? Для чего стал спецназовцем? Чтобы ты отмазывал меня от опасных операций? Тогда, может быть, мне следовало поступать не в Рязанское училище, а в Институт гостиничного и туристического менеджмента?…» И будет совершенно прав. Хотя бы потому, что я всю жизнь учил его не прятаться за чужими спинами…» — терзался он все теми же невеселыми мыслями.

Сзади скрипнула дверь, послышались частые шаги.

Виктор Семенович не стал оборачиваться. Без стука и доклада к нему в кабинет мог войти только заместитель. Да и походка была его — мягкая, семенящая.

— Ты чего сегодня такой смурной? — прозвучал в тишине голос Казакова.

— А-а, — отмахнулся генерал и затушил окурок. — Лучше не спрашивай.

— Можешь не отвечать — я догадываюсь о причине. Тебя беспокоит Владимир.

— Судьба детей всегда беспокоит нормальных родителей.

Шаталов прошелся вдоль окон, вернулся к столу, сел в кресло. Вынув из ящика стола одну из папок, бросил ее на стол перед собой. На обложке был наклеен ровный бумажный квадрат с напечатанным текстом: «Список личного состава отряда специального назначения «Тобол». Дата последней корректировки…» Карандашом была указана свежая дата, когда несколько погибших сотрудников выбыли, а на их штатные места зачислили других.

— Ты по делу? — спросил он заместителя.

— Нет, зашел узнать, что с тобой. Уж больно ты подавленно выглядел на совещании.

— Выпить хочешь?

— Пожалуй, можно, — пожал плечами Казаков. — Публичных мероприятий на сегодня больше нет.

— Тащи! — кивнул генерал на барный отсек в короткой мебельной стенке.

Сам тем временем открыл папку, перевернул несколько страниц и нашел список группы «Десна».

Командиром группы значился майор Геннадий Савин — опытный тридцатидвухлетний вояка. Ветеран отряда. Не женат, проживает в Москве, в служебной однокомнатной квартире.

Вторым по списку шел его заместитель — капитан Николай Литвинов. Двадцать восемь лет, грамотный, рассудительный офицер. Женат, двое несовершеннолетних детей, живет в ближнем Подмосковье.

Следующим был старший лейтенант Вячеслав Мазенко. Связист по специальности, двадцать пять лет. Холост, проживает в служебной квартире на северо-западе столицы. С этим добродушным и начитанным парнем неплохо сдружился Володька, числившийся в списке четвертым.

Пока Казаков разливал по рюмкам коньяк, взгляд Шаталова несколько раз скользнул по сухим строчкам, касавшимся его сына.

Возраст, звание, специализация, дата зачисления в отряд, семейное положение, место жительства…

Пятым членом группы был снайпер — тридцатипятилетний прапорщик Василий Трифонов. Самый возрастной и опытный боец в группе. Женат, имеет сына-старшеклассника. Проживает в ближнем Подмосковье в частном доме вместе с престарелыми родителями.

Шестым и последним в списке числился прапорщик Анатолий Панков. Тридцать лет, по специальности — медик. В отряде служит шестой год. Разведен. Проживает в однокомнатной квартире, расположенной в Домодедово.

— Ну, давай, — поднял Шаталов рюмку.

— За успех предстоящей операции? — с улыбкой предложил Казаков.

— За успех…

Два генерала проглотили алкоголь, закурили. Выпуская к потолку тонкую струйку дыма, заместитель бросил:

— Да не мучайся, Виктор. Замени Владимира на кого-нибудь из другой группы. В «Енисее» есть нормальный капитан — в Сирии прошел серьезную обкатку. И мужики из «Десны» тебе спасибо скажут, и со своей души камень сбросишь.

Шаталов одарил Казакова тяжелым взглядом:

— А как потом руководить Управлением? Как смотреть людям в глаза?

— Брось, Виктор, ерунда все это!

— Ну, во-первых, Дима, доверие и авторитет в нашей работе — вовсе не ерунда. Во-вторых, Володька мой — не паркетный розовощекий мальчик, а настоящий боевой офицер, воспитанный безо всяких поблажек. Был бы другим — сам бы попросился служить при штабе.

— Да, с этим не поспоришь. Боишься, что взбрыкнет?

— Еще как взбрыкнет.

— И что думаешь делать?

— Не знаю… — вздохнул Шаталов. — С одной стороны, не хочется его ломать, отстраняя от командировки. С другой — если с ним что-то случится, я себе этого никогда не прощу. До самой смерти.

— То-то и оно.

— Налей еще, что ли, по одной…

Казаков наполнил рюмки ароматным алкоголем. Выпили. Вновь подпалили по сигарете. Это уже была третья по счету за сегодняшний день — такого нарушения Шаталов никогда себе не позволял.

— Ты иди, Дима, — выдохнул он дым. — А я до подписи приказа посижу и подумаю.

Кивнув, Казаков поднялся и зашагал к выходу.

— Зови, если помощь потребуется, — на ходу бросил он.

— Хорошо, позову…

Глава третья

— …Обязательно еще разок наведаюсь туда, — мечтательно вздохнул Равиль. — Вот закончатся все наши злоключения, вернемся на базу, напишем рапорта на отпуск, и сразу куплю билет на поезд. Именно на поезд — чтоб не торопясь посмотреть в окошко на родные просторы. Напишем же, командир? Нам ведь положен отпуск после плена?

— А как же иначе? Конечно, положен, — улыбнулся Карбанов. — Как минимум месяц для психологической реабилитации.

— Вот и отлично!

— Мне тоже всегда чертовски нравился этот город. Впервые я попал в Питер лет в двенадцать и сразу понял, что влюблен в его архитектуру, в его жителей. И даже в сырую ветреную погоду, — негромко говорил Николай, заложив руки за голову и глядя в бревенчатый потолок. — Вряд ли я тогда понимал толк в ценностях экспонатов Эрмитажа или романтику белых ночей. Но почему-то дико щемило сердце, когда уезжал…

Спустя три дня обстановка на острове нисколько не поменялась и даже стала привычной. Вдоволь отоспавшись и восстановив силы, те заскучали и на второй день сами попросили какой-нибудь работы.

Подумав, капитан предложил:

— Хорошо, можете собирать сухой хворост для костра. Только не маячьте по краю болота — мало ли что…

На том и порешили. Вчера перед ужином вертолетчики обошли по периметру весь островок и притащили к лагерю три большие охапки сухих веток. Сегодняшний рейд был запланирован на пять чесов вечера. А пока валялись на жестких бревенчатых нарах в блиндаже и мечтали о возвращении в Россию.

— А я Питер ненавижу, — вдруг подал голос молчавший до этого Михаил.

Ему досталось место в дальнем углу блиндажа под узким длинным окном, забранным сеткой.

— Почему? — едва ли не хором переспросили друзья.

Хмыкнув, Гусенко повернулся с бока на спину и пояснил:

— Первый раз я приехал в этот город на похороны бабушки в семнадцать лет — за два месяца до поступления в Сызранское авиационное училище. Прошелся пешочком с Московского вокзала по Невскому, простился с бабушкой, постояв на ее могилке, перекусил на поминках и вернулся по Лиговскому на вокзал. Весна, солнышко, монетка в канал с клятвой «я обязательно сюда вернусь», кофе и булочка в привокзальном кафе. В общем, полный восторг, граничащий со счастьем.

— Так чего ж ты его не любишь?

— Слушайте дальше, — мрачно усмехнулся Мишка. — Смотрю, по перрону прохаживается удивительной красоты барышня. Юная, интеллигентная, нежная, стильно одетая. Поглядел я на нее, полюбовался и решил предложить вырванное из груди сердце. Подошел, что-то промямлил. И знаете, что произошло?

— Что? — шепотом спросил Равиль.

— Не поднимая глаз, это воздушное создание пропитым голосом бомжихи со стажем послало меня в одно известное место. А когда я пошел в заданном направлении, оно вдруг догнало и попросило мелочи на опохмел.

— Данный случай — не повод для ненависти. Наверное, был еще какой-то негатив? — усмехнулся Карбанов.

— Был, — кивнул капитан. — И не один.

— Рассказывай…

В дневном дозоре торчал снайпер Тубарь. Медик Яковлев и подрывник Конопко отправились на склад за продуктами для ужина. Власов, Лисин и Стрельцов сидели на лавке у погасшего кострища.

— Где пилоты? — оглянулся по сторонам командир группы.

— Валяются в блиндаже, — лениво ковырял палкой в золе Лисин.

— Пригляди за ними. А ты, Леха, приготовь станцию спутниковой связи.

Лисин послушно встал и, приблизившись к блиндажу, вытянул из пачки сигарету. Подтянув ранец, связист достал причиндалы и начал настраивать станцию…

— Готово, командир, — протянул он через несколько минут гарнитуру.

— «Гольфстрим», я — «Босфор». Как меня слышно? — запросил Власов.

— Отлично слышу, — отозвался дежурный офицер связи.

— Пожалуйста, переключите меня на Алекса.

— Переключаю…

Босс ответил секунд через пятнадцать:

— Как дела, «Босфор»?

— Отвратительно, Алекс.

— Что-то случилось? — насторожился далекий абонент.

— Нет, слава богу, просто плохое настроение. Мы третий день гнием в болоте.

— Придется потерпеть.

— Сколько можно?!

— Если не ошибаюсь, вы получаете денежное вознаграждение за каждый день операции. Верно?

— Да, что-то капает, — поморщился капитан.

— Не «что-то», а вполне приличные суммы, — отчеканил Алекс. Затем перешел к делу: — Как себя чувствуют авиаторы?

— Нормально. Едят, спят, болтают о жизни…

— Они еще не догадались о том, кто вы?

— Нет, они уверены, что мы бойцы русского спецназа…

— Отлично.

— Алекс, когда вы намерены нас эвакуировать? — вновь вернулся к первоначальной теме капитан.

— Мы работаем над этой проблемой, «Босфор». Работаем.

— А что за проблема?

— Сейчас объясню. По нашим данным, ближайшим местом, откуда можно произвести безопасную эвакуацию «вертушкой», является заброшенная лесная деревня Сапа, что в десяти километрах к северу от вашего лагеря…

Продолжая слушать босса, капитан выхватил из кармана карту и, расправив ее на колене, нашел названный населенный пункт.

— Да, вижу такую, — подтвердил он.

— До войны в этой деревеньке действовало небольшое деревообрабатывающее производство и проживало около сотни человек. Сейчас остались одни развалины, среди которых имеется небольшая площадка, пригодная для посадки вертолета.

— Ясно. Так в чем же дело? Мы готовы провести разведку, перебраться поближе к Сапе и ждать «вертушку».

— Разведку провести придется, а вот летчиков тащить туда не торопись.

— Но почему, Алекс?

— По данным нашего агента, деревню контролируют люди Карби Туро — одного из приближенных начальника штаба повстанцев.

— Амада Мазу?

— Верно. Теперь приготовься услышать самое главное. Мазу приказал Туро любой ценой найти и отбить экипаж русского вертолета. Так что несколько дней предлагаю не дергаться, а тихо посидеть в лагере — о нем повстанцам ничего не известно. Когда поисковая операция перетечет в завершающую фазу, осторожно проведешь разведку деревни.

— Какова численность поисковой группы?

— Приблизительно двадцать пять — тридцать человек, но состав группы периодически меняется.

— Скоро начнется сезон дождей, и остров, на котором находится лагерь, почти полностью уйдет под воду, — напомнил капитан. — Алекс, мои люди измотаны марш-бросками и духотой. Нам требуется нормальный отдых.

— Не волнуйся, мы эвакуируем вас до начала дождей. Удачи, «Босфор»! Регулярно докладывай о своих вылазках.

— Понял.

— До связи…

— …Несколькими годами позже мне довелось побывать в Питере вторично, — с загадочной и слегка ехидной улыбочкой продолжал рассказ Михаил. — У меня случился лейтенантский отпуск, и переехавший в Питер друг детства пригласил в гости. Помня о первых впечатлениях, я долго отказывался, но он пообещал: «Будем бухать на родительской даче и в город даже не сунемся». В общем, ничего не предвещало беды…

Прямоугольный бревенчатый блиндаж, где обитали вертолетчики, был небольшим — около двадцати пяти квадратных метров. Вдоль длинной западной стенки стоял топчан, собранный из тонких отесанных бревен. На общей лежанке с относительным удобством могло разместиться до двенадцати человек. Поверх бревенчатого настила спецназовцы набросали свежих пальмовых и тростниковых листьев. Каждая из длинных стен блиндажа имела узкие окошки, которые при обороне использовались в качестве бойниц. Дерево не пропускало внутрь помещения невыносимое пекло, а благодаря грамотному расположению окон здесь гулял приятный сквознячок.

— …Другана звали Витькой. Учился он на последнем курсе университета, но в аудитории появлялся крайне редко, так как в основном подрабатывал экспедитором в какой-то компании — сопровождал продуктовые фуры и рефрижераторы в Финляндию и обратно. В общем, я повелся на его уговоры и поехал, — приняв сидячее положение, закурил Гусенко.

— И что же? — поправил Равиль сетку на окне. — Опять обломился на бабе?

— Нет, баб в тот раз не было. Мы действительно отправились на дачу, где истопили ядреную русскую баню, парились, пили ледяную водочку под отменную закуску и вспоминали юность. Все было отлично: отдохнули, погрели косточки, нажрались в зюзю… И вдруг звонок на сотовый друга. «Да, слушаю. Что? Почему я? У меня же выходные!.. Опять некому ехать?… Да вы уже достали, суки! Что?… Оплата по двойному тарифу?… Сейчас… дайте подумать… Ладно, черт с вами — собираюсь…» Короче, сосватало ему начальство внеочередную поездку в Финляндию за партией продуктов…

Лежа на жестком самодельном топчане, Карбанов в «фоновом режиме» слушал второго пилота, а заодно размышлял над тем, что произойдет, если придется задержаться на острове дольше расчетного срока. Утром за завтраком возле кострища он заметил на небе редкие облачка, впервые появившиеся за последние пару месяцев. «Дурной знак, — подумал Николай. — Через два-три дня их станет гораздо больше, потом небо полностью затянет, и польют обильные тропические дожди. Не выживем мы на этом острове. Как пить дать, не выживем…»

— …Мы с Витькой едва стояли на ногах. Я думал, он шутит насчет поездки, но ошибался. «Поехали, — говорит, — в Хельсинки есть Сенатская площадь, как две капли воды похожая на нашу Дворцовую». А мне и питерская площадь была по барабану, не говоря уж о финской.

— Неужели согласился? — прыснул смешком Равиль.

— Представьте, да. Не знаю, что на меня нашло, но согласился. Оделись, выпили крепкого кофе, кое-как выбрались на шоссе, где нас подобрал огромный рефрижератор, и поехали в сторону заката.

Прервав свои размышления, Николай поинтересовался:

— Водитель-то хоть был трезвый?

— Да, с ним был полный порядок. Увидев нас в таком непотребном виде, он долго ржал, потом угостил крепким чаем.

— И что же?

— Как ехали до границы, честно говоря, не помню. За пяток километров до таможни и погранцов остановились. Меня засунули в холодильник меж каких-то ящиков, предварительно завернув в имевшиеся у водилы тряпки и влив внутрь весь оставшийся у нас алкоголь.

— И тебя при проверке не заметили?!

— Понятия не имею — я вырубился и проспал мертвецким сном до пункта назначения. Потом Витька меня разбудил, и мы полдня болтались по Хельсинки с дикой головной болью. Помню каких-то людей, говорящих на странном языке, словно в горле у каждого застряло по огромной рыбьей кости. Помню Сенатскую площадь, которая совершенно не похожа на Дворцовую, и еще более мерзкую погоду, чем в Питере.

— Неужели и обратно трясся в холодильнике? — поинтересовался Карбанов, осуждающе качая головой.

— Ну а как же?! Если уж получать «удовольствие», то по полной! Три часа в жутком холоде и адском алкогольном угаре. Затем счастливая встреча с Родиной, сутки коньячной терапии, две недели с воспалением легких и проблема с гарнизонными врачами при прохождении очередной медкомиссии — вот полный перечень «позитива» от моего вторичного посещения Питера. А, нет, забыл еще одну «плюшку» — так сказать, премиальную.

— Какую?

— Три года я потом кричал во сне, когда мне снилась северная столица.

— Да, не самые лучшие у тебя воспоминания об этом замечательном городе, — посмеиваясь, встал с лежанки командир.

— Это далеко не все. При желании весь мой негатив можно опубликовать — получился бы увесистый трехтомник.

Выглянув в оконце, Николай навскидку определил по солнцу время и предложил:

— Ну что, парни, не пора ли нам размяться?

— За хворостом? — подскочил бортовой техник.

— Да. Пошли, прогуляемся. Заодно дослушаем рассказ Михаила…

Яковлев с Конопко вернулись со склада к кострищу как раз в тот момент, когда Власов закончил сеанс связи с Алексом и вернул гарнитуру Стрельцову. Вскоре подошел и Лисин, так как следить за вертолетчиками больше не требовалось — те вышли из блиндажа.

— Мы за хворостом, — обронил Карбанов.

— Давайте, — кивнул Власов. — И будем готовить ужин…

Севший рядом Георгий Лисин догадался о том, что после связи с боссом у командира появилась свежая информация.

— Чем обрадуешь, Серега? — тихо справился он.

Дождавшись, когда авиаторы исчезнут в зарослях, тот негромко объявил:

— Точка эвакуации определена — это заброшенная деревня Сапа в десяти километрах к северу. Кажется, на ее территории имеется подходящая площадка для посадки «вертушки». Ранее в Сапе проживало около сотни человек, занимавшихся вырубкой и обработкой леса. Сейчас пусто, но, по сообщению Алекса, в ней регулярно появляются люди некоего Касала Кавы — одного из подчиненных начальника штаба повстанцев Мазу.

— А ближе к нашему лагерю «вертушка» присесть не может? — недовольно спросил Конопко. — Что-то не очень хочется топать десять верст по непроходимым дебрям.

— Полагаю, ближе подходящей площадки нет. Судя по карте, вокруг нас сплошные джунгли. Но если ты, Витек, готов вырубить и расчистить полгектара леса, то я свяжусь с Алексом и предложу этот вариант.

— Да ладно, я просто спросил, — повел плечами подрывник. И уточнил: — А зачем в этой деревне «пасутся» люди Кивы?

— Мазу приказал любой ценой найти пилотов сбитого вертолета и отбить их у нас. Они знают район, где мы скрываемся, но об островке посреди болота не догадываются. Думаю, эта банда ежедневно прочесывает джунгли квадрат за квадратом.

— Алекс не сообщил, сколько их? — подал голос Лисин.

— Не более тридцати человек.

— А сколько остается в деревне, когда группы расходятся на поиски?

— Вот это нам и предстоит выяснить.

Товарищи вопросительно воззрились на командира.

— Предлагаешь провести разведку? — спросил Лисин.

— Да, парни, трое из вас завтра утром отправятся к деревне, — сказал тот.

— А не проще осторожно выдвинуться всей группе, включая авиаторов?

— Я думал об этом. Опасно, Жора. Игнат, конечно, глазастый, но и он иногда ошибается. А тут на карту поставлено так много, что лучше не ошибаться.

— Согласен. Кому собираться?

Немного подумав, Власов сделал свой выбор:

— Старшим пойдет Конопко. Второй — Тубарь, третьим возьмете Яковлева.

Назначение в разведку медика Яковлева вызвало недоуменный взгляд Виктора Конопко, но капитан пояснил:

— Пусть проветрится. Налегке и без вертолетчиков задание не грозит стать сложным: осторожно подойдете к деревне и в течение светового дня произведете скрытное наблюдение. Меня, прежде всего, интересует, сколько в деревне людей, когда уходят на поиски группы и когда происходит полная смена личного состава. Ну, и заодно гляньте, где там находится пригодная для посадки вертолета площадка. Понятно?

— Да.

— Леша Стрельцов отдаст вам одну из мощных станций — вечерком доложите результаты наблюдения, переночуете на безопасном удалении от Сапы и вернетесь в наш лагерь. Задача ясна?

— Да вроде все ясно, — ответил за всех старлей.

— Авиаторам — ни слова. Подготовку произвести незаметно, пока их нет. И так же тихим утром исчезнуть из лагеря. А после вашего возвращения проработаем план дальнейших действий.

— Понял…

На вторые сутки пребывания на острове вертолетчики нашли на его южной оконечности два погибших дерева и теперь ходили к ним собирать упавшие сухие ветви. Сушняка было много. За каждый поход приносили в лагерь три увесистые охапки дров, коих хватало на весь день. Вот и сейчас сразу направились в то заветное местечко.

— Так твои приключения в Питере на том не закончились? — чуть опережая товарищей, спросил Равиль.

— Какое там! — проворчал Гусенко. — После смерти бабки в этом городе остался мой дядька с двоюродным братом — школьником. Родственники — так себе, в основном появлялись на горизонте, когда что-нибудь было нужно. Как-то приехал я погостить к родителям в родное Подмосковье. Дядька каким-то образом узнал, что я в отпуске. Звонит: «Привет, давно не виделись. Чего не заезжаешь?…» Я догадывался, что звонил он не просто так, но почему-то поверил в искренность пожилого родственника.

— И что же произошло? — спросил шедший позади остальных командир.

— А ничего особенного и неожиданного. После короткого вступительного слова дядька перешел к делу — попросил привезти для сынка мой старенький компьютер. Типа мне-то он все равно без надобности, а моему двоюродному брательнику к экзаменам готовиться надо. Мне он действительно был не нужен — в гарнизоне у меня имелся новенький ноутбук. «Ладно, — отвечаю, — привезу. Не забудьте встретить…» И поперся покупать железнодорожный билет в ненавистный Питер… Сел в вагон, поехал в Северную столицу. Из багажа — пакет с пирожками и две здоровенные сумки с компом. Системник, старый монитор с электронно-лучевой трубкой, ну, и сопли — «клава», «мышь», провода. В общей сложности килограммов двадцать. Приехал. Выхожу из вагона — никого. Звоню дядьке: вы где? Дядька сонным голосом отвечает: «А, это ты… Комп уже не нужен — мы тут у соседа по дешевке приобрели…» Едва не послав его открытым текстом, отключаюсь, сдаю тяжелые пакеты в камеру хранения и иду на Лиговский в поисках дешевой столовки…

До заветной пары сухих деревьев оставалось метров тридцать, когда кусты впереди зашевелились.

Вертолетчики в растерянности остановились. Оружия им спецназовцы не давали, и как противостоять тем, кто находился в пяти метрах, никто не знал.

Но опасения оказались напрасны — меж раздвинувшихся ветвей показалась голова снайпера Тубаря.

— А, это вы, — протянул он. — За хворостом?

— Да, дело к ужину, — кивнул Равиль.

— Ну, идите собирайте. Тольки без шума.

— Само собой…

Подготовка к выходу у группы Конопко заняла не более пятнадцати минут. Точнее, не у всей группы, а у двоих — третий находился в дозоре. Связист Стрельцов передал Виктору радиостанцию со свежими аккумуляторами, разведчики укомплектовали ранцы сухими пайками и всем необходимым для перехода. Вещи и оружие с боеприпасами они аккуратно сложили у входа в блиндаж. Свою снайперскую винтовку Тубарь всегда содержал в чистоте и порядке, так что ему на подготовку времени и вовсе не требовалось.

В оставшиеся несколько минут Власов с Конопко просидели у кострища, елозя по карте пальцами и прорабатывая наилучший маршрут движения от лагеря до деревни.

— Думаю, к Сапе лучше подойти с юго-востока — со стороны вот этого овражка, — показывал командир на частые и кривые изгибы. — В низинах более густая растительность, и заметить вас будет сложнее.

Старлей задумчиво ответил:

— Знаешь, на удалении метров пятисот от деревни мы остановимся, а после короткого отдыха я пошлю вперед Игната. Пусть аккуратно пронюхает обстановку — он это умеет.

— Тоже правильно. В общем, действуй по обстановке — ты тоже не первый год в армии…

Подготовку закончили как раз вовремя. Едва Виктор сложил и убрал карту, как из-за ближайших кустов появились вертолетчики с большими охапками хвороста.

— А вот и наши подопечные, — встал с лавки Власов. И громко объявил: — Так, парни, все готовимся к ужину. Жора, после приема пищи заменишь в дозоре Игната.

— Понял…

Ужин прошел в привычном порядке. Авиаторы совместно с бойцами спецназа распалили несильный костерок, чтобы от него не валил дым, разогрели консервы, подогрели воду для чая и кофе, неторопливо съели и выпили отведенную норму. Затем посидели у догоравшего костра, покурили — несильный дымок хорошо распугивал насекомых, от которых в другое время не было спасения.

Ну а после Карбанов с товарищами отправился в блиндаж, ибо огонь потух и опять налетели полчища гнуса. Спецназовцы обычно допоздна сидели на лавках и болтали о своем. Так случилось и в этот вечер.

В блиндаже было темно. Вертолетчики не спали — просто лежали на жестких нарах и негромко болтали о жизни.

— …Недалекие мамочки с детства внушают длинноногим дурочкам, что они умнее, талантливее и красивее всех, — рассуждал Равиль. — Потом девочки вырастают в девушек, вместе с сантиметрами и килограммами растет их комплекс «принцесс». Но принцев, как известно, мало и на всех не хватает.

— Что верно, то верно, — поддержал Гусенко. — Один мой старинный друг по имени Егор долго добивался своей одноклассницы Насти, работавшей адвокатом в крупной конторе. Девка была смазливой, длинноногой, умной. Все ухаживания Егора она напрочь отвергала, как позже выяснилось, из-за того, что у парня не было «вышки». В конце концов, тот пожелал ей до конца жизни по всем каналам смотреть «Дом-2» и с головой ушел в бизнес. Уже несколько лет женат на прекрасной женщине — кандидате биологических наук. В семье двое детей и полный достаток: завод по производству соков, свой ресторан в центре города; дважды в год отдыхают на лучших курортах мира.

— А что же эта… Настя?

— Настя стала неплохим адвокатом, но осталась без семьи и до сих пор живет одна. При случайных встречах с Егором мило улыбается и всячески намекает на возобновление контактов. Но поезд ушел — «принцесса» потеряла лоск и стройность, остервенела. К тому же и друг мой совершенно к ней остыл.

Помолчали. Карбанов привстал, нащупал лежащую под окном пачку сигарет, закурил.

— Миша, а чем же закончилась та история? — спросил он, наполнив «избушку» ароматным дымком.

— Какая? — не понял тот.

— Ну, про твою нелюбовь к Питеру.

— А на чем я остановился?

— Дядька тебя не встретил на вокзале. Ты ему, кажется, позвонил.

— Да, вспомнил. Ну, промычал я что-то неласковое в трубку, отключился. Нашел камеру хранения, куда сдал тяжелый комп, ибо сил его таскать уже не было, и отправился гулять по городу. Где-то на Невском, любуясь божественной красотой архитектуры, потерял бдительность, и у меня увели бумажник с приличной суммой.

— Что ж ты за раззява?! — воскликнул Равиль. — Как так можно?!

— Сам не понимаю, как это произошло. Пошарил по карманам, набрал какую-то мелочь. Вернувшись на вокзал, выкупил из камеры комп и до вечера таскался по ненавистному городу в попытках его продать.

— Продал? — осторожно поинтересовался майор.

— В одном адском интернет-кафе мне предложили за него пять граммов «кокса», — усмехнулся Михаил. — Я совершенно не в теме, как из подобной сделки извлечь денежную выгоду и не получить срок. Тогда на горизонте появляется странный чувак, согласившийся продать три грамма, а за работу оставить себе два. Я, естественно, согласился, ибо другого варианта вернуться домой тупо не было.

— Теперь я понимаю, почему ты так не любишь Питер, — рассмеялся Карбанов. — Столько приключений и переживаний за одну короткую поездку!

— Вот именно.

— Так как же ты выкрутился? — поторопил «бортач».

— Да как… Чувак с моим «коксом» исчез. Кстати, по виду довольно интеллигентный, приличный.

— Неужели обманул?!

— Нет, в тот раз судьба смилостивилась. Вернулся он через час и отдал мне сумму, которой тютелька в тютельку хватило на самый дешевый билет до Москвы. Я реально был счастлив и зарекся ездить в Питер, потому что это единственный город, который меня искренне ненавидит…

Проснувшись на рассвете, Власов разбудил Конопко, Тубаря и Яковлева. Лисин спал у выхода из блиндажа, Стрельцов дежурил.

— Пора, — шепнул он на ухо командиру разведчиков.

Все четверо осторожно покинули блиндаж. Костер распаливать не стали — умылись и перекусили на лавках галетами и консервами. Подогнав снаряжение и подхватив оружие, троица двинулась к северному берегу островка. Командир отправился их проводить.

На краю сухой почвы повстречали дозорного Стрельцова, который, сидя под кустом, покуривал зажатую в кулаке сигарету.

— Уже? — спросил он, поднявшись навстречу.

— К вечеру как раз успеем до места, — кивнул Тубарь, подбирая длинную палку, оставленную на берегу несколько дней назад.

— Поаккуратнее. И не забывайте выходить на связь, — пожал каждому руку Власов. — Удачи…

Первым в болото вошел снайпер, прощупывая палкой трясину, он медленно пошел в северо-западном направлении. Яковлев занял место в середине цепочки. Последним покинул остров Конопко.

Стоя на берегу, командир со связистом некоторое время наблюдали за удалявшимися товарищами. Затем Власов глянул на часы:

— Пойду придавлю еще часок, а после завтрака сменю тебя, — и, повернувшись, исчез в кустах.

Если бы идти пришлось тем же путем, которым группа прибыла с «материка» на остров, то двигались бы быстрее. Но, к сожалению, отдалившись от лагеря метров на двести, разведчикам пришлось круто забрать влево — на северо-запад. Ранее Тубарь никогда здесь не бывал. Перед отправкой Власов показал секретную карту с обозначенными маршрутами движения по гатям, тем не менее снайпер осторожничал — не дай бог, в этих болотах промахнуться с направлением и зайти не туда.

Шли медленно. Временами попадали на довольно открытые участки с куцей или вовсе погибшей растительностью. В эти моменты спецназовцы чувствовали себя беззащитными. Вроде бы вокруг тихо, ни единого движения, ничего подозрительного, а все одно на душе паршиво.

Когда впереди показался долгожданный край леса, растущего на нормальной твердой почве, Тубарь оступился и по шею провалился в яму.

Шедший вторым Яковлев засуетился и шагнул в его сторону:

— Сейчас помогу…

— Не подходи! — барахтаясь в зеленой жиже, остановил его снайпер. — Там скользкий край! Не подходи…

Догнав товарищей, Виктор крикнул:

— Палку! Протяни палку!

Кое-как найдя устойчивое положение, Тубарь схватил плававший рядом шест, подтолкнул его по взбеленившейся поверхности.

В обыденной и спокойно текущей жизни Конопко казался флегматичным, медлительным, туго соображавшим. Однако в сложной обстановке он всегда преображался. Вот и сейчас, молниеносно приняв решение, подрывник отодвинул назад медика и приказал ему подстраховывать себя, удерживая за ранец. Сам же опустился на колени, нащупал край гати, навис над жижей и с трудом дотянулся до палки.

— Теперь, главное, не дергайся, — сказал он. — Ухватись крепко и держись…

Сообща Виктор с Семеном подтянули снайпера к бревенчатой гати, помогли взобраться на нее.

— Спасибо, мужики, — отплевывался Игнат. — Думал, что смерть моя пришла. Никогда не любил эти проклятые болота…

— Раздевайся, просушиться тебе надо, — тяжело дышал Яковлев.

— Что просушиться… Винтарь теперь надо почистить! А одежда и так просохнет…

— Дойдем до леса — там и почистишь. Уходить надо с открытого места. Пошли, парни…

На остаток пути до нормального леса Виктор поставил снайпера последним в цепочке. Сам же вооружился его шестом, встал первым и с чрезвычайной осторожностью прощупывал гать до тех пор, пока не вывел разведгруппу на твердый берег…

Четырехчасовой переход по тягучей, грязной и вонючей жиже отнял много сил, выбравшись из нее, спецназовцы попадали на траву.

— Если бы нам не предстояло переться по этой трясине обратно, я был бы просто счастлив, — успокоив дыхание, признался Яковлев.

— Надо бы по дороге в деревню найти ручей, — отозвался Конопко. — Иначе провоняем до костей.

Сняв камуфлированную куртку, снайпер согласился:

— Это верно. Я весь в этой проклятой жиже.

— Отдыхаем полчаса и двигаем дальше. Если повезет набрести на чистую воду — остановимся и приведем себя в порядок.

Полностью раздевшись, Тубарь расстелил шмотки на траве, вынул из ранца ветошь, масло и принялся чистить винтовку…

Ровно через двадцать минут он закончил сборку своей снайперки, придирчиво осмотрел ствол с затворным механизмом, удовлетворенно хмыкнул и стал надевать грязную, но просохшую на солнце одежду.

А вскоре вся троица топала по джунглям строго на север, дозором, как всегда, шел снайпер…

Весь оставшийся световой день разведчики потратили на трудный переход по джунглям. Местами они попадали в такие непроходимые заросли, что путешествие по болоту вспоминалось этакой легкой прогулкой.

В районе пятнадцати часов Тубарь остановился и повернул к товарищам радостную физиономию:

— Ручей!

— Вовремя, — смахнул с лица капли пота старлей. — Все, Игнат, подыскивай местечко — пора перекусить и отдышаться…

Отдыхали чуть более часа. За это время постирали в чистой воде одежду, все еще сохранявшую отвратительный запах болота, основательно поели, повалялись на мягкой траве. Затем покурили, оделись в чистое. Конопко поколдовал с навигатором и над картой, установив точное место, подкорректировал маршрут. И вскоре все трое двинулись дальше…

На место прибыли под вечер.

Примерно за километр командир устроил короткую остановку. Пока над джунглями еще светило клонившееся к горизонту солнце, он развернул карту и обсудил с Игнатом порядок подхода к населенному пункту.

— Видишь, деревеньку с юга охватывает дугой низина? — спросил он, постукивая пальцем по плотной бумаге.

— Вижу.

— Вот до нее-то нам и надо протопать. А уже по ней мы можем незаметно передвигаться вдоль Сапы в любую сторону.

— Это и дураку понятно.

— Тогда вперед. Ты — в дозоре, а мы с Семеном немного позади. Далеко не отрывайся и не забывай поглядывать на меня.

— Добро…

К деревне подобрались минут за тридцать до наступления сумерек. Осторожно взобравшись по склону овражка, проползли метров тридцать и замерли у крайних кустов. За ними виднелись останки убогих лачуг, некогда построенных из подручного материала: толстых ветвей, бамбука, пальмовых листьев, глины…

Осторожно раздвинув листву, Конопко быстро осмотрел видимую часть деревни.

Несколько полуразрушенных домишек, часть из которых давно лишилась соломенных крыш. Грунтовка, разрезавшая селение пополам и основательно заросшая высокой травой. Чуть дальше виднелся единственный добротный дом, построенный из врытых в землю вертикальных бревен. Рядом с ним торчала покосившаяся мачта или громоотвод.

— Никого, — прошептал лежавший по левую руку Тубарь.

— Да, пока никого не видно, — согласился Виктор. И добавил: — А где же тут площадка для «вертушки»?

— Не видно.

— Может, обойдем и посмотрим с другого ракурса? — послышался справа приглушенный голос Яковлева.

— Пошли.

Старший лейтенант медленно вернул ветви куста на место, развернулся и пополз обратно в овражек. Товарищи последовали за ним…

Первого туземца удалось заметить лишь ночью. Еще до наступления темноты разведчики успели осмотреть деревню Сапа со второй позиции, но опять ничего не увидели, кроме разрухи и запустения. Ни площадки, ни людей.

Пока перебирались по овражку дальше на восток, на джунгли опустилась ночь. Пришлось вынимать из ранцев ПНВ и ночные прицелы.

Осторожно взбираясь по склону, услышали вдруг мужской голос и остановились. А через пару секунд Тубарь тронул Конопко за плечо:

— Посмотри наверх.

Тот посмотрел вверх и заметил оранжевые всполохи, плясавшие по ветвям деревьев. На восточной окраине деревни кто-то распалил костер, от которого вскоре потянуло запахом дыма.

Выбравшись из оврага, троица заняла удобную для наблюдения позицию.

Костер полыхал метрах в сорока меж двух домишек. Рядом с огнем маячили три фигуры.

— Черт… — выругался старлей.

Из-за костра в окуляре прибора появлялись неприятные блики, не позволявшие рассмотреть многие детали.

— Сейчас доложу, — прищурив левый глаз, прильнул к прицелу своей винтовки снайпер. — Два мятежника с автоматами. И баба… что готовит на огне.

— Больше никого?

— Пока не вижу.

— Ладно, торопиться нам некуда. Лежим, наблюдаем…

Ночь прошла относительно спокойно. Дежурили на той же позиции, парами по два часа, третий в это время отдыхал. Нормально выспаться, разумеется, не получилось, зато ничего не пропустили: и позднее возвращение в лагерь трех небольших групп человек по пять-шесть каждая, и развеселый ужин у костра, и отбой. И даже то, как крутобокая баба, готовившая для повстанцев пищу, тихонько удалилась с двумя тощими мужиками в кусты неподалеку.

«Собака» — самая отвратительная вахта ранним утром — досталась Конопко и Яковлеву. Именно они услышали приглушенное тарахтение автомобильного двигателя и заметили сонно встрепенувшихся часовых у догоравшего костра. Один из них закинул автомат за спину и зашагал к заросшей дороге, второй потянулся, подошел к деревянной лачуге и постучал по двери. Из лачуги встречать подъезжавший грузовик вышла та самая женщина и еще один темнокожий мужчина…

Грузовик был старый, насквозь проржавевший, дребезжащий. Выпустив в атмосферу клуб черного дыма, он остановился против одного из немногих уцелевших домов. Из кабины вышел водитель, а из кузова посыпались на землю вооруженные «туземцы». Образовав вместе с дозорными живую цепочку, приступили к разгрузке автомобиля…

Минут десять-пятнадцать мужчины дружно перекидывали в дом коробки, упаковки, мешки… Принимала это добро ловкая и шумная женщина. А Конопко, не опуская бинокля, пытался прочитать маркировку и считал количество привезенного продовольствия.

Получалась довольно приличная цифра. И еще старший лейтенант сделал один неутешительный вывод: прибывшая вооруженная группа только заступила на дежурство и, судя по приличному запасу продуктов, планировала пробыть в деревне не менее недели.

Понаблюдав за селением с удобной позиции, Виктор разбудил Игната и повел группу по лощине дальше на восток. Протопав по дуге метров четыреста, разведчики поднялись по склону в последний раз. И сразу же заметили ровную площадку, окруженную развалинами домишек.

— Хорошее место, — удовлетворенно хмыкнул Тубарь. — Тут и большая «вертушка» уместится.

— Запросто сядет, — согласился Яковлев. — Только расчистить слегка от высокой травы надо.

— Еще часок понаблюдаем и тронемся в обратный путь… — резюмировал Конопко.

За этот час в деревне ничего не изменилось. Разве что с восточного сектора подошла небольшая группа — бойцов пять или шесть. Вероятно, это была одна из последних групп, которые уходили из Сапы в разных направлениях для поиска пропавших вертолетчиков.

Отработавшие свою вахту повстанцы попрощались со сменой, влезли в кузов грузовичка, после чего тот вновь чихнул черным выхлопом и затрясся на грунтовке в обратном направлении.

Разведчики бесшумно спустились в лощину, прошли по ней обратным курсом и, отдалившись от населенного пункта метров на восемьсот, остановились.

Яковлев достал из ранца радиостанцию и передал ее командиру, тот подсоединил свежий аккумулятор, включил аппарат, растянул антенну и запросил Власова.

— Да, «Третий», «Первый» на связи, — довольно быстро ответил тот.

Виктор обстоятельно доложил результаты произведенной разведки.

— Значит, только что произошла смена? — переспросил тот.

— Да, на наших глазах.

— Это плохо, — мрачно изрек капитан. — Это означает, что просидим здесь еще с неделю.

Конопко молчал. Ему тоже хотелось поскорее покинуть эту отвратительную страну, но что он мог поделать?

— Ладно, «Третий», понял тебя. Возвращайтесь, — приказал Власов.

Глава четвертая

Одна почти полностью обнаженная девка крутилась вокруг шеста на невысоком подиуме. Другая сошла по ступенькам вниз и обходила столики, за которыми преимущественно сидели мужские компании. В начале своего выступления обе скинули с себя лифчики с короткими юбочками, оставшись в одних стрингах. Точеные фигурки, длинные ровные ножки, гладкая кожа, роскошные волосы…

Ни дать ни взять — настоящие профессиональные стриптизерши. Было на что посмотреть. И мужики завороженно глазели. А некоторые, не скупясь, совали за тонкие стринги купюры весьма немаленького достоинства.

— …Был в нашей клинике один такой «перец», живший на пяток секунд впереди остальных, — затушил в пепельнице сигарету Толя Панков. — В общем, как-то мне все это надоело. Пришлось сообщить ему неприятную новость — дескать, человек ты с пониженной социальной ответственностью, и сейчас я тебе будут править морду.

— Да, таких людей надо выдвигать в верхние эшелоны власти. Причем с хорошей скоростью — чтоб сразу в космос…

Два закадычных друга — старлей Слава Мазенко и прапорщик Панков — частенько проводили время вместе. Правда, подобные тусовки удавались лишь на отдыхе между командировками или в отпусках — при наличии свободного времени и свободных денежных знаков. В те дни и недели, когда занимались делом, они пересекались лишь при подготовке к заброске, на привалах да на приеме пищи, ибо первый по специальности был связистом и шел в авангарде рядом с командиром, а второй служил медиком и опекал раненых.

Вчера бойцов группы обзванивал командир — майор Савин. И не просто обзванивал, а ставил в известность о скором убытии в очередную командировку. Потому парни и решили сегодня оторваться по полной. Кто знает, когда еще доведется спокойно посидеть за столом с приличным спиртным, с хорошей закуской да с видом на полуголых девиц?…

— Брось! — поморщился Славик, наполняя рюмки холодной водкой. — Бывал я до службы в спецназе на разных курортах мира и всякое повидал. Быдла хватает среди любых наций.

— А как же эти… — не соглашался Панков, — ну, те русские туристы, которые сперли из турецкого отеля туалетную бумагу?

— Ой, я тебя умоляю! Идиоты проживают на всех континентах. Помню, последний раз отдыхал со знакомой мадам по имени Елизавета на морском курорте в одной спокойной стране. Чистенький отель, все включено, достойное питание. Плюс за небольшие деньги всегда имелся огромный выбор коктейлей, свежевыжатого сока и других гурманских извращений. Как-то спустились с Лизкой вниз к ресторанчику у бассейна, заняли свободный столик и наблюдали картину маслом. Рядом сидела семейка, понабравшая буквально горы разных вкусностей. Жратвы было реально много — даже половины эта жадная семейка не осилила. А чтобы сэкономить один евро, они забрали со стойки поднос с нарезанными апельсинами и руками выжимали их в стаканы. На полу вокруг и на столе — кожура, косточки, сок… Полный отстой! Как в свинарнике, ей-богу! Ты не представляешь, как мне тогда было стыдно!

— Стыдно? А почему тебе-то?!

— Думал, что наши. Точнее, был уверен в этом. Но вскоре они начали что-то обсуждать, и я испытал невероятное облегчение. Не наши! Судя по языку — поляки. Так что свиней везде в достатке…

Славка Мазенко был невысоким, но при этом походил на гору мышц. Этакий коренастый гладиатор, способный одним ударом навсегда выбить дурь из любого. Характер имел особенный, если не сказать, странный. В мирной жизни он либо предпочитал экономить энергию — двигался размеренно, говорил мало, много спал и так же много ел, либо становился жутким бабником, повесой и разгильдяем. Зато в минуты опасности и под огнем противника преображался и являл собой образец внимательности, трудолюбия, выдержки и дисциплины. И вообще воевал как черт. Физически был очень развит: запросто мог вскарабкаться по стене без вспомогательных приспособлений на третий этаж жилого дома или перемахнуть траншею трехметровой ширины. Мог за одиннадцать секунд пробежать стометровку и всадить все восемнадцать пуль из штатного пистолета в мишень № 4.

Толя Панков тоже был не из мелких: рост — сто восемьдесят пять, вес — сто десять. Иногда в его внешности угадывались почти неуловимые черты восточных предков, хотя фамилия, имя и отчество были полностью русскими. Смугловатая кожа, немного раскосые глаза, смоляные коротко подстриженные волосы. По манерам и оборотам речи порой походил на аристократа в седьмом колене, хотя легко мог дать обидчику в морду. «Вышку» в свое время он получить не сумел, окончил медицинский колледж в Санкт-Петербурге и специальные курсы Военно-медицинской академии имени С. М. Кирова. Всегда увлекался спортом, неплохо освоил единоборства, хорошо стрелял из всех видов оружия. В общем, обузой для группы майора Савина никогда не был.

Друзья со степенной размеренностью выпивали по глотку холодной водочки и аппетитно закусывали. Из холодных закусок на столе присутствовали заливной язык, маринованные грибочки и селедочка под ядреным лучком. Из горячей — шашлык из баранины с простой вареной картошкой под сливочным маслом. В облюбованном друзьями ресторане «Серый кролик» можно было заказать любые изыски, но парни предпочитали «Столичную» под традиционные русские блюда.

В подразделении стриптизерш произошла смена — вместо прежних двух девиц на подиуме появилась свежая партия из четырех танцовщиц, одетых в странную униформу: светлые блузочки, клетчатые юбочки, темные чулочки и туфельки на тонких и высоких каблуках.

Завораживающе. Красиво. И многообещающе.

Одна из девушек принялась «шлифовать» шест, а три другие сразу спустились вниз, выбрали «жертв» за столиками и начали их разводить на деньги…

— Анатоль, а ты, поговаривают, был женат? — косился Славик на ближайшую барышню.

— Разве это великая тайна? — криво усмехнулся тот. — Ну, был. Официально не расписывались — в гражданском браке пару лет прожили.

— У-у… Если это считать браком, то меня давно пора привлекать за многоженство. А чего разбежались?

— Долгая история.

— Расскажи. Время у нас есть. Куда нам торопиться — кабак работает «до последнего гостя».

— До последнего… Нам завтра лететь черт-те куда.

— В самолете покемарим.

— Ладно, слушай… Поначалу мы с ней хорошо жили — в мире и согласии, — вздохнув, начал Анатолий. — Я тогда прошел переподготовку, был зачислен в группу Гены Савина и стал получать нормальные «бабки», у нее работа сродни хобби — ради интереса и общения, так как зарплаты хватало только на проезд и хлеб с кефиром. В остальное время она занималась уборкой, готовкой, ну, и мной, любимым. В общем, все было шоколадно…

Одна из девиц приметила двух парней крупного телосложения, спокойно сидящих за столиком у темного окна, и всячески пыталась «выпросить» у них пару купюр. Пританцовывая под медленную музыку, она расстегнула блузку, под которой, естественно, отсутствовал лифчик, затем начала тереться задницей о край столика, едва не задевая стоявшую на нем посуду.

Это было необычно и вульгарно. Но эротика грациозных движений заводила — видно, девка имела немалый опыт. Виляя бедрами, она постепенно приподнимала край и без того коротенькой юбочки. Скоро показались ажурные чулочные резинки, а потом и «ватерлиния» с белевшим выше нагим телом. Подол замер ровно на том уровне, когда «чуть-чуть не видно», но зрители хорошо понимают, что дальше станет видно все.

— Первые полгода отношения были нормальные, — продолжал Панков. — Вкусные салатики и первые блюда, чистота и порядок в квартире, милый-дорогой-единственный… По заграничным курортам после перевода в спецназ мотаться запретили, так я ей устроил шикарное турне по нашему Черноморскому побережью: дорогие отели, шикарные рестораны. А после этого у нее вдруг включился расслабон.

— С какой стати?

— Не знаю. Наверное, решила, что всего достигла и успокоилась. Ежевечерняя болтовня по телефону с подругами, по выходным — неизменные шопинги с покупками многочисленной и ненужной херни. При этом борщи и салатики остались в забытом прошлом, и мне после службы приходилось бежать в ближайший маркет за пельменями или консервами. Да и в кровати вместо жаркого секса я все чаще слышал отмазки про то, «как она жутко устала»…

На лице молоденькой танцовщицы застыла иронично-похотливая улыбка. Нет, она не слышала того, о чем говорили мужчины, она выполняла свою работу. Накрашенные темной помадой губки чуть растягивала улыбка, а взгляд при этом оставался внимательным, изучающим и оценивающим. «Сколько я смогу с вас срубить, ребятки?» — читался главный вопрос в ее глазах.

«Симпатично, черт бы меня подрал! — посматривал на девицу Мазенко. — И почему моя Лизка не носит чулок?! Ведь это же так клево! Так возбуждающе!..»

Не прерывая танца, стриптизерша успела элегантно расстаться с юбочкой и теперь оставалась в стрингах, чулках и туфлях. Красивое тело изгибалось в лучах разноцветных софитов.

— В один из выходных дней я по привычке проснулся рано. Постоял под душем, пришлепал на кухню, — с грустью в голосе продолжал Анатолий. — В холодильнике и на плите — шаром покати; зато полная раковина грязной посуды, на столе бардак с окурками и пеплом. Мадам, естественно, спит и в ус не дует — привыкла поздно ложиться, поздно вставать. Ну, я пока мыл посуду, обдумал все хорошенько, проанализировал и понял: мне такая спутница в путешествии по жизни даром не нужна…

Изливая душу, Панков совершенно не обращал внимания на танцевавшую в метре от него девушку. Но это ее не смущало — заметив заинтересованные взгляды товарища, она моментально переключилась на него.

— Я тогда с полигона приехал, где в составе всего отряда сдавал физподготовку. Помнишь, как нас Данилов тогда гонял?

— Еще бы, — рассеянно кивнул Славик. — Ходил по стадиону с секундомером и лично проверял нормативы.

— Вот-вот. Представляешь мое состояние после тех нагрузок? В общем, разбудив свою подружку, дал ей последний шанс, поинтересовавшись насчет завтрака, — усмехнулся Толик. — В ответ услышал сонное: «Сделай себе сам». Этот вариант под названием «Сделай сам» к тому моменту мне так осточертел, что я едва сдержался, чтобы не выкинуть ее в окно вместе с одеялом и подушкой.

— Не выкинул?

— Нет, просто плеснул в рожу водичкой и дал полчаса на сборы…

Оглушенный частыми ударами шарахавшего в висках пульса, Мазенко слушал Панкова и одновременно любовался представлением.

— …Слезы, истерика, извинения… А-а, лучше не вспоминать! — махнул рукой Толя.

— Нет, раз уж начал — заканчивай.

— Ладно, слушай дальше. На душе было тяжело, беспросветно, люто, погано. Я ее всячески подгонял, и к назначенному сроку она с воем покинула мою квартиру. Наступила передышка. Но ненадолго. К вечеру внезапно нагрянула ее мамаша и на правах тещи попыталась меня построить. Типа ее дочь — ангел, а я — грязное животное и должен на коленях вымаливать прощение.

— Обалдеть!

— Вот и я о том же… — дожевывая кусок мяса, ответил Толик и тут же добавил: — Ну что, допиваем и пошли?

— Да, пора…

Рассчитавшись за хороший ужин, Мазенко с Панковым покинули ресторан и решили прогуляться до набережной. А там уж вызвать такси, покурить, попрощаться и разъехаться по домам.

Перед поступлением на военную службу Толя Панков успел поработать в обычной гражданской клинике и двух больницах. Насмотрелся всякого. В минуты расслабухи и безделья друзья иной раз просили его рассказать что-нибудь интересное из былой практики. Рассказывать он умел, ибо был начитан и язык имел без костей.

Выглядело это примерно так.

— Толян, а правда, что за границей медицина лучше? — начинал кто-нибудь издалека.

— «Заграница» — понятие слишком общее. Есть Гонконг, Сингапур, Япония, Израиль, где здравоохранение находится на высочайшем уровне, до которого нам никогда не дотянуться. А есть Конго, Мьянма, Сьерра-Леоне, где продолжительность жизни не превышает пятидесяти лет, и всего один врач на двести тысяч человек.

— А как же Германия, США, Канада? Вроде богатые страны. Там, поговаривают, тоже неплохо лечат.

Простившись с мыслью поспать или поразмышлять о чем-то своем, док нехотя отвечал:

— Живет у меня один знакомый в такой распрекрасной богатой стране с высоким уровнем жизни. Бывший одноклассник. Уехал давненько на заработки, да так и остался. Стал он как-то замечать странности в своем организме — обильную тошноту после каждого приема пищи. Побежал к докторам. Те провели обследование и пришли к заключению, что появилась у него грыжа, давящая на пищевод. Предложили операцию, но не сразу, а через полтора года.

— Почему же не сразу? — проявляли любопытство товарищи.

— А потому что в этой высокоразвитой стране с населением восемьдесят миллионов человек всего десяток хирургов, способных провести такую несложную операцию.

— Десяток?!

— Именно.

— И как же он поступил?

— Дружок мой к тому времени уже был гражданином той замечательной страны и по паспорту, и по духу, — усмехнулся Толик. — Молча согласился и отправился домой дожидаться обозначенного срока. А через полгода из красавца весом под центнер превратился он в сорокакилограммового доходягу. В таком виде я его и повстречал на улице Питера, куда он приехал проведать маму. Признаюсь, удивился такому перевоплощению. Расспросил, что да как. В ответ услышал эту грустную историю.

— Ну, ты же помог?

— Я предложил прийти на прием в клинику, в которой работал. Он пришел, так как понимал, что до назначенной операции может тупо не дотянуть. Наши доктора сделали снимки, поржали над его рассказом и сразу отправили сдавать все необходимые анализы. К слову, в моей рядовой клинике эту операцию могли выполнить, по меньшей мере, пять специалистов. Представляете — пять в одной рядовой клинике против десяти в одной нерядовой стране!

— Ну и как? Неужели все обошлось?

— Конечно, обошлось. Сделали наши хирурги операцию, сутки он провел в палате интенсивной терапии, потом еще три дня в обычной. Заплатил около пятисот евро и укатил в свою развитую страну здоровым и счастливым человеком. Сейчас ест, работает, по выходным бухает. В общем, радуется и живет нормальной жизнью.

— Однако! — удивлялся кто-то из товарищей.

— Странно. А я слышал, что у нас все плохо, — вторил другой.

— Не совсем было плохо, а кое-что и получше, чем на Западе, — возражал Панков. И с грустью добавлял: — Но в последнее время становится все хуже и хуже. Глупость, алчность и безответственность нарастают как снежный ком. Давеча заехал в родную клинику проведать старых друзей и коллег. Иду по коридорам отделения, а из туалетов доносится такая вонища, что глаза режет! Санитарок, по указке сверху, сократили, а больным ведь справлять нужду приказом не запретишь. Какая-то бабуля подлетает ко мне и в праведном гневе рычит: «Что у вас тут творится?! Ведь дышать невозможно! Это же антисанитария!» — «Нет, — говорю, — бабушка. Это сейчас по-другому называется. Оптимизация…» И зашел к другу в ординаторскую. Там у него хотя бы окно открывается…

Лето на российских и европейских просторах выдалось прохладным, дождливым. К счастью, этим вечером погода порадовала: в столичном регионе было тепло, сухо и безветренно.

На той части набережной, куда кривая вывела двух друзей, в столь поздний час народу оказалось немного. Спецназовцы остановились в полумраке у парапета, достали сигареты.

— Последний спокойный вечер, — вздохнул старлей.

— Это точно, — щелкнул зажигалкой Панков. — Завтра перелет, и начнется: скрытные марш-броски, сухпаи, ночевки под открытым небом, перестрелки… Ты, кстати, не слышал, куда нас кидают в этот раз?

— Кажется, в Африку.

— Опять?! Недавно же там были!

— Понятия не имею, чем и как руководствуется начальство, выбирая маршруты наших «круизов», — пожал плечами Слава. — А куда бы ты хотел махнуть?

— Да в любую страну с нормальным климатом. Почему нас постоянно кидают то в жар, то в холод?

— В холод только на учения, — не согласился Мазенко. — Воевать там, слава богу, не приходилось.

— На учения… — проворчал Толик. — Мне или тебе какая разница, если уши от морозов отвалятся?…

В чем-то он был прав, и спорить старлей не стал. Группу «Десна» действительно забрасывали то в жаркие африканские или азиатские страны, где столбик термометра выпрыгивал за отметку «сорок пять» в тени, то, словно испытывая на прочность, посылали промерзать до костей в тундру или в Арктику.

— Ну что, вызываю? — спросил Славик.

— Давай, — зевнул Панков. — Пора отбиваться…

Выдернув из кармана брюк сотовый телефон, Славка нашел в контактах номер такси, набрал его, назвал координаты и, услышав в ответ номер машины, отключился. Потом тоже зевнул и спросил:

— А чем закончилась та история?

— Какая?

— О том, как ты снова стал холостяком.

— А-а… Ну, тещу я тоже вежливо попросил покинуть помещение. Та поверещала, сорвала глотку и исчезла. Утром на смену ей приехал папаша — садовод-любитель, тихий алкаш, подкаблучник, кухонный герой и неудачник по жизни. Он, мол, «служил в элитных войсках» и «мне эта выходка с рук не сойдет».

— Он служил?!

— Да, бил в бубен в военном оркестре при ракетной дивизии. Папочка пылил и опасно размахивал верхними конечностями. Я побоялся, что он пальцем выткнет себе глаз, заломал его правую руку и вытолкал в подъезд с добрым напутствием: «Еще раз увижу кого-нибудь из вашего выводка — применю анестезию и отвезу в сумасшедший дом».

— Подействовало?

— На всех, кроме братца моей бывшей.

— У нее еще и братец был? — хмыкнул Вячеслав.

— Имелся, — глядя на залитый желтыми огнями противоположный берег, кивнул Анатолий. — Двадцать три года на тот момент, вечный студент какого-то гуманитарного вуза, работать не пробовал, зато очень уважал гангста-рэп. Скинул мне на сотовый смс-сообщение, в котором «забил стрелку» для разборок.

— Надеюсь, ты выпорол его офицерским ремнем?

— Нет, я решил его физически не унижать — грешно это делать с убогими. Просто позвонил знакомому в военкомат, и на следующий день этому дурню принесли повестку в армию. Он пробовал отмазаться, но ничего не вышло — вскоре поезд увез его к месту службы на границу с Монголией.

— Занятно. И какова мораль?

— Мораль?… С тех пор я с молодыми девками не контачу. Все бабы младше тридцати — идут опушкой. Свадьба возможна только после рождения ребенка и через брачный контракт.

— Логично. Одобряю…

Таксомотор задерживался.

Выкурив по второй сигарете, друзья вдруг заметили неподалеку странную возню. На набережной, в сотне метрах правее, из ночного мрака нарисовалась небольшая группа молодых людей, человек пять-шесть, и стала подходить к обнимавшейся неподалеку влюбленной парочке.

— Чего эта шпана от них хочет?

— Давай подойдем ближе, — предложил Толик.

— Пошли…

Шагов через тридцать определились детали. В неверном свете фонаря маячили каноничные гопники: треники с традиционными белыми лампасами, кепочки, ветровки, в карманах семечки, у двоих пиво в пластике. В основном это эпическое явление присуще пространству за МКАДом, где у молодежи нет альтернативы, где построен один спорткомплекс и полкинотеатра на триллион квадратных километров. Для сытой и самодовольной столицы гопники — музейная редкость. Они либо переезжают из той же глубинки, либо являются продуктом сублимированной моды самых окраинных районов.

Гопота обступила влюбленную парочку, девушку пока не трогали, зато парню каждые секунд пять прилетало — то в голову, то в корпус, то пониже спины. Парень неумело защищался, а девчонка при каждом ударе взвизгивала и в страхе закрывала ладонями лицо.

Мазенко с Панковым, не сговариваясь, ускорили шаг.

Шестьдесят метров, сорок, двадцать…

Когда парня сбили с ног, а девчонка кинулась его защищать, спецназовцы перешли с быстрого шага на бег.

Избиение «ботаника» происходило в относительно светлом секторе набережной. Славик с Толиком вынырнули из темноты, и в этом было их неоспоримое преимущество.

Ближайшего гопника старлей снес могучим ударом в корпус — бедолага даже не понял, что за сила заставила его тело отлететь от эпицентра событий на добрые четыре метра.

Одновременно отметился смачным хуком и доктор.

Внезапное и агрессивное появление двух амбалов внесло в стан противника сумятицу. Оставив лежащего на асфальте «ботаника», четверка гопников на секунду растерялась.

Ну а дальше случилось то, что обычно случается в массовой драке, когда одна из сторон получает явное преимущество: кто-то уносит ноги, а кто-то решает идти до конца. Два дрища рванули в разные стороны, двое парней покрепче кинулись на спецназовцев.

Впрочем, на том наступательный порыв и закончился. Первого Мазенко вырубил ударом в челюсть, второго обхватил ручищами громила Панков и со всего маху грохнул об асфальт.

— Тихо-тихо, — тронул Славка за плечо хрупкую девчонку. — Чего орать, когда все закончилось?

Та перестала голосить и присела возле своего парня, над которым уже колдовал доктор.

— Ну-ка, погляди на меня, — командовал тот, осматривая и ощупывая пострадавшего. — Так… Голова цела? Кости, суставы…

— Печень, — простонал мальчишка. — По печени кто-то сильно ударил.

В этот момент старший лейтенант заметил две машины. Одна была похожа на заказанное такси, над крышей второй мигали яркие синие огни.

— Черт, как бы нам вместо командировки не загреметь в «обезьянник», — пробормотал он, призывно махнул таксисту и негромко сказал: — Толик, пора сматываться. Да и вам, ребятки, лучше исчезнуть, если не хотите всю ночь давать показания в отделении скучающим полицейским.

Легковой автомобиль мчался по ночной Москве. Слава сидел справа от водителя, Толик разместился сзади рядом с побитым пареньком и его девушкой. Такси подоспело вовремя — пока полицейские выясняли, где произошло побоище, спецназовцы и влюбленная парочка успели забраться в салон.

Вначале друзья решили развезти по домам молодежь. Пока ехали к названному девчонкой адресу, доктор занимался парнем. Тот понемногу приходил в себя и даже перестал морщиться от боли.

— Тебя как звать-то?

— Денис.

— Дома приложишь на часок что-нибудь холодное. Жидкости не пить, лекарств не принимать, — наставлял Анатолий. — Если болевые ощущения за час не ослабнут — вызывай «Скорую».

— Ладно, — кивнул мальчишка. — А вы — доктор?

— Да. По совместительству…

Доставив до подъезда девушку, отвезли Дениса и поехали дальше. Славка вдруг обернулся к другу и, смеясь, сказал:

— Слушай, в этот раз приключения начались еще до командировки.

— Точно, — кивнул Анатолий. — Хорошо, закончились бы до моего отпуска.

— Он у тебя когда по плану?

— Через три недели.

— За три недели можем не уложиться.

— Не каркай — я уже билеты взял.

— Куда?

— Хочу отдохнуть в нашем ведомственном санатории.

— Санаторий «Анапа»? — скептически улыбнулся Мазенко. — То еще «удовольствие».

— Ты там бывал?

— Да, пару раз.

— Ну и как впечатление?

— Нет, Толя, скажу я тебе: это не Лазурный Берег и даже не Турция.

— А чего там делать-то, на Лазурном Берегу?! — кисло улыбнулся Панков. — Ни горячего пива на пляжах, ни чурчхелы, ни крошечных раков по цене лобстеров. Эх… то ли дело наше Черноморское побережье!

Глава пятая

Доложив по радио результаты разведки и получив «добро» на возвращение в лагерь, группа Конопко осторожно двинулась на юг. Отдохнувший Тубарь снова шел в передовом дозоре, выбирая наиболее удобную дорогу, в центре по-прежнему двигался Яковлев, замыкал старший лейтенант Конопко. На этапе отхода роль замыкающего была поважнее роли дозорного — противник оставался сзади, и требовалось постоянно обозревать тыл.

Первый километр прошли относительно спокойно. Правда, в какой-то момент снайпер понял, что ведет группу не той дорогой, которой шли к Сапе. Остановившись, он подал сигнал Виктору Конопко и, когда тот подошел, сказал:

— Витя, сдается, что я немного сбился с пути. Ну-ка, запроси наше место у своей разумной штуковины.

Старлей достал навигатор, выполнил запрос. Полученные координаты нанес на карту.

— Вот здесь мы, — ткнул он пальцем левее прежнего маршрута.

— Ага, пошли левее на двести метров. Я так и думал…

Скорректировав курс, Тубарь снова повел товарищей через заросли и вдруг натолкнулся на дорогу. То ли узкая грунтовка для проезда легкого транспорта, то ли широкая тропа, когда-то протоптанная жителями Сапы.

— Нет, кажется, дорога, — наклонившись, заметил он следы от протектора. Поковыряв пальцем отпечаток, прошептал: — Дня три-четыре назад кто-то проезжал.

— Ну что тут у тебя? — подошел Конопко.

— Дорога, Витя. Которой редко пользуются.

— Да, верно — вижу следы колес. Пикап или внедорожник…

Снова развернув карту, старший лейтенант убедился в том, что на бумаге этой широкой тропы не значилось. Значит, дорогу либо не нанесли при подготовке карты, либо она появилась не так давно.

— Она вроде на юг идет. Давай аккуратненько вдоль нее, — предложил он.

— Как скажешь…

Группа сместилась немного в сторону и двинулась к болотам.

Грунтовка петляла по джунглям самым невообразимым образом, поворачивая то влево под девяносто, то вправо на семьдесят градусов. При этом никаких видимых препятствий для подобных зигзагов в поле зрения не попадало. Через час пути у спецназовцев сложилось твердое убеждение в том, что прокладывали дорогу насмерть упившиеся или обкурившиеся люди.

Тем не менее общее направление на юг выдерживалось, и группа постепенно приближалась к началу топи…

На исходе четвертого часа марш-броска Конопко решил сделать привал — он и его подчиненные устали продираться по густым джунглям, особенно тяжело дышал медик Яковлев.

— Игнат, ищи полянку для отдыха, — приказал он.

— То мы быстро сделаем! — встрепенулся Тубарь.

Чуть в стороне заросли расступались — сквозь просветы меж стволов деревьев виднелось свободное от растительности местечко. Сделав в том направлении несколько шагов, Тубарь вдруг резко остановился и вскинул руку. Для поисков места отдыха ровная цепочка рассыпалась — Яковлев с Конопко шли рядом и лишь немного приотстав от дозорного, поэтому сразу увидел то, что заставило его остановиться.

Небольшая полянка была уже занята группой темнокожих парней, которым это местечко тоже приглянулось для привала. Шесть поджарых «товарищей», вооруженных китайскими «калашами» и американскими М-16. Скорее всего, это была одна из многочисленных групп, ушедших из Сапы на поиски пропавших вертолетчиков.

«Заметили? Сможем незаметно уйти? Или придется принять бой?…» — метались мысли в голове Игната.

Дистанция до противника была небольшой — метров двенадцать-пятнадцать. Прилично, если не считать того, что аборигены успели заметить потревоженные ветки растительности.

Дальнейшие события развивались молниеносно.

Не сговариваясь, вооруженные автоматами Конопко и Яковлев рванули в разные стороны, одновременно обдав незнакомцев порцией свинца.

Тубарь распластался на том же месте, где стоял, и выстрелил из положения лежа. Если очереди его товарищей лишь напугали и ошарашили темнокожих вояк, то винтовочная пуля снесла одному из них всю верхнюю часть головы.

Ну, а дальше началось…

Первого положил снайпер. Второго и третьего — Конопко, который грамотно, незаметно и своевременно менял позиции.

Оставшаяся троица отчаянно отстреливалась — пули противно жужжали над головами, срезая молодые ветви кустов и впиваясь в древесину толстых деревьев.

Потом наметился перелом. Туземцы сообразили, что им противостоит небольшая группа всего из трех человек, и осмелели. Переосмысление выразилось в том, что чернокожая братия расползлась по кустам и яростно огрызалась короткими очередями. А пятью минутами позже и вовсе стали напирать с трех направлений.

Переползая с позиции на позицию и постреливая на дробный звук, Виктор старался не выпускать из виду Яковлева — парнем он был способным, но большого опыта в прямых боестолкновениях не имел. За снайпера он не беспокоился — этот в одиночку мог перещелкать полвзвода. А вот Семен…

Семен хоть и старался стрелять на басистый звук громыхавших очередей, но терялся и общей картиной боя не владел. Как следствие — прозевал продвижение противника по своему флангу и едва не поплатился за это жизнью.

Находящийся в паре метров Конопко заметил колыхнувшийся куст слева, моментально вскинул автомат, да было уж поздно — от зарослей отделился небольшой темный предмет и полетел в их сторону. Виктор успел лишь резко оттолкнуть в сторону Семена, будучи уверенным, что основной целью является сам.

В тот же миг он услышал, как летящий предмет задевает ветви и приближается.

«Граната!» — догадался старлей.

Это действительно была граната. Отпущенное запалу время ушло на полет высоко пущенного снаряда. Взорвался он, не долетев до поверхности.

Метрах в пяти грохнуло так, что упругая волна шибанула по телам горячей волной и напрочь отключила сознание…

Ослепленный вспышкой и лишенный слуха Конопко лежал вниз лицом под раскидистым кустом. Вокруг него не было ничего. Он ощущал только невыносимую жгучую боль в правом плече. Потом припомнил последние события, с трудом перевернулся на спину и услышал бахающие вдали выстрелы, чередовавшиеся с редкими разрывами. Виктор догадывался, что стреляли рядом, но из-за контузии звуки доносились так, будто их источник находился в сотне метров. Он шевелил губами, силясь прокричать подчиненным команду, пытался сгруппироваться и встать. На самом же деле слабо двигалась лишь его правая ладонь в короткой кожаной перчатке, пальцы то разжимались, то сжимались, выдергивая пучки сочной зеленой травы…

Отчасти Конопко пришел в себя, когда узнал нависшего над ним Яковлева. Тот осматривал рану на плече и что-то говорил — вероятно, подбадривал. Старлей оперся на левую руку, приподнялся и спросил:

— Что со мной?

— Лежи, тебя контузило и слегка зацепило осколком гранаты, — пояснил медик.

Его голос тоже едва прорывался сквозь пробки в ушах.

— Где Тубарь?

— Там… — кивнул Семен в сторону и разорвал упаковку индивидуального перевязочного пакета.

Внезапно сбоку — метрах в десяти — резко колыхнулась свисавшая с дерева лиана.

Взгляд опытного спецназовца «на автомате» вычленил это необычное для безветренной погоды движение. «Задела пуля или кто-то подбирается к нам снизу?»

Левая ладонь в перчатке с открытыми пальцами задвигалась по траве в поисках потерянного при взрыве автомата. Но рядом его не было.

Тогда Конопко вытянул из специального кармана на «разгрузке» пистолет и, не обращая внимания на возмущенную артикуляцию Яковлева, направил ствол в кусты под лианой.

Сделано это было вовремя — через секунду меж ветвей появилась атлетическая фигура темнокожего парня. Пригнувшись, он метнулся к ним, на ходу подняв автомат и ведя беглый неприцельный огонь.

Из последних сил Виктор оттолкнул Семена, навалился на него и разрядил в «атлета» половину магазина. Первые пять выстрелов определенно достигли цели, навеки угомонив настырного парня…

— Один все-таки смылся, — с досадой махнул рукой снайпер.

— Как же ты его упустил? — поморщился от боли старлей.

— Так я его и не видел! Одного-то сразу срезал, другого немного позже, а того гада… Я на звук стрелял, но, видать, не попал.

— Все кусты проверил?

— Все излазил. Одни гильзы кругом. Четыре трупа лежат как в морге, пятого добил, а шестого нет. Все кругом осмотрел.

— Ладно, пока он доберется до своих, нас тут и в помине не будет…

Яковлев заканчивал перевязку плеча. Рана оказалась неопасной, хотя и болезненной.

— Потерпи, Витек. Осколок прошел по касательной, повредив мышечные ткани. Видимо, задел нерв. Потерпи… — приговаривал он.

Семен был благодарен командиру за спасение. Сам он не видел выскочившего из кустов аборигена и, скорее всего, попал бы под его пули.

Закончив перевязку, он зафиксировал бинтом руку на корпусе.

— Вот так. Постарайся во время перехода ее не беспокоить и не напрягать. В лагере я еще раз обработаю рану и наложу свежую повязку.

Собрав шмотки, разведчики продолжили марш-бросок. По расчетам Конопко, до болота оставалось не более полутора километров…

Оставшийся по суше путь проделали за час.

Выведя товарищей на опушку леса, Тубарь быстро и безошибочно нашел гать, обозначенную припрятанным шестом. Уставший Яковлев предложил четверть часа передохнуть, но Конопко был неумолим:

— Надо идти. За нами наверняка организована погоня.

Он был прав. Пришлось стиснуть зубы и без передышки лезть в вонючую трясину.

По гати шли опять в том же порядке: впереди ощупывал шестом деревянный настил Тубарь, в середине — Семен Яковлев, замыкал Виктор Конопко.

Когда разведчики отдалились от берега метров на двести, командир вдруг зашипел:

— Прекратили движение! Замерли! Пригнулись!

Подчинившись, товарищи остановились и нервно закрутили головами.

По границе леса и болота со стороны деревни медленно ехали два внедорожника, битком набитые вооруженной темнокожей братвой. Из всех окон во все стороны торчали стволы автоматов, винтовок и пулеметов.

— Этого нам еще не хватало, — медленно погрузился в жижу Тубарь. Над поверхностью остались лишь его голова и рука с винтовкой. — Прячься, Сема. Не дай бог, заметят…

Медик послушно повторил маневр снайпера, оставив над поверхностью автомат и ранец с медикаментами.

— Да, многовато их пожаловало, — подобрался к реденькому кусту Конопко.

Подняв бинокль, он стал пристально наблюдать за действиями мятежников…

Вели они себя несколько странно. С помощью мощной оптики командир разведгруппы отчетливо видел, насколько внимательно боевики осматривают опушку леса и свободную от растительности полосу между крайними деревьями и болотом. И насколько им была безразлична топь.

«Значит, они не догадываются о наличии острова посреди болота, — сделал он вывод. И, провожая взглядом удалявшиеся машины, облегченно вздохнул: — Это хорошо. Не зная об острове и гати, в трясину они лезть не рискнут».

Выждав для верности несколько минут, группа продолжила движение на юг…

Глава шестая

Касал Кива догадывался о том, что в жизни белые полосы чередуются с черными. Однако когда из-под его носа группа неизвестных бойцов увела жирную добычу в виде трех русских вертолетчиков, он убедился в этом лично и самым очевидным образом. Вроде только вчера чувствовал себя героическим полевым командиром, отряду которого удалось совершить настоящее чудо — пулеметным огнем сбить заходящий на посадку современный вертолет и захватить живыми его пилотов. А через несколько дней — внезапное нападение неизвестных и исчезновение тех же вертолетчиков.

Чувствуя свою вину, Кива лично отправился в деревню Сапа и возглавил операцию по их розыску. Собственно, других вариантов ему не оставили: либо летчики будут найдены и доставлены в город Демар, либо он, Кива, пойдет под суд военного трибунала. Пришлось напрягаться, не спать ночами, продумывать поисковую операцию и самому таскаться по джунглям, разыскивая следы проклятых русских.

Вот и сегодня он и еще пятеро воинов прочесывали довольно значительный квадрат густого леса. Одна сторона этого квадрата граничила с вонючим болотом, куда путь русским был заказан — в те гиблые места боялись соваться даже местные жители. Центр квадрата находился в шести с половиной километрах от деревни Сапа. Группа вышла на поиски заранее; в лесу переночевали у костра, а утром приступили к поискам.

Искать Касал Кива решил методом параллельных галсов: начали от противоположной болоту стороны квадрата и пошли зигзагом — от восточной границы района до западной, там смещались на пару сотен метров, вновь растягивались цепью и топали в обратном направлении…

К трем часам дня прошли километров десять. Жутко устали и не встретили ни одного намека на исчезнувших авиаторов. Каждый час Кива выходил на связь с командирами других поисковых групп, но и от них не удалось получить позитивных вестей.

В половине четвертого он набрел на небольшую поляну и приказал остановиться на отдых. Люди в изнеможении попадали на траву, у большинства даже не было сил достать из мешков лепешки и подкрепиться.

«Неудивительно. Мы все здорово устали. Но эти бойцы сегодня сменятся и уедут на отдых. Счастливые… — отплевываясь, стоял на карачках Кива. — А я четвертые сутки ползаю по джунглям, и отдых мне не светит. И неизвестно, сколько еще предстоит ползать. Придется искать, пока не найду…»

Отлежавшись на траве, парни немного пришли в себя и принялись перекусывать остатками завтрака. В общем мешке нашлось несколько кукурузных лепешек, бутылка пальмового вина, фрукты. Подтянулся к «столу» и Кива — в желудке давно посасывало от голода.

Вокруг было тихо, только пение птиц изредка доносилось сверху. Ни диких животных, ни дуновения ветра. Ничего не предвещало беды: шестеро мужчин сидели тесным кружком и молча обедали.

Вдруг сбоку послышался треск сломанной ветки.

Все разом насторожились. У всех в беспокойных взглядах был лишь один вопрос: «Противник или дикий зверь?»

Зверей в этой глуши хватало. Безобидные мартышки, павианы и мандрилы. Пугливые лесные антилопы бонго и окапи. Непредсказуемые дикие кабаны и виверры. Ну и конечно же опасные хищники: леопарды, дикие кошки.

Первым заметил застывшего меж кустов человека в камуфляжной форме молодой Симон. Он крикнул, предупредив остальных об опасности. И тут началось.

Парни похватали оружие, но первыми огонь открыть не успели — незнакомцы оказались проворнее. Сначала из кустов прогремели две очереди, а следом бахнул одиночный винтовочный выстрел, после которого мощная пуля отбросила Симона на пару метров.

Загрохотали ответные очереди, смешавшиеся с криками, стонами раненых, с хрустом ломаемых ветвей.

Началась перестрелка.

Первая минута боя была настолько хаотичной, что Кива не запомнил ровным счетом ничего. Он просто заполз под ближайший куст и постреливал в никуда, потому как противник оставался невидим. Затем сообразил подсчитать потери. Оглядевшись по сторонам, увидел двоих убитых и раненого Рутендо. Еще двое засели в таких же кустах и стреляли наугад в сторону окружившего поляну врага.

— Адиса! — окликнул Кива ближайшего воина.

— Я здесь! — прервал тот стрельбу.

— Обойди их справа и попробуй закинуть гранату.

Гранат на всю группу было всего две штуки, и обе находились у командира. Адиса ужом пополз открытый участок поляны, забрал у Кивы одну из гранат и исчез в зарослях…

Взрыв грохнул метрах в тридцати. Вроде бы недалеко, но у самого Кива забросить туда гранату не вышло бы — между ним и засевшими там стрелками находилось несколько деревьев и очень плотных кустарников.

После взрыва один из автоматов замолчал.

— Молодец, — прошептал Кива, меняя в оружии магазин.

Рядом с левым ухом противно пропела пуля, и он решил поменять позицию. Пока отползал под соседний куст, справа вскрикнул Нтанда — надежный парень, родом из Демара.

Оказавшись на новой позиции, Кива посмотрел по сторонам. Нтанда был мертв — пуля попала ему точно в лоб. Чуть дальше по-прежнему корчился от боли Рутендо. Кажется, ему разворотило живот. В том месте, куда ушел Адиса и где недавно грохнул взрыв, все еще постреливали. Но и там скоро все стихло.

— Я остался один, — прошептал Кива. — Один…

Подняв автомат, он нажал на спусковой крючок и выпустил все тридцать пуль по кустам, откуда вел огонь противник.

Потом перекатился на пару метров вправо, замер и выждал несколько секунд.

«Надо уходить! Надо немедленно уходить!» — стучала в висках единственная мысль.

Развернувшись, Кива подцепил валявшуюся сумку с рацией и ужом пополз прочь…

Пожалуй, никогда еще за время участия в сражениях с правительственными войсками Касал Кива так не бегал от противника. Метров пятьдесят он прополз с немыслимой для себя скоростью, затем поднялся на четвереньки и, не оглядываясь, преодолел еще сотню метров. Затем уж принял вертикальное положение, закинул автомат с сумкой на плечо и побежал, не разбирая дороги…

Теперь ему было не до осторожности, не до пропавших русских вертолетчиков, не до диких зверей. Он спасал свою шкуру от тех, кто только что хладнокровно расстрелял его поисковую группу. Эти люди были пострашнее леопардов.

Впервые он остановился, чтобы перевести дух, минут через тридцать, когда удалился от места перестрелки на добрый километр. Сбросив ношу, уселся на провисшую петлю лианы и посмотрел на часы. Шесть вечера. Времени для долгого отдыха не было. На бегу он продумал план, согласно которому следовало побыстрее добраться до Сапы, взять десяток свежих бойцов и краем леса отправиться на поиски тех, кто напал на его группу. Если удастся взять хотя бы одного из напавших, то, возможно, он прольет свет на исчезновение русских авиаторов.

— Стоп! А для чего все это время пер станцию?! — воскликнул Кива и полез в сумку за рацией. — Это от усталости… И потому что не спал несколько ночей подряд…

Закинув антенну на качавшуюся лиану, он включил аппаратуру, нацепил на голову гарнитуру и нажал кнопку на микрофоне.

— «Пальмас» вызывает «Калахари». «Пальмас» вызывает «Калахари»…

Дежуривший в лагере боец Таонга ответил через минуту:

— Да, «Пальмас», «Калахари» на связи.

— Где тебя носит, идиот?! — не сдержался Кива. — Сколько можно тебя вызывать?!

— Я тут… помогал Камарии.

— Помогал… Смена прибыла?

— Да. Рано утром.

— Как у вас обстановка?

— Все спокойно. Камария готовит из привезенных продуктов ужин.

— Плевать мне на Камарию! Гвардело приехал со своим отрядом?

— Да, полчаса назад.

— На двух машинах?

— Да.

— Тогда слушай меня внимательно! Пусть он возьмет человек десять с оружием и выезжает по дороге, идущей между лесом и болотами.

— Это та, что на юг?

— Верно, на юг. Как понял?

— Все понял. Гвардело должен взять десять человек с оружием и ехать на двух машинах к югу.

— Правильно. Передай, чтоб выезжал без промедления! Я встречу их на дороге. И пусть внимательно смотрят по сторонам — около часа назад мою группу уничтожили неизвестные.

— Уничтожили?…

— Да!

— Понял…

Выключив станцию и спрятав ее в брезентовую сумку, Кива достал из кармана карту. Поелозив по ней пальцем, сориентировался по сторонам света, определил нужное направление и пошел в сторону болот…

Максимально спрямив маршрут, он выбрался на опушку леса через полчаса.

От интенсивного движения по густому лесу Кива очень устал: грудь ходила ходуном, из легких рвались хрипы. Из-за нагрузки сводило мышцы ног, а пальцы рук беспрестанно дрожали.

Оглядевшись по сторонам и не заметив ничего подозрительного, он упал на травянистый бугор и с минуту сидел, просто успокаивая дыхание. Потом вытянул из кармана измятую пачку сигарет. Отыскав в ней непострадавшую сигарету, щелкнул зажигалкой, с наслаждением затянулся.

Стало полегче. Это был первый перекур с момента роковой остановки на крохотной полянке. Тогда не успел толком подкрепиться — полностью отсутствовал аппетит, проглотил лишь кусочек лепешки, сделал пару глотков вина и выкурил сигарету, прежде чем молодой Симон заметил в кустах фигуру человека. И тут закрутилось…

Табак показался слишком крепким. Кива закашлялся, сплюнул горькую слюну. И почувствовал, как от свежих воспоминаний по телу побежали мурашки.

Прямо перед его взором расстилалось зелено-бурое болото. Бескрайнее, вонючее и удивительно спокойное. Над его гладью торчали черные стволы давно погибших деревьев и пятна вполне здравствующего кустарника. Изредка в дрожащем мареве испарений бесшумно пролетали птицы, а вблизи хаотично двигались мириады мелких насекомых.

Вглядываясь в этот полумертвый мир, Кива на минуту задумался…

«А не могли эти проклятые русские спрятаться где-нибудь в болоте? На каком-нибудь островке? А что… Сидят там преспокойно в палатке или в землянке. Питаются сухими пайками и ждут, когда мы прекратим поиски, чтобы спокойно ускользнуть в нужном направлении… — Мысль показалась вполне здравой, с учетом того, что за все время поисков в джунглях не было найдено ни одного следа, но он тут же отогнал ее. — Нет, в болоте они прятаться не могут. Я расспрашивал у Фалами об этих местах, он прожил в Сапе много лет, знает все окрестности, исходил джунгли в радиусе сорока километров. Во-первых, хода через болота нет — он мне сам об этом говорил. Во-вторых, он ничего не слышал об островах на этом болоте. Скорее всего, их тоже не существует. И, в-третьих, зачем тогда русские шастают по джунглям? Зачем они напали на мою группу и уничтожили моих людей?…

От этих мыслей его отвлек тарахтящий звук. Отбросив потухший окурок, Кива встал с бугра, вышел на свободное от растительности пространство и посмотрел на север. По грунтовой дороге медленно ехали два внедорожника. Это были люди Гвардело — полевого командира, вызвавшегося приехать в Сапу и помочь с поисками русских вертолетчиков.

Подкатив к Киве, автомобили остановились.

Из кабины первого на землю спрыгнул сам Гвардело — тридцатилетний атлетически сложенный мужчина с совершенно лысой головой.

— Что случилось, Касал? Кто расстрелял твоих людей?…

Тот в двух словах описал стычку на поляне, намеренно опустив подробности своего бегства.

— И сколько же их было?

— Посчитать не получилось. Человек пять или шесть.

— Ну и что думаешь? Где их искать?

— Думаю, они где-то рядом. В джунглях. Надо проехать по опушке и поглядеть, нет ли следов или сломанных веток.

— А сколько прошло времени с момента боя на поляне?

— Полтора часа.

— Думаешь, они все еще здесь?

— Не знаю. Но проверить надо.

— Садись, поехали…

Глава седьмая

— Видал, какая стройняшка! — восхищенно зашептал молодой капитан-вертолетчик, провожая взглядом прошедшую мимо красотку.

— Да-а, — согласился капитан постарше. — И попка круглая, и грудь четвертого размера, и мордашка симпатичная.

— А ножки!

— Да и ножки ровные…

Стуча каблучками, красотка продефилировала с подносом к дальним столикам и принялась обслуживать авиационных техников. Все в ней вызывало восхищение: стать, манеры, фигура, лицо, прическа, ноги…

Пока не были найдены Карбанов, Гусенко и Тараев, на смену им из России прибыл другой экипаж. Командовал им опытный летчик первого класса капитан Анатолий Кривошеин. Летчиком-штурманом был капитан Алексей Лапин, бортовым техником — старший лейтенант Леонид Зотов. Эти парни перегнали из столицы новую транспортную «восьмерку» и в течение ближайшей недели должны были досконально изучить новый для себя район полетов. А потом уж приступать к полноценной работе.

В данный момент все трое сидели за одним столиком в столовой и, уминая свежую окрошку, любовались формами небезызвестной официантки — Маринки Силантьевой. Разнеся несколько порций второго блюда, она снова прошла мимо, элегантно помахивая пустым подносом.

— Комендант на инструктаже не про нее ли, случаем, предупреждал? — вдруг припомнил штурман.

— А чего он говорил? Я ж вертолетом занимался — не слышал, — спросил «бортач».

— Будто есть среди официанток одна оторва, доставшая его до корней седых волос, — намазывая горчицей кусок хлеба, сказал командир. — Типа женщина легкого поведения… В общем, кандидат номер один на досрочное прекращение командировки и убытие на родину.

— Толя, а кто в эту дыру еще поедет работать? — криво улыбнулся штурман. — Я успел поинтересоваться, и мне сказали, что здешняя зарплата меньше московской, условия жизни, как у студентов в общаге, к тому же случаются всевозможные редкие заболевания, свойственные для Центральной Африки. А комендант и прочие начальнички хотят, чтобы сюда рвались выпускницы МГИМО или высокоморальные барышни. Смешно, ей-богу! Живут в каком-то придуманном им мире! Хорошо, хоть эти соглашаются приехать и работать…

— Согласен, — кивнул бортовой техник. — Да и вспомните, кто нанимается официантками в столовки к военным? В основном дамы, которым давно пора замуж. В столовой у них масса возможностей найти кавалера и стать наконец-то чьей-то женой. Я ни в коем случае не хочу сказать о них ничего плохого, каждый, в конце концов, имеет право на счастье, но встречаются и такие, что только диву даешься, какие фортели выкидывают, лишь бы затащить первого встречного как можно быстрее в ЗАГС. Как с ним потом жить — вопрос третий. Главное — штамп в паспорте. Однако таких гораздо меньше, чем нормальных девушек.

Покончив с закуской, командир отодвинул пустую тарелку.

— Это верно. Я в трех гарнизонах послужить успел — всякого насмотрелся. Но возьми Марию Степановну в Магдагачах — порядочная женщина, и остальные тоже.

Вспомнив пожилую официантку из родного гарнизона, парни заулыбались. Мария Степановна была супругой подполковника Маркова — такого же пожилого штатного руководителя полетов. Ее жизнь была устроена, имелись трое детей и даже один внук, Маркова ей вполне хватало, в общем, порядочности в ней — хоть отбавляй.

Увидев, что официантка направляется к их столику с полным подносом, авиаторы притихли.

Приблизившись, молодая женщина поставила одну порцию перед командиром, вторую — перед штурманом. А когда подхватила с подноса третью, заметила, как бортовой техник завороженно пялится на ее грудь.

— Нравится? — с томной усмешкой спросила она, даже не пытаясь затруднить наглецу бесплатный осмотр ее прелестей.

Зотов проглотил вставший в горле ком и честно признался:

— Очень. У вас замечательная грудь.

— Рада слышать, — как ни в чем не бывало, принялась собирать она пустые тарелки из-под первого.

— Простите, а можно узнать ваше имя? — поинтересовался штурман Лапин.

— Это не секрет. Мариной меня зовут.

— Очень красивое имя. А мы вот недавно прибыли и пока никого здесь не знаем.

— Еще узнаете.

— А сегодня можно? — провоцировал штурман.

Она перевела на него взгляд, оценила. Накрашенные губки тронула ироничная улыбка.

— А не передумаешь?

— Я?! Никогда!

— Ладно, красавчик. Подходи, как стемнеет, в курилку.

— В какую?

— Возле третьего модуля.

Собрав посуду, девица удалилась к окошку моечного зала.

— Да-а… Прав был комендант, — переглянулся с друзьями «бортач». — За такой глаз да глаз нужен.

— Очень соблазнительная женщина! — оценил командир. — Не был бы женат — обязательно завел бы романчик.

— Леш, а меня с собой возьмешь? — жалостливо глянул на штурмана Зотов.

— Зачем ты мне нужен?

— Ну, пожалуйста. Вдруг у нее найдется подружка?!

— Ну, так знакомься — все ее подруги здесь.

— Ле-еш, возьми-и!

— Посмотрим…

Пожилой комендант Валерий Иванович Ивлев всячески следил за дисциплиной на территории вверенной ему базы и слыл грозой подобных девочек. Если командир базы — подполковник местной национальной гвардии Ува Баладу — отвечал за материально-техническое обеспечение и охрану, не вмешиваясь в личные отношения сотрудников, то в обязанностях коменданта как раз и был надзор за «облико морале».

— Вы прибыли в «Сонмар» работать и выполнять интернациональный долг, а не позорить нашу великую державу! — читал он нотацию очередной девице, пойманной в пьяной компании авиационных техников или возле казармы национальных гвардейцев.

Как правило, его лекции результатов не давали, за все время существования базы он добился высылки лишь двух мадам, поведение которых и впрямь зашкаливало. На смену высланным присылали очередных, но паиньками они были только на собеседовании в Управлении кадров Министерства обороны. Приезжая сюда, пару недель приобщались к здешней жизни: привыкали к смене часового пояса, вникали в распорядок. И тоже начинали похотливо поглядывать на мужчин.

Тем не менее коменданта побаивались и старались не попадаться. Все, кроме Силантьевой. Ей вообще было на все по барабану. Родителей, родственников и детей не имела, дважды состояла в браке, в России ее ждала неплохая квартира на Черноморском побережье, куда она с легкостью могла вернуться в любое время. Правда, в тех случаях, когда за дисциплинарные проступки ей действительно «светило» позорное изгнание с Африканского континента и столь же позорное возвращение на родину, она слезно умоляла коменданта понять ее и простить. Майор Ивлев хоть и слыл безжалостным ко всяким нарушителям, да зла на душе долго не держал. В итоге понимал и прощал. Ведь свою квартиру Маринка сдавала квартирантам, выгонять которых не хотела. Вот и получалось, что жить ей, по сути, негде.

Однако в последний раз он сказал:

— Все, Силантьева, лафа для тебя закончилась — работаешь до первой выходки. Малейшее нарушение дисциплины, и я выдаю тебе обходной лист. А дальше сама выбирай: либо живешь в квартире без «левого» дохода, либо с доходом, но на вокзале.

Такой выбор ее не устраивал. Приходилось подчиняться и делать вид, будто встала на путь исправления.

Ей было около тридцати. Работая в летном зале столовой, где разносила первые и вторые блюда, Маринка с неизменным успехом привлекала к себе всех мужчин. Да и как не привлечь?! С младого детства до восемнадцати лет она занималась бальными танцами, имела стройную и невероятно гибкую фигурку, ровные ножки. Вкупе со средним ростом, пышной грудью, приятным славянским лицом и густыми смоляными волосами это создавало зрительное впечатление абсолютного идеала женской красоты.

Силантьева не только любила настоящих представителей сильного пола, но и обожала внимание с их стороны. Ей нравилось, когда рослые красивые мужчины замедляли шаг на улице и оглядывались, провожая ее восторженными взглядами. Когда они выдумывали сумасшедшие предлоги, чтобы заговорить и познакомиться. Когда ее желали и добивались.

Она знала о своей красоте, о безупречной фигуре и стремилась «добавить перцу», надевая на работу тонкую полупрозрачную блузку. Лифчиков она не признавала и нагло дразнила посетителей столовой явственно проступавшими сквозь тонкую материю темными сосками. Форменную юбочку Силантьева намеренно укоротила, да еще сделала сзади вызывающий разрез. Подойдя к очередному столику, она слегка наклонялась вперед, сгружая тарелки. Сидящие перед ней мужики замирали, разглядывая сквозь декольте грудь, с противоположной стороны наступала похожая театральная пауза — мужчины с тыла любовались приватным показом нижнего бельишка, едва прикрывавшего промежность.

Работала она посменно и в свободное время еще меньше заморачивалась проблемами морали: по жилому модулю рассекала исключительно голышом, на травке за модулем загорала в одних стрингах, любила выпить и вечерами принимала активное участие в застольях. В модуле над ее кроватью висела целая галерея качественных снимков, на которых она была запечатлена в неглиже в одной из профессиональных фотостудий. Увидев этот «разврат», комендант повелел немедленно его снять и уничтожить. Маринка наотрез отказалась. Ивлев привел командира базы, но тот, тщательно изучив предмет спора, сказал:

— Красиво. Настоящее искусство. Это должны увидеть все.

На том инцидент был исчерпан.

Разок комендант прихватил Силантьеву за исполнением перед компанией пьяной молодежи стриптиза на столе. Из одежды — только темные очки, да туфли на каблуках. Но Валерий Иванович опять не нашел поддержки у народа, так как танцевала она восхитительно, а молодежь ей рукоплескала и трижды вызывала на «бис».

В другой раз в выходной день он проверял кухню и застал ее в компании двух национальных гвардейцев. Силантьева стояла у разделочного стола, кромсала ножом мясо для гуляша, а личико почему-то подняла к потолку. Не понимая, в чем дело, Ивлев подошел ближе и обомлел: два чернокожих бармалея изучали ее анатомию. Один щупал грудь, второй, задрав халатик, запустил ладонь в трусики.

Тогда Маринка молча выслушала нравоучения и пообещала более не оказывать «бармалеям» интернациональную помощь.

Едва попав в составе экипажа Доглина на базу «Сонмар», Маринкой страстно заинтересовался бортовой техник Равиль Тараев. В столовой он буквально пожирал ее глазами, при встрече на улице робел и заикался. Немудрено — внешность у нее действительно лишала дара речи. Кто-то из коллег авиационных технарей попытался его аккуратно образумить, намекнув на то, что красотка еженедельно меняет партнеров, не затрудняя себя запоминать их имена. Да вот беда — воспылавший страстью человек никогда не слушает разумных советов и все делает по-своему. Пока сам не убедится в своей ошибке.

Несколько дней Равиль ходил темнее тучи и обдумывал план штурма Маринкиного сердца. И вот настал подходящий момент.

В один из вечеров он прихватил с собой привезенную из России бутылку дефицитного в здешних краях шампанского и отправился к модулю, где проживали официантки.

Внутри играла музыка, голосов слышно не было. Подойдя к общей двери, он постучал, а не получив ответа, вошел в коридор. Силантьева обитала в среднем по величине модуле, имевшем внутри шесть помещений: туалет, ванную, кухню и три жилые комнаты. Одна оказалась пуста, во второй спали две малознакомые девушки. Из третьей как раз и доносилась музыка.

— Да, войдите, — послышался мужской голос в ответ на его робкий стук.

От неожиданности он пару секунд не решался открыть дверь. Может, у Марины гости? Или любимый человек? А тут он со своей бутылкой…

Собрав в кулак волю, он все же толкнул дверь. И обомлел еще сильнее.

Комната выглядела чистенькой, но обитавший по центру стол был буквально уставлен тарелками с закуской и пустыми бутылками. Уронив в этот бардак голову, спала тетка лет сорока. Напротив тетки сидел начальник метеорологической службы — молоденький и смазливый старлей Сергей Морозов. Он обнимал пристроившуюся рядом Ольгу Харламову — худенькую двадцатипятилетнюю посудомойку, тоже любившую выпить и похулиганить с мужчинами.

У дальней стены стоял диван, на котором лежала Маринка. Кажется, она перебрала с алкоголем и путешествовала по царству Морфея. Из одежды на ней имелся лишь легкий халатик, руки она закинула за голову, правая босая нога свисала с края дивана, левая, почему-то обутая в светлую босоножку на каблучке, покоилась на высокой диванной спинке.

Потеряв дар речи, Равиль застыл в дверях.

— Привет! — икнул Морозов, узнав недавно прибывшего на базу техника. — Тебе кого?

Тараев переминался с ноги на ногу, не зная, что ответить и как поступить.

— О, да ты с гостинцем! — воскликнула Ольга, увидев шампанское. — Тогда проходи, садись — гостем будешь!

Он скромно присел на свободный стул, отдал старлею шампанское. И вновь осторожно покосился на Марину…

Долго Равиль засиживаться не стал — выпил за компанию пару глотков игристого вина, попрощался и отбыл, хотя Морозов уговаривал задержаться и недвусмысленно кивал на соблазнительное и доступное тело Маринки.

После того «знаменательного» вечера Тараев полностью пересмотрел отношение к знойной красотке и практически перестал ее замечать.

— Даром не надо, — отмахивался он в ответ на шутки товарищей. — Лучше совсем баб не знать, чем с такой встречаться…

В этот день начальство на базе «Сонмар» выглядело озабоченным и нервным. Для Маринки и ее подружки Ольги всякая суета была совсем некстати. У Сережки Морозова сегодня случился день рождения, он раздобыл где-то несколько бутылок спиртного, позвал в гости. А тут вдруг беготня, нервы…

По базе прошел слушок о прилете группы крутого спецназа, которой якобы поставили задачу найти и спасти пропавший экипаж майора Карбанова.

Нет, Маринке с Ольгой было чертовски жаль Николая и его товарищей. Тем более что у майора сложились и развивались отношения с Еленой Бариной, а у Миши Гусенко — с Властой Руснич. Обе эти женщины тоже производили впечатление приятных, не занудных людей. А Барина к тому же пару раз выручала Маринку после ее пьяных проделок.

И все же свой праздник омрачать переносами не хотелось.

Посовещавшись, подруги все же решили принять приглашение и прийти в назначенное время в модуль к Морозову. Сережка жутко нравился Ольге, тот тоже запал на нее, хотя при этом с восхищением смотрел и на Маринку.

По поводу предстоящего вечера Силантьева решила поступить так: посидеть в модуле в компании именинника, а потом оставить влюбленную парочку наедине и прогуляться до курилки, где назначила свидание красавчику-штурману из нового вертолетного экипажа.

Задумка выглядела впечатляюще. Но не тут-то было. Во время ужина гроза гарнизона комендант Ивлев пошушукался с заведующей столовой, и та громогласно объявила:

— Дежурить вечером остаются: Силантьева и Харламова.

— Че-ерт! — простонала Маринка.

— Но мы же недавно дежурили! — захныкала подруга.

— Меньше надо начальству на глаза попадаться в нетрезвом виде! — отрезала заведующая.

Спорить девчонки не стали. Репутация и без того была подмочена дальше некуда. Решили втихоря подкорректировать план и сделать по-своему.

Вечернее дежурство по столовой заключалось в нудном и однообразном занятии — чистке заготовленных на завтрашний день овощей: картофеля, лука, моркови… Если учесть, что на базе обитало более сотни человек, то и объемчик работы выходил немалый. К тому же имелась еще и работа на утро: протереть полы в главном зале столовой, заполнить котлы водой и включить нагрев, застелить на столах свежие скатерти и разложить чистые приборы.

Комендант на некоторое время затих, успокоился: две распутные оторвы этим вечером были при деле, а значит, можно заняться другими куда более важными вопросами…

Овощи, и вправду, пришлось чистить в поте лица. Девицам в этом вызвался помочь именинник, и в три пары рук они быстро обработали две внушительные бадьи.

Когда осилили половину объема, Маринка скомандовала:

— Все, перерыв! Сережа, наливай! А мы с Олей займемся столом…

Отложив чистящий инструмент, подруги выбрали уютное местечко, где ни с улицы, ни от двери их никто бы не заметил, и прямо за массивными рабочими столами, где обычно происходила разделка мяса и вся прочая готовка, соорудили из ящиков сиденья и «обеденный стол», накрыв его по всем правилам этикета: скатерка, приборы, тарелки, салфетки…

— Готово, девчонки! — подойдя сзади, обнял их Морозов.

— Ой, Сережка, мы еще не выпили, а ты уже под халат лезешь! — театрально возмутилась худосочная Ольга.

— Да пускай щупает, — рассмеялась Маринка. — Ему сегодня можно все — он именинник.

Приглушив свет, компания уселась отмечать праздник…

Две бутылки крепкого местного вина ушли влет. Пальмовый напиток имел своеобразный вкус, однако шел неплохо. Привычный алкоголь в этих краях встречался редко, поэтому никто не привередничал — пили и нахваливали.

— Иди, именинничек, я тебя поцелую! — тянулась Маринка после очередного тоста к Морозову.

Их губы сливались в жарком поцелуе.

— Эй, хватит! Я тоже хочу! — возмущалась Харламова и тут же оказывалась в крепких мужских объятиях.

Ольга расстегнула свой рабочий бирюзовый халатик, облегчив для именинника «доступ к телу». Ну а тот не стеснялся и был крайне доволен…

Изредка они подходили к дальнему окну покурить, а заодно поглядеть — не идет ли надоевший моралями комендант. На улице было тихо — территория базы не баловала сотрудников развлечениями: в такой поздний час народ либо спал, либо смотрел фильмы по каналам спутникового телевидения.

— Идет! — зашипела в один из перекуров Ольга.

— Кто? — не поняла Маринка.

— Твой любимый Ивлев!

Троица враз начала трезветь.

— Неужели сюда? — осторожно наблюдал за фигурой майора Морозов.

Майор неторопливо вышагивал по главной алллее, посматривая на полутемные окна столовой. Дойдя до перекрестка, повернул к главному входу.

— Все, девчонки, мне надо прятаться, — нырнул Морозов за массивные рабочие столы. — Иначе он меня расстреляет…

Ольга заметалась у «обеденного стола», заставленного бутылками и закуской.

— А мы?!

Маринка нашлась первой, скомандовав пьяным, но уверенным голосом:

— Что мы?! Бери инструмент и чистить овощи! — Встав у рабочего стола, она принялась усердно обрабатывать очередной овощ.

Солнце только недавно скрылось за горизонт, а темнота вмиг накрыла базу.

В главном зале столовой было тихо. Но так и должно быть — основная работа здесь начнется ранним утром. Зато на служебной территории горело несколько лампочек.

Осторожно приоткрыв дверь, майор Ивлев заглянул внутрь поварского хозяйства. И приятно удивился: Силантьева с Харламовой стояли рядышком у разделочного стола и исправно чистили овощи. Причем начищено к этому часу было довольно много — две большие бадьи.

— Работаете? — справился он, когда его заметили.

— С вашей легкой руки. А могли бы, между прочим, отдыхать, — буркнула Маринка, чувствуя, как ладонь сидящего под столом именинника поглаживает ее правую ножку.

— Много еще осталось?

— Прилично.

— Успеете начистить или прислать помощь?

— Спасибо, справимся…

Пользуясь ситуацией, Сережка продолжал исследовать стройные ножки. Маринка легонько пнула его носком правой босоножки, но это лишь раззадорило проказника.

— Мне сегодня все можно! — зашипел он из-под стола.

Она, почти не открывая рта, цыкнула:

— Заткнись!

— А чайком не угостите? — не унимался комендант.

Ольга молчала, из чего Силантьева поняла, что отдуваться и дальше придется ей одной.

— Вам черный или зеленый?

— Все равно.

— С сахаром?

— Это можно. Сладкое я люблю…

— Пойдите в зал и садитесь, — поспешила Маринка закончить диалог.

Довольно крякнув, комендант удалился из «служебки».

Ольга стояла рядом с подругой и со стеклянными глазами, подобно механической кукле, бездумно кромсала картошку.

Силантьева укоризненно глянула вниз и наткнулась на беззвучно ржущую физиономию Морозова. Не сдержавшись, она тоже прыснула смешком, выгнала из-под халатика его ладонь и пошла включать электрический чайник…

Через пять минут официантка поставила перед Ивлевым стакан чаю и сахарницу с ложкой.

— Вот спасибо. Умеешь, Маришечка, когда захочешь. Всегда бы такой паинькой была.

Силантьева незаметно скорчила ему рожу, развернулась и пошла обратно…

Если бы Ивлев и дальше продолжал за ней наблюдать, то непременно заметил бы неуверенную пьяную походку. А еще расстегнутые пуговички легкого бирюзового халатика. Но майор сыпал в чай сахар и не спеша размешивал его ложечкой. Затем, так же не спеша, потягивал ароматный напиток из стакана, причмокивал и смотрел сквозь окно в звездное небо…

Утолив жажду и покидая столовку, он не стал заглядывать в служебное помещение, будучи уверенным в том, что две нарушительницы дисциплины продолжают ударно работать.

А зря.

Маринка не стала ждать, когда комендант дошагает до аллеи и исчезнет в непроглядной ночи. Швырнув картофелину в одну сторону, а инструмент в другую, она крикнула:

— Именинник, наливай!

И вдруг замерла, вспомнив о назначенном в курилке свидании. Секунду подумав, решила: «Сейчас маханем еще пару рюмок, и я оставлю Серегу с Ольгой наедине. А то еще, чего доброго, разругаются из-за меня — Морозов постоянно зыркает в мою сторону, а Ольга ревнует…»

Обойтись двумя рюмками не получилось. Позабыв о дежурстве, компания засела за столик и за развеселой болтовней опорожнила еще пару бутылок. О своем желании прогуляться до курилки Силантьева вспомнила лишь в тот момент, когда Морозов предложил принять совместный душ в маленькой служебной душевой за стенкой.

Раздевшись, они постояли под прохладной водой, обсушились полотенцами и вернулись в «служебку». Там Маринка оделась и незаметно исчезла. Опираясь руками о стенки, она прошла по залу до выхода из столовой и сразу свернула к третьему модулю…

Добравшись до курилки, Силантьева сделала два важных открытия.

Первое: она прилично перебрала с алкоголем и едва удерживала равновесие, чтобы не упасть. Ее даже не отрезвил прохладный душ.

И второе: курилка была пуста. Это означало, что красавчик штурман либо ее не дождался, либо не пришел на свидание вовсе.

— Козел, — сказала она, обратившись куда-то на юг. И, держась за перила, вошла внутрь. Упав на скамейку, машинально поправила прическу, затем полезла в карман халатика за сигаретами.

Дрожащий кончик сигареты долго не мог ухватиться за меленькое пламя зажигалки. Наконец табачок затлел, молодая женщина затянулась раз-другой. Закашлявшись, едва не упала с лавки, с отвращением отбросила окурок и, прислонившись спиной к деревянным перилам, надолго отключилась…

Маринка наверняка проспала бы до рассвета — алкоголя было выпито немало, закусывали через раз, да и денек выдался трудным. Пробудившись от заглянувшего в курилку утреннего солнца, она проснулась бы и, вспомнив о дежурстве, побежала бы в столовку дочищать, домывать, доделывать…

Но через полчаса к небольшой деревянной беседке подошли ее новые знакомцы — штурман Лешка Лапин и бортовой техник Ленька Зотов.

— Вот это фортель! — негромко сказал Лешка. — Эй, барышня, а мы уж не чаяли с вами увидеться — третий раз подходим.

— Похоже, спит, — удивился Зотов и потрепал девицу за плечо.

Силантьева не реагировала. Штурман присел рядом на лавочку, тронул ее за плечо.

Бесполезно.

Тогда он легонько пошлепал ладонью по щеке. Та завозилась, что-то пробормотала.

— Да она пьяная! — догадался он.

— Ну и чего с ней делать?

— Понятия не имею…

Лешка осторожно отодвинул полу бирюзового халатика и прикоснулся к Маринкиной груди.

— Красивая, чертовка.

— Да уж… — поглаживал Ленька ее ножку. — Я таких только на обложках журналов видел.

— Надо отнести ее в модуль. Не оставлять же здесь на ночь.

— А ты знаешь, в каком она живет?

— Откуда? Нет, конечно. Можем у кого-нибудь спросить?

— Да, лучше отнести. Если комендант ее здесь найдет — домой отправит…

То ли от мужских голосов, то ли от прикосновений к телу Силантьева очнулась. Выровняв положение головы, она с трудом настроила резкость и спросила:

— Вы кто?

— Нормально, — прыснул Зотов. — Назначаешь свидание, а потом интересуешься, «вы кто?».

— Я назначила свидание?

— Да, назначила, когда мы сидели в столовой, — подтвердил Лапин. — Марина, ты что, забыла?

— А, это ты, красавчик, — узнала она его.

— Ну, слава богу…

— Выпить хочешь? — достал техник из кармана плоскую фляжку.

— Что там?

— Коньяк.

— Давай. На повышение градуса можно… — Приняв фляжку, она сделала глоток. Поморщилась. И вернула ее мужчинам: — Нет, мне сегодня достаточно. Лучше дайте сигарету.

Лешка сам прикурил сигарету, протянул ей. Она поймала фильтр губами, затянулась. И снова закашлялась.

Парни видели, что ей хреново. Координация была никакой, закуска с выпивкой, того и гляди, рванет наружу.

— А вы чего хотели, мальчики? — спросила так, будто увидела их впервые в жизни.

— Так на свидание с тобой пришли. Опять забыла?

— Нет, мальчики, простите… но я сегодня не в форме. Давайте перенесем наше свидание.

Конечно, мальчикам хотелось довести встречу до логического финала, но возражать они не стали. Зачем торопить события, если человеку плохо? Они довольно близко сегодня познакомились, и теперь красавица Маринка никуда от них не денется. Через день-два накроют привезенными из России деликатесами столик в модуле, позовут ее в гости и…

— Давай перенесем, — согласился Лешка.

— Проводите меня, пожалуйста, до столовой.

— Может, в модуль? Зачем тебе ночью в столовую?

— Меня этот черт заставил дежурить.

— Комендант, что ли?

— Угу.

— Ладно, пошли…

Двигавшаяся в сторону столовки компания выглядела в высшей степени экстравагантно. В центре неуверенно ступала по мягкой траве Силантьева, буквально висевшая на Лапине и Зотове. Те шли по бокам, обнимая ее за талию и поддерживая. На девице был расстегнутый форменный халатик, полы которого то и дело распахивались от легкого дуновения ветра…

Этим утром майор Ивлев встал раньше обычного, когда краешек солнца едва показался над горизонтом. Слишком уж ответственным и трудным обещал стать грядущий день.

Во-первых, должен был выйти на связь главный военный советник полковник Краснов, являвшийся в этой стране старшим начальником для всех российских офицеров. Он намеревался сообщить о вылете из Бакула вертолета капитана Доглина с группой спецназа на борту, а также о точном времени его прибытия на базу «Сонмар».

Во-вторых, исходя из ранее озвученного полковником плана, Ивлеву и командиру базы надлежало подготовить автотранспорт для переброски группы поближе к линии фронта. Автомобильная техника на базе новизной и надежностью не отличалась, поэтому подготовка требовала серьезного и вдумчивого подхода.

Ну и, в-третьих, существовали ежедневные рутинные обязанности, исполнение которых никто в связи с прибытием спецназовцев не отменял. Это и проверка дежурной службы, чистоты территории, готовности столовой к приему пищи, контроль количества воды в водонапорной башне и прочее.

Да, служба здешнего коменданта отчасти напоминала работу завхоза в каком-нибудь отечественном ведомственном санатории. К примеру, в санатории «Анапа», где Ивлеву довелось однажды отдыхать.

Быстро умывшись и собравшись, майор покинул свое жилище. Начать он решил со столовой, чтобы выпить стакан чаю, а заодно проверить готовность данного заведения к работе. Судя по вечернему визиту, там все было в порядке — Силантьева с Харламовой в поте лица чистили овощи. Они же должны были перед уходом достать из холодильников мясо и переместить его в специальные размораживающие камеры. Новая смена поваров разделает его на куски, часть отправит в котел для варки бульона, а из другой части будут готовиться вторые блюда.

Проходя мимо жилых модулей обслуживающего персонала, Валерий Иванович довольно кивнул: повара уже проснулись и готовились к выходу на смену.

В таком же благостном настроении он поднялся по ступенькам крыльца и вошел в зал столовой. И вдруг сразу насторожился: в зале царило странное и непривычное спокойствие. Обычно в этот час одна из дежурных протирала пол в зале, другая на кухне гремела посудой и приборами. В раковине шумела вода, а на столах слепили белизной свежие скатерти.

Вместо этого коменданта оглушила тишина, в нос ударил отчетливый запашок перегара. Да еще заинтересовала человеческая нога, торчащая из-за угла дальнего столика.

— Это что еще за хрень?… — двинулся комендант в сторону спящего человека.

Человеком оказался старший лейтенант Морозов. Он лежал на составленных в ряд стульях, завернувшись в стянутую с ближайшего столика скатерть. Все, что до этого находилось на столе — приправы, стакан с салфетками, зубочистки, — в беспорядке валялось на полу.

Одним резким движением Ивлев скинул старлея со стульев и рявкнул:

— А ну, встать, мелкий засранец!

Секунд пять «повелитель погоды» сидел на полу, бешено вращая глазами, и силился вспомнить, где он находится и что вообще происходит. Когда измученная алкоголем память подбросила несколько подсказок, лицо Морозова стало бесконечно виноватым.

— Извините, товарищ майор, — пробормотал он, обматываясь все той же скатертью. — У меня вчера, кажется, был день рождения…

— Так ты еще именины здесь вздумал справлять?!

— Простите… Так вышло…

— Пошел вон отсюда! Через час чтобы привел себя в порядок и был у меня в кабинете!

Старлей заметался по залу, кое-как отыскал разбросанные одежду и обувь и выскочил на улицу. А грозный Ивлев, сдвинув косматые брови к переносице, двинулся к служебному входу в поварское хозяйство…

Цех готовки встретил такой же заповедной тишиной: вода в раковинах не текла, котел и не думал нагреваться, ибо был девственно пуст, а часть очищенных овощей так и пребывала в двух алюминиевых бачках. Повсюду валялись окурки, кожура, пробки от винных бутылок и прочий мусор.

Две девицы, назначенные Ивлевым на дежурство, отыскались за длинным рядом массивных рабочих столов. Обе лежали на составленных деревянных ящиках из-под фруктов, бережно накрытых скатерткой, на обеих не было ни клочка одежды.

От возмущения у коменданта затряслись руки. Пару секунд он решал, как лучше поступить: схватить обеих негодниц за ноги и вытащить прямо в таком виде на улицу или, сняв офицерский ремень, хорошенько врезать пряжкой по голым задницам.

Но Ивлев сделал по-другому. Взяв огромный ковш, набрал в него холодной воды и со всей праведной ненавистью окатил ею нарушительниц.

Харламова взвизгнула и сразу проснулась.

Силантьева нехотя открыла глаза, повернула голову, посмотрела на коменданта и улыбнулась:

— А, это вы, Валерий Иванович. Не подскажете, который час?

— Через сорок минут начинается завтрак, — едва сдерживая рвавшийся наружу мат, напомнил тот.

— Так скоро?…

— После сдачи дежурства обе ко мне в кабинет, — процедил майор.

Ольга успела накинуть халатик и металась по кухне, собирая остальные вещи. Маринка же грациозно поднялась с ложа, виляя бедрами, прошла мимо коменданта и будничным тоном поинтересовалась:

— Зачем?

— Получать обходные! И больше никаких уговоров! Завтра же отправлю обеих в Россию!

Глава восьмая

У майора Савина в Москве имелась скромная служебная квартира, находилась она даже не в спальном, а скорее в могильном окраинном райончике. Заслужил, так сказать, за два десятка командировок в горячие точки, за три ранения и пару контузий. Впрочем, он не жаловался, считая свое жилье вполне приемлемым для одинокого мужчины. Тем более что половину свободного от подвигов времени он проводил на тренировочной базе, воспитывая и обучая молодое пополнение.

Свалившаяся как снег на голову очередная командировка не предвещала неприятностей, не грозила стать затяжной и сложной. Единственным неудобством как раз и являлась ее полная неожиданность. Во второй половине дня Савин ехал на машине на дачу к знакомым, где ждали истопленная банька, вкусный ужин. Ну и конечно же, общение с приятными людьми. И вдруг звонок на сотовый телефон от командира отряда — полковника Данилова.

— Привет, не спишь?

— Приветствую, Андрей Данилович! Да рано еще отбиваться.

— Есть дело.

— Слушаю, — напрягся Геннадий. За этой фразой шефа обычно следовала малоприятная вводная.

Так и случилось.

— Готовь свою команду в командировку, — сказал тот таким ровным голосом, будто о поездке майора известили полгода назад, а сейчас лишь дают отмашку.

Савин легонько шлепнул ладонями по рулевому колесу, но тут же, погасив эмоции, спокойно произнес:

— Три вопроса.

— Давай.

— Куда?

— На юга, — коротко ответил Данилов.

— Надолго?

— Срок зависит от качества и быстроты исполнения поставленной задачи.

— Когда?

— Завтра утром вылет с «Чкаловского».

Майор поморщился. Не любил он такие скоропалительные сборы. Неужели нельзя предупредить хотя бы за сутки? Ведь наверняка знали раньше о необходимости куда-то послать группу. Не родилось же это решение за два часа!

— А что по молодому? — спросил он о судьбе новичка — старшего лейтенанта Шаталова.

— Это уже четвертый вопрос, — проворчал полковник. — По нему никаких указаний сверху не поступало. Значит, берешь и его.

— Не рано для серьезных операций?

— Ты себя вспомни. Сам когда в серьезной войне дебютировал?

— Не помню. Давно дело было.

— То-то же. Поручи ему на первый раз видеосъемку, чтоб под пули не лез.

— Хорошо, сделаем.

— И накрути там своих, чтоб без опозданий и выхлопа. Вылет в девять утра, значит, сбор на базе в семь тридцать…

Затея расслабиться в баньке, а потом допоздна попить холодной водочки за накрытым столом — лопнула.

«Ладно, не будем пенять на судьбу, — вздохнул Геннадий, — неурочные звонки от шефа, внезапные новости и спешные сборы иногда практикуются в нашем непростом ведомстве…»

Тем не менее всю оставшуюся дорогу до дачи Савина не покидало чувство, будто он только что объелся дешевой китайской лапшой из тарелки, на дне которой была красочно изображена черная икорка…

Геннадий Савин был крепким мужчиной тридцати трех лет. Рост — метр девяносто два, вес — больше центнера. Фигура слегка сутуловата. Вокруг усталых серых глаз уже завязались мелкие морщинки, а на висках появилась первая седина. На лице неизменная щетина, которую он полностью сбривал пару раз в году, когда начальство заставляло надевать парадную форму.

В рукопашной он походил на взрослого самца гориллы. В остальное время был вполне адекватным и в меру мягким человеком.

За количество подвигов и проделанной работы Геннадий давно должен был стать подполковником. Но не срослось. Как говорят в нашей стране: кто тянет, на том и пашут. Савин всю жизнь был рабочей лошадью. Вернее, конем. Без амбиций, претензий и завышенной самооценки. Говорил немного, но исключительно по делу. В хорошей компании мог помолчать, а мог стать и ее центром.

Более всего Геннадий ненавидел зависимость и всячески с ней боролся. Именно поэтому редко курил, никогда не прикасался к наркотикам и довольно спокойно относился к спиртному — мог не нюхать в течение месяца, а мог и от души накатить в хорошей компании.

Женат он не был и разменивать свою свободу на что-то иное не торопился. Во-первых, потому что до сих пор не повстречал ни одной достойной кандидатуры, а во-вторых, из-за банальной нехватки времени. Что ни говори, а месяцев шесть в году он проводил в командировках, остальное время тоже было расписано по часам. Да, случались отпуска и выходные, но в это счастливое время его одолевало лишь одно желание: выспаться, расслабиться в тишине и успеть навестить престарелых родителей в родном городе.

На парковке недалеко от дома стоял любимый автомобиль Геннадия — четырехлетний «Ауди-A4». Мощный, но вместе с тем импозантный седан для спокойного, солидного водителя. Машинка была умна и послушна, управлять ею Савину нравилось, особенно если езда проходила по хорошей дороге. Досталась она ему отнюдь не бесплатно — чтобы накопить на ее покупку, пришлось несколько лет ползать и бегать под пулями. Да, денег он заработал немало — гораздо больше, чем стоил новый «Ауди». Но ведь обычная жизнь тоже требует постоянных затрат. То делал ремонт в квартире, то покупал мебель, одежду и обувь. Изредка отправлял родителям денежные переводы, ибо на государственные пенсии выживать становилось все труднее и труднее.

За суетные годы, прошедшие с момента окончания Рязанского десантного училища, он успел побывать во многих странах и во многих горячих точках. Но толком ничего не видел — просто не было времени любоваться красотами, пейзажами и достопримечательностями. Он делал там то, чему его долго учили: скрытными маршами добирался до заданных районов, выслеживал неприятеля, организовывал засады, нападал, штурмовал, преследовал…

Возвращаясь домой, либо залечивал раны, либо занимался обучением молодого пополнения. Изредка отдыхал, когда начальство милостиво дозволяло уехать на курорт какой-нибудь нейтральной страны.

Многие друзья и однокашники успели поступить и даже окончить академию. При редких встречах советовали и ему: не тяни, подавай документы, у тебя полна грудь орденов — примут, не глядя. А он почему-то страшился этого шага. Да, за три года учебы в тихих прохладных аудиториях можно привести нервишки в порядок, забыть, как свистят пули и кричат раненые. Можно отсыпаться по выходным и, наконец, обзавестись семьей. Но а как же его группа с красивым названием «Десна»? Как же без него будут обходиться ребята? И самый важный вопрос: что он будет делать, окончив академию? Скорее всего, получив очередное звание, обоснуется в кабинете какого-нибудь штаба и будет протирать штаны на бесконечных совещаниях. Возможно, лет через десять, когда иссякнет молодецкий запас здоровья, такой вариант станет актуальным. Но сейчас Геннадий не хотел и думать о такой карьере.

Это было не для него.

На загородную базу Савин приехал первым — минут за сорок до назначенного времени. Припарковав на служебной стоянке машину, он не спеша достал из багажника вещички и направился в общежитие, где у каждого старшего офицера отряда имелась отдельная комната на время сборов, учений и занятий. Младшие офицеры проживали здесь по двое, прапорщики — по трое.

В комнате Геннадий спокойно подготовил ранец, переоделся в камуфляжку, в оружейке у дежурного получил автомат, пистолет и полный боекомплект и уже после этого вышел на асфальтированную дорожку для встречи ребят из группы…

Лето было дождливым и прохладным, но утро этого дня порадовало безоблачным небом, солнцем и приятным теплым ветерком с юга. Постояв возле КПП, майор выкурил сигарету, глянул на часы. До семи часов оставалось двадцать минут.

Вторым на базу, как и ожидалось, прикатил на своей крутой тачке заместитель Савина — капитан Литвинов. Обстоятельный тридцатилетний парень, проживающий с молодой супругой в ближнем Подмосковье. Женился Николай сразу после училища и к этому моменту имел двух забавных пацанов восьми и шести лет. Зарабатывали они с супругой неплохо, ездили по хорошим курортам, купили неплохую машину. В общем, все у заместителя складывалось в жизни правильно и красиво.

Офицеры поздоровались. Перекинулись парой фраз о прошедших выходных.

— Мы с Настей сбагрили сорванцов деду с бабушкой и вчера полдня провели в развлекательном центре на Чистых прудах, потом присели в ресторанчике, — воодушевленно рассказывал Николай. — А ты успел попариться в баньке?

— Пару заходов сделал, — с кислой миной ответил Савин. — Без особого энтузиазма.

— Чего так?

— Пока приехал на дачу — время к восьми вечера. Чтобы встать в пять, в одиннадцать надо было отбиться.

— Да, для хорошей баньки нужно время. И полный расслабон…

Пока трепались, на дорожке от КПП показалась машина Славы Мазенко. Он, по заведенной традиции, должен был заехать за старинным другом Толей Панковым.

Так и оказалось — с правого пассажирского места, чертыхаясь, вылез медик.

— Привет, аксакалы! — махнул он рукой и направился к открывшемуся багажнику.

Разминая поясницу, Славка подошел к начальству, поздоровался. Затем поплелся за привезенными шмотками.

— Переодевайтесь и получайте оружие, — снова глянул на часы Савин. И с некоторым беспокойством пробормотал: — Остались двое. Васька Трифонов и Шаталов…

Беспокоился он напрасно — Трифонов прикатил на своем стареньком «Гольфе» за десять минут до построения. А следом за ним подъехали две машины с начальством, и одновременно с генералом Шаталовым из первого автомобиля выскочил его сын Владимир.

В семь сорок пять Савин построил группу на асфальтовой дорожке между техническими домиками. Дав привычные команды, он доложил генерал-лейтенанту о готовности группы к отправке в командировку.

Виктор Семенович обошел строй и пожал каждому руку. Напротив сына на мгновение задержался, посмотрел ему в глаза.

Владимир был спокоен — ни одного намека на сомнения или неуверенность. Генерал двинулся дальше и, поприветствовав последнего спецназовца, вернулся на середину.

— Товарищи офицеры и прапорщики! — сказал он. — В одной из воюющих стран африканского континента наши товарищи выполняют свой интернациональный долг, помогая законно избранному президенту и правительству. Несколько дней назад членами вооруженного бандформирования был сбит российский транспортный вертолет. Экипаж из трех человек исчез. Около десятка поисковых групп, состоящих из бойцов местной национальной гвардии, прочесывают джунгли, но, к сожалению, наши сограждане пока не найдены. По данным коллег из СВР, в захваченном оппозицией городе Демар содержатся три неустановленных иностранца. Пол, возраст, одежда и прочие детали дают основания полагать, что этими иностранцами являются наши летчики. Задача группы: после переброски в столицу скрытным маршем добраться до города Демар, произвести наблюдение, после чего на месте выбрать наиболее эффективный и безопасный метод освобождения захваченного экипажа. Все остальные инструкции — по «спутнику». Вопросы?

Вопросов не последовало — генерал Шаталов умел говорить кратко, емко и максимально понятно.

— В таком случае выдвигайтесь на стоянку, — глянул тот на часы. — Самолет готов, вылет через тридцать минут. Савин, останься на пару минут…

Народ подхватил оружие с ранцами и потянулся в сторону стоянки. Майор направился, было, к шефу, но, заметив, что тот намерен попрощаться с сыном, замедлил шаг.

Отец с сыном о чем-то негромко переговорили, обнялись.

— …А маму я постараюсь успокоить, не переживай. Удачи тебе, сын! — услышал обрывок последней фразы Геннадий.

— Спасибо, отец. Все будет нормально. Не переживайте…

Все самолеты, на которых группы спецназа перебрасывались поближе к району предстоящей работы, были ведомственными — принадлежали либо МЧС, либо Министерству обороны. Как правило, парням предоставляли небольшие современные лайнеры — мест на двенадцать-четырнадцать. Экипаж — два пилота и девчонка-бортпроводница, пару раз за полет предлагавшая кофе и другие напитки. Если путешествие длилось более четырех часов, а такое тоже бывало, то она разносила бортовое питание. Шмотки и оружие спецназовцы всегда складывали ближе к хвостовой части, чтобы не мешали свободно перемещаться по комфортабельному салону.

Поздоровавшись с экипажем, спецназовцы встали привычной цепочкой и в мгновение ока загрузили вещи в хвост лайнера, после чего сами устроились в креслах. Дверца бесшумно закрылась, пилоты приступили к процедуре запуска…

Наконец, после долгого руления по бетонным дорожкам, самолет разогнался по полосе, оторвался от нее и стал набирать высоту. Савин сидел впереди — недалеко от зашторенного хозяйства стюардессы и кабины пилотов, подчиненные заняли места позади.

Майор оглянулся и заметил хитрющие взгляды ветеранов группы: Литвинова, Трифонова, Панкова.

Ну а чем им еще заниматься в продолжительном перелете, если за прошедшие выходные они отдохнули и выспались? Конечно, строить козни и хулиганить.

— Ладно, только понемногу. И чтоб к посадке были как стекла, — снисходительно кивнул Геннадий.

Парни довольно завозились, вынимая из закромов припасы: пару бутылок хорошего коньяка и закуску в виде сырокопченой колбасы и фруктов.

— Пошли, командир, — пригласил Трифонов.

Майор присел на стоявший вдоль левого борта диванчик и заметил нервозность Шаталова, который явно не знал, что делать в этой ситуации: скромно побыть в сторонке или, не отрываясь от коллектива, присоединиться к намечавшемуся застолью.

— Иногда и в разумных объемах это позволительно, — разрешил ему Савин.

— Давай, командир, твое первое слово, — подал пластиковый стаканчик снайпер.

— За хорошую погоду и чтобы патроны не кончались, — произнес тот короткий традиционный тост.

— Эх, хорошо! — выдохнул Славка Мазенко и одним махом проглотил свою порцию.

Приняв дежурные сто пятьдесят граммов приятного алкоголя, Савин снова уселся в свое кресло и отвернулся к иллюминатору. Этой нормы ему было достаточно, парни тоже знали край — увлекающихся спиртным в группе не было и никогда не будет. Трудная, сопряженная с постоянным риском работа спецназовца требовала отменного здоровья и отличной физической формы. Совместить это с безмерным употреблением алкоголя не представлялось возможным.

— …Брат, экономика начинается не с того, сколько ты срубишь «бабок» в той или иной стране, — доносился запальчивый бас Василия Трифонова, — а что и сколько ты сможешь купить в той стране, где заработал эти «бабки»!

— Все правильно, Вася, — меланхолично парировал Коля Литвинов. — Это называется «покупательской способностью». Давай сравнивать.

— Давай.

— При средней зарплате в две «штуки» евро в обычной европейской стране ты купишь чуть меньше двух тонн качественного бензина, сделанного из сырой российской нефти.

— Ну.

— А в России, при средней зарплате в тридцать две тысячи, ты купишь восемьсот литров произведенного у нас дерьма, называемого бензином. Еще вопросы есть?…

«Понеслась дискуссия на извечные темы, — прикрыл глаза Геннадий. — Полчаса поспорят, допивая коньяк, и отобьются…»

Он попытался заснуть, но в памяти постоянно всплывал последний разговор с генералом.

Простившись с сыном, тот отвел командира группы в сторонку и негромко сказал:

— На аэродроме прибытия твою группу встретит главный военный советник — полковник Краснов Евгений Петрович. Можешь на него положиться — это опытный и грамотный офицер, хорошо знающий местные диалекты, обычаи, нравы. Именно он вел переговоры с повстанцами, когда те запросили выкуп за наших летчиков. Краснов расскажет подробности и подскажет, каким способом лучше добраться до места содержания наших ребят.

— Краснов Евгений Петрович, — запоминая, повторил Савин.

— Ну, и последняя просьба, Геннадий.

— Присмотреть за Владимиром? — улыбнулся тот.

— Присмотри, — вздохнув, кивнул генерал. — Один он у нас, понимаешь?

— Понимаю. Не беспокойтесь, Виктор Семенович, новичка будет опекать вся группа. Такова традиция. Ну, и я в первую очередь…

Сам факт того, что генерал не вычеркнул сына из состава группы перед отправкой в непростую командировку, вызывал уважение. Владимира включили приказом в «Десну» около месяца назад. До этого он прошел обкатку в «Енисее», выполнив в ее составе несколько простых операций. Парень зарекомендовал себя исключительно с положительной стороны: за спинами товарищей не прятался, не чурался любой работы, известной фамилией и положением отца не кичился. Вел себя скромно, со старшими общался уважительно. В общем, понимал, что между ним и опытными бойцами — пропасть и что многому еще предстоит научиться…

Сегодняшний ранний подъем все-таки сказался, и Савин сам не заметил, как заснул. Проспав около четырех часов, очнулся, открыл глаза, вспомнил, где он и почему. Судя по времени на часах, самолет скоро должен был приземлиться на аэродроме столицы Бакул.

Оглянувшись назад, Геннадий улыбнулся — все пятеро подчиненных спали в своих креслах. Небольшой столик перед диваном, на котором происходил фуршет, был девственно чист; темный пакет с мусором и пустыми бутылками покоился в уголке.

Самолет приступил к снижению, и он прильнул к иллюминатору. Под плоскостью небольшого лайнера раскинулось бескрайнее море джунглей, с абсолютной точностью повторявшее все неровности рельефа. Местами зеленое однообразие перечеркивали дороги или узкие просеки, вырубленные для прокладки линий электропередачи. Еще более редкими мазками в этой величественной картине были населенные пункты. Видимость благодаря кристально чистому воздуху была превосходной — взгляд охватывал многие сотни квадратных километров. И на всем этом пространстве Савин насчитал лишь пару деревень.

— Снижаемся, — прошептал майор. — Минут через пять разбужу ребят. Пусть умоются, придут в себя и готовятся на выход. Негоже знакомиться с главным военным советником с помятыми рожами…

Столичный аэропорт, где произвел посадку небольшой самолет с группой Савина, напоминал огромный заброшенный пустырь посреди вечнозеленого леса. Помимо взлетно-посадочной полосы, рулежных дорожек и небольшого перрона, здесь имелся двухэтажный аэровокзальный комплекс со стеклянным «скворечником» контрольно-диспетчерской вышки и скромный терминал, облицованный потускневшим травертином. На перроне стояли старенький «А-320», раскрашенный в зелено-желтые цвета, и российский транспортный вертолет — одна из последних модификаций «Ми-8».

Лайнер подрулил на перрон, остановился. Двигатели смолкли, крышка люка откинулась вниз, образовав трап в три ступеньки.

Прощаясь на выходе с экипажем, Савин пожал руку командиру:

— Спасибо. До встречи.

— Удачи, ребята! — кивнул летчик.

Навьюченные шмотками и оружием, спецназовцы спустились на раскаленный асфальт. В Бакуле, по сравнению с Москвой, было жарко, а небо поражало безоблачностью и глубокой синевой.

Осмотревшись, майор заметил неподалеку темнокожих ребят в касках, бронежилетах и с новеньким оружием в руках.

— «Паркетные» войска? — кивнул в их сторону Литвинов.

— Похоже…

Скорее всего, это было подразделение по охране первых лиц государства или стратегических объектов типа столичного аэропорта.

— А это вроде к нам, — подал голос снайпер.

По бетонной рулежке к самолету мчался белый внедорожник. Подъехав, он лихо развернулся и затормозил с противным визгом покрышек. Из остановившейся машины вышли трое: два темнокожих офицера в одинаковой форме светло-бежевого цвета и мужчина европейской внешности лет сорока пяти.

— Полковник Краснов, — представился он, безошибочно определив старшего команды.

— Майор Савин, — пожал протянутую руку Геннадий.

— Это начальник разведки правительственных вооруженных сил, полковник Табир Уго, — кивнул Краснов на того, что стоял по левую руку. — И ваш проводник — капитан Фурги Сумато.

Савин поздоровался с обоими.

— Как долетели? — поинтересовался советник.

— Нормально. Генерал Шаталов пообещал, что вы введете в курс.

— Да, конечно, сейчас проведем коротенькое совещание и отправим вас дальше. Предлагаю пройтись пешком до бывшего министерства транспорта — там сейчас моя, с позволения сказать, резиденция.

— Это далеко?

— Нет, всего триста метров. Там в прохладе и поговорим. Вы, кстати, сыты? Не хотите перекусить с дороги?

— Благодарю, нас в полете покормили. Да и сухпаев полно.

— Тогда прошу за мной.

Группа направилась за полковником и местными офицерами.

На площади перед аэровокзалом было также непривычно пустынно. О наличии хоть какой-то жизни в округе свидетельствовал стоявший у главного входа грузовик, в который загружали строительный мусор, и несколько детишек, игравших на заросшей травой площадке. Сам город под названием Бакул находился рядом — его северо-восточная окраина почти касалась служебных построек аэропорта.

Бывшее министерство размещалось в простеньком двухэтажном здании, со всех сторон облепленном кондиционерами и антеннами. Перед зданием имелась заасфальтированная парковка для автомобилей, обрамленная стройными высокими пальмами. Вход в здание охранялся нарядом национальных гвардейцев.

— Прошу! — пропустил вперед спецназовцев полковник. — Второй этаж, направо…

Все поднялись по лестнице, повернули в указанном направлении и оказались в просторном кабинете.

— Присаживайтесь, — пригласил военный советник. Поставив на край стола упаковку небольших бутылок, предложил: — Пожалуйста, охлажденная минеральная вода.

Присутствующие расположились в креслах и на стульях вокруг большого стола, на котором лежала развернутая географическая карта страны. По центральным провинциям с севера на юг петляла красная черта — линия фронта, разделившая государство на две приблизительно равные части.

— Мы с начальником разведки успели поломать головы и кое-что придумать, — начал Краснов.

Капитан Фурги Сумато, вероятно, был не только проводником, но хорошо знал русский язык. Немного склонив голову в сторону полковника Уго, он переводил фразы российского советника. Уго внимательно слушал и кивал.

— Наиболее рациональный вариант переброски, с нашей точки зрения, выглядит следующим образом, — вооружился карандашом Евгений Петрович. — Отсюда вашу группу транспортный вертолет перебрасывает до базы «Сонмар». Вот она…

Савин наклонился над картой, чтобы получше рассмотреть указанное место. Столица, куда прибыла его группа, находилась глубоко в тылу, а «Сонмар» — в тридцати-сорока километрах от линии фронта.

— Что за база? — спросил он.

— Большой госпиталь Красного Креста, два транспортных вертолета и группа авиационно-технического обеспечения. Хорошо охраняется, рядом небольшой город Молзуул. Пропавший экипаж как раз осуществлял вылеты с площадки данной базы.

— Ясно, — сказал майор и, вооружившись линейкой, прикинул расстояние от базы до города Демар. — Чуть менее сотни километров. Многовато, если учесть, что идти придется по джунглям.

В этот момент подал голос начальник разведки.

— Полковник рекомендует маршрут вдоль правого берега реки Кобада. Там джунгли не такие густые, и марш-бросок займет меньше времени.

— Согласен, — кивнул Савин. — Еще один вопрос.

— Слушаем.

— Координаты объекта в Демаре, где содержат наших летчиков.

Краснов развел руками:

— К сожалению, снимков у нас нет, — развел руками Краснов. — Но с окраиной Демара и интересующим нас кварталом хорошо знаком проводник — это его родной город, и он все покажет.

— Тогда последнее: когда за нами прибудет «вертушка»?

— Как, разве я не сказал? — удивился советник.

— Нет, товарищ полковник.

— Транспортный вертолет на перроне заметили?

— Конечно.

— Этот борт прибыл за вами. Экипаж готов к вылету и ожидает моей команды. Да, и еще… — Краснов открыл ящик стола и передал майору три фотографии: — Прошу запомнить — это пропавшие летчики: майор Карбанов, капитан Гусенко и прапорщик Тараев.

Савин внимательно просмотрел все фотографии и передал для ознакомления товарищам…

Спустя десять минут все вопросы были закрыты, совещание закончилось. Спецназовцы, Краснов и местные офицеры спустились на первый этаж бывшего министерства.

Советник заглянул в одну из многочисленных комнат и бросил в ее прохладный полумрак:

— Ребята, отдохнули? Пора в дорогу.

Вскоре в коридор один за другим вышли три вертолетчика в легких камуфлированных комбинезонах.

— Знакомьтесь, — представил полковник, — экипаж транспортного вертолета. Эти ребята займутся вашей переброской.

— Командир экипажа, капитан Доглин, — кивнул один из парней. — Александр Вячеславович.

— Летчик-штурман, капитан Рыбин, — вторил ему другой.

— Бортовой техник, прапорщик Нудин, — представился третий.

Назвались и спецназовцы.

Познакомившись, отправились на перрон к поджидавшему вертолету…

Тяжело оторвавшись от раскаленного бетона, «вертушка» пяток секунд повисела, словно оценивая свои возможности, и медленно приступила к набору высоты и разгону скорости.

Савин сидел рядом с проводником у открытого круглого иллюминатора. Проводник Фурги Сумато был молод, высок и улыбчив. Вытянутый к затылку череп ровным слоем покрывали короткие курчавые волосы, огромные ладони постоянно сжимали автомат, с которым он, похоже, не расставался никогда. После знакомства Савин поинтересовался, где он так неплохо выучил русский язык.

— В Новосибирском командном училище, — с гордостью ответил он.

— О, да ты и сибирские морозы пережил?!

— Пережил. Но если бы не русские баня с водкой — точно что-нибудь отморозил бы.

Данный ответ окончательно убедил майора в надежности прикрепленного к группе офицера.

А сейчас, подставляя лицо врывавшемуся в грузовую кабину горячему ветру, Геннадий размышлял. Это была своеобразная традиция: хорошенько обдумать каждый шаг предстоящей миссии. Разбить задание на этапы и мысленно пройти каждый, чтобы к практическому исполнению не осталось ни единого белого пятна, ни единого нерешенного вопроса.

«Первый этап — ночной выход с базы «Сонмар» и скрытный марш-бросок до окрестностей города Демар. Сотню километров за двое суток по таким зарослям нам не осилить. Дай бог, добраться суток за трое. Дальше второй этап — наблюдение и, возможно, ночная разведка. Третий этап — штурм и освобождение летчиков. Наконец завершающий и самый сложный этап — уход от преследования. Его успех будет зависеть от многих факторов. Физическое состояние авиаторов, наличие после штурма раненых среди ребят группы, количественный и качественный составы противника…»

Геннадий не назвал бы полученное задание слишком сложным — случались в его биографии операции и посложнее. Тем не менее вопросы и сомнения пока оставались. Действовать надо было оперативно, однако напрягала необходимость долгое время тащиться по джунглям, а затем вести наблюдение, выслеживать, анализировать…

Штурм и освобождение заложников. С этим пунктом все было более или менее понятно. Лишь бы охрана не оказалась слишком многочисленной. Остальное срастется.

Отход. Этот момент требовал тщательной проработки. Засевшие в Демаре боевики — в основном местные, хорошо знающие джунгли и прекрасно в них ориентирующиеся. Нападение, штурм и освобождение пленников наверняка приведут их в ярость, командование боевиков, как пить дать, снарядит в погоню целую армию головорезов. Вот тут и понадобится то, что зовется опытом. А еще потребуется везение.

«Надо продумать отход, — вздохнул майор. — Пока парни будут наблюдать за окраиной городка, поколдовать над картой и проработать пару вариантов…»

Двигатели изменили тон работы, вертолет начал снижение. Впереди и справа показался край базы с ровной полоской центральной аллеи и разбросанными справа от нее щитовыми домами и модулями.

— Кажется, приехали, — прокряхтел никогда не унывающий Трифонов.

— Приехали, Вася, — кивнул Савин. — Дальше придется пешочком.

— А ничего страшного. Пешком — для сердца полезно…

База оказалась самой обычной. Примерно на такой же группе «Десна» пришлось куковать годом ранее в одной из азиатских стран.

Вообще за свою карьеру Савин видел множество подобных охраняемых поселений. В каких-то военный люд соседствовал со службами материально-технического обеспечения, в каких-то занимался подготовкой молодого пополнения. В таких, как «Сонмар», обеспечивал деятельность медицинского персонала.

«Вертушка» приземлилась в центре большой прямоугольной площадки размером пятьдесят на сто метров. Неподалеку от площадки отражала вечернее солнце легкая металлическая конструкция ангара для ремонта авиатехники. Тут же над техническим домиком блестел большими стеклами «скворечник» командно-диспетчерского пункта. Немного дальше виднелись бочки склада ГСМ и открытая всем ветрам стоянка служебного автотранспорта. Госпиталь, жилые модули и постройки вспомогательных служб располагались еще дальше — по правую сторону от главной аллеи. Вся территория базы была обнесена забором из колючей проволоки, аллея упиралась в КПП, а дальше петляла ленточка грунтовой дороги, соединявшая базу с небольшим городком. Перед посадкой Савин глянул на карту и прочитал название населенного пункта: Молзуул.

Приземлившийся вертолет подрулил к стоянке, развернулся и выключил двигатели. Из технического домика к нему потянулся обслуживающий персонал. А когда лопасти несущего винта замерли, подъехал внедорожник с нарисованным на боках государственным гербом африканской страны.

Бортовой техник открыл дверь и установил короткий трап, спецназовцы двинулись к выходу. Из армейского внедорожника навстречу вышли четверо: высокий темнокожий офицер, пожилой майор в российском камуфляже и две женщины.

— Майор Ивлев, комендант базы, — представился соотечественник. И представил попутчиков: — Это — командир базы подполковник Ува Баладу. Начальник хирургического отделения Елена Барина и медсестра Власта Руснич.

Савин пожал руки мужчинам, кивнул женщинам. Назвавшись, удивленно подумал: «Ну, с мужиком как бы все понятно. А женщины зачем сюда явились?…»

Вид у женщин был несколько странный: красные заплаканные глаза, встревоженные и напуганные взгляды.

Командир базы на ломаном русском предложил разместиться в жилом модуле и поужинать в местной столовой. Группа медленно двинулась в сторону главной аллеи.

— Во сколько вы планируете выход? — уточнил комендант.

— За час до темноты, — коротко ответил Савин.

— Нам приказано оказывать вам полное содействие. Так что, если есть просьбы, пожелания, не стесняйтесь.

— Душ в модуле имеется?

— Конечно. А еще у нас есть замечательная русская баня. Можем истопить.

— Банька — это замечательно, но ею мы воспользуемся в том случае, когда полностью выполним задание. А пока… — вздохнул Геннадий, — после ужина примем душ, затем я часок поработаю с картой, и в путь…

Женщины шли чуть позади и тактично не вмешивались в разговор. Дистанция позволила Геннадию негромко спросить у майора Ивлева:

— А что это за барышни? Почему они нас встречали?

— Которая постарше — Елена Васильевна — очень близкая знакомая командира пропавшего экипажа. А медсестричка Власта — почитай, невеста штурмана, — пояснил комендант.

— Вот оно в чем дело…

Приведя группу к свободному жилому модулю, командир базы с комендантом остановились у крыльца.

— Размещайтесь, оставляйте вещи и в столовую. Вон она — в тридцати метрах, — указал Ивлев на довольно большое одноэтажное щитовое здание.

Шестеро спецназовцев и местный проводник направились ко входу в домик…

Когда покончили с ужином, солнце уже повисло над джунглями.

Выйдя из столовой и прикурив сигарету, Савин глянул на часы. До наступления темноты оставалось менее двух часов.

И тут он снова заметил женщин. Они вовсе не ушли вместе с офицерами, а стояли в сторонке, кого-то дожидаясь.

«Похоже, меня», — понял майор, когда те нерешительно направились в его сторону.

— Извините, можно задать вам вопрос? — спросила та, что постарше.

— Да, конечно.

— Вас ведь прислали, чтобы вы нашли экипаж сбитого вертолета?

«Неужели здесь уже все осведомлены о цели нашего прилета?! — с досадой подумал командир группы. — А шеф говорил, что операции обеспечена полная секретность…»

— Да, вы правы, — сказал он.

— Не беспокойтесь, — словно прочитала его мысли Елена Васильевна. — О том, зачем вы здесь, действительно знают многие, но за пределы базы эта информация не выйдет.

— Да я и не беспокоюсь. Через час мы исчезнем в джунглях, и найти нас будет крайне сложно.

— Вы действительно сможете им помочь? — робко спросила молодая девушка.

— Постараемся. Сделаем все, что от нас зависит.

— Сделайте, пожалуйста, — наполнились слезами глаза Елены.

Надо было что-то сказать. Отвлечь от горя и обнадежить.

— Послушайте, — немного помедлив, произнес майор. — Не могли бы вы кратко описать ваших мужчин. Меня интересуют характеры, привычки.

Женщины посмотрели на него с некоторым удивлением, и он поспешил объяснить:

— Понимаете, зачастую в нашей работе важна каждая деталь. Ситуация с вертолетчиками крайне запутанная, и в ней может сыграть свою роль что угодно — любая мелочь. Однажды в Сирии мы освобождали группу захваченных в плен гражданских лиц. Одна из женщин перед началом штурма рассказала нам о том, что ее супруг — он был в числе пленников — всю жизнь проработал на почте и умел безошибочно…

Савин не успел закончить эту историю — Елена Васильевна потерянно произнесла:

— Мой Николай самый обычный человек, без каких-либо особенных навыков. Он добрый, внимательный, образованный, начитанный…

Геннадий едва не пожалел о поднятой теме — она побледнела, губы тряслись, казалось, женщина сейчас разрыдается.

Но выручила молодая девчонка.

— У Михаила отличный музыкальный слух! — просияв, вспомнила она. И тут же добавила: — А еще он может на глаз определить расстояние до любого предмета с точностью до пяти метров. Наверное, это у него профессиональное.

— Ну, вот уже что-то, — улыбнулся майор.

Как это «что-то» могло помочь процессу спасения экипажа, он не представлял, однако цель была достигнута: женщины приободрились, во взглядах появились искорки надежды.

Для пущей секретности и сокращения времени на марш-бросок подполковник Баладу выделил для группы джип и микроавтобус. Оба автомобиля должны были выехать с базы за час до захода солнца, миновать по грунтовке городок Молзуул, промчаться около сорока километров на запад и высадить спецназовцев у опушки огромного лесного массива.

Узнав об этом, Савин заметно повеселел — часовая поездка на машинах сэкономит парням силы и позволит добраться до заданного района почти на сутки быстрее.

— Ты вот что, Геннадий, — напутствовал перед выездом комендант. — Если столкнетесь с трудностями при пересечении линии фронта — сообщи по «спутнику» координаты нужного квадрата. Канал знаешь, позывной оперативного дежурного базы — «Селенга», мой — «Астра». Ну, а мы уж с Красновым надавим на кого нужно.

— И что это даст?

— Как что?! Национальная гвардия по соседству организует показательный штурм, а вы под шумок прошмыгнете.

— Хороший план, — засмеялся Савин. — Но, боюсь, не пригодится.

— Почему?

— Полагаете, Валерий Иванович, у них так много живой силы, чтобы держать под контролем всю линию фронта?

— Нет, такими силами они, конечно, не располагают. Но раз уж задание столь важное, то лучше не рисковать. В общем, поимей на вид.

— Хорошо, Валерий Иванович, поимею…

По дороге до точки высадки майор прокручивал этот разговор и размышлял над предложением коменданта. С одной стороны, поддержка и готовность оказать помощь всегда радовали, грели душу. С другой — Савин привык полагаться на себя и своих парней. Лучше уж все делать тихо, без канонады и лишних сеансов связи. Здешним повстанцам активно помогают американцы, которые при желании могут зафиксировать даже короткую связь по «спутнику». Быстро расшифровывать сигнал по закодированному каналу у них не получится, а вот определить координаты источника — довольно просто. Пусть не с поразительной точностью до пяти метров, но все же. Так что еще неизвестно, в каком случае больше риска.

Сумерки на экваториальных широтах длятся недолго — вроде только что вовсю светило вечернее солнце, но стоит ему опуститься за горизонт, как тьма буквально на глазах обволакивает все вокруг.

Последние пять-шесть километров автомобили ехали с включенными фарами. Затем фары погасли, машины остановились посреди пыльной ночной дороги.

— Мы на месте, — обернувшись, сказал проводник.

Савин вышел из машины, осмотрелся.

Слева темнела стена леса, справа трепыхались в слабом ветерке ветви кустарников.

— Погнали, парни! Не задерживаемся.

Спецназовцы быстро похватали шмотки, простились с провожатыми и исчезли в джунглях…

Часть персонала госпиталя намеривалась в этот вечер отпраздновать День медицинского работника — официальный праздник, отмечаемый на территории Российской Федерации в третье воскресенье июня.

Шумная компания медиков собралась для этого в кабинете главного врача — Золотухина. Ну а Барина с Руснич заперлись в своем кабинете и сели за скромно накрытый стол напротив друг друга.

— …Я сама напросилась на ночное дежурство, — с грустью говорила Власта. — Медсестры будут отмечать праздник в модуле, а я не хочу веселиться.

Барина налила из бутылки по глотку вина, подвинула поближе к девушке коробку конфет.

— Меня Леонид Олегович тоже приглашал, — вздохнула она. — Хочет, чтобы я отвлеклась, забыла о горе. Но разве возможно о нем забыть?…

Пригубив вино, помолчали.

— У тебя есть тут подруги? — спросила Елена.

— Нет. Скорее приятельницы. Это две девочки, с которыми я живу в модуле.

— А в родном городе? Ты говорила, как он называется, но я никак не могу запомнить.

— Теплице. Маленький городок на узкой речушке. Да, там остались хорошие девчонки-одноклассницы, с которыми я дружила. Две замужем, уже есть детки.

— Общаешься?

— Иногда перезваниваемся. Когда навещаю родителей — встречаемся в кафе, обмениваемся новостями.

— А у меня и того хуже, — поглядела в темное окно заведующая отделением. — Здесь никого. На родине осталась одна-единственная подруга — очень хороший и надежный человек. Кстати, тоже врач.

— Я хотела бы провести этот вечер не с подругами, а с Михаилом, — призналась Власта. — Очень бы хотела. Но он сейчас далеко и в гораздо худших, чем мы, условиях.

— Да, ты права. Наши мужчины сейчас далеко, и им наверняка очень тяжело.

— Елена Васильевна, а вы согласились бы выйти замуж за Николая, если бы он сделал вам предложение? — вдруг спросила Власта.

— Да, — не задумываясь, ответила Барина. — Николай именно тот человек, которого я искала и ждала много лет.

— И я бы с удовольствием стала супругой Михаила…

Они сделали еще по глотку. Елена вытянула тонкими пальчиками из пачки сигарету, поднесла к ее кончику пламя от зажигалки и, выпуская в открытое окно струйку дыма, сказала:

— Я очень надеюсь на этих серьезных ребят, прилетевших из России.

— Да, они внушают и страх, и надежду, — согласилась девушка. — Мужественные, огромные, неразговорчивые, и все обвешаны оружием.

— Давай выпьем за то, чтобы у них все получилось, и мы снова увидели наших любимых мужчин.

— Давайте…

Глава девятая

С доставкой на автомобилях группе безусловно подфартило — сорок миль по неровной грунтовке они проехали всего за час. А пехом пришлось бы топать почти всю ночь. Тем не менее от точки высадки до восточной окраины города Демар оставалось прилично, по прикидкам Савина — около шестидесяти километров. Маршрут предстоял сложный: ни полян, ни просек, сплошные и довольно густые джунгли. В качестве разнообразия — чтоб не заскучали — парочка мелководных рек, вдоль одной из которых предлагал идти местный разведчик, и еще одна малопроезжая грунтовка.

Подобные марш-броски для опытных спецназовцев из группы «Десна» были не в диковинку. Житие в тропических лесах и сибирской тайге, в пустынях и на голом морском побережье, в Заполярье и степи — через все это они прошли, и далеко не по одному разу. За последние полтора года группа трижды выполняла задания на территории воюющей Сирии. В этом же промежутке времени более двух недель провела в одной из азиатских стран, где леса встречались и погуще. А до этого шарахалась здесь по соседству — в такой же бедной и неспокойной африканской стране. Там были похожие влажные джунгли с редкими селениями запуганных местных жителей. Попадаться им на глаза не хотелось, поэтому в светлое время суток осторожно двигались к заданной точке, а ближе к вечеру выбирали укромное местечко, выставляли пару человек в дозор, ужинали и укладывались спать. В один из ночных переходов каким-то нелепым образом нарвались на вооруженный отряд противника; начали уходить, петляя и запутывая следы. Из-за преследования отклонились на десяток километров в сторону. В общем, переход изрядно затянулся, продукты и нормальная пресная вода закончились, пришлось питаться тем, чем одарила человека природа. Первым делом отыскали относительно чистую речушку, в которой запаслись водой и наловили рыбы. На следующий день, убедившись в отсутствии погони, подстрелили пяток птиц. Это позволило не только продержаться, но и дотянуть до заданного района с одним раненым товарищем.

Не заморачивались спецназовцы и по поводу этого перехода. Что такое шестьдесят километров? За первый ночной час немного продвинутся от дороги, остановятся на отдых. А утром со свежими силами отправятся на запад. Сейчас не зима с жуткими морозами, а джунгли — не ледяные торосы и не метровые сугробы. Вот там действительно тяжело: двадцать килограммов одежды, пятнадцать — ранец, еще пятнадцать — оружие с боеприпасами. Аж вспоминать неприятно.

Растянувшись метров на тридцать, семеро мужчин двигались по лиственному лесу. Деревья в местных джунглях произрастали близко друг к другу, толстые стволы оплетали бурые лианы. Из-за темноты и обилия растительности скорость была невысокой.

Первым шел проводник — капитан Сумато, на голове которого красовался старенький и довольно простой прибор ночного видения монокулярного типа.

За ним, приотстав метра на четыре, двигался снайпер Трифонов. В темное время суток Василий предпочитал пользоваться немецким цифровым тактическим монокуляром или комбинированным прицелом, установленным на его винтовке.

Третьим в цепочке следовал Савин. Ему полагалось быть поблизости от дозора, чтобы получать свежую информацию и своевременно принимать решения. Он по ночам оценивал обстановку с помощью полноценного бинокля ночного видения. Весил данный прибор немало — целых полтора килограмма, но зато давал удивительно точную и реалистичную картинку и имел массу полезных приблуд.

В середину цепочки Геннадий поставил молодого Шаталова и медика Панкова. Шестым шел Мазенко, а замыкал процессию капитан Литвинов. Всех ветеранов группы командир попросил приглядывать за молодым старлеем. Те отнеслись к просьбе с пониманием.

Оружие для этой операции Геннадий приказал взять самое обычное и распространенное, чтобы не испытывать нужды в боеприпасах. Как ни старайся, а тихо и бесшумно сработать в Демаре не получится, поэтому «ВАЛом», на всякий пожарный, вооружился лишь один Литвинов, остальные прихватили «калаши», СВД-С, ручник ПКП «Печенег». Имелось также по шесть гранат на брата, ну и, разумеется, у каждого пистолет с холодным оружием. Плюс кое-какие взрывоопасные штучки в арсенале нового штатного подрывника Владимира Шаталова. Помимо основных обязанностей, новичок должен был вести видеосъемку всех боестолкновений — для так называемого «объективного контроля действий». Обязанность не пыльная и для малоопытного бойца в самый раз. Пока он фиксирует действия других — учится сам.

Большую часть ночи группа из семи человек провела в неглубокой лощинке на отдыхе. Подкрепились консервами, поспали, рано утром командир объявил подъем. Завтрак, как всегда, вышел легким — идти всегда проще и приятнее с полупустыми желудками, поэтому ограничились кофе и галетами с джемом. И отправились в путь…

Да, африканские джунгли — не полярные торосы, однако идти по ним тоже непросто. Даже днем. В особенности тому, кто прокладывает дорогу. Вначале дозорным шел проводник Сумато, через час его сменил Трифонов, затем Литвинов. Дольше махать тяжелым ножом, похожим на мачете, не получалось.

На первый часовой привал остановились в полдень, заодно решили пообедать. После приема пищи, пока парни лежали на мягкой травке, Савин определил по миниатюрному навигатору точные координаты, перенес их на подробную карту, полученную перед стартом операции лично от полковника Данилова. Прикинув пройденное расстояние, вздохнул — скорость передвижения группы оставляла желать лучшего.

«Может быть, стоило послушать разведчика и топать бережком реки? — снова склонился он над картой в поисках синей ленточки. Но и этот линейный ориентир не был на ней обозначен. Сложив карту, майор вздохнул: — Не страна, а Бермудский треугольник…»

В районе шести вечера без проблем форсировали неширокую речушку. Возможно, это и была та самая речушка, русло которой несколько километров текло в попутном направлении, а потом резко вильнуло под девяносто.

Течение показалось слабым, уровень воды на середине едва доходил до пояса, и группа быстро преодолела несерьезное препятствие.

Часом позже вышли к проселочной дороге, фактически являвшейся малоподвижной линией фронта. Дорога пустовала, но местечко для ее пересечения выглядело не слишком подходящим: прямой участок проходил сквозь расступившийся лес, кустарник по обочинам едва превышал метр в высоту — особо не спрячешься, даже если включить максимальную скорость, то все равно на пару минут станешь прекрасной мишенью.

Устроившись в крайних густых кустах, решили понаблюдать и изучить местечко.

И не зря. Буквально через минуту, обгоняя клубы пыли, на грунтовке показались два грузовика. Над кабиной первого трепыхался полинявший флаг законного правительства африканского государства.

— Вроде национальная гвардия, а по виду натуральные махновцы, ей-богу, — проворчал снайпер, рассматривая в бинокль набившихся в кузова вооруженных оборванцев.

— Куда же они так торопятся? — смахнул со лба назойливое насекомое Литвинов.

— Выглядят свежими, стало быть, едут менять какое-то подразделение, — предположил Савин. — Тут же у них линия фронта.

Да, территория контролировалась союзниками, но эту чертову линию требовалось пересечь незаметно, поэтому спецназовцы не торопились покидать заросли.

И опять интуиция не подвела: не успели рассеяться облачка красноватой пыли, как на грунтовке показалась другая колонна машин. На сей раз впереди ехал пикап с установленным в кузове крупнокалиберным пулеметом, а за ним тяжело переваливался на ухабах старый автобус. И его салон был битком набит вооруженными молодчиками.

— Проехали, — прокомментировал через минуту снайпер.

— Пора, Гена, — прошептал заместитель, — иначе до темноты тут просидим, а нам еще сквозь позиции неприятеля надо просочиться.

«Это верно, — мысленно согласился майор. — Не ночевать же на нейтральной полосе…»

— Фурги, — обернулся он к проводнику, — рвем со всей дури на противоположную сторону до ближайших зарослей. Понял?

— Да, майор.

— Не отставай…

Поднявшись, Савин еще раз глянул в обе стороны и, чуть пригнувшись, первым побежал к грунтовке. Остальные последовали за ним…

Дорогу в итоге преодолели, на западной ее стороне осмотрелись, отдышались. И двинулись дальше, стараясь до наступления темноты подальше отойти от опасного участка.

«Теперь самое главное, — подумал майор, — успешно прорваться сквозь нейтральную полосу и каким-то образом миновать позиции повстанцев…»

Задача преодоления линии фронта изначально описывалась полковником Красновым как один из наиболее сложных этапов. «Почему? С какой стати?… — недоумевал в разговоре с ним Савин. — Здешняя война напоминает конфликт двух соседних деревень, когда сельчане в определенное время собираются на межевом поле, переругиваются и машут вилами. В остальное время живут обычной жизнью: пашут землю, пьют самогон, хрустят солеными огурцами и тискают своих сельчанок».

Но Краснов настаивал на своем.

— Эти воюют по-настоящему, — уверенно говорил он. — Порой читаешь сводки за прошедшие сутки, и складывается впечатление, будто они делят золотые прииски или нефтеносные провинции страны.

— Ну, положим, законно избранного президента понять можно, — недоумевал Савин. — А почему оппозиция как с цепи сорвалась? Им-то что за резон захватывать всю страну? Жили бы спокойно на своей половине, обустраивались.

— Полагаю, у американцев имеется какой-то интерес в этом государстве. Ресурсы или строительство стратегической военной базы — точно не знаю. Но им нужно все, и денег с оружием они швыряют повстанцам в огромном количестве…

И вот теперь, добравшись до злосчастной разграничительной полосы, Геннадий воочию убедился в правоте пожилого полковника. Да, нейтральная зона пустовала, а дальше… Джунгли по ту сторону пугали таинственной тишиной.

Остановившись в пределах «нейтралки», вперед были высланы снайпер Трифонов и проводник Сумато.

Вернувшись через час, они доложили:

— Впереди значительное по численности бойцов стрелковое подразделение, вперед — метров на семьдесят-восемьдесят — выдвинуты посты наблюдения.

— Пройти возможно? — безо всякой надежды спросил Савин.

— Лучше не рисковать, — качнул коротко постриженной головой снайпер. И с сомнением добавил: — Разве что ночью…

Нет, ночью Геннадий тоже рисковать не хотел. Если бы операция проходила на открытой местности, где в полной мере раскрывался бы потенциал современных приборов ночного видения, то, конечно, стоило бы попробовать. В джунглях даже с помощью продвинутых ПНВ видимость не превышала двадцати пяти метров. Этак недолго нарваться и на дозор. А обнаруживать себя и тем более подставлять под пули подчиненных в планы командира группы не входило.

Посоветовавшись с заместителем, он отправил ту же пару влево — вдоль позиций противника.

— Аккуратно пройдите метров на пятьсот и посмотрите, нет ли где прорехи, — попросил он.

Трифонов с Сумато ушли. Оставшиеся пятеро заняли круговую оборону и принялись ждать…

Спустя полчаса от Трифонова поступил первый доклад по радио:

— «Первый», мы прошли метров шестьсот. Обнаружили несколько групп противника и три поста наблюдения. Возможности скрытного прорыва нет.

— Ясно, — поморщился майор. — Возвращайтесь…

Воссоединившись с группой, разведчики отдышались и отправились в другую сторону. Но и второй рейд вдоль позиций повстанцев положительного результата не дал. Доклад был аналогичным.

— Что ж, придется воспользоваться предложением коменданта, — вздохнул Савин и окликнул Мазенко: — Слава, готовь станцию — надо поболтать с Ивлевым…

Да, приходилось рисковать, но, взвесив все «за» и «против», командир группы решил, что риск быть запеленгованным гораздо меньше, нежели вероятность напороться на неприятности при поиске «окна» в плотной обороне противника.

— Держи! — подал связист гарнитуру от подготовленной к работе станции.

— «Селенга», я — «Десна», — несколько раз подряд запросил на нужном канале Савин.

Наконец оперативный дежурный базы «Сонмар» ответил:

— Да, «Десна», «Селенга» на связи.

— Примите срочную информацию для «Астры».

— Готов. Диктуйте…

Майор назвал номер квадрата, где находилась его группа, и попросил организовать отвлекающую операцию в любом из соседних квадратов.

— Информацию принял. «Астра» ее получит в течение пятнадцати минут, — пообещал оперативный дежурный и отключился.

— Ждем! — бросил подчиненным Савин.

Примерно через час вместо коменданта на связь вышел сам Краснов, взявший под личный контроль отвлекающую операцию.

— «Десна», я — «Дунай», как меня слышишь? — раздался в наушниках его хрипловатый голос.

— «Дунай», слышу вас отлично, — поспешил с ответом Геннадий.

— Генеральный штаб согласен нам помочь. Операция будет организована с полуночи до часу ночи в квадрате № 87, что справа от вас. Пообещали даже небольшую артподготовку. Так что будьте в готовности. Пересекать линию фронта рекомендую не сразу, как услышите канонаду, а спустя минут двадцать пять — тридцать. Как меня поняли?

— Понял вас, «Дунай»! — повеселел майор. — Ждем начала.

— И еще, — не торопился заканчивать разговор полковник. — Командовать имитацией прорыва будет офицер с позывным «Орлан». Его рабочий канал тебе известен. Это так… на всякий случай.

— Понял!

— На первом утреннем привале доложите, как все прошло.

— Обязательно. Спасибо за помощь.

— Не за что. До связи!

Коротко пересказав парням основную суть, командир приказал:

— А теперь перекус и отдых. Если у нас все получится, то придется полночи тащиться через джунгли…

Отдыхали до двадцати трех часов. Сменявшийся во время отдыха дозор лишь однажды — примерно за полчаса до захода солнца — просигналил тревогу, когда метрах в тридцати прошел патрульный отряд повстанцев. Спецназовцы быстро, но без суеты изготовились к бою, однако стычки не произошло — темнокожие вояки протопали мимо, никого не заметив. Чертыхаясь, парни снова улеглись спать.

После подъема ополоснули из фляг лица, неспешно приготовились к очередному марш-броску.

За полчаса до начала отвлекающей операции Савин отправил вперед проводника и снайпера, предупредив, чтобы те аккуратно подобрались на дистанцию видимости к обнаруженным ранее постам.

Дождались полуночи. Однако в означенный срок верхушки деревьев не озарились вспышками, а слух не уловил ни одного звука.

«В чем дело? — нервно посматривал на часы Геннадий. — Рядовая задержка, коих на войне случается превеликое множество, или срыв операции по непонятным причинам?…»

Нет, срыва не произошло. Минут через десять беспокойного ожидания вдалеке справа загрохотали пулеметные очереди и забухали взрывы то ли мин, то ли снарядов.

— Пошло дело! — прошептал Литвинов.

— Пошло…

Рядом с командиром лежал новичок группы — старлей Шаталов. За все время от начала операции он держался достойно: темп и нагрузки выдерживал, был предельно осторожен, не роптал и не жаловался. В общем, вел себя как настоящий мужик, а не сынок высокопоставленного папочки.

— Как настроение, Володя? — легонько толкнул его в бок Савин.

— Нормальное, командир, — бодро ответил тот.

— Скоро рванем вперед — будь внимателен и не отставай. По сторонам не глазей — за нас это сделают проводник со снайпером. Гляди под ноги и держись в центре группы.

— Понял!

Стрельба справа усиливалась и спустя минут десять переросла в сплошной треск, изредка разбавляемый грохотом. Перед каждым взрывом макушки деревьев озарялись слабым оранжевым светом.

— Метров в пятистах заварушка? — спросил Литвинов.

— Думаю, поменьше — триста-четыреста. Такой густой лес здорово поглощает звуки…

— «Первый», ответь «Пятому», — ожила миниатюрная радиостанция слабым голосом Трифонова.

— Да, «Пятый», слушаю.

— Докладываю: наблюдаемый нами пост снялся и отошел назад. А пару минут назад мимо нас на расстоянии сорока метров быстро проследовала вправо большая группа вооруженных бойцов.

— Насколько большая?

— Душ двадцать пять.

— Понял тебя. Можете пройти немного вперед и проверить позиции?

— Попробуем.

— Давайте. Жду доклада…

Савин снова посмотрел на часы. Краснов рекомендовал начать прорыв минут через двадцать пять — тридцать от начала отвлекающей операции. Прошло всего пятнадцать.

И опять потянулось томительное ожидание…

Стрельба справа не утихала, а лишь немного переместилась к западу — вероятно, задействованное в прорыве подразделение хорошо потрепало и потеснило повстанцев.

«Это нам на руку, — отметил про себя Савин. — Это означает, что противник поверит в намерение гвардейцев осуществить прорыв и займется переброской значительных сил».

Нервное напряжение достигло апогея — зашипевшая рация заставила вздрогнуть.

— «Первый» — «Пятому»! — позвал снайпер.

— Отвечаю!

— На позициях никого. Начинайте движение строго на запад!

— Как далеко вы отошли?

— Метров на триста.

— Понял, ждите нас. Чуть позже позову по рации, чтобы не разминуться, — сказал майор, включая прибор ночного видения. — Группа, приготовились к маршу! Я иду впереди, за мной — Мазенко, Шаталов, Панков. Замыкает Литвинов.

Привычно выстроившись цепью, спецназовцы двинулись в западном направлении. Впереди мягко и бесшумно ступал Геннадий, практически не опуская своего «волшебного» бинокля…

Метров через двести он на ходу выдернул из нагрудного кармана рацию.

— «Пятый» — «Первому»!

— «Пятый» на связи, — моментально ответил Трифонов.

— Как у вас обстановка?

— Никого, все спокойно.

— Просигналь фонарем — мы рядом.

— Сейчас…

Все закрутили головами в поисках прерывистого светового сигнала.

— Вижу, командир, — подсказал сзади молодой Шаталов.

— Где?

— Левее двадцать.

— Верно, мигает. Глазастый ты, однако, парень. Вперед…

Группа с максимально возможной скоростью двинулась на запад. Сзади и справа творилось что-то невероятное. Порой создавалось впечатление, будто под предлогом скрытного прорыва группы российского спецназа генеральный штаб национальной гвардии решил раз и навсегда покончить с проклятыми повстанцами.

И все же глобального перелома в войне этой ночью не последовало. Перестрелку было слышно еще минут десять, потом все стихло.

— Похоже, отошли наши помощники, — негромко сказал кто-то из парней.

«Наши, — усмехнулся про себя Савин. — Пожалуй, что действительно наши, раз работаем в одной связке. И сделали все по уму: вовремя, грамотно, точно…»

Шли долго. Углубившись во вражеский тыл километра на три, остановились.

— Отдых, парни, — сказал майор. — Слава, разверни станцию.

Связист принялся настраивать аппаратуру, другие в изнеможении попадали на траву. Пробираться в темное время суток по джунглям, постоянно используя ночные прицелы и ПНВ, было невероятно трудно.

«И все же надо пройти еще дальше, — поглощая мелкими глотками из фляжки воду, размышлял Геннадий. — Все устали. Очень устали. Но на отдых лучше устроиться в спокойном местечке, подальше от линии фронта…»

— Пошли, командир, готово, — позвал Мазенко.

Приняв гарнитуру, тот позвал:

— «Дунай», ответь «Десне»! «Десна» запрашивает «Дунай»!

Краснов ответил не сразу — видно, прилег поспать или занимался другими делами.

— «Десна», «Дунай» на связи.

— «Дунай», «красную черту» миновали. Спасибо за помощь!

— Надеюсь, без «засвета»?

— Точно так. Все прошло строго по плану.

— Рад за вас. Далее работайте самостоятельно.

— Понял. До связи.

— Удачи…

Отдалившись от линии фронта еще на километр, спецназовцы передохнули, подкрепились сухпаями и, дождавшись рассвета, тронулись в путь. Перед выходом Савин еще раз определил точные координаты, судя по месту нахождения группы, до Демара оставалось чуть более тридцати верст. Для дневного перехода — сущие пустяки.

Глава десятая

Последним серьезным препятствием на пути к цели стала довольно широкая, по здешним меркам, речушка — метров тридцать при плавном течении.

Как водится, прошли под прикрытием кустарника вдоль бережка, подыскали подходящее место на изгибе русла, где видимость снижалась до минимальной. Около получаса понаблюдали за противоположным берегом. Убедившись, что вокруг ни души, разделились на две группы и приступили к «заплыву».

— Надеюсь, здесь нет ни крокодилов, ни пираний, — первым вошел в реку Трифонов. Часть одежды, ранец и оружие он держал над головой.

— Ты назвал только десятую часть от той гадости, что обитает в таких реках, — проворчал Панков.

— В такие моменты об этих тварях лучше не думать, — посоветовал Литвинов. — Лучше думайте о безобидных кошечках и хомячках…

В первой группе, по решению командира, были эти двое плюс проводник и капитан Литвинов. С этого берега переправу прикрывали Савин, Мазенко и Шаталов.

— Кошечки — это хорошо. А кого я, кстати, забыл назвать? — тихо вопрошал снайпер, медленно ступая по дну и зыркая по сторонам.

Доктор наступил на что-то, но удержал равновесие. Тихо выругавшись, пояснил:

— Я слышал, что в таких речушках водятся электрические угри, тигровые рыбы, змееголовы, гигантские сомы, рыбы-вампиры и анаконды.

— Вот зачем ты сейчас об этом сказал? Ты же доктор, мать твою, и лечить должен даже словами! А ты не лечишь, а калечишь…

Осматривая противоположный берег, Савин не смог сдержать улыбку. Потом его взгляд случайно наткнулся на лежавшего рядом Шаталова. Он тоже слышал негромкий разговор двух друзей и был явно не в восторге от только что полученной информации.

— Не обращай на их треп внимания, — добродушно заметил командир. — Им лишь бы языками почесать.

— А как же все эти… твари, о которых они говорили? — стараясь не показать растерянности, спросил старший лейтенант.

— Они уроки в школе прогуливали. Крокодилы в таких мелких речушках если и водятся, то небольшие. Самые опасные в Африке — нильские, но это очень далеко отсюда.

— А остальные?

— С остальными еще проще, — улыбнулся Геннадий. — Пираньи обитают в Южной Америке. В Африке лишь изредка попадается терапон-голиаф.

— Это еще кто?

— Дальний родственник пираньи.

Шаталов ошарашенно кивнул в сторону водоема:

— Прямо здесь?

— Нет. Только в полноводной Конго. Электрический угорь, анаконда и рыба-вампир тоже родом из Южной Америки, а змееголов — из Северной. Из всего перечисленного этими балбесами здесь может встретиться гигантский сом и тигровая рыба. Но это очень редкие виды и на человека практически никогда не нападают.

Столь компетентная информация, озвученная уверенным голосом, успокоила новичка. Тот кивнул и продолжил наблюдение за противоположным берегом…

После успешной переправы на правый берег речушки спецназовцы направились на запад, взяв максимально возможный темп. На привал за несколько часов остановились лишь однажды — отдышаться, выпить воды и перекурить.

Под вечер проводник привел группу к восточной окраине Демара.

— Город довольно большой, — на ломаном русском объяснял он товарищам, когда те рассматривали открывшуюся вдалеке панораму. — Демар в нашей стране — второй по величине после столицы. До войны здесь проживало почти восемьсот тысяч жителей, сейчас — около полумиллиона.

— А куда делись остальные? — поинтересовался Савин.

— Кто-то примкнул к повстанцам, кто-то переехал в спокойные сельские районы, куда не докатилась война. Ну а большинство вообще покинуло страну.

— Ясно. — Майор поднял бинокль и медленно оглядел видимую часть города.

Вдалеке — в его центре — возвышались довольно современные постройки: многоэтажные жилые дома, офисы из стекла и бетона, шпили католических церквей и телевизионная вышка. Ближе к периферии высотность домов заметно уменьшалась, здесь преобладали скромные одно— и двухэтажные строения.

— Фурги, нас отделяет от окраины еще одна река? — заметил он блеснувшее между «зеленкой» зеркало воды.

— Да, с севера протекает неширокая речка, город расположен в изгибе ее русла, — пояснил Сумато.

— Кажется, правый берег повыше левого?

— Верно, майор. Левый — ровный, как стол, а правый — холмистый.

— Надо бы до захода солнца подобраться поближе и как следует рассмотреть окраину, — предложил Литвинов.

— Так и сделаем, — кивнул Савин. — А заодно продумаем маршрут подхода…

Целый час группа наблюдала из прибрежных кустов за рекой, противоположным берегом и вялой жизнью на окраине города. Водная преграда была неширокой, зато течение оказалось куда более быстрым, чем в предыдущей речушке.

По просьбе Савина Сумато показал, где расположен квартал, в котором, по агентурным сведениям, содержались пленники.

— Но это ни черта не окраина! — удивленно отреагировал Геннадий.

Указанная проводником группа жилых домов действительно находилась далековато от так называемой «набережной». Ее ближняя граница, очерченная узкой улочкой, пролегала как минимум в пятистах метрах от водной преграды.

— Город большой, — пожал плечами капитан местной армии, — и этот район всегда считался окраиной.

Он был прав, но легче от этого не становилось. Получалось, что, перед тем как осмотреть объект штурма, проанализировать, выбрать направление главного удара и оценить шансы, группе предстояло проделать немалый путь по городу. А ведь Демар и впрямь не был похож на деревню, где сельчане ложатся спать с заходом солнца и всякая жизнь прекращается до первых лучей восходящего солнца. Здесь в надвигавшихся сумерках уже загорались электрические фонари уличного освещения, зажигался свет в домах, а на одном из видимых перекрестков даже менял цвета светофор. Машин, правда, проезжало немного, но пешеходов было в достатке.

— Твою мать… — прошептал Геннадий, ковыряя в зубах упругой травинкой.

Да, сейчас он понял, что нежданно-негаданно нарисовалась еще одна проблема, о которой никто из разработчиков операции не подозревал.

— Командир, гляньте вон туда, — кивнул вправо Шаталов.

Он производил съемку на небольшую цифровую камеру, и что-то привлекло его внимание.

Майор повернул голову, осмотрел линию над противоположным берегом…

— Ну и?… — не понял он, что именно узрел там новичок.

— Вы пониже смотрите — прям над водой. Заводь видите?

Да, заводь Савин заметил. Она довольно глубоко вдавалась в противоположный берег, и из-за этого течение теряло свою силу — вода в ней едва двигалась.

— Вижу я твою заводь. И что?

— Обратите внимание на расходящиеся круги. Мне кажется, это водосброс из городской канализации.

Геннадий на секунду замер, развивая родившуюся идею, затем недвусмысленно переглянулся с заместителем. Новичок в который раз поражал наблюдательностью и сообразительностью.

— Фурги! — позвал майор.

— Я здесь, — подобрался тот ближе.

— В твоем родном городе есть канализация?

— Конечно, есть. Она начинается на дальней окраине, проходит через центр и доставляет использованную воду сюда, к реке.

— У реки ее выход, случайно, не там? — указал командир на заводь.

— Точно, там.

— А как она выглядит, ваша канализация?

— Вот этого я не знаю, — пожал плечами проводник. — Никогда не интересовался.

— Зря не интересовался. Как думаешь, это пара металлических труб небольшого диаметра или каменный тоннель?

— Если и трубы, то должны быть немаленькими. Все-таки канализацию строили в расчете на миллион жителей.

— Молоток, старлей! — хлопнул Савин по плечу Шаталова. И объявил: — Сразу после наступления темноты готовимся к переправе. Первоначальная цель — осмотр городской канализационной системы…

Выбрав еще засветло место, где русло расширялось, а течение теряло силу, группа дождалась темноты и без проблем переправилась на другой берег. Там, не теряя времени, подобралась к заводи, где шумел поток сливавшейся в реку грязной воды.

— Ну и запашок здесь, — сплюнув, выругался снайпер.

— Терпи, Вася, — подбодрил его Мазенко. — Лучше нюхать дерьмо под землей, чем слушать «музыку» свистящих пуль.

— Это точно — под землей завсегда спокойней. Особенно если дышать перестал…

Слушая беззлобные шуточки закадычных приятелей, группа вплотную подошла к сливным коллекторам. Те предстали перед ними во всей красе.

Это были две металлические трубы довольно большого диаметра. Из первой хлестал зловонный поток, из второй едва вытекала такая же вонючая мутная вода.

— Интересно, в чем между ними разница? — поскреб пятерней подбородок Литвинов. — Может, идут с разных районов города?

— А хрен их знает, — ответил Савин. — Я, знаешь ли, тоже мало смыслю в сантехнике.

— Если не возражаешь, майор, я проверю, — вмешался в разговор проводник.

— Не возражаю. Один справишься?

— Справлюсь.

— Давай. Только далеко не ходи — нас интересует метров триста-четыреста в сторону нужного квартала.

— Понял, — кивнул капитан и, включив фонарь, вошел в нутро второй трубы.

— Вот и пусть сам нюхает дерьмо своих соотечественников, — тихо проворчал снайпер. — А мы еще успеем…

Сумато вернулся минут через двадцать — живой и вполне довольный.

— Майор, я нашел проход, — выпалил он, едва появился у среза трубы.

— Фонарь выключи, — напомнил Савин. — И расскажи подробнее.

Погасив фонарь, тот спрыгнул с трубы на мелководье.

— Сама труба короткая — метров через десять-двенадцать она соединяется с каменным тоннелем. Вначале он идет прямо, потом немного подворачивает влево.

— Просто тоннель, без поперечных притоков?

— С притоками. Первый — с левой стороны — мне попался шагов через сто, а дальше они встречаются часто — и слева, и справа. И почти на каждом перекрестке видно звездное небо.

— Небо? Почему небо? Что это значит?

— Решетки на дорогах, — пояснил Сумато. — Для стока воды во время тропических ливней на перекрестках лежат металлические решетки.

— А, понял. Ну и куда же тебя привел главный тоннель?

— Там в одном месте под решеткой лежит куча из грунта и мусора — видать, давно не чистили. Я залез по ней, поднял решетку, осторожно выглянул наружу.

— Это уже интересно. И что же ты увидел?

— В общем, от того места до нужного квартала всего метров шестьдесят.

— Неплохо, Фурги. Молодец! А что с народом? Людей на улицах много?

— Никого не видел.

— Совсем? Куда же они все делись?

— Спят. Днем горожане работают, встают рано. Ну и ложатся в соответствующее время.

— Что ж, логично, — завершил опрос командир.

— Слушай, а в тоннеле сильно воняет? — волновался о своем Трифонов.

— Этот тоннель старый и не используется с тех пор, как рядом построили другой.

— Хм, это меняет дело…

По команде Савина группа вошла в жерло трубы. Впереди снова вышагивал Сумато, тыл прикрывал Литвинов.

И все же неприятный застарелый запашок в заброшенном тоннеле сохранился. Одно радовало: после изнуряющей духоты снаружи, под землей тело отдыхало в приятной прохладе.

Фонарями пользовались трое: идущий впереди Сумато, шедший в середине Мазенко и замыкающий Литвинов. При подходе к очередному перекрестку по команде проводника источники света выключали и старались проскочить под решетками бесшумно.

— Здесь, — остановился и указал на высокую кучу мусора Фурги.

— Василий, поднимись к решетке и осмотрись на предмет хорошей позиции, — приказал Савин.

Снайпер залез по осыпающемуся рыхлому грунту наверх, уперся головой в тяжелую металлическую решетку и, приподняв ее, оценил пространство вокруг.

Опустив железяку на место, доложил:

— Вокруг никого — ни людей, ни машин.

— Что с позицией?

— Тут в пяти метрах имеется низкий заборчик с жиденькой «зеленкой». Могу засесть в ней и прикрыть ваш выход.

— Освещение есть?

— Окна домов темные, а ближайший фонарь метрах в сорока.

— Давай, Вася, действуй!

Трифонов сдвинул решетку в сторону, а Слава Мазенко, подставив спину, помог приятелю вылезти наружу.

— «Первый», я на месте, — моментально доложил тот по рации. — Можете выдвигаться — на перекрестке и рядом с ним никого.

— Фурги, как выберешься наверх, сразу рви под ближайшее здание и жди остальных, — проинструктировал командир. — Пошел!

Молодой темнокожий малый бодро выпорхнул в духоту. За ним вылезли Литвинов, Мазенко, Шаталов, Панков. Последним покинул старую клоаку Савин.

Собравшись под стеной одноэтажного каменного дома, свистнули снайпера, и все вместе двинулись за проводником…

Объект действительно оказался недалеко. Сумато, крадучись мягкой походкой, прошел по улочке обещанные шестьдесят метров и обернулся к Савину:

— Пришли.

— Этот? — указал майор на относительно короткий квартал, начинавшийся добротным двухэтажным домом за забором.

— Да, он. Ваших людей держат где-то здесь.

Геннадий изучил уходящую вдаль улочку, заглянув за угол, осмотрел квартал с другого боку…

Когда Краснов описывал место содержания вертолетчиков, Савин представлял его совсем по-другому. Что в понимании русского человека, не избалованного житием в столицах, представляет собой окраина небольшого города? Как правило, затрапезный частный сектор с видом на бескрайние поля, леса или, в худшем случае, на пыльную промышленную зону с серыми корпусами и полосатыми трубами. Данный квартал и его окружение на подобную окраину не походили. Бедные домишки соседствовали с приличными двухэтажными особняками, крыши которых были сложены из дорогой черепицы. Забор того же ближайшего дома венчали довольно солидные ворота с двумя горевшими фонарями. Через дорогу наблюдалась такая же картина. И никаких полей, лесов и заводов.

— Ну что, Гена, прошвырнемся вокруг? — предложил Литвинов.

— Придется, — согласился тот. — Давай-ка разделим группу. Бери проводника, доктора и Славу. Обойдете квартал по левой улице, а я с Васей и Шаталовым по правой. Встречаемся с противоположной стороны.

— Годится…

Разделившись, спецназовцы разошлись по разным улицам.

Ночь выдалась темной и спокойной. Часы показывали полночь по местному времени, а город словно вымер — ни одного прохожего, ни одного светящегося окна. Только где-то вдали непрерывно лаяла собака. В этом тоже было существенное отличие Демара от современных больших городов — ночной жизни здесь попросту не происходило.

— Видать, на электричестве экономят, — будто угадал мысли Савина снайпер. — Хреновое это дело — гражданская война. Не дай бог…

Трифонов, как всегда, шел немного впереди. Сделав шагов десять, он останавливался, поднимал свой монокулярный прибор и внимательно осматривал округу. Затем несколько секунд крутил головой, прислушиваясь к ночной тишине, и лишь после этого продолжал движение. Шаталова Геннадий поставил в середину связки, идя позади всех, он постоянно оглядывался назад, но не забывал и присматривать за новичком.

Поведение старлея ему нравилось. Ни разу за все время знакомства тот не упомянул своего отца-генерала. Ни разу не проявил высокомерия в общении с товарищами. И ни разу не подал виду, когда приходилось выполнять самую грязную и неприятную работу. «Если так пойдет и дальше — попрошу шефа оставить его в группе», — в какой-то момент решил про себя майор.

Внезапно в нагрудном кармане зашипела рация.

— «Первый», «Второму», — позвал Литвинов.

— Да, «Второй», отвечаю.

— В вашу сторону по боковой улочке двигаются двое гражданских.

— Понял, — дал «квитанцию» майор и скомандовал: — Исчезаем!

Развернувшись, троица бегом преодолела метров тридцать и залегла под раскидистым кустом у забора.

Спустя несколько секунд из-за угла действительно показалась парочка — высокий темнокожий парень обнимал пухленькую девушку в светлой юбке. К счастью, влюбленные не свернули в сторону спецназовцев, а пошли дальше своей дорогой.

— Подъем, — прошептал Савин.

После осмотра квартала со всех сторон было найдено единственное приемлемое для наблюдения место. В середине соседнего квартала — того, что располагался ближе к реке — виднелся заброшенного вида участок с покосившимся домишком и сараем. Внешняя стена сарая служила забором, рядом имелась деревянная калитка, жилой дом стоял в глубине участка площадью не более трех соток. Все строения были сделаны из глинобитного кирпича, на крыше дома темнел проржавевший металл, а сарай покрыт иссохшей до трухи соломой.

— Слава, проверь территорию, — приказал Савин.

Снайпер Трифонов был хорош в качестве лидера на марше, а юркий и подвижный Мазенко прекрасно справлялся с разведкой в городских условиях.

Отдав тяжелый ранец товарищам, старлей потихоньку отворил незапертую калитку и исчез во дворе…

За несколько минут его отсутствия с территории не донеслось ни единого шороха.

— Учись, студент, — легонько пихнул в бок новичка ветеран группы Трифонов.

— С удовольствием, если научите, — не растерялся тот.

Деревянная дверца вновь бесшумно приоткрылась.

— Заходите, — шепотом, но уверенно, как к себе домой, пригласил Слава.

Спецназовцы по очереди просочились внутрь крохотного двора.

— Рассказывай, что тут? — прикрыл за собой калитку Геннадий.

— В доме проверил прихожую и большую комнату — никого, и такое впечатление, что давно никто не живет, — доложил старший лейтенант. — Во дворе, как видите, шаром покати, сарай тоже пуст.

Заглянув в сарай, майор включил на пару секунд фонарь и осветил нутро.

Земляной пол, усыпанный старой соломой, колесо большого диаметра от арбы или какой-то исполинской телеги, деревянная лестница на чердак и парочка примитивных лопат в углу. Одно подслеповатое окошко во двор. И больше ничего, кроме кисловатого запаха навоза.

Напрашивалось решение расположиться именно в сарае, а наблюдение вести через щели рассохшейся калитки. Да, обзор будет невелик, но куда деваться?

Покинув сарай, Геннадий прошелся до входа в дом, а затем по двору…

Местечко ему понравилось. Домишко полностью закрывал собой от соседских взглядов дворовое пространство, с другой стороны у забора росло раскидистое деревце. Ну а сарай отгораживал территорию от улицы.

— Пойдет, — заключил Савин. — Располагайтесь в сарае. Один дежурит у калитки…

Ночь прошла спокойно. Более того, спецназовцы впервые с начала операции по-настоящему отдохнули и выспались.

На тихой улочке в темное время суток не произошло ничего. Сменявшие друг друга дозорные сидели у запертой изнутри калитки, прислушивались и… не улавливали ни единого звука, кроме далекого и однообразного лая собаки.

Зато рано утром жизнь в Демаре закипела. С рассветом по улице прошли две женщины, гнавшие в сторону береговых лугов с десяток коз. Стали изредка проезжать старые, громыхавшие подвеской и пыхтящие жутким выхлопом автомобили. Появились прохожие.

А около семи утра в сарай вдруг ворвался испуганный Шаповалов, которому Савин поручил вахту дозорного.

— Там, — прошептал он бледными губами и кивнул в сторону дома.

— Что «там»? — настороженно спросил командир, машинально нащупывая цевье автомата.

— Пожилая женщина. Из дома только что вышла пожилая темнокожая женщина.

Майор нахмурился и сурово посмотрел на Мазенко:

— Слава, ты каким местом осматривал дом?

Тот скорчил изумленную физиономию и прильнул к дырке в двери.

— Точно, бабка какая-то ходит, — прошептал он. И добавил: — Честное слово, командир, ее не было в доме.

— Ага, а к утру материализовалась, — проворчал Савин и повернулся к новичку: — Она успела тебя заметить?

— Нет. Она тяжело спускалась по ступенькам крыльца, глядя под ноги. А я в это время юркнул в сарай.

— Так… — почесал командир затылок. — Неприятная история.

Выход нашел снайпер. Прислонив винтовку к стене, он взялся за деревянную лестницу.

— А ну-ка, я сейчас гляну на чердак. Придержите ее, братцы…

Товарищи ухватились за жиденькую конструкцию. Трифонов забрался до средних ступеней, просунул голову в квадратный проем, огляделся и негромко сказал вниз:

— Лезем все сюда.

— Зачем? — не понял Литвинов.

— Затем, что бабка может сюда припереться. А на чердаке она нас не заметит. Если перекрытие выдержит, то считайте, что мы нашли идеальный наблюдательный пункт.

— А если не выдержит? — робко вмешался доктор.

— Тогда тебе придется поработать.

— Так грохот же будет на всю улицу!

— Ладно, закончили балаган, — остановил дискуссию майор. — За кварталом оттуда сможем наблюдать?

— А чего ж не сможем?! — подивился снайпер. — Раздвигай солому и смотри куда хочешь.

— Тогда все наверх! Погнали…

Чердачное пространство оказалось тесноватым — конек двускатной сарайной крыши возвышался всего на полтора метра, так что стоять в полный рост не получалось.

Распределившись по перекрытию ближе к стенам сарая, чтобы конструкция и в самом деле не рухнула, спецназовцы приняли горизонтальное положение. Все, кроме командира — обязанности дозорного на следующие два часа он возложил на себя.

Видимость с чердака оказалась великолепной. Если сквозь щели в калитке дозорные лицезрели лишь малую часть улицы напротив позиции, то с нового наблюдательного пункта отлично просматривались и прилегающая улица, и большая часть интересующего квартала.

Слегка раздвинув пальцами солому, Геннадий внимательно следил за происходящим снаружи.

Улочку нельзя было назвать бойкой. За первые четверть часа наблюдения рядом с сараем прошли четыре человека и проехала всего одна машина. Однако случайные прохожие майора не интересовали — его взгляд то и дело возвращался к постройкам квартала и медленно скользил по каждой детали, стараясь вычленить хоть что-то подозрительное.

Сначала Савина интересовал угловой дом, на который он обратил внимание еще ночью. Солидный, добротный и не дешевый, по здешним меркам. Именно в таком, по его убеждению, и должны обитать приближенные главарей мятежников.

Легкое сомнение закралось в его душу, когда из открывшейся двери дома на улицу вывалился целый выводок детей от шести до двенадцати лет. Дверь при этом осталась нараспашку. Спустя некоторое время к ним присоединилась пышнотелая мамаша с корзинками в руках, и вся компания дружно направилась за покупками.

«Не похоже на штаб-квартиру оппозиции», — качнул головой Геннадий. И переключился на другие дома…

Помимо шикарного углового дома, в квартале имелось еще два достойных внимания объекта: серая двухэтажка с плоской крышей и такой же высоты строение, с ярко-оранжевыми стенами и высокими пальмами во дворе.

До смены оставались считаные минуты. Геннадий уже подумывал, кого бы назначить следующим дозорным, как вдруг заметил появление двух человек в обширном дворовом пространстве у дома с плоской крышей.

Это здание было гораздо скромнее углового: на оштукатуренных внешних стенах напрочь отсутствовала краска, что создавало неряшливое впечатление, между окнами второго этажа прилепился единственный ящик кондиционера, а с южного бока виднелась только одна тарелка спутникового телевидения среднего размера. На первый взгляд — бедновато для людей, привыкших без особых моральных заморочек экспроприировать у сограждан все самое лучшее.

Савин поднял бинокль, подкорректировал резкость и… почувствовал, как зачастило сердце.

Во-первых, мужики были одеты в «камуфляжку».

Во-вторых, один из двоих имел светлую кожу.

Наконец, в-третьих, темнокожий держал в руках автомат и определенно сопровождал второго, державшего в руках два пустых ведра.

Наполнив их в огромной, врытой в землю бадье, европеец поплелся обратно в дом. Охранник последовал за ним.

— Та-ак… это уже интересно, — пробормотал майор. — Жаль, что не успел хорошенько рассмотреть пленника…

И замер. Внизу скрипнула дверь.

— Всем не дышать, — еле слышно шепнул снайпер. И красноречивым жестом показал: «В сарай приперлась бабка».

Хозяйка покопалась внизу, погремела инструментом, выбрала одну из лопат и, пробормотав что-то на своем «тарабарском», удалилась.

— Что она сказала? — спросил у проводника Савин.

— Обозвала недавно умершего мужа пьяницей и негодяем, потому что при жизни он так и не поточил лопату, — с улыбкой перевел тот.

Посмеявшись, майор объявил:

— Парни, кажется, я определил дом, где содержатся пленники.

— Где?!

— В серой двухэтажке.

— С плоской крышей?

— Точно так. В общем, план теперь такой: до обеда поочередно наблюдаем, собирая максимум информации. Если мое предположение верно — докладываю по «спутнику» Данилову и жду его распоряжений.

После полудня сухая солома от палящего солнца прилично нагрелась и на чердаке стало чертовски душно. Спецназовцы слегка раздвинули в нескольких местах природный строительный материал, чтобы воздух хоть немного продувал тесное пространство.

Помогло, но крайне слабо — парни по пояс разделись и все равно обливались потом.

В час дня нехотя пообедали, после чего Геннадий приказал:

— Вася, следи за бабкой. Слава, готовь для связи «шарманку».

Настройка спутниковой станции заняла четверть часа.

— Держи, командир, — подал Мазенко гарнитуру.

Снайпер кивнул: бабуси не видно — можно работать.

— «Тобол», я — «Десна», как слышите? — запросил майор.

Москва ответила моментально:

— Хорошо слышу, «Десна», докладывайте.

— Находимся на месте. Ведем наблюдение в течение двенадцати часов, — начал доклад Савин. — Объект со «стрижами» установлен. К операции по освобождению будем готовы с наступлением темноты.

— Уверены, что нашли нужный объект? Ошибка исключена? — допытывался полковник Данилов.

— Девяносто девять процентов. Лично наблюдал одного из «стрижей». Лица, правда, не разглядел — дистанция не позволила.

— Понял вас. В таком случае продолжайте наблюдение. Когда тебе удобнее со мной связаться?

— Желательно до захода — с двадцати до двадцати двух местного времени, — ответил майор.

— Ничего не предпринимать. Наблюдайте, а вечером сам выйди на связь.

— Понял.

— Удачи! — произнес Данилов привычное пожелание и отключился.

Время после обеда тянулось ужасно медленно.

Из-за жары те, кто был свободен от дозора, не могли ни вздремнуть, ни нормально отдохнуть. Воду во фляжках как ни экономили, а к шести вечера ее почти не осталось. Бабка по утренней прохладе поковырялась на крохотном клочке земли, зажатом между сараем, боковым забором и домом, после чего надолго исчезла в своем скромном жилище.

Наблюдение за серым двухэтажным домом не прекращалось ни на минуту. В течение дня охранник еще несколько раз выводил того же пленника во двор. Тот набирал в ведра воду из ржавого бака и, стараясь не пролить ни капли, возвращался в дом. Кто-то из спецназовцев предположил, что сия работа не что иное, как наведение внутри дома капитального марафета.

Используя мощную оптику, Савин изо всех сил старался разглядеть лицо таскавшего воду. Но… не получалось. Выходя из дома, бедолага щурился и отворачивался от яркого солнца, над баком стоял, согнувшись пополам, а возвращаясь, показывал затылок и спину.

Фотографии членов экипажа, которые перед заброской в джунгли показывал советник Краснов, Геннадий с собой не взял, из соображений безопасности тех же летчиков, и сейчас, копаясь в анналах зрительной памяти, силился сопоставить внешность пленника с кем-то из запечатленных на плотной бумаге. «Вроде похож на штурмана. Да и по возрасту подходит… — мучился он, подстраивая резкость оптического прибора. — Но какой-то уж больно изможденный, худой. Может, их били, пытали, морили голодом?…»

После шести вечера солнце спряталось за крышу соседнего дома, и на чердаке стало полегче. Вахту по наблюдению нес Литвинов, Савин лежал, устроив голову на ранце.

— Гена, к дому подъехал пикап, — нарушил тишину заместитель.

Тот поднялся, пошевелил солому.

Верно, перед воротами стоял бежевый пикап. В кузове большим куском брезента был накрыт пулемет, в кабине сидели трое. Ворота раскрылись, машина резво въехала во двор и остановилась напротив входа в дом.

Встречать прибывших людей вышла целая компания, состоявшая из крепких темнокожих парней. Некоторые были вооружены.

— Теперь никаких сомнений не осталось, — сказал Савин. — Это именно то место, где содержат пленников.

— Согласен, — кивнул Литвинов. — Одно плохо: у ворот постоянно мотается охранник. Я дважды наблюдал его смену.

— Да, это минус. Но есть и жирный плюс.

— Какой?

— Во дворе нет собак.

— Ты прав. С собачками было бы посложнее…

Все оставшееся время до связи с шефом Геннадий внимательно изучал объект предстоящего штурма. Основное было более или менее понятно. Оставались мелочи и всякая неучтенная хрень. К примеру, электрические провода, тянувшиеся от столба к дому. Во время штурма и перестрелки их может перебить случайная пуля, а это уже проблема. Или та чертова бадья с водой, врытая глубоко в землю. Если про нее забыть, то ночью рискуешь переломать ноги или споткнуться и пробить об ее край башку.

Штурмовать подобные объекты группе доводилось. Брали и дворцы, и дома средних размеров, и хижины. Чем крупнее объект, тем больше нужно задействовать людей, а также точнее и оперативнее координировать их действия. Но в любом случае необходимы всесторонний анализ на основе наблюдения и другой информации и качественная подготовка. Иначе гарантированы проблемы.

Очередной сеанс связи с Даниловым состоялся в двадцать тридцать.

Выслушав доклад с подтверждением ранее полученных данных, полковник сказал:

— «Десна», поступим следующим образом. Начало «банкета» назначаю на час ночи. «Дунай» с «Астрой» проинформированы и уже занимаются организацией вашей эвакуации. Карта района рядом?

— Да, — выхватил Савин из кармана карту.

— Развернул?

— Точно так.

— В трех километрах к востоку от твоего места в джунглях имеется подходящая площадка для посадки «вертушки». Найди ее.

— Есть такая. Нашел.

— Это бывшая банановая плантация с малопроезжей дорогой посередине. Судя по снимкам со спутника, там сохранились остатки фундамента нескольких строений, а рядом имеется ровная площадка, где способна кратковременно притулиться «восьмерка». Противника в том районе, по данным разведки, нет, но добраться туда вы должны с максимальной скоростью, чтобы не привести за собой «хвост». «Вертушка» прибудет в точку ровно в три часа. Так что на все про все у вас сто двадцать минут.

— Понятно. Сделаем.

— Позывной экипажа — «Двадцать семь — сто двадцать», частоту знаешь.

— Знаю.

— И последнее, — несколько мягче сказал Данилов. — «Стрижей», конечно, освободить нужно, но… постарайся обойтись без потерь. Во-первых, людей жалко. Во-вторых, нас в этой стране быть не должно — сам понимаешь.

— Понимаю, «Тобол». Постараемся сработать аккуратно.

— Все. Готовьтесь. Удачи…

Глава одиннадцатая

После захода солнца спецназовцы оценили обстановку вокруг.

Ничто на проходящей мимо улочке, в домах соседнего квартала и рядом не отличалось от предыдущей ночи. Та же тишина и полумрак, слегка разбавленный редкими уличными фонарями. Тот же далекий и бесконечный лай ненормальной собаки.

В начале одиннадцатого по команде Савина группа осторожно спустилась с чердака в сарай. Хозяйка дома, как и все ее соседи, вероятно, улеглась спать, но майор на всякий случай поставил у двери молодого Шаталова. Сам же приступил к инструктажу.

План штурма в его голове созрел во время наблюдения за двухэтажной усадьбой, оставалось озвучить его товарищам и выслушать их мнение.

— Покинув бабкино хозяйство, выходим на улицу и делимся на две группы, — тихо говорил он. — Первая: я, Мазенко, Шаталов, Панков и Сумато — занимает позицию в кустарнике, что в тридцати метрах от ворот. Оттуда мы контролируем всю улицу и ждем. Вторая: Литвинов и Трифонов — проникает на территорию соседнего участка и, забравшись на крышу хозяйственной постройки, ликвидирует охранника у ворот. Работает, разумеется, Коля из своего «вала», Василий страхует. Закончив с охранником, открываете для нас калитку.

— Пока все гладенько, — подал голос заместитель. — Что предлагаешь делать с охраной в доме? Там как минимум семь человек.

— Главное — проникнуть на территорию. Во дворе осмотримся, обойдем дом, проверим окна. Температура воздуха — под тридцать, на стене висит всего один «кондёр», значит, окна наверняка будут открыты. В общем, примем конкретное решение на месте.

— Согласен.

Поддержал план и другой ветеран группы — Трифонов:

— Ничего лучше тут и не придумаешь. Не подкоп же рыть!..

— Тогда погнали…

Бесшумно покинув сарай, открыли калитку и по одному просочились на улицу. Как и прошлой ночью, она была пустынна — город спал.

До темного пятна кустарника дошли вместе, там разделились. Литвинов с Трифоновым метнулись на другую сторону улочки, а основная группа осталась на месте.

— Слава, гляди направо, я — налево, — скомандовал Савин и поднял ПНВ — прибор ночного видения.

Посланная вперед пара моментально исчезла из виду, перемахнув невысокий каменный заборчик участка напротив. И снова потекло томительное ожидание…

Савин с товарищами не услышали ни хлопков, ни хрипа, ни стона. Все было сделано на удивление тихо. Проснулся только динамик рации и доложил голосом Литвинова:

— «Первый», у нас все готово. Подходите.

— Пошли! — оглянувшись по сторонам, сорвался из кустов Геннадий.

Группа подбиралась к воротам усадьбы, прижимаясь к забору соседнего участка. Улица все так же оставалась пустынной. Впрочем, если бы из ближайшего проулка вырулил автомобиль, то Литвинов без труда разобрался бы с ее пассажирами с помощью бесшумного «вала».

Вот и ворота. Узкая металлическая калитка плавно отворилась, пропуская во двор пятерых бойцов.

— Все спокойно, — шепотом доложил Трифонов.

Геннадий поднял ПНВ и осмотрел видимую часть двора.

Его площадь была больше бабкиного участка раз в десять. Центральную часть занимала стоянка на три-четыре крупных автомобиля. В данный момент здесь «скучал» один пикап, въехавший сюда несколькими часами ранее. Рядом со стоянкой торчала из земли емкость, из которой днем пленник таскал ведрами воду. По левой границе темнел длинный сарай, по правой возвышалось что-то вроде крытой беседки. Вдоль переднего забора рос невысокий кустарник. В общем, обычный дворик африканского городка: запустение, неухоженность, мусор…

— Выберите позиции во дворе и оставайтесь с Литвиновым здесь. Работать в крайнем случае, и только Николаю из «вала», — приказал майор. Затем распределил обязанности между бойцами своей группы: — Шаталов и доктор осматривают со мной левую стену дома. Мазенко с Сумато исследуют окна по правой стене. Встречаемся на заднем дворе. Ясно?

— Ясно, командир.

— Вперед…

О том, что поставил молодого Шаталова прикрывать тыл, а доктора в середину, Савин вспомнил, когда дошел до середины боковой стены строения. В одной руке старлей держал цифровую камеру и вел съемку, в другой — автомат. «Стало быть, уже доверяю парню, — не удивился майор своему решению. — Вон как сосредоточен — ни на секунду не отвлекается! Молоток!..»

По левой стене майор насчитал шесть окон — три на первом этаже и столько же на втором. И лишь среднее внизу было наглухо запечатано закрытыми рамами и деревянными жалюзи, остальные открыты настежь.

Попутно осмотрев тропинку и негустые сорняковые заросли вдоль глухого деревянного забора, группа дошла до угла здания. Осторожно выглянув, Геннадий проверил, нет ли охраны.

Никого. Узкий задний дворик пустовал. Дальний забор зарос дикой «зеленкой», в левом углу лежала куча дров и хвороста, в правом — «красовалась» свалка мусора. По соседству с ней обитали две металлические бочки и стопка старых автомобильных покрышек.

Вскоре из-за другого угла появились Мазенко с Сумато. Встретились под задней стеной, почти на середине.

— Что у вас? — шепотом спросил командир.

— По два окна на каждом этаже, — так же тихо ответил старлей. — Верхние закрыты — там гудит ящик кондиционера. В нижние можно залезть.

— Что-нибудь слышно?

— Вроде доносятся какие-то голоса, но разобрать из-за гудящего кондиционера трудно.

— Ясно. Слева тоже открыты два нижних, — проинформировал майор и потянул из кармана радиостанцию: — «Второй» — «Первому».

— «Второй» на связи.

— Как у вас?

— Все спокойно — можете работать.

— Через пару минут заходим внутрь через боковые окна. Если все сделаем тихо, то покинем здание тем же путем. Если с шумом, то встречайте через основной выход в передний двор.

— Понял тебя, «Первый», — сказал Литвинов.

— Информацию принял, — подтвердил Трифонов.

Славка Мазенко был полегче, поэтому Савин подсадил его и помог заглянуть в помещение.

— Никого, — осмотрев нутро, шепнул тот.

По очереди, помогая друг другу, все пятеро влезли в небольшую комнату, в углу которой была устроена лежанка. Здесь же рядом с тряпьем лежал старый автомат Калашникова, запасной магазин и допотопный радиопередатчик. Запашок в комнате, несмотря на постоянно открытое окно, казался застарелым и кисловатым, словно здесь проживал пожилой больной человек.

«Не знаю, откуда такой запах. Судя по вещам и простенькой подстилке, здесь отдыхают охранники», — догадался Геннадий и порадовался их беспечности.

Да, к счастью, настоящих, хорошо обученных войсковых подразделений в составе повстанческих соединений либо было мало, либо не существовало вовсе. В Африку майору приходилось мотаться с группой три раза, но лишь однажды — в центре континента — он повстречал на своем пути грамотных бойцов. Противника тогда спецназовцы пережали — он своевременно отступил. А позже стало известно, что обучал то подразделение и командовал им известный местный офицер, когда-то окончивший в Москве Военную академию имени Фрунзе. То есть с нашей помощью у них что-то получалось. Самостоятельно — только в кино.

Здесь как раз все походило на убогую реальность. Всего один охранник во дворе у ворот, остальные бросают оружие где попало и ничуть не беспокоятся о собственной безопасности. Савин понимал: подобное могло происходить или в силу природного разгильдяйства, или от излишней уверенности в том, что Демар находится в глубоком тылу и здесь никогда не появлялся противник.

Впрочем, на истинную причину ему было наплевать. Существует золотое правило: беспечный народец на войне долго не живет. Это естественный отбор. Премия Дарвина. Не хотят узнать, что будет завтра, — не надо, никто уговаривать не станет.

Славка уже торчал у двери и, приложив ухо к тонкому деревянному полотну, прислушивался.

— По-моему, они бухают, — предположил он. А через секунду уверенно добавил: — Да у них там пьянка в разгаре!

Из-за двери и в самом деле доносились мужские голоса, смех, звон посуды.

— Вполне может быть, — согласился Геннадий. — К ним же днем приехали гости на пикапе.

— Точно!

Командир мягко взялся за дверную ручку:

— Готовы?

— Готовы.

Шаталов, Панков, Сумато стояли за его спиной, Мазенко поглядывал на открытое окно, прикрывая тыл.

Рывок! В глаза ударил желтый свет электрической лампочки, висевшей прямо над входом в комнату. Лампочка была слабой, но для привыкших к темноте глаз свет все равно казался ярким.

Выглянув из комнаты, Савин обнаружил короткий коридор с двумя дверьми в другие помещения. Чуть дальше коридор поворачивал вправо под девяносто градусов и уходил куда-то дальше, откуда и доносились пьяные голоса. Напротив выхода из комнаты на стене висело велосипедное колесо, в углу стоял керамический тазик, похожий на ночное судно.

Знаком попросив открыть ближайшую дверь, майор поднял к глазам прибор ночного видения. Шаталов понятливо потянул за ручку.

Быстро просунув голову в щель, Геннадий осмотрел комнату.

Никого. И похожая убогая обстановка, только под окном стоит небольшой стол с двумя табуретами. И мелкий мусор на полу.

Осмотр третьей комнаты едва не закончился провалом — в ней на широкой и довольно цивильной кровати спали два темнокожих ребенка лет трех и пяти. Хорошо, что дверь удалось открыть бесшумно, поэтому сон детей не потревожили.

Жестами приказав соблюдать еще большую осторожность, Геннадий двинулся дальше — к повороту…

Планировка первого этажа оказалась неожиданной, совершенно непохожей на привычную простому российскому обывателю. Три исследованные маленькие комнатки располагались вдоль внешней боковой стены здания. Далее коридор поворачивал к центру и упирался в край большой кухни-гостиной, не имевшей окон. Это стало понятно по тому, что, обойдя дом со всех сторон, спецназовцы не обнаружили света ни в одном окне. Где находилась лестница на второй этаж и остальные помещения, наблюдавший из-за угла майор пока не представлял.

В гостиной происходила бурная пьянка. На потолке горело несколько ярких ламп, поэтому изрядно захмелевшая компания не замечала следившего за ними из темноты Савина.

Посередине большого по площади помещения стоял длинный деревянный стол, заставленный тарелками, бутылками, стаканами, лежавшими вперемешку фруктами, кусками рыбы и хлеба. Вдоль дальней стены висела веревка с сушившимся бельем.

Вокруг стола на табуретах и стульях сидели мужчины, на коленях у одного из них устроилась полуобнаженная женщина с объемными формами, обтянутыми длинной легкой майкой. Всего в видимой части гостиной находилось семь человек. Возможно, за правым окончанием стола был еще кто-то — Геннадий их не видел. Разговаривала компания очень громко, сказанные фразы часто тонули в дружном хохоте. Причем женщина заливалась неприятным смехом громче всех.

«Похоже, мамаша тех детишек, — догадался Савин. — Супруга главаря или хозяйка этого небедного дома…»

— О чем говорят? — спросил он проводника.

— Несут пьяную чушь. Ничего серьезного, — презрительно поморщился тот.

— Ясно…

Шаталов контролировал коридор с комнатами, а Мазенко подобрался поближе к командиру.

Понимая, что гостиную не обойти, он спросил:

— Что думаешь делать?

— Знаешь, Славик… — Майор на пару секунд задумался. — Возьми с собой проводника, выберись из дома тем же путем, обойди его с тыла и проверь помещения на противоположной стороне. Крайние окна там были открыты.

— Это вариант! — просиял старлей.

Мазенко с проводником исчезли. Перед поворотом коридора остались Савин, Шаталов и Панков…

Геннадий больше не беспокоил переводчика, ибо тема оживленного разговора его не интересовала. Хотя и так было ясно, что боевики говорят о недавнем бое, в котором приняли участие большинство из присутствующих. Языка майор не понимал совершенно, но красноречивые жесты говорили сами за себя. Один долговязый изредка изображал стрельбу из пулемета — вероятно того, что был установлен в кузове пикапа. Другой крепкий паренек едва не запрыгнул на стол, яростно размахивая кулаками и повествуя о горячей рукопашной схватке.

Меж тем худой чернокожий парень, на чьих коленях поселилась местная красотка, времени не терял — живо поддерживая разговор, он лапал свою подружку, а та обнимала его одной рукой, в другой держала наполненный каким-то мутным пойлом бокал.

Савин получше пригляделся к молодому мужчине и сделал неожиданный вывод: скорее всего, это и был главарь вооруженной компании, охранявшей пленников.

Во-первых, одежда на нем заметно отличалась в лучшую сторону от одежды других участников пьянки — новенькая камуфлированная форма «натовского» образца для ведения боевых действий в джунглях. Легкая, добротная, прочная, с массой карманов на «липучках».

Во-вторых, на ремне его брюк висела кобура с открытой пистолетной рукояткой. Судя по сглаженным обводам, это была «beretta 90-two» — довольно продвинутая модификация американского армейского пистолета с улучшенной эргономикой, с цевьем для удобного обхвата двумя руками и прочими «вкусными плюшками». Редкая и очень дорогая, по местным меркам, штучка. Кому попало такую носить не позволят.

В-третьих, когда этот малый начинал говорить, все остальные почтительно смолкали и перебивали его крайне редко. Да и вел он себя уверенно, нагловато.

Крохотная лампочка на верхней панели рации требовательно замигала. Спрятавшись за угол, Савин ответил:

— «Первый» слушает.

— «Первый», это «Третий», — начал доклад Мазенко. — Влез в окно с противоположной стороны дома. Здесь та же фигня: три пустые комнаты и такой же коридорчик с выходом на гостиную.

— То есть ты сейчас напротив коридора, в котором стою я?

— Точно так.

— А где же тогда лестница наверх? — удивленно спросил майор.

— Думаю, она в гостиной, только мы ее из коридоров не видим, — предположил Славик.

Геннадий выглянул из-за угла еще разок и убедился в том, что старлей прав — приличная часть гостиной оставалась вне поля зрения.

Получалось, что первый этаж был полностью исследован. Пленников на данном уровне обнаружить не удалось. Значит, они содержались в подвале, в существовании которого Савин усомнился еще на стадии наблюдения, либо — что более вероятно — на втором этаже.

— Так что нам делать, «Первый»? — не унимался Мазенко.

— Не суетись. Дай подумать…

Прошло около минуты, а на ум ничего дельного не приходило. Ровным счетом ничего.

«Выскочить с разных сторон и попытаться положить этих хлопцев в рукопашной или ближнем бою? — кусал от напряжения губы майор. — Возможно, получится. Шанс есть».

Но вместе с тем имелись и серьезные сомнения.

Во-первых, молодцов за столом могло оказаться и больше, чем насчитали спецназовцы.

Во-вторых, почти все они были вооружены. На левом краю стола лежал один автомат, еще два висели на спинках стульев, у стены аккуратно стояла винтовка «М-16». У некоторых на поясных ремнях висели ножи и пистолеты.

В-третьих, если пленников держат на втором этаже, значит, там тоже дежурит охрана. Пусть немногочисленная — один или двое, но она там есть. И, разумеется, тоже с оружием.

И последнее. Никто из группы Савина, включая проводника, не знал, сколько в этом городе повстанцев и как далеко находятся ближайшие из них. Стоит в ночной тишине прозвучать нескольким выстрелам, и неизвестно, успеют ли спецназовцы унести ноги из, казалось бы, тихого населенного пункта.

Размышления нарушил странный писк, раздавшийся сзади, — довольно громкий и пронзительный.

Савин резко обернулся. Отвечавший за тылы Шаталов тут же сорвался с места в сторону комнат. Говор и шум в гостиной на пару секунд стихли.

Майор шагнул в ту сторону, невольно вскинув автомат: «В чем дело?! Что там происходит?!»

Дверь в крайнюю комнату приоткрылась. На пороге стоял пузатый мальчуган, тер кулачками сонные глаза и… громко плакал.

Подскочивший Шаталов схватил его на руки и нырнул в комнату. Но было поздно — детский плач услышали в гостиной.

Вернувшись к повороту коридора, Геннадий быстро выглянул за угол и заметил шедшую навстречу неверной походкой красотку. Увидев вооруженных до зубов незнакомцев, она наверняка успеет крикнуть, так что лучше уж завладеть инициативой и начать заваруху первыми.

И Савин принял решение.

— Внимание всем! Я — «Первый»! — прижал он губы к микрофону рации. — Начинаем «банкет»! Начинаем «банкет»!

В ответ звучали «квитанции», но слушать их было некогда — майор выскочил в прямой коридор, упиравшийся в гостиную. Оттолкнув опешившую бабу, он дал длинную очередь по сидевшим за столом.

Такая же очередь прогрохотала из коридора напротив. Сбивая со стола посуду и опрокидывая стулья, темнокожие вояки полетели на пол. Вся группа, за исключением сидевших во дворе снайпера и заместителя, в считаные мгновения оказалась в гостиной. Еще две-три короткие очереди, и с пьяной компанией было покончено.

Только сейчас большое помещение полностью предстало перед взорами спецназовцев. Лестница на второй этаж действительно находилась в дальнем конце комнаты, и больше ничего интересного за углом не оказалось. Дым, мусор на полу, у стенки то ли длинная деревянная лавка, то ли узкая кровать. На стене висит бумажный портрет какого-то молодого негра в темных очках.

— Доктор и Сумато — остаетесь здесь. Остальные наверх! — крикнул Геннадий, взлетая по ступеням.

Однако тут же отпрянул к стене — сверху прогремели выстрелы. Пули впились в стену, обдав штурмующих кирпичной крошкой.

Стреляли не прицельно. Наобум. Или на звуки шагов.

Савин и Мазенко ответили короткими очередями снизу по деревянному перекрытию — примерно по тому месту, где мог находиться стрелявший охранник.

Сверху раздался дикий крик, что-то грохнуло.

Взлетевший на площадку Геннадий увидел катавшегося по полу человека. В полу зияло несколько дырок, раненый мужчина стонал и размазывал по нему свою кровь. Одна пуля пробила его бедро, вторая вошла в живот и распахала грудную клетку.

«Не жилец. Через минуту отойдет», — понял майор и, перешагнув через него, ринулся по коридору.

Планировка второго этажа была совершенно иной: с лестничной площадки тянулся сквозь этаж широкий коридор с многочисленными дверьми по обе стороны.

— Проверяем! — направился командир к первой комнате.

Шаталов с Мазенко кинулись к другим.

В открытых комнатах не нашли ни души. Повсюду была та же аскетическая обстановка с минимумом мебели и вещей.

Единственную запертую дверь обнаружили в самом конце коридора. Ключи искать не стали — просто высадили ее двумя ударами.

Помещение встретило жутким запахом и абсолютной темнотой, так как единственное окно было накрепко заколочено досками. В ближнем углу стояло ведро с фекалиями, в дальнем сидели трое напуганных мужчин.

Осветив их фонарем, Савин узнал в одном того, который весь день маячил во дворе с ведрами.

— Чего сидим?! — рявкнул он. — Быстро на выход!

Но, как ни странно, те даже не пошевелились.

— В чем дело? — подошел майор ближе. — Вы вертолетчики из России?

Двое продолжали молчать. Третий затряс головой и жалобно произнес:

— No. Non siamo in Russia. Siamo in Italia.

Савин искренне возмутился:

— Чего он там блеет?!

— Говорит, что они из Италии, — подсказал Шаталов.

— Твою мать! Какая еще Италия?!

И опять решение пришлось принимать мгновенно. Да, разведка допустила грубейшую ошибку, приняв эту троицу итальянцев за наших вертолетчиков. Но что теперь делать? Не оставлять же здесь этих несчастных на верную смерть?…

— Тащите их вниз, — приказал Геннадий. — Уходим!

Итальянцы выглядели слабыми, изможденными. Спецназовцы буквально силой вытолкали их в коридор и заставили спуститься по лестнице.

— «Второй», ответь «Первому», — запросил командир заместителя на середине лестничного пролета.

— «Второй» на связи.

— Нам пришлось пострелять. С улицы нас было слышно?

— Да, «Первый», из-за открытых окон грохотало прилично.

— Это плохо. Как обстановка снаружи?

— Пока тихо, но в некоторых окнах соседних домов зажегся свет. И еще собаки гавкают со всех сторон. Поторопитесь.

— Понял. Идем к главному выходу…

Где-то в коридоре голосила испуганная женщина, один из раненых туземцев умирал, продолжая дергать ногой…

В этот момент сбоку послышался глухой удар.

Савин резко обернулся и увидел корчившегося от боли худого чернокожего парня, на коленях которого во время пьянки сидела пышнотелая красотка. Правой рукой нигер сжимал рукоятку «беретты», левой держался за грудь, в которую ему заехал с ноги Шаталов.

— Брось пистолет, сука! — приставил новичок автомат к курчавой голове.

Нагнувшись, майор попросту выдернул из ладони поверженного бойца оружие.

Все ждали команды на выход, но Савин медлил. Не хотелось ему покидать дом, не выполнив задания и даже не раздобыв толику информации о том, где находятся пропавшие российские вертолетчики.

— Я тут все обыскал, — понимая причину промедления, подал голос доктор. — Подвала в этом доме нет.

— Свяжите ему руки — он пойдет с нами, — кивнул Геннадий на темнокожего парня.

— Он ранен в ногу, — показал на окровавленную штанину доктор.

— Все равно придется взять — возможно, удастся развязать ему язык…

Спустя несколько секунд группа спецназовцев, «усиленная» тремя итальянцами и хромавшим местным воякой, покинула дом.

С территории двухэтажки воссоединившаяся группа выбралась без проблем. Зато на улице пришлось сразу шарахнуться в сумрак под стену дома напротив — со стороны центра к месту штурма неслись несколько автомобилей. Эти ребята явно мчались по их душу. Они провели здесь прошлую ночь и успели убедиться: никаких шумных заездов в темное время суток в городке не случается, мирные граждане сидят по домам, отдыхают или готовят пищу при скудном освещении.

— Может, на чердак к нашей бабке? — предложил Мазенко.

— Не выйдет — нас теперь десять человек. Да и найти там могут, — поморщился Савин.

— И уходить оттуда будет сложно, — добавил Литвинов. — Надо валить к реке.

— Мазенко, Шаталов — отвечаете за пленного. Литвинов, Панков, на вас итальянцы. Вася, прикрываешь. Рвем в другую сторону…

На ближайшем перекрестке Савин остановился. Оторваться от быстро приближавшихся машин все равно не получилось бы. Многочисленную группу из десяти человек сразу заметили бы из первого автомобиля.

Дав по нему прицельную очередь, майор приказал:

— Коля, уводи всех к реке! Переправляетесь на другой берег и уходите в джунгли! Мы с Василием задержим их.

— Давай, я тоже останусь!

— Отставить! Итальяшкам придется помогать — они еле волочат ноги. Да еще повстанец ранен в ногу. Уходите!

Восемь человек свернули на перекрестке к берегу. Двое заняли позицию возле цоколя углового здания…

Получив несколько пулевых пробоин, лидирующий автомобиль затормозил, резко повернул в сторону и тюкнулся бампером в забор ближайшего участка. Два других остановились чуть дальше. Их пассажиры рассыпались по улице и открыли ответный огонь.

— Лишь бы эти чумазые по другим улицам в тыл к нам не зашли, — постреливал из «снайперки» Трифонов.

— Нам минут десять здесь повоевать и… — опустошил магазин Савин, — и тоже свалим…

Трифонов стоял на одном колене и не спеша выискивал цели. Бил наверняка, снимая одного противника за другим. Командир вел огонь из положения «стоя» — так было удобнее контролировать и соседние улочки. Вдруг и вправду решат обойти?

Сменив очередной магазин, Геннадий заметил, что к повстанцам присоединилась еще одна группа из полутора десятков человек, вследствие чего перестрелка принимала ожесточенный характер. К этому моменту подоспевшая братия находилась не только на улице, но и приближалась по прилегающим к улице участкам.

Один, в шортах и светлой футболке, выскочил из соседней подворотни — на его появление успел среагировать Трифонов. Еще двое в камуфляже, как черти из табакерки, нарисовались над забором и произвели несколько выстрелов с дистанции пятидесяти метров. Их шуганул прицельной очередью Савин.

Пули все чаще шлепали по стене или противно жужжали рядом.

— Уходим! — крикнул командир и одну за другой бросил в сторону противника две гранаты.

Оставив позицию, они с прапорщиком со всех ног кинулись по проулку к реке. Сзади бахнул один взрыв, другой…

Выстрелы прекратились, но через несколько секунд возобновились с прежней частотой.

«Пока прочухают, что им не отвечают, успеем добежать до берега, — подумал Геннадий. — Надеюсь, группа заканчивает переправу…»

Когда пробежали два квартала, далеко впереди в свете луны засеребрилась поверхность воды.

Запыхавшийся Трифонов начал отставать. Савин притормозил и снял с его спины ранец:

— Давай, Вася, немного осталось.

— Вижу… Только быстрее не могу… Задыхаюсь…

— Это все сигареты, Вася. Крепкие сигареты, которые мусолишь на каждом привале.

— Знаю…

Наконец улочка пошла вниз, а домишки слева и справа закончились.

— Только тихо, Василий, без всплесков и визга, — предупредил Геннадий.

— Этого я обещать не могу, — отшутился Трифонов.

Не задерживаясь, оба подняли над головой оружие и вошли в воду.

На середине русла, где глубина стала приличной, Савину снова пришлось помогать уставшему снайперу. Когда до противоположного берега оставались считаные метры, сзади послышались звуки ревущих автомобильных моторов, а по воде запрыгали отблески дальнего света.

Закинув автомат за спину, Геннадий схватил снайпера за «разгрузку» и потащил к берегу. Свободной рукой выхватил рацию и прохрипел:

— Внимание, группа! Я — «Первый». Нас наблюдаете?

— Наблюдаем, — ответил за всех заместитель. — Готовы прикрыть огнем.

— Не стрелять, парни! Не обнаруживайте себя. Мы успеем!..

Он даже не расслышал ответа — настолько торопился покинуть открытый водоем.

Они действительно успели. Когда первая машина выскочила на берег, Савин и Трифонов заползли за ближайший куст и, тяжело дыша, спрятались за него.

Два автомобиля медленно развернулись, освещая неспешное течение реки и противоположный берег. Послышались громкие голоса, ругань, выкрики.

Минуты через три машины уехали, вместе с ними исчезли повстанцы. Все стихло.

— Живой? — пихнул майор товарища в бок.

— Пока не понял.

— «Первый», «Пятый», на другом берегу никого, — подсказал по радио Литвинов. — Мы правее метрах в сорока.

— Понял, «Второй». Идем… — ответил майор. Встав, он помог подняться прапорщику. — Пошли, Василий, надо валить отсюда. Да и «вертушка» ждать не будет…

До прилета транспортной «восьмерки» оставалось двадцать две минуты, когда группа добралась до заброшенной банановой плантации.

— Быстро мы управились, — сбросил со спины ранец Литвинов. — Думал, опоздаем.

Плантация представляла собой большую поляну, рассеченную пополам старой и прилично заросшей сорняками грунтовой дорогой. Слева от нее когда-то ютились строения, от которых ныне остались лишь полусгнившие деревянные основания, справа шелестели от слабого ветра редкие банановые деревья вперемежку с перегнавшими их по размеру сорняками.

Изучив поляну, Савин нашел лишь одну пригодную для посадки вертолета площадку — там, где когда-то стояли дома и сараи.

«Данилов описал ее достаточно точно, — отметил про себя майор. — Только бы вертолет пришел вовремя».

Расположив группу на безопасном удалении от места предстоящей посадки, он подошел к Шаталову:

— Володя, ты понимаешь по-итальянски?

— Так… немного, — ответил тот.

Командир достал из своего ранца упаковку сухого пайка, распотрошил его. Протянув старлею, попросил:

— Предложи им. А заодно расспроси: кто они и как попали к повстанцам.

Шаталов присел возле освобожденных пленников и, помогая открыть баночки с консервами, начал беседу. К этому времени те уже утвердились во мнении, что окружавшие крутые ребята попросту спасли им жизни и ничего взамен не требуют.

Спустя несколько минут старлей пересказывал командиру ответы итальянцев:

— Это журналисты. Один из ежедневной миланской газеты «Corriere della Sera» и двое из коммерческой телевещательной сети «Mediaset». Прибыли сюда по заданию редакции для освещения событий, связанных с кровопролитной гражданской войной, при переезде вдоль линии фронта подверглись нападению. Во время перестрелки погибли два их товарища, а также охранявшие съемочную бригаду бойцы национальной гвардии. Этих троих повстанцы взяли в плен и требовали за освобождение огромные деньги.

— Стандартная схема. Война и бизнес неразделимы, — не удивился Геннадий. И обернулся к проводнику: — Фурги, теперь мне потребуется твоя помощь.

— Да, майор.

— Давай-ка попробуем допросить нашего «языка».

— С удовольствием, — улыбнулся тот, показав белоснежные зубы. — Могу сразу начать допрос с пристрастием.

— С этим еще успеем. Для начала задай пару простых вопросов: как его зовут и какую он занимал должность?…

Савин глянул на часы: «вертушка», как назло, задерживалась. Если бы она была на подлете — экипаж вышел бы на связь. Пока же на все запросы Мазенко эфир отвечал тишиной.

В ожидании вертолета все занимались делами. Шаталов жестами и непонятными словами объяснялся с повеселевшими после ужина итальянцами, пытаясь хоть что-нибудь выяснить о судьбе пропавших авиаторов. Проводник, под присмотром Литвинова и доктора, допрашивал пленного. Трифонов сидел в дозоре на краю поляны и контролировал то направление, откуда могла появиться погоня. Связист Слава Мазенко не выпускал из рук микрофона, посылая в эфир одну и ту же фразу: «Двадцать семь — сто двадцатый», ответь «Десне»…

Допрос пленного результатов не дал. Все, что удалось выяснить за пять минут диалога, — это его имя. Звали упрямца Иво Баранду. Ну а то, что он являлся начальником караула, охранявшего пленных журналистов, ни у кого сомнений не вызывало.

Допрашивал его Сумато довольно жестко, регулярно отвешивая звонкие оплеухи то по щеке, то по шее. Спецназовцы не вмешивались, предпочитая наблюдать процесс со стороны. К чему лезть? Это их война, пусть сами и разбираются.

Когда стало ясно, что обычными методами от пленника толку не добиться, Геннадий подошел к нему вплотную…

Подвергая себя смертельной опасности, парни протащили на себе раненного в ногу пленника несколько километров. По дороге доктор сделал ему обезболивающий укол и завязал повязкой рот, чтобы не орал. В общем, повозились прилично. А теперь эта сволочь изображала из себя героя, ругалась африканским матом и не хотела отвечать на вопросы.

Вот и решил Геннадий пресечь это безобразие. Ухватив его за кучерявую шевелюру, махнул перед самым носом острым лезвием специального десантного ножа. Махнул так, чтобы лезвие легонько коснулось носа и, по возможности, срезало маленький кусочек. Вид собственной плоти обычно помогал, срабатывало.

— Фурги, переведи! — зло процедил он. — Будет упорствовать — лишится своего члена. Клянусь новым оптическим прицелом нашего снайпера!

Проводник подобрал нужные слова и озвучил перевод.

Пленник притих, ненависть и упрямство в глазах по-прежнему остались. На вопросы он начал отвечать, но нес какую-то околесицу.

В итоге Савин спрятал нож и кивнул доктору. Тот понятливо полез в ранец, достал шприц с каким-то препаратом и подошел к Баранду.

Завидев шприц, повстанец запричитал и в ужасе выкатил глаза.

— Тебя предупреждали, что нужно быть посговорчивее, — ворчал док, вгоняя в его тело иглу. — А теперь из-за твоей тупой упертости и мне нашлась работа…

Спустя три-четыре минуты темнокожий «товарищ» «словил кайф» и, пребывая в нирване, с удовольствием отвечал на все интересующие спецназовцев вопросы.

— «Тобол», я «Десна». «Тобол», ответьте «Десне»… — несколько раз подряд запросил Савин.

Данилов только что был на связи, но стоило майору забрать у Мазенко гарнитуру, как вместо знакомого голоса в наушниках что-то затрещало и зашелестело.

— Слава, в чем дело?! — раздраженно спросил он.

— Не знаю, — развел тот руками. — Я его нормально слышал…

Связист снова склонился над станцией. Выругавшись, Геннадий вытянул из пачки сигарету, щелкнул зажигалкой…

Сколько раз он просил того же Данилова обеспечить группу нормальной современной станцией! К примеру, такой, как «Иридиум-9575» — легкой, простой, надежной и похожей на мобильники середины девяностых. Маленькая — умещается в карман, мониторит местонахождения, устойчива к пыли, грязи и влаге, не требует сборки и дополнительной настройки. Мечта, а не аппарат! Нет, нельзя — она не прошла сертификацию и не обеспечивает полный спектр секретности пропускаемой информации. Таскайте старую, тяжелую и капризную халабуду.

«Вот и таскаем! — сплюнул в сердцах майор. — А когда позарез нужно — хрен от нее добьешься результата!..»

Да, связь сейчас нужна была как воздух. Назначенное время прибытия «вертушки» прошло — Савин уже дважды разворачивал карту и светил фонарем, силясь отыскать на ней другую полянку с банановой плантацией. Но нет — ошибка исключалась, плантация на всю округу была одна. Да и летящий вертолет они услышали бы даже в том случае, если бы он заходил на посадку в паре-тройке километров.

А самое главное, для чего требовалась срочная связь с Даниловым, — это те сведения, которые удалось «извлечь» из пленника с помощью спецпрепарата. С глупой улыбкой на расплывшемся от «счастья» лице Иво Баранду признался, что слышал о сбитом российском вертолете и взятом в плен экипаже. Едва сдерживая радость, майор спросил, где содержат русских летчиков. Ответ поразил всех.

— Их доставили в город Бонг, разместили под надежной охраной. С пилотами общался сам Амад Мазу, но в тот же день их у нас отбили…

— Кто?!

— Тоже русские… В такой же, как у вас, форме и с таким же оружием…

— Какие русские? Что он несет? — переглядывались спецназовцы.

— Под этой сывороткой врать и фантазировать пациент не в состоянии, — напомнил доктор.

Савин нашел на карте городишко под названием Бонг. Ничем не примечательный населенный пункт на берегу речушки.

— Что за русские? — наклонился к пленнику Савин.

— Не знаю. Я их не видел.

— Ваши ищут пропавший экипаж?

— Да… Слышал о том, как прочесывают джунгли.

— В районе Бонга? Где именно?

— В квадрате, примыкающем к большому болоту, это между Бонгом и Демаром.

И снова Геннадию пришлось подсвечивать карту, чтобы разобраться, о каком болоте идет речь. Вскоре он нашел довольно приличный по площади район между двумя городами Демар и Бонг.

Продуктивный допрос не занял и пятнадцати минут. Повстанец подробно рассказывал о составе большого отряда, расквартированного в Демаре, о технической, военной и финансовой помощи американцев, о некоторых планах командования…

Однако Савина более всего интересовали ответы, связанные с задачей его группы. Полученная информация была сколь интересна, столь же и загадочна. Именно ею майор и спешил поделиться с московским командованием. А еще его глодало сомнение по поводу эвакуации своей группы на «вертушке». Куда и зачем лететь, если задание не выполнено? Прилетишь на базу «Сонмар» или в столицу, а через час прикажут возвращаться обратно. Пешочком — безо всяких автомобилей и отвлекающих операций на линии фронта. Нет уж! Лучше все прояснить здесь, на месте, а не принимать поспешных решений, а потом снова рисковать своими людьми.

Наконец Мазенко наладил связь.

— Держи, командир, готово, — подал он гарнитуру.

Тот с недоверием взял наушники и пообещал:

— Если опять не услышу — закодирую тебя от пьянства.

Если бы это не было шуткой, то старлей определенно бы испугался. А так лишь насмешливо хмыкнул.

— «Тобол», я — «Десна». Как меня слышно?

— Отлично слышу, — послышался отчетливый голос полковника Данилова. — Докладывай.

— Ладно, живи! — бросил Савин в сторону связиста.

И приступил к переговорам…

Обстоятельный разговор длился около пятнадцати минут. Вначале Геннадий подробно доложил о результатах штурма и об освобожденных журналистах. Как ни странно, Данилов не удивился услышанному и, в свою очередь, поделился самой свежей информацией, полученной Службой внешней разведки.

— …Все началось с того, что Центральное разведывательное управление якобы узнало о российских поставках оружия здешнему режиму, который они считают тоталитарным, — говорил он как всегда спокойным и уверенным голосом. — После откровенного вранья про иракское оружие массового поражения американцы понимали: им никто не поверит. Отныне требуются более весомые доказательства, и поэтому для их добычи в Африку была переброшена специальная боевая группа из так называемой ЧВК — частной военной компании под названием «Стар».

— «Стар»? — удивленно переспросил майор.

— Да, ты не ослышался. Та самая «Стар», в лагере которой тебе довелось побывать несколько лет назад. Командует группой некий капитан американских вооруженных сил Власов. Я абсолютно уверен в том, что наших авиаторов у повстанцев отбила именно эта группа. Улавливаешь?

— Начинаю, — покачал головой Савин. Новая информация оказалась для него полной неожиданностью.

— По данным нашей разведки, эвакуация группы американского спецназа должна произойти из района деревни Сапа. Каким способом — пока неизвестно, тем более что данный район контролирует оппозиция, и где именно скрывается группа с нашими соотечественниками — непонятно.

— Что предлагаете?

— Предлагаю следующее. По прибытии «вертушки» отправишь в столицу журналистов и пленника, а сами с проводником выдвигаетесь к деревне Сапа, так как другого места в том районе для приема вертолета нет. Будьте предельно осторожны — повстанцы тоже ищут пропавших авиаторов. По нашим данным, поисковые группы уходят в джунгли именно из этой деревни. Особое внимание уделите южной окраине — там проходит поселочная дорога…

Возможно, разговор по «спутнику» продолжался бы и дольше, если бы с востока не послышалось долгожданное и знакомое тарахтение.

— «Тобол», кажется, я слышу «вертушку»! — вглядывался в темное небо Савин.

— Ну вот, а ты переживал, — прогудел в ответ Данилов. — Ты все понял?

— Да, задача ясна.

— И последнее.

— Слушаю.

— Через два-три дня в ваших краях начнется сезон дождей, с низкой облачностью, туманами и отвратительной видимостью. В общем, со всеми «радостями», при которых «вертушки» не летают. Поэтому группа Власова наверняка попытается улизнуть до начала этих катаклизмов. Намек понял?

— Точно так.

— Тогда — удачи!

— Спасибо. До связи…

Место посадки оперативно обозначили четверо: Мазенко, Шаталов, Панков и Сумато встали, образовав большой квадрат, и запалили ярко-оранжевые сигнальные патроны. Заметив квадрат, пилоты скорректировали глиссаду снижения, включили посадочную фару, и вскоре на плантацию аккуратно приземлился тот же вертолет, на котором группу «Десна» перебрасывали из столицы на базу «Сонмар». Савин узнал и бортового техника, помогавшего ослабшим итальянцам загрузиться в грузовую кабину.

— Посматривай за ним! — крикнул он в ухо «бортачу», показывая на связанного Баранду.

— Не беспокойтесь, доставим с траурными почестями! А вы что, не полетите?

— Нет, решили задержаться.

— Чего так?

— Нашли, да, как видишь, не тех.

— Понятно.

— Все, уходите!

— Уходим. Удачи вам, ребята!

— И вам мягких посадок…

Убрав трап, техник махнул на прощание рукой и закрыл дверцу. Подсвечивая себе яркой посадочной фарой, машина солидно оторвалась от поверхности, закрутила упругим потоком карусель из сухих листьев и, наклонив остекленную кабину, приступила к набору высоты.

— Валим! — скомандовал майор и продублировал в рацию: — «Пятый», снимаемся!

Подбежавший снайпер занял место дозорного, рядом с ним отправился по новому маршруту проводник. Остальные бойцы распределились привычным образом, и группа не спеша двинулась в сторону деревни Сапа…

Савин не торопил дозорных. К чему было спешить?

Конечно же, посадка транспортного вертолета не осталась незамеченной. Ее наверняка наблюдали полчища повстанцев из города Демар, ведь дистанция от реки до банановой плантации не превышала трех километров. Но в этом и заключалась хитрость. Здешнее командование повстанцев рассуждало так: некая вооруженная группа неожиданно напала на охрану, перебила ее, вызволила пленных итальянских журналистов, ускользнула из города и, переправившись через реку, дождалась в джунглях эвакуации на вертолете. Чей вертолет и куда он улетел — вопрос третий. Главное, что он уволок в своем чреве всех тех, кого можно и нужно было преследовать.

Так что погоня исключалась, и торопиться было некуда.

«Отойдем в нужном направлении километров на пять и устроимся на отдых, — размышлял Геннадий. — Пора дать парням нормально отдохнуть. После бессонной ночи и «сауны» на чердаке они еле волочат ноги. А утречком со свежими силами рванем до Сапы…»

Глава двенадцатая

Преодолев по гати болото, разведгруппа Конопко благополучно вернулась в лагерь. Все трое были жутко уставшими и голодными.

Пока три бойца разнюхивали обстановку у деревни Сапа, Власову даже не пришлось летчикам врать по поводу их отсутствия.

— Нужно провести разведку местности, куда должен прибыть вертолет, — пояснил им Власов. — Территория кишит повстанцами, и такая мера лишней не будет. К тому же в этих лесах крайне трудно подобрать площадку для посадки ваших коллег.

Объяснение было логичным, вопросов не последовало. Потому и возвращение группы авиаторы восприняли спокойно.

Первым делом разведчики отмылись от вонючей тины и тут же устроились у костерка поужинать. За трапезой старлей рассказал командиру о результатах рейда к Сапе и о внезапной встрече с небольшой поисковой группой повстанцев.

Узнав о том, что один из противников с места перестрелки исчез, Власов нахмурился:

— Почему не догнали и не добили?

— Так мы его вообще не видели. Позже при осмотре поляны поняли, что был еще один.

— Вы уверены, что за вами не было «хвоста»?

— Уверены, — кивнул Конопко. — Этот исчезнувший рванул в Сапу за подмогой.

— Почему ты так думаешь?

— Да потому, что, пройдя по гати метров двести, мы заметили, как между лесом и болотом медленно едут два внедорожника, битком набитые этим отребьем. Из всех окон торчали стволы!

— Так. И что?

— Да нас они искали, Серега! Я лично в бинокль наблюдал, как все они пялились в сторону леса, а на болото — ноль внимания.

— Все верно он говорит, командир, — поддержал снайпер. — Они думают, что мы сидим в лесу.

После этого Власов успокоился. Задав еще пару вопросов, касавшихся деревни, он снял с пояса фляжку со спиртом и плеснул каждому по глотку.

— Ну, давайте за ваш успешный рейд…

Следующим утром Власов решил связаться с Алексом.

Во-первых, следовало доложить результаты разведки.

Во-вторых, хотелось еще раз напомнить о себе и о необходимости скорейшей эвакуации.

День начинался привычно: после сна в землянке народ подтянулся к кострищу, позавтракал, снайпер занялся чисткой оружия, Стрельцов разложил на травке солнечные элементы для подзарядки аккумуляторных батарей, Лисин отправился в дозор, Конопко с Яковлевым дымили сигаретами на лавке. А вертолетчики, по уже заведенной традиции, пошли собирать хворост.

— Леха, настрой станцию, — дал команду Власов. — Надо перетереть с Алексом, пока нет наших подопечных.

Тем временем вертолетчики топали на знакомую оконечность островка, где еще валялись обломки двух погибших деревьев. На этот раз они двигались другой дорогой и внезапно наткнулись на лежавшую среди зеленеющих кустов хорошую ветвь — сухую и длинную.

— Отнеси-ка ее, Миша, в лагерь, — попросил Карбанов. — А мы с Равилем притащим по охапке хвороста с нашего места.

Штурман выдернул из цеплявшихся кустов находку и, ухватив ее поудобнее за комель, поволок обратно…

Далеко тащить не пришлось — отошли всего на полсотни метров. Приблизившись к лагерю, Гусенко услышал странную речь на английском и по голосу узнал Власова.

«Алекс, мы провели разведку в районе деревни Сапа и можем в ближайшую ночь атаковать ее, расчистив плацдарм для посадки вертолета…» — говорил командир группы.

Смысл фразы не вызвал удивления — он полностью укладывался в озвученный ранее порядок действия группы. Но почему общение происходит на английском? И кто такой Алекс?

— Может, позывной? — прошептал капитан, бросив ветку и осторожно подходя ближе.

Разговор по «спутнику» продолжался.

— No, the pilots don’t have a clue…

«Нет, пилоты ни о чем не догадываются…»

— Understand, the operation the next day. Yes.

«Понял, операция через сутки. Да».

— From the site of the flight to the ship. Next course on the coast of the United States…

«С площадки перелет на корабль. Далее курс на Соединенные Штаты…»

Забыв обо всем на свете, и о собственной безопасности в том числе, Михаил шагнул к сидевшим у кострища Власову и связисту Яковлеву.

— Сергей, что за дела?! — возмущенно произнес он. — Какие Соединенные Штаты, и с кем ты разговариваешь по-английски?!

Власов вздрогнул, не ожидая увидеть рядом кого-то из российских вертолетчиков. Недовольно скривившись, он закончил переговоры:

— Все понял, Алекс. До связи.

Бросив гарнитуру Яковлеву, медленно поднялся и приблизился к штурману. Сидевший чуть поодаль снайпер при этом недвусмысленно поднял винтовку, Лисин злорадно усмехнулся, а Конопко вытянул из кобуры пистолет.

Хорошо поставленным ударом командир группы сбил Гусенко с ног. Тряхнув головой, тот попытался встать, но получил второй удар. Подошедший Лисин схватил его за волосы, приподнял голову и процедил прямо в лицо:

— Ты задаешь слишком много вопросов. Мы устали на них отвечать. You understand me?!

Гусенко даже не успел ответить, как в лицо прилетел третий удар.

— В сарай его — под замок! — распорядился капитан. — И остальных туда же!

Согнув ковшиком левую руку, Равиль положил на нее несколько толстых веток, а остальные — те, что поменьше — аккуратно укладывал сверху.

— Николай Алексеевич, тебе не кажется, что по возвращении следует потребовать у начальства длительный отпуск? — спросил он с явным намеком на желание хорошенько расслабиться.

— Хорошая мысль, — улыбнулся командир. — Я тоже не прочь месяца на два забыть об африканских приключениях. Посидеть на берегу реки с удочкой, сходить за грибами в подмосковный лес. Ну и устроить наконец личную жизнь.

— Ну-ка, поподробнее о последнем пункте.

Карбанов закончил выдергивать из растительности и перекидывать на свободное пространство ветки, распрямился, мечтательно посмотрел в синее небо, вдохнул полной грудью воздух. Затем достал из кармана пачку сигарет.

— Подробнее?… — щелкнул он зажигалкой. — Как только вернемся в «Сонмар» — сразу сделаю предложение Елене. По-моему, наши с ней отношения дозрели до этого шага. Как считаешь?

— Конечно, Коля! — едва не уронил связку Тараев. — Елена Васильевна — мировая женщина! Умная, красивая, добрая!..

— Это точно, — улыбнулся майор. — Все последние годы о такой мечтал. Понимаешь… у нее настолько мягкий характер, что рядом с ней и сам становишься мягче, добрее, терпимее.

— Понимаю. Алексеич, из вас выйдет отличная пара. Слово даю! Только на свадьбу не забудьте пригласить. А ведь я же говорил, что быть двум свадьбам, твоей и Гусенко.

— Говорил, но согласие еще требуется получить. Ладно, Равиль, собираем хворост, и пошли. Через пару часов разожжем костерок и примемся за готовку обеда…

Загрузившись сушняком, командир с бортовым техником отправились обратно в лагерь. Настроение у обоих было приподнятым — Власов пообещал скорое окончание вынужденной ссылки на островке посреди вонючего болота. Это означало, что завтра или, в крайнем случае, послезавтра они увидят друзей и коллег, что наконец-то вернутся в цивилизацию, где нет такой ужасной влажности и полчищ кровососущих насекомых. Где можно будет поесть нормальной пищи и отоспаться на мягких кроватях, застеленных чистым бельем. Где не нужно прятаться и шарахаться от любого резкого звука.

На середине пути Тараев продолжил начатую за сбором хвороста тему.

— А я, как только напишем объяснительные и ответим на все вопросы разведчиков, напьюсь в зюзю, — мечтательно произнес он.

— И опять засобираешься в Ленинград, — посмеиваясь, продолжил мысль командир.

— Почему?

— Ты же всегда собираешься лететь в этот город после пятисот миллилитров водки!

— А, ты про тот случай… Да, есть такое дело. Там моя первая любовь живет. Как выпью, так тянет с ней повидаться…

Нагруженные огромными охапками сухих веток, командир с бортовым техником вернулись в лагерь. Бросив ношу около кострища, Карбанов огляделся вокруг. Не найдя штурмана, встретился с тяжелым взглядом Власова и настороженно спросил:

— А где Михаил?

— Там, — кивнул тот на сарай-блиндаж. — Вас ждет.

Майор хотел задать еще какой-то вопрос, но в спину вдруг уперся ствол.

— Двигай туда же! — отчеканил Лисин.

— Живее! — подтолкнул в спину Равиля Конопко.

Сделав пару шагов, Николай оглянулся:

— В чем дело, Сергей?

— Ваш товарищ все объяснит…

Спустя несколько секунд дверь за Карбановым и Тараевым захлопнулась. Снаружи ее приперли крепким бревном, а в непосредственной близости устроился с винтовкой снайпер Тубарь.

— …Возвращаюсь к лагерю с той веткой и вдруг слышу, как Власов базарит по «спутнику» по-английски. Остановился, прислушался. Английский я более или менее знаю, поэтому без труда понял, о чем он говорит, — негромко рассказывал Михаил.

Все сидели тесным кружком. Запасливый Карбанов достал из нарукавного кармана кусок бинта и вытирал с головы штурмана кровь.

— О чем же он говорил?

Миша вкратце передал содержание беседы.

— Охренеть! — прошептал Равиль. — А я собирался нажраться в зюзю!

— М-да-а, — вздохнул майор. — Из лап одних ненормальных попали в лапы других…

Состояние у всех троих было таким, словно им только что зачитали смертный приговор, лишив последнего лучика надежды на помилование.

Николай приложил бинт к рассеченной брови Михаила.

— Подержи так несколько минут — надо остановить кровь.

— Может, попробуем сбежать? — оглянувшись на дверь, прошептал Тараев.

— Как? Оконце маленькое — у меня даже голова в него не пролезет, — парировал командир. — Дверь заперта, а с наружи теперь наверняка сидит кто-то из них и охраняет.

— А если сделать подкоп?

Карбанов скептически глянул на вкопанные в грунт бревна, образующие наружные стены землянки. Вообще-то грунт на острове выглядел довольно рыхлым, но в небольшой площади землянки по нему постоянно топтались люди, и раскопать в нем яму будет крайне непросто.

— Ты знаешь, как глубоко они зарыты?

— Нет. Но можно проверить.

— Ладно, оставим эту затею до ночи. Надеюсь, спать эти «липовые» спецназовцы отныне будут отдельно…

Накануне обеда дверь со скрипом открылась, в землянку вошли Власов и Лисин.

— Как самочувствие? — насмешливо спросил капитан Михаила.

Лежа на топчане, тот проигнорировал вопрос.

— Молчишь? Правильно — береги силы, они тебе еще пригодятся.

Лисин остался стоять в дверях, Власов присел на край жесткого лежака. Вид у него уверенный, на губах блуждала надменная улыбка. Достав пачку сигарет, он вынул одну себе, вторую протянул заместителю. Вытряхнув еще три, бросил их авиаторам, прикурил от зажигалки и заговорил:

— Ну что, господа, пора раскрыть карты, не так ли? Я — капитан американских вооруженных сил. Моя группа является подразделением частной полувоенной компании. Вы — наши пленники, которых мы намерены вывезти из этой страны и доставить на территорию Соединенных Штатов. Строить из себя героев и дергаться на счет побега настоятельно не советую. Во-первых, одного из вас мы легко можем пристрелить — для выполнения задания нам с лихвой хватит и двоих. Во-вторых, за хорошее поведение мой шеф может предложить вам очень хорошую и высокооплачиваемую работу. Знаете, сколько получает пилот американского вертолета? В час примерно столько, сколько вы за одну летную смену, усекаете разницу?

Карбанов подобрал с лежака одну сигарету, похлопал по карманам в поисках огонька. Власов протянул ему зажигалку. Однако вместо того чтобы взять ее, майор схватил спецназовца за ладонь, с силой дернул на себя и одновременно въехал ему лбом в лицо.

Из товарищей первым опомнился и ринулся поддержать командира Равиль Тараев, Михаил лишь успел приподняться с лежака.

Но порыв оказался бесполезным. Стоя у двери, Лисин держал правую руку за спиной, а в ней был зажат пистолет. Едва в землянке началась потасовка, он поднял оружие и дважды выстрелил в противоположную стену.

Две пули впились в бревна, отбивая от них сухие щепки.

— Стоять, или третий выстрел в бортмеханика! — крикнул он.

Вертолетчики остановились.

Зажимая левой рукой окровавленный нос, Власов с разворота правой заехал Карбанову в челюсть.

Пошатнувшись, майор сел на лежак.

— За эту шалость будете сидеть до вечера без жратвы, — бросил капитан. Выходя из сарая, громко — так, чтобы слышали пленники, — распорядился: — Никаких прогулок, паек и вода — по минимуму. Охране не спускать с них глаз и проверять сарай каждый час!..

Дверь захлопнулась. Снаружи ее снова приперли массивным бревном.

Вертолетчики молча переглянулись.

Отныне о побеге с помощью подкопа не могло быть и речи.

Глава тринадцатая

— Ты издеваешься? Разве это кофе? — усмехнулся Мазенко, безо всякого удовольствия потягивая из небольшой кружки растворимый напиток.

— А что же? — удивился Трифонов.

— У этого пойла общий с настоящим кофе только цвет. Во вкусе и запахе нет ничего от кофейных зерен…

Как и планировалось, Савин отвел группу на несколько километров от заброшенной банановой плантации, нашел удобное местечко и объявил долгожданный отдых. Поделив время отдыха на дозорные смены, бойцы улеглись спать. Ну а утром — в начале седьмого — майор разбудил всех и дал полчаса на завтрак и сборы.

— В нашей медицинской бурсе был неплохой буфет, — мечтательно посмотрел в светлое небо доктор Панков. — Официально он предназначался для преподавательского состава, но мы — учащиеся — тоже туда захаживали. Так вот помощником буфетчика там работал пожилой армянин. Какой он, братцы, варил кофе! В маленьких турках на противне с раскаленным песком — закачаешься! Я нигде больше такого не пробовал.

— Вот оно как, — вздохнул снайпер. — А я, признаться, настоящего-то никогда и не пробовал.

Геннадий допил свою порцию, спрятал кружку в ранец и похлопал Трифонова по плечу:

— Не расстраивайся. Существуют целые страны и народы, не знающие вкуса настоящего кофе.

— Да? И какие же, например, народы?

— Например, всеми нами «любимые» американцы.

— Что, серьезно? Они не умеют варить кофе?

— Скорее, не хотят.

— Расскажи, Ген, ты же побывал однажды в Пиндосии.

— Побывал, — усмехнулся воспоминаниям Савин. — То, что они пьют, напоминает забродившие помои. Помню, в каждом офисе или отеле стояла простецкая кофеварка с коробкой фильтр-пакетов. В Штатах привычный нам эспрессо стал популярен в восьмидесятых годах прошлого века, но капельное заваривание там до сих пор популярно и любимо.

— Это как в голливудских фильмах, когда чел засыпает пакетик с кофе в машину, а потом через него капает горячая вода? — спросил Мазенко.

— Именно. А в чашку льется типа кофе. Вот вся Америка эту хрень и пьет. Причем народу до лампочки, какого качества этот кофе. У них дошло до того, что повсюду продается кофе в многолитровых пластиковых пакетах, которые можно взять в машину или офис и пить дружным коллективом. Они разогревают холодный кофе, продают консервированный в жестяных банках.

— Извращенцы, — округлил глаза Литвинов.

— Найти кофе на основе эспрессо, конечно, можно, но хозяином такого заведения будет итальянец, француз или немец. — Савин подпалил сигарету, затянулся, выдохнул дым и, застегнув ранец, сказал: — Заканчивайте — пора трогаться в путь.

Но парням хотелось еще ненадолго продлить отдых. Хотя бы на пять минут.

— А я слышал про кофе «американо», — вертел в руках пустую кружку доктор. — Он вкусный?

— «Американо»? Считается, что эта бурда появилась во время Второй мировой войны, когда американские солдаты квартировали в Италии. Заходя в знаменитые итальянские кофейни, янки просили разбавить эспрессо кипятком — им почему-то так нравилось больше. Итальянцы посмеивались, но разбавляли. Так и родилась эта кощунственная дрянь.

— Товарищ майор, а в Штаты вы туристом ездили? — вдруг негромко спросил новичок Шаталов.

— Нет, — снисходительно посмеявшись, качнул головой Геннадий. — Во времена потепления наших отношений, когда я был таким же молодым, как ты, меня командировали в составе делегации для обмена опытом. Пришлось побывать на парочке ранее засекреченных баз и даже посетить лагерь подготовки спецназа частной полувоенной компании.

— Частной компании? У них даже такое есть?

— Есть. Компания называлась «Стар». Серьезная организация в плане обучения и дрессировки. Туда вербовались отборные ублюдки со всех уголков мира. Предатели, отщепенцы и прочая сволочь, способная за деньги продать родную маму. Мы тогда были немало удивлены увиденным.

Коллеги с интересом слушали командира, а новичок вообще забыл об остывших остатках кофе в кружке.

— Ладно, братцы, заболтались мы, пора. — Майор вдавил окурок в почву и поднялся. — В передовом дозоре прежние: Трифонов и Сумато. Замыкающим пойду сам. Задача: пройти тридцать два километра и часам к пятнадцати выйти к западной окраине деревни Сапа…

Впереди, метрах в тридцати, осторожно передвигался снайпер, выбирая дорогу и загодя предупреждая товарищей об опасности. Шел он по-кошачьи мягко и бесшумно, прежде чем сделать шаг, бросал взгляд вниз, проверяя, нет ли под ногой сухой ветки.

Трифонов всегда поражал своей неприхотливостью, умением приспосабливаться к обстоятельствам, к условиям и климату. Помимо обязанностей дозорного на марше, он мог часами просиживать со снайперской винтовкой на выбранной позиции в ожидании подходящей цели. Мастерски устраивал засады, а во время штурмов всевозможных объектов был незаменим на подстраховке.

Капитана Фурги Сумато коллеги Савина пока знали недостаточно, ибо провели вместе всего несколько дней. Но и за этот короткий срок он сумел показать себя надежным товарищем. К тому же прекрасно ориентировался в джунглях, передвигался с необычайной осторожностью, а противника подчас замечал раньше Трифонова.

Тридцать километров отмахали, по сути, одним маршем, лишь однажды остановившись для короткой передышки. В четырнадцать пятьдесят две оба дозорных просигналили остановку и усиление внимания.

«Пришли», — догадался Савин. Каждые полчаса марш-броска он сверял место по навигатору и корректировал курс, поэтому промахнуться было сложно.

Да, действительно, сквозь поредевшие заросли просматривалась грунтовка и остовы крайних полуразрушенных строений. От большинства остались одни фундаменты, но стены некоторых домишек еще выглядывали из-за буйных сорняков. Много дальше виднелась соломенная крыша дома. Вид у него был вполне жилой и обитаемый.

Подобравшись ближе к дозорным, минут тридцать вели наблюдение. В поле зрения находился плавный изгиб дороги, разрезавший начало селения на две неравные части.

— Вижу грузовик, командир, — доложил снайпер, рассматривая объект с помощью обычного бинокля.

Савин тоже вооружился оптикой и скоро заметил автомобиль, стоявший возле дома под соломенной крышей. И тут же оба одновременно засекли трех людей: женщину и двух вооруженных мужчин. Женщина суетилась возле небольшого костерка, мужчины отдыхали на траве под высоким деревом. Два автомата Калашникова висели рядом на низко расположенном сучке.

— Вроде только двое, — заключил Литвинов.

— Судя по котелку, жратву готовят явно не на двоих, — пробасил Трифонов.

«И то верно, — отметил Савин, рассматривая закопченную металлическую посудину над костром. — Котелок как минимум человек на двадцать».

С единственной позиции, да еще прилично удаленной от центра населенного пункта, где сохранились какие-то строения, полную картину получить было трудно. Для детального изучения объекта Геннадий решил отправить две пары: Трифонова с Сумато к северной окраине деревни, Литвинова с Мазенко — к южной.

Через два часа к тому месту, где дожидались товарищи, вернулись снайпер с проводником.

— В общем, такое дело, командир, — почти шепотом доложил Василий. — В уцелевшем домишке у них склад продуктов и жилье этой толстозадой барышни-кухарки. Помимо двух караульных, мы узрели троих, подходивших к костру. Двое были без оружия, у третьего на плече мотался автомат.

— Да, этих троих я тоже видел, — подтвердил майор. — Возможно, скоро они сменят этих караульных. Еще что-нибудь интересное заметили?

— Нет. Все буднично и спокойно. Полагаю, к вечеру сюда стянутся группы, посланные на поиски наших вертолетчиков.

Савин и сам склонялся к такому же выводу. Да и Данилов во время последнего сеанса связи придерживался этой версии.

— Хорошо, отдыхайте, — сказал он. — Ждем Литвинова и Мазенко…

Те появились только через час.

— Не могли раньше, — запыхавшись, сказал заместитель.

— Что стряслось?

— Чуть не нарвались на дозорный пост.

— Где он стоит? — развернул карту Савин.

Поелозив пальцем по плотной бумаге, Литвинов указал:

— Вот здесь, на пологом склоне. Два человека, один вооружен автоматом, второй — карабином. Мы наблюдали за ними около часа, за это время старший пару раз с кем-то базарил по радиостанции.

— В лагере никого с рацией не было. С кем он мог говорить?

— Понятия не имею — далековато было, да и языка мы не знаем.

Майор посмотрел на связиста:

— Слава, определил станцию?

— Да, натовская «AN/PRC-148» образца двухтысячного года. Широкодиапазонная УКВ-радиостанция, используется в составе малых тактических групп, а также для связи «отделение-взвод».

— Какова дальность работы на земле?

— Без использования специальных антенн — до десяти километров.

— Стало быть, поисковые группы работают в относительной близости от деревни. Ладно, понаблюдаем до вечера…

Начиная с девятнадцати часов, в Сапу стали подтягиваться небольшие группы, численностью от четырех до шести бойцов. Всего к девяти вчера в деревне собралось два с половиной десятка человек. Шестеро из них были назначены командиром в караул и разошлись по постам, остальные собрались вокруг костра и принялись за приготовленный дородной кухаркой ужин.

Почерпнув максимум информации, Савин отвел группу метров на пятьсот к югу и приказал Мазенко обеспечить связь с Даниловым.

На этот раз полковник сразу услышал командира группы:

— Да, «Десна», связь отличная. Докладывайте.

Майор выложил все, что удалось за светлое время разузнать об обитателях деревни.

— Двадцать пять человек? — переспросил Данилов.

— Как минимум. Возможно, на небольшом удалении имеются еще посты, которые мы не обнаружили.

— Понял тебя. Теперь послушай внимательно — у меня появилась свежая информация от наших коллег из СВР.

— Да, «Тобол», слушаю.

— Худшие подозрения подтвердились: наших авиаторов захватила группа капитана Власова, о которой я говорил тебе в прошлый раз. Так вот, в самое ближайшее время капитан намерен произвести зачистку деревни Сапа для беспрепятственной посадки американской транспортной «вертушки».

— Они намерены вывезти наших парней из Африки?

— Да. И ты со своими людьми — единственные, кто может этому помешать.

— Понял вас, «Тобол». Дата эвакуации известна?

— Полагаю, что она назначена на завтра. Подумайте со «Вторым», как лучше провести операцию.

— Сделаем. Что по поводу эвакуации?

— По этому вопросу работайте напрямую с «Дунаем» — он в курсе. «Вертушка» на ближайшие двое суток работает только на вас и стоит в полной готовности.

— Понял. Еще информация есть?

— Пока все.

— Тогда до связи.

— Удачи…

Совещание Савин организовал за ужином. Капитану Сумато выпало первому нести дежурство, а все остальные, уминая консервы и галеты, принимали участие в обсуждении плана предстоящей операции. Майор привлек к обсуждению даже новичка Шаталова.

«Пусть почувствует себя полноценным членом группы, — решил он. — Так процесс вживления пойдет быстрее…»

Примерно за час — аккурат к сумеркам — решение было найдено и одобрено всеми членами группы. Засыпали бойцы с полной уверенностью в том, завтра у них все получится.

Глава четырнадцатая

На следующий день встали еще затемно. Одна из фишек придуманного плана состояла в том, чтобы расположенные вокруг деревни скрытые позиции занять как можно раньше — до возможного появления в данном районе группы американского спецназа.

В пару к опытному Литвинову был назначен проводник капитан Сумато. Этим двоим следовало найти укромное местечко на дистанции метров сто — сто двадцать с южной стороны деревни.

Мазенко и Трифонова командир послал к противоположной оконечности населенного пункта.

Возле себя он оставил Шаталова и доктора. Его небольшая тактическая группа должна была контролировать подходившую к Сапе грунтовку.

После короткого инструктажа все разошлись к обозначенным точкам. Через некоторое время по радиоканалу стали поступать доклады о занятии позиции и готовности к работе.

— «Второй», «Третий», понял вас, — ответил Геннадий. — Смотрите в оба. Связь через каждый час. И будьте предельно внимательны — «Четвертый» приступает к работе…

Несколько минут назад Шаталов, имевший специальность подрывника, получил задание от командира: осторожно подобраться к рослому кусту лесного тамариска и заложить рядом с ним радиоуправляемый заряд. Место закладки он должен был аккуратно замаскировать и вернуться на позицию майора.

Передав цифровую камеру Панкову, старлей покопался в снятом ранце, прихватил один из двух зарядов, радиовзрыватель, саперную лопатку, автомат и пополз к деревне.

Расстояние до куста было приличным — метров шестьдесят. Шаталов с неторопливой обстоятельностью преодолел его и минут на десять исчез из поля зрения. Затем последовал грамотный доклад по радио:

— «Первый», я — «Четвертый». «Посылка» на месте. Возвращаюсь.

— Понял, «Четвертый». Возвращайся тем же маршрутом…

Старлей добрался до позиции Савина так же спокойно и незаметно. Еще раз доложив о полной готовности заряда, он деловито упаковал в ранец инструмент. Поудобнее пристроив автомат, забрал у доктора камеру и принялся наблюдать за деревней.

«Неплохо, — отметил про себя командир. — Пожалуй, я в его годы таким спокойствием похвастаться не мог…»

Первый обозначенный срок прошел спокойно, и обе пары наблюдателей доложили об отсутствии каких-либо признаков противника. Даже в лагере повстанцев к этому моменту ровным счетом ничего не изменилось: два худых темнокожих бойца лениво исполняли обязанности караульных, остальные спали где попало, включая кузов и кабину грузового автомобиля.

Меж тем над горизонтом начало подниматься солнце, осветив первыми косыми лучами макушки самых высоких деревьев.

«Атаковать деревню нужно сейчас, — внимательно осматривал каждый куст Савин. — Минут через сорок вояки начнут просыпаться, а сейчас у них самый сладкий сон. Я бы на месте Власова предпринял бы атаку именно сейчас».

Как иногда говаривал Шаталов-старший: «Опыт не пропьешь, как ни старайся». Геннадий попал в самую точку, потому что через десять минут Мазенко доложил:

— «Первый», наблюдаю двоих.

— Это те, кого мы ждем? — уточнил майор.

— Да, ошибки быть не может.

— Понял тебя. Замрите и не выдавайте себя — пусть пройдут к деревне. Далее разворачивай «шарманку» и вызывай наш борт.

— Понял…

Еще через минуту сигнализировала другая пара.

— «Первый», я «Второй», — позвал Литвинов.

— Да, слушаю, — ответил Савин. — Что у тебя?

— Два человека скрытно прошли мимо нас. Остановились в пятидесяти метрах и ведут наблюдение.

Это уже серьезный звоночек. Значит, группа предателя Власова подошла к деревне для ее зачистки. Других подразделений, противостоящих данной силе, в этом районе быть не могло.

— Понял, «Второй». Не упускайте их из виду.

«Четверо. Еще как минимум двое «пасут» пленников — троих наших авиаторов, — подумал Савин. — Это уже шесть. А сколько всего человек у Власова? Обычно в составе тактической группы — от четырех до восьми бойцов. Стало быть, где-то может скрываться еще одна пара…»

Но прошло минут двадцать, а третьей пары никто не наблюдал — ни Литвинов с Сумато, ни Мазенко с Трифоновым, ни сам Савин со своими помощниками.

Третья пара так и не обнаружилась. А когда началась заваруха, Геннадий понял, что ее вообще не существует.

Исходя из разработанного плана, нашей группе надлежало не выдавать своего присутствия до тех пор, пока Власов со своими дружками самостоятельно не расправится с небольшим гарнизоном деревни. Зачем спешить и выполнять чужую работу? Все нужно делать своевременно.

Спецы из компании «Стар» были опытными ребятами, плюс на их стороне имелось значительное преимущество в виде внезапности. Так что в их быстрой победе Савин не сомневался.

Так и случилось. Две пары с разных направлений открыли ураганный огонь в тот момент, когда темнокожая братия сгруппировалась вокруг костерка для завтрака. Все были сонными, лениво перебрасывались остротами и шутками, нехотя ели приготовленную женщиной похлебку, потом принялись уминать лепешки и запивать их чаем из алюминиевых кружек.

Загрохотавшие из кустов очереди сразу положили как минимум половину бойцов.

Шаталов был готов к съемке, но первые две секунды все же упустил — снимать начал, когда несколько человек получили свои порции свинца и отлетели от костра.

За считаные секунды было уничтожено два десятка человек. Большая часть погибла, кое-кто еще подавал признаки жизни.

Четверо бойцов из «Стар» поднялись и, подойдя к поляне у дома под соломенной крышей, принялись добивать раненых.

— Возьми их покрупнее, — посоветовал Шаталову Савин. — Позже пригодится.

Покончив с ранеными повстанцами, один из группы Власова переговорил с кем-то по рации. При этом остальные частенько поднимали головы и устремляли взгляды в небо.

— Внимание, я — «Первый», — тихо произнес в микрофон Геннадий. — Сейчас должны привести наших. Огонь по моей команде.

— «Второй» понял!

— «Третий» понял! — доложили офицеры.

— «Третий», что с нашим бортом?

— Все нормально — уже должен вылететь.

— Хорошо. «Пятый», аккуратно работаешь по тем, кто рядом с нашими авиаторами.

— Да, «Первый», понял, — ответил снайпер уверенным голосом.

— Все слышали? По конвоирам работает один «Пятый»!

— Слышали, «Первый»!

— Поняли, «Первый»!..

— Товарищ майор, подскажете, когда подрывать? — спросил Шаталов.

— Подскажу. А пока снимай…

Вскоре на поляну привели вертолетчиков. Но прежде в небе послышался тарахтящий звук.

Всем бойцам группы «Десна» были хорошо знакомы звуки работающих двигателей транспортных «Ми-8» или боевых «Ми-24». Сейчас над лесом кружил чужой вертолет.

— Внимание, я — «Первый»! Готовы?

— «Второй» готов!

— Группа «Третьего» готова!

— Начинаем «банкет»!

Появление вражеской «вертушки» тоже значилось в плане — ею должен был заняться Литвинов, поразив огнем из ручного пулемета. Но только после того, как на земле будет уничтожена группа Власова. Главным условием на данном этапе являлась оперативность — не желательно, чтобы противник успел передать пилоту прибывшего вертолета о нападении и провале операции.

Начали хорошо. Снайпер двумя выстрелами положил конвоиров, околачивавшихся возле связанных пленников. Наши авиаторы, слава богу, вовремя просекли ситуацию и распластались посреди поляны.

Литвинов не оставил шансов второй паре, находящейся у костра. Савин подстрелил еще одного.

А вот самый прыткий — коренастый мужичок лет тридцати — сиганул в кусты тамариска и начал огрызаться оттуда из автомата.

— Шаталов, подрыв! — скомандовал Савин.

Бросив камеру, старлей моментально привел в действие радиовзрыватель. Под кустом грохнул приличный взрыв, раскидав по поляне куски грунта и ветви с красивыми розовыми цветками.

Ответная стрельба стихла.

— Чистим! — скомандовал Савин. — Коля, занимайся «вертушкой»!

Все, кроме Литвинова, с разных сторон кинулись к поляне.

Один из раненых пожелал проявить героизм — подтащил окровавленной рукой автомат и хотел открыть огонь. Пришлось усмирить его одиночным выстрелом.

— Чисто! — доложил Мазенко.

— Чисто! — повторил за ним Трифонов.

— Гляньте на этого… в кустах, — приказал майор и на всякий случай поднял автомат.

Мазенко со снайпером осторожно приблизились к уцелевшим ветвям тамариска и вскоре подняли за шкирку бойца в грязном камуфляже. Из ушей того хлестала кровь, а сам он от контузии едва держался на ногах.

— Слава, свяжи его. Док, заткни ему уши, чтоб не все мозги вытекли…

Пилот небольшого вертолета без опознавательных знаков не подозревал о происходящей в деревне бойне. Передать ему сигнал опасности бойцы группы Власова не успели, а сам он с высоты двухсот метров вряд ли мог разобрать, что творится на небольшом лесистом пятачке. Он знал о предстоящем расстреле повстанцев, но о том, что после этого Сапу зачистят от его будущих пассажиров, — не догадывался.

Выполнив крутой разворот, он выровнял машину и начал готовиться к посадке на центр свободной площадки с западной стороны деревни. Тут его и настигла первая пулеметная очередь.

Дернувшись, «вертушка» легла набок и начала уходить с посадочного курса, спасаясь от разящего огня.

Но не тут-то было. Литвинов находился на краю площадки и прекрасно видел все маневры вертолета. Дробно простучала вторая очередь, и с десяток пуль впились в голубоватое брюхо.

Этого оказалось достаточно. То ли одна из пуль перебила тяги управления, то ли пилот получил ранение. Вертолет резко клюнул носом, потерял высоту и, врезавшись в одно из крайних деревьев, взорвался. Вверх взметнулся огненный гриб, за которым потянулись клубы черного дыма.

Только что на глазах молодого Шаталова группа опытного Савина мастерски переиграла группу Власова. Единственный выживший в короткой, но ожесточенной схватке стоял со связанными руками и наскоро перебинтованной головой. Камуфляжная куртка без знаков различия была перепачкана пылью и пропитана кровью. Бледное лицо пленного выражало полную растерянность.

— Эй, ты меня слышишь? — ткнул его в грудь автоматным стволом Мазенко.

Тот кивнул.

— Звание? Фамилия?

— Капитан… Капитан Власов…

— Вот и отлично, — проворчал Савин. — Одним выстрелом мы хлопнули трех зайцев. И наших освободили, и предателя взяли живьем, и американский вертолет сшибли.

— Товарищ майор, а зачем нам потребовалось сбивать вертолет? — спросил Шаталов.

— Район контролируют повстанцы, верно? — ответил тот вопросом на вопрос.

— Верно.

— Значит, и сбили его, скорее всего, они. Так?

— По идее, так.

— Стало быть, и счеты господа американцы за эту потерю будут сводить с ними. Они же нам гадят, где только возможно. Вот и мы с ними так же…

— Вы уж извините, братцы, но после знакомства с этими… — кивнул Карбанов в сторону сидевшего на лавке со связанными руками Власова, — мы перестали доверять форме.

— Это нормально, — улыбнулся Савин. — Всем подряд доверять не следует.

Пилоты только что искренне поблагодарили спецназовцев за спасение и кратко рассказали о пребывании в плену.

— Так, значит, вас прислали конкретно за нами? — удивленно спросил Гусенко.

— Да, именно за вами. Сейчас должен подойти вертолет. Если не ошибаюсь, его будет пилотировать ваш товарищ — капитан Доглин.

Услышав знакомую фамилию, авиаторы сразу повеселели. Теперь не было нужды сомневаться в искренности спасших их спецназовцев. Это действительно были свои.

Пока ждали транспортный «Ми-8», распределили обязанности. Трифонов с Сумато сидели в дозоре, Мазенко пытался установить связь с экипажем борта, Литвинов с Шаталовым охраняли Власова. Доктор Панков как следует обработал рану и накладывал на его голову капитальную повязку. Ну а Савин сидел рядом с получившими свободу вертолетчиками и угощал их сигаретами.

Мужчины в летных комбинезонах выглядели уставшими, изможденными от недоедания и длительного ночного перехода по болоту и джунглям. Но настроение у всех троих было отменным.

— Так что, командир, наш уговор остается в силе? — балагурил бортовой техник.

— Какой уговор?

— Об отпуске! — картинно удивлялся Тараев. — Вы с Мишкой намеревались устраивать личную жизнь. А я обещал напиться в зюзю и уехать в Ленинград.

— А это само собой, — улыбался Карбанов. — Твой Ленинград по пьяной лавочке — это святое.

Михаил затягивался дымком и помалкивал. Глядя в небо, он думал о чем-то своем. Лишь по небритому лицу блуждала легкая счастливая улыбка…

Транспортный «Ми-8» прибыл через несколько минут. На подходе он запросил Мазенко, не требуется ли помощь в виде удара с воздуха неуправляемыми ракетами.

— Нет, благодарим — внизу все спокойно, — ответил старлей. — Заходите южным курсом, ветерок сто восемьдесят градусов, слабый. Посадка в центре площадки.

— Понял, условия принял…

Через минуту, подняв на площадке небольшой «шторм» из сухой травы и мелких веток, «восьмерка» коснулась колесами шасси поверхности земли.

Дверка сдвинулась назад, из грузовой кабины упал короткий трап, и «бортач» призывно махнул рукой.

— Погнали! — перекрикивая шум двигателей, крикнул Савин.

Группа рванула к винтокрылой машине.

Доглин со своим штурманом радостно махали в сдвинутые блистеры, когда к вертолету подбегали их спасенные коллеги.

В кабину «вертушки» оперативно загрузились все одиннадцать человек: шесть спецназовцев, проводник, три авиатора и пленный.

«Бортач» убрал трап, закрыл дверку и кинулся обнимать товарищей.

А Доглин, торопясь убраться из опасного местечка, поднял машину над джунглями. Набирая высоту, он плавно повернул на восток и взял курс на базу «Сонмар».

Лететь до нее предстояло не более двадцати пяти минут…

Глава пятнадцатая

В чреве транспортной «восьмерки» немного отдышались.

Бой у деревни вышел коротким, тем не менее все были в пыли, в растительном мусоре. И подустали прилично: то утомительные марш-броски, то бессонные ночи в дозорах. Савин в последнее время ограничивал себя в курении, а тут от радости даже хлопнуть чего-нибудь крепенького захотелось. Еще бы не радоваться — такую задачу выполнили, обойдясь без единой потери. Ни ранений, ни контузий. Это была настоящая удача.

— Вась, угости сигареткой, — обратился он к сидящему рядом снайперу, — мои закончились.

Тот с готовностью выудил из глубокого кармана пачку:

— Держи! — и сразу щелкнул зажигалкой.

Геннадий с удовольствием затянулся крепким дымком.

— Хлебнуть не желаешь? — кивнул Трифонов на свою фляжку.

— Чего там?

— Спиртяжка.

— Давай. По глотку не помешает…

Почти все бойцы отряда «Тобол» таскали в командировки такие фляжки, наполненные алкоголем. Кто-то предпочитал водку, кто-то коньяк. Васька всегда запасался спиртом. Небольшие дозы крепкого алкоголя хорошо расслабляли мышцы и нервную систему после серьезных нагрузок.

Майор задержал дыхание, сделал большой глоток и тут же дважды затянулся сигаретой. По телу пошла волна приятного тепла.

Снайпер передал фляжку товарищам.

— Держите, парни! И «летунам» передайте — пусть выпьют за свое спасение и больше не попадаются. Только этому упырю не давайте, — зло зыркнул он в сторону предателя.

Каждый, включая новичка Шаталова, проводника Сумато и спасенных пилотов, приложился к алюминиевому горлышку. Все были рады окончанию трудной миссии. А Карбанов, Гусенко и Тараев едва ли не светились от счастья.

Развернувшись к открытому иллюминатору, Савин выкинул окурок, поглядел вдаль, затем вниз. «Вертушка» шла над вражеской территорией на приличной высоте, вне досягаемости обычного стрелкового оружия. Вертолеты, как, впрочем, и другие виды авиации, в этой стране были редкостью — продвинутых ракетных комплексов ПВО стороны не использовали, так что опасаться было нечего.

Операция практически завершилась. Осталось добраться до базы, связаться с командованием, доложить о выполнении задачи и решить вопрос по срокам и способам возвращения на родину. Ждать осталось недолго — минут через пятнадцать борт совершит расчетный разворот, снизится на прямой и коснется колесами шасси красноватого грунта большой площадки. Затем подрулит на стоянку, выключит движки, остановит лопасти несущего винта. К нему неспешно подойдут встречающие: техники, командир базы, комендант, две миловидные женщины, чьих мужчин удалось спасти. Кто-то кого-то обнимет, другие будут трясти руку, благодарить… Обычное дело.

Взгляд Савина плыл по бескрайнему зеленому морю следом за крохотной тенью вертолета. «А что последует дальше? — лениво размышлял он. — Краснов предложит сразу совершить перелет в аэропорт столицы или назначит его на завтра, дав группе возможность нормально отоспаться? Семейные ребята, наверное, не станут возражать против первого варианта — им бы поскорее оказаться дома в привычных условиях, обнять детей, жен. А нам, холостякам, какая разница?…»

Помимо молодого Шаталова, в группе имелось еще трое не обремененных узами брака мужчин: Савин, Мазенко и Панков. Связист с доктором наверняка с удовольствием зависли бы в «Сонмаре» недельки на две-три. А что — здесь для них лафа! Алкоголь раздобудут, не обремененных семьями женщин в госпитале и среди обслуги — хоть отбавляй. Почти санаторий. Только до моря далековато…

Геннадий вздохнул, поймав себя на мысли, что еще пяток лет назад тоже не отказался бы от подобного времяпрепровождения. Однако с возрастом кровь поостыла, желаний поубавилось. Возвращаясь со службы в свою квартиру, он первым делом хотел хорошенько выспаться и восстановить растраченные силы.

«А не попросить ли у Данилова отпуск? — вдруг вспомнил майор о том, что на нем числится как минимум два неиспользованных отпуска. — Куда и зачем накапливать? Перед пенсией, что ли, отгуливать? Уж тогда они точно не понадобятся…»

Идея показалась смелой и неплохой.

«Месяц Данилов зажмет и не даст, а три недельки выпросить можно. Сдам дела Кольке Литвинову и рвану в какой-нибудь рай с заездом в родной город к родителям, — прорабатывал план действий Савин. — Стариков обязательно надо проведать — они наверняка очень соскучились. Да и я по ним тоже».

В последний раз Геннадий видел их полтора года назад. При каждой редкой встрече он подмечал, как они старели. Тем не менее мама оставалась такой же улыбчивой, работящей, оптимистичной и верящей в светлое будущее. Папа всегда был более прагматичным и спокойным, власти не доверял и телевизионную пропаганду не слушал. Поддерживать физическую форму и выживать родителям помогал небольшой земельный участок за городом.

Отпуск был необходим. И усталость за полтора последних года поднакопилась, и психика требовала перезагрузки. Да и другой возможности познакомиться с хорошей девушкой Геннадий просто не видел.

Крайней женщиной, с которой у него теплились серьезные отношения, была симпатичная брюнетка по имени Виктория. К сожалению, у нее имелся полный ассортимент: муж, двое детей, домашние животные… Она была яркой и привлекательной: высокая, с хорошими формами и с большими бирюзовыми глазами. После родов ей удалось сохранить стройное и упругое тело восемнадцатилетней девицы. Правда, интеллектом Бог слегка обидел — ни остроты мышления, ни чувства юмора. Для объективности оценки, ей надо было перекрасить волосы в светлый цвет, тогда бы из нее вышла настоящая блондинка высшей пробы.

Он уже не помнил, как и где они познакомились, но отношения развивались стремительно, пока не достигли интимной близости. Лежа в постели после первого яркого секса, Геннадий внезапно осознал: этого вполне достаточно, и ничего другого ему от Виктории не надо. Она разделяла его точку зрения и тоже ни на что не претендовала. Это был обычный рефлекс, не более.

До Вики Савин мучился с еще одной странной женщиной — правильной, мудрой и высоконравственной. Звали ее Полина. Ее правильность порой так надоедала, что ему хотелось насильно влить в нее пятьсот миллилитров коньяка и запечатлеть эффект на цифровую камеру. Чтобы потом показать и ткнуть носом. Ведь та же нравственность не помешала Полине жить с ним в гражданском браке, ездить за его счет по курортам, шляться по ресторанам и прочим злачным заведениям. В общем, в какой-то момент с ней тоже стало неинтересно, и она уплыла в прошлое.

Снова вздохнув, майор отвернулся от иллюминатора.

Вертолет снижался. Стало быть, линия фронта осталась позади, и скоро они приземлятся на площадке базы «Сонмар».

Площадку перед посадкой вертолета предусмотрительно полили водой, тем не менее зависшая машина подняла в небо большое облако желтоватой пыли.

Не дожидаясь остановки винтов, «бортач» открыл дверь грузовой кабины и опустил трап. Не удержавшись, еще раз перекинулся парой фраз с друзьями-авиаторами, с коими обнимался при встрече у деревни Сапа.

Прилетевший борт и впрямь пришла встречать целая делегация. Вероятно, Доглин сообщил руководителю полетов об удачном завершении операции и об освобожденном из плена экипаже Карбанова. А тот, в свою очередь, передал информацию дальше.

На краю площадки дожидались командир базы Ува Баладу, комендант Валерий Иванович Ивлев, штатный руководитель полетов Дмитрий Степко, старший инженер Владимир Круглый, начальник связи Анатолий Анисин, главный врач госпиталя Леонид Золотухин. Подошли и женщины, среди которых Савин узнал Елену Барину и Власту Руснич. Обе волновались и во все глаза смотрели на темнеющий дверной проем.

Савин кивнул спасенным вертолетчикам:

— Выходите, ребята, — это вас встречают.

Те поднялись и направились к трапу. И тут же попали в крепкие объятия друзей, любимых женщин и местного начальства.

Спецназовцы ступили на землю, когда шумная и ликующая толпа слегка отдалилась от вертолета. Первыми под палящее солнце вышли Савин со снайпером. Им товарищи передали Власова, руки которого были по-прежнему связаны. Затем уж по трапу спустились все остальные, включая экипаж Доглина.

— А это у нас кто? — отделился от толпы встречающих комендант, с интересом посматривая на связанного пленника.

— Этого господина надо поместить под надежную охрану, — сказал Геннадий. — Знакомьтесь: наш бывший соотечественник, ныне капитан американской армии Власов. Попросту говоря, наемник и головорез.

— Наемник, значит, — обошел со всех сторон «трофей» Ивлев. — Эх, жаль, что сейчас времена не те… Отвел бы я тебя за сарайчик и… Что ж, запрем под замок и выставим усиленную охрану.

Власова по приказу коменданта увели.

Направились в сторону главной аллеи и спецназовцы группы Савина.

Внезапно от толпы встречавших отделились две женщины. Быстрым шагом они пошли навстречу спецназовцам.

— Спасибо вам, мальчики! — не доходя трех шагов, сказала та, что постарше. С повлажневшими глазами она поцеловала в щеку командира и приобняла каждого из его подчиненных. — Спасибо от всей души!..

— Спасибо! — вторила ей медсестричка и в знак благодарности прикасалась тонкой ладошкой к огромным рукам слегка растерянных парней…

— С Красновым я разговаривал полчаса назад, — рассказывал по дороге в столовую Ивлев. — Сразу, как только Доглин доложил по радио о выполнении вашей группой задания.

— Значит, он в курсе, что операция завершилась успешно?

— Само собой.

— Указаний никаких не передавал?

— Нет. А должен был?

— Мне хотелось бы знать порядок дальнейших действий, — объяснил Савин. — А то ведь не знаем, что делать — то ли отдохнуть здесь денек-другой, помять ушами подушки, то ли сразу готовиться к вылету в столицу и дальше в Россию.

— Нет, ничего такого он не говорил. Видно, и сам еще ничего не знал.

— В таком случае свяжемся с ним после приема пищи в столовой и зададим пару насущных вопросов.

— Договорились…

В столовой спецназовцев ждал сказочный стол со всеми мыслимыми в этих краях деликатесами.

— Спиртного, уж извините, у нас не водится, — виновато развел руками комендант. — Ну, усаживайтесь и кушайте. В графинах свежий охлажденный морс — его заведующая нашей столовой очень прилично делает. А я пойду еще разок переговорю с Красновым…

После сытного обеда спецназовцы расположились в ближайшей к столовой курилке и дружно задымили сигаретами. Расслабившись, бойцы сидели на деревянных лавках и сонно обозревали протекавшую на базе мирную жизнь.

Три раздетых по пояс национальных гвардейца подметали главную аллею, между корпусами госпитальных отделений деловито курсировали врачи и медсестры. Через КПП, фырча и поднимая пыль, проехал старый грузовик. От казармы прошел на смену дежурный наряд гвардейцев. На вертолетной стоянке техники и механики облепили винтокрылую машину с раскрытыми капотами: кто-то осматривал узлы и агрегаты, кто-то заправлял баки керосином…

Даже не верилось, что всего лишь два часа назад у небольшой заброшенной деревни спецназовцы дали бой группе предателя Власова и сбили пулеметным огнем американскую «вертушку», что над головами противно свистели пули и пугала неизвестность: удастся ли вытащить из этой передряги живыми наших авиаторов.

С юга, где страну омывал океан, дул приятный прохладный ветерок. Подставляя ему лицо, Савин спросил:

— А где, кстати, наши авиаторы?

— Одного наблюдаю, — нехотя откликнулся глазастый снайпер.

— Где?

— Да вон, обнимается со своей медсестричкой.

Геннадий посмотрел в указанном направлении. У крыльца ближайшего жилого модуля стояла влюбленная парочка: Михаил Гусенко и Власта Руснич.

— Кажись, дело у них идет к свадьбе, — усмехнулся в усы Трифонов.

— Комендант сказал, будто она из Чехии, — припомнил Мазенко.

— Да, оттуда. Он даже город назвал, но я не запомнил.

— Стало быть, скоро грянет интернациональная свадьба, — мечтательно изрек доктор. — А потом умчит штурман в Чехию.

— Ну, это уже без нас, — поднялся Савин. — Слава, настрой-ка свою «шарманку» — пора перетереть напрямую с Даниловым…

Комендант мог разговаривать с советником Красновым сколько угодно, но непосредственный шеф — полковник Данилов — ждал доклада о выполнении миссии исключительно от командира группы, а не от третьих лиц.

Командир со связистом отошли в сторонку и возились у станции спутниковой связи. Остальные продолжали бездельничать в курилке, ожидая указаний по поводу дальнейших перемещений в пространстве и времени.

Привалившись спиной к деревянному ограждению, Панков сладко зевнул и на выдохе доложил:

— Как только вернемся — приму дома душ и завалюсь суток на двое спать.

— Кто бы тебе их дал — эти двое суток, — проворчал снайпер. — Денек отдыха — дело святое. А остальное — на усмотрение начальства. Часы перевести не успеем, как прикажут прибыть на базу.

— Это точно, — кивнул Литвинов. — В девять утра построение отряда, десятикилометровый кросс, стрельбы, обучение молодого пополнения…

Володька Шаталов сидел между говорившими, помалкивал и только переводил взгляд с одного на другого.

— …И так недели две-три, — авторитетно повествовал заместитель командира группы. — А потом бац, и приказ в очередную командировку.

— А вы лично сколько уже отпахали командировок? — поинтересовался новичок.

— Я лично — четырнадцать. Он, — кивнул капитан на снайпера, — шестнадцать. Наш командир — восемнадцать.

— Солидно!

— Да, прилично. Ты вот что, Владимир… Заканчивай называть нас на «вы». Парень ты нормальный, в группе приживешься. Считай, уже прижился. Поэтому обращайся по именам. Меня зовут Николай, снайпера — Василий, доктора — Анатолий, связиста — Вячеслав.

— Хорошо, — улыбнулся Шаталов. Но тут же вновь стал серьезным: — А как же с командиром? Неудобно его по имени — он же намного меня старше.

— Ну, его можешь называть по имени-отчеству, дальше уж, как масть пойдет. А когда он сам предложит перейти на «ты» — считай это наивысшей степенью доверия…

Болтая, бойцы не заметили, как к курилке вернулись Савин с Мазенко. А с главной аллеи к группе спешил комендант Ивлев.

— У меня неплохая новость, — объявил командир.

Все дружно повернули головы в его сторону.

— Во-первых, Данилов от лица командования поблагодарил нас за отличное выполнение поставленной задачи.

На усталых лицах боевых товарищей Савина появились улыбки.

Работали не за благодарность, но все равно приятно. Да и чего ж полковнику не благодарить — вертолетчики живы-здоровы, на свободе и среди своих, тактическая группа компании «Стар» уничтожена, а ее командир взят в плен. Теперь американцы замучаются оправдываться по поводу их военного присутствия в этой стране. Кроме того, освобождены итальянские журналисты, а это тоже огромный плюс и для страны, и для отряда «Тобол». В процессе захвачен отнюдь не рядовой повстанец по имени Иво Баранду — возможно, местные контрразведчики ему тоже развяжут язык. После удачного рейда по тылам и разгрома у деревни Сапа повстанцы с неделю будут деморализованы. Им наверняка потребуется перегруппировка сил, усиление «пробитого» направления. Действия группы «Десна» аккуратно зафиксированы на цифровую камеру новичком Шаталовым. Он, кстати, тоже показал себя отлично: не ныл, слабину не проявлял, все делал ровно и аккуратно. Ну и, наконец, самое главное: все шестеро за данную командировку не получили ни единой царапины.

Сказав о реакции Данилова, Савин намеренно сделал паузу: закурил, вошел под круглую крышу курилки, присел на деревянную лавку.

— Это было первое, командир, — напомнил Литвинов. — А что второе?

— На второе тоже приятный сюрприз. Данилов предложил нам на выбор два варианта. Либо задержаться здесь на сутки для отдыха и вылететь в столицу завтра в районе обеда, либо стартовать сегодня, в столичном аэропорту нас ждет самолет, и можно сразу рвануть в Москву. Решайте, парни. Лично мне все равно.

— Здесь на сутки? — с сомнением осмотрел пространство вокруг снайпер. — Да чего ж тут делать-то? Разве что отоспаться в модуле?… Я бы рванул сразу.

— Я бы остался. Чего я в Москве не видел? Пылью, что ли, опять дышать? Здесь хоть воздух чистый, природа… — высказал свое мнение Мазенко.

— Ты — холостяк, а меня два мелких разгильдяя дома ждут, — вздохнул Литвинов. — Я и так их редко вижу.

— Граждане, но если лететь сейчас, то это еще одна бессонная ночь, — вставил свои «пять копеек» доктор. — Не знаю как вы, а я в салоне самолета ни хрена не высыпаюсь. По мне, так лучше остаться…

Мнения разделились поровну: двое против двух. Командиру было все равно, а молодой Шаталов опять помалкивал, опасаясь примыкать к любой из сторон.

И тогда слово взял переминавшийся с ноги на ногу у входа в курилку комендант:

— Позвольте прервать ваш спор?

— Да, конечно, — обрадовался его инициативе Савин. — Помогите нам, Валерий Иванович, решить эту сложную задачу.

— Вы, наверное, забыли о нашем разговоре?

— О каком?

— Я же говорил вам про нашу баньку — помните?

— Про баньку?! — переглянулись бойцы. — Похоже, точно забыли.

— Банька, ребятушки, у нас просто отличная! До десяти вечера по графику она занята медиками, а после освободится. Я прикажу ее отмыть и заново протопить. Славно попаритесь — обещаю.

Известие о баньке вселило первое серьезное сомнение в головы жаждущих поскорее вернуться в лоно семей. Там с женами особенно не забалуешь и с друзьями лишний раз не попаришься. А тут вроде как еще командировка. Да и жены далеко.

— Спиртным вас побаловать не могу — сам я малопьющий, — продолжал комендант сдабривать кашу маслицем. — Но все остальное, в виде жаркого и душистого пара, свежего белья и вкусного ужина, — обещаю.

И снова бойцы растерянно посмотрели друг на друга. Вроде неплохое предложение, но чего-то в нем не хватало. Баня с веничком, закуска, свежее бельишко… А как же без спиртного? Служба закончилась, пули над башкой не свистят, топать по сорок верст в день не надо. Так почему же по-человечески не расслабиться?

Наблюдая за ними, Савин едва сдерживал смех. «Как дети в магазине игрушек, ей-богу, — невольно подумал он, — когда родители озвучивают максимальную сумму покупки и ее хватает ровно на одну стоящую игрушку из нескольких».

— Ну, соглашайтесь, ребята! — поторапливал Ивлев. — Вы же такое дело провернули! Вы у нас сегодня герои и почетные гости!

— У меня в Москве куча знакомых девочек. А тут… тоже куча, но ни одной знакомой, — поскреб пятерней затылок Мазенко.

— С девочками на базе тоже проблема, — вздохнул комендант. — Я их тут самолично «пасу» и наказываю за каждое интимное приключение. Так что, ребятки, не обессудьте, но супротив совести пойти не могу.

Холостяки Мазенко с Панковым были явно расстроены, ибо не мыслили расслабона без алкоголя и женщин.

Зато женатики вдруг резво переменили мнение.

— А чего, я б на денек задержался, — пробасил снайпер. — Тесть дома затеял ремонт крыши, так что бани я с месяц точно не увижу.

Поддержал его и Литвинов:

— Да и я не прочь задержаться. Мои спиногрызы все равно толком ни отдохнуть, ни выспаться не дадут.

— Значит, решено: остаетесь? — заулыбался Ивлев.

— Уговорили…

— А чего нам?…

— Остаемся… — вразнобой соглашались бойцы.

— Вот и славно! — широко улыбался местный блюститель порядка. — А пока предлагаю разместиться в знакомом вам гостевом модуле. Там работает кондиционер, имеется душ и чистые постели. К ужину я вас разбужу, а там и банька нарисуется…

Покидая курилку, бойцы довольно гудели. Отправились в прохладу модуля и Савин с Шаталовым.

— Данилов и про тебя спрашивал, — приобнял новичка майор.

— И что вы сказали?

— Правду сказал — что показал себя молодцом. Передал от тебя привет отцу. А еще попросил Данилова оформить тебя в постоянный штатный состав группы.

— Правда? — загорелись у Володьки глаза.

— Неужто я похож на обманщика?… — засмеялся Геннадий.

В модуле, приняв по очереди душ, сразу улеглись на мягкие кровати, застеленные чистым бельем, приятно пахнувшим свежестью и стиральным порошком.

Уснули сразу. Без разговоров, мыслей, воспоминаний.

Ровно в десять вечера майор Ивлев привел компанию спецназовцев к отдельно стоящей постройке.

— Проходите, — гостеприимно распахнул он дверь. — Располагайтесь, у нас все готово.

Баня парней реально поразила ухоженностью и той любовью, с которой была обустроена. Раздевалка совмещалась с комнатой отдыха, в центре которой стоял круглый стол. На стене висела телевизионная панель, в углу на шкафчике с банными принадлежностями блестел музыкальный центр с колонками.

Заглянув в соседнее помещение, бойцы обнаружили несколько душевых кабин, а напротив — округлую глубокую купель, вместительностью до пяти человек. Далее виднелись две двери с надписями: «Сауна — 90°» и «Русская парная — 110°».

— Ого, да в таких условиях можно и на неделю зависнуть! — присвистнул от удивления Литвинов.

— Женатики завтра полетят домой, — парировал Мазенко, — а холостяки подумают. Может, и зависнут…

К моменту прихода спецназовцев в комнате отдыха суетились две пожилые женщины из обслуживающего персонала: одна домывала полы, вторая заканчивала накрывать стол, разливая из термоса по тарелкам аппетитный борщ. В другой объемной посудине дожидалось второе блюдо в виде домашних котлет с овощным гарниром. На столе красовались тарелочки с разнообразными салатами, закусками, соусами. В центре высились две вазы с фруктами.

— Вот это по-нашему! — не сдержал восторга Трифонов.

— Душевно!.. — согласились все остальные.

Поблагодарив уходивших женщин, бойцы скинули камуфляжку и, перед тем как устроиться за праздничным столом, направились погреть косточки в парной…

До часу ночи парни отводили душу.

Так уж получалось по жизни, что под пулями бегали и ползали вместе, а отдыхали в основном порознь, если не считать холостяков Мазенко и Панкова, частенько пересекавшихся в ночных клубах и ресторанах Москвы. А тут такой подарок судьбы!

— Ну что, не жалеете, что остались? — вынырнув из ледяной воды, подкалывал женатиков Славка.

Те отшучивались, наслаждаясь контрастом температур.

Прежде чем по-серьезному сесть за стол, спецназовцы сделали по четыре-пять заходов в обе парилки. Наконец, насытившись жаром, присели под оранжевый абажур, навернули по тарелочке свежего борща.

— Нет, братцы, все-таки это неправильно, — первым доскреб тарелку ложкой снайпер.

— Что именно? — вторым отодвинул опустевшую посуду Литвинов.

— То, что такая отличная банька проходит на «сухую».

— Да, это верно.

— Пару бутылок холодной водочки не хватает.

— Сам Александр Васильевич Суворов рекомендовал остограмиться после бани… — вразнобой согласились товарищи.

Славка хотел предложить метнуться к летчикам — вдруг у них имеется спирт? Да не успел. Дверь без стука шумно распахнулась — на пороге появились две симпатичные девочки. Одна — худенькая шатенка с детским простоватым личиком, вторая — стройная брюнетка с идеальной фигуркой. На обеих были короткие юбочки и что-то вроде легких блузок.

— Привет, мальчики! Заскучали? — приветливо улыбнулась брюнетка и вынула из-за спины пол-литровую медицинскую бутыль с прозрачной жидкостью. — Это вам просили передать наши медики — Елена Барина и Власта Руснич.

— Вот это сюрприз! — поднялись навстречу Толик со Славиком.

Первый бережно принял переданный от коллег-врачей подарок, а второй, взяв под локоток девушек, подвел их к свободным стульям.

— Располагайтесь, пожалуйста.

— А вы, собственно, кто? — робко поинтересовался Трифонов.

— Я — Марина, а она — Ольга, — ответила брюнетка. И расстегнула верхнюю пуговку блузки: — Жарко у вас, однако.

— Так вы раздевайтесь! Вон в углу на тумбочке простынки, — подмигнув товарищам, предложил Славка.

К всеобщему удивлению, та, что назвалась Мариной, решительно подошла к стопке и бросила верхнюю простынку подруге. Отвернувшись, сняла с себя блузку, под которой ничего не оказалось. Обернулась другой простыней и ловко рассталась с юбочкой.

Савин с нарочитой строгостью уставился на Мазенко: «Накаркал, засранец? Вот и разгребай теперь сам!»

Тот едва заметно пожал плечами: «Я ни при чем, командир! Они сами приперлись…»

Пока доктор по проверенной методике разводил спирт, девчонки упорхнули в парилку. Бойцы вновь присели к столу, накатили по пятьдесят граммов.

— Вот теперь полный ассортимент! — восторженно прошептал Мазенко. — И алкоголь, и девочки!

Снайпер укоризненно покачал головой:

— И так разом столько счастья привалило, а ему еще и девочек недоставало!

— Это естественное желание, Вася! Мы отдохнули и выспались, сидим в бане, у нас есть алкоголь и куча свободного времени. А девочек нет. Тебе не казалось это странным и противоестественным?

— Я женатый, Славик. И мне это противоестественным не кажется…

— Значит, так, — взял слово командир. Указав на Мазенко и Панкова, он строго сказал: — Вам на полный расслабон даю два часа. И чтоб тихо и без последствий. Все остальные делают последний заход в парилку и валят до модуля.

Никто не возражал. Решение было справедливым и правильным.

Завернувшись в полотенца, Савин, Литвинов, Шаталов и Трифонов направились в парную…

Через какое-то время эти же четверо возвращались из бани в жилой модуль. Сытые, слегка пьяные, чистые, отдохнувшие и очень довольные.

Шел уже четвертый час ночи.

«Ничего, нормально. Мазенко и Панкову осталось полтора часа — достаточно, чтобы вдоволь покуролесить с бабами, — размышлял Савин. — Завтрак пропустим и часиков до двенадцати будем плющить подушки. Потом встанем, пообедаем и отправимся на стоянку. Там загрузимся в «вертушку», к пятнадцати часам будем в столице, а поздно вечером — в Москве…»

А два ненасытных холостяка продолжали радоваться жизни в бане.

Когда до жилого модуля оставалось полсотни шагов, справа на главной аллее из темноты возникла знакомая мужская фигура с фонарем в руке.

— Комендант, — шепнул снайпер.

— Интересно, куда он такой озабоченный чешет? — так же тихо спросил Литвинов.

Спецназовцы остановились между высоких кустов, куда не пробивались лучи ближайшего фонаря. Комендант решительно вышагивал по аллее, край которой находился в трех метрах от «позиции» спецназовцев.

— Как же вы меня достали, паразитки!.. — сердито выговаривал он. — Парней понять можно — они свое отработали и заслужили отдых. Но вы же чуть не каждый вечер устраиваете себе праздники с пьянками и развратом!..

— Он тех двух баб ищет! — догадался Трофимов.

— И, кажется, направляется в баню, — прыснул смешком Литвинов.

— Давайте его окликнем, — предложил Шаталов.

— Зачем?

— Ну как… Отвлечем, задержим.

— Ага, и будем отвлекать полтора часа, — с ухмылкой продолжил мысль Савин. — Нет уж. У Ивлева такая работа — блюсти порядок и пресекать «аморалку». А нашим парням… будем считать, что в этот раз им сильно не повезло.

Дождавшись, когда фигура коменданта исчезла в темноте, спецназовцы возобновили движение и скоро, со смешками и шуточками относительно обломившегося отдыха холостяков, ввалились в свой модуль.

Кровать старлея Шаталова стояла напротив кровати Савина. Растянувшись под легким одеялом, командир спросил:

— Как тебе командировка?

— Нормально, товарищ майор, — ответил новичок. И признался: — Я думал, будет посложнее.

— Случаются задания и посложнее. Коллектив понравился?

— Отличные ребята! С ними удивительно легко.

— Я тоже так считаю. Ты не думай… В свободное от службы время они — обычные люди: любят выпить, пообщаться со слабым полом, поспать до обеда или подшутить друг над другом. А когда доходит до дела, ты вдруг понимаешь, что эти выпивохи, бабники и лентяи — самые надежные в мире товарищи и высочайшие профессионалы. Уж сколько раз в этом убеждался…

Поговорив, они затихли. Старлей вроде заснул, а Савин лежал на спине, смотрел в темноту и думал. Мечтал о паре месяцев заслуженного отпуска, о поездке в какое-нибудь спокойное местечко, где никто не стреляет, над головой не носятся боевые вертолеты, где не нужно отбивать у отморозков пленных и заложников.

А еще он думал о нормальной женщине, которая наверняка ходит по этой планете и также думает о нем. Чтоб была женственной, мягкой, домашней. Чтоб тихо и мирно — без ненависти, истерик, скандалов и запредельных желаний. Ведь когда-то наконец они должны встретиться и познакомиться!

— Товарищ майор, — вдруг послышался шепот Шаталова.

— Ты еще не спишь?

— Нет.

— Чего тебе?

— Разрешите вопрос, товарищ майор?

— Знаешь, Володя, давай договоримся об одной вещи, — повернулся к нему Савин. — В соответствии с уставом, ты будешь обращаться ко мне по званию только при высоком начальстве. В присутствии наших товарищей по группе — по имени-отчеству. А наедине можно просто по имени и на «ты». Согласен?

— Конечно! — восторженно прошептал старший лейтенант.

— А теперь давай спать. Все вопросы — завтра…

Оглавление

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Глава пятнадцатая Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg