«Лютый»

Лютый (fb2) - Лютый 872K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Александр Шляпин

Александр Шляпин Лютый

ЛЮТЫЙ

   Под этим словом укрывалось многое:    И лейтенант молоденький, и жажда куража,    Кавказ и смерть друзей, опасная дорога    Над самой пропастью — на лезвии ножа.    И мужество в бою, и много разных тонкостей,    Оберегавшие бойцов от груза «двести»,    И радость от побед, и пытка грязной подлостью,    И неподкупность офицерской чести.    Под этим словом укрывалось главное:    Незыблемость характера и вера в правоту,    Не глядя в то, что жизнь делилась надвое,    Его, кидая снова в пустоту.    Он Лютый — значит злобный, кровожадный    К врагу и наступающему зверю,    На первый взгляд, как — будто безотрадный,    Но с болью наяву переживающий потери.    Он просто Человек, Мужчина с главной буквы    Во всем он знает грань и рубежи,    Его богатство — нрав, довольно грубый    Он «ангел», для спасения души. Людмила Гребёнкина

Туруханск

Ближе к двенадцати тринадцатый отряд Учреждения УФСИН ИК-27 почти полностью рассосался. Кто из зеков, работавших в ночную смену завалился на шконку спать до обеда, кто, просочившись сквозь прутья локалок, слинял в баню, чтобы не светиться в бараке, и не гневить дежурную вертухайскую смену.

В отряде было тихо. Свободные от работы урки смотрели в культкомнате старенький телевизор. Только в углу отряда шли какие-то странные приготовления. Шныри и шестерки суетились, завешивая одеялами проходы и шконки от посторонних глаз. В дальнем углу отряда, куда обычно не заглядывал глаз контролера, находилась вотчина блатных и лиц, приближенных к «императору», так мужики звали смотрящего за зоной Шамана. Здесь он отбывал свой срок. Из этого же отряда сегодня освобождался осужденный по кличке Лютый.

На тумбочке как в таких случаях принято, стояла двухлитровая банка свежезаваренного чифиря. Шапочка ароматного индийского чая возвышалась над банкой, источая приятное благоухание, которое шлейфом простиралось на весь барак.

— Чего, Лютый, сидишь, как филин на суку? Тусани, брат, чтобы нифиля утонули, — скупо сказал Шаман, обращаясь к Лютому. — А то времени тебе осталось мало, скоро за тобой уже мусора пожалуют.

Лютый взял в одну руку банку, в другую алюминиевую литровую кружку, несколько раз влил и вылил из нее горячий чифирь. Заварка, плавающая на поверхности кипятка, потревоженная таинством лагерного чаепития, прямо на глазах начала тонуть, отдавая кипятку свой цвет, вкус и аромат.

— А, Лютый молодец, по- босяцки поляну накрыл, — сказал один из зеков, протягивая руку к коробке с конфетами.

— О, и чифирок, во голимая индюха и глюкоза явно не ларьковая, а из-за заборья.

— А тебе, Чалый, только глюкозы вольной на халяву нажраться. Ты же чифирь не пьешь, все мотор свой бережешь, а знать, дурак, не знаешь, что подохнешь не от инфаркта, а от СПИДа…

— А че, я? Почему это от СПИДа? — переспросил Чалый, делая гримасу.

— Да потому, что ты Чалый, наркот конченный и активный гомосек, — сказал Шаман, — не бросишь «петухов» жарить, точно подхватишь. Это я тебе авторитетно говорю…

— Меня, Шаман, между прочим, Лютый на отвал пригласил. Я как все, не чифирку хапнуть, так хоть купчику испить с грохотушками, да за жизнь нашу каторжанскую с мужичками потереть. Все ж приятсвенность для души босяцкой…

— Ладно, босяк, торчи, — сказал Шаман, закуривая.

— Хочу слово сказать по поводу конца срока нашего кента и товарища по лагерю.

— Давай, Шаман, говори… — загомонили зеки, подчиняясь желанию пахана.

— Сегодня, бродяги, Серега Лютый от нас домой отваливает. От звонка до звонка он достойно срок свой принял, как правильный арестант. Пальцы веером не топорщил, с ментами и с козлами дружбу не водил. Восемь пасок принял и косяков, как некоторые не напорол. Вполне достойный арестант, несмотря на то, что у него рыло автоматное. Хочу пожелать ему в жизни фарта и большую кучу бабла. Чтобы у тебя, Серега, душа и тело сегодня оттопырились за все эти годы по полной программе. Давай, Лютый, банкуй чифирь, пока он не замерз, как земля Санникова.

Сергей взял кружку и, налив в нее арестантский напиток, запустил на круг. Зеки пили не спеша, делая по паре хапков терпкого, до онемения языка, напитка. После второго круга, Шаман достал из-под подушки небольшую икону, писанную местным художником и, протянул ее Лютому.

— На, держи, босяк. От всей души каторжанской, дарю тебе икону на память. Как будет тебе на сердце тоскливо, глянь господу в глаза и проси то, чего твоя душа желает. Икона эта святая, ибо в неволе страдальцем писана.

Сергей взял икону и в знак благодарности пожал Шаману руку.

— Спасибо, Саныч, век не забуду. Как будет у меня дом, в угол повешу, — сказал Сергей и положил икону на тумбочку.

В этот момент дежурный по отряду шнырь, заорал, оповещая блатную компанию:

— Атас! Менты, на барак!!!

Блатные, несмотря на предупреждение, даже не шелохнулись. Вертухаев они не боялись, а если и были какие конфликты по режиму и порядку, то Шаман как вор в законе дипломатически умел наладить контакт с любым представителем администрации колонии. Кому-то хватало человеческих слов, кому-то маклерской безделушки, а кому и стодолларовой банкноты.

Сегодня был день особенный — день освобождения Лютого, и ни одна сила не могла нарушить традиционного арестантского чаепития.

Прапорщик-контролер в народе вертухай, появился в проходе между шконками. Он не спеша рассмотрел присутствующих и, ехидно улыбаясь, обратился к смотрящему за лагерем:

— А, господа арестанты, в картишки режетесь или «герасима» по шлангам ширяете? Шаман, а почему у тебя урки на бараке курят, ты же тут вроде как смотрящий? И что тут делают лица блатной национальности из других отрядов? Что Чалому тут надо? В ШИЗО захотел или на БУР?

Шаман, услышав такие обвинения, стал громко втягивать носом воздух и, скривив физиономию, сказал:

— Слушай, начальник, ты в натуре гонишь. Ты же знаешь, у нас на бараке никто не курит, а в карты у нас не играют, это же не казино какое. Чалый на отвал пришел, Лютый ему матрац свой обещал или законом запрещено отчуждение личного имущества?

— Смотри, Шаман, мне порядок нужен, — сказал контролер, автоматически делая импровизированный обыск.

Он приподнимал подушки, заглядывал в тумбочки, стараясь обнаружить запрет или «баян» с дозой героина.

— Да что ты ищешь, что не видишь, Лютый поляну накрыл отвальную. Чифирка с нами лучше хапни? — спросил Шаман, предлагая прапорщику испить традиционного арестантского напитка.

— Ха, Лютый, тебя, что можно поздравить с окончанием срока? Все отсидел?

— А то…, - ответил Сергей, — восемь пасок, начальник, как с куста, от звонка до звонка срок принял.

— Ну, тогда и мои поздравления прими, — ответил контролер.

— Ты теперь человек вольный. Давай заканчивай чифирь сквозь зубы цедить и дуй в спецчасть, там тебя Антоныч уже ждет с волчьим билетом.

С дальних отрядов до вахты было метров двести. Сергей, испив напоследок крепкого чаю, шел по «центряку» на волю, словно на пружинах. В часы лагерной меланхолии, мысли о свободе посещали его за последние годы только в истосковавшемся воображении. Блатные-мужики протягивали свои руки через стальные прутья «локалок». Сергей, прощался, пожимая руку каждому из них, и каждому он желал скорейшего освобождения.

Холодный октябрьский ветерок неприятно дул с Севера. Судя по его направлению, сегодня к вечеру Туруханский район вступит во власть северных богов, и снег накроет землю толстым и холодным одеялом. Зима в эти края приходила рано. Но этот год был поистине каким-то аномальным. Сентябрь простоял такой теплый и сухой, что немногие старожилы в последние сто лет не помнили о подобных сюрпризах матушки-природы. Лютому казалось, что даже эта суровая северная природа радуется его освобождению и продлевает для него, свои погожие и теплые деньки.

До внутренней вахты зоны остались считанные метры. В это миг его сердце от предчувствия освобождения просто хотело вырваться из груди. Лютый восемь лет ждал этого дня. Дежурный помощник начальника караула колонии ДПНК встретил его, как и водится, ехидной улыбкой. За двадцать лет службы на зоне, майор по кличке «Булкотряс», настолько преуспел в уголовном красноречии, что даже матерые урки зубоскалить с ним не рисковали. Было известно всем, что словесное «соревнование» на фене могло стоить водворением в штрафной изолятор.

— Ну что, осужденный Лютый, на свободу с чистой совестью? — спросил он.

— Ну, бл…, началось, — сказал Сергей, видя, как «Булкотряс» приветствует его.

— Я, между прочим, с сегодняшнего дня Сергей Сергеевич Лютый, а не урка-лагерный!

— Ты, Лютый, пока еще урка. Вот когда я карточку твою из картотеки переложу в ячейку «Освобожденные», тогда и будешь Сергей Сергеевич. А пока, руки в гору, шмонать буду!

Майор присел перед Сергеем на корточки и его руки скользнули по робе. Майор знал, что Лютый вряд ли понесет за зону запрет, но должностные инструкции требовали их исполнения. Жирные пальцы майора «пупкаря» заскользили по телу. Чувство омерзения мгновенно заполнило душу Сергея, вытесняя радость освобождения.

По зоне ходили слухи, что все годы службы в лагере Булкотряс, прозванный так зеками за его широкий зад, любит во время дежурства посещать хозяйскую сауну. Ни одному «петуху», залетевшему в лагерь последним этапом, не суждено было миновать майора. Тот обожал на правах «первой ночи» порадовать себя свежатиной, издеваясь таким образом над блатными. Вот и сейчас, улыбаясь Сергею слащавой улыбкой активного педераста, он вызывал у бывшего десантника лишь приступ отвращения.

— Знаешь, майор, я, между прочим, сочувствую тебе! — сказал Лютый. — Видишь, я отсидел и домой поехал. А ты, словно колхозный конь, всю свою жизнь за всю зону будешь срок свой тянуть. Ты сам себя к пожизненному сроку приговорил и поэтому тебе не ждать амнистии, — сказал Сергей, плюнув сквозь металлическую решетку.

— Лютый, мать твою! — крикнул ДПНК вслед уходящему на свободу Сергею, — Ты знаешь, я удивляюсь, как же, сука, тюрьма меняет людей!? Ты до зоны ведь был боевым офицером. В разведке служил, если кум не врет. У тебя же достоинство и честь должны быть, а ты, как последний урка по «фене», словно Ростропович на контрабасе «шпилишь»! — сказал майор.

Лютый взглянул на него и, улыбнувшись, тихо ответил:

— С кем поведешься, начальник, с тем обязательно сядешь! Давай, открывай калитку, я на волю хочу. А Ростропович на виолончели играет, бляха медная, меломан ты гребаный! — сказал Сергей напоследок.

Звук электрического замка, словно элекроспуск пулемета ПКТ, кольнул сердце бывшего осужденного. На мгновение Сергей остановился и посмотрел сквозь решетки в сторону жилой зоны. Это был его последний взгляд на лагерь, где он провел последние восемь лет. Сейчас он переступит через последние ворота проходной, и мозг просто сотрет этот период жизни, как стирает компьютер ненужную информацию.

Душу Сергея рвало странное чувство.

В это мгновение, глядя в пока еще голубое небо, он почувствовал, как к горлу подкатил комок, а слеза неописуемого счастья навернулась на его глаза. Что происходило тогда в душе Сергея, было ему непонятно. Сейчас Лютому хотелось упасть на колени и целовать, целовать эту землю, хотелось кричать от радости и даже плакать. Вздохнув полной грудью воздух свободы, Сергей улыбнулся, и сделал первый шаг навстречу своей новой судьбе.

— Ну что, каторжанин, зенки свои пялишь? Будешь свои «кишки» получать или так домой покатишь в лагерном клифте? — зло спросила кладовщица вещевого склада.

— Ты бы, овца, форточку-то свою прикрыла, а то что-то сквозняком потянуло, — сказал Лютый, подавая вещевую квитанцию.

Та взглянула на окно, что-то буркнув себе под нос, пошла покачивая своим огромным задом. Кладовщица долго ковырялась, выискивая его вещи, пока не появилась с большой спортивной сумкой.

— Я отвернусь. Можешь переодеваться, — сказала она.

— Я баб не стесняюсь, — ехидно сказал Сергей, скидывая черную робу.

Он открыл сумку и достал все новые вещи, которые получил по почте от матери. Отпоров бирку с фуфайки, Сергей сгреб жалкие казенные тряпки и брезгливо вынес их на улицу, где для таких дел стояла металлическая бочка. С чувством какой-то странной ненависти Лютый запихнул их в бочку и поджег, наблюдая, как огонь пожирает эту ненавистную ему спецформу.

Закинув сумку на плечо, Сергей сам себе улыбнулся, и насвистывая какую-то севшую на язык мелодию, почему-то вспомнил Егора Прокудина из «Калины красной». Обнимать белые березы Сергей желания не испытывал, но устроить праздник для души ему сейчас хотелось, как никогда.

Со стороны местного населения незнакомец внимания к себе не привлекал. Правда, местные аборигены Туруханска привыкли к тому, что почти каждый день из ворот колонии освобождаются отбывшие срок заключенные. Мало ли на Руси таких каторжан, чей срок подошел к концу, и Родина мать широко отворяет перед ними двери колоний. А все для того, чтобы бывший ЗК влился в новую жизнь и уже через пару недель вновь возвратился туда, где план по вырубке леса был превыше всего.

Дверь местного райповского магазина широко распахнулась, и Лютый, гордо подняв голову, вошел внутрь, теребя в руках новые бумажные купюры. Изобилие и ассортимент товара в магазине в десятки раз превосходил те времена, когда однажды он попал в места столь отдаленные. Жажда общения с нормальными людьми, вот что теперь было для него поистине подарком самой судьбы. Все эти годы мечта выпить бутылку хорошего пива была настоящей доминантой, которая сидела в его сознании и не давала спокойно жить. Теперь, когда перед глазами стояли полки с пивными бутылками, он даже не мог сориентироваться. Это был настоящий шок.

— Мамаша!!! — с одесским еврейским акцентом аля-Жванецкий обратился он к пышной крашеной блондинке с искусственной родинкой на её богатом, выпирающем из декольте бюсте.

— Мне тут отовариться нужно. Не будет ли у вас, любезнейшая, каких-нибудь тряпок от Кельвина Кляйна или от господина Кардена? Я сегодня необычайно богат, словно Аллах Салем! — сказал Лютый с блатным акцентом, который за восемь лет отсидки настолько прописался в его мозгу, что за эти сорок минут свободы избавиться было от него просто невозможно.

Пышногрудая блондинка улыбнулась в тридцать два золотых зуба и, скрестив руки на груди, выкатила свои пышные формы на обозрение народу. Осмотрев покупателя с ног до головы, она глазом профессионала определила его кредитоспособность и ответила с присущим плоским бабским сарказмом:

— От Кардена, милейший, нет! А вот от самого Секана-Хенда, сколько вашей каторжанской душе будет угодно!

— Мамаша!!! Как вы раскусили, что я бывший каторжанин. Разве на моем челе прописана сия установка?

— Ты рожу-то свою в зеркало видел? — ответила продавщица и, вытащив из-за прилавка зеркальце, подала его Лютому.

Тот, взглянув в кусок стекла, поправил на своей голове шапку и сказал:

— Пардон, мадам. Еще час назад я отбывал срок за забором вашей местной достопримечательности. Еще не успел пообвыкнуться.

— Не ты первый, не ты последний. Наш поселок наполовину состоит из бывших урок и из бывших сторожей, которые сторожили этих урок, пока те отбывали там срок, — сказала продавщица, заглянув в зеркало, которое она держала в руках.

— Прошу, мадам, пардона за мою необразованность, но хотелось бы знать, что это за кутюрье такой — Секан? Я, так понимаю, япона-мать, что ли? Я за эти годы совсем одичал и не рублю современной фишки.

— Это, милейший, не кутюрье, а секонд-хенд. В переводе с английского обозначает «вторые руки», то бишь б/у — бывшие в употреблении. Вся Европа и Америка поставляет эти вещи в Россию, как гуманитарную помощь. Ну, а мы мало по малу продаем.

— Я так понимаю, это уже когда-то носили? — спросил Сергей, теряя интерес к шопингу.

— Носили. Скажи спасибо, что еще не ели. В этих вещах люди не только жили, в них и умирали, — ответила продавщица и захихикала.

В эту минуту из подсобного помещения вышел мужчина кавказской национальности и, встав в проеме двери, спросил:

— Это, Маша, кто такой?

— Это, Зураб, не кто, а конь в пальто. Освободившийся из мест лишения свободы урка. Он хочет прикупить себе одежку, водку и селедку на закусь.

— А у него дэньги есть? — спросил Зураб, слегка усиливая агрессивное настроение.

— Деньги у него есть. Судя по его физиономии, это не лагерный мужик, не блатарь, а человек благородных кровей. Шпилевой! А у шпилевых, Зураб, деньги всегда есть. Что брать будешь, каторжанин? — спросила продавщица, с лицом быка, готовящегося пронзить рогами бесстрашного тореро.

Сергей сделал задумчивую физиономию и, оценив в уме свои финансовые возможности, сказал:

— Мне, мамочка, блок «ЛМ» и две бутылки «Балтики». Отовариваться буду на материке. Там товара больше, да и ассортимент пошире.

Сейчас Лютый понимал, что эта «златозубая» скандалистка специально провоцирует его на конфликт. Зеки знали, что местный народец грешен подобными подставами. Освободившись из мест лишения свободы, еще не факт, что удержишься на этой свободе первые часы. Пребывание осужденного на рабочей зоне гарантировало ему неплохой заработок на протяжении всего срока. Некоторые бывшие уголовники получали до пятидесяти тысяч рублей расчета и тут же, выйдя за забор, бросались в пучину соблазнов.

— Это все, что ли??? А водочку не будешь пить или тебе слабо после баланды лагерной «огненной водицы» откушать? — с язвой в голосе спросила продавщица.

К любителям выпить у неё был свой интерес. Каждый, кто оказывался в её руках, уже к вечеру оставался без денег, а, прокутив все на месте, тут же возвращался на зону уже с новым сроком, где долгие годы потом вспоминал о проведенных на свободе часах.

Сергей наклонился к ней, и пристально глядя на вышибалу Зураба, бархатным баритональным дискантом ласково произнес:

— Мамаша! У меня от водки диарея, понимаешь, понос шестой категории жидкости. Я, как выпью этой самой водки, так сразу гажу в штаны. Ты на мне, златозубка, не заработаешь, я хочу домой к маме!

— Ты что, браток, не уж-то шестой? — хлопая своими ресницами, ответила продавщица с чувством удивления и без всякого женского смущения.

— Я сейчас как заеду по твоей уголовной харе, так сразу ляжки-то обдрищешь своей диареей. Да ментам тебя сдам, скажу, что хотел завладеть моей невинностью!

— Мамаша, видит бог, я не хочу хамить вашей чудной персоне, но мне кажется, там, где была ваша невинность, уже давно выросли вековые сосны и ели.

Продавщица кинула на блюдце сдачу с тысячерублевой купюры и отвернула лицо в сторону витрины.

Лютый аккуратно сложил деньги в портмоне и, открыв висящей на веревочке открывашкой бутылку пива, сказал:

— Вы мне лучше, мадам, подскажите, летают ли в ваших краях какие аэропланы? Хочется знать, где они базируются? Мне страсть как хочется убыть в свои пенаты, чтобы вас, не домогаться сексуальным образом. Мой организм, прямо бурлит от вашего шикарного бюста, — сказал Лютый, сглаживая назревающий конфликт.

— Ой, ой, ой, тоже мне взволнованный! Я ведь по роже твоей вижу, что тебя волнует!? Ты что, браток, за эти годы ни разу услугами петушка не пользовался? А может, еще скажешь, что «гусю шею» не трепал на портрет Мадонны?

— Как вы, мадам, только вульгарны! Неужели вы думаете, что я великий мастер «гусю шею» трепать? — спросил Сергей, как бы оправдываясь.

— Что ты, милок! Хороший секс он длительных прелюдий требует, а у тебя скоро рейс в свои пенаты. Не судьба, родимый, нам с тобой сблизиться сексуальным способом, да и Зурабчик, вон, словно вертухай блюдет мою верность.

— Тогда, мамаша, приношу вашей персоне массу пардонов. Мне пора, — сказал Сергей и присосался к бутылке с пивом.

— Ты, милейший, шевели своими булками, как раз сегодня самолет летит на большую землю, если пилоту суждено будет найти керосину для полета…Ты, как выйдешь, то иди направо! Там на поле попадешь, а в поле том дом стоит одинокий. Вот это и есть аэровокзал Шумиветрово-2. Да ты, голубчик, пошевеливайся, а то улетит аэроплан! Придется на собаках добираться. Не ровен час, снег сегодня ляжет!

Сергей после такого диалога с представителем торговли, вышел на улицу. Он повернул в указанную продавщицей сторону и пошел туда, где, по словам «златозубки» находился местный аэропорт.

В этот миг его внимание привлекла молоденькая девушка лет семнадцати. Она шла ускоренным шагом с большими яркими сумками. Сзади, словно два бурундука Чип и Дейл, неслись родители. Их шубы в отсутствии снега смотрелись довольно нелепо и смешно. Они махали руками и что-то кричали, стараясь уговорить свое созревшее чадо, остаться дома, но девчонка, не оборачиваясь, шла своим курсом. Лютый смотрел со стороны за этим представлением и прямо давился от приступа смеха.

На нелепые звуки Лютого, которые вырвались во время смеха, девчонка обернулась и, покрутив у виска пальцем, показала по-детски язык. Капризно топнув ножкой, она двинулась дальше. Ее виляющий зад, облаченный в тертую модную джинсуху, покачивался из стороны в сторону.

Сергей тоже не удержался. Он проследовал за девчонкой, созерцая эти эротические телодвижения, которые в его голове после восьми лет воздержания, вызывали мысли сексуального характера.

Допив пиво, Лютый закурил. Осмотрел не спеша населенный пункт Туруханск, он докурил сигарету и направился в сторону аэропорта. Там, в людской суете торговцев северными сувенирами из числа аборигенов и провожающих, исчезла и юная фея. Сергей держался за девушкой и бегущими рядом родственниками, стараясь не упустить их из виду. Он своим внутренним чутьем предчувствовал, что они точно выведут его к местному аэровокзалу и ему не придется напрягаться в его поисках.

Здание аэровокзала представляло собой двухэтажный бревенчатый дом, обшитый почерневшими от времени досками. На фасаде дома красовалась эмблема курицы Аэрофлота, с облупившейся голубой краской, да ржавая надпись «Аэропорт». На крыше «курятника» торчали всевозможные антенны, которые обеспечивали связь с авиацией, которая в свою очередь обеспечивала местное население связью с большой землей, или как говорили аборигены — с материком.

Бетонное и широкое крыльцо указывало на публичность и популярность данного заведения. На нескольких пластиковых креслах да дощатых скамейках сидели пассажиры в ожидании регистрации на ближайший рейс.

В углу этого помещения на больших вещевых мешках расположились охотники-промысловики или рыболовы, которые облюбовали эти края в поисках золотого тайменя. Они азартно резались в карты, не обращая никакого внимания на входящую в помещение публику, а их охотничьи лайки спали тут же под лавками, прикрыв морды лапами.

Около кассы не было ни души. Девушка подошла и, достав из кошелька деньги, взяла билет до Красноярска. Не обращая внимания на своих родителей, которые суетились около нее, она устроилась на широком подоконнике окна.

Лютый видел, что родственники продолжают её атаковать. Вероятно, они еще надеялись, что дочка в самый последний момент изменит свое решение и останется дома. Но юная леди, демонстративно воткнув в уши наушники, включила плеер, который в народе носил имя «дебильник» и погрузилась в пучину музыки, отключившись от родительской опеки. Не слушая родителей она, глядя в потолок, отбивала своей ножкой ритм. Пузыри жевательной резинки надувались из ее рта, и она хлопала их, не обращая никакого внимания ни на родителей, ни на окружающих.

Лютый улыбнулся и, оглядевшись, взял билет в одном направлении с юной туристкой. Сейчас ему хотелось скорее добраться до большой земли, чтобы там пересесть в поезд, который домчит в Калининград к матери, которая все эти годы ждала его. Сергей уже жил тем, что представлял, как поезд помчит его на запад. Как будет отбивать ритм на стыках рельсов, как понесет его навстречу новой жизни туда, где прошло его детство и юность. Туда, где жила его любовь, так и не пожелавшая разделить с ним его нелегкую судьбу. Он каждую неделю писал матери теплые письма и получал на них ответы, а вот долгожданных писем от Ленки так и не было.

Мать всегда остается матерью. Она почти каждый месяц посылала ему посылки, а к зиме всегда вязала теплые носки и варежки. Только материнская любовь да её шерстяные изделия долгие месяцы согревали Сергея от лютых сибирских морозов. Мама — вот это тот человек, который был в этом мире единственным и родным. Только мать никогда не бросит и не забудет своего сына.

Буфет аэропорта манил к себе запахами деликатесов местной национальной кухни. Подогреваясь тут же в микроволновой печи из полуфабрикатов, они расползались по чужим желудкам, пополняя кассу местного райпищеторга. В минуты ожидания самолета легкий голод всегда слегка давал о себе знать.

В голове проскользнула крылатая фраза, вырванная из памяти, «а в тюрьме сейчас макароны дают». За сутки до освобождения Сергей, кроме чая и хлеба ничего не ел. Он старался освободить желудок от перловой каши, чтобы выйдя на волю испытать радость в цивильной еде. Все эти годы он грезил жареной картошкой, грибами и простым салом с русской горчицей. Он мечтал о хорошей свиной отбивной, о жареной курочке и бутылке хорошего сухого вина. Сейчас, когда он вспоминал, это ему стало просто смешно.

Хотя там за колючей проволокой хорошая пища приходила только во сне и в редкие минуты получения передачи. Временами Лютому благоволила удача, и ему доводилось отведать жареной картошки и хорошего оленьего мяса, но цена на подобные продукты в зоне была на уровне элитных ресторанов.

Местный общепит особым изысканным ассортиментом не баловал. Да и времени на трапезу уже почти не оставалось. АН-24, пыхтя клубами сизого дыма, на летном поле уже прогревал свои моторы, раскручивая отдохнувшие за ночь пропеллеры.

— Фея, будьте любезны, мне вот этот пирог с тайменем и кофе тройной по объему и качеству. Да и цыпленочка этого заверните, пожалуйста, хотя, как мне кажется, птица эта умерла своей смертью в бытность египетских фараонов, — обратился Сергей к продавщице привокзального кафе.

Девушка с круглым лицом и раскосыми глазами якутки или эвенкийки мило улыбнулась и засуетилась. Сергей с первой секунды поразил ее своей статью и мужской красотой, которая и дала подобный результат.

— Я, солнце мое, не местный, я работал тут в геолого-разведывательной партии. Мы тут в ваших краях золото искали.

— И что, нашли? — спросила девушка, мило улыбнувшись.

— Да, нашел, но только за этим прилавком! Это самый драгоценный самородок всей моей жизни, — сказал Сергей, заигрывая с девчонкой.

Девушка зарделась, словно наливное яблочко. Улыбаясь и смущаясь одновременно, она скрылась за дверьми подсобки, чтобы на мгновение скрыть проступивший на лице румянец. Она взволнованно выглянула из-за шторки и улыбнулась Сергею.

В ту минуту что-то щелкнуло в душе Лютого, и он почувствовал, как холод, сковывавший его душу эти восемь лет, начал постепенно оттаивать и это были первые признаки приятной сердцу оттепели. Странная волна опускалась от сердца все ниже и ниже, пока он не ощутил, как в его животе встрепенулись какие-то бабочки. Они махали своими крылышками, и от этого на сердце Сергея становилось тепло и приятно.

По случайности Сергей был единственным покупателем этого жалкого заведения. Никто не напирал сзади и не вмешивался в разговор с продавщицей. Не отходя от прилавка, Лютый пил кофе и, используя трапезу как прикрытие, изучал оперативную обстановку.

Его внимание привлекли странные люди. Один из них сидел на черном ящике, который был закрыт на большой амбарный замок. Со стороны было видно, что ящик опечатан пластилиновой печатью. Нечто подобное он видел во время службы в армии, где ящики с документами или боеприпасами также опечатывались пластилиновыми печатями. Вокруг охранника по-хозяйски суетился сержант милиции. «Калашников» висел на его плече и каждый раз сваливался, когда тот нагибался. Раз от разу сержант поправлял автомат и что-то говорил своему напарнику, сидевшему рядом в пластиковом кресле. Сержант наливал из термоса горячий чай, доставал из пакета бутерброды с докторской колбасой и подавал своим сослуживцам.

— Золотце, а это что за конвой такой? Это часом, не друзья Бен Ладана? Может они хотят самолет взорвать или заложников взять? — спросил Лютый девчонку, которая с умилением наблюдала за ним из-за прилавка.

— Не…а, это наши инкассаторы, однако. Они золото с приисков в Красноярск везут. Каждую неделю туда-сюда летают, однако. А вон стоит дочка нашего директора прииска, — сказала девушка и кивком головы указала на капризную пассажирку, которая вызвала в душе Сергея столько противоречивых эмоций.

— Так, это я так понял, ее папаша и мамаша?

— Говорят, однако, она в институт поступила. Люди говорят, за двадцать килограммов золота! — сказала продавщица и от зависти глубоко вздохнула.

— То-то я смотрю в ваших краях у всех зубы золотые! Все, наверное, на прииске работают да подворовывают помалу. А папочка этот никак поймать воров не может! — сказал Сергей и засмеялся, представив, как народ мешками тащит домой с прииска государственное золото.

— Не… а! Воровать, однако, не надо! Иди сам мой сколько душе угодно, только, однако, лицензия нужна. Некоторые, кто с лагеря, однако, освободился, за одно лето много намывают. Но на материк не все долетают. Многих, однако, в тайге медведь давит, а некоторых и росомаха, — сказала продавщица и осеклась на последнем слове.

Лютый задумался и, покубатурив чуть-чуть в своих мозгах, снова спросил якутку:

— Солнце моё, а что лицензии всем выдают? Может мне с тобой тут остаться, да по золотишку удариться? Деньжат сколотим на дорожку, да потом машину себе иностранную купим?

— Однако лицензии администрация дает. А денег ты все равно не заработаешь. Однако росомаха все заберет. Росомаха банда имеет, и всех старателей знает, они все под его крышей, однако, сидят, — сказала продавщица, озираясь по сторонам.

— А что милиция, порядок навести, не может? — спросил Лютый, наивно полагая, что здесь в этих местах нет коррупции.

— Нет, милиция сама, однако, Росомаха боится! Росомаха автомат имеет, джип имеет, лодка с мотором имеет, а надо и борт имеет! Никого Росомаха не боится! — сказала девушка и подала Сергею разогретый пирог с тайменем.

— Нет, тогда не надо! Я лучше домой полечу, может, там нет никаких Росомах?

— «Мне в Чечне и этом гребаном лагере надоели всякие Росомахи!» — подумал Лютый, отпивая горячий кофе.

— Да, надо домой лететь, оставаться не надо! Росомаха очень плохой человек! Росомаха он золото любит, потом наркотик покупает, кому на зону передает, а кому тут продает! За золото все купить можно! — сказала продавщица вкрадчиво, будто раскрывала перед незнакомцем государственную тайну.

Где-то над головой протарахтел динамик местного диспетчера. Женский голос объявил, что начинается регистрация и посадка на рейс по маршруту Туруханск-Красноярск. Таежный люд, ожидавший самолета, загудел, засуетился и стал собираться к выходу, слегка толкая друг друга локтями. Собаки, лежавшие в ожидании, вскочили следом за своими хозяевами. От нетерпения они закрутились, жалобно завизжали, предчувствуя полет, но и, наверное, удачную охоту.

Покидать здание аэровокзала у Лютого не было никакого желания. На улице было по-зимнему прохладно и зябко. Здесь же от печи шел теплый дух, который расслаблял организм, и легкой истомой клонил ко сну.

Лютому был известен самолет АН -24.Это был простой автобус с крыльями с плохой звукоизоляцией и не особо теплым салоном. Сергей предчувствовал, что три часа полета до пересадки ему придется мерзнуть в этом аэроплане, как последней собаке. С завистью он смотрел на охотников, инкассаторов и других людей, которые на ногах имели теплые собачьи унты. Замерзнуть в них было практически невозможно, а покупать ради одного полета было верхом расточительства, что Сергей позволить себе не мог. Именно в эту минуту он, наверное, мог пожалеть, что не купил себе такую обувку, но с другой стороны полагался на свое здоровье и выносливость. На память почему-то пришла сиськастая продавщица, которая страстно вздыхала и очень сексуально подпирала руками свою грудь, стараясь заманить Сергея в свои сети.

Сергей вошел в самолет в числе последних. Все «теплые места» уже были заняты, а оставшиеся, свободные, находились в самом хвосте. Сюда теплый воздух доходил довольно плохо, и это было еще одним огорчением в этот радостный для него день.

Расположившись рядом с юной путешественницей, Лютый решил немного пофлиртовать. В процессе общения ему хотелось скрасить своё одиночество и убить время, которое в полете превращалось в резиновое и тянулось до невозможности долго.

Девчонка лишь один раз взглянула на Сергея и, закрыв глаза, отдалась во власть бурчащего плеера. В такт музыки она с начала полета еще немного дергалась всем телом, как бы подтанцовывая, но минут через тридцать уснула.

Старый потрепанный АН-24 загудел, затарахтел, заглушая гулом своих моторов голоса пассажиров. Пристегнув ремень, Лютый закрыл глаза и на время отключился. В его памяти всплыли минуты молодости, которую восемь лет назад опалила чеченская война.

Шали

Гул мотора самолета возвращал его в то время, когда он молодой лейтенант после окончания Рязанского воздушно-десантного училища, попал в пекло кавказских событий. В его голове, как бы переключился канал телевизора, и перед глазами возникла картинка десятилетней давности.

МИ-8 с подшитыми снизу броневыми листами, вырезанными сварщиками из подбитых БМП, мог гарантировать жизнь исключительно при попадании только пуль от стрелкового оружия. Но к тому времени все банды чеченских сепаратистов имели на своем вооружении не только ЗР комплекс «Стрела», но и американские «Стингеры», доставляемые из Грузии тайными партизанскими тропами через Аргунское ущелье.

Впервые он тогда вылетал на боевое задание в составе своего разведвзвода. Из всей команды десантников Лютый был самым молодым. Даже рядовые и сержанты, прослужившие около года в этих нелегких условиях, имели за своими плечами огромный боевой опыт абсолютно несравнимый с опытом молодого лейтенанта.

Еще совсем недавно он прибыл в Шали в десантно-штурмовую бригаду в разведывательную роту, совершенно не зная тех правил игры, что велась в Чечне. Здесь не было единой линии фронта, это была сплошная дикая партизанщина, которая и уносила десятками жизни молодых русских ребят.

Командир десантной роты капитан Рыбаков встретил лейтенанта Лютого в составе прибывшего пополнения.

— Товарищ капитан, лейтенант Лютый прибыл в ваше распоряжение для дальнейшего прохождения службы.

Рассмотрев вновь прибывшего с головы до ног, тот тут же сказал:

— Лейтенант Лютый, вы прибыли в ограниченный контингент российских войск в Чечне, который находится здесь для становления конституционного строя. Здесь с 1995 года идет кровопролитная война. Все знания, которые вы получили в военном училище вам, сударь, придется полностью забыть и всё обучение начать по-новому. Здесь рядовой десантник, прослуживший более полугода, станет для вас, товарищ лейтенант, преподавателем кафедры военного искусства. Сержант научит главному искусству выживать, выживать без еды, воды и секса. Выживать под палящим солнцем Кавказа и под пулями «духов» и арабских наемников. У меня нет никакого желания отправлять вас к матери «двухсотым грузом». Поэтому постарайтесь в короткий срок постичь нелегкую науку стрелять первым. Если вы, мой юный друг, не освоите автомат Калашникова, как великий Паганини владел скрипкой, можете выделять нашему старшине деньги на приобретение цинкового «бушлата». А теперь, вольно, прошу вас пройти ко мне в командирский кунг, — сказал капитан и, очистив берцы от глины, поднялся по стремянке.

Сергей вошел за капитаном следом, и его взору тут же предстала настоящая фронтовая жизнь, о которой он мечтал и грезил все эти годы учебы. Заправленная солдатская кровать, автомат, висящий на стене, откидной стол, на котором лежал офицерский планшет, бинокль и радиостанция создавали военный антураж.

— Продовольственный и денежный аттестат сдадите старшине. Он поставит вас на довольствие, — сказал капитан, присев на кровать. — А теперь слушай меня, сынок. Ты что вырядился, как в Кремль для получения боевой награды? У тебя что, нет полевой формы?

— Так точно, товарищ капитан. Я только из училища и не имел возможности получить форму.

— Так, переодеться немедленно…

Капитан взял со стола рацию и, нажав гарнитуру, сказал:

— Саныч, ты где?

— Я, товарищ капитан, на складе артвооружения. Тут москвичи пожаловали, БК считают. Говорят, у нас по «Мухам» перерасход и два АГСа вообще не хватает. Что мне делать?

— Давай заканчивай там. По всем вопросам отправляй к командиру бригады и давай срочно зайди ко мне в кунг. У нас тут пополнение. В третий взвод новый лейтенант прибыл, нужно переодеть и вооружить, как подобает воину.

— Слушаюсь, — ответил старшина, — сейчас прибуду.

— Ну что ты, Лютый, стоишь, как дневальный на тумбочке? Присядь.

Сергей, рассмотрев табурет около стола, присел. Еще с училища он усвоил одну науку, если командир просит, то любую просьбу нужно воспринимать как приказ.

— Лютый, это откуда у тебя фамилия такая? Ну не фамилия, а настоящая боевая кличка.

— А это, товарищ капитан, и есть кличка.

— Не понял? — сказал капитан, и его лицо мгновенно изменилось. — Что за хрень? У тебя в документах написано — Лютый Сергей Сергеевич.

— Так точно, товарищ капитан, Лютый Сергей Сергеевич. Это мое настоящее имя и фамилия. Только фамилия эта произошла от клички моего прапрадеда, который воевал тут на Кавказе еще в бытность самого Лермонтова. Это ему чеченцы такую кличку дали. Как говорил мне отец, сам генерал Ермолов еще в 1860 году указом великого князя Романова моего прадеда за храбрость приказал наречь именно этой фамилией — Лютый.

— О, да ты, лейтенант Лютый, оказывается потомственный казак, — сказал капитан и, сунув руку под кровать, достал из вещевого мешка солдатскую фляжку, — сто граммов будешь ради такого дела?

— Я же… — промямлил Лютый.

— Отставить жевать сопли. Сегодня ты выходной, а на службу заступаешь завтра и еще неизвестно, лейтенант, доведется тебе выпить со мной или нет? Чай, пойдешь не начальником продовольственного склада, а командиром легендарного разведвзвода.

— Тогда, товарищ капитан, разрешите мне проставиться по случаю вступления в должность?

— Валяй, — ответил капитан и спрятал фляжку обратно в вещевой мешок.

Сергей взял сумку и вытащил из нее бутылку коньяка «Трофейный», который приобрел для подобного мероприятия.

— О, да ты, лейтенант, не так уж прост. Еще, не успев побывать в бою, ты уже владеешь такими классными трофеями, что мне даже нравится твой подход к службе, — сказал капитан, рассматривая плоскую бутылку.

Сергей достал из сумки закуску и выложил все на стол. Открыв бутылку, он налил в пластиковые рюмки коньяк и подал капитану.

— Ну, давай, за твое прибытие, — сказал капитан.

В этот момент снаружи послышались шаги. Капитан хотел было спрятать рюмку с коньяком под кровать, но ручка двери предательски быстро стала опускаться вниз. Двери приоткрылись, и лицо прапорщика проникло внутрь. Он ноздрями втянул в себя воздух и лишь после этого сказал:

— Разрешите, товарищ капитан? Прапорщик Лукошкин по вашему приказанию…

— Ну что ты, Саныч, двери открыл настежь? Ты еще крикни на весь гарнизон, что капитан Рыбаков с новым лейтенантом трофейный коньяк пить изволит.

Прапорщик проскользнул внутрь кунга и, словно вор, тихо-тихо закрыл за собой дверь. По его бегающим глазам было видно, что он тоже мечтает снять с коньяка пробу и влиться в боевой офицерский коллектив.

— Ну что ты, Саныч, высматриваешь? Что ты вынюхиваешь? Что не видишь, лейтенант Лютый проставляется по факту прибытия. А ты уже тут как тут. Ну, у тебя, Саныч, и нюх! Да ты коньяк за версту чуешь! Вот лучше познакомься, лейтенант Лютый Сергей Сергеевич, выпускник рязанского училища ВДВ, прибыл к нам на должность командира разведвзвода.

Прапорщик протянул руку лейтенанту и представился:

— Прапорщик Лукошкин Сергей Александрович, в народе просто Саныч, старшина роты.

— Очень приятно, товарищ прапорщик, — сказал Сергей, пожимая прапорщику руку.

— Для вас, товарищ лейтенант, я просто Саныч, — ответил прапорщик.

— Саныч, ты присядь и не суетись. Лучше колбаску, сырок нарежь, — сказал командир роты, — ты же у нас по хозяйству.

Прапорщик, достав ножик, ловко нашинковал колбаску и сыр и, обтерев дамасскую сталь газетой, спрятал его в ножны.

Сергея было трудно чем-то удивить. Сын потомственного военного он повидал на своем веку кучу всякого оружия, но такого ножа он еще не видел. Изумительной красоты узор дамасской стали не только радовал глаз, но и очаровывал качеством и другими свойствами, присущими настоящему ножу.

— А можно, товарищ прапорщик, на ножик ваш глянуть? — спросил Сергей.

— Покажи ему нож, — сказал капитан.

Прапорщик вытащил из ножен клинок и подал его Сергею. Тот внимательно стал рассматривать мужскую игрушку, профессионально пробуя ногтем его идеальную заточку. Прапорщик улыбнулся и хвастливо сказал:

— Волос режет. Можно вместо «Шика» бриться…

— Да, хороший нож, — сказал Сергей, не скрывая ребячьего восторга.

— Этим ножом Салаудин Тимирбулатов по прозвищу «Тракторист» казнил четырех наших русских парней. Он им головы, как баранам отрезал, а казнь эту на видео снял, чтобы нас десантников напугать. Мы его в ходе спецоперации в марте двухтысячного года взяли. Сейчас, сука, сидит в СИЗО в Шали приговора ждет, — сказал капитан Рыбаков.

— Ну что, Сергей, давай за твою должность выпьем, что ли. Пусть у нас у каждого с этой войны останется свой трофей. Тот трофей, который будет нам напоминать о наших погибших ребятах.

Капитан, прапорщик и Сергей чокнулись и осушили посуду одним глотком.

— А коньячок-то, товарищ капитан, исключительный. Мягко пьется и аромат, как в райском саде.

— Не в саде, а в саду, гурман, твою мать! Выпил, Саныч, теперь вали на склад и получи на лейтенанта новую форму и оружие. А мы еще по одной примем. Если кто меня будет домогаться, я ухал в штаб.

— Есть, товарищ капитан, в штаб. Разрешите идти?

— Да вали ты, Саныч! На обратном пути вернешься, заберешь лейтенанта Лютого. Покажешь ему место в офицерской палатке.

Прапорщик исчез. Капитан налил еще по рюмке коньяку и предложил Сергею продолжить «вступление» в должность.

Лютый, приоткрыл глаза и взглянул на летевшую публику. Кто-то дремал в ожидании конца полета, укачанный воздушными ямами, кто-то читал. Лайки лежали в проходе, не обращая ни на кого внимания. Молоденькая девчушка спала. Она склонила свою голову Сергею на плечо и тихо сопела. Наушники её плеера съехали с головы и висели, издавая звуки похожие на пытку мартовского кота. По всей вероятности, батарейки сели окончательно, и плеер уже не играл, а просто выл. Лютый аккуратно просунул руку девчонке в карман и выключил мычащий «дебильник».

Охотники продолжали играть в карты, перегородив проход между кресел большим чемоданом. На таком рейсе стюардессы видно не полагалось. Время в полете было небольшим, и Сергей пока еще ни разу не увидел улыбающееся лицо «Аэрофлота», которое предлагает соки, воду и мятные конфеты, чтобы легче переносить полет.

Сергей, достав бутылку пива, открыл ее и стал понемногу глотать напиток, утоляя жажду. Постепенно теплый воздух заполнил лайнер, и Сергей забыл про свои опасения заморозить ноги. Тепло исходило отовсюду. Оно проникало под одежду и уже через час в самолете стало невыносимо жарко. Расстегнув куртку, Лютый аккуратно сложил ее, запихнув на верхнюю полку. Самолет монотонно жужжал и Сергей, допив пиво, решил вздремнуть.

Он закрыл глаза и опять мысленно щелкнул переключатель каналов своего телевизора памяти. Как по-волшебству Сергей вновь оказался среди гор Кавказа, где так хорошо началась его служба.

За плечами уже был целый год его пребывания в разведроте, и Лютый не чувствовал себя новичком этой затянувшейся войны. Перед его глазами опять, как девять лет назад, стояло лицо рядового Никулина, призванного из тверской области. Он сидел напротив и что-то рассказывал лейтенанту из своей гражданской жизни. Рассказывал о своей деревне, о любимой девушке, на которой он обязательно по возвращении домой женится, если она его дождется.

Сейчас в лице лейтенанта Никулин видел не командира, а некого священника, который выслушивал его исповедь. Сергей, глядя на связиста, мурлыкал себе под нос какую-то песню, а сам тем временем вспоминал свою девушку Лену, которая обещала ждать его из командировки. То ли она не любила Сергея, то ли нашелся соперник, который был лучше Лютого, он сейчас не знал. Первое время она еще звонила ему на мобильный, но в последние три месяца от нее не было ни одного звонка.

Где-то внутренним чутьем Сергей чувствовал, что с его подружкой происходит что-то неладное. До конца командировки оставалось чуть больше месяца и Сергей не старался решить эту проблему, а отложил семейное разбирательство до того момента, когда рота вернется в полк. Сейчас он, словно чукча в чуме, просто мычал песню себе под нос и не подозревал, что спокойному полету приходит конец.

Не успев допеть свой поставленный хит, как вдруг Ми-8 наклонился на левый борт. Стекло, разбитого автоматной очередью иллюминатора, посыпалось в салон мелкими кусками плекса. Звуков выстрелов слышно не было, только стук пуль об обшивку машины, да появляющиеся дырки указывали на то, что вертушка находится в зоне интенсивного обстрела. Вертушка шла между скалами в ущелье. По данным разведки, в этом районе не могло быть чеченцев. По всей вероятности, это была проходящая банда, которая меняла место свой дислокации. А возможно это был караван, идущий из Грузии с очередной партией оружия и фальшивых долларов. В этот миг Сергею показалось, что время как-то странно затянулось. Пули сверлили металл, а через эти дырки в борт врывались лучи солнца. Отсвечивая зайчиками на лицах десантников, они как бы указывали на тех русских парней, которые должны были погибнуть здесь, исполняя свой долг.

Сергей почувствовал, как борт, получив порцию свинца, пошел на боевой разворот. Подставляя под огонь духов своё бронированное брюхо, он вышел из зоны обстрела, чтобы развернувшись, броситься в драку. Лютый, собрав в комок все силы, вцепился руками в трос, идущий от хвоста к кабине. Застегнув карабин, соединяющийся с поясом, он направился к кабине пилотов. Добравшись, Сергей услышал, как весь корпус борта затрясся мелкой дрожью. Треск четырехствольного пулемета ЯКБ висящего в гондоле на пилонах крыла невозможно было перепутать с работой другого оружия. Благодаря сумасшедшей скорострельности его грохот напоминал звук высыпаемого из мешка гороха на металлический лист. Краем глаза через иллюминатор Лютый увидел, как внизу по скалам бегали чеченцы. Они прицельно стреляли по борту из автоматов, стараясь всадить в машину как можно больше свинца. Они старались, но МИ-8, благодаря пилоту, вилял фюзеляжем из стороны в сторону, профессионально уходя из-под огня.

В тот самый момент, когда борт уже выровнялся, к открытой двери подскочил пулеметчик-дагестанец Тинов Алисултан. Он занял место вместо штатного пулеметчика, который истекая кровью, отползал вглубь борта. Защелкнув пулемет на турель, он со словами «Аллах Акбар» стал расстреливать своих «братьев по вере», которые на мгновение оказались на открытом плато.

Сергей был потрясен до глубины души боевым видом взводного пулеметчика. В этот момент он заслуживал увековечения в кинематографе или на холсте картины. Лютому впервые в жизни захотелось взять кисть и писать с этого бойца картину, которая могла покорить любого любителя батальной живописи.

Алисултан, словно Рембо, стоял во весь рост, широко расставив ноги. Крепко сжав зубы, он жал на спусковой крючок, выдавливая из пулемета сноп огня и разящего свинца. Пули, попадая в тела «чехов», вырывали из них куски плоти, окрашивая американский камуфляж наемников багровыми пятнами крови. Куски и фрагменты отделялись от их тел, разлетаясь кровавыми фонтанами по белому полю ледника.

Тинов стрелял до тех пор, пока в патронной коробке не кончились патроны. Пустая падающая лента и холостой спуск затвора пулемета возвестили о том, что патронов нет. Весь салон машины наполнился едким, сладковатым запахом сгоревшего пороха. По мере маневрирования «вертушки» стреляные гильзы со звоном стали перекатываться по рифленому полу машины. Вдруг со стороны пилотов через переборку полетели куски металла. Корпус боевой машины задрожал еще сильнее.

— Командир, по нам работает «УТЕС». Один пилот «двести», второй — «триста», — заорал Тинов, заглядывая в открытую дверь кабины.

— Садимся, — услышал Сергей.

Корячась, он стал пробираться в пилотскую кабину. Борт, то клевал носом, то наоборот, задирал его, и все усилия по достижению кабины пилотов были напрасны. Десантники катались по борту, словно клубни картофеля в картофелечистке. Достигнув двери в кабину, Сергей схватился за какую-то железку. В эту секунду вертушка вновь словно пошла в пике и Лютый ввалился в кабину борта. Машина, задрав кверху хвост, уже собиралась свалиться в крутой штопор, но второй пилот изо всех сил тянул ручку управления на себя, пока не выровнял машину. В этот миг она стала раскручиваться подобно огромному маховику, стараясь раздавить о корпус своим центростремительным ускорением, болтающихся по салону бойцов.

— Лейтенант, помоги посадить, мой первый пилот — «двухсотый»! У нас разбит стабилизатор и горит движок. Держи штурвал и тяни его на себя. Видно в тягу попала пуля, — орал майор.

Сквозь дыру в фонаре в салон борта врывался дым с запахом горелого масла. Он, подобно дымовой завесе, закрывал весь обзор и место возможной посадки. Машина крутилась и крутилась, окончательно потеряв управление. Казалось, что это конец и он уже близок, но раненый второй пилот, сжимая зубы, старался вывести подбитую вертушку в безопасное место.

— Майор, тяни дальше! Дальше тяни, дорогой, от духов! Нас тут перебьют всех, это же засада, нужно пацанов спасать! Заклинаю тебя, майор! Христом богом прошу, посади эту долбаную «кофемолку»!!!

— Ты за ручку тяни, лейтенант! На себя тяни ручку! Я буду сажать вертушку. Хрен возьмешь майора Макарова! — сказал пилот, упираясь ногами в приборный щиток.

В какой-то миг стало тихо. Свист ветра и гул лопастей заглушал звук турбин мотора. Вертушка, выровнявшись, со всего маху скользнула брюхом о камни, нырнув в лощину между гор. От сильного удара движок просел, прогибая потолок и срывая с места алюминиевые нервюры, на которых крепилось его тяжелое тело. В тот момент показалось, что он всей массой упадет на головы солдат. Но машина скользнула по каменистому руслу горной реки и, ложась на бок, остановилась. Лопасти, столкнувшись с землей, стали ломаться, заполняя пространство жутким треском и поднятой пылью.

После адской тряски МИ-8 замер. В какой-то миг стало совсем тихо. Десантники, уже простившиеся с жизнью, стали понемногу приходить в себя. Вдруг в одно мгновение борт изнутри стал наполняться белым дымом. Горячее масло хлынуло из пробитого маслопровода в салон.

Сергей не растерялся и, разрядив из автомата половину магазина в фонарь, добил ногой куски разбитого плекса. Вытянув пилота через окно подальше от борта, он закричал бойцам.

— К машине…

Услышав голос командира, десантники очнулись от шока и в мгновение ока стали покидать борт, выскакивая кто куда. Последним покинул его старослужащий пулеметчик Алисултан. Он тащил за собой пулемет и на аварском языке проклинал чеченских боевиков, которые устроили перед его дембелем такую рубку.

— Слушай, командир, уходить надо, — сказал он, подхватывая раненого пилота. — Чехи сейчас нас из гранатометов накроют, бля…, буду…

Десантники в клубах дыма бросились по руслу реки подальше от борта. Отбежав метров сто, они заняли позицию и замерли, ожидая атаки боевиков. Дым от загоревшегося мотора закрыл обзор, и это спасло бойцов от обнаружения.

В метрах трехстах от группы на горе появились чеченцы. Вид упавшей вертушки будоражил их горячую кавказскую кровь, и они с криком «Аллах Акбар!», словно на стрельбище, стали расстреливать машину из подствольников и одноразовых гранатометов «Муха» пока та не вспыхнула ярким факелом. Последняя граната, влетев через борт, разорвалась внутри «вертушки». В сотую долю секунды ее охватил густой красный огонь, который загудел внутри ярким пламенем горящего керосина вперемешку с авиационным маслом. Дым еще сильнее заволок все ущелье, скрывая от глаз бандитов потрепанную десантную группу…

Четыре человека, включая пилота и штатного пулеметчика, погибли. Но остальные после манипуляций с войсковыми аптечками успешно вышли из болевого шока. Введя себе по дозе промедола, десантники принялись зализывать раны. Через полчаса большинство разведчиков были готовы к выполнению боевой задачи. В сотне метрах от группы, мерцая белым ослепительным светом горящего магния и алюминия, догорала бывшая боевая машина, в адском пламени которой сгорели тела русских ребят. Всего десять минут назад машина носила гордое название «МИ-8». А сейчас это была груда сгоревшего металла. Молочный, черный дым от горящего керосина и резинового шасси слоился по ущелью. Чеченцы, вероятно, посчитали, что в борте после такого удара никто не выжил. Они не стали зачищать местность, полагаясь на гранатометный обстрел. Спускаться с гор в ущелье, отклоняясь от маршрута, не входило в их планы и они ушли.

Выдержав паузу, лейтенант Лютый обратился к своим потрепанным бойцам:

— Так, мужики, строиться не будем. Хочу констатировать — наше дело дрянь. Мы в полной жопе. Мы остались без «лошади». У нас нет жратвы, у нас нет связи. Новиков, у нас, правда, нет связи!? — спросил лейтенант, выпучив глаза на воина-связиста.

Испуганный таким видом десантник, понурив голову, ответил, пробубнив под нос, как напроказивший мальчишка перед директором школы:

— Так точно, товарищ лейтенант, у нас нет связи. Но я же не виноват, что станция в борте сгорела, — сказал он, оправдываясь.

— Восемь суток ареста, засранец. Трое суток от меня и пять суток от командира батальона.

— Есть, — улыбнулся солдат со счастливым выражением лица, будто получил не восемь суток гауптвахты, а отпуск на родину.

— Ты, Новиков, почему, сучий потрох, снял радиостанцию со своих плеч? Неужели не мог сидеть с ней в борте? Я тебя спрашиваю, боец!? Я теперь, жопа, из-за тебя не могу дозвониться любимому комбату и попросить прислать нам такси!

— Товарищ лейтенант, какое такси!? — спросил Новиков, не понимая, о чем говорит Лютый.

— Объясняю тем, чей мозг покрыт мхом тупости. Такси подразумевает под собой вертушку. Нашим командованием поставлена задача, найти караван с оружием и уничтожить его. Главарей банды приказано доставить живыми для придания их суду. На чем мы должны выполнять поставленную задачу? У нас нет транспорта. У нас нет связи, и мы не можем вызвать поддержку. Я не буду вам напоминать, что девиз десантников….

— Никто кроме нас! — проревели бойцы почти в унисон, будто репетировали.

— Да, никто кроме нас! Приказ должен быть выполнен и никого не волнует, как, когда и чем мы будем его выполнять.

Лютый в тот миг ругался, ругался и ругался, используя весь лексикон командирского языка. Всем было понятно и без слов, что это срыв боевой задачи, и никто из бойцов не видел выхода.

— Так, салаги, что мы имеем? — спросил он, размышляя вслух.

Тут же сам себе ответил:

— Мы имеем хорошо вооруженного противника, который затаился где-то рядом. По его соображениям, он считает, что мы тут все уже предстали перед богом, поэтому эту лощину они не зачищали. Второе; у нас нет связи благодаря этому тверскому «пробою», у которого вместо мозгов одна сперма. Пока мы так чудно падали он мне успел поведать о своих секс-пристрастиях в экстремальных ситуациях. Третье, у нас почти все раненые и четверо «двухсотых». Тинов, по прибытии на базу я представлю тебя к ордену «Мужества». Ты один не обосрался в этой ситуации, и я лично видел, как ты завалил пятерых духов. Всё правильно, видели все! Новиков, тебе после отсидки на губе дам медаль «За заслуги перед отечеством». За то, что ты, пингвин, оставил нас без связи. Пусть она всю жизнь висит на твоей чахлой груди, и всю жизнь напоминает тебе о том, что по твоей вине был сорван боевой приказ. Да во время войны за это расстреливали, а ты будешь ходить с медалькой.

От сказанного лейтенантом заржал даже раненый майор, который во время падения вдобавок сломал ногу. Обколотый промедолом, он не чувствовал боли, несмотря на то, что кость торчала из рваных штанов. Никто тогда не знал и не ведал, что творится в душе командира. За его пусть даже плоскими шутками скрывался воистину глубокий смысл. Он изо всех сил старался поднять бойцам боевой дух. Не хотелось Сергею погибать в этих скалах, не выполнив приказ. В эти трагические минуты все зависело от того, сколько злости и ненависти появится в душах его бойцов, которым он верил и на которых мог положиться. Ему было жалко убитого первого пилота и простого русского парня, который принял на себя весь поток раскаленного масла, спасая своих друзей и командира. Жалко было всех, но на войне, как на войне и теперь только разум, да профессионализм могли противостоять смерти.

— Так, «двухсотых» спрятать, «трехсотому» наложить шину и тоже спрятать. Семен, ты у нас за медбрата? Сделай майору шину, да положи ее аккуратней, этот парень еще должен летать, чтобы отомстить за наших ребят. У кого сухпаи есть!? — спросил лейтенант.

— Оставить майору! Кто не может идти, шаг вперед, марш! — скомандовал Лютый, ожидая, что хоть кто-то останется.

Из строя никто не вышел. Сергей, уставившись на своих подчиненных, подошел к каждому и посмотрел прямо в глаза. В эту минуту он был похож не на командира взвода, а на Черчилля, который осматривает роту почетного караула. Лютый старался понять загадочный дух русского солдата-десантника. Сейчас, как никогда ему не хотелось обмануться, ведь ставка была высока. Сергей старался понять и хоть в ком-то увидеть малейшие сомнения в успехе операции, чтобы оставить прикрытие для летчика.

Десантники держались очень достойно. Они подобно боевым слонам рвались в бой с чеченцами, желая только одного — выполнения приказа: Сейчас, как никогда было видно, что, несмотря на полученные при падении травмы и ожоги, они пойдут за ним и если надо, то уничтожат врага в его логове.

— Так, задача для всех, кто может держать оружие! Через пару часов мы выходим в рейд по следу банды. Задача у нас такая — мы должны выйти на место их постоянной дислокации или базирования. Силами взвода произвести захват средств радиосвязи и полевых командиров данного бандформирования. Работаем тихо с применением ПБС. Скорее всего, бандиты считают, что наша группа погибла в результате падения борта. Это облегчает нам выполнение задачи. Рядовой Новиков, — обратился Лютый к радисту.

— Ты, Новиков, будешь дышать мне в спину, чтобы в момент операции не потерять голову, как потерял радиостанцию. После захвата радиостанции выведешь на место базирования банды фронтовую авиацию. С раненым останется….

Сергей задумался и, посмотрев на своих солдат, взглядом оценил каждого бойца. В эту минуту нельзя было ошибиться. Подобная ошибка может стоить жизни многим его подчиненным. Задумчиво глядя в глаза каждому, он старался хоть каким-то чувством определить, того, кому будет труднее всего.

— Никитин! — громко сказал Лютый.

— Я! — ответил солдат чуть слышно.

— Головка от патефона, останешься с майором, поможешь ему. И смотри мне, никакой самодеятельности. Оборудуешь схрон и будешь ждать, когда мы вернемся.

Никитин вытянулся в струнку и прошипел, словно удав:

— Есть, есть, товарищ лейтенант, — еле выдавил он из себя, стараясь сквозь боль улыбнуться, чтобы показать силу духа российского десантника.

Солнце близилось к закату. Длинные тени от скал, словно стрелы, пронизывали пространство кавказских гор. Там у подножья хребта виднелись густые леса, где могла укрываться банда. Лютый последний раз взглянул на бойцов.

— Приказываю, осмотреть и переобуть обувь. Полчаса на подготовку и выходим. Время пошло! Всем пожрать, посрать, кто желает, может мастурбировать, мешать не будем! Курить по команде, — сказал Сергей и, усевшись на камень, достал планшет. Развернув карту, он положил на нее компас и принялся подробно изучать.

Один его глаз постоянно следил за действиями каждого бойца и фиксировал малейшие отклонения от намеченного плана. В голове проворачивались всякие комбинации, которые должны были помочь ему и его ребятам найти это террористическое гнездо. Определив на карте место падения борта, Лютый старался предугадать, куда ушел караван. Ровно через тридцать минут он встал и четко сказал:

— Так, бойцы, время вышло, становись, равняйсь, смирно. Десантники, слушай боевой приказ. Приказываю силами взвода обнаружить и уничтожить гнездо коварного и изворотливого врага, который посягнул на жизни наших граждан, братьев по оружию. Враг лишил нас транспортного средства и за это он должен ответить. Приказываю взять живым руководство данной преступной группировки, чтобы они, суки, предстали перед судом! Я, лейтенант Лютый и рядовой Новиков, выступаем в авангарде колонны, замыкающий — пулеметчик сержант Тинов.

— Я рядовой, товарищ лейтенант, — сказал аварец, намекая командиру на его ошибку.

Но Лютый, сурово взглянув ему в глаза, четко и ясно вновь повторил:

— Сержант Тинов Алисултан замыкающий, вам понятно, сержант, или еще раз повторить?

Дагестанец, услышав, что за сегодняшний день из рядового превратился в сержанта, широко расправив аварскую грудь для обещанного ордена «Мужества», четко по-военному ответил:

— Есть!!!

Сергей медлить не стал, а взял с места довольно приличный темп. Он двинулся в том направлении, откуда велся обстрел борта, в надежде обнаружить кровь раненых и убитых, как это предписывали формуляры по диверсионно-подрывному делу. Ведь он своими глазами видел, как пулеметчик-дагестанец со словами «Аллах Акбар», разрезал очередью из ПК нескольких чеченцев. Поднявшись на то место, откуда стрелял из гранатомета дух, Сергей обнаружил зеленую пробку от выстрела РПГ. Осмотревшись, он сориентировался на местности и, разбив десантников в шеренгу, заставил прочесать каменное плато близ ледника, с которого велся огонь по борту. Не пройдя и двухсот метров, один бойцов крикнул:

— Есть, товарищ лейтенант, есть!

Словно футбольный судья он поднял свою руку. Следом за ним поднял руку и радист Новиков.

Третье место Лютый нашел сам, и стал внимательно изучать направление, поставив на камень американский навигатор. Мысленно он представил себе траекторию полета вертушки, и что-то, покрутив руками в воздухе, промычал себе под нос. Сергей встал, взял в руки навигатор и, развернувшись на 180 градусов, четко указал направление на юго-восток.

— Ориентир — скала в виде медведя. Бегом марш!

Пробежав несколько сотен метров, Сергей в лучах заходящего солнца обнаружил на плато десятка два стреляных гильз от пулемета «УТЕС». Покрутившись вокруг этого места, он уже абсолютно точно указал воинам направление движения. Лютый тут же по каплям крови определил путь бандитов и отметил это место на навигаторе. По направлению примятых кустиков серебристой травы, которая в изобилии росла в расщелинах между камнями, он повел группу дальше.

— Направление юго-восток, господа десантники, идем в сторону Грузии! Мы им покомандуем парадом! — сказал он и прибавил ходу.

Через два часа преследования Сергей вывел группу к аулу, расположенному в самых дальних уголках Аргунского ущелья. Укрывшись в складках горной местности и зарослях леса, домики, сложенные из дикого камня, прятались за таким же каменным забором. Сергей, достав из вещевого мешка тепловизор «Скорпион-3» израильской армии и, прильнув к окуляру, принялся осматривать окрестности аула, чтобы определиться с целями. Десантники, словно мыши скользнули под защиту деревьев и замерли в ожидании команды.

Глядя в тепловизор, Лютый заметил, что на склонах некоторых гор расположились сторожевые секреты духов. По всей вероятности, это было боевое охранение лагеря. Пробраться в их тыл, чтобы решить вопрос с охраной, было практически невозможно.

К выставленным караулам от аула шла тропа, а с другой стороны прикрывались гранитными отвесными скалами. Охранение в таком положении было практически неуязвимо. Отсутствие других вариантов было тоже вариантом, и решение пришло мгновенно. За время службы в разведке Сергей научился воевать с бандитами и знал теперь многие тонкости, которые всегда выручали его в переделках, подобной этой.

— Тинов, ты ведь дагестанец, мусульманин, наверное, Коран знаешь и можешь на чеченском языке немного говорить? — спросил Сергей пулеметчика.

— Да, так, командир, самую малость, — шепотом ответил он.

— Слушай, а может идти прямо на них, в наглую. Самое главное, нужно только тебе где-то бороду найти. Пойдешь прямо к часовому, пусть он думает, что это смена.

— У меня, товарищ лейтенант, мочалка из черной лески есть, — сказал связист Новиков и, скинув мешок, стал выкладывать из него жалкие солдатские пожитки.

— А на хрена она тебе, боец? — спросил лейтенант, видя, что радист приготовился к бане.

— Виноват, товарищ лейтенант. В горах все пригодится. Взял с собой так на всякий случай, может баня будет? Чем тогда мылиться? — прошипел Новиков.

— Молодец воин, давай действуй! Тинов, давай цепляй на морду мочалку, ты теперь будешь полевым командиром по имени Хаттаб Алисултан- оглы, — сказал Сергей и захихикал.

— Подойдешь как можно ближе и отработаешь его тихо с «вала». Но только вали его, боец, наверняка, чтобы он даже квакнуть не успел!

— Я, командир, его сделаю, только что будем с собаками делать? Собаки каждый шорох чуют и знают всех своих, — сказал пулеметчик.

— Да, насчет собак я не подумал, — задумался Лютый.

Тронув микрофон радиостанции, Сергей привлек внимание десантников, которые рассредоточились у стены каменного забора.

— Алло, «лютик» на связи. Бойцы, ставлю задачу, необходимо угомонить шавок, которые будут мешать выполнению приказа. Свистов, Лунев работаем по собакам.

— Есть работать по собакам, — сказал Саша Свистов, и Лютый услышал, как бойцы перемахнули через забор.

Сергей, прислонившись спиной к нагретому за день камню, замер в ожидании доклада о выполнении поставленной задачи. Кровь стучала в висках и этот стук, словно стук маятника часов поступал под корку мозга. Взглянув на небо, Лютый увидел алмазную россыпь звезд, которая отражала бесконечно далекий млечный путь. И тут до слуха лейтенанта донесся лай собаки, к которому присоединился другой. Сергей взглянул в тепловизор и увидел, как два здоровых кобеля лают, глядя в сторону сарая. Тихие хлопки и лязганье затворов в одну секунду прекратили собачий лай, который мог в любую секунду выдать группу разведчиков. В тепловизор Лютый отчетливо видел, как две горячие пули, прочертив пунктиром расстояние от сарая до собак, выбили из них последний мозг. Что-то по цвету теплое на фоне холодной земли и камней отделилось от их голов и тела животных неподвижно замерли посреди двора, слегка подергиваясь в агонии.

— Молодцы парни, хорошо поработали, нужно поощрить, — сказал сам себе Сергей.

Было тихо, только где-то далеко прокричала какая-то странная ночная птица. Через несколько секунд Сергей заметил, как два ярких силуэта вышли из-за угла каменного сарая, который своей стеной выходил к кустам боярышника, где пряталась основная группа десантников. Щелчок в наушнике переключил зрение на слух и лейтенант услышал.

— «Лютик», поставленная задача выполнена. До связи.

— Принял, — ответил командир, и вновь наступила тишина.

— Так, Тинов, теперь твой выход. Парни сделали их…

— Ну ладно, командир, я пошел, — ответил пулеметчик и, глядя через инфракрасный прибор, уверенно пошел по тропинке в сторону, где под скалой на циновке из бараньих шкур сидели два часовых.

Сергей видел, что пулеметчик рисковать не стал, а подойдя на расстояние броска, резко вскинул «Вал» и в сотую долю секунды поразил две цели. Вновь одна вспышка за другой обозначили температурный перепад в видоискателе тепловизора. Пули, словно молнии, прочертили пространство, и впилась в тела часовых, которые так и не поняли, что уже мертвы. Один упал лицом вниз, а другой завалился набок.

— Алик, делай контрольный, — сказал Сергей в микрофон и увидел в «Скорпион», как пулеметчик, подойдя к телам часовых, полосонул одного по шее армейским ножом, а другого добил выстрелом в голову.

Тинов склонился над телом покойного и вытер свой армейский тесак об одежду убитого.

Сергей, глубоко вздохнув, выключил тепловизор, чтобы не садить батарею, и отключился на несколько секунд, пока дагестанец добывал свои честно заработанные трофеи. После того, как пулеметчик вернулся, Сергей вновь вышел на связь с остальной группой.

— Алло, бойцы, на связи «лютик». Путь свободен, у нас минус два и две собаки. Я полагаю, что основная группа находится в здании. Вперед, славяне, родина вас не забудет…

По команде командира группа разведчиков в мгновение ока перепрыгнула через забор и рассредоточилась по двору, беря под прицел все подозрительные места. Кто-то по лестнице поднялся на второй этаж и занял место около окон. Кто-то взял под прицел двери, кто-то окна первого этажа.

Сергей, как старший, замер возле входной двери и приступил к определению цели. Просунув в замочную скважину микровидеокамеру на гибком шнуре, он заглянул внутрь. По появившейся картинке на мониторе он определил, что в прихожей никого нет. Где-то в других комнатах горел свет и именно оттуда доносились глухие голоса. Лейтенант тихо открыл двери. Пропустив впереди себя трех бойцов, он вошел следом.

От напряжения сердце казалось, просто выскочит наружу. Все тело, подобно телу хищного животного, напряглось в предчувствии кровавой схватки. Лютый, досчитав до пятидесяти, щелкнул пальцем по микрофону. Это была команда на штурм. В комнату, где за столом сидело около десятка чехов в мгновение ока ввалились трое десантников. Треск автоматов заглушил крики раненых и звук битых стекол, через которые в дом прыгали остальные разведчики.

Сергей в наушниках услышал:

— «Лютик», верх чисто, потерь нет! Левое крыло чисто, потерь нет! «Первый», чисто, потерь нет, один «триста».

Услышав, что один из бойцов ранен, Сергей заскочил в большой зал, где его глазам предстала кровавая картина. Тела боевиков, растерзанные кинжальным огнем, беспорядочно валялись по всему залу. Они, застигнутые пулями, умирали, так и не поняв, что произошло с ними, и почему вместо приятного ужина с вином и шашлыками в кругу друзей они нежданно предстали перед Аллахом? Сладкий пороховой дым наполнял дом и висел в пространстве зала сизыми слоями.

— Кто ранен? — спросил Сергей, войдя в помещение.

— Свистов палец порезал, — ответил Лунев и, взяв со стола гроздь винограда, принялся ее объедать, — он, командир, рюмку с вином схватил, а она возьми и тресни, наверное, от жадности…

— Пить хотел я, командир, — сказал рядовой Свистов, обматывая порезанную ладонь, — я схватил бокал, а он прямо в руке у меня раскололся.

— Короче, бойцы, доложить о проведении операции, — сказал Лютый и, отпихнув мертвого духа ногой, вальяжно развалился за столом, ожидая доклада.

— У нас двое живых чехов. Судя по американскому камуфляжу и знакам различия армии Ичкерии, это полевые командиры или главари бандформирования, — сказал пулеметчик и стволом автомата приподнял спрятавшихся за диван двоих бородатых бандитов.

— Что, русский свинья, живой остался? — спросил один из чеченцев. — Тебе надо было еще там, в борте, сдохнуть. Ты зря пришел сюда, тебя уже завтра на куски, как барана рвать будут.

— Ты что ли будешь меня рвать? — спокойно спросил Сергей и, взяв в руки вилку, принялся есть жареную баранину, макая ее в острый томатный соус.

— Нэт! Брат мой Саид Удугов. Ты понял, что не с теми связался?

— Так, что Удугов твой брат? — спросил Сергей, продолжая, спокойно жевать. — Шашлык у тебя хороший получился, но только ты, Ваха Удугов, его есть не будешь. Его я со своими бойцами съем. А ты теперь всю жизнь будешь баланду лагерную кушать на «Черном дельфине». Для тебя теперь, Ваха, даже свиное ухо будет великим деликатесом.

— Да, русский, Удугов брат мой…. А ты, кто такой? — спросил ваххабит. — Я должен знать, кого я потом буду убивать!

— Меня, Ваха, Сергей звать. Сергей Сергеевич Лютый, я нохча, командир разведвзвода, а мой прапрадедушка в 1860 году здесь на Кавказе твоего прапрадедушку по горам гонял, как зайца. Жаль он тогда яйца твоему прапрадеду не отрезал, чтобы такая мразь, как ты родиться не могла!

— Ты, русский, лучше меня убей. Ты посмотришь, как настоящий джигит умирать умеет, — сказал чеченец, провоцируя Сергея.

— Ты, что ли джигит, или это сейчас всех называют джигитами, кто с детьми и бабами воюет? — ответил Лютый, закуривая.

Тут в зал, где шел допрос, вошел радист Новиков и, не скрывая радости, обратился к лейтенанту:

— Командир, я у них радиостанцию нашел, рабочую. Точно такая же, как моя.

Лейтенант встал из-за стола и сказал:

— Так, бойцы, этих двоих связать, но только так, чтобы не сбежали. Даю вам тридцать минут на ужин и сбор трофеев. Всю взрывчатку, что есть в доме, несите сюда. Фейерверк устроим, когда будем уходить. Я хочу, чтобы в этом родовом гнезде больше ни одна тварь, подобная братьям Удуговым не родилась.

Осматривая дом, в одной из комнат Сергей обнаружил пластиковые пакеты с героином.

Спрятав один пакет под разгрузку, Сергей щелкнул пальцем по гарнитуре:

— Новиков, Новиков, мать твою, ты кишку набил?

— Так точно, товарищ лейтенант! — сказал связист, чавкая в гарнитуру.

— Так найди там какую тряпку и спустись в подвал. Заберешь тут наркоту. Мы ее с взрывчаткой перемешаем, чтобы никому из наших детей не досталась.

Пока все было тихо и ничто не говорило о присутствии в этом доме других членов семьи. Вдруг в одной из комнат навстречу Сергею выскочил мальчик лет тринадцати. Он наставил на Лютого «калаш», пытаясь изо всех сил спустить предохранитель.

Лютый отреагировал молниеносно. С невозмутимым видом он нажал на спуск. Три пули «стечкина» пригвоздили пацаненка к стене, не оставив ему никаких шансов дожить до старости и умереть в постели среди внуков и правнуков.

— Бля…, урод! Кто просил тебя хватать оружие? — сказал Сергей себе под нос, закрывая мальчишке глаза, из горла которого хлестала на пол кровь.

Сергей не мог промазать, и эта жертва была тому подтверждением.

В этот самый момент в комнату вошел Новиков.

— Вызывали командир?

— Давай, Новиков, складывай эти пакеты, — сказал лейтенант, показывая на ящик, и тащи в зал.

— А это…!? — показал десантник на труп пацана.

— Я что, виноват, если он, сука, сам с автоматом на меня выскочил? — стал оправдываться Сергей.

— Командир, да и хрен с ним. Они же тоже наших детей убивают, — сказал рядовой, складывая пакеты в скатерть.

Сейчас в стеклянных глазах Сергея не было ни ненависти, ни призрения к этим людям, было просто какое-то странное равнодушие. Было отчуждение от всей этой жизни. Бандиты, оружие, наркотики и этот убитый мальчишка — все смешалось в одно.

Сергей понимал, что это была грязная работа, которую должен кто-то выполнять. В эту самую минуту Сергей подобно «машине смерти» делал ее, как когда-то эту работу делал его прапрадед, которого больше ста лет назад горцы нарекли Лютым.

Сергей не просто стрелял в кого попало, он стрелял в того, кто, встречаясь с ним на пути, держал оружие, и это было оправданием смерти.

В одной из женских комнат разведчики обнаружили трех женщин. Те, в страхе забившись, сидели под одеялом из верблюжьей шерсти. Они, услышав стрельбу, боялись высунуть головы. Столкнувшись впервые с настоящим горем, которое ворвалось в их дом, они оцепенели. От плача и животного ужаса чеченок бил жуткий озноб. Десантники выволокли их в зал, устланный трупами, и представили перед командиром.

В ту минуту Сергею стало жалко их и он, положив автомат на стол, сказал:

— Тинов, скажи им, что мы женщин и детей не убиваем, если у них нет в руках оружия. Мы гарантируем им жизнь, если они не будут дергаться. Мы забираем их с собой, пусть местные менты разбираются с этим гребаным наркорассадником.

— Новиков, связь! — сказал лейтенант, обращаясь к связисту.

— Товарищ лейтенант, я пробовал, тут кругом горы. Связи нет, вот, если бы нам спутниковый телефон, — сказал связист.

— Ты, солдат, не ссы, через пять минут выходим! Будет тебе связь. Все, воины, обед окончен! — хлопнув в ладоши, сказал Сергей.

Тем временем, пока десантники готовили отход, Лютый с тремя бойцами собрал на куче взрывчатки и оружия весь героин. К взрывчатке добавили более тридцати выстрелов от гранатомета РПГ и все это основательно приготовили к взрыву. Сергей достал из вещевого мешка радиовзрыватель и, включив питание, заложил его внутрь этой взрывоопасной кучи.

— Все, воины, уходим! Уходим! Новиков, Свистов, Тинов на выход! На марше идем согласно боевому порядку! Алик, ты опять замыкающий!

Колонна под покровом ночи двинулась в сторону гор. Для облегчения движения десантники прихватили трех коней, чтобы те тянули с собой запас воды и изъятое у бандитов оружие.

Спустя час лейтенант Лютый объявил привал, чтобы связаться с базой. Пока Новиков настраивал радиостанцию, лейтенант достал радиопередатчик и нажал кнопку. Сигнал от радиопередатчика понесся со скоростью света в сторону спутника, висевшего где-то над Землей. Отразившись от приемной антенны, он проскочил генератор и усиливающий модуль и уже от антенны-усилителя вернулся назад в Аргунское ущелье.

Сергей взрыва не слышал, потому что аул остался где-то далеко. Он только спинным мозгом почувствовал, как, приняв импульс, детонатор взорвался, а родовой дом бандитов и террористов братьев Удуговых разлетелся по Аргунскому ущелью, превратившись в кучу битого кирпича и пыли.

— Так, мужики, нам не хватает десяти минут или мы прибавляем темп, или принимаем бой, — сказал он, ставя в известность своих подчиненных.

Сергей знал, что его бойцы на грани возможного, действие промедола для раненых подходило к концу, и с минуты на минуту группа начнет сбавлять ход от нестерпимой боли. Лютый предчувствовал это еще тогда, когда возникла мысль об уничтожении героина. Поэтому он и сохранил за своим жилетом пакет самого мощного в мире анестетика.

Он знал из общения с наркоманами, что доза героина снимает любую боль и, что в американской армии в качестве обезболивающего средства применятся морфин, а это одна сотая от дозы героина. Лютый вспорол пакет и высыпал во фляжку с водой не более ложки смертельного снадобья, после чего стал трясти его до полного растворения.

— Группа, стой! — скомандовал лейтенант.

Десантники остановились, глядя на командира глазами, полными вопросов.

— Мужики, я понимаю, что вам трудно, я понимаю, что болит, но я ничего не могу сделать. Есть только один вариант, это смочить бинты в растворе героина и приложить к вашим ожогам. Нам нельзя терять время, так как по нашим следам идут духи. Так что давайте, обматывайтесь бинтами, я полью вас этой дрянью. Шанс у нас только один, нам нужно оторваться и как можно быстрее! — сказал он, убеждая всех прибавить ход.

Бойцы стали обматываться и Лютый обильно смочил их героиновым «рассолом». Эффект от местной анестезии наступил мгновенно и это значительно увеличило темп изможденных солдат.

Солнце слегка обозначило свое появление, и Сергей взглянул на часы, по которым было видно, что уже около часа за ними идет настоящая погоня. Считанные километры оставались до назначенного места, но по расчетам лейтенанта времени для этого было мало и оно сокращалось и сокращалось с удивительной скоростью.

— Вперед, вперед, вперед, мужики, бегом марш, прошу вас, последний рывок! Нас ждут великие дела! Сержант Тинов, принять командование, я прикрою группу! Дай-ка мне твой пулемет. Я зажму духов в этом ущелье. Здесь единственный проход и у них нет, и не будет шанса меня обойти с тыла!

— Алик, когда погрузитесь на вертушку, заберёте меня. Я к тому времени выйду на вершину скалы, там есть место, чтобы посадить борт. Оставь мне «УТЕС», две «Мухи» и 500 патронов к ПК.

— Товарищ лейтенант, можно останусь я? Уходите! Вы же командир и должны быть с взводом! — сказал дагестанец, видя, как решительно настроен командир.

Тут Сергей не выдержал и, схватив Алисултана за шиворот, сказал, глядя ему в глаза:

— Ты, Тинов, доставишь группу по месту назначения! Ты мусульманин и тебе харам убивать единоверцев! К тому же у вас у всех уши опухли от масла. А я еще, как кузнечик по горам попрыгаю! Приказ командира, сержант, не обсуждается, а исполняется. Понятно, сержант!? Раз понятно, выполнять!

Тинов проглотил подкравшийся к горлу комок и еле выдавил из себя:

— Есть…

Слезы проступили на его глазах. Аварец рукавом вытер их и, скинув с плеча пулемет, поставил его рядом с командиром. Десантники стянули с лошади «УТЕС» и коробки с лентами. Поставив пулемет на «паука», бойцы подготовили место к бою.

— Все, Алик, давай, догоняйте группу. Минут через сорок тут будут духи, — сказал лейтенант и присел на камень.

Ничего не говоря, Лютый достал сигареты и закурил, глядя как из-за гор начинает появляться солнце. Сергей чувствовал, что все будет хорошо. У него был колоссальный позиционный перевес, и обойти его другой тропой было невозможно. Тропа уходила вверх к леднику, и это был единственный путь, по которому можно было пройти.

Лютый, не теряя времени, опытным взглядом оценил обстановку и, сопоставив все с рельефом окружающей местности, оборудовал огневые позиции.

Сергей со знанием дела установил «УТЕС» и, зарядив ленту, направил его в сторону лощины между скал. Метрах в ста от крупнокалиберного пулемета он установил другой пулемет ПК-7,62 под таким углом, что мог добраться до него под прикрытием огромного валуна. Сергей не опасался за свою жизнь, потому что чувствовал успех своего предприятия. Усевшись как можно удобнее, Сергей вновь закурил. Сейчас сигареты горели так быстро в его руках, словно это был огнепроводный шнур. То ли от качества табака, то ли от волнения, но это была уже третья сигарета после того, как он остался на этой вершине. Он сейчас предчувствовал свое преимущество над теми, кто шел по пятам. Сергей верил в свою победу, поэтому был уверен в том, что Алисултан встретит вертушку, а вся группа благополучно вернется на базу.

Минут через сорок он увидел, как в его сторону идет караван из пары десятков лошадей, приученных к горным тропам и каменистым перевалам. Их ноги были обмотаны эластичным бинтом, чтобы предохранить от ударов об острые обломки камней. Лютый не спеша, словно на полковом стрельбище, прицелился по авангарду из крупнокалиберного пулемета и, с тоской глядя на лошадей, сказал, обращаясь к господу:

— Господи милосердный, прости мне это смертоубийство, не по своей воле я делаю это, а по приказу. Отдаюсь во власть твою и уповаю на милосердие твое. Да спаси мою душу, во имя отца и сына и святага духа, и господа нашего — аминь!

Лютый достал нательный крестик и, поцеловав его, бережно вернул на грудь. Как ему казалось тогда, крест святой защищал его от пуль лучше самого надежного бронежилета.

До головной лошади оставалось еще более ста пятидесяти метров, и он с глазами полными тоски, слез и раскаяния, последний раз взглянул в небо, как бы продолжая просить прощения у Бога.

«УТЕС» своим грохотом разорвал тишину. Многократным эхом звук выстрелов пронесся по горам, сотрясая скалы. Мгновенно колонна духов заметалась в поисках укрытия, но несколько лошадей вместе с всадникам были разорваны в клочки первой же очередью. Со стороны духов раздались жалкие одиночные выстрелы и короткие очереди, которые никакого эффекта иметь не могли. Пули с визгом проносились на несколько метров выше. Оставшиеся в живых животные кинулись вниз по ущелью, и сердце Сергея слегка ожило. Сейчас на поле боя остались только те, кто жаждал его смерти. Кто хотел растоптать и унизить его человеческое достоинство, его русский дух. А к этим людям он жалости не испытывал и нещадно поливал их свинцовым дождем.

Опешившие от такого напора чеченцы старались подобраться как можно ближе. Прикрывая друг друга из автоматов и винтовок, они карабкались к Сергею, желая расквитаться. Пули «УТЕС» ложились очень близко и не давали духам поднять головы.

Вдруг Сергей увидел, как за одним из камней показалась граната РПГ. По всей вероятности, бандит решил поставить точку в жизни Лютого. Хладнокровно прицелившись, Сергей одиночным выстрелом точно попал в саму гранату. Её взрыв разметал по камням тело гранатометчика, да слегка остудил пыл чеченцев. Они, словно раки, пятясь, поползли назад, чтобы уйти с линии кинжального огня. На какое-то время горцы прекратили стрельбу, перегруппировывая свои силы. Но подобная тактика не могла оправдать себя, и была заранее обречена на провал.

— Эй, русский, дэньга хочешь? — проорал кто-то из полевых командиров.

— Много дашь? — крикнул Лютый в ответ.

— Сколько скажешь, столько дам, — ответил голос чеченца, прятавшегося за большим валуном. — Жить будешь, домой поедешь, дэвушка любить будешь, машину купишь.

В эту секунду Сергей увидел, что чеченцы не собираются отступать, а лишь тянут время, чтобы применить какой-то коварный план.

— Сто тысяч долларов дашь? — проорал Лютый, и эхо, сотни раз отразившись от скал, повторило: «Дашь, дашь, дашь…».

— Дам, — ответил переговорщик, явно лукавя.

В ту минуту Лютый находился на доминирующей высоте, и все действия ваххабитов вызывали в нём ироническое настроение. Вдруг невдалеке от него разорвалась граната, выпущенная из подствольного гранатомета. Сергей краем глаза заметил место, откуда был произведен выстрел. Облачко сизого порохового дыма предательски выдало гранатометчика. Лютый хладнокровно прицелился. Попасть в стрелявшего было невозможно, он скрывался за скальным выступом.

Вновь мозг Лютого заработал, как компьютер. Рассчитав угол отражения рикошета, он нажал на гашетку. Эхо выстрелов ударило по горам, а длинная очередь, попав в плоский срез гранитной скалы, рикошетом ушла в нужную ему сторону, накрыв гранатометчика. Крик раненого ваххабита отразился ответным эхом и тут же стих.

Сергей чувствовал, что с минуты на минуту духи соберутся с силами и, изменив тактику, пойдут на штурм. Произошло то, что он и предполагал. В какой-то миг с флангов залегшей группы поднялись бойцы и кинулись в атаку. Центр мгновенно огрызнулся автоматным шквалом огня, заставляя Лютого прятаться, а не отстреливаться. Первую попытку атаки Сергею пришлось пропустить, чтобы выработать алгоритм своих действий.

Как только фланги окрыли огонь в его сторону, лейтенант мгновенно перенес сектор стрельбы в центр. Вскочившие в атаку нохчи, тут же, попав под кинжальный шквал крупнокалиберного пулемета, были мгновенно растерзаны на отдельные фрагменты. Кровь, мясо и куски рваной одежды разлетелись по плато, на мгновение, погасив пыл наступающей стороны к очередной атаке.

Боевики вновь предприняли новую тактику попеременного продвижения, и уже, открыв стрельбу с левого фланга, на правом фланге один из боевиков совершил удачный бросок. Сергей старался ответить огнем, но крутить пулемет под шквальным огнем противника было не только делом неблагодарным, но и опасным. Всякий раз, отвечая огнем, Сергей ощущал, как пули прицельно стали ложиться рядом с ним. Теперь пришла очередь ему менять не только тактику боя, но и позицию. Вытащив из подсумка пару гранат, Лютый бросил их одну за другой с минимальным интервалом. Как только раздались взрывы, он, нажав на гашетку, стал расстреливать оставшийся запас патронов, не дав боевикам поднять головы. Как только патроны закончились Сергей, бросив дымовую шашку, изменил позицию, перебравшись на запасной опорный пункт, где его ждал пулемет ПК с двумя коробками патронов и три «Мухи».

Духи, увидев, что у русского больше нет патронов, основательно осмелели, и с криками «аллах акбар» бросились в атаку уже в полный рост. Не пройдя и десяти метров, они тут же были срезаны пулеметным огнем, и им пришлось вновь прятать свои бородатые физиономии в камни. Очередь из ПК заставила душманов вновь надолго залечь в укрытие, чтобы опять начать все заново. Сепаратисты, теряя живую силу, все еще старались переломить ход боя в свою пользу, но огонь из пулемета каждый раз все больше и больше подавлял их надежды на положительный исход схватки. Отчаявшись, чеченцы пустили в ход гранаты. Это был их отчаянный выпад, перед тем как пойти в последнюю атаку.

— Командир, мы идем, — услышал Сергей голос Алисултана. — Держись, лейтенант!

Где-то, отдаваясь эхом от скал, вдруг послышался гул боевых бортов. МИ-24, словно летающие танки, вынырнули из-за перевала. В этот миг Сергей, облегченно вздохнув, пустил ракету красного дыма в направлении позиций засевших бандитов, чтобы обозначить место бомбометания. Почти мгновенно с ракетой, указавшей цель, раздался рев НУРСов. Место, где прятались горцы, превратилось в настоящий ад, перемешанный с камнями, кровью и их разорванными телами. Вертушки, повторив боевой разворот, вновь сделали еще один залп, чтобы окончательно поставить точку в существовании этого бандформирования. После того, как несколько ракет разорвалось в пределах этой лощины, из живых существ там остались только микробы.

Когда дым от взрывов рассеялся, то глазам Сергея предстала ужасная картина.

Садясь в борт, он еще раз взглянул на место сражения, и холодок пробежал по его спине. Среди камней, омытых кровью, лежали кровавые куски мяса, завернутые в камуфлированную ткань.

Вся эта трагическая картина навевала в душе Сергея всевозможные философские измышления, заставляя его думать о правильности этой войны. Ведь он понимал, что исполняет только приказ. Кто стоял за этим, и чьи интересы в Чечне представлял русский солдат, было тогда неизвестно, они были просто солдаты, солдаты, исполняющие свой долг!

* * *

Лютый открыл глаза и вновь вернулся в реальный мир, оставив воспоминания о прошлом в файлах своего мозга. Духота в самолете не давала расслабиться. Тот, кто был тепло одет, разделся и спал безмятежным сном. Люди не обращали никакого внимания на жуткое тарахтение, которое исходило с правой стороны самолета.

Девчонка спала, положив голову на плечо Сергея. Тонкая струйка слюны стекала из уголка ее рта, подчеркивая этим сладость сна.

Сергей стал пристально рассматривать все происходящее в самолете. Ему после пива очень хотелось курить. В этом самолете салон для курящих был почему-то не предусмотрен. Однако охотники, которые без остановки резались в карты, дымили вовсю своими самокрутками. Они не обращали внимания на спящих в салоне и на те посторонние звуки, которые исходили от монотонного жужжания.

Сергей робко достал сигарету и закурил. Он прятал ее в кулак, чтобы никто не видел и продолжал изучать летящую публику.

Самолет местной авиалинии скорее напоминал не воздушное транспортное средство, а какой-то межколхозный автобус, перевозящий механизаторов и упитанных доярок к месту работы. Они постоянно пахли соляркой и коровьим навозом, и этот запах впитался не только в одежду, но и в кровь.

Сергей никогда не брезговал такими местами. Только здесь он чувствовал единение с русским народом и духовную близость. По своей натуре до корней волос он не был эстет, поэтому ему всегда легко давалось подобное общение в злачных и грязных местах. Это и закалило его восприятие той атмосферы, от чего люди нормальные могли просто потерять сознание.

Около двери пилотов сидели инкассаторы, а напротив них на ящике с золотом расположился мент, держа автомат на коленях. Сергей был абсолютно равнодушен к блеску золота, поэтому у него, как человека неискушенного не возникало никакого желания обладать таким богатством. Лишь мысль сочувствия промелькнула в его голове, так как он представил, какую тяжесть им приходится таскать каждую неделю, рискуя своей жизнью.

Погрузившись снова в воспоминания, Сергей старался вспомнить те последние минуты, когда он еще жил на свободе и даже не представлял, какую подлость, ему боевому офицеру подкинет его нелегкая военная судьба.

После двух лет пребывания в Чечне, он старший лейтенант, уже стал матерым разведчиком и из многих передряг, свалившихся тогда на его голову, всегда выходил победителем. Даже старшие офицеры старались водить с ним дружбу, потому что они знали надежность и бесстрашие молодого командира разведроты. Десантники всегда считали за честь служить у Лютого. Он был далек от политики, но как профессиональный солдат четко делал свое дело и не всегда выполнял приказы тех, кто был абсолютно бездарен как в стратегии, так и тактических приемах. Нередко случалось, когда благодаря таким блатным штабникам из академий, десантники гибли целыми взводами, ротами, батальонами. Никто из них никогда не нес ответственности за жизни молодых, еще не обстрелянных ребят.

Война для Сергея подходила к концу. Очередная командировка заканчивалась и уже совсем близко была спокойная жизнь в военном гарнизоне. Колонна машин двигалась в Грозный на погрузку на платформы. Впереди был Псков и ставший уже родным поселок Черёха, где располагался 104 десантный полк.

Сергей, как и всё командование кавказской группировкой знал, что в рабстве у чеченцев томятся русские парни, за которых бандиты требуют выкуп. Лютый об этом тоже знал, пока до него не дошла информация, что у одного богатого нохчи в яме сидит офицер-десантник, с которым он учился в рязанском училище. Для Сергея это стало той каплей, которая переполняет сосуд души и тогда начинается то, что в народе именуется стрессом. Да, для него это был настоящий стресс.

По сведениям агентуры ФСБ ему стало известно, что в одном высокогорном ауле в руках Саида Эльдарова остались пятеро наших ребят, а среди них и старший лейтенант Лазарев, которого Лютый знал под позывным «заря». Сергей, когда узнал об этом, словно взбесился. Он знал, что до конца командировки осталось двое суток и на смену псковскому десанту уже идет другая группа.

Сергей словно пуля ворвался в палатку командира и на повышенных тонах потребовал направить его в рейд, чтобы вытащить из плена русских парней. Но полковник, предчувствуя, что служба в этом проклятом месте подходит к концу, а полк через два дня выдвигается к месту постоянной дислокации, сказал:

— Старший лейтенант Лютый, наш полк послезавтра возвращается в Псков. Возвращение пленных это дело комитета солдатских матерей, а также ФСБешников. Пусть Кадыров и его бойцы занимаются возвращением пленных на родину.

— Товарищ полковник, это же наши люди, это простые русские православные парни. Они никогда не примут мусульманской веры. Вы же офицер-десантник, неужели вам наплевать на них?

— Мне, старший лейтенант, дан приказ, и я жду, жду, когда поступит команда на погрузку, и мы выйдем из этой долбаной республики Ичкерия. Поэтому никаких операций мы больше проводить здесь не будем. Вам, старший лейтенант, ясно? — сказал полковник, переходя на крик.

Лютый вышел из палатки на боевом взводе, словно граната с выдернутым кольцом. Чтобы успокоить взвинченные нервы после резкого разговора с командиром полка он вытащил из кармана пачку. Достав сигарету, он закурил и глубоко затянувшись, пробубнил себе под нос:

— Да плевать я на тебя хотел…

Через несколько минут он ворвался в расположение роты, и что было сил, заорал:

— Разведвзвод, боевая тревога! Строиться на улице по боевому порядку!

Мгновенно разведвзвод заметался по палатке, хватая вещевые мешки, бронежилеты, оружие. Через пять минут вся рота стояла возле палатки в полной боевой выкладке.

Лютый шел вдоль строя солдат, глядя каждому в глаза и после долгой паузы, сказал:

— По донесению агентуры, в одном высокогорном ауле у местного бандитского авторитета, в плену пятеро наших ребят. По договоренности с администрацией чеченской республики и планов ротации, принятой правительством Российской Федерации, мы через два дня возвращаемся домой в Псков!

— Мне необходимо десять добровольцев. Приветствуется решение старослужащего состава. Кто согласен, шаг вперед, марш!

Весь взвод вышел без исключения. К горлу старлея подкатил комок, а на глаза накатила скупая мужская слеза. В эту минуту Сергей увидел, что его ребята, его подчиненные, доверяют и любят командира взвода, старшего лейтенанта Лютого.

— Еще раз повторяю, в бой идут одни старики! Добровольцы, шаг вперед, марш!

Снова весь взвод сделал шаг вперед.

Командир, глядя на них, выругался, как последний сапожник и, пройдя вдоль строя, пальцем указал на тех, кто, по его мнению, должен идти в рейд.

— Со мной идут те, кого я выбрал! Сорок минут на сборы, остальным занятия по плану! — сказал он, дожидаясь, когда взвод разойдется.

В строю осталось десять человек, которые ждали команды.

— Десантники, через два дня мы возвращаемся в Черёху. Но у нас есть еще одно дело, которое выходит за рамки нашей компетенции. Наши братья, наши российские граждане находятся в рабстве у известного бандита Аргунского ущелья Саида Эльдарова. Каждого из них ждут матери и любимые девушки. Я не исключаю, что кто-то может погибнуть во время этой операции. Я не исключаю, что возможно погибнем мы все, но мы русские и должны показать этим ублюдкам, что русские смерти не боятся. Уже через два дня мы покинем Шалинский район. Через два дня мы грузимся на платформы и убываем на место постоянного расквартирования нашего полка в Псков. Но кто, кто из вас знает, в чем его карма? Для чего господь послал вас на эту землю? Возможно, возможно бог предвидел этот момент, и в случае смерти примет к себе самого достойного из нас. Если суждено погибнуть мне, то я сделаю это, не задумываясь, потому что это мой выбор! Вы со мной, мои десантники? — спросил Сергей своих подчиненных.

Дружный возглас бойцов возвестил о полнейшем согласии с боевым командиром. В те минуты по спине Сергея пробежали мурашки. Он знал, что нарушает приказ. Он знал, что это должностное преступление, но он не мог поступить иначе. Ведь там, в глубокой каменной яме сидел его друг, который поступил бы точно также.

Сейчас Лютому было удивительно приятно, что эти вчерашние пацаны уже сегодня были настоящими мужиками, которые могли идти с ним даже в ад. Они, его десантура верили своему командиру и каждому его слову.

— Так, так, так! — по-привычке сказал Сергей, как бы подводя черту. — Получить тройной боекомплект и паёк на двое суток. Если прапорщик Загоруйко будет против, я разрешаю взять силой. Под мою ответственность! Приказываю, сержанту Аверину принять командование и на БМД выдвигаться в сторону аэродрома.

Десантники мгновенно приступили к выполнению приказа и, бряцая оружием, скрылись в направлении полкового склада. Лютый, оседлав УАЗ командира полка, рванул с места, поднимая рыжую пыль. Через мгновение он скрылся в направлении бортной площадки.

Пилоты бортов, оставшись временно без работы, занимались своими делами. Кто валялся в палатке и рассматривал мужские журналы, кто в последний раз вместе с технарями ковырялся в машине. Сергей опытным взглядом десантника определил дежурный МИ-8, который стоял почти всегда под «парами». Его пилоты вместе с технарями сидели возле вертушки и на ящиках яростно резались в домино. Приказы на вылет последние дни все реже и реже носили боевой характер. В связи с ротацией войск боевые действия временно не велись, поэтому в воздухе было спокойно.

Лютый в полной боевой экипировке подошел к пилотам и с ехидством, как бы шутя, спросил:

— Мужики, хозяина этой вертушки, где я могу видеть?

— Что ты, Сережа, хотел? — спросил майор Белоцерковский, глядя на Лютого снизу вверх.

— Да хотелось последний раз поглядеть на эти горы с высоты птичьего полета, — ответил старший лейтенант. — Когда еще доведется побывать…

— У нас сегодня день нелетный. Приказа на запуск не было. Вон видишь, полдня в домино режемся. Вся группа сидит в ожидании смены состава. Мы по графику штаба вылетаем, сам понимаешь!?

— Мне, мужики, очень нужно слетать, во, как надо! — Сергей ребром ладони провел по горлу.

— Сергей, ты же знаешь, приказа не было и сегодня уже вряд ли будет. Кому в последние дни умирать хочется!? — сказал майор, не подозревая, что этим своим выражением провоцирует Лютого на более решительные действия.

— Сегодня, мужики, я буду ваш приказ!

Он, передернув затвор автомата, направил его на офицеров полный решимости применить оружие. Его глаза источали свет безумства. Один из технарей, откинувшись назад, неловко упал с кислородного баллона, на котором сидел. Прапорщик взглянул на рассвирепевшего Лютого полными ужаса глазами. Он, как будто парализованный гипнотическим взглядом среза ствола автомата «Калашникова», решил не дергаться, а покорно остался лежать на спине.

Офицеры знали, что с Сергеем Лютым связываться не стоит. За два года командировок он окончательно «отморозился», приняв близко к сердцу гибель шестой роты своего 104 полка. Для него сейчас не было авторитетов, которые могли повлиять на отмену его решения, каким бы оно не было сумасшедшим. В таких случаях он всегда говорил: «Для меня авторитет лишь Пол Пот, да Пиночет!»

— Мужики, мне все равно светит срок за невыполнение приказа командующего. Мне сейчас по шарабану хочешь ты, майор, сегодня летать или нет! Считайте, что я беру вас в заложники! Так что, давай, майор, заводи свою «кофемолку» и не расшатывай мои и без того расшатанные нервы! — сказал Сергей таким тоном, что бортчики поняли, что Лютый шутить не будет.

Один из офицеров, оглядываясь, пошел к борту, чтобы подготовить его к взлету. Делать было нечего и нужно было выполнять приказ сумасшедшего разведчика. Он знал, что Лютый если что надумал, то любыми путями исполнит свою идею.

— Пошли, командир, к машине и прости меня великодушно, я иначе не могу. В рабстве мой друг по училищу. Я же, Виталик, как и ты, офицер, а мы ведь своих не бросаем. Ведь мы же с тобой русские люди! — сказал Сергей, заранее извиняясь.

— Ты можешь толком объяснить, Сергей, что случилось? — спросил летчик, озираясь на ствол автомата.

— Слушай, Виталик, через пару дней мы уходим, но мы не должны, понимаешь, не должны оставлять своих солдат и друзей. Мы не должны бросать тех, кто закрывал грудью твою же, майор, жизнь. Ты мне скажи, ты бы бросил своих братьев в плену у боевиков!? Ты бы бросил, чтобы над ними издевались, превращали в рабов, мочились на них, унижая честь и достоинство!? — спросил старший лейтенант, глядя в глаза летчику.

— Я принял решение, и я вытащу их из этого ада, даже если мне придется рассчитаться жизнью! Ты меня понял, майор, ничего личного и это не красивые слова, а мое незыблемое кредо?

— Сергей, ты же знаешь, захват воздушного судна это уже террористический акт, тебя же потом под трибунал отдадут! — сказал майор, старясь уговорить Лютого не совершать ошибку.

— Победителей, майор, не судят! А террористом, террористом меня, Виталик, моя любимая Родина сделала, и всему этому научила! Я уже несколько лет учусь убивать, на моей совести убитых горцев больше, чем сейчас патронов в моём боекомплекте. Поэтому лучше не дергайся, одним больше одним меньше, какая мне сейчас разница, если меня спишут в отставку и упекут в психушку!? Ты, когда, Виталик, полетишь, то думай об их матерях, так будет легче нарушать приказ! — сказал Лютый и засмеялся.

— Летим куда? — спросил майор Белоцерковский, поднимаясь в борт.

— Пойдем сперва над Аргунским ущельем в сторону Грузии, южнее Улус-Керта, дай мне полетную карту я точно покажу. Где сесть скажу позже, я в этих краях уже воевал, и знаю там каждую горную тропинку, — спокойно сказал Сергей.

— Ты что, Лютый, охренел, да там не одну вертушку духи завалили. Мы же даже до Тасбичей не проскочим! — ответил майор, зная эти места, где до сих пор торчали обгорелые остовы вертушек.

— Ты, майор, не бзди, духи уже свои кордоны сняли! Они же не дураки, как наши генералы. Их там так Кадыров защемил, что они из своих родовых башен вылезти бояться, а другие в Грузию на вольные хлеба подались. Поэтому, они уже давно там гашиш курят, а не воюют.

Майор запустил двигатель, и винт борта стал раскручиваться, набирая положенные ему обороты. Опробовав машину на всех режимах, пилоты по радиостанции связались с «вышкой», чтобы получить добро на взлет. Лютый взял в руки гарнитуру и, включив тангетку в режим передачи, спокойно сказал:

— Всем, всем, всем! На связи «Лютик»! Я старший лейтенант Лютый, разведка ВДВ! Для исполнения поставленной задачи по освобождению пленных воинов-десантников мне пришлось силой захватить борт 059! Я гарантирую жизнь экипажу в случае исполнения всех моих требований. Любые попытки пресечь мои действия могут привести к гибели экипажа и машины! Повторяю, любые попытки пресечения моих действий, приведут к гибели экипажа и машины. Мне терять нечего! Да, майор, представь, что мне терять нечего, кроме своих погон и свободы, — сказал он, отключив гарнитуру.

— Давай, майор, жми свои педали, поехали. Сядешь в автопарке, моих бойцов заберем, а то они уже потеряли боевой дух, — сказал старший лейтенант и, глубоко вздохнув, присел сзади пилота на откидную сидушку.

Борт поднялся, поднимая клубы рыжей пыли и, не поднимаясь, на малой высоте пошел в сторону автопарка. Там его уже ждали разведчики. Пройдя в метре над забором с колючкой, он завис среди БМДешек и мягко опустился. Винт борта, закручивая своими лопастями, поднял пыль, скрыв на мгновение посадку десантников. Когда посадка была почти закончена и вертушка должна была взмыть в небо, к машине на полной скорости подъехал БТР. На его броне сидел командир полка полковник Мелентьев.

Он, словно последний сапожник, ругался матом, махая пистолетом. Спрыгнув с брони, полковник подскочил к борту. В это время из проема двери показалось лицо старшего лейтенанта Лютого. Глядя полковнику в глаза, он с улыбкой сказал:

— Салям алейкум, товарищ полковник. Вы с нами?

Мелентьев, махая под носом старшего лейтенанта пистолетом, стал угрожать ему трибуналом. Сергей, улыбаясь, слушал семиэтажную брань на великом могучем языке русских классиков. Смыслом ее было только одно: Трошев, трибунал, расстрел перед строем, враг народа.

Сергей прямо перед носом полковника закрыл двери и, пройдя в пилотскую кабину, спокойно сказал:

— Поехали, мужики, поехали! Мелентьев пожелал нам счастливого пути! — сказал Лютый, улыбаясь, и тронул за плечо пилота-майора Белоцерковского.

— Давай, Виталик, отваливаем, нам сейчас каждый час дорог.

Вертушка поднялась в воздух и, оставляя за своим бортом разгневанного командира 104 полка ВДВ, взяла курс на Итум-Кале. Полковник, придерживая кепи рукой, с чувством какого-то отчаяния в предвкушении служебного несоответствия, высадил вслед борту всю обойму из пистолета Макарова. Возможно, он хотел помешать старшему лейтенанту, а возможно это был всего лишь приступ бессилия перед тем, кто решил ценой своих погон и даже ценой свободы взять на себя ответственность за судьбы других людей.

Когда машина утонула в мареве синих гор, Мелентьев махнул рукой и, бубня сам себе под нос, сказал:

— Молодец, старлей, сукин сын! Вернётся, посажу, как пить дать, посажу! Может его хоть тюрьма исправит, героя хренова! Что теперь докладывать Трошеву?

Вертушка уверенно пошла в направлении реки Аргун. Эти места пилотам были знакомы, как нигде, потому что здесь им почти постоянно приходилось держать ухо и глаз востро. Духи облюбовали этот стратегический плацдарм, и здесь клали наши борты. Дорога «жизни» была пробита в горах на высоте ста метров, исключительно простреливаясь со всех точек горного ущелья, промытого за миллионы лет рекой Аргун.

Внизу на протяжении всего ущелья лежали искореженные скелеты машин, БТРов, бензовозов. Многие уже были покрыты толстым слоем ржавчины.

Сколько ребят, сколько лучших сынов потеряла здесь наша Отчизна? Многие могли бы стать инженерами, поэтами, артистами. Не суждено было сбыться их мечтам вдали от своих семей, вдали от своих родных и любимых. Теперь подобно памятникам по всей дороге, как напоминание лежала ржавая техника, покрываясь пылью забвения.

Тогда в начале третьего тысячелетия не верилось, что уже через несколько лет вся это война останется лишь воспоминанием того национального позора, нахлынувшего на Россию после развала великой страны под названием СССР.

Борт, словно челнок, мотался по ущелью от одной стороны к другой, а на особо опасных местах, где проходили тропы боевиков, веером отстреливал тепловые «ловушки».

Как и предполагал Лютый боевики, зная о ротации войск, основные свои силы сосредоточили севернее Грозного. А здесь в нескольких километрах от Грузии в живописном ущелье реки Аргун была вотчина Рамзана Кадырова, который клятвенно обещал Президенту России, что в этом месте ни с одного русского солдата не упадет даже волос. Днем было так, но приходила ночь и все менялось. Пули снайперов уносили жизни десантников и «собак», как бандиты окрестили бойцов внутренних войск. Это были непримиримые полевые командиры, воспитанные на принципах ислама, восходящих от Мухаммеда аль-Ваххаби, для которого война была методом продвижения ислама на север.

— Мужики, садимся вон на том плато, — сказал Лютый, показывая на небольшую площадку, — я надеюсь, что мои прогнозы по поводу утраты бдительности боевиков оправдаются. Ровно через двадцать четыре часа мы встречаемся в районе села Нихалой. Я, когда выведу туда свою группу выйду на связь. Передайте полковнику Мелентьеву, что я вернусь, обязательно вернусь. Пусть готовит рапорт в трибунал, я отвечу по всей строгости закона, — сказал Лютый без всякого чувства сожаления.

Борт, накренившись на один бок, зашел на посадку. Небольшая площадка среди скалистой местности была единственным местом, где можно было выбросить десант.

Сделав горку вниз, вертушка зависла в метре над скалой. Десантники по одному стали покидать машину, мгновенно принимая боевую готовность, чтобы обеспечить другим беспрепятственную высадку и целостность воздушного судна.

Из борта на камни посыпались вещевые мешки с сухпайком и взрывчаткой, которая порой была так необходима. Сергей последним покинул вертушку и, помахав рукой летчику, поднял кверху большой палец.

— Давай, Виталик, — услышал пилот в наушниках и, поднявшись над плато, МИ-8 нырнул в Аргунское ущелье.

— Так, бойцы! Спускаемся в лощину! Там проведем рекогносцировку и решим организационные вопросы. Сержант Аверин в авангарде, направление — юг. Я замыкаю колонну. Бегом, марш! — приказал старлей и, словно горный тур, заскакал с камня на камень.

Десантники стали следом за командиром спускаться в лощинку. Впереди протекала небольшая речка, которая настолько прогрызла каменное дно, что углубилась на пару десятков метров в толщу каменной породы. Ручей этот впадал в реку Аргун, которая особым полноводием не отличалась. Как и все горные речки, она была неглубока, но стремительна, с огромным количеством перекатов и подводных камней.

Кусты, тростник и деревья с ветками, свисающими до самой воды, вполне могли быть временным пристанищем и укрытием от посторонних глаз.

Старлею нужно было выработать стратегию и тактику, намеченной его планом операции. От этого места до объекта оперативной разработки было примерно около десяти километров. Высота, находившаяся на уровне хребта Хача, позволяла группе прикрытия держать связь с её основной частью, которая должна следовать по горной тропе чуть ниже.

Собравшись в ручье под пологом деревьев и скал, сержант выставил боевое охранение.

Десантники своё дело знали профессионально. За время службы они прошли хорошую школу войны на Кавказе под командованием старшего лейтенанта Лютого, который стал легендой второго этапа чеченской войны. Легендарный араб Хаттаб за голову простого лейтенанта платил 250 тысяч долларов США. Боевики иного генерала оценивали в меньшую сумму, а значит, значит, этот лейтенант был не так прост, как могло показаться неискушенным наемникам, которые на этой войне делали свой гешефт.

Лютый подошел следом в тот момент, когда десантники уже присели в ожидании командира. Некоторые закурили в предчувствии большого перехода, и пока шел перекур, еще раз проверили свою экипировку.

— Так, бойцы, задача такая. Нам необходимо выйти на рубеж аула Ведучи, где по донесению нашей агентуры, находятся пятеро наших пацанов, захваченных в плен еще пару месяцев назад.

— Командир, а ведь речь шла о селении Тасбичи, — переспросил сержант Аверин, — село Ведучи находится на другой стороне хребта Хача.

— Аверин, в штабе на террористов работает крот. Если бы я промолвился о месте проведения нашей контртеррористической операции, то еще, не долетев до места, об этом бы знали люди Хаттаба. Нас бы сейчас встречали со всеми почестями. А так они там, а мы здесь. Они думают, что мы пойдем на Тасбичи, а мы через хребет идем на Ведучи. Я приказываю силами взвода, используя складки местности, постараться подойти вплотную к селению Ведучи еще до наступления темноты. Необходимо визуально определить предполагаемое местонахождение пленных. Нам также нужно вычислить дом местного авторитета, где их держат. Нашему взводу предстоит устроить этим ублюдкам напоследок настоящую «Варфоломеевскую ночь». Чтобы они всю оставшуюся жизнь, суки, помнили российский десант и нашу шестую роту.

Вслед за приказом послышались закрученные рулады ядреного русского мата. Да такого отборного, что разведчики засмеялись, удивляясь командирскому красноречию.

Ближе к наступлению темноты, как и предполагал план старшего лейтенанта Лютого, десантники заняли доминирующие высоты над селом. Включив радиостанции в режиме сканирования, Лютый стал прослушивать весь радиообмен боевиков. За два года он уже сносно научился разговаривать и понимать чеченский язык. Боевики, зная, что русские уходят домой, расслабились и, не обращая внимания на радиоразведку, трепались в эфире, словно на сходняке у Хаттаба. Рассматривая село в тепловизор, на глаза Лютому попали двое парней в российском камуфляже. Возле них сидели два горца с автоматами в натовской униформе. Эти мелкие подробности, словно разрозненные пазлы, складывались в понятную ему картинку.

Пленные как-то нелепо выполняли работу, и явно смотрелись на этом фоне белыми воронами. Передав наблюдение своим бойцам, Сергей стал далее просматривать всю оставшуюся местность. Ему нужно было даже по незначительным приметам определить местонахождение дома Саида, чтобы нанести удар в самое сердце террористического логова. Сейчас Сергей сожалел, что ему не довелось расспросить агента о местонахождении местного авторитета. Вдруг внимание Лютого привлек большой дом, который был крыт не крашеным оцинкованным железом. По всей вероятности, это и был дом знаменитого Саида, который делал бизнес не только на продаже оружия, наркотиков и боеприпасов, но и торговал рабами из числа захваченных пленных. На крытой веранде, что была пристроена к дому, Сергей рассмотрел странных людей. Их камуфляж отличался от камуфляжа боевиков, напоминая форму грузинских спецслужб. Они что-то обсуждали между собой, распивая, как водится, горячий зеленый чай.

С уходом солнца за горы становилось прохладно. На веранде загорелась лампочка, и теперь лица гостей Саида можно было рассмотреть через оптический прицел.

Мужчина в бордовом велюровом халате встал и вошел в дом. Через несколько минут он вышел, держа в руках какие-то пакеты. Он демонстративно подбрасывал их перед гостями и что-то говорил. Трое военных в камуфлированной форме грузинской армии встали. Сергей заметил, что у одного из них в руках мелькнул кейс металлического цвета фирмы «Peli». Из фильмов Сергей знал, что американцы любят такие кейсы для перевоза денег. «Peli-1200» был специально разработан фирмой. В него пачками стодолларовыми купюрами вмещается ровно миллион долларов.

Судя по радиообмену за последний час, Сергей выяснил, что духи действительно довольно сильно расслабились. В боевом охранении у них задействованы считанные единицы. Сейчас он вспоминал Тинова, который ушел на дембель год назад, за это время лучшего пулеметчика, чем этот дагестанец, у него не было, да и вряд ли теперь будет. В такие минуты необходим был очень надежный и проверенный солдат, который в случае непредвиденных обстоятельств мог заменить командира и любой ценой выполнить поставленную задачу.

Установив на радиостанции рабочую частоту, Лютый вышел на связь:

— «Лютик» на связи, общий сбор.

Минут через десять в обозначенном месте появились бойцы, которые прибывали, потревоженные приказом командира.

— Так, господа парашютисты, что мы имеем? Кто что видел, доложить четко и коротко! — сказал командир.

Старшие десантных групп стали докладывать обо всем, что видели, слышали и о чем просто догадываются по причине своей подготовки.

Согласно полученной информации старшему лейтенанту прорисовывалась довольно четкая картина, которая тут же в его голове обработалась в необходимый для действий план.

По сведениям разведчиков пленные находились в яме, прикрытой металлической решеткой. Возле неё дежурил вооруженный РПК боевик. Он особого рвения к службе не испытывал, полагаясь на спокойствие этих мест, удаленных от Урус-Мартана.

Из сведений остальных старших групп дом Саида располагался именно там, где его видел сам Лютый.

Как стало известно, в поселок приехали американские советники, которые обучали грузинскую армию. Вероятно, что они просто хотели приобрести здесь партию героина. Иногда янки любили к своей хорошей зарплате приработать еще по несколько миллионов долларов, несмотря даже на строжайшее наказание со стороны американского закона. Все они прибыли из Грузии на «Хаммере», который сейчас стоял за каменным забором во дворе Саида.

— Так, ребятишки, работу делаем быстро и чисто. Как говорил Папанов — «без шуму и пыли». Смирнов, Мальцев убрать охранение. Аверин, ты со своим отделением прикрываешь основную группу. Касается всех — стрельба только с ПБС. Для боевиков должна стать сюрпризом не сегодняшняя ночь, а завтрашнее утро. После акции встречаемся за селом, по дороге на Итум-Кале в месте слияния рек Аргун и Хачаройахи. Отделение Мальцева следует на захваченном «Хаммере» в направлении Итум-Кале, мы прикрываем их отход. Аверин, ты со своим отделением уходишь в горы и движешься в направлении села Тасбичи. Нам нужно разделиться, чтобы сбить боевиков с толку. Встречаемся рядом с Итум-Кале в месте слияния Аргуна с этой речкой, хрен выговоришь!? Пока Мальцев доедет до места нашей встречи, мы уже будем там. Через перевал тут километров пятнадцать, а по дороге все шестьдесят будут.

— Товарищ старший лейтенант, а если мы все на этом «Хаммере», так же быстрее будет?

— Аверин, где ты видел такой «Хаммер», чтобы в него пятнадцать человек вместились? Это мухи свежее дерьмо облепляют, а не разведчики, ты меня понял!? Пока мы этой кучей будем ехать, как цыгане на свадьбу, духи нам через этот же перевал перекроют дорогу. А там где мы собирались встретиться, они, мать твою, встретят нас гранатометами, а не глазированными пряниками.

— Командир, там во дворе одного дома стоит наш 131 ЗИЛ, может мы все на нём и выскочим!? — спросил Аверин, стараясь убедить командира.

— Вот пусть они на ЗИЛе и едут. Мы им его сейчас набьем пластитом, и пускай духи напоследок покатаются! Они от силы километров пять проедут, а тех, кто пойдет через перевал, мы встретим кинжальным огнем. Ты, Аверин, уже почти дембель, до приказа меньше месяца осталось, а воевать за два года не научился. Необходимо просчитать все ходы боевиков, — сказал Лютый.

— Так, мужики, через час выступаем, всем работать тихо и аккуратно. Смирнов, как уберете охранение, ЗИЛ начинить так, чтобы от него только молекулы остались, да воспоминания в памяти внуков.

— Так точно, товарищ старший лейтенант, сделаем, как Родина-мать нас учила! Вы, ведь так говорите? — ответил сапер-подрывник Смирнов.

— Пока перекур, бойцы. Пусть духи немного расслабятся. Задача всем ясна? — спросил старлей, закуривая.

Долго отдыхать не пришлось. Ночь в горах приходит почти мгновенно, и уже минут через сорок было так темно, что без приборов ночного видения просто невозможно было работать.

Разбившись на три группы, разведчики в кромешной темноте, словно привидения, бесшумно спустились в аул. Уже через несколько минут лай собак стал стихать. Лишь раз, вместо лая, раздался жалобный визг, но мгновенно затих.

Сергей со своей группой двигался в направлении дома Саида Аргунского, так прозвали его за барские выходки единоверцы. Проследовав в закрытый двор, разведчики бесшумно сняли двух боевиков из внешней охраны, перерезав им ножами глотки, как это умеют делать настоящие горцы. Боевики рвением к службе не страдали и за игрой в «тамагочи» просто делали вид, будто бдительно несут охрану. Находясь на своей территории, они были уверены в том, что никто не сможет посягнуть на владения самого Саида.

За дверьми дома были слышны разговоры. Лютый жестом обозначил свои действия и группа, растворившись, замерла в ожидании. Командир, словно призрак, скрылся за домом, через мгновение потухла лампочка, висевшая на веранде. Весь двор погрузился в кромешную темень и лишь только звезды, крупные и «жирные» висели над селом, как и многие миллионы лет. Их холодный свет пробивался через мрак, высвечивая лунный каменистый ландшафт.

Ругаясь, из дома вышел один из боевиков. Он, ничего не подозревая, пошел в сторону сарая, стоящего во дворе. По всей вероятности, там находились пленные, потому что его руки были заняты кувшином и каким-то свертком, в котором, как предполагалось, была еда. Один из десантников скользнул следом и когда боевик открыл двери, тупой стук металла о голову дошел до ушей лейтенанта. Через несколько секунд из дома вышел другой боевик, держа автомат наготове. Дух встал на веранде, осмотрел в прибор ночного видения всю окрестность, пристально вглядываясь в темноту ночи.

— Шамрат! — окликнул он, и направился в сторону сарая, куда ушел первый боевик.

Из-за угла дома доносилось странное мычание, будто отвечал человек, который был занят ремонтом техники. Дух, ничего не подозревая, двинулся на звук и тут же получил удар ножом в горло. Боевик захрипел, и кровь с клокотанием хлынула из горла. Ноги его подкосились, и он рухнул лицом в землю. Из-за угла, как ни в чем не бывало, вышел старший лейтенант Лютый. Он какой-то ветошью вытер нож от крови, и тут же подал знак, что десантники могут следовать за ним внутрь дома. Подав бойцам сигнал на прикрытие, он спокойно по-хозяйски вошел в дом. Сергей знал, что здесь он был гость непрошеный и нежданный, но вряд ли, кто будет перечить ему, потому что он теперь хозяин положения. За ним сила. За ним справедливая кара за зло.

Удивлению хозяина при появлении новых гостей не было предела. Он на мгновение опешил, увидев лица славянской национальности. Американцы, вида, что испугались, не показали, а старались вести себя нагло, будто за их спинами стоит знаменитый авианосец «Мидуэй», который першингами прикроет их. Лишь только удар русского рантового ботинка в челюсть советника сразу же поставил американцев на место. Это был не штат Айова и не Колорадо. Это была Россия и здесь их могли спросить за вторжение на чужую территорию. Они мгновенно осознали, что перед ними настоящие русские, которые ни авианосцев, ни першингов, ни разгневанного дядюшки Сэма не боятся.

Сергей дабы избежать лишних жертв мудрить не стал, а заставил американцев исполнять его требования. Двое разведчиков профессионально шустро разоружили «крутых» рейнджеров, которые начали что-то лопотать по-английски, показывая пальцами на свою непричастность к хозяину, после чего затянули на запястьях пластиковые «браслеты».

Лютый смотрел на них глазами абсолютного равнодушия. Представители великой американской нации сидели перед ним, словно нагадившие котята, понурив головы. В эти минуты Сергей представил, что будут говорить эти советники своим боссам, когда вернутся в свою Америку. Он знал, что для военных это конец карьеры, ведь они задержаны не на войне, а за вторжение на территорию другого государства…

Саид Аргунский сидел на своих подушках, скрестив под собой ноги. Он нервно перебирал четки и понимал, что на этот раз русские пришли по его душу и теперь ему придется ответить за тех, кто сидел в его каменном сарае и в зиндане. Саид проиграл и точно знал, что остаться в живых в этой ситуации ему не светит. Теперь ему просто стоит молить Пророка или Аллаха о быстрой, а не мучительной смерти. Саид Аргунский впервые увидел перед собой грозу бандитского подполья — Лютого, и поэтому уже не надеялся ни на его милосердие, ни на свой статус крутого в этом районе перца.

За голову старшего лейтенанта Сергея Лютого арабом Хаттабом была назначена цена в двести пятьдесят тысяч долларов. За такие деньги вполне можно было найти и какого-нибудь русского киллера, кто польстился бы на такую сумму, но с Хаттабом никто связываться не хотел. Все, зная его подлую натуру, были уверены, что он может за проделанную работу рассчитаться не твердой монетой, а фальшивыми долларами.

Бойцы стояли у выхода и улыбались, созерцая, как их командир морально издевается над американцами. Другие уже прочесывали хоромы местного босса, в поисках запрещенных к гражданскому обороту предметов.

Лютый расположился рядом с хозяином на его подушках. Он молча разглядывал лица американских советников, которые к тому времени уже стояли на коленях посреди комнаты. С чувством презрения Лютый выплевывал виноградные косточки в сторону янки, стараясь даже такой мелочью унизить их самолюбивое «великое американское» достоинство.

— Господа американцы, мы к вам никаких претензий не имеем. Пусть вами занимаются федералы из ФСБ. Поэтому ваша жизнь вне опасности по причине статуса нарушителей государственной границы России! Для нашей безопасности мы забираем ваше оружие и этот чудесный чемоданчик, в котором, наверное, хранятся деньги господина Сороса, что вы хотели потратить на дестабилизацию обстановки в России. Я специально пришел за этими деньгами, потому что завтра уезжаю к себе домой в Россию, а моя жена хочет себе купить шубу! Ферштейн?

Бойцы, услышав подобные шутки, дружно засмеялись:

— Товарищ старший лейтенант, они только по-английски понимают, а вы им тут на немецком трёте! — сказал сержант Ларионов, присаживаясь рядом к накрытому столу.

— Жить захочешь, будешь и китайский понимать. Америкосы, брат, в своих учебках тоже русский изучают, чтобы потом допрашивать таких, как мы с особым пристрастием, — сказал старший лейтенант, наводя на десантников ужас, — они просто делают вид, что не знают русского языка. А тогда за каким хреном они пересекали границу России, чтобы посмотреть достопримечательности?

В дом вошла группа сержанта Аверина, который доложил, что пленные найдены и освобождены. Лютый подошел к советникам и стал производить ревизию их широких армейских карманов, выбрасывая на пол всякие побрякушки и документы. Изъяв сигареты, доллары, презервативы, швейцарские армейские ножи, очки, зажигалки, он увидел на руке полковника золотой «Ролекс». Сергей, радуясь, как ребенок своей находке, улыбаясь, снял часы и, примерив на свою руку, показал бойцам. Десантники одобрительно покачали головами, оценивая удачный трофей командира. После демонстрации, он снял свои «командирские», и сунул заграничному советнику в карман. Похлопывая его по груди, словно закадычный и лучший друг, старший лейтенант с иронией сказал:

— Зис ист сувенир, ченьч камрад, ферштеин!? — вспоминая английский, сказал старлей, мешая его с немецким. — Этим сувениром будешь потом хвастаться. Ай эм Сергей Лютый аирборн раша. Это часы самого Лютого. Зис май оклок, ай эм аирборн рейнджер! Тебе, дурак, на аукционе «Кристи» за них миллион дадут, ферштейн, уан мильон долларс.

Разведчики от души смеялись, наблюдая, как командир общается с иностранными советниками сразу на трех языках. Те безропотно сидели, словно овцы, лишь изредка поднимая глаза на своего визави, когда тот переходил на английский язык. По взгляду американцев было видно, что вдали от своей родины они не спешат умирать, да и не спешат показать свою «героическую» натуру, которая еще со времен великой отечественной войны была известна каждому советскому школьнику.

— Слушай приказ! Десять минут вам на изъятие трофеев в качестве моральной и материальной компенсации. Сегодня разрешаю брать всё, вплоть до роялей и мебельных гарнитуров. Это воины наш последний рейд за трофеями. Через 72 часа, мы уже будем дома. Всё, конец этой проклятой командировке! — сказал Сергей, улыбаясь, рассматривая золотой «Ролекс» на своей руке.

Один из солдат нашел японский фотоаппарат «Canon». Желание сфотографироваться на фоне пленных американцев было таким необузданным, таким неудержимым, что Сергей, как командир не мог удержать своих подчиненных. Десантники поочередно занимали места на фоне американцев, пока пленка не подошла к концу.

Американцы даже в кошмарных снах не могли видеть себя в роли аниматоров, которые для русских десантников станут не пленными с особым статусом, а простой антуражной принадлежностью. Кто из них мог представить, что их рожи станут не достоянием доски почета в военной академии США, а займут место в дембельских альбомах простых русских парней, которые оказались намного круче, чем они могли себе это представить.

Сергей, созерцая за фотосессией со стороны, не мог удержаться от соблазна и свою персону запечатлеть на фото. У него тоже был альбом, и ему захотелось хоть иногда показать друзьям испуганные лица легендарных американских «зеленых беретов», которые почему-то теряли боевой дух при виде простого русского солдата.

Как правило, вся территория врага командиром отдавалась на изъятие контрибуции. Бойцы знали, что все равно все это добро после операции взлетит на воздух. Допущенная командиром конфискованная компенсация должна умещаться только в карманах, поэтому мародерством это не считалось. Сегодня улов был исключительно удачный: фотоаппарат, видеокамера, приемники, магнитофоны, золотые украшения и много-много долларов.

Собрав пленных в кучу в одном углу, разведчики без всяких церемоний перешли к традиционной трапезе «за счет заведения». Так говорил командир, разрешая бойцам перекусить всем, чем был богат дом «гостеприимного хозяина».

Шикарный стол, накрытый для дорогих американских гостей, радовал глаз изобилием чеченской кухни. Плов, шашлыки, лепешки, дыни, огромное количество фруктов мгновенно были уничтожены уставшими и голодными десантниками и пленными, которые рвались расправиться с Саидом Аргунским.

Как Сергей и предполагал, среди пленных действительно оказался его однокашник по военному училищу. Старший лейтенант Лазарев сразу же узнал Лютого. Он кинулся обниматься, и в тот момент, когда руки Сергея сомкнулись на его плечах, Лазарев выхватил из кобуры старлея пистолет. В мгновение ока, передернув затвор, хотел было разрядить его в Саида, но Лютый успел выбить его из руки освобожденного десантника. Два выстрела прогремели в доме и пули прошили стоящий на столе серебряный кувшин.

— Ты что, Юрка, делаешь?! — заорал Лютый, выкручивая у него оружие.

— Дай, мне. Дай мне, я застрелю эту суку. Ты же не знаешь, что это за тварь такая!!! — орал Лазарев. — Да он же с наших парней с живых кожу ремнями резал за то, что они убежать хотели. Эта тварь собаками людей травил, а ты….

— Я, Юра, понимаю тебя и обещаю, что именно ты убьешь Саида. Только это должна быть такая смерть, про которую в Чечне будут слагать легенды. Американцы должны обосраться от страха, увидев казнь этого урода, чтобы навсегда забыть дорогу в Россию.

Лазарев встал на ковре на корточки и заплакал. Впервые Сергей Лютый видел, как плачет его друг. Плачет от того, что он бессилен убить того, кто виновен в смерти десятков русских парней.

— Юрка, я обещаю тебе, что именно ты и никто другой будешь той карающей десницей, которая исполнит святую месть.

В эту минуту Лазарев еще не знал, что Лютый ради него пошел на должностное преступление. Он не знал, что его однокашник перессорился со всем командованием группировки на Кавказе и даже захватил борт, чтобы вытащить из плена этих парней, которые сейчас уплетают за обе щеки торжественный ужин Саида Аргунского.

Дело было сделано и пора было уходить. Чтобы американские гости были приятно поражены «широтой славянской души» и редкой «гуманностью» русских десантников, Сергей дал волю пленным рассчитаться с Саидом.

На глазах советников из США в рот Саиду с особой «нежностью и человеколюбием» Юрка Лазарев вставил гранату «РГД-5»*. К её кольцу он привязал проволоку. Конец проволоки был прикреплен к входной двери. Все было подготовлено таким образом, что взрыв гранаты должен был произойти внезапно от руки вошедшего в дом единоверца. Шея Саида еще была вдобавок обмотана тремя витками детонирующего шнура, конец которого шел в подвал, где к нему примыкала тротиловая шашка. Та, в свою очередь была вставлена в огромное количество взрывчатки и минометных мин, перемешанных разведчиками с наркотиками.

Подобного добра в подвале дома идейного вдохновителя бандитского подполья Аргунского ущелья Саида было вволю. Эффект «праздничного» пиротехнического шоу должен быть исключительно максимальным, чтобы повергнуть боевиков в состояние паники и дезорганизации, а самим иметь возможность уйти без всяких потерь.

Когда минирование рассадника зла было завершено, американцев вывели во двор и, заклеив им рот скотчем, опустили в зиндан, где ранее находились пленные. Напоследок янки старались вывернуться, что-то мычали, но десантники пинками угомонили советников, которые после этого покорно спустились на дно ямы.

— Всё! Уходим все, согласно намеченному плану. Освобожденных в машину. Прикрытие — отделение Мальцева. Мы идем через горы. Судя по времени, у нас запас часа четыре, при всем желании они уже не достанут нас. Аверин, что с ЗИЛом? — спросил Сергей.

— Двенадцать килограммов пластита, товарищ старший лейтенант. Уложены без явных следов минирования, — отрапортовал Аверин.

— Сергей, разреши я пойду с тобой, — попросил лейтенант Лазарев, — я могу держать в руках оружие.

Лютый отвел старшего лейтенанта Лазарева в сторону и тихо сказал:

— Юра, давай без пафоса. Оно тебе надо? Или ты мало времени провел в рабстве? На вот, держи. Нажмешь эту кнопку тогда, когда мы встретимся в районе Итум-Кале. Я же обещал, что Саид будет твоим, — сказал Лютый, протягивая Лазареву спутниковый дистанционный пульт управления зарядами, похожий на мобильный телефон.

Друзья по училищу обнялись и Лазарев, запрыгнув в «Хаммер», помахал Сергею рукой. «Хаммер» урча мотором, выехал со двора Саида и, поднимая пыль, покатил в сторону Итум-Кале по грунтовой дороге, по которой в бытность советов курсировали трудяги-автобусы ПАЗы.

Духи вряд ли могли что-то заподозрить. Они знали, что хозяин принимает заокеанских друзей, которые снабжают чеченцев настоящим американским оружием.

В это время десантники, вытянувшись в цепь, скрылись в сумраке ночи и подобно привидениям растворились в кустах предгорья. Тропа вела в сторону села Тасбичи.

Караван разведчиков вышел в направлении перевала. Как всегда сзади в прикрытии шел лейтенант Лютый, который был в ответе за своих бойцов.

Очень редкий случай, когда он со своими бойцами возвращался из рейда с потерями. Всегда во все времена Лютый требовал у своих подчиненных четкого исполнения всех его установок. В учебное время десантники его роты тренировались до полного изнеможения. За эту выучку они были позже благодарны своему командиру. Подобные уроки не раз в бою спасали им жизни.

Вдруг всю долину, где стояло село, осветила огромная яркая вспышка света. Через несколько секунд прокатилось звучное эхо взрыва, которое напомнило своими раскатами весенний гром.

— «Не удержался Юрка», — подумал Сергей, вспоминая, как тот хотел уничтожить Саида.

Четко отсчитав время вспышки и дошедшего звука, Сергей в своем «компьютере» рассчитал расстояние, которое они с бойцами примерно прошли. Картина оказалась неутешительная — от села до них по прямой, примерно, было около трех километров. Судя по пройденному расстоянию, оно равнялось пяти. Необходимо было прибавлять темп, но это проблем не решало. Была одна надежда, что духи, лишенные своего командира, рванут в погоню за «Хаммером» на ЗИЛе. Во взрыве своего босса они должны были заподозрить только американцев.

В надежности минирования «ЗИЛа» Лютый сомневаться не мог. Ведь это не просто профессия сапер, это было настоящим хобби русского десантника Аверина. Тот никогда не упускал возможности устроить такую закладку, которые даже опытные саперы снять не могли.

В четко обозначенное время группа войсковой разведки ВДВ вышла к месту своего соединения с отделением сержанта Аверина.

К удивлению Лютого «Хаммера» еще не было. Какое-то тревожное чувство закралось в его сердце. Потянулись томительные минуты ожидания. Бойцы распределились по ущелью и расстановкой своих огневых позиций создали хорошо простреливаемый «мешок». Как и предполагал старлей погони за ними не последовало. Вероятно, духи кинулись по пути наименьшего сопротивления. Это означало, что с минуты на минуту нужно было ожидать машину.

— Новиков, мать твою, связь!!! — сказал командир, обращаясь к радисту.

Боец, исполняя приказ командира, тут же настроил станцию на нужную частоту. Новиков был уже настоящий «дед». Прослужив с Лютым полтора года, в отличие от первых дней своей службы он теперь радиостанцию из рук не выпускал. В случае боевого столкновения ему даже приходилось прикрывать ее своей грудью. Он теперь точно знал, что связь это не просто нервы армии, которые необходимо беречь пуще своих собственных, связь — это жизнь.

— Товарищ старший лейтенант, связь есть, очень устойчивая.

— Свяжись сАвериным, узнай, где они.

— Есть! — сказал Новиков, и мгновенно связался с «Хаммером».

Услышав голос сержанта, Новиков от имени командира попросил доложить обстановку. После небольшого радиообмена месторасположение «Хаммера» было установлено и, судя по устойчивости связи, было заметно, что они находятся в пределах нескольких километров.

Пока еще было время до встречи группы Аверина, Лютый достал из вещмешка американский кейс и, положив его на колени, с любопытством заглянул в содержимое. Ровными рядами банковских упаковок там лежали новенькие доллары, которые радовали органы обоняния запахом свежей типографской краски.

Лютый еще не знал, были ли это доллары за работу против нашей армии или же оплата за крупную поставку героина. Вот только сейчас на данном этапе это уже не имело никакого значения.

Через несколько минут показалась ожидаемая машина, которая остановилась в точно обозначенном месте. Из кабины показался сержант Аверин, и доложил по форме подошедшему командиру:

— Мы сделали их, товарищ старший лейтенант! — сказал сержант, улыбаясь.

— Рано радуешься, сержант, говорить об успехах нужно дома на базе за стаканом водки. Я тебе обещаю, если мы выберемся, то я буду наливать, — сказал Лютый, предчувствуя, что над группой сгущаются тучи.

Старлей включил радиопередатчик и, выйдя на связь, приказал всем бойцам срочно собраться возле машины. Через несколько минут, облепив «Хаммер», словно пчелы соты вся группа двинулась в сторону Итум-Кале.

Необходимость срочно покинуть этот район была продиктована подрывом ЗИЛа с боевиками, которые кинулись в погоню за «Хаммером». Сергей чувствовал, как волны бандитского радиообмена сейчас опутывают всю южную сторону Кавказских гор. Сотни и тысячи стволов пришли в движение. Место, куда должен сесть борт, находилось всего в тридцати километрах, и Лютый внутренним чутьем дикого зверя чувствовал, что эти километры могут стать для группы последними.

— Зеленое знамя пророка на антенну, — приказал он, — группе — боевая готовность!

Десантники, следуя приказу командира, стали готовиться к огневому контакту. Разгрузка моментально пополнилась боеприпасами из вещевых мешков и бандитского резерва, изъятого у Саида Аргунского.

В душе Лютого тлела надежда, что вертушка федералов уже готова вылететь за ними, а радикалы еще находятся в состоянии оперативной готовности. В отличие от федералов им ничего не нужно было согласовывать со штабом и это увеличивало их оперативность.

До обозначенного времени погрузки в вертушку оставалось около 3 часов, а это время могло преподнести такие сюрпризы, что вся операция по освобождению пленников и уничтожению Саида была бы сведена на нет. Здесь в Аргунском ущелье почти в каждом селе были свои военизированные бандитские группировки, которые вряд ли позволят безнаказанно уйти русским парням с такой кучей долларов. И дело сейчас обстояло не в том, что бандитам нужны десантники, им нужны те деньги, которые сейчас были у Лютого. Да и голова старшего лейтенанта Сергея Сергеевича Лютого была тоже в цене. Четверть миллиона долларов была необыкновенно привлекательной приманкой, чтобы не попробовать рискнуть ради этих денег.

Сергея эти перспективы радовать не могли. Чеченские радикалы могли сделать все, чтобы остановить десантников и расстрелять ради мести и денег.

Во время учебы еще в военном училище ему доводилось изучать опыт действия специальных подразделений стран мира. Тактическое решение Германии по захвату Бельгии времен войны здесь в Чечне, как нигде, могло принести сейчас свои плоды. Бандиты в истории войны 1941–1945 года были в массе своей не сведущи, и вряд ли могли знать о немецком «троянском коне». По такому принципу старший лейтенант Лютый и решил построить свою тактику и стратегию в прорыве бандитского кольца.

Информация о нападении десантников федеральных сил на дом Саида средствами радиосвязи мгновенно была распространена по всему югу Аргунского ущелья. В течение последних трех-четырех часов все полевые командиры этого региона уже были под ружьем, и контролировали почти все дороги, тропы и перевалы.

Впереди в районе Итум-Кале их могла поджидать вооруженная группа Адамхана и Байали Дадашевых, которая на данный момент имела в своем составе почти двести стволов.

Байали Дадашев был одним из самых «отмороженных» полевых командиров в этом районе, который такого подарка, как миллион долларов упустить не мог.

Лютый в своем мозговом компьютере прокручивал все возможные схемы выхода из этой ситуации, но в Аргунском ущелье все старания могли сойти на нет. Отсюда было только два выхода. Первый — идти на север в сторону Грозного, или второй — назад в сторону Грузии. Оба этих варианта имели риск столкнуться с бандитами и поставить точку в карьере группы. Нужно было менять тактику и раствориться в предгорье Кавказа, как умели растворяться в этих лесах чеченские радикалы.

«Хаммер» на приличной скорости двинулся по ущелью. Опасений подорваться на мине не было. Федералы, несмотря на удаленность этого района от Грозного, постоянно разминировали дороги и тропы, чем снискали уважение у местного населения. Разве только какой пропущенный саперами сюрприз мог уцелеть на обочине, дожидаясь своего часа.

Впереди за поворотом показалась «зеленка». Боевики любили использовать естественное укрытие в качестве боевых позиций. Десантники мгновенно «ощетинились» автоматами в ожидании первого выстрела. Как правило, выстрел снайпера всегда приходился по водителю, но сегодня цель была прикрыта толстым пуленепробиваемым стеклом. «Хаммер» в отличие от наших машин был довольно сильно бронирован, и поэтому только подрыв на мине или прямое попадание гранаты из РПГ могли вывести его из строя. К удивлению разведчиков всё было тихо. Тишина эта была какая-то обманчивая, что особенно настораживало.

Старший лейтенант Лютый был офицером опытным и предпочитал учиться на ошибках других, не допуская своих. Всей своей кожей и спинным мозгом он чувствовал, что именно здесь, в этой «зеленке» скрывается что-то для группы серьезное.

— Стоять! — заорал он в гарнитуру, и «Хаммер» колесами намертво вцепился в грунтовую дорогу.

В это мгновение впереди машины разорвалась граната, выпущенная боевиком на опережение. Разведчики подобно тараканам мгновенно спрятались за «Хаммер», и рассредоточились в складках и расщелинах выступающих скал. Машина, словно гепард, поднимая шлейфы щебенки, прыгнула вперед, а очередная граната уже разорвалась сзади, лишь слегка обдав десантников жаром взрыва да кусочками битого камня.

Лютый засек место, откуда прилетела граната и моментально выпустил в то место короткую очередь. Первая пуля попала точно в лоб бандиту, который из РПГ старался попасть в «Хаммер».

Сергей включил радиостанцию и, отсканировав волну боевиков, вышел с ними на связь, представившись убитым неделю назад Мовсаром Бексултановым. На вполне сносном чеченском он вспомнил всех мусульманских и православных богов, напоминая для убедительности имя Хаттаба и Байали Дадашева, которые знают его лично. Стрельба затихла, и радикалы неуверенно стали выползать из своих укрытий. Это и был его «троянский конь». Рядовые боевики вряд ли могли знать в лицо самого Бексултанова, слава которого, как лучшего сапера Хаттаба бежала по Чечне впереди него самого. Этого было достаточно, чтобы десантники кинжальным огнем уничтожили бандитскую засаду, которую те успели сделать после известия об ужасной смерти Саида Аргунского.

С такого расстояния они вряд ли могли разглядеть, что Лютый и вся его команда — славяне. Их камуфляж на какое-то мгновение притупил бдительность радикалов, за что они тут же поплатились своей самоуверенностью. Пять секунд скоротечного боя, и никто из них уже не мог встать на пути десантников.

— Прочесать местность! — приказал Сергей в микрофон.

Он вышел из-за «Хаммера» и занял оборону посреди дороги, держа автомат стволом вверх.

Десантники скатились к «зеленке» и приступили к осмотру места боевого столкновения. Невдалеке в старом русле, выбитом Аргунью среди зарослей ивняка, десантникам удалось обнаружить несколько лошадей. Вероятно, духи использовали их в качестве транспорта, и пришли они из ближайшего села. С лошадьми пребывал один из чеченцев. В его руках не было оружия, поэтому в него никто из ребят стрелять не стал. Подняв руки, он сдался разведчикам в плен.

Сергей, зная, что времени остается в обрез, приступил к допросу чеченца. Тот прикидывался простым селянином, нанятым бандитами как хозяин этих лошадей, которых он выращивает для бизнеса.

— Сергей, я не верю ему, — сказал Лазарев, глядя на то, как Сергей начал утрачивать бдительность. — Нам уходить надо, а не размазывать тут сопли.

— Ты знаешь куда? — переспросил Сергей, глядя в глаза старшему лейтенанту.

— Надо прорываться к Итум-Кале, тут километров десять осталось, — ответил ему Лазарев.

— Вот эти десять километров и станут последними в твоей, Юра, жизни. Духи блокировали нам все отходы к Грозному. У нас в руках миллион баксов и нас просто так из Аргунского ущелья не выпустят. А еще я скажу тебе, что это я командую группой и я здесь принимаю решения. Твоя задача, старший лейтенант Лазарев исполнять мои приказы и не мешать мне думать.

Сергей взял за грудки чеченца и, подтянув его к себе очень близко, пристально посмотрел ему в глаза:

— Слушай, нохча, нам нужна твоя помощь. Нам нужен проводник, чтобы обойти Итум-Кале по горам. Я больше чем уверен, что ты знаешь тут все местные тропы. Я заплачу тебе десять тысяч долларов, чтобы ты мог спокойно вернуться домой.

Услышав про десять тысяч долларов, глаза чеченца загорелись.

— Я, русский, покажу тебе все тропы. Я доведу тебя, куда твоей душе будет угодно. Бери моих коней, бери меня, и я поведу тебя.

Сергей открыл планшет и, достав карту, показал место, где они находятся, и место, куда нужно было попасть десантникам.

Чеченец одобрительно закивал и промолвил:

— Я, русский, знаю это место. Три часа и мы будем там.

Столкнув с дороги в Аргун американский «Хаммер» с грузинскими номерами, десантники пересели на конный транспорт, который был более адаптирован к местным условиям.

В авангарде каравана уверенным шагом шел чеченец, который выдавал себя за бедного вайнаха. Он говорил Лютому, что у него на выданье три дочери. Он думал, что после того, как они перебьют федералов, он сказочно разбогатеет и сможет достойно выдать их замуж.

Лютый ехал на коне в хвосте каравана, прикрывая его от возможного нападения. Сергей не доверял проводнику, ощущая спинным мозгом какой-то подвох. Впереди, следом за проводником на расстоянии нескольких метров ехал старший лейтенант Лазарев. Он держал автомат наготове, чтобы у проводника не возникло искушения вывести группу на засаду боевиков. Согласно показаниям навигатора направление движения колонны совпадало с маршрутом проводника и это уже радовало Сергея. До встречи «вертушки» оставалось не более трех часов, и колонна двигалась без ускорения.

Поднявшись на вершину, командир объявил привал. Нужно было связаться с базой, чтобы вызвать вертушку. Сергей предполагал, что это мероприятие будет неприятным по причине его самодеятельности, но у командования не было иного выбора. Больше двух десятков человек в месте, которое не контролируется федеральными войсками, могли вызвать у военных прокуроров нездоровые вопросы к руководству полка.

— Новиков! Связь!

Солдат, раскинув антенну, стал подстраивать станцию. Когда связь была налажена, он передал гарнитуру командиру.

— «Тайфун», «тайфун», я — «лютик», ждем вертушку! Координаты группы указаны шифрограммой. Идем домой. Повторяю, идем домой! — Сергей назвал серию цифр, двигая пальцем по карте.

По окончании связи караван вновь выдвинулся в нелегкий путь.

Разведывательная группа под командованием Лютого очередной раз выходила без потерь. Если не считать ссадины и легкого осколочного ранения у одного бойца, освобожденного из плена, то это можно было назвать настоящей удачей. Он просто покинул машину во время обстрела, и раздробленный взрывом камень попал ему в плечо.

Через пару часов вся группа разведчиков вышла к условному месту. Спешившись, десантники заняли высоту согласно боевому порядку.

Где-то вдалеке в Аргунском ущелье послышался звук борта. Сергей вытащил ракетницу и выстрелил в воздух красной трехзвездной ракетой, чтобы пилоты могли засечь направление. Оглядевшись, он тут же следом поджег дымовую шашку оранжевого дыма. Борт, сделав контрольный круг, для полной уверенности отстрелил серию противоракетных ловушек. Снизившись над вершиной горы, он мягко коснулся колесами поверхности, которая была покрыта травой и мелким кустарником. Десантники погрузились. Прикрывать группу остался старослужащий сержант Аверин.

Сергей открыл кейс и достал из него обещанные десять тысяч долларов. Он рассчитался с проводником и, пожав ему руку, уже было пошел к борту. Командир, ничего не подозревая, почти поднялся в проём двери, когда сержант Аверин увидел в руке проводника блеснувший «Диринджер».

Все было, как в кино. Чеченец вскинул руку для выстрела, а сержант Аверин, не задумываясь, закрыл спиной старшего лейтенанта Лютого. По всей вероятности, пуля должна была попасть в заднюю плитку бронежилета и тогда ничего не случилось. Хотя закон подлости еще никто не отменял. Именно по этому закону пуля попала не в бронежилет, а в шею сержанта. Перебив артерию, она не оставила ему никаких шансов. Сергей обернулся и, бросив в борт кейс, втянул тело сержанта Аверина. Вертушка взмыла вверх, закручивая спиралью пыль и сухую траву чеченских гор.

Сергей, увидев струю крови рвущуюся из артерии, старался зажать ее, но она, скользкая от теплой крови, выскакивала из-под его пальцев.

— Инструктор!!! — завопил Лютый, всматриваясь в бойцов.

В эту секунду все замерли от шока, не ожидая такого исхода событий. Санинструктор бросился к сержанту, вытаскивая на ходу пакеты, бинты и корнцанги, которыми можно было пережать артерию.

Но сержант Аверин уходил. Кровь очень быстро покидала его тело, и с каждой секундой ему становилось все хуже и хуже. Легкое головокружение перешло почти в полную потерю сознания. Аверин, задыхаясь, протянул руку, схватив Сергея за рукав, как будто падал куда-то в пропасть:

— Я ухожу, командир, — сказал он, улыбаясь.

Лицо Лютого в его сознании превратилось в размытый блин и тут же потухло. Аверин почувствовал, как все его тело от ног до головы покрылось миллиардом пчел, которые одновременно стали жалить. Еще сильнее он сжал рукав Лютого и в эту секунду его тело обмякло. Рука, сжимавшая рукав старшего лейтенанта, ослабла и отцепилась.

Аверин умер.

Сергей стал неистово трясти его, стараясь реанимировать. Он жал на грудную клетку, хлопал сержанта по щекам, но все было тщетно. Десантники в шоке смотрели на командира и ничем не могли помочь.

Сергей вскочил и заорал в кабину пилотов:

— Разверни машину! Разверни машину, я тебе приказываю!

Пилот обернулся на крик и увидел окровавленный камуфляж и лицо Лютого.

— Где эта сука? — спросил старший лейтенант пилота. — Проводник?

— Он там внизу в кустах прячется, — сказал пилот Лютому, поняв все без слов.

Пилот, повинуясь его требованию, повернул машину бортом к скрывающемуся проводнику. Лютый открыл дверь и увидел жалкое и испуганное лицо чеченца, который прятался в кустах всего в пятидесяти метрах от дульного среза. Сергей вскинул автомат и, неистово заорав, нажал на спуск. Длинная очередь и отчаянный крик командира слились в одну очередь из тридцати патронов. Пули, словно рой ос, понеслись в сторону духа…

Лютый весь путь борта до Шали стоял перед сержантом на коленях в гнетущем молчании, глядя в его закрытые глаза. Где-то внутри он проклинал и ненавидел себя за то, что допустил по своей вине потерю бойца. Он проклинал себя и за то, что не смог помочь ему, не смог сделать всего того, чтобы спасти ему жизнь. Но было уже поздно. Поздно было клясть себя за смерть Аверина, который спас его собственную жизнь.

Тунгусская робинзонада

Странное повизгивание собак разбудило Сергея, и на какое-то мгновение он открыл глаза. Судя по поведению животных, они так же, как и он что-то чувствовали. Это была странная дрожь воздушного судна, которая не вписывалась в монотонный звук моторов. Не дожидаясь обострения ситуации, он встал, надел свой пуховик и аккуратно, но довольно надежно пристегнул ремнем к сиденью свою спящую спутницу.

Ему не хотелось будить её, а тем более сообщать о возможных «перспективах» этого злополучного перелета. Сергей чувствовал, что реакция девушки может быть неадекватной и вызвать панические настроения всего летящего коллектива. Лютый, как можно крепче пристегнул и себя. Из своего жизненного опыта он знал, что эти ремни иногда спасают драгоценную жизнь, а иногда просто удерживают мертвое тело до приезда судмедэксперта.

С каждой минутой тряска самолета стала постепенно усиливаться, пока не переросла в такие колебания, которые не заметить было уже невозможно. Народ постепенно стал проявлять обеспокоенность, а собаки метались по всему самолету, обрывая поводки. В какой-то миг тряска самолета достигла своего апогея и через мгновение резко прекратилась. В долю секунды стало абсолютно тихо, лишь ветер завывал в плоскостях самолета, который тут же резко пошел вниз. Стало очевидно, что мотор «аэроплана сдох» и его воскрешение без вмешательства ремонтной бригады на сегодняшний день уже не ожидалось.

Чувствовался профессионализм летчиков, которые старались спасти свои жизни и жизни пассажиров. Пилотам удалось выровнять машину и перейти в режим планирования. Вот только место посадки было явно не выбрано. Экипаж даже представить себе не мог, куда среди сопок и гор посадить свой «межколхозный лайнер». Расстояние до земли с каждой секундой сокращалось все больше и больше, пока не послышались удары по крыльям и корпусу самолета. Всей своей массой АН-24 обрушился на вековые ели, покрывающие огромные площади Средне-Тунгусского плато.

Люди в панике хватали друг друга. Кто молился, а кто стучал в кабину пилотов. Глаза пассажиров наполнились ужасом, а все их действия были тщетны.

Лютый поджал ноги и, достав икону, которую подарил ему вор в законе Шаман, прижал ее к груди. Другой рукой он обхватил спутницу и притиснул к себе с такой силой, что ему показалось, как хрустнули ее кости. В тот самый миг, когда она, проснувшись, решила заорать, тяжелая машина, ломая верхушки деревьев, уже неслась навстречу земле. АН-24 всем своим корпусом, всем своим фюзеляжем, прорываясь через ветви елей, стал разламываться еще в воздухе. Сергей видел, как оторвавшиеся крылья просто разорвали корпус самолета пополам. Лютый сгруппировался и приготовился к самому страшному последнему удару.

Как ему казалось, именно сейчас его жизни придет конец. В какую-то минуту Сергей даже пожалел себя, и вся жизнь пронеслась перед его глазами.

В огромную щель с рёвом ворвался свежий морозный воздух, который раздирал фюзеляж на лоскуты. Сидящая рядом девчонка вцепилась в него и что есть мочи заорала. Хвост АН-24, в котором они сидели, моментально оторвался в районе двери. Он с грохотом понесся отдельно от самолета, ударяясь о деревья, и удаляясь от основной массы обломков. Тех, кто не был привязан к креслам, адская сила рвала на части и выбрасывала наружу. От таких кульбитов голова пошла кругом, и вся картинка перед глазами превратилась в сплошную серую стену.

От страшного удара Сергей на какой-то миг потерял сознание. Сплошная темень накрыла его, и он провалился в черную бездонную яму. Сколько он находился без чувств, он так и не понял. Первое, что он увидел, открыв глаза, это была юная особа, которая хлопала своими испуганными глазенками, и с оглушительной силой от страха и холода стучала зубами. Сквозь мертвую тишину этот звук скорее напоминал работу пулемета, который отдавал в его висках нестерпимой болью.

Хвост с последним рядом сидений лежал вдали от основного корпуса. Было тихо, лишь ветер свистел в искореженных и рваных кусках металла, придавая месту катастрофы окраску полного апокалипсиса. Первая мысль, которая пришла в голову Сергею, была мысль о наступившей смерти. Страшно болела голова. В таком состоянии он стал неуверенно ощупывать свое тело. При внешнем осмотре он убедился, что все его органы и члены на месте. Это вселяло какую-то надежду на жизнь. Превозмогая общую боль, Лютый расстегнул ремень. В те минуты нужно было выбираться из этих обломков, чтобы не замерзнуть. Девчонка тоже пришла в себя и, видя, что её спутник куда-то уползает, крепко вцепилась в его шею. Когда её руки сомкнулись в объятиях, тут же раздался страшный вой. Так человек выть не мог и это еще больше напугало Лютого.

От такого воя у него чуть не остановилось сердце. Мороз ужаса волной прошел по его коже. Лютый силой старался высвободиться из её крепких объятий, но это не представлялось возможным. Девушка от страха держала его с такой силой, что никто и никогда не смог бы оторвать её от его тела. Изловчившись, он все же выскользнул из её рук и на четвереньках выполз наружу.

Поразила тишина. Было настолько тихо, что Сергей услышал звук своего сердца, которое гнало по венам кровь, насыщенную адреналином. Место катастрофы было завалено обломками. К его удивлению во время удара о деревья почему-то не возникло пожара, как это бывает во время подобных катастроф. Вероятно, что либо бензин в самолете закончился еще до отказа мотора, либо вытек в тот миг, когда макушки сосен вырвали из фюзеляжа крылья с моторами, которые остались где-то далеко позади.

Осмотревшись, Лютый вернулся в хвост самолета и, взяв на руки девушку, вытащил её на улицу. Было довольно темно, и в этот момент трудно было определить, что же случилось. Неизвестно было и то, остался, кто жив в этой катастрофе или погибли все. Было необходимо ждать до утра, чтобы при дневном свете определить свои перспективы на спасение.

Кроме головы болела сильно нога, которая во время удара о землю каким-то образом подвернулась. Девчонка к его удивлению была в полном порядке. У неё даже не было ни одной царапины. Самое главное, нужно было необходимо осмотреться и по возможности согреться, чтобы до утра не замерзнуть в этом богом забытом месте.

Хромая и превозмогая боль, Сергей в кромешной темноте старался нащупать хоть какие-то дрова, чтобы разжечь огонь. Ничего не найдя, он вернулся в оторванный хвост самолета и куском искореженного металла порвал обшивку кресла. Газ в зажигалке перемерз и не хотел загораться. Сергей нагрел её своим дыханием и теплом ладоней рук. Наконец-то свет от вспыхнувшего огонька поджег материал и словно лучиком жизни стал наполнять черную пустоту тунгусской тайги.

В образовавшемся островке света прорисовывались раскиданные по округе вещи пассажиров. На голове Сергея от ужаса стали приподниматься волосы. Только сейчас он почувствовал запах авиационного топлива. Он был настолько сильным, что уже не оставалось сомнений, что открытый огонь может привести к пожару. Не хватало, чтобы искра от факела упала в лужу топлива и загорелась, сжигая на своем пути не только остатки нужных в тайге вещей, но и оставшихся в живых. Тогда ничего не смогло бы спасти их от смерти.

С дрожью в коленях Сергей, не дыша, дождался, когда кусок материала прогорит. В оставшемся свете ему удалось рассмотреть в хвосте самолета объемные баулы своей спутницы по несчастью, которые лежали на полке для багажа.

— Эй, принцесса, что тут в твоих баулах? — спросил он, вытаскивая сумки на улицу.

— Меня Вика звать, — тихо ответила девчонка, но на вопрос так и не ответила, оставаясь в состоянии шока.

— Мать твою, Вика, что в твоих сумках? — переспросил Сергей, четко сформулировав свой вопрос.

— А я знаю? Мои старики меня в дорогу собирали. Может быть тряпки, а может жратва? Я не знаю, не знаю, не знаю. Ничего не знаю, — заверещала девушка, и ее ответ перерос в истерику.

Сергей, не дожидаясь разрешения, стал потрошить все подряд сумки в поисках теплых вещей. В те минуты любая тряпка, любой источник тепла мог сохранить им жизнь.

В одной из сумок он обнаружил какие-то пакеты. В них была завернута копченая оленина и хороший кусок жирной красной рыбы. В другом бауле лежал теплый пуховый плед и куча всякой носимой одежды на девчонку.

— Ты еще, Вика, не околела? — спросил Лютый, видя, как девчонка тычет кнопки мобильного телефона, стараясь дозвониться до родителей.

— Может быть, перекусим перед сном? Утро вечера мудренее, — сказал Сергей, зная, что плотно набитый желудок иногда спасает от морозов.

— У меня вообще-то нет аппетита, да и к тому же я на диете. Иди лучше сюда, — сказала Вика, надеясь, что он будет греть её прямо на улице.

— Нет, милая, давай лучше ты иди сюда, здесь нет ветра, а вдвоем нам будет теплей и уютней, — ответил ей Сергей, приглашая в останки самолета.

Девчонка на ощупь стала пробираться в хвост самолета, чтобы устроившись удобнее, уснуть в объятиях незнакомого мужчины до самого утра. Сейчас ей было все равно, страх и холод заставляли идти на компромисс со своей душой и телом. А чтобы не замерзнуть, она даже слегка перекусила, несмотря на соблюдаемую диету. Есть после пережитого абсолютно не хотелось. Но это была уже элементарная необходимость, которая просто могла спасти от жуткого холода. Не стоило выживать в катастрофе, чтобы той же ночью замерзнуть от банального переохлаждения тела.

Несколько раз за ночь Сергей просыпался от собственного крика. Ему снился кошмарный сон, в котором он постоянно падал в подбитой духами вертушке.

В утренних сумерках стали проявляться предметы, которые ранее были скрыты от глаз мраком таежной ночи. Несколько минут он собирался с духом, не желая выползать из-под теплого пледа и объятий молоденькой девушки. Вдруг решившись, он не торопясь вылез из обломков самолета на улицу.

От увиденной картины его видавшего виды мужика и боевого офицера, чуть не стошнило. Вокруг среди искореженного металла валялись рваные трупы и отдельные окровавленные фрагменты человеческих тел, размазанные по каменистому плато. Вещи и одежда на погибших были пропитаны кровью и вонючим авиационным бензином. Основной фюзеляж был весь разбит. Кабина с пилотами странно висела над небольшим ущельем между скалами. Она еле держалась рваным металлом за кусок торчащего гранитного выступа.

Сергей, придя в себя, старался в первую очередь сосредоточить свое внимание на оставшихся людях. Он не верил в то, что остался в живых только с этой малолетней девчонкой. Лютый стал кричать в надежде, что кто-то его услышит, но кругом было абсолютно тихо. Ни единого звука, ни шороха не было слышно, лишь только холодный северный ветер слегка шептал в верхушках уцелевших елей. Мысль о выживших не покидала его голову, она словно камертон отдавала в мозгу определенным ритмом, повторяясь и повторяясь вновь и вновь.

После часа поисков он окончательно убедился в том, что эта привилегия судьбы распространилась только на них двоих. Усевшись на камень, Сергей стал соображать, каким образом теперь выжить в тайге до прихода спасателей. Он наивно надеялся, что с минуты на минуту этот самолет будет найден и все мытарства закончатся. Хотя из своего жизненного опыта ему было известно, что порой на поиски уходит до двух недель. Обхватив голову руками, Лютый в своей душе проклинал того судью полковника из военного трибунала, который так гуманно срезал ему полгода.

— «Неужели, неужели, прокурор, сука, не мог запросить мне восемь лет, а не семь с половиной!? Сейчас бы я сидел в зоне, пил чай с грохотушками, а об этой катастрофе узнал бы только из новостей местной телекомпании», — думал он.

Но жизнь шла по своему, внося все новые и новые коррективы и вводные. Он еще не знал, что его судьба распорядилась с ним по-своему. Эта катастрофа всего лишь логическое начало его пути к признанию и славе, а сейчас это был просто несчастный случай, который должен был перевернуть его жизнь, и за все страдания должен воздать ему огромной сторицей.

Первым делом он, как бывший разведчик, постарался собрать оружие и боеприпасы, с которыми летели охотники и инкассаторы. Оно им уже не было нужно, а ему оно могло сохранить жизнь. Сергей еще не знал, сколько продлится его скитание в этой сибирской тайге. Ему еще предстояло пройти сотни километров, пока он сможет найти человеческое жильё. Огромные рюкзаки охотников вселяли надежду, так как этот контингент как никто знал, что нужно в тайге. Лютый перенес их в сторону подальше от обломков самолета. Теперь его цель была немного сложней — осталось найти оружие. Основная его масса после падения оставалась внутри машины, и это затрудняло поставленную задачу.

Опасность этой авантюры заключалась лишь в том, что остатки самолета ненадежно висели над ущельем. Любое, даже малейшее движение, могло спровоцировать срыв кабины. Хотя высота падения была незначительной, но могла привести к гибели. Решение было одно — сделать так, чтобы самолет упал сам. Так было легче достать трупы летчиков и все то, с чем можно прожить в тайге несколько дней, а может и месяцев. Сейчас он иронично сравнивал себя с Робинзоном Крузо, который по счастливой случайности тоже остался жив. Но в эти минуты он беспредельно и откровенно ему завидовал. Робинзон жил в южных широтах и ему не нужны были теплые вещи, а здесь был жуткий холод и ветер неумолимо гнал с севера тяжелые свинцовые тучи. С другой стороны, Робинзон очень долго ждал свою Пятницу. А у него уже была «Пятница» и ее не надо было ждать. Хотя она была молодая, но вполне пригодная для того, чтобы разделить с ним радость одиночества на бескрайних просторах сибирской тайги.

Наконец-то по-настоящему стало светло. Лютый подошел к хвосту самолета, где, похрапывая под теплым пледом, спала капризная девчонка, и склонился над ней. Он попробовал разбудить Вику. Сложность заключалась в том, что было неизвестно, как она воспримет страшную картину крушения. Сергею не хотелось, чтобы при виде оторванных голов, рук и ног она в шоке бросилась бежать в таежные дебри. Нежно целуя её детское лицо, он стал медленно на руках выносить девушку из остатков некогда бывшего лайнера. При этом он говорил ей теплые слова, чтобы она ничего не боялась.

— Вика, а ты знаешь, что мы с тобой остались одни? — спросил Сергей.

— Знаю, — спокойно ответила девчонка и обняла Лютого, положив свою руку ему на плечи.

Вика равнодушно, но с неким удивлением ребенка стала разглядывать место падения. Пока её взгляд не остановился на окровавленных останках и кишках, разметанных по месту катастрофы. От них исходил зловонный запах свежего человеческого дерьма, крови и пережженного моторного масла. При виде этой страшной картины девчонка, закрывая рот руками, бросилась в сторону. Минут пять, стоя на коленях, её чистило, выворачивая наружу все внутренности. Длилось это до тех пор, пока от слабости она не завалилась на бок. От своего бессилия и созерцания этого кошмара она, лежа в собственной блевотине, рыдала, словно в этой катастрофе погибли ее близкие. Несколько минут Вика каталась по земле и выла подобно собаке, попавшей под колеса автомобиля. Вскоре лимит слез в её молодом организме полностью иссяк и она, шатаясь, поднялась.

— Ты откуда знала? — спросил Сергей, подавая ей какую-то тряпку, найденную среди вещей.

Девушка вытерла лицо от слез и расплывшейся туши и, поежившись, ответила:

— Моему отцу неделю назад про эту катастрофу туруханский шаман нагадал.

— Так поэтому он не хотел, чтобы ты летела? — спросил Лютый, закуривая.

— Да, они с мамой меня достали. Я год назад школу закончила и поступила в Красноярске в медицинский институт. Домой прилетела, чтобы юбилей отца отпраздновать. Вот тут папаня и устроил эти странные гадания. Я думала, что это вздор и никакого крушения не будет. Шаман сказал, что во время этой катастрофы со мной ничего не произойдет, кроме того, что мне посчастливиться встретиться с настоящим мужчиной-волком.

— Это как? — спросил Лютый, услышав про хищного зверя.

— Про это шаман сказал, что мужчина этот настоящий дух тайги и даже волчья стая признает в нем своего вожака.

— А, тогда это не про меня. У меня с волками дружбы не будет, — сказал Сергей.

— Давай, Вика, приводи себя в порядок, подкрепимся и за работу.

Вика вновь взглянула на место аварии, и хотела было уже заныть, как Сергей остановил ее:

— Ты лучше соберись со своими нервами и давай собирай нужные нам вещи. Еще неизвестно, сколько мы тут просидим? Не ровен час, снег ляжет к вечеру, потом вообще хрен, что найдем. А спасатели могут нас обнаружить только через пару недель, это в лучшем случае, а в худшем придется выходить из тайги самим.

— Так, что мне нужно делать? — спросила Вика, успокоившись.

— Давай подумаем, как нам кабину лайнера в ущелье скинуть. Там оружие, которое может нам пригодиться. К тому же у погибших охотников унты хорошие и теплая одежда, ножи. Я же не могу по тайге в городских сапожках бегать. Да и тебе нужно переодеться, чтобы не застудить свои придатки. Ты, Вика, в своем «переперденчике» уже к завтрашнему утру околеешь и подохнешь здесь на этих камнях. И волки тебя потом сожрут и костями твоими даже и не подавятся. Поверь мне, — сказал Лютый, наводя на девчонку ужас.

— Я не буду носить вещи покойников никогда! — сказала она, подчеркивая свою строптивость.

— Будешь! И не потому, что я так мечтаю, а потому, что через три дня ты подохнешь от мороза! Поняла меня, дура? — сказал Сергей, слегка выходя из себя.

Девчонка Сергею совсем не понравилась. Из ее поведения было видно, что у неё была абсолютно беспроблемная жизнь в надежном тылу своих богатеньких родителей. По всей вероятности, она вообще ничего не умела делать. Всю домашнюю работу за неё, видно, делала её любимая мама. Первый раз за всю свою жизнь Лютый пожалел, что в подобной ситуации столкнулся с девушкой. В его подчинении всегда были мужики, которые более покладисты и не вызывают столько раздражения. С этой же капризной девкой ему нужно будет провести долгие дни, пока их спасут. Эта мысль удручала Сергея до глубины души.

Мысль о том, что поиски ничем не увенчаются, не давала покоя Сергею.

В обществе этой экзальтированной дамы предстояло провести неизвестно сколько времени, а подобный шаг требовал от него полной концентрации всех внутренних сил. Он был бывшим боевым офицером и ему страсть, как не хотелось видеть себя в образе няньки Арины Родионовны, чтобы постоянно следить за этим капризным существом. Нервы его в таком случае могли просто сдать и тогда…

Нет, Лютый в силу своего характера и уважения к женскому полу не будет применять к девчонке физическую силу. Просто все их внеплановые «приключения» превратились бы не в уроки выживания, а время подтирания соплей и вытирания слез. Нет, во что бы то ни стало, а нужно ценой собственных нервов сделать из этого домашнего цветка настоящую таежную амазонку.

Сергей подошел к Вике и, глядя прямо ей в глаза, спокойным голосом тихо сказал:

— Вика, слушай меня внимательно. Если ты хочешь выжить, то постарайся делать то, что я буду от тебя требовать. Тебе это понятно?

— Понятно, — ответила девушка.

— Если ты не хочешь подохнуть здесь, то нам нужно дружить и друг друга поддерживать, — сказал Сергей, вложив в эти слова глубокий смысл.

Вика испугалась не на шутку. Она только после слов Сергея поняла, в каком они находятся безвыходном положении. Выжить в этой ситуации можно, если действовать и работать только в одной команде. Сергей и по возрасту, и по требованиям был скорее похож на её отца, а не на однокурсника мединститута, потому и жизненного опыта ему было не занимать.

Сергей, не скрывая своего неудовольствия, понемногу собрал все подмерзшие за ночь останки погибших и уложил их в глубокую расщелину между скалами. После этого все вещи он постарался оттащить подальше от обломков. Не мудрствуя лукаво, Сергей попросил девчонку собрать все продукты питания, которые она сможет только найти.

За всеми действиями Вики Сергей наблюдал не как мужчина, оказавшийся с женщиной на одном острове, а скорее как отец, способный научить искусству выживания. Если бы не Вика, он не стал бы ждать спасателей, а сам постарался выйти из тайги. Ему сейчас было просто необходимо поставить девчонке «диагноз», чтобы знать, с какого момента начать лечение «социальной адаптацией».

В вещах погибших охотников Лютый обнаружил довольно длинный капроновый шнур толщиной в палец. В его голове мгновенно созрела идея. Обмотав кабину самолета вокруг пня, он застраховал её от случайного падения вниз. После чего другой кусок веревки он опустил в самолет. Соорудив, таким образом, себе путь Сергей спустился внутрь, рискуя вместе с кабиной упасть с десятиметровой высоты. Дверь в пилотскую кабину самолета была заперта. Это временно осложняло задачу. В кровавом месиве погибших людей первым делом Сергей разыскал милицейский автомат. Отодвинув в сторону изувеченные тела, Лютый постарался открыть злосчастную дверь в кабину. Но она, как назло была заперта изнутри. Три раза Сергей выстрелил в замок и только после этого отворил её.

Увиденная картина поразила бывшего десантника. Фонарь самолета был разбит, а трупы пилотов вывалились из кресел и повисли на ремнях. Их тела окоченели, а на лицах застыла гримаса ужаса, который они испытали перед смертью. Лютый первым делом снял с погибшего охотника унты и прямо в самолете надел их вместо своих сапожек на «рыбьем меху». Как порой коварна судьба. Стоило Сергею позавидовать охотнику, что у него такая обувь и вот…

— «Вот он, кровавый финал зависти», — подумал Сергей, вспоминая господние заповеди.

Вымазавшись в крови инкассаторов, Сергей снял с них добротные меховые куртки, забрав пистолеты и документы. Ящик с золотом был завален телами мертвых пассажиров. Фактически добраться до него было сейчас невозможно, пока не освободишь часть салона от трупов. Собрав оружие, боеприпасы и теплую одежду Лютый привязал все это к концу веревки и спустил вниз, где вещи приняла Вика. Подрезав ремни охотничьим ножом, Лютый слегка подтолкнул летчиков, и они камнем полетели вниз.

Теперь, когда у Сергея было оружие, теплая одежда и обувь, можно было подумать о жилье, чтобы дождаться поисковой команды и не замерзнуть.

В его голове не укладывалось, с чего он должен начать? Сам себе он задавал этот вопрос и никак не мог найти ответа на него. Мысль об охотничьем зимовье несколько раз посещала его. Но где, где в тайге он должен был искать это зимовье, если на сотни километров простиралась сплошная тайга?

Неожиданно где-то в стороне от места падения Лютый услышал лай собаки. Его сердце радостно забилось в надежде, что местные охотники нашли их и теперь им ничто не угрожает. Сергей рванул с места, чтобы встретить спасителей, но к своему удивлению никого не обнаружил. Лай повторился снова и Лютый по звуку определил местонахождение несчастного раненого пса. Лайка лежала под тяжелым лапником с шишками, срезанным самолетом. При виде Сергея она жалобно заскулила и стала выползать из-под ветвей, но рана дала о себе знать и собака, заскулив, закрыла глаза. Лютый осторожно отогнул ветви и вытащил слегка помятую собаку. Почувствовав, что она освобождена из хвойного плена, собака принялась лизать лицо Сергея. Она еще не знала, что ее хозяин был мертв и теперь Сергей на правах спасителя должен был владеть ее сердцем.

Лютый, рассмотрев пса, вспомнил эту лайку, которая глядела на него еще в аэропорту и жалостно выпрашивала кусочек пирога с тайменем. Её лапка была немного повреждена. Сергей взял собаку на руки и вытащил ее на плато, чтобы показать Вике.

Он тогда не мог, не мог никак смириться с тем, что эти мертвые люди будут лежать здесь на растерзание хищникам и птицам. Возможно, что какой-нибудь охотник-промысловик чисто случайно найдет груду истлевших тел. А возможно, что медведи, росомахи и волки растащат кости по всей сибирской тайге.

— Все, я больше не могу! Нужно немедленно похоронить их, — сказал Сергей и вновь спустился в самолет.

Через дверь и разбитую кабину он с огромным усилием выбросил восемь изувеченных трупов, которые уже были скованы смертельной окоченелостью. Еще вчера это были живые люди, которые смеялись, любили, играли в карты, а сегодня это были просто безжизненные тела, лишенные тепла и души. Где теперь их души, в какой рай или ад они стоят в очередь, чтобы за деяния свои предстать перед Богом на его страшном суде? Что сможет воздать господь этим несчастным, которые так хотели жить и верили в своё будущее!?

Вдвоем с Викой они перетащили тела в расщелину между скалами. Лишь тогда, когда они были погребены под кучей битого гранита, Сергей и девушка немного присели отдохнуть.

— Помянуть бы не мешало, — сказал Лютый, вытирая со лба пот рукавом своего свитера.

— Там в рюкзаке лежит фляжка со спиртом. Я сейчас принесу, — сказала девочка и пошла туда, где лежали собранные ей вещи.

Пока Вика ходила за спиртом и закуской, Сергей вновь забрался в самолет и сбросил через пилотскую кабину ящик с золотом. Сейф был довольно тяжелый и Лютый еле справился с ним. Его крышка слегка помялась, но встроенный замок прочно скрывал содержимое от посторонних глаз. Сергей взял автомат и старым дедовским способом без всякого труда открыл инкассаторский сейф. После выстрела, запор вывернутый пулей, уже никакой преграды не представлял и крышка легко открылась.

В ящике лежали холщевые мешки, опломбированные пятачками свинцовых пломб. Вытащив один мешок, он из любопытства вспорол его и достал из мешка горсть самородного золота. Разглядывая его на своей руке он почувствовал, что не испытывает никакой «золотой лихорадки», как это описывали классики. Равнодушно глядя на презренный метал, он не мог представить себе, что уже через несколько месяцев из-за этих самородков вновь будут гибнуть люди.

Вика подошла как раз в то время, когда он высыпал золото назад в мешочек. По её холодным глазам было видно, что подобный тусклый блеск драгоценного металла её тоже не впечатляет, как впечатлила бы цепочка или красивое колечко. Позже она признается Сергею, что её отец работает директором этого прииска, с которого и везли это золото, поэтому у нее отношение к этому металлу не как к готовому изделию.

— Да, теперь Росомаха будет всю тайгу прочесывать. Он такого случая не упустит. У него везде свои люди, они даже могут сюда прийти быстрее, чем эти долбаные спасатели. Нам тогда точно будет конец. Братва Росомахи старается свидетелей не оставлять. По нашей Черной речке постоянно находят трупы простых людей и зеков, освободившихся из лагеря. Доказать убийство практически невозможно, медведи эти трупы потом съедают и никто не знает, как погиб человек, — сказала Вика.

— Кто же это такой Росомаха? Я уже второй раз слышу о нем и никак не могу взять в толк, что это за царек такой местный, которого все боятся? — спросил её Сергей, стараясь представить этого братка.

— Это местный криминальный авторитет, у него все схвачено, все куплено, он даже зону держит. Все золото, мех, икра, рыба через него идет. Если ему нужно будет он и этот самолет обязательно найдет. Такой лакомый кусок он вряд ли упустит! — утвердительно сказала Вика.

— Да, милашка, влипли мы с тобой. А мне так домой хотелось, там меня мама ждет. Я ведь только вчера освободился с вашей зоны, восемь лет отбыл и снова вляпался в такую гадкую историю. Я чувствую, что как только моя жизнь начинает налаживаться, так сразу же появляются какие-то черные силы, которые мешают мне нормально жить!

Девушка испуганно взглянула на Сергея и инстинктивно стала отодвигаться от него.

— Что боишься меня? — спросил Сергей, страшно вытаращив глаза, как в фильме ужасов.

— Может ты маньяк, какой, изнасилуешь меня, а потом убьешь и положишь с этими трупами. Попробуй потом докажи после того, как медведь меня сожрет.

Сергей захохотал от её реакции и сам отодвинулся от девчонки подальше, чтобы не будить в ней жуткий страх. Он сейчас не имел никакого желания откровенничать о своих злоключениях. Это был не тот объект, которому можно было поведать о своей жизни.

Взяв у Вики флягу со спиртом, он налил его в крышку от разбившегося термоса. После чего подал девчонке. Та, не задумываясь, уже хотела было разом выпить, как Сергей придержал её руку.

— Давай за упокой их душ, пусть эти камни им будут пухом, — сказал Лютый, сделав скорбное лицо.

— Только ты не спеши, это спирт! — предупредил Сергей, открывая пластиковую бутылку минералки. — Ты хоть раз пробовала пить чистый спирт?

— Нет, а что? — удивленно спросила юная особа, заворожено глядя Сергею в глаза.

— А то, что спирт нужно уметь пить. Делай так — выдохни воздух и, не вдыхая, пей.

Вика выпила спирт. Горячей волной он ворвался в её горло, и эта огненная волна прокатилась до желудка, мгновенно наполняя организм приятным жаром.

— Теперь, не вдыхая воздух, запей водой, — сказал Лютый и подал ей минералку.

Девчонка повторила и когда холодная вода с шипением проделала тот же путь в её желудок, она вздохнула и, отдышавшись, сказала:

— Это же настоящий кайф. В животе, будто кто-то разжег костер.

Сергей налил себе половину этого колпака и еще раз, повторив свой тост, осушил алюминиевую ёмкость. Нехотя, он лишь пригубил минералку, после чего, достав сигарету, закурил с удовольствием. Его тоскливые глаза уставились в небо, где уже на горизонте наметились темные свинцовые тучи. Они, словно орда северных воинов, наплывали на них, неся с собой холодный ветер и снег, который уже вот-вот покроет всю землю.

— Ночью снег будет, нужно срочно все обследовать и найти место, где нам переждать время, пока нас найдут, — сказал Сергей, всматриваясь в почерневший горизонт.

Глаза девчонки стали блестеть, указывая на то, что действие спирта уже необратимо началось. Зашевелив своим задом, она стала приближаться к Сергею. Вика вдруг захотела стать маленьким пушистым котенком, чтобы свернувшись калачиком, устроиться в объятиях этого мужика. Страх постепенно ушел, и Сергей стал очень близким и таким уютным, с которым ей было просто хорошо.

Лютый поднялся, и сурово сказал:

— Не время сейчас нам тут лобызаться, милая, нужно искать жильё, где мы можем дождаться спасателей. Я сейчас разожгу костер, а ты будешь сидеть и меня ждать. Я пойду тут вокруг огляжусь. Стрелять-то хоть умеешь или только глазками? — спросил Сергей, глядя на её реакцию.

— Умею, меня отец научил! У нас дома есть карабин, здесь в тайге без него нельзя, — сказала Вика заплетающимся языком.

Сергей принес охотничий карабин и, зарядив его, подал девушке.

— На вот, держи, так на всякий случай, только стреляй в то, что видишь. Не хрен палить на звук, да на шорох, а то меня привалишь, придется тебе тогда самой застрелиться. Сейчас костер разожгу, дрова сама собирай, взрослая ведь уже, тут мамы, папы нет и возможно, что еще долго не будет.

Лютый собрал тряпки и вымочил их в остатках разлитого по плато масла. После чего развел в лощине костер.

— Да, принцесса, если вдруг появятся поисковики где-нибудь на горизонте, ты разожги топливо, что возле самолета разлито. А можешь и самолет поджечь, там тряпок хватает, схватится очень быстро. Вот тебе факел, подожжешь его и бросишь в самолет. Они издалека будут видеть огонь и смогут нас забрать.

Сергей взял автомат и пошел исследовать окрестности. С севера дул прохладный ветерок, и мороз слегка отступил. Чувствовалось, что уже к вечеру пойдет снег и вообще скроет место катастрофы от глаз поисковых команд. Сейчас самое главное нужно было осмотреться. Возможно, что где-нибудь он сможет обнаружить присутствие людей. Ведь должны, должны же где-то рядом быть охотники-промысловики, которые имеют и кров, и радиосвязь со своими базами.

Сейчас своей основной задачей он видел только одно. Как ему забраться на горный хребет, который и откроет обзор всей округи? В голове сразу стали проплывать кавказские картинки. Только сейчас он был в тайге и вокруг, кроме безграничного моря леса да полного безмолвия ничего не было.

С камня на камень он довольно проворно поднимался на гряду. Необходимо было спешить. Время сейчас работало против них. Он почувствовал, как его футболка начинает пропитываться потом и от этого становилось неуютно прохладно. Ведь передвижение по горам в таком темпе всегда имело для него такие неприятные последствия.

Взобравшись на самый верх каменной гряды Сергей, отдышавшись, стал в бинокль рассматривать окрестности во все стороны. В его душе тлела надежда, что вот-вот он увидит дым горящего костра или еще какие-нибудь признаки присутствия людей. Все было тщетно. Только синева леса простиралась до самого горизонта. Пристально, метр за метром он всматривался и всматривался в бескрайние просторы сибирского плоскогорья, но в радиусе десятков километров ничего не указывало на присутствие людей. Отчаявшись, он переместил свой взор ближе к основанию хребта. В какое-то мгновение увиденное поразило его воображение.

Среди лощины между скалами стояла старая ржавая строительная техника. Бульдозеры, экскаваторы, ГТСы, ГТТшки и много-много всякого изъеденного ржавчиной хлама, который по внешним признакам мог принадлежать строительным войскам.

Сергей спустился в распадок и уже минут через десять подошел вплотную к этой свалке металлолома. Судя по ржавчине и антикварности моделей, было видно, что эта техника брошена здесь лет сорок назад. Сердце Лютого заколотилось, будто он столкнулся с пропавшей в бездне Атлантидой или иной инопланетной цивилизацией. Возможно, что где-то должно быть и человеческое жильё.

Сергей стал вспоминать, как эта местность выглядит на карте. Он лелеял надежду, что где-то здесь рядом может проходить железная дорога, которая должна была соединить Красноярск с Норильском. Еще до войны, репрессированные сталинским режимом, строили эту коммуникацию. Но техника эта была более позднего периода, поэтому эту версию он сразу поставил под сомнение. Необходимо было повторно оглядеться. Следы присутствия человека должны были обозначиться и в других проявлениях цивилизации.

Обойдя свалку вокруг он даже не нашел следов, каким образом она здесь образовалась. Создавалось ощущение, что эта груда ржавого железа просто свалилось с неба. Теперь он решил опять подняться на гряду и повторно все рассмотреть.

Двигаясь по скалам, он раз от разу останавливался и всматривался, всматривался, стараясь хоть что-то обнаружить. Все было тщетно, ничего не указывало на то, что в последние сорок или пятьдесят лет тут были хоть какие-то люди. Странное чувство закралось в его душу, а голова выдавала все новые и новые анализы. Как и восемь лет назад голова работала, словно компьютер, анализируя малейшую визуальную информацию.

Взобравшись на горный хребет, он вновь стал рассматривать в бинокль прекрасные и безмолвные просторы восточной Сибири.

Вдруг, словно ток пронзил его мозги. Он не поверил первоначальным своим ощущениям. Сергей даже закурил, а голова снова погрузилась в анализ, чтобы подтвердить свое открытие. В его уме не укладывался тот факт, что один из камней на котором он сидел, словно в партере драмтеатра, теплее остальных. С виду он так же, как и другие камни, был покрыт мхами и лишайником, но единственное отличие — температура. Да, этот камень был теплый. Вернее, он не отдавал холодом, как гранит, и этот нюанс вызвал сомнение о его природной структуре.

Достав нож, Сергей со всего размаху воткнул его в этот монолит «лжегранита». Нож со скрипом пенопласта о стекло наполовину вошел в замшелый «булыжник».

— «Хрень какая-то нездоровая! Этого же быть не может!» — подумал Лютый и стал ковырять валун со всех сторон, рассматривая его природную структуру.

Сергей еще раз колупнул ножом мох и под его тщедушным корнем обнаружил пористое строение какого-то искусственного материала. Аккуратно разгребая вокруг камня грунт, он к своему удивлению обнаружил по периметру валуна анкерные болты с ржавыми гайками, замаскированные многолетним дерном. Тот уже сросся с окружающей каменистой поверхностью и не выдавал в этом месте своего рукотворного происхождения.

В одно мгновение Сергей рванул с места, и словно горный козел, помчался вниз по камням. Время неумолимо уходило, а ему необходимо было еще засветло раскрутить эти гайки и раскрыть тайну «теплого камня». Уже через несколько минут, запыхавшись, он прибежал к месту падения самолета. Вика спала, разомлев от огня и спирта. Она лежала на какой-то войлочной подстилке, обнимая оставленный карабин.

— Эй, эй, эй!!! — окликнул он её, трогая за плечо. — Вставай, я кое-что нашел, нам сегодня до снега нужно на ту гору перенести все вещи. Давай, девочка, шевелись, по-моему, это наш шанс остаться живыми.

Девчонка, ничего не понимая, встала и с удивлением стала рассматривать, как Лютый собирается. Собака, отойдя от шока, выползла из-под тряпок и стала наблюдать за действиями нового хозяина. Все рюкзаки, все чемоданы в течение нескольких минут подверглись тщательной ревизии. Необходимые вещи тут же сортировались по мере первой необходимости. Оружие, патроны, спички, спирт — все это стало мгновенно укладываться в два больших рюкзака.

Сергей еще раз влез в самолет и уже через несколько секунд вниз через кабину пилотов полетели гаечные ключи и всякий хлам, который он нашел в рундуке технарей.

Лютый прыгал в самолет и обратно. Всякий раз он приносил все новые сумки и баулы. Вика хлопала своими ресницами, ничего не понимая и, словно ленивец раскладывала то, что он приносил. Когда все вещи были аккуратно разложены, Сергей присел и перевел дух.

— Давай, девочка, посидим на дорожку. Нам километра три нужно пройти. Переносить это барахло будем завтра, когда обустроимся на новом месте.

Сергей еще толком не знал, что находится там под камнем. Тащить все вещи не имело смысла, ведь проще было часть оставить здесь.

— Собака ела? — спросил у Вики Сергей, закуривая.

— Ела, а что ей сделается!?

— Значит, будет жива, — сказал Лютый, со знанием специалиста, — все, пошли, забирай эти охотничьи баулы, а я возьму оружие.

Лютый, накинув на свои плечи рюкзак с оружием, двинулся в направлении каменной гряды. Шли они около часа. Собака шла сзади на трех лапах, поджав заднюю под свое брюхо. Несколько раз она ложилась на землю и на несколько минут замирала. Жалобно повизгивая, она вскакивала и вновь шла за людьми, опасаясь отстать. К наступающим сумеркам они достигли места. Сергей поднялся на самый верх гряды, взяв с собой только веревку, ключи и аккумуляторный фонарь, который нашел в вещах охотников.

— Со мной пойдешь, — сказал он девушке и протянул свою руку, как бы приглашая на танец.

Взобравшись на гору, Сергей осмотрелся.

— Смотри, красотища-то какая! — сказал он Вике, показывая бескрайние сибирские просторы.

— А вы, Сергей, романтик, — ответила девушка, — мы, что теперь будем здесь жить?

— Возможно, — ответил Сергей, — если царь горы примет нас.

— Вы смеетесь, — ответила Вика и глубоко вздохнула, — тут кругом скалы, камни и никакого жилья.

Сергей улыбнулся и сказал:

— Дай мне руку.

Вика покорно протянула ему руку. Сергей, взяв ее за руку, подвел к тому камню, который так напряг его, но и вселил надежду.

— Потрогай этот камень, — сказал он девушке, указывая на кусок гранитной скалы, торчащей из гряды.

Вика робко и с опаской тронула его.

— Ну, что ты чувствуешь? — спросил Сергей.

— И что ради этого булыжника мы неслись по тайге, как сайгаки от борта? Что в нем такого, что я должна его трогать?

Сергей улыбнулся и сказал:

— А теперь потрогай вот этот камень и скажи мне, чем они отличаются?

— Тебе надо, ты и трогай, — сказала девчонка и отвернулась.

Достав мобильный телефон, она взглянула на дисплей.

— Вот видишь, здесь нет связи. Здесь нет жилья, нет людей и пищи. На фига мне трогать твои камни?

Лютый спорить не стал. Достав из рюкзака пластиковую бутылку с моторным маслом, он полил им гайки анкерных болтов. Достав гаечный ключ, он стал отворачивать их.

— А что это? — спросила Вика, глядя, как Сергей откручивает гайки.

— Ну, тебе же все равно, — ответил Лютый, поборов первую.

— А откуда здесь в тайге гайки? — спросила девушка.

— Сейчас откручу, и посмотрим, — ответил Сергей, делая свое дело.

Вика робко приложила руку к валуну и, ничего не почувствовав, спросила своего спутника:

— Ну и что тут такого?

— А ты, что не почувствовала, что это не камень? — спросил Сергей.

Вика вновь потрогала камень рукой и только сейчас поняла, что хотел от нее услышать Сергей.

— Ну, он почему-то не холодный…

— Вот видишь. Можешь думать, когда захочешь, — сказал Сергей, открутив вторую гайку. — Ты бы не стояла зря, а принесла вещи, собаку. Мне осталось открутить две гайки и тогда мы увидим, что скрывается под этим муляжом.

Девушка послушно отправилась вниз к тому месту, где были брошены вещи. Собака встретила Вику радостным повизгиванием и приветливым помахиванием хвоста. Накинув на плечи охотничий рюкзак, она поманила за собой собаку. Поднявшись на гряду, Вика подошла к Сергею, который уже сидел на булыжнике и курил.

— Ну, вот принесла и собаку привела.

— Ну, что давай попробуем поднять? — спросил Сергей, бросив окурок.

— Ты, что с ума сошел? Он может несколько тонн весит?

— Давай попробуем, — сказал Сергей и улыбнулся, — попытка не пытка.

Лютый подсунул руки под валун и оторвал его от скалы. Девушка с удивлением смотрела на него, будто Лютый был не человек, а атлант, поднимающий горы. Придя к нему на помощь, они вдвоем перевернули муляж камня. Перевернув его на один бок, глазам Сергея предстала довольно широкая бетонная труба, выходящая из недр земли. Внутри трубы из стенок торчали металлические скобы, образуя лестницу. Сергей, не задумываясь, взял фонарь и стал опускаться вниз по ступенькам.

— Я скоро вернусь. А ты сиди и никуда не уходи, я очень скоро.

Сергей стал спускаться в трубу, ощупывая ногой каждую ступеньку. Опустившись на десять-двенадцать метров, он решил осмотреться.

В его голове вертелись какие-то мысли, которые никак не могли сформулировать нужную линию версии. Ему было интересно, откуда посреди тайги вдали от людей появился этот объект и кому он принадлежит!?

Осветив колодец, он обнаружил, что до самого дна еще примерно около тридцати метров. Не теряя ни минуты, он увеличил темп спуска и уже через несколько минут оказался на дне. Включив фонарь, он с удивлением обнаружил, что находится в комнате примерно два метра на два метра. В трех стенах находились круглые отверстия, перекрытые стальными решетками. Но в противоположной стене находилась дверь, закрытая на металлические винтовые запоры, которые были обильно смазаны пушечным салом. Крутанув «штурвал», Сергей без всякого напряжения открыл бронированную дверь. Слегка поскрипывая, она гулко открылась, гулко щелкнув резинкой уплотнителя. Лютый, освоившись, вошел внутрь.

В подземелье, несмотря на приближение зимы, было относительно тепло. Вдоль стен шли толстые жгуты освинцованного кабеля. Такой кабель лет пятьдесят, как был снят с производства. Пол уложен кафельной плиткой. Сергея удивило то, что кроме пыли на полу не было больше никаких следов. Осмотревшись, Лютый обнаружил, что это вентиляционная шахта, которая ведет вглубь горного массива. Подобное строение можно было отнести к замаскированному командному пункту на случай военных действий.

За годы существования Советской армии фантазия военных строителей так и осталась на уровне бетонных стен и металлической арматуры, что и отражалось в этом объекте. Нечто подобное Сергею доводилось наблюдать, когда ему по роду службы пришлось посетить командный пункт ПВО страны. Здесь, вероятно, тоже был какой-то командный пункт или бункер на случай атомной атаки, но его удаленность от крупных городов добавляла только вопросы, а не ответы.

Внутри Лютого мгновенно потух огонек надежды на скорое возвращение домой. Подобные объекты в СССР относились к разряду совершенно секретных. Полеты над ними были запрещены тридцатикилометровой зоной, а такие зоны отмечены на всех полетных картах. Так, что Сергей понимал, что спасатели вряд ли найдут место крушения самолета.

Единственной надеждой Лютого, греющей ему душу, была надежда на радиостанцию, которая возможно завалялась в недрах этой горы. На таких автономных объектах всегда были средства радиосвязи или телефонные линии правительственной связи. Потребность в электроэнергии должна была компенсироваться дизельными электростанциями, обеспечивающими нужды армии электроэнергией.

Дальше идти не было смысла, все было ясно и без предварительного осмотра. Сейчас необходимо было просто перенести все вещи в этот бункер, да сообщить девчонке, что ее возвращение домой временно приостанавливается.

Сергей вскарабкался по лестнице наверх. Вика сидела на вершине горы и со слезами на глазах всматривалась в бескрайние таежные дали, которые протянулись на многие сотни километров. По её настроению было видно, что она смотрит на север. Сейчас её родители сходят с ума, узнав о катастрофе. Вика тихо плакала от того, что ей было жалко отца и мать, которые, вероятно, считали, что она погибла вместе со всеми пассажирами самолета. Лютый подкрался к ней, как горный барс и, обхватив её сзади за плечи, нежно по-отцовски поцеловал в щечку.

— Ну, что ты плачешь? Мы живы и это самое главное! Ты представь, как обрадуются родители, когда узнают, что ты жива. У нас нет времени лить слезы, пошли быстрее, мы должны все вещи перенести. Сегодня будет снег. Вон, посмотри, какие тучи с севера идут. У нас от силы часа три времени в запасе, — сказал Лютый и, взяв за руку девчонку, помчался вниз с горы.

Как Лютый и предполагал, через час редкие хлопья снега стали медленно опускаться на землю. К этому времени все основные вещи уже лежали в вентиляционной шахте. Золото Лютый взял на себя, спрятав его недалеко от места падения самолета.

К вечеру снег повалил сплошной стеной. Попутчики, опустив вещи в жерло вентиляционного канала, прикрыли его вход, вернув ложный камень на место. Валун был сделан из кусков вулканической пемзы, пропитанной торфяной жижей. Благодаря этому вся его поверхность покрылась лишайниками и мхом. Валун представлял собой не просто люк — это был первоначальный фильтр грубой очистки воздуха. Снаружи он не вызывал каких-либо подозрений на свое неприродное происхождение. Случайность обнаружения этого объекта была равна полному нулю. Легче было найти иголку в колхозном сеновале или внеземную цивилизацию, чем найти эту шахту на просторах Тунгусского плато.

По логике Сергея было ясно, что если есть вентиляционный канал, значит должен существовать и основной вход. Сейчас его больше волновали жилые помещения, где вполне могли остаться после военных даже кровати. На памяти Лютого было бегство советских войск из Германии, где на месте группировки оставались не только железные солдатские кровати, но и склады с техникой, боеприпасами и прочим военным имуществом.

— Это что такое? — спросила Вика, осматривая бункер в свете фонаря.

— Это, детка, военный объект строгой секретности, — сказал Лютый. — Я только еще не знаю, что он делает здесь в тайге?

— Я боюсь. Мне кажется, здесь живет зло…

— Глупая ты девчонка. Здесь даже тараканы не живут, — ответил Сергей, продолжая двигаться по подземному ходу.

Все металлические двери были закрыты на замки. Из собственного опыта Лютый знал, что ключи от всех дверей должны находиться в дежурной части. Вряд ли при эвакуации этого объекта кто-то умышленно мог распорядиться ключами иначе, чем это предписывал план мероприятий. Дело было за малым, просто нужно было среди всех этих коммуникаций найти дежурную часть.

В одном месте вентиляционный коридор выходил в более просторную галерею. Галерея была настолько широка, что в ней свободно могли разъехаться сразу три машины. Около получаса Сергей и Вика двигались по этим коридорам, расследуя ходы и выходы. Сергей понимал и приблизительно мог представить структуру подобного помещения, но здесь было что-то совсем другое. Десятки дверей, лестницы различных уровней вели, как в верхнюю толщу горы, так и в ее глубину. Все это было вырублено в скальной породе и облицовано кафелем.

— Мне кажется это какой-то завод, — сказал Лютый, — здесь что-то выпускали для Министерства обороны СССР.

— А мне кажется — это шахта, — сказала Вика, держась за рукав Сергея. — А мы не заблудимся?

— Не бойся! Раз это военный объект, то здесь обязательно есть куча других входов и выходов.

— Вы мне объясните, Сергей, зачем в тайге такой секретный объект? Может это подземные ракетные шахты? — спросила девчонка. — Почему он находится здесь в самой глуши тайги? Может, тут атомные бомбы делали или еще какую-нибудь смертельную химию? Я знаю, что есть же секретные заводы, которые отраву всякую делают, чтобы потом людей поливать.

Сергей, сделав умное лицо, выдержал паузу и сказал:

— К любому заводу, милая, должна подходить железная дорога. Это, как Иркутск-35, который находится в глубине огромной горы. Там и делают ядерные бомбы, а вывозят их по железной дороге. Здесь ничего подобного нет. Нет ни дороги, ни запасного аэродрома. К тому же объект этот законсервирован лет сорок назад. Я так предполагаю, что это возможно, командный пункт Сибирского Военного Округа или какая-нибудь секретная лаборатория Министерства Обороны. Смотри, судя по расположению брошенных вещей, эвакуация данного объекта происходила очень экстренно.

В широком коридоре от луча фонаря блеснуло стекло. Предположение Сергея полностью оправдалось — это и была дежурка. Дверь в неё была открыта. На двери была деревянная табличка, на которой написано «Дежурный по объекту».

Сергей и Вика зашли в комнату дежурного. За долгие годы консервации здесь ничего не изменилось, лишь все покрылось пылью и легкой паутиной. В дежурке стояли старинные пульты с кнопками и тумблерами, полевые телефоны, радиостанции. На столе лежал пожелтевший от времени журнал сдачи и приема дежурств. Сергей осторожно открыл журнал и, прочитав последнюю запись, удивился, обнаружив, что она датирована далеким 64 годом.

— Ни хрена себе! Вика, ты взгляни на последнюю запись. Этот объект законсервирован еще в 64 году! За это время здесь не ступала нога человека. Дай-ка я посмотрю на это, — сказал Сергей и положил перед собой другой журнал.

Судя по записям, этот объект имел странное назначение. Это была секретная лаборатория научно исследовательского института Министерства Обороны. На доске под стеклом висели на гвоздиках ключи от всех бронированных железных дверей. Стекло было закрыто на маленький навесной замочек и опломбировано пластилиновой печатью, которая от времени покрылась пылью, высохла и потрескалась. Сергей ударил стволом автомата по стеклу и оно, расколовшись, посыпалось со звоном, гулко отдавая по пустым коридорам этого подземелья.

— Могу сказать тебе, что нам второй раз повезло, — сказал Лютый, — я не удивлюсь, если мы с тобой найдем здесь кухню и даже склады полные тушенки и мороженого мяса.

— Откуда здесь мясо? — спросила девушка. — За это время сгниет даже слон.

— Под нами, девочка, триста пятьдесят метров вечной мерзлоты. Здесь можно хранить не только мясо, но и любые другие продукты. Теперь самое главное найти дизель, если мы его запустим, то уже сегодня будет свет. Вон смотри, все ключи пронумерованы. Это означает, что в этом бункере работали и жили одновременно несколько сотен человек. Каждого необходимо было накормить, уложить спать, постирать, а это означает только одно — всё, что здесь было сорок лет назад, полностью сохранилось и по наши дни. Я обещаю тебе, мы уже сегодня будем жить при свете и даже примем ванну.

— А ты, что, Сергей, знаешь как его запустить?

— Я, милая, много чего знаю ведь я офицер-разведчик! Ага, смотри, вот план эвакуации.

На стене, как в любом военном учреждении висел план. Согласно ему было видно, что они находятся в самом сердце данного объекта.

Сергей взял план в руку и стал рассматривать направление движения в дизельную. Определив его местонахождение, он взял девушку за руку и прямиком направился в ту сторону. На плане, где была дизельная стояла отметка «22», это был номер ключа, которым открывалась дверь в это помещение.

Через несколько минут поисков они уже находились в нужном месте. Посреди комнаты стояло два генератора с танковыми дизелями. Сергей осмотрел основной дизель, который перед остановкой был обильно смазан пушечным салом. Найдя подачу топлива, Лютый открыл кран. Затем установил воздушный клапан в рабочий режим и, отвернув вентиль воздушного баллона, пустил воздух. Дизель ожил и послушно зашевелил поршнями. Мгновение и молчавший пятьдесят лет мотор, завелся. Радости путешественников не было предела. Двигатель исправно работал, раскручивая генератор. Сергей нашел электрощит и, перекрестившись, включил рубильник. Мгновенно вспышка яркого света больно ударила по глазам. Девушка от такой неожиданности даже присела и закрыла руками глаза.

— Вставай, принцесса, в нашем королевстве зажглась лампочка Ильича! — сказал он, торжествуя первую победу.

Постепенно глаза привыкли к свету и Сергей начал досконально изучать карту подземных коммуникаций. Сейчас необходимо было наметить маршрут и открыть те двери, которые были нужны для жизнедеятельности в условиях тайги и полной изоляции от человечества. Первым делом Лютого интересовал кабинет начальника лаборатории. Он открыл его, чтобы установить принадлежность объекта. Там по его подсчетам можно было организовать временное пристанище и расположиться в ожидании спасателей.

— Ты хочешь кушать? — спросил Сергей девушку.

— Ты хочешь пригласить меня в ресторан? — спросила девчонка.

— Нет, я просто нашел на схеме столовую и хотел бы посетить ее.

Сергей, взяв Викторию под ручку, вальяжно, подобно хозяину, направился в столовую, которая была в одном из проходов от центральной галереи.

— Представь, что мы идем по Арбату в ресторан «Прага», — сказал Лютый, вживаясь в роль.

— Вы, Сергей, фантазер, но мне почему-то нравится ваш ход мыслей, — ответила Виктория, послушно следуя рядом.

Лютый достал ключ и открыл двухстворчатую дверь с надписью «Столовая». Пошарив рукой около входа, он обнаружил выключатель. Включив свет, Сергей даже присвистнул.

Просторный зал с большим количеством столов говорил об основательности этого объекта. Теперь Сергею становилось ясно, что они попали не просто на командный пункт, они попали в настоящий подземный город, который был вырублен в горном хребте неизвестно ради каких целей.

— Ну, ни хрена себе! — сказал Лютый.

— Эй, эй, тут есть, кто живой? — проорал он, что есть мочи.

— Не пугайте меня, Сергей, я боюсь. Мне кажется, мы на этой планете остались одни, как Адам и Ева, — сказала Виктория, прогуливаясь между рядами столов. — Интересно, а какая у них кухня? Где они готовили пищу для такого количества людей?

— Да, пожалуй, мне тоже интересно это знать.

Сергей прошел к «раздаче» и, перемахнув через прилавок, влез на кухню. Две огромные электроплиты с духовыми шкафами и несколько котлов на полтонны литров говорили о том, что одновременно здесь питалось не менее тысячи человек.

— Вика, здесь кухня примерно на тысячу человек. Я такую кухню видел только в военном училище в Рязани.

В зале столовой раздался странный шум. Девушка вскрикнула. Сергей вновь выскочил в зал, но увидел радостного пса, который прыгал на трех лапах и махал хвостом. Вероятно, что собака, оставленная в вентиляционной камере, услышала крик Сергея. Соскучившись по новым хозяевам, она по следу нашла их.

— Вот видишь, мы не одиноки. Еще бы найти продукты, — сказал Лютый и словно хозяин принялся открывать все двери подряд, стараясь обнаружить склад, где хранились продукты.

В одном из коридоров сзади кухни Сергей обнаружил железные двухстворчатые двери, примерно такие, как он видел во время нарядов по кухне.

— Сим-сим, откройся! — сказал он и, отворив засов, открыл двери в холодильную камеру, у которой не было ни начала, ни конца.

Включив свет, Сергей увидел, что складское помещение под уклоном уходит в толщу скалы. Оттуда из недр скалы странно тянуло холодом, и уже через несколько метров он обнаружил на своде потолка толстый слой многовекового инея.

— Я же говорил тебе, что они продукты хранят в вечной мерзлоте.

— Холодно как! — сказала девушка, ежась. — Настоящий северный полюс.

— Ровно двенадцать градусов мороза, — сказал Сергей, показывая на градусник, висящий на стене гигантского холодильника, — это похоже на спецрезерв страны. Только сюда не заходит поезд с вагонами полными продуктов питания. Сотни, тысячи тонн гречневой и перловой, и рисовой крупы. Сгущенное молоко, тушенка, печеночные паштеты, жиры и тонны подсолнечного масла, замороженного до двенадцати градусов. Короче, здесь можно прожить лет тридцать-сорок не поднимаясь на поверхность.

— А кто хозяин всего этого добра? — спросила Вика. — Нас не обвинят потом в воровстве?

— Судя по шильдикам на оборудовании, хозяин всего этого добра Министерство обороны СССР в лице маршала Малиновского, который видно строил этот объект для партийной элиты страны на случай ядерного апокалипсиса. Раз последняя запись датирована шестьдесят четвертым годом, значит, в Министерстве обороны России уже давно забыли об этом объекте.

Сергей прошел вглубь тоннеля и обнаружил трехъярусные стеллажи с картонными коробками. Собака, прыгая на трех лапах, скакала следом за Лютым. Сняв одну из коробок со стеллажа, Сергей бросил ее на пол. Картон лопнул, и из нее посыпались банки с тушенкой.

— Браво, вполне профессионально, — сказала девушка, собирая смазанные солидолом банки.

— Меня этому Родина научила, — ответил Лютый, — тут еще макароны есть в мешках. Ты макароны любишь?

— Люблю я макароны, а кто же их не любит, — запела Вика песню «Машины времени».

Насыпав в поварской халат тушенки и несколько пачек макарон ракушек, Сергей связал концы халата и закинул баул на плечо.

— Ну что, детка, пошли на кухню, сварим себе ужин, да собаку накормим, — сказал он и двинулся к выходу.

К удивлению девчонки уже через полчаса на плите в сковороде жарилась тушенка с вареными макаронами. Собака, как ни в чем не бывало, слопала целую банку консервов и теперь, лежа на полу, вылизывала алюминиевую миску до зеркального блеска.

— Вика, ты кушать будешь? — спросил Сергей, накладывая в фарфоровую тарелку горячую еду.

— Буду, — ответила девушка и почувствовала, что ее спутник не такой уж и страшный уголовник.

Он был в меру воспитан и в отличие от однокурсников и студентов старших курсов не навязывал свое общество и не приставал с дурацкими вопросами о любви.

Сергей накрыл стол, поставив перед девушкой большую суповую тарелку с горячими макаронами, которые плавали в натуральном мясном соке. Удивительный запах качественного тушеного мяса без признаков жира, всевозможных пленок и хрящей радовал глаз приятным красноватым цветом настоящего мяса.

— И заметь, какого качества эта тушенка. Во рту тает, — сказал Лютый, ловко орудуя ложкой, — жаль хлеба нет.

— Хлеб есть в рюкзаке, — ответила Вика, наворачивая за обе щеки пятидесятилетние продукты питания.

— У нас еще чай со сгущенкой и галеты, — сказал Сергей.

Набив желудок полноценными продуктами, Лютый достал сигарету и, откинувшись на стул, блаженно закурил.

— Тут можно жить до самой весны, пока самолет не найдут спасатели. Ты знаешь, почему нас не нашли?

— Снег засыпал место катастрофы, — сказала Вика, отложив ложку.

— Это один из факторов, но не самый главный. Главный фактор, что вокруг объекта запретная зона и сюда не летают ни самолеты, ни борты. Сюда не заходят охотники и вообще, об этом бункере на сегодняшний день знаем только мы. Здесь можно прожить хоть десять лет. Запасов продуктов хватает. Здесь есть все. Вода, тепло, электричество и много секретов, о которых нам с тобой неизвестно, — сказал Сергей.

— Хорошо бы отдохнуть, — сказала Вика, поглаживая живот, — я вчера еще была на диете, а сегодня нажралась, как последняя свинья.

Сергей вытащил схему и, положив на стол, стал изучать ее, двигая пальцем по нарисованным маршрутам.

— Тут через три прохода на другой стороне центральной галереи находятся квартиры или номера вольнонаемного состава. Пошли отдыхать, там должны сохраниться кровати и матрацы.

Вика послушно поднялась и поплелась следом за Сергеем. Сзади них семенила лайка, которая не упускала теперь их из вида и постоянно терлась рядом.

Двери с надписью «РУК. ПРОЕКТА» в отличие от множества других металлических дверей были обшиты не фанерой, а вагонкой, покрытой лаком. К тому же находилась эта дверь совсем недалеко от места, где располагался «дежурный по объекту».

— Смотри, Вика, тут видно шишка какая-то квартировала, — сказал он, отворяя дверь, — шпон дубовый, раскладка из ясеня. Такие двери могут быть только у начальства.

Сергей открыл двери, и его взору предстала прекрасно меблированная двухкомнатная квартира. В ней было все: туалет с ванной комнатой, диван, радиола с кучей пластинок. На стенах висели репродукции великих мастеров живописи из фондов дрезденской картинной галереи.

Сергей внимательно осмотрел жилое помещение и вошел во вторую комнату, где была спальня. Полутораспальная кровать, прикроватная тумбочка, полка для книг с книгами в заплесневелых переплетах и даже платяной шкаф с кучей нового постельного белья. Все это указывало на то, что здесь когда-то жили и работали люди, но по какой-то причине они внезапно покинули этот бункер, оставив его тайну будущим поколениям.

— Это будет твоя комната, — сказал Лютый, — тут ты будешь в безопасности. А я буду жить в зале. Там и радио есть, и пластинки всякие, и диван пока еще в хорошем состоянии.

— Сергей, а почему здесь все в такой удивительной сохранности? — спросила девчонка, рассматривая апартаменты.

— Здесь советский народ ковал для Родины щит обороны! — с пафосом ответил Сергей и завалился на диван. — Видишь ли, детка, в эпоху холодной войны здесь находилась лаборатория по производству страшного оружия массового уничтожения. А в этой квартире жил и трудился какой-то знаменитый советский ученый. За этим столом он напрягал свой мозг, а люди под его руководством вершили историю нашей страны. Атмосфера, которая тут находится, идеальна для жизни под колпаком. Минимальная влажность, постоянная плюсовая температура — все эти условия и сохранили данный объект в таком состоянии. Заметь, что здесь практически нигде нет пыли. А если она есть, то ее слой минимальный.

Вика присела рядом с Сергеем на диван и, достав с полки пластинки, принялась изучать модный в те времена репертуар.

— А вы, Сергей, можете включить этот аппарат? — спросила она. — Здесь жутко тихо. Хочется, чтобы что-то напоминало о жизни на этой планете.

— Да, Вика, ты права. Я сейчас попробую, — сказал Лютый и, нажав на кнопку, запустил радиолу.

Динамик противно захрипел, указывая на отсутствие радиоволн в данном помещении. Переключив кнопку на проигрыватель, треск прекратился. Сергей открыл крышку и, поставил пластинку Утесова. И неповторимый голос знаменитого певца наполнил безжизненное пространство подземелья.

— Радио тут под землей не работает, видно антенна у них стоит активная. Нужно подать питание, чтобы можно было слышать новости.

Сергей поднялся с дивана и зашел в ванную комнату. Он попробовал приоткрыть кран и удивился тому, что кран исправно работает. За эти годы он лишь слегка покрылся зеленой окисью меди. Изучив устройство, Сергей обнаружил, что вода, прежде чем попасть ванну проходит через газовую колонку. Там она нагревается от горения природного газа и уже горячая течет в кран. Лютый осторожно открыл газовый кран и поднес зажигалку к горелке. Включив вентиль с водой, он увидел, как в колонке вспыхнул огонь и уже через минуту из крана пошла горячая, но очень ржавая вода. Сергей сел на край ванны и засмеялся так сильно, так заразительно, что Вика даже испугалась. Все это напоминало какую-то нереальную сказку, наподобие «Аленького цветочка», где купец попал на остров, а там были дворцы и апартаменты, и пища, но людей, кроме жуткого чудовища не было.

— Ты сошел с ума? — спросила девушка, увидев, как Лютый смеется.

— Представь себе — да, — ответил Сергей.

— Ты сама посмотри! Здесь даже горячая вода есть, — сказал Сергей и показал, что из крана действительно идет ржавая, но горячая вода.

Открыв все краны холодной, горячей воды и вентиль унитаза, Лютый стал наблюдать, как постепенно рыжий цвет начал бледнеть и уже через десять минут из кранов потекла чистая прозрачная вода. Пятьдесят лет никто не пользовался системой и естественно, трубы изнутри поржавели и покрылись слоем ржавчины. Стоило Сергею подать напор, как струя под давлением стала смывать с поверхности труб накопившуюся за эти годы гидроокись железа.

— Ну что, можешь принимать ванну, а я пойду, пройдусь по местным достопримечательностям, — сказал Сергей и уступил девушке место в ванной.

Сейчас, когда все страхи по поводу зимы были позади, Лютый решил более досконально обследовать этот подземный город, где было еще столько интересного.

— Не бросай меня, я боюсь, — сказала Вика и ее глаза оказались на мокром месте.

Она захныкала, но Сергей, коснувшись ее плеча, спокойно сказал:

— С тобой останется Тузик, а я через час вернусь.

Недалеко от столовой Сергей нашел комнату с надписью на дверях «ЛМП». Лютый вскрыл кабинет. Внутри все по-прежнему стояло на своих местах. Кабинет врача был обставлен с армейским аскетизмом. Здесь не было ничего лишнего: стеклянные шкафы с остатками медикаментов, бинты, пожелтевшая вата, да высохшие за пятьдесят лет мази, которые превратились в абсолютно непригодную субстанцию. Интересного в этом кабинете ничего не было.

Мягко ступая в унтах по бетонному полу, Сергей бродил по коридорам, открывая подряд все комнаты. Его тянула не жажда приключений, а вполне продуманный расчет, направленный на выявление возможности покинуть это место. Странное чувство не давало покоя, и он старался найти этот источник беспокойства, который был спрятан среди этих пустых помещений. Сергей изменил направление движения и вышел в коридор, где по обе его стороны было больше двух десятков дверей.

Глядя на схему, Сергей начал понимать, как обустроен бункер. В плане он напоминал британский флаг с двумя главными пересекающимися галереями, по которым могли двигаться даже автомобили. В центре на перекрестии находилась дежурная часть, стеклянное окно которой выходило в главную галерею. От главной галереи в стороны расходились второстепенные, с шириной коридора не более трех метров. Жилой блок, где располагались личные кабинеты и помещения казарменного типа для проживания охраны, располагался с правой стороны от «дежурки».

Лютый вновь вернулся в дежурку и стал внимательно изучать оборудование прошлого века, которое размещалось здесь в помощь дежурному по объекту. Разобравшись в кнопках и тумблерах, нашел кнопку включения активной антенны. Все здесь подчинялось особым условиям подземной службы, даже прослушивание радио было строго лимитировано.

Вернувшись в «номера» Лютый настроил радиоприемник, который перестал шипеть и вполне исправно работал, как будто в его судьбе не было долгих лет забвения. Поймав «Маяк», Лютый взял со стола сигареты, закурил и вернулся назад в дежурку, чтобы обследовать оставшиеся помещения.

Первым делом ему не терпелось обнаружить средства радиосвязи. На таком объекте не может не быть радиостанций или простого телефона, который бы имел связь с Кремлем. Несмотря на то, что здесь он с Викторией был в безопасности, Сергею хотелось иметь возможность связаться с людьми и вызвать спасателей.

Сергей прошел в дизельную. Дизель работал исправно, словно вчера сошел с заводского конвейера. Лютому необходимо было изучить электросхему питания объекта, чтобы найти всех потребителей, получающих электроэнергию. Только они могли дать исчерпывающие ответы на все вопросы, которые крутились в его голове. Генератор послушно тарахтел, обеспечивая энергией не только нужды Лютого, но и второй дизель-генератор, который находился в режиме аварийного ожидания. Система охлаждения одного через сеть труб и шлангов была связана с другим. Он был постоянно готов к запуску. Достаточно было первому генератору выйти из строя, как тут же автоматически запускался другой. Датчик топлива, расположенный на приборном щите, показывал, что в наличии еще сто шестьдесят тонн солярки. Этого должно было хватить по его подсчетам на пять лет беспрерывной работы дизеля. Но такой вариант Сергей исключил сразу. Ему не хотелось сидеть здесь, приговорив себя к дополнительному сроку. Необходимо было изыскать способ выбраться из тайги. По всей вероятности, сделать это раньше весны вряд ли представится возможным.

Прошло уже больше часа, как Сергей расстался с девушкой, и он решил вернуться. Открыв двери своей новой квартиры, он вошел в апартаменты «РУК.ПРОЕКТА» как к себе домой.

Вика лежала на кровати, натянув на себя сразу три одеяла. Она, повернувшись лицом в подушку, плакала, тихо всхлипывая. Собака лежала под кроватью на разостланном солдатском одеяле, положив голову на лапы.

— Ты чего, принцесса, нюни тут распустила? — спросил Сергей, присев на край кровати. — Вон, смотри, у тебя какой шикарный дом! Одних квартир штук сорок, столовая на целый полк, баня. Три цистерны солярки по шестьдесят тонн. А самое главное, температура здесь, что зимой, что летом всегда одинаковая. Я подсчитал, что в этих условиях мы смело можем просидеть здесь лет пять, а то и больше. Нам, Вика, теперь не страшны ни атомная война, ни конец света, который все человечество ждет с нетерпением. Живи себе живи и радуйся!

— Вот нам, Сергей, точно придется теперь сидеть пять лет. По «Маяку» недавно передавали про катастрофу самолета АН-24 рейс «Тура-Красноярск». Поиск затрудняется в связи с погодными условиями. Циклон с севера движется и это делает поиск нашего самолета вообще невозможным. Ты понимаешь, невозможным!?

— Ну, ты Вика, даёшь! Тебя Родина вон, какой жилплощадью обеспечила. Тут всю жизнь можно прожить. Оглянись, глупенькая, всё же есть. Будем жить здесь, может, кто сюда из хозяев нарисуется, вот тебе и спасение. А в тайге, представляешь, сейчас мороз и снегу по уши и волки страшные ходят вокруг. Дождемся весны, а там и в путь двинемся. Я еще попробую с большой землей по радиостанции связаться, может нас услышат? А сейчас пойду приму ванну. Утро вечера мудреней! С утра разберемся, что это за бункер такой?

Сергей пошел в ванную. Около часа он плескался, подливая постоянно горячую воду, чтобы снять стресс и те ощущения, которые накопились за этот день. Приняв ванну, он вышел в комнату и, закурив сигарету, с блаженством лег на диван. Пока он изучал подземелье, Вика успела найти годное к использованию белье и постелила ему на диване. Сергей курил, рассматривая журнал «Огонек» за 1964 год, который он обнаружил в куче всевозможных бумаг. Глаза Сергея начали слипаться и он, отложив журнал в сторону, крепко заснул.

Вика около часа ждала, что Лютый проснется и придет к ней в кровать. Как никогда ей хотелось простого человеческого тепла, которое ей было просто необходимо. Но Сергей спал и абсолютно не проявлял никакой мужской активности. В его голове вновь закрутилась карусель воспоминаний, и он вновь окунулся в этот бездонный омут своей прожитой жизни.

Вначале, будто прелюдия, проскакивали отдельные фрагменты службы на Кавказе, лица боевиков сменялись лицами погибших бойцов. Будто из тумана вдруг нежданно вынырнуло лицо начальника особого отдела майора Брайцева. Он хохотал и улыбался золотозубым ртом сиськастой блондинки. Он, схватив за хвост борт, стал колотить им по скалам, в надежде вытряхнуть оттуда Лютого, которого он ненавидел всей своей сущностью. Сергей держался из последних сил, а Брайцев огромным глазом циклопа заглядывал в иллюминатор и своим заскорузлым пальцем старался подцепить Лютого и вытащить его из вертушки. В тот самый миг Сергей чувствовал себя тушкой кильки в консервной банке, которую хочет проглотить это страшное и неземное чудовище. Он упирался ногами в обшивку борта, махал каленой сталью «Катрана», пока не полосонул им по огромному пальцу майора.

Проснулся Сергей в холодном поту, и какое-то странное чувство страха пронзило все его тело. Он впервые испугался. Испугался не за свою жизнь, а за жизнь этой юной и беззащитной девчонки, которая сейчас была в другой комнате. Почему память из миллионов сюжетов, лежащих в файлах мозга, достала именно эту папку, про которую Сергею даже вспоминать не хотелось? На какое-то мгновение он открыл глаза и тут же вернулся в тот мир, который окружал его со вчерашнего дня. Только сейчас он осознал, что оказался в этой каменной ловушке вдали от цивилизации, вдали от людей. Чувство горечи и безысходности защемило его сердце и Сергей, глубоко вздохнув, вытер рукой повлажневшие глаза. Сейчас его больше тревожила мысль о возвращении домой. Сергей знал, что кроме матери его никто не ждет. Необходимо было что-то делать, что-то предпринимать, иначе в этом подвале можно было провести долгие годы.

Вика крепко спала. Её длинные русые волосы разметались по всей подушке. Она тихо сопела, и эта картина на какое-то время успокоила его душу и сердце.

В подземелье абсолютно не чувствовалось времени. Было неизвестно, что на дворе: утро или же полночь. Здесь постоянно горел свет, который сглаживал эту контрастную разницу времени суток. Закурив, Сергей оделся и, выйдя из своего пристанища, продолжил осмотр бункера. Ему не хотелось будить Вику. За последние сутки она вымотала свой молодой и цветущий организм скитаниями по тайге.

Легкое чувство голода дало о себе знать урчанием желудка. До столовой было не так близко, чтобы ходить туда по первому требованию желудка, и Лютый принял решение перенести часть продуктов, благо апартаменты предполагали приготовление их на месте. Маленькая кухня с газовой плитой и допотопным холодильником «ЗИЛ», который также работал, как и все остальное. Русские инженеры, рабочие и строители вложили в этот объект столетний запас прочности и это интриговало Лютого до самых корней волос. Был бы такой бункер в пределах европейской части России, его можно было включить в сферу своих интересов. Но к великому сожалению, объект был спрятан в недрах тунгусского плато на глубине не менее пятидесяти метров в гранитной скале. Здесь можно было пережить любую атомную войну и даже ядерную зиму, которая была следствием разборок между русскими и американцами. Даже прямое попадание ядерного боеприпаса не смогли бы принести этому подземелью ощутимый урон. Что атомная бомба? Падение тунгусского метеорита не причинило бы этому «заведению» никакого вреда.

На мысли о тунгусском метеорите мозг Лютого почему-то заработал в ином ключе. Ассоциативное мышление стало выстраивать образы в логическую цепочку и Сергей начал кое-что понимать.

Сейчас его захватывало чувство авантюрного приключения. Жажда раскрытия тайны этого объекта настолько изменило его мышление, что он не выдержал.

Как Сергею представлялось, очень давно здесь работали и жили люди, полным ходом кипела жизнь. Почему военные ушли отсюда и почему они бросили все это, будто в один момент поменялась политическая или какая другая обстановка в стране? Сергей задавал себе вопросы, а ответа найти не мог. Чтобы узнать тайну, нужно было более тщательно обследовать остальные комнаты. Необходимо обследовать и те оставшиеся помещения, которые могли бы указать на выход из этой рукотворной западни.

В комнате дежурного Сергей, смахнув со стула пыль какой-то тряпкой, которая оказалась лабораторным халатом сел за пульт дежурного. Включив «мозг», Лютый собрал в кучу всю документацию и принялся изучать ее. Ему хотелось узнать, что же осталось здесь от бывших хозяев, что скрывали эти стальные двери, за которыми должна была храниться разгадка.

При более тщательном осмотре, ничего такого, чтобы ответить на его вопросы, Сергей не обнаружил. Страсть, азарт, жажда приключений закипели внутри него, и Лютый прямиком направился в кабинет «начальника лаборатории», который он вычислил по схеме. Возможно, что здесь Сергей решил найти ответ на свой вопрос, который вот уже несколько часов мучил его.

Пройдя по центральной галерее до первого поворота, он уперся в проход с надписью «административный блок». Поднявшись по лестнице на второй уровень вверх, Лютый оказался в широком коридоре, вдоль которого располагались какие-то пронумерованные кабинеты. Открыв первую попавшую дверь, Сергей вошел в кабинет. Диван, стол, сейф, на стене портрет Никиты Сергеевича Хрущева, словно в машине времени переместили Лютого в то время, когда он еще даже не родился.

Но, увы, как и дежурная часть, кабинет начальника абсолютно не изобиловал секретными бумагами, лишь стопкой лежали антикварные газеты и любимые советскими людьми журналы «Огонек», датированные тем же загадочным 64 годом.

Сейф, стоящий в углу этого кабинета, был открыт и абсолютно пуст. Взглянув на план подземелья, Сергей нашел еще один кабинет с надписью «РИЦ».

Не задумываясь, он помчался к тому месту, разыскивая в карманах ключ с номером 17. Открыв кабинет, он снова был удивлен отсутствием информации. По аббревиатуре РИЦ он, как бывший офицер сориентировался и дословно в голове перевел «Разведывательный Информационный Центр». Только кроме четырех столов и стола начальника этого отдела, на котором лежало толстое стекло, он также ничего не обнаружил.

Но взгляд его уперся в скомканный пожелтевший кусок бумаги, который явно не долетел до мусорной корзины. Лютый аккуратно развернул его и принялся читать, будто тот мог пролить тайну на это сооружение. Но на нем ничего не было. Это просто была складская накладная с буквами и сериями цифр, которые не могли пролить свет на эту тайну. Но единственное, что привлекло его внимание, это надпись в углу — «Проект Гость».

Мгновенно голова начала работать, словно в ней закрутился компьютерный диск. Умственно просматривая файлы своей памяти, он старался вспомнить — где, где он мог прочесть подобное? Где раньше, он слышал про этот секретный проект? На мониторе его мозга появилась картинка, где крупными буквами было написано «Чужой», еще раз, запросив информацию, его мозг выдал — «Чужой».

— Эврика, эврика!!! — воскликнул он подобно Пифагору, — это же американский фильм, который он видел еще в восьмом классе. Там тоже проект назывался «Гость». В том фильме рассказывалось о летающей тарелке, которую случайно сбили ПВО США. Тогда какое отношение может иметь русский гость к американскому?

Усевшись в кресло начальника РИЦ, он старался связать «Проект Гость» с 1964 годом и американским фильмом. Вырисовывалась довольно логичная картина.

Где, как не здесь, в тунгусской тайге существовать этому проекту? «Гость» — это название тунгусского метеорита, упавшего в 1908 году в районе Подкаменной Тунгусски.

Сергей спрашивал себя, почему этот бункер находится в трехстах километрах южнее? Почему же тогда лаборатория законсервирована именно в 1964 году? По его подсчетам, это время приурочено снятию Хрущева с должности генсека. Не в этих ли катакомбах живет знаменитая на весь мир «Кузькина мать»? Все странным образом сходилось, и он решил проверить свои подозрения.

Рассмотрев план, Лютый обнаружил на нем помещение с надписью «лаборатория». Не теряя ни минуты, он выдвинулся на её поиски. Пройдя по широкому коридору, Сергей уперся в двухстворчатые бронированные двери. По потолку коридора проходили какие-то рельсы, которые прятались за створом бронированных ворот. Вероятно, здесь за этой сталью и скрывалась тайна этого бункера. К ним не было ключей, да и к тому же замок механический дублировался замком кодовым. Хоть и выглядело все это примитивно, но вскрыть его без автогена было практически невозможно. Даже автомат АКМ не в состоянии был повредить его механизм. При более внимательном осмотре было заметно, что двери эти опечатаны пластилиновыми печатями. Сергей старался рассмотреть надпись на пластилине, но время сделало свое коварное дело. Печать расплылась и покрылась слоем пыли, который впитался в его жирную структуру. Идея попасть за железные двери плотно засела в его сознании. Она теперь доминантой будет преследовать его до конца этой одиссеи, пока ему не удастся удовлетворить свой интерес.

Вернувшись в апартаменты, Сергей обнаружил, что Вика еще спит. Как ему показалось, девочка в страхе просидела всю ночь в ожидании посягательства на свою девственность. Не дождавшись таковой, она, устав бороться со своими фобиями, просто крепко уснула.

Увидев спящую Вику, Сергей не удержался. Он присел рядом с ней и стал пристально рассматривать ее спящее лицо. Её пухленькие губки, курносый носик и цвета ржаной соломы волосы, притягивали к ней его душу, которая впервые за восемь лет получила шанс на любовь. Глубоко вздохнув, Лютый привстал и, вытянув губы трубочкой, поцеловал девчонку в щеку. От подобного прикосновения в его сердце стало так тепло и приятно, что он не удержался от того, чтобы не совершить поступок.

В столовую Сергей летел на крыльях возрождающейся любви. Вскрыв склад, Сергей спустился в хранилище и стал рассматривать все, чем бывший хозяин был богат. Сотни, тысячи коробок с боевыми рационами фактически сохранили свое первоначальное состояние. Правда, сахар за это время слежался и превратился в монолит, но хрустящие хлебцы сохранили свой цвет и вкус. Осматривая запасы, Лютый обнаружил много мешков с сушеным картофелем и макаронами, которые время совсем не испортило.

Включив электроплиту, Лютый стал готовить завтрак. Замочив картофель в воде, Сергей продолжил экскурсию по закромам Родины, которые простирались на десятки и даже сотни метров под землей. Здесь не было ни крыс, ни мышей. Здесь, в вечной мерзлоте не было даже бактерий, которые могли повредить продукты питания. Здесь, на глубине в несколько сот метров было настоящее царство Снежной королевы. Иней толстым слоем покрывал потолок, стены и даже пол. Было такое ощущение, что тоннель был вырублен в огромной ледяной глыбе. От таких мыслей Сергею стало холодно.

Вскрыв банку с тушенкой, он долго всматривался и внюхивался в её содержимое, но никаких признаков просроченного срока хранения он не обнаружил. Когда сковорода на плите нагрелась, он вывалил на неё тушенку и стал жарить, наслаждаясь давно забытым запахом армии. Как только тушенка поджарилась, Сергей слил с картофеля воду и засыпал в сковороду. Закрыв крышку, он присел на стул и закурил, погружая свой мозг в пучину логических размышлений.

Время шло, картофель шкворчал на сковороде, а в мозгу Сергея шевелились разные мысли, которые не давали ему покоя. Тайна бункера как-то автоматически отошла на второй план, выдвинув на первый образ жены Ленки. Она довольно легко порвала с ним все отношения, как только узнала, что Сергей, вернувшись домой из командировки, вновь собирается на Кавказ.

— Я выходила за тебя замуж не для того, чтобы в двадцать пять лет стать вдовой, — кричала она. — Я, Сергей, так больше не могу. Я не могу тебя бесконечно ждать.

— Лена, это последний раз, — сказал Лютый, прижимая ее к груди, — последний раз и я весь твой до конца наших дней.

— Да, это последний раз. Чаша моего терпения переполнилась, и у меня больше нет сил ждать. Я ухожу, Сережа.

В эту секунду Лютый представил себя в образе красавца-гусара Ивана Анненкова, который за декабрьскую смуту был сослан на каторгу в Сибирь. Его жена-француженка Полина Гёбль пошла за ним до самого конца. Ленка, в отличие от Полины, не была той самоотверженной влюбленной декабристкой, наполненной до краев романтизмом. Она не способна была так крепко любить Сергея всем сердцем и поэтому в одно мгновение она из любимой и своей превратилась в совсем чужую и холодную. Сергей снял ее руки со своих погон и, глядя в глаза, сказал:

— Когда я вернусь, вас девушка, здесь быть не должно. Постарайтесь к этому времени убраться к вашей маме и очистить помещение от предметов женского обихода.

— Что с тобой, Сережа? — пролепетала жена. — Ты, что сошел с ума?

— Я в своем уме, а вы я вижу, сошли с ума. Я русский офицер, и у меня, кроме жены, есть еще долг, честь и совесть. А они в отличие от женщин, не так продажны, — сказал Сергей и, взяв «тревожный чемодан», покинул квартиру даже не обернувшись.

Вернувшись из воспоминаний на кухню, Сергей взял ложку и перемешал картошку, чтобы та не подгорела. Запах картофеля и тушеного мяса пробуждал внутренние инстинкты. Слюна обильно смочила ротовую полость, а желудок запустил свою урчащую, словно кот, мелодию. Завернув в мокрое полотенце хлебцы, Лютый положил их в духовой шкаф.

Как раз в эту минуту его внимание привлекла дверь с надписью «БУФЕТ», которая была заперта. Ключей к ней не было ни в дежурной части, ни в шкафу, где висели почти все ключи. Какое-то чувство закралось в подкорку мозга и Сергей, не выдержав, взял милицейский автомат, с которым он не расставался со вчерашнего дня и выстрелил прямо в замок. Пуля, пробив фанерную дверь, вывернула холодную сталь металла внутрь помещения, оставив после себя дыру в двери величиной с ботинок. Гулкое эхо разнеслось по всей столовой, многократно отражаясь от бетонных стен. Ударив ногой жалкие остатки двери, Лютый распахнул ее, как в былые годы. Инстинктивно ствол автомата уже «шарил» по помещению, подыскивая для себя достойную цель, но тут все было чисто.

— Фу ты, бляха-муха, еще не отвык, руки-то помнят, — сказал себе Сергей и, поставив «калаш» на предохранитель, закинул его за плечо.

Включив свет в буфете, Сергей от неожиданности даже присвистнул. Запылившиеся от времени бутылки с красным вином «Шардене» и «Каберне», «Дербентским» и «Армянскими» пятизвездочными коньяками, ромом «Гавана клуб» стояли на полках в ожидании уже давно ушедших отсюда покупателей. Многих уже, наверное, не было в живых, а те, кто остался, сюда никогда не вернутся.

Взяв по бутылке коньяка, вина и рома, Лютый сложил все в картонную коробку и перевязал бечевой, которой раньше вместо скотча обматывали в магазинах покупки.

Взяв сковороду с картошкой и тушенкой, он с осознанием выполненного мужского долга двинулся в сторону своей «квартиры». Радости его не было предела. Теперь, когда он обнаружил запас столь благородных спиртных напитков, возвращение домой ушло на самый последний план.

Вика сидела на кровати, поджав ноги и обхватив их руками. Слезы текли по её лицу. При виде Сергея она радостно вскрикнула и бросилась к нему на шею.

— Сергей, никогда не оставляй меня одну, я очень боюсь, мне кажется, что здесь кто-то ходит, я слышала шаги!

— Дурочка, откуда здесь кому взяться?! Здесь уже сорок пять лет никого не было! Садись лучше кушать, я приготовил картошку с тушенкой, а на десерт у нас такое, чего ты не могла себе представить, — сказал Сергей.

Вика перестала плакать, улыбнулась и, вытерев слезы, сказала:

— Дай мне слово, что больше никогда меня не бросишь.

— Я, Лютый Сергей Сергеевич, перед лицом своих товарищей торжественно клянусь, что больше никогда не брошу…, - тут Сергей запнулся, — слушай, Вика, а как твоя фамилия?

— Моя?

— Ну не моя же? Я свою знаю, моя фамилия Лютый, сын казака Сергея Лютого.

— Моя фамилия Ермакова. Виктория Ермакова, — сказала Вика и протянула Сергею руку.

Сергей нежно взял ее и сразу не понял, что делать с ней. Он пожал ее, а потом, опомнившись, нежно поцеловал.

— Вот и познакомились, — сказал Сергей, — эх, надо бы вспрыснуть за знакомство!

— В рюкзаке спирт есть, я сейчас достану, — сказала Вика и бросилась к баулам.

— Не спеши, детка, у нас есть и получше, — сказал Сергей с чувством гордости за себя.

Он вышел из апартаментов и скрылся за дверьми. Вика принялась накрывать на стол, расставляя найденную на кухне посуду. Уже через минуту появился Сергей. В его руках была картонная коробка, которую он торжественно нес перед собой.

— Это что? — спросила девушка, сгорая от любопытства.

— Это то, ради чего тут можно остаться еще лет на пять, — ответил Лютый, интригуя спутницу.

Сергей поставил на стол коробку, достал нож и разрезал бечевку. Там внутри Вика увидела бутылки. Вино, коньяк, ром настолько поразили ее, что она от такой неожиданности даже присела на диван.

— Это все наше? — спросила она, округляя глаза.

— И это и еще столько, что мы можем открыть здесь в тайге винно-водочный магазин. Будем тунгусам продавать за золото и меха огненную воду, — сказал Сергей, вытаскивая бутылки на стол. — Тогда нас быстрее найдут, потому что надо будет налоги от продажи платить. Я теперь пока не выпью весь запас, отсюда даже ногой не двину.

Это был весомый аргумент, чтобы не спешить покидать это странное сооружение. Алкоголиком Лютый не был, но вкус коньяка и «Каберне» такой выдержки оценить мог по достоинству.

— Откуда это? — спросила девочка, широко открыв глаза.

Она взяла пыльную бутылку и, вытерев вафельным полотенцем, стала рассматривать этикетку, которая по краям уже стала превращаться в труху.

— Там в столовой еще буфет есть. Я открыл его, там этого пойла полный лабаз. Под самые потолки ящики стоят. Смотри. Вот, к примеру, коньяк пять звездочек и плюс еще почти пятьдесят. В таком возрасте уже на пенсию уходят. «Каберне» тоже, как и коньяк, такой же самой выдержки. Убийственная должна быть вещь, — сказал Лютый, причмокивая языком, предвкушая настоящий праздник.

— Ну что, Вика, давай выпьем за успешный исход нашего чудного спасения. За наше знакомство и за тех людей, которые все это сотворили. Я предполагаю, что здесь без Бога не обошлось. С таким запасом еды, вина и водки, можно жить, жить и жить в этом странном подземелье, хоть всю жизнь, как жил Робинзон с Пятницей на необитаемом острове.

— Я кушать это боюсь, — сказала Вика, глядя на жареную картошку с тушенкой, — лучше я съем копченой оленины из моих запасов, а ты давай ешь свою картошку с тушенкой. Я девушка избалованная и боюсь загнуться здесь от этих продуктов, которые пролежали столько лет!

— Я, Вика, согласен! — сказал Сергей и налил себе рюмку коньяка, — предлагаю выпить за то, что Бог не оставил нас. Нам, Вика, дан еще один шанс, чтобы начать жизнь с чистого листа. Я считаю, что мы должны его использовать.

Запрокинув рюмку, Лютый выпил коньяк, и как только содержимое рюмки оказалось в его желудке, Сергей от удовольствия погладил себя по животу.

— Да, это был поцелуй самого Господа! — сказал он, не скрывая радости.

Вика неуверенно пригубила вино. Распробовав, она тут же осушила рюмку, выпив все до самого дна. Её глаза через несколько минут заблестели, словно бриллианты и она, выдержав небольшую паузу, вновь потянулась к бутылке с вином.

— Эка, как тебя вставило! — сказал Сергей, перехватывая у нее бутылку. — Ты, девочка, попридержи коней, а то так и спиться можно! Там этого вина еще на двадцать лет и коньяка тоже. Я предполагаю, что выдавали его в качестве пайка. Это как на подводной лодке ежедневно выдают вино. Мне кажется, что здесь есть какая-то доля радиации. Нам обязательно нужно проверить, если я найду дозиметр.

Сергей навалился на картошку и моментально вспомнил вкус армии, когда старшина роты, приносил в командирскую палатку солдатский бачок жареной тушенки с сушеным картофелем. От ностальгических воспоминаний, Лютый налил себе ещё коньяка и запрокинул очередную рюмку. Девчонка, глядя на него, тут же последовала его заразительному примеру. Выпив рюмку, она смело принялась наворачивать тушенку, что-то мыча себе под нос. Алкоголь слегка затуманил разум Вики, и она с жадностью накинулась на тушенку, абсолютно забыв свои опасения и надуманные фобии.

Тузик, как шутливо назвал Сергей собаку, выполз из-под кровати в самый разгар пиршества. Сергей, не скупясь, наложил ей суповую тарелку еды, и стал наблюдать, как собака накинулась на пищу.

— Собакевич на поправку идет, — сказал Лютый, подливая коньяк, — нам бы еще кота завести, курочек, коровок, пару пятачков и никакой цивилизации не надо.

— Ты мечтаешь быть фермером? — спросила Вика.

— Я мечтаю добраться до одного урода, из-за которого я оказался в этой заднице, — сказал Сергей и, налив коньяк, выпил его залпом.

— За тех, кого с нами нет, — сказал он тихо, опасаясь напугать Вику и ввергнуть ее в воспоминания вчерашнего дня.

Он заткнул бутылку и отставил в сторону.

— Эх, сейчас бы кофейку испить…

Вика встала из-за стола и пошла на кухню, где на плите стоял чайник с кипятком.

Налив две чашки кофе, она поставила их на стол перед Лютым.

— А вот и кофе!

Сергей удивленно взглянул на нее, безмолвно задавая вопрос, где она его взяла, но Вика опередила его и спокойно сказала:

— В рюкзаках охотников его много… Он ведь им уже не нужен, а нам пригодится.

В этот миг Сергей увидел, как на ее глаза накатили слезы. Хоть здесь под землей и было хорошо и тепло, но жутко хотелось домой к людям, в городскую суету, от которой Сергей отвык за восемь лет пребывания в лагере.

Он сидел, откинувшись в кресле, и наслаждался древними хитами, которые воспроизводила старинная радиола. Майя Кристалинская, Утесов, Зыкина, Трошин и много других хитов навевали ностальгическое настроение, от которого на душе скребли кошки. Как бы ни было тут хорошо, но дома среди друзей, среди родных было намного лучше.

Сергей, откинувшись на спинку, курил. Вика, подогретая вином, старалась соблазнить его, запустив программу активного флирта. Сергей сочувствующим взглядом глядел на девочку и старался не подавать ей повод, чтобы не оказаться в такой ситуации, когда придется за свою слабость рассчитываться годами в лагере. Её молодость пугала его. Как и то, что находясь здесь не хватало еще совершить глупость и зачать в условиях далеких от нормальных, внепланового наследника.

— Вика, нужно глянуть, что там на улице. Нам сегодня необходимо найти отсюда выход, кроме того вентиляционного канала по которому мы попали сюда.

— А может, мы лучше поспим? Меня что-то клонит в сон. Я тебе спинку почешу, — сказала Вика, заигрывая.

— Я пойду один, а ты оставайся и ложись спать, — ответил Лютый, заранее зная, что она не согласится.

— Нет! Я тут одна не останусь. А если с тобой что случится? Что мне тогда делать, повеситься или застрелиться? Не бросай меня, я пойду с тобой, я очень боюсь! Я чувствую, что тут кто-то есть еще! — сказала девчонка, слегка пошатываясь.

— Ладно, ладно, пошли. Сеть ходов здесь не очень большая, вдвоем будет сподручней. А чтобы ты не боялась, держи это, — сказал Сергей и протянул ей пистолет «Макарова», который он забрал у погибшего инкассатора.

— На держи, если боишься. Стрелять-то хоть умеешь из такого?

— Нет, я из пистолета еще никогда не пробовала, — сказала девушка, рассматривая вороненый ствол, вытертый в выступающих местах до стального блеска.

— Ну, вот и хорошо. Сейчас попробуешь, нам нужно только выбраться на улицу, в своем доме обычно не стреляют, — сказал он и надел на себя теплую летную куртку и унты.

Вика стала собираться тоже, стараясь найти в своих вещах пригодную для путешествия одежду. Наконец ее дефиле с демонстрацией нарядов подошло к концу, и она предстала перед Сергеем в куртке, джинсах и зимних сапогах.

— Ну, слава богу, что в самолете кроме тебя не было женщин. Так бы пришлось ждать, когда ты перемеряешь все их наряды.

— Я же не могу выйти на улицу в таком виде, — сказала Вика, забыв, где находится.

— А что, для местного зверья важно, как ты выглядишь? Кто здесь в тайге сможет оценить твои тряпки — кабан дикий или лось сохатый, — спросил Сергей ерничая.

— Не издевайся надо мной. Я женщина и мне важно, чтобы меня любили, — сказала Виктория, капризно топнув ножкой.

— Ладно, принцесса, пошли, — сказал Сергей и двинулся по коридору.

Следом за ним послушно поплелась Вика, а за ней Тузик, который уже жалобно скулил, желая освежиться.

Лютый и Вика направились в дежурку. Сергей еще прошлый раз видел там кнопку с надписью «Глав. Вход». Судя по аббревиатуре, это как раз было то, что нужно. Раз помещения находились в таком удивительном состоянии то и «Глав. Вход» должен работать, как швейцарские часы.

Перекрестившись перед тем, как нажать на пуск, Сергей трясущимися руками нежно утопил кнопку в панель. Вдали коридора что-то со страшным скрежетом затарахтело, видно заработал масляный насос, который нагнетал давление в гидравлической системе подъемника. Огромная дверь со страшным скрежетом стала медленно подниматься вверх, взметая клубы накопленной десятилетиями пыли. В узкую щель ярким потоком ворвался белый свет от свежего снега. Металлическая дверь, подергиваясь и лязгая железными деталями, странно и неестественно заворачивалась внутрь бункера, пока под ней не образовался довольно широкий проход. По всей видимости, металлическая дверь тоже была изготовлена из пемзы, которая в свою очередь была закамуфлирована под огромную гранитную скалу. В какой-то миг дверь остановилась, и камни вместе со снегом посыпались с горы, преграждая ей дальнейший путь. Собака, увидев свет, рванула на выход, чтобы оправить свою нужду.

— О, глянь, чуть наш Тузик не обгадился, — сказал Лютый.

— Бедняжка, он целые сутки терпел. У тебя, Сергей, видно никогда не было собаки. Ее же надо выгуливать по утрам и вечерам, — сказала Вика, ежась от ворвавшегося в подземный ход холода.

После небольшого обвала, когда все прекратилось, Лютый первый вышел на улицу и взглянул на белоснежный снег, который падал уже второй день. С первого взгляда, было понятно, что он шел целую ночь и день, и снова ночь, и снова день и что он будет идти еще пару дней.

Морозный воздух вошел в тоннель, и сразу стало неуютно и зябко. Недалеко от главного входа в нише стены находился пакетник. По всей вероятности, раскрыть гору мог не только дежурный по объекту, но и часовой, стоявший возле входа. Лютый нажал на черную кнопку. Собака, услышав, что ворота стали закрываться, влетела на трех ногах в бункер и благодарно облизала Виктории руки. Ворота стали послушно опускаться, пока не зависли в открытом положении. И тогда Сергей понял причину грохота, который раздражал всю нервную систему.

— Что это так грохочет? — спросила Вика, дергая Сергея за рукав.

— Тут все на хрен заржавело. Нужно смазать цепной механизм, направляющие рельсы и тогда грохота будет меньше.

Сергей вновь вдавил кнопку, и ржавый механизм послушно встал на свое место.

— Вот, видела? Все работает, и мы имеем вход и выход. Сюда не то, что на танке въехать можно, хоть на комбайне заезжай. Нужно теперь смазать полозья, да несколько раз оживить эти ворота, чтобы они открывались без нагрузок и шума. Таким ревом, даже в тайге не стоит привлекать внимание, потому что — закон тайга, а медведь прокурор. Придут тунгусы, узнают про наш склад с огненной водой и тушенкой и тогда нам спасатели уже будут не нужны.

— А если ворота сломаются, что мы будем делать? — спросила девчонка.

— Не переживай, мы вылезем отсюда в любом случае. Тут по крайней мере еще вентиляционных шахт, как минимум штук пять есть. Надо только их найти, мы же с тобой не изучили и трети всех ходов и дверей. Я могу даже предположить, что под нами есть пара этажей и над нами еще этаж. Теперь у нас времени до самого лета, сколько угодно. Я бы тут занялся грибным бизнесом. Тут в этой горе должны хорошо расти шампиньоны. Они любят такие места.

— Я грибы люблю. У нас в тайге их столько, что выращивать не надо.

— Ну что стоим, пошли со мной. Хочу в дизельную сходить, проверить уровень масла в дизеле, да взять циатима или сала пушечного. Необходимо петли цепи смазать на этих дверях.

Войдя в дизельную, Сергей от удивления почти подпрыгнул. Сегодня, как ни странно работал совсем другой двигатель, а тот, что он заводил сутки назад, стоял, как вкопанный. В эту минуту Сергея охватил ужас. Он подумал, что дизель накрылся «медным тазом» и он уже собирался готовиться к худшему. Рассмотрев оставленную документацию, он успокоился. Дизель запускался через 24 часа в автоматическом режиме. Сергей понял, что генераторы работают попеременно для того, чтобы за это время можно было сделать профилактику другому мотору.

Сергей, вытянул щуп и посмотрел на уровень масла. Убедившись в его наличии, Лютый успокоился.

В подсобном помещении рядом с дизельной станцией находился склад ГСМ. Бочки с дизельным маслом, луженые квадратные банки со смазкой и пушечным салом стояли на деревянных стеллажах. В ящиках находились детали, которые были завернуты в промасленную бумагу. Насосы, форсунки, плунжера и много, много всего того, что сможет в короткий срок оживить любой «мертвый» двигатель.

В другой комнате, видно, было жилое помещение. Здесь располагалась дежурная смена дизелистов. За железными дверями стояли две кровати, две тумбочки, стол, радио и телефонный аппарат. Кровати были застелены в соответствии с уставом, в шкафу висели комбинезоны.

— Ну, прямо сказка, — сказал Сергей, — мне даже противно стало. Все тут есть, как в супермаркете.

— Тут люди, наверное, к войне готовились. Вот поэтому все и есть. Они хотели здесь двадцать лет просидеть, а потом выйти и…..

— И обнаружить пустую планету, — сказал Сергей с иронией.

Он взял банку пушечного сала, чистый комбинезон и чистую ветошь. Открыв банку со смазкой, он налил туда из топливопровода солярки и черенком от швабры стал размешивать циатим с соляркой, чтобы получить более жидкую консистенцию.

— Что ты делаешь, Сергей? — спросила Вика, с любопытством наблюдая за таинством приготовления смазки.

— Надо жиже разбодяжить, чтобы ржавчина до металла пропиталась, — сказал Лютый.

Вернувшись к воротам, он обильно смазал полученной субстанцией направляющие полозья и ролики. Сергей трижды поднял ворота и опустил, пока звук ржавого железа не превратился в мягкое, приятное уху жужжание. После процедуры обновления смазки, ворота стали закрываться первозданно плавно, что уже само по себе радовало новых постояльцев.

— Ну что, прогуляемся? — спросил Сергей, приоткрыв ворота на метр, — пролезай под воротами, чтоб не пускать холод в наш дом.

Вика взглянула на Сергея, а после на щель, которая открывала выход на улицу. Там ярко светило солнце, и этот свет прямо резал глаза.

— Я же не какая-нибудь корова! У меня пока еще фигура присутствует!

— Тогда здесь подожди, я схожу, возьму оружие, так на всякий случай. Вдруг, какой медведь-шатун пожалует, а нам и защититься нечем.

Сергей быстрым шагом направился домой. Взяв с собой несколько банок гречневой каши, чай, сахар, оружие, он сложил припасы в рюкзак. Неизвестно было, сколько времени они пробудут в тайге и сколько километров им придется пройти по уши в снегу. Ему не хотелось оставлять девчонку в бункере, рассчитывая, что в любой миг могут появиться спасатели.

Взяв автомат, он накинул его на плечо и, шагая по коридору, вернулся к главному входу. Вики внутри галереи уже не было. Сергей пролез под воротами и увидел, как девушка стоит на другой стороне, подставляя солнцу свое юное и красивое лицо.

Когда глаза привыкли к свету, перед ним открылись бескрайние просторы сибирской тайги. Все пространство от горы до самого горизонта было покрыто свежим снегом.

— Хорошо-то как! — сказала Вика и мило улыбнулась Сергею. — Прямо, как весной.

— Да, хорошо. Просторы тут роскошные. Тайга — вон до самого Енисея, — ответил ей Сергей и стал осторожно прощупывать ногой путь под снегом.

Девушка покорно пошла следом за Лютым.

— Эх, нам бы сейчас лыжи, — сказал Сергей, проваливаясь в снег по колено.

До разбившегося самолета шли около часа. Когда вышли к месту катастрофы, то глазам Лютого предстала трагическая картина. Санитары леса — волки подчистую выкопали из-под снега то, что Сергею найти не удалось. Скелет человека был растерзан волчьей стаей и до костей обглодан, словно кто-то острым ножом срезал с него все мясо. Череп, словно муляж из школьного кабинета биологии лежал тут же, рядом. Места, где были зарыты погибшие, тоже были раскопаны почти до самых камней. Сергей, оглядывая эту кровавую картину, даже присвистнул от удивления, и снял автомат с предохранителя. Ему были неведомы «моральные принципы» волчьей стаи, поэтому при виде кровавого снега и остатков разжеванных костей, Сергей почувствовал, как адреналин толкнул сердечную мышцу, придав ей ускорение. Сейчас Лютый до глубины души был поражен созерцанием кровавого пиршества. Ему показалось, что сейчас в снегу лежит не скелет чужого человека, а его собственный. Сергею показалось, что он — это просто его душа, которая, воспарив в небеса, наблюдает со стороны за этой вакханалией.

Расковыряв в хвосте самолета снег, Сергей нашел остатки вещей и сумки пассажиров. Сложив останки человека в один из мешков, он решил захоронить их вместе с теми, кто уже был погребен под слоем камней. Вика, стояла поодаль.

— Вика, возьми автомат. Он мешает мне, — сказал Сергей, отдавая ей оружие. — Нужно похоронить парня, бог нам не простит, если мы оставим все так.

Раскидав булыжники, которыми было присыпано захоронение, Лютый сложил в него человеческие останки и завалил их тяжелыми камнями, чтобы ни один дикий зверь не мог добраться до тел погибших.

Вдруг за спиной Лютого раздался выстрел. Он даже не успел обернуться, как какое-то чудовище с огромным волосатым телом навалилось на него всей своей массой. Сергей упал лицом в снег. Тело чудовища скользнуло по его спине, и он увидел перед своим лицом огромные клыки с остатками мяса и крови между зубами. Волчья пасть застыла всего в нескольких сантиметрах от его шеи, готовясь вцепиться в нее.

Волк был ранен пулей, которую успела выпустить Вика в тот момент, когда он бросился на Сергея, защищая свою добычу. Сергей вскочил на ноги и увидел, как седой матерый волк тоже поднимается на лапы. Его глаза еще сильнее заблестели яростью. Из пасти волка торчал кусок воротника, который он все же успел выдрать из летной куртки. Волк зарычал и приготовился к прыжку. В этот миг Сергей не видел, как девчонка ползает по снегу, держа наготове автомат, и ищет возможность для выстрела.

Лютый тупо стоял в полный рост на линии огня, мешая ей прицелиться в животное. Вика кричала, чтобы Лютый отпрыгнул в сторону, но Сергей в эту секунду не слышал ее. Он словно отключился, и все его сознание и внимание было направлено на волка.

Он смотрел в глаза хищника и понимал, что пришел тот миг, когда умение и сноровка должны решить исход схватки. Сергей прыгнул первым. Он, вцепившись в шею животного и, сделав ему мертвый захват, стал душить раненого волка. Волк не сдавался, клацал зубами, стараясь укусить Сергея за руку. Дотянувшись до ножа, который носил в унтах, он воткнул холодную сталь прямо в трахею дикого зверя. Алая кровь из разрезанной артерии брызнула на снег, окрасив его цветом крови. Сергей в тот миг почувствовал, как холодный пот струйкой побежал по его позвоночнику в трусы, и неприятный холод пронзил все его тело.

Окровавленное тело зверя лежало на снегу, закрыв глаза. Хищник был мертв. В самый последний момент, когда Лютый отпрянул от волка, разрезав ему глотку, вторая пуля, выпущенная девчонкой из автомата, окончательно поставила точку в жизни вожака.

Пока человек дрался с главарем стаи, молодые волки наблюдали за схваткой со стороны. Вика все эти страшные секунды держала их в прицеле автомата, не давая молодым самцам броситься на помощь своему вожаку. Два выстрела, сделанные по хищнику, на мгновение охладили их пыл и они, отбежав метров пятьдесят, замерли, глядя, чем закончится схватка между человеком и их вожаком.

Оскалившись и рыча, они стояли на краю скалы в ожидании команды нового вожака. Стая, увидев, что главарь мертв, сцепилась между собой. Они рычали, кусали друг друга так, что шерсть летела во все стороны. Продолжалось это до тех пор, пока в этом яростном клубке не остался единственный сильный самец.

— Ты как? — спросила Вика, не упуская из вида дерущуюся стаю.

— Нормально, — ответил Сергей и несколько раз, воткнув нож в снег, вытер его от крови.

— Я думала, что он тебя сожрет, — сказала девушка.

— А ты молодец! — похвалил девушку Лютый.

— Сергей, что это? — спросила девушка, показывая на волчью свалку.

— Это у них выборы такие. Нового вожака стаи выбирают.

В этот миг, разогнав всех претендентов на «престол», новый вожак, оскалив пасть, злобно зарычал на своих собратьев. Звери, повинуясь, тут же поджав хвосты, отошли в сторону и склонили покорно перед ним головы. Молодой вожак подошел к Сергею и Вике на расстояние не более десяти метров и, оскалив пасть, зарычал. Он с ненавистью смотрел на Лютого и, оскалив свои окровавленные клыки, несколько раз страшно клацнул ими. Сергей, направив на зверя автомат, пристально смотрел ему в глаза, как бы стараясь загипнотизировать. В ту минуту он телепатически говорил зверю:

— Не надо, не делай этого, я ведь человек и я сильнее тебя.

Противостояние двух хищников продолжалось около минуты. Именно в этот миг зверь почувствовал решительность и силу человека. Лютый смотрел на него, сверля взглядом насквозь, указывая на твердость воли и бесстрашие. Никто в этот миг не хотел ощущать себя побежденным. Сергей был сильнее и тверже, чем хищный зверь. Волк почувствовал это и, отвернув свои желтые глаза в сторону, побрел в сторону стаи.

В данной ситуации волк признал за человеком его превосходство. Волк, увидев, что человек его не боится, поднял к небу голову и завыл. Тут же вой вожака подхватила вся стая, нарушая таежную тишину хоровым пением. Неизвестно, был ли то вой победы или скорбь по своему погибшему вожаку. Волки выли, и эхо катилось по заснеженной тайге на долгие километры. Подобное поведение диких животных вызвало в душе Сергея легкий трепет, и даже холодок, который волной прошел по всему телу. После этого ритуала волк прыгнул в снег и, перемещаясь по снегу прыжками, исчез в тайге, уводя за собой свою стаю.

В глазах Сергея Вика за убийство волка стала набирать очки. Из изнеженной и избалованной вниманием девушки она стала превращаться в настоящую русскую женщину, которая могла не только войти в горящую избу, но и убить волка, который покушается на ее любовь.

— Отвернись, — сказал Лютый девчонке, стесняясь мочиться при ней.

Сергей знал, что в схватке с коварным и умным зверем он сегодня одержал заслуженную победу. Теперь, как водится в дикой природе, нужно было закрепить эту победу за собой. Территорию ареала его обитания нужно было обязательно пометить. Теперь, по праву сильного весь этот район принадлежал ему и его молодой «волчице» по имени Вика.

Девчонка отвернулась, а Сергей, попросив прощения у мертвых и господа бога, оросил могилу своей мочой. Это не было неуважением к усопшим. Это было предотвращением разграбления могилы дикими зверьми. Из книг Сергей знал, что зверь, столкнувшись с такой меткой, по закону тайги никогда не будет претендовать на эту территорию. Запах человека будет лучшим доказательством его прав на эти охотничьи угодья.

— Вика, ты можешь найти стреляную гильзу, она где-то там, рядом с тобой?

Девчонка внимательно осмотрела снег и обнаружила в снегу протаявшее отверстие. Запустив руку, она достала сияющую «золотом» гильзу и бросила Сергею прямо в руки.

— Сережа, держи! — с нескрываемым гонором юной властительницы тайги крикнула она ему.

Лютый, поймав гильзу, понюхал и положил её прямо на камни братской могилы. Теперь он знал точно, что ни один зверь, будь-то волк, или росомаха и даже медведь-шатун не тронут этого захоронения. Весть о том, что человек убил вожака волчьей стаи, уже сегодня разнесется на десятки километров.

— А ты, Вика, молодец, я даже не знал, что ты так умеешь стрелять. Чья у тебя школа? Охотского, Павленко, а может самого Мотарели? — сказал Сергей, называя ей чемпионов мира по стрельбе.

— Это что, твои друзья? — спросила девушка, надевая автомат на плечо.

— Нет, милая, это чемпионы мира по стрельбе! Ты, молодец, последний выстрел прямо в сердце. Можешь даже назначить судебную экспертизу.

— А ты откуда знаешь? — спросила Вика, интересуясь.

— С пулей в сердце и зверь, и человек может жить еще несколько секунд. За это время он успевает сделать последний рывок и иногда, даже мертвый, он одерживает победу! Я видел однажды на охоте, как кабан с пробитым сердцем бежал метров триста. По пути своим телом он пробил металлическую сетку. От этого удара его рыло завернулось, но он еще продолжал бежать около ста метров. Погляди, волк сука, выдрал какой кусок, что теперь с курткой делать? Хоть бери и выкидывай.

— Если мы найдем нитки и иголку, я заштопаю твой воротник так, что ты не заметишь, — сказала девушка, в словах которой Сергей услышал настоящую женскую уверенность.

— А ты, Викуля, молодец! Я ведь теперь по закону жанра должен на тебе жениться. Ведь он, сука, мне прямо в шею метил, а ты мне жизнь спасла. Благодаря тебе я может и остался жив. А так бы он точно разорвал мне глотку. Волки инстинктивно бросаются в горло и стараются как можно глубже прокусить его, — сказал Сергей, наводя ужас на девушку.

— Я ведь, Сережа, иногда с отцом ездила на охоту. Правда, мне не приходилось много живности стрелять, ведь жалко же. Но вот бутылки крошить я научилась неплохо. Еще бы мне пистолетик освоить, вот тогда я вполне смогу за себя постоять в любой ситуации.

— Клянусь, я завтра научу тебя. У нас два «макара» и четыре обоймы патронов. Для тренировки патронов десять пульнуть можно, а вот остальные, детка, извини. Сама видишь, условия приближенные к боевым! — сказал Сергей.

— А знаешь, я вижу, что ты, Сергей, бывший военный. Как же тебя угораздило угодить в тюрьму? За что ты на нашей зоне восемь лет оттрубил? — спросила Вика, ехидно подбираясь к прошлому Лютого.

Сергей, услышав про зону, на какое-то время даже обиделся. Он вспомнил годы, которые ему довелось провести в заключении.

— Сейчас я тебе ничего не скажу. Будет время на досуге, под настроение я поведаю тебе о своих злоключениях и о том, как русский офицер достойно служащий Родине может превратиться в махрового уголовника, — сказал Сергей и бросил окурок в снег.

Солнце уже спускалось за линию горизонта, отбрасывая длинные-длинные тени от елей, которые перечеркивали их следы. Мороз с каждой минутой становился все крепче и крепче. Спасателей уже можно было не ждать. Поблизости или даже в нескольких километрах за время войны с «санитарами» леса над тайгой не пролетел ни один самолет или поисковый борт.

— Ну что, идем домой, — сказал он, видя, что Виктория уже дрожит как осиновый лист на ветру, — ванну горячую и бокал вина не помешает после такой прогулки.

— Чур, я первая, — по-детски застолбила очередь Виктория.

— Да ради бога, — ответил Сергей и, взяв палку, двинулся по следу в обратном направлении.

Сергей вновь тоскливым взглядом посмотрел в безбрежную таежную даль и, повесив автомат на плечо, протянул девчонке свою руку. Вика, схватив его за руку, спустилась на камень, который лежал ниже края расщелины. Она заметила, что Сергей после того, как она убила волка, стал относиться к ней чуть-чуть внимательней, чем раньше. Теперь его глаза не блестели равнодушием, а стали заметнее теплее и даже нежнее.

— Пошли, а то уже скоро стемнеет, — сказал Сергей, помогая девчонке.

— Пошли. Мне жутко хочется есть и поваляться в ванне, да и собачку кормить нужно, — сказала Вика, покорно ступая следом за Сергеем.

Дорога в обратном направлении была немного быстрее. Идти по своему следу было значительно легче, потому что изначально был уже пробит путь.

Подниматься на гору к «норе» пришлось другим курсом, чтобы на всякий случай запутать след. Сергей не хотел, чтобы кто-то из охотников обнаружил их пристанище. Сейчас любая встреча в тайге с человеком могла закончиться для них трагически. Ведь секретом не был тот факт, что в самолете летели инкассаторы с большим запасом золота. Как правило, в тайге при обнаружении чужака на своей охотничьей территории сначала стреляют на поражение, а потом уже задают вопросы о цели визита.

Вернувшись «домой», Сергей закрыл поднятые ворота. Войдя в квартиру, он обнаружил, что Тузик лежит под кроватью и жалобно скулит. По всей вероятности, он почуял запах волка, который исходил от его рваной куртки. Когда Лютый нагнулся к собаке, то лайка, оскалив пасть, зарычала. Искушать судьбу Сергей не стал и подальше от греха убрал снятую одежду. Странное поведение собаки сильно насторожило девчонку, но Сергей на это внимания не обратил, считая это животным инстинктом. Через несколько минут собака вылезла из-под кровати и стала лизать ему руки, прося прощение. Было видно, что пес понемногу стал приходить в себя и теперь он уже более устойчиво стоял на ногах, и даже приветливо вилял своим хвостиком.

— Чур, я в ванну! — сказала девчонка и, включив горячую воду, закрыла за собой двери.

Лютый, достав из холодильника боевые рационы, стал готовить ужин на местной кухне.

Вика плескалась в воде что-то мурлыкая себе под нос. Судя по репертуару у нее после прогулки было хорошее настроение. Она напевала набившие оскомину молодежные хиты, которые Сергею доводилось слушать в лагере по телевизору.

Когда ужин был готов, Сергей налил Вике вина, а себе коньяк. Счастливая, румяная юная особа вышла из ванной комнаты и, завернувшись в чистую простынь накинула на себя теплый родительский плед.

— Садись, русалка, кушать подано! — сделав реверанс, сказал Сергей, показывая на сервированный ужин на столе.

От услышанного приглашения девчонка улыбнулась и присела рядом с ним, поджав в кресле ноги. Все разногласия и взаимное отторжение постепенно угасали. Сейчас было ясно без слов, что это начало каких-то новых, совсем иных отношений, которые получили развитие за последнее время.

Сергей сегодня увидел, что девочка эта не из робкого десятка. При случае она вполне могла за себя постоять, и это импонировало Сергею.

Такой расклад вселял и Вике надежду на долгосрочные отношения, о которых она уже перестала мечтать. Все эти дни она присматривалась к Сергею, каждый раз находя в нем все новые и новые положительные черты, которые могли стать ключевыми в их отношениях. За его отцовской строгостью проглядывалась добрая и отзывчивая душа. Все мысли теперь были о нем, и девушка даже не могла представить, как бы сложилась её судьба, не будь рядом этого сильного и мужественного человека.

— За твою удачную охоту! — произнес тост Сергей и, держа бокал высоко над столом, нагнулся к девушке и поцеловал ее в щеку.

Вика выпила вино и, предчувствуя приближение к мозгу алкоголя, затянула какую-то старинную песню, которая в ее исполнении напомнила вой волчьей стаи.

— Слушай, а тебе можно вино пить? Ведь спиртные напитки детям до 21года запрещены! Папочка твой, как узнает, меня потом снова посадит за склонение к сожительству и распитие спиртного с малолеткой. Я все же надеюсь, что нас найдут в ближайшее время.

— А это все, мой милый, зависит от меня. Вот я скажу папе, что ты меня изнасиловал, вот тогда он и заставит тебя жениться на мне, — сказала девчонка пьяным голосом.

— Хрен возьмешь с тарелки деньги — нарисованы они! Я лучше еще один срок отсижу, чем я женюсь на тебе! — сказал Лютый, отвечая на её шутку своей шуткой.

— Чем же я плоха для тебя? — спросила Вика, подогретая вином.

Вскочив на кровать, девчонка скинула с себя простыни.

— Посмотри на меня, какая я красивая и аппетитная! — представ перед Сергеем, как Ева перед Адамом в полном своем обнаженном обличии.

Сергей внимательно, но без мужского интереса, взглянул на девушку. Взгляд инстинктивно скользнул сверху вниз, рассматривая её девичьи прелести.

— Тебе нельзя пить. Тебя всегда после стакана вина тянет на секс? — спросил Сергей, укрывая ее сброшенной простыней.

— Но только я лучше отрежу себе член, чем стану его использовать с тобой по прямому назначению. Поэтому, дорогая, одевайся и не устраивай здесь мне стриптиз. Меня ты этим не растрогаешь, — сказал Сергей, закуривая от волнения.

— Ты, ты, ты, просто бесчувственный солдафон. Ты, наверное, импотент? А может ты «голубой»? Да ты, наверное, «голубой»!? — сказала она, хотя сама не верила в сказанное.

Ей в те минуты просто хотелось подтрунить над Лютым, чтобы склонить его к близости.

— Ты угомонись, коза. А то я не посмотрю, что ты созрела! Отхожу сейчас ремнем по твоей жопе вместо батьки. Видно, не так он тебя воспитывал, что ты со старшими так разговариваешь. Я одно тебе скажу! Я вдвое старше тебя и абсолютно не имею желания с тобой связывать свою судьбу. Мы сейчас, как два пассажира в одном автобусе. Каждый сойдет на своей остановке. А если нам и суждено ехать вместе до конечной, то это не говорит о том, что мы должны сидеть на одном сиденье! Ты меня поняла?

— А я, а я! Я все равно затащу тебя в постель. Я женщина и мне хочется любви и ласки. Мне уже скоро восемнадцать лет и я тогда смогу позволить себе любую интимную связь в любом удобном для меня месте! — сказала Вика, шатаясь.

Она легла на диван и, протянув свою руку, ласковым эротическим голосом, почти по-киношному прошептала:

— Иди ко мне, мой ласковый котик, я вся твоя навеки! Делай со мной, что хочешь!

Сергей закурил и, крепко выругавшись матом, пошел в ванную. Ему самому хотелось смыть с себя волчий запах, который въелся во всю одежду и даже тело.

— «Вот же, сучка, коза драная! Не успела писька мхом порасти, а она уже трахаться хочет. Я её трахну, так трахну, что жопа будет, как у павиана, нет, как баклажан! Не хватало еще бегать тут по тайге в поисках повитухи!» — подумал Сергей, ложась в горячую воду.

После такого насыщенного событиями дня его тянуло в сон и Лютый, закрыв глаза, задремал. Но все равно в голове крутились мысли о девчонке. Сердце Сергея разделилось надвое, на большую и маленькую части. Маленькая проявляла к девочке симпатию и нежность, но большая подавляла эти чувства, подчиненная холодному разуму. Глядя в ванной на свой детородный орган, Сергей обратился к нему, словно к другу. Он рассказал ему о тех последствиях, которые могут наступить после, и по-братски попросил исключить эту девчонку из сферы своих интересов.

Помывшись, Сергей вышел из ванной и, присев в кресло возле радио, налил себе коньяку. Хороший коньяк приносил огромное удовольствие и вселял в душу надежду на скорейшее спасение, а значит и на душевное спокойствие.

Вика лежала под одеялом и молчала. По её щекам катились слезы, и она по-детски обиженно всхлипывала. Вот теперь, в своём сознании она четко желала того, чтобы их никогда не нашли. Ей хотелось на всю жизнь остаться с этим мужчиной. Ей нравилось, что он не размазня, как некоторые, а настоящий крепкий и надежный мужик. В одно мгновение, ей стало нестерпимо стыдно за то, что она назвала Сергея «голубым». Ведь она видела, как он обиделся. Видела, что это слово, сказанное ей, ранило Сергея до самой глубины души. Ей, как никогда хотелось тронуть его сердце, чтобы он смог забыть все свои неприятности и мог полюбить её.

Вика поднялась с кровати и, одевшись, тихо подошла к Сергею. Сев на край дивана, она положила руку ему на голову. Сергей хоть и не спал, но не подал вида. Прикинувшись спящим, было легче переносить ее выходки.

— Спишь?

Лютый молчал.

— Прости меня. Я выпила лишнего. Я не знаю, что нашло на меня и мне стыдно, — сказала Вика так искренне, что Сергей почему-то сразу забыл этот инцидент.

— Прости меня, я ведь не хотела тебя обидеть. Я сегодня была вне себя. Знаешь, Сережа, а я всегда считала, что я красивая и желанная. Я думала, что когда я вырвусь в этот взрослый мир, то все мужики будут мои. Они будут валяться в моих ногах. Будут дарить мне дорогие подарки, будут мечтать о том, как уложить меня в постель. Но теперь я вижу, что есть настоящие мужики. Они не ухлестывают за бабскими юбками, и мне кажется, что они намного надежней и желанней. Прости меня, Сережа, я ведь еще несмышленая девчонка, — сказала Вика и заплакала.

Сергей лежал, не подавая виду, хотя в его душе уже что-то щелкнуло, и маленькая половинка сердца стала увеличиваться. Странно, эта девочка с каждой минутой набирала очки все больше и больше. Она делала те ходы, которые Сергей просчитать никак не мог. В своем сознании он сопротивлялся напору этой бестии, но её чары все больше и больше затягивали его душу.

Вдруг Сергей поймал себя на мысли, что он хочет её. Внутри него что-то зашевелилось, и что-то такое пушистое и нежное стало наполнять его внутренности. Было такое чувство, что кто-то невидимый щекочет его сердце и кишки мягкой пуховой кисточкой. Раньше ему доводилось испытывать нечто подобное, когда еще в военном училище влюбился в красивую девушку. Она, правда, недолго ждала, пока Сергей служил на Кавказе. Она верила, что по возвращении из очередной командировки он останется с ней. Она верила, что заживут они долгой и счастливой жизнью, но приговор военного трибунала поставил в их жизни финальную точку. Красивый роман, воспетый их влюбленными сердцами, просто лопнул, как мыльный пузырь. Елена не чувствовала себя декабристкой. Она совсем не понимала, как это она, такая красивая и перспективная девушка, должна сидеть и ждать его восемь долгих лет. За это время она станет толстой, дряхлой и никому не нужной бабой. Лена тогда еще не знала, будет ли Сергей её также любить, как и раньше? Станет ли он для неё надеждой и опорой в оставшиеся годы? После недолгих размышлений она сделала свой выбор и бросила Лютого.

А Сергей мгновенно, зажав свое сердце в кулак, поставил крест на всех отношениях с женой. С тех пор Сергей думал, что женщины не способны на самоотверженную любовь. Не способны на высокие и нежные чувства, как это могут делать мужчины. Этот факт и сдерживал его от посягательства на тело Виктории. Сергею не хотелось разбивать ей веру в любовь, как и не хотелось связывать свою жизнь с этим сильно молоденьким существом. Нужно было держать её на дистанции, чтобы не разбить ей сердце.

— Ладно, проехали, зла я на тебя не держу, но и ты должна понять меня. Я не хочу с тобой связывать свою жизнь. Эти мимолетные отношения могут повредить тебе и мне. Когда нас найдут, я уеду домой в Калининград к маме. Ты уедешь в Красноярск и найдешь там свою любовь, выйдешь замуж, будет у тебя семья. Будут дети, и ты забудешь эти приключения, как кошмарный сон.

— А знаешь, Сергей, а мне кажется, что я свою любовь уже нашла. Я сегодня целый день думала, что богу видно было угодно, чтобы мы только вдвоем остались в живых. Сколько нам придется здесь жить, еще неизвестно, но каждый день будет приносить все большие и большие страдания. После того, как мы с тобой убили волка, мне уже не хочется уходить отсюда. Я согласна всю жизнь прожить здесь, если рядом будешь ты. Ты мой человек-волк, про которого нагадал шаман.

— Ладно, проехали. Иди, Вика, спать, утро вечера мудренее, — сказал Сергей и отвернулся к спинке дивана.

Он закрыл глаза, и на душе стало как-то тепло и уютно.

Вика почему-то не выходила из его головы, она стояла перед глазами, и Сергей вспоминал, как сегодня девчонка убила хищного зверя. Только сейчас, через несколько часов после схватки с волком, когда в мозгу смонтировался кинофильм, Лютый увидел этот сюжет, как бы со стороны и перед его глазами вновь возник образ волка. Хищник, оскалив окровавленную пасть, прыгал по заснеженной целине. Он решительно несся на Лютого, сидевшего к нему спиной и не видевшего нависшей над ним смертельной опасности.

Перед глазами возник образ Вики, которая что-то ему кричала, но почему-то звук не доходил до слуха Сергея. Ноги ее скользили по снегу. Вика, упав на колени, и тут же, раскидывая снег, вскочила и, передернув затвор «калаша», выстрелила в хищника. В тот миг, когда волк уже в прыжке летел на спину Лютого, пуля прошила зверя насквозь. Волк по-инерции все же сбил Сергея с ног и на лету выхватил кусок меха от воротника его куртки. Когда Сергей обернулся, то краем глаза заметил, что Вика стоит на коленях и стреляет еще. Пуля, прочертив по снежной целине пунктир, впивается волку в грудь и из раны вырывается струя крови. Теперь, когда он вспомнил этот случай, Сергей понял, что эта девчонка до конца оставалась на взводе. Убить хищника, который покушался на жизнь Сергея, при этом нужно было иметь не только умение стрелять, но и личное мужество и сноровку. Сергей всегда думал, что подобные качества присущи только мужчинам, но здесь ведь была хрупкая девушка. Теперь Лютому стало ясно, почему она выкинула такой фортель. Она просто утопила свой стресс в бокале вина, рассчитывая, что алкоголь и мужская ласка выведут ее из этого состояния.

Сергей уснул, и его тело растворилось в пучине сна, пока рука девушки не тронула его за плечо.

— Вставай, уже утро, — сказала девушка, улыбаясь, — мы вчера славно провели время.

— Утро доброе! — ответил Лютый сурово и, скинув одеяло, поднялся с дивана.

— Вы меня, Сережа, простите за вчерашнее. Я напилась, как дурочка. Ведь не кадый день убиваешь волка, — сказала Вика, глядя в глаза Лютому, словно побитая собачонка.

— Я, девушка, еще вчера простил вашу дурацкую выходку, — сказал Сергей и пошел в ванную, чтобы умыться.

Вика в эту секунду поняла, что поступила в отношении Сергея, как последняя шалава. Вместо того чтобы показать свое истинное лицо, она решила сыграть роль доступной девки, которая ради мимолетного сеанса любви готова была залезть к взрослому мужику в постель.

Вика встала с дивана и, убрав простынь и одеяло в шкаф, накрыла на стол. Ей хотелось как-то реабилитироваться в глазах Лютого. Уже с раннего утра Вика взялась кухарить, чтобы осадок прошедшего дня забыть за приготовлением пищи. Особых деликатесов в этих условиях приготовить она не могла, но даже разогретые боевые рационы могли стать тем буфером, который смягчит их натянутые отношения.

— Ты приготовила завтрак? — спросил Сергей, удивляясь.

— Ну, я же хотела, как-то…, - стала мямлить Виктория, стараясь вытащить на разговор Сергея.

— Слушай, девочка, давай расставим все точки над «и». За вчерашний вечер я на тебя не злюсь. Все ж пережить такой стресс не каждому мужику под силу. У меня в разведроте некоторые солдаты тоже напивались после первого боя, чтобы забыть про первую кровь. Поэтому я привык к этому. Я еще раз хочу сказать тебе, что не собираюсь связывать свою судьбу с тобой и поэтому прошу не покушаться на мою плоть.

Сергей сел за стол и, взяв в руки вилку, без всякого аппетита стал ковырять рисовую кашу со свининой, которой в подземелье еще было несколько вагонов.

— Не могу, стоит уже вот тут…, - сказал он, проводя ребром ладони по горлу. — Еще пару дней и мы сойдем с ума в этом гребаном подвале. Хоть бы краюху хлеба. Хоть бы простой кусок сала с луком!

— Я тебе кофе налью, — спокойно сказала Вика, и как ни в чем не бывало, вышла на кухню.

Через минуту она вернулась и поставила перед Сергеем чашку ароматного напитка. Лютый взял чашку и, обхватив ее руками, стал пить мелкими глотками, погрузившись в раздумья.

— Знаете, Сергей, в чем ваша беда?

— В чем же? — спросил он, подняв глаза на девушку.

— А в том, что вы видите во мне девчонку, забыв о том, что рано или поздно, а любая девушка становится женщиной. Если в вашей жизни у вас уже была женщина не стоит думать, что все такие, как она.

Сергей задумался. Перед ним сидела восемнадцатилетняя девчонка, которая очень по-взрослому мыслила. Сергею понравился ход ее мыслей, и он для себя решил изменить к ней отношение.

— Я пойду, проверю дизель. Попробую посмотреть другие помещения, у нас тут еще не все обследовано, нужно найти связь с большой землей. Я чувствую, что где-то должна быть радиостанция, и я её обязательно разыщу.

— А можно я с тобой пойду? — спросила Вика, глядя в глаза Сергею.

— Мне страшно оставаться одной. А тебе может понадобиться помощь, может нужно будет что-то подержать, — сказала Вика, надевая джинсы.

Как заметил Сергей, Вика, даже после столь серьезного разговора с ним, все еще не теряла надежды. Изменив тактику, она не стала навязываться, а просто решила измотать «врага» эротическими сеансами. Вот и сейчас, не обращая на Сергея, как на мужчину, никакого внимания, она в трусиках и без бюстгальтера прыгала на одной ноге, надевая свои потертые джинсы. Лютый ничего не мог возразить. Он лишь смотрел на нее и его внутренности сжимались от зашкаливающего тестостерона.

— Я тебя в коридоре подожду, — сказал Сергей и, закурив, вышел из подземной квартиры.

Он закурил и вновь погрузился в размышления. Сергей, как человек военный прекрасно знал, что где-то здесь находятся средства радиосвязи, и возможно, даже тайна этого загадочного бункера. В последние дни, после того, как они попали сюда, он ни одной минуты не мог не думать о назначении этого объекта. Недалеко от дизельной он видел дверь похожую на ту, через которую они сюда попали. На двери висел навесной замок, но ключей от него, в «дежурной части» не было. Сегодня Сергей решил использовать старый «дедовский способ», который был надежно апробирован и никогда не подводил во время решения оперативных задач.

— Вика, зайди в дизельную, а то пуля, она ведь дура, неизвестно куда пойдет рикошет.

Девушка закрылась за стальной дверью, а Сергей, вскинув автомат, выстрелил в замок. Выстрел громким эхом прокатился по безжизненным коридорам. Как по мановению волшебной палочки, замок словно испарился, освободив путь. Лютый осторожно открыл дверь и увидел, что вверх уходит огромная бетонная труба вентиляционной шахты с винтовой лестницей. Посреди трубы виднелась большая ниша, в которой размещалась какая-то железная дверь. Тут Сергей пожалел, что забыл взять с собой фонарь. В трубе было довольно темно, а выключателя нигде не было видно. Дверь посреди вентиляционного канала указывала на возможное присутствие еще одного уровня, который вполне мог дать ответ на вопросы, постоянно возникающие в мозгу Сергея.

— Вика, принеси мне, пожалуйста, фонарик, — попросил он девушку довольно вежливо.

Вика, повинуясь просьбе Лютого, не споря и не пререкаясь, направилась «домой». Через пару минут до уха Лютого долетели обрывки истошного вопля, отраженного от стен подземелья, и два хлопка. Сергей бросился в сторону пристанища, а когда подбежал к квартире, то дверь была закрыта. Предчувствуя, что там что-то произошло, он настойчиво постучал.

— Открой, Вика, это я — Сергей!

Дверь открылась, и в него уставился ствол пистолета. Мурашки побежали по спине Сергея. Глаза девчонки были полны ужаса, а ее лицо было бледное, словно меловая стена. Руки тряслись, и этот испуганный вид озадачил Сергея.

— Тихо, детка, это я! Убери, пожалуйста, оружие, а то мне дырку сделаешь в голове.

Вика послушно опустила пистолет. Она смотрела на Сергея и не видела его. Ее глаза были словно стеклянные.

— Скажи лучше, что случилось? — спросил Лютый, нежно забирая у Виктории пистолет.

— Я, я, я его видела. Он стоял здесь в дверях и смотрел на меня большими глазами, — сказала девчонка, слегка заикаясь, — я, я стреляла прямо в него!

Сергей обернулся и взглянул в дверной проем. Там в бетонной стене коридора, напротив двери, сантиметрах в пятидесяти от пола были две свежие выбоины. Внизу под стеной валялись две расплющенные пули, которые еще были теплыми.

— С такой хорошей кучностью он должен был умереть на месте, — сказал Сергей со знанием дела и, нагнувшись, поднял пули с пола.

— Это у тебя, девочка, глюки. Ты, видно, вчера сильно перебрала, когда танцевала на столе, в чем мама родила, — сказал Сергей и засмеялся, — тебе нужно лежать в постели и спать, как можно больше.

— Я видела его. Он стоял за моей спиной, когда я доставала фонарь. Ты не думай, что я больная или пьяная. Я в полном адеквате и отдаю отчет своим действиям.

Сергей снял с плеча автомат и, спустив предохранитель, вошел в квартиру, направляя дульный срез автомата в сторону предполагаемой цели.

— А где собака, что-то я не вижу её? — спросил Лютый и посветил фонарем под кровать.

Там в самом углу на солдатском одеяле лежала лайка. Ее глаза, как и глаза девушки, были наполнены настоящим ужасом.

— Смотри, Вика, как ты своей стрельбой собаку напугала, совсем не признает нас, рычит, как будто мы не ее хозяева, а дикие звери.

— Я говорю тебе, я видела! Это оно стояло в дверях, когда я брала фонарь! Я стреляла в него в упор!

— Так, где же, где же это оно? — с издевкой спросил Сергей. — Где, где его тело? Я тебе говорю, это мираж или галлюцинация. Это же не рыцарский замок, чтобы тут могли шляться всякие приведения?

Сергей подхватил фонарь и, развернувшись, уже собрался идти, как вдруг…

Вика, схватив его за рукав, вцепилась с такой силой, что он почувствовал боль.

— Ладно, пошли со мной. Закрой дверь в квартиру, если боишься приведений.

Девушка хотела было закрыть двери, как собака, выскочив из-под кровати, вылетела пулей в коридор и прижалась к ноге Лютого. Только сейчас Сергей понял, что в бункере кроме них есть еще кто-то такой, которому не нужны продукты питания и электрический свет. Он гнал эту мысль от себя, не веря ни в какие нематериальные существа.

— Смотри, даже собака не осталась в квартире!

— Вика, извини, но ты настоящая дура, здесь нет никого, за пятьдесят лет тут не ступала нога человека. Если бы тут кто-то был, он бы сожрал все запасы и загадил весь бункер. А так и запасы на месте и дерьма нигде нет. Ты оглянись, чистота почти стерильная! Я раньше читал, что в таких подземельях голова человека работает иначе. Нам здесь неизвестно, где север, где юг! Неизвестно, который час и что там на улице!? Из-за этого в голове начинаются сбои. Ты мне скажи, тебе снятся сны?

— Это хорошо, что ты, Сергей, затронул этот момент. Я впервые в жизни увидела здесь цветные сны. Яркость красок была такая, словно я смотрела цветной телевизор.

— Так вот, запомни, в твоем мозгу сейчас огромная концентрация информации, которая абсолютно инертна к окружающей среде. У тебя нет внешнего раздражителя, и поэтому информационный обмен абсолютно отсутствует. Чаще ходи гулять на улицу и тогда все встанет на свои места. Ладно, ладно, сказочница, пошли дальше посмотрим, что там такое, — сказал Лютый и как ни в чем не бывало направился в ту сторону, где он десять минут назад открыл еще одну загадочную дверь. Вика последовала за ним, придерживая Сергея за руку.

Поднявшись по винтовой лестнице, Сергей открыл дверь. Освещая себе путь фонарем, он вошел в помещение. Осветив стену, нашел выключатель и включил свет. То, что он увидел, поразило даже его, видавшего виды боевого офицера.

На уровне глаз, отраженным от ламп светом сверкнула нихромовая проволока, которая уходила куда-то в нишу. Холодок пробежал по спине Сергея, напоминая ему этим отблеском фронтовые будни. Осветив нишу, Лютый увидел стоящую на боевом взводе противопехотную мину. Проволока крепилась к чеке и была натянута, так что малейшее касание могло привести к взрыву.

Сергей почувствовал, как любопытная собака хотела пролезть между ног. Он сжал ноги, так, что Тузик взвизгнул. Сергей, передвигаясь назад скользящим шагом, стал осторожно закрывать за собой двери, пока не закрыл их полностью.

— Так, детка, слушай меня внимательно и делай так, как я скажу. Мы сидим на большой бомбе. В этом коридоре три вагона взрывчатки. Ты сейчас берешь собакевича, и вы идете на улицу гулять. Там, в нише возле ворот пакетник, который откроет вам ворота, как великий Сим-сим. Пока я не позову, сюда ни ногой! — сказал Сергей так серьезно, что в этот момент Вика поняла, что он не шутит.

Позвав за собой собаку, Вика вышла из помещения. Следом за ней вышел и Лютый. Сейчас он находился в состоянии глубокого анализа, который за каких-то пять секунд изменил все представление об этом секретном объекте.

Сергей закурил, глубоко вдыхая «дым отечества». Он понимал, что его путешествие в этот мир может оказаться последним в жизни. Хоть он и был военным, он не был сапером, и это сдерживало его от необдуманного поступка. Бросив окурок, он растер его по полу и снова пошел к двери.

По всему коридору в бетонных стенах были сделаны ниши. Вокруг стояли зеленые армейские ящики. Эти ящики Сергей знал почти с детства. В них хранилась взрывчатка, и в каждом ящике было ровно двадцать пять килограммов тротила. Да, никаких сомнений быть не могло, это был тротил.

Аккуратно, чуть дыша, он осмотрел помещение и обнаружил еще одну растяжку. Лютый аккуратно снял нижнюю растяжку, вывернув ударный механизм, и извлек капсюль-детонатор. Поднырнув под проволоку, он, ступая словно кот, дошел до противоположной ниши, где обнаружил еще одну противопехотную мину. Взрыватель ее находился в боевом положении, и достаточно было коснуться этого провода, как от этого секретного объекта осталась бы только огромная воронка.

Сергей, зажав взрыватель рукой, раскрутил проволочку, которая крепилась к боевой чеке. Выкрутив взрыватель, он вывернул капсюль-детонатор и сунул себе в карман. Теперь в его распоряжении было три-четыре метра нихромового провода.

По его лбу, крупными каплями проступил пот. Сергей осторожно приоткрыл один из ящиков и фонарем посветил внутрь, выискивая хитроумные ловушки. К счастью в ящике не оказалось никаких адских машинок, которые могли сдетонировать эту массу взрывчатки. Лютый развернул вощеную бумагу. В верхнем ряду, как обычно, лежали буровые шашки по семьдесят пять граммов.

Осмотрев коридор, он понял, что бункер был подготовлен к взрыву. Длина этого заминированного коридора равнялось длине основной галереи. По количеству взрывчатки было видно, что в случае ее подрыва никто никогда не узнал бы о существовании этого объекта. Взрыв полностью похоронил бы его тайну, и скрыл её под тысячами тонн гранита.

Лютый прошел почти по всему коридору. В разных местах ему удалось обнаружить еще несколько растяжек в разных уровнях.

Далее шел еще один коридор. Одна сторона этого малого коридора была изготовлена из толстого стекла. Как Сергей понял, это была смотровая площадка, которая предназначалась для наблюдения за чем-то…

Осветив фонарем помещение за стеклом, он увидел, что там скрыта настоящая лаборатория. Только она была этажом ниже. Отсюда просматривалось фактически все таинственное помещение. В свете фонаря посреди комнаты вдруг возник странный стеклянный саркофаг с бронированными дверьми. Что находилось в саркофаге Лютому предстояло узнать. Сейчас он различить этого не мог. Его сердце странно забилось, и холодный пот мгновенно покатился по спине вниз. Ему вдруг стало страшно.

Он чувствовал, что это не просто бункер. Здесь возможно скрыта самая страшная тайна, которая может поставить все человечество на грань выживания. В своем мозговом компьютере он посчитал количество ниш, количество ящиков в ряду и количество рядов. Перемножив это на килограммы, его волосы стали подниматься от ужаса. Около двухсот тонн взрывчатки ждали той минуты, чтобы эту гору просто превратить в пыль.

— «Для чего все это? Почему взрывчатка не была подорвана?» — подумал Лютый.

Сергей вскрыл ящик и, достав тротиловые шашки, сложил их в сумку.

— «А где же искать детонаторы?», — подумал Сергей.

В этом помещении их быть не должно, а других было столько, что не хватит и месяца, чтобы изучить все комнаты объекта. Без взрывателей эта гора тротила была бесполезной кучей горючего материала, которым можно было топить даже печи.

Когда Лютый учился в Рязанском училище ВДВ им преподавали саперное дело. Сергей помнил, что в наставлении по инженерно-саперным работам сказано, что тротил относится к разряду бризантных взрывчатых веществ. Подрыв его возможен только при детонации.

Голова Сергея работала, как никогда. Тысячи вариантов проскакивали за сотые доли секунды, высвечиваясь картинками на мониторе его мозга. После анализа он явно представил апокалипсическую картину. Взрыв заряда такой мощности должен был навеки похоронить тайну этого бункера.

Но почему не было взрыва? Почему весь этот объект сохранил свою целостность? Да к тому же заминирован на уровне дилетантов? Что заставило руководство отказаться от его уничтожения? Возможно, что в последнюю минуту командование передумало хоронить тайну под миллионами тонн гранита. А может и вообще этот взрыв не планировался? Тогда, кто же этот странный «Гость», который имеет такую ценность и тайну? Может именно его видела девчонка?

Вопросы, вопросы, сплошные вопросы и ни одного ответа. Но Лютый просто так сдаваться не собирался. Сейчас необходимо было вникнуть в то, что же хранила эта гора. Теперь только азарт и жажда познания руководили его интересами. Сергей на своем веку уже повидал много интересного, но в такой ситуации он был впервые. Особой сложности проникнуть в лабораторию Сергей не видел. Замок и стальные двери скрывали содержимое объекта. Офицерская смекалка подсказала ему выход даже из такого положения.

— «Стекла, стекла», — подумал он, вспоминая, как они удерживались в рамах из металлического уголка.

Те в свою очередь прикручивались болтами к стальному профилю. Достаточно было раскрутить болты, как рама сама вывалится вместе со стеклом. Судя по его толщине, вес такой рамы не должен быть более сорока килограммов. Такой вес он вполне смог бы снять сам, чтобы не подвергать Вику риску.

Спустившись в дизельную, он уже через десять минут приступил к осуществлению намеченного плана. Ловко орудуя гаечными ключами, Сергей с каким-то жутким азартом крутил болты. Подцепив раму ножом, Сергей легко опустил её на пол. В нос ударил странный запах грибов и плесени. Точно такой же запах он ощущал в далеком детстве, когда ему доводилась лазить в фортах Кенигсберга в поисках ржавого трофейного оружия.

Зацепив веревку за петли, торчащие из бетона, Сергей спустился с восьмиметровой высоты в зал. Свет от аварийного контрольного освещения еле-еле освещал пространство лаборатории. Подойдя к входной двери с обратной стороны, он открыл дверцу электрошкафа и поочередно стал включать тумблеры.

Яркий свет вспыхнул от установленных прожекторов, и через секунду уже вся лаборатория залилась светом, словно днем. Кругом стояли металлические шкафы, столы и прочая мебель с установленной научной аппаратурой какого-то старого образца. По всей площади помещения тянулись многокилометровые освинцованные кабели.

Посреди помещения в стальном саркофаге под стеклом хранилось нечто. Все помещение лаборатории было опутано нихромом растяжек и толстым жгутом детонирующего шнура, который сквозь какие-то ходы соединялся с ящиками с взрывчаткой.

Осмотрев досконально лабораторию, Сергей обнаружил лежащий в одном из столов с приборами армейский индивидуальный радиодозиметр. Открутив крышечку, он направил его в сторону лампочки и удивился тому, что стрелка дозиметра стояла на нуле. Если бы здесь была радиация, то за пятьдесят лет этот приборчик набрал бы столько «альфа, бета и гамма частиц», что уже давно зашкалил.

Обыскав все в округе, Сергей убедился в своем первоначальном предположении. Это действительно была военная лаборатория. На это указывали не только инвентарные номера на столах, стульях, шкафах, приборах, но и всевозможная армейская аббревиатура. Сняв все растяжки, Сергей, утомленный этим занятием, сел на стул. Он закурил и, держа сигарету между пальцев, еще раз обвел помещение взглядом.

— «Что тут так усиленно изучали? Ради чего это все было построено? Неужели у нищей страны, только что победившей фашизм, были деньги, чтобы построить такое сооружение, а потом так легко его закрыть, придав забвению времени? Если объект строился, значит, что он был очень нужен стране?»

Сергей знал, что руководство Советского Союза в свое время любило расточать народные деньги на всякого рода неосуществимые проекты. Но только этот проект был явно в кругу интересов партийного руководства страны.

Что же находится там, в этом саркофаге? Из любопытства он подтащил к саркофагу стул, и старым лабораторным халатом вытер покрытое слоем пыли стекло.

Внутри лежал небольшой камень. Скорее всего, он побывал в адской температуре, от чего все его бока были оплавлены. Одна сторона его была явно разрезана каким-то острым инструментом, и блестела странным синеватым блеском, похожим на отлив вороньего крыла. Было видно, что это научный спил.

— «Вот он — гость», — подумал Лютый.

Сергей целый час обследовал все вокруг. На ощупь булыжник ничем не отличался от куска железа. Это был просто металл синего цвета. Сергей не мог поверить, что ради этого куска железа была воздвигнута вся эта инфраструктура. Находка эта еще больше прибавила ему вопросов, чем он нашел ответов в этом помещении. Почему этот камень лежал именно здесь и почему его не перевезли в академические лаборатории Москвы, Красноярска?

Саркофаг был закрыт на какие-то хитрые замки и Сергей не мог, да и не знал, как открыть их. Оставалось только смотреть на камень через пуленепробиваемое стекло и ломать голову в догадках.

Не найдя больше ничего интересного, он влез по веревке назад в окно и не спеша покинул помещение, которое еще час назад наводило на него столько интригующих загадок.

По мере продвижения по основной галерее становилось все холоднее и холоднее. Подойдя ближе, Сергей увидел, что ворота открыты наполовину, а Виктория снаружи, как ни в чем не бывало играет с собакой. Она бросала снежки, а пес, прихрамывая, ловил их, хватая зубами.

— Эй, Вика! Ты решила выстудить хату? — прокричал Лютый девушке. — На улице минус двадцать, как пить дать. Давай, пошли домой, я закрываю ворота!

Вика позвала собаку, и они вошли в подземелье. Сергей закрыл ворота, которые плотно встали на свое место.

— Ты знаешь, возможно, что я раскрыл тайну этой дьявольской норы? — высказал вслух свои эмоции и предположения Лютый.

— Зачем тебе это было нужно? Есть жилье, есть пища, есть вино и даже коньяк. У нас всё есть, зачем искать приключения на свою задницу? А вдруг там какая-то зараза сидит и ждет, как в наш организм проникнуть? — спросила Вика.

— А за тем, чтобы знать, на какой бочке с порохом мы тут сидим. Ты совсем ни хрена не понимаешь. Это военный объект, который, возможно, строился после войны и просуществовал до середины шестидесятых годов. Здесь где-то рядом свалился тунгусский метеорит. Что отвалилось от него перед падением, мы с тобой не знаем? Я когда-то смотрел американское кино, там тоже упала такая же гадость. Американцы обнаружили в ней зелененьких человечков, и ставили с ними опыты. Я сегодня видел, там за бронированными дверьми стоит стеклянный саркофаг, в котором лежит кусок металла. Возможно, что в нём такой же человечек, который только и ждет, когда мы до него доберемся, чтобы, напившись нашей крови, вырваться отсюда и уничтожить все человечество. Вау! — сказал Сергей, изображая инопланетного монстра, после чего весело засмеялся.

— Судя по защите внутреннего объекта, нам там абсолютно не хрен делать. Я не имею желания подохнуть от какой-нибудь инопланетной радиации, которую даже наши приборы не регистрируют. А возможно, что я даже мутирую от контакта с ним, превращаясь в монстра страшного? — Вика засмеялась, забыв про утренний инцидент со стрельбой.

Рассказ Сергея ее развеселил, и она почувствовала, что он простил ей вчерашнюю выходку.

— Сергей, а где мы будем искать этот центр связи? — спросила Вика, ничуть не испугавшись его дурацкой выходки.

— Где, где? Где-то среди этих комнат! Там есть схема, но на ней не все внутренние объекты подписаны. Будем идти и все подряд открывать. Сейчас я себе цель поставил найти еще и взрыватели, нам тут придется пошуметь малость. Не от всех дверей есть ключи, и не все двери откроет автоматная пуля.

— Мы, что будем взрывать что-то? — испуганно спросила Вика.

— Да, милашка, будем, если «Сим-сим» не захочет нам их открыть. Давай-ка пройдем к тем комнатам, что на схеме обозначены как солдатские «кубрики» и «караульное помещение». Возможно, что там есть где-то каптёрка старшины. У старшин всегда что-то было припрятано на лучшие времена.

Осмотрев несколько комнат, Сергей удивился, что нигде ничего нет. Кругом лежали совершенно непригодные тряпки от старых солдатских одеял, шинелей и другой одежды.

Но в одной из комнат, находящихся ближе к главному выходу, Лютый вдруг нашел «караульное помещение». В нем ничего не было, кроме старых масленок с ружейным маслом, да десятка солдатских лыж, которые, вероятно, использовались для несения караульной службы за пределами подземного гарнизона. Сергей очень обрадовался наличию здесь этих средств зимнего передвижения. Они были кстати. Только лыжи в этом суровом краю, гарантировали возможность добычи свежего мяса и рыбы, которой в реках было великое множество.

— Ну что, принцесса, слабо тебе на лыжах прокатиться по местным кручам? Теперь можно и поохотиться, набью тебе соболей на шубу, будешь у меня, как «шамаханская царица»!!!

— Ой, ой, тоже мне, Дерсу Узала! Да ты хоть зайца добудь, а про соболя можешь даже и не мечтать! Разве, что найдешь какую-нибудь дохлятину, которую даже росомаха или рысь жрать не хочет!? — сказала Вика, посмеиваясь над Сергеем.

Кто-кто, а она знала нелегкий труд промысловиков, которые месяцами по тайге накручивали километры с риском для жизни. Сергей в охотничьем деле был абсолютным дилетантом, и поэтому серьезность его намерений вызывала у девчонки гомерический смех.

Её же поведение порождало в душе Сергея невиданную злобу, но злобу не на её смех, а на самого себя. Его затронутое самолюбие кипело в душе, словно жерло вулкана Кракатау. Как это — он, боевой офицер-разведчик и не сможет добыть этой девчонке шкуру какого-то там соболя? Да во время службы в Чечне он спокойно «добывал» главарей боевиков, а тут какой-то соболь. Теперь в его голове поселилась новая идея добычи ценного зверя. Сергей ни разу за всю свою жизнь этого животного не видел, кроме, как на картинках в школьном учебнике. Не знал он ни повадок, ни мест обитания, ни условий его промысла. Вот теперь ему все это приходилось изучать с нуля.

— И что, на охоту пойдешь? — спросила Виктория, глядя, как Сергей радуется лыжам.

— А то, пойду! В подземелье хоть жратвы много, да она все одинаковая. Одним словом — консерва. А я добуду оленя или какую косулю, или кабана, — сказал Сергей, размечтавшись, — у нас же карабин есть и дробовик двуствольный.

— Дело, Сережа, не в оружии и его количестве. Раньше охотники рогатиной добывали медведя, а соболя — колодой. Белку в глаз пулькой капсюльной стреляли. Тут навык нужно иметь и хватку охотничью.

— Ладно, проехали, — сказал Сергей и, взяв две пары лыж под подмышку, потащил их к себе домой.

Он знал, что десятки комнат были еще не обследованы, и их предстояло еще изучить. Радиосвязь, вот что могло изменить их положение и вселить надежду, что они будут найдены.

Вернувшись в «квартиру», он долго сидел в кресле за рюмкой коньяка и думал. Вика тем временем стояла у плиты и готовила обед. Сегодня был борщ из концентрата, который накануне нашел Сергей. На складе было все: и сухой лук, и морковь, и даже сухой кисель в пачках. Нужно только было отыскать нужные полки и коробки, в которых можно было заблудиться, как в чужом городе.

Пока Виктория готовила, Сергей с душевным трепетом разглядывал подшивку «Огонька», которую он нашел в одном из кабинетов. В этой куче «артефактов» Сергей пытался краем глаза рассмотреть разгадку тайны бункера. Лист за листом, статью за статьей он обследовал годовую подшивку, пока не уснул.

— Вставай, соня, обедать, — сказала Виктория голосом, наполненным какой-то нежностью и любовью.

— Я не спал. Я просто так думаю с закрытыми глазами. У меня такая привычка, — ответил Лютый, оправдываясь.

— А храпишь тоже по-привычке? — спросила девушка и улыбнулась.

— Я что, храпел?

— Храпел так, что потолок трясся, — ответила Виктория, накрывая на стол. — Сегодня борщ, макароны с тушенкой и кисель.

— Господи, кто бы знал, как хочется свежего хлеба. Нужно пройтись по тайге, может тут, где селение есть поблизости? — сказал Лютый, присаживаясь за стол.

— Марш руки мыть! — сказала Вика, видя, что он уже собирается приступить к трапезе.

— Вот так всегда. Стоит только взять в руки ложку, как сразу команда мыть руки.

Лютый встал и направился в ванную комнату.

* * *

Утро следующего дня выдалось на удивление солнечным и морозным. Голубое небо поражало удивительной прозрачной чистотой, будто это было вовсе не небо, а жидкий горный хрусталь.

Сергей и Вика, встав на лыжи, направились к месту падения самолета. Сегодня, как и вчера, там, где валялись обломки самолета, ничего не произошло. Все было скрыто белым снежным покрывалом, но местами снег был притоптан следами всевозможных животных: от росомахи, лисиц и соболя, до кабанов и волков. Сергей, словно «кобель», вновь пометил территорию и двинулся по кругу в надежде, что где-нибудь его лыжный след может пересечься со следом охотника-промысловика. Вика катилась сзади, иногда падая, и проклиная себя за бабскую неловкость.

Пройдя вокруг «таинственной горы» в радиусе нескольких километров, Лютый вышел к таежной речке. Вода, несмотря на мороз, застывать не собиралась. Она парила, словно парное молоко. Осторожно пройдя к чистой воде, он обнаружил, что в реке полно рыбы. Форель, хариус, словно палки стояли на чистине, и были хорошо видны среди каменистого дна. Расстояние от горы, где они теперь жили, было примерно около шести километров. Лютому на ум пришла идея использования тротила для добычи свежей рыбы.

— Ну что, есть там рыба? — спросила девчонка, издалека рассматривая черную гладь воды.

— Есть, нужно только найти снасти, чтобы её отсюда взять, — ответил Сергей, — сегодня займемся этим вопросом.

Перекурив, Сергей приметил основные ориентиры и двинулся дальше по кругу. Пройдя несколько километров, он повстречал около реки несколько косуль. До них было около трехсот метров. Но даже на таком расстоянии они что-то учуяли и насторожились. Сергей вскинул автомат и выстрелил. Шесть коз бросились в чащу, но одна так и осталась на месте без признаков жизни. Пуля, выпущенная из «калаша», прошила козу насквозь в районе передней лопатки. Вика от такой удачи радостно захлопала в ладоши в предчувствии сытного ужина. В голове она на радостях рисовала пищевые произведения кулинарного искусства, которые ей заложила еще бабка. Ей нестерпимо хотелось приготовить сегодня такое блюдо, чтобы через него все же добраться до сердца пока единственного в этих таежных краях мужчины.

— Сережка, да ты просто молодец! Мы сегодня закатим такое рандеву, мама не горюй! Я так соскучилась по свежему мясу, ты даже не представляешь!

— Представляю, — буркнул Лютый и, достав охотничий нож, приступил к свежеванию тушки.

Распоров брюшину, Сергей вывалил на снег кишки. Отделив печень и сердце, он сложил все это в полиэтиленовый пакет.

— Подержи, — сказал Сергей.

Вика схватила косулю за передние конечности и Сергей, подрезая мездру, профессионально стянул шкуру ее с туловища, словно это был костюм.

— А у тебя лихо получается, — сказала Вика, глядя, как Лютый упаковывает тушку.

— На Кавказе научился на баранах, когда в командировки ездил.

— О, ты воевал в Чечне?

— Довоевался, что в тайге на лесоповале оказался, — сказал Сергей почти стихами. — Давай покатили домой, чай, дорога дальняя.

— А про войну расскажешь? — спросила девушка, заинтригованная неизвестными страницами из жизни Лютого.

— Как-нибудь, — опять буркнул Сергей и, закинув рюкзак за спину, направился в бункер.

Вика послушно покатилась по лыжне, которую оставлял после себя Лютый.

* * *

К заходу солнца, они достигли своего тайного убежища. Не заходя в бункер, Сергей оставил лыжи снаружи.

— Мяса, как мне кажется, должно хватить на неделю, — сказал он, пропуская вперед Вику. — Сегодня у нас будет настоящий праздник желудка. Мы должны достойно отметить наш охотничий дебют и выпить по несколько капель.

Все мясо Сергей разрезал на части и сложил их в морозилку ЗИЛа, выделив на сегодня только хороший кусок задней мякоти. Вика смотрела на этот кусок, пуская слюнки, и вспоминала рецепты из поваренной книги. Распотрошив один из охотничьих рюкзаков, она на стол высыпала кучу всевозможных баночек со специями, которые берут с собой промысловики для приготовления пищи. Уже через полчаса вся «квартира» наполнилась благовонным запахом жареного мяса. Девчонка, словно бабочка над цветком, порхала над плитой, и все её действия напоминали со стороны «шаманский обряд».

Сергей, расположившись на диване, с неподдельным интересом взирал на происходящее. Вика тем временем кашеварила, подливая красное вино в сковородку. По всей вероятности, она хотела приготовить то, что окончательно могло навести мосты между ней и Сергеем. Она искоса поглядывала на Сергея и при встрече их взглядов мило улыбалась и облизывала ложку.

Лютый решил времени даром не терять. Он вскочил с дивана и стал крутиться вокруг стола, стараясь придать ужину некий торжественный ореол. Сергею пришла мысль, схожая с мыслью Вики, и он решил, что этот вечер должен пройти в атмосфере сближения сторон. Сергею надоела натянутость между ним и девушкой, которая спасла ему жизнь. Она не была такой, как предварительно нарисовал ее образ мозг Сергея, поэтому ради общего дела нужно было менять отношение.

Не прошло и недели, как Лютый почувствовал, что его сердце, зачерствевшее во время войны на Кавказе, стало постепенно оттаивать. Он все чаще и чаще ловил себя на мысли, что его взгляд проскальзывает в сторону девчонки. Уже не чувствовалось такого отторжения, которое он испытал в первые дни знакомства и это, что-то приятное, щекотало ему душу.

Лютому нравилась её улыбка. Нравился бунтарский характер Вики. Сейчас он со стороны наблюдал за девчонкой, и в его душе от подобной «семейной» идиллии расцветали удивительной красоты цветы. Будто совсем не было долгих лет колонии и этой страшной катастрофы, не было войны и измены любимой. Ленка всплывала в памяти все реже и реже, а с появлением Вики её образ окончательно растворился, будто сахар в горячей воде.

Он думал: — «Удивительно устроена эта жизнь, будто кто-то незримый и всемогущий тянет за веревочки, привязанные к людям. Эта неведомая сила ведет этих покорных марионеток за собой и в одно мгновение решает их судьбы. Кого милует и благословит на любовь и счастье, а кого просто убирает с их проторенного пути, давая дорогу другим».

Наконец-то все приготовления были завершены, удивительный запах свежей пищи будоражил голодное воображение. Что было нужно еще?

Приятный вечер, хорошая пища, изысканное вино и довольно милая девушка. Все это отодвигало от мысли, что кругом тайга и на сотни километров ни одной живой души, кроме дикого зверя. Сергей как-то невольно поймал себя на мысли — всё, что его сейчас окружало, создавало не только романтическое настроение, но и странное чувство. Это чувство было абсолютно противоположным его желанию добраться до большой земли и слиться воедино с массами людей, растворившись в цивилизованном мире.

На душе Сергея, было просто тепло и уютно. Вика с каждым днем становилась все ближе и ближе, и все больше притягивала к себе своим обаянием.

То ли от съеденного мяса, то ли от выпитого вина он впервые за это время возжелал это нежное и приятное существо. Сейчас он вполне мог броситься на неё, сорвать с неё вещи, раскидать их по комнате. Мог подчинить её своей страсти и своему необузданному желанию, которое он сдерживал долгие годы колонии. Но его человеческое достоинство, его гордость и благородная душа блокировали даже мысль о посягательстве на плоть этой юной особы.

Теперь силой своей воли он удерживал себя от безудержной страсти и с интересом наблюдал за девчонкой, стараясь предугадать ее действия. Ему было интересно видеть, как она, словно мотылек сгорает от желания близости. Как все её тело извивается от буйства гормонов и она, словно тигрица, ласково мурлыкая, приглашает своего «тигра» к продолжению рода.

Такое поведение девчонки забавляло Сергея, и он с интересом наблюдал за её любовными страданиями, продлевая момент своего активного участия. Своей холодностью он хотел как можно сильнеё накалить страсти, чтобы потом получить наибольший эффект от обладания этой изнемогающей от любви «самки».

В голове сами собой возникли воспоминания его первых минут пребывания на воле. Вспоминал, как уже через пятнадцать минут на свободе, он уже, глядя на её красивую попку, мечтал возлюбить это милое существо по полной программе. Но тогда это был просто инстинкт, а сейчас им руководил прагматизм, да и нежелание вновь связываться с уголовным законодательством.

Слегка подогретая «винными парами», Вика ощутила нестерпимое желание отдаться своему спасителю и сказочному герою, который стал для неё надежной опорой и стальной защитой. Видя, что Сергей абсолютно равнодушен к ней, в её голове стали возникать вопросы по поводу его безынициативности.

Она старалась предпринять всевозможные женские уловки, чтобы хоть как-то очаровать своего спутника. Наклоняясь к лежащей собаке и подавая ей остатки мяса, она через расстегнутую кофточку старалась показать всю прелесть девичьей груди, продолжая, таким образом, свою эротическую игру.

То под звуки музыки из радио она начинала танцевать, подчеркивая свою фигуру, проводя по ней руками. Но всё её обольщение никакого эффекта на Сергея не имело. Он будто спрятался за стеклянной стеной и был холоден, словно большая глыба льда, выброшенная на берег весенним паводком. Решение было одно — брать мужчину не эротическими телодвижениями, а прямой сексуальной экспансией.

Девочка, не лукавя и не выискивая никаких замысловатых ходов, просто скинула на глазах Сергея всю свою одежду. Она предстала перед ним во всем своем первозданном обличии. Обнаженной и без всякого стеснения она, послав ему воздушный поцелуй, продефилировала в ванную комнату, покачивая шикарными бедрами.

Лютый при виде столь наглого поведения своей спутницы даже привстал. В его горле застрял кусок мяса, который он размеренно жевал, продляя удовольствие. По его внутренностям прокатился какой-то необыкновенный и волнующий трепет. Глаза почти вывалились из орбит, а дыхание сделалось таким, будто он крался, чтобы убрать вражеского часового. Затаив дыхание и, не моргая, он глядел на Вику во всю ширину своих серых глаз. Такого от Виктории он не ожидал. По её решительному настроению было понятно, что сегодня она пойдет на самые крайние меры лишь бы только завладеть телом Сергея, затянув его в постель.

Через некоторое время он услышал голос спутницы. Сергей, взволнованный эротическим сеансом и задыхаясь от страсти, вылил себе в рот стакан вина. Жар от сердца кольцевыми волнами расходился по телу, заставая дребезжать каждую клетку организма.

— Сергей, вы не могли бы мне потереть спинку? — спросила Вика своим нежным голоском.

Вся его сущность, все его тело прямо затряслось от ее эротического голоса, словно огромный гонг от удара колотушкой. Превозмогая душевный трепет, Сергей, словно зомби под гипнозом подчинился её воле. Войдя в ванную, он увидел богиню Афродиту. Нет, это была настоящая Венера, которая лежала в воде и её грудь, подобно двум островкам, торчала из пены.

Голова Лютого от увиденного закружилась, а тело сделалось каким-то непослушным и томным. Теперь его желание и страсть доминировали над его волей. У него больше не было сил сопротивляться её чарам, и Сергей сдался.

— Бог мой, как ты хороша! — сказал он, присев на край ванны.

Не отрывая глаз от её груди, Сергей взял с полки мыло и стал намыливать кусок поролона, который они использовали в качестве мочалки.

Вика торжествовала победу. Все ее нутро просто ликовало от того, что рука мужчины через минуту коснется ее тела. И она, эротично поворачивая свои прелести, повернулась к Сергею спиной, слегка приподняв свои шикарные ягодицы. Блаженно прикрыв глаза, замерла в ожидании, когда Лютый решится на более активные действия. От его прикосновений все её тело мгновенно сжалось. С головы до ног прокатилась волна неописуемого ощущения. Вика глубоко вздохнула и, придерживая свое дыхание, погрузилась в фантастические ощущения, которые провоцировали мужские руки.

Сергей, до боли сжимая зубы, старался противостоять её колдовским чарам, но все его усилия просто тонули в лаве закипающей страсти. Его детородный орган уже не повиновался мозгу хозяина. Инстинкт продолжения рода, заложенный природой, просто рвал его волю на части, делая из него не господина, а покорного раба. Внутри его тела словно беличья кисточка щекотала душу. От подобных прикосновений, как волны от камня расходились по всему телу круги сладострастия, наполняя все его нутро неземной усладой.

В какое-то мгновение, не выдержав подобных ощущений, Сергей сдался. Он разделся, и в чем мать родила, стал опускаться в ванну. Вода под давлением двух тел маленьким цунами вырвалось за борта, заливая кафельный пол мыльной пеной. В порыве страсти он обнял Викторию за плечи. Прижав ее к себе с силой, он впервые за девять лет впился в женские уста. Он хотел эту женщину. Он старался со всей силы вдавить её в себя, чтобы слиться в единое целое. Он страстно жаждал того мгновения, когда он войдет в нее и растворится в ней без остатка.

Вика, глубоко вздыхая, старалась обнять Сергея. Ей хотелось целовать его в губы, целовать его волосатую грудь, целовать каждый сантиметр тела. Ее руки странно дрожали от нервного напряжения, будто по ним шел электрический ток. Они скользили по его телу, опускаясь все ниже и ниже. Через мгновение Вика ощутила то, что все эти дни хотела испытать, это страстное желание его плоти. Какой-то туман накрыл ее сознание, и она эротически прошептала ему на ухо:

— Сергей, я хочу тебя.

Подняв её на руки, Лютый осторожно, словно мину стоящую на боевом взводе, перенёс в постель. Лишь только спина её коснулась простыни, она страстно вцепилась в его шею руками и ее губы впились в его рот. Сергей страстно стал целовать ее в пухленькие губы, ощущая, как ее язычок проникает к нему в рот и нежно ласкает его язык. Впервые в жизни Сергей столкнулся с подобными ощущениями.

В течение трех часов беспрерывной работы он никак не мог насладиться этим юным и таким страстным телом. Ему хотелось, хотелось и снова хотелось быть в ней и чувствовать, как он доставляет ей настоящее удовольствие. Сергей почувствовал, как пот покатился по его спине, по груди и всему телу. Наступил тот миг, когда Лютый ощутил, что его силы иссякли. Нежно целуя Викторию, Сергей развалился на кровати, скинув с себя простынь. Постепенно его глаза сомкнулись и он, прижавшись к теплому телу Виктории, уснул.

В душе Виктория торжествовала победу. Она знала, что родители, назвав ее таким именем, верили в то, что она победит не только свои недостатки, но и достоинства других. За последнее время Сергей стал необычайно близок ей. В нем чувствовалась какая-то необыкновенная надежность. Чувствовалось, что это именно тот мужчина, который сделает её жизнь счастливой и наполненной. По крайней мере, сейчас она об этом сильно мечтала. В какой-то миг Лютый показался ей таким милым, таким родным, что, не выдержав, она встала с постели и снова заняла место около плиты. Ей очень хотелось этому человеку сделать приятное, хотелось накормить его таким кулинарным изыском, чтобы он, теперь уже её Сергей, был окончательно покорен ею на веки вечные.

Сунув пистолет за пояс джинсов, девчонка поманила с собой собаку и вышла из «квартиры». Все её мысли были заняты только одним. Ей хотелось сделать что-то такое, от чего Сергей окончательно бы потерял голову.

Поиски муки и дрожжей были недолгими. Девчонка все эти дни думала, где и каким образом здесь в этом подземелье выпекали хлеб. Если существовала такая практика, то должны были существовать запасы ингредиентов, которые довольно просто решали эту проблему. Изучив список продуктов на складе, Виктория смело пошла вглубь заиндевелого склада. Мешки с мукой хранились в большом ящике, который стоял не так далеко от входа. Набрав муки, девчонка без проблем нашла и дрожжи, которые в условиях вечной мерзлоты ничуть не потеряли своих свойств.

Доступ на кухню был свободен. Вспоминая уроки домоводства и бабушкины наставления, Вика замесила тесто и включила духовой шкаф. Оставив тесто подниматься, девчонка из остатков муки налепила пельменей. Пока Сергей спал, ей удалось так плодотворно потрудится на ниве кулинарии, что эффект превзошел все ожидания.

Все это время собака не отходила от нее ни на шаг. Тузик лежал рядом и с интересом наблюдал за Викторией, которая бегала по огромной кухне в поисках поварской утвари. Наградой ему за бдительность стала большая свежая косточка косули, которую Тузик грыз, не скрывая собачьего удовольствия. Раз от разу Вика подбрасывала ему кусочки мяса, которые она нарезала для приготовления фарша.

Вика появилась в квартире в тот момент, когда Сергей только проснулся. При виде бодрствующей девчонки он улыбнулся, и как-то совсем по-родному и ласково сказал:

— Ты, милая, уже проснулась?

— Я, Сереженька, еще и не ложилась. Мне хотелось тебе сделать сюрприз и мне кажется….

— Я заслужил это? — спросил Сергей, заинтригованно глядя на Вику.

— Вставай, мойся, я накрываю на стол. Будем с тобой сейчас завтракать, — сказала девушка и скрылась на кухне, аппетитно шевеля ягодицами, которые были облачены в тертую джинсуху.

Лютый встал с кровати и, одевшись, умывшись, уселся за столом в ожидании обещанного сюрприза. На столе под белой салфеткой стояло нечто такое, что источало удивительный запах.

— Закрой глаза, — сказала Вика, интригуя Лютого.

Сергей покорно прикрыл глаза и замер в ожидании кулинарного чуда.

— Ахалай-махалай! — сказала Виктория и словно фокусник сдернула с сервированного стола накидку. — Ну, теперь открывай глаза и только не падай в обморок!

Сергей открыл глаза и не поверил тому, что увидел. На столе стояла большая суповая тарелка желтеньких пухленьких пельмешек, а ароматные краюхи белого хлеба венчали этот изысканный стол.

— Откуда? Откуда это великолепие? — спросил Сергей, даже присвистнув.

— Ловкость рук и никакого мошенничества. Там на складе, оказывается, есть всё. В кабинете я нашла бухгалтерскую книгу со списком всего продовольствия. Вот в ней и написано о том, где что лежит, стоит и в каком количестве. Просто составляешь список и идешь в склад, как в супермаркет. Только жутко холодно, — сказала Вика.

— Ну, по такому случаю грешно не выпить. Отметим наше бракосочетание, — сказал Сергей, намекая на переход к новым отношениям.

— Ты что, сделал мне предложение? — спросила Вика, хлопая ресницами.

— Нет, милая, мы женились по обоюдному и молчаливому согласию.

— Ах, это сейчас так называется, — сказала Вика, расставляя на столе вино, коньяк и рюмки. — А я думала, будет более романтично — предложение, свечи, шампанское.

— Ты же хотела сама выйти замуж, — ответил ей Лютый, — и заметь, это не я предложил потереть тебе спинку.

Вика засмеялась, вспомнив вчерашний вечер. Ей казалось, что это была просто игра, но уже начиналась настоящая взрослая жизнь.

— А вообще-то я ни о чем не жалею, — сказала она. — Еще неделю назад я не знала, что так быстро полюблю мужчину своей мечты. Если бы не эта катастрофа, то мы бы в тот же день расстались и никогда больше не увиделись. Ты бы уехал к себе в Калининград, я бы осталась в Красноярске и на этом наши приключения закончились.

Лютый встал, разлил вино и, держа в руке бокал, сказал:

— Знаешь, я не умею красиво говорить, но я хочу сказать одно — ты мне очень нравишься. В самом начале я думал, что ты разбалованная капризная девчонка. Но после того как ты спасла мне жизнь я вижу, что случай свел меня с той женщиной, ради которой мужчина готов рисковать своей жизнью. Я хочу выпить за тебя и за то, что мы живы, а значит, у нас есть будущее.

Сергей выпил вина и, взяв в руки вилку, начал есть пельмени. Естественно это были не те пельмени из двух сортов мяса с салом и луком, которые делала мать, но это уже был шаг к лучшей пище, и этим уже можно было гордиться.

— А знаешь, Вика, вкусно, — сказал Лютый, сняв пробу, — из тебя получится настоящая хозяйка.

— Первый блин комом, — ответила Вика, вздыхая, — в следующий раз я постараюсь сделать еще вкуснее. Там на складе для того, чтобы готовить есть все. Нужно только знать на каких полках это лежит. Есть мука, яичный порошок, сухое молоко. Всякие специи. Все герметично упаковано. Ты знаешь, Сережа, я даже масло нашла оливковое, которое хранится в жестяных банках в замороженном виде. Я думаю, что оно тоже не могло испортиться.

Сергей съел всё, что приготовила Вика. Пельмени из свежего мяса, хлеб, приготовленный руками девчонки. Хоть и были эти блюда не высшей категории, но все же это был первый шаг к новым отношениям, которые сулили долгосрочные перспективы.

Вика с умилением смотрела, как Лютый ест, и не прошло и нескольких минут, как на ее глаза накатили слезы. Она, прикрыв свое лицо полотенцем, засопела и жалобно заплакала. Сергей положил вилку на стол и недоуменно стал смотреть на Викторию, ничего не понимая.

— Вика, что с тобой, ты что обиделась? Если хочешь, то сегодня вообще никуда не пойду, буду сидеть здесь в этом подвале с тобой. Музыку будем слушать, и пить вино.

— Знаешь, Сережа, мне кажется, что тебе не надо искать эти радиостанции. Я боюсь, если нас найдут, то ты меня бросишь и уедешь к себе в Калининград. Ночью ты несколько раз повторял имя Лена. Она кто — твоя девушка или жена?

Сердце Сергея сжалось. Еще вчера, до того, как оказаться в кровати с этой девушкой, он был свободен от всяких обязательств. Ведь именно этого момента он боялся — боялся того, что привыкнет, а может и даже полюбит эту девчонку. Он еще не знал, какие жизненные перспективы ждут его в этой жизни. Дорога в армию ему заказана из-за судимости, а чтобы начать свой бизнес у него не было средств. Все, что он мог, это плюнуть на все и уйти в море матросом на судно торгового флота. Эти восемь лет, которые он провел на нарах, ему пришлось вычеркнуть из своей жизни, как только он пересек запретную зону колонии. Друзья за это время достигли хорошего положения — имеют квартиры, машины, детей и прочие блага, которые зарабатываются годами. У него сейчас, кроме матери никого не было. Необходимо было устраиваться на работу, искать жилье и это тогда, когда за твоими плечами не послужной список служению Отечеству, а лишь годы заключения. Необходимо было свою жизнь начинать с нулевой отметки. Кому нужен был он со своим послужным списком? Идти с поклоном к бандитам, которые смогут оценить его профессиональные качества сапера и бойца, или раскручивать свой бизнес? Вот — вот та дилемма, которая стояла перед ним, а сейчас нужно было просто выжить в этих жестоких условиях. Все его мысли сводились к одному, что он, как бывший офицер, сохранивший свою честь, свое достоинство, не сможет бросить эту девочку, которая сейчас уже стала такой родной и такой близкой.

Снег хрустел под лыжами и Лютый пробирался по уже накатанному пути. Мороз слегка пощипывал, а на спусках с горы даже обжигал нос и щеки. Солнце уже поднялось выше макушек кедров и искрилось в снегу на ветвях деревьев миллиардами бриллиантов.

Весь путь от бункера до самолета пролетел незаметно. Все мысли Сергея были теперь заняты приятными воспоминаниями о прошедшей ночи. От них на его душе было не то, что хорошо, в эти минуты казалось, что она просто пела. Вика после своего «секс-штурма» стала для него не просто «товарищем по-несчастью», она стала настоящей женой.

Как и вчера, на месте падения самолета не было ни одной души, лишь изредка все это пространство перечеркивали многочисленные следы зайцев, да каких-то других зверушек, разыскивающих остатки богатого угощения.

По намеченному курсу Сергей шел, осматривая свои владения, чтобы хоть сегодня встретить обещанного девчонке соболя. Где-то вдалеке с высокого кедра обвалилась шапка снега и три огромных глухаря, тяжело взмахивая крыльями, скрылись за лесом.

Снег, рассыпаясь, волной перекатывал через лыжное крепление, а за его спиной стучал охотничий карабин, напоминая Лютому о своем присутствии. По следам Сергей знал, что в его районе охотится стая волков, поэтому просто так кататься для собственного удовольствия желания не было. Волки были очень умными хищниками. Они четко соблюдали границы его территории и редко охотились в угодьях Сергея, помеченных им, как его мочой, так и лыжней.

Бывшему десантнику были неведомы таинства охоты. С этим промыслом он ни разу по жизни не сталкивался, и все приходилось познавать из собственного опыта, который он приобретал каждый день. К вечеру он прошел уже две трети намеченного расстояния, но лишь несколько глухарей, да волки, которые следили за ним на протяжении всего пути, вот и вся дичь, которая попалась ему на глаза.

«Санитары» леса шли параллельным курсом и старались не пересекать лыжню. Вероятно, победа человека над старым вожаком ещё была свежа в их памяти.

Взобравшись на горный хребет, Лютый через оптику в лучах заходящего солнца стал просматривать окружающую местность, пока его взгляд не уперся в странные черные комья, которые рылись в снегу. Расстояние было примерно около километра, и Сергей с подветренной стороны стал приближаться к пасущимся в пойме реки кабанам. Где на лыжах, где ползком, он, ныряя в глубокий и пушистый снег, сократил расстояние почти вдвое. Заняв позицию, Сергей перевел дыхание и поймал крупного зверя в перекрестие прицела. Стабилизировав дыхание, Лютый снял меховую рукавицу и теплым пальцем коснулся холодного спускового крючка. Карабин «Тигр» ничем не отличался от боевой снайперской винтовки «Драгунова». Мягко, как учила его Родина, Сергей нажал на спуск. Громкий выстрел карабина эхом разнесся по тайге, пугая лесную живность. Пуля покинула канал ствола и, вырвавшись наружу, понеслась в сторону дикого зверя. Кровь, фонтаном вырвавшись из раны между ухом и шеей, окрасила снег кровавым аэрозолем диаметром около двух метров. Кабан рухнул, упершись рылом в снег. Остальные животные с визгом бросились врассыпную, ломая на своем пути сушняк, присыпанный снегом и, исчезая в лесной чаще.

Здоровая свиноматка килограммов на сто шестьдесят лежала в снегу в той позе, в которой ее застала смерть. Пуля, попав в мозг, в одно мгновение убила её так стремительно, что животное даже не почувствовало, что уже мертво. Судьба дикой свиньи была решена всего лишь одним выстрелом. Её мясо с небольшим слоем жирка должно было стать хорошей калорийной пищей на довольно продолжительное время.

Сергей хотел было пожалеть, что не взял с собой девчонку, но тут же передумал. Мяса хоть и было много, это было всего лишь мясо, а рисковать здоровьем молодой и красивой жены он не мог. Достав нож, Лютый вспорол кожу вокруг задней ноги и вырезал увесистый окорок. Сняв рюкзак, он положил в него мясо, а остаток туши бросил на растерзание волкам.

Сейчас, когда в рюкзаке лежал здоровый кусок мяса, мысли вернули его в волчью стаю. Он подумал, что с соседями стоит дружить и пусть лучше волк будет сыт, чем изловчившись потом от голода, порвет Сергею глотку. Взвалив на себя бездонный охотничий рюкзак с добычей, Сергей, глубоко проваливаясь в снег, поспешил к дому. Сопоставив свои силы, и, просчитав дистанцию до «дома», не спеша побрел в подземелье, оставляя за собой глубокую лыжню. Запасов мяса теперь должно хватить на целый месяц и это давало время для дальнейшего изучения бункера. Отойдя метров на триста, Сергей вдруг услышал, как голодные волки, учуяв свежатину, бросились рвать тушу кабана, набивая желудки свежим мясом. Гулкое эхо звериного рыка разнеслось по заснеженной тайге и от него на душе Лютого стало не очень уютно.

Вика встретила Сергея улыбкой счастливой женщины. Как только Сергей вошел в «квартиру», она бросилась ему на шею, целуя в слегка обветренную щеку. Мешок с грохотом упал на пол и только его звук приостановил кипящие в её душе страсти.

— Сережка, ты опять с добычей? — спросила девушка, развязывая узел рюкзака.

— Викуля, милая моя, я задолбался, как раб на галерах. В этом мешке килограммов сорок чистого веса. Дай мне что-то перекусить и я, пожалуй, лягу, посплю, — сказал Сергей, валясь от усталости.

Комната благоухала кулинарным творением этой милой и обаятельной девчонки. За время отсутствия Сергея, она вовсю изощрялась в приготовлении изысканных блюд. Ей хотелось укрепить вчерашнюю победу над мужчиной, и она с успехом это сделала еще до возвращения Сергея.

Не обращая внимания на чистоту и порядок в жилом помещении Лютый, словно подбитый в схватке с «Мессершмитом» трудяга ЛАГГ-3, расправив крылья-руки, упал на диван лицом в подушку. Всего минута и он провалился в пучину сна, отключившись от реальности. Все его тело ныло и было разбито, как в первые дни службы в армии, когда он поступил в Рязанское училище ВДВ. Первые месяцы учебы были для Сергея настоящим кошмаром, пока тело не привыкло к физическим нагрузкам. Он засыпал в любой позе и в любом месте.

Сергей спал. Ему достаточно было полчаса, чтобы вновь почувствовать себя в хорошей физической форме. Теперь, где-то во сне в своем подсознании его мысли стали склоняться к тому, что в свои тридцать четыре года лучшего варианта, чем Виктория он уже не найдет. Да и нужен ли ему этот вариант? Девочка молода и хороша собой. Она в меру сексуальна, да к тому же очень чистоплотна. Что еще нужно мужчине в его возрасте? Ему нужна была надежная и приятная боевая подруга. За неимением альтернативы, Вика была тем человеком, на которого можно было положиться. Поэтому чаша весов неуклонно с каждым днем склонялась в сторону её кандидатуры. Сергей чувствовал, как его сердце начинает принадлежать ей и он ничего не может с этим поделать.

Вздремнув полчаса, Лютый поднялся.

— Я долго спал? — спросил он Вику.

— Минут тридцать, — ответила она, срезая с окорока волосатую шкуру кабана.

— Это, Викуля, привычка у меня такая с армии. Как только есть пять минут свободного времени, засыпаю мгновенно. Давай помогу, он же тяжелый, — сказал Сергей и, взяв охотничий нож, принялся освобождать мясо от тугой шкуры. — Сегодня опять волков видел. Они всегда идут за мной, будто я их кормить должен. Со своей добычи я себе только один окорок взял. Остальное «санитары» употребили.

— А ведь не зря шаман в бубен бил и говорил, что я полюблю человека-волка. Вот и сбылось его предсказание, — сказала Виктория. — Ты иди, прими ванну. Пока ты спал, я тебе горячую воду набрала.

Завалившись в ванну, Сергей ощутил, как все его тело устало. Оно ныло от многокилометрового путешествия и даже тридцать минут сна не вернули ему потраченные силы. На какое-то мгновение, разморившись в теплой воде, он опять закрыл глаза и вновь вздремнул. Он даже не слышал, как в ванную комнату вошла девчонка и присела рядом на краю ванной. Она, ничего не говоря, смотрела на него, и все её тело вздрагивало от пробуждающегося желания. По своей женской логике в голове она уже прокручивала планы совместной жизни. В её фантазиях она строила дом, рожала детей, покупала машины и всякую мебель и постепенно погружалась в болото бытовухи, которая и мужчину превращала в пузатого телепузика. Все эти фантазии она представляла и отождествляла сейчас только с Сергеем. Для неё теперь не было человека любимее и надежнее, чем Лютый и она верила ему. Сергей был её рыцарем, её спасителем, и за эти дни, что они провели в тайге, Вика подарила ему свое любящее сердце.

Сергей от её прикосновений проснулся. Взглянув на неё снизу вверх, он улыбнулся и положил свою руку ей на колено. Ему до мозга костей была приятна её чувственность, было приятно её присутствие, и эта очаровательная улыбка, которая могла заставить биться любое каменное сердце. Вика наклонилась и нежно поцеловала Сергея в губы.

— Давай я потру тебе спинку, — сказала она и принялась намыливать кусок поролонового матраца, который Сергей использовал вместо мочалки.

Лютый повернулся к ней спиной и, закрыв глаза, опустился в омут блаженства. Ее рука скользила по телу, вызывая в нем не только приятные ощущения, но и позывы к продолжению рода.

— Ты волнуешь меня, — сказал Сергей, заводясь.

— Не спеши. Сперва ужин, а уже потом активный отдых, — сказала она, подавая Сергею махровое полотенце.

Он вылез из ванны и предстал перед Викторией подобно Аполлону Бельведерскому. Все его тело, его мышцы были олицетворением мужского идеала. Несмотря на эту божественную стать, взгляд девушки был направлен не на трицепсы и бицепсы, и даже не на бугристый пресс. Она заворожено смотрела на его достоинство, а её глаза искрились, словно «бенгальские огни». От одного лишь вида мужского органа она уже желала его. Вика мечтала о том, как ощутит его блаженное тепло внутри себя, совсем забыв о безопасности.

Ужин выдался на славу. Обжаренный сушеный картофель с тушеным мясом косули под «Дербентский» коньяк, вызывали в желудке приятное чувство сытости. Коньяк теплой и ласкающей волной расходился по всему телу. Голова приятно кружилась и легкое, почти невесомое опьянение налило все мышцы Лютого удивительно приятной истомой.

— Нас больше никто искать не будет. Так, что нам придется здесь задержаться надолго и привыкать к одиночеству.

— Ты откуда знаешь? — спросил Сергей, слегка заинтересовавшись.

— Сегодня, когда ты ходил на охоту, передали по радио, что поисковые работы прекращены. Назвали фамилии погибших. Мы с тобой тоже есть в этом списке. Вот только почему-то говорят, что самолет с пассажирами пропал без вести?

Сергей с удивлением смотрел в глаза своей спутницы по-несчастью, и его поразило её равнодушие к происходящему. Создавалось впечатление, что она ничуть не жалеет о случившемся, и даже совсем не желает, чтобы их обнаружили.

— Вика, а разве ты не хочешь домой к папе и маме? — спросил Сергей, глядя на её реакцию.

Девчонка налила себе бокал вина и, глядя Сергею в глаза, вкрадчиво сказала:

— Знаешь, Сергей, я вообще не хочу изыскиваться — мы умерли для них. Зачем нам воскресать? Я готова всю свою жизнь прожить с тобой в этом месте. У нас же есть все: есть пища, есть вода и теплое жилье, у нас есть любовь. Что нужно для счастья — деньги? Я так не думаю. Вон у тебя почти сто килограммов золота, ты, что его на хлеб намажешь, или пожаришь на нем картошку?

— Возможно, ты права, стоит ли возвращаться, если тебя никто не ждет? Может, богу было угодно, чтобы мы остались живы. Может бог хотел, чтобы мы нашли это убежище и пересмотрели свои взгляды на весь мир. Я больше не буду искать радиостанцию, чтобы поведать миру, что мы живы. Лично для меня — лучше жизнь начать с нуля. Пусть все идет, как идет, суждено будет нам попасть на большую землю, значит это промысел господний. Не суждено, будем жить здесь до последнего дня.

Вика присела Сергею на колени и обхватила его за шею. Слезы счастья катились по её щекам и она, прижав его голову к своей груди, поцеловала его в макушку. Она весь день ходила, как не своя.

Вика, когда услышала по радио эту новость, считала, что Сергей будет рвать и метать и их зарождающееся чувство просто рухнет, как карточный дом. Он ведь так хотел попасть домой. Он хотел увидеть свою мать и мечтал начать новую жизнь.

Сергей понимал, что в ближайшее время не суждено сбыться тому, что за долгие годы в колонии он наметил для себя. К удивлению девчонки Лютый вполне легко и тихо смирился со своей участью. А это и стало для неё настоящим подарком. Каждый прожитый день прибавлял больше шансов на то, что они навсегда останутся вместе. Если же вдруг, когда-нибудь и кто-нибудь найдет их, это уже будет просто очередное приключение, не более. Сейчас Сергей был рядом, был необычайно близок ей, и это было для Виктории настоящим счастьем.

Как и водится в медовый месяц, молодые много времени посвящали любовным играм. Этот вечер явно не был исключением. Все в таких случаях происходило само собой и уже с сегодняшнего дня это носило характер супружеских отношений.

Девчонка, используя свое обаяние, без всякого труда заманивала Сергея в кровать, высасывая из него все жизненные соки. Сергей удивлялся её прыти и физической страсти. Было такое ощущение, что она просто ненасытна. Теперь Сергей точно был уверен, что до вступления в половую жизнь, Вика теоретически постигла все таинства великого учения камасутры. К ее фантазиям и кипящим страстям Сергей относился философски. Даже оральный секс, исполненный юной особой с виртуозностью профессионалки, не омрачил его восприятия, а наоборот сделал эти ощущения сказочно приятными и поистине близкими.

Вика нравилась Сергею своей непосредственностью и первозданной раскованностью. Её страсть была продиктована скорее не распущенностью, а жаждой познания и еще большего посвящения своей сущности в жизнь этого мужчины. Все, что она делала, возбуждало Сергея каждый раз с новой силой.

Наконец-то, утолив свой сексуальный голод, девчонка ушла в ванную и появилась через полчаса свежей и удовлетворенной. Её чистоплотность импонировала Сергею. Чувствовалось, что она получила в семье достойное и правильное воспитание.

Лютый не мог пропустить возможности касаться и созерцать этот божественный цветок, поэтому не мог оставить ее один на один со своими интимными проблемами. Он следовал за ней, как нитка за иголкой Он нежно касался, бережно мыл её тело, благоговейно исполняя обряд интимного омовения.

Вика старалась доверять Сергею всю себя без остатка, как и он, доверял ей свое тело. Женское любопытство во все времена было безгранично, как вся вселенная. Этот порок не миновал и юную особу, которая обожала лежать на груди своего героя. Сейчас, когда Сергей был пойман в искусно расставленные силки, пришла пора узнать, за какие грехи ему довелось провести в колонии восемь лет.

По поведению Сергея было видно, что он не матерый преступник, живущий только волчьими идеалами и законами преступного мира. Нет, в нем явно прослеживалась противоположность к недостойным людским проступкам, а это было несовместимо.

— Сергей, ты мог бы мне рассказать о том, как ты попал в лагерь — ты убил человека? Или изнасиловал малолетку? Судя по твоей физической активности, ты мог вполне изнасиловать не одну женщину, а женское общежитие камвольно-суконного комбината, — пошутила Вика.

Сергей улыбнулся, поцеловал Вику в щеку и, прижав ее к своей груди, стал рассказывать ей о своей жизни, чтобы удовлетворить её женское любопытство.

На память пришли дни его последней командировки на Кавказ.

Борт, уходя в сторону Шали, уносил его и всех тех, кого он вытащил из ада чеченского плена. На залитом кровью полу с простреленной шеей лежал сержант Аверин. Он, как настоящий воин, несмотря на смертельную опасность, в самый последний миг закрыл своим телом командира от пули бандита. Лютый, стиснув зубы, и, рукавом вытирая на глазах слезы, стоял на коленях перед его трупом до самого момента посадки борта на базу. В ту минуту его скорбь была так тяжела, что Сергей, не стесняясь своих бойцов, вслух просил господа простить его и принять душу сержанта. Достав с шеи сержанта нательный крестик, Сергей крепко сжал его в своей руке. Будто через этот невидимый глазу портал он передавал душе сержанта свою нестерпимую боль и скорбь, которая в эти минуты терзала его сердце.

Весть о возвращении группы старшего лейтенанта Лютого на базу в Шали облетела все службы и штаб сводных войск на Кавказе. На площадке собрались все: командир полка, командир батальона и даже представители особого отдела армии.

Всему офицерскому корпусу высшего звена не терпелось видеть «героя», который ценой собственной свободы нарушил приказ и даже сорвал график ротации войск.

Борт, разрезая воздух лопастями, словно гигантскими саблями и, поднимая клубы пыли, приземлился на площадку. Как только двигатель самолета остановился, и пыль улеглась, дверь МИ-8 открылась. В дверном проеме появился старший лейтенант Лютый. От усталости и размазанных по щекам слез и краски боевого камуфляжа, его лицо было покрыто налетом грязи. Под глазами черными полосами размазаны слезы горечи. Старший лейтенант спрыгнул на поле и, взяв поручень носилок, вместе со своими бойцами поднял тело погибшего сержанта Аверина. Осторожно ступая на землю, он двинулся в сторону стоящих поодаль офицеров, которые с интересом наблюдали за новоявленным полковым «террористом». Среди штабников послышалось шипение:

— Лютый с «двухсотым»…

Сергей шел вперед, гордо глядя на командира полка. Следом за ним борт покинули уставшие бойцы и бывшие пленники, которых освободил Лютый из бандитского плена. Даже издали по лицам десантников было видно, что этот рейд был для разведгруппы не экскурсией по горячим и лечебным источникам Аргунского ущелья, а настоящей боевой операцией. Было видно, что весь взвод скорбел по поводу потери своего сержанта и боевого товарища Аверина. Передав носилки одному из бойцов, Лютый подошел к командиру полка и, стараясь принять офицерскую выправку, по всей форме доложил:

— Товарищ полковник, разведывательная группа поставленную задачу по спасению пленных выполнила. Потери: один раненый, сержант Аверин убит. В результате проведенной операции уничтожено около пятидесяти бандитов незаконного бандформирования полевого командира Саида Аргунского. Сам полевой командир Саид Аргунский в результате операции убит, а его база полностью уничтожена вместе с запасами оружия, боеприпасов и наркотиков. Прошу Вас, товарищ полковник, сержанта Аверина представить к правительственной награде посмертно.

Полковник слушал доклад Лютого, а в его душе кипел гнев. Буквально несколько часов назад полковник Мелентьев стоял перед командующим северокавказским военным округом и словно первоклассник выслушивал от генерала Трошева очередное порицание за самоуправство и разгильдяйство военнослужащих 104 полка ВДВ.

— Да ты знаешь, что ты, старший лейтенант Лютый, своей самодеятельностью сорвал график ротации войск? Он согласован не с тобой и не со мной. Он согласован генеральным штабом СКВО и президентом Чеченской республики Рамзаном Кадыровым. У нас, бля, из-за твоей самодеятельности очень большие неприятности. Ты, старлей, не думай, что ты герой — ты преступник и террорист! Борты он, видите ли, захватывает! Кем, кем ты себя, бля, вообразил? «Рембо», ты сраный. Ты у меня под трибунал пойдешь, «сучий потрох»! Командиру батальона, подготовить рапорт о передаче дела в трибунал. Пусть суд разбирается, какое наказание заслуживает старший лейтенант Лютый. Сдать оружие! Вы арестованы до выяснения!

Сергей равнодушно, будто заранее зная, расстегнул разгрузку, жилет и, глядя в голубое небо, бросил надоевшую за двое суток амуницию вместе с автоматом себе под ноги. Полными глазами горечи и обиды, он обернулся к своим бойцам и усталым голосом сказал:

— Мальцев, дипломат!

Сержант подал командиру дипломат. Сергей, глядя в глаза полковнику, открыл замки кейса и бросил его под ноги Мелентьеву. Кейс при ударе открылся и из него на траву посыпались пачки долларов.

— Это что такое, товарищ старший лейтенант? — скрипя зубами, спросил полковник. — Постарайтесь объяснить, что это за денежные знаки?

В тот миг, когда кейс упал на землю, полковнику показалось, что Лютый бросил ему этот дипломат, словно это была «сахарная» косточка, а он, полковник Воздушно Десантных Войск, бездомная собака.

— Это, товарищ полковник, деньги за партию наркотиков, продажу которых удалось пресечь моим бойцам.

— Майор Брайцев, арестуйте старшего лейтенанта и определите на гарнизонную гауптвахту под следствие, — приказал полковник курирующему ФСБешнику.

Бойцы, видя, что их командир попал в немилость, окружили его плотным кольцом и, передернув затворы, решительно ощетинились стволами, давая понять, что не дадут в обиду своего командира.

Глаза полковника и всей штабной шушеры, то ли от страха, то ли от удивления, прямо вылезли из орбит. Подобное неподчинение с применением оружия носило не просто характер нарушения устава, это уже было ЧП армейского масштаба.

Челюсть полковника затряслась от нервного тика. Четырнадцать автоматов смотрели на него черными зрачками стволов, готовые в любую секунду высадить четыреста двадцать патронов.

— Старший лейтенант Лютый, это что за балаган? Командуйте своими бойцами и не доводите ситуацию до предмета судебного разбирательства, — сказал спокойно полковник.

— Я приказываю опустить оружие, — сказал старший лейтенант и посмотрел на своих солдат таким взглядом, что они беспрекословно подчинились.

— Старший лейтенант Смирнов, принимайте командование подразделением, — сказал Сергей, переводя своих бойцов под руководство другого офицера.

— Взвод, становись, — скомандовал Смирнов.

Солдаты, исполняя приказ, встали в соответствии с требованием устава.

— Оружие разрядить!

Отстегнув от автоматов магазины, каждый воин проверил автомат и, передернув затвор, поставил оружие на предохранитель. Когда воины спрятали магазины в подсумки, Смирнов скомандовал дальше:

— Равняйсь! Смирно! Оружие на пле-е-е-чо! В подразделение шагом м-а-р-ш!

Взвод, выполняя приказ, строем двинулся расположение роты, неся попеременно на носилках тело Аверина.

Полковник Мелентьев, видя, что арест боевого разведчика может спровоцировать настоящую «гражданскую войну» смягчил свое решение. Видно в эту минуту он вспомнил девиз ВДВ — «Мы своих не бросаем».

— Арест Лютого отставить. Объявляю вам, товарищ старший лейтенант Лютый, на первый раз неполное служебное соответствие. До возвращения на место постоянного расквартирования полка в Черёху я не хочу видеть вас. Как наказание за самодеятельность и самовольный захват дежурного борта приказываю вам, товарищ старший лейтенант, доставить тело сержанта Аверина домой к родителям. Им будете объяснять, почему их сын погиб. Это для вас и будет наказанием, да и меня избавите от объяснений перед советом солдатских матерей. Майор Брайцев, подготовьте документы на старшего лейтенанта. Денежные знаки США оприходуйте в соответствии с законом.

Полковник, не скрывая эмоций, пнул кейс, и пачки с долларами вывалились на летное поле.

— Да, о проведении операции, товарищ старший лейтенант, доложите боевым донесением. А вашего сержанта Аверина включите в ходатайство о награждении, — сказал полковник и, развернувшись, сел вместе с офицерами полка в командирский УАЗ, оставив Лютого посреди летного поля.

Сергей плюнул густую, как после пьянки слюну и, наклонившись, поднял с поля автомат и разгрузку. Накинув «калаш» на плечо, он не спеша побрел в сторону расположения своего взвода, стараясь сообразить, что сказать родителям Аверина, и какую водку купить в военторге, чтобы вечером напиться на поминках сержанта.

«Черный тюльпан» уже прогревал двигатели, когда Лютый, сопровождая «груз 200», появился согласно приказу начальника штаба. Дорога предстояла дальняя.

Мать и отец сержанта Аверина проживали далеко в Иркутске, откуда и призывался их сын. Весь полет, глядя на цинковый ящик, Лютый в голове прокручивал слова утешения, которые он должен сказать родителям своего бойца. В голове крутились всевозможные варианты. Он вспомнил все — от того момента, когда впервые увидел этого парня в числе молодых командиров, прибывших в четвертую роту в составе нового призыва.

А через несколько дней Лютый с ним уже вылетел на первое задание. Там он смог своими глазами оценить храбрость и смелость молодого сержанта, который уже тогда подавал большие надежды. В отличие от других, у этого не было «тормозов». За чужие спины Аверин никогда не прятался. Из любой ситуации выходил достойно и со знанием дела. Иногда в разговорах Лютый намекал Аверину, что если он окончит военное училище, то из него выйдет первоклассный офицер. В нем была такая изюминка, которой у других сержантов роты не было.

Иркутск встретил Сергея неприветливо. Сентябрь, а было почему-то ужасно холодно. То ли его знобило от перелета, то ли от предстоящей встречи с родителями Аверина. Руки от волнения вспотели и были мокрыми, будто он помыл их, а вытереть забыл. На полосе уже ждал дежурный ГАЗ-66 из областного военкомата. Сам военком в чине подполковника стоял возле машины, ожидая разгрузки цинкового гроба с телом сержанта.

Лютый через аппарель вышел на поле и, увидев подполковника, по форме доложил о своем прибытии и прибытии «двухсотого» груза. Сергей представился и пожал военкому руку.

— Скажи мне, это твой боец, товарищ старший лейтенант?

— Мой, товарищ подполковник. Должен был уволиться через месяц.

— Это правда, что сержант прикрыл командира? — спросил подполковник.

— Так точно! Он мне спас жизнь. Мы уже в борт садились, когда дух выстрелил. Аверин прикрыл меня. Его орденом «За мужество» посмертно наградили, — сказал Лютый с чувством глубокого сожаления и, достав из кармана красную коробочку, открыл ее и показал подполковнику.

— Вот, надо родителям торжественно вручить.

Подполковник вздохнул глубоко и, глядя в землю, тихо сказал:

— Сам отдашь. Ты же командир и знаешь своего бойца лучше, чем мы, тыловые крысы.

Солдаты местной комендатуры погрузили гроб в машину. Лютый последний раз сел в кузов со своим бывшим сержантом и погрузился в раздумья.

Город показался мрачным и унылым. В центре него стояли еще двух-трехэтажные деревянные постройки времен Николая II.

Родители сержанта встретили старлея без особой любви. Им казалось, что в смерти сына виновны не чеченские террористы, а вся Российская армия в лице старшего лейтенанта Лютого. Разговора с родителями не получилось. Сергей отдал орден отцу, который все время исподлобья смотрел на него, будто хотел просверлить взглядом. Мать сидела в изголовье, раз от разу заливаясь неистовым плачем. В квартире, в подъезде дома и во дворе собрались одноклассники, друзья, знакомые и просто те, кто знал о гибели сержанта ВДВ. Одна за другой к дому подъезжали машины. Люди в скорбном молчании несли венки, которыми уже была заставлена не только квартира, но и часть подъезда. Молоденькие девчонки стояли возле подъезда и плакали.

Вдруг мать сержанта Аверина вскочила и в истерике завопила:

— Не верю, не верю! Я не верю, что мой сын погиб! Я не верю в это!

Она кричала и стучала по крышке, стараясь своими ногтями разорвать злосчастный металл. Отец, как под действием гипноза, схватил молоток и, рыдая, стал зубилом вскрывать запаянный гроб. Родственники, близкие, друзья старались остановить его.

Он орал:

— Мы с матерью должны проститься с сыном! Мы должны видеть, что это он, наш мальчик! — кричал убитый горем отец.

Люди старались успокоить батьку, но тот махал молотком и никого к гробу не подпускал. Изловчившись, он все же пробил его. Воздух с шипением ворвался внутрь. Через пять минут отец уже оторвал крышку.

Сержант Аверин в парадной форме десантника лежал в гробу, будто не был мертв, а спал. Улыбка застыла на его лице и говорила не о страданиях и смертных мучениях, а о том, что он с честью и достоинством исполнил свой солдатский долг и как десантник снискал славу.

Как только отец увидел лицо сына, слезы градом хлынули у него из глаз. Нервы его сдали, ноги подкосились, и он рухнул на пол. Мать бросилась обнимать сына. Поправляя простынь, ее рука в тот момент нащупала злополучный кейс, который лежал в ногах покойника. Как он оказался в цинковом гробу, Сергей представить не мог.

В голове Лютого мгновенно вспышкой выстрела в ночи, промелькнула мысль, но было уже поздно. Доллары пачками медленно, словно в кино посыпались на пол.

Десятки глаз увидели это, и оцепенение охватило присутствующих на похоронах. Военком сурово посмотрел на Сергея, и ему все стало ясно.

Губа

Лютый от шока отошел только в камере гарнизонной гауптвахты.

Помещение это было довольно просторным. Посреди одиночной камеры стоял «борт». На языке «губарей» так назывались нары, пристегнутые на день замком. Хорошо, что пол в камере был паркетный.

Лютый, подстелив свой бушлат, лег под батарею, которая была скрыта металлической сеткой. Часовой-солдат изредка открывал «зрачок», на уголовном жаргоне называемый «сучкой» и, убедившись, что арестованный жив и здоров, следовал дальше по коридору, гулко топая своими сапогами.

Через три дня в камеру вошел помощник военного прокурора, который предъявил Сергею обвинение в присвоении конфискованной валюты.

Старший лейтенант Лютый встал перед ним и, выслушав надуманное обвинение, понял, что это дело рук особиста, который должен был эти деньги оприходовать, как вещественные доказательства. Дело, со слов прокурора, передано в следственные органы для дальнейших следственных действий.

Лютый понял — мышеловка захлопнулась. В его голове естественно закрутилась мысль, что это происки майора Брайцева, но он не мог доказать этого. На кейсе были обнаружены его отпечатки пальцев, и это было самой главной уликой в этом деле.

Майор давно положил глаз на его служебные дела и никогда не упускал возможности поковыряться в них основательно после очередного рейда. Его всегда почему-то интересовала «контрибуция», которую десантники получали в награду за свои боевые подвиги. Почти после каждого рейда Брайцев лично допрашивал разведчиков с определенным пристрастием, но каждый раз все его допросы упирались в глухую стену. Никто, ни один десантник не говорил ему, как проходил рейд, и что после этого рейда попадало солдатам в качестве «сувениров». Этот факт злил майора Брайцева, который никак не мог наладить процесс своего «обогащения». Лютый всегда был против подобных откатов и поэтому он никак не мог найти к нему подхода.

Через неделю Лютый вновь предстал перед прокурором. Очная ставка с майором Брайцевым расставила все точки над «и». Как только Сергей в сопровождении конвоя вошел в кабинет следователя, Брайцев сказал:

— Я вас, старший лейтенант, предупреждал, что вы доиграетесь с законом. Вот и доигрались. Это же надо, превратить армию в коммерческую лавку…

Сергей молчал. Он понимал, что каждое слово, сказанное им, будет обязательно интерпретировано не в его пользу.

— Вы подтверждаете, старший лейтенант, что из последнего рейда вы привезли на базу миллион долларов США? — спросил следователь, записывая показания в протокол.

— А что, мне надо было оставить эти деньги боевикам? — ответил Сергей. — Пусть они на эти деньги из Грузии тащат оружие, боеприпасы, наркотики? Пусть убивают наших парней, взрывают дома с мирными жителями?

— Да, товарищ следователь, по поводу наркотиков. За старшим лейтенантом Лютым водились грешки прятать героин, чтобы в свободное от службы время позабавить себя его продажей, — сказал ехидно майор Брайцев, окончательно подписав приговор Лютому.

— Это так? — спросил следователь. — Вы подтверждаете показания майора Брайцева?

— Мы тогда из рейда выходили с боем. Борт был подбит бандитами и некоторые десантники получили ожоги. Чтобы выполнить поставленную командованием задачу, нужно было привести солдат в боевую готовность. Вот и пришлось занять у бандюков героин, чтобы сделать бойцам местную анестезию. По прибытии на базу героин был уничтожен, — абсолютно спокойно сказал Сергей.

— А может ты, Лютый, не уничтожил героин? Кто может подтвердить это? — спросил майор Брайцев. — Одна рука уничтожает, а другая рука прячет, чтобы потом продать. Вы же, офицерье, постоянно стонете, что Родина вам не доплачивает.

— Я — офицер, товарищ майор, и не мог допустить, чтобы наркотики попали в руки личного состава или еще куда-нибудь.

— Значит, подследственный, вы признаете, что имелись случаи использования наркотических веществ? — спросил следователь, записывая показания.

Сергей, понурив голову, ответил:

— Признаю, но хочу заверить — ни один грамм наркотиков не попал в руки моих воинов. Все было под контролем, — сказал Сергей, оправдываясь.

— Вот, вот, товарищ следователь, видите, Лютый подтверждает, что по своему усмотрению распоряжался конфискованным у бандитов имуществом, вместо того, чтобы оприходовать его согласно требованиям боевого устава и уголовно процессуального законодательства. Если он мог присвоить героин, то присвоить миллион долларов он тоже вполне мог. Наверное, хотел после службы купить квартирку. Бизнес организовать или на Канарах отдохнуть мечтал, — ехидно сказал Брайцев.

— Последний, кто держал в руках кейс с деньгами, были вы, товарищ майор, — сказал Сергей, переводя стрелки на ФСБешника.

— Тамбовский волк тебе товарищ, — сказал майор. — Если вляпался, то не стоит валить на других. Моих отпечатков на этом кейсе нет. Ты еще скажи спасибо, Лютый, что мы не возбудили дело по факту помощи американским военным советникам. «Ролекс» золотой не на моей руке висит, а на твоей, — сказал Брайцев, выкладывая из дипломата на стол фотографии. — Вот, товарищ следователь, ознакомьтесь. Это бравые лихие парни из взвода старшего лейтенанта Лютого фотографировались на территории России с иностранными военными советниками, которые в свою очередь нарушили государственную границу.

— Это правда, подследственный? — спросил следователь.

— Вот посмотрите. Взгляните на это фото. Вот старший лейтенант в обществе военнослужащих США, а это перед ним знакомый вам кейс с долларами США. Может это советники оплатили Лютому какую услугу? На месте взрыва дома Саида Аргунского следователи-криминалисты не обнаружили тело этого бандита. Дом в воздух взлетел, а куда делся идеолог ваххабитского движения Саид Аргунский неизвестно. Зато известно, что отпечатки пальцев старшего лейтенанта Лютого находятся на этом кейсе.

— Я так понимаю, Сергей Сергеевич, что вы планировали достать из гроба сержанта Аверина деньги по окончании службы на Кавказе? — спросил следователь, рассматривая фотографии.

Сергей замкнулся и больше не проронил ни слова. Золотой «Ролекс» на руке, фотографии его бойцов с американскими военными советниками и отпечатки пальцев были тем козырем, на который опиралось все следствие. Сергей закурил и сказал:

— Я без адвоката больше не скажу ни слова.

— Что и требовалось доказать, — сказал майор Брайцев. — Вот видите, товарищ следователь, старший лейтенант Лютый почти признал свою вину.

В эту минуту Сергей понял, что как бы он не старался помочь следствию, вопрос о его осуждении уже был решен на Кавказе. Брайцев многое не договаривал. Особенно Лютого напрягла информация о том, что Саид Аргунский по какой-то причине остался жив. Сергей точно знал, что на Кавказе такие штуки не проходят. Закон кровной мести там никто не отменял, и этот факт заставлял задуматься. Саид был хитер, словно лиса. Растворившись под чужой фамилией на просторах России, он мог дождаться удобного момента и нанести коварный удар.

Лютый был признан командованием «козлом отпущения». Теперь он должен был нести ответственность не только за себя, но и за все промахи и преступления командного состава. А этот факт не мог оспорить даже самый крутой адвокат Иркутской области.

Сергей, сидя под следствием уже целый месяц, четко изучил график дежурства караула на гарнизонной гауптвахте.

Приближение субботы и воскресенья сулило всегда очередные неприятности. В наряд заступали курсанты местного военного училища, а эти будущие офицеры отличались от солдат не требованием устава, а будущим офицерским «самодурством», что, по их мнению, помогало в карьерном росте. Подобные выходки были присущи только личностям амбициозным, которые в отличие от рядового состава устава «Гарнизонной и караульной службы» не блюли. На протяжении целых суток они доставали Сергея постоянными стуками в дверь. На завтрак, обед и ужин, как правило, ему доставались лишь объедки с курсантского стола. Этот факт вызывал гнев у боевого разведчика. Лютый мог бы свободно расправиться с этим караулом, но Сергею не хотелось усугублять своего положения. Но пришел тот час, когда безбашенные генеральские сынки окончательно достали его.

Вот в один из таких дней, когда курсанты так «бдительно» несли службу, Лютый распустил свои носки. Связав из них веревку, он приладил их к своим берцам и повесил перед глазком двери на вентиляционную решетку. Лютый затаился в ожидании, словно питон и замер, ожидая, когда часовой посмотрит в зрачок. Стук сердца и дыхание Лютый синхронизировал с шагами часового-курсанта, который шел по коридору к его камере. При очередном визуальном осмотре часовой обнаружил в ней висящий под потолком «труп». То ли от не знания устава, то ли от страха, он самовольно без выводного открыл камеру и вошел в неё. Лютый затаился и когда часовой-курсант просунул тело в камеру, Сергей в мгновение ока обезоружил часового. Автомат так быстро перекочевал в руки подследственного, что курсант ничего не понял.

— Ну что, козел, прощайся с жизнью! — сказал Лютый и, передернув затвор, направил на часового автомат.

Часовой зажмурился, и Сергей почувствовал, как завтрак жидким стулом покинул тело курсанта. Через несколько секунд вся камера наполнилась запахом свежего дерьма.

Сергей коротким ударом в солнечное сплетение нейтрализовал часового и, закрыв его в камере, направился с автоматом в караульное помещение. Он босиком, словно дикий кот скользнул по гулкому коридору и спустился в караульное помещение. Через несколько секунд весь наряд лежал на полу. Лютый моментально разоружил весь караул, а будущих офицеров согнал в комнату начальника караула, где и закрыл под замок. После чего он прошел через двор гауптвахты и тихо вошел в здание комендатуры. Угрожая двумя автоматами, Лютый заставил коменданта гарнизона исполнить все его пожелания. В течение десяти минут Сергей «развлекался» над полковником. Тот, не на шутку испугавшись за свою жизнь, ползал по кабинету на коленях и просил у Лютого пощады, предлагая ему не только личную машину, но и деньги.

— Встань с пола, полковник, не позорься, — обратился к нему Лютый на «ты». — Устав караульной службы предусматривает содержание обвиняемого в совершении преступления согласно внутреннему распорядку следственного изолятора. Мне уже надоело пристегивание нар на дневное время суток. Мне надоело, что караульный постоянно стучит в дверь прикладом автомата и требует от меня, чтобы я бодрствовал. Мне надоело, что мне, боевому офицеру приносят продукты питания, которые уже ел курсантский и рядовой состав. Я требую срочного перевода в следственный изолятор МВД. Я надеюсь, что там порядка намного больше. Следующее — я требую, чтобы весь наряд уже сегодня был наказан за грубейшее нарушение устава Гарнизонной и караульной службы.

— А теперь, полковник, без протокола. Ты знаешь, полковник, что из-за таких идиотов на Кавказе погибло больше половины солдат. Все это по вине таких вот раздолбаев, как ваши курсанты, будущая гордость Российской армии. Не за себя прошу, полковник, за матерей погибших солдат прошу.

Лютый, отстегнув магазины автоматов, положил оружие на стол полковнику. Заложив руки за спину, как подобает арестанту Сергей спокойно, словно на прогулке вышел из кабинета коменданта и не спеша направился на гауптвахту в свою камеру.

— Ну что, сынок, какашки просохли? — спросил Сергей бывшего часового. — Иди, родимый, подмывайся, комендант гарнизона ждет тебя.

После ухода Лютого комендант немедленно вызвал ординарца.

— Товарищ старший лейтенант, срочно подготовьте приказ о снятии наряда военного училища с несения службы. Сегодня же весь наряд караула от имени коменданта гарнизона определить на гауптвахту сроком на десять суток. Передать начальнику гарнизонной гауптвахты капитану Синицыну, что фактическое пребывание караула военного училища под арестом — тридцать суток. Пусть, суки, целый месяц сидят и учат устав Гарнизонной и караульной службы. Я лично буду проверять! До каждой точки. До каждой запятой и с выражением, как «Евгения Онегина», — приказал полковник.

Централ

Иркутский централ встретил Сергея Лютого как подобает заведению подобного ранга. Хорошо было тому, кого привозили с этапов под вечер.

По закону военную форму с Лютого сняли и всучили хозяйскую робу, такую, как носят зеки на зоне. Целый день пришлось мерзнуть в этапке. Воды на бетонном полу было достаточно, чтобы в ней можно было разводить карпов. Дерьмо на «параше» высилось вонючими «горами» и никому до этого не было дела — это была тюрьма.

Люд преступный набивался в эти камеры, подобно селедке, но каждый из арестантов четко знал свое место. «Блатные» сидели у окна, играя в карты и дожидаясь перевода в камеры. «Мужики» грудились на нижних нарах, то и дело, варя чифирь тут же на кусках рваного материала. «Опущенные» или «петухи» ворковали в своем петушином углу, рассказывая друг другу эротические анекдоты.

За пару часов вся хата наполнилась дымом от сигарет, горящих тряпок и вонью людского дерьма, которого становилось больше и больше. Оно уже не вмещалось в парашу, и стекало на пол расплавленными «шоколадными батончиками». От дыма, вони говна и мочи даже слезились глаза, и с каждой минутой дышать становилось все тяжелее.

За дверьми начали клацать замки и «каторжный люд», собрав свои хотули, стал собираться на выход. Каждый норовил пробиться вперед, чтобы быстрее выскочить из этого «зловонного царства» и в первых рядах попасть в баню. «Петушки» странно суетились, подкалывая друг друга, и покручивая своими задницами в предчувствии возможных сексуальных утех.

По всему было видно, что народ здесь бывалый. Новичка видно было издалека обычным глазом. Те, кто прибыл впервые, с интересом разглядывали расписанные, словно на рейхстаге стены. Все свободные места были исписаны кличками уголовников с указанием срока, определенного им судом, и даже со статьями обвинений. Бывалые «каторжане» на все эти древние наскальные письмена внимания не обращали. Лютый же старался из тысяч статей, имен, кличек, сроков определить примерный срок, который его мог ждать по статье «Хищение в особо крупном размере».

— Что, браток, ты никак впервые здесь? — спросил седовласый крепенький мужичок лет шестидесяти.

— А ты откуда знаешь? — спросил Сергей.

— Первохода, браток, издалека видно. Ты сядь, посмотри, из бывалых никто так «репу» не задирает. У них свои дела. А первоходы готовы на стену залезть. Но ничего, привыкнешь. Это первые пятнадцать лет трудно, а потом срок как по маслу покатит. Я уже пятьдесят лет по зонам чалюсь, мне в лагере намного лучше, чем на свободе — я привык. Ты, браток, раздевайся шустрее. Сейчас в баню пойдем, а «кишки» свои на прожарку сдай, чтобы не дай бог, какую мандавошку в хату не притаранить. В этих условиях они плодятся быстрее всех тварей. Через неделю вся хата будет чесаться.

Дед разделся догола и стал возле железной двери, которая была еще закрыта. Все его тело украшали татуировки. Звезды на коленях и плечах, кинжалы, змеи, черепа, церкви и лики святых «иконостасом» покрывали все тело.

— Иди ко мне, служивый! Я тебя чуть уму разуму научу, а то ты по незнанию можешь и на член нарваться! Самое главное в тюрьме — быть настоящим мужиком и на провокации всяких приблатненных идиотов не поддаваться. А уж если невмоготу будет, то можешь и рыло разбить. Драться-то, наверное, умеешь? — спросил дед вкрадчиво.

Лютый встал рядом и удивился прозорливости старого вора, который словно из воздуха черпал информацию.

— Ты, батя, откуда знаешь, что я служивый? — спросил Сергей.

— Ты на рожу свою посмотри. На ней, как на этой стене боевой устав отпечатан. На правом плече хронический синяк от автомата. Тело твое имеет офицерский загар, руки до локтей и рожа черная, а все остальное, как у покойника белое. Я могу даже сказать, кто ты? Ты хочешь этого? — спросил дедок, окинув взглядом Сергея.

— Скажи, батя, — с любопытством и заинтересованностью попросил Лютый.

— Если ошибусь малость, ты поправишь. Ты — офицер. В таком возрасте солдатами не служат. Судя по загару — ты с юга, то бишь с Кавказа. Синяк на плече говорит о том, что для тебя автомат, как для писателя ручка. А по глазам видно, что на твоей совести трупов больше, чем у всех вместе взятых убийц на этом централе. Ты, парень, глянь на свой указательный палец правой руки. У тебя даже отпечатки и те совсем стерты курком. Судя по костяшкам на твоих руках, я могу сказать, что ты крут и не одному хачику челюсть сломал. Даю гарантию, сегодня кто-то познакомится с твоими кулаками, и я им не завидую, — сказал дед с видом опытного следователя.

Дверь в баню открылась, и Лютый оказался в большом мрачном помещении. Белый кафель был покрыт странным коричневым налетом, а это говорило о том, что он никогда не мылся. Под черным потолком горело только три лампочки. Народ не спешил входить в помещение, а расползался вдоль стен, видно зная особенности местной помывки. Откуда-то сверху хлынул кипяток. Мгновенно вся комната наполнилась густым тяжелым паром. Через несколько минут температура воды упала до нормальной. В один миг вся масса обнаженных людей бросилась под лейки. Сергей от деда старался не отходить. Для него это был не просто дед, а настоящий гид по местным «достопримечательностям».

Уже в бане старый каторжанин совсем неслышно посоветовал:

— Браток, никому ничего не говори, особенно, что ты офицер, ты меня понял!? Здесь в тюрьме не любят служивых. В каждом таком зеки видят мента. Ты понял!?

В углу душевой засопел «петушок». Его охи и ахи выдавали в нем пассивного голубого, который в данную минуту находился в состоянии оргазма. Сергей обернулся на звук и увидел, что тот стоит буквой «Г», держась руками за стенку, в то время как кто-то сзади из активных гомосеков своим «шомполом» чистит ему «дуло». Никто из любителей подобного секса не хотел упускать такого шанса. «Разгрузиться» до «хаты» для некоторых было последней возможностью, ибо «петухи» после помывки улетали в отдельные петушиные камеры, где достать их было уже невозможно.

Только сейчас при виде этой картины Сергей по настоящему осознал, что он находится в тюрьме, где царят волчьи законы. Здесь выживал сильнейший и умнейший. Остальные или становились прислугой блатных, или тихими мужичками, которые корпели в промышленных зонах, зарабатывая себе на ларек, чай и выплату исков.

С одной стороны, Сергею повезло, что он попал в «тройники», а не в общую камеру. Тройники были рассчитаны на четырех человек и поэтому больше девяти арестантов туда не сажали из-за отсутствия места.

Дверь камеры открылась, и Сергей впервые вошел в совсем другой мир. На него глядели шесть пар глаз, которые словно рентген желали просветить его сущность.

Со слов деда Лютый уже был в курсе, что в тюрьме были камеры нескольких видов. В одних сидели «беспредельщики», в других — «суки», а в третьих, в пресс-хатах, физически крепкие ребята делали ментовскую работу. Они под любым предлогом заставляли каяться тех, кто молчал на следствии, не желая давать признательные показания. Уже после трех дней отсидки в такой камере появлялись первые показания, и эти сведения ложились на стол операм. Ментовские суки иногда годами кочевали из одной тюрьмы в другую, отбывая, таким образом, свой срок. За несколько лет они разу не попадали в зону, потому что многие зеки их знали в лицо и тогда за их жизнь никто не дал бы ломаного гроша. Оплатой за оперативную деятельность таких «лжеоперов» был фактор не только досрочного освобождения, но и получение довольно сытных передач. Хороший умный агент был на вес золота. Зная об этом, менты на подарки никогда не скупились. Иногда огромное удивление у арестантов вызывал тот факт, что возращение сокамерника со свидания или допроса сопровождалось устойчивым запахом водки или пельменей. Такой запах в условиях тюрьмы был просто нескрываем.

— Добрый вечер вашей хате! — сказал Сергей, переступив порог камеры.

Арестанты дружно засмеялись. Сергей прошел и, увидев свободное место на шконке, бросил на нее матрац, а сумку с вещами засунул под нижнюю нару. Как только он устроился, то услышал за своей спиной:

— Эй, бродяга, может нужно спросить, чье это место?

Не поворачивая головы, Лютый достойно ответил, как счел нужным:

— А что, ты завхоз местного общежития или ты по всей киче места распределяешь? — спросил Сергей и обернулся на голос.

Там, в углу на нижней наре, сидели трое заключенных. По их наглым и лоснящимся от жира лицам было видно, что они держали всю камеру в страхе. Урки пили чифирь с конфетами и наблюдали за Лютым.

— А ты, что сильно крутой? — спросил смотрящий за хатой. — Или ты, браток, решил сексуальную ориентацию поменять?

Мужики, сидевшие по нарам, засмеялись.

— А ты на него глянь, Зеленый, он с лагеря видно съехал под раскрутку. Клифт на нем хозяйский, а вот бацацыры вольные. Я такие у ментов видел, когда меня СОБР топтал.

— Хозяйский клифт лейбу имеет с номером отряда, а у этого нет. Значит, братва, нам или мусорка подогнали, или это вообще какой залетный дядя. Рыло у него автоматное. Ну, так кто ты такой и по какой статье чалишься?

— С какой целью, бродяги, интересуемся? Не с целью ли оперативной обстановки? — ответил Сергей.

— А ты, что, гнида, нас за «сук кумовских» держишь? — спросил один из арестантов с явно выраженным чувством собственной переоценки.

— Вопросы, братки, у вас какие-то кумовские, — спокойно ответил Лютый и, присев на край нары, закурил.

— А ты, что на блатной «козе» катаешься? Может тебя на парашу определить, чтобы ты по утрам вместо будильника кукарекал? Ты понял, гнида? — сказал один из каторжан, кошмаря Лютого.

Сергей понаслышке знал о подобном «теплом приеме» в таких камерах. Да к тому же он был готов к подобной встрече.

Блатной, как на шарнирах подошел к Сергею и, выделываясь, словно актер на сцене театра стал наезжать на Лютого. Без всяких эмоций, словно в рабочем порядке, Лютый привстал с нары и своим берцем с оборота рассадил любопытному челюсть. Тот рухнул на пол. Двое других вскочили с нары, бросив на тумбочку недопитый чифирь, и кинулись в драку. Лютому понадобилось всего три секунды, чтобы урки заняли место на полу рядом с первым.

Не торопясь, он скинул с нижней шконки на пол матрац, а вместо него положил туда свой. Остальные мужики при виде смены власти в хате, даже как-то приободрились и повеселели. Сергей, заправив шконку, лег на одеяло и, взяв с тумбочки кружку с чифиром, сказал:

— Что сидим, мужики? Налетай, я угощаю по случаю изменения статуса заведения.

Арестанты потянулись к Сергею, и расселись рядом с ним на шконке. Лютый сделал два небольших глотка, и передал кружку на круг, чтобы и другим хватило.

Когда побитые «авторитетные каторжане» пришли в себя, мужики уже выпили весь чифирь и, дымя сигаретами, рассказывали Лютому о тюремных порядках, которые в каждой камере почему-то разные, а в этой особенно.

— Ну что оклемалась, «блатота сраная»! Я не разрешал вам плевать в мою ранимую душу. Кто возражает, то может хоть сейчас съехать с хаты. С сегодняшнего дня прошу называть меня Сергеевич, потому как люблю к себе уважение. Кто захочет оспорить мое решение, прошу хоть сейчас на спаринг. Еще хочу предупредить. Кто захочет портить мне нервы или решит потешить себя в кулачном сражении, лучше уходите с хаты сами. Иначе, вас шныри вынесут на ледник вперед копытами. Я, мужики, парень нервный, а терять мне нечего. Мне и так вышка светит, — сказал Сергей, приврав для куража.

От такого «расклада» блатные опешили. Такие случаи смены власти были очень редки и потому сразу обрастали легендами. Для сочности красок некоторые арестанты прикрепляли к этим легендам свои истории. Уже через месяц можно было про такого героя написать не только многотомный роман, но и снять настоящий детективный сериал.

Сейчас Сергей понимал, что уркам хочется удавить нарушителя тюремных традиций, но по их разумению с ним этот вариант не прокатывал. К тому же не все в камере хотели получить дополнительный срок за какого-то бешеного братка, который знал не только боевое самбо, но и был на всю голову отморожен. Арестанты не знали, кем Сергей был по жизни, и какие силы стояли за ним. Многие боялись, что на зоне разборки могут возобновиться и тогда конец срока может показаться той Полярной звездой, до которой даже Гагарин не смог долететь.

Со временем «каторжане» привыкли друг к другу, и Сергей достойно влился в уголовный коллектив, словно был в этом мире свой. Блатные поняли, что Лютый, несмотря на фамилию вовсе не такой лютый. Он оказался нормальным и справедливым мужиком. В нем чувствовалась сила, гонор и чувство собственного достоинства. Да и в воровских законах он разбирался не хуже любого авторитета. За эти качества уже через несколько дней Сергей снискал славу и уважение всего централа.

Как-то в один из дней на хату пришел воровской «прогон», подписанный самим Колдуном. Колдун был вором в законе. Он смотрел за Иркутским централом, чтобы никто из арестантов не занимался беспределом и жил по понятиям. А если такие появлялись, то они тут же сурово карались по воровским законам.

В том «прогоне» говорилось, что смотрящим за третьим корпусом назначается Лютый. Все блатные мужики, «петухи» и «кумовские суки» без пререканий должны слушаться его, как самого Колдуна. Он, как правильный арестант чтит воровские законы и живет по каторжанским понятиям. Так тогда и получил Сергей свое прозвище, которое было не только его фамилией, но и одновременно кличкой.

Решение Колдуна о приближении Лютого к «престолу» блатные старались оспорить. Они не хотели, чтобы какой-то неизвестный урка был с ними вровень и решал их судьбы. Авторитеты хотели обвинить Сашу Колдуна в самодурстве и самоуправстве, но старый вор окончательно поставил точку, и на этом споры утихли. Всех недовольных сторонники Колдуна и Лютого уже через пару дней поставили на место, пообещав продолжение разборок в зонах.

Колдуна боялись и менты, и даже матерые урки. Физической силой он не обладал, но его дар управлять любым человеком на расстоянии ставил его в один ранг с великими людьми уровня магов. Ему не надо было трогать обидчика руками. Достаточно было одного взмаха и, любой покушавшийся на него, просто падал и начинал испытывать такие боли во всем теле, что вынужден был прекращать все активные попытки дергаться ради своего же здоровья. За эти и другие удивительные способности его психики и внутреннего дара, каторжане нарекли Сашу Красноярского кличкой «Колдун».

Чуть позже Лютый узнал, что Колдун это и был тот дед из этапки, с которым он разговаривал в бане. По централу ходили слухи, что его сына, якобы во время первой войны в Чечне, какой-то офицер вытащил из горящего БТРа, чем спас ему жизнь. От того старый вор по кличке Колдун проникся уважением к тем, кто воевал и рисковал своей жизнью ради других.

Времени подумать над своей судьбой у Сергея было столько, что его нечем было даже занять. Лежа на тюремной наре, он погружался в раздумья, и старался вспомнить самый незначительный момент в своей службе, который мог пригодиться в суде в качестве оправдания. Но на ум ничего не приходило по той причине, что он был невиновен. Мысль всегда возвращала его к образу майора Брайцева.

Этот ФСБешник был типом очень скользким. Уже с первых встреч с ним по службе Сергея удивляло то, что тот поворачивал дела так, что бойцы его разведывательного взвода, да и другие тоже с каждого боевого рейда тащили ему доллары, наркотики, мобильные и спутниковые телефоны, золото, добытое в бою. С одной стороны, это могло выглядеть как рвение по службе, но с другой стороны, это была явная нажива, которую почему-то руководство не видело. Так и служил Брайцев в Чечне, превратив государственную службу в коммерческую организацию по вывозу ценностей.

Только здесь в тюрьме Лютый понял, как просто делать деньги на этой войне. Можно продавать оружие. Можно торговать секретной информацией. Можно даже просто убивать и грабить, прикрываясь интересами державы, которая устанавливала там конституционный порядок. Чтобы накопить себе хороший капитал, можно было в гробах убитых солдат отправлять героин, гашиш и изъятую валюту. Ведь почти всегда при запайке гроба офицер особого отдела должен был присутствовать, чтобы исключить ошибку или подмену. Зная имена и фамилии погибших солдат нетрудно было даже после войны установить место захоронения бойца. Родители всегда покажут сослуживцу место, где покоится тело боевого товарища. А уже позже, в одну из ночей можно было спокойно изъять содержимое тайника, которое долгие годы охранял погибший на войне солдат.

Как Сергей и предполагал, суд «учел» его боевые заслуги перед родиной. Его не лишили ни звания, ни заслуженных наград. Его просто лишили свободы на восемь лет и этапом в навигацию по Енисею, он был он отправлен в Туруханский край. Трибунал не принял его доводы. И не даже не обратил внимания на отсутствие его подписи под протоколами допросов. Показания майора Брайцева поставили точку в его военной карьере. Карательная машина российского закона, словно маховик, раскрученный еще в годы становления советской власти, продолжала крутиться.

Вика, дослушав рассказ до конца, заплакала. Судьба Сергея настолько потрясла ее, что она даже не могла поверить, что в наше время возможны такие судебные ошибка. В эту минуту ей всей душой, всем сердцем, было по-человечески жалко Сергея. В голове девушки не укладывалось, с какой легкостью государство расправляется с лучшими людьми, которые пройдя горнило войны, имели за плечами такой опыт, которого не имела ни одна армия мира. «Неужели никто никогда не поставит этому правовому бесчинству плотный заслон», — думала она.

Сергею было приятно, что девчонка столь близко приняла к сердцу его горе, его судьбу. Вика, словно растворилась в нем, и теперь Лютый даже представить себе не мог, что вся его дальнейшая жизнь может пройти без неё.

За разговорами и воспоминаниями ночь пролетела незаметно. Уже утром собака своим визгом наполнила, что на дворе начало следующего дня.

— Ну что, Тузик, пойдем, погуляем, — сказал Сергей, одеваясь.

— Ты пока будешь гулять, я приготовлю кофе и завтрак, — сказала Вика, потягиваясь после бессонной ночи.

Сергей вывел собаку на улицу, приоткрыв заслонку бункера. На улице было еще темно. Зимнее утро с рассветом и солнцем наступало намного позже, и это время можно было посвятить любимой женщине с теплым и прекрасным телом.

Морозный воздух ворвался в бункер, и холодной волной продвинулся внутрь главного хода. С визгом облегчения лайка проскочила назад под воротами, и Сергей слегка закрыл их, чтобы не остужать внутреннюю атмосферу. Собака по всем признакам уже оклемалась. С каждым днем она все больше и больше приобщалась к активной жизни, и все время проводила теперь со своим новым хозяином.

Сегодня Сергей решил обойти свой участок, чтобы напомнить «санитарам» о своем присутствии. Вернувшись в «квартиру», Лютый увидел, что Вика стоит за плитой. На столе парит горячий кофе, напоминая о радостях вольной жизни. Он наполнял всю комнату ароматом, и от этого запаха на душе «скребли кошки».

— От таких ароматов очень домой хочется, — сказал Сергей.

— Ты знаешь, мне тоже. Что-то я соскучилась по родичам, по подругам и по телевизору.

— Да если бы нам еще телевизор, то можно было еще лет десять тут отдыхать, — сказал Лютый. — Сейчас позавтракаем, и я пойду, посмотрю, как у нас обстоят дела с внешним миром. Надо Тузика на прогулку вывести, чай собака охотничья и, наверное, скучает по охоте.

Как и вчера, утро выдалось довольно морозным, и Сергей первым делом старался забрать остатки вчерашнего трофея, который болтался на веревке вне зоны досягаемости зверя. Выйдя на финишную прямую, Лютый четко рассмотрел место кровавого пиршества волков.

Окорок, подвешенный к суку, висел на веревке. Вокруг него ходили три здоровенные рыси, которые только мешали друг другу. Они, то прыгали вверх, стараясь когтями подцепить лакомый кусок мяса, то лезли на дерево, в надежде оттуда достать мясо, но каждый раз их попытка заканчивалась провалом. Лесные кошки ходили кругами, прыгали, рычали и даже дрались между собой, но так и не могли добраться до сытного подарка их нелегкой кошачьей судьбы. Волки, нажравшись мяса, лежали в снегу и с интересом наблюдали за голодными кошками. Они ждали, когда те доберутся до мороженого мяса, чтобы потом отнять его у них.

Лютый прицелился и всадил пулю в переднюю лопатку рыси. Та подпрыгнула в воздух метра на два и упала замертво. Волки убегать не стали, а ощетинившись, отошли в сторону на сотню метров. Две других кошки мгновенно растворились в лесной чаще. Собака, почуяв волков, старалась держаться рядом с Сергеем. Она не желала показывать новому хозяину свой собачий норов. В данной ситуации он был абсолютно неуместен по причине численного перевеса хищников.

Сергей подошел к месту кровавого «пиршества». Отвязав веревку, он положил остатки трофея в рюкзак. Рысь валялась рядом. Сергей видел, что волки наблюдают за ним с расстояния метров ста, но подходить ближе боятся. Мясо кабана было уже поклевано птицами и покусано мелкими обитателями леса, которые в отличие от рыси могли залезть на этот кусок по веревке. Пес, с каким-то невиданным остервенением бросился на мертвого кота, но Сергей приструнил разбушевавшуюся собаку, хлестнув его по заду тонким прутом, чтобы тот знал, что эта добыча хозяина и принадлежит ему.

Дни проносились с удивительной скоростью, уже был на исходе февраль и Лютый с каждым днем все больше и больше предчувствовал наступление весны. В тайге появилось больше зверя. Было неудивительно, где-то в перелесках встретить марала, гудящего, как паровоз на всю тайгу. Олени, лани, лоси сбивались в стада и все чаще и чаще устраивали свои турниры. Глухари, тетерева тоже жили в предчувствии марта.

За это время Сергей уже основательно изучил, как повадки птицы и зверя, так и повадки своих серых соседей. Волки привыкли к нему и даже иногда помогали своему соседу в загоне дикого зверя, которого они находили в тайге быстрее Лютого. Лютый никогда не скупился, отваливая от своей добычи солидную долю «лесным рэкитирам», которые никогда не досаждали ему.

В последнее время девчонка очень изменилась, стала более раздражительной и меланхоличной. Её романтическое настроение постепенно угасло, и с каждым днем все чаще и чаще слышались слова: мама и папа.

Сергей за это время досконально изучил весь бункер. Он прошел все комнаты, кроме одной, которую вскрывать не имел желания. Неизвестно, какая гадость могла сидеть за бронированными стеклами и дверьми, и сколько зла могла она причинить не только ему, но и всему человечеству.

Центр радиосвязи, как и пятьдесят лет назад был напичкан радиоаппаратурой до самого потолка. Радиопередатчики РАФ, КВ5 давали возможность связаться даже с Москвой. Все было поставлено на широкую ногу, и было видно, что здесь в этих отдаленных от центра подземельях варилась какая-то «сверхсекретная каша». Судя по количеству средств радиосвязи и мощности передатчиков, это давало возможность в любое время суток информировать руководство страны о процессе научных исследований.

Вот уже месяц Сергей каждый день ходил сюда и изучал всю эту допотопную военную технику, которая была снята с производства еще в бытность Никиты Хрущева. Количеству кнопок и тумблеров не было конца и края, и весь этот механизм перед запуском требовал профессионального знания. Благо технической документации и руководств по эксплуатации находилось здесь в изобилии. В свободное время от охоты он полностью посвящал исследованиям и своему обучению работы с этими «раритетными» устройствами. В конечном итоге пришлось применить смекалку русского офицера. С помощью тестера и паяльника он в данном передатчике, который занимал две комнаты, обнаружил трехвольтовый источник питания. Подключив к нему любимый плеер своей боевой подруги, он мог без всяких батарей слушать через наушники музыку двадцать четыре часа в сутки. Но Сергей использовал данный предмет для других целей. Впаяв выход с плеера с входом «гарнитуры» радиостанции, он обеспечил прямой выход в эфир всех любимых хитов своей юной спутницы.

Сергей понял, что лишь «засорив» эфир музыкой, можно было уже через неделю ждать гостей. Отследив этот сигнал, военные без всяких промедлений начали бы поиск передатчика, чтобы установить его месторасположение.

Времени на подготовку хватало вполне и Сергей не спеша, основательно готовился к пуску своего изобретения. Почти целый месяц ушел на изучение аппаратуры. С военной скрупулезностью он выучил каждую кнопку, каждый тумблер, которые гарантировали успешный пуск. Он знал, что успешный выход в эфир могла гарантировать стандартная антенна, но её месторасположение еще было неизвестно. Антенное поле по условиям военных связистов относилось на несколько сот метров от передатчика. Такие правила были продиктованы тем, что в случае военных действий враг мог использовать эти радиоволны для вывода своих ракет и управляемых бомб на средства связи. Зима срывала все планы, в тайге было необычайно много снега, поэтому поиск антенны не имел никаких перспектив.

В те дни, когда Вика закатывала с утра истерику, Лютый старался как можно дольше находиться в тайге или в своем «кабинете». Он предчувствовал, что время работает против него, и если помощь вовремя не подоспеет, то ему придется самому принимать роды. Этот процесс его страшил больше, чем встреча с «шатуном». Он не мог представить себя в качестве повитухи.

В один из весенних солнечных дней Сергей, сидя наверху скалистой гряды, созерцал в бинокль окрестности. Вдруг лежащая возле его ног лайка настороженно повернула голову и стала нюхать воздух. Она жалобно стала повизгивать, и Сергей повернул голову в ту сторону, куда смотрела собака. В долю секунды он передернул затвор карабина и прицелился. По его спине пробежали мурашки, а ноги сделались ватными и неподатливыми. По скалистой гряде без всякого страха в его сторону двигались два крупных волка.

Случаев посягательства на его территорию они ни разу за всю зиму не проявляли. А тут такое неожиданное, да к тому же наглое вторжение в запретную для них зону. Сергей вскинул карабин. Он вполне мог в одну секунду застрелить обоих волков, но странное поведение животных его очень насторожило. Он убрал палец со спускового крючка, а карабин убирать не стал. Волки, не доходя до него метров десять, легли в снег и пристально уставились на Сергея. Собака в ужасе поджала хвост и стала рычать, пряча голову в ноги хозяина. Волки медленно поползли к нему, не проявляя никаких признаков агрессии. Сергей вновь вскинул карабин и прицелился. Он уже хотел нажать на спуск, но палец словно онемел. Его удивлению не было предела, когда он в оптический прицел увидел умные глаза хищного зверя. Они смотрели на Сергея без ненависти. В их взгляде просматривалось явно что-то человеческое. В глазах хищника проглядывался ум и какая-то необыкновенная звериная тоска и страдание.

Приглядевшись внимательнее, Сергей увидел, что из глаз одного из волков текут настоящие слезы. Звери медленно по-собачьи ползли к нему, покорно прижимая головы к передним лапам. Хищник всем своим существом, всем своим видом старались показать, что он не намерен нападать на человека. Не опуская карабина, Сергей дождался, когда хищники подползут к нему почти вплотную. Лайка при этом настолько перепугалась, что её рычание переросло в жалкое скуление. Она отвернулась от волков, будто боясь их гипнотического взгляда, и полностью отдалась во власть своей собачьей судьбы. От каждого шороха, от каждого звука все её тело вздрагивало, и она своими лапами закрыла глаза, чтобы не видеть этого ужаса. Всей своей сущностью она ненавидела этих дальних родственников, зная их силу и извращенное коварство.

Сергей только сейчас заметил, что один из хищников очень плохо выглядит. Шерсть его свалялась, бока впали, а шея под нижней челюстью удивительно распухла. Больная беременная волчица подползла к нему почти в плотную и покорно, глядя человеку в глаза, положила свою голову на лапы в ожидании человеческого решения. Держа зверя на прицеле, Лютый подошел к волку и очень удивился. Хищник смиренно лежал. Он жалобно, будто моля о помощи, смотрел на него неморгающим и тоскливым взглядом. Он как бы просил человека: — «Убей меня, или помоги! Ведь ты царь природы, ведь ты всемогущ и милосерден, словно Бог!».

Волчица, не отводя взгляда, открыла свою пасть, и Сергей увидел, что в ней застряла кость. Своими острыми краями она пробила челюсть около горла, а часть её торчала снаружи. С такой травмой зверь был просто обречен на смерть. Впервые в жизни Сергей испытал чувство, которое потрясло его воображение. Он никогда в жизни не поверил бы никому, кто рассказал бы такую историю. Дикий зверь, лишенный чувства сострадания и милосердия, руководимый лишь природными инстинктами пришел к человеку, взывая и моля его о помощи. Сергей положил карабин и достал из ножен большой охотничий нож, чтобы на всякий случай обезопасить себя. Перестав испытывать страх, он подошел к волчице и погладил ее по голове. Она посмотрела на Сергея и словно домашняя собака лизнула его в руку. Вставив рукоятку ножа в челюсть волку, Сергей зафиксировал её от случайного прикуса, который мог поранить ему руку. Накинув петлю из капронового шнурка на сустав этой кости, он резко рванул её из пасти. Струя гноя вырвалась из раны и окропила ему руки желто-зеленой субстанцией. Волчица от боли на какое-то время даже отключилась. Её голова от бессилия упала на снег, и она пролежала так около минуты.

Сергей, вытер снегом руки от гноя и крови, и вновь погладил хищницу по голове. То ли от его прикосновения, то ли от отхлынувшей боли глаза волчицы открылись. Она опять, словно настоящая домашняя собака в знак благодарности стала лизать ему руки. От увиденного к горлу Сергея подкатился комок. Он знал, что дикий зверь иногда прибегает к помощи человека, но волк? Это было впервые. Несколько минут волки покорно смотрели на Сергея каким-то странным взглядом, в котором прослеживалось полнейшее признание его всесилия и человеческого сострадания.

Вожак тявкнул и они, как по команде поднялись и ушли. Сергей был в шоке. Ему не терпелось поведать о случившемся Вике, чтобы вселить в нее надежду. Если бы подобное кто-то рассказал ему, он никогда не поверил бы в этот фантастический случай.

Подойдя к собаке, Сергей еще больше удивился ее реакции. Лайка, вдруг ощетинившись, с рыком чуть не вцепилась в руку Сергея. В её поведении было что-то странное и непонятное, что присуще только людям. Она, то ли ревновала, то ли подозревала человека в предательстве, то ли запах волка вызвал у неё такую агрессивную реакцию.

Собака, глядя человеку в глаза, злилась на то, что хозяин подружился с диким зверем, подружился с кровным врагом, который наводил на неё страх и жуткий ужас.

Сергей, видя, что лайка невменяема, будить в ней подобие волка не стал. Подняв со снега карабин, он влез в бункер через вентиляционную шахту, оставив Тузика наверху горы. Ему как можно быстрее хотелось смыть волчий запах со своих рук, который наводил на его собаку жуткий страх.

— А ты знаешь, Вика, твой шаман был прав. Я сегодня стал человеком-волком, — сказал Сергей, направляясь в ванную. — Представляешь, я сижу на скале, смотрю на просторы, а по гряде идут прямо на меня волки. Я взял карабин, хотел было выстрелить, а потом смотрю в оптический прицел, а волчица плачет. По ее морде слезы текут, как у человека. Она подползла ко мне, а у нее кость пробила челюсть и торчит снаружи. Я кость вытащил. Так мне волчица руки облизала, как будто собака.

После рассказа Сергея о волках Вика заплакала. Сев на диван, она не просто плакала, она рыдала.

— А ты, когда волчицу приручал, то обо мне подумал? А вдруг бы она тебе в глотку вцепилась и загрызла, как мышонка? Тем более их было двое. Я, что тут должна потом умереть без тебя?

Вот уже целый месяц её мучил токсикоз, и каждый день её мутило и тошнило до рвоты. Нервы постепенно сдавали, и любое действие Сергея могло вызвать у девчонки приступ неуемной психопатии.

— Вика, да не принимай ты так близко к сердцу. Волчица была больная, пришлось ее спасать, чтобы у нее волчата появились, — сказал Сергей, моясь в ванной.

Лучше бы он ничего не говорил ей о спасении хищника. Это расстроило Викторию еще сильнее.

— А, она была больная! А я здоровая? У нее должны быть волчата, а у меня не должно быть волчат? Я от страха и одиночества должна была тут покончить собой?

Сергей глубоко вздохнул и замолчал, чтобы не будить в ней гнев. Он хорошо понимал, что беременность наносит психике Виктории некоторые изменения. Она стала очень раздражительной, и любое слово могло вызвать в ней приступ бешенства.

— Приведи собаку, — сказал Лютый, одеваясь, — пройдись, прогуляйся, а то ты словно бледная поганка стала. Нужно хоть иногда на воздух выходить. Сидишь тут, как будто приросла, уже неделю света божьего не видела.

Вика, выслушав его упреки, покорно вышла из «квартиры». Она прекрасно знала, что её состояние вызвано не болезнью, а беспредельной любовью к Сергею. Её беременность вызывала опасение лишь в одном. Вика не хотела рожать в этих жутких условиях. Еще тлела надежда, что вот-вот и на каменную гряду тунгусского плато высадится десант из спасателей и все мучения кончатся.

Открыв ворота, Вика полной грудью вдохнула морозный воздух. Пошел уже четвертый месяц их пребывания в этом бункере. Ее прогулки по тайге становились все реже и реже. Уже давно перестал сниться кошмар катастрофы, а последнее время все чаще и чаще во сне стали приходить новорожденные дети. Она ухаживала, кормила грудью, играла с ними, и это желание материнства заставляло более стойко переносить тяготы беременности.

Собака сидела возле входа. Она ждала, когда хозяин впустит ее в «дом» и вдоволь накормит тушенкой.

Да, уже четыре месяца это был их дом, в котором родились первые чувства и желание всю жизнь прожить вместе. Неизвестно, кого необходимо было благодарить за этот бункер, ведь за это время даже намека на присутствие людей в этом районе вообще не было. Сергей, иногда уходил в тайгу на два-три дня, проходил десятки километров, но так никого не встретив. За четыре месяца он научился охотиться, и даже вспоминал из книг, как делаются ловушки на куницу и соболя. Благодаря этому, он добыл несколько шкур куниц, соболей и росомах. В глазах подруги он набрал довольно хорошие очки, а Вика гордилась им и чувствовала, что она счастлива.

— Тузик, домой! — скомандовала девчонка собаке и, пригнувшись под дверью, поманила кобеля.

Сергей в шутку назвал собаку Тузик, вспоминая какие-то старинные литературные произведения. Кличка была звучная и нравилась собаке. Услышав её, лайка радостно подпрыгивала и махала своим хвостом, подобно японскому вееру.

Сергей оделся и лежа на диване, ждал Вику и пса, чтобы покормить его. От него уже не пахло волчатиной, и поэтому он был спокоен, как сытый удав. Ворвавшись в комнату, Тузик обнюхал все углы и закоулки. Не обнаружив врагов, он подошел к Сергею и положил свою морду ему на грудь, виновато глядя на хозяина.

— Собаку тоже бросил, — сказала Вика, упрекая Сергея.

В ней сейчас скорее говорило чувство материнского инстинкта, а не здравый разум. За это время Лютый уже досконально изучил натуру своей новоявленной жены. За её девичьей капризностью скрывалось огромное любящее и нежное сердце. Всё, что она сейчас говорила, исходило явно не от этого сердца, а от прагматического сознания. Она, словно рыбка «Клоун» вилась вокруг своего будущего потомства, видя в любом предмете непременную опасность.

Странно, но Сергей, даже не обиделся на её выпады. Он налил себе коньяка из запасов хрущевских времен и отключил свое внимание от её наскоков. Расхаживая по комнате, Сергей мелкими глотками смаковал напиток солнечной Армении и вспоминал жалкие глаза дикого зверя. Он до сих пор прибывал в эмоциональном состоянии, восстанавливая в своей памяти всю хронологию сегодняшних событий.

Постепенно страсти, накаленные юной беременной особой, улеглись, как волны после шторма, и уже через час наступил полный штиль. Время приближалось ко сну, и все естество «самки» брало свое. Ей, как никому на сотни километров в округе необходимо было телесное тепло и беспредельное внимание. Организм её в подобном состоянии как никогда требовал физической и духовной близости.

Утро всегда накладывало кучу обязанностей и неотложных дел. Собака визжала под дверьми, и Сергей на автомате покинул помещение. На втором плане был утренний завтрак и прогулка по тайге в поисках мясных продуктов питания. За это время Сергей исколесил сотни километров, но, ни разу не встретил даже признаков человеческого присутствия. Вот и сегодня он был уверен, что в их жизни ничего уже не может измениться до прихода тепла. Всего пару месяцев оставалось до того момента, когда снег под действием потоков солнечных лучей начнет превращаться в живительную влагу, наполняя тайгу новой жизнью.

В его ожиданиях главным было найти людей, которые помогут им выбраться из этих чащоб, чтобы Вика могла свободно вздохнуть и успокоиться. Он еще не осознавал, с какими трудностями и опасностями ему придется столкнуться. Волею судьбы он окажется между двух огней и это время уже не за горами, оно со скоростью двадцати четырех часов в сутки приближалось все ближе и ближе.

Первые числа мая были ознаменованы тем, что в один из погожих вечеров, когда солнце еще находилось довольно высоко, Вика сидела на каменной гряде. С глазами полными тоски и неопределенности она вглядывалась в бескрайние просторы «зеленого моря». Солнце благодатно пригревало её выступающий живот, и девчонка поглаживала его, ощущая, что внутри её шевелится довольно сочный плод. Вдруг от неожиданного звука Вика вздрогнула. Её сердце стало биться с сумасшедшей скоростью. Звук исходил из недр земли и напоминал скрипение колеса от крестьянской подводы. Обернувшись на него, она вдруг увидела, как из-под камня стала подниматься металлическая труба. Она словно «матрешка» порождала из своей металлической утробы все новые и новые трубы, которые выдвигались одна из другой. Когда из последней трубы вышел тонкий металлический прут, Вика поняла, что Сергею удалось найти злосчастную антенну. Всю зиму Лютый занимался её поисками, чтобы связаться с большой землей, но только сейчас она возвышалась над каменной грядой, и это уже вселяло настоящую веру и какую-то надежду.

Сергей уже в первые дни, как сошел снег, вернулся к остаткам самолета, который под тяжестью снега все же свалился в ущелье, и окончательно похоронил возможность своего визуального обнаружения. Он перенес в бункер остатки золота, пролежавшего всю зиму под снегом, так как не хотелось, чтобы кто-то из посторонних его обнаружил.

Месяц назад, проснувшийся после спячки медведь, все-таки добрался до покойников, и вдоволь насытился их останками. Камни, словно экскаватором были разрыты в разные стороны, а трупы людей нещадно обглоданы. Теперь уже никого невозможно было опознать, так как даже кости были перемолоты тяжелыми челюстями хищного зверя.

Сергей скорбно собрал останки бывших людей, и вновь привалил их камнями. Уже вечером, он, взяв девчонку и собаку, вернулся сюда, чтобы помянуть погибших.

Вика брела по камням и скалам, словно большая «утка». Её живот начал выдавать её интересное положение. Он по большому счету не мешал ей передвигаться по тайге, но в скорости Вика довольно поубавила. Она уже не ходила с той легкостью, с которой бегала словно лань еще шесть месяцев назад.

Прошло уже полгода, как они робинзонили в этих местах. Это была первая вылазка на «весенний пикник», которая была продиктована не простой прогулкой, а наведением порядка на братском захоронении. Правда, он слегка был омрачен воспоминаниями о катастрофе, но это было уже в прошлом, и Виктория была счастлива тем, что осталась жива. Она долго стояла, поддерживая свой выступающий живот руками. В это время Лютый занимался поиском оставшихся вещей и нужных для дела деталей.

— Я, Викуля, взял с собой бутылочку вина. Может быть, помянем? — спросил Сергей свою подругу.

— А мне можно? Я не знаю, милый, может это повредит нашему сыночку, — сказала девушка, смирившись с ролью будущей матери.

— Я так не думаю, красное вино еще никому вреда не принесло. Правда, его надо употреблять в меру.

Сергей разлил вино в заранее приготовленные стаканы. Он подал Вике один стакан, и, прошептав какую-то молитву, залпом осушил его. Сейчас было не до «дивного букета» и сказочного послевкусия, которое хранило вино все эти годы. Пришла весна, и нужно было искать тропу в мир людей и цивилизации.

Ближе к вечеру Сергею все же удалось найти эту чертову антенну. Теперь шанс на их успешные поиски многократно увеличивался. Вика спустилась в бункер и, найдя Сергея в помещении связистов, сообщила радостную новость. Она подобно ребенку была счастлива и похлопывала в ладоши. Обняв Сергея, она прижалась к нему и с нежностью кошки промурлыкала:

— Сережка, можно я посмотрю, как ты будешь тут с большой землей связываться, я мешать тебе не буду!? Мне просто хочется быть рядом с тобой.

— Тебе лучше ждать меня дома, — сказал он по-мужски твердо.

— А почему? Я разве мешаю тебе? — спросила Вика, слегка обидевшись.

— Здесь очень большая мощность аппаратуры. Видишь, передатчики обнесены экраном. Излучение СВЧ очень большое, это может повлиять на ребенка. Пять киловатт электромагнитных волн — это слишком, поэтому пребывание беременной женщины в таких условиях может негативно сказаться на здоровье нашего будущего наследника. Вика, ты извини, но тебе нужно уходить. Ты лучше иди домой, я скоро приду, вот только запущу всю эту кухню и сразу же приду. Мы даже из квартиры будем слышать этот концерт, который я решил устроить в эфире.

Девушка недовольно фыркнула, но спорить не стала, доверившись своему суженому, который был умнее и старше. Но все равно, где-то в душе она затаила обиду — обиду за то, что Сергей стал, как ей казалось немного прохладней к ней относиться. Она считала, что из-за ее положения он удаляется от неё.

По своей девичьей наивности она не понимала, что сейчас он старается сделать все, чтобы ему не пришлось принимать роды в этой глухомани. С утра до вечера он мотался по тайге в поисках пропитания, а по вечерам допоздна паял и изучал эту старинную технику, которая еще не гарантировала свою работоспособность. Её женское сердце не хотело понять, что времени с каждым днем становится все меньше и меньше, а риск родов в таких условиях возрастает все больше и больше.

Через минут десять вернулся Сергей. Он с довольным видом налил себе бокал коньяка и с гонором телеведущего Якубовича артистично подошел к радиоле.

— По заявкам радиослушателей радиостанция «Терра инкогнито» передает праздничный концерт!

Сергей включил радио и, переключив канал на короткие волны, нашел нужную. Приемник разрывался звуками любимых хитов Виктории. На её глаза накатились слезы радости, и только теперь она поняла, что возможно уже через несколько дней здесь будет МЧС. Вика нежно обняла Сергея, и страстно присосалась к его губам, стараясь показать ему свои чувства.

Москва, Хорошевское шоссе, штаб ГРУ.

В кабинет начальника штаба генерал полковника Сименюты без всякого предупреждения вошел начальник связи ГРУ генерал лейтенант Авдонин.

— Товарищ генерал полковник, разрешите доложить? — спросил он.

— Что случилось, Сергей Васильевич? Проходи, присаживайся, — сказал он и, привстав из-за стола подошел к Семенюте и, поздоровавшись, крепко пожал ему руку.

— Николай Иосифович, я даже не знаю, как вам доложить. Такие чудеса могут случаться только в сказках, но никак не в ГРУ.

— Так в чем же дело? Ты мне, Сергей Васильевич, можешь поведать, и расскажи все по порядку, а то у тебя такой вид, будто сам Хаттаб со своей бандой бородатых мужчин явился с повинной в московскую прокуратуру.

— Нет, Николай Иосифович, хотя и это тоже забавно. Дело вот в чем: два дня наша радиоразведка слушает в эфире молодежные хиты.

— А им, что больше нечего делать? У нас, что проблемы кончились?

— Никак нет, товарищ генерал полковник, они это делают не по своей воле, а по службе, которая прописана должностными обязанностями.

— Я что-то ни хрена тебя не понимаю. Ты мне, Сергей Васильевич, саму суть поведай. В чем фишка, как говорит мой внук, что у вас там за диджей такой завелся? Может это какая уловка враждебных сил империализма? Вы хоть источник определили?

— Так точно, источник запеленгован. Он находится в Восточной Сибири.

— Я так понимаю, что какой-то охотник-промысловик сидит в тайге на елке и в коротковолновом режиме крутит диски? Вы, Сергей Васильевич, сами себе верите? Это действительно сказки братьев Гримм. Мистика, какая-то!

Начальник штаба встал из-за стола, и стал медленно прохаживаться по кабинету. Он надеялся, что вертикальное положение сможет помочь ему раздумьях.

— Вы с Лубянкой связывались? — спросил генерал-полковник.

— Связывались, Николай Иосифович, чекисты его тоже слышат, и летчики слышат, и РВСН тоже слышат. Сигнал идет устойчивый, прерывается только на пару минут и снова начинается.

— Я так понимаю, что кто-то просто радиохулиганит и морочит нам всем мозг.

А вы, что не можете разобраться? Совсем непонятно, вы бы хоть, Сергей Васильевич, проверили для начала, да установили объект нашего геморроя.

— Объект, товарищ генерал-полковник, уже установлен. В период правления Сталина по его приказу в районе падения тунгусского метеорита работали многочисленные экспедиции. В 1925 году одна экспедиция обнаружила кусок от этого булыжника, который еще до падения раскололся и одна его часть, пробив гору, застряла в ней на глубине семидесяти метров. После войны исследования были продолжены. В горе была построена лаборатория. Ей занималась академия наук из Новосибирска. Еще в те годы там начинал работать академик Сахаров. Он стал тогда «папой» нашей водородной бомбы, которую в 1961 году Советский Союз испытал на Новой Земле.

— Короче, Сергей Васильевич, я все это знаю! Знаю, что это была младшая сестра «Кузькиной матери». Какое значение этот объект имеет ко всей этой «дискотеке»?

— Тогда в шестьдесят четвертом году этот проект был закрыт в связи со сменой руководства КПСС. Объект был заморожен до лучших времен. А с развитием новейших термоядерных и ядерных технологий целесообразность проведения там исследований сама по себе отпала. Хотя этим все эти годы никто не занимался. Я свяжусь с академиком Велиховым, и мы постараемся разобраться, по какой причине объект заморожен, а исследования прекращены.

— Вы мне доложите, Сергей Васильевич, когда все разузнаете. А пока пошлите туда кого-нибудь из нашего ведомства. Пусть посмотрят и найдут этого долбанного диджея, мать его! Незачем ему глумится над народом. Да, и не забудьте связаться с Лубянкой, у них должен быть отчет по этому объекту. А то еще какой-нибудь аэроплан гробанется, все потом журналюги на нас с вами спишут, они уж точно докопаются.

— Есть! Разрешите идти?

— Иди, голубчик, решай этот ребус. Максимум через три дня я жду от вас, Сергей Васильевич, подробного отчета.

По Туруханску, словно целлофановый пакет во время бури прокатилась весть, что совсем где-то рядом появилась новая радиостанция. Она забила весь эфир и мешает летчикам держать связь с землей. Музыка гремела из всех приемников. Она мешала не только летчикам, она мешала всем — милиции, охотникам и даже оленеводам, которые никак не могли связаться со своими базами.

Иван Росохин по кличке «Росомаха», еще ничего не ведая, гулял с девочками в своей заимке, построенной им на берегу реки Курейки. За высоким тесовым забором скрывалось поистине произведение русского народного зодчества. Двухэтажный дом стоял на высоких дубовых опорах и видом своим напоминал боярские хоромы времен Ивана Грозного. Огромное резное крыльцо с резными колоннами из кедра уходило своей лестницей сразу же на второй этаж. Все рубленое строение было сделано в стиле русских народных сказок аля-Пушкин.

Хоть Росомаха и был известным на всю округу бандитом, но слыл огромным эстетом и почитателем национальных традиций. Он словно местный Аль Капоне держал в страхе всю Эвенкию наполовину с Якутией, и весь нелегальный промысел золота, алмазов, леса, пушнины и рыбы был ему подконтролен. Люди Росомахи были везде, во всех отраслях и областях доходного бизнеса.

На его заимку нередко приезжали высокие гости, начиная от японских и китайских бизнесменов до местного и областного начальства. Росомаха никогда не скупился на угощения и развлечения гостей. Любил он устраивать поистине императорскую охоту и рыбалку на осетра и стерлядь. Японцы, видя столь щедрую русскую душу, от таких приемов никогда не отказывались. В кругу полуобнаженных полногрудых русских дам, они подписывали с ним любые контракты, лишь бы их дела в этом регионе спорились. Дела свои Росомаха вел с размахом и, несмотря на свое бандитское происхождение, своему слову был верен и никогда не бросал его на ветер. За это у местного начальства снискал славу мецената и своего парня, который на подношения не скупился.

Местная братва вся была поставлена на службу этому таежному королю, и исполняла все его прихоти. Ослушаться и перечить таежному князю, никто не смел. Кара за проделки наступала мгновенно. Никого уже не удивляло, что вскоре в лесу грибники или охотники находили обглоданный волками или медведями труп. Росомаха если сам кого и убивал, то исключительно из уважения к своей жертве. Он, как истинный друг оказывал эдакую товарищескую услугу не по причине мести или избавляясь от конкурентов. Нет. Для него это была просто такая философия. Иван просто ощущал, как душа и сила жертвы переходят к нему и от этого он становится еще богаче и еще могущественней. Остальные погибали просто от рук его «торпед», которые даже трупы в землю не закапывали, а оставляли на растерзание зверью, которого в этих краях водилось большое множество.

Три внедорожника местного начальства, прокатив более сорока километров, остановились возле высоких ворот. Один из охранников, высунув голову в специальное окошко, и, увидев гостей, нажал на кнопку и поднял ворота над землей. Машины въехали во двор.

Росомаха сидел напротив вольера с медвежонком и кормил его морковкой и бананами, которые он завозил в эти края тоннами для кормления своей живности. Как всегда Росомаха выглядел экстравагантно в стиле аля-русский помещик. Картуз царских времен, хромовые сапоги и красная атласная рубаха, подпоясанная кушаком, были незаменимыми атрибутами его имиджа, который любого заморского торгаша валил с ног.

— О, Иван Михалыч! Как я рад видеть вас в здравии, а бизнес в процветании! — сказал местный глава администрации обнимая бандита. — Вижу, что не стареют душой ветераны. И в ваших пороховницах есть еще сухой порох, — сказал глава.

— В наших пороховницах есть все, что вашей душе угодно, — сказал Иван и, вытащив из широких шаровар радиостанцию сказал: — Эй, Митяй, баню топи жарко, гости мыться будут. Водой с можжевельником поддай, чтобы дух стоял приятственный и лечебный. Ваське передай, пусть мангал распалит. Шашлык я сам буду жарить, вам, остолопам, мясо доверять нельзя.

— Круто, круто у тебя, Иван Михалыч, поставлено, — сказал глава администрации. — Ну и мы тоже не лыком шиты. Мы к тебе, Михалыч, с гостинцами, как полагается по статусу пожаловали, ты уж прими, не обессудь. А ну-ка, Прошка, доставай подарки для князя нашего таежного! — сказал глава, обращаясь к своему охраннику.

Охранник вытащил коробку в золотистой бумаге с большим пестрым бантом и поднес главе.

— Вот, Михалыч, держи подарок, — сказал мэр, протягивая подарок.

Из любопытства Росомаха развязал бант, развернул упаковку, и его глазам предстала коробка из красного дерева, инкрустированная золотом и перламутром. Нажав на кнопочку, Иван открыл крышку и увидел на красном бархате удивительной красоты нож. Вытащив его из ножен, Росомаха был приятно удивлен: Лезвие из многослойной дамасской стали украшала резная рукоятка из моржового клыка с барельефными видами охотничьих мотивов. Золоченая бронзовая головка художественного литья в образе головы вепря венчала это произведение искусства.

— И заметь, Ваня, волос на лету режет, — сказал мэр, хвастаясь подарком.

— Да, вещь, конечно красивая, но для хозяйства она, сударь мой, негожа. На стену повешу, пусть мне и бабе моей глаз радует, — сказал Росомаха. — Митяй, ну-ка принеси мне мой ножик, — приказал по радиостанции Иван.

Минуты через три к Ивану подбежал Митяй и протянул невзрачного вида охотничий нож.

— Вот, вот смотри, голуба моя, каков красавец! — сказал Иван, показывая мэру простой нож с обшитой кожей рукояткой.

— Ты хочешь сказать….

— Что я хочу сказать, скажет мой боевой товарищ, — ответил мэру Иван. — Вот смотри.

Росомаха подошел к «Лэндроверу» мэра и провел своим ножом по каленому стеклу. На нем, словно от алмазного стеклореза осталась глубокая царапина.

— А вот смотри, на что способен твой «красавец», — сказал Росомаха и провел знаменитой дамасской сталью по тому же стеклу.

Никаких изменений не последовало. Стекло было абсолютно целым и невредимым.

— Так, что выходит мне, подсунули туфту? — спросил мэр.

— Нет, у тебя нож из дамасской стали, а мой — булатный, с примесью карбида молибдена. Я этим ножиком побрею медведя без мыла от хвоста до ушей, а ты своим только зайца. Усекаешь разницу?

Мэр ухмыльнулся и, почесав затылок, сказал:

— Ну, а в общем….

— А, в общем пойдет. Жене отдам, пусть картошку чистит, — ответил росомаха шутя.

— Я тут к тебе, Михалыч, по делу приехал.

— Ага, и прокурора с собой привез вместе с хозяином зоны, видно готовишь мне местечко?

— Перекрестись, Иван Михайлович, а что я мог сделать? Ну любят они твоих баб и баню! — ответил мэр.

— Они, Васильевич, любят на халяву водки нажраться, да моим девкам пирожки вылизать, — сказал Росомаха и засмеялся. — Одним словом скажу — пиздолизы твои друзья.

— А ты откуда знаешь?

— А у меня, Васильевич, кругом видеокамеры стоят. Вот мы с тобой здесь стоим, а нас сейчас четыре камеры в этот момент снимают.

— Что, компромат собираешь? — спросил мэр, с опаской оглядываясь по сторонам.

— Да не боись, Василевич, на хрена мне компромат!? У меня денег столько, что я любого куплю. Ты вот погляди лучше, мэр, красота-то какая! — сказал Иван Росомаха и показал на крыльцо.

Там на ступенях терема стояли в сарафанах и кокошниках три русские красавицы. Их губы были накрашены красной помадой и смотрелись на фоне унылого весеннего антуража ярким пятном.

Девки на заимке у Росомахи проживали постоянно. Они всегда в боевой готовности встречали дорогих гостей. Словно ансамбль Бабкиной они на работу выходили в русских сарафанах с кокошниками на голове. Их задачей было очаровывать своей красотой заезжих и заморских бизнесменов, создавая национальный русский антураж.

— Ты вот, Васильевич, со своей бригадой какими судьбами ко мне прикатил? — спросил Росомаха. — Я чую, барин, что у тебя ко мне какие-то заморочки? Не так ли?

— Михалыч, ты же знаешь — сегодня суббота, вот решили мы с мужичками рыболовный сезон открыть, да в твоей чудной баньке попариться. Что не пустишь, князь таежный, нас?

— Эх, Васильевич, да ты глянь, два дня как «шуга» прошла. Лед вон еще на берегах лежит, рыбалки пока не будет, вода большая. Еще отдельные ледышки по реке плывут. Ты же не хочешь, как «Титаник» на айсберг напороться да затонуть тут посредине? Скажут потом опять, что Росомаха мэра утопил — баксы поделить не могли. Мне эти ужастики про мою персону, уже вот, где сидят. Зверь кого в тайге задерет, говорят, это я убил. Кто-то самогоном обопьется, тоже, говорят, Росомахи работа. Скоро мной, как «бабаем» детей будут пугать.

— Ладно, ладно! Тебя же еще ни разу ни в чем не обвинили. А рыбачить мы с берега на тротиловую удочку будем. Ты скажи своим мордоворотам, пусть нам местечко покажут, в какой омут бомбу бросить. А мы тут пока шашлычок из таймешка организуем.

— Ты, Васильевич, таймешка хочешь, или может мне в своих закромах пошуршать? Тут вчера мои бойцы годовалого медвежонка завалили. Жаль, худоват малость, не успел за два месяца жиры-то нагулять, но на шашлык я думаю, пойдет. Не побрезгуешь?

Иван вытащил радиостанцию и отдал распоряжение. Его работники засуетились, чтобы ублажить дорогих гостей. Не каждый раз на заимку приезжает прокурор, начальник колонии и сам голова местной администрации Семенов.

Через несколько минут из трубы бани уже валил густой дым. Внутри беседки, изготовленной специально для таких целей, мужичок в фуфайке и лаптях со знанием дела раскладывал в мангале костерок.

Пока шло приготовление к «уикенду», прокурор и хозяин зоны разбирали привезенные подарки. Им не терпелось поохотиться, бросить тола в речку, пока топилась баня и готовилась знатная закуска.

Недалеко от заимки таежного князя Росомахи находилось лесное озеро. На нем во время весеннего перелета любили собираться утки и гуси. Озеро находилось в окружении березовой рощи и почти вплотную подступало к реке. Во время разливов оно соединялось с ней, и в это время в озеро заходила рыба, которую потом подкармливал Иван Росомаха для дорогих гостей. Таким образом, приватизировав озеро, можно было вполне не волноваться о разведении в нем рыбы. Здесь под надзором и охраной «торпед» Ивана Росохина, рыба нагуливала необходимый для товарного вида вес и размер.

В тени деревьев лед на озере еще не растаял, а лишь отошел от краев, и огромная рыхлая тарелка плавала по самому центру водоема. Хозяин зоны с прокурором удалились в поисках дичи, а местный мэр, взяв под руку Ивана, прошел с ним к реке, чтобы пообщаться без свидетелей.

На берегу лежали огромные глыбы льда, выброшенные весенним паводком. Северные реки всегда отличались своим своенравным и свирепым характером. Бывали годы, когда трехметровой толщины лед, словно огромные лезвия срезал спички вековых берез. От реки тянуло холодком и Васильевич, присев на сухую весеннюю траву, начал с Иваном серьезный разговор. Ему не хотелось переносить его на потом. Через три-четыре часа в этом забытом богом месте должен начаться настоящий «Клим-Бим». Да и ушей прокурора и «хозяина» пока не было. Они просто нагло могли тоже влезть в долю, и тогда прибыль компаньонов упала бы вдвое.

— Михалыч, ты помнишь, по осени пропал наш самолетик, который в Красноярск летел? — спросил мэр Росомаху.

— Ты что, Васильевич, считаешь, что я его «стингером» саданул? Я от таких дел стараюсь держаться на большом расстоянии, чтобы федералы держались от меня подальше.

— Да я тебе не про то. Никто не говорит, что это твоих рук дело. Самолет этот так никто и не нашел. Может он, где в горах лежит, а может со всего размаху, где в марь сунулся, да и сгинул там весь целый. Только вот что, слушай. На том самолете летело золото, около восьмидесяти килограммов. Вместе с тем золотом летела дочка директора нашего прииска, так вот он объявил — тому, кто найдет этот самолет, премия будет в двадцать килограммов. Вместе, примерно, сто. Ты усекаешь, сто килограммов золота? Он хочет ей поставить памятник там. Нужно помочь старику в его горе, не ровен час, отблагодарит папаша нас от всей души. А душа у него сам понимаешь, вся из чистого золота. Твои старатели за десять лет столько не намоют.

— Да, Васильевич, ты меня озадачил, дело, видно хорошее! Я, пожалуй, возьмусь, но мои семьдесят процентов от всего куша.

— Ты, Михалыч, настоящий грабитель, я тебе такую информацию на блюде выложил, а ты мне всего тридцать процентов, спасибо, спасибо. Вот значит, как мы ценим старых друзей? — обидевшись, сказал мэр.

— Васильевич, не будь ты хапугой. Ты по тайге шаркаться не будешь. Это же не медведя завалить. У нас площади, какие? Две Франции со своими французами влезет. Пойди, найди тот аэроплан, сам говоришь, может, где в болото засосало. Я людей от дел оторву, впереди лето. Старатели мои наготове, потом путина, потом лес, грибы, ягоды. Да я сам, может, потеряю больше своей половины.

— Ты мне накинь еще пять процентов, и тебе не придется по всей тайге лазить. Я тебе точное место скажу, и даже на карте его обозначу жирным крестиком.

— Ну ты, Васильевич, и «хват», уговоришь даже покойника. Ты, если будешь второй раз в мэры баллотироваться, я тебе обязательно окажу спонсорскую поддержку. Я вижу, что мы с тобой смотрим в одну сторону. А на твое предложение я тебе вот, что скажу — я согласен, но мне хотелось бы знать подробности.

— Подробности я расскажу тебе, ты сегодня все узнаешь. Я посмотрю, как твои девочки меня обслужат. Вот тогда я и поделюсь подробностями.

Русская баня через три часа уже дышала жаром. Девчонки, сотрясаясь своими пышными бюстами, завернутыми в простыни, томились в предбаннике, ожидая дорогих гостей. Они весело смеялись, и уже каждая определила себе своего клиента по принципу симпатий. Здесь не было принято скрывать свои прелести, и в этом был свой особый шарм. Девчонки, как могли, ублажали своих гостей, разминая и отпаривая их тучные, налитые жиром и пивом телеса.

Для особых желаний сексуального характера была предусмотрена отдельная интим комната с огромной кроватью. Не было еще случая, чтобы кто-то из гостей не возжелал столь раскованных и сексапильных путан. От подобной услуги хозяин имел хорошие связи, да и девчонкам перепадала от этого пирога немалая толика. Зная, что в подобных условиях мужики не скупятся, местные гейши исполняли свою работу по высшему разряду.

В течение двух часов гости изгоняли из своего организма накопившиеся шлаки. Они млели на полках, разморенные ядреным паром, который был сдобрен пихтовым и облепиховым маслами. Девчонки изо всех сил дубасили их березовыми вениками, от чего мужики кряхтели, и, блаженствуя, сопели. Раз от разу они пощипывали своих «банщиц» за ягодицы, делая намеки, что уже мечтают испытать с ними все таинства великой Кама-сутры. Уговаривать местных путан не приходилось. Они сами жаждали секса и исполняли все пожелания клиента, какими бы он извращениями не страдал. Нередко двум, трем гейшам приходилось ублажать одного мужчину. От таких услуг мужские сердца наполнялись необыкновенной щедростью, а тугие кошельки солидно теряли в весе. Вот и сегодня мужики были повержены обаянием и сексуальностью проституток, и через два часа они уже были готовы отдать последнее. Им хотелось, хоть раз в месяц испытать поистине неземное удовольствие.

В довольно просторном предбаннике был уже накрыт стол, который ломился от всевозможных закусок и богатой выпивки. Стерлядь, таймень, шашлыки из медвежатины благоухали райским ароматом, и манили к себе разнообразием и ассортиментом столичного ресторана. Но гости за стол не спешили. Оттянувшись в баньке, прокурор, уже не сдерживая своих чувств, уединился с двумя девчонками в «мужском клубе». Он изо всех сил старался ублажить и показать, что в сексе, он почти «Терминатор», но его «ружья» хватило лишь только на один «выстрел». После чего, даже ласки его органа шаловливыми руками местных гейш проблемы не решило. Ссылаясь на магнитные бури, прокурор покинул сие заведение, и в расстройстве налил себе стакан водки.

Росомаха всегда встречал высоких гостей с присущим ему шиком, от того и начальники и олигархи, даже министры были прикормлены в этой глуши, что жирные караси жареным жмыхом из подсолнечника. Подобное хлебосолье делало своё дело, и порождало такие связи, что благодаря им, в дела Росохина Ивана, никто нос свой не совал. Наоборот даже вознаграждал дополнительными квотами на убой пушнины, оленя и вылов ценных пород рыбы. Да и лицензии на добычу золота получались без всякой правовой волокиты.

— Михалыч, Михалыч, ты — кудесник, ты превзошел самого себя, — сказал прокурор, обнимая пышногрудую блондинку. — Я словно рожден заново, и вот это моя мамочка. Мамаша, а вы, не дадите ли мне пососать вашу роскошную сисю? — спросил подвыпивший прокурор, сидящую на его коленях девчонку.

— А сколько угодно, сударь, только не кусайся. А если, что другое, то и это без проблем, остальные места тоже в вашем распоряжении, господин прокурор, — сказала девка, мечтая о том, как толстые губы прокурора вопьются в её женские гениталии.

— Я, Михалыч, в случае твоего несанкционированного посещения моего заведения, смогу предоставить тебе такие условия содержания, что даже залетные столичные воры будут завидовать тебе весь срок, — сказал хозяин местной зоны, облизывая пальцы от жира.

— Не, ты в натуре, полковник, меня обрадовал до глубины души. Я даже мысли такой допустить не могу. А ты мне уже сулишь камеру с телевизором и электроплиткой. Совесть есть у тебя? Это за мою-то доброту и беспредельную щедрость? Может ты мне еще и «петушков» молоденьких подберешь вместо девчонок? — спросил Ваня Росомаха, слегка заводясь.

— Я, Михалыч, шучу, все же знают твою непотопляемость, — сказал полковник.

— Ага, полковник, «Титаник» тоже был непотопляемый, а взял и утонул, как простая консервная банка. Ты лучше закусывай, да «Абсолютом» наслаждайся, не ровен час возьмут тебя и переведут в Колымское управление. Не будешь же ты ко мне за три тысячи верст кататься? — сказал князь тайги, намекая на уже состоявшийся факт.

Полковник хоть и был слегка выпивши понял, что пошутил неудачно. Ему не хотелось в Магадан. Оттуда было далеко до того денежного потока, который он давно уже настроил на свой карман. Но слово не воробей, и «хозяин» уткнулся в свою тарелку в глубочайшем осознании того, что сказал.

Прокурор кинулся отстаивать пошатнувшиеся позиции своего друга, но тут же решил, что лучше остаться в стороне. Не ровен час, его прокурорская судьба может быть перечеркнута волосатой лапой Вани Росохина. Тогда ему больше не видеть этих шикарных Жанкиных грудей, как своих ушей.

Пока гости веселились и развлекались, озабоченные своим будущим, Иван вместе с мэром вновь уединился, чтобы скрепить сделку вдали от пьяных нахлебников. Кабинет Росомахи напоминал охотничий зал в рыцарском замке. Шкуры медведей, чучела волков, кабанов и птиц украшали скромное жилье простого таежного бандита. В стене был вмонтирован камин, в котором горели отборные ольховые дрова. На стене, на медвежьей шкуре висели редкостной красоты заказные ружья и турецкие сабли, и много прочего сувенирного оружия.

— Угощайся, Васильевич! В наших краях такие сигары есть только у меня и Бога.

Иван протянул шкатулку из красного дерева обтянутую шкурой питона. В ней лежали знаменитые гаванские сигары. Компаньоны, блаженствуя, закурили, вкушая аромат высококачественного табака и, не затягивая вступление, перешли к делу.

Иван достал карту и расстелил перед мэром. Васильевич окинул её взглядом и ориентируясь в системе координат, затянулся сигарным дымом, после чего, выпуская дым изо рта, ткнул в неё пальцем.

— Вот посмотри сюда, видишь этот район? Это река Чуня. Теперь двигаемся на северо-запад около сотни километров, не доходя до реки Учами. Точные координаты я сообщу тебе, когда ты, Ваня, будешь готов. Мне сегодня поведал военком, что в том районе раньше, еще при Брежневе крутились какие-то военные. Они там еще с 58 года ошиваются, что-то ищут. Так вот! Я точно не знаю, но у них там была, то ли секретная база, то ли какая-то лаборатория! Изучали они, то ли метеорит, который шарахнулся в районе Подкаменной Тунгуски в 1908 году, то ли то, что выпало из этого метеорита. Что они там нарыли, так никто не знает. Тебя, Ваня, еще на свете не было, когда они оттуда все съехали. Военком мне сказал, что военные засекли в том районе какой-то «шпионский» передатчик, который уже третий день все какие-то молодежные песенки крутит.

— Откуда взялся там этот передатчик? — спросил удивленно Росомаха.

— А я подозреваю, что возможно это те пассажиры с самолета балуются, черт их знает, может, кто из них выжил? Ну не будут же медведи крутить музыку на всю страну? Ты бери, Ваня, мой бортик, да отправляйся туда уже завтра. Если вдруг нагрянут военные, чтобы это своё хозяйство проверить, то сто процентов они золотишко наше найдут. Хрен туда потом сунешься, эта зона закрыта даже для полетов авиации.

— Да ведь я же не дурак, соображу как-нибудь. Я, Васильевич, вижу, ты парень не промах, соображаешь быстро, когда нужно. Вероятно, мы с тобой сработаемся, если нас прокурор не остановит!?

— Да этот не остановит, он свой в доску. Да и ты, Ваня, думаю не подкачал, чувствую, что ты сегодня снял, наверное, пару дисков в хорошем разрешении, как этот порноактер служитель закона с девками на твоем «траходроме» кувыркался?

— А ты, Васильевич, откуда знаешь, что я на прокурора компромат собираю?

— А я, Ваня, очень, очень догадлив, и соображаю, когда надо очень быстро, потому я и мэр Туруханска, а не глава администрации деревни Дальняя Мухосрань. А компромат я знаю, у тебя на всех собран. Это же у тебя на широкую ногу поставлено. При твоей щедрости ты вряд ли поскупишься на «шпионские прибамбасы». Это мой друг и правильно, все должны иногда видеть себя со стороны и бояться, бояться, как мыши кошку.

Гру

Точно в назначенное время начальник связи ГРУ генерал-лейтенант Авдонин входил в кабинет своего шефа с довольно объемной папкой. Уже пятый день где-то в районе Центрально-Тунгусского плато, засоряя эфир, работал коротковолновый радиопередатчик большой мощности. Каждый день он прокручивал в эфире тупые рэп-песенки, «Виагру» и Диму Билана, от которых у операторов радиоразведки развилась настоящая мигрень.

— Присаживайся, Василий Сергеевич, — предложил начальник штаба вошедшему генералу.

Поздоровавшись, он сел рядом и внимательно приготовился выслушать доклад начальника связи. На журнальном столе, вокруг которого расположились генералы, лежала толстая папка. Начальник связи открыл её и коротко по-военному стал излагать:

— Мы установили, Николай Иосифович, что источник нашего беспокойства находится на Центрально-Тунгусском плато. Вся эта территория с 1908 года сплошные аномальные зоны. Еще в 1927 году при изучении этого феномена пропало три экспедиции. Академик К.П. Флоренский в 1958 году в двухстах километрах от эпицентра между Подкаменной и Нижней Тунгусками обнаружил то ли ядро этого метеорита, то ли какой-то другой объект из дальнего космоса. Он, разогретый докрасна, пробил гору, словно кумулятивный снаряд и застрял в граните на глубине семидесяти метров. Химический состав ядра, «Гостя», как назвали его ядерщики, не имеет аналогов в периодической системе Менделеева. По заключению физиков, данное вещество является самым мощным катализатором ядерного синтеза. При наличии этого вещества в ядерном процессе даже легкие химические элементы вступают в цепную реакцию, освобождая миллиарды калорий энергии. Строительство лаборатории велось там с 1958 года, но в 1964 году «Проект Гость» был закрыт в связи со сменой политического руководства КПСС. Благодаря этому материалу академики Сахаров, Петров и Харитон в 1961 году создали младшую сестру «Кузькиной матери», которую испытали на ядерном полигоне «Новая земля». Взрыв тогда превысил 57 мегатонн, а ударная волна трижды обогнула земной шар. Естественно, что после этого апокалипсиса саму «Кузькину мать» демонтировали и сдали в музей. По расчетам физиков-ядерщиков, в случае подрыва такого «монстра» в цепную реакцию вступит простая вода, которая содержит в своем составе дейтерий и тритий. Вся наша планета превратится во второе солнце в нашей солнечной системе.

— Василий Сергеевич, а что с этим проектом?

— «Проект Гость» на данный момент заморожен. Точнее сказать, про него просто забыли. Сахаров, как вы сами помните, попал тогда в опалу, Петров занялся в те годы межпланетными химическими связями и ушел из ядерной физики. Годы перестройки из них никто не пережил, а документация по исследованиям легла глубоко в секретный архив Академии Наук СССР. Я связывался с академиком Велиховым, и спрашивал, почему исследования по проекту «Гость» не возобновлены. Ситуация, Николай Иосифович, просто банальная, у нашего государства нет денег на дальнейшие исследования. Все лучшие умы уже давно покинули нашу страну, и теперь работают на оборону других государств.

— Да, это хорошо, что еще этот «булыжник» с собой не прихватили. Возможно, что когда-нибудь этот самый гость и нам пригодится. Я не сомневаюсь, Сергей Васильевич, что исследования будут продолжены, — сказал генерал-полковник.

— Я думаю, Николай Иосифович, что необходимо доложить об этом руководству страны.

— Естественно, мне придется доложить нашему министру обороны, но я думаю, что ему сейчас нет дела до этой лаборатории, он ведь покупает «Мистрали» у французов и бронетранспортеры «Кентавр» у итальянцев. Вот если бы там лежала тонна золота, вот тогда бы его интерес к этому объекту был весьма здоровый.

— Николай Иосифович, возможно, что стоимость этого метеорита во много раз превышает стоимость всех швейцарских «закромов». Это источник самой дешевой энергии!

— Вы, Сергей Васильевич, с диджеем этим разберитесь и, наверное, пора этот объект нам «приватизировать», чтобы его другие не приватизировали. Я боюсь, что когда бомжи прознают, они оттуда всю медь и весь алюминий сдадут в приемные пункты. А если доберутся до этого «Гостя»?

— Я распорядился, наши люди из Красноярского филиала уже, наверное, в пути. Туда ведь только на борте можно добраться. Там на сотни километров ни одного населенного пункта нет. Народ там издревле селился только по берегам больших рек.

— Держите меня в курсе, Сергей Васильевич.

— Разрешите идти, товарищ генерал-полковник!? — спросил Авдонин.

— Да, да, идите…

Лютый еще издалека увидел, как над плато кружит борт МИ-8. Он наматывал круги, подбираясь все ближе и ближе, пока не завис над местом катастрофы. Радости Сергея не было предела, и он решил сообщить об этом Виктории. Словно горный козел, он, прыгая с камня на камень, уже через несколько минут, влез в «трубу».

— Давай, быстрее собирайся, — сказал он девчонке, целуя её от радости, — наконец-то наши таежные мытарства закончены, и ты может уже скоро увидишь своих маму и папу! — сказал Сергей, хватая оружие.

Пока Вика собирала вещи, он отключил передатчик. Сергей знал, что подобная система может «угробить» любой самолет, связь которого работает на этих же частотах. От радости тряслись руки, и он не знал, что ему сейчас хватать. Казалось, что в один момент ему понадобились вдруг все вещи, с которыми он коротал долгие зимние ночи. Каждый день он прокручивал в своей голове сценарий срочной эвакуации, но реальность совсем иначе расставила акценты. Все планы рушились и в конечном итоге Лютый плюнул на всё и решил выдвинуться вперед навстречу спасателям. Схватив по привычке автомат, он выскочил через «нору» и вылез на гору. Спустившись в распадок, Сергей, продираясь через бурелом и скользя по замшелым камням, все ближе и ближе стал подбираться к борту. До него оставалось не более пятисот метров.

Вертушка стояла на плато, метрах в трехстах от места падения самолета. От радости сердце Сергея выпрыгивало из груди. В своем уме он уже репетировал слова приветствия и предполагал, что после спасения вопросам журналистов не будет конца. Сергей уже видел себя в лучах софитов под прицелом телекамер. Он ощущал, что выжив в тайге после катастрофы, он непременно должен стать «звездой телеэкрана» и даже зеки на зоне будут рады его спасению. Пока он обдумывал ответы на вопросы журналистов, ноги привели его к последней точке. До борта оставалось не более трехсот метров. Вдруг в воздухе появилась еще одна «вертушка». Точно по такому же маршруту, она, наматывая круги, вышла на место посадки первой.

До счастливого исхода своей таежной «одиссеи» оставалось совсем ничего, и Сергей решил перевести дух. Когда до спасателей оставались не более трехсот метров, он взглянул в бинокль. Там на месте посадки обоих бортов, Сергей отчетливо увидел, как из прилетевшего борта вышли шесть человек в камуфлированной одежде. Люди с первой «вертушки» копались в остатках разбитого Ан-2. Они ходили, рассматривали обломки, вытаскивали какие-то тряпки. По всей вероятности, спасатели старались найти тела людей, или возможно бортовой самописец, который в народе назывался «черный ящик». Сергей отчетливо видел, как прилетевшие подошли к своим «коллегам». После непродолжительного разговора они хладнокровно расстреляли их из автоматов. Вот тут в одно мгновение у Сергея изменились планы. Он присел за камень и, зарядив автомат, замер, чтобы остановить сбитое бегом дыхание. Он не ожидал такого расклада событий. Сергей даже не мог поверить своим глазам, надеясь, что это был обман зрения, но никакого обмана не было. Сергей понял, что произошло настоящее убийство. В голове закрутились вопросы. Кто и что эти люди, и почему они так уверенно себя ведут?

Сейчас Сергею становилось ясно, что прибыли они сюда явно не с благотворительной и спасательной миссией. После увиденного в нем сработал инстинкт разведчика. Лютый, словно призрак растворился в местном ландшафте. Профессионально и бесшумно он, словно уж скользил меж камней, пробираясь все ближе и ближе. За скалой его внимание привлек человек в кожаной лётной куртке. Он явно прятался, потому что держал в руке пистолет «Макарова».

Пилот борта сидел за скалой с глазами полными ужаса. Его трясло от нервного потрясения и страха за свою жизнь. В таком состоянии он мог быть абсолютно непредсказуем. Сейчас Сергею было необходимо сделать так, чтобы этот перепуганный убийством своих сослуживцев человек не стал стрелять, привлекая внимание бандитов.

Лютый бесшумно, словно рысь подобрался к нему на расстояние прыжка. Он поднял камень и отбросил его в сторону. В тот момент, когда летчик повернул голову в сторону упавшего камня, Сергей, словно снежный барс, прыгнул на незнакомца, и в мгновение ока лишил его оружия. Летчик никак не ожидал такого развития событий. Он хотел было броситься в рукопашную, но направленный на него ствол остудил его горячую кровь. Сергей, приставив палец к губам, показал, что шуметь не стоит. После чего, он, глядя «летуну» прямо в глаза, подал ему пистолет. Этим жестом он выразил свое доверие к нему. Летчик, потрясенный случившимся, принял назад свое оружие, и засунул его в специальный карман куртки.

— Ты кто? — спросил его Сергей, наконец-то включив звук.

— Я пилот с этого борта Красноярской базы. Сюда привез фээсбешников, они должны были найти какой-то свой секретный объект. Но тут вдруг увидели разбитый самолет и решили посмотреть, что там. Такая информация у них была. А тут эта вертушка приземлилась неизвестно откуда. Этот борт не наш, это я точно знаю по номеру. Остальное, наверное, ты видел сам. Когда они расстреляли мою команду, я рассматривал кабину пилота. Они не видели, как я ушел по этой лощине. Меня зовут Господарский Виктор, я майор ВВС, — протянув руку, сказал летчик.

— Меня Сергей зовут. Мы летели на этом самолете еще осенью. В живых остались только я и моя жена Виктория. Пошли со мной, я дам тебе настоящее оружие. С этой «пукалкой» ты не вояка.

Увлекая за собой летуна, Лютый вывел его подальше от бандитов. Минут через двадцать передвижения по камням, они скрытно взобрались на гору. Вид весенней тайги завораживал свежестью зеленой листвы да бескрайними просторами.

Лютый приподнял камень и пригласил нового знакомого в «свой дом». Удивлению летчика не было предела. Он впервые видел такой объект в столь безлюдном и удаленном месте. Спустившись в бункер, летчик окончательно был поражен. Лютый вел его по гулким бетонным коридорам, а офицер все крутил головой и цокал языком от восхищения. Собака встретила гостя совсем не радушно. Она хотела было броситься, чтобы укусить летчика, но Сергей перехватил её за ошейник, который он сделал из солдатского ремня. Тузик завилял хвостом, приветствуя хозяина.

— Знакомься, Витя, это Вика, — сказал Сергей, доставая карабин.

Вика, протянув руку, тихо сказала:

— Меня звать Вика, а муж меня зовет просто Пятница. Мы уже тут полгода робинзоним.

Летчик по-джентельменски поцеловал вытянутую женскую руку.

— Располагайся пока тут. Я пойду, опущу антенну, это единственный демаскирующий фактор, который нас может выдать снаружи.

— Сергей, если можно, я прогуляюсь с тобой. Хочу осмотреть это довольно любопытное сооружение, — сказал майор.

— Пошли, если призраков не боишься!

— Призраки, Сережа, по тайге с автоматами не шляются. Нам бы с большой землей связаться.

— Я думаю, уже поздно. Если мы сейчас выйдем на связь, то мы демаскируем себя, и они отсюда не уберутся, пока нас, как крыс не выморят. Тут, Витя, над нами двести тонн взрывчатки и я не хотел бы, чтобы она сдетонировала и похоронила нас с тобой, а еще сто килограммов золота и целый склад коньяка. Лучше подождем немного, через сутки тут будет все Красноярское ФСБ и МВД со своими «Альфами» и «Витязями». Они же не кинут своих. Вот только совсем неизвестно, сколько человек еще погибнет, пока этих тварей всех не уничтожат.

— А что тогда делать? Нам бы в борт пробраться, может быть успели бы взлететь? — сказал Виктор.

— Я вот, что предлагаю, майор. Нам нужно самим как можно больше ликвидировать этих «отморозков». Я же бывший десантник-разведчик, думаю, что за восемь лет я не утратил профессиональных навыков.

— Так ты, что офицер? — удивленно спросил летчик.

— Представь себе, да! Только я — бывший. Я сюда прямиком с Кавказа на валку леса прибыл. Меня, сука, наш начальник особого отдела круто подставил.

— Знаешь, а я ведь тоже в Чечне был. Наша база в Гудермесе стояла, мы колонны на МИ-24 прикрывали от боевиков. А как твоя фамилия? — спросил удивленный майор.

— Гвардии старший лейтенант Лютый, разведка, сто четвертый полк ВДВ, база в Шали, — представился Лютый по-военному.

— Слушай, а это не в вашем полку вся шестая рота полегла? — спросил майор.

— Да, Витя, это рота была из нашего второго батальона. У меня тогда на этой высоте друг погиб, Сергей Панов из Смоленска. Я со своим взводом был в рейде юго-восточнее Улус-Керта. Мы тогда блокировали Хаттабу отходы по руслу реки Абазулгол, а полк стоял от места боя всего в пяти километрах. Вот за эти подвиги меня Родина и отблагодарила, как настоящего героя. Особист, сука, меня на нары определил.

— Да не волнуйся, Серега, справедливость должна восторжествовать. У тебя еще будет возможность доказать свою правоту. Возможно, ты еще встретишься со своим обидчиком и разберешься с ним.

— Да уж, обязательно встречусь. Надо будет его найти и с ним потолковать с глазу на глаз. Я, Витя, из-за него и погон лишился, и части своей жизни.

— Слушай, Сергей, ты же с осени здесь, что это за объект такой? — спросил майор.

— Я, Витя, до сих пор не знаю. Я тут полгода обитаю, так и не понял, наверное, какая-то военная лаборатория? Здесь около двухсот комнат. Там за бронированными дверьми с кодовыми замками не белых мышей прячут, а двести тонн тротила не закладывают для новогоднего фейерверка. Лазил я туда, смотрел, что там лежит какой-то кусок инопланетного железа, а что это за хрень, выяснять не стал. А так больше ничего интересного нет. Пошли, майор, перекусим и пойдем воевать. Братки, наверное, уже расслабились и сейчас занимаются поисками золотишка.

— Какого золота? — с удивлением спросил майор.

— Золотого, майор, золота золотого, — ответил Сергей.

— А откуда оно здесь взялось? Тут, что прииск рядом или это сокровища Чингисхана?

— Его, майор, еще полгода назад этот самолет в Красноярск вез с приисков.

Килограммов восемьдесят, наверное, я точно не взвешивал. Братки эти, что ФСБешников завалили, золотишко это ищут. Я знаю, на это способны только люди Ивана Росомахи, местного таежного царька. Они никогда не оставляют свидетелей и довольно хорошо вооружены. Они до последнего будут прочесывать тайгу, пока не найдут его или нас. Правда, в этом бункере, мы можем отсидеться. Но мне кажется, что наступил тот шанс, когда раз и навсегда можно разобраться с теми уродами, чьи руки по локти в людской крови. Ты идешь со мной, майор? — спросил Сергей, рассовывая патроны по карманам.

— А куда я, Сережа, денусь. Они же, суки, завалили моего напарника Сашку Боровика. А я жить спокойно не буду, пока не отомщу.

Сергей и летчик вернулись в квартиру. Виктория уже накрыла стол и сидела в ожидании мужа. На столе стояла бутылка хорошего вина и жареное мясо косули с макаронами. Вика сложила вещи и ждала своего героя, чтобы эвакуироваться из опостылевшего за шесть месяцев бункера.

— О, видал, майор, какой ассортимент встречает нас, как самых дорогих гостей! — сказал Сергей. — Хочешь выпить за упокой души твоего второго и этих фээсбешников? Чтобы земля им было пухом!

— Выпьем, Серега, только после победы над врагом, — ответил летчик, осматривая помещение «Руководителя проекта», где квартировал Лютый с женой. — Откуда, откуда у тебя все это? Вино, коньяк, тут вроде до ближайшего магазина час полета на борте. Неужели твоя, Серега, жена уже сбегала? — с иронией в голосе спросил Витька-летчик, рассматриваю диковинную бутылку.

— У меня, Витя, этих запасов на десятилетия. Вино, коньяк, водка, тушенка, боевые рационы, сгущенка, масло оливковое замороженное. Можно лет пять сидеть без проблем. Если хочешь, оставайся с нами, пока все не выпьем. Будем тут сидеть, как суслики в норе. Тебе, наверное, сейчас не очень-то платят?

— Слушай, Сергей, ты говорил про золото, покажи мне, я ведь его кроме, как в ювелирном магазине никогда не видел. Да и то, когда жене кольцо обручальное покупал.

Лютый достал из-под кровати холщовый мешочек, опломбированный свинцовой пломбой, и ножом разрезал веревку. На стол посыпались корявые самородки цвета окислившейся латуни. Майор с любопытством взглянул на золото и, взяв в руки один самородок, несколько раз подбросил его.

— Ах, вот ты какой, «презренный металл»! Не скажешь, что драгоценность, просто какая-то безделица и все.

— Да, Витя, представь, из-за этой безделицы погибли твои сослуживцы. Бандюки видно подумали, что вы их конкуренты? Поэтому они от них и избавились. Нам пора с тобой идти воевать, держи автомат и патронов возьми побольше. А я себе вот эту винтовочку возьму.

Лютый вытащил из-под кровати снайперскую винтовку «Драгунова».

— Я с этой игрушки кабана на восемьсот метров уложил, он даже и не дернулся. Надо и Росомаху положу. Есть у меня предположение, что он в составе этой команды. Этот парень такого шанса никогда не упустит. Я за него наслышан еще с зоны, где свой срок свой отбывал.

— Ты, Сергей, тут самый главный, ты мне вот что скажи, каков будет наш план?

— Я пока не знаю сам, на месте сориентируемся, я всегда предпочитал действовать экспромтом. За два года боев в Чечне в моей группе было всего четверо убитых. До сих пор я виню себя только за одного сержанта Аверина, который прикрыл меня своей грудью в самый последний день. Прикинь, Витя, я писал представление на «Героя России», а ему только «Орден мужества» дали посмертно. Ты скажи мне, как офицер офицеру, где в этой стране справедливость? Почему мы — защитники Родины живем словно бомжи!? Почему, такой, как этот сучий Росомаха хозяин в этой жизни!? Знаешь, майор, я еще на зоне глушил таких, как мог. Они твари, даже тюрьму поделили. Кругом одни смотрящие. «Смотрящий» за зоной. «Смотрящий» за бараком. «Смотрящий» за телевизором, за педерастами, за столовой. «Смотрящий» за «смотрящими», за сортиром и то, бля….смотрящие. Кругом одни «смотрящие», ни достоинства, ни чести у этих смотрящих. Куда смотрят? За каким хреном смотрят? Ходят по зоне с протянутой рукой, у мужичков посылки да передачи трясут, а потом устраивают оргии в бане с «петухами». В зонах блатные, а по жизни просто неудачники, подонки и гомосеки. Ладно, пошли, я больше не хочу вспоминать это грязное педерастическое кубло, — сказал Сергей и, взяв оружие, вышел из «квартиры».

Судя по душевному расположению, Лютый был настроен довольно решительно. В одной из комнат он взял с собой вещевой мешок, который по размеру весил, не менее десяти килограммов.

— Это что? — спросил майор, глядя на солдатский вещевой мешок.

— Это, братец, я тротильчику взял, буровых шашечек и снарядил их детонаторами. Хотел сегодня рыбы глушануть на реке, да тут вы прилетели, мне рыбалку испортили. Теперь придется глушить этих залетных окуней. Я им, Витя, сегодня устрою «сюрпризы» от Санта Клауса и деда нашего, так сказать Мороза!!! — сказал Лютый, и было видно по его глазам, по его настроению, что он настроен довольно решительно.

Было такое ощущение, что от ненависти даже слышался скрежет его зубов, насколько он ненавидел этих отморозков.

Офицеры по вентиляции выползли из своего укрытия, и залегли на каменной гряде. Сергей прильнул к биноклю и метр за метром стал рассматривать местность. Судя по отсутствию движения в районе гряды и далее можно было приступать к скрытному передвижению. Сливаясь с окружающей местностью, мужики словно тени двинулись в сторону севшего борта. Времени прошло немного и бандиты вряд ли убрались восвояси. Жажда наживы и блеск ценного металла вот, что удерживало их в этих краях. Они будут искать, будут прочесывать метр за метром в надежде найти вожделенные самородки, которые станут наградой за их труд и риск.

Борты, стояли, как и прежде. Невдалеке горел костер, а возле него суетились люди. Вероятно, что они старались скрасить своё дальнее путешествие и подкреплялись жареным мясом перед поиском сокровищ. Запах мяса и дым от костра далеко расходились по тайге и были прекрасным ориентиром для Сергея.

— Михалыч, в натуре, где мы будем искать это рыжъе? — спросил Копченый своего босса.

Погоняло «Копченый» он получил во время одного из бунтов в зоне. Вовремя вооружившись заточками и металлическими прутами, «блатные» решили навести порядок на зоне, подчинив всех своей блатной власти. Но на их головы мужики и «козлы-активисты» стали бросать зажженные предметы. Копченый, находясь в наркотическом опьянении, ничего не почувствовал, когда ему на голову упал зажженный матрац. Его голова наполовину обгорела, и врачи еле-еле спасли жизнь подонку. Теперь от ожога его рожа стала походить на лицо Фреди Крюгера из фильма «Кошмар на улице вязов». Женщины, даже самые последние шлюхи и те страшились его внешности. Она наводила ужас даже на самых отмороженных. Бабы за глаза называли его «Копченым некрофилом», потому что только мертвецки пьяные они могли польститься на его любовь и ласку.

Копченый мечтал заработать у Росомахи денег, чтобы поменять кожу на своей роже, сняв её излишки со своей задницы. Братва смеялась над его затеей, так как на его заднице красовалась цветная татуировка волка из мультфильма «Ну погоди», которую он наколол сидя еще на малолетке.

— Копченый, твое дело исполнять мои пожелания. Я и сам вижу, что золото пропало. Но ведь кто-то его взял? Возможно, это был какой-то охотник, а может залетный геолог, который тут что-то искал?

— Михалыч, геологи работают только летом, а ведь только недавно зима кончилась, вон еще снег не везде растаял.

— Значит, это был охотник или еще какой-нибудь мудак. Мне мэр говорил про какой-то объект, что там военные крутились в свое время!? Может вот эти уроды и знали где золото? Тогда на хрена мы их завалили!? Надо было попытать малость, они бы и раскололись.

— Михалыч, делать дело нужно сегодня. Завтра уже тут вся армия будет со своей авиацией. Если борт не выйдет на связь, то его будут искать всеми воздушными силами, включая банду спасателей Шойгу.

— Семен, а ты на МИ-8 летать можешь? — спросил Росомаха своего пилота.

— А как же, это же мой базовый борт, я на нем, как Шумахер на «Формуле»!

— Семен, ты и будешь наш Шумахер. Ты должен отогнать эту «вертушку» отсюда подальше и посадить её куда-нибудь в болото или в тайгу. Пусть его вояки ищут, но только не здесь, а километров за сто от этих мест.

— Михалыч, так может, его с покойниками отправим? Он километров за триста отсюда гробанется в скалу, да и сгорит с трупаками? Я его на автопилот поставлю, а по дороге с парашютом выпрыгну?

— Ну, Семен, ну ты и голова! А мы тем самым временем тут все прочешем до той горы, — Росомаха указал в сторону гряды, где и была скрыта секретная лаборатория.

Лютый с «летуном» каким-то шестым или седьмым чувством поняли замысел бандитов, когда они стали грузить в борт трупы фээсбешников. Решение пришло мгновенно. Необходимо было борт захватить, но только так аккуратно, чтобы никто ничего не понял.

Витя взглянул на Лютого и они без слов поняли друг друга. Прокравшись ближе к борту, они незаметно для бандитов влезли в него. Спрятавшись за последним рядом кресел, они замерли в ожидании.

Пилот-бортчик у них был один. Он надел парашют и занял место основного пилота. Погрузив покойников в салон, братва отбежала от вертушки подальше к своему костру, чтобы ветром не унесло шашлык и не перемешало его с пылью и грязью.

Двигатель борта запустился, а лопасти подобно огромным самурайским мечам со свистом начали рассекать холодный воздух. Через несколько минут МИ-8 плавно оторвался от земли и, задрав хвост, плавно пошел в набор высоты. Бандитский пилот вышел из кабины и, почистив карманы покойников, с чувством выполненного долга отправился вниз, чтобы похвастаться перед братвой корочками фээсбешников и их мобильными телефонами. Как только он вывалился, Сергей и Витька, закрыв дверь, чтобы не растерять убитых, заняли места в кабине.

— Ты видал, суки мародерские, что делают? Давай, Витек, ты рули, — сказал Сергей, развязывая рюкзак, — а я сейчас им устрою Хиросиму и Нагасаки.

— Ты, что ищешь? — спросил пилот, глядя, как Лютый, готовит бомбу.

— Сейчас мы, Витек, жахнем по их вертушке. Ты когда зайдешь над бортом, то слегка зависни, а я сброшу этот чудный мешочек. Я выставляю запал всего на пять секунд. Самое главное точно попасть так, чтобы мешок упал на редуктор. Без борта они никуда не денутся, а мы потом перещелкаем их, как сусликов.

Бандитский пилот видно не хотел добираться до своих друзей по тайге. Подняв машину в воздух, он почти завис над костром на высоте около пятисот метров. Поставив борт в режим автопилотирования, он покинул машину. Братва увидела, как Семен, сиганув с аппарата, раскрыл парашют и стал опускаться прямо на поляну, где полным ходом шла пьянка.

— Семен, красава, давай садись сюда! — проорал Копченый и, налив стакан водки, стал встречать пилота, как встречал советский народ первого советского космонавта.

— Давай, давай, Семенчик, сюда заруливай! Молодчага, реальный перец….

Бортчик потянул стропы и плюхнулся прямо в раскрытые объятия Копченого. Братва восторженно заорала, подняв за пилота всей компанией пластиковые стаканы.

— Вот чуваки, наш Семен реальный пацан. И на вертушке, как Шумахер, и с парашютом прыгает, как настоящий десантник, — сказал Копченый.

— Ну что, братва, за Семена, за нашего аса из асов пьем до дна и стоя, — сказал Иван Росомаха.

Братва, услышав призыв босса, восторженно заревела и, осушив стаканы, перешла к трапезе, поглощая ароматное мясо.

План Лютого мог войти во все формуляры диверсионного искусства. Борт, сделав большой круг, вновь стал возвращаться на то место, откуда он взлетел десять минут назад.

— Витя, заходи, я сейчас подготовлю шнур, будем бомбить их вертушку. Без «кобылы» они обречены на скитания в тайге.

В голове он принялся рассчитывать длину огнепроводного шнура. Зная законы физики, скорость горения шнура, можно было с точностью до миллиметра рассчитать место взрыва. Нельзя было допускать, чтобы тротил упал на скалы, так как от удара он, прорвав мешок, просто мог разлететься по сторонам. От такого взрыва эффекта никакого не было бы, а это могло сорвать дерзкий план по нейтрализации банды.

— Витя, выходим на объект, высота метров тридцать! Я хочу с братвой побазарить о судьбе нашей скорбной. Как только я махну рукой, ты поднимай машину.

— Серый, ты только не промахнись! А то потом нам придется удирать отсюда, а они из нас решето сделают.

— Ты, майор, не писай в компот, я еще и не в таких передрягах бывал. Эх, у меня кураж попер! Вот она — жизнь настоящего десантника. У меня такое ощущение, что я очнулся после долгой спячки. Давай, поехали, жми свои педали! — сказал Сергей и, машина нырнув, пошла над самым лесом.

Сейчас в груди бывалого разведчика горел огонь. Адреналин выбрасывался в кровь все новыми и новыми порциями. Вот она та жизнь, о которой он мечтал восемь лет. Чувство опасности, чувство боевого азарта, вот, что проснулось в нем.

Лютый по-привычке запел. Восемь сантиметров шнура, пять секунд и от борта бандитов останутся только заклепки.

Вертушка вышла на боевой курс и, выскочив из-за леса, зависла над поляной.

— Братва, глянь, в натуре, наш бортик вернулся! — сказал Копченый, задирая свою жареную физиономию. — Во, покойнички зажигают!

— Ты че, Копченый, совсем двинулся? Это же другая вертушка! — стал оправдываться Семен.

Сергей открыл дверь борта и помахал братве, которая недоуменно таращила глаза в небо, стараясь рассмотреть новоявленных спасателей.

— Эй, давай к нам! Глянь, поляна накрыта, водка есть, шашлык есть! Бабу, если надо, то надуем, у нас резиновая в рюкзаке лежит!? — проорал Феделя, махая Сергею.

— Ну вот, подмога прикатила, — сказал Росомаха. — Хорошо мы тачку на вольные хлеба запустили.

— Так че, Сеня, в натуре, это наш или не наш борт?

— Да не наш. Там же, кроме покойников никого не было. Ну не воскресли же? — сказал Семен.

— Ну что? Ты тут так и будешь теперь висеть, как глист на веревочке? Пока у тебя, урод, солярка не кончится? — заорал Росомаха, и помахал кулаком Сергею.

Сергей тоже помахал в ответ и улыбнулся. Достав рюкзак, он показал его Ивану и, подпалив шнур, скинул вниз. Мешок упал точно на автомат перекоса борта бандюков и завис на нем.

Сергей махнул рукой, и борт свечой пошел вверх, удаляясь от братвы, которая смотрела то на улетающий борт, то на свою вертушку, на которой висел рюкзак…

— Это, наверное, подарок, — сказал Копченый.

И в этот самый момент взрыв оглушительной силы разорвал автомат перекоса так, что лопасти отлетели в разные стороны. Борт, вспыхнув факелом, загорелся ярким пламенем и повалился на бок. Черный и белый дым, перемешиваясь, стал столбом подниматься вверх.

Братва, придя от взрыва в состояние полнейшей паники, бросилась врассыпную, прячась за камнями. На таких разборках, когда на головы падают подобного рода фугасы, им еще не доводилось бывать.

Ваня Росомаха, упав на четвереньки, в страхе, словно гепард промчался метров пятьдесят, забыв даже про цель своего визита. А в это время, стрекоча лопастями, борт МИ-8 улетал вдаль, оставляя за собой взорванный борт, дым, огонь и до смерти перепуганную братву.

Лютый за результатом бомбометания наблюдал сквозь открытую дверь. Закрыв ее, он влез в кабину и с чувством полного удовлетворения пожал руку пилоту.

— Вот это настоящий кайф! Красиво, Санек, у нас получилось. Они теперь вряд ли очухаются. Теперь можно и домой лететь. Хочешь, отметим нашу первую победу, а хочешь, возьмем еще тротила и снова, как жахнем! Мы им, сукам, устроим падение Берлина! — сказал Лютый, еле сдерживая смех.

Ваня Росомаха, придя в себя, изрыгал из себя проклятия и потоки ядреного русского мата. В истерике он собрал братву и, стараясь найти виновного, стал придираться к каждому своему боевику, чтобы отвести от себя подозрение в своей несостоятельности.

— Это что было, мать вашу? Кто мне скажет, почему нас бомбил какой-то мудак? Что теперь мы будем делать? Как будем теперь добираться до дома? Ты, сука, Семен, во всем виноват! Ты, тварь, всех нас подставил!!!

— Чего, я? А Копченый? А Витек? А Мотыль? Да и ты сам, Михалыч, что говорил? — заорал Семен. — Летите сюда, мальчики, мы вам бабу резиновую надуем!!!

— Бля… Бля…Сука, ни золота, ни борта… Я вернусь, я этому херову мэру устрою! Я ему, бля, жопу вместо рожи натяну! Будет, сука, знать, как честных людей баламутить! Так, братва, диспозиция такая: идем на восток на Стрелку-Чуни или на северо-запад на Учами. Что туда, что туда — около двухсот верст. Мы как раз посреди этого гребаного плато. Мать бы его….

— Не суетись, Михалыч, давай попробуем в свои сети загнать вертушку. На хрена нам по тайге переться, с комфортом полетим!? МИ-8 это не МИ-2, - сказал Семен, беря разум в руки.

— Точно, Михалыч! Они же явно вернутся. Нужно только отследить, куда они тарятся?

— А кто, кто эти они!? Может быть, это покойники воскресли? Тогда откуда у них бомбы!? Так, братаны, я вас понял. Будем ловить эту тварь, отступать нам некуда, иначе придется по тайге километры наматывать. Нас искать никто не будет, потому что наш вылет совсем не вписывается в схему полетов! — сказал Росомаха и в отчаянии выпустил длинную очередь из своего автомата в сторону улетевшего борта.

* * *

Тем временем, посадив машину за каменной грядой, Лютый со своим новым другом майором уже грузил ящики с тротилом. Необходимо было все сделать очень быстро, пока бандиты не ушли в тайгу и след их остыл. Четыре ящика по двадцать пять килограммов, это уже был солидный арсенал для маленькой такой компании. Высыпая брикеты в вещевые мешки, которых в бункере было предостаточно, они, таким образом, собирали «бомбы». В течение часа было все готово и можно было лететь, проводить повторное бомбометание.

Борт взмыл в воздух и вновь направился к месту, где братва Росомахи так зверски расправилась с офицерами ФСБ. Используя складки местности и всевозможные укрытия, машина незаметно вынырнула из-за скалы. Мгновенно вниз полетел мешок и уже через несколько секунд прогремел взрыв. Бандюки разбежались, кто куда.

Машина, сделав вираж, поднялась на высоту пятисот метров. В её сторону потянулись пунктиры трассеров из автоматов братков, но, ни одна пуля в машину не попала. Виктор, боевой пилот, знал и владел противопульным маневром. Работа в Чечне, на Кавказе наложила свой отпечаток.

Лютый через открытую дверь бросил еще одну «бомбу».

— Воздух! — заорал Иван и упал между камней в расщелину.

Тут же грянул взрыв и камни, разорванные тротилом, посыпались с неба на землю.

Сейчас задачей Сергея было подавить огневые точки, чтобы уничтожить как можно больше боевиков. Необходимо было морально подавить противника и заставить его играть по правилам настоящих профессионалов и хозяев тайги.

Тротил рвался то в лесу, то на скалистом плато, то в воздухе, наполняя всю тайгу жутким грохотом, щепками и дымом.

Дикий ужас и паника охватили бандитов. Такой массированной бомбардировки они не ожидали. Постепенно братки стали приходить в себя. К тому моменту, когда борт ушел на «базу» за очередным запасом, они перегруппировались. Росомаха переориентировал действия своей группы. Отойдя от первоначального шока, он и вся его криминальная бригада собрались на военный совет.

— Так, бродяги, что мы имеем? — спросил Иван Росомаха. — У нас уже три трупа. Что делать будем?

— Валить нужно, босс, отсюда пока федералы не вызвали подмогу, а менты не заблокировали весь район, — стал ныть Копченый.

— Не ной, сука! Валить никуда не будем. Нужно постараться выманить их на простор и захватить борт, чтобы навязать им свою волю.

— Пацаны, в натуре, какая-то падла мешает нам убраться домой! Нам объявлена война, и я считаю, что мы должны доказать, кто в «доме хозяин»! Я предлагаю идти на поиски этого борта. Он дважды уходил в район вон той гряды! Судя по данным навигатора, это как раз и есть то место, где у военных была база, — сказал Росомаха, глядя в прибор. — Вон военком мне в этом месте на карте крестик нарисовал. Сейчас они никуда не полетят — впереди ночь. По всей вероятности, федералы прячутся где-то в подземелье. Поутру они должны прогревать мотор, и тогда есть шанс захватить вертушку, пока она будет тарахтеть.

Копченый включился в дискуссию и высказал свою мысль. Хоть он и был слегка отморожен, но иногда в его голове проскакивали логические рассуждения. Опыт вязания интриг на зоне научил его просчитывать свои шаги на несколько ходов вперед.

— Михалыч, я вот, что хочу сказать. Мы с тобой нашли самолет? Нашли. Мы расстреляли этих вояк? Расстреляли. Тогда скажи мне, кто портит нам нервы? Ведь не трупы же? А я скажу тебе, кто! Это тот, кто остался жив после падения самолета. Это тот, кто взял наше золото! Это тот, кто сейчас бомбит нас, словно немецкий «Юнкерс»! Теперь ты, Михалыч, мне скажи, может ли один человек и бортом управлять и бомбить нас одновременно? Нет, не может! Отсюда вывод — их двое! Мы видно упустили пилота. Семен, скажи, на МИ-8 два пилота?

— Ну, два, а что? — спросил Семен.

— Мы когда трупы в вертушку грузили, сколько было летчиков? Один? — спросил Копченый.

— Ну да, в натуре, был один в кожаной куртке, — включился в разговор Шаман.

— А где делся второй в такой же кожаной куртке? — спросил Копченый. — У летунов форма такая — дресс-код.

— Он, наверное, в борте прятался, — ответил на вопрос Росомаха.

— Михалыч, в борте нет места, где можно спрятаться. Кабина пилота и салон.

Слушай, а этот же борт не транспортно-десантный!? Это же был пассажирский. Там несколько рядов по четыре кресла, да и аппарель имеет прорезиненную штору. Они видно за шторой прятались. Надо было проверить вертушку.

— А кто у нас отвечал за зачистку вертушки? Кто проверял ее, когда мы этих ментов жмурили? — спросил Иван Росомаха, осматривая братву.

— Витек, — ответил Копченый, — только его разнесло в клочья, когда рядом с ним бомба упала.

— Я бы его, суку, сам в клочья разнес, — сказал Росомаха.

— Так! Дай договорить, Михалыч. Ты видел того что мешок бросал? Он же был похож на чеченца с бородой. Я думаю, что это и был тот пассажир, который после катастрофы жив остался. Он где-то тут рядом живет. У него просто нет бритвы, чтобы побрить рожу…

— Слушай, Копченый, это ты так мыслить начал, когда тебе матрац на голову упал? Или сейчас, когда над твоей башкой бомба разорвалась? — спросил Иван Росомаха и засмеялся.

— Михалыч, я тебе высказал простую мысль. Самолет мы нашли, а золота нет! Кто его забрал? Забрал тот, кто остался жив после того, как этот чемодан с рыжьем тут на плато гробанулся.

Росомаха задумался, и после недолгой паузы сказал:

— Так, бродяги, идем в сторону гряды. По темноте они летать вряд ли смогут. А поутру мы их возьмем тепленьких. Вот тогда мы и предъявим им за наших погибших пацанов и вертушку счет.

Росомаха, реорганизовав свою команду, направился на поиски борта. Шансов найти винтокрылую машину было мало, но его блатная команда боевого духа пока не теряла. Впереди была ночь, и за это время можно было прочесать этот район. Распределив свои силы, они принялись шерстить лес, словно это была охота на одинокого раненого вепря.

Ночь, словно воровка подбиралась с востока. В таких условиях летать было трудно, да и первую победу торжествовать тоже рано. Был риск, что бандиты постараются найти борт, но сейчас им было не до того и по мнению Сергея они зализывали свои раны. Да и таежные просторы вселяли надежду, что сделать это в условиях ночи практически невозможно.

— Витя, слушай и только не перебивай. Давай высаживай меня и вали отсюда в свой Красноярск. Там все расскажешь как есть и вернешься сюда уже с ОМОНом и подмогой. Мы с Викой засядем в бункере, а оттуда нас даже атомная война не выкурит.

— Ты, Сергей, идиот? Ты об этом долго думал? Завтра ребята прилетят и без меня.

А тебя я один на один с бандитами не оставлю. Ты понимаешь, что они также случайно могут найти ваше пристанище и тогда вам придется туго. Я предполагаю, что их человек десять и если….

— Ха, десять! Витя, я один раз в Аргунском ущелье держал один две сотни боевиков, у которых и автоматы были и даже гранатометы. И знаешь ничего — не жужжу. Вот сижу рядом с тобой. Ладно, раз решил остаться, будем прятать машину. Я знаю тут одно место.

Сергей Лютый решил спрятать борт среди остатков брошенной техники, которая так вросла в местный антураж, что обнаружить ее можно было только при огромном желании. Место это было широкое и прикрытое со всех сторон. Высокая скала с одной стороны и тайга с другой закрывали его от визуального обнаружения.

Борт просто плюхнулся в распадок, поднимая клубы пыли. Двигатель его остановился, и над тайгой повисла звенящая тишина. Виктор поставил борт на «секретку» и мужики покинули машину, предварительно закрыв борт на все замки и запоры.

Лютый словно «Робинзон» ориентировался в своей «вотчине» и поэтому даже в сумерках без труда влез вместе с майором в трубу. Девчонка была вся в слезах, она уже думала, что больше не увидит своего возлюбленного.

Ей хотелось как можно быстрее выбраться отсюда, и она абсолютно не понимала, зачем её Сергей вступил на тропу этой непонятной войны. Сейчас все её мысли были о будущем ребенке, ей как можно быстрее хотелось попасть домой, обрадовать отца и мать. Хотелось рассказать, что она не только жива, но и беспредельно счастлива. Все мысли её были заняты только этим, а ее Лютый никак не мог понять её озабоченность.

Вечер за столом, несмотря на погибших ФСБешников, прошел удивительно весело и эмоционально. Сергей не переставал пересказывать детали своей удачной «бомбардировки». Только ему удалось видеть, как мешок тротила разметал борт бандитов. Он вспоминал, вспоминал и вспоминал, как они в ужасе бежали на четвереньках кто куда. Но сейчас не стоило обольщаться первой победой. Разъяренные бандиты шли по следу с желанием взять реванш за свой проигрыш.

Пополнив боекомплект и подкрепившись, Лютый с майором сквозь ночь бесшумно подкрадывались в стан врага. Им не терпелось укрепить победу и добить его на собственной территории.

Многочасовые поиски ни к чему не привели. Братки, которые еще час назад были здесь на плато, словно растворились в таежных просторах. Теперь было неизвестно, с какой стороны они нанесут свой ответный удар.

Около трех часов Сергей и Виктор занимались поисками. Ни следов, ни самих бандитов они не обнаружили. Ночь укрыла тайгу своим темным одеялом, и лишь звезды своим мерцанием указывали им путь. Возможно, что братки ушли совсем. Хотя эти данные проверены не были и потому этот факт, заставлял насторожиться.

Лютый из своего боевого опыта знал одну вещь — врага из виду никогда нельзя упускать. Внутренне чутье подсказывало, что сейчас, когда место бандитов не установлено, нельзя полагаться на авось. Ни в коем случае нельзя было возвращаться сейчас в свое убежище. Враг на плечах отступающих мог ворваться в «крепость» и уничтожить всех до единого и завладеть не только золотом, но и объектом.

— Витя, нам придется сегодня ночевать в тайге, — сказал Сергей, — мы ведь не знаем, где наши враги, возможно, они следят за нами. Я не хотел бы подставлять безопасность Вики. Она не в том положении, чтобы вступать в эту войну. Ты понимаешь меня?

— Базара нет, я с тобой. Нам нужно было сразу сваливать отсюда. Я предлагаю завтра с утра грузиться и возвращаться в Красноярск. Пусть менты и спецназ разбираются с ними, у них на это есть все приспособления и оружие. Я предполагаю, что завтра они уже будут здесь. Я бы мог выйти на связь, но надо подниматься на большую высоту. Сейчас это сделать практически невозможно, потому что я потом не смогу сесть. Будем ждать до утра.

— Нет, майор, я пока не добью последнего, отсюда не двинусь. Мне не хочется, чтобы эти подонки еще кого-нибудь убили. Возможно, завтра уже нас будут искать. Ты представь себе, что прилетят спасатели, у которых кроме топоров и ножей не будет никакого оружия. Теперь ты понял меня?

— Я вижу ты прав, и нам необходимо уже с утра снова начать поиски. Вот только где мы будем их искать? Есть предложение утром выйти на место последней «бомбардировки», возможно, что мы отыщем их следы? Не могут же они просто так раствориться в этой тайге!?

— Я, Витя, хочу предложить тебе более рациональное использование нашей энергии и сил. Я уже с рассвета выдвигаюсь к месту «бомбометания». Ты постарайся оставаться здесь, чтобы в случае чего запустить вертушку и свалить отсюда. Если я найду следы Росомахиной банды или же еще что-нибудь, я подожгу остатки самолета. Там еще масла осталось столько, что можно и твою «винтокрылую тачку» заправить. Ты увидишь костер и тогда сваливаешь в Красноярск за подмогой. Этот ход будет называться научной организацией труда.

Ночь постепенно начала уходить, проявляя тайгу, словно фотографию в огромной ванне с проявителем. Сначала стали прорисовываться контуры скал, деревьев, елей. После чего, более четко, стали просматриваться мелкие детали. На востоке небо окрасилось утренним багрянцем, яркость которого усиливалась с каждой минутой. Постепенно тайга начала наполняться звуками. Где-то затинькала синичка, где-то зашуршал по еловой коре бродяга-клест. Вот так, медленно и уверенно, майское утро наливалось красками и волшебными лесными звуками.

Майор, взглянув в глаза Лютому, пожал ему руку. В сердце Сергея что-то оборвалось, и странное чувство мгновенно полосонуло душу, будто острым ножом.

Виктор бесшумно удалялся, петляя среди деревьев и торчащих каменных глыб. Сергей глядел ему в след, но чувство беспокойства не отпускало и сжимало его сердце. Через несколько минут, не выдержав, Лютый, словно снежный барс, мягкой поступью двинулся следом. Он держал майора на расстоянии и старался идти за ним, не упуская его из вида. Было заметно, что летчик волнуется. Он постоянно останавливался и прислушивался к звукам утренней тайги. Весь путь, который ранее Сергей проходил всего за сорок минут, занял у него более часа. До борта оставались считанные метры.

Лютый, взглянув в бинокль, заметил какое-то слаборазличимое движение. Возле вертушки в кабине ржавой ГТСки мелькнуло лицо одного из бандитов. Сергею хотелось закричать. Хотелось броситься на помощь новому другу, но он поймал себя на мысли, что демаскирует себя и тогда ничем не поможет. Тогда даже шанса на спасение майора у него не будет. Прильнув к оптическому прицелу, Сергей поймал в перекрестие лицо бандита. Времени на раздумье не было и он, задержав дыхание, плавно-плавно нажал на спуск.

Звук выстрела разорвал утреннюю тишину и эхом прокатился по тайге. Было видно, как пуля пробила ветровое стекло и влетела внутрь тягача, разворотив голову спрятавшегося там бандита.

Майор, услышав выстрел, сразу упал, но очередь из автомата, выпущенная «росомаховцами», прижала его к земле не давая подняться. Было видно, что бандюки не стреляют на поражение. Это вселяло хоть какую-то надежду на его спасение. Вероятно, что теперь Виктор станет их заложником. Бандиты почти всегда прикрываются живым щитом, чтобы иметь превосходство в требовании жизни или выкупа.

Лютый еще не знал, что его выстрел поставил точку в жизни бандитского пилота Семена. Теперь, чтобы вернуться домой, браткам нужен был новый пилот. А значит, им было невыгодно лишать его жизни. Перепутать его с кем-то другим было в тайге невозможно. Лётная фуражка и коричневая кожаная куртка с молнией типа «трактор» выдавали его профессиональную принадлежность.

Пока Сергей менял свою позицию, чтобы лучше видеть все действия бандитов, майора подвергли легкому физическому избиению.

— Ну что, господин «бомбист», вы видно за своей «кобылкой» вернулись? — спросил вежливо Росомаха, улыбаясь и разглядывая пленника в упор.

Сейчас он ощущал свое превосходство, так как чувствовал, что теперь может диктовать свою волю.

— А мы, браток, уже ждем вас с вечера и знали, милейший, знали, что вы тут появитесь! Систему ГЛОНАС не обманешь. Зоркий космический глаз видит все, — сказал Иван.

— Я один был, — ответил Виктор, вытирая ладонью кровь, которая текла из рассеченной губы.

— Михалыч, дай мне этого летуна, я порву его, как Тузик грелку, — сказал Копченый, хватая летчика за грудки.

— Отставить, Копченый! Не лезь к мужику. Он откуда знает, что его новый кореш наше золотишко прикарманил? Ты мне скажи, майор, где же твой дружок сейчас тарится? Зачем он, сука, убил нашего пилота? Теперь нам придется тебя нанимать, а так хотелось тут бросить с этим сумасшедшим Тарзаном.

Виктор чувствовал, что попался, но внутренний голос почему-то говорил, что Лютый сделает все, чтобы его вытащить. Да он не был так подготовлен, как этот старлей-десантник. Но тот был профи, и это вселяло надежду, видя, что бандюки недооценивают его возможностей.

— Мужики, я тут человек случайный. Меня наняли, я прилетел. Я как таксист, куда сказали, туда и повез, а что делает мой клиент в салоне, меня это не волнует, — сказал Виктор, стараясь потянуть время.

— Я вижу, что твой клиент очень стрелять любит? А знаешь, мы тебя убивать не будем. Мы люди гуманные и насилия совсем не приемлем. Ты, летун, как таксист нас по домам развезешь. Но это только после того, как я получу свое золото. А золото я получу за твою бесценную голову. Как ты думаешь, стоит твоя репа сто килограммов рыжъя? Вот пусть теперь твой кореш рассчитывается. Он убил нашего пилота, вот пусть теперь оплатит неустойку. А я, майор, гарантирую тебе жизнь, если только этот Тарзан вернет нам золото. Я даю стопроцентную гарантию, что оно у него.

— Ты, наверное, таежный князь Иван Росомаха? — спросил майор, вновь вытирая кровь с рассеченной губы.

— О, братва, глянь, меня этот летун знает. Я же говорил вам, что я в восточной Сибири популярнее Филиппа Киркорова.

Бандиты засмеялись от такой шутки своего босса.

— Только ты знаешь, Иван Росомаха это я для своих друзей. А для тебя — Иван Михайлович Росохин! Я не думаю, что твой дружок теперь тебя сможет спасти, вон смотри, сколько у меня телохранителей. Мне кажется, майор, что наш обмен абсолютно справедливый. Я же должен, господин «бомбист», компенсировать свои затраты? Вот только, как мне с твоим другом договориться? Может он уже как Маугли разучился разговаривать по-русски? А может тебя отпустить? Не, майор, я знаю, как твоему другу сообщить о наших требованиях. Я ему сейчас записочку напишу. Я думаю, что он видит нас через свой прицельчик. Я думаю, он пока стрелять не будет, он видно ждет какого-то момента.

Лютый как раз через оптический прицел просматривал всю местность. Он видел, что майор стоит перед бортом и с кем-то разговаривает. Вокруг Виктора обступили боевики. Сергей при всем желании и скорострельности винтовки не мог стрелять. Все равно кто-нибудь успел бы нажать на спусковой крючок. Тогда ничего исправить было бы уже невозможно. Майор бы погиб смертью героя в схватке с бандитами. Сергей знал, что Росомаха прилетел за приисковым золотом, и поэтому с ним можно было бы поторговаться, чтобы выиграть время.

Сейчас в голове Сергея крутилась только одна мысль, как выйти на связь с бандитами. Тут Сергей увидел в прицел, как один из боевиков выстрелил в воздух и положил свой автомат на каменную глыбу. Он поднял руки вверх, словно фашист, сдающийся в плен. В одной руке он держал белый платок парламентера. Лютый понял, что это переговорщик. И что он будет представлять интересы князя тайги, ведя переговоры от его имени.

Сергей увидел, как борт завелся. Все бандиты погрузились на борт и он, раскрутив пропеллер, взлетел. Парламентер остался в одиночестве. Сейчас Сергей мог без всякого труда всадить братку между глаз пулю, но по законам войны человек без оружия с белым флагом в руке был лицом неприкосновенным.

Сергей понял. Он скользнул, словно змея в расселины между камней и беззвучно проследовал к месту встречи.

— Ты кто? — спросил Лютый парламентера.

— А ты кто, и почему я тебя не вижу? — спросил Копченый, стараясь рассмотреть Лютого.

— Я твой кошмарный сон, — ответил Сергей, — разуй глаза.

Копченый отреагировал на голос и только сейчас увидел, что под камнем сидит мужик с маской на лице под цвет этого же камня. Он так ловко прятался, что Копченому стало не по себе.

— Ты не зубоскаль, Тарзан, твой дружок у нас на мушке сидит. Если ты дернешься, то вряд ли он останется жив, — сказал Копченый, сплюнув через плечо.

— Что ты хочешь от меня? — спросил Сергей, держа наготове ствол.

— От тебя, Тарзан, нам ничего не надо. Мой босс предполагает, что ты спрятал наше золотишко!?

— Оно, браток, не ваше, а государственное!

— Во-во, золото нашего таежного государства. А в борте наш царь сидит и твоего дружка держит на прицеле. У тебя, что, Тарзан, выбор есть? Может ты, как Шварцнегер сможешь и золотишко сохранить и своего летуна выручить? Не смеши ты жопу, она и так смешная. Нет у тебя ни одного шанса! — сказал нагло Копченый.

— Мне нужны гарантии, что вы его не убьете, — сказал Сергей, опустив ствол.

— А нам тоже гарантии нужны, что мы долетим до дома, и ты больше не будешь бомбы по тайге раскидывать. Вот теперь усекай, браток, нам придется в аренду взять вашу вертушку. Я от Росомахи уполномочен заявить, что летун твой будет жив! Это я тебе авторитетно заявляю. Век мне свободы не видать, — сказал он, проведя по шее ребром ладони.

— Каким образом вам сообщить о принятом решении?

— На держи, Росомаха сказал, чтобы я тебе рацию оставил. Ты, браток, не тяни с ответом. Мы знаем, что вы подмогу ждете, только ее пока не будет. У нас в Красноярске свои люди на связи.

— Что ты мне мозг колупаешь, тут нет связи. Здесь мобильные телефоны не работают.

— Ты дремуч, как настоящий Тарзан, у босса есть спутниковый телефон.

— Золото отсюда далеко, мне потребуется не менее трех часов, чтобы его сюда притащить.

— А ты сюда не тащи, мы заберем его там, где ты назначишь стрелку. Ты рацией умеешь пользоваться? А то давай, научу. Два часа времени тебе, Тарзан. Ты что, сука, думаешь я не понимаю, что ты спасателей ждешь? Через два часа, чтобы рыжье лежало на этой горе! — Копченый снова плюнул и двинулся в тайгу.

Включив радиостанцию, Сергей услышал:

— Алло, босс, Тарзан сказал, подумает и тебе перезвонит. Будьте на месте, я иду к вам.

Сергей вмешиваться в разговор не стал. Поставив станцию в режим приема, он ловко забрался на гряду и нырнул в трубу, прикрыв вход муляжом камня.

Сергей прекрасно понимал, что посулы Вани Росомахи оставить Виктора в живых не соответствуют действительности. Как только майор доставит их на таежную заимку, они непременно его убьют. Иван Росохин никогда не оставлял свидетелей в живых, поэтому его все боятся.

Необходимо было потянуть время, и еще тлела надежда, что с минуты на минуту тут появятся спасатели. В голове Сергея четко работал компьютер. Он просчитал все варианты исхода выдвинутых Росомахой требований. Как ему казалось, он предусмотрел все, кроме одного. Сейчас время было на его стороне. Братки дали ему два часа времени. Если бы золото могло гарантировать жизнь майору, он не скупясь, отдал его все без остатка.

— Вика, ты как? — спросил Сергей жену, которая сидела на диване, поджав под себя ноги, и плакала, вытирая слезы.

— У тебя нет совести, Сергей. Я тут умираю от одиночества. Я схожу с ума, и знать не знаю, жив ты или нет…

— Я обещаю тебе, что через три часа все будет кончено, и мы поедем домой, — сказал Сергей с такой уверенностью, что Вика перестала плакать и, вытерев лицо, спросила:

— А где Виктор?

— Виктор в машине, готовит ее к полету. Ты пока здесь сиди, а я сейчас вытащу на гору золото, чтобы его легче было забрать.

Сергей, разложив золото по солдатским вещевым мешкам равными порциями килограммов по двадцать, перенес его в вентиляционную шахту. Привязав к одному мешку капроновый шнур, он приготовил все к подъему наверх. Вернувшись в квартиру, он вместо снайперской винтовки взял автомат и, поцеловав Вику, сказал:

— Вещи собирай, через пару часов улетаем домой. Я пойду, золото погружу в борт, а ты помоги мне. Будешь веревку привязывать к мешкам.

Девчонка улыбнулась, услышав радостное известие, и впилась в губы Сергея.

— Боже, как я, Сережка, счастлива! Мне даже не верится, что мы скоро будем дома.

Сергей поднял наверх все мешки с золотом. Его план был прост, как две копейки. На вершине гряды все пространство просматривалось на десятки километров. Подобраться к ней незамеченным было практически невозможно. На вершине было достаточно места, чтобы Виктор посадил вертушку на камни. Все летчики, которые прошли через Афган и Кавказ с такой задачей справлялись с закрытыми глазами.

Сергей вытащил золото на гряду, и разложил мешки так, чтобы он мог видеть их сквозь дыру, которую сделал ножом в «камне-колпаке», что пятьдесят лет прикрывал вход в эту трубу. Последний мешок он разрезал ножом, а мешочки с золотом вспорол, освободив их от пломб. Рассыпавшееся золото должно было стать ему сигналом. Именно здесь на этой гряде бандиты не ждут его. Именно здесь он должен был принять свой последний бой, как принял его на высоте 776 под Улус-Кертом его друг капитан Сергей Панов.

Прямо над входом в трубу он выложил мхом крест, который должен был увидеть Виктор из борта и посадить вертушку именно сюда.

Включив радиостанцию, Сергей нажал на тангетку. Его сердце забилось от впрыска адреналина, как бьется в предчувствии боя. Сейчас было важно, чтобы Витька понял его замысел и сделал так, как ему подскажет его офицерская смекалка.

— Алло, гараж, — сказал он голосом покорного барашка, которого приговорили к съедению в качестве шашлыка, — я ваши условия выполнил, теперь хочу слышать, жив пилот или вы его уже порешили?

— Слушай меня, Тарзан, я передаю трубу твоему корешу. Пусть он подтвердит, что его здесь любят и лелеют, как самого дорогого друга, — Росомаха передал радиостанцию Виктору и сказал:

— Вот видишь, летун, дружок твой выдохся. Решил золотишком откупиться. Я же говорил, героев тут нет. На, говори с ним.

— Алло, Сергей, на связи «Алдан», — сказал летун.

В этот миг на глаза Лютого накатили слезы. Он вспомнил те годы, когда воевал на Кавказе и то время, когда каждый услышанный позывной становился рукопожатием, протянутым сквозь пространство.

— «Алдан», «Алдан», я «лютик», я тебя слышу. Ты как сам?

— «Лютик», у меня все в полном порядке. Ситуация под контролем.

— Не, Михалыч, глянь на него, он же треплется, как настоящий военный. Эй, разведка или как тебя там, господин Тарзан, хорош базлать, давай координаты, где мы можем рыжъе свое забрать, — сказал Копченый, выхватив радиостанцию.

— Слушай ты, хер жареный, верни рацию майору, я буду ему диктовать, что делать и куда садиться.

— Ты слышал, Михалыч, он меня жареным хером назвал, — обиженно сказал Копченый, передавая радиостанцию Виктору.

— Слушай, «лютик», я бортовую станцию настрою на твою частоту, чтобы мне было удобней. А то эти «товарищи» с автоматами мне не дадут сориентироваться.

— Короче, «Алдан», слушай меня и запоминай. Сядешь на гряду. Место посадки помечено крестом на камне. Золото лежит тут рядом. Ориентир кусок красного кумача. Сядешь прямо на крест, площадка позволяет, — сказал Сергей.

— Я тебя, «лютик», понял, сажусь на крест.

Вертушка взмыла в небо. Сквозь дырку в куполе Сергей увидел, как борт, выйдя над грядой на бреющем полете, идет к месту посадки, указанному Лютым.

Сергей поставил радиостанцию в режим приема и замер. Он снял автомат с предохранителя и, загнав патрон в патронник, поставил его в автоматический режим. Сергей почувствовал, как вертушка села прямо на купол. Сквозь дыру он увидел, как один из бандитов вышел из борта и направился, озираясь, к красному куску кумача. Тот словно флажок над баней трепыхался от ветра, который поднимали раскручивающиеся лопасти.

— Эй, босс, тут в натуре рыжъе, — услышал Сергей по радиостанции.

— Тащи сюда, — ответил Иван Росомаха.

— Я что тебе, Геракл? Тут пять мешков. Я вон еле один поднимаю, — сказал бандит.

— А там этого Тарзана не видно? — спросил Росомаха.

— Да нет тут никого. На сотни верст все просматривается, — ответил бандит.

— Что, Иван Росомаха, ты меня боишься? — спросил Сергей в рацию, издеваясь.

— А что мне тебя бояться? Не я у тебя на мушке, а твой кореш. Я его сразу в расход пущу, если ты что удумал.

— Да не бойся, я вон стою под елкой, видишь, — сказал Сергей, — а если ты его убьешь, то тебе самому придется за штурвал сесть.

В этот момент Росомаха, взглянув в иллюминатор, увидел в пятистах метрах черную фигуру, стоящую внизу горы под елью. Там Сергей еще до начала операции оставил комбинезон, набитый ватой из матраца, для того, чтобы отвлечь внимание.

Сергей в этот миг увидел, как к бандиту, ковыряющемуся в мешках с золотом, подошли еще четверо вооруженных автоматами людей. Он понял, что в вертушке остался один Росомаха. Взяв по мешку на двоих, они стали переносить золото в борт. Сергей сквозь бронированное днище вертушки почувствовал, как Росомаха, увидев самородки, потерял бдительность. От жадности его руки затряслись.

Вернувшись за остальной партией, бандюки хотели уже его поднять, как один из мешков треснул и золото рассыпалось.

— Босс, тут мешок порвался, — сказал Копченый, — давай сюда всех мужиков, собирать будем.

Сергей торжествовал победу. Он предчувствовал, что ситуация пойдет по его плану, а не по плану Росомахи. Сдвинув в сторону «лжебулыжник», Сергей вылез на улицу и, привязав веревку за стойку шасси, обвязался сам. Пока бандиты ковырялись с золотом, складывая его в мешок, Лютый прицелился из автомата и как на войсковом стрельбище нажал на спуск. Тела бандитов, разорванные пулями «калаша-7,62» осунулись и замерли, не подавая признаков жизни. Сергей стрелял по ним и стрелял, пока не убедился, что они все мертвы.

Росомаха из-за шума турбины выстрелов не слышал, но видел в открытые двери, что остался один. Его реакция была незамедлительна, и Лютый по рации услышал агонию бандита.

— Гони, сука, он их всех убил.

Борт стал набирать обороты и медленно подниматься. Сергею было достаточно времени, чтобы разместиться на стойке шасси, зафиксировав себя капроновым шнуром.

Росохину никак не верилось, что из всей его банды он остался один. В его голове никак не могло уложиться то, что какой-то дикий таежный человек по кличке Тарзан смог так перехитрить его и расправиться с его торпедами. Ему хотелось застрелить пилота, но он понимал, что только с его помощью он сможет выбраться из этой таежной глухомани.

Жажда наживы горела в его душе больше, чем жажда жизни. Даже в этих условиях не хотелось упускать свою добычу. Он словно щука вцепился в это золото, как в блесну и даже страх попасть на сковородку не мог его остановить. Где-то в сердце еще тлела надежда, что с помощью летчика он сможет погрузить остатки золота, которые были так от него близко. Только этот майор под прицелом вполне мог сделать то, что он надумал.

Росомаха понял, что перед ним не просто дикий таежный человек. Перед ним настоящий профессионал, который так умело расправился со всей его бригадой.

Борт сел возле сгоревшего МИ-2. Виктор по требованию Ивана заглушил мотор. Росохин понимал, что компаньон пилота остался далеко возле гряды. Бегать по тайге со скоростью летящей «вертушки» он вряд ли бы смог.

Первым из машины показался майор. Он нехотя спустился на землю, заложив руки за голову. Следом вышел Иван Росомаха, держа летчика на прицеле своего автомата. Ему необходимо было что-то придумать, чтобы забрать остатки золота. Росомаха не видел, что на стойке шасси, словно филин на ветке уже сидит Лютый. Он смотрел на него, улыбаясь через прицел пистолета.

Сергей слегка присвистнул и Иван Россохин обернулся с глазами полными ужаса. Он не мог поверить, что какой-то доходяга, какой-то дикий таежный Тарзан переиграл его, как самого последнего бомжа. Иван повернул в его сторону автомат, уже хотел было выстрелить, но Сергей сделал это быстрее.

Пуля, выпущенная из пистолета «Макарова», случайно попала в «калаш», мертвой хваткой покореженного металла заклинив затвор. Оружие Росомахи пришло в негодность. Иван бросил автомат в сторону и, вытащив свой знаменитый на всю тайгу нож, двинулся на Сергея. Глаза его налились кровью и он, поставив свою жизнь на кон, бросился на Лютого.

— Ну что, козел, поговорим по-мужски? Или ты привык убивать людей только из автомата? Слабо на кулаках разрешить наш мужской спор? — спросил Росомаха, махая ножом.

Сергей, улыбаясь, бросил пистолет на землю. В его душе горело нестерпимое желание своими руками удавить эту гниду, на руках которой было столько людской крови.

Росомаха стал отходить назад, выманивая Лютого на оперативный простор.

— Слушай ты, гоблин, я бы пристрелил тебя, как последнюю тварь, но мне хочется тебе так уделать, чтобы тебе весь свой пожизненный срок вспоминать этот неудачный для тебя день. Я не буду тебя убивать, я хочу одного, чтобы ты, сука, сидел на зоне и жрал всю жизнь перловую кашу, как ел ее я восемь лет.

Сергей чувствовал, что в одно мгновение уложит этого таежного царька. Его не мог спасти даже нож, потому что Лютый дрался не за себя, а за тех ребят, которых расстрелял Ваня Росомаха.

Рассвирепевший Иван Росохин хотел было уже броситься на Сергея, как вдруг какая-то странная серая тень в сотую долю секунды сбила его с ног. Сергей опешил и даже отступил на несколько шагов назад. Словно в замедленном фильме Лютый увидел, как дикий зверь одним прыжком уложил Ивана на землю. Волк, не обращая внимания на Лютого и летчика, вцепился в горло Ивана Росохина, разрывая зубами артерии, связки и трахею. Росомаха старался отбиться, махая ножом, но волк грыз ему горло, глубже и глубже вгрызаясь в его плоть. Жизненные силы покинули тело князя тайги и он, захрипев, умер, несколько раз дернувшись в агонии. Кровь из рваных артерий пульсирующими фонтанчиками хлестала в разные стороны, пока ее сила не иссякла.

Зверь, чувствуя, что исход поединка предрешен, отпрянул от своей жертвы, вывернув наружу трахею. Волк, сделав свое дело, посмотрел на Сергея умными глазами и, встав лапами на убитую жертву, зарычал, торжествуя победу.

По спине Лютого и летчика пробежал холодок. Сергей впервые в жизни видел такое. В его голове не укладывалась мысль, что сердце хищника помнит то добро, которое всего пару месяцев назад сделал Сергей волкам. Он тогда ведь не просто спас жизнь волчице, он спас жизнь их волчатам. Словно в сказке волк пришел на помощь человеку, увидев в этом свое предназначение. Зарычав, волк не спеша направился в лес, оставляя в полном недоумении двух людей наделенных природой разумом.

Виктор несколько минут стоял в остолбенении, ничего не понимая. Он словно пораженный и даже контуженый случившимся, заикаясь, проговорил:

— Что это такое было!?

Лютый улыбнулся и сквозь выступившие на глазах слезы, сказал:

— Это Витек, мой давний друг. А это наша общая победа. Наверное, на сегодня все испытания закончились? Мы, Витя, их сделали, как щенка собак, как говорил мой пулеметчик. Вот так вот! И волки, браток, сыты и золотишко цело, — сказал Сергей, а в его памяти застыл образ волка с окровавленной пастью.

Он смотрел на Лютого умными желтыми глазами. В этот миг Сергей вспомнил слова Киплинга: — «Мы с тобой одной крови».

Тело Ивана Росохина лежало на каменистом плато. Разве мог Иван предположить, что вот так бесславно закончатся его дни на этой бренной земле. Его руки держали разорванное горло, как бы стараясь вернуть все на место, чтобы воскреснуть. Мужики постояли, посмотрели на остывающий труп «таежного короля», и с иронией в голосе почти в унисон сказали:

— Собаке и смерть собачья!!!

— Ну что, шеф, давай двигай домой, я плачу два счетчика, — с шуткой в голосе сказал Лютый, и похлопал Виктора по плечу.

Сейчас душа Сергея пела. Кончились бесконечные дни ожидания, и ему не терпелось скорее добраться туда, где окунувшись в суету города, забыть обо всех этих неприятностях.

— Человек-волк, — сказал он себе под нос и, нагнувшись, поднял ментовский «макар» и нож бывшего таежного князя Росомахи.

— Ты знаешь, Витя, выпить хочу так, чтобы прямо мордой в оливье…

— Я тебя понимаю, брат. Занимай места, поехали домой.

Виктор запустил движок и лопасти, раскрутившись, стали поднимать тяжелое тело машины над тайгой, где прошли самые счастливые дни жизни Сергея Лютого. Сейчас он об этом не знал, но буквально через несколько дней он поймет, что жить среди людей гораздо сложнее, чем среди тех, кого считают хищниками. Волк в отличие от человека никогда не предаст, и будет помнить то добро, которое ему сделал человек.

Борт взмыл в небо, оставляя на месте боя трупы бандитов. Сейчас в бункере, как и все эти дни Лютого ждала Вика. Борт сел рядом с центральным входом на поляне. Сергей поднял огромные ворота и впервые за все это время рассмотрел всю масштабность этого строения. Собака, виляя хвостом, со счастливым лаем встретила своего хозяина. Несколько минут Лютый стоял перед огромным входом, как стоит дирижер перед симфоническим оркестром. Сейчас он испытывал необыкновенное чувство. Душа пела от удивительного настроения, которое чувствует человек при переезде на новую квартиру. Радость долгожданного жилья сопровождалось одновременно ностальгией утраты, чего-то более ценного, чем приобретение. Возможно, это была просто привычка, а возможно тоска — глубокая тоска по прожитым годам и счастливым дням. Так и Лютый испытывал сейчас в эти самые минуты странные парадоксы своей судьбы. Радость одновременно сопровождалось незначительной, но довольно ощутимой тоской.

Вика, словно фантом выплывала из мрака бетонного грота, идя навстречу к своему герою. Навстречу своей новой жизни. Её заплаканное лицо прямо светилось в лучах солнца, которое пробивалось внутрь.

С того момента, как Сергей покинул их уютную квартиру, она не находила себе места. Десятки раз она хоронила его и представляла, как сама умирает от одиночества. Сергей бросился навстречу. Он нежно обнял её и поцеловал заплаканное лицо, чувствуя на своих губах вкус ее соленых слез. Витька стоял в стороне и, созерцая сцену встречи влюбленных, завидовал им. Выжив в катастрофе, они не только пережили зиму, но и, встретив друг друга, полюбили и вышли победителями из тех испытаний, которые уготовила им судьба.

— Ну вот, милая, пришло наше время собираться домой, — сказал Лютый, улыбаясь.

— Боже, мне не верится, что наши приключения закончились, — сказала Вика, обнимая Сергея.

— Наши приключения, Викуся, только начинаются, — сказал он и, обняв девчонку за талию, вошел вместе с ней внутрь объекта.

Борт мягко оторвался от земли и на несколько секунд завис над каменной грядой. Он как бы попрощался с добрым духом этой горы, который так по-хозяйски приютил Сергея и Вику и обогрел их теплом своих недр в злые и холодные сибирские морозы. Только сейчас Лютый пожалел, что за шесть месяцев пребывания здесь ему так и не довелось открыть тайну этой горы и этого странного объекта, который был спрятан посреди безмолвного безбрежья тайги.

А была ли так необходима эта тайна? Что скрывала она, теперь уже было все равно. Так думал Сергей, что это навсегда останется вопросом.

Оставалось всего несколько минут и поисковые службы МЧС, словно «гончие псы» на своих винтокрылых машинах бросились бы в поиск пропавшего борта. Майор опередил сложившуюся ситуацию. Он вышел на связь с базой, и устало сказал:

— «Алдан» на связи. Идем домой, у меня груз «двести». Приготовьтесь принять…

Три майора

Когда борт приземлился на поле к нему подъехали три машины скорой помощи. Виктор, Сергей и Вика покинули борт и расположились невдалеке в беседке летного состава. Многочисленные следователи составляли протоколы, опрашивали прилетевших, желая узнать, что же приключилось с теми, кто вернулся назад под кодом «груз-200».

Вика, достав из сумки мобильный телефон, позвонила отцу и когда тот взял трубку она тихо сказала:

— Папа! Я жива!

Разговаривать сейчас не было ни сил, ни желания. Скорбь по погибшим сковала душу, и Вика не могла произнести в эту минуту даже слово. Она отключила телефон и кинула его в сумку, решив перенести важный разговор с родителями на потом.

Сергей, достав спутниковый телефон, набрал номер матери, которая жила в Калининграде и сказал:

— Мама, здравствуй! Я жив, здоров и, кажется, скоро стану папой, а ты бабушкой! Позвоню позже, прости, — Сергей выключил телефон и отдал его Виктору.

— На, Витек, держи, только спрячь подальше, чтобы он к ФСБешникам не попал.

— В чем дело? — спросил удивленно летчик, пряча телефон за пояс брюк.

— А дело, Витя, в том, что Копченый перед смертью проговорился, что у Росомахи была прямая связь с каким-то ФСБешником из красноярского управления. И, якобы, он контролировал не только ваш полет, но и отдал Росомахе приказ на убийство твоего второго и этих ребят из ФСБ.

— Ну, ни хрена себе! — сказал Виктор. — Нужно спрятать телефончик, чтобы цел был. Это штучка может еще пригодиться. Я за своего напарника достану любую гниду из любого управления.

Виктор осмотрелся и направился в сторону аккумуляторной, которая находилась рядом с бортной площадкой.

— А куда Виктор делся, — спросила Вика, озираясь по сторонам.

— Виктор, Викуся, в туалет пошел, — ответил Лютый, — что-то у него в животе заурчало…

Негодованию начальства по факту гибели шести человек просто не было предела. Многие понимали, что за их смерть и придется отвечать всему руководству. Теперь оставалось найти крайнего, чтобы переложить вину на его плечи и этим крайним должен был стать Сергей, как ярый представитель уголовного мира.

Лютый, как никто подходил на роль «козла отпущения». ФСБешники, учитывая его «послужной список», уже знали, что это был для этого дела человек с идеальными данными. Ловкая манипуляция уголовного закона и потерпевший, как мановению волшебной палочки, становится подозреваемым.

Уже через час после приземления Сергея вместо того, чтобы отпустить встретил следственный изолятор Красноярского УФСБ. В отличие от тюрьмы это заведение было необыкновенно ухожено и смотрелось довольно-таки пристойно. Камеры на одного-двух человек, белые простыни, довольно сносное питание и хорошая библиотека. Согласно закону его содержание не должно было превысить трех суток, поэтому Сергей особого волнения не испытывал, а отключившись решил отоспаться после такого стресса. Уже на третий день в изоляторе появился помощник прокурора.

Он ознакомил Лютого с предъявленным обвинением, которое по всем канонам юриспруденции было абсолютно абсурдно. Четыре статьи из уголовного кодекса сулили Сергею почти пожизненное заключение в колонии строгого режима. Склонение малолетки к сожительству, хранение оружия и взрывчатых веществ, уничтожение военного имущества, вот весь набор, вмененный ему следственным управлением.

Никто из руководства следственного управления не обратил внимания на то, что он почти в одиночку покончил с бандой, которая терроризировала всю Эвенкию. Сергей ходил по камере, словно туча. Он почти неделю не находил себе места.

Каждую ночь приходили видения, связанные с Кавказом и его таежным заточением. Не было в этих снах только одного — ни тюрьмы, ни колонии, и это вселяло в него надежду. Сергей, словно пророк, мог сам предсказать свою судьбу на ближайшие сутки. Сегодня он знал с точностью до минуты, что его ждет какой-то сюрприз. Уже с утра он томился в каком-то странном ожидании. «Кормушка» в камеру открылась, и противный казенный голос дежурного спросил:

— Фамилия, имя, отчество, статья обвинения, — сказал четко поставленный голос в дверное окошечко.

Лютый без запинки исполнил этот тюремный ритуал, будто в этой камере сидело еще человек двадцать, и снова услышал:

— От кого ожидаете посылку или передачу?

— Возможно, от матери, а возможно, от Виктора Господарского, моего друга?

— Кем вам, доводится Ермакова Виктория? — спросил голос, вытягивая из Лютого информацию.

Сергей задумался. К его горлу поднялся комок, который мешал ему говорить. Он вспомнил лицо милой его сердцу девчонки, которая сейчас снаружи следственного изолятора боролась за его освобождение.

— Потерпевшая, — с издевкой ответил Лютый и, взяв ручку, расписался в получении передачи.

— Слушай, шутник, она сказала, что она твоя невеста. Забирай свой мешок, да смотри не обожрись. А то получишь несварение желудка, придется тебя потом к врачам таскать, или обдрищешь тут всю камеру от потолка до пола.

Сергей схватил мешок и вытряс его содержимое на нары. Ему страсть как хотелось видеть от этой девчонки хоть маленькую записочку. Среди белья, колбасы, сигарет, сала, халвы он обнаружил вожделенный конверт с письмом, который не был запретом. С дрожащими руками Сергей вскрыл конверт. Почерка Вики он раньше не видел, но сразу оценил его каллиграфическую аккуратность. Буковки, словно штампованные, были как бисеринки, надетые на шелковую нить, радовали глаз безукоризненной красотой.

Здравствуй милый, любимый Сережка!

Мой дорогой и бесценный «человек-волк», с первых строк своего письма хочу сообщить тебе, что я вернулась домой к родителям. Мои старики были в шоке, когда увидели меня в полном здравии и порядке, да еще с прибавлением семейства. Первые дни даже собрался весь поселок, чтобы посмотреть на меня. Никто не предполагал, что я жива и здорова. Отец уже заказал мне памятник. Как только он увидел меня живой и здоровой, то сразу снял заказ. Когда родители узнали, что я жду ребенка, они были беспредельно счастливы. Мой отец, узнав о тебе, очень обрадовался и пообещал сделать все, чтобы у тебя был хороший адвокат. Я написала заявление начальнику следственного управления, что хочу стать твоей женой. В случае твоего подтверждения нас обещали расписать уже через пять дней. Адвокат сказал, что если мы поженимся, статья за совращение малолетней будет снята. Сейчас я живу у нашего майора-«летуна». У него очень милая жена, которая взяла меня под свою опеку. Витя говорил, что дойдет даже до Министра обороны Сердюкова, но тебя мы из тюрьмы вытащим. Мы все ждем тебя, и надеемся на скорую встречу. Очень тебя люблю, твоя Вика.

Сергей сидел на наре и несколько раз перечитывал письмо. Он старался выучить каждую букву, каждую запятую. На глаза накатили скупые мужские слезы, а в голове мгновенно нарисовался образ милой сердцу девчонки. От её письма вкусно пахло дорогими французскими духами и он, уткнув в письмо свой нос, с жадностью пылесоса втягивал в себя его благоухание. Не успев насладиться этим ароматом, как возле двери снова зазвенели ключи.

— «День полон сюрпризов», — подумал Сергей и приготовился.

Дверь в камеру открылась, в её проеме показалась фигура дежурного прапорщика с синими петлицами и в синей фуражке.

— Лютый, на выход!!!

Лютый вышел из камеры и по-привычке повернулся лицом к стене, держа руки за спиной.

— Вперед! — скомандовал прапорщик.

Сергей двинулся по коридору, следом за ним шел корпусной. Возле каждой решетки Сергей останавливался, и строго по инструкции поворачивался лицом к стене. В конце коридора была лестница, которая вела вниз, где располагались комнаты для допросов. Зайдя в одну из них, он присел на прикрученный к полу стул и, достав из кармана сигарету, закурил в ожидании следователя. Через несколько минут в комнату вошел мужчина лет сорока пяти с черным кейсом в руках. По всему было видно, что это адвокат.

— Будем знакомы, Сергей Сергеевич, я ваш адвокат, меня зовут Виталий Александрович Францев. Я буду в суде представлять ваши интересы. Меня нанял Еремин Николай Николаевич. Он, если не секрет, кем вам доводится?

Сергей пожал плечами, совсем забыв, что фамилия его будущей жены тоже Еремина. Тут до него дошло, что Николай Николаевич, это тот «бурундук Чип» в росомашьей шубе, которого он видел после освобождения из зоны, и с которым стояла Вика в здании аэропорта. От этих воспоминаний он засмеялся.

— Я ознакомился с вашим обвинением и могу констатировать факт фабрикации против вас уголовного дела. Эпизод, связанный с принуждением малолетней к совместной жизни, будет нами развеян, как прах над волнами Тихого океана. Вика Николаевна написала заявление на регистрацию вашего брака, а это означает, что состав преступления по данному обвинению полностью отсутствует. Статья же 222 ч. I УКРФ (новой редакции) в случае добровольной сдачи оружия освобождает от уголовной ответственности. В момент прилета борта вы оружие сдали добровольно, правда протокола об этом нет, но есть свидетели. Доказать, что вы испортили военное имущество, значит необходимо провести следственный эксперимент. В ближайшее время, вас Сергей Сергеевич, вывезут на место объекта. Но я не думаю, что там обнаружатся какая-то порча. У вас просто в управлении ФСБ есть некто такой, кто хочет вернуть вас на зону, — сказал адвокат.

— Я не знаю, кто это, — сказал Сергей, вспомнив про спутниковый телефон.

— Н-да, теперь я понимаю всю его предвзятость к этому делу. Но ничего, хочу вас заверить, что в суде все обвинения против вас будут сняты. Я могу это гарантировать. Правда придется поработать. Сильно серьезные силы желают на вас переложить свои промахи. Вас стараются обвинить по той статье, которая предусматривает ваше пребывание в пределах именно этого заведения. Это связано, наверное, с тем, что вас просто хотят контролировать.

В один из дней, когда полеты были закончены и пилоты после трудного дня собирались домой, возле КПП военного аэродрома остановился черный «Порше Кайен».

Офицеры выходили из КПП и тут же, попрощавшись, расходились в разные стороны. Кто шел к своей машине, стоящей на стоянке неподалеку, кто — на городской автобус. Вдруг из «Порше» кто-то окрикнул майора Господарского. Виктор остановился. Из машины вышел гражданский, и протянул руку, здороваясь с майором.

— Я, уважаемый господин майор, вам представляться не буду. В наших кругах это не приветствуется. Зовите меня просто Иван Иванович. Я, майор, хотел бы с вами поговорить в неофициальной обстановке.

Новый знакомый показал удостоверение сотрудника ФСБ и, не раскрывая его, вложил обратно во внутренний карман.

— Вы не возражаете, если я угощу вас пивом? — сказал незнакомец, любезно приглашая Господарского в кафе, находящееся напротив КПП.

Виктор гневить представителя спецслужб не желал, да и его секретность вызывала подозрение. Ему сейчас хотелось знать, что же хочет от него этот «оборотень в погонах» и что он такое замышляет?

Устроившись за столиком кафе, Иван Иванович заказал официанту две кружки пива. В ожидании заказа он выложил из кармана сигареты «Парламент» и прикурил от золотой зажигалки, которая явно была ввезена в Россию не из социалистического Китая.

— Я, майор, хотел поговорить с вами о вашем новом друге, которого вы подобрали в тайге. Мне кажется, вы не понимаете всю тяжесть совершенного им преступления. Тем более что вы где-то и сами виновны. Возможно, вы были связаны с бандитами и знали о том золоте, за которым охотился Иван Росохин. Вот только мне пока неизвестно, что заставило вас с ним поссориться? Я думаю, что следствие тоже докажет вашу причастность к этому делу?

Майор был ошарашен до глубины души. Прошло почти две недели, как прокуратура установила все нюансы по данному делу. Было непонятно, чего же хочет этот неизвестный фээсбешник? Возможно, что это служебное рвение, возможно — личная корысть? Но моральная атака продолжалась до тех пор, пока от нервного напряжения у «летуна» не затряслись руки. В эту минуту ему хотелось просто застрелить этого чекиста, который так нагло ворвался в его жизнь. Фээсбешник намекнул, что в случае, если он надумает жаловаться, то ему придется пожалеть об этом.

Виктор находился явно в какой-то гипнотической прострации. Но он где-то сердцем чувствовал, что незнакомец желает окончательно определить Сергея на баланду. Все это наводило на мысль, что он лично питает к Лютому какие-то неприязненные отношения. Вероятно, он боится, что Лютый вскроет его неблаговидные деяния и тогда суд воздаст ему за его заслуги.

Иван Иванович, ехидно улыбаясь, откланялся, видя, что «запугал» майора. Он понял, что Виктор обескуражен и теперь не будет так страстно помогать Лютому. Незнакомец просто не мог представить, что летчик, прошедший горнило Кавказа и разборки с бандой Вани Росомахи, не только закалил в себе волю и дух, но и по новому взглянул на жизнь и на её ценности.

Виктор никогда не думал, да и наивно предполагал, что офицеры такого ранга из компетентных служб могут быть настолько прогнившими. Необходимо теперь было продумать по какому пойти пути, чтобы выявить истинные настроения полковника. Всю дорогу до дома Господарский в голове прокручивал всевозможные варианты. Первым делом, как он считал, необходимо было дать знать Сергею, что на его хвосте сидит некий тайный человек. Чем так не угодил Лютый этому незнакомцу, Виктор пока не понимал.

— Что случилось? — спросила жена, увидев лицо мужа. — У тебя, что были трудные полеты?

— Вика дома? — спросил майор свою жену, интересуясь состоянием невесты.

— Дома, ведь она готовится к своей свадьбе, — ответила жена, улыбаясь.

— Мне нужно срочно поговорить с ней.

В комнате на диване сидела девчонка и ловко орудовала иголкой, приводя свадебное платье в соответствии со своей поправившейся фигурой. По её виду было видно, что Виктория, несмотря даже на положение Сергея, беспредельно счастлива. Даже суровый приговор суда вряд ли мог серьезно повредить их сложившимся отношениям.

— Вика, а у тебя, когда роспись с Сергеем? — спросил летчик.

— Через три дня.

— Ты сможешь ему записку передать? Мне нужно, чтобы Сергей кое о каких нюансах меня через адвоката проинформировал.

— Я не знаю, как это сделать! Надо написать записку молоком, как это делал Ленин?

Виктор засмеялся.

— Я тебе, девочка, все расскажу, а ты вполне сможешь исполнить мою просьбу. Я читал детективы, так там описана целая технология уголовного мира, как записки передают во время свидания. Нужно написать записку и запаять её в целлофановую пленку. Когда вас распишут, вам разрешат поцеловать друг друга, вот тогда ты и передашь записку изо рта в рот. Он все поймет. Тебе необходимо только держать эту записку за своей щекой.

— Это я даже и не знала, а ведь правда, так же можно передать то, что не скажешь на свидании. Я, дядя Витя, обязательно это сделаю.

— Какой я тебе дядя Витя, мы же с Сергеем друзья. Не хочешь звать меня Виктор, зови просто Николаевич.

День росписи подошел удивительно быстро. Девчонка уже с самого утра была сама не своя. На свадьбу дочери, которая должна состояться в тюрьме, прилетели даже отец с матерью. Они не перечили Вике в ее выборе, считая, что ей повезло, даже, несмотря на то, что зять был старше её почти на пятнадцать лет. Родители знали своенравный характер своего чада, да и зять по её рассказам был человеком честным, благородным и удивительно смелым.

Отца приятно удивила его правдивость, когда Лютый вернул государству золото, которое уже считали пропавшим. Все личные вопросы складывались в пользу Сергея, как в сказке о царе, который обещал руку принцессы тому, кто совершит подвиг. Вот такой подвиг и совершил Сергей. Он спас девчонку от явной смерти в холодной тайге. Да к тому же успел одарить её таким даром, против которого у родичей не было никаких аргументов.

На тюремную свадьбу посмотреть собрался весь персонал изолятора. Невеста хоть и с выступающим животом, но все равно была чертовски собой хороша. Жених-арестант в новом костюме также был довольно приятен. В таком виде он даже и не был похож на государственного преступника, который сидел в изоляторе ФСБ под следствием. После непродолжительной процедуры бракосочетания влюбленные молодожены слились в страстном поцелуе. В это самое время, когда их губы сомкнулись, он почувствовал, как изо рта его возлюбленной перекочевывает какая-то палка. Он сперва хотел было отпрянуть от такой неожиданности, но руки молодой жены удержали его от этого поступка и он сдался. Инородный предмет проник внутрь рта, и Сергей ловко определил «маляву» за щеку. Лишь только сеанс передачи «секретной почты» был удачно завершен, влюбленные разомкнулись. Администрация СИЗО ФСБ умиленно смотрела на молодых и даже разрешила им испить бутылочку шампанского, надеясь на то, что жених пьяный дебош в камере устраивать не будет.

Как только дверь в хату захлопнулась за его спиной, Сергей, усевшись поудобнее на унитаз, развернул «тюремную почту».

Сергей!!!

Поздравляю тебя с днем бракосочетания, но отмечать будем тогда, когда ты выйдешь. Некий Иван Иванович из ФСБ выходил со мной на связь. Он предупредил, что если я в твое дело буду «вставлять свой пятак», то меня ждет участь Росомахи. Он боится чего-то такого, о чем известно только тебе. Как мне кажется, его интересуют дела давно минувших дней и тех времен, когда ты воевал на Кавказе.

Виктор.

Сергей понял всю озабоченность Виктора. Он теперь точно знал, что это месть за его характер, дерзкий и независимый. Ему со времен войны на Кавказе было многое известно о каналах наркотрафика, который устроили офицеры высшего звена. Их желание заработать на продаже наркотиков, оружия и даже фальшивой валюты выходило за все допустимые пределы, и даже по прошествии стольких лет Сергей мог помешать сложившемуся ходу подобного бизнеса.

Не откладывая в долгий ящик, Лютый написал подробный инструктаж по запросу летчика и аккуратно спрятал «маляву» в сигарету. Уже завтра должна состояться встреча с адвокатом. Эта записка должна была открыть новый путь для его защиты. Да, сейчас тюрьма связала ему руки морскими узлами, и подобраться к тем, по чьей вине он оказался в зоне, было практически невозможно.

Сегодня Лютый был чрезвычайно счастлив, счастлив тем, что он не одинок в своем горе. Эта милая девчонка разделила его нелегкую судьбу и за эти месяцы так вошла в его сердце, что никакие силы не могли ее оттуда вырвать.

Переодевшись в спортивный костюм, он завалился на нары и, заложив руки за голову, погрузился в размышления. Лютый уставился в потолок и стал вспоминать свою прожитую жизнь. Возможно, что это судьба-злодейка специально вмешалась в его жизнь и свела его с этой девочкой? Он чувствовал и видел, что она до беспамятства любит его и словно «декабристка» пойдет за ним на край света. В нем еще тлела надежда, что следствие разберется в его проступках и точно определит степень его вины, но постепенно его глаза стали смыкаться и сон мягким покрывалом накрыл его с головой.

Краски цветного телевизора вновь ворвались в его голову. Картинки, словно на киноэкране, с огромной скоростью стали сменять одна другую. Ему снилось, что он сидит за столом со знаменитым Денисом Давыдовым, будто с залихватской удалью они срубают горлышки шампанского и распивают его под звук семиструнной гитары. На столе горят свечи, и вся комната наполнена духом русского гусарского братства.

На смену пьяного кутежа вдруг в сознание врывается гусарская конная атака. Будто летит Лютый на коне с саблей, словно птица, и рубит, рубит, рубит убегающих врагов. Французы, фашисты, бандиты, все смешалось в его голове. Они бегут по заснеженному полю, а «эскадрон гусар летучих» рубил им головы, словно капустные кочаны. Вдруг это все перемешивается, и гусары вдруг оказываются в Чечне. Кони идут атакой на боевиков по маковым полям и, махая саблями, рубят головы не бандитам, а растениям. И среди поля возникает лицо Ивана Росомахи, который хохочет, хохочет и хохочет ему в лицо. Лютый, махая саблей, старается срубить его голову, но сабля проходит через неё, как через масло, не нанося врагу никаких увечий.

Странный звук разбудил его и вдруг в замке его камеры стал лязгать замок. Через мгновение дверь открылась и в «хату» ворвались пятеро здоровенных мужиков в камуфлированной одежде. Лица их были скрыты черными масками. Но по их поведению было видно, что это настоящие профи из команды «маски-шоу». Они орали, махали руками, разбрасывали вещи, наводя тем самым ужас на арестантов. В одно мгновение Сергей оказался на полу, на руках застегнулись «браслеты». Создавалось такое впечатление, что его кто-то поднял с кровати и в долю секунды положил на пол лицом вниз. Несколько секунд в камере гулял настоящий торнадо. Он разметал по «хате» все личные вещи и вывернул наизнанку все тайные «курки». На блатном жаргоне «курками» назывались тайники арестантов, где могли храниться не только «заточки», «колеса» и «марафет», но и тайные архивы, которые имели ценность для следствия. Но Сергей был чист и абсолютно не боялся инсинуаций от этого шоу черных масок.

«Буря», поднятая «гусарами» стихла, и дверь с грохотом захлопнулась. Сергей поднял свою голову и, отряхиваясь, поднялся с пола. Сев на нару, он почесал затылок и, достав сигарету, закурил.

— «Чтобы это значило? — пронеслась в голове первая мысль. — Такой сон, блин, перебили долбаные «гусары», — сокрушался он в сторону фээсбешников, и с дрожащими от нервного напряжения руками, затянулся ароматным дымом.

Возможно, что это был очередной психологический прием, а возможно, что и некая проницательность оперативного отдела, просчитавшего возможную передачу «малявы». Хорошо, что он после того как ознакомился с посланием, поспешил придать компромат огню, а пепел отправить на волю по канализационной трубе.

Лютый был уже «калач тертый» и знал все тонкости арестантского бытия. Недаром за его плечами были долгие годы тренировок выживания в пенитенциарной системе.

Снова звук замка заставил насторожиться. По законам артиллерии снаряд дважды в одну воронку не попадал, а значит «гусары» его тревожить не могли.

В камеру вошел «гражданский» и распорядился собираться. Это, как и предсказывал адвокат — настал час следственного эксперимента. Выйдя во двор СИЗО Сергей, глазами полного равнодушия, взглянул в голубое небо, висевшее над «колодцем» этого заведения. В данный момент его не радовала хорошая погода, так как она была не для него. «Форд-транспортер» стоял с открытыми дверьми. Застегнув наручники на его руках, Сергея усадили на заднее сиденье. По обе стороны от него сели бравые крепкие парни в гражданской одежде. «Стечкин» был пистолетом, излюбленным в подобного рода «компетентных» органах. Вот именно его и почувствовал Сергей своими ребрами, когда фээсбешник сел рядом.

Военный аэродром гудел как шмелиное гнездо. «Сухари» и «мигари» то и дело отрывались от земли и на форсаже разрывали окрестность рокотом своих турбин. Народу собралось намерено: следователи, эксперты, адвокаты, охрана стояли на бетонке в ожидании борта. Предстояло сегодня проделать тот путь, который он когда-то дней десять назад, преодолел, вырвавшись из крепких лап тайги.

МИ-8 махая своими лопастями, словно такси, подкатил к месту посадки. Вся эта команда в ожидании приключений влезла в «вертушку». Лютый сидел с наручниками на руках и, закрыв глаза, отдался во власть своих былых воспоминаний.

Он все заново и заново старался восстановить в своей памяти прожитые дни и месяцы. Он старался хоть как-то зацепиться за эти воспоминания, чтобы хоть виртуально определить состав своего преступления. Но, ни одна мысль не приблизила его к заветной цели, все его деяния целиком и полностью соответствовали законодательству.

Тайга удивительно преобразилась. Свежая изумрудная зелень покрывала безграничные просторы, лишь вблизи горизонта эта гамма переходила в голубизну, напоминая воды безбрежного океана.

Часа через три полета борт мягко приземлился на том месте, где была поставлена точка не только в жизни Росомахи, но и в жизни творений рук человеческих. Сгоревший остов МИ-2 и разбитый фюзеляж АН-24 напоминали о бушующих в этой местности техногенных катаклизмах. Труп Росомахи был истерзан всякого рода животными, и от него оставался лишь обглоданный скелет, который был растаскан по каменному плато. Было невооруженным глазом видно, что за это время тут не ступала нога человека. Даже на обглоданных руках бандита оставались золотые перстни, как бы указывая на социальный статус покойного.

Специалисты, вооружившись огромными лупами, на карачках стали изучать место схватки, чтобы найти детали недостающие в уголовном деле. Автомат так же валялся в стороне, покрывшись за это время легким налетом рыжей ржавчины.

Глазам экспертов предстала картина падения самолета, остатки которого точно также сохранились без изменений. Лютый ходил по месту катастрофы и с точностью указывал на все интересующие следствие особенности. Вскоре был найден и «черный ящик», который хранил в себе всю информацию о катастрофе самолета. Пока все показания Сергея сходились с официальным расследованием, но впереди еще был «таинственный бункер», который мог преподнести замысловатые сюрпризы.

Примерно через полтора часа почти вся команда перелетела в сторону гряды, где все также валялись тела убитых боевиков, которые были объедены медведями. Обглоданные фрагменты костей были растянуты по всей площади каменистого плато. Только труп Семена сохранился довольно прилично. Вряд ли в кабину ГТСки мог кто-то из зверей добраться. По царапинам на дверях было заметно, что медведь и здесь оставил свои следы.

После осмотра этого места криминальной бойни вся следственная команда перешла изучать секретный объект. Никто из присутствующих не мог найти вход в подземелье, и тут Сергею пришла идея. Он не стал показывать «подземелье» следователям, ссылаясь на потерю памяти.

Следователи обошли всю гряду, влезли в каждую расщелину, но так ничего и не нашли. Сергей с ухмылкой наблюдал за действиями «профессиональных» Пинкертонов и специалистов, изредка хихикая и удивляясь их беспомощности. Теперь стало ясно, что все обвинения по данному делу будут просто аннулированы. Ни один прокурор не сможет доказать факта совершения преступления, как превышение самообороны. Естественно, что следствие будет заниматься этим объектом, получив его точные координаты из Академии наук Новосибирска, но это будет уже потом. Сергей понимал, что, запустив в бункер этих людей, процедура следствия затянется еще на несколько месяцев, да и запасы элитного алкоголя будут просто ими разграблены.

Судя по унылым лицам следственной бригады, они устали. Теперь из собранного ими оружия, баллисты установят, что сотрудников ФСБ расстреляли бандиты, а они в свою очередь, убиты тем оружием, которое сдал Лютый.

Иван Иваныч, скрывавший свою истинную личину, был вне себя. Прокурор отказался продлить следствие, а суд отказал в содержании под стражей Сергея. Всё обвинение в отношении Лютого рушилось. Необходимо было теперь изыскивать более радикальные меры к устранению Сергея, как признака потенциальной опасности.

Как прожженный опер Иван Иванович знал, что самое лучшее решение проблем, это физическое устранение объекта раздражения и возможных неприятностей. Как говорил великий Пилат: «Есть человек — есть проблемы, нет человека — нет проблем». Вот на этой ноте он и закончил свой анализ сложившейся ситуации, решив подтянуть к этому делу своих старых друзей, которых он когда-то спас от пожизненного срока. За деньгами вопрос не стоял. В свое время он удачно решил финансовые проблемы, а теперь наслаждался сбором довольно «жирных сливок» из алюминиевого сектора края. По своей работе он знал много уголовных авторитетов, но никаких дел вести с ними не хотел.

Иван Иванович прекрасно понимал, что любая связь «братками» тут же станет достоянием его руководства. А на старости лет ему не хотелось потерять то, что он скопил за всю свою «трудовую деятельность».

Уже вечером Лютый должен был покинуть стены следственного изолятора по причине снятия с него всех уголовных обвинений. Искать надежного киллера было уже поздно. И он решил действовать самостоятельно….

В одном из его секретных гаражей, которыми он располагал, стояла простая «Калина». Собранному за годы службы на Кавказе оружию мог позавидовать любой полевой командир, поддерживающий идеи салафитского крыла на Кавказе.

ТТ приятной тяжестью холодил руку. Иван Иванович не любил этот пистолет, потому что он особой надежностью не отличался. Да и его убойность ввиду маленького калибра была не настолько высока, чтобы одномоментно поставить точку в жизни жертвы. Единственным достоинством данного оружия была довольно хорошая прицельность и низкая себестоимость. После сделанного «мокрого» дела его не жалко было выкинуть и забыть о нем как о кошмарном сновидении.

Злоба горела в груди Ивана Ивановича, и он как бы отключился от реального мира. Цель его была определена, и теперь было просто необходимо дождаться Лютого в укромном переулке.

Сергей около девяти вечера покинул изолятор. Города он толком не знал. Он уже собирался поймать такси, как вдруг к нему подъехала «Приора». Двери машины открылись, и из неё вылез майор Господарский. Виктор по-дружески обнял Сергея и, похлопывая по плечам, сказал:

— Садись, старик. Адвокат поздно позвонил, что тебя сегодня выпустят. Обвинение против тебя полностью снято. Да, отец Вики, написал какое-то представление, чтобы тебе за то золото выписали премию, а это такая сумма…

— Знаешь, летун, я до глубины души тронут твоим вниманием. Поехали, Вика, наверное, у тебя. Я вообще-то соскучился и страсть как хочу её видеть. — сказал он, и Виктор завел двигатель.

Машина майора тронулась и устремилась в направлении дома Виктора. В это время, как дешевый грабитель, Иван Иванович сидел в засаде. Правда, сегодня был не его день. Долгожданная добыча ушла у него прямо из-под носа. Теперь даже не было смысла преследовать машину майора, так как по роду своей службы он точно знал, где живет этот летчик.

Оставалось одно — взять под «колпак» все связи и все действия Лютого. Этот бывший десантник довольно много знал. А любая просочившаяся в прессу информация могла поставить его дальнейшую карьеру под вопрос.

Иван Иванович понимал, что еще есть время, чтобы устранить опасность и суетиться не стоит. Он знал, что уже в ближайшие дни из Академии наук России прибывает научный десант по вопросу изучения того, что многие годы назад было так скоропостижно забыто.

Москва требовала доклад о проведении официального расследования. В данный момент начальник оперативного отдела ФСБ имел все козыри, чтобы снять ответственность по факту гибели своих коллег. Истина в их смерти установлена, а бандиты уничтожены. Оставалась только единственная помеха, которую стоило не брать измором, а привлечь себе в союзники. Пригрев и прикормив своего врага можно было в момент утраты им бдительности вонзить в его спину свой острый кинжал.

В квартире семьи Господарских все было готово к встрече бывалого «каторжанина». Стол ломился от всевозможных яств, соблазняя своим чарующим видом и благоуханием. Вика, заботливая и любящая жена, облаченная в фартук, как могла изгалялась с продуктами питания, колдуя на кухне. Она старалась поразить воображение мужа, поэтому не отрывала своего взгляда от поваренной книги. С ювелирной точностью она воспроизводила блюда, изображенные на цветных фотографиях. Правда, иногда все же вносила в их законченность свой авторский колорит.

При виде Сергея она с криком индейца идущего в бой, бросилась на шею возлюбленного. Словно спрут Виктория обвила своего суженого всеми щупальцами, даже, несмотря на свое интересное положение. Со страстью голодной к ласке самки, она впилась в его рот и присосалась с такой силой, что губы Сергея онемели, и их даже свела судорога. От подобного проявления любви его нижняя губа посинела и вздулась, напоминая своими размерами украинский вареник из вишни.

Дружный хохот присутствующих на какое-то время разрядил эти бушующие страсти. Сергей умиленно смотрел на себя в зеркало и смеялся наравне со всеми. Губа его оттопырилась, и ему приходилось прикладывать к ней холодную бутылку водки из морозильника, чтобы вернуть её в нормальное состояние.

После столь страстного и романтического вступления все было готово к трапезе. Гости расселись за столом в предчувствии праздника желудка и с огромным вниманием уставились на виновника этого торжества.

Сергей был приятно удивлен. На столе стояли до боли знакомые бутылки, которые были экспроприированы из секретной зоны, водочной базы тайных запасов дедушки Хрущева.

Виктору здорово повезло. Пока следователи ФСБ, занимаясь трупами своих коллег, на приватизированные запасы алкоголя никто внимания не обратил. Летчик даром времени терять не стал и за две бутылки коньяка успешно доставил аэродромным транспортом весь этот груз в свой гараж. В подвале гаража у Виктора был свой маленький «мужской клуб», где в часы досуга он прятался от жены. Жене, детям и теще вход в эти чисто мужские покои настрого был заказан. Майор после службы отдыхал здесь от семейной рутины, а часть свободного времени он иногда посвящал своему любимому хобби. Летчик в тиши своего маленького, но личного «секретного бункера» творил великолепные модели машин, изготавливая их всегда с удивительной точностью.

Налив в бокалы вино, все присутствующие встали. Каждому хотелось в эти счастливые минуты выпить за героя и виновника торжества бракосочетания. До глубины души тронутый таким вниманием, Сергей поднял бокал и перехватил назревающий тост за его здоровье и освобождение:

— Я хочу, дорогие мои друзья, выпить сей лучезарный напиток дедушки Хрущева за свою жену. За эту милую девочку, которая прошла со мной через огонь, воду и медные трубы. За это милое существо, которое в самом начале нашего семейного пути, спасла мне жизнь. Огромное тебе, Вика, спасибо. Я очень-очень тебя люблю и хочу быть с тобой всю жизнь!

Все присутствующие, с умилением посмотрели на смущенную девчонку, и дружно заорали:

— Горько! Горько! Горько!

Лютый, предчувствуя сексуальную экспансию своей супруги, вытянул губы в трубочку, чтобы она вновь не смогла превратить их в перезрелую сливу. Он всеми силами старался избежать «садистского» посягательства столь страстной женщины. От кипящего в ее груди счастья она могла не только его губы травмировать, но и перегрызть рельс.

Но было поздно. Вика со страстью всосала в себя его губы и долго удерживала его в таком положении. Подобный наполненный страстью поцелуй вызвал у друзей бурные и продолжительные аплодисменты, переходящие в овации.

За долгие годы пребывания в неволе, Сергей оказался в кругу довольно верных и надежных друзей. Ему было в эти минуты удивительно приятно и от этого мурашки бежали по его спине. Среди этих милых ему людей было очень хорошо и даже как-то по-домашнему уютно. Вокруг стола сидели добрые друзья, а на столе стояла настоящая закуска. Вот, вот это и было ощущение настоящего и неподдельного счастья.

К удивлению Сергея Виктор, несмотря на столь короткий срок, так сдружился с ним, будто прошел плечом к плечу не одну боевую операцию. Лютый верил летчику, как самому себе. Внутреннее ощущение подсказывало Сергею, что судьба возможно на долгие годы свела его с Виктором. Лютый чувствовал, что Господарский настоящий русский мужик способный сохранить их дружбу в любой жизненной ситуации.

Первый день на воле вскружил голову Сергея и он, стараясь взять себя в руки, вышел на балкон. Широта и великолепие местного ландшафта до глубины души поразили его воображение. В оранжевом свете уходящего на запад солнца было что-то символическое.

Там далеко на западе, где уходящее солнце пряталось за линию горизонта, вдали от сибирских просторов его ждала мама. Вот уже десять лет, как он не видел её лица, не слышал ее голоса. За радостью долгожданной свободы в его душу вошла легкая и приятная грусть. Он вспоминал её добрые глаза, нежные и ласковые руки. Он вспомнил родной Калининград, его улицы уложенные брусчаткой, черепичные крыши, форты, озера, золотой берег Куршской косы и россыпи янтаря после шторма Балтийского моря.

— Витя, ты не возражаешь, если я поживу у тебя пару дней, пока мы с Викой не найдем себе квартиру?

— Бога ради, Сергей, можешь жить сколько хочешь! Я не возражаю, ты же тоже принимал меня в своей квартире как своего, — сказал летчик.

— Я уеду с Викой в Калининград, но пока я хочу разобраться, кто это такой таинственный Иван Иванович, который спит и видит, что я возвращусь на зону. Я поэтому хочу задержаться здесь в Красноярке до выяснения. Мне просто хочется довести дело до логического конца и поставить в этом деле точку, чтобы через суд реабилитироваться. Мне на гражданке места нет. Как закрываю глаза, так вижу голубое небо, купол парашюта и свист в ушах ветра. Я, Витя, ведь кроме того, как Родине служить, вообще ничего не умею. Вся наша семья служила отечеству. Прадед мой еще до революции воевал с японцами и за время своей службы стал полным Георгиевским Кавалером. Четыре креста украшали его грудь. Первый крест он получил за то, что взял в плен пятерых япошек, которые сами хотели его пленить. Он набил им рожи, забрал оружие и зимой босиком доставил в штаб. Потом были еще подвиги. Знаешь, Витек, моя фамилия вписана в Кремле в Георгиевском зале на мраморной доске золотыми буквами. В 37 году комиссары хотели снять с него царские кресты, но прадед послал их и сказал прямо в глаза: «Награды эти на мою грудь не царь вешал, а Отчизна, которую я защищал и не вам голодранцы их трогать»! Прадеда тогда хотели этапировать в город, чтобы судить по 58-й, но до города было около ста верст. Его просто расстреляли. Начальник конвоя в тот день опаздывал на свадьбу. Он не хотел тащиться в областной город. Проще было пристрелить при его «попытке к бегству». Дед мой воевал и дошел до Кенигсберга, после ранения он демобилизовался и там же остался жить. Отец тоже был офицер — майор, но он погиб в 78 году в Праге на десятилетие входа наших войск в Чехословакию. Мне тогда только год исполнился. Мать всю жизнь прожила одна и старалась воспитать меня в духе нашей семьи, но……

На глаза Лютого навернулась слеза. Он вытер ее тыльной стороной ладони и сказал:

— Черт, я на зоне стал такой сентиментальный. Как подумаю, что теперь я никому не нужен, так меня сразу начинает колбасить. Знаешь, как в народе говорят вот про таких, как мы?

— Не знаю, — ответил майор, — ну-ка, изобрази!

— А вот слушай! Как надену портупею, все тупею и тупею. Как сниму я портупею, ни хрена я не умею! Вот и я, Витек, ни хрена не умею, кроме как воевать!

Сергей глубоко затянулся и, покрутив в руках окурок, щелчком отправил его в дальний полет. Окурок, словно сбившийся с курса «трассер» описал дугу и упал на асфальт, разлетевшись россыпью искр.

— Ой, ой, слушай, что ты стонешь? У тебя тесть — директор золотого прииска. Он тебе баксов на раскрутку своего дела даст. Откроешь свою туристическую фирму, и будем с тобой делать бортные прогулки по местам секретных объектов времен развитого коммунизма. А еще будем потихонечку зелень стричь и рассказывать, как погиб известный на всю Сибирь Иван Росохин по кличке Росомаха.

— Да, погиб он очень страшно. Как сейчас вижу, волк ему глотку рвет…. Нет, Витя, за чужие бабки я не хочу устраивать свой бизнес. Хоть он и тесть, но это не в моих правилах. Если начинать с нуля, то я лучше бы нашим коньячком поторговал, не в каждом магазине купишь коньяк с пятидесятилетней выдержкой, да к тому же со звездочкой на этикетке.

— Да, звезду в те времена только на продукцию военпрома ставили. Вот качество было! До сих пор холодильники ЗИЛ со звездами работают как швейцарские часы. Нужно что-нибудь более радикальное придумать.

— Что ты предлагаешь? Тротил с бункера продать ментам по 200 рублей за сто граммов, как они покупают? Или америкосам то, что там под бронированным стеклом лежит?

— А что там?

— Ты меня спрашиваешь, будто я это знаю? Лазил я туда, ну видел. Лежит этот булыжник на постаменте под стеклом, словно музейный экспонат, а больше ни хрена нет. Я подходить туда вообще не имел никакого желания. Может там какая «химия или физика»? Получишь дозу радиации, будешь потом свой член на палец, как шнурок накручивать. А у меня вон жена, какая молодая!

— Пошли, выпьем, шалунишка! — сказам Виктор, приглашая Сергея в квартиру.

Свадьба выдалась на славу. Уже к полуночи все основные мероприятия вокруг накрытого стола были закончены. Женщины наводили порядок, а мужики стояли снова на балконе и наслаждались теплой майской ночью.

Естественно, что с утра для Сергея начнется новая жизнь, и сейчас было просто необходимо наметить план. Первым делом необходимо предпринять все меры, чтобы себя полностью реабилитировать. А значит, нужно было уже в ближайшие дни вступить в настоящую схватку с коварным врагом. Лютый понимал, что согласно русской пословице «один в поле не воин» он мог противопоставить свой профессионализм. В свое время Родина научила его не только из подручных средств делать оружие, но и аналитически мыслить. Сейчас просто необходимо применить это знание на практике, и Сергей был готов к этому.

Впервые в жизни Тощий столкнулся с настоящей «электричкой». Не успев открыть свой гараж, как в его лицо воткнулся кулак высокого покровителя. Через несколько минут, придя в себя, он открыл глаза и, наведя резкость, увидел лицо Иваныча. Инстинктивно Тощий полез за пояс, но ствола там он уже не обнаружил. Прямо перед ним своим смертельным зрачком на него глядело дуло австрийского «Глока».

— Тощий», а ведь за тобой должок? — проговорил слащавый и гадкий голос тайного покровителя.

— Я сейчас могу твои мозги разметать по всему гаражу. И знаешь, мне за это ничего не будет. Ты ведь знаешь, сука, — сказал покровитель, уперев ему в грудь свое колено.

Тощий, мутными от удара глазами, хотел сфокусировать свой взгляд на объекте, но приставленный к голове ствол, мешал сосредоточиться. Легкое постукивание по щекам привело его в сознание. Теперь он мог спокойно рассмотреть и выслушать доводы своего высокопоставленного куратора.

— Ну что, черт, очухался? — спросил тайный «инвестор», убирая ствол.

Тощий, глубоко вздохнул, и стал понемногу приходить в себя. Перед ним стоял Иванович, играя пистолетом, который мог в любое мгновение решить его судьбу.

— Я, Тощий, к тебе в гости приехал, а твои «тузики» очень оказались негостеприимны, скалятся суки. Пришлось им клыки малость укоротить. Ты, видно, совсем забыл, кто тебя, козла, трахает и кормит? Надо быть благодарным, а ты, ты же, член моржовый, совсем забыл своего любимого инвестора!

— Иванович, Иванович, не суетись, объясни, в чем мои грехи? Я тебе, по-моему, отстегиваю аккуратно, а ты мне рожу бить. Ребят вот моих покалечил, за что? Неужели нельзя было решить все полюбовно?

— Тощий, у меня к тебе любовь будет, когда мы с тобой вместе в одной хате на «централе» сидеть будем. Ты думаешь, что я дело твое в огонь кинул? Да нет уж, хрен, оно у меня в сейфе лежит. И ждет, когда ты косяки пороть начнешь. Понял? — спросил тайный покровитель.

— Иванович, да скажи ты мне, наконец, что от меня надо? — взмолился Тощий.

— Короче, слушай. Тут один крендель с зоны откинулся. Так вот он по дороге пока ехал до Красноярска успел привалить Росомаху и всю его бригаду. Ты ведь с Иваном Росохиным в корешах ходил? Или мне память изменяет? Ты же ему наш героин и оружие из моих запасов продавал. Ты знаешь, что автоматы, которые я из Чечни вывез, проходят по делу хищения со складов ВДВ?

— Ты что, Иванович, в своем уме? Росомаху с бригадой порешить? Да кто же это такой былинный герой? Это часом не Илья Муромец? У Ивана под стволами половина Сибири стоит. Да с ним бы сам Гитлер не справился! — удивленно сказал Тощий.

— Тощий, шутки твои неуместны. Я с этим былинным, как ты говоришь, героем, на Кавказе вместе служил. За его голову сам Хаттаб бабок давал, больше, чем ваш воровской общак за год имеет. Так вот, я тебе прощу твой долг, если ты мне его приговоришь. Не нужно, чтобы он начинал ворошить прошлое. Я не для того из Москвы в эту глухомань спрятался, чтобы с ним встречаться, а он вдруг тут возник. Он ведь в курсе, как я героин и баксы фальшивые от Хаттаба и Гелаева поставлял в Россию. Ты с этого товара свой бизнес раскрутил. Ты же, некрофил, гробы не распаивал аккуратно, как я просил, а консервным ножом вскрывал? А теперь в этих гробах разворованных найдут твои пальчики или твою ДНК. Я чувствую, что ты, сука, потом меня явно сдашь, — сказал тайный покровитель, скрипя зубами.

— Иванович, а кто же знал, что наступят такие времена? Мы же тогда думали, что все чисто сработано.

— Я, Тощий, тоже думал, а вышло совсем иначе. Нужно привалить этого мерина. Я не хотел тебя впутывать, но вижу без братвы не обойтись. У тебя не получится, придется чеченов напрягать. На вот, держи его адрес. Да смотри, этот парень не промах. Он из таких передряг выходил, что ваши криминальные разборки под уличными фонарями — это просто «Зарница» в пределах одной школы, — сказал тайный покровитель.

— Я понял, Иванович, я сделаю твоего Рэмбо. Сделаю, комар носа своего не подточит. Будь спокоен, и не о чем не задумывайся.

— Тощий, если ты завалишь дело, то я твои бумажки в следственный отдел передам. Я думаю, что за военные склады, которые ты грабил тебе как «коню» навалят. До седых волос тебе за часовых придется зону спичечными коробками мерить без права на помилование. А может на «Огненный» отправят? Вот тогда ты прочувствуешь, что значит Родиной торговать.

— Иванович, зачем так говоришь? Сделаю я твоего кренделя. Без базара сделаю. Ты только бумажки мои спрячь куда подальше.

— Ладно, я вижу, ты понял меня, сучий потрох. Займись им. На свою пушку. Я вам, идиотам, удивляюсь! Ты две с половиной штуки баксов заплатил за это австрийское говно? Для чего? По бутылкам стрелять? Девчонкам показать, как ты крут? А если привалишь кого? Пушку выкинь вон. Купи себе лучше «стечкин», и стоит дешевле, да и лучше всяких забугорных «глоков», — сказал тайный покровитель и кинул пистолет в руки Тощего.

Иван Иванович вышел из гаража. Он знал, что теперь его подопечный на крючке и ничего не сможет сделать. По тому досье, что он собрал на Тощег, можно было, не глядя давать пожизненное заключение. За продажей движков японцам еще стоит смерть всего караула из десяти человек, а это уже было на его совести Жени Мощенко по кличке Тощий.

Уже через час Тощий приехал на стрелку к Американцу и поведал о разговоре с тайным Ивановичем. Американец выслушал его очень внимательно и спросил данные на клиента. Тощий, ничего не подозревая, выложил ему все, что знал о Лютом. Американец вспомнил своего протеже по Иркутскому «централу» и, чуть-чуть подумав, сказал:

— Тощий, сдается мне, дорогой друг, что это лично твоя проблема. Я предполагаю против кого все эти мусорские интриги. Могу только констатировать, что явно ты своей задницей, нарвешься на «надроченный член». Этого бойца я знаю по иркутскому централу, да и Туруханский лагерь его тоже знает. Если блатные пронюхают, что ты собираешься привалить авторитета, я думаю, что врагов у тебя будет больше, чем все управление ФСБ. Я знаю, что мужик он довольно справедливый и по нашим воровским понятиям жить старался. Да к тому же я слышал, что он многих каторжан отмазал от отсидки, а некоторым срока резал, как президент амнистией. В законах шпилит, как сам адвокат Резник. Так что в этом деле я тебе не союзник. Ты должен сам решить для себя, на чьей ты стороне. Тянуть «мазу» за своего тайного мусора или потом перед братвой ответ держать?

— Американец, гадом буду, мне нет резона его мочить! Я просто хотел, чтобы он малость поделился своим кушем. Ведь часть денег пойдет в общак, ты же знаешь, я, я аккуратен в этих платежах, а там рыжья, как железа на металлобазе…

— Ты, Тощий, дурак! Он может поделиться с тобой по-немецки «Хальб унд Хальб».

— Это как? Я что-то не врубаюсь?

— Это если перевести на русский, называется «пятьдесят на пятьдесят». Гильзы у него останутся, а пули застрянут в твоей тупой голове, понял, идиот!? — сказал Американец.

Тощий подобного расклада не ожидал, в его голове все перемешалось. Вопросы, вопросы, одни вопросы сыпались в мозги, как из рога изобилия. Ему хотелось знать, чем же славен этот бывший каторжанин, и почему братки не хотят вмешиваться в это дело.

Он старался проанализировать все, что сказал Американец, и от этих мыслей становилось просто не по себе. С одной стороны фээсбешник поджимал его с часовыми, а с другой, из-за некого Лютого была перспектива попасть в немилость к братве. Из двух зол всегда выбирают меньшее, и он решил дело сразу не делать. Нужно было сперва прощупать возможности Лютого. Ведь легче было свалить Ивановича, которого никто не поддерживал, чем биться с тем, кто порешил самого Росомаху. Это было круче, чем теорема Пифагора. Необходимо было все проанализировать, чтобы принять одну из сторон. Возможно, что встав на сторону Лютого, он мог бы привалить Ивановича. А встав на сторону пресловутого Ивановича, он мог нажить себе срок до конца жизни.

Сергей третий день находился в поисках жилья. Он мог сразу же ехать домой к матери в Калининград вместе с молодой женой, но он хотел размотать этот клубок, из-за которого он и оказался на зоне. Ему не хотелось упускать такого случая.

Телефон с номером заказчика был у него, и теперь оставалось дело за малым. Предстояло вычислить этого тайного ферзя, который был самой главной фигурой на этой сибирской доске.

Не попади он в катастрофу, он не встретил бы Вику. Да и про дивизионного особиста майора Брайцева вряд ли бы вспомнил. А так, он теперь точно знал, что это был промысел господний, который давал ему шанс вернуть себе доброе имя русского офицера.

Лютый чувствовал, что он под колпаком. Наружка следственного отдела УФСБ не упускала его из виду. Сергей старался на их глазах вести себя достойно, не привлекая внимания. Каждое утро он вместе с Викой выходил из дома летчика и, дойдя до трамвайной остановки, растворялся в толпе.

В один из дней ему повезло. В ожидании получения паспорта в паспортном столе, он познакомился с приятной на вид дамой, которая выезжала к жениху в Италию. Та искала приличных постояльцев на свою квартиру и Сергей, несмотря на завышенную цену, согласился сразу.

Уже к вечеру, сделав отвлекающий маневр, он с Викой перебрался в новое жильё. Дабы не привлекать внимания, они поднялись по лестнице на крышу дома, и перешли по ней в крайний подъезд. Нарядившись в летную военную форму своего нового друга, он никакого подозрение у «наружки» не вызвал. Преспокойно покинув дом офицерского состава, он скрылся, оставив гончих фээсбешников с большим носом.

Начальник следственного отдела, узнав об исчезновении Лютого, был вне себя. Узнав, что его подчиненные просто так упустили его, он рвал и метал, почувствовав, что его спина осталась без прикрытия. Потеряв Сергея из виду, он рисковал, что Лютый начнет свою игру и спутает ему все карты. А уже эта игра могла закончиться для его карьеры довольно плачевно. У десантника теперь были развязаны руки, и он не мог забыть той услуги, которую ему оказал начальник особого отдела полка. Ладно, если его выгонят на пенсию, а если делу дадут другой формат? Эти вопросы теперь доминировали в его сознании, и даже коньяк не спасал от сердечных переживаний.

Подполковник Брайцев не знал, что делать. Лютый растворился в огромном городе и, зная его умение маскироваться, теперь можно было ставить крест на его поисках. Где искать его, он абсолютно не ведал. Всю надежду он возлагал на бригаду Тощего, который будет грызть землю лишь бы найти объект его беспокойства. Проныры бригады Тощего могли отыскать любого человека в этом городе, и теперь оставалось только ждать. Подполковник понемногу успокоился. Он скинул с себя решение проблемы, перезагрузив ее, таким образом, на своего должника Тощего. За те преступления, что он совершил в своей жизни, обычно срок давали абсолютно равный сроку оставшейся её части. Брайцев точно знал, что этот парень, чье рыло было в пушку, будет резать на ходу подошвы, но достанет Лютого, где бы тот ни прятался.

* * *

Женя Мощенко по кличке Тощий, предчувствуя, что попал в вилку, незамедлительно собрал всех своих «бригадиров». Стрелка состоялась на даче в тот же день после беседы с Американцем, и он начал военный совет.

— Мужики, у нас довольно серьезная проблема. Нам поставлена задача найти человека, который два дня назад исчез из нашего поля зрения.

Тощий не стал заострять внимание на своих отношениях с ФСБ, потому что это могло повредить его репутации среди уголовных элементов города.

— Его зовут Лютый Сергей, местонахождение может быть где-то в городе. В первую очередь, нужно проверить аэропорт, вокзал и другие места на предмет этой фамилии. Далее, есть подозрение, что он может снять где-то квартиру. Пошевелите ментов из ОВИРов и определите, кто в последнее время из города выезжал за границу. На все про все даю вам три дня. В случае, если обнаружите этого кренделя, срочно сообщить мне на мобилу. Я днем и ночью буду на связи. Далее, его подружка беременна и, наверное, будет в ближайшее время обращаться в гинекологию. Так вот, прошерстите все поликлиники и отделения в больницах на предмет нашего объекта. А теперь, мужики, расход на работу. У нас всего три дня. Вот фотографии. Раздайте всем нашим на участках от вокзала до базара, пусть ищут.

Три черные БМВешки 5 серии ближе к полудню покинули дачу Тощего. Уже через час все базарные торгаши, все бомжи и проститутки города знали о разыскиваемом объекте.

Не прошло и трех дней, как Сергей Лютый и Виктория вновь попал под колпак уже криминальных структур.

Теперь, когда объект был установлен, бандюки Тощего решили снять с этого кренделя те фантастические бабки, про которые шли сплетни по всему Красноярску. Кто-то из следаков случайно слил информацию о том, что Лютый владелец ста килограммов золота, которые уже лежат в банке «Красноярскинвест». Это и стало поводом для интереса Тощего. Только после этого Евгений Мощенко решил передать его в руки подполковнику Ивану Ивановичу.

Радость легкой добычи затмила глаза местному авторитету, которого в городе никто не любил по причине его отмороженности и беспредельной сущности. На этой волне он проигнорировал предостережение своего куратора. Забыв о погибших братках Росомахи, он без остатка погрузился в разработку Лютого, желая урвать кусок пожирнее.

Тощий зарылся на даче и, вооружившись бутылкой виски, принялся разрабатывать коварный план. Ему хотелось как можно быстрее раскрутить «лоха» на бабки. Уже на следующий день было известно, что судьба Лютого уже предрешена, а с трупа взять было нечего. Сидя в сауне со своими «бригадирами», Тощий как бы ненароком завел разговор о возможном поступлении денег на общак группировки.

— Мужики, у меня есть тема. Мне один авторитет слил инфу, что у нашего клиента есть большое количество бабла. Я предлагаю грузить его на бабосы, а уже потом, выжатого скинуть заказчику, — сказал Тощий, потягивая американский бурбон. — Если мы его не окучим, то заказчик сам с него потом возьмет. У него бродяги сто кило рыжъя, а это такая сумма, мама не горюй! Его брюхатая подружка, дочка директора и совладельца прииска «Удачливый». Как-то по осени она с этим челом гробанулась в тайге на самолете. Так вот, папик её отстегивал полста кило рыжухи только за одно место, куда этот лайнер саданулся. Он хотел там поставить памятник своей дочке, ну типа под видом всех жертв. Она осталась в живых благодаря нашему клиенту, который её тогда спас. Ну и на правах героя рыцаря он запистонил ей и стал зятем этого директора. Я хочу предложить поиметь с него это рыжъе. Я предполагаю, что его тесть отстегнул ему от души за свою дочурку.

Распивая пиво, братки призадумались. Идея босса довольно сильно затронула их алчные душевные струны и они, словно шершни, загудели возле пчелиного улья, в предчувствии лакомого куска легкой добычи.

— Тощий, это сколько крестов можно братве из этой кучи рыжъя отлить? — спросил Маклай. Свое погоняло он получил в зоне из-за сочетания имени и отчества — Николай Николаевич. Даже менты, проводящие проверку, никогда не называли его так, а всегда изгалялись его кличкой.

— Маклай, ты что совсем с головой дружить перестал? Да за бабки с этого золота мы поставим спиртзавод, и будем такие деньги по трубе качать! Или наркоты накупим, можно процентов пятьсот наварить на этом деле. А ты крестики лить собрался! Ты смотри, как бы тебе крестик не отлили из цементного раствора!?

— Ты, Тощий, поведай нам о деталях. Может эта работа не стоит овчинки? Сдаст нас мусорам, будем потом на нарах с петухами париться, а не в сауне с телками.

— Я все четко продумал, этот «конь» типа в розыске у ФСБешников. Они на него зуб имеют. Так, что ни к ментам, ни к чекистам он не сунется. К тому же, он завалил всю бригаду Росомахи, у него сейчас врагов, больше чем у самого Березовского. Да и жизнь его вообще никого не интересует — он просто лох. А лохи они на то и лохи, чтобы ими удобрять близлежащие лесные массивы. Мы его подружку брюхатую зацепим, и с него рыжъем возьмем. Когда он золотишко притаранит, вот тут мы их обоих и привалим, чтобы у них не было искушения к ментам податься в поисках правды.

— Это. Тощий, круто, я думаю, что мы справимся с этим чертом, — сказал Ниндзя, открывая очередную банку пива. — Только телку эту нам еще нужно затарить понадежней. На восьмом километре федералки стоит наш АБЗ, я купил его для одной темы. Там уже лет пять никто не работает. Все раскрали да похерили, осталась там только целая лаборатория, где асфальт испытывали. Помнишь, Тощий, у нас там своя лаборатория была, где мы «винт» из солутана варили? Вот туда мы его подружку и определим. Там еще печи для варки асфальта остались, если что, то мы им крематорий устроим и с битумом перемешаем. Можно будет даже дозняк асфальта сварить и дырки на трассе заштукатурить. Трупы спрячем, да еще и бабки с ДРСУ за ремонт дороги снимем.

— Да, Ниндзя, ты извращеннейшего ума мужик. «Коза Ностра» трупы в бетонные блоки прятали да в Гудзоне топили, а ты решил со жмуриков асфальт варить, это еще круче. Такого сам Копала со Спилбергом не снимали. Я еще такого не слышал. Вот ты и займешься этой телкой. А мы с Маклаем постараемся лоха этого взять в оборот.

Скрепив договоренность рукопожатием, братки приступили к осуществлению намеченного плана. Дабы не привлекать внимание, уже на следующий день возле снятой квартиры Лютого появился старый горбатый «Запорожец». По расчету Тощего «горбатый» не мог вызвать никакого подозрения ни у Сергея, ни у потенциальной жертвы. Все было до банальности просто.

В один из дней, когда Вика направилась с утра в магазин, она, ничего не подозревая, поравнялась с «народным автомобилем». Мужичок с невзрачной внешностью неудачника крутился возле машины. Он страстно пинал её ногами и хотел завести. В адрес «украинского броневика» как из рога изобилия сыпались проклятия, которые отражали всю суть происходящего. На заднем сиденье сидела старая бабка, которая называла мужика сынком и просила его не волноваться по причине сердечной болезни. Когда девчонка поравнялась с машиной, мужик обратился к ней с просьбой повернуть ключ. Вика, видя возбужденное состояние мужчины, в его просьбе не отказала. Сев в «Запорожец», она повернула ключ зажигания. «Запорожец» чихнул и моментально завелся. Бабка, налив на платок хлороформ, закрыла им рот девчонке. Сладковатый привкус хлороформа мгновенно ворвался в рот, голова закружилась, а тело Вики полетело и провалилось в какую-то большую черную яму.

Сколько времени она находилась в состоянии наркоза Вика не знала. Очнулась она в странном холодном помещении. Возле двери на табурете сидел молодой парень с автоматом в руках. На руке были наручники, которые другим концом крепились к старинной никелированной кровати. Все указывало на то, что её похитили и, вероятно, будут что-то требовать. Парень иногда вставал с табуретки и удалялся на несколько минут, после чего возвращался в помещение и вновь занимал свой пост, глядя в окно.

Вика поняла, что дискутировать с этим ублюдком по вопросу морали не стоит. По его глазам было видно, что в его умственном активе находится не более четырех классов образования. Окончательно придя в сознание, она стала рассматривать и изучать помещение. Как ей показалось, кровать находилась как бы в прихожей. Далее следовала дверь в другое помещение, из которого невыносимо пахло уксусной эссенцией. Кругом валялись бутылки из-под водки и пивные банки, которые указывали на популярность данного места. Кровать явно использовалась в этом помещении для скоротечных совокуплений с представительницами древнейшей профессии. Количество использованных упаковок из-под презервативов лишь подтверждало догадку о целенаправленности данного объекта.

Охранник возле двери привстал с табурета и выглянул в окно. С улицы послышался шум приближающейся машины и уже через несколько секунд в комнату вошли молодые мужчины в хорошей дорогой фирменной одежде.

— О, глянь, Тощий, коза наша очухалась, — сказал один парень, подойдя к девчонке.

— Ты, Маклай, товарчик-то ручками не трогай, нам нужно блюсти рыцарские манеры, да и денег эта девочка стоит немалых. Поэтому упаковочку нарушать не стоит. Ты ей лучше пожрать дай. Баба брюхатая и нуждается в питании. Может ей сидеть тут придется несколько дней, пока её мужик нам золотишко с прииска привезет?

Тут до Вики дошло, что она стала заложницей людской алчности. Она не подозревала, что это еще только начало новых приключений, уготованных ей судьбой. В такой ситуации в конфронтацию с бандитами Вика решила не вступать ради своего ребенка. При всем её положении нужно было сохранить самообладание, чтобы дай Бог, не родить досрочно, тем более в этих антисанитарных условиях. Ей было неизвестно, как повлияет на её ребенка незапланированный наркоз, который применили эти подонки.

— Кормить её вон тот Савуля будет, — сказал Маклай, указывая на охранника. — Ему один черт делать не хрен, сиди себе и сиди. Через пару дней привезем замену.

— Эй, Савуля! — обратился он к парню с автоматом. — Ты за девку головой своей отвечаешь! Все её пожелания будешь исполнять как маг и волшебник. Не додумайся расстегнуть ей наручники или проверить её на предмет непорочности. Сам будешь вместе с ней сидеть, а потом я тебя, суку, в горячей смоле утоплю. Тут её сколько, мама не горюй. Если в сортир захочет, то вон там ведра есть, пусть ссыт в ведро.

Тощий и Маклай вышли из помещения, и Вика услышала, как машина отъехала. Теперь оставалось только ждать. Девчонка знала, что отец не пожалеет ради неё никаких денег, но она не знала сколько времени будет продолжаться это заточение.

Лютый уже несколько часов был сам не свой, потому что Вика пропала в неизвестном направлении. Какое-то чувство тревоги не оставляло его в эти минуты. На звонки телефона она не отвечала, и все это было очень странно. Он уже хотел было звонить своему другу, как вдруг трель телефонного звонка разорвала пустоту квартиры. Он взял телефон в надежде услышать голос жены, но из трубки донесся незнакомый хрипловатый звук.

— Эй, это ты что ли Лютый? — спросил его мужской голос.

— Ну я, — ответил Сергей, стараясь держать себя в руках.

— Слушай, мудила с Нижнего Тагила, если ты хочешь видеть твою брюхатую подружку, то поспеши приготовить то золотишко, которое отваливал её папочка за памятник. В противном случае тебе даже хоронить некого будет. Я перезвоню завтра в десять утра.

В трубке телефона послышались короткие гудки. Сергей в какой-то миг утратил контроль над собой и стал яростно ругаться, будто это должно было помочь. Собрав в кулак всю волю, он включил мозговой компьютер. Тот в последнее время работал в режиме ожидания и этот час пришел.

Первым делом он схватил листок бумаги и ручку. Сев за стол, Сергей подпер руками голову. Посреди листа написал свой армейский позывной «лютик». После чего, он обвел его кружком и нарисовал три стрелочки. Под каждой из них он написал Витя, Брайцев и Адвокат. Он очертил их так же кружочками. Только три человека в этом городе знали его военную кличку и фамилию «Лютый». Было необходимо теперь найти источник утечки этой информации. Виктор его новый друг на это никогда не пойдет. Если бы он страдал золотой лихорадкой, то вполне мог убрать его с девчонкой еще в тайге. Ведь там было золота намного больше, чем сейчас требуют вымогатели. Опер из ФСБ мог знать его кличку, но только от подполковника. Вряд ли опер смог бы нанять братву, чтобы потрясти его финансовые погреба. Кружочки с подозреваемыми сразу же были перечеркнуты крестиками кроме одного.

Брайцев в роли подозреваемого был единственным реальным кандидатом. Во-первых, он знал кличку и фамилию Сергея. Второе, еще на Кавказе он был замечен в беспредельной жажде личной наживы. В-третьих, только полковник желал избавиться от него как от свидетеля его нравственного и морального падения.

Анализ показывал, что удар необходимо было наносить на опережение, и первым объектом должен был стать подполковник. Но подполковник без доказательств его вины был пока еще лицом неприкосновенным. Единственное, что приходило на ум, это было выйти на исполнителя.

Тупая наглость и самоуверенность в собственной безнаказанности — все эти факторы говорили о криминальном подтексте похищения жены. Сергей погрузился всем своим существом в некое подобие транса. Картинки в голове сменяли одна другую и Лютый анализируя их полезность, произвел полную «дефрагментацию файловых систем». Было абсолютно ясно, что на данный отрезок времени необходимо выявить связи этого подонка в погонах подполковника.

Звонок Сергея застал летчика в ванне. Тот после очередных полетов любил смыть с себя пот и хронический запах авиационного керосина, который въедался через робу прямо в кожу.

— Алло, Витя, ты сейчас чем занят? — спросил Сергей, задерживая дыхание.

— Я сижу в ванне….

— Мы можем сегодня увидеться? — спросил Лютый, намекая на острую необходимость.

— Сергей, у тебя что-то случилось? — спросил Виктор.

— Это не телефонный разговор, но дело довольно серьезное.

— Хорошо, будь дома, я приеду к тебе минут через сорок, дай мне хоть пот смыть, — сказал Виктор.

Сергей в ожидании друга ходил по комнате, словно тигр в клетке. В его голове не укладывалось, каким образом и с чего начать? Времени абсолютно не было. Завтра уже должен был состояться сеанс связи с похитителями. Сигареты горели со скоростью огнепроводного шнура. Он от волнения закуривал, закуривал и закуривал, пока перед глазами не побежали какие-то видения.

В дверь позвонили и Сергей, пошатываясь, двинулся её открывать. На пороге стоял Виктор с глазами полными удивления.

— Ты что, браток, болен или анаши обкурился? — спросил Виктор, увидев болезненный вид Сергея.

— С чего ты взял!?

— Ты себя видел в зеркало? Ты, пойди, посмотри на себя, ты же зеленый, как бледная поганка!

Сергей взглянул на себя в зеркало и увидел, как слезы отделились от его глаз и покатились по щекам. Впервые в жизни он ощущал себя каким-то беспомощным и слабым. Он не понимал с чего начать в этом чужом и незнакомом городе, где не было ни друзей, ни знакомых. Даже ствол купить и то он не знал, где и как. На память приходил родной Калининград, где вопросы с оружием решались в десять минут. Немцы, уходя из города, оставили в нем столько сюрпризов, что даже детишки по прошествии почти тридцати лет, иногда играли в войну с настоящими карабинами и автоматами, из которых были удалены затворы. В Красноярске же подобного не было, потому что немец до этих мест не дошел.

— Витя, ты знаешь, Вику похитили, — с горечью в голосе сказал Лютый.

— Сергей, ты не шути, вы что поссорились? — спросил летчик, присаживаясь на стул.

— Такими вещами, Витя, не шутят. Вика с утра пошла на базар и до сих пор не вернулась. Часа три назад позвонил какой-то мудак и сказал, что если я не привезу то золото, которое папочка обещал за её розыск, то они её убьют. Завтра они выйдут на связь, чтобы сообщить мне подробности передачи. Мне необходимо было с тобой посоветоваться, поговорить. Я знаю точно, чьи это происки. Кроме тебя и того подполковника, что тебе угрожал, никто не знал мою фамилию. По телефону меня назвали Лютый. Тебя, Витя, я исключил сразу. Ты настоящий друг и вполне равнодушен к блеску золота. Остается один человек — это подполковник. К этому уроду сейчас без доказательств не подберешься. Заявить на него, что он переправлял с Кавказа героин, оружие и доллары в гробах? Так за давностью времени, там возможно следов ни хрена не осталось?

— Мне кажется, нужно выведать его связи с криминалом. С этого надо начинать.

— Слушай, у вас завтра есть полеты? — спросил Сергей.

— Да есть, у нас каждый день кто-нибудь летает. А что ты хотел?

— Первое, мне нужна километровая карта города. Второе, необходимо поделиться с российской армией. Достань мне боевую головку от НУРСа там, наверное, килограмма три взрывчатки. Вы же летаете на стрельбы?

— Летаем, но очень редко, тем более, что не так давно наша эскодрилья МИ-24 уже отстрелялась.

— Витя, Витя, не там ты ищешь. Подойди к кладовщику артвооружения, он тебе за три бутылки коньяка продаст не только головку от НУРСа, он водородную бомбу достанет. И еще мне необходимо купить ствол и патронов побольше, я чувствую тут без стрельбы вряд ли обойдется, — сказал Сергей.

— У нас, Сергей, это просто, как в Чикаго. Любой ствол можно достать через таксистов, они знают все адреса и точки. У тебя есть бабки?

— Конечно есть, мне же тесть отвалил малость. Я собирался ехать в Калининград домой. Так он на свадьбу подарил пятьдесят тысяч баксов.

— Бери с собой пару штук и поехали, мы сейчас купим тебе любой ствол, только заедем ко мне домой и возьмем пачку патронов. А то эти жулики могут тебе продать пистолет, взять деньги и снова забрать ствол. Я слышал, что у нас это практикуется.

— Слушай. Витя, а откуда здесь оружие, тут же немцев не было?

— Как откуда? Ведь здесь в Сибири собран весь российский арсенал. Со Златоуста везут, с Ижевска везут, с Урала везут, из Китая везут. Этого добра хватает! Давай, поехали!

Сергей взял две тысячи долларов и вместе с Виктором вышел на улицу. Вечерело. Город постепенно оживал совсем иной ночной жизнью. Световая реклама магазинов зазывала изобилием товаров. Жрицы любви постепенно занимали свои «рабочие места» в ожидании клиентов.

Виктор уже через пятнадцать минут подъехал к своему ДОСу. Сергей остался ждать в машине, а Виктор на какое-то время скрылся за воротами своего гаража. В свете фонаря Лютый увидел, как майор нырнул в гараж и через пять секунд закрыл гаражные ворота.

— На, держи, пригодится, — сказал летчик и бросил в руки Сергея две пачки патронов от пистолета Макарова.

Машина тронулась и направилась сторону центра. Припарковав «Приору» на платной стоянке возле ресторана, друзья вышли в «люди». Желтые «Форды»-такси стояли в ожидании клиентов. Сев в первую же попавшуюся машину, Сергей вытащил сто долларов и, показав их водителю, спросил:

— Шеф, заработать сто баксов хочешь?

— Мы валютой не берем, — с показной суровостью ответил водитель, и с завистью посмотрел на зеленую бумажку.

— Хозяин-барин, ты не хочешь, другого найдем, вас тут вон, как грибов в лесу. — Сергей уже приоткрыл дверь, собираясь вылезти из машины, как таксист на полпути остановил его.

— Что надо?

— Вот видишь, шеф, это совсем другой базар. Я вижу, что ты здраво мыслишь. Я плачу тебе сотку баксов, если ты поможешь мне найти ствол. Счетчик я оплачу отдельно в оба конца, договорились?

— Э, мужики. Не-а, я в эти дела не хочу влезать, может вы мусора какие? Потом затаскаете по судам. Можетсрок за посредничество намотаете!?

— Шеф, на вот посмотри, видишь справка об освобождении? — Сергей покрутил перед глазами таксиста голубой полоской «волчьего билета».

— Да ладно, браток, не обижайся, — сказал таксист и завел двигатель.

Где-то на окраине города, где тянулись железнодорожные пути и высились двухэтажные каменные особняки за трехметровыми заборами, машина остановилась. В одно мгновение такси обступили цыгане от 13 до 16 лет, и наперебой стали предлагать, кто «героин», кто «винт», а кто и анашу. Водила выглянул в окно и сказал одному пацаненку о проблеме пассажиров. В одно мгновение они залопотали на своем языке, после чего один цыган подошел к компании уже более старших ребят, сидевших на лавочке. После недолгого разговора с лавочки поднялся парень лет двадцати. Блатной походкой он продефилировал к машине.

— Что надо? — спросил цыган.

— Браток, мне нужен ствол, желательно «Стечкин».

— Ромала, ты знаешь цену?

— Знаю. Рома, знаю, — перейдя на блатной жаргон, ответил Лютый.

— Штука зеленых и мне десять процентов за сделку, — сказал цыган и, вытащив сигарету, закурил.

— По рукам. Только, Рома, я беру с собой пятьсот, а пятьсот оставляю своему другу, как только я осмотрю товар и признаю его годным, мы подходим к машине и я отдаю тебе бабки, договорились!?

— О, Рамала, не вопрос, базара нет. У нас с таким товаром не разводят. Давай пошли.

Сергей вышел из машины и двинулся с парнем к солидному особняку, у которого и забор и сам дом был выложен из красного кирпича. Парень подошел к железной калитке. На них с забора смотрела видеокамера охраны. В домофоне послышался цыганский голос. Парень что-то ответил и калитка, щелкнув электрозамком, открылась. Зайдя во двор, Сергей удивился. Уложенные камнем дорожки обрамлялись крашеным бордюром. Фонари аля-антиквариат освещали не только двор, но и дорожки вокруг дома. На зеленых газонах стояли диковинные русские хатки, трехглавая церковь и мельница. В окнах каждого крытого соломой домика горели лампочки, создавая ощущение какой-то сказки в стиле «Диканьки». На высоком крытом крыльце стоял охранник, который пригласил покупателя в дом, предварительно проверив его металлоискателем. Дом внутри напоминал царские покои.

Хрусталь, зеркала, мрамор говорили о серьезности хозяина этого скромного замка. Навстречу Сергею вышел пожилой мужичок в китайском халате, расшитым золотыми драконами. За его седой бородкой проскальзывали знакомые для Сергея черты. Через отвернутые лацканы халата его взору предстал девятикупольный храм, наколотый на груди старичка. По этой татуировке он узнал того деда, с которым восемь лет назад он встретился на Иркутском централе.

— Американец? — удивленно сказал Сергей, выпучив на него глаза. Никак он не предполагал, что судьба сведет его с этим человеком повторно. Благодаря ему, все инсинуации вокруг персоны Сергея мгновенно в тюрьме тогда утихли.

Дед, хитро прищурив глаза, всматривался в лицо Сергея, пока не сказал:

— А, служивый Лютый, какими судьбами? — сказал дед и протянул руку.

Сергей поздоровался и похлопал деда по плечу.

— Да вот, батя, пришел за помощью, мне ствол нужен.

— Давай, каторжанин, проходи. Я рад тебя видеть, смотрю мои уроки пошли тебе на пользу. Наслышан, наслышан я, Лютый, твоими подвигами. Не всякий мужик мог сладить с Росомахой, — сказал Американец, удивляя Лютого своей информированностью.

У Сергея, от сказанного старым вором, глаза стали вылезать из орбит, задыхаясь от удивления, он спросил:

— Слушай, откуда ты знаешь, батя, про Росомаху?

— А я, каторжанин, все знаю. Я даже знаю, кого ты будешь убивать из этого пистолета.

— Кого? Скажи?

— Э, браток, нет, это тайна как в швейцарском банке. Я вор, но не стукач. Ты же знаешь, в нашем мире так устроено все. Скажу одно, что ты без проблем решишь свои вопросы. Да и мне будет комфортней. Избавишь мою вотчину от беспредельщиков, — сказал вор. — Пошли, каторжанин, за мной, я что-то покажу тебе.

Американец по винтовой лестнице спустился в подвал, где был оборудован настоящий тир, как в американских фильмах. Открыв потайное помещение, он пригласил Сергея и показал ему весь свой арсенал.

— Выбирай, каторжанин, что твоей душе угодно.

Сергей растерялся от изобилия разнообразного оружия: макары, стечкины, беретты, револьверы, словно в магазине радовали глаз своим богатым ассортиментом.

— Слушай, откуда у тебя все это великолепие? — спросил Лютый, растерявшись от увиденного.

— Вопрос, каторжанин, неправильный.

Сергей понял, что ответ может последовать такой, как учил его этот старик восемь лет назад.

— Извини, Американец, я просто поражен до глубины души. Ты же знаешь, у меня рыло автоматное, как говорят ваши блатные.

— Блатной — это статус, а автоматное рыло профессиональная принадлежность. Вот ты, к примеру, за что уважение снискал на зоне? За то, что спину перед мусорами не прогибал. За то, что был хозяином своего слова. И за то, что свою пайку не жрал под подушкой, а делился с корешами. Поэтому и ты тоже блатной. Что тебе нужно, Лютый?

— Стечкин наверняка мне подойдет, — утвердительно ответил Сергей.

— Выбирай, у меня этого добра как грязи.

Сергей посмотрел на весь арсенал и выбрал тот пистолет, который ему «улыбнулся». Взяв его в руку, он со знанием дела мгновенно вытащил обойму и передернул затвор. По скорости движения его рук было видно, что Лютый не просто профессионал в этом деле, он ас.

— Сколько стоит? — спросил Сергей у старичка.

— Для тебя, каторжанин, как своему, всего пятьсот зеленых. Ведь ты мне, что брат родной. Мы же вместе на киче парились.

— Слушай, Американец, давай два по пятьсот и расходимся!?

— Бери, каторжанин, бери. Пробовать будешь?

— Да надо, я все же на дело собираюсь.

Сергей зарядил две обоймы патронами, которые тут же дал ему дедок. После чего, одев наушники, в доли секунды разрядил один пистолет в мишень «мента», висевшую в конце тира. После этого взял в руку другой пистолет и снова выпустил в него целую обойму.

Дед нажал на кнопочку, и мишень подъехала к огневому рубежу. В груди «мента» красовалась одна общая дыра. Вторая дыра была выбита в голове. Дедок внимательно, но без удивления посмотрел на мишень и без всяких эмоций сказал:

— Хорошее оружие выбрал, сынок, я вижу, ты толк в нем знаешь! — дед похлопал Сергея по плечу.

— Патроны тебе нужны? — спросил Американец.

— Конечно, нужны.

— Сколько брать будешь? Доллар — патрон.

— Давай штук двести, я думаю, что мне хватит перестрелять этих куропаток.

Дедок достал двадцать пачек патронов и положил их перед Сергеем.

— Слышь, Петрович, а у тебя есть взрывчатка? — спросил он хитро, глядя старику в глаза.

Дед улыбнулся и, подумав, сказал:

— Слушай, Лютый, ты, что на фронт собрался или решил в Москве алмазный фонд взять? — шутя, спросил дед.

— Да нет же, у меня жену украли, выкуп требуют в пятьдесят килограммов золота. Вот поэтому мне кажется, без войны тут никак не обойтись. Пятьдесят кило рыжъя, это не пятьдесят килограммов угля. Это очень большие деньги.

— Взрывчатки у меня, браток, нет. Я же не террорист, да и стар я для этих дел. Но у моих знакомых есть. Тебя устроит пластид? Только он по триста долларов за кило — ты имей ввиду, это товар специфический, дорогой.

— Это, батя, мой любимый товар, я возьму килограмм и штук десять детонаторов.

— Ладно, каторжанин, я желаю тебе удачи. Работай спокойно, не суетись. У тебя все получится, потому что ты стоишь за правое дело. А правда она всегда побеждает. Если, что будет надо, то приходи, я постараюсь помочь тебе. Иди в машину, я сейчас позвоню, и тебе принесут то, что ты хочешь, там с пацаном и рассчитаешься. Давай, держись, браток. А теперь откровенно. Желаю тебе, Лютый, удачи!!!

Сергей покинул воровскую хату и направился к такси. Через несколько минут к машине подошел цыган с целлофановым пакетом. Лютый, согласно договоренности, рассчитал пацаненка и удовлетворенный покупкой сказал дремавшему водителю:

— Давай, шеф, поехали!

Витя посмотрел на умиленную физиономию Сергея и понял, что визит в цыганский рай прошел довольно удачно. Спрашивать о покупках он не стал. Лютый хвастаться в присутствии таксиста вряд ли будет, да и ни к чему это. Все идет рабочим планом.

Дорога назад оказалась намного короче и уже через полчаса друзья прибыли к тому месту, где садились в такси. Спешить в «Приору» они не стали. Обойдя близлежащие магазинчики, убедились, что «хвоста» за ними нет. Виктор, сев в машину, проехал метров триста, подобрал Сергея, с которым он уже обговорил место встречи. Рисковать своей свободой, когда на кону стоит жизнь Виктории ни Сергей, ни Виктор не имели права.

— Давай, хвастайся, что ты там приобрел? — не удержался летчик.

Сергей достал из-за пояса два «стечкина», а из пакета высыпал на стол десять квадратных пачек пластида. От удивления у летчика даже начался нервный тик. Его глаз задергался и он, взяв в руку пистолет, приставил к нему ствол. Холодок металла снял неприятный эффект и восстановил жизнедеятельность органа. Эту неприятную болезнь он заработал на Кавказе, когда приходилось маневрировать на вертушке, уходя от пуль боевиков Хаттаба. Уже десять лет глаз дергался в момент обострения душевного волнения.

— Это что? — спросил летчик, взяв в руку пачку пластида. — Мыло что ли?

— Это, мой друг, очень классная вещь. Называется пластифицированный гексоген. Он мягкий и податливый, словно пластилин. Им можно обернуть любую вещь и придать любую форму. Мощность пластида в несколько раз сильнее тротила. Так что он очень-очень изумительно хороший продукт отечественного производства. Я надеюсь, что тебе доведется увидеть, как он работает.

— Так, Сергей, извини, я уже двигаю домой. Мне с утра нужно на службу. Если у тебя какие прояснения будут, позвонишь мне на мобильник, я сразу же приеду!

— Ты, Витя, не забудь мне карту города достать. Ни один генерал не может воевать с врагом без карты места сражения. А еще нам бы спутниковый телефончик пробить. Входящие, исходящие номера и владельцы этих номеров.

После того, как Виктор удалился, Лютый еще раз осмотрел оружие. Он зарядил патронами четыре обоймы и, завернув оружие в тряпку, положил в прихожей на обувную полку. Все было готово к бою. Он, как две недели назад, вновь ощутил прилив адреналина и азарт предстоящей схватки с местными гангстерами.

Как всегда предчувствие боевой операции возбуждало нервную систему. Было трудно уснуть. Перед глазами мелькали рваные картинки сновидений, и Сергей несколько раз за ночь просыпался. Лишь только забрезжил рассвет, он вскочил с дивана и прямиком направился в душ. Было необходимо освежиться после кошмаров прошедшей ночи. Несколько минут он стоял под душем, распаривая свое тело потоками горячей воды. Потом, резко отключив горячую, он окунулся в холодный дождь, который накрыл все его тело. Несколько раз он повторил эту процедуру, а когда организм пришел в норму, Лютый вылез из ванны. Завернувшись в махровый халат, сварил себе крепкий кофе и блаженно закурил.

Постепенно темень ночи уходила под лучами утреннего солнца и предметы все четче и четче стали просматриваться в окно. Времени до назначенного звонка было еще много. Ближе к восьми часам утра он собрался и второпях выскочил на улицу.

На городском базаре можно было купить все, что было необходимо для организации диверсионной деятельности. В рядах по продаже «радиотоваров» он обнаружил довольно приличную лавку. В ней было все необходимое.

Миниатюрные радиостанции, обыкновенные домашние дистанционные звонки, все это могло стать превосходным сырьем для радиовзрывателей. Паяльник, припой, провода, батарейки, какие-то транзисторы и много всевозможных радиодеталей и схем легли в полиэтиленовый пакет. В отделе детской игрушки он купил еще два радиоуправляемых детских танка. Китайские радиоигрушки были довольно надежны и пригодны для ведения партизанской войны.

Уже в девять часов, вооружившись паяльником, он приступил к работе. Когда все было готово, Сергей присел в кресло и закурил. Легкая дрожь бежала по его телу и от такого нервного напряжения ладони рук заметно повлажнели. Лютый слышал, как кровь пульсирует у него в висках, а сердце, подобно барабану, отбивает тему рок-н-ролла.

Стрелки часов медленно ползли по циферблату. Сергей от волнения курил одну сигарету за другой, стараясь успокоиться. Жизнь преподносила все новые сюрпризы и за таежными приключениями нежданно последовали испытания уже городской жизнью.

Ровно в десять часов трель звонка возвестила, что гангстеры вышли на связь. Как только Лютый поднял трубку, мгновенно заработала вся система, спаянная им за полчаса. Чувствительный микрофон записывал каждое слово, каждый шорох, который доносился по волнам сотовой сети.

— Эй, на связи, ты еще не передумал? Может ты нашел себе другую подружку? Короче «лютик», на тебе твою девку, она тебе все расскажет.

В трубке телефона послышался голос Вики:

— Привет, Сережка, ты не волнуйся, со мной пока все хорошо.

— Они тебя, Вика, не бьют? — спросил Лютый.

— Нет, нет, все хорошо. У меня охрана и служанка, которая обращается со мной, как с младенцем. Я думаю, Сергей, у тебя все получится, ты же любишь меня.

— Не волнуйся, я сделаю все, чтобы ты вернулась домой. Самое главное, не нервничай, подумай о нашем малыше, — сказал Сергей.

В эту секунду один из отморозков перехватил трубку.

— Ну что, Лютый, убедился, что твоя баба жива? Теперь слушай и запоминай. У тебя три дня. Через три дня ты привозишь двадцать килограммов рыжъя. Где и как мы произведем обмен, сообщим в рабочем порядке.

— А что, почему двадцать, а не тридцать или даже сорок? — переспросил Сергей, издеваясь.

— Слушай, Лютый, это что типа, шутка? Смотри, дошутишься, босс возьмет и поменяет условия обмена, — сказал гангстер и выключил телефон.

Делать было нечего, необходимо лететь к тестю. Похитители возможно уже сидели на его хвосте и отслеживали каждый его шаг. Необходимо было сделать все, чтобы убедить их в том, что он улетел. У него будет три дня, чтобы решить свои семейные проблемы и вернуть жену в лоно любви и домашнего очага.

Сергей набрал мобильник летчика, и тут же услышал:

— Что у тебя, Серж, есть какие новости?

— Да, есть, похитители выходили на связь. Дали мне три дня сроку. Мне необходимо лететь в Туруханск к тестю. Короче, я через час подъеду на аэродром. Ты выйдешь, мы поговорим, — сказал Сергей.

— Да ты не волнуйся так, приезжай в аэропорт в Емельяново и смело бери билет на самолет. Я у диспетчеров узнаю, какой это рейс. До регистрации я в самолет пилотам передам для тебя парашют. За сотку баксов они тебя выкинут там, где ты пожелаешь. Я подойду к посадке и буду тебя ждать. Ты еще не разучился прыгать с парашютом, десантник?

— Слушай. Витька, а ты гений! Я сейчас перезвоню в справочную, и узнаю, во сколько летит самолет на Туруханск.

Сергей тут же через справочную связался с кассой аэропорта и узнал, что самолет Красноярск-Туруханск авиакомпании «Nordstar» вылетает в 15–00. Времени было предостаточно и он, не спеша, стал обдумывать дальнейший план действия.

Он еще несколько раз прослушал запись разговора с Викой, стараясь за его звуками услышать хоть какие-то звуковые ориентиры. Номер телефона, который дешифровал определитель, явно принадлежал телефону-автомату. Вместо двух последних цифр стояли только прочерки. Можно было методом подбора найти нужный абонент, но для этого понадобилось бы несколько часов, которых у Сергея не было. Сейчас необходимо выполнить условия, выставленные похитителями. Зато трех дней ему бы вполне хватило, чтобы найти то место, откуда был произведен звонок.

По логике, если с ним разговаривала жена, то явно, это вряд ли происходило из телефона-автомата. Бандиты не захотят привлекать внимание прохожих. Лишние свидетели им не нужны. Значит, телефон должен находиться где-то рядом с тем местом, где держат Вику.

Сергей достал из коробки радиоуправляемый детский танк и попробовал его возможности. Целый час он гонял его по дому из одной комнаты в другую, заставляя выделывать такие маневры, которые невозможны были даже его стальному собрату. Аккуратно сняв с танков башни, он набил все пустоты в детских игрушках пластидом, предварительно перемешав с шариками от пневматического оружия. Вот теперь такими самоходными минами можно было рвать «местную мафию».

Из курсов диверсионной подготовки он знал технологию передачи заложника и выкупа за него, поэтому приготовил подобные сюрпризы, которым в свое время его научила любимая Родина.

Витя ждал его в аэропорту в назначенное время. Не успел Сергей подойти к кассе за билетом, как сзади к нему пристроился его друг. Не привлекая внимания, он рассказал Сергею, что все вопросы с его десантированием с экипажем он уже решил и урегулировал, введя их в курс дела. Командир борта настолько проникся к этой истории, что попросил Виктора сделать ему от Лютого автограф. Пилоты должны были подсказать ему, где покинуть самолет, чтобы летчик смог подобрать его там на машине.

Витя отошел от кассы и, вооружившись черными очками, стал внимательно выискивать подозрительных лиц, которые, как ему казалось, наблюдали за Сергеем со стороны. Его внимание привлекли двое молодых людей. Суетясь возле газетного киоска, они через разглядываемые журналы, косились в сторону Лютого. Отсутствие подобного опыта моментально выдавало их намерения и это стало вызывать у летчика смех. Набрав номер мобильника Сергея, майор поведал ему о «шпионах», пасущих его отлет.

Догадка Лютого подтвердилась. Действительно, гангстеры не сводят с него глаз. Прыжок с парашютом это единственный вариант, как можно было выйти из-под слежки и расслабить похитителей. АН-24, который курсировал из Красноярска в Туруханск, как ни один другой самолет был пригоден для того, чтобы выйти из него на ходу.

Мотор самолета затарахтел, и Сергей условным сигналом постучал в кабину пилотов. Дверь открыл командир. Лютый, вопреки всем требованиям безопасности полетов вошел внутрь.

— Мне о вашем горе говорил Виктор, бортчик. Я сочувствую вам, Сергей, и помогу по мере моих сил. Я с экипажем в курсе истории нашего борта и то, что вы спаслись с женой и как хоронили наших товарищей по авиакомпании. Пилот протянул руку, и Сергей пожал ее.

— Спасибо, командир. Сколько у нас есть времени до выброски? — спросил Сергей.

— Минут пять, не больше.

Взяв парашют, он, как подобает десантнику, визуально осмотрел его. Самолет оторвался от земли и начал набирать высоту. Через фонарь самолета было видно, как город, дымя трубами промышленных объектов, остается где-то внизу.

— Пора, — сказал пилот Сергею, и вышел из кабины вместе с ним, чтобы отправить.

Пассажиры с испугом наблюдали за действиями пилота и какого-то пассажира, который решил на ходу выйти из самолета.

— Прошу без паники, господа пассажиры. Наш самолет в полном порядке и летит по заданному маршруту. Просто этот господин ошибся рейсом. А так как наша авиакомпания располагает дополнительным сервисом, этот господин решил покинуть наш самолет. Пожелайте ему приятного приземления!

Пассажиры захлопали в ладоши, как на концерте. Пилот открыл двери и Лютый, помахав пассажирам, шагнул в бездну. В голове как-то сразу начался отсчет — 501, 502, 503. Он дернул кольцо, где-то над головой раздался хлопок, и купол парашюта раскрылся. Достав мобильник, Сергей с высоты птичьего полета тут же вышел на связь.

— Эй, мужчина, где вы? — спросил Сергей, — Обозначьте мне точку приземления.

— Я вижу тебя, падай, я уже близко.

Виктор зажег дымовую шашку оранжевого цвета и Сергей, потянув стропы, изменил направление спуска. Поджав ноги, он коснулся земли и тут же погасил купол. Собрав парашют в охапку, он пролез через кусты, и вышел на открытую местность.

Сергей, не скрывая на своем лице удовольствия, направился к «Приоре» возле которой догорала сигнальная шашка.

— Как прыжок? — спросил Виктор, делая шаг навстречу Сергею.

— Как в молодости. Давно не испытывал я такого блаженства. Боялся, правда, что меня снесет ветром далеко отсюда, и ты потом будешь меня искать.

Сложив парашют в багажник машины, Сергей тут же уселся на переднее сидение.

— Сергей, ты знаешь, эти щенки тебя пасли до последнего момента, пока самолет от земли не оторвался. Я проследил за ними и записал номерок машины. Теперь их будет легко отследить, у меня есть знакомый мент-майор из управления МВД. Уже сегодня у нас будут данные на её владельца и на все номера из спутникового телефона. Я сегодня взял отпуск по семейным обстоятельствам на три дня, я думаю, что мы управимся?

— Давай, Витя, поехали, сегодня началась настоящая игра. Мы сегодня должны узнать знать, где искать этих глубоко законспирированных идиотов. Я им, бляха медная, устрою маленькую войну шку. Как говорит русская поговорка — «не буди лихо, пока оно тихо», не стоило им меня трогать. Ой, не стоило…

Приехав домой к майору, Витя незамедлительно связался по телефону со своим знакомым ментом.

— Алло, Сергеевич, привет! Как жизнь молодая? Слушай, я вот тебе по какому поводу звоню. Я сегодня влетел на бабки. Да так, рассадил одной «Бэхе» задний фонарь. Оттуда вылезли два гоблина и заставили платить пятьсот баксов. Это за фонарь, прикидываешь? Мне хотелось бы знать, что это за крутизна тут такая сраная объявилась? Ты пробей мне, пожалуйста, их номерок, да и так, общие данные, а с меня, знаешь, коньячок армянский причитается, пятидесятилетней выдержки. Хорошо жду.

Пока Виктор варил кофе раздался телефонный звонок. Сергеевич сообщил все данные на владельца и Витя, записав их, поблагодарил мента.

— Ну вот, Сергей, ниточка стала разматываться. Сегодня вечером можно будет брать говнюка за жопу.

— Это кто такой?

— Это некий Николай Николаевич Ростоцкий, проживает улица Лазо, 16 кв. 37. Мы вечером зайдем к моему другу, он тоже майор-мент. Он пообещал достать на этого Маклая всю подноготную. Он под колпаком у оперативников сидит с того момента, как освободился из зоны.

Ближе к семи вечера Витя вместе с Сергеем пришли к Сергеичу домой. Майор держал в руке бутылку армянского коньяка, который он обещал и торжественно вручил, как только двери открылись.

— Проходите, — сказал мент, впуская гостей, — я давно жду. Закусочку приготовил.

— Знакомься, Валера, это тот парень, с которым мы братву туруханскую мочили в районе Подкаменной Тунгуски.

— А, наслышан, — сказал майор. — Меня Валерий звать.

— Сергей. Сергей Лютый, бывший разведчик ВДВ, — сказал он и протянул менту руку.

Расположившись на кухне, Валерий на правах хозяина разлил по рюмкам коньяк и подвинул блюдце с нарезанным лимоном.

— Танька моя сегодня в ночь, — сказал майор, — можем мужики погулять малость. Так какие у вас ко мне дела? — спросил майор.

— Не гони гусей, майор. Давай выпьем, а потом и поговорим, — сказал Виктор и, взяв рюмку, влил коньяк в рот.

— Короче, Витя, слушай, что я сегодня нарыл, — сказал майор, закусывая долькой лимончика после выпитого коньяка. — Этот Маклай входит в состав бандитской группы некого Евгения Мощенко, под кличке Тощий. Банда эта контролирует городской рынок и почти всю наркоторговлю в городе. Мы давно сидим у них на хвосте, но пока материала для ареста всей группировки маловато. Но вот, вот мышеловка захлопнется. Есть правда, предположение, что у них есть в нашем ведомстве какой-то тайный покровитель. Они как-то узнают о проведении наших оперативных мероприятий. Слушай, Витька, а у тебя коньячок-то отменного качества. Я давненько такого не пил, — сказал Валерий.

— Это ты вон поблагодари Сергея. Это он у нас спец по ретронапиткам. Он говорит, что этот коньячок из личных запасников самого дедушки Никиты Сергеевича Хрущева.

— Да ну, иди ты, не верю, не верю, — сказал мент, тараща глаза на бутылку.

— А ты, Сергеевич, посмотри на дату его изготовления.

Валерий взял в руки бутылку и как опытный следователь стал внимательно разглядывать обратную сторону пожелтевшей от времени этикетки. На ней стояли цифры — 63 год. Сергеевич, при виде этих знаков даже присвистнул. После чего засмеялся:

— Слушай, Витя, это что выходит, когда его делали, я еще не родился?

— А ты, какого года?

— Какого, какого, 75-го!!!

— Этот коньяк мог пить только твой батька, до того момента пока не повстречал твою мамку. И то, если у него деньги водились. Советскому человеку коньяк был не по карману.

— Ни хрена себе. Я кому скажу, так ведь мужики никогда не поверят.

— А ты никому, Валерка, не говори. Вот пробей с этого телефона номера и все звонки за последний месяц. И ты к звездам подполковника получишь еще десять бутылок такого коньяка.

— Это что, я по-твоему, значит, должен стать «оборотнем в погонах»? — спросил мент.

— Нет, майор. Это значит, что ты получишь звездочку. Это телефончик самого Вани Росомахи. Разве тебе не интересно знать, кому, когда и куда звонил знаменитый таежный князь Росомаха?

В оздоровительном центре «Афродита» гуляла братва в предчувствии богатых дивидендов. Девочки мелькали перед ними, дефилируя голыми ягодицами.

— Тощий, Жека, а прикинь, а чувак метнулся на самолет, как будто его в жопу оса ужалила. Мы с Маклаем пасли его до самого конца, пока тот не улетел.

— Да, Саня, правильно говорит, торопился очень мужик. Весь нервный такой. Все глазами своими зыркал туда, сюда.

— Ну что, пацаны, мне такой расклад нравится. Если полетел, значит, бабки привезет обратным рейсом. Это будет завтра. Идет мужик с опережением графика, — сказал Тощий, поднимая бокал.

В эту минуту зазвонил телефон. Тощий взял трубку и увидел знакомый номер. Он приставил палец к губам и ответил:

— Слушаю вас, Иван Иванович.

— Ты нашел Лютого? — спросил куратор.

— Иванович, мои люди сбились с ног. Ищут по всему городу, — ответил Тощий, стараясь пустить в глаза пыль.

— А ты знаешь, урод, что Сергей Сергеевич Лютый сегодня зарегистрировался на рейс Красноярск-Туруханск туда и обратно. Завтра в 13–43 он будет уже здесь.

— Иваныч, век мне воли не видать! Если бы у меня такие связи были и такие информаторы, я бы уже давно вместо Американца за всем городом смотрел, — сказал Тощий, показывая братве вылупленные глаза.

— Хорошо, что тебя Американец не слышит, — сказал тайный куратор и в трубке послышались гудки.

— Ну, ни хера себе! Бродяги, а наш клиент в курсе, что лох улетел в Туруханск.

Недалеко от оздоровительного центра, притаившись, словно щука в зарослях речной травы, стояла неприметная «Приора» цвета мореного помидора. Внутри машины сидели двое мужчин. Они не сводили взгляда со стоявшей невдалеке черной БМВешки. Около часу ночи металлические двери центра со скрипом отворились. На крыльце появились те, кто решил Сергею испортить нервы. Ничего не подозревая, они договорились о завтрашней встрече и, по-пацански распрощавшись, разъехались по домам. «Приора» не торопясь, тронулась за машиной Маклая. Не упуская её из виду «Приора» плотно села на хвост. Судя по маршруту движения «бэхи» было видно, что гангстер после «трудного рабочего дня» едет домой. Недалеко от него находилась платная стоянка, на которой всегда и парковался Николай Ростоцкий, опасаясь за свою бесценную тачку.

Завывая себе под нос севшую на язык мелодию, он ничего не подозревая, шел на встречу своей нелегкой бандитской судьбе, пока его путь не пересекся с Лютым.

Что с ним случилось при встрече, он так и не понял. Очнулся он только тогда, когда «Приора» уже въезжала в гараж. Двое мужиков, закрыв изнутри железные ворота, подошли к машине и, открыв двери, посмотрели на живого Маклая. На руках его были застегнуты наручники таким образом, что он глазами видел собственную задницу.

— Ну что, Маклай, очухался? — спросил незнакомый голос, и чьи-то сильные руки выволокли его из машины на холодный бетонный пол.

Кто-то присел рядом на корточки и внимательно стал рассматривать его. Окончательно придя в себя, Маклай навел резкость и увидел Лютого. В первые секунды он не поверил глазам. Сегодня своими собственными глазами он видел, как этот мужик сел в самолет и улетел, а сейчас он смотрел на него, как ни в чем ни бывало. В голове молнией мелькнула мысль, и он понял, что его, возможно, сейчас будут убивать или зверски пытать.

— Ну что, сучонок, обгадился? — спросил Сергей. — Это тебе не с бабами беременными воевать. Золотишка захотелось? Вот тебе теперь, милый, будет золотишко! Сейчас ты, сука, будешь каяться в своих грехах, а я буду твоим домашним священником. Жизнь твоя, сын мой, теперь зависит только от тебя.

Мужики подхватили под руки молодого гангстера и, открыв люк в подвал, спустили его по лестнице.

Маклай, увидев бункер, понял, что только блеф поможет ему избежать зверских пыток или побоев. Он решил показать свой бандитский гонор. Но Сергей легонько пнул его ногой и спокойно сказал:

— Слушай меня, тварь, у тебя отсюда только два пути. Первый — это кладбище, второй — сразу на зону. Ты подумай, какой путь тебе выбрать, а мы пока перекурим и приготовим инструменты.

Виктор достал коробку с блестящими инструментами, которые он использовал для модельного хобби. Они были блестящие, никелированные и чем-то напоминали инструменты хирурга или профессионального палача.

Маклай лежал на полу и молчал, как партизан, глядя, как мужики, на кусок какой-то тряпки перед его носом выкладывают аксессуары для пыток. Маклай огрызался на каждое слово, надеясь, что зверские истязания его не коснутся и ему удастся выдержать любую боль.

— Блин, я вижу, что ты, сука, совсем не понимаешь цель своего визита к нам? Так вот я хочу тебя немного вразумить, что в отличие от твоих друзей тебе необычайно повезло. Ты можешь остаться в живых, а вот у них такого шанса уже нет. Где девчонку спрятали? — спросил Сергей, схватив двумя пальцами кожу на кадыке Маклая.

— Да пошел ты, хорек. Я блатных корешей не выдаю, а сучку твою уже завтра в асфальт закатают.

Сергею было неприятно слушать такие слова о своей жене, и он сжал пальцы с такой силой, что Маклай обоссался. Моча потекла по его штанам. Гангстер молчал.

— Я вижу, Маклай, до тебя не дошло. Только поверь мне, ты сейчас будешь исповедоваться в том, чего даже не совершал. Ты понял меня? А это только начало нашего пути к твоему духовному очищению.

— Да ни хрена ты мне, сука, не сделаешь…

Сергей пнул его в живот, тот поджав ноги, скорчился от боли.

— Да с тебя завтра мои кореша ремни будут резать, — начал грубить Ростоцкий.

Мужики подняли его и положили на ящик на живот. Затем Сергей снял с него штаны и оголил прыщеватые ягодицы.

— Ну что, петушок, будешь кукарекать? — просил Лютый, обозначив цель своих действий.

— Ты что? Ты что, сука, хочешь делать? Да я вас поубиваю, твари, что вы делаете, что вы творите, суки!?

— А мы сейчас тебя будем голубой краской красить, чтобы твою голубизну потом браткам подкинуть для лагерного просмотра. Витя, вытянул видеокамеру и стал снимать момент «опущения» Маклая. Это было его второе хобби, о котором не знал даже Лютый. Они изгалялись над Маклаем, как хотели. В какой-то миг, когда летчик показал бандиту, как он выглядит со спущенными штанами, тот заплакал и сломался.

— Ладно, ладно, мужики, я все расскажу, только не надо меня опускать. Я прошу вас, я знаю, где девчонка. Знаю, кто подкинул нам эту идею насчет рыжъя. Я все скажу, — по щекам юного гангстера потекли слезы и он зарыдал.

— Я ведь тебя предупреждал? Я говорил, что ты будешь каяться, а ты мне не верил? Теперь пришло время расплатиться. Но я тебя опускать не буду, мы только сделаем маленький монтажик, чтобы ты осознал, что с нами шутить не стоит. Если ты, сука, на суде откажешься от своих показаний, то это кино увидят все зоны нашей необъятной страны. Тебе нигде не будет места, ты меня понял? А теперь, браток, извини!

Лютый снял штаны, показав в объектив свой детородный орган, после чего пристроился сзади Маклая. Витя, словно профессиональный оператор, старался запечатлеть все таким образом, чтобы у зрителя создавалось правильное представление о происходящем. После этого он показал кино бандиту. От увиденного тот был растроган до глубины души. Это был момент восхождения новой порнозвезды с ним в главной роли. Когда сеанс был окончен, Сергей перешел к допросу.

— Теперь, браток, ты видишь, как мы твою репутацию можем подпортить. Хорошо подумай. А теперь говори, где спрятана девчонка?

— В восьми километрах от города на федеральной трассе Москва-Владик стоит заброшенный асфальто-бетонный завод. Там осталась лаборатория. Вот в этой лаборатории и находится твоя жена. Ее охраняет один отморозок по кличке Савуля. В случае штурма, тот Савуля разнесет там все на хер. Тощий разработал эту схему совместно со своей крышей, — сказал Маклай.

— А теперь, браток, тебе придется все это написать в явке с повинной на имя прокурора. Возможно, что суд учтет твои чистосердечные признания. Я обещаю тебе, если сделаешь все как надо, то мы эту кассету зароем в землю до конца твоей жизни. Если ты преподнесешь нам сюрприз, то извиняй, браток. Короче, ты нас надеюсь, понял!

Сергей снял с Коли наручники и, посадив его за стол, дал ему ручку и бумагу. Тот, видя всю серьезность намерений, словно на пишущей машинке стал строчить на себя явку с повинной.

Пока Маклай занимался написанием криминальных мемуаров, Лютый вместе с Виктором пили кофе и под струящийся дымок сигарет разрабатывали план спасения Вики.

Дело на сегодня было сделано и теперь спокойно можно было ехать за женой.

Приковав Маклая наручниками к цепи, Виктор уложил его на свой диван. Изъяв у него мобильник, Сергей теперь с легкостью мог спокойно вычислить всю банду Тощего. Сделав дело, ближе к утру, они завели «Приору» и покинули гараж. Времени на обдумывание планов не было, необходимо было спасать девчонку. Заехав к Лютому домой, Сергей взял весь свой арсенал, и они с летуном помчались в сторону заброшенного АБЗ.

Не доезжая до завода несколько сот метров, мужики, вооружившись пистолетами, подкрались к лаборатории. Лютый от Маклая знал, что внутри находится охранник с автоматом, теперь оставалось только ждать, когда этот отморозок выйдет помочиться.

Солнце уже поднялось довольно высоко и до встречи с охранником оставались считанные минуты. Где-то минут через сорок в железной двери лаборатории заскрежетал ржавый замок. Лютый подошел к ней вплотную. Передернув затвор «стечкина», Сергей словно тень встал вне поля визуального обнаружения. Ничего не подозревая, отморозок отворил двери и, расстегивая на ходу ширинку, стал выходить на улицу, чтобы помочиться. Его глаза были заняты рассматриванием своего члена, и он не заметил, как неведомая сила ударила его по голове. Закатив глаза, Савуля, как подкошенный, рухнул на землю. Его член вывалился из штанов, и струя мочи, пробив себе путь, окатила брюки до самых ботинок.

Когда отморозок очнулся, то было уже поздно. Его руки профессионально были связаны за спиной простым пластиковым хомутом. Сергей спокойно вошел в помещение и увидел Вику. Она лежала на кровати, а её рука была пристегнута наручником к спинке. При виде Сергея она заплакала. Лютый гвоздем открыл замок наручников и обнял девчонку. Слезы текли по её щекам, и она от радости не могла вымолвить ни слова.

— Все, все, милая, успокойся. Все уже кончилось, тем более тебе вредно волноваться.

— А я, Сережа, чувствовала, что ты освободишь меня. Ты же мой рыцарь, и ты мой герой. Я верила и молила бога, чтобы нашел меня. Сережка, милый мой. Я так сильно тебя люблю, ты даже себе не можешь представить!

В комнату вошел Виктор и подошел к Сергею.

— Привет. Викуля! Соскучилась?

— Ой, Витя и ты здесь!

— Так, давайте, ребятки, собирайтесь, нам пора сваливать, — сказал Сергей и, подняв жену на руки, вынес на улицу.

Охранник пришел в себя на кровати, куда его перенес Виктор. При виде незнакомцев он начал грубить и угрожать всем физической расправой. Удивлению Лютого не было предела. Он терпел, терпел и в какой-то миг его терпению пришел конец. Сергей, собрав все свои нервы в кулак, со злости ударил его ботинком в голову. Отморозок вновь потерял сознание и откинулся на спинку кровати, к которой его пристегнул Виктор. Вернувшись через несколько минут в реальный мир, юный гангстер, словно оглушенный окунь, хлопал глазами, ничего не понимая. Он так и не понял, что это за мужики, которые так безжалостно его бьют.

Теперь, когда он осознал свое положение, Савуля замолчал. Он тупым взглядом наблюдал за действиями незнакомцев, которые неизвестно, что монтировали под несущие стены помещения. После того, как Лютый искусно заминировал всю территорию, он подошел охраннику и, глядя глазами полными ненависти, сказал:

— Слушай меня, ублюдок. Если ты хочешь жить, то постарайся сделать то, что я сейчас скажу тебе.

— Я все сделаю. Все сделаю, только не убивай меня, — дрожащим от страха голосом проговорил Савуля.

— Так вот слушай и запоминай. Ты сейчас будешь звонить всем своим браткам и сообщишь страшную новость. Ты скажешь, что сюда на АБЗ приехал со своей братвой Американец. Ты скажешь, что он забивает тебе стрелку. Скажешь, что он забрал девчонку себе и хочет сам вести дело. Скажешь, что Маклай продался Американцу. Ну, типа он с ним заодно.

— Слушай, Сергей, а может Тощий обдрищется, возьмет и не приедет.

— Ой, Витя, это исключено. Даже под страхом смерти они прикатят сюда, потому что иначе они всё потеряют. В этом городе даже бомжи с ними считаться не будут. Это претит бандитским понятиям. Правда, гоблин? — обратился он к сидящему отморозку.

Тот понял, в чем дело и закивал своей побитой головой.

— Теперь, Витя, нужно отвези Вику на автобус. Пусть домой едет к тебе. Ей тут не место, не исключено, что эти уроды начнут стрелять, но это в самом худшем случае.

— Вика, милая моя девочка. Здесь очень опасно оставаться. Через час-два тут будет очень-очень жарко. Ради нашего ребенка, ради Христа, уезжай ты к Виктору домой. Там с Ленкой чаю попьете с тортом, пока я их тут упаковывать буду.

— Я никуда не поеду. Я хочу остаться здесь, — утвердительно сказала жена. — Дай мне оружие, я хочу отомстить им….

Лютый в эту минуту взглянул на неё таким взглядом, что Вика испугалась и безропотно сдалась.

— Прости, — сказала она и направилась к выходу. — Я, Сережка, буду тебя ждать!

Виктор, взяв Вику под руку, пошел в направлении машины. Летчик уехал, и Сергей облегченно вздохнул. Пока Виктор отвозил его жену на автобус, гвардии старший лейтенант ВДВ Сергей Лютый продолжил минирование вражеской территории. Он знал, что эффект внезапности решал восемьдесят процентов боевой задачи. В эту минуту он не принадлежал себе. Он был карающим мечом справедливого суда, который рубил только повинные головы. Минут через двадцать вернулся летчик. Он поставил машину в один из брошенных гаражей, так чтобы её не было видно. Подойдя к Сергею, он сказал:

— Ну что, маршал, я готов, как пионэр. Пора звонить нашим «друзьям».

Сергей взглянул на Виктора и, выдержав паузу, сказал:

— Слушай, Витек, а может, ты тоже уедешь? Я ведь один справлюсь. У меня здесь все под контролем. К тому же, это моя война, а не твоя и мне лишние жертвы не нужны.

— Извини, браток, ты спас мне жизнь, и я помню это. Я останусь здесь, и ни одна сила не заставит меня покинуть это поле боя. Я же должен видеть, на что способен парень из разведроты 104 полка ВДВ.

— Ладно, оставайся, — сказал Сергей и, вытащив «стечкин» отдал его Виктору.

Друзья пожали друг другу руки и….

— Савуля, что ты хотел, я блин еще сплю? — спросонья сказал Тощий, продирая глаза после ночного кутежа.

Савуля, словно попугай, повторил все слово в слово, что ему говорил Сергей. Из разговора с боссом стало ясно, что Тощий в гневе. В течение часа он обещал быть со всей бригадой. Лютый отволок охранника в «Приору» и застегнул ему руки в наручники, через ногу. Таким образом, возможность его побега была пресечена изначально.

Через сорок минут на территорию АБЗ въехало три машины. Они остановились, не доехав до здания лаборатории. Тощий, размахивая помповым ружьем, выскочил из машины и ворвался в лабораторию, изрыгая рулады отборного мата. И тут же выскочил из него в полном недоумении. Он ожидал, что здесь собралась вся бригада Американца, который положил глаз на его ожидаемый богатый куш. Отсутствие боевиков смотрящего за городом, еще больше разгневало Тощего. Он уже настроился на крутые разборки, но объекта его негодования нигде не было.

Ему давно хотелось разобраться со старым пердуном, который, словно заправский мент, хранил «воровские традиции». Тощий считал, что время «воровского порядка» безудержно прошло. Во время великих потрясением и всеобщего накопления капитала, вряд ли была необходимость в сохранении этих архаических традиций, которые терзались криминальными авторитетами новой формации. Только сильнейший, только вооруженный бандит, мог выстоять в этой нелегкой схватке за теплое место под солнцем Сибири.

Братки, вооруженные помповыми ружьями, автоматами, а кто и пистолетами, присели на корточки возле своих машин. Судя по их настроению, они находились в полнейшей непонятке. Тощему предстояло решать проблему, но непонятно с кем. Бригады Американеца, как говорил Савуля, тут не было и в помине.

Тощий схватил телефон и, набрав номер, замер в ожидании.

— Маклай, сука, — завопил он в ту секунду, когда Лютый принял вызов.

— Ну и что? — спокойно спросил Сергей. — Что ты пузыри надуваешь?

— А ты кто? — спросил Тощий.

— А я, Женька, тот, кто тебя будет убивать, — ответил Лютый, наблюдая со стороны за реакцией гангстера.

— Слушай ты, хрен моржовый, где сейчас Маклай? Дай ему трубку, я хочу поговорить с ним.

— Твой Маклай явку с повинной в прокуратуру пишет, — спокойно ответил Сергей.

— Слушай, я твою маму…

— Ты мою маму, чмо, не трогай, а то я сейчас приеду, надеру тебе уши, — сказал Сергей.

— Приезжай, приезжай, хоть на танке, сука, — прошипел от злости Тощий.

Теплый июньский ветерок трепетал листья деревьев, да запах разогретого солнцем битума агрессивно перебивал благоухание лета.

Вдруг внимание местных гангстеров привлек странный звук, который исходил откуда-то со стороны. Два детских танка смело двигались в сторону бандитов. Братки в силу выкуренной для храбрости анаши, были слегка заторможены, поэтому появление «бронетанковой техники» восприняли не иначе, как подколку.

— Во, Тощий, глянь, Американец, в натуре, на танках на разборки прикатил. Слушай, может у него такие новые «мульки», братву детскими игрушками пугать? Старик точно на старости лет умом свихнулся, — смеялись бандиты, совсем не понимая, что ждет их с минуты на минуту.

— Погоди, Ниндзя, тут что-то не то! Да я вижу, совсем старик головой тронулся. Я ему давно говорил, что пора ему на покой, а он все в «Терминаторов» играет.

Пока бригада Тощего хохотала, обсуждая смотрящего, один танк подъехал под одну из машин. Сергей выдержал небольшую паузу и нажал на кнопочку. В то самое время два мощных взрыва слились в один. Джип, подброшенный взрывной волной, перевернулся в воздухе и упал на крышу, объятый пламенем. Оторванное колесо пролетело метров тридцать и исчезло в кустах, ломая сухие ветки. Огонь и дым накрыли всю площадь завода. Бандиты, упав на землю, открыли беспорядочную стрельбу во все, что им казалось подозрительным.

Две других машины были растерзаны так, что их восстановление, возможно было только через переплавку. Несколько человек в панике бросились бежать, забыв о цели своего визита. Кто-то был контужен, а кто-то уже валялся в луже крови. Шарики от пневматического оружия со скоростью около двух тысяч метров в секунду прошивали любой металл, несмотря на свой малый вес.

Кто-то бросился в лабораторию, ища себе укрытие, но третий взрыв вырвал двери и окна бандитского притона, окончательно деморализовав боевиков. Тощий, видя, что летальный исход для него просто неизбежен, пригнувшись, выскочил из бушующего огня и под покровом дыма бросился бежать. Не зная особенностей данной местности, он со всего разгона влетел в огромный бассейн с битумом, который уже разогрелся на солнце. Словно Шурик из кинофильма «Операция Ы» он влип в эту массу и теперь медленно-медленно стал погружаться в густую массу.

Лютый на летальное поражение не стрелял, предпочитая лишь ранения, которые выводили бандитов из боя. Три минуты скоротечного боя и восемь раненых гангстеров валялись в луже крови, побросав свое оружие. У них не было никакого желания погибать за криминальную идею.

— Вот и всё, — сказал Лютый, покидая свою позицию. — Как говорил мой взводный пулеметчик-дагестанец Тинов Алисултан: «Мы. Витька, их сделали, как щенка собак!».

— Слушай, Сергей, как это у тебя так все быстро получилось? Я даже выстрелить ни разу не успел. Я теперь понимаю, за что Хаттаб платил такие бабки. Я, Серый, в шоке. Ну ты, блин, молодец! Где ты научился так воевать?

— Я, Витек, просто русский офицер, а это, это же бандиты. Ты ощущаешь разницу? Звони, Валерке, вызывай мента. Будем паковать пленных. У него доказательств хоть отбавляй, еще на сто человек хватит.

Через минут сорок к территории АБЗ подъехал автобус со спецназом. СОБРовцы мгновенно поставили всех выживших на колени и собрали все оружие. Машины догорали, оставляя покореженные металлические остовы, которые некогда были крутыми тачками.

Майор подошел к летчику и Сергею и, улыбаясь, спросил:

— Я вижу, Витя, что ты сполна рассчитался за разбитый фонарик. Давно в нашем городе не было таких крутых разборок.

— А с ними, Сергеевич, никто не разбирался. Они тут сами приехали, да подорвались на чем-то? Мы тут с Серегой проезжали мимо. Мы на Енисей рыбачить ехали. Вот и попали с Лютым в эту перестрелку, — пожимая плечами, сказал летчик.

— Ты хоть сам, майор, веришь тому, что придумал, — спросил майор. — За банду, мужики, вам огромное спасибо! За ними грехов, как на Стеньке Разине.

Мент пожал обоим руки и обернулся на смех, который доносился из-за здания лаборатории. Было непонятно, что же такое случилось и почему все СОБРовцы смеются?

Лютый и Виктор подошли к краю бассейна и от увиденного залились смехом. Они так смеялись, как не смеялись никогда в своей жизни.

В бассейне по колено в битуме торчал Тощий. Он старался вытянуть одну ногу, как другая тут же уходила вглубь. После он тянул другую, и она также уходила в битум. «Крестный отец» местной мафии, словно муха на липкой ленте, переминался с ноги на ногу. Он старался освободиться, но у него так ничего не получалось.

— «Бандитский папа» конкретно влип, — сказал Лютый с такой интонацией, что эта реплика вызвала среди СОБРовцев новый приступ истерического смеха.

Тощий, видя, что стал посмешищем, ругался, как последний сапожник. Он старался вырваться из битумного плена, но все попытки были тщетны. Менты ржали, словно перед ними был не местный уголовный авторитет, а клоун из цирка Шапито.

— Сергеевич, там, в машине возьми еще одного. И еще один в моем гараже, он там явку с повинной накатал, словно Лев Толстой, в трех томах. А вот этот ублюдок прилипший, очень много знает. Ты бы, Сергеевич, время зря не терял. Они тут такие дела крутили, у них грешков, почище, чем у банды братьев Толстопятовых. Ты бы его допросил, пока спасатели приедут, а то вдруг он потом колоться не захочет, или они ему просто ноги вырвут по самые уши.

— Расколется, Сергей, как гнилой орешек, расколется, — сказал Валерка.

— Сергеевич, ты еще пьешь армянский коньяк? — лукаво, словно «предлагая взятку», спросил Лютый.

— Пью, пью, мужики, а сколько выпить-то надо? — заинтригованно спросил майор.

— А вообще-то сегодня ты наливать должен. Мы за тебя твою работу сделали. Тебе теперь звезду на погон и премию выпишут. Я. Сергеевич, хочу пригласить тебя сегодня к себе в гости, будем коньяк пить. На твоем месте я бы отпуск бы взял дня на три. Вот там за столом мы тебе все показания дадим. Договорились?

— Базара, мужики, нет. У вас, что коньяк по водопроводу бежит?

— А ты что, сомневаешься? — спросил Сергей и, пожав руку майору, побрел в сторону машины.

— А ты, Серега, знаешь, как называют машину, которая столкнулась со столбом или придорожным растением? — спросил Виктор Лютого.

— У меня никогда не было машины. Откуда мне знать.

— Облепиха…

— Облепиха? — переспросил Лютый, представив машину, которая врезалась в столб.

— Облепиха, — ответил Виктор.

— Ну, давай, майор, заводи свою «Облепиху», я так устал….

Через два дня после разборок на АБЗ в кабинет начальника оперативного отдела УФСБ Красноярского края вошел прокурор.

Брайцев, ничего не подозревая, привстал из-за стола и, улыбаясь, хотел было протянуть руку, приветствуя представителя братской прокуратуры. Но прокурор, сурово глядя в глаза подполковнику, демонстративно раскрыл свою папку. Следом за прокурором вошли еще несколько человек в гражданской одежде. Они заняли место возле двери, скрестив по-футбольному руки. Вот тут подполковник понял, что его авантюра провалилась. Теперь придется отвечать по закону за все, что он совершил. В какое-то мгновение он хотел было броситься к сейфу, где лежал пистолет. Удар ногой в лицо одного из оперов на долго избавил его суицидальных поползновений.

Следствие было в самом разгаре, и Сергей почти целыми днями проводил то в милиции, то в управлении ФСБ, давая свидетельские показания. Вика вдруг почувствовала, что пришел тот час, который она ждала все девять месяцев. Позвонив мужу на мобильный телефон, она с радостью поведала о случившемся, и тут же уехала в роддом на карете скорой помощи. Сергей, взволнованный таким событием, кинулся следом и уже через три часа под окнами палаты раздалось:

— Вика, я тебя люблю!

— У нас родился сын! — написала жена записку и выбросила ее в форточку.

Проблем с именем у него не было. Еще восемь лет назад он поклялся, что если когда-нибудь у него будет сын, его имя обязательно будет Сергей и будет сын его полным тезкой — Сергеем Сергеевичем Лютым. А значит, это уже династия. А значит, не умрет фамилия Лютый.

Это имя носил сержант Аверин, который не думал, когда подставлял своё сердце под пулю бандита, спасая жизнь своего командира. Сергей должен был увековечить память о храбром сибирском парне.

В какое-то мгновение перед его глазами прокатилась вся его жизнь. Все восемь лет он шел к этому моменту.

Лютый сел в кресло в коридоре родильного отделения и, достав платок, вытер вновь накатившую слезу.

Пришла зима, и Сергей вспомнил, как год назад он мечтал выбраться из тайги. Сейчас было наоборот. Городская суета достала до мозга костей, и он поймал себя на мысли, что хочет вернуться назад в тайгу, где прошли его лучшие дни вдвоем с Викой.

В один из вечеров Валерий Сергеевич, словно пуля ворвался к Лютому домой. Он вручил Вике огромный букет роз и сказал:

— Короче, Сергей, тут до нашего Президента страны дошли слухи о твоих подвигах. Он хочет лично познакомиться с тобой и в Георгиевском зале вручить тебе награду «За мужество», проявленное при нейтрализации преступной группировки и за раскрытие крота в недрах ФСБ.

Сергей не понял, за какие такие заслуги его вызывает к себе столь высокопоставленное лицо.

Странное предчувствие не оставляло его. В сопровождении охраны он по ковровой дорожке Кремля поднялся в Георгиевский зал и, открыв крытые сусальным золотом двери, вошел. В ту секунду казалось, что сердце его выскочит из груди и волна приятного волнения накрыла прямо с головой. Сам Президент России подошел к нему и крепко, словно отец, пожал руку:

— Мне тут доложили про вас, Сергей Сергеевич Лютый. Вот я решил посмотреть, кто это такой Лютый, за голову которого Хаттаб десять лет назад платил четверть миллиона. Что это за былинный богатырь такой, который замочил в красноярском крае две бандитских группировки и раскрыл оборотня в рядах ФСБ. Вы, почему еще в гражданской одежде, майор? — спросил президент.

— Я, господин Верховный главнокомандующий, не майор, меня разжаловали согласно приговору Иркутского военного трибунала. За незаконный оборот валюты я был осужден на восемь лет лишения свободы с лишением воинского звания и всех правительственных наград, — ответил Сергей коротко по-военному. Ему абсолютно не было стыдно за свое прошлое, потому он был невиновен.

— Вы, Сергей Сергеевич, присядьте в кресло. Разговор у меня к вам будет долгий, да и не ровен час завалитесь тут в обморок, как кисейная барышня. Потом желтая пресса напишет: «Десантник не выдержал удар славой».

Президент взял со стола красную папку с золотым гербом России и стал читать:

— Постановлением Верховного суда Российской Федерации приговор Иркутского трибунала отменен в связи со вновь открывшимися обстоятельствами. Вам, Сергей Сергеевич, присвоено звание майора, с выплатой всего денежного содержания за все эти годы из расчета должностного оклада командира роты. За проявленный героизм во время спасения российских солдат из плена во время военных действий на Кавказе, вы, майор Лютый, указом Президента Российской Федерации награждены «Орденом Мужества». За борьбу с бандитизмом руководством МВД по Красноярскому краю вам вручается именной пистолет «Макарова». За раскрытие оборотня в рядах Службы Федеральной Безопасности руководством ФСБ вам вручаются именные «Командирские часы». Только убедительная просьба, вы их, Сергей Сергеевич, вновь на «Ролекс» не поменяйте, — с улыбкой сказал Президент. — За золото, которое вы вернули государству, вам, Сергей Сергеевич, выписана премия в размере 25 % от его стоимости. Так что вы, майор Лютый, теперь самый богатый майор Российской армии. За спасение волчицы от неминуемой смерти партия Зеленых награждает вас и вашу жену двумя билетами в московский зоопарк.

— Служу отечеству! — сказал Лютый, и тут же проснулся в холодном поту.

— Что с тобой? — спросила Вика, видя, как Сергей глубоко дышит и вытирает влажный лоб.

— Ты представляешь, мне сон приснился, что меня Президент России к себе вызвал. Сняли с меня судимость. Дали мне орден. Вернули звание, наградили именным оружием и даже премию дали за спасение золота. Дали квартиру, машину и путевку в Хургаду и два билета в зоопарк, чтобы посмотреть на слона.

— Это сон в руку, — сказала Вика и, закинув свою теплую ножку на ноги Лютого, прижалась к нему всем телом, представляя, как мужа-героя покажут по телевизору.

А уже через неделю в доме Сергея собрались все друзья. Столы были накрыты, как на свадьбу, а виновник тожества гордо расхаживал по комнате, скрипя новыми берцами. Новый камуфляж сидел на нем, как влитой, а грудь новоиспеченного майора украшал «Орден Мужества» третьей степени.

Запах новых кожаных изделий распространился по всей квартире, и все эти приятные мелочи наводили воспоминания былых лет, опаленных войной на северном Кавказе.

Когда застолье было в самом разгаре, а майорские звездочки плавали в стакане с водкой вместе с орденом, вдруг в квартиру кто-то позвонил. Все гости были в сборе, и это удивило Сергея, ведь он уже никого не ожидал. Он встал из-за стола и открыл дверь.

На пороге Лютый увидел пожилую женщину, которая в руках держала букет цветов. Сергей не узнал её. Включив память, он старался припомнить, но в голову ничего не приходило.

— Я вижу, ты сынок, не узнаешь меня!? — спросила женщина, вытирая слезы.

— Простите, мамаша, я что-то не припоминаю вас.

— Я мама Серёжи Аверина, вы, наверное, его помните? — робко спросила женщина. — Я тут проездом…

Тут до Лютого дошло, кто это! Это была мать сержанта, который десять лет назад спас ему жизнь. Это мать того человека, чьим именем он назвал своего сына.

Женщина вдруг стала опускаться перед ним на колени. Сергей подхватил ее.

— Прости, прости, меня, сынок! Прости за то, что мы испортили твою жизнь! Прости за то, что я, винила тебя за смерть Сереженьки. Прости меня, Бога ради, прости!

Сергей поднял женщину с колен. К его горлу подкатил комок, и он от волнения не мог сказать ни слова. Слезы на этот раз обильно текли по его лицу, а перед глазами вдруг возник образ сержанта Сергея Аверина, простого русского парня в тельнике и берете цвета неба и его бездонно глубоких глаз.

— «Неужели, все же есть Бог на свете? Неужели, после стольких страданий, унижений все так благополучно закончилось?», — подумал Сергей и, наклонившись, поцеловал руки солдатской матери….

Оглавление

Туруханск

Шали

Тунгусская робинзонада

Губа

Централ

Гру

Три майора Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg