«Первое правило (в сокращении)»

Первое правило (в сокращении) (fb2) - Первое правило (в сокращении) (Джо Пайк - 2) 702K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Роберт Крайс

Роберт Крейс Первое правило (в сокращении)

Сокращение романов, вошедших в этот том, выполнено Ридерз Дайджест Ассосиэйшн, Инк. по особой договоренности с издателями, авторами и правообладателями. Все персонажи и события, описываемые в романах, вымышленные. Любое совпадение с реальными событиями и людьми — случайность.

Первое правило

Организованные преступные группировки из бывшего советского блока связаны кодексом, который они сами называют «воровским законом». Он состоит из восемнадцати правил, первое из них гласит:

«Долг вора — отречься от своих матери, отца, братьев и сестер. Ему не положено иметь семью, жену и детей.

Мы его семья».

Нарушение любого из этих восемнадцати правил карается смертью.

Фрэнк Мейер закрыл компьютер, лишь когда ранние зимние сумерки спустились на его дом в Уэствуде, Калифорния. Уэствуд, облюбованный состоятельными людьми район к западу от Лос-Анджелеса, представлял собой сеть живописных улочек с комфортабельными и ухоженными домами. Фрэнк Мейер, хорошо помнивший о своем прошлом, больше чем кто-либо удивлялся тому, что в таком доме живет и он.

Закончив работу, Фрэнк еще немного посидел в кабинете, прислушиваясь к возне сыновей в глубине дома, шумевших громче стада носорогов. От этих звуков ему становилось радостно, как и от сытного запаха тушеной говядины — обещанного беф-бургиньона, название которого он ни разу не произнес правильно, зато само блюдо уплетал за обе щеки. Из большой гостиной доносились голоса — почти наверняка кто-то смотрел телевикторину. Синди не выносила выпуски новостей.

Фрэнк улыбнулся: Синди и телевикторины недолюбливала, но, когда готовила еду, предпочитала, чтобы телевизор создавал звуковой фон. У Синди свои пристрастия и принципы, этого у нее не отнять. Именно они изменили жизнь Фрэнка. Теперь он живет в прекрасном доме, его бизнес успешно развивается, у него чудесная семья, и всем этим он обязан жене.

Фрэнк растрогался, думая о том, в каком долгу он перед этой женщиной, и чуть не пустил слезу. Таким уж он был чувствительным и сентиментальным. Как всегда говорила Синди, Фрэнк Мейер — добрая душа, за это она его и полюбила.

Стремясь оправдать ее ожидания, Фрэнк трудился не покладая рук все одиннадцать лет с тех пор, как понял, что любит ее, и решил в корне измениться. И вот теперь он преуспевающий импортер одежды из Азии и Африки. Ему сорок три года, он все еще силен и подтянут, хотя, может, и не настолько, как в былые времена. Ну, если уж совсем начистоту… он уже начал расплываться.

Фрэнк не скучал по своей прежней жизни, и, если порой ему и недоставало бывших товарищей, он об этом помалкивал. Ему пришлось буквально возрождаться из пепла, и его усилия, как это ни странно, оказались не напрасны. Синди. Дети. Дом, который они обустроили сами… Мысли Фрэнка о переменах к лучшему прервала Синди, заглянувшая в кабинет:

— Ну что, друг, есть хочешь?

— Как раз закончил работу. Чем это так пахнет? Слюнки текут.

В коридоре загрохотало, и Фрэнк-младший, крепенькая и коренастая папина копия десяти лет от роду, схватился за дверной косяк рядом с матерью и остановился так резко, что его младший брат, шестилетний бутуз Джоуи, с разбегу врезался ему в спину.

— Мясо! — закричал Фрэнк-младший.

— Кетчуп! — подхватил Джоуи.

— Мясо с кетчупом, — добавила Синди. — Что может быть лучше?

Фрэнк отодвинул кресло от стола и поднялся.

— Ничего. Умираю, как хочу мяса с кетчупом.

— Мой руки и давай к нам. Я иду отмывать этих монстров.

С притворными воплями ужаса мальчишки умчались, едва не сбив с ног Ану, которая возникла в дверях за спиной Синди. Симпатичная молоденькая Ана служила у них няней уже почти полгода. У нее были сияющие голубые глаза, высокие скулы и талант ладить с детьми.

— Я иду кормить малыша, Синди, — сообщила Ана. — Вам ничего не нужно?

— Мы сами справимся, ты иди.

Фрэнк закончил убирать бумаги, закрыл жалюзи и направился ужинать вместе с семьей.

Пока Фрэнк смаковал ужин в кругу семьи, почти невидимый в темноте черный «кадиллак-эскалейд» медленно катился по его улице. Накануне днем, отогнав «эскалейд» от торгового центра в Лонг-Бич, Мун Уильямс поменялся номерными знаками с точно таким же черным «кадиллаком», найденным в Торрансе. Блестящая машина уже в третий раз объезжала квартал, ее пассажиры обозревали улицу в поисках пешеходов, свидетелей и людей в штатском, сидящих в припаркованных автомобилях.

Жалюзи в окнах домов опускались, как веки сонных глаз, фонари гасли один за другим, когда Джамаль стрелял в них дробинками из пистолета двадцать второго калибра.

Мрак следовал за «эскалейдом», словно надвигающийся прилив.

В машине их было четверо: Мун за рулем, его подручный Лил Тай — рядом на переднем сиденье, Джамаль сзади, вместе с русским. Мун понятия не имел, русский на самом деле этот иностранец или нет. Сейчас, когда в округе развелось столько козлов из Восточного блока, этот тип мог оказаться и армянином, и литовцем, и вампиром из Трансильвании — для Муна все они были на одно лицо. Мун знал лишь одно: с тех пор как появился этот чужак, бабла ему перепадает больше, чем прежде.

Иметь деньги Муну нравилось, а чужак за спиной — нет. Но за несколько месяцев иностранец отправился с ними в первый раз.

— А ты не обознался, кореш? — спросил Мун. — Дом тот самый?

— Тот же, мы его уже проезжали. С виду как церковь.

Мун оглядел неплохой дом с островерхой крышей и похожими на горгулии штуковинами на карнизах. Улица была широкой, по обе стороны высились дома на газонах, протянувшихся вниз к тротуарам. В таких домах селятся юристы, бизнесмены, иногда — некрупные наркоторговцы.

Лил Тай с улыбкой повернулся к белому соседу:

— В этот раз бабла будет сколько?

— Сколько надо.

Мун выключил фары и свернул на дорожку к дому, дверцы открылись сразу же, едва он заглушил двигатель. Лампы в салоне «эскалейда» были вывернуты, поэтому свет в нем не вспыхнул. Единственный звук издала восемнадцатифунтовая кувалда Лил Тая, лязгнувшая о порог машины.

Они направились прямо к парадной двери: первым Джамаль, Мун последним. На всякий случай он шел спиной вперед, убеждаясь, что за ними никто не следит. Джамаль погасил лампы у входа — просто протянул руку и раздавил их. Мун прижал свернутое полотенце к засову, чтобы приглушить звук, и Лил Тай со всей силы ахнул по нему кувалдой.

Фрэнк и Синди убирали со стола, когда по дому прокатился такой грохот, словно во входную дверь врезалась машина. Джоуи смотрел игру «Лейкерс» в большой гостиной, Ана в глубине дома купала малыша, Фрэнк-младший только что поднялся к себе. Услышав шум, Фрэнк поначалу решил, что его сын опрокинул напольные часы в холле. Фрэнк-младший уже не раз пытался вскарабкаться на них.

Джоуи бросился к матери. Фрэнк уже спешил на грохот.

— Фрэнки, сынок, с тобой все…

В этот момент четверо вооруженных мужчин ворвались в дом, действуя со слаженностью людей, для которых это привычное дело.

Фрэнку Мейеру и прежде случалось видеть, как вламываются в дома, он знал, что надо делать, но это было давно, в прошлой жизни. В таких играх Фрэнк не участвовал уже много лет.

Команда из четырех человек. Перчатки. Оружие под девятимиллиметровые патроны.

Первый из вломившихся был среднего роста, с кожей оттенка эспрессо и густыми волосами до плеч. Фрэнк угадал в нем главаря, он и держался как главный, взглядом управляя происходящим. За ним следовал невысокий, сердитый и нервный парень в черной бандане, плечом к плечу с ним двигался амбал с рядами тугих косичек на голове и блеском золота во рту. Четвертый держался на шаг позади, скорее как наблюдатель, чем участник. Он был белесым и крупным, почти таким же, как амбал, с лысой, словно шар для боулинга, головой, широко посаженными глазами и тонкими, как иголки, бачками, которые тянулись до нижнего края челюсти.

Не прошло и двух секунд, как они рассыпались по комнатам. Фрэнк уже понял, что эта банда натренирована врываться в дома. Он вскинул руки, незаметно, боком, продвигаясь в сторону, чтобы очутиться между бандитами и женой.

— Берите все, что хотите. Проблем мы вам не доставим.

Главарь направился прямо к Фрэнку, держа высоко поднятый пистолет на отлете, словно болван из боевика, и яростно выпучив глаза, явно пытаясь нагнать на Фрэнка страху.

— Да уж, это точно. Где он?

И не дожидаясь ответа, он ударил Фрэнка пистолетом. Синди в панике закричала, но Фрэнку случалось терпеть удары и посильнее. Он махнул жене рукой, пытаясь успокоить ее:

— Я в порядке. Все хорошо, Син, с нами ничего не случится.

— Не сделаешь, что я скажу, — умрешь.

Бандит ткнул пистолетом в щеку Фрэнка, но тот следил за остальными. Амбал и коротышка разделились: амбал бросился к застекленной двери проверить, что творится за домом, коротышка резкими движениями принялся распахивать шкафы. Они действовали быстро. Р-раз — и уже внутри. Р-раз — и пистолет приставлен к лицу Фрэнка. Р-раз — и распространились по всему дому. Только бандит со странными бачками казался медлительным.

Фрэнк по опыту знал: чтобы выжить, надо опережать противника. И попытался выиграть время, чтобы сориентироваться.

— Бумажник у меня в кабинете. Там четыреста наличными…

Главарь снова ткнул дулом в щеку Фрэнка.

— Ты что, меня за кретина держишь?

Бандит с бачками наконец выступил на передний план и очутился возле стола.

— Тарелок видишь сколько? В доме еще есть люди. Надо их найти.

Его акцент удивил Фрэнка. Кажется, польский.

Человек со странным акцентом исчез на кухне в ту же секунду, когда амбал вернулся из гостиной и сразу шагнул к Синди и Джоуи. Приставив пистолет к виску Синди, он гаркнул, глядя на Фрэнка:

— Хочешь смерти этой сучке?

И он наотмашь ударил Синди пистолетом. Джоуи завизжал, а Фрэнк Мейер вдруг понял, что надо делать.

Человек, который стоял рядом с ним, смотрел в ту же сторону, что и Фрэнк, когда тот схватил его за руку, сжимавшую пистолет, завернул кисть, взяв руку в замок, и заломил локоть. Эти движения въелись в его мышечную память за бесчисленные часы тренировок. Его задача — нейтрализовать того, кто держит его под прицелом, отнять оружие, уложить противника, перехватить пистолет боевым захватом, всадить две пули в амбала, который держит Синди, круто обернуться, обнаружить цели и сдвоенными выстрелами уложить всех противников, которые окажутся в зоне обстрела. Отработанные движения получились четкими и точными, как в давние времена, когда ту же последовательность он мог бы выполнить меньше чем за секунду. Вот только перехват не удался, и, пока Фрэнк возился с пистолетом, три пули впились в него, последняя ударила в поясничный позвонок, сбив Фрэнка с ног.

Он открыл рот, но оттуда вырвалось лишь сипение. Синди и Джоуи кричали, Фрэнк силился подняться, собрав в кулак всю волю воина, но ее оказалось недостаточно.

Бандит со странным акцентом насторожился:

— Слышу! В глубине дома!

Мелькнула тень, которой Фрэнк не увидел.

В мире Фрэнка сгущался мрак, все, что ему осталось, — унизительное сознание поражения и стыд. Он понимал, что умирает, именно той смертью, какую всегда предвидел, только не здесь и не сейчас.

1

На следующее утро в четырнадцать минут одиннадцатого, приблизительно через пятнадцать часов после совершения убийств, когда над домом Мейеров черными птицами зависли вертолеты, сержант лос-анджелесской полиции Джек Террио шел сквозь лабиринт полицейских машин. Приближаясь к дому, он позвонил коллеге Луису Дитцу. К тому времени Дитц провел на месте преступления почти час.

— Я иду.

— Сейчас встречу у входа. Ты должен это видеть.

— Постой… что слышно от свидетельницы?

Надежда на свидетельские показания была призрачной, но все-таки она была: полицейские, прибывшие на место преступления первыми, обнаружили в доме еще живую женщину и установили, что это няня Мейеров.

— До больницы ее довезли, но она одной ногой в могиле, — отозвался Дитц. — Ранена в лицо и в грудь.

— Будем надеяться на лучшее. Нам бы хоть какую-нибудь зацепку.

— Может, еще найдем. Посмотришь сам.

Террио с досадой захлопнул телефон: похоже, опять тупиковое дело. Последние три месяца банда грабителей врывалась в зажиточные дома на западе Лос-Анджелеса, и этот дом был седьмым на ее счету. Все ограбления происходили в интервале между ужином и одиннадцатью часами вечера. В большинстве домов при этом находились хозяева. На месте преступления оставались гильзы от девятимиллиметровых патронов и трупы, и больше ничего: никаких отпечатков пальцев, источников ДНК, снимков, видеозаписей или свидетелей. Точнее, свидетелей не было до сегодняшнего дня, но свидетельница находилась при смерти.

Приблизившись к пластиковой ширме, предназначенной для того, чтобы отгородить входную дверь дома от назойливых папарацци, Террио остановился в ожидании Дитца. Поодаль он заметил двух сотрудников начальника полицейского управления, обступивших незнакомую женщину, судя по виду — из федералов.

Ростом пять футов шесть дюймов, явно сильная и выносливая, она держалась с той выправкой, какую федералы приобретают в тренажерных залах, пытаясь продвинуться вверх по пищевой цепочке и добраться до Вашингтона. Темно-синий блейзер поверх джинсов из недорогого магазина. Большие, плотно прилегающие к лицу темные очки. Похожий на узкую щель рот, вероятно за последний месяц не улыбнувшийся ни разу.

За спиной у Террио появился Дитц.

— Ты обязательно должен это видеть.

Террио кивнул в сторону женщины:

— Кто это с нашими?

Дитц прищурился, присмотрелся и покачал головой.

— Я был внутри. Там такое творится, дружище… в общем, сам увидишь. Давай влезай в бахилы.

Надевать бумажные бахилы на месте преступления полагалось для того, чтобы ненароком не затоптать что-нибудь важное.

Дитц скрылся за ширмой, Террио влез в бахилы и поспешил за ним, заранее собираясь с духом при мысли о том, что́ сейчас увидит. Даже после восемнадцати лет работы и сотен дел об убийствах при виде крови его начинало мутить.

Они вошли в просторную столовую, где следователь из коронерского отдела фотографировал труп белого мужчины.

— Труп уже можно осмотреть? — спросил Дитц.

— Конечно. Я свое дело сделал.

— Можно мне влажную салфетку?

Следователь протянул салфетку Дитцу и отступил в сторону.

С трупа мужчины срезали рубашку, чтобы эксперты провели первоначальные обследования. Дитц натянул резиновые перчатки. Под трупом расползлась лужа крови почти шесть футов в поперечнике.

Дитц взял убитого за руку, стер влажной салфеткой кровь с его плеча и подозвал Террио посмотреть:

— Что скажешь? Знакомая картинка?

Кожу убитого уже испещрили лиловые и черные трупные пятна, но татуировка была видна отчетливо. Террио испытал приглушенный ужас узнавания.

— Это я уже видел.

— Вот-вот. Так я и думал.

— А на другой руке тоже есть?

— По одной с каждой стороны. Одинаковых.

Дитц отошел от мертвеца, стаскивая перчатки.

— Я знаю только одного человека с такими же татуировками. Он раньше был копом. В лос-анджелесской полиции.

На плече Фрэнка Мейера была вытатуирована короткая и толстая ярко-алая стрела. Она указывала вперед.

У Террио бешено завертелись мысли.

— Это хорошо, Лу. Теперь у нас есть направление. Осталось только понять, что с ним делать.

Из-за его спины раздался резкий женский голос:

— С кем?

Террио обернулся и увидел ее. Плотно прилегающие очки скрывали глаза. Губы были сжаты так, словно она прятала стальные зубы.

Женщина шагнула вперед, как будто ей было наплевать, вступит она в лужу крови или нет.

— Я задала вам вопрос, детектив. Кого вы имели в виду?

Террио снова взглянул на стрелу и ответил:

— Джо Пайка.

Эту татуированную женщину Джо Пайк увидел впервые, когда она с трудом бежала вверх по восточному гребню Раньон-каньона. Сам Пайк в это время бежал вниз, от обоих валил пар в прохладном предрассветном воздухе. В неверном утреннем свете казалось, что на женщине трико, но, приблизившись, Пайк понял, что ее ноги до щиколоток покрыты замысловатыми татуировками. Такие же татуировки украшали ее руки. У самого Пайка татуировок было всего две. По красной стреле на каждой дельтовидной мышце — обе указывали вперед.

С тех пор Пайк видел ее два-три раза в неделю. За все это время они дай бог перебросились парой слов.

В тот день, когда Пайк узнал, что стало с Фрэнком и Синди Мейер, он покинул парк вместе с татуированной женщиной. Они не договаривались побегать вместе, просто она оказалась на дне каньона, когда он закончил спуск, а затем подстроилась к нему. Пайк задумался, не нарочно ли она дождалась его, и продолжал размышлять об этом, пока не увидел первого гостя.

Тот стоял под джакарандой на противоположной стороне улицы, был в темных очках, джинсах и трикотажной обтягивающей рубашке. Не таясь, он уставился на пробегавшего мимо Пайка, а затем двинулся за ним небрежной трусцой.

Второй ждал, прислонившись к машине и скрестив руки на груди. Он проводил взглядом Пайка и женщину, а затем тоже двинулся следом. Пайк понял, что это полицейские в штатском, и решил, что занять выгодную позицию не помешает. Попрощавшись со спутницей, он прибавил шагу.

— До встречи, — отозвалась женщина.

Когда Пайк был уже на середине улицы, из переулка в двух кварталах за ним вырулил синий седан, а впереди, на расстоянии одного квартала, от бордюра отъехал такой же седан, только бежевый. Пайка взяли в клещи. На переднем сиденье бежевой машины сидело двое мужчин, сзади — женщина. Короткие каштановые волосы. Большие, плотно прилегающие темные очки. Мужчина на пассажирском сиденье поигрывал жетоном.

Пайк остановился. Седаны и полицейские в штатском последовали его примеру, сохранив дистанцию.

Татуированная женщина забеспокоилась.

— Слушайте, что все это значит? Хотите, я позову на помощь? — крикнула она.

— Они из полиции. Просто хотят потолковать со мной.

Если бы речь шла об аресте, вряд ли его стали бы подстерегать на улице в жилом районе. А если бы его собирались убить, то первую попытку предприняли бы уже давно.

Незнакомец с жетоном выбрался из машины. Его волосы уже начинали редеть, усы были тонкими и негустыми. Вышел и его водитель — мужчина помоложе. Женщина осталась в машине.

Мужчина с жетоном представился:

— Джек Террио, полиция Лос-Анджелеса. А это Лу Дитц. Может, отойдем вон туда?

— Да пожалуйста.

Пайк снял с плеч рюкзак. Он бегал с утяжелением и надевал поясную сумку, серую майку без рукавов, кроссовки «Нью бэленс», синие шорты и темные очки военного образца.

Террио и Дитц остановились рядом, Дитц держался сбоку.

— Интересная у вас татуировка, Пайк, — эти вот красные стрелы. Такую редко увидишь — верно, босс?

Не отвечая ему, Террио обратился к Пайку:

— Вам знаком человек по имени Фрэнк Мейер?

В животе у Пайка возник ледяной ком. С Фрэнком Мейером он не виделся уже несколько лет, но часто вспоминал о нем, и теперь его имя повисло в утреннем воздухе, как призрак.

— А в чем дело?

Дитц вступил в разговор:

— Вы не виделись с ним в последнюю неделю или чуть раньше?

— Нет, не виделся уже давно. Пожалуй, лет десять.

— А если бы я вам сообщил, что у нас есть свидетель, готовый подтвердить, что вас недавно видели с Мейером?

Минуту Пайк изучал Дитца в упор и понял, что тот блефует. Пайк повернулся к Террио:

— Если у вас на уме только игры, я лучше еще побегаю.

— Игры тут ни при чем. Мейер и вся его семья стали жертвами убийства в собственном доме позапрошлой ночью. Погибли его сыновья и жена. Женщина, которую опознали как няню, выжила, но она в коме.

Джо Пайк ничем не выдал себя, только вздохнул, бросив взгляд на татуированную женщину. Из своего дома вышла еще одна женщина, постарше, и теперь они вдвоем наблюдали за ним.

Пайк снова повернулся к Террио:

— Я не убивал их.

— А мы вас и не обвиняем. Мы убеждены, что их убила банда налетчиков, врывающаяся в чужие дома. Та же самая, которая за последние три месяца ограбила еще шесть домов и убила одиннадцать человек.

Пайк понял, к чему они клонят.

— И подозреваемых у вас нет.

— Ни единого. Никаких отпечатков, улик и свидетелей. Мы понятия не имеем, кто они, поэтому занялись жертвами.

Вмешался Дитц:

— Выяснилось, что между жертвами первых шести ограблений есть нечто общее. Трое были наркоторговцами, один промышлял порнографией, отмывая деньги для израильской мафии, еще двое торговали ювелирными изделиями, в том числе крадеными. Вот мы и решили выяснить, какие секреты имелись у Фрэнка Мейера.

— Фрэнк не делал ничего противозаконного.

— Вы не можете знать это наверняка.

— Он занимался бизнесом. Торговал одеждой.

Террио вынул из кармана фотографию. На ней Фрэнк, Пайк и директор химической компании Делрой Спенс были сняты в сальвадорских джунглях. Спенс был грязен, одет в лохмотья, бывшие когда-то синим деловым костюмом, и кишел вшами. Мейер и Пайк в футболках и линялых рабочих брюках держали в руках автоматы М-4. Мейер и Спенс улыбались. Спенс — потому, что Пайк, Мейер и Лонни Тан только что спасли его после двухмесячного пребывания в плену у банды наркотеррористов. Мейер — потому, что отпустил шуточку насчет демобилизации и женитьбы.

— Вы с Мейером были наемниками.

— И что?

Террио вгляделся в снимок.

— Он объездил весь мир и всюду заводил знакомства с теми, от кого стоило бы держаться подальше. Может, в конце концов начал импортировать не только одежду.

— Только не Фрэнк.

— Да? Никто из его друзей и соседей понятия не имел, чем он занимался раньше. Этот снимок — единственное напоминание о прошлом, которое мы нашли у него в доме. Как думаете, почему?

— Чтобы не раздражать Синди.

Террио спрятал снимок.

— Эта банда грабителей выбирала дома, а не просто вламывалась в первый попавшийся. Рано или поздно выяснится, что у Мейера было нечто ценное для них — наркота или наличные.

Не добавив больше ни слова, Террио вернулся к бежевому седану. Дитц остался на месте.

— Значит, вы не виделись с ним десять лет? — спросил он.

— Да.

— А почему? Рассорились?

Пайк задумался, подыскивая верные слова.

— Как я уже сказал, из-за его жены.

— Но ведь он сохранил вашу фотографию. И не стал сводить татуировки. Что они значат? Знак какой-нибудь воинской части?

Пайк не сразу понял:

— Вы про стрелы?

— Да. Здесь и здесь, как у вас.

Когда Пайк в последний раз виделся с Фрэнком в день его окончательной и бесповоротной демобилизации, никаких татуировок у Фрэнка Мейера и в помине не было.

— Не понимаю, о чем вы говорите, — сказал Пайк.

Дитц делано улыбнулся и понизил голос:

— Впервые встречаю человека, у которого на счету столько трупов и который до сих пор разгуливает на свободе.

Пайк проводил взглядом уходившего Дитца. Террио уже ждал в машине. Дитц сел за руль. Женщина на заднем сиденье что-то сказала Террио, машина двинулась прочь.

Все в порядке. Вот только Фрэнка Мейера больше нет.

Подошла взволнованная женщина в татуировках.

— Что им было нужно?

— Одного из моих друзей убили.

— Это ужасно. Они думают, что его убили вы?

— Ничего подобного.

Она издала хрипловатый смешок.

— Слушайте, именно так они и считают. Можете мне поверить: эти ребята вас боялись.

— Может, и так.

— А я не боюсь.

Пайк взвалил на плечо рюкзак.

— Вы меня не знаете.

Устроив рюкзак на спине поудобнее, он возобновил пробежку.

Вернувшись к своему джипу, Пайк повел его прямиком к дому Фрэнка Мейера. Пайк солгал Террио: Фрэнка он видел три года назад, хотя до разговоров дело не дошло. Общий друг сообщил, что у Фрэнка теперь дом в Уэствуде, и Пайк решил проехать мимо и посмотреть. Мейер служил в отряде Пайка, и тому было приятно убедиться в том, что давний товарищ преуспевает.

Дом в Уэствуде был обнесен лентами, как место преступления. Черно-белая машина с радиостанцией была припаркована перед входом, рядом с двумя передвижными лабораториями криминалистов, седаном без опознавательных знаков и фургоном теленовостей. Две женщины-полицейских, охранявшие дом, отдыхали в машине с радиостанцией.

Пайк припарковался на расстоянии квартала и осмотрел дом снаружи. Ему хотелось знать, как погиб Фрэнк, он уже подумывал, не залезть ли в дом сегодня же ночью, когда из машины криминалистов вылез эксперт Джон Чэн. Чэн был другом Пайка.

Машина Чэна стояла перед другой машиной, в которой сидели охранницы. Пайк решил последовать за Чэном, если он уедет, и подождать еще, если Чэн войдет в дом.

Пока он ждал, как обернется дело, его мобильник зазвонил. Определился номер — он принадлежал Джону Чэну.

— Привет, Джон, — сказал в трубку Пайк.

Склонный к паранойе Джон шептал, боясь, что его подслушивают, даже когда сидел один в собственной машине.

— Джо, это я, Джон Чэн. Я в Уэствуде, возле места преступления. Как раз прибыла полиция, и…

— Я у тебя за спиной, Джон. Обернись.

Чэн высунулся из своего пикапа, сразу заметил Пайка и снова убрался в салон.

— К тебе уже наведались из полиции?

— Какой-то детектив Террио.

— Я звоню предупредить тебя, старина: нашли снимок, на котором ты рядом с убитым.

— Хочу посмотреть, что там стряслось.

Помедлив, Чэн вздохнул:

— Ладно, слушай: в доме сейчас два каких-то типа из Западного Лос-Анджелеса. Сколько они там проторчат, не знаю.

— Ничего, подожду.

— Идет. В общем, будет путь свободен — позвоню. — Чэн выбрался из машины и поплелся к дому.

Пайк окинул внимательным взглядом дом Фрэнка. Дом выглядел надежным, крепким, под стать тому Фрэнку, которого знал Пайк. Увиденное Пайку понравилось. Фрэнк умел жить.

Спустя некоторое время в дверях показались женщина и мужчина — скорее всего, те самые детективы из Западного Лос-Анджелеса. Они сели в седан без опознавательных знаков и укатили. Пока Пайк смотрел им вслед, позвонил Чэн:

— Ты еще здесь?

— Да.

— Сейчас выйду за тобой. Времени у нас почти нет.

Пайк встретился с Чэном на боковой дорожке и последовал за ним в дом. На пороге Чэн вручил спутнику бумажные бахилы.

Они обулись и шагнули в большую круглую прихожую с винтовой лестницей, ведущей на второй этаж. У подножия лестницы высились старинные напольные часы, словно охраняя запекшиеся кровавые, цветом напоминающие ржавчину, отпечатки ног на полу.

Входя в дом Фрэнка, Пайк испытал странное чувство: казалось, он как будто явился сюда без приглашения, зная, что ему здесь никогда не обрадуются. Жизнь Фрэнка он видел издалека и мельком, но не был допущен в нее. Его так и не познакомили с Синди и мальчиками, а он, несмотря на это, явился к ним в дом.

Следом за Чэном Пайк прошел в просторную гостиную с прилегающей к ней столовой. Несимметричная лужа засохшей крови, около шести футов в поперечнике, темнела на полу между холлом и обеденным столом. Ярко-зеленый шпагат был натянут между металлической опорой в центре лужи и двумя такими же опорами, ближе к стене гостиной. Шпагат обозначал вероятное положение стрелявших. Поодаль в гостиной виднелось еще одно кровавое пятно, размером поменьше.

Чэн кивнул в сторону большой лужи перед ними.

— Мистера Мейера нашли здесь. Его жену и одного из сыновей — там, у застекленных дверей. Няню — у нее в комнате.

На столе лежала раскрытая папка с креплением на кольцах, на листах бумаги которой Чэн делал наброски. Он перевернул несколько страниц и показал на поэтажном плане местонахождение трупов, а также найденных гильз.

— Вероятно, вся семья ужинала, когда стрелявшие ворвались в дом. Скорее всего, Мейер бросился к ним, завязалась краткая борьба, бум-бум — и все, его убили.

Два куска зеленого шпагата тянулись от большой кровавой лужи к металлической опоре в дальнем конце комнаты, на расстояние почти тридцать футов. Третий шпагат был покороче.

— В него выстрелили трижды? — спросил Пайк.

— Да. Один раз в верхнюю часть бедра, второй раз в бок и третий — в спину. Двое стрелявших словно пытались поскорее уложить его. Значит, он сопротивлялся. Остальных прикончили выстрелами в лоб с близкого расстояния, что похоже на расстрел или казнь.

Остальных. Синди с мальчиками.

— Сколько было нападавших?

— Обнаружили четыре вида отпечатков обуви. Нашли гильзы от четырех разных стволов. Все девятимиллиметровые.

— А отпечатки пальцев?

— Они были в перчатках. На местах других аналогичных преступлений мы тоже ничего не нашли. Идем, я покажу тебе, где обнаружили няню.

Чэн повел Пайка через столовую и кухню к тесной спальне, дверь и косяк которой были разнесены в щепки.

— Видишь, как дверь разворотили? Она заперлась. Наверное, пыталась спрятаться. — Чэн сверился со своими записями. — Ана Маркович, двадцать два года. Два выстрела с близкого расстояния — один в лицо, второй в грудь, две гильзы найдены здесь, в комнате.

Комната была слишком тесна даже для того, чтобы достойно умереть, в ней едва помещались кровать и стол, стоявший напротив двустворчатого окна. К стене над столом были приклеены фотографии улыбающейся девушки, обнимающей сыновей Фрэнка, и обрывок поздравительной открытки, сделанной детьми из разноцветной бумаги. «Мы любим Ану».

— Это она? — спросил Пайк.

— Угу. Помощница по хозяйству.

— Она описала нападавших?

— Хм… когда патрульные нашли ее, она была без сознания. Ее доставили в больницу при университете, но она по-прежнему одной ногой в могиле.

— У Террио есть подозреваемые?

— Ни единого.

— Сколько убитых у них на счету?

— Одиннадцать. Потому дело и расследует особая оперативная группа. — Чэн вдруг спохватился и взглянул на часы. — Слушай, мне надо работать.

Пайк вышел следом за ним в гостиную, но прощаться не спешил.

— Покажи мне снимки, — попросил он.

Чэн сразу по прибытии должен был сфотографировать все найденное на месте преступления и лишь потом перейти к наброскам.

— Старик, это же твои друзья. Стоит ли?

— Покажи.

Чэн вынул из кофра цифровой фотоаппарат, просмотрел снимки и отдал фотоаппарат Пайку.

Изображение на экране было крошечным, но Пайк разглядел распростертого на полу Фрэнка. Он лежал на спине, вытянув левую ногу и откинув вбок согнутую правую. Пайк хотел увидеть, действительно ли на руках Фрэнка наколоты красные стрелы, как сказал Дитц, но Фрэнк был в рубашке с длинными рукавами.

— Хочу увидеть его лицо. Можно увеличить снимок?

Чэн настроил изображение. Под правым глазом Фрэнка виднелись два пореза. Пайк задумался: может быть, Фрэнк пытался обезоружить ближайшего к нему противника или противников, а в это время те, кто находились в другом конце комнаты, открыли по нему огонь?

— Было время, когда он бы с ними справился, — заметил Пайк.

— Хочешь увидеть снимки жены и детей?

— Нет.

Чэн с явным облегчением продолжал:

— Как ты с ним познакомился?

— Мы работали вместе.

— Ты знал его близко?

— Да.

— За всеми прочими жертвами этой серии числятся грешки.

— Только не за Фрэнком.

Уловив что-то в голосе Пайка, Чэн смущенно пожал плечами.

— Извини. Может, они ошиблись домом.

— Да, — кивнул Пайк. — Они ошиблись.

— Мне надо снова браться за работу, — напомнил Чэн. — Я провожу тебя.

Пайк проследовал через холл к входной двери, но не ушел. По пути они миновали еще одну комнату — что-то вроде офиса.

С ее стен смотрели фотографии Фрэнка и его близких.

Пайк остановился и принялся разглядывать снимки, сравнивая Фрэнка, которого знал, с Фрэнком, который жил в этом доме. Когда они познакомились, Фрэнк отслужил восемь лет в морской пехоте, успев побывать в Панаме и Ливане. Он был молодым, гибким, но сложенным, как пухлый мальчуган, который без тренировок быстро наберет вес. На семейных снимках Фрэнк выглядел располневшим, но довольным и уверенным.

Пайк нашел фотографию Фрэнка с Синди, потом еще одну — с Фрэнком, Синди и двумя сыновьями. Синди была невысокой и крепкой, с коротко стриженными каштановыми волосами и счастливыми глазами, и даже слегка крючковатый нос ее не портил. Пайк рассмотрел еще два снимка: сначала двух мальчишек, потом всех четверых вместе — отца, мать, детей. Семью.

Он подошел к полке, где стояла рамка без фотографии. Рамка как раз по размеру для сальвадорского снимка. Пайк втянул воздух, сделал выдох и вернулся к Чэну в столовую.

— Покажи мне его семью.

— Хочешь увидеть, что сделали с его женой и детьми?

Пайк хотел.

Пайк жил один в квартире с двумя спальнями в Калвер-Сити. Он вернулся домой на машине, разделся и смыл под душем пот. Сначала постоял под струями горячей воды, потом пустил холодную. И не дрогнул, когда от ледяной воды кожа вспыхнула. Он вымыл голову, умылся, простояв под холодным потоком гораздо дольше, чем под горячим, и растерся полотенцем.

Прежде чем одеться, он оглядел себя в зеркало. Рост шесть футов один дюйм. Вес двести пять фунтов. Пять пулевых ранений, семь осколочных, одиннадцать нанесенных холодным оружием. Шрамы от ран и последующих операций покрывали его тело, как разветвленная дорожная сеть. Пайк точно знал, какие из них получил во времена работы с Фрэнком Мейером.

Он приблизил лицо к зеркалу, рассматривая свои глаза. Левый, правый. Глубокая, прозрачная голубизна радужки. Кожа вокруг глаз — сплошь в морщинках от привычки щуриться на ярком солнце. Глаза Пайка были чувствительны к свету, но обладали поразительной зоркостью. В школе снайперов это ценили.

Пайк оделся, не забыв про темные очки.

Он пообедал остатками тайской еды, подогретой в микроволновке. Тофу, брокколи и рис. Выпил литр воды, вымыл единственную тарелку и вилку, не переставая думать о том, что узнал от Чэна и Террио. И о том, как распорядиться этими сведениями.

На него накинулись с расспросами среди бела дня, прямо на улице в жилом квартале, — это явный признак паники. Значит, даже теперь, по прошествии трех месяцев, после семи вооруженных нападений и одиннадцати трупов, у Террио по-прежнему нет улик. Но отсутствие улик необязательно означает отсутствие полезной информации. Банды профессионалов, работа которых — вооруженный разбой, почти всегда состоят из рецидивистов. Попавшись, они исчезают с улиц на время своего заключения, но, выйдя на свободу, почти всегда совершают новые преступления. Террио знал об этом и мог бы сопоставить время начала этой серии убийств с датами освобождения тех, кого уже обвиняли в подобных преступлениях, и в итоге составить список подозреваемых. Пайк хотел знать, что выяснил детектив.

Пайк поднялся к себе в спальню, открыл сейф, спрятанный в стенном шкафу, и достал список телефонных номеров. Вместе со списком он вернулся в гостиную и набрал один из номеров.

Джон Стоун ответил после второго гудка — должно быть, узнал определившийся номер Пайка.

— Какие люди!

— Есть пара вопросов.

— А сколько заплатишь за пару ответов?

Джон Стоун был талантливым агентом, умело ведущим поиски кандидатов для контрактной военной службы. Когда-то Стоун сам служил в частной военной компании, но потом решил обратить свои таланты на пользу крупным военным и охранным фирмам, пользующимся благосклонностью Вашингтона и «корпоративной Америки». Это было и безопаснее, и прибыльнее.

Пайк не ответил.

— Ладно, замнем пока что, — продолжал Стоун. — Давай, спрашивай, посмотрим, в чем дело.

— Помнишь Фрэнка Мейера?

— Бесстрашного Фрэнка-танка? Само собой.

— Он еще в деле?

— Самое малое десять лет назад вышел в отставку.

— До тебя не доходили никакие слухи? Мол, Фрэнк связался с кем-то…

Джон фыркнул:

— Бесстрашный Фрэнк? Думай, что несешь.

Пайк продолжал:

— Меньше двух часов назад некий Террио, детектив из полиции, сообщил мне, что Фрэнк вел грязную игру. Похоже, пользовался своим бизнесом, чтобы ввозить какой-то незаконный товар.

— С чего вдруг этот коп заговорил о Фрэнке?

— Фрэнка и всех его близких убили.

Стоун помолчал и снова заговорил, понизив голос:

— Точно?

— Вооруженная банда ворвалась к ним в дом позавчера вечером. Убиты Фрэнк, его жена, их дети. Бандиты выбирали тех, кто торговал дурью, отмывал деньги и так далее — словом, дома, где было чем поживиться. Фрэнк у них не первый.

— Я поспрашиваю. Но не верю, что Фрэнк замарал руки.

— И еще одно. У тебя нет своих людей в отделах розыска или особых расследований?

Стоун заметно насторожился:

— А что?

— Ты сам знаешь, Джон. Если у опергруппы Террио есть подозреваемые, поисками заняты в отделах розыска или особых расследований. Мне нужно знать, что они нарыли.

Детективы отдела розыска лиц, скрывающихся от правосудия, специализировались на выслеживании и задержании опасных преступников в ситуациях, сопряженных с большим риском. Опытные оперативники особого отдела подолгу вели скрытое наблюдение за преступниками, подозреваемыми в совершении тяжких серийных преступлений. Выйдя в отставку, сотрудники обоих отделов занимали высокооплачиваемые посты в частных охранных фирмах. Джон Стоун сам порекомендовал для завидных корпоративных должностей немало специалистов.

Стоун медлил.

— Может, и найдется какой-нибудь знакомый знакомых…

— Информация нужна мне до того, как начнутся аресты.

Стоун помолчал, а потом задумчиво произнес:

— Есть у меня одна идея… Спроси у Лонни. Может, он знает.

Лонни Тан. Тот самый, который сфотографировал их в Сальвадоре. А через тринадцать дней, в Кувейте, Фрэнк Мейер спас Лонни Тану жизнь.

— С чего вдруг Лонни должен об этом знать? — спросил Пайк.

— Фрэнк поддерживал с ним связь. Отправлял Лонни рождественские открытки и все такое. Если бы Фрэнк был в чем-то замешан, об этом от него мог узнать только Лонни. Или вообще никто.

— Хорошая идея. Ладно, спрошу Лонни.

— Договаривайся через его адвоката. Номер нужен?

— У меня есть.

— Я свяжусь с тобой, когда потолкую со своими людьми.

— Спасибо, Джон. Сколько я тебе должен?

— Нисколько. Мне Фрэнк тоже не чужой.

Пайк отключился, отменил назначенные на день встречи и позвонил адвокату Лонни Тана, Карсону Эппу.

— Мне надо с ним поговорить, — сообщил Пайк.

— Как мне объяснить ему, о чем речь?

Пайк уже решил, что о Фрэнке Лонни должен узнать только от него, а не от Эппа. Лонни тоже был для них своим.

— Скажите: «Фрэнк-танк». Он поймет. И дайте ему мой номер.

Пайк продиктовал номер своего мобильника и отложил телефон, думая о том, что ждать, когда Стоун на что-нибудь наткнется, нельзя. А если Ана Маркович еще жива и в состоянии говорить? Правда, Чэн сказал, что она на краю могилы, но он лишь повторил то, что услышал от копов. Надо бы расспросить медсестер: может, после ухода полицейских Ана что-нибудь бормотала в забытьи. Пайку могло хватить одного имени или слова.

Решив, что прилично выглядеть не помешает, Пайк переоделся в бледно-голубую классическую рубашку, купил букет ромашек и повел машину к больнице.

2

Отделение интенсивной терапии находилось на четвертом этаже медицинского центра Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, над приемной «скорой». Пайк вышел из лифта и с помощью указателей нашел восьмиугольный сестринский пост в конце коридора, вдоль стен которого разместились палаты за стеклянными перегородками.

По пути к сестринскому посту Пайк не встретил в коридоре никого из сотрудников отделения. От стола к нему обернулась задерганная медсестра. На табличке у нее значилось «Барбара Фарнхэм».

— Вам помочь?

Пайк в классической отутюженной рубашке кивнул на букет:

— Я к Ане Маркович.

Лицо медсестры смягчилось.

— Сочувствую… Вы родственник?

— Друг семьи.

— Мы в отделении интенсивной терапии ограничиваем посещения. Сейчас у нее сестра, но я думаю, она не станет возражать.

— Отлично. Благодарю вас.

— Двенадцатая палата, только цветы оставьте здесь. Если у пациентки аллергия, цветы ослабят иммунную систему.

Пайк вручил цветы медсестре.

— Если хотите, можете перед уходом забрать их. Или мы сами отправим их в другое отделение. Чаще мы отдаем цветы в палаты рожениц.

— Сначала я хотел бы поговорить с медсестрой, которая ухаживает за ней. Это возможно?

— О пациентке заботимся мы все. Мы одна команда.

— В полиции мне сказали, что когда Ану нашли, она была не в состоянии давать показания. Я хотел узнать, не приходила ли она в сознание после операции.

— Нет, к сожалению, не приходила.

— Я не имел в виду — полностью. Может, что-нибудь повторяла? Какое-нибудь имя? Вы не поспрашиваете других сестер?

— Попробую, но я уверена, что она ничего не говорила.

Над ближайшей дверью зажглась лампа, медсестра убежала, а Пайк направился по коридору к двенадцатой палате. Он думал застать там сестру Аны, но увидел в палате только пациентку.

Пайк подошел к кровати. Левая половина лица девушки и ее голова скрывались под повязками, но правая половина лица была видна. Кажется, Ана пыталась открыть глаз. Веко приподнялось, глазное яблоко под ним дрогнуло и закатилось. Глаз закрылся.

Едва увидев ее, Пайк понял, что она ничего не говорила и вряд ли вообще придет в себя. Судя по виду повязки, пуля вошла ей в голову под левым глазом. Приподняв простыню, Пайк увидел швы на груди и животе Аны, еще оранжевые после обработки йодом. Он опустил простыню и старательно укрыл девушку. Особенно сильно пострадала верхняя часть грудной клетки. Видимо, пуля отскочила от ребер или ключицы, пробила диафрагму и вошла в брюшную полость. У Аны Маркович началось внутреннее кровотечение, она потеряла много крови и теперь умирала.

Пайк коснулся ее щеки:

— Ана, нам нужна твоя помощь.

Глаз закатился под верхнее веко, затем сдвинулся в сторону нижнего непроизвольным, бессознательным движением.

Пайк взял девушку за руку, провел по ней ладонью, потом ущипнул нежную кожу между ее большим и указательным пальцем.

— Кто в тебя стрелял?

Из-за спины его хлестнул резкий женский голос:

— Отойдите от нее.

Пайк невозмутимо обернулся. Женщина лет тридцати, вероятно сестра пациентки, стояла в дверях палаты. Ее глаза блестели холодно и твердо, черные волосы были гладко зачесаны и стянуты в узел на затылке, она говорила с отчетливым восточноевропейским акцентом.

— Я пытался привести ее в сознание, — объяснил Пайк.

— Отпустите ее руку и отойдите.

Сестра Аны была в замшевом пиджаке и дизайнерских джинсах, одной рукой она прижимала к себе кожаную сумку. Другая рука пряталась в недрах сумки и была зловеще неподвижна.

Пайк положил руку Аны на постель.

— Извините. Я пришел узнать, не приходила ли она в себя. Мейеры были моими друзьями.

Глаза женщины сузились.

— Те люди, на которых она работала?

— Фрэнк и Синди. Ана присматривала за их сыновьями.

Женщина внимательно изучила его лицо, фигуру, темные очки и коротко, по-армейски подстриженные волосы. Увиденное ей не понравилось. Даже рубашка. Она отступила от двери.

— Уходите сейчас же.

Одну руку она по-прежнему держала в сумке.

— Она не говорила ничего, что могло бы помочь нам? — спросил Пайк. — Может, какое-нибудь имя? Слово? Чтобы мы могли найти виновных…

— Если она скажет нам, кто это сделал, я сообщу в полицию.

Пайк направился к двери.

— Понимаю. Сочувствую вам и вашей сестре.

Уходя, он оглянулся и увидел, что сестра Аны смотрит ему вслед так, словно снимает мерки для гроба.

У сестринского поста Пайк дождался Барбару Фарнхэм, чтобы узнать, не успела ли она расспросить других сестер. Как оказалось, успела. За все время в больнице Ана Маркович не издала ни звука и не приходила в сознание.

— Спасибо за помощь.

Возле лифта он снова встретился с сестрой Аны и кивнул ей, но она отвернулась. В кабине уже было трое пассажиров, они спустились молча. Сестра Аны вышла из лифта первой, но остановилась в вестибюле у газетного киоска, а Пайк направился к парковке. Он видел, что женщина внимательно следит за ним.

Он остановился у двери лифта, чтобы спуститься к подземной парковке. Обычно Пайк предпочитал лестницы, но сейчас решил дождаться лифта. И не удивился, когда рядом, как в отделении, встала сестра Аны.

Ее улыбка была натянутой.

— Опять мы встретились — наверное, судьба.

— Да, — согласился Пайк.

Двери лифта распахнулись, в кабине было пусто. Пайк пропустил женщину вперед, она прошла в дальний угол. Пайк последовал за ней, зная, что будет дальше. Руку она по-прежнему не вынимала из сумки.

— Вам на какой уровень? — спросил Пайк.

— На третий.

Едва двери закрылись, она выхватила из сумочки маленький черный пистолет, который Пайк легко отнял у нее, не давая прицелиться. Женщина накинулась на него с кулаками, Пайк придержал ее руку. Тогда она попыталась ударить его коленом, но он оказался проворнее и прижал ее к стене кабины бедром. И одновременно нажал кнопку остановки лифта.

— Я приезжал сюда не для того, чтобы навредить ей.

Женщина оказалась в ловушке. Тяжело дыша и щурясь, она смотрела на него так, словно была готова вцепиться ему в горло.

— Успокойтесь, — продолжал Пайк. — Смотрите.

Удерживая ее, он одной рукой умело разрядил пистолет. Отличный маленький «ругер» триста восьмидесятого калибра.

— Фрэнк Мейер был моим другом. — Пайк отдал разряженное оружие хозяйке. — Понимаете?

Она выпрямилась, ничем не показывая, что поверила ему, и вцепилась в пистолет, а потом вжалась спиной в стену.

— Как вы ее нашли?

— Мне сообщили в полиции.

— Значит, и эти подонки могут ее найти.

— И вы решили ее охранять?

— Она здесь совсем одна! Я делаю только то, что должна.

Телефон Пайка завибрировал. Он не обратил бы внимания на вызов, если бы не ждал звонка от Карсона Эппа, а звонил именно он. Не сводя глаз с женщины, Пайк поднес телефон к уху.

— Пайк.

— Я соединю Лонни с вами через двадцать минут.

— Хорошо.

Пайк сунул телефон обратно в карман и кивнул на пистолет.

— Уберите его.

Женщина послушно положила «ругер» в сумку. Пайк бросил туда же обойму и протянул руку.

— Я Пайк. Джо.

Женщина смотрела на него широко раскрытыми глазами. Ее скулы были высокими и красиво очерченными, щеки впалыми. По сравнению с загорелой рукой Пайка ее кожа казалась бледной как молоко. Она ответила на рукопожатие и назвалась Риной.

— Карина?

— Да.

— Русская?

— Сербка.

— Оставьте пистолет дома. Сюда они не придут. Риск перевешивает вероятность, что она их опознает. Им это известно, рисковать они не станут.

— Так на какой вам уровень? — спросил Пайк.

— Сюда. В этом здании я не парковалась.

— Что вы собирались сделать, когда мы вошли в лифт? Пристрелить меня?

— Я думала, вы один из тех. Если бы вы были с ними заодно, тогда да, я бы вас застрелила.

Пайк открыл двери лифта. Рина Маркович вышла.

— Может, этих мерзавцев все-таки найдут? — спросила она.

— Кто-нибудь найдет.

Она вгляделась в его лицо.

— Сочувствую вам и вашему другу.

Двери начали закрываться, женщина направилась прочь. Пайк спустился к своему джипу, первым делом содрал с себя голубую рубашку, натянул вместо нее серую майку и вырулил к выезду.

Лонни Тан перезвонил через восемь минут, когда Пайк уже припарковался на стоянке возле «Лучшей покупки».

— Слушаю, — отозвался Пайк.

— Лонни, тебе хорошо его слышно? — раздался в трубке голос Карсона Эппа.

Голос Лонни был высоким и приглушенным.

— Да, слышно отлично. Привет, Джо.

— Лонни, когда закончишь, просто отключись, — снова вмешался Эпп. — Потом я свяжусь с тобой на всякий случай.

— Ладно. Спасибо, Карсон.

Пайк услышал щелчок — Эпп отключился, а потом в трубку почти зашептал Лонни Тан:

— Видно, дела плохи, если ты звонишь.

Пайк не стал ходить вокруг да около:

— Фрэнк мертв. Его убили два дня назад. И его самого, и всю его семью.

Лонни притих, потом Пайк услышал сдавленный всхлип, но ничего не сказал. Если кто из них имел право оплакать Фрэнка, то это Лонни.

Вскоре Лонни взял себя в руки:

— Спасибо, что сообщил. Я правда благодарен тебе, Джо. Ублюдка, который сделал это, уже нашли?

— Еще нет. Полиция считает, что в дом ворвалась целая банда. Дом Фрэнка стал на их счету уже седьмым.

Лонни прокашлялся.

— Слушай, я не знаю, что сказать. Когда их поймают, ты сообщишь мне?

— Я хотел спросить тебя кое о чем. Эта банда действовала не наобум. Ее первые шесть жертв — сплошь наркоторговцы и те, кто отмывал деньги. Понимаешь, о чем я?

— Фрэнк занимался импортом. Ввозил одежду.

— Если заодно Фрэнк ввозил еще что-нибудь, он наверняка был связан с кем-то, и этот кто-то его подставил. Этому человеку известно, кто убил Фрэнка.

— Слушай, это же Фрэнк. Ты серьезно?

— Он не говорил тебе ничего такого, что мне следовало бы знать?

Лонни помолчал, в трубке слышалось только дыхание. Потом он снова заговорил ровным тоном:

— Он был у меня на суде. Не на каждом заседании, но пару раз приходил. Однажды я спросил его, не жалеет ли он, что спас меня — сам понимаешь, если бы не он, люди, которых я убил, были бы сейчас живы. Вот я и спросил, не раскаивается ли он. А он ответил, что такие люди, как мы, должны полагаться друг на друга.

— Лонни, отвечай прямо — «да» или «нет». Фрэнк не говорил тебе, во что он ввязался?

— Думаешь, я не сделал бы все возможное, лишь бы помочь найти его убийц? Да я сам бы их прикончил.

— Точно?

— Да! Фрэнк остался тем самым Фрэнком, которого мы знали. Порядочным до мозга костей.

У Пайка перестало щемить сердце, он вздохнул с облегчением.

— Вот и хорошо, Лон. Я тоже так думал, но хотел убедиться. Из нас только ты поддерживал с ним связь.

Пайк уже хотел повесить трубку, но он давно уже не разговаривал с Лонни и теперь ему стало совестно. Они прослужили бок о бок одиннадцать лет, пока Лонни не ранили.

— Ну, как у вас там? — спросил Пайк первое, что пришло ему в голову.

— Можно привыкнуть. Меня лечат, предоставляют всю медицинскую помощь, какая нужна.

Фрэнк Мейер спас жизнь Лонни Тана, когда тому в живот угодил осколок гранаты размером с мяч для гольфа. Лонни лишился левой почки, части толстого кишечника, селезенки, куска печени и здоровья. Постепенно он впал в зависимость от болеутоляющих, платить за которые стало нечем. С перкоцета он перешел на сильнодействующие наркотики, ради которых ограбил бар в Лонг-Бич. Лонни застрелил хозяина бара, потом ни в чем не повинного посетителя и был арестован менее чем через три часа. Ему предъявили два обвинения в убийстве без смягчающих обстоятельств, признали виновным, и в настоящее время он отбывал двадцатипятилетний срок в тюрьме штата Калифорния в Коркоране.

Пайк собирался закончить разговор, как вдруг спохватился:

— Еще одно: полицейские сказали мне, что Фрэнк сделал такую же наколку, как у меня.

— А ты не знал?

— Нет.

— Это еще когда было, старина. Он показывал мне, когда приходил навещать. Незадолго до этого набил — большие красные стрелки, как у тебя. Синди его чуть из дома не выкинула.

Лонни засмеялся, а Пайку стало неловко.

— Он ничего не объяснил?

— Зачем сделал их?

— Ага.

— Помнишь, сколько Синди мотала ему нервы из-за того, что он наемник? И как не соглашалась выйти за него, пока он не угомонится?

— Еще бы.

— Все мы думали, что он от нее в конце концов сбежит. Но Фрэнк сказал, что ты посоветовал ему рискнуть. Он был благодарен тебе за это, Джо.

Пайк обдумал услышанное.

— Он радовался?

— Да, братан. Да, черт возьми, не просто радовался — был счастлив. Как будто проснулся в другой жизни.

— Хорошо, — отозвался Пайк.

— Точно. Слушай, Джо… спасибо, что позвонил насчет Фрэнка. Мне редко кто звонит.

— Мне пора.

— Джо…

— У меня дела.

— Ты был хорошим командиром. С тобой мы были как за каменной стеной, старина. Прости, что я тебя подвел.

Ранним вечером, когда небо налилось закатным пурпуром, Пайк во второй раз за день направился к дому Фрэнка Мейера. Он ехал медленно, тянул время в ожидании, когда потемнеет сумеречное небо. Пайк любил ночь. В темноте ему становилось спокойнее.

Окна дома Фрэнка были темны, когда Пайк проехал мимо. Машины полицейских и криминалистов разъехались. Только перед домом по-прежнему стоял автомобиль с антенной, но Пайк распознал в нем пугало, обычный муляж, призванный образумить непрошеных гостей. В машине было пусто. Это упрощало задачу.

Пайк припарковался в густой тени клена за два дома от выбранной цели. Двигаясь быстро и решительно, он выскользнул из джипа и метнулся к ограде, пересек соседний двор, перебрался через изгородь, прокрался вдоль боковой стены гаража Фрэнка на задний двор и остановился на минуту, прислушиваясь. Район жил обычной жизнью. Ухала сова, где-то далеко завывала сирена.

Остановившись у застекленной двери, Пайк бесшумно выдавил стекло из ближайшего к ручке квадрата рамы и шагнул в густой мрак просторной комнаты. Здесь он вновь прислушался, а потом включил фонарик, дававший тусклый красноватый свет. Пайк прикрыл стекло фонарика пальцами так, чтобы света едва хватало. Его пальцы стали зловеще багровыми.

На полу темнело пятно в форме сердца — в том месте, где погибли Синди Мейер и ее младший сын. Некоторое время Пайк разглядывал пятно, потом отвернулся: он искал не улики, а Фрэнка.

Двигаясь бесшумно, как рысь, Пайк обошел гостиную, столовую и кухню. Он обращал внимание на мебель и игрушки, журналы и книги, словно все они были страницами в летописи семейной жизни, помогали воссоздать историю хозяев этого дома. Фотографии детей, Фрэнка и Синди на стенах казались застывшими во времени фрагментами воспоминаний.

Коридор вел в большую спальню. Антикварный стол располагался напротив широкой кровати со стеганой обивкой изголовья. Табличка на столе гласила: «Царица мира». Стол Синди.

Кровать чем-то привлекла внимание Пайка. Он вдруг понял, чем именно: она была заправлена. В гостиной и кабинете Фрэнка царил хаос, а в большой спальне к постели никто не прикоснулся. Значит, бандитов, ворвавшихся в дом, либо кто-то спугнул прежде, чем они добрались до спальни, либо они нашли то, что искали, в других комнатах.

Пайк осветил красноватым лучом фонарика стол Синди и увидел еще несколько снимков: Фрэнк с детьми, пожилая пара. Рядом оказалась фотография, которую он искал. Пайк сам не знал, что ищет, но, когда увидел ее, понял: вот она. На снимке Фрэнк был запечатлен в бассейне вместе с одним из сыновей. Фрэнк подбрасывал сына в воздух, поднимая фонтан брызг и вытягивая руки. Только на этом снимке были отчетливо видны короткие красные стрелы на дельтовидных мышцах. Они указывали вперед, как и стрелы на дельтовидках Пайка. Точь-в-точь.

Внимательно рассмотрев снимок, Пайк покинул спальню. Он беззвучно ступал по коридору, думая о том, как разительно отличается его дом от дома, который построил Фрэнк Мейер. У Пайка не было семьи, фотографии близких по стенам он не развешивал, снимки друзей не хранил. Стены в его доме оставались голыми, и он вдруг задумался, появятся ли на них фотографии хоть когда-нибудь.

Пайк уже направлялся к двери, когда снаружи дома словно вспыхнуло ослепительное солнце. Мстительно яркий свет проникал сквозь шторы и жалюзи, врывался сквозь трещины в двери, чертил полосы на полу перед окнами. Пайк прикрыл свой красный фонарик ладонью и затих в ожидании.

Дом осматривали патрульные, осветив фарами машины. Вероятно, им дали указание подъезжать сюда каждые полчаса. Пайк хранил спокойствие. Мощные лучи света погасли так же внезапно, как и вспыхнули.

О Синди Пайк узнал от Фрэнка однажды страшной ночью в Африке.

В тот раз они вели оборону центральноафриканских деревень. Группировка под названием «Господня армия сопротивления» похищала девочек-подростков, которых потом насиловали и продавали в рабство. Пайка сопровождали Фрэнк, Джон Стоун, англичанин Колин Чендлер и Лонни Тан. Все они шли по следам ГАС, чтобы отбить шестнадцать украденных девочек, когда Фрэнк признался Пайку, что его подружка Синди беременна. Фрэнк был готов жениться, но Синди ошарашила его ультиматумом: она не желала иметь никакого отношения к его опасной жизни и к опасным людям, с которыми он работал, так что Фрэнк должен был или расстаться с прошлым и прежними друзьями, или проститься со всякой надеждой хотя бы раз увидеться с ней, Синди. Фрэнк разрывался между любовью к Синди и преданностью друзьям. В ту ночь они с Пайком проговорили почти три часа, то же повторялось и на следующую ночь, и через день.

Те африканские ночи прорезали время, словно кротовые норы, и соединили настоящее с прошлым. Пайк направился в кабинет Фрэнка.

Криминалисты оставили шторы в кабинете незадернутыми, поэтому здесь хватало уличного света. Пайк выключил красный фонарик и сел за письменный стол Фрэнка спиной к окну.

Той африканской ночью, когда Фрэнк решил круто изменить свою жизнь, до истечения срока его контракта оставался еще месяц, но прозвище свое он получил еще через тринадцать дней. Через два дня после операции в Африке Джо, Фрэнк и Лонни Тан улетели в Сальвадор. Лишь после высадки в Центральной Америке Фрэнк смог связаться с Синди, тогда и сообщил ей о своем решении. Синди потребовала, чтобы он немедленно вернулся на родину, но Фрэнк объяснил, что на время действия контракта он взял на себя обязательства, отказаться от которых никак не может. Это не понравилось Синди, но она смирилась. Джо и его парни пробыли в Сальвадоре пять дней, затем улетели в Кувейт.

Контракт был британским. Согласно контракту, их задание заключалось в транспортировке двух корреспондентов Би-би-си и съемочной группы из двух человек в глубь страны, в деревушку Джублабан, вдалеке от воюющих сил.

Пайк направил в Джублабан Лонни, Фрэнка, Колина Чендлера и бывшего солдата французского Иностранного легиона Дюрана Галатуаза. Два «лендровера», по два наемника на машину, остальные места заняли корреспонденты. Марш-бросок на тридцать две мили в горы, выезд утром, возвращение после обеда.

Они стартовали в восемь утра, Лонни и Фрэнк в голове колонны, Чендлер и Галатуаз за ними, и без приключений добрались до Джублабана. Предстояло снять сюжет о медицинской помощи в деревне. Журналисты брали интервью у единственного джублабанского врача, когда граната, пущенная из РПГ, ударила во второй «лендровер», опрокинув его набок. Наемники и корреспонденты сразу попали под огонь.

Галатуаз погиб в первую же минуту, а потом осколок вспорол Лонни Тану живот. Фрэнк и Чендлер поняли, что им противостоит восемь или десять человек, а потом увидели кошмарный сон наяву: четыре бронемашины и два танка с рычанием надвигались со стороны пустыни. Оба «лендровера» вышли из строя, наемники и корреспонденты очутились в ловушке.

Фрэнк затолкал внутренности Лонни Тана обратно в живот, наложил тугие повязки и ремни. Пока Чендлер обеспечивал огневое прикрытие, Фрэнк бросился к своему горящему «лендроверу» за рацией, боеприпасами и крупнокалиберной снайперской винтовкой «баррет», способной эффективно подавлять огонь снайперов противника. Из «баррета» можно было пробить цилиндры двигателя с расстояния больше мили.

Чендлер согнал журналистов в укрытие, где их было легче защищать, но Лонни Тана не следовало трогать с места. Фрэнк спрятал его в ближайшей каменной хижине и с «барретом» ринулся в бой. Пайк слышал большую часть происходящего через рацию: Чендлер вел в прямом эфире репортаж с места событий, а Пайк руководил спасательной операцией и обеспечивал связь с британской авиацией.

Фрэнк Мейер держался почти тридцать минут, передвигаясь перебежками и стреляя из «баррета». Даже когда танки и бронемашины начали крушить деревню, Фрэнк отстреливался как бешеный, отгоняя их от Лонни Тана.

Позднее все пришли к заключению, что бронетехника повернула обратно в пустыню, как только забрала своих, но Колин Чендлер и журналисты Би-би-си сообщили, что молодой американец Фрэнк Мейер один выдержал бой с четырьмя бронемашинами и двумя тяжелыми танками, обратив их в бегство.

Через пять дней срок контракта Фрэнка истек. Со слезами на глазах он в последний раз пожал руку Пайку, сел в самолет и, как выяснилось, разом изменил всю свою жизнь.

Через шестьдесят два дня в официальную отставку вышел и Пайк — как показалось некоторым, под влиянием поступка Фрэнка, но Пайк был иного мнения. Он сам посоветовал Фрэнку выбрать мирную жизнь. Построить семью своей мечты. Расстаться с прошлым. И всегда идти только вперед.

Пайк все еще сидел за письменным столом Фрэнка, когда завибрировал его мобильник.

— Так, слушай, — сказал в трубке Джон Стоун. — Полиция следит за парнем по имени Рахми Джонсон. Его пасут уже почти месяц. Я раздобыл для тебя адрес.

— Если за ним следят уже месяц, значит, Фрэнка убил не он.

— Рахми не подозреваемый. Копы считают, что в убийстве, возможно, замешан его двоюродный брат, Джамаль Джонсон.

— Так «возможно» или «замешан»?

— Все доказательства говорят о втором, а с виду он вроде бы чист. Его выпустили из тюрьмы Соледад за две недели до первого эпизода. После освобождения он осел у Рахми, а после этого эпизода съехал. Через четыре дня после второго нападения Джамаль привез Рахми шестидесятидюймовую плазму в благодарность за приют. Через неделю после третьего Джамаль обзавелся новехоньким черным «малибу». И его тоже подарил Рахми.

— А где сейчас Джамаль? — спросил Пайк.

— Никто не знает, братан. Потому Рахми и пасут.

— Может, Рахми знает. Его не спрашивали?

— Только все испортили. Пара клоунов из опергруппы подкатила к нему два месяца назад, когда Джамалем только начали интересоваться. В полиции узнали, что он обосновался у Рахми, и сразу двинули к нему. Рахми валял дурака, но предупредил Джамаля в ту же секунду, как копы нарисовались на пороге. И Джамаль как сквозь землю провалился.

Пайк задумался.

— Стало быть, копы следят за Рахми в надежде, что рано или поздно Джамаль объявится.

— А что им еще остается? Старина, Джамаль — их единственный подозреваемый.

Пайк хмыкнул. Он знал, что сотрудники особого отдела способны, словно невидимки, неделями следовать по пятам за своей добычей. Но ждать так долго Пайк не хотел. Стоун прав: задача полиции — подготовить почву для обвинений, а Пайку это ни к чему. Его потребности попроще.

— Так что там с адресом?

Стоун прокашлялся:

— Только смотри, давай без проколов.

— Проколов не будет. Меня никто и не заметит.

Пока Стоун диктовал Пайку адрес, кабинет ярко осветили фары. Вернулась патрульная машина.

Свет вскоре погас, двор погрузился в темноту. Затихло бормотание рации. Патрульная машина укатила прочь.

Пайк услышал, как Стоун сглотнул. Уловил в трубке звон стекла.

— Как думаешь, он и правда шел по скользкой дорожке?

— Лонни считает, что те люди просто ошиблись домом.

Стоун тяжело вздохнул, потом сделал еще глоток.

— Что пьешь?

— Скотч. Пью скотч в память о Фрэнке. Я бы, конечно, устроил на заднем дворе салют из двадцати одного залпа, но мои соседи предпочитают тихое пьянство.

— Джон, у тебя на стенах висят фотографии? — вдруг спросил Пайк.

— Какие? С голыми цыпочками?

— Фотографии твоих родных. Друзей.

— А как же. С фотоаппаратом не расстаюсь. А что?

— Да так, ничего. Ложись спать.

Стоун молчал так долго, что Пайк был готов поверить, будто он и вправду уснул.

— Джон!

— Ни у кого из нас нет семьи. Ты ни разу не был женат. Лонни и Колин тоже. Я женился шесть раз, старик. Это тебе что-нибудь говорит? И детей ни у кого нет.

Пайк не знал, что ответить. Может, подействовал голос Стоуна — приглушенный, сипловатый от спиртного.

— Мне правда хотелось, чтобы у Фрэнка все получилось. Не только ради него.

Пайк отключился и закрыл телефон.

Он просидел в кабинете Фрэнка почти час, наедине со своими мыслями и тишиной, затем вернулся к столу Синди, взял снимок Фрэнка в бассейне, покинул дом и уехал в ночь.

3

Дома Пайка ждало сообщение от Элвиса Коула — друга и партнера по детективному агентству.

— Привет, — произнес записанный голос Коула. — Сегодня заезжал коп по фамилии Террио, расспрашивал о тебе и каком-то Фрэнке Мейере. Ему явно что-то было нужно, он сказал, что этого Мейера убили. Перезвони.

Пайк стер сообщение и занялся поисками Рахми. Карты в «Гугле» с успехом заменял спутник-шпион. Пайк ввел адрес Рахми, и почти сразу ему открылся весь город Комптон с тысячефутовой высоты. Пайк переключился на обзор улиц.

Рахми Джонсон жил в двухэтажном многоквартирном доме, занимал квартиру по центру нижнего этажа. Его сторона улицы была застроена в основном домами на одну семью, сами дома располагались перпендикулярно к улице. Как и дом Рахми. Почти каждый двор имел сетчатое ограждение, почти в каждом доме на окнах стояли решетки. Противоположную сторону улицы занимали одноэтажные торговые строения.

Из-за бокового расположения торец дома Рахми был обращен к улице, а фасад, в том числе его квартиры, — в сторону соседнего дома и участка. Жители попадали в дом через калитку в сетчатой ограде, затем шли вдоль дома к своим дверям. Дверь Рахми с улицы не просматривалась, что осложняло задачу Пайка. Он понял, что с той же проблемой столкнулась и полиция.

Пайк отметил, что ни при доме Рахми, ни при других многоквартирных домах на той же улице нет подъездных дорожек и места для стоянки, значит, местные жители парковались прямо у тротуара. Следовательно, новый «малибу» Рахми должен стоять на улице перед домом.

В округе не было зданий выше двух этажей, так что наблюдатель вполне мог подобраться поближе к дому. При высокой плотности заселения, парковке на улице и длительном характере слежки это могло означать лишь одно: наблюдатель находится в соседнем здании. Поразмыслив сорок пять минут, Пайк сообразил, куда наружка могла посадить своих наблюдателей и как ему самому добраться до Рахми, оставшись незамеченным. Конечно, на всякий случай требовалось увидеть ближайшие кварталы ночью и при дневном свете, но в общих чертах Пайк уже знал, что делать.

Он переоделся для тренировки, размялся, сделал растяжки, а затем легко вошел в медитативное состояние, которым всегда сопровождались занятия йогой. Размеренно дыша, он ждал, когда успокоится. Вместе с покоем приходила уверенность.

Закончив тренировку, он вернулся в привычное состояние так же легко, как пузырек воздуха всплывает на поверхность огромного тихого пруда. На ужин был рис с красной фасолью, жареной кукурузой и кабачками. После ужина Пайк принял душ и переоделся в шорты и футболку. Он перезвонил Коулу, но тот не подошел к телефону, пришлось оставить ему сообщение.

Вскоре Пайк лег в постель. И почти сразу уснул.

Ровно через два часа он открыл глаза, быстро встал, оделся, собрал все необходимое и направил машину на юг, к Комптону.

Рахми был дома — Пайк понял это в первый, и единственный, раз, когда проехал мимо в своем джипе и увидел припаркованный у бордюра лоснящийся черный «малибу». В три часа ночи накануне рабочего дня окрестные улицы словно вымерли. Пайк сидел за рулем, пригнувшись и ссутулясь. Может, весь мир и спит, но сотрудник наружки наверняка бодрствует. На машину, проехавшую мимо один раз, он вряд ли обратит внимание. Увидев ее дважды, насторожится. А в третий наверняка свяжется с коллегами по рации и попросит выяснить, в чем дело.

Пайк вырулил к перехватывающей парковке у скоростной магистрали, поставил джип и вызвал такси. Вскоре из темноты навстречу туманному пятну света вынырнула зеленая машина.

Таксист, молодой афроамериканец с настороженным взглядом, насторожился вдвойне, увидев, что его пассажир — белый.

— Тачка сдохла?

— У меня тут неподалеку знакомая живет. Отвези меня к ней.

— А-а-а.

К женщине — это уже лучше.

Пайк назвал таксисту ближайший к дому Рахми крупный перекресток, но не сам адрес. Этот парень ни при чем, лучше ему ничего не знать — на случай расспросов. Возле улицы, на которой жил Рахми, Пайк попросил проехать еще квартал:

— Только медленно. Я узнаю дом, когда увижу.

Пайк знал, что наружники заметят такси. В такой поздний час им все равно нечем заняться, а Пайку требовалось посмотреть, насколько хорошо освещен дом Рахми.

Ту сторону дома, куда выходили входные двери, освещали желтые фонари, по одному над каждой из трех дверей нижнего этажа, и лишь один над дверью, ведущей к лестнице на второй этаж. По-видимому, в остальных квартирах жильцов не было. Гораздо больше Пайка интересовали тылы здания. Судя по картам в «Гугле», дом Рахми стоял почти вплотную к соседнему, и теперь Пайк разглядел между ними узкий проход, слабо освещенный фонарем на соседской веранде. Тем лучше для него, Пайка. Значит, похожий на лаз туннель между домом Рахми и соседним домом почти полностью тонет в темноте.

Он попросил таксиста притормозить перед двумя другими домами на той же улице, чтобы сбить с толку наблюдателей, затем вернулся к своему джипу.

Незадолго до рассвета Пайк на другом такси снова проехал мимо дома, но уже в другом направлении, снова обратив внимание на освещенность. До полудня он успел совершить шесть таких поездок, каждый раз на новой машине.

Теперь Пайк уже не сомневался, что главный пост наблюдения находится в одном из двух торговых зданий прямо напротив дома Рахми. Еще одним зданием, откуда была видна дверь Рахми, оказался соседний дом, в сторону которого она открывалась, но еще утром Пайк заметил, как женщина из этого дома провожала в школу троих детей. Значит, оставались лишь два торговых здания.

«Малибу» Рахми стоял возле дома, почти прямо напротив калитки — рамы, обтянутой металлической сеткой. Всякий раз, когда Рахми куда-нибудь уезжал, наружники следовали за ним. На «малибу» был установлен GPS-маячок, поэтому копы могли держаться на расстоянии по меньшей мере трех машин от объекта слежки.

«Малибу» был ключом ко всему. Полицейские вынуждены следить и за квартирой, и за машиной Рахми, а Пайку требовалась лишь машина и место, откуда он мог бы незаметно следить за «малибу».

Вернувшись к своему джипу, Пайк направился на север, к Восточному Лос-Анджелесу, где его другу принадлежала стоянка, на которой он держал машины для аренды кинокомпаниям. Пайк взял напрокат фургончик торговца тако — облезлый, насквозь пропыленный и с треснувшим стеклом.

На этом фургончике Пайк снова направился в Комптон, остановился в трех кварталах от дома Рахми на противоположной стороне улицы, напротив пустующих витрин. Заглушив двигатель, Пайк перешел со своего места в кузов, где находилась кухня и где его не было видно с улицы. Наружники не обратили на него внимания, увлеченные слежкой за домом Рахми.

С того места, где находился Пайк, дом был не виден, но был виден «малибу», что и требовалось. Пайк настроился на ожидание.

В половине девятого вечера «малибу» покинул свое место у бордюра, направился по улице в сторону Пайка, проехал перекресток и остановился. Грязный, темно-синий «неон» подъехал к перекрестку в тот момент, когда «малибу» включил поворотник. «Неон» повернул в ту же сторону, что и «малибу». Пайк рассудил, что в «неоне» сидят наружники.

Выждав пять минут, Пайк выскользнул из своего фургончика.

Впервые за несколько часов копы, наблюдавшие за домом Рахми, расслабились. Рахми уехал, можно было на время отвести взгляд от его двери.

Быстрым шагом Пайк дошел до перекрестка, свернул за угол и, перемахнув через ограду, очутился во дворе дома, торцом примыкавшего к дому Рахми. Взяв последнее препятствие, еще одну изгородь из сетки, Пайк оказался за домом Рахми.

В каждой квартире имелось лишь одно окно в задней стене дома. Окно Рахми и окно ближайшей к улице квартиры светились, остальные были темны.

Свет в ванной не горел, зато был включен в комнате, как и телевизор. Пайк решил, что Рахми скоро вернется.

Он рассмотрел решетки на окнах. Вертикальные прутья, приваренные к раме, напоминали защитную маску бейсбольного кэтчера. Проведя пальцами по нижнему краю рамы, Пайк нащупал четыре шурупа.

Пайк подсунул под раму прихваченную монтировку, с помощью армейского ножа отвинтил шурупы и отжал раму от окна. Потом поставил раму на землю, открыл окно и влез в него.

Рахми занимал квартиру-студию с ванной в углу и общей стеной с кухней. Рядом с шаткой и дешевой мебелью шестидесятидюймовый плазменный телевизор с плоским экраном напротив дивана казался сверкающей драгоценностью, совершенно здесь неуместной.

Полицейские почти наверняка побывали в этой квартире и скорее всего оставили прослушивающее устройство. Пайк не хотел, чтобы они услышали, как Рахми вернется домой.

Убрав монтировку и нож, он достал из кармана сканер радиочастот размером с айпод. В охранной работе Пайку часто приходилось пользоваться им. Когда сканер улавливал сигнал, на нем загорался красный индикатор.

Пайк прошелся по комнате, кухне и ванной, провел сканером вдоль больших предметов мебели и других крупных предметов, но ничего не нашел. Внезапно его взгляд упал на оконные жалюзи. Карнизы казались пушистыми от пыли. Проведя вдоль них сканером, Пайк обнаружил на втором карнизе «жучка», которого снял и перенес на пол за дверью.

Сканер вернулся на прежнее место в кармане, но поиски продолжались. Пайк нашел девятимиллиметровый «смит-вессон» между подушками дивана, кальян с синей стеклянной колбой размером с полицейскую дубинку на полу, а также пакетик с двумя косяками. Оружие он разрядил, патроны сунул в карман, револьвер — за пояс. Не обнаружив больше ничего примечательного, он занял позицию за дверью.

Через двадцать пять минут, услышав скрип калитки, Пайк вынул револьвер Рахми.

Наконец в двери повернулся ключ, и Пайк тут же наступил на «жучок», лежавший на полу. Рахми Джонсон вошел, прижимая к себе белый бумажный пакет, закрыл дверь и заметил, что в доме он не один, лишь в тот момент, когда Пайк нанес ему удар рукояткой револьвера. Полицейские наверняка уже возобновили наблюдение и теперь гадали, почему пропал звук, но должны были прийти к заключению, что сквозняком «жучок» сдуло с места.

Рахми пошатнулся. Из пакета посыпались тако, источая запах жира и соуса чили. Пайк перехватил его руку, заломил за спину, ударил противника сзади под колени и уложил на пол, держа наготове револьвер.

Вероятно, Рахми принял его за копа:

— Чего тебе надо? Я ничего не сделал!

Пайк нанес еще один удар, шикнул и принялся обшаривать карманы Рахми. Нашел мобильник, несколько свернутых купюр, пачку «Парламента» и зажигалку «Бик». Бумажника не обнаружил. Он рывком поставил Рахми на ноги и подтолкнул к дивану:

— Сядь.

Рахми сел, пытаясь сообразить, кто такой Пайк и что ждет его самого. Пайк не стал притворяться полицейским.

Наличные, найденные у Рахми, он запихал в свой карман.

Рахми дернулся:

— Э, деньги мои!

— Уже нет. Джамаль должен мне бабло. Где Джамаль?

— Не знаю я, где Джамаль.

— У Джамаля мои деньги. И я получу их с него. Или с тебя.

— Да кто ты такой? Не знаю тебя. И про деньги ничего не знаю.

Рахми явно считал, что, раз Пайк не коп, значит, и бояться его незачем. Пайк решил доказать обратное.

Он бросил Рахми мобильник:

— Звони ему.

— Вали отсюда, ты! Джамаль в тюрьме.

Пайк моментально ударил «Смитом» точно в центр шестидесятидюймовой плазмы. Толстое стекло раскололось, разноцветные кубики заплясали и замерцали там, где только что было изображение. Рахми подскочил, его глаза дрожали, как недожаренная яичница.

Прицелившись в лоб Рахми, Пайк положил палец на курок.

— Звони.

— Позвоню, позвоню, если ты хочешь, но он не ответит. Я отправлял ему эсэмэски. А теперь у него ящик переполнен.

Трясущимися руками Рахми поколдовал над телефоном и протянул его Пайку:

— Вот, сам послушай. Убедись. Я сейчас ему звоню.

Он бросил телефон Пайку. Тот поймал его и услышал, как компьютерный голос сообщает, что ящик абонента переполнен.

Пайк вывел на экран журнал звонков: последний исходящий был адресован Джамалю. Он отключил телефон и сунул его в карман.

— Он сказал мне, что живет здесь. Думаешь, откуда у меня твой адрес?

Рахми явно растерялся.

— Слушай, это же было несколько недель назад! Не знаю я, где он теперь ошивается, и знать не хочу.

— Почему?

— А ты не понял? Здесь же кругом легавые. Что я тебе скажу, если я сам ничего не знаю?

Пайк понял, что Рахми говорит правду, но Джамаль был первым в цепочке людей, которых ему предстояло найти.

— А я думаю, все ты брешешь. Он оставил тебе мои деньги, а ты их спустил, — заявил Пайк и прицелился Рахми в левый глаз.

Рахми вздрогнул.

— Не говорил он ничего про деньги! Сколько он тебе должен?

— Тридцать две тысячи. И я получу их — не с него, так с тебя.

— Нет у меня тридцати двух тысяч.

— Ты ездил на них. Теперь я буду ездить.

Рахми заморгал, глядя на то, что осталось от телевизора с большим экраном, и обреченно поник.

— Джамаль подарил мне все это потому, что ему повезло. Мы одна семья, пес.

— С чего это вдруг ему повезло?

— Нашел хороших напарников.

— Кого? Может, я найду его через них.

— Джамаль не рассказывал о них и фамилий не называл.

Пайк снова вскинул оружие, взгляд Рахми дрогнул.

— Это правда, брат. Как они связались с тем сербом, им стал перепадать один жирный кусок за другим. Они срывают банк!

Пайк опустил оружие.

— С сербом, значит?

— Да, с тем парнем, который у них в наводчиках. Он говорит, кого брать, а бабло они потом делят. Джамаль хвалился, что еще никогда деньги не доставались ему так легко.

Подумав минуту, Пайк направился к пакету с тако. Наступил на него. С хрустом. Рахми болезненно поморщился.

Пайк немного подумал и бросил ему ключи.

— Сходи, купи еще тако.

— Что?

Пайк вынул из кармана отнятые купюры.

— Забирай свою тачку. Съездишь за тако.

Рахми облизнул губы, словно ожидая подвоха, потом схватил деньги и метнулся к двери.

— Откуда ты знаешь Джамаля?

— Он меня убил.

Рахми закаменел, взявшись за дверную ручку.

— Если увидишь Джамаля раньше, чем я найду его, — продолжал Пайк, — передай ему, что Фрэнк Мейер скоро придет.

Рахми вывалился за дверь. Пайк прислушался, стоя у порога: услышал хлопок калитки, шум двигателя «малибу», визг шин. Как и прежде, следом за Рахми рванули наружники.

Пайк выскользнул из дома через окно и растворился в ночи.

В больницу Пайк наведался следующим утром. Выходя из лифта в отделении интенсивной терапии, он заметил возле палаты Рину с врачом и медсестрой. Пайк шагнул обратно в лифт и спустился в вестибюль. С Риной он хотел поговорить с глазу на глаз.

Он переставил джип так, чтобы видеть выход, и включил телефон, который забрал у Рахми Джонсона.

Листая список контактов, он нашел номер Джамаля и позвонил по нему. Вчера он уже набирал этот номер дважды, но как тогда, так и теперь ящик Джамаля для сообщений оставался переполненным.

Пайк не сводил взгляд с дверей вестибюля, поэтому сразу заметил вышедшую через несколько минут Рину. Все в тех же джинсах и пиджаке. С той же сумкой, прижатой к груди.

Рина шла через парковку, Пайк двинулся ей наперерез, лавируя между машинами. Она заметила его, только когда он неожиданно вынырнул из-за машин, и от неожиданности охнула.

— Вы знаете, кто это сделал? — без предисловий спросил Пайк.

— Откуда мне знать? — Она попятилась.

Пайк шагнул к Рине и схватил ее за руку.

— Наводчик в банде, которая напала на дом, где работала ваша сестра, — сербский гангстер. А вы не расстаетесь с оружием…

Рина гневно уставилась на его руку:

— Отпустите меня.

Он отпустил — потому что заметил, что Рина смотрит мимо него. Отступив, Пайк увидел приближавшегося к ним рослого здоровяка. Он был громоздким, с покатыми плечами, объемистым животом и смуглым небритым лицом.

Поймав взгляд Рины, он остановился и что-то сказал ей на незнакомом Пайку языке. Она ответила на том же языке.

— Это мой друг Янни. Он видел, как вы меня схватили. Я объяснила, что все в порядке.

Рост Янни превышал шесть футов пять дюймов, вес приближался к тремстам фунтам. Он уставился на Пайка в упор и походил на балканского медведя. Но Пайк не впечатлился, зная, что размеры мало что решают.

Он повернулся к женщине:

— Если вы знаете, кто это сделал, скажите мне. Я смогу защитить вас лучше, чем он.

— Сербский гангстер? Я не понимаю, о чем вы.

— Как Фрэнк и Синди познакомились с вашей сестрой?

— Не знаю.

— Кого вы боитесь?

Долгое время она вглядывалась в его лицо, потом покачала головой.

— Ана умерла. У меня много дел.

Она прошла мимо Янни, перебросившись с ним словами, которых Пайк не понял.

Он вернулся к своему джипу и проследил, как пара подходит к маленькому белому «ниссану». За руль села женщина.

Отстав на несколько машин, Пайк последовал за ними сначала на север, в долину Сан-Фернандо, затем на восток, к Студио-Сити. «Ниссан» въехал на стоянку возле большого жилого комплекса, одного из тех, куда въезд закрыт воротами, но есть отдельная парковка для гостей.

Пайк притормозил у бордюра и последовал за «ниссаном» пешком, стараясь держаться поодаль. Он остановился, едва вспыхнули тормозные огни белой машины. Янни выбрался из «ниссана» и пересел в пикап «Форд А-150» цвета «бежевый металлик». «Ниссан» покатился дальше, на стоянку для жильцов комплекса.

Запомнив номер «форда», Пайк дождался, когда Янни уедет, а потом почти вбежал на территорию комплекса. «Ниссан» Рины он заметил сразу: машина стояла в квадрате под номером 2205. Вполне вероятно, что это и был номер квартиры Рины.

Пайк вернулся к своему джипу, на всякий случай записал по памяти номера машин и позвонил другу.

Ему требовалась информация об Ане и Рине Маркович, а также о телефонных номерах, найденных в мобильнике Рахми. Пайк был прирожденным воином — умел выслеживать, преследовать, побеждать врага в любой обстановке, но полезными связями, необходимыми для детективной работы, не располагал.

Его друг ответил после второго звонка:

— Детективное агентство Элвиса Коула.

— Мне нужна твоя помощь, — сказал Пайк.

Элвис Коул положил трубку и понял, что нервничает еще сильнее, чем когда ждал звонка Пайка. Коул сбился бы со счета, пытаясь припомнить, сколько раз Пайк спасал ему жизнь. Но вместе с тем он смог бы по пальцам одной руки пересчитать случаи, когда Джо Пайк просил о помощи.

Коулу было не по себе с тех пор, как детектив Джек Террио явился к нему с расспросами об убийствах, о которых Коул ровным счетом ничего не знал. С нетерпением и досадой Коул ждал, когда ситуация прояснится. Но Пайк ничего не стал объяснять по телефону — только предупредил, что уже едет. В разговорах он всегда был сдержанным.

Детективное агентство Элвиса Коула занимало два кабинета на втором этаже, над небольшим гастрономом, в доме с лифтом, которым Коул пользовался редко. Этот офис он выбрал из-за балкона, откуда в ясный день открывался вид на бульвар Санта-Моника до самого океана. Иногда сюда залетали чайки, кружили над головой, как воздушные змеи из белого фарфора.

На двери агентства красовалась табличка с фамилией Коула, однако Джо Пайк был не только его другом, но и партнером. Они приобрели агентство в том же году, когда Пайк уволился из полиции Лос-Анджелеса, а Коул получил лицензию частного детектива штата Калифорния.

Тем утром небо было неярким, чистым и прохладным, но не холодным. Коул нарядился в потрясающую гавайку от «Джемс Уорлд» и брюки-карго цвета хаки.

Через двадцать минут прибыл Пайк. Коул не слышал, как открылась и закрылась дверь: так умел входить только его партнер.

Коул не стал скрывать от Пайка раздражения:

— Сижу я здесь вчера, вдруг открывается дверь и вваливаются копы — один, второй, третий. Аж трое, типа чтобы я понял: дело важное. И спрашивают, что мне известно о Фрэнке Мейере. Я им: а это еще кто такой? А Фрэнк, говорят, служил наемником вместе с твоим приятелем Пайком. Ясно, говорю, и что? А то, отвечают, что Мейера и всю его семью перестреляли позавчера вечером. Ну, тут уж я совсем растерялся, а их главный, по фамилии Террио, спросил, не знаю ли я, случаем, в каких ты отношениях с Мейером и нет ли у вас общих дел. Дружок, говорю, да я о нем впервые сегодня услышал.

Коул помолчал, наблюдая, как Пайк выбирает возле стены место поудобнее. В офисе Пайк редко сидел, чаще стоял, прислонившись к стене.

— У тебя не было причин знать о нем, — объяснил Пайк. — Фрэнк — один из моих ребят. Из прошлой жизни.

— Террио сказал — у них есть основания полагать, что банда напала на дом Мейера потому, что он хранил там наличные или наркотики.

— Террио ошибается. Он уверен, что, раз остальные шесть жертв были нечисты на руку, значит, и за Фрэнком что-нибудь да числится.

— Остальные шесть? — Коул нахмурился, окончательно убедившись, что ничего не понимает.

— Дом Фрэнка стал в серии нападений седьмым. Одна и та же банда. Грабит тех, кто не в ладу с законом.

— Об этом Террио умолчал. И газета тоже.

После ухода Террио Коул сходил на сайт газеты «Лос-Анджелес таймс», а заодно побывал на местных новостных сайтах в поисках репортажей об убийствах. «Таймс» называла Фрэнка Мейера преуспевающим бизнесменом. О том, что раньше он был наемником, не упоминалось. В статье привели слова какого-то полицейского: по его мнению, профессиональная банда из трех-четырех человек ворвалась в дом между восемью и десятью часами вечера, вероятный мотив — ограбление. О том, что украдено из дома, он не распространялся.

Эту статью Коул распечатал и теперь придвинул ее Пайку:

— Если Террио неправ, тогда что же нужно было этим людям?

Пайк вынул из кармана вырванный из блокнота листок и мобильник и выложил их на стол Коула.

— Я нашел связь, о которой Террио не догадывается.

Коул выслушал рассказ о недавно вышедшем из тюрьмы рецидивисте Джамале и его двоюродном брате Рахми. Пайк упомянул и о новеньком «малибу», и о том, как Джамаль проговорился Рахми, что наводчик их банды — некий серб. Наконец Пайк бросил Коулу мобильник:

— Это телефон Рахми. В памяти номер Джамаля. Может, тебе удастся через провайдера получить детализацию звонков Джамаля. И мы отыщем его через друзей.

Коул отложил телефон в сторону и взял листок из блокнота.

— Посмотрим, что у нас получится… Но при чем тут эти люди?

— У Мейеров служила няней некая Ана Маркович. Сегодня утром она умерла. Ее сестру зовут Рина, а друга сестры — Янни. Как это пишется, точно не знаю. Незадолго до смерти Аны Рина навещала ее в больнице. Точнее, охраняла, боясь, что люди, стрелявшие в ее сестру, вернутся, чтобы добить ее.

— Думаешь, она что-то знает?

— Сестры родом из Сербии. А Рахми говорит, что его кузен связался с каким-то сербским гангстером. По-твоему, случайность?

Коул задумался. В Лос-Анджелесе всегда существовала небольшая сербская диаспора, но численность сербов и югославов резко увеличилась после конфликтов 90-х годов. Теперь в Лос-Анджелесе насчитывалось немало сербских группировок.

— Как думаешь, Рина согласится побеседовать со мной?

— Нет.

Коул еще раз вгляделся в строки, нацарапанные Пайком на листочке из блокнота. Небогатый урожай.

— А где жила Ана?

— У Фрэнка.

— Может, у нее было и другое жилье, куда она уходила на выходные?

— Не знаю.

Классический ответ Пайка.

— Вот что я тебе скажу: пожалуй, для начала надо бы опросить тех, кто знал эту девушку. Мне понадобятся имена ее друзей. Если сестра не станет разговаривать с нами, может, попробуем побывать на месте преступления?

— Я это устрою. Джон Чэн в группе криминалистов.

Коул кивнул: Чэн — знаток своего дела. Надо будет позвонить ему сразу же, как только Пайк уйдет.

Две чайки появились в голубой пустоте за стеклом, словно возникли из воздуха. Коул наблюдал за их полетом. Одна вдруг камнем упала вниз и пропала из виду. Ее подружка сложила крылья и ринулась следом.

— А Террио не знает про Джамаля и сербскую зацепку? — спросил Коул.

— Нет.

— Ты ему сообщишь?

— Нет. Я хочу найти их раньше, чем это сделает полиция.

Темные очки Пайка казались двумя черными дырами в пространстве. Его невозмутимость изумляла Коула.

Коул перевел взгляд на окно, надеясь снова увидеть чаек, но они больше не появлялись. Он еще раз пробежал глазами газетную статью. Во втором абзаце были перечислены имена убитых: Фрэнк, Синди, Фрэнк-младший, Джоуи. Младшего звали Джо. «Расстреляны» — таким словом журналист назвал случившееся. Расстреляны. Коул задумался: неужели младшего сына, Джо, назвали в честь Пайка?

«Кто такой Фрэнк Мейер?»

«Один из моих ребят».

За долгие годы Коул узнал достаточно, чтобы понять, что это означает. Пайк умел выбирать себе напарников, достойных уважения. И поскольку он считал их своими, то берег их, а они, в свою очередь, берегли его, и он ни за что бы не допустил, чтобы «его ребята» дешево продали свою жизнь.

Вглядываясь в лицо Пайка, Коул думал, что и Пайк в эту минуту изучает его.

— Я все-таки хочу, чтобы ты послушал меня и подумал, — наконец заговорил Коул. — Что-то мне не верится, что Террио неправ. На его месте я бы тоже повнимательнее присмотрелся к Мейеру. А если окажется, что Фрэнк уже не тот, каким его знал ты? Если Террио прав?

Плоские черные линзы словно буравили Коула, казались порталами в другое измерение.

— Все равно он для меня не чужой. А своих я не бросаю.

Вновь появившиеся за окном чайки отвлекли Коула. Они зависли в воздухе, завертели головами, поглядывая друг на друга. И вдруг как по команде уставились на Коула, а через мгновение унеслись. Исчезли.

— Ты видел?! — воскликнул Коул.

Но, обернувшись, он обнаружил, что исчез и Пайк.

4

Медленно проплывая за рулем мимо дома Фрэнка, Пайк не заметил поблизости ни одной полицейской машины. После убийств прошло три дня, криминалисты уже нашли все, что могли обнаружить. Пайк знал, что дом будет стоять опечатанным, пока в лаборатории не убедятся, что новые образцы для экспертиз не нужны.

Пайк остановил машину напротив дома Фрэнка, вышел и направился к боковой калитке, через которую проник во двор позапрошлой ночью.

Кто-то заколотил разбитую панель застекленной двери листом картона. Пайк отогнул картон и вошел в дом. И направился в комнату Аны Маркович.

Самодельное поздравление с Днем святого Валентина, подарок сыновей Фрэнка, плакаты со звездами европейского футбола, маленький письменный стол, заваленный всякой всячиной, ноутбук — все здесь выглядело точно так, как запомнилось Пайку. Пайк отключил ноутбук и отнес его к двери. Потом начал перебирать содержимое ящиков и все, что лежало на столе, надеясь найти какой-нибудь блокнот с адресами и телефонами, но ничего не нашел. Зато обнаружил школьный альбом-ежегодник и несколько открыток — поздравлений с днем рождения и другими праздниками. Он сунул открытки между страницами ежегодника, а ежегодник отнес к ноутбуку.

Его беспокоило отсутствие телефона. Он поискал под столом и вокруг стола, перерыл сваленную кучей на кровати одежду, заглянул под покрывало на постели. Нашел еще несколько мятых пестрых тряпок, две початые пачки печенья, открытую упаковку памперсов, несколько журналов, но телефона нигде не было.

Пайк вдруг спохватился: а ведь ни сумочки, ни бумажника он тоже не нашел. Его осенило, что телефон мог остаться у Аны в сумочке, а врачи «скорой», увозя девушку в больницу, прихватили сумку с собой. Коул мог бы проверить это предположение.

Шкаф в тесной комнатке напоминал размерами телефонную будку. На полу в нем валялись одежда, обувь, пустой рюкзак, изнутри к дверце была прикреплена пробковая доска, сплошь увешанная фотографиями, открытками, картинками из журналов и корешками билетов.

Пайк выбрал фотографии, сделанные в последнее время, предпочитая те, на которых были надписаны пожелания и имена, и вложил их в ежегодник. Он уже шагал через коридор к ванной, когда услышал, как хлопнула дверца автомобиля. Подхватив ноутбук и альбом, Пайк метнулся к окну, выходившему на улицу, и увидел две «краун-виктории» без опознавательных знаков. Террио и Дитц уже выбирались из своей машины, из второй выходили еще два детектива. Террио и Дитц направились к джипу Пайка, постояли, нахмурились и двинулись к дому.

Пайк бросился к задней двери дома, через которую вошел, выскочил на крыльцо, нырнул сквозь кусты живой изгороди у стены. Но далеко не убежал: остановившись: он отстегнул от щиколотки «беретту», выхватил из-за пояса «кольт» и приподнялся, чтобы увидеть, что происходит у дома. Потом уронил компьютер, альбом и оружие в клумбу, сплошь заросшую высокими каллами, и юркнул в боковую калитку.

Террио и остальные не успели пройти и полпути к дому по подъездной дорожке, как из-за угла не таясь навстречу им вышел Пайк.

— Вы забыли, что означают эти желтые ленты? — спросил Террио.

— Я хотел понять, что произошло.

— И проникли в дом?

— Да.

Дитц ухмыльнулся, переглянувшись с детективами.

— Неплохо! Стало быть, мы имеем проникновение со взломом, несанкционированный доступ, вмешательство в ход расследования. Может, еще и грабеж, а, Пайк?

Пайк раскинул руки, предлагая обыскать его:

— Проверьте сами.

Дитц обошел его и встал за спиной.

— Не откажусь.

Младший из детективов обхлопал ладонями Пайка, но ничего не нашел, и улыбка сползла с его лица.

Террио тоже был разочарован, но старался не подавать виду. Кивнув в сторону дома, он обратился к остальным детективам:

— Я вас догоню, только провожу мистера Пайка до машины.

Террио нарушил молчание, лишь когда они вышли на тротуар:

— Зачем вы приезжали сюда?

— Посмотреть. Я же объяснил.

— Потому и в больницу наведались?

Пайк прикинул, кто мог сообщить об этом Террио.

— Верно.

— Сегодня утром девушка умерла. Значит, теперь убитых двенадцать. Если вы думаете, что я трачу все ресурсы и рою землю, лишь бы замарать вашего убитого друга, то ошибаетесь.

Пайк не ответил.

— На меня наседают мэр, комиссар и все прочее начальство. Количество убитых растет, а подозреваемых по-прежнему нет ни единого. Если вы знаете хоть что-нибудь, что нам пригодится, вы обязаны рассказать мне.

— Ничем не могу помочь.

Террио посмотрел Пайку в глаза и рассмеялся.

— Ну конечно. Само собой, не можете.

Завибрировал мобильник Пайка, но он не шелохнулся. Вибрация прекратилась, звонок был перенаправлен на голосовую почту.

— Убирайтесь отсюда, — велел Террио.

Пайк проводил его взглядом до дома, сел в джип и отъехал. Остановившись поодаль с расчетом, чтобы машину не увидели от дома Фрэнка, он бегом вернулся во двор к соседям убитого товарища, нашел на клумбе с каллами свою добычу и поспешил прочь.

Только когда парк остался позади, Пайк вынул мобильник, проверяя, кто звонил. Коул оставил сообщение — просил его перезвонить.

Услышав голос Коула, Пайк откликнулся коротко:

— Я.

— Ты, кажется, хотел знать, как могут быть связаны друг с другом гангстер и няня? — интригующим тоном начал Коул и продолжал, не дожидаясь ответа: — Вот тебе подсказка: твоя подружка Рина работает на сербскую группировку.

— И это ты узнал меньше чем за два часа?

— Ну разве я не лучший детектив в мире?

Пайк взглянул на часы.

— Точнее, за девяносто две минуты.

— Карину Маркович, двадцати шести лет, дважды арестовывали за проституцию. В общей сложности она провела за решеткой девять дней. Ее задерживали в сербском борделе в долине. Здесь, в стране, она живет по меньшей мере восемь лет, и скорее всего нелегально.

Долина Сан-Фернандо носила титул порностолицы мира, о чем русские криминальные элементы узнавали сразу же после прибытия. На торговле сексом легко делать деньги, но американок подчинить себе не так просто, поэтому русские начали ввозить женщин из России, и каждая новая волна криминальной эмиграции из Восточной Европы проходила по одному и тому же пути.

— За ней что-нибудь числится? — спросил Пайк.

— Сейчас нет, но это ничего не значит. Выяснилось, что номер ее машины недействителен.

— Машина в угоне?

— В угоне или собрана из краденых запчастей. На это бандиты из стран Восточного блока мастера. Рина могла и не знать, что машина краденая. А что касается адреса, который ты мне оставил… Квартира снята на имя Янича — через «джей» — Певича.

— У него судимости есть?

— Пока не нашел, но еще не вечер.

Пайк закончил разговор. Теперь понятно, чего боялась Рина Маркович. Она крышуется сербской преступной группировкой, кто-то из членов которой убил ее сестру. Может, бандитов, ворвавшихся в дом Фрэнка, не предупредили, что няня — сестра Рины, а может, им было плевать. Но если теперь участник разбойного нападения узнает, что на него могут выйти через Рину, он избавится от нее.

Так или иначе, теперь Пайк уже не сомневался: Рина знает, кто нажал спусковой крючок.

Пайк направился к дому Янни, гадая, там Рина или уже нет. Впрочем, беспокоиться не стоило: даже если Рины не окажется в квартире, он вытянет из Янни ее новый адрес.

Вскоре он был у небольшой стоянки для гостей, где раньше видел пикап Янни. Теперь пикап исчез. Пайк занял место в дальнем углу стоянки и сунул за пояс кольт «питон». Спрятать монтировку он не удосужился.

На стоянке для жителей комплекса машина Рины Маркович по-прежнему занимала квадрат с номером 2205.

Пайк двинулся вперед по дорожке между корпусами. Территория комплекса была огромна, восемь отдельно стоящих трехэтажных зданий образовывали четыре знака равенства, расположенных в ряд. Понадобилось почти десять минут, прежде чем Пайк понял: 2205 — это не номер квартиры, а квартира номер 205 во втором корпусе.

Он поднялся по лестнице, нашел двести пятую квартиру и прислушался, остановившись у двери. Внутри было тихо, поэтому он прикрыл глазок и постучал. Никто не отозвался.

Убедившись, что за ним никто не следит, он втиснул тонкий конец монтировки между дверью и косяком напротив засова, с силой нажал на ручку монтировки, и дверь поддалась. Пайк вошел в квартиру и закрыл дверь, толкнув ее, чтобы она прилегла к треснувшему косяку.

Он очутился в гостиной, лицом к кухне и спальне слева от нее. Кухню от спальни отделяла дверь — вероятно, ванной. Она была закрыта, из-за нее доносился шум воды в душе.

С «питоном» на изготовку Пайк убедился, что в спальне пусто, двинулся на кухню, но тут шум воды прекратился. Быстро заглянув в кухню, Пайк повернулся к ванной и замер в ожидании.

Дверь сначала приоткрылась, а потом распахнулась. Из ванной в клубах пара вышла Рина, опустив глаза и энергично вытирая полотенцем волосы. Она была голой, ее кожа поражала белизной, формы — пышностью. Разглядывая ее, Пайк заметил похожие на нитку шрамы крест-накрест на ее животе, словно по нему прошлись когтистой лапой. Шрамы были настолько глубокими, что бугрились, а по цвету Пайк понял, что они оставлены давно.

Рина вдруг увидела его, взвизгнула и метнулась в сторону.

Пайк поднял оружие — так, чтобы Рина заметила его, но не прицелился.

— Кто их убил?

Она замерла, как ледяная скульптура. Застыла с полотенцем в руках посреди лужицы, быстро образовавшейся у ее ног.

— Вон отсюда! Я вызову полицию!

Она быстро перевела взгляд на дверь, в ту же минуту Пайк услышал скрежет повернувшейся ручки и увидел, как в квартиру вваливается Янни, громоздкий, как танк. Лицо Янни исказила гримаса ярости, он выронил пакет и ринулся в атаку. Пайк спокойно стоял и ждал — с тем же выражением, с которым наблюдал, как Янни входит в квартиру.

Янни рассчитывал, что размеры заменят ему ловкость и умение, а Пайк по первым же движениям понял, что перед ним неопытный и необученный противник.

Он подпустил Янни поближе, потом быстро отступил, дернув кисть Янни вниз, чтобы заломить ему руку. Пригнувшись, Пайк перехватил руку противника и перекинул здоровяка через бедро так, что Янни плашмя рухнул на спину. Пайк довершил дело, ударив его по лбу рукояткой «питона». Удар рассек кожу, глаза Янни остекленели.

Все это заняло меньше двух секунд, но когда Пайк поднял голову, то заметил, что Рина успела улизнуть в спальню.

Он шагнул к ней, встретив в дверях спальни, схватился за направленный на него пистолет и выдернул его из пальцев женщины. Она накинулась на него с кулаками, попыталась выцарапать глаза, но Пайк невозмутимо подтолкнул ее в гостиную, где мог следить за Янни. Рина в отчаянии пихалась локтями и пыталась отдавить ему ноги.

— Прекрати, — велел Пайк.

Янни растерянно моргал, кровь заливала ему глаза.

— Я точно знаю: тебе известно, кто это сделал. Банда, которой ты принадлежишь. Ты знаешь.

Она принялась отбиваться еще яростнее. Обхватив одной рукой, Пайк сжал ее грудь так, что услышал слабый хруст.

— Спрашиваю в последний раз!

— Да.

— Что «да»?

— Я знаю. Знаю, кто их убил. Кто это сделал.

— Кто?

— Мой муж.

Пайк велел ей закутаться в полотенце и сесть на диван. Она бросила боязливый взгляд на Янни, все еще лежавшего на спине.

— А с ним как быть? Надо ему помочь…

— Сначала ты все мне расскажешь.

Рина недовольно сказала что-то Янни по-сербски.

— По-английски, — прервал ее Пайк.

Ее пистолет Пайк сунул к себе в карман, потом выбрал место, с которого мог следить за обоими одновременно, и приступил к расспросам:

— Кто он, твой муж?

— Михаил Дарко. Знаешь такого?

— Нет. Вор?

Рина ухмыльнулась и посмотрела на Пайка, как на кретина. Она уже опомнилась и держалась холодно и надменно.

— Я тебя умоляю!.. Он главный над ворами.

— Ладно, пусть главный. Он был твоим боссом, когда тебя арестовывали за проституцию?

На ее щеках проступил слабый румянец.

— Да. Это он привез меня в Америку. Тогда я работала на него.

— И этот босс отправил банду в дом Фрэнка?

— Да.

— Он был там с остальными?

— Может, да, а может, и нет. Меня там не было, не знаю.

— Что он хотел там украсть?

— Моего ребенка.

Ее слова прозвучали и повисли в воздухе. Пайк уставился на нее: такого ответа он не ожидал.

— У Фрэнка с Синди в доме был твой ребенок?

— У моей сестры. Я отдала его сестре, когда узнала, что Михаил хочет его забрать. Вот я и спрятала его у Аны, пока готовилась к отъезду.

Пайк попытался уложить услышанное в голове. И вдруг вспомнил упаковку памперсов, которую видел в комнате Аны. Он едва обратил внимание на нее. Там не было ни детской кроватки, ни питания — только памперсы.

— Ребенок? Сколько ему?

— Десять месяцев.

— Михаил с бандой вломились еще в шесть домов. Убили других людей. В тех домах у него тоже были дети?

Ее глаза вспыхнули.

— Что там в других домах, не знаю. Что знала, то рассказала. Михаилу нужен его ребенок. Он везет его обратно в Сербию.

Террио не упоминал о похищении младенца. И Чэн тоже. Внезапно Пайк понял почему.

— Так ты не заявляла в полицию?

— Конечно, нет. Мне все равно никто бы не помог.

Янни постепенно приходил в себя. Пайк махнул в его сторону «питоном».

— Это твой парень?

— Нет. Он бы не прочь, конечно, но нет. Я спряталась у него, когда услышала, что Михаил разыскивает ребенка, а потом перепугалась — так, что отвезла малыша Ане.

Янни зашевелился, перекатился набок и попытался встать.

Пайк произнес:

— Скажи ему: попробует встать — пристрелю.

Рина заговорила на родном языке, Янни обернулся к Пайку, и тот показал ему оружие. Янни со вздохом уронил голову на пол. Его лицо было в крови.

Пайк продолжал:

— Давай все проясним. Значит, твой муж ворвался в дом Фрэнка, чтобы украсть у твоей сестры своего ребенка.

— Да.

— И все, что произошло той ночью, не имеет никакого отношения к Фрэнку. Все дело только в твоем ребенке.

— Михаил возвращается в Сербию. Хочет вырастить ребенка на родине. А меня — убить. Я ничто, понимаешь? Он не желает вспоминать, что его сын — шлюхино отродье.

— Поэтому он убил твою сестру и целую семью?

— Моя сестра для него — ничто. Твои друзья — ничто. И я тоже пустое место. Он убьет меня, если захочет. Он и тебя убьет.

— Посмотрим, — отозвался Пайк.

Прикрыв глаза, он вновь увидел трупы — Фрэнка, Синди, младшего Фрэнка, Джо. Увидел маслянистые, неправильной формы лужи крови. Зеленую бечевку, повторяющую траекторию пуль.

Сопутствующий урон. Случайные свидетели конфликта.

Пайк сделал медленный вдох и ощутил, как ось его мира плавно сместилась. Все вернулось на круги своя, стало привычным и понятным, вот только Фрэнка и его близких было уже не вернуть. Кто-то прикончил их. И этот кто-то поплатится.

Глядя на женщину, сидящую на диване, Пайк вдруг сообразил, что Фрэнк не ждал нападения.

— Фрэнк не знал, что этот мерзавец охотится за ребенком.

Впервые за все время Рина отвела взгляд.

— Не знал. Мы им соврали.

И она продолжала:

— Мы объяснили хозяевам дома, что мне надо уехать по срочному делу, а хозяйка… она была такая милая. Я готовилась к переезду в Сиэтл. Никто не знал, где работает Ана. Как они ее нашли?

Сопутствующий урон.

— Сиди на месте.

Пайк прошел в кухню, нашел в морозилке лед, а под раковиной — мешки для мусора. Вытряхнув кубики льда в мешок, он отнес его Янни.

— Приложи к лицу. Скажи ему, пусть приложит мешок к лицу.

— Я понял, — отозвался Янни.

Пайк повернулся к женщине.

— Этот Дарко еще в Лос-Анджелесе?

— Думаю, да. Трудно сказать наверняка.

Эта неопределенность не обрадовала Пайка, но по крайней мере Рина стала охотнее отвечать на его вопросы.

— Допустим, он здесь. Где его можно найти?

— Не знаю. Если бы я знала, то давно бы забрала малыша. Мужа застрелила бы, а мальчика увезла с собой.

— Как вышло, что ты не знаешь, где живет твой муж?

Она прикрыла глаза.

— Он уже много месяцев мне не муж.

Пайк указал на ее живот.

— Его работа?

Она опустила голову и распахнула полотенце, словно забыв о своей наготе. А может, сделала это намеренно: она была красива и сознавала это. Шрамы не имели никакого отношения к хирургии. Кто-то пытался убить Рину. Пайк задумался, кто и за что. Оглядев собственный живот, она снова завернулась в полотенце.

— Нет, это не Михаил. Когда я забеременела, шрамы уже были. Они его возбуждали.

— У тебя есть его фотографии?

— Нет. Он никогда не фотографируется.

— А телефон?

— Тоже нет.

Пайк нахмурился.

— А если бы тебе что-нибудь понадобилось?

— За такое платят. Можно передать через кого-нибудь.

Пайк задумался.

— Куда он мог бы увезти ребенка?

— В Сербию.

— А до этого? Где-то же он должен его поселить. У него есть подруга? Он живет с другой женщиной?

— Не знаю. Но я хотела выяснить.

Пайк испытующе вгляделся в нее.

— Напрасно ты не сообщила в полицию.

— И чем бы они мне помогли — депортацией? Меня столько раз арестовывали. У меня же нет здешних документов.

— Никто не стал бы спрашивать, есть у тебя гражданство или нет. Твоего ребенка похитили. Похитители убили пятерых. Всего на счету банды Михаила двенадцать человек. Вот главная забота полиции.

— Ничего ты не понимаешь.

— Я знаю, как работает полиция. Я сам был полицейским.

Ее кривая усмешка стала ехидной.

— Ну так разрешите задать вам вопрос, мистер Бывший Полицейский. Когда я найду этого мерзавца, как думаете, полиция разрешит мне пустить ему пулю в лоб?

Она не шутит, понял Пайк.

Рина, похоже, прочитала его мысли.

— Так принято у нас — там, откуда я родом, понимаешь?

Пайк сунул «питон» в кобуру, достал из кармана пистолет Рины, разрядил его, вынув обойму. Разряженный пистолет и магазин он бросил на диван возле бедра Рины.

— Ты не сообщишь в полицию? — спросила она.

— Нет. Я тебе помогу.

Но едва он вынул мобильник, Рина вскочила.

— Ты же сказал, что полиции не скажешь!

— Я звоню не в полицию, а тому, кто может помочь.

Пайк набрал номер Элвиса Коула.

Михаил Дарко. Теперь у Пайка было имя, но оставалось узнать гораздо больше. Прежде чем ввязываться в бой с врагом, важно понять его, а это невозможно, если не знаком с его повадками.

К приезду Коула Янни уже сидел за столом на табурете, прижимая к голове испачканное кровью полотенце. Рина оделась, но к пистолету не притронулась.

Коул перевел взгляд с Янни на пистолет и на Рину, которая встретила его неприветливо и подозрительно.

— А это кто? Еще один бывший полицейский?

— Частный детектив. Его работа — искать людей.

Коул сел возле дивана, слушая рассказ Пайка обо всем, что он узнал от Рины — о Дарко, о том, как у Аны появился ребенок, о похищении, о намерении Рины найти своего сына. Когда Пайк заговорил о ее намерениях, Коул повернулся к Рине.

— Как зовут вашего сына?

— Петар. Питер.

— У вас есть его фотографии?

Рина поднялась.

— Да, есть.

Она сходила в спальню, порылась в сумке и вернулась со снимком. С него смотрел улыбающийся малыш в рыжих кудряшках. Он лежал на зеленом ковровом покрытии и тянулся к объективу.

— Съезжать с квартиры пришлось быстро, — объяснила Рина. — Это единственная фотография, которая у меня осталась.

— Что-то он не похож на годовалого, — заметил Пайк.

Рина фыркнула и посмотрела него, как на тупого.

— Ты в своем уме? Это сейчас ему уже десять месяцев и три дня. А снимок сделан, когда ему было шесть месяцев, одна неделя и один день. Других у меня нет.

Коул снова обратился к женщине:

— Я отсканирую снимок и верну его вам. Хорошо?

— Хорошо, — кивнула она.

Коул отложил фотографию.

— А почему вам пришлось уезжать так поспешно?

— Михаил был уже в пути. Он сказал, что хочет забрать мальчика. Я сразу поняла, что́ он задумал — убить меня, увезти сына и сделать вид, будто меня и не было.

— И вы спрятали Питера у своей сестры, а сами тем временем стали подыскивать жилье в Сиэтле.

— Да.

— Как же Михаил нашел дом Фрэнка?

— Не знаю.

— А не могла Ана позвонить ему, надеясь, что вы помиритесь?

Рина горько и мудро рассмеялась:

— Ничего подобного она бы не сделала. Этих людей она боялась. Я ограждала сестру от них, как могла.

Коул недоуменно переглянулся с Пайком.

— Каких людей?

Вмешался Янни, последовал краткий, но непонятный диалог. Пайк встал, и Янни немедленно вскинул руки, показывая, что умолкает.

— Она говорит про воров. Когда они перебрались сюда, Ана была еще совсем девочкой. Рина берегла ее от них.

Рина подхватила:

— Я была готова на все, лишь бы ей не пришлось работать на Михаила. Я заставила ее ходить в школу, старательно учиться, заводить друзей…

— Вы ее оберегали, — подсказал Пайк.

— Но не уберегла. — Рина отвернулась к окну.

Коул вернулся к разговору:

— Кто знал, что ребенок у Аны?

— Никто. Не понимаю, как Михаил нашел ее там.

— Этот тип ваш муж, а вы не знаете даже, где он живет?

— Никто не знает. У него такие правила.

— Ни адреса, ни фотографии, ни хотя бы телефона?

— Телефоны он меняет каждую неделю. То есть номера. — Рина нахмурилась, посмотрев на Пайка. — Так когда он займется поисками, если это и правда его работа?

Пайк объяснил:

— Мы уже поняли, что Михаил скрывается. Но ты знаешь о нем больше, чем кто-либо другой. Нам нужна информация.

— А друзья у него есть? — вмешался Коул.

— Нет.

— Где живут его родные?

— В Сербии.

— Ладно, а ваши друзья? Кто-нибудь из них согласится нам помочь?

— У меня нет друзей. Все боялись Михаила.

Коул повернулся к напарнику.

— Столько информации — не успеваю записывать. — Он продолжал, обращаясь к Рине: — Дарко когда-нибудь брали под арест — здесь, в Лос-Анджелесе?

— Не знаю. Вряд ли, но точно сказать не могу. Он живет здесь гораздо дольше, чем я.

— Попробую проверить, нет ли в полицейских картотеках Дарко и остальных, — пообещал Коул, глядя на Пайка. — Если он хотя бы раз попадался полиции, считай, нам повезло.

Он повел расспросы дальше, но Рине было почти нечего ему ответить. Дарко за все расплачивается наличными, а Рину заставлял платить за себя и малыша с собственного счета, хоть и возвращал ей потраченное. Он постоянно меняет телефоны, адреса, машины. Этот человек не оставляет за собой следов.

— Ну а как ты собиралась его искать? — не выдержал Пайк.

Рина пожала плечами, словно существовал всего один способ.

— Следила бы за деньгами.

Коул встрепенулся.

— Как он добывает деньги?

— На него работают девушки. И люди, которые крадут большие грузовики.

— Угонщики? Трейлеры, полные телевизоров, одежды и так далее?

— Да. Еще у него есть люди, которые воруют номера и коды кредиток. Он продает некачественный бензин, держит стрип-клубы и бары…

— И ты знаешь, где все они находятся? — спросил Пайк.

— Только некоторые. И то не знаю адресов. Но показать могу.

Коул поднялся, Пайк отошел следом за ним в дальний угол комнаты. Коул понизил голос, Рина и Янни наблюдали за ними.

— Ты нашел что-нибудь в комнате ее сестры?

Пайк перечислил находки: ноутбук, школьный альбом, еще несколько вещей. Все они лежали в джипе.

— Отлично, — кивнул Коул. — Надо проверить всю ее историю. Если она отвечает на наши вопросы, это еще не значит, что она говорит правду.

— Буду уезжать — положу все к тебе в машину.

— Надо бы еще попробовать хоть что-нибудь разузнать об этом Дарко. Если все, что она о нем наговорила, правда, нам поможет кто-нибудь из полиции.

Пайк тоже знал того, кто им пригодится — правда, не из полиции, но помощь могла оказаться неоценимой.

— Не нравятся мне эти секреты, — послышался голос Рины.

Пайк обернулся к ней:

— Тебе придется поехать с ним. Показывай ему все заведения Дарко, какие знаешь, и отвечай на вопросы.

— А ты? Чем займешься ты?

— Поеду искать ответы.

— Ты как? — спросил Пайк у напарника.

— Лучше не бывает.

И Пайк ушел.

На стоянке он перенес ноутбук и другие вещи, прихваченные из комнаты Аны, в машину Коула и уже возвращался к своему джипу, когда у входа сбавил ход коричневый «ниссан-сентра». Двое латиноамериканцев на передних сиденьях смотрели вроде бы на джип Пайка. Потом водитель заметил самого Пайка и после секундного замешательства прибавил газу.

В пустыне солдаты называли «паучьим чутьем» умение предчувствовать плохое — выражение они подцепили из снятых по комиксам «Марвела» фильмов про Человека-Паука.

«Паучье чутье» Пайка шевельнулось, но «сентра» уже скрылась из виду.

Пайк не спешил покидать парковку. Если «сентра» ждет его за ближайшим углом, пусть люди в ней изведутся от ожидания, не выдержат и вернутся посмотреть, в чем дело. Тогда Пайк и успеет их разглядеть.

Несколько минут он думал о Михаиле Дарко. Известие о том, что Дарко — один из самых крупных воротил бизнеса восточноевропейских криминальных группировок, пришлось очень кстати, особенно потому, что указало Пайку направление.

Он позвонил Джону Стоуну:

— Грегор еще в Лос-Анджелесе?

— Джордж. Теперь он Джордж Смит.

— Я запомню. Так он здесь?

— Перебрался на новое место на Ла-Бреа. А зачем тебе Джордж? Из-за Фрэнка?

— Это насчет восточноевропейских банд.

После секундной паузы Стоун назвал адрес.

— Только не торопись с поездкой. Сначала я с ним поговорю. Ты не раскрываешь карты, он может тебя не так понять.

— Уяснил.

Авеню Ла-Бреа тянется от подножия Голливудских холмов на юг через весь город. Десять кварталов между Мелроуз и Уилширом прозвали «декораторским рядом», там можно найти все — от самой качественной и модной мебели, изготовленной на заказ, до ближневосточных ковров, дизайнерских ламп и антикварных лавок. Назначение далеко не каждой из них соответствует виду.

Пайк нашел место возле магазина флориста кварталом южнее бульвара Беверли, вышел из джипа и поискал глазами «сентру». Поблизости ее видно не было.

Он прошел пешком полтора квартала на юг, до магазина антикварных ламп. Над дверью зазвенел колокольчик.

Внутри магазин выглядел захламленным: стены были увешаны бра, потолок, как мхом, оброс люстрами и лампами.

— А, привет, Джозеф! — послышался мужской голос.

Откуда-то из-за леса ламп вышел Джордж Смит. Пайк не видел его несколько лет и теперь отметил, что Джордж ничуть не изменился: ниже ростом, чем сам Пайк, далеко не мускулистый, он мог похвалиться гибким и стройным сложением серфера и загаром, подчеркивающим светлую голубизну глаз. Джордж был одним из опаснейших людей, с какими только сталкивался Пайк. Выдающийся снайпер и совершенный убийца.

До того как Джордж перебрался в Лос-Анджелес и сменил имя, его звали Григорием Суворовым. Услышав его новое имя, можно было предположить, что он вырос в каком-нибудь Модесто, но на самом деле детство Суворова прошло в украинской Одессе, откуда он ушел служить в Российскую армию и двенадцать лет провел в войсках особого назначения — спецназе ГРУ, русском аналоге спецподразделений армии США.

После боевых заданий в Чечне и Афганистане Григорий пользовался спросом на рынке частных наемников и наслаждался вновь обретенными деньгами и свободами, пока наконец не переселился в Лос-Анджелес — радоваться солнцу, продавать коллекционные лампы и работать на одесскую мафию.

Джордж протянул руку, Пайк пожал ее. Теплая сталь. Джордж улыбнулся.

— Сколько лет, сколько зим. Сам в порядке?

— В порядке.

— Звонок от Джона был неожиданным. Но приятным… осторожно, побереги голову. Это абажур от Тиффани, примерно 1923 года. Между прочим, восемь тысяч.

Пайк уклонился в сторону, обходя препятствие.

— Дела хорошо идут? — спросил он.

— Спасибо, превосходно. Жаль, что я раньше не додумался поселиться в Америке.

— Я не про лампы. Про другой твой бизнес.

Джордж расплылся в улыбке:

— Да я понял. И тот бизнес идет, как здесь, так и за границей.

Джордж по-прежнему получал особые задания, только клиентами его стали правительственные или политические организации. Остальным его услуги были не по карману.

Пайк проследовал за Джорджем к столу и сел.

— Джон объяснил тебе, зачем я приехал?

— Ага. Слушай, Фрэнка мне жаль. Правда. Хоть я его в глаза не видел, но слышал о нем много хорошего.

— У тебя до сих пор дела с Одессой?

Джордж снова сверкнул улыбкой.

— Чаю хочешь?

Пайк не хотел ни чаю, ни пустой болтовни.

— Обойдусь. У тебя остались связи с РОП, Джордж?

Аббревиатура означала «русскую организованную преступность».

Джордж скрестил руки на груди и поджал губы. С досадой.

— Только с одесской, и потом, я с ними всего лишь связан. Ни к какой группировке я не принадлежу. Разве что консультирую, как вольный стрелок. Я сам себе хозяин.

По-видимому, для Джорджа это было важно, поэтому Пайк кивнул:

— Понял.

— Так что, если хочешь обсудить одесские дела, это не ко мне.

— До Одессы мне нет дела. Я хочу узнать кое-что про сербов.

— А-а-а, Джон говорил. Серьезный народ. Суровый.

— Можешь рассказать мне о здешних, лос-анджелесских?

— Без проблем, — кивнул Джордж.

— Михаила Дарко знаешь?

— Это он убил твоего друга Фрэнка Мейера?

— Похоже на то.

Джордж хмыкнул:

— Знаю его, а как же. Ох и крут. Кто такой «пахан», знаешь?

— Нет.

— Босс. Пока еще средней руки, но рвется наверх. Этим людям не дают повышения по службе — они сами его берут. Как каннибалы, которые жрут друг друга.

Пайк увидел презрение в светлых глазах и понял, что Джордж испытывает чувство превосходства к гангстерам, на которых работает. Может, потому он и растолковал Пайку с самого начала, что ни от кого не зависит.

— В каких преступлениях он замешан?

— Да все перепробовал, как почти любой из них. Девчонки и секс, угоны, вымогательство, в том числе у своих. Он агрессивен, ему не терпится развернуться вовсю. Взрывается моментально.

— Не знаешь, где его можно найти? — спросил Пайк.

— Без понятия. Я знаю его только по имени. Как я уже сказал, мы не пересекаемся. Я вот, как видишь, лампами торгую.

Этот торговец лампами умел свалить человека метким выстрелом в лоб с расстояния тысячи метров. Джордж продолжал:

— Его прозвали Акулой. Знаешь почему?

— Нет.

Джордж закатил глаза.

— Потому что он, как и акулы, никогда не останавливается и плавает в таких водах, где его никому не найти.

Пайк хмыкнул, начиная понимать, почему Рина не знала, где найти бывшего мужа.

— Он сколотил банду для грабежей, чтобы устранять соперников, — объяснил Пайк. — Ту самую банду, которая убила Фрэнка. Я хочу найти Дарко и остальных.

Джордж разразился гулким хохотом:

— Вот тут-то ты и ошибся, приятель. Дарко избавляется не от соперников — от партнеров.

Пайк задумался: неужели Дарко решил разделаться с партнерами ради возвращения в Европу? Быстро поднабрать бабла, схватить сына в охапку — и ходу.

— У тебя в картотеке ничего нет на его банду?

Джордж пожал плечами — мол, тоже мне, большие шишки.

— Какая-то шелупонь из Комптона.

— А Джамаль Джонсон?

— Впервые слышу. У Дарко в заправилах конченый отморозок Мун Уильямс. Дарко указывает ему жертвы, Уильямс делится с ним.

Пайк заволновался:

— Мун Уильямс? Ты уверен?

Джордж приставил сложенную ковшиком ладонь к уху.

— У КГБ всюду уши. И потом, с недавних пор мистеру Муну везет как никогда. Он спускает бабло в клубе, который держат одесские, — на шампанское «Кристаль» и русских красавиц. На русских женщинах он задвинут. Любит покуражиться, показать себя.

— Угу, — кивнул Пайк. — КГБ, случайно, не знает, где его можно найти?

Джордж задумался, потом снял трубку телефона и набрал номер. Поговорив с кем-то по-русски, он вернул трубку на место. И перевел на Пайка помрачневший взгляд.

— Джон говорил, что вы с Фрэнком были корешами.

— Да.

— Значит, тебя ждут разборки с мистером Дарко.

— Если он причастен к смерти Фрэнка — да. А что, есть проблемы?

— Свяжешься с сербскими ребятами — будут. — Джордж объяснил ему, где найти Муна Уильямса, и встал. Они снова обменялись рукопожатиями.

В дверях Пайк обернулся, но Джордж уже скрылся среди ламп.

Несмотря на темные очки, Пайк щурился от ослепительного света, всматриваясь в машины, припаркованные по обе стороны Ла-Бреа. Он возвращался пешком к своему джипу. «Сентры» нигде не было видно.

Пайк нашел район Муна Уильямса в атласе «Томас бразерс» и влился в поток транспорта.

По словам Джорджа, рецидивист Мун Уильямс был «конченым отморозком» с дрянной репутацией, двумя тяжкими преступлениями на счету и пятью числами 187, вытатуированными на правом предплечье ровным столбиком. Русским стриптизершам Мун хвастался, что каждое число означает труп, который лично он отправил в морг. Этим числом в полиции Лос-Анджелеса было принято обозначать убийство.

Люди из одесской мафии, которым по меньшей мере трижды приходилось доставлять Муна Уильямса домой из клуба, знали, что беспощадный киллер живет вместе с бабушкой, Милдред Герти Уильямс.

Адрес, названный Джорджем, привел Пайка в жилые кварталы Уиллоубрука, возле съезда со скоростной автомагистрали. Вероятно, на найденном участке когда-то стоял обшитый вагонкой дом, такой же, как другие строения на той же улице, но теперь его место занимал поставленный на опоры автоприцеп вдвое шире обычных, а за ним теснились четыре древних трейлера «эйрстрим». Пайк понял, что Милдред Уильямс оплачивает свои счета с помощью этого трейлерного парка.

Трейлеры были облезлыми и обросшими пылью, которую ветер гнал со стороны шоссе. К широкому автоприцепу примыкала веранда с навесом от солнца, неухоженный двор перед ней заполняли песок, грязь и хлам. Неизбежная сетчатая ограда охраняла весь этот мусор, словно хозяева боялись, что тот куда-то исчезнет.

Проехав лишний квартал, Пайк развернулся и остановился у бордюра. Три девчонки на велосипедах неторопливо прокатились мимо него туда-сюда несколько раз, во все глаза глядя на белого мужчину. Видно, приняли его за копа.

Некоторое время Пайк наблюдал за трейлерами, но не заметил никаких признаков жизнедеятельности. Дряхлый «бьюик-ривьера» был в нарушение всех правил припаркован вдоль ограды. Пайк и не рассчитывал застать дома хоть кого-нибудь, просто хотел убедиться, что Мун по-прежнему живет здесь. Получив подтверждение, он мог бы дождаться возвращения Муна, а затем через него выйти на Дарко.

Девчонки проехали мимо еще раз, и Пайк опустил стекло. На первой из местных жительниц была голубая рубашка с короткими рукавами, на второй — мешковатая белая футболка, а третья щеголяла в красной майке.

— Мне нужна помощь, леди. Вы живете здесь, на этой улице?

Девчушка в голубом спросила:

— Вы полицейский?

— Нет, я продавец.

Девочка рассмеялась:

— Вы полицейский, только форму не носите. Как мой дядя Дэвис. Я-то знаю. И потом, вы же белый. А здесь белые не бывают, если они не из полиции.

— Ты знаешь мисс Милдред Герти Уильямс, которая живет в тех трейлерах?

— Вы ищете Муна? — вместо того чтобы ответить, спросила девочка.

Вот тебе раз.

— Да, — подтвердил Пайк.

— Я вон там живу, в том желтом доме. Дядя Дэвис давно предупреждал нас насчет Муна Уильямса. Сказал, что от него лучше держаться подальше. А если что, сразу звать его.

— Это твои сестры? — спросил Пайк, кивая в сторону девочек.

— Нет, сэр. Это Лурин и Джонель, мои подружки.

— В каком трейлере живет мисс Уильямс?

— В том, который впереди. В самом большом.

— Мун живет с ней?

— А он — в заднем трейлере, где собаки.

Никаких собак Пайк не заметил.

— Вы не знаете людей, которые живут в остальных трейлерах?

Девочка покачала головой:

— В одном — какая-то женщина, а раньше жила двоюродная сестра Лурин, но, когда Мун вернулся, они переехали.

— Вы, случайно, сегодня не видели мисс Уильямс или Муна?

— Я точно не видела. Сначала в школе была, потом у Джонель, а потом пришла Лурин. Вот мы к ней и едем.

— Ясно, — кивнул Пайк. — Ну, хорошего вам дня в гостях.

Девочки покатили прочь, а Пайк понял, что времени у него в обрез: его маленькие собеседницы наверняка обо всем расскажут матери Лурин, а она — матери девочки в голубом, а та позвонит дяде Дэвису. Который вызовет патрульную машину.

Пайк дождался, когда девочки скроются из виду, и припарковался бок о бок с «ривьерой». Собак поблизости не было, но последний трейлер в ряду окружала отдельная ограда. Пайк сунул «кимбер» за пояс, завернув руку за спину, пристегнул к ремню под майкой «питон», перебрался через первую изгородь и очутился во дворе Милдред Уильямс.

Он подошел к большому прицепу, прислушался у двери, заглянул в ближайшее окно. Привстав на цыпочки, он сумел разглядеть комнату — судя по всему, гостиную с телевизором старой модели. В комнате было чисто, телевизор не работал. Пайк пытался рассмотреть что-нибудь еще, но к окну изнутри трейлера вдруг подбежала полосатая серая кошка и запрыгала так, словно соскучилась взаперти и рвалась на свободу.

Пайк вернулся к двери, постучал трижды, подождал и решил, что мисс Уильямс нет дома.

Перед тем как направиться ко второму трейлеру, Пайк вынул из кобуры «питон». Второй и третий трейлеры оказались пустыми — видимо, жильцы давно переехали.

Четвертый трейлер стоял особняком, заключенный в клетку из стальной сетки. Калитка в ограде была закрыта на засов, но не заперта. Двор заменяло несколько квадратных футов утоптанной земли по обе стороны от «эйрстрима» и еще столько же за ним. Под трейлером стояли две большие железные миски, одна пустая, другая с водой. Цепь, приделанная к буксирному кольцу трейлера, исчезала где-то под ним, но Пайк так и не смог увидеть, есть ли кто-нибудь на другом конце цепи. В трейлере было тихо.

Пайк поцокал языком.

В ответ раздался лай. Не из-за трейлера, а изнутри.

Пайк вошел в калитку. Собака в трейлере заливалась так оглушительно, что становилось ясно: дома никого нет. Он закрыл калитку на засов, обошел вокруг трейлера и тут увидел собаку. Кобель питбуля лежал на боку, весь облепленный черными с зеленым отливом мухами. Но пес был не единственным мертвым существом за трейлером. Незнакомый афроамериканец вытянулся ничком в нескольких футах от кобеля. Рубашка отяжелела от запекшейся крови.

Пайк осмотрел труп, но опознать его не смог. Незнакомцу дважды выстрелили в спину. Возле его руки валялся черный девятимиллиметровый «ругер».

Оставив труп и оружие, Пайк подошел к окну трейлера. По мере его приближения лай усиливался, а потом вдруг смолк.

В старом «эйрстриме» было лишь три тесных помещения: кухонька, гостиная и спальня с туалетом. Пайк заглянул в кухню, ничего не увидел и перешел к окну гостиной.

Питбуль, запертый в трейлере, перестал лаять потому, что проголодался. Он оторвал длинную полосу мяса от шеи человеческого трупа, лежавшего на полу, и жадно сожрал ее. Второй труп наполовину сполз с дивана. Его левая рука была частично обглодана, но правая осталась нетронутой. На ней отчетливо выделялась татуировка — число 187 пять раз подряд, в столбик.

Пайк постоял у окна, решая, как теперь быть. Ему не хотелось оставлять собаку запертой в трейлере, и в то же время нельзя было допустить, чтобы трупы и дальше валялись там. Пайк заключил, что звонка в полицию не избежать, но прежде следовало обыскать трейлер.

Пайк разыскал длинный обрезок доски, отвязал цепь, соорудил из нее подобие петли и закрепил ее конец на доске. Почуяв, что он приближается к двери трейлера, пес начал бросаться на дверь с рвением футбольного полузащитника.

Дверь открывалась наружу. Пайк уперся в нее плечом, отодвинул засов, и увесистый пес сразу попытался выбить дверь изнутри.

Пайк приоткрыл дверь лишь настолько, чтобы просунуть в нее конец доски. Пес вгрызся в дерево, Пайк накинул петлю ему на шею, затянул и вытащил пса наружу. Забыв про доску, питбуль заметался, рыча и клацая зубами.

Пайк отволок его к буксирной петле и обмотал вокруг нее цепь так, чтобы голова пса оказалась рядом к ней. Тело питбуля было чуть ли не сплошь покрыто свежими и старыми шрамами. Этого бойцового кобеля выпускали на ринг для того, чтобы Мун и подобные ему скоротали время, наблюдая, как собаки рвут друг друга.

— Видно, ты всякий раз смеялся последним, — сказал питбулю Пайк.

Он вернулся к двери трейлера. Внутри была дикая вонь. Пайк достал пару резиновых перчаток и вдруг заметил, что правая рука Уильямса согнута под неестественным углом. С внутренней стороны локтя, повыше столбика цифр, кожа была сильно обесцвечена, под ней выступала крупная опухоль. Пайк ощупал бугор и понял, что это выпирает кость. У Муна был сломан локоть. Сообразив, что это скорее всего работа Фрэнка Мейера, Пайк улыбнулся на свой манер, одними уголками губ.

В заднем кармане Уильямса он нашел девятимиллиметровый «глок» и насчитал тринадцать патронов в магазине, рассчитанном на семнадцать. Еще один патрон в камере, значит, всего было сделано три выстрела. Пайк задумался: не из этого ли оружия стреляли патронами, гильзы от которых нашли в доме Фрэнка? Криминалисты проведут экспертизу, проверят оружие и все узнают. Пайк вставил магазин на место и сунул оружие обратно в карман Муна.

В остальных карманах нашлись бумажник, связка ключей, бандана, пачка сигарет «Кул», два косяка, зажигалка «Бик», сладкий батончик «Пейдэй», в бумажнике — триста сорок два доллара наличными и семь карт «Виза», выданных на разные имена. Ключи Пайк оставил себе.

Обыскивая второй труп, он обнаружил еще один девятимиллиметровый «глок», в котором не хватало двух патронов, но ни бумажника, ни мобильника нигде не заметил. Ни у Муна, ни у человека за трейлером тоже не было мобильников.

Пайк высунулся из двери, глотнуть свежего воздуха, и продолжил осмотр. Открытые пивные бутылки и две трубки для крэка в керамической пепельнице говорили о том, что парни расслаблялись, когда к ним нагрянули убийцы. Муну дважды выстрелили в лицо, второму мужчине — один раз в грудь и один в голову. Ни один не успел даже вытащить оружие, значит, убитые не считали нужным опасаться незваного гостя и, скорее всего, близко знали его. Отбиваться, наверное, начал только третий, попытался сбежать, но за ним погнались и застрелили.

Рассматривая пол, Пайк попытался определить, сколько всего было убийц. Но если те и оставили следы ног, то пес, который провел взаперти несколько дней, постоянно перебегая от двери к окнам и обратно, прыгая по мебели и трупам, начисто затоптал их.

Заметив на полу три гильзы, Пайк изучил их, не трогая руками, и понял, что все они девятимиллиметровые. Он предположил, что пули, вынутые из трупов Муна и его приятелей, окажутся точно такими же, как извлеченные из трупа Фрэнка.

Пайк поспешно обыскал остальные помещения трейлера, но не нашел никаких следов пребывания ребенка. Внезапно его осенило: надо заглянуть в «бьюик».

Ключи, найденные у Муна, подошли к замку «ривьеры», но садиться в машину Пайк не стал. Он сменил перчатки, заглянул в бардачок и под передние сиденья, надеясь увидеть хоть какую-то связь с Михаилом Дарко. И нашел ее на заднем сиденье — детский слюнявчик, из мягкой белой ткани с рисунком из голубых кроликов. Слюнявчик был испачкан чем-то оранжево-зеленым. Пайк поднес его к носу, принюхался и заключил, что пятна свежие. От оранжевых пахло абрикосами, от зеленых — горошком.

Он сунул слюнявчик к себе в карман, размышляя, как Мун Уильямс справлялся с ребенком, — пока не вспомнил о существовании бабушки Муна. Несмотря на возраст, женщина не могла не услышать несколько выстрелов. Три трупа, в том числе тело ее внука, пролежали на своих местах не меньше трех дней. Бабушка Муна вполне могла их обнаружить.

Пайк запер «ривьеру» и направился к большому трейлеру. На этот раз он не стал стучать. Полосатая кошка ринулась на свободу, едва он приоткрыл дверь, в нос Пайку ударила все та же жуткая вонь. Войдя в трейлер, он сразу заметил выбитую дверь в дальнем углу и услышал веселую мелодию заставки телевизионного шоу. Мисс Милдред Герти Уильямс он нашел мертвой на полу в спальне. Маленький телевизор на туалетном столике показывал повтор телеигры «Цена удачи». В мисс Уильямс выстрелили трижды: два раза в грудь, один — в лоб.

Осмотревшись, Пайк выключил телевизор. Постель была неопрятно взбита, среди подушек валялся телевизионный пульт. Вероятно, пожилая женщина смотрела телевизор, когда услышала выстрелы, и поднялась посмотреть, в чем дело. Пайк отчетливо представил себе, как она стояла на том же месте, где вскоре рухнула замертво, встал там, где должен был находиться ее убийца, и прицелился. Стреляные гильзы вылетали вправо, поэтому он поискал в той стороне и нашел гильзы между стеной и креслом с пухлой обивкой. Две девятимиллиметровых, той же марки, что и гильзы в трейлере Муна.

Ничего больше не трогая, Пайк вышел из трейлера и сел на один из двух стульев на веранде под навесом.

Он позвонил Джону Чэну и застал его в лаборатории. Чэн заговорил сдавленным пугливым шепотом:

— Сейчас не могу. Тут со всех сторон люди.

— Отвечай односложно. Уже известно, из скольки видов оружия были сделаны выстрелы в доме Мейера?

— Из четырех.

— По количеству с отпечатками ног совпадает?

— Да.

— Значит, в доме стреляло четверо? И это уже подтвердили?

— Угу.

— Ясно. Через пару часов криминалистов ждет выезд на место убийства в Уиллоубрук. Там вы найдете три трупа мужчин, один труп женщины, три девятимиллиметровых ствола и гильзы.

Голос Чэна понизился до еле различимого шепота:

— Это ты их убил?

— Проверьте по базе эти стволы и гильзы, сравните с результатами экспертизы в доме Мейера. Я уверен, все должно сойтись.

— Ты нашел банду убийц Мейера и его семьи?

— Если результаты совпадут, значит, я нашел троих из четверых. Четвертый скорее всего прикончил остальных.

— Погоди минутку… один из бандитов застрелил своих подельников?

— Да.

Пайк прервал разговор и позвонил Коулу:

— Ты сейчас один?

— Ага, в офисе. Только что распрощался с Риной.

— Не зря съездил?

— Она показала мне три жилых комплекса и прочла лекцию о том, как Дарко наживается на девушках по вызову. Сейчас веду поиски, проверяю документы. Скоро займусь ее сестрой.

— Звонки с телефона Рахми можешь не отслеживать.

— Ты нашел Джамаля?

Не упоминая ни словом о Джордже Смите, Пайк объяснил, как установил связь между Михаилом Дарко и конченым отморозком Муном Уильямсом. Потом подробно описал свои находки.

— Мы будем точно знать, что оружие то же самое, когда Чэн проверит его по базе. Но по-моему, все должно сойтись.

— Думаешь, это дело рук Дарко?

— Да. — И Пайк рассказал про слюнявчик.

— Но зачем ему было убивать их? Ведь они помогли ему найти ребенка, — удивился Коул.

— А может, помогли, но не отдали. Эти ребята привыкли добывать наличные, а на этот раз им пришлось довольствоваться младенцем. Они могли просто придержать его у себя и потребовать выкуп.

— Что будешь делать дальше? — спросил Коул.

— Позвоню в полицию. Нельзя же просто оставить трупы здесь.

Но, заканчивая фразу, Пайк вдруг заметил, что на улицу свернули две машины с эмблемой шерифа округа Лос-Анджелес. За ними следовал автомобиль без опознавательных знаков.

— Нет, даже звонить не придется, — поправился Пайк.

— Там копы? Откуда они взялись?

— Не знаю. Сам удивляюсь.

Третья машина подъехала с противоположной стороны, все три заблокировали джипу путь к отступлению. Помощники шерифа в форме и полицейские в штатском выбрались из автомобилей, никто из них не спешил. Они словно заранее знали, что найдут.

Пайк вспомнил про слюнявчик в кармане.

— Только Рине — ни слова, понял?

— Понял.

Пайк отключился и вскинул руки. Помощники шерифа заметили его, старший подошел к калитке.

— Вы Джо Пайк?

— Да. Как раз собирался вам звонить.

— Ну да, конечно. Так все говорят.

Помощник шерифа вынул оружие, остальные подтянулись к веранде.

— Вы арестованы, — объявил старший. — Попробуете хотя бы опустить руки — буду стрелять, пока не собью вас со стула.

Питбуль яростно рвался с привязи. Пайк присмотрелся к двум копам в штатском, вышедшим из машины без опознавательных знаков. Латиноамериканцы средних лет. В последний раз, когда он видел этих двоих, они сидели в «сентре».

5

Ана Маркович закончила среднюю школу в Глендейле два года назад. Коул узнал об этом из альбома, который Пайк привез из ее комнаты. Первым делом Коул нашел девушку на фотографии старших классов — тоненький подросток со свежим лицом, чистыми чертами и крупным носом.

Пайк сунул в альбом три снимка. На одном Ана обнимала двоих сыновей Фрэнка Мейера, его Коул отложил в сторону. На другом Ана была снята с двумя подружками: втроем они стояли на краю футбольного поля, взявшись за руки, и цвели улыбками. На этой фотографии одна девушка была брюнеткой с короткой стрижкой и мелькающими в волосах прядями, крашенными в лиловый цвет, а вторая — рослой, рыжей, с молочно-белой кожей и веснушками. Третий снимок сделали, похоже, на вечеринке по случаю Хеллоуина. Ана и ее рыжая подружка нарядились в костюмы девиц-эмансипе начала XX века.

На заднем плане снимка, сделанного на футбольном поле, виднелся кампус. Изучив его, Коул вернулся к альбому. Он начал просматривать его с фотографий всех старших классов, надеясь на удачу. Ему повезло. Под снимком рыжеволосой девушки была подпись «Сара Майлс».

Коул позвонил в информационный центр и спросил, нельзя ли найти адрес по имени и месту учебы.

— К сожалению, этого имени в нашей базе данных нет.

— Может, найдется в Бербанке или в Северном Голливуде?

— Извините, сэр, я уже проверила.

Коул занялся ноутбуком Аны. Загрузка шла еле-еле, Коул едва дождался, когда появится экран рабочего стола. Поискав среди иконок что-нибудь вроде телефонной книжки, он нашел подпись «Скоростной набор», набрал в поиске «Сара Майлс», нажал ввод и получил номер.

Под именем Сары Майлс в базу был внесен адрес в Глендейле, телефонный номер, начинающийся с цифр 818, а также адрес электронной почты на сервере Gmail. Коул набрал номер и на миг онемел от изумления, услышав в трубке: «Алло!»

— Сара Майлс?

— Да. Кто говорит?

Она слегка задыхалась, словно спешила. Коулу вдруг пришло в голову, что об убийстве Аны Маркович она не знает. Однако Сара все знала, хотя и не особо горевала.

Коул объяснил:

— Сара, нам надо поговорить, это займет несколько минут. У меня есть несколько вопросов об Ане.

— Даже не знаю… я сейчас на занятиях.

— В школе Ист-Вэлли?

— Нет, в Нортридже, в университете. Школа кончилась два года назад.

— Прошу прощения. Я не отниму у вас много времени, но это очень важно.

— Преступников уже поймали?

— Пока нет. Потому мне и нужна ваша помощь.

— Ну хорошо, так какой у вас план? Я на самом деле очень занята.

— Вы в кампусе? Я буду там через пятнадцать минут.

Сара назвала кофейню на бульваре Резеда, недалеко от кампуса, и пообещала ждать там Коула через двадцать минут.

Спустя двадцать две минуты он нашел ее сидящей за столиком на веранде. Сара была в бледно-голубых шортах, белой футболке и сандалиях.

— Сара? — Коул не пожалел своей лучшей улыбки и протянул руку. Сара ответила на рукопожатие, но чувствовала себя явно неловко. Коул кивнул в сторону стойки. — Заказать вам что-нибудь?

— Просто странно это, вот и все. Даже не знаю, чем смогу вам помочь.

— Начнем разговор, а там будет видно. Когда вы в последний раз говорили с Аной?

— Год назад. Может, чуть больше. Мы отдалились.

— А в школе были близки?

— С седьмого класса. Все мы перешли в среднюю школу из разных начальных. И стали тремя мушкетерами.

Коулу вспомнилась фотография с тремя девушками на футбольном поле.

— Кто третья?

— Лайза Топпинг. Вот с кем бы вам поговорить. Они с Аной поддерживали связь.

— Черноволосая, с лиловыми прядями?

Сара склонила голову набок.

— Ага. А как вы узнали?

— Ана хранила у себя фотографию, на которой вы сняты втроем.

Минуту Сара смотрела ему в глаза, потом отвела взгляд. Порывистым движением она схватила свою сумочку и вынула из нее мобильник, набрала номер и приложила телефон к уху. Послышался сигнал голосовой почты.

— Дорогая, это я. Здесь со мной один человек, его зовут Элвис Коул. Он хочет расспросить про Ану. Позвони ему, ладно? — Она прикрыла трубку. — Как вам позвонить?

Коул назвал номер, Сара продиктовала его в трубку и убрала телефон.

— Она позвонит. Лайза теперь учится в Нью-Йорке, но с Аной они продолжали встречаться.

— Отлично. Но вы здесь, и вы знакомы с Аной с седьмого класса, так что тоже сможете помочь. Насколько я понимаю, она жила со своей сестрой. Так?

Сара смотрела вдаль, на улицу.

— Все верно. Они были сиротами. Их родители умерли, когда Ана была еще маленькой. Там, в Сербии.

— Угу… Как зовут сестру Аны?

Коул сделал вид, будто приготовился вести записи. Он преследовал две цели: хотел проверить, правду ли говорит Рина, и если да, надеялся выяснить что-нибудь, что поможет разыскать Дарко.

— Рина, — ответила Сара. — Кажется, ее полное имя Карина, но мы звали ее просто Риной.

Пока все идет как по маслу.

— Вы были с ней знакомы?

— Ну а как же? Они ведь жили вместе. Вроде как.

— Вроде? Что это значит?

Сара поерзала и вдруг вспылила:

— Слушайте, я же не тупая! Вы и без меня все знаете. Рина была проституткой. Так она зарабатывала на жизнь.

Коул отложил ручку.

— Это знали все?

— Только мы с Лайзой, и нам пришлось поклясться, что мы больше никому не скажем. Нам Ана призналась по единственной причине: ей надо было поделиться хоть с кем-нибудь. Мы были детьми. Нам казалось, что это круто. Но если вдуматься — чудовищно.

— Рина принимала клиентов в том же доме, где жила Ана?

— Конечно, нет! Она сама уезжала на несколько дней. Наверное, работала в каком-нибудь злачном месте.

— Вы никогда не слышали в этом доме имени Михаил Дарко?

— Не помню. А кто он, этот Михаил?

— Может, вы знаете, где работала Рина или на кого? Ничего не припоминаете?

— Мне и припоминать нечего. Об этой стороне своей жизни Рина ей ничего не рассказывала. Они как будто договорились не обсуждать это. Ана и так все знала.

— Откуда она могла знать, если Рина молчала?

— Однажды Рину арестовали. Ана думала, что Рина работает официанткой или что-то в этом роде, пока Рина не позвонила ей из полиции. Ана до смерти перепугалась. Это случилось, когда она уже училась в девятом классе. И неудивительно: что стало бы с Аной, если бы Рину посадили в тюрьму?

Коул произвел подсчеты и сравнил услышанное с фактами из дела Рины. На девятый класс Аны пришелся первый арест Рины.

Он вздохнул. Значит, Ане в то время было четырнадцать. Совсем девчонка, чуть не лишившаяся единственной родственницы и опоры… Да, ей было от чего перепугаться.

— А друзья среди земляков, сербов, у нее были?

— Ни единого. Рина не позволила бы ей.

— Значит, никого, кроме вас.

Сара вновь кивнула.

— Похоже, Рина старалась оберегать ее, — продолжал Коул. — Думаю, и вы тоже.

— Надо было рассказать обо всем кому-нибудь. Мы были обязаны сделать это.

— Вы же почти ничего не знали, Сара.

— Она могла остаться в живых…

Сара встала и побрела прочь, не оглядываясь.

Пайк наблюдал за двумя полицейскими-латиноамериканцами. К нему они не приближались и уехали, едва Пайка начали обыскивать.

Пока офицеры осматривали трейлеры, старший помощник шерифа, Маккеррик, объявил, что Пайк находится под арестом, надел на него наручники и обшарил карманы. Все найденное он сложил в зеленый пакет для вещдоков. Туда попали часы Пайка, его бумажник, оружие и мобильник. А слюнявчик — нет: вероятно, Маккеррик принял его за носовой платок.

При этом Маккеррик и не подумал зачитать Пайку его права или спросить хоть о чем-нибудь. Пайк счел это обстоятельство подозрительным. И задумался, каким образом два латиноамериканца следили за ним после того, как он отъехал от дома Янни.

Покончив с обыском, Маккеррик повел Пайка к машине, втолкнул его на заднее сиденье и сам сел за руль.

Маккеррик привез его в Паркер-центр, штаб-квартиру лос-анджелесской полиции. Машина подкатила к выходу, возле которого ждали трое полицейских в форме. Двое мужчин и женщина. Она и открыла дверцу машины.

— Выходите.

Пропустив процедуру оформления заключенного, Пайка направили к лифту и повезли на четвертый этаж. Это был непростой этаж: здесь помещались особые отделы — ограблений, изнасилований, убийств.

Двери лифта открылись, один полицейский куда-то унес пакет с вещами, отнятыми при обыске, двое других повели Пайка в комнату для допросов. В ней дешевые пластиковые стулья стояли по обе стороны маленького стола.

С Пайка сняли наручники, затем приковали его правую руку к стальной раме, вделанной в стол. Наконец все вышли и закрыли дверь.

Пайк огляделся. В комнате для допросов пахло сигаретным дымом. Пайк заметил камеру: скорее всего, Террио в эту минуту наблюдал за ним. Арестованного явно решили помариновать некоторое время, но он не возражал. Привычным усилием отгородившись от мыслей, он принялся размеренно дышать, и после несколько вдохов и выдохов испытал знакомое ощущение: казалось, будто он парит над землей. Пульс замедлился, время стало вязким. В таком состоянии Пайку случалось проводить целые дни в ожидании удобного случая для выстрела, причем в местах далеко не столь комфортабельных, как комната для допросов в здании Управления лос-анджелесской полиции.

Пайк размышлял о том, зачем его сюда привезли. Он уже понял, что предъявлять ему обвинения не станут, ведь ему не зачитали права и не оформили арест как полагается. Значит, с ним хотят поговорить, но вопрос в другом: зачем? И кроме того, почему его арестовали именно возле дома Уильямса? Если у него весь день висели на хвосте, могли бы взять в любой момент, не дожидаясь, когда он разыщет убийцу.

Он все еще думал о причинах странного задержания, когда два часа спустя в комнату вошли Террио и Дитц.

Террио отстегнул наручник от металлической рамы, затем снял второй с запястья Пайка. Сунув наручники в карман, он занял второй стул. Дитц прислонился к стене в углу и скрестил руки на груди.

— Итак, послушайте меня, — заговорил Террио. — Вы не под арестом. Вам незачем соглашаться на разговор. Я, конечно, надеюсь, что вы согласитесь, но вы не обязаны. Если вы настаиваете на присутствии адвоката… — Террио вынул мобильник и придвинул его по столу к Пайку, — звоните. Мы подождем.

Пайк отодвинул телефон обратно:

— Обойдусь.

— Это вы их убили? — подал голос из своего угла Дитц.

— Нет.

— Знаете, кто это сделал?

— Пока нет.

Террио придвинулся к столу:

— Что вам там понадобилось?

На этот вопрос у Пайка уже был готов ответ:

— Я искал некоего Эрвина Уильямса, дважды осужденного за тяжкие преступления. Он мог быть причастен к убийству Фрэнка или что-нибудь знать о нем.

— Почему вы так решили?

— Уильямса называли конченым отморозком, его осудили за грабежи, в тюрьме содержали в отделении строгого режима. Говорят, недавно он собрал банду, и кое-кто из его приятелей вдруг разбогател.

— А остальных вы знаете?

— Джамаля Джонсона.

Террио побелел.

— Откуда вам известно про Джамаля?

— От его двоюродного брата Рахми.

Дитц заерзал в своем углу.

— Быть того не может. Рахми Джонсон под наблюдением особого отдела. Они до сих пор не спускают с него глаз. Вы никак не могли с ним встретиться.

Пайк пожал плечами.

— Уильямс и Джонсон были одного поля ягоды. Насчет третьего не знаю. Джонсон в числе убитых?

— Вопросы здесь задаем мы, а вы отвечаете, — отрезал Дитц. — Это не беседа…

Террио вскинул руку, прерывая его.

— Да, одним из убитых оказался Джонсон.

— Кто третий?

— Сэмюэл Ренфро, он же Лил Тай. Сидел вместе с Уильямсом и Джонсоном. Так почему вы считаете, что именно они вломились в дом Мейера?

Террио так буравил Пайка взглядом, словно рассчитывал сбить со стула. В этот момент Пайк понял: единственным подозреваемым полицейских до сих пор оставался Джамаль Джонсон, в их отчетах фамилия Уильямса даже не мелькала. Они привезли Пайка сюда не затем, чтобы выяснить, что ему известно: им требовалось узнать, как он раздобыл нужные сведения.

— У меня создалось впечатление, что банду возглавлял Уильямс, — объяснил Пайк. — Убедиться в этом можно, отправив оружие на экспертизу.

Террио возразил:

— У нас нет вещественных доказательств, подтверждающих связь между убийствами в доме Мейера и остальными шестью.

— Теперь есть. Займитесь оружием.

— Как вы установили, что именно Уильямс представляет интерес в связи с этим делом?

— Благодаря своим источникам.

Террио вынул из кармана блокнот и прочитал адрес.

— Один из этих источников живет в Студио-Сити?

Пайк не ответил. Впервые он заметил «сентру» в Студио-Сити, возле дома Янни.

— Или на Ла-Бреа южнее Мелроуз? Может, у вас и там и там есть источники? — Террио убрал блокнот в карман и подался вперед. — Кто убил этих людей?

— Не знаю.

— Хотите узнать?

— Нет.

Террио откинулся на спинку стула и забарабанил пальцами по столу, изучая Пайка.

— Эти три болвана, Уильямс, Джонсон и Ренфро, не могли действовать сами, без подсказок. Кто-то направлял их. В этом вы со мной согласны?

— Да.

— Ваши источники не сообщили, на кого работала вся троица?

Пайк вгляделся в глаза Террио. В том, как был задан вопрос, что-то неуловимое указывало, что Террио уже знает ответ и теперь хочет выяснить, известен ли он Пайку.

— Уильямс работал на гангстера из сербской преступной группировки Михаила Дарко. Вероятно, сам Дарко или кто-то из его подручных и прикончил Уильямса и остальных.

Террио и Дитц уставились на него остекленевшими глазами. На несколько секунд в комнате для допросов воцарилась тишина. Потом рослый лысеющий помощник шерифа открыл дверь. Фамилия Дарко прозвучала как волшебное слово.

— Джек, будьте добры освободить комнату.

Террио и Дитц вышли, помощник шерифа последовал за ними, а женщина, которую Пайк видел на заднем сиденье машины Террио в тот день, когда узнал о гибели Фрэнка, вошла и прикрыла дверь. Синий блейзер поверх белой рубашки, темно-серые слаксы. Вместо обычного человеческого рта — щель.

Она оглядела Пайка, словно образец для опытов, потом перевела взгляд на камеру, подошла к ней, отключила и вернулась на свое место. Пайку был предъявлен жетон федералов.

— Кейт Уолш. Управление по борьбе с незаконным оборотом табака, алкоголя и огнестрельного оружия. Вы меня помните?

Пайк кивнул.

— Отлично. Теперь, когда мы встретились, вы будете в точности выполнять мои распоряжения.

Кейт Уолш стояла на расстоянии двенадцати дюймов от стола — достаточно близко, чтобы вынудить Пайка смотреть на нее снизу вверх. Пайк сразу узнал один из приемов давления.

— Фрэнк Мейер занимался контрабандой оружия? — спросила она.

Пайк впервые услышал в этих стенах вопрос, который его удивил.

— Нет.

— Вы уверены? Или вам просто хочется верить, что он был чист?

Вопрос об оружии не понравился Пайку. Он смотрел в глаза Кейт, пытаясь прочесть ее мысли. Глаза были светло-карими. Вокруг них — никаких «гусиных лапок», ни тех, какие бывают от смеха, ни тех, которые оставляют хмурые гримасы.

Она небрежно пожала плечами.

— Допустим, вы уверены. Но лично я — нет, а мне нужна причина, по которой Дарко убил его, и эта, по-моему, подходит.

— Оружие?

Она ткнула себя пальцем в грудь.

— В названии нашего управления значатся не только алкоголь и табак, но и огнестрельное оружие. — Она выдержала паузу, разглядывая Пайка. — Итак, насчет оружия вы не в курсе. В это дело вы ввязались, чтобы отомстить. Ясно, я поняла.

Пайк догадался: Кейт пыталась решить, сколько информации ему выдать и как вести игру. Словом, делала то же самое, что и он.

— Террио солгал, заявив, что между Уильямсом и шестью первыми ограблениями нет никакой связи. В трейлере его бабушки мы нашли женский браслет — связь с вторжением в дом Эскаланте, и старинный японский меч — улику, указывающую на его причастность к ограблению Гелбера. Так что баллистическая экспертиза только еще раз подтвердила, что это те, кого мы ищем.

Пайк знал, что Эскаланте — фамилия хозяина дома, ограбленного вторым из первых шести. Налет на дом Гелбера был пятым.

— Если вы нашли эти вещи только при обыске трейлеров, значит, до сих пор не знали о причастности Уильямса.

— Да. Вы хорошо поработали, Пайк, быстро разыскали их. Мы не успели даже узнать имена, а вы нашли их самих. Я довольна.

Она вынула из внутреннего кармана фотографию размером четыре на шесть дюймов. Пайк увидел на ней симпатичного афроамериканца лет двадцати с небольшим, стриженного по-армейски.

— Спецагент Джордан Брант. Джорди работал на меня под прикрытием. Его убили двадцать три дня назад при попытке разузнать хоть что-нибудь насчет банды, собранной Михаилом Дарко. А вот и сам Дарко.

Она выложила вторую фотографию: мужчине на ней было лет под сорок, его широко поставленные глаза на круглом, как шар для боулинга, лице невольно привлекали внимание. Длинные черные волосы он носил собранными в хвост и щеголял пышными усами. Человека, который терпеть не мог фотографироваться, засекла камера безопасности в аэропорту Боба Хоупа в Бербанке.

Пайк во все глаза уставился на снимок, Кейт Уолш поняла его.

— Да-да, он самый. Убийца вашего друга Фрэнка. И его малолетних детей. Младший, Джоуи… его ведь назвали в вашу честь?

Пайк молча выпрямился.

— Вам известно, где он?

— Пока нет.

— Джорди нашли за брошенной заправкой в Уиллоубруке. Его зарезали ножом. Остались жена и ребенок. Вам наверняка понятны мои чувства. Я потеряла подчиненного. Вы — друга.

— Вы считаете, что его убил Уильямс?

— Поскольку Уильямс и его сообщники из Уиллоубрука — да, считаю, но на момент убийства мы знали только, что в деле замешаны некие рецидивисты, и Джорди пытался их выследить.

— А при чем тут оружие?

— Дарко работает на человека по имени Милош Якович. — Кейт Уолш изогнула бровь, словно спрашивая, знакомо ли собеседнику это имя. Пайк отрицательно покачал головой, и Кейт объяснила: — Якович — глава первой сербской группировки, которая появилась здесь, в Лос-Анджелесе, первый из боссов начала девяностых. Он намерен ввезти в страну три тысячи автоматов АК-47 китайского производства.

Количество озадачило Пайка. Он попытался понять, правду ли говорит собеседница, и решил ей поверить.

— Автоматическое боевое оружие, украденное пиратами у северокорейцев. И если Дарко подослал убийц к человеку, который был профессиональным наемником и знал, вероятно, как купить и продать оружие в любой точке мира, прошу меня простить за то, что усмотрела такую связь.

Пайк перевел дыхание. В игре появился новый элемент, Пайк ощутил укол сомнения. Ему сразу стало неловко, словно он предал память Фрэнка.

— Фрэнк не пошел бы на такое.

— Вот что я вам скажу: предоставьте мне решать, на что он пошел бы, раз уж это моя работа. А у нас впереди другая, более важная задача: вы поможете мне найти это оружие.

Кейт Уолш подалась вперед, положив ладони на стол.

— Дарко работает на Яковича, но пытается перехватить выгодную сделку, найти своего покупателя и добиться смены режима. Значит, у нас в запасе есть время на поиски оружия, но если вы спугнете его, если он поймет, что запахло жареным… — Она щелкнула пальцами. — P-раз! И оружие исчезнет. Так что игру «найти и уничтожить» придется пока отложить.

Не давая Пайку возможности ответить, она продолжала:

— Эти восточноевропейские группировки существуют в стране не так долго, чтобы мы успели внедрить в их среду осведомителей. Мой подчиненный погиб, пытаясь взломать этот замок, но мне кажется, у вас есть свои люди среди сербов. Поэтому вот мое второе требование: мне нужны ваши контакты.

Так вот к чему она вела. Кейт Уолш, должно быть, сообразила, что Пайку помог кто-то из своих, в итоге запал сработал. В тот день, когда Пайку сообщили об убийстве Фрэнка, эта женщина сопровождала Террио и Дитца, и это наводило на мысль, что она с самого начала задумала с помощью Пайка проникнуть в криминальные круги.

Пайк задался вопросом: какова вероятность, что такое ничтожное звено пищевой цепочки, как проститутка, может владеть информацией о сделке высшего уровня. Он сомневался, что так бывает, но другой зацепки у него не было.

— Посмотрим, — ответил он.

Кейт Уолш покачала головой.

— Вы не понимаете. В эту страну вот-вот ввезут три тысячи автоматов, поэтому я вас не спрашиваю и не прошу. Вы обязаны свести меня со своим осведомителем.

— Я вас выслушал, Уолш. И уже сказал, что поговорю со своим источником. Несмотря на весь риск. Про оружие я ничего не знал. Но если слух о моих расспросах дойдет до Дарко, вы в пролете.

Кейт Уолш закаменела, но лишь на мгновение, поэтому Пайк продолжал:

— В среде евразийских преступных группировок есть люди, которым известно, что я вышел на охоту, и даже известно почему. Их не пугают гражданские, даже обуянные жаждой мести. Такие чувства им понятны.

Она покачала головой, пытаясь остановить его:

— Об этом и думать забудьте, Пайк. Я не позволю вам прикончить этого человека.

— Если я внезапно все брошу, люди, связанные со мной, останутся без поддержки. В этом деле у них свой интерес. Потому они и согласились мне помочь. Но стоит мне только пуститься на поиски этого вашего оружия и сообщить своим осведомителям, что я разговаривал с вами, они исчезнут так же быстро, как ваши автоматы.

В ее глазах впервые мелькнула нерешительность.

— Что вы несете?

— У вас в этих кругах нет своих людей, у меня есть. Они там, внутри, им очень надо, чтобы я нашел Дарко. Все, что я узнаю, я буду передавать вам, и могу начать прямо сейчас: Дарко возвращается в Европу.

Она уставилась на Пайка, ее загорелое лицо побледнело.

— Когда?

— Не знаю.

— Но почему он уезжает?

— Тоже не знаю. Может, потому, что закрывает сделку. Или хочет провернуть последнее дело и уйти в тень.

Пайк решил ни словом не упоминать про ребенка, Рину, а также истинную причину, по которой Дарко послал своих убийц в дом Фрэнка Мейера. Если и говорить об этом, то лишь с разрешения Рины.

Лицо Кейт Уолш стало жестким, она обдумывала свежую информацию. Глядя сквозь Пайка, она мысленно перебирала свои варианты и отметала их один за другим. Когда она заговорила вновь, ее голос звучал тише, чем прежде:

— Я ведь могу вывести вас из игры. И вы этого не хотите.

— Не хочу. Мне нужен Дарко.

— А я разыскиваю три тысячи единиц оружия, которые готовится ввезти в эту страну иностранный гражданин. Это теракт. Согласно закону о внутренней безопасности я имею право сделать так, чтобы вы исчезли. Без суда, без адвокатов, без освобождения под залог — просто исчезли. — Она впилась в него взглядом. — Если я не найду это оружие по вашей вине, я как-нибудь переживу, но менять его на Дарко не собираюсь. Это вам ясно?

— Да.

— Он нужен мне, только на моих условиях, а не на ваших, живым, чтобы я могла открыто свидетельствовать против него на суде. Чтобы жена Джорди Бранта сидела в первом ряду и видела, как его корежит. Я хочу этого, Пайк, и я своего добьюсь. Что бы там ни было дальше с оружием, выйти отсюда вы сможете лишь в одном случае: если согласитесь.

Пайк вгляделся в ее лицо и понял, что она не шутит. Он кивнул.

— Вы согласны? Дарко мой?

— Да.

Она протянула руку, Пайк пожал ее. Кейт Уолш не спешила прервать пожатие.

— Если вы убьете его, — произнесла она, — клянусь, весь остаток жизни я положу на то, чтобы засадить вас за решетку.

— Я его не убью.

Она сама проводила Пайка вниз, где уже ждал его джип.

Пайк отключил мобильник. Остановившись у первого попавшегося торгового центра, он поднялся на верхний этаж многоярусной парковки, затем спустился, постоянно проверяя, нет ли за ним хвоста. Но никого не заметил — впрочем, как и раньше. Он по-прежнему не понимал, как его выследили.

На парковке он первым делом осмотрел с фонариком днище джипа, но ничего не нашел, отряхнулся и направился в торговые залы. Купил одноразовый мобильник, аккумулятор, предоплаченную телефонную карточку. И позвонил Элвису Коулу:

— Это я. Где Рина?

— С Янни. После нашей экскурсии я отвез ее обратно.

— Будь другом, съезди за ними. Агенты УКАТО знают, что я сегодня был у Янни, и подозревают, что я встречался со своим осведомителем. Этот осведомитель нужен им.

Коул тихонько присвистнул:

— Как ты узнал?

— Только что провел с ними три часа.

Пайк коротко рассказал о том, что нашел в Уиллоубруке, что случилось, как прошел разговор с Кейт Уолш и что она сообщила ему насчет Дарко.

— Так что речь идет уже не об убийствах людей в их собственных домах: в страну скоро ввезут три тысячи «Калашниковых». Потому федералы и засуетились.

— Хочешь, чтобы я отвез обоих к себе? — спросил Коул.

— На время. Я постараюсь найти им новое пристанище.

Следующим стал звонок Джону Стоуну.

— Кое-кто сумел найти меня, хоть и на хвосте не висел. По-моему, все дело в джипе.

— Ты сейчас на нем?

— Да.

— Сюда не заезжай, я тебя встречу.

Через двадцать минут Пайк подкатил к автомойке в Западном Голливуде, объехал ее и, как велел Стоун, свернул к ремонтным боксам, не видным с улицы.

Стоун указал на пустой бокс с краю, за его «лендровером», где Пайк и припарковался.

Открыв багажник «лендровера», Стоун извлек длинную алюминиевую трубку с зеркалом на шарнирной опоре, датчиками и антеннами. В своем деле Джон был профессионалом.

Водя зеркалом под джипом, он переговаривался с Пайком:

— Нашел тех сволочей?

— Всю банду. Мертвых.

— Кто их пришил?

— Наверное, главарь.

— Вот уж подонок из подонков. Сколько там было?

— Трое. Только босс еще жив, все остальные сыграли в ящик.

Стоун помедлил возле передних фар джипа, глядя на приборы. Потом обошел машину, проводя вдоль нее щупом, и снова вернулся к передним фарам. Подумав, он отложил щуп и пошарил под двигателем.

— А вот и он!

Выпрямившись, он показал Пайку серую коробочку размером с пачку сигарет.

— GPS-маячок. Высокотехнологичная примочка. Такую за гроши не купишь. Федералы, говоришь?

— УКАТО.

Стоун бросил локатор Пайку.

Тот вернул коробку обратно.

— Избавься от нее. У меня к тебе еще одна просьба.

— Это для Фрэнка?

— Да.

— Слушаю.

Пайк рассказал ему об оружии, о трех тысячах китайских «Калашниковых», вывезенных из Северной Кореи.

— Якович не украл их, а купил у кого-то. Попробуй выяснить хоть что-нибудь.

Помедлив, Стоун нерешительно кивнул.

— Есть у меня один знакомый приятель. Но я тоже хочу поохотиться. Я помогу, а ты дай мне время нажать курок. За Фрэнка.

— Это время ты уже получил.

Следующим пунктом назначения значился дом Коула. По расчетам Пайка, Кейт Уолш могла установить маячок на его джип лишь в тот день, когда его остановили возле Раньон-каньона.

Пайк продолжал размышлять, зачем ей понадобилось вести за ним наблюдение — то ли ради ее собственного расследования, то ли потому, что она и вправду верила, что Фрэнк замешан в деле с оружием. Подозревать в причастности Пайка у нее не было причин, но вполне возможно, она знала что-то такое, чего еще не успел выведать он сам.

Небо было густо-лиловым, когда Пайк притормозил перед домом Коула — островерхим, с торца напоминающим букву А, — и прошел на кухню. Пайку нравился дом Коула. Выстроенный высоко на склоне каньона, он был окружен деревьями со всех сторон, поэтому казался затерянным в глуши, вдали от цивилизации. Пайк вынул бутылку воды из холодильника. На полу стояли миски с водой и кошачьим кормом, в доме пахло эвкалиптом и диким фенхелем, росшими на крутых склонах каньона.

Коул, Рина и Янни смотрели новости в гостиной. Услышав шаги Пайка, все обернулись, Коул выключил звук. Янни сидел на одном диване с Риной, но в противоположном конце от нее. Его опухшее багровое лицо напомнило Пайку о недавней короткой схватке.

Рина прищурилась так, словно брала Пайка на прицел.

— В этом доме мы не останемся. Здесь воняет кошками.

Коул поднял бровь, безмолвно вопрошая: видишь, каково мне?

Пайк жестом позвал Коула в кухню.

— Выйдешь на минутку?

Дождавшись, когда Коул подойдет, Пайк понизил голос:

— Ты хотел убедиться, что она говорит правду. Ну как, получилось?

Коул пожал плечами.

— Я встретился с одной из подруг Аны и жду звонка от другой. Пока все сходится.

Рина встала и повысила голос:

— Не нравятся мне эти секреты. Я же говорила вам. Все, мы с Янни едем домой.

— За домом Янни следит полиция, — сообщил Пайк.

— Полиции нет никакого дела до Янни, — фыркнула Рина. — Зачем за ним следить?

— Сегодня днем следили за мной. Им известно, что я разыскиваю Дарко, и теперь они считают, что в том же доме, где живет Янни, находится и мой осведомитель. Этого человека будут искать.

Рина и Янни разом заговорили по-сербски, у Янни был недовольный вид. Коул отвернулся так страдальчески, будто на всю оставшуюся жизнь наслушался споров на непонятном языке.

— Нарыл что-нибудь на заведениях Дарко? — продолжал расспросы Пайк.

— Ага. Только это не его заведения — все записаны на чужие имена, связь с Дарко проследить невозможно. Он такой скрытный, словно его и нет в природе.

И Коул начал перечислять:

— Человека по имени Михаил Дарко нет ни в базе службы регистрации транспортных средств, ни в списках социальных и налоговых служб. Под этим именем никто не открывал ни единого счета ни в одной из крупных компаний, выдающих кредитные карты, он не пользуется услугами коммунальных компаний здесь, в округе Лос-Анджелес, не является клиентом телефонных компаний и провайдеров мобильной связи. Насколько мне известно, приводов и судимостей у Михаила Дарко тоже нет.

Его проститутки арендуют жилье на собственные имена. Дарко предоставляет им кредит и арендную историю для поисков жилья, отсчитывает наличные в уплату за квартиру, но чеки женщины выписывают сами. То же самое с другими расходами. Все счета приходят на имена женщин, они же оплачивают их. Поэтому по документам связь Дарко с проститутками невозможно установить.

— Да, — подтвердила Рина. — Потому мы и следим за деньгами. Деньги приведут нас к нему.

Коул кивнул.

— У него повсюду женщины — от Глендейла до Шерман-Оукс. Сборщик ежедневно разъезжает по округе и взимает с них дань.

Пайк перевел взгляд на Рину.

— Ты знаешь человека, который собирает деньги?

— Узнаю, если увижу, — конечно, если его место не занял другой. Его время — с четырех до шести, так всегда было заведено.

— Ему известно, как найти Дарко? — продолжал Пайк.

Рина потрясла головой:

— Нет-нет! Он ведь шестерка.

Пайк и Коул переглянулись.

— Почему? Это его номер?

Рина попыталась объяснить:

— Шестерка — тот, кто еще только учится…

— Начинает с низов? — предположил Коул.

— Да! Сначала такой человек должен показать, на что способен. Главный — это пахан, то есть Михаил. Пониже его — близкие друзья, мы называем их авторитетами. Есть люди, которые следят, чтобы все было так, как скажет Михаил…

— Быки, — подсказал Пайк.

— Да. Они заставляют подчиняться мужиков. А мужики — те, кто работает и зарабатывает деньги. Шестерки им помогают.

— Ясно, значит, тип, который собирает деньги, — мальчик на побегушках. Он отвозит деньги Михаилу?

— Нет, своему боссу. Михаил к этим деньгам даже не прикасается.

— Тогда как же нам найти Михаила? — спросил Коул.

Рина переглянулась с Янни, тот что-то промямлил, и она пожала плечами.

— Смотря кто босс. Если авторитет — может, он и знаком с Михаилом. Если босс кто-то из мужиков — тогда он Михаила в глаза не видывал. Пока не увидим его сами, не узнаем. Он все равно что сержант, а Михаил — полковник. Сержанты не пересекаются с полковником. Начальство сержантов — капитан.

Пайк подумал, потом посмотрел на Коула.

— Можно ведь поступить и наоборот. Сделать так, чтобы Дарко сам начал искать нас.

— Украсть деньги?

— Ездить за сборщиками по пятам, а под конец нанести удар. Да с такой силой, что у Дарко просто не останется выбора.

Подумав, Коул кивнул:

— Звучит толково. Хочешь есть?

Он направился в кухню, Пайк повернулся к Рине и Янни. Они пошептались, потом Рина заявила:

— Мы уезжаем в мотель. Этот дом провонял кошками.

— Сначала поешьте, — предложил Пайк. — Я нашел вам жилье, после ужина я сам вас туда отвезу. — Он достал из кармана новый телефон и вышел.

Ночной воздух был прохладен и чист, каньон чутко дремал далеко внизу, звуки природы заменяли в нем шум, издаваемый людьми. Дощатый настил тянулся от задней стены дома Коула, нависал над заполненным мраком каньоном, словно трамплин, ведущий в никуда. Пайк подошел к перилам, с наслаждением вдыхая свежий воздух.

Он повернулся лицом к дому Коула со сплошь стеклянной, невидимой, стеной. Рина и Янни по-прежнему сидели на диване, сблизив головы. Коул деятельно готовил ужин на кухне.

Пайк набрал на новом телефоне номер Джорджа Смита.

Джордж ответил после первого сигнала.

— Уильямс мертв. И еще двое из его банды — Джамаль Джонсон и Сэмюэл Ренфро.

Джордж усмехнулся:

— Ну и ну! Быстро же ты. Правосудие не дремлет.

— Я ни при чем. Кто-то прикончил их три дня назад. В ту же ночь, когда убили Фрэнка. Я решил, что тебе надо узнать об этом — на случай, если спросит кто-то из одесских друзей.

— Тогда мучо грасиас.

— Это еще не все. УКАТО подкинуло мне маячок — давно, с ним я приезжал к тебе утром. Могут начать ломиться в двери.

Джордж помолчал, а когда заговорил, в его словах отчетливо послышалась угроза:

— Ты привел их к моему магазину?

— Не знаю. Они следили за машиной. Им известно, где я ее ставил и на сколько. Но я не знаю, видели они, в какую дверь я захожу, или нет.

— А где ты оставлял машину?

— За квартал к северу от тебя.

— В ближайших кварталах полно магазинов.

Пайк промолчал. Джордж перетряхивал факты так, как терьер трясет пойманную крысу, и пытался понять, что они предвещают.

На пороге дома возникла Рина. Она вглядывалась в темноту.

— А зачем им ко мне ломиться, Джозеф? — наконец спросил Джордж.

— Из-за Дарко. Они знают, что я получил от кого-то информацию о сербах. Им нужен мой источник.

Джордж вдруг рассмеялся — буйно и раскатисто.

— Да ведь Джордж Смит — не какой-нибудь боснийский беженец! Если нагрянут, объясню, что ты хотел купить лампу.

Рина вышла на дощатый настил. Пайку было пора закругляться, но прежде — попросить Джорджа об одолжении.

— Еще одно: я тут собираюсь ограбить подручных Дарко и хочу, чтобы он знал, что это я. Может, одесские подскажут мою фамилию соседям по Восточному блоку?

Джордж посерьезнел:

— Мог бы уж прямо налепить на грудь мишень. — Он коротко вздохнул. — Ладно, сделаем, что сможем.

Рина приближалась, Пайк убрал телефон.

— Здесь так темно, — заговорила она. — Почему ты стоишь в темноте?

Пайк молчал, не зная, стоит ли рассказывать ей о том, что он увидел в Уиллоубруке, и наконец решил, что это необходимо. Он пощупал в кармане слюнявчик.

— В банде Дарко все мертвы.

Она вздрогнула, замерла, а потом подошла к нему и встала у перил.

— Ты нашел их? И того, о котором меня расспрашивал?

— Джамаля Джонсона. Он тоже был в банде, но подчинялся Муну Уильямсу. Слышала про такого?

Она покачала головой.

— А про Сэмюэла Ренфро?

Она снова ответила отрицательно.

— Их убили в ту самую ночь, когда украли твоего сына и расстреляли моих друзей.

Ее губы плотно сжались, ледяные глаза заблестели.

— А Михаил и Петар были с ними?

— Нет. Но я нашел вот это.

И он вынул из кармана слюнявчик. Запахло абрикосами.

Рина была изумлена так же, как и сам Пайк.

— Михаил или кто-то из его приближенных убили бандитов сразу после похищения твоего сына, — продолжал Пайк. — Не знаю почему, но, по-моему, из-за денег.

Он уже решил расспросить Рину про Яковича.

— Я нашел еще одну нитку, за которую можно потянуть, — человека по имени Милош Якович. Ты его знаешь?

Минуту Рина молча смотрела в темноту.

— А, старик. Михаил… раньше работал на него.

— У них общий бизнес?

Равнодушный жест плечами.

— Не знаю. Это дурная кровь. Михаил никогда ничего такого мне не рассказывал, я сама слышала.

— Может, Якович или кто-нибудь из его людей знает, как найти Михаила. Ты могла бы кого-нибудь расспросить?

Она снова пожала плечами.

— Вряд ли, боязно.

Пайк не стал настаивать.

Они постояли молча, потом Рина наклонилась над перилами и засмотрелась в черный провал каньона.

— Так темно… — произнесла она.

Пайк не ответил.

— У тебя есть дети?

— Нет.

— Тебе надо завести детей. У них был бы сильный отец.

Рина поднесла слюнявчик к носу, и Пайк увидел, как она принюхивается к запаху абрикосов и своего сына.

— Мы найдем его, — пообещал Пайк.

— Да, я знаю, что найдем.

Рина прильнула к нему, подняла голову и посмотрела на него долгим испытующим взглядом.

— Я буду с тобой. Все хорошо.

— Тебе незачем быть со мной.

— Как скажешь, так и будет.

Пайк отстранился:

— Зови Янни. Я нашел место, где вы сможете пока пожить.

Не дождавшись ужина, Пайк увез обоих.

6

На следующее утро Пайк попросил Коула отвезти его к дому в Шерман-Оукс. Дом был трехэтажным, в нескольких кварталах к югу от бульвара Вентура, напротив магазина деликатесов.

— Сколько у него там проституток? — спросил Пайк.

— Рина говорит, раньше было четыре: две на верхнем этаже, две на нижнем, а как теперь, неизвестно.

— За деньгами приезжают между четырьмя и шестью часами?

— Да, но точное время неизвестно. Надо прибыть на место пораньше, приготовиться ждать допоздна или даже несколько дней.

Они объехали вокруг дома, осмотрели соседние улочки с жилыми домами и закончили экскурсию на стоянке у магазина.

— Сколько у него остановок до этой? — продолжал расспросы Пайк.

— Их всего три. У Дарко есть заведения в Глендейле, Вэлли-Виллидж и вот это. Сюда сборщики всегда наведываются в последнюю очередь.

— Значит, с собой у него будет все, что он насобирал за день.

— Видимо, да. Если эта остановка последняя.

В планы Пайка входило не только ограбить сборщика, но и напугать его — так, чтобы он опрометью бросился к своим боссам. А потом отнять и то, что найдется у этих боссов.

— Хватит, насмотрелись, — решил Пайк. — Уезжаем.

Узнать сборщика могла только Рина, поэтому немного погодя Пайк отправился за ней. Накануне вечером он привез ее и Янни в пустой пансион — маленький, но уютный, с ухоженным двориком и нелюбопытными соседями. Раньше Пайку самому случалось останавливаться там.

Рина уже ждала его на улице.

Пайк отвез ее к Коулу, где они обсудили окончательные планы и изучили карты, привезенные Джоном Стоуном. Увидев Джона в первый раз, Рина прищурилась и задергала Пайка за руку.

— Кто это?

— Друг. Он тоже дружил с Фрэнком.

— Я не доверяю незнакомым людям. Лучше бы мы взяли Янни.

— Даже не мечтай.

В половине второго они расселись по машинам и направились в Шерман-Оукс: Пайк и Рина — на его джипе, Коул — на своем «корвете», Стоун — на «лендровере». Машины спускались по горному серпантину одна за другой, как караван.

Поравнявшись с магазином, Пайк и Коул свернули на стоянку, а Стоун проехал дальше и пристроился на одной из соседних улиц. Пайк выбрал на стоянке место с таким расчетом, чтобы встать напротив входа в дом, Коул — через три машины от него.

— Он знает тебя в лицо, этот сборщик денег? — спросил Пайк.

— Не знаю… Пожалуй, все-таки знает, да.

— Тогда пересядь назад. Чтобы тебя не заметили.

Рина недовольно скривилась, но перебралась на заднее сиденье. Пайк поправил зеркало, чтобы наблюдать за ней.

— Дверь дома тебе видно?

— Да.

— Смотри внимательно.

Час и десять минут прошли в полном молчании. Все это время Рина не шевелилась и не двигалась и вдруг выбросила вперед руку с вытянутым пальцем.

— Видишь вон то окно на верхнем этаже, со стороны шоссе? Там жила я. — И она снова умолкла.

Прошел еще час и двадцать минут. Рина привстала, жадно всматриваясь вперед.

— Эта девчонка — одна из наших. В зеленом.

Молоденькая девушка в черных обтягивающих шортах и тускло-зеленом топике вышла из-за угла и приблизилась к застекленной двери. Она выглядела совсем юной. Дверь открылась, девушка вошла в холл.

Не прошло и пятнадцати минут, как Рина встрепенулась.

— Там! В черной машине!

Черный кабриолет БМВ с опущенной крышей свернул на улицу и медленно проплыл мимо здания, словно выбирая, где бы припарковаться. За рулем сидел белый парень не старше тридцати лет, с длинными сальными волосами.

Пайк уже звонил Коулу.

Коул ответил, коротко взглянув в сторону машины Пайка:

— Что там?

— Черный кабриолет.

— Вызываю Джона, — откликнулся Коул.

Пайк опустил руку с телефоном, но не отключился. Тем временем Коул по второму телефону связался со Стоуном. Они заранее взяли с собой несколько телефонов каждый, чтобы постоянно находиться на связи.

Кабриолет свернул на стоянку.

— Пригнись.

Не споря, Рина сползла с сиденья.

«Бумер» миновал джип Пайка и «корвет» Коула, свернул в следующий ряд и встал у тротуара. Водитель вышел, перешагнул через низкую ограду, перебежал через улицу. Дверь дома он открыл собственным ключом.

— Все, ты уходишь, — велел Пайк.

Как и планировалось, Рина пересела в «корвет» Коула.

В трубке послышался голос Коула.

— Позвать Джона?

— Не надо. Скажи ей, пусть пригнется.

Коул сдал назад и покинул стоянку.

Сборщик не пробыл в доме и десяти минут.

Как только он вышел, Пайк выбрался из джипа. Сборщик прошел мимо Пайка, на расстоянии пяти шагов от него, и начал обходить «бумер» сзади. Пока он открывал дверцу, Пайк сократил расстояние между ними. Сборщик скользнул за руль, а Пайк тем временем подошел к машине справа и плюхнулся на сиденье, легко перемахнув через дверцу.

Сборщик вздрогнул от неожиданности, но было уже слишком поздно. Пайк продемонстрировал ему ствол триста пятьдесят седьмого калибра — так, чтобы его увидел только водитель.

— Тихо!

Сборщик попытался вырвать оружие у Пайка, но тот перехватил его руку и ударил «питоном» снизу в подбородок. Челюсть сборщика лязгнула, как капкан. «Питон» мелькнул во второй раз и угодил в кадык.

Противник Пайка схватился за горло и закашлялся.

Пайк забрал у него ключи и завел машину, потом нажал кнопку, чтобы поднять крышу кабриолета. Все время, пока крыша поднималась, кнопку пришлось держать утопленной, но Пайка это не смутило. Его рука протянулась перед самым носом сборщика: Пайк хотел, чтобы тот как следует разглядел красную стрелу.

Когда верх кабриолета был поднят и окна закрыты, Пайк заговорил:

— Берись за руль. Обеими руками. Попробуешь сбежать — убью. Попытаешься схватить оружие — убью. Понял?

— Ты влип, приятель. Не знаю, что ты…

Пайк ударил его кулаком в висок так стремительно, что сборщик не успел отклониться. Его голова мотнулась в сторону и стукнулась об оконное стекло.

Бесцеремонным рывком Пайк посадил его прямо. Сборщик застонал, попытался оттолкнуть руку Пайка и получил новый удар.

— Берись за руль, — повторил Пайк.

Его приказ был исполнен.

— Попробуешь отнять оружие — убью.

Костяшки пальцев сборщика, стиснувших руль, побелели. Кровь из разбитых губ капала на рубашку, на виске вздувалась шишка.

— Как тебя зовут? — спросил Пайк.

— Васа.

— Сейчас будет обыск, Васа. Руль не отпускай.

Он обшарил карманы Васы, нашел черный бумажник, мобильник и четыре виниловых кошелька.

— По одному от каждой девчонки? — спросил Пайк.

— Да.

— Они готовят деньги заранее? Ты приехал — они отдали, и все?

Васа облизнул губы и хрипло выговорил:

— Знаешь, чьи эти деньги?

— Мои.

Пайк пересчитал купюры: три тысячи восемьсот.

— Где остальные?

Васа вздохнул.

— Под сиденьем.

В машине обнаружилось семь тысяч триста долларов. Значит, всего одиннадцать тысяч и сто долларов, принадлежащих Дарко.

Пайк уставился на Васу в упор. Тот отвел глаза.

— Ты кто?

— Пайк. Повтори.

— Пайк. Вот, повторил. Ты Пайк.

Пайк указал на вытатуированную стрелу.

— Видишь это?

Васа кивнул.

— Скажи, что видишь.

— Вижу.

— Где Михаил Дарко?

Глаза Васы стали огромными, как блюдца.

— А я почем знаю?

— Звони ему.

— Братан, у меня и номера нет. Он же босс. Зачем ты забрал его деньги? Рехнулся, что ли? Он же тебя уроет.

Пайк помолчал еще немного, наблюдая за Васой.

— Передай Дарко, что я скоро приду.

И он вышел из машины, унося деньги, бумажник, ключи и мобильник. Усевшись в свой джип, он нарочно сделал круг по парковке и притормозил за «бумером», желая, чтобы Васа как следует разглядел его машину. Потом жестом велел Васе опустить окно.

Без ключей от зажигания опустить окно Васа не мог, поэтому открыл дверь.

Пайк бросил ему ключи и укатил.

Проехав два квартала, он подрулил к бордюру и поднес к уху телефон.

— Что он?

— Едет по шоссе. Джон за ним, пропустил вперед три машины, я — за Джоном.

Пайк сорвался с места, чтобы догнать остальных.

Они следовали за «бумером» на восток, через долину Сан-Фернандо. Пайк наблюдал, как Коул и Джон Стоун проходят повороты, не отставая от кабриолета. «Бумер» явно не спешил попасть туда, куда ехал.

Двигаясь по шоссе Вентура, они миновали поворот на Голливуд, но свернули на следующем. Коул пристроился в хвосте «бумера», как только стало ясно, что он покидает шоссе, и через десять минут произнес в телефон:

— Показывает поворот. Мы сворачиваем на Викторию.

Ни Пайк, ни Стоун не ответили.

Через три минуты Коул снова заговорил:

— Еще поворот. Указатель «Гло-Рума», приближаемся к первому перекрестку.

Впереди, на расстоянии двух кварталов, Пайк заметил поворачивающий БМВ и спросил Коула:

— Ей эти места знакомы?

— Она слышала про них, но не бывала ни разу.

После поворота Пайк заметил, что кабриолет Васы стоит на узкой стоянке возле черного одноэтажного здания. Вывеска на фасаде здания сообщала, что это «Клуб джентльменов Гло-Рум». Пайк прокатился до следующего перекрестка. Коул и Рина уже ждали в «лендровере» Стоуна. Пристроившись за ним, Пайк перебрался на переднее сиденье «лендровера». Стоун свернул в переулок, чтобы подъехать к бару с другой стороны.

— Стой здесь, — велел Пайк.

Стоун остановился на расстоянии трех дверей от цели. У задней двери «Гло-Рума» был припаркован белый грузовой фургон.

Пайк обернулся к Рине:

— Это место принадлежит Дарко?

— Нет, кому-то из его людей, а Михаил получает деньги.

— Ты знаешь тех, кто здесь работает?

Она покачала головой.

— Нет, вряд ли. Я здесь никогда не бывала.

Машина тронулась с места. На следующем перекрестке они развернулись и направились в обратном направлении. На этот раз они остановились так, чтобы хорошо видеть и боковую стоянку, и грузовой фургон. Задняя дверь, предназначенная для товара и персонала, выходила в переулок, кабриолет был припаркован возле главного входа в бар. Рядом с «бумером» стояли темно-серый седан «ауди» и серебристый «мерседес», трое мужчин остановились снаружи у дверей. Двое из них были рослыми и крупными, в рубашках навыпуск. Третий — помоложе, с накачанными мускулистыми плечами.

Пайк обернулся к Рине:

— Знаешь их?

— Того, что в середине… Остальных впервые вижу.

Вмешался Стоун:

— Видишь?

Пайк кивнул.

— Что там? — спросила Рина.

— У мистера Мускула за поясом оружие, — объяснил Коул.

Разговор завершился, двое рослых мужчин вернулись в бар, мускулистый направился к грузовому фургону, хлопнул его по боку, и задняя дверца открылась. Коренастый незнакомец с густой черной, как войлок, порослью на руках и шее выбрался наружу. Поставив один на другой три ящика «Будвайзера», он потащил их в бар. Мускулистый нырнул в фургон, выволок еще три ящика и последовал за первым.

— Пиво для продажи крадут, понимаете? — сказала Рина. — Нет, этот-то покупает, но краденое.

Джордж говорил о том же: Дарко перепродает товар, украденный его бандами. Спиртное развозят по барам и клубам.

Пайк похлопал Джона по ноге, и Джон повез их туда, где они оставили машины. После краткой рекогносцировки все действовали быстро, это было по вкусу Пайку.

Коул взял Рину к себе в машину и покинул район. Стоун тоже укатил прочь, но должен был объехать вокруг квартала и вернуться к главному входу заведения. Пайк сел в джип, свернул в переулок и припарковался за баром. Служебная дверь не была заперта.

Набрав номер Джона Стоуна, Пайк услышал в трубке одно слово: «Давай».

Пайк шагнул в дверь и очутился в коридоре, заставленном штабелями коробок и ящиков. Кладовая слева от него была заполнена пивными бутылками, бочками с кранами, бутылками крепкого спиртного. Пайк запер за собой дверь.

Дальше по коридору обнаружилась небольшая гримерная для танцовщиц, туалеты и вращающаяся дверь. Гримерная и туалеты были пусты. Пайк слышал голоса в зале клуба, но ни музыки, ни других звуков не различил.

Он толкнул вращающуюся дверь. Трое мужчин, которых он видел снаружи у бара, сидели за столом, рядом с незнакомцем и Васой. Волосатый за стойкой пристраивал на место бочонок пива. Пайк вошел так бесшумно, что его никто не услышал, но волосатый уловил движение и обернулся.

— Бар закрыт, — объявил он. — Уходите.

Все сидевшие оглянулись, Васа узнал Пайка и вскочил на ноги.

— Это он!

— Я ищу Михаила Дарко, — объявил Пайк.

Старшему, плотному мужчине с маленькими глазками, было за сорок. Трое были в рубашках с короткими рукавами, двое из них демонстрировали татуировки, сделанные еще на родине, в тюрьмах Восточного блока.

— Впервые слышу о таком, — сказал старший.

На столе валялись два виниловых кошелька, точно таких же, как те, что Пайк отнял у Васы, рядом с ними — коричневый кожаный портфель. Видимо, здесь просто беседовали, обсуждали дела. Пайк направился к стойке бара.

Он уже был возле края стойки, когда волосатый ринулся в атаку, но Пайк уклонился, схватил волосатого за локоть, дернул и ударом в голову отправил его на пол. Остальные трое вскочили.

Мускулистый на ходу сунул руку под рубашку. Пайк не стал ему мешать, только помог отвести руку дальше за спину, ударил по колену, чтобы отключить ногу, и опрокинул навзничь. Но прежде, чем мускулистый рухнул на пол, Пайк завладел его оружием и ударил им его в лоб. В этот момент из полутемного зала послышался голос Джона Стоуна:

— Ни с места!

Трое мужчин за столиками, успевшие подняться на ноги, нехотя вскинули руки. Джон застыл в дверях, держа на изготовку карабин М-4. Не спуская глаз с пленников, Стоун закрыл и запер дверь, потом ухмыльнулся Пайку:

— Всегда хотел отдать такой приказ.

Пайк бегло осмотрел отнятый пистолет, потом обшарил карманы противника, нашел бумажник, ключи и мобильник, и наконец отступил. И указал пистолетом на пол.

— На колени. Руки за голову.

Мужчины торопливо встали, как было велено.

Пайк вернулся к волосатому. Его глаза были открыты, но взгляд рассеянно блуждал. На этот раз Пайку достался еще один аккуратный маленький пистолет сорокового калибра. Выложив добычу на стойку, Пайк бросил туда же виниловые кошельки и продолжил обыск. У остальных оружия не нашлось.

Закончив, он вернулся к стойке и заглянул в кошельки. Они были полны наличных. Пайк открыл портфель: снова наличные, скиммер — устройство для снятия информации с кредиток, какие-то деловые бумаги. Бросив два отнятых пистолета и прочее добро в портфель, Пайк застегнул его.

— Дарко, — напомнил он.

Старший покачал головой:

— Напрасно ты это делаешь.

— Васа, ты помнишь, как меня зовут? — спросил Пайк.

— Ты Пайк.

— Ты труп, — поправил старший.

Стоун ткнул его в затылок дулом карабина. Мужчина рухнул как подкошенный.

Пайк помахал в воздухе портфелем.

— Все, что есть у Дарко, — мое. Дарко мой. Этот бар мой. Если вернусь и застану вас здесь — убью.

Еще один рослый мужчина прищурился, словно пытаясь разглядеть Пайка в тумане.

— У тебя не все дома.

— Закрывай бар. Запирай. Скажи ему, что я иду.

Пайк ушел в сопровождении Стоуна, унося портфель. Они сели в джип и отъехали за угол, к «лендроверу» Стоуна. Тем временем Стоун открыл портфель, отложил в сторону пачки денег и вдруг нахмурился.

— А это что такое?

Пайк перелистал страницы, просмотрел столбцы цифр и примечания и понял, что́ им досталось.

Они встретились в доме у Коула и вместе разобрали бумаги. Рина сразу узнала их.

— Это все заправки. Видите? С них большой навар.

— Большой? — переспросил Стоун. — И много ему перепадает с продажи бензина?

— А вот и скиммер, — вмешался Коул. — Значит, химичит с кредитками.

И Коул объяснил, что люди Дарко скорее всего ставят такие скиммеры на устройство для чтения карт в каждой бензоколонке, а обычную клавиатуру колонки заменяют поддельной. Благодаря этому злоумышленники узнают номера и пин-коды карт каждый раз, когда покупатель расплачивается за бензин кредитной или дебетовой картой. Мошенники пользуются этой информацией, чтобы заводить новые карты и перечислять на них суммы со счетов ни о чем не подозревающих клиентов или накручивать гигантские перерасходы, успевая проделать все это до того, как сами жертвы или банки заморозят счета.

— Каждый такой скиммер приносит сто-сто пятьдесят тысяч в месяц товарами и наличными, а на трех заправках таких устройств может быть довольно много.

Джон Стоун присвистнул. Потом нахмурился.

— Минутку… что же нам красть, если наличных, по сути дела, нет?

— Аппаратуру, — объяснил Пайк.

Коул кивнул.

— Забрать ее с колонок. Не будет скиммеров и клавиатур, и он лишится больших денег.

— Дело говоришь, брат, — кивнул Стоун. — Приступим.

Пайк остановил его:

— Завтра. Пусть сначала узнает, что случилось сегодня, пусть позлится. А завтра разделаемся с ним постепенно, шаг за шагом, в течение целого дня.

— И рано или поздно познакомимся с быками.

— На то и расчет.

Заправка компании «Олл америкен бест прайм гэс» ютилась на задворках Тарзаны. Шесть колонок, никакого обслуживающего персонала — если не считать латиноамериканки средних лет в мини-маркете, за пуленепробиваемым стеклом.

Коул и Стоун явились на заправку первыми: Коул осматривался, Стоун делал вид, что подкачивает шины. Пайк ждал звонка. Он услышал его в наушнике «блютуса», который надел, чтобы освободить руки. Пока Пайк занимался своим делом, Коул и Стоун обеспечивали прикрытие.

Коул заговорил о женщине:

— Из-за прилавка она не выходит.

— В полицию позвонит?

— Рина считает, что вряд ли. Здешние работники вышколены, в случае чего будут звонить своему начальству, а не в полицию. Начальство — это человек Дарко. Мало того, что бензин у них тут разбавленный, так еще и скиммеры в каждой колонке. Нет, полиция им здесь не нужна.

— Еду, — сообщил Пайк.

Он подрулил к бензоколонкам и встал так, чтобы женщина в мини-маркете отчетливо видела его джип и в случае необходимости могла точно описать его.

Пайк зашел в мини-маркет, назвал женщине свое имя и попросил кое-что передать мистеру Дарко.

Женщина растерялась:

— Мистеру Дарко? А кто это?

— Не важно. Сейчас я буду настраивать бензоколонки. Мистер Дарко все объяснит.

Пульт отключения колонок находился на стене за дверью. Пайк отключил питание и вскрыл панели колонок монтировкой. Женщина за стеклом сняла трубку и спокойно позвонила куда-то.

Шесть колонок, по две панели у каждой, всего двенадцать скиммеров.

Пайк отсоединил провода скиммеров, собрал скиммеры в пластиковый пакет. Колонки остались стоять распотрошенными.

Через восемь минут все скиммеры были собраны.

Сообщники неторопливо позавтракали, а через три часа совершили налет на следующую бензоколонку. У крошечной заправки «Даун хоум петролеум» в Северном Голливуде вид был убогий и жалкий, от грязи и пыли она казалась закопченной.

Коул и Стоун нагрянули туда первыми, как и в предыдущий раз, но теперь Пайку позвонил Стоун:

— Внутри два каких-то типа, брат. Белые, молодые. Но это не значит, что они не из стаи.

Выслушав его, Коул добавил:

— Соседние улицы чистые.

— Еду, — ответил Пайк.

Рослый парень, с виду англосакс, сидел за кассой. Вид у него был неопрятный, встрепанный, выражение лица — такое, словно он согласился бы оказаться где угодно, только не здесь. Компанию ему составлял приятель. Входя, Пайк слышал, как они переговариваются, и узнал акцент, как у Рины. Проблеск узнавания появился в глазах парней, когда Пайк назвал имя Дарко. Парень за кассой вскинул руки.

— Слушай, чувак, я просто здесь работаю.

Его друг недоверчиво улыбнулся.

— Ты что, грабить нас приехал?

Или обычные люди, или в группировке они занимают места на периферии.

Шесть колонок, двенадцать скиммеров, чтобы красть номера карт и пин-коды. Пайк справился с ними за семь минут.

В доме Коула они скоротали два часа, потом двинулись через каньоны к Голливуду. Заправка «Супер стар гэс» находилась на Уэстерн-авеню, ближе к бедным кварталам. Она была поменьше заправки в Тарзане — всего четыре колонки и рядом киоск с тако.

В ожидании, когда Коул и Стоун проведут разведку, Пайк вдруг понял: это их последняя цель. Если быки Дарко не появятся, придется разрабатывать новый план. В этот момент Коул произнес ему в ухо:

— Так, Джозеф, кажется, у нас гости. Темно-синий «навигатор» припаркован на другой стороне улицы, серебристый БМВ — возле киоска с тако.

Послышался голос Стоуна:

— Вижу двоих в БМВ и как минимум двоих в «навигаторе».

— Сколько человек работает на заправке? — спросил Пайк.

Снова Коул:

— Один мужчина за прилавком, но ребята с прошлой заправки ему в подметки не годятся. Из машины лучше не выходи. Здесь все начеку. Подъезжай, покажись им и сразу уезжай. Пусть погонятся за тобой.

— Понял, еду.

Пайк вынул пистолет и пристроил его между ногами.

К заправке он приблизился неторопливо, не спуская глаз с «навигатора» и БМВ, но делая вид, что не обращает на них внимания. Пусть решат, что он их не видит и не ожидает засады.

Пайк въехал на территорию заправки, но остановился поодаль от колонок, досчитал до десяти и медленно выехал на улицу, в поток транспорта. Он не прибавлял скорость и ни разу не взглянул в зеркало.

— Так, «навигатор» отъезжает, — сообщил Коул.

Только теперь Пайк бросил взгляд в зеркало заднего вида и увидел, как темно-синий «навигатор», тяжело развернувшись, описал круг по территории заправки и буквально вломился в поток транспорта, отстав от Пайка на четыре или пять машин. БМВ последовал за «навигатором», выехав на проезжую часть прямо перед носом очередной машины.

— Супер, — оценил Стоун. — Это будет все равно что стрелять по курам в клетке.

Пайк усмехнулся:

— Еще настреляешься. Пока просто наблюдай.

Пайк вел преследователей к «бутылочному горлу», где из-за строительных работ трехполосное шоссе сужалось до двухполосного. Он уже миновал опасное место, а преследователей затянули зыбучие пески пробки.

Через несколько минут Коул сообщил:

— Один выскользнул из машины, пытается догнать тебя на своих двоих. Неудачно получилось.

— Что там у них?

— Разделились. Я за «навигатором», направляюсь на север по Вайн.

— И «бумер» едет на север по Гауэр, — сообщил Стоун. — Видимо, туда же, что и первый.

Этого и добивался Пайк. Авторитеты подослали к нему своих быков, и теперь тем предстояло объяснить, как и почему они облажались. Может, они даже приведут его к Дарко.

Пайк заметил «лендровер» Стоуна у подножия Лорел-каньона как раз в ту минуту, когда он сворачивал у пары претенциозных греческих колонн — ворот жилого комплекса «Гора Олимп».

Коул, опередивший Стоуна и уже поднимавшийся по склону каньона, предупредил товарищей, чтобы те успели вовремя объехать жилые кварталы:

— Приближаюсь к месту ремонтных работ справа. Предлагаю оставить здесь две машины.

Пайк и Коул припарковались неподалеку от места, где суетились дорожные рабочие, и вскочили в «лендровер» Стоуна.

Роскошные дома сомнительного архитектурного стиля стояли по обе стороны улиц, круто взбиравшихся в гору. Впереди в потоке транспорта преследователи иной раз замечали тех, за кем гнались.

Они взлетели на гребень, одолели крутой поворот и увидели, что «навигатор» и «бумер» припаркованы возле темно-серого дома на нижней по склону стороне улицы. В машинах было уже пусто. Дом стоял у самой проезжей части. Приземистый, современного вида фасад дома представлял собой сплошную стену без окон, со стеклянными дверями и воротами гаража на три машины.

— Езжай мимо и высади меня перед следующим домом.

Джон сбавил скорость, и Пайк выскочил из машины. Пайк быстро огляделся, но не заметил вокруг ничего подозрительного.

Он открыл почтовый ящик у серого дома и нашел тонкую пачку журналов и конвертов. Все они были адресованы некоему Эмилю Гребнеру. Пайк повернулся и направился в ту же сторону, куда удалился «лендровер», собиравшийся развернуться на ближайшем перекрестке. На ходу Пайк позвонил Джорджу Смиту.

Тот ответил сразу же:

— Мне передали, что ты разбойничаешь в одиночку. Одесские довольны.

— Я делаю это не ради Одессы. Тебе что-нибудь известно об Эмиле Гребнере?

Джордж на мгновение задумался.

— Если это тот самый Гребнер, тогда да, он работает вместе с Дарко. Но я не помню, как его зовут.

— Авторитет?

— Да, так их называют. У Дарко три или четыре таких помощника, как Гребнер, у каждого есть своя сеть на улицах, им подчиняется преступный мир. Ты ведь знаешь, для таких людей главное — строгое соблюдение секретности. Скорее всего, между собой они даже не знакомы.

— Система ячеек.

— Да. Как те заправки, на которые ты напал, — скорее всего, за них отвечает Гребнер, так что избавляться от тебя будет он сам. А как ты о нем узнал? Он подослал к тебе своих людей?

— Вот именно.

— Ну тогда я им сочувствую.

Пайк отключился, приближаясь к «лендроверу», забрался в машину и сообщил друзьям то, что узнал от Джорджа Смита. Тем временем дверь дома открылась, вышли двое громил, сидевших в «навигаторе». Вид у них был недовольный. Взвизгнув шинами, «навигатор» сделал резкий разворот.

Пайк задумался: а если Дарко отсиживается у Гребнера? Маловероятно, но чем черт не шутит? В доме может оказаться один-два охранника, а может быть и десяток, не считая семьи.

— Что будем делать дальше? — спросил Коул.

— Посмотрим, что внутри. Мы с тобой. Джон, останешься здесь. Если что — предупреди.

Коул и Пайк выскользнули из машины, Стоун спросил:

— Может, возьмешь М-4? Самое то для боя в городских условиях.

Коул обернулся к Пайку:

— Он шутит?

— Идем.

Пайк быстрым шагом двинулся прочь, Коул догнал его.

Пайк вошел в ворота первым и проскользнул к торцевой стене дома. Коул догнал его возле угла.

Задний двор был небольшим, но с баром на открытом воздухе, креслами в беседке вокруг места для очага, и огромным бассейном. Вдали, за бассейном, открывался вид на чашу Лос-Анджелеса от делового центра до Тихого океана и на юг до Лонг-Бич.

Уловив далекий гул голосов, Пайк прислушался и понял, что включен телевизор.

Коул коснулся его плеча и указал вперед. За баром проходила узкая дорожка для прислуги, ведущая к месту, где хранилось оборудование для бассейна. Еще раз коснувшись плеча Пайка, Коул указал на свои глаза, давая понять, что и оборудование для бассейна способно принести пользу.

Под прикрытием стойки бара Пайк прокрался к бассейну и присел за ограждением. Коул последовал за ним, выждав минуту.

Вся задняя стена дома Эмиля Гребнера представляла собой раздвижные застекленные двери и ниши для них. В гостиной сидели двое мужчин помоложе и один невысокий, полный, лет пятидесяти с лишним. Михаила Дарко среди них не оказалось. Старший мужчина что-то втолковывал слушателям; Пайк решил, что это и есть Гребнер. Хозяин дома был зол.

Один из молодых мужчин совершил ошибку, попытавшись вставить слово, и заработал оплеуху от Гребнера. Он выбежал из дома, закурил и застыл, надувшись и прислонившись к стойке бара.

Наконец Гребнер умолк и взялся за телефон, а второй его слушатель поспешил на кухню. Гребнер отшвырнул телефон и пошел в ванную, примыкавшую к гостиной, с силой хлопнув дверью.

Пайк жестом привлек внимание Коула и указал на незнакомца в кухне: «Этот твой». Потом ткнул себя в грудь и показал на курильщика возле стойки бара: «А этот мой».

Коул кивнул, оба без колебаний покинули укрытие.

Пайк бесшумно подошел сзади к человеку, стоявшему у бара, захватил левой рукой за шею и прошептал: «Тсс!»

Незнакомец забрыкался, и Пайку пришлось нажать на его сонную артерию, чтобы ограничить приток крови к мозгу. Через несколько секунд пленник безвольно обмяк. Пайк уложил его за стойку, связав руки за спиной пластиковыми наручниками.

Мельком заметив, что Коул уже обезвредил второго мужчину, Пайк направился к ванной и встал за дверью за секунду до того, как Гребнер открыл ее изнутри.

Удар оружием пришелся по голове над правым ухом, Гребнер тяжело рухнул на плитку, но сознания не потерял. Пайк этого и не добивался: Гребнер был нужен ему в здравом уме.

Вошедший Коул бросил на Гребнера равнодушный взгляд.

— Проверю дом, — бросил он и удалился.

Пайк связал руки Гребнера за спиной.

Гребнер переводил взгляд с «питона» на руки и лицо Пайка.

— Что за хрень? Кто ты?

Пайк понял, что он напуган, и остался доволен.

Гребнер покачал головой.

— Нет, ты понятия не имеешь, с кем связался.

— Где Дарко? — спросил Пайк.

— Иди в жопу.

Пайк ударил его стволом в висок.

Стон Гребнера был похож на рычание.

— Знаю я, что тебе нужен Дарко. Ты всем твердишь одно и то же. Давай звони ему.

И Гребнер мотнул головой в сторону дивана.

— Видишь вон там телефон? Бери. Найдешь в списке Михаила. Звони ему.

Пайк взял телефон, нашел телефонную книгу, а в ней — знакомое имя.

За стеклянной стеной Коул перетащил пленника из кухни к бару, поближе к товарищу, а потом ушел в дом.

Пайк набрал номер и услышал женский голос:

— После сигнала введите свой номер, затем решетку.

Пейджинговая система. Пайк отключился, не дождавшись сигнала, и вызвал журнал звонков. Номер в списке соответствовал тому же, который он набирал минутой раньше. Значит, именно с этого номера звонили Гребнеру до того, как он ушел в ванную. Гребнер сказал правду.

Пайк сунул телефон в карман.

— Где он?

Гребнер кивнул на его карман:

— Там. Вот где Михаил. Ты вызываешь его, он звонит. Там он и живет, в телефоне.

Пайк убрал оружие в кобуру и присел на корточки, приблизив лицо к лицу Гребнера.

— Будет больно, — предупредил он и нащупал большим пальцем нервное сплетение у правой ключицы. Отыскав, он прижал еле заметный узелок к кости. Гребнер охнул. Пайк убрал руку.

Гребнер сделал несколько прерывистых вздохов.

— Я ничего не знаю. У меня есть только этот номер, и все. Он никому не говорит, где находится, — вот по этой самой причине. Хоть убей, мне больше нечего сказать.

— А про Яковича?

Гребнер прищурился, словно Пайку наконец удалось удивить его.

— А если про «калашниковы»?

Гребнер медленно приоткрыл рот, изумленно уставившись на Пайка.

— Откуда ты знаешь?

— Автоматы уже в Лос-Анджелесе?

Пайк снова протянул руку к плечу пленника, и тот вздрогнул.

— Да! Да, я слышал об этом.

В это время вернулся Коул с каким-то пакетом под мышкой. Жестом подозвав Пайка, он заговорил шепотом:

— Оружие здесь?

— Он говорит, да.

— А Дарко? Он знает адрес?

— Только пейджинговый номер. И все.

Коул похлопал по пакету.

— Я прихватил несколько счетов и документов, какие попались. Не знаю, сколько от них толку.

Они вернулись к Гребнеру.

— Где оружие? — спросил Пайк.

— Откуда я знаю? Оно у старика.

— У Яковича?

— Так ты из-за пушек? Украсть их хочешь, купить или что? На кого работаешь?

— На Фрэнка Мейера.

— Фрэнка не знаю. Кто это?

— Дарко послал банду к нему домой в Уэствуд пять ночей назад. Слышал об этом?

— Конечно. Так это был дом Фрэнка Мейера?

— Фрэнка, его жены Синди и двух маленьких сыновей. Бандиты Дарко убили их всех, а потом увезли его сына.

Гребнер снова прищурился:

— Сына Михаила?

Пайк кивнул, и этим окончательно озадачил Гребнера.

— У Михаила нет детей. Он украл ребенка у старика.

Коул и Пайк переглянулись, затем Коул вынул из кармана фотографию сына Рины и показал пленнику. У мальчугана на снимке были рыжие кудри.

— Питер. Или Петар. Ты говоришь об этом ребенке?

— Я его никогда не видел. Знаю только то, что слышал от Михаила.

— Что именно?

— Михаил забрал ребенка, чтобы получить стволы. Решил, что если ребенок будет у него, старик согласится на сделку, но тот словно взбесился. Надо быть сербом, чтобы понять. Он заявил Михаилу, что готов сам убить родного сына, но угроз не потерпит. И убьет Михаила.

— Сын Яковича? — переспросил Коул. — Не Михаила?

— Да.

— А кто его мать?

— Откуда мне знать? Я с ними не знаком.

Телефон в кармане Пайка разразился пронзительным воем. Телефон Гребнера. Пайк посмотрел на определившийся номер, но тот ему ни о чем не говорил. Пайк молча ответил на вызов, в трубке тоже молчали, только слышалось тяжелое дыхание. Потом неизвестный отключился.

Сунув в карман мобильник, Пайк вдруг заметил, что Гребнер улыбается.

— Михаил, да?

— Наверное.

— Мне жаль твоего друга, но напрасно он вмешался в наши дела. И ты тоже. С нами лучше не ссориться.

Пайк повернулся к Коулу:

— Здесь мы закончили.

Коул направился к входной двери, Пайк отвернулся от пленника.

Когда Коул ушел, Пайк вынул оружие и взвел курок. Звонкий щелчок раскатился по тихому дому, зловещий, как хруст сломанной кости. Гребнер облизнул губы и часто задышал.

— Куда Якович спрятал оружие? — спросил Пайк.

— Без понятия. Не знаю.

— Человек, которому принадлежал тот дом… Фрэнк Мейер… Он был причастен к сделке с оружием?

— Не знаю. Откуда мне знать?

Пайк приставил дуло к голове Гребнера.

— Что говорил тебе Дарко?

— Про Фрэнка Мейера — ничего. Сказал только, что узнал, где старик прячет сына. Вот и все.

Пайк опустил оружие. Он получил первое подтверждение тому, что Дарко лично участвовал в убийствах.

— Дарко ездил вместе с бандой в тот уэствудский дом?

— Он говорил — да. Чтобы они ничего не напутали. Умоляю…

Пайк обвел взглядом белую плитку на полу, белую мебель, двух связанных незнакомцев с перепуганными глазами, бесконечное небо в дымке. Узнать правду было отрадно.

— Передашь ему…

Гребнер вздрогнул и открыл глаза. Он был почти уверен, что Пайк убьет его.

— Скажи Михаилу: ему ничем меня не остановить.

Гребнер молча кивнул, пытаясь разглядеть глаза Пайка за темными стеклами очков.

— Значит, и тебя лучше не иметь во врагах.

Пайк сунул оружие в кобуру и вышел.

Он позвонил Джону, чтобы тот подъехал забрать их. Коул потряс его за руку, едва они покинули дом.

— Напомни мне, чьего ребенка мы ищем?

— С памятью у тебя все в порядке. Она сказала, что отец ребенка — Дарко.

— А Дарко объяснил этому типу, что отец ребенка — Якович.

— Да.

— Не въезжаю. Ее слова подтвердила подружка Аны…

Усевшись в машину к Стоуну, Пайк рассказал про разговор с Гребнером. По дороге вниз с холмов Пайк попросил Джона задержаться и последить за Гребнером — на случай, если тот лично отправится на встречу с Дарко. Стоун заверил, что это не проблема, но сказал, что у него есть несколько вопросов.

— Этот Гребнер… он причастен к убийству Фрэнка?

— Нет. Говорит, что знал об убийстве, но это дело рук Дарко.

— Значит, Гребнеру неизвестно, связан Фрэнк с оружием или нет?

— Он в этом сомневается, но не знает точно.

— Автоматы в Лос-Анджелесе, — вмешался Коул, — они у Яковича. Эти люди так умеют хранить секреты, что Дарко, возможно, даже не представляет, где их искать.

Остаток пути они проделали в молчании. Ситуация запутывалась. И в том случае, если Рина прятала своего ребенка у сестры, чтобы уберечь от Михаила, и в том случае, если Якович прятал своего сына у Аны и Фрэнка по той же причине, это могло означать лишь то, что Якович поддерживал отношения с сестрой Рины или с Фрэнком. Фрэнк и его близкие либо погибли случайно, либо поплатились за сомнительные сделки Фрэнка и Яковича.

— Поговорим с Риной, — решил Пайк.

Каждый на своей машине они отправились в пансион, только Джон Стоун вернулся к дому Гребнера. Поездка в дальний конец Сансета заняла несколько минут. Возле пансиона выяснилось, что пикап Янни куда-то исчез.

Дождавшись Коула у ворот, Пайк обошел вокруг дома, свернул во дворик, взялся за ручку задней двери и убедился, что она не заперта. Коул последовал за ним. В маленьком пансионе было прохладно и тихо. Единственная комната пустовала.

— Рина! — позвал Пайк.

— Они уехали. Смотри, ее одежды нигде нет.

Коул поставил пакет на стол.

— Посмотрим, что это нам даст.

Он вывалил на стол содержимое пакета и принялся разбирать телефоны, бумажники и документы.

Тем временем Пайк позвонил Кейт Уолш, включив громкую связь. Голос Кейт звучал отчужденно и настороженно:

— Где вы? Мы же договорились оставаться на связи.

Пайк знал: она пытается хитростью заставить его сознаться, что он нашел маячок, но он перевел разговор на другую тему:

— Оружие в Лос-Анджелесе.

— Где?

— Не знаю, но сделка вот-вот состоится.

— Не водите меня за нос. Где оружие?

— У Яковича. Хотите, чтобы я вышел из игры?

— Нет, — убито выговорила она.

— У Яковича есть дети?

— А это здесь при чем?

— Дарко подстроил похищение годовалого ребенка мужского пола, и у меня есть противоречивая информация о том, чей это ребенок. Один мой источник утверждает, что это сын Дарко, другой — что отцом ему приходится Якович. Если Дарко украл этого ребенка, чтобы надавить на старика, то ничего не добился. Тот же источник объяснил мне, что старик принял вызов и это значит, что теперь он постарается как можно быстрее избавиться от оружия.

— Стойте, подождите. Каким образом он принял вызов?

— Поклялся сам убить ребенка. Если ребенка не станет, из игры выйдет важный козырь, а остальные сербские группировки получат урок. Мой источник объяснил, что они устраивают что-то подобное для острастки.

Пайк услышал тяжелый вздох Кейт Уолш.

— Этот источник надежен?

— Я расспрашивал его, приставив к голове пистолет. Как думаете, он надежен? Потому я и звоню вам — выяснить, возможно ли такое.

Ее голос стал задумчивым:

— Воровской закон… знаете, что это?

Пайк переглянулся с Коулом, тот покачал головой.

— Нет.

— Поначалу его придерживались только русские банды, но теперь он один для всех восточноевропейских преступных группировок. Они называют себя ворами в законе, у них есть свой кодекс. Эти люди живут по восемнадцати правилам, Пайк, — настоящим, писаным правилам. Первое гласит, что семья для них ничего не значит. Мать, отец, брат, сестра — пустые слова. Им не положено иметь жен и детей. Так прямо и написано.

Пайк вспомнил о Рине.

— А как насчет подружек?

— Подружки допускаются, брак — нет. Эти люди на крови клянутся чтить этот бред, и я допросила достаточное их количество, чтобы убедиться: для них это не шутки. Так что, если вы хотите знать, способен ли Якович пожертвовать родным сыном, ответ утвердительный. У них есть правила, за соблюдением которых строго следят. Наказание за нарушение правил — смерть.

Пайк подумал, каким должен быть человек, способный на такое преступление, потом продолжил:

— Надо разузнать и насчет Дарко. Если это его ребенок, значит, мой второй источник заслуживает доверия. Если нет, тогда все, что я говорил вам о запланированном отъезде Дарко из страны, — дезинформация.

— Я свяжусь с Интерполом. Возможно, у них найдется что-нибудь на Яковича, а с Дарко разбирайтесь сами.

— Хорошо. Если что-нибудь выяснится, дайте мне знать.

— Пайк… — Она помолчала. — Только не думайте, что получили разрешение разделаться с ним. Дарко мой.

Пайк невнятно хмыкнул.

Он завершил разговор, и тут Коул, перебиравший разложенные на столе вещи, поднял голову.

— Кажется, что-то наклюнулось.

7

Высадив Пайка и Коула возле их машин, Джон Стоун вернулся на холм, но выбрал новый наблюдательный пункт. Остановившись на достаточном расстоянии от дома Гребнера, Стоун открыл багажник, нашел футляр, выбрал своего любимца — маленький девятимиллиметровый «зиг» и глушитель к нему. Навинтив глушитель, он убрал футляр, запер багажник и направился к дому Гребнера.

Стоун рассудил, что три обитателя дома, которых обезвредили друзья, все еще пытаются высвободиться, и оказался прав. Двое находились за домом, один в гостиной.

К тому времени Гребнер уже поднялся, шаткой походкой прошелся по комнате и попытался рассмотреть свои связанные за спиной руки в зеркало.

Услышав шаги Джона, Гребнер обернулся, увидел «зиг» и похолодел.

— Здесь был такой парень в темных очках, — заговорил Джон. — Славный малый, правда?

Он пнул Гребнера по ногам, повалив на пол.

— Тебе велели передать сообщение. Ты это сделаешь?

— Да.

— А у меня к тебе вопрос. У Яковича уже есть покупатель?

— Не знаю. Михаил говорит, что нет, но сам я ничего не знаю.

— А что Михаил? Зачем ему одному столько металла?

Гребнер отвел глаза. Стоун коротко врезал ему кулаком по носу. Потом второй раз. И третий.

Гребнер с шумом втянул в нос кровавые сопли и выпалил:

— У него дела с армянами. Отдает по цене дороже рыночной. Миллиона за три долларов. А может, и дороже.

Стоун одобрительно потрепал Гребнера по голове, полюбовался видом из окна и покинул дом. Возле машины он развинтил и спрятал оружие и занял пост в дальнем конце улицы. Устроившись поудобнее, он достал мобильник и позвонил одному знакомому, который часто имел дело с нелегальным оружием.

— Здоров, брателло! Что слышно насчет АК?

Коул просматривал журнал звонков в телефоне Гребнера и делал пометки в блокноте. Закончив, он составил список недавних входящих звонков и показал его Пайку. Тот сразу заметил код 818.

— На звонок с этого номера ты ответил, когда звонивший отключился первым, — объяснил Коул. — Это входящий номер.

— Дарко.

— Думаю, да. А это — последний исходящий звонок, номер пейджера, запрограммированный на имя Дарко.

Коул показал номер с кодом 310, затем пролистал журнал исходящих звонков.

— Предпоследний исходящий звонок был направлен на тот же номер, на который звонил сам Гребнер, после чего отшвырнул телефон — мы оба это видели.

— Потому я и подумал, что это был Дарко. Гребнер связался с ним по пейджинговой системе, и Дарко, видимо, ответил.

— Угу. Сейчас проверим.

Коул повернул экран так, чтобы его мог видеть и Пайк. Номера звонков Коул выписал в два столбца, рядом с временем и датой исходящих и входящих. Рядом с почти половиной входящих номеров Коул поставил крестики, указывающие, что вызовы пришли с заблокированных номеров. Три исходящих звонка Коул соединил линиями с тремя входящими. И указал на исходящие.

— А вот здесь Гребнер оставлял сообщения Дарко. Видишь?

— Ага.

Коул показал соответствующие входящие звонки.

— Смотрим дальше: вот здесь Гребнер получает входящие звонки примерно через двадцать минут после того, как сбрасывает сообщение на пейджер. Один из ответных звонков — с закрытого номера, зато два других — с того самого, на звонок с которого ты отвечал в доме Гребнера.

— Звонили из разных мест?

— Вот и я о том же. Зачем понадобилось пользоваться стационарным номером?

— Не работает мобильный. Этот номер — единственный из доступных.

Коул взялся за телефон.

— Сейчас посмотрим, что у нас получится.

Коул набрал номер и долго слушал гудки.

— Нет ответа. Двадцать гудков — и все впустую. Обычно это означает, что телефон отключен.

— Можешь узнать адрес? — спросил Пайк.

Чтобы раздобыть адрес, Коулу понадобилось два звонка и двенадцать минут. Номер принадлежал компании «Даймонд рекламейшнс» из Лейк-Вью-Террас в долине Сан-Фернандо.

— Все сходится: Лейк-Вью — это у подножия гор, недалеко от Анджелес-Крест. В горах мобильная связь паршивая, остается только пользоваться стационарными линиями.

— Неплохо для начала, — одобрил Пайк. — Может, стоит сгонять в Лейк-Вью?

Коул затолкал бумаги обратно в пакет.

— А я, пожалуй, поищу Рину и Янни. Слишком уж много несостыковок…

Внезапно они услышали, как снаружи хлопнула калитка, Пайк поспешил к двери и остановился, увидев приближающуюся Рину. На ее плече висела сумка, к себе Рина прижимала пакет.

— Ну, нашли что-нибудь? — спросила она.

— Где Янни?

Рина поморщилась и прошла мимо Пайка. Ставя пакет на стол, она объяснила:

— Янни приходится зарабатывать себе на хлеб. Ему не дают отпуска на поиски украденных детей.

— Где ты была? — спросил Коул.

Рина вывалила из пакета свежевыстиранную одежду.

— Ходила в прачечную. Моя одежда провоняла.

— Знаешь Эмиля Гребнера? — спросил Пайк.

— Само собой. У него огромный дом на холмах, для вечеринок он заказывает девушек. Любит только сербок — им он доверяет. Там Михаил и увидел меня впервые. А что такое?

— Гребнер сказал, что отец ребенка — Милош Якович, — сообщил Пайк, пристально следя за лицом Рины.

Между ее бровями прорезались морщины, она несколько раз пыталась заговорить, но словно не могла подобрать слова. Беспомощно взглянув на Коула, который наблюдал за ней так же пристально, как Пайк, она наконец выпалила:

— Гребнер врет. Зачем он так сказал?

— Гребнер уверен, что это правда, — возразил Пайк. — Дарко и Якович враждуют из-за нелегального оружия. Автоматов. Ты что-нибудь знаешь об этом?

— Я знаю, что Михаил терпеть старика не может, вот и все. Но почему Гребнер не сказал, что отец ребенка — Михаил?

— Потому что так объяснил ему сам Михаил. Так, значит, отец твоего сына — Якович?

Рина вскинула голову, уставившись на Пайка.

— Бред! Настоящий отец — Михаил, а старика я в глаза не видела. Я мать. Петар мой ребенок.

— У меня голова идет кругом, — нахмурился Коул.

Рина пропустила его слова мимо ушей.

— Гребнер не сказал, где мой мальчик?

— Он не знает, но мы, кажется, знаем, как найти Дарко. Ты когда-нибудь слышала о «Даймонд рекламейшнс»?

Она сильно задумалась, потом покачала головой.

— Нет. Это ювелирный магазин?

— Скоро узнаем, — пообещал Пайк.

Рина направилась к двери:

— Хорошо, едем.

Пайк остановил ее:

— Ты останешься здесь. Выяснять поеду я.

Расставшись с Коулом, Пайк направился в долину.

Отъезжая от пансиона, Коул задумался о Янни.

Поначалу ему казалось, что Янни, или Янич Певич, чист, но после визита к Гребнеру он уже ничему не верил. Оказалось, историй не одна, а две, причем не совпадающих одна с другой, значит, кто-то из рассказчиков лжет.

По пути Коул завернул к дому Янни. Рина сказала, что он уехал на работу. И действительно, машины Янни возле дома не было. Коул оставил машину на стоянке для гостей и прошел на территорию жилого комплекса. В дверь квартиры Янни он сначала постучал кулаком, потом позвонил. Не дождавшись ответа, он легко вскрыл дверь и вошел сам.

Запершись изнутри, Коул быстро осмотрел жилье Янни, начиная со спальни. Но не нашел никаких подтверждений тому, что Янни лжет. Мало того, он вообще не нашел никаких личных вещей, что показалось ему странным. Ни фотографий родных и друзей, ни сувениров на память.

Затем он направился в кухню. На столе и в раковине громоздилась немытая посуда. Коул нашел упаковку пакетов, выбрал стакан с толстым дном, уложил его в пакет и вышел. Да, Янни Певич чист, но, возможно, он вовсе не Янни.

Из машины Коул позвонил Джону Чэну и объяснил суть дела.

— И как мне прикажешь действовать, когда все на рабочих местах? — поинтересовался Чэн.

— Придумай что-нибудь. Я уже в пути.

— Ты едешь сюда? Не вздумай!

— Встретимся снаружи.

Поездка до лаборатории заняла всего пятнадцать минут, которые Джон Чэн, вероятно, прождал у входа в здание. Увидев стакан, Чэн немного успокоился.

— Да, отличный образец. Хочешь, я проверю отпечатки по базе Интерпола?

— Вот именно. Я подожду в машине.

Чэн торопливо удалился.

Из машины Коул позвонил Саре Майлс. Звонка от девушки с лиловыми прядями в волосах он так и не дождался. И с разочарованием услышал, как включилась голосовая почта.

— Привет, Сара, это Элвис Коул. Лайза Топпинг мне так и не позвонила. Вы не могли бы дать мне ее номер? Спасибо.

Коул продиктовал собственный номер и отключился.

Ему не оставалось ничего другого, как в ожидании задуматься о Гребнере. Сведениями, касающимися Яковича, Гребнер их не на шутку ошеломил, и эти сведения выглядели особенно правдоподобно потому, что Рина призналась: с этим человеком она знакома. Впрочем, и ее рассказ звучал убедительно, а Коул по своему опыту знал, что ловким лжецам всегда хочется поверить и что лучшая ложь большей частью состоит из правды. Итак, у них есть показания Гребнера, любителя вечеринок в доме на холмах, и показания Рины, утверждающей, что она посещала его вечеринки.

Коул задумался о том, нельзя ли это как-нибудь проверить, и пришел к выводу, что слова Рины могли бы подтвердить другие проститутки.

Даты арестов Рины были у него записаны, он позвонил в офис окружного прокурора. Ему пришлось провисеть на телефоне двадцать минут, прежде чем он узнал, кто занимался делом Рины.

— Скорее всего, Элизабет Санчес.

— Можно узнать ее нынешнюю должность и номер телефона?

Заместитель окружного прокурора Элизабет Санчес в настоящее время была прикомандирована к суду района аэропорта в Плайя-дель-Рей.

Коул уже думал, что, позвонив ей, попадет на голосовую почту, но ему ответил женский голос:

— Лиз Санчес.

Коул назвал себя, сообщил дату и номер дела и объяснил, что ему нужны имена проституток и других фигурантов, проходивших по этому делу.

Санчес рассмеялась.

— Да ведь это было шесть лет назад!

— Я надеялся, что имена запомнились из-за подробностей ареста. Сербский публичный дом, работа на сербских гангстеров…

— А-а-а… да, звучит знакомо. Заместитель прокурора Северного Голливуда допросил сразу тринадцать или четырнадцать девушек. Операция проводилась совместно с БОП.

Особой группой по борьбе с организованной преступностью.

— Да-да, это оно. Мне хотелось бы поговорить с фигурантками дела о событиях, случившихся примерно в то же время.

— Можно узнать зачем?

— Заведение, где работали эти девушки, принадлежало пахану Михаилу Дарко. Правда, дела вел кто-то из его подручных, но главным все равно был Дарко. У меня есть вопросы, касающиеся Дарко, на которые могут ответить лишь эти девушки.

— Нет, кажется, его звали иначе… Имя точно было другим.

Пришла очередь Коула умолкнуть в замешательстве.

— Может быть, Гребнер?

— Погодите минутку… Сотрудники особой группы остались недовольны оборотом дела. Заместитель прокурора ликовал — еще бы, арестовано тринадцать проституток! — но наши коллеги из особой группы хотели взять всю цепочку, а из девушек ничего вытянуть не удалось… Вспомнила! Его фамилия — Якович. Человека, на которого работали девушки.

— Хотите сказать, их боссом был Милош Якович?

— Вот именно. Поэтому особая группа и запланировала эту операцию. Ей был нужен Якович. Мы допросили тринадцать проституток, и никто из них ничего не знал.

— Спасибо, Лиз, вы мне очень помогли.

Коул отключился, уставился в пустое небо и вдруг отчетливо осознал, как талантливо некоторые люди умеют врать.

Телефон зазвонил, он ответил не спеша.

Голос его собеседницы звучал как будто издалека:

— Мистер Коул? Это Лайза Топпинг. Мне звонила Сара Майлс. Сказала, что вы хотите поговорить со мной.

Лайза, лучшая подруга Аны, знала то, о чем больше никто не подозревал.

Компанию «Даймонд рекламейшнс» Пайк нашел на четырехполосном бульваре, у подножия каньона Литтл-Туджунга, между общественным складом «Мамин подвал» и магазином, где продавали природный камень. Прямо напротив находился огромный строительный магазин, где на парковке теснилось сотни две машин. Десятки мужчин стояли у входа в строительный магазин: эти приезжие из Мексики и Центральной Америки были бы рады любой работе.

Пайк свернул к строительному магазину. Специализацией «Даймонд рекламейшнс» был металлолом. Прямо на фасаде одноэтажного желтого здания огромными красными буквами было намалевано «ПРИНИМАЕМ МЕТАЛЛОЛОМ». Усыпанная гравием подъездная дорожка вела к маленькой стоянке в обход желтого здания, за ним возвышался двухэтажный ангар, крытый рифленым железом. Пайк увидел, что вся территория между зданиями заполнена штабелями автомобильных шасси, ржавыми трубами, разным прочим металлом. Два новых седана стояли перед зданием на улице, еще два седана и грузовик — на стоянке, а гравийную дорожку перегораживала цепь. В одном из окон офиса, обращенного на улицу, висела табличка «Закрыто».

Пайк увидел, как мужчина в синей рубашке вышел из офисного здания и поспешил к ангару. Он заглянул в дверь, что-то крикнул собеседнику, которого не видел Пайк, и вскоре из-за грузовика вышел крепкий и высокий мужчина. Оба рассмеялись, человек в синей рубашке ушел. Высокий вернулся за грузовик.

Дарко наверняка путешествует с телохранителями, значит, это его охрана. Сам Дарко может находиться и в первом, и во втором здании. Тот самый человек, который прикончил Фрэнка и Синди Мейер, Фрэнка-младшего и Джоуи.

— Уже скоро, приятель, — подбодрил себя Пайк.

Трое рабочих-латиноамериканцев отделились от группы у входа в строительный магазин и теперь направлялись к Пайку. Он отпустил стекло и подозвал их. По-испански Пайк говорил довольно сносно:

— Можно задать вам вопрос?

Самый младший из рабочих ответил по-английски:

— Мой брат — очень хороший каменщик, мы еще и плотничать умеем.

— К сожалению, рабочих я не ищу, — отозвался Пайк. — У меня вопрос вон про то здание на противоположной стороне.

— Где принимают металлолом?

— Да. У меня есть металл, который надо продать, а тут написано «закрыто».

Трое мужчин о чем-то заговорили между собой по-испански. Наконец младший объяснил:

— Люди там есть, а цепь висит уже дня три или четыре.

То есть с тех пор, как произошло убийство в Уэствуде.

— А раньше цепь убирали и табличку тоже?

— Да, сэр. Раньше и грузовики приезжали, увозили металл, а теперь не приезжают. Мы с братом ходили туда, спрашивали, не нужны ли им рабочие, а нам велели проваливать. Теперь грузовики больше не приезжают, только люди в красивых машинах.

— С кем вы говорили? С людьми вон в том офисе?

Мужчины закивали:

— Там два человека. Мы и других видели во дворе.

— У этих людей американский акцент?

— Нет, сэр. Говорят они как-то по-другому.

— Mucho gracias, mi amigos.

За помощь Пайк предложил латиноамериканцам двадцать долларов, но те отказались и двинулись дальше. Тем временем мужчина в синей рубашке вышел из-за угла и зашагал к двери здания.

Пайку пришло в голову проверить, нет ли у компании второго номера. Он уже открыл свой телефон, чтобы позвонить в справочную, но оказалось, что сигнал отсутствует. Это подтверждало предположение насчет стационарной линии.

Наменяв пригоршню четвертаков, Пайк направился к телефону-автомату возле строительного магазина, позвонил в справочную и спросил, нет ли в базах данных компании «Даймонд рекламейшнс» на Лейк-Вью-Террас. Компания нашлась, номер в базе данных был другим. Знакомым. Номером из телефона Гребнера. Пайк набрал его.

Ему ответил мужской голос с сильным восточноевропейским акцентом.

— Алло!

— Это «Даймонд рекламейшнс»?

— Да, но мы закрылись.

— У меня на продажу есть десяток «краун-викторий». Хочу избавиться от них, могу отдать по дешевке.

— К сожалению, мы закрылись. — Незнакомец повесил трубку.

Пайк вернулся к своему джипу как раз в тот момент, когда из ангара вышли трое мужчин. Первый придержал дверь, последний был самым рослым. У Пайка дрогнули уголки губ.

Рослым оказался Михаил Дарко.

Пайк не спускал с него глаз. Пересекая стоянку, проходя мимо припаркованных машин, Пайк не смотрел ни на что другое.

Усевшись за руль джипа, Пайк завел двигатель. С помощью бинокля он удостоверился: да, это Дарко. Правда, по сравнению со снимком, который показывала Кейт Уолш, он похудел, сбрил усы и укоротил волосы. Но лицо по-прежнему осталось узнаваемым по широко поставленным глазам и тонким бачкам.

Под прицелом глаз Пайка Дарко закурил и сердито замахал сигаретой, нервно вышагивая перед спутниками.

Пайк задумался: может быть, Дарко связался с Гребнером, узнал о нападении и теперь подыскивает себе новое убежище? Если так, действовать следовало быстро. Пайку нужен был ребенок Рины и правда о Фрэнке. Дарко мог дать ему ответ на оба вопроса, а Пайк не сомневался, что заставит его разговориться.

Отшвырнув сигарету, Дарко вернулся обратно в ангар. Остальные двое последовали за ним. Пайк выехал со стоянки у строительного магазина, а через два квартала развернулся и остановился у «Маминого подвала», там, где восьмифутовая стена из шлакоблоков отгораживала склад от пункта приема металлолома.

Арендаторы мест в хранилище въезжали на его территорию после того, как вставляли в автомат магнитную карту и ворота открывались. За воротами вдоль стены тянулись боксы для хранения вещей.

Пайк пристегнул к ремню «питон» триста пятьдесят седьмого калибра и «кимбер» сорок пятого, надел пуленепробиваемый жилет и оправил одежду. Оставив джип на улице, он вошел в ворота и быстро пошел вдоль боксов, пристроенных к стене.

Очутившись напротив железного ангара, Пайк легко вспрыгнул на низкую крышу боксов и заглянул за стену. Он никого не увидел, поэтому прошелся вдоль стены, изучая здание. В железном ангаре было проделано несколько окон с рамами, но слишком высоко, чтобы достать до них. Осмотрев ангар из-за стены, насколько это было возможно, он перемахнул через стену, вынул «питон» и направился в дальний угол двора.

Со своей новой позиции Пайк видел офисное здание, часть гравийной парковки, длинную сторону ангара. Ряд окон указывал, что на втором этаже находится несколько комнат. Единственная большая дверь гаража была открыта, в глубине гаража виднелось подобие мастерской с инструментами, подъемниками, мусорными контейнерами. В дверях сидел на садовом стуле незнакомец. К стене возле него был прислонен дробовик.

В дверях возник второй человек, они заговорили. Сидевший взял свой дробовик, оба куда-то ушли.

Пайк стремительно метнулся к зданию. Он вжался спиной в стену возле большой двери, заглянул в мастерскую и убедился, что она пуста. Дарко находился либо в комнатах за дверью, либо наверху, но сгодился бы любой из его подручных, лишь бы смог ответить на вопросы.

Уже сделав первый шаг по мастерской, Пайк вдруг услышал детский плач и понял, что тот доносится сверху. Дарко еще требовалось поискать, а ребенок точно был в этом же здании.

Пайк принял решение.

Железная лестница в дальнем углу мастерской тянулась до второго этажа. Пайк направился к ней.

Лестница вывела его в длинный узкий коридор. Первая дверь была открыта, детский плач усиливался, вместе с ним Пайк различал раздраженный женский голос. Языка, на котором говорила женщина, Пайк не понимал. Где-то в дальнем конце коридора гудели мужские голоса.

Пайк вошел в комнату, ступая так тихо, что женщина не услышала его. Она укачивала малыша с рыжими кудряшками. К стене была придвинула кроватка, рядом стоял стол, застеленный одеялом, и еще один стол, письменный. Повсюду на столах были разложены памперсы и упаковки детского питания.

Негромким шипением Пайк привлек внимание женщины, она обернулась, и он коснулся стволом своих губ.

— Тихо!

Женщина замерла, казалось, даже перестала дышать.

— Чей это ребенок? — шепотом спросил Пайк.

— Милоша Яковича. Прошу вас, не убивайте меня!

— Молчите и не шевелитесь, — велел Пайк.

Малыш нахмурился, глядя на Пайка. Его рыжие волосы были тонкими, на лице выделялись огромные глаза.

Пайк прошел мимо женщины и выглянул в окно. До земли было не меньше четырнадцати футов, но Пайк мог проделать такой прыжок даже с ребенком в руках.

Он убрал в кобуру «питон» и уже открывал окно, когда в комнату вошел тот же человек, который куда-то отозвал сидевшего на стуле охранника.

Его вопль быстро оборвался: Пайк свернул ему шею.

Женщина тоже закричала, чуть не вывалившись в окно, заплакал и ребенок, багровея от натуги. Пайк втащил женщину в комнату, она сунула ему в руки ребенка и выскочила в коридор. Пайк понес малыша к окну, но к зданию уже бежали трое.

Пайк отпрянул от окна и прислушался. Услышал шаги, голоса, но не на лестнице. Это означало, что пока расспрашивают женщину. Понадобится несколько минут, прежде чем эти люди поймут, кто он, один или с подмогой, и лишь потом явятся сюда.

Ребенок раскричался, молотил ножками, размахивал стиснутыми кулачками, и из его зажмуренных глаз брызгали слезы.

Пайк поднял малыша и поднес вплотную к своему лицу.

— Парень…

Крики прекратились, открылись сердитые голубые глаза. Ближний бой в замкнутом помещении обещал быть не только опасным, но и громким, и Пайку пришло в голову, что надо бы позаботиться об ушах малыша. Он разыскал среди детских принадлежностей вату, отщипнул два клочка, скатал их и сунул в уши ребенка. Тот яростно отбивался.

— А то оглохнешь, парень.

В здании все пришло в движение, и Пайк понял, что бой начнется совсем скоро. Он выхватил из кроватки одеяло, закутал в него ребенка, выдвинул из стола ящик и сунул ребенка внутрь. Малыш сразу же перестал кричать.

— Как ты там?

Мальчик только моргал.

— Вот и хорошо.

Пайк задвинул ящик вместе с ребенком и поспешил к двери. Вероятно, стрелки уже на лестницах, с обеих сторон. Разрабатывают план, уверенные, что из этой ловушки Пайку никуда не деться. Они ошибались. Пайк ринулся в атаку первым.

Он выбил ближайшую к лестнице дверь, застигнув врасплох двоих противников. Срезав их выстрелами, Пайк сразу услышал крики внизу, в мастерской.

Спускаться туда он не стал, потому что люди внизу только этого и ждали. Они прикрывали выход во двор, уверенные, что Пайк будет пробиваться именно к нему. Противник в дальнем конце коридора перешел в наступление, не сомневаясь, что загонит Пайка в тупик на лестнице. И совершенно напрасно: он уже сменил позицию.

Вернувшись на второй этаж, он ждал у двери и был наготове, когда в дальнем конце коридора дверь распахнулась, выплюнув двоих нападающих. Первого Пайк подстрелил, второй отступил сам, захлопнув дверь. В нее Пайк всадил последние три патрона, а затем сменил барабан «питона» на новый, заряженный. Метнувшись в комнату ребенка, он выглянул в окно. Трое мужчин, которых он видел раньше, исчезли.

Пайк выбрался в окно, спрыгнул на песок и пустился бежать вперед. Его целью была та же мастерская, через которую он вошел в здание, только теперь четверо мужчин теснились в ней у подножия дальней лестницы, не сводя глаз с двери. Ближайшего Пайк уложил выстрелом в спину, юркнул под прикрытие и выстрелил во второго. Оставшиеся бежали, отстреливаясь вслепую. Пайк услышал затихающие крики и рев двигателей.

Короткий коридор провел его через здание насквозь. Пайк замер, но услышал лишь тишину и осторожно приблизился к распахнутой двери. Стоянка была пуста. Дарко и его люди сбежали.

Пайк взлетел на второй этаж, промчался по коридору до уже знакомой комнаты, отложил оружие и выдернул ящик стола.

Малыш исходил яростью. Он размахивал кулачками, лягался.

— Как ты? — спросил Пайк.

Он подхватил малыша и прижал его к груди, потом вынул из ушей ватные затычки. Вопли смолкли. Малыш прижался к Пайку, тот погладил его по спинке.

— Все, дружок, все. Ты со мной.

Пайк поспешил по коридору к лестнице, ведущей к главному выходу, потом почти скатился по ступеням. Кто-нибудь наверняка слышал выстрелы и позвонил в полицию, значит, скоро сюда нагрянут гости.

До двери оставалось несколько шагов, когда из мастерской вышла Рина Маркович. Она сжимала в руке маленький черный пистолет. Глаза выдали ее: едва заглянув в них, Пайк понял, что она убийца и работает на Яковича. Глаза были холодными и тусклыми, как у мороженой рыбы.

— Ты нашел его. Хорошо. Вот он, Петар. Янни, Петар у него.

Со стороны гравийной стоянки в мастерскую вошел Янни. Его ствол будто бы сам собой нашел цель, и этой целью был Пайк.

Пайк прыгнул влево, хватаясь за оружие и одновременно прикрывая телом ребенка. Ему помнилось, что в барабане оставалось еще не меньше двух патронов, а жилет либо спасет его, либо нет. И если первые два выстрела не убьют его и не искалечат, он был готов сражаться вечно, несмотря на раны.

Он не услышал выстрела Янни, но пуля ударила его в спину, словно гигантский кулак. Пайк пошатнулся, однако сумел удержаться на ногах, выхватить оружие и обернуться как раз в то мгновение, когда в дверях возник Джон Стоун. Джон нанес удар стволом М-4 по голове Янни, и, когда тот упал, подоспевший Коул обрушился на женщину сзади, отнял оружие, повалил, насел и приставил ей к голове свой револьвер.

— Как ты? — спросил Коул у Пайка.

Пайк осмотрел малыша, который захлебывался в крике. Петар был невредим.

— Мы в порядке.

8

Они надели на Янни и Рину пластиковые наручники и потащили их к машинам, спеша покинуть место перестрелки раньше, чем здесь появится полиция. Ребенок плакал, Рина тоже рыдала.

— Ты все не так понял! Петар мой. Я хотела спасти его!

«Лендровер» Стоуна ждал на ближней стоянке. Янни затолкали в багажник, Рину — на заднее сиденье, рядом с ней устроился Коул.

— В каньон, — скомандовал Пайк. — В Анджелес-Крест. Джон?..

— Сам знаю.

Коул протянул руки к ребенку:

— Давай сюда, я его подержу.

— Справлюсь.

— И как ты, интересно, будешь вести машину?

— Езжай.

Стоун укатил первым.

Пайк гнал джип в горы и посматривал на приближавшиеся «мигалки». С тремя машинами шерифа он разминулся примерно через четверть мили, подобно всем прижавшись к правой обочине. Напуганный ребенок плакал без умолку. Пайк пристроил его к своему плечу и похлопал по спинке:

— Все хорошо, дружок. Теперь все будет в порядке.

Они поднялись к Литтл-Туджунга-Уош, дорога в этом месте проходила по дну оврага, вид которого чем-то успокоил мальчугана. Он перестал плакать, поднял голову и огляделся.

Проделав по каньону путь в шесть миль, Пайк свернул на гравийную дорогу. Он часто бывал здесь, приезжал в эти безлюдные края, чтобы опробовать оружие, которое чинил или мастерил. Гравийка полого взбегала в гору, возле плоской вершины которой уже ждал «лендровер» Стоуна. Они с Коулом уже успели выйти, вытащить Янни, уложить его ничком на землю и усадить рядом с ним Рину со связанными за спиной руками.

Коул направился навстречу Пайку и состроил ребенку забавную рожицу.

— Знаешь, мы могли бы стать профессиональными няньками. Я слышал, им хорошо платят.

— Ох и голос у него.

Мальчик выгнул спину, обернулся, чтобы посмотреть на Коула. Коул показал ему козу и зашлепал губами, как рыбка.

— Славный мальчик.

Петар срыгнул.

Переведя взгляд на Рину, Пайк понизил голос:

— Она правда его мать?

— Все это вранье. Они работают на Яковича. Кто родители ребенка, не знаю. Может, Гребнер говорит правду.

— Значит, Дарко ему не отец?

— Я знаю только, что она ему не мать. Ана по секрету рассказала своей подруге Лайзе Топпинг, что Рину чуть не зарезали, поэтому детей у нее быть не может.

Пайк смерил взглядом Рину, слушая, что еще разузнал Коул. Рина действительно была проституткой и работала на сербских гангстеров, только подчинялась Яковичу, а не Дарко.

Пайк указал на Янни.

— А этот?

— Его настоящее имя — Симо Карадивик, он родом из Витеза. Это родной город Яковича. Карадивик — один из его быков.

Пайку стало ясно, что ребенку предстоит еще долгий путь, прежде чем он окажется в безопасности. Единственная истина заключается в том, что Дарко и Якович ненавидят друг друга настолько, что готовы прикончить десятимесячного малыша. Такая ненависть может оказаться полезной, сообразил Пайк.

Он задумался.

— Нам много чего понадобится для Петара…

— Ты шутишь? Мы не можем оставить ребенка у себя.

— Он будет со мной, пока не станет ясно, что он в безопасности.

Пайк погладил малыша по спинке и протянул его Коулу:

— Забери его, хорошо? Он начинает мерзнуть. Купи все необходимое, а мы скоро вернемся к тебе. Поезжай на моем джипе.

Коул бросил взгляд на Янни и Рину, и Пайк заметил, что он озабочен.

— Как вы намерены с ними поступить?

— Использовать. Чтобы встретиться с мистером Яковичем.

Помолчав, Коул принял из его рук малыша, сел в джип и укатил. Пайк проводил его взглядом, а затем подступил к пленникам. Вместе со Стоуном они посадили Янни на землю.

— Вы ошибаетесь, — заговорила Рина. — Петар мой ребенок.

Пайк ничего не ответил. В этом не было смысла.

Он потер спину в том месте, куда стрелял Янни. Спина ныла.

— Чей это ребенок?

— Мой. Я говорю правду. Почему ты мне не веришь?

Стоун ткнул Янни стволом.

— Может, потому, что он стрелял в него.

— По ошибке! Он растерялся!

Пайк смотрел на Янни.

— А в меня ты стрелял тоже по ошибке, Симо?

Веки Янни дрогнули.

— Я растерялся. Симо? Кто это такой?

— Телохранитель Яковича. Родом из Витеза. Ты спекся, Симо. — Пайк вытащил кольт, приставил его к голове Янни и нажал на спусковой крючок. По окрестным холмам прокатилось эхо.

Рина вскрикнула и отпрянула, Янни тяжело осел на землю.

— Ой, — отреагировал Джон Стоун.

Пайк демонстративно согнул палец на спусковом крючке, но упрашивать Рину не понадобилось.

Слова хлынули из нее потоком:

— Нет-нет-нет-нет, он не мой, нет, Милоша! Потому Дарко и украл его! Честное слово!

— Ты работаешь на Яковича?

— Да!

— Якович и есть отец?

— Нет-нет, дед! Он дед мальчика!

На этот раз Пайк поверил ей, хотя услышанное оказалось для него неожиданностью. Единственный сорокадвухлетний сын Милоша Яковича сидел в сербской тюрьме. Петар был зачат во время посещения, разрешенного жене, его мать скончалась при родах. А через два месяца отец мальчика, Стеван, был убит в камере каким-то боснийским хорватом. Так Петар Якович оказался единственным наследником старика, поэтому его доставили в США.

— Когда он узнал, как намерен поступить Михаил, — продолжала Рина, — то велел нам спрятать ребенка. Он отдал Петара мне, а я — Ане. Потом Михаил нашел его и украл, а Милош велел нам найти ребенка и всем им показать.

Показать всем. Убить родного внука для острастки.

Пайк мысленно перебирал список предстоящих дел. Защитить ребенка. Найти человека, который убил Фрэнка. Отыскать три тысячи боевых автоматов. В таком порядке.

— Где Якович? Сейчас же говори, где он?

— На яхте. У него есть яхта. В порту.

— Можешь связаться с ним? Позвонить?

— Да! Он не такой, как Михаил. Он не прячется.

Пайк рывком поставил ее на ноги и разрезал пластиковые наручники, освободив запястья.

— Вот и хорошо. Едем к нему.

За время долгой поездки от Анджелес-Креста до Марина-дель-Рей Пайк успел подумать о том, что́ известно Яковичу. Рина наверняка рассказала ему и о нем, Пайке, и о Фрэнке Мейере, и о намерениях Пайка. И это хорошо. Это придаст убедительности его игре, особенно благодаря тому, что Джон Стоун узнал об оружии.

— Он знает, что я нашел Дарко в компании, скупающей металлолом?

— Да. Я связалась с ним после того, как ты уехал.

— И знает, что вы с Янни последовали за мной?

— Да. Он сам велел нам.

Значит, сейчас Якович гадает, что произошло, и ждет звонка от Рины.

Названия яхты Рина не знала, но помнила, где она пришвартована.

Порт окружали рестораны и отели, открытые для публики, но причал для яхт был обнесен высоким забором с электрическими воротами и камерами наблюдения.

— Это за отелем, — сказала Рина. — Где ставят большие яхты.

Стоун медленно вел машину по стоянке отеля, пока не нашел место, откуда были видны яхты. Рина обвела их взглядом и наконец указала:

— Вон та. Синяя. Видишь, в самом конце?

Пайк осмотрел восьмидесятифутовую яхту — дизельное судно из стекловолокна и стали, с темно-синей обшивкой и кремовыми палубами.

— Вези нас обратно к воротам, Джон.

У ворот Пайк отдал Рине телефон. Он уже объяснил ей, что и как следует сказать.

— Помни: ты жива только до тех пор, пока помогаешь мне.

Рина дождалась ответа.

— Это я. Мне надо с ним поговорить.

Они ждали почти три минуты, наконец Рина кивнула:

— Нет, его не смогли. И Михаила тоже. Мальчик у Пайка. Да, теперь у него, а Михаил сбежал.

Из трубки до Пайка доносился мужской голос. Рина перебила:

— Мы уже здесь, Милош. Он здесь. Пайк.

Она взглянула на Пайка.

— Сидит рядом. Хочет с тобой встретиться. — Она отвела глаза. — Янни мертв.

Пайк забрал у нее телефон.

— Я его застрелил. И сделаю то же самое с Михаилом Дарко, но мне нужна ваша помощь.

Несколько секунд в трубке было тихо, потом послышался мужской голос:

— Подъезжайте к воротам, мы впустим вас.

Когда Пайк выходил из машины, Стоун напутствовал его словами:

— Утопи эту посудину. Пусти на дно.

Ничего другого от Джона Пайк и не ожидал.

Он не простоял у ворот и тридцати секунд, как вдруг замок открылся. Пайк вошел и поднялся по длинному пандусу на причал, по которому зашагал мимо ряда яхт.

Два верзилы ждали его: один на юте, другой на коротком трапе, ведущем на верхнюю палубу. Пайк решил, что безопаснее будет встретиться у всех на виду, на открытой палубе. Никто не станет жать на курок, когда вокруг столько народу.

Лысеющий старик, с виду лет семидесяти, сидел за столом на верхней палубе. Когда-то он был мощным, а теперь ссохся, кожа обвисла, как будто стала велика ему. Он жестом велел Пайку подняться на борт.

— Иди сюда. Послушаем, что скажешь.

Пайк поднялся на борт. Верзила с нижней палубы потянулся было обыскать его, но Пайк отбил его руку.

Старик вмешался:

— Пропусти, ничего.

Пайк поднялся к нему, но не сел за стол и приглашения не дождался. За спиной старика и раздвинутыми дверями салона молодая обнаженная женщина смотрела телевизор.

— Ну, поговорим, — начал Якович. — Что это за дела с Михаилом Дарко и зачем мне тебе помогать?

— Три тысячи «Калашниковых», — ответил Пайк.

Якович застучал пальцем по столу. Тук-тук-тук.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

Он явно опасался, что Пайк носит на себе подслушивающее устройство. Пайк развел руки.

— Нам надо поговорить начистоту. Пусть ваш человек обыщет меня.

Якович сам обыскал Пайка и вернулся к столу.

— Ладно, давай начистоту.

— Вам известно, за что я собираюсь убить Михаила Дарко?

— Отомстить за друга.

— Да. Мы с другом когда-то были наемниками. Профессиональными солдатами. Мой друг не помогал вам покупать это оружие?

Этот вопрос Пайку давно не терпелось задать.

— Об этом человеке я ничего не знаю. Да, я слышал, что сестра Рины работала у него. Но это все, что мне известно.

Скрыть облегчение удалось с трудом: Фрэнк чист.

— Так я и думал. Если бы он помогал вам, у вас уже были бы покупатели.

Якович притворился оскорбленным.

— Покупателей у меня полно.

— Будь у вас покупатель, оружие давно бы разошлось, и Дарко было бы нечем вас шантажировать. Я хочу купить его, а Дарко я могу либо уничтожить сам, либо отдать его вам — как хотите.

Милош Якович прокашлялся.

— Я ждал другого.

— Да. Об этом оружии я знаю больше, чем вы. Его украли индонезийские пираты с контейнеровоза, направлявшегося в Сеул. Это новенькие автоматы, но продать их нелегко из-за истории их появления на рынке.

Якович раздраженно заерзал.

— Откуда ты знаешь?

— Я профессионал, — ответил Пайк. — И я хочу их купить. Если вы согласны, я дам в придачу Дарко и вашего внука.

— О каких деньгах идет речь?

— Три тысячи автоматов по пятьсот за штуку — полтора миллиона, но только если они не успели заржаветь. Я сам проверю каждый, все три тысячи. Если они без затворов и ствольных коробок, я их все равно куплю, но дешевле.

Пайк видел, что Якович задумался. В словах Пайка он не сомневался, но побаивался: предложение застало его врасплох, когда он уже настолько отчаялся, что был готов обдумать даже его.

— Деньги у тебя при себе?

— Будут при себе завтра в это же время.

— И как же ты передашь мне Михаила?

— Ему тоже нужно оружие. Если вы заключите со мной сделку, я привезу Дарко, когда буду осматривать автоматы.

Якович решился:

— Завтра я свяжусь с тобой.

— Только не слишком поздно. Получить деньги я смогу лишь в рабочие часы.

Пайк оставил собеседнику номер телефона и спустился на причал, вышел из ворот и сел в «лендровер».

Стоун был явно разочарован.

— А взрыва я так и не дождался.

— Не знаешь, где можно раздобыть китайский АК? — спросил Пайк. — Новенький, еще не обстрелянный? Только обязательно китайский. И боевой.

Стоун пожал плечами.

— Ну, есть у меня знакомый знакомого…

— Звони ему. И поедем проведать Гребнера.

На этот раз охранник был только один — невысокий и мускулистый, открывший дверь с хмурой гримасой. Пайк обезоружил его и велел вести к Гребнеру. В комнате он уложил охранника лицом вниз, а Гребнеру велел не двигаться.

— Звони Дарко, — распорядился он. — Теперь мальчишка у меня, это все меняет.

— Меняет? Что это значит?

— Мне есть чем давить на Милоша Яковича, значит, я могу заполучить автоматы. Я сдам Яковича Дарко за треть автоматов: две тысячи ему, одну мне.

— Ты сдашь его? О чем вообще речь?

— Если мы с Дарко на время забудем о наших разногласиях, Дарко избавится от конкурента. Свой номер я записал на полу в твоей гостиной. Пусть Дарко позвонит. А если не отважится, Якович продаст оружие кому-нибудь другому, и прости-прощай армянская сделка Дарко.

По дороге к Коулу Пайк подробно передал Стоуну содержание разговора. Они остановились у дома, Пайк провел спутника через кухню. Стоун поглядывал на Рину так подозрительно, словно ожидал от нее попытки сбежать.

Коул с ребенком на коленях смотрел игру «Доджерс». Он хорошо подготовился: купил питание для ребенка, не забыл памперсы, присыпки и мерные ложечки. Пайк сразу заметил эти приобретения в кухне.

Коул обернулся и поднял брови: он не досчитался Янни.

— Я его застрелил.

Коул перевел взгляд на мальчика. Тот обернулся, увидел Пайка и заулыбался. Радостно захлопал в ладоши.

— К тебе хочет, — объяснил Коул.

Пайк взял ребенка на руки и прижал к себе.

— Что случилось? — Коул понизил голос.

Пайк рассказал ему об игре, в которую втянул Яковича и Дарко.

— Пора звонить Уолш, — продолжал Пайк. — Когда машину Янни найдут в Лейк-Вью, то поймут, что он участвовал в перестрелке. А когда всплывет правда о хозяевах той компании по приему металлолома, полиция встанет на уши. Нам понадобится прикрытие и сотрудничество Кейт, чтобы провернуть это дело.

Он покачивал мальчика на руках. Ребенок смеялся, потом протянул руку и снял с Пайка очки. Мальчик затряс ими, как погремушкой.

— А что будет с ребенком? — посерьезнел Коул.

— О нем должен кто-то заботиться.

— И этот кто-то — ты?

— Не я, а кто-то. Каждому нужен близкий человек.

— Даже тебе?

Пайк ответил другу продолжительным взглядом, потом мягко забрал у мальчика свои очки, но не надел их. Похоже, Петару без очков он нравился больше.

Они пристегнули Рину наручниками к кровати в комнате для гостей, потом устроили в гостиной спальное место для малыша. Детское питание Петару не понравилось, пришлось жарить ему яичницу. Она пошла на ура.

Поздно вечером Пайк позвонил Кейт Уолш, но вдаваться в объяснения не стал. Только сказал, что скоро узнает, где находится оружие, и пообещал позвонить ей завтра. Истинной целью этого звонка было убедиться, что он сумеет сразу связаться с ней в случае ответа от Яковича или Дарко. Если кто-то из них примет решение, действовать понадобится быстро. В том числе и Уолш.

Коул отправился на пробежку, а Пайк и Стоун остались с малышом. На руках у Пайка он быстро уснул. Стоун выпил и уснул на полу, так что Пайку пришлось будить его и отправить в машину: храп тревожил ребенка.

Коул вернулся через час, погасил свет и поднялся к себе, принимать душ. Через несколько минут Пайк услышал, как Коул завалился в кровать и потушил последнюю лампу. Пайк еще долго слушал, как затихает дом.

Часа в два ночи тонкий слой облаков рассеялся, и в окна заглянула полная луна. Держать малыша на руках пришлось три часа подряд, но при первой попытке положить его Петар зашевелился.

— Ты со мной, дружок, — зашептал Пайк. — Все хорошо.

Мальчик проснулся, выгнул спину и увидел над собой Пайка, в глаза которому уставился так, словно никогда не видел других людей. Они долго смотрели друг на друга как завороженные.

Маленькое тельце было плотным и теплым. Пайк чувствовал, как быстро бьется крошечное сердце, видел, как поднимается и опадает грудка. Оказалось, держать на руках маленькое живое существо очень приятно.

— Эй! — позвал Пайк.

Мальчик улыбнулся, взбрыкнул ножками и вскинул обе ручки. А потом потянулся к лицу Пайка, растопырив пальцы.

Пайк дотронулся до розовой ладошки указательным пальцем, и тонкие пальчики сомкнулись вокруг него. В ответ на пошевеливание большого пальца мальчик загулил, заулыбался, как будто получил чудесную игрушку.

— Тебе ничто не грозит, — шепотом заверил Пайк. — Я не дам тебя в обиду.

Когда совсем рассвело, в дом на цыпочках прокрался Джон Стоун. Он показал поднятые большие пальцы, давая понять, что раздобыл автомат. Пайк уложил ребенка в импровизированную постель и вышел за Стоуном из дома.

На заднем сиденье «лендровера» Пайк увидел длинную узкую картонную коробку с китайскими иероглифами на крышке. Стоун открыл ее. Автомат был завернут в пластик. Стоун развернул его и бросил обертку обратно в коробку.

— Ни разу не стреляный. Еще в заводской смазке.

Пайк осмотрел затвор, коробку и механизм и не обнаружил в них никаких изъянов.

— Отличная работа, Джон. Безупречная.

Они погрузили коробку в джип Пайка и ушли в дом.

Михаил Дарко позвонил в десять минут восьмого. Малыш и Стоун спали, Коул заглянул к Рине. Пайка звонок застиг во время отжиманий.

— Пайк.

— Ты несколько дней подряд пытаешься меня прикончить. Зачем мне с тобой говорить?

— Нам обоим нужно оружие.

— Оружие нужно мне. А на тебя мне плевать.

— Ты его не получишь. Моя сделка — вопрос решенный, у меня уже есть покупатель.

Дарко мялся в нерешительности.

— Врешь.

— Не вру. Но без тебя она не состоится.

— За дурака меня держишь?

— Его внук у меня. Тебя он ненавидит, так что ничего у тебя не выгорит. А меня — нет. Вчера я встречался с ним на яхте и осмотрел оружие. Мы поладили, автоматы мои.

Снова нерешительная пауза.

— Ты их видел?

— Образец. Даже забрал его с собой, когда мы закрыли сделку. А теперь нашел способ заработать еще больше. Я тебе покажу. На бульваре Голливуд возле «Муссо» через час. Увидишь мой джип.

Пайк повесил трубку. Он знал, что долгими разговорами Дарко не убедить, и теперь он либо объявится, либо передумает.

К тому времени в гостиную вернулся Коул. Стоун уснул. Пайк передал суть разговора, Коул предложил составить ему компанию, но Пайк отказался.

Встретиться с Дарко ему хотелось одному. Только позднее он понял почему: он еще не решил, убивать этого человека или нет, несмотря на соглашение с Уолш.

Выбрав дорогу через каньон, Пайк уже через десять минут стоял возле ресторана.

Спустя двадцать минут рыхлый парень, которому не мешало бы побриться, вывернул из-за угла и продефилировал мимо Пайка. Обычный прохожий, разве что слишком заинтересованно поглядывающий на джип. Он свернул за ближайший угол. Через несколько минут он снова отразился в зеркале, на этот раз в сопровождении другого мужчины. Они огляделись, потом первый достал мобильник. Пайк наблюдал за ними. Тот, что говорил по мобильнику, убрал его и подошел к машине, второй за ним.

— Выйди.

Пайк вышел из машины и остановился на тротуаре. Через несколько минут из-за угла показался Михаил Дарко.

На этого человека, пославшего Муна и его банду в дом Фрэнка, Пайк уставился в упор. Вот из-за кого погибли Фрэнк, Синди, Фрэнк-младший и Джоуи. Пайк не чувствовал ни гнева, ни ненависти. Словно наблюдал за происходящим со стороны. Дождавшись, когда Дарко подойдет, он кивнул в сторону джипа.

— Он сзади. Идем посмотрим.

Пайк открыл багажник и повернул коробку так, чтобы Дарко сам увидел иероглифы. Потом открыл ее. Дарко придвинулся ближе, но прикасаться к оружию не стал. Наконец он выпрямился.

— Ну хорошо, если сделку он заключает с тобой, мне-то зачем звонить?

— Ему нужны наличные. У меня их нет. Я могу купить автоматы по пятьсот штука, всего за полтора миллиона долларов. А у меня есть покупатель, который заплатит по тысяче.

— Но чтобы купить оружие, тебе не хватит денег.

— Не хватит. Старик требует половину суммы, прежде чем вообще покажет их мне. То есть семьсот пятьдесят тысяч. У меня таких денег нет, вот я и подумал про тебя. Может, у тебя они и есть, но с тобой он не станет иметь дела. Так что мы партнеры.

— Не хочется мне быть твоим партнером.

— А мне — твоим, но бизнес есть бизнес. Поэтому я предлагаю бонус.

— Яковича.

— Когда он увидит наличные, Якович, оружие и деньги окажутся в одном месте. И ты сможешь решить свою проблему: и деньги останутся при тебе, и паханом станешь.

— Значит, ты предлагаешь украсть оружие.

— И сэкономить кучу денег.

Дарко вгляделся в него, и Пайк понял, что он обдумывает предложение.

— А твой друг?

— Я по нему скучаю. Но это же три миллиона, треть моя, значит, миллион долларов.

— Я подумаю.

— Решай: или да, или нет.

Тень досады прошла по лицу Дарко, он кивнул.

— Хорошо. Придет время — позвони. Я добуду бабло. — Он жестом подозвал своих людей и удалился.

Пайк сел в джип и проводил Дарко взглядом. Дарко наломал дров, у Пайка имелись обязательства перед Фрэнком. Эти обязательства существовали потому, что они прикрывали друг друга и доверяли товарищам, зная: если кто-нибудь из них упадет, ему помогут встать. Никого не забудут и не бросят на произвол судьбы. Пайк остро сожалел о том, что заключил соглашение с Уолш, но от нее ему требовалось нечто более важное, чем возможность разделаться с Дарко.

Выезжая на улицу, Пайк позвонил Кейт Уолш:

— Надо встретиться.

— Красный «джип-чероки» вчера видели возле компании, скупающей металлолом, в Лейк-Вью-Террас. Это были вы?

— Да.

— Черт, так это вы прикончили там пятерых?

— Шестерых. А еще мне нужно семьсот пятьдесят тысяч долларов.

— Какого черта?

— Я встречался с Яковичем. И только что расстался с Дарко. Вам все еще нужны те автоматы?

Они встретились на парковке на бульваре Сансет. Пайк прибыл первым и не выходил из джипа, пока не увидел, как подъезжает Кейт на серебристом «аккорде». Ее личной машине. Он подошел и сел на пассажирское сиденье. Она держалась замкнуто.

— Полиция рвется арестовать вас, меня винят в том, что я втянула их в это дело. Не хотите объяснить, каким образом были убиты те шестеро?

— Они держали в заложниках внука Милоша Яковича. Теперь он у меня. — Пайк рассказал про Петара Яковича, Рину и Янни, а также все остальное.

Уолш растерялась от неожиданности.

— Фрэнк не имел к оружию никакого отношения — это сказал мне сам Якович. Семья Фрэнка и он сам случайно подвернулись убийцам. Дарко вломился к ним в дом из-за няни.

— Аны Маркович?

— Сестра отдала ей внука Яковича, чтобы Ана спрятала его от Дарко, но тот все равно отыскал ребенка. С его помощью Дарко надеялся принудить Яковича к сделке, но просчитался.

Уолш кивнула.

— Продолжайте.

— Яковичу нужен Дарко. Дарко нужно оружие. У меня есть то, что нужно обоим, поэтому я втянул их в игру. Если повезет, я сумею свести этих двоих там, где находится оружие.

— Но как?

— Якович считает, что оружие покупаю я, Дарко убежден, что мы просто украдем его. Каждый из них уверен, что я обманываю второго.

— Что у нас со временем?

— Сегодня ближе к вечеру. Дарко уже дал согласие, осталось дождаться только вестей от Яковича. Чтобы сделка состоялась, мне потребуются три вещи.

— Говорите.

— Я работаю не один. Людям, которые мне помогают, нужны гарантии. В письменном виде. Как и мне. Освобождение от любой ответственности за любые наши действия как сейчас, так и в будущем.

— Это не гарантии, а лицензия на убийства.

— Я еще не закончил. Мне понадобится семьсот пятьдесят тысяч долларов, причем уже через несколько часов. Дарко обещал подвезти деньги, но еще неизвестно, привезет ли. Если нет, я все равно буду продолжать игру с Яковичем, но без денег он мне не поверит.

— Понятно, — кивнула она. — Думаю, это можно устроить.

— Еще одно. Мальчик у меня. Вы обеспечите его свидетельством о рождении американского образца и полноценным гражданством, чтобы я мог поселить его в семье по своему выбору. Об этом нельзя упоминать в официальных документах. Биологические родственники ни в коем случае не должны найти его, следовательно, существование таких документов недопустимо.

На этот раз Уолш молчала еще дольше, чем когда Пайк потребовал снять с него ответственность за убийства. Наконец она покачала головой.

— Не знаю, удастся ли… Даже если бы я согласилась, я просто не знаю, законно ли это.

— Мне все равно, законно это или нет.

Уолш тяжело вздохнула и кивнула.

— Пожалуй, начну прямо сейчас.

Пайк вернулся в свой джип и направился обратно к Коулу. Остаток утра Коул, Стоун и Пайк готовили снаряжение. Дальнейшие события разворачивались стремительно, начавшись за десять минут до полудня.

Телефон Пайка завибрировал: это звонил Якович.

— Деньги добыл? — спросил он.

— Получу через четыре часа.

— Наличными. И Михаила. Я хочу видеть Михаила.

— Если я получу оружие, Михаил ваш. Где встретимся?

— Здесь, на яхте. Я буду ждать.

Они назначили время, Пайк отключился и сразу перезвонил Кейт Уолш.

Уолш и четыре агента из Управления по борьбе с незаконным оборотом алкоголя, табака и оружия прибыли в дом Коула через час. Двое остались в машинах, еще двое вошли вместе с Уолш: латиноамериканец сурового вида Пол Родригес и рослый рыжеволосый Стив Роджерс. Роджерс был в оливково-зеленом комбинезоне группы особого реагирования — спецназа, подчиняющегося Управлению. Джон Стоун привез свою аппаратуру для слежки, Коул помог настроить ее. Он был без рубашки, но в пуленепробиваемом жилете.

Семьсот пятьдесят тысяч долларов наличными заняли немного места. Уолш принесла их в спортивной сумке, повесив ее на плечо. Водрузив сумку на стол Коула, она показала, почему огромная сумма выглядит незначительной. Купюры, запечатанные в пачки вакуумным способом, были запаяны в прозрачный пластик.

Уолш выложила на стол бланк и протянула Пайку ручку.

— Подпишите. Если Дарко привезет деньги, свои не отдавайте.

Пайк подписался и вернул ей бланк.

— А где сестра погибшей? — спросила Уолш.

Коул привел из комнаты для гостей бледную и подавленную Рину. Родригес официально объявил ей об аресте. Роджерс перевел его слова на сербский.

— Так или иначе, в конечном итоге она нам помогла, — заметил Пайк.

Когда Родригес выводил арестованную, Рина обернулась к Пайку и что-то сказала ему по-сербски, но он не понял.

Агент Управления улыбнулся.

— Она надеется, что вы отомстите за Ану.

Уолш раздраженно вздохнула, считая, что они зря теряют время.

— А ребенок? Где он?

— В надежном месте.

— Ладно, пройдемся по плану. Как будем действовать?

— Джон, тебе слово, — сказал Пайк.

Стоун показал присутствующим GPS-маячок.

— Помните?

Уолш покраснела, а Стоун продолжал:

— Нет, это не тот, который вы подсунули ему в джип, а мой. Высокотемпературная цифровая керамика, без радиочастот, сканеры и ручные детекторы в аэропорту такие штуки не распознают. В общем, лучше вашего. Один Пайку, один Коулу — они едут вместе — и один на их машину, джип Пайка. Связь через приемник, передающий сигнал на мой ноутбук.

Пайк продолжал объяснять, как он намерен свести вместе Яковича и Дарко там, где находится оружие. Задача Уолш и ее людей — появиться в нужный момент.

— А что насчет Дарко? — спросила Уолш.

— Мы с Элвисом встречаемся с ним в Венеции. Место специально выбрали поближе к порту.

— Вы оба? — Уолш повернулась к Коулу.

— Дарко приедет не один, — объяснил Пайк. — Будет лучше, если и я возьму своих людей.

Коул указал на себя:

— Его люди — это я.

Пайк продолжал:

— Он считает, что мы встречаемся, чтобы собрать деньги. А на самом деле — чтобы дать ему вот это.

Стоун показал им GPS-маячок.

— Дарко будет думать, что с помощью этой штуки последует за Джо и Элвисом туда, где находится оружие, а на самом деле благодаря ей мы сможем следить за ним. И вы тоже.

Вмешался агент:

— Значит, наша отправная точка — Венеция?

— Только на момент встречи с Дарко. Из Венеции мы отправимся в порт. Истинный старт — там.

Следующий час они посвятили разработке планов и настройке аппаратуры. Стоун укреплял маячки на волосах Коула и на пряжке ремня Пайка. Уолш и Роджерс координировали действия особой группы и остальных агентов.

Без четверти час агенты разъехались, направляясь на исходные позиции большей частью в Венецию. Последней уезжала Кейт Уолш, напоследок она предупредила Пайка:

— После того что случилось в Лейк-Вью, вы на особом контроле. Постарайтесь помнить, что Михаил Дарко мой.

Ровно в час Пайк и Коул забрались в джип Пайка и направились к подножию холмов. Стоун уехал, опередив их.

Михаил Дарко ждал их в Венеции, в конце Маркет-стрит. Два черных седана БМВ и черный «эскалейд» сбились в кучу, занимая почти всю парковку.

Пайк затормозил рядом с «бумерами» и вышел. Коул остался в джипе. При виде Пайка дверцы обоих «бумеров» распахнулись, оттуда выбрались Дарко и трое его людей.

— Кто это? — спросил Дарко, уставившись на Коула.

— Он будет помогать мне проверять автоматы. Якович предупрежден.

Пайк отдал Дарко ручной маячок и объяснил, как тот работает. На карте он отображался в виде зеленого кружка.

— Видишь огонек? Это мы. Не следуй за нами вплотную, иначе Якович увидит тебя. Держись в тени. Этот прибор поможет тебе следить за нами.

Дарко и двое его людей заговорили на непонятном Пайку языке, затем Дарко открыл заднюю дверцу «бумера» и вытащил спортивную сумку.

— Это деньги. Если хочешь, пересчитай.

Пайк отмахнулся:

— Нет смысла. Получим оружие — заберешь их обратно.

Глаза Дарко сонно щурились.

— Ты вот объясни… как ты собираешься доставить меня к Яковичу?

Посмотрев на него в упор, Пайк объяснил:

— Я сказал ему, что ты считаешь, будто бы я собираюсь продать оружие тебе. Объяснил, что устрою вам встречу, а когда ты появишься, его люди прикончат тебя.

Пайк сложил пальцы пистолетом, прицелился в Дарко и нажал спусковой крючок.

— Нам пора, — поторопил Пайк. — Он ждет.

Он сел в джип и направился к порту.

В зеркало заднего вида Пайку порой удавалось увидеть их на расстоянии восьми-десяти машин от себя. Три черных автомобиля выстроились цепочкой, как автопоезд.

Коул позвонил Стоуну и рассказал, как выглядят машины их спутников.

— Два седана, «бумеры» и черный «эскалейд». Видишь нас?

Послушав минуту, Коул отключился.

— Нас и наших спутников хорошо видно. И ему, и Уолш.

Они направлялись на юг вдоль берега, потом неподалеку от Вашингтона повернули к портовому району близ Палаван-уэй. Пункт назначения быстро приближался. Специальные агенты и группы быстрого реагирования заняли позиции по обе стороны Палаван-уэй, возле порта. Одна машина группы ждала на острове.

Они свернули на Палаван, прокатились до отеля у набережной и припарковались там, где останавливался Пайк накануне днем.

— Готов? — спросил Пайк.

— В норме.

Пайк позвонил Уолш.

— Сейчас буду звонить ему.

Он отключился и сразу связался с Яковичем. За него ответил кто-то незнакомый.

— Пайк. К мистеру Яковичу.

Пайк ждал, что его впустят, но напрасно.

— Сейчас выйдем, — пообещал голос.

Через пять минут за воротами показались Якович и два его телохранителя. При виде Коула Якович насторожился, но наконец приблизился вместе с остальными.

— Кто это? — первым делом спросил Якович.

— Он поможет мне проверять оружие.

— Я не собираюсь ждать, пока ты осмотришь все автоматы.

— Мне все равно, ждете вы или нет, — я в любом случае проверю оружие. Я же предупреждал вас. Никаких неожиданностей.

Якович был явно раздражен.

— Покажи деньги.

Пайк продемонстрировал спортивную сумку Дарко.

— Семьсот пятьдесят.

Якович перебрал несколько пачек, наугад вынул купюру, изучил ее и бросил обратно в сумку.

— Ладно, едем.

Он поднял руку, и со стороны отеля с урчанием приблизились два темно-серых «хаммера».

— Поедем на моих машинах, — заявил Якович.

Пайк и Коул не стали переглядываться и колебаться. Вместе с Яковичем Пайк сел в ближайший «хаммер». Один из телохранителей повел Коула ко второму.

Едва Пайк опустился на заднее сиденье, пассажир с переднего направил на него пистолет.

— На этот раз мы отберем у тебя оружие, — предупредил Якович.

Телохранитель обхлопал его ладонями, разыскивая стволы.

— На нем жилет.

— На всякий случай, — пожал плечами Пайк.

— Снимай, — велел Якович.

Они забрали его «питон» и пистолет двадцать пятого калибра, который Пайк носил на щиколотке, заставили снять пуленепробиваемый жилет. Тот же телохранитель принялся водить вокруг него ручным детектором в поисках устройств, излучающих радиочастоты. Пайк постарался расслабиться, думая, как будет действовать, если они обнаружат «жучка», подсаженного Стоуном. Если детектор пискнет, он воспользуется телохранителем, как живым щитом, забрав у него оружие. Первым пристрелит человека на переднем сиденье, затем — телохранителя с детектором и будет пробиваться к своим.

Детектор не издал ни звука.

Очко Джону Стоуну.

Машина тронулась с места, за ней пристроился второй «хаммер».

Два очка Стоуну.

Пределы портового района «хаммеры» не покинули. Некоторое время они кружили между башнями из зеленого стекла и ресторанами, а в конце улицы повернули к воде, миновали верфи и последний участок канала перед океаном. Здесь вдоль канала выстроились служебные здания, ремонтные мастерские и хранилища, конторы, сдающие напрокат суда.

«Хаммеры» притормозили возле длинного и низкого промышленного строения, Якович открыл дверцу.

— Оружие здесь.

Путь к оружию занял всего пять минут, но место его хранения было выбрано с тем расчетом, чтобы к нему и от него вела лишь одна дорога. Здесь телохранители Яковича заметят приближение агентов Уолш еще за четверть мили.

Это обшитое железом строение напомнило Пайку ангар на аэродроме, закрытые ворота имели соответствующий размер. Два огромных вилочных погрузчика ждали поблизости, на металлических опорах стояли яхты.

Большой стапель в доке предназначался для того, чтобы подводить суда поближе к подъемным стропам. Затем их поднимали из воды и ставили на металлические опоры. После этого вилочные погрузчики перевозили суда в ангары для длительного хранения.

— Здесь нам никто не помешает, — объявил Якович. Он отпер двери и вошел в ангар. Двое его людей последовали за ним, остальные остались у машин.

Пайк притормозил у дверей.

— Лучше скажи, чтобы остальные зашли с нами. Они привлекают к ангару внимание.

— Некого здесь привлекать. И потом, какая разница? Ангар мой. Я имею полное право находиться здесь.

Вспыхнул свет. Потолок поднимался на высоту почти трех этажей, по нему проходили параллельные стальные балки. Балки тянулись и вдоль длинных стен. Их взаимное расположение напомнило Пайку игру в крестики-нолики с ее квадратными ячейками. Большинство квадратов было занято яхтами.

Якович и два его спутника двинулись куда-то вглубь здания. Пайк и Коул последовали за ними, шествие замыкали два телохранителя. Переглянувшись с Пайком, Коул приподнял брови.

Словно приглаживая волосы, он выудил из них «жучка», незаметно раскрошил его пальцами и выбросил обломки. Пайк сделал то же самое.

В дальнем конце ангара обнаружился железный контейнер размером с двухосный прицеп. Он просто стоял, запертый на единственный замок. Якович отпер замок и открыл дверь. Она заскрежетала, задевая нижним краем бетонный пол.

— Вот, — коротко объявил Якович.

Контейнер был заполнен деревянными ящиками с китайскими иероглифами. Якович отдал невнятный приказ, и один из его спутников вынес ящик наружу.

Якович тронул ящик носком ботинка.

— Хотите осматривать его — приступайте скорее. Иначе мы неизвестно сколько здесь проторчим.

Пайк вскрыл ящик. Внутри были уложены картонные коробки, похожие на ту, что привез Джон. Пайк поднял крышку одной и вынул автомат, завернутый в пластик.

— Забудь. Нам незачем их осматривать.

— Нравятся?

— Да.

— Вот и хорошо. Мне тоже. Поэтому я оставлю их себе. Вместе с вашими деньгами. — Его телохранители выхватили оружие.

Пайк скорее почувствовал, чем увидел, как Коул отступает в сторону, и покачал головой.

— Отказываешься от Дарко?

— С Дарко я сам разделаюсь. Вдобавок получу почти миллион.

— Можно задать тебе один вопрос? После всего что Рина рассказала тебе обо мне, неужели ты рассчитывал, что я привезу сюда семьсот пятьдесят тысяч наличными без охраны?

Якович выхватил из-под одежды и направил на них пистолет.

— Да, все возможно. А теперь вам предстоит прогулка на яхте…

Он заговорил по-сербски, когда снаружи послышались крики и тихий хлопок, словно кто-то откупорил бутылку шампанского. Пайк не знал, Дарко это или Уолш, и не стал дожидаться, когда узнает. Метнувшись к Яковичу, он вырвал у него пистолет и пристрелил двух ближайших телохранителей. Падая, они выронили оружие, и Коул подхватил один из стволов. Пайк обхватил согнутой в локте рукой шею Яковича и отступил, прикрываясь им как щитом.

— За нами есть выход?

— Уже ищу, — откликнулся Коул.

Со стороны дальней двери к ним бежали трое. Они успели сделать несколько выстрелов, заметили двух убитых Пайком телохранителей, а потом — что Пайк прикрывается телом Яковича. Якович что-то закричал, но Пайк оборвал его ударом. Нападающие рассеялись между яхтами, со стороны двери приближалась еще одна группа.

— Назад! — крикнул Коул. — К большим воротам!

Отдельные выстрелы снаружи слились в шум перестрелки. Пайк подтащил Яковича к воротам, потом отпихнул, чтобы помочь Коулу открыть их.

— А вот и Уолш! — объявил он. Из-за дальнего поворота вывернул фургон особой группы, за ним — еще несколько машин.

В ангар вбежали двое. Первым был Михаил Дарко. Он остановился у ворот, увидел Яковича и выстрелил в него. Затем подступил ближе и сделал еще два выстрела, крикнул что-то по-сербски и не удержался от четвертого. Потом заметил Пайка и широко улыбнулся.

— Отличный план!

Пайку представилось, как он пристрелил Фрэнка Мейера — точно так же холодно и бездумно.

Вскинув руку, Пайк выстрелил в человека, который вбежал в ангар следом за Дарко. От изумления у Дарко отвисла челюсть, однако он быстро оправился и ответил выстрелом.

Пайк успел оттолкнуть Коула и вместе с ним нырнул за створку ворот. В этот момент группа быстрого реагирования оцепила ангар и потребовала сдаваться.

Коул приподнялся.

— Он возле боковой двери. Удирает!

Дарко.

Пайк сорвался с места и ринулся вперед под грохот выстрелов, сквозь суматоху боя. Бойцы группы и агенты Управления рассредоточились по периметру, захватывая одного противника за другим. Пайк пронесся мимо.

Он увидел Дарко впереди, на расстоянии более половины длины ангара, и кинулся следом. Дарко внезапно повернул в сторону улицы, заметил погоню и дважды выстрелил наугад, но Пайк не сбавил скорость.

На другой стороне улицы Дарко высоко подпрыгнул, вцепился в сетчатую ограду и перебрался через нее. Он спрыгнул на песок, выпрямился и выстрелил трижды.

Пайк догонял его.

С разбегу взобравшись на ограду, он рухнул с нее в кусты. Куда скрылся Дарко, он не видел и не слышал, поэтому принялся отыскивать место, где тот спрыгнул с ограды. Следы виднелись отчетливо, за спиной громыхал голос Роджерса:

— Стой, Пайк! Мы туда, мы его захватим.

Пайк прибавил скорость.

Отпечатки ног поднялись на невысокий холм, затем спустились в лощину, заросшую полынью и колючим кустарником. Начиналась возвышенность, зарослей вокруг стало меньше. След Дарко не прерывался. В трехстах ярдах впереди уже виднелся Баллоу-Крик — довольно широкий ручей, протекавший в облицованных бетоном берегах и впадающий в океан. До океана оставалось рукой подать. Если Дарко добежит до ручья, у него есть все шансы на спасение.

Пайк выбежал на открытую местность и уже почти пересек ее, когда из ближайших кустов пушечным ядром вылетел Михаил Дарко. Видимо, он сделал круг и поджидал противника за кустами.

Пайк уклонился и нанес противнику сильный удар, Дарко пошатнулся. Он задыхался от бега, оружия у него уже не было — очевидно, выронил, пробираясь через кусты.

Хватая ртом воздух, Дарко с вожделением уставился на пистолет Пайка.

Пайк швырнул его на песок к ногам Дарко.

Дарко стремительно наклонился за оружием и уже сжимал пальцы на рукоятке, когда ударом с разворота Пайк сломал ему плечевую кость, словно щепку. Дарко глухо зарычал, получил подсечку и тяжело упал набок, но успел перекатиться на спину.

Пистолет лежал совсем рядом, но Дарко, скованный болью, не сделал попытки поднять его.

Пайк смотрел на противника в упор, когда из раздвинувшихся кустов выбрался Коул, разом оценивший ситуацию.

— А, догнал! Там все кончено, Джо.

Пайк подобрал свое оружие, не спуская глаз с Дарко. Пистолет он держал небрежно и поигрывал им.

— Ты в порядке? — спросил Коул.

В порядке он или нет, Пайк пока не знал.

В зарослях раздался громкий треск, на поляну вылетела Уолш. Свое оружие она немедленно направила на Пайка.

— Бросай пистолет! Отойди от него и брось пистолет, Пайк!

Коул встал между ними, очутившись на линии огня.

— Спокойно, Уолш! Все в порядке.

Она дернулась в сторону, чтобы видеть свою мишень, и закричала:

— Он мой, черт тебя возьми! Отойди от него, Пайк! Этот ублюдок мой!

Пайк бросил ей пистолет. Он упал на песок.

— Забирай.

Коул шагнул к нему и взял за плечо.

— Дело сделано. Ты ему отомстил.

Пайк молча ушел за другом в кусты.

9

Панихиду заказала сестра Синди. С давними друзьями Фрэнка она не была знакома, поэтому Пайк не получил приглашения. Коул узнал о предстоящей службе, читая некролог семьи Мейер. Его опубликовали рядом со статьей в «Лос-Анджелес таймс». В статье говорилось о войнах восточноевропейских группировок, о смерти Милоша Яковича, о приговоре Михаилу Дарко, который получил три пожизненных заключения за убийство Муна Уильямса, Джамаля Джонсона, Сэмюэла Ренфро, а также за все убийства, которые они совершали по приказу Дарко. Лишь сделка о признании вины позволила Дарко избежать открытого процесса и смертной казни. В некрологе говорилось, что панихида по Мейерам пройдет в объединенной методистской церкви Уэствуда в следующее воскресенье.

Коул указал на некролог.

— Ты должен туда сходить.

— Даже не знаю…

Пайк рассказал о панихиде Джону Стоуну, спросил, пойдет ли тот, и услышал отрицательный ответ — не потому, что Стоуну был безразличен Фрэнк, а из-за неприязненного отношения к похоронам. Они нагоняли на Стоуна тоску.

Подумав, Пайк все-таки решил пойти, надел черный костюм, черную рубашку и выбрал черный шелковый галстук. По обе стороны от входа в церковь стояли щиты с большими фотографиями Фрэнка, Синди, Фрэнка-младшего и Джоуи.

В церкви собрались в основном родные и друзья Синди, а вместе с ними — те, кто знал супругов Мейер по школе, работе и посещениям церкви. Пришли двое двоюродных братьев Фрэнка.

Отвечая на вопросы, Пайк объяснял, что служил вместе с Фрэнком, но не уточнял, когда и где. Эти люди знали только того Фрэнка, которого решили представить миру сам Фрэнк и его жена. Пайка это вполне устраивало.

Он ушел со службы, не дожидаясь ее завершения, и поехал к побережью Малибу. Океан был серым, повсюду в волнах виднелись паруса, яхтсмены и серферы спешили воспользоваться погодой и выходными.

Пайк свернул к Малибу-каньону и продолжал двигаться, пока не заехал далеко на холмы. Заглушив двигатель, он вышел.

«Однажды вечером четверо мужчин, которых ты не знал и с которыми никак не был связан, ворвались в твой дом. Они убили тебя и твоих близких, уничтожили все, чем ты дорожил. У тебя не осталось ничего, кроме прожитой жизни и смерти».

Отпечатки Фрэнка Мейера нашли на пистолете Муна Уильямса. Вскрытие показало, что у Уильямса была порвана локтевая связка, в локтевой и лучевой кости обнаружились трещины. Именно это воспоминание о друге Пайку хотелось сохранить. Потеряв форму, спустя десять лет после выхода из игры, Фрэнк попытался защитить близких и пожертвовал жизнью. Он до конца остался Фрэнком-танком.

Пайк вернулся к джипу и открыл футляр, лежавший на заднем сиденье, вынул револьвер и три заряженных барабана, в двух из которых все шесть патронов были на месте, а в третьем не хватало половины. Он поднял «питон», выстрелил шесть раз и перезарядил его. После еще шести выстрелов опять последовала перезарядка и еще шесть выстрелов. Последними прозвучали три выстрела. Всего двадцать один.

— До свидания, Фрэнк.

Спустя три недели, через день после того, как с руки сняли гипс, Михаил Дарко хмуро смотрел вдаль, на ровные сухие поля за стенами тюрьмы Коркоран. Предыдущие две недели Дарко провел на острове Терминал, в федеральной тюрьме, где, как он думал, ему предстояло пробыть еще много лет. Он пытался выяснить, почему его переводят, но никто не удостоил его ответом.

Здание тюрьмы за пыльными окнами фургона приближалось, увеличиваясь в размерах. Дарко рассчитывал войти здесь в контакт с другими заключенными из Восточной Европы. Такие связи не помешают тому, кто стремится построить империю.

Через десять минут фургон въехал в раздвижные ворота и остановился в квадрате парковки, где уже ждало несколько охранников. Дарко и двум его попутчикам пришлось ждать, когда тюремщики войдут в фургон и отомкнут замки наручников. Дарко вывели последним.

Трое новых заключенных прошли процедуру оформления. Михаилу Дарко отвели камеру в третьем отделении, где содержали заключенных, совершивших убийство, психически стабильных, не имеющих проблем с наркотиками и способных вести себя сдержанно. Двое тюремщиков проводили его в отделение, где двое других охранников встретили его, выдали свежее белье и провели в камеру.

Михаила привезли днем, как раз в то время, когда камеры главного блока отпирали, а заключенным разрешали свободное перемещение.

Двое стражников указали на голый матрас койки.

— Тебе сюда. Твой сосед — Натаниэл Адамабей. Сидит за два убийства, но ничего парень.

— Мы с ним поладим.

Тюремщики ушли, Дарко повернулся к своей койке. Развернул скатанный матрас, оправил его, взмахнул простыней. Простыня была грубой и жесткой от обилия крахмала.

Дарко терпеть не мог заправлять постели и пожалел, что рядом нет кого-нибудь из шлюх, кто занялся бы этим делом вместо него. Он хмыкнул. Может, этот неизвестный Натаниэл Адамабей заменит ему всех шлюх разом, а заодно и постель будет стелить.

Вторая простыня взметнулась в воздух, запарусила, надулась огромным белым пузырем. Пузырь еще не успел опасть, как вдруг Михаил Дарко врезался лицом в стену, сломав нос. Чья-то стальная рука сжалась на его горле, что-то острое вонзилось в спину, словно разъяренная оса — вонзилось низко, почти на уровне почек, и продолжало отдергиваться и вонзаться, причиняя прерывистую боль и стремительно продвигаясь к ребрам. Хряп-хряп-хряп.

Михаил Дарко попытался подняться, но незнакомец сбил его с ног и зашипел, обжигая ухо дыханием:

— Нет, не умрешь. Пока что нет.

Дарко сумел вывернуться и увидел над собой невысокого азиата — широкоплечего, с мускулистыми руками и лицом, сплошь покрытым шрамами, напоминающими об ужасных ранах. Михаил Дарко попытался поднять руки, но не смог. Он знал, что должен защищаться, но был не в силах. А незнакомец продолжал работать, как швейная машинка, часто и с усилием вонзая в грудь Дарко нож для колки льда.

Михаилу Дарко осталось лишь беспомощно наблюдать, как его убивают.

Внезапно незнакомец схватил Дарко за щеки и притянул к себе так близко, будто собирался поцеловать.

— Встретишь Фрэнка Мейера — передай ему привет от Лонни.

И он с размаху воткнул нож в грудь Дарко, утопив по самую рукоятку, вскочил и вышел.

Михаил Дарко уставился на рукоятку, торчавшую из его груди. Ему хотелось вытащить нож, но не поднимались руки. Он сполз с койки, простыня упала сверху белым саваном. Дарко попытался позвать на помощь, но ему было нечем дышать. Он не мог вздохнуть. У него закружилась голова, стало холодно и очень страшно.

Белая простыня становилась красной.

Транспорт встал намертво. Где-то впереди произошла авария, и шоссе 405, ведущее на юг, превратилось в гигантскую парковку. Кейт Уолш не расстраивалась. Окна закрыты, кондиционер работает, клаксоны снаружи почти не слышны. Играет плеер. Рой Орбисон ласкает душу, изливая вожделение и боль.

Михаил Дарко согласился на сделку, суд не состоялся. Жена Джорди Бранта лишилась шанса посмотреть в глаза убийце ее мужа, а сама Кейт — возможности отомстить Дарко, свидетельствуя против него. Финал получился смазанным, вызвав у нее ощущение, что она вновь подвела напарника. И опять потеряла его.

Ее мобильник загудел, Кейт взглянула на определившийся номер и выключила музыку.

— Кейт Уолш.

— Вы слышали?

— Меня повысили?

— Лучше: Михаил Дарко убит.

Кейт Уолш от неожиданности растерялась. Этого звонка она ждала, но не так скоро, по крайней мере, не сегодня. В животе образовался горячий комок.

— Не может быть! Такой славный малый, — откликнулась она.

— Всякое случается.

— Да уж. Это верно. Известно, кто это сделал?

— Угу. Кто-то из заключенных, в то время, когда их выпускают из камер погулять. Никаких записей не осталось: система видеонаблюдения была неисправна.

Кейт Уолш улыбнулась, но постаралась ничем не выдать злорадства.

— Вот вам и прогулка. Как его убили?

— Судя по всему, ножом для колки льда. Или отверткой.

Перед ее глазами возникла могила Джорди Бранта, и улыбка стала особенно нежной.

— Спасибо, что сообщили.

Она закрыла телефон. Ей пришлось напомнить о былых одолжениях и остаться в долгу, но специальный агент Кейт Уолш сдержала клятву и добилась перевода Дарко в Коркоран. Джорди Брант был ее напарником. Надо заботиться о своих, что она и сделала.

Кейт Уолш поняла, как этого добиться, с тех пор как узнала, что в тюрьме Коркоран отбывает срок Лонни Тан.

Эту семью нашел Коул: добрые, порядочные люди, молодая пара из Сьерра-Мадре, уже усыновившая двоих детей. После тщательной проверки и нескольких бесед Пайк решил сам посмотреть, как они обращаются с мальчиком и другими детьми. И решил, что выбор удачен.

Оформление бумаг взяла на себя Кейт Уолш. Согласно документам, мальчик был гражданином США, родившимся здесь же, в стране, у никогда не существовавшей пары из Индепенденса, Луизиана. Его усыновили при посредничестве частного поверенного.

В последний раз Пайк взял мальчика на руки солнечным утром, возле здания федерального ведомства в деловом центре Лос-Анджелеса. Социальный работник, нанятый поверенным, вскоре должен был доставить мальчика к его новым родителям, которые уже ждали на противоположной стороне улицы.

Малышу нравилось яркое солнце и прогулка. Он хлопал в ладошки, гулил и смеялся.

— Ну как, ничего? — спрашивал у него Пайк, и мальчик еще усерднее хлопал и гладил Пайка по лицу.

Погладив ребенка по спине, Пайк передал его женщине из социальной службы, а потом проводил ее взглядом. Она подошла к молодой паре, женщина взяла у нее из рук мальчика, а ее муж состроил смешную гримасу. Ребенок обрадовался обоим.

Пайк отвернулся, вошел в здание и поднялся в один из кабинетов. Женщина, заполнявшая последние бумаги, жестом предложила Пайку сесть и уставилась в экран компьютера.

— Надо указать имя, место рождения и так далее. Почти все эти сведения теперь, после усыновления, изменятся — так же, как имя, — но все должно быть сделано по правилам, чтобы документы ребенка сохранились в наших архивах.

— Понимаю.

— Мне сообщили, что вы владеете всей необходимой информацией.

Пайк кивнул.

— Отлично, тогда приступим. Как его имя?

— Питер.

— По буквам, пожалуйста.

— П-и-т-е-р.

— Второе имя?

— Его нет.

— Почти у каждого есть второе имя.

— У меня нет. И у него тоже.

— Фамилия мальчика?

— Пайк. П-а-й-к.

Роберт Крейс

Роберт Крейс родился в небольшом городке в штате Луизиана и первые годы жизни провел на ферме. Единственный ребенок в семье, Крейс впервые столкнулся с миром закона и порядка благодаря трем своим дядям и двум двоюродным братьям, служившим в полиции. С малых лет Крейс наблюдал, как общаются друг с другом полицейские, узнавал принятые в их среде неписаные правила поведения, учился понимать, людей какого типа привлекает работа в органах правопорядка.

Поначалу Крейс избрал карьеру инженера-механика. Но детектив Реймонда Чандлера «Сестричка», купленный им в возрасте пятнадцати лет, побудил его изменить все планы. Эта книга произвела на Крейса такое глубокое впечатление, что он поставил перед собой новую цель: стать писателем, автором детективов. Всю свою юность он жадно глотал книги таких авторов, как Дэшил Хэммет, Роберт Б.Паркер и Джон Стейнбек.

Тем не менее Крейс поступил в Университет штата Луизиана, чтобы стать механиком. Неудивительно, что писательский труд он находил несравненно более увлекательным. Он бросил учебу, когда до завершения оставалось совсем немного, и в 1976 году отправился в Голливуд. Не прошло и года, как он начал получать заказы на телевизионные сценарии. С конца семидесятых и вплоть до начала девяностых годов он успел написать сценарии многих популярных телесериалов, в том числе «Доктор Куинси» и «Полиция Майами: отдел нравов».

Эти годы оказались плодотворными для будущего автора детективных романов. «Телевидение оказало огромное влияние на мои книги, — говорит Крейс. — Немало уроков, которые оно мне преподало, я вспоминаю и теперь: как важно прорабатывать образы и диалоги, как добиться динамичного развития сюжета».

В конце концов Крейса утомил коллективный характер работы на телевидении, и он расстался с ней ради литературного творчества. Его первые две попытки, как он откровенно признается, были ужасны, потому и остались неопубликованными. Изданный в 1987 году роман «Зверь, который во мне живет» (The Monkey's Raincoat) сыграл роль катализатора в развитии новой карьеры Крейса.

В течение двух последующих десятилетий популярность Крейса неуклонно росла. Он написал полтора десятка романов про Элвиса Коула и Джо Пайка, а также несколько отдельных книг. Критики хвалят его романы не только за поразительную остросюжетность, но и за глубину и эмоциональный резонанс.

Книги Крейса награждены многочисленными премиями, они публикуются почти в двадцати странах мира.

Оглавление

Первое правило

1

2

3

4

5

6

7

8

9

Роберт Крейс Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg